«Ральф в опасности»

Ральф в опасности (fb2) - Ральф в опасности 1221K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алекс Блекпен

Ralf in Gefahr

Copyright© Alex Blackpen

Impressum:

Alex Blackpen, Demmeringstrasse 14, 04177 Leipzig, Germany

alexblackpen@gmail.com

Первое издание на русском языке май 2017

Оформление обложки: Александр Луняков

Все права, включая полную или частичную перепечатку, принадлежат автору.

Сюжет книги и все персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными людьми случайно.

Алекс Блекпен

Ральф в опасности.

Содержание:

Ральф и его неприятная покровительница.

Жена Мальмо.

Ральф и Акула.

«Пропавший путник».

Упавшая сосиска.

Ральф и настоящий ветеринар.

Ральф спешит домой.

Ральф и бабочка Андакур.

Марка.

Ральф и его неприятная покровительница.

Что вы знаете о невезении? Не сомневаюсь, что само слово вам известно, и все люди, в той или иной мере, хоть раз с ним сталкивались. Но что конкретно вы вкладываете в это понятие?

Может быть, вы считаете, что вам крупно не повезло, когда на автобусной остановке вы нагнулись, чтобы завязать на ботинках шнурки, и ТРЕСК! – ваши штаны гулко лопнули в самом неудачном месте?

Или, быть может, вы думаете, что неудача коснулась вас, когда купив в магазине пакет молока, вы приходите домой и обнаруживаете, что оно скисло?

Возможно кто-то считает, что это всего лишь досадные мелочи, на которые не стоит обращать внимания, однако опоздание на последнюю электричку или, ещё хуже, на самолёт, мало кто назовёт пустяком.

«Эх, не повезло, так не повезло! Ну что бы ей (электричке) или ему (самолёту) не подождать меня каких-то пару минут…» – раздражённо бросит каждый из нас в такой ситуации. А что касается меня лично, то я добавил бы ещё пару слов в адрес ускользнувших транспортных средств.

Но как бы там ни было, люди воспринимают невезение по-разному. Кто-то горестно улыбнётся и буркнет: «Бывает». Кто-то философски рассудит, что раз бывает удача, то должна быть и обратная её сторона, а бывают и такие чудаки, которые расценивают невезение как вполне естественную и неотъемлемую часть своей жизни. Судьба так часто и обильно награждает таких людей неудачами и разочарованиями, что они со временем привыкают к ним и даже настораживаются, когда с ними целый день ничего не приключается.

Именно к последней категории относился и Ральф. С самого детства добродушный пухлый мальчуган попадал в истории, которые в целом можно назвать досадными и огорчительными. Когда Ральф был совсем маленьким, ему дарили совсем не те подарки, которые он хотел, и если во время игры во дворе приходилось тянуть жребий, то из всех мальчишек именно он вытягивал короткую спичку.

Ральф был единственным ребёнком в семье, и оттого родители очень волновались за него в детстве. Когда его мама, очень наблюдательная женщина, заметила, что с её чадом как-то часто происходят всякие неприятности, то она решила, что Ральфа сглазили. С этого момента он был обязан носить с собой как минимум один талисман, защищающий от «дурного глаза». Неприятности, однако, никуда не делись, что дало повод заботливой родительнице вплотную заняться поисками новых, более сильных амулетов и оберегов. Уже к 10 годам у Ральфа их было не меньше сотни, но даже и они все вместе не могли вырвать малыша из лап злого рока.

Тем не менее, привычка верить в пользу талисманов, а также приобретать такого рода безделицы, со временем перешла от мамы к сыну. Уже в более позднем возрасте, путешествуя, Ральф не упускал возможности купить новый амулет, будь то засушенная куриная лапка или мешочек омамори.

В детстве, когда степень невезения соответствовала нежному возрасту Ральфа, у него во дворе ещё были друзья. В те далёкие времена неприятности были досадными, а порой и вовсе смешными. Но Ральф рос, и вместе с ним росли его неудачи. Странная особенность пухлого мальчугана попадать в нелепые истории удивительным образом отображалась на количестве его друзей. Уже в средней школе с ним водился только соседский крепыш Мальмо, да и то только потому, что Ральф был единственным, кто был готов слушать его глупые россказни.

К семи годам, слегка рассеянный и скромный мальчуган знал наверняка, что какую очередь в магазине он не выберет, к кассе он всё равно подойдёт последним. Нужно сказать, что такое хроническое невезение с магазинными очередями сыграло однажды Ральфу на руку и он выиграл у Мальмо целых 20 пфеннигов.

Дело было так. Невезучий розовощёкий мальчуган встал в очередь, состоявшую из трёх человек, и обречённо объявил, что доберётся до кассы позже, чем последние покупатели в двух других очередях и даже в шутку предложил спор. Мальмо решительно принял пари, оценив, что в остальных очередях было и людей побольше, и покупки у них были пообъёмнее. Шансы Мальмо выиграть спор были, как никогда, велики, если бы не одно НО: в короткой очереди стоял Ральф.

Видя, как молодая проворная кассирша очень быстро обслужила стоявших перед Ральфом покупателей, Мальмо уже потирал ладони и прикидывал, на что потратит выигранную монету. А наш невезунчик внутренне оцепенел: чувство, когда твоя очередь движется так же, как и другие, он испытал впервые. Но нет, всё обошлось: пачка печенья, принадлежавшая Ральфу, оказалась не «по зубам» молодой кассирше и она, улыбнувшись, объявила, что касса вышла из строя и отправила мальчиков в другую очередь.

Мальмо был, мягко говоря, обескуражен, а Ральф, в который раз, убедился в своей невезучести. Единственным утешением были выигранные 20 пфеннигов но и они принадлежали новому владельцу минут пять или семь. На перекрёстке, возле магазина, мальчишек напугал пронзительный лай соседского терьера, и, вздрогнув от неожиданности, Ральф выпустил из рук свой выигрыш. Монета не шлёпнулась у ног, а, естественно, упала на ребро и покатилась к ближайшей канализационной решётке. Конец выигранного пари был Ральфу известен ещё до того, как металлический кружок юркнул в небольшую щель. Невезуха!

В жизни мальчика, а затем подростка и юноши постоянно приключались подобные истории. У Ральфа сотни раз посреди улицы рвался кулёк, и оттуда по сторонам разбегалось, растекалось и рассыпалось содержимое.

Мечта иметь аквариумных рыбок омрачилась уже через пять дней после покупки аквариума: механизм обогревателя вышел из строя, и стайку гупёшек, вместе с парочкой меченосцев и сомиков, постигла ужасная участь. Сломавшийся терморегулятор просто сварил несчастных созданий. После этого случая Ральф твёрдо решил не заводить домашних животных, хотя очень их любил и уже с юных лет мечтал стать ветеринарным врачом.

Были и порванные брюки, и разбитые в магазинах витрины, и отдых на свежеокрашенной лавке и много ещё чего, что смело можно назвать невезением, а в некоторых случаях, даже большими неприятностями.

Одна история была крайне болезненная и до слёз огорчительная, потому что она произошла в гостях у Сильвии, девочки, которая очень нравилась Ральфу. Но об этом я, пожалуй, расскажу отдельно.

В юношеском возрасте друзей у Ральфа практически не осталось. Если не считать Мальмо, то круг общения нашего невезунчика ограничивался его семьёй и обширной библиотекой, большую часть которой Ральф успел прочитать уже к 12 годам. Чтение было одним из увлекательнейших занятий для любознательного школьника. Он мог всего за пару дней «проглотить» толстенную книгу, а затем ещё неделю, по пути в школу, перечитывать особенно понравившиеся отрывки. Страстная любовь к печатному слову, увы, требовала свою плату, и уже с ранних лет круглое лицо Ральфа не покидали очки с толстыми круглыми стёклами.

Книги книгами, а общения со сверстниками очень не хватало стеснительному подростку. Ральф искал любую возможность, чтобы попасть пусть даже в небольшую компанию сверстников. Он разучивал анекдоты и забавные истории, с намерением в нужный момент рассмешить и обаять новых друзей. А в кармане наш невезунчик всегда носил заграничный раскладной ножичек, подаренный отцом, чтобы при случае, как бы невзначай, достать его и произвести впечатление крутого парня.

Но все ухищрения Ральфа разбивались о его патологическую невезучесть. Она словно нарочно поджидала момент, когда всё шло хорошо, а затем напоминала о себе. В те редкие моменты, когда Мальмо приводил Ральфа в компанию своих приятелей, у нашего героя вдруг оказывался в руке пакетик с арахисом, на который у него была аллергия, либо нападал приступ непрекращающегося кашля от затянутой сигареты. Невезуха!

Как бы там ни было, а Ральф научился не дуться на свою судьбу и весь мир. Он просто жил своей жизнью, частью которой были не только посещения музеев и коллекционирование марок, но и дополнительная порция невезения.

Дни напролёт, проводимые дома, страстная привязанность к сладкому и совсем немного наследственности подарили Ральфу десяток лишних килограммов, на которые, впрочем, он не обращал внимания.

Время шло, пакеты всё так же рвались в самый не подходящий момент, а ключи от дверей забывались дома, вынуждая Ральфа, в ожидании родителей, читать книги на холодной скамейке.

Школа пролетела, и наступило ответственное время выбора профессии. Ральф остался верен своей детской мечте и для поступления выбрал ветеринарный факультет. Готовиться к поступлению он начал ещё в школе и к моменту вступительных экзаменов знал необходимые предметы ОТ и ДО. Никакое невезение не могло помешать Ральфу на отлично сдать вступительные экзамены и, впоследствии, стать прекрасным звериным доктором. Так думал Ральф. А вот сама капризная дама Невезуха (именно так наш герой называл свою неприятную покровительницу) рассуждала совсем иначе. Коль уж ничего нельзя поделать с солидным багажом знаний и прекрасной памятью своего любимчика, то нужно зайти с другой стороны. И она зашла. За день до вступительных экзаменов Ральф так сильно заболел, что пролежал с высокой температурой целую неделю, а затем ещё 10 дней мог передвигаться только по квартире. Вступительные экзамены прошли без нашего невезучего абитуриента. То ли от болезни, то ли от обиды на свою вечную спутницу, юноша даже похудел на 10 кг.

Ральф был так огорчён перспективой потерять целый год на какую-нибудь подработку в соседнем супермаркете, что без долгих раздумий согласился на другую кафедру того же самого университета.

Биологический факультет испытывал постоянную нехватку в студентах. Именно поэтому, преподавательский состав биофака попросту закрыл глаза на то, что срок вступительных экзаменов уже окончен и Ральфа, с его отличными школьными оценками, зачислили на первый курс.

Конечно же, наш незадачливый герой был очень разочарован, что не станет теперь ветеринарным врачом. Скорее всего, после окончания биофака ему придётся работать либо преподавателем биологии в школе или отправиться в полярную экспедицию по изучению миграции какой-нибудь полярной жужелицы. И хотя обе перспективы были совсем не радужными, Ральф решил пока об этом не думать.

Первая неделя учёбы прошла во вздохах и в мыслях об упущенной возможности стать ветеринарным врачом. Даже Невезуха не тревожила своего любимца в эти дни, словно отдыхала от проделанной работы. Однако уже через 10 дней Ральф, не склонный к затяжным терзаниям души, обнаружил лекции по ботанике крайне познавательными. Даже физика, которую Ральф не жаловал в школе, открылась ему на биофаке совсем с другой стороны. Любознательный юноша стал читать ещё больше прежнего, при этом конспектировать и экспериментировать, заедая всё это вафлями с шоколадно-ореховой начинкой или овсяными печеньками. Десять килограммов, потерянных во время болезни, быстро вернулись и привели с собой ещё пять.

Учёба на биофаке положительно нравилась Ральфу и хотя он ещё вздыхал вслед студентам в белых халатах, перспектива быть преподавателем биологии в школе уже не так сильно пугала.

Невезение какое-то время не очень сильно тревожило своего избранника и довольствовалось только мелочами вроде пропущенной важной лекции или потёкшей в сумке чернильной ручкой.

По-настоящему Невезуха напомнила о себе, когда группа Ральфа отправилась за город на полевые занятия. Был конец октября и воздух на природе был уже не просто свеж, а превращал выдох в пар. Капризная дама Невезуха выбрала момент очень неподходящий и крайне опасный. Хотя справедливости ради, нужно упомянуть, что в данной истории невезение было в сговоре с вполне одушевлённым созданием. Как иначе можно объяснить, что указатели дороги в лесном массиве были переставлены местами, и конечно же Ральф оказался на распутье первым. Юноша выбрал путь, куда указывала нужная стрелка, и через 20 метров с треском провалился в замаскированную сучьями и листьями яму. Впадина оказалась неглубокой, но была на треть заполнена холодной жижей. Было просто чудом, что при падении Ральф не поранился. Тем не менее, полевое занятие для него на этом было окончено, и оставшееся время он провёл в университетском автобусе, закутанный в сухие одеяла.

В эту поездку не повезло не только Ральфу. Можно даже сказать, что ему-то как раз повезло, так как уже во второй половине дня, когда занятие подходило к концу, однокурсник Ральфа, тощий Рик, угодил в лесу в кем-то расставленный капкан. Два пальца на ноге Рик потерял прямо на месте и ещё один в больнице. Эта кровавая история ещё долго не сходила с повестки дня всего университета, а Ральф, наверное, впервые в жизни, был благодарен своей спутнице Невезухе, что она завела его в холодную яму, а не в пасть ржавому капкану.

Так проходил семестр за семестром, один учебный год сменял второй. Несмотря на то, что Ральф по-прежнему попадал в неприятные ситуации и частенько выглядел смешно, у него появились хорошие приятели и товарищи. Были на курсе и студенты, которые посмеивались над близоруким увальнем с непонятными амулетами на шее, но для Ральфа было куда важнее, что были и такие, кто ему симпатизировал.

Учёба приближалась к концу, и нужно было уже подумать о дальнейшей работе. Ральф с трудом видел себя в роли школьного преподавателя, да и постоянные полевые эксперименты практикующего зоолога были не для него. Наш неловкий студент был очень привязан к домашнему уюту, и ему совсем не хотелось менять его на суровые будни наблюдателя дикой природы.

В последний учебный семестр, когда до выпуска оставалось не более двух месяцев, Ральфа осенило. Он сам не мог понять, как такая элементарная мысль не пришла ему в голову раньше.

Есть ещё одна работа, где потребуется биологическое образование и от привычного уклада не придётся отказываться! Мысль пришла в голову Ральфа, когда он в сотый, а может и двухсотый раз пришёл в городской музей природы. Ведь он всегда с благоговением и трепетом смотрел на сотрудников этого пантеона биологических знаний и заспиртованной жизни. Смотрел на них и завидовал, а сложить два плюс два смог только сейчас.

Через три месяца молодого выпускника биологического факультета Ральфа Б. приняли на должность младшего научного сотрудника в городской музей природы и естествознания. Сначала отличника биофака устроили на полставки, так как персонал был полностью укомплектован, а через полгода, когда старейший сотрудник музея мистер Конжу ушёл на заслуженный отдых, Ральф стал полноценным членом музейной семьи.

Жена Мальмо.

Если бы в школе Ральфа спросили, какое женское имя ему нравится больше всего, то он бы не задумывался над ответом. Конечно же Сильвия! Это имя стало для Ральфа самым чудесным с тех пор, как в его классе появилась девочка с золотистыми волосами.

Мама Сильвии переехала из другого города, после того как умер её третий муж. В родном городе Ральфа жила тётя Сильвии, и именно поэтому сюда переехала трижды вдова Кальбо с дочкой-подростком.

Вот так и получилось, что в одно прекрасное утро Сильвия и Ральф стали одноклассниками. Пухлый очкарик, который уже тогда был объектом насмешек из-за своей неуклюжести и невезучести, влюбился раз и навсегда, как это частенько бывает с мальчиками и девочками в нежном возрасте. Классический случай: невезунчик с толстыми очками влюбляется в самую красивую девочку в классе.

А Сильвия действительно была самой очаровательной, затмив своей красотой даже смазливую зазнайку Бэкки Паркер. По этому поводу Бэкки очень злилась и даже устраивала конкурентке бойкот, так как почти все мальчики теперь норовили сделать что-нибудь приятное именно для Сильвии.

Несмотря на то, что Ральф был постоянным объектом насмешек, Сильвия была с ним не менее приветлива, чем с остальными мальчиками. А когда Ральф благодаря своей покровительнице Невезухе опрокинул обед здоровяка Сэма и чуть было не получил от него взбучку, новенькая заступилась за него и с этого момента взяла над ним шефство. Сильвия всегда здоровалась с Ральфом, называя его по имени и иногда, склонившись над его партой, сверяла с ним домашнее задание. В такие моменты сердечко Ральфа пускалось в невероятный галоп, и он чувствовал себя на седьмом небе от счастья.

На уроках физкультуры новенькая не позволяла мальчишкам обижать неповоротливого толстяка и в такие моменты делала Ральфа самым несчастным человеком на земле. Он справедливо полагал, что объект его мечтаний не должен видеть, как одноклассники издеваются над ним, и это он должен защищать Сильвию, если понадобится. Но что мог противопоставить Ральф здоровяку Сэму и его приспешникам? Можно было повесить на шею ещё один амулет против школьных задир, но не было никакой гарантии, что его не сорвут, как это уже не раз делали с другими талисманами.

Ах да, нельзя забывать и о верной спутнице Ральфа Невезухе. Не только забияки одноклассники усложняли жизнь Ральфа и делали его в глазах Сильвии мямлей и слабаком. Дама Невезуха постоянно вносила свою лепту в образ неказистого растяпы: то под Ральфом сломается стул, то он наступит на собственный шнурок и, естественно, на глазах у объекта своих мечтаний с невероятным грохотом упадёт на пол. Неоднократно наш герой становился жертвой коварных подножек или несколько часов к ряду носил на себе листок с надписью «толкни меня», который кто-нибудь из одноклассников незаметно приклеивал на его спину. А однажды, в школьной столовой Ральф споткнулся о ножку стула и под всеобщий хохот присутствующих растянулся на полу, весь усыпанный вареным рисом и залитый мясным соусом. Естественно, Сильвия была тоже тут, и этот факт превратил и без того розовое лицо Ральфа в пунцовый шар.

Невероятное невезение неповоротливого очкарика было известно во всей школе, и из-за этого он часто становился объектом злых шуток и розыгрышей не только в своём классе. Мальчишки не воспринимали его всерьёз, а девочки, порой даже не здоровались.

Несмотря на всё это, Сильвия оставалась к Ральфу более чем благосклонна. К удивлению и непониманию одноклассников, милашка с золотистыми волосами предпочитала проводить время на переменах именно с ним, а в пятом классе предложила сходить вместе в кино.

Ральф не верил своему счастью. Как может она, эталон красоты, хотеть дружить с таким неудачником? Но это было именно так: Сильвии было интересно с Ральфом, а что про него думали окружающие, ей было всё равно.

Единственное, о чём попросила Сильвия своего невезучего друга, так это избавиться от одного из амулетов, который мама Ральфа привезла из Семиградья на прошлой неделе. Когда наш невезунчик показывал своей златовласке связку своих оберегов, именно от этого небольшого серебряного брелка у Сильвии вдруг возникла сильная аллергия. Ральф больше никогда не надевал этот амулет. Да что там одна серебряная подвеска? Если бы Сильвия попросила, он бы снял со своей шеи вообще все свои обереги.

Дружба между одноклассниками крепла с каждым днём. С одной стороны, Ральф чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, а с другой, стал неспокойный и даже немного нервозный. Если раньше любимчик Невезухи и переживал, что постоянно попадал в нелепые истории, то относился к этому как к дискомфортной данности. Ну, действительно, есть же рыжие, да к тому же с веснушками на всё лицо, девочки и мальчики. Им тоже нелегко живётся, но они ничего не могут с этим поделать; уж такая у них участь – быть рыжими. А у кого-то кривые зубы или уши торчат в стороны. Тоже ничего весёлого, но и с этим приходится жить. А Ральфу досталась двойная или тройная порция невезения, и с этим тоже ничего нельзя поделать. Так рассуждал Ральф до тех пор, пока не стал дружить с Сильвией.

Теперь же всё изменилось. Со своим избыточным весом и круглыми, делавшими его лицо смешным, очками, Ральф сделать ничего не мог (хотя, именно со знакомства с Сильвией, Ральф начал делать по утрам зарядку). Однако попытаться избегать нелепых и дурацких ситуаций, было первостепенной задачей юного невезунчика.

Ральф стал контролировать каждый свой шаг и продумывать наперёд свои действия. Чтобы не провоцировать капризную Невезуху, её подопечный составил для себя список, что делать было можно, а чего категорически нельзя. Например, Ральф перестал заходить в магазины с выставленными в проходе товарами (ну уж очень часто он задевал какую-нибудь полку, и она с грохотом рушилась, роняя всё, что на ней было). Если наша парочка ходила в Макдональдс или в пиццерию, что рядом с центральной аптекой, то наш невезунчик никогда не заказывал себе ни колу, ни молочный шейк, который он так любил. Ральф вообще не заказывал себе пить, так как 7 из 10 напитков, по предыдущему опыту, оказывались, в лучшем случае, на штанах у него самого, а порой от них страдали и окружающие.

Перед выходом на прогулку с Сильвией, Ральф не меньше часа готовился к выходу. Он внимательно изучал свои брюки, не прохудился ли шов, и все ли пуговицы крепко пришиты, а перед самым выходом на два узла завязывал шнурки на ботинках (заставить Ральфа наступить на развязавшийся шнурок было одним из любимых развлечений Невезухи).

Как Ральф ни старался, всего предусмотреть он всё равно не мог. Уж если не везёт, так не везёт. Дважды, перед самой кассой, в кино заканчивались билеты, а однажды, провожая свою подругу домой, Ральф вступил в разлитую краску и один раз в «сюрприз», оставленный довольно крупной псиной.

Но словно не замечая неказистость своего одноклассника, Сильвия по-прежнему дружила с Ральфом и таскала его по разным выставкам и музеям.

Наш невезучий герой очень боялся, что в один прекрасный момент Сильвии надоест недотёпа, постоянно попадающий в смешные и глупые истории. Но пока этого не случилось, он с юношеским трепетом и с замиранием сердца проводил время с самой красивой девочкой на свете.

Ральфу было так же невероятно лестно ощущать себя в чём-то более успешным, чем его одноклассники. И действительно, из-за дружбы с Сильвией толстому невезунчику в очках завидовали все мальчишки, включая его единственного друга Мальмо. А уж ему-то новенькая действительно очень нравилась.

Ральф это окончательно понял, когда согласился на уговоры старого друга и пригласил его пойти вмести с ними в кино. Очень быстро Ральф об этом пожалел, потому что Мальмо стал неприкрыто приударять за юной красоткой, отодвинув своего невезучего друга на второй план. Такой наглости и коварства от единственного приятеля Ральф не ожидал. У него даже мелькнула мысль, не отвести ли его в сторону и не объясниться, но он так и не решился этого сделать, а просто уткнулся в большую пачку с чипсами и очень быстро разделался с ней.

Однако, о чудо, Сильвия вовсе не хотела общаться с Мальмо.

Когда перед началом сеанса Ральф на несколько минут отлучился в туалет и оставил своих одноклассников вдвоём, то по возвращении быстро сообразил, что во время его отсутствия, что-то произошло. Сильвия вела себя как обычно, а вот с Мальмо произошла непонятная метаморфоза. Он больше не пытался завоевать расположение красотки своими сомнительными шуточками и больше не перебивал Ральфа, когда тот о чём-то рассказывал. Для нашего героя так и осталось загадкой, что наговорила Сильвия его другу, но только сразу после сеанса, Мальмо суетливо распрощался и оставил парочку наедине. Ральф так и не спросил у Сильвии, что же случилось, а сама она всё время делала вид, что ничего не произошло.

Несмотря на инцидент с Мальмо, вечер удался на славу. Ральф и Сильвия говорили о фильме и ели мороженое. Затем они гуляли и наткнулись на афишу, где сообщалось о приезде новой выставки, посвящённой колдуньям и ведьмам. Юные друзья решили посетить её вместе и по дороге домой, смеясь и дурачась, фантазировали о том, какие именно экспонаты их ждут.

Это был, наверное, самый лучший день в жизни Ральфа. А когда уже у дома Сильвии они прощались, девочка произнесла слова, от которых сердце её спутника запело самую сладкую песню.

– У меня в следующую пятницу будет день рождения. Придёшь?

– Я? – Ральф сначала подумал, что ослышался.

– Ну конечно ты! Я несколько лет не отмечала его, а теперь хочу позвать кое-кого из моих подруг и несколько ребят из нашего класса, но ты первый, кого я пригласила, – кокетливо ответила Сильвия.

Ральф просто не мог поверить: самая красивая девочка на свете приглашает его, толстого и близорукого неудачника, к себе на день рождения. Причём приглашает самого первого. У раскрасневшегося кавалера пересохли губы и он только и смог выдавить из себя:

– Приду, если ты этого хочешь, – Ральф сказал это так, как будто делал одолжение Сильвии, а внутри у него всё пело и плясало.

День Рождения Сильвии!!! День Рождения Сильвии!!!

Попрощавшись с золотоволосым ангелочком, Ральф, наверное, впервые, не ощущая своего веса, полетел домой.

В таком сказочно-воздушном состоянии он пробыл ещё два дня, а потом фаза романтической невесомости резко закончилась. Теперь Ральфа постоянно занимала мысль о том, что же подарить Сильвии. Он ломал себе голову, пока она не начинала болеть, и в конце концов, за два дня до торжества, решение было принято. Из огромного списка возможных подарков, Ральф остановился на небольшом кожаном сундучке из сувенирного магазина. Во время их совместных прогулок, Сильвия трижды останавливалась у витрины и любовалась этим чёрным ларцом. Юный воздыхатель очень надеялся, что угадал с подарком. Небольшой букет тёмно-синих, почти чёрных тюльпанов (их именинница любила больше всего), должен был выступить фоновым подарком и знаком того, что Ральф очень внимателен и знает, что нравится Сильвии.

В ночь с четверга на пятницу наш близорукий Ромео спал очень плохо. Можно сказать, вообще не спал. Всю последнюю неделю Ральф разучивал забавные истории и смешные анекдоты, чтобы удивить своих одноклассников и, в первую очередь, саму именинницу своим обаянием и чувством юмора. Теперь же, в постели, он ещё раз освежал в памяти разученное за неделю и больше всего на свете мечтал, чтобы дама Невезуха взяла на завтра выходной.

Но Ральф знал капризный характер своей покровительницы, поэтому решил основательно подготовиться к её возможным провокациям.

Ральф лично, запершись в своей комнате, прошил швы на своих выходных брюках дополнительными стежками. Теперь-то они не разойдутся в самый неподходящий момент! В задний карман укреплённых брюк был помещён большой носовой платок; если Ральф, по обыкновению, что-нибудь опрокинет, то платком можно будет быстро протереть или промокнуть пятно. Дужки очков были зафиксированы таким образом, чтобы они, как это водится, не падали вниз, когда Ральф наклонял голову. Дабы полностью устранить угрозу, скрывавшуюся в обуви, было принято решение надеть на день рождения Сильвии башмаки без предательских шнурков.

Пятница наступила, как она это делала каждую неделю, и Ральфу стало совсем не по себе. Он сделался нервным и не находил себе места. Он так волновался, что его бросало то в жар, то в холод. Хотя Сильвия и жила в 10 минутах ходьбы от дома Ральфа, он стал готовиться к выходу уже за два часа до начала торжества.

На ватных ногах наш герой дошёл до знакомой трёхэтажки и двадцать минут подождал нужного времени. А вот и первые гости. Ральф дождался, когда две подруги Сильвии исчезли за дверью подъезда и принялся считать до ста.

....98…99..100. Толстый очкарик глубоко вдохнул, вышел из-за угла дома и направился к входной двери.

Ральф так разволновался, что теперь воспринимал действительность несколько иначе, чем обычно. Всё происходило как в ломаном, чёрно-белом кино, с частыми обрывами киноплёнки.

....Дверь в подъезд открылась.

Ральф вошёл внутрь и поднялся на второй этаж.

Дверь в квартиру открыла сама Сильвия:

– Ральф, привет! Как я рада тебя видеть!

– С днём рождения, Сильвия! Я желаю тебе всего самого наилучшего!

– Спасибо большое! Проходи… это моя мама и моя тётя… это Анна и Джоан, мои подруги … это Дэвид, мой двоюродный брат…

– Мама, звонят в дверь… а вот и наши одноклассники! Ребята, проходите.

– Поздравляем с днём рождения!!!

– Спасибо! Проходите.

– А вот и Мальмо! Иди к нам…

– Сильвия, а мы приготовили тебе музыкальный подарок!

Игра на пианино и песня в исполнении Анны…

Здоровяк Сэм рассказывает какой-то анекдот и сам же над ним громче всех смеётся…

– Сильвия, приглашай гостей к столу!…

Ральф стал приходить в себя, когда все гости расположились за большим круглым столом и мама Сильвии, нездорово худая, но очень подвижная женщина, спросила, чего бы он хотел выпить. Ральф улыбнулся и, откашлявшись, попросил колы. С удивлением он обнаружил, что сидит на почётном месте, по левую руку от Сильвии. Какая же она была всё-таки красивая!

Пока гости занимались наполнением своих тарелок, сопровождаемым смехом, Сильвия чуть наклонилась к Ральфу и полушёпотом произнесла:

– Ещё раз спасибо за ларец. Я знала, что твой подарок будет самым лучшим.

Ральф собрал всю имеющуюся в нём важность и, как-бы между прочим, ответил.

– Ну… не за что.

Сказав это и получив от мамы Сильвии стакан с колой, близорукий гость с ужасом осознал, что совершенно не помнит, как он дарил свой подарок.

«Так, надо взять себя в руки, – велел сам себе Ральф, – и собственно говоря, чего это я так разволновался, ведь всё идёт хорошо».

И действительно, праздник получился очень уютный и домашний, именно такой, как и любил Ральф. Даже здоровяк Сэм и его дружок Эрик, хотя и громко смеялись по поводу и без, совсем не портили этот удивительный день.

Между основными блюдами и сладким столом была часовая пауза. Сильвия развлекала своих гостей тем, что показывала свою коллекцию открыток, которую собирала с первого класса, и устроила увлекательную викторину с небольшими призами. Было действительно весело! А потом мальчики и девочки, хихикая, рассказывали забавные истории, и даже Ральф набрался смелости и рассказал один из заученных анекдотов, чем вызвал настоящий фурор у публики. Здоровяк Сэм засмеялся так громко, что с кухни прибежала мама Сильвии, посмотреть всё ли в порядке. Одобрительный смех гостей придал Ральфу уверенности и, по просьбам публики, он рассказал ещё два анекдота, и каждый был настоящей «бомбой».

«Какой прекрасный день», – подумал Ральф, который в последний раз был приглашён на день рождения к сверстникам лет шесть или семь назад. Даже верзила Сэм, который заливался от шуток недотёпы одноклассника, не казался таким страшным как обычно.

К Ральфу подошёл Мальмо и похлопал его по плечу. Он и не подозревал, что в его невезучем друге скрывается талант рассказчика. Знал бы он, сколько раз повторял про себя Ральф все эти истории и шутки, заучивая их наизусть.

Наш близорукий невезунчик был приятно удивлён, что после того похода в кино между Мальмо и Сильвией не было никакой напряжённости и отчуждения. Ну и вправду, раз Мальмо принял приглашение, то конфликт исчерпан. А может быть, и не было никакого конфликта. Возможно, Мальмо просто что-то не то съел.

«Неужели дама Невезуха оставит меня сегодня в покое и не выставит в очередной раз полным неудачником, – Ральф коснулся связки своих амулетов, спрятанных под рубашкой, и тут же отогнал мысли о своей неприятной спутнице прочь. – Лучше о ней вообще не думать, а то сон у неё чуткий, того и гляди проснётся».

Мама Сильвии торжественно объявила, что сладкий стол накрыт, и гости заторопились занять свои места. Домашние вафельные трубочки с шоколадной и ванильной начинкой, нежное печенье с изюмом и орехами, медовая халва и глубокие блюдца с тремя видами варенья уже стояли на столе и ловили на себе жадные взгляды гостей. В центре стола, между сладкого изобилия, было оставлено пустое место, и через минуту гости догадались для чего.

Уже вечерело, но на улице было ещё светло, пэтому тётя именинницы, которая помогала организовать праздник, подошла к окну и резким движением задёрнула тёмно-зелёные гардины. Тётя Сильвии была такая же худая и подвижная, как и её сестра и тоже была трижды вдовой.

В комнате стало темно, что вызвало очередную глупую шутку Сэма. Гости стояли вокруг стола, когда через несколько мгновений из кухни в зал стал просачиваться дрожащий свет, и по стенам поползли причудливые тени. Ну конечно же! Именинный торт!

Мама Сильвии, сделавшись в свете дрожащих свечей похожей на злую колдунью, несла перед собой настоящее произведение кондитерского искусства. Тётя именинницы уже успела подхватить старый плёночный фотоаппарат и то и дело слепила гостей белым огнём вспышки.

Большой сливочный торт занял своё место прямо перед Сильвией, и она, под овацию своих гостей и щелканье фотоаппарата, задула все 12 свечей. Как же это было празднично и весело!

Тяжёлые шторы были снова раздвинуты, и мама Сильвии приготовила нож, чтобы нарезать главный десерт. Гости стали занимать свои места. Стал садиться и Ральф.

И именно в тот момент, когда наш герой чувствовал себя в полной безопасности, произошло то, чего Ральф боялся больше всего. ОНА решила напомнить о себе. Невезуха выбрала тот самый день и то самое место, которые были так важны для её любимчика. Ральф без колебаний согласился бы сносить выходки капризной дамы в десять раз чаще, чем обычно, но только не сейчас и не здесь. Но у Невезухи были свои планы. Отчего-то ей захотелось сегодня уколоть своего подопечного побольнее. И ей это удалось.

Когда счастливый и потерявший бдительность Ральф плюхнулся на свой стул, задние ножки последнего не выдержали и с треском сложились пополам. Близорукий толстяк смешно раскинул по сторонам руки и по инерции полетел назад. При падении, ноги Ральфа задели стол, и от маленького землетрясения большой сливочный торт задрожал и, как в замедленном кино, начал двигаться.

То ли от внезапного падения Ральфа, то ли просто от неожиданного поворота событий, все охнули и уставились на неуклюжего гостя. И ладно бы так всё и закончилось. Ральф как-нибудь пережил бы одно из сотен падений на ровном месте. Унизительно конечно, но не смертельно. Но план Невезухи не заканчивался только сломанным стулом и падением её любимчика.

Целостность сливочного торта была нарушена и верхняя его часть медленно, но неумолимо стала сползать вниз. Когда гости отвели взгляд от неудачника и обнаружили разрушение главного десерта, то было уже поздно. Верхний этаж торта, съехав вниз, секунду поколебался и затем, словно белый ком снега, плюхнулся в вазочку с клубничным вареньем.

Осколки сливочно-клубничной бомбы полетели во все стороны, не пощадив ни тётиного фотоаппарата, ни праздничного платья именинницы. Лица с полуоткрытыми ртами, заляпанные осколками сладкой бомбы уставились на виновника происшествия. Ральф поднялся с пола, поправил съехавшие на бок очки и обнаружил, что он единственный из всех присутствующих, на ком нет ни капли клубничного варенья и ни единого сливочного комка.

Это был триумф Невезухи. Ничего более изощрённого и коварного она бы не смогла придумать. И хотя мама и тётя Сильвии принялись успокаивать всех гостей, включая Ральфа, от него не ускользнули их ледяные и одновременно испепеляющие взгляды.

Мальчишки, вытирая салфетками налипшее варенье, стали обзывать Ральфа толстым ротозеем, а девочки, чьи нарядные платья были полностью перепачканы, бросали в адрес растяпы куда более обидные слова. Но самое страшное было то, что Сильвия не промолвила ни слова. Она наградила Ральфа безжизненным взглядом и ушла в свою комнату.

Единственное, что хотел бы сейчас сделать Ральф, так это исчезнуть, испариться из этой квартиры. Но он не мог. Его ноги словно окаменели, и он молча сидел на краю дивана и наблюдал за тем, как присутствующие оттирают жирные пятна на своих нарядах.

Мама и тётя Сильвии успокоили гостей и прибрали в комнате. Сама именинница вернулась, переодевшись в более скромное платье, а из кухни даже появился ещё один небольшой тортик. Однако атмосфера замечательного праздника была бесповоротно разрушена.

С Ральфом больше никто не разговаривал, а Сильвия даже не смотрела в его сторону. Словно, стараясь уколоть разрушителя именинного торта, остаток вечера она общалась с Мальмо, который этому событию был очень даже рад.

Когда все стали расходиться, Сильвия не попрощалась с Ральфом, чем сделала его душевную травму ещё больше.

Вернувшись домой, наш герой прошмыгнул к себе в комнату и полночи проплакал, ненавидя своё невезение и тот злой рок, который ломает ему всю жизнь. Морально истощённый и выплакавший весь запас своих слёз, Ральф заснул во втором часу ночи и проспал почти до 10 утра.

Весь день наш горемыка не выходил из комнаты. На все расспросы родителей Ральф отвечал из-за двери, что всё в порядке, просто он чувствует себя разбитым и хотел бы побыть один. Мама всегда относилась с пониманием к своему малышу, поэтому побеспокоила Ральфа только дважды, когда принесла ему под дверь обед и ужин.

Это были самые длинные и самые грустные выходные юного неудачника. Он так и не решился позвонить Сильвии, чтобы ещё раз попросить прощения за случившееся. Ральф даже подумать боялся, как он встретится со своей подругой в школе и даже подумывал, не сказаться ли на недельку больным. Но решив, что, не объяснившись с Сильвией, за эту неделю он сойдёт с ума, Ральф с камнем на сердце отправился в понедельник на занятия.

Разрушитель праздничного торта готовился к худшему. Наверняка здоровяк Сэм и подружки именинницы уже растрезвонили по всей школе, что произошло на дне рождения, и теперь к арсеналу шуток про Ральфа прибавится ещё одна, наверное, самая обидная.

Но к большому удивлению и бескрайней радости, любимчик Невезухи не встретил в школе ни издёвок, ни шуток, ни даже кривых взглядов в свою сторону. Всё было как обычно. Сэм и Эрик конечно же прошли мимо и не поздоровались, но это было просто подарком по сравнению с тем, чего ожидал от них Ральф. Анна и Джоан, подружки Сильвии, которые учились в параллельном классе, заметили губителя своих праздничных нарядов, но и они прошли мимо, не задержав взгляда на Ральфе.

«Это Сильвия попросила их», – с участившимся сердцебиением и надеждой на благополучную концовку нелепой истории, подумал Ральф.

Когда он вошёл в школьный кабинет, большинство его одноклассников уже были там и готовились к уроку естествознания. Сильвия была тоже в классе, но наш неудачник решил не поднимать больную для него тему сейчас, в присутствии посторонних глаз и ушей. Он лишь, проходя мимо, поздоровался. Сильвия промолчала.

«Обижается ещё», – резонно подумал Ральф и решил, во что бы то ни стало, объясниться с ней во время перемены.

Но во время паузы Сильвия оказалась в окружении своих подруг, к которым к тому же присоединились Анна и Джоан.

«Я подойду к ней на следующей перемене», – подумал Ральф и весь следующий урок обдумывал слова, которые должен был сказать своей златовласке.

Но и на следующей перемене Сильвия была не одна. На этот раз она о чём-то шепталась с Мальмо, а потом её увела с собой преподавательница химии.

После очередного урока подруга Ральфа исчезла в неизвестном направлении ещё до того, как тот успел выйти из кабинета в школьный коридор.

В этот день поговорить с Сильвией не получилось, и разрушитель именинного торта разрабатывал весь остаток понедельника план на завтра.

«Даже если она будет не одна, подойду и отведу её в сторону», – поздно вечером решил для себя Ральф и от того, что день оказался лучше, чем он ожидал, наш герой быстро и безмятежно заснул.

Назавтра всё повторилось, и Сильвия никак не желала оставаться одна. То она была в окружении подружек, то схватив стопку книг, она убегала в школьную библиотеку, а то вдруг начинала улыбаться и строить глазки Мальмо. Последнее особенно расстраивало Ральфа. Тем не менее, ему удалось после школьных занятий догнать свою златовласку. Она вместе с Анной направлялась домой и поравнявшись с ними, запыхавшийся Ральф попытался было с ней заговорить, но Сильвия, милашка Сильвия, безразлично и холодно бросила ему, что они очень торопятся, а если он волнуется на счёт пятницы, то этого делать не нужно. А потом она многозначительно добавила:

– Всё в прошлом. ВСЁ!

Ральф остановился и, глядя вслед быстро удаляющимся девочкам, ему оставалось только гадать: «всё в прошлом» относится к происшествию в пятницу или к их с Сильвией дружбе.

Последующие дни и недели всё увереннее говорили о том, что фраза Сильвии скорее относилась к последнему предположению. Девочка всячески избегала общения с Ральфом и теперь, когда одноклассники разыгрывали с ним злую шутку, она не препятствовала этому, а иногда даже и смеялась, если издёвка особенно удавалась.

Ральф никак не хотел верить, что из-за пускай и очень огорчительной, но случайности, их дружба может вот так закончиться.

«Сильвия пообижается на меня и простит», – надеялся Ральф.

Проходила неделя, другая и третья, а самая красивая девочка на земле не обращала на Ральфа ни малейшего внимания. Более того, Сильвия теперь стала дружить с Мальмо. Внутренне истощённый невезунчик не раз провожал взглядом удаляющуюся парочку, а однажды заметил их, обнимающихся, у своего любимого Макдональдса.

Ральф больше не пытался заговорить с Сильвией. Он вообще сделался полным отшельником и сторонился любого контакта со своими одноклассниками и просто знакомыми. Каждую перемену он исчезал или в зооуголке на первом этаже, или скрывался в школьной библиотеке. Ему ни с кем не хотелось говорить, и он никого не желал видеть. Успеваемость Ральфа упала, а сам он сделался ещё толще, чем был, заедая своё горе килограммами сладкого.

Замкнувшийся в себе невезунчик перестал общаться и с Мальмо. И хотя тот неоднократно пытался заговорить со своим необъятным другом и даже взбодрить его, Ральф воспринимал его как предателя.

Так продолжалось три месяца. Три мучительных и бесконечно долгих месяца. Ральф по-прежнему попадал в нелепые истории. Очереди в магазинах, в которые он становился, оказывались самыми медленными, а если над головой пролетали хотя бы два голубя, то один из них непременно попадал своими отходами как раз в Ральфа. Всё шло своим чередом.

После сотен разговоров с Сильвией, которые прокручивались день за днём в голове юного неудачника, Ральф пришёл к выводу, что их дружба окончилась вполне логично. Ну, действительно, чего ожидал толстый и к тому же невезучий очкарик от такой красавицы как Сильвия.

Подведя своеобразную черту, Ральфу сделалось невероятно легко и даже комфортно. Оставался, конечно, неприятный осадок, но это была скорее обида на самого себя и на свои розовые мечты относительно златоволосой красавицы. Всё равно их дружба была обречена и Невезуха просто-напросто прервала её чуть раньше.

Через какое-то время Ральф снова стал общаться с Мальмо и даже иногда с Сильвией. Дело в том, что отношения некогда лучших друзей нашего героя развивались в определённом направлении, и уже в седьмом классе они были настоящей парой.

С годами тот случай с именинным тортом остался в памяти как глупое недоразумение, и на выпускном вечере, когда ученики обсуждали школьные годы, здоровяк Сэм вспомнил о нём и все, включая Ральфа, над ним посмеялись. Посмеялся и Мальмо, а затем добавил, что если бы не то происшествие с разрушенным тортом, то возможно, вместе с Сильвией был бы сейчас не он, а Ральф. От этой шутки смеялись ещё громче. Ральф и Сильвия?! Действительно смешно. Наш герой поправил на носу очки и попытался вспомнить ту златовласку, с которой когда-то дружил. Странно, но Ральф уже не был влюблён в Сильвию, как ещё пару лет назад. Что-то изменилось и в нём самом, и в той девочке, которую он так обожал.

Школа закончилась, и уже на втором курсе биофака наш герой узнал, что Мальмо и Сильвия поженились. Ральф встречал молодожёнов раза два или три и каждый раз всё меньше и меньше узнавал Сильвию. Потом была длительная пауза, так как парочка уезжала на несколько лет из страны. А когда Ральфу исполнилось 35 лет, бывшие одноклассники случайно встретились у той самой афиши, где много лет назад Ральф и Сильвия планировали сходить на выставку.

Слово «встретились» здесь, наверное, не очень подходит, так как Ральф долго не мог сообразить, кто этот старик, который его окликнул и женщина рядом с ним.

– Что, не узнаёшь старых друзей? – тяжело дыша и хрипя, выдавил из себя сгорбленный, высохший мужчина и натянуто улыбнулся. На вид ему было не меньше шестидесяти и, судя по всему, он сильно болел. Ральф никак не мог понять, откуда тот его знает и хаотично перебирал в памяти родителей своих ровесников.

Рядом со сгорбленным стариком стояла худая и натянутая как струна женщина. Она была явно моложе своего спутника и, без сомнения, кого-то напоминала Ральфу. Этот нервный хищный взгляд и полоска безгубого рта, с опущенными вниз уголками. Ральф уже встречал этот взгляд… Конечно, в ту самую далёкую пятницу, когда дама Невезуха сыграла со своим любимчиком злую шутку и превратила в сливочные брызги именинный торт. Точно такими же глазками смотрели на Ральфа мама и тётя Сильвии… Сильвия?

Ральф чуть было не скривился от этой мысли и чем дольше он всматривался в женщину-струну, тем больше крепла его догадка.

Черты лица, форма ушей, поредевшие и потускневшие, но всё ещё отсвечивающие золотом волосы и главное – маленькая родинка на щеке, со временем превратившаяся в мерзкий нарост. Сильвия....

«А этот старик её отец? Нет, её отец давно умер, – вспомнил Ральф, – Мальмо!??».

Ральф не знал как ему себя вести. Полной уверенности в том, что стоявший перед ним старик был его товарищем, и к тому же одногодкой, у Ральфа не было, и он в растерянности смотрел то на старца, то на женщину-струну.

– Ральф, это же я – Мальмо! Неужели я так сильно изменился? – выхаркнул старик и закашлялся.

Невезучий очкарик с трудом сдержал себя, чтобы ни охнуть.

«И он спрашивает, не изменился ли он? Его отец выглядит, наверное, моложе», – подумал Ральф и попытался улыбнуться.

– Мальмо, старик, сколько же мы не виделись? – выпалил Ральф, и его самого покоробило от произнесённого «старик».

– Да уж, время летит, – с трудом выдавила из себя тень прежнего Мальмо, – Сильвию уж ты конечно узнал? Она всё та же красавица, что и раньше…

Женщина-струна обожгла своего спутника ледяным взглядом, и Мальмо осёкся.

– Здравствуй, Ральф, – словно щёлкнув кнутом, поздоровалась Сильвия.

– Здравствуй, – ответил Ральф и покраснел. Нет, совсем не от того, что ему стало неловко или на него нахлынули романтические воспоминания; Ральфу сделалось жутко. Он не хотел да и не мог поверить, что эта натянутая словно тетива лука женщина, с застывшей маской на лице, и была той самой златовлаской.

Мальмо с опаской посмотрел на свою супругу и нерешительно спросил:

– Ну как дела, Ральф? Чем занимаешься?

– Я, я работаю, – невнятно пробормотал Ральф, ещё не веря, что перед ним стоят его бывшие одноклассники и некогда лучшие друзья, – я работаю в городском музее естествознания. Я – биолог. А вы как поживаете?

– О, у нас всё в полном порядке, – прохрипел Мальмо и тут же осёкся, поймав на себе пронзительный взгляд супруги, – мы путешествуем по миру, знаешь ли. Моя тётка умерла пять лет назад и оставила мне наследство. Так что теперь мы можем позволить себе всё, о чём мы мечтали.

Мальмо закашлялся и дрожащими руками достал из кармана брюк носовой платок. Тот предательски выскользнул из рук и упал у ног Сильвии. Женщина-струна не шелохнулась, и Мальмо стал медленно, по-старчески, наклоняться вниз. Ральф, хоть и не относился к числу самых ловких, тем не менее, без труда опередил развалюху ровесника, поднял с земли платок и протянул его Мальмо.

– Спасибо, Ральф, – скрипнул бывший одноклассник, – всё хорошо, только вот здоровье подводит. Врачи никак не поймут что со мной такое, только вот силы мои утекают как вода в песок…

Мальмо снова закашлялся и задрожал всем телом.

– Мне очень жаль, – участливо промолвил Ральф, – А ты как, Сильвия?

Ральф задал вопрос и в то же мгновение пожалел об этом. Его полоснул пронизывающий нутро взгляд, и выдержав небольшую паузу, безгубый рот приоткрылся и произнёс.

– Всё хорошо. У меня силы не утекают.

У Ральфа запотели очки, и он машинально прикоснулся к груди, к тому месту, где под рубашкой и безрукавкой висела связка амулетов. Где-то там был и талисман от сглаза. Поможет ли он от таких глаз?

– Мальмо, нам пора, – Сильвия отдала команду голосом, которым раздражённые хозяева собак подгоняют на улице своих питомцев.

– Да, да, дорогая, конечно, – Мальмо сгорбился, как будто супруга занесла над ним плеть. – Будь здоров, Ральф. Я бы тебя в гости пригласил, но мы редко бываем дома… Иду, иду, дорогая.

И Мальмо, пожав ослабевшей, старческой рукой ладонь школьного друга, засеменил за удаляющейся супругой.

Ральф простоял у афиши ещё несколько минут, провожая взглядом странную парочку. Его просто передёргивало от мысли, что сейчас рядом с Сильвией, а точнее с тем, что из неё стало, мог бы быть он, Ральф. Каждый день встречаться с этими глазами и слышать этот голос… Ужас!

Весь день Ральф мысленно возвращался к встрече у афиши и размышлял о том, почему милашка Сильвия сделалась женщиной-струной, и почему Мальмо превратился в древнюю развалину. Ральф думал и о том, почему у его старого друга утекают силы, и отчего от взгляда Сильвии ему самому сделалось не по себе. Сотрудник музея естествознания думал и о других вещах, связанных с его бывшими друзьями, и ещё не знал о том, что никогда их больше не увидит.

Мальмо умер от загадочной болезни, через полгода после их встречи, а молодая вдова, унаследовав состояние супруга, навсегда покинула их город.

Пять лет спустя Ральф случайно встретил здоровяка Сэма, который к тому времени стал полицейским и превратился в форменного толстяка.

Когда за ланчем бывшие одноклассники вспоминали школьные годы, и Ральф заикнулся о Сильвии и Мальмо, Сэм, понизив голос, поведал тайну семьи Кальбо. По словам Сэма, все женщины из этой семьи были самыми что ни есть настоящими вампирами. И бабка Сильвии, и три её дочери, включая мать бывшей одноклассницы, сводили всех своих мужей в могилу. Сильвия не была исключением и за три года после смерти Мальмо ещё дважды выходила замуж, а новых мужей ждала участь первого.

Сэм, вытаращив на Ральфа свои заплывшие глазки и пережёвывая пятый пончик, заверял, что эта информация верная, и он даже заглядывал в дело, которое вел специальный отдел полиции. Сэм важно поднимал вверх толстый указательный палец и что-то говорил о пране и биополе, чакрах и энергетической подпитке. Ральф знал наверняка, что его бывший однокашник не понимает значения и половины сказанных слов. А Сэм, продолжая жевать, объяснял, что этими и другими хитроумными словечками было напичкано толстое дело семьи Кальбо.

Ральф с большим сомнением выслушал толстяка в униформе. Еще в школьные годы Сэм был мастак рассказывать небылицы и, судя по всему, с тех пор ничего не изменилось. Это же надо придумать – вампиры!

Как бы там ни было, а по дороге домой Ральф вспоминал тот давний день рождения Сильвии и разрушенный именинный торт. И хотя наш невезунчик не поверил рассказу Сэма, он мысленно поблагодарил свою Невезуху за сломавшиеся ножки стула.

Ральф и Акула.

Несмотря на то, что в течение жизни Ральф 9 раз тонул, вода его совсем не пугала. С виду неуклюжий увалень умел прекрасно плавать и очень любил это занятие. Однако всегда, когда наш невезучий герой отправлялся понырять на море, озеро или в бассейн, он был начеку, потому как его почти всякий раз подстерегали мелкие, а порой и крупные неприятности. То его ноги скуёт цепкая судорога, то он заплывёт в стаю ядовитых медуз. А трижды на него в воде чуть не наскочил моторный катер.

И это всё при том, что шею Ральфа не покидал амулет, предназначение которого заключалось в защите от бедствий на воде.

Но невзирая на все опасности, таящиеся на глубине, наш близорукий герой не упускал возможности поплавать и понырять, поэтому приобрёл себе даже абонемент в городской бассейн.

А что касается неприятностей, которые ему почти каждый раз преподносила дама Невезуха… ну что же, значит к ним просто нужно быть готовым. Кроме того, Ральф вполне логично рассуждал, что с его невезением совершенно неважно где он находится, в воде или на суше: неприятности разного калибра отыщут его везде.

Не прошло и недели с последнего посещения городского бассейна, где, по обыкновению, на плавающего Ральфа с десятиметрового трамплина чуть было не сорвался какой-то неловкий спортсмен, а младшего научного сотрудника снова приглашали поплавать. Но в этот раз вовсе не в бассейн.

Ральф зажимал в толстых пальцах тиснёную открытку, адресованную на его имя. Короткая надпись гласила:

«Дорогой Ральф, с теплотой вспоминаю Ваш радушный приём! Жду с обратным визитом на мой остров. Не терпится похвастаться своими разработками.

Ваш Стоян Карич».

Самое интересное, что подобные открытки получил весь научный состав музея, только текст был в каждой индивидуальным. Ах, Стоян, удивительный человек! Он приезжал в январе с рабочим визитом и за три дня пребывания смог очаровать практически весь персонал. Только мадам Дуро, как обычно, отпускала неоднозначные шуточки в адрес Стояна, но делала она это только у него за спиной. С ним лично даже она вела себя вполне уважительно.

Доктор Карич был морским зоологом и изучал тюленей-монахов, а его вотчина располагалась на одном из островов Адриатического моря. Доктор и в родной музей Ральфа заезжал в рамках своей работы: ему были нужны пробы от ластоногого чучела в витрине номер 118.

Ральф улыбнулся, вспомнив, как Стоян в первый же день своего приезда раздавал направо и налево комплименты всему женскому коллективу, а каждому мужчине подарил по небольшой бутылочке оригинальной хорватской сливовицы. Нетронутый экземпляр Ральфа стоял у него дома в серванте с сувенирами.

Улыбка, не сходившая всё это время с упитанного розового лица, медленно покинула его, и глаза за стёклами очков сделались задумчивыми. Ах, как было бы неплохо воспользоваться приглашением Стояна и рвануть в Хорватию. Лето, солнце, море! Ну что может быть лучше?!

Мечты, мечты… Ральф прекрасно понимал, что хотя Стоян и пригласил весь коллектив музея к себе в гости, посетить его смогут в лучшем случае несколько человек. Где это видано, чтобы музей вдруг прекратил свою работу из-за того, что все сотрудники уехали на море?

Помимо персональных открыток всем работникам музея, Стоян прислал официальную заявку на имя директора, где приглашение имело вполне научную подоплёку. Господин Вольфф конечно же отправит 2 – 3 человека, но кто будут эти счастливчики?

Ральф не сомневался, что первой в списке будет мадам Дуро. Старшая научная сотрудница в возрасте «за 50», с пронзительным и надменным взглядом, была в музее вторым человеком после Вольффа. Но это только по статусу. В реальности, даже директор музея побаивался острую на язык и влиятельную в научных кругах коллегу и частенько шёл у неё на поводу.

Мадам Дуро имела три страсти: спорт, путешествия и регулярные упражнения в колкостях и издёвках. Ральфу не раз доставались обидные шуточки в свой адрес, но будучи человеком мягким, он глотал их и старался не обращать внимания на вредную сотрудницу.

«Стоян, наверняка, и её пригласил в гости, а уж наша мадам никогда не упустит возможность вырваться на летнее побережье Адриатики. Где как не на море она сможет утолить свою слабость к загорелым юношам и алкоголю», – подумал Ральф о мадам Дуро и тут же услышал за спиной язвительный голос.

– На вашем месте, Ральф, я бы отказалась даже от мысли о поездке, – мадам Дуро бесцеремонно заглядывала в открытку Ральфа, – вы слышали, что в Адриатическом море участились встречи с акулами? Боюсь, если вы войдёте в море, то мы вас потеряем. Ни одна зубастая рыбина не пропустит такой сочный кусочек…

Раздался мерзкий смешок и динамичное постукивание удаляющихся каблуков.

Ральф насупил брови и пожалел, что у него нет амулета против языка мадам Дуро.

«Ну не наводить же на неё проклятье Вуду?», – подумал Ральф и одёрнул себя, понимая, что решись он на это, скорее сам станет жертвой мистических заклинаний.

В течении всего рабочего дня в музее только и говорили о приглашении Стояна. Все те, кто получил открытки, показывали их друг другу, вспоминали весёлого хорватского коллегу и каждый надеялся, что счастливый билет в виде поездки на море, выпадет именно ему.

Ральф понимал, что шансов у него не много, но все же надеялся на чудо и ожидал вызова в кабинет к директору. Мистер Вольфф собрал всех научных сотрудников у себя только на следующее утро.

– Я знаю, что каждый из вас получил личное приглашение от доктора Карича, – Вольфф улыбнулся и покосился на стоявшую на полке бутылочку сливовицы, – да уж, вот такое заманчивое приглашение! Но вы, наверняка, прекрасно понимаете, что поехать всем вместе нет никакой возможности. Стоян приглашает нас на небольшую научную встречу, а это значит, что придётся и поработать. Но я уверен, что от такой работы не отказался бы никто, не правда ли?

Все собравшиеся захихикали, а господин Вольфф обвёл присутствующих игривым взглядом.

– На самом деле, было бы достаточно отправить двух сотрудников, но сейчас, летом, работы в музее не много и я решил проявить, так сказать, акт доброй воли и расширил список до четырёх человек.

Все присутствующие одобрительно зашумели, а затем в кабинете Вольффа воцарилась нервная тишина, прерываемая позёвыванием мадам Дуро. Ей-то волноваться нечего, уж она-то в списке, наверняка, под номером 1.

– Друзья мои, прошу не расстраиваться тех, кто не услышит своего имени в списке. В конце концов, наш график отпусков уже давно составлен, так что будем считать приглашение Стояна небольшой лотереей. Итак…

Ральф скрестил пальцы и внутренне напрягся, надеясь, что у Невезухи сегодня выходной.

– Руководителем группы я назначил мадам Дуро. Она имеет богатый опыт в международных связях и её имя более чем известно в научных кругах.

«Кто бы сомневался!», – с досадой подумал Ральф.

– Далее – Жанна. Я думаю, что все знают о проблемах Жанны в семье, поэтому никто не станет возражать, если она сможет не только поработать, но и немного развеяться.

Жанна, плотная женщина за 40 с тяжёлым взглядом и такой же поступью, была, как и мадам Дуро, старшим научным сотрудником музея. И хотя её учёная степень была такой же как и у мадам Дуро, вес в научном сообществе Жанна имела поменьше. Обе женщины были полными противоположностями друг другу. Начиная с внешности (мадам Дуро – худая и холёная, щеголяющая в модных и очень дорогих нарядах, и Жанна – тяжёлая, грузная, с повисшей на груди головой, имевшая в своём гардеробе несколько свитеров с самыми нелепыми рисунками и узорами) и заканчивая человеческими качествами (мадам Дуро, казалось, подпитывается энергией от того, что говорит окружающим колкости и гадости, а вот Жанна говорила не много, но была всегда готова прийти на помощь своим друзьям и близким).

Было не мудрено, что обе женщины не любили друг друга. Однако мадам Дуро, от языка которой доставалось даже Вольффу, предпочитала не шутить со своей коллегой. Жанна хоть и имела научную степень, была женщиной простой и запросто могла подкрепить своё недовольство раскатами своего громоподобного голоса и пудовыми кулачищами. Очень давно, когда Ральф ещё не работал в музее, между дамами произошёл конфликт, результатом которого было взыскание для Жанны и большущий синяк под глазом у мадам Дуро.

И вот, второй счастливый билет уходит Жанне. Она сама на собрании не присутствовала, так как в очередной раз разбиралась со своими семейными проблемами. Ральф был совсем не против Жанны; она ему была даже симпатична, но сейчас она являлась в первую очередь конкурентом.

Ну что же, есть ещё два места. Два счастливых билета на семерых претендентов.

– Лиза, вы тоже отправляетесь в поездку. Вы человек в нашей команде новый, поэтому я решил, таким вот авансом, сделать начало вашей работы незабываемым, – директор музея одарил отеческой улыбкой молоденькую смазливую девушку, которая в порыве радости закрыла пол лица ладошками и громко охнула.

«Новый человек ??!! Лиза не проработала в музее и двух месяцев, и ей сразу достанется поездка на морской остров????» – Ральф внутренне негодовал. Он ничего не имел против Лизы лично, но за украденное место начинал её недолюбливать.

«Ведь она даже со Стояном не знакома!!!» – продолжал кипеть Ральф, прекрасно понимая, что его хорватский друг, будучи любителем женской красоты, поблагодарил бы Вольффа за такой выбор.

– Ну и последний член команды....

У Ральфа по вискам скатились две крупные капли пота.

– …Марсель. Ну в самом деле, не можем же мы отпускать наших женщин без мужского сопровождения, – подытожил мистер Вольфф и скупо улыбнулся.

Его улыбку поддержали одна надменная, две счастливые и пять разочарованных ухмылок.

На что, собственно говоря, рассчитывал Ральф? Дама Невезуха частенько устраивала обыкновенный выход за продуктами в настоящее приключение и уводила из под носа последний трамвай, так неужели она позволит своему любимцу отправиться на тёплое побережье Адриатики? Но если бы это и случилось, то только для того, чтобы, как намекнула мадам Дуро, быть Ральфу проглоченным акулой.

«Ну и ладно, всё равно работы невпроворот. Новые каталоги ещё не подготовлены, и статья о морфологических различиях пронотума у разных видов формицид не готова. Некогда отдыхать», – попытался прогнать своё разочарование Ральф и занялся своей обычной работой.

Однако как наш герой не убеждал себя, что поездка ему всё равно не светила, и что он не единственный, кто остаётся в пыльном городе, настроение его было испорченным. И исправить его не смогло бы даже посещение клуба филателистов.

Неприятный осадок от лотереи господина Вольффа оставался ещё несколько дней, но к концу недели Ральф взял себя в руки, а про себя решил, что как-нибудь посетит Стояна во время своего отпуска. Так оно даже лучше – не придётся находится в обществе мадам Дуро.

Посещение научного центра доктора Карича было запланировано через две недели, и Ральф очень хотел, чтобы эти 14 дней поскорее пролетели. Ему всё ещё было тяжело видеть счастливые лица мадам Дуро, Лизы и Марселя. Участие в поездке Жанны у Ральфа не вызывало расстройства. Вольфф был прав: возможно, поездка на тёплое море сможет вырвать Жанну из трясины постоянных семейных проблем.

Случайно разбитая витрина с чучелом белого медведя, пищевое отравление средней тяжести, 4 опоздания на последнюю электричку метро, неудача на электронных торгах (короткое замыкание в доме – и редкая марка, за которой охотился Ральф, была продана за смехотворную сумму), опрокинутый столик в кафе и ещё несколько мелких неудач, и 12 дней прошли.

– Ральф, зайдите ко мне, пожалуйста, – голос господина Вольффа прозвучал в трубке телефона как никогда серьёзно.

«Ну, точно, это из-за статьи о муравьях… ведь я же говорил себе, что её нужно закончить как можно скорее. Хотя время ещё есть, статью отдавать в издательство только через 5 дней», – попытался успокоить себя Ральф по дороге в кабинет директора музея.

– Входите, входите, – отрывисто пригласил господин Вольфф, – скажите, Ральф, Ваша статья о формицидах готова?

«Значит дело всё-таки в статье», – виновато вздохнул младший научный сотрудник.

– Она почти готова, господин Вольфф. Я прошу прощения, что не закончил её раньше… тут навалилось всего. Но я её обязательно сдам к сроку, не сомневайтесь. Ведь у нас есть ещё пару дней, или…? – последние слова Ральф произнёс неуверенно. Уж не напутал ли он со сроками сдачи?

– А вы сможете её закончить к завтрашнему вечеру или, в крайнем случае, к послезавтрашнему утру? – поджав нижнюю губу, директор музея одарил Ральфа грустным взглядом.

«Точно – напутал!», – мелькнуло в голове, и рубашка на спине тут же сделалась мокрой.

– Смогу, конечно! – цепляясь за соломинку, отчеканил Ральф, – она уже, по сути, готова.

– Ну и отлично. Прошу вас, закончите статью и, самое позднее послезавтра утром, положите её мне на стол. Статья должна быть готова до того, как вы улетите.

– Улечу? – Ральфу показалось, что он ослышался.

– Да. Если вы конечно не против, то к Стояну вместо Жанны полетите вы, – лицо директора не сделалось дружелюбнее, и Ральф не сразу сообразил в чём дело.

– Вы хотите сказать…, – начал, было, наш герой, но мистер Вольфф его перебил.

– Да, Жанна полететь не сможет. У неё снова проблемы. Поэтому готовьте статью и пакуйте чемоданы. Или, быть может, у вас тоже не получится?

– Нет, нет, получится! Я полечу! – стёкла очков запотели с внутренней стороны. – Уже завтра вечером статья будет у вас на столе.

– Ну и прекрасно. А теперь идите, работайте, – с этими словами господин Вольфф уткнулся в стопку бумаг на своём столе и больше не замечал ошарашенного Ральфа.

Тот попятился к двери и через мгновение бесшумно выскользнул из кабинета.

«Что это было? – под стук пустившегося в галоп сердца спрашивал себя Ральф. – Я еду вместо Жанны? Я?»

Если бы Ральф получил подобную новость от кого-то другого, то он бы подумал, что это злой розыгрыш. Но мистер Вольфф никогда не позволит себе такие шутки.

«Я еду на Адриатическое море! – кричал про себя Ральф, с глупой улыбкой шагая между музейных экспонатов. – Я еду на море!!!! Стоян, мы скоро увидимся!!!!».

Повстречавшаяся на пути Лиза мило улыбнулась Ральфу. Отчуждение и холодность, которые он испытывал последнее время к этой милой девочке, «укравшей его счастливый билет», растаяли как утренний туман. И даже Марсель не казался таким пройдохой, как обычно.

«Бедная Жанна», – печальные морщинки вдруг появились на круглом лице Ральфа, и он искренне пожелал своей коллеге поскорее разделаться со своими семейными проблемами.

Через мгновение печальные морщинки расправились, и раскрасневшееся лицо засветилось счастьем. «Я ЕДУ НА МОРЕ!!!!»

За доработкой статьи Ральф просидел всю ночь, и уже утром следующего дня она лежала на столе директора.

– Оперативно, – похвалил мистер Вольфф.

– Я же говорил, что она почти готова, – застеснялся Ральф.

Два дня до вылета пролетели окутанные приятным предчувствием отпуска. Даже поздним вечером, накануне перед вылетом, когда Ральф тщательно запаковывал свои чемоданы, ему казалось, что он уже слышит шум прибоя и чувствует на губах морскую соль.

Итак, вещи собраны, амулеты на месте, книги запакованы.

«Уже завтра я увижу море…» – было последней осознанной мыслью, перед тем как нашего героя проглотил глубокий сон.

Утро перед вылетом было просто великолепным! Несмотря на то, что Ральф спал всего 5 часов, он был бодр и полон сил. 40 минут на такси и близорукий путешественник катил свой чемодан на колёсиках по отдраенным до блеска плиткам аэропортного терминала. А вот и Лиза с Марселем, и…мадам Дуро. Ральф как то совсем позабыл, что острая на язык любительница спорта и коньяка, летит вместе с ними.

На мадам Дуро была надета ярко-красная футболка с вышитым на груди зелёным крокодильчиком и облегающие, ядовито-фиолетового цвета брюки. Завершала картину небольшая переливающаяся блестящими висюльками сумочка, ремешок которой был перекинут через костлявое плечо. От вида мадам Дуро Ральфа стало мутить.

– Вы меня не послушались, Ральф, и решили лететь вместе с нами? – вместо приветствия съязвила мадам Дуро. – Я надеюсь, вы взяли с собой амулет против акул, пухленький вы наш?

Марсель хохотнул, а Лиза натянуто улыбнулась.

«Смейся, смейся, вобла сушёная», – подумал Ральф и глупо улыбнулся.

Ему повезло, что в Хорватию они летели вчетвером, и таким образом нашему герою посчастливилось сидеть отдельно. Ему совсем бы не хотелось 2 часа выслушивать гадости в свой и чужой адрес, а вот подлизе и авантюристу Марселю это было даже по вкусу.

Весь полёт Ральф провёл за изучением карты места, где расположилась лаборатория Стояна. Прекрасный остров, закрытый от обычных туристов, где местные учёные изучают повадки тюленей. За мыслями о приятной работе и незабываемом отдыхе Ральф погрузился в сон. Пяти часов ночного отдыха было для него, явно, не достаточно.

Аэропорт Загреба встретил гостей щедрым южным солнцем и пряным воздухом вперемешку с выхлопами тысяч автомобилей.

– Мадам Дуро! Ральф! Марсель! И вы, прекрасная незнакомка! Добро пожаловать ко мне домой! – белозубая улыбка Стояна была самой широкой из всех улыбок встречающих.

Седоволосый и широкоплечий доктор Карич, способный расположить к себе любого в мгновение ока, искренне радовался приезду своих коллег.

– Очень жаль, что весь коллектив не смог приехать, очень жаль! – изобразив расстройство на лице, с приятным акцентом сказал Стоян, а затем трижды расцеловал каждого из гостей. – Мне Вольфф сообщил, что у Жанны опять проблемы. Ай-ай-ай. Сколько приходится выносить этой сильной женщине… Но Вольфф нашёл Жанне достойную замену! – Стоян ещё шире улыбнулся, встретившись взглядом с Лизой.

– Ай, как я рад тебя видеть, старина Ральф! У меня есть для тебя сюрприз! Никогда не угадаешь, что я тебе приготовил! – Стоян с широченной улыбкой похлопал Ральфа по начавшей мокреть спине, а затем хитрым взглядом посмотрел на каждого из прибывших и добавил. – У меня есть для каждого сюрприз!

У здания аэропорта гостей доктора Карича ждал видавший виды микроавтобус. На удивление, пошарпаный и потёртый автомобиль был очень удобен внутри, и, главное, в нём был рабочий кондиционер.

Солнечные пейзажи и темпераментные рассказы и расспросы Стояна, сделали дорогу лёгким и приятным путешествием. Ральф даже удивился, когда доктор Карич объявил:

– А вот и море!

Микроавтобус остановился, и его пассажиры высыпали наружу. Нет, это было не просто море, это было бескрайнее нежно-голубое чудо. Оно переливалось солнцем и мягко нашёптывало свою песенку, оно ждало своих новых гостей и знало, что они очень спешили к нему.

– Уверен, что вы хотите кушать, но прошу вас потерпеть ещё полчаса. На острове нас ждёт такой ужин…, – Стоян закатил глаза и сделал жест, означающий «высший класс».

– Это нужно спросить Ральфа, – скрипнул голос мадам Дуро. – Ральф, вы сможете потерпеть ещё 30 минут? Или купить вам батон хлеба и килограмм колбасы?

Хамелеон Марсель прыснул, а Лиза, явно не приветствуя такие хамские фамильярности, поджала губы (она всё больше и больше начинала нравиться Ральфу). Стоян сделал вид, что не понял колкости мадам Дуро и громко объявил:

– На катере есть фрукты и лучшее хорватское вино! За мной, друзья!

Ещё каких-то 6 часов назад Ральф находился в пыльном городе, наполненном суетой и беготнёй, а теперь его мчит великолепный катер по волшебному морю, и в руке у него золотится бокал с прекрасным вином. И это только начало! Впереди отдых, немного работы и 10 дней сказки.

Ральф поймал себя на мысли, что, пожалуй, одного бокала достаточно, а то, глядишь, его с непривычки развезёт.

Через четверть часа пути катер пристал к невысокому мостику, вырвав Ральфа из мечтательной полудрёмы. На острове гостей уже ждали. Помимо шумной стаи чаек, кружившей над головой, к катеру по мостику подошли два коллеги Стояна и поприветствовали гостей. Они, стройные и загорелые, вызвали особый интерес у мадам Дуро, которая тут же принялась строить им глазки. Хорваты гостеприимно подхватили вещи вновь прибывших и пригласили гостей следовать за ними.

При виде молодых южан, мадам Дуро приосанилась и с лёгкостью лани выскочила из катера. Но не успела она сделать и пяти шагов по мостику, как из шумной стаи, кружившей над головой, на мадам Дуро спикировали 3 чайки. Две из них, возбуждённо крича, так и не решились на то, что намеревались сделать, а вот третья, видимо самая дерзкая, обрушилась вниз и вцепилась коротким жёлтым клювом в блестящую сумочку иностранки.

От такой неожиданности лицо мадам Дуро передёрнулось, и она даже вскрикнула. И всё же нахальной чайке не стоило проделывать свои пируэты именно с этой туристкой. Уже через мгновение, владелица блестящей сумочки, яростно нахмурив выщипанные брови, стала прицельно размахивать руками, стараясь попасть по наглой птице. Чайка быстро сообразила, что с таким решительным отпором ей не справиться и с презрительным криком ретировалась на недоступную для людей высоту.

– Что за глупая птица! – с искажённой от злости гримасой выдавила из себя мадам Дуро.

– Это вы точно подметили, – стараясь удержать улыбку, добродушно отозвался Стоян, – это – глупыши. В последнее время их тут много развелось. Они как вороны, тащат всё, что плохо лежит, а от блестящих вещиц они просто с ума сходят.

Стоян показал глазами на блестящую сумочку мадам Дуро и та, сообразив в чём была причина такого поведения чаек, покосившись на стаю птиц прошипела:

– Это не глупыши, а тупыши какие-то!

Хотя только что разыгравшаяся сценка была очень забавной, никто из присутствующих не рискнул обратить всё в шутку или улыбнуться. Даже Ральф, который внутренне ликовал и покатывался с хохоту, внешне держал себя вполне участливо. Когда Стоян выставлял из катера на мостик оставшиеся вещи, Ральф всё же покосился на шумную стаю чаек и про себя поблагодарил их за доставленное удовольствие. У нашего героя даже настроение стало ещё лучше.

Однако в тот самый момент, когда Ральф, щурясь от солнца, смотрел на неугомонную стаю, прямо над головой раздался пронзительный птичий крик, и в то же мгновение на левое стекло круглых очков что-то чавкнуло. Ах, как был знаком Ральфу этот звук. Не было ни одной птицы на свете, которая, пролетая над Ральфом, не оставляла бы ему сомнительный привет от его покровительницы Невезухи. И этот раз не был исключением. Буро-зелёная жижеобразная лепёшка плюхнулась прямо на стекло, и зловонные брызги птичьего помёта разлетелись липкими капельками по круглому лицу. И всё это, конечно же, на глазах у присутствующих. В этот раз сдержать звонкий хохот никто уже не мог, да и не хотел.

Иностранных коллег разместили в трёхэтажном коттедже, в котором жили сотрудники научного городка. Каждый из прибывших получил в своё распоряжение просторную комнату с видом на море.

– Вам полчаса на душ и переодевание, а я пока распоряжусь, чтобы накрывали на стол. – Стоян едва кивнул головой и в который раз выдал свою коронную улыбку.

Гости разошлись по своим комнатам, но ровно через 30 минут все уже находились в вестибюле на первом этаже; проголодались в дороге, как видно, все.

Тот, кто не трапезничал за настоящим хорватским столом, к сожалению, очень много потерял. В каждом уголке мира есть свои «изюминки», но хорватская кухня – нечто особенное. Тонко нарезанный пажский сыр и чёрный «рижот», ароматные салаты и маринованные маслины, только что выпеченный, пышущий жаром хлеб и вяленый свиной окорок, ну и, конечно, всевозможные яства из рыбы и морепродуктов. Сказка! Особенно для большого гурмана Ральфа. Мадам Дуро тоже нашла кое-что по своему вкусу и к вечеру на её счету было, по меньшей мере, две бутылки домашнего вина.

Завершение прекрасного дня было феерическим. Только для Ральфа, увы, с жирным знаком «минус». Дама Невезуха решила напомнить о себе и вложила в кусочек торта, предназначавшегося Ральфу несколько арахисовых орешков. Полночи Ральф провел склонившись над унитазом и прощаясь после каждого приступа рвоты с убегающими из него деликатесами.

Обессиленный и с пустым урчащим желудком, Ральф отправился в постель в 3 часа ночи. Да уж, окончание первого дня и начало второго были неприятно смазаны.

На следующее утро Ральфа разбудил настойчивый стук в дверь его комнаты.

– Ральф с вами всё в порядке? – раздался юный женский голос. Это была Лиза.

– Мы уже позавтракали, и господин Карич беспокоится, что вы ещё не выходили из номера. Как вы себя чувствуете?

– Всё в порядке, Лиза, – Ральф попытался придать сонному голосу бодрости, – я решил пропустить завтрак, а вместо этого лучше позаниматься… спортом. Я уже почти закончил и через 10 минут присоединюсь к вам.

– Рада, что у вас всё в порядке. Тогда мы ждём вас на терассе. Господин Карич вернётся за нами через полчаса, и мы отправимся к месту лёжки тюленей, – за дверью послышались лёгкие удаляющиеся шаги.

«Решил пропустить завтрак?… Позаниматься спортом?… Что это вообще было?» – спросил сам себя Ральф, желудок которого безбожно рычал, отказываясь пропускать положенный приём пищи.

Теперь придётся держать марку и, действительно, отказаться от завтрака. Хорошо, что у Ральфа в сумке оказались 2 пачки вафель с шоколадной начинкой, которые после контрастного душа были брошены на успокоение возмущённого желудка.

– С тобой всё в порядке, старик? – встретил Ральфа у терассы Стоян. – Ты вчера вечером так неожиданно пропал, что я подумал, ты перебрал с вином. Вижу, ты в порядке?

– Да, Стоян, всё в порядке. Просто вчера немного устал за день, вот и решил чуть раньше пойти в постель. Извини, что не успел попрощаться.

– Никаких проблем, дружище! Я всё понимаю! – энергия Стояна бурлила в каждом его слове. – Я вчера раздавал маленькие подарки, а тебя не нашёл.

В руке Стояна появился свёрток, в котором запросто могла поместиться небольшая книга.

– Это тебе, Ральф! На память! Думаю, тебе понравится, только распаковывать потом будешь. Сейчас у нас запланирована небольшая экскурсия на лежбище моих ластоногих, затем я повожу вас по нашим лабораториям, а потом – КУПАТЬСЯ!!! А то вы уже, наверное, и позабыли, что такое настоящее море! – Все присутствующие ещё раз смогли оценить белизну зубов хорватского учёного. – Ральф, ты точно не хочешь позавтракать?

Ральф, словив на себе две такие разные улыбки Лизы и мадам Дуро, попытался придать своему голосу твёрдости.

– Нет, я не голоден. Да и кто же плавает на полный желудок.

Стоян похлопал по плечу своего корпулентного коллегу и пригласил гостей следовать за ним.

Вафли с шоколадной начинкой были уже давно переварены, и желудок Ральфа снова стал подавать голос. Когда Стоян с гордостью показывал пологий пляж, на котором растянулось десятка три тюленей-монахов, желудок Ральфа выдавал только жалобное урчание. А уже возле здания лаборатории, где гости посетили карантинное отделение с двумя совсем юными ластоногими, живот раскрасневшегося под солнцем Ральфа стал заявлять о себе более настойчиво. Ну а во время экскурсии по небольшой лаборатории, призывы желудка уже слышали все присутствующие.

Конечно же мадам Дуро не могла промолчать.

– Какая прелесть! Вот это я называю, слушать свой организм. Что он вам говорит, Ральф? Хотя, постойте, дайте-ка я попробую угадать, – тощая мадам Дуро втянула и без того впалые щёки, что, по её мнению, придавало ей сходство с желудком и после очередного скрипа из живота Ральфа, захрустела механическим голосом:

– Хочу есть, хочу есть. Я уже 10 часов ничего не ел. Вчерашние 3 тунца, 2 ската, десяток салатов и 5 килограммов колбасы уже давно переварены, а мой хозяин морит меня голодом. По-мо-ги-те! По-мо-ги-те!

Марсель, как и следовало ожидать, подобострастно засмеялся. Лиза неодобрительно покачала головой, а Стоян, зная вес мадам Дуро в научном сообществе, дипломатично вставил:

– Как у вас интересно получается пародировать голодные желудки. Талантливый человек – талантлив во всём!

Мадам Дуро, принимая сомнительный комплимент, по-шутовски поклонилась.

– Но я, как хозяин острова и ваш экскурсовод, не потерплю конкурентов и поэтому кто-то из нас должен замолчать, или я или ты! – Стоян театрально нахмурил седые брови и уставился прямо в круглый живот Ральфа.

Ральфу стало не уютно, что он стал объектом внимания, и он промямлил:

– Это просто из-за смены климата....

– Никакие отговорки не принимаются! Приказываю тебе – замолчи! – и с этими словами, Стоян, словно настоящий волшебник извлёк из бокового кармана своих шорт пакетик с сушёной килькой и яблоко.

Все присутствующие рассмеялись, а Ральф, переминаясь с ноги на ногу, принял угощение.

Яблоко Ральф спрятал в карман широких льняных брюк – он совсем не хотел хрустеть им, в который раз за сегодняшний день привлекая к себе внимание. А вот сушёную кильку проголодавшийся турист незаметно закидывал себе за щеку и с наслаждением пожёвывал.

– Стоян, а правду говорят, что у вас тут участились случаи появления акул? Я перед нашей поездкой пошерстил прессу и там такое пишут…, – вставил Марсель, когда доктор Карич подвёл группу к столу со склянками, над которыми висела картинка белой акулы.

– Нет, не правда! – решительно ответил Стоян и снова блистательно улыбнулся. Судя по тому, как чётко он ответил, подобный вопрос задавали ему не в первый раз.

– Это всё итальянцы и турки воду мутят, туристов наших пугают. Людей к нам на курорты от года в год всё больше и больше приезжает, а нашим соседям это не по нутру, вот они ужастики в прессе и заказывают. Нет, конечно, встречаются у нас и колючая, и голубая акулы, и даже морская лисица к нам заплывает. Но они к берегу не подходят, да и на людей они не нападают. А в газетах у вас, поди, пишут, что у нас белые акулы туристами и обедают, и ужинают, так?

Стоян засмеялся и его поддержали неуверенные смешки гостей.

– Но тему ты правильную затронул, Марсель. Несколько слов об акулах. Наш коллектив усердно занимается разработкой препарата против них. Мы работаем в двух направлениях: первое – это непосредственное отпугивание от жертвы, второе – привлечение хищников к тому месту, которое мы сами выбираем и, таким образом, мы можем держать акул на вполне приличном расстоянии от берега. Но, как вы сами понимаете, ведём мы нашу работу не для того, чтобы оградить туристов от наплыва акул, – Стоян широко раскрыл глаза в шутку имитируя ужас, – а чтобы уберечь наших питомцев. Ведь для тюленей и голубые акулы могут быть опасны, а когда наши подопечные заплывают в Средиземное море, то там уже есть вероятность встречи и с большой белой.

Доктор взял со стола ону из склянок и продолжил:

– Мы разработали несколько растворов, и наш эксперимент ведётся уже три недели. Пока все тюлени на месте. Ну а теперь, в доказательство тому что в нашем море можно безопасно купаться, приглашаю всех понырять. Для особо впечатлительных мы возьмём с собой подводное ружьё. У вас есть пара минут на осмотр лаборатории, а я пока позвоню на материк – нужно сделать некоторые распоряжения.

С этими словами доктор Карич, перепрыгивая через 2 ступеньки, взлетел на второй этаж здания, а группа гостей разбрелась по небольшой лаборатории.

Марсель достал с полки толстый фотоальбом с видами острова и портретами коллег Стояна и стал рассматривать его. Лиза склонилась перед небольшим аквариумом у окна и начала постукивать по стеклу ноготком, привлекая к себе внимание задумчивой скалярии.

– Ральф, помогите мне, – голос мадам Дуро заставил нашего героя, как обычно, вздрогнуть. Он положил на место «Нэшэнел Джиогрэфик» и между столов направился к своей поджарой коллеге.

Когда Ральф подошёл ближе, он не поверил своим глазам: мадам Дуро с ловкостью опытного лаборанта отбирала пробы из стоявших на столе склянок и сливала их в маленькие пластиковые пробирки.

– Что вы делаета? – шёпотом спросил изумлённый Ральф, отказываясь верить в то, о чём подумал.

– Я помогаю доктору Каричу и его сотрудникам. А вы что подумали? – без тени смущения ответила мадам Дуро. – У нас в музее и лаборатория получше, и возможностей побольше, поэтому и анализ всех разработок мы сделаем быстрее, чем здесь. Изобретём препарат против акул и спасём жизни большому количеству тюленей, а может быть и людей. Если нет вопросов, то достаньте из моей сумочки ещё 10 пробирок и поживее!

Ральф не верил своим глазам: мадам Дуро ворует научные разработки у своих коллег и друзей!

– Я не стану этого делать, – прошипел Ральф, собирая в себе всё своё мужество, – и вас попрошу прекратить это безобразие.

– А то, что? – с вызовом бросила мадам Дуро, наполнив ещё две маленькие ёмкости.

– А то я…, – Ральф не успел договорить. Вместо него это сделала наглая воровка.

– Если вы только рот откроете, то я объявлю, что это наговор за то, что я отвергла вас как мужчину!

У Ральфа отвисла челюсть и запотели изнутри стёкла очков, как обычно бывало, когда его ошарашивали хамством.

– Да, да, не сомневайтесь. И кстати, несколько пустых пробирок найдут и в вашем чемодане. Так что ваше слово против моего. Хотите попробовать?

Ральф снял очки и протёр их.

– Знаете что, мадам Дуро, что бы вы не говорили, вы поступаете подло и бесчестно, – Ральф говорил шёпотом и старался, чтобы его голос звучал уверенно, но он всё равно предательски срывался.

На втором этаже послышались шаги доктора Карича. Он возвращался к своим гостям.

– Нужно было позвать Марселя, – недовольно выдохнула мадам Дуро, пряча в своей блестящей сумочке несколько заполненных и пустых пробирок.

– Только попробуйте открыть рот, Ральф, и вас будут ждать сюрпризы. Обещаю, что неприятные, – мошенница с учёной степенью угрожающе сощурила глазки, – и, кстати, вот эта склянка стояла вон на той полке.

С этими словами мадам Дуро протянула Ральфу лабораторный стаканчик с прозрачной жидкостью. Младший научный сотрудник, всё ещё под впечатлением увиденного и услышанного, машинально обхватил стаканчик пальцами, но мадам Дуро придержала его, а потом резко отпустила. Бесцветное содержимое ёмкости выплеснулось Ральфу на лицо и на грудь, словно в него намеренно плеснули водой. А впрочем, это и было намерение мадам Дуро, которая тут же сделала сочувствующее лицо и громко закудахтала.

– Что же вы такой неуклюжий, Ральф?

– У вас тут всё в порядке? – раздался голос Стояна и его стремительная фигура появилась в лаборатории.

– Да вот, Ральф вылил на себя какую-то жидкость, – объявила мадам Дуро, – хорошо ещё, что у вас тут нет ядовитых химикатов.

– Яды тоже есть, но они спрятаны, – доктор Карич подбежал к Ральфу и убедившись, что разлита всего лишь вода, добавил, – ничего страшного. Держу пари, ты не успеешь сделать и десяти шагов под солнцем, а от мокрого пятна и следа не останется. Ну, все готовы к посещению волшебного подводного мира?

Стоян открытой ладонью указал на дверь, и гости вышли из лаборатории. Мокрое пятно и вправду моментально испарилось и на рубашке, и на подбородке, но дело было совсем не в этом. Ральф уже привык то и дело получать оплеухи от дамы Невезухи и если бы стаканчик сам упал на него, облив с ног до головы, то наш герой принял бы это как вполне предсказуемую неприятность. Теперь же в нём всё пылало огнём гнева. Мадам Дуро совершенно умышленно обдала Ральфа водой за то, что он попытался встать у неё на пути. Какая страшная женщина! Ещё неизвестно, как она написала свои научные труды. Ральфа бы сейчас совсем не удивило, если бы он узнал, что старший научный сотрудник его родного музея и свои работы просто-напросто украла.

Настроение Ральфа было испорчено. Его даже не радовала перспектива окунуться в тёплое море и понырять с аквалангом.

«Да уж, как поездка не задалась с начала, так, судя по всему, она и закончится. Только теперь на помощь Невезухе пришла ещё и мадам Дуро», – думал Ральф, натягивая на себя резиновый костюм для подводного плавания и бросая гневные взгляды на воровку.

– Друзья мои, держимся все вместе и не расплываемся. Когда под водой вы увидите луч от прожектора – не пугайтесь. Мы экспериментируем со светом, и я хочу показать вам несколько интересных реакций наших подопечных. Мы договорились с Мирко, – доктор Карич указал на одного из загорелых коллег, который накануне встречал лодку с гостями, – что он через 15 минут аккуратно загонит в море десяток тюленей. Так что не пугайтесь, заметив рядом с собой в воде чью-то тень. Это будет не акула!

Стоян рассмеялся.

– Все готовы? Тогда за мной.

Группа, состоящая из четырёх стройных и одного круглого водолаза, зашлёпала ластами в сторону ласково плещущегося моря. Ральф предпочёл держаться рядом со Стояном. Хотя он прекрасно плавал, теперь нужно было быть вдвойне начеку, так как неизвестно, что ещё могут выкинуть обе дамы.

Не прошло и минуты под водой, а Ральф позабыл и о даме Невезухе и об инциденте в лаборатории. Да и как можно было об этом думать, оказавшись в волшебном подводном мире Адриатического моря! Вода возле острова была пронзительно бирюзовой, однако она не скупилась на тысячи разных оттенков, когда с ней начинало играть солнце. Очень быстро дно убегало вниз, и уже метрах в тридцати от пляжа вода напиталась синевой, а мимо ныряльщиков стали чаще и чаще проплывать стайки макрели и кефали.

Гости ещё на берегу получили от Стояна по подводному фонарику, и теперь местный учёный подавал световые сигналы следовать за ним.

Ральф посмотрел на портативный глубиномер: 25 метров. А это что? Круглый водолаз повернул голову и не поверил своим глазам. Да ведь это самый настоящий осьминог! Да какой большой! Многоногая каракатица деловито проплыла мимо, и Ральфу даже показалось, что она ему улыбнулась.

«Передам привет от тебя экспонату в витрине 49», – шутливо подумал пловец, вспомнив о музейном чучеле осьминога.

Из-за спины Ральфа выпорхнул крупный экземпляр морского окуня и, активно работая плавниками, унёсся в сторону острова.

«Наверное, гонится за добычей…или у него романтическое свидание», – игриво подумал Ральф и пожелал окуню удачи в обоих начинаниях.

Наш близорукий герой ошибся по поводу своего настроения – оно однозначно улучшалось.

Вдруг морская вода получила ещё один рассеянный источник света. Это Мирко включил подводный прожектор. Неужели уже прошло 15 минут? Не удивительно! В сказочном мире и время течёт совсем иначе.

Ральф, задержавшись, рассматривая осьминога, оказался позади всей группы и теперь стал свидетелем завораживающего зрелища: четыре аквалангиста плывут в сторону рассеянного света, а их искажённые тени, словно подводные привидения, ломаются и изгибаются вслед за своими хозяевами.

Если бы кто-нибудь из уплывшей вперёд четвёрки сейчас повернулся назад и посмотрел на отставшего Ральфа, то увиденная картина тоже никого не оставила бы равнодушным: тёмно-синее море, которое разрезают сверху рассеянные солнечные лучи и сбоку искусственный свет. А на пересечении световых потоков фигура одинокого ныряльщика, отбрасывающая позади себя робкую тень. Фотография с таким видом, без сомнения, собрала бы массу призов на всевозможных фотовыставках!

Но стоило бы свидетелю великолепной сцены задержать на вальяжно плывущем Ральфе внимание чуть дольше, то, наверняка, от него не ускользнула бы одна странность. Тень, отбрасываемая пухлым подводником, удивительным образом росла. С каждой секундой она становилась массивнее и объёмнее, словно под водой она стала жить своей собственной жизнью.

А ещё через полминуты, тот, кто задержал бы своё внимание на плывущем Ральфе, стал бы свидетелем картины, от которой даже у дрессировщика тигров зашевелились бы волосы.

Тень, плывущая за Ральфом, достигла своего максимума и, больше не в силах скрывать свою сущность, материализовалась в гигантскую акулу. Употреблённое здесь слово «гигантская», наверное, не совсем полно охарактеризовало бы особь, которая бесшумно двигалась за спиной ничего не подозревающего Ральфа. Любой знаток акул, только бросив мимолётный взгляд на остроконечное рыло, сказал бы (если бы конечно мог говорить), что такого не может быть. Белая акула не бывает размером с касатку, а возникший из тени экземпляр был, судя по всему, гораздо крупнее.

Монстр плыл очень медленно, словно парил в толще воды. Огромная пасть была полуоткрыта и по её краю в разные стороны торчали несколько рядов изогнутых костяных треугольников, напоминавших зубцы гигантской пилы. Чёрные точки безжизненных глаз не выдавали даже тени эмоций и были больше похожи на огромные пуговицы, а хищный мозг, без сомнения, уже оценил, что одного пловца на обед будет мало.

Гигантская акула была опытным охотником и уже выбрала для себя тактику нападения: она не собиралась пугать свою жертву, дабы не испортить свою трапезу излишним выбросом адреналина и других естественных субстанций, а намеревалась подплыть незаметно сзади и перекусить толстяка пополам. Жертва даже и не заметит, как её разделят на две части.

А тем временем, ничего не подозревающий Ральф, всё так же не спеша следовал за удаляющимися коллегами. Акула бесшумно плыла следом и вот, когда расстояние между хищником и жертвой сократилось до десятка метров – подводный монстр начал свой манёвр. Чудовище закатило свои безобразные губы, вывернуло наружу несколько рядов ужасных зубов, приготовилось к броску и …застыло на месте, словно упёршись рылом в невидимую стену. Казалось, что хищный мозг и сам не понял, что произошло. Монстр снова подплыл на расстояние броска и опять не смог его сделать. Морское чудовище, не понимая что происходит, стало нервно корчить безобразные гримасы. Акула закатывала и выкатывала обратно мерзкие губы, то оголяя, то пряча свои клыки, подходила чуть сбоку и чуть снизу, но никак не могла подплыть вплотную и сделать решающий бросок.

И в этот момент, когда наш Ральф висел на волосок от ужасной смерти, на берегу острова Мирко погнал в воду тюленей. В рассеянном свете прожектора было видно как сверху, словно снаряды, в воду бросаются тела ластоногих и, сделав в толще воды несколько пируэтов, удаляются прочь.

Было не понятно почуяли ли тюлени гигантскую акулу, а вот она заприметила их сразу же. Интерес морского монстра моментально переключился на привычную пищу, и он, позабыв о неприступном пловце, ушёл на дно, чтобы снизу вести наблюдение за резвящимися тюленями.

Ральф медленно развернулся в воде и посветил фонариком назад. Его только что прилично качнуло потоком воды, и он на мгновение испугался, что находится на пути движения моторной лодки или яхты.

«Какая лодка? – одёрнул себя Ральф. – Ведь мы на глубине почти в 30 метров!».

На всякий случай, Ральф прибавил скорости и вскоре догнал четвёрку своих коллег. Стоян делал какие-то знаки губами и вопросительно разводил ладони. Поплавав ещё минут пять, доктор Карич дал команду на подъём.

Уже на берегу он с минуту обменивался жаркими речами с Мирко, а затем, смущённо улыбнувшись, извинился перед своими гостями.

– Не получилось вам показать, что умеют делать наши тюлени. В них как бес вселился. Такое бывает, когда течения друг с другом сталкиваются. Но не беда. У нас с вами есть ещё несколько дней, и я, наверняка, смогу похвастаться нашими достижениями.

Затем доктор Карич предложил проплыть вдоль побережья острова, а уже минут через 30 вся группа, полная впечатлений, вернулась назад на лежбище тюленей.

Когда ныряльщики переоделись и подошли к лаборатории, чтобы оставить там акваланги и ласты, им навстречу выскочил молоденький паренёк с растрёпанной бородой и в очках с толстой оправой. Поздоровавшись с гостями острова, он перешёл на родной язык и, ярко жестикулируя, стал о чём-то спорить со Стояном. Молодой человек был явно чем то возмущён и без остановки крутил в руках стаканчик, жидкость из которого мадам Дуро вылила на Ральфа.

В конце концов, доктор Карич как смог успокоил возмущённого сотрудника, и тот скрылся в лаборатории.

Стоян повернулся к Ральфу и хитро улыбнулся.

– Ай да Ральф! А знаешь ли ты, что за воду на себя вылил?

Ральф хотел было запротестовать и объявить всем, что это мадам Дуро всё подстроила, но какой в этом был смысл.

– Ты вылил на себя раствор, который мы используем для отпугивания акул! – Стоян засмеялся. – Ты всё-таки веришь небылицам, что пишут в газетах? Ай-яй-яй!

Смех Стояна подхватили все кроме самого Ральфа.

– Ну я шучу, шучу. Конечно, ты не знал, что находилось в стаканчике. Но если бы ты взял соседнюю склянку и её опрокинул на себя, то всё бы могло быть иначе. Белых акул у нас тут нет, конечно, да они бы и не понадобились. Даже «малютки» голубые от тебя бы и трубки не оставили. Во втором стаканчике был реактив для приманки акул.

Все снова засмеялись, а Ральфу сделалось не по себе. Что было бы с ним, если бы вредная мадам Дуро действительно вылила на него содержимое второго стаканчика....Наш герой поежился и твёрдо для себя решил: «Она поплатится за своё хамство и за своё воровство!»

Направляясь в свою комнату, впечатлительный Ральф всё ещё думал о том, что бы с ним произошло, если бы гадкая воровка выплеснула тот, второй реактив. Однако уже в номере он успокоился и приструнил свою фантазию, вспомнив заверения доктора Карича, что больших акул в этих водах нет.

Тем не менее, хамское отношение вредной мадам Дуро требовало отмщения. Ну и что, что она старший научный сотрудник, а Ральф младший? Это ещё не даёт ей права вести себя по-свински.

Ральф стал строить планы по выкрадыванию украденного, но ему не пришлось опускаться до рысканья по сумочкам мадам Дуро. За него всю работу сделали те, кто с самого приезда тощей туристки устроил охоту за ней, а точнее, за её сумочкой.

Утром следующего дня тишину сонного научного городка разорвал истошный крик и, последовавшая за ним, отборная ругань. Ральф как раз закончил утренний туалет и собирался одеваться к завтраку. Услышав нечеловеческие вопли, он с неожиданной для себя ловкостью подскочил к открытому окну и увидел презабавнейшую картину.

От коттеджа, в сторону моря, размахивая над головой костлявыми кулачками и безбожно бранясь, мчалась мадам Дуро. Её голова была запрокинута наверх, и в первый момент могло показаться, что заграничной туристке чем-то не угодило местное солнце, и она ругает его по чём зря. Однако стоило Ральфу приподнять голову в том направлении куда пускала молнии мадам Дуро, всё стало на свои места. Метрах в десяти над землёй, в сторону игривого утреннего моря, размахивая своими сильными крыльями, улетала местная ворона – чайка глупыш. И в этот раз она уносилась прочь не с пустым клювом. Маленькая блестящая сумочка мадам Дуро, та самая, которую птицы заприметили сразу по приезду туристки, и в которой последняя спрятала бутылочки с украденными пробами, была зажата во рту хитрой чайки.

– Вор у вора украл, – негромко промурлыкал Ральф, провожая благодарным взглядом птицу, которая избавила его от грязной работы и восстановила справедливость. Настроение Ральфа улучшилось с такой скоростью, как поднимается ртутный столбик, опущенного в горячую воду термометра.

Очень скоро ругань мадам Дуро растворилась в шелесте моря, а она сама, плюхнувшись тощим задом в песок, бессильно колотила его своими ручонками. Чайку Ральф уже не видел, лишь только пару раз в небе над водой что-то блеснуло в лучах мягкого утреннего солнца.

«Пропавший путник».

Ральф прогуливался по дубовой аллее и размышлял на тему партеногенеза бабочек. Подобный моцион он совершал последние три дня, приступив к нему на следующее же утро по приезду в пансион «Пропавший путник». У Ральфа был долгожданный недельный отпуск, который он специально подгадал так, чтобы он совпал с лекциями профессора Чарльстона.

Профессор Чарльстон был учёной величиной мирового масштаба и главный специалист по чешуекрылым, а попросту говоря, по бабочкам. Ральф, как большой любитель этих насекомых, пропустить лекции профессора никак не мог.

Хотя свои выступления учёный с мировым именем проводил в близлежащем городке, Ральф предпочёл остановиться в сельской местности. Он немного подустал от городской суеты, и решил совместить отдых на природе и посещение лекций, куда он добирался на электричке за каких-то 10 минут.

После некоторых раздумий из четырёх пригородных деревушек Ральф выбрал населённый пункт с загадочным названием «Говорящие Камни». Именно здесь находился облюбованный нашим героем пансион «Пропавший путник».

«ЗА» этот пансион говорили шикарные виды на рекламном проспекте и близость к городу, а «ПРОТИВ» – вероятность наплыва туристов, чего Ральфу совсем не хотелось. Дело в том, что хозяева небольшого пансиона с размахом поставили дело и завлекали к себе туристов древней легендой о пропадавших в этих местах путниках. Расчёт на мистику был сделан верно, и у пансиона никогда не было проблем с пустыми комнатами. Соответствующая сувенирная продукция дополнительно подчёркивала предпринимательскую жилку владельцев отеля.

Ральф решил всё-таки рискнуть и забронировал себе номер в «Пропавшем путнике». Он рассуждал, что в октябре уже не будет наплыва туристов, а по всем остальным параметрам, выбранная деревушка была удобнее и симпатичнее, чем её конкуренты.

Уже вечером первого дня по приезду в «Пропавшего путника», Ральф был очень доволен своим выбором. К расстройству хозяев и к комфорту нового гостя, пансион был заполнен всего на треть, а отужинав в хозяйском ресторанчике домашними колбасками с молодым картофелем, Ральф осторожно помечтал, что если бы дама Невезуха тоже взяла себе недельный отпуск, то они бы оба славно провели время.

На следующее утро, сразу после обильного завтрака, Ральф прошёлся по шикарной дубовой аллее, а затем совершил пятиминутную прогулку до уютного деревенского полустанка, где его, строго по расписанию, подобрала пригородная электричка.

Первая же лекция профессора Чарльстона была чем-то невероятным. Учёный уже очень преклонного возраста был не только кладезем знаний, но и великолепным шоуменом. Его увлекательные рассказы чередовались с трансляцией фото и видеодокументов, а помощники профессора пускали по рядам образцы ценнейших бабочек, залитых в прозрачные пластиковые брикеты. Последние, удивительным образом, светились изнутри, сказочно озаряя свои экспонаты. Эта деталь так понравилась Ральфу, что по пути домой он раздумывал над тем, не предложить ли мистеру Вольффу сделать подобное пособие и для родного музея.

После лекции первого дня Ральф вернулся в деревню и успел к обеду в «Пропавшем путнике». На первое был нежный куриный бульон со спиральками из макаронов, а на второе – жареное филе трески с салатом. Запив такую прелесть бокалом мутного пшеничного пива, в состоянии влюблённости ко всему миру, Ральф отправился на послеобеденную прогулку.

Для неё была выбрана одна из трёх аллей – дубовая, та самая, где он уже побывал утром. Она понравилась Ральфу ещё на рекламном проспекте, и когда он вживую увидел гигантские, замшелые деревья, выстроенные по обе стороны дороги, то влюбился в это место окончательно.

Погулять по дубовой алее Ральф приходил теперь каждый день после обеда, а так же прохаживался по ней перед сном.

Удивительные всё-таки эти дубы! Никогда не найдёшь двух одинаковых. Все уникальны и индивидуальны. За три дня прогулок Ральф даже отметил для себя одного исполина, стоявшего в левом ряду крайним и раскинувшего свои лапы к небу. Дойдя до конца аллеи, наш герой каждый раз дотрагивался ладонью до места с лопнувшей корой и вслух приветствовал многовекового гиганта.

Хозяева «Пропавшего путника», видимо, тоже питали слабость к дубовой роще и, подкрепив свою любовь неуёмной фантазией, несколько необычно оформили стены в ресторанчике отеля. Обедая или ужиная, можно было рассматривать разнообразные нарисованные сценки, где главными героями выступали путники в виде человечков и дубы в виде деревьев-монстров. Почти на всех картинках, нарисованные деревья гонялись за бедолагами путниками, а на некоторых даже пожирали их. Впервые увидев такое «творчество» на стенах пансиона, Ральф подумал, что хозяева явно перестарались с интерпретацией старой легенды. Но некоторые картинки показались Ральфу всё же забавными и даже смешными. Особенно сценка, где огромное дерево, выпрыгнув из земли, гонялось за нарисованным человечком, казалась нелепой и оттого вызывала улыбку. Это же надо такое придумать?!

Первые три дня в «Говорящих Камнях» были прекрасными, и в глубине души у Ральфа стала крепнуть надежда на то, что отпуск пройдёт без происшествий.

Свежайший домашний завтрак сменялся поездкой в город и посещением лекции профессора Чарльстона, затем дорога обратно и отменный обед. После приёма пищи была сказочная прогулка по пожелтевшей дубовой алле и похлопывание нового друга по треснувшей коре.

Остаток дня Ральф проводил в изучении заметок, сделанных утром на лекции, и чтении «Легенд и мифов древней Греции» русского историка Николая Куна. Небольшая книга с забавными иллюстрациями была подарком Стояна и, изучая её, Ральф невольно возвращался мыслями на тёплое море.

Вечером третьего дня, после прогулки по аллее, Ральф вернулся в пансион в романтическом настроении и позволил себе немного коньяку в пузатом бокале. Затем Ральф отправился в мягкую постель, где через приоткрытое окно ему напевала колыбельную дубовая аллея: «Брушкого-брушкого– кручччо-глышшшшш-прологышшш».

Утро четвёртого дня началось как обычно. Ральф умылся и сделал несколько невнятных движений, которые он называл утренней зарядкой. После этого наш герой оделся, открыл настежь окно своей комнаты, и благодушная улыбка осветила его сонное лицо. Октябрьское утро было великолепным!

Затем был завтрак. Хозяйка отеля лично приготовила Ральфу яичницу из трёх яиц и поджарила бекон. Неопределённого возраста тётушка, с застывшей улыбкой на лице, поставила поднос с завтраком перед Ральфом и пожелала приятного аппетита. Вслед за этим она нагнулась к своему гостю и прошептала в ухо странные слова:

– Вы часто гуляете по дубовой аллее, Ральф. И гуляете один. Вам не стоит забывать легенд «Пропавшего путника». У нас три аллеи. Гуляйте по ним по очереди.

Ральф посмотрел на хозяйку и, как обычно, встретился с её застывшей на лице улыбкой. Воспитанный гость улыбнулся в ответ и, поддерживая игру, шёпотом ответил:

– Хорошо. Обещаю вам, что сегодня после обеда, я пойду гулять по тисовой аллее.

Хозяйка со счастливой улыбкой посмотрела на своего гостя, как на послушного мальчика, а сам Ральф подумал про себя, что хозяйка отеля явно переигрывает.

Третья лекция профессора Чарльстона была бы, как всегда, на высоте, если бы не одно, но очень большое НО. После блистательного доклада о неизвестных подвидах Махаона, профессор перешёл на тему, которая не была заявлена в плане. Учёный стал рассуждать о размножении крылатых насекомых, и его мысли касательно партеногенеза были, по меньшей мере, странными. Они очень сильно расходились с теми учениями, которые были описаны во всех трудах по энтомологии, и уже давно являлись догмами. Профессор Чарльстон набрался смелости утверждать, что никакого партеногенеза не существует! Это было неслыханно! То, что произошло с залом, полным «книжных червей», после такого заявления, можно было бы сравнить с восстанием Спартака в древнем Риме. Учёные умы, собравшиеся на лекции старого профессора, вопреки всем этикетам научного сообщества, выкрикивали слова несогласия и возмущения, а некоторые (просто, неслыханно!), в знак протеста, покидали лекцию. Ральф не относился ни к первым, ни ко вторым. Он терпеливо дослушал выступление профессора до конца и затем, пребывая в слегка ошарашенном состоянии, знакомым маршрутом отправился в свой деревенский отель. Слова и доводы старика Чарльстона не выходили из головы страстного любителя насекомых.

По прибытии в «Пропавшего путника», Ральф автоматически проглотил то, что ему накрыл на стол старый хозяин, деливший со своей супругой одну и ту же улыбку. После обеда, сказав вместо «Спасибо» «Здравствуйте», Ральф отправился на прогулку. Возможно, она освежит голову и расставит всё на свои места.

«Может быть, профессор имел в виду что-то другое? Может быть, сидящие в зале неправильно поняли его?» – Ральф раз за разом прокручивал в памяти слова учёного и не знал за что ухватиться.

По привычке, ноги сами понесли Ральфа снова к дубовой аллее, и уже наполовину пройдя её, он вспомнил об утреннем разговоре с хозяйкой.

«Тисовая аллея подождёт до завтра», – решил Ральф, – «Хотя какого лешего? Где хочу там и гуляю! Тут, можно сказать, биология заново пишется, а я буду себе голову из-за какой-то ерунды ломать!».

Ральф ещё не успел дойти да конца осыпанной жёлтыми листьями тропы и похлопать своего любимца по коре, а через его голову пробежали сотни мыслей.

«Ведь уже завтра высказывания профессора Чарльстона станут достоянием всего научного мира! Что же будет со стариком? Ведь на него обрушатся даже те, кто отдалённо знаком с затронутой материей. Приведённые профессором доказательства его теории, конечно, интересны, но они требуют тщательной проверки. Он что-то говорил о главном козыре в свою пользу, который он приберёг на потом… Ах, старина Чарльстон, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь…».

С мыслью, что он всё равно не сможет влезть в голову старому знатоку насекомых, и разумнее всего обождать официального заявления, Ральф дошёл до конца аллеи. Стряхнув с себя научные страсти сегодняшнего дня, голова его просветлела и гость «Пропавшего путника» полной грудью вдохнул прохладный осенний воздух.

– А вот и ты, мой красавец! – вслух проговорил Ральф, поравнявшись с крайним левым дубом. Он уже занёс ладонь, чтобы похлопать трещину в коре и обомлел. Трещины не было!

В данную минуту Ральф походил на застывшую гипсовую фигуру, у которой, удивительным образом, двигаются глаза. Они бегали по тому месту дерева, где ещё вчера вечером ствол многовекового дуба разрывала полуметровая трещина, вывернув наружу свои неровные края.

Ральф зажмурился и, как в кино, покрутил головой.

– Этого не может быть, – полушёпотом произнёс ошарашенный очкарик.

Ральф сделал шаг в сторону и окинул взглядом аллею. Та ли это дорога, по которой он гулял последние дни? Да, это она. И вот он, его любимый дуб. А вот здесь должна быть трещина в коре …А её нет!!!

Ральф шумно выдохнул.

«Так, ещё раз и по порядку!» – сказал сам себе наш герой, во всём привыкший полагаться на логику, здравый смысл и свои амулеты.

Ральф ещё раз, более внимательно, осмотрел дубовую аллею.

«Два ряда дубов, справа и слева. Много жёлтых листьев. Возле любимого дуба взрыхлённая земля. Это кроты. Странно конечно, что они так активны осенью и роют прямо вокруг деревьев, но, как видно, бывает и такое. А это что? Белка? Так и есть – белка. Вернее, то, что от неё осталось…» – Ральф сделал несколько шагов в сторону и склонился над тем, что ещё вчера было забавным пушистым зверьком. Сейчас же, присыпанный опавшими листьями, на тропинке лежал блин с очертаниями ушек, носика, лапок и некогда пушистого хвоста.

«Словно по ней каток проехался, – поёжился Ральф. – И кто это её так?».

Печальная участь белки, однако, заинтересовала Ральфа куда меньше, чем пропавшая трещина на дереве. В конце концов, белка могла погибнуть под колёсами маленького уборочного трактора, которым пользуется садовник для сбора опавших листьев. А вот полуметровый разрыв коры дерева за ночь не зарастает.

Ральф вернулся к «своему» дубу и ещё раз провёл ладонью по тому месту, где должна была быть трещина. Ладонь вдруг застыла на месте, а Ральф окаменел во второй раз. Толстая ветка, которая в трёх метрах над землёй ещё вчера уходила от дерева в сторону, теперь нависала прямо над тропой. Ошибки быть не могло! Ральф запомнил эту толстую ветвь, похожую на скорченную судорогой лапу с сотнями крючковатых пальцев.

«Если эта ветвь теперь над тропой, то трещина находится…» – Ральф на ватных ногах сделал несколько шагов и обогнул толстый ствол дерева.

Этого не могло быть! Этого просто не могло быть!

Трещина, по которой Ральф ещё вчера похлопывал, поравнявшись с дубом, теперь была с другой стороны, словно древнего многотонного исполина кто-то за ночь вырыл, перекрутил на 90 градусов и зарыл снова.

Ральф отшатнулся от дуба, словно он был живым. Бред! Ерунда! Этого не может быть!

Любитель бабочек, который, впрочем, в данную минуту о них совсем забыл, замотал головой и закрыл глаза. Губы Ральфа едва заметно задвигались, словно он молился. Но это не был разговор с Богом: Ральф перебирал варианты, способные хоть немного объяснить увиденный феномен.

Никакого варианта кроме великана-садовода, пересаживающего по ночам гигантские дубы, у Ральфа не было. Ну не живые же они, в самом деле?

«А что если у меня помрачение?» – мелькнуло в многоумной голове. Младший научный сотрудник знал о растениях, дурманящих сознание. Дубы, конечно, не входили в их число, но мало ли… Может быть он, Ральф, стоит на пороге грандиозного открытия.

Мистика была мгновенно выдавлена из головы научным подходом, и наш близорукий герой принялся с разных сторон фотографировать на свой телефон «сдвинувшийся» дуб, а заодно и всю аллею. Ральф бы и сам не смог ответить зачем, но в данный момент, ему показалось необходимым сделать несколько снимков.

– А что, если они действительно живые…– прошептал любимчик Невезухи, и его передёрнуло от этой мысли. Гость «Пропавшего путника» конечно же знал, что деревья это живые существа, но сказанное им, подразумевало совсем другое.

– Пожалуй, я приду сюда вечером и понаблюдаю часок, – снова сам себе шепнул Ральф и сделал ещё десяток фотографий переставленного дерева.

После этого, напрочь забыв о несчастной белке и революционном (или безумном?) заявлении профессора Чарльстона, Ральф зашагал в сторону отеля, прикидывая, что нужно будет взять с собой вечером.

Плотная фигура с поднятым воротником удалялась по усыпанной жёлтыми листьями аллее, а вслед ей могучие дубы потрескивали своими ветвями и шуршали ещё не опавшей кроной.

Ральф спешил в отель и не знал, что вечером в дубовой аллее его уже будут ждать. Его будут ждать те, благодаря кому уютный отель получил своё имя и из-за кого в региональных газетах время от времени публикуются заметки о пропажах собак, кошек и людей. Ральфа будут ждать дубы.

Когда любитель бабочек удалился, самое раскидистое дерево заскрипело, словно его обдували сотни ветров, и стало издавать звуки, похожие на потрескивание поленьев в костре.

«Крчук-кррр–очак-драв-колдокрышшш-мордош-вррруч-моркашт-пшоррр-кморр-шок-чмок-коррис-крррамашшш–бррруст-прррит-карашшком-кригг-бррриг».

Звуки были похожи на те, которые Ральф слышал вечерами, открыв окно своей комнаты. «Это дубы так разговаривают», – с шутливой улыбкой на лице говорил сам себе гость пансиона. Он и понятия не имел насколько был прав.

«Тебе захотелось поразмяться и поохотиться за белкой? Болван! Хоть бы обратно встал правильно… Ты видел, как толстяк тебя изучал? А что если тебя спилят и обнаружат твои «секреты»? Ты подводишь всех нас. С толстяком нужно разобраться при следующем же его визите!».

Раскидистый дуб замолк и теперь заскрипел любимчик Ральфа:

«Крукчо-шмаркочч-ситкашшшурх-морричкомас–шммакорти-крооч-бардашшш.

Наконец-то, настоящее развлечение! А то белки и кроты порядком надоели».

Отскрипев свою песню, любимый дуб Ральфа с трещиной на боку, зашевелился и задвигал гигантским стволом и всеми хищными, скрюченными ветвями. Казалось, что он хочет сбросить с себя окаменевшую кору, однако, то, что произошло в следующий момент, было ещё более невероятным, чем если бы он действительно избавился от своей многовековой оболочки.

Словно невесомая марионетка, любимчик Ральфа был поднят в воздух неведомой силой и на мгновение повис в метре над образовавшимся кратером. С хищных, переплетённых между собой корней, вырвавшихся из подземного плена и теперь раскинувшихся над поверхностью земли, в развороченную яму посыпались куски слипшейся земли, камни, ветки и кости. Много костей. Сотни маленьких и больших побелевших от времени, а так же тех, которые были грязно бурого цвета и на которых ещё болтались не полностью истлевшие клочья. Как будто этого было мало, повисший в воздухе дуб встряхнул своим корневищем, и в котлован холодной земли посыпался дождь из костей и черепов птиц, собак и кошек, разнообразных лесных животных и… людей.

«Шммакорти-крооч бардашшш», – скрипнул повисший в воздухе дуб и в тот же момент ударил по месту, где пару минут назад стоял Ральф, своим переплетённым корневищем, словно гигантской колонной. Земля затряслась, а цунами из жёлтых листьев и облако пыли сделало воздух непроницаемым. Даже если бы Ральф в этот момент обернулся назад, то из-за стены поднятой пыли он бы вряд ли увидел парящее над землёй дерево. А если бы и увидел, то всё равно бы не поверил своим глазам.

Дуб опять на мгновение повис в воздухе, а затем был опущен могучей силой на прежнее место. Корни задвигались и заскользили, вгрызаясь в землю и увлекая за собой свои «секреты». Спустя пару минут любимчик Ральфа стоял как самое обычное дерево, выделяясь от своих собратьев лишь взрыхлённой вокруг землёй.

Через полчаса после возвращения Ральфа в отель, зазвонил его мобильник.

– Добрый день, Ральф, – на том конце раздался обеспокоенный голос мистера Вольффа, – мне очень жаль прерывать ваш отпуск, но нам необходима ваша помощь. Вы помните, что мы ждали новые экспонаты?

– Конечно, – ответил Ральф, уже жалея, что поднял трубку, – Жанна курировала весь процесс и должна была встречать новинки.

– Совершенно верно, – подтвердил директор музея, – но у Жанны проблемы в семье. Очень серьёзные проблемы. Она никак не сможет встретить посылку и оформить документы. Ральф, одна надежда на вас. Ведь вы оформляли заказ вместе с Жанной и знаете, что к чему. – Вольфф помолчал. – Машина будет в музее уже через два часа.

– Я выезжаю, господин Вольфф, – обречённо выдохнул Ральф, попрощался с директором и бросил телефон на кровать.

«Ах, Ральф, Ральф, неужели ты думал, что Невезуха оставит тебя без внимания дольше, чем на три дня? Наивный ты человек, Ральф! – завёл разговор сам с собой младший научный сотрудник. – Ты хотел послушать лекции Чарльстона и понаблюдать за дубами? Нет! Ты будешь заниматься инвентаризацией пыльных чучел и заполнением стопок бумаг… Ах, Жанна, Жанна, что же у тебя семья такая проблемная?».

Ральф вёл с собой беззвучный разговор и собирал чемодан. Через полчаса он попрощался с хозяевами гостиницы, надевшими на свои лица грустные улыбки, и отправился на железнодорожную станцию. До его родного города было чуть больше часа езды. Часа, который Ральф посвятит рассматриванию фотографий величественных дубов и рассуждениям о загадочной трещине.

Упавшая сосиска.

Ральф перелистнул последнюю страницу и закрыл книгу.

– Укротитель драконов…, – ухмыльнулся наш герой, рассматривая фотографию автора, который в своей книге себя именно так и именовал. Это был испещрённый морщинами старик, сурово смотрящий с обложки, и несмотря на повязанную на шее бабочку, больше походивший на старого пирата, чем на писателя.

Вообще-то, выпускник биологического факультета и в настоящем младший научный сотрудник музея естествознания предпочитал книги серьёзные и подкреплённые фактами. На книгу Пита О`Коннела «Драконология» Ральф натолкнулся случайно в городской библиотеке, когда брал там вполне себе научный трёхтомник по рептилиям.

«Драконология», прекрасно иллюстрированная книга на добрых полторы сотни страниц, была чистой воды фантазией автора. Такая книга могла бы быть прекрасным подарком школьнику среднего или старшего возраста, который интересуется ролевыми играми, орками, троллями и конечно же драконами.

На страницах своей книги, О`Коннел со скрупулезностью и массой подробностей, достойных научного светила, описывал креатур, которых не существовало в природе – драконов. Автор выдумал десятки видов этих крылатых, огнедышащих, плавающих и обитающих в недрах земли ящеров и преподносил их в своей книге так, словно только вчера кормил их из рук.

Если не считать дотошности автора в описании всевозможных деталей, «Драконология» не имела даже намёка на научный труд, но всё же оказалась для Ральфа очень полезной.

Дело в том, что на завтра у него были запланированы две тематические экскурсии по музею. Первую Ральф должен был провести с восьмиклассниками из гуманитарной гимназии до обеда, а в 14:00 он встречался со студентами родного биофака. И первая, и вторая экскурсии были посвящены амфибиям и рептилиям. В первом случае, потому что как раз именно эту тему проходили в гимназии, а для студентов биофака это была подготовка к курсовой работе.

Ральф всегда очень серьёзно готовился к своим лекциям и экскурсиям, и хотя знания его были всегда на высочайшем уровне, он обычно накануне перелистывал научные фолианты, освежая в памяти некоторые детали. Однако сухими фактами и безжизненными цифрами очень тяжело привлечь внимание не то что школьников или гимназистов, но даже студентов. Внимательный к деталям сотрудник музея это прекрасно понимал и потому искусно вплетал в свои лекции любопытные истории, и даже анекдоты. Вот именно для этой, так сказать, развлекательной части завтрашней экскурсии и понадобилась Ральфу «Драконология». И она не подвела.

Автор книги, которая не имела ничего общего с реальностью, обладал приличными знаниями по анатомии и физиологии рептилий, которые, как ни крути, послужили прототипами для сказочных драконов. Богатейшие познания мифологии разных народов мира О`Коннел изящно вставлял в свои фантастические описания. С чувством юмора у сурового старика было тоже всё в порядке, и Ральф с удовольствием позаимствовал пару шуток для завтрашней лекции.

«Хорошая книга», – подумал Ральф и улыбнулся. Затем он машинально протянул руку к глубокой миске, стоявшей рядом, и обнаружил, что во время увлекательного чтения, незаметно для себя слопал все мини-бургеры. Это были хоть и уменьшенные копии калорийных снарядов, но ведь их была целая миска!

Ральф скривил лицо, и приятное чувство от увлекательного чтения улетучилось. Сколько раз он давал себе зарок не ставить рядом с собой еду, если он читает или смотрит телевизор. И каждый раз, под предлогом, что он немного перекусит, Ральф прихватывал с собой целую тарелку каких-нибудь снеков. И ладно бы он брал яблоки или мини-морковки, так нет же, чтение и глазение в «ящик» сопровождали либо горы сладостей, либо десяток трёхслойных бутербродов, или большая пачка чипсов.

«Если бы драконы О`Коннела существовали по-настоящему, то меня бы уже наверняка сожрал Корф», – с грустью подумал Ральф, вспомнив одного из персонажей «Драконологии», крупного серого дракона с красной головой, который охотился на людей, а если представлялся выбор, то он пожирал самых упитанных.

«Нужно заканчивать с этим обжорством», – в очередной раз решил для себя Ральф и, хотя такое решение он принимал после каждого переедания, на душе стало чуточку легче.

«И в наказание мне, завтра утром я буду делать зарядку в два раза дольше», – принял ещё одно волевое решение Ральф, смело назвав серию своих невнятных телодвижений, утренней зарядкой.

Был воскресный вечер. Это крайне неприятное время для тех, кто не любит свою работу, так как завтра, в понедельник, обычно начинается новая трудовая неделя. Ральф к вышеупомянутым не относился. Он любил то, чем занимался, хотя иногда и спрашивал себя, как бы сложилась его жизнь, стань он ветеринарным врачом.

Младший научный сотрудник, который в свои сорок лет ещё не успел обзавестись семьёй, прекрасно справлялся с домашней работой сам. Свежая рубашка и просторные вельветовые брюки были выглажены и висели на дверце платяного шкафа. Любимая безрукавка красного цвета тоже была аккуратно развешена на плечиках. Пластиковый контейнер, в котором Ральф последнюю неделю брал с собой обеды, был утрамбован четырьмя бутербродами с сыром и ветчиной, мясным салатом и двумя большими котлетами. В ёмкости поменьше находился десерт: пакетик с сушеными абрикосами и пачка вафель с шоколадной начинкой. Всё дело в том, что музейная столовая временно не работала, и Ральфу приходилось носить обеды из дому.

Всё было готово на завтрашний день, и Ральф, совершив вечерний туалет, улёгся в свою постель и укутался в большое одеяло.

Ночные сновидения стали для вечернего обжоры продолжением чтения «Драконологии». Ральф был вообще личностью впечатлительной, и было в порядке вещей, если ему ночью снились события, оставившие отпечаток днём.

Этой ночью сновидения были крайне неприятными. Шутливая мысль по поводу плотоядного серого дракона во сне приобрела почти реальные жуткие очертания. В беспокойных сновидениях за Ральфом гонялся не только любитель жирненького Корф, но и другие, даже травоядные драконы. Ральфа только и спасало то, что драконы никак не могли решить, кому достанется толстяк, и от того постоянно дрались между собой. Вот в такой беготне и переживаниях скоротал ночь наш любитель мини-гамбургеров.

Но, как говорится: «Куда ночь, туда и сон». Уже после утренней зарядки и завтрака Ральф перестал вспоминать свои неприятные сновидения и полностью настроился на рабочий лад. Помимо двух экскурсий нужно будет составить план небольшой лекции в доме престарелых, куда Ральфа пригласили активные и любознательные старички.

Утро было прекрасным. Светило яркое солнце, и хотя во второй половине дня обещали переменную облачность, казалось даже дождь не сможет испортить приподнятое настроение Ральфа.

Первая экскурсия с гимназистами была запланирована на 10 часов утра. До этого времени Ральф провозился с бумагами, а ровно в 9:50 встретил группу подростков и их преподавательницу биологии в просторном фойе музея.

Во время экскурсий и лекций Ральф, в прямом смысле слова, преображался. Он с таким энтузиазмом рассказывал о порой малоинтересных вещах, что со стороны могло показаться, что он читает увлекательнейшую сказку. При этом от рассказчика исходила такая энергия, что будь то школьники, студенты или пенсионеры, все слушали его открыв рты.

Так было и в этот раз. Все 13 гимназистов ловили каждое слово, слетающее с губ многознающего экскурсовода. Особенный интерес вызвал факт, что крокодилы умеют лазать по деревьям, а шутка про альпиниста, который в горах встретил дракона, была принята на «ура»:

–К счастью! – подумал альпинист.

–К обеду! – подумал дракон.

Гимназисты оценили чёрный юмор и задорно хохотали… Спасибо «Драконологии».

Экскурсия длилась почти 3 часа, однако она прошла так легко и весело, что Ральф совершенно не чувствовал усталости. Вот только желудок стал неприятно урчать от голода.

«Сейчас пообедаю, затем сбегаю в библиотеку и отдам «Драконологию». Мистер О`Коннел, спасибо за помощь!» – распланировал часовой перерыв Ральф и, распрощавшись с гимназистами, отправился в комнату, которую делили научные работники музея.

Ральф уже ощущал во рту вкус приготовленных по собственному рецепту бутербродов и вдыхал аромат свежих котлеток, а когда открыл свою сумку, то не смог сдержать жалобного стона. Пакета, в котором находились пластиковые контейнеры с обедом, в сумке не было. Ральф машинально отодвинул захваченные на работу книги – не спрятались ли бутерброды за ними? Но и там обеда не оказалось. Произошло непоправимое – Ральф забыл его дома!

Младший научный сотрудник скривил гримасу, полную боли и разочарования. Что же теперь делать? Столовая не работает, не покупать же, в самом деле, в автомате безвкусные сэндвичи в целлофане или пакетики с печеньем. Хотя, печенье взять можно, но только после обеда. Ральф знал по опыту, если он как следует не поест, то уже через час его энергия начнёт угасать, и вторую экскурсию он вряд ли сможет провести до конца.

Взгляд оставшегося без еды экскурсовода метнулся на настенные часы. До встречи со студентами оставалось менее часа. Больше всего Ральф не любил куда-либо опаздывать, поэтому новый план действий возник почти мгновенно.

«Иду в библиотеку, благо она через два перекрёстка отсюда, отдаю «Драконологию» и обедаю у них в кафетерии. Это, конечно, не наша столовая и не мои бутерброды, но сосиски с гарниром у них, помнится, были».

Больше не теряя ни минуты, Ральф выхватил из своей сумки сказочную книгу о драконах и быстрой поступью направился к выходу из музея.

На удивление, прогноз погоды не соврал, и переменная облачность превратила солнечное утро в неуютный день. Солнце то и дело пожиралось лохматыми серыми тучами, чтобы затем вырваться и на полминуты напомнить о себе. Затем к нему подплывала новая туча, и всё повторялось.

Как обычно, когда каждая минута на счету, происходит нечто, что ещё больше задерживает и ворует драгоценное время. Это у обычных людей. У Ральфа же всё было ещё сложнее. Дама Невезуха словно поджидала такие моменты цейтнота и отыгрывалась на своём любимчике по полной. Два перекрёстка до городской библиотеки, которые обычный пешеход пройдёт максимум за 10 минут, у Ральфа заняли 23 минуты! Естественно, на каждом перекрёстке голодного толстяка ждал только что включившийся красный свет. Затем именно его из всего потока горожан, очень немолодая дама попросила перевести её через улицу и, конечно же, в обратном для Ральфа направлении. Следующие шесть минут наш невезучий герой потратил на то, чтобы отделаться от навязчивых распространителей религиозных журналов. Ну а когда любимец Невезухи наконец-то добрался до библиотеки, то его покровительница нанесла ему нокаутирующий удар. Двери библиотеки были на замке.

«По техническим причинам здание библиотеки закрыто до 15:00. Просим прощения за неудобства», – стиснув от раздражения зубы, прочитал Ральф.

«Прекрасно, до экскурсии осталось меньше получаса, а я ни книгу не сдал, ни пообедал», – мысли Ральфа беспардонно нарушало урчание в животе.

Теперь уже вариантов было не много. Если Ральф хочет хоть что-нибудь поесть и не опоздать на встречу со студентами родного биофака, то ему придётся воспользоваться услугами одного из передвижных гастрономических киосков, а попросту говоря, купить хот-дог.

Ральф очень любил фастфуд и мог съесть ни один, ни два, и даже не три гамбургера. Пять штук за раз он проглатывал с большим аппетитом и без малейших усилий. Именно из-за невозможности вовремя остановиться, наш прожорливый герой предпочитал обходить Макдональдс и компанию стороной, а если уж и решал «тряхнуть стариной», то только по какому-нибудь поводу.

Веская причина съесть парочку-другую хот-догов была налицо, поэтому Ральф отбросил ненужные угрызения совести и, не без удовольствия, направился к перекрёстку. Там, на другой стороне улицы, на небольшой площадке, разместился киоск, с крыши которого зазывала к себе всех проголодавшихся большая пластиковая сосиска, завёрнутая в такую же пластиковую булочку.

Ещё три минуты были потрачены на ожидание зелёного света светофора, а когда дорога была пересечена и киоск фастфуда стал виден полностью, Ральф понял, что, судя по всему, он останется и без сосиски в тесте. Очередь за банальным хот-догом выстроилась такая, словно во всём городе пообедать можно было только здесь.

Ральф, тяжело вздохнув, уже собирался отправиться обратно в музей, чтобы купить в автомате хотя бы пачку чипсов или печенья, но бросив взгляд на проворных продавцов, решил попытать счастья.

И действительно, три торговца незамысловатой снедью работали так ловко и отлажено, что от прилавка каждые 5 – 10 секунд отходил проголодавшийся клиент, зажимая в руке свежайшую сосиску в тесте.

Ральф бросил взгляд на часы в своём мобильнике и быстро прикинул, что если очередь и дальше будет двигаться в таком темпе, то он, возможно, успеет купить пару-тройку колбасок, ну а есть их придётся уже на ходу. Ральф уверенным шагом направился к краю волнообразной очереди и занял место за лысым мужчиной, по сравнению с которым сам Ральф казался стройным гимнастом. Лысый был приблизительно такого же роста, как и наш герой, но в ширину он казался просто необъятным.

«Этот, наверное, за раз десяток хот-догов уплетёт и не заметит», – про себя усмехнулся Ральф и почувствовал себя ещё вполне спортивным мужчиной.

Лысый толстяк, видимо, тоже спешил, а может быть, он просто очень хотел есть. Он нервно посматривал на свои наручные часы и что-то бормотал себе под нос касательно медленной очереди.

А вот Ральф был совсем другого мнения. Ему казалось, что люди перед ним двигаются в очень хорошем темпе. Конечно, если бы очередей было две или больше, то та, в которую бы стал Ральф, тут же замедлила свой ход, но нашему герою повезло, и очередь была одна.

Когда перед любителем бабочек и мини-бургеров оставалось человек 9 или 10, один из ловких продавцов приложил ладонь ко рту и громко прокричал:

– У нас заканчиваются хот-доги. Наш курьер с новой партией уже спешит сюда, но, вероятно, придётся подождать 10 – 15 минут.

Желудок Ральфа опустился ниже и разразился скрипучими звуками, похожими на ругательства. Собственно говоря, было от чего браниться. Ральф уже не сомневался, что последняя сосиска закончится именно перед ним.

«Ах, Невезуха, ты сегодня на высоте!» – подумал Ральф и остался в очереди только из спортивного интереса.

Как на зло, каждый из стоящих впереди, заказывал по два, а то и по три хот-дога. Однако самые большие опасения Ральф испытывал на счёт лысого толстяка, стоящего перед ним. Тот сильно занервничал после объявления о заканчивающихся запасах. Конечно же он испугался, что ему не хватит сосисок. И ничего удивительного: чтобы поддерживать такое тело, его нужно очень часто пичкать всякой всячиной.

И вот перед Ральфом осталось только два человека. Бросив взгляд из-за плеча лысого толстяка на металлический поднос, Ральф с облегчением обнаружил, что на нём ещё вполне достаточно заветных сосисок в тесте. Штук 20, не меньше.

«Мне хватит!» – внутренне возликовал Ральф и одновременно пожалел голодных бедолаг, стоящих за ним.

Тот, кто стоял сейчас в очереди первым, удовольствовался двумя порциями, и Ральф подумал, что сосисок хватит и молодой парочке сзади него, и ещё нескольким страждущим.

И вот к прилавку добрался лысый толстяк. Он был так возбуждён, что скрученная в трубку газета дёргалась в его руках как сигнальный флажок.

– Сколько вам? – спросил толстяка молодой продавец.

– А сколько их осталось? – вместо ответа поинтересовался лысый.

– Вам хватит, – ответил парень и задал свой вопрос ещё раз, – так сколько вам?

– Мне – все, – буркнул толстяк и облизнул губы.

Ральфу показалось, что он ослышался. На железном подносе оставалась ещё вполне приличная горка из ароматных сосисок. Понятно, что лысый вряд ли будет сыт тремя порциями, но чтобы умять 15, а может быть и больше сосисок, то это уже чересчур.

Продавец, вероятно, тоже решил, что ослышался, поэтому недоверчиво переспросил.

– Все?

– Да, пожалуйста. Видите ли, я с утра ничего не ел, и теперь мне нужно хорошо подкрепиться, – словно извиняясь, пробубнил толстяк.

Заказ есть заказ. Продавец, под недовольные вздохи тех, кто был так близок к цели, стал складывать горячие и дразнящие своим запахом сосиски в емкость из фольги.

Ещё один из продавцов, который стоял без дела, стал заверять расстроившуюся очередь, что следующая партия будет здесь очень скоро, а самым голодным стал предлагать овощной салат, скучающий в прозрачных пластиковых коробочках.

Салата никто не хотел. Пожалуй, только Ральф раздумывал над тем, не взять ли мелко порубленной капусты с огурцами и томатами. Это конечно не обед, а так, только желудок подразнить, но всё лучше, чем голодный обморок, потому что следующей партии хот-догов Ральф, увы, уже не дождётся.

В тот самый момент, когда любимец Невезухи уже собирался попросить салат, к нему повернулся толстяк и ещё раз повторил то, о чём уже сообщил продавцу.

– Понимаете, я с утра ничего не ел, и теперь мне просто необходимо плотно пообедать.

– Я вас понимаю, – ответил Ральф и попытался улыбнуться, – я и сам с утра ничего не ел.

Лысый окинул Ральфа беглым взглядом и немного замялся. То ли толстяк признал в Ральфе своего собрата в гастрономических вопросах, то ли решил, что всех сосисок будет ему много, но он резко повернулся к продавцу и сказал.

– Оставьте, пожалуйста, один хот-дог для моего соседа, – совершив такой невероятный поступок, толстяк ещё раз повернулся к Ральфу и, словно извиняясь, промолвил, – извините, больше оставить не могу.

– Спасибо, конечно. – промямлил младший научный сотрудник, сражённый наповал таким благородством. Если бы ни его застенчивость, возможно он бы попросил толстяка уступить ему ещё одну сосиску; одной-то он точно сыт не будет, но вместо этого Ральф густо покраснел.

– Когда привезут новую партию, я закажу ещё штучек пять. Так что скажите, что я занимал очередь. – буркнул ненасытный толстяк, рассчитался за еду и расположился за одним из столиков под большим зонтом. Это была конечно же пощёчина всей голодной очереди, у которой на глазах лысый будет поглощать одну колбаску в тесте за другой.

Ральф чувствовал себя крайне неловко в сложившейся ситуации, но на эмоции времени не оставалось. Часы на мобильнике показывали 13:51. Младший научный сотрудник, зажав под мышкой книгу мистера Пита О`Коннела, расплатился за последнюю сосиску и, по правде говоря, испытал к великодушному толстяку чувство благодарности. По той скорости, с которой толстяк поедал свой обед, было понятно, что отказ даже от одного хот-дога, стоил ему немалых усилий.

Ральф приготовился перекусить на бегу и заспешил обратно в музей. Во-первых, время поджимает, а во-вторых, как бы сейчас не пошёл дождь. Небо, действительно, как то враз сделалось серым, и голодная очередь стала коситься вверх, а кое-кто даже сбежал прочь.

Странные они эти сентябрьские дни. Вот только что светило солнышко и ничто не напоминало о приходе осени, а в следующую минуту небо затянуло серой пеленой, воздух сделался прохладным и наполнился непривычными запахами.

Внезапно налетевшая туча накрыла тенью киоск с хот-догами и, хотя в данный момент электрические грили стояли без работы, воздух наполнился запахом жареного мяса. Запах был сначала едва уловимый, но по мере того как серая туча всё больше и больше заполняла небо, он становился всё более тяжёлым и навязчивым.

Наверняка это разыгравшийся ветерок принёс запахи с других фастфудовских киосков и забегаловок, где грильницы работали на полную мощность.

Ральф направился в сторону музея, но все же решил ещё раз поблагодарить лысого толстяка. Проходя мимо столика под зонтиком, где расположился необъятный доброжелатель, Ральф остановился и промолвил: «Ещё раз спасибо».

Толстяк только кивнул в ответ, так его рот был полностью набит едой.

Наш герой, зажимая под мышкой «Драконологию», а в кулаке сосиску в тесте, сделал несколько шагов в сторону музея, и в этот момент произошло несколько совершенно не значительных событий, которые всё же коренным образом изменили судьбу двух человек.

Ральф как раз поравнялся с дальним столиком, когда толстяк, проглотив комок еды, отрывисто гаркнул вдогонку:

– Приятного аппетита вам!

Вполне распространённое пожелание, которое отличает человека культурного и вежливого от невоспитанного или рассеянного. Ральф повернул голову и пожелал того же своему новому знакомцу. И в этот самый момент, когда близорукий толстяк на мгновение отвлёкся, дама Невезуха и отпраздновала свой триумф, подложив под ноги своему любимчику ту самую пресловутую шкурку от банана.

Ральф только успел вскинуть руки и, безуспешно стараясь удержать равновесие, грохнулся на выложенную плиткой площадку. «Драконология» вылетела из-под руки и, выполнив в воздухе замысловатый кульбит, шлёпнулась прямо на спину растянувшемуся Ральфу. А вот сосиска в тесте, та самая, которая должна была придать Ральфу сил и энергии, никаких кульбитов не делала. Она выскочила из разжатого кулака и плюхнулась в единственную на всей площадке лужицу. Феерическая картина! Пухлый детина, придавленный своей же книгой, растянулся на плитке, а в паре метров от него в крохотной лужице расположилась последняя сосиска в тесте. 100 : 0 в пользу Невезухи!

Ральф негодовал и от своего бессилия, и от коварства своей покровительницы. Растянувшись посмешищем для всей очереди, наш герой думал только о том, что будь у него возможность, он бы высказал капризной даме всё, что у него накопилось. Ральф мысленно ругал и банановую шкурку, и того, кто её здесь бросил, и даже не подозревал, что в этот самый момент, прямо над ним, зловещей тенью повис огромный дракон.

Чудовище, в чьё существование Ральф не верил даже когда был ребёнком, почти сливалось с серыми тучами и оставалось практически не заметным. Дракон бесшумно двигал перепончатыми крыльями, а из огромной пасти, усеянной двумя рядами острых зубов, вырывался запах обугленного мяса. Если бы серого монстра увидел Ральф или кто-нибудь другой, кто был знаком с «Драконологией», он бы без сомнения узнал в чудовище Корфа. Дракона, который может сожрать и переварить даже дерево, но всё же особую слабость питает к розовым и упитанным двуногим.

В тот момент, когда скрытый зонтом толстяк бросил своё «приятного аппетита», Корф уже обозначил свою жертву. Это был Ральф. Конечно же, прожорливый дракон выбрал бы скорее лысого: он был и потолще нашего героя, и пахло от него получше, но тот был спрятан под зонтом. Поэтому серый монстр завис над ничего не подозревающим Ральфом. Жаль, конечно, что тот не мог видеть Корфа. В своём мире серому дракону всегда доставляло огромное удовольствие заглянуть в глаза своей жертве, а кроме того, он никогда не нападал незаметно. Корф всегда делал так, чтобы жертва его видела, он пугал её и позволял немного побегать. Почти все, завидев огромного дракона, пускались бежать прочь, как будто у них был хоть какой-то шанс. Корф не препятствовал этому, а не спеша парил следом, припугивая свою жертву, если та замедляла бег, и корректируя направление бегства струями огненной лавы. Это был рецепт Корфа по приготовлению еды. Пропотевшее и пропитавшееся всеми соками тело было особенно вкусным, и Корф очень жалел о том, что не может погонять толстячка в красной жилетке. Для ЭТИХ людей Корф был невидим. ЭТИ люди вообще не видели ничего вокруг себя, что, впрочем, не мешало драконам время от времени наведываться сюда на обед.

Ну ничего, даже если толстяк и не побегает как следует, Корф с удовольствием прожуёт свой обеденный снек и так.

Серый дракон, накрыв своей тенью Ральфа, уже раздвинул свои челюсти-жернова, чтобы через мгновение вонзить свои зубы в мягкую плоть, как в этот самый момент дама Невезуха подложила под ноги Ральфу банановую шкурку. Ральф растянулся на плитке, но от этого не стал менее привлекательной добычей. Корф вытянул шею, дабы точнее схватить жертву за голову, сузил зрачки, наводя прицел, и …в этот момент на спину Ральфа упала «Драконология». Да не просто упала, а накрыла широкую спину своим разворотом, и теперь в глаза Корфу смотрел портрет морщинистого старика с суровым взглядом. Серый ящер был знаком с этими глазами. Кто же из драконов не знает старика О`Коннела. Корф задрожал всем своим телом и в беспомощном гневе издал пронзительный вопль. Сожрать того, кто был под защитой укротителя драконов, было немыслимо даже для него. Никто из людей не мог слышать крика дракона, а если бы это и было возможно, то его было бы нетрудно спутать с раскатом грома.

Под разговоры и смешки в очереди, Ральф поднялся, поправил очки и обтрусил запачкавшиеся брюки и безрукавку. Он поднял сказочную книгу о драконах и бросил печальный взгляд на размокшую в лужице булочку.

Этот день был явно не его. Голодный, в грязной одежде и с синяками по телу, Ральф захромал в сторону музея. Как обычно злость и раздражение очень быстро улетучились. Ральф уже привык к тому, что он невезучий, а когда он на время забывал об этом, то Невезуха напоминала ему. Вот и сейчас она ткнула его носом в землю.

Уже на перекрёстке, ожидая зелёный свет, Ральф услышал за спиной голоса продавцов и суету ожившей очереди: это привезли новую партию хот-догов.

Раздался знакомый голос: «Я занимал очередь».

Однако когда Ральф повернул голову назад, лысого толстяка он не увидел. Это было странно, учитывая тот факт, что он только что слышал его голос, а уж затеряться в очереди этот шар никак не мог. Но толстяк странным образом исчез, оставив на столике под зонтом свою свёрнутую в трубку газету.

Загорелся зелёный свет светофора и Ральф, голодный и раздавленный сегодняшними неудачами, побрёл на работу. Наверняка его уже ждали студенты, и максимум на что оставалось рассчитывать, так это на пачку печенья из автомата. Конечно если Невезуха не решила заморить своего любимчика голодом и не вывела автомат из строя.

«Ерунда, с голоду не умру, – подумал Ральф, – хотя подкрепиться не помешает. Ведь после работы ещё нужно плестись в библиотеку: сегодня обязательно нужно вернуть «Драконологию».

Ральф и настоящий ветеринар.

Ральф любил свою работу в музее, однако не отказывал себе иногда в фантазиях, как бы сложилась его жизнь, если бы он окончил ветеринарный факультет и стал тем, кем мечтал в детстве.

С ветеринарными врачами выпускник биофака сталкивался очень редко. А если быть более точным – никогда. Старый маразматик Патрик, знакомый по клубу филателистов и в прошлом звериный костоправ, не в счёт.

Животных Ральф дома не держал, так как в памяти ещё не стёрся случай со сваренными аквариумными рыбками, и наш добряк не собирался повторять нечто подобное ещё раз. Ральф не сомневался в том, что заведи он дома хотя бы черепаху или сверчка, капризная дама Невезуха наверняка отыграется на них, чтобы побольнее уколоть своего любимчика. А уж если бы Ральф выучился на ветеринара, то его пациентам никак нельзя было бы позавидовать. Близорукий добряк это прекрасно понимал и оттого был совсем не уверен, стоило бы поступать на ветеринарный факультет ещё раз, обзаведись он машиной времени.

И, тем не менее, разговор с мистером Вольффом взволновал нашего героя.

– Отложите, пожалуйста, ваши дела, Ральф, и уделите время доктору Йоханссену, – попросил директор музея, когда наш невезунчик появился в его кабинете. – Он будет здесь с минуты на минуту, и я вас познакомлю.

Ральф, не имея понятия кто такой этот доктор Йоханссен, кивнул в ответ.

– Присаживайтесь, – не успел директор предложить своему сотруднику воды, как в дверь постучали и из появившейся щели донеслось:

– Можно?

– Аааа, вот и доктор Йоханссен! – мистер Вольфф поднялся со своего места, чего он никогда не делал перед своими сотрудниками и направился к двери. – Прошу вас, заходите!

Дверь открылась полностью, и в проёме появился невысокий, сутулый мужчина лет пятидесяти, с доброй и усталой улыбкой.

Вольфф встретил гостя крепким, насколько мог, рукопожатием и провёл внутрь кабинета.

– Знакомьтесь. Это Ральф, наш сотрудник. Он будет вам помогать. Со всеми вопросами – к нему. Он знает в музее всё, ну или, по крайней мере, почти всё! – представил смутившегося толстяка директор музея.

Улыбка сутулого сделалась шире и от этого ещё добрее.

– А это доктор Йоханссен – ведущий специалист городской ветеринарной клиники.

У младшего научного сотрудника что-то ёкнуло внутри. «Настоящий ветеринар!» – блеснуло за стёклами очков, когда он и доктор в приветствии трусили друг другу руки.

– Ральф, доктору понадобятся образцы тканей из наших архивов, включая гистологические препараты. Впрочем, я думаю, он сам расскажет, что ему нужно. В общем, окажите нашему гостю всяческое содействие, – произнёс мистер Вольфф.

Затем он повернулся к доктору и, более чем дружелюбно, проворковал:

– Для Вас у нас открыты все двери. И кстати, передавайте большой привет господину Бергу. Надеюсь, он меня ещё помнит.

Ральф не знал мистера Берга, но по интонации своего шефа догадался, что человек это важный.

«Оттого-то он и перед доктором Йоханссеном так любезничает», – добродушно подумал Ральф.

Мистер Вольфф ещё дважды передал приветы таинственному мистеру Бергу, прежде чем дверь закрылась, и Ральф повёл своего «подопечного» в самое сердце музея – в архив.

Четыре просторных зала, куда был запрещён вход для посетителей, были заставлены массивными книжными шкафами и многоярусными полками. Здесь хранились и преумножались вещи, имевшие непосредственное отношение к экспозиции музея и к научной работе, которая в нём велась. В одном из залов расположилась грандиозная библиотека со всеми трудами, так или иначе связанными с музеем. Масса артефактов и экспонатов, которые не нашли места в основной экспозиции, тоже находились здесь. Анатомические и гистологические препараты делили место с сотнями видеокассет и дисков, а самая большая комната музейного хранилища была полностью выделена под чучела и кости животных, которые со временем должны были перекочевать в основные залы.

Главным здесь был Сёрен. Несмотря на массив вещей, хранившихся в архиве, Сёрен прекрасно знал что и где находится. А если он что-то и забывал, то два мощных и защищённых паролями компьютера помогали архивариусу найти какую-нибудь затерявшуюся косточку или научный журнал середины прошлого века.

Нужно сказать, что Ральф знал музейное хранилище не хуже Сёрена, а может быть даже и лучше. Если последний мог без труда указать, где находится та или иная книга или подшивка старых газет, то Ральф даже знал, что написано в искомом труде. Наш герой частенько просиживал в архиве дни напролёт, работая над каким-нибудь проектом, поэтому Сёрен совсем не удивился его появлению.

– Познакомьтесь, это доктор Йоханссен из городской ветеринарной клиники, а это Сёрен Брон, наш архивариус, – представил Ральф своего подопечного коллеге.

– Ветеринар, значит? – вместо «здравствуйте» произнёс Сёрен. – Доктор, у моей собаки проблема. Может быть, вы мне дадите совет?

Да, у музейного архивариуса была черта, которая Ральфу была крайне неприятна – его бесцеремонность. Он запросто мог подойти к любому из сотрудников и, не спрашивая, отломить кусочек от плитки шоколада или взять чужую кружку с чаем. Ральфу пришлось как-то даже объясниться с Сёреном, когда тот просто – напросто потянул за шнурки, висевшие на шее у Ральфа, и вытянул из-за воротника рубашки все амулеты. Как ни в чём не бывало, Сёрен стал расспрашивать опешившего Ральфа, для чего тот или иной талисман.

«Началось», – подумал Ральф и собрался было оградить доктора Йоханссена от навязчивого внимания Сёрена. Однако сутулый ветеринар улыбнулся и заверил последнего, что всенепременно выслушает его и даст профессиональный совет, но только в конце рабочего дня.

Сёрен остался доволен, что его сразу же не отшили, что бывало с ним не редко, и с несвойственной для него учтивостью протараторил:

– Конечно, конечно, доктор. Вы работайте, а о собачьих болячках мы позже поговорим.

От этих слов доктор Йоханссен заметно вздрогнул, но тут же одарил навязчивого архивариуса усталой отеческой улыбкой.

Ральф вдруг позавидовал наглости Сёрена. Ему, Ральфу, хотелось бы тоже задать несколько вопросов. Нет, не о больной собаке или кошке. Нашему герою хотелось просто услышать от нового знакомого маленький рассказ о том, каково это быть ветеринаром. Ральфу было безумно интересно узнать, чем живут ветеринары, и так ли романтична эта профессия, как он думал в юности. Вместо этого, следуя определённым правилам и рамкам приличия, застенчивый добряк провёл доктора в комнату-библиотеку и усадил за большой массивный стол.

После пятнадцатиминутной беседы выяснилось, что доктор Йоханссен вместе с двумя учёными из Японии работает над изучением ядовитой рыбы фугу. Как оказалось, ветеринар, лечащий в основном собак и кошек, является большим любителем обитателей морей и океанов, а работа с рыбой фугу является частью его второй докторской диссертации.

Теперь Ральфу стало понятно, почему доктор Йоханссен обратился именно в их музей. Благодаря профессору Смэртону, который был вторым директором тогда ещё клуба естествознания, в коллекции сообщества появилось множество экспонатов из Азии, в том числе и из Японии. Многие экземпляры, включая десяток чучел фугу и полсотни экспонатов с фрагментами ядовитой рыбы, остались ещё с той далёкой поры. Ну а за добрую сотню лет, со времён профессора Смэртона, музей заметно пополнил коллекцию морских обитателей как экспонатами, так и множеством публикаций на эту тему.

Ральф включил музейный компьютер и ввёл в поисковую систему ключевые слова. Затем, после того как доктор Йоханссен пометил нужные материалы, он предоставил их в пользование ветеринара.

– Если вам что-то понадобится, спросите Сёрена или наберите меня по внутреннему телефону. Вот мой номер, – Ральф записал четыре цифры на листке бумаги и передал его своему новому знакомому.

– Спасибо, Ральф, вы мне очень помогли, – мягким усталым голосом произнёс ветеринар, отчего скромный сотрудник музея почувствовал себя вдруг важным и значимым.

«Очень приятный человек этот доктор Йоханссен», – подумал Ральф, оставив сутолого врача среди экспонатов и стопок старых журналов и книг.

Бесшумно удалившись из вотчины Сёрена, Ральф занялся своей работой. Была пятница и сегодня ему нужно было написать заметку о тутовом шелкопряде и подготовить материал для лекции в школе номер 3, которая должна была состояться в следующий четверг. Когда черновик заметки был готов, оказалось, что наступило время обеда, и Ральф решил заглянуть к доктору Йоханссену и пригласить его в музейную столовую. Там отлично кормили, а сегодня в меню была так любимая Ральфом паста с натёртым сыром и тушёная в сливках рыба.

Проголодавшийся невезунчик заглянул в архив. Сёрена на своём месте не было; это и понятно, он-то на обед никогда не опаздывает. А вот доктора Йоханссена Ральф обнаружил на том же месте, где оставил его четыре часа назад. И без того сутулый ветеринар превратил свою спину в колесо и буквально с головой ушёл в разложенные по столу книги и склянки с препаратами. Он то и дело отрывался от очередной статьи в журнале или книге и что-то лихо записывал в свою толстую тетрадь.

Ральф уже было открыл рот, чтобы пригласить доктора на обед, но так и не решился этого сделать. Сотрудник музея знал по себе, что когда он по уши погружён в работу, самое главное, чтобы никто не мешал.

Вкусно отобедав и благополучно избежав в столовой встречи с язвительной мадам Дуро, Ральф вернулся к своей работе и за два часа закончил заметку о шелкопряде. Сделав небольшую паузу для шоколадки с марципановой начинкой, наш герой принялся за вторую часть своего плана и ровно в 17:45 лекция для школьников была готова.

«Нужно будет как-нибудь оживить сухой материал шуткой или забавной историей, но этим я займусь уже завтра», – подумал Ральф и зевнул.

Рабочий день для научного персонала заканчивался в музее в 18:00, и любимец Невезухи поспешил в архив, чтобы застать доктора Йоханссена. Последний так ни разу и не позвонил в кабинет Ральфа, за что тот был благодарен и одновременно немного расстроен. Благодарен за то, что доктор не отрывал Ральфа от работы, а что его расстроило, младший научный сотрудник и сам не понимал.

Подойдя к архиву, несостоявшийся ветеринар приоткрыл дверь и обнаружил беседующих Сёрена и доктора Йоханссена. Точнее сказать, говорил только доктор, а Сёрен молча кивал, что было на него совсем не похоже. Обычно, бесцеремонный архивариус вставлял свои фразочки по делу и без дела, и Ральфу бывало порой очень трудно с ним разговаривать.

– А, Ральф! – радостно воскликнул доктор Йоханссен, когда тот вошёл в комнату. – А я уж боялся, что вы не попрощавшись, ушли домой.

Ральфу очень польстило, что доктор ждал его, и полное лицо младшего научного сотрудника налилось краской. Хорошо что дверь находилась вдали от окон, и никто не заметил внезапного прилива неловкости Ральфа.

– Подождите меня, пожалуйста, я сейчас, – бросил доктор Йоханссен и снова повернулся к Сёрену, – значит, вы запомнили: втирайте мазь утром и вечером и давайте вот эти таблетки по одной через день, – ветеринарный врач ткнул пальцем в листок бумаги в руках архивариуса.

– Дней через десять приходите в нашу клинику. Сам я вас принять не смогу: я буду в Японии, но моя коллега, доктор Шуман, посмотрит вашего пёсика. Она отличный специалист и я её предупрежу о вашем визите, – любитель рыбы фугу одарил Сёрена своей доброй, но очень усталой улыбкой и пожал ему руку.

– Спасибо вам, доктор, – выдавил из себя архивариус, который показался Ральфу гораздо менее разговорчивым и фамильярным, чем обычно.

Доктор Йоханссен вернулся к массивному столу, чтобы забрать свои вещи, а Ральф обратил внимание на то, что стол пуст. Это значило, что доктор управился со своими заметками раньше, а Сёрен помог ему разложить всё по местам.

«Значит, он уже закончил свою работу», – от этой мысли Ральф вдруг расстроился. Он ещё надеялся расспросить доктора о его профессии, но видно не судьба. Ну не приглашать же его на ужин в самом деле…

Ральф натянул на себя дежурную улыбку и из вежливости спросил:

– Вы нашли то, что искали, доктор?

– Да, Ральф, нашёл! У вас не библиотека, а настоящее сокровище. Представляете, в номере «Биологического вестника» от марта 62 года была просто великолепная статья о рыбе фугу с семью фотографиями! Данные, которые там приводились, я не встречал ни в одной книге. Это просто невероятно! Я попросил Сёрена сделать копию этой статьи. Ну а ваши экспонаты, это просто чудо! Они у меня все здесь, – доктор Йоханссен похлопал себя по нагрудному карману рубашки, который отвисал под тяжестью мобильного телефона.

Новый знакомый Ральфа продолжал рассказывать о своей страсти к морским обитателям и в частности к рыбе фугу, а наш герой всё никак не решался задать вопрос о том, что его интересовало.

Непохожая друг на друга парочка вышла из музея. Сутулый доктор, рассказывая о ядовитой рыбе, казалось, даже расправил свои плечи, но даже и теперь он был на голову ниже и втрое тоньше розовощёкого Ральфа.

Эмоциональный рассказ доктора продолжался до перекрёстка. Зелёный свет светофора словно выдернул ветеринара из дальних азиатских морей и вернул обратно в пыльный город. Его плечи вдруг осунулись, и на лице появилась уже знакомая усталая улыбка.

– Ральф, а как вы относитесь к виски? – задал неожиданный вопрос доктор Йоханссен.

– Нормально, – соврал Ральф, на самом деле предпочитавший более лёгкие спиртные напитки.

– Прекрасно! – доктор снова распрямил спину. – Разрешите мне угостить вас. Это будет, так сказать, благодарность за вашу помощь.

– С удовольствием, – на этот раз Ральф не соврал, однако его удовольствие относилось не к виски, а к возможности всё-таки утолить своё любопытство и порасспрашивать доктора.

Как оказалось, гость музея знал квартал лучше Ральфа и через десять минут прогулки вывел его к ресторанчику с непонятным названием «Хаггис», о котором Ральф не имел раньше ни малейшего представления.

– Обожаю это место. Если я бываю в ваших местах, то непременно захожу сюда, – откомментировал доктор свой выбор ресторана.

Внутри было, действительно, очень уютно, но для Ральфа чуть-чуть тесновато. Обстановка «Хаггиса» была выдержана в тёмных тонах. Стены на полтора метра от пола были выложены тёмной деревянной обшивкой, придававшей заведению особый шарм. Стена над обшивкой представляла собой незаштукатуренную кладку из красного кирпича и была практически полностью завешана множеством фотографий и старых афиш. Из такого же тёмно-коричневого дерева, как и настенная обшивка, были круглые и прямоугольные столы, стулья и барная стойка. Последняя была самым освещённым местом ресторанчика и оттого блестела сотнями разнообразных бутылок и ласкала взгляд их содержимым.

Бармен, неспешно протиравший пивной бокал, видимо, знал доктора Йоханссена, потому что среди посетителей ресторанчика узнал его, живо поднял вверх руку с полотенцем и помахал им.

Доктор помахал в ответ и повёл Ральфа между редких завсегдатаев в тёмный уголок харчевни.

– Здесь моё любимое место, – сказал ветеринар, подходя к небольшому круглому столу в дальнем углу, – отсюда интересно наблюдать за посетителями, а на тебя самого никто не обращает внимания.

Когда парочка расположилась за столом, к ним подошёл бармен и подтвердил догадку Ральфа.

– Давненько вы к нам не заходили. У вас всё в порядке? – предварительно кивнув Ральфу, обратился к ветеринару здоровяк с рыжей бородой.

– Да, Том, давненько. Дела, суета. Надеюсь, у вас всё по старому? – ответил доктор.

Здоровяк утвердительно кивнул и легонько похлопал гостя по плечу.

Без сомнения, они симпатизировали друг другу.

– Какой виски вы предпочитаете, Ральф? – обратился ветеринар к своему гостю.

– На ваш выбор, доктор, – быстро сориентировался наш герой, не выдав своей некомпетентности в крепких напитках.

– Ну что же, с удовольствием. Том, принеси-ка нам для начала двойной Бэлвини дабл вуд, два раза, – произнёс доктор непонятные слова и улыбнулся Ральфу, словно ждал от того одобрения своего выбора.

Том кивнул и, несмотря на свои габариты, удалился, проворно лавируя между маленькими столиками.

Мистер Йоханссен успел только в очередной раз поблагодарить Ральфа, директора Вольффа и Сёрена за оказанную помощь, а здоровяк с рыжей бородой уже вернулся обратно и поставил на стол небольшой поднос с двумя бокалами и блюдцем. Пузатые круглые бокалы поигрывали ароматным тёмным содержимым, а на блюдце расположились дольки бледного помело.

– Спасибо Том! – доктор Йоханссен поблагодарил бармена своей усталой улыбкой.

– Отдыхайте, – отозвался здоровяк, – если вам что-то понадобится, дайте мне знать.

Ральф, дабы не выглядеть полным дилетантом, всё повторял за сутулым любителем виски. Он точно так же, как и доктор Йоханссен, взял свой Бэлвини дабл вуд и легонько покачал его из стороны в сторону. Затем Ральф потянул носом ароматный воздух из бокала, отчего у него перехватило дух и он чуть было не поперхнулся. Но наш герой сумел справиться с предательским кашлем и даже изобразил на лице удовольствие.

«Следующий этап, это не подавиться, когда придётся глотать виски», – подумал Ральф, решив, что это будет не так уж и легко. Однако на удивление, янтарная жидкость лишь легонько пощипала язык и оставила терпковатый вкус во рту.

– Обожаю этот виски, – причмокнул доктор Йоханссен и подышал над своим бокалом ещё раз.

Ральф повторил действия знатока и к своему удивлению отметил, что аромат виски очень даже приятный и отдалённо напоминает шэри.

«Двойной Бэлвини дабл вуд, два раза» закончился очень быстро, и Ральф подвёл для себя промежуточный итог: «Виски – напиток любопытный. Нужно будет о нём почитать».

Здоровяк Том был отличным барменом и оказался возле столика Ральфа и доктора Йоханссена в тот самый момент, когда бокалы опустели.

– Том, ты уже здесь? А мы только что собрались тебя звать,– радостно произнёс ветеринар, – мы хотим ещё виски и поесть!

Ральф утвердительно закивал: бокал ароматного напитка заметно разыграл в нём аппетит.

– Ральф, вы предпочитаете мясо или рыбу? – с новыми нотками в голосе спросил доктор.

– Рыбу! – ответил Ральф, ощущая разливающуюся по телу лёгкость.

– Отлично! Вы позволите вас удивить? – спросил знаток виски.

– Позволю, – принимая правила игры, озорно ответил Ральф и тут же оговорился, – только, пожалуйста, никакой рыбы фугу.

И хотя Ральф произнёс это вполне серьезно, его реплику восприняли как шутку, и Том с доктором Йоханссеном громко рассмеялись.

Дальнейшее пребывание в «Хаггисе» приобрело удивительную лёгкость и шарм.

Том принёс ещё два пузатых бокала, а затем, через двадцать минут, вместе с огромными, пышущими дымом ароматными блюдами ещё два, и после ещё парочку.

Жареная рыба с луком и картофелем, которые достались Ральфу, были вкуснейшими. Ральф любил поесть и в еде разбирался, поэтому наслаждаясь своим ужином, он твёрдо решил, что в «Хаггис» он придёт ещё не раз.

Доктор Йоханссен заказал себе пирог с бараньими почками. Поедая его, он открыл секрет, что такой вкусный пирог делают только здесь, и ни в одном ресторане мира он не едал подобного лакомства.

Уже после второго Бэлвини разговор между музейным работником и ветеринарным врачом завязался сам собой и Ральф, утопив в виски свою скромность и щепетильность, стал расспрашивать доктора о том, что его интересовало.

Доктор Йоханссен с удовольствием и порой, путаясь из-за дурманящего скотча, рассказывал и о своей работе, и о своих сотрудниках. Он поведал об удачах и радостях ветеринарного врача, а так же не умолчал о трудностях и разочарованиях, с которыми приходится сталкиваться в работе. Хмельная беседа плавно перетекала из одной темы в другую. С добродушной и усталой улыбкой рассматривая пятый бокал, мистер Йоханссен поведал, что хотя и очень любит Японию, где обитают его обожаемые рыбки, к японской кухне он так и не привык, а японским виски предпочитает шотландские.

– Но рыбу фугу я ел не раз и, как видите, ещё жив, – с печальной улыбкой добавил новый знакомый Ральфа, – и знаете, мне иногда кажется, что вовсе она не ядовита.

Доктор оказался очень приятным собеседником. Он не только рассказывал о себе, но и задавал вопросы Ральфу, проявляя неподдельный интерес к тому, о чём он говорил.

Захмелевший сотрудник городского музея не смог удержаться и поведал доктору, что в юности тоже мечтал стать ветеринаром. Однако, по воле случая, а точнее из-за внезапно обрушившейся болезни, он пропустил вступительные экзамены, а дальше всё пошло, как пошло. Почувствовав искреннюю симпатию к сутулому исследователю рыбы фугу, Ральф рассказал о преследующей его Неудаче и даже (чего не было прежде никогда, если не считать Сильвии) показал доктору связку своих амулетов и талисманов.

Доктор с пониманием отнёсся к проблеме Ральфа и с любопытством рассматривал погремушки на его шее, а после этого вполне серьезно пообещал привезти своему невезучему знакомому японский амулет на удачу – омамори.

«Какой чудесный выдался день, – подумал сильно захмелевший Ральф и протёр запотевшие очки, – было бы неплохо обменяться с доктором телефонами и как-нибудь наведаться сюда ещё разок».

– Ральф, – отрывисто прозвучал нетрезвый голос мистера Йоханссена, – предлагаю ещё по одной и прогуляться.

– Я – за! – уверенно согласился неуверенный голос Ральфа. – Только последний круг за мой счёт!

– Ни в коем случае! Я вас пригласил, так что позвольте… – мистер Йоханссен поднялся из-за стола и, пошатываясь, побрёл в сторону барной стойки.

«Замечательный человек, – подумал Ральф, оставшись один, – и работа увлекательная и интересы разносторонние».

От этой мысли Ральфу вдруг сделалось грустно. Хотя он и любил свою теперешнюю работу, но как бы могла сложиться его жизнь, не заболей он тогда и поступи на ветеринарный факультет. Лечил бы животных и писал бы свою вторую докторскую о бабочке Андакур.

– А вот и я. – Прозвучал запинающийся голос, и вернувшийся ветеринар поставил на стол два знакомых бокала. – За что мы выпьем, Ральф?

– Давайте за вас, доктор, – предложил раскрасневшийся биолог и поднял свой виски, – и за вашу научную работу!

Доктор Йоханнсен был прилично пьян, и улыбка уже не сходила с его лица. Он посмотрел на Ральфа затуманенными глазами, поднял свой бокал и отрывисто произнёс:

– К чёрту мою работу, Ральф. Давайте за вас! – и, не реагируя на жеманные протесты своего собутыльника, ветеринар влил в себя свой виски.

«Однако!» – подумал наш невезунчик и отпил лишь треть своего напитка.

Глаза доктора затуманились ещё больше, и Ральфу вдруг показалось, что прогулка отменяется. «Надо бы ему вызвать такси и отправить домой», – решил наш герой.

– А знаете, я вам завидую, – скрипнул голос мистера Йоханссена, – да, да, Ральф. Я завидую вам и вашей неудаче.

Конечно же, наш многоумный очкарик знал о том, что сильно выпившие люди начинают нести полную ерунду, но никак не думал, что услышит её от такого серьёзного человека, как мистер Йоханссен. Как же можно завидовать неудаче?

– Вы не подумайте, что я подшучиваю над вами. Боже меня упаси! – медленно и протяжно произнося слова, доктор сгорбился так, что казалось сейчас коснётся стола своим подбородком.

– И не думайте, что я пьян… нет, я, конечно, пьян, но не на столько, чтобы не понимать, что моими словами я могу… в общем, вы понимаете меня.

Ральф не понимал, но, по большому счёту, ему было всё равно. Он был, конечно, не в таком подпитии как доктор, но принял вполне достаточно, чтобы не придираться к словам и по пустякам обижаться.

– Я понимаю, – подыграл Ральф, приподнял свой бокал и сделал ещё один маленький глоток.

– Думаю, что нет. – Отрезал доктор и его лицо странным образом изменилось. Улыбка исчезла с губ, как-будто её там вообще никогда не было, брови приподнялись и собрали на лбу гармошку из морщин.

– Я вам сейчас кое-что скажу, Ральф, но у меня к вам просьба: не нужно думать, что это пьяный бред. Только в таком состоянии как сейчас, я могу говорить о том, о чём думаю всегда!

Ральфа немного удивила метаморфоза, которая произошла с доктором, а от его слов улыбка улетучилась и с губ подвыпившего невезунчика.

– Я бы отдал полжизни за то, чтобы в день вступительных экзаменов меня поразила такая же болезнь как вас. Нет, можно ещё более серьёзный недуг. Я был бы готов проболеть год или два или пять, только чтобы не быть принятым на этот ветеринарный факультет.

На лбу доктора появились крупные горошины пота.

– Я, я… не понимаю…, – всё ещё надеясь, что это розыгрыш или шарада, прошептал Ральф.

– Я ненавижу свою работу! И боюсь её! – прошипел побелевший ветеринар. – Я бросал её и занимался другими делами, я уезжал в другие страны, я лечился, но ОНИ всё равно приходят.

Теперь уже Ральф стал покрываться капельками неприятного пота, а от алкогольной лёгкости не осталось и следа.

– Кто ОНИ? – спросил Ральф и тут же засомневался, хочет ли он услышать ответ.

Глаза доктора сузились и тот, сделавшись белым как полотно, выдавил:

– Те, кого я убил!

– Ну, ребята, ещё по одной? – здоровяк Том неожиданно возник перед столом и напугал Ральфа. Доктор Йоханссен не шелохнулся, а только прохрипел:

– Ещё по маленькой, Том, и рассчитай нас.

Бармен удалился, видимо не заметив перемены, наступившей за дальним круглым столиком.

– Их было пять. Всего пять, за 17 лет работы. Но они приходят ко мне каждую ночь, – доктор наклонился вперёд и Ральф отчётливо видел, как надулись вены на его лбу, а желваки, как будто пережёвывали каждое слово.

– Чаще всех приходит ко мне мой первый. Он самый…, – доктор не смог выговорить последнего слова и его широко открытые глаза стали влажными. – Конечно, у меня умирали и другие, но эти пять – совсем другое. Их я убил!

– Вы о чём говорите, доктор? – всё-таки решив, что с захмелевшим ветеринаром случилось умопомрачение и ему нужна помощь, вставил Ральф.

– О моих пациентах, которые умерли по моей вине, – обречённо выдохнул ветврач, – и не успокаивайте меня фразами вроде «так бывает, что животные умирают и вы ни в чём не виноваты», не нужно. Я знаю, что тех, о ком я говорю, я убил.

Том поставил на стол два бокала с виски и положил рядом счёт. На этот раз он уловил напряжение повисшее над столиком, поэтому, не проронив ни слова, быстро исчез между гостей ресторанчика.

По правде говоря, Ральф совсем был бы не прочь отправиться вслед за Томом. Точно так же, как доктор Йоханссен быстро расположил к себе добродушного толстяка, теперь он так же быстро смог его напугать. Ральфу хотелось закончить этот разговор и отправиться домой, и уж точно он не желал выслушивать исповедь странного ветеринара. Но доктора было уже не остановить.

– Тот, кто приходит ко мне чаще всех, был моей первой жертвой. Это был немолодой, но ещё полный сил пёс, которого ко мне привели с симптомами расстройства пищеварения. Были ещё и другие симптомы, которые я хоть и заметил, но не придал им внимания. Я был молод и самоуверен. Я не сомневался, что мне достаточно одного взгляда на пациента, чтобы поставить верный диагноз. И я, пренебрегая всеми правилами ветеринарного искусства, стал лечить пса, основываясь только на свем беглом осмотре и юношеском максимализме. Я стал его лечить от той болезни, которой у бедолаги не было. Уже в процессе я понял, что ошибся. Но я… но я не стал ничего менять и уж тем более ничего не сказал хозяевам моего пациента. Как же?! Чтобы я признался, что совершил ошибку? Никогда! Пёс медленно угасал, и когда он издох, то был похож…, – доктор не смог закончить фразу, а вместо этого закрыл лицо ладонями и затрясся.

Прошло несколько минут, прежде чем он взял себя в руки, вытер влажные глаза и залпом осушил принесённый Томом бокал.

– Хозяевам я сказал, что хотя мой диагноз был правильным и лечение было выбрано верно, болезнь оказалась, увы, сильнее. Пса похоронили на территории семейной усадьбы. Его хозяева ко мне больше не приходили ни разу, хотя позже я встречал их несколько раз в городе вместе с рыжим кокером. Они чувствовали, что я сделал что-то не то. А мне было всё равно! «Так бывает, что животные умирают и я ни в чём не виноват» – говорил я сам себе, а маленький червячок, который поселился у меня здесь, – доктор ткнул себя в висок, – уже начал меня грызть.

– К моей второй жертве я отказался ехать на вызов, сославшись на то, что уже еду на другой приём. На самом деле, мне хотелось посмотреть футбол, и пиво в холодильнике уже было охлаждено. Оперируя третьего и пятого, я был с сильного похмелья. Да что греха таить, я был пьян. Четвёртому я выписал неправильную дозу препарата, и через месяц его уже закопали на кладбище для животных. – доктор шумно выдонул.

– Самое страшное, что жертвы, которые умерли по моей вине, я списывал на старую заученную формулу: «Так бывает, что животные умирают и я ни в чём не виноват». Моя жизнь продолжалась, и я стал уже забывать о тех несчастных. А однажды ночью пришёл ОН.

Доктор Йоханссен притих, как будто у него перехватило дыхание, и Ральф даже в полумраке ресторанчика заметил, как глаза доктора наполнились ужасом.

– Как-то ночью я проснулся от того, что мне в лицо кто-то дышал. Спросонья я подумал, что это моя жена прижалась ко мне очень близко. Я приоткрыл глаза, чтобы поцеловать её. Но это была не жена, – доктор сглотнул комок в горле, – прямо надо мной нависала тень огромного животного. Это создание стояло в нашей кровати так, что я, укутанный в одеяло, беспомощно лежал между его лап и не мог пошевелиться. Самое интересное, что я совсем не испугался; я подумал, что это сон. Но когда тень пошевелилась и наклонила вниз шею, то в робком свете ночника возникла пасть ужасной собаки. Она почти уткнулась мне в лицо и обдала зловонным дыханием. Я оцепенел от ужаса и от мысли, что эту собаку я уже раньше видел… Это был он, мой первый… Только теперь пёс сильно изменился. Он стал в несколько раз больше, а вместо шерсти был покрыт огрубевшими складками кожи, струпьями и множеством ран. Можно было сказать, что это была совсем другая собака, но я знал, что это ОН. Мой ночной гость догадался, что я его узнал, и его потрескавшиеся и гноящиеся губы задрожали. В следующее мгновение, в нескольких сантиметрах от моего лица тускло блеснули огромные жёлтые клыки, и мне на лицо упали нити вязкой слюны… Это всё, что я помню. Я потерял сознание. Утром меня, всего мокрого, разбудила жена. Она рассказала, что я полночи кричал во сне, а она никак не могла меня разбудить. Я успокоил её и сказал, что это был всего лишь ночной кошмар… Я, конечно же, не рассказал ей, что этот сон казался мне реальнее, чем наш с ней разговор.

Доктор притих на полминуты, промокнул платком свой полностью мокрый лоб, а затем продолжил:

– Половину следующей ночи я не мог заснуть. Я боялся. Но когда сон меня всё-таки победил, ничего не произошло, и я, на удивление, даже выспался. В следующие ночи тоже всё было в порядке, и я окончательно поверил, что визит ужасной собаки был ночным кошмаром. Я стал уже забывать об этом сне, когда через две недели ОН снова ко мне пришёл.

Доктор Йоханссен облизнул пересохшие губы и, взяв бокал Ральфа, вылил в себя остатки виски.

– Тогда я проснулся от того, что о моё лицо разбиваются капли. Я открыл глаза и уткнулся в дрожащий оскал. Мой ночной гость занял прежнюю позицию и двигал головой то вправо, то влево, при этом открывая свою огромную пасть, словно примерялся, как бы одним щелчком расколоть мне голову. Я хотел закричать. Закричать так, чтобы проснулись все соседи на нашей улице. Но я не мог. У меня перехватило дыхание, и мне оставалось только двигать ртом, как вытащенной на берег рыбине. А ещё через несколько мгновений я перестал видеть ужасную собаку, потому что с её губ мне на лицо капала не только слюна, но и кровь. Она залила мне глаза.

Утром я проснулся с криком. Моя жена ещё спала, и я чуть было не разбудил её. Я сорвался с кровати и побежал в ванную комнату. Когда я посмотрел на себя в зеркало, я с трудом устоял на ногах. Все мои надежды о том, что это был очередной кошмар, рухнули. Моё лицо было действительно забрызгано жёлтой слюной и пятнами ещё не высохшей крови.

С этой ночи я перестал спать, а когда я всё же проваливался в царство Морфея, там меня уже ждал ОН. Затем стали приходить и другие четыре жертвы, но после адского пса их визиты казались кукольным театром. Страшным театром.

Через месяц я уже не мог работать. Я вообще ничего не мог. Я почти не спал и от того был похож на тряпичную куклу. Я не мог никому рассказать, что меня так грызёт. Мне бы просто никто не поверил. Да что говорить, я и сам с трудом верил в то, что видел в те редкие моменты, когда проваливался в небытие…

На работе я взял больничный и стал ходить к психологу, что оказалось пустой тратой времени. «Вы должны отпустить то, что с вами было раньше. Ваши видения, это плод внутренних терзаний. Вы должны сказать НЕТ вашему подсознанию»… Я говорил НЕТ, а как только я закрывал глаза, у меня перед лицом лязгали жёлтые клыки и на лицо брызгала кровавая слюна! – Доктор Йоханссен махнул рукой, и его шея окончательно согнулась под тяжестью хмельной головы.

– А потом меня оставила жена. Сначала она стала жаловаться на головные боли и странные сны. Потом сказала, что я совсем не тот, за кого себя выдаю. И, в конце концов, она как-то обронила, что боится меня, и когда она спит со мной в одной постели, то ей снятся ужасные животные. – Ветеринар скривил рот, пытаясь изобразить улыбку.

– Так что, Ральф, не пугайтесь, если после общения со мной к вам во сне придёт собака. Она вас не тронет. Это моя собака.

– Послушайте, доктор Йоханссен, – негромко заговорил Ральф и пододвинулся поближе, чтобы их безумный разговор никто не услышал, – если, как вы говорите, собака приходит к вам во сне, откуда берутся капли крови, которые вы обнаружили на вашем лице? Может быть, собака – это действительно ночной кошмар, а кровь… возможно, это ваша кровь.

– Нет, не моя, – спокойно ответил доктор, – ран у меня никаких не было, а кроме того, Ральф, я исследовал засохшие капли после очередного кошмара… Это была кровь собаки.

Близорукому биологу, который и так протрезвел после рассказа своего собеседника, сделалось совсем не по себе. Его рубашка на спине и подмышками сделалась мокрой и теперь мерзко липла к телу, а кожа на руках сделалась гусиной. Ральф чувствовал себя мальчишкой в лагере бойскаутов, которому на ночь рассказали историю про чёрную руку.

«Как хорошо, что я не стал ветеринаром», – отчего-то мелькнуло в голове Ральфа, который представил себя на месте несчастного доктора. Как только Ральф мысленно влез в шкуру бедолаги, он тут же вспомнил рыбок, которых много лет назад сварил в аквариуме.

– Ладно, Ральф, не буду вас больше пугать моими страшилками, – прервал раздумья своего впечатлительного собеседника доктор, – ведь вам ещё сегодня спать. Я, пожалуй, тоже попробую заснуть…3 ночи без сна, знаете ли, дают о себе знать… Завтра выходной, а дома у меня целый запас виски, который и помогает мне забыться. Пёс приходит и в мой пьяный сон, но тогда это не так страшно…

Доктор достал из портмоне крупную купюру и прижал её пустым бокалом к столу. Затем он неуверенно поднялся и вместе с Ральфом направился к выходу. Оба выходили молча, а на прощание здоровяка Тома ответил только Ральф.

Город уже полностью провалился в ночь, но так как это была ночь с пятницы на субботу, то на улицах ещё было много людей. Парочки постарше возвращались из ресторанов или из театров домой, а молодёжь спешила навстречу развлечениям.

После невероятного рассказа доктора Йоханссена Ральф окончательно протрезвел и у него начала болеть голова, а вот сам ветеринар был ещё под дурманом. Его сгорбленная фигура двигалась по замысловатой траектории, словно подхваченный ветром лист. Наш герой взял доктора под руку и направился к стоянке такси.

«Не мудрено, что он так пьян, – подумал Ральф. – Худенький он, а выпил побольше меня… да ещё и три ночи не спал».

Когда впечатлительный очкарик усадил доктора в такси, тот поднял затуманенные глаза и попытался улыбнуться. Затем он передал таксисту свою карточку с адресом и последнее, что увидел Ральф, это была едва поднятая ладонь в заднем окне такси.

Подъехала следующая машина с «шашечками», но Ральф решил пройтись квартал пешком, чтобы утихомирить головную боль. Уже началась суббота, а это значило, что утром не нужно будет рано вставать.

Уставший сотрудник музея шёл по ночному городу и думал о своём новом знакомом и его истории. Последняя была просто невероятна, но предположить, что такой серьёзный человек, как доктор Йоханссен мог бы разыграть Ральфа, было просто невозможно. Если то, что он рассказал, было правдой, то любимчик Невезухи мог бы себя чувствовать просто счастливчиком по сравнению с бедолагой ветеринаром.

Ральф представил себе несчастного доктора, который боится сомкнуть глаза и который с криками просыпается, если сон его победил. Фантазия нашего героя рисовала черты ужасного пса, который терзает своими ночными визитами несчастного доктора. Ральф думал и о других животных, которых, как говорил ветеринар, он убил, и о жене мистера Йоханссена и, почему-то, о рыбе фугу.

Голова не проходила, но очень хотелось спать. Ральф добрёл до ближайшего такси и назвал свой адрес.

Уже через сорок минут он лежал в своей постели, укрывшись большим одеялом под самый подбородок. На удивление, Ральф очень быстро заснул и, несмотря на то, что история доктора произвела на него большое впечатление, собака ему не снилась. Вместо неё Ральф встретился во сне с теми самыми аквариумными рыбками из детства. Они грозно смотрели на своего губителя и беззвучно разевали рты. А потом к ним присоединилась рыба фугу, которая «ругалась» не меньше своих пресноводных собратьев, невзирая на то, что Ральф не сделал ей ничего плохого. Были и ещё какие-то видения, однако запомнились только рыбки.

Наутро голова была ещё тяжёлой, но уже не болела. Ральф откинул одеяло и поплёлся в ванную комнату. Через минуту оттуда донёсся звук струящейся воды. Наш герой принимал душ, вспоминал жуткий рассказ доктора и не подозревал, что этой ночью у него был гость.

Тот, кто приходил под покровом темноты, просто напросто ошибся. Он взял ложный след и когда понял это, удалился, оставив на подушке Ральфа несколько капель кровавой слюны.

Ральф спешит домой.

Только человек с очень смелой фантазией, глядя на Ральфа, мог бы предположить, что он хоть как-то интересуется спортом. Разве что шахматами. И действительно, пару десятков лишних килограммов говорили о том, что обладателя такого объёмного тела больше волнуют пирожные и вафли с шоколадной начинкой, чем регулярные походы в спортзал. Хотя Ральф и делал по утрам некоторые движения, которые он называл утренней зарядкой, к спорту младший научный сотрудник городского музея имел очень посредственное отношение.

В юности, когда Ральф по уши влюбился в новую одноклассницу Сильвию, он, дабы соответствовать стройной красавице, стал делать по утрам гимнастику и совершать велосипедные прогулки. От штанг и гантелей Ральф отказался сразу, резонно решив, что с его невезучестью первое же приседание со штангой окажется и последним. Но даже несмотря на то, что близорукий невезунчик предусмотрительно отказался от всех мало-мальски травматичных видов спорта, даже делая утреннюю гимнастику, наш герой не раз подворачивал ногу или ему заклинивало спину. Прогулки на велосипеде тоже частенько заканчивались падением на ровном месте и массой синяков и ушибов.

Зарядка и езда на велосипеде давали не много, так как они каждый раз заедались сладостями или жирными бутербродами, а после инцидента с именинным тортом, когда Сильвия не пожелала больше общаться с Ральфом, он и вовсе расклеился и заедая своё горе сладким, набрал за месяц 8 килограммов.

И все же, несмотря на ту пропасть, которая разделяла близорукого ботаника и спорт, между ними существовал маленький мостик, и имя ему было – баскетбол.

Да, да, именно баскетбол! Любитель вкусной калорийной еды, бабочек и почтовых марок, питал невероятную слабость к этому виду спорта и был очень темпераментным болельщиком. Если бы кто-нибудь смог увидеть Ральфа перед телевизором во время матча его любимой команды, то увесистого увальня вряд ли можно было бы узнать. Он скрипел зубами, когда Тайсон Полак, нападающий «Одноглазых Тигров», не закидывал трёхочковый бросок и до боли сжимал пухлые кулачки, когда противники делали удачную контратаку. Когда судья не замечал фола против команды, за которую болел Ральф, тот начинал кричать и бранить негодного рефери. Судье матча доставалось от темпераментного болельщика и тогда, когда он замечал и штрафовал нарушение, которое делали сами «Тигры». Справедливости ради нужно сказать, что даже в припадке невероятного гнева, Ральф никогда не ругался неприличными словами, а использовал выражения вполне нормативной лексики в несколько необычных оборотах.

Ну а когда его команда выигрывала поединок, радости Ральфа не было границ. Он вскидывал к потолку руки и кричал вверх протяжное: «ДА-А-А-А!». Счастливый фанат каждый раз пытался изобразить танец, который после победы «Тигров» исполнял защитник Хью Маэрс. Движения близорукого тяжеловеса конечно мало походили на изящные па атлетичного Маэрса, но Ральф был в такой эйфории после каждой победы, что его это совсем не смущало. А однажды, когда любимая команда выиграла кубок страны, Ральф на радостях выпил целую бутылку белого вина. На утро ему было очень плохо, и любитель баскетбола решил для себя больше не смешивать спорт с алкоголем.

Помня о своём патологическом невезении и о том, что его покровительница порой из кожи вон лезет, чтобы во всём досадить своему любимчику, Ральф обзавёлся парочкой талисманов, которые должны были оберегать его любимую команду от козней капризной Невезухи.

Сегодняшний вечер был именно таким, когда вся мощь вышеупомянутых талисманов была востребована как никогда. Только они (ну и сами игроки, разумеется) могли сделать так, что «Одноглазые Тигры», во второй раз за всю историю клуба, могли бы стать национальными чемпионами. Сегодняшний вечер был святым для каждого, кто хоть немного интересовался баскетболом.

В финале любимцы Ральфа встречались со «Злобными Осами», с командой, которая уже пять раз становилась чемпионом страны и в этой схватке была несомненным фаворитом.

Всю последнюю неделю наш герой непрестанно следил за событиями, имеющими отношение к финальной игре. Сейчас учёную голову Ральфа занимал больше вопрос, вылечил ли повреждённую руку Тайсон Полак и выпустят ли «Осы» в основном составе громилу Фьюри.

Матч матчей должен был состояться в ближайшую пятницу, и наш болельщик серьёзно подумывал над тем, не взять ли на этот день больничный. Хотя игра должна была начаться в 7 часов вечера, у Ральфа были вполне обоснованные опасения, что дама Невезуха предпримет всё возможное, чтобы он пропустил этот поединок. В конце концов, забытые дома ключи или заклинивший замок никто не отменял! А, кроме того, именно в этот день могла образоваться многочасовая пробка на дорогах по пути домой, можно было попасть под машину или под велосипед или, не дай бог, можно подхватить острую форму гриппа или другой заразы от посетителей музея. Да мало ли что могла придумать капризная Невезуха?!

Но когда наступило утро заветного дня, Ральф на работу всё-таки пошёл. Чего-чего, а ответственности ему было не занимать. И к тому же, он логично рассудил, что неприятность может случиться с ним и дома. Внезапно ломающийся телевизор, чем не проблема?

И все-таки Ральф решил себя немного обезопасить, а потому, первым делом, по приходу на работу он отправился к директору музея, мистеру Вольффу, и попросил о разрешении уйти сегодня на час раньше. Не придумав ничего лучшего, застенчивый очкарик использовал размытую формулировку: «важные дела личного порядка».

– Финальная игра? – бросив на Ральфа озорной взгляд, спросил директор, чем вогнал своего подчинённого в краску. Ральф не смог бы скрыть неправду, даже если бы захотел, – вспыхивающее как спичка лицо всегда выдавало его.

Мистер Вольфф, однако, не стал заострять внимание на том, что сразу «раскусил» своего сотрудника.

– Можно, Ральф, можно. По правде сказать, я и сам собираюсь уйти сегодня пораньше. До начала матча нужно успеть скупиться, а то жена ворчать будет, – директор театрально вскинул брови и выпятил нижнюю губу, давая понять, что с женой ссориться не нужно, особенно в день супер игры.

Ральф улыбнулся и поблагодарил директора.

– Надеюсь, наши выиграют, – сказал он, прекрасно зная, что они с мистером Вольффом болеют за одну команду.

Сегодняшняя пятница обещала быть такой, какой и должен быть последний день трудовой недели – лёгкой. Никаких авралов с недописанными вовремя статьями и неподготовленными лекциями не было, а весь состав смотрителей музея был на месте. Последний пункт был очень важен, потому что когда наплыв посетителей был большим, а кто-нибудь из смотрителей не выходил на работу, то место последнего занимали научные сотрудники. А с учётом того, что музей был открыт для посещения до 19 часов, то на очень важной игре можно было бы поставить крест, по крайней мере на первых двух четвертях.

Несмотря на то, что всё шло по плану, страстный болельщик был готов к любой неожиданности. И не напрасно.

За полчаса до обеденной паузы к Ральфу тяжёлой походкой подошла Жанна и пробасила.

– Ральф, мне нужна твоя помощь.

– Да, Жанна, конечно. Чем я могу помочь? – с готовностью отозвался благодушный коллега, не зная еще, о чём попросит Жанна. Ральфу была симпатична эта немного грубоватая в манерах, но очень порядочная женщина.

– Моя сестра сегодня приезжает в город, а я боюсь, что не успею её встретить. После работы у меня визит к врачу, а ты знаешь, сколько приходится ждать своей очереди. Ты единственный, кто знаком с Марго, и кого я могу попросить об одолжении.

У Ральфа сжалось сердце. Он предчувствовал, что Невезуха не оставит своего любимчика без внимания в такой день, но никак не ожидал удара с этой стороны. Отказать Жанне было крайне трудно. В конце концов, это она согласилась перенять на себя работу Ральфа, когда тот вынужден был срочно отправиться к больной бабушке, и именно Жанна всегда с готовностью помогала ему, когда он не успевал подготовить лекции для школьников.

– А во сколько она приезжает? – с робкой надеждой спросил Ральф, а его лоб покрылся мелкой испариной.

– В 7 часов вечера, – пробасила Жанна, чем беспощадно раздавила все надежды своего невезучего сослуживца.

– Видишь ли, у меня сегодня вечером может не получиться, – промямлил Ральф, – у меня есть кое-какие планы…

– Да, сегодня финал по баскетболу, мне Вольфф сказал, – с наивной простотой парировала громогласная сотрудница, – но ведь ты сможешь посмотреть повтор, не так ли?

«Ах, Жанна, Жанна, знала бы ты, что такое смотреть повтор ТАКОЙ игры! Это, то же самое, что есть вчерашнюю яичницу или обсуждать новости месячной давности, только в сто раз хуже», – обречённо подумал Ральф, а вслух произнёс:

– Запиши мне номер платформы и все данные поезда, – Жанне наш герой отказать не мог.

Ну вот, произошло то, чего и следовало ожидать: вместо финала чемпионата по баскетболу Ральфу придётся выслушивать не менее громогласную сестру Жанны, которая никогда не стеснялась своего оглушающего смеха даже в публичных местах. Ральф не стал спрашивать, почему Марго не может взять такси и приехать домой к сестре сама. Он знал, что она страдает странной фобией и испытывает приступ страха от городского транспорта. Ни за что она не войдёт в автобус или трамвай и не возьмёт такси, если будет одна. Если же рядом с ней находился знакомый человек, то Марго чувствовала себя более чем раскованно, привлекая к себе внимание всех окружающих неестественным для женщины семейным басом. Воистину, каких только странностей у людей не бывает.

– Спасибо, Ральф, ты настоящий друг, – Жанна хлопнула своего спасителя по плечу, и оно онемело от удара.

Так хорошо начавшаяся пятница была бесповоротно испорчена, и оставалось утешать себя только тем, что, возможно, удастся застать конец игры.

Было около половины второго, когда в общей комнате научного персонала зазвонил телефон. Ральф вернулся 10 минут назад с обеденной паузы и, несмотря на то, что сегодня в меню была его любимая тушеная рыба и шоколадный торт, настроение его совсем не улучшилось.

– Слушаю, – сухо бросил он в трубку.

– Ральф, тут такое дело…, – на другом конце загрохотал голос Жанны, – Марго сегодня не приедет, так что встречать её не нужно. Но всё равно спасибо.

Вы когда-нибудь видели, как из угрюмой, неподвижной куколки появляется яркая праздничная бабочка? Приблизительно то же самое произошло и с Ральфом. Глаза его расширились, сердцебиение участилось, он приподнялся со стула, словно летающий йог, и, ещё не веря в свою удачу, выдавил в трубку:

– Не приедет? Почему?

Ральф сам не знал, зачем он это спросил. Ему было всё равно! Главное, что теперь вечер свободен для супер игры, а жизнь снова начинает играть радостными красками.

– У неё семейные проблемы, – в трубке раздался грустный бас, – может быть, она приедет в следующую пятницу. Посмотрим.

Ральф, соответственно тону Жанны, грустно вздохнул в трубку и пожелал, чтобы проблемы Марго поскорее разрешились. А вот внутри у него всё пело и танцевало задорную джигу. Закончив разговор и положив трубку на место, Ральф победно вскинул руки вверх и с трудом сдерживая себя, чтобы не закричать, прошептал победное: «ДА!».

Если дама Невезуха обхаживала своего любимца всевозможными неудачами и неприятными недоразумениями, то Жанна и её семья находились под глухим колпаком у «семейных проблем». Что имелось в виду под этой ёмкой формулировкой, Ральф не знал, но то, что у Жанны была пальма первенства по этим самым проблемам, не было никакого сомнения. Жаль, конечно, и Жанну и её сестру, но сегодня «семейные проблемы» подоспели как нельзя вовремя.

Ещё несколько минут Ральф ходил по пустому кабинету и победно тряс кулаками, а затем его радостное лицо потускнело, и на нём появился отпечаток глубокой тревожной мысли.

«Жанна – это была первая ласточка, – подумал наш фанат, – мне очень повезло, что с её сестрой так получилось… Жаль, конечно, Марго, но… опять я сам перед собой оправдываюсь. Мне повезло, что сегодня её семейные проблемы сильнее моего невезения и точка! Но тем не менее не стоит расслабляться».

Ральф нахмурил лоб. Он уже по опыту знал, что его опекунша Невезуха редко делает только одну попытку расстроить или разозлить своего любимчика. Это значило, что опасность пропустить игру оставалась вполне реальной.

«Как бы спрятаться в музее и никому не попадаться на глаза», – мелькнуло в многоумной голове, и Ральф принялся раздумывать над тем, как избежать любых встреч со своими сотрудниками.

«И вообще нужно, в конце концов, научиться говорить НЕТ!» – в который раз укорял сам себя Ральф, в глубине души подозревая, что не научится этому никогда.

– Вас то я и хотела видеть, маленький вы наш, – неожиданно скрипнул голос, и близорукий добряк вздрогнул, обнаружив в проёме двери мадам Дуро.

«Не успел», – метнулась в голове страшная мысль.

– Мне нужна будет ваша помощь, Ральф. Надеюсь, вы сможете поднять кое-что более тяжёлое, чем ложка? Я шучу, шучу, – мадам Дуро, как обычно захихикала над своей язвительной шуточкой, – только что звонили из аэропорта. Наши экспонаты вернулись с выставки на три дня раньше, и их привезут сегодня вечером в музей. Нужна будет ваша помощь.

– Моя помощь? – внутренне возмутился Ральф и, едва сдерживая раздражение, добавил. – Это что, теперь обязанность сотрудников музея носить ящики? У них что, грузчиков не хватает?

– Во-первых, вам, Ральф, совсем не помешало бы время от времени, подвергать себя физическим нагрузкам, – мадам Дуро переходила уже всякие границы приличия, хотя ей это было не впервой, – а во-вторых, вы нужны совсем не для того, чтобы переносить наши бесценные экспонаты – уроните ещё! Вам нужно будет проверить и оформить все документы и провести ревизию. Надеюсь, это вам под силу?

Поджарая и крайне активная для своего возраста мадам Дуро с вызовом уставилась на Ральфа, который рядом с ней походил на гиппопотама.

– А как же Сёрен? – схватился за последнюю соломинку Ральф, вспомнив о музейном архивариусе. – Учёт и контроль – это его работа.

– Сёрен не может остаться вечером. У него важные дела и он отпросился уйти пораньше, – мадам Дуро беспощадно вырвала у Ральфа последнюю надежду.

«Важные дела… У меня вечером такие же дела, как и у Сёрена – финальная игра!», – с несвойственной для себя злобой подумал Ральф.

Ему очень хотелось сказать НЕТ. В конце концов, пускай сама мадам Дуро остаётся и проводит ревизию чучел и других экспонатов.

Но Ральф не смог возразить старшему научному сотруднику, слово которого имело гораздо больший вес. Близорукий неудачник кивнул головой и, словно обиженный ребёнок, насупил брови. Он уже во второй раз за сегодняшний день попрощался с прямой трансляцией финальной игры, и теперь уже наверняка.

Мадам Дуро, словно подпитывалась энергией, когда ей удавалось кому-нибудь испортить настроение. Больше всего подобной энергии она получала от добряка Ральфа. Может быть поэтому она подшучивала над ним чаще и обиднее всего.

– Ну и прекрасно! А завтра суббота и вы сможете как следует отдохнуть. И мой вам совет…, – тощая любительница бега и спортивной ходьбы сделала шаг в сторону Ральфа, – когда будут разгружать ящики, не стойте в стороне, перенесите пару-другую. А после работы вы сможете с чистой совестью съесть на несколько гамбургеров больше.

Мадам Дуро растянула свой рот в подобии улыбки и со скоростью голодного хорька скрылась за дверью.

Ральф не знал, на что он злился больше: на своё патологическое невезение или на наглую мадам Дуро, которая позволяет себе подобные вольности в обращении с ним. Ральф снова сжал свои кулаки, но на этот раз от бессильной злобы.

«Ах, как досадно, что в музее нет телевизора, – размышлял неудачливый фанат «Тигров», откусывая кусок от сникерса, – пока бы грузчики носили коробки, можно было бы хоть одним глазком смотреть матч».

Было уже шесть часов вечера, и научный персонал стал потихоньку расходиться по домам. Если бы Ральф хотел успеть к началу игры, то ему нужно было бы выдвигаться в сторону дома прямо сейчас. Прошло ещё четверть часа.

«Через 15 минут отправляется последняя электричка, с которой я бы ещё мог успеть к началу игры», – подумал Ральф, бросив на настенные часы грустный взгляд, спрятанный за стёклами очков.

В коридоре послышались грубые тяжёлые шаги, и через мгновение в кабинет вошла Жанна.

– Ты что, ещё не идёшь? – прогремел её голос.

– Не могу, – выдохнул Ральф, – сегодня привозят экспонаты с выставки и мадам Дуро настоятельно попросила меня их встретить.

– Сегодня? – удивлённо прошумела Жанна. – Ведь час назад звонили из аэропорта и сказали, что сегодня ничего привезти не успеют. Наша мадам тебе что, ничего не сказала?

Брови Ральфа взлетели высоко на лоб, а глаза неестественно округлились.

– Как не успеют? – только и смог промолвить любимец Невезухи.

– Ну так, не успеют. Я слышала как мадам Дуро настаивала, чтобы экспонаты привезли в музей в любое время именно сегодня. Она говорила, что здесь останется сотрудник, который встретит машины даже ночью, но, видимо, ей отказали, потому что она была явно недовольна. А десять минут назад она ушла домой. Так это ты был тот самый сотрудник, что должен был ждать машины даже ночью? – Жанна нахмурила брови.

Ральф кивнул.

– И она тебе не сказала, что сегодня никто не приедет? – пробасила громогласная коллега.

– Ничего, всё в порядке, – выдавил из себя Ральф.

– Ну и стерва! Ведь ты мог так просидеть до полуночи, а то и до утра! – разразилась Жанна, которая в научном мире хоть и имела вес поменьше, чем титулованная мадам Дуро, но никогда не скрывала своей антипатии к этой «худосочной вредине».

Ральф был ошарашен коварством мадам Дуро. Ведь он не сделал ей ничего плохого. Даже наоборот, он был всегда учтив и любезен, и практически никогда не огрызался на её оскорбительные шуточки. Ральф уже привык к ним и давно уговорил сам себя, что он выше того, чтобы на них отвечать.

Но такой подлости от мадам Дуро наш добряк не ожидал. В нём всё закипело, а круглое лицо стало пунцовым.

– Вот мерзкая язва, – выругалась вместо Ральфа Жанна, – но ты не обращай внимания, Ральф, ей когда-нибудь воздастся. Я, лично, не стала бы возражать, если бы она уплыла на оторвавшейся льдине, или попалась в лапы дикарям-людоедам. Хотя от нашей мадам даже навара бы не получилось.

Ральф слушал свою громогласную коллегу и ловил себя на мысли, что это он должен так возмущаться, а не Жанна.

– Ну ладно, Ральф, я пойду, не хочу к доктору опаздывать. Да и у тебя теперь вечер свободный. До понедельника. – сказала Жанна, взяла со стола свою сумку и вышла из кабинета.

«СВОБОДНЫЙ ВЕЧЕР!» – молнией пронеслось в голове. Со всеми ругательствами в адрес коварной мадам Дуро Ральф совсем забыл, какой сегодня день.

Его глаза метнулись в сторону настенных ходиков.

До отправления электрички, на которой Ральф бы успел к началу игры, оставалось 8 минут.

Так быстро и отточено Ральф ещё не действовал никогда. Мадам Дуро сильно бы удивилась, узнай, что её корпулентный сослуживец способен к таким точным и проворным движениям. Ральф схватил свою сумку, резким движением расстегнул змейку и рукой сгрёб в неё нужные ему книги. Затем он выключил компьютер, просто выдернув из розетки провод питания. Свой мобильник, который заряжался лёжа на подоконнике, баскетбольный болельщик, словно акробат, закинул в боковой карман своих брюк, затем щёлкнул выключателем и двумя оборотами ключа запер дверь кабинета. На это всё понадобилось не более тридцати секунд.

А затем Ральф побежал. Он не делал этого уже очень давно и считал, что лучше выйти на полчаса раньше, чем потом догонять. Но теперь у него не было ни получаса, ни даже десяти минут. Он помчался по музейным коридорам, одержимый одной лишь мыслью – успеть на электричку.

Ральф сбился с дыхания ещё не успев выскочить из здания, но, тем не менее, он не сбавлял темп. Станция метро была буквально в ста метрах от музея, и добежать до платформы за пять минут было вполне возможно. Однако в случае с Ральфом возникали две проблемы: во-первых, темп его бега оставлял желать лучшего, а во-вторых, и главных, дама Невезуха только и ждала такого момента как этот. Она уже наверняка приготовила что-нибудь в виде сломавшегося светофора или перегороженного входа на станцию метро.

Вены на висках набухли и стучали, словно маленькие барабанные палочки. Но Ральф бежал дальше, если можно назвать бегом относительно быструю ходьбу.

До электрички оставалось 4 минуты.

Ральф свернул за угол музея и увидел светофор на перекрёстке. Значит всё-таки светофор! Нет, он не сломался, а горел предательским красным светом, а наш неповоротливый бегун прекрасно знал, что красный на этом переходе горит не менее трёх минут.

Однако нет. Красный свет потух и загорелся зелёный. Ральфу невероятно повезло, что он подбежал к дороге, когда красная фаза светофора подошла к концу.

Пешеходы двинулись вперёд, и, едва обгоняя их, дорогу перебежал окончательно запыхавшийся и раскрасневшийся Ральф.

А вот и вход в метро. Он, вопреки ожиданиям выбившегося из сил баскетбольного фаната, не перегорожен, и спешащие по домам пешеходы серой массой спускаются в подземелье. Ральф, то и дело толкая кого-нибудь на своём пути и извиняясь, бежал вниз по ступенькам, и в тот момент, когда, казалось, удача стала улыбаться, перекинутая через плечо сумка раскрылась и из неё, шурша сотнями страниц, вывалились все книги. Вот оно тонкое звено – сумка!

На станцию, ровно по расписанию, подошла электричка и распахнула свои двери. Пассажиры на перроне стали заходить внутрь, а те, кто ещё спускался по ступеням, заспешили вниз, огибая на своём пути растяпу толстяка, потерявшего свои книжки.

«Ещё не всё потеряно, – камертоном стучало в голове Ральфа, который насколько мог быстро нагибался и собирал разбросанную по ступеням научную литературу, – поезд стоит на перроне полминуты. Успею! Ты и ты, полезайте обратно!».

Ральф подхватил с бетонных плит последние книги, запихнул их в сумку и пустился вниз по ступенькам, где ещё ждала последних пассажиров подземная электричка.

– Молодой человек, простите, вы мне не поможете? – раздалось сзади и Ральф, как не старался удержаться, но всё же повернул голову.

На ступенях, на один пролёт выше, стояла женщина с детской коляской. Отчего-то она не воспользовалась лифтом, а понадеялась на помощь прохожих, так как сама она явно была не в состоянии снести вниз коляску с ребёнком. Женщина, вероятно, пропустила вперёд основной поток спешащих пассажиров и теперь искала кого-нибудь, кто ей поможет. Глазами дамочка выбрала себе в помощники молодого, щеголеватого клерка, который сломя голову перепрыгивал через две ступеньки, не желая упустить поезд.

На просьбу молодой мамаши он лишь на ходу бросил взгляд на коляску и, пробежав мимо, заскочил в одну из открытых дверей состава. Женщина проводила поворотом головы не пожелавшего помочь молодого человека и встретилась взглядом с раскрасневшимся растяпой очкариком.

– Простите, вы мне не поможете? – теперь просьба адресовалась Ральфу, а это значило, что на первой половине супер игры можно было поставить жирный крест. Сказать «НЕТ» и броситься вслед за молодым клерком Ральф никак не мог. Этот поезд придётся пропустить.

Ральф поправил очки и поднялся на пролёт выше. Ещё до того, как он вместе с молодой мамашей стал сносить вниз детскую коляску, электричка фыркнула и хлопнула одновременно всеми дверями. Она тронулась с места и очень быстро исчезла в тёмном туннеле.

Уже внизу молодая мамаша поблагодарила Ральфа, одарив его усталой улыбкой, и покатила коляску в дальний конец перрона, а наш герой, в ожидании следующего состава, устроился на деревянной лавочке без спинки.

Ральф выглядел на удивление спокойным. Внутренне он был готов к такому исходу вечера и не питал ни малейшей злобы по отношению к молодой мамаше, ставшей причиной его опоздания на поезд. Ральф прекрасно понимал, что она была всего лишь инструментом в коварных играх Невезухи.

«Ну что же, если уж совсем не повезёт, то посмотрю повтор игры», – решил для себя преданный фанат «Тигров», в глубине души всё же надеясь успеть хотя бы на конец важного матча.

Ральф сидел на лавке без спинки, перелистывал свежий выпуск «Нэшэнел Джиогрэфик», и ему даже в голову не могло прийти, что успей он на ускользнувшую электричку, на начало игры он бы всё равно не успел. Не добрался бы он домой и ни к третьей, и ни к последней четверти матча. Заскочи он вместе с молодым щёголем в открытую дверь состава, Ральф вообще никогда бы не вернулся домой!

Наш невезучий герой не мог знать и того, что вагоны электрички, которые пару минут назад исчезли во мраке подземного туннеля, вовсе не были вагонами. А если бы нашему очень начитанному и грамотному биологу кто-нибудь заявил, что только что у него на глазах сотни пассажиров заскочили в брюхо гигантскому червю, то Ральф бы подумал о таком человеке то же самое, что и каждый из нас.

И тем не менее никакой электрички не было, а как бы невероятно это не звучало, набив своё брюхо сотней двуногих, несколько минут назад в туннеле исчез гигантский червь: огромное, ненасытное существо, которое живёт глубоко под землёй и в разных своих личинах то и дело поднимается на поверхность. Обладающее способностью к мгновенной мимикрии беспозвоночное запросто принимало форму моста или подземного туннеля, русла высохшей реки или фасада трёхэтажного дома. И горе тому, кто оказывался рядом! Червь был всегда голоден и не особенно различал между стадом пасущихся коров, гружёным грузовиком или роскошной виллой на берегу океана. Всё проваливалось в бездонное брюхо, которое за прошедшие столетия стало последней станцией и для несметного множества людей.

Предстать в виде подземной электрички и позволить глупым двуногим самим запрыгнуть к себе в живот было проще простого, ну а тем, кто не успел заскочить в этот раз, не стоит расслабляться: червь может их подкараулить в другом месте и в другое время.

Следующая электричка, которая по расписанию должна была подойти через 30 минут, открыла свои двери для пассажиров только через час с четвертью. Перед этим гнусавый голос то и дело объявлял по громкоговорителю: «В связи с техническими неполадками движение поездов осуществляется с задержкой. Просим прощения за неудобства».

«Апперкот и нокаут! – подумал про свою Невезуху Ральф и устало улыбнулся. – Сегодня ты на высоте!».

Неудачливый болельщик вернулся домой уже после окончания матча. «Одноглазые Тигры» победили, что не могло не порадовать Ральфа. Однако радость была тусклой. Узнать счёт в матче это совсем не то же самое, что прожить важную игру вместе с любимой командой.

«Ну что же, значит остаётся повтор», – подумал Ральф, высыпал в стеклянную посудину большую пачку чипсов и уткнулся в телевизор. По каналу «Невероятное – рядом» шла передача про гигантов животного мира.

Ральф и бабочка Андакур.

– Ральф, придётся вам отправиться на Заячий остров, – сказал мистер Вольфф, когда самый крупный сотрудник музея появился у него в кабинете, – Жанна никак не сможет принять участие в экспедиции. У неё какие-то проблемы в семье.

У Жанны, которой Ральф симпатизировал больше всех из сослуживцев, была очень проблемная семья. Как минимум один раз в месяц в ней возникали разного рода осложнения, и Жанна, как оплот и несущая колонна своей фамилии, бросалась на их устранение. Вечная схватка с семейными проблемами оставила тяжёлый отпечаток на лице Жанны, и, глядя на него, трудно было поверить, что эта плотная женщина с пудовыми кулаками занимается изучением островных грызунов.

Именно она и мадам Дуро должны были отправиться на симпозиум в Мельбурне, а на обратном пути на несколько дней остановиться на Заячьем острове, что в двух сотнях миль от австралийского материка.

Разговоры о симпозиуме велись в родном музее уже давно, и так как состав делегации из двух человек был утверждён практически сразу после приглашения, то Ральфу приходилось только вздыхать и завидовать Жанне и мадам Дуро.

Ральф с таким бы удовольствием отправился на симпозиум, и с ещё большей радостью и трепетом на загадочный остров, что готов был бы променять на поездку свой отпуск на следующие пять лет. Ведь именно на Заячьем и на соседних островах обитала бабочка Андакур, редчайший представитель чешуекрылых, об экспонатах которой мечтает каждый музей естествознания.

Ральф знал об этой бабочке практически всё, начиная от названия насекомого на большинстве языков мира и заканчивая анатомическими особенностями крохотного тельца. Посещение мест естественного обитания бабочки Андакур страстный энтомолог рассматривал как священный долг или паломничество к святым местам. И вот, как назло, возможность посетить Заячий остров мелькнула и, миновав Ральфа, досталась Жанне и мадам Дуро. А, собственно говоря, чего Ральф ожидал? Невезение это не только разлитое на брюки молоко и проглоченный вместе с яблоком червяк.

После того как стало известно, что места на симпозиум уже распределены, Ральф разочарованно вздохнул (странно, но наш герой ещё не разучился разочаровываться) и занялся своей работой. Он частенько фантазировал о том, как бы он отправился на поиски редкой бабочки, будь он один из двух счастливчиков. Ральф просыпался бы рано утром и отправлялся на прочёсывание острова в поисках голубого мотылька. Он делал бы заметки и зарисовки, а по приезду домой написал бы научную статью листов эдак на двадцать. Да уж, он обязательно бы разыскал неуловимое насекомое.

В своих фантазиях о посещении далёкого острова и прилегающей к нему Австралии Ральф никогда бы не отправился в путешествие с малоприятной мадам Дуро. У Ральфа не было никакого желания провести неделю вместе с этой врединой, которая не упускала момента, чтобы сказать или сделать какую-нибудь гадость. Если бы ему и выпал счастливый билет, то он бы полетел на симпозиум только с Жанной.

Однако «с этой поеду, а с этой не поеду» было тогда, когда поездка всё равно не светила. А теперь, когда директор, можно сказать, вручает Ральфу билет на самолёт, даже неделя в обществе мадам Дуро не могла напугать любимчика Невезухи.

– Проблемы в семье? Надолго? – не нашёл ничего лучшего спросить Ральф, всё ещё не веря в свою удачу.

– Что? – переспросил господин Вольфф, вскинув брови за толстыми линзами очков.

– Простите, господин директор. Я правильно Вас понял: Вы хотите, чтобы я поехал вместо Жанны? – робко переспросил Ральф, хотя первый вопрос его интересовал гораздо больше; до поездки ещё оставалось три дня, а проблемы в семье Жанны могут решиться гораздо раньше, и тогда прощай поездка во второй раз.

– Да, Ральф, вы летите на симпозиум в Мельбурне, – улыбнулся мистер Вольфф, – у Жанны семейные проблемы, Керстин не переносит перелётов на самолёте, а у Марселя какие-то неприятности с налоговой, и ему запрещено покидать страну. Так что остаётесь вы. Я вас поздравляю, Ральф!

Мистер Вольфф скупо улыбнулся и снова уткнулся в свои бумаги.

Ральф, чуть не дрожа от счастья, прошептал «спасибо» и с глупой улыбкой вышел из кабинета.

Значит, он был в запасном списке только на третьем месте. После него оставались только смотрители музея, которые в научных конференциях в принципе не участвуют и старые научные работники, которые своё уже отъездили… Даже прохвост Марсель оказался в списке запасных перед Ральфом. Плевать, главное, что в Австралию теперь летит он, Ральф.

«Ну что, Невезуха, съела? Ах как было бы замечательно, если бы проблемы ты подсунула мадам Дуро, а не Жанне…», – подумал Ральф и попытался себя убедить в том, что вредную хохотушку он недельку как-нибудь перетерпит.

Все три дня до вылета Ральф ходил со скрещенными пальцами и на работе прислушивался к каждому разговору и телефонному звонку. Он боялся, что вот сейчас в музее раздадутся тяжёлые шаги Жанны и она, поравнявшись с Ральфом, положит ему на плечо огромную руку. Затем она объявит, что свои проблемы она уладила, и готова отправиться проведать своих островных грызунов.

Видимо, дама Невезуха на этот раз пощадила своего любимца и всерьёз занялась Жанной, потому что в музее она так и не появилась, а за день до вылета мистер Вольфф пригласил к себе в кабинет мадам Дуро и Ральфа. Директор музея провёл с сотрудниками получасовую беседу, которую окончил незамысловатым напутствием: «Передавайте привет Австралии».

Затем директор музея вручил мадам Дуро билеты на самолёт и папку документов, подчеркнув этим, кто является главным в этой поездке. Мадам Дуро, переняв бумаги, скривила в подобии улыбки свои губы-бантики и вышла из кабинета, бросив на Ральфа лишь надменный взгляд из под вскинутой брови.

Дома наш путешественник собрал свои вещи и трижды проверил, не забыл ли он что-нибудь важное. Затем он бегло просмотрел план предстоящей конференции, а после этого углубился в изучение Заячего острова. Спать Ральф отправился во втором часу ночи и, практически не сомкнув глаз до утра, проворочался в постели.

Всю ночь наш невезунчик представлял себе, что сейчас позвонит мистер Вольфф и объявит, что в Австралию всё-таки летит Жанна. Только тогда, когда в аэропорту были сданы вещи и пройдена регистрация, Ральф облегчённо вздохнул.

Уже в самолёте близорукий добряк зарылся в свежие газеты не потому, что он очень хотел читать, а лишь затем, чтобы поджарая и колкая на язык мадам Дуро не завела с ним издевательскую болтовню. Но ухищрение Ральфа не сработало, и весь полёт он вынужден был с глупой улыбкой сносить колкости в свой адрес и выслушивать гадости о других.

Мадам Дуро обсудила и «корову Жанну», и «старого зануду Вольффа», и своих соседей по лестничной площадке, которые «представьте себе, совершенно не занимаются спортом»! Ну и что, что у них четверо маленьких детей и работа? Получасовая пробежка утром и вечером, наверняка придали бы главе семейства и его супруге энергии и бодрости, не говоря уже об упругой фигуре.

Сама мадам Дуро была страстной поклонницей пробежек и фитнеса, и, судя по её чрезмерно точёной фигуре, она уже давно перегибала палку со спортивными занятиями.

Неоднократно мадам Дуро, вскинув левую бровь, смеряла взглядом и самого Ральфа, отчего тому хотелось втянуть живот, а ещё лучше оказаться в другом самолёте.

– После нашей поездки я возьму себе двухнедельный отпуск и отправлюсь на горнолыжный курорт, – кичливо выговаривала каждое слово мадам Дуро, попивая свой изотонический напиток, от которого почему-то тянуло алкоголем. – Лыжи – это прекрасно! Ты когда-нибудь ходил на лыжах, Ральф? Ах да, о чём это я? Ральф и лыжи! – мадам Дуро так нагло и вызывающе засмеялась, что на неё покосилась проходящая мимо стюардесса, а щёки Ральфа вспыхнули огнём.

За время полёта мадам Дуро дважды оставляла своего коллегу в покое, и то лишь для того, чтобы прийти в себя от непомерного количества выпитого изотонического напитка. Всё остальное время Ральф был вынужден выслушивать её пустую и малоприятную болтовню.

Объявление главного пилота о приземлении Ральф воспринял как глоток свежего воздуха после работы в угольной шахте.

«Главное держать себя в руках и стараться избегать встречи с этой… лыжной палкой, – твёрдо решил для себя Ральф. – Два дня в Мельбурне, а потом Заячий остров и бабочка Андакур».

Наш герой всё сделал так, как запланировал, и во время симпозиума старался не попадаться на глаза мадам Дуро. Благо на ежегодной конференции было очень много людей, и Ральфу удавалось просто раствориться в толпе научных и околонаучных работников. В общем-то и сама мадам Дуро не искала встречи с неуклюжим толстяком. Оказалось, что у этого ценного научного работника, невзирая на эгоизм и заносчивость, много знакомых и приятелей, и за два дня в Мельбурне Ральф и мадам Дуро лишь пару раз пересекались в отеле.

Два скучных дня, отделявшие встречу Ральфа с бабочкой Андакур, тянулись невероятно долго, но, наконец-то, конференция была торжественно закрыта и участников пригласили на фуршет. В специально приготовленном зале были сервированы холодные и горячие закуски, а так же небольшой выбор австралийских вин. Участники симпозиума теперь могли пообщаться друг с другом в приватной обстановке, при этом закусывая и выпивая. Сам Ральф лишь однажды перекинулся парой фраз с орнитологом из Парагвая, а в оставшееся время стоял в сторонке, потягивая яблочный сок. Ведь утром ему будет нужна свежая голова: завтра его ждёт встреча с НЕЙ. Не считая бармена, по неосторожности опрокинувшего на Ральфа фужер с шампанским, вечер прошёл без происшествий.

Несмотря на волнение перед полётом на Заячий остров, спал Ральф прекрасно. Полный сил и радости от предстоящей встречи с предметом своего учёного интереса, Ральф вышел с вещами в фойе отеля, где его встретил мистер Джонсон. Он должен был сопровождать парочку из далёкой страны на Заячем острове.

Ральф был очень рад видеть мистера Джонсона. Их познакомили накануне, и наш герой, не без удовлетворения, отметил, что это был человек начитанный, доброжелательный и вежливый в обращении.

Мадам Дуро пришлось ждать не менее сорока минут, и когда она наконец-то появилась в фойе, её лицо почти полностью закрывали тёмные очки, а на приветствие мистера Джонсона она лишь что-то прорычала в ответ. Вчерашний банкет и, в первую очередь, душистое вино оставили свой отпечаток на любительнице повеселиться.

Непродолжительный полёт на Заячий остров Ральф провёл за беседой с мистером Джонсоном, который оказался поистине кладезем ценной информации о местной флоре и фауне. Мадам Дуро сидела на заднем сидении небольшого туристического самолёта и, судя по всему, предпринимала меры против своего безжалостного похмелья. Так или иначе, но после посадки она покидала самолёт улыбающейся и благоухающей дорогим коньяком.

– Давайте на десять минут зайдём в здание терминала, – с непокидающей лицо улыбкой предложил мистер Джонсон, – мне нужно передать персоналу кое-какие документы с материка, а вы сможете тем временем ознакомиться с нашим островом. Внутри есть карта нашего маршрута, и там же обозначено место, где мы будем жить.

Удивительные метаморфозы может сделать глоток хорошего коньяка: мадам Дуро, сунув в сумку блестящую фляжку, с лёгкостью подвыпившей спортсменки, запорхала в сторону двухэтажного домика, который притаился между высоченных волемий и самолётным ангаром.

Ральф и мистер Джонсон переглянулись, хихикнули друг другу и зашагали за воздушной мадам Дуро.

Весь короткий полёт наш энтомолог расспрашивал об удивительной бабочке Андакур и теперь, оказавшись на острове, крутил головой по сторонам, сразу же приступив к поискам скрытного насекомого.

Сотня шагов, которая отделяла приземлившийся самолёт от терминала, далась Ральфу нелегко. И если его спутники просто немного взопрели, то рубашка увесистого невезунчика сделалась полностью мокрой. Влажность на Заячем острове была просто невероятная.

Ральф с облегчением вздохнул, оказавшись в охлаждённом терминале, и пока мистер Джонсон пропадал на втором этаже здания, стал с любопытством рассматривать развешенные на стенах карты острова. Стены терминала также украшали от руки сделанные зарисовки животных и птиц, а так же портреты каких– то очень суровых и, видимо, очень важных мужчин.

Мадам Дуро расположилась в плетёном кресле у маленького столика с фруктами и, судя по её хихиканью и язвительным репликам касательно местной цивилизации, к своей фляге она приложилась уже не раз.

Осматривая небольшой зал терминала, Ральф добрался до пушистой пальмы, усаженной в пузатом круглом горшке. Пальма была очень любопытной формы и, при других обстоятельствах, наверняка заинтересовала бы пытливый ум младшего научного сотрудника, но теперь Ральф не обращал на неё никакого внимания. Взгляд вспотевшего толстяка был прикован к очень умелому рисунку человекоподобного существа. Неизвестный художник лишь набросал карандашом грубое тяжёлое тело, но детально прорисовал безобразную голову таинственного создания. Безумные глаза и мерзкая пасть похожей на тролля твари приковали к себе взгляд Ральфа.

«Да уж, художник постарался на славу, – поежившись подумал раскрасневшийся гость острова, – только не понятно, что делает здесь портрет этого чудища».

– Это Каморр, – неожиданно, словно прочитав мысли чужестранца, скрипнул чей-то голос из-за пальмы, заставив Ральфа выронить из рук сумку. Он перевёл взгляд и обнаружил прямо за горшком сгорбленную старушку с типичными для аборигенов чертами лица. Очень старая женщина сидела на крохотной табуретке и внимательно изучала розового толстячка с круглыми стёклами на глазах.

– Это Каморр, – повторила старуха и ткнула иссохшим пальцем в портрет существа с зубастой пастью.

Ральф попытался улыбнуться, но улыбка получилась натянутой.

– Запомни его пока ты на острове, а если ты отсюда выберешься живым, то забудь эти глаза, – дрожащим старческим голосом проскрипела аборигенка.

– Я не совсем понимаю…, – залепетал, было, Ральф, но в этот момент, к счастью вернулся мистер Джонсон.

– Вы уже познакомились? – спросил он, наградив по очереди Ральфа и старуху своей лучезарной улыбкой.

– Ему нужен Кроак, – не отводя взгляда с упитанного гостя и не обращая внимания на вопрос мистера Джонсона, произнесла похожая на высохшую мумию женщина, – от него запах, который может привлечь Каморра.

Ральфа смутили слова странной старухи, и он сделал два шага назад, при этом принюхиваясь к своему запаху. Неужели он так сильно вспотел?

Мистер Джонсон улыбнулся аборигенке, а затем повернулся к Ральфу, вскинул брови шалашиком и закатил глаза, давая понять, что не стоит обращать внимания на сказанные слова.

– Хорошо, Шейла, мы сейчас в мою хижину, там и помоемся, – почти по слогам громко произнёс мистер Джонсон. Он уже отвернулся от сморщенной старухи и собирался сделать шаг в сторону двери, как высохшая рука схватила его за запястье.

– Толстяк притягивает к себе несчастье и Каморр учует его, – проскрипела Шейла, – ему нужен Кроак!

Цепкая тонкая рука не думала отпускать мистера Джонсона, а маленькие глазки при этом насквозь буравили нашего героя.

Мистер Джонсон сжал губы и покачал головой, словно капитулируя перед напором старой колдуньи.

Ральф мало что понимал и обескуражено переводил взгляд то на старуху, то на своего нового знакомца.

– Ну что же, делать нечего. Раз ты говоришь, что ему нужен Кроак, значит, так оно и есть, – мистер Джонсон сделал вид, что сдался. – Только где же мы его возьмём?

Возможно, местный учёный думал, что поставит древнюю аборигенку в тупик, но только он ошибся. Вторая старушечья рука вытянулась вперёд, и из разжатого кулачка, словно по волшебству, на шнурке повис сморщенный, как и его владелица, корешок.

– Хорошо, хорошо, спасибо тебе, Шейла, – брезгливо морща улыбку, потянулся к странному украшению мистер Джонсон.

– Я сама, – скрипнула старушка и, словно гипнотизируя Ральфа, поманила его к себе.

– Сделаем, как она хочет, а у меня в бунгало, если захотите, то избавитесь от этого подарка, – шепнул в самое ухо Ральфу мистер Джонсон.

Раскрасневшийся гость острова, всё ещё не совсем понимая что происходит, послушал своего спутника и наклонил перед Шейлой голову.

Тонкие и морщинистые пальцы ловко закинули грубо сплетённый шнурок, и он повис на шее Ральфа вместе с десятком талисманов и амулетов, с которыми суеверный невезунчик не расставался практически никогда.

– Ха, ха, ха! – раздался за спиной звонкий нетрезвый смех. – Да разве его убережёт такой маленький корешок? Ему нужно полдерева или хотя бы полено на шею повесить!

Мадам Дуро и так была охотницей на колкости, а теперь ещё и алкоголь дополнительно подпитал её ядовитый язык.

– Бабушка просто плохо видит, – прыснула мадам Дуро. – Где у вас тут плантация деревьев–амулетов? Мы возьмём пару-тройку.

Ральфу стало невероятно стыдно за свою сотрудницу: «Что подумает теперь мистер Джонсон и старая аборигенка?».

Мистера Джонсона действительно слегка покоробили слова невоспитанной гостьи, и на его лбу появились морщинки осуждения. А вот выражение лица Шейлы совсем не изменилось: она смотрела на чужестранцев по прежнему с застывшей улыбкой. Когда мадам Дуро прекратила своё гоготание, старуха протянула к ней свою руку. Волшебство повторилось, и из разжатого кулачка вывалился ещё один шнурок со сморщенным корешком.

– Это мне? – вскинув брови и едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть от смеха спросила мадам Дуро. – Какая прелесть! То есть я должна надеть вот ЭТО?

Любительница коньяка не смогла удержаться, и небольшой зал наполнился её звонким и похрюкивающим смехом.

Не обращая на него никакого внимания, старая аборигенка протягивала невоспитанной гостье странный амулет, а её тонкие губы едва слышно повторяли: «Каморр, Каморр…».

– Извини, Шейла, но нам пора, – промолвил мистер Джонсон, немного смущаясь заливистого смеха мадам Дуро, – много работы. Мистера Паба нет на месте, наверное, он отправился с обходом вглубь острова. Скажи ему, пожалуйста, что вечером я жду его у себя в бунгало.

Мистер Джонсон, Ральф и мадам Дуро вышли из терминала и направились по протоптанной дорожке вглубь острова.

– О чём говорила старая женщина? – полушёпотом, чтобы его не услышала отставшая мадам Дуро, спросил наш мнительный герой.

– Не обращайте внимания, Ральф. Шейла – старая аборигенка из племени островных папуасов, а они верят во всякие глупости и в вещи, которых попросту не существует. Легенды и мифы, знаете ли. Островные папуасы уверены, например, в том, что восточный ветер приносит неприятности, а корешок дерева Кроак защитит от злых духов и людей.

– А что она говорила про Каморра? Кто это? – спросил Ральф о том, что его волновало сейчас больше всего. – И что она имела в виду, когда сказала, что мой запах его привлечёт?

– Каморры это одно из суеверий местных папуасов. Они уверены, что на островах этого региона обитают гигантские людоеды. Их-то они и называют Каморрами. Но вы не переживайте, это полная ерунда, – мистер Джонсон поспешил успокоить побелевшего Ральфа.

– Это не более чем сказка местных племён. Вы бы знали, Ральф, во что они ещё верят. – Мистер Джонсон растянулся в снисходительной улыбке, которая, по его мнению, должна была успокоить впечатлительного гостя.

Ральф неубедительно улыбнулся в ответ и, сделав десяток шагов, спросил:

– И Шейла считает, что засушенный корешок убережёт от этих людоедов?

– Он убережёт от Каморров точно так же, как от циклопов или от трёхголовых церберов, – снова улыбнулся мистер Джонсон. – А знаете почему? Потому что ни первого, ни второго, ни третьего не существует в природе. Заячий остров размером всего 3 на 3 километра. Неужели вы думаете, что на таком пятачке мы бы не обнаружили гигантских людоедов? Самое крупное животное, которое здесь живёт – это сумчатая лисица, которая размером с кошку.

Несмотря на мнительность, слова мистера Джонсона успокоили Ральфа, а добравшись до его бунгало и задав в интернете слово «Каморр», наш герой успокоился полностью. Компьютер не выдал ни одного совпадения, а это значило, что никаких Каморров не существует. Ральф даже попытался избавиться от корешка Шейлы, но, как назло, шнурок так спутался с настоящими талисманами, что Ральфу пришлось временно отложить свою затею.

Вечером того же дня на острове был устроен небольшой приём по поводу приезда двух научных сотрудников из далёкой страны. Не считая Ральфа, мадам Дуро и мистера Джонсона, в главном бунгало небольшой деревни собралось ещё 7 человек: 4 учёных, ведущих на островах свою работу, два техника и пилот самолёта, который утром доставил гостей на остров.

Один из учёных, пожилой мистер Кори, очень расстроился, что Жанна не смогла приехать, но всё же был безгранично рад возможности побеседовать с её коллегами.

Вечер прошёл замечательно, несмотря на то, что мадам Дуро снова перебрала с винами и под видом шуток говорила гадости направо и налево.

Узнав о планах Ральфа, мистер Кори пообещал лично сопровождать его в поисках бабочки Андакур, однако заметил, что за пять лет работы так ни разу её и не встретил.

Четверо суток на острове, даже лишённом благ цивилизации, пролетели для любознательного Ральфа как один день. Он, конечно, догадывался, что здесь будет очень интересно, но никак не мог предположить, что на столько. Группа учёных и технический персонал все как один были приятными в общении людьми и очень большими энтузиастами своего дела. Для гостей Заячего острова провели ряд экскурсий, где они смогли присутствовать при схватках самцов пурпурных игуан и поучаствовать в подсчёте гигантских бескрылых кузнечиков.

А вот мадам Дуро жизнь и работа на острове не очень воодушевляла, и она почти всё время пребывала в дурном настроении. Она без особого энтузиазма слушала пламенные речи местных натуралистов, а на третий день пребывания, не таясь, зевала, когда ей рассказывали об открытии нового вида палочника и двух видов лягушек.

Приступы хорошего настроения охватывали мадам Дуро одновременно с исходившим от неё ароматом коньяка. В такие моменты она начинала рассказывать о предстоящем отпуске на горнолыжный курорт и о том, что местный климат совсем не в её вкусе (в описании островного климата мадам Дуро использовала довольно-таки неприличные выражения).

Сотрудница Ральфа с большей радостью провела бы все дни на острове в своей комнате, однако, имея ряд заданий, должна была лично присутствовать при проделываемых научных экспериментах.

Мистер Кори сдержал своё слово и таскал за собой Ральфа по всем уголкам небольшого островка в поисках неуловимого насекомого. Увы, все старания были тщетны, и бабочка Андакур никак не хотела предстать перед взором того, кто ради неё пролетел полмира.

– Завтра с острова улетают два самолёта, – сказал мистер Джонсон во время небольшого прощального ужина, – первый летит на материк до обеда, он заберёт ваши вещи и кое-какую аппаратуру, а второй отлетает после ленча. Мы летим на втором самолёте. Друзья, как жаль, что ваше пребывание на острове закончилось так быстро.

Мадам Дуро сделала громкий выдох, выказывая своё отношение и к острову и к его обитателям.

Мистер Джонсон из вежливости кашлянул и продолжил.

– Да, я надеюсь, вы остались довольны тем, что увидели у нас. Работа идёт, и очень скоро мы сможем предоставить на суд научного сообщества ряд серьёзных трудов о флоре и фауне местных островов.

Мадам Дуро залпом махнула пол бокала вина.

– Завтра, после того как мы перекусим, я и мистер Кори хотели бы показать вам самую высокую точку острова. Мы специально оставили поход туда на последний день. Я думаю, вид с пика Ком будет прекрасным завершением вашего посещения, дорогие друзья. Готов поспорить на шоколадный батончик с арахисом, что большее великолепие вам вряд ли приходилось видеть.

Присутствующие одобрительно закивали, а мистер Джонсон озарил всех своей лучезарной улыбкой. Мадам Дуро налила себе ещё пол бокала красного.

После ужина Ральф отправился в свою комнату и собрал вещи. Пребывание на великолепном тропическом острове было омрачено тем, что бабочку Андакур он так и не встретил. Не повезло. Хотя… ведь завтра до обеда он и его спутники ещё раз отправятся в глубь острова. Кто знает, может быть, дама Невезуха закроет на несколько мгновений своё вездесущее око и позволит Ральфу увидиться с объектом своей научной страсти.

Последнее утро на Заячем острове было такое же искристое, как и во все предыдущие дни. Ранние тропические птицы наполнили влажный воздух своим щебетанием, словно пели гостям прощальную песню.

К завтраку мадам Дуро пришла с подозрительно хорошим настроением, что говорило о том, что запасы коньяка у неё ещё не закончились.

– Я вижу, Ральф, вы серьёзно отнеслись к словам старухи, – хихикнула мадам Дуро, разглядев в треугольнике незастёгнутой рубашки целую связку амулетов, поверх которых красовался сморщенный корешок.

Каждый день Ральф собирался распутать клубок шнурков и цепочек и избавиться от странного подарка Шейлы, но до этого всё никак не доходили руки. И как назло, колючая на язык мадам Дуро получила для своих колкостей новую тему.

– Это правильно, Ральф. Вы уж не примите это на свой счёт, но если на острове и есть людоеды, то сначала они захотят полакомиться самыми сочными из нас. – Мадам Дуро вскинула шалашиком брови ожидая реакцию Ральфа.

«… А потом бы наступила и твоя очередь», – зло подумал Ральф и, не поддавшись на провокацию, уткнулся в свою тарелку.

После короткого завтрака мистер Кори и мистер Джонсон, оба вооружённые гигантскими фотоаппаратами, показали на карте маршрут движения, и небольшая группа из четырёх человек отправилась в путь.

«Где же ты, бабочка Андакур?» – повторял про себя Ральф, не уставая вертеть головой в поисках объекта своей страсти. Однако неуловимый мотылёк не спешил на встречу со своим воздыхателем.

Сегодняшний день обещал быть очень солнечным, и даже утренние лучи беспощадно слепили глаза, несмотря на широкие поля шляпы для сафари.

Час ходьбы, который дался Ральфу тяжелее, чем кому-либо из группы, и четвёрка прибыла к месту назначения.

«Самая высокая точка острова» оказалась возвышением среди густой чащи тропических деревьев и кустарников, а мистер Джонсон наверняка проспорил бы свой шоколадный батончик, если бы кто-нибудь принял его пари. Вид на море был вполне заурядный; подобная панорама имеется на любом мало-мальски приличном тропическом острове.

– Посмотрите, какая красотища! – ослепил присутствующих своей улыбкой мистер Джонсон, поднося к глазу видоискатель фотоаппарата.

– А вон там, за тем каменным завалом, находится колония сумчатых бурозубок. Это недавно открытый вид, и Жанна так хотела их увидеть вживую, – со вздохом добавил мистер Кори и принялся фотографировать Ральфа и мадам Дуро.

Ральф, изображая интерес к рассказам островных учёных, думал только о том, что сегодняшний день мог бы стать одним из самых счастливых в его жизни, пропорхни сейчас мимо него неуловимая бабочка. А вот мадам Дуро и не думала делать вид, что ей интересны россказни двух зануд. Мыслями она уже была на горнолыжном курорте в обществе спортивных загорелых юношей.

– Когда мы поднимались, я заметила колонию антарктической незабудки. Я бы хотела осмотреть её, – тоном, не терпящим возражений, объявила мадам Дуро, – сопровождать меня не нужно. Если мы разминемся, то встретимся в деревне.

Не дожидаясь ответа от обескураженных мистера Джонсона и мистера Кори, мадам Дуро развернулась и пошла обратно в сторону деревни.

«Зачем она вообще поднималась сюда?», – подумал Ральф и тут же смекнул, что такое вызывающее поведение его начальницы можно использовать себе на пользу.

– Здесь просто великолепно! – восторженно, насколько он умел, произнёс близорукий гость. – Прекрасный остров! Поверьте, мне будет о чём рассказать дома.

Мистер Джонсон и мистер Кори одарили Ральфа благодарной улыбкой.

– Вы не против, если я здесь рядышком похожу и сделаю небольшой фоторепортаж для моих коллег? – спросил наш невезунчик и оба учёных в унисон закивали головами и протянули с местным акцентом: «Конечно!».

«Отлично! – подумал Ральф, в спешке достав свой Кэнон. – Мы прочесали с мистером Кори весь остров, оставалась только эта возвышенность. Мистер Кори сам сказал, что её мы сможем осмотреть в последний день. Поэтому не стоит терять время!».

Ральф направо и налево щёлкал затвором фотоаппарата и одновременно шажок за шажком удалялся в сторону чащи. Ещё один шаг – и гигантские листья местного папоротника сомкнулись и проглотили бледного толстяка.

Ральф, не по комплекции ловко, закинул за спину верный Кэнон и расчехлил прихваченный из лагеря военный бинокль. Наш страстный энтомолог отошёл чуть подальше, чтобы голоса мистера Джонсона и мистера Кори растворились в шелесте листвы, и застыл на месте. Ральф знал, что бабочка Андакур очень чувствительна к любым резким движениям и, уловив их в непосредственной близости, замирает на месте, маскируясь под окружающий ландшафт. Обнаружить её в таком виде совершенно невозможно, даже если смотреть на неё в упор.

Ральф еле заметно двигал шеей и крутил глазами в надежде заметить хоть малейшее движение в воздухе. Вот! Что это? Между стволами тропических деревьев запетляла лёгкая тень. Гость острова вцепился в неё глазами и …разочарованно выдохнул. Это был всего лишь самец птицекрыла. В другой ситуации Ральф бы просто визжал от восторга: бабочка птицекрыл тоже очень редкая, и увидеть её в природе невероятное счастье для любого натуралиста, но наш герой ждал встречи только со своей избранницей.

Простояв неподвижно 10 минут, Ральф стал медленно перемещаться в сторону поваленного дерева, где алели красные цветки. В тех скупых очерках о неуловимой бабочке было указано, что дважды кладки её яиц были обнаружены рядом с бальзамином новогвинейским. Ральф не был знатоком ботаники, но как выглядят красные цветки бальзамина знал прекрасно. Изрядно вспотев от напряжения, неповоротливый следопыт медленно подплыл к поваленному дереву. Было даже странно, что под его ботинками не треснул ни один сухой сучок и не зашуршали мёртвые листья. Снова застыв метрах в пяти от разбросанных по мёртвому стволу цветков, Ральф стал сантиметр за сантиметром сканировать корягу. А вдруг бабочка притаилась между бальзаминами?

Прошло не менее получаса, а наш невезучий учёный не обнаружил даже намёка на кладку яиц, не говоря уже о самом мотыльке. Ральф с лёгким свистом выдохнул, что говорило о том, что свои поиски он закончил, а значит, и в засаде нет никакой надобности. Не повезло! А, собственно говоря, чего он ожидал?

Так как семейство красных цветков тянулось дальше, Ральф без шума, но теперь уже и не особо таясь, проследовал вдоль поваленного ствола и дошёл до того места, где тропический лес заканчивался. Наш герой уже не верил в удачу, но как истинный учёный решил довести свой эксперимент до конца. Не ожидая увидеть ничего особенного, Ральф раздвинул листья серебряного папоротника и оказался на небольшом островке, усыпанном бальзаминами.

«Цветы, цветы…», – повторил про себя разочарованный биолог, рассматривая один особенно крупный экземпляр в метре от себя. Вдруг большой цветок качнулся, один из его лепестков оттопырился и стал менять красный цвет на голубой. Второй лепесток проделал то же самое, и не успел Ральф прийти в себя, как из-за алого цветка показалась пара длинных тонких усиков, а ещё через мгновение на бальзамин вскарабкалась ОНА. Ральф бы узнал её из тысячи других бабочек, даже если бы она окрасилась в цвет банальной капустницы или величественного махаона. Это была она – бабочка Андакур!

Редкое насекомое активно изучало большой цветок и при этом совсем не замечало присутствия в своих угодьях чужака. Ральф боялся вздохнуть, как и того, что у него со лба сорвётся капелька пота или клацнет о пуговицу рубашки висящий на груди бинокль. Он боялся любого шороха, который смог бы вспугнуть это маленькое чудо.

Бабочка Андакур, однако, не была такой уж осторожной и опасливой, какой её описывали редкие статьи в научных журналах. Она продолжала обстоятельно исследовать большой красный цветок, а когда Ральф заметил, что бабочка стала откладывать яйца, у него чуть не вырвался стон блаженства. Не может быть! Двойное бинго!

«Если я смогу снять момент кладки, то это будет просто фурор во всём энтомологическом сообществе!» – мелькнуло в голове ошалевшего от редкой удачи учёного. Ральф знал, что в моменты откладывания яиц бабочки не такие осторожные и внимательные как обычно, поэтому медленно и крайне аккуратно достал из-за спины фотоаппарат, выставил беззвучный режим и стал без остановки нажимать на затвор.

Он делал один кадр за другим, а сам всё ещё не верил, что ЭТО происходит на яву.

«Неудачи? Да я готов ещё раз пережить все мои невезения ради вот такого момента счастья! Что, Невезуха, съела?» – ликовал Ральф, бросая дерзкий вызов своей покровительнице.

Можно ли так говорить или даже думать о капризной даме Невезухе, особенно если ты с самого детства являешься её любимчиком? А может исполнение твоей заветной мечты это просто утешительный приз перед тем, как Невезуха натянет свою самую ужасную маску и обернётся в СМЕРТЬ?

Конечно же Ральф сейчас об этом не думал. Он полностью превратился в один огромный фотоаппарат, не замечая ничего, что происходит вокруг него. Даже если бы мадам Дуро решила испугать своего подчиненного и громко прокричала бы ему на ухо, Ральф, вероятнее всего, этого бы и не заметил.

Именно поэтому наш счастливчик и не услышал лёгкого шороха за спиной. Не почувствовал он и того, как в двух метрах от него раздвинулись листья папоротника и усыпанный бальзаминами пятачок накрыла синяя тень. Хозяином тени не были ни оба учёных, ни даже мадам Дуро. Тот, кто стоял сейчас за спиной у Ральфа, по словам коллеги Джонсона, вообще не существовал в природе. Каморр!

Таинственный обитатель острова имел точно такую мерзкую пасть и безумные глаза, как на том самом рисунке, который приковал к себе внимание вновь прибывшего туриста. Присутствие Каморра выдавал слегка сладковатый и отчего-то жуткий запах, но даже и его Ральф не замечал.

Если бы сейчас бабочка, выполнив заложенный в неё инстинкт, улетела, и счастливый Ральф повернулся назад, то обнаружил бы перед собой ужасное человекоподобное существо, почти вдвое превосходившее по размерам даже очень крупного человека. Художник, рисунок которого Ральф видел на стене терминала, не смог в полной мере передать облик ужасного тролля, но две вещи – огромные торчащие из пасти пожелтевшие зубы и безумные глаза – были схвачены неизвестным портретистом очень точно. Впрочем, у той креатуры, что стояла за спиной у Ральфа и капала ему на шапку жёлтой слюной, через всю морду пролегал шрам, который, повредив левый глаз, сделал его безжизненно мутным. На затылке огромной головы в небольшой узел были собраны редкие волосы, и из него по сторонам торчало несколько птичьих перьев. Через широкие ноздри чудовища было продето ребро какого-то животного, возможно собаки. На массивной, испещрённой голубыми полосками вен, шее висело несколько кожаных шнурков со всевозможными камешками, зубами и когтями животных, а также десятком звериных черепов.

Кривые и сильные ноги Каморра были относительно короткими, а вот мощные руки, испещрённые шрамами и ссадинами, почти доставали до земли. Запястье левой руки, наподобие браслета, охватывала человеческая челюсть. Чуть выше через кожу была продета кость, а у самого плеча руку опоясывал шнурок с вплетёнными в него человеческими пальцами. Людоед держал в левой руке огромную дубину, расширенный конец которой был полностью гладкий и, по вполне понятным причинам, тёмно-бордового цвета. В правом кулаке монстр зажимал серый камень размером с футбольный мяч.

Каморр, не сводя с головы своей жертвы единственного зрячего глаза, стал медленно поднимать руку с камнем…

«Вы не против, если я здесь рядышком похожу и сделаю небольшой фоторепортаж для моих коллег?» – это, вероятно, были последние слова Ральфа, а последняя мысль: «Что, дама Невезуха, съела?». Нельзя так с ней, с Невезухой.

Но Ральф и понятия не имел, что уже через пару мгновений закончит свою жизнь в качестве обеда для безобразного монстра.

Он продолжал делать снимок за снимком и, даже осмелев, сделал один шаг в сторону бабочки, которая ничего не замечала вокруг себя. Ральф наклонился вперёд, чтобы сделать макроснимок, и в этот момент из полурастёгнутой рубахи, побрякивая, вывалился клубок его амулетов и повис на переплетённых шнурках и цепочках.

«Ах, что бы вас…, – с испугом подумал Ральф. – Не хватало ещё, чтобы вы мне ЕЁ напугали…».

Близорукий фотограф зажал пухлыми пальцами спутанные между собой амулеты и ловким движением закинул шнурки и цепочки себе за спину. Талисманы от сглаза, от дурных мыслей, на удачу, на здоровье и ещё штук пять других бесполезных вещиц шлёпнулись на взмокшую спину Ральфа. Из них всех только один теперь имел значение – засушенный корешок, подаренный старой Шейлой. Всё время прятавшийся среди других амулетов, сейчас корешок пробился через купу железных и каменных талисманов, лёг сверху и стал непреодолимой стеной между Каморром и его запаренной в собственном соку жертвой.

Каморр растопырил и без того широкие ноздри, втянул в себя воздух и оскалился. Рука, которая уже занесла над Ральфом серый камень, задрожала и бессильно опустилась. Единственный живой глаз стал наполняться сеточкой лопающихся капилляров, а и без того страшная морда людоеда скорчилась в ужасном оскале. Но, странным образом, монстр не мог ничего поделать против этого беззащитного и лакомого толстяка, стоящего в метре перед ним. Один удар камнем или взмах палицы – и у Каморра был бы прекрасный обед, но ужасный тролль был бессилен против маленького высушенного корешка дерева Кроак и ничего не мог сделать его обладателю. Каморр, скалясь и тяжело дыша, попятился назад и, через мгновение, издав глухой хрип, исчез в джунглях. От злости, что такой сочный кусок недосягаем, адская креатура с яростью ударила палицей о ствол поваленного дерева, размозжив не менее десятка алых бальзаминов.

От звонкого удара Ральф встрепенулся.

«Сколько я здесь нахожусь? – первое, что мелькнуло в голове у опьянённого удачей младшего научного сотрудника. – Меня, вероятно, уже ищут!».

Ральф повернулся назад, чтобы сделать ещё хотя бы десяток снимков, но бабочка Андакур исчезла, словно мимолётное видение, оставив под крупным цветком свою кладку. Несмотря на исчезновение загадочного мотылька, Ральф расплылся в счастливой улыбке.

«Прощай, бабочка Андакур! Вряд ли мы ещё увидимся. Прощайте и вы, будущие бабочки!», – глаза Ральфа сделались влажными, и он помахал пухлой ладонью в сторону отложенных яиц. Затем он повернулся и осторожно, как будто бабочка была всё ещё здесь, удалился.

Вернувшись на самую высокую точку Заячего острова, Ральф нашёл мистера Джонсона и мистера Кори на том же месте, где их и оставил. Вероятно, лицо Ральфа светилось, потому что оба учёных почти в унисон спросили:

– Всё в порядке, мистер Ральф?

Близорукий толстяк, с застывшей улыбкой на лице, рассеянно кивнул в ответ.

Как и следовало ожидать, мадам Дуро не присоединилась к группе и предпочла скоротать последние часы на острове со своей флягой коньяка. Так думал Ральф, пока по дороге в деревню учёные не обнаружили помятую серебряную фляжку возле серого, размером с футбольный мяч, камня.

– Ах, как хорошо, что мы её нашли! – взвился мистер Кори. – Мадам Дуро, верно, её обронила. Вот она обрадуется нашей находке!

Однако по возвращению в деревню учёные нигде не обнаружили мадам Дуро. Первый самолёт с острова улетел полчаса назад, и один из техников высказал предположение, что капризная леди улетела на нём, никому ничего не сказав. Такие они, эти капризные леди. Связаться с самолётом, чтобы всё узнать у пилота, не было никакой возможности, и все жители деревни, на всякий случай, прочесали Заячий остров. Никаких следов мадам Дуро обнаружено не было, и версия с первым самолётом осталась единственной.

Во втором самолёте счастливый Ральф (во-первых, что повстречал-таки объект своих мечтаний и, во-вторых, что летит только с мистером Джонсоном) многократно пересматривал сделанные фотографии, с гордостью показывая их коллеге.

По прилёту в Мельбурн мистер Джонсон проводил Ральфа в аэропорт и очень сожалел, что не сможет попрощаться с мадам Дуро лично, так как вынужден бежать по делам.

«Наверное, и не очень-то хочет», – с пониманием подумал Ральф.

Невероятное облегчение, если не сказать чувство радости, испытал наш путешественник, когда тяжёлая дверь «боинга» закрылась, а место рядом так и осталось пустым.

«Неужели она, никому ничего не сказав, отправилась прямиком на свой горнолыжный курорт?» – эта мысль одновременно возмущала и грела Ральфа. Перспектива провести в спокойствии более 20 часов за рассматриванием сделанных снимков и за чтением «Острова, который сплёл паук», напрочь выдавила чувство возмущения, и наш герой со счастливой улыбкой вдавился в уютное кресло.

Домой Ральф прилетел во второй половине следующего дня и сразу направился в музей, где был очень тепло встречен. Его расспрашивали об Австралии, о Заячем острове и вообще о впечатлениях.

Господин Вольфф, который даже запланировал собрание коллектива по поводу этого путешествия, был очень удивлён, что мадам Дуро, ничего не сказав, отправилась в свой отпуск. Он был даже рассержен, так как вместе с ней он должен был получить какую-то литературу от австралийских коллег.

На завтрашний день Ральфу дали выходной. Он, уставший, но от этого не менее счастливый, на такси добрался к себе домой и, вопреки одной из своих привычек, дал себе слово разобрать чемоданы завтра, а не сразу по приезду.

«Первым делом горячая ванная, бокал белого вина, а затем спать, – от этих мыслей томная улыбка растянулась на загоревшем лице. – Ах да, и не забыть наконец-то срезать и выбросить этот бесполезный корешок».

Марка.

Вы когда-нибудь слышали о подземных жбанах? Пожалуй, вопрос этот не корректен, так как я точно знаю на него ответ. Конечно же вы о них никогда не слышали. Хотя с такой же уверенностью я могу сказать, что почти все жители на Земле так или иначе знакомы с плодами жизнедеятельности этих загадочных существ. Но об этом попозже.

Итак, позвольте представить: подземный жбан, он же земляная бочка, он же квёрл обыкновенный. Это, как понятно по названию, подземное существо, и по своей природе оно схоже с простейшими организмами типа амёб и других корненожек. Жбаны живут в земной коре, нередко проникая в глубокие слои мантии нашей планеты, и почти весь их жизненный процесс заключается в исполнении своих физиологических потребностей, то бишь поесть, поспать и оставить потомство. А вот чем жбаны и отличаются от известных каждому школьнику простейших, так это размерами. Взрослая земляная бочка достигает 10 метров в длину и порой бывает такой же ширины. В глубоком слое мантии и ядре нашей планеты обитают и вовсе гигантские экземпляры, длина которых может достигать и ста метров, но такие исполины редко поднимаются к поверхности Земли.

Распространённое название квёрлов – бочка или жбан – даёт подсказку, как выглядит это неизвестное современной науке существо. Шарообразное, слегка продолговатое тело имеет впереди огромную пасть с мелкими рудиментарными зубчиками, а с противоположной стороны – небольшой, но очень сильный хвост. Крохотные, различающие только свет и тень глазки, находятся под двумя роговыми отростками в передней части головы, точнее, туловища, так как место, где у квёрла голова переходит в тело, различить очень сложно. Идентичная пара роговых наростов находится и на нижней челюсти квёрлов и служат они для проделывания подземной колеи. Жбаны раскручивают себя своими мускулистыми хвостами и буквально пробуривают себе дорогу костяными отростками, перед которыми не могут устоять даже огромные валуны.

Поперёк толстого туловища квёрла, прямо посередине, находится участок, собранный в грубые кожные складки. Когда земляная бочка набивает себе брюхо или возбуждена, эти складки распрямляются, и тело загадочного существа увеличивается в размерах. Вот так незамысловато выглядит обыкновенный квёрл.

Ах да, есть ещё одна особенность, о которой я забыл упомянуть. Эта деталь очень важна, так как наглядно подчёркивает родство подземных гигантов с крошечными амёбами. Квёрлы способны в любой части своего тела образовывать гибкие отростки или, если придерживаться научной терминологии, псевдоподии. У молодых особей такие ложноножки обычно всегда спрятаны в толще кожи и появляются только тогда, когда квёрл сильно возбуждён или просто хочет поиграть. В такие моменты отростки-псевдоподии появляются по всему телу и могут достигать гигантской длины, во много раз превышая размеры своего хозяина.

С возрастом, когда квёрлы «оседают» в нижние слои земной коры и редко передвигаются, способность пользоваться ложноножками теряется, и большинство из них усыхают, оставляя на грубой коже маленькие культи и делая квёрлов похожими на гигантских полысевших ежей.

Помимо размеров и формы тела есть ещё одна деталь, которая отличает квёрлов от простейших микроорганизмов. Они очень любят подурачиться и нередко устраивают всевозможные шалости. Да, да, даже такие, по меркам учёных, примитивно устроенные существа хотят иногда поиграть и позабавиться. Хотя кто знает, может быть, и известные науке амёбы тоже порой не прочь порезвиться, а наблюдатель в микроскопе принимает такую игру как банальное движение ложноножек.

Одна из любимых забав квёрлов – это догонялки. Бочки – существа крайне медлительные, как и почти всякое создание, что живёт более 300 лет. Но во время догонялок они преображаются. В погоне друг за другом бочки перепахивают недра земли, оставляя позади себя лабиринты туннелей. Если местность оказывается каменистой, то это ничуть не останавливает жбанов: в пылу игры они передвигают подземные валуны и назло всем палеонтологам и геологам смешивают между собой различные пласты почв.

Игра в догонялки – забава, в общем-то, безобидная, но не в случае с земляными бочками. Хорошо если 2 – 3 десятиметровых жбана резвятся где-нибудь на границе земной коры и верхней мантии; там их игрища тревожат только глубокоземных жителей. А вот если подземный жбан сдвинет большой камень поближе к поверхности земли, то это уже может иметь последствия и для людей. Ни один учёный мира и не догадывается, что добрая половина всех землетрясений, разрывов и провалов почв, это следствие работы земляных бочек, а точнее, последствия их неуёмных подземных игрищ. Даже движения и смещения земных плит под океанами, следствием которых становятся гигантские разрушительные волны и цунами, тоже можно записать на счёт квёрлов.

Но если последствия догонялок, при всей их серьёзности, можно отнести к разряду неумышленных, то другая забава квёрлов ставит перед собой разрушение как цель. Для современного учёного невозможно себе представить, что простейшие существа, к коим относятся земляные бочки, могут не то что играть, но и строить какие-то замыслы. Однако это так. Если бочки решают поиграть в «плевки», то целью этой игры является максимальное разрушение.

Как правило, в плевки играют молодые и активные квёрлы, которые без труда поднимаются в верхние слои земной коры и, заглатывая всем телом земляной субстрат, выплёвывают его. Бочкообразное тело квёрлов – это сплошная мышечная масса (а как иначе можно передвигаться в толще земли?), которая, сокращаясь, выбрасывает всё собранное в теле с такой скоростью и силой, что один плевок может разрушить двухэтажный дом или превратить в груду железа грузовой автомобиль. В общем-то, в этом и заключается смысл игры этих неизвестных науке креатур: кто из квёрлов сотворил наибольшие разрушения, тот и победил.

Одна из разновидностей игры в «плевки», это выхлоп в обратную сторону. В таких случаях земляная бочка поднимается к самой поверхности земли и всасывает своим огромным ртом всё то, что находится наверху. И не важно, что это: дом, большое дерево или движущийся автомобиль. Всё, что проваливается в тело жбана, тут же выплёвывается из него с противоположной стороны. Нередко жертвами такой игры становятся и люди, которые, если остаются живы, рассказывают в сводках новостей, как земля разверзлась у них под ногами, и они провалились в образовавшийся кратер. После таких происшествий местные власти начинают выяснять, как такое вообще могло произойти, и пытаются найти виновного среди ответственных за подземные коммуникации или метеорологов, «прозевавших» землетрясение. Если кого-то и наказывают за дыры в земле, то уж точно не тех, кто их сделал. Ведь несмотря на свои размеры, квёрлы остаются для людей загадкой.

Ральф, как и все, не имел ни малейшего понятия о загадочных существах, которые в данную минуту перепахивали планету Земля, как черви гнилое яблоко. Наш взволнованный герой сейчас вообще ничего не хотел знать. Он сидел перед домашним компьютером, почти уткнувшись носом в монитор. Взгляд его был серьёзен и сосредоточен. По образовавшейся на лбу испарине и учащённому сердцебиению было понятно, что происходящее сейчас на экране его очень и очень волнует. Ральф судорожно сжимал в руке компьютерную мышку и вёл обратный отсчёт: 9…8…7…6…5…4…3…2…1....

– ДА-А-А-А!!! – близорукий толстяк подскочил вверх и победно взметнул вверх пухлые кулаки. – ДА!!!!

Затем он шумно выдохнул и протёр ладонью взмокревший лоб.

Для любого, кто хоть однажды вёл торги на интернет-аукционе, было понятно ликование Ральфа. Он выиграл лот! И, судя по всему, лот очень важный.

Ральф плюхнулся обратно в кресло и уткнулся в монитор.

– Теперь ты моя! Моя!

С экрана компьютера к Ральфу было обращено стандартное поздравление с победой на аукционе, а в верхнем левом углу красовалось изображение самого лота. Это была почтовая марка. Одна почтовая марка. Однако та ставка, которая оказалась выигрышной, подходила больше для небольшого подержанного автомобиля. Человек непосвящённый счёл бы Ральфа, заплатившего такую сумму за одну крохотную марку, просто сумасшедшим. Только специалист или настоящий коллекционер могли понять, о чём идёт речь и порадоваться, а, может, и позавидовать новому владельцу маленького бумажного квадратика.

Собрание марок у Ральфа было небольшим. Наш филателист был убеждён, что только качество, а не количество отличают настоящую коллекцию от пустого собирательства. И та марка, что Ральф приобрёл сейчас за более, чем месячный оклад, без сомнения, должна была стать жемчужиной его коллекции.

Марка с номиналом в 10 пфеннигов была отпечатана в Германии в начале сентября 1948 года тиражом в два миллиона экземпляров. А уже в конце этого же месяца, по приказу Федерального министерства финансов, вся партия была уничтожена. Причиной тому послужила маленькая типографская ошибка, которая впоследствии взвинтила цену немногих уцелевших экземпляров в тысячи раз.

На маленьком квадратном кусочке бумаги с волнистыми краями была изображена редкая бабочка Андакур, у которой странным образом отсутствовала половина правого крыла. Непростительный брак, особенно для скрупулезных немцев! На типографии был грандиозный скандал по поводу того, что ни одно из ответственных лиц не заметило ошибку в процессе печати, однако сам казус был быстро замят. О наличии марок с «бракованными» бабочками стало известно только в начале пятидесятых годов, когда один из экземпляров случайно обнаружил бывший почтальон и по совпадению страстный филателист. Впоследствии было обнаружено ещё 57 подобных марок и то, что для обычного обывателя было браком, для коллекционеров стало объектом охоты и вожделения.

Ральф мечтал о бракованной марке с бабочкой с тех самых пор, когда о ней узнал. Это очень тяжело объяснить человеку непосвящённому, как можно ночи напролёт «прочёсывать» тематические интернет-странички и аукционы в поисках маленького кусочка бумаги с однотонным рисунком. Нефилателисту не понять, что испытывает коллекционер, когда видит, как объект его страсти уходит с торгов за такую цену, которая ему не по карману. А уж цены за некоторые особенно редкие марки достигали астрономических высот. Филателисты сами смеются по этому поводу и с иронией говорят, что просто-напросто меняют бумагу большего номинала на номинал меньший.

То, что Ральф купил марку, за которой так долго охотился, было невероятной удачей и неслыханной случайностью. Дело в том, что один относительно небольшой интернет-аукцион вместе со всевозможным старьём выставил на торги несколько лотов с почтовыми марками. Ральф старался отслеживать всё, что было связано с филателией, и поэтому внимательно просмотрел предложение вышеупомянутого аукциона. Пролистав названия лотов, наш коллекционер не обнаружил ничего интересного, но из любопытства стал нажимать на ссылки и под скучным названием «Марка почтовая «Корабль», Россия, 1995» он обнаружил ЕЁ. Сначала Ральф не поверил своим глазам. Он снова и снова возвращался в список лотов, в сотый раз нажимал на «корабль» и каждый раз попадал на «бабочку Андакур». Сердце стало безумно колотиться от такой невероятной находки, но разум быстро утихомирил разыгравшиеся внутри страсти.

«Произошла ошибка, – нашёл логическое объяснение Ральф. – Наверняка её обнаружат, исправят название и откорректируют начальную цену».

До начала торгов оставалась неделя, и всё это время, по нескольку раз на день, наш герой заходил на страничку аукциона и проверял неправильно заявленный лот. Ничего не происходило. Редкая марка по-прежнему пряталась под скучным названием «Корабль».

За два дня до начала торгов Ральф уже не мог думать ни о чём, кроме как об аукционе. Стоило ему на мгновение замечтаться и представить, что он станет обладателем редкой марки, как тут же у него в голове рождались сотни негативных мыслей и, словно ударом кнута, возвращали коллекционера в реальность.

«Ошибку, наверняка, заметят и исправят, а если и не исправят, то лот объявят недействительным… Наверняка редкую марку уже обнаружили и другие, а тягаться с коллекционерами – толстосумами ему, Ральфу, не по карману… А что если это уловка аукционного дома: купишь «бабочку», а потом получишь «корабль»?».

Как бы Ральф себя не убеждал, что из торгов всё равно ничего не получится, в назначенный день, ровно в 19:00, он сидел перед своим домашним компьютером, уткнувшись в монитор.

До конца аукциона оставался час и на «корабль – бабочку» были сделаны первые ставки. Их было две.

«Так я и думал…», – мелькнула неопределённая мысль и расстроила нашего филателиста.

«Ну ничего, ставка ещё небольшая, можно и поторговаться», – постарался взять себя в руки возбуждённый Ральф и стал обдумывать какую максимальную сумму он готов выложить за свою мечту. По выражению лица раскрасневшегося коллекционера можно было читать его мысли.

Скривившийся рот и вскинутая левая бровь означает, что ЭТОЙ ставки будет недостаточно, и её перебьют конкуренты.

Прикушенная нижняя губа и сощуренные глаза означали: «Это очень много! Столько я дать не могу!»

Покачивание головой, а затем лицо, уткнувшееся в ладони, говорило об отчаянии и о том, что, пожалуй, «Бабочка Андакур» так и останется мечтой.

А это что? Ральф на полминуты задумался, словно что-то взвешивая, затем резко закинул на нос свои очки и твёрдой походкой вышел в кухню.

Через 10 минут разволновавшийся филателист вернулся в комнату с чашкой ромашкового чая и резной вазочкой полной овсяного печенья. Оставшиеся сорок минут он просто не выдержит, если чего-нибудь не пожуёт.

А дальше всё происходило как во сне или в монтажной мастерской:

Ральф вступил в торг за 15 минут до его окончания. Первая ставка была пробной. Она делается для того, чтобы проверить подключён ли ты к интернету и налажена ли связь со страничкой аукциона. Пробная ставка была тут же перебита. Через минуту подключился ещё один конкурент. Он сделал сразу несколько небольших ставок, но тот, кто дал цену самым первым, оставался всё равно впереди. Осталось 7 минут и всего 5 овсяных печений.

«Вероятно, Первый не намерен торговаться. Он просто сразу дал свою максимальную цену, и если её перебьют, он откажется от дальнейшей борьбы. Сколько же он мог поставить?» – на лице Ральфа опять засуетились мысли.

Осталось четыре минуты, и только крошки от печенья на дне вазочки.

Четвёртый игрок сделал ещё одну ставку. Первый оставался впереди.

2 минуты…

Ральф снял очки и быстро протёр запотевшие стёкла.

«Сейчас или никогда!» – решил наш невезучий герой и если бы не его упитанные щёки, то было бы заметно, как заиграли его желваки. Рука потянулась к клавиатуре и пальцы четырежды коснулись блока с цифрами. Когда до конца торга оставалось 10 секунд, указательный палец нажал на кнопку компьютерной мышки, и ставка ушла в бездну сети.

– ДА-А-А-А!!! – завизжал Ральф, когда его имя засветилось зелёным цветом и монитор поздравил с выигранным лотом.

Когда первые эмоции схлынули, счастливый коллекционер ещё раз убедился в своей победе. Он никак не мог поверить, что эта незначительная для редчайшей марки ставка, которая нанесла серьёзный удар по бюджету Ральфа, была победной.

Монитор поздравил победителя и поставил его в известность, что выигранный лот будет отправлен незамедлительно после оплаты на такой-то счёт. Ральф ещё дрожащими руками прошёл все шаги завершения сделки и ввёл номер кредитной карточки.

«Спасибо за покупку! Выигранный лот «марка почтовая «Корабль», Россия, 1995» будет отправлен в первый рабочий день после окончания аукциона по указанному вами адресу», – сообщил монитор и внёс сомнение и сумятицу в ликование Ральфа.

«А что если я действительно выиграл корабль из России?» – метнулась ужасная мысль. Толстый очкарик совсем не хотел корабль, он хотел бракованную марку с бабочкой.

Ночь была практически бессонной, а в те минуты, когда Ральф всё-таки проваливался в забытье, за ним гонялся огромный русский крейсер и пытался его раздавить.

Несмотря на тяжёлую ночь, в 6 утра Ральфа озарила блестящая мысль: он напишет электронное письмо в аукционный дом и разъяснит ситуацию. Сотрудник музея с круглым помятым лицом накинул халат и прошлёпал к компьютеру. После того как он включился (это продолжалось целую вечность!), сонный филателист открыл почтовую программу и обнаружил два письма от тех, кому он собирался писать.

В первом письме были поздравления с выигранным лотом и реклама следующих аукционов. Ральф быстро перескочил на второй емейл.

«Ну вот, всё и разъяснилось», – проговорил он вслух, прочитав первые строки письма.

В нём сообщалось, что произошла большая ошибка и что стажёр (да, да, все оплошности валятся на стажёров) перепутал названия лотов и он, Ральф, торговался совсем не за ту марку, что выиграл. По этой причине аукционный дом снимает с Ральфа обязательства по оплате и покупке выигранной марки. Если же покупатель всё же готов оплатить марку «Бабочка Андакур», то устроители торгов готовы, в качестве моральной компенсации, возместить 3 процента от победной ставки.

Ральф прочитал текст письма ещё раз. Нет, он всё правильно понял! Мало того, что он выиграл именно ту марку, что и хотел, так ему ещё и вернут часть денег.

– ДА-А-А-А!!! – во второй раз за последние 12 часов пухлые кулачки Ральфа взметнулись к потолку. Сонливость и разбитость улетучились, как будто их и не было, а сердечко запело, словно ночной соловей.

Ральф поспешно написал ответное письмо, где подтверждал свою покупку и благодарил за предоставленную скидку. Затем он откинулся на спинке компьютерного кресла и со счастливой улыбкой уставился в голубой монитор.

Видимо, у Невезухи был отпуск.

Бракованная марка с инвалидной бабочкой дала Ральфу невероятный заряд энергии и счастья, невзирая на то, что она находилась за тысячи километров от своего нового хозяина.

В этот день настроение нашего неудачника не смогли испортить ни наехавший на него на улице велосипедист, ни появившаяся дыра в новой рубашке, ни потерянная рукопись статьи.

Вечером, когда Ральф на крыльях прилетел домой, то сняв в прихожей обувь, он сразу же стремительно направился к компьютеру.

За день, не считая вредной рекламы, Ральф получил 4 письма, но его интересовало только одно. Вот оно, из аукционного дома. Толстяк нетерпеливо кликнул по нему мышкой и прочитал.

«Спасибо за Ваше понимание и положительный ответ! Мы ещё раз поздравляем Вас с победой лота 453 и спешим сообщить, что вышеуказанная позиция была сегодня отправлена по известному нам адресу…».

Дальше была указана курьерская служба, номер для отслеживания пакета, а так же упоминание, что 3% от уплаченной суммы были возвращены на счёт кредитки Ральфа. Потом были повторные поздравления, реклама следующих аукционов и.т.д. и т.п, но всё это уже не интересовало счастливого невезунчика. МАРКА ОТПРАВЛЕНА! Только это имело значение. Теперь бы только пережить эти дни ожидания.

Как оказалось, ждать было действительно тяжело. Ральф никогда бы и не подумал, что несколько дней к ряду все его мысли будут заняты только этим кусочком бумаги с волнистыми краями.

Через 3 дня нетерпеливый коллекционер обнаружил электронное сообщение от курьерской службы, с которой была отправлена ценная марка. В сообщении говорилось, что пакет с номером 962247351795 будет доставлен завтра, и если получатель по каким-то причинам не сможет его получить, он может назначить день получения сам.

Не сможет получить? Да Ральф скорее съест очки, чем завтра покинет свою квартиру до того, как получит самый важный для него пакет.

Несмотря на то, что наш герой снова очень разволновался от скорой встречи с бабочкой Андакур, ночь он спал замечательно. Сны были красочные и воздушные, вот только последнее видение оказалось неприятным: когда цветастый мотылёк летел навстречу Ральфу, его подкараулил большой железный крейсер и расстрелял со всех орудий. От пригрезившихся залпов впечатлительный сотрудник музея и проснулся.

Выполнив своеобразную гимнастику по ускоренной программе, Ральф принял душ, позавтракал и стал ждать.

На работу ему идти сегодня было не нужно. Накануне, впервые в жизни, Ральф соврал директору музея, мистеру Вольффу, и сослался на необходимость сопровождать свою маму к врачу. Ральф, как обычно когда он чувствовал себя неловко, краснел, но директор без лишних вопросов дал своему сотруднику выходной, напутствовав его фразой: «Родители – это святое».

Итак, Ральф стал ждать свою марку. От волнения и возбуждения он незаметно для себя проглотил 200-граммовую коробку с печеньем и выпил 2 чашки сладкого чая.

Наш филателист отлично знал, что почтальон никогда не приходит раньше двенадцати, и тем не менее уже в 11 он начал волноваться, ничего ли не произошло с его маркой в дороге. Ну а с момента, когда часы показали полдень, Ральф стал считать каждую минуту. Наш коллекционер пытался отвлечь себя и заняться домашними делами, однако мыслями он был с незнакомым курьером, который везёт бесценный пакет.

И вот в 12:53, когда Ральф был уже заведён как механическая пружина, тишину разорвал звонок в дверь подъезда. Хотя хозяин квартиры и ждал его, звонок раздался так неожиданно, что Ральф подскочил на месте, а сердце прямо-таки зашлось.

Близорукий тяжеловес ловко подбежал к двери и сорвал трубку домофона:

– Да! – закричал он в неё.

– Ральф, это я, – на том конце раздался слегка дрожащий, но всё ещё бодрый голос мадам Штайн, соседки с первого этажа, – я хотела узнать, когда вы в последний раз получали бесплатные газеты с рекламой? Мне кажется, уже прошло больше недели, когда нам их приносили в последний раз.

– Здравствуйте, мадам Штайн. По правде сказать, я не помню, – разочарованию Ральфа не было предела, но он старался быть максимально вежливым со старой соседкой.

– Нет, нужно будет разобраться с этим вопросом, а то живёшь тут как на необитаемом острове и не знаешь, что и где уценили, – неподдельное волнение мадам Штайн было слышно даже через трубку домофона. – Кстати, Ральф, вы не собираетесь в супермаркет? Мне подруга из соседнего дома, куда реклама доходит, сообщила, что там специальное предложение на телятину. Я бы взяла полкило. Так может быть, вы мне принесёте, если, конечно, пойдёте в магазин?

Какая удешевлённая телятина и бесплатные газеты, когда Ральф с минуты на минуту ждёт то, зачем он гонялся полжизни?!! И всё же воспитанный сосед не стал обрушивать на мадам Штайн свои мысли, а вполне вежливо ответил:

– Сейчас никак не могу – занят. А вот вечером непременно принесу вам телятины.

– Вечером её уже может и не быть, разберут, – в голосе старенькой, но ещё вполне бойкой соседки вовсе не чувствовался упрёк или нажим. Казалось, что она просто разговаривает сама с собой. – Ну не можете, так не можете. Занимайтесь вашими делами, но если соберётесь в супермаркет, не забудьте обо мне.

Ральф пообещал, что не забудет и повесил трубку домофона.

«Ну где же запропастился этот курьер?» – озабоченно подумал наш коллекционер марок, глядя на то, как большая стрелка двинулась на одно деление вперёд, завершив большой круг. Был час дня. А потом и два, и полтретьего, и три.

Время ожидания безответственного и непунктуального почтальона стоило жизни трём бутербродам, большой отбивной с овощным рагу и ещё одной пачке печенья.

В половину четвёртого Ральф уже не находил себе места, и мысль, которая пришла ему в голову, вероятно, спасла его от переедания, а упаковку сникерсов от преждевременной гибели.

Наш обжора быстро включил свой компьютер и … ну конечно! Всё не могло быть так легко и гладко, чтобы оказаться правдой.

В электронном почтовом ящике Ральф обнаружил сообщение от курьерской службы, где сообщалось, что, к сожалению, из-за загруженности курьеров, анонсированный пакет смогут доставить только завтра. И в конце обязательная приписка: «Спасибо за ваше понимание».

Ральф шумно выдохнул, словно с самого утра накапливал в себе воздух.

Сегодняшний день пропал. Теперь нужно придумывать ещё одну неправду, что-бы отпроситься у мистера Вольффа и на завтра.

Ральф потрусил головой, приводя себя в чувство, и затем стал решительно переодеваться. Дома находиться было никак нельзя. Прогулка поможет отвлечься и разгонит дурные мысли. А кроме того, можно сходить в супермаркет и порадовать мадам Штайн куском удешевлённой телятины.

Одевшись и прихватив большую сумку для покупок, Ральф спустился вниз и нажал кнопку звонка на первом этаже. Мадам Штайн мгновенно открыла дверь, как-будто поджидала под ней своего объёмного соседа. Она вручила Ральфу небольшой список, где кроме говядины значились ещё 7 или 8 позиций.

Ну что же, Ральфу сегодня спешить никуда не нужно, и он с радостью окажет мадам Штайн небольшую услугу в виде похода в магазин.

Пять минут ходьбы туда (супермаркет был совсем рядом от дома, где жил Ральф), полчаса на то, чтобы скупиться (запасы съеденного печенья тоже нужно было пополнить) и 10 минут обратно (с полными сумками Ральф всегда ходил очень медленно).

Когда успокоивший себя небольшой прогулкой сладкоежка с новыми запасами мучного подходил к своему дому, его уже поджидала мадам Штайн. Она очень опасно высунулась из своего окошка, и ей явно не терпелось что-то сообщить своему запыхавшемуся помощнику.

– Ральф, Ральф, только что приезжала машина большая, на почтовую похожая. Водитель давил в твой звонок и держал в руках небольшой пакетик. Я ему сказала, что ты в магазин ушёл, а посылку твою он может оставить мне. Я бы тебе её передала. А почтальон этот говорит, что оставить посылку не может, так как нужно передать её из рук в руки. Сказал, что с тобой свяжутся.

У Ральфа разжались руки и сумки плюхнулись на дорожку перед домом.

«Марку всё-таки привезли сегодня! А как же сообщение? Ошибка? Это что, моя бабочка остаток дня и целую ночь проведёт в почтовом фургоне?! Да ещё и завтрашний день она будет колесить невесть знает где?!» – мысли так и разметались по многоумной голове.

– Так он у себя в такой маленькой штучке карандашиком потыкал и укатил вон туда. Говорит, у него ещё большая посылка в табачную лавку на площади, – закончила новостной блок мадам Штайн.

– А когда он уехал? – встрепенулся Ральф.

– Да вот только что за угол свернул, – мадам Штайн высунулась в окно ещё больше и ткнула в перекрёсток в сотне метров от дома.

«Если курьер будет останавливаться в табачной лавке, то его ещё можно будет перехватить на обратном пути», – сообразил Ральф.

На самом деле, это было удачей, что почтовому курьеру нужно было заезжать в магазинчик для курильщиков. Табачная лавка находилась в тупике рядом с площадью, и дорога к нему вела только одна, по которой водитель и будет возвращаться назад. Была только одна проблемка: эта единственная дорога на полпути раздваивалась, и теперь перед Ральфом стоял серьёзный выбор, по какой из улиц бежать навстречу почтовому фургону, везущему его мечту.

Ральф с силой зажмурил глаза, как-будто хотел влезть в мысли водителя и догадаться, какую дорогу тот выберет.

«Если у курьера есть ещё пакеты, то, скорее всего, он возьмёт вправо и поедет в сторону центра. Однако же если табачная лавка – это последний получатель на сегодня, то водитель наверняка отправится в автомобильный парк, а это значит, он выберет вторую дорогу и прямо за газетным киоском повернёт влево… Куда же ты поедешь?» – задал сам себе вопрос Ральф, понимая, что медлить больше нельзя ни секунды.

«Стоп! Сейчас уже почти пять. Обычно в такое время заканчивают развозить почту, и если мой курьер так сильно задержался, то это говорит о том, что он начал свою развозку именно с центра, а наш район оставил напоследок. Если после табачной лавки он поедет в парк, то значит…».

Ральф даже не стал додумывать и так очевидное и сорвался с места. Сумки остались стоять перед входной дверью в подъезд, а обезумевший филателист помчался в сторону улочки, где планировал перехватить свою марку.

А в это время, когда насквозь вспотевший Ральф подбегал к газетному киоску, на глубине 750 метров 4 земляные бочки решили поиграть в «плевалки» и резво, каждая на свой манер, стали подниматься из глубоких пластов к поверхности земли. Так уж получилось, что жбаны находились как раз под родным городом Ральфа и более того, именно под районом, где жил младший научный сотрудник.

Когда Ральф остановился возле киоска, чтобы перевести дух и протереть запотевшие стёкла очков, жбаны уже притаились под вечерним городом и стали выбирать цель.

«Я уверен, что водитель поедет в парк. Я в этом уверен», – словно мантру повторял Ральф, всматриваясь в поворот, откуда должна была показаться машина.

«Без сомнения, товар для табачной лавки и моя бабочка, последние посылки. Ну же, где ты?».

Раздавшийся вдали грохот отвлёк на мгновение внимание Ральфа, но редкая марка очень быстро снова заняла все его мысли.

Прошло пять минут, а затем и ещё пять. Курьерский автомобиль не появлялся, и понимание, что дорога была выбрана не верно, становилось всё крепче. А ещё через пару минут у нашего филателиста не было сомнений, что водитель поехал в город. Если уж Невезуха «проспала» победу на аукционе, так неужели она хотя бы не испортит Ральфу вечер и не подарит ему бессонную ночь.

Хотя сомнений в том, что курьер ускользнул, больше не было, Ральф потратил ещё 15 минут и сходил в табачный киоск. Никого. Наш собиратель марок глубоко вздохнул и попробовал себя успокоить.

«Ничего не произошло. Подумаешь, получу марку на день позже. Я её столько лет ждал, так неужели я её ещё день не подожду», – решил было для себя Ральф, но не сдержался и скривил лицо: «Ну надо же, разминуться с водителем всего на две минуты! Вот невезуха!».

В расстроенных чувствах толстый очкарик побрёл домой, даже не подозревая, что выбери он полчаса назад верную дорогу, то, вероятнее всего, не встретился бы со своей бабочкой уже никогда.

Ровно 23 минуты назад, как раз возле того поворота, у которого Ральф ждал бы курьерский фургон, 4 молодых и бойких квёрла выбрали себе цель. Видеть её они, конечно, не могли, но как любое слепое или плохо видящее существо, очень хорошо её чувствовали. Это была почтовая машина. У её водителя, как и думал Ральф, больше не было клиентов, но он не повернул в автомобильный парк. Вместо этого водитель фургона решил заскочить на часок к своей бывшей однокласснице. Уже не молодой, но и не старый мужчина, имевший жену и трёх дочерей в сложном возрасте и со сложным характером, подустал от напряжённой обстановки в семье. Наверное поэтому он был рад случайно встретить бывшую одноклассницу. Это произошло две недели назад. Старые знакомые дважды встречались в городе на чашечку кофе и в последнюю встречу женщина пригласила своего одноклассника к себе в гости, так сказать, вспомнить школьные годы. Наш водитель долго не мог принять такое приглашение, но после сегодняшнего утреннего скандала, где его жена с тремя своими копиями совместно обрушились на него с упрёками, решение было принято.

Наш курьер мчался не превышая положенной скорости на встречу со своей бывшей одноклассницей, когда у того самого поворота, где должен был стоять Ральф, первый квёрл сделал свой плевок. Даже его было достаточно, чтобы ровную заасфальтированную дорогу разорвало, словно в неё попала небольшая бомба, только прилетевшая не сверху, а снизу. Пласты дорожного покрытия вывернуло вверх, и их осколки разлетелись в разные стороны, сопровождая свой полёт звоном разбитого стекла.

Плевок первой бочки пришёлся метров за 15 до движущегося фургона, и его водитель успел-таки ударить по тормозам и лишь коснулся вздыбившейся плиты асфальта. Закончись все таким образом, это был бы удачный исход. Но квёрлов было четверо и сразу же за первым плевком выхаркнула свой заряд вторая подземная бочка. Дорогу разорвало прямо за фургоном, засыпав площадь в 30 квадратных метров кусками асфальта, земли и огрызками развороченных труб. Окна первого, второго и третьего этажей соседних домов остались полностью без стёкол.

Третий жбан сделал свой плевок прямо в фургон. Тот подлетел на несколько метров вверх и рухнул в образовавшийся котлован посреди улицы.

Четвёртая подземная бочка, видимо, вовсе не пыталась попасть в уже провалившуюся машину и выстрелила земляным снарядом чуть в сторону, сделав уже имеющуюся яму ещё шире.

Последствия зловредной шалости земляных жбанов были весьма разрушительны. Кусок дороги в пятьдесят метров был полностью разрушен, и теперь на этом месте зияла дырища, из которой били фонтанами разорванные трубы канализации, а на глубине в 30 метров распластался изуродованный почтовый фургон. Стекла близлежащих домов превратились в горы мелких осколков, а фасады дали в нескольких местах серьёзные трещины. 8 человек, находившиеся в соседних домах, получили опасные травмы, а одного летящего голубя сбила мощная струя воды. Это было просто чудо, что в данную минуту ни одного пешехода не было на улице. Без сомнения, никто не смог бы пережить такой «подземной» бомбардировки.

А тот, кто лишь по счастливой случайности не стал жертвой забав квёрлов, находился сейчас в нескольких сотнях метров и ругал свою закадычную спутницу Невезуху. Конечно же Ральф слышал грохот ударов и отголоски разбитого стекла, но на расстоянии они не были такими страшными, как реальные разрушения. Когда, спустя почти полчаса, расстроенный улизнувшим курьером Ральф вернулся к дому, развороченный участок был уже огорожен полицейским кордоном, но что именно произошло, никто сказать не мог.

Соседи из близлежащих домов высыпали на улицу и обсуждали странные взрывы. Одни судачили о лопнувших трубах, другие настаивали на том, что деньги на дорогу разворованы, а сама она уложена неправильно. Были и такие, кто подозревал взрыв бомбы, уцелевшей со времён войны, а продавец из овощной лавки утверждал, что это всё проделки инопланетян.

Ральф не стал понапрасну обсуждать того, о чём не имел ни малейшего представления. Строить догадки, не имея достаточных фактов – дело не благодарное и малопродуктивное, а, кроме того, наш невезунчик был расстроен, что упустил свою бабочку.

Лишь в утренних новостях Ральф узнал, что произошло вчера вечером у них в районе, и теперь уже он разволновался по-настоящему. Как сообщили в сводке, водитель фургона, ставший жертвой необъяснимого провала дороги, остался жив, но вот от самой машины осталась только груда металла. Молодая дикторша закончила печальную новость на мажорной ноте, сообщив, что фургон успел развезти свой груз по адресам и ехал в парк пустым.

– А моя марка? – только и смог произнести Ральф, чувствуя, как пол уходит у него из под ног. – Моя марка!

Телефонные разговоры с офисом курьерской фирмы ничего не прояснили, а внесли ещё больше неопределённости в ситуацию.

«Произошла страшная авария и на данном этапе мы ничем Вам не можем помочь. Как только у нас появится дополнительная информация, мы с Вами обязательно свяжемся», – раз за разом отвечали Ральфу в главном офисе.

Проходил день за днём, а курьерская служба вовсе не спешила прояснять ситуацию. В конце концов, Ральф сделал письменный запрос, а через неделю получил убийственный ответ.

«Уважаемый клиент! Разрешите от лица нашего коллектива выразить Вам признательность за то, что вы пользуетесь услугами нашей фирмы. Мы очень дорожим оказанным нам доверием и делаем всё, чтобы клиенты оставались довольны нашим обслуживанием. Именно у нас принцип «Наш клиент – это довольный клиент» является нашим девизом и кредо. Мы всегда найдём решение, которое в первую очередь будет удобно и выгодно Вам. Вы всегда можете связаться с нами и обсудить любые интересующие Вас вопросы. Высококвалифицированные профессионалы найдут выход из любой проблемы и подскажут Вам наиболее удобное и выгодное решение.

Касательно Вашего запроса спешим сообщить, что пакет с номером 962247351795 был доставлен получателю.

Мы рады, что смогли помочь Вам и надеемся в дальнейшем оправдать Ваше доверие!

С НАМИ ДОХОДИТ ВСЕГДА!

С уважением,

Серж Пьяччи,

Отдел по работе с клиентами»

Прочитав письмо, Ральф плюхнулся на диван. Хватаясь за последнюю соломинку, он сравнил номера посылок. Номер, присланный аукционом, полностью совпадал с тем, который Ральф указал в своём запросе и который, как утверждает курьерская служба, был доставлен получателю.

Минут пятнадцать сбитый с толку филателист просидел в полнейшей прострации, не чувствуя своего тела. Через четверть часа он всё-таки взял себя в руки и решил, что этого он так не оставит. Уж за что, а за свою мечту он поборется.

Увы, из этой борьбы ничего не вышло. Вернее сказать, из всех отписок почтовой фирмы выходило, что Ральф действительно получил свой пакет. И курьерская служба вовсе не обманывала убитого горем коллекционера. Объяснение, которого, впрочем, Ральф не мог знать, было очень простым: портативный компьютер, чудом уцелевший в невероятном крушении, выдал информацию, что все пакеты того злополучного дня развезены по адресатам. Тот факт, что умная машина, от которой зависело решение вопроса, обнулила все свои данные и теперь выдавала заводские настройки , техников курьерской службы не интересовал. Они, не углубляясь в детали, отправляли «наверх» ту информацию, которую им выдавал испорченный компьютер. Ну а сервисная служба адресовала её дальше Ральфу, не забывая при этом десяток раз поблагодарить последнего за оказанное доверие.

Через три месяца переписки, потраченного впустую времени и нервов, Ральф сдался.

На удивление, своё «поражение» он принял относительно легко. Наверное, от того, что внутренне уже смирился с фактом: заветной марки ему не видать. Дама Невезуха всего лишь забавлялась с ним, позволив выиграть аукцион и подарив ему несколько счастливых дней. Не за марку, а за надежду были заплачены деньги! Деньги, к слову, немаленькие. Но о них Ральф горевал меньше всего. Ему было безумно жаль, что бабочка Андакур, которая, по счастливому случаю, оказалась уже почти в руках у своего обожателя, сумела-таки, при помощи Невезухи, упорхнуть прочь.

«Ну что же, ещё осталось 56 экземпляров. Охота на «Бабочку Андакур» продолжается! А деньги… будем считать, что я их проиграл в казино или потерял», – подвёл черту под этой печальной историей Ральф, ни разу в жизни не игравший в азартные игры.

Научный сотрудник городского музея сидел за столиком у небольшого кафе. Он только что расплатился за чёрный чай с кремовым пирожным и собирался прогуляться. Официант, который принёс Ральфу сдачу, положил её на стол и в тот же момент споткнулся за ножку столика, выплеснув при этом на неудачливого коллекционера стакан апельсинового сока. Молодой человек в белой рубашке и с нелепой бабочкой на шее принялся суетиться вокруг облитого клиента и, заикаясь, извиняться. Уже привыкший к таким шалостям своей покровительницы Ральф, с невозмутимым видом, протёр свою безрукавку салфеткой и успокоил разволновавшегося официанта.

– Всё в порядке, – сказал Ральф, – это моя вина. Просто принесите мне ещё пару салфеток.

Молодой растяпа скрылся внутри кафе, а Ральф, вскинув левую бровь, с вызовом поднял голову. Он смотрел в небо, словно именно там заседала его склонная к шалостям покровительница.

– Ничего, ничего, от сока я не растаю, – почти беззвучно прошептал Ральф, – и новую марку я непременно разыщу. Вот посмотришь! Обязательно разыщу!

Из кафе выскочил официант, не подозревающий, что оказался всего лишь орудием капризной Невезухи, и протянул Ральфу стопку салфеток.

– Спасибо, – сказал Ральф и ободряюще улыбнулся. Он уже на ходу протёр свою жилетку и выкинул в мусорное ведро промокшие бумажки.

Злился ли Ральф на своё невезение? Винил ли он себя за те неприятности, что постоянно с ним приключались? Бывало и так, и так. Со временем он свыкся с тем, что неудачи преследуют его чаще, чем других, и мелкое невезение старался попросту не замечать. Но вот когда он действительно злился на даму Невезуху, так это в те моменты, которые, как казалось, коренным образом меняют его жизнь. В такие минуты он скрежетал зубами, сжимал кулаки и задавал сам себе наивный вопрос: «Ну почему это должно было произойти именно со мной?».

Ах, Ральф, Ральф! Ну разве мог он знать, что та, кого он винил за маленькие и большие неудачи, на самом деле, порой, оказывала ему неоценимые услуги. Настолько неоценимые, что нередко на кону стояла его жизнь.

Конечно же Ральф этого не знал, да и не мог знать, как и каждый из нас не имеет понятия, как сложилась бы его жизнь, поверни он направо, а не налево или успей на последнюю электричку. Ну а такие шалости, как лопнувшие по шву брюки или порвавшийся посреди дороги пакет с продуктами, не такая уж и большая плата за своевременно разрушенный именинный торт или подложенную под ноги банановую шкурку.

P.S.: Пакет с маркой «бабочка Андакур» был обнаружен одним из строителей во время ремонта дороги. Так как адреса отправителя и получателя были размыты водой и оттого не читаемы, любопытный строитель пакет вскрыл и обнаружил крохотную марку с нарисованной бабочкой. Будучи человеком далёким от собирательства марок, дорожный рабочий находку всё-таки спрятал в бумажник, чтобы показать её своему сынишке, начинающему филателисту. Однако о своём намерении заботливый папаша забыл после первого же перекура, а ещё через два месяца наклеил по ошибке некрасивую марку на поздравительную открытку. По понятным причинам открытка до получателя так и не дошла, и на этом следы редкой марки были потеряны.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg