«Нумерат»

Нумерат (fb2) - Нумерат [litres] 1041K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анна Кондакова (А. Райро)

Анна Кондакова Нумерат

© Кондакова А., 2018

© Издательство «Аквилегия-М», 2018

* * *

Искать решение – мастерство,

Принимать решение – смелость.

Из Кодекса Нумерата

1. Номер один. Денис

Воскресенье, 4-е апреля, 06:30

Говорят, когда чего-то очень ждёшь, оно сбывается. Только порой всё выглядит не так, как ты рисовал себе в мечтах.

Денис мечтателем не был, но с трепетом считал дни до наступления заветного четвёртого апреля. Желудок уже неделю ныл от беспокойства, да и сон пропал. Тревожные мысли кипели в голове и сводились к одному – четвёртого апреля что-то обязательно должно произойти. Что-то значительное. Только вот плохое или хорошее – неизвестно. Внутренний скептик уже порядком подпортил нервы и настаивал на своём: произойдёт плохое. Даже катастрофическое.

Эх, не вляпаться бы в неприятности.

То апрельское воскресенье начиналось как и все предыдущие воскресенья за последние полгода, – с автобусной остановки. Утро выдалось ясным. Денис глубоко вздохнул. Аромат весны засвербел в носу – пряный, густой, наполненный дымом костров и парами влажного асфальта.

Хотя кому-кому а уж Денису сегодня было не до весны. После тренировки тело украшали ссадины, царапины и синяки. Не повезло даже лицу: левый глаз припух, а на переносице появился тонкий порез, будто кто-то красным фломастером черкнул.

Содрав с пальцев пластырь, испачканный рыжей кирпичной пылью, Денис невольно поморщился. Клейкая ткань оторвалась с мерзким звуком и оставила на костяшках чистый прямоугольный след.

Денис тёр пострадавший кулак, косясь на подругу, стоящую рядом, и мысленно допытывал сам себя: ну и зачем надо было так усердно колотить по груше? Как всегда, перестарался.

– Двадцать восьмой. Твой автобус. – Вика подтолкнула Дениса в спину. – Будь начеку, Тимошин. Сегодня четвёртое апреля.

– Да хоть пятое, – отмахнулся тот, при этом нервно сглотнув.

– Четвёртый день четвёртого месяца. Ни о чём не напоминает? – Вика окинула друга суровым придирчивым взглядом. – И сумку закрой, дурень.

– Да ладно тебе напрягаться, Вик, – хохотнул Денис в ответ, но приказ беспрекословно выполнил – застегнул молнию на любимой спортивной сумке (сегодня Вику он решил не провоцировать: она и без того была на взводе).

– Как-то не до шуток, – хмуро обронила подруга. – Но, надеюсь, выживем, – подумав, добавила она свою бессменную фразу, которая, впрочем, не имела для неё особого значения.

Вика произносила её и вчера, и позавчера, и на прошлой неделе. Всегда с одним и тем же выражением лица, какое бывает у ведущих теленовостей, когда они невозмутимо сообщают о катастрофе.

Первый утренний автобус остановился, шумно испустив зловонный выхлоп.

Денис обернулся на подругу.

– Не бойся, Вик, сегодня самый обычный день, – произнёс он небрежным, максимально наплевательским тоном.

Вика еле заметно кивнула, поправила рюкзак на костлявом плече и неожиданно улыбнулась. Коряво и вымученно, кое-как. Для неё улыбнуться – настоящий подвиг, словно она рискует потрескаться, если сделает это.

Обычно в четырнадцать лет девчонки улыбаются всем подряд. Им ли не знать заповедей жизни в обществе? Если хочешь, чтобы с тобой общались, будь весел и задорен, говори громче и выставляйся напоказ – эти нехитрые правила выживания касались всех, и девчонок в том числе.

Но Вика не любила правила. Она создавала свои и следовала им одна. За это её не особо любили в школе. Одни называли её изгоем, другие – выскочкой, третьи – социопатом. И держались от неё подальше, будто она заразная. Вика от одиночества не страдала (или так казалось?) и выходила из комнаты лишь по серьёзной надобности. Живое общение ей заменили книги и интернет.

– Скажи, что упал на волейболе, ладно? – Подруга указала взглядом на припухший глаз Дениса.

– Уже говорил на прошлой неделе. Не поверит.

– Человек имеет право падать еженедельно, это его личное дело, – безапелляционно выдала Вика, поправляя выбившуюся из-под шапки жиденькую чёлку. – Всё, Тимошин, вали. Позвони к обеду. В парке встретимся, как договаривались.

Денис заскочил в пустой автобус и уселся на ближайшее сиденье. Вика небрежно махнула рукой. Забавно, но в окне подруга сливалась в одно серое грустное пятно: русые волосы – прямые, точно из-под утюга, очки в грузной оправе, шапка с потрёпанным помпоном, мешковатый свитер неопределённого цвета, поношенные джинсы и кеды, старый рюкзак. Всё для того, чтобы быть максимально незаметной и неинтересной для окружающих. Этакая добровольная серая мышь, затворница, королева безликого мира.

С детства Вика Паскаль и Денис Тимошин поддерживали друг друга. Это была настоящая крепкая дружба (не любовь, а именно дружба – основополагающее уточнение). Вика, хоть и была помладше, всегда оставалась не по-детски серьёзной, рассудительной, надёжной. Её физическая хрупкость никак не вязалась с грубоватым голосом и намеренной хамоватостью: обычно в выражениях Вика не стеснялась и за словом в карман не лезла.

Денис даже мог бы назвать её мудрой, если б она порой не совершала поступки, слишком далёкие от понятия «здравый смысл». Да и сложить в уме трехзначные числа для неё казалось чем-то сверхчеловеческим, а уж если решить задачу без калькулятора – это безоговорочная Нобелевская премия.

Дополнительные занятия по математике, на которые Вика ходила по требованию родителей, не давали никакого эффекта. Даже известная на весь мир фамилия Паскаль ей не помогала. Любовь к цифрам закончилась для Вики где-то в третьем классе. Это понимали все, кроме тех, кому был нужен идеальный ребёнок.

Родители возлагали на дочь внушительные академические надежды и ждали от неё блестящих побед в математике. Она же упорно любила мировую литературу, философию, историю и обществознание. В общем, всю ту кашеобразную гуманитарную белиберду, не входящую в понятие «точные науки».

Вдобавок любую из своих реплик Вика приправляла цитатами из многочисленных прочитанных ею книжек. Сейчас она бы процитировала обожаемого Марка Твена, который утверждал, что «никогда не позволял школе вмешиваться в своё образование». С Викой было что-то подобное.

Денис же, как человек далёкий от размышлений о смысле бытия, терпеливо решал за подругу все задачки, что давали на дом. Порой он намеренно допускал пару ошибок, выполняя работу на «четвёрку», чтобы их уловку не раскрыли. Быть идеальным – слишком заметно, а им нельзя привлекать внимания. Такую жизнь они выбрали сами. И каждый – по своей причине.

Вика училась в восьмом классе, Денис – в десятом. Разница в возрасте никак не влияла на их дружбу. Единственное, что портило Вике настроение в последнее время, – переезд друга в Питер. Так решили его отец и кучка профессоров одного престижного питерского вуза, в котором Денису сулили блестящее будущее в роли учёного-математика: «Уникальные способности твоего мозга, юноша, нельзя пускать на самотёк. Ты же гений!».

Ага, как же. Гением Денис себя никогда не считал. Так, человеком с математическим складом ума. Всего-то. И если говорить честно, то тема переезда его тоже немало смущала. За себя он не переживал – в Питер, так в Питер – но вот мысль о том, что придётся бросить нелюдимую Вику на растерзание обществу и репетитору по математике, да ещё в маленьком захолустном городке, не давала ему покоя.

Вика не признавала своей уязвимости, как и любая непопулярная личность. С людьми она не ладила и всячески давала понять, что ей до них нет никакого дела. Люди отвечали ей тем же. Социальная изоляция подруги имела лишь один плюс – Вика умела хранить тайны и оставалась единственной, кому Денис осмелился доверить самое сокровенное. Он знал: такие, как Вика, секретов не выдают.

Автобус проскочил очередную пустынную остановку и повернул на главный городской мост. Грузная машина стремительно набирала скорость, раскачиваясь на выбоинах асфальта. Денис по привычке уставился в окно, водя взглядом по унылому городскому пейзажу, – и вдруг застыл от ужаса. На сером однообразном фоне мелькнула девушка в броском жёлтом платье. И всё бы ничего, но она перелезала через перила моста. Чёрт возьми, что она делает? Неужели собралась прыгать? Самоубийца? Или щекочет себе нервы?

Денис рванул к дверям и забарабанил по стеклу.

– Остановите, остановите! Стойте, откройте двери!

Секунда, другая, третья, четвёртая… Они сошли бы за час.

Автобус принял вправо, коряво вильнув, и затормозил. Распахнулись двери. Денис выскочил и понёсся к середине моста.

Девушка всё ещё стояла на краю, вцепившись в перила руками, и не отрываясь смотрела вниз, на реку. Длинные чёрные волосы трепал ветер. Незнакомка была одета совсем не по погоде – в лёгкое летнее платье, – а ведь на дворе холодное апрельское утро. Ну, точно: сумасшедшая.

– Эй! – крикнул Денис. – Эй! Не смей прыгать!

Она даже не обернулась. Шагнула вниз.

У Дениса будто сердце вырвали. Ни разу в жизни за свои шестнадцать лет он не видел, как люди убивают себя. Она ведь так молода, явно не старше его. Зачем она прыгнула?

Решение в голове возникло молниеносно. Не зря же Денис с таким рвением тренировался каждую неделю. Возможно, вот уже полгода он готовился именно к этому моменту. Кто знает? Сегодня ведь четвёртое апреля, поэтому может случиться всё что угодно.

Денис не отличался беспечностью, не стремился показаться героем и не совершал безумных поступков. Но трусом никогда не был. Никогда. Он задержался на несколько секунд, оценивая расстояние до воды и анализируя шансы выжить после прыжка. Мозг, как компьютер, хладнокровно просчитывал варианты. Примерно семьдесят на тридцать. Семьдесят – неудачно, а значит, смертельно. Тридцать – удачно, а значит, надо попробовать.

Вероятно, девчонка потеряла сознание от удара или страха, и в ближайшие пять минут просто-напросто захлебнётся. Но только не сегодня. Не сегодня и не на его глазах. Денис быстро стянул с себя куртку, перемахнул перила и встал на бетонном краю. Дыхание замерло на глубоком вдохе. Была не была! Семьдесят на тридцать…

Решение принято. Решение, о котором, возможно, придётся пожалеть.

Полёт длился секунды две, не больше. Выходит, высота моста порядка девятнадцати метров. В какой момент мозг успел сделать вычисления, Денис и сам не понял. Мутная ледяная вода обожгла тело, сковала мышцы. По всем физическим законам Дениса должно было потянуть вверх, но он пошёл на дно, окутанный мелкими пузырьками воздуха. Лёгкие сжались, грудь нещадно сдавило.

Первые секунды шока длились до жути долго, будто растянулись во времени. Придя в себя, Денис устремился к поверхности. Левую голень пронзила внезапная и острая боль – прыжок вышел не совсем удачным. Видимо, Денис ударился о камень, но в холодной воде не сразу и почувствовал: сработала как анестезия. Вот же зараза! Ну, ничего. Плавает он отлично, выберется как-нибудь.

Денис вынырнул, отдышался и повертел головой – никого, только шум воды. Ни криков о помощи, ни всплесков. Если девчонка потеряла сознание, то её отнесло течением. Денис поплыл по течению, позволив волне подхватить себя и беспрестанно оглядываясь по сторонам.

Как назло, весенние воды – илистые и замутнённые – скрыли девчонку с глаз, стремясь скорее похоронить её в смертельных объятиях. Денис надеялся только на одно – ярко-жёлтое платье: оставался шанс разглядеть его даже в мутной воде.

Снова погрузившись в толщу реки с головой, Денис проплыл несколько метров и у самого дна, ближе к берегу, среди мешанины ила и кусков набухшей коры заметил яркое пятно – то самое платье. Слава жёлтому цвету, сочному и лучистому! Одним мощным рывком Денис добрался до девчонки, не церемонясь, ухватил её за длинные волосы и потянул наверх. Выбравшись на поверхность, он поплыл к берегу, придерживая бездыханную утопленницу одной рукой.

По обеим сторонам реки уже завывали кареты скорой помощи. Кто и когда успел вызвать медиков? Наверное, прохожий или водитель автобуса. Теперь уже неважно. Главное – добраться до берега как можно быстрее.

Множество рук вытянули Дениса на бетонный пирс набережной и укутали в сухое покрывало. Над девчонкой склонились врачи, скрыв её от глаз. Тут же, на берегу, развернули полевую реанимацию. Денис топтался поодаль, хлюпая мокрыми кроссовками и коченея от холодного ветра. Но уходить не собирался: ждал дальнейших событий.

Сегодня ведь четвёртое апреля, и что-то должно произойти. А может, уже произошло. Только вот плохое или хорошее, до сих пор оставалось неясным.

Четвёртое апреля только начиналось.

2. Номер два. Вика

Воскресенье, 4-е апреля, 06:45

Ну вот. Опять Тимошину придётся объясняться перед отцом из-за ссадин на руке, опухшего глаза и синяков. Хотя о том, где сын пропадает каждую неделю в ночь с субботы на воскресенье, Павел Иннокентьевич перестал спрашивать месяца три назад (смирился). А вот Денискины «боевые травмы» не дают ему покоя до сих пор.

Чтобы как-то успокаивать отца, приходилось каждый раз выдумывать: то Денис поскользнулся на ступенях у подъезда, то ему пальцы дверью автобуса прищемило, то свалился на физкультуре или на волейболе. Запас объяснений постоянно пополнялся всё новыми душещипательными историями. Павел Иннокентьевич, вероятно, корил себя, что вырастил на редкость неуклюжего сына.

В придачу Денис с тренировок возвращался в таком виде, будто барахтался в яме на полигоне мусорных отходов: встрёпанные чёрные волосы покрыты слоем пыли, лицо измазано, как у киношного Рэмбо, джинсы и куртка заляпаны маслянистыми пятнами и землёй, а футболка мокрая от пота, хоть выжимай. Хорошо, что его умопомрачительный облик по утрам лицезрели лишь сонные дворники.

Вика проводила взглядом отъезжающий автобус, воткнула наушник в ухо и направилась в сторону дома. Любимая рок-группа пела о свободе, но на сей раз не вызывала в душе отклика. На Вику давили равнодушно-презрительные взгляды прохожих: вид у неё был далёк от общепринятого. Хоть на дворе и стоял апрель, пришлось нацепить на себя видавший виды толстый свитер и потрёпанную долгой жизнью шапку. Вытянутые на коленках джинсы тоже не придавали Вике ухоженный вид. И чёрт с ними! Нет, не с джинсами. С прохожими.

Она ненавидела прохожих – полупрозрачные безликие фигуры. Да и вообще всех людей вокруг. Вика отлично знала: толпа не любит одиночек. Толпа в своём большинстве признает людей, подражающих друг другу. Даже те, кто якобы отличается от толпы, делают это группами, сектами, клубами по интересам. Иначе нельзя. Если ты дружишь со всеми и не делишь людей на категории, тебя называют лицемером, ну а если не дружишь ни с кем – сумасшедшим.

Вика поправила рюкзак на плече. Поскорей бы укрыться дома, в своей уютной маленькой комнате. Подумать, почитать, порыться в интернете, поглазеть в окно, сидя в шерстяных носках на широком подоконнике. Ещё бы кота… но кота у Вики не было. Вместо него имелся единственный друг Денис. И если бы котом был он, то непременно сплошного чёрного окраса, с надменными бледно-голубыми глазами, грациозный и беспечный.

Зайдя в тускло освещённый подъезд, Вика не стала вызывать лифт и, громко топая, поднялась до пятого этажа. Остановилась около двери, но не звонила – с минуту стояла, пытаясь изобразить на лице непринуждённую улыбку. Родители Вики были уверены, что она ночевала у подруги Кристины. Знали бы они, где их дочь пропадала на самом деле…

Звонок тревожной глухой трелью загудел внутри квартиры. Через минуту в замке повернулся ключ.

Вика приготовила улыбку.

– Привет, мам.

Беспокойный взгляд мамы скользнул по лицу дочери, потом – по свитеру, по джинсам, по рукам, по кедам.

– Всё в порядке? Что-то ты рано, семь утра только.

– Да нормально. – Такой ответ показался Вике убедительным и вполне содержательным.

Врать не хотелось, поэтому она предпочла свести разговор к минимуму.

– Как дела у Кристины? – поинтересовалась мама, проходя на кухню. – Кофе будешь?

– Нет, мам, – поспешила ответить Вика. – Я только воды хлебну. Хотела ещё вздремнуть. Выходной ведь, а то завтра опять на эту каторгу.

– Ты про школу, дорогая? – усмехнулась мама.

– А про что ж ещё? Про неё, родимую.

Со стаканом воды Вика прошла в комнату, плотно закрыла за собой дверь и с облегчением уселась на кровать. Каждый раз, когда она возвращалась «от подруги» утром в воскресенье, мама лишних вопросов не задавала. Никогда, ни разу. Так, стандартное: «Как дела у Кристины?». И не ждала ответа. Наверняка радовалась, что нелюдимая дочь общается хоть с кем-то.

Тактика воспитания Викиной мамы кратко звучала бы так: «Забота проявляется не только в чрезмерном контроле, но и в доверии и уважении». Она была уверена: дочь сама расскажет о своей жизни всё, что сочтёт нужным.

Вика ценила это. Не показывала и не благодарила, но ценила. Для неё это означало, что мама доверяет ей, её решениям, её выбору. Можно сказать, Вика была счастливым подростком. Её уважали. И если бы она могла поделиться секретами, то только со своей мамой, но, увы, секрет у неё был один, и тот принадлежал не ей, а Денису.

Так что Вика молчала, как партизан.

Она стянула свитер и джинсы и залезла под холодное одеяло. Усталость расползлась по рукам и ногам. Перед глазами стояли рыжие кирпичи облупившихся стен заброшенного клуба, который они с Денисом использовали для его еженедельных тренировок в ночь с субботы на воскресенье. Вот уже полгода.

Каждую их такую встречу Вика помнила наизусть. То Тимошин, как заведённый, колотил по груше, которую они вместе соорудили из мешка с песком и подвесили на крюк. То он преодолевал полосу препятствий, напоминая спятившего паркурщика, – перекладины, заборы, крыши, парапеты, лестницы. И раз за разом брал их на абордаж всё лучше. Тимошин даже договорился со школьным охранником, чтобы тот за умеренную плату пускал их в бассейн, где Денис плавал от одного края к другому, пока совсем не выбивался из сил.

Они подготовились основательно. Начитались в интернете статей, просмотрели кучу видеороликов. Если бы кто узнал, чем Денис занимается, то подумал, что парень повёрнут на спорте, мечтает пополнить ряды спецназа, пересмотрел боевиков или просто свихнулся. Но дело было совсем в другом.

Ровно два года назад, как раз четвёртого апреля, Дениса возле школы остановил незнакомец. Для начала обозвал его странным словом «нумерат», потом сказал, что Денис выбран в команду так называемого четвёртого легиона. Правда, пока лишь предварительно, так как «координаторы» уверены в трёх его параметрах из четырёх необходимых.

Кто это – координаторы, что за легион, что за нумерат и какие параметры имелись в виду, Денис, конечно, не понял. Известно ему было одно: через два года к нему придут снова, в тот же день. Придут для того, чтобы проверить, соответствует ли он четвёртому параметру. И тогда окончательно всё решится.

Незнакомец не счёл обязательным объяснять растерянному Денису ничего из того, что сообщил. Но попросил (а лучше сказать – потребовал) подтянуть физическую форму, особенно советовал обратить внимание на плавание и какую-нибудь командную игру, вроде волейбола.

«Эти знания и навыки пригодятся будущему нумерату а вы практически избраны», – так он сказал напоследок.

Денис долго молчал, но, когда до указанной даты встречи с незнакомцем осталось полгода, всё же признался Вике. Было это ещё осенью, кажется, в октябре. Пришёл мрачный, обеспокоенный и какой-то… хм… странный. С порога объявил, что ему нужна помощь, что решился рассказать кое о чём только ей, Вике, потому что уверен: она его не засмеёт. В этом Тимошин, конечно, ошибся. Вика подняла его на смех сразу же, как только он закончил свой рассказ.

Что за ересь? Спецотряд какой-то придумали, параметры Дениске приписали. Какие такие параметры? Ну да, славится он математическим складом ума и некоторой душевной чёрствостью, а лучше сказать – эгоизмом. Для него всё живое – лишь сгустки цифр и атомов, поведение которых можно легко предсказать с помощью формул и аксиом.

В остальном – обычный парень.

Вика не могла думать о нём, как о супергерое. Супергерои поголовно справедливы, добры, отзывчивы, а этот? А этот был её другом с детства, и она знала его как облупленного: все его проблемы, ошибки, тайные мечты, недостатки. Особенно – недостатки, коих хватило бы на двоих. Чего только стоят его излишняя самонадеянность, старательное соответствие амплуа волка-одиночки, ослиное упрямство, нездоровый интерес к цифрам и задачкам (что в них прекрасного?), привычка никогда не здороваться, вытирать грязные руки о штаны и вечно толкать в желудок всякую ерунду, вроде чипсов, сосисок в тесте и жирных гамбургеров.

Вика считала, что во всём виноват холостяцкий образ жизни отца Дениса и его постоянные командировки. Бывают папины дочки, бывают мамины сынки, а бывает Денис Тимошин – ни рыба, ни мясо, а какой-то кальмар, выросший сам по себе.

Душой компании Денис тоже никогда не считался, хотя девчонки у него, конечно, были. Пару раз Вика видела, как он целуется с кем-то в парке, тайно радовалась за него, но проходила неделя, и Тимошин прощался с очередной принцессой в угоду собственному эгоистичному, и такому надёжному, одиночеству.

Суровый вид Дениса девчонок не отпугивал, а даже наоборот, привлекал, ведь они от умных и немногословных парней приходят в восторг, поэтому липнут к ним с удвоенным рвением. Но Вика знала наверняка: никто холодное сердце её друга-математика так и не покорил.

Возможно, его нежелание открываться людям было связано с одной «грандиозной» проблемой. Бедняга Тимошин тщательно скрывал, что носит контактные линзы, так как страдает близорукостью в пару минусов ещё с восьмого класса.

Странно, ему ли стесняться?

Поджарый темноволосый красавец с быстрыми движениями и цепким взглядом, от которого не укроется ни одна, даже самая мелкая, деталь. Его бледно-голубые глаза в обрамлении длинных ресниц не оставляли равнодушной ни одну девчонку, кроме Вики, конечно. Она же всегда наблюдала во взгляде друга лишь таблицу сложных математических процессов.

Да уж, Вика могла бы перечислять его недостатки вечно, но был у Дениса один изъян, который просто выводил её из себя. Он стоил всех его минусов, вместе взятых.

Канарейка… У него жила канарейка по кличке Пугало. Обожать безмозглую птичку размером со спичечный коробок – Вика считала это верхом неуважения к собственной личности, самым непростительным и чудовищным недостатком. Неужели нельзя завести собаку или кошку? Но Денис выбрал канарейку. Маленькую такую, жёлтую, с бессмысленным взглядом. Неужели он ведёт с ней беседы и изливает по ночам душу? Фу.

Ну и какой из него герой? Да никакой. Однако друг из него вышел надёжный. Для такой непопулярной личности, как Вика, этот плюс стал самым важным из всех, что имелись у Дениса.

Сегодня четвёртое апреля, ровно два года прошло со встречи её друга с тем незнакомцем, и Вика надеялась: ничего не случится, конечно, ничего не случится… Хотя себя не обманешь. Она не на шутку беспокоилась и ждала, чтобы это воскресенье поскорей закончилось.

Четвёртое апреля. Две четвёрки подряд. Вика раз за разом убеждалась: цифры она всё же недолюбливает. И они её – тоже.

3. Номер три. Асель

Воскресенье, 4-е апреля, 07:00

Сегодня Асель, как никогда, хотела жить. Прийти на мост было не её решением. Нет, не её. Любимое жёлтое платье словно впитало солнце, слепило глаза яркими волнами, напоминая, что в мире существует не только горе, но и радость.

«Каждые сорок секунд один из жителей Земли умирает, заканчивая жизнь самоубийством. Ты тоже должна. Должна, должна, должна», – настаивал внутренний голос, больше похожий на замогильный шёпот.

Прошло уже тридцать секунд. Тридцать одна, тридцать две, тридцать три…

Даже перед смертью Асель боялась признаться самой себе: кажется, она сошла с ума. Слышать шёпот в голове – это ненормально.

Тридцать четыре, тридцать пять…

Мост гудел, жадно проглатывая ветер стальными толстыми прутьями. Окаменевшие пальцы впились в холодную перекладину за спиной. Под ногами хрустнул песок, солью посыпался в бурлящую реку.

Тридцать шесть, тридцать семь…

Какая мысль будет последней? Никакая. Голова пуста, будто вынули мозг, оставив лишь: «Должна, должна, должна». И глухая боль в груди. Ветер нещадно треплет волосы, словно желая оттянуть Асель назад, подальше от края моста.

Тридцать восемь…

Почему она это делает? Почему она выбрала мост? Почему сегодня? Глупые мысли, глупые. Совсем не те, какие должны быть в такую минуту. Ей бы думать о сестре, которая останется одна. И о матери.

Тридцать девять…

Мама, я всегда буду любить тебя. Мама… Мамочка, прости. Ведь я не хочу, совсем не хочу умирать. Я просто должна. Это – не моё решение.

Сорок. Сорок секунд. Вот и всё.

– Эй! – Порыв ветра донёс чей-то срывающийся голос. – Эй! Не смей прыгать!

Асель не хотела, чтобы кто-то видел, как она умирает, но теперь уже всё равно. Так, случайный свидетель. Он её не спасёт.

Шаг. Полёт. Удар.

4. Номер четыре. Арсений

Воскресенье, 4-е апреля, 12:00

– Сеня, дорогой, не глупи, – шептал Арсений сам себе, поглаживая ёжик светлых волос на затылке. – Пригласи её в кино, что ли… Или в клуб. Да, лучше в клуб. Кино – для простачков. – Он тщательно прокашлялся, нацепил на лицо коронную ухмылку, которая сводила девчонок с ума, а потом томно-хрипловатым глубоким голосом спросил: – Наташа, ты музыку любишь? Я… – сделал паузу, изображая нерешительность и страх быть отвергнутым, будто с королевой красоты разговаривает, – я хотел пригласить тебя в «Барракуду». Пойдём, а?

Прошло как по маслу. Наташка Егорова была далеко не простушкой, но повелась на его отработанную паузу нерешительности, восхищённый взгляд, нервное потирание шеи за воротом рубашки и, конечно же, фирменный парфюм. Безотказное сочетание. Есть контакт! По крайней мере, на сегодняшний скучный воскресный вечер у Арсения была пара – симпатичная восьмиклассница.

И чёрт с ней, со школой. Завтра придёт на часик попозже. Первым уроком значилась литература, а что ему литература? Да и все остальные предметы. Он капитан сборной школы по волейболу, спортсмен, так что ему все двери открыты. И все без исключения женские сердца. Хм, неплохо, в его неполные пятнадцать.

Арсений улыбнулся сытым котом.

– Ну что, тогда до вечера? – спросил он. – В восемь подойду.

Наташка скромно опустила глаза. Это означало благосклонное «Да». Арсений кивнул и, расслабленно вышагивая, направился в сторону ближайшего торгового центра. Надо бы заглянуть в компьютерный магазин, присмотреть ноутбук, давно поменять хотел. Старый греется и виснет.

Единственное, что интересовало Арсения кроме девчонок и волейбола, – это компьютеры. Было в них что-то волшебное. Он с удовольствием засыпал под шум любимого ноутбука, менял друзьям видеокарты, материнки и другие «железяки», ставил пиратские программы и даже пытался создать свои, ломал пароли и странички в социальных сетях. Занесло его даже в начинающую хакерскую группу, которая успела лихо покуролесить в сети.

Одним словом, компьютеры – его отдушина. Его электронно-душевный мир. Там он – король, не меньше.

Скептически и со знанием дела просмотрев предлагаемые в магазине ноутбуки, Арсений вышел из торгового центра и направился домой. Бабуля наверняка наварила кастрюлю супа, а есть нестерпимо хотелось.

О родителях он старался не вспоминать. Развелись, поразъехались жизнь устраивать, а его к бабушке сплавили, в маленький подмосковный городишко, как кота ненужного. Отыгрывался Арсений на местных девчонках: охмурял даже самых неприступных, гулял пару деньков и благополучно бросал. Бросал равнодушно, безжалостно, цинично. Так же, как бросили его.

Бабуля в его жизнь не лезла – знала, что бесполезно, только нервы портить. Поэтому все свободные от школы часы Арсений был предоставлен сам себе. Чем убить время, он находил без особого труда, но порой щемило внутри от собственной никому ненужности. Возможно, кто-то назвал бы его счастливчиком, свободным человеком, но такая свобода Арсения тяготила. Она попахивала одиночеством, от которого выть хочется.

И хоть бы кто поинтересовался, какие у него сегодня планы, как прошёл вчерашний день, с каким счётом выиграли очередной волейбольный матч. Хотя бы просто спросили… Приходить и смотреть на его игру Арсений никого не заставлял.

Ворохом прибегали девчонки (даже те, которых он уже успел бросить), восхищённо пялились, как он берет очередную кручёную подачу, но такое внимание вызывало лишь раздражение. Популярность – вещь слишком недолговечная, фальшивая. Не хватало в жизни Арсения чего-то настоящего и длительного. Того, на что бы откликалась душа. Разве что бабуля и её суп.

Уныло вздохнув, он уселся на скамейку под обвисшей берёзой около входа в центральный парк.

– Эй! Ты сел на мою книгу, – прозудел кто-то справа, противно так, раздражающе. – Эй, ты! На книгу сел, говорю. Подними свою… пятую точку. Ну!

Арсений уронил снисходительный взгляд на существо справа. Им оказалась девчонка лет четырнадцати, может, даже младше. В серой вязаной шапке с помпоном, дурацкой кофте, потёртых не по моде, а от старости, джинсах и затасканных кедах.

Существо обиженно раздуло ноздри и вытаращилось так же, как пялятся разъярённые хомячки.

За последнюю пару лет Арсений научился чётко и безошибочно оценивать девчонок. Эта, к примеру, – беспросветная серая мышь. Такая серая, что хотелось плакать. Жиденькие неухоженные волосы, поношенная одежда, колючий недоверчивый взгляд исподлобья. Типичный социальный отшельник, изгой, привыкший оправдываться за одно своё существование. Унылый и злобный зверёныш.

С такими Арсений, как правило, не церемонился: статус обязывал.

– Чё? – рыкнул он.

Существо поправило нелепую шапку (явно нервничало!), вытащило наушник из уха, встало со скамейки и вплотную подошло к Арсению, заглядывая прямо в глаза.

– Задницу подними. Не ясно выразилась, что ли?

Он аж опешил. А серая мышь-то с характером. Языкастая в придачу.

На сцену вышел джентльмен Арсений. Густо покраснел (этот навык он тренировал дольше всего), привстал, схватив тонкую книжку со скамейки, и подал существу в руки.

Девчонка одарила Арсения красноречивым взглядом, означающим что-то типа «Как ты вообще таким идиотом живёшь?», а потом преспокойно плюхнулась на соседнюю скамейку и принялась шуршать страницами, изображая увлечённое чтение. Но Арсения не обманешь. Существо явно косилось в его сторону, любопытствовало. Даже серые мыши знают толк в классных парнях.

Сам собой возник нестерпимый азарт, голод куда-то пропал. Арсений поправил воротник кожаной куртки и пригладил волосы – модная стрижка подвести не должна. Смахнув с джинсов несуществующую пыль, он двинулся в атаку.

Предвидя намерения незнакомого парня, существо вцепилось в книжку, как в единственное спасение.

– А ты что читаешь? – Арсений решил, что вопрос должен вызвать у серой мыши неподдельное желание поделиться своими литературными предпочтениями. Их же хлебом не корми, дай о книжках потрепаться.

– Курс самообороны, восточные единоборства, – выдало существо, не поднимая глаз, но Арсению показалось, что на него укоризненно уставилась шапка, вылупив глаз-помпон.

– Курс самообороны? Ого! – Арсений искренне заинтересовался.

Вот, значит, что изучают серые мыши в свободное время – курс самообороны.

– И что это? Джиу-джитсу? Кунг-фу? Тайский бокс? – осклабился он.

– Кэндо, – без капли пафоса ответило существо.

– Кэндо? Это что?

– Искусство фехтования. – Девчонка, наконец, подняла на собеседника глаза: серо-зелёные, проницательные, решительные. – «Кэн» переводится как «меч», а «До» – это путь.

– На мечах драться собралась?

– Не обязательно. Мечом может быть любое орудие, хоть палка обычная. Понятие меча призвано укрепить дух человека, а сам человек, владеющий мечом, подчиняется законам тела и сердца. – Закончив фразу, девчонка скривила такую мину, будто забылась и случайно обсудила с лесным пнём классическую литературу.

Арсений присел рядышком, предвкушая интересненькое. Девчонка-то не так проста, как кажется.

Серая мышь отодвинулась на край скамьи и грозно выдала:

– Это не для меня, это для друга. Он занимается боевыми искусствами. – Она сделала многозначительную паузу и с расстановкой добавила: – В спецназ собирается.

Пыл Арсения приутих мгновенно. Какой ещё спецназ? Но он тут же расслабился. Наверняка девчонка сочиняет, чтобы хоть как-то придать значимость своей непопулярной персоне.

– А вот, кстати, и он. – Существо приветственно махнуло кому-то ладошкой.

Арсений перевёл взгляд на приближающегося парня. Хо-хо, вот это да! Денис Тимошин! Ходячая легенда. Крутой математик и подающий надежды спортсмен, ходит на тренировки по волейболу вместе с Арсением вот уже полгода. Правда, в последнее время он нервный и нелюдимый какой-то, но от этого не перестал быть легендой.

– Ты что, подружка Тимошина? – вздёрнул брови Арсений, совершенно по-другому посмотрев на существо. Теперь в его глазах оно превратилось в загадочную девушку, совсем не похожую на всех остальных его пассий.

Девчонка не ответила, так как к скамейке, заметно прихрамывая на левую ногу, подошёл Тимошин.

– Ты чего здесь забыл? – опуская приветствие, пробурчал он и подозрительно уставился на Арсения: недобрая слава ловеласа Макарова известна Денису давным-давно.

– А ты не говорил мне о подружке, – подхватил его недружелюбный тон Арсений. – Она, оказывается, у тебя каратистка.

– А если и так, то что?

– Да нет, ничего. А ты боевыми искусствами занимаешься?

Тимошин напрягся. Но Арсению хватило и одного взгляда, чтобы понять: занимается. Кулаки залеплены пластырем, на носу царапина, походка пружинистая, как у боксёра. Да ещё и хромает сегодня.

– А можно с тобой? Тебе же нужен противник? Или ты с ней дерёшься? – Арсений указал взглядом на девчонку в несуразной шапке.

– Я подумаю, – буркнул Тимошин, давая понять, что разговор окончен.

Арсений был не из пугливых. Он Тимошина не боялся, хоть и был на год помладше. Скорее, восхищался им.

– А тебя как зовут? – поинтересовался он у Денисовой подружки, которая уже закрыла книгу и усердно запихивала её в видавший виды рюкзак. – Я Арсений. Будем знакомы.

Девчонка смерила его брезгливым взглядом и встала со скамьи.

– Лучше молчать и показаться дураком, чем заговорить и развеять все сомнения, – отчеканила она.

– Чего? – оторопел Арсений.

– Марк Твен.

Схватив под руку Тимошина, девчонка степенно двинулась прочь.

Арсений в растерянности взъерошил волосы на затылке.

«А потом они обижаются, что их называют серыми мышами. Сами ведь виноваты, – уныло подумал он, провожая странную девчонку глазами. – И чем ей Марк Твен не угодил?»

5. Колесо завертелось

Воскресенье, 4-е апреля, 12:30

Разговор не заладился с первых минут. Вика смотрела на Дениса, как на человека, который нуждается в психоанализе и немедленной госпитализации в лечебницу для душевнобольных.

– Дэн, ты спятил, да? Чокнулся? Кидаться с моста! Да ты… ты… – Вика смолкла, так и не подобрав нужного слова. Зато активно покрутила пальцем у виска.

Денис уже пожалел, что рассказал ей о случившемся.

– Со мной же всё в порядке, в по-ряд-ке…

– Я вижу. – Вика скосила взгляд на его левую ногу. – А хромота у тебя врождённая?

– Ну, ударился немного.

– То, что ты ударился, я знаю. Головой ударился. Ещё в детстве. А что с ногой?

Денис решил опустить подробности своего неудачного прыжка. Хотя в целом прыжок-то получился удачным, а вот левой ноге не повезло напороться на подводный камень. Врачи скорой помощи обработали саднящий ушиб и наложили повязку, так что пара дней – и травмы как не бывало.

– Прохожий вызвал скорую, девчонка была без сознания, – сменил тему Денис.

– Ага, у неё-то, наверное, ни одной царапины. Это доморощенным героям-математикам обычно не везёт… Ну, и кто она такая?

– Не знаю. Документов при ней не оказалось. Врачи сказали, что она примерно моего возраста. Видно, что-то у неё серьёзное случилось, раз она… – Денис замолчал.

– …решилась на самоубийство? – мрачно закончила за него Вика. – Из-за неё ты сам чуть не стал самоубийцей. А ты не думал, что нельзя лезть в чужие дела?

– Даже когда человек пытается умереть?

– Особенно в этот момент! Это ведь личное дело каждого!

– Вик, как можно настолько ненавидеть человечество? – покачал головой Денис. – Ведь она осталась жива, я вытащил её из реки.

– Ага, как только она очнётся, то обязательно поблагодарит тебя за проявленный героизм. И идиотизм. Умудрился ещё и сумку в автобусе оставить. Балбес!

Вика была в бешенстве. А когда она была в бешенстве, её распирало на колкости и обвинения в адрес окружающих, особенно друзей, точнее, одного друга. Другом у неё значился лишь Денис, а у него на Викины колкости за долгие годы выработался стойкий иммунитет.

– И что ты дальше намерен делать? – спросила подруга, заметно успокоившись.

Денис дёрнул плечом.

– Не знаю. Может, это как раз и была та самая проверка? Сегодня же четвёртое апреля.

Вика с шумом выдохнула и умоляюще взглянула на небо.

– Четвёртое апреля, четвёртое апреля… Ты не дашь об этом забыть, верно? А может, ты просто наткнулся на девчонку, которая решила, что жить ей с сегодняшнего дня необязательно? И апрель тут ни при чём?

– Я хочу её навестить. Сегодня, – сказал Денис твёрдо.

– Сегодня? – Вика поморщилась, очки дёрнулись и скатились на кончик носа. – Перенеси на завтра, а?

– Но я не хочу ждать, а вдруг её переведут в другое отделение или отпустят домой? Хотелось бы с ней перед этим поговорить. Нет, я ждать не буду. Я вообще ждать не сильно люблю.

– В курсе, – бросила Вика, привычным движением водружая массивные очки на прежнее место.

За разговором они и не заметили, как добрели до пустынного и от того мрачного парка развлечений «Magic» – туда, где расположились колесо обозрения и другие аттракционы. Парк не работал. Запылившиеся одинокие паровозики, летающие тарелки, немыслимого вида качели стояли на консервации – ждали тепла и солнца, чтобы вновь принимать людей, желающих временно забыть повседневные хлопоты.

– Странно, – заметила Вика. – Я думала, колесо ещё не работает.

– А оно и не работает, – отозвался Денис.

– Тогда вон тот мужик чего там делает? – Вика указала пальцем на человека в чёрном пальто и шляпе, сидящего в кабинке аттракциона на самом верху.

Колесо не двигалось, но мужчину это не особо волновало. Он смотрел вдаль, на город, и не обращал внимания на озадаченных подростков, пялившихся на него снизу.

– Может, тоже самоубийца? – предположила Вика не без иронии. – Везёт тебе сегодня на них. Спасать-то полезешь? – ехидно добавила она.

Денис уселся на ближайшую скамью и ответил как можно небрежней:

– Пусть там торчит. Мне до него дела нет.

– Ага, тебе девчонок подавай, да? – усмехнулась Вика, присаживаясь рядом и пристраивая любимый рюкзак на коленях.

Она не сводила с незнакомца глаз. Денис тоже им заинтересовался.

Было в этом человеке что-то необычное, кроме того, что он как-то попал на самый верх неработающего колеса обозрения. Денис подумал о том, что уже давненько не встречались ему люди в шляпах, похожих на те, что носил его семидесятилетний дед. Возможно, незнакомец тоже немолод.

– Я всё хотела спросить, – прервала раздумья Дениса Вика, – если сегодня ничего не случится, что делать будем? Что с тренировками?

Денис перевёл взгляд с далёкого незнакомца на подругу.

– Не знаю. Я уже привык к ним, если честно.

– Ты скоро ведь уезжаешь, зачем тебе тренировки? – уткнув глаза в землю, спросила Вика.

– А я на каникулы приезжать буду, не хандри. – Денис растянул губы в беззаботной улыбке и щёлкнул пальцем по торчащему помпону на шапке подруги.

– Ага, на каникулы… – совсем помрачнела та. – Только попади в большой город – тебя обратно к нам и калачом не заманишь. Знаем мы таких.

Денис открыл было рот, чтобы опровергнуть сомнения Вики, но, увидев приближающегося к их скамье мужчину в чёрном пальто и шляпе, нахмурился, не доверяя собственным глазам.

– Он идёт к нам, идёт к нам… – зашептала Вика, дёргая Дениса за рукав. – Как он спустился? Колесо-то не двигалось.

Действительно, колесо обозрения не шелохнулось ни разу, Денис бы сразу заметил движение. Странно.

Мужчина тем временем остановился в паре шагов от их скамьи, придерживая рукой чёрную фетровую шляпу с широкими полями, элегантно изогнутыми с боков. Такие шляпы Денис видел в голливудских фильмах про гангстеров из Чикаго.

Ну а то, что он издали принял за пальто, оказалось двубортным плащом, больше похожим на шинель, обхваченную узким поясом. Плащ напоминал Денису уже совсем другие фильмы – про разведчиков и Великую Отечественную.

Странный образ незнакомца дополняли брюки с идеально проглаженными стрелками и до блеска начищенные ботинки на шнурках. Выглядел мужчина так, будто застрял где-то в середине двадцатого века, годах в пятидесятых или даже тридцатых.

Денис кожей почувствовал на себе его взгляд – изучающий и горячо заинтересованный, как у профессора-живодёра, проводящего опыты на беззащитных мышах.

– Доброго дня, молодые люди, – поздоровался незнакомец и уставился на ребят неопределённого цвета глазами – водянистыми, какими-то прозрачными.

Голос его зашелестел в ушах. Тихий, но в то же время отчётливый и поставленный, как у диктора.

– Здрасьте, – коротко ответил Денис, не вставая со скамьи.

Хотя совесть уже шевельнулась: надо бы подняться и вежливо поздороваться, ведь перед ним человек пожилой, лет семидесяти. Об этом свидетельствовали седоватые брови и чёлка, выглядывающая из-под шляпы, а также морщины вокруг рта и глаз.

Вика застыла, вцепившись в рюкзак, и молчала, явно пребывая в шоке по поводу колеса и его неподвижности. Она была существом приземлённым, не верящим в странные стечения обстоятельств. В голове подруга наверняка уже выстраивала теорию, объясняющую, как человек мог бы спуститься с неподвижного колеса обозрения, исключая вещи типа магии, паранормальных явлений и мистических чудес. Судя по устойчивому ступору, Вика забралась в мысленный тупик.

– Вас зовут Денис? Денис Тимошин? – спросил мужчина в гангстерской шляпе.

– А что? – отозвался Денис, придерживаясь максимально недружелюбного тона.

– Признаюсь, ваш прыжок с моста был великолепен, – продолжил незнакомец, причём без грамма восхищения в голосе. – В вашем поступке мы узрели соответствие четвёртому параметру. Теперь вы, Денис, наш нумерат.

– Так вы – тот самый? Тот, который… э-э-э… был там? – неуверенным голоском пропищала Вика.

– Там? – Мужчина снисходительно глянул на неё. – Лучше говорить «здесь», вы так не считаете? Но, думаю, разумнее оставить «там» и «здесь» в покое. Сложные пространственные понятия не в нашей с вами компетенции. – Он внимательно посмотрел на Дениса, изучая его лицо и одежду. – Теперь я ваш официальный связной. Меня зовут Пифагор.

Денис чуть не подавился.

– Пифагор? Это тот, который грек, что ли?

– Я бы не хотел распространяться о своём происхождении, – нахмурился мужчина. – Но я точно не грек… – Он на секунду задумался, но потом, придя к каким-то выводам, твёрдо выдал: – Нет, не грек.

– Пифагор вроде философом был, да? – всё тем же притихшим голоском уточнила Вика.

– Вообще-то, он математик, – заметил Денис. – Теорему Пифагора помнишь? Сумма квадратов катетов…

– Заткнись, Тимошин. – Вика тут же пришла в себя и скривилась так, словно ей на ногу наступили. – Не нужны мне твои катеты. И без них голова забита. – Она смерила мужчину подозрительным взглядом. – Кто вы такой?

К ней вернулся дар речи, и, судя по сдвинутым к переносице бровям, подруга к Пифагору отнеслась крайне скептически.

– Я ваш связной. Меня зовут Пифагор, – повторил мужчина.

Денис наконец отважился встать и подать руку необычному собеседнику.

– Мы немного… как бы вам сказать… – он замялся, подбирая слова, – в некотором недоумении, что ли… Очень странно вот так слышать от незнакомого человека, что он связной и его зовут Пифагор.

– Вы так считаете? – искренне удивился мужчина, крепко пожимая протянутую руку.

– Я уверен… – без какой-либо уверенности пробормотал Денис.

– Хм, в других городах никто не удивлялся, – пожал плечами Пифагор.

– В других городах?

Мужчина кивнул и спокойно продолжил:

– У меня весьма плотный график. Первого января, к примеру, я был в Шанхае, второго февраля – в Праге, а третьего марта – в Лондоне, шестого июня… э-э-э… нет, шестого июня я никуда не собирался…

Вика, не выдержав, вскочила со скамейки.

– Вы издеваетесь? – перебила она увлёкшегося рассказом Пифагора. – Что за шутки дурацкие? – Она сверкнула глазами на Дениса. – Пошли отсюда! Нечего вести беседы с выжившими из ума!

– Погодите-погодите, вам нельзя уходить, вы ещё не получили задание, – заволновался мужчина.

Он сдёрнул с головы шляпу и достал оттуда сложенный вчетверо лист, явно выдранный из тетради.

– Это ваше первое, пока лишь тренировочное, но уже живое уравнение, – сообщил Пифагор, водружая шляпу на место.

– Живое уравнение? – вскинул брови Денис.

– Да, вы должны решить его, чтобы укрепить равновесие. Ведь вы нумерат, как я уже сказал.

Денис почувствовал, что внутри закипает то ли злость, то ли гнев. Теперь и он желал лишь одного – оставить безумного старика наедине с его бредом. Денис даже допускал, что где-нибудь в дупле ближайшей берёзы притаился оператор с видеокамерой и скоро появится толпа, вопящая «Розыгрыш!», в сопровождении съёмочной группы какого-нибудь развлекательного телеканала.

– Извините, но нам пора, – бросил он и, схватив Вику за руку, поторопился прочь из парка.

– Вы спасли сегодня девушку! Она третья! – крикнул ему вдогонку мужчина.

Денис остановился, словно прирос к асфальтовой дорожке, и обернулся. Пифагор всё ещё стоял у скамьи и поглаживал уголок листа указательным пальцем. Только сейчас Денис заметил на правой руке мужчины чёрный перстень с круглым сквозным отверстием вместо камня.

– Что вы знаете о той девушке? – осведомился Денис, переводя взгляд с перстня Пифагора на его морщинистое лицо, спрятанное в тени широких полей шляпы.

Мужчина улыбнулся и двинулся в его сторону.

– Взгляните на запястье, – сказал он. – И вы увидите цифру.

– Пойдём… Дэн, ну! – Вика нетерпеливо дёргала Дениса за рукав куртки.

– Да погоди ты. – Он оголил правую руку и уставился на неё, не в силах выдавить из себя ни слова: на запястье чернели чёткие контуры цифры «1» и знака «+». Их будто наколол татуировщик, потому что краска впиталась прямо в кожу, не сотрёшь.

– Вы – номер один, – сообщил Пифагор, подходя к растерянному Денису.

Вика перестала дёргать друга за рукав и тоже уставилась на его меченое запястье.

– Что за… – Денис еле сдержал на языке крепкое словцо. – Что за… шутки? Что это такое? Татуировка?!

Пифагор неопределённо качнул головой и спрятал сложенный лист в карман плаща-шинели.

– Это наша метка. Цифра означает роль в команде, а знак плюса – принадлежность к положительному направлению всеобщей оси координат, обозначающей равновесие.

Уверенность в том, что старик безумен, всё возрастала, но как тогда объяснить появление метки на руке? Её ведь не было сегодня утром. Денис в задумчивости потёр отметину на запястье.

– Что вам от меня надо? – спросил он, пытливо сощурившись.

– Мне? Лично мне ничего от вас не надо, юноша, – ответил Пифагор. – Надо другим. Тем, что занимаются равновесием. Координаторам. Моя же задача заключается лишь в том, чтобы приносить вам уравнения. Каждое из них вы должны будете решить, используя известные и неизвестные данные, а также свои параметры.

– Что за параметры? Что за уравнения? Кто такие координаторы? И зачем всё это надо? – на одном дыхании вывалил вопросы Денис. – Раз уж вы назвались связным, тогда выкладывайте, а не юлите, как…

– Погодите, нет необходимости в скверных словах в мой адрес, – выставил ладонь Пифагор. – Я всё объясню. Я связной и помогаю отбирать людей для борьбы за равновесие. Вы нумерат, то есть главный в легионе. Вас мы выбрали по четырём важнейшим параметрам. – Он принялся загибать худые узловатые пальцы один за другим. – Сила духа, сила тела и сила разума – первые три параметра. Ну, а четвёртый – это умение сочетать первые три параметра в действии. Согласитесь, совсем несложно. – Мужчина замолчал, но потом строго добавил: – И не нужно сквернословить, молодой человек.

– Я не сквернословил! – возмутился Денис.

– У вас на языке вертятся слова «сумасшедший», «идиот», «псих» и десятки других не менее грубых и, что самое главное, ошибочных определений в мой адрес. Я бы постеснялся на вашем месте.

– За что стесняться-то? Я же молчу… – Денис даже сам не заметил, как начал оправдываться.

На самом деле в его голове крутились куда более ёмкие эпитеты в адрес ненормального старика. Они бы не прошли его цензуру.

– Хотите сказать, что вы обнаружили все перечисленные параметры у моего друга? – с недоверием спросила у мужчины Вика, возвращая разговор в изначальное русло.

Тот поправил шляпу и с лёгкой улыбкой выдал:

– Всё верно, милая леди. По трём параметрам Денис Тимошин нам подходил, а вот в четвёртом мы сомневались, пока сегодня он не прыгнул с моста.

– Так это не вы подстроили, что ли? – удивился Денис.

Мужчина отрицательно покачал головой.

– Мы не заставляем людей убивать себя. Зачем нарушать природное равновесие намеренно? Ваша встреча с той девушкой на мосту привела вас к нам. В своём сегодняшнем поступке вы сумели соединить всё, что нам было нужно. Силу духа, к примеру. Ведь вы не испугались прыжка с большой высоты, хотя могли погибнуть.

– Это не сила духа, это сила отсутствия мозга, – не преминула высказаться Вика.

Мужчина уставился на неё, не совсем понимая смысла её колкой фразы.

– Не обращайте внимания, – посоветовал Денис. – На неё иногда находит желание выговориться в едкой манере. Продолжайте…

– Хорошо, – закивал старик. – Силой вашего тела мы тоже сегодня восхитились, ведь вы, молодой человек, довольно хорошо натренированы.

– Ага, знали бы вы, чего нам это стоило, – опять перебила его Вика.

– А также, – не обращая внимания на её реплику, продолжил Пифагор, – сегодня вы продемонстрировали силу разума. При прыжке вы чётко и быстро рассчитали траекторию полёта и точное место вхождения в воду, учитывая высоту моста, скорость собственного тела с поправкой на ускорение, вес и другие условия. Можно сказать, что вы молниеносно решили задачу по физике. Конечно, погрешности были, но всё же…

Вика толкнула Дениса плечом.

– Ты что, высчитывал, куда приземлишься, точнее, приводнишься?

– Ну-у может, совсем чуть-чуть… – сконфузился Денис. – Надо было знать, с какой силой оттолкнуться от перил моста, чтобы нырнуть там, где нужно.

Вика вытаращилась на него так, словно он признался, что по ночам превращается в вампира.

– Тимошин, да у тебя мозги набекрень, оказывается

– Вообще-то, математика приводит ум в порядок, – возразил Денис, понимая, что разглагольствует сейчас, как зарвавшийся ботан.

– Да что ты говоришь? – желчно выдавила Вика.

– Это не я говорю. Это Ломоносов так сказал.

По скорченной гримасе подруги Денис догадался: она готова его придушить прямо здесь и сейчас. Особенно за упоминание всуе фамилии Ломоносова.

– Ваш друг отлично подходит на роль нумерата, наша метка появилась на его руке первой, – продолжил объяснять Пифагор, внимательно наблюдая за Викой. – Я же в это время как раз наслаждался городским пейзажем с высоты, во-о-он там… – Он вытянул руку и указал на колесо обозрения.

– Как вы, кстати, слезли? Колесо ведь не двигалось, – наконец задала Вика вопрос, который не давал ей покоя, как минимум, уже минут пятнадцать.

– О, это должно остаться вне области ваших знаний о мире, – ответил Пифагор и, просияв, добавил: – Но это бы вас восхитило.

– Информативно, ничего не скажешь… – вздохнула Вика, не получив от старика внятного ответа.

– Хорошо, про параметры мы поняли, – сказал Денис. – А что за уравнения? Зачем они нужны?

– В мире всё стремится к равновесию, – с ангельским умиротворением на лице промолвил старик. – Сколько плюсов, столько и минусов, сложение равно вычитанию, умножение равно делению, сила действия равна силе противодействия, созидание равно разрушению, рождение равно смерти. Всё подчинено закону равновесия. Если вы что-то получили, отдайте взамен равноценное. В этом и есть гармония мира… – Он улыбнулся. – Чтобы равновесие не нарушалось, мы решаем уравнения. Когда мы видим, что грядёт перекос на оси координат, как на своеобразной чаше весов, и появляется что-то, что выводит мир из равновесия, мы реагируем и составляем уравнение с неизвестными, а затем отправляем наши лучшие команды решать это уравнение. Грубо говоря, спасать мир от перекоса. Теперь понятно?

Денис насупился, пытаясь разобраться с навалившейся информацией. Обычно он умел мгновенно расставлять всё по полочкам, но сейчас его шкаф в голове был переполнен, и там творился полный бардак.

– А как решать эти уравнения? – не совсем доверяя собственному разуму, спросил Денис.

– Как только вы увидите уравнение, вы всё поймёте. И как его решать, определяют нумерат и его команда. Какие методы использовать – дело ваше.

– Что за команды такие?

– Мы называем их легионами. Всего существует двенадцать легионов. Двенадцать по всему миру. Вы, к примеру, принадлежите к четвёртому легиону, так как выбраны четвёртого апреля – то есть четвёртого числа четвёртого месяца. Последний легион выбран двенадцатого декабря. Улавливаете логику?

– Ясное дело, улавливаю, – хмыкнул Денис: чего тут не уловить-то?

– Ну так вот. В легионе по четыре человека, то есть по четыре цифры. Номер один, два, три и четыре. К выбору «номера один» подходят особенно тщательно. Первый легионер очень важен для координаторов. Он нумерат Он сведущ не только в точных науках, но и объединяет весь легион для борьбы. Он вдохновитель и защитник.

– И вы сделали меня номером один? Зачем? – не скрывая скептицизма, спросил Денис: компанейским вдохновителем и защитником он себя уж точно не считал. Так и не дождавшись ответа, он задал другой вопрос: – А где искать остальных?

– Вы легко их отыщете. Члены каждой команды примерно одного возраста и встречают друг друга в день избрания. Значит, вы уже видели их сегодня. Вам просто надо вспомнить.

– Вы шутите? Я видел сегодня кучу народа! Как я пойму, кто есть кто? Мне что, заворачивать им рукава, чтобы разглядеть метки?

Пифагор развёл руками.

– Это уже ваше дело, а не моё. Я только связной. Скажу лишь, что если вы не найдёте всех легионеров до конца сегодняшнего дня, то… м-м-м… вас ждёт обнуление. Ничего не поделать, такие строгие у координаторов правила, уж простите. Иначе никакой мотивации у легионеров не будет. А обнуление – мотивация отличнейшая.

– Обнуление? Это ещё что такое?

– Обнуление числа легионера означает его смерть, – отчеканил Пифагор явно выученное наизусть правило, но потом, словно очнувшись, продолжил: – На вашей руке вместо цифры один появится ноль. Вы должны помнить, что обнуление – процесс безболезненный, бояться его не нужно. Но смерть в данном случае неизбежна.

– Вот чёрт… – выдохнул Денис, судорожно сглотнув. – А могу я отказаться? Ну… от всего этого вашего уравнительства и обнулительства?

Пифагор мягко улыбнулся, но ответ его был жёстким и неотвратимым, как топор, летящий в голову:

– Нет, юноша, отказаться вы не можете. Вы уже выбраны, теперь равновесие – ваша работа на всю оставшуюся жизнь. Либо выполняйте задания, либо обнуление последует мгновенно, и глазом моргнуть не успеете. Ведь обнулением занимаюсь я. – Он потёр чёрный перстень на указательном пальце. – Какая ваша любимая цифра, кстати? – вдруг поинтересовался он, сменив тон с угрожающего на беззаботный и доброжелательный.

Денис даже растерялся. Он, если честно, до сих пор пребывал в странном состоянии после того, как услышал слово «смерть». Ну не могут люди вот так просто подходить к тебе в парке и говорить в лоб это слово, ведь двадцать первый век на дворе! Смерть бывает где-то там – в телевизоре, интернете или компьютерной игре.

– Что, простите? – очнулся он.

– Ваша любимая цифра, – терпеливо напомнил Пифагор. – Какая ваша любимая цифра?

– Я не знаю… У меня нет любимых цифр. Ну, может, три… Не знаю я, говорю же. – Денис всё ещё находился в ступоре: слова «смерть» и «обнуление» болтались в голове, отскакивая от стенок черепа, и угнетали мозг.

– А вот мой любимый цифровой знак – ноль, – изрёк старик, продолжая гладить перстень на руке (теперь-то Денис понял, что на его украшении – не просто отверстие, а знак нуля). – Как можно не любить ноль? На мой взгляд, это самый загадочный и определяющий знак. Только вдумайтесь! Ноль. Отсутствие величины. Нейтральный элемент. Nullus, Líng, Zero… Замкнутый круг. Неопределённый предел. Ноль разделяет положительные и отрицательные числа на оси. Ноль – отсутствие чего бы то ни было, пустота, ничто. Ничто, так сильно влияющее на нашу жизнь. Нет цифры совершенней!

Денис с каменным лицом слушал старика, а того распирало всё больше. Любовь к нулю не на шутку его вдохновляла и даже преображала внешне. Жилы на черепашьей шее Пифагора вздулись от жаркой речи, сероватая кожа на лице покрылась мелкой россыпью пота, пальцы рук подрагивали, водянистые глаза плотоядно заблестели. Денису показалось, что даже поля чёрной гангстерской шляпы изогнулись в зловещем оскале.

В разговор вступила Вика, долгое время хранившая молчание.

– Послушайте, уважаемый… э-э-э… Пифагор, – с расстановкой, намеренно не спеша, начала она. – Если всё, что вы нам тут наговорили, правда, то почему вы в свои тайны посвящаете и меня? Не боитесь, что я пойду и растрезвоню про делишки вашей секты прохожим, родителям, журналистам, полиции и санитарам психбольницы? Меня-то вы своим обнулением не запугаете.

– Если бы вы не являлись легионером, то я бы переговорил с Денисом один на один, – спокойно ответил старик.

– Легионером?! – хором воскликнули Денис и Вика.

Трясущими пальцами Вика оттянула рукав свитера и мгновенно побледнела. Потом сунула запястье под нос Денису и зашептала:

– Тимошин… забери меня отсюда, я не хочу тут находиться. Убери его, убери его…

Что конкретно убрать, она не сказала, да Денис и не спрашивал. Он пялился на тонюсенькое запястье подруги и соображал, что делать дальше. За себя он особо не волновался, но вот Вика… Её бы не хотелось впутывать в странные дела сумасшедших любителей чисел. А на её бледной, испещрённой голубоватыми венками коже выделялись цифра «2» и знак «+». Чёткие, точно выведенные чернильным пером.

– Неужели я не сказал вам, милая леди, что вы – номер два? – удивился Пифагор.

– Я не милая леди! И не номер два! – заорала Вика так, что проходящая метрах в пятидесяти от них женщина испуганно оглянулась.

Пифагор пожал плечами. Взгляд его красноречиво говорил что-то вроде: «Смирись, это твоя участь». Морщинистая физиономия старика помолодела и разгладилась. Он выглядел умиротворённым, даже счастливым. Денис бы не удивился, если б Пифагор сейчас замурлыкал по-кошачьи.

– Какая погода… – молвил он, блаженно прикрывая глаза и вдыхая носом прогретый весенним солнцем воздух. – Люблю весну. Весной всегда происходят чудные вещи. Апрель, апрель… – Старик посмотрел на ручные часы, циферблат которых был совершенно пуст: ни стрелок, ни цифр. – Кстати, уже час дня. Посоветовал бы вам поспешить, ведь четвёртое апреля перевалило за середину, а вам ещё остальных легионеров искать… Иначе обнуление…

– Да пошли вы знаете куда со своим обнулением! – выпалила Вика со злостью и отчаянием.

– Куда? – заинтересовался старик, явно не догадываясь, в каком направлении его только что послали.

– Никуда, – процедила сквозь зубы Вика. – Объясните толком, зачем вы меня впутали? Великий математик Денис Тимошин пусть решает ваши задачки, но я-то вам на кой чёрт сдалась? Неужели при всей вашей проницательности, вы не заметили, что к цифрам я равнодушна?

– Ну и что? – пожал плечами Пифагор. – Во-первых, мы не так строги к отбору остальных членов команды, как к выбору первого легионера. Во-вторых, вы подходите нам по другим параметрам. В вас мы узрели иную силу: умение анализировать и обобщать, подвергать очевидное сомнению и опираться только на факты. Вы прозорливы, дальновидны, умны. Вы одиноки, поэтому много времени проводите за чтением, а литература учит разбираться в людях и в мире. Вдобавок вы не оглядываетесь на мнение большинства, имея при себе мысли по поводу любого события. Правила для вас – ничто.

Вика умолкла. Такое количество комплиментов в свой адрес она, наверное, не слышала никогда.

Денис тоже молчал, пытаясь привести мысли в порядок. А мысли роились в голове: либо он чего-то не понял, либо в данный момент спит и скоро проснётся, либо кто-то зло подшутил над ним, либо… всё это правда. Интуиция подсказывала, что последний вариант – наиболее верный, хоть и невероятный.

– Как только мы найдём оставшихся двух легионеров, что нам делать дальше? – спросил Денис, нахмурившись.

– Решать уравнение. Ах да, оно же всё ещё у меня. – Старик опустил руку в карман и вынул тетрадный листок. – Вот, возьмите. Только уравнение вы сможете увидеть, когда четвёртый легион будет в сборе.

Денис секунд десять раздумывал – взять или не взять листок, но потом с глубоким вздохом протянул руку. Повертел линованную бумагу, развернул. Лист был пуст.

– Ничего не перепутали?

– Нет, – коротко и твёрдо ответил Пифагор. – Сохраните его.

Денис свернул листок и сунул в задний карман джинсов. Пифагор поджал мятые губы, явно не доверяя надёжности выбранного места хранения.

– Учтите, как только легион соберётся вместе и вы прочтёте уравнение, бой за равновесие начнётся, – произнёс он. – В любом случае, даже если у вас ничего не выйдет и вы обнулитесь, я рад нашей сегодняшней встрече.

– Сколько времени даётся на решение одного уравнения?

– Время – понятие сложное, но скажу так: чем быстрее вы вернёте равновесие в норму, тем лучше. Ведь если вы не успеете, то сами можете погибнуть. Бывает, что команды решают одно уравнение за один день, а бывает, тратят целый год.

– А если мы откажемся его решать?

– Тогда происходит обнуление всех членов легиона.

– Опять обнуление?! – вспыхнул негодованием Денис. – Да что ж такое! Неужели ничего другого придумать не можете?

– Обнуление – наименее разрушительный вариант начать борьбу сначала.

– И как часто вы… э-э-э… обнуляете людей?

– Довольно часто, – с неприятным спокойствием ответил Пифагор, разглядывая идеальный маникюр. – Думаете, почему мы каждый год привлекаем всё новые легионы? Потому что старые по тем или иным причинам обнуляются и исчезают. А борьба за равновесие – вечна.

– Значит, легионы – всего лишь расходный материал? – с непонятно откуда взявшейся досадой спросил Денис.

– Нет-нет! – воскликнул Пифагор. – Не смейте так говорить! Легионеры – наши воины. Мы стараемся помогать им, насколько это возможно. Увы, другие пытаются им всячески помешать. Те, что жаждут нарушения равновесия, жаждут перекоса мира. Они уничтожили десятки наших легионеров.

– Ой, ну конечно! – схватилась за голову Вика. – Как без антагонистов-то? Зло не дремлет и всё такое…

Мрачные тени покрыли морщинистое лицо Пифагора. Он зловеще прищурился, водянистые глаза его подёрнуло тьмой, словно в них закапали чернил.

– Зло не дремлет. Никогда не дремлет. И у этого зла есть название – отступники равновесия, но чаще всего мы называем их дефекторами. Жестокие существа, безжалостные и коварные. Даже у меня от их взгляда нервно подрагивают колени, а уж у легионеров – и подавно. Уничтожить хотя бы одного дефектора – большая удача. Они боятся лишь собственной тени, которая имеет свойство поглощать всё, что существует вокруг. Вы сразу поймёте, что рядом с вами дефектор. Глаза его скрывает всепоглощающий огонь, красно-рыжий, как солнце на закате. Вот и всё, что вам надо знать. Дефекторы – ваши враги. Координаторы – ваши друзья. Таково установленное положение вещей.

– А вы кто? Враг или друг? – спросила Вика, заглядывая Пифагору в глаза.

– А я – ноль. Нейтралитет, – ответил старик.

Вика с несвойственным ей смирением опустила голову.

– Ноль… – тихим эхом повторила она, уставившись в одну точку перед собой.

– С сегодняшнего дня ваша жизнь изменится. С сегодняшнего дня вы легионеры равновесия! – торжественно произнёс Пифагор.

Глаза его осветились, как прозрачные озёра в лучах солнца.

– А как же наши родители, друзья, школа? Как же прошлая жизнь? – строго спросил Денис: он торжественностью момента не проникся.

– О, я вам не сказал? – спохватился Пифагор. – Извините. Моя забывчивость когда-нибудь меня погубит… Насчет прошлой жизни вы можете не беспокоиться, она продолжится без изменений. Есть незыблемое правило: вместо избранных легионеров их жизнь проживают отпрыски координаторов. Чтобы не нарушать равновесия.

– Что?! – остолбенела Вика.

– Что за бред! – повысил голос Денис.

– Вместо вас жизнь, что длилась до дня избрания в легионеры, продолжат отпрыски координаторов, – повторил старик дружелюбно и спокойно, будто рассказывал о погоде на завтра. – Те ребята на вас совершенно не похожи, ни внешне, ни внутренне, но, уверяю, никто не заметит подмены. Родители, учителя, друзья – никто из них не поймёт, что вместо вас появился кто-то другой. Ваши фотографии удалены из всех баз данных. Вас с сегодняшнего дня не существует. Здорово, правда?

Денис почувствовал, что в желудке что-то шевельнулось и подступило к горлу. Он посмотрел на Вику. Та явно была готова взорваться, в её глазах бушевали молнии. Если бы не миниатюрное телосложение, подруга давно бы скрутила старика, не оглядываясь на его возраст, и сдала властям.

Почувствовав неладное, Пифагор поспешил дополнить свои слова:

– Хочу вас сразу предупредить, легионеры: смиритесь с положением вещей. Вам нельзя приходить в бывшие места своего жительства, устраивать там истерику (признаюсь, были у нас и такие случаи), разговаривать с родителями. Особенно строго вам запрещено приближаться к тем, кто вас заменил. За выполнением этих условий следят сами координаторы.

– А что случится, если мы вернёмся домой? – с вызовом вздёрнув подбородок, спросил Денис.

Он, если честно, уже предполагал однозначный ответ: «Обнуление», но условие оставить собственную жизнь кому-то другому вызывало в нём настоящий ураган паршивых эмоций и желание сопротивляться.

– Да я прямо сейчас домой отправлюсь! – Вика покраснела от ярости и дёрнулась в сторону выхода из парка, но Денис остановил её, схватив за руку.

– Погоди, давай всё выясним, – сказал он твёрдо. – Домой ты всегда успеешь.

После всего того, что Денис узнал, в нём поселилось болезненное чувство ответственности, которое по отношению к другим он обычно не испытывал. Но если всё, что сказал старик, – правда, то Вика рискует жизнью, а он не мог этого допустить. Каким бы эгоистом его не считала подруга, на самом деле Денис всегда о ней беспокоился и опекал, как маленькую.

Пифагор как будто прочитал его мысли. Он удовлетворённо улыбнулся, словно объелся пирожных во время диеты, и, размяв жилистую шею, сказал:

– Координаторы редко ошибаются в выборе первого легионера. Если бы когда-нибудь я решился нарушить нейтралитет, то сделал бы ставку на четвёртый легион, так как в нём – вы, Денис. Вы – истинный нумерат

– Перестаньте меня нахваливать! – вспылил Денис. – Говорите, что случится, если мы вернёмся домой!

– Я не знаю, что именно случится. Уверен, родители вас не узнают и, скорее всего, вызовут полицию или сдадут вас в детский дом. Такое уже случалось в нашей практике. И не раз.

– А как же наши вещи? И где мы будем жить? Куда нам идти? – сыпала житейскими вопросами Вика.

Пифагор заулыбался ещё шире.

– О, на этот счёт не беспокойтесь. Мы всё предусмотрели. – Он сунул руку за пазуху, порылся во внутреннем кармане плаща и вынул ключ – маленький, как от почтового ящика, с пластмассовой биркой. Потом подал его Денису. – Возьмите. Как только ваш легион будет в сборе, вы сможете воспользоваться этим ключом. Он открывает одну из ячеек камеры хранения на местном железнодорожном вокзале.

Денис внимательно рассмотрел вещицу. Ключ как ключ, ничего особенного. На бирке номер «12».

– И что в этой ячейке? – покосился он на старика, который в это время с отрешённым видом покручивал чёрный перстень на пальце.

– В ней вы найдёте всё, что понадобится для новой жизни. Там будет инструкция. Я же говорю, мы всё предусмотрели. – Он опять взглянул на часы без циферблата. – Вам следует поторопиться, ведь уже половина второго. День избрания – важный день, но он имеет свойство заканчиваться, как и все другие дни. Моё наставничество на сегодня завершено. До свидания. Я приду снова, – он задумался, – чтобы принести следующее уравнение… или обнулить кого-то из вас. Счастливой борьбы за равновесие, легионеры!

По парку пронёсся металлический лязг и скрежет – громкий и неожиданный. Денис вздрогнул, краем глаза заметив, что огромное колесо обозрения пришло в движение, завертелось медленно и неотвратимо. Пустые кабинки аттракциона дёрнулись и закачались.

– Колесо… – прошептала рядом Вика загробным голосом.

– Это ваших рук дело, да? – Денис обернулся на старика, но тот как испарился.

Денис повертел головой, уже догадываясь, что Пифагора он вряд ли увидит.

– Я знала, знала: сегодня что-то случится, но, – Вика сжала дрожащими пальцами лямку рюкзака, – но не до такой же степени…

6. Странная девушка в больничном халате

Воскресенье, 4-е апреля, 15:45

Денис растянул губы в почтительной улыбке. Настолько почтительной, насколько, по его мнению, вообще возможно. На душе скребли кошки, целая кошачья банда, но лицо Дениса выражало полнейшую учтивость и дружелюбие.

Он улыбался среднего возраста женщине, что сидела за стойкой с вывеской «Регистратура» в больнице скорой медицинской помощи. Сухопарая дамочка, напоминающая воблу, глядела на собеседника совершенно по-другому – устало и хмуро, характерно сужая подозрительные глаза-буравчики.

– Зачем вам эта девушка? – последовал от неё строгий вопрос.

Денис добавил к улыбке мужского обаяния и навалился на стойку локтём.

– Хотел навестить. Я эту девушку спас сегодня утром. И приезжал сюда вместе со скорой.

– Ваша фамилия? – без каких-либо эмоций спросила женщина, щелкая мышкой стоящего перед ней компьютера.

– Тимошин – моя фамилия. Тимошин Денис Павлович. Я свои данные уже оставлял вам сегодня. Проверьте.

Денис покосился на Вику, которая пристроилась на диванчике у выхода, и еле заметно кивнул, давая понять, что всё пока идёт по плану.

– Тимошин Денис Павлович? – переспросила женщина, активно прокручивая колёсико мышки.

– Да, всё верно, – ответил Денис, заглядывая через стойку регистратуры в монитор компьютера. – Так я могу увидеть ту девушку?

Женщина нахмурилась и, заметив, что Денис пялится в монитор, рявкнула:

– Нет, вы не можете её увидеть! Никакого Тимошина Дениса Павловича я здесь не вижу. Точнее, вижу, но на вас его фотография совершенно не похожа. Тот парень совсем другой!

– Но как же так? Я ведь был здесь сегодня утром и уже с вами разговаривал. Не помните? Вы ещё похвалили меня за храбрость…

Регистраторша сверлила растерянного Дениса острым, как стальные иглы, взглядом.

– Вы не можете увидеть ту девушку. Никто не может её сейчас беспокоить, кто бы вы ни были. У нас с ней и без того проблемы.

– Проблемы? – насторожился Денис.

– Она буйная, – неохотно пояснила женщина. – Пришлось колоть снотворное. В придачу, в её крови обнаружили какой-то странный препарат. Он вызвал у неё галлюцинации.

Денис убрал руки со стойки и вытаращился на регистраторшу.

– Галлюцинации?.. А личность её вы установили?

Дамочка-вобла неожиданно умолкла и устремила взгляд куда-то мимо Дениса, за его плечо. Потом улыбнулась и совершенно другим голосом – отзывчивым и мягким – проворковала:

– Добрый день, Виктор Ильич.

– Здравствуйте, Риточка, – донеслось из-за спины Дениса.

– Вы за теми медкартами? Сейчас, сейчас… – Женщина вскочила со стула и принялась перебирать медицинские карты, которые бесконечными стопками стояли на стеллаже у стены.

Денис посторонился, но подошедший мужчина в белом халате и узких квадратных очках неожиданно обратился к нему, с интересом при этом разглядывая.

– Вы наводите о ком-то справки, молодой человек? – Сквозь пушистые усы пшеничного цвета пробился тяжёлый докторский бас.

Денис прокашлялся.

– Я… я ищу девушку, которую сегодня утром привезли на скорой. Она упала с моста.

– Её фамилия?

– Не знаю.

– Кто она вам?

– Я вытащил её из реки. Она мне… никто, получается.

– Ах, это вы тот герой? – Голос врача смягчился, в нём появились нотки восхищения.

– Можно мне с ней увидеться?

– Вероятно, позже. Завтра или послезавтра.

– Нужно сегодня, – с напором сказал Денис.

– У вас горит что-то? – усмехнулся врач. – Девушка пришла в себя и физически совершенно здорова. Не беспокойтесь. Вы увидите её, как только она будет готова встречать гостей.

– А галлюцинации у неё прекратились?

Врач метнул строгий взгляд в сторону женщины, что продолжала рыться в стопках медкарт, и ответил:

– Вам знакомо понятие «врачебная тайна»? Я не могу рассказывать о своих пациентах каждому встречному.

– Но это важно… Я… Мне… – Денис умолк, пытаясь отыскать в голове правдоподобное объяснение, зачем ему понадобилась именно эта девушка.

– Ничем не могу помочь, приходите завтра, – развёл руками врач, забрал медкарты из рук улыбающейся регистраторши и направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

«Приходите завтра» – от этой фразы попахивало неизбежностью. После неё чувствуешь себя ничтожным микробом, совершенно лишним членом общества.

Денис покосился в сторону Вики, затем повернулся к регистраторше и одарил её ещё более приветливой улыбкой, чем раньше.

– Можешь тут не лыбиться, – сухо отчеканила женщина-вобла. – Приходи завтра, тебе же сказали. – Обрубив всякие попытки к разговору, она уставилась в монитор.

Улыбка слетела в миг. Денис тяжело вздохнул и поплёлся в сторону выхода, ругая себя за неумение договариваться с людьми.

– Виктор Ильич, Виктор Ильич! – услышал он громкий и тревожный призыв. – Там ваша пациентка разгуливает в халате на улице! У пятого корпуса.

Это кричал охранник. Виктор Ильич обернулся со ступеней лестницы, удивлённо вскинув брови.

– У пятого корпуса? – Пшеничные усы доктора вздыбились.

– Да, да. Девчонку привезли сегодня. С моста кинулась… Ну, та… буйная.

Денис помчался к выходу.

– Вика! К пятому корпусу, быстро! – крикнул он подруге.

Та вскочила с диванчика и бросилась за ним.

* * *

Девушка действительно была в белом больничном халате и тапочках на босу ногу. Неслась она так, будто за ней гонится стая волков. Длинные чёрные волосы шлейфом развивались от стремительного бега.

Денис приметил её уже за воротами больницы.

– Стой! Стой! – крикнул он ей.

Девушка оглянулась, глаза её блеснули ненавистью вперемешку с диким отчаянием. Она в нерешительности приостановилась у края дороги и, подумав с секунду, кинулась прямо на проезжую часть. Автомобили со свистом тормозили, водители сигналили и кричали вслед беглянке ругательства.

– Вот же чёрт… Куда тебя несёт? – выдохнул Денис и, прихрамывая, помчался за ней по тому же маршруту – через проезжую часть.

– Куда прёшь?! – неслось ему в спину. – Жить надоело?

Девчонка уже перебежала дорогу и под удивлёнными взглядами прохожих шлёпала тапками по тротуару в сторону ближайшей подворотни.

– Да стой же ты! Стой! – орал Денис.

Девчонка споткнулась, один тапочек слетел с её ноги, но она удержала равновесие и продолжила свой стремительный побег, не сбавляя скорости. Денис настиг её уже на следующей улице.

Он крепко ухватил девчонку за руку и остановился, переводя дыхание.

– Я ж тебе говорю… стой… сумасшедшая…

– Отпусти! – истерично завопила она, толкая его в грудь другой рукой.

Её длинные волосы спутались, растрёпанные пряди закрыли лицо. В таком виде сбежавшая из больницы пациентка больше походила на взбесившуюся ведьму, которую поймали за варкой запрещённого зелья.

Денис почувствовал ощутимый удар коленом в бедро. Потом ещё и ещё раз. Беглянка явно решила отработать на нём приёмы самообороны.

– Эй, прекращай! – прикрикнул на неё Денис. – Отпущу я тебя, не пинайся!

Девчонка угомонилась, сознавая наконец, что кроме Дениса за ней никто не гонится. Она стояла в одном тапочке, поджимая босую ногу от холода.

– Ты бы хоть оделась, прежде чем на улицу выходить, – пробормотал Денис, косясь на её клетчатую пижаму, что виднелась из-под распахнутого больничного халата. – Не лето же…

– Чего тебе? – спросила девчонка и попыталась выдернуть руку, но Денис держал её стальной хваткой: вдруг пойманная снова пустится наутёк.

– Погоди… – замялся он, отводя взгляд. – Я хотел кое-что посмотреть… Я… ну… только не подумай, я не маньяк какой.

Он быстро задрал рукав халата на правой руке девчонки, тут же получив от неё повторный удар по бедру коленом. Она, конечно же, целилась в пах, но ничего у неё не вышло: Денис увернулся.

– Наша. – Он ощутил прилив облегчения, увидев отметины на запястье буйной барышни: цифру «3» и знак «+», после чего отпустил её руку.

– Что – ваша? – нахмурилась беглянка, отступая на шаг и опять поджимая босую ногу. – Ты кто такой?

– Твой командир, – брякнул, не подумав, Денис.

Он, признаться, был смущён и оттого растерян. Девчонка-то оказалась приятной наружности, очень приятной… Когда он её из воды вытаскивал, особо лица не разглядывал, а тут перед глазами высокая жгучая брюнетка с длинными, до пояса, волосами. Таких обычно называют восточными красавицами: чёрные изогнутые брови, миндалевидные глаза с воинственным и горделивым блеском, смугловатая кожа, пухлые губы… Чёрт возьми, вот же угораздило его с ней связаться. Денис пребывал в некотором ступоре. Не зря говорят, красота – это сила.

– Да пошёл ты, придурок! – бросила девчонка, оттолкнула Дениса и направилась в сторону одинокого тапочка, что остался на тротуаре в грязной луже.

– Как зовут? – осведомился Денис, сохраняя максимально вежливый тон.

– Тебе какая разница? Сказала же: отвали! – не оборачиваясь, огрызнулась девчонка и продолжила ковылять в сторону лужи.

– Мне тебе кое-что рассказать надо, – сообщил Денис, поравнявшись с ней. – Время поджимает.

Девчонка остановилась. В глазах её мелькнуло нескрываемое презрение.

– Если торопишься, может, пойдёшь уже? Раз у тебя время поджимает.

Денис соображал, как рассказать спятившей красотке про легионы, цифры и равновесие. Какое тут равновесие, когда она пинается и готова пристрелить одним взглядом.

Девчонка тем временем дошла до лужи и принялась босой ногой цеплять плавающий тапок.

– Тимошин, мы пропали! – донеслось нервное издалека.

Денис обернулся. К ним летела Вика. Помпон на её шапке забавно подрагивал, но на лице застыла нешуточная тревога.

– Надо уходить, Тимошин! Они вызвали полицию!

Услышав эту фразу, девчонка попятилась.

– Вы кто, вообще, такие? Вы что, скрываетесь?

Денис быстро снял с себя куртку, оставшись в футболке, и подал оторопевшей беглянке.

– Надень. Пойдёшь с нами, – велел он ей уже совсем другим тоном – строгим и не терпящим возражений. – Обещаю, ничего плохого с тобой не случится. Если захочешь уйти, уйдёшь, но дай сначала всё объяснить.

Он показал ей своё запястье с отметиной, потом ткнул пальцем в её правую руку.

– У тебя цифра три, у меня цифра один, а у неё, – он указал подбородком в сторону приближающейся Вики, – цифра два.

Девчонка осмотрела собственную руку и как-то странно уставилась на Дениса.

– Хорошо, – без лишних вопросов ответила она, торопливо стянула больничный халат и скомкала, потом накинула предложенную куртку поверх пижамы и сунула комок из халата под мышку. – Что дальше?

Запыхавшаяся Вика была уже рядом и, не скрывая удивления, оглядывала девчонку.

– Он тебе всё рассказал?

– Не совсем.

Вика перевела растерянный взгляд на Дениса.

– Ты ей ничего не говорил, а она уже в твоей куртке щеголяет?

– Я умею вести переговоры, – отшутился тот, потирая пострадавшее бедро.

– Я бы поспорила, – возразила Вика, а потом, оглянувшись по сторонам, добавила: – Предлагаю поймать такси. Надо уехать отсюда подальше и побыстрее. Деньги есть у кого?

– Есть немного, но только на такси и хватит, – ответил Денис.

– Тогда чего стоим? Ловим!

* * *

Они пристроились на скамейке во дворе за пару кварталов от дома Дениса.

Девчонка в пижаме бежать никуда не стремилась, но и разговоров не вела. Она вообще была немногословной. Пока ехали в такси, молчала, смотрела на запястье, ковыряла его ногтём и пыталась стереть знаки рукавом Денисовой куртки.

– Не выйдет, – качал головой Денис. – Только кожу поцарапаешь, а метка останется. Проверено на себе.

Как только вышли из автомобиля, он принялся рассказывать, откуда взялись метки. Говорил мягко и деликатно, без эмоций, чтобы не напугать девчонку, но та слушала внимательно, серьёзно и не перебивала. То хмурилась, то опять смотрела на запястье.

Когда Денис закончил свой сбивчивый рассказ, девчонка прошептала:

– А я думала, что сошла с ума…

И заговорила. Не слишком откровенничала, сообщила лишь самое важное (по крайней мере, в её понимании). Ёжась и кутаясь в Денисову куртку, она рассказала, что её зовут Асель. Фамилии не назвала. Сообщила, что лет до семи жила в Казахстане, потом родители её переехали в Москву, а из Москвы – в этот маленький городишко. История Асель была печальной. Отец умер год назад от инсульта, после чего и мать скосила болезнь. Младшая сестра осталась практически на попечении Асель.

– Так зачем же ты на мост полезла? – недоумевал Денис. – Сестру-то не жалко было оставлять?

– Откуда ты знаешь про мост? – опешила Асель.

– Этот дурень тебя спасал, – вставила Вика. – Вот откуда он знает про мост.

Асель помолчала, потом опустила глаза и тихо сказала:

– Значит, это ты кричал мне там, на мосту. И ты прыгнул вслед за мной. Так врачи сказали… И зачем прыгнул?

Денис даже растерялся.

– Зачем? Чтобы ты не погибла. Но лучше сама скажи, зачем прыгнула.

– Не знаю. Я не хотела, вообще-то… Мне было велено, чтобы, стоя на мосту, в течение сорока секунд я покончила с собой.

– В смысле – велено? – остолбенел Денис.

– Кто же тебе такое велел-то? – Глаза Вики удивлённо округлились за очками.

– Не знаю я. Шёпот в голове приказал. И, кажется, в этом виноват укол. – Асель расстегнула молнию на куртке, вытащила левую руку и закатала рукав пижамы до самого локтя. – Вот этот укол. Видите?

И правда, на руке девушки, практически у самого локтевого сгиба, виднелась маленькая чёрная точка, оставленная иглой.

– Мне в больнице сказали, что ты… – Денис замялся.

– Что?

– Что ты принимала препарат, который вызывает галлюцинации, – выдавил он кое-как. – Специально, что ли?

– Ты ударился?! – Асель вскочила со скамейки, как ужаленная. – Какая чушь! Я же не самоубийца!

– На твоём месте я бы так не утверждала, – хмыкнула Вика.

– Я и сама не заметила, как мне этот укол сделали!

– Ты ж не бегемот. Как можно не заметить, что тебе иглой в кожу тыкают? – Вика не преминула недоверчиво усмехнуться.

Асель нависла над ней и опять продемонстрировала след от укола.

– Посмотрите же, ну!

– Не наводи суету, психопатка, – пробурчала та, даже не взглянув на руку Асель.

– Можно я посмотрю? – сам не понимая, с какой целью, попросил Денис.

Он провёл пальцем по коже девушки в том месте, где остался след от иглы, и пробормотал в задумчивости:

– И кто бы мог это сделать?

Асель отдёрнула руку.

– Можете мне не верить, потому что всё это странно и на правду мало чем похоже… Но вот что я вам скажу… – Асель ненадолго задумалась, снова закутавшись в куртку Дениса, походила туда-сюда мимо скамейки и вдруг затараторила, как из пулемёта: – Сегодня в шесть утра я проснулась от боли в левой руке, открыла глаза и увидела, что возле моей кровати стоит пожилая женщина. У неё был шприц… А ещё она улыбалась, будто скалилась, глаза такие… красные, что ли. Или рыжие. Не поняла спросонья. Я спросила, что ей нужно и кто она такая, а она ничего не ответила и бесшумно вышла из комнаты. Я кинулась вслед за ней, но её нигде не оказалось. Сестра тоже ничего не видела. Только вот минут через пять я вдруг подумала, что мне обязательно надо попасть на мост и прыгнуть с него. Что это важно, что я должна это сделать… Знаю, звучит, как бред… – Асель перестала метаться и опустилась на скамейку.

– Не меньший бред, какой мы тебе порассказали насчет цифр, равновесия, координаторов и дефекторов. – Дениса вдруг осенило. Он поймал Викин взгляд. – Помнишь, Вик, какого цвета у дефекторов глаза? Пифагор говорил, что они рыжего цвета… Неужели к Асель приходил дефектор?

– Так сразу? – качнула головой Вика, потом поджала губы: сейчас вылепит что-нибудь неприятное. И точно: – Тимошин, не обижайся, но вряд ли ты в данных условиях способен демонстрировать силу своего великого математического ума.

– Это почему же? – оскорбился Денис: порой Вика переходила все границы грубости. Сейчас, например. Да ещё и при красивой девчонке.

– Тебя волнует кое-что другое, я ведь твою продажную шкуру насквозь вижу. – Вика бросила многозначительный взгляд в сторону Асель. – И я всё ещё не исключаю, что наша новая знакомая что-то недоговаривает.

– Да всё я договариваю! – Асель опять вскочила.

– Ладно-ладно, не ори, – махнула рукой Вика. – Потом разберёмся. Ведь сейчас в счастливом неведении скитается наш четвёртый товарищ. И где он скитается, ума не приложу… А время-то уже почти шесть часов вечера. Темнеет, есть хочется, денег у нас не осталось, идти нам некуда. Весело, правда? – Она горько усмехнулась. – Что делать будем, командир? – обратилась она к Денису, делая намеренный акцент на слове «командир», будто издевалась (скорее всего, так оно и было).

Денис задумался. На самом деле, найти третьего члена их команды труда не составило, потому что об Асель им сообщил Пифагор. А вот четвёртого где искать? Уже несколько часов Денис перебирал в уме всех, с кем он с утра встречался и разговаривал.

Народу набралось много: отец, кассирша в продуктовом магазине, кондуктор в автобусе, дворник Петрович, соседка с пятого этажа, какой-то мужик, с которым он случайно столкнулся у подъезда, водитель отцовской служебной машины Николай (бедняга работает даже в воскресенье, ведь повёз отца в очередную командировку), пятилетний мальчишка на детской площадке, тётка, которая спрашивала дорогу… А если считать и тех, с кем Денис разговаривал по телефону…

– Ты чего завис? Перегрелся? – прервала Вика его раздумья.

– Пытаюсь вспомнить, кого я сегодня видел и с кем разговаривал. Слишком много людей. И мне кажется, они все не подходят… Совсем не те… Они либо старше нас чуть ли не в два раза, либо младше. А нам нужен человек примерно нашего возраста. – Денис потёр затылок. – По-моему, я понял, кто наш четвёртый легионер, но, – он криво улыбнулся Вике, – ты будешь не в восторге.

7. Свидание не состоялось

Воскресенье, 4-е апреля, 20:50

Невыносимо яркая вывеска с кроваво-красными буквами «Барракуда» освещала половину улицы и практически всю парковку перед двухэтажным зданием ночного клуба. Денис глянул на часы – скоро девять вечера. Через десять минут откроется клуб. Именно там Денис ожидал встретить Арсения Макарова, который вряд ли пропустит воскресную вечеринку.

Пару месяцев назад Макаров Денису все уши на волейболе прожужжал про эту «Барракуду». Что, мол, у него там свои договорённости и его пускают, не оглядываясь на то, что ему ещё нет восемнадцати. Причём Арсений не только сам заявлялся в клуб, но и тащил с собой одну из многочисленных своих воздыхательниц. Каждый раз – новую. Денис тоже как-то попытался попасть в «Барракуду», но у него, в отличие от болтуна и балагура Макарова, договориться с охраной не вышло.

Пристроившись на краю парковки, там, откуда хорошо просматривались парадные двери клуба, Денис наблюдал за проходившими мимо людьми. Сам же в это время размышлял, всё ли он понял правильно, того ли человека принял за четвёртого легионера, не теряет ли он сейчас впустую драгоценное время. До конца дня осталось всего три часа.

Денис покопался в кармане куртки, по привычке вынул мобильник и бессмысленно уставился на экран. После разговора с Пифагором телефонные номера близких, друзей и знакомых исчезли, все аккаунты были удалены, доступ в интернет перекрыт, ни одно приложение не работало. С сегодняшнего дня телефон мог служить лишь замысловатым прямоугольным фонарём.

С тяжким вздохом Денис вернул гаджет в карман. Теперь даже Вике не позвонить, не узнать, как у них с Асель дела. Он за них беспокоился, ведь девчонки остались ждать в подъезде соседнего дома, у мусоропровода. Да уж, местечко ещё то, но им было не до выбора. Не тащить же их с собой караулить Макарова у клуба. Асель в пижаме и тапках точно устроила бы тут фурор.

Среди толпящейся у входа в «Барракуду» молодёжи мелькнуло лицо одноклассника. Кажется, это был Костя Привалов. Он слонялся с другом возле клуба, явно с намерением туда попасть. В голове тут же возникла идея – а не проверить ли слова Пифагора о том, что никто из бывших знакомых и не вспомнит теперь Дениса.

– Эй, Костя! – окликнул он одноклассника и, стараясь не прихрамывать на ушибленную ногу, направился к Привалову.

Тот обернулся, но на приветствие не ответил.

– Ты чего здесь делаешь? – с максимальным дружелюбием поинтересовался Денис.

Одноклассник покосился на товарища, стоящего рядом.

– Твой знакомый?

– Не-а, – мотнул тот головой.

Денис протянул Косте руку.

– Решил в «Барракуде» затусить?

– Ну да… А мы знакомы? – Костя с недоумением уставился на Дениса, но руку всё же пожал.

С горечью осознавая, что слова Пифагора оказались правдой, Денис натянуто улыбнулся, пробормотал:

– Э-э… извини… Кажется, я в темноте тебя с другом перепутал… – и поспешил ретироваться.

Да уж, ситуация не из весёлых. Выходит, теперь Тимошина Дениса Павловича не существует ни для одноклассников, ни для телефона, ни для регистраторши в больнице. Денис Тимошин существовал лишь для трёх товарищей по несчастью.

Неужели и отец его не вспомнит? От этой мысли закололо где-то в районе сердечной мышцы. Денис не мог смириться с тем, что никогда больше не увидит отца, не поговорит с ним, что какой-то другой парень сейчас притворяется его сыном. Денису нестерпимо захотелось побеседовать с этим «отпрыском координатора» и задать ему пару прямых вопросов.

Из-за угла ближайшего продуктового магазина вывернула парочка. Денис тут же узнал Арсения. Под руку с ним степенно вышагивала барышня – короткая юбчонка, сапоги, туго обтягивающие ногу почти до самых колен, кожаная косуха, еле прикрывающая пупок. Ну и, конечно, полномасштабный боевой раскрас: красная помада, кажущаяся в отблеске фонарей почти чёрной, а вместо век – сиреневые круги, больше похожие на синяки.

Спутницу Арсения Денис опознал не сразу. Где-то секунд через тридцать внимательного разглядывания.

Это была Наташка Егорова из 8-го «Б». Когда-то она сохла по Денису, в чём часто признавалась ему на переменах. Тогда он ясно дал понять, что не нуждается в её навязчивом обществе, после чего стал для Наташки заклятым врагом, подлецом и сволочью. На Егорову, признаться, ему было наплевать, но всё же зачем она сегодня так обезобразилась, непонятно.

Предвидя непростой разговор с ничего не подозревающим и беспечным Макаровым, Денис решительно направился наперерез хохочущей парочке.

– Арсений, погоди! – громко позвал он.

Парочка продолжала идти, не сбавляя шага.

– Эй, Макаров! – опять окликнул Денис.

На этот раз Арсений притормозил и удивлённо уставился на Дениса.

– Тебе чего?

Денис почувствовал прилив облегчения, понимая, что Макаров его узнал.

– Я поговорить хотел, есть минута?

Арсений бросил многозначительный взгляд в сторону разодетой подружки.

– Прости, друг, сейчас времени нет. Занят немного… Сам понимаешь.

Наташка разглядывала Дениса с горячим интересом. Тому даже не по себе стало, будто у Наташки не глаза, а рентгеновский аппарат. Захотелось спрятаться за ширмой.

– Это кто? – шёпотом вопрошала Егорова у своего кавалера. – Новенький, да? Почему я его не знаю?

– Здрасьте, прибыли, – усмехнулся ей Арсений. – Ты, чё, Наташка? Свою бывшую любовь не узнала?

– Да иди ты, дурак! Я его впервые вижу!

– Брось притворяться, Натаха. Я же всё понимаю.

Наташка злобно вращала глазами, переводя взгляд с Арсения на Дениса и обратно.

– Да пошли вы оба! Идиотку из меня решили сделать? – Она повернулась к Макарову. – Отправляйся вместе со своей «Барракудой» в…

– Э-эй, притормози-ка, детка! – нервно рассмеялся Арсений. – Зачем отношения выяснять сразу? – Он перестал смеяться и с раздражением глянул на Дениса. – Ты чего припёрся? Решил мне вечер испортить? Или тебя серая мышь бросила? Ну, та, что в нелепой шапке ходит, потому что природа её нормальными волосами не наделила…

Короткий, но сильный удар не заставил себя ждать. Кулак угодил в район нижней челюсти Макарова. Тот отшатнулся к стене магазина, Наташка взвизгнула и принялась причитать: «Ребята, ребята, только не надо драться».

Арсений вытер кровь с нижней губы рукавом куртки и сплюнул под ноги, злобно сверкнув на Дениса глазами.

– Сволочь, – сказал он тихо. – Думаешь, тебе всё можно, да?..

– Ещё раз про Вику что-нибудь подобное пикнешь, убью, понял? – прорычал Денис. – Понял, нет? – повторил он с угрозой.

Арсений не понял. Он полез драться, налетев на Дениса с кулаками, пытаясь ударить в лицо, но тот уворачивался, чем ещё больше злил разъярённого противника. Ростом Арсений был пониже Дениса, в плечах поуже, да и возрастом помладше. Бить его Денис не хотел, так, проучить немного, чтобы язык не распускал.

– Мальчики, ну хватит. Пожа-а-алуйста, хваа-атит… – подвывала рядом Наташка. – Сенечка, прекрати.

Но Макарова будто кто-то запрограммировал. Он, как израненный на корриде бык, тяжело дышал и силился хоть раз попасть Денису по лицу. Тот же решил больше не медлить с главным вопросом, из-за которого, собственно, сюда и пришёл.

Он вцепился Арсению в плечи и прижал к стене магазина.

– Макаров, уймись, а! Вопрос такой: у тебя сегодня на правом запястье ничего не появилось?

Арсений дёрнулся пару раз и приутих.

– В смысле?

– В смысле – цифра. Если конкретно, то цифра четыре и знак плюс.

Макаров оттолкнул Дениса, но драться больше не лез.

– А в чём дело? – нахмурился он и, кажется, даже побледнел (в темноте-то не разберёшь).

Денис понял, что не ошибся. Арсений Макаров – отъявленный донжуан и капитан школьной сборной по волейболу – действительно оказался четвёртым легионером.

Наташка в это время с выражением полнейшего блаженства на лице проворковала:

– Мальчики, мне, конечно, приятно, что вы из-за меня дерётесь, но всё же это лишнее. – Она послала в сторону Дениса загадочную улыбку. – А тебя как зовут? Меня – Наташа. Тебе, кстати, говорили, что ты похож на одного голливудского актёра? Он тоже такой, – Егорова томно закусила нижнюю губу, – брюнет симпатичный.

– Чего? – вздёрнул брови Денис.

Ему сейчас было не до Голливуда. Ему бы Арсения отсюда увести поскорей. А тот хмурился и потирал запястье правой руки, потом неожиданно задрал рукав куртки.

– Такая цифра? – Он подставил руку под тусклый свет фонаря.

– Да, такая, – кивнул Денис, увидев чёткую отметину «4» и знак «+» на коже Макарова, и тоже засучил рукав. – Видишь? У меня цифра один.

Арсений нервно сглотнул.

– И что это такое?

– Я тебе объяснить пришёл, а ты кулаками машешь.

– Ты первый меня ударил, Тимошин. Я такие вещи не прощаю, ясно?

Денис устало вздохнул.

– Ясно, ясно. Извиняться всё равно не собираюсь, ты за дело получил. А теперь пойдём, нас ждут. Время уже почти десять. На вокзал ещё надо успеть.

– Сенечка, ты уезжаешь? – захлопала накрашенными ресницами Наташка.

– Да, он уезжает, – ответил за него Денис и подтолкнул Макарова в спину в направлении темного двора. – Он надолго уезжает. Возможно, не вернётся, и вообще…

– Я поняла! – оборвала Дениса Наташка, косясь на его меченое запястье. – Если это игра такая, то я с вами хочу. – Она молниеносно достала из крошечной блестящей сумки губную помаду и вывела на своём запястье цифру «5». – Ну, вот. Теперь я с вами.

– Это не игра, – покачал головой Денис. – Сотри цифру.

– Да она придуривается, – загоготал Арсений, а потом заявил: – Я с тобой никуда не пойду, Тимошин. Я думал, что ты нормальный, а выходит – псих. С психами не общаюсь, извиняй. И мне пофиг, что у тебя цифра на руке. Лично я со своими проблемами сам разберусь.

– Твоя персона тоже не вызывает во мне восторга, Сеня. Но без меня ты не разберёшься, – мрачно ответил Денис.

Неожиданно Наташка Егорова, которая всё ещё ожидала, что кто-нибудь из двух ребят останется с ней и, возможно, даже поведёт в клуб, заверещала, как ненормальная:

– Смотрите! Кто это?! Кто это такие?!

Она показывала пальцем на трёх мужчин, появившихся будто из ниоткуда, из самой тьмы. Незнакомцы походили друг на друга, как две капли воды: темноволосые, с истощёнными серыми лицами и белыми, словно закатившимися, глазами. В одинаковых наглухо застёгнутых двубортных пальто, узких брюках и туфлях, начищенных так тщательно, что они отражали свет фонарей.

Группа мужчин приближалась быстро и бесшумно.

– Дефекторы… – выдохнул Денис.

– Дефе… кто? – шёпотом переспросил Арсений.

– Хватай Наташку – и бежим!

Но Наташка уже улепётывала, стуча каблуками. Она быстро пересекла парковку и неслась по тротуару вдоль дороги. Толпа одинаковых мужчин устремилась за ней.

– Наташка! – крикнул Денис и бросился в ту же сторону, проклиная свою больную ногу: быстро бежать не получалось.

Позади него, громко топая, мчался Арсений.

– Эй, отстаньте от неё! Отстаньте! – орал он, срывая голос.

Наташка завернула за угол многоэтажки и скрылась во мраке двора. Туда же проследовала группа белоглазых незнакомцев.

– Кто это такие? Зачем им Наташка? – задыхаясь от быстрого бега и тревоги, спросил Арсений.

– Сам не понимаю, – пропыхтел Денис.

Они заскочили в тёмный двор. На столбе тускло светил одинокий фонарь. Всё вокруг словно вымерло, хотя на улице было не так уж и поздно.

Ребята огляделись.

– Ната-а-ша-а-а, – позвал Арсений. – Это мы. Не бойся, выходи.

Незнакомцы в чёрном исчезли.

Денис проследовал к крыльцу ближайшего подъезда. Осмотрелся – никого. Прошёл на детскую площадку, окинул глазами ряды скамеек, заглянул за кусты, проверил за качелями.

– Денис! Денис! – заревел неподалёку Арсений. – Я нашёл её! С ней что-то не та-а-ак!

Денис помчался на зов, в сторону ряда мусорных баков на краю двора, и увидел, что Макаров сидит на коленях, склонившись у распростёртой прямо на асфальте Наташки.

– Наташа, Наташечка, очнись, очнись… – бормотал Макаров, как заведённый.

Денис подскочил к девчонке. Бегло осмотрел: ноги-руки целы, но вот куртка расстёгнута, а из-под майки на асфальт сочится что-то чёрное, склизкое, тягучее, стекается в лужу.

– Кажется… она не дышит… – Арсений схватил Наташку за плечи и в панике начал трясти.

– Уйди! – Денис оттолкнул Макарова от тела Наташки и приложил ухо к её груди.

Тишина. Мёртвая, могильная, чудовищная тишина. Сердце Наташки Егоровой не билось.

Давя в себе подступающую панику, Денис схватил бездыханную девушку за руку и принялся прощупывать пульс. Ничего, глухо, совершенно тихо. Оставалось последнее – проверить сонную артерию. Самый надёжный вариант проверки сердцебиения. Денис приложил трясущиеся пальцы к шее Наташки и… не ощутил пульса и там.

Происходящее казалось нереальным, каким-то киношным или мультяшным. Неужели Наташка умерла?.. Умерла по-настоящему. Майка на животе несчастной девушки пропиталась кровью.

Арсений округлил глаза. В них застыл ужас.

– Что делать?.. Что делать, Дэн?

Денис выхватил телефон из кармана и принялся набирать номер скорой. Пальцы не слушались и, как назло, попадали не на ту цифру. Вот наконец экстренный номер набран. Ожидание. Телефон выдаёт ошибку.

– Набери на своём. Мой не работает!

– Уже набираю, сейчас, сейчас… – Макаров смотрел на экран телефона, но, как и в случае с Денисом, тот выдавал ошибку. – Чёртов смартфон! – Он швырнул гаджет на асфальт и раздавил пяткой.

Телефон жалобно хрустнул, испустив прощальный луч голубоватого света в темноту.

– Тимошин… Что делать? – Арсений схватился за лоб трясущейся рукой, тут же испачкав его Наташкиной кровью.

– Быстро лови машину! – велел Денис. – Сами её в больницу отвезём! Я попробую сделать реанимацию, пока ты ходишь…

– Какую реанимацию? – вытаращился на него Макаров.

– Вали к дороге! Быстро! Лови тачку! – заорал на него Денис.

Арсений без лишних слов кинулся исполнять приказ. Денис же опустился на колени около тела Наташки, вспоминая лекции по оказанию первой медицинской помощи.

В запасе у него было не больше трёх-четырёх минут.

«Принимай решение быстро. Когда жизнь человека висит на волоске, делай то, что умеешь и знаешь. Это лучше, чем не делать ничего. Потом случившегося обратно не воротишь», – строгое правило отца-военного звенело в ушах.

Уже почти год по требованию родителя раз в две недели Денис ходил на лекции в спецкласс при военном вузе, а там преподавали и ОБЖ. Отец пытался впихнуть в мозг Дениса всё, что считал необходимым для жизни, будто готовил его к полёту в космос.

Кто бы знал, что эти разрозненные знания могут пригодиться. Вот как сейчас.

– Раз, два, три, четыре, пять, шесть… – тихо считал Денис вслух, ритмично надавливая ладонями на грудную клетку бездыханной девушки.

Чудовищная ответственность нависла над его головой пудовым камнем. Возможно, он своими неуклюжими действиями сделает Наташке только хуже. С другой стороны, куда ещё хуже, чем клиническая смерть? Разве что смерть биологическая. Настоящая.

Покрываясь потом и не прекращая давить руками, Денис считал и считал, бормоча себе под нос:

– Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

Прошла уже пара минут. А как будто час.

Денис делал всё точь-в-точь, как твердили на лекциях, мысленно воспроизводя советы и действия преподавателя – ни одного лишнего движения, ни секунды промедления…

– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь…

Часы на руке отмеряли минуту за минутой. Напряжение в мышцах росло, дыхание сбивалось, едкий пот стекал по лбу в уголки глаз. Кажется, Денис не уставал так даже после самых тяжёлых своих тренировок.

– Дыши же, дыши… – шептал он, обращаясь к бездыханной Наташке. – Чёрт бы тебя побрал, дура… Зачем ты убежала?

Десять минут. Прошло уже десять минут. Бесконечно долго, когда пытаешься отогнать уже прибывшую на жатву смерть.

Свет фар подъезжающего автомобиля осветил двор. Из машины выскочили Арсений и водитель – пожилой мужчина в кепке и куртке.

– Ну что, Дэн? Что? Как она? – допытывал Макаров, нависнув над Денисом.

Трясущимися пальцами тот снова проверил сонную артерию на шее Наташки. Кожей почувствовал еле ощутимые толчки пульса. Девушка тихо, почти незаметно, вдохнула, но оставалась без сознания.

– Она жива? Жива? – Арсений вцепился в плечо Дениса. Да так, что стало больно. – Чего молчишь, Тимошин? Ну? Жива Наташка?

Тот закивал, смахивая с себя оцепенение:

– Кажется, да… кажется…

– Несите её сюда! – Водитель распахнул дверь и освободил заднее сиденье.

Арсений аккуратно взял Наташку на руки и понёс к машине. Пристроив девушку, все быстро сели в автомобиль. Тот рванул с места.

Денис вытер пот со лба и устало откинулся на спинку провонявшего табаком кресла рядом с водителем. Колотила внутренняя дрожь, натянутые нервы звенели и вибрировали. Он обернулся на побледневшего Макарова, что сидел позади, придерживая Наташкину голову на коленях.

– Ты всё ещё надеешься, что сам разберёшься?

Арсений задумался на пару секунд и серьёзно ответил:

– Я хочу знать, что происходит. И ты мне объяснишь. А потом будем разбираться вместе.

* * *

Ребят к Наташке, конечно, не пустили. Девушку сразу же отправили на операционный стол, обронив при этом, что у неё рваная рана в районе диафрагмы, но жизненно важные органы брюшной полости целы. Когда хирург, что осматривал Наташку, узнал, что Денис сделал ей непрямой массаж сердца, то похлопал его по плечу и сказал, что тот сегодня спас жизнь человеку.

«Когда же этот день закончится-то, а?», – пребывая в странном унынии, подумал Денис.

Героем он себя не чувствовал, ощущал лишь неподъёмную усталость. Дикое суматошное воскресенье отняло у него все силы и прошлую жизнь в придачу. А вот проблемы обрушились на Дениса, как ураган. Сумасшедшее четвёртое апреля, будь оно неладно.

– Ты что, искусственное дыхание Наташке делал? Как в кино? – удивлялся Арсений, пока они ждали в фойе больницы скорой медицинской помощи (Денис за сегодняшний день заявился туда уже в третий раз).

– Нет, не искусственное дыхание и не как в кино. Если делать, как в кино, можно отправить человека на тот свет раньше времени.

Арсений уставился на Дениса, как на человека, который владеет паранормальными способностями: недоверчиво, но в то же время с восхищением и уважением.

В фойе появилась медсестра и направилась к ребятам.

– Вы зачем девушке на лбу черту нарисовали? – спросила она, листая медкарту с пометками врача, первым осмотревшим Наташку Егорову.

– Ничего мы ей на лбу не рисовали, – пробурчал Макаров. – Заняться нам больше нечем, что ли?

Женщина нахмурилась и с подозрением посмотрела на Арсения.

– У неё во весь лоб была нарисована поперечная черта. Кстати, помадой. Кто мог это сделать и зачем?

– Да не знаем мы, – развёл руками Денис. – Вы лучше скажите, всё ли с ней в порядке?

– Жить будет. Но ранение странное, в нашей практике такого ещё не было… – Медсестра вдруг замолчала, внимательно окинув измазанные кровью руки ребят, скользнула взглядом по их напряжённым лицам. – Прошу остаться вас здесь. Будем разбираться.

– Да-да, мы подождём, – закивал Денис.

Как только медсестра вышла, он направился к выходу.

– Пошли. Они в нападении нас подозревают. – Денис вытер испачканные ладони о джинсы. – Наташка теперь в безопасности, а у нас ещё дела остались.

Покинув больницу, они поспешили прямиком в тот двор и подъезд, где Денис оставил Вику и Асель. Хорошо, что у Арсения при себе имелись деньги, и он заплатил за такси. Как оказалось, наличных у него, как у зажиревшего банкира, оставалось ещё на порядочную сумму.

Водитель сначала не заметил, что одежда и руки его пассажиров заляпаны кровью. Когда же наконец разглядел их в зеркало заднего вида, то резко принял вправо и ударил по тормозам.

– А ну, кыш отсюда! – гаркнул он так, что возникло желание немедленно раствориться в пространстве. – Полицию вызову!

Ребята вылетели из машины, как ошпаренные. Судьбу решили не испытывать и с разъярённым таксистом не спорить.

На бегу Денис посмотрел на часы. Одиннадцать вечера. Оставался всего лишь час до конца дня, а им надо добраться до девчонок, а потом – до вокзала.

– Здесь срежем! – крикнул он Арсению, махнув в сторону длинного ряда железных гаражей. – Недалеко, добежим.

Макаров свернул за Денисом с освещённого тротуара. Проскочили пару узких закоулков, перемахнули забор из металлической сетки, оказавшись по колено в куче мусора, преодолели стройный ряд мрачных гаражей.

Денис уговаривал себя не замечать боли в ноге, а та, как назло, только усиливалась. Перевязанную бинтами голень будто сдавило раскалёнными тисками.

– Ты чего хромаешь? – осведомился Макаров.

– О камень ударился. Не заметил под водой.

– Под водой?

– Да так… – Денис замялся, прикидывая, как объяснить Арсению свои злоключения, и решил, что надо бы покороче: – С моста прыгнул.

– А-а-а, с виду вроде нормальный, а на самом деле – на всю голову больной, – сделал вывод Арсений и больше ничего у Дениса не спрашивал.

Наконец они добрались до нужного двора.

– Шестой дом, третий подъезд, – коротко сообщил Денис, пересекая двор быстрым шагом. – Они ждут.

– Кто – они? – с тревогой уточнил Макаров. – Такие же психи, как ты?

– Те, у кого цифры на руках.

– И сколько таких ненормальных?

– Двое. Я всё объясню тебе позже.

– Уж постарайся.

Ребята поспешили в подъезд. Одинокая лампа освещала двери лифта. Заскочив в кабину, Денис нажал седьмой этаж.

– Почему они ждут тебя в подъезде, да ещё и на седьмом этаже? – нахмурился Макаров. – Нельзя дома подождать, что ли?

– Если бы можно было подождать дома, поверь, они бы там и подождали, – отрезал Денис.

Двери лифта распахнулись.

– Ну наконец-то! – с облегчением вздохнула Вика, соскакивая с подоконника.

– Ты что, ранен? – переполошилась Асель, заметив на Денисе кровь.

– Всё нормально, кровь не моя.

– А чья тогда? – обмерла Вика. – Вы по дороге кого-то прирезали? – то ли в шутку, то ли всерьёз добавила она.

– Потом расскажу, сейчас на вокзал надо успеть. У нас сорок минут. – Он обернулся на Макарова. – Познакомьтесь, это Арсений. Наш четвёртый легионер. А это Вика и Асель.

– Привет! – сверкнул белоснежной улыбкой Арсений. – Ты почему не сказал, что будут дамы?

Он был сейчас не в лучшем виде: брюки и куртка измазаны в пыли и крови, нижняя губа разбита в драке с Денисом, волосы взъерошены, но взгляд его – отточенный и натренированный – оценивал стоящих перед ним девчонок с профессионализмом человека, проводящего кастинг для конкурса красоты.

Ну а Вику просто распирал изнутри клокочущий праведный гнев. Денису одного взгляда хватило, чтобы понять: подруга еле держится, чтобы не высказать Арсению всё, что она о нём думает, прямо в лицо. Она вообще людей недолюбливала, но таких, как Макаров, готова была покромсать на части и скормить собакам. Мало того, что он спортсмен и популярный парень, так ещё и ухмыляется, будто владеет нефтяной скважиной и ему всё позволено.

– Это шутка судьбы такая, да? – проворчала Вика. – Зачем нам этот блондин с куриными мозгами? Я лучше обнулюсь, чем буду находиться с ним в одной команде.

– Куда тебе обнуляться? Ты и без того полный ноль, – зло скаламбурил Арсений.

Денис схватил его за грудки.

– Мы, кажется, с тобой договаривались…

– Ты ещё со своей подружкой договорись, чтобы она меня не оскорбляла, окей? – процедил Арсений, убирая от себя руки Дениса. Потом повернулся к девчонкам: – Кто там на вокзал собирался? Полчаса осталось и…

– Мы не можем ехать в таком виде, – обрубила его Вика. – Вы оба выглядите, как сектанты после обряда жертвоприношения.

– А нас и спрашивать ни о чём не будут. – Самодовольная ухмылка Арсения говорила сама за себя: он король мира и решает любые проблемы.

В руках он демонстрировал три новеньких купюры приличным номиналом.

– Откуда у тебя столько? – удивилась Асель.

– Это лишь мелкая часть абонентской платы от равнодушных родителей, – ответил Макаров, пряча купюры в карман. – Они так совесть успокаивают. Им спится лучше, да и я всегда при бабках.

– Прожигатель жизни, – с укором обронила Вика. – Мажор недоделанный.

– Серость в шапке, шизофреничка, – моментально отреагировал Арсений.

– Ладно вам! – пресёк их содержательный диалог Денис.

Ребята спустились вниз и, поймав старенькие «Жигули» с шашечками на крыше, отправились на железнодорожный вокзал. Как и утверждал Арсений, таксист ничего у них не спрашивал. Он старался вообще не смотреть на молчаливых подростков, пристроившихся вчетвером на заднем сиденье, и, как только те вышли из машины у здания вокзала, ударил по газам и скрылся за перекрёстком.

Денис посмотрел на часы. Для того, чтобы открыть ячейку камеры хранения и получить инструкции, оставалось ровно десять минут.

Четвёртое апреля вот-вот закончится.

8. Инструкция

Понедельник, 5-е апреля, 00:25

Накрапывал холодный мелкий дождь.

Свет тусклого фонаря освещал хмурые лица собравшихся. И, как бы ни острил Макаров, как бы ни брюзжала Вика и как бы красноречиво ни молчала Асель, страх неизвестности и тревога за собственную жизнь мрачными тенями отпечатались на их лицах.

В одной руке Денис держал миниатюрный тёмно-синий чемоданчик с навесным замком и прикреплённым к нему ключом на брелоке, а в другой – листок с отпечатанной на принтере инструкцией.

– Приветствуем легионеров равновесия. Если вы читаете эти строки, значит, всё ещё живы и находитесь на правильном пути. – Намокший от дождя листок дрожал в руках Дениса, строчки скакали перед глазами. Он глубоко вдохнул полуночный воздух, смешавшийся с выхлопными газами неспящей привокзальной парковки, и продолжил чтение, впиваясь глазами в мелкий шрифт: – Координаторы благосклонно предоставили в ваше владение новый дом. Он находится в лесной зоне за городом, адрес указан ниже. Просим соблюдать чистоту…

– Дом? – заулыбался Макаров, потирая руки. – Загородный дом в наше владение? Опа, вот это подвезло! Да здравствуют вечеринки.

– Также просим не устраивать вечеринки и не привлекать к себе внимания, – прочитал Денис, не сдержав ухмылки. – Соседей в радиусе пяти километров нет, но требуем не нарушать спокойствия избранного места, а также законы, конституцию, гражданский и уголовный кодексы страны проживания.

– А я только повеселиться собрался, – с деланной досадой заметил Арсений.

– Оставь тупые шутки при себе! – зарычала на него Вика. – Дай инструкцию прочитать! Бесишь!

– Э, да у тебя с психикой проблемы. Таких, как ты, надо держать в клетке с надписью «Мышь серая, обыкновенная. Осторожно: инфицирована книжным бешенством». – Макаров во всю глотку расхохотался собственной шутке.

– Может, хватит? – Денис грубо пихнул Арсения рукой в плечо и потряс листком перед его носом. – Лично я хочу побыстрей с этим разобраться. – Он принялся читать дальше: – В доме вы найдёте всё, что нужно для жизни. Плюс ко всему, мы предоставляем вам карту, на которой отображено местонахождение других домов, где проживают легионы. Обращаем ваше внимание, что данная карта не должна попасть в руки нежелательных лиц – храните её, как зеницу ока. Также строго запрещено использовать карту на глазах у посторонних и в общественных местах. Для защиты карты мы придумали пароль, сказав который, вы сможете увидеть всё, что на ней находится… – Денис смолк и уставился на Вику.

– Тимошин, что за ступор? – с тревогой спросила та. – Читай, читай…

– Да пребудет с нами Виктория.

– Кто? – Взгляд Вики откровенно говорил: «Ты, Тимошин, окончательно слетел с катушек».

– Это пароль такой, – севшим голосом пояснил Денис. – Пароль звучит: «Да пребудет с нами Виктория».

Вика с каменным лицом взяла листок с инструкциями из его рук. Аккуратно, чтобы случайно не порвать пальцами вымокшую насквозь бумагу.

– Да пре-бу-дет с на-ми Вик-то-рия, – прочитала Вика по слогам, как первоклашка. – Почему Виктория? – задала она вопрос в ночную мглу.

– Ну, ты же не одна на свете с именем Виктория, верно? – заметила Асель.

– По-моему, «Виктория» на латыни означает «победа», – задумчиво пробормотал Денис.

У Вики отлегло от сердца. Она даже улыбнулась. Второй раз за день – это рекорд.

– Точно, Тимошин! Да пребудет с нами победа. Именно победа и имелась в виду, а не я.

– Ясное дело: где ты и где победа, – не прекращал ёрничать Арсений.

– Да пошёл ты, питекантроп! – Вика еле сдержалась, чтобы не наброситься на Макарова и не оторвать его белобрысую голову.

Арсений злорадно захихикал: он вознамерился попортить Вике и без того расшатанные нервы.

– Хорошо, с этим мы разобрались, – кивнул Денис и забрал у подруги листок. – Читаю дальше. Карта позволяет мгновенно попадать в дома других одиннадцати легионов по всему миру. Однако использовать карту запрещено, если это не предполагает помощи в решении уравнения.

– Ого, – Арсений хлопнул в ладоши. – С этой картой мы можем по миру путешествовать. Круто, народ! Давайте сразу в Париж заскочим.

Денис издал стон обречённости и снова уткнулся в инструкцию:

– И последнее. Команда беспрекословно подчиняется избранному нумерату то есть легионеру под номером один, который несёт полную ответственность за благополучие и существование легиона. При малейшем неподчинении или угрозе миссии командир имеет право отправить любого из легионеров на досрочное обнуление, вызвав связного. Для этого ему необходимо начертить специальным мелом на ладони цифровой знак нуля и номер легионера, которого необходимо обнулить. После этого прибывает связной. – Он помолчал и с хрипотцой добавил: – Счастливой борьбы за равновесие… – потом опустил руку с листком и скользнул взглядом по лицам товарищей.

Без сомнения, никто из них восторга от последних строк про обнуление не испытал.

– Так значит, ты типа наш главарь? – недобро прищурился Арсений. – И если тебе взбредёт в башку убрать кого-нибудь с дороги, то ты позовешь связного? Я-то наверняка у тебя первый на очереди, а?

– Ты слишком много о себе возомнил, спортсмен, – фыркнула Вика.

– Мы должны тебе беспрекословно подчиняться? – переспросила Асель, нахмурившись: в её карих глазах читалось неприятие.

Дениса и самого смущал этот скользкий момент инструкции. У него не было желания нести полную ответственность за трёх школьников, у которых ещё детство из организма не выветрилось. Он привык отвечать только сам за себя. Сам за себя. И ни за кого больше.

– Давайте так, – начал Денис, тщательно подбирая слова, чтобы не спровоцировать скандал. – Мне тоже не нравится идея вами командовать. Я ведь себя командиром не избирал. Предлагаю соблюдать другие условия инструкции и вообще забыть, что я командир, ладно? Будьте спокойны, никого обнулять я не собираюсь. – Он с угрозой глянул на Арсения. – Если вынудишь, то я лучше кулаком, а не мелом воспользуюсь, понял?

– Ладно, Тимошин, не кипятись, – успокоила его Вика. – Открывай чемодан. Я замёрзла, промокла и мечтаю уйти куда-нибудь под крышу.

– И поесть бы не мешало, – добавил Арсений. – А то я сегодня бабушкин супчик пропустил.

Звонко щёлкнул замок на чемодане, и перед ребятами предстало его скудное содержимое: журнал с яркой обложкой и названием «Туризм и кругосветные путешествия», тонкий белый брусок мела, упакованный в целлофановую оболочку, и связка одинаковых ключей (скорее всего, от входной двери дома). На самом дне лежали четыре широких чёрных браслета на липучках.

– Что за модные аксессуары? – усмехнулся Макаров, повертев в руках один из браслетов. – Прямо как у шпионов. Может, там чипы встроенные или мини-компьютеры? Типа смарт-браслеты?

– А где же карта? – Вика порылась в чемоданчике, но больше ничего не обнаружила.

– Думаю, это она. Замаскировали под журнал о туризме. – Денис провёл пальцем по глянцевой обложке журнала, открыл первую страницу и прочитал заголовок статьи: – «Пять фактов о Париже: путешествуйте с умом». – Он покосился на Арсения. – Кто там у нас в Париж-то хотел?

– Нет, ну надо же, а? И откуда этим координаторам известно о моих желаниях? – усмехнулся тот.

Вика неожиданно выхватила журнал из рук Дениса и шепнула прямо на обложку:

– Да пребудет с нами Виктория.

Денис тут же забрал у неё карту.

– Вика! Нельзя использовать её здесь!

– Да что такого будет-то? Сказано же, что мы можем попасть в свой нынешний дом.

Денис ответить не успел, остолбенев от удивления. Дождь, который вот уже около часа заливал привокзальную площадь, неожиданно прекратился. Точнее – не совсем прекратился, а пошёл… в обратном направлении, устремившись вверх, в нависшие над городом тучи. Как ни странно, люди продолжали идти мимо, спешили по своим делам и не замечали, что происходит у них перед носом.

Не веря собственному зрению и поморгав для верности, Денис оглянулся вокруг: лужи стремительно уменьшались, здания, припаркованные автомобили, скамейки становились сухими, отпуская в воздух тяжёлые капли влаги. Даже порядком вымокшая одежда и волосы стремглав иссушались, будто под феном.

– Что это? – Арсений задрал голову, разглядывая ночное небо.

– Дождь пошёл вспять… – Вика выставила ладонь и в изумлении наблюдала, как крошечные капельки дождя с её руки полетели прямо к звёздам.

Денис почувствовал, что асфальт под ногами теряет твёрдость, становится мягким и податливым, словно ковёр с толстым ворсом.

– Что происходит? – Денис потоптался на месте: подошвы утопали в асфальтовом месиве, но на вид асфальт оставался тем же асфальтом. И чем дольше ноги были неподвижными, тем вязче становилась его поверхность, кроссовки затягивало внутрь, засасывало, как в болоте.

– Кажется, свойства вещей меняются на противоположные, – предположила Асель. – То, что было мокрым, становится сухим…

– То, что было твёрдым, становится мягким и даже жидким, – подхватил Денис, еле-еле выдёргивая ногу из асфальта, теперь напоминающего жуткую каменную трясину.

Фонари, освещавшие привокзальную площадь, заискрились и с громкими хлопками перегорели один за другим, погружая в темноту всё вокруг.

Издали послышался утробный гул, как из турбин самолёта. Он ежесекундно нарастал, усиливался, окутывал, ощущался кожей. Звук будто касался ледяными пальцами, шарил по шее и рукам, забирался под футболку и бродил по телу.

Денис оцепенел, как и все остальные.

– Что делать будем? – забеспокоился Арсений, мгновенно став серьёзным.

– Карта, – выдавил Денис.

Журнал с яркими картинками в его руках вздрогнул и затрясся, страницы под обложкой замерцали. Их количество увеличивалось и увеличивалось, пока журнал не разросся до увесистого тома. Обложка из глянцевой превратилась в запыленную и поеденную молью.

Через минуту Денис сжимал уже не современный журнал о туризме, а старинный фолиант, испещрённый странными знаками, больше похожими на алгоритмы, иксы и игреки, знаки сложения, вычитания, умножения и деления, дробные числа и схемы.

– Это что за крестики-нолики? – открыл рот Арсений.

Асель подошла ближе, заглядывая Денису за плечо.

– И как пользоваться этой картой?

Денис раскрыл фолиант. Тот жалобно скрипнул, как старая покосившаяся дверь, толстые пыльные страницы зашуршали, заливая светом лица ребят. Книга содержала карты городов по всему миру. На некоторых из них крестом обозначались дома легионеров.

– Смотрите, Париж, – шёпотом произнесла Вика.

Очки её опять съехали на кончик носа, но она даже не заметила.

– Париж, – эхом повторил за ней Арсений.

– И Шанхай, про который говорил Пифагор. – Денис листал дальше. – Мельбурн, Нью-Дели, Осака, Прага, Лондон…

– И Москва, – добавила Асель.

– Вот это да-а-а, – с трепетом выдохнул Денис и провёл ладонью по шершавой желтоватой странице с картой Москвы.

Бумага откликнулась на его прикосновение мутноватым свечением и прильнула к ладони, как ласковая кошка.

– Денис, поищи наш город, – попросила Асель.

– Вот он.

Перед глазами предстала карта крошечного городка.

– Смотрите: Первомайский, Железнодорожный, Центральный, – заулыбался Денис, узнавая родные места. – А вот река. Мост. И наш новый дом.

Ярко-красный крестик отмечал точку на окраине города, в районе элитных дач.

– Ну что, двинем? – спросил Денис у товарищей, стараясь сохранять уверенность и спокойствие, хотя выходило не очень.

– Давай, нумерат, перенеси нас в дом мечты, – сдавленно хохотнул Арсений. – Твои подданные желают отдохнуть и свалить подальше от всех этих странностей.

– Вряд ли странности на этом закончатся, – нахмурилась Асель.

Одним нажатием пальца на крестик завершился тот суматошный апрельский день. Четвёртый легион исчез с привокзальной площади в сизом плотном тумане. Фонари вновь вспыхнули ярким светом. Дождь, будто вспомнив про гравитацию, обрушился на город, заливая здания и автомобили с новой силой и покрывая лужами уже успевший подсохнуть асфальт.

9. Дворец эпохи рококо

Понедельник, 5-апреля, 09:15

«Нумерат, нумерат… Чёрт бы побрал этих нумератов, – настойчиво пульсировало в висках. Денис подставил голову под тугие холодные струи душа и прикрыл глаза. – Почему я? Мне такая ответственность ни к чему… Может, бросить всё?»

От ледяной воды жаркие баталии в голове поуспокоились, давление беспорядочных мыслей на черепную коробку снизилось, но состояние осталось прежним – полнейшая растерянность и свирепая ненависть ко всему, что связано с координаторами, цифрами, математикой, уравнениями и словом «нумерат».

Денис не хотел быть главой команды, не желал отвечать за кого-то ещё кроме себя самого, а ему приписали следить за легионом неуравновешенных подростков и решать вместе с ними задачки, памятуя о злосчастном обнулении. Да таких разных по характеру людей, как его новоиспечённые легионеры, вообще объединить невозможно! Это как смешивать воду и масло – бред.

Душ шумел и отдалённо напоминал дождь, летний ливень. Вода скользила по телу, успокаивая нервы, возвращая ясность ума. Желание послать всех к чертям постепенно теряло силу, уступая место отстранённому хладнокровию. Мысли, точно папки и файлы в компьютере, перераспределились, сложились в стройные ряды, цели разбились на мелкие и чёткие задачи.

Из ванной Денис вышел с олимпийским спокойствием, выдержанный и бесстрастный. Самообладание снова вернулось к нему, будто сегодня предстоял обычный экзамен, а не бой за равновесие с риском для жизни.

В спальне он переоделся в чистую одежду: светло-серую рубашку и джинсы, которые обнаружил в массивном платяном шкафу среди многочисленных отглаженных костюмов и брюк. Подумав с секунду, вместо чёрных туфель, что рядком выстроились в специальном отделении для обуви, решил надеть любимые кроссовки, порядком потрёпанные, зато удобные.

Денис даже не удивился, когда на столике у кровати обнаружил несколько упаковок с контактными линзами. Надо же, координаторы предусмотрели всё, в том числе и близорукость нумерата-новичка.

Свой досадный оптический изъян Денис ненавидел, очки носить стеснялся, поэтому корректировал зрение с помощью глазных линз – незаметных и комфортных. Был у них единственный минус – перед сном их приходилось снимать, и в этот момент Денис ощущал себя слепым беззащитным кротом.

Стоя перед зеркалом, он вставил линзы в глаза привычным движением, поморгал, пригладил ещё влажные волосы ладонью и застегнул наручные часы. Глубоко вздохнув, взглянул на брусок мела в целлофановой обёртке, что лежал на тумбочке. На ум без приглашения пришло слово «обнуление» – неприятное, мерзкое словцо. Денис сунул в задний карман тетрадный листок с уравнением и вышел из комнаты.

По широкому коридору разливался мягкий свет многочисленных светильников и бра. Пол покрывал толстый зелёный ковёр, он скрадывал звук шагов. Денис проскочил мимо дверей с номерами легионеров и спустился вниз, в гостиную.

Там его уже ждали.

– Тимошин, ну наконец-то! Сколько можно плескаться в ванной? – Вика с тревогой посмотрела на друга.

Она сидела как на иголках. И ожидала от Дениса действий. Все ожидали от него действий. Он ведь теперь нумерат. Денис догадывался: ребята противились его статусу командира лишь из вредности, ведь на самом деле куда лучше, когда есть командир. На него можно свалить решение проблем и вину в случае провала.

Начинался понедельник. После плотного завтрака легион устроился в просторной гостиной с огромным камином, антикварной мебелью, тяжёлыми громоздкими шторами, роскошными диванами и креслами, рельефным декором по стенам и фресками на сферическом высоком потолке.

Денис не разбирался в архитектурных стилях, но согласился с Викой, когда та окрестила их новый помпезный дом дворцом эпохи рококо. Случилось это сегодня ночью. Мгновенно покинув холодную привокзальную площадь, они очутились посреди гулкой гостиной, обставленной, словно для королевской семьи.

– Посмотрите, какая сложная резьба по мебели, позолота, лепнина, узорный паркет. А вон там многоярусная люстра, – восхищалась тогда Вика, и впервые Денис разглядел на лице вечно мрачной подруги полуулыбку, говорящую: «А жизнь не так уж скучна на самом деле, порой нужно просто выйти из комнаты».

Дом утопал в зеркалах, обрамлённых золочёными рамами, сотнях подсвечников и статуэток.

– Как в музее, – благоговейно выдохнула Асель.

– Куда подевался старый добрый хай-тек? – поник Арсений. – Где музыкальные установки с сабвуферами по всему зданию? Где огромный домашний кинотеатр? Где минимализм и инновационные компьютеры? Если у координаторов хватило денег на эту роскошную фигню, то почему они не позаботились о вещах, необходимых современным людям?

– Тебе зачем компьютер? – покосилась на него Вика. – В игрушки играть?

– А если и в игрушки? – вздёрнул подбородок Макаров. – Компьютерные игры, между прочим, – отличный способ отвлечься от суетности реального мира, потребность человека, живущего под гнётом цивилизации. Иррациональность, экзистенциализм, квинтэссенция и всё такое.

– Интересно, долго ты умные слова заучивал? – съязвила Вика. – Такие прожигатели жизни, как ты, от суетности мира не устают, чего вам расслабляться-то? Хотя согласна, старинные замки не для тебя.

– Зато тебе они приглянулись, лузерша. Буду звать тебя мадам де Помпадур, – осклабился Макаров. – Пом-па-ду-у-ур-р-р-а-а-а, – повторил он, растягивая слово, смакуя его на языке, чтобы уж наверняка испортить Вике настроение.

За весь прошлый день, что Денис провёл в обществе новоиспечённых легионеров, он привык к постоянным перепалкам Вики и Арсения, а также к загадочному молчанию Асель. Про себя он называл её Шахерезадой. Она была красива, завораживающе красива. Так же красива, как и недоступна, далека, холодна, немногословна.

Она не жаловалась, что бы ни происходило. Практически всё воскресенье Асель была одета в одну больничную пижаму, но Денис ни разу не слышал от неё слов недовольства по этому поводу.

Денис с досадой отмечал, что Асель понравилась ему с первого взгляда. Почему с досадой? Он чувствовал, что эта странная девушка терпела его присутствие лишь по одной причине – на нём метка, как и на ней. Он не являлся для неё объектом восхищения, как для Наташки Егоровой. А хотелось бы.

Придя к такому неутешительному выводу, Денис старался не думать об Асель совсем, чтобы не травить душу. Он не заводил с ней разговоров без особой необходимости и якобы не замечал.

Кого-кого, а уж себя-то он знал прекрасно: если позволить собственной голове думать об Асель, – прощай, его самообладание, а этого допустить нельзя. Теперь Денис – нумерат, не имеющий права на ошибку. И на нём чудовищный груз ответственности.

– Ну что, командир, откроем уравнение? – предложил Арсений, раскачиваясь в старинном кресле-качалке с позолоченными подлокотниками у потрескивающего дровами камина.

Макаров выглядел свежим и отдохнувшим. Он, кстати, тоже переоделся. На нём была белая футболка с рисунком-кляксой на груди, светло-голубые джинсы и кеды. Арсений заложил руки за голову и по-хозяйски развалился в роскошном кресле.

– Все отдохнули, выспались, освежились. Пора бы и уравнения порешать, а? – промурлыкал он.

– Да, хотелось бы узнать, что в той бумажке, – кивнула Вика.

Она своим сегодняшним видом поразила Дениса. Во-первых, завязала высокий хвост на макушке. Выражение «крысиный хвостик» подошло бы, как никакое другое, но всё же это лучше, чем вечно свисающая прямой бахромой шевелюра. Теперь даже очки в роговой оправе смотрелись не так громоздко, а даже стильно.

Ну а во-вторых, Вика предстала в джинсовом сарафане. Сарафан в понимании Дениса – это платье. А ведь в платье он видел закадычную подругу лишь на линейке в первом классе. Со второго она носила исключительно брючные костюмы и джинсы. Все эти годы Денис был уверен: Вика скрывает кривые ноги, но, как оказалось, ноги у неё вполне приличные.

Заметив оценивающий взгляд друга на своих коленках, Вика тут же одёрнула подол сарафана и красноречиво прокашлялась, со строгостью и целомудрием викторианской леди посмотрев на Дениса.

А он отметил про себя, что Вика, если постарается, может выглядеть, как нормальная девчонка. К примеру, как Асель, хотя… об Асель ему думать нельзя. А та, как назло, тоже была в платье, при виде которого самообладание Дениса испарилось мгновенно, – короткое, больше похожее на удлинённую белую рубашку, перехваченную поясом. Плотные чёрные колготки не скрывали, а лишь подчёркивали стройность длинных ног девушки.

Денис почувствовал, что краснеет. Он кое-как отлепил взгляд от Асель и, чтобы не стоять смущённым столбом, уселся в кресло. Оно с готовностью приняло его в свои бархатные объятия, окончательно снимая телесное напряжение и отвлекая от ненужных мыслей.

Всё в этом доме словно создавалось для царского отдыха и безмятежного наслаждения жизнью. Хотя стоит оговориться, что за то короткое время, которое ребята находились в старинном замке, они успели порядком загадить гостиную и кухню, где – надо отдать должное координаторам – оказалось столько еды, что не съесть и за год.

На низком столике из столетнего дуба стояли хрустальные многоярусные блюда с недоеденными бутербродами, измазанная маслом банка шпрот и бокалы из какого-то дорогущего богемского стекла, наполненные колой, чаем, кофе и прочей бодрящей жидкостью. На паркете восемнадцатого века валялись крошки от хлеба и чипсов.

– Если мы проживём здесь неделю, то ходить будет негде, – усмехнулся Денис, оглядывая пока ещё блестящий пол гостиной.

К чистюлям он себя не причислял и прекрасно понимал, что подростки, предоставленные сами себе, через неделю вполне способны превратить роскошный замок в привокзальный хостел.

– Девчонки приберутся, они для этого и рождены, – высказался Арсений, при этом как бы случайно уронив на пол чипсы из пакета.

– Свинья! – Если бы взгляд Вики мог испепелять, то вместо провокатора Макарова в кресле покачивалась лишь дымящаяся горстка золы.

Денис обвёл взглядом товарищей.

– Готовы открыть? Потом обратного пути не будет.

– Как будто он сейчас у нас есть, – мрачно заметил Арсений.

Денис кивком согласился с его меткой репликой и развернул измятый тетрадный листок, ожидая увидеть там чудовищной сложности логарифмическое уравнение, но на бумаге красными чернилами было выведено:

«Решите первое (тренировочное) уравнение:

Из двух переменных одна – положительная, а вторая стремится к нулю, первая появилась из союза двух отрицательных чисел, а вторая взята в скобки. Вычитание обеих переменных из одного целого равно смерти ребёнка.

Начните поиск в селе Трескуново.

Для разъяснений обратитесь к Кодексу Нумерата.

Для вызова такси наберите 44».

– Что за ерунда? И где уравнение? – недоумевал Денис. – Где логарифмы, косинусы, иррациональные числа? – Он повертел листок в руках, подставил под свет лампы, поцарапал ногтём чернильные буквы.

– Прочитай задачу ещё раз, – попросила Асель.

Денис перечитал: медленно, вдумчиво, с расстановкой.

– Отключи обычное понимание уравнений, – посоветовала Асель. – Тут переменные означают людей. Живых людей. А равенство… равенство чудовищно, ведь речь о смерти ребёнка. Если мы не найдём указанные переменные, грубо говоря, икс и игрек, то кто-то умрёт. Я правильно понимаю?

– Кроме того, что нам необходимо найти две переменные, – Денис нахмурился, опять перечитывая уравнение, – нам нужно избежать их вычитания из целого, что и приведёт к смерти.

– Белиберда какая-то! – громко объявил Арсений: он даже не пытался думать над смыслом уравнения.

– Н-да, белиберда… – неохотно согласился Денис.

– Жаль, у поисковой строки не спросить, – понурился Макаров.

Вика была тут как тут:

– Ты, блондин, всё у поисковой строки спрашиваешь? Что надевать, куда ходить, какие фильмы смотреть и книги читать?

– Я не читаю книги! – резковато отреагировал Арсений.

– Оно и видно. Думаешь, алфавит в первом классе выучил и на этом – всё?

– Ладно, успокойтесь вы, – остановил их очередную перепалку Денис. – Найдём Трескуново для начала.

– И где мы будем его искать? – спросила Вика. – Я впервые слышу про такую деревню.

– Ясно же сказано: надо вызвать такси, – засветился догадкой Арсений. – Таксисты точно знают, где что находится.

– Тебе бы всё на такси разъезжать, мозгоед, – обронила Вика.

– Помпадура, – тут же сорвалось с языка Сени.

– Твоя глупая шутка стухла ещё вчера, – прилетел молниеносный ответ.

Опять! Денис закатил глаза, храня обречённое молчание.

– Не будем отвлекаться, – мягко попросила Асель, подошла к Денису и забрала листок с задачей. Пробежала глазами по ровно выведенным строчкам. – Для вызова такси наберите «сорок четыре». И где набирать?

Все как один обернулись на журнальный столик возле арочного входа в гостиную. На нём расположился старинный телефонный аппарат. Утончённой работы трубка поблёскивала позолотой и покоилась на выгнутых рычагах. На изящном корпусе из красного полированного дерева выделялся чёрный диск с циферблатом.

– Есть ещё второй вариант. – Денис достал из кармана сотовый и набрал «44». Телефон тут же выдал: «Сети не обнаружено». – Кто бы сомневался. – Он со вздохом вернул гаджет на место (до сих пор почему-то не мог себя заставить выбросить: то ли жалко, то ли надеялся ещё использовать).

Арсений поднялся с кресла-качалки и, вальяжно вышагивая, направился к старинному аппарату. Схватил трубку.

– Алло, кто слышит, нет? – с нервным хохотком спросил он у телефона. Потом крутанул диск, два раза набрав «4», подождал. – Э-э-эй? Кто есть на проводе? Нам бы такси… – Он резко умолк, лицо его побледнело, слилось с оттенком волос.

– Что случилось? – спросил Денис, привставая с кресла.

Арсений аккуратно положил трубку на рычаг и, не отрывая взгляда от телефона, пробормотал:

– Сказали: экипаж ждёт круглосуточно. Отвезёт в любое место, куда захотим. Одна поездка стоит одной правды о себе. Разглядывать таксиста запрещено, так как он мёртв, зато всегда готов принять оплату за проезд. Время в пути составляет двенадцать минут. Всегда двенадцать минут. Если за это время один из нас не расскажет правду или хоть капельку соврёт, то таксист пассажиров до места не довезёт. Но и не вернёт обратно.

– Ну надо же… Не такси, а мечта человека с психологическими травмами, – усмехнулась Вика. – Это ж терапия. Почему бы не рассказать мёртвому молчаливому таксисту всё, что на душе творится? Под страхом смерти.

Макаров уселся в кресло-качалку с выражением полнейшего смирения на лице, будто он молиться собрался.

– Почему они нас так мучают? – спросила Асель с нотками отчаяния в голосе. – Если легионы важны для равновесия, почему правила координаторов настолько строги и порой вообще неадекватны? Зачем это?

– Беспрекословное подчинение, – коротко ответил Денис, опять устраиваясь в бархатном кресле.

– Тогда зачем все эти сложности с уравнениями? Координаторы ведь знают значение переменных, почему нельзя просто сказать, где их искать и что с ними делать…

– Я об этом тоже думал, Асель. По-моему, уравнение – это защита ценной информации о том, где наблюдается перекос. Защита от дефекторов, которые уравнений не понимают.

– И что делать будем? – бесцветным голосом спросил Арсений: он всё ещё пребывал в состоянии странного анабиоза и даже не пытался шутить.

– Отправимся в Трескуново, – сказала Вика. – С таксистом всё не так уж ужасно. А вот где взять Кодекс Нумерата?

Денис покачал головой.

– Не знаю, от связного я про Кодекс ничего не слышал, в инструкции тоже ничего не говорилось. Давайте сначала найдём ту деревню и на месте сориентируемся. – Он подошёл к журнальному столику, поднял трубку старинного телефона и набрал «44». – Такси, пожалуйста. Через двадцать минут у входа.

10. Мёртвый таксист

Понедельник, 5-е апреля, 13:00

– Тимоши-и-ин… Ты видишь то же, что и я? «Астон-Мартин»? – Искрящиеся глаза Макарова пожирали автомобиль серебристо-голубого цвета с тонированными стёклами, ожидающий их у широкого каменного крыльца. Арсений пошарил по карманам кожаной куртки. – Где мой телефон? Я хочу это снять.

– Ты его выбросил, – напомнил Денис и подал ему свой сотовый, не отрывая при этом восхищённого взгляда от машины.

Он, как и Макаров, был приятно ошарашен. Денис ожидал увидеть здесь всё, что угодно, даже повозку, запряжённую тройкой лошадей, но никак не роскошный суперкар из фильмов про Джеймса Бонда.

– Это точно наше такси?

– Шашечки… – выдавила Вика, кутаясь в короткое пальто. – На двери есть шашечки…

– Крутая, – выразила всеобщую оценку Асель.

Задние двери автомобиля распахнулись, услужливо приглашая внутрь. Ребята уселись на обитое белой кожей широкое сиденье. Водителя они не разглядели, так как салон с пассажирами был закрыт перегородкой. Не видели они и того, что происходит снаружи, – окна машины оказались непроницаемыми со всех сторон.

– Нам в Трескуново, – прочистив горло, сказал Денис в крошечный микрофон, что виднелся с краю перегородки.

Зелёная лампочка над микрофоном мигнула, раздался звук, как у микроволновки, и Денис тут же ощутил мягкий толчок. Машина тронулась.

Первую минуту все молчали и крутили головами: разглядывали автомобиль изнутри. В нём был даже минибар (его обнаружил Арсений).

– Может, ну его, это Трескуново? – заговорщицки подмигнул он девчонкам и продемонстрировал плоскую бутылку тёмной жидкости без наклеек и обозначений. – Зажжём не по-детски, а? Кто со мной?..

– Может, это отрава, – сморщила гримасу недоверия Вика. – Ты из каждой бутылки отхлёбываешь, которая тебе в руки попадает?

Арсений открыл было рот, чтобы отразить словесный удар соперника, но звук микроволновки прервал его на полуслове. В перегородке раскрылось узкое окошко, и из него высунулась худющая рука с синеватой кожей, вздыбленными жилами и подгнившими ногтями.

На ладони лежал проездной билет с номером «4».

Макаров разом побледнел, ведь это был его номер. Аккуратно, чтобы не коснуться серой кожи мертвеца, он взял билет. Рука таксиста сжалась в кулак, а затем выставила указательный палец в сторону четвёртого легионера.

Из динамиков раздался хриплый рык:

– Говори.

– Я? – Арсений словно уменьшился раза в два, вдавившись в сиденье. – А что говорить?

– Правду! – рявкнул голос, и динамик, издав режущие ухо помехи, стих.

Рука скрылась за перегородкой, окно с громким стуком захлопнулось.

– Какую правду-то? – беспомощно промямлил Макаров, возвращая бутылку на место, в минибар.

– Любую правду, – зашептала Вика. – Говори что-нибудь, только не ври… если такое возможно.

Макаров сглотнул и тихо начал:

– Меня зовут Арсений Макаров, через пару недель мне исполнится пятнадцать, я почти закончил девятый класс. Вот уже три года живу… – он замолчал и сжал кулаки, – …живу один, точнее, с бабушкой. Мои родители… я не видел их все эти три года… Если бы они не присылали деньги, то я бы считал их пропавшими без вести… Ну и фиг с ними. – Макаров прикусил губу. – Всё? Вам хватит?

– Ещё ты забыл всем напомнить, что являешься капитаном сборной школы по волейболу и у тебя куча девчонок, – ехидно заметила Вика.

– Это неважно, когда речь о правде. – Голос Арсения охрип.

Услышав его слова, Вика потёрла ухо, убеждаясь, не ослышалась ли, а потом молча уставилась в непрозрачное тонированное стекло. Арсению она больше не язвила.

Окошко снова открылось, и из него показалась рука. Оттопыренный указательный палец вновь уткнулся в Макарова.

– Это не всё! – прохрипел динамик. – Говори!

Таксист ждал Сениных откровений.

Тот потёр лицо ладонью и, облизнув губы, продолжил:

– Ладно, мертвяк, твоя взяла… Ещё я состою в хакерской группе «Триада». Просто балуемся, ничего серьёзного. Но попросил бы не распространяться. Ты ж покойник, не сдашь, наверное… Теперь достаточно?

Рука ждала. Указующий перст не сдвинулся ни на миллиметр.

– Вот пристал… – насупился Макаров, заиграв желваками. – В прошлом году мы взломали сервер одного регионального банка… так, совсем чуть-чуть… почти понарошку…

– Банка? – переспросил Денис. – Какого банка?..

– Отвали, Тимошин, не до тебя, – оборвал его Макаров. Он злобно посмотрел на палец: – Чего тебе ещё от меня надо, уродский отросток? Скоро твои двенадцать минут закончатся, и мы свалим отсюда.

Таксист ждал, рука – тоже.

Арсений ударил кулаком в кожаное сиденье.

– Ну, там не совсем понарошку было… И не только там. Короче говоря, из-за махинаций в сети мне светит… много чего нехорошего. Если попадусь, конечно. – Он давил из себя слова, будто со следователем разговаривал или терпел пытки в подвале спецслужб. – Мой ник в сети…

Неожиданно Вика положила ладонь на его уткнувшийся в сиденье кулак.

– Притормози, киберпреступник. Таксисту не нужны твои похождения и ник в сети. По-моему, ему нужно другое.

– Другое? Что – другое? И так всё выложил уже.

– Расскажи правду о себе. О том, что ты любишь. Признайся, кто ты такой. Поведай ему о душевном, что ли…

– О душевном? – Макаров отдёрнул руку и отодвинулся от Вики. – Да не знаю я, чего говорить. Люблю бабулю и её суп, люблю волейбол… Считаю компьютеры величайшим изобретением человечества. Первый компьютер мне подарил отец, а мама отвела в спецкласс по углублённому изучению информатики и программирования. Они знали, что мне это нравится, гордились, – он поморщил нос, – пока не развелись. Впрочем, родители уверены, что я их ненавижу. Наверное, потому, что я им успел об этом сказать… Порой я и сам хочу думать, что не нуждаюсь в их обществе, но на самом деле это неправда.

Вика, распахнув глаза за очками, внимательно слушала душевные излияния Арсения. Её стройная теория о самовлюблённых спортсменах и покорителях интернета с грохотом разваливалась на части.

– Глупо, конечно, – хмыкнул Арсений и продолжил излагать таксисту то, что считал сокровенным: – Однажды, пока никто не видит, я купил герань у пенсионера в подземном переходе. Вот скажите, зачем мне герань?.. Но я решил, что когда старик продаёт герань или вязаные носки, то нужно обязательно их купить… – Он понизил голос до полушёпота, будто собирался поведать тайну Вселенной. – Вот уже три года, как родители перечисляют кругленькие суммы на подарки к Рождеству и на день рождения, а я перевожу их на счёт местного детдома. Никому не говорю. Зачем портить репутацию праздного лентяя и прожигателя жизни, верно? Это сейчас круто.

Очки Вики поползли в район лба.

– Не подумайте только, что я сердобольная размазня, просто… просто помочь хотел. Это ведь не запрещено, – оправдываясь, добавил Арсений и умолк.

Рука мертвеца молниеносно исчезла, крышка окна захлопнулась.

Раздался звук микроволновки, и из динамика прозвучало:

– Пункт назначения: Трескуново. Для повторного вызова такси наберите сорок четыре.

Двери автомобиля распахнулись, и ребят вытолкнуло из салона, словно невидимым пинком.

Суперкар скрылся в дорожной пыли.

– Ну и сервис. – Арсений недовольно поцокал, отряхивая пыль с джинсов.

Выглядел он неважно и с помощью шуток опять пытался избавить себя от внутренних проблем и противоречий, которые обнажил в его душе мертвый таксист.

Денис похлопал Сеню по плечу.

– С помощью твоей правды мы доехали до Трескуново, дружище.

– Ага, хотел бы я посмотреть, как ты будешь перед покойником душу выворачивать, – хмуро отреагировал Макаров. – Если б не Вика…

Впервые он назвал Вику по имени, а не как обычно: «серой мышью», «недоразумением в шапке», «зверёнышем из зоопарка» или «существом».

– Ладно, осмотримся, – объявил Денис: его всё же больше волновали не переживания четвёртого легионера, а поиск переменных.

Чьи-либо душевные травмы и сокровенные излияния – последнее, из-за чего Денис прекратил бы решать вверенное ему уравнение. Цифры и знаки не терпят нытья. Хотя, сказать честно, Арсения он нытиком не считал и ещё раз в этом убедился.

11. Отрезанные от мира

Понедельник, 5-е апреля, 13:12

Узкая грунтовая дорога рассекала поле и уходила вдаль, за холмы. Легионеры стояли рядом с покосившимся придорожным знаком «Трескуново». Метрах в ста торчали крыши деревянных одноэтажных домиков. Их насчитывалось совсем немного, не больше пяти-шести. За ними возвышались унылые невысокие горы, покрытые жухлой, оставшейся с прошлого лета травой, низким кустарником и плешинами бело-серого снега.

– Красотища! – оценила Вика многочисленные лужи и дорожное месиво подтаявшей на солнце рыжей глины.

– Апрель, самая грязь, – заметил Денис и по обочине направился в сторону домов.

Его кроссовки издавали жалобный чавкающий звук.

– А в каком мы районе, в какой области? – спросила Асель, аккуратно перескакивая лужи, хотя её ботинки уже наполовину были измазаны глиной.

– Как только встретим кого-нибудь, узнаем.

Пустынная грунтовая дорога вела ребят к загадочной деревне. Кого искать, что спрашивать и где скрываются переменные, Денис, конечно, не знал. Он надеялся, что уравнение окажется лёгким, а ответ лежит на поверхности, ведь это всего лишь тренировка.

В голове не переставая крутились фразы из уравнения: «Из двух переменных одна – положительная, а вторая стремится к нулю, первая появилась из союза двух отрицательных чисел, а вторая взята в скобки…».

Итак, что он знает о первой переменной? Она положительная и состоит из союза двух отрицательных чисел. Странно и нелогично, ведь союз двух отрицательных чисел по правилам математики должен давать отрицательное число, а не положительное. Хотя, что подразумевается под словом «союз»? Денис сначала подумал про умножение, затем – про сложение, но, скорее всего, ошибся и в том, и другом случае…

Ладно, что известно о второй переменной? Она стремится к нулю и взята в скобки. Может, взята в скобки в паре с другим числом? Ну а если речь о стремлении к нулю, то, возможно, имеется в виду человек, которого нет в живых или тяжелобольной. Тогда что за скобки? Гроб, что ли?

Углубившись в мысли, Денис угодил ногой в лужу.

– Ай, кретинская грязь! – выругался он и остановился, стряхивая с кроссовки склизкие рыжие комки.

– Привыкай к походным условиям, городской пижон, – рассмеялся Макаров. – Ты на девчонок глянь! Они тоже в восторге от свежего загородного воздуха и спа-процедур из жидкой грязи.

Вика и Асель плелись позади парней и заметно отставали. Издалека бросалась в глаза существенная разница в росте. Низенькая ссутуленная Вика была на голову ниже Асель и казалась гномом возле королевы.

Вопреки обещаниям самому себе, Денис опять без зазрения совести разглядывал свою Шахерезаду: приталенное светлое пальто подчёркивает точёную фигуру, длинные волосы собраны в замысловатый узел на затылке, выбившиеся из причёски прядки обрамляют и нежно поглаживают строгое лицо…

– Ты на кого конкретно из них пялишься? – прогудел сбоку заинтересованный голос Арсения.

Денис перевёл взгляд на беззаботную физиономию Макарова.

– Ни на кого. Я их просто жду.

– Ага, ждёшь, – заулыбался тот. – Ну, жди-жди. Так до старости прождёшь, когда можно было бы легко…

– Легко что? – грубо оборвал его Денис.

– Да ладно ты. Она ведь теперь в твоей команде и никуда не денется. Пора бы действовать.

– Ты кого имеешь в виду?

– Вику.

Денис нахмурился.

– Вику?

Арсений расхохотался, ударив кулаком себе в ладонь.

– Вот ты и попался, Тимошин! Как младенец, честное слово.

Денис помрачнел. Действительно, попался на уловку, как последний идиот.

– Да не скажу я никому, – охотно пообещал Сеня (а обещания Арсения Макарова доверия не вызывали даже у него самого). – Не-е, ну губа у тебя – не дура, конечно. Девчонка-то во! – Он выставил большой палец и, подумав, шёпотом добавил: – Правда, она странная, не зря же с моста кидалась… Мне порой кажется, что Асель прячет под подушкой охотничий нож или автомат Калашникова.

– У тебя всё? – Денис сунул кулаки глубоко в карманы куртки, унимая желание в очередной раз подпортить неуёмному Макарову лицо.

Подошли наконец девчонки. Они и не подозревали, что минуту назад им – скудно и по-мужски, но всё же – промыли кости.

– Спасибо, что подождали, – улыбнулась Асель.

Макаров расплылся в ответной улыбке и покосился на Дениса. Тот закатил глаза, развернулся и направился к ближайшим домам. Ребята отправились следом. По дороге Денис кратко рассказал о своих догадках насчет второй переменной и нуля. Все согласились, что его гипотеза логична. Вика даже снизошла до похвального: «Молодец, Тимошин. Ты истинный математик».

Минут через десять они достигли улицы. То, что должно называться дорогой, пересекало сборище покосившихся бревенчатых построек середины прошлого столетия. У одного из заборов бродил одинокий петух. Кроме него легионеры на улице никого не встретили – деревня словно вымерла.

– Давайте постучим в тот дом, он выглядит жилым, – предложил Денис, ткнув пальцем в домишко, наполовину провалившийся в землю и огороженный синим палисадом.

Постучать они не успели: из ворот вышел мальчонка лет пяти-шести в поношенном пальтишке и вязаной шапке. Сжимая в руках игрушечную лопатку, он с неподдельным интересом уставился на незнакомцев. Наверняка гости в Трескуново – большая редкость.

– Приве-е-ет, – сюсюкающим голоском поздоровалась Вика. – Позови родителей, пожалуйста.

Мальчишка продемонстрировал ей лопатку ядовито-салатного цвета, измазанную влажной землёй.

– Хочешь поиграть?

– Нам некогда. Позови родителей, – строго осёк его Денис.

– А их нет.

– Может, старший брат или сестра дома?

– Я один, – просто ответил мальчуган. – Хочешь поиграть?

На лице его застыла полуулыбка ожидания. Казалось, отрицательный ответ спровоцирует мгновенный поток слёз. Денис не умел общаться с детьми, ощущал себя рядом с ними неловким и неповоротливым. Он их, если честно, побаивался даже. И был уверен: дети это чувствуют.

Вспомнив про переменную, стремящуюся к нулю, Денис спросил:

– Эй, пацан, а кто у вас в деревне недавно умер или при смерти?

– Тимошин, ты стукнулся?! – напустилась на него Вика. – Он же маленький, а ты ему про смерть! Совсем дурак?

– Дед Макар, – спокойно сообщил мальчишка. – При смерти. Но ещё не схоронили.

– И где он живёт? – не обращая внимания на красноречивые жесты Вики, задал очередной вопрос Денис.

– А вон там, последний дом у леса. Дед Макар меня малиной угощал… Он мой родной дедушка.

Давя в себе приступ жалости к мальчугану, Денис обронил тихое «Пока» и направился в указанном направлении.

– Тимошин! – раздался гневный голос Вики за спиной. – Мы его здесь бросим, что ли?

Денис обернулся. Сеня, Асель и Вика всё ещё топтались около мальчишки.

– Вы хотите его с собой забрать? Может, вы не в курсе, но так обычно не делается.

– А как делается? – спросила Вика. – Нам просто уйти, как ты? Я всегда знала, что ты эгоист, Тимошин, но чтобы настолько чёрствым быть… В тебе хоть капля сострадания-то есть? Или всё заменили циферки?

Денис вздохнул и вернулся к товарищам.

– Помнится, это ты у нас человечество недолюбливаешь, а сама тут детский сад развела, – упрекнул он Вику и наклонился к мальчугану: – Ну? Так и где твои мама и папа?

– Нету, – последовал короткий ответ.

– Вообще, что ли, нету? – терпеливо переспросил Денис.

– Ты совсем глупый, дядя? – заулыбался пацан. – Такого не бывает, чтобы родителей вообще не было. Не в капусте же меня нашли.

Денис даже растерялся от такого умудрённого жизнью ответа.

– Э-э-э… Родители куда-то уехали? На работе?

Мальчишка утвердительно кивнул.

– А когда они вернутся?

– Вечером, перед сном.

– Ага, перед сном, значит… Ждать времени у нас нет. Может, ты соседей позовёшь?

– Тётю Таню. – Мальчуган понёсся через дорогу к дому ещё больше покосившемуся, чем этот.

– Ну, давай нам тётю Таню, – со вздохом пробубнил Денис.

– Кажется, ты этому мальчику понравился. – Асель взглянула на него с нескрываемой насмешкой. – Не переживай, он приведёт взрослых, и мы всё выясним. Ты, кстати, не спросил его имени.

– А надо было?

– У детей обычно спрашивают. Для них это важно.

В соседском дворе захлебнулась лаем собака. Через минуту на улицу вышла пожилая женщина в халате и переднике, на ногах – стоптанные резиновые калоши, на голове – цветастый платок, перевязанный, как у Бабы-Яги. Женщина выглядела вполне приветливой. Из-за её спины выглядывал мальчишка.

– Здравствуйте, – поздоровались Вика и Асель.

– Здравствуйте. Меня зовут Татьяна Петровна, – ответила женщина. – А вы к кому?

– Мы ищем тяжелобольного, – громко сообщил Денис, стараясь перекричать заливистый лай собаки. – Нам сказали, что в Трескуново человек нуждается в скорой медицинской помощи.

– Вы врачи, что ли? – недоверчиво уставилась на него Татьяна Петровна.

– Мы практиканты, – нашёлся Арсений. – Как их там… Интерны… Молодые медики на практике.

Женщина всплеснула руками и улыбнулась, не скрывая радости.

– Как хорошо! А у нас даже фельдшерского пункта нет, представляете? Ни медсестры, ни акушерки. Даже аптеки нет. Как вы вообще к нам попали-то? Сюда ведь только на вертолёте можно, когда распутица.

Денис и Арсений переглянулись.

– А… нас на вертолёте и доставили, – неуверенно протянул Денис и тут же уточнил: – Подскажите, пожалуйста, один момент. Нам для отчётности нужно… Трескуново к какому району принадлежит?

– Так к Дальнебольшаковскому – ещё шире улыбнулась женщина.

– А к какому краю или области? – очень аккуратно продолжил расспрос Арсений.

Улыбка испарилась, сменившись удивлением и недоверием.

– Как это – к какой области? Приехали – и сами не знаете, куда, что ли?

– Нам бы для протокола…

– Для какого такого протокола?! – разразилась гневом Татьяна Петровна. – Вы тут что вынюхиваете, молодежь? Сектанты какие? А ну, пошли отседова, поганцы!

Опять залаяла собака. Татьяна Петровна схватила ощетинившуюся метлу из прутьев, что стояла приткнутой у забора, и замахнулась на Дениса.

– Погодите, я медсестра! И у вас, я вижу, артрит! – вдруг выкрикнула Асель.

Женщина удивлённо вскинула брови и опустила орудие самообороны. Собака продолжала лаять. Мальчишка всё так же таращился на странных гостей из-за спины Татьяны Петровны.

– Ой, доча, артрит у меня. Да ещё какой, – покачала головой та. – Суставы ноют, ночами-то совсем не сплю. И голова болит, спасу нет. Давление, говорят…

– А у вас тонометр есть? – спросила Асель, подходя к женщине ближе.

– Кто? – озадачилась Татьяна Петровна.

– Тонометр. Аппарат для измерения кровяного давления.

– А-а-а-а. У деда Макара есть. В прошлом году ещё покупал. Сейчас фуфайку накину, да к нему сходим. – Татьяна Петровна собралась уже зайти домой, как спохватилась: – Так, может, чайку сначала попьём? Баранок вчера напекла.

– Спасибо, но мы торопимся, – скромно отказалась Асель.

– Ой, милая, тогда я сейчас. Уже бегу…

Звонко клацнула калитка. Татьяна Петровна скрылась в доме. Мальчишка же остался на улице и устремил всё своё внимание на смущённую Асель.

– Ты тётю Таню лечить будешь?

– Я постараюсь…

– И деда Макара?

– Наверное.

Асель обступили товарищи.

– Ты правда медсестра? – спросила Вика.

– Ходила на курсы, чтобы за мамой на дому ухаживать, – ответила Асель. – Училась ставить уколы и капельницы, читала медицинский справочник и другую литературу, анатомию изучала немного.

– И как ты поняла, что у Татьяны Петровны артрит? – поинтересовался Денис.

– У неё суставы на пальцах воспалены, краснота на коже вокруг. Артритом часто страдают пожилые люди, тут не ошибёшься.

Вернулась Татьяна Петровна.

– Ты, Колька, с нами навострился, небось? – спросила она у мальчонки.

Тот живо закивал.

– Я к деду Макару хочу. Он меня малиной угощал и ещё…

– Какая малина, пацан? Апрель на дворе, – грубовато оборвал его Денис. – Ты лучше тут останься. Мешаешься только.

Мальчишка спорить не стал. Глянул на Дениса огромными ясными глазами. Казалось, что он всё понимает, только притворяется маленьким и несмышлёным, чтобы не разочаровывать взрослых.

Пока шли по улице, во всех дворах взбеленились неугомонные псы. Село оживил не только лай собак, но и сами жители. Скрипя и дребезжа щеколдами, отворялись калитки, выходили на дорогу люди. Одинокий петух от греха подальше решил ретироваться, перелетев через низкий, сколоченный из жердин, заборчик.

– Петровна, внучата твои приехали? – вопрошали соседи с жарким любопытством.

Татьяна Петровна – серьёзная мина и гордо поднятая голова – держала ответ:

– Врачи это. Практиканты. На вертолёте прибыли.

После такой важной реплики никто вопросов больше не задавал (и никто не озадачился тем, что вертолёта и в помине не было). Сельчане провожали удивлёнными взглядами четвёрку ребят, похожих на кого угодно, но только не на врачей. С другой стороны, за неимением других медицинских работников, жители Трескуново готовы были принять и таких.

Дойдя до последнего дома единственной улицы села, Татьяна Петровна повернулась к Асель.

– Беда у Макара нашего приключилась. Он два дня назад ноги обжёг, кастрюлю с кипятком на себя опрокинул. Ты посмотри, милая, чем помочь ему. Таблетки какие пропиши. Человек он хороший, а говорят, недолго ему осталось… Если помрёт, то Колька совсем без присмотра останется.

– Вы про мальчика того? – уточнил Денис.

Татьяна Петровна покачала головой.

– Эх… Отец алкаш у него был, уж полгода как помер. А мамка, Зинаидой звать, в магазине продавщицей работает, в соседней деревне, тут неподалёку. Так магазин-то закроют на следующей неделе, работы совсем не будет… – Женщина махнула в сторону бревенчатой избы у лесополосы. – Им всегда дед Макар помогал, пенсию откладывал, а тут вон какая беда… Кольку скоро в школу отправлять, а мать совсем за ним смотреть перестала, плачет, клянётся сына в детский дом сдать, чтоб не маялся в нищете-то, там хоть накормят да оденут. Совсем с головой неладно! Да где это видано, чтобы при живой матери ребёнок по сиротским домам ютился? В Трескуново больше старики живут, смерти ждут да пенсию получают, а молодое семейство у нас одно, да и то несчастное. Но мы же одна семья, одна община, помогли бы!.. – Она развела руками. – Да только помощи Зинаида не просит. Горделивая больно.

Обычно душещипательные истории не производили на Дениса никакого эффекта, но после слов Татьяны Петровны в душе шевельнулись сочувствие и жалость к несчастной семье. Сказанное прозвучало с такой обыденностью и обречённостью, будто разговор не о чьей-то жизни, а о предстоящей плохой погоде, которой не избежать.

– Асель, можно тебя на минутку, – шепнул Денис и, как только они отошли, тихо сказал: – Постарайся сделать хоть что-нибудь, чтобы старик не умер раньше времени, ладно?

Асель с живым интересом заглянула Денису в глаза, словно пыталась разглядеть его сокровенные мысли.

– Уравнение решаешь? Или тебе мальчика жалко стало?

– Жалеть мало, Асель, – ответил Денис, не отводя глаз. – Одной жалостью ведь не поможешь. Давайте сделаем то, что в наших силах.

– Хорошо, – кивнула Асель.

Под предводительством Татьяны Петровны ребята прошли во двор. Из давно заросших клумб и грядок торчали обломанные стебли сухой полыни, крыльцо совсем ввалилось, доски подгнили, краска на них облупилась и почернела от сырости.

На перилах у входа в дом грелся на скудном апрельском солнце рыжий кот с обмороженными ушами. Он блаженно прикрыл глаза и на гостей не реагировал, но как только открылась дверь, тут же соскочил с перил и прошмыгнул внутрь вместе со всеми.

В затхлом воздухе тесной избы витал запах валидола или чего-то подобного – Денис особо в таблетках не разбирался. В доме стояла гробовая тишина.

Денис забеспокоился: не умер ли старик?

– Макар! – крикнула Татьяна Петровна. – Макар! К тебе врачи!

Из комнаты за печкой послышался глухой кашель, следом – утробный голос:

– Таня?

– Ну, слава Богу, жив Макар, – выдохнула Татьяна Петровна и прошла в комнату, позвав с собой лишь Асель.

Денис, Вика и Арсений остались стоять у двери.

– Здравствуйте, – тихо поздоровалась Асель и через пару секунд громко и тревожно позвала: – Денис, подойди сюда!

Тот поспешил на зов.

От медицины он был далёк, но увиденное не оставляло сомнений: дед Макар нуждается в срочном и профессиональном лечении. Маленький щуплый старик скрючился под одеялом на кровати, как ссохшаяся мумия. Глаза его ввалились. Безгубый сморщенный рот образовывал дрожащую прорезь, пересекающую низ лица. Впалые щёки поросли многодневной седоватой щетиной. Больного колотил озноб, испарина выступила на коже.

Асель наклонилась над стариком.

– Вы меня слышите? – Она аккуратно отодвинула веко правого глаза деда, всмотрелась, приложила ладонь к его лбу, потом отдёрнула одеяло, чтобы оценить ожоги, и со сдавленным воплем ужаса снова накрыла его ноги. – Вам нужен доктор, операция нужна…

– Я лечусь, отвар пью. Из пиона, – еле шевеля ртом, прохрипел дед Макар.

– Какой отвар? Какой пион? Вам врача надо! Почему не вызываете? – повысила голос Асель, потом обернулась на Дениса: – Нужна срочная госпитализация. Я ничего не смогу сделать, я ведь не врач, даже не медсестра. А здесь нужен настоящий доктор, а не мы. Ему надо в ожоговое отделение!

– Я понял, понял, не суетись, – ответил Денис и задумался, выискивая в голове варианты решения непростой задачи. – У вас есть телефон? – спросил он у Татьяны Петровны, которая в это время охала и причитала возле старика.

– Откуда же у нас телефон, сынок? – развела руками женщина. – Только рация.

– И где она? – встрепенулся Денис.

– На метеостанции. За селом метеостанция есть, километров десять пешком…

Денис выскочил из комнаты.

– Вика, Сеня, бегите на метеостанцию, там рация есть, – велел он ребятам, что ждали у двери. – Скажете, что человеку нужна срочная санитарная эвакуация, ожоги у него, несчастный случай… Свяжитесь с МЧС.

– И где нам искать эту метеостанцию? – нахмурился Макаров.

– За южным холмом. – Татьяна Петровна наполовину высунулась из комнаты. – Из двора выйдете, пройдёте лесочек, за ним тропка будет, которая через холм ведёт. Подниметесь, спуститесь мимо рощи, мостик пройдёте и метеостанцию увидите, металлической сеткой огорожена, там ещё генератор гудит, услышите…

Не медля больше ни минуты, Вика и Арсений выбежали из избы, хлопнув за собой дверью. Асель осталась осматривать старика.

Денис вышел во двор и уселся прямо на ступени покосившегося крыльца. Что бы сейчас не происходило, ему необходимо обдумать и связать события в деревне с условиями уравнения.

Итак, есть дед Макар, тяжелобольной старик, нуждающийся в срочной медпомощи. Возможно, он является второй переменной, стремящейся к нулю. Хотя в этой далёкой глубинке кого не ткни, тот чем-нибудь болеет: почти все жители – люди пожилые. Однако именно этот дед практически не жилец.

Денис поймал себя на неприятной мысли, что рассуждает о смерти, как о математическом процессе, цинично и отстранённо, а ведь это живой человек. И зовут его дед Макар. От его состояния зависит судьба мальчика Кольки…

Дениса вдруг осенило. А ведь ребёнок-то, выходит, в этом селе один – Колька! Неужели о его смерти говорится в уравнении? Скорее всего. Денис обвёл угрюмым взглядом двор, залитый полуденным весенним солнцем, глубоко вдохнул пряный воздух, помассировал пальцами виски. Нужно успокоиться.

Если мальчишка на одной стороне равенства, то кто, кроме его деда, находится на второй? С кем его судьба тесно связана? Ну не с Татьяной же Петровной… Судьба Кольки связана с его матерью. Именно. А она вознамерилась сплавить сынишку в детдом.

На ум приходили нелестные определения горе-мамаши. Как можно отказаться от собственного ребёнка? Насколько надо быть равнодушной? Денис почувствовал, что теряет объективное восприятие ситуации, что его захлёстывает ненависть к совершенно незнакомому человеку, а эмоции мешают рассуждать ясно. Он напомнил себе, что нумерат не имеет права на ошибку. Не имеет права. Если Денис ошибётся в решении, то последует смерть ребёнка и обнуление четвёртого легиона.

С каких пор он стал думать о ребятах, как о своём легионе? О своём. Командовать Денис не стремился никогда, но положение нумерата обязывало быть начеку, следить за благополучием вверенных ему людей. Немедленно захотелось снова стать отъявленным эгоистом. Ни проблем тебе, ни ответственности, ни уравнений.

Скрипнула дверь.

– Я думала, ты с ребятами ушёл, – послышался за спиной тревожный голос Асель.

– Мне надо было сосредоточиться, – коротко ответил Денис, не оборачиваясь.

Асель присела рядом на ступеньку.

– Татьяна Петровна говорит, что никто за стариком вертолёт не отправит, поэтому и не вызывали. – Она неожиданно положила руку Денису на плечо. – Ты выручишь? Татьяна Петровна сказала, что у соседки есть мазь, я написала название на бумажке, вот. – Асель протянула скомканный обрывок из записной книжки. – Сходишь? А я пока побуду с дедом. Как он вообще до сих пор жив…

Она говорила что-то про тонометр, про то, что очень ждёт вертолёт, что настойка пиона вызовет лишь тошноту, что ожоговые больные терпят чудовищную боль, поэтому нужны обезболивающие…

Денис не слушал, он углубился в собственные мысли.

– Вычитание из единого целого… Что может означать фраза «единое целое»? – невпопад спросил Денис, оборвав собеседницу на полуслове.

Асель умолкла, понимая, что говорила с пустотой. Губы девушки тронула еле заметная грустная улыбка.

– Ты про уравнение думаешь? Сейчас? – Она опустила плечи и обхватила колени руками. – Почему меня это не удивляет? Ты же нумерат.

Её реплика прозвучала, как обвинение. «Нумерат» из уст Асель – слово ругательное. Да уж, теперь и она считает, что Денис – чёрствая сволочь, не способная на сострадание, сухарь-математик, пытающийся рассуждать с помощью цифр и напрочь забывший о человеческих чувствах. Отчасти так и было, но… всё же не совсем.

– Слушай, – начал Денис. – В Трескуново единственным ребёнком является Колька, ну, тот пацан, с которым мы разговаривали. Значит, он находится по одну сторону знака равенства, правильно?

Асель нахмурила брови.

– Я об этом как-то не думала… Вообще-то, я тебе про лекарства говорила. Для деда Макара.

Денис задумался, не придав значения ответу Асель. Он боялся разрушить еле уловимое, как мираж, решение, рождающееся в голове, хватался за него, точно за ускользающий хвост ящерицы, поэтому продолжал сыпать предположениями, разговаривая фактически сам с собой:

– Логично, что с мальчиком связан его дед Макар, который стремится к нулю, то есть – к смерти. Также мальчик связан со своей матерью, которая, вероятно, является первой переменной. – Денис вскочил. В пылу решения задачи в нём проснулся горячий азарт. – Вычитание этих переменных из одного целого равно смерти ребёнка! Возможно, вычитание означает отъезд или смерть, а «одно целое» – это село Трескуново… – Он наконец посмотрел на Асель, будто только что заметил её присутствие.

Та сидела на ступеньке, подпирая щёку ладошкой, и внимательно наблюдала за тем, как Денис выстраивает логическую цепочку из умозаключений, известных лишь ему одному.

– Не зря именно тебя выбрали нумератом, – произнесла Асель сухим бесцветным голосом. В руках она всё ещё держала скомканный обрывок бумаги. – Похоже, ты способен придумывать решение, даже когда рядом человек умирает.

– А что я, по-твоему, должен делать? Бегать вокруг больного старика и возносить к небу руки? – пробурчал Денис: обвинения Асель ему показались лишёнными смысла. – Я отправил Вику и Сеню на метеостанцию, что ещё надо? А уравнение требует решения, разве нет?

Асель качнула головой и поднялась.

– Нет, Денис. Решение от нас требуют координаторы, а не уравнение.

– Но обнуление…

– Не ты ли говорил сегодня утром, что правила координаторов направлены на то, чтобы мы из страха беспрекословно им подчинялись? Ты не думал, что обнуление – всего лишь уловка, кнут дрессировщика?

– На себе хочешь проверить свою теорию? – вспыхнул Денис. – Я за ваше благополучие отвечаю, и за тебя тоже отвечаю! Я хочу, чтобы все остались живы!

– А я хочу, чтобы нумерат нашего легиона был человеком, а не счётной машинкой! – выпалила Асель.

Не дав Денису и рта раскрыть, она выскочила за ворота, хлопнув калиткой.

Денис в яростном гневе пнул ступеньку. Чёртовы уравнения, чёртовы цифры, чёртово равновесие! Кому всё это нужно? И Асель хороша! Разобиделась. Денис решил больше не позволять ни Асель, ни кому-то другому указывать, что ему делать.

Далёкий призыв прилетел неожиданно, всколыхнув прогретый воздух двора. И мгновенно стёр из памяти обещания, данные самому себе минуту назад.

– Дени-и-ис! Денис! – Это был голос Асель, срывающийся на истеричный крик, – крик, смешавший в себе отчаяние, страх, чудовищный, еле выносимый ужас.

Денис вылетел на улицу, вертя головой по сторонам, выискивая глазами подругу. Она стояла посреди дороги, метрах в пятнадцати от него. Девушку трясло, просто колотило, это было заметно даже на расстоянии.

Денис кинулся к ней.

– Что случилось? Что? – Он обхватил её трясущиеся плечи руками, бегло оглядел с ног до головы: вроде, всё цело. Но в глазах застыло что-то жуткое, чёрное. Чего же она так напугалась средь бела дня?

Асель сбивчиво забормотала:

– Она пыталась меня схватить… пыталась схватить. Я бежала быстро, как могла, но она… она была быстрее. У неё такие странные ноги… как у животного. Когтистые и бесшумные… И глаза в огне…

Асель бормотала и бормотала, даже не переводя дыхания. Точно торопилась исповедаться. Лицо её побледнело, застывшие глаза наполнились слезами, губы дрожали. В руках она теребила тот самый обрывок из записной книжки с названием препарата для деда Макара. На рукаве светло-бежевого пальто в районе плеча Денис заметил след, будто кто-то грязной огромной рукой прикоснулся.

Он прижал Асель к себе и легонько приобнял. В носу защекотал приятный запах её шампуня. Кажется, земляника или какой-то ягодный коктейль.

– Успокойся, чего ты? – шепнул Денис, крепче прижимая девушку к себе. – Никто не посмеет тебя тронуть. – Он оглядел пустынную улицу. – Видишь, никого нет.

Асель перестала дрожать и подняла на Дениса глаза. Страх в них сменился удивлением.

– Она тебя испугалась! Она испугалась!

– Кто – она?

– Та самая старуха, что мне укол сделала. Помнишь, я рассказывала? Это она стояла у моей кровати, перед тем, как я на мост пошла. Это она! – Осознав, что стоит посреди улицы в объятиях парня, с которым недавно повздорила, Асель отпрянула от Дениса и для верности даже отступила на пару шагов. – Почему она тебя испугалась?

Денис пожал плечами.

– А она, вообще, была? Может, тебе привиделось? У тебя посттравматический шок не прошёл. Ну, после прыжка с моста.

Карие глаза Асель сверкнули бешенством.

– Шок? Считаешь, я вру?!

Судя по всему, Асель не врала. Испуг был настоящий. Да и последующий гнев – тоже.

Денис потёр лоб, взъерошив чёлку.

– Ладно, ладно. Верю. Расскажи подробнее, как это было.

В ответ – молчание и взгляд, полный снисходительного презрения.

Денис поник: чем дольше он общается с Асель, тем сильнее она его ненавидит. За что он удостоился такой чести? Ясно, за что… За то, что Асель приходится ему подчиняться, за то, что он бездушный математик, за то, что судьба связала их вместе, не спросив разрешения, за то, что он её нумерат Но могла бы хоть чуть-чуть быть с ним помягче: всё же он вытащил её из реки.

Денис задрал голову, глянув на пестреющее обрывками облаков небо. Низкое солнце слепило глаза.

– Асель, пожалуйста. Не молчи. Мне надо знать, что конкретно произошло. Если за тобой гналась та самая старуха с красными глазами, то, – он понизил голос, – это означает, что нас выследили дефекторы. По крайней мере, один.

– Я сходила к соседке, лекарства у неё не оказалось, – поборов гордыню, начала рассказывать Асель. Она попыталась стереть грязный отпечаток, что оставила рука старухи на её пальто, но ничего не вышло. Вздохнув, Асель продолжила: – Потом услышала за спиной шёпот… такой… могильный, скрипучий. Кто-то шептал: «Будешь нашей, будешь нашей». Я обернулась и увидела её, ту старуху с огненными глазами. Я… я перепугалась и побежала, а она следом. И всё шептала и шептала на ухо, не отставала ни на шаг. Потом схватила меня за плечо… И я закричала. Не помню, что, но громко закричала.

Асель задохнулась от собственного рассказа, будто многокилометровую дистанцию пробежала.

– Ты кричала моё имя, – напомнил ей Денис, наслаждаясь моментом. – Ты кричала: «Денис! Денис!».

– Ну и что с того? – поморщилась Асель. – Если бы рядом был Арсений, то я кричала бы его имя.

Самодовольство Дениса слетело в миг. «Один-ноль» в пользу Асель. Ладно, пусть так. Факт остаётся фактом: в безумном страхе красотка звала на помощь именно его, а не кого-то другого.

– Пошли, не стоит тут светиться.

– А как же наши? Вдруг старуха на метеостанцию отправилась? Их-то она не испугается, как тебя. Ты же один у нас такой особенный.

Опять укол в адрес нумерата. Как бы между прочим, с холодным расчётом.

– Хорошо, – с кислой миной ответил Денис. – Пойдём на метеостанцию. Только учти, наш поход затянется на пару часов. Как-никак десять километров идти. Надеюсь, что встретим остальных по дороге. Где там тропинка? – Он обернулся на холм и лесок у его подножия. Приметив узкую тропку среди деревьев с ощетинившимися голыми ветвями, сообщил: – Скоро начнёт темнеть, поэтому надо разобраться с уравнением быстрее, ещё ведь домой возвращаться.

– Говоришь так, будто это долго, – усмехнулась Асель. – Где, кстати, карта?

– В надёжном месте. – Денис похлопал по карману куртки, где покоился свёрнутый в трубочку журнал о туризме. – Идём. – Он направился к тропинке, стараясь на Асель не смотреть и не оглядываться назад.

Особого значения появлению дефектора Денис не придал. Раз существо его испугалось, то можно спокойно продолжить поиски переменных. Втайне он был даже признателен красноглазой старухе. Благодаря её стараниям Асель позволила себя обнять, подпустив ненавистного нумерата на максимально близкое расстояние.

Асель оставалась для Дениса загадкой, которую разгадать невозможно, и уж тем более решить, как задачу, используя правила и логику. Какая тут логика? По сравнению с Асель даже странная Вика была образцом самого логичного и понятного существа на Земле.

12. Укол дефектора

Понедельник, 5-е апреля, 16.00

С высоты холма открывался впечатляющий вид. По долине лентой вилась река с кромкой ещё нерастаявшего льда у берегов. Скруглённые на макушках горы длинными грядами тянулись на горизонте и терялись в мареве низких облаков. Солнце клонилось к холмам, возвещая о скором вечере и предстоящей прохладе.

Денис ждал, пока его догонит Асель. Она заметно отставала, её силуэт маячил на извилистой тропе, роняя вытянутую тень. Минут через десять Асель наконец достигла вершины холма. Денис решил, что надо бы дать девушке передохнуть, прежде чем спускаться вниз, к роще.

Он уселся на сухую траву прямо у тропы и уставился с холма вниз.

Тяжело дыша, Асель плюхнулась рядом.

– Как же я устала…

– Пять минут отдохнём и пойдём дальше, – негромко сказал Денис, подставляя лицо солнцу и прикрывая глаза на манер местного рыжего кота.

– Как твоя нога, кстати?

– Лучше. Почти забыл про неё.

Асель, глубоко вдохнув носом свежий лесной воздух, промурлыкала:

– Наслаждение. Так и хочется остановить мгновение, никуда не спешить. Чувствуешь, пахнет чабрецом?

Денис приоткрыл глаза и покосился на блаженное лицо девушки.

– Думаешь, я знаю, как пахнет чабрец?

– Ты многое теряешь, нумерат Как-нибудь я угощу тебя чаем с чабрецом.

Денис поморщил нос.

– У меня есть имя, если ты забыла. Не называй меня нумератом. В твоем понимании это синоним слова «идиот» или ещё чего похуже.

– Нет, это в твоём понимании, – парировала Асель.

Денис резко поднялся.

– Ты, я вижу, отдохнула? Тогда пошли. – И размашисто зашагал вниз с холма.

У подножия горы с южной стороны плотным частоколом росли берёзы, целая роща. Белые, потрескавшиеся снизу стволы напоминали старый белёный забор, покосившийся и дырявый. Ярко-коричневые тонкие ветви, набухшие почками, свисали почти до самой земли. Кое-где ещё лежали оплавленные солнцем островки снега. Наверняка летом роща выглядит куда симпатичнее, но даже сейчас пейзаж отдавал романтикой и стихами Есенина.

– Мне кажется, в твоей теории что-то не сходится, – услышал Денис за спиной и обернулся.

Его догоняла Асель. Она так забавно спотыкалась, что Денис не сдержал злорадной ухмылки. Чёрные колготки спутницы до самых колен покрывали цепкие колючки сухого чертополоха.

– Ты что хочешь сказать? – уточнил Денис, дожидаясь девушку. – Что не сходится?

– Я про уравнение. – Асель щелчком отправила ощетинившийся цветочек в воздух. – Ты сказал, что считаешь первой переменной мать мальчика Коли, а второй переменной деда Макара, верно?

Денис кивнул и сощурился, внимательно слушая Асель.

– А мне кажется, что первой переменной является сам Коля, – продолжила та.

– Объясни.

– Ну вот смотри. Первая переменная появилась из союза двух отрицательных чисел, но определена задачей, как положительная. Колька положительный? Думаю, да, ведь он ещё ребёнок и ужасных пакостей натворить не успел. А появился Колька из союза двух не очень хороших людей, которых можно назвать отрицательными. Отец его был алкоголиком, а мать собралась отдать мальчика в детдом. – Асель практически очистила колготки от цепких цветков.

– А дед Макар? – нахмурился Денис.

– Думаю, с дедом Макаром ты не ошибся.

– Тогда о смерти какого ребёнка говорилось в уравнении? Больше никаких детей в селе нет.

Асель дёрнула плечом.

– Не знаю. Надо бы поговорить с матерью Коли, вероятно, она расскажет что-то важное.

– Поговорим, – хмуро согласился Денис и зашагал по тропинке, ведущей через рощу.

Он злился на Асель: она разрушила его стройную теорию. С другой стороны, интуиция подсказывала, что в его решении есть брешь, пробел, что он упустил какие-то детали. Слишком мало информации, чтобы уловить все нюансы жизни населения Трескуново.

– Думаю, ты права. Не сходится, – произнёс Денис как можно отчётливей и громче, чтобы Асель, шедшая позади, услышала его слова и прониклась благородством нумерата.

В ответ – лишь тишина. Сердце сковало в неприятном предчувствии.

Денис оглянулся.

– Асель?

Девушка стояла далеко от него, у самого входа в берёзовую рощу. Денис прищурился, не совсем доверяя собственному зрению и линзам, но, кажется, за спиной девушки возвышалась старуха, высокая и крупная, облачённая в выцветшую куртку-балахон и длинную чёрную юбку. Из-под юбки торчали когтистые перепончатые лапы, как у динозавра.

Придя в себя, Денис кинулся к Асель, застывшей в ужасе.

– Эй! – крикнул он. – Отпусти её!

Старуха засмеялась. Звук тысяч взбесившихся скрипучих дверей заполонил рощу. Денис приближался, и хохот старухи становился громче и неприятнее. На сморщенном тёмно-сизом, точно высохшая уличная грязь, лице горели огнём глаза. Старуха обхватила Асель руками, точнее, тем, что было у неё вместо рук, – мерзкого вида сгустком осьминожьих щупальцев болотного оттенка. Они жадно поглаживали плечи Асель и вились у её шеи, то сжимая хватку, то снова ослабляя её.

– Де… нис… – выдохнула девушка.

– Не подходи, нумерат! – пригрозила старуха и тут же тиски щупалец сжали несчастную жертву.

Асель захрипела, хватая ртом воздух.

– Отпусти её! – во всю глотку заревел Денис. – Меня забери! Тебе разницы нет!

В кронах голых берёз опять задёргался клокочущий смех старухи. Морщинистая физиономия расплылась в аморфную лепёшку, глаза засверкали золотистым блеском.

– Мне нужна она! Она! – Щупальца старухи удлинились и теперь обхватывали Асель шевелящимся поясом. – Я положила на неё глаз задолго до сегодняшнего дня. Она была моей. В ней – моя тень. Но ты посмел вытащить её из реки. Ты виноват! И я ещё приду за тобой, шкодливый щенок.

– Не смей забирать моего легионера! – крикнул Денис, подавляя в себе страх беспомощности: сейчас он перед старухой-дефектором совершенно бессилен.

Первый шок прошёл. В голове формировался план спасения Асель. Соображай, нумерат! Включи мозги!

Что он знает о дефекторах? Ничего. Практически ничего, кроме того, что сказал Пифагор. А что он сказал? Дефекторы – враги. Их невозможно убить. Единственное, чего они боятся, – их собственная тень.

– А ты помешай мне, сопляк. – Беззубый рот старухи сплюнул тягучей оранжевой субстанцией. – Ты всего лишь новичок, я тебя не боюсь. Ты даже Кодекса ещё не читал и ничего мне не сделаешь!

Денис молчал – выискивал тень у старухи. А тени не было, ведь старуха стояла под берёзами. Как выманить её на солнце?

Он сделал шаг, подходя к существу ближе. Старуха тут же отошла назад. А говорила, что не боится. Всё-таки боится, раз держится на расстоянии.

– Зачем тебе эта девчонка? – спросил Денис, предпринимая попытку отвлечь дефектора разговором.

– Тебя это не касается, любопытный координаторский выродок, – хрипнул дефектор, наклонив голову старухи набок и неестественно выворачивая ей шею. Клочки седых волос обвисли грязной бахромой. – Дай мне уйти, нумерат Отдай девчонку. Она всё равно моя!

Щупальца поглаживали бледное, полное ужаса лицо Асель. Кончиками серо-зелёных отростков дефектор ласково провёл по лбу девушки, по подбородку, по вискам. Губы Асель задрожали, по щекам потекли слёзы.

– Денис… – беззвучно прошептала она. В глазах её застыла мольба. – Я не хочу…

Существо сделало ещё один шаг назад, ближе к поляне, залитой солнечным светом. На влажной земле остались чёткие отпечатки громадных когтистых лап.

– Я тебя не боюсь, глупый нумерат, не боюсь… – повторял дефектор, будто убеждая в этом самого себя.

Вот и ещё один шаг к поляне сделан. Денис наступал.

– Как ты выследила нас? – задал он очередной вопрос.

– Наивный мальчишка. Думаешь, только у координаторов есть метки, чтобы за вами следить? – Лицо старухи покрылось зеленоватой слизью. Дефектор снова сплюнул и стиснул Асель сильнее, но та и без того находилась в полуобморочном состоянии, перестав дёргаться и хрипеть. – Я уже сказала: в ней моя тень. И я не отдам девчонку тебе.

Дефектор издал короткий самодовольный смешок и оказался под лучами вечернего солнца.

– Я знаю, что ты боишься собственной тени, – тихо сказал Денис. – Ну так вот она. Наслаждайся.

Старуха повернула голову, опять надломив шею, и спокойно посмотрела на собственную длинную тень, расползшуюся по поляне.

– И что? Я же говорю, ты ещё так мал, так глуп. Ты ничего не знаешь. Молишься на своих координаторов, преклоняешь голову, а они плевать на тебя хотели! – Старуха опять загоготала.

Внезапный выстрел размножился эхом по холму и его окрестностям. Денис вздрогнул и обернулся. На тропинке посреди рощи стояли Вика, Арсений и незнакомый бородатый мужчина в затасканном камуфляже. Он целился по дефектору из двуствольного ружья.

Громыхнул второй выстрел. Пуля попала дефектору прямиком в плечо, на землю брызнула зеленоватая кровь. Старуха сморщила и без того морщинистую рожу, сверкнула огненным взглядом в сторону стрелка и угрожающе растопырила щупальца.

– Меня не убить из ружья, безмозглый человечишка!

Денис только этого и ждал. Пока старуха, отвлекшись, ослабила хватку, он подскочил к Асель и мощным рывком выдернул девушку из смертельных объятий.

Асель не удержалась и упала на колени.

– Беги, беги… – Денис подтолкнул её в сторону деревьев.

Старуха в бешенстве взвыла и, не дав Денису опомниться, заключила его в тиски многочисленных щупалец. Холодная склизкая плоть дефектора облепила шею и лицо беспомощного Дениса, растеклась по рукам и груди, закутывая его в мерзкий шевелящийся кокон.

– Ах ты наглец! – зашипело существо.

Денис начал задыхаться – дефектор зажал ему рот. Мощные щупальца крепко сплелись на поясе и подняли свою жертву над землёй.

– Ты опять мне меш-ш-шаешь, с-с-сопляк?! – рычал дефектор, брызгая оранжевой слюной. – Я научу тебя уважать старш-ш-ш-их!

– Дени-и-ис! – послышался вопль Асель снизу.

«Почему она не убегает? Беги же, глупая! Беги!» – стучало в голове.

Щупальца соскользнули с лица, Денис жадно вдохнул разгорячённый влажный воздух, воняющий ацетоном, и закашлялся.

– Хочешь попробовать моей тени, друж-ж-ж-ок? – Глухой голос дефектора шёл откуда-то из утробы, прямиком из его живота.

Плывущее вокруг пространство снова всколыхнул ружейный выстрел. Дефектор даже не дрогнул. Для него это – как слону дробина.

– Хочеш-ш-шь попробовать моей тени? Хочеш-шь, щ-щ-енок? – повторяло существо, с каждой секундой усиливая хватку.

Денису показалось, что его внутренности сплющились и полопались, заливаясь кровью. Неужели это конец?..

Внизу истерично кричал Макаров и, судя по всему, пытался кидаться на разъярённого дефектора с палкой.

– Получи, сволочь! Получи! Получи! – орал он.

Денис уже почти ничего не понимал и не ощущал, онемение расползалось по ногам. Мозг отказывался воспринимать реальность, оцепенел и перестал соображать.

– Отпусти его, мерзкая тварь! – не прекращала вопить Асель. – Я пойду с тобой, пойду! Я согласна!

Но дефектор был занят новой жертвой и отвлекаться не собирался. Им овладела звериная жадность. Глаза старухи плотоядно вытаращились, с уголков трясущегося рта нитками свисали жёлтые слюни. Юркие мокрые щупальца принялись стягивать с Дениса куртку. Перед лицом мелькнул шприц с чёрной жидкостью.

– Хочеш-ш-шь? Хочешь моей те-е-ени? Так я дам её тебе, возьми-и-и… – Дефектор ощупывал руку Дениса у локтевого сгиба. Куртка сброшена, теперь ничто не мешало старухе воткнуть в вену жертвы порцию смертельной жидкости.

В голове Дениса шумело, в висках пульсировало слово «тень, тень, тень». Так вот чего боится дефектор. Собственной тени! Мозг снова заработал, просчитал и выдал мгновенное решение. Надо бы попробовать…

Дождавшись, когда шприц будет на близком расстоянии, Денис извернулся, дотянулся до щупальца с чёрным зельем и молниеносно выхватил скользкий шприц. Потом изо всех сил воткнул иглу в шею старухи и вдавил содержимое до конца.

Дефектор пронзительно взвизгнул, заверещал и сжал щупальца с такой чудовищной силой, что Дениса чуть не стошнило. Старухино лицо скривилось, сплющилось, глаза закатились и зашипели, испуская едкий дым, изо рта поползла оранжевая пена.

Дефектор отшвырнул Дениса от себя, как щепку, и завыл от боли.

Пролетев в воздухе приличное расстояние, Денис приземлился на живот. Казалось, у него потрескались и вывернулись наизнанку все кости. Он закашлялся, ощущая на языке солёный привкус собственной крови. Хотел подняться, опереться на руки, но как только шевельнулся, правое плечо пронзила адская боль. В глазах помутилось. Денис снова уронил голову на землю, уговаривая самого себя не потерять сознание.

– О Боже… Боже… – кажется, это причитала Асель.

Денис почувствовал, как её ладони бегло ощупывают его ноги, спину, шею, голову.

– Возможно, небольшое сотрясение. Переломов нет, только вывих плечевого сустава, – пробормотала Асель, помогая Денису перевернуться на спину.

Плечо занемело и, кажется, опухло. Денис стиснул зубы, стараясь не стонать слишком громко. Пространство перед глазами плыло, разбивалось на обрывки и снова собиралось в целое.

Над Денисом нависло обеспокоенное и в то же время сосредоточенное лицо Асель. Она сидела рядом, поджав под себя ноги. Причёска девушки растрепалась, на щеке размазались пятна зеленоватой крови дефектора.

– Расслабь руку. Я вправлю вывих. – Она цепко ухватила Дениса за локоть. – Мышца напряжена, расслабь руку, расслабь!

Плечо сковало болью. Рука до самых пальцев онемела и словно превратилась в корягу.

– Отстань, со мной всё в порядке, – прохрипел Денис, порываясь подняться, но твёрдая ладонь Асель легла ему на грудь и придавила к земле.

– Лежи на месте, – велела она. В голосе её зазвенела сталь. – И расслабь руку!

– Да не слушается она… не слушается…

– Ну что ж, попробуем по-другому. – Асель наклонилась к лицу Дениса. Близко, непозволительно близко. Длинная чёлка девушки мягко легла ему на лоб. – Ты спас мне жизнь, нумерат, – прошептала она, практически касаясь губами его губ. – Теперь я перед тобой в долгу. А я не привыкла ходить в должниках.

Денис замер. По телу медленно-медленно поползли мурашки. Что она делает? Собралась его поцеловать? Боль в плече отступила на второй план. Денис жадно впился глазами в загадочно-томную улыбку Асель. Момент, конечно, не самый подходящий, но ради такого… Если Шахерезада отдаёт долги подобным образом, то он готов хоть каждый день её спасать и лезть в объятия дефекторов.

Жгучая боль прокатилась по телу и молниеносно вернула замечтавшегося Дениса на землю. Асель дёрнула его за руку и быстрым движением вправила вывих.

– А говорил, что не можешь расслабить руку, – победоносно ухмыльнулась она и поднялась на ноги, отряхивая с пальто налипшую сухую траву.

– Коварная стерва… – простонал Денис, схватившись за больное плечо.

Асель не обиделась. Или не подала виду. Сказала лишь, что надо наложить тугую повязку, чтобы сустав снова не выбило.

К Денису подлетела Вика, позади неё мелькнули лица Арсения и того самого стрелка с ружьём.

– Ты как, Тимошин? Ты как? – проохала Вика, комкая его изорванную куртку в руках (слава Богу, карта на месте).

Сквозь блестящие стекла очков на Дениса смотрели встревоженные глаза подруги. Вика наклонилась и приложила ладошку к его измазанному пылью и потом лбу.

– Думаешь, у меня температура? – криво улыбнулся Денис.

Вика отдёрнула руку.

– Я просто не знаю, что в таких случаях делают…

– У неё спроси, – пробурчал Денис и указал взглядом на Асель. – Она тебя научит, как вправлять вывихи. Метод бессовестный, зато эффективный.

Он кое-как поднялся на ноги, но тут же ухватился за Вику, чтобы не свалиться: земля вздрогнула и поплыла, головокружение не отпускало ещё секунд десять. Мышцы ломило, как после гриппа.

– Всё нормально? – коротко справился о его здоровье Арсений.

– Нормально, – кивнул Денис, давя в себе тошноту. – Что с дефектором?

– Исчез. Одни слюни на деревьях остались. – Макаров брезгливо поморщился. – Мне кажется, ты его убил. Отличная работа!

Только сейчас Денис посмотрел на мужчину с ружьём.

– Вы, наверное, инженер метеостанции?

– Илья Палыч. – Мужчина протянул крупную ладонь.

– Денис… Палыч, – ответил Денис, крепко пожимая руку метеоролога. – Вы метко стреляете.

Илья Павлович сжал ремень своей двустволки. Его губы вместе с рыжеватыми усами и бородой шевельнулись в улыбке.

– Мы шли встречать вертолёт, а тут эвон какое чудо-юдо вылезло. Теперь не знаю, что и думать.

– Желательно не говорить никому. Просто забыть.

По скептическому взгляду метеоролога Денис догадался, что забыть случившееся в роще в ближайшее время ему не удастся.

13. Тренировка закончена

Понедельник, 5-е апреля, 19.00

Солнце медленно опускалось за холмы, тонуло в вечерней свинцовой дымке. Улицу застелил туман. Взбудораженные сельчане провожали взглядами вертолёт, чёрной точкой летящий в небе. Звук лопастей отдалялся, грузный Ми-8 областной службы спасения делал своё дело – нёс тяжелобольного человека туда, где его примет бригада скорой помощи и врачи-профессионалы.

Четвёрка странных незнакомых ребят превратилась в группу героев, и каждый житель Трескуново счёл своим долгом пригласить Дениса и его команду поужинать и переночевать. Колька отчаянно звал новых друзей в свой дом, но ребята откликнулись на приглашение Татьяны Петровны и взяли мальчугана с собой.

Татьяна Петровна постаралась на славу: без изысков, но с уважением и любовью. Приготовила ужин, открыла пузатые банки домашних солений и консервов, угощала чаем с малиновым вареньем и баранками собственного приготовления.

Всю трапезу из головы Дениса не выходило уравнение. И так и эдак он переставлял известные ему данные о жителях деревни, мысленно прокручивал и менял варианты решения. Сеня, Вика и Асель в это время с удовольствием поедали угощенья Татьяны Петровны, нахваливали и просили добавки. Макаров тут же вспомнил супчик своей бабули и даже на секунду взгрустнул о былом.

После ужина Денис решил побыть наедине с разрозненными мыслями – надо было собрать их в единое целое, причесать и выдать, наконец, чёткий план действий.

На улице уже стемнело, сквозь рваное полотно туч проглядывали звёзды. Луна ещё не показалась. Заметно похолодало, изо рта клубами вырывался пар, но куртку Денис не надел: после встречи с дефектором она, мягко говоря, была не в том виде, чтобы её носить, – измазана и провоняла слизью, да и порвана, к тому же.

Денис вышел за ворота, устало опустился на скамью у палисада возле дома Татьяны Петровны и навалился спиной на штакетины.

Итак, что произошло за этот день? Установлена вторая переменная из уравнения – дед Макар. В этом сомнений нет. Скорее всего, старик останется жив, значит, они его спасли. Поехали дальше. Первая переменная. На ум пришли слова Асель о мальчике Коле… Тут надо бы выяснить подробности его жизни, а для этого – поговорить с матерью, но она ещё не вернулась с работы. Может, навестить её прямо там? Только магазин, в котором она работает, находится в соседнем селе.

За воротами послышался шорох, калитка приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулась голова Кольки.

– А ты почему тут сидишь?

– Мне надо подумать. И я хотел бы побыть один, – строгим голосом произнёс Денис.

Он старался избегать общения с детьми, поэтому всегда избирал тактику под названием «Играть я с тобой не собираюсь, и вообще лучше оставить меня в покое». Колька, конечно, намёка не понял. Он уселся под боком и принялся болтать ногами, что несказанно раздражало. Денис и без того не мог сосредоточиться. В голове нещадно шумело, выбитое плечо отдавало тупой болью по всей руке.

– А зачем ты думаешь? – задал очередной глупый вопрос мальчишка.

«Потому что ничего другого не умею», – промелькнула в голове тоскливая мысль, но вслух Денис ответил:

– Думать – занятие полезное, помогает выпутываться из неприятностей. Когда ты попадаешь в переделку, то лучше остановиться и подумать. Говорят, что умные люди всегда находят выход из любой передряги, а гении никогда в неё не попадают.

– А ты попал?

Денис выдавил полуулыбку.

– Ага, попал, попал. По-другому и не скажешь. Я ж не гений…

– А я скоро в школу пойду, – сообщил деловито Колька. – Как сентябрь наступит, так меня мама в школу будет водить.

Сердце Дениса заскулило где-то внутри. Знал бы Колька, что его мамаша задумала на самом деле.

– Когда твоя мамка-то придёт? – спросил он.

Мальчишка при упоминании матери задрыгал ногами ещё активней и расплылся в счастливой улыбке. Любит, наверное, свою нерадивую мамашу. Денису захотелось вдруг, чтобы Колька стал взрослым, не таким беззащитным и несмышлёным, пусть бы ему исполнилось лет пятнадцать-двадцать, тогда он, возможно, пережил бы предательство самого близкого на свете человека или попытался его понять.

– Дядя Денис, а ты надолго к нам приехал? – поинтересовался Колька.

«Дядя Денис» – аж покоробило. Сразу чувствуешь себя старым, на плечи падает многотонный камень ответственности. А её и без того с лихвой. До тошноты.

– Ну, не знаю, как пойдёт, – неуверенно протянул Денис.

– Ты хороший. Я тебе свой секрет расскажу.

– Давай, всё равно делать нечего.

Ну-ну, сейчас начнёт что-нибудь про игрушки заливать. Или про школу. Дошколят же хлебом не корми, дай про уроки помечтать. Они ж понятия не имеют, что их там ждёт.

– У меня скоро братик будет. – Колькины слова прозвучали, как гром.

Денис даже привстал.

– Братик? С чего ты взял?

– Я слышал, как мама Богу молилась, плакала почему-то. А я всё равно рад братику, мне же скучно. Но если братик появится, то мы вместе играть будем, здорово же?

Денис молчал, ощущая, как оборот за оборотом запускается жаркий мыслительный процесс. В мозгу будто звоночек прозвенел. Беспорядок в голове освободился от шелухи, заблестел чистотой логики и объединился в таблицу данных. Весы равенства перестали качаться. Ну конечно! Теперь всё встало на свои места.

Колька неожиданно соскочил со скамейки и ринулся навстречу тёмному силуэту, показавшемуся на дороге, – в сумерках не разобрать, кого именно.

– Мама пришла! – заверещал Колька. – Мама!

– Заявилась, наконец, – прошептал Денис, поднялся и решительно пошёл ей навстречу.

Как и ожидалось, слушать незнакомого парня мать Кольки не пожелала. На вид женщине было лет тридцать, не больше: короткая стрижка, светлые волосы, печальное лицо, вздёрнутый бунтарский нос. Длинное пальто, из-за которого молодая мамаша напоминала неуклюжий овал на ножках, скрывало не слишком стройную фигуру.

Как только Денис подошёл и поздоровался, женщина прижала мешковатую сумку к груди, словно отгораживаясь и защищаясь, и попыталась отделаться от гостя, сославшись на усталость и занятость. Сначала вежливо, но, чем настойчивей был Денис, тем громче и грубее становились слова отказа, пока женщина не перешла на крик.

– Ты отстанешь от меня или нет?! Я не хочу с тобой разговаривать!

Собаки в соседних домах были тут как тут – улица снова задребезжала лаем неугомонных псов.

Через минуту на шум выбежала встревоженная Татьяна Петровна.

– Зинаида? Ты чего кричишь? Случилось что?

– Всё в порядке, тётя Таня. Просто тут какой-то парень… Участкового бы вызвать из Малоозёрска.

Татьяна Петровна поспешила Денису на помощь.

– Какой участковый, Зинаида? Не дури! Это же тот парнишка, что сегодня с друзьями свёкра твоего спас. – Она махнула ладонью в небо, словно передавала привет санитарной авиации МЧС. – Это он вертолёт вызвал. В больницу Макара увезли. Говорят, жить будет. А ты участкового!

Зинаида поменялась в лице. Она приобняла рукой Кольку, что топтался рядом, и выдохнула:

– О, дары Божьи, какое счастье. Какое счастье… – Потом наклонилась к сыну: – Слышишь, Колечка, дедушка твой жить будет. Может, наладится всё?

Ей вдруг стало плохо. Она выронила сумку из рук и схватилась за живот.

– Зинаида, Зинаида… – закудахтала Татьяна Петровна.

Денис подхватил обессилевшую женщину и помог дойти до дома. Там её уложили на узенькую кровать у печи. Колька скромно пристроился на табурете у изголовья матери.

Денис осмотрелся: да, семья живёт небогато, зато в комнатах чисто и опрятно. За порядком Колькина мама следит хорошо, хоть и работает допоздна, да ещё и в соседнем селе. Скорее всего, ходит туда пешком.

– Вы беременны? – не церемонясь, спросил Денис.

Зинаида побледнела ещё сильнее и привстала на локте. Татьяна Петровна открыла рот от таких известий.

– Ты откуда знаешь? – Голос Колькиной мамы был тихим, каким-то умирающе-тоскливым.

– Слухи дошли, – коротко ответил Денис и задал следующий, самый главный, вопрос: – Вы собираетесь оставить ребёнка? Или же избавитесь от него, как от Кольки?

Жестоко, чересчур грубо, без капли милосердия и сострадания. Денису сейчас было не до бесполезного сюсюканья. Он – не Вика и не Асель.

– Ты кто такой? – Глаза Зинаиды сверкнули ненавистью и обидой, даже озлобленностью. – Тебя моя жизнь не касается. Катись отсюда!

– Зинаида, ты что же никому не сказала, что ребёночка ждёшь? – Татьяна Петровна умильно приложила руки к груди. – Разве мы не поможем? Да у нас была бы радость какая! Он бы вторым внучком нам всем стал, как Колька, а ты… Мы же здесь одна семья, Зинаида. Одна семья.

Зинаида в бессилии повалилась на подушку и разрыдалась белугой, во весь голос. Колька подскочил к матери и погладил её по волосам. Он тоже был готов разреветься, но держался из последних сил. И без того слёз в этом доме хватало.

Денис наклонился к Татьяне Петровне.

– Можно вас на пару слов? – Когда они вышли во двор, оставив стенающую молодую мать в доме, он сказал: – Не позволяйте ей отдавать Кольку в детдом и помогите с рождением малыша. Если понадобится скорая помощь, то вы знаете, что делать.

В глазах Татьяны Петровны сверкнули слёзы. Она всхлипнула и стиснула Дениса в объятиях.

– Откуда ж ты такой на нас свалился? С небес, что ли, ангел?

Денис окаменел от смущения: для него привычней было слышать в свой адрес Викины колкости, нежели слова благодарности. Он отстранился, прокашлялся и ответил:

– Какой же я ангел, Татьяна Петровна? Я так… просто решал… э-э-э… проблему.

– Ну-ну. – Татьяна Петровна потрепала его по волосам, как маленького, и вернулась в дом, чтобы успокоить Зинаиду.

А Денис поспешил к друзьям. Решение найдено. Равновесие не нарушено. Теперь он был в этом уверен.

Он вспоминал уравнение: «Из двух переменных одна положительная, а вторая стремится к нулю, первая появилась из союза двух отрицательных чисел, а вторая взята в скобки. Вычитание обеих переменных из одного целого равно смерти ребёнка. Начните поиски в селе Трескуново».

И они выяснили, что первая переменная – мальчик Коля, родителей которого положительными назвать вряд ли язык повернётся; вторая переменная – дед Макар, который был близок к смерти. И, если бы не скорая медпомощь, скончался бы в ближайшие дни, заключённый в селе, отрезанном от мира, точно в математические скобки.

Вычитание из единого целого означает «уход» в разных его значениях. Уход деда Макара – его смерть, уход Кольки – переезд в детский дом. Если бы дед Макар умер, а Кольку сдали в детдом, то стопроцентно молодая мать второй раз рожать бы не стала. Отсюда равенство смерти ребёнка. Будущего ребёнка. Ну а единое целое – семья. Настоящая семья, где все друг другу помогают и поддерживают в трудную минуту.

Вот и всё. Тренировочное уравнение решено.

Денис приостановился и достал из заднего кармана джинсов смятый листок с уравнением. Развернул. Так и есть: чернильные строчки пропали, перед глазами лишь чистый лист, вырванный из тетради.

– Тимошин! Где тебя носит? – встревоженный голос Вики выдернул Дениса из кокона мыслей.

Ребята ждали его у ворот дома Татьяны Петровны.

– Нам ещё уравнение решать, а ты гуляешь, – пожурил его Арсений.

– Доставайте карту, отправляемся домой, – устало произнёс Денис, подходя к друзьям.

– А уравнение? – спросила Асель.

– Мы его решили.

– Может, объяснишь?

– Я всё объясню дома. Это место меня угнетает, давайте поскорей уйдём отсюда.

Асель презрительно поморщилась.

– Ты, как всегда, на всех плевал, да? Великий математик хочет домой, и пусть тут все хоть провалятся.

В ответ Денис угрюмо промолчал: у него не было никакого желания что-то кому-то доказывать и оправдываться перед недовольной Асель.

Ночную тишину нарушил протяжный окрик:

– Дядя Денис, подожди-и-и-те! Дядя Дени-и-и-с!

Все обернулись. Громко шлёпая незашнурованными ботинками, к ним мчался Колька. Подскочив к Денису, мальчуган заключил его в крепкие объятия, уткнувшись носом ему в живот. Потом задрал голову и взахлёб забормотал:

– Мама сказала, что ты её ангел-хранитель. Она не может прийти, но просила передать тебе спасибо. Спасибо за семью.

На короткое мгновение улицу заполонило безмолвие. Почти осязаемое, густое и плотное, как утренний туман.

Денис выдавил улыбку и потрепал мальчишку по волосам.

– Передай маме, что я рад… Рад, что у неё появилась семья. Она должна быть у каждого.

Колька рванул обратно в дом матери. Вероятно, он даже не понял, что больше с Денисом не встретится. А может, понял. Денис проводил его взглядом и мысленно пожелал удачи. Она ему пригодится.

Ребята тем временем недоуменно переглядывались.

– Ты разговаривал с матерью Коли? – подала голос Вика. – Что ты ей сказал?

– Я ничего ей не говорил. Она просто попросила помощи у тех, кто готов её оказать… – Денис приложил ладонь ко лбу, ощущая болезненный жар. – Потом вам расскажу. Башка раскалывается.

– У него сотрясение, вообще-то, – напомнила всем Асель и виновато покосилась на Дениса: поняла, что с праведным гневом она поторопилась.

Вика раскрыла журнал о туризме. Карта родного города призывно замерцала на желтоватой странице.

14. Тень атакует

Среда, 07 апреля, 21:30

После возвращения в дом легионеров прошло уже два дня. Никаких известий от связного, никаких новых заданий. Ребята изнывали от скуки: привычных телевизоров и компьютеров в особняке эпохи рококо не предполагалось.

Вечером под конец второго дня бессмысленного времяпрепровождения девчонки удалились на кухню, чтобы, как обычно, приготовить бутерброды с толстыми кусками ветчины и сыра.

– Надоели ваши бутерброды, смотреть на них уже не могу, – ныл Макаров. – Неужели нельзя состряпать что-нибудь нормальное?

– Тебе надо, ты и стряпай, понял? – обрубила его Вика, ставя две увесистые хрустальные тарелки с бутербродами на столик в гостиной.

– Вот они, современные женщины, – вздохнул Арсений и повернулся к Денису: – Ты бы хоть приказал им суп приготовить или жаркое какое-нибудь, а? Они же укокошат нас своими бутербродами… Тимошин, эй, у тебя мозговой ступор?

– Почему связной не появляется? – хмурился Денис, плавая в тревожных раздумьях, как в бесконечно глубоком бассейне. – Ведь уравнение мы решили. Может, у Пифагора проблемы?

– У нуля какие проблемы? – беззаботно отреагировал Арсений.

К ним присоединилась Асель. Она принесла две кружки горячего чая, одну из них подала Денису, чем вызвала многозначительную ухмылку Макарова: теперь он следил за развитием отношений нумерата и восточной красавицы с особым рвением, из спортивного интереса. Будто сделал ставки на скачках.

– Зелёный чай с чабрецом, – улыбнулась Асель. – Я ведь обещала.

Видно, она до сих пор чувствовала себя виноватой из-за того, что в Трескуново наорала на Дениса.

– Ты обещания раздаёшь, так же, как долги? – едко поинтересовался тот, но кружку с чаем всё же взял.

Он до сих пор с досадой вспоминал ту уловку Асель. Да и сам на себя злился: размечтался о поцелуе, как наивный недоросль, а девчонка ему всего-навсего руку вправляла.

Горячий пар вперемешку с приятным горьковатым ароматом потянулся к носу. Отхлебнув душистый напиток, Денис звучно поставил кружку на столик и без улыбки выдавил: «Спасибо, вкусно».

Макаров взял с тарелки толстенный бутерброд и смачно откусил.

– Что делать будем? – спросил он с набитым ртом. – Может, вечеринку закатим? Или в клуб? Мы же так и не отметили окончание первого задания.

– Тебе бы всё веселиться, – проворчала Вика.

– Так два дня без дела сидим, я уже плесенью покрываться начал.

– Есть идея. – Денис поднялся с дивана, чувствуя, как внутри закипает азарт решить очередную непростую задачку. – Надо воспользоваться мелом. Тем, что мы нашли в чемоданчике.

– Ты обнулить кого-то надумал? – Вика в удивлении приподняла тонкую, почти бесцветную бровь.

– Нет. Кое-что другое…

Денис понёсся по лестнице наверх, в свою комнату.

На самом деле, он собирался нарисовать на ладони знак нуля, но без каких-либо дополнительных обозначений. Возможно, Пифагор поймёт, что…

Мысль оборвалась.

Перед носом у Дениса возник связной собственной персоной. Прямо посреди комнаты, в темноте, как Фредди Крюгер. Даже жутковато стало.

– Закрой за собой дверь, – велел он Денису. – К тебе важный разговор.

Обычно такие многообещающие фразы ничем хорошим не заканчиваются. Денис тихо прикрыл дверь и уставился на старика, по-прежнему одетого в пальто-шинель и гангстерскую шляпу со злобным оскалом.

– Извини, мне пришлось задержаться. Обсуждался вопрос о моём отстранении, – сообщил Пифагор, подходя к настольной лампе и включая свет. – Они решили, что я необъективен и не являюсь истинным нулём. Но пока вопрос решается, я всё ещё ваш связной.

Денис открыл рот, чтобы спросить про уравнение, но старик оборвал его, выставив руку в чёрной кожаной перчатке.

– Помолчи, нумерат У тебя ещё будет время, чтобы задать вопросы. Пока говорю я. Итак… Ты должен кое-что знать. Они думают, что я отказался от нейтралитета. В этом они не ошиблись… Мой сегодняшний приход дискредитирует вас, извини. Я вывожу тебя из игры по их правилам и предлагаю другую, куда более опасную игру. Игру по твоим собственным правилам. Ну как?

– Э-э-э… Что – как? – по спине Дениса побежали нервные мурашки: начало разговора с Пифагором встревожило его не на шутку, но, если честно, пока он ничего не понял.

Твёрдый голос связного сменил опасливый полушёпот.

– Я пришёл, потому что считаю: ты справишься с моим заданием, как никто другой. Знай, что легионеры в ближайшее время подвергнутся строжайшему отбору на преданность. Не только твои легионеры, но и все остальные. Система координации, выверенная и отточенная веками, даёт сбой. Дело в борьбе координаторов за власть. И ты должен этому помешать.

– Я? – к горлу Дениса подступила хрипота.

– Да, это моё новое задание. Именно моё, а не координаторов. Решай сам, доверять ли мне или ждать другого связного… Я не могу сказать тебе больше, но, надеюсь, ты всё поймёшь из моего уравнения. Вот, возьми. – Старик вынул из кармана очередной сложенный вчетверо тетрадный лист и протянул Денису. – Сохрани равновесие. Не дай алчным мерзавцам разрушить этот хрупкий мир.

Денис забрал листок и крепко сжал в руке.

– Что конкретно происходит, вы можете мне сказать? О каком сбое речь?

– Всё сложно. Всё очень сложно. Координаторы враждуют между собой. Они, как обезумевшие идиоты, пытаются перетянуть одеяло на себя. Их игра – это уравнения, которые они дают легионам. Уравнения не для сохранения равновесия, а чтобы уничтожить оппонента.

– А я? Что делать мне? – спросил Денис, осознавая, что его ввязывают в войну, о которой он ничего не знает. – С чего мне начать? Подскажите…

Пифагор указал пальцем на тумбочку у кровати. Там лежал блокнот размером не больше ладони.

– Начни с Кодекса Нумерата.

– Я представлял его немного другим, – не удержался от едкого комментария Денис.

– Не всегда важная книга нуждается во множестве страниц. Прочти Кодекс, наполнись знаниями и приступай к уравнению. Прошлое задание, кстати, твой легион отработал на отлично. Молодцы. Вы спасли жизнь не обычного ребёнка, а будущего координатора – мудрого и справедливого… Я наблюдал за тобой, нумерат, и точно знал, что ты поступишь так, как поступил. И с дефектором ты справился, хотя он вас не должен был выследить. В связи с этим я расскажу о второй причине своего визита.

– И о какой же? – напрягся Денис: тон старика не обещал ничего позитивного.

– Обнуле-е-е-ние, – трепетно выдохнул Пифагор.

Глаза его опять залились зловещей плотоядной чернотой.

– Чьё обнуление? Зачем?

– В вашем легионе появилась тень дефектора. Я должен обнулить третьего легионера для вашей же безопасности. На благо равновесия.

Сердце Дениса замерло. Обнулить Асель? Да чёрта с два!

– Я не позволю, – с ледяным спокойствием отрезал он. – Это мой легионер, и без моего согласия вы его не обнулите.

Пифагор вздёрнул седые брови.

– Ты ведь не читал Кодекс. Откуда знаешь правила?

– Иногда включаю логику, – сухо бросил Денис: на самом деле он придумал это правило только что и брякнул наобум. – Лучше расскажите о тени. Чего нам ждать?

Старик цокнул языком, как бы намекая, что шансов у Дениса маловато.

– Сам узнаешь. Из Кодекса. Ну и на своей шкуре испытаешь. Посоветовал бы тебе избавиться от слабого звена, уничтожить червоточину в зародыше. Иначе вы не достигнете результата. Она вас всех убьёт, и тебя, нумерат, в первую очередь. Надо её обнулить.

– Вы говорите о человеке, а не о бездушной цифре, – вспыхнул Денис. – Это не просто третий легионер, которого можно заменить любым другим. Её зовут Асель. И она… её… – Он осёкся на полуслове, физически ощущая, как в горле комом застыли слова.

Пифагор вздохнул.

– Нумерат не имеет права относиться к легионерам, как к… м-м-м… – он на секунду задумался, – как к чему-то большему.

– Каждый член моей команды, каждый легионер – нечто большее, чем метка на запястье. И каждый из них важен не только для общего результата, но и для меня самого. – Денис сжал кулаки, давя в себе гнев. – Неужели нет другого выхода, кроме обнуления?

– Если бы ты спросил меня об этом раньше, я бы успел удалить из третьего легионера тень, но сейчас уже поздно, скверна расползается по организму. Этой девушке осталось не больше месяца, учти.

– Раз вы знали, что в ней тень, то почему выбрали её в легионеры?

– Во-первых, мы выбрали её до того, как тень в неё попала, на самом деле мы заметили проблему с заразой только вчера. Во-вторых, у неё прекраснейшие данные. С минимальными знаниями она легко определяет болезни людей. Интуиция и дар. И ты этот дар уже использовал при решении проверочного уравнения. Но раз в третьем легионере расползается тень, его надо обнулить. Таков закон наших…

– Плевал я на ваши идиотские законы, – с напором оборвал Денис. – Разберусь сам.

– Послушай, если я не обнулю третьего легионера сейчас, координаторы узнают о провале и сами займутся проблемой. Тогда девушке несдобровать. В ближайшее время они отправят по её несчастную душу своих верных гончих.

– Каких ещё гончих?

– Ты их уже встречал. Когда они пытались устранить твою подружку у клуба. Ту, что нарисовала помадой цифру пять на руке, чем разозлила координаторов. Они восприняли это как издёвку над их великой системой.

– А я думал, что это дефекторы…

– Согласись, на дефекторов они не слишком-то похожи.

– Верно, совсем другие, – кивнул Денис, припоминая одинаковые бледные рожи странных мужчин, что чуть не отправили Наташку Егорову на тот свет. – И что делать? Как помочь Асель и избежать встречи с гончими?

– Читай Кодекс.

– Да что вы всё заладили! Кодекс, Кодекс!

– Я лишь посоветовал, – пожал плечами Пифагор. – И, несмотря на то, что ты такой самостоятельный, дам ещё один совет. – Он указал взглядом на руку Дениса. – Вам надо закрыть метки. Через них за вами наблюдают координаторы. По ним они легко вас отыщут.

– И как их закрыть? – Денис потёр правое запястье.

Наверное, так ещё никогда он не желал содрать ненавистную метку вместе с собственной кожей.

– Я оставил в хранилище небольшой презент для вас. В чемодане. Специальные браслеты из чёрного плотного материала. Видел?

Денис кивнул: он, если честно, успел про эти «модные аксессуары» давно забыть. Так и валяются в чемоданчике.

– Но хочу предупредить, – продолжил Пифагор. – Как только вы закроете метки, координаторы заметят неладное и поднимут тревогу. Они не прощают неподчинения. Желательно вам перебраться в другое место. Туда, где вас не будут искать.

– И где нас не будут искать?

– Обычно не ищут там, где искать и не подумают. Там, где вам строго запрещено появляться. Координаторы ведь думают, что вы подчиняетесь правилам… Читай Кодекс, нумерат Учитывай своё место в установленной системе, но решай сам, кем ты в ней будешь. Чтобы нарушать правила, надо их знать.

– Почему же вы сами нарушили правила, нарушили нейтралитет?

– Нейтралитет и равнодушие – не одно и то же. Когда в мире нарушается гармония равновесия, нейтралитет сродни переходу на тёмную сторону, пособничество разрушению. А моя борьба за равновесие ещё не окончена. Ноль способен многое изменить в одночасье, тебе ли не знать? Главное – выбрать в уравнении для нуля правильное место.

Настольная лампа заискрилась и, щёлкнув, перегорела. Силуэт Пифагора скрылся в темноте.

* * *

По каменному лицу Дениса ребята догадались: за те десять минут, что он был в своей комнате, произошло нечто серьёзное.

– Собирайте вещи, уходим, – скомандовал Денис, не тратя время на объяснения.

На лице Вики застыло недоумение.

– Тимошин, что-то случилось?

– Что за шутки? – спросил Арсений, вставая со своего любимого кресла-качалки.

Денис исподлобья глянул на встревоженную Асель и вздохнул.

– Шутки закончились. Все наверх, собирайте вещи. У нас проблемы с координаторами. Я только что видел Пифагора.

Он коротко пересказал весь разговор со связным, упустив лишь один-единственный момент, – не стал говорить о том, что в Асель разрастается тень дефектора, чтобы не настраивать остальных против «слабого звена».

– А что мы такого сделали? Зачем они на нас своих гончих хотят наслать? – задал резонный вопрос Арсений.

– Пифагор нарушил нейтралитет и обратился за помощью к нам. Он дискредитировал нас. Теперь мы координаторам враги, – пояснил Денис, подумав, что на самом деле основная причина их стремительного бегства – уберечь Асель от гончих.

– Молодец Пифагор, ничего не скажешь. Удружил старикан, – помрачнел Макаров.

– Ты уверен, что дело в Пифагоре? – нахмурилась Асель.

Денису было всё равно, кто виноват в том, что им придётся скрываться, – Пифагор или Асель. Возникла проблема, которая требовала немедленного решения.

– Как только покинем дом, то сразу же закроем метки вот этим. – Он раздал товарищам широкие браслеты.

– А куда мы пойдём? – спросила Вика.

Денис медлил с ответом, хотя уже знал, куда отправится их беглый легион.

– Ко мне домой.

– Куда? – хором переспросили Вика и Арсений.

– Ко мне домой, – повторил Денис, понимая растерянность и удивление друзей, ведь им строго запрещено приближаться к бывшим местам проживания. – Отец в воскресенье уехал в командировку. На неделю. А того, кто сейчас изображает меня, скорее всего, отправили в Москву на олимпиаду по математике. Как минимум, дней на пять. По крайней мере, я туда собирался.

– Ты предлагаешь поселиться в твоей двухкомнатной квартире? Всем вместе? – уточнила Вика, не забыв при этом скептически скривить губы.

– Да, именно это я и предлагаю, – отрезал Денис. – И сейчас мы теряем время. Выходим через полчаса.

Спорить никто не стал. Все ринулись наверх по своим комнатам. Денис же решил больше не медлить, а переговорить с Асель. Выждав минут пять, он поднялся на второй этаж, прошёл по мягкому ковру до двери с табличкой «3» и постучал.

Через несколько секунд приоткрылась дверь.

– Тебе чего? – спросила Асель, спешно вытирая влажную щеку рукавом клетчатой рубашки: пыталась скрыть слёзы.

– Обсудить один вопрос. – Денис обернулся на другие комнаты: Вика и Сеня были заняты сборами и шумели не меньше, чем группа детского сада.

– Входи. – Асель впустила Дениса в комнату. – Ты всех торопил, а теперь решил побеседовать? Зачем? На это же нет времени. – Она плотно закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

Разговаривать Асель была не расположена.

Чтобы не растрачивать драгоценное время, Денис сразу приступил к главному вопросу:

– Что у тебя с тем уколом, который сделала старуха?

Асель прижалась к двери плотнее и напряжённо застыла, как нашкодившая кошка.

– Ничего, – хрипло выдавила она.

Денис подошёл ближе и угрожающе навис над девушкой. Та сжалась, но не отошла и глаз не отвела. В них затаился страх.

– Дай посмотреть руку! – потребовал Денис.

Намеренно грубо, чтобы она не оставила себе выбора и беспрекословно выполнила приказ. Чего скрывать, Денис частенько использовал этот приём в разговорах с людьми.

Помедлив, Асель выставила правую руку с меткой – мол, на, смотри. Денис даже не взглянул.

– Мне нужна твоя левая рука, – строго произнёс он. – Не эта.

Асель закусила губу и медленно убрала левую руку за спину.

– Да не бойся ты, я знаю про тень, – сказал Денис тоном директора. – Просто покажи руку. Покажи мне её. Мы теряем время. Ну? – Он коснулся левого предплечья Асель, отчего та вздрогнула, словно её ударили, и инстинктивно втянула голову в плечи.

Денис тут же отдёрнул руку.

– Прости… я… – Он отступил от неё на пару шагов и нахмурился. – Ты что, боишься меня?

Это неприятное открытие пронзило болью до глубины души. Неужели Асель считает, что он может её обидеть? Денис отошёл ещё дальше, на середину комнаты.

Девушка наконец оторвалась от двери.

– Это не я боюсь, это тень боится, – призналась она. – В любом случае, мы покидаем дом из-за меня, ведь так? – В голосе её послышалась горечь. – Ты ненавидишь меня?

Денис с мольбой глянул на потолок. Ну почему пресловутая женская логика грубо и без разрешения вмешивается не в своё дело?

– Да что ты такое несёшь, Асель? Я всеми силами тебя спасти пытаюсь. Неужели ты ещё не поняла?.. Надежда есть. Выживем.

Вот же зараза! Кажется, именно эту фразу говорила Вика, когда всё стало очень и очень плохо. Она произнесла: «Выживем» – и жизнь пошла наперекосяк. Как заклинание какое-то…

Асель опустила голову.

– Мы все – твоя обуза, а не команда.

– Зря ты так. Вы мои друзья.

Девушка помолчала с минуту, а потом вдруг подошла и… обняла Дениса, прижавшись мокрой щекой к его груди.

– Помоги мне, если такое возможно, – прошептала она. – Я не хочу умирать. Не хочу становиться такой же, как та старуха. Придумай что-нибудь… ты же можешь, я знаю. Найди какое-нибудь решение. Найди. Пожалуйста.

Денис вдохнул аромат её волос. Теперь он точно был уверен: пахло лесной земляникой. Обнимая Асель, он подумал о том, что готов пожертвовать чем угодно, лишь бы она оставалась рядом.

Успокоив слёзы, девушка мягко отстранилась.

– Значит, тебе во что бы то ни стало надо увидеть тень?

Денис молча кивнул, стараясь взять себя в руки, чтобы окончательно не размякнуть от проникновенных объятий Шахерезады. Всё же он не только нумерат, он ещё и человек. Причём не железный.

– Тень выглядит мерзко. – Асель принялась расстёгивать пуговицы на рубашке, чем смутила и без того смущённого Дениса – он невольно отвёл глаза в сторону.

Девушка стянула рубашку, оставшись в белой спортивной майке, и повернулась левым плечом к свету лампы.

– Ну вот… смотри… – только и смогла выдавить она, перед тем, как глаза её снова наполнились слезами.

Денис вытаращился на поражённое тенью плечо. От локтя до самой шеи кожу покрывали чёрно-бордовые тонкие нити, больше похожие на мелкие сосуды и капилляры. Они непрерывно пульсировали и шевелились. Выглядела рука так, словно на неё пролили тягучую маслянистую нефть, а потом размазали по коже.

Тень покрывала не только руку, но и лопатку Асель, и уходила под майку. Скорее всего, чернотой была окрашена и вся спина.

– Как… – выдавил Денис не в состоянии больше что-либо сказать: зрелище и правда устрашающее. – Больно? – спросил он и протянул ладонь, чтобы дотронуться до плеча Асель.

Девушка отшатнулась.

– С ума сошёл? А вдруг это заразно и ты тоже покроешься тенью?

Денис мотнул головой.

– Не покроюсь. – Он подошёл ближе. – Можно?

Асель молчаливым кивком разрешила ему прикоснуться. Денис аккуратно провёл пальцем по чернеющей и пульсирующей коже, ощутив холод, будто дотронулся до влажного речного камня. От прикосновения поражённый участок почернел ещё сильнее, нити зашевелились активней, пульсация участилась.

– Почему ты мне не сказала? Почему? Мы могли всё исправить. – Денис мрачно помолчал, разглядывая плечо Асель, и добавил: – А теперь у тебя не больше месяца осталось. Времени мало, но мы найдём решение. Я не позволю тебе погибнуть.

– Не позволишь? Да у тебя мания величия. – Асель посмотрела на него с жалостью и сочувствием. – У тебя есть план?

Денис опустил глаза: никакого плана у него не было. Так, придумал пока куда спрятаться. Что делать дальше и как спасти Асель, он не знал. Теплилась надежда, что поможет Кодекс, который ещё надо прочитать.

– Пифагор дал мне Кодекс.

– Кодекс Нумерата? Чтобы знать правила?

Денис кивнул и с какой-то странной решимостью произнёс:

– Чтобы нарушать их. – Потом опять дотронулся до плеча Асель. – Больно? – повторил он свой вопрос.

– Нет, физически мне не больно, – покачала головой Асель. – Зато меня пугают мысли, которые иногда появляются в голове. Когда на улице темнеет, они просто атакуют мой мозг.

– Какие мысли? – насторожился Денис.

Асель накинула рубашку, быстро застегнула пуговицы под самое горло и негромко ответила:

– Иногда мне хочется убить тебя.

– Не понял… – Денис замер от неожиданности, будто получил пощёчину.

– Я всё ещё могу бороться с этим, не беспокойся. Но порой, особенно по ночам, я просыпаюсь и думаю о том, как бы славно было тебя прикончить. – Карие глаза Асель неожиданно сверкнули хищным блеском, как у волчицы на охоте. В горячем нетерпении она облизнула пухлые губы. – Иногда я размышляю, как вхожу в твою комнату и…

Денис не стал больше слушать её больной бред. Он прикрыл ей рот ладонью и прошептал:

– Замолчи, Асель. Это не ты говоришь.

На самом деле ему стало жутко. У Асель внезапно и без предупреждения помутился рассудок. Выходит, она в любую минуту может…

Резкий удар коленом заставил Дениса согнуться пополам и застонать от жгучей боли. Увы, на этот раз Асель не промазала, а попала точно туда, куда целилась, – в пах. Чёрт бы побрал эту девчачью самооборону! Аж в глазах потемнело.

Пока Денис приходил в себя, обезумевшая девушка подскочила к тумбочке у кровати и схватила то, что считала самым опасным предметом в комнате, – металлическую пилочку для ногтей. Словно готовясь к прыжку, Асель выставила вперёд своё орудие нападения и короткими шажками двинулась на растерявшегося Дениса.

– Ты что творишь… – только и успел сказать он.

Девушка с хищным оскалом кинулась на него, сжимая пилку в руке, как нож. Пришлось защищаться. Денис схватил Асель за локоть и выверенным движением заломил руку за спину. Девушка взвизгнула от боли и разжала пальцы. Пилка с глухим стуком упала на пол.

– Уймись, бешеная, – прошипел ей на ухо Денис. – Успокоишься, отпущу.

Асель извивалась, пыхтела и рвалась из его железных объятий. Осознав, что сил у неё не хватит, она сделала то, что сделала бы любая другая девчонка на её месте, – истерично заорала «Помогите!». Да так, словно Денис – Джек-Потрошитель и режет её на части.

Через пару секунд на душераздирающий вопль сбежались переполошённые Вика и Сеня. То, что предстало их глазам, Денису было сложно объяснить с порога. Слова застряли в горле. Недолго думая, Арсений подлетел к Денису и вцепился ему в плечи, оттаскивая от Асель.

– Отпусти её! Ты что тут делаешь?!

Денис отпустил девушку и с силой отпихнул Макарова от себя.

– Отвали! Это не то, что ты подумал! – выкрикнул он.

Наиглупейшее выражение, попахивающее третьесортными мелодрамами, – «Это не то, что ты подумал». Но по-другому тут и не скажешь.

Как объяснить друзьям, что он не собирался причинить Асель вреда? Как оправдать себя, при этом сохранив тайну заражения тенью? Ответа Денис пока не нашёл, поэтому молчал, наблюдая за тем, как друзья с нескрываемой ненавистью и брезгливостью косятся на него.

– Тимошин, я не думала, что ты на такое… – Вика фразу не закончила.

В её глазах пульсировал ужас. Теперь Денис из друга превратился для неё в самое мерзкое на свете чудовище.

Вика, как могла, успокаивала всхлипывающую Асель.

– Этот гад больше тебя не тронет. Не бойся, не бойся…

– Да не трогал я её! – взорвался Денис.

– А что ты делал? Танцевал? – сощурился Арсений. – Думаешь, у нас глаз нет, что ли? Вот урод ты, Тимошин. Я давно заметил, как ты на неё пялишься.

Денису нестерпимо захотелось взвыть от злости, отчаяния и несправедливых обвинений. Всё перевернулось с ног на голову. Что теперь делать-то? Если он не признается ребятам, что Асель поразила тень, их легиону придёт конец. А значит, и самой Асель – тоже.

Решение было принято.

– Она больна, – тихо сказал Денис.

– Это ты болен, – резанула Вика. – Лечиться тебе надо.

Асель перестала всхлипывать и подняла голову. Кажется, состояние её приходило в норму. Взгляд вновь стал человеческим и разумным.

– Это не он, не он, – заговорила она, оглядывая ребят. Голос её обрёл здоровую звучность, звериное шипение сменилось осмысленной речью. – Он защищался. Это я напала. Во мне расползается тень. Она приказывает убить нумерата. Я борюсь с мыслями, но вечерами и по ночам они просто изводят меня. Не всегда выходит с ними совладать. Не всегда. Простите… пожалуйста…

– А зачем же ты на помощь звала? – уставилась на неё Вика.

Асель замотала головой.

– Это не я звала, а тень. Она любыми способами пытается испортить жизнь нумерату.

Макаров громко хмыкнул, не доверяя словам Асель.

– Ты почему Тимошина защищаешь? Если он руки распускает, пусть отвечает сам, нечего тут его выгораживать.

– Ребята, пожалуйста, поверьте мне. – Трясущиеся пальцы Асель расстегнули пуговицы на рубашке. Девушка оголила поражённое болезнью плечо. – Во мне тень, видите?

Реакция не заставила себя ждать – Вика отшатнулась, Арсений побледнел.

– Асель, мы что-нибудь придумаем, – мягко произнёс Денис, подошёл к девушке и помог накинуть на плечо рубашку.

– Так значит, Тимошин не приставал к тебе? – всё ещё пребывая в шоке, уточнила Вика.

Асель покачала головой.

– Ну конечно нет. С ума сошли, что ли? Это я хотела его пилкой для ногтей заколоть.

Она наклонилась и подняла валяющуюся на полу маникюрную пилку.

– Убери эту штуковину, – вздрогнул Денис. – Ты меня пугаешь. – Он натянуто улыбнулся, сводя напряжённый момент к шутке.

Хотя уж ему точно было не до смеха.

– Маникюрша-убийца, – с укоризной бросил Арсений, перед тем, как выйти из комнаты.

15. Кодекс Нумерата

Четверг, 8-е апреля, 02:00

Ключ от квартиры подошёл. Эхо от щелчка нервной дрожью пробежало по ночному пустынному подъезду и заглохло где-то на нижних этажах. Денис аккуратно приоткрыл входную дверь и заглянул внутрь квартиры.

Никого: темнота и тишина.

– Не шумите, снизу соседка услышит. Она чуткая, да и ночь всё-таки, – прошептал Денис, впуская ребят в свою, теперь уже бывшую, квартиру.

Вика, Сеня и Асель в нерешительности столпились в прихожей.

– Да проходите, проходите. И вещи туда несите. – Денис указал в сторону небольшой гостиной и медленно, чтобы не шуметь, повернул ключ в замке.

– Симпатично, – тут же оценил Арсений, проходя в гостиную и усаживаясь на диване. – У тебя отец кем работает?

– Военный, – не вдаваясь в подробности, ответил Денис.

– А у меня адвокат.

– Поздравляю. – Денис обернулся на смущённых девчонок. – А вы чего застыли? Располагайтесь.

Вика устроилась на подлокотнике одного из двух кресел, во второе опустилась Асель.

– Холостяцкая берлога, – прокомментировала Вика, наклонившись к уху подруги. – Не удивляйся, если на кухне у них полная раковина немытой посуды и мусорное ведро с червями.

– Вик, с каких пор ты судишь стереотипами? Я думал, тебе это несвойственно, – улыбнулся Денис.

– При чём тут стереотипы? Я просто вашу семейку хорошо знаю.

Денис тихо рассмеялся.

– А ты скучаешь по отцу? – спросила у него Асель с ощутимой грустью в голосе.

Тот не стал рисоваться и ответил честно:

– Скучаю. Конечно, скучаю.

– И я по маме и сестре скучаю, – вздохнула Асель. – Так хочется их увидеть, поговорить. Как они там без меня?

– Асель, не забывай, что родные не заметили твоей пропажи, – напомнила Вика. – Это единственное, что утешает. Наши семьи не беспокоятся, что нас нет.

– Ага, иначе бы началось – звонки и расспросы: «А ты где? С кем? Когда придёшь? Куда пошёл? Зачем и надолго ли?», – высказался Арсений, деланно поморщившись от раздражения. – А тут – нет нас, да и нет. И семьям до нас дела никакого. Весело же? Ноу проблем, как говорится. Идите на все четыре стороны. Свобода.

Бравада Макарова попахивала тоской и унынием. Факт отсутствия родительского интереса к пропавшим отпрыскам никто не считал весёлым. Дети ушли и не вернулись, а родителям наплевать. Не их вина, конечно, но печали это не убавляет.

Глубоким вздохом Денис закрыл безрадостную тему и прошёл в свою комнату. Ничего не изменилось. На полках те же книги, компьютер на месте. Как и стол, стул, кровать, шторы, настольная лампа и шкаф. Больше в его аскетичной комнате ничего и не было, кроме…

Кроме одного!

Денис вылетел оттуда, как ошпаренный.

– Вика-а-а. – Его шёпот больше напоминал хрип утопающего. – Куда они дели Пугало-о-о?

– Ты чего, Тимошин? – удивлённо вскинул брови Арсений.

– Какое Пугало? – встревожилась Асель, привставая с кресла.

Вика приложила палец к губам.

– Тс-с-с, не паникуй. Ты везде смотрел?

Денис кинулся на кухню и, обнаружив квадратную клетку с канарейкой на подоконнике, с облегчением выдохнул:

– Всё в порядке, Пугало тут. – Он прикоснулся к холодным прутьям. – Привет, малой, как ты тут без меня? Выселили на кухню, значит?

Он схватил клетку и понёс в гостиную. Увидев его с птицей, Вика удручённо покачала головой.

– Вот, ребята, знакомьтесь, это ваш нумерат Чудак, который испытывает страсть к канарейкам. Фу, Тимошин, ненавижу тебя за это.

Денис не обратил внимания на издёвку подруги. Уже давно привык к подобной реакции на его любимую канарейку. Даже Вика не знала всей правды о том, как невзрачная птичка появилась в жизни Дениса.

На самом деле он её не покупал, как все думают, а выкрал, увидев однажды на рынке у одного торгаша в киоске «Фрукты-овощи». Тот выставил тесную клетушку с канарейкой на улицу (и это в ноябре!) для привлечения клиентов. Денис долго не размышлял – незаметно снял клетку с крючка и быстро ретировался. Вором он себя не считал, но и спасателем из Гринписа – тоже. Просто ему захотелось вырвать бедное пернатое создание из лап живодёра и при этом украсить птичкой постоянно пустующую квартиру.

«Как всегда, эгоизм Тимошина перевесил и без того ограниченную человечность», – сказала бы Вика, если бы узнала правду. И процитировала бы Ницше или Пруста, или Фрейда, на худой конец.

Денис поставил клетку с Пугалом на пол у дивана и присел.

– Два часа ночи, надо бы поспать. Не считаете?

– И как мы тут разместимся? – осведомился Арсений, оглядывая тесноватую гостиную. – Места-то немного.

– Вика на диване устроится, Асель я отдам свою комнату, а ты ляжешь на полу. – Он указал взглядом на широкое пространство между креслами и диваном. – Ну, где-то тут.

– Прям номер люкс, – проворчал Макаров. – Ла-а-дно. На полу, так на полу. А ты?

– Я спать не собирался. Мне надо Кодекс прочитать.

– Тимошин, ты меня удивляешь. Слишком уж ответственный и положительный. Супергерой, который, не жалея сил…

– Ты спать собирался? Так вот заглохни и спи! – оборвал его Денис.

– Да понял, понял. А кое-кто нас ночью не укокошит? – Арсений покосился на Асель. – Извини, подруга, но я твоему разуму теперь не очень доверяю. Вдруг опять вздумаешь Тимошина убивать? А он нам ещё нужен. Вот как только станет не нужен, так сразу приступай к делу, но пока – ни-ни. Надо убрать от тебя подальше все колюще-режущие предметы. Особенно маникюрный набор.

– Может, запрёте меня в комнате? – тут же предложила Асель.

– Эй, ты чего обостряешь? Я же пошутил, – примирительно поднял ладони Макаров.

– А я не шучу Закройте меня на всякий случай.

Денис нахмурил брови.

– Ты серьёзно?

– Вполне.

– По-моему, это лишнее.

– Я не хочу подвергать всех опасности. Когда тень опять полезет ко мне в голову, я буду заперта и никто не пострадает.

– Ладно, – неохотно сдался Денис. – Дверь снаружи не закрывается, но мы можем подпереть её креслом, если так тебе будет спокойнее.

Асель кивнула и благодарно улыбнулась, ответив, что это её действительно успокоит. Возможно, сработает, как снотворное.

Через полчаса суета в квартире стихла, лишь по полу стелился приглушённый храп Арсения.

С кружкой уже остывшего кофе Денис сидел на кухне, внимательно разглядывая серебристую обложку Кодекса Нумерата. Большая буква «Н» навязчиво намекала на слово «Нумерат» – поднадоевшее и набившее оскомину. Снизу позолотой поблёскивала фраза, похожая на эпиграф или лозунг: «Искать решение – мастерство. Принимать решение – смелость».

Хм, неплохое выражение. Надо бы его запомнить.

Денис открыл первую страницу, увидев чётко пропечатанные, будто с силой вбитые в поверхность бумаги, строчки. Вот они – правила координаторов, аксиомы, принятые на веру и уложенные в десять страниц текста.

«Равновесие – не хорошо и не плохо, но обязательно» – первое, что прочёл Денис.

Ну да. Кто бы сомневался. Прикрываются равновесием, гады. Прямо с порога, чтобы все прониклись их гуманностью и человеколюбием.

Итак, статья первая. «Система координации равновесия – наиболее успешная модель регулирования мировой гармонии, отточенная тысячелетиями и омытая кровью легионов».

Денис поморщился и шмыгнул носом. «Омытая кровью легионов…» – нашли же выражение. Но его больше покоробила другая фраза – «Наиболее успешная модель регулирования». Кто решил, что это наиболее успешная модель? Пробовали ли другую? Что из этого получилось?

«Координаторы – управленцы, создающие и направляющие легионы на борьбу за сохранение равновесия. Система предполагает беспрекословное подчинение координаторам. Никто, кроме самих координаторов, не вправе менять избранное направление борьбы, условия уравнений и состав легионов.

Запомните: физическая встреча координатора и подчинённых ему легионов невозможна. Если нумерат попытается нарушить данное правило, его легион ждёт немедленное обнуление.

Координаторы внедрены во все управленческие структуры всех государств и носят знак отличия – метку в виде вышедшей из употребления буквы «сампи» греческого алфавита, имеющей числовое значение 900».

Денис отхлебнул холодный кофе и задумался. А вот это уже интересно. Значит, координаторы – не какие-то там небожители-волшебники, а люди, живущие среди нас, и узнать их можно по греческой букве «сампи». Она похожа на полумесяц, – это Денис знал точно: когда-то читал про буквы греческого алфавита, означающие в древности числа.

Ладно, идём дальше. Денис перевернул страницу.

Статья вторая.

«Обнуление – наиболее эффективный метод сохранения дисциплины. Обнуление числа легионера означает его смерть. Данному дисциплинарному наказанию может быть подвержен любой легионер, в том числе нумерат, нарушивший Кодекс. При особых обстоятельствах координатор вправе обнулить весь легион одним приказом. Обнулением занимается связной, не имеющий права обсуждать, отменять или игнорировать приказ координатора».

Денис тут же вспомнил Пифагора, который несколько часов назад заявился, чтобы обнулить Асель из-за тени. Обнулить по приказу координаторов. Но принял решение уйти ни с чем. Явный саботаж со стороны связного. И то, что он без согласия нумерата не может обнулить легионера, – всего лишь выдумка Пифагора, чтобы не портить отношения с новым союзником – Денисом Тимошиным, который бы костьми лёг, но не позволил обнулить Асель. И Пифагор это сразу понял. Что ж, хорошо, что не пришлось объяснять старику свои намерения каким-нибудь невежливым способом.

Ладно, что там дальше?

Статья третья.

«Легион – это группа лиц, избранных координаторами для выполнения заданий, направленных на сохранение равновесия. Задание условно называется «живым уравнением», так как заключает в себе некое равенство, которое необходимо доказать и укрепить, найдя неизвестные переменные. Главная цель легиона – чтобы равенство состоялось».

Денис застыл над блокнотом, кровь отхлынула от лица. Как же так? Получается, что его легион, решая уравнение в Трескуново, нарушил указанный порядок. Чтобы укрепить равновесие, им надо было позволить ребёнку умереть! А что сделали они? Они его спасли, тем самым перевернув уравнение с ног на голову, с минуса на плюс.

Денис в недоумении потёр лоб. Тогда почему Пифагор похвалил его за неверное решение уравнения, ведь выходит, что Денис ошибся и сделал всё с точностью наоборот, вопреки положенному? Неужели в этом Пифагор и увидел непохожесть Дениса как нумерата на других легионеров и решил, что нашёл идеального «неправильного солдата», нарушающего дисциплину и поступающего по-своему? Этакого лидера назревающей революции.

Кажется, надо выпить ещё кофе. Хотя и без кофе Дениса пробирала внутренняя дрожь.

Далее следовала статья четвёртая:

«Если одна из переменных живого уравнения подвергается уничтожению, то и вторую переменную ждёт та же участь. В этом случае живое уравнение признаётся нерешённым, а равенство – не достигнутым. Если переменные не приводят к равенству и остаются нераскрытыми, то уничтожаются автоматически».

Да, всё очень и очень жёстко! Хорошо, что уравнение, в котором Денис ошибся, было проверочным.

Забыв про кофе, он снова уткнулся в блокнот, перевернул страницу и увидел, наконец, определение нумерата.

Статья пятая.

«Нумерат – командир легиона, избранный по особым четырём параметрам: сила духа, сила тела, сила разума и умение сочетать в действии предыдущие три параметра. Нумерат не имеет права на ошибку, отказ от выполнения задания или изменение местонахождения своего легиона на карте. Он не имеет права мешать обнулению любого члена своей группы, сопротивляться собственному обнулению, проявлять неуважение к системе координации, а также испытывать чувства по отношению к кому-то из своей команды».

Денис коротко хохотнул. Судя по всему, он успел нарушить все запреты: ошибся с уравнением, изменил местонахождение легиона, помешал обнулению, проявил неуважение к системе, закрыл метки и, увы, продолжает испытывать чувства к одному из своих легионеров.

Итак, а на что же нумерат имеет право? Видимо, ни на что. Дальше продолжались бесконечные перечисления, что запрещено. Денису даже весело стало. Запрещено приближаться к бывшему месту жительства, разговаривать со знакомыми и родственниками, и тем более мешать тому, кто заменил легионера для общества. Запрещено использовать собственное имя, обозначая себя лишь по номеру метки и номеру легиона.

Ага, этого они точно не дождутся!

Денис добрался до последней страницы и взглянул на часы. Четыре утра. Засиделся, да и кофе уже не лезет. Дочитает и вздремнёт пару часов, завтра понадобится свежая голова и ясный ум, а после встречи с дефектором и падения с высоты череп временами гудит и ломится на части.

Статья шестая:

«Метка легионера – это специальный знак на коже легионера для отслеживания его местонахождения и физического состояния здоровья. Метка появляется после избрания и исчезает после смерти. Сокрытие метки карается дисциплинарно – на поиск легиона отправляются гончие координатора, выполняющие его личные приказы».

Денис встрепенулся, поглаживая плотную ткань широкого браслета на правом запястье. А это уже зацепка! Координатора так просто не найти, но, если гончие выполняют личные приказы координатора, значит, встречаются с ним и знают, где его искать.

Остаётся лишь проследить за гончими, попробовать выяснить у них нужную информацию. Либо самый быстрый вариант – дать себя схватить. Желательно без риска для жизни. Только как это провернуть? Надо подумать. Этакая шахматная партия: переиграть противника, рассчитав ходы задолго вперёд и выждав, пока оппонент сделает свои главные шаги первым.

Последняя статья – седьмая – касалась дефекторов. Денис тоскливо вздохнул, припоминая хищный оскал Асель, когда та пыталась пропороть ему живот пилкой для ногтей. Жуткий был момент.

«Дефекторы – существа, созданные на основе тени, – субстанции, не поддающейся объяснению с помощью точных наук. Обычно дефекторами становятся бывшие легионеры равновесия, подвергшиеся заражению. Заражение происходит быстро: в течение тридцати дней больной полностью превращается в управляемое тенью существо.

Начиная с четвёртого дня заражения, у больного наблюдаются дефекты сознания, выражаемые в навязчивых мыслях об убийстве нумерата, так как он – единственный, кто способен во время инкубационного периода отнять тень у будущего дефектора, тем самым вернув существу его первоначальный человеческий вид».

Денис вскочил со стула и в возбуждении заходил по тесной кухне. Вот так вот! Значит, у Асель есть шанс выздороветь. Главное – чтобы она не убила Дениса перед тем, как он заберёт у неё тень. Но как это сделать? Почему в Кодексе не написано, как забрать тень у дефектора? Глупая, несостоятельная инструкция! Какой недоумок сочинял этот дурацкий Кодекс, где нет ничего конкретного?

Денис задумался. Завтра он обязательно предпримет что-нибудь. Завтра его мозг будет решать задачу по спасению Асель и продумает план на несколько ходов вперёд. Завтра Денис всё расскажет друзьям… Правда, тут ещё и Пифагор подсунул своё уравнение, задумав никому не нужную революцию в системе координации. Совсем не вовремя.

Вспомнив про задание Пифагора, Денис полез в карман. Вытащил мятый листок и развернул. Да, тут что-то новенькое и, как всегда, непонятное. Красные чернильные строчки возвещали следующее:

«Из двух переменных одна поделена на два не равных друг другу числа, а вторая возведена в степень. Первая переменная умножена на ноль, но не равняется нулю, а квадратный корень из второй определён количеством дней в вашем любимом месяце. Союз двух переменных равен мировому равновесию.

Начните поиск с себя.

Для разъяснений обратитесь к Кодексу Нумерата.

Для вызова такси наберите 44».

Не слабо. Намудрил Пифагор, постарался на славу. Денис издал неопределённый звук, похожий на жалобное поскуливание цепной дворняги. Что за белиберда? Деления, степени, квадратные корни, нули… Ещё любимый месяц приплёл. И равняется это всё мировому равновесию.

Голова затрещала. Ещё немного – и взорвётся, разлетевшись на клочки по паркету кухни. В глазах ощущалась неприятная сухость, надо бы снять линзы. Денис прошёл в ванную, освободил глаза от линз и щелчком отправил их в мусорное ведро.

Решив, что утро вечера мудренее, он отправился спать, точнее – покемарить пару часиков, сидя в кресле, которое всю эту суматошную ночь подпирает дверь в комнату, где спит Асель, – будущий безобразный дефектор и убийца легионеров.

Да уж, ирония судьбы налицо.

16. Кошмар

Четверг, 8-е апреля, 05.45

– Денис-с-с-с, освободи меня, – тихо-тихо произнёс кто-то.

Голос подвывающий, жалобный, тонкий, как паутинка.

Денис вздрогнул и разлепил глаза. Послышалось? Наверняка. Он поморгал, привыкая к темноте, и огляделся: всё спокойно, за окном ещё не начало светать. Арсений посапывает на полу, Вика спит, как ангелок, засунув ладошки под щёку.

Денис потянулся, хрустнув суставами, как столетний старик, и поёрзал в кресле, устраиваясь удобнее. Хотя спать сидя – комфорта мало. Мышцы затекли и окаменели.

– Дени-и-и-с-с-с-с… – жуткий зов повторился, только шипение стало громче, увереннее, настойчивее. – Она ж-ж-желает, чтобы ты выпустил её…

Звук шёл из комнаты, где спала Асель. Денис медленно обернулся на подпёртую креслом дверь и прислушался. Тихий скрежет – кто-то провёл ногтями по деревянной двери с обратной стороны. Шелестящий голос проникал в уши, просил, умолял выпустить пленницу на свободу. Томные призывы лились медовым сиропом.

Тень, растущая в Асель, брала своё.

Денис ещё плотнее подставил кресло к двери и опять уселся в него, давя всем весом. Прикрыл глаза, пытаясь заснуть снова, но замогильный просящий шёпот не прекращался.

Вдруг Денис почувствовал, как чьи-то пальцы пробежались по его шее, холодная ладонь легла на грудь. От неожиданности и – чего уж скрывать – страха его глаза распахнулись мгновенно.

Он замер в оцепенении. Над креслом склонилась Асель. Или ему сослепу показалось? Без контактных линз пространство теряло чёткость, но всё же не до такой степени… Как Асель вышла из комнаты? Дверь же заперта!

Денис было дёрнулся, чтобы вскочить, но девушка грубо толкнула его обратно в кресло.

– С-с-сидеть, – скомандовала она всё тем же загробным шёпотом.

– Асель, успокойся, успокойся… – суматошно забормотал Денис.

– Где Кодекс-с-с? Отдай его мне. – Асель принялась шарить по карманам Дениса: сначала прощупала рубашку, потом принялась за джинсы. Не обнаружив блокнота, девушка сжала воротник Дениса пальцами и потянула на себя, снова зашипев, как рассвирепевшая кобра: – Где Кодекс-с-с? Куда ты дел его?

– Зачем он тебе? Зачем тебе Кодекс? – намеренно громко спросил Денис, недоумевая, почему ни Арсений, ни Вика не слышат, что происходит у них перед носом.

Спят как убитые.

Асель снова придавила Дениса к креслу, больно вцепившись пальцами ему в плечи. Нетерпение и злоба обезобразили её черты.

– Ты не посмеешь отнять у неё те-е-ень! Асель считает тебя благородным, но меня ты не обманеш-ш-ш-шь, лжец. Что ты задумал? Говори! – Холодные длинные пальцы сдавили горло Дениса. Острые ногти впились в кожу в решительной попытке задушить жертву на месте. Шею защекотала тёплая кровь.

– Асель, прекрати! – заорал Денис в ужасе. – Прекрати!

– Тимошин! Ты чего ревёшь как резаный? – Вместо хищного лица Асель перед носом возникла встревоженная и заспанная физиономия Арсения.

Через секунду подскочила Вика, встрёпанная, будто голову в центрифугу сунула.

– Дэн, что случилось?

Денис провёл ладонью по собственной шее – никаких пальцев, никакой крови. Всё совершенно в порядке. Ни Асель, ни тени. Ничего. Неужели сон?..

– Кошмар приснился, – выдавил хрипловато Денис, но на всякий случай проверил задний карман джинсов – блокнот на месте. Значит, точно – просто страшный сон.

– На тебя во сне Асель напала? – покосился на Дениса Арсений. – Ревел, как ненормальный: «Асель, прекрати!». – Он хитро улыбнулся. – Интересно, что тебе снилось? Сгораю от любопытства.

– Отстань от него, – буркнула Вика, залезая под одеяло, скомканное на диване. – Пусть поспит.

– Да это он нам спать не даёт. – Арсений протяжно зевнул и снова улёгся на место.

Денис глянул на часы. Шесть утра. За окном посерело, забрезжил новый день. Спать уже не хотелось: после такого реалистичного кошмара сон как рукой сняло. Денис поднялся с кресла и тихо прошёл в ванную. Холодный душ ему точно сейчас не повредит.

Через час Денис был в боевой готовности – свежий и бодрый. Ум снова приобрёл ясность и прозрачность, хотя обрывки ночного кошмара всё ещё витали в голове. На улице рассвело, пора бы будить ребят. Денис шумно ввалился в гостиную и растолкал Сеню. Тот поворчал немного, но всё же встал. Вика потребовала, чтобы мальчики удалились на кухню, после чего молниеносно проскользнула в ванную.

– Надо бы Асель разбудить, – как бы между прочим заметил Денис.

Максимум небрежности в тоне, но от Макарова не укрылось его нетерпение и беспокойство.

– Да иди уже, буди свою красотку, – ухмыльнулся тот. – Я вот думаю, долго ты намерен вокруг да около ходить?

– В смысле? – Денис якобы не понял намёка.

– Тимошин, ты правда идиот, или прикидываешься? Вроде не тупой, а ведёшь себя, как в детском саду.

– Ты, я смотрю, чересчур умный, – огрызнулся Денис и отправился в гостиную.

Освободив проход в комнату, он деликатно постучал в дверь.

– Э… Асель? Ты спишь?

Да уж, глупо спрашивать у человека, который спит: «Ты спишь?». Макаров прав, иногда Денис ведёт себя, как полный недоумок.

В ответ – тишина. Ни шороха, ни звука.

Денис постучал снова, но громче.

– Асель, можно зайти?

Он нажал на ручку и приоткрыл дверь, отводя глаза на всякий случай: мало ли, вдруг Асель переодевается? Но одного беглого взгляда хватило, чтобы понять: Асель не спала. Постель никто не расстилал.

Денис распахнул дверь. Девушка без сознания лежала на полу. Руки широко раскинуты, ноги согнуты в коленях. Сдержав возглас, Денис кинулся к ней, бегло осмотрел – ни травм, ни ушибов, – всё в порядке. Дыхание ровное и спокойное, словно она просто спит.

Денис поднял Асель на руки и переложил на кровать.

– Сеня! – крикнул он. – Позови Вику!

– А что случилось-то? Пожар? – раздражённо спросил Макаров из кухни.

– Зови! Быстро! – рявкнул Денис.

Через минуту в комнате появилась Вика в сопровождении Арсения. На голове подруги возвышался тюрбан из полотенца, сама же Вика утопала в мужском махровом халате, который Денис ещё вчера ей дал.

– Что с Асель? – вытаращилась она.

– Не знаю. Скорее всего, это из-за тени. Здесь вряд ли поможет скорая помощь.

Придерживая на голове тюрбан, Вика присела на краешек кровати рядом с Асель и приложила ладошку к её лбу (с какой целью, непонятно, но Вика всегда так делала, когда кому-нибудь было плохо).

– Надо, чтобы ты её осмотрела, – попросил Денис. – Я должен знать, насколько всё серьёзно.

– Хорошо, Дэн. – Вика нахмурилась. – Считаешь, Асель можно вылечить?

– Мы сделаем всё, что можем. – Денис повернулся к Арсению. – Пошли, мне надо с тобой обсудить кое-что. Пошли, пошли. – Он стремительно покинул комнату.

Как только они зашли в кухню, Денис достал из кармана Кодекс и протянул Макарову.

– Держи. Как прочтёшь, отдашь Вике, пусть тоже посмотрит.

– М-да-а, чтение… Для этого придётся вспомнить буквы, – пошутил Макаров.

В другой ситуации Денис обязательно бы оценил остроумие Арсения, но не сейчас. Его вот уже долгое время беспокоил один момент, и он решил, что сейчас самое время о нём поговорить. Пока Вика не слышит.

– Я кое-что тебе посоветовать хотел, – начал Денис.

– Посоветовать? – скривился Арсений. – Мне?

– Именно тебе, дружище. Отстань-ка от Вики.

Макаров аж рот открыл.

– В каком смысле?

– Во всех смыслах, – процедил Денис. – Я заметил, что ты возле неё крутишься в последнее время, и я бы не хотел…

– Ты чего, Тимошин? – перебил его Арсений, заметно волнуясь. – Думаешь, у меня на неё планы? На серую мышь?

Денис пытливо прищурился и просканировал Макарова взглядом.

– Думаю, это что-то вроде любительского эксперимента. Для разнообразия.

– Ты с дуба рухнул? Мне что с ней делать? Вести беседы о Шопенгауэре? Да такие, как она…

– Такие, как она, – тебе не пара, понял? – грубо осёк его Денис. – А вот такой, как ты, ей уже успел жизнь попортить.

– Не заводись, Тимошин. Не собирался я ей жизнь портить. Заняться мне нечем, что ли?

Макаров сделал такое безобидное лицо, что любой бы поверил в его искренность. Но только не Денис. Он лишь покачал головой.

– Я тебя предупредил, Сеня. Держи при себе свое обаяние, понял?

– А в чём, собственно, дело? Что такого случилось с Викой, что ты так её опекаешь?

Денис поиграл желваками и тихо ответил:

– Ты думаешь, Вика всегда такая нелюдимая была? Конечно, нет. Книги она любила с детства, но и с людьми общалась вполне нормально, пока вот такой же гад, как ты, ей в душу не плюнул. Понравился он ей. Она ему записку три недели сочиняла, чуть ли не в стихах… А он потом её душевные излияния перед всем классом читал, да еще и в интернете выложил. И ржал, как конь. Вика после его издёвки месяц из комнаты не выходила. Да так там и осталась. – Денис сжал кулаки, давя в себе бурю: каждый раз, когда он вспоминал эту историю, в нём мгновенно вскипала злость. – Потом, правда, тот парень лечил перелом носа, – многозначительно и даже с угрозой добавил он напоследок.

Арсений распахнул глаза от обиды.

– Ты меня к подобным тварям не причисляй!

– Просто предупредил, – подчеркнул Денис. – И не забывай, что я тебе сказал.

– Я не так ужасен, как ты считаешь, – ответил Арсений. – И если Вика сама захочет со мной общаться, я запрещать не буду. Но я тебя услышал.

– Отлично. – Денис кивнул и прошёл в прихожую, где спешно накинул куртку. Открыв ящик тумбочки, вытащил спрятанный среди вороха газет журнал о туризме. – Я ненадолго, – сказал он Макарову.

– Ты куда это собрался?

– Есть идея, где можно получить дополнительную информацию о тени. Поговорю с более опытным коллегой.

Арсений наморщил лоб.

– С каким коллегой?

– С другим нумератом. Только не с новичком, как я, а с бывалым. Возможно, ему приходилось отбирать тень у дефектора.

– И где у нас сегодня обитают бывалые нумераты? – В голосе Арсения сквозила неприкрытая насмешка: он до сих пор считал, что Денис Тимошин – полоумный.

Денис раскрыл журнал, шепнул над ним фразу-пароль и, как только книга в руках потяжелела и замерцала, открыл на странице с картой Москвы.

– Думаю, тут.

– Ну конечно, где ж ещё-то, – криво усмехнулся Макаров. – А с чего ты взял?

– Когда я впервые разговаривал с Пифагором, он рассказывал, в каких городах был и какого числа отбирал легионы. И обмолвился, что только шестого июня ему никуда не нужно отправляться. Из этого следует вывод, что шестой легион жив ещё с прошлого года и не нуждается в новом наборе. – Денис ткнул пальцем в карту Москвы. – А шестой легион находится здесь.

Макаров прочистил горло и посмотрел на Дениса так, будто у того вторая голова выросла. Наконец он спросил:

– Ты каждый разговор досконально помнишь, что ли? У тебя вместо мозга диктофон?

Денис покачал головой.

– Нет, просто во фразе Пифагора была система, очень логичная система. Он говорил, где побывал и куда собирается, перечислял дату за датой, точку за точкой на карте. А на шестом июне запнулся и сказал, что в этот день ему никуда не надо. Вот я и запомнил.

– Ты во всём видишь логически выстроенные системы, таблицы и формулы? – не унимался расспрашивать Арсений. – У тебя башка не лопается?

– Моя башка лопнет скорее от хаоса, чем от формул, Сеня, – ответил Денис. – Но природа человеческого мозга такова, что он интуитивно пытается выстроить из хаоса порядок.

– У меня обычно наоборот получается, – вздохнул Макаров.

В прихожей появилась Вика. Уже без тюрбана. Влажные волосы запутавшимися прядками падали ей на плечи. За Викой показалась Асель – сонная, но вполне адекватная. Только под глазами залегли еле заметные синеватые тени.

Денис хотел справиться о самочувствии Асель, но Вика опередила его.

– Ты куда намылился, Тимошин? – спросила она, уперев руку в бок. – В другой легион?

Сейчас начнёт твердить что-нибудь об эгоизме. И точно:

– Твой эгоизм не знает границ. Хочешь нас тут бросить и разбираться с проблемами сам, да? А мы постоим в сторонке, как обычно? Ты нам роль хомячков отвёл в своей игре?

– Ты чего разошлась, Вик? – скривился Денис. – Каких хомячков?

– А таких, которые на месте сидят, носа не высовывают и гуськом за нумератом ходят, как кучка безмозглых утят!

– Ты определись: утята или хомячки? – усмехнулся Макаров, за что сразу поплатился.

– А ты вообще заткнись! Надоел со своими шуточками, остряк недоделанный. Компьютерный гений в отставке. Никакого толку от тебя!

Лицо Арсения вытянулось. Слова разгорячённой Вики явно задели его за живое. В прихожей повисла тяжёлая тишина.

– Вика, это я виновата, – послышался тихий голос Асель.

Денис готов был разрыдаться от бессилия. И Асель туда же. Нашла же время, молодец! Давай, подлей масла в огонь.

Вику слова Асель, как ни странно, успокоили. Она приобняла подругу за плечи.

– Ты не виновата. Никто не виноват. Просто я устала от всей этой неразберихи.

– Ладно, Вик, – сдался Денис. – Ты права. Если мы команда, то будем действовать сообща. У меня есть план, шахматная партия, которую мы разыграем с координаторами. Они думают, что мы пешки. Но мы не пешки, мы – игроки. – Он добавил в голос стальной категоричности. – В любом случае, перед этим мне нужно повидать шестой легион. И я пойду один.

На этот раз Вика спокойно ответила:

– Валяй, Тимошин. Один так один. Что теперь тебя, упрашивать, что ли?

– Каким образом ты вернёшься обратно? – спросила Асель у Дениса. – Появляться в нашем бывшем доме нельзя, а перемещаться по карте возможно только между домами легионеров.

– Не переживай. Есть одна идея.

– Будь осторожен, нумерат. – Асель улыбнулась, одарив Дениса лучистой теплотой карих глаз.

– Он же не в преисподнюю собирается, а в Москву, – заметил Арсений. – Хотя согласен: осторожность и там, и там не помешает.

17. Шестой легион

Пятница, 9-е апреля, 09:20

Первое, что бросилось в глаза – дом шестого легиона совсем не похож на дом четвёртого. Шикарная московская квартира со множеством окон в полный рост, обставленная по последнему слову техники – всем тем, о чём так грезил Макаров. Краем глаза Денис уловил за окнами крыши элитных многоэтажек и угловатые, поблёскивающие на солнце стены соседних небоскрёбов.

– Ты кто? – раздался за спиной басовитый голос.

Денис обернулся.

Устроив ноги прямо на столе, в широченном кресле развалился криминального вида парень. Возрастом постарше Дениса лет на десять, довольно крупный, а лучше сказать – накачанный. С холодным взглядом, ёжиком тускло-рыжего оттенка на голове и щетиной на бандитской физиономии. Неприятный тип. Таких в переулках обычно обходят стороной.

До прихода Дениса парень был погружён в просмотр шумного боевика по телевизору, который занимал больше половины противоположной стены, но, как только заметил гостя, приглушил звук.

– Мне нужен ваш нумерат, – сообщил Денис, стараясь сохранять в голосе вежливые нотки, но получилось не слишком-то вежливо, а с вызовом.

– Больше тебе ничего не надо? – оскалился парень.

Рожа его расползлась в неприветливой и настороженной гримасе.

– Ты глухой? Нумерата мне позови! – тут же ощетинился Денис.

– А ты кто? Из какого легиона?

– Тебе какая разница?

Парень в раздражении скривил губы и повернулся в сторону одной из комнат.

– Катька, к тебе гости! – громыхнул он на всю квартиру.

– Кто именно, Славик? – послышался мелодичный женский голос из комнаты.

– Да малец какой-то, в твои хахали хочет записаться. – Бандитская рожа повернулась к Денису. – Не обижайся, пацан, но тебе придётся встать в очередь. Возле нашей Катьки и без тебя места мало. К тому же ты ещё и малолетний. – Славик скептически цокнул языком и продолжил просмотр боевика, уставившись в плоский экран телевизора.

Послышался звучный стук каблуков, как будто кто-то принялся молотком по голому паркету колотить. В дверном проёме комнаты наконец появилась та самая Катька – светловолосая барышня лет двадцати пяти в строгой юбке и белоснежном жакете. Настоящий образец офисной стервы: высокомерная, худая и осанистая, с холёным лицом и идеальным макияжем, на руках – красный маникюр, на ногах – чёрные туфли на бесконечно высокой шпильке.

Язык Дениса не повернулся бы назвать её красивой, уж слишком много было в её внешности искусственного. Как в бездушной пластмассовой кукле, подогнанной под стандарты общественных требований и моды. Идеальная и… обезличенная до безобразия. Денис насторожился: с такими надо держать ухо востро.

Барышня просканировала его оценивающим взглядом, удовлетворённо кивнула сама себе и спросила:

– Ну? И кто ты такой, мальчик?

«Мальчик» было произнесено намеренно уничижительно. Обведённые тёмно-красной помадой губы дёрнулись в холодной усмешке. Вот горгулья!

– Ты – нумерат шестого легиона? – спросил Денис, подавляя в себе неприятную дрожь.

– Смотря что тебе от него надо.

– Поделись информацией о дефекторах.

Катька жеманно пожала острым плечом и подошла ближе. Ещё раз прощупала Дениса серыми цепкими глазами. Ему показалось, что она шарит по его карманам невидимыми пальцами и даже пытается бесцеремонно залезть в его голову.

– Покажи метку, – велела она. – Я не делюсь информацией, если не знаю, с кем разговариваю.

Закрытую метку Денис ей показывать не собирался.

– Я тоже нумерат, – сообщил он. – Поможешь своему коллеге?

Барышня бросила заинтересованный взгляд на правую руку Дениса. Тот поглубже сунул её в карман куртки.

– Неужели это ты? – Девушка приподняла ярко прочерченные брови и, не дождавшись ответа, выдала: – Ну конечно. Ты тот нумерат, который скрывает свой легион от координаторов. Четвёртый, кажется? Нам про твои похождения новый связной все уши прожужжал. Ему не терпится тебя поскорей обнулить за нарушение всех правил Кодекса. – На её восковом лице опять заиграла улыбка. Барышня небрежно добавила: – Ах, совсем забыла… Связной просил, чтобы при появлении беглого нумерата мы задержали его и передали гончим.

– А что со старым связным? – нахмурился Денис.

– Старый связной уничтожен. Наш милый Пифагор превратился в ничто. Возможно, он о таком исходе даже тайно мечтал. Помешанный старик.

Допрыгался Пифагор… Дениса пробрала тоска: он успел привыкнуть к старику. И, если честно, симпатизировал Пифагору, несмотря на нездоровую любовь того к нулям.

– Так ты расскажешь мне про дефекторов? Ты с ними встречалась? – вернулся к расспросам Денис.

Девушка повернулась к безучастному Славику.

– Нет, ты слышал, Слав? Он спрашивает, видела ли я дефекторов.

Славик неопределённо хрюкнул, не отрывая глаз от грохочущего телевизора.

– Ты в курсе, мальчик, что нашему легиону почти два года? – с высоты своего безмерного величия поинтересовалась барышня. – А два года в системе координации – это огромный срок. Почти никто не выживает в течение такого длительного периода, понял? – Она впилась глазами в лицо Дениса. – А ты тут приходишь, маленький несмышлёный мальчик, и спрашиваешь меня, видела ли я дефекторов? – Она сжала длинные холёные пальцы в кулак и процедила: – Да я их столько перевидала, что тебе и в кошмаре не снилось.

Денис улыбнулся.

– Значит, ты их много перевидала? И что ты о них думаешь?

Безобидный вопрос вызвал у Катьки настоящий эмоциональный взрыв.

– Что я о них думаю?! Да я о них не думаю, мальчик! Я их убиваю, ясно? Эти твари пятерых моих легионеров заразили. Только заменю, а они снова нападают. Мерзкие склизкие осьминоги!

– И что с ними? С твоими легионерами? – затаил дыхание Денис.

Девушка отвернулась, всматриваясь в окно, и отчеканила:

– Обнулили. Всех пятерых.

– Но как ты позволила?

Катька подвинула к себе ближайший стул и уселась, положив ногу на ногу.

– А я не позволяла. Я сама их обнулила. В первые же дни заражения. Зато шестой легион, в отличие от многих других, существует уже два года. И ничего страшного, что нас осталось всего лишь двое.

Денис поморщился.

– Это ты существуешь два года, а не твой легион.

Катька оскалила мелкие белоснежные зубы.

– Ты пришёл мне нотации читать, мальчик? Разве тебе не сказали, что система координации – это не курорт на море? Это адская работа, которую мы не выбирали. И если не сожрёшь ты, то сожрут тебя – таковы правила Кодекса!

– И ты не пыталась забрать тень у заражённых легионеров? Ведь такое нумерату под силу.

Барышня вскочила со стула, глухо стукнув каблуками.

– Забрать тень у заражённого легионера почти невозможно! – Она покосилась на Славика, по уши утонувшего в телевизоре, и тихо продолжила: – Точнее, возможно, но нумерат рискует собственной шкурой. Согласись, куда проще обнулить легионера, чем его лечить. – Девица развела руками и снова уселась на стул, точно тёмная королева на железный трон.

Денис не стал спорить с упёртой злобной дамой, уничтожившей собственный отряд, поэтому счёл правильным опять вернуться к вопросу о тени.

– Так ты расскажешь мне, как отнять тень? Мой друг заражён. Нужна помощь.

Катька побарабанила пальцами по собственному колену и задумалась.

– А с чего я должна тебе помогать? Ты, вообще-то, нарушитель.

– Из чувства солидарности. – Денис попытался изобразить улыбку.

Катька сдавленно хохотнула.

– Издеваешься? Да мне плевать на тебя и твоего заражённого друга. Сдам нарушителя гончим, да и всё. Плюс один к карме.

Неожиданно к разговору присоединился Славик. Он выключил телевизор, швырнул пульт на стол, с которого наконец догадался убрать ноги, и встал.

– Не слушай ты её, малец, – усталым голосом произнёс он. – Катька хорохорится больше. Манера у неё такая, бабья. – Бандитское небритое лицо расплылось в улыбке и стало круглым, как блин на сковородке. – Она просто не знает, как забрать тень у заражённого. Знала бы, забрала. Сколько из-за этих дефекторов наших полегло.

– И вы не пытались узнать, как это делается?

– «Как это делается», – визгливым голоском передразнил его Славик. – Ну ты, мелкий, возомнил. У кого узнать-то? Разве что у самих координаторов, да где их взять?

Катька вздохнула и неожиданно разоткровенничалась (видно, её грызла совесть):

– Вообще-то, я знала, как это делается, Славик. Выяснила у связного. Тогда им ещё Пифагор был. Так он мне сообщил, что тень забрать можно, но нумерат сильно рискует. Чтобы освободить заражённого легионера от тени, нумерат должен впустить её в свой организм. А потом побороть с помощью четырёх параметров. Далеко не каждый нумерат, кто на такое отважился, справлялся с тенью. Ну, а там уже помочь невозможно. Заражение, потеря разума и смерть.

Славик посерел. Щетина на его щеках и подбородке встала дыбом.

– Катька… Так ты могла их спасти?..

– Могла! – Катька с вызовом выставила острый подбородок. – Но не стала рисковать. Ты бы хотел остаться без нумерата?

– Ах ты стерва! – рассвирепел Славик, обрушив гнев на пульт от телевизора – тот молниеносно полетел в стену. – Зачем нам нумерат, если команда погибла? Любой командир – ничто без своей команды!

– Эй, эй, погодите! Притормозите! – воскликнул Денис. – Вы можете спасти мою команду, если расскажете, как именно впустить тень внутрь себя.

Славик поутих. Катька же серьёзно посмотрела на Дениса. Она словно ненавидела и восхищалась им одновременно.

Помолчав с полминуты, девушка сказала:

– Разговаривай с тенью по ночам, подружись с ней. И жди того момента, когда она сама захочет поделиться с тобой своей темнотой. Это сложно, потому что у тени один инстинкт – не заразить нумерата, а уничтожить его физически. Договориться с субстанцией, которую не могут объяснить с помощью точных наук, не то чтобы опасно, это невозможно. И ты, глупый мальчик, погибнешь в первую же ночь. – Она запрокинула голову и тряхнула волосами.

– Хорошо, – кивнул Денис: он получил то, за чем пришёл. – Мне пора. Спасибо за информацию.

Славик и Катька заговорщицки переглянулись, от чего Денису стало не по себе. Что эти двое задумали?

– Надеешься, мы тебя отпустим? – небрежно поинтересовалась девица. – По правилам мы должны задержать нарушителя до прихода гончих.

– Зачем тогда вы мне про тень рассказали? – спросил Денис. Сам же в это время косился по сторонам и отчаянно искал глазами предмет, напоминающий телефон. – Поведали мне тайну тени, а потом решили вместе с этой тайной похоронить, что ли? Не слишком ли много телодвижений? Схватили бы сразу. Чего церемонились?

Славик смял громадные ладони в кулаки и двинулся на Дениса.

– Я могу тебя по-тихому одним ударом приложить, малец. Даже мамку позвать не успеешь.

Денис попятился, опять стреляя глазами вокруг. На столе валялись два сотовых телефона – нет, не то. Ладно, что у нас позади? Денис обернулся. К стене прикручены прозрачные полки, на них – книги, пара пустых ваз для цветов, рамки с фотографиями… Снова не то. Где же чёртов телефон? Он должен у них быть!

Катька тем временем поднялась со стула и принялась теснить Дениса к выходу, вбивая каблуки в пол.

– Мне было просто интересно, что за идиот решил забрать тень у дефектора, – сверкнула она белозубой улыбкой. – Ты же всё равно нас сдашь, когда тебя схватят координаторы. А тебя обязательно схватят, уж поверь. Рано или поздно. Долго ты убегать от них не сможешь, хитрец.

– Обещаю вас не сдавать, если меня схватят, – ответил Денис, но, увы, этого обещания шестому легиону показалось мало.

– Слышишь, Славик, он нам обещает. Такой милый малыш.

– Ага, сейчас мы из малыша сделаем лепёшку, привяжем к стулу и позовём гончих. – Славик вдруг подмигнул Денису. Потом ещё и ещё раз, как будто у него случился нервный тик. – Ты, наверно, телефон ищешь, дружище? – Он покивал в сторону широкой входной двери. На стене висела трубка домофона. – Вон и замаскированный телефонный аппарат, только далеко ты от нас всё равно не убежишь. – Славик снова подмигнул и красноречивым взглядом ещё раз показал на телефон.

Кажется, Денис понял, что происходит. Шестой легион пытался выгородить себя, но и Дениса сдавать гончим не собирался. Славик упорно намекал на телефон, а Катька с застывшей улыбкой подгоняла беглеца в сторону двери.

Денис метнулся к трубке, схватил её и нажал на единственную кнопку вызова.

– Слушаю, – ударил в ухо чей-то хрип.

– Такси. Внизу у входа. Прямо сейчас, – выдохнул Денис в трубку.

Славик уже был рядом.

– Извини, друг, за нами следят. Придётся тебя немного разукрасить. Мы якобы пытаемся беглого нумерата остановить, – пробормотал он и, размахнувшись, двинул кулаком Денису в район носа – не сильно, но больно.

Тот отшатнулся к двери, зажав нос рукой. По губам растекалась кровь.

– Ч-ч-чёрт… Ай… Больно же… – выдавил он, ощущая солёный металлический привкус на языке.

– Я прощения уже попросил, – виновато улыбнулся Славик.

Рядом остановилась Катька. Стук каблуков замер.

– Уходи, – шепнула девушка. – Как выйдешь, сразу налево, там лифт будет. Всё, беги. – Она неожиданно притянула Дениса к себе и чмокнула в щёку. – Отомсти за павших легионеров, мой милый мальчик. Раздави координаторов к чёртовой матери. Революция назрела… Хватит жрать друг друга, пора садиться на диету.

Денис вытер кровь с губы и носа рукавом, кивнул на прощание шестому легиону и выскочил за дверь.

* * *

Внизу, ревя мощным мотором, уже ждал знакомый серебристо-голубой «Астон-Мартин» с распахнутой дверью. Денис устроился на белом сиденье и выдохнул в микрофон:

– Ко мне домой.

Окошко на перегородке распахнулось, вылезла рука таксиста. На мёртвой серой ладони лежал проездной билет с цифрой «1». Денис забрал бумажку и скомкал в руке.

Кривой палец таксиста уткнулся в грудь единственного пассажира.

– Говори! – требовательно прорычал динамик.

– По дороге расскажу, – пообещал Денис. – Жми на газ.

Звук микроволновки оповестил о том, что движение началось. Палец всё ещё указывал на Дениса и ждал лакомства в виде чужой правды.

Тот задумался на секунду и решительно выдал:

– Мне нравится Асель, и я хочу забрать у неё тень.

Мертвяк прищёлкнул пальцами и снова выставил свой мерзкий указующий перст, словно говоря: «Почти верно, но немного не то».

Денис раздражённо выдохнул:

– Ла-адно, я испытываю определённые чувства к Асель и собираюсь избавить её от тени. Так – нормально?

Ненасытная рука застыла в окне: ожидала правильного ответа.

– Вот поганец, – разозлился Денис. – Ну, давай так: я неравнодушен к Асель и пытаюсь вылечить её. Пойдёт?

Кривой отросток с прогнившим ногтем пошевелился, но не исчез.

Денису ничего не оставалось, как откровенно сказать:

– Я влюбился в Асель и хочу её спасти.

Рука сжалась в жадном удовлетворении и молниеносно скрылась в темноте окошка.

Денис издал нервный смешок – полегчало, как после исповеди. Вика была права: мёртвый таксист – идеальный психотерапевт. Всё равно ведь никто не слышит, тогда чего скрывать? Пусть даже самое сокровенное. Любовь, конечно, – всего лишь химический процесс, но её существования Денис никогда не отрицал.

Спустя двенадцать минут поездка завершилась. Автомобиль припарковался у подъезда дома.

18. Суррогаты

Пятница, 9-е апреля, 11.45

Дверь открыла Вика. Махровый халат сменили джинсы и красная футболка с крупной надписью «I hate you» (как раз в Викином стиле).

– Смотри-ка, за час управился… – начала она, но, увидев припухший нос и разбитую губу Дениса, растерялась, а потом поводила пальцем у собственного лица. – Тимошин, у тебя… э-э-э… вот тут… и тут…

Денис прошёл в квартиру.

– Представляешь, Вика, я в курсе, что у меня с лицом не всё в порядке, – бросил он, не скрывая раздражения.

В прихожей молниеносно возникли Сеня и Асель. Оба выглядели какими-то растревоженными. Да и Вика, если честно, показалась Денису неестественно присмиревшей.

– Ничего не случилось? – на всякий случай уточнил он.

Ребята переглянулись.

– Да всё вполне прилично, – заверил Макаров. – Ты проходи, проходи. Вижу, Тимошин, ты, как всегда, вёл беседу с помощью кулаков? – заметил он, разглядывая подпорченную физиономию Дениса.

Тот прошёл в гостиную и устало плюхнулся на диван.

– Зато выяснил всё, что надо, – сообщил он, не вдаваясь в подробности.

Подошла Асель, шурша пачкой льда из морозилки.

– Кто это тебя так? – спросила она, подавая Денису лёд.

– Ну, если тебе интересно, то его зовут Славик. Вячеслав, стало быть. Или Ярослав. Или Мстислав… Не знаю я. – Денис приложил ледяную пачку к носу, ощущая мгновенное облегчение.

– Это нумерат шестого легиона, да? Тот Славик? – не прекращался допрос Асель.

Денис покачал головой.

– Нет, в шестом легионе хозяйничает девчонка.

При слове «девчонка» Арсений приободрился.

– Как интригующе, – протянул он мечтательно. – И поэтично… Познакомишь?

Денис скривился.

– Ничего поэтичного я в этой королеве ада не заметил. Она обнулила пять легионеров.

Мечтательность Макарова слетела моментально.

– Обнулила? Собственноручно?

– Да, Сеня, собственноручно, – кивнул Денис. – Зато она рассказала, как спасти Асель.

Услышав последнюю фразу, Асель застыла, прижав руки к груди, и с надеждой ждала, что же последует дальше.

Понимая, что ничего утешительного он не расскажет, Денис решил чуток приукрасить действительность:

– Мне сказали, что если поговорить с тенью по душам, то она сразу же освободит заражённого человека. – Он прикусил губу и замолчал, упустив самую важную деталь – то, что тень перейдёт к нумерату.

– Так просто? – удивилась Асель. – Поговорить – и всё? И тень улетучится сама по себе?

– Ага. – Денис выдавил кривую улыбку, нервно постукивая пачкой льда о ладонь. – Сегодня и начнём разговоры. Вечером. Как только тень появится.

Вика нахмурилась и скептически выдала:

– Что-то ты, Тимошин, недоговариваешь. Почему тогда девчонка из шестого легиона не спасла своих легионеров, если это так просто, как ты нам представил?

– А ведь верно, – согласился с ней Макаров.

Денис исподлобья посмотрел на Вику. Та своими рассуждениями подпёрла его к стенке. Вот кто её просил?

– Тень, как бы вам сказать… не совсем улетучится, – сбивчиво забормотал Денис. – Тень… ну-у-у… перейдёт в организм нумерата. А там уже…

– Ты с ума сошёл?! – перебила его Асель. В глазах её сверкнул гнев. – Ты себе мою тень забрать собираешься? А как же ты сам?

Денис шмыгнул носом и опять приложил к нему лёд.

– Да не беспокойся, Асель, – пробубнил он. – Что такого будет? Я вполне способен побороть тень внутри себя. Пара пустяков.

Вика и Сеня красноречиво переглянулись, но от своих фирменных едких комментариев воздержались.

На самом деле при упоминании тени Дениса и самого пробирал мерзкий озноб. О чём разговаривать с чёрной субстанцией невыясненной природы? И будет ли она вести переговоры, когда её задача – прикончить нумерата любой ценой? Денис до сих пор не мог избавиться от воспоминаний о жутком кошмаре, приснившемся сегодня. Что-то он совсем размяк и скис…

Денис резко встал, швырнув пачку льда на диван.

– Не обсуждается! – твёрдо заявил он. – Сказал: смогу, значит – смогу. Всё, эту тему больше не поднимаем. – Денис направился в кухню, но Арсений тут же преградил ему путь, заняв собой весь коридор. К живой стене присоединилась Вика (смотри-ка, спелись!).

– У нас для тебя сюрприз. – Глаза Макарова предательски забегали.

– Ты только не волнуйся, Дэн, – попросила Вика. – И не бей его, пожалуйста.

– Кого не бить? Сюрприз? – вздёрнул брови Денис.

Он отодвинул друзей с дороги и прошёл на кухню. То, что окрестили сюрпризом, омрачило и без того паршивое настроение.

Глазам предстал упитанный молодец возрастом не старше Дениса. Он был накрепко привязан к спинке стула длинным шарфом. Изо рта торчал кляп из полотенца. Парень так затравленно уставился на вошедших ребят, словно ожидал от них немедленной и жуткой расправы. Ножки стула под ним жалобно заскрипели, угрожая подломиться. Светлые волосы незнакомца были растрёпаны, длинная чёлка закрывала один глаз.

– Вы рехнулись? – Денис вытаращился на притихшего Макарова. – Зачем человека связали?!

Вика протолкнулась мимо Дениса и Арсения и встала около пленного.

– Познакомься, это твой двойник.

– Кто-о? – округлил глаза Денис.

– Это Денис Тимошин. Тот, который вместо тебя. – Вика закрыла собой испуганного толстяка. – Ты только разберись сначала, Дэн. Не нужно нервничать.

Денис задержал дыхание, успокаивая вскипающую ярость. Потом медленно выдохнул – немного полегчало. Под боком вдруг возникла Асель. Она положила ладонь Денису на плечо. Кажется, ни одно успокоительное не сработало бы эффективнее.

– Он приехал раньше времени, – поведала девушка мягким, как вата, голосом. – Открыл дверь своим ключом и вошёл. Мы ничего другого не придумали, как усадить и связать его. На время, конечно. Пока ты не придёшь. Хотя он и не сопротивлялся. Он успел нам сказать, что его зовут Денис Тимошин.

– Он же на меня не похож, – нахмурился Денис.

– Совсем не похож, – поддакнула Вика. – Полная противоположность.

– А почему он раньше времени с олимпиады вернулся? Должен был, как минимум, пару дней ещё в Москве пробыть.

– Так давай спросим, – предложил Макаров.

Денис наклонился к замотанному шарфом парню и тихо сказал:

– Ты только не кричи, ладно? Мы тебя не тронем.

Тот утвердительно закивал, поблёскивая потом на лбу и носу. Ребята обступили стул с пленником со всех сторон. Денис медленно убрал кляп из его рта.

Толстяк тяжело задышал, будто страдал одышкой, и с неподдельным ужасом глянул на Дениса.

– Мне запрещено с тобой разговаривать, – хрипнул он.

– Мне тоже запрещено с тобой разговаривать. Ну, так что? Поговорим?

В ответ – напряжённое молчание.

– Ты почему заявился сегодня? Тебя что, с олимпиады выгнали? – начал допрос Денис.

– Выгнали, – вздохнул двойник.

Денис даже растерялся. Как же так? Как настоящего Дениса Тимошина посмели заменить этим недоразумением, которое выгнали в первый же день олимпиады по математике?

Он угрюмо спросил:

– Ты математику не понимаешь?

Двойник отрицательно покачал головой.

– А что ты понимаешь?

– Изобразительное искусство.

Денис не сдержал язвительного смешка.

– Рисование, что ли?

Пленник вздёрнул двойной подбородок.

– Да, рисование. А что тебя не устраивает?

– Смотри-ка, да он дерзкий! – оскалил зубы Арсений.

– Остолопы! Вы что, не видите, он напуган. А вы ведёте себя, как два стервятника. Нашли способ для самоутверждения! – разразилась Вика гневной тирадой и принялась развязывать узел на шарфе за спиной толстяка. – Не бойся. Просто расскажи нам, что знаешь. Если ты любишь рисование, люби рисование, понял?.. А тебя как по-настоящему зовут-то, кстати?

– Суррогат, интегрированный в общество, под номером три тысячи сто семнадцать, – охотно поведал пленник, потирая освобождённые запястья. – Если короче, то СОР – синтетический организм. Ну и номер не забудьте в конце добавить…

– Кто-кто три тысячи сто семнадцать? – прищурился Денис. – Что за чушь? Ты нас за идиотов принял?.. Только не надейся теперь, что сердобольная Вика тебя спасёт. Она ненавидит человечество ещё больше, чем мы все вместе взятые. Надпись у неё на футболке видел? Ну вот. Не дави нам тут на жалость, понял? – Денис сунул кулак толстяку под нос.

Пленник съёжился на стуле в нервный комок.

– Я… я… Честное слово… Каждый из нас так назван, только номера разные.

Денис переглянулся с Арсением. Тот озадаченно потирал затылок. Потом спросил у двойника:

– Так вы люди-суррогаты, что ли? Заменители легионеров?

– Ага, – активно закивал толстяк. – Нас создают как противоположность избранному легионеру и внедряют в общество на время его отсутствия. То есть, навсегда. Всё в угоду равновесия.

– А почему Пифагор называл вас «отпрысками координаторов»? – продолжил расспрос Денис.

Толстяк расплылся в улыбке.

– О, всё просто. Координаторы создали цех по производству суррогатов. Они управляют им и сами регулируют те или иные параметры и характеристики заменителей. Выходит, мы их дети, а они наши родители.

– А сами координаторы что из себя представляют? – поинтересовалась Асель. – Как они выглядят?

– Ни одного координатора я в глаза не видел, извините. Всё в цеху управляется автоматически. И задания суррогатам раздаются сгенерированными сообщениями – директивами – по нашей локальной сети.

– Опа! Что за локальная сеть? – воодушевился Макаров, уловив знакомый уху термин.

– Можно сказать, что суррогат – это синтетический компьютер, а связь между нами – наша локальная сеть, – ответил толстяк.

– А вот это уже интересно, Дэн. – Глаза Арсения заискрились праздничным салютом. – Если у них есть локальная сеть, значит, сообщения передаются из главного компьютера – выделенного сервера.

Денис подхватил настроение Арсения и широко улыбнулся.

– И если мы найдём сервер, мы найдем координаторов, – промурлыкал он.

– Согласен с вашим глубокомысленным выводом, коллега, – джентльменским кивком подытожил их стремительный диалог Макаров.

Вика покосилась на довольных ребят.

– Ну вы даёте, товарищи… Нашли-таки способ.

Арсений одарил её коронной самодовольной ухмылкой.

– Конечно, нашли. Это информатика, детка. А не Пушкин и тому подобные бесполезные сочинения на свободную тему. Быть или не быть, вот в чём вопрос…

– Компьютерная выскочка! – бросила Вика и решительно покинула кухню.

– Да ладно тебе, шуток не понимаешь, что ли? – Макаров устремился вслед за обидевшейся Викой, тут же забыв про информатику и двойника.

Пока они довольно громко выясняли в гостиной, кто кому мешает жить, Денис задал очередной вопрос их занятному и такому разговорчивому гостю.

– Ты про тень что-нибудь знаешь? Про дефекторов?

Увы, на этот раз у синтетического организма ответа не нашлось.

Асель тем временем как-то странно смотрела на Дениса – жалость вперемешку с восхищением, страх вперемешку с гневом, нежность вперемешку с тревогой. Да уж, коктейль ещё тот. Хотя чего он от неё ждал? В её теле поселилась тень, пожирающая бедную девушку изнутри. Асель осталось жить меньше месяца, а надежда только на нумерата, который, по её мнению, слишком сух и чёрств, поэтому не способен на благородные поступки. Самонадеян и эгоистичен к тому же.

– Давай так, приятель, – обратился Денис к толстяку. – Ты никому не сообщаешь о нашей сегодняшней встрече, существуешь себе дальше, изображаешь Дениса Тимошина, а мы поживём тут до приезда отца, ладно? А потом по-тихому уйдём, ты даже не заметишь.

– Но по правилам я должен… – возразил парень, привставая со стула.

Ладонь Дениса опустилась ему на плечо и придавила обратно к сиденью.

– Послушай-ка, три-тысячи-не-пом-ню-сколько, на правила мы плевали. Нам эти правила показались слишком уж неадекватными. Туда нельзя, сюда нельзя. Одно сплошное обнуление кругом. Ну ясное дело, что всё неспроста. Как обезьян нас дрессируют. А мы не обезьяны, понял?

– Конечно не обезьяны, – с готовностью подтвердил пленник. – Вас дрессируют не как обезьян, а как людей. Методы схожи, но всё же немного другие.

Денис замолк в раздумьях: то ли покалечить нахальному толстяку нос, то ли проигнорировать откровенное хамство синтетического организма. Пока он определялся, Асель вышла из кухни, оставив Дениса наедине со словоохотливым двойником.

– Почему отец принимает тебя за меня? – Этот вопрос мучил Дениса уже давно, и он, наконец, его задал. – Неужели не видит разницы?

– Нет, не видит, – ответил двойник. – Он считает меня Денисом Тимошиным. Как и все остальные.

– Денисом Тимошиным, который не знает математики и выглядит, как, – Денис удручённо вздохнул, – как парень, который любит рисование… И сколько вас таких, людей-заменителей?

– Сколько легионеров, столько и суррогатов по всему миру. Как только легионер по тем или иным причинам покидает систему, обнуляется или погибает, то и его двойник погибает для общества. Обычно прикрываем уход биологической смертью, вроде болезни или автокатастрофы. Чтобы не возникало подозрений.

– Как у вас всё продумано, – пребывая в странном унынии, протянул Денис.

Чем больше он узнавал о системе координации, тем отчётливей понимал: чтобы добраться до верхушки, то есть до самих координаторов, надо из кожи вон вылезти и здорово рискнуть.

19. Самонадеянный глупец

Пятница, 9-е апреля, 17.00

Оставив двойника в покое и устроившись в гостиной вокруг клетки с канарейкой, четвёртый легион в полном составе весь день обсуждал план действий. Вика окрестила его «шахматным турниром», хотя шахматами там и не пахло. План больше попахивал провалом: слишком уж был дерзким и практически невыполнимым. Легионеры сошлись в одном – правила координаторов призваны сохранить тайну их местонахождения и истинные причины вечной войны с помощью уравнений.

– Поиск координаторов – это как искать иголку в стоге сена, – посетовал Арсений.

Вечно серьёзное лицо Вики осветила загадочная улыбка (что-то зачастила она улыбаться). Следом за улыбкой последовала цитата явно вычитанной где-то фразы:

– Чтобы найти иголку в стоге сена, достаточно сжечь сено и провести магнитом над пеплом.

Макаров поперхнулся и театрально закашлялся, поколотив себя по груди.

– Вот это да, Виктория! – деланно удивился он. – Вы случайно томик Шекспира с учебником по физике перепутали? Какой конфуз, однако.

Вика разом помрачнела, ткнула соскользнувшие на кончик носа очки пальцем и процедила сквозь зубы:

– Это не Шекспир, дубина. Это Бернар Вербер. Французский писатель.

– Это не французский писатель, дурёха. Это физика, – тут же парировал Макаров.

Они уставились друг на друга, как противники в спарринге. Молчаливый поединок взглядов прекратила Асель.

– Вернёмся к плану, – строго сказала она, покосившись на окно. – Скоро вечер, и я уже не смогу присутствовать. – Пальцы Асель нервно теребили короткий подол того самого белого платья-рубашки, которое сводило Дениса с ума. – Я бы хотела обсудить ещё один момент. Все мы прочитали Кодекс и знаем его назубок, все мы видели уравнение, которое дал Пифагор перед смертью, у нас есть информация об искусственных людях-заменителях и о том… – она неожиданно умолкла и посмотрела в глаза Денису, – о том, как побороть тень дефектора. Но мы понятия не имеем, что такое тень, что это за субстанция, для чего она нужна. Неужели просто зло? Зло – и всё? Слишком неясно.

– Я попробую выяснить подробности, поговорив с тенью, – сказал Денис, стараясь сохранять в голосе как можно больше уверенности.

Асель нахмурила брови.

– А я предлагаю повременить с разговорами. Пока мы не выяснили, что такое тень и какова её природа, связываться с ней слишком опасно. Когда тень управляет мной, я за себя не отвечаю и могу покалечить нумерата. – Она опустила взгляд, щёки потемнели от смущённого румянца. – А я не хочу причинять вреда Де… нумерату Без него мы не сможем осуществить сложный план, который задумали.

– Нет, это не обсуждается, Асель, – решительно произнёс Денис. – Будем убирать из тебя заразу дефектора. Сегодня. Нельзя откладывать.

– Стоит попробовать избавиться от тени, пока она ещё не окрепла. Потом будет сложнее, – присоединилась к уговорам Вика.

– Мы проследим, чтобы ты не кокнула Тимошина, – заверил Макаров. – Всю ночь будем дежурить под дверью твоей комнаты. Если Дэн позовёт на помощь, то мы с Викой будем тут как тут.

– Вы хотите запереть нумерата вместе с тенью в комнате? – Глаза Асель распахнулись от ужаса. – Она же убьёт его в первую минуту! Я не согласна!

– Тебя и не спрашивали, – грубовато осёк её Арсений. – Как этот парень решит, так и будет, поняла? – Он ткнул пальцем в Дениса. – До сих пор наш нумерат ничего плохого не предлагал. Надеюсь, с этим ты спорить не будешь? К тому же мы решили убрать всё лишнее из комнаты. Так что не бойся, тебе просто нечем будет Тимошина калечить.

Асель вскочила с кресла.

– Тогда чего вы сидите? Темнеет. Давайте освобождать комнату, а то не успеем.

– Согласен, – кивнул Денис. – Пошли.

Повезло, что комната не ломилась от ненужного барахла, поэтому опустошить её для четверых ребят не составило особого труда. Оставили лишь пустой шкаф и стол. Часть вещей пристроили на кухне, где определили и временное место жительства синтетического двойника. Всё остальное свалили за диваном, а кровать вынесли и поставили посреди гостиной (девать её больше было некуда).

К девяти вечера комната была готова, но Асель никак не могла унять беспокойства. Ходила кругами, как тигрица в клетке, заламывала пальцы и с тревогой косилась на Дениса. Порой останавливалась и тихо спрашивала: «Может, перенесём?». Получая в ответ однозначное «Нет», опять принималась мерять шагами коридор и прихожую.

На улице смеркалось. Вместе с наступающей темнотой на ребят навалилось волнение. Арсений и Вика обсуждали, чем конкретно вооружиться, чтобы отбить Дениса, если Асель вознамерится его прикончить. Эта тема для разговора вызывала в самом Денисе приступы тошноты. Нервы его звенели, но решимость никуда не делась. Надо избавиться от тени.

– Пора, – сказал он Асель.

Та судорожно выдохнула и направилась к комнате, на ходу заматывая длинные волосы в узел на макушке, чтобы не мешали. У самой двери Асель оглянулась на Арсения и Вику.

– Головой за Дениса отвечаете, ясно? Внимательно слушайте и запоминайте всё, что говорит тень. Это может пригодиться. Услышите что-то угрожающее, сразу вмешивайтесь.

– Сама его не укокошь, – подмигнул ей Макаров.

Асель ничего не ответила. Она тихо вошла в комнату. Следом – Денис. Дверь за ними закрылась, послышался скрип передвигаемого кресла.

По комнате расползлась тишина – тревожная и неловкая.

Денис потёр шею за воротом рубашки. В голову закралась отчаянная и скользкая мысль – не использовать ли вынужденное заточение, чтобы поговорить не только с тенью, но и с самой Асель? Познакомиться с ней поближе, узнать о её жизни больше, разговорить и, чего скрывать, попытаться хоть немножко понравиться.

– Что делать будем, пока тень не пришла? – как можно небрежней спросил Денис.

– Ждать её прихода, – без энтузиазма ответила Асель.

– Извини, ждать придётся в окружении дурацких зелёных обоев, – попытался пошутить Денис, но шутка вышла так себе.

Вопреки ожиданиям, Асель улыбнулась.

– Я бы назвала этот цвет фисташковым, – заметила она, проводя ладонью по голой стене.

– Ну да, наверное, – согласился Денис, не имея никакого понятия о фисташковом цвете. Он огляделся. – Может, присядем?

Стульев в комнате не было: их вынесли ради безопасности нумерата. Так что пришлось сесть прямо на пол, прислонившись к фисташковой стене. Асель осталась стоять у стола и смотрела на мерцающие огни соседнего дома через окно, оставшееся без штор, которые тоже убрали в целях безопасности.

В течение минут десяти никто не издал ни звука, зато за дверью изредка слышались приглушённые словесные баталии Сени и Вики. Кажется, они обсуждали компьютеры и их влияние на общество.

Наконец Денис решился.

– Асель, я о тебе ничего не знаю. Расскажи немного.

Собственный голос показался ему до неприличия кротким, неуверенным, как у двоечника около доски.

Асель продолжала смотреть в окно.

– А что ты хочешь узнать? – спросила она тихо и настороженно, словно ей было что скрывать.

– Ну… Ты, например, не говорила даже, сколько тебе лет.

– Разве не говорила? – Асель обернулась.

– Нет, не говорила. Иначе я бы запомнил.

– Мне шестнадцать, как и тебе.

– А когда у тебя день рождения?

Асель не сдержала усмешки.

– Тебе зачем?

– Может, я цветы подарить собираюсь. Ну, и когда же? – продолжал напирать Денис.

– В декабре.

– Зимой, значит.

– Угадал, – с иронией заметила Асель и присела на краешек стола. Помолчав с минуту, она негромко произнесла: – Если тебе интересно, то мой любимый цвет – синий, дарить мне лучше ромашки, и я планировала стать врачом. Люблю читать детективы, терпеть не могу геометрию, не смотрю телевизор, пытаюсь учить английский и китайский. Пока получается плохо. Моя бабушка – казашка, она владела некоторыми способностями… шаманскими, что ли… Ещё я очень скучаю по своей младшей сестре и всё равно найду способ с ней увидеться… Ах, да. Я, в отличие от тебя, вечно сомневаюсь в себе, боюсь принимать решения, мечтательна и верю в чудеса. Столько тебе достаточно?

Денис молчал, не совсем понимая причину такой неожиданной откровенности Асель. Разговор не клеился, свернув совсем не в то русло.

– Ладно, Асель, – буркнул он. – Всё понял. Больше никаких вопросов. Сказала бы сразу, что к беседам со мной не расположена. А то, как осёл, задаю тебе дурацкие вопросы.

Асель проигнорировала его обиженное бурчание.

– Знаешь, я никому, кроме сестры, не рассказывала, но я чувствую души людей, – неожиданно призналась она.

– Какие ещё души? – скривился Денис: при слове «душа» его материалистическое видение мира тут же дало о себе знать.

– Душа человека – как правда о нём. То, чем человек является на самом деле, – пояснила Асель, нисколько не смутившись скептицизма собеседника. – Понимаю, ты привык рассуждать иными категориями. Числами, формулами, научными законами, нейронными связями и химическими процессами. Не удивлюсь, если человек для тебя – мешок костей с кучкой потребностей и инстинктов.

– Грубовато, конечно, но примерно так и есть.

– Значит, ты никогда не поймёшь тень.

– В смысле? – растерялся Денис. – Я не собирался её понимать, вообще-то.

– Тень не будет с тобой разговаривать, пока ты не примешь тот факт, что в мире существуют понятия, которые не объяснить с помощью точных наук. Их нужно просто чувствовать…

Асель притихла. Наверняка ей было неловко за свои пространные философствования.

– Лучше ты о себе расскажи, – предложила вдруг она, круто меняя тему разговора. – Любимое время года у тебя какое, например?

Странный вопрос поставил Дениса в тупик.

– Ты обо мне и так всё знаешь. – Он недоверчиво покосился на Асель: во-первых, рассуждать о самом себе вот так, ему не приходилось, а, во-вторых, как лучше ответить, чтобы не выглядеть ещё большим ослом? Денис постарался, чтобы фраза прозвучала как можно небрежнее: – Насчёт времени года никогда не думал, но… хм… наверное, лето или весна. Что-нибудь тёплое. Тебе правда интересно?

Асель поёрзала на столе, устаиваясь удобнее.

– Мне очень интересно. А какой тебе месяц нравится?

Да уж, приехали. Этот вопрос показался Денису ещё более лишённым смысла, чем предыдущий.

– Ну-у о месяцах я вообще не… – До Дениса вдруг дошло, куда клонит Асель. Ему, признаться, стало за себя обидно. – Ты из-за уравнения спрашиваешь, верно? Про любимый месяц?

Асель опустила плечи.

– Не злись, Денис. У нас нет времени вести светские беседы. Надо уравнение решать. А в уравнении написано: поиск начните с себя. Давай потратим время ожидания на то, чтобы понять, какой месяц у тебя может быть любимым.

– Да не знаю я, – суховато бросил Денис. – В моём любимом месяце должно произойти что-то очень-очень хорошее, значительное. То, что не забывается. Но пока я не припомню такого… нет…

Печальный вздох Асель оповестил о том, что на сегодня она прекращает попытки докопаться до души Дениса – высушенной, как школьный гербарий. Зато он сам уже усердно копался в собственной памяти. Копался до тех пор, пока сердце его не заколотилось от внезапного открытия: кажется, он понял, что ему никогда не забудется.

Ему не забудется этот апрель. Апрель. И не потому, что именно в апреле он стал нумератом, а потому, что этим весенним месяцем он встретил Асель, необычную и чуткую, такую на него не похожую. И пусть она никогда не узнает, чем Денису так дорог апрель, зато для решения уравнения появилась точка отсчёта.

– Какая ты молодец! Ведь это апрель. Слышишь?

Асель молчала.

– Асель? – насторожился Денис, предчувствуя самое неприятное.

– Она бы рада тебе ответить, да уже не мож-ж-ет, – неестественно склонив голову, прошептала Асель. Затем грациозно соскочила со стола, как пантера с ветки дерева. – Ну, привет, друж-ж-жок.

Денис медленно поднялся на ноги, напружинился и сгруппировался, готовясь к нападению появившейся гостьи. Асель тем временем оглядывала пустую комнату, будто видела её впервые. Не найдя орудия нападения, она кинулась на Дениса, как ощетинившаяся кошка, готовая сию секунду выпустить когти. Судя по направлению плотоядного взгляда, целилась ему в шею. Денис схватил Асель за плечи и с силой оттолкнул от себя назад, к столу. Девушка оскалилась и сверкнула глазами, полными животной злобы.

– Давай не будем ссориться, – переводя дыхание, предложил Денис.

Он отступил назад и выставил руки – готовился к новому поединку.

– Ссориться с тобой никто не с-с-с-обирается, – прошипела тень голосом Асель. – Я собираюсь тебя прикончить. Хочу твоей крови, нумера-ат.

Она вновь с остервенением бросилась на Дениса, выставив пальцы, словно металлические крюки. Напор оказался такой неожиданной силы, что Денис не удержался и рухнул вместе с обезумевшей Асель на спину. Девушка навалилась на него, придавив к полу, цепкими сильными пальцами сдавив шею. Ещё чуть-чуть – и спятившая подруга вцепилась бы в его глотку зубами.

Перед тем, как зайти в комнату, Денис дал себе мысленное обещание – не наносить Асель травм при битве с тенью, но тут у него не осталось выбора. Он грубо схватил её за руки, сдавил. Девушка вскрикнула и ослабила хватку, но борьбу не прекратила, всё ещё крепко прижимая врага к полу.

– Я поговорить хочу… – давя болезненный кашель, прохрипел Денис. – Поговорить с тобой хочу… Тень… – Он отпустил её руки.

Асель застыла на мгновение, мотнула головой, будто сбрасывая с себя наваждение, а потом, вцепившись Денису в воротник рубашки, приблизила к себе его лицо.

Жаркое, как из печки, дыхание донесло леденящий кровь шёпот:

– Поговорить? Хочеш-ш-шь поговорить со мной?

В другой ситуации Денису было бы весьма приятно смотреть в глаза красивой девушки так близко, но сейчас этот момент не представлялся ему романтичным.

Асель таращилась на Дениса с горячим интересом, так же, как пялятся детишки на зверей в зоопарке. А может, так же, как коршун изучает будущую жертву, перед тем, как напасть и выклевать ей внутренности.

Денис старался не давать слабины, испытующе смотрел в хищное лицо Асель и не моргал, словно играл с ней в гляделки. Густой запах лесной земляники окутал пространство вокруг него неподвижным приторным коконом. Темнота будто усиливала этот сладкий, уже не казавшийся приятным, аромат. От него свербело в горле.

Неожиданно Асель прикрыла глаза и втянула носом воздух, словно голодная волчица.

– Ты пахнешь циф-ф-фрами, – прошептала она и принюхалась ещё раз, практически касаясь носом щеки Дениса. – Боиш-ш-шься меня? Бойся, нумерат, бойся сильнее. Мне прия-я-а-атно.

Денис сглотнул и предпринял новую попытку поговорить с тенью:

– Я хочу просто поговорить по душам. Ты и я.

Асель отпустила его рубашку и отстранилась.

– Ты и я? По душам?

– Да, просто поговорим. Наверняка с тобой давно никто не разговаривал.

Девушка нахмурилась.

– Зачем тебе?

– Я… я хочу узнать тебя получше. Что ты за субстанция, что ты такое?

– О, для этого тебе нужно знать лишь одно: я ненавижу людей. Ненавижу, понял? В вас нет прекрасного. Ненасытные существа, всего вам мало! Клюёте друг друга, как грифы, поклоняетесь вещам, будто они заменят вам счастье… – Тень всё больше распалялась, глаза Асель извергали молнии негодования. – Мерзкие человечишки, скрывающие собственную слабость за пустой болтовнёй и властью. Уважаете лишь то, что касается вашей персоны. А мир крутится не только вокруг вас, уж поверьте! Поверьте!

– Я понял, понял… – выдавил Денис, чувствуя, как холодные пальцы снова ищут его шею.

По ушам резанул смех, больше похожий на смесь радиопомех с повизгиванием автомобильной сигнализации. Тень хохотала от души. Смеялась и смеялась, как безумная старуха. Но отпускать своего пленника, прижатого к полу, не желала. Денис же не пытался сопротивляться, решив, что тень сочтёт его неопасным и, возможно, начнёт доверять. А значит, и разговаривать.

Наконец Асель усмирила приступ веселья и сказала:

– Если ты желаешь разговаривать с тенью, то разговаривай, друж-ж-ок. Но найди для этого другу-у-ую тень! – Она снова сдавила Денису горло, но теперь уже куда сильнее, чем в прошлый раз.

Понимая, что он задыхается и силы на исходе, Денис захрипел:

– На помощь! На… по… мо… – Голос сел.

Потолок комнаты повалился на Дениса сверху, расплылся в сознании волнами цунами, в глазах помутнело. Холодные пальцы Асель безжалостным стальным ободом сжимались на его шее, ногти впились в кожу, словно резали её на лоскуты. Как в том кошмарном сне…

Неожиданно в мертвую тишину ворвалась суетливая возня. Сквозь шум в ушах Денис услышал, как Макаров кричит: «Хватай её! Хватай!», потом причитания Вики рядом: «Ты в порядке, в порядке?». Он что-то сипло ответил подруге. Всё происходило, как при быстрой перемотке фильма и где-то далеко-далеко, за натянутой полупрозрачной плёнкой.

Не в силах подняться, Денис так и остался лежать на спине посреди пустой комнаты, раскинув руки и ноги, как труп. Потом до боли зажмурился, подавляя отчаяние и злость на самого себя.

Разговор с тенью не вышел. И свои силы самонадеянный глупец Денис Тимошин сегодня переоценил, как никогда.

20. Точка отсчёта

Суббота, 10-е апреля, 8:00

Всё утро Денис ходил сам не свой. Не помог даже холодный душ и горячий густой кофе. Мысли зигзагами метались в голове в поисках решения – как перехитрить тень и при этом выжить? А ещё внутри сверлило неутихающее чувство вины перед Асель. Скорее всего, на руках у неё остались синяки.

Сеня и Вика всё утро шептались на кухне и заговорщицки хихикали, что Дениса несказанно раздражало. Эти два непримиримых оппонента умудрились найти общий язык – скверный и язвительный, но всё же общий.

Макаров кормил Вику байками про то, как он весело подшучивает над знакомыми в сети, а та слушала с горячим интересом и проводила аналогии с сюжетами из книг, сыпала цитатами и пыталась философствовать на темы социального давления и конформизма современного общества.

Ну а сам Денис с беспокойством ожидал, когда Асель придёт в себя. После их ночной драки ребята скрутили одержимую тенью девушку и крепко привязали к стулу, а потом оставили в комнате до утра. Асель до сих пор не пришла в сознание.

Примерно через час нервного хождения по квартире Денис наконец услышал долгожданный призыв из комнаты. Асель позвала его по имени, что всколыхнуло в душе романтические струнки.

Он кинулся в комнату и быстро развязал Асель, помог подняться со стула, бережно поддерживая.

– Ты как, Асель? Ничего не болит?

Денис сам не ожидал, что способен разговаривать таким трепетным тоном. Наверняка в глазах Асель он сейчас выглядел, как последняя размазня. Ну и пусть.

– Всё хорошо, – коротко ответила девушка, но когда разглядела бордовые отметины на шее Дениса, побледнела. – Это я сделала?! – В глазах её блеснули сердитые слёзы. – А ведь я просила повременить! Просила! Зачем ты из себя героя корчишь? Свои силы надо реально рассчитывать!

– Да я уже понял, – угрюмо согласился Денис. – Ты лучше на свои руки посмотри.

Асель взглянула на синяки, темнеющие на обеих руках чуть ниже локтей, – следы от железной хватки Дениса.

– А вот это уже сделал я, хотя был в своём уме, в отличие от тебя, – он виновато вздохнул. – Прости… Зато, кажется, я понял, что ты имела в виду, когда говорила о душах и тени…

– Может, хватит извиняться друг перед другом? – послышался голос Арсения.

Вслед за Макаровым в комнату проскользнула Вика.

– Пока один-ноль в пользу тени, да? – хмуро спросила она у Асель.

Та кивнула и перед тем, как покинуть комнату, обернулась к Денису, шепнув:

– Не забудь про апрель.

– Ты всё же успела услышать про апрель?

Девушка молча вышла.

– А что в апреле такого особенного? – заинтересовался Арсений, почёсывая затылок.

– Он даёт нам зацепку для решения уравнения, – ответил Денис и направился в кухню – за очередной порцией кофе. – И у меня есть некоторые мысли по этому поводу.

– Ну вот и хорошо. Наш математик оклемался, – пробормотал Макаров ему в спину.

Кухню заливал солнечный свет. В воздухе витал горьковатый запах кофе, смешавшийся с автомобильными выхлопами из приоткрытой форточки. На столе, окружённая немытыми кружками, хлебными крошками и парой тарелок с бутербродами, возвышалась клетка с канарейкой.

Перекусив, Денис, Арсений и Вика решили дождаться Асель из ванной, чтобы всем вместе обсудить уравнение и тактику поведения при следующем разговоре с тенью. Асель появилась минут через пятнадцать, посвежевшая и приободрившаяся. Она спрятала синяки под рукавами плотной чёрной водолазки и впервые за всю неделю надела джинсы.

Денис уныло вздохнул, сознавая, что эта девчонка слишком хороша для него и его чёрствой приземлённой душонки. Поэтому сразу перешёл к разговору о цифрах.

– Итак, перечитаем уравнение, – начал он без предисловий и развернул лист с красными чернильными строчками. – Из двух переменных одна поделена на два не равных друг другу числа, а вторая возведена в степень. Первая переменная, умноженная на ноль, не равняется нулю, а квадратный корень из второй определён количеством дней в вашем любимом месяце. Союз двух переменных равен мировому равновесию.

– Нет, ну что за несуразица, а? – не удержался от комментария Макаров.

– Пока несуразица, да, – согласился Денис. – Но у нас есть точка отсчёта. Это апрель. Любимый месяц. «Квадратный корень из второй переменной определён количеством дней в вашем любимом месяце», – процитировал он уравнение.

– Сколько дней в апреле? – спросила Асель.

– Тридцать, – быстро ответила Вика.

– Вот именно, – улыбнулся Денис. – Тридцать. А какое число из-под квадратного корня даёт нам тридцать?

Повисла тишина.

Улыбка Дениса улетучилась, и он сухо отчеканил:

– Девятьсот.

– Ага, точно, девятьсот, – закивал Макаров.

Асель задумалась и вдруг прищёлкнула пальцами, вспомнив что-то.

– Я видела цифру «900» в Кодексе!

Денис внимательно посмотрел на Асель. Память у неё хорошая. Ведь он и сам сегодня утром думал о том, что цифра «900» не зря обозначена в Кодексе. Денис открыл блокнот и, пролистав пару страниц, нашёл определение понятия «координатор» и зачитал отрывок вслух:

– Координаторы внедрены во все управленческие структуры всех государств и носят знак отличия – метку в виде вышедшей из употребления буквы «сампи» греческого алфавита, имеющей числовое значение 900. – Он провёл взглядом по сосредоточенным лицам товарищей. – Вот вам и девятьсот. Связь пока что понятна. А что дальше? Есть соображения?

Вика нахмурила брови.

– Вторая переменная возведена в степень, верно?

– Да, мы уже установили, что тридцать в квадрате – это девятьсот, – разъяснил Денис.

– Да-да, – продолжала хмуриться Вика. – Просто у слова «степень» есть и другие значения, кроме математической. Степень – это служебный чин. Можно посмотреть в любом толковом словаре.

– Ой, опять ты со своими книжками лезешь, – проворчал Макаров.

– Высокий служебный чин соединяем с числом девятьсот, то есть с меткой «сампи», и получаем – кого? – координатора! – выдала Вика победоносно, впервые не обратив внимания на едкий выпад Арсения.

Денис задумался. Да, Вика права. Права, как никогда. И её толковый словарь – тоже. Выходит, живое уравнение – продукт не только математики, но и логики вкупе с разными областями знаний о мире. В том числе гуманитарными науками. Надо это принять и не выпускать из головы.

– Молодец, Вик, – похвалил Денис. – Значит, вторая переменная – это один из координаторов. Я с тобой согласен. А что делать с первой переменной?

Победная ухмылка Вики застыла на лице. Стёкла очков сверкнули досадой.

– Вот до чего же ты, Тимошин, неуёмный! Даже порадоваться не дашь нормально.

– Что мы знаем о первой переменной? – продолжил Денис. – Она поделена на два не равных друг другу числа, то есть имеет в знаменателе союз двух разных чисел. Что нам известно об этих числах? Ничего. К тому же переменная, умноженная на нуль, почему-то нуля не даёт, что тоже странно, даже невозможно, вообще-то…

– Может, порассуждать о нуле так же, как мы сделали это в Трескуново? – предложила Асель. – Что нуль – это смерть или болезнь.

– И? – поджал губы Арсений. – Тут с нулём не так всё просто описано, как в прошлом нашем уравнении… А если имеется в виду человек, который умер, но потом воскрес?

– Ага, и много ты таких встречал? – покосилась на него Вика.

– Возможно, речь не о смерти, как о естественном процессе. Речь об обнулении, – рассуждал Денис вслух. – Обнуление… обнуление…

Он, как полицейская ищейка, снова искал след ускользающего решения. Горячий азарт захлёстывал, как в дворовой игре на выбывание. Нужно просто выбрать момент и хорошенько прицелиться.

– Она умножена на нуль, но нуля не даёт… Нуля не даёт… С нулём, но без нуля… – повторял он задумчиво, потом умолк на пару секунд и, подняв глаза на Асель, выпалил на одном дыхании: – Это легионер, которого хотели обнулить, но не смогли.

Лицо Асель вытянулось, в глазах мелькнула тревога.

– Что ты хочешь сказать, Денис?

Тот потёр лоб и не спеша ответил:

– Вероятно, я ошибся. Да, пожалуй, ошибся. Я на это надеюсь. Но легионер, которого хотели обнулить, – это ты, Асель. Я тогда никому не сказал, но последний раз Пифагор приходил, чтобы тебя обнулить.

– Обнулить? – переспросила Асель надтреснутым голосом.

– Да. И впервые за всю свою долгую жизнь Пифагор не выполнил приказ начальства. Ты, Асель, единственная в своём роде. Сам нуль отказался тебя обнулить, как бы по-дурацки это ни звучало.

– Ого-о-о, – с присущей только ему эмоциональностью протянул Арсений. – Поэтому мы из дома рококо и свалили, верно?

Денис опустил глаза, чувствуя за собой некоторую вину.

– Да, – тихо ответил он. – По нашим следам идут гончие, чтобы завершить то, что должен был сделать Пифагор, – обнулить Асель.

Слово взяла Вика. Как всегда, недоверие ко всему сквозило в её глазах.

– Хорошо, пусть так. Про нуль мы поняли. Но что имелось в виду в уравнении, когда говорилось о делении переменной на два неравных числа?

– Тень, – не сговариваясь, ответили Асель и Денис и переглянулись.

Теперь тёмная субстанция дефекторов связывала их, как не связала бы даже верёвка.

– И что – тень? – испытующе посмотрела на них Вика.

– Тут точно тень замешана. Я всё выясню про неё сегодня же, обещаю, – твёрдым голосом произнёс Денис, ощущая на себе скептические взгляды друзей. – Что вы так смотрите? Не верите?

Арсений качнул головой и взъерошил светлые волосы пятернёй.

– Может, не стоит рисковать? Оклемайся сначала. Ты шею свою видел? На рожон лезешь, как… как… – Он умолк, не подобрав едкого определения неиссякаемой дурости Дениса.

– Да, спортсмен прав. – Вика склонила голову набок. Крысиный хвостик свесился в сторону. – Сегодня тень может закончить начатое. И придушить тебя ко всем чертям.

Денис одарил присутствующих короткой улыбкой.

– У меня есть идея, как задобрить тень.

Вика не сдержала печального вздоха и развела руками.

– Когда ты говоришь «Есть идея», мне становится тревожно, Тимошин. Что опять за идея?

– Сегодня ночью вы всё узнаете, – заверил Денис. – Не хотел бы раньше времени раскрывать карты. Вдруг тень слышит, что мы тут обсуждаем. Пусть для неё это будет сюрпризом.

– Ох уж эти сюрпризы, – подавленно проворчал Макаров. – Сюрприз за сюрпризом. Просто праздник какой-то. Запоздалый Новый год…

– Ну а что с уравнением? – подала тихий голос Асель. – По-моему, с ним не до конца всё ясно. Какой будет план?

– Пока план один – избавить тебя от тени, – бодро объявил Денис.

– Ладно, нумерат, рискнём второй раз, – кивнула Асель.

21. Подарок

Суббота, 10-е апреля, 21.00

Бывшая комната Дениса – пустая и тёмная – ждала своего часа. Синтетический двойник был спроважен на кухню, чтобы не мешать, а легион собрался в гостиной. Денис раздавал последние инструкции, которые сводились к одному – если нумерат будет истерично вопить «На помощь!», значит, всё пропало, и надо поскорей вытаскивать его из комнаты.

Асель, как и в прошлый раз, не находила себе места. Она словно готовилась к строжайшему экзамену, от которого зависит существование мира. Отговаривать Дениса она уже не пыталась – знала, что бесполезно.

– Идём, поговорим с тенью ещё раз, – позвал встревоженную девушку Денис и распахнул перед ней дверь.

Беззаботность его тона никак не повлияла на состояние Асель – она прижала руки к груди и опасливо вошла в комнату, будто это террариум с выпущенными на свободу змеями.

– Осторожней там, – выдавила тихо Вика, хотя ей прощальные сантименты совсем несвойственны.

Арсений проводил Дениса многозначительным кивком и закрыл дверь. Опять заскрипело кресло. Комнату окутал мрак. Единственным источником света стали окна соседнего дома. Стол и шкаф сиротливо жались по углам серо-жёлтыми нечёткими силуэтами.

Не проронив ни слова, Денис уселся на пол, прислонившись спиной к холодной стене. Асель осталась стоять у стола. Похоже на дежавю. Денис коротко вздохнул и уставился в пол.

Молчали долго. Наверное, час. Денис продолжал сидеть на полу, изредка меняя положение, когда затекали ноги и спина. Асель же, высмотрев в тёмном окне всё, что только возможно, принялась прохаживаться по комнате. Шаги её были мягкими, беззвучными, словно у неё не ноги, а кошачьи лапы.

– И долго мы будем молчать? – Она не выдержала первой.

Про себя Денис улыбнулся, но внешне оставался суровым и сосредоточенным, как средневековый рыцарь перед турниром. Выдержав значительную паузу, он наконец негромко произнёс, давя на каждое слово:

– Ты хочешь поговорить?

Асель застыла на полушаге.

– Обижаешься на меня за вчерашнее?

Лицо Дениса не дрогнуло. Маска отстранённости сидела на нём отлично.

– Не-а, нисколько.

– Значит, обижаешься, – сделала вывод Асель и опять зашагала по комнате, как по запертой клетке. – Может, спросишь у меня что-нибудь?

– Ты вчера всё рассказала, – суховато ответил Денис. – Мне достаточно. Но если хочешь поговорить, то – пожалуйста. Приступай.

Асель проигнорировала увесистый камень в свой огород, продолжая вышагивать туда-сюда, как часовой.

Через несколько минут она спросила:

– А каким образом ты намерен разговорить тень?

– Я же сказал: это сюрприз, – отозвался с пола Денис.

– Хорошо, делай, что считаешь нужным, – доверительным тоном сказала Асель, а потом уселась рядом с Денисом на пол и тоже прислонилась спиной к стене. – Ноги устали, – зачем-то добавила она.

Денис отметил про себя, что, чем сильнее отталкиваешь человека, тем сильнее он пытается стать ближе. Забавно. Это просто третий закон Ньютона какой-то… Сила действия равна силе противодействия. С другой стороны, классический закон механики в случае с Денисом сработал лишь один раз – сейчас. И только с Асель.

Придя к такому выводу, Денис продолжил свою тактическую игру – угрюмо молчал и даже немного отодвинулся от присевшей рядом девушки. Опять сработало! Она подвинулась к нему примерно на то же расстояние. Денис был готов расцеловать старика Ньютона за открытие такого замечательного закона.

– Ну, извини. Я не должна была вчера так себя вести, – негромко произнесла Асель. – Извини, – ещё раз повторила она.

Безоговорочная капитуляция гордячки Асель бальзамом пролилась на душу Дениса. Не теряя самообладания, он снисходительно простил её, будто делал одолжение.

– Ла-а-дно, нормально всё. Ты же просто… – Он не договорил.

Асель резко вскочила, словно её снизу кто-то толкнул. Догадаться было несложно – пришла тень.

Денис тоже вскочил и отошёл на пару шагов: не хватало, чтобы Асель снова набросилась на него и повалила на пол.

– Наш болтливый дружок пожаловал, – поприветствовала тень Дениса.

В её голосе он различил нотки восхищения и любопытства. Асель сжала кулаки и размяла шею, как кикбоксёр перед поединком.

– Я ведь поговорить с тобой хотел, не забыла? – услужливо напомнил Денис.

– Да разве такое забудеш-шь? – ответила тень.

В глазах одержимой Асель блеснула искра заинтересованности – озорная, живая искра – словно тени предложили поиграть в весёлую и захватывающую игру. Асель опять уставилась на Дениса уже знакомым взглядом хищницы.

– Я бы хотел с тобой подружиться, – как можно приветливей сказал Денис, но руки всё же выставил вперёд на случай неожиданного нападения.

Хрипловатый смех окутал комнату, словно стекая по голым стенам с потолка. От жуткого хохота по телу колючими иглами понеслись мурашки. Денис содрогнулся, но постарался, чтобы лицо оставалось спокойным.

– Ну, так что? – спросил он выдержанным тоном.

– Ничего! – выкрикнула тень.

Блеск в глазах Асель пропал, сменившись густой чернотой. Тень размяла пальцы, одарила Дениса томной улыбкой и в один прыжок оказалась у него перед носом. Холодные руки устремились к его горлу. Денис успел оттолкнуть Асель прежде, чем та вцепилась в него мёртвой хваткой, и отступил ещё на несколько шагов, прижавшись спиной к дверце шкафа.

– У меня для тебя подарок, – громко сказал он. – Хочешь? Тебе дарили подарки? – Денис чувствовал себя дрессировщиком льва или тореадором на арене с разъярённым быком.

Асель застыла в оцепенении посреди комнаты. Каков эффект! Денис не ошибся: тень такого поворота не ожидала. Придя в себя, одержимая девушка снова улыбнулась и направилась к Денису. Отступать было некуда, позади – лишь старый шкаф. Он вжался в него спиной и ждал, пока тень подойдёт ближе.

– Что за пода-а-арок? – обходительно и ласково поинтересовалась Асель.

В ней опять проснулся горячий интерес к щедрому нумерату Она терпеливо ждала ответ и сверлила глазами свою жертву.

– Ты говорила, что ненавидишь людей, верно? – заговорил Денис, медленно переводя готовое сбиться дыхание. – А как тебе другие живые существа?

Он протянул руку и, стараясь не делать резких движений, открыл вторую створку шкафа. Там стояла клетка с канарейкой.

– О! – Асель прикрыла рот ладонью и с умилением уставилась на птицу.

Такую реакцию Денис тоже ожидал. Правда, был готов и к более скверному повороту событий – к тому, что тень просто свернёт шею несчастному Пугалу и будет хохотать от счастья, а канарейка падёт смертью храбрых в борьбе за равновесие.

– Это мне? – спросила тень.

– Тебе, – кивнул Денис.

– О! – опять выдохнула она. – Это же… это… птица… Великое творение природы. О, какая прелесть, какая прелесть.

На «спасибо» Денис, конечно, не рассчитывал, но восхищённая тень, забыв, с кем разговаривает, снизошла и до слов благодарности. Потом осторожно взяла клетку и перенесла её на середину комнаты, как украденное из тайника сокровище. После чего опустилась на колени, нежно поглаживая тонкие металлические прутья ладонью. И словно забыла о существовании ненавистного нумерата, топтавшегося рядом.

– Нравится? – решил напомнить о себе Денис.

Тень оторвала взгляд от канарейки и посмотрела на него уже совершенно другими глазами – полными искренней благодарности.

– Птица, – сказала она, снова пробуя слово на вкус. – Это птица.

Денис подошёл к клетке и тоже уселся рядом, поджав под себя ноги.

– Я рад, что тебе нравится.

– Она прекрасна… Изгибы её крохотных крыльев, её голос… – Асель открыла дверцу и взяла птичку в руку.

Странное дело, канарейка не улетела, а продолжала спокойно сидеть на руках у новой хозяйки и даже почирикивать как ни в чём не бывало. Асель провела пальцем по мелким пёрышкам и поднесла канарейку к лицу, будто вдыхала аромат цветов.

– Пахнет жизнью… Чуешь, нумерат? Жизнью, как она есть.

Денис промолчал: на это ему ответить было нечего. Он канарейку не нюхал ни разу. Но прекрасно понимал, что пытается донести до него внезапно подобревшая тень.

– А ты пахнешь смертью? – спросил Денис, приступая к своей основной задаче – узнать о тени как можно больше.

– С чего ты так решил? – удивилась она, продолжая поглаживать птицу пальцем.

– Ты ведь зло, – мягко, очень мягко произнёс Денис: мало ли, как отреагирует тень на дерзкое заявление?

Но тень и бровью не повела. Лишь коротко вздохнула, будто она – учительница и ей навязали объяснить самому глупому школяру таблицу умножения.

– Во-первых, нумерат, кто сказал тебе, что смерть – это зло? – терпеливо заговорила она. – А во-вторых, откуда такая уверенность, что именно я – зло? Лишь потому, что меня называют тень? Но, знаешь ли, тёмное – не значит злое, а иметь щупальца – не значит иметь злые намерения… Или потому, что злом меня представили координаторы? Сам-то ты мозгами своими не пользуешься, нумерат? Ты не привык подвергать сомнению то, что сказали чужие уста?

Тень сыпала вопросами, которые не нуждались в ответах. Денис молчал, впитывая и анализируя каждое слово. А её слова были настолько выверенными и точными, что напоминали механизм швейцарских часов. Каждая мысль – как крупица вымытого из глины золотого песка истины. Теперь тень не казалась Денису аморфным порождением непонятной тёмной материи с животным инстинктом убивать. Тень воплощала в себе нечто большее, и была далеко не глупа.

– Вот что я тебе скажу, друж-ж-жок, – продолжала она, пряча наконец птицу в клетку и уставившись на Дениса проницательными чёрными глазами. – Запомни: правда – не то, что говорят люди. Правда – то, что есть на самом деле. И порой под толстым слоем шелухи многочисленных ложных истин настоящей правды не узреть. Так она и погибает, похороненная нами же собственноручно… Не я этот закон придумала, а жизнь.

– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Денис.

– До чего ж ты глуп, нумерат, хоть и хитёр, признаю, – усмехнулась тень. – А ты не думаешь, что я на самом деле – добро? Чистое добро, сияние разума и веры? Что мои намерения прекрасны в своей добродетели? Возможно, я – самое благодушное существо, что тебе встречалось?

Денис задумался. Опять сплошные вопросы. Тень не говорит конкретными утверждениями, она всё время спрашивает, не ожидая ответа. Очень скользкий приёмчик: вроде и не утверждаешь, вроде и не спрашиваешь. А собеседник пусть делает выводы сам. На нём, собственно, и будет лежать вина за неверно понятую суть.

– Но если так, то что мешает мне подвергнуть и твои слова сомнению? – подумав, спросил Денис.

Тень удовлетворённо улыбнулась и поднялась с пола, бросив нежный взгляд на птицу, льющую мелодичные напевы.

– А ты прилежный ученик, нумерат. Прилежный. Даже приятно, что мои нравоучения не прошли даром. И да, ты прав: возможно, вру я. Или всё же координаторы? Или ты сам себе врёшь? Я тебя разочарую, дружок: врут все. Все вокруг. Ежеминутно. Один врёт, что хочет делать то, что делает. Другой – что не делает, потому что не хочет. Да мало ли вариантов вранья? Главное – не завраться до такой степени, когда начинаешь терять самого себя.

– Я не совсем понимаю… Как это вообще можно понять? – Денис уставился на умиротворённое лицо Асель и тоже поднялся на ноги: нападения он не ждал, но всё же старался находиться с непредсказуемой тенью в равном положении.

– Понимай, как хочешь, нумерат, – равнодушно сказала та. – Но мой тебе совет: слушай сердце и разум, верь глазам, а не слухам, делай шаг не потому, что тебя толкнули в спину, а потому, что считаешь направление верным. Истина откроется тебе сама.

– Спасибо за совет, – отозвался Денис, чувствуя, что тень теряет к нему интерес. – Тогда ответь мне ещё на один вопрос. Зачем ты заражаешь легионеров? С какой целью?

Глаза Асель подёрнул чернильный туман, но взгляд оставался ясным, как никогда. Она всмотрелась в лицо Дениса внимательно, пронизывающе.

– Я пытаюсь их спасти, глупыш.

Ответ прозвучал как удар молнии и последующий гром, от которого трескается небо. В данном случае небом был мозг Дениса.

– Пытаешься спасти? – переспросил он, не совсем доверяя собственному слуху.

– Верно, – подтвердила тень. – Пытаюсь освободить пленников из клетки. Из такой же клетки, в какой томится эта несчастная птаха. – Она посмотрела на канарейку, поющую у её ног.

– Ты не спасаешь легионеров, ты убиваешь их! – перебил Денис.

– Убиваю? – искренне удивилась тень. – Кажется, ты ошибаешься и опять делаешь поспешные выводы, друж-ж-ок. Нет необходимости обвинять меня в том, чего нет. Ты теряешь нить истины. Тень не убила ни одного легионера за всю свою бесконечную жизнь. Убиваете их вы, не так ли? По чьим приказам происходит обнуление? В том числе нумераты из страха уничтожают собственных легионеров, боясь так называемой заразы.

Денис открыл рот от неожиданного открытия, в которое его, как щенка, ткнула загадочная тень. А ведь факт налицо: именно нумераты и сами координаторы уничтожают легионеров. Именно они, а не тень, делают последний выстрел в голову несчастного заражённого.

Разговор принимал серьёзный оборот. Из простой ночной беседы он перерос в рассуждения о добре и зле, лжи и правде, жизни и смерти, и, в конце концов, задел систему координации и равновесия.

– Но как с помощью заражения можно спасти легионеров? Я не понимаю.

– Разве это сложно? – Асель приподняла изогнутую бровь. – Больные легионеры не нужны координаторам. По закону равновесия слабые звенья должны отправляться обратно – в родные дома и покинутые семьи. И по прибытии тень оставила бы их тела в покое. Но координаторы поменяли правила. Теперь всё решает обнуление. Куда проще уничтожить легионера, чем вернуть его обратно, верно? Попахивает экономией энергетических затрат, ты так не считаешь? Система выталкивает слабые звенья наименее трудозатратным способом. Кто-то подправил и переписал Кодекс.

– Выходит, легионеры не превращаются в этих… склизких чудовищ?

– Нет. Это, как ты выражаешься, склизкое чудовище – всего лишь моя иная сущность для наведения страха. – Тень улыбнулась сама себе. – Согласись, очень симпатичные вышли щупальца. Правда, при первой встрече мы немного с тобой повздорили. Ты даже использовал моё же оружие против меня. Это было больно, вынуждена признать. Но не более того.

Откровения тени завели Дениса в бесконечный лабиринт мыслей и догадок. Чёрт возьми, всё перевернулось с ног на голову! Где добро, где зло, где ложь, где правда, – ничего не ясно. Да и есть ли эти понятия на самом деле? Возможно, истина в чистом виде прозрачна, а не окрашена в тёмный или светлый. Истина, как равновесие, как ноль – нейтральна. Она просто есть и не выражает чьих-либо интересов.

– Что-то я заговорилась с тобой, нумерат, – устало зевнула тень. – Пора бы приступить к нашим обычным поединкам, ты так не думаешь? Надо бы соответствовать понятию «зло» и попытаться убить тебя. Я, как и ты, подстраиваюсь под обстоятельства и правила, которые мне не нравятся.

– Погоди-ка… – вдруг прервал её Денис, пытливо прищурившись. – А при чём здесь Асель? Ты заразила обычную девушку, когда она ещё не была легионером. Ты заставила её прыгнуть с моста. Ну и где здесь спасение?

Тень обдумывала свой ответ долго, наверное, минуты две-три.

– Тебя сложно перехитрить, нумерат. Я восхищена, – наконец промолвила она. – Асель – нечто другое. Она была нужна мне как помощник, воплощённый в человеческом теле. И чтобы не ждать целый месяц, пока Асель окончательно станет моей, я намеревалась её умертвить и завладеть ею в тот же день. Согласись, она прекрасна, разумна, она добра и отзывчива. Она чувствует то, чего не чуешь ты, хоть носом тебя тыкай. Легионеры поверили бы ей, когда она, как светоч, вооружённый тенью, пришла бы их спасать. Но ты намерен мне помешать, верно? Я благодарна тебе за птицу, но мне нужна помощница, поэтому я уберу тебя с дороги.

Асель снова сжала кулаки. Плотоядный взгляд вернулся, пухлые губы исказил оскал.

– Попридержи нападение, тень, – поспешил ответить Денис. – Я бы хотел предложить тебе сделку. Моё тело – на тело Асель. Как тебе?

Тень расхохоталась – весело и живо, словно услышала сальную остроту.

– Ты считаешь себя ценным уловом? Думаешь, я променяю её на тебя? Посмотри же на неё! Как она восхитительна! Посмотри, нумерат…

Асель крутанулась на месте, изображая танец на сцене, потом нащупала тугой узел волос на затылке и распустила, тряхнув головой, как заправская манекенщица. Денис молча наблюдал за её театральными выкрутасами и жеманными попытками выставить напоказ красоту, которая не нуждалась в подтверждении. Хотя, признаться, поглазеть на Асель, танцующую лишь для него, Денис был очень даже не против. Когда ещё представится такая возможность? Скорее всего, никогда.

Тень поймала его восхищённый взгляд.

– О, с каким упоением ты на неё смотришь, – заметила она, показывая на саму себя. – Знаешь толк в красоте, хитрец… Так что ты говорил об обмене?

– Возьми меня вместо неё – вот что я говорил, – повторил Денис, собирая остатки воли и решимости.

– А что ты дашь взамен?

Денис прочистил горло, выпрямил спину, как солдат на посту, и твёрдым голосом перечислил:

– Первое – я нумерат и командир четвёртого легиона, у меня есть некоторая власть, пусть как у мелкого царька, но лишней она для тебя не будет. Второе – я натренирован и физически более сильный, чем Асель, что тоже немаловажно на войне. Третье – я математик, в борьбе с системой цифр и знаков мои знания пригодятся тебе, как никакие другие. Четвёртое – у меня есть план, и в нём тебе отведена существенная роль, а цели у нас с тобой схожи. Ну как? Обмен?

Список был внушительный. На месте тени Денис бы, не задумываясь, принял предложение. Но тень всё ещё размышляла, на лице Асель застыла отстранённая улыбка, словно нарисованная кистью художника на манекене.

– Ты забыл пятое, – тихо промолвила тень. – Пятое, и самое главное.

– Что – пятое? – не понял Денис.

– Ты назвал четыре причины, почему я должна принять твоё щедрое предложение. Но ты забыл о пятой причине.

– О пятой?

– Да, да. О той самой правде, которую ты поведал моему другу таксисту. Мёртвому таксисту.

– Ну… э… – смешался Денис.

Он поморщился от досады: а таксист-то, оказывается, – болтун и сплетник. Вслед за досадой нахлынула волна смущения. Ведь Асель, глядя Денису в глаза, говорит о его же чувствах к самой себе. Да уж, неловкая ситуация. Хоть Асель ничего и не вспомнит из сегодняшнего разговора, у Дениса возникло неподдельное желание раствориться в воздухе.

– И что? – выдавил он первое, что пришло в голову.

– И что? – эхом повторила тень, наслаждаясь смущением собеседника, точно изысканным блюдом. – Ты же знаешь, я люблю правду. Правда способна изменить любое, даже самое неизменное положение вещей. Как сейчас, например.

Мягко ступая, Асель приблизилась к Денису на расстояние шага. Тот напрягся и отступил: обычно тень не спрашивала разрешения, прежде чем нанести молниеносный удар.

– Не бойся, нумерат, не бойся, глупыш, – тихо, но очень отчётливо, произнесла тень, наступая на Дениса. – Я принимаю обмен. – Потом повторила фразу ещё раз, как для первоклассника, делая акцент на каждом слове: – Я. Принимаю. Обмен.

– Я услышал, – ответил Денис, напружинившись.

Тень теснила его в угол комнаты. Шаг за шагом, не спеша, растягивая момент обмена, будто смаковала тающий шоколад. Денис продолжал пятиться. Холодная фисташковая стена появилась внезапно и оборвала его стремительное отступление.

Напряжение в теле нарастало. Денис понятия не имел, как будет происходить обмен. В туманной голове почему-то возникла картинка из фильма про вампиров – тот самый момент, когда белоснежные зубы кровососа впиваются в шею жертвы.

Ругая разгулявшуюся фантазию, Денис прижался к стене и с обречённостью приговорённого к смерти ждал собственной участи. Желание зажмуриться усиливалось, но он, наоборот, широко раскрыл глаза, чтобы ничего не пропустить. Денис не был трусом, но сейчас, покрывая кожу потом и напрочь иссушая мужество, накатил липкий страх.

Тень подступила к жертве вплотную. Настолько близко, что в нос проник аромат волос Асель – душистый, манящий запах лесных ягод. Денис молчал, утопая в чернеющих глазах одержимой девушки, как в жуткой вяжущей трясине.

Асель невероятно нежно улыбнулась, подняла ладонь и коснулась пальцами его щеки – мягко, точно пером с искорками статического электричества. Пальцы были холодными, мертвецки ледяными.

Под пристальным взглядом девушки и без того скомканные мысли Дениса свалились в аморфную кучу абсурда. Ему было страшно, страшно по-настоящему, но узким краешком сознания он поймал себя на том, что тайно мечтает о бесконечности этого мгновения. Далёкая гордая Асель так близко, на расстоянии дыхания…

– Чтобы скрепить нашу сделку, я преподнесу тебе ответный пода-а-арок, – шепнула тень.

Казалось, это – не шёпот, а шелест листвы за окном или шум дождя. Да, шум дождя – летнего, моросящего, ласкающего лицо. Денис смотрел в бархатистые глаза Асель и не понимал, о чём она говорит. В горле у него пересохло.

– Асель? – Голос непроизвольно стал сиплым, как у столетнего деда или курильщика со стажем.

– Надеюсь, тебе понравится мой подарок. Я щепетильна в этом вопросе, – прошептала тень и тихо вздохнула. – Прощай, Асель. Ты была для меня прекрасным сосудом.

Девушка ласково обвила плечи Дениса и, горячо прижавшись к его губам, поцеловала. Этот поцелуй он не забудет никогда. Трепетный, нежный и в то же время такой нетерпеливый, жаркий, с карамельным вкусом земляники. О, боже, лишь бы выдержали колени и не подкосились раньше времени…

Денис обхватил Асель и жадно притянул к себе, будто она исчезнет, испарится, если не заключить её в крепких объятиях. Одурманенный неожиданным подарком, он ощущал себя пьяным. И ничего, что с ним целуется ненастоящая Асель – Асель, управляемая тенью. Пусть так. И ничего, что назавтра она даже не вспомнит, что с ней произошло. Пусть так. Денис запомнит их поцелуй за двоих. Он будет помнить его вечно, если понадобится.

По телу девушки пробежала ощутимая дрожь, и Асель обмякла в руках Дениса. Голова запрокинулась назад, глаза закатились.

Денис мгновенно пришёл в себя.

«Да уж, до сих пор от моих поцелуев никто в обморок не падал», – пронеслась дурацкая мысль.

Чужим голосом – властным и требовательным – он прокричал:

– Открывайте! Быстрей!

22. Доигрался, математик

Воскресенье, 11-е апреля, 12.40

Утро наступило, как похмелье, – тупая боль в висках, сухость во рту, дрожь в пальцах и ломота в суставах. Денис продрал глаза только к полудню, ощущая себя немощным стариком.

– Тимошин, ты выглядишь ужасно. Похож на кота, которого случайно сунули в стиральную машину, – высказалась Вика, как только увидела его, плетущимся в сторону ванной.

Подруга, в отличие от Дениса, благоухала свежестью и источала вокруг себя флюиды чудного настроения. Рядом с Викой стояла Асель. В плотном голубом платье с короткими рукавами. Впервые за долгое время Асель не скрывала рук – кожа на них была совершенно чистой и здоровой: ни тени, ни мерзких шевелящихся капилляров.

Если б голова не трещала, Денис обязательно бы оценил, как прекрасна Асель.

– Привет, герой, – мелодично проворковала та.

Денис издал неопределённый звук «м-х-р» – вроде как тоже поздоровался в ответ. Потом поморгал, сгоняя сонливость, и продолжил путь в ванную. Доковылять бы.

– Как себя чувствуешь?

С трудом разлепляя веки, Денис пробормотал:

– Паршиво. Будто меня поезд переехал, – и пошаркал в точку назначения.

– Спасибо тебе… – уже с меньшим энтузиазмом поблагодарила Асель.

Наверное, стоило бы остановить инертное движение по коридору и поговорить с девушкой мечты, но Денис шёл и шёл, не сбавляя шага, словно ему дали пинка и приказали во что бы то ни стало дойти до ванной и опустить голову в воду. А голова тем временем гудела звонкой железякой.

Как только Денис забрался под холодные струи душа, разбитость начала проходить. Постепенно, миллиметр за миллиметром, слой за слоем. Воспоминания прошлой ночи возвращались…

И что же там вчера было?

Так: он поговорил с тенью, подарил ей птичку (где, кстати, птичка?), тень благосклонно рассказала ему, что думает о смерти и тому подобных философских материях, потом она согласилась на обмен… Обмен.

Дениса будто иглой ткнули. Сердце ёкнуло, подпрыгнуло и зависло в прыжке. Чёрт! В его несчастном организме теперь живёт тень. Или не живёт? Возможно, из-за того, что он нумерат, тень исчезла? Сегодня ночью проверить бы надо…

Денис бегло осмотрел тело – нет ли признаков черноты, но ничего не заметил.

Он выключил воду и схватил полотенце. Взгляд упал на стоящую на полке среди многих других бутылочку с шампунем. На упаковке – картинка с земляникой. Мозг снова всколыхнуло воспоминание. Да ещё какое!

Денис застыл с полотенцем в руке, капли воды стекали по коже и со стуком падали на пол, а картины вчерашнего вечера прокручивались в голове, словно в кинотеатре.

Как он мог забыть? Ведь он целовался с Асель!.. Или приснилось? Нет, не приснилось. Он чувствовал вкус их ночного поцелуя, ладони до сих пор помнили, как жадно обнимали стан Асель. По телу побежала предательская дрожь.

Стоп, Тимошин. Куда подевался твой хвалёный холодный рассудок? Не найдя ответа, Денис решил послать рассудок куда подальше. По крайней мере, на ближайшие минут пять.

Наспех накинув халат, он вылетел из ванной.

– Эй, у тебя пожар? – удивлённо пробурчал Арсений, которого Денис чуть не сшиб в коридоре.

– Где Асель?

Макаров указал на кухню.

Денис поспешил туда. Девчонки – Вика и Асель – мирно сидели за столом, попивая чай. Завидев всклокоченного и мокрого нумерата, обе приподнялись со своих мест.

– Ты чего, Тимошин? – вздёрнула брови Вика. – То сонный, как лемур, то носишься, как горный козлик. У тебя с психикой всё в порядке?

– Не наседай на него, Вика, – вступилась Асель. – Наш храбрый нумерат вчера тень победил. Ему полагается медаль.

Сказанное прозвучало без капли иронии. Денис же подумал, что свою медаль он вчера уже получил. Хотелось бы ещё одну, но он готов и подождать.

Не ведая о его мыслишках весьма сомнительного содержания, Асель послала Денису тёплую улыбку и спросила:

– Чай будешь?

– Кофе, – отозвался он и плюхнулся на стул рядом с Викой.

– Ты чего такой взъерошенный? – поинтересовалась та, сканируя лицо друга на наличие здорового мыслительного процесса.

– Я хотел кое-что у Асель спросить, – пробормотал Денис, выбирая на тарелке бутерброд.

– И? – Асель поставила перед ним большую кружку с кофе – чёрный, с одной ложкой сахара (откуда она знает?).

Денис, набравшись духу, спросил:

– Ты помнишь, что вчера было?

Повисла многозначительная тишина.

– Дэн, такие вопросы задают обычно после лихой вечеринки, – хохотнула Вика, помешивая чайной ложкой дымящуюся жидкость в стакане.

Асель отвернулась и уставилась в окно, взгляд её застыл.

– Нет, совсем ничего не помню… Так, обрывки.

– Совсем-совсем ничего?

– Тимошин, ты тупой? – напустилась на него Вика. – Тебе же сказали: ничего. Это значит – ничего. Или ты разделяешь понятия «ничего» и «совсем-совсем ничего»? Мало ли у вас, математиков, какие причуды.

– М-м-м, – неопределённо протянул Денис, кусая бутерброд.

Он на Вику не сердился и не обращал внимания на её колкости. Он пытался понять, помнит ли Асель их страстный поцелуй. Скорее всего, нет. Иначе как-нибудь намекнула бы ему – взглядом там или жестом. А тут – молчит.

Уныло дожевав бутерброд и отхлебнув пару раз кофе, Денис удалился в гостиную, чтобы сменить халат на джинсы и футболку. Девчонки так и остались сидеть за столом.

– Причешись, пугало, – напутствовала Дениса Вика.

Точно! Пугало! Клетку с канарейкой он обнаружил в пустой комнате. Она так и осталась стоять на полу.

– Ну, привет, подарочек, – поздоровался Денис с птичкой. – Ты мне вчера жизнь спасла. Надо выделить тебе дополнительную порцию корма. – Он тихо рассмеялся сам себе и заговорщицки подмигнул. – У тебя теперь новая хозяйка. Я даже завидую.

Переодевшись и захватив клетку с птицей, Денис вернулся в кухню. К девчонкам уже присоединился Макаров – задумчивый и сосредоточенный. Давненько Денис его таким не видел.

Арсений уткнулся в кружку с чаем, устремив свои думы куда-то вовне этого бренного мира. Напряженная мыслительная деятельность отражалась и на его лице – бледном и застывшем, как каменная маска. Макаров будто медитировал и ненароком застрял в нирване.

– Ты зачем птичку сюда принёс, дурень? – с раздражением спросила Вика у Дениса. – И так места мало.

– Асель, наверное, ты не помнишь, но я тебе вчера Пугало подарил, – сообщил Денис удивлённой Асель. – И тебе, кстати, понравился мой подарок. Ты была просто в восторге. – Он покивал для пущей убедительности.

– Да? – распахнула глаза Асель.

Шумный Викин вздох накрыл тесное пространство кухни:

– Ну, всё понятно! Раз девчонки тут, пусть и за живностью поухаживают. Чего им ещё делать? Смотри, Асель, так дальше пойдёт, он заставит ему носки стирать.

– Да вы только бутерброды строгаете, а тут хоть какое-то разнообразие… пол помойте, носки постирайте… – не отрывая взгляд от кружки с чаем, пробубнил Арсений.

Раздумья вселенского масштаба не отпускали Макарова ни на секунду, но такой разговор он пропустить не мог.

– Ты сегодня не в ударе, компьютерщик, – заметила Вика язвительно.

Арсений не ответил на выпад. Скорее всего, даже не услышал, что ему сказали.

Вика озадачилась:

– Ты о чём думаешь, хакер?

– О Фаусте, – монотонным голосом сообщил Макаров.

– О каком Фаусте?

– Не бери в голову, – отмахнулся тот и продолжил свой мыслительный процесс.

Денис покачал головой, оглядывая задумчивое лицо Арсения, но от комментариев воздержался. Потом приподнял клетку и обратился к птице:

– Новая хозяйка от тебя отказалась, Пугало. Наверное, ты рылом не вышел для таких, как она.

Асель аж вскочила.

– Я не отказывалась! Отдай, отдай мою птичку.

Денис с удовлетворённой улыбкой передал клетку в руки Асель.

…Внезапно пространство вокруг повело, скривило, растянуло… Друзья продолжали делать то, что делали до этого: Асель разглядывала канарейку, Вика помешивала чай в кружке, Арсений раздумывал. Неужели они не замечают, что кухню накрывает темнота? И запах смолы. И горелой древесины. И ацетона.

Паркет пополз в разные стороны, как болотная жижа. Полосатые обои накренились, полопались, засочились мерзкими шевелящимися язвами и медленно разлетелись на куски, крутясь, словно в невесомости.

– Что происх… – Слова застряли в горле куском цемента.

Дениса зашатало. Он навалился плечом на ближайшую стену, растирая пальцами виски. Подступила тошнота. Денис зажал рот ладонью и глубоко вдохнул носом, пытаясь вернуть пространство в норму, но оно плавилось и крючилось ещё больше. В глазах двоился кухонный паркет.

Перепуганный мозг выдал предположение: а может, Асель подсыпала чего-нибудь в кофе? Тут же возник резонный вопрос: зачем ей это? Неужели Денис настолько её достал?

Нет, Асель тут ни при чём.

Мозг перебирал картотеку вариантов и причин происходящего. И выдал ответ. Перед тем, как рухнуть на пол и потерять сознание, Денис успел подумать, что тень из его организма никуда не делась. И решила напомнить о себе.

Вот ты и доигрался в уравнения, математик.

23. Без права на ошибку

Воскресенье, 11-е апреля, 13:00

Сознание возвращалось. Болезненное, туманное, чужое.

В кромешной темноте кто-то нашёптывал:

– Моё настоящее имя – Анима. Слышишь? Анима. Запомни. Анима, Анима…

Голос давил на уши тысячей атмосфер, раскалывал череп тисками слов. Шёпот, как надоедливый термит, изъедал мозг: «Анима. Анима. Запомни. Это важ-ж-жно».

Тон требовательный, властный.

– Если хочешь, чтобы тебя услышали, скажи это ш-ш-шёпотом, – пронеслось в ушах, а показалось, будто завывают и шелестят сквозняки.

В пелене помутившегося сознания Дениса мелькнула глупая мысль: неужели он погружён в воду? Кажется, кожей ощущалась вода. Вот и футболка намокла, и джинсы, и волосы. Откуда вода, он ведь на кухне только что был?

Мороз волнами побежал по телу, Дениса сковал страх. Ни рукой, ни ногой не пошевелить. Вокруг – лишь тягучая темнота, на языке привкус горькой густой смолы.

Воздух… Воздуха не хватает.

Денис сделал короткий вдох. Раз, другой, третий. На четвёртый захлебнулся – горло обожгло льдом. Хотел закричать – не вышло. Лёгкие взорвал кашель, сильный и глухой. Как у больного пневмонией.

– Ты сам просил поселиться в тебе, друж-ж-жок, – прогудело в голове. – Чтобы я покинула твоё тело, ты должен побороть меня с помощью своих хвалёных четырёх параметров. Помнишь их? Сила духа, сила тела, сила разума и умение сочетать их в действии. И тогда я уйду. Но… если пожелаешь, могу остаться и подарить силу, о которой ты даже не мечтал. Хочешь?

Темнота медленно растворялась, словно наступил рассвет, только без солнца. Задержав дыхание, Денис затравленно озирался по сторонам, как пойманный в капкан зверь, жаждущий лишь одного – остаться в живых.

Он действительно находился в воде, в самой её толще. Дна не видно: внизу – пугающая бесконечностью и тьмой бездна. Денис устремился вверх. Воздух в лёгких заканчивался быстро, паника парализовала разум, заполняя его одним большим вязким страхом. Сердце бешено колотилось, но Денис плыл и плыл мощными затяжными рывками.

Колеблющаяся поверхность воды светлым пятном маячила вверху, метрах в двадцати над головой. Чёртов мозг, даже находясь в беспросветной панике и при нехватке кислорода, вычислил расстояние. Учёл даже преломление света.

Наконец Денис всплыл, жадно хватая ртом прохладный воздух. Голова нещадно кружилась. Отдышавшись, он осмотрелся. Вокруг – гладь исполинского бассейна. Сверху – высоченный потолок, какой бывает в спорткомплексах: мощные прожектора, стальные балки и квадратные трубы вентиляции. Подсвеченные мелкими лампочками кафельные борта – далеко, метров сто в любую сторону. Да и на бортики просто так не взобраться, только с одного края к воде спускается узкая металлическая лестница.

Не раздумывая ни секунды, Денис поплыл к ней. Преодолев, по его ощущениям, приличное расстояние, остановился, чтобы отдышаться, и не поверил глазам – он не приблизился к спасению ни на метр.

Намокшая одежда мешала, тянула вниз, джинсы отяжелели, затрудняли свободное движение ног. Хорошо ещё, что Денис был босиком, а не в обуви. Он опять предпринял попытку добраться до края бассейна, только теперь нырнул и поплыл под водой. Возможно, так будет быстрее…

Показалось, что плыл долго, очень долго. Пока хватало лёгких. Вынырнул. Край бассейна-ловушки оказался даже дальше, чем был до этого.

Отчаяние и вновь нахлынувшая волна паники сбивали дыхание, сковывали ужасом неотвратимой смерти.

– Да что за бред… бред… – прошептал Денис и в третий раз, приложив максимум силы, принялся грести к борту бассейна.

Всё закончилось тем же – спасение осталось недосягаемым.

Денис покрутил головой, выискивая поблизости тень. Вдруг она сидит и наслаждается тем, как её подопечный барахтается в бесконечно широком бассейне и постепенно захлёбывается, пока окончательно не уйдёт на дно.

– Что тебе надо? – крикнул он в потолок. – Что. Тебе. Надо?!

«Надо, надо, надо…» – металлический отзвук его испуганного голоса заухал в прожекторах, дрожью завибрировал по поверхности воды.

– Математик. Ты привык анализировать и просчитывать, а попробуй почувствовать, – пронёсся в мозгу шёпот тени. – Выйди за рамки видимого, разрушь границы правил и законов. Уйди от стереотипов. Уличи меня во лжи, друж-ж-жок. Давай же.

– Как? Как мне это сделать? – спросил у потолка Денис.

– Ты забыл, кто из нас нумерат? – захохотало в ушах. – Ты, а не я, принимаешь решения. И ты не имеешь права на ошибку. Думай, друж-ж-жок, думай, глупыш-ш-ш.

Денис мотнул головой, пытаясь привести сбившиеся мысли в порядок, смахнуть с себя панику и страх. Он ведь не трус, не трус! Итак. Что говорила тень? «Выйди за рамки видимого». И что он сейчас видит? Бассейн, воду, недосягаемые борта с лестницей, дно и потолок. Раз в стороны двигаться бесполезно, тогда спустимся вниз.

Бездонность бассейна вселяла ледяной ужас. Борясь со страхом, Денис набрал побольше воздуха в лёгкие и погрузился в холодную воду. Поплыл в черноту, всё ниже и ниже. Давление на тело усиливалось по мере того, как он всё глубже погружался в жуткий бассейн.

Денис надеялся, что произойдёт чудо (с чего он взял подобную глупость?), но чуда не происходило. Совершенно ничего, кроме того, что он продолжал опускаться внутрь бассейна, а вода всё сильней сжимала тело, давила сверху жидкими тоннами.

Заканчивался воздух. Под водой Денис находился уже минуты три, если не больше, а такое время для него – рекорд. Он резко повернул обратно, ринувшись к поверхности. Только бы доплыть, только бы хватило сил…

Сил ему хватило, но не терпения и выдержки. Всплыв на поверхность, Денис испустил такой вопль отчаяния, что его самого оглушило заливистое эхо.

– Чёрт бы тебя побрал, паршивая субстанция! – орал Денис. – Кретинское нечто! Ненавижу тебя! Ненавижу! Пошла ты!

Чтобы утихомирить звенящие нервы, ему понадобилось минут десять. Мало-помалу самообладание возвращалось, гнев покидал, освобождая голову для разумных мыслей. А мысли вертелись вокруг фразы «Выйди за рамки видимого». Куда выходить-то? Вбок пытался – только силы потратил, вниз пытался – чуть не сгинул в пучине. Осталось полезть на потолок, но, чтобы до него достать, надо иметь крылья.

В мозгу блеснула идея. Странная, почти нереальная, еле уловимая.

Денис задрал голову и принялся внимательно изучать потолок. Металлические балки, трубы вентиляции, прожектора… Прожектора. Он подставил ладонь под луч одного из прожекторов, но, как и предполагал, тени его рука не отбросила. А если от луча нет тени, значит, нет и луча. Значит, нет и прожектора. Значит, нет и потолка. По крайней мере того потолка, который он видит.

Денис протянул руку и ощутил пальцами натянутую над головой полированную поверхность. Со стороны могло показаться, что Денис, как парижский уличный мим, прикасается к воздуху, но всё было не так: над его головой висела искусная картинка, создающая иллюзию, обман зрения. На самом же деле потолок находился низко, на расстоянии вытянутой руки, и был сделан из тонкой гладкой плёнки с нанесённой на ней объёмной фотографией с прожекторами, трубами и балками.

Денис надавил на картинку и легко проткнул её пальцами. Образовалась дыра, через которую проглядывала темень. Оттуда потянуло прохладой. Денис дёрнул за оборванный край плёнки. С характерным звуком рвущейся бумаги часть потолка слетела, оголив каменные выступы и край металлической лестницы, похожей на пожарную, ведущую куда-то вверх, в чернеющий колодец.

Собрав последние силы, Денис схватился за перекладину, рывком подтянулся на руках и полез по лестнице.

Что готовила для него темнота, он боялся даже представить, но был готов променять злосчастный бассейн на всё что угодно. Отчаянная борьба с водой истребила все его силы.

Пока взбирался выше и выше, в голове без умолку шептала тень, издевалась, мерзко хохотала:

– Не так уж ты и умён, как считаешь. Математик. Гений. Еле додумался, как выбраться из ловушки. А всего-то надо было протянуть руку вверх. Я уж думала, что ты примешься вычислять площадь бассейна и количество воды в литрах. Но формулы-то не всегда работают, а? Глупыш. Милый, славный глупыш. Нам будет весело вместе, друж-ж-жок.

Она бормотала что-то ещё, измывалась. Денис молча карабкался по скользким перекладинам лестницы, пропуская издёвки в свой адрес мимо ушей. Плевать: по сравнению со словесными уколами Вики, фразы тени казались ему детским лепетом.

Лестница вывела Дениса на широкую бетонную площадку. Ощутив под собой устойчивую поверхность, он завалился на спину, восстанавливая силы и дыхание. Лежал долго. Пока от холодного каменного пола не замёрзла мокрая спина и не заледенели босые ступни.

Поднявшись на ноги, Денис огляделся и замер от ужаса. Лучше б он оставался в бассейне!

Это была не просто площадка. Это был тир. В центре комнаты на тонких верёвках висело оружие – блочный лук. Рядом на полу лежала лишь одна стрела. Такие луки Денис видел на летних соревнованиях, а ещё ими пользуются охотники.

За счёт специальных блоков для стрельбы не требуется суперсноровка или огромная физическая сила, да и тетиву не надо тянуть, пока не лопнут жилы. Денис из блочного лука никогда не стрелял. Только предполагал, как он должен работать, исходя лишь из физических законов и конструкции.

На противоположной стене, там, где должны быть мишени, стояли три человека с завязанными глазами. У Дениса дрогнуло сердце: это были Вика, Арсений и Асель. Их головы находились в центре мишеней.

– Постреляем? – Голос тени вновь сдавил уши. – Только целься в яблочко, иначе не выберешься. Я могу мучить и изматывать тебя, пока не подохнешь. Мне несложно. Но если хочешь избавиться от меня, ты должен попасть в яблочко. Сто очков!

– Я не умею стрелять из лука, – процедил Денис, давя в себе гнев: проклятая тень выводила его из себя всё больше.

– Придётся научиться, дружочек. Ты же такой прилежный ученик. Не гений, конечно, зато хитрый. Но меня ты не обманешь. Видишь, стрела только одна? Поэтому и шанс – один. Короче говоря, всё это ты уже слышал… Нельзя ошибиться и всё такое… бла-бла-бла…

– Я не буду в них стрелять! – Фраза вышла слишком громкой, отчаянной, отскочила от цементных стен, ударила эхом.

Денис сжал кулаки, понимая, что на него опять накатывает страх. Страх не в привычном смысле слова. Совсем другой страх, порождённый растерянностью. Отсутствием логики. Нет смысла анализировать, высчитывать. Нет смысла думать. Тогда что делать? Просто покориться интуиции? Такого он себе ещё никогда не позволял. Но, видимо, придётся.

– Ты не будешь стрелять? Хм. Тогда буду я, – просто ответила тень.

Денис почувствовал, что его собственное тело выходит из-под контроля. Разум ещё подчиняется, а вот мышцы повинуются другому. И этот другой – безумная тень с неясными целями.

Тело Дениса – чужое и неконтролируемое – решительно направилось к орудию.

– Только не это, – выдохнул Денис почти беззвучно. – Не это.

Схватив стрелу с пола, тень приложила её к луку и легко натянула тетиву. Денис, как мог, сопротивлялся, но чёрная субстанция была сильнее его. Сильнее тела. Но не сильнее разума.

– Кого убьём сначала? – зашептала тень, сладострастно дыша, словно еле сдерживала себя, чтобы не покончить со всеми жертвами мгновенно. – Эти легионеры ведь тебе никогда не нравились. От них только проблемы. Они глупые, недалёкие, ссорятся между собой. Они мешают тебе, нумерат. Ты же гений, а они тянут тебя вниз… Ну? Давай пристрелим сначала вон ту маленькую щуплую выскочку. – Рука перевела прицел на Вику. – Вечно недовольная собой всезнайка, срывающая злобу на других. Зачем тебе такая подруга? Её приходится опекать, охранять и успокаивать… Или, может, уберём того донжуана? – Тень прицелилась в Арсения. – Он провоцирует на склоки и без того нервную серую мышь, беспрестанно всех перебивает и скверно шутит. Ты в курсе, что он на самом деле до дрожи боится твою языкастую подружку? Трус и простачок! Что тебе с него? Никакого толку!.. О, или её? Давай убьём её. – Лук переместился, и теперь наконечник стрелы целился точно в голову Асель. – Тут всё ясно: девчонка не позволяет нумерату сосредоточиться, выбивает почву из-под ног и путает мысли. Она нам с тобой не пара! Да, сначала убьём её. Я решила.

Скрипнула тетива.

– Не смей! – заорал Денис, срывая голос до хрипа, до боли в горле. – Не надо… Я сам всё сделаю. Сам.

Рука дёрнулась и опустила лук.

– Хорошо, – пропела тень внутри головы. – У тебя одна попытка. Твоя задача – попасть в середину любой мишени на той стене. И ни на миллиметр в сторону. Приступай, нумерат Счастливой борьбы за равновесие.

Тень умолкла. Затаилась. Наслаждалась моментом.

Тело Дениса вновь повиновалось ему, а он, как последняя рохля, столбом стоял посреди тира. Нервная дрожь в мышцах усиливалась, лук трясся в руке, босые ноги обжигал ледяной каменный пол. Безудержно захотелось зажмуриться, как в детстве. Представить, что ничего этого нет. Но Денис не мог себе этого позволить. Такая привилегия есть только у детей.

Промелькнула мысль: а вдруг друзья, стоящие у стены, ненастоящие? Просто очередной обман зрения? Возможно, тень опять нагло лжёт, а он, как идиот, верит ей? Как узнать?

Денис двинулся к мишеням. Подошёл сначала к Вике. Та смиренно стояла у стены и не шевелилась. Денис дотронулся до её плеча.

– Вика? Ты слышишь?

Вика не ответила. Как не ответили на его призыв и остальные. Тогда Денис попытался оттянуть друзей в сторону, одного за другим.

Тень тут же пришла в гнев.

– Кто разрешал тебе менять условия моей задачи?! – зашипела она, оглушая Дениса эхом в мозгу. – Если кто-то из них подвинется хоть на сантиметр, умрут все! Тебе ясно? Или ты хочешь проверить?

– Ладно, ладно… Я понял… – Денис тут же прекратил попытки убрать друзей подальше от мишеней.

Придётся решать задачу. Быстро и качественно, как на экзамене.

Денис понимал: каждое слово тени стоит тысячи слов человека, в каждой её фразе скрыта истина, надо лишь догадаться. Расширить рамки установленных законов. Итак, вспомним. Денис напряг память, дословно воспроизводя в уме, что сказала тёмная субстанция. А она сказала: «Твоя задача – попасть в середину любой мишени на стене. И ни на миллиметр в сторону».

На стене – три мишени, и каждую из них закрывает голова одного из трёх легионеров. Но тень не требовала попасть именно в эти три мишени или кого-то убить. Речь велась о «любых» мишенях на стене. И это важно.

Денис внимательно осмотрел стену. Высокая, плотно сбитая из струганных досок, посеревших от влаги и пыли, – ничего примечательного в ней нет. Он задумался, просчитывая варианты решения.

– Быстрей, нумерат! Соображай! – подгоняла его тень. – Не разочаровывай меня!

– Дай мне минут десять, – попросил Денис.

– Десять секунд. И всё! Потом стреляю я.

– Хорошо, хорошо… Мне хватит.

По правде, у Дениса мелькнула одна идея, но если он ошибётся, несдобровать всему легиону. Что делать? Денис застыл в растерянности. Ситуация опять требовала принять решение. Без права на ошибку.

– Твоё время вышло, нумерат. – Тень мерзко захохотала.

– Я нашёл решение. Нашёл. Я буду стрелять! – выкрикнул Денис, опасаясь, что тень снова завладеет его телом, не дав опомниться.

Но тень благосклонно ответила:

– Я жду. Сегодня я на редкость терпелива. Мне просто интересно наблюдать за твоими отчаянными попытками проанализировать ситуацию. Ты такой забавный. Я будто комедию смотрю.

«Пошла к чертям!» – мысленно ответил Денис.

Он пошарил по карманам мокрых джинсов и достал мел, запакованный в целлофан. Тот самый мел, предназначенный для обнуления. Но сейчас у Дениса на него были совсем другие планы. Мел должен послужить ничем иным как обычным мелом для рисования. Денис сжал его в ладони – была не была.

Он привстал на цыпочки, вытянул руку и максимально высоко нарисовал на стене круг. Потом второй внутри него, затем третий, четвёртый, пятый, пока не получилась мишень. Самую сердцевину заштриховал.

Тень молчала – видимо, с интересом наблюдала за его действиями. Взяв лук, Денис направился к черте, откуда необходимо произвести выстрел. Дойдя до неё, он обернулся и прицелился, медленно натянув тетиву. Только бы не промахнуться… Только бы не промахнуться…

С полминуты Денис стоял, успокаивая дрожь в пальцах и гулкое сердцебиение. Прицел трясся перед глазами. Денис прищурился, прожигая середину нарисованной мишени взглядом, задержал дыхание. Казалось, даже сердце престало гонять кровь по жилам, пульс застыл, чтобы не мешать главному выстрелу в жизни своего бестолкового хозяина.

Стрела бесшумно скользнула вперёд, прорезала холодный воздух. Короткий глухой стук всколыхнул сознание. Денис опустил лук и прикрыл глаза. Он уже знал: стрела попала точно туда, куда нужно.

– Твоя задача решена, тень. Всё, как ты хотела.

Руки опять затряслись, как при лихорадке.

Денис положил лук на цементный пол и застыл в ожидании ответа. Если он ошибся и принял неверное решение, то потерял друзей навсегда. Ошибка зарвавшегося обнаглевшего нумерата может стоить жизни всему легиону.

А тень тянула с ответом, как будто специально. Выждав мучительную паузу, она снова зашелестела в ушах:

– Хитрый мальчиш-ш-шка. Умный… Ты мне нра-а-авишься. Ну, так что? Мне уходить или остаться?

Денис нахмурился, его раздирали сомнения. Конечно, он хотел бы избавиться от чёрной субстанции, но, с другой стороны, она предлагает силу, которая поможет справиться с координаторами и всеми остальными проблемами, мешающими жить четвёртому легиону. Это – как заключить сделку с дьяволом, надеясь, что самое худшее не случится.

Опять требовалось принять решение. И опять – без права на ошибку.

– Останься, – твёрдо сказал Денис.

– Что ж, так и знала, – воодушевилась тень. – Я останусь. И позволю тебе выбрать один из своих драгоценных даров. Как тебе чтение чужих мыслей? Хочешь?

Дениса аж передёрнуло: читать чужие мысли, как подглядывать в замочную скважину, – попахивает психическим отклонением.

– Нет уж, спасибо, – сразу же отказался он.

– Может, хочешь супермодный гаджет или путёвку в кругосветное путешествие?

– Шутка, да? – вскинул брови Денис.

– Шутка, шутка, – подтвердила тень с едким смешком. – Но, думала, вдруг поведёшься и согласишься. – Она вздохнула. – Ладно, поехали дальше. А как тебе умение знать будущее на год вперёд?

Денис призадумался. Знать будущее на год вперёд… Возможно, было бы неплохо, но не потеряется ли интерес к жизни? Ведь, собственно, непредсказуемость завтрашнего дня – тоже некое удовольствие. А если ты знаешь всё наперёд, зачем тогда жить? Тем более у тени явно припасено что-то более ценное.

– Нет, не нужно, – отказался Денис.

– Какой придира, смотрите-ка! Тебе не угодишь, – усмехнулась тень. – Тогда предлагаю самый желанный дар из всех, по моему мнению. Никому ещё его не предлагала. Я вообще особо переговоры с людьми до тебя не вела. Но ты подарил мне птицу… Хочешь ли владеть Дланью правды?

– Чем? – недоверчиво прищурился Денис.

– Не прикидывайся, что не расслышал. Я предлагаю тебе уникальную силу – я называю её Дланью правды.

– И что это такое?

– О-о-о! Это величайший дар, нумерат При желании ты сможешь заставить любого человека сказать тебе чистую правду.

– Как сыворотка правды или детектор лжи? – уточнил Денис, всё ещё не веря в существование такого навыка.

– Именно! – Тень шевельнулась внутри тела. – Ты будешь обладателем Длани правды и её единственным владельцем. Ну как? Нравится?

Денис ощутил прилив странного нетерпения: конечно, нравится. Ещё бы! Подойти к любому незнакомому человеку и иметь возможность знать, что тот из себя представляет, способен ли он на предательство, скрывает ли он злые намерения, чего он боится… От такого трудно отказаться! Тем более этот навык поможет в борьбе с координаторами.

– Да, мне нравится, – кивнул Денис.

– Э, есть один нюанс, – вкрадчиво продолжила тень, и Денис тут же помрачнел: ну конечно, просто так ведь ничего не дарят. – Дланью правды станет твоя собственная рука. В данном случае левая, так как правая уже занята меткой координации. Ты готов отдать мне левую руку, нумерат?

Сердце Дениса сбило ритм.

– Что означает – отдать руку? Я надеюсь, не…

– О, нет, конечно, – живо перебила тень. – Я же не варвар. Просто твоя рука покроется темнотой – и всего-то.

– Той самой? – Денис тут же вспомнил, как тёмная зараза выглядела на коже Асель – пульсировала миллионами чёрных капилляров и сосудов, шевелилась и поблёскивала, как маслянистое нефтяное пятно на солнце.

– Да-да, именно подобным образом твоя рука и будет выглядеть. Пальцы, ладонь и всё, что выше. До самого локтя, – подтвердила тень, словно прочитала мысли Дениса (скорее всего, так оно и было). – Согласна, зрелище неприятное, поэтому советую носить перчатку.

– И чем мне поможет такой навык? – спросил Денис.

– Неужели ты не понимаешь? Или выуживаешь у меня побольше информации? – Тень вздохнула. – Я уже привыкаю к тому, что ты – парень с хитрецой. Ну да ладно. Расскажу тебе. Длань поможет решать живые уравнения намного быстрее, чем раньше. Представь, что ты просто подходишь к человеку, прикасаешься к нему левой рукой и несчастный, как на духу, выкладывает о себе всю правду. Это спасёт твой легион от обнуления. Прекрасно, не так ли?

Денис молча кивнул: конечно, прекрасно. Только выглядит ужасно. Он растопырил пальцы на левой руке и с прискорбием посмотрел на них, повернул ладонь, будто прощался с её человеческим видом, а затем сказал:

– Я согласен.

– Отлично! Поздравляю. Ты – первый нумерат, что завладел Дланью правды.

– И надолго ты мне её отдаёшь?

– Пока не попросишь забрать обратно. Носить мой дар тяжело. Его беспрестанно хочется применять на других. Даже на друзьях.

Денис подумал, что это вряд ли. Будет пользоваться даром тени только в самых крайних случаях.

– Тогда иди с миром, друж-ж-жок, – проворковала тень удовлетворённо, будто умудрилась продать воздух, хотя и не предполагала, что его кто-то купит.

– А как же мои друзья?

– О, не беспокойся, я верну их на место, они и не заметят, что выходили из кухни.

– Они всё-таки настоящие? – открыл рот Денис. – И я бы мог их убить, если бы выстрелил?

– А ты думал, я вру?.. Я никогда не вру, ты же знаешь. И ты мне не ври, глупыш. Я всё про тебя знаю. Теперь ты – моя любимая игруш-ш-шка.

Вокруг загудело, захохотало. Холодный бетонный пол задрожал и исчез, обнажая пропасть под ногами.

Денис камнем полетел вниз, не успев даже вскрикнуть от страха.

24. Выживем

Воскресенье, 11-е апреля, 13:05

– Денис, очнись! Очнись! – Кто-то пошлёпал его по щеке, приводя в чувство.

Голос знакомый, но чей именно, Денис не в силах был вспомнить. И такой приятный аромат витал вокруг. Тонкий, сладковатый. Дышал бы им вечно.

Денис приоткрыл глаза, испустив стон и хрип одновременно.

– Ну, наконец-то… – Над ним склонилась Асель. За её плечом маячили Вика и Арсений. – Мы перепугались. Думали, ты… умер…

– Не делай так больше! – с угрозой выпалила бледная Вика. – Иначе я тебя сама убью!

– Да уж, лучше в обморок не падай, Тимошин, а то чересчур на смерть похоже, – с нервным смешком выдавил Макаров и помог Денису подняться на ноги.

– Что это? – обомлела вдруг Асель. – Тень? – Она зажала рот ладошкой и округлила глаза, увидев почерневшую руку Дениса. – Это тень… Но… Ты ведь сказал, что она уйдёт, уйдёт!

– Я попросил её остаться, – коротко пояснил Денис, с хладнокровным спокойствием разглядывая левую ладонь – чёрную, будто сажей измазанную. – У нас с тенью сделка.

– Сделка?! – Вика уставилась на Дениса, как на ненормального. Нет, даже хуже – как на самоубийцу. – Ты сдурел?

Денис коротко вздохнул.

– Всё хорошо. Она просто одолжила мне свою Длань.

– Чего? Лань? – нахмурился Макаров.

– Длань, – поправил его Денис. – Длань правды. Поэтому и рука почернела. – Он изобразил потрескавшимися губами улыбку и повторил слова тени: – Мне просто нужна перчатка. И всего-то.

Вика всплеснула руками.

– Нет, ну вы посмотрите на него! Ему просто нужна перчатка. А то, что рука у тебя выглядит, как обугленная ветка, – это ничего, да?

Денис потёр лоб, но как только прикоснулся к коже, почувствовал, что пальцы на левой руке холодны, будто вырезаны изо льда.

Асель наконец пришла в себя.

– Зачем тебе эта… Длань правды? – спросила она, подавляя вздох.

– Пригодится.

– Пригодится? Для чего?

– Чтобы осуществить задуманный план. Он слишком сложный. Без тени мы не справимся.

– Надеюсь, на нас ты эту дрянь… то есть Длань не собираешься проверять? – поинтересовался Макаров.

– Конечно, нет, – замотал Денис головой.

Арсений опустил плечи.

– Кажется, ты слишком много на себя берёшь, приятель, – пробормотал он и вышел из кухни.

– Опять всё сам, да? Великий герой. Твоя дурость не знает границ! – Вика сверкнула на Дениса стёклами очков и проследовала за Арсением.

– Зачем ты это сделал? Если бы я знала, что так получится, я бы ни за что не позволила забрать у меня тень, – прошептала Асель и тоже покинула кухню.

Денис проводил друзей взглядом. Они и правда не заметили, что некоторое время назад стояли у стены, прикрывая собственными головами мишени. И сообщать об этом Денис, конечно, им не собирался.

Он снова уставился на свою чёрную левую руку – Длань правды. Ну и название… Угрюмо вздохнув, Денис подумал о том, что, возможно, зря оставил тень себе. Не пожалеть бы потом. Но всё же он тайно надеялся, что тёмная субстанция действительно поможет в борьбе с координаторами. Обязательно поможет. Надо лишь потерпеть немного.

И надеть перчатку.

* * *

После обеда с прогулки неожиданно вернулся синтетический двойник. По требованию новых жильцов квартиры его вынужденное отсутствие длилось с раннего утра до позднего вечера («Нечего тебе здесь уши греть!»), но сегодня он заявился куда раньше положенного, с шумом ввалился в прихожую и завопил на весь дом:

– У нас проблемы!

Фраза, характерная для боевика, переполошила всех. Легионеры стеклись в прихожую и обступили взволнованного квартиранта.

– В чём дело, синтетика? – спросил Арсений, хмурясь.

Толстяк во все глаза смотрел на Дениса. Потом дрожащим голоском сообщил:

– Гончие… скоро будут здесь. Мне пришла новая директива – задержать беглого нумерата любыми возможными способами, если он появится в районе бывшего места жительства. И мне на помощь отправлены гончие. Они нашли вас.

– Надо уходить, собирайтесь! – скомандовал Денис, но двойник, давя одышку, остановил сборы жестом руки:

– Погодите, вам надо знать ещё кое-что. – Он глубоко вдохнул спёртый воздух квартиры и выпалил: – Все легионеры сегодня к вечеру будут обнулены. Все до одного, без предварительного предупреждения. Перезагрузка системы. Беглый нумерат подорвал доверие к координаторам, их дисциплине, к Кодексу. Короче, ко всему. Поэтому во избежание подобных инцидентов принято решение сменить состав легионеров. Полностью. Новые легионеры не будут знать о том, что кто-то осмелился нарушить Кодекс, и всё начнётся сначала.

В шоке пребывали все: Вика приоткрыла рот, тяжёлые очки самопроизвольно съехали на кончик носа; Асель отступила к стене, в её взгляде читались ненависть и решимость; Арсений молчал, сжав челюсти и поигрывая желваками.

Денис и сам окаменел от новостей. Коллективное убийство, названное перезагрузкой системы и защитой от последующего сбоя. И кто после этого – зло? Уж точно не тень.

Он подавил в себе бурю и обернулся на застывших в ожидании ребят.

– Собирайтесь. Берите только то, что понадобится в деле. Мы всё с вами уже обсудили вчера. Готовность – десять минут. Далее – по плану.

– Шахматный турнир? – покосилась на него Вика.

– Нет, пока только партия, – ответил Денис.

Все рассредоточились по квартире и стали собираться, как пожарная команда на вызов – чётко и слаженно. Никаких пререканий и лишних разговоров. Сам же Денис быстро натянул толстовку поверх футболки, надел на левую руку кожаную перчатку, отыскавшуюся среди разбросанных вещей, переобулся в самые удобные свои кроссовки – бело-оранжевые с мягкой цепкой рифлёной подошвой – и в полной боевой готовности ждал друзей у двери.

Менее чем через десять минут четвёртый легион уже выходил из подъезда. Остановившись на дворовой парковке, до отказа забитой автомобилями, ребята встали в круг.

– Не забывайте: мы – команда. Зря не рискуйте. Всё только по плану, без импровизаций. Готовы? – Денис обвёл лица товарищей сосредоточенным взглядом, при этом пряча левую руку в карман толстовки, чтобы не провоцировать легион на негативные мысли. – Каждый из вас знает, что делать. Встретимся там, где договорились. Справимся?

– Выживем, – сказала Вика и протянула правую руку ладонью вверх.

– Выживем, – решительным тоном произнесла Асель и положила сверху свою ладонь.

– Да по-всякому выживем, чё нет-то? – заверил всех Арсений и присоединился.

Денис коротко улыбнулся.

– Выживем, – кивнул он и накрыл ладонью объединённые руки легионеров. – Поехали!

Они разомкнули руки с метками и что было духу понеслись в четыре противоположные стороны.

25. Номер один. Денис

Воскресенье, 11-е апреля, 14.30

Погоня началась.

Тротуары, витрины магазинов, автомобили, люди, светофоры, подъезды и дворы – Денис летел по городским тропам, как зверь, уходящий от охотничьих собак. На ходу он расстегнул широкий браслет на правом запястье, снял с руки и сунул в карман толстовки. Не сбавляя скорости, метнулся в ближайший переулок.

Тренировки не прошли даром: лестницы, заборы, бордюры и каменные перила покорялись ему молниеносно, сливаясь в один сплошной поток из бетона и металла. Под подошвами кроссовок шелестел асфальт и гравий, плескались лужи.

На первый взгляд можно было подумать, что Денис несётся, не разбирая дороги. На самом же деле он следовал заранее продуманному маршруту. Не в его стиле – бегать зайцем, хотя именно на зайца он сейчас похож больше всего: петляет и запутывает следы.

Он специально снял защиту с метки. Теперь открытый нумерат-нарушитель – лакомая приманка для гончих. И его поимка – лишь дело времени. Главное – не попасться раньше, чем это задумано.

Денис притормозил у высокого каменного забора и оглянулся по сторонам – пока никого. Перевёл сбившееся дыхание и посмотрел на часы. Скоро три. Бежит он уже минут сорок. Без остановки.

Апрельское солнце грело взъерошенную макушку, изредка скрываясь за пеленой облаков. Пустынную улицу городской окраины овевал прохладный ветерок – как раз кстати: от долгого бега Денис вспотел, как бегун марафона. Он облизал солёные губы и вытер мокрое лицо рукавом. Тревога билась вместе с учащённым пульсом: всё ли в порядке у ребят? Каждому из них предстоит исполнить свою роль в сложной шахматной партии. Если хотя бы у одного из его легионеров что-то пойдёт не так – развалится весь план. Весь. К чертям.

Позади послышались шаги. Отчётливые, чеканящие, будто взвод солдат по плацу прохаживался.

– Вот и догнали, – шепнул Денис себе под нос и обернулся.

Он не ошибся. Метрах в пятидесяти, в начале улицы, остановились гончие. Не меньше десятка человек с одинаковыми бледными лицами и тёмными волосами, в одинаковой одежде – плотно застёгнутых элегантных пальто, чёрных брюках и лакированных ботинках; одного роста и телосложения, будто только что сошли с конвейера (вероятнее всего, так и было).

Денис застыл в неприятном замешательстве: в руках у каждого из гончих поблёскивали свисающие до пола цепи с кожаными ошейниками на концах. Скорее всего, при ловле беглецов гончие используют жуткие ошейники по прямому назначению.

Вот уж не хотелось бы оказаться на привязи.

– Ну что? Побежали дальше? – спросил сам у себя Денис и, недолго думая, свернул в ближайший двор.

Топот начищенных ботинок послушно последовал за ним.

Денис быстро пересёк двор, встретив пару прохожих, пронёсся через очередную парковку и заскочил в скромное кафе «Лилия». Когда-то ему приходилось сюда заглядывать, и он точно знал, где запасной выход.

Прозвенел колокольчик над дверью. Денис на секунду застыл на пороге, огляделся. Всего два столика заняты посетителями. Он решительно прошёл за барную стойку, остановив опешившую официантку грубым «Мне срочно!», преодолел гремящую и парящую кухню и, проскочив узкий тёмный коридорчик, вылетел за дверь уже с другой стороны пятиэтажки.

Переводя дыхание, Денис остановился и рассмотрел двор внимательнее. Глаз выхватил пенсионерку с собакой, мальчишек у покосившейся карусели и с десяток припаркованных машин… Гончих нет. Хорошо. Не дожидаясь, когда опять окажется на прицеле преследователей, Денис кинулся в следующий двор. Вот теперь он действительно напоминал зайца.

Затеряться среди полупустых дворов многочисленных хрущёвских пятиэтажек не составило бы труда, но – это если говорить об обычной погоне. В случае с гончими, которые отслеживают беглеца по метке, как по маячку, – всё гораздо сложнее. Чувствуешь себя крысой в лабиринте, где выхода не предполагается. Крысой с единственной участью – оказаться в капкане. И Денис намеренно лез на рожон, осознавая, что убежать далеко не сможет.

Среди кустов акации, что жидкой аллейкой тянулись вдоль тротуара, Денис заметил знакомые бледные лица гончих. Их было всего трое. Куда делись остальные? Рассредоточились по дворам? Это уже хуже. Устроили облаву, нападут с разных сторон.

– Нумерат четвёртого легиона. Как нарушитель статьи шестой Кодекса Нумерата, вы обязаны остановиться, – зашипело позади.

Денис не стал оборачиваться, чтобы не терять драгоценные секунды. В схватке с гончими такое промедление может оказаться роковым. Впереди маячила подземная парковка высокого офисного здания – недавно возвели. Денис устремился туда. Проскочил пост охраны, перемахнул шлагбаум и мимо вереницы выстроенных в ряд автомобилей помчался в дальний угол, к лифту.

Пульс отмерял секунду за секундой. Затеряться бы. Укрыться, раствориться среди бесконечности стёкол, ровных линий, цементных стен и лестничных пролётов многоэтажки.

Денис глянул на часы. Продержаться бы ещё четырнадцать минут. Четырнадцать минут, чтобы всё получилось так, как он задумал. Ровно столько, сколько нужно. Больше ему не надо.

Не добежав до лифта метров десять, Денис наткнулся на двух гончих. В руках у мужчин-близнецов он увидел баллончики, похожие на те, что используют для самозащиты.

Этого ещё не хватало! Вдыхать нервнопаралитические газы Денис не рассчитывал.

Он отшатнулся в сторону и, пригнувшись, побежал обратно к выходу, в сторону кабинки охранника. Темнота и плотные ряды машин были на стороне беглеца, прикрывая его от ищеек координаторов. Только надолго ли?

Денис боролся с желанием прикрыть метку браслетом, хоть на пару минут. Тогда бы гончие его не нашли. Но понимал: нельзя. Шаги размножились эхом по каменным стенам. То ли сзади, то ли спереди – Денис никак не мог сообразить, откуда ждать нападения. Он остановился у одной из припаркованных машин и вслушался в многочисленные шорохи, прислонившись рукой к заднему крылу автомобиля.

Тут же взвыла сигнализация.

Денис от неожиданности вздрогнул, его прошиб холодный пот. Он вскочил, понёсся к следующему автомобилю и, размахнувшись, пнул ногой по бамперу. Есть! Заорала ещё одна сигнализация. За считанные секунды от ног Дениса пострадало ещё машин пять.

Примчались двое охранников. Гончих как ветром снесло – попрятались. Денис же, наоборот, выскочил на открытое и освещённое место. И даже набрался наглости присвистнуть, чтоб уж наверняка обратить на себя внимание.

– Вон он! Вон! Держи! – рявкнул один их сторожей. – Иди-ка сюда, гадёныш!

С охранниками Денис справился быстро. Пара движений. Один остался сидеть на каменном полу, а второй – кряхтеть, потирая живот. Денис тем временем выскочил на улицу. После темени подземной парковки солнце на мгновение ослепило глаза. Всего лишь на мгновение.

Он приостановился и зажмурился от яркого света.

Произошло то, чего так боялся Денис. Каким бы натренированным бегуном он ни был, промедление с гончими опасно, и он об этом знал. Замешкался на секунду – и попался. Последнее, что беглец увидел, перед тем, как провалиться в чёрную бездну, – направленная ему в лицо струя из баллончика. В нос ударил запах плавящейся пластмассы и фенола. По глазам резанула жгучая боль.

Чёрт возьми, как не вовремя. Чуда не произошло: четырнадцать минут продержаться Денису не удалось.

Он зашатался и рухнул на асфальт.

26. Номер два. Вика

Воскресенье, 11-е апреля, 14.30

У входа в парк Вика остановилась. Она, в отличие от Тимошина, бегала только на уроке физкультуры и то через пень-колоду поэтому быстро выдыхалась.

Ветви склонившихся берёз покачивал свежий весенний ветер. Вика подставила его дуновению разгорячённое лицо и шагнула за асфальтированную широкую дорожку, тянущуюся вдоль аллеи и деревянных скамеек, покрашенных зелёной краской. Колесо обозрения парка развлечений «Magic» громадой возвышалось за кронами деревьев – идти минут пятнадцать.

Вика решительно направилась в его сторону.

Тревожные мысли не давали ей покоя. Не схватили ли Макарова? Ведь он остался там, откуда все остальные убежали. В голове проносились душераздирающие картины, точно из кровавого триллера или шпионского детектива: вот Арсения хватает разъярённый дядька-координатор и наотмашь бьёт по лицу в попытке выведать тайну их шахматного плана, а Макаров плюёт на пол кровью, молчит и только вызывающе глядит исподлобья.

Вика нахмурилась: кажется, она позволяет себе слишком часто думать об этом малограмотном блондине, пусть даже в главной роли шпионского боевика. Ей бы, дурёхе, переживать за друга детства, Дениса Тимошина, который рискует сейчас своей потрёпанной шкурой. И рискует куда посерьёзней Макарова… С другой стороны, все они рискуют. И каждый по-своему.

Вот и она рискует.

У неё, Виктории Паскаль, – серой озлобленной мыши и надменной одиночки – возможно, последние минуты жизни проходят, а она тратит их на нелепые фантазии о белобрысом хакере, чёрт бы его побрал. Хотя, признаться честно, по части пошутить он непревзойдённый мастер. Даже Вика со своим увесистым словарным арсеналом рядом с ним – бледнее моли.

Вика была натурой приземлённой и до глупых мечтаний никогда не опускалась – зря потраченное время. Она прекрасно понимала, что Арсений не посмотрит в её сторону, даже если она останется единственной девчонкой на земле. Неутешительный вывод задевал за живое – Вика ведь никому ничем не обязана, самостоятельная и свободная личность, а из-за этого самодовольного легкоатлета начала снова копаться в себе, как раньше.

Как после того случая. Когда в душу наплевали, вывернули наизнанку, обсмеяли. Когда ударили в спину. А она, как страус, спряталась в песок. Причём вся, ушла с головой. Так надёжней, так не видно. И почти не больно.

Уже и забыла про то предательство, а тут белобрысый хакер появился. Один в один, как тот поганец. Такой же: самомнения выше крыши, бравады ещё больше, парень-мне-на-всех-плевать. Вика бы его и дальше ненавидела, да вот только сердце подсказывало: он другой, не похож на поганца. В поганцах Вика теперь разбиралась, чуяла их мерзкую ауру. По глазам отличала, по походке.

Но как бы там ни было, и без Макарова она не раз задавалась вопросом: кому нужна нелюдимая всезнайка-восьмиклассница, кроме самой себя? А с самой собой всю жизнь ведь не проведёшь.

Ну не могут все поголовно выглядеть, как единая биомасса идеальных людей-манекенов: красивыми, успешными и социально натренированными. Не могут. У каждого своя дорога. Ценно ведь не то, кем тебя считают другие, а то, кто ты есть на самом деле.

Конечно, Вика – не умопомрачительная Асель, от которой даже у Тимошина коленки трясутся. Вика – это Вика. Независимая личность, огрызающаяся, как бездомная псина. Подстраиваться под толпу – не в её стиле, но иногда всё равно становится грустно от собственной социальной неуклюжести, деланной угрюмости и озлобленности.

Как говаривал старый добрый Марк Твен, «худшее одиночество – когда человеку неуютно с самим собой».

Вика злилась, что позволила пробить годами возводимую оболочку. Появился какой-то там Макаров, который всё разрушил и нахально влез в её умную, забитую Шекспиром и Достоевским, голову. Это же удар судьбы исподтишка: именно на таких, как Макаров, у Вики был стойкий иммунитет, а тут её угораздило… До слёз обидно. И просто-напросто несправедливо! Вот бы незаметно воспользоваться Дланью правды и послушать откровения Арсения насчёт себя. Может, не всё так ужасно? Может, получится подружиться? С ним легко, просто. С ним хочется улыбаться.

Вика покачала головой сама себе: шансы равны нулю, глупая. Нулю.

Вспомнив про нуль, она вернула парящие в небе мысли обратно на землю, в парк аттракционов «Magic», к которому уже приближалась. Задрала голову, разглядывая неподвижное колесо обозрения. Как же всё-таки Пифагор тогда с него слез? Ладно, проехали. У неё вообще-то миссия имеется.

Вика нащупала в кармане прямоугольный скользкий брусок и крепко сжала его пальцами, как Буратино – золотой ключик. Вынула. Целлофан блестел на солнце, скрывая под собой мел для обнуления.

Ну, вот и всё. Возможно, это её последний день. Вика прикусила нижнюю губу: не поплакать ли на дорожку? Нет уж. Она не плакала уже очень давно и сейчас не собирается.

Аккуратно, словно на уроке чистописания или каллиграфии, Вика вывела на ладони «0», убрала мел в карман пальто и застыла в ожидании. Над головой живо чирикали птицы, шумели в ветвях. Ветер лёгкими порывами доносил шум автомобилей с соседней оживлённой улицы.

Не прошло и минуты, как за спиной послышался поставленный дикторский голос:

– Здравствуйте, Виктория.

Вика ожидала, что кто-то появится, но всё равно вздрогнула. Набравшись храбрости, обернулась на обнулителя. Перед ней, в шляпе и плаще-шинели, стоял Пифагор.

Да, всё случилось именно так, как и говорил Тимошин. Откуда он знал, что старик ещё жив? Математическим путём, что ли, вычислил? Порой друг удивлял Вику своей проницательностью и изощрённым стратегическим мышлением. Мало того, что самонадеянный безумец, так умный ведь безумец-то.

– Здравствуйте, Пифагор, – поздоровалась Вика сухо, без улыбки. – Я рада, что вы живы. Денис утверждал, что так и будет.

– Денис прав. Ему ли не знать, что от нуля в любой системе невозможно избавиться.

– А где же ваш перстень? – Вика покосилась на руку Пифагора.

– О, вы очень внимательны. – Он растопырил пальцы на правой руке и осмотрел, как будто до этого их ни разу не видел. – Официальным обнулением я теперь не занимаюсь, но нулём быть не перестал, поэтому в любой момент могу вас уничтожить. – Он испытующе глянул Вике в глаза. – Так с какой целью я вам понадобился?

– Денису нужна помощь. Ваша помощь.

Пифагор уставился на небо, придерживая шляпу ладонью.

– Я уже говорил, что люблю весну? – спросил он, но Вика отвечать не стала, понимая: старик разговаривает сам с собой. Он тем временем продолжил: – Люблю апрель. Горячие живые ароматы, тюльпаны в цветочных киосках, ветер, несущий с собой свежесть перемен. Весна. Неопределённость, межсезонье, многоточие, перепутье, как противоядие, сдирающее с нас облупившуюся кожу. Зимой же мы каменеем. После зимы хочется хрустнуть костями, размять мышцы. – Старик наконец, вспомнил что рядом стоит Вика. Он улыбнулся ей. – Как вы считаете, Виктория, мы правильно поступаем, что нарушаем установленный порядок вещей?

– Смотря, для чего его установили, – тут же ответила Вика.

– Хм, вы бойки на ответ.

Денис предупреждал, что Пифагор, вероятно, станет задавать провокационные вопросы и проверять готовность Вики к борьбе. Друг просил поговорить с интеллигентным стариком, используя начитанность и умение «не лезть за словом в карман». Так и вышло. Опять Тимошин оказался прав. Полоумный математик.

– Знаете, Пифагор, – начала Вика, – система координации напоминает мне понятие «социального программирования». То же самое, в принципе. Дрессировка людей вселенского масштаба по особой договорённости элит.

– Поясните, прошу вас. – Судя по горящему взгляду, Пифагор не на шутку заинтересовался.

Вике даже приятно стало: неужели нашёлся человек, которому интересны её мысли? Оказывается, мир не сомкнулся на Арсении Макарове (опять она об этом блондине думает… да что ж такое!) Вика мотнула головой, выгоняя из памяти симпатичное, но такое самодовольное лицо Макарова, и приступила к пояснениям:

– Ну, вот представьте нескольких человек за столом. К примеру, пятерых. Четверо из них знают об эксперименте, а один – нет. Мы назовём его… хм… пень. Так вот сидят четверо хитрых и наш пень за одним столом. Им приносят две карточки, одна из них чёрного цвета, а другая – белого. Четверо хитрых, один за другим, решительно утверждают, что перед ними две чёрных карточки. И что, вы думаете, сделает наш пень? Будет сомневаться в себе, но робко согласится с остальными. Он не поверит собственным глазам, он поверит чужим словам.

– Чаще всего так и происходит, согласен, – кивнул Пифагор. – Откуда вы об этом знаете? Вы ещё молоды, чтобы понимать такие вещи.

– Я не глупая. Я вижу это каждый день. И ещё я умею читать.

– Хорошо, – улыбнулся старик.

– А вот ещё один пример, – разгорячилась Вика. – Клетка с голодными обезьянами. Наверху подвешен банан, а под ним – лестница. Доставай и жуй. Как только одна из обезьян взбирается на лестницу, чтобы банан достать, всю клетку поливают ледяной водой из шланга. Согласитесь, не нравится никому. Через некоторое время другая обезьяна, не выдержав голода, начинает доставать банан. И опять ледяной душ для всех. С этого момента воды больше не предвидится, но бедные обезьяны об этом не знают. Они долго ждут, маются от голода, и, когда одна из них попытается достать еду, свои же сдёргивают её с лестницы…

– О, насчёт обезьян – очень занимательно.

– С обезьянами ещё не всё. Самое страшное – что случится с ними дальше. Одну за другой, обезьян в нашей клетке начинают заменять на других. Понятное дело, что, как только вновь прибывшая обезьяна видит лестницу и банан, она непременно пытается его достать, ведь о холодной воде и не догадывается. Но беднягу тут же оттаскивают другие обезьяны, не давая взять еду. Так постепенно заменяют всех обезьян в клетке, и не остаётся ни одной из тех, что на себе испытала ледяной душ. Все они и понятия не имеют, почему легкодоступный банан нельзя взять, но он так и продолжает висеть над лестницей. И знаете, в чём дело?

– В чём же? – Пифагор наклонил голову, застыв в нетерпении.

Вика сделала паузу, как древнеримский оратор в амфитеатре, и с расстановкой произнесла:

– Потому что в этой клетке так заведено. Говори и делай, как заведено, как указывают правила, а зачем всё это надо, никто и не знает. На самом же деле всё за тебя уже продумали другие. Те, что включали холодный душ. С вашим хвалёным Кодексом то же самое.

– И вы, Виктория, проводите аналогию нашей системы координации с клеткой с обезьянами?

– Я сама в этой клетке, Пифагор, – был её откровенный ответ.

– Хм-м. – Старик потёр гладко выбритый подбородок. – Но нарушать правила нужно с умом, верно? Чтобы не подвергать риску всех, кто в клетке.

Вика ненадолго задумалась, прежде чем ответить. В голове она искала самое меткое из необходимых ей сейчас изречений. И нашла.

– Умный – тот, кто нарушает правила и всё-таки остаётся жив, – процитировала она.

– Вы так считаете? – поднял брови старик.

– Не я, – покачала головой Вика. – Джордж Оруэлл.

Пифагор растянул мятые старческие губы в удовлетворённой улыбке.

– Что ж, думаю, мы выживем, Виктория.

– Выживем, – кивнула она.

Старик отставил локоть, как заправский джентльмен, приглашающий даму на танец. Вика зацепила его руку, и они вместе двинулись в сторону колеса обозрения.

– Пифагор, вы расскажете, как тогда спустились с колеса? – не удержалась Вика от вопроса.

– Нет, не расскажу.

– Ну и ладно… – Она уныло вздохнула: кто бы сомневался.

– Я покажу, – продолжил Пифагор как ни в чём не бывало. – Мы вместе это сделаем. Но на сей раз не спустимся, а поднимемся. Только никому об этом не рассказывайте. Я знаю, вы умеете хранить чужие секреты.

27. Номер три. Асель

Воскресенье, 11-е апреля, 14.30

До соседнего двора оставалось ещё метров сто пятьдесят. Там скрывался неприметный лаз, ведущий на временно законсервированную стройплощадку.

Асель опасливо огляделась, нет ли кого рядом: за ней шла женщина с ребёнком лет восьми. Асель пропустила их вперёд, задержавшись якобы для того, чтобы покопаться в дамской сумочке, и, как только женщина отошла на приличное расстояние, скользнула в лаз.

В её распоряжении был всего один час. Впрочем, как и у всех остальных из четвёртого легиона. В том числе и у нумерата. Только его основная задача была намного опаснее, чем у других, – предоставить легионерам тот самый час, отвлекая гончих на себя.

Денис, как и ожидалось, взял самую грязную работу. Слишком самонадеянный, слишком предприимчивый, слишком упёртый. Вика бы добавила – эгоистичный. Но эгоизмом тут и не пахло. Денис умудрился объединить и сплотить вокруг себя совершенно разных людей, которые в обычной жизни наверняка друг на друга и не взглянули бы. А теперь нумерат рискует ради них собственной жизнью. Это эгоизм? Нет, это совсем другое – решительность и смелость.

В отличие от Дениса, Асель решительностью не обладала. К примеру, она прекрасно знала, что приглянулась нумерату уже в первый день их знакомства, но ответить взаимностью не решалась.

Из-за этого можно было подумать, что она глухая, слепая и недалёкая одновременно. На самом же деле она читала Дениса, словно открытую книгу. И как бы он ни старался выглядеть отстранённым, при появлении Асель преображался: голубые глаза накрывал морок, пытливый прищур превращался в смиренное созерцание, черты лица становились мягче, голос терял привычную твёрдость.

Но Асель всё ещё колебалась.

Врождённая нерешительность давно мешала ей жить нормально. С самого детства её воспитывали в строгости, наперёд зная, что для дочери лучше, делая за неё выбор. Асель же так и не научилась выбирать самостоятельно и доверять самой себе.

Но порой ей хотелось вырваться из-под гнёта непрерывного контроля, избавиться от недоверчивых косых взглядов родителей: словно их дочь только спит и видит, как бы нарушить все запреты. От того ещё сильней мечталось наделать глупостей и ошибок. Специально, назло. Разрушить собственную жизнь, чтобы доказать – от чего бежишь, на то и натолкнёшься.

Но Асель оставалась послушной девочкой. В ней росли неверие в свои силы и закоснелое, неистребимое сомнение в правильности собственных поступков. Вместо того чтобы бороться за свободу, скандалить и отстаивать собственные интересы, Асель замкнулась в себе. Она была молчалива, поэтому наблюдательна. Она научилась читать людей, их души.

К примеру, Вика – мягкая, ранимая и отзывчивая душа, спрятавшаяся за звоном многочисленных цитат и язвительных слов. Арсений – честный и простодушный, но для защиты напускает на себя столько бахвальства и бравады, что кажется глуповатым. И обе эти души – Вика и Арсений – одиноки. Каждый – по-своему.

Что же до души Дениса – она чиста и непоколебима, как само равновесие.

Асель хотела бы признаться нумерату в своей симпатии, но… боялась неодобрения окружающих. Да и по Кодексу запрещено. С другой стороны, при чём тут Кодекс, когда речь о… симпатии?

Порой она ругала себя: неужели ей мало того, что Денис, рискуя собственной жизнью, спас её из реки, а потом забрал у неё тень? Что ещё он должен сделать, чтобы она одарила его благосклонностью?

Асель застряла в неопределённости. Что делать? Поверить собственному сердцу или родительским словам? Ей всегда говорили, что нельзя доверять первому встречному, что проявит к тебе интерес. С другой стороны, Денис – не первый встречный. Асель знакома с ним уже… неделю. Так мало? А кажется, будто она знает его очень давно.

Чего скрывать, Асель он нравился. И дело даже не во внешности, а в смелости принятия решений, в справедливом отношении к людям и доброте, скрытой за напускной чёрствостью. Он умён, даже проницателен. Поначалу, правда, она сочла его сухарём, не способным на сострадание, но он давно доказал обратное.

Увы, как ни старайся, мама кандидатуру Дениса не одобрит, сочтёт его недостойным её дочери – распрекрасной и такой доверчивой. Но Асель – не товар, она сама хочет выбирать. И если бы мама узнала, что Асель целовалась с Денисом уже через неделю после знакомства, то заперла бы дочь под домашний арест.

Забавно, а ведь Денис думает, что Асель не помнит их поцелуй… Но она помнит. Помнит всё до последней секунды. Тень благосклонно подарила ей тот прекрасный момент, покинув её тело раньше, чем предполагал Денис. На самом же деле Асель сама его поцеловала. Потому что она так решила. Ей даже пришлось изобразить обморок, иначе бы сгорела со стыда.

Асель улыбнулась сама себе. Как только легион выпутается из переделки и нумерат исполнит всё то, что задумал, она обязательно поговорит с ним. Обязательно. Главное – чтобы Денис остался целым после схватки с гончими.

Принятое решение освободило от тяжести. Оказывается, делать выбор – приятное занятие. Особенно когда знаешь, чего хочешь.

Асель прошла внутрь недостроенного кирпичного дома. Пахло пылью и глиной. Под ботинками хрустели обломки стройматериалов. Камни, сколотые кирпичи и кучи грязно-рыжего песка покрывали почти весь пол. Асель укрылась за одной из стен и открыла сумку. Покопавшись в ворохе тонких конвертов, она вынула журнал о туризме, раскрыла и шепнула:

– Да пребудет с нами Виктория.

Страницы с яркими картинками затрепетали, словно на них дохнул морской бриз. Глянцевая бумага пожелтела, стала шершавой, потрескалась от ветхости. Через несколько секунд Асель держала в руках увесистое издание с картами разных городов мира.

Она перелистала страницы, остановившись на первой, и в нерешительности склонилась над книгой. Вдохнула застывший холодный воздух, собираясь с силами и аккумулируя в себе мужество, которого ей вечно не хватает.

– Выживем, Асель, выживем, – сказала она негромко самой себе и ткнула пальцем в карту Шанхая.

Дом первого легиона встретил Асель смиренной тишиной, словно она попала в монастырь к шаолиньским монахам. Идеальная чистота, выдержанный в скромности интерьер, неброские оттенки цветов – приглушённый бежевый и бледно-голубой.

Асель наткнулась лишь на одного легионера: девушка с прекрасным азиатским лицом сидела у окна. Заприметив гостью, она встала – никаких резких движений, но взгляд опасный и сосредоточенный. Асель на секунду растерялась, но потом учтиво поклонилась, как это делается в фильмах про Китай, быстро вынула из сумки один из конвертов и положила прямо на пол.

Не дожидаясь реакции китаянки, она раскрыла карту на второй странице и нажатием пальца отправилась в Прагу.

За Прагой последовали Лондон, Париж, Москва, Нью-Дели, Осака, Мельбурн, Сиэтл, Каир и Сантьяго. За час Асель побывала в одиннадцати точках мира. И везде вела себя одинаково – здоровалась учтивым кивком и оставляла конверт на полу, прямо у ног.

Закончилось кругосветное путешествие в бывшем доме четвёртого легиона. Отправляясь сюда, она побаивалась, что натолкнётся на засаду гончих, но, как и предполагал Денис, в доме было пусто. Причём не осталось даже следов пребывания здесь и самого четвёртого легиона – ни чипсов на полу, ни грязных тарелок, ни раскиданных по гостиной вещей. Всё убрано и отчищено, будто и не жил тут никто.

Асель уселась в кресло и погрузилась в тревожное ожидание. Пока всё идет по плану. Половина пути пройдена. Шахматная партия разыгрывается по заранее спланированной стратегии. И всё то, о чём предупреждал Денис, сбывается, как по часам. Откуда он мог знать? Никто не знал, а он – знал. Неужели вычислил поступки людей по какой-то немыслимой формуле? Боже, что творится у него в голове? Насколько далеко вперёд он способен просчитывать ходы?

Прохладный воздух гостиной всколыхнул сгусток жара. Вслед за ним посреди гулкого помещения появилась четвёрка легионеров – три парня и девушка, возрастом постарше Асель, лет двадцати. Похоже, это были ребята из Лондона.

Асель поднялась с кресла и приветливо улыбнулась.

Главный из прибывших – парень с рыжеватыми волосами и бледным вытянутым лицом – кивком поздоровался в ответ. Его легионеры настороженно оглядывались. Рыжий нумерат вынул из кармана письмо, которое оставила в лондонском доме Асель, давая понять, что прочитал его.

Гостиную опять овеял горячий поток воздуха. Следом за лондонскими легионерами прибыли японцы, за ними – французы. Один за другим легионы заполняли широкое пространство гостиной дома рококо.

Нумераты держали в руках письма Асель. А это значит, что призыв четвёртого легиона сработал. Сработал!

Письма были написаны на разных языках, но содержали один и тот же текст:

«Легионеры равновесия,

Мы – четвёртый легион – предупреждаем вас о том, что сегодня до конца дня все вы будете обнулены по приказу координаторов. Перезагрузка системы.

Если вы ещё мечтаете вернуться домой, увидеть свои семьи, если вам не чуждо товарищество, если вы отважны и хотите покинуть замкнутый круг, то после прочтения этого письма мы ждём вас в доме четвёртого легиона.

Нам хватило недели, чтобы разрушить систему, и хватит одного дня – чтобы восстановить равновесие. И этот день – сегодня. Вместе мы завершим перезагрузку. Все мы знаем установленные правила, но не мы их придумали. Мы – за свободу и правду. А правда и есть – равновесие.

Всё может закончиться нашей гибелью.

Или выживем».

Текст послания Денис придумал ещё вчера утром (не без помощи Вики), а сегодня после известия о всеобщем обнулении добавил пару новых строк. Смысл не поменялся, но мотивации у легионеров прибавилось, и теперь они мрачным взводом стояли в гостиной.

Последним прибыл шестой легион, состоящий из двух человек. Высокая блондинка с порога объявила, что лично знакома с нумератом четвёртого легиона и даже помогла ему избежать встречи с гончими. Глаза её излучали надменность. Казалось, что она представляет себя со стороны и наслаждается собственной ролью. Её сопровождал небритый увалень, похожий на боксёра. Видимо, это он подпортил тогда Денису лицо. Славик, кажется.

Как только все были в сборе, Асель немедля прошла к старинному телефону, сняла с рычагов изогнутую трубку и, крутанув диск, набрала «44».

– Такси. У входа. Прямо сейчас. Нас много, больше сорока человек. Прошу это учесть.

Не задерживаясь больше ни минуты, легионеры покинули дом, высыпав на широкое крыльцо. Перед входом стоял автобус – высоченный, с тонированными стёклами.

Водитель распахнул салонные двери.

– Этот таксист меня поражает, – высказалась блондинка из шестого легиона, проходя внутрь автобуса. – То на повозке приезжает, то на грузовике. А теперь вон какую каракатицу пригнал. У него автопарк, что ли?

– И не говори, – поддакнул Славик.

Все уселись в автобус. Водителя, как и предполагалось, скрывала непроницаемая ширма с динамиком и микрофоном, а также с неизменным окошком. Как только дверь за пассажирами закрылась, из окошка высунулась костлявая подгнившая рука. На ладони таксиста лежал билет с цифрой «3».

Асель со вздохом взяла билет. На сей раз жадный покойник ждал её правды, её души. Асель ещё вчера раздумывала, что рассказать таксисту и целому взводу легионеров. Руки подрагивали. Она ощущала себя на сцене театра перед полным залом пытливых зрителей.

Десятки ждущих глаз уставились на Асель в нетерпении. Насмешливый взгляд блондинки из шестого легиона и нагловатая ухмылка Славика сводили и без того крошечную решимость Асель к нулю.

– Ну, и чего ты ждёшь, дорогая? Аплодисментов? – похохатывала блондинка.

Асель поднялась на ватные ноги и, вцепившись в металлический поручень, забормотала:

– Я… Меня зовут Асель. Я из четвёртого легиона… Неделю назад нас собрал нумерат Так вышло, что мы нарушили несколько правил из Кодекса…

– Все правила, ты имела в виду? – перебила блондинка.

Асель облизала пересохшие губы и уже более уверенно сказала:

– Да, мы нарушили все правила из Кодекса. Все до единого. Правила эти направлены не на сохранение равновесия, а на сохранение дисциплины, а это не одно и то же. Кодекс жесток. Вы и сами об этом знаете. Поэтому наш нумерат придумал план, чтобы покончить с нелепыми смертями легионеров, с обнулением, как методом устрашения и подчинения. – Асель подняла голову выше и обвела взглядом внимательные лица легионеров. – А сейчас мы отправляемся к координаторам. – Она повернулась к перегородке, за которой сидел водитель, и попросила вежливо: – К координаторам, пожалуйста. Туда, где их главный штаб.

Блондинка вскочила.

– Куда? Ты сдурела, барышня? Если б до них было так легко добраться, мы уже бы добрались.

– Но мы через такси и не пытались, – возразил ей Славик. – Это как-то глупо…

Асель улыбнулась и, прежде чем сесть на своё место, ответила:

– Один мой товарищ однажды сказал, что таксисты точно знают, где что находится. Думаю, мы попадём туда, куда нам надо. Причём самым коротким маршрутом… А за проезд я заплачу, не переживайте.

Звук микроволновки оповестил о начале движения. Автобус мягко качнулся. Нервная дрожь в коленях Асель мало-помалу проходила. А ведь Денис и тут оказался прав – таксист знает, куда едет. Как нумерат вообще догадался использовать таксиста? Это и правда выглядит глупо и нелогично. Но, кажется, Денис профессионально научился выходить за рамки установленных правил.

Несмотря на то, что автобус двинулся по указанному адресу, рука мертвеца осталась торчать из окошка, требуя от Асель душевной правды. Её сокровенного.

– Я… – Асель замялась.

Палец покойника в эту минуту напоминал ей дуло пистолета. Чуть-чуть соврёшь – и в лоб полетит горячий свинец.

– Я нарушила Кодекс, – тихо сказала она. – Целовалась с нумератом, хотя отношения между командиром и подчинённым ему легионером строго запрещены. Но я ни капли не жалею.

Таксисту хватило одной фразы. Уж слишком много личного в неё вложила Асель. Ссохшаяся рука исчезла в окошке. Автобус продолжал движение.

За спиной послышался шёпот и хихиканье напыщенной блондинки. К кому она обращалась, Асель не поняла. Скорее всего, к Славику.

– Смотрю, на правила-то четвёртый легион плюёт с большой высоты? Надо бы перевести остальным ребятам, что она сказала. Пусть за девчонку порадуются. Точнее, посочувствуют её глупости. Целовались они, надо же. Ещё и заявила об этом чуть ли не в громкоговоритель. Да им просто повезло, что их метки были закрыты, и о поцелуе никто из координаторов не узнал. Иначе – мгновенное обнуление. И его, и её. Хотя, – барышня томно закатила глаза, – была бы я помладше, я бы тоже с ним поцеловалась. Люблю дерзких и неправильных мальчишек.

Она смачно хмыкнула, пробормотала что-то на английском, после чего послышался удивлённый возглас. Перевод пошёл дальше – на французский и немецкий, китайский и японский.

Пока весь автобус не узнал, что за правду сказала Асель.

У неё горели уши. Может, не надо было так откровенничать? Нет, всё верно. Всё правильно. Она поступила, как поступила. И жалеть о содеянном не будет. Асель держалась изо всех сил, чтобы не обернуться на легионеров и не начать оправдываться перед ними. Нет-нет, ни за что.

Шушуканье за спиной усиливалось и не прекращалось до тех пор, пока его не оборвала восхищённая фраза Славика:

– Да чёрт с ним, с Кодексом. Смелая девчонка. Нумерату повезло.

Асель обмерла от изумления: неужели это про неё?

28. Номер четыре. Арсений

Воскресенье, 11-е апреля, 14.10

Осталось ещё десять минут посидеть в укрытии. Соседний подъезд надёжно спрятал Арсения от проскочившей мимо толпы гончих. Тимошин взял взвод ищеек на себя и погнал дальше, на окраину города. Только бы он не попался. Только бы не попался…

Никто, кроме нумерата, не смог бы создать такой многоходовый план и продумать его до мельчайших подробностей. Роль Арсения в этой шахматной партии его устраивала. С ней он справится на пять с плюсом – никаких сомнений. Даже серая мышь не стала спорить с этим фактом. А серой мыши в исполнении Вики он поверил бы, как никому другому, – умная девчонка, хоть и языкастая до безобразия.

Арсений частенько представлял её без очков и размышлял о том, что если Вику подстричь и переодеть, то она будет вполне ничего. Как Золушка в эфире телепередачи «До и после». Интересно, понимает ли Вика, что сама сделала из себя чучело? Она ведь искренне считает, что, если выглядит не так, как все, то она – свободная личность. Свобода ведь не в этом заключается. Несчастная серенькая мышка. Её серость угнетает её же саму. А она упорно продолжает быть серой.

Арсений мог бы ей помочь, но она ведь на него даже не взглянет – ей ли опускаться до спортсменов и любителей компьютерных игр? Ей учёного какого-нибудь подавай или выпускника Сорбонны. А Арсений умом не вышел для таких всезнаек, как Вика. Была бы она поприветливее с людьми, стала бы президентом. Любой страны. С её-то мозгами и начитанностью. Но не станет. Никогда. Слишком озлобилась она на людей.

Так и помрёт в своей унылой комнатушке с книгой под мышкой. И с мыслями о том, что она всех умнее и свободна от стереотипов, а остальные – помешанные на шмотках и сериалах идиоты, в то время как она читала Шопенгауэра. Только ей сказать об этом будет некому.

Арсений пару раз подумывал о том, чтобы поговорить с Викой, подружиться. Но она же, не разобравшись, обрушит на его голову нескончаемый словесный поток и будет считать себя победительницей безмозглых парней. Амазонка чёртова.

Если честно, Арсений её побаивался. Скажет, как отрежет. Слова её – плевки в душу. Ядовитый скорпион. А помочь бы ей всё-таки хотелось, только такие, как она, помощи не принимают. Для них помощь приравнена к поражению. Доверяет Вика лишь своему закадычному другу Тимошину, а тот на её серость плевать хотел, у него теперь Асель есть. А Вика, выходит, совсем одна осталась.

До этого апреля Арсений и минуты не раздумывал прежде, чем к девчонке подойти, а тут уже неделю размышляет и всё никак не решается. Трус несчастный. Из-за постоянных уколов Вики в адрес его интеллектуальных способностей и сам начал сомневаться, уж не глуп ли он. Даже пару раз пытался незаметно почитать книгу, что нашёл у Тимошина в квартире, – «Фауст» Гёте. Ничего не понял и от того ещё сильнее засомневался в собственной умственной состоятельности. Там такая смысловая кодировка, что не разобраться.

Вот бы применить на Вике Длань правды и узнать, что скрывает её умная голова. Может, там и насчёт Арсения мыслишки найдутся? А почему бы и нет, собственно?

В раздумьях десять минут пролетели стремительно, даже сам не заметил.

Арсений высунулся из подъезда – гончих не видно, убежали вслед за Тимошиным. Отлично. Всё по плану. Арсений вышел на улицу и быстрым шагом направился в подъезд Дениса. Поднялся на нужный этаж и открыл дверь ключом.

На шум хлопнувшей двери в прихожую примчался двойник Тимошина и удивлённо уставился на гостя. В маленьких поросячьих глазках застыли недоумение и опасение.

– А вы зачем вернулись?

Арсений недобро ему улыбнулся.

– Да вот вспомнил, что не успел в твоём жёстком диске покопаться. Ты же компьютер, как-никак. Расчленить бы тебя надо. Да не бойся, ты же синтетический. Чего тебе бояться-то?

Слова Арсения вызвали смятение на лице толстяка. Он часто-часто заморгал (как бы не перегрелся) и пустился наутёк. Арсений догнал его в гостиной и схватил сзади за ворот отглаженной рубашки.

– Ты шуток не понимаешь, что ли, синтетика? Не трусь, я только металлические компьютеры расчленяю, а не синтетические. В этом я консервативен, старик. Вообще-то поговорить с тобой пришёл, выяснить, где ваш сервер, а ты мне расскажешь, понял?

– Конечно, спрашивайте, – задёргал головой синтетический. – Я ведь вам и так помогаю, вы же знаете.

– Ладно, присядь тогда. – Арсений швырнул парня в кресло. От такого неожиданного давления и веса оно со скрипом сдвинулось с места. – Давай, выкладывай всё по порядку.

– А что именно? – обхватив пальцами подлокотники, уточнил толстяк.

– Всё, что помнишь. С самого первого дня своего… э-э-э… рождения. Или года выпуска, если быть точнее.

Толстяк нервно сглотнул.

– Нас выпускают на заводе по производству…

– Это я помню, – перебил Арсений. – Где этот завод? В какой стране, в каком городе?

– Я не знаю. Нас вывозят оттуда в коробках, доставляют до места назначения, где мы получаем директиву, как действовать дальше и в чей дом отправляться на замену.

– Как часто приходят директивы?

– Один-два раза в неделю, порой чаще, порой реже. По-разному.

– И как они выглядят? Эти директивы.

– Просто импульс в мозге. Голос в голове, если можно так выразиться.

– Голос мужской или женский? – уточнил Арсений, выискивая в ответах любую зацепку.

Толстяк поёрзал в кресле и нахмурился, припоминая.

– Никогда не задумывался, каким голосом произносятся директивы. Я слушал только приказ, а кто его говорит, мне было всё равно… Но, кажется, это был мужской голос с такими… хм… металлическими нотками… Да, мужской.

– Ладно. Голос всегда один и тот же?

– Один и тот же.

Арсений пораскинул мозгами. Голос явно сгенерирован на компьютере, а за ним может скрываться хоть ребёнок. Голос – не зацепка. Едем дальше.

– Напомни, какой там у тебя номер?

– Три тысячи сто семнадцать, – без промедления отчеканил двойник.

– Хм. Три тысячи сто семнадцать… Как же они вас всех контролируют? Онлайн? Сообщения вам высылают по чату? Или радиосвязь? Может, вы не компьютеры, а приёмники, настроенные на определённую волну? Или… – Арсений потёр ладони, – или это старый добрый вай-фай? Ну-у или что-то подобное. Специальная связь для суррогатов.

В голове звякнуло. Именно! Синтетические организмы принимают сигнал через некую сеть, наподобие вай-фай. Похоже на приёмник с антенной. Значит, должен быть излучатель. И чтобы двойники больше не принимали директивы, нужно просто отключить их от сети.

– А как ты видишь, что связь хорошая? – спросил Арсений у двойника. – Есть ли у тебя какой-нибудь показатель уровня сигнала? Ну, похожий на значок на сотовом, чтобы видеть, когда телефон ловит и когда не ловит сеть.

Двойник улыбнулся и закивал.

– Конечно, есть.

Он расстегнул пуговицу рубашки на груди и продемонстрировал пять небольших полосок. Они просвечивали прямо через тонкую синтетическую кожу. Судя по всему, уровень сигнала в данный момент был так себе – из пяти полосок светились зеленоватым светом всего две.

– А ты чего же молчал, что у тебя уровень сигнала есть? Столько времени потеряли! – очень правдоподобно разозлился Арсений: любил он на таких вот слюнтяях отыгрываться (ничего не мог с собой поделать).

Нижняя губа толстяка задёргалась.

– Я… ну… я же не знал, что это важно…

– Ещё как важно! Ладно, старина. Кажется, я понял, что тут у вас происходит. И у меня есть план. – Арсений поиграл бровями. – Сначала мы с тобой сгенерируем сообщение якобы от координаторов и разошлём по всем двойникам, ну, а после этого наши синтетические друзья сами отключат себя от сети, дабы больше не слышать никаких директив, а жить себе спокойно. К примеру, на подземной парковке. Ну, как тебе идея?

– Я ничего… ничего не понял, – проблеял двойник, застёгивая пуговицы рубашки под самое горло. – Но мы обязательно так и сделаем.

– Эх, была бы тут Вика, она б оценила мои мозговые манипуляции, – мечтательно пробормотал Арсений.

Минут через двадцать на компьютере Дениса он создал сообщение с текстовкой:

«Всеобщая директива для координации. Всем СОР немедленно спуститься в любое подвальное помещение: подземные парковки, цокольные этажи, метро и тому подобное. Основная задача – спуститься вплоть до исчезновения сигнала вашей сети. Приказ не подлежит обсуждению».

Похожесть голоса подтвердил двойник, записал и воспроизвёл, после чего отправил сообщение по всем приёмникам.

– Вообще-то нам нельзя отсылать сообщения и переговариваться между собой, хотя такое возможно, – шмыгнул носом толстяк. – Мы нарушили одно из самых строгих правил системы координации. И теперь я ваш сообщник.

– Здорово же быть сообщником в таком важном деле, как развал системы, – усмехнулся Арсений.

– И что теперь делать?

– Как – что? Действовать согласно директиве. Ты же любишь приказы исполнять, не задумываясь, зачем тебе это надо. Беги, ищи подвал.

– А где ж я его возьму?

– Да пошутил я, пошутил… Оставайся, ты мне тут понадобишься. Мы через тебя ещё одно сообщение вышлем. Только для координаторов.

Двойник вскочил с кресла и вытянулся по струнке, подтянув живот.

– Есть, командир!

– Вольно, рядовой, вольно. Сейчас по всему миру вот такие же двойники, как ты, оккупировали подземные парковки. – Арсений уселся на диван, вальяжно откинулся на спинку и заложил руки за голову. – Твоя директива исполнена, товарищ нумерат, – промурлыкал он с улыбкой.

29. Устранили проблему

Воскресенье, 11-е апреля, 15.35

Сначала в голове возникли гудки, как в телефоне. Длинные, короткие, потом опять длинные. Похожие на азбуку Морзе. Пик-пик-пик… Следом за гудками послышалось потрескивание, будто кто-то щепки под ухом ломает. И запах неприятный, больничный. Такой ни с чем не перепутаешь: стойкий дух хлорки вперемешку с вонью кварцевых лучей, таблеток, мыла, фенола и спирта.

– Ну-ну… Вот и хорошо, вот и сла-а-авненько, – сочувственно пришёптывал кто-то рядом.

Голос мужской. Тон доброжелательный.

Денис втянул носом больничный воздух и с трудом разлепил веки. Перед глазами маячила мутная плёнка. Он медленно моргнул (быстро почему-то не получилось). Плёнка стала прозрачнее. Перед лицом возникли круглые очки, за ними глаза – маленькие, живые, беспокойные, с морщинками в уголках, и чья-то вытянутая худая физиономия, обрамлённая голубым чепчиком, как у хирурга.

– Ну во-о-от, какой ты молодец, – сюсюкающим тоном продолжать бормотать незнакомец.

Кажется, Денис сидел в высоком кресле. Заторможенность движений собственного тела его не на шутку беспокоила. Он попытался повернуть голову, чтобы оглядеться, но шея не слушалась, затекла. Опустил взгляд на руки – они безвольно лежали ладонями вверх на мягких подлокотниках, обитых белоснежной тканью.

Дениса охватил ужас: а ладони-то ему не повинуются. Как чужие, просто лежат и не двигаются. Может, это не его ладони?.. Увы, его. Вот и метка на правом запястье – значки «1» и «+». Ну, а левая рука – Денис не поверил глазам – выглядела совершенно нормальной. Никакой черноты и пульсирующих капилляров, только наручные часы.

Куда они дели Длань правды?!

– Тихо-тихо, не паникуй, друж-ж-жок, – прошептала тень в голове. – Здесь я, здесь. Просто спряталась. Ещё не время показываться. Теперь я – твой главный козырь, твой победный ход в шахматном турнире. Я просто жду подходящего момента. Мы ж теперь с тобой друзья, забыл? Ты – моя возможность проникнуть в систему координации незаметно, а я – твоя возможность выжить в чужой войне и спасти легион. Как мы друг другу пригодились, а?

От замогильного шёпота тени Дениса пробрал внезапный озноб. Кожа покрылась мелкими мурашками, как у общипанного гуся. К тому же Денис и правда замёрз. В помещении было прохладно, будто это не больничная палата, а морг. При мысли о морге по телу снова побежали мурашки. Футболка почему-то была мокрой, ледяная влажная ткань облепила тело, отчего возникло ощущение, что он, как заядлый морж, окунался в прорубь.

Денис опять моргнул. Плёнка пропала совсем, пространство обрело чёткость.

– Ты шустрый оказался, – польстил хирург, светя крохотным фонариком то в один, то в другой глаз Дениса. – Гончие с ног сбились за тобой бегать. Отличнейшие данные у тебя… эм… нумерат. От-лич-ней-ши-е. И физические, и… эм… когнитивные.

Денис хотел что-то сказать, но во рту пересохло, и язык будто потрескался.

– Скоро придёшь в норму. – Хирург оттянул нижнее веко Дениса, внимательно изучая его правый глаз. Потом принялся за левый. – Мне пришлось промыть тебе лицо. Гончие перестарались с баллончиком. Ты их порядком разозлил, слишком быстро бегаешь. Поэтому не удивляйся, что одежда мокрая. Как только тебя доставили, я не стал церемониться и терять время, поэтому просто полил тебя… эм… холодной водой из шланга. Извини.

– Кто вы? – прохрипел Денис, не узнав собственного голоса.

Ощущение такое, будто в горло кто-то засыпал песка, – воспалилось, как при ангине.

– Я… эм… помощник профессора Сампи, – охотно сообщил хирург. – Чего теперь скрывать, верно? Ты ведь отсюда не выйдешь и никому не расскажешь. – Он наконец перестал светить Денису в глаза и выпрямился, убрав фонарик в карман светло-голубого больничного халата.

Профессор Сампи – это имя Денис слышал впервые. Зато слово «сампи» врезалось в память – греческая буква, означающая «900». Выходит, профессор Сампи – координатор.

Что ж, события развиваются не совсем по тому сценарию, который прописал у себя в голове Денис. Во-первых, попался он в руки координаторов раньше времени. Во-вторых, оставался риск не выдержать допрос, который обещает быть жёстким.

Заторможенность в теле постепенно проходила, мышцы наполнялись силой. Денис медленно повернул голову направо. Ничего хорошего он не увидел – у голой сероватой стены сиротливо стоял рабочий стол с целым арсеналом хирургических инструментов: скальпели, щипцы, зажимы, набор шприцев и даже миниатюрная пила.

Сердце ёкнуло и обмерло.

– Что вам надо? – Потрескавшиеся губы кое-как подчинялись Денису.

Лёгкая улыбка озарила худое лицо хирурга. Блеклые глаза заискрились, как новогодняя иллюминация.

– Скоро придёт профессор и задаст тебе тот же самый вопрос, юноша. Что тебе от нас… эм… понадобилось? Ты систему решил разрушить и… эм… устроить сбой? Зачем?

Денис сглотнул, смачивая сухое горло, и ответил:

– Ничего я не рушил. Кто вам сказал? – потом повернул голову налево.

Взгляд уткнулся в стену, увешанную ровными рядами грамот, благодарственных писем в блестящих рамочках, дипломов. Денис прищурился, чтобы прочитать, кому вручены все эти похвальные листы, но зрение подвело – буквы расплывались, будто их размазали пальцем по бумаге. Жаль, конечно. Стена находилась далековато, а Денис – не сокол, чтобы с такого расстояния прочесть слова, написанные мелким шрифтом.

– Ну и чего ты высматриваешь? – Доктор обхватил подбородок Дениса влажными холодными пальцами, повернул к себе и заглянул в глаза. – Это мой кабинет, а на стене мои награды в области науки, ясно? – Он убрал руки в карманы халата.

– А профессор?

– А что – профессор? Профессор лишь верховодит, все разработки веду я. Как только Сампи переговорит с тобой, я тут же получу одобрение на изъятие… эм… твоего мозга для изучения. Я всегда так делаю, когда мне интересно. Любопытство – двигатель науки, нумерат.

Фраза хирурга вызвала тошноту. Денис еле сдержался, чтобы желудок не вывернулся наизнанку. Он поёрзал спиной и попробовал выпрямить ноги, но не вышло – крепко привязаны к креслу. Опять попытался пошевелить пальцами – руки, как и прежде, древоподобными плетьми лежали на подлокотниках кресла. Метка на побледневшей коже запястья выделялась ярче обычного, жгла глаза.

– Не дёргайся. Ты уже своё сделал, – с подозрительным добродушием посоветовал хирург. – Вот зачем ты ту девчонку спас? Кто тебя просил? Думаешь, у нас других дел нет, кроме как за тобой подчищать?

Денис застыл, молния прожгла нервные окончания по всему телу. Откуда хирург знает про Асель? Он не может знать! И что он имел в виду под словом «подчищать»?

– Вы вообще про кого говорите? – Денис сощурил один глаз (второй не слушал приказы мозга).

– Про кого, про кого… Про ту девчонку, на которой случайный сбой вышел. Бывает у нас иногда такое. – Хирург коротко вздохнул.

Денис всё ещё не понимал, о ком речь. Но молчал, ожидая пока мужчина в чепчике сам всё расскажет. Тот опять вздохнул и продолжил:

– Так ты что, не можешь вспомнить? У меня такое чувство, парень, что ты каждый день куда-то залезаешь, спасаешь каких-то там девчонок. У тебя взвод спасённых принцесс, что ли?

Денис молчал и сверлил хирурга взглядом. Второй глаз по-прежнему отказывался слушаться. Бровь над ним закаменела и отекла.

А хирурга веселила временная заторможенность пациента. Его распирало поделиться.

– Да я про ту девчонку, что ты у клуба спас. В ней мы заметили сбой, пришлось быстро решать проблему.

– А какая с ней проблема? – прохрипел Денис. – Она просто оказалась не там, где нужно.

Хирург снисходительно уставился на Дениса.

– Зачем тебе мозг, если ты им не пользуешься, математик? Неужели ты не заметил, что та девчонка продолжала помнить четвёртого легионера, хотя должна была забыть его сразу после появления у него нашей метки. Но ведь не вышло. Сбой. Людей, что продолжают помнить новоиспечённых легионеров, немного, но они есть. И они – наша проблема. Та девчонка тоже стала проблемой. Угрозой для системы. И мы её убрали.

– Она осталась жива, – возразил Денис.

– С чего ты взял? – От недоброй усмешки хирурга по нервам пробежала дрожь. – Да-да, ты её спас. Потом убежал. А мы закончили дело. Зачистили. Пара пустяков. Она просто уснула и не проснулась. Прямо в палате реанимации.

Денису на секунду показалось, что воздух накалился, конденсатом осел на его коже и ядовитой ртутью потёк по лицу. Наверное, это был пот. То ли холодный, то ли горячий – не разобрать.

– Вы убили… её? – Хотел спросить громко, с угрозой, а вышло – растерянно и по-детски. Будто до конца ещё не верил, надеялся, что шутку услышал.

Но нет, не шутка.

– Устранили сбой в системе, – лучисто улыбнулся хирург. – Маленький такой, но неприятный. Ты – тоже сбой. Сбой побольше, раз профессор Сампи планирует с тобой поговорить лично.

Денис опять дёрнулся всем телом. Кресло лишь скрипнуло.

– Бесполезно, – констатировал за него хирург.

Связанный, изнурённый и к тому же частично обездвиженный, Денис прекратил попытки освободиться, смирившись с положением пленного пациента хирургического отделения. И его безумного хозяина. Да и всей этой паршивой системы.

Крыса подопытная с неясной дальнейшей судьбой.

За спиной послышался шипящий звук, похожий на тот, какой испускает проткнутая автомобильная шина. Денис догадался, что открылась дверь.

– Профессор Сампи, приветствую, – поздоровался с кем-то хирург и тут же приступил к отчёту: – Пациент очнулся… эм-м… двигательные функции в норме, временно обездвижены верхние конечности до плечевого сустава. Минут на пятнадцать. Реакция – почти в норме, наблюдается некоторая заторможенность нервных процессов. Эм-м… речь внятная, осмысленная. Температура тела повышенная, пульс учащён, дыхание в норме. – Он кивнул сам себе и резюмировал сказанное: – Пациент готов к разговору.

– Оставьте нас, – услышал Денис голос за спиной и обмер от неожиданности: вот этого он никак не предвидел – голос-то женский!

Профессор Сампи – женщина.

30. Метка Сампи

Воскресенье, 11-е апреля, 16:00

За спинку кресла кто-то ухватился, а потом резко крутанул на девяносто градусов.

Не успел Денис моргнуть, как перед носом у него возникла высокая дамочка лет сорока, худощавая и темноволосая, с короткой мужской стрижкой и строгим лицом.

Она была похожа на какую-то актрису, не вспомнить… Её образ портили лишь губы – бесцветные, бескровные, как у мертвяка. Зато глаза на пол-лица – большие, удивлённо распахнутые, серые, со странным блеском.

Умалишённая профессорша-фанатка – от неё можно ждать чего угодно.

Сердце Дениса предательски ёкнуло. Ну куда он полез?

Профессор Сампи, как и её помощник, носила больничный светло-голубой халат, из-под которого выглядывал чёрный брючный костюм-тройка. Если бы не женская фигура и мягкие черты лица, в строгой одежде и с короткой стрижкой она бы легко сошла за миниатюрного мужчину.

Дамочка нависла над Денисом, уткнув указательный палец в его грудь.

– Отвечать быстро и чётко. Говорить только по делу, – приказала она чеканящим тоном, как в армии. – Я ясно выражаюсь?

Денис не сразу понял, что она сказала, – слишком сильный акцент, словно профессорша только вчера начала учить русский язык.

– Я ясно выражаюсь? – с напором переспросила она, давя пальцем на грудь Дениса, будто хотела проткнуть в нём дыру.

– Ясно, – тихо ответил он.

Женщина отошла к двери из прозрачного пластика и встала в позу, характерную для людей, наделённых властью: ноги практически на ширине плеч, одна рука в кармане, вторая – вдоль тела, спина прямая, будто дамочка кол проглотила, но не напряжённая, а свободная, плечи расслаблены, но не ссутулены. Ей ещё бы кольт в руку и ковбойскую шляпу.

Денис смотрел на профессора Сампи исподлобья и молчал.

– Мы нарушаем Кодекс, разговаривая лично, – начала профессорша. – Но ты подмочил репутацию настолько, что тебе светит лишь обнуление. Возможно, ты, нумерат, задаёшься вопросом, что мне от тебя надо. Я отвечу, так как не люблю неясности. – Женщина поморщилась при слове «неясность». – Ты здесь потому, что сумел устроить существенный сбой в системе координации, ты даже тренировочное уравнение решил таким образом, что локальное равновесие поменяло полярность с минуса на плюс. Пифагор должен был обнулить тебя за ошибку в тот же день, но отказался. Всё пошло не так. Ты запустил «вирус неправильности», если можно так выразиться… Ну а моя задача – проанализировать тебя и больше не допустить подобных инцидентов. Я ясно выражаюсь?

– Вполне, – хрипнул Денис.

– Хорошо, – кивнула женщина и принялась прохаживаться по кафельному полу туда-сюда. – Ты должен знать, что система координации создавалась веками, сотни людей причастны к ней и её величию, сотни легионеров и нумератов погибли за столь долгое время. А ты, – она остановилась и смерила Дениса презрительным взглядом, – ты, нумерат, замахнулся на нашу систему, подверг опасности веками выстроенное равновесие. И тебе явно кто-то помогал. Новичок не смог бы долго скрываться от гончих… Итак, вопрос первый. Твой статус?

– Нумерат четвёртого легиона, – вздохнув, сообщил Денис: профессорше и без того известно, кто он такой, зачем спрашивает?

– Сколько вас в группе неугодных?

– Будто вы не знаете, – с пренебрежением усмехнулся Денис, о чём тут же пожалел: дамочка сверкнула глазами, решительно подошла к столику с хирургическими инструментами и схватила скальпель – блестящий такой и, по всей видимости, безумно острый.

– Говорить по делу! – гаркнула она, сжимая орудие в руке.

Повезло ещё, что в ход не пустила со злости, пока просто пригрозила. Похоже, Денис одним своим присутствием выводил её из себя.

– Ладно, ладно… – присмирел он. – Четверо нас.

– Кем вам приходится связной Пифагор? – уже более спокойным тоном осведомилась профессор Сампи.

– Понятно, кем. Связным.

Ответ дамочку не устроил: она подлетела к креслу и с размаху воткнула скальпель в подлокотник кресла буквально в паре миллиметров от обездвиженной ладони Дениса.

Тот замер в ужасе, чувствуя, как по лбу стекают капли жгучего пота, и поднял на профессоршу глаза.

– Пифагор приходил, чтобы обнулить моего легионера.

– И что дальше? – прищурилась Сампи.

– Передумал. А потом исчез. Наверняка торопился, чтобы вы его не наказали за неисполнение приказа.

Профессорша задумалась на пару секунд, после чего спросила:

– Кто дал тебе браслет, чтобы закрыть метку? Мы нашли его у тебя в кармане.

– О, вы про ту чёрную штуку?.. А это я сам сделал.

– Да что ты? – Сампи холодно улыбнулась. – Материал, из которого сделан браслет, невозможно создать в физических условиях Земли. Ты в космос летал, чтобы сшить его себе?

– Я ж нумерат, я всё могу, – парировал Денис, понимая, что поплатится за свою дерзость и ёрничество.

Так и вышло. Профессорша опять скользнула к столу хирурга и, поводив рукой над инструментами, выбрала наиболее устрашающий из них – миниатюрную пилу. Потом обернулась и выдала (без угрозы, спокойно и выдержанно, от чего стало ещё страшнее):

– Последнее предупреждение. Хоть одно слово не по делу – и можешь прощаться с левой рукой. Я ясно выражаюсь?

По лицу дамочки Денис понял: она, увы, не шутит. И выражается вполне ясно. А он тянул время, тянул как мог. Не переборщить бы, а то расчленят его без суда и следствия в этом самом кресле. Без анестезии.

– Задавайте вопросы, я всё скажу, – с готовностью пообещал он, косясь на жуткий хирургический инструмент.

Женщина нежно провела пальцем по краешку пилы и улыбнулась.

– Хорошо. С какой целью ты и твой легион решили организовать сбой в системе координации?

– Да случайно вышло… – Денис постарался, чтобы тон его голоса казался более заискивающим, оправдывающимся. – Когда Пифагор появился, чтобы обнулить моего легионера, я стал сопротивляться. Получается, я нарушил Кодекс, и меня ждало наказание, вот я и организовал побег. Испугался. И всего-то. А вы сразу в панику – заговор, сбой…

– Ах, вот в чём дело, – хмыкнула профессорша. – Всего лишь в легионере, которого хотел обнулить Пифагор. А что с ним? Он тебе так дорог, тот легионер?

Была не была. Денис решил отвести подозрения профессорши совсем в другое русло.

– Тот легионер – моя девушка. Она дорога мне, поэтому я не позволил её обнулить. Пытался спасти…

Сампи опустила пилу и внимательно взглянула на Дениса.

– Так ты просто глупый романтик? А я-то думала, что имею дело с умнейшим нумератом, метящим на моё место. – Она вернула пилу на столик и назидательно произнесла: – Никогда не спорь с обнулителем и координатором. Наша система не терпит оплошностей и халатности. Любой, даже мелкий сбой, необходимо проверять. Ну а с тобой я зря потратила своё драгоценной время.

Денис уж было расслабился, но внезапно лицо профессора Сампи вытянулось и перекосилось от гнева. Она подошла к креслу, прожигая Дениса взглядом, будто серную кислоту на него лила.

– А ты хитрый. Я почти поверила в твою версию с любовью. Но дело совсем не в любви, ведь так? Мы с тобой не обсудили один важный вопрос… Так кто тебе дал защитный браслет, что бы от нас сбежать?

Денис прикусил губу и молчал. Если он сдаст Пифагора, то его шахматному плану сбыться не суждено.

– Молчишь, значит. Посмотрим, как ты сейчас запоёшь. – Сампи спешно направилась к двери, распахнула и громогласно велела кому-то: – Привести пленных!

Сердце Дениса ухнуло в пропасть, в бесконечную бездну отчаяния и тревоги. Каких ещё пленных? Он мотнул головой, отгоняя самую чудовищную из догадок. Нет, нет, только не это! Только не пленные!

Через минуту в помещение уже входили Вика, Арсений и Асель.

В одинаковой одежде, как у заключённых, – широченные серые робы с номерами на предплечьях. Один за другим, ребята прошли на середину комнаты и встали в ряд, будто на расстрел, заведя руки за спину. Как же так? Как они попались?

Денис дёрнулся к ним, но словно прилип к креслу – не оторваться. Руки не слушаются, ноги связаны. И голова в огне – весь легион схвачен! Доигрались!

– Их не впутывайте! – истерично завопил Денис. – Они ничего не знали. Они мне подчинялись, по Кодексу! Они ничего не нарушали! Это всё я придумал! Я один!

Дамочка всплеснула руками.

– Как ду-ше-щи-па-тель-но, – по слогам произнесла она. – Значит, всё-таки речь о заговоре и намеренном сбое системы. Нумерат-новичок решил замахнуться на громаду, созданную величайшими умами вселенной. Твоя самонадеянность вызывает лишь грусть. Твой легион верил тебе, а ты… ты призвал его на войну, в которой вы не способны победить.

«Да заткнись ты! Заткнись!» – жаждал закричать Денис, но молчал и громко сопел, как пойманный в капкан зверь.

Друзья стояли, смиренно опустив головы и уткнув глаза в пол. Никто из них ни разу не взглянул на Дениса. Профессорша тем временем прохаживалась мимо пленных, как командир роты. Потом остановилась около Асель.

– Так ты её имел в виду, когда про любовь заливал? – спросила она у Дениса, не оборачиваясь. – Или её? – Сампи указала пальцем на Вику, потом посмотрела на её оголённое запястье с меткой и покачала головой. – Нет, не её. Эта – вторая. – Профессорша наконец обернулась к Денису. – Какая разница, правда? Мне – никакой. Учти, я буду обнулять их одного за другим, пока ты не скажешь, кто дал тебе браслет. Я ясно выражаюсь?

Почему всё пошло не так? Он ведь всё продумал. Всё. До мельчайших нюансов. Доморощенный гений! Если бы руки Дениса двигались, он бы давно придушил себя сам. Как он посмел подвергнуть друзей такой опасности? Он обрёк их на смерть… Или нет?

Денис жадно впился глазами в присмиревших легионеров, изучая их поведение, анализируя каждое движение.

Дамочка же снова распахнула дверь и громко приказала пригласить обнулителя. Тот не заставил себя ждать и через секунду уже появился в дверном проёме.

Мужчина лет пятидесяти, полноватый, с округлившимся животиком, выпирающим из-под широкого пиджака элегантного чёрного костюма. Да, шляпа тоже на нём была. Точно такая же, как у Пифагора. Гангстерская, со звериным оскалом. Однако харизмой и уникальностью старика тут и не пахло. Суррогат какой-то. Подделка.

– Познакомься, нумерат, это наш новый обнулитель, – представила мужчину профессор Сампи.

Мужчина молчаливым кивком поприветствовал Дениса и застыл в ожидании приказа.

– Пожалуй, начнём с этого. – Сампи указала на Макарова.

Денис напряжённо следил за обнулителем и за действиями самого Арсения. В голове возникла догадка. Слишком чудесная, чтобы быть правдой. Но всё же… надо бы проверить. Он затаил дыхание и ждал.

Обнулитель схватил поникшего Макарова за правое запястье. Профессорша жестом остановила помощника и повернулась к Денису:

– Так ты вспомнил, кто дал тебе защитный браслет?

Денис молчал, понимая, что если его догадка ошибочная, то сейчас он убьёт Арсения. Но всё равно молчал. И выжидал.

– Хм, видно этот парень тебе просто не нравится, – пожала плечами профессорша и кивком разрешила обнулителю действовать.

Тот поднял руку Макарова и показал присутствующим его метку.

– Вместо цифры «четыре» здесь будет «ноль», – глухим голосом объявил он.

Неожиданно Арсений шагнул вперёд и, как со сцены театра, выдал речь, обращённую к Денису:

– Ты не можешь вот так поступать с нами, нумерат. Неужели в тебе нет ни капли жалости? Мы твои друзья, а ты предаёшь нас, как Брут предал Цезаря!

Жаркая тирада Макарова окончательно укрепила догадку Дениса. Сердце успокоилось, и ни один мускул на лице не дрогнул, когда «4» на запястье легионера превратилось в «0». После чего тот грузно рухнул на скользкий белоснежный пол.

– Ты только что убил своего легионера, и всё ещё продолжаешь молчать? – нахмурилась профессорша и указала взглядом на Вику. – Теперь – её.

– Вы попусту тратите время, – отозвался Денис. – Я не скажу вам больше ничего.

– Уверен? – дёрнула бровями Сампи. – Ну-ну.

Как только обнулитель схватил Вику за руку, та вдруг повалилась на колени, из её глаз брызнули слёзы мольбы.

– Денис, ты мой давний друг, сколько же в тебе жестокости и равнодушия?! Прошу тебя, скажи им всё, что знаешь. Скажи им! Спаси нас!

Денис отвернулся, чтобы не смотреть на Вику, ползающую на коленях. Потом и вовсе зажмурился. Открыв глаза, он увидел, что Вика лежит распростёртой рядом с Арсением. Бездыханная, мёртвая.

– А ты жесток, – приятно удивилась профессорша. – Мне бы не помешал такой помощник. Умный и безжалостный. Ты смотришь на смерть друзей с таким спокойствием, будто тебе кино показывают. Но это всё происходит по правде! – Она повернулась к Асель и принялась ходить вокруг неё кругами. – А вот и любовь… Неужели, нумерат, ты променяешь жизнь этой девушки на тайну о браслете? Как же низко с твоей стороны.

Вот здесь сердце Дениса на секунду сжалось. Смерть Асель он лицезреть не желал. Нервы дрогнули от напряжения и зазвенели где-то внутри головы.

– Я ничего вам не скажу, – сухо отчеканил он. – Обнуляйте, сколько хотите. Мне всё равно. – Он отвернулся. И не повернул головы даже тогда, когда услышал из уст Асель: «Я люблю тебя. Я так тебя люблю!».

– Значит, ты решил с нами поиграть, да? – В голосе профессорши послышался отчаянный гнев. – Обнуляйте! Обнуляйте её!

От звука падающего тела Асель Дениса передёрнуло. Он прикрыл глаза, чтобы успокоиться, но сознание рисовало безжалостную картину смерти девушки.

Наконец Денис повернулся к обнулённому легиону лицом. На чистом кафельном полу распростёрлись тела его легионеров. Мёртвые тела.

– Да ты непробиваемый, – сделала вывод Сампи. – Даже смерть друзей тебя не пробрала.

– Это не мои друзья, профессор, – ответил Денис. – Уберите отсюда тела ваших синтетических суррогатов.

Лицо женщины напряглось, окаменело.

– С чего ты взял, что это суррогаты? – процедила она.

– Вы издеваетесь? – поморщился Денис. – Это для вас люди – всего лишь пешки, а для меня мои легионеры – друзья, и я отлично знаю их привычки. Ну а вы сыграли коряво.

– Интересно, в чём же мы ошиблись?

– Арсений никогда не сказал бы перед смертью то, что сказала ваша синтетическая подделка. Он бы ввернул саркастическую шуточку восьмидесятого уровня. В придачу Арсению вряд ли известна история Брута, а Цезарь для него существует лишь в виде салата.

– Надо же… – цокнула языком профессорша. – А эта? – Она указала пальцем на Вику.

– А эта даже под дулом пистолета не встала бы на колени и тем более не заплакала. Вместо рыданий она бы облила вас такой словесной грязью, что вы ещё два года бы ходили к психотерапевту и лечились от депрессии.

– А что же любовь? – Профессор Сампи взглянула на бездыханную Асель. – Неужели сердце не ёкнуло?

– Ну, тут уж вы совсем сплоховали, – покачал головой Денис. – Асель никогда бы не призналась мне в любви. Даже перед смертью. Она меня терпеть не может, потому что я чёрствый чурбан и не склонен к сантиментам. Так что… – Он приподнял уголок рта в саркастической ухмылке.

У профессорши нервно задёргалось нижнее веко.

Она молчала. Долго молчала: то ли пыталась унять негодование, то ли выдумывала новый план действий.

– Так и быть, нумерат, признаю поражение. С суррогатами ты оказался прав, – после продолжительной паузы произнесла она. – Думаю, стоит вернуться к старым добрым пыткам с помощью хирургии. Я ясно выражаюсь?

31. Шах и мат

Воскресенье, 11-е апреля, 16.10

Протянуть бы ещё чуть-чуть, минут десять-пятнадцать. Покончат с ним так же безжалостно, как с Наташкой Егоровой. Раз – и уснула навеки.

Но с ним быстро и мягко не будут. Ему светит медленная и болезненная пытка.

Профессор Сампи плотоядно улыбалась, в руке у неё поблёскивал скальпель. Дамочка пожирала Дениса глазами, изредка задерживая взгляд то на его руке, то ноге – наверняка размышляла, что оттяпать ему сначала. От её хищной улыбки в горле засвербело.

Кажется, те десять минут, что ему нужны, он не вытянет…

– Ну? Что будем делать? Есть идеи? – поинтересовалась Сампи.

Денис сглотнул и уткнул взгляд в скальпель. Острый, блестящий. Сталь с готовностью отражала свет энергосберегающих ламп на потолке и будто сама жаждала поскорей воткнуться в напряжённые мышцы пленника, как в мягкое масло.

Накатило отчаяние. Почему всё идёт не так? Ну почему? Чего он не учёл? Где брешь? Уже и неважно. Сегодня Денис вдоволь поплатится за свою глупость. С излишком.

Вот рука с хирургическим инструментом профессорши приблизилась к его горлу. Денис напрягся. Сердце сжалось, зашлось в ужасе, подбородок вздёрнулся. Капли пота защекотали виски.

Неужели Сампи готова его прикончить? Вот так просто? Резанёт по коже – и напьётся Денис Тимошин собственной крови. Зато системе больше мешать не будет, путаться под ногами, нарушать Кодекс.

– Молчишь? – шепнула профессорша. – Может, желаешь замолчать навсегда? Нет нарушителя – нет проблем. Надо было отдать тебя на растерзание гончим. А не марать о тебя руки самой.

Денис окаменел, боясь шелохнуться даже на миллиметр. Холодная острая сталь переместилась к его щеке. Сампи жгла Дениса взглядом, пока лезвие медленно двигалось вниз. Кожей он ощутил тёплую кровь.

Вот теперь стало совсем страшно. Сознание стихло, разумные мысли растворились в единственном инстинкте – выжить. Как у зверя. Выбраться из капкана. Денис изо всех сил напряг мышцы на руках – нет, не слушаются. Не сбежать, не скрыться… Оставалось единственное. Как в детстве. Он задержал дыхание и зажмурился, прячась от боли, что жгучей волной растекалась по левой стороне лица.

– Терпи, нумерат, терпи, друж-ж-жок, – прошептала тень внутри головы. – Скоро наш-ш-ш выход.

Подбадривала, а казалось – издевается. Наслаждается отчаянием и физической болью «любимой игрушки».

Профессорша убрала скальпель от лица Дениса, но кровь продолжала течь, заливая футболку. В голове стучало: «Остальные не попались, а он – да чёрт с ним. Сам виноват».

– Теряете время, – тихо сказал Денис и, кажется, даже умудрился улыбнуться.

– А я не тороплюсь. – Профессор Сампи погладила Дениса по голове, как маленького ребёнка, запустила пальцы в его шевелюру и потрепала. А потом больно ухватив за волосы, резким рывком дёрнула назад, отчего голова Дениса запрокинулась.

– Что ты скрываешь? Почему дал себя схватить? Ведь не просто так.

– Не просто… так… – прохрипел Денис, глядя Сампи прямо в глаза, горевшие нетерпением и азартом. Вот он – координатор. Страшный. Безумный. Тот, кто управляет системой.

Незавидное положение Дениса неожиданно спас помощник профессорши, тот самый, в круглых очках и чепчике, которого Денис окрестил хирургом. Встревоженная физиономия помощника возникла за прозрачной дверью. Он вежливо постучал. Дверь открыл новый обнулитель, всё это время стоявший у стены с грамотами и наблюдавший, как пленника пытаются порезать на куски.

Профессорша оглянулась на хирурга.

– В чём дело?

Помощник замялся, косясь то на обнулите – ля, то на координатора, то на Дениса, и не решался вымолвить и слова.

– В чём дело? – требовательно и с усилившимся акцентом переспросила Сампи.

– Там некоторые неувязки… эм… Совсем небольшие… эм-м… сбои…

– Какие ещё сбои?! – женщина оставила Дениса, отложив испачканный скальпель на столик, и подошла к помощнику.

Под её свирепым взглядом тот скукожился, будто ужался в несколько раз. Голубой чепчик затрясся на голове.

– Там… в цеху…

– Что – в цеху?

– В ц-ц-цех ворвалась банда легионеров. Они… эм… они крушат всё подряд, как взбесились, рушат оборудование по производству СОР…

Лицо Сампи заледенело.

– Как они нас нашли?

– Не знаю… эм-м… я лишь видел, что они приехали на автобусе.

– На автобусе? Каком ещё автобусе? А куда смотрит охрана цеха?

Чепчик на голове хирурга затрясся ещё сильнее.

– Охраны н-н-нет… и это вторая неувязка… Наша охрана состоит из суррогатов, а они получили всеобщую директиву найти место, где исчезнет сигнал сети. Они недоступны.

Подбородок помощника задрожал, ещё чуть-чуть – и застучат зубы. Казалось, он невероятным усилием воли придерживает нижнюю челюсть, чтобы та не отвалилась от тряски.

– Кто?! Кто послал директиву? Вычислили? – Гнев профессорши стремглав набирал силу.

– Да-да, конечно вычислили… – Кивки хирурга больше напоминали нервный тик. – Сооб-б-бщение пришло от СОР т-т-три тысячи с-с-сто семнадцать, – заикаясь, сообщил он.

– СОР не имеют права отсылать сообщения! Как он посмел? Чей это двойник?

Помощник бросил испуганный взгляд на Дениса:

– Его.

– Как – его? – распахнула и без того огромные глаза профессорша. – Это саботаж!

– Согласен, согласен, – поддакнул помощник. – Заговор, бунт… Революция… эм… сбой.

– Мы заглушим революцию. Обнулить всех легионеров! Немедленно! Перезагрузка! – провозгласила профессор Сампи.

Тут наступил черёд Дениса. Надо было заканчивать шахматную партию с профессоршей, которая и не знала, что участвует в игре, поэтому была застигнута врасплох.

Денис громко и очень отчётливо произнёс:

– Мы ещё не договорили, профессор Сампи. Поумерьте пыл. Иначе обнуление коснётся и вас.

Профессорша остолбенела. Рядом с ней, подавившись словами, застыли хирург и обнулитель.

– Что? Что ты там мямлишь? – Сампи выпятила ухо, будто не расслышала. – А ну, повтори, мерзавец!

– Пока я с вами разговариваю, вы никого не посмеете обнулить, – звенящим голосом сказал Денис и добавил, выделяя каждое слово: – Я. Ясно. Выражаюсь?

Дамочка повернулась к помощникам и распорядилась:

– Первым делом обнулите нумерата, слишком он разговорчивый!

– Вместе со мной автоматически обнулитесь и вы, профессор Сампи, – с угрозой предупредил Денис.

– Ты спятил, нумерат? Я не легионер, на мне нет цифры, чтобы её обнулять! – Женщина засучила рукав халата и показала метку на запястье – ровно очерченный символ, знак буквы сампи. – Мою метку нельзя обнулить, глупец.

– Согласен, вы – не легионер, вы – координатор, – кивнул Денис. – Но также вы – одна из переменных в живом уравнении. А по правилам Кодекса, нераскрытая переменная уничтожается автоматически, если она не привела к равенству. Статья четвёртая, если не помните. Поэтому пока вы являетесь переменной, вы ничего не сделаете.

– Переменная? Я?

Лицо профессорши исказила неопределённая гримаса – то ли страх, то ли изумление, то ли ненависть, то ли всё вместе. Она еле сдерживалась, чтобы не применить на Денисе весь набор хирургических инструментов.

– Если хотите убедиться, что я не вру, можете посмотреть нерешённое уравнение сами. Там всё предельно ясно. Листок лежит у меня в заднем кармане джинсов.

– Отвяжите его, обыщите! – скомандовала профессорша притихшему хирургу.

Тот кинулся исполнять приказ.

– А что с легионерами? – спросил у Сампи обнулитель.

– Пока ничего. Ждите приказа. Надо выяснить, что хитрый нумерат задумал.

Хирург торопливо отвязал Дениса от кресла. Тот сразу же поднялся и принялся прохаживаться по комнате, разминая затёкшие ноги. К сожалению, руки всё ещё не слушались: висели вдоль тела отмершими плетьми. Зато пальцами Денис уже мог слегка шевелить, онемение постепенно проходило. Как же приятно ощущать собственные пальцы.

Хирург торопливо обыскал задние карманы пленника, вынул листок с уравнением и подал Сампи. Та развернула и пробежала глазами написанное.

– Всем выйти. И уберите суррогатов с пола, – велела она, не отрывая взгляда от листка.

Приказ был выполнен молниеносно. Дверь за помощниками закрылась, но профессорша даже не заметила. Она перечитывала строки уравнения снова и снова. Красные пятна на её лице сменились мертвенной бледностью.

– Что это? – беззвучно спросила она.

– Уравнение. Если не понятно, то вторая переменная – это вы, – пояснил Денис, внимательно наблюдая за реакцией заметно присмиревшей Сампи.

– Я такое уравнение не видела… Кто дал тебе его? Кто его создал? – Профессорша перешла на полушёпот, голос её – директорский и звучный – сейчас напоминал сип больного.

– Тот же, кто дал браслет для защиты метки, – ответил Денис.

– Кто?

– Пусть пока останется загадкой. Вы же знаете, Кодекс безжалостен ко всем.

Кротость профессора Сампи сменила безудержная ярость.

– Да плевала я на Кодекс! Плевала! Я могу нарушить любое из правил, и никто меня не обнулит, ведь обнулитель подчиняется мне! Мне!

– Новый обнулитель подчиняется вам, верно, – согласился Денис, сжимая и разжимая кулаки: чувствительность ладоней возвращалась. – Но он – не истинный ноль, вы же знаете. Это обычный суррогат. Пифагор является настоящим нулём, сущностью неизведанной и тёмной. И от него вы избавиться не смогли, вы боитесь его. А когда он обнаружил, что вы используете систему координации для собственных целей, то решил бороться с вами… И обратился ко мне.

– К тебе? – скривила бесцветные губы профессорша. – Да кто ты такой, чтобы сам Пифагор обращался к тебе за помощью?

– Я нумерат, который нарушает собственный Кодекс.

Профессор Сампи сначала растерялась, но быстро пришла в себя:

– Да будь ты хоть императором всех нумератов на свете, мне всё равно. Пифагор покинул систему. Вы его не найдёте!

Денис глянул на наручные часы. Ладони снова его слушались.

– Если верить часовым стрелкам, то через пару минут к вам пожалует Пифагор в сопровождении моего легионера. Вы хотите его дождаться? Пифагор, в отличие от вас, строго подчиняется Кодексу.

– А что – Кодекс? Ты же понимаешь, это всего лишь свод глупых правил для управления толпой легионеров. Бараньего стада.

Денис злорадно усмехнулся.

– Насколько мне известно, это самое баранье стадо в данный момент разносит ваш цех ко всем чертям. Вы своим Кодексом их разозлили, прижали к стене. Вы испортили такую выверенную систему координации, и легионеры вышли из-под контроля.

– Я испортила? Я? – на глубоком вдохе переспросила профессорша.

Кажется, она готова была задохнуться от возмущения.

– Вы, конечно. Когда я впервые прочитал Кодекс несколько дней назад, у меня возникло ощущение, что некоторые из правил вписаны чужой рукой. Это как читать учебник по физике с картинками из журнала мод, понимаете? Белыми нитками шито. Сразу можно догадаться, что кто-то залез… Это вы подправили Кодекс?

– С чего ты взял, что именно я? Координаторов на Земле много.

– Зачем вы мне всё время врёте, профессор? Вы думаете, я такой глупый, что не вижу системы в целом? Нет никакого множества координаторов. Есть один координатор – вы.

– Что за глупости! – фыркнула профессорша.

– Да, я тоже так думаю. Слишком много власти в одних руках. Изначально координаторов, и правда, было много, но борьба за власть истребила большинство из них. Остальных же уничтожили вы. С помощью легионеров. Те думали, что решают уравнения и борются за равновесие, но на самом деле их руками вы убирали конкурентов одного за другим. Пока не остались одни и не заняли это место.

– Ого, какая я кровожадная, – желчно выдавила Сампи, всем видом показывая, что не верит ни единому слову Дениса, но тот и глазом не моргнул.

– И до сих пор, – продолжил он, – вы используете легионеров для своих целей, в борьбе с недоброжелателями, и возможно, даже принимаете заказы от элит. На коммерческой основе. Вот она – правда без прикрас, какая есть. Вам мешал лишь Пифагор, истинный посланник равновесия. Из той области знаний, которые не объяснить с помощью точных наук. Их надо просто чувствовать.

– Хм, какая дивная история, – расхохоталась Сампи. – Тебе бы книжки писать, нумерат И что ты мне сделаешь? Убьёшь меня? Вряд ли. У тебя руки еле двигаются… А я лишь немного подкорректировала уже существующую систему координации. Никто ведь не пострадал.

– Никто не пострадал? Легионеры каждый день гибли из-за ваших уравнений. Их кровь на ваших руках.

– Ой, давай обойдёмся без пафосных речей, мы не в театре, – с пренебрежением отмахнулась профессорша. – Ты же не глуп, понимаешь, что если координатора не будет, то рухнет вся система, а она создавалась даже не людьми, а более разумными сущностями. Ты не посмеешь её разрушить. Итак, что ты хочешь, нумерат? Может, поторгуемся? Желаешь разделить со мной власть?

– Я хочу решить уравнение, которое вы держите в руках, – ответил Денис без промедления. – Если мы его решим, то укрепим равенство. И система останется цела. Да и вы – тоже.

– Как мы его решим? Пусть одной из переменных являюсь я, а кто тогда – вторая переменная?

Денис коротко улыбнулся и тут же стал серьёзным.

– Я.

– Ты? – удивилась профессорша. – Странно. Давай-ка перечитаем. По условиям задачи искомая нами переменная поделена на два не равных друг другу числа. К тому же, переменная умножена на нуль, но нулю не равна… Ну? И докажи мне, что ты имеешь отношение к этой переменной.

Денис прищурился, разглядывая лицо профессора Сампи. Эта женщина далеко не так ограничена и вспыльчива, как хочет показаться. Глупо недооценивать противника. Чтобы уничтожить всех координаторов и подчинить себе целый взвод легионеров, надо обладать холодным и расчётливым умом. И профессор Сампи им обладает, как никто другой. Но также профессор понимает, что у Дениса припасена козырная карта, а она свои козыри давно разыграла.

Теперь – его ход.

– Ладно, – неторопливо и с расстановкой начал Денис. – Первое – вы приказали меня обнулить, буквально пять минут назад. Помните? Грубо говоря, вы хотели умножить мою метку на ноль, но, как нам известно, вы отменили приказ и я ещё жив, то есть нулю не равен. Так?

– Ну, так, – неохотно согласилась профессорша.

– Второе – в данный момент я поделён на два не равных друг другу числа. Во мне есть свет и… тень. И друг другу они не равны. Тени больше.

Рот профессорши открылся и скривился от вопля:

– Тень?! – Она начала задыхаться. – Но… но…

– Вы удивлены?

– Но… как ты с ней договорился? – Сампи еле переводила дыхание. – Не верю… Я тебе не верю…

– Тень на самом деле не так безжалостна, как вы о ней написали, профессор. С помощью Кодекса вы превратили истинных создателей системы координации в мерзких дефекторов, с которыми необходимо бороться. И назвали их уколы тенью.

– Как ты узнал?

– Пораскинул мозгами. Ну и тень мне подсказала. Тем более что она сейчас находится во мне. Мы с ней заключили сделку. Пришлось подарить ей канарейку… Хотя, думаю, вам это неинтересно.

– Я не верю! Ты мерзкий лжец! – заревела Сампи.

Денис приподнял левую руку.

– Смотрите.

Надо отдать должное, тень появилась эффектно, даже с перебором. По ладони, начиная с пальцев, неторопливо расползалась агатовая темень, затем перешла на запястье, всё выше и выше, пока не достигла локтя. Чёрные капилляры и сосуды, будто наполненные горячей смолой, обвили руку живой сетью, шевелясь и переплетаясь на коже клубком тонюсеньких змей.

– Мерзкое зрелище, правда? – поморщился Денис, опуская руку. – Но чего не сделаешь ради равновесия.

– Тень… – выдохнула профессорша, вытаращив глаза от испуга. – Как ты победил тень, как ты подчинил её?.. – Не дождавшись ответа и кое-как придя в себя, она спросила: – Чего ты хочешь, нумерат? – В голосе Сампи мелькнули нотки почтения.

– Решить уравнение, – ответил Денис.

– В тебе живёт тень, и когда-нибудь она убьёт тебя, а ты думаешь об уравнении?

– Я математик, я всегда думаю об уравнениях. Даже когда падаю с моста. Ну, так что? Решаем?

– И как? – беспомощно развела руками Сампи.

– Напомню, – терпеливо произнёс Денис. – По условиям уравнения, союз двух переменных равен мировому равновесию. Переменные мы определили, остаётся только наш с вами союз. То есть – сделка.

– Какая сделка? – насупилась профессорша. – Между нами не может быть сделки. Ты – всего лишь нумерат, а я – твой координатор. Мы не равны!

– С чего вы взяли?

– С того, что так и есть! С того, что это истина, нумерат! Истина!

Подумав об истине, Денис с любопытством взглянул на свою левую руку, будто видел её впервые, поиграл чёрными пальцами, сжал их в кулак. Потом улыбнулся профессорше и протянул ей руку, как при знакомстве.

– Вы видите мою руку? Пожмите её. И мы узнаем истину.

Сампи застыла. Её огромные глаза беспокойно забегали.

– Не бойтесь, профессор. Скрепим нашу сделку рукопожатием, – мягко настаивал Денис. – Иначе мы не решим уравнение. Иначе нас с вами ждёт обнуление. Вы ведь не хотите умереть? Да и я – тоже.

– Я не собираюсь дотрагиваться до тени. – Сампи попятилась к двери.

Денис медленно наступал, продолжая протягивать руку.

– Ничего плохого не случится, обещаю. Мне вы можете верить.

– Верить тебе? – Профессорша скептически поджала губы. – Да в системе координации никому нельзя верить.

– Мне – можно, – заверил Денис.

Сампи остановилась в нерешительности. Деваться ей было некуда: либо отказ от сделки и обнуление, либо рукопожатие с нумератом-нарушителем.

Она наконец решилась.

– Хорошо. Твоя взяла. – Сампи протянула руку и боязливо прикоснулась к чёрной руке Дениса.

Тот рывком схватил её ладонь и сжал ледяной хваткой. Рукопожатие получилось крепким. Денис и Сампи уставились друг другу в глаза. Взгляд профессорши сочился ненавистью и презрением.

– Признаю, ты заставил себя уважать, нумерат, – процедила Сампи. – Но это тебя не спасёт. Отпусти. Думаю, мы скрепили сделку.

Профессорша попыталась высвободить руку, но Денис только сильнее сжал пальцы. Сомкнувшиеся ладони окутал смоляной туман. Увидев его, Сампи нахмурилась.

– Что это? Неужели… – Она оцепенела, а потом снова попыталась вырвать руку. – Отпусти! Отпусти меня!

Денис держал ладонь Сампи крепко и отпускать не планировал.

– Скажите, профессор, вы уничтожили всех координаторов или кто-то ещё остался? – спросил он.

Сампи вырывалась, но отвечала чёткой скороговоркой, как на допросе, причём без малейшего акцента:

– Остался консул. Только он. Его я убрать не успела. Он сбежал и скрывается неизвестно где. Гончие идут по следу, но пока не нашли его. Он, как и ты, закрыл метку браслетом.

Денис удовлетворённо кивнул: Длань правды работала на «отлично».

Затем задал следующий вопрос:

– Кто отбирает координаторов для службы?

Ответ Сампи опять прозвучал отчётливо и спешно, словно профессор стремилась поскорей выложить правду и освободить себя от её тяжести:

– Я не знаю. К нам, как и к легионерам, приходит связной, но не Пифагор. У него совсем другие полномочия и вес в системе координации. Он управляет осью.

– Какой осью?

– Осью координат.

– А где она находится?

– Я не знаю. Я её никогда не видела. Это не в моей компетенции. Система координации – иерархия, пирамида, и я не ведаю, кто сидит на самом верху. Координаторы находятся в середине, мы – не главные. Не главные!

– Кто создал систему?

– Я не знаю, я только исполнитель. Я ничего не знаю, не знаю!

Денис желал бы докопаться до сути, но в пылу раскрытия правды почти забыл про изначальную цель рукопожатия – сделку и решение уравнения. Жажда узнать всё и сразу туманом застелила его ум.

Денис мотнул головой, приходя в себя. Профессор Сампи безрезультатно пыталась освободить ладонь.

– Сделка, профессор, сделка, – напомнил он даже больше самому себе, чем Сампи. – Итак, я продиктую, что вам нужно сделать. Сначала вы корректируете Кодекс и приводите его в изначальный вид. Затем распускаете легионеров, что в данный момент рушат ваш цех. Двойников ведь больше нет, соответственно, система накренится, если легионеры не вернутся домой. Далее вы восстанавливаете Пифагора в должности. Тут у вас выбора нет. После чего вы перезагружаете систему и работаете дальше, как обычно. Только без вашего любимого обнулительства. Ну и набираете новых легионеров. Думаю, всё. Если вы согласитесь, то условия союза нарушить не сможете.

Сампи оставила попытки выдернуть руку и негромко спросила:

– А что взамен?

– Взамен мы уйдём. Оставим вас в покое.

– Хм, какой неравноценный обмен. – Она помолчала. – Хорошо. Я отпускаю всех домой. Но не думай, что так просто от меня избавишься. Я вернусь, когда ты будешь слаб. Появлюсь у тебя за спиной, ты и не заметишь. Даже тень тебя не спасёт.

– Это значит – да? – спокойно уточнил Денис.

– Да, – кивнула Сампи и взглядом указала на его чёрную руку. – Думаю, ты понимаешь, что Длань правды не даст мне солгать, поэтому повторюсь ещё раз: жди меня, нумерат Я приду, когда ты будешь слаб. Я уничтожу тебя чужими руками, в этом мне нет равных… Я ясно выражаюсь?

– Ясно. – Денис разжал пальцы и выпустил мокрую от пота ладонь профессорши.

Сампи тут же отпрянула от него, как от чудовища.

– Мерзость… – зашипела она. – Ненавижу тебя, ненавижу… Ты пошёл на сделку с темнотой, чтобы разрушить систему. Она убьёт тебя, убьёт! И я буду хохотать на твоей могиле, нумерат. Хохотать от счастья!

Внезапно стена, увешанная наградами хирурга, задрожала. Дипломы и грамоты в рамках ворохом обрушились на пол, как перезревшие плоды с дерева. Эхо грохота прокатилось по кабинету.

Сквозь серое оголившееся полотно стены шагнул Пифагор, за ним вошла Вика. Под их подошвами заскрипели осколки стекла.

– Нуль… – выдохнула профессорша.

– Здравствуйте, профессор Сампи, – холодно поздоровался Пифагор. – Предлагаю забыть наши прошлые разногласия и начать сначала. Как вам? – Он не ждал от Сампи ответа, поэтому сразу же повернулся к Денису: – Вы решили моё уравнение, спасибо. А теперь вам необходимо покинуть это место. Иначе – обнуление.

– Обнуление? – оторопел Денис, не веря ушам: он только что решил сложнейшее уравнение, а зарвавшийся старик угрожает ему обнулением!

– Не забывай, нумерат: я есть нуль. Ты меня никогда не постигнешь. Ну, а остальное ты знаешь.

– Знаю что? – Денис насупился, затаив обиду на Пифагора.

– Истина не выбирает чью-либо сторону, она и есть – равновесие. Но, кажется, я повторяюсь, а это мне несвойственно. Не заставляй меня озвучивать слова угрозы, напоминая об обнулении. Я могу приступить к нему незамедлительно.

Вика подхватила Дениса за локоть и повела к двери.

– Пошли, пошли, Тимошин… И без того кровью истекаешь. Чего ты с нулём споришь, я не пойму? Ведь мы выиграли. И при этом выжили.

Не успели они дойти до двери, как та распахнулась, и в помещение влетел переполошённый хирург.

– Профессор Сампи! Нам пришло сообщение! Возможно, это какой-то код, поэтому я сразу к вам.

– Какое ещё сообщение? – уставилась на него профессорша. Лицо её посерело и выглядело бесконечно уставшим. Под глазами залегли темные круги, да и морщин прибавилось.

– Эм… оно… оно весьма загадочно.

– Да читай уже! – рыкнула Сампи.

– Эм… – Хирург прочистил горло и зачитал то, что было написано у него на обрывке листка: – Шах и мат. И подпись: гроссмейстер Тимошин.

Вика не сдержалась и захохотала во весь голос. Звонко и заливисто. Кажется, последний раз она смеялась так ещё в начальной школе.

– Ну, Макаров! – Вика давила в себе безудержный смех. – Ну, даёт!

– Шах и мат, – улыбнулся Денис, подытоживая блестяще разыгранную партию, шахматными фигурами, цифрами и переменными в которой выступали живые люди, в том числе и он сам.

Кажется, пора отдохнуть от математики. Да и вообще, отдохнуть.

32. Временное равновесие

Воскресенье, 18-е апреля, 14.00

Весна брала своё. Ветер разносил по парку визг и хохот резвящихся детей, чириканье воробьёв, урчание голубей, перешёптывание свежей листвы. Наполнялся ароматами шкворчащих сосисок, попкорна, сладкой ваты. Нёсся вперёд, по соседним улицам. Люди толпились вокруг скамеек и выстроенных рядами палаток с мигающими клоунскими шляпами, конфетти, мороженым, кофе и разноцветными лакомствами.

Воскресенье было в самом разгаре.

Четверо ребят шагали по дорожке в сторону парка аттракционов «Magic».

Асель – в одной руке ярко-жёлтый воздушный шар, в другой ладонь Дениса – широко улыбалась и во все глаза смотрела на развернувшийся вокруг карнавальный праздник – День открытия парка аттракционов.

– Здорово, что Мэджик открылся. И колесо вертится. – Вика показала на круглую громаду, издалека похожую на исполинский ноль.

Колесо медленно крутилось, искрясь на солнце стёклами кабинок, в которых сидели люди.

– Может, прокатимся? – предложил Арсений.

– Я бы просто погуляла, – мотнула головой Асель.

Длинные волосы чёрным шёлком заструились по её плечам.

– Я тоже что-то не горю желанием на каруселях кататься, – поморщился Денис.

Вика и Арсений обменялись только им понятными взглядами.

– Ой, ну всё ясно, – скривилась Вика. – Идите себе, гуляйте. Пока нас тут не стошнило от ваших… – она призадумалась, – романтических вздохов.

– Тогда, может, вдвоём прокатимся? – вкрадчиво спросил Арсений. – Только, чур, меня из кабинки не выталкивать. Я высоты боюсь.

– Ты хочешь послушать мои мысли по поводу литературы на высоте птичьего полёта? – подозрительно сощурилась Вика.

Арсений раскраснелся.

– Да ну тебя, книжная моль. Я лучше удавлюсь, чем буду слушать твою болтовню. Зато про Фауста могу тебе и сам порассказать. На днях читал. Дребедень ещё та.

– Про какого Фауста?

– Как – про какого? Кто из нас библиотечный червь – ты или я? Конечно, про того «Фауста», которого Гёте написал.

Вика разом подобрела.

– Макаров, ты день за днём переворачиваешь моё понимание мира с ног на голову. «Фауст»… Ну надо же… – Вдохновившись литературными достижениями Арсения, она охотно поделилась новостью: – А я вчера нашего синтетического приятеля в художественную школу отвела. Он, оказывается, неплохо рисует. Ему даже комнату в общаге выделили как подающему надежды таланту.

– Отлично, теперь моему двойнику будет чем заняться, – заметил Денис. – Его Сампи боится наказывать за помощь четвёртому легиону, хоть он и единственный из СОР, кто остался на связи.

– Я даже имя ему придумала, – добавила Вика. – Его зовут Пабло.

– Пабло? – переспросил Макаров. – Ты совсем чокнулась, всезнайка? Какой Пабло?

– Это в честь Пикассо, болван. – Вика замялась. – Но… записали его, как Паша Громов… А Пабло – это творческий псевдоним. Чтобы творить.

Денис рассмеялся.

– Он и без псевдонима натворил немало. К примеру, порядком подпортил мне репутацию.

– Ой, да что ты? – забрюзжала Вика и поправила очки. – Репутация твоя и так на ладан дышала. Эгоистом был, эгоистом и помрёшь.

– Ну и пусть, – улыбнулся Денис.

– Будь собой, Тимошин, все остальные роли уже заняты, – высказался вдруг Арсений.

Вика вытаращила на него глаза.

– Это что, цитата? Из книги? Книги, где есть буквы?.. Смотрю, ты на «Фаусте» не успокоился.

– Ага, – небрежно кивнул Макаров (а сам, наверняка, репетировал перед зеркалом этот момент не менее десяти раз).

– О! – эмоционально и содержательно отреагировал Денис. – Теперь тоже разговариваешь цитатами, как она? – он легонько толкнул идущую рядом Вику плечом. – Оказывается, это заразно.

Вика смерила Макарова недоверчивым взглядом.

– Ну? И кто это сказал, умник? Или мне всё же послышалось?

– Оскар Уайльд, – мгновенно припомнил Макаров (а точнее – выучил заранее).

Вика кивнула, соглашаясь.

– Верно, хакер. – Она на миг задумалась, закатив глаза, и протараторила: – Правда делает жизнь свободной, а свобода дарит счастье. И когда ты счастлив, всё меняется.

– Так не честно. Я не знаю, кто это сказал, – пробурчал Арсений.

– Это я сказала. Только что. – Вика лучезарно улыбнулась (уже и не сосчитать, в который раз).

– Отличный лозунг на ближайших президентских выборах, ты не считаешь? – Макаров потянул её в сторону аттракционов, без умолку бормоча что-то про Гёте, Фауста и про то, какие мысли его посещают по этому поводу.

Денис и Асель продолжили прогулку по парку. Жёлтый воздушный шар, как привязанное за нитку солнце, летел следом. Шли в молчании, наслаждаясь моментом спокойствия, чувством гармонии внутри. Вот оно, равновесие. Пусть и временное.

Асель крепко сжимала правую ладонь Дениса. Левая же оставалась для всех недоступной. Он старался прятать её подальше в карман и не высовывать при друзьях или отце. И перчатку не забывал носить.

Забавно, но Дланью правды на днях заинтересовалась Вика. Краснея и отводя глаза, она попросила Дениса пожать Макарову руку. Как бы невзначай. На вопрос «Зачем?» подруга пробормотала что-то нечленораздельное и удалилась восвояси. Хотя забавна даже не Викина просьба, а тот факт, что примерно о том же Дениса попросил сам Макаров, только жать руку он предложил Вике. Сплошной детский сад, честное слово.

Асель приостановилась и посмотрела на вату всклокоченных облаков в небе.

– Денис, что теперь будет? – спросила она. Как всегда, мягким и спокойным голосом, но между строк читалась тревога. – Профессор Сампи не оставит тебя в покое, ведь так?

Денис покосился на свою метку. Чёрная единица въелась в кожу.

– Теперь для Сампи я – враг номер один. Хоть мы и вернулись домой, мы всё ещё остаёмся легионерами. И в любое время к нам могут прийти снова. Мы теперь – одна команда.

– Одна команда, это правда, – кивнула Асель. – У тебя получилось нас объединить. Сплотить людей таких непохожих, даже противоположных друг другу. Согласись, когда ты нас встретил, то вряд ли горел желанием быть нашим командиром. Но из тебя вышел отличный нумерат.

– А из вас – отличная команда, – ответил Денис.

Они не спеша пошагали вдоль аллеи.

– Всё хотела спросить… – Асель замешкалась на мгновение. – Как ты умудряешься принимать сложные решения? Да ещё так быстро. Можно ли этому научиться?

Денис задумался. Что за странный вопрос?

– Вот уж не знаю. Наверное, можно и научиться… Когда задача требует ответа, обычно я спрашиваю у самого себя, чего хочет моя душа в данный момент. Здесь и сейчас. Так и нахожу решение. На самом деле, вся жизнь – бесконечная вереница принятых решений.

Асель усмехнулась.

– Мне показалось, или ты только что произнёс слово «душа»? Ты же не веришь в такие вещи. Сам говорил.

– Говорил. И ошибался. Тебе ли не знать, что я нумерат, который постоянно ошибается… – Денис почувствовал, что его уши горят.

Ветер донёс гомон улиц, смешался с пением птиц в кронах парковых деревьев, дохнул ароматом свежего газона и краски. Каблучки лаковых туфель, что украшали ноги Асель, равномерно выстукивали по асфальтированному полотну дорожки, отсчитывая мгновения их первой с Денисом совместной прогулки.

– А что с тенью? Ты так и будешь жить с ней? – после долгой паузы спросила Асель.

– Пока да. Она не доставляет мне проблем. Только смотрится паршиво. Ну ничего, главное – руку никому не показывать.

Денис постарался придать голосу беззаботности, но понимал, что уговаривает сам себя не поддаваться страху. На самом деле он побаивался живущей в нём тени. Пока она затаилась, но вдруг в один прекрасный день пожелает проявить себя? Как в прошлый раз.

– Мы избавимся от неё, – пообещала Асель с отчаянной отвагой в голосе. – Теперь мы знаем о системе координации всё.

Денис покачал головой.

– Нет, Асель, нам известно очень мало. Очень. И систему координации сначала досконально придётся изучить, прежде чем понять, что делать дальше и как себя защитить. Зато мы знаем, что любая система несовершенна, даже построенная на цифрах, и не всем кодексам и правилам нужно безоговорочно верить. Этому меня научила тень. – Денис остановился, вспоминая странные ночные беседы с тенью. – Все её слова сводились к одному: слушай сердце и разум, верь глазам, а не слухам, делай шаг не потому, что тебя толкнули в спину, а потому, что считаешь направление верным. Это и есть истинный Кодекс Нумерата.

– Тень мудра. – Асель потянула Дениса за собой по дорожке. – И я её теперь уже не боюсь. Во мне появилась решительность.

– Она в тебе и была. – Денис широко улыбнулся. – Вспомни, как ты лихо колотила меня коленом при первой встрече. Что это, если не решительность?

– Это страх, Денис. И отчаяние. А решительность – это смелость следовать собственному выбору.

– Надеюсь, о своём выборе ты не пожалеешь.

Асель рассмеялась. Её звонкий смех был похож на музыку. Прекрасный момент, чтобы поцеловать Асель снова. Денис остановился и робко притянул её к себе, надеясь почувствовать тонкий вкус лесной земляники на губах. Как в прошлый раз. Асель подняла на него глаза – подёрнутые чернильным туманом, бархатистые, глубокие, как космос.

Ненавидя себя за то, что сейчас сделает, Денис украдкой вынул левую руку из кармана и всего лишь на пару секунд прикоснулся холодными чёрными пальцами к ладони Асель.

Та замерла – глаза остановились на одной точке перед собой – и прошептала скороговоркой:

– Я тебе тогда не сказала, но я ведь помню. Помню всё до последней секунды. Это было моё решение. Моё собственное. И я не жалею. Ни о чём не жалею. Я бы сделала это снова.

Денис сразу догадался, что имела в виду Асель. Он отдёрнул руку, снова спрятав её в карман, и улыбнулся.

– Это был чудесный подарок, Асель.

Молчаливым укором шевельнулась засевшая внутри тёмная субстанция. Субстанция, которую не объяснить с помощью точных наук, её нужно просто чувствовать. И для Дениса до сих пор оставалось неясным, что именно живёт в нём теперь, – добро или зло.

А может, нечто, расположенное между ними. И приводящее всё в равновесие.

Оглавление

1. Номер один. Денис

2. Номер два. Вика

3. Номер три. Асель

4. Номер четыре. Арсений

5. Колесо завертелось

6. Странная девушка в больничном халате

7. Свидание не состоялось

8. Инструкция

9. Дворец эпохи рококо

10. Мёртвый таксист

11. Отрезанные от мира

12. Укол дефектора

13. Тренировка закончена

14. Тень атакует

15. Кодекс Нумерата

16. Кошмар

17. Шестой легион

18. Суррогаты

19. Самонадеянный глупец

20. Точка отсчёта

21. Подарок

22. Доигрался, математик

23. Без права на ошибку

24. Выживем

25. Номер один. Денис

26. Номер два. Вика

27. Номер три. Асель

28. Номер четыре. Арсений

29. Устранили проблему

30. Метка Сампи

31. Шах и мат

32. Временное равновесие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg