«Марк Ганеев - Маг Нашего Времени»

Марк Ганеев - Маг Нашего Времени (fb2) - Марк Ганеев - Маг Нашего Времени [СИ] (Марк Ганеев - маг нашего времени - 1) 2022K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Валентин Александрович Егоров

Валентин Егоров Марк Ганеев — Маг Нашего Времени

Часть первая Школьные годы

Глава 1 Дворовый футбол

1

Люди, как простые обыватели или как высшие приматы нашего мира, привыкли к легко объяснимым и осязаемым вещам. К примеру, они легко восприняли и также легко привыкли к компьютерам и мобильным телефонам. Некоторые мобильники имеют такие красивые внешние формы, что девчонки, аж, даже повизгивают от восхищения, покупая их за бешеные деньги. И платит женский пол в основном за нечто неосязаемое, за какую-то внешнюю красоту форм мобильников. Мужской же пол наоборот, более серьезно и ответственно подходит к делу приобретения мобильного телефона. Он их покупает, прежде всего, принимая во внимание их технологическую навороченность, программное обеспечение! Главное, чтобы этот парень мог бы прямо со двора по спутниковому телефону позвонить матери домой на пятый этаж своего дома!

Нет, я, может быть, не совсем прав, когда пытаюсь утверждать нечто подобное. Девчонок техника совсем не интересует, их привлекают совсем другие тайны жизни, — любовь, супружество и дети. Ну, а вот парни, так это совсем другое дело! Они хотя бы единственный раз в своей жизни, но какой-либо мобильный телефон все-таки разбирали до последнего шурупа или чипа. Правда, обратно собрать эти части так, чтобы телефон снова заработал, у них чаще всего не получалось. Но благодаря своему любопытству такой парень, даже не заглядывая в приложенную к телефону инструкцию, мог детально рассказать обо всех его функциях. А заодно он мог рассказать об его электронной начинке, схеме, откуда берется источник сигнала, как сигнал подается на спутник.

В свое время человечество было помешено на религии, мистике и на магии, люди любили читать и зачитываться толстенными романами о сумасшедших и невменяемых людях, волшебниках и магах, которым все доступно и подвластно. Захотелось им, к примеру, мороженого на завтрак, так они могли только пальчиками щелкнуть, и ешь мороженного столько, сколько ни пожелаешь?! Я на собственном опыте убедился в том, что романы о магии и волшебниках люди читают по двум основным причинам, когда им совершенно делать нечего, или, когда им чего-нибудь очень хочется, а так лень вставать с теплой постели, одеваться и идти за этим на мороз или в тридцатиградусную жару на улицу. Всегда приятно, когда берешь роман в руки и читаешь о том, что кто-то, жалко, конечно, что не ты сам, одной силой мысли соображаешь себе новенькую Ладу-Калину или западный Кадиллак.

— Марк, ты почему все еще в постели, смотришь на потолок свои застывшим взглядом? Через свои очки ты ничего там не сможешь увидеть! А лучше, паренек, поднимайся на ноги, бери бидон и отправляйся в магазин за молоком и за докторской колбасой. Тогда я смогу чего-нибудь тебе с Виктором поесть приготовить на завтрак.

Эти слова произнесла моя мама, Наталья Георгиевна!

Она уже не работает, а сидит дома, получает государственную пенсию. Кстати, эта пенсия очень маленькая, на нее было невозможно прокормить двух сыновей оболтусов, один из которых ходит в девятый класс школы, а второй, младшенький, это я Марк, — в шестой класс. Поэтому маме приходится подрабатывать на стороне, она хорошо вяжет кофты, свитера и пуловеры. Ну, и все такое, что человеку можно связать из пряжи и шерсти! Это ее вязание дает небольшую прибавку к пенсии, на которую все мы, — я, брат и мама, живем.

Отец мой много курил, после войны он начал работать простым столяром. На всю Москву прославился тем, что из простого горбыля мог изготовить прекрасную мебель, очень похожую на мебель из красного дерева. Всю жизнь, до войны и после войны, проработал на московском "Водоканале", но из-за рака легких рано умер, когда ему только-только стукнуло пятьдесят лет. Ну, как ему было не закурить, когда его, простого сельского парня, в самом начале войны забрили красноармейцем в армию. Он прошел едва ли не все главные сражения Великой Отечественной войны, был трижды серьезно ранен. Один раз чуть-чуть не умер, когда его оперировали без всякого наркоза, даже спирта не дали. Вот отец и не выдержал всех этих военных невзгод, вскоре после войны умер от рака легких, оставив жену и детей без каких-либо средств существования. Мама же тут же взвали на свои плечи мою с братом кормежку, приобретения школьной униформы и всего того, что нужно пацанам для жизни в большом столичном городе. Но следует откровенно признать то, что особых возможностей у нашей матери, решать все эти житейские проблемы, практически не было!

Слава богу, что наша мама оказалась серьезной женщиной, она на мелочи не разменивалась. Решив из своих сыновей сделать настоящих людей, дать им образование, а не шваль там криминальную, мама ни шаг не отступила от этого своего решения!

В нашем бараке на Малой почтовой улице, где мы жили, в светлое будущее можно было пройти только двумя путям, через тюрьму, когда ты должен был бы перед путевкой во взрослую жизнь годика два-три отсидеть в тюрьме за какой-либо криминал, или через службу в армии. Из-за высокой близорукости, армия мне не светила, а до тюрьмы оставалось сделать всего лишь один шаг, она уже раскрывала для меня свои теплые объятия.

Когда мне исполнилось семь лет, то я пошел в первый класс советской школы, но к этому времени держал носочно-чулочную торговлю на одном из московских рынков.

Тогда московские рынки были совсем другими, бедными, честными и русскими, горцев и других крестьян в Москву еще не пускали, строжайшим образом соблюдался паспортный режим. А ты, чтобы не демонстрировать своего возраста, по городскому телефону связывался с начальником отдела сбыта чулочно-носочной фабрики, договаривался с ним о том, что он тебе за какие-то десять процентов сверх стоимости продукции начнет налево и честно гнать тебе эту свою чулочно-носочную продукцию. Тебе же оставалось только найти бабушек, которых в те времена было пруд не пруди, договориться с ними о рабочем взаимодействии. Бабулькам же было выгодно денек другой на рынке посидеть, за десяточку рубликов в день задешево продавать своим же людишкам заводские носочки и чулочки из прекрасного советского капрона или лавсана. В те времена мало кто знал о письменных договорах и контрактах, да и мои бабушки не требовали, приступая к работе на рынках, подписывать с ними какие-либо договора или контракта. Мои бабульки садились за рыночный прилавок, они работали с раннего утра до позднего вечера. Каждый же такой день мне приносил от трехсот до четырехсот рублей чистой прибыли. По тем временам это были бешеные деньги, очень скоро я должен был стать настоящим монополистом по распространению чулочно-носочной продукции той фабрики.

Но, когда же эти мои бабульки все же поделились с моей матерью секретом полишинеля касательно своего дополнительного бизнеса, то та им попервоначалу не поверила. Не может ее последыш, это я, Марк, в столь юном возрасте держать такое большое дело! Она очень далеко послала этих болтливо-трепливых бабушек. Но затем в сердце матери вкрались какие-то сомнения, она еще раз переговорила с парой бабушек, занимавшихся торговлей у станции метро, после чего мне пришлось ее два дня валидолом отпаивать. А она все плакала и говорила, что ее любимый сынуля, я уже говорил о том, что именно я был ее любимым последышем, не может быть антинародным спекулянтом, что я не имею права обманывать честный трудовой народ!

Таким образом, когда мама узнала о моих рыночных похождениях, то она заявила, что мы лучше будем жить впроголодь, а в тюрьму она меня не пустит. Одновременно она прекрасно понимала, что для того, чтобы слова женщины матери не стали бы одними пустыми словами, мама пошла к бывшему работодателю отца и потребовала от него нашего переселения из барака в нормальную квартиру. Она тогда меня с собой повсюду брала, почему-то я, по ее же словам, очень положительно, как-то успокоительно влиял на внутренний мир других людей. Да и на ее внутренний мир тоже! Она не раз мне рассказывала о том, что, когда она клала свою руку на мои кудри, начинала их пальцами распутывать, то на нее такая благодать небесная снисходила, что хоть белугой реви от такого удовольствия!

Одним словом, папкин работодатель нас принять-то принял, но в квартире матери почему-то начал отказывать. Пришлось мне ему в мозги залезать! В тот момент в голове этого человека крутилась одна такая глупая мыслишка. Он думал о том, с какой это стати он, как чей-то работодатель, должен квартирами чужих детей ублажать?! Его-то сын вот-вот женится, семью заведет, детишки пойдут, вот тогда эта квартира и его сыну понадобится! Нутром я понял, что работодатель разговор ведет к прямому отказу, мама же этого отказа из-за своего больного сердца может и не пережить! Ну, тогда я с этим работодателем решил поступить так, как поступал в свое время со своими бабками, на рынке торгующими чулочно-носочными изделиями, внушить ему мысль о человеческой добродетели. И начал ему интенсивно внушать мысль о том, что квартира-то по праву принадлежит нашему семейству, а воровать чужое имущество, это уже не мужское дело. И знаете, моя мысль очень помогла этому козлу-благодетелю принять окончательное решение, в присутствии многих свидетелей бюрократ-чиновник заявил:

— Александр Иванович был очень хорошим столяром краснодеревщиком в нашем тресте. Пусть земля будет ему пухом! Мебель, им изготовленная, била все рекорды по популярности и продажам, за нее платили такие бешенные… М-да, это я не о том хотел рассказать! Одним словом, мы решили, улучшить жилищные условия Натальи Георгиевны и выделить ей и ее детям квартиру, чтобы она детей Александра Ивановича воспитала бы настоящими людьми!

Но подлец остается подлецом, в какие его одежды не ряди!

Когда мамка пошла к этому благодетелю за ордером на квартиру, то ей ордер-то и выдали, но только на одну комнату, а не на целую квартиру. В тот раз я с мамкой к этому гаду работодателю не смог пойти по уважительной причине, с Ванькой, "коммунистом беспортошным", это у нас Ванька такую кликуху во дворе имел, крепко подрался. Я ему всю его харю до крови расквасил, а он мне портки порвал, да еще громадный синяк под правый глаз поставил, чтобы я лучше видел!

Синяк-то дело наживное, получил, так он пару дней свою синюшную окраску поддержит, а потом глаз опять нормальную окраску примет! Но вот со школьными брюками дело было совсем плохо! Они у меня были в единственном экземпляре и, пока мамка их зашьет, времени много может пройти. Так все это время мне приходилось сидеть дома, на улицу нельзя было и носа показывать! Не мог же я в рваных брюках на людях появиться! Но чуть позже этому бюрократу мы с братом здорово отомстили, залезли к нему в рабочий кабинет, весь его письменный стол там обос…! Долго после этого случая к нам участковый дядя Митя заходил, все хотел кое-что у нас на анализ взять с тем, чтобы преступников установить, арестовать и наказать. Но у него так ничего не получилось, да и очень скоро мы из бараков переехали на новое и постоянное место жительства, на Ленинский проспект.

К слову сказать, наша мамка и этой выделенной нам комнатушке была рада радехонька?! После житья в бараке она казалась настоящими княжескими хоромами.

— Марк, ты чего продолжаешь лежать и смотреть в потолок? Вставай и отправляйся в гастроном за молоком и колбасой. Я хочу чего-нибудь тебе с Виктором приготовить на завтрак.

Ну, почему все Марк, да Марк, а Витька, мой старший брат, когда же он начнет свои обязанности по дому исполнять? Чуть что, а его уже нет! Опять со своими друзьями по стройкам шатается, к девчонкам пристает. На два с половиной года брат старше меня, а взрослым человеком уже давно себя считает. Чуть что не по нему, так он меня тут же кулаком в лицо тычет. Один раз я ему все высказал, что думал о его поведении, так он мне зуб изо рта выбил, а еще старший брат называется! Он же своего младшего братеню воспитывать и защищать должен!

Я нехотя поднялся с постели, нашел наш старый двухлитровый бидон с ручкой, взял у матери денег и поплелся в гастроном за молоком. Делов-то, нужно было спуститься на первый этаж, выйти из подъезда и прямо за углом располагался наш гастроном, куда по утрам привозили разливное молоко. Бабка Маша, я же к ней каждый божий день приходил, большим черпаком наливала бидон молока, а затем, не глядя из-за спины, доставала полкило любительской колбасы, передавала ее мне уже завернутую в бумагу. Получив деньги в оплату, она тщательно отсчитывала мне сдачу копейка в копейку, затем ехидно интересовалась:

— Когда же я твоего братца, Витюшку, увижу? А то, все ты и ты за молочком ходишь. Я же, Наташке, матери твоей частенько говорю, почему это она все своего младшенького к работе приноравливает?! Старший же сын бандюга бандюгой, в школе плохо учится, с учителями постоянно дерется, а она его даже ремнем по субботам не порет!

— Спасибо, Марья Николаевна!

В ответ я этой мымре говорю, но ничего плохого мысленно ей не желаю, а то вдруг исполнится, будешь потом все жизнь страдать и переживать. Но только я вышел из гастронома, как навстречу мне новое несчастие идет. Моя Ленка Ельчанинова, о которой ребята говорят, что я по уши в нее втюрился, поэтому повсюду за ней бегаю! Все эти слухи пошли из-за того, что я, дурак, однажды этой девчонке мороженого подарил. Жалко мне тогда себя стало, когда она весь урок математики мне не давала слушать пояснения нашего преподавателя, все о каком-то Валерке с нашего двора выспрашивала. Вот я для того, чтобы она, хотя бы на время заткнулась, помолчала, притворился, что из своего портфеля достаю эскимо мороженое, чтобы затем его Ленке предложить. Ельчанинова, зараза, это мороженое своим длиннейшим языком в минуту вылизала, мне даже спасибо не сказала. Но всему классу успела продемонстрировать, что это я ей мороженного подарил.

Весь наш класс эту картину торжественного вручения мороженного Ленке, разумеется, с замиранием сердца наблюдал, а затем до конца урока весь этот процесс по деталям разбирал и обсуждал. Меня Валерий Петрович, учитель по математике, за этот рыцарский поступок с урока выгнал, в коридор отправил, напоследок сказав:

— Марк, нельзя девочке на уроке математики мороженного дарить, это нужно делать в более интимной обстановке!

Но, что такое интимная обстановка он ни единым словом не обмолвился, не пояснил! Ленка Ельчанинова решила, что это что-то нехорошее и вслух это заявление учителя так прокомментировала:

— Зря вы, Валерий Петрович, так обо мне плохо думаете?! Я к Марку холодна и ничего ему во время урока не обещала и не позволю!

Весь класс начал громко ржать после этих ее слов, а я покраснел!

И Валерий Петрович тоже сильно покраснел.

Одним словом после этих слов Ленка Ельчанинова стала моей "любовницей", а вся школа до окончания уроков первой смены уже не училась и не работала. Пошел организованный обмен слухов, перешептываний и подглядываний. Тогда директор Гельфанд решил вызвать мою маму, чтобы побеседовать с ней о распущенности ее сына. А мамка вдруг обрадовалась тому, что у ее сынули вдруг такая шикарная подружка объявилась! Это все потому, что мамка подумала, что Ленка умная девчонка и будет положительно на меня влиять.

Увидев Ленку, идущую навстречу, я мгновенно повернул за угол здания, а там припустил бегом, чтобы убежать от нее подальше.

Убежать-то, я от нее убежал, но вы же знаете, что характер у наших девчонок такой, если, что им в голову взбредет, то они не остановятся до тех пор, пока эту хрень не осуществят. Поэтому, когда прихожу я домой, колбасу и молоко убираю в холодильник, затем вежливо здороваюсь с нашей соседкой испанкой Чарой, которая зачем-то вышла на нашу общую кухню и мне, так вежливо улыбаясь, говорит:

— Марк, что же ты от нас скрывал, что у тебя уже имеется в друзьях такая красивая и умная девочка. Когда я ей дверь квартиры открывала, то она мне сразу же обо всем рассказала. И сколько ей лет, и когда вы поженитесь, и сколько у вас детей будет, не скрыла! -

Говорила Чара, хитро посматривая на меня, она была очень красивой испанской женщиной с громадной копной иссиня черных волос. К тому же она любила и знала толк в магии любви, иногда со мной делилась этими тайнами.

2

Мама вязала очередной свитер, одновременно Ленку обучая, как следует работать спицами по вязанию. Той, видимо, очень понравилось сам процесс вязания. Она, высунув изо рта кончик языка, за мамкой повторяла каждое движение спицей-крючком. А у меня от этой сценки всю душу воротило:

— Ты, деточка, здесь приспусти крючком, а там поймай обе петельки…

Прямо-таки поехало в мозгах. Я сразу же понял, что дивана мне не видать и Стругацких "Трудно быть богом" — не дочитать. Из нашей комнаты настала пора сваливать, а то моя мамка, умная женщина, через пару минут попросит меня, приготовить им двоим завтрак! Она-то прекрасно знала о том, что искусство готовить в меня забыли заложить, но Ленке, этой выдре, мамке ведь надо было бы показать, какой я у нее смирный и послушный мальчик. Принимая решение о бегстве, я резко развернулся и на ходу, именно в тот момент, когда мама начала открывать рот, чтобы мне предложить заняться готовкой завтрака для дам, сказал, что решил немного прогуляться во дворе.

Я так и не дал мамке произнести этих страшных для настоящих мужчин слов, как был у двери комнаты и ее уже открывал. Но я привык иметь дело с одной мамкой, а Ленка была еще "terra incognito" для меня и я не сумел правильно просчитать быстроту реакции ее языка. Когда я уже переносил ногу через порог, то за моей спиной послышался ее ехидный голосок:

— Вот так ведут себя мальчики, а не настоящие мужчины! Вместо того, чтобы поухаживать за мамой и гостьей, предложить им чашку чая, они бегут во двор поиграть в футбол!

Я знал, что любая моя реакция на это девчоночье замечание, принесет мне одно лишь только внутреннее расстройство и головную боль. Поэтому сделал вид, что ничего не слышал, и решительно за собой прикрыл дверь комнаты. Но пошел не во двор, а на кухню, чтобы там одному помедитировать.

Кухня в нашей трехкомнатной квартире была такой же замечательной, как и сама квартира в целом, если бы она не была заселена тремя разными семействами?! Самая маленькая комната, но целых восемнадцать квадратных метров, была у Чары, которую ребенком в Гражданскую войну вывезли из Испании. Самая лучшая комната в двадцать пять квадратных метров принадлежали двум цыганским сестрам, Татьяне и Тамаре. Я не знаю, каким образом, сестры осели в Москве и получили эту комнату, да и меня это совершенно не интересовало. Мне просто очень нравилась младшая сестренка Тамарка, которая была всего на два года старше меня. Она очень много со мной занималась цыганской магией, которую она называла "заклятой любовью". Мы с ней вместе и под различными углами знакомились с таинствами и рельефами ее девчоночьей фигуры в процессе этого обучения.

Ну, а последнюю, девятнадцать с половиной квадратных метров, комнату занимала мама с двумя своими сыновьями, мною и моим братом. Сейчас, наверное, я много уже не помню, но могу с уверенностью сказать, что особо больших скандалов в нашей квартире никогда не было. Мамка умела разрулировать любые сложные ситуации. Чара, когда учила меня приемам испанской магии, моего брата Виктора эта же Чара почему-то учила испанскому языку, часто говорила мне о том, что Наталья Георгиевна является самой настоящей "el vorojeej" и во много раз превосходит ее по силе мощи своей магии. Я верил и одновременно не верил ее словам по этому поводу, просто в те времена я жил по принципу, день прошел и, слава богу! А о магии или каких-то там оккультных искусствах даже не думал, хотя к тому времени уже многому научился и у Чары, и у цыганки Тамарки.

Блин, как только я думаю об этой цыганской красавице, так она сразу оказывается на кухне, чтобы начать там мыть пол, хотя каждый раз это была не ее очередь мыть этот чертов пол. Ну, вы понимаете, что из-за этого мытья пола никакой медитации у меня не получилось, когда, в какой угол кухни ты не бросишь взгляда, видишь только склонившаяся девчонку, которая мокрой тряпкой водила по полу кухни. Разумеется, все мое внимание привлекала не мокрая тряпка…

Причем, когда нам с Тамаркой удавалось оставаться одними во всей квартире, а такое случалось раз в два месяца, то я мгновенно летел к ней в комнату и тут же принимался ее ласкать, обнимать и целовать. Мог с ней в процессе обучения цыганской магии делали все, чего любой мужчина от женщины пожелает, за исключением одного… последнего. По закону своего табора Тамара должна была выйти замуж невинной девушкой. Да и сама Тамара, беспрерывно целуя меня, каждый раз говорила, что ее основная задача научить меня магии любви. Если она не выдержит характера, станет полностью моей девушкой, то все ее уроки окажутся напрасными, а магия любви мне и ей станет совершенно неподвластной!

Послышался щелчок замка двери нашей комнаты, а затем сердитый говор двух женских голосов. Это мамка выпроваживает из квартиры не получившуюся невесту Ленку Ельчанинову. Какая мать может простить даже будущей возможной снохе такое презрительное высказывание о своем любимом сыне. Вот Ленка и поплатилась, попав в список нежелательных гостей моей мамы. В этот момент Тамарка выпрямилась и с мокрой тряпкой в руках забилась в дальний угол кухни, она тоже почему-то страсть опасалась мамку, правда, иногда называла ее "мамой", мамка же почему-то позволяла ей себя так называть. Снова щелкнул замок двери нашей комнаты, мама вернулась к своему вязанию.

А я схватил Тамарку и потащил ее в ее же комнату, мама за шесть лет нашего проживания в квартире ни единого раза туда, даже в гости не заходила. Но мы так и не успели прорваться в этот бастион разврата и любви, наш прорыв был перехвачен Чарой, неожиданно встретившей нас в коридоре. Она открыла дверь своей комнаты именно в тот момент, когда Тамарка, бросив на пол мокрую тряпку, переводила меня через порог своей комнаты, который ни один простой человек без помощи сестер не смог бы переступить. Некоторое время Чара понаблюдала за тем, как я свою руку судорожно и рывками вытаскивал из-под маечки Тамарки, а затем она тихо поинтересовалась, обращаясь к застенчиво, но радостно улыбающейся Тамарке:

— Милочка, а зачем ты это все делаешь? Ведь если сегодня с ним ты не сможешь совладать, то не сможешь его остановить в нужную минуту!

— Ну, и пусть! Чему быть, тому не миновать! — Огрызнулась Тамарка.

— И шесть лет твоего непосильного труда, коту под хвост? Ты только посмотри на это чудовище в образе человека! Сейчас он ведь ни о чем не думает, ему бы только схватить тебя и завалить…

— Это будет мгновение, но оно будет прекрасным! Оно сохранится в моей памяти до конца моей жизни!

— Может быть, если в твоей жизни не появится другой мужчина…, а он, Тамарочка, обязательно появится. Иначе ты не разовьешься и не станешь настоящей "жрицей любви", чтобы повелевать своими мужчинами. Хватит препираться, девчонка, сегодня у тебя с этим мальчиком ничего не получится. А то ты, как только он от своей матери и этой новоявленной сучки освободился, так сразу же хватаешь грязную тряпку в руки и мчишься мыть пол на кухне, И сколько раз за сегодня ты помыла этот пол? Кажется, это было всего лишь три раза за один сегодняшний день.

Чара так посмотрела на Тамарку, что та мгновенно скрылась за дверью своей комнаты. А затем испанка перевела взгляд на меня, чтобы осмотреть с головы до ног. Задержав свой взгляд на том месте, где мои брюки сильно оттопыривались и, укоризненно покачав головой, Чара тихо сказала:

— Марк, сегодня ты ни на что не способен! Я имею в виду, что сегодня ты уже не способен думать и усердно работать головой. Мой тебе совет, никогда не крути любовь с цыганкой, это никого из нормальных мужиков до добра не доводило! В цыганской любви всегда много разговоров, много пафосного надрыва и крови. А иногда порой случался и трагедийный конец со смертоубийством героя любовника. Но и заниматься с тобой сегодня испанской магией, это тоже напрасная трата времени. Так что отправляйся во двор и немного там охолонись.

Какой-то внутренний голос мне подсказал, что испанка Чара права, и что мне следует набраться смелости, спускаться вниз во двор.

Двор был огромен, как и сам наш дом в десять этажей и в двадцать подъездов. Каменные стены этажей до неба и со всех четырех сторон окружали этот двор с детскими песочницами, клумбами цветов и гравийными тропинками переходами. Молодые мамаши со всего дома в этом дворе выгуливали своих новорожденных, они любили посидеть на лавочках, бесконечно работая языком, обмениваясь новостями со своими подружками, такими же молодыми, как они и сами, девчонками матерями. Только изредка эти недавно бывшие девчонки посматривали за тем, чем же именно занимаются их дети, но даже со стороны было хорошо заметно, что разговор с подругой их интересует гораздо больше.

В этом дворе также имелось большое количество турников, на которых мальчишки могли бы подтягиваться и крутить солнце, игровые поля для игры в баскетбол, волейбол или минифутбол и даже каток с неснятыми стенами бортиков, хотя уже была середина мая. Но эти игровые поля почему-то очень строго охранялись железными сетками и навешенными громадными амбарными замками.

В этом же дворе имелось большое количество таких же, как и я, сорванцов, которым после занятий в школе абсолютно было нечем заняться. Ребята, если и хотели заниматься спортом, то желали, прежде всего, сыграть в футбол или баскетбол, да и то ради того, чтобы убить свободное время. Но железные сетки, закрывающие от парней игровые поля, и повешенные на их ворота амбарные замки по распоряжению домуправа были непреодолимы. Всему миру с изначальных времен, но особенно их родителям ребят, было хорошо известно о том, что мальчишки четырнадцати и пятнадцати лет это, прежде всего, такой неугомонный народец, который постоянно и очень настойчиво ищет приключения на свою задницу.

К этому я должен только добавить, что в большинстве случаев, эти поиски осуществляются довольно успешно!

Я вышел из своего углового, пятого подъезда и осмотрелся вокруг. Было тепло, солнце по-летнему пригревало, уже не вспоминались недавно гремевшие апрельские морозы и сильные снегопады. Я перешел небольшую проезжую для автомобилей часть двора и легко перепрыгнул невысокий стальной заборчик из гнутых труб. Трава за заборчиком еще даже не принялась расти, так как десять лет с момента ввода нашего дома в эксплуатацию там землю никто не вскапывал. Но тетя Нюша из десятого подъезда тут же громко пробурчала о том, что за несносные пошли эти дети, которые не смотрят по ноги и все только топчут газоны и ломают ограду.

Убеждать тетю Нюшу в чем-либо было совершенно бесполезным делом, она сразу же притворялась, что глухая. А на весь двор начинала орать, что это не двор, а заезжая конюшня для мужиков.

Поэтому я вежливо притворился, что не слышал, о чем там тетя Нюша бурчала, и через клумбу двора направился в тот небольшой сектор двора, где собиралась наша пацанва. Было время обеда и большинство пацанов доедали еще второе блюдо и допивали компот из чернослива, а в кустах пристроились именно те ребята, которых я не особенно хотел и видеть. Здесь был Валерка, начинающий щипач-карманщик, который где-то нашел старого карманника рецидивиста, и тот сейчас обучал его своему воровскому ремеслу. Это был именно тот Валерка, о котором так интересовалась Ленка Ельчанинова. Но мне это парень не очень-то нравился, я с ним не водился, так мы изредка встречались и здоровались.

Валерка поднял на меня глаза и внимательно посмотрел, как я подхожу и с парнями здороваюсь ударами кулаком об кулак. Эту причуду кто-то из наших пацанов высмотрел в каком-то западном фильме и перенес в нашу мальчишескую жизнь. Такой несколько необычайный процесс здоровканья нам очень понравился. Когда мои глаза встретились с глазами Валерки, то я ему просто кивнул головой, но руки не подал. Ну, не уважаю я этих воров, даже будущих воров! Мы кружочком сидели на камнях в разросшемся кустарнике, молчали, изредка перебрасываясь ничего не значащими словами, типа:

— А Федька вчера Ваське морду набил!

Если раскрывать всю подноготную этой фразы в целом, то эта история может потянуть на многотомный сентиментальный роман с вздохами и ахами, а если ее перевести на язык пацанов, то получается очень простое объяснение. Федька из седьмого подъезда позавчера нехорошим словом оскорбил младшую сестренку Васьки из тринадцатого подъезда. Почему-то ее "дурой" обозвал в присутствии всех ее лучших подруг. Если девчонка тебе нравится, то можешь ей признаваться в любви, но оскорблять на людях не имеешь права! Вот Ваське и пришлось вмешаться, за сестренку он пару раз кулаком ткнул Федьке в лицо. Федька не стал требовать реванша, что в свою очередь означало, что дело серьезное и сестренке Ваське придется самой разбираться в своих взаимоотношениях с Федькой.

3

Вскоре распитие черносливного компота в квартирах закончилось, довольная и объевшаяся пацанва повалила во двор в поисках развлечений и приключений. Все хорошие места в кустарнике были уже заняты, поэтому многим пацанам пришлось просто завалиться на траву. Земля в мае была еще холодноватой, поэтому матери этих пацанов, а им с высоты третьего и выше этажей все было видно, начали изредка покрикивать:

— Борька, а ну вставай с травы, земля-то холодная!

Мама есть мама, с ней мало кто из пацанов будет спорить!

С явной неохотой пацаны поднимались с земли. Но собралось уже много народа и свободного места на камне или на пне невозможно было найти. Но, по-прежнему, было скучно и нечем было заняться. Появился Петька из восьмого подъезда с футбольным мячом, которым он бил об асфальт и ловил в руки. Петька известный спортсмен и футболист нашего двора, он двадцать раз может подтянуться на турнике, был очень прыгучим парнем. Вот и сейчас многим было непонятно, то ли это мяч прыгает, то ли это сам Петька скачет? Пацан весело посмотрел на собравшихся в кустарнике ребят и произнес заветную фразу:

— А не сыграть ли нам в футбол?

Тут все пацаны зашевелились, начали пересчитываться и через пять минут были сформированы две команды по восемь пацанов в каждой команде. Оставалось дело за последним, снять амбарный замок с сетчатых ворот футбольного поля. Все двадцать пацанов обернулись и в упор посмотрели на меня.

Ну чего им надо от меня?

В футбол я играть не умею, судить футбол тоже не люблю. Совершенно нехотя, я пару раз махнул руками и прошептал пару заклинаний на проникновение биологических тел через металлическую решетку. В один миг обе команды футболистов перенеслись на закрытое сеткой футбольное поле, оставив ворота, закрытыми на амбарный замок.

И начался вечерний мальчишеский футбол!

Весь двор моментально заполнился полными восторга и счастья мальчишескими криками:

— Васька, пасуй!

— Ну, разве так бьют по воротам?

— Ты, дылда стоеросовая, куда смотришь? Бить по воротам надо, а не палец во рту сосать!

— Ты не вратарь, а самая настоящая дырка, такой простой гол пропустить?!

Иногда мяч с лихого удара какого-нибудь пацана защитника, но чаще нападающего даже перелетал через сетку, и тогда мне приходилось бегать по кустам, срочно его разыскивать. В конце концов, мне эта пустая беготня надоела, я отошел в сторонку и прошептал еще одно заклинание о сетчатой крыше над головой. С этого момента я спокойно устроился на суку ближайшего дерева и начал внимательно наблюдать за игрой. Моя любимая команда проигрывала, а команда Валерки, за которую также играл неутомимый скакун Петька, повела в счете. Вот Петька снова побежал в атаку, ловкими финтами обводя одно за другим наших защитников.

Когда Петька так красиво слегка отклонился влево, чтобы правой ногой сильно пробить по мячу и вогнать его в створки ворот, я мысленно изменил угол среза мысков его кед на противоположный. Мяч вместо того, чтобы лететь в дальний правый от нашего вратаря угол ворот, каким-то странным финтом ушел куда-то далеко влево. Петька остановился, составил ноги вместе и долго наблюдал за тем, как на его глазах восстанавливался правильный срез мыска его правого кеда. Затем он, уже не прыгая, подошел к сетке в том месте, где я сидел на суку дерева и, ничего не выражающим голосом, произнес:

— Марк, еще раз повторишь такую шутку, то я тебя урою!

Я сделал вид, что слова, произнесенные Петькой, меня не касаются, продолжая безучастно сидеть на своем суку, ожидая продолжение футбольного матча. Честно говоря, Петька мне нравился, поэтому я не хотел терять с ним дружбы. А что касается футбольного матча, то ему было не суждено закончиться этим вечером. Словно из-под земли выросла фигура домоуправа, это был маленький мужичонка с большим портфелем и ужасно противным характером. Он еще не разобрался в случившемся, но, увидев пацанов на футбольном поле, тут же принялся свистеть в милицейский свисток и громко, на весь двор орать:

— Милиция, караул грабят! — А затем повернул лицо с тремя подбородками к пацанам на футбольном поле и продолжил свой крик на весь двор. — Это кто из вас взломал замок и открыл ворота государственной собственности. Я его в тюрьму посажу, он будет до конца своей жизни под тюремным замком сидеть.

Он долго еще размахивал бы своим портфелем и кричал бы на весь двор, привлекая внимание жителей дома, которые валом повалили на балконы, лоджии и эркеры, чтобы выяснить причину этого дурного крика. С первого взгляда всем жителя нашего дома стало понятно, пацаны нашего двора взломали замок ворот футбольного поля, чтобы поиграть в футбол. Отцы решительно встали на защиту прав своих сыновей, они хотели было спускаться вниз во двор, чтобы домоуправа призвать к порядку. А жены матери, всего боящиеся и выступающие за закон и порядок на улице, за рукава рубашек удерживали своих мужей.

А во дворе уже появился целый наряд милиции из трех милиционеров, которые были настроены очень решительно. Милиционеры хотели повязать всех пацанов, игравших в футбол, их забрать и посадить на ночь в свой обезьянник изолятор. Но этого я допустить уже не мог. Поерзав на своем суку, я попытался с него спрыгнуть, чтобы красиво приземлиться на ноги, но этого у меня опять-таки не получилось. Не очень красиво я с дерева свалился прямо на шею этому свистуну домуправу, а тот от испуга, мужик подумал, что на него совершают покушение, проглотил свой свисток и потерял речь. Таким образом, мне удалось заткнуть рот инициатору скандала! Теперь мне оставалось решить проблему с милицией, которая уже вплотную подступила к футбольному полю и только тогда обнаружила, что амбарный замок не взломан.

Милиционеры недоуменно уставились на свистуна домуправа в ожидании новых указаний, а у того шнурок от свистка изо рта торчит, говорить он уже не может, а только свистит при каждом вдохе и выдохе.

Я встал перед милиционерами и три раза для чтения заклинания воронье крыло взмахнул руками. На футбольном поле и в десяти метрах от него наступила полная темнота. Она рассеялась через десять секунд, а три милиционера за руки и за ноги навесу держали домуправа, собираясь пьяного хулигана тащить в свое отделение на вытрезвление. Мои друзья, пацаны, уже все сидели в нашем кустарнике и яростно спорили о том, кто победил в этом матче. Я проследил за тем, как милиционеры унесли домуправа, и присоединился к пацанам. Увидев меня, Петька погрозил мне кулаком, наверное, он все еще помнит, как я подшутил над его кедами. Но тут дело стало принимать нежелательный оборот.

К нам в кусты вдруг заявился один из парней, который пошел неправильным путем в своей жизни. Он уже отсидел тюремный срок за участие в грабеже, а сейчас работал на подхвате у некого Михася.

Михась, это семнадцатилетний парень, когда-то жил в девятом подъезде нашего дома. До восьмого класса он был вполне нормальным парнем и учеником в школе. Но в восьмом классе школы с ним что-то произошло, он оказался причастным к какому-то убийству. Сам этот Михась никого не убивал, но у него в подчинении вдруг оказался какой-то пятиклассник. Вот этот пятиклассник взял и убил ножом какого-то третьеклассника, который оказался единственным сыном большого ученого. Проведенное расследование быстро установило, что пятиклассник в течение долгого времени находился в психологическом подчинении у Михася и совершил преступление по его прямому требованию. Михась получил два года тюремного заключения, а пятиклассник — пятнадцать лет трудовых лагерей без право переписки. Сегодня в подчинении Михася около десяти взрослых парней из нашего двора, но мы не знаем, кто они эти парни, а сам Михась у нас во дворе давно уже не появляется, он и школу бросил.

Так этот парень подошел к Валерке и посмотрел ему в глаза, тот покраснел обеими щеками, все время пытался отвести взгляд своих глаз в сторону, но затем сдался и подбородком кивнул в мою сторону. Подозрительный парень перевел свои глаза на меня и несколько секунд меня зачем-то внимательно рассматривал и изучал. Потом утвердительно и самому себе утвердительно кивнул головой и исчез из нашего вида. Ко мне подошел Петька и, твердо пожав мне руку, сказал:

— Ты, Марк, особо не кантуйся, мы тебя никому не выдадим. Ты член нашего братства, мы за тебя горой будем стоять. Так что ничего не бойся!

После этого несколько парней показали различные приемы рукопашного боя, о которых они прочитали в разных книгах и книжонках. В этот момент меня мысленно вызвала мама и посетовала на мою несостоятельность:

— Сыночек, а не пора ли тебе домой?! Скоро и Витя придет, вы вместе и поужинаете. Я вам ваш любимый рис с фаршем целую сковороду нажарила, так что давай скорее домой. То тебя из дома во двор не выгонишь, а теперь и домой не допросишься!

Я послал маме мысленный сигнал подтверждение того, что получил ее вызов, что спешу домой ужинать. Поднялся на ноги и всем пацанам на прощанье помахал ручкой, затем развернулся и ушел в наступившую во дворе темноту. Когда наступает вечер, то дворы во всей нашей любимой стране немедленно превращаются в темные колодца, где такие свистуны домуправы, как наш, которого только что забрали в милицейскую каталажку, ради экономии народного рубля отключают все источники освещения. В такие колодца даже луна опасается заглядывать, но это время тотчас же превращается в лучшее время препровождения для молодежи.

Поэтому я не удивился и не испугался юношескому и девичьему голосам, которые послышались поблизости. У меня высокая близорукость, а темноте я практически ни черта не вижу, поэтому предпочитаю ходить только по ярко освещенным дорожкам и тротуарам, которых в нашем городе днем с огнем не сыщешь. Может быть, именно поэтому я особенно не люблю расхаживать по городским улицам по вечерам и ночам, а этому занятию предпочитаю свой старенький и проваленный диван, на котором так приятно читается фантастика. Я уже дошел до клумбы, которую осталось пересечь, когда мне показалось, что с крыши дома на меня планирует что-то очень большое и черное. Но сколько бы я не присматривался к этой штуковине, но так ничего не смог разобрать в том, что же оно такое было!

Но пока я стоял на клумбе, разинув варежку, это что-то темное прямо-таки начало пикировать и всего меня внезапно окутало непроницаемой темнотой. Моментально исчезли запахи, но эта чернота не затруднило моего дыхания. Просто я почувствовал, что не хочу и не желаю шевелиться, перебирать ногами, чтобы идти домой.

Глава 2 Мой друг Борька — сын летчика истребителя

1

Однажды мне приснился сон, в котором я вместе с Борькой Фрейдманом, моим лучшим другом из четвертого подъезда, собираю макет истребителя МИГ129. Всю основную работу продел, разумеется, Борька вместе со своим отцом, я же только им помогал. То реечку Борьке подам, а он ее аккуратненько так скальпелем подстругает и на место "Моментом" вклеивает. Борька работал осторожно, аккуратно, но быстро, руки у него были золотыми. Этот парень мог сделать то, о чем другие и помыслить не могли, а главное, у него все хорошо получалось!

Оставалось только немного отделать планер истребителя, а затем на этот макет нужно было установить двигатель, тогда истребитель МИГ29 можно было бы запускать в полет. Борька вовремя справился с работой по конструированию и сборке планера этого истребителя, но его отец слегка задержал доводку самого двигателя для этого истребителя. Он, в принципе, разработал этот новый двигатель, собрал его, но пока оставался недоволен его качеством работы, время от времени повторялись какие-то технические сбои. Вот отец Борьки и говорил о том, что ему нужно еще дополнительное время до окончательной доводки этого движка! Ну, а я, как всегда, тормозил работу отца и сына по этому проекту, тормозил с разработкой и созданием органов управления этим истребителем.

Борькин отец чуть ли не всю войну провоевал летчиком истребителем, ему пришлось здорово повоевать. На боевом счету он имел двадцать три сбитых вражеских самолета. Но в последнем бою, на следующий день война официально закончилась, какой-то гад тяжело ранил Борькиного отца в грудь, пули сильно повредили его правое легкое, которое постепенно отказывалось работать. Из-за этого ранения, как рассказывал сам Борька, его отец был вынужден отказаться от полетов. Но совсем забросить авиацию у него не хватило сил, тогда он с головой ушел в авиаконструирование. Уже сегодня многие созданные им самолеты, боевые и пассажирские, летали по всему миру. Но прошедшая война никак его не отпускала, правое легкое совсем сдало, перестало работать, да и к тому же оно заразило левое легкое, этот человек начал попросту угасать на наших глазах. Ему совершенно не хватало воздуха для дыхания! Он задыхался после первых же двух шагов, поэтому Борька был вынужден его возить в инвалидной коляске! Чтобы скрасить последние дни отца мой друг не отходил от него ни на шаг, повсюду его сопровождал и во всем помогал. Поэтому он и учился в нашей школе экстерном, заблаговременно сдавая экзамены за каждый класс наотлично. Такая учеба экстерном позволяла Борьке все свое время посвящать отцу, он всегда и везде его сопровождал своего, был с ним, когда тот лечился в госпиталях, отдыхал вместе с ним в реабилитационных пансионатах.

Отец глубоко уважал и очень любил своего сына. Всему тому, что знал сам, он научил и Борьку. В результате Борька многое знал, многое умел делать, творить своими собственными руками. Этот парнишка своими руками мог собрать или сделать такие вещи, что люди могли только этому удивляться. Они смотрели на поделки Борьки и удивлялись тому, как это такой молодой парнишка умудрился придумать и такое сотворить. Как его единственный друг, я знал о том, что Борька мечтал стать инженером-конструктором космических кораблей, что когда-нибудь сам будет на них летать.

В прошлом году я завершал учебу в шестом классе средней школы, а Борька в Москве уже сдал экзамены за девятый и десятый классы, чтобы вместе с отцом улететь далеко на юг. Как утверждали врачи, только там можно было бы вылечить поврежденное легкое отца. Но уже тогда врачи заранее Борьку предупреждали о том, что его отец может и не вернуться из этого южного госпиталя. Поэтому у дружка не было ни минуты свободного времени на то, чтобы встретиться со мной, чтобы нам вместе провести время, посидеть и потолковать о своих делах. Тогда я и придумал, как с ним можно было бы поддерживать мысленную связь даже тогда, когда мы находились далеко друг от друга. Мне пришлось немного поколдовать и мысленным щупом пройти по сознанию Борьки.

В том сне мы в основном говорили о проекте, над которым вместе работали в тот момент, проектировали фронтовой истребитель МИГ129. В один из наших сеансов связи в комнату, где работал Борька, вошел его отец, он тяжело, часто и сипло дышал, затем он сел в кресло, чтобы, уже сидя, понаблюдать за работой ловких рук своего сына. Затем отец Борьки сказал, что работу над двигателем он закончит через недельку другую, и тогда этот красавец истребитель можно будет выпускать в экспериментальный полет. Но его беспокоит то, что до настоящего момента пока еще не решена проблема с конструированием органов управления истребителя, на что Борька тут же бросился всеми силами меня защищать, говоря отцу:

— Пап, ну не надо на Марка так давить, и не надо за него беспокоиться! Он же у нас сильная личность, чародей, ему только нужно в своем ежедневном графике найти время для того, чтобы раскачаться и настроиться на эту работу, а дальше дело у него само пойдет! Для этого ему нужно немного подумать, посмотреть и повозиться с получившимся у нас макетом истребителя, тогда он и сможет все эти органы управления придумать. Ну, и заодно Марк должен будет и дистанционное управление этим истребителем разработать.

Так вот в этом сне мне показалось странным одно обстоятельство, описанная выше ситуация повторялась дважды в моей жизни. Первый раз, когда эта беседа мне просто приснилась, а затем, когда этот сон повторился во второй раз. Причем, тогда к этому сну добавилась маленькая, но весьма существенная деталь, до того момента мы с Борькой вели мысленную беседу, которая затем и перешла в тот незабываемый сон! Во втором случае, Борькин отец выглядел молодым и совершенно здоровым человеком, он легко и свободно дышал. Несколько раз в том сне я пытался Борьке задать вопрос, что же произошло с его отцом? Но Борька, словно меня не слышал, он с каким-то отрешенным видом пропускал мимо ушей этот мой вопрос, продолжая заниматься совершенно не своим делом, — сборкой миниатюрного двигателя для макета истребителя МИГ129. В тот момент я еще не знал о том, что утром в этот же самый день произошла авиационная катастрофа на юге нашей страны, при посадке разбился и сгорел военно-транспортный самолет ИЛ-176. Я также не знал о том, что единственными пассажирами этого самолета были отец и сын Фрейдманы.

Как люди обычно говорят в таких случаях, они жили вдвоем и погибли вместе в одночасье!

Так погибли умирающий от чахотки гений-изобретатель современной авиационной техники Николай Фрейдман и его сын, подававший большие надежды в области авиаконструирования, Борис Фрейдман. К слову сказать, эта была первая и серьезная авария этого военного транспортного самолета, тогда вместе с пассажирами погиб и весь его экипаж. На месте падения самолета не были найдены черные ящики, авиационная комиссия, проводившая расследование этой авария, так и не пришла к какому-либо решению о причинах этой авиационной катастрофы, гибели экипажа и пассажиров. До этой аварии военно-транспортные самолеты этого типа безаварийно летали в воздушном пространстве планеты более пяти лет! Да, и последнее, что мне хотелось сказать в этой связи, ведущим конструктором этого транспортного самолета был отец Борьки!

Когда я узнал о гибели Фрейдманов, то вспомнил о том, что Борька в свое время почтой отправил мне готовый макет истребителя МИГ129 с собранным и действующим двигателем! Получив макет этого истребителя, я его поставил на одну из полок моего книжного шкафа. Чуть позже я попытался разыскать этот макет, но только обнаружил, что книжная полка пуста, никакого макета там уже не было, он бесследно исчез. Это факт чрезвычайно удивил меня, ведь к нам в комнату никто из чужих или посторонних людей зайти не мог, чтобы забрать макет истребителя. Но ни мама, ни брат Витька так и не могли вспомнить и мне сказать, куда же мог пропасть этот макет! В то время я был еще совсем слабым магом, ну, так скажем, теорию магии едва вытягивал на слабенькую троечку, поэтому мне не удалось провести правильные магические поиски. С большим трудом мне тогда удалось установить, что нашей комнате все же проводилось какое-то магическое действие. Но что это было за действие, кто его проводил, я так и не смог узнать!

Видимо, в этот момент я, наконец-то, очнулся, пришел в себя. Открыл глаза, чтобы еще раз убедиться в том, что меня окружает какая-то странная чернота и тишина. В памяти появилось воспоминание о падающем с крыши дома большого черном облаке, и еще я вспомнил свою последнюю мысль о том, как же мне легко и свободно дышалось в том черном облаке, когда оно обхватило всего меня. Да и сейчас мне неплохо дышалось, только вокруг витали какие-то странные и сильные запахи. Я принюхался, чтобы распознать эти запахи, от сильного смрада я едва не задохнулся, у меня даже закружилась голова! Кстати, в этом ужасной вони выделялось что-то хорошо мне знакомое?! Ах, да, это был запах скипидара, запах этого вещества я неоднократно ощущал, когда на чердаке своего дома вместе с ребятами пытался соорудить голубятню.

Я тут же предположил, что вчера вечером меня похитили, притом, немного перестарались, сильно крепко стукнули по голове, отчего я потерял сознание. Но спрятали меня на чердаке нашего же дома!

Попытался мысленно связаться с кем-либо из своих знакомых телепатов!

И снова неудача! На мои мысленные вызовы никто не откликнулся, ни Витька, ни мама, ни друг Борька. Правда, сейчас Борька находился далеко от Москвы, но человеческая мысль не знает преград и расстояний! Чара, как-то странно ойкнула, и тут же меня выбросила из своего сознания. Видимо, я начал вызывать ее в тот момент, когда прекрасная испанка развлекалась со своим другом, тоже испанцем.

Мне оставалось только нюхать, наслаждаться могучим кошачьим запахом, запахом голубиных экскрементов и самих голубей, на которые так любили поохотиться наши любимые домашние кошечки. Такой голубиной охотой они немного разбавляли свое домашнее безделье, заодно и обеденное меню. Мышей в нашем доме не было и в помине, вот и приходилось хорошеньким кошечкам и разжиревшим котам на лифтах подниматься в заоблачные выси. Там на чердаке нашего дома они и охотились на обожаемых нашим государством голубей, так называемых символов мира. Особенно много голубей развелось в нашем городе после одного большого молодежного фестиваля, различных спортивных олимпиад.

А затем я вдруг услышал два незнакомых голоса. Два парня только что поднялись на чердак, они стояли, друг с другом препираясь о том, кто же из них по темному чердаку проберется ко мне, чтобы меня развязать и забрать с собой?! Если до их появления, где-то внутри прятался некий страх по поводу того, что же со мной произошло, кто же меня так сильно бил по голове! После этих пацанских голосов, этот страх меня покинул, словно его никогда и не было! Мне же стало понятным, что до этого момента меня несколько пугала сама неизвестность по поводу того, что я не знал, где же сейчас нахожусь, что же со мной произойдет и дальше. Когда же я понял, что попал в тенета потусторонних сил, а именно в руки нашей доморощенной домовой шпаны, которая корчит из себя большой криминалитет, то этот мой испуг меня покинул!

— Живодер, босс же тебе говорил о том, что, как только этот малец придет в себя, то именно ты должен к нему подойти и развязать. Снять с него эти веревки, убедиться в том, что он жив, здоров и соображает. Затем тебе следует завязать ему глаза, заткнуть уши, связать его по рукам и по ногам для дальнейшей транспортировки к нашему хозяину.

— Слушай, Тунец! Ну, ты только посмотри, ну, как я один смогу проделать такой объем работы? Подойти к парню, его развязать, снять с него веревки, да еще заново упаковать для транспортировки к хозяину. Я один не смогу всего этого сделать. Ты, братан, мне должен мне помочь, иначе один я с этой работой не справлюсь! Для начала, Тунец, пойди к этому пацану, сними с него веревки, которыми связаны его руки и ноги!

Я едва не рассмеялся, услышав, о чем препираются эти два полувзрослых парня, которые старались показать себя настоящими и деловыми пацанами. Подрастающие бугаи подобного типа у нас во дворе так и любят похвастаться своей якобы принадлежностью к дворому криминальному миру, исподтишка демонстрируя нашим ребятам свои ножи, кастеты и даже пистолеты. Сейчас же представители этого дворового криминалитета боялись войти в темноту чердака, чтобы подойти ко мне, и меня, простого мальчишку, развязать. От чувства того, что эти детины стоеросовые меня действительно бояться, мне стало приятно, быстрее застучало мое сердечко, руки же сжимались в кулаки. Мне хотелось подняться на ноги и пару раз этим верзилам врезать по физиям. Но тут я вспомнил, как однажды мама отчитывала моего брата Витьку за то, что он полез драться с пьяным парнем и, разумеется, того сильно побил! Уж такой у меня старший брат, он сначала пускает в дело кулаки, а затем начинает думать о том, а стоило бы ему вообще драться, показывать свою силу!

— Витя, ну что у тебя за дурной характер! — Говорила моя мама. — Сколько раз я тебе говорила, слабых людей не бьют. Их можно наказать, поставить в угол, предупредить, но бить кулаками и ногами никак нельзя! Если ты знаешь, что этот человек слабей тебя, то отойди в сторонку, умерь свой дурацкий нрав и пыл, не тронь его.

— Ма, ну а если этот человек обидел мою девчонку?

— Накажи его, как можешь! Доставь его в милицию! Но бить слабого человека, не имеешь право! Мужчина, который дерется с девушкой или женщиной, перестает быть настоящим мужчиной! Тебе о таких людей вообще не стоит пачкать руки! Витя, ты должен найти такую форму его наказания, чтобы он надолго его сам бы это запомнил!

Поэтому я остался на своем месте, решив по-своему наказать Живодера и Тунца за то, что их босс сотворил со мной! Пусть знают о том, что они имеет дело не с малышом?! Не знаю точно, кто именно из этих парней первым направился ко мне. Но, если судить по звукам их шагов, то они в темноту чердака они вошли вдвоем.

Когда им до меня осталось сделать всего пару шагов, то я резким движением правой руки разметал эту темноту искрами зеленого цвета.

На какую-то долю мгновения эти парни увидели перед собой привидение из настоящего потустороннего мира, это был призрак, ужасный фантом!

А же я перед собой увидел двух испуганных парней акселератов, лет по восемнадцать! Единственное, что мне в них запомнилось, то это были их симпатичные лица, перекошенные страхом, детским ужасом! Один из незнакомцев схватился за сердце, чтобы, потеряв сознание, свалиться кулем на грязный пол чердака, так и остался лежать.

А на чердаке в этот момент буйствовал ужасный и безумный зеленый призрак. Слышались громкие щелчки электрических разрядов, яркие зеленоватые вспышки света тут и там рвали первобытную темноту чердака. В этих вспышка света время от времени появлялось страшное привидение, которое почему-то висело в воздухе. И оно протягивало свои кривые лапы с громадными когтями ко второму бандиту.

С громадным любопытством я наблюдал за тем, как тот переборол в себе испуг, мгновенно развернулся, и со скоростью звука метнулся к выходу с чердака. Пацан настолько спешил покинуть помещение чердака, что он забыл обо всем на свете. А главное, этот пацан напрочь забыл о существовании своего кореша, все еще находившегося без сознания, а также о существовании металлической лестницы, по которой оба дружбана поднялись на чердак с лестничной площадки. Перегнувшись через порог входа на чердак, я с глубоким интересом наблюдал за тем, как пацан кубарем катился по этой металлической лестнице. Послышался громкий грохот, когда что-то металлическое из одежды пацана, он, видимо, был металлистом, касалось металлических ступеней лестницы. Этот неудачник, трус и будущий бандит, своими ребрами пересчитав количество ступеней металлической лестницы, телом мягко шлепнулся на лестничную клетку.

Для полноты впечатлений я помог его товарищу, который только что пришел в себя, доползти до выхода с чердака, чтобы легким толчком в мягкое место отправить его вслед за другом. Два дружбана некоторое время полежали в обнимку на лестничной клетке, это время им потребовалось для того, чтобы понять, а что же с ними только что произошло? Но, когда случайно брошенные вверх их взгляды встретились с моим взглядом ярко красных глаз на синем лице, то они почему-то резво вскочили на ноги, чтобы опять-таки кубарем покатиться по лестнице с десятого этажа!

Когда пацаны исчезли из поля зрения моих глаз, то я потерял к ним интерес!

Повторяю, что тогда я был совсем еще неопытным в магии мальцом, поэтому ничего дельного не мог придумать для того, чтобы этим парням помочь встать на правильную жизненную стезю. Я им вслед только укоризненно покачал головой, и начал спускаться по металлической лестнице. Когда моя нога ступила на лестничную площадку, то вдруг дребезги рассыпалось стекло подъездного окна этой лестничной площадки, осыпав меня с головы до ног мелкими осколками стекла. Я машинально начал стряхивать со своего костюма эти стеклянные осколки, когда поднял глаза, чтобы осмотреться, то внезапно перед собой увидел какую-то старую каргу, всю крученую перекрученную, с горбом на спине. Она стояла передо мной и нагло помахивала какой-то метлой, которую держала в руке. Вы только меня правильно поймите, я же готов это повторять тысячу раз, что эта баба-яга внезапно появилась, словно ниоткуда, на лестничной площадке десятого этажа нашего тысяча квартирного дома. Появление этой карги можно было бы объяснить только одним обстоятельством, на этот этаж она прилетела через окно, я же хорошо видел, что она не поднималась по лестнице.

Эта баба-яга этак злобно на меня посмотрела и, тыча в меня кривым и ногтеватым пальцем, произнесла:

— Смотри-ка, очень симпатичный мальчик! Интересно, как это Чаре удается окружать себя симпатичными мальчиками, как она вообще успевает менять этих своих мальчиков?! То у нее один, то другой…?! -

2

Ненавижу женщин, которых родители, подури, назвали Валями или Валентинами! Я их ненавижу по очень простой причине, женщины с такими именами приносили и по сей день приносят мне одни только унижения, оскорбления и несчастья! Расскажу об одном случае, который очень наглядно подтверждает мои слова! В тот день, когда меня должны были принять в комсомол, объявили о полете в космос нашей Валентины Терешковой. Моим любимым героем космоса был, разумеется, Гагарин, а не Титов или, тем более, Терешкова. Нужно же было во время заседания райкома одному тупому члену районного совета ВЛКСМ на этом заседании мне задать самый идиотский вопрос:

— Как вы, товарищ Ганеев, относитесь к тому, что мы, советские люди, в космос запустили Валентину Терешкову?

Ну, я ему тогда честно ответил:

— Я категорически против того, чтобы наши женщины летали бы в космос. Они должны быть нашими любимыми, кормить нас и рожать нам детей. Сначала этот космос должны освоить наши мужчины! И только после этого, туда можно запускать женщин!

Вы правильно подумали, в члены ВЛКСМ меня тогда не приняли!

Мне на этом заседании райкома заявили, что по идеологическим причинам я пока еще не готов стать активным строителем социалистического общества. Мама меня потом долго успокаивала, говорила мне обо мне же всякие хорошие слова. Соседка Тамарка позволила слегка поласкать ее грудь, мне ужасно нравилось сосок ее груди держать во рту, он так хорошо ласкался моими губами, твердел под языком! Чара сказала мне о том, что ее подруга-ведьма Мерседес решила мною серьезно заняться, она хочет взять меня к себе в ученики. Борька посоветовал по-мужски сжать кулаки и стиснуть зубы, чтобы переносить эту неприятность, или же плюнуть на все и попросту заняться онанизмом. Брат Витька же опять поступил по-своему, он выяснил имя, фамилию и адрес, где проживал тот комсомольский идеолог районного разлива. Вечером он с ребятами случайно, как то установила впоследствии милиция, с ним встретился, поговорил с ним по душам и, набив ему физиономию за отказ принять меня в комсомол, навсегда расстался с ним, а потом они почему-то подружились!

Я тяжело вздохнул, попытался вслушаться в то, что нам сейчас рассказывала наша новая англичанка, то есть преподавательница английского языка, Валентина Александровна. Сейчас у нас был урок английского языка, она, как преподаватель, в этот момент нам рассказывала о том, как правильно произносить те или иные английские слова. На каждом своем уроке Валентина Александровна вновь и вновь повторяла свою лебединую песню о том, что только правильное произношение позволит ученику нахорошо или наотлично выучить английский язык. Я же хотел бы сказать, что у меня с молоком матери почему-то развилась способность к изучению иностранных языков. Английский и американский языки после русского языка были моими вторыми родными языками, я мог трепаться на любом из них часами, правда, американцы меня отлично понимали, а вот англичане — только иногда. У меня с этой учителкой Валентиной, с момента ее появления в нашей школе, почему-то не сложились личные отношения. Теперь вы понимаете, почему я так не люблю красивых телок с именами Валя или Валентина!

А ведь до появления этой Валентины в нашей школе мои дела по этому школьному предмету шли, как по маслу,!

Вскоре после моего похищения, которое так не получило продолжения, мама каким-то образом сумела нашу комнату на Ленинском проспекте поменять на малогабаритную двухкомнатную квартирку в центре Москвы, в районе Самотечных переулков. Из-за нашего переезда на новое место жительства мне и моему брату Витьке пришлось перейти учиться в школу № 188, в которой преподавался один только немецкий язык. Мой братеня был абсолютным полиглотом, он не знал, да и не хотел знать какого-либо другого иностранного языка, кроме своего любимого и родного, русского языка. В другой школе он уже изучал французский, но почему-то преуспел в испанском языке. По крайней мере, я собственными глазами наблюдал за тем, как Витька с нашей Чарой общался на испанском языке. Они оба так тараторили на этом языке, что я ничего не понял, о чем же они тогда болтали. Со мной же было немного более сложно, я английский и американский языки, причем, последний предпочитал всем другим языкам! Поэтому ходить на уроки немецкого языка категорически отказался, ну, не мог же я, да и не хотел самого себя заставлять изучать заново этот новый для себя иностранный язык! Мне всегда казалось, что немецкий язык по сравнению с английским языком более грубый.

В те давние времена моей учебы в средней школе районные отделы народного образования (РОНО) работали быстро и качественно, они мгновенно реагировали на жалобы трудящихся, а также на проблемы, время от времени возникающие в школах своего района. Оказалось, что РОНО нашего района было хорошо осведомлено о том, что в школе № 188 появилась потребность в преподавателе английского языка, что нарушаются конституционное право юных граждан на изучение этого иностранного языка. Вскоре в моей новой школе сформировался кружок любителей английского языка, этот кружок вел старый преподаватель, который неплохо поработал с пятью мальчишками, пожелавшими специализироваться в англо-американском языке. Со временем этот старый препод привел к нам в школу молодую, красивую учительницу, которая свободно владела этим языком. Эту учительницу звали Катерина Ивановна!

В вопросе преподавания английского языка наша новая учителка поступила гораздо проще, мы все пятеро парней начали учить этот язык с самого начала. В неделю у нас было три официальных урока по английскому языку, а также три неофициальных урока. Иными словами, каждый учебный день недели у нас был урок по английскому языку. Заданий на дом Катерина Ивановна нам никогда не задавала! По ее мнению, это было бесполезным делом заставлять учеников готовить какие-либо задания дома, если они ничего не делают во время уроков. Поэтому она нам предложила с ней поиграть в одну игру типа "поймай и допроси шпиона". То есть, с момента ее появления в классе мы с Катериной Ивановной общались только на английском языке, а в конце недели разыгрывали небольшие сценки, разговор с таксистом во время поездки по Лондону.

И дело тронулось с мертвой точки, потихонечку помаленечку мы начали говорить на английском языке. Со временем мы стали лучшими учениками во всей школе, брат Витька, когда меня знакомил со своими друзьями, представлял меня, как "лучший ученик школы № 188". Но, однажды нашу школу посетила какая-то официальная делегация английских рабочих. РОНО этих английских рабочих пригласила к нам на урок, который начался с небольшого недоразумения. Нас-то было всего пятеро учеников в английской группе, а англичан набралось человек двадцать. Их рассадили по партам, но не каждому англичанину досталось по ученику, владеющего английским языком. Когда же в класс вошла вся такая красивая, разнаряженная Катерина Ивановна, то Васька Ключкин, он в тот день был дежурным по классу, вскочил на ноги. На прекрасном английском языке он дичайшим голосом проорал на весь класс:

— All attention, please!

Вместе с учениками на эту команду стремительно на ноги вскочили и английские рабочие. Они, выставив вперед свои пивные животики, замерли по стойке смирно, нам демонстрируя, что в свое время послужили в британской армии. Катерине Ивановне страшно понравилось, что столько солидных мужиков поднялось на ноги, чтобы ее поприветствовать, ее — простую советскую учительницу. Она улыбнулась нам в ответ и ласково так прожурчала:

— At easy, all!

Тот урок английского языка нам надолго запомнился, он прошел на самом высоком уровне! Переводчики, тогда сопровождавшие делегацию английских рабочих, большую часть дня попросту отдыхали. С английскими рабочими мы расставались, чуть ли не со слезами на глазах.

Но на следующий день нашу учителку Катерину Ивановну уволили по идеологическим причинам. Кто-то из этих лентяев переводчиков накатал в РОНО телегу, утверждая, что очень подозрительно, что простая советская учительница хорошо знает армейский сленг нашего предполагаемого противника. На смену Катерине Ивановны пришла Валентина Александровна, которая сразу же меня невзлюбила, как она позже утверждала якобы из-за моего не английского произношения. Она перестала контактировать со всеми нами пятерыми учениками, все наши попытки поговорить с ней на английском или на американском языке, заканчивались злобным шипением гадюки с ее стороны. Валентина Александровна дурным голосом всегда требовала, чтобы мы учили правильно произносить английские слова. С момента ее появления мы теперь только и занимаемся, как правильно произносить те или иные слова оксфордского словаря, конца и края не было у этого словаря и такой учебы!

По домам учеником принялись расхаживать отдельные преподаватели. Однажды поздно вечером Зинаида, наша классная руководительница, пришла к моей маме, они тут же уединилась в нашей комнате и, косо поглядывая на меня, принялась о чем-то шушукаться. Меня же так подмывало узнать тему их разговора, но, сколько бы я не крутился поблизости от этих женщин, ни одного слова так и не услышал! Я уж совсем собрался прибегнуть к своей магии, чтобы их подслушать, но поостерегся, так как хорошо помнил слова Чары о том, что моя мама "великая ворожея".

К тому же времени я уже почти два месяца занимался магией с испанской ведьмой Мерседес, которая почему-то оказалась профессором МГУ факультета философии. Так что мне не составило бы особого труда подслушать, о чем же перешептывались эти две женщины. С большой осторожностью я все же перешел Рубикон, прошептал небольшое заклинание и с кухни стал прислушиваться к тому, о чем Зинаида шепталась с моей мамой.

Оказалось, что с приходом Валентины Александровны в школе начали твориться самые настоящие бесовские дела. Скандал с ее участием следовал за скандалом, крепкий преподавательский коллектив рассыпался на наших глазах, превращаясь в настоящий террариум. Директор Гельфанд оказался слабым человеком! Он всем преподавателям говорил о том, что не может противостоять всему тому вздору, который о школе, об ее преподавательском коллективе несла новая преподавательница английского языка. К тому же вдруг оказалось, что Валентина ходит в полюбовницах самого директора нашего РОНО!

Но самое страшное во всех этих делах заключалось в том, что Валентина Александровна меня особенно невзлюбила, сделала своим личным врагом. Теперь на каждой встрече преподавательского состава она всем учителям рассказывала, что я полный тупица, невежа и вообще недостоин того, чтобы учиться в такой замечательной школе, как наша. Она уже разговаривала с Гельфандом по этому вопросу, тот пока держится, но скоро сломается, так как сейчас больше думает о том, как бы удержаться на своем директорском месте, а не о защите каких-то там учеников.

В этот момент мне перезвонил Борька, он с отцом пока еще не уехал на юг в военный госпиталь. Он начал мне подробно рассказывать о своем новом увлечении, авиамоделировании, говорил, что это интересное занятие, советуя попробовать. Но получилось так, что в тот момент моя голова все еще переваривала информацию, подслушанную из разговора мамы и нашего классного руководителя. Тем более, что в этот момент шушуканье женщин закончилось, мама посмотрела на меня и улыбнулась мне своей ласковой, нежной и такой загадочной улыбкой, словно она и была Монной Лизой! По той теплоте, которую сейчас излучали обе женщины, я сразу же догадался о том, как теперь тяжело придется нашей англичанке Валентине Александровне.

А меня все еще будоражила эта мамкина улыбка, только один раз в жизни мне пришлось наблюдать у нее такую же ласковую и нежную, как и сейчас, улыбку. Это случилось, когда я в возрасте четырех лет насмерть подрался с Коммунистом беспортошным, это так у нас на дворе барака прозвали одного моего старого дружка. Причем мы дрались на крыше подсобных сараев, которые во множестве были построены между жилыми бараками. Тогда я уже почти победил этого своего дружка, но эта гадина в последнюю минуту вывернулась из моих рук, убежала, Коммунист беспортошный где-то от меня спрятался.

Во время его поисков я нос к носу столкнулся с семнадцатилетней Танькой, которая в тот день почему-то тоже оказалась на крыше сараев. Она тоже кого-то там разыскивала! В тот момент эта девчонка была очень сердитой, слегка подвыпившей. Увидев меня, Танька что-то зло пробурчала себе под нос, она ловко наподдала мне мыском своей ноги. А я возьми, и кувыркнись с крыши этого сарая! Честно признаюсь, я столько бы раз я не падал или не прыгал с крыш этих сараев, никогда со мной ничего не случалось. Если и получал какую-либо ссадину или царапину, то через день-два она на мне заживала, как на собаке!

Но в тот раз я своей попкой приземлился на какое-то бревно, из которого торчал острие ржавого гвоздя. В итоге я получил настоящее боевое ранение, кровоточащую рану на своей попке. Я не побежал сразу же к своей маме, чтобы перед ней похвастаться своим боевым ранением, а некоторое время все еще пытался разыскать Коммуниста беспортошного, чтобы ему показать, где раки зимуют. Мама же в тот момент сидела в палисаднике нашего барака, вместе со своим подругами обсуждала последнюю свару, которая в этот день произошла на общей кухне.

Мои дружки, увидев, как по моей ноге из-под трусов стекает струйка красной крови, они меня тут же потащили на лечение к матери. Мама же, увидев кровь на ноге, тут же с меня стащила трусы, это при всех-то присутствующих женщинах, своих подругах. Затем она схватила меня на руки, промыла рану марганцовкой и поинтересовалась тем, как я получил это ранение. При этом она так ласково и нежно улыбалась мне, что испугался и все про Таньку рассказал! После этого Танька с исцарапанным лицом дня три-четыре не выходила во двор погулять!

Сейчас снова увидев эту загадочную мамину улыбку, я сразу же понял, что это зря Валентина Александровна плетет против меня какую-то свою интригу. Но время шло, приближались летние каникулы, а мой дневник пестрил одними двойками по английскому языку и замечаниями о моем плохом поведение на уроках английского языка. Я не знаю, ходила или не ходила мама к завучу школы, Тамаре Алексеевне, своей давней подруге, по этому вопросу, но Валентина Александровна все-таки доняла меня до кишок.

Одним словом, я рассердился, решил этой учителке отомстить. Я начал ей каждый день сниться, причем, каждый ее сон старался превратить в сплошной кошмар. И знаете, мне это легко удавалось. Перед тем, как самому заснуть, я в мысленном диапазоне находил Валентину Александровну, вежливо с ней здоровался, а затем интересовался тем, о чем будет ее сегодняшний сон. Оказывается, наша учителка страшно не любила сны о мышах. Так что я развлекался по полному разряду!

На уроки Валентина Александровна приходила не выспавшаяся, какой-то разбитой, всем недовольной женщиной. Начиная урок, она со страхом посматривала на меня, но продолжала упорно ставить в дневник незаслуженные мной двойки и писать замечания о моем плохом поведении. Эти замечания с каждым разом становились все более похожими жалобами на меня же моей же маме! Не выдержав мук, ночных кошмаров, Валентина Александровна уволилась, но меня она все-таки оставила на второй год. После чего, мой брат Витька, знакомя меня со своими корешами, всегда с какой-то гордостью произносил:

— Знакомьтесь, парни! Это мой младший брат, второгодник!

3

Все десять лет учебы в школе моей главной проблемой были зрение и лень. Что касается лени, то каждый из вас хорошо знает, что это такое?! Ну, а вот близорукость, — это нечто специфическое, она понятна только одному человеку, который эту близорукость имеет! Сейчас я хорошо знаю, спасибо американским офтальмологам, основную причину своей близорукости. Ведь обе мои сестры имели прекрасное зрение! Да, и старший брат Витька — имел не очень-то плохое зрение. Правда, он его испортил тогда, когда пошел работать на завод. Там ему дали простое задание, автогеном сварить вместе две чурки! Разумеется, техника безопасности на советских заводах была на недоступной простым людям высоте! Вот один скотина-бригадир и приказал только начавшему работать парню, чтобы он сваркой занимался без очков безопасности. Детали-то Витька хорошо сварил, но поймал в свои глаза так называемых зайчиков, потерял тридцать процентов своего зрения!

Что же касается моего зрения, то, видимо, у мамки чего-то не хватило в организме, когда она меня вынашивала, своего любимчика и последыша. Когда я родился, то в те времена советская медицина боролась с оспой, свинкой и ветрянкой, вот всех новорожденных без разбора совали под яркие лампы, то ли для того, чтобы они загорали, то ли ради еще чего-нибудь. Как мне говорили американцы, вот тогда яркий свет этих сушильных ламп и врезал по моим светофильтрам, по моим зрачкам, заставив их пропускать в глаза только тридцать процентов света. Ну, вы понимаете, что в те времена я был почти слепым человеком?! Но ни я, ни советские детские врачи этого совершенно не замечали. До первого класса школы я ничего не слышал о существовании очков, коррекции зрения. Никогда их не носил!

Девчонки меня даже в те время любили за курчавые волосы, большие глаза и громадные ресницы. Во времена моего безмятежного детства ко мне с большим уважением обращались и взрослые, и дети, как к "Фарам". Ну, вы понимаете почему? Из-за моих больших глаз, которые можно было бы сравнить только с фарами автомобиля!

В первый класс я пришел с высоко поднятой головой, в ботинках с подметками в дырах, в школьной форме с одним ученическим ремнем, который мы посменно делили с братом. Он этот ремень носил в первую смену занятий в школе, а я — во вторую! Как уважаемый человек, как начинающий миллионер, моя монополия по продаже чулочно-носочных изделий росла и крепла, поэтому я занимал самое почетное место в классе, в правом крайнем углу, на так называем ой Камчатке. Даже преподаватели знали об этом почетном месте, что они не имели права сажать какого-либо из своих учеников на это место. Коллектив класса молчаливо выбирал, кто же из учеников имел право сидеть на Камчатке.

Удобно устроившись на Камчатке, я сразу же обратил внимание на то, что ничего не вижу из того, что сейчас было написано на классной доске. Чтобы я не предпринимал, я был не в силах чего-либо увидеть или прочитать слова, написанные на этой проклятой доске. Первая половина года учеба в первом классе была сплошной лабудой, типа, "мы писали, мы писали, наши пальчики устали"! Все это время я искал выход из положения, как бы мне пересесть на первую парту, не нарушая своего заслуженно заработанного авторитета!

Одна только школьная фельдшерица сумела заметить, что у меня со зрением не все в порядке. Именно тогда впервые я услышал приговор "близорукость высокой степени", который впоследствии преследовал меня вплоть до проведения Московской Олимпиады. Таким образом, я впервые получил запись о своей близорукости в моей медицинской карте сначала при детской поликлинике, а затем при просто поликлинике. Вы думаете, что меня начали лечить от этой близорукости, помогали подобрать и носить очки, принимать соответствую лекарства для коррекции зрения. Зря вы так думаете, никто и пальцем не шевельнул, чтобы помочь какому-то там первокласснику решить проблему со зрением в государстве пролетариев и крестьян!

Чтобы вылечить мою близорукость, какой-то детский врач предписал мне сто уколов алоэ в соответствующе место. Делая пятидесятый укол, школьная фельдшерица сказала:

— Марк, ты бы свою попку в осторожности держал! С каждым уколом, я все с большим трудом прокалываю иглой кожу на твоем заду! У меня же одна игла для шприца на всю школу! Если я ее сломаю, то не смогу лечить других школьников!

После этой сотни уколов алоэ с моим зрением ничего не изменилось, даже я в то время догадался о том, что против медицинской системы нашего родного государства бесполезно бороться! Поэтому успокоился, по своим каналам изготовил себе пару очков, в которых более или менее прилично видел, и продолжил учебу в школе, переходя из класса в класс. Очки, разумеется, я не носил на людях, а что касается классной доски, начал развивать свою память. Входя в тот или иной класс, мне хватало времени для того, чтобы одним взглядом запомнить все, что было написано на доске. Уже сидя на своем почетном месте на Камчатке, я восстанавливал написанное на доске в своей памяти. Что в свою очередь, позволяло мне, в течение всего урока работать по восстановленной копии классной доски. При этом приходилось слегка умственно напрягаться, но постепенно я к этому привык и начал учиться на твердые четверки и пятерки.

По мере того, как школа, вернее, школьные преподаватели передавали нам свои знания по тому или иному школьному предмету, постепенно рос и мой багаж знаний, который я тут же оприходовал в области магии. Ведьма Мерседес, подробный рассказ о методах ее подготовки магов будет представлен несколько позже, помогла этот процесс поставить на научную основу.

— Марк, не следует изобретать пятого колеса, которое давно уже изобретено другими людьми! Свои силы направляй только на познание нового и для тебя совершенно неизвестного научного материала!

Где-то в пятом классе я на личном опыте убедился в том, что часто и понапрасну трачу свои силы! Это понимание ошеломило меня до глубины души! Ну, скажем, зачем мне изобретать новый синтетический материал, когда столько материалов уже изобретено, а тело человека в синтетике не дышит! Да, еще в этих химических формулах сам черт ногу может сломать! Я тут же химию отодвинул на второй план, освобождая время для игр на компьютерах. И приятно и полезно, развиваешь компьютерную технологию, пишешь новые компьютерные программы. Вскоре моими любимыми предметами стали математика, тригонометрия, география и литература! Английский язык был и всегда оставался моим самым любимым школьным предметом!

Но уже тогда я учился по принципу, что знает учитель, то знаю и я. Одним словом, не стыдился своим мысленным зондам залезать в сознание учителей, выкачивать все их знания по предмету, а не учиться по каким-то учебникам. В шестом классе учеба в школе для меня превратилась в увлекательное занятие по поиску информации в человеческих мозгах. Я начал успевать совмещать школьные уроки с занятиями по магии у Мерседес по вечерам. Эта испанка даже строже мамы отслеживала, как я учусь в школе, при этом приговаривая:

— Марк, школу ничем нельзя не заменить! Она как бы цементирует, создает фундамент для твоих знаний, которые ты будешь получать из книг и жизненного опыта. Наиболее ценными знаниями являются те, которые тебе поднесет жизненный опыт, но которые будут также подтверждены теоретически, рассуждениями других людей в книгах или в школьных учебниках. Поэтому ты должен старательно, можно не наотлично, учиться в школе!

Словом, я неплохо учился, старался получать такие оценки, чтобы ко мне не было претензий, ни со стороны преподавателей, ни со стороны мамы! Тогда и сегодня мама, хотя она уже давно ушла, остается главным ценителем всего того, что я узнал или достиг в своей жизни. Проблема со зрением не стала серьезным барьером на моем пути к знаниям. Очки всегда были в моем внутреннем кармане, но я их практически не носил на людях, уж слишком враждебно и подозрительно простые люди относились к другим людях, у которых на носу покоились линзы в оправе. Да и сегодня, вспоминания те времена, я никак не припомню, кто, помимо меня, носил очки в нашем классе. Очкариков во всей нашей школе было раз, два и обчелся! Их было можно на пальцах руки пересчитать, они были самые угнетаемые люди в школе!

В десятом классе меня вызвали в военкомат на призывную комиссию в армию. Я ее прошел без каких-либо особых замечаний, но вот врачи призывной комиссии в деле со мной споткнулись на офтальмологе! Такого врача в комиссии тогда, разумеется, не оказалось, зрение у призывников проверял простой терапевт, свое обследование этот солдафон-теравт выполнял по очень упрощенной схеме. Загонял парней в свой кабинет и на фоне освещенного окна обеими руками показывал разогнутые пальцы. Угадал или увидел количество разогнутых пальцев, значит, ты годен к службе в армии, не угадал — тогда другие врачи комиссии проверят остроту твоего зрения!

Повторяю, совершенно случайно комиссию по зрению в лице этого солдафона-терапевта я проходил одним из самых последних призывников. Солдафон, разумеется, не поверил тому, чтобы какой-то там призывник десятиклассник не видит дальше своего носа, но очки не носит! Из десяти его показов, я угадал правильное количество демонстрируемых им пальцев только один раз! Но в те времена родной армии требовались мальчишки для обучения в военном училище на офицеров радиолокационных войск, поэтому этот так называемый "офтальмолог" в моей медицинской карточке написал, что я годен к строевой службе. Я, вероятно, так бы и проучился в том радиолокационном училище, одев свои очки на нос. По его окончанию тянул бы полуслепым лейтенантом армейскую лямку до конца своей жизни, если бы не случай, который произошел в тот момент, когда нас призывников, будущих лейтенантов, вызвали в военкомат для последующей отправки в город, где располагалось это самое училище.

Я сидел на лавке в военкоматовском коридоре, наблюдая за тем, как юношам моего возраста вручали документы для их отправки на экзамены в училище. Очередь двигалась очень медленно, я не заметил, как задремал. И приснился мне сон о том, что я снова прохожу медицинское обследование. В этом сне, как и в действительности, я заново прошел всех врачей призывной комиссии, за исключением офтальмолога, который на этот раз был представлен очень молодой дамой. Она долго смотрела на меня, затем поинтересовалась тем, почему я не ношу очки. Я коротко объяснил ситуацию, дама осталась удовлетворена моим ответом! Затем она подошла ближе ко мне, ее глаза насквозь просверлили мое тело, мою душу!

В моих ушах послышался ее голос:

— Марк, ты почему пытаешься нарушить законодательство Союза Советских Социалистических Республик. В Конституции СССР прямо говорится о том, что слепые граждане не могут служить в Советской Армии! Я, как богиня Фемида, отменяю решение призывной комиссии о твоем призыве на военную службу. Доучись, поступай на факультет журналистики, после его окончания отслужишь Родине! Таково мое решение, если имеется тот, кто хочет его оспорить, пусть он обращается в Верховный суд СССР!

Я проснулся от того, что вместо приписного свидетельства, на руки получил так называемый "белый билет", в котором почему-то было написано, что моя служба Отечеству начнется ровно через пять лет, после окончания Факультета журналистики МГУ.

К слову сказать, у меня и в мыслях не было поступать на учебу в высшее учебное заведение, хотя мой друг Борьба, перед своей смертью в авиакатастрофе, на этом настаивал. Но он хотел, чтобы я учился бы или в МАИ, или в МВТУ имени Баумана.

Таким образом, моя близорукость спасла меня от службы в армии, от дедовщины! Но и она же заставила меня серьезно задуматься, как дальше с ней бороться, а также о своей судьбе после окончания средней школы!

Глава 3 Магия, криминал и школа

1

Вы можете спросить меня, как же я стал магом? И знаете, на этот вопрос я не смогу вам ответить. По одной только причине, что я сам не знаю ответа на этот вопрос. Хочу только сказать, что до поступления в школу, до нашего переезда на Ленинский проспект, я о магии вообще не думал, не знал, что вообще такое искусство существует на белом свете! Когда мы жили в бараках на Малой Почтовой улице, когда был еще жив папка, то мы просто жили, чтобы жить. Когда папка умер, а мамка всеми силами, а главное одна тянула нас из той криминальной ямы, которой представлялась наша жизнь в бараках, то нам было совершенно не до магии.

Я уже говорил о том, что все ребята, которые родились в тех бараках на Малой почтовой, чтобы прорваться в жизнь, имели перед собой всего два пути — а именно, тюрьма или армия?! Попал в тюрьму, ты становился конченым человеком, перед тобой раз и навсегда закрывалось дорога в нормальную жизнь, тебя впереди ожидала одна только дорога — снова тюрьма, немного воли и снова отсидка. Тогда у тебя были свои специфические друзья, своя собственная речь, свое несколько своеобразное окружение! А главное, — любой милиционер получал неограниченную власть над твоей жизнью, он мог тебя арестовать, посадить в тюрьму, попросту убить или снова бросить в тюрьму. Одним словом, кто-то со стороны, а не ты сам в таких случаях решал твою судьбу. Это сегодня у нас много пишут о хороших и добрых преступниках, которые якобы хорошим людям вовремя приходят на помощь. В настоящей жизни все было несколько по иному!

Тот человек, кто хоть однажды столкнулся с криминалом, на деле убеждался в том, что это далеко не так. Преступник не может быть хорошим человеком, он сам решил свою судьбу, его никто не заставлял выбирать свой жизненный путь грабителя с большой дороги, мошенника или убийцы. Большинство пацанов, которые родились в тех страшных бараках на Малой почтовой улицы почти все пошли по этому пути. Так начиналась и моя жизнь, и жизнь моего брата, таким же образом, начиналась жизнь моих ровесников, уйти от нее было практически невозможно, она тебя затягивала так, что ты ни слова не мог сказать против нее! Поэтому я считаю, что впервые соприкоснулся с магией в свои девять лет, когда мамка невообразимым образом сумела меня с братом вытащить из этого криминального болота.

Эти бараки, в которых жило до пятисот человек в каждом бараке, в основном семейные пары с детьми, стояли на берегу Яузы, напротив Лефортовского дворца. После войны дно этой московской реки кишело немецким и советским оружием. Мы, пацаны, из бараков чуть ли не каждый день купались в этой грязной городской речушке, ничего не боялись, ныряли в коричневые воды Яузы, куда сливали нечистоты московские промышленные предприятия. На дне мы находили много оружия. Мой личный арсенал состоял из действующего немецкого "Вальтера" с двумя обоймами патронов, советского пистолета ТТ со сбитой мушкой и без патрон и немецкого автомата "Шмайсер" РП38 с четырьмя полными магазинами патронов. Брат Витька имел снайперскую винтовку Драгунова, пять лимонок и револьвер "Наган" бельгийского производства. Могу только сказать, что каждый пацан, начиная с пятилетнего возраста, имел свой собственный арсенал оружия, за которым тщательно ухаживал, берег, вовремя его смазывал и прятал так, что даже отцы семейства не могли найти этого оружия. Хотя оно у нас всегда было под рукой, мои старшие товарищи иногда пускали оружие в дело, не задумываясь!

Я слишком увлекся налаживанием монопольной распродажи чулочно-носочных изделий в районе станции метро Бауманская, поэтому мало интересовался тем конфликтами с соседскими ребятами, которые происходили, чуть ли не еженедельно на набережной или на прилегающих к баракам улицам. Проще говоря, уличные банды воевали друг с другом за сферы влияния. Но вся эта уличная шелупонь боялась связываться с пацанвой из наших бараков. Мы же не ругались, не шли в рукопашную драку, а сразу же брались за ножи и пистолеты, чтобы наказать банду той или иной улицы, которая решилась на то, чтобы обидеть нашего пацана или пацаненка. Убивать соседских ребят мы не убивали, но наказывали очень жестоко, могли виновника или обидчика порезать так, что ему приходилось долго лечиться. Соседская пацанва хорошо знала о том, что мы вооружены, можем в любую минуту выставить столько стрелков, что мало не покажется, поэтому нас признавали авторитетами, на нас никогда ни шли войной.

А мы занимались своими делами, как я, например, налаживал чулочно-носочную торговлю в районе. Коммунист беспортошный увлекся организацией и устройством различных увеселительных мероприятий, когда специфические люди хотели хорошенько оттянуться, но не хотели бы, чтобы об этом знали их жены, полюбовницы или милиция. Валерка Зыбин начал разводить почтовых голубей на продажу. Брат мой Витька, сильный бугай, все время льнул к братьям Федоровым, которые занимались созданием банд гопников для грабежа московского населения. Уж больно интересно эти братья о своих делах рассказывали, да младший Федоров был ровесником Витьки, вот они повсюду вместе и шатались, и дрались, с кем не попади!

Почему я так подробно обо всем этом рассказываю, сейчас вы сами поймете!

Но прежде хочу повторить, это была моя реальная и повседневная жизнь! Учась во втором классе школы, я уже командовал, чуть ли не всеми рынками Бауманского района. По крайней мере, выражения "Фара сказал", "Фара посоветовал" или "Фара потребовал", можете улыбаться, но они были у всех на устах. Участковый старшина дядя Дима пару раз подъезжал к мамке с различными, нехорошими вопросами, все пытался у нее выяснить, не имеется ли у нее дружок по имени "Фары". Меня при этом за вихор хватал и, так посмеиваясь, вертел из стороны в стороны, что больно было. В конце концов, я не выдержал, через соответствующую цепочку передал дяде Диме, чтобы он больше к моей мамке не подкатывал! И пятьсот рублей к этой просьбе приложил! Сразу же послушался, гад, когда ему от имени "Фар" эту просьбу передали. Он больше в нашу комнату ни нагой не заходил!

Витька, узнав об этом случае, начал на меня с уважением посматривать, но бить не перестал, время от времени здорово поколачивал! Характер у него такой, сначала кулаком махнет, и только потом думать начинает. Вся кутерьма началось именно из-за этой привычки брата, с этого кулака Витьки, хотя я до сих пор считаю, что всю эту катавасию братья Федоровы задумали и организовали.

Мой брат Витька вместе с младшеньким Федоровым пошли в клуб фабрики Восьмое марта, там какое-то трофейное кино показывали. Из наших они были только вдвоем в этом самом клубе, в котором верховодила пацанва с улицы Восьмого марта. Одним словом, под конец вечера Витька там кому-то врезал, причем, не простому пацану, а кому-то из скрюченных, то есть побывавшему в тюрьме на государственных харчах. Тот так дело не оставил, полез с ножом драться, так младшенький Федоров возьми и расстреляй его из "Нагана". Парни с улицы Восьмого марта попытались свои права качать, как это было можно, это по их мнению, разумеется, чужим пацанам на чужой территории скрюченного убивать?!

В тот момент мой Витька несколько растерялся! Ему бы с Федоровым нужно было бы сразу же покинуть помещение этого клуба, а он, дурак, с Федоровым начал выяснять отношения, зачем он, мол, стрелял?! Витька совершенно не ожидал, что младший Федоров постоянно ходит со стволом, что этот ствол он может вот так по пустяку пустить в дело. Поэтому брат упустил момент, когда он мог бы спокойно покинуть этот клуб, вернуться домой, на него неожиданно напали сзади, оглоушили ударом пистолета по затылку. Младший Федоров же позорно бежал, бросив товарища! Мартовская пацанва испугалась всего произошедшего, она не хотела с нами имеет никакого дела. А тут появилась милиция, и пошло, и поехало! Витька тут же превратился в убийцу-маньяка, на которого повесили все нераскрытые дела по району. Одним словом, четырнадцатилетнему парню начал грозить самый настоящий расстрел!

Моя мамка превратилась в ходячий труп, она ничего не ела, все время плакала, обивала пороги кабинетов милицейских следователей, пытаясь доказать им, что ее сын ни в чем не виновен, кроме того, что он родился в этом проклятом бараке на Малой Почтовой улице. Однажды она обратилась ко мне с просьбой, найти арсенал Витьки и отнести его в милицию. Там какой-то доброй майор будто бы ей пообещал, что, если она принесет оружие, то расстрел Витьке, наверняка, заменят пожизненным заключением. Эти слова мамки меня очень насторожили, из-за переживаний за сына она теперь каждое слово милицейских служак принимала за истину. С этого момента я ее повсюду сопровождал! Но уже после первого посещения одного из милицейских следователей я убедился в том, что судьба брата предрешена, милиция лихорадочными темпами оформляла судебные документы на брата.

Уже через неделю должен был состояться над ним суд. Милиция же думала над тем, как ей можно было бы обойти закон, согласно которому четырнадцатилетних подростков нельзя было расстреливать или сажать пожизненно?! Одним словом, тогда в отношении Витьки сложилась такая ситуация, что никакой надежда спасти его было не было! Бессонными ночами, под бесконечный плач мамки, я даже начал подумывать о создании боевой дружины человек в пятьдесят и совершить налет на милицейский участок, чтобы освободить брата. Денег у меня было достаточно для того, чтобы оплатить услуги наемников и аренду оружия вплоть до станкового пулемета Драгунова с расчетом.

Но во время очередного посещения милиции совершенно случайно выяснилось, что Витьку, как опаснейшего убийцу-маньяка, давно уже перевели в Лефортовскую тюрьму. Наша пацанва часто занимала камеры в этой тюрьме, поэтому мы превосходно знали о том, что это не тюрьма, а крепость, совершать на нее налеты или нападения — это пустая трата времени. Никто из криминалитета на это никогда не пойдет!

Вот той-то ночью во сне или наяву ко мне явилась какая-то женщина и, положив прохладную ладонь на мой разгоряченный мыслями лоб, она сказала:

— Марк, тебе не стоит силой оружия подрывать устои советской власти! Разумеется, налетом на тюрьму ты сам прославишься, но окончательно погубишь брата и самого себя. На тебя после такого налета обрушится вся мощь государственной власти, ты вряд ли перед ней устоишь. Несмотря на твой малый возраст, тебя найдут, с тобой быстро покончат! Я пришла к тебе, чтобы посоветовать, чтобы ты лучше обдумал свою ситуацию и принял бы соответствующее решение о своем будущем. Со времен античного мира существовали различные формы государственной власти. Они назывались по-разному, и диктатурой, и демократией, но все они страдали одной болезнью — государственной коррупцией.

После этих слов женщина покинула нашу комнатушку. Мамка перестала всхлипывать, повернулась ко мне лицом, поинтересовалась:

— Марк, что это за женщиной? Похоже на то, что я ее где-то видела! -

Через секунду она спала крепким сном, впервые с момента ареста нашего Витьки. Я же в ту ночь так и не смог заснуть, обдумывал свои действия по спасению брата, решал, кого следует подкупить. На следующий день мой представитель начал решительно действовать. Суд состоялся, но не принял никакого решения по этому делу. Признав доказательства милиции неубедительными, судья вернул дело брата на дополнительное расследование. При перевозке дела из суда в милицию, полуторка, на которой везли все судебные дела, попала в аварию и сгорела дотла, от нее не осталось ни единой бумажки! Брата из тюрьмы выпустили через неделю, милиция была вынуждена закрыть его дело из-за полной невозможности доказать, что именно он убил того скрюченного. Оружия убийства не было, отпечатков пальцев — не было, все свидетели поменяли свои показания, одним словом, это дело закрыли, а брата выпустили на свободу!

Вы думаете, что месяц пребывания в Лефортово изменили его характер? Нисколько! Первым же делом он навел порядок в нашей семье, пока мамка ходила в магазин за молоком и колбасой, он набил мне морду за то, что я полез не в свое дело.

Уже на следующий день мы переезжали в комнату на Ленинском проспекте, где познакомились с Чарой и Тамаркой! Цыганка подмигнула мне правым глазом, да так ловко, что мамка этого не увидела, мне же очень понравилась грудь Тамарки, размер третий, не меньше! В этот момент я впервые услышал в своей голове чей-то голос, который произнес:

— Марк, а ты оказывается бабник! Тебе девять лет, а уже стараешься женщине под юбку залезть!

Думаю, но точно этого не знаю, даже сегодня, что это со мной мыслеобразом общалась Тамарка, ведь Чара, в отличие от нее, всегда была серьезной и мудро мыслящей женщиной!

На следующий день рано утром мы вдвоем с Витькой отправились в нашу новую школу № 1, но в списках этой школы мы почему-то не оказались. Завуч школы, такая красивая женщина, все время нам советовала перейти двор и пойти учиться в другую школу, которая стояла напротив! Но она еще не знала характера моего старшего брата, который присвистнул и независимо произнес:

— А, на хрена, дамочка, нам нужно переходить двор? Нам и здесь нравится! А документов нет, так это ваша забота!

Завуч побледнела и дрожащей рукой начала хвататься за сердце. Я же в этот момент подумал о том, интересно, а какая грудь и какой сосок у этой женщины?! Знаете, что произошло, она обнажила грудь, чтобы показать мне свою грудь, сосок на меня не произвел особого впечатления! А завуч почему-то свалилась в обморок с так и не застегнутой белой кофточкой! Набежало много народа, завучу под нос начали совать нашатырь. Все это время она с испугом смотрела на меня с братом, не хотела приходить в сознание!

Витька дал мне братский подзатыльник и сказал:

— Марк, ты не просто дурак, а человек, чокнутый на сексе!

До девятого класса мы проучились в школе № 1 города Москвы, когда ее покидали, то все рыдали, плакали и не хотели, чтобы мы переходили учиться в какую-то там школу № 188.

2

Регулярные занятия магией начались практически одновременно с регулярными занятиями английским языком в новой школе № 188.

В тот день я поздно вечером вернулся домой после тяжелого учебного дня. После урока физкультуры ребятам нашего класса было лень переодеваться в школьную форму, чтобы в классах досидеть два последних урока, вот мы и решили немного поиграть в футбол. Наши девчонки обожали смотреть за тем, как мы играем в это самый футбол, да еще переругиваемся между собой. Переодевшись, девчонки устроились на верхних рядах трибуны, чтобы, изредка посматривая на футбольное поле, перемалывать себе и нам, парням, косточки. Мы же бестолково носились по полю, били ногами по футбольному мячу и дико орали, требуя пасса. Я же был близоруким, мяча практически не видел, поэтому особо много не бегал, а старался выбрать такое местечко на поле, чтобы там тебя особенно не трогали. Самое тихое место оказалось у вражеских ворот, там мы с Ванькой, их голкипером, вспоминали вчерашний кинофильм и веселились по этому поводу! Словом, из трех мечей, забитых нашей командой, я лично забил два гола, но все равно мы проиграли со счетом 5:3.

Дома, естественно, я появился очень поздно, на улице даже начало темнеть. Своим ключом открыл квартиру, по звукам голосов в комнате Чары, определил, что соседка принимает гостя. Поэтому врываться к ней не стал для того, чтобы поздороваться, побоялся напугать ее гостя. Тамарки и Таньки дома не было, потрепаться было не с кем. Прошел в свою комнату, мамки тоже не было дома! Понял, что мне в этот вечер сильно не везет, открыл холодильник! Там стояла привычная сковорода риса с мясом из фарша, такие чудесные катышки мяса чудесно сочетались с рисинками. Не заметил, как умял всю сковороду, понял, но поздно, что сегодня Витька меня будет снова бить, я ему опять ничего на сковороде не оставил.

Но в этот момент послышался добрый голос мамки, который произнес:

— Да, ты ешь, Марк, ешь! Я знала, что после успехов в школе, ты домой явишься голодным человеком. Поэтому Витеньке я приготовила вторую сковороду плова. Марк, только ты ее не ищи, не найдешь! Я ее надежно от тебя спрятала!

Я в нашей комнате перерыл все, что мог, но вторую сковороду риса с фаршем не нашел! Мамка тоже хитрая, и тоже любит Витьку, вот надежно и припрятала ему целую сковороду плова! Брат же мог бы, и поделиться едой со своим младшим братом! Он же не сможет съесть целую сковороду риса с мясом, а я могу!

В этот момент в дверь комнаты постучали, затем она приоткрылась, на пороге появилась Чара:

— Марк, что, Натальи Егоровны, нет дома? Ну, да, ладно, я к тебе, а не к ней, пришла! С завтрашнего дня у тебя начинаются регулярные занятия по магии с моей подругой Мерседес. На этой бумажке записан ее адрес! Она ждет тебя к восьми часам вечера, так что, Марк, смотри, не опоздай! Она женщина строгая, опозданий не любит, может за это строго наказать. — И уже покидая комнату, Чара добавила. — Между прочим, Марк, я сегодня в кармане своей куртке для тебя где-то мелочи на рубль оставила, а ты сегодня даже по карманам не рыскал. Ведь, эскимо мог бы себе купить?!

— Устал я немного сегодня! — Я честно признался! — Завтра утром заберу!

Заданий на дом была большая куча, но я решил головы своей не ломать по этому поводу, все равно не успею за ночь все переделать. Завтра перед уроками что-нибудь напишу, авось на троечке и вылезу. Вышел в коридор и набрал номер телефона Борьки, который с отцом проживал в соседнем подъезде. Тогда он еще был жив, тогда мы с Борькой еще телепатией не занимались, а для разговоров пользовались обычными телефонными линиями. Борька, как всегда был дома, горел желанием меня увидеть даже, несмотря на то, что было позднее время. Я покинул квартиру, на заднице съехал по перилам с шестого на первый этаж. Перила были гораздо более быстрым транспортным средством, чем подъездный лифт, правда, штаны почему-то быстро протирались!

Борька мне сам открыл дверь, время от времени дверь квартиры открывал его отец, потому что ноги Борьки иногда не ходили по причине каких-то наследственных болезней. Мы тут же отправились в его комнату, которая на деле была мастерской. Там Борька создавал свои авиамодели, некоторые из них даже сами летали. Мне было очень интересно смотреть за тем, как Борька работает, но сам собирать различные модели не любил. Борька в таких случаях говорил, что у него работают руки, а не голова. Что же касается меня, то он говорил, что у меня работает голова, а вот руки не умеют работать! Иногда к нам в комнату заходил отец Борьки, он тоже садился в глубокое кожаное кресло и наблюдал за работой Борьки, изредка посматривая на меня.

Однажды, в одну из таких самых замечательных минут своей жизни я отцу и сыну рассказал о своей мечте, создать такой истребитель, с которым бы не мог справиться ни один враг! Они явно заинтересовались моими мыслями по этому поводу, попросили меня от руки сделать карандашный набросок внешнего контура такой машины. Я взял в руки карандаш и кое-как набросал облик того истребителя, на котором во сне громил все вражеские самолеты. После этого отец и сын примерно час не обращали на меня внимания, они что-то между собой уточняли, иногда задавая мне идиотские вопросы, на которые я кое-как отвечал, не понимая их истинной сути. Через месяц после этого разговора, отец Борьки как-то упомянул о том, что КБ приняло этот проект в разработку. Борька принялся создавать планер МИГа129, отец — разрабатывать для него двигатель, а я ими обоими стал руководить.

Но в этот вечер отец Борьки к нам в комнату не заходил, он снова находился в госпитале. Но мне и с Борькой было очень хорошо. Борька работал и молчал, а ему рассказывал о своих школьных проблемах. Учиться мне было неинтересно, каким-то образом мне удавалось из голов преподавателей все узнавать о том, что они собирались нам рассказать. Ну, я и повторял их мысли, получая за это твердые четверки! Мне было очень интересно общаться со своим соклассниками, но все они были какими-то заторможенными, боялись прогуливать занятия, боялись получать двойки и тройки, боялись родителей. Одним словом, эти мальчики и девочки всего боялись! Вот и приходилось мне одному прогуливать уроки, оставляя вместо себя в классе свою тень. Когда Чара узнала о моей тайне с подменой тенью, то она долго смеялась, так хитренько на меня поглядывая!

Вечер с Борькой прошел быстро, я наговорился от души, но позвонила мама и попросила меня вернуться домой, а то уже было поздно.

Мерседес жила в старом московском доме в переулках на Чистых прудах. Мне пришлось долго бродить по этим переулкам, чтобы найти нужный дом, чтобы затем по лестнице подняться пешком на седьмой этаж. Звонок в дверях квартиры Мерседес был, но я его не нашел, поэтому пришлось долго кулаком стучать в дверь. Наконец-то, дверь открыла какая-то молодая девчонка приятной испанской наружности и, делая свои большие глаза изумленными, поинтересовалась:

— Ты, чего это изо всех сил колотишь по двери? Не знаешь, как можно пользоваться электрическим звонком? Так я могу тебя этому запросто научить, вон видишь кнопочку! Приложи к ней свой палец и нажми на эту кнопку!

Я все так и сделал, после чего послышался тяжелый электрический рокот дверного звонка!

— Ну, вот видишь, мальчик, если правильно подойти к делу, то у тебя кое-что может получиться!

Только сейчас я обратил внимание на то, что губы этой девчонки совсем не шевелились. Она стояла в проеме дверей, на меня смотрела. А ее голос я слышал прямо в своей голове. Я в задумчивости почесал свой затылок и несмело поинтересовался, работая языком и голосом:

— Прошу меня извинить, я пришел к Мерседес! Сегодня она должна со мной провести первое занятие! Она живет в этой квартире?

На моих глазах девчонка немного постарела! Правда, она, по-прежнему, оставалась стройной и не толстой, но на ее лице появились морщины.

— Проходи в квартиру, Марк! Наши занятия по магии уже начались! Мне Чара часто говорила о том, что с тобой бесполезно заниматься теорией магией. Поэтому я решила начать наши занятия с выяснением того, что ты уже можешь делать! Что тебе в наследство передала твоя мама!

Я прошел небольшую прихожую и сразу же оказался в гостиной, которая была обставлена мягкой мебелью и как-то не по-русски, мы, ведь, никогда свои диваны не ставим так, чтобы человек, на нем сидевший, смотрел бы в окно. А меня усадили в такой диван таким образом, что большое панорамное окно квартиры оказалось прямо напротив меня. Присмотревшись, через это окно я увидел весь двор, через который только что прошел, разыскивая квартиру Мерседес. На моих глазах во дворе начали происходить изменения, через окно я уже увидел другой двор, в нем исчез асфальт, припаркованные машины, а сам двор превратился в липовую рощу!

В этот момент Мерседес присела на этот же диван, только в другом его углу и, подогнув под себя ногу, у меня поинтересовалась:

— Ты действительно хочешь заняться изучением магии любви?

— А что это такое магия? — В ответ на поставленный вопрос поинтересовался я.

— Марк, существует множество определений этого термина, магия, — начала рассказывать Мерседес, — например, тебе может понравиться такое определение, как "магия — символическое действие или бездействие, направленные на достижение определённой цели сверхъестественным путём". К примеру, контагиозная магия исходит из идеи сохранения связи между предметами, когда-либо соприкасавшимися. В результате чего возникает возможность воздействия на предмет через посредство другого предмета. Примером такой магии могут служить человеческие верования, регламентирующие методы уничтожения отстриженных волос и ногтей, путем сожжения или закапывания. Философ Бердяев так определял представления о магии: "магия есть господство над миром через познание необходимости и закономерности таинственных сил мира".

Затем Мерседес замолчала, она с лукавой улыбкой посмотрела на меня и вдруг сказала:

— Ну, хватит нам лекций! Тебе, Марк, даже начало моей лекция, которую я читаю студентам философского факультета МГУ по этой тематике, явно не понравилась. Ты уже ко всему потерял интерес, а твои глаза сразу же стали сонными. С таким человеком, как ты, Марк, бесполезно заниматься теорией! Ну, что ж в таком случае, перейдем к изучению практической магии. Сейчас в моей квартире погаснет свет, постарайся ее, Марк, каким-либо образом осветить?!

Только Мерседес произнесла эти слова, как ее квартира погрузилась в сплошную темноту, в ней не оказалось ни единого источника света.

Мне же следует вам напомнить о том, что я близорукий человек, плохо вижу, а в темноте практически совсем не ориентируюсь. Поэтому особенно ненавижу осеннее и зимнее время года, когда ночь преобладает над дневным светом. Вот и сейчас, оказавшись в такой сплошной темноте, я почувствовал небольшую панику, готов был вскочить с этого дивана и, сломя голову, бежать из квартиры Мерседес. Я не видел и даже не слышал дыхания Мерседес, только ощущал ее присутствие в этой комнате, поэтому сдержал свой панический порыв, задумался над решением поставленной передо мной задачи. В какой-то момент этих размышлений, вспомнил о своем аквариуме с рыбками, который стоял у окна в нашей семейной комнате в квартире на Ленинском проспекте.

Брат Витька своими собственными руками в этом аквариуме соорудил замечательную подсветку зеленого света. Так мне нравилось по вечерам, когда наступали сумерки, наблюдать за тем, как, по мере сгущения вечерних сумерек, аквариум наполнялся этим замечательной зеленой подсветкой.

Мы продолжали с Мерседес сидеть на диване, смотреть в темное окна, на фоне которого неизвестно откуда вдруг появился аквариум, который начал наливаться изумрудно-зеленым цветом!

3

Прежде чем перейти к рассказу о своей учебе и времяпрепровождении в школе № 188, я должен все же несколько слов посвятить своему рассказу о школе № 1. В те времена я еще был слишком маленьким по возрасту пацаненком, много соображал, но школьные дела меня мало интересовали. Поэтому не понимал, что я с братом совершенно случайно попал в не простую народную школу, а в школу для сынков и дочек бюрократов. Тогда в прессе и на телевидении пошли материалы о школах продленного дня, с углубленным знанием английского языка, специализацией по математике или какому-либо другому предмету. Сейчас я хорошо и ясно понимаю, что это был самый настоящий обман простого народа. Людишки, в то время стоявшие у государственной власти, пользовались любой возможностью, чтобы их дети учились бы в каких-либо школах, в которых не могли бы учиться дети простонародья.

После нашего переезда на Ленинский проспект в дом № 70, моя вторая школа, в которой я должен был учиться, которая имела первый номер, стала называться "школой продленного дня с углубленным знанием английского языка". Даже поговаривали о том, что некоторые предметы в этой школе будут преподаваться на английском языке! В принципе, мне с братом в этой школе совершенно не было места. Как это могло бы так случиться, чтобы двое детей вдовой женщины, перебивающейся с воды на хлеб, сидели бы за одной партой с детьми, которые каждый день на полдник с собой в портфелях приносили бутерброды с черной икрой?! Завуч школы после того скандала меня с братом не трогала, но делала все, чтобы я в ее школе не учился. Кто-то меня надоумил сразу же позвонить в РОНО и на администрацию школы пожаловаться по этому вопросу.

Самое удивительное заключалось в том, что в РОНО я позвонил с домашнего телефона и какой-то строгой тете жалобным детским голосом пожаловался на то, как нас с братом плохо приняли в школе № 1. Эта тетя не просто внимательно меня выслушала, но она задала много вопросов о том, где мы раньше учились, что нужно было бы исправить в педагогической науке, чтобы преподаемые школьные предметы лучше бы доходили до развивающегося детского разума.

На следующий день я выгнал с Камчатки какого-то толстяка ученика, накостыляв ему пару раз по толстому загривку, с большим удобством устроился за этой партой в полном одиночестве в четвертом "Б" классе. Парни этого класса долго совещались по вопросу, бить меня за наглость или не бить. Честно говоря, тогда у меня был большой настрой подраться, разбить пару школьных окон, потаскать девчонок за косичку. Но я вдруг увидел Ленку Ельчанинову и эта девчонка мне понравилась. Пока я ее внимательно осматривал, оценивая все плюсы и минусы ее фигуры, злость и желание подраться прошли. На каждом уроке меня вызывали к классной доске, заставляли отвечать на вопросы. Мне ничего не стоило повторять те мысли, которые преподаватели имели в своих головах. Одним словом, я отвечал на все их вопросы без запинки, но они мне всегда почему-то выставляли одни только тройки.

Уже гораздо позже я узнал о том, что преподавательский коллектив между собой договорился о том, чтобы выставленными мне с братом оценками доказать РОНО, что мы неучи, не имеем права учиться в такой хорошей школе, как школа № 1.

Мне нужно было что-то предпринимать, чтобы покончить с этой порочной преподавательской практикой. Должен признаться в том, что мне нравилось учиться на одни четверки и пятерки, а становиться троечником, да еще незаслуженно, совершенно не хотелось! Когда мне поставили третью незаслуженную тройку по математике, которую я любил, как лучший школьный предмет, тогда я решил начать широкие протесты. На пятый урок никто из учеников 4-го "Б" не явился, мы все спустились в спортивный зал, где увлеченно играли в волейбол. С большим трудом мне удалось убедить своих соклассников в том, что спорт — это великое дело и им стоит заниматься каждую свободную минуту.

Словом, преподаватели не сразу сообразили, что они столкнулись с новым видом протеста в связи с неправильным ко мне отношением, а именно с выставлением мне одних только троек. Когда второй и третий день учебный день 4-й "Б" в полном составе проводил в спортивном зале, играя в волейбол. Учитель физкультуры едва не сошел с ума, каждый день, наблюдая такое воодушевленное стремление со стороны четвероклассников заниматься волейболом. Он начал даже поговаривать о формировании школьной сборной команды по волейболы, о нашем участии в районном чемпионате!

На пятый день протеста произошли два важных события! Когда 4-й "Б" опять-таки не явился на урок математики, а принялся тренироваться в волейбол, то умная завуч школы все-таки догадалась о том, что в этой любви четвероклассников к волейболу кроется что-то не то?! Она вызвала врачебную комиссию для нашего обследования и на амбарный ключ заперла спортивный зал. Но все это не остановило наш спортивный порыв, первую половину учебного дня мы проходили медицинское обследование. Получив положительное медицинское заключение, пятый урок мы провели, снова играя в волейбол за закрытыми дверями спортивного зала. Такое наше поведение безмерно встревожило все школьное начальство. Было принято коллективное решение, силой вскрыть спортивный зал, строго наказать игроков в волейбол.

В тот момент, когда завуч школы, председатель медицинской комиссии, представитель РОНО и другие школьные преподаватели толклись перед дверью, в спортивном зале продолжалась игра в волейбол! Эти люди так и не смогли найти ключ к амбарному замку, поэтому не могли проникнуть в зал и выполнить приказание начальства. Все, что им оставалось делать, так это продолжать искать ключ и одновременно прислушиваться к нашим голосам, раздававшимся из-за запертых дверей зала. Когда они все-таки нашли ключ и открыли дверь, то в спортивном зале обнаружили одного только учителя физкультуры. Он сидел в кресле арбитра на уровне верхнего края волейбольной сетки, весело посвистывал в свисток, словно судил очередную встречу по волейболу. Причем, в зале явственно слышались голоса игроков обеих команд, которые требовали передач, или шли на блок, и ли готовились к новой подаче мяча в игру, но ни одного ученика в этом зале не было видно!

Директор школы приняла волевое решение, меня больше на уроках не третировать, назначить капитаном сборной школы по волейболу. В отношении же моего брата дела сильно осложнились. Принимая во внимание его криминальное прошлое, это уже директор школы приняла решение исключить его из школы, а его дело малолетнего преступника передать в детскую комнату районного околотка милиции для последующего перевоспитания. Витька только посмеялся в этой связи, он продолжал ходить в свой седьмой класс "А", получая пару за парой. Я настолько увлекся решением своей проблемы, то должен, честно, признаться в том, что несколько неуглядел за Витькой, дал ему излишней свободы в этой школе для детей бюрократов.

Но любая школа, это та же деревня, где рано или поздно все становится известным. В советском обществе нельзя было утаить ни единой тайны, ни единого секрета. Директорша школы зря надеялась на то, что тайно проделывая свои грязные делишки в отношению моего горячо любимо брата, она сумеет их утаит от меня. Она, оказывается, мечтала о том, что бы расправиться с Витькой, посадить его в тюрьму только из-за того, что он при встрече с ней якобы не склонил головы и вежливо не поздоровался. Это я умел, кланяться чужим и неприятным людям направо и налево, мило улыбаться по поводу и без повода, Витька же был более честным и прямым парнем, он не умел, так как не научился ни перед кем-либо склонять своей головы.

Словом, когда до меня дошла весть о том, что Витьку чуть ли не исключили из школы и поставили на учет в детской комнате районного участка милиции, я спохватился и принялся исправлять это неправильное решение директора школы. Прежде всего, я с отцом Борьки, который хорошо знал и уважал талант моего Витьки, сходил в милицию, где встретился и переговорил с главным милиционером. Тот был удивлен и обескуражен тем обстоятельством, что такой человек, как отец Борьки, выступает защитником двоечника, хулигана и малолетнего преступника, как мой брат. Услышав такие слова в адрес своего старшего брата, я был готов взорваться, высказать эту милиционеру все, что о нем думаю и объявить ему войну. Но отец Борьки, видимо, почувствовал это мое настроение, он положил мне свою руку на плеча и попросил меня покинуть кабинет этого милиционера.

В течение последующего часа я мыкался по милицейскому коридору, ожидая, когда отец Борьки закончит разговор с главным милиционером!

Когда он вышел из кабинета, то, молча, взял меня за плечо, мы оба вышли на улицу. Там он неожиданно остановился, вытащил из внутреннего кармана плаща тощую папочку, на внешней стороне которой было написано:

"Дело № 3432 от 12.04.ххх. О лишении родительских прав…"

Я смело просмотрел содержимое этой папочки, но там ничего особо важного не оказалось. В папке хранился один лишь только листок бумаги, весь исписанный каллиграфическим почерком. Я такой почерк пару раз уже видел, директорша нашей школы особо не лезла на публику, свою жизнь она проводила в своем кабинете. К ней нельзя было пройти без предварительной записи на прием. Но она страсть, как любила, вечеркомЈ задержавшись в кабинете самолично написать какой-либо новый приказ по школе. Так вот тот поганый листок бумаги, был исписан ее каллиграфическим почерком!

Отец Борьки внимательно посмотрел на меня и, тяжело дыша, сказал:

— Марк, я предполагаю, что знаю, кто ты есть на самом деле! Но ты пока еще ребенок, поэтому не имеешь права прибегать к актам физического насилия! Причем, и в этом случае, я запрещаю тебе применять какое-либо насилие по отношению к директору вашей школы. Можешь ее наказать, но о насилие забудь, хотя она много заслуживает!

Пожав мне руку, он тяжело зашагал к своему подъезду.

Я смотрел ему в след, а слезы рекой текли по моим щекам. Почему мы не можем помогать хорошим людям? Почему они уходят из нашей жизни так рано?!

Вернувшись домой, я даже не обратил внимание на то, как соседка Тамарка была элегантно и красиво одета, у нее была шикарная прическа. Я же сидел на кухне на табурете у нашего стола и горько плакал. Тамарка всячески пыталась меня успокоить, но границы не переходила и не целовалась. Видимо, мать или Чара была дома?! В этот момент меня страшно мучила мысль о том, почему же все люди такие злые друг к другу, почему в нашей жизни всегда находится людишки, которые желают и пытаются тебе, твоей мамке или твоему брату испортить жизнь, поставить на колени.

Тамарка не удержалась, она чмокнула меня в мокрый и заплаканный нос, прошептала:

— Марк, ну, перестань же плакать! Что с тобой случилось, ведь мальчишки никогда не плачут?! Хочешь, я тебя успокою? Тогда пошли в мою комнату, там ее тебе кое-что покажу, и ты сразу же перестанешь реветь!

— И что же ты, Тамара, собираешься этому мальчику, который сейчас переживает за своих родных, показать в своей комнате?! Не смей этого делать плохая девчонка! Сколько раз мне говорить о том, чтобы ты этого мальчишку не соблазняла! Сама все потеряешь и ему не дашь нормально расти и жить!

Тамарка мотнула подолом платьем, и убежала в свою с сестрой комнату. Я хорошо знал о том, что она, несмотря на то, что была цыганка, всем своим девичьим сердцем пыталась мне помочь! Чара подошла ко мне, взяла меня за подбородок и долго смотрела мне в глаза, а затем участливо сказала:

— Марк, придумай чего-нибудь другое! Как человек, обладающий большими возможностями, ты не имеешь права к людям применять насилие!

Уже глубоко ночью, я вторгся в сон директорши нашей школы. Сделал так, что за ней домой будто бы приехал Воронок, ее арестовали и сопроводили в Лефортовскую тюрьму. Там начались допросы! Я же выступал в качестве следователя, который вел ее допрос. Задавал ей вопросы, которые затрагивали неприглядные стороны жизни нашей школы, а так же почему она написала донос на моего брата, почему она требовала мою мать лишить материнства. Женщина правдиво отвечала на все мои вопросы, только почему-то молчала по последнему вопросу, всячески стараясь его обойти и не дать на него ответа. В конце концов, она раскололась! Оказывается, они с моей матерью из одной деревни, чуть ли не ровесницы. Так вот будто бы моя мама у нее из-под носа увела парня, моего будущего папку, вышла за него замуж и нарожала ему четырех детей.

А она, директорша школы, как была одна, так одинокой осталась и, видимо, уже до конца своей жизни?!

Глава 4 Переезд на Самотеку, школа № 188

1

Школа № 188 была простой, народной школой, в которой учились простые ученики, которым родителям не на что было покупать икру, да и где ее, эту икру, в те времена можно было бы купить. В магазинах с большим трудом можно было найти селедку, колбасу, картошку. Да еще был сделан гигантский шаг в молочной промышленности! Нет, вы, пожалуйста, не подумаете, что стало много молока в магазинах, нет, в магазинах появилось молоко в треугольных пакетах, о которых сейчас мало кто помнит! Я же помню это потому, что мамка перестала меня и Витьку гонять в магазин за молоком с двухлитровым бидоном! Она меня и брата, по-прежнему, кормила замечательным рисом с жареным фаршем, тем более, что к этому времени мы и сами научились готовить это наше деликатесное блюдо домашней кухни. К слову сказать, что к этому времени мы немного подросли, превратились в реальных пацанов, которые, правда, не все спорные вопросы и конфликты с окружающим миром решали одними кулаками. Иногда мы даже думали о том, как решить ту или иную проблему!

В школе № 188 меня без каких-либо дополнительных вопросов приняли в комсомол, оставили на второй год в пятом классе. Одним словом, школа № 188 стала мне родной и близкой, у меня там появились первые настоящие друзья. С этими друзьями и приятелями я играл в футбол прямо на мостовой нашего 1-го Самотечного переулку, автомашины тогда были большой редкостью, а слуги народа в том переулке пока не селились!

Эта простая советская школа научила меня курить, пить водку, драться с друзьями и не друзьями, одним словом, она помогла мне постепенно становиться нормальным советским человеком! Да, дрался я уже не в одиночку, а в своей компании! Хотя эта моя компания была не такой уж крутой, как пацанва с Малой почтовой! Впервые поцеловал девчонку, а она поцеловала меня и вышла замуж за другого парня! Снова и самым непосредственным образом я соприкоснулся с советским криминальным миром!

Когда мы с братом переступили порог этой школы, она встретила нас не очень-то дружелюбно. В ней не было того порядка и интеллигентности, которая прямо-таки витала в атмосфере школы № 1. Мы еще не оклемались после того, как перешагнули порог этой школы, как Витьке попытались кому-то набить морду, ему без спроса наступили на ногу. А затем на него навалилось четыре парня и, мешая друг другу, принялись его избивать в воспитательных целях, как позднее со слезами на глазах, с царапинами и синяками на лице они пытались объяснить этот свой душевный порыв. Даже в этом положении они немного неправильно изложили обстоятельство дела.

Один из них, нападая со спины на Витьку, кричал:

— Засранец, я тебе не прощу Нинку?!

Мне сразу же стало неинтересно, я понял, что Витьку ошибочно пытаются избить вместо кого-то. Я осторожно отошел в сторону, даже не смотрел на драку, так как хорошо знал, что за эту свою ошибку с опознанием противника, та четверка здорово пострадает! Так оно вскоре и получилось, четверо парней стояли вокруг Витьки и злобно на него посматривали, но на брате не было ни одной царапины или ссадины, а эту четверку огольцов, словно только что вытащили из бетономешалки, морды все в синяках и в ссадинах, фаланги пальцев в крови, рубашки вместе с школьными гимнастерками порваны.

Появившийся директор Гельфанд, посмотрел на своих учеников, которых, видимо, знал даже по именам, и поинтересовался:

— Кто это так вас разделал?

Парни промолчали, ни один мускул не дернулся на их лицах, из-за чего я понял, что попал в родную школу, где предателей нет, и никогда не будет. Витька поднял портфель с пола, и независимой походкой, высоко подбрасывая портфель к потолку, направился лестнице, чтобы подниматься на свой этаж. Проходя мимо Гельфанда, он почему-то неосторожно толкнул его плечом, причем, этот толчок для директора школы оказался таким неожиданным, что он едва не распластался на полу. Нападавшая перед этим на брата четверка парней дружно развернулась, потопала вслед за ним. Я же сразу догадался о том, что мой Витька с первых же шагов в этой школе выбился в авторитеты, стал бугром маленькой компании!

На меня же никто не обращал внимания, я поплелся в свой класс, первым уроком у нас была литература, которую я ненавидел всеми фибрами своей души. Двери классной комнаты, где должен был пройти урок литературы моего класса, были настежь распахнуты. Через них ежесекундно влетали и вылетали ученики и ученицы, уловив момент, я попытался пройти в класс, но нос к носу в самом проеме двери столкнулся с какой-то девчонкой. Эта девица попросту толкнула меня локтем в грудь и, независимо завиляв бедрами, вышла из класса. Я не успел сделать и шага, как мимо меня в класс скользнул какой-то паренек. Словом, мне пришлось опять стоять и ждать своей очереди, чтобы пройти в класс.

Моя любимая Камчатка, разумеется, была уже занята, как говорится, свято место пусто не бывает, причем двумя настоящими парнями буйволами. Как позже я узнал, Володька Тимаков, которого все звали Тимак, с момента своего появления в этой школе занимал именно это место, которое никогда и никому не уступал. Он и сейчас не захотел мне его уступить! Когда я начал задираться, требовать себе это место, то он взял меня за штаны и за шкирку и попросту выкинул из класса. Тимка же был на голову выше меня, раза в два шире в плечах, поэтому в момент схомутал меня и запросто вышвырнул из класса.

Причем, вы, наверное, помните о народной поговорке, в которой говорится о том, что беда одной не приходит, она тянет за собой целый хвост несчастий, так и в этом случае произошло со мной. В красивом полете я сшибаю с ног красивую женщину, которая в этот момент с классным журналом под мышкой входила в наш класс. Женщина была настолько удивлена тем обстоятельством, что ее сшибают с ног кем-то брошенным учеником, она не просто охнула, а в падении успела даже воскликнуть:

— Тимаков, вы, как себя ведете?! Ведите себя прилично! Перестаньте разбрасываться учениками моего класса!

Весь класс, затаив дыхание, наблюдал за тем, как я с этой женщиной лежал на полу. Наши лица были настолько близки, что своими носами мы едва не касались друг друга, с некоторым удивлением посматривая друг на друга! Эта женщина очень мне понравилась, она была такая красивая, что я не мог от нее глаз своих оторвать. Женщине не потребовалось много времени для того, чтобы оценить сложившуюся ситуацию, принять какое-то решение. Она уже собиралась подняться на ноги, как к нам подошел Тимаков, который произнес:

— Наталья Николаевна, а вы чего тут лежите? Я же этого не нашего пацана из класса выкидывал. Он так нагло повел себя, хотел мое законное место заграбастать. Ну, я его и кинул, словно шар в кегельбане! А тут вы входите к класс! Вы уж меня извините, вас я трогать совсем не хотел! Но так уж все получилось!

В тот момент я понял, что если сию минуту не придумаю достойного выхода из этого лежачего положения, то до выпускного бала стану клоуном посмешищем своего класса. У меня не было времени на то, чтобы разработать сценарий выхода из этого смешного положения, что его осуществить. Через какую-то минуту в классе прозвучит первый смешок, а затем начнет ржать весь класс в целом! Тогда со мной все будет покончено, до окончания школы я стану шутом гороховым своего класса! После слов Тимака выражение глаз Натальи Николаевны тоже начало изменяться, она уже догадалась, кто я такой, что со мной в дальнейшем может произойти.

Я лихо так изогнулся, мои ноги внезапно взлетели верх, чтобы ботинками, подошва которых вся была в дырках, врезаться в подбородок Тимака, тот, как подкошенный рухнул на пол. Я слышал только, как весь класс удивленно перевел дух, но никто не рассмеялся. Ученики и ученицы ожидали дальнейшего развития события! Но я напустил в помещение класса секундную антрацитовую темноту, в течение которой Наталью Николаевну поднял на ноги и прислонил ее к учительскому столику. Тимака поставил к окну, таким образом, будто он любуется панорамой школьного двора. Сам по привычке уселся за парту на Камчатке.

Когда темнота схлынула, то Надежда Николаевна стояла у своего учительского стола, с удивлением всматриваясь в лица учеников своего класса. Тимак немного постоял у окна, а потом, шатаясь, направился на свое место за партой на Камчатке, с явным удивлением на меня посматривая! Когда он сел за парту, то получилось, что трое учеников сидят за одной партой. По краям сидели два громадных ученика, а между ними какой-то заморыш, то есть этим заморышем был я!

Одним словом, я плохо просчитал ситуацию, не учел того, что Камчатка уже имеет двух постоянных седоков, а по трое за партами в советских школах сидеть было нельзя! Мне ничего не оставалось делать, как снова весь класс погрузить в темноту, чтобы по-новому рассадить учеников в классе. Но я не успел этого сделать, как класс начал громко смеяться! Ребята и девчата этого класса так весело и дружески смеялись, что мне стало понятным, что я стал их другом, товарищем и приятелем, а не каким-то там мальчишкой клоуном на побегушках. Посмеивалась и Наталья Николаевна, которая мне тоже очень понравилась, она подошла ко мне и, взъерошив своей ладонью мои кудри, сказала:

— Ну, Марк, ты нас всех насмешил! Решил подраться с Тимаковым, да у нас с ним никто старается не портить отношений! Ты, уж так и быть, посиди за этой партой, но на следующей перемене все-таки найди себе новое, постоянное место!

Первый день учебы в этой школе оказался занят тем, что я, разумеется, не учился, а только с кем-то или чем-то знакомился. Не было такого, чтобы меня брали за руку, куда-либо водили и кому-либо представляли в качестве нового ученика этой школе.

Преподаватели этой школы, за исключением Натальи Николаевны, с которой мы так экстравагантно познакомились, лежа на полу, на мое появление не обратили ни малейшего внимания. Ни один из них, просматривая наш классный журнал, не поинтересовался той новой фамилией, которая в этом журнале была дописана самой последней строчкой. Они посматривали на меня, хмурились или улыбались, но ни разу не поинтересовались тем, как я учился в старой школе, ни разу не вызвали к доске, ни разу не попросили ответить на какой-либо вопрос?!

Когда окончился мой первый урок в этой новой для меня школе, то Тимак хлопнул меня по плечу своей тяжелой ручищей, и предложил переговорить в укромном месте. Это его предложения я поначалу воспринял, как желание этого большого и сильного парня выяснить между нами отношения до конца. По школьным канонам это, прежде всего, означало, что в драке-поединке мы должны были с ним выяснить, кто из нас будет главенствовать в классе. Победителю должно было достаться все!

Следующий урок проходил в том же классе, поэтому я, не пересаживаясь на новое место, оставил портфель на старом месте и по школьному коридору побрел вслед за Тимаком. Честно говоря, драться мне почему-то не хотелось! Я не боялся самой драки, просто Тимак мне понравился. Он был таким добродушным и здоровым парнем, о которых иногда говорили, что они своими руками могут пятикопеечные монеты согнуть. Поэтому простой физической силой я не мог его победить, но и проиграть свое первое сражение в этой школе не имел морального права! Таким образом, получалось, что в этой драке с Тимаком я должен был прибегнуть к хитрости, обману или магической уловке, то есть победить не совсем честным путем, а мне это в душе претило.

Укромным местом по Тимакову оказался школьный туалет! Когда мы туда вошли, то там оказалось столько учеников, что пройти между ними было невозможно! Разумеется, там никто из учеников особо не занимался тем делом, ради которого люди ходят в туалет. Ведь, школьный туалет, это, прежде всего, территория, свободная от наблюдения преподавателей, а Володька Тимаков, по всей очевидности, был королем этой территории. Как только я с ним оказался в туалете, то парень разом раскрепостился, заулыбался, он подошел к окну, замазанному белилами, широко его распахнул, а затем произнес:

— Ну, что, малышня, все, что можно уже испоганили! Ваше время закончилось! А ну-ка, детишки, все валите отседова, дайте, нам старикам на свободе поразмять свои старые косточки!

Видимо, Володька Тимаков ходил в больших школьных авторитетах, в минуту школьный туалет очистился от излишнего школьного народа. На его территории остались всего четыре ученика — Тимак, я и два других балбеса, имен которых я пока еще не знал! Тимак из правого нагрудного кармана школьной гимнастерки достал сигареты. Он с видимым удовольствием достал сигарету из пачки, прикурил ее, а пачку, по-дружески, протянул мне. Я с некоторой долей недоумения эту пачку повертел в руках, до этого момента я не курил, и честно признаюсь, что меня особо не тянуло к сигарете! Но в тот момент я прекрасно понимал все происходившее в этом школьном туалете. Тогда передо мной было только два выбора, никакой другой альтернативы. Либо я принимаю предложение Тимака, закуриваю, тогда никакой войны между ним и мной не будет.

Либо же я отказываюсь принять эту трубку мира, тогда становлюсь на тропу беспощадной войны с этим парнем.

После моего отказа в дело должны были вступить эти два балбеса из параллельного класса, которые своими кулаками должны были бы мне доказать, что я был неправ, отказавшись покурить вместе с Тимаковым. В принципе, когда я вместе с Витькой шел в эту школу, то уже знал, что, если не сегодня, то завтра мне предстоит кулаками отстаивать свою свободу и независимость. Но не ожидал того, что мой противник может выбрать вот такой мучительный для меня путь установления дружеских отношений, посредством раскуривания трубки мира. Тогда я выбрал третий путь решения этой проблемы. Я эту пачку сигарет протянул обратно Тимакову, но при этом честно сказал:

— Ты меня извини, но сегодня я не готов начать курить! До этого времени я вообще не курил, поэтому мне потребуется время для того, чтобы переступить Рубикон и начать курить! Я хочу дружить с тобой и со всем классом! Мне понравилась Наталья Николаевна, но литературу, которую она преподает, я попросту ненавижу!

Тимак рассмеялся и добродушно сказал:

— Не хочешь, не кури! Но у нас в школе со временем все ученики начинают баловаться табаком! Из-за тяжелой школьной жизни, слишком уж требовательны эти учителя, неподъемные задания задают на дом! Я вот курю с первого класса, а эти ребята — с третьего класса, все из-за этой тяжелой школьной жизни!

Володька Тимаков строго посмотрел на двух балбесом и сказал, обращаясь к ним:

— Ваша поддержка мне сегодня не потребовалась. Так что идете в класс, а мне с Марком нужно о многом переговорить!

В этот момент за дверьми туалета прозвенел звонок, извещающий о начале следующего урока. Но Тимак никак не отреагировал на этот звонок, я вынужден был последовать его примеру. В общем, получилось так, что следующий урок мы прогуляли, проведя его в школьном туалете и разговаривая обо всем на свете. Пару раз к нам пыталась прорваться техничка, чтобы убраться, но, увидев Тимакова, она останавливалась и говорила:

— Тимушка, ты бы запретил курить всем ученикам до третьего класса. А то в первый класс такая мелюзга пришла, а они все, как один, сигареты и папиросы смолят! Грех это, нельзя так рано начинать курить! Ни один человеческий организм этого не выдержит! Итак, все мужчины от рака рано умирают! И все это от их проклятого курева!

— Хорошо, бабуля, я обязательно за этим делом присмотрю! Введу запрет на курение в школьных туалетах ученикам до третьего класса включительно!

2

Васька Лихолатов из 7-го "Б" класса дал мне высокую подачу мячом, едва ли не под самый потолок спортивного зала, мне оставалось только разбежаться и, в прыжке, вводя в заблуждение нашего противника, я левой рукой погасил этот мяч таким образом, чтобы он коснулся площадки в правом ее углу. Счет волейбольного матча выровнялся, а ведь до моего вступления в эту игру, наша школа начисто проигрывала этот матч на первенство района по волейболу среди средних школ.

Должен откровенно признаться в том, что сегодня вечером я совсем не намеревался играть в волейбол, даже не знал и не слышал о том, что наша школа участвует в каком-то районном первенстве по волейболу. Мне всегда нравилась физика, вот я и решил нашему учителю по физике, Макар Макаровичу, сегодня показать, какой я великий физик, что все могу сделать по этому предмету. Макар Макарович, видимо, почувствовал это мое великое желание выступить и себя показать, но не позволил этого сделать во время обычного урока, а предложил мне прийти к нему вечерком и показать, что я знаю и умею в области физики. В тот момент Ленка Ельчанинова смотрела на меня, слушала мое бахвальство, поэтому у меня не хватило смелости на ее глазах отказаться от этой вечерней и никому не нужной встречи.

Но, оказывается, что я действительно знал в физике то, что еще не знали мои товарищи по классу. Словом, своими знаниями по этому школьному предмету я несколько поразил воображение Макара Макаровича. Но в ответ он мне прямо сказал, что эти мои знания мало чего стоят, так как они разрозненны. Правда, тут же учитель предложил мне привести их в определенную систему. После чего он сделал паузу и сказал следующее:

— Марк, я уже давно мечтал о том, чтобы создать кружок по физике в этой школе. Но мои руки до этого как-то не доходили, у меня не было постоянного помощника для этого дела. Но вот в школе появился такой, как ты ученик, неплохо разбирающийся в этом школьном предмете. Теперь ты можешь мне помочь создать такой кружок, стать его старостой. Вместе мы решим, чем именно участники этого кружка будут заниматься, изучать!

Макар Макарович даже не спросил меня о том, согласен ли я стать старостой такого кружка, он попросту меня им назначил. Грустным и растерянным я покинул кабинет физики, по коридору первого этажа пошел на выход из школы. Проходя мимо дверей спортивного зала, я вдруг услышал стук мяча и какие-то непонятные возгласы и крики. Из-за любопытства я подошел к двери, слегка ее приоткрыл, что посмотреть, что же сейчас происходит в спортивном зале. Но мой нос тут же уткнулся в живот какого-то человека, который был одет в спортивный костюм с надписью "Динамо" на груди. Единственным человеком в школе, который во все времена мог бы носить такой костюм, был наш Анатолий Егорыч, учитель физкультуры. Я пару раз побывал на его занятиях, но там было скучно и неинтересно, поэтому решил до наступления Нового Года сделать перерыв в своем физическом развитии, больше на эти занятия не ходить. Школьная физкультура, по моему тогдашнему мнению, была постой тратой времени!

Попав своим носом в ловушку, я, естественно, попытался дать деру, чтобы все-таки во время вернуться домой. Но не тут-то было, неожиданно моя голова оказалась в крепком захвате рук учителя по физкультуре. При этом он прошептал:

— Слава богу, как говориться, на ловца и зверь бежит! Марк Ганеев, сам бог послал тебя в мои руки! Сейчас должен состояться матч на первенство по волейболу нашего района. Волейбольная команда 223-й школы уже прибыла в полном составе, сейчас ее игроки переодеваются в раздевалке. Из сборной нашей же школы пришли одни только основные игроки команды, нет ни одного запасного игрока. По правилам, команде, в которой нет ни одного запасного игрока, присуждается поражение без какой-либо игры. Поэтому, Марк, ради бога, беги в раздевалку, вместе с парнями выйди на построение перед началом матча. После начала матча ты можешь быть свободен, одевайся, и занимайся своими делами.

Я же в свою очередь, не был так уверен в том, что должен поступить именно таким образом, как мне предложил Анатолий Егорыч. Хотя должен признать, что бы неплохим игроком в волейбол в школе № 1, там я не раз в составе сборной команды школы выходил на волейбольную площадку. С тех пор в своем портфеле я постоянно тасках специальные очки для игры в волейбол. Это были простые очки, но их дужки были соединены резинкой от трусов, чтобы очки не спадали с носа во время прыжков, чтобы погасить мяч, падений за мячом. И в этот раз эти очки валялись в моем школьном портфеле.

Видимо, увидев сомнение, мелькнувшее в моих глазах, Анатолий Егорыч приблизил мое лицо к своим глазам и страшным шепотом прохрипел мне прямо в ухо:

— Марк, если ты не сделаешь этой простой вещи, то сразу же уходи из этой школы! Я сделаю все возможное для того, чтобы ты в ней не смог бы больше учиться!

К слову сказать, я не испугался угроз Анатолия Егорыча, так как видел, что этот человек сильно переживал из-за того, что по чьей-то глупости пятном поражения может быть замарана добрая честь и спортивная слава нашей школы. Нехотя, я утвердительно кивнул ему головой и с опушенной головой поплелся в раздевалку. Сегодня вечером мама будет на меня сильно сердиться из-за того, что я допоздна задержусь в школе, заранее ее не предупредив о такой возможности. Она же всей душой за меня и Витьку болела, переживала, места себя не находила, если мы вовремя не возвращались после школы домой.

Уже в раздевалке я окончательно сообразил, что совершил великую глупость, согласившись на уговоры физкультурника, спортивной перемены — кедов и трусов — у меня попросту не оказалось. Я стоял полуголым, смотрел на себя в большое настенное зеркало, грустно размышлял о том, в чем же мне выходить на общее построение?! Слишком уж у меня был непрезентабельный вид?! На мне были длинные чуть ли не до колен домашние трусы с очень слабой резинкой и больше ничего, Ладно, я еще мог надеть майку без рукавов, но она была белого цвета, когда все игроки нашей школьной сборной были в майках желтого цвета. Перед уходом в зал Васька Лихолатов швырнул мне какой-то грязный желтый комок, который оказался несколько порванной майкой желтого цвета. Ни слова не говоря, я эту майку натянул на свои плечи. Кед у меня не было, поэтому пришлось на общее построение идти в своих старых стоптанных ботинках с подошвами в больших дырах! Уже на всякий случай, действуя по наитию, я прихватил с собой свои волейбольные очки с резинкой на дужках.

На фоне игроков сборной школы, настоящих желтых лебедей, я выглядел настоящим гадким утенком в желтом!

Два директора школы выходили в центр зала, чуть ли не по десять минут говорили о том, что физическая культура, это школьный предмет, без которого и часа не проживет советский семиклассник. Я устал от этих дурацких речей, в зале было прохладно, мое тело от сквозняков покрылось цыпками. В этот момент в спортзал заглянул Тимак, увидев меня, стоящего в центре зала перед волейбольной сеткой в составе сборной школы, он радостно проорал:

— Робя, наш Марк Ганеев, в сборную школу по волейболу попал! Давайте, посмотрим, как он играет.

И в спортзал ввалились толпа моих одноклассников, среди них были две девчонки, Ирка Турецкова и Ленка Ельчанинова. Они весело на весь зал, переговариваясь, рассаживаясь на спортивных скамьях, расставленных вдоль стен. Я же почувствовал себя совсем плохо, эти рваные ботинки и семейные трусы, которые сползали с меня при каждом шаге или движения тела, доводили меня до полной истерии. Каждый раз я должен был их обеими руками подтягивать, вовремя возвращать на талию!

Речи директоров школ отзвучали, команды разошлись по своим углам и там расселись по скамьях. Мне пришлось вместе с другими шестью ребятами пройтись до нашей скамьи, где нас уже ожидал Анатолий Егорыч, который по совместительству, оказывается, выполнял обязанности главного тренера сборной команды школы по волейболу. Он все это время крутился рядом с нашим директором Гельфандом, постоянно тому заглядывал в глаза, что-то на ухо ему нашептывал. Меня же Анатолий Егорыч явно не замечал и, если судить по его поведению, отпускать меня вовремя домой он тоже не собирался.

Я внимательно осмотрел своих товарищей по несчастью, которым предстояло через минуту выйти на площадку, стать под волейбольную сетку, то вдруг понял, что они никакие не игроки сборной школы по волейболу. Что они такие же, как и я, ученики школы, бедолаги, которые были случайно и в последнюю минуту пойманы Анатолием Егорычем. Причем, имен этих ребят я пока еще не знал, правда, один раз столкнулся с Валеркой Лихолатовым в школьном коридоре, мы разговорились, и я тогда с ним познакомился. Я, поддерживая рукой свои трусы, подошел к Валерке и прошептал:

— Валер, тебя, как и меня, случайно в коридоре школы поймали?!

— Не, Марк, я сам пришел, когда узнал, что сегодня такая игра будет! Волейбол я люблю, немного в него поигрываю! А все другие ребята, случайные люди, один из них, Никита Сухожилин, еще ни разу на физкультуру не ходил. Вот Анатолий Егорыч поймал его и припер к стенке!

— Тогда ты, Валер, станешь капитаном сборной и выведешь ее на поле! А я на скамье запасных посижу, покумекаю, как нам не проиграть, а выиграть эту игру!

— А как же Анатолий Егорыч? — Начал тянуть Лихолатов.

Но я не дал ему возможности вильнуть хвостом и уйти в сторону от ответственности, которую Валерка взваливал на свои плечи, становясь капитаном сборной школы по волейболу! Повернулся к другим ребятам и негромким голосом произнес:

— Валерка Лихолатов становится капитаном нашей команды! Вы, робя, слушаете и выполняете все то, что он вам скажет! Так как нас на площадку собрали в первый раз, то первую партию мы обязательно проиграем, но должны будем выиграть вторую партию и всю игру в целом. Ребята, не трусьте, мы победим!

Раздался свисток судьи, которым оказался директор нашей школы Гельфанд! Оказывается, во избежание каких-либо недоразумений волейбольные партии по очереди судят директора школ, чьи команды проводят эту встречу. Две команды, наши в желтых майках, противник — в белых майках, неторопливой рысью выбежали на площадку. Физкульт-приветами поприветствовали друг друга, по жребию выбрали площадку, а затем игроки разошлись по своим местам. Я даже удивился тому, что Валерка сумел за столь короткое время сумел разобрать своих игроков по этим самым местам.

Первыми мяч в игру подали наши игроки, мяч успешно преодолел сетку и упал прямо на середину вражеской площадки. Но это был первый и последний мяч, который выиграла наша команда. В течение последующих минут волейбольная команда 223-й школы прямо-таки издевалась над игроками нашей школьной сборной. У противника получалось все, подачи, блоки, прием и перепасовка мяча друг другу, и даже сильные удары через сетки. Одним словом первая партия осталась за сборной по волейболу 223-й школы со счетом 25:2.

За это время я здорово поработал магически, попытался разобраться в амплуа игроков нашей команды. Уже к концу первой партии мне удалось это сделать. Три раза подряд противник подавал мяч в игры, и три раза подряд игроки задней линии неплохо принимали мячи с подачи. Таким образом, в нашей команде появилась хорошая и надежная задняя линия, на которую можно было бы положиться даже в очень сложной ситуации. Валерка довольно-таки надежно играл под сеткой, у него даже неплохо получалось гашение мячей, но он все-таки был ударным игроком, а не либеро, который смог бы играть в любой линии.

Иными словами, на вторую партию мы вышли практически в том же, что и на первую партию, составе. Только я вышел на подмену шестому игроку, который так сильно устал, что ему потребовался небольшой отдых.

Когда я выходил на площадку, то услышал голос Ирки Турецковой, которая, никого не стесняясь, вдруг произнесла, обращаясь к своей подруге, Ленке Ельчаниновой:

— И чего ты в нем нашла, Лен! Он у тебя какой-то весь щуплый и недоразвитый. Его надо год кормить безостаночно, чтобы он хоть в какого-либо мужика превратился!

Я не услышал ответа Лены Ельчаниновой, так как в этот момент спортзал наполнился ором голосов болельщиков сборной команды 223-й школы. Десять раз сменялась подача, прежде чем мы отвоевали свой первый, а затем второй мячи. Противник ошалел от такой наглости с нашей стороны, он попытался нас подавить. Они так хорошо гасили свои мячи, что мне дурно становилось, но наша задняя линия спокойно и без особой спешки вытягивала даже самые смертельные удары. Тогда я впервые прыгнул и так ударил мячом вдоль вражеское блока, что он от рук противника ушел за пределы их площадки, но игроки и судья, эту партию судил директор 223-й школы, решили оспорить этот мяч, утверждая, что он коснулся нашей площадки.

Пришлось мне срочно организовать телетрансляцию этой партии, чтобы в замедленном воспроизведении кадров всем показать, что мы были правы, что этот мяч не касался нашей площадки. Когда счет стал 18:10 в нашу пользу, то противник попытался нас запугать, заявляя, что их братки с нами расправятся. Но тут в зале появился мой брат со своими товарищами, который поинтересовался тем, кто тут бузит и по какому поводу? Даже директор 223-й школы после этих слов моего брата как-то сразу успокоился, продолжил честно судить эту партию

Васька Лихолатов из 7-го "Б" класса снова дал мне высокую "свечу" мячом, который едва не коснулся потолка спортивного зала. Мне же оставалось только хорошенько разбежаться и высоко выпрыгнуть над сеткой. Я сделал махи обеими руками, имитируя, что по мячу буду бит правой рукой. Но удар по мячу я нанес левой рукой так, чтобы он коснулся площадки в правом ее углу. Это был последний удар в третьей партии, которую сборная по волейболу нашей школы выиграла с разгромным счетом 25:10. Зал снова ожил громкими криками и восклицаниями болельщиков, среди которых мне послышался голос Ленки Ельчаниновой, которая бешено аплодировала моему удару, одновременно выкрикивая:

— Марк, трусы скорей подтяни, а то они у тебя соскочили!

3

Таким неожиданным образом я вошел в элиту учеников школы № 188. Что касается учебы, то учился я по-прежнему, на четверки и на пятерки. Причем последних у меня было гораздо меньше четверок. Со мной начали советоваться по различным вопросам, преподаватели мало вызывали меня к доске. Спрашивается, зачем, если я отвечал всегда именно так, как они запоминали материал к данному уроку. Повторяю, я вошел в элиту учеников этой школы, но не стал авторитетом, как скажем, мой брат или Володька Тимаков, который обладал такой силой, что с ним никто не мог справиться. Однажды, он обнаглел до того, что начал спорить с Витькой, чего даже я себе никогда не позволял. Витька же не умеет спорить, что не по нему, он тут же своим кулаком тебе по лицу пытается заехать!

К тому же брат не выдерживал бремени этого самого школьного авторитетства, так как искренне полагал, что ему все в школе все дозволено. Меня лично больше всего удивляло следующее обстоятельство, мой брат никогда в жизни не готовил домашнего задания. Было похоже на то, что он давным-давно потерял свой портфель с дневником, и никогда не пытался их разыскать. Но учился на слабую четверку и на очень твердую тройку. Он до ужаса оскорблялся, когда какой-либо чудак преподаватель ставил ему пару или пятерку. Когда учитель по химии поставил ему отлично за правильно написанную формулу одного химического вещества, которую никто из учеников его класса не смог правильно и полностью выписать на школьной доске. Мой Витька поднялся на ноги, подошел к доске и в течение десяти минут выписывал эту формулу. Он самым настоящим образом подрался с этим преподавателем, требуя от него пятерку, исправить на тройку. Гельфанд, это он был тем самым преподавателем химии, после этого две недели проходил с синяками под глазами.

Так вот Тимак смело заявил Витьке о том, что с младшими братьями следует хорошо относиться, баловать их, поощрять к учебе, учить тому, как преодолевать жизненные трудности. Витька долго выслушивал высказывания Тимакова, а потом возьми и у него поинтересуйся, на каком это основании он меня курить научил? Что тут началось, вся школа сбежалась, чтобы посмотреть, как дерутся Витька и Тимак! Даже милицию хотели вызвать, но Гельфанд не разрешил, сказал, что мы своих парней выдавать не будем, что нельзя этого делать. Что они еще немного подерутся, но вскоре мирно разойдутся! Мамка потом долго вздыхала, ставя заплатки на брюки и зашивая порванную гимнастерку школьной формы моего брата Витьки, а Тимак три дня в школу не ходил. Я уж начал думать о том, что Витька хорошего парня загубил, но через три дня Тима, как ни в чем не бывало, пришел в школы. Я собственными глазами видел, как Тимак и Витька вместе шли в школу, при этом что-то дружески обсуждая.

Да, к этому времени я уже в день выкуривал пачку сигарет, а денег в семье совсем не стало. Мамке стали платить гроши за все связанные ею свитера, пуловеры, женские кофточки. С братом было бесполезно разговаривать на эту тему. Он всегда говорил мне о том, что жрать нам надо меньше, тогда деньги в семье обязательно появятся! Словом, с моим братом Витькой было спокойнее и лучше, когда ты не затрагивал этой темы! В школе было не на чем зарабатывать, не организовывать же насилием сбор той мелочи, которую родители в те времена выдавали своему потомства на завтраки и обеды в школьной столовой. Мне такой сбор претил, я не хотел становиться грабителем малолетних и несознательных граждан.

Этот проблему с деньгами мне помог решить Анатолий Егорыч, который, видимо, все еще ощущал себя виноватым из-за того знаменитого волейбола, когда он просто-напросто меня обманул. Он как-то во время очередной тренировки сборной школы по волейболу упомянул о том, что на стадионе "Труд" открываются платные кружки по плаванию, правда, следует сказать, что бассейна на том стадионе и в помине не было, а также кружки по футболу и по волейболу. После чего, многозначительно посмотрев в мою сторону, добавил, что директор стадиона "Труд" его хорошо знакомый человек, поэтому он может помочь кое-кому помочь устроиться на платную работу тренером.

Таким образом, я начал получать пятьдесят рублей в месяц за работу четыре раза в неделю, тренируя детскую сборную по волейболу "Спартака". Вскоре, оказалось, что не только я работаю тренером этой детской сборной. Вместе со мной на тренировки младшей группы волейболистов регулярно стали ходить Тимак и Володька Ежиков, которого мы звали по простому "Ежиком". Причем, не из-за его фамилии, а из-за того, Володька, страшно любил прическу "Ежик", стриг волосы только по этому фасону, всегда при себе имел расческу, чтобы вовремя и не вовремя расчесывать свои волосы. Тимак специализировался в силовых упражнениях, заставляя малышню бегать по кругу, делать различные упражнения для разминки и развития мускулатуры. Ежик же любил поиграть в мяч, он особенно любил и выделял футбол, малышня его так любила, так увлеченно вместе с ним гоняла мяч, что некоторые мои начинающиеся волейболисты впоследствии стали знаменитыми хоккеистами или футболистами.

Несколько раз я предлагал своим друзьям поделить деньги, которые я получал из кассы стадиона, но каждый раз на это мое предложение Тимак вертел пальцем у виска своей головы. А Ежик вообще не реагировал на это предложение, он упивался любовью этой малышни, и больше ничего ему было не надо. К слову сказать, наши тренировки были настолько успешными, что мои маленькие волейболисты три года подряд брали первые места в своей возрастной подгруппе.

Мамка долго у меня выясняла и даже пожаловалась Витьке на то, откуда у меня появились такие крупные деньги, которые я начал ежемесячно ей приносить. Витьке уже доложили о том, что его младший брат устроился работать платным тренером в Спартак. Поэтому мамке он спокойно сказал, что Марк эти деньги добывает своим собственным горбом!

Неожиданно обострились отношения, которые не существовали, с Ленкой Ельчаниновой. Она вдруг потребовала, чтобы я стал ее рыцарем паладином. В то время Интернета еще не существовало, узнать, что это такое "рыцарь паладин" было не у кого. Гельфанд был единственным человеком, который мог бы ответить на этот вопрос, но я искренне сомневался в том, что следует ли мне с таким скользким вопросом к нему обращаться. Поэтому не решился, а спросил своего брата. Так Витька мне в ответ смазал кулаком по уху, из-за чего мне стало понятно, что эта дворцовая должность не для советского подрастающего поколения.

Во время одной из перемен, под любопытными взглядами всего класса, я отвел Ленку в сторонку, чтобы ей вежливыми словами объяснить суть всей сложности этой дворцовой должности, которую я не смею возложить на свои плечи. Ленка была дико расстроена моими словами, на ее глазах появились крупные слезы, отчего меня зашатало, а девчонки нашего класса тут же возвели меня во врага соблазнителя, который нагло у всех на глазах хамски бросает суженную ему богом девицу. Даже если бы я знал об этом девичьем заговоре, поклепе на меня, то я все равно не смог бы этому противостоять, так как Ленка в этот момент мне шептала:

— Марк, значит, ты отказываешься меня любить?! Целовать мне руки, ноги?

Любить-то Ленку я был согласен, но целовать ее руки и ноги, этого я пока не понимал, мое сексуальное развитие до такого высокого уровня пока еще не поднялось. Увидев в моих глазах это вспыхнувшее противоречие, Лена развернулась и ловко хлопнула меня по щеке своей ладошкой. В мгновение ока вся школа узнала о том, что я, Марк Ганеев, только что соблазнил несчастную девицу 7-го класса "А" Елену Ельчанинову и бросил ее на глазах у всех преподавателей и учеников школы № 188.

В тот же вечер собрался преподавательский коллектив школы, который едва ли не единогласно проголосовал за мое исключение за поведение, которое недостойно ученика советской школы. Из всего преподавательского коллектива против моего исключения проголосовал единственный мужчина в том коллективе, директор Гельфанд. Так за такое антипартийное поведение Гельфанда в РОНО едва не сняли с директорской должности, к счастью в то время много мужчин работало в РОНО!

А я, усаживаясь третьим учеником за парту на Камчатке, вдруг услышал, как Ирка Турецкова шептала Ленке, своей подруге:

— Ты, чего, дорогая, совсем очумела? Зачем тебе Марк, ведь, он еще не созрел для того, чтобы любовь с тобой крутить? А как же Володька Шепелев, он же тебе цветы и шоколад дарил?! Что ты ему скажешь, когда он о твоей сцене ревности узнает?! Ведь, получается, что ты за Марком гоняешься, а его по боку!

В этот момент в класс вошла Наталья Николаевна, она поздоровалась с учениками и ученицами. Затем посмотрела в сторону Ельчаниновой, и поинтересовалась:

— Леночка, сегодня вся школа исходит рассказами о том, что ты по уши влюбилась в Марка Ганеева, но была этим мальчиком отвергнута! Как ты думаешь, стоит ли советской девушке первой признаваться в любви своему парню. Может быть, ты, основываясь на примерах из жизни Натальи Ростовой из романа графа Толстого "Война и мир", поделилась бы своим мнением по этому вопросу. Выйди, Лена, к доске, мы тебя послушаем!

В этот момент Тимак ткнул меня кулаком в бок, отчего я охнул на весь класс, и он участливо, шепотом, который раздался на весь класс, произнес:

— Слышь, Марк, а Наталья-то на твоей стороне. Она тебя защищает! После этих ее слов, я бы на месте Ельчанинихи навсегда бросил бы эту школу?!

Первым рассмеялся корнет Азаров, он всегда начинает смеяться не вовремя, второй хихикнула Ирка Турецкова, после чего смеялся, ржал весь наш класс. Тридцать парней и девчонок в классе так громко смеялись, посматривая на Ленку Ельчанинову, что мне стало ее очень жалко. Я был готов встать и грудью защитить эту девчонку от смеха и позора, но не мог этого сделать. Ведь, Ирка Турецкова в ухажерах этой девчонки упомянула всем известного районного хулигана и бандита Володьку Шепелева! Если она принимает его ухаживание, то мне там делать совершенно нечего!

Вся в слезах Ленка Ельчанинова вскочила на ноги и выбежала из класса. В этот момент все мои одноклассники обратили взоры в мою сторону, но я сидел и смотрел в окно. Наверное, многие из них в тот момент подумали о том, что таким своим поведением я предал свою первую любовь! Но вам я честно скажу о том, что в тот момент я просто оказался неспособным разобраться в своих чувствах по отношению к этой своей однокласснице, ведь нравится девчонка, — это не одно и то же, что я люблю эту девчонку. Но тогда женская половина моего 7-го класса "А" этого не поняла и не приняла. Одним словом, у меня в классе были друзья, но подруг до десятого класса так и не появилось.

В перемену я с Тимаком отправился в школьный туалет, мы выгнали оттуда старшеклассников и малышню, и оба закурили, ни слова не говоря друг другу. На третьей сигарете я не выдержал этого идиотского молчания и свое мнение по этому вопросу высказал Тимаку. Он внимательно меня выслушал, о чем-то подумал, затем произнес:

— Только девчонки и женщины умеют залезать в душу мужчине. Если они любят этого мужчину, то дают ему правильные советы. Если же не любят, то дают такие им советы, которые им выгодны! Я, Марк, не могу тебе чего-нибудь дельного посоветовать, как вести себя в такой ситуации, так как сам ничего в этом не понимаю! Может быть, сегодня вечерком мы своей компанией сыграем в футбол в твоем переулке, тогда боль твоя сердечная, Марк, пройдет и сгладится!

Глава 5 Магия первого стакана водки!

1

Мои занятия с Мерседес зашли в тупик. Вот уже полгода она надо мной бьется, решая одну проблему, мое слишком сильное воображение, но побороть меня у нее не получалось. Ей так и не удалось меня как-нибудь внутренне изменить, потому что проблема воображения скрывалась слишком глубоко во мне, в моем сознании! Мерседес частенько говорила мне о том, что после переезда с Ленинского проспекта на Самотеку я стал каким-то не очень-то одухотворенным человеком, что мое воображение на Самотеке будто бы перестало вообще работать! Я стал слишком простым, очень приземленным человеком! Магия, по ее словам, работала должным образом только в том случае, когда у мага было хорошее или отличное человеческое воображение.

Чтобы заставить спичечный коробок перенестись из одной точку в другую, или говоря приземленным языком, из одной комнаты в другую, маг должен вообразить и самостоятельно своим разумом мгновенно пройти тот путь, которым впоследствии будет осуществляться процесс переноса этого спичечного коробка из одной точки пространства в другую. По словам же Мерседес, я же в этом случае выступал в роли олуха, который вообще забыл, что же это такое человеческое воображение. А действовал я подобно слону в посудной лавке, силой своей воли заставлял тот спичечный коробок телепортироваться вместо, скажем, спальни Мерседес, в ее ванную комнату!

Почему коробок всегда оказывался в ванной комнате, да потому, что эта комната мне очень нравилась. Она была небольшой, но в ней компактно располагались сама ванная, душ, большое зеркало, подставка с мохнатыми белыми полотенцами, а также столик с парфюмерией и косметикой. В этой комнате постоянно сохранялся удивительный аромат чудо-женщины! Я прямо-таки мечтал о том моменте, что когда-нибудь приму горячую ванну в этой ванной комнате. А затем буду утираться этими белоснежными полотенцами, вдыхать этот чудный запах аромат! Однажды утром я так настроился, что, лежа в своей постели, сумел понаблюдать за тем, как утром Мерседес проснулась, приняла душ, а затем долго занималась макияжем. В этот Мерседес, видимо, почувствовала, что за ней подсматривают, тогда она повернулась ко мне и сказала:

— Мальчик по имени Марк, я знаю, что ты сейчас за мной посматриваешь?! Пожалуйста, Марк, не делай этого больше. Мы с тобой не ровня, у нас слишком большая разница в возрасте! Поэтому мы никогда не сможем быть вместе, даже если бы хотели! Сегодня я встречусь с мужчиной, который очень любит меня! Мне и ему будет очень неприятно, если ты продолжишь за нами подсматривать!

Ну, я тогда перестал подсматривать, отключился, а белая ванная комната Мерседес так навсегда сохранилась в моей памяти, как самая настоящая мечта об обладании прекрасной женщиной, которую я когда-нибудь встречу в своей жизни!

Мерседес за очень короткое время познакомила меня с азами телепатии, телепортации, телекинеза, целительства, ясновидения, лозоходства, иллюзорной магии, метаморфомагии. Но, к слову сказать, магом, в истинном понимании этого слова, я с нею так и не стал, а как был, так и остался мальчишкой с несколько увеличивающимся багажом магических знаний. Хотя многое у меня получалось, я научился предмет переносить из одной точки пространства в другую. Занимался направленной телепортацией, но сам пока опасался телепортироваться! Мог по различным симптомам определить, болен ли тот или иной человек или не болен. Но не был способен определить, какой именно внутренней болезнью поражен тот или иной человек. Оказалось, что для того, чтобы мне определить, какой именной болезнью поражен человек, я должен был пройти весь курс медицинского института!

Наиболее легкой работой для меня оказалось определение порчи, сглаза, исполнить чужое желание. Одним словом, мне легко удавалось делать все то, чем сегодня занимаются люди, сами себя причислившие к магии, работающие с клиентурой на рынках, у станций метро. Мне было интересно подойти, скажем, вместе с Тимаком, а лучше всего всей нашей компанией, к какому-либо лохотронщику или наперсточнику и вступить с ними борьбу, угадывать, где и чего они прячут. Однажды я с друзьями поспорил, что могу даже у профессионального лохотронщика угадать десять из десяти бросков кости в игру. И знаете, это у меня легко получилось. Правда, если бы в тот момент рядом со мной не было бы моих друзей, то меня крепко бы излупили. Но все обошлось, мы разошли мирно, но лохотронщику пришлось немного раскошелиться, когда над ним навис Тима. К тому же я особенно широко себя не рекламировал в этом деле отъема денег у профессиональных ловкачей или обманщиков этого сектора магии!

Эту самую магию я, по-прежнему, чаще всего воспринимал, как хорошую игру, получится — хорошо, не получится — попробую в следующий раз.

Во время одного из наших занятий по телепортации, когда Мерседес рассказывала мне о том, как можно было осуществить телепортацию живого существа из одного в другое место, то я вдруг исчез из ее поля зрения. Исчез в самый момент ее рассказа о телепортации! Только что я сидел на ее диване, который был обращен к окну, внимательно слушал разъяснения сути телепортации и одновременно руками жрал со стола ее же чернослив. Мерседес любила заниматься похуданием, она всегда наблюдала за величиной своей талии и бедер, она почему-то считала, что чернослив этому хорошо способствует.

А я же не знаю, почему, но страшно любил жрать этот чернослив с утра до вечера. Так вот Мерседес моментально заметила мое исчезновение, когда меня не стало на ее диване, а чернослива на ее столе. Ее гостиная была не очень большой комнатой по своему метражу, а я сидел так, что моя учительница магии меня хорошо видела, каждый раз обходя меня по параболе. Когда же диван опустел, то Мерседес взвизгнула, как девчонка. Она тут же бросилась меня разыскивать по углам своей комнаты, но меня нигде не было.

Тут, видимо, у моей учителке по магии сыграло ее богатое воображение! Мерседес была взрослой и красивой женщиной, ей было где-то за сорок, она о себе частенько говорила, что была именно в том возрасте, когда женщина становится ягодкой опять. Так вот эта ягодка была на грани истерики, когда убедилась в том, что меня на сто процентов в ее гостиной комнате не было! Она остановилась посередине гостиной и, прижав руки, сжатые в кулаки, к своим щекам, глухим, незнакомым мне голосом произнесла:

— Кем бы ты сейчас не был Марк, где бы ты сейчас не находился, ты обязан предстать перед моими глазами. Ты обязан передо мной отчитаться и рассказать, куда именно запропастился и по какой именно причине?!

Тогда какая-то потусторонняя сила схватила меня в охапку, вынесла из ванной комнаты, куда я только что тепортировался с черносливом в руках, и поставила на колени перед Мерседес. Когда я поднял голову и увидел ее лицо, то не узнал своей учительницы! Передо мной была древняя старуха, чьи руки тряслись от старости, а лицо было испещрено глубокими старческими морщинами. Мой рот сам собой раскрылся, из него полились слова, которые я совершенно не собирался произносить:

— Моя, владычица, позволь мне доложить, что, играя в магию, я ретировался в твою ванную комнату. Телепортация частично подвластно мне! Силой мысли я способен переносится из одной точки пространства в другую, но только в тех случаях, если я был хорошо знаком с обеими этими точками. Прости меня, владычица, за самовольство. За то, что заранее не предупредил тебя о своем желание совершить прыжок свободного перемещения в знакомом мне пространстве!

Когда я снова поднял голову и посмотрел на Мерседес, то она снова превратилась в бабу ягодку опять, была снова молода и красива. Но ее глаза не изменились, в них осталась внутренняя сила той патлатой старухи ведьмы. Ее глаза пронзали меня насквозь, в них отсутствовал какой-либо интерес, любопытство, сейчас они выражали глубокую озабоченность. Красиво очерченные губы на лице Мерседес вдруг зашевелились, начали жестикулировать, что-то выговаривая. Я снова услышал хорошо знакомый голос своей учителки по магии:

— Извини, Марк, что мне пришлось показать тебе свою суть! Иначе я не смогла бы найти тебя, вернуть из телепортации. Ведь по своей человеческой глупости этим прыжком ты мог бы унестись, черт знает куда, откуда самостоятельно не смог бы вернуться?!

— Неужели телепортация может забросить человека на дальние расстояния? Я же предполагал, что она работает только на перенос из одной точки в другую, которые расположенным на видимом друг другу расстоянии?!

— Именно этой твоей магической невежественности я и испугалась! Ты, Марк, по своей дурости или глупости, называй это, как пожелаешь, мог телепортироваться в третье измерение…

— А оно существует?

— Существует, Марк, еще как существует! Представь себе, что ты попал в измерение динозавров!

— Ну, и что? Есть динозавры, которые своими размерами не больше курицы!

— Ну, так представь, Марк, что ты попал в измерение, где живут одни динозавры, размером в курицу. Причем, они все являются плотоядными хищниками! Сколько времени ты сможешь просуществовать в таком измерении? Успеешь ли за это время сообразить, что с тобой происходить, через какое время тебя могут съесть, а твои кости обглодать в течение нескольких секунд эти самые курочки-динозавры! Наверняка, тебя съедят, ты уже никогда не вернешься на Землю! Все это с тобой в конечном итоге происходит только по одной причине. Твоего неумения просчитывать последствия того, что ты задумал совершить! Иными словами, ты попросту лишен воображения предвидения того, что с тобой может произойти, как результат осуществления тобой очередного магического трюка!

— Мерседес, ведь и сейчас со мной ничего не случилось, когда я телепортнулся в твою ванную комнату?!

— Но ты телепортился, не посоветовавшись, не предупредив меня заранее! Ты, Марк, даже не поинтересовался, что тебя может ожидать в моей ванной комнате! Могло и такое случится, что в тот момент я ее отправила на Сатурн. В таком случае ты бы оказался на этой планете, а в ее атмосфере отсутствует кислород, необходимая часть воздуха для дыхания человека!

— Вот здорово! Неужели, Мерседес, я могу прыгнуть и на Сатурн?

— Можешь, но повторяю, Марк, уже через несколько секунд там ты уже будешь бездыханным трупом из-за отсутствия кислорода на этой планете!

— Ерунда, Мерседес! Если я когда-либо буду телепортироваться на Сатурн, то обязательно что-нибудь придумаю, чтобы сохранить свою жизнь! Может быть, заранее надену какой-либо скафандр! Да ты всегда можешь для сохранения своей жизни, в заклинании придумать какую-нибудь закавыку. То, когда на новом месте ты начнешь умирать, то магия должна немедленно вернуть тебя на старое место, и тогда ты уже не умрешь!

— Вот видишь, Марк, какой ты большой спорщик! Ведь, что именно я хочу до тебя донести! Ты должен так стараться работать с магией, чтобы не попадать в глупые или смертельные ситуации и положения. Чтобы не потерять власти над своим разумом, над своим телом и над своими разумными действиями! Постарайся всегда и во всем контролировать ситуацию, в которой можешь оказаться! Творец заложил в тебя столько таланта и способностей, особенно в области маги, что я могла бы сказать, что он ничего зря или только ради баловства не делает, никогда не экспериментирует над людьми. Такой уж у него характер! Видимо, в твоей жизни, Марк, когда-нибудь должно произойти нечто такое большое или великое, когда твои магические таланты и способности востребуются! Когда это может произойти, для каких целей, я не знаю, но когда-нибудь это обязательно с тобой произойдет. Ты же, Марк, со своей стороны должен к этому неведомому событию готовиться, наращивать силу и мощь своей магии. Тебе нужно перестать играть или заигрывать с магией, тебе нужно серьезно ею заняться!

— А мы сейчас разве этим сейчас с тобой не занимаемся?

— Да, я очень рада тому, что вот уже в течение пары лет я кое-чему магическому тебя научила. Ты талантливый ученик, возможно, когда-нибудь станешь настоящим магом. Но, Марк, магия в твое стране, да и на всей Земле, особенно не приветствуется! Ты только себя представь себя магом, который продает любовное зелье, возвращает жен или мужей в семья?! Уже сейчас я могу сказать, что таким магом ты никогда не станешь. А это означает, что после окончания школы, ты должен получить такую профессию, которая позволит тебе постоянно встречаться с людьми, путешествовать по различным странам. Только такая профессия позволит тебе совершенствоваться в магии.

— Мерседес, ты сейчас о моем будущем говоришь таким тоном, словно мы в ближайшее время расстанемся и больше никогда не встретимся. Я не хочу…

— Да, Марк, это именно так! Ты ведь прекрасно знаешь о том, что я и Чара, мы обе из тех испанских детей, которые не по своей воли оказались в Советском Союзе после Гражданской войны в Испании в конце 30-х годов. Сегодня Испания объявила реабилитацию таким людям, Чара уже вернулась в Испанию, а я уезжаю в родную Кастилию в ближайшие две недели. Я думала провести с тобой еще парочку занятий по практической магии, но после сегодняшнего конфуза решила этого не делать. Ты получил достаточно знаний, чтобы самому развиваться по этому направлению.

2

Сегодня я снова говорил со своим погибшем другом Борькой. Не успела моя усталая и глупая голова коснуться подушки, как в ушах послышался его голос.

— Привет, Марк! Ты будешь не против сегодня со мной немного поговорить?

Почему-то я совсем не удивился тому обстоятельству, что слышу голос Борьки, который погиб в авиакатастрофе почти два года тому назад. Я даже обрадовался, услышав и сразу узнав голос своего друга!

— Боря, я всегда рад потрепаться с тобой на любую тему!

— Тогда, почему ты меня никогда не вызываешь, не рассказываешь о своих повседневных делах, о своей учебе в школе? Ты только не стесняйся говорить со мной, не думай о том, что я уже совсем умер! К твоему сведению, моя с отцом плоть умерла, но дух жив и здоров! Мы с отцом даже продолжаем работать по нашим проектам! Иначе здесь делать совершенно нечего, а без работы мы не можем! Здесь очень скучно и очень мало информации о том мире, который мы с отцом были вынуждены покинуть! Практически, единственным источником информации остается радио, но оно передает так мало интересной информации. В основном оно говорит об урожаях и посевах, о забастовках рабочих на западе, как будто в вашем мире не совершается каких-либо других дел!

— Борь, первый раз в жизни я разговариваю с другом, который погиб в авиакатастрофе. Поэтому заранее у тебя прошу прощения за высказанную какую-либо глупость с моей стороны!

— Тебе не стоит об этом думать, Марк! Разговаривай со мной так, как будто я жив и ничего со мной не случилось! Отец все это время наблюдал за твоими достижениями в области магии. В отличие от меня, он может кое-что видеть из того, что происходит в вашем мире, но разговаривать с ним совершенно не может. Я же могу поговорить с тобой, но вряд ли смогу тебя увидеть, Марк! Раньше я не мог связаться с тобой по совсем глупой причине, мне нужно было дождаться того момента, когда ты, как обучающийся маг, перейдешь рубеж суеверий. Начнешь верить в такие вещи, которые выше понимания простого человека вашего мира. Только тогда ты сможешь поверить в то, что сейчас действительно со мной разговариваешь, слышишь мой голос. Отец, видимо, не может общаться с тобой только потому, что он оказался, не так духовно близким к тебе, как скажем я.

Практически всю ночь я проговорил с Борькой, рассказывал ему о своей жизни с момента переезда на Самотеку, о занятиях магией с Мерседес, о волейболе, о своей учебе, успехах и провалах в ней, немного рассказал и о своем брате Витьке. Борька так внимательно меня слушал, что иногда мне казалось, что слышу, как взволнованно бьется его сердце. Время от времени мне приходилось его переспрашивать о том, слышит ли он меня? Вот тут-то я заметил одну интересную вещь, и это касалось звука. Наш разговор шел не совсем так, как будто бы мы с ним разговаривали по телефонной линии. В тот момент, когда говорил Борька, я не мог его перебить каким-либо своим вопросом или репликой. Когда говорил я, то Борька вынужден был молчать и слушать его до тех пор, пока он не завершит свою мысль.

В принципе, такая последовательная манера разговора позволяла мне его поддерживать, но каким-то образом она все же нам мешала. Так как в сегодняшнем общении с Борисом отсутствовала та живость и скорость обмена нашими мнениями, когда я с ним разговаривал по телефону. Эта неторопливая последовательность, сначала поговорил один из нас, а затем другой, то такая последовательность тормозила всю нашу беседу, она мне мешала. Да, и Борька, видимо, в этом нашем разговоре тоже ощущал какую-то неуклюжесть! Он постоянно интересовался тем, не прекратилась ли наша связь, не исчез ли канала общения, пару раз он даже прерывал самого себя, ожидая в этих перерывах моего подтверждения в том, что я все еще остаюсь на связи. Одним словом, такая последовательность общения только мешала нашей беседе, разговору, превращая его в перекличку между нашим и тем миром.

В конце концов, Борька сказал, что я должен хорошенько подумать и сделать так, чтобы наше общение в дальнейших сеансах связи, происходило бы при нормальных условиях.

— Марк, отец говорит, что ты уже поднялся до пятого уровня мага, можешь стать прекрасным магом некромантом. Еще пара уровней и ты в какой-то мере можешь стать, чуть ли не повелителем нашего мертвого мира, но тебе этого совершенно не нужно. Довольствуйся тем знаниями, которые тебе подарили твоя мама, Чара и Мерседес. Да, папа говорит, что Мерседес уже вернулась на родину. В Кастилии толпа невежественных людей побила ее, как русскую ведьму, камнями. Но она выдержала эти побоев, переехала в Мадрид, где получила работу помощника преподавателя мадридского университета. Сейчас у нее все в порядке. Она шлет тебе свою любовь и поцелуй, просит ее никогда не забывать! В общем, Марк, ты должен оставаться тем мальчишкой, который поигрывает в магию, которому всю удается в этой игре-науке! Только ты, Марк, пожалуйста, сделай так, чтобы мы могли бы действительно разговаривать друг с другом, а не ждать перерыва в монологе одного из нас. Папа сказал, что ты способен сделать не только это, на и наладить подачу в наш мир сигнала изображения из вашего мира.

— Борь, сейчас я не имею ни малейшего представления о том, как звуком, и изображением можно было бы соединить наши измерения?! Но я приложу все свои усилия для того, чтобы это сделать! Борь, ну, а как мне тебя вызывать?

— Тебе достаточно об этом подумать. Я обязательно услышу твой зов и отвечу на него.

— Но, Марк, пока не спеши разъединяться со мной. Мой отец хотел бы попросить тебя об одном маленьком одолжении. В вашем измерении пока еще остается его близкий друг, он возглавляет одно конструкторское бюро. В этом конструкторском бюро мы с отцом начали, но не завершили один интересный проект. Я уже тебе говорил о том, что в нашем измерении очень скучно и нечем заняться. Вот мы и продолжили работы по этого проекту. К великому сожалению, в нашем измерении нет никаких электронных носителей памяти, вот мне и приходится пользоваться своим головным мозгом, его центром памяти, для хранения этой нашей информации. Сейчас память моего головного мозга переполнена, поэтому мы вынуждены были приостановить свои разработки по проекту. Сегодня я могу переслать, Марк, тебе эту информацию, но мы хотели бы, чтобы эту информацию ты донес бы именно до того человека, главы конструкторского бюро.

— Этот человек попросту не поверит мне в том, что я могу поддерживать контакт с загробным миром. Сегодня мало людей, которые могли бы поверить в это поверить. Поверить в то, что наш мир имеет продолжение в других измерениях. Что измерение загробного мира, это попросту одно из воплощений нашего мира!

— Смотри-ка, Марк, как хорошо ты начал разбираться в измерениях! Но, что касается главы конструкторского бюро, то ты прав, он вряд ли поверит в то, что с нами можно общаться. Вряд ли поверит в существование того, что по его вере, в принципе, не должно было бы уже существовать. Но дело, Марк, в том, что мой отец и этот человек, который сейчас возглавляет конструкторское бюро, много вместе повевали. В 1943 году они вместе попали в такой переплет, о котором никогда и никому не рассказывали. Папа, через меня, расскажет тебе о том, что с ними тогда приключилось, назовет тебе секретную фразу, которая заставит Николая Николаевича встретиться с тобой. А тогда уже тебе, Марк, нужно будет сделать так, что этот человек тебе поверил, чтобы он принял от тебя чертежи нового самолета истребителя.

Когда следующим утром я проснулся, что подушка, на которой я спал, была мокрой от моих слез. Это ночью я так переживал и горько оплакивал несчастную судьбу Борьки Фрейдланда и его отца. Слезы и мокрая подушка заставили меня вспомнить о разговоре, который якобы имел место между мной и моим другом Борькой. Еще лежа в постели я начал вспоминать о деталях этого разговора. Когда мои воспоминания дошли до момента, в котором Борька упоминал о том, что я могу его вызвать на связь в любое время дня и ночи! То я, разумеется, все еще пережевывая бутерброд с докторской колбасой, подумал о своем Борьке.

— Привет, Марк! Мы только что закончили наш разговор, но ты снова хочешь со мной переговорить?!

Тут же послышался голос моего старого друга в моей пустой голове. От полной неожиданности я едва не подавился этим самым бутербродом с колбасой. Витька с удовольствием мне так врезал по спине, что из моего рта вылетел весь бутерброд с брызгами слюны. Отдышавшись, я поблагодарил своего Витьку за спасение жизни, а Борьке сообщил, что все в порядке, что это была проба пера касательно его вызовов на переговоры. Мамка сидела за столом и громадным любопытством в глазах наблюдала за мной.

— Хорошо, Марк! Видишь, наша духовная связь весьма прочна! Мы теперь можем выходить на связь друг с другом, когда этого захотим! Так что, прощай, Марк, до новых встреч! Да, Марк, и пожалуйста, ты не забудь и особенно долго не тяни с выполнением просьбы моего отца.

Я не успел полностью перевести дух, прийти в себя, как негромким голосом заговорила мама:

— Марк, ты, что научился разговаривать с загробным миром?

— Ма, ну откуда это ты могла взять! Загробного мира не существует?!

— Перед этим ты с кем-то мысленно разговаривал, вызывал и получил ответ на свой вызов! И похоже на то, что тебе отвечал Боря Фрейдланд, который вместе с отцом, по твоим же словам, погиб в авиакатастрофе два года назад!

— Ма, да! На меня выходил Борька, но сейчас они находятся в каком-то измерении, но не в загробном мире. По его словам, загробного мира вообще не существует. Если люди умирают или погибают, то они переносятся в одно из измерений, где продолжают существовать!

Витька с интересом на меня посмотрел, но задавать вопросов не стал. Магия его совершенно не интересовала. Затем он поднялся из-за стола, нашел свой рваный портфель, чтобы отправиться в школу. Мама продолжала сидеть на своем любимом табурете, каким-то задумчивым, отдаленным взором она на меня посматривала. Я прямо-таки ощущал, чувствовал, что она хочет задать мне очень много вопросов в связи с моим общением с Борькой, но почему-то воздержалась, промолвив только одно:

— Марк, тебе пора отправляться в школу!

В этот день я в школу, разумеется, не попал, мне ее пришлось прогулять. Надо же было такому случиться, чтобы по дороге в школу я столкнулся с Ленкой Ельчаниновой. Причем, она шла в школу не одна, а ее сопровождал великовозрастный дылда, Валерка Шепелев. Он не только сопровождал девчонку, но и осторожно на вытянутой руке нес ее школьный портфель. Словно этим Валерка хотел всем продемонстрировать, что эта девчонка его, что он ее никому не уступит. Мне повезло тем, что я шел за ними вслед, вовремя успел их заметить, чтобы свернуть в сторону до того момента, как они меня увидят. Таким образом, я понял, что сегодня мне в школе делать абсолютно нечего.

На втором часу своего ничегонеделания я убедился в том, что неподготовленный прогул школы подобен какой-либо страшной катастрофе. Я не знал чем занять свое свободное время, меня не должны были видеть рядом со школой и во дворе моего дома. Кинотеатра поблизости не было, денег в карманах школьных брюк у меня и в помине не было. Только послезавтра мне заплатят за тренировку дошколят волейболистов. Полчаса я прокантовался в саде "Эрмитаж", но там без денег, делать вообще было нечего, даже мороженого себе не купишь!

Тут я вспомнил о просьбе отца Борьки, на территории сада отыскал уличный телефон таксофон и стал без денег набирать номер. На третий раз мне повезло, я хорошо и ровно пробил по телефонным рычагам три раза вместо того, чтобы набрать на циферблате тройку и соединился с абонентом. На третьем гудке трубку подняли и такой доброжелательный материнский голос произнес:

— Это аппарат Николая Николаевича Гольского. Я вас слушаю.

Я собрался с духом, серьезным и голосом взрослого человека проговорил:

— Звонит Марк Ганеев. Я хотел бы встретиться и переговорить с Николай Николаевичем?

— Извините, а какое ваше отчество?

— Марк Александрович!

— Извините, Марк Александрович, Николай Николаевич сейчас отдыхает! Вернется в Москву в конце этой недели. Как ему о вас доложить?

— Передайте ему, пожалуйста, что я хочу с ним встретиться по просьбе инженера Фрейдланда. Он меня попросил кое-что передать Николай Николаевичу!

— Но, ведь, инженер Фрейдланд…

3

Одним словом, этот день у меня полностью выбился из обычной колеи школьных дней. Возвращаться домой было слишком рано, так что незаметно я подобрался к своему дому, в укромном уголке спрятал портфель и решительно направился в сторону метро Новослободская. Я решил немного прогуляться по родным пенатам, посетить древние бараки в Лефортово на Яузе, где мы с Витькой родились и росли, пока мама не перевезла нас на Ленинский проспект.

Уже в тот момент, когда я выходил из метро Бауманское и поворачивал направо, чтобы спускаться к Яузе, как на меня дохнуло чем-то родным и обжитым. Прошло много лет с того времени, как я здесь хозяйничал, налаживая торговлю среди населения чулочно-носочной продукции фабрики "8 Марта". Но у метро Бауманская уже сидели другие бабушки, хотя некоторых из них я еще узнавал, но никто из бабушек меня уже не узнавали, слишком уж я подрос к этому времени. Я проходил через ряды этих бабулек, видел, что они не торгуют ни чулками, ни носками, а черт знает чем, какой-то косметикой, а некоторые бабули даже приторговали самопальной водкой. Я несколько раз прошелся между рядами, разыскивая ответственное лицо за торговлю, чтобы ему попенять за ассортимент продаваемых изделий. В свое время в торговле на вынос я так низко не опускался, мой ассортимент был интересней и богачей.

Так и не найдя ответственного за торговлю у станции метро лица, я плюнул на все, и отправился на свою Малую Почтовую улицу.

По дороге не удержался, все-таки заглянул на Бауманской рынок. В первую минуту мне показалось, что и здесь мало осталось знакомых! Но за воротами рынка я нос к носу сталкиваюсь с его директором Станкевичем, который, не смотря на то, что я сильно подрос, моментально меня признает. Он вежливо и осторожно протянул мне руку для дружеского рукопожатия, также вежливо и в полголоса поинтересовался тем, уж не собрался ли я со своей чулочно-носочной продукцией вернуться на его рынок. Ради этого он готов мне предоставить полгода беспошлинной торговли и столько торговых мест, сколько я захочу. Совершенно не желая разочаровывать этого неплохого человека, я говорю о том, что вернулся в пенаты, чтобы подышать родным воздухов. Директор рынка, понимающе потряс головой, и вскоре он уходит в свой кабинет.

Я же прошелся по рядам, чтобы еще раз убедиться в том, что рыночная торговля в нашем городе постепенно умирает! Вместо того, чтобы на рынках дать волю нашим крестьянам, разрешить им продавать свою огородную и садовую продукцию, сегодня на московских рынках все в большем количестве начинает появляться и продаваться дальнепривозная восточная продукция по неподъемным для москвичей ценам.

Оба барака, пятый и шестой, я родился в пятом бараке, по-прежнему, стояли на своих местах. Только они сильно изменились! Когда в те давние времен я носился по их коридорам, то потолки бараков казались мне высокими, стены крепкими и надежными. А сейчас поднял руку и достаю потолок, стены фанерные и какие-то убогие. Через них слышно, как женщина успокаивает своих детей. Да и контингент жильцов наших бараков сильно изменился. В мои времена в них жили одни только русские семьи, в основном обезземелевшие подмосковные крестьяне, приехавшие в Москву на заработки. Сегодня же в этих бараках можно было встретить семьи цыган, белорусов и молдаван и даже азербайджанцев.

Когда я входил в свой барак, то едва головой не ударился о притолоку входной двери. Коридоры, их было четыре, были пусты и практически не освещены. Шагая почти наугад, я прошел в самый дальний угол барака, где когда была наша комната под № 40, в которой я прожил почти десять лет. На мой стук открыла молодая девчонка цыганка. Огромными глазами она удивленно на меня посмотрела. Я ей объяснил, что в этой комнате я когда-то жил с матерью и братом, а сейчас хотел на нее снова посмотреть. Но девчонка отрицательно покачала головой и сказала, что мужа нет дома, а без него она никого не пустит в дом. Я как-то сразу понял, что эту девчонку бесполезно о чем-либо упрашивать, молча, развернулся и по коридору поплелся на выход.

Этот день стал действительно самым неудачным днем в моей жизни!

Но уже на выходе из барака меня окрикнул какой-то знакомый голос. Я повернулся на зов и увидел Коммуниста беспортошного. Если сегодня меня кто-либо спросит, какое было настоящим именем этого человека, то я не смогу ответить на этот вопрос, этот парень всегда носил эту кликуху, — Коммунист беспортошный. В те времена, играя или дерясь с ним, я всегда думал, что он мой ровесник по годам. Но сейчас я вдруг увидел стоящего перед собой вполне взрослого мужика, а не подрастающего молодого парня. Мы бросились друг другу в объятия, начали громко кричать, приветствуя друг друга, хлопая по плечам. Наконец-то, радость встречи немного поулеглась, мы отошли друг от друга на шаг, друг к другу внимательно присматриваясь.

— Ты, куда-нибудь спешишь? — Поинтересовался мой друг и одновременно злейший враг всего моего детства.

— Да, нет! Мне некуда спешить! Я в бараки приехал для того, чтобы вспомнить свое детство! Посмотреть на Яузу, на берегах которой мы столько дрались!

— Смотри-ка, Марк! Прошло столько времени, когда мать увезла тебя с братом, а ты только первый раз сюда приехал. Твой же брат, чуть ли не каждый месяц здесь снова и снова появляется!

Я сразу же насторожился, Витька ни разу мне не говорил о том, что он так часто ездит в наше детство. Пару я ему говорил о том, что собираюсь посетить Лефортово, но он мне прямо-таки запрещал туда ездить, угрожая своим кулаком!

— Ну, и чем он тут занимается?

— Знаешь, Марк, это не дело стоять у всех на проходе, вести задушевную беседу. Пошли ко мне, там и поговорим!

Черт подери, я в жизни не бывал в гостях у Коммуниста беспортошного, а сейчас прямо-таки пожалел о том, что согласился пройти к нему в комнату. Все ее углы были заставлены какой-то рухлядью, туда веками не ступала нога человека. Эти углы были покрыты толстым слоем пыли, завалены газетными обрывками и папиросными окурками, которых было видимо-невидимо, наверное, миллион, не меньше. Коммунист беспортошный, видимо, свою жизнь проводил в четвертом, более или менее свободном углу. Там стояла кровать, покрытая серым от грязи постельным бельем, табурет и колченогий стол. Мне, как гостю, предоставили право сидеть на табурете, сам же хозяин устроился на кровати.

Только я присел на табурет, как Коммунист беспортошный нагнулся и откуда-то из-под кровати вытащил бутылку водки без этикетки. Я обрадовался тому, что нигде не было видно стаканов под водку, но зря радовался, эти стаканы вскоре появились в них хозяин набулькал понемногу водки. Тогда я набрался храбрости и своему другу-врагу объяснил, что водки пока еще не пью! Коммунист беспортошный махнул свой стакан, после глотка он даже свой рот не обтер рукавом, а другой закуски, как я понимал, в этой комнате никогда не бывало.

Удобней устроившись на своей кровати, Коммунист беспортошный начал рассказывать о том, что происходило в бараках после нашего переезда на новое место жизни. Все началось с того, что кто-то прирезал Володьку Федорова, после того, как он сдал моего брата. Его нашли в кустах на берегу Яузы в том, месте, где раньше стоял мост, взорванный в 1941 году, когда немцы чуть не ворвались в Москву. Два старших брата Федоровы обвинил Витьку в этом убийстве и начали его разыскивать, чтобы отомстить. Но тут милиция устроила очередную облаву в наших бараках, в ходе которой оба брата Федоровы были зарезаны. До сих пор никто не знает, кто и почему убил братьев Федоровых. В этот момент опять неизвестно кто покушался на Витьку Зингера, закадычного друга моего брата, заточкой ему нанесли два удара в сердце. Но, видимо, заточка была в руках неумелого человека, он так и не убил Зингера. Если бы рядом не оказалось моего Витьки, то Зингер истек бы кровью и погиб, но брат успел вовремя вызвать скорую помощь, тем самым он спас своего закадычного друга. После этого покушения три года в бараках не происходило особо серьезных происшествий.

На четвертый год из снайперской винтовки убивают участкового милиционера дядю Митю, уж слишком он тут зверствовать стал. Чуть что не так, за шкирку и в КПЗ! В течение недели милиция перерыла оба барака, искали снайперскую винтовку. Коммунист беспортошный, когда говорил о снайперской винтовке, все это время с некоторой хитрецой поглядывал на меня. Он-то хорошо знал о том, что в моем личном арсенале хранится такая снайперская винтовка Драгунова, не раз предлагал мне за нее большие деньги, почти тысячу рублей. Но я ему перед своим переездом на Ленинский проспект прямо заявил о том, что мой арсенал кто-то нашел и полностью обчистил. Одним словом, кто-то неизвестный похитил весь мой арсенал! Хотя на деле это не совсем так, я арсенал хорошо перепрятал, но Коммунисту беспортошному лучше было бы об этом не знать. Поэтому во время разговора на эту щекотливую тему я никак не реагировал на это его подглядывание и подмигивание.

Я слушал своего старого недруга, и когда он называл фамилии парней, которые получили тюремный срок, то мое сердце сжималось от боли и сострадания к ним. Теперь я хорошо понимал свою маму, которая так вовремя увезла меня и Витьку из этих страшных бараков, откуда ребята настоящим потоком шли в тюрьмы и в колонии, отсиживать сроки за совершенные и не совершенные преступления. Только пятеро, если не считать меня и Витьку, отслужив армию, сейчас учатся в московских ВУЗах. И почти двадцать ребят отправлены в колонии и тюрьмы на отсидку. Чем дольше продолжался рассказ этого ничтожества, а не человека, тем мне становилось хуже и больнее за своих старших братьев, сверстников, подрастающее поколение этих бараков.

— Слушай, Марк, на тебя страшно смотреть! Чем больше я тебе рассказываю, тем страшнее ты становишься. Почему ты так сильно переживаешь за парней, которые сами, своими собственными руками сотворили все это зло, чтобы попасть в тюрьму или колонию! Не сделай этого они этого, как, скажем, я, то и остались бы на свободе, сегодня встречались бы с тобой!

Я и на этот раз, крепко сомкнув губы, промолчал, не ответил на эти подлые слова этому Коммунисту беспортошному. Хотя этот человек иногда творил такие дела, что приходилось хвататься за голову. В свое время на Яузе он нашел наган с тремя патронами, так с этим наганом начал грабить получников, возвращавшихся домов после работы. У этих людей денег попросту не было, так он начал измываться над пожилыми людьми, заставляя их целовать свои грязные ботинки, или раздевать их догола. Я помню, как отец рассказал мне о своем товарище, тот любил водочку, домой после работы часто возвращался поддатым, пьяненьким. Так вот Коммунист беспортошный раздел этого человека и заставил его плавать в нечистотах Яузы, там этот человек подхватил какую-то страшную болезнь, а теперь от этой болезни умирал в больнице.

Я собственными глазами наблюдал за тем, как команда Витьки быстро разыскала этого барбоса грабителя, отобрала у него бельгийский наган. Ребята строго-настрого предупредила Коммуниста беспортошного о том, что, если он еще хоть один раз появится на улице с оружием в руках, то он сильно об этом пожалеет. Меня тогда поразило, что этот герой сам упал на колени и со слезами на глазах умолял моего брата его не трогать, что он будет себя хорошо вести.

Одним словом, я понял, что мне неприятна кампания Коммуниста беспортошного, я поднялся на ноги и, ни слова говоря, покинул его логово. За дверью меня ожидала приятная неожиданность — цыганская свадьба. Меня не выпустили из барака, силой усадили за стол, и накормили до пуза. Затем появились гармонисты, в коридорах барака начались танцы. Танцевали все подряд, — вальс, томное танго, цыганские танцы перемежались русским трепаком, молдавским и белорусским танцами. Было очень весело, я не заметил, как девчонки научили меня танцевать кадриль и настоящий вальс. Затем гостей, а это жители обоих бараков и люди, приглашенные на свадьбу со стороны, снова пригласили за стол. Там мне стало немного скучновато, я уже хорошо наелся, поэтому практически не ел, а слушал многочисленные тосты, обращения к молодоженам, а также пожеланий им всего-всего!

За столом, как я не крутился, так и не смог отказаться от бокала красного вина, что сразу же повысило мое настроение. Глазами я тщательно рассматривал лица других гостей, сидевших за этим гигантским столом, желая найти своих бывших приятелей или ровесников. После второго бокала вина эти лица стали двоится, словом, искать друзей стало бесполезным делом. Девчонки не спускали с меня своих прекрасных глаз, вскоре они добились того, что я утонул во всеобщем веселье.

Вспоминая тот незабываемый вечер, я тогда и сейчас не могу вспомнить того, как и почему вдруг оказался на чердаке нашего барака с пятью другими ребятами моего возраста. Скажу только, они почему-то хорошо знали меня и мою старую кличку "Фары", говорили о том, какой я великий аналитик, что они во мне нуждаются. Мне же было приятно слушать то, как хорошо другие люди обо мне говорят. Они говорили мне, что я должен заняться рынками, привести их к ногтю. Честно говоря, многие их слова были мне не понятны, но я со всем и всеми соглашался. Говорил, что буду полезен в любом деле!

Вдруг появилась большая бутылка водки. Стакан на всех был один! Парни этот стакан наполняли водкой так, что она едва не переливалась через край стакана. Твоей задачей было, этот стакан, не пролив водки ни капельки, донести до рта и выпить за одно придыхание! Практически никто не выполнял этого задания, руки парней дрожали, водка переливалась через край, но, тем не менее, парни ее истово глотали.

Не успел я оглянуться, как передо мной появилась рука, которая держала полный стакан водки. Рука не дрожала, водка не переливалась через край стакана! А пять лиц обратились в мою сторону, что посмотреть на то, как я буду глотать эту водку.

Я сразу же понял, что после стакана водки, я полностью вырублюсь, но сейчас я находился в чужом месте, вокруг меня были чужие, незнакомые люди. Поэтому я подумал и самому себе приказал, что, если после выпитой водки, я потеряю сознание, то мое тело должно само телепортироваться домой, к маме. После такой гениальной задумки, я твердой, не дрогнувшей рукой взял стакан с водкой и поднес его ко рту…

Глава 6 Порочность женщин, мелочность мужчин

1

В школе у меня было все нормально, я получал одни четверки и пятерки, мама совершенно не волновалась по этой стороне моей жизни. Ее беспокоило мои внешкольные приключения и похождения, в которые я ввязывался и организовывал. Она здорово меня отчитала за участие в пьянке в бараках, но ни слова она не сказала в отношении моего посещение родных пенатов. Целых два дня я после этой пьянки провалялся в постели, не поднимаясь, у меня страшно болела и кружилась голова, часто тошнило, держалась высокая температура. Эти дни мама ни на шаг от меня не отходила, она поставила свой стул рядом с моим диваном, на котором я обычно спал, сидела и вязала на этом стуле, время от времени на меня посматривая.

Она, как профессиональная медицинская сиделка, присматривала за мной, часто меняла компрессы на голове, давала мне какие-то таблетки, чтобы я быстрее поправился. К слову сказать, из-за высокой температуры тела этот компресс практически мгновенно высыхал на моем лбу, так что маме приходилось его очень часто менять. Но до конца своей жизни я заполнил, как иногда мама на меня посматривала, когда думала, что я на нее не смотрю, или что я сплю. В этом ее взгляде проскальзывала такая любовь и забота обо мне, что меня всего передергивало, одновременно с глубоким сожалением в том, что я, ее любимый последыш, совершил такую детскую глупость, напившись чуть ли не до бессознательного состояния в бараках, которые она ненавидела всей душой.

Память об этом взгляде, я до сих пор храню в себе, мамка же никогда после об этом моем поступке не вспоминала, она никогда меня ни в чем не попрекала?! Иногда мама уходила в магазин, или уезжала сдавать очередную связанную кофту или свитер, чтобы получить деньги за свою работу. Это был единственный заработок на всю нашу семью, никаких других у нас денег не было! В один из таких дней, тогда я уже поднялся с постели, но в школу пока еще не ходил, ко мне подошел Витька, он вдруг поинтересовался:

— Марк, а что ты забыл в наших бараках? Да еще столько времени провел с этим идиотом, Коммунистом беспортошным?

По интонации его голоса я сразу же догадался о том, что после моего посещения Витька уже побывал в наших бараках. Тамошние друзья проинформировали брата о моих приключениях и о имевшей место вербовке в банду! Но особенно корешей брата удивило мое якобы имевшее место братание с Коммунистом беспортошным! Глядя Витьке в глаза, я сразу же догадался о том, что меня будут бить! Что брат решил меня наставить на путь истинный! Я не стал ему врать или перед ним оправдываться, чему быть — того не миновать, повесил свою кудрявую головушку. Витка врезал мне пару раз своим кулаком мне в бок, было больно, но мне все же показалось, что тогда он бил меня в половину своей силы. Это он по-своему меня жалел!

Тут и мама вернулась домой, Витька насторожился, косо посмотрел на меня, я ведь мог его спокойно заложить, и он отправился на кухню, чтобы собираться в школу и не попасться мамке на глаза. Мама всегда и во всем меня защищала, Витьке часто от нее доставалось за то, что он почти всегда превышал свои полномочия в деле воспитанию своего младшего брата!

Вот и сегодня, что-то фальшиво насвистывая, брат снова объявился в комнате, что сказать мамке, что идет в школу, и тотчас же скрылся за дверью. Мы с мамой удивленно подняли головы и посмотрели на часы ходики, висевшие на стене. Они видимо очень здорово опаздывали, так как показывали семь часов утра, а уроки в школе начинались только в восемь тридцать. Увидев, что мама сильно разволновалась, но не тем, что брат так рано отправился в школу, а тем, что он опять ничего не перекусил и забыл дома свой портфель. Демонстративно на глазах мамы я соорудил большой бутерброд, на кусок белого хлеба положил большой кус колбасы, и телекинезом все это отправил вслед Витьке. В тот момент я всей душой радовался тому, что накормил брата и магической экспресс-почтой отправил ему портфель. Я очень надеялся на то, что мой братеня сразу же догадается о том, что это младший брат о нем позаботился!

Вечером меня навестил Тима, он выглядел настоящим героем!

Первым делом он небрежно поинтересовался моим здоровьем, а после долго и с малейшими деталями мне рассказывал о своем подвиге, за который ему была благодарна вся наша школа, ее ученики и преподаватели! Он спас ее от взрыва, который пытались организовать неизвестные антисоветские диверсанты. Тима с большим воодушевлением мне рассказывал о том, как он сам лично набирал номер приемной КГБ и вызывал саперов.

Все началось с того, что он плохо спал, поэтому рано собрался и отправился в школу. Он вошел в наш класс, когда в нем еще ни одного ученика не было! Тима отправился открывать окно, чтобы проветрить класс. Но я то хорошо знал о том, что Тима для начала решил покурить прямо в классе. Он только приоткрыл окно, как что-то подозрительно тяжело пролетело над его головой, как оно тяжело хлопнулось на его парту, которая была и моей также.

Тиме хватило одного взгляда для того, чтобы точно определить, что этот вздутый портфель был до упора набит взрывчаткой.

Мой друг захлебывался от удовольствия, рассказывая мне детали происшествия. Я никогда его еще не видел таким оживленным и таким героически настроенным гражданином Советского Союза. Тима рассказал мне о том, что в школе половину учебного дня не было занятий. В наш класс приходили другие учителя и ученики, которые подолгу рассматривали этот портфель с взрывчаткой. Все ребята, мальчишки и девчонки, от первого до десятого класса вышли на школьный двор, чтобы там обсудить проблему, или подождать, когда же школа, наконец-то, взорвется?! После звонка в КГБ СССР в школу приехала группа подрывников с собакой. Девчонки визжали, пищали и лезли к ищейке целоваться, ребята из девятых классов тайком совали ей в нос свои бутерброды с колбасой.

На этом воодушевление Тимы закончилось! Наверное, вы догадываетесь, почему?! Навещая меня, Тима заодно и Витькин портфель со взрывчатым бутербродом мне принес! Тогда я еще не знал основного правила телепортации и телекинеза, отправляя предмет по адресу, маг должен хорошо знать то место, куда он этот предмет отправляет?! Ну, что ж на ошибках все люди учатся?!

После такого энергичного вступления Тима перешел к рассказу об основных новостях нашего класса, при этом он понизил голос! А я сразу же почувствовал, как мама насторожилась, начала нас подслушивать. Но когда она услышала о том, что девчонки нашего задумали устроить танцы в один из вечеров. Родители нашей соклассницы Ляльки Атласовой уехали отдыхать в один из пансионатов под Москвой. На плечи своей почти взрослой дочери они оставили трехкомнатную квартиру. Разумеется, Лялька не удержалась и об этом рассказала своим подругам.

Наши девчонки собрались вместе, чтобы обсудить создавшуюся проблему. Решение в головы этим сорвиголовам пришло само собой, в той квартире устроить танцульки в ближайшую субботу. Ради смеха девчонки пригласили трех хорошо знакомых ребят на эти танцульки. Но те, узнав, что ребят будет только трое, а девчонок целая уйма, категорически отказались принимать участие в субботних танцульках. К тому же они посчитали, что танцы без вина, это было бы извращением самой идеи организации вечера танцев. Я же подумал, что те ребята попросту испугались того обстоятельства, что их-то будет всего трое, а девчонок — двенадцать. Из чего следовало, что им пришлось бы танцевать доупада, от начала и до конца вечеринки, слишком уж много было партнерш, кавалеров раз и обчелся?! В общем, девчонки сорвиголовы посовещались, подумали и, признав правоту тех парней, они решили на эту вечеринку пригласить одноклассников.

— В итоге, — грустно говорил Тима, — мы с тобой, Марк, оказались вне тех ребят, которых девчонки хотели бы пригласить на вечеринку с танцами. Меня не взяли потому, что я слишком много курю. Как они сейчас + говорят, я могу Лялькину квартиру насквозь продымить табаком! Вернувшиеся с отдыха родители Атласовой моментально догадаются о том, что в их квартире проводилось целое мероприятие, без согласования с ними! А тебе, Марк, наши девчонки отказали потому, что ты все еще не уладил проблемы с Ленкой Ельчаниновой. Поэтому девчонки меня попросили тебе передать, если ты помиришься с Ленкой, то вместе с ней можешь приходить на вечеринку и с нею танцевать!

Мама тяжело вздохнула и перестала нас подслушивать, Ленка Ельчанинова явно ей не понравилась!

Мне же стало грустно, выслушивать разглагольствования своего друга Тимы, но ничего поделать не мог! Мириться с Ленкой я не собирался! Она хорошая девчонка, но не для меня! Пусть она продолжает крутить с Валеркой Шепелявым, а я же останусь от нее в стороне. Я так Тиме и сказал! В тот момент мне показалось, что это произошло на самом деле, что Тима обрадовался моему решению! Видимо, ему очень не хотелось в полном одиночестве оставаться отверженным, с другом всегда легче переживать трудности и неприятности?!

Но тут зазвонил телефон, в этот момент в квартире, кроме меня с Тимой, никого не было, мама ушла на улицу посудачить с соседками!

Я как еще официально находился на справке о том, что приболел, поэтому попросил своего друга, ответить на звонок, выяснить, кто и по какому вопросу звонит?! Тимак вышел в коридор, он там отсутствовал минуты две! Затем дверь снова открылась, Тима тожественно вносит в комнату телефон, который он своей силой сорвал со стены нашей прихожей.

— Марк, какой-то Николай Николаевич Гольский хотел с тобой переговорить!

Я тут же вспомнил о просьбе своего погибшего друга Борьки. Немного помедлил с началом разговором, стараясь своему голосу придать взрослость и размеренность речи, через минуту я пробасил в трубку:

— Ганеев Марк Александрович слушает!

От того, что мой новый голос оказался Тиме совершенно незнаком, он сильно вздрогнул, как-то странно на меня посмотрел. А в телефонной трубке уже слышался голос товарища Гольского:

— Марк Александрович, вы мне недавно звонили и говорили о том, что вас со мной попросил соединиться человек, который…

— Да, Николай Николаевич, именно так! Товарищ Фрейдланд попросил меня с вами встретиться и переговорить о проекте под номером…

— Марк Александрович, не называйте, пожалуйста, номера проекта! Это все секретная информация, о ней нельзя говорить по открытой телефонной линии!

В моей голове мелькнула шальная идея, я улыбнулся и просто сказал:

— Николай Николаевич, если вы пожелаете, то могу перезвонить и по закрытой телефонной линии. Товарищ Фрейдланд называл мне прямой номер вашей второй кремлевки, если хотите, то я по нему перезвоню!

— Думаю, что нам не стоит этого делать! Одним словом, я готов с вами встретиться и переговорить. Но, давайте, нашу встречу проведем где-либо на нейтральной территории. Скажем, в ресторане…

Но я сразу же подумал о своем юном возрасте и сказал:

— В ресторане, я вряд ли смогу…

— Тогда, давайте, завтра встретимся в скверике перед кинотеатром "Пушкинский". Скажем, часиков в шесть вечера…

Я подтвердил свою готовность к этой встрече, затем мы обсудили вопрос, как мы могли узнать друг друга, после чего произошло разъединение линия. Все это время Тима сидел рядом со мной на постели, внимательно слушая мой разговор. Мы с ним не успели обменяться и словом, как снова зазвонил телефонный аппарат. На этот раз на проводе была Ирка Турецкова, ученица нашего класса, не здороваясь мной, Ирина сказала:

— Как я понимаю, Марк, мириться с Ленкой ты не собираешься?

— Нет.

— Ну и отлично! Хочешь стать моим парнем?

— Так сразу?

— А в чем проблема? Мы, тут девчонки нашего класса собрались все вместе и решили, что пора кончать с анонимностью в отношениях с парнями. Решили вечер танцев провести со своими парнями, а не приглашать каких-то там охламонов со стороны. Ведь, и тебе, и твоему парню будет приятно вместе провести вечер, потанцевать вдвоем. Если ты не согласен быть моим парнем, тогда им станет Тима!

— Ир, а ты не хочешь с ним сначала переговорить!

— А зачем? Мы же женщины, как все люди говорят, сами выбираем себе парней. Ну, я Тиму для себя и выбрала! Только он курит очень много, придется мне с ним по этому вопросу немного поработать, а то дети пойдут курящие?! Хорошо, Марк, так мы договорились! Так что передай Тиме, что он будет моим парнем, а когда наши девчонки тебе по этому вопросу будут звонить, ты уж выбери себе кого-нибудь из них, особо не кочевряжься!

— Ир, а у Лильки магнитофон и записи имеются, под какую музыку мы танцевать будем?

— Мы этот вопрос пока еще не прорабатывали, в бытовых вопросах, кто с кем на вечеринке будет танцевать, утонули, дальше не смогли пройти! А что, у тебя, может быть, имеется по этому поводу конкретное предложение?

— Ты знаешь Юрку Шпака из параллельного класса? Его отец еще нашим шпионом в ФРГ работает! Так у него шикарные записи имеются, и Лилька Атласова ему нравится!

— Не зря же я же всем девчонкам говорила о том, что мы зря только на свой класс замыкаемся. Своих парней надо по всей школе искать! Вон, оказывается, какая у нас Атласова хитрая девчонка, на стороне уже флиртует, а нам все дурочкой прикидывается. У меня никого нет, я об этом не думала, все только и говорит! Ладно, Марк, музыка и магнитофон нам потребуются, так что приглашай своего Шпака! Да, и Тиму, не забудь пригласить, что я одна на том вечере делать буду, с кем мне тогда танцевать? И последнее, если хотите, чтобы вино было, то сами его и покупайте, мы, девчонки, на всякий случай салатики наготовим. Привет, и до встречи завтра в школе. Да, между прочим, слышал, что Тима учудил, всей школе полдня свободы подарил. В КГБ СССР звонил, сказал, что наша школа заминирована!

— Да слышал я уже об этом! Пока, Ир!

Я положил трубку и долго смотрел на Тиму, он даже елозить задом по постели начал от нетерпения.

— Ну, ты, Тима, хорошо слышал, как я горой за тебя стоял! Ирка решила тебя своим мужиком сделать, после школы замуж за тебя пойдет! Так что на вечеринку ты первый получил официальное приглашение. И против вина девчонки, в принципе, не возражают, но так, чтобы никто из ребят не напился, не начал бы буянить! Она сказала, чтобы вино ребята покупали, салаты — девчонки сами приготовят!

В этот момент снова зазвонил телефон, на этот раз звонила Светка Сорокина, она искала Ежика, почему-то решив, что он должен быть у меня. Когда домой вернулась мамка, я все еще говорил по телефону. Не думал, не гадал, что я таким популярным человеком в нашем седьмом "А" классе оказался, мне пришлось заняться организационными вопросами этой вечеринки. Девчонки настолько обнаглели, что даже захотели обязанность по приготовлению салатиков со своих плеч на наши плечи переложить. Верка Сероглазова имела наглость заявить о том, что "наши мальчики все умеют, сумеют и помидоры с огурцами порезать и майонезом помазать". Потихоньку Тима взял на себя обязанность отвечать на телефонные звонки, постепенно он сам начал решать поднимаемые в звонках вопросы.

После он мне так и сказал:

— Марк, ты хороший командир, но я отличный начальник твоего штаба!

Когда Тимка собрался идти домой, то моя мамка ему спокойным голосом сказала:

— Тима, ты сорвал со стены наш телефон. Перед уходом, ты уж постарайся его повесить на прежнее место на стену, а то, если Марк будет его вешать, то телефон уже никто не достанет.

2

На следующий день, как только я появился в классе, еще даже не присел за парту, ко мне подошел Стас Сиволапов и поинтересовался:

— Марк, ты знаешь о том, что наши девчонки задумали вечер танцев устроить в следующую субботу?

— Да, знаю! Тебя, кто именно из девчонок пригласил?

— Анастасия, она мне тоже нравится! А что это будет вечер белых танцев?

— Что, ты, Стас, под этим имеешь в виду?

— Ну, белый танец, это, когда дама на танец приглашает кавалера!

— Тогда у нас будет большая белая вечеринка! Девчонки ее придумали! Они сами приглашают тех парней, с кем и будет весь вечер танцевать! Мы же, ребята, только вино должны на свои деньги купить. Девчонки с нами немного выпьют, но для всех приготовят салатики!

— Ну, вот, Марк, ты и ответил на мой вопрос. Кому сдавать деньги на вино?

— Тимакову. Он сейчас подойдет! Он будет начальником штаба по организации и проведению этой вечеринки. Все вопросы — к нему! Да, между прочим, Стас, насколько я знаю, ты дружишь с Юркой Шпаком из 7-го "Б", не можешь ли с ним встретиться и переговорить о том, что мы его тоже приглашаем на вечеринку, если он свой магнитофон и записи западной музыки на вечеринку принесет!

— Нет проблем, сегодня же переговорю! — Ответил Стас и пошел устраиваться за свою парту, которую еще с первого класса делил с Анастасией Волковой.

Родители Стаса работали в МИДе СССР, они занимали там большие должности. После окончания школы Стас должен был поступать в МГИМО, а после окончания института жениться на этой стерве Волковой. Мать Анастасии и мать Стаса учились в одной школе, были давними подругами, вот они и решили о том, чтобы поженить своих детей. Насколько я был информирован, мнениями отцов, своих мужей, по этому вопросу они даже не поинтересовались! Но Стасу эта Анастасия почему-то нравилась, он был не против того, когда-нибудь на ней жениться.

Сегодня был четверг, до субботы оставалось еще два дня. Но оставалось много нерешенных вопросов по организации вечеринки. Поэтому в этот четверг 7-й "А" класс не учился, нам было не до учебы, во время уроков мы занимались решением спорных, конфликтных и всех других вопросов, решая, кто и с кем будет танцевать. Тима диктовал ответы, а я их переписывал набело! К Тиме нескончаемым потоком шли записки, на которые приходилось отвечать. В жизни я столько не писал ручкой, два раза доливал чернила в чернильницу нашей парты, бумаги для записок попросту не хватало. Но мы с Тимкой достойно держали оборону, отвечая на любые и даже самые неожиданные вопросы. Примерно такого качества:

"Что делать, если мать узнала о вечеринке и не пускает?", или

"Какие мне туфли одевать, школьные или праздничные?", или

"Сколько часов будет продолжаться вечеринка, можно ли мальчику позволить себя проводить?".

На последний вопрос "А целоваться будем?" отвечал лично Тимаков.

Ответ на этот вопрос он мне его он так и не показал! Словом, вы сами понимаете, когда обсуждаются такие узкоспециальные вопросы, то об учебе и речи не могло и быть. Преподавательница литературы Наталья Николаевна долго ходила по классу, в этот момент все ученики и ученицы класса что-то старательно записывали на клочках бумаги, не обращая на нее никакого внимания. Такая красивая женщины явно ощущала себя не в своей тарелке! Тогда я набрался смелости и написал Тиме анонимную записку, следующего содержания:

"Тим, а можно на вечеринку я приглашу Наталью Николаевну? Она мне очень нравится, я с ней только и буду танцевать!".

Ко мне пришла ответная записка Тимы:

— Марк, а ты умеешь танцевать?

Увидев мои виноватые глаза, угадав ответ, Тима решительно поднялся из-за парты и в упор, не замечая, Натальи Николаевны, громко произносит:

— Ну, вы достали меня! Не думал, что наш класс состоит из одних кретинов и кретинок! А ты, Марк, мой самый главный друг, главный кретин класса! Такое дело надо перекурить!

На ходу, доставая сигарету из кармана гимнастерки, Тима спокойно покинул класс, отправляясь на перекур в школьный туалет.

Наталья Николаевна присела за свой учительский столик, такая красивая женщина сидела и беспомощно смотрела на свой любимый класс, а у меня по щекам бежали слезы. Наталья Николаевна до ужаса мне нравилась. Учительница прекрасно понимала, что с ее учениками и ученицами сейчас происходит что-то необычное, но она понятия не имела, что же именно! Интуицией учителя она понимала, что в данную минуту нас лучше не трогать, не касаться!

А я же всей душой переживал за своего любимого учителя, хотя ее школьный предмет, литературу, я на дух не принимал. В тот момент у меня в голове прокручивалась такая картина: я был в отличном костюме, подхожу к Наталье Николаевне, опускаюсь перед ней на колено и несколько торжественным голосом произношу:

— Наталья Николаевна, как только я вас увидел, то сразу же полюбил! Любовь моя глубокая и невозвратная, выходите за меня замуж!"

В этот момент все ученики и ученицы класса единым порывом поднимаются на ноги. Они оглушительно аплодируют моим словам, громко кричат и свистят:

— Марк, правильно, такую женщину надо любит!

— Ну, Марк, ты даешь! При всех признаться в любви к учителю, на это надо иметь настоящую силу воли!

— Наталья Николаевна, мы тоже, вместе с Марком, вас любим!

— Наталья Николаевна, выходите замуж за Марка, он неплохой парень!

Я же сижу за своей партой на Камчатке, не понимаю, откуда мой класс узнал об этих моих потаенных мыслях. Посмотрел на раскрасневшуюся Наталью Николаевну, а затем приподнял голову, чтобы увидеть самого себя, стоящего перед учительницей на коленях, умоляющего об ее руке. Черт подери, а Мерседес все время мне говорила о том, что у меня отсутствует всякое воображение. Сейчас, оказывается, эту воображаемую картину признания любви к Наталье Николаевне я мысленно спроектировал на одну из стен класса, тем самым свою сердечную тайну сделал достоянием всей классной общественности!

Одним словом, в этот четверг 7-му классу "А" было не до учебы, как в прочем и в следующую пятницу, и в субботу. Но то, что происходило в пятницу и в субботу случилось по причине моего и Тимакова отсутствия в школе. Причем, наше отсутствие широко обсуждалось школьной общественностью, поэтому некому было учиться в школе! Вот как это случилось?!

После тренировки сборной школы по волейболу, в тот же четверг я вместе с Тимой отправился на встречу с товарищем Гольским в скверике перед кинотеатром "Пушкинский". Мы минут на пять-шесть даже опоздали, во всяком случае, Николай Николаевич был уже на месте. Он сидел на лавочке, на которой сидели еще два молодых парня. Тима, чтобы не смущать своим присутствием товарища Гольского, устроился на лавочке, которая стояла рядом. Не обращая внимания на этих парней, я присел, поставил портфель у ног и тем голосом, которым по телефону разговаривал с Гольским, произнес:

— Здравствуйте, товарищ Гольский, я — Марк Ганеев!

Видели бы вы, как вдруг побледнел, рукой схватился за грудь в области сердца Николай Николаевич! Задыхаясь, он меня спрашивает:

— Вы слишком молоды! Вы не могли работать вместе с отцом и сыном Фрейдманами!

— Почему же нет, когда мы вместе разрабатывали истребитель МИГ 129, Борис работал над схемой центроплана, отец над двигателем, а я над органами управления истребителем!

— Но проект так и остался незавершенным!

— Поэтому я и встречаюсь с вами, чтобы вам передать действующую модель истребителя. Вчера отец Борьки попросил меня, чтобы я встретился с вами, чтобы именно вам передать эту модель!

— Как вчера, ведь они…

Но Николай Николаевич Гольский так и не завершил этой фразы!

На меня вдруг навались, начали выламывать руки те два молодых человека, которые до этой минуты спокойно сидели на лавке рядом с Никольским. Это нападение оказалось настолько неожиданным, что поначалу я не сопротивлялся! Секунду спустя один из парней тыкал мне в ухо пистолетом, а другой парень почему-то громко орал:

— Марк Ганеев, мы из милиции! Вы арестованы!

Зря он так громко кричал о своей милиции!

Если бы мой арест осуществлялся бы тихо и без шума, то Тима мог бы попросту этого бы не заметил. В ту минуту он прикадривался к двум сестрам двойняшкам, которые присели отдохнуть на его лавочку. На этот крик Тима повернул голову и увидел, что на мне уже сидят два чудака и тычат в меня пистолетом. Тима добрый парень, но уж очень он сильный человек, с ним никто не может справиться. Поэтому его нельзя доводить до того, чтобы он разозлился! Тогда он превращается в неуправляемый танк и все сметает на своем пути. Увидев, что двое напали на меня одного, Тима угрожающе поднялся с лавке и направился мне на помощь.

Одним словом наша драка с милиционерами в скверике перед кинотеатром "Пушкинский" получилась отменной. В одну минуту двое чудаков с пистолетом улетели в кусты. Я был поставлен на ноги, с меня Тима начал отряхать пыль и листву. Но я уже знал, что сейчас произойдет! Я успел только выразить свое "фе" товарищу Гольскому, по поводу его поведения, который продолжал сидеть на лавочке красным лицом, подобно сваренному раку, сказав ему:

— Николай Николаевич, вы зря мне не поверили и обратились в ФСБ?! Действующую модель истребителя МИГа 129 в моем школьном портфеле! Смотрите, чтобы эти бугаи и КГБ ее бы не повредили!

В этот момент вокруг нас собралась большая толпа людей. Из кустов полезли молодчики, которых Тима туда только что зашвырнул. Я успел только своего Тиму попросить:

— Тим, я очень тебя прошу, не калечь людей, которые сейчас начнут нас вязать!

Только Тима успел мне в ответ кивнуть головой, как из толпы на нас полезли еще четыре мордоворота в гражданской одежде. Они правильно оценили общую обстановку, сообразив, что сначала они должны сломить сопротивление Тимы, а потом уже можно спокойно повязать меня. Только вот силы Тимы недооценили, даже вчетвером они не могли с ним справиться. К тому же они не знали моей тайны, что я обучен азам телекинеза. Вот четыре тела и пронеслись над головами людей, после бросков Тимы, разумеется, чтобы с громким всплеском плюхнуться в фонтан. Двум молодым парням, как бы им это не хотелось, но пришлось немного поплавать в фонтане, который был устроен перед кинотеатром.

Получилось образцово-показательная драка на тему, как советская милиция задерживает московских хулиганов. В газетах "Известиях" и "Московский Комсомолец", я видел эти статьи собственными глазами, писали о том, что советские граждане оказывали всяческое содействие советским милиционерам в том, чтобы помочь им прекратить хулиганство на Пушкинской площади. На деле ничего этого не было, ни один человек так и не коснулся меня с Тимой рукой или пальцем! Повязали нас, бросив слезоточивую гранату! Пока я с Тимой откашливался и отхаркивался, нас обоих так опутали веревками, что мы не могли пошевельнуть пальцем.

Отвезли нас в 64-е отделение милиции, где посадили в обезьянник!

3

Вечером нам в обезьянник привезли прекрасный ужин. Мы с Тимой поужинали, я съел только первое, да и то с большим трудом! Уж очень обстановка в обезьяннике оказалась для меня непривычной. Тима же съел свою и аккуратненько так доел мою порцию. Дежурные милиционеры спускались в подвал, чтобы посмотреть на "предателей родины", которые так легко и просто уделали арестную группу КГБ СССР.

Милиционеры обращались с нами очень вежливо, только сильно удивлялись тому, как это мы такие молодые люди, а уже успели продать родину. Оказывается, что я с Тимой проходил по линии КГБ СССР, а не милиции.

О том, что нами заинтересовалось КГБ, я узнал из головы Никольского еще до нашего ареста, но не стал говорить об этом Тиме. Разместили нас в милицейском обезьяннике потому, что у КГБ не оказалось мест для таких малолеток, как мы. КГБ оказалось совершенно не готово к такому повороту дела. Они полагали, что на встречу с Никольским придут взрослые изменники родины, а пришли мы. Вот в КГБ и решили, предварительные допросы, запланированные на завтрашнее утро, провести в отделении милиции по адресу проживания, а уж потом принимать окончательное решение в отношении нас.

Пока Тима дремал, переваривая плотный ужин, я, лежа на нарах, размышлял о том, как мне стоит поступать в такой ситуации. Ведь, пользуясь своими магическими возможностями, я мог бы запросто организовать свой с Тимой побег из милиции. Десять минут ушло бы на то, чтобы соорудить подкоп, после чего я с другом буду уже на свободе. Но дело в том, что Гольский, а значит и КГБ знали, кто я такой, где живу, где учусь! Если сейчас я с Тимой убегу, то до конца нашей жизни, мы уже не сможем когда-либо вернуться домой. А до конца жизни скрываться от правоохранительных органов, ютиться по ночлежкам и не знать покоя, меня такое будущее мало прельщало! Поэтому я все более и более склонялся к тому мнению, чтобы завтра во время допросов поставить все точки над "i". В крайнем случае, я мог бы приврать, что пошутил, перезванивая Гольскому.

Тима приоткрыл один глаз, поинтересовался:

— Ну, что, Марк, надумал? Что будем дальше делать?

Я ему в деталях поведал о том, что именно нас привело к такому печальному результату. Причем, я ничего не скрывал, а рассказывал все именно так, как происходило на деле. Должен сказать, что Тима мне безоговорочно поверил. Он меня ни о чем не переспрашивал, а только поинтересовался тем, стоила ли вся овчинка выделки? Тогда я ему в мозгах показал полет истребителя МИГ 179, как тот выполняет фигуру высшего пилотажа "кобра".

Тима тут же произнес:

— Ух, ты! Ну, и дает! — И он тут же глубоко заснул.

Я выключил свет в обезьяннике, прикрыл дверь на замок, перевернулся лицом к стене и заснул. Ночью было слегка холодновато, да и почему-то жестко было спать на нарах. Я наколдовал небольшие перинки для себя и для Тимы, а также два одеяла. После чего мы оба крепко проспали до самого утра.

Разбудил нас железный звон, да и ругань, которая слышалась из-за дверей обезьянника. Я сидел на кровати и сам удивленно хлопал веками глаз. Ведь меня с Тимой разместили в милицейском обезьяннике, в котором не было четвертой стена, а вместе стены была решетка. Сейчас никакой решетки и в помине не было, на ее месте была сплошная стена, в которой имелась стальная дверь. Эту дверь, видимо, снаружи пытались открыть милиционеры, но не могли. Они яростно ее дергали, сопровождая свои действия различного рода комментарием.

Тима посмотрел на меня. В его глазах я увидел какую-то укоризну. А затем мой друг спокойным голосом произнес:

— Товарищи милиционеры, мы же подрастающее поколение социалистического общества. В нашем присутствии нельзя такими словами комментировать свои неудачные действия. Сейчас мы умоемся, приведем себя в порядок, тогда дверь сама и откроется!

— А если мы ее взломаем?!

— Не взломаете, силенок у вас не хватит! Да, между прочим, а наш завтрак уже привезли, а то что-то есть захотелось!

На этот вопрос не последовало никакого комментария. По очереди с Тимой мы приняли душ, оделись, причесались. В этот момент стена исчезла, на ее месте снова появилась решетка. Толпа милиционеров с ломами, кувалдами и гвоздодерами толпилась перед решеткой обезьянника, с громадным удивлением посматривая на двух молокососов, сидевших за белым столиком в ожидании, когда им подадут завтрак. Один из милиционеров попытался своим ключом открыть замок решетчатой двери, но она так и не открылась. Тима, видимо, почувствовал себя на коне, он меланхолично наблюдал за этими попытками милиционеров к нам проникнуть. Затем он повернулся ко мне, чтобы поинтересоваться:

— Кажется, родная милиция забыла о том, что задержанных по подозрению в совершении преступления людей следует вовремя кормить завтраком, обедом и ужином. Чем ты тогда, Марк, предложишь нам позавтракать?

На столе тут же появились два стакана горячего какао, кусок черного хлеба с кубиком масла. Две тарелки с пшенной кашей, две сосиски и яйцо. Ни слова не говоря, Тима тут же принялся уничтожать свой завтрак. Ошеломленные милиционеры стояли перед решеткой, наблюдая за тем, как мы завтракаем. Один из них не выдержал и убежал по лестнице наверх.

— Доложить начальству! — Одновременно подумали я и Тима.

И оказались правы, вскоре среди сержантов, старшин и рядовых милиционеров перед нашей решеткой стоял молодой и красивый офицер милиции в майорских погонах. Некоторое, время он, молча, стоял, наблюдая за нашим завтраком. Затем этот майор, знаете, таким зловещим голосом произнес, приказал:

— Взломать дверь обезьянника!

Ни один милиционер не сдвинулся с места! На всякий случай я их перед этим полностью обездвижил. Заодно и обездвижил самого майора. Мне было хорошо видно, как он дергался, пытаясь сделать хотя бы один шаг, но у него ничего не получалось. Вскоре он перестал дергаться, а я вполголоса произнес:

— После того, как мы позавтракаем, эта дверь откроется, но к нам никто не сможет войти с недобрыми намерениями!

Я прекрасно понимал, что мы с Тимой своим независимым поведением, сильно достали всех этих милиционеров вместе с их начальством. Поэтому, наверняка, любой из них вначале хотел бы с нами хорошенько расправиться, показать свою силу и безнаказанность положения. Поэтому по решетке я установил границу, через которую к нам мог бы проникнуть только неодушевленный предмет, но ни один живой человек не мог бы ее пересечь. Позавтракав, я с Тимой убрал помещение, в мойке мы помыли посуду, а потом мы оба устроились в глубоких креслах, чтобы просмотром телевизора убить время. А за решеткой продолжали мелькать милиционеры, каждый из которых пытался пройти в дверь. Разумеется, она для них, как и решетка в целом, оставалась непроницаемой. Давно куда-то исчез майор, а мы с Тимкой устало смотрели телевизор, начали подремывать.

— Марк, а ты можешь с нами поговорить? — Сквозь дрему я услышал чей-то незнакомый голос.

Медленно приподняв веки, я увидел тех молодых парней, которые вчера вместе с Николаем Николаевичем Гольским сидели на одной лавочке, а потом пытались меня арестовать. Заметив, что я проснулся и смотрю на них, один из этих парней продолжил говорить:

— Мы должны перед тобой извиниться за то, что все так глупо получилось! За то, что мы не должны были с вами вести себя подлобным образом. Но уж очень Николай Николаевич Гольский испугался загробного мира. Несколько раз старший Фрейдман выходил на него и говорил, что он с сыном закончил работу над истребителем МИГ 129. А тут еще ты вдруг ему перезвонил, начал говорить о том же, что проектные работы над этим истребителем закончены. Вот он испугался по потери сознания и к нам в КГБ за помощью прибежал. После того, как мы тебя с твоим другом повязали…

— Этого Марк захотел, а так бы у вас ничего бы не получилось?! — Вдруг подал голос Тима, который все еще с закрытыми глазами смотрел телевизор.

— Это мы вчера вечером и сами поняли! — Добавил второй агент КГБ. — Позвольте вам представиться, я — капитан Офицеров, Валерий Офицеров, а мой друг — майор Сергей Осипов. Прошу любить и жаловать. Можно к вам пройти?

— Дверь давно открыта! — Заметил я.

Два офицера КГБ прошли в обезьянник, они тут же сели в появившиеся на их глазах глубокие кожаные кресла. С глубоким изумлением в глазах они стали наблюдать, как обезьянник начал превращаться в допросную комнату одного из американских полицейских участков. Таких комнат, я во множестве насмотрелся в тех фильмах, которые в последнее время стали у нас показывать. Большое квадратное помещение, середина которого освещалась ярким светом, в лучах которого стояли четыре кресла. Телевизор куда-то бесследно испарился! В одной стене имелось сильно затонированное панорамное окно. Из-за стен доносились чьи-то голоса не на нашем языке.

— А что там? — Тут же поинтересовался капитан Офицеров, головой кивнув в сторону окна.

— Какой-то полицейский участок! — Нехотя я ответил, так как уже знал, какой будет реакция на эти мои слова офицеров КГБ.

— То есть, Марк, если я открою эту дверь и покину эту допросную комнату, то сразу же окажусь в Америке?! — Уточнил мой ответ Тима.

Я снова, нехотя, утвердительно кивнул головой!

— Нет уж, братцы, так дело не пойдет! Уезжать в Америку, мы не договаривались! Давайте-ка, лучше вернемся в родной обезьянник, а оттуда кое-куда проедем, где нас уже люди ожидают! — Твердым, уверенным голосом заявил майор Осипов.

Глава 7 Истребитель, и наша школьная вечеринка!

1

Это был небольшой подмосковный аэродром, правда, с бетонированной двухкилометровой взлетно-посадочной полосой и многими техническими зданиями, тут и там раскиданными по обе стороны от полосы. Техники завершали возню с двигателем небесно-голубого самолета со странно-вытянутой вперед лебединой шеей. Сейчас они аккумуляторными дрелями отвертками заворачивали винты крепления стальных пластин, за которыми скрывался двигатель самолета. Я стоял немного в стороне, молчал и наблюдал за их работой.

Сейчас я был не каким-то там мальчишкой, учеником седьмого класса средней школы, а молодым человеком в возрасте около двадцати шести лет. Я был в летно-компенсирующий комбинезон военного образца. Наконец, техники закончили свою работу, поставив панели обшивки самолета по месту, затем они еще раз обошли этот самолет, осматривая его фюзеляж, крылья, шасси. Закончив осмотр, они накоротке обменялись мнениями, затем самый главный из них техник подошел ко мне и, четко козырнув, хотя он и не был военным человеком, мне отрапортовал:

— Товарищ капитан Ганеев, истребитель МИГ 129 к полету на выполнение учебного задания готов! Марк, нам только что сообщили, что твой второй пилот, капитан Тимаков, немного задержался, но он уже спешит на стоянку самолета, будет здесь минуты на минуту.

Я небрежно этому авиатехнику козырнул в ответ, а затем я вместе с ним еще раз осмотрел истребитель. Я внимательно осмотрел крепления подкрылков, рукой потрогал выхлопные патрубки, никаких изъянов в работе авиатехников не обнаружил! Когда я закончил осмотр, то капитана Тимакова пока нигде еще не было.

Но затем я увидел, как от одного из зданий комплекса нашего испытательного центра отъехал виллис. Эта машина работала в нашем центре еще с военных времен, не смотря на свою старость, виллис еще сохранил резвость хода. Рядом с водителем сидел пассажир. Джип на скорости гнал к нашей стоянке МИГа 129. Неподалеку от меня виллис резко притормозил и, оставляя за собой жирный след резины, пошел юзом. Машина так и не остановилась полностью, когда из его салона на ходу выпрыгнул мой друг Тима. Мягко приземлившись на полусогнутые, пружинящие ноги, капитан тут же выпрямился, он зашагал ко мне. Тима немного спешил, он со мной заговорил, находясь еще в нескольких шагах от меня:

— Извини, Марк! Вынужден был немного задержаться! Николай Николаевич Гольский интересовался тем, будем ли мы сегодня выходить на сверхзвуковую скорость. Он давал советы, как это было бы нам лучше сделать? Поэтому я не мог его прервать, был вынужден немного задержаться!

— Но у нас сегодня по плану, выполнение фигур высшего пилотажа в учебной зоне. Затем отработка показательная штурмовка наземных объектов авиабомбами, авиапушками и неуправляемыми ракетами!

— Я Никольскому так и ответил! Но он остался недоволен моим ответом, посчитав, что время этого полета мы должны сделать, как можно больше, чтобы убедить зрителя в том, что этот истребитель станет лучшим фронтовым истребителем в мире! Он так и говорил, что зрители должны получить как можно больше информации о нем, нашем истребителе! Поэтому Никольский посоветовал нам в дополнение прогнать истребитель на максимальной скорости!

— Ладно, Тим, что будет, то и будет! Мы ко всему готовы! Пошли, а то нам пора уже находиться в воздухе! Не стоит нам начинать выполнение задания с опоздания на взлет!

По приставным лесенкам я и Тима взобрались в пилотскую кабину, я устроился на переднем сиденье, а друг за моей спиной. Техники помогли накинуть на плечи лямки парашюта, застегнуть карабины ремней безопасности. Еще раз я руками и глазами пробежался по передней панели управления машиной. Как и положено, зелеными огоньками уже подмигивали многие приборы, сообщая, что у нас почти все готово к запуску двигателя. По рации связался с КПП испытательного центра, сообщил о готовности пилотов к запуску двигателя истребителя.

— Запуск и прогрев двигателя разрешаю! — Тут же послышался в ответ голос сегодняшнего дежурного офицера диспетчера.

После щелканья тумблеров, произведенных нами в определенной последовательности на передней панели управления истребителем, в кабине истребителя я услышал резкий свист авиастартера. Через секунду появился низкий гул заработавшего двигателя. Вначале этот гул носил неровный характер, то он поднимался, то опускался. Вскоре этот плавающий звук исчез, прекратился, двигатель начал устойчиво работать, его сопровождал ровный, устойчивый гул, что означало, что с двигателем все в порядке.

Тима мне сказал, что температурная стрелка двигателя показывает, что процесс прогрева двигателя идет нормальными темпами. Затем он одним коротким словом мне сообщил:

— Норма!

После этого Тиминого подтверждения, я снова связался с главной диспетчерской нашего центра, попросив разрешения на рулежку на стартовую линию ВПП. На этот раз со мной говорил полковник Симонов, начальника летного отдела всего центра:

— Рулежку на стартовую линию ВПП, разрешаю!

В тот момент я уже одними тормозными педалями удерживал истребитель на месте, тормозами сдерживал мощь тяги двигателя:

— Техники, прошу убрать тормозные колодки!

— Тормозные колодки убраны, товарищ капитан! — Практически тут же я услышал ответ одного из техников.

Выждав пару секунд, я снял ногу с педалей тормоза, наш МИГ 129 тотчас же тронулся с места и, не спешно разгоняясь, покатился к сторону ВПП. Вскоре мы были на взлетной полосе, которую нам пришлось проехать от начала до конца, так как старт оказался на противоположном ее конце. Достигнув линии старта, я элегантно и грациозно, словно прекрасную даму, с которой танцевал тур вальса, развернул МИГа 129 таким образом, чтобы он встал в самый центр линии старта взлетной полосы. Затем некоторое время я погонял двигатель на различных режимах и, убедившись в том, что он не подведет, снова связался с диспетчерской, на этот раз, запрашивая разрешение на взлет.

— Взлет разрешаю, парни! Займите эшелон высоты в шесть тысяч метров и идите в учебно-тренировочную зону! Смотрите, ребята, не опростоволосьтесь! Машина слишком хороша, чтобы ее потерять из-за ваших возможных ошибок! — Сказал полковник Симонов

МИГ 129, словно бегун, берущий низкий старт, качнулся, затем рванул с места, стремительно набирая скорость своего разбега. Когда она достигла 220 километров в час, то от поверхности бетонной полосы ВПП оторвались его шасси. Почувствовав, что истребитель уже в полете, я дал команду на уборку шасси и одновременно потянул рычаг управления на себя. МИГ 129 тут же начал резко задирать свой нос, чтобы стремительно нестись в бесконечную синеву неба. Вскоре мы достигли высоту в шесть тысяч метров, взяли направление на учебную зону, которая находилась всего в паре сотне километров от аэродрома. В пилотажной зоне управление истребителем я передал капитану Тимакову, а сам стал наблюдать за тем, как мой другом приступил к выполнению фигур высшего пилотажа. Помимо бортовой аппаратуры, для регистрации технических параметров МИГа 129 во время выполнения фигур высшего пилотажа, я подключил дополнительную аппаратуру, установленную на борту истребителя именно для этих целей.

Тима свою работу начал с выполнения простой бочки, затем он перешел к исполнению серии петель и переворотов. У него получилась прекрасная кобра на вираже, а затем он ушел в пикирование с переходом в горку с углами наклона траектории до 60 градусов. При выполнении истребителем этих фигур бортовой компьютер и моя аппаратура показывали "норму". Одним словом, МИГ 129 вел себя послушно, прислушиваясь к малейшему движению рычага и педалей управления, которыми работал пилот. Свою часть задания Тима завершил чистейшим выполнением сложной фигуры высшего пилотажа так называемой Чакры Фролова, совершив разворот истребителя в плоскости тангажа на 360 градусов. Володька Тимаков классно отработал свою часть нашего учебно-тренировочного задания!

По завершению работы в зоне пилотажа я снова взял пилотирование МИГом 129 на себя. Мы тут же направились в зону наземного полигона, где мы должны были поразить такие наземные цели, как закопанный в землю танк противника, огневую позицию вражеской артбатареи. Этим делом, — штурмовкой наземных целей, должен был заниматься я.

До полигона нам пришлось лететь еще несколько минут, в течение которых я думал о том, что этот учебно-тренировочный вылет нашего МИГа 129 по сути дела является показательный полетом. Серьезные люди, собравшиеся в большой аудитории испытательного центра, сейчас как бы наблюдали за нашими действиями, одновременно принимая самое непосредственное участие в этом полете.

Именно эти люди по завершению полета должны были высказать свое мнение о том, стоит ли министерству обороны СССР и в дальнейшем продолжать заниматься разработкой проекта этого истребителя. Пускать его в серию?! В свое время из-за авиакатастрофы, в которой погибли разработчики этого проекта, отец и сын Фрейдманы, проект был приостановлен, о нем начали постепенно забывать. Но после того, как Фрейдманы, через мое посредство смогли привлечь внимание Гольского к этому проекту, то по настоянию Гольского была создана государственная комиссия, которая и должна была высказать свое окончательное слово о дальнейшей судьбе этого фронтового истребителя!

Под крыльями МИГа 129 поплыл большой лесной массив, центр которого был огорожен бетонным забором. В центре этого огороженного участка можно было увидеть фортификационные сооружения, полковая линия обороны, с огневыми позициями артиллерии, укреплениями и убежищами для пехоты.

В этот момент бортовой компьютер выдал на экран бортового монитора цели, которые мне нужно было поразить. В принципе, у меня было более чем достаточно времени для выполнения этого задания, можно было бы особо не спешить с атаками этих наземных целей. Но мне хотелось произвести хорошее впечатление на членов государственной комиссии, поэтому одну из наземных целей, танк, закопанный по башню в землю, решил атаковать с хода противотанковыми ракетами.

Я построил выход в атаку на эту цель таким образом, чтобы после атаки закопанного в землю танка, я мог бы сразу же атаковать и вторую цель. К сожалению, огневая позиция артиллерийской батареи находилась в стороне от глиссады первой атаки, направленной на танк. Единственное, что я мог в этой ситуации сделать, так это пушечным и пулеметным огнем сразу же атаковать траншеи и окопы с живой силой противника. Линия обороны вражеского батальона проходила в полутора километрах от закопанного в землю танка неприятеля. Принимая во внимание скорость полета МИГа 129, то я как бы одним заходом осуществлял атаку обеих запланированных целей, так как первая цель сразу же переходила во вторую.

Закопанный в землю танк, для верности я атаковал не пятью, а сразу же десятью противотанковыми ракетами. Выпущенные почти одновременно эти десять ракет произвели неизгладимое впечатление на зрителей. И на деле это было действительно красочное зрелище, когда истребитель вдруг озарился вспышками заработавшими двигателями десяти ракет, которые одна за другой сходили с направляющих станков и уходили на цель! Я не промахнулся, в районе первой цели еще вздымались в высоту султаны взрывов противотанковых ракет, когда под крыльями МИГа 129 промелькнул вражеский танк, а его башня валялись в стороне от самого бронекорпуса! А с пилонов и крыльев моего истребителя уже срывались типы других ракет "воздух-земля", которые рвались непосредственно в траншеях и в окопах вражеской пехоты.

Позже, оценивая результат моей атаки траншей и окопов вражеского батальона, наблюдатель-посредник и инструментальная разведка независимо друг от друга установили, что этой штурмовкой я вывел из строя до 30 процентов живой силы вражеского батальона. Если бы эта атака происходила бы в реальных условиях, то в ней погибло, примерно, сто солдат и офицеров противника.

На вражескую артиллерийскую батарею мне пришлось выходить два раза, чтобы эффективно подавить ее огонь. Но эта атака была, скажем, не была такой красочной, как, скажем, уничтожение танка и атака траншей вражеской пехоты.

Мне с Тимой так и не позволили вернуться на аэродром испытательного центра на этом своем прекрасном истребителе!

После завершения работы на полигоне, только мы с Тимой начали набирать высоту для возвращения на аэродром испытательного центра, как у нас в кабине истребителя вдруг замигала всеми своими зелеными огоньками и индикаторами панель управления, а затем в кабине наступила темнота.

Когда эта темнота рассеялась, то я с Тимой уже стоял на возвышенности для кафедры лектора большой аудитории испытательного центра, которая была вся заполнена людьми в военной форме и гражданской одежде. Они поднялись на ноги и, весело переговариваясь между собой, начали нам громко рукоплескать. К нам подошел Николай Николаевич Гольский, он торжественно пожал руку мне и Тиме, а затем повернулся к людям в аудитории, чтобы сказать:

— Мы и не знали, что в нашей великой стране имеется такой семиклассник вундеркинд, который, будучи одаренным советским ребенком, мог сотворить подобное волшебство. Я до сих пор не могу себе представить, как этот вундеркинд умудрился нас, серьезных людей заставить поверить в то, что мы в качестве пилотов только что летали на учебно-тренировочное задание на боевом истребителе. Представляете, товарищи, сейчас вы летали не на макете, а на самом настоящем истребителе МИГ 129. Сегодня каждый из нас побывал в шкуре военных пилотов, для которых мы и производим свою продукцию. Только что мы с вами убедились в том, что МИГ 129 прекрасный фронтовой истребитель, что работа по этому проекту должна быть продолжена в обязательном порядке, а этот истребитель должен пойти в серию.

Аудитория разразилась громкими аплодисментами, криками восторга и поддержки!

К нам на возвышенность уже поднимался плотный человек в маршальском мундире. В нем я узнал министра обороны нашего государства, которого пару раз видел выступающим на экране телевизора!

Маршал сказал, обращаясь к залу:

— Ну, что ж, товарищи члены государственной комиссии, я полагаю, что сейчас мы все поддерживаем идею о необходимости продолжать работы по проекту этой совершенной боевой машины?! Даю вам полгода для того, чтобы все эти работы и испытания по этому красавцу были бы завершены, а истребитель пошел бы в промышленную серию. Поэтому, дорогие товарищи, принимайтесь за работу, не откладывая времени! А с вами, товарищи капитаны Ганеев и Тимаков, у меня состоится отдельный разговор?!

Государство нас отпустило на свободу только в середине дня субботы, то есть практически накануне нашей классной вечеринки, которая должна была пройти в квартире Ляльки Атласовой! Военные посадили нас в легковой автомобиль с тонированными стеклами, отвезли прямо к нашей школе. Мы вышли из автомобиля, немного постояли в Третьем Самотечном переулке, посматривая на свою любимую школу. Мы не сразу отправились в школу потому, что мне было нужно время для того, чтобы переговорить с Борькой и его успокоить. Как только он ответил, то я прокрутил ему видеозапись всего того, что со мной и Тимкой происходило с позавчера, а затем ему сказал:

— Борь, детали и подробности о своих приключениях я расскажу тебе сегодня поздно вечером. Сейчас же могу сказать только одно, наше министерство обороны очень заинтересовалось постоянным сотрудничеством с тобой и с твоим отцом. Сейчас им срочно нужен сверхдальний и сверхскоростной бомбардировщик, этот проект они готовы предложить вам для разработки. Для работы непосредственно с вами они готовы выделить своего офицера связи. Этому офицеру я должен помочь стать телепатом. Он всегда будет с вами на связи, будет координировать вашу работу с работой отделов проектного бюро!

2

Войдя в школу, я с Тимой первым делом поразился той тишине, которая стояла в ее коридорах. Такого никогда прежде не случалось, в школе с раннего утра и до позднего вечера всегда стоял дикий ор, ее ученики и ученицы попросту не умели в школе тихо или в полголоса разговаривать! Утром, переступив порог школы, они сразу же переходили на повышенные тона разговора. Одним словом, шум, крик, а иногда и драки были обыденным делом в советской школе. А тут вам — тишина, ни единого звука?!

На входе мы еще нос к носу столкнулись с директором школы Гельфандом. Увидев меня с Тимой, директор дико побледнел лицом, он развернулся и бросился бежать. Видимо, он хотел от нас запереться в своем директорском кабинете. При этом он неустанно бормотал о каких-то "изменниках советской родины". Я свой бег уровнял с директорским бегом, так как хотел выяснить, что под этими словами Гельфанд имел в виду. Но допрос на бегу у меня не получился. Директор бежал каким-то заячьим зигзагом, который не позволял мне задавать ему интеллигентные вопросы, или провести допрос с пристрастием! Мой дружище Тима, получив от министра обороны в подарок офицерское звание "капитан авиации", был теперь настроен более решительно. Он умудрился, протянув вперед руку, хватануть нашего директора за воротник его пиджака. Поднять его в воздух и поставить перед нами. Как напроказившего мальчонку!

При этом Гельфанд упорно отказывался посмотреть нам в глаза, но не потому что у нас с ним был разный рост, Тима был выше его, а я ниже! А потому что директорские глаза были опущены, он что-то рассматривал на полу, и не хотел их поднимать!

— Почему в школе так тихо? Где дети? — Сурово поинтересовался Тима.

— Все ученики уже дома! Ученики школы планируют объявить так называемую итальянскую забастовку. Это, когда трудовой народ занимает рабочие места, но на деле они не выполняют свою работу. Ученики школы требуют, чтобы вас выпустили из милиции, так как они не верят в то, что вы изменники советской родины. Но именно за измену нашей родины, вас и арестовало КГБ СССР! — На одном дыхании пробормотал Гельфанд.

В этот момент за нашими спинами приоткрылась входная школьная дверь, в образовавшейся щели показалась голова первоклашки, которая едва слышным голоском пропищала:

— Ой, дяди Марк и Тима вернулись в школу! А нам все говорили о том, что их посадили в Лефортово, как изменников родины!

Вестибюль школы начал заполняться молодняком, учениками и ученицами с 1-го по 5-й классы начальной школы. Все они, кружа вокруг нас, что-то говорили, что-то требовали, кричали, визжали! Одним словом, наша школа начала подавать признаки школьной жизни! Воспользовавшись нашим ротозейством, мы слишком увлеклись рассматриванием молодняка, Гельфанд сумел проскользнуть в свой директорский кабинет, где и запереться на замок! Допрос директора школы у нас не получился!

Нам же с Тимой было приятно стоять среди этого молодняка, принимать от них хвалу и поздравления в связи с досрочным освобождением из СИЗО. Внутри меня даже появился какой-то червячок, который начал меня подначивать в том, чтобы я немного бы подхулиганил. На одну из свободных стен школы я магией нанес рисунок. В этом рисунке я изобразил самого себя и Тиму в офицерской форме с капитанскими погонами. Мы оба стояли и, приложив ладони правой руки к своим переносицам, пристально всматривались в бескрайнюю и светлую даль! Рисунок получился очень красивым! Я тут же наколдовал, чтобы он сохранялся в течение очень долгого времени!

Но Тима при взгляде на этот рисунок почему-то сильно погрустнел.

— Да, Марк, этот рисунок у тебя очень неплохо получился! Но почему ты сделал нас летчиками истребителями? Ведь, это ты мечтаешь, несмотря на то, что ты близорукий, стать летчиком. Я же всегда хотел быть танкистом, так же, как и мой отец, который погиб, сражаясь в Венгрии. Его танк подожгли жители венгерской столицы, простые будапештцы! Когда танк отца загорелся, то его экипаж попытался спастись от огня, но простые будапештцы безжалостно расстреляли весь экипаж танка. Вот я и хочу, если это снова повторится, то всех гадов давить своим танком!

Эти слова моего близкого друга заставили меня серьезно задуматься над тем, что до этого момента я никогда еще серьезно не задумывался о том, каким же должно быть будущее моего друга. На этот раз получилось так, что он, сопровождая меня, случайно был захвачен и вовлечен в мои мечты о будущем!

Эти мечты его захватили в тот момент, когда он этого сам совсем не хотел!

Но именно в эти два последних дня произошло много вещей, которые начали работать по формированию будущего Тимы. Я уже был не в силах, даже магией, изменить его и его будущее! Министр обороны нашего государства нам обоим уже пообещал, по окончанию учебы в школе, посодействовать поступлению в Ейское авиационное училище. Отказаться от такого предложения ни он, ни я, разумеется, были не в силах! Только я к этому времени в обязательном порядке должен был решить вопрос со своей врожденной близорукостью. Но это все будет происходить уже в нашем будущем!

Весть о нашем внезапном возвращении из заточения в КГБ СССР разнеслось по ближайшим к школе двором. К ученикам начальной школы стали присоединяться учащиеся средней школы. Это были нормальные старшеклассники, с которыми можно было говорить нормальным человеческим языком. Старшеклассники нам рассказали о том, что уже в четверг, когда мы пропали, то никто в школе об этом не знал. Но в пятницу в школу пришло срочное и официальное письмо из МВД СССР. В письме сообщалось о том, что учащиеся школы № 188 семиклассники Ганеев и Тимаков задержаны правоохранительными органами Советского Союза, как подозреваемые в государственной измене.

В связи с такой новостью наше РОНО запланировало провести срочное совещание в понедельник, на котором руководство РОНО собиралось поставить вопрос о том, чтобы товарища Гельфанда снять с должности директора школы. В этот момент Тима так громко и грустно вздохнул, что все мы поняли, что этот парень пожалел о том, что мы с ним немного рано вернулись в школу. Руководитель 7 "А" класса, Наталья Николаевна, на совещание преподавательского коллектива нашей школы гордо заявила о том, что ее Марк не может быть предателем своей любимой родины. Она вся такая заплаканная тотчас же ушла из школы. А коллектив 7-й "А" класса в полном составе заперся в помещении класса, категорически отказываясь присутствовать на профилактической лекции МВД СССР по теме: "Советскую Родину нельзя предавать!".

Одним словом, пятницу и субботу школа № 188 не училась, по ее коридорам проходили скрытые манифестации учащихся, выставлялись пикеты у классов, учительской и дирекции школы! Отлавливались, не пропускались в школу учителя штрейкбрехеры, которые выступили инициаторами, подписали покаянное письмо в МосГОРОНО, в котором просили прощение за допущенную педагогическую ошибку, случившуюся при обучение в школе предателей-шкурников, семиклассников Ганеева и Тимакова!

Таким образом, я и Тима целый час провели в своей школе в субботу накануне вечеринки, давая интервью друзьям, товарищам и коллегам по школе! Разумеется, мы ни единым словом не обмолвились о том, что же с нами с нами на деле происходило сразу же после ареста правоохранительными органами Советского Союза. Ни слова мы не упомянули о МИГ 129, об этом секретном фронтовом истребителе! Разумеется, по понятной причине мы также ничего не говорили о моих связях с загробным миром. Даже у такого физически сильного человека, как Володька Тимаков, закатывались глаза, когда он вспоминал о моих разговорах с Борькой Фрейдландом. С этим парнем он не был знаком, но очень много от меня слышал о нем!

Но и этот мужественный, решительный и самый близкий друг, Володька Тимаков, оказался подвержен низкой лести. Он не смог устоять перед какими-то первоклассниками, у которых еще сформировался регистр голосов, но эта мелюзга научилась подлизываться не только к своим мамам и папам. Они вполне профессионально вокруг пальца обвели и Тиму, вынудив его в деталях и живописно рассказать о том, за что ему и мне, за какие именно заслуги перед родиной присвоили досрочные звания "капитан авиации СССР". Тима врал, заливаясь соловьем, когда очень серьезная девочка, Онисья Маркелова, пятиклассница, которая последнее время моего Тиму преследовала своими любовными признаниями, вдруг на весь вестибюль заявила:

— Тимочка, ты только подожди, пока я вырасту! Тогда я сразу же замуж за тебя выйду и нарожаю тебе много-много детей!

Тима моментально заткнулся врать о своих подвигах, дико покраснел, он еще не привык к тому, чтобы какая-то там пигалица из пятого класса своему коллеге, почти выпускнику школы, при всех говорит о таких взрослых вещах! Но ученики и ученицы нас, окружавшие в тот момент, будучи акселератами сразу же поверили всему тому, о чем так смело заявила Онисьи Маркелова. Да, и сам Тима, видимо, этому тоже поверил, он продолжал долго смущаться. Я в этот момент почувствовал мысли Тимы о позорном бегстве из школы. Но в этот момент в вестибюле появилась наша одноклассница Ирка Турецкова, которая небрежной походка прошла по вестибюлю, остановилась перед Тимой и спокойно ответила Онисье Маркеловой:

— Онисья, на чужой каравай, рот не разевай! Тима — мой и моим навсегда останется. Мы с ним уже договорились о том, что я ему рожу трех сыновей! А ты, Онисья, сама знаешь о том, что только девчонок рожать сможешь!

Чтобы эта бабья стычка не переросла в нечто большое, мы с Тимой решили вовремя уже вдвоем смыться из школы, отправиться домой, переодеться к вечеринке. До нее оставалось всего пара часов, а нам нужно было еще проинформировать и заодно успокоить родителей, переодеться, чтобы в восемь часов вечера объявиться в квартире Лильки Атласовой.

Мамка сидела на кухне, пила чай. Сказав ей привет, я тут же полез в холодильник. Родная сковорода с рисом и с фаршем стояла на своей полке. Не разогревая сковороду, я принялся уплетать любимый плов. Ел впрок на всякий случай, хотя и сейчас голодным себя особо не ощущал. В тот момент я боялся только одного, что на этой вечеринке мне не достанется девичьего салатика!

Между ложками плова, я поинтересовался у мамы, почему она такая грустная:

— Понимаешь, Марк, месяц хорошо проработала, два пуловера связала. А заказчик возьми и помри! Слишком старым он оказался человеком. Вот наши деньги и улетучились. Завтра нам еду не на что будет покупать. Хотела бы немного деньжонок занять, да не знаю, у кого!

Ни слова не говоря, из кармана брюк я достал свой гонорар, который мне в министерстве обороны выплатили за работы по МИГу 129. Гонорар в пару тысяч рублей я, молча, протянул маме, она же продолжала смотреть на меня, видимо, ожидая пояснений с моей стороны. Но я, продолжая усердно работать ложкой, вошел с ней в мысленный контакт и, не торопясь, начал мысленно ей рассказывать о том, что со мной и Тимой происходило в эти два последних дня. Мама слушала меня, не перебивая, не переспрашивая, к концу моего рассказа по ее морщинистому лицу пролегла слезная протока от глаз к подбородку. Когда я замолчал, то мама встала на ноги, подошла ко мне, мою голову крепка прижала к себе и тихим голосом произнесла:

— Марк, пожалуйста, постарайся во всех случаях оставаться человеком! А то это твое колдовство до добра не доведет…

Мои деньги она все-таки взяла, это была моя самая настоящая победа! В этом мире мама была человеком, который мне безоговорочно верил!

Правда, несколько позже Витька мне рассказал, что на следующий день после моего разговора он маму водил в один из московских сиротских домов. В этом доме воспитывались дети, потерявшие родителей. Там она тысячу девятьсот пятьдесят рублей передала женщине, директору этого сиротского дома, сказав, чтобы та купила рождественские подарки сиротам.

Зазвонил телефон, это Ирка Турецкова вспомнила о том, что должна со мной переговорить. В первых же словах он заявила о том, что заботу о доставке Тимы на вечеринку она берет на себя. Мне сразу же стало понятно, что добираться до квартиры Атласовой мне придется одному, а с моим зрением, бродить в темноте ночи…

— Марк, ты уж извини, но после такого наглого заявления Маркеловой, я не могу Тиму надолго и далеко от себя отпускать! Поэтому до Атласовой тебе придется добираться самостоятельно. Слушай инструкцию, в ней я подробно расскажу, как тебе добрать до Лялькиной квартиры! Квартира расположена в генеральском доме!

До генеральского дома я добрался без особых проблем, но вот дальше они почему-то начались. Хотя, если судить по Иркиным объяснениям, то было очень просто добираться до квартиры Атласовой. Проблем у меня вообще не должно было бы быть!

Квартира Атласовых располагалась на пятом этаже генеральского дома! Согласно полученной секретной инструкции, девчонки всем парням категорически запретили пользоваться лифтом. После они смутно свое решение объясняли тем, что в кабине лифта всегда можно было бы столкнуться с Лялькиной соседкой или соседом. Парням было также категорически запрещено включать свет в подъезде, когда ты будешь подниматься на пятый этаж по лестнице. Войдя в подъезд, ты должен был в полной темноте добраться до самой лестницы, а уж после по ней подняться на пятый этаж.

Номера квартиры из-за секретности нам не сообщали, но девчонки подолгу и подробно объясняли своим парням, что они должны были делать, попав на нужный этаж. На пятом этаже, как и на всех других этажах, было пять квартир, Ты должен был прямо с лестницы пройти прямо и носом упереться в среднюю квартиру этого этажа, а затем осторожно в ее дверь постучать фалангами пальцев. Сначала ты должен три раза постучать в дверь, сделать паузу, а затем снова повторить три раза стук в дверь!

Когда я подошел к двери подъезда, то она почему-то долго не реагировала на набираемый код домофона. На десятой попытке дверь заскрипела и открылась. Это какая-то бабушка повела на прогулку своего кота. Я успел вовремя проскочить в подъезд, сильно напугав кота, он за ошейник так рванул свою бабулю, что она, как пробка из бутылки шампанского, вылетела из подъезда. Я не успел сориентироваться, чтобы определить, в каком направлении находится лестница, как в подъезде проступила непроглядная темнота. Сколько бы я не искал лестницы, найти ее так и не смог!

Когда под моими глазами уже светились два фонаря, я выяснил, что девчонки в своей секретной инструкции забыли упомянуть о том, что в подъезде Ляльки имелась трехступенчатая приступочка. Сначала было нужно на нее подняться, затем следовало бы найти лифт, зайти за него, а там, в том закоулке и находилась лестница для подъема пешком на этажи. Я даже начал гордиться своим результатом поисковых работ! Всего за полчаса найти эту проклятую лестницу, не каждый смог, а я даже не прибегал к своим магическим штучкам. Я и дальше решил не пользовать магией, когда по лестнице, крепко держась за перила, наощупь поднимался на пятый этаж.

К тому же подъем на пятый этаж не занял у меня много времени.

Вскоре я уже находился на пятом этаже. Теперь мне оставалась простая задача, в полной темноте с вытянутой рукой, синяки под глазами почему-то перестали освещать мне дорогу, определить, какая из дверей ведет в квартиру Ляльки. Инструкция Ирки Турецковой утверждали, что на пятом этаже должно было быть всего пять дверей, но сейчас я своими собственными руками почему-то нащупывал девять дверей квартир?! Когда я раздумывал над тем, кто же из нас, я или Ирка, ошибся, вдруг открылась одна из этих дверей. На пороге, в полосе яркого света стоял пятилетний ангелочек-карапуз, который с явным интересом и любопытством меня рассматривал.

— Ма, посмотри, тут еще один Лялькин ухажер объявился! Что мы с ним будем делать? Снова милицию будем вызывать? — Неожиданно он добавил.

Тут к нему присоединилась его мамаша, эта девчонка была каких-то лет на пять меня старше! Это мамаша-девчонка была с такими же большими и грустными, как у карапуза, глазами, которыми она серьезно меня осмотрела. В этот момент мне почему-то хотелось улыбаться, юлить хвостиком, приговаривая:

— Ой, извините, но, кажется, я ошибся квартирой!

Но в ответ услышал:

— Молодой человек, вы, наверное, ошиблись этажом! Ляля живет на пятом этаже, а наш этаж шестой! Спуститесь ниже на один этаж и с лестничной клетки проходите прямо вперед! Тогда и упретесь в дверь ее квартиры!

Мне ничего не оставалось, как только выполнить очередную инструкцию женщины. Невероятно, но факт, квартиру мне открыла сама Ирка Турецкова, которая тут же мне заявила:

— Прав, Тима, когда мне говорил о твоих паранормальных способностях, Марк! Я же тебе такую инструкцию зачитала, по которой ни один еще парень дороги к нам не нашел! А ты вот заявился, как настоящим пионер первопроходец! Нашел к нам путь там, где его, и быть не могло!

3

Тем не менее, подходили все новые и новые гости нашей классной вечеринки. Мне даже показалось, что среди приглашенных гостей мелькнуло и лицо нашего директора Гельфанда. Словом, приглашенных оказалось так много, что пришлось раскрыть двери квартиры Атласовых, чтобы часть пятого этажа использовать в качестве дополнительной танцплощадки. Все томились в ожидании музыки, парни даже начали покуривать в кулачок, чтобы девчонки не увидели. Но девчонки и так ничего не видели, все они в тот момент находились на кухне, где беспрестанно работали своими длинными языками. Это они между своими разговорами творили нам салатики. Причем, девчонки так увлеклись своим творчеством, что они обо всем на свете позабыли, перемывая нам, ребятам, кости.

В конце концов, я не выдержал ожиданий, Тиму отправил к Ирке Турецковой напомнить ей о музыке, заодно поинтересоваться, когда же придет Юрка Шпак со своим магнитофоном и музыкальными записями из Германии. Вскоре Тима пришел обратно и, сладко облизываясь, словно кот, Ирка его только что угостили одним из своих салатиков, сказал:

— Ирка интересуется, кто это такой Шпак, и зачем нам нужны какие-то музыкальные записи?

В курилке моментально наступила мертвая тишина, присутствующие парни сразу же поняли, что вечеринке, похоже, наступил конец! Какие могут быть танцы без музыки? Какая может быть музыка без магнитофона?! Глаза Тимы внезапно налились пониманием, до него, как до гусака с длинной шеей, наконец-то, дошла суть моего вопроса, а также суть ответа его Иркой на этот вопрос. Тима машинально облизал губы, но, видимо, сладкого на них не ощущалось. Тогда он попытался ухватиться за соломинку, у меня тихим шепотом поинтересовался:

— Марк, а это что, сегодня вечером танцев совсем не будет?!

Я ему ответил презрительным молчанием. Вот что получается, если организацию серьезного мероприятия возложить на женские плечи, да они и думают не так, как мужчины?!

В курилке появилась толпа веселых девчонок, которые решили до начала танцев перекурить, поговорить с нами, своими мальчиками. Время от времени девчонки интересовались у нас:

— Мальчики, а когда мы будем танцевать?

В ответ мы только отводили в сторону свои лица, никто не хотел этим веселым существам сказать правду! Этот наивный вопрос так и продолжал висеть в воздухе. Никто из нас на этот вопрос не собирался отвечать! А девчонки все настаивали и настаивали на своем! Мне же было хорошо понятно, что эти красавицы столько времени потратили на то, чтобы платьице именно на ней сидело особенно ладно, На свои красивые ножки девчонки одевали эти чертовы туфельки с офигенно высокими каблуками. На таких каблуках стоять было больно, а они еще на них расхаживали по всей квартире! Полдня они провели перед зеркалами, накладывая на лица такой сложный макияж, что сейчас нам было невозможно разобрать, где настоящее, а где искусный рисунок?!

Среди нас парней все-таки нашелся настоящий герой идиот, смельчак, или же наивный мальчуган. Этот паренек на девчоночий вопрос ответил с некоторым ехидством:

— А вы, девочки, похоже, музыку забыли заказать! Вот мы и остались без гармониста и без его гармошки! Так что танцев сегодня не будет! Вот сейчас поедим ваши салатики, а затем мирно разойдемся по домам!

Женщины никогда просто так не плачут, слезы — это их страшное оружие, к которому они прибегают только в последнюю минуту, когда им отступать некуда. Когда женщина или девчонка плачет, то это не выражение их слабости, это смертельный приговор их мужчине, который оказался неспособен выполнить их малюсенькую просьбу. После женских слез мужчина, их допустивший, обязан принять смертельную дозу яда. Женщины прибегают к этому оружию в особо сложных бытовых условиях нашей жизни. Они отлично знают, что этими слезами от любого мужика можно добиться всего того, чего их душе угодно.

Сейчас я видел, как на кукольных, так красиво разрисованных лицах наших девчонок появились невинные слезы, эти будущие женщины не понимали сложившейся обстановки. Они так старались быть красивыми перед своими мальчиками! Они так хотели танцевать… И вдруг… никаких тебе танцев, пора расходиться по домам без единого светлого воспоминания о вечеринке, к которой они так готовились!

И я не выдержал такого жестко давления со стороны наших девчонок, попросту сломался! Где-то в подъезде вдруг объявился оркестр, который начал настраивать инструменты, готовясь к балу.

Мимо меня на скорости пролетал Ежик, знакомая девчонка захотела мороженного, вот и парень и решил за ним сбегать. Это в девять часов вечера, когда еще существовал Советский Союз, он собирался найти и купить мороженного. Я не стал Ежику объяснять его глупость!

Я просто сунул микрофон, вдруг появившегося в моих руках, Ежику в руки и ему прошептал:

— Володька, сегодняшняя вечеринка в твоих руках! Этот волшебный микрофон исполнит любую твою музыкальную просьбу, желание! Ты просто подумай о какой-либо популярной мелодии, она сразу же зазвучит! Ты сегодня будешь ведущим нашей вечеринки. Первым номером будет исполнен "Школьный вальс". А в ее завершение мы выберем королеву вечеринки. Ежик, сделай, пожалуйста, так, чтобы все наши девчонки были счастливыми!

Ежик, как профессиональный конферансье, схватил этот микрофон в руки, поднес его ко рту, на весь подъезд прогремел его баритон.

— Девчонки, наш вечер открывается белым танцем, сейчас все услышат "Школьный вальс", который объявляется белым танцем!

Где-то в отдалении начала зарождаться так хорошо всем знакомая мелодия. Мелодия приближалась, росла и усиливалась, пока она не загремела на весь подъезд. Под мелодию вальса девчонки подходили к своим мальчикам, они их не приглашали, а просто смотрели им в глаза. Под этим взглядом парни начинали как-то странно суетиться, прятать руки за спину. Но вот первая пара поплыла в вальсе, вторая… вскоре свободных мест на танцплощадке не оставалось.

Танцевали все, но меня почему-то забыли пригласить на этот танец!

Может быть, это случилось потому, что у меня в те времена своей девчонки пока еще не было. Я никогда Ленку Ельчанинову не считал, да она никогда и не была моей девчонкой, она и на этой вечеринке опять танцевала со своим Шепелявым!

Ежик начал так ловко управляться музыкой и танцами нашей вечеринки, что мне было любо дорого на это смотреть! Да и всем танцующим нравился конферанс Ежика. Многие даже подумали о том, что этим делом он всю свою жизнь занимался, никто не знал о том, что Ежик работал простым токарем на простом советском заводе! Чтобы не мешать танцующим друзьям и приятелям, я поднялся на половину лестничной клетки, откуда было удобно наблюдать за танцами и танцующими. Ирка Турецкова в дальнем углу своего медведя Тиму обучала азам хореографии. Тима своими ботиночками сорок шестого размера уже успел за столь короткое время отдавить все ее ножки. Но советская девчонка никогда и не перед чем не остановится, если родина поставила ей такую задачу! А сидел на ступеньках лестницы, не понимая, а зачем меня пригласили на эту танцевальную вечеринку, у меня же пока еще не было своей девчонки, с которой я мог бы сейчас танцевать!

В этот момент по лестнице сверху, вместе с своей мамой спустился тот самый ангел-карапуз, который придумал, что я Лильки Атласовой ухажер. Он хмуро посмотрел на меня, а потом произнес:

— Слушай, ты не будешь против того, чтобы я посидел с тобой, а моя мама с кем-нибудь потанцевала. Она мать-одиночка, бросила институт, чтобы меня воспитать. Вот и приходится ей все свое время вместе со мной проводить. Она же у меня совсем девчонка, ей потанцевать очень хочется!

Я посмотрел на этого бойкого карапуза вундеркинда, затем на его мать. Эта мать-одиночка мне очень напоминала Ленку Ельчанинову, только у этой девчонки были очень грустными глаза. В этот момент на лестничную клетку вышел покурить корнет Азаров. Вы, наверное, помните песню о поручике Голицыне и о корнете Азарове, так Лешку Азарова мы и прозвали корнетом именно за эту его фамилию. Лешка быстро привык к своей кличке "корнет", она ему очень понравилась, на другое имя он перестал отзываться. Даже учителя нашей школы, вызывая Азарова к доске, добавляли к его имени "корнет"!

Вот и я вежливым голосом произнес:

— Корнет Азаров, не были бы вы столь любезными, чтобы подойти к нам?!

Лешка Азаров подошел. При виде карапуза и красивой девчонки, сделал вид, что очень этого испугался, при этом, ляпнув:

— Ну, Марк, ты и даешь! Оказывается, у тебя уже семья имеется?! И сын, такой симпатичный карапуз! Когда вырастет, он обязательно должен пойти в нашу школу учиться!

— Это не его карапуз! А я, не его жена! — Тут же последовал логичный женский ответ не моей жены, имени этой девчонки я пока еще не успел узнать.

— Корнет Азаров, видимо, вы притворялись, когда в песне утверждаете, что в вас течет настоящая дворянская кровь! — Продолжил все тот же женский голос. — Дворянин не может себе такого позволить, чтобы на его глазах мучилась бы одинокая женщина, которой так хочется потанцевать!

Что тут произошло с корнетом Азаровым, у меня слов не хватает для того, чтобы об этом рассказать! Каким-то образом, корнет Азаров в одно мгновение превратилось в само воплощение джентльмена аристократа. Он выпрямился, раздвинул плечи, у него появляется осанка офицера кавалергарда! И знаете, кавалергардским шагом он подходит к этой девчонке, слегка склоняет перед ней голову, чтобы произнести следующие слова:

— Мадам, прошу извинить за свою близорукость и бестактность! Позвольте вас пригласить на вальс?!

Я вот уже два года, как облупленного, знаю этого Лешку, но не помню такого случая, чтобы он так выразительно произносил бы столь чувствительные слова!

— Ма, ты уж иди, потанцуй с корнетом Азаровым! А эта недотепа, — тут малыш карапуз головой кивнул в мою сторону, — меня немного развлечет. Сказку расскажет или мультик покажет про Тома и Джерри!

Вечеринка продолжалась, Володька Ежик, как опытный конферансье заставлял всех, то отплясывать русский народный танец "Барыню", то танцевать сверхмодный американский твист, английский шейк, то снова — неумирающий вальс. Одним словом все веселились, танцевали доупада, даже иногда все танцующие во все горло подпевали певцам исполнителям. Я уже давно обратил внимание на то, что к нашей вечеринке начали присоединяться и жильцы этого самого подъезда. Эти люди моментально включались в веселье. Забыв обо всем на свете, мужчины хватали своих телок за бока и уводили в круг танцующих. Смех и говор людей стоял такой, что иногда заглушал звуки музыки.

Только я и Андрюшка, так звали того вундеркинда, ангелочка и карапуза, мать которого сейчас танцевала с корнетом Азаровым, сидели в одиночестве на ступенях лестницы, мы смотрели бесконечные мультфильмы, но не разговаривали друг с другом.

Пару раз к нам подходил Тима вместе со своей Иркой Турецковой, он интересовался тем, как идут мои дела, не скучаю ли я? Его Ирка, когда увидела ангелочка Андрюху, сидевшего рядом со мной и смотревшего мультики, аж шоколадом растеклась, пытаясь умаслить карапузика, узнать хотя бы его имя. Она тоже, дура, подумала, что Андрюха — это мой сын, так мы были, по ее мнению, похожи! На что карапуз прочел Ирке суровую отповедь маленького наглеца. Суть этой отповеди заключалась в том, что, мол, на чужой каравай рта не раскрывай. От эдакой неожиданности Ирка чуть ли на лестничную ступеньку не присела, но ее вовремя поддержал Тима. Вокруг нас начали собираться и другие ребята. Ежик прибежал с микрофоном в руках и поинтересовался у Андрюхи в отношение того, какую мелодию он хотел бы услышать.

Так этот карапуз, забрал микрофон из рук Ежика, чтобы во всеуслышание заявить о том, что его мама самая красивая женщина на свете, что она — королева сегодняшней вечеринки!

Весь подъезд, а это десять этажей по пять квартир на каждом этаже, стоял и слушал этого маленького бахвала. Я немного приглушил звуки музыки, мне стало интересным, каким же будет конец этой маленькой интермедии. Конферансье Ежик не растерялся, он вежливо, но твердой рукой отобрал у малыша микрофон, это ему не игрушка, и произнес:

— Итак, друзья, мы только что услышали, что Андрюха считает, что его мама — самая красивая женщина, что она настоящая королева нашего бала! Что ж, мы теперь должны взглянуть на эту кандидатуру с тем, чтобы поддержать предложение Андрея. Или королевой нашего бала будем выбирать другую кандидатуру?!

На какое-то время затихли голоса! Звуки музыки были приглушены!

Я поднялся на ноги, глазами начал обшаривать комнаты квартиры Лильки Атласовой, разыскивая корнета Азарова и его дамы. Нашел я их чуть ли не в полном одиночестве на кухне, где они… Нет, они не целовались, они только что познакомились и до стадии поцелуев пока еще не дошли! Они один за другим пожирали салатики, приготовленные другими девчонками. Эти салатики, видимо, были очень вкусными, что эти ребята так ими увлеклись, а может быть они увлеклись компанией друг друга, что так не слышали только что прозвучавшей перепалки в отношении выбора королевы вечеринки! Я тут же на мысленном уровне втолковал корнету Азарову, что он должен срочно сделать. Сам же в это время попытался их магически, разумеется, переодеть так, чтобы они на широкую публику произвели бы должное впечатление!

Вскоре на публике появился блистательная пара, корнет Азаров, одетый в блестящий мундир царского кавалергарда, под ручку вел обаятельную женщину, самую настоящую королеву. Она была умопомрачительно красива, была одета в изумительное длинное вечернее платье модельера Дианы фон Фюрстенберг. Мама Андрюхи в этом наряде выглядела настоящей королевой нашей вечеринки.

Одним словом, никакого голосования не было!

Танцы продолжались до полуночи, они закончились по требованию наряда милиции, который был кем-то вызван из своих. Ведь, мы — советские люди были очень странными людьми, не совсем от этого мира. Мы так любили бросаться из одной крайности в другую…!

Глава 8 Опять школьный криминал

1

Быть популярным человеком, это всегда трудно и тяжело, прежде всего, тебе же самому! Еще трудней постоянно находиться в центре внимания! Когда неожиданно для тебя выясняется, что ты не можешь, не имеешь права поступать тем или иным образом, так как общество этого от тебя не ожидает! Это приводит к тому, что ты уже не можешь самостоятельно принимать то или иное решение, если таковое будет противоречить твоему положению в обществе?! Ты должен поступать, говорить и вести себя на людях в полном соответствии со своим положением или общественным весом в этом обществе. Для этого ты постоянно должен отслеживать все то, что происходит в твоем общественном окружении, чтобы случайно не выбиться за пределы уже сложившегося общественного мнения по тому или иному вопросу. Иными словами твоя собственная жизнь вдруг оказывается окольцованной всякими условностями, которые вне твоей власти, которые ты не можешь изменить! Таким образом, ты начинаешь терять некоторые свои личные качества, становишься марионеткой общественного мнения!

Все было бы ничего, и с таким положением можно было бы согласиться, его потерпеть! Ты смог бы свою жизненную лямку и дальше потянуть, если такое общественное мнение формируется твоими друзьями или соратниками, как скажем учащейся братвой школы № 188. Но твоя жизнь заходит в полный тупик, если общественное мнение, в соответствии с которым ты должен жить, формируется директором или же преподавателями этой же школы! Вы только представьте себе, твой имидживый рейтинг начнет колебаться, подниматься верх или резко падать, когда директор школы Гельфанд тебя критикует или хвалит перед учениками школы! От такой жизни и концы можно не вовремя отдать!

К великому сожалению, я едва не попал в такую общественно-значимую зависимость!

Директор школы Гельфанд каким-то невероятным образом прознал, видимо, кто-то ему стукнул из числа его любимчиков, кандидатов на красный аттестат, о том, что 7-й "А" класс его школы свою вечеринку устраивает где-то на стороне! Он не просто о ней узнал, но и в нашей вечеринке принял самое непосредственное участие. Как вы уже знаете, эта вечеринка получилась и очень интересной, и веселой, в ней участвовало большое количество народа, так как на нее пришли не только одни мои одноклассники. Поэтому Гельфанду удалось проскользнуть мимо наших глаз, его мы вовремя не заметили и не остановили. Уже в разгар вечеринки мне иногда казалось, что в танцующей толпе изредка мелькало лицо нашего директора, который танцевал вместе с какой-то дамой! Но к тому времени я уже несколько расслабился, общаясь с вундеркиндом Андрюхой, поэтому не принял особых мер предосторожности, чтобы избавиться от присутствия на вечеринке нашего директора школы!

Вот Гельфанд и решил подложить нам особо гадкую пилюлю!

Он решил всеми своими идеологическими силами, какие были в его распоряжении, испортить нам наше празднество!

Первую попытку достичь такой цели, он предпринял еще во время вечеринки, это он, якобы, от имени жильцов подъезда позвонил в милицию и вызывал наряд милиции для наведения социалистического порядка в подъезде. В разговоре с дежурным милиционером, Гельфанд анонимно сообщил, что в подъезде слышится слишком громкая музыка, которая нарушает его гражданские нормы социалистического проживания. В тот момент ему страшно хотелось бы, чтобы милиция с дубинками, которые советское государство только что доверило советским милиционерам, в руках ворвалась бы на вечеринку и, колошматя дубинками людей направо и налево, принялась бы разгонять участников вечеринки. А некоторых же ее участников, которые были учениками его же школы, он страстно желал, чтобы их арестовали бы и снова отправили бы на отсидку в обезьянник милицейского участка.

В этом своем индивидуальном подходе решения возникшей проблемы, Гельфанд слегка ошибся. В своем звонке в милицию он забыл акцентировать свой донос идеологической подоплекой, связанной с организацией и проведением этого политического мероприятия в подъезде советского здания! Поэтому прибывший наряд милиция вел себя очень тихо, не грубил, не махал дубинками, а вежливо попросил немного приглушить звук музыки!

Тем боле, что Володька Тимаков лично взялся за нейтрализацию этих гнусных замыслов директоров нашей школы, он решил по-дружески пообщаться с прибывшем по вызову нарядом милиции. Он снизошел до того, что вышел встречать милиционеров, по-братски переговорил с командиром милицейского наряда, который оказался почему-то из Кемерово. Видимо, отслужив срочную службу в армии, этот старшина пошел поработать в московскую милицию. Тима милицейскому старшине представился его кемеровским земляком, угостил его и его товарищей милиционеров своим табачком самосадом.

Я уже говорил о том, что Тима у нас был большим любителем покурить хорошего табачку, но махорку и домашний табак предпочитал всем продаваемым табакам! В тот вечер он баловался каким-то табаком самосадом-горлодером, где он достал тот табак горлодер, не знаю, не могу сказать. В свое время я попробовал такой Тимин табачок, но после первой же затяжки, у меня голова пошла кругом, а самокрутка сама собой выпала из рук. Пришлось минут пять мне постоять, держась за стену, подождать, чтобы земля прекратила бы вертеться у меня под ногами! После той попытки я уже никогда не курил Тиминого самодельного табачка. Старался обходиться простыми сигаретами, купленными в советских киосках.

Одним словам, Тима всех трех милиционеров наряда угостил своим табачком!

Пока эти парни приходили в себя от такого ядреного курева, участники вечеринки начали потихоньку расходиться. Девчонки, как всегда, никуда не спешили. Не обращая внимания на дико кашляющих милиционеров, сбившись небольшой кучкой, они переобувались внизу в подъезде. Осторожно снимали со своих ножек изумительной красоты и фантастической конфигурации женских туфельки! Эти туфельки были уникальными и потому, что они были в единственном экземпляре у всех этих наших красавиц! Тима же, добродушно улыбаясь, в тот момент интересовался у старшины, по какому это случаю милицейский наряд побеспокоил жителей подъезда такого уважаемого генеральского дома.

Милицейский старшина, заикаясь, продолжая откашливаться после двух затяжек Тиминым табачком, произнес:

— Такмо, звоночек нам в околоток поступил о том, что сплошное безобразие тута твориться! Музыка громкая играется, да и девки полуголые ходють!

Тима сочувственно похлопал старшину по плечу, выражая ему свою братское сочувствие:

— Ну, что ж звонок, — это дело серьезное, добровольное и необходимое! А вот музыка громкая — это уже плохо. Полное неуважение к нашей советской общественности! Требуется, старшина, провести расследование по горячим следам. Давай, посмотрим, кто же подрывом социалистического общежития в этом подъезде занимался?!

Я уже говорил о том, что генеральский дом был десятиэтажным, в подъезде на каждом этаже было по пять квартир. Вот и началось пешее восхождение милиционеров в сопровождении Тимы на десятый этаж. Они звонили в каждую квартиру на каждом этаже, чтобы у жильцов квартир поинтересоваться, не слышали ли они громкой музыки, не видели ли они полуголых девиц?! Результат расследования получился удивительным, никто их жильцов всех пятидесяти квартир подъезда не слышал громкой музыки. Никто из них и полуголых девиц не видел, но очень бы хотели на них посмотреть!

Этим своим дотошным расследованием Тима так замучил наших советских милиционеров, что на десятом этаже они на него волками смотрели. В тот момент менты думали только об одном, как бы поскорее избавиться от этого урода, вернуться в свой родной околоток, чтобы там немного отдохнуть и чайку попить.

Так что версия, выдвинутая нашим директором Гельфандом, о нарушении норм социалистического общежития оказалась мыльным пузырем.

Она не была подтверждена милицейским расследованием, проведенным по горячим следам. Без состава преступления милицейский наряд никого не задерживал, протоколов не составлял, нарушения общественного порядка не зафиксировал! Таким образом, директор Гельфанд оказался у разбитого корыта, милиция чуть-чуть его не объявила провокатором, непрофессиональным стукачом. На все эти обвинения в его адрес Гельфанд очень обиделся, в душе он поклялся найти и отомстить тем, кто его так подставил! В его душе начала зарождаться и созревать суть второй его попытки по наведению порядка в школе, взять диктаторские полномочия власти в свои руки!

Директор школы хорошо понимал, что московская милиция так и не справилась с делом, которое он ей получил, но он не мог обвинять в чем-либо такую серьезную государственную организацию. Поэтому Гельфанд на этот раз решил сам провести расследование, найти и наказать организаторов такого преступного деяния, как организация и проведение подпольных деяний в его школе. Особенно Гельфанда злился на тот факт, что некоторые школьные мероприятия проводятся без его ведома, без согласия и участия педагогического коллектива школы! Никто с ним или с педагогическим коллективом школы не согласовывал список исполняемых танцев и песен на субботней вечеринке, никто не давал ему на согласования списка участников вечеринки, кто и с кем должен был бы танцевать?! Чтобы этого больше не повторилось, Гельфанд страстно желал найти и строго наказать ее истинных организаторов.

Уже на следующий день в понедельник Гельфанд провел заседание-расследование с участием всех преподавателей школы. На заседании он, не теряя времени, принялся раскручивать это дело, желая его превратить в уголовное дело, Вину за организацию и проведение вечеринки он на этот раз попытался возложить на плечи нашего классного руководителя, на нашу несчастную Наталью Николаевну. Эта бедная женщина, как и большинство школьных учителей, понятия не имела о том, что в прошлую субботу проходила какая-то вечеринка, на которой присутствовали практически все ученики ее класса.

Гельфанд от нее потребовал, чтобы она, как классный руководитель, опросила бы всех поголовно учеников своего класса, сделав собственноручную запись беседы с каждым из них. Эти записи Наталья Николаевна должна была ему передать к окончанию учебы первой смены, вместе со своим выводами по этому опросу. Следует отметить, что Гельфанд был далеко не дураком в советской педагогике. Он догадывался о том, кто мог бы быть организаторами и участниками этого антисоветского мероприятия, но ему был нужен донос в письменной виде для того, чтобы это дело можно было бы передать в правоохранительные органы. То есть он хотел чужими руками попортить наш имидж, а может быть и посадить на пару лет.

Как только Наталья Николаевна вошла в класс, все ученики сразу же обратили внимание на ее состояние. Наша любимая учительница находилась на грани истерики или обморока. В любую минуту она могла потерять сознание! Не раздумывая, я тут же полез в ее сознание, чтобы Наталье Николаевне немного подкачать жизненной энергии, привести ее в более или менее нормальное состояние. Вот тогда-то я и узнал о том, чем только что закончилось собрание преподавательского коллектива школы. Что директор Гельфанд хочет эту невинную и несчастную женщину заставить заняться сбором доказательств вины учеников нашего класса по организации и проведению субботней вечеринки. Что он хочет выявить и строго наказать ее истинных организаторов.

Этой информацией я тут же поделился с Тимой, который благодушно подремывал, сидя за партой рядом со мной. Через секунду в глазах друга не осталось каких-либо следов благодушия или дремоты, Тима тут же принялся обдумывать создавшуюся ситуацию. Тотчас по партам парней разошлись записки, которые опять-таки мне пришлось царапать перьевой ручкой. В записках содержалась информация о том, что Большой ученический совет соберется на большой перемене в школьном туалете третьего этажа. Совет обсудит срочный вопрос, ставить или не ставить директора Гельфанда вне закона, объявлять или не объявлять ему войны всей нашей школой. По договоренности с Тимой я сделал так, чтобы одна такая записка, якобы случайно, легла бы на стол директора школы, товарища Гельфанда. Нам обоим хотелось, чтобы он обязательно ознакомился с информацией о том, что скоро состоится заседание Большого ученического совета!

Да, едва не забыл упомянуть и о том, что по личному распоряжению директора нашей школы Гельфанда, составленного моей рукой, наше школьное телевидение должно было организовать прямую трансляцию заседания этого Совета из школьного туалета. Да в те советские времена, наша школа была современным учреждением народного образования, поэтому у нас было школьное телевидение.

Чтобы Гельфанд случайно бы меня с Тимой не признал, мы решили изменить свои личности. Я стал вундеркиндом карапузом Андрюхой, а Тима — его или моей мамой! За то, что я его прекратил в девчонку, мой друг сильно обиделся. Он не хотел даже на время становиться девочкой?! Из-за этого несогласованного с ним превращения он со мной общался посредством голоса всю последующую неделю. Я же с ним продолжал общаться только телепатически! К слову сказать, в телепатии не имело практического значения, мужчина ты или женщина?!

К большой перемене школьный туалет на третьем этаже был вымыт, вычищен до пылинки. Когда в нем начали собираться члены Большого ученического совета, туалет сверкал белизной, чистотой, в нем явно слышался аромат хвойного леса. Одним словом, сейчас это был не какой-то там занюханный школьный туалет, аудитория для заседаний Большого ученического совета! Члены Совета входили и занимали свободные места между умывальниками и толчками, они стояли и внимательно наблюдали, как к ним присоединяются товарищи и коллеги по Совету! Они заулыбались и начали перешептываться, когда в мужском туалете появилась Мама с вундеркиндом Андрюхой. В этой Маме члены Совета сразу же признали королеву нашей вечеринки. Когда она проходила мимо них, то члены Совета почтительно склонили головы перед королевой.

Стоя рядом с мамой Тимой, я нагло подобно тому, как карапуз Андрюха вел себя на вечеринке, вышел вперед, загробным голосом объявил о том, что объявляю открытым заседание Большого ученического совета школы № 188. Мой голос, его загробный тон произвели должное впечатление, все члены Совета еще более подтянулись, их лица теперь ничего, кроме внимания, не выражали. В этот момент слегка скрипнула дверь туалета, на пороге появился директор нашей школы Гельфанд.

Я сразу же определил, что в этот момент Гельфанд был способен на то, чтобы потребовать, чтобы все ученики немедленно бы разошлись по классам, тем он бы разогнал Большой ученический совет. Директор Гельфанд страшно испугался, из полученной записки узнав о том, что в его школе, оказывается, существует Большой ученический совет! Как мы с Тимой рассчитывали, он решил пойти на заседание этого Совета, что в зародыше подавить саму мысль об его участии в управлении школой! Гельфанд прекрасно понимал, что РОНО рано или поздно узнав о существовании в его школе Совета учащихся, то по головке оно его не погладит! Но я вовремя подсуетился, сделав его язык деревянным, не способным произнести ни одного слова, а телепатом Гельфанд пока еще не стал. Но этот человек имел громадный опыт работы в школе, его так просто было невозможно обойти. Я свой рот разинул от удивления, когда лишенный права свободно выражать свое мнение человек, твердым шагом прошел в глубину туалета и встал в один ряд с членами Большого ученического совета.

После ученики других классов, наблюдавшие по телевизионным экранам за открытием заседания Совета нас уверяли в том, что на экранах это выглядело так, что учреждение Большого ученического совета была идеей самого Гельфанда. Что это он решил вместе с учениками своей школы решать различные школьные проблемы. Что он и сам является постоянным членом этого Совета учеников.

Церемония открытия заседания Совета в тоже время продолжалась своей чередой. Моя мама-Тима выступил вперед, своим голосом он предоставил слово директору школы Гельфанду с тем, чтобы тот объяснил бы свое поведение по отношению к организаторам субботней вечеринки?! Я полагал, что Гельфанд свое выступление начнет орать, топать ногами, требовать, чтобы члены Совета разошлись по классам. Но вместо этого наш директор школы по собственной инициативе, заметьте, вдруг заговорил о том, что он давно думал о создании Большого ученического Совета, который совместно с коллективом преподавателей смог бы нашу школу сделать самой лучшей, самой передовой по учебе в нашем районе!

Подобного оборота дела не ожидал, ни я, ни Тима! Ведь получилось так, что мы каким-то образом сумели перевоспитать директора Гельфанда, сделать его настоящим человеком! Тима, все еще пребывая в образе Мамы королевы, стоял рядом со мной, внимательно вслушивался в слова, которые сейчас произносил уважаемый товарищ Гельфанд. Заседание Большого ученического Совета на выступлении директора школы и закончился! Мы же, пребывая в невменяемом состоянии, разошлись по своим классам. В заключение, я полагаю, было бы уместным упомянуть о том, что РОНО поддержала инициативу директора школы № 188 товарища Гельфанда о привлечении учащихся к совместному с преподавателями руководством школой!

Мне остается только добавить, что после заседания Большого ученического Совета товарищ Гельфанд больше никогда не вспоминал о нашей вечеринке, перестал разыскивать ее организаторов. Правда, на одном из совместных заседаний педагогического и Большого ученического совета школы он таки заявил о том, что приложит все усилия для того, чтобы ученики Тимаков и Ганеев никогда не смогут получить аттестат зрелости из его рук!.

2

В тот день я появился в школе, будучи в полном одиночестве. Тима отпросился с уроков у Натальи Николаевны, весь день он должен был провести у матери на работе. Корнет Азаров, с которым я прошел половину пути в школу, вдруг вспомнил о том, что со вчерашнего вечера он не звонил своей Анюте. Он залез первую же встретившуюся нам по пути телефонную будку, стал набирать номер, яростно отстукивая третью цифру номера телефона. Когда я уже давно далеко отошел от телефонной будки, то все еще слышал, как наш корнет Азаров яростно отбивает цифру "четыре". К слову сказать, в нашей школе не было ни одного нормального ученика, который хотя бы раз заплатил бы две копейки за звонок по городскому таксофону.

Настроение у меня было аховым, мне учиться не хотелось, а прогуливать уроки было не с кем. Впереди меня промелькнула фигура Ежика, но моя радость мгновенно испарилась, когда я увидел, что он не один, а тащит на себе портфель Ляльки Атласовой.

А эта девчонка шла перед ним, на ходу она демонстрировала какие-то танцевальные па, и трещала не переставая. Ежик время от времени кивал головой, но хранил молчание! Все его друзья по нашему классу давно знали о том, что Ляльку невозможно даже на секунду прервать, чтобы вставить свое слово, хотя бы на секунду заставить замолчать. Ежика же имел характер флегматика, он умел слушать собеседника, по несколько часов его не перебивая. Сам же этот парень не очень-то любил выступать, говорить! Поэтому я очень удивился тому обстоятельству, что он оказался таким великолепным конферансье на вечеринке.

Теперь Ежик постоянно получает приглашения, чтобы провести тот или иной вечер или концерт самодеятельности. Причем, наш Ежик никому не отказывает, но в каждом случае он демонстрирует свой великолепный талант конферансье. Ему, по прежнему, удается даже самые скучные мероприятия превращать в интересное, увлекательное представление! Меня в данном случае удивило то обстоятельство, как наш Ежик нес портфель этой девчонки-говорильни! Со стороны это выглядело так, что он это проделывал уже не первый раз!

Я резко притормозил, не желая нарушать его душевное единение с Лялькой!

Не помню, как прошли эти уроки того дня, так как сам был занимался самоанализом, на учителей же я, ведущих свои школьные дисциплины, практически не обращал внимания. Преподаватели в свою очередь на меня не обращали своего просвещенного внимания!. Видимо, им надоело слышать свои мысли в моем изложении! Ирка Турецкова написала мне пару записок, интересуясь, где пропадает ее Тима. Но я так и не отвечал на эти ее записки, считая, что нечего этой девчонке третировать моего друга своим вниманием или своим невниманием! Понимаете, мне надоело, успокаивать валерьяной своего друга в таких случаях, он же ей не мартовский кот?!

Когда я покидал школу, то на выходе наткнулся на группу каких-то восточных парней. Ну, знаете, таких черноволосых, черноглазых и болтливо-разговорчивых парней. В те времена в Москве еще не было такого большого количества таджиков, узбеков или представителей Северного Кавказа, поэтому сборище даже из пяти-шести таких парней мгновенно привлекало к себе внимание милиции.

Так вот сразу же за порогом школы они образовали некую толкучку, через которую приходилось пробираться всем покидающим школу ученикам и ученицам. С ребятами младшеклассниками эти восточные ребята вели себя чрезвычайно невежливо. Стопорили ему свободный проход, быстро обшаривали у мальчугана карманы брюк и гимнастерки. И силой лишив такого малыша одного рубля или нескольких копеек, затерявшихся в карманах первоклашек после школьного завтрака, они отпускали его на свободу. С девчонками эти восточные парни вели себя чуть более вежливо! Они грозными голосами требовали деньги, но девочек руками не касались, не обыскивали. Эти дурехи со слезами на глазах отдавали этим парням мамины и папины два или три рубля!

Когда из школы выходили старшеклассники, ученики восьмых и десятых классов, действия парней становились более угрожающими. Появлялись ножи, которые приставлялись к животам старшеклассников, а затем произносились обычные угрозы:

— Эй, парень, не рыпайся! Давай сюда деньги, мы тебя тогда не тронем!

И, несмотря на то, что налетчики и старшеклассники были одного возраста, небольшие деньги из карманов старшеклассников перекочевывали в карманы этих начинающих грабителей.

Никто из учеников и учениц школы не сопротивлялся! Никто не вызывал советской милиции, которая в те времена только и занималась, что нас берегла! Не было поблизости директора школы или преподавателя. Когда появлялся какой-либо преподаватель, то восточные парни расступались, освобождая проход учителю. Но, как только преподаватель спускался со ступенек школьного крыльца, за его спиной тут же возобновлялась бандитская деятельность по сбору дани со школьников, которая не прерывалась до появления следующей учительницы.

В советские времена среди милицейских оперативников такая обираловка младших по возрасту ребят начинающей молодежной уличной группировки назывался "сбор дани", в наши сегодняшние благословенные капиталистические времена этот вид криминала получил название "рэкет"!

Как бы быстро и профессионально не работали эти восточные грабители, в дверях школы вдруг образовалась небольшая очередь на выход. Волей неволей мне пришлось постоять в этой очереди, ожидая своей очереди покинуть школу. Ранее ничего подобного не случалось ни в моей школе № 1 на Ленинском проспекте, ни в мой школе № 188, когда началась моя новая жизнь на Самотеке, поэтому я стоял и прислушивался к переговорам моих собратьев школьников по этому поводу:

— Опять сегодня, Слива, безобразничает!

— Зачем, Славке, нужны наши копейки?!

— Слива кодлу свою привел, чтобы деньги собирать!

Очередь потихоньку продвигалась вперед, вскоре я переступил порог и неожиданно для себя оказался в окружении трех восточных парней. Эти парни, словно яйцо из скорлупы, выдернули меня из общей очереди учеников. Затащили за дверь и, приставив нож к шее, потребовали мои деньги. Понимаете, на фоне худосочной и тщедушной ученической мелюзги, я выглядел настоящей акулой капитализма. Такой упитанный подросток, в неплохой школьной форме, с еврейскими глазами, я же был близоруким и очков не носил. По профессиональному мнению тех грабителей, у таких, как я, школьников всгда должно было быть целый рубль или даже два.

Одним словом, мне поставили условие, — кошелек или жизнь!

Другие ученики, сдав свои тридцать или сорок копеек, участливо покачивая головами, проходили мимо меня. Ни один из них не сообразил позвонить в милицию или разыскать моего брата.

Пока малолетние преступники мне угрожали, я размышлял о том, что видимо, зря этот кусок криминального хлеба не оставил за собой! Ведь, если предположить, что в школе учится более чем пятьсот учеников, то ежедневный сбор дани будет составлять от ста до двухсот рублей за один только налет на школу. По тем временам это были офигенно большие деньги! Не нужно было бы такую криминальную акцию устраивать каждый день недели! Скажем, было бы достаточно делать это раз или два раза в неделю, что в свою очередь составит восемьсот рублей с одной школы в месяц. А сколько таких школ в районе?! Ну, предположим, тридцать таких школ расположено на территории нашего района. Опять-таки получается несусветная цифра дохода — двадцать четыре тысячи рублей в месяц! И это по нижней планке доходности этого криминального предприятия, без выплат каких-либо государственных налогов!

После своего барачного воспитания на Малой Почтовой я подумывал об учреждении такого предприятия по сбору дань со школ на Ленинском проспекте, или на Самотеке. Причем, легко мог бы это дело устроить. Пара-тройка налетов с участием живой силы, а затем ставь на выходе из школ железный ящик-копилку, куда учащиеся школ сами будут сбрасывать излишек денег, оставшихся после школьных завтраков. Но какая-то внутренняя сила меня все время останавливала, не давала заняться организацией подобного криминала! А сейчас, смотрите-ка, вместо меня, какие-то восточные ребята занимаются этим прибыльным делом.

Да и Тимы сегодня не было в школе!

Парни, с ножом окружавшие меня, видимо, подумали о том, что я уж слишком долго молчу, они решили ускорить решение моего вопроса. Острием ножа кольнули меня в подбородок. Я почувствовал, как по шее побежала горячая струйка крови! Небеса упали на меня, умирать я не хотел, считал, что пока еще не настало для этого время. Но мне очень не понравилось, что кто-то чужой держит нож у моей шее, угрожая перерезать яремную вену. Одним словом, этому парню с ножом я двинул коленом между ног, отчего тот согнулся в три погибели и почему-то закричал каким-то пронзительным голосом. Я еще услышал его слова:

— Парни, меня убивают…

Резко откинув голову назад, я попал затылком по лицу второго восточного парня. Тот тут же захлебнулся кровью, потекшей из разбитого носа. Восточный парень обеими руками схватился за лицо, стараясь ими приостановить текущую из носа кровь. Этот парень упал на колени, при этом громко приговаривал:

— Он меня убил! Теперь я обязательно умру от потери крови.

Последний восточный парень из напавшей тройки, повис на моем левом плече, пытаясь меня ударить своим кулачищем по лицу. В пылу драки он почему-то оторвал рукав моей школьной гимнастерки. В долю секунды мои губы, нос были разбиты кулаком этого парня. Под глазами появились синяки, а он все бил и бил своим кулаком меня по лицу. Чтобы не потерять сознания, избавиться от этого драчуна, я резко на каблуках ботинок так крутанулся, что этот драчун по инерции вдруг меня сделал оборот по кругу. В последнюю минуту перед ним вдруг возникло препятствие в виде каменной стены нашей школы. Парень с силой своим лицом хлестнулся о каменную стену, что, потеряв сознание, упал с меня.

Не обращая ни на кого внимания, я нагнулся, чтобы забрать свой портфель, в ходе драки упавший на землю! Когда я с большим трудом выпрямился, то грабителей-налетчиков и след простыл. Сквозь радужные круги в своем сознании я увидел, что ко мне подходит какая-то букашка-первоклашка. Она строгим голосом Натальи Николаевны произнесла:

— Марк, нагнись, пожалуйста! Я хочу вытереть кровь с твоего лица!

Затем появился корнет Азаров, он нагнулся ко мне и почему-то произнес:

— Ох, блин! Ну и морда у тебя, Марк, сильно разбита! Быть теперь криминальной войне! Твой брат Витька теперь этому Сливе за тебя задницу надерет! Лишь бы они стрелять друг друга не стали!

Очнулся я уже на своем любимом диване, сразу же увидел грустное лицо мамы. Подумал, как она постарела, это же надо ей от меня и брата выдерживать такие постоянные нервные напряжения. То брат подерется и ее в милицию на разбирательство тащат! То младший сынок учудит, измену родине своими магическими выкрутасами затеет! Но мама так ничего мне не сказала, она, молча, мокрым полотенцем вытирала кровь с моего лица! Лучше бы она меня хорошенько отругала бы, или даже ремнем отшлепала бы! Это ее молчание больше всего действовало мне на нервы, я даже спать не мог! Все время в моей памяти сохранялось это горестное выражение ее глаз!

В тот вечер меня посетили все мои одноклассники. Первым пришел Тима, которого я впервые в жизни увидел таким взволнованным и несдержанным. Прямо с порога моей комнаты он заявил:

— Марк, давай, отходную этому Сливе сыграем!

— Кто такой Слива, почему ты хочешь его убить? — В ответ поинтересовался я.

Этот мой неожиданный вопрос Тиму выбил из колеи, он покосился в сторону моей мамы, которая тенью сидела в моей комнате. Она не собиралась ее покидать. Поэтому я прямо-таки почувствовал, как Тима прикусил свой язык, решив, рассказ о Сливе отложить на более удобное время. Вслед за Тимой заявилась Ирка Турецкова, но она пришла не для того, чтобы посмотреть на меня всего избитого, а для того, чтобы найти своего Тиму. Маме пришлось им приготовить кофе. Затем зашли корнет Азаров с Анютой и ее сыном вундеркиндом Андрюхой, который долго стоял, рассматривал мое лицо, а затем сказал:

— Ма, ты своего корнета ни завтра, ни послезавтра далеко от себя не отпускай. Они уже завтра банду Сливы будут давить!

Анюта тут же набросилась на корнета Азарова, чтобы выяснить, кто и когда принял это по-детски глупое решение. Она уверяла своего парня в том, что корнету, как дворянину, не стоит и незачем участвовать в этом криминальном деле! На что корнет Азаров снова превратился в кавалергарда и эдак аристократически заявил:

— Подлую криминальную тварь мы будем к ногтю сводить!

3

На следующее утро ни один ученик 7-класса "А" на уроках в стенах школы № 188 так и не появился. Такого, чтобы класс поголовно прогулял бы уроки в нашей школе, еще не случалось в советской системе школьного образования. Всегда находились штрейкбрехеры, которые, несмотря на свои данные ранее обещания, которые приходили на уроки.

Директор Гельфанд лично заглянул в нашу классную комнату, где никого за исключением одинокой и покинутой Наталья Николаевна никого не было. Тогда директор прижал палец ко рту и незаметно куда-то исчез. Это он просто так заскакивал в класс, чтобы удостовериться в том, что ученики 7-го "А" класса в полном составе совещаются на Трифоновских прудах. Ему уже в деталях рассказали о попытке криминального сбора дани с учеников его школы, о драке Марка Ганеева с налетчиками. Пока только милиция ничего об этом не знала, поэтому на вчерашние события она не реагировала. Гельфанд хотел было переговорить с Виктором Ганеевым, но в последнюю минуту решил в отношения между двумя бандами не встревать!

Таким образом, советская школа № 188 решила в назревающий криминальный конфликт не вмешиваться. В этот момент классный же руководитель Наталья Николаевна вдруг начала поспешно собирать свои конспекты в портфель, а затем, чуть ли не вприпрыжку, помчалась к своим ученикам, собравшимся на Трифоновских прудах. Там она увидела совершенно мирную картину, все ее ученицы и ученики стояли на берегу пруда, внимательно наблюдая за тем, как рабочие меняли домики, установленные на плотиках в середине пруда для мигрирующих птиц — уток, гусей и лебедей. Слезы сами собой брызнули из глаз учительницы, когда она увидела желтого, словно после ветрянки, всего в синяках Марка Ганеева. Наталья Николаевна не знала о том, что этими своими слезами она навсегда завоевала сердца учеников 7-го "А" класса школы № 188, стала их настоящим классным руководителем!

Брат Витька первым принес интересную новость о том, что Слива отказывается встречаться с ним на стрелке, так как он не хочет проводить криминальных разборок по случаю драки у нашей школы, а попросил личной встречи со мной! Подумав немного, я согласился. В тот момент мне показалось, что все спорные дела лучшего всего решать переговорами, а не обоюдными стычками, которые до добра не доводят.

Встреча со Славкой, который в криминальном мире имел кликуху "Слива" произошла в нашем же классе сразу после окончания уроков первой смены. В этот день должна была состояться тренировка сборной школы по волейболу, поэтому у меня было свободного времени всего лишь на полчаса. В тот момент в классе находился и Тима, который категорически отказался оставлять меня наедине со Сливой.

Дверь класса без единого скрипа открылась, в нее прошел симпатичный парнишка примерно моего возраста и роста. В этот момент я стоял у окна и наблюдал за тем, как в школьном дворе вдруг неизвестно откуда появились и сейчас толпились несколько незнакомых парней, в основном это были подростки нерусского типа, но среди них была пара взрослых мужиков. Дело пахло керосином, противник явно готовился к решительным действиям. Я очень пожалел о том, что мой арсенал по-прежнему находится глубоко запрятанным на набережной Яузы. Сейчас он здорово бы мне пригодился!

Что-то внутри мне подсказало, что Слива уже находится в классе. Не оборачиваясь, я произнес:

— Привет, Слав! Брат передал мне о том, что ты хочешь со мной переговорить?! На Тиму не обращай внимания, он мой друг и не захотел меня оставлять одного с тобой!

— Марк, я не хотел, чтобы мои парни избили бы тебя!

— Если бы я не сопротивлялся, они бы меня пальцем не тронули! Но мне стало стыдно за твоих парней, которые принялись обирать и так нищих детишек, учеников нашей школы. Я слышал о том, что тебя перевели учиться в нашу школу, что ты будешь учиться в одном классе со мной?

— РОНО меня перевело в эту школу, но учиться в ней я вряд ли уже буду?! Я ведь уже не такой, как ты, Марк! Ведь, ты так и не стал Фарами, а я уже стал Сливой. Для меня возврата из этой жизни уже нет! Мы же оба начинали свою трудовую деятельность на улице совершенно одинаково. Уже сейчас меня обвиняют в том, что я обирал своих ассирийцев, которые занялись ремонтом обуви на московских лицах. Тогда я просто создавал для них рабочие места, а они платили мне свой процент за спокойную работу!

— Ты, что изучал мою биографию?

— Ко мне примкнуло несколько человек из тех бараков на Яузе, в которых ты появился на свет. Они-то мне и рассказали обо всех твоих похождениях. О том, как ты устроил распродажу на московских рынках чулочно-носочных изделий фабрики "8 Марта". А также о том, что ты имеешь много…

— Я полагаю, что нам не стоит касаться проблемы оружия, Слива?! У меня его нет, торговать им я не собираюсь! Сделал одну такую глупость в детстве, но повторять ее не собираюсь! Не буду!

— Откуда же у тебя столько денег на сберкнижке?

— Тебе, Слава, я могу открыть свою тайну! Заработал честным трудом! Конструирую самолеты!

— Ты, конструируешь самолеты! В таком возрасте! Марк, не ври… Ой, извини, значит ты работаешь на конструкторское бюро, которое разрабатывает истребители для Советской Армии! Когда один из парнишек, которые копали на тебя информацию, начал мне рассказывать об этом, то я ему попросту не поверил!

— А, зря!

— Да, как такому можно было бы поверить! Чтобы Марк Ганеев был бы конструктором самого совершенного советского истребителя?! Ну да ладно, в нашей жизни и не такое может случиться! Одним словом, Марк свою дружбу тебе я не предлагаю! Хотя мы с тобой стали бы великолепной и непробиваемой парой в нашем мире! Но чего не может быть, того и не будет. Если я тебе когда-либо понадоблюсь, то просто скажи любому моему ассирийцу, что тебе нужна моя помощь. Я всегда к тебе приду, если такая помощь от меня потребуется потому, что я знаю, что такая помощь никогда не станет во вред мне!

— Спасибо, Слава! Я буду помнить это твое предложение! Но, к сожалению, не могу чего-либо аналогичного пообещать со своей стороны, что всегда и во всем буду тебе помогать. Потому что уже сегодня знаю, что ты уже никогда не свернешь со своего пути! Что многие люди, в частности, многие твои соплеменники, пострадают из-за этого твоего сегодняшнего ремесла!

— Хорошо, Марк, значит, мы договорились о том, что у нас нет претензий друг к другу! До свидания!

С этими словами Слива развернулся и покинул класс. Когда я посмотрел во двор, то людей Сливы там уже не было. Я посмотрел на Тиму. В тот момент он, видимо, размышлял о чем-то весьма серьезном. Затем он повернулся и с высоты своего роста посмотрел на меня.

— Марк, я даже подумать не мог о том, что ты можешь иметь хоть какое-то отношение к нашему российскому криминальному миру?! Это все, правда, о чем сейчас говорил Слива? Что ты на деле занимался распродажей чулочно-носочной продукции на рынках? Что торговал оружием?

— Тима, кончай свои плоские шутки! Я сейчас нахожусь в таком состоянии, когда не могу опровергнуть или подтвердить твои слова!

— Значит, правда! — Тяжело вздохнув, произнес мой кореш Тима. — Так всегда отвечают герои американских боевиков, когда не хотят врать своим друзья. А в правде признаться, то им несколько боязно! Но ты, Марк, не бойся меня и своих школьных друзей! Тебя предавать, оставлять одного на поругание врагу, мы не собираемся! Когда ты впервые появился в нашем классе, то показался странным чудаком, а потом всем нам понравился! Даже Наталья Николаевна очень хорошо к тебе относится, да и Гельфанд тебя уважает и, похоже, немного боится!

Во дворе вдруг появился Ежик вместе со своей Лилькой, он снова нес ее портфель, хотя Атласова перед ним не танцевала. Они вели какой-то серьезный разговор, даже по сторонам не смотрели. Когда они прошли ворота, то Лилька смело взяла нашего Ежика под руку и куда-то его повела к направлению Уголка Дурова.

Я взял свой портфель, посмотрел на Тиму и сказал:

— Ты еще многого обо мне не знаешь. Когда-нибудь я еще чего-нибудь тебе расскажу. Хочешь, не боишься того, чтобы я сделаю тебе небольшой подарок?

— А что именно, Марк? Какой подарок? Не повредит этот подарок ли моему здоровью? Ведь, после окончания школы свою жизнь я хочу посвятить Советский Армии, стану офицером.

— Но ты и сейчас уже офицер Советской Армии! Имеешь звание "капитана"!

— Это как бы понарошку! Я же хочу стать настоящим офицером танкистом, как мой отец! Да и мама этого хочет! Так что по окончанию школу пойду учиться в танковое училище!

Мы уже шли к спортивному залу, где должна была пройти тренировка сборной школы по волейболу, продолжая наш интересный разговор.

— Я не думаю, что мой подарок, Тима, скажется на твоем великолепном организме. Но он слегка расширит твои возможности, ты станешь лучше воспринимать наш мир!

Мы остановились у зала! Тима усмехнулся и склонил свою большую голову передо мной.

— Ну, что ж мой повелитель! Делай свой подарок!

Ни слова не говоря в ответ, я обеими руками коснулся висков его головы. Тима на минуту замер, затем выпрямился. Его зрачки расширились, в глазах появилось немое удивление, мой друг, став телепатом, вслушивался и впитывал новые звуки мира, которые так внезапно прорвались к нему в голову.

Глава 9 Поход на Говерлу, Украина — любовь моя

1

Поезд Москва — Ужгород, сердито проскрипев соединениями вагонов, сначала резко дернулся, а затем состав медленно покатился, оставляя за собой перрон Киевского вокзала.

Начиналось наше путешествие в Украину!

Тридцать мальчишек и девчонок, учащихся школы № 188, включая и меня, самого младшего туриста по возрасту в этой группе, должны были пешком преодолеть кручины украинских Карпат, пройти вдоль едва ли не по самой советско-венгерской границе. За месяц мы должны были пройти сто двадцать километров, взобраться на гору Говерлу, высочайшую вершину Карпат, а затем с гор спуститься в Ужгород, чтобы из этого городка поездом вернуться в родную Москву. Сейчас мы занимали чуть не все места последнего плацкартного вагона этого поезда, сидели тихо и наблюдали за тем, как уплывал назад Киевский вокзал Москвы. Минуту назад в вагоне стоял дикий ор прощания с родичами, которые тащили на себе наши рюкзаки, которые сейчас валялись по всему вагону, а мы, будущие туристы, подобно кроликам, заняв положенные нам места, тихо и молча, глотали слезы прощания с родителями.

Будучи самым молодым и неопытным, мне еще не приходилось надолго расставаться с мамой и Витькой, я пристроился у самого окна, краем глаза наблюдая за тем, как Витька вместе с мамой стоял на перроне вокзала, махая мне рукой на прощание. Он, видимо, только сейчас осознал, что целый месяц у него не будет младшего брата, что целый месяц ему будет некого воспитывать! Впервые наше семейство из трех человек теряло одного из своих членов на столь длительное время. Я должен вам откровенно признаться в том, что для меня это расставание было не совсем простым делом. Сейчас я открыто не ревел по этому поводу, мои глаза оставались сухими, я все же по рождению мужик, а не всякая там девчонка, но в глубине души захлебывался слезами, мне так не хотелось расставаться с мамой! Одним словом, в момент отправления поезда я находился в состоянии полного ступора, наблюдая за тем, как по морщинистым щекам мамы текли слезы. Ей почему-то тоже было очень грустно расставаться со своим таким непоседливым и хулиганистым Марком! Витька сердито посмотрел на меня, исподтишка показал кулак, взял маму под руку и, что-то ей сказав, они с перрона вокзала пошли к метрополитену, чтобы метро добираться до дома.

Я не заметил, как в своем наблюдении за мамой и Витькой, я перешел на подглядывания за ними через посредство их сознаний! В душе, не желая расставаться со своими ближними родственниками, я перешел на телепатию, чтобы с ними не расставаться. Я не мог, не хотел отрываться от их них, переключаясь то на сознание брата, то на сознание мамы. Когда они были внизу на станции метро кольцевой линии, входили в вагон поезда, то мама жалобно и мысленно попросила меня:

— Марк, прекрати заниматься самоистязанием, ты, ведь, и меня этим подсмотром мучаешь?! Постарайся немного повзрослеть, не думать о расставании. Месяц пролетит, как один день, и я снова приеду на вокзал, чтобы тебя встретить!

Мама прекрасно ощущала эту телепатическую связь, которой я связал себя с ними. Она очень не хотела, чтобы эта связь поддерживалась бы на протяжении всего времени моего похода по Карпатам. Она опасалась того, что я могу превратиться в постоянного нытика, который чуть что искал бы у нее защиты от трудностей похода по горам. Мама сама не хотела разрывать эту телепатическую связь, так как не хотела причинить мне боли этим своим действием. В конце концов, я отключил телепатический канал связи от их сознаний, затем поднял веки глаз, увидел, что за окном вагона все еще проплывали промышленные пейзажи индустриальных окраин Москвы. В нашем вагоне пока еще сохранялись тишина и спокойствие, юные туристы пока еще не поняли того, что остались без надзора своих родителей!

Когда Киевский вокзал и Москва, вместе с нашими родителями, остались за нами далеко позади, вагон начал живать, мои коллеги туристы стали переходить с места на место, знакомиться друг с другом. Словом, вагон постепенно начал наполняться подростковыми голосами, шутками и смехом. Но я все еще продолжал сидеть на своем месте, продолжал раздумывать о том, как совершенно случайно оказался в этой компании туристов. В глубине души я все еще сожалел о том, что решился покинуть Москву, расстаться не только с мамой и Витькой, но и со всеми своими друзьями и приятелями — с Тимой, корнетом Азаровым, Ежиком, Юркой Шпаком, Стасом. Три дня назад я даже не думал о том, что сяду в этот поезд, чтобы принять участие в походе по украинским Карпатам. К слову сказать, я никогда не слышал о том, что наш директор Гельфанд фанат дикого туризма, что наша каждые два года формирует группу туристов и отправляет их в поход по достопримечательным регионам нашего великого Советского Союза. Информация обо всем этом была для меня недоступна, да, и как позднее выяснилось, по своему возрасту я был слишком молод для того, чтобы принимать участие в любом из таких походах!

Это был сплошной экспромт, как и многие другие вещи, которые время от времени происходили в моей жизни!

Для начала мне пришлось изменить свое мнение, укоренившееся в моем сознании, о директоре нашей школы Гельфанде, который, оказывается, был просто-напросто сумасшедшим человеком. Ему каким-то волшебством удалось, будучи простым учителем математики в младших классах, вдруг стать директором нашей школы. А главное, эту должность он успешно сохранял все пять лет моей учебы в школе № 188, своими фантастическими идеями мучая учеников и преподавателей школы. Этот человек оказался страстным любителем туристических походов, настоящим туристом фанатом. Раз в два года он из учащихся девятых и только девятых классов своей школы набирал туристическую группу, примерно, в двадцать — тридцать человек для путешествия по какому-либо достопримечательному региону Советского Союза.

В вопросах организации походов Гельфанд показывал себя самым настоящим педантом, он с точностью до копейки рассчитывал финансовые расходы по всему походу, определял расходы каждого члена своей туристической группы! Эти расходы он погашал дотациями РОНО, московского туристическо-экскурсионного управления, пионерской и комсомольской организаций, а также небольшими разумными взносами родителей учеников. Затем он делал специальную выкладку всего того, что могло его туристу потребоваться в походе из одежды и белья, продуктов! В обязательном порядке встречался с родителями будущих туристов, чтобы им в деталях рассказать о возможных перипетиях того или иного похода. В общем, Гельфанд делал все необходимое, чтобы еще до отправления группы в поход, снять все конфликтные ситуации и проблемы. Перед отправлением группы в поход он обращался в общественные и государственные организации с тем, чтобы получить все необходимые разрешения на пребывании и на пеший переход своих туристов в том или ином регионе нашей великой страны.

Последнее время Гельфанд лелеял мечту о том, чтобы вместе со своими туристами взобраться на гору Говерла, высочайшую вершину Карпат, пройтись по дорогам Западной Украины. Но на это в течение долгого времени КГБ СССР не давал своего официального разрешения. Этот же год был годом, в который Гельфанд вообще не планировал организации какого-либо похода. Как я узнал позднее, то директор был просто-напросто ошеломлен, когда разрешительное письмо КГБ СССР легло ему на стол. Этим письмом перед Гельфандом встала дилемма, в этом году или никогда. Все эти события происходили вне моего поля зрения, вне моего внимания, так как только в этом году я окончил восьмой класс и перешел в девятый. Повторяю, что Гельфанд набирал в поход учеников, окончивших девятый класс, передших в десятый!

Дневник с отметками за этот год я принес домой с одними только четверками и несколькими пятерками. Мама долго изучала мои годовые оценки, пальцем водя по строкам дневника с оценками, что-то про себя нашептывая. Затем она строго посмотрела на меня, сказала, что я самый настоящий лентяй, что учусь в половину своих способностей и возможностей, что мог бы постараться и стать отличником! Через несколько дней куда-то в глубинку России на лето уехал Тима, погостить у родителей своей матери. На лето Ежик и корнет Азаров отправились отдыхать куда-то вместе, Стас позвонил мне и предложил вместе с ним на пару недель сгонять в Ленинград, но мама меня с ним почему-то не пустила. Хотя за меня попросил брат Витька. Словом, все шло к тому, что в этом году для меня никакого пионерского лагеря не будет, что мне придется все лето кучковаться в Москве.

Пару раз ко мне домой заходил Слав, предлагал скооперироваться, стать аналитиком его группы на правах равноправного компаньона. Но я не мог принять его приглашение, лето поработать вместе в одной упряжке. В тот момент Славку интересовал вопрос, как можно было бы ему наложить лапу на один московский рынок в Черемушках, не потревожив местных ребят и московскую милицию. Я ему категорически отказал, понимая, что, если уступлю и начну ему помогать, то обратной дороги к возвращению в нормальную жизнь у меня не будет!

И вот за три до отправления поезда, я об этом еще не знал, домой приходит брат Витька, он маме тихо на ушко нашептывает о том, что наш директор Гельфанд только решил набирать туристическую группу для восхождения на Говерлу, на поход по Западной Украине.

Мама рысью убежала в коридор, чтобы перезвонить Наталье Николаевне, моему классному руководителю, с которой у нее давно установились отличные отношения. Она долго шепталась с ней по телефону, а потом за закрытыми дверями в коридоре продолжила шушукаться с Витькой. Я уже давно научился так мысленно подслушивать маму, что ни она, ее деревенские заклинания, никакие двери не были для меня препятствием. Одним словом, Наталья Николаевне подтвердила мамке достоверность слухов о том, что Гельфанд набирает тургруппу для похода в Украину. Что стоимость участия в такой группе для родителей составляет пятьдесят рублей с носа!

Словом, мама очень хотела бы, чтобы Гельфанд включил бы меня в состав своей группы, чтобы я не болтался в Москве. Она так испугалась моей встречи со Славкой, который, по ее словам, набрался такой наглости, что уже навещает меня дома. Она была готова на все, чтобы я в составе школьной тургруппы отправился бы на Украину, но у нее не было 50 рублей, чтобы заплатить за мое включение в группу! Денег же, которые у меня валялись на сберкнижке, она принципиально не одалживала!

Зато на моей сберкнижке денег было очень много, даже слишком много денег. Я мог бы в один момент эти пятьдесят рублей перевести на счет группы, который директор Гельфанд открыл в Сберкассе. На этот счет поступали дотационные и родительские деньги на организацию украинского похода. Пару раз мне пришлось заходить в школу, мне требовалась случайная встреча с директором, чтобы залезть к нему в мозги, узнать банковские реквизиты счета. Только во второй визит в школу мне удалось просканировать сознание Гельфанда, в результате я узнал, что и сам поход в Карпаты висит на одном волоске. Всесоюзная пионерская организация оказалась такой неповоротливой, что не могла своевременно перевести на счет группы двадцать тысяч рублей в качестве государственной дотации на организацию этого похода. Из-за всего этого Гельфанд был чрезвычайно грустен и молчалив, он меня, вертящегося под его ногами, так и не заметил.

Я обратился в свою сберкассу, в которой работали знакомые люди, которые хорошо знали, откуда у меня, простого советского школьника, такие большие деньги. Кассир на счет группы перевел сначала пятьдесят рублей, в этом переводе указав, что деньги переводятся за Марка Ганеева, за его участие в украинском походе. Затем он двадцать пять тысяч рублей перевел на тот же счет, но уже в качестве дотации от пионеров СССР.

Вечером Гельфанд сам перезвонил маме, радостным голосом сообщив ей о том, что ее сын, Марк Ганеев, включен в состав участников украинского похода. Мама была настолько ошарашена этим известием, что забыла у Гельфанда поинтересоваться тем, а кто же именно оплатил мое участие в походе? Для меня же этот вопрос перестал быть существенным, завтра в 16.00 я должен был сесть в поезд, что покинуть родные пенаты и отправиться путешествовать в неизведанную страну.

В этот момент обстановка в вагоне коренным образом изменилась! За окном поезда Москва — Ужгород замелькали сельские пейзажи. Я же продолжал сидеть у своего окна, по-прежнему, не веря в то, что Витьку и маму не увижу целый месяц. Вокруг же начинался кавардак, мои старшие коллеги, только расставшиеся со своими родителями, из спокойных, интеллигентных детей начали превращаться в дикарей, со всеми вытекающими последствия. Девчонки, а их в группе было не так уж много, поэтому они были на вес золота, вдруг уединились в двух плацкартных купе. Там они перешептывались между собой, начали кипятить воду для чая, а мальчишек не пускать на порог. Мальчишки с нормального разговора перешли на крик, прилагая все усилия для того, что перекричать друг друга. Некоторые, чтобы занять лучшее место, начали понемногу буянить, махать своими кулаками.

В этот момент ребячьего высшего наслаждения по купе вагона прошлась Алла Николаевна, помощница директора Гельфанда. Эта женщина, как и сам директор, была фанаткой туристических походов! Сейчас она обходила всех туристов, чтобы персонально их проинформировать о том, что с этой минуты начинает действовать внутренний распорядок походного дня, в соответствии с которым мы теперь должны были строить свою походную жизнь.

— Мальчики и девочки, — громко вещала Алла Николаевна, — сейчас вам отводится два часа для того, чтобы вы могли в течение этого времени привыкнуть к тому, что вы уже не свободные люди, а члены организованной туристической группы. В шесть часов вечера будет проведено общее собрание, на котором вас ознакомят с тем, как вы должны себя вести, научитесь, как правильно укладывать вещи в рюкзак, чтобы до крови не стереть спины?! Какой тяжести должен быть рюкзак, чтобы вы могли бы каждый день проходить в среднем по двадцать километров. Затем у нас состоится занятие, на котором мы научим вас ориентироваться в незнакомой местности с компасом и без компаса. Что вы должны делать в том случае, если вы потеряли дорогу, или не можете сориентироваться на местности? Хотела бы вас также предупредить о том, что завтракать, обедать и ужинать вы можете только в точно определенное время суток. Мы не требуем того, чтобы сейчас в общий котел вы сдали бы все продукты, полученные от родителей. Но мы будем внимательно следить за тем, чтобы вы ели только в те часы, которые по распорядку дня отведены для поглощения пищи.

Алла Николаевна все говорила и говорила, а я, сидя у своего окна, ее внимательно слушал. Оказывается, когда ты уходишь в поход, то становишься очень занятым человеком, твое время расписывается по минутам. Но, прежде всего, у тебя отбирают все твое свободное время, которое ты мог бы посвятить самому себе. Если ты хочешь что-либо сделать вне рамок этого распорядка дня, то на это ты должен обязательно получить разрешение у самого руководителя группы.

Вскоре мне стало некогда следить за тем, какие именно сельские пейзажи мелькали за окном вагона нашего поезда. То мы сидели, слушали и внимательно наблюдали за тем, как ловкие руки Аллы Николаевны или директора Гельфанда укладывали вещи в рюкзак, мягкие вещи, одежду — к спине, твердые вещи, типа книги, котелок или чайник — подальше от спины. Мы учились работать кашеварами! Гельфанд сформировал пять команд кашеваров, каждая из которых дежурила, готовила пищу на всех участников похода в течение двух дней. Каждая такая команда кашеваров состояла из трех человек, двух мальчишек и одной девчонки. Они поднимались до петухов, чтобы приготовить завтрак. Затем уже во время перехода мы разогревали заранее заготовленный обед, все обедали, чтобы после шагать по дороге до семи вечера. Тогда мы могли остановиться на ужин и на ночлег. Прежде чем отправиться спать кашеварная команда должна была приготовить завтрак и обед назавтра.

В Киеве мы простояли всего пять минут.

Веселой толпой высыпали на перрон киевского вокзала, стояли и любовались крышами каких-то зданий, которые только и можно было увидеть с перрона. Бортпроводница нашего вагона настолько испереживалась из-за нас, что никому из нас, мальчишек и девчонок, не позволяла на шаг отойти от тамбура ее вагона. Сама она стояла на площадке тамбура, постоянно нас пересчитывая. Причем, она настолько волновалась, что постоянно ошибалась в счете, каждый раз начиная его заново.

Директор Гельфанд и Алла Николаевна не причитали, не ахали, а каждый из них отошел на десять шагов в разные стороны от тамбура вагона. Там они стояли и внимательно наблюдали за тем, чтобы мы все толпились у этого тамбура, не переходили бы границу выделенной нам зоны.

На следующее утро нас разбудили за час до прибытия поезда в Ужгород. Алла Николаевна обошла всех ребят и девчат, наблюдая за тем, как мы собирали свою рюкзаки, а постельное белье сдавали бортпроводнице. Затем она у каждого из нас проверила, как упакован рюкзак, как его лямки лежат на наших плечах. За десять минут до остановки поезда мы все выстроились в проходе вагона, готовые живой очередью его покинуть. Впереди нашей колонны стоял Гельфанд, колонну замыкала Алла Николаевна. Когда поезд, наконец-то, остановился, наша колонна тронулась в путь. Мы сошли на перрон, организованной колонной прошли ужгородский вокзал, чтобы на привокзальной площади также организованно сесть в автобус, который должен был нашу группу доставить в Мукачево. В автобусе мы впервые позавтракали сухим пайком, мне этот завтрак очень понравилось.

2

В Мукачево мы приехали, когда уже совсем стемнело. Автобус довез нас до местной школы, где для ночевки нам выделили целый класс, который располагался на первом этаже двухэтажного здания мукачевской школы. Расположение комнаты отдыха на первом этаже стала первой и последней ошибкой в деле организации похода, совершенной нашими руководителями. После нормального ужина, который был заранее приготовлен школьной столовой, мы отправились на ночлег в отведенный для этих целей школьный класс. Алла Николаевна прошлась между нами, проверяя, как мы все устроились на своих временных лежанках.

Затем она пожелала нам спокойной ночи, выключила свет в классе, тихо прикрыла за собой его дверь. Алла Николаевна слишком уж поверила нашим усталым лицам, она хорошо слышала, как некоторые из нас громко зевали, говорили об усталости и желании, поскорей бы головой коснуться подушки, крепко заснуть. Как только за Аллой Николаевной закрылась дверь, то в классе тут же начались перешептывания. Мы начали обмениваться мнениями в отношении своего первого дня похода. Тут же выяснилось, что ни один мальчишка, ни одна девчонка нашего турколлектива из-за своего волнения не хотел спать. Наоборот нам всем хотелось хотя бы одним глазком взглянуть на эту Украину, о которой мы много слышали, много читали, но никто из нас, учеников школы № 188 города Москвы, пока еще никогда не бывал.

В этом месте мне следует вам еще раз повторить, что основной коллектив этой тургруппы набирался из учеников и учениц девятых классов нашей школы, которые перешли в десятый класс. Я же случайно или волей судьбы присоединился к этому турколлективу в самую последнюю минуту. Разумеется, я был знаком с ребятами и девчонками из старшего класса, но говорить о своем близком с ними знакомстве или о приятельских отношениях было нельзя. В советских школах старшеклассники никогда не поддерживали дружеских отношений с учениками младших классов. Все мои друзья и приятели учились в моем 8 "А", а теперь в 9 "А" классе, ребятам и девчонкам из 9 "В", теперь 10 "В" класса я был нечто вроде родственника седьмой воды на киселе, не более того! Поэтому лежал на своей лежанки и внимательно прислушивался к тому, о чем переговаривались и о чем договариваются мои будущие друзья и приятели.

Одним словом, этих мальчишек и девчонок тянуло на поиски серьезных приключений!

По их мнению, человек не должен жить спокойно, не обращать внимания на то, что вокруг него происходят такие интересные дела. Он должен быть любопытным, вторгаться в дела других людей, вести активный образ жизни. Я уже не помню, кто именно был этим парнем, который вдруг поднялся на ноги, подошел к окну, щелкнул его шпингалетом. Через секунду по классу распространился запах предстоящих приключений, отчего у многих попросту закружилась голова. Спокойно дышать таким запахом, лежа на топчане, не было никаких возможностей. Вскоре все мальчишки и девчонки были уже во дворе школы, мы бродили по школьному двору, внимательно его осматривая каждый его уголок. Этот двор мало чем отличался от московского школьного двора, разве что школьный туалет находился в дальнем его углу и имел не столь презентабельный вид, как, скажем, наш туалет на третьем этаже здания школы. К тому же нас уже потянуло на то, чтобы, перейти Рубикон, чтобы, покинув этот школьный двор, немного прогуляться по городским улицам, ближе познакомиться с этим небольшим украинским городком Мукачево.

Я никогда не забуду этой толпы из тридцати московских мальчишек, на которых были одни трусы, и девчонок в легких платьицах. Эта веселая толпа москвичей бродила по ночному провинциальному городу Украины. Я честно признаюсь, что в тот вечер никакой магии не пользовался, не создавал дополнительных условий для той нашей ночной прогулки.

Все в этом украинском городке происходило именно так, как и должно было происходить!

Мы поздно ночью бродили по пустынным, освещенным редкими фонарными столбами улицам этого городка, так и не встретив ни единого его жителя, настоящего украинца. Всю ночь напролет мы наслаждались осмотром городских достопримечательностей, — старой католической церкви, рыцарского замка XV века, белого дома и просто домов жителей этого городка. К большому нашему сожалению, все эти достопримечательности были закрыты на ночь, но мы довольствовались осмотром их фасадов. Мы особо не хулиганили, гуляя по этому городку. Громко не кричали, стараясь не разбудить или побеспокоить жителей Мукачево, не пели песен и не водили хороводов. Могу только сказать, что в ту ночь нам было очень хорошо, весело.

Когда же мы вернулись в школу, то в нашем классе горел свет и, понурив головы, на стульях сидели Гельфанд и Алла Николаевна. По выражению их лиц мы поняли, как они сильно переживали из-за нашего отсутствия, они явно чего-то боялись! Увидев, что мы все до единого вернулись обратно, что с нами ничего не случилось, они сразу успокоились, а Гельфанд тут же попросил нашего внимания.

Он сказал, обращаясь ко всем нам:

— Ребята, извините меня и Аллу Николаевну за то, что мы уж слишком строго к вам относились. Мы были не совсем правы, запрещая вам что-либо самостоятельно делать. Принимали вас за совсем маленьких детей, постоянно нуждающихся в пригляде! Но я вас очень прошу об одном, если можно, то все-таки предупреждайте нас о своих таких внезапных решениях, как о сегодняшней ночной прогулке по городу!

Честно говоря, мне впервые очень понравились эти слова директора нашей школы. Любому ежу было понятно, что и он, и Алла Николаевна несут какую-то ответственность за нас, за наш поход и наше пребывание в Украине. Они могли бы пойти по пути ужесточения нашего распорядка дня, требуя его строжайшего выполнения. Но тогда они не стали бы нашими друзьями, своими, как произошло в этом случае! Словом, мы поверили нашим руководителям, в дальнейшем уже в течение всего похода никаких козней им не строили, ничего плохого не придумывали. Мы стали к Гельфанду и Алле Николаевне относится, как к своим "ребятам".

Не смотря на то, что прогуляли всю прошлую ночь, а спали каких-то всего пару часов, проснулись мы, как ни в чем не бывало, сна не было ни в одном глазу. С большим энтузиазмом позавтракали тем, что из наших продуктов приготовили местные школьные повара. Затем всех нас пригласили на беседу, которая прошла в нашем же классе украинской школе. Эту беседу провел молодой украинский парень, который без какого-либо акцента говорил на русском языке. Весь час, который длилась эта беседа, мы внимательно его слушали, А говорил он о том, как мы, московские туристы, должны были бы вести себя во время похода по Карпатам. Из всей беседы в моей памяти сохранился лишь один ее фрагмент, когда этот симпатичный паренек говорил о том, в горах мы должны проявлять особую предосторожность! Особо избегать встреч с незнакомыми взрослыми украинцами, которые могли бы иметь оружие в руках.

Обед нам выдали сухим пайком! Во дворе школы нас всех вместе с руководителями похода посадили в кузов грузовика и отвезли на конечную станцию железнодорожной ветки, которая уходила в Карпаты. Вскоре с местными лесорубами подошел паровозик, который по своим размерам выглядел игрушечным, но пыхтел, тарахтел, но, как настоящий паровоз. Этот паровоз малыш за собой тянул два игрушечных вагона. Вагоны были переполнены украинцами с топорами и бензопилами, они возвращались в Мукачево после двух недель, проведенных в горах Карпат, занимаясь вырубкой леса.

Уже через какой-то час с небольшим игрушечный паровозик покинул станцию. На этот раз он пятился назад, перед собой толкая те же два игрушечных вагона, один из которых заняла наша туристическая группа, а второй был перегружен местными лесорубами. В течение пяти часов мы, то поднимались в гору, то спускались, а то объезжали очень высокую гору по ее склонам. Порой, когда ты смотрел из окна вагона и видел, как резко вниз обрывался склон этой горы, так что ты не видел дна самой этой пропасти, у тебя прямо-таки перехватывало дух. Я чувствовал, как страх холодными струйками заползал мне под рубашку, поднимался вверх по спинному хребту к голове и сердцу. Ребята сбились в кучку, сидели, не отрывая глаз от вагонных окон, а девчонки собрались вокруг Аллы Николаевны, они опять о чем-то шепотом переговаривались.

В Рахов, на конечную станцию этой железнодорожную ветки лесорубов, поезд пришел тогда, когда солнце только что зашло за одну из гор Карпат, но вокруг пока еще было светло. Почему-то мы сами построились в колонну по три человека в ряду и этой колонной, в передних рядах шли девчонки, маршируя в ногу, отправились на постой в одну их раховских школ. Поездка на лесорубовской дрезине настолько выбила нас из колеи, настолько физически нас утомила, что сразу же после ужина мы все легли спать, спали крепким сном, без каких-либо сновидений.

Гельфанд, планируя наш поход с восхождением на Говерлу, главную вершину Карпат, поступил очень мудро. Он дал все нам, мальчишкам и девчонкам, неделю для того, чтобы обкататься, прежде чем начать реальное восхождение на Говерлу.

В течение первой недели каждый день мы проходили по десять — двенадцать километров с набитыми рюкзаками на плечах. Самый первые дни мы страшно уставали к концу дня, но уже к концу первой недели у нас уже оставались силы для того, чтобы еще пообщаться с местными мальчишками и девчонками. В таких общениях мы довольно-таки часто начали сталкиваться с удивительными вещами. Не только я один, но и многие другие ребята стали замечать, обращать внимание на неодинаковое к нам отношение со стороны карпатских пацанов. Одни разговаривали с нами на дружеской ноге ни на что, не обращая внимания, другие делали это с какой-то оглядкой, словно им родители запрещали с нами разговаривать. Третья же категория этих карпатских ребят на дух нас не воспринимали. Они попросту лезли к нам подраться, оскорбить, показать или нам доказать, какие они крутые парубки.

Крутые местные ребята особенно часто приставали к нашим девчонкам. Дело дошло до того, что однажды Анюта Ведеркина, симпатичная такая девчонка, десятиклассница, однажды подошла ко мне и, прямо, глядя мне в глаза, сказала:

— Марк, теперь ты должен будешь меня повсюду сопровождать! Когда мы, девчонки, покидаем пределы нашего турлагеря, когда мы идем погулять по деревенским улицам, то местные ребята прохода нам не дают. Постоянно цепляются, на сеновал грозят утащить.

Мне очень не понравилось все то, о чем сейчас мне говорила Анюта. Да и некоторые другие девчонки тоже начали жаловаться своим мальчикам в отношении грубого и безобразного поведения молодых русинов, так называли себя карпатчане в те времена.

— Хорошо, Анют! Я всегда буду рядом с тобой, когда ты будешь уходить из нашего лагеря!

А сам в этот момент думал о том, как бы нам всем ребятам собраться вместе, чтобы обсудить эту проблему. Что-то внутри меня начало подсказывать, что поднятая Анютой проблема по своей сути является очень серьезной! Что мы должны быть готовы ко всем неожиданностям.

Наша следующая неделя прошла в горах, по горным дорогам наша группа стала приближаться к Говерле, чтобы чуть позже на нее начать восхождение.

Раз в два — три дня нам встречались горные поселения, где мы отоваривались свежим хлебом и макаронными изделиями, а наш Гельфанд в обязательном порядке заходил к местному руководителю совхоза или колхоза. Мы же в то время не знали, почему наш руководитель похода это так регулярно делает? Весь наш турколлектив, мальчишки и девчонки, терялся в догадках по этому поводу. Перед восхождением на Говерлу, когда я вместе с Гельфандом и парой других ребят пришел в одно горное украинское селение. Он и там нас попросил немного обождать, а сам направился к местному председателю колхоза. Я не удержался, мысленно проследил за тем, чем Гельфанд занимался, когда нас покинул. Я сразу же обо всем догадался, когда Гельфанд там произнес:

— Леонид Артемьевич, не могли бы вы связаться с Раховым, чтобы им сообщить о том, что туристическая группа Гельфанда прошла Ясини. Сейчас выходит на прямую восхождения на Говерлу! С группой все в порядке, происшествий не было, больных и отставших в группе не имеется!

3

Восхождения на главную вершину Карпат, гору Говерлу, нам показался самым неинтересным этапом нашего похода. Мы шли по лесным тропам и дорогам, людей не видели, ни с кем не встречались. Эти тропы и дороги не особенно круто переходили в вершину Говерла. Когда же мы оказались на ее вершине и осмотрелись, то опять-таки ничего особо интересного не увидели. Отсюда, с вершины Говерлы, можно было любоваться только горными пейзажами и панорамами. Я бы сказал, что эти горные панорамы производили огромное впечатление на туристов свой красотой. Но опять-таки на Говерле мы снова были в полном одиночестве, когда мы там находились, то никаких других туристов на этой горной вершине не было! А ведь нам был так интересно шагать по дорогам, на которых стояло много сел, мы встречались и разговаривали с их жителями и местной пацанвой.

Из-за близорукости дальние горные панорамы меня особо не интересовали и не привлекали, я просто сидел на камне, наблюдая за тем, как парни и девчонки нашей группы фотографируются. Больше нам нечем было заниматься на этой голой и каменистой горной вершине. Ребята с фотоаппаратами "Смена" профессионально щелкали наших девчонок, которые оказались удивительно красивыми и стройными. Перед объектами этих школьных фотокамер они принимали такие красивые позы, что я только диву давался, откуда у простых советских девчонках бралась такая грация и импозантность!

В этот момент на меня вышел Борька, с которым я не общался последние шесть месяцев, тогда закончилась моя работа в рамках проекта МИГ 129. Затаив дыхание, мой друг слушал мой рассказ о горных панорамах, открывавшихся с вершины Говерлы. Но я не мог поддерживать нормального мысленного контакта с Борькой, ко мне постоянно приставала моя новая временная подруга, Анюта. Перекусив на скорую руку, она пересела ко мне, начала меня донимать своими девичьими восхищениями этими горными пейзажами и панорамами. Ей все время хотелось, чтобы я ее сфотографировал на фоне той или той панорамы. К тому же она хотела, чтобы я фотографировался вместе с ней, так как хотела дома в Москве меня показать своей маме и бабушке. Я же из-за своей близорукости ненавидел фотоаппарат и фотосъемку в целом, так как был не в состоянии определить четкий фокус. Снимки у меня всегда получались размытыми и нечеткими! Поэтому я всей душой ненавидел процесс фотосъемки от ее начала и до самого завершения, ну, не мог я сделать снимок четким! В конце концов, я не выдержал этого постоянного девчоночьего восхищения:

— Ах, Марк, ты только посмотри, какая красота кругом… Одни только горы…!

И подключил Анюту к своему разговору с Борькой, сделав так, будто бы это был простой телефонный звонок.

Они оба тут же нашли общий язык, Борька, ни разу неперебивая Анюты, выслушивал ее девичьи впечатления по отношению красот окружающих нас гор. А я же в этот момент почему-то вернулся к размышлениям о причинах растущего напряжения в наших отношениях с местной пацанвой. Я решил, не откладывая вопроса в долгий ящик, уже на следующем ночном привале собрать вместе всех ребят для обсуждения этого вопроса.

Сквозь наступившую дремоту я вдруг услышал недовольный голос Анюты:

— Ну, что ты за человек, Марк! Спишь в то время, когда глаз нельзя оторвать от окружающей нас красоты. Такие горы… Марк, у тебя такой замечательный друг, он слушал меня, затаив дыхание! Как тебе удается поддерживать с ним контакт, когда он сейчас путешествует по Китаю? Его было так хорошо слышно, словно он находился рядом со мной!

Я не успел ответить на этот вопрос подружки, как Гельфанд скомандовал:

— Всем подъем! Отправляемся в дорогу!

На этот раз мы шагали по дороге, которая шла под уклон. Поэтому нам было очень легко шагать! Настроение у всех было отличным. Иногда мы все хором начинали петь строевые пионерские песни. Рюкзак Анюты висел у меня спереди на животе, после двух недель топания по украинским шляхам мы налились физической силой. Парням стало нипочем тащить на себе и рюкзак какой-либо девчонки. В этот момент Анюта вместе со всеми другими девчонками веселилась от души. Они собирали горные цветы поблизости от нашей дороги, чтобы сплести венок, а затем его одеть на голову своему парню. Им было по-настоящему хорошо и спокойно с нами, а нам было хорошо выгодно дружить с девчонками!

Хотя мода на то, чтобы таскать на животе девчоночьи рюкзаки, в нашей группе появилась всего половину недели назад. Но она быстро привилась и распространилась на всех наших девчонок. Взамен эти девять наших девчонок полностью взвалили на свои плечи обузу готовить и кормить всю нашу группу. Они вовремя и вкусно кормили нас, парней тургруппы, а иногда прямо на дороге развлекали нас своими песнями и танцами!

Мне такая организация движения нашей походной колонны очень нравилась. Я никогда не отказывался таскать на себе второй рюкзак Анюты, которая однажды, надев мне на голову венок, вдруг чмокнула меня в щеку!

Алла Николаевна с девчонками всегда шла впереди нашей колонны, а Гельфанд с парой наиболее физически сильных ребят прикрывал тылы нашей группы. На переходах он пылил по дороге самым последним, внимательно следил за тем, чтобы никто из парней и девчонок не уставал, и не отставал! Он успевал помочь физически слабому парню или девочке, поднося рюкзак, или морально их поддерживал, помогая развивать силу и выносливость. Но к восхождению на Говерлу в нашей группе не было отстающих или физически слабых парней или девчонок. Поэтому, сейчас спускаясь с Говерлы, Гельфанд оказался особенно не занятым человеком. Он начал по-своему развлекаться, напевая популярные мелодии себе под нос, или подолгу рассматривал какое-либо растение. К этому времени я поверил в то, что этот человек никогда не мог потерять самообладания или впасть в истерику. Но что меня в нем удивляло, Гельфанд проявлял большую осторожность, он всегда внимательно осматривал окружающую местность, прежде чем вступить на дорогу. Я прямо кожей своей ощущал, что этот человек чего очень побаивался!

Первой группу незнакомых людей заметила Алла Николаевна!

К этому времени наша немного растянувшаяся по дороге колонна прошла ее верхнюю, безлесовую часть, мы вот-вот должны были войти в лес, чтобы уже далее лесной дорогой спускаться с диких гор в украинскую цивилизацию. Когда Алла Николаевна негромко охнула и остановилась, то в этот момент Люська Доброхотова немного вырвалась вперед, Она неожиданно для самой себя вдруг оказалась впереди всей нашей колонны. Повернув голову, Люська неожиданно для себя вдруг увидела группу людей, только вышедшую из леса! Тогда наша подруга в течение очень короткого периода времени сумела продемонстрировать все отрицательные женские качества, которые проявляются только тогда, когда женщина внезапно сталкивается с непонятной для нее ситуацией.

Словом, Люська, заметив четырех или пятерых мужчин, которые, то ли стояли, то ли прятались в лесных зарослях, вдруг заверещала дурным голосом и бросилась бежать. Любой парень, оказавшись на ее месте, спокойно бы отошел к Алле Николаевне, чтобы ее предупредить о неожиданной встрече с незнакомцами!

Я не знаю, о чем Люська думала в тот момент, когда, испугавшись, она рванула бежать, как на стометровку. Но она рванула бежать не к Алле Николаевне, к своим девчонкам подружкам, а в совершенно противоположную сторону. Она, словно ветер, бежала по дороге, но прямо в руки к незнакомцам. Со своего места и из-за слабости зрения, я не мог разглядеть, что это были за люди! Люська, оказавшись неподалеку от них, вдруг остановилась, страшно закричала и, схватившись руками за сердце, свалилась на землю, потеряв сознание в десяти шагах от незнакомцев!

Алла Николаевна не потеряла самообладания, она, словно курица клуша, собрала вокруг себя всех наших девчонок и остановилась в метрах пятидесяти от леса. Со своего места она хорошо видела Люську Доброхотову, лежавшую на земле без сознания. Но помочь ей ничем пока не могла. Слишком уж близко Люська свалилась без памяти к этим незнакомым мужикам! Эти же незнакомцы стояли, молча, тяжело и мрачно посматривали в нашу сторону, словно размышляли о своих дальнейших действиях.

Я остановился сразу же, как только остановилась Алла Александровна. Во время переходов я старался идти вторым или третьим парнем в колонне, сразу же после девчонок и Аллы Николаевны. Волей случая и благодаря привычке я вдруг оказался рядом с Аллой Николаевной и нашими девчонками в пятидесяти метрах от незнакомцев. Они и мы стояли, посматривая друг на друга. Насколько я понял, Алла Николаевна попросту ждала, когда подтянется директор Гельфанд, чтобы тому рассказать о случившейся неприятности.

Ожидание несколько затянулось, а я своим нутром чувствовал, что нельзя его затягивать, так как незнакомые мужики могут решиться на действия, которые будут для нас неприятными. Я выбросил вперед свой ментальный зонд, им коснулся сознания мужика, который по возрасту был самым старым в этой группе. Этим зондом я хотел узнать, кто они были, почему прячутся в этом лесу?

В результате, когда я принял и расшифровал, понял содержание полученной информации, со мной едва не случилась истерика, как и с Люськой Доброхотовой. На мысленный контакт я пошел совершенно неподготовленным парнем ко всему тому, что услышал в ответ. Я не впал в истерику только потому, что в этот момент передо мной была Алла Николаевна и все наши девчонки, которые не знали о том, что они всего только на шаг остановились от своей смерти?!

Повторяю, что в тот момент я был простым советским подростком четырнадцати лет. Я много прочитал книг о прошлой войне, в которых рассказывалось о массовом героизме советских людей в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками! Меня школа воспитывала таким образом, чтобы во мне не было и грамма сомнений в том, что я родился и живу в самой счастливой стране мира, в Советском Союзе! Одним словом, я оказался совершенно не готов к тому, что вдруг услышал в этих таких тяжелых чужих мыслях, которые вдруг обрушились на меня, бурным потоком хлынули мне в сознание, желая погрести под своими тяжелыми обломками.

Я вдруг оказался в ситуации, когда был вынужден принимать мысли человека, который был мне совершенно чужд и враждебен. Он был врагом моей страны! Оказалось, это мой мысленный контактор вот уже в течение тридцати лет верой и правдой служил украинской повстанческой армии. Разумеется, тогда я и понятия не имел, что же это такое "украинская повстанческая армия"?! Далее, этот человек с оружием в руках сражался с польскими, немецкими и советскими солдатами в 40-е и 50-е годы. Я еще мог понять и принять, что он мог воевать с поляками и немцами, но я совершенно не понимал, поэтому никак не мог этого принять, как это он мог бы сражаться с бойцами героической Советской Армией, победившей фашизм во всем мире?!

Мне пришлось познакомиться со всей информацией, которая хранилась в сознании этого человека. В ней рассказывалось о том, что в украинскую повстанческую армию он пришел добровольцем совсем еще молодым парубком молокососом, так и не окончив учебы в трехклассной сельской школе. Вскоре ему стукнет пятьдесят лет, а он все еще, как тот молодой парубок, с автоматом продолжает бегать по горным вершинам Карпат, скрываясь от кегебешников и эмведешников. По этой информации даже мне, простому советскому подростку, было не трудно догадаться о том, что этот человек и сейчас находится не в ладах с советской властью!

В этот момент к нам подошел Гельфанд, которому Алла Николаевна на ухо и приглушенным голосом начала рассказывать о случившемся. Я находился с ними почти рядом, чтобы своими близорукими глазами увидеть, как по мере ее рассказа менялось выражения лица директора нашей школы. Сначала оно выражало страх, затем в нем мелькнула какая-то надежда, которая вскоре снова сменилась страхом. Легкого касания сознания Гельфанда мне хватило на то, чтобы понять, что сейчас Гельфанд страшно боится и переживает за судьбу каждого из нас, а не одной только Люськи. Он боялся того, что эти лесные бандиты попытаются, скрывая свои следы, уничтожить всю нашу туристическую группу.

Я сначала не понял, что же Гельфанд конкретно имел в виду под словами "уничтожить всю нашу туристическую группу". Когда же догадался, что он полагает, что эти украинские бандиты попытаются нас убить, то тут же попытался доказать директору его неправоту в этом вопросе. До этого момента я уже выяснил, что встретившиеся с нами украинцы готовились к переходу нашей границы в Венгрию. Но натолкнулись на пограничный наряд, в перестрелке с которым один из них получил ранение в ногу. Сейчас они ищут убежище для того, что там переждать, когда раненый выздоровеет, чтобы затем снова попытаться перейти границу. Встреча с нами и для них оказалась полной неожиданностью, но их командир хорошо понимает, что туристов из Москвы трогать нельзя, во-первых, их слишком много, и во-вторых, убийство такого количества детей восстановит против них местное население, тогда уже никто им не станет помогать!

В одно мгновение я перелил эту информацию в сознание Гельфанда. Если бы не паническое поведение нашей Люськи, то они уже давно покинули бы это место, скрылись бы в лесу. Но сейчас их уход в лес задерживает раненый в ногу спутник, которого они не хотят и не могут бросить по непонятной мне причине.

Должен признаться, что меня сильно удивило то, как быстро соображает и начинает действовать наш руководитель похода, директор Гельфанд! Получив информацию о лесных бандитах и их командире, Гельфанд тотчас же в нее поверил, он даже не стал разыскивать ее источника, чтобы убедиться в ее достоверности. Он подошел к Алле Николаевне, склонился к ее уху и, чтобы никто из нас не слышал, тихо-тихо прошептал:

— Аллочка, обстоятельства складываться таким образом, что я должен с ними встретиться и переговорить! Мне нужно у них забрать Люсю Доброхотову!

— Женя, — ответила Алла Николаевна, я и не знал, что Гельфанда зовут Женей, — тебе не следует туда идти одному. Возьми с собой кого-нибудь из мальчишек! Да и Люську вам вдвоем будет легче нести!

Как бы предугадывая действия Гельфанда, я сбросил с плеч и свой рюкзак, и рюкзак Анюты, после чего сделал несколько шагов по дороге, направляясь к лесу. Получилось так, как я запланировал, нагоняя меня, Гельфанд как бы догнал меня, чтобы присоединиться ко мне! Вскоре мы уже вдвоем шагали по дороге, придерживаясь направления к Люське, которая в этот момент начала приходить в сознание, и к той группе солдат УПА, скрывавшихся на опушке леса. Один из них на всякий случай снял с плеча свой автомат, это был немецкий "Шмайсер" РП40, с предохранителя. Но на него строго шикнул Артемий, человек, с которым я находился в ментальном контакте.

— Ты, парубок, что, сдурел совсем! Своим автоматом здесь не бряцай! Нам нужно мирно разойтись с этими москалями, без стрельбы! Если мы пристрелим хотя бы одного из них, то Москва взбесится, заставит местные КГБ и МВД все перевернуть в горах и нас найдут, и уничтожат. Ведь, с раненым Лаврюником мы по горам далеко не уйдем!

— Артемий, какое именно ранение имеет Лаврюник?

Нисколько не удивившись моему вопросу, который прозвучал в его сознании, Артемий дал подробное описание состояния раны ноги своего соратника, заметив, что, по его мнению, у того начинается гангрена. Мне с Гельфандом еще предстояла целая минута времени до встречи с ними, а я уже залез в сознание тяжелораненого Лаврюника, чтобы из первых рук получить информацию о ранении. Артемий был прав, гангрена не начиналась, а уже началась. В таких случаях рекомендуется хирургическое вмешательство. Но, как я понимал, в ближайшие двое суток, Лаврюнику не грозило попасть в какую-либо областную больницу, в которой был бы хороший хирург.

Не знаю, каким образом это случилось! Но было очень похоже на то, что во время моих мысленных контактов с солдатами УПА, получаемую от них информацию я дублировал в сознание Гельфанда. Потому что вдруг в моей голове появился его голос, который мне посоветовал.

— Марк, похоже, ты смышленый мальчик, на многое способен! Поэтому постарайся, придумать что-нибудь такое, чтобы тот раненый парень сейчас бы не умер от гангрены! А то эти парни взбесятся и нас, как свидетелей, расстреляют!

Когда мы подошли к лесу, то Гельфанд сразу отправился к Люське Доброхотовой, только что пришедшей в сознание, я же направился прямо к раненому бандиту. Быстро осмотрел рану, освободил ее от старых бинтов с пятнами засохшей крови. Особенно плохо, болезненно было от раны отдирать последний слой бинтов, раненый начал громко постанывать. Но я ввел его в бессознательное состояние, продолжая заниматься очисткой, дезинфикацией его раны. Одновременно, излучением воздействуя на кость ноги, поврежденную пулей, принялся заращивать образовавшуюся в ней трещину. Протянул в сторону руку и попросил острый нож. Когда такой нож оказался в моей руке, то я его лезвие продезинфицировал излучением из глаз. После чего этим ножом начал вырезать пораженные гангреной ткани вокруг раны. Делал эту грязную работу до тех пор, пока из обрезанных тканей не начала сочиться свежая кровь.

Словом с раненым Лаврюником я провозился до полной темноты. Гельфанд давно Люську на руках донес до нашего лагеря, который ребята разбили в паре сотне шагов от опушки леса. В лагерь я пришел около трех часов утра, так устал, что попросту залез в спальник и уснул мертвым сном!

Глава 10 Прощай школа! Да здравствует Пьянство!

1

Министерство обороны СССР, где мать Тимы проработала всю свою жизнь, выделило ей новую квартиру в доме новостройке в Измайлово, куда их все семейство, Тима и его мама, вскоре и переехало. Мать Тимы была весьма энергичной женщиной, она всей душой любила и переживала за своего единственного сына, старалась сделать так, чтобы он всегда находился бы с ней рядом, был бы в поле ее зрения. Поэтому она сразу же своего Тимулю перевела на учебу в новую школу, которая находилась рядом с их домом. Конечно, Тиму страшно тянуло обратно на нашу Самотеку, но из Измайлово к нам можно было добраться только посредством метро. Хотя проезд в нем в наше время стоил всего пять копеек, но таких денег у моего друга не всегда было в кармане. Да и откуда им было взяться, если в министерстве его мать получала столько денег, которых едва хватало только на то, чтобы прокормить себя и сына. Поэтому даже и на таком, казалось бы, очень дешевом виде городского транспорта Тима много ездить был не в состоянии! Дико экономя на куреве, Тима первое время приезжал к нам чуть ли не каждый день, затем стал ездить только по воскресениям, но, в конце концов, стал приезжать один раз в месяц!

Несколько раз я предлагал другу финансировать его поездки, но каждый раз Тима опускал вниз свои глаза, ничего мне не отвечал в ответ. Я его хорошо понимал, сам не раз бывал в таком же положении. Есть правило, которое говорит о том, что на чужие деньги много не наездишься, а стать должником Тима не хотел! Когда начался новый учебный год, то я сразу же почувствовал, как изменилась ситуация в нашей школе, она опустела, мне стало совершенно не интересно в ней учиться!

С переездом Тимы в десятом классе "А" школы № 188 начались кадровые изменения. Тима все-таки был хребтом наших взаимоотношений в самом классе и с преподавателями школы, он был настоящим школьным авторитетом, к мнению которого прислушивалась не только ученики, но и преподаватели. С его уходом 10 класс "А" сразу же потерял свое былое элитное положение в школе! Мои соклассники как бы закрылись в самих себе, перестали интересоваться школьными делами, стали больше думать о самих себе, о своем ближайшем будущем! Девчонки еще поддерживали между собой видимость дружеских отношений, по-прежнему, перешептывались, сидя за партами, но и они здорово повзрослели, начали серьезно подумывать о своем замужестве. Своих однокашников в качестве женихов они даже не рассматривали, искали свои партии на стороне! Поэтому вопрос о совместных вечеринках с танцами и поцелуйчиками никогда уже более не поднимался!

Ежик настолько скорешился с корнетом Азаровым, что все свое свободное время они теперь проводили только вместе. К тому же в этом замечательном парне, моем друге, неожиданно для всех начало развиваться чувство советского патриотизма. Володька Ежов искренне полагал, что Советский Союз — это самое лучшее государство во всем мире, что советский рабочий этого государства — это наилучший пролетарий всего мира. Поэтому Ежик похоронил в самом себе саму идею поступать в высшее учебное заведение страны, Он решил стать простым советским рабочим, пойти по стопам своего отца, стать токарем и работать на московском заводе.

Корнет Азаров прислушивался к мнению своего друга Ежика, часто ему поддакивал. Но я-то хорошо видел, что этот парень явно колебался, он совершенно не хотел становиться каким-то там токарем. Ему очень хотелось бродить по стране в поисках полезных ископаемых. Корнет Азаров хотел стать геологом, а для того, чтобы стать геологом, Лешка Азаров должен был поступить и пять проучиться в московском геологическом институте. Его друг Ежик же был категорически против самой идеи учебы в высшем учебном заведении нашей великой страны! Так они вместе проводили время, первое время они только и спорили по этому вопросу, а затем незаметно для одноклассников корнет Азаров ушел в тень, он даже перестал встречаться с Ежиком!

Родители Стаса и Юрки Шпака наняли сыновьям репетиторов, за год до сдачи экзаменов в ВУЗы посадили их на дополнительные занятия с репетиторами. Несколько раз я им звонил, приглашая выйти на улицу немного проветриться, вместе погулять, поиграть в футбол в моем переулке, но каждый раз получал ответ, что они не могут, что у них идут дополнительные занятия. Первое время от полного душевного одиночества меня спасали парни, с которыми я подружился во время летнего похода по Карпатам. Но и здесь я столкнулся с равнодушием по отношению ко мне с их стороны. Они-то себя считали уже взрослыми и самостоятельными людьми, выпускниками школы, а я для них был малышом, которого надо чему-то учить! Им со мной было скучно, поэтому они особо не горели желанием со мной встречаться.

Поэтому я все чаще и чаще свое время проводил с Анютой.

По возвращению в Москву из Карпат, она, не сказав мне ни слова, созвонилась с мамой и с ней договорилась о встрече. Однажды вечером, когда я после тренировки по волейболу я вернулся домой, то Анюта с мамой трепалась о чем-то на кухне. В тот вечер я сильно устал, поэтому у меня не было сил, да и мне и не хотелось, пройти на кухню и поздороваться с мамой и Анютой.

Утром мама зашла ко мне в комнату, где я спал на своем диване. Она долго стояла на пороге, меня рассматривая, а в этот момент ничком валялся на диване, не совсем еще проснувшимся человеком. Тогда мама покачала своей головой и сказала:

— Ну, почему ты, Марк, у меня таким получился?! Тебе с девочками везет, как утопленнику! В мире столько нормальных женщин, выбирай себе любую, любая выйдет за тебя замуж! А ты все выбираешь девчонок с сильным мужским характером. Ты же с ними никогда не справишься! То Ленка Ельчанинова ко мне приходит?! Слава богу, ты от нее избавился или она избавилась от тебя?! Так, на тебе, Анюту себе нашел, которая загодя решила выбрать тебя себе в мужья, прежде занявшись твоим воспитанием! Ты же с ней так и проживешь подкаблучником, даже не догадываясь об этом своем положении! Насколько твой друг Тима был сильным молодым человеком, а перед Иркой Турецковой не устоял, сломался! Сегодня вы уже об их скорой свадьбе поговариваете! Да, Марк, между прочим, а когда Анюта тебя к себе заберет? Ведь, ей квартира наша не понравилась, маленькая, говорит, по метражу, да и потолки в ней, по ее мнению, очень низкие!

— Ма, ты о чем говоришь? О какой такой свадьбе?! Мне еще в институт поступать! А там надо пять лет учиться! Да и Анюта сама мне говорила, что она жениха себе не ищет, не собирается его искать, поскольку замуж не собирается! Только по окончании университета она думать начнет о своем замужестве!

— А ты ей, Марк, верь! Девки, все они такие, очень легкие на подъем, когда вопрос о замужестве встает! В один момент тебя окрутят, детей нарожают, очнуться не успеешь?! Поведение этой Анюты, даже мне, старой бабе, понятно, эта девчонка давно на тебя глаз положила, а сейчас тебя готовит себе в мужья!

Словом, я не стал продолжать этот скользкий женский разговор, так как хорошо понимал, что по этому вопросу мало несведущ, в нем у меня очень слабая позиция. Что же касается Анюты, то мне не нравился ее некоторый меркантилизм, нельзя же ко всему в своей жизни относиться с точки зрения, а сколько ей это будет стоить?! Но я ее часто баловал, покупал ее любимое мороженое эскимо и по вечерам водил в кино. Мне только не нравилось, что в самые интересные моменты фильма, когда вражеская пехота, скажем, идет в психическую атаку на красноармейцев, Анюте вдруг захочет целоваться! А потом она всегда просила покупать билеты в задние ряды кинотеатра, откуда я практически ничего не видел, что происходит на экране, ведь, в то время я еще не носил очков! Очкариков в школе не любили, их третировали!

Но все эти ее девчоночьи выходки я до поры до времени еще терпел и сносил, но однажды она меня пригласила к себе домой на семейный обед. За большим круглым столом сидели ее отец, ее мама, бабушка, младшая сестра и младший брат. Меня Анюта посадила между собой и своей мамой, она мне все это время, то мне подливала борща, то подкладывала на тарелку картофельного пюре. Честно говоря, я не понимал, зачем она это делает, но психанул, когда ее бабушка сказала:

— Анюта, детка, да ты у нас совсем взрослая женщина! Так интеллигентно и красиво ухаживаешь за своим молодым человеком?! Наверное, ты уже знаешь, что путь к обладанию мужчиной, лежит через его желудок? Корми его, корми, со временем твой женишок станет настоящим мужчиной!

Из всех слов, сказанных за столом бабушкой Анюты, я обратил внимание только на одно ее слово "женишок", до глубины души я оскорбился этим уничижительным выражением. Я вежливо попросил Анюту проводить меня до ванны, что она и сделала. Некоторое время я пробыл в туалете, затем очень тихо его покинул. Подошел к входной двери, через секунду я уже был на лестничной площадке. По перилам съехал до первого этажа, вышел на улицу и глубоко и свободно вздохнул! Мама как-то сразу же узнала о том, что я с Анютой больше не встречаюсь, но она ни слова не сказала по этому поводу, только чаще стала мне улыбаться.

Когда вокруг меня были друзья, то время летело подобно мгновению, когда их не стало, то это самое время стало плестись подобно улитке. Иногда я даже не знал, куда девать свое свободное время. Много прогуливал школу, но продолжал учиться на четыре и пять! Однажды во время уроков на меня вышел Борька Фрейдланд, я видел, что его губы шевелились, но не слышал голоса друга. Видимо, по выражению моего лица, Борис догадался о том, что на нашем мысленном канале связи какие-то неполадки. Жестами рук он попросил мнения, подождать немного, вскоре его лицо снова показалось в моем поле зрения. На этот раз я его отлично видел и слышал.

— Марк, тут в нас состоялся разговор, в котором речь, вероятнее всего, шла о тебе! Твое имя не упоминалось в том разговоре, но мне не трудно было догадаться о том, что говорили именно о тебе, Марк! В нашем измерении или, как ты любишь сказать, в нашем загробном мире недавно появился какой-то очень болтливый украинец. В своих разговорах мы не раз поднимали вопрос, можно или нельзя совершать переход из одного в другое измерение? Так этот украинец влез в наш разговор, заявив о том, что он, якобы, знает одного такого парня из вашей реальности, который силен паранормальными способностями! Так этот украинец утверждал, что этот парень умеет переходить из одного в другое измерение!

— Мы тут же бросились расспрашивать украинца, на чем собственно базируется это его утверждение?! Тогда украинец рассказал нам о том, что тот парень спас его от неминуемой смерти. При попытке перехода советско-венгерской границы он получил огнестрельное ранение в ногу. Врачей не было, его рана начала загнивать, начиналась гангрена. Группа украинских партизан, скрываясь от преследования, совершенно случайно натолкнулась на большую группу туристов из Москвы, которая спускалась с Говерлы! В этой группе и находился тот москаль, который голыми руками и простым ножом прооперировал его рану. Причем, операция прошла настолько удачно, что уже через два дня он могут ступать на раненую ногу!

— Марк, я и не думал о том, что тем парнем, который оперировал этого украинского партизана, мог бы оказаться ты! Если бы тут смертный не упомянул бы о том, что с туристами из Москвы они столкнулись на склонах горы Говерлы! Тогда я и вспомнил о разговоре с тобой и с твоей Анютой, который у нас произошел, когда вы были на вершине Говерлы!

— Борь, мне нечего от тебя чего-либо скрывать?! Я действительно по дороге с Говерлы в каком-то роде оперировал украинского бандита! Точнее надо было бы сказать, что продезинфицировал рану того бандита, предотвратив гангрену. Случайно моя группа натолкнулась на группу солдат украинской повстанческой армии, которые на деле были бандитами. Если бы я не прооперировал раненого, то могла погибнуть одна девчонка из нашей группы. Так уж сложилась обстановка, я не мог отказать в просьбе бандитам. Но, почему ты, Борь, так волновался, рассказывая о том случае. Произошла случайная встреча нашей группы с украинскими бандитов! Я полагаю, что о ней все уже успели забыть!

— Марк, все дело в том, что, когда я попал в этот мир, то только тогда понял, что в том нашем прошлом мире, где сейчас находишься ты, ничего случайно не происходит. Все события и явления в вашем мире взаимосвязаны, там не бывает такого, чтобы, якобы, случайно произошедшее событие не вылилось бы в последующее событие. Из слов этого украинца мне стало понятным, что тебя какие-то люди уже начали разыскивать в твоем же мире! Те, кто ищут тебя, хотят тебя заставить силой или обманом примкнуть к их стороне, чтобы с твоей помощью возродить повстанческое движение в Украине!

— Я не понимаю Борь, как такое может произойти?!

— Ты, Марк, сможет разобраться во всем этом до конца, только тогда, когда они попытаются тебя прижучить где-нибудь в Москве. Тогда ты сможешь через личность кого-либо из них восстановить причинно-следственные связи, которые тех людей привели к тебе. Мой тебе совет, ты должен прекратить учиться, а заодно и посещать школу № 188. Потому что те люди, наверняка, поиски тебя начнут именно со школы. Рано или поздно они узнают о том, что туристическая группы, в состав которой ты входил, была организована из учеников этой школы! Поэтому, естественно, что они попытаются начать поиски тебя со школы! Дай только бог, чтобы эти поиски начались бы, как можно позже! Я же постараюсь тебя, пока у нас есть время, обучить тебя путешествовать по измерениям, чтобы, если тебя найдут, ты мог бы от своих неприятелей укрыться в одном из таких измерений.

Сразу же после своей школьной смены я нашел брата Витьку, чтобы с ним переговорить по этому вопросу. Выслушав мои сбивчатые объяснения, Витька явно взволновался, но сказал, что поможет мне перейти учиться в вечернюю школу работающей молодежи. Он также намекнул мне о том, чтобы своими мыслями по этому поводу я бы ни с кем не делился, а главное не говорил бы о них нашей матери!

Через две недели я уже ходил на занятия в вечернюю школу работающей молодежи. Основная проблема моего перехода из дневной школы на учебу в вечернюю состояла в том, чтобы я принес бы в новую школу справку о то, что в настоящее время работаю. Разумеется, в то время я еще нигде не числился на работе, но получить такую справку мне помог Николай Николаевич Гольский. Больше я уже никогда не переступал порог школы № 188.

2

Районный военкомат мне выдал белый билет, в армии я не мог служить из-за своей высокой близорукости. Поэтому после успешной сдачи выпускных экзаменов в вечерней школе, я решил немного притормозить, не спешить сдавать экзамены в высшее учебное заведение. Решил годик где-нибудь поработать, дать отдохнуть своей беспокойной голове и натуре, заняться чем-либо стоящим. Пойти на завод, как это сделал Ежик, мне не хотелось, поэтому по рекомендации своего брата Витьки я устроился работать механиком в мастерскую одного из московских НИИ.

В этой мастерской мне пришлось поработать токарем, фрезеровщиком, строгальщиком, слесарем по сборке аппаратуры и механиком. Механик, был человеком, который объединял в себе все упомянутые рабочие специальности. Моя близорукость, я мог рассматривать объекты, подобно микроскопу, эти рабочие специальности, а также дар магии, позволяли мне работать, разрабатывать и создавать такую аппаратуру и приборы, без которых нельзя было бы провести тот или иной физический или химический эксперимент, измерить параметры этого эксперимента.

Словом, моя работа в мастерской была интересной, она меня тянула к себе и сильно увлекала. Я принимал участие в разработке совершенно новой аппаратуры, собирать приборы и датчики, которые ранее вообще не существовали. К концу этого года я стал старшим механиком, начал зарабатывать очень даже неплохие по тем временам для молодого парня деньги. Одним словом, я был удовлетворен своим социальным положением, своей работой, перспективой на будущее! Что касается мамы, то она с каждым днем все хуже и хуже ко мне относилась, ругалась и требовала, чтобы я немедленно ушел с этой работы.

К слову сказать, к этому времени из моей жизни навсегда исчезала Анюта. Однажды мы встретились, чтобы сходить в кино. На встречу я пришел слегка поддавшим человеком. Анюта долго смотрела на меня, а потом он отказалась идти в кино, а мне сказала:

— Честно говоря, Марк, я думала, что ты другой человек, а не какой-то там пропойца! -

И теперь уж навсегда она ушла из моей жизни своей неторопливой походкой, покачивая очень красивыми бедрами! Я горестно вздохнул и зашел в ближайший автомат пивного бара, гдк пропустил кружечку пива!

Тогда я не понял значения этих слов этой девушки, ну, скажите, какой я вам пропойца?! Ну, выпил сто грамм водки перед встречей, но пил-то я на свои заработанные деньги!

Моя жизнь стала такой увлекательной и интересной!

Помимо хорошего заработка, я всегда имел возможность бесплатно выпить. А кто в нашей великой социалистической стране тогда мог бы отказаться от бесплатной выпивки?! Да, ни один человек никогда бы этого не сделал!

А теперь я попытаюсь вам объяснить, что же это такое в нашем институте понималось под бесплатной выпивкой?!

В нашем НИИ работало много девчонок лаборанток, которые были хорошими и красивыми девчонками. Все они любили ходить в туфельках на каблуках. Только, к великому моему сожалению, денег в карманах у этих девчонок было всегда очень мало, на многие красивые вещи этим прелестницам денег не хватало! У их любимых туфелек часто снашивались каблуки, выбросить на помойку эти любимые туфельки девчонки не могли. Пойти к ассирийцам, протеже Славы, чтобы отремонтировать каблук туфелек, они не могли, те брали уж очень большие деньги за такой мелкий ремонт. Но советский народ всегда славился тем, что из любого положения он всегда находил выход, как говорится, голь на выдумки хитра!

Одним словом, эти наши славные лаборанточки от восемнадцати лет и старше часто приходили к нам в мастерскую с очень небольшой просьбой! Они просили сделать железные набойки на каблучки их туфелек, которые чуть ли не мгновенно стирались о московский асфальт. Из-за полного отсутствия денег в карманах, эти лаборанточки предлагали нам расплатиться за работу ста граммами чистого неразведенного медицинского спирта. Лаборантки сами установили такую таксу оплаты за восстановление каблуков пары туфель. Спирта же в нашем НИИ было столько, что им хоть залейся! Ведь, сами наши лаборантки определяли, протирать ли им или не протирать объективы сложной аппаратуры?!

В течение рабочего дня ловкий парень в нашей мастерской, даже не в ущерб своей основной работе, мог отремонтировать от трех до десяти пар женских туфель!

Ну, а что нам было делать со всем этим спиртом?

Вы же сами понимаете, прежде чем отправляться по домам, мы механики и старшие механики мастерской собирались вместе в кружок, заработанный спирт сливали в одну емкость, разбавляли родниковой водичкой, она у нас тут же под береговым откосам протекала, и весело угощали друг друга, халявой. Поэтому домой я все чаще и чаще возвращался, скажем, в очень приподнятом настроении. Маме это мое настроение дико не нравилось, она меня всячески третировала, желая, чтобы я, в конце концов, бросил бы эту проклятую, по ее мнению, работу.

Но повторяю, мне доставляло громадное удовольствие сидеть над планами и схемами новой аппаратуры или приборов, о существовании которых никто ранее не знал. Однажды, мне удалось разработать, собрать небольшой такой двухфазовый бортовой радар для истребителей. Не зная, что дальше с этим радаром можно было сделать, я возьми и отправь его почтовой посылкой Николай Николаевичу Гольскому, с которым не общался вот уже в течение двух последних лет. Месяц ждал его реакции на этот радар, но со мной так и никто не связывался по этому вопросу.

Наступал конец декабря, наступал Новый год — первый рабочий год в моей сознательной молодой жизни. Я уже не помнил кто, но, похоже, что это был Сашка Беззубцев, который кинул клич по мастерской:

— Новый Год встретим — горбом и потом заработанным спиртом!

Что в переводе на нормальный язык означало, что весь спирт, заработанный на каблучках за декабрь месяц, мы должны были сдавать в общак, чтобы уже им встречать наступающий Новый Год всем коллективом мастерской!

За первую неделю декабря этого спирта у нас собралось столько, что его было море разливанное! Поэтому мы временно отказались от призыва Беззубцева, решив, созданного резерва спирта нам вполне хватит на коллективную встречу Нового Года, остальные три недели мы попросту веселились от души, тренировались к этой встрече. Утром приходили на работу, пропускали по лафетничку неразведенного спирта, в обед — по стопке, а перед уходом с работы — по кружке, но спирт уже был разбавлен лимонадом "Буратино". Родничок с водой, находясь снаружи, под декабрьскими морозами замерз, оттаять его своими силами не было никакой возможности. Я придумал кое-какое нововведение для этих целей, но частое употребление спирта сбивало меня с толку, это свое изобретение я так и не мог довести до потребительского вида.

Как справляли Новый Год, я плохо помню, в памяти у меня сохранилось только, как я собирался на работу, а мамка, словно злобная гадюка, металась вокруг меня, умоляя не пить. Витька перед моим уходом на работу врезал мне подзатыльник и сказал, что готов прислать за мной свою персоналку, чтобы я только бы не напился. Но я гордо промолчал и, хлопнув дверь, выскочил на мороз. Ехал на метро, хотя мог взять такси, что часто делал в другие, не праздничные дни. Мы с Сашкой Беззубцевым и Толькой Бессоновым сообразили на троих, нам очень хотелось выпить водки, а то спирт к тому времени к чертям собачьим надоел! Весь день проработал, не отходя от токарного станка.

Когда раздался зов Царегородцева, прекратить работу, и усаживаться за праздничный стол, то, войдя в нашу раздевался, обомлел от увиденного. Еды на столах-верстаках было столько, что в течение всей последующей недели мы этот прокорм доесть так бы и не сумели. Одного салата оливье была целая бочка.

На столах стоял один только разбавленный лимонадом "Буратино" в пропорции 50:50 медицинский напиток! Такие бойцы, как Сашка и Тихон, пьянели потихоньку, забавляясь разговорами о вреде пьянства среди русских рабочих. Я же, пока еще непривычный к такому богатству, отключился на втором тосте типа:

— Выпьем за пролетариев других стран, с которыми будем спиртом обмениваться!

Дальше я уже ничего не помнил.

Не помнил, как добирался до дома! Не помнил, как дверь квартиры открыла мама и, как она, увидев меня ничком валяющегося у порога, истошно закричала, зарыдала. Когда на вторые сутки я пришел в сознание, то первым, кого увидел — опять-таки была моя мамка с сильно заплаканными глазами. Она за эту пару новогодних дней, постарела на десять лет. Она водила надо мной руками и негромко приговаривала:

— Не хочу, чтобы мой сын стал алкашом! Не хочу, чтобы он пил не в меру! Не хочу, чтобы он подчинялся водке…

В тот момент на меня что-то снова снизошло, меня сильно вырвало в подставленное ведро к постели. Я уснул, когда проснулся, то мама сказала, что из мастерской я только что уволился по собственному желанию, она показала мне мою рабочую книжку. Я удивленно на нее смотрел, так как не понял, как это могло произойти, ведь я до сих не в силах был подняться из своей постели. В дверях появилось лицо брата Витька, который, воспользовавшись тем, что мамка стояла к нему спиной, погрозил мне своим кулачищем. У меня сразу же испортилось настроение, уж очень я не любил кулачное воспитание своего старшего брата. Не знаю, успела ли мамка заметить это вороватое движение Витьки, в этот момент мамка улыбнулась и ласково произнесла:

— Да, Марк, я совсем забыла тебе сообщить о том, что за тобой пришли из милиции. Так что поднимайся, одевайся, а то эти люди совсем тебя заждались!

Мамка подошла к двери, по дороге она ловко, едва уловимым движением ладони съездила Витьке по затылку. Даже я понял, что этим жестом мамка показала, что очень любит меня, что она никогда не отдаст меня на полное растерзание старшему брату, которого тоже очень любит! Мама приоткрыла дверь и сказала:

— Проходите, товарищи хорошие! Мой оголец пришел в себя, вы можете его забирать! Только пообещайте, что бить его не будете! Когда он вернется домой, то я сама его отцовским ремнем выпорю за все его проказы!

В комнату вошли мои старые знакомцы, капитан Валерий Офицеров и майор Сергей Осипов, но они почему-то были в форме сержанта и старшины милиции.

— Наталья Георгиевна, советская милиция преступников воспитывает или перевоспитывает, но никогда их не бьет! — Вежливо произнес старшина Сергей Осипов. — Ну, Марк, ты и пьешь! Своим пьянством всю московскую милицию поставил на ноги. Милиционеры вместо того, чтобы справлять Новый Год в семьях, бродили по московским улицам, полночи тебя разыскивая!

В тот момент я одевался, при этом никак не мог сообразить, причем тут я и московская милиция, причем тут эти офицеры КГБ?! Уже покидая нашу квартиру и направляясь к милицейскому Уазику, стоявшему у нашего подъезда, Валерий Офицеров шепнул мне на ухо:

— Гольский тебя срочно разыскивает! Сейчас тебя к нему и отвезем!

Мы долго шли какими-то полутемными или ярко освещенными коридорами, большого десятиэтажно здания на Ленинградском шоссе, к которому подъехал наш Уазик, пока не остановились перед двухстворчатой дверью на шестом этаже. Я не успел прочитать надписи на медной табличке, висевшей слева от этих дверей, как дверь распахнулась, на пороге появилась симпатичная женщина в белой отглаженной кофточке и черной юбке. Улыбаясь, она произнесла тихим голосом:

— Марк Ганеев, Николай Николаевич Гольский вас ожидает в своем кабинете!

Строем и втроем, мы трое, я впереди, а за мной сержант Валерий Офицеров и старшина Сергей Осипов, прошли в кабинет Гольского, который до упора был забит людьми в гражданской и военной одежде. Большинство этих людей сидело за большим овальной формы столом, о чем-то вполголоса переговаривались! При моем появлении разговоры не прекратились, никто из собравшихся людей на меня попросту не обратил внимания.

В этот момент кто-то подошел ко мне со спины и, положив руку мне на плечо, прошептал на ухо:

— Ну, Марк, ты опять что-то натворил! Опять тебя арестовали и под конвоем привезли ко мне?!

Повернув голову вбок, я увидел Гольского, который стоял и мне улыбался, у него явно было хорошее настроение. Он взял меня за плечо и, обращаясь к офицерам КГБ, сказал, что забирает меня, что они могут быть свободными. Уже вдвоем мы подошли к председательскому месту за большим столом. Николай Николаевич занял председательское место, постучал карандашом по стеклянному стакану с водой. Он дождался момента, когда за столом притихнут разговоры, чтобы объявить:

— Уважаемый товарищи, виновник, из которого мы проводим время в этом кабинете, вместо того, чтобы встречать Новый Год дома, найден и к нам доставлен! Прошу любить и жаловать, Марк Ганеев, ребенок вундеркинд и изобретатель. К тому я, как только что узнал, и профессиональный пьяница! Как вы предпочитаете, сначала обсудить этот его низкофазовый радар, возможности этого рада обнаруживать малозаметные и низколетящие цели в воздушном пространстве и на дальнем расстоянии! Или же для начала выслушаем этого отпрыска, который и прислал нам действующую модель радара без каких-либо поясняющих схем и чертежей. Как вы уже знаете, проведя предварительные испытания этого радара, мы получили великолепные результаты. Поэтому мы были вынуждены модель радара разобрать по винтику, чтобы разобраться в его технологической начинке. Собрать обратно этот радар мы собрали, но он по какой-то причине сейчас отказывается работать. Поэтому мы были вынуждены этого молодого человека объявить в розыск, чтобы он помог бы нам разобраться в том, где мы делаем ошибку, собирая в обратном порядке его радар?!

Домой я вернулся далеко за полночь, мама еще не ложилась спать, ожидала моего возвращения. Я залез в холодильник, достал заветную сковороду с любимым пловом, разогрев ее на газовой конфорке, принялся уплетать рис с фаршем за обе щеки прямо со сковороды, а мама сидела на кухне со мной рядом. За вечер она не произнесла ни единого слова, не задала мне ни единого вопроса, просто сидела рядом и смотрела на меня. Сам не знаю почему, я принялся ей рассказывать о том, что же происходило на совещании в конструкторском бюро Гольского.

Разумеется, тогда я быстро разобрался в причинах отказа своего радара, но в тот момент меня озарила новая идея переделать его в пассивный приемник сигналов. Перепаяв кое-что в его схеме, я увидел, как на мониторе появилось множество целей засветок. Радар как бы стал приемником всех отраженных сигналов, мне оставалось только классифицировать эти цели, а также придумать источник, чьи сигналы этот радар уверенно бы регистрировал. Мужики в зале начали, чуть ли с ума не сходить от полученного результата. Они, не стесняясь своих наград и чинов, спорили со мной, щелкая тумблерами на передней панели управления радаром.

Мама же в момент моего рассказа продолжала сидеть рядом, в такт, моим словам, кивая головой.

На работу в мастерскую Научно-исследовательского института Химической физики, я так и не вернулся, хотя мне пару раз перезванивал ее начальник и, предлагая всякие бонусы, просил вернуться на работу. Когда я окончательно и категорически отказался, то он тогда попросил меня вернуться на пару дней для того, чтобы довести до ума один прибор, за который я взялся незадолго до встречи Нового Года.

На эту работу у меня ушло две недели, хотя начальник и обещал заплатить большой гонорар за эту работу, но я так ничего не получил. Хорошо, что в это время пришел гонорар за изобретение радара, в отличие от прошлых времен этот гонорар был совсем уж невелик! Денег должно было бы хватить на месяц или два моей беспечной жизни, а дальше нужно было снова думать о работе. Витька постоянно мне твердил о том, что он будет готов пойти работать на завод, чтобы там зарабатывать деньги, если я буду учиться на дневном курсе университета или института. Думаете, я поверил ему, когда мне эти слова говорил человек, который уже работал начальником отдела одного правоохранительного органа!

Но дело было в том, что я не знал, в какой именно институт мне следовало бы поступать, кем я хотел бы стать в своей будущей жизни. Дело в том, что магия в некотором роде становилась моим проклятием, все чаще и чаще в душе у меня появлялось желание при посредстве магии заняться всеми делами на свете.

Но такого в нашей той, прошлой жизни попросту не могло случиться!

Заниматься всем делами на белом свете, мог один только Генеральный секретарь, а все остальные были обязаны выполнять только одну работу, исполнять его поручения. Чтобы более или менее прилично жить в те времена, поддерживать семью ты должен был иметь постоянную работу, которая кормила бы тебя или твою семью. В нашем родном совке того времени трудящемуся приходилось много вертеться, так как жить на одну только зарплату было практически невозможно! То была не зарплата, а так пособие на выживание, чтобы ты и члены твоей семьи случайно бы не умерли от голода! Да и деньги в ту пору мало чего значили в Советском Союзе, так как ты ничего не мог на них стоящего купить, даже если бы они у тебя были! Товаров в нашей стране того времени попросту не было, чтобы купить автомобиль гражданин сначала должен был отстоять очередь в пять лет, а уж затем десять лет копить на него деньги!

Отбросив все эти глупые мысли в сторону, я поднялся из-за стола, вымыл в рукомойнике сковороду и, поцеловав маму, отправился спать на диван в свою комнату.

Утром меня с постели поднял ранний звонок Тимы, он поинтересовался, чем я собираюсь заниматься после окончания школы. Сделав краткую паузу. Тима вдруг мне сообщил:

— Понимаешь, Марк, я тут с матерью посоветовался! Мы вместе решили, что после школы мне нужно поступать в военное училище. Одним словом, по ее совету я решил воспользоваться предложением министра обороны, которое он нам сделал, когда мы учились в седьмом классе! Словом я решил стать военным летчиком. Марк, давай вместе поступать в летное училище?

— Тима, о чем ты говоришь?! Как я могу стать военным летчиком, когда я так плохо вижу! У меня же белый билет по зрению, я не могу служить в армии!

— Марк, я хорошо знаю о том, что ты на многое способен! От своей близорукости ты мог бы давно избавиться одним движением пальца!

Я задумался над предложением Тимы. К тому же он был в некотором роде прав. Теперь-то я хорошо знал, в чем заключалась моя проблема с глазами. У меня в глазах стояли плохие хрусталики, они через себя очень пропускали слабый поток света на сетчатку! Осуществить такую замену хрусталиков магическим путем я не мог, но медицинская операция по замену хрусталиков была не такой уж сложной даже в те давние времена. Но я почему-то не спешил с ее проведением, вместо очков носил контактные линзы. Подумав немного, я несколько уклончиво ответил своему старому другу Тиме:

— Тим, я об этом подумаю. Хорошо?!

Я уже не раз говорил о том, что Тима был умным парнем. Он абсолютно правильно понял этот мой уклончивый ответ. С тех пор почти пятнадцать лет мы друг с другом не общались, не разговаривали.

3

Меня разыскал корнет Азаров, со слезами на глазах он рассказал о том, что вчера утром умер наш Ежик! Когда я услышал эти его слова, то свет померк в моих глазах, в груди образовалась пустота. Мой близкий товарищ навсегда нас покинул! Его унесла не старость, не прожитые годы, а простая человеческая глупость, Ежика в самом расцвете сил от нас забрала водка!

Случилось то, от чего недавно мама спасала меня! Наш Ежик умер от перепоя, последнее время он столько пил этой проклятой водки, что не выдержало его молодое сердце. Оно перестало биться, когда Володя еще спал в своей постели. Отец пришел его будить, сыну было пора отправляться на работу, начиналась его смена на заводе, а Володя уже лежал в постели холодным трупом!

Я бы не казал, что наш Вовка Ежов стал алкашом, пьяницей или алкоголиком. Нет, наш Ежик никогда не был ни тем, ни другим, ни третьим! Но в своей жизни он сделал большую глупость, отказавшись поступать в высшее учебное заведение, решив стать советским рабочим. Он и стал им, но к этому времени наш рабочий уже жил в собственном мире, обусловленным многими атрибутами. Главным атрибутом такой жизни этого рабочего стало беспробудное пьянство, и дома, и на работе!

Хочу сказать, что Ежик особо не любил этот проклятый бесцветный напиток, который можно было бы купить в любом торговом советском заведении. Даже в те недобрые времена, когда в наших магазинах было совершенно нечего купить. Я бы даже сказал, что, если бы Ежик не стал бы рабочим, то он долго бы прожил! Но повсеместное пьянство на промышленных предприятиях Советского Союза, когда по окончанию рабочей смены рабочий люд сбрасывался на стакан водки, привело к такому печальному результату. Умер молодой человек, который еще и не познал своей жизни! На похоронах мне рассказывали о том, что Ежик стакан водки принимал уже не только после работы, но и во время обеденного перерыва! В заводском цеху всегда имелся рабочий доброволец, который всегда был готов за халявный стакан водки бежать куда угодно, чтобы купить бутылку водки своим товарищам по смене.

Когда Ежик пришел работать на завод, то он еще пытался не пить. Шагая вслед за его гробом, я слушал рассказы его друзей токарей по смене о том, как он пытался с ними бороться, демонстративно отказываясь выпить стакан водки. Но злые языки его тут же превратили в недруга трудового коллектива цеха, шпиона заводского начальства. Советские рабочие в те времена были поголовно твердо убеждены в том, что непьющим человеком в их коллективе мог быть только иностранный шпион или стукач начальства. Одним словом, Ежик не выдержал подобного презрительного отношения со стороны своих же товарищей по смене!

Он понемногу начал пить, полагая, что одним стаканом водки может откупиться, не предавать своих товарищей. Но начав со стакана водки, Ежик начал принимать участие в цеховых выпивках, проводимых по окончанию рабочей смены. Но этот стакан водки стал его первым шагом на пути отступления от своих собственных жизненных принципов. Вторым таким стаканом водки стал тот, который токаря смены Ежика принимали на рабочем месте, когда в семье их товарища появлялось новое потомство. Володька так и не смог отказать своим товарищам по смене, когда в цеху они появлялись с батарей водочных бутылок, чтобы всем вместе отметить событие, произошедшее в их семье.

Когда я подошел к могиле, и брошенная мною горсть земли звонко рассыпалась по крышке гроба, я все еще не верил в то, что никогда больше не увижу своего друга, Володю Ежова, которому недавно исполнилось двадцать пять лет. Впервые я почувствовал, что в нашем мире может существовать такая несправедливость. Люди в таком раннем возрасте не имеют права умирать, навсегда покидать наш мир! Через пару дней, когда моя душевная боль слегка притихла, я попробовал переговорить с Борькой Фрейдманом, чтобы его попросить разыскать Ежика в своем мире, чтобы он его там поддержал, не дал бы совсем упасть духом. Борис внимательно выслушал мой рассказ о Володьке Ежове, пообещал, сделать все возможное, чтобы выполнить мою просьбу.

Прошло немало времени, прежде чем он снова вышел на меня с информацией о судьбе моего друга в загробном мире. Я никогда еще не видел Бориса таким грустным и печальным, он долго крутил вокруг да около, не затрагивая самой темы нашего предстоящего разговора! Даже я почувствовал, что Борису очень не хочется мне что-то говорить.

— Слушай, Борь, перестань крутить вокруг да около! Или ты мне сейчас расскажешь, зачем меня вызывал на связь? Или я прекращаю разговор, и пойду на кухню готовиться к зачету на факультете журналистики!

— Хорошо, Марк! Недавно ты меня попросил найти некого Ежова в нашем измерении, который ты почему-то называешь загробным миром?!

— Ничего себе, недавно, Борь?! Мне кажется, целый месяц прошел с того времени! Раньше тебе столько времени никогда не требовалось, чтобы выполнить какую-либо мою просьбу!

— Может быть, Марк, и действительно с того времени прошло так много времени, но и твоя просьба оказалась не такой уж простой!

— Что-то ты путаешь, Борис! Я ведь тебя попросил, попросту найти моего старого друга, Володю Ежова. Этого парня мы похоронили месяц назад! Неужели тебе, Борь, было так тяжело его разыскать, чтобы добрыми словами его поддержать в том новом для него положении! Тогда и сейчас я думаю, что Ежик очень тяжело воспринимает то свое новое положение, что он так рано и так по-глупому ушел из нашего мира?!

— Вот именно, что он так рано и так по-глупому ушел из вашего мира! Сейчас я могу сказать только одно, что твой друг Ежик еще не очень скоро появится в нашем измерении? Можно было бы сказать, вряд ли у нас когда-либо появиться?! Дело в том, что… а об этом ты, Марк, ты должен хорошо помнить, я тебе неоднократно об этом говорил! Дело в том, что в измерениях обитают наши души! Когда человек умирает, или погибает на земле, то его душа, покидая плоть, переносится в какое-либо измерение, начинает там новую жизнь! В этот момент душа вправе выбрать любое измерение, даже и такое, в котором может заново повторить жизнь того человека, того разумного существа, плоть которого только что покинула! Но и в этом правиле, Марк, существует небольшое ограничение, оно не распространяется на алкоголиков. Сейчас я знаю, что душа умершего или погибшего алкоголика покидает его плоть, но вот куда она переносится, в какое именно измерение, мне узнать, пока не удалось! Ты представляешь, Марк, даже сейчас после месяца поисков твоего Ежика, я не знаю, где душа его сейчас обитает?!

С большим трудом мне на следующий день на факультете журналистики мне удалось сдать зачет по литературе средневекой Германии, настолько я был потрясен информацией, полученной от Бориса Фрейдмана в отношении судьбы Володи Ежова, так и не попавшего в измерение загробного мира. После зачета, вернувшись на Самотеку, я прошел на Четвертый самотечный переулок, пытаясь разыскать корнета Азарова, задать ему пару вопросов касательно Ежика. Но на месте его дома раскинулась стройка. Все старые дома по этому переулку были начисто снесены, там полным ходом шло строительство новых домов. С опущенной головой мне пришлось возвращаться на свой Первый Самотечный переулок, чтобы дома маме пожаловаться на то, что потерпел полную неудачу по розыскам Володьки Ежова. И до сегодняшнего дня я пока еще не встречал и корнета Азарова, ничего о его судьбе не слышал, который после похорон нашего общего друга навсегда исчез из моей жизни.

Пять лет учебы на факультете журналистики МГУ стали самыми лучшими годами моей жизни, но это я понял, когда моя жизнь пошла под уклон старости. Только тогда я получил возможность с высоты прожитых лет сравнивать этапы своей прожитой жизни. Благодаря брату Витьки, в те времена он финансово меня поддерживал, я смог учиться на очном отделении, отдавая все свое время, получению знаний, не работая производстве. Только со второго курса мне удалось наладить свой учебный образ жизни, начать зарабатывать достаточно денег летом, работая в студенческих отрядах далеко за пределами Москвы.

Школьные товарищи и друзья один за другим уходили из моей жизни. Нет, они безвременно не умирали, подобно Володе Ежову! Просто с течением временем, чем дальше в прошлое уходила наша школа, тем больше разнились наши жизненные интересы, да и сама жизнь. Мы друг с другом расставались, чтобы иногда встречаться на ставших модными вечерах встреч выпускников различных годов. Вскоре я убедился на собственном опыте, пару раз посетив такие встречи, что там собирались в большинстве своем неудачники, которые оказались неспособными идти по жизни собственным путем. У же на второй раз встречаясь с бывшими и одно теми же однокашниками, я потерял какой-либо интерес к обмену мнению с ними. Нам попросту было не о чем разговаривать, так как у одних жизнь удавалась, а другие не могли или не хотели ее даже раскачивать.

Поэтому я очень удивился тому, что, когда однажды вернувшись домой, то мама мне сказала о том, что меня разыскивает Гельфанд, ч то он меня просил ему перезвонить. Но я не стал звонить, а накинув легкую куртку на плечи. Уже была осень, вечерами было прохладно, отправился в школу, до которой идти было три минуты. Гельфанд в душе, по-прежнему, оставался сумасшедшим человеком. Все еще продолжая директорствовать в нашей школе № 188, он теперь тратил огромные внутренние силы на то, чтобы сохранять свое директорское положение. Я оказался прав, и сейчас в такое позднее время в его директорском кабинете горел свет.

Открывая дверь школы, я только удивился тому, что за ней нос к носу столкнулся с каким-то диким акселератом, который тут же полез ко мне в драку. Он размахнулся и, прицелившись мне в правое ухо, начал движение этим кулаком в область цели. Я все еще пока не был сильным магом, так, был каким-то подмастерьем! Поэтому этого акселерата я не смог сразу же спеленать, связать веревками, чтобы он вначале знакомился, а уж потом бы лез в драку. Одним словом, я сумел только замедлить движение кулака этого полуидиота, у которого в голове, кроме руководства: "Как чистить и стрелять из шмайсера РП38", ничего не было!

Я спокойно прошел мимо этого идиота и, стараясь ступать так, чтобы доски школьного пола особо громко не скрипели, подошел к полураскрытой двери директорского кабинета. Внутри него шел очень интересный разговор или допрос, это в зависимости от того, на какой стороне ты находился.

Чей-то незнакомый голос интересовался:

— Товарищ Гельфанд, не упрямься! Ты нам, сукин сын, все равно сам добровольно расскажешь, был ли в твоей туристической группе, с которой ты ходил в поход по нашей несчастной Украине, малец-хирург?

— Ну, о чем вы говорите? Кто это такой малец-хирург? Я такого не знаю, никогда о таком не слышал и не встречал! — Лепетал в ответ Гельфанд.

В полураскрытую щель двери я хорошо видел, к этому время я уже постоянно носил контактные линзы для коррекции своей близорукости, как один амбал держал за голову Гельфанда, приставив к его шее нож. А второй амбал расхаживал по очень небольшому кабинету, он задавал вопрос, так и ни разу не взглянув в сторону Гельфанда.

— Ну, это вы зря так говорите, товарищ директор школы! Мы уже имеем на руках полный список вашей туристической группы! Тебе же, скотина безрогая, только нужно пальцем ткнуть в одну из фамилий этих ваших московских туристов. Нам нужен парень, так что, давай, отбросим всех твоих девок в сторону. Таким образом, у нас остается двадцать ребят, назови из них того, кто оперировал украинского бандита, который вы встретили, на спуске с нашей Говерлы?

В моей памяти ярким пламенем вспыхнуло воспоминание о операции, проведенной под открытым небом. Я вспомнил Люську, лежащую посреди дороги, вспомнил Артемия с автоматом в руках, раненого Лаврюника и свою попытку очистить его рану от заражения! Я вспомнил все, даже то, что мне рассказывал Борька Фрейдман! Должен признаться, что в тот момент мне так и стало страшно, хотя было очень неприятно наблюдать за тем, как по шее Гельфанда вдруг потекла тяжелая капля крови. Это первый амбал перестарался, острием своего ножа он проколол директорскую кожу.

Мне была ясна и понятна ситуация, сложившаяся к этому моменту в директорском кабинете. Эту ситуация я сейчас наблюдал через щель полураскрытой двери. Я хорошо знал и то, какие именно предприниму шаги, чтобы через мгновение нейтрализовать этих украинских господ! Мысленно я вошел в контакт с Гельфандом, чтобы его успокоить! Тот мгновенно сообразил, что сейчас может произойти с этими двумя украинскими парубками, которые так беззастенчиво вели себя в его кабинете.

— Марк, пожалуйста, ты только их не убивай! Ну, куда я дену их трупы! Милиция затаскает меня по допросам!

В этот момент я уже находился в кабинете, первый амбал так и заснул с ножом в руках, а второй перестал расхаживать по кабинету. Он остановился, рассматривая меня, сначала его лицо выражало интерес, любопытство, но постепенно это выражение его лица сменилось на испуг, когда он вдруг понял, что не может ступить ногой. Он начал нервно подергивать коленом, но ни на йоту так и не сдвинулся с места. Я же это время использовал для того, чтобы ознакомиться с его сознанием. Через секунду прервал эту свою попытка, ничего интересного или нового этот парубок не мог рассказать! Ему было приказано, разузнать фамилию того паренька москаля, который прооперировал другаря Лаврюника перед Говерлой!

Из-за просьбы Гельфанда, нападавших оставить живыми, мне пришлось немного помахать руками, телепортируя их в СИЗО ближайшего милицейского участка. Пускай, милиция сама разбирается в произошедшем преступлении, на всякий случай стерев их память!

Часть вторая Суровые будни советского мага

Глава 1 Предложение Гольского!

1

— Слушай, Марк Я пригласил тебя к себе для очень серьезного разговора! -

Сказал мне Николай Николаевич Гольский, как взрослому человеку, он с уважением пожал мою руку, а затем широким жестом гостеприимного хозяина предложил выбирать любое место в кабинете для разговора. На этот раз меня перед этой встречей за мной не приезжали, не арестовывали, ни сопровождали. Я в этот кабинет попал вполне цивилизованным путем.

Однажды вечером в нашей квартире на Самотеке раздался телефонный звонок. Меня и брата не было дома, телефонную трубку подняла мама. Она старела, к тому же у нее все чаще и чаще болело сердце, поэтому мама уже не так часто выходила на улицу, как она сама говорила, почесать язык с соседками. Звонила секретарша Гольского, которая сказала маме, что Николай Николаевич хотел бы встретиться и переговорить с Марком Ганеевым в любое удобное для него время. Мама с моих же слов хорошо знала о Гольском, поэтому его секретарше ответила вежливым голосом и вежливыми словами, сказав, что ее Марк приедет к Николаю Николаевичу в любое время, когда тот будет готов его принять.

Таким образом, обе вежливые женщины быстро договорились о том, что завтра я должен встретиться с Гольским ровно в семь часов вечера, он будет меня ждать. На всякий случай секретарша напомнила маме о том, чтобы я не забывал своего паспорта. Этот паспорт мне потребуется предъявить в бюро пропусков для получения пропуска на проход в здание, в котором располагалось режимное конструкторское бюро Гольского.

Тогда мама не знала, да и не могла знать о том, что я только что познакомился с очередной любовью, симпатичной девочкой, с которой мы долгое время общались по телефону. Сегодня на перемене между занятиями на факультете журналистике, мне с ней удалось договориться о нашем первом свидании в кафе мороженном. Встретиться мы должны были в шесть часов вечера, тоже завтра. Но я маме этого не сказал, мне пришлось бы ей долго объяснять, кто эта девочка, зачем я с ней встречаюсь, если у меня уже есть как бы постоянная пассия. Тем более, мне не хотелось ей об этом говорить и потому, что она немедленно бы потребовала встречу с девочкой перенести рна более позднее время, а лучше на другой день. А все свое внимание уделить подготовке к встрече с Гольским, ко встрече с серьезным человеком, считала мама, нужно серьезно подготовиться!

Когда мама мне говорила о времени встречи с Гольским, то каждый раз его имя и отчество произносила с видимым для себя удовольствием. Видимо, она полагала, что, если ее последыш встречается с таким серьезным человек, то он все же не какой-то там гороховый шут, увлекающийся магией. Одним словом, случайно сложилась ситуация, когда я не хотел переносить многообещающего свидания с девочкой, но и не мог отказаться от встречи с Гольским!

Вечерком, поразмышляв немного о завтрашнем дне, я принял компромиссное решение по вопросу о том, как мне планировать мероприятия завтрашнего дня.

Первую половину дня я решил посвятить занятиям и лекциям на факультете журналистики Московского Государственного Университета. Затем я должен был вернуться домой, чтобы там пообедать и отдохнуть, а затем, надев костюм, который я совсем недавно приобрел, отправиться на свидание с девочкой. Этот костюм так классно на мне сидел, что своим появлением на свидании в этом костюме я, наверняка, произведу глубокое впечатление на свою новую знакомую. После свидания, не передеваясь, я мог бы отправиться на деловую встречу с товарищем Гольским.

Причем, такое несколько осложненное планирование завтрашнего дня позволяло мне без дополнительного разговора и объяснений с мамой надеть новый костюм во второй половине дне завтра. Мама сама бы догадалась о том, что на встречу с Николаем Николаевичем я должен был явиться при полном параде. Тогда вечером я почему-то не обратил внимания на то, что это мое планирование очень походило на желание убить двух птичек одним выстрелом!

Следующий день наглядно продемонстрировал, что, когда ты живешь в Советском Союзе, то тебе лучше не заниматься планированием на такую длительную перспективу, как целый день! На бумаге планы на будущее всегда прекрасно смотрятся, а когда начинаешь их воплощать в жизнь, то не все получается именно так, как запланировал!

Одним словом, первая половина дня у меня прошла в полном соответствии с составленным вчера планом! Полдня я провел на факультете журналистике, послушал пару лекций, блеснул на семинарах остротой ума, в вольном изложении пересказывая мысли своего же преподавателя. Когда вернулся домой, то сразу же обратил внимание на то, что мамы дома нет, что она отсутствует! Но этому факту я не придал особого значения, так как знал о том, что моя сковорода с пловом уже находится в холодильнике. Я также был уверен т в том, что, если мама и отлучилась из дома, то не на долго! Я уже говорил о том, что она все реже и реже покидала нашу квартиру, так как у нее очень часто болело сердце.

Ну, не знал я тогда, что мама поехала на Покровку, встретиться и за чашкой чая поболтать со своей сестрой!

Как вы понимаете, если у человека возникла жизненная проблема, то она само собой не проходит! Нужно было что-то предпринять, чтобы решить эту проблему! Кстати, на то мы и созданы Творцом, чтобы самим себе создавать проблемы и их же решать! Некоторые проблемы почему-то перерастают свой статус и становятся жизненными проблемами. Может быть потому, чтобы нам вся жизнь не казалась бы малиной красной! Одним словом, внезапное исчезновение мамы, создало мне громадную проблему, которую я сам был не способен решить.

В тот хорошо распланированной день все так со мной и получилось!

Уезжая на занятия в университет, я забыл попросить маму погладить мой костюм, в котором я собирался щегольнуть на свидании с девчонкой. В принципе, проблема с костюмом была не смертельной, я его еще не одевал и не носил, так что сохранялась магазинная глажка этого костюма. Но вы сами понимаете, что перед встречей с женщиной, желая произвести на нее большое впечатление, было бы желательно пиджак и брюки прогладить заново утюгом! Когда мама занималась этим делом, то ей требовалось всего лишь пять минут на то, чтобы погладить пиджак и брюки!

Но часы неумолимо отсчитывали время, а мама пока еще не было!

В моей душе появились первые, но пока еще слабые ростки тревоги! Время двигалось вперед, ростки пошли в корневища! Настала минута, когда тревога переполнила мою душу, а отступать было некуда. Тогда я решительно подошел к гардеробу, решительно открыл его дверцу, и столь решительно достал висевший на плечиках неплохо отглаженный костюм, чтобы также решительно пиджак бросить на гладильную доску. Утюг уже давно стоял на доске разогретым до положенной температуры. Через пять я лично убедился в том, что я лучше бы этого не делал, не брался бы за глажку такой сложной вещи, как мужской костюм. Каждая моя попытка пройтись утюгом по брюкам почему-то заканчивалась новой стрелкой. За короткое время количество таких стрелок выросло согласно арифметической прогрессии, один раз прогладил брюки утюгом на них появлялась пара дополнительных стрелок!

Тогда я с дуру и в спешке, время начинало поджимать, перешел на пиджак, но дело с ним оказалось просто швах!

В самый ответственный момент его глажки, вдруг зазвонил телефон. Думая, что мне звонит девочка или мама, я бросил утюг и побежал отвечать на звонок. Звонил староста студенческой группы, он долгим и занудным голосом напоминал мне о том, что к завтрашнему дню я должен подготовить доклад о большевистской печати в годы Великой Отечественной войны. Вежливо выслушав до конца сообщение группового зануды, я телефонную трубку швырнул на аппарат, а сам побежал в комнату на странный запах, который неожиданно появился в квартире. Но, разумеется, опоздал, так как с раннего детства слушал мамины рассказы о том, что перегретый утюг лучше не стоит надолго оставлять даже на изнаночной подкладке пиджака! Мой утюг еще не прожег материал пиджака насквозь, но на материале оставил великолепный отпечаток самого себя, автопортрет утюга я мог разглядывать с любого ракурса! Я, будучи полным дилетантом по глажке костюмов, сразу же догадался о том, что с этим пиджаком все кончено, его теперь можно было вообще не гладить!

Настенные ходики показывали семнадцать часов сорок пять минут.

До встречи с незнакомкой у меня в запасе оставалось всего пятнадцать минут, которых было явно недостаточно для того, чтобы даже пешком добраться до кафе мороженного. Тогда в моей голове блеснула блестящая идея, да и к тому же маг ли я или не маг?! Все равно на первое свидание к девочке я не мог явиться в в простой тенниске и в джинсах?! Я сделал пару пассов руками над автографом утюга, прочитал заклинание об уравниловке, материальной, разумеется! Но в результате моей ворожбы, автограф утюга на пиджаке почему-то стал отливать багровым цветом, который неплохо смотрелся на общем темно-сером материала, из которого были пошиты пиджак и брюки. Еще пару минут я потратил на то, чтобы достичь желаемого результата, полностью скрыть от чужих глаз дефект своей глажки! Но пока ничего путного у меня не выходило!

До встречи оставалось всего семь минут!

Тогда я предпринял неимоверное усилие воли, желая, чтобы материал пиджака в районе автографа утюга полностью восстановил бы свою текстуру. Теперь я собственными глазами убедился в том, что и на деле я стал настоящим магом! Автограф утюга бесследно растворился, но сам пиджак почему-то стал каким-то мятым и жеванным!

Во время учебы на факультете журналистики я все еще оставался маминым сынком, плохо знавшего женщин, их привычек, отношения к жизненным ценностям. В жизни я встречался со многими девушками, но такие встречи начинались и заканчивались легким трепом, никакими другими обязательствами! Поэтому не знал, не мог знать того, что именно женщины придумали и широко по миру распространили поговорку, в которой говорится: "по одежке встречают…"?!

Одним словом, если бы я знал о том, что именно женщины придумали эту, по их же словам, народную поговорку, то ни за какие гроши на свете на свидание с девочкой не стал бы одевать этого своего костюма с подпаленной грудью.

Телепортация в Москве иногда работала, но чаще всего не работала, слишком много в то время промышленных предприятий было в нашей столице. Но на этот раз мне здорово повезло, телепортация схватила меня энергетическую капсулу и со скоростью света перенесла по запрошенному мною адресу. Ну, вы же сами понимаете, не мог же я опоздать на свидание, вот пришлось мне по городу перемещаться телепортацией. Из-за своего не желания внезапно не появляться на глазах широкой городской публики, я решил из телепортационного прыжка выйти в подворотне многоэтажного дома, который высился как раз напротив нужного мне кафе мороженное.

Ну, а там, разумеется, я случайно попал в дворовый мусоросборник!

Мне пришлось снова прибегнуть к магии, чтобы очистить костюм, немного поодеколониться, чтобы нейтрализировать ароматы дворового мусоросборника. Ровно в шесть часов я уже стоял перед входом в кафе мороженное, на вход в который стояла большая очередь посетителей, желающих попасть в кафе. За четыре года учебы на факультете журналистика я сотни раз проходил мимо этого кафе, но ни разу за все это время видел, чтобы в него стояло бы так много желающих поесть мороженного! Одним словом, у меня появилась проблема, которую следовало бы решить до появления девчонки.

Я стоял перед кафе и не знал, что же мне сейчас предпринять в этой глупой ситуации, встать в очередь. Или же при всех телепортироваться внутрь заведения, что, несомненно, вызовет возмущение всех ожидающих своей очереди посетителей. Именно в этот момент на улице появилась моя возможную любовь, которая вместе с подружкой уже подходила к кафе.

Во мне полыхнуло чувство стыда за свою неподготовленность к такой важной личной встрече, которого я никогда прежде не испытывал. Уже не раздумывая, я обеих подружек подхватил в кокон телепортации, и вместе с собой их перенес внутрь помещения кафе. Там мы трое оказались сидящими за столиком, заставленного различными порциями мороженного. Обе девчонки были слишком обескуражены всем произошедшим. Они не понимали, каким это образом вдруг оказались в самом кафе. Мне же ничего не оставалось, как продолжать из себя разыгрывать роль счастливого, поэтому немного глупого ухажера, угощая девчонок мороженным.

Надо же было такому случиться, чтобы именно в этот момент нашей встречи автограф утюга вдруг решил показать себя во всей красе. Я не раз слышал поговорку о том, что спасением утопающего должен заниматься сам утопающий. Поэтому я мгновенно сбросил с плеч этот зловредный пиджак, аккуратно его повесив на спинку своего стула.

Первые же минуты встречи с девчонкой обогатили меня двумя знаниями. Первое, любимые девушки никогда на первое свидание не приходят в одиночестве. И, второе, предыдущее магическое действие не переходит автоматически в последующее магическое действие. Для того, чтобы подобное действие произошло, маг должен, загадав новое желание, мысленно повторить свое предыдущее заклинание, чтобы продолжилось действие первого желания, только затем он может переходить к исполнению второго желания.

На деле же эта магическая глупость означала, что я должен был свой рот постоянно держать на замке, поэтому не мог поддержать разговора с приглашенной девочкой и ее подружкой. Все время мне приходилось мысленно повторять свое первое желание-заклинание, чтобы наш столик случайно бы не исчез, когда я магически запрошенные порции мороженного выставлял на наш столик. К тому же, я должен был постоянно повторять свои заклинания, чтобы официанты кафе не потребовали бы убрать с прохода всем мешающийся наш столик. Мои же гостьи, обе девчонки, поначалу очень удивлялись моему молчанию за столиком! Но со временем они перестали обращать на меня внимания, весело защебетав между собой на различные темы, наслаждаясь мороженным!

А время неумолимо отсчитывало свои секунды, минуты! Приближалось время моей встречи с Николаем Николаевичем Гольским.

За пятнадцать минут до семи я уже знал, как и куда буду телепортироваться. Но тут вставал вопрос, что же мне делать с этими двумя красавицами, которым так понравилось мое магическое мороженое. Если судить по их поведению, то им понравилось само кафе, его посетители, мороженное, они явно не собирались это кафе так скоро покидать. Должен откровенно признать, что по своей жизни желание моей женщины становилось для меня законом, который следовало бы немедленно исполнять!

Но я должен был через пятнадцать минут покинуть этих женщин, но не хотел их бросать на произвол судьбы.

Передо мной встала следующая проблема, что с девчонками произойдет, когда меня уже не будет в этом кафе? Что произойдет с этим столиком, уставленным мороженным, ведь, он появился на свет только благодаря моим магическим усилиям?! Как прореагирует публика этого кафе, когда две девушки, вдруг упадут на пол, когда исчезнут, растворятся в небытии их столик, стулья, порции мороженного и ситро?! Мне подобного нельзя было допустить, я не имел морального права на то, чтобы из-за меня пострадали бы эти девчонки, когда мне придется отсюда телепортироваться!

Мое внимание вдруг привлек симпатичный паренек, который в этот момент суетился за окном кафе. Он уже в течение получаса торчал в очереди, стоявшей в кафе, время от времени он пропускал вперед десять человек желающих попасть в кафе, чтобы занять новое место в очереди. Видимо, он ждал и надеялся, что появится приглашенная им в кафе мороженное девочка, но она так и не появлялась.

Я всегда считал себя молодым, начинающим, но думающим магом!

Вот и на этот раз гениальная идея родилась в моей гениальной голове.

Я решил на этого паренька возложить свои обязанности по приему и увеселению своих девочек. Десяти минут мне вполне хватило на это, чтобы облечь его магической ответственностью, телепатировать его к нам в кафе, усадить за наш стол. Я позволил ему самому представиться девчонкам, занять их своей болтовней. Некоторое время я, молча, наблюдал за тем, как этот паренек справлялся со своими обязанностями. Через пару минут я честно должен был признать, что мне за этим столом больше делать было нечего. Я, по-прежнему, исполнял роль никому не нужного чурбана, а вот паренек явно понравился подружке моей красавицы. Но и она решила его просто так не уступать своей подружке. Под этот шумок я поднялся из-за стола и, ни с кем не прощаясь, телепортировался на улицу.

Минуту я постоял у окна, наблюдая за тем, как незнакомец развлекает мою знакомку. С великой грустью я вдруг осознал, что эту девочку я уже больше никогда не увижу! Я отошел от витрины кафе, перешел улицу и снова вошел в знакомую подворотню с кучей мусором. Там я вскинул свои руки кверху, слегка подпрыгнул, тотчас на том месте, где я только что стоял, образовалось белое облако, которое очень быстро рассеялось, но меня в подворотне уже не было.

Через секунду я появился прямо в кабинете Николая Николаевича. Мне показалось, что он сильно вздрогнул, когда я произнес негромким голосом:

— Здравствуйте, Николай Николаевич! Прибыл по вашей просьбе!

Товарищ Гольский поднялся с кресла подошел ко мне, почему-то долго в меня всматривался, а затем произнес:

— Слушай, Марк, я пригласил тебя к себе для очень серьезного разговора!

Когда мы устроились на диване за чайным столиком, он нажал кнопку интеркома, соединился с секретаршей и попросил:

— Людочка, не были бы вы столь любезны, приготовить и подать мне с Марком кофе для меня и стакан молока для Марка!

В ответ же послышался спокойный и уверенный голос секретаря Людмилы Ивановны:

— Николай Николаевич, с проходной мне еще никто не звонили о приходе Марка Ганеева! А он что… уже у вас находится? Ой, извините, Николай Николаевич, через минуту кофе и молоко будут готовы!

2

В том разговоре Николай Николаевич Гольский предложил мне занять должность советника по связям с общественностью в его конструкторском бюро. Эта должность была только что введена в организационную структуру его бюро! Человек, который должен был бы стать пресс-секретарем конструкторского бюро, получил бы высокую по тем временам зарплату. Ему бы была выделена персональная тачка с шофером. А в ближайшем будущем он смог бы получить и служебную квартиру! Я-то хорошо понимал, что Гольский предлагал мне эту должность, имея на меня далеко идущие планы. Ему бы хотелось, чтобы в будущем я принимал бы самое непосредственное участие в некоторых его проектах по созданию боевых самолетов различного предназначения. Причем, Николай Николаевич мне открыто говорил о том, что примет меня на эту должность даже сейчас, когда я еще был студентом четвертого курса факультета журналистики МГУ.

Это предложение было очень интересным и заманчивым, я мог бы, приняв его, в спокойной домашней обстановке завершить свою учебу на факультете журналистики, не думая о том, где бы искать деньги на пропитание своей семьи. Но у меня уже сейчас был ответ на это предложение! Я не стал бы предложение Гольского обсуждать с мамой или Витькой, так как заранее знал о том, что именно они могут мне посоветовать. Они бы сказали, чтобы я немедленно согласился, принял бы это предложение Гольского!

Главное. Что мне не нравилось в этом предложении, заключалось в том, что, работая в режимном предприятии, как КБ Гольского, я тут же становился невыездным. Заграница была бы для меня навсегда закрыта! К тому же я был бы вынужден полностью и навсегда отказаться от своей магии, попросту забыть о ее существовании. Так как став государственным служащим, я бы постоянно находился бы в поле зрения правоохранительных органов нашего государства. В те времена от них было невозможно что-либо утаить в нашем государстве рабочих и крестьян! К тому же учась на факультета журналистики, я вдруг убедился в том, что магия во мне не умерла, а наоборот она расцветала пышным цветком, который начал расти ввысь стремительными темпами, развиваться и мужать вместе и одновременно со мной.

Иногда по ночам, пользуясь телепортацией, я совершал стремительные путешествия по различным странам мира, где проводил час или два своего времени. Мне удавалось успешные эксперименты в области телекинеза. Однажды посредством телекинеза мне удалось из США в Москву перетащить целый автомобиль. Этот автомобиль я так и не смог продать из-за отсутствия на него документов! В свое время Борька Фрейдман провел со мной пару уроков о том, как переходить из одного измерения в другое! Это оказалось технически не очень сложным делом, но оказалось, что одному совершать такие путешествия по вселенной было очень опасным делом! Можно было попасть в такое измерение, на такую планету вселенной, куда одному без друзей было бы лучше не соваться, можно было бы там навсегда остаться! Так что, научившись путешествовать по вселенной, я до поры до времени, пока не появятся настоящие друзья, решил повременить с таким опасным делом.

Одним словом, я не мог принять столь заманчивого предложения Никольского, если собирался, по-прежнему, оставаться магом?! Переходить же в нормальные люди, мне почему-то пока не очень-то хотелось!

Николай Николаевич внимательно выслушал мой детский лепет по своему предложению. Этим лепетом я попытался ему объяснить, почему не могу принять его предложения.

Он немного помолчал, а затем спокойным голосом сказал:

— Честно говоря, Марк, я ожидал, получить от тебя примерно такой ответ. Где-то внутри самого себя я ощущал, что за тобой кроется какая-то большая тайна, которой сейчас ты не можешь со мной поделиться! Да и это твое появление в моем кабинете с мороженным в руках, видимо, к этой тайне имеет самое непосредственное отношение. Я уже достаточно стар, скоро мне исполнится семьдесят лет, вскоре я навсегда покину этот кабинет. В свое время я надеялся, что мое место займет твой друг, Борис Фрейдман. Но он вместе со своим отцом так неожиданно погиб! Познакомившись с тобой, с твоими решениями по органам управления истребителем МИГ 129, твоим низкочастотным фазовым радаром, я вдруг осознал, что в тебе проглядел "главного конструктора". Но эта твоя замкнутость, таинственность и не желание полностью погрузиться в работу авиаконструктора, заставили меня серьезно задуматься о твоем будущем. Тогда и родилась у меня идея, приблизить тебя к себе, чтобы ускорить твое окончательное превращение в главного конструктора. Но сегодня это твое молчание, уклончивый ответ на мое предложение, все это говорит о том, что ты не хочешь или не можешь принять моего предложение. Говоришь мне свое окончательное "нет"!

Столько глубоких чувств сейчас скрывалось в голосе Гольского, что я решил ему, мудрому и старому человеку, рассказывать о своих магических дарованиях, которые пока приносят мне одни несчастья! Слушая мой рассказ, Николай Николаевич достал сигарету из портсигара, лежавшего на столе. До этого момента я никогда прежде этого человека не видел с сигаретой во рту. Он прикурил, продолжая, молча, меня слушать. Он так ни разу не прервал меня, ни разу ни о чем не переспросил. В течение всего рассказа только курил, тяжело выдыхая клубы дыма из груди. В какой-то момент дверь кабинета раскрылась, в ее проеме показалась голова секретарши, которая испуганным голосом едва ли не на весь кабинет прошептала:

— Николай Николаевич, вам же врачи запретили курить!

Но Гольский сделал вид, что не заметил появления секретарши, не услышал ее слов. Он продолжал курить, внимательно слушая мой рассказ. Любые истории всегда когда-нибудь завершаются, вскоре и мой рассказ подошел к концу. Гольский же продолжал курить, теперь он размышлял о чем-то своем. Затем он решительно бросил окурок в пепельницу, а меня он попросил сделать так, чтобы сейчас в кабинет вошла бы его секретарша, чтобы она принесла бы кофе и забрала использованную посуду.

Это было легкое задание, не успел Гольский завершить свою мысль, как раздался звонок интеркома. Звонила секретарша, она у Гольского попросила разрешения на то, чтобы принести нового кофе и поменять посуду. Через минуту дверь открылась, на пороге появилась секретарша с подносом в руках. На подносе стояла кружка с дымящимся кофе и стаканом холодного молока. Секретарша, молча, прошла к нашему чайному столику, поставила на него кружку с кофе и стакан с молоком. Забрав использованную посуду, она тут же покинула кабинет Гольского, снова оставив нас наедине!

К этому времени мой мысленный щуп проник в сознание собеседника. Я тут же узнал, что Гольский не поверил эксперименту. По его мнению, секретарша сама, без моего на то участия, вспомнила об необходимости выполнения некоторых своих обязанностях. Гольского явно смутил звонок интеркома, который последовал практически сразу же после того, как он высказал свое конкретное пожелание?!

Тогда я ему сказал:

— Николай Николаевич, как я понимаю, вы неудовлетворенны результатами нашего первого эксперимента!

Мой вопрос оказался полной неожиданностью для Гольского, он даже от него вздрогнул, но промолчал, продолжая меня внимательно слушать и рассматривать!

— Поэтому я хочу вам предложить, чтобы мы провели, какой-либо более сложный эксперимент, который вам бы, наверняка, доказал, что магия существует в нашем мире! Я бы очень хотел, чтобы вы поверили бы в меня, в мои паранормальные способности!

— Хорошо, молодой человек! Можете ли вы исполнить одну просьбу очень старого человека. С юношеских лет я занимался проектированием различных самолетов. В основном, проектировал истребители! Мне скоро исполнится семьдесят лет, за это время я так и ни разу не поднимался в небо ни на одном из своих истребителей! Летал, разумеется, и много летал на пассажирских лайнерах, но повторяю, мне так и не удалось хоть раз взлететь на своем истребителе. Итак, Марк, мог бы ты сделать так, чтобы я совершил полет на истребителе МИГ 129, но не в качестве пассажира, а в качестве его пилота?!

Я задумался, но вспомнив свой полет на этом же истребителе вместе с Тимой, который произошел пять лет назад, утвердительно кивнул головой.

Затем свой взгляд перевел на Никольского, начав его гипнотизировать. Когда тот заснул, я поднялся на ноги и подошел к главному конструктору, чтобы еще более глубоко его загипнотизировать. Тело Гольского уложил на диван. Затем у изголовья на отдельную медицинскую панель вывел его медицинские показатели — частоту биения сердца, давление, параметры дыхания, насыщенность кислородом его тканей. Эту панель расположил таким образом, чтобы мне было бы удобно наблюдать за этими параметрами.

Только после всего этого я приступил к работе с сознанием товарища Гольского. Воссоздавая иллюзию полета на мощном современном истребителе МИГ 129.

Бойцы батальона аэродромного обслуживания помогли майору Гольскому и капитану Ганееву переодеться в высотно-компенсирующие летные костюмы. После осмотра врачей их посадили в автомобиль, которым отвезли на стоянку двух красавцев истребителей МИГ 129. Там их встретила большая группа техников, вооруженцев и прибористов. Майор Гольский, заместитель командира эскадрильи, выслушал рапорты о готовности самолетов к вылету. Перед тем, как занять место пилота в одном из истребителей, он вместе с капитаном Ганеевым еще раз прошелся по отдельным пунктам боевого задания. Затем технари помогли обоим летчикам подняться в кабину. Опустился, встал в пазы, колпак фонаря пилотской кабины.

— Прошу КП дать разрешение на вылет борта 1612? — Майор Гольский обратился на командный пункт полка за разрешением на вылет.

— Просьба удовлетворена! Вылет разрешаю! — Послышалось в ответ.

Взвыл двигатель истребителя, сначала он медленно выкатился со своей стоянки, а затем, постоянно убыстряя свой бег, покатился на линию старта взлетной полосы. Вслед за ним последовал истребитель капитана Марка Ганеева. Вскоре оба истребителя стояли на старте взлетной полосы в ожидании разрешения на взлет, которое последовало незамедлительно. Обе машины практически одновременно рванули с места, на скорости в двести километров в час они оторвались от земли и пошли в набор высоты.

Оказавшись на высоте в десять тысяч метров, оба истребители перешли в горизонтальный полет, который продолжался совсем недолго. Бортовая аппаратура истребителей доложила своим пилотам о том, что они атакованы зенитными ракетами "земля-небо" с головками теплового наведения. По приказу майора Гольского пара истребителей начала выполнять противозенитные маневр, причем, не только в горизонтальной плоскости, но и в вертикальной. Капитан Ганеев доложил о том, что он зрительно наблюдал за тем, как три ракеты их "не заметили", они прошли в стороне. Четвертая же ракета села на хвост его истребителя.

В этой связи он был вынужден попросить разрешение у майора Гольского на то, чтобы покинуть строй пары, где тот был ведомым. Чтобы оторваться от преследующей его зенитной ракеты, истребитель капитана Ганеева чуть ли не в мгновение ока набрал скорость в два маха[1]. Но ему так и не удавалось оторваться от преследования зенитной ракеты. Тогда капитан Ганеев на своем истребителе пошел на выполнение "мертвой петли Нестерова", в результате выполнения которой оказался позади преследующей его ракеты. Прогремела короткая очередь в три снаряда бортовой 30 мм авиапушки истребителя, зенитная ракета была расстреляна. Ее взрыв произошел вдали от истребителя!

На горизонте показалась пара истребителей условного противника. Чтобы вступить с этим противником в бой майор Гольский и капитан Ганеев образовали пару. Они начали набирать высоту, чтобы с нее обрушиться на противника. Но этот маневр им не удался, так как другая пара противника уже предприняла этот маневр. Со своей высоты несколькими пулеметными и пушечными очередями, они заставили нашу пару вернуться на свою прежнюю высоту. Выполнив фигуру восходящей горки, майор Гольский неожиданно выпустил по противнику две неуправляемые ракеты "небо-небо", а затем снова ринулся в набор высоты. Неуправляемые ракеты прошли мимо цели, но на краткий период времени задержали на себе взгляды и внимание вражеских пилотов. В результате чего паре Гольского удалось проскользнуть на высоту, с которой, ни на мгновение не задерживаясь, оба МИГа 129 низринулись в атаку на своего противника…

Именно в этот момент капитан Ганеев по внутреннему каналу связи услышал тяжелое дыхание майора Гольского и его прерывающийся голос:

— Марк, мне очень плохо! Нечем дышать! Продолжай атаку противника, а я немного передохну!

В этот момент капитан Марк Ганеев уже сидел на стуле рядом с диваном, на котором лежал, тяжело дыша, Николай Николаевич Гольский. Полет на истребителе даже иллюзорный сказался на общем состоянии здоровья старого конструктора. Немедля ни секунды, я магическим путем подключил Николая Николаевича к аппарату искусственной вентиляции легких. Его удушье отступило, я протянул руку и нажал кнопку интеркома, тут же в динамике послышался голос секретарши:

— Да, Николай Николаевич?!

— Срочно вызовете бригаду скорой помощи! Николай Николаевичу требуется медицинская помощь!

Бригада скорой помощи прибыла через десять минут, в течение которых я посредством мысленного зонда обследовал здоровье старого конструктора. Первый и самый важный вывод, который последовал из этого обследования, — Гольскому срочно требовалось омоложение. Его жизнь подходила к концу из-за слишком спокойного образа жизни. Последние сорок лет он не занимался спортом, каждый день персональный автомобиль возил его из дома на работа и с работы домой! На работе он все свое время проводил за кульманом или в своем кабинете. Результат налицо, организм Гольского попросту начал сдавать свои позиции!

Врач скорой помощи не обратил на меня ни малейшего внимания, он тут же принялся обследовать товарища Гольского. Я же помог ему принять правильный диагноз и решение о госпитализации старого авиаконструктора. За минуту до того, как Николая Николаевича должны были унести на носилках, я отключил его, разумеется, магически от аппарата искусственной вентиляции легких. Улучил секунду, чтобы подойти к нему, чтобы пальцами коснуться висков его головы. Тут же почувствовал, как тяжело сейчас приходится Николаю Николаевичу бороться за свою жизнь. Чтобы морально поддержать старика, я мысленно связался с ним и прошептал:

— Николай Николаевич, с вами будет все в порядке! Полежите недельку в больнице, поправите свое здоровье…

— Марк, прекрати утешать старика! Я прекрасно понимаю, что остались считанные деньки…

— Прекратите, Николай Николаевич, я могу подарить вам еще десять лет жизни! Для этого мне необходимо, пару ночей поработать с вашим одряхлевшим организмом, осуществляя процесс омоложения. Тогда вы сможете пожить еще десять лет!

— Удивительные дела произошли со мной сегодня, на самом пороге моей смерти! Но главное из них я поверил в существование магии, поверил в то, что, Марк, имеешь непосредственное отношение к этой самой магии! Так что я буду ждать, когда ты навестишь меня в госпитале и начнешь со мной работать!

Товарища Гольского на носилках унесли в карету скорой помощи. В его кабинете я на некоторое время оставался в полном одиночестве. Был донельзя расстроен состоянием здоровья человека, который неожиданно мне стал близким и родным! Снова раскрылась дверь кабинета, на его пороге показался капитан Валерий Офицеров, правда, сейчас он почему-то был одет в гражданский костюм. Парень широко и радостно улыбался! Увидев меня в дальнем углу кабинета Гольского, он протянул ко мне руки и сказал:

— Марк, голуба, а как ты здесь вдруг оказался? Ведь, пропуск на тебя до сих пор лежит в бюро пропусков! Давай пройдем вместе в одно местечко, где ты поделишься с нами своими тайнами. Расскажешь нам о том, как можно проникнуть в какое-либо место, обходя все посты и караулы!

Но через мгновение меня уже не было в кабинете Гольского! Я из него исчез без каких-либо эффектных вспышек, взрывов, попросту растворившись в полусумраке кабинета.

3

Экзамены и зачеты за четвертый курс на факультете я сдавал легко и просто, две ночи отводил на подготовку каждого предмета, после чего был готов отвечать на любой вопрос своего экзаменатора. Я никогда не сдавал эти экзамены и зачеты досрочно или автоматом, так как считал, что мне не следует упускать возможности свои знания проверять общением с экзаменатором, отвечая на его или ее каверзные вопросы. Да и вообще учиться на факультете журналистики было приятно, я завел много друзей, нашел жену, которая мне родила замечательную дочку. Вся пять лет своей учебы я не лез в отличники, мне не нужен был красный диплом. Мне нравились многие предметы, которые нам преподавали замечательные педагоги. Там я узнал очень много нового для самого себя. Главное, магия мне нисколько не мешала в учебе, я ничем не выделялся среди студентов, учился на твердые четверки и пятерки, но за пятерками никогда не гнался.

За пять лет обучения журналистики я только один раз получил неуд по зачету по большевистской печати. Одному профессору преподавателю во время сдачи зачета я по своей глупости или по небольшевистской наивности заявил о том, что меньшевик Юлий Мартов[2] являлся замечательным публицистом, немало сделавшим для становления большевистской печати. Профессор поставил мне неуд, который в течение года дамокловым мечом висел над моей головой. Деканат требовал, чтобы я срочно пересдал этот зачет, но каждый раз получалось так, что мне приходилось его пересдавать тому же самому профессору. Он всегда повторял свой вопрос по Мартову, я же всегда отвечал ему так, как и в первый раз. Одним словом, никто на факультете не обращал внимания на мою классовую борьбу с этим профессором, сегодня очень известным человеком, за выражение излишне самостоятельной точки зрения. В конце концов, деканату это попросту надоело, они созвали комиссию, которая по зачету поставила мне, разумеется, тройку по этому предмету.

Я уже собрался покинуть комнату, которую мы с женой снимали, чтобы отправиться на факультет. Вчера я сдал серьезный экзамен, сегодня же мне хотелось там поболтаться, немного расслабиться после вчерашнего нервного напряжения. Когда я уже находился на пороге, то внезапно зазвонил телефон. Причем, мне показалось, что этот звонок очень походил на погребальный колокол. Я осторожно коснулся телефонной трубки, чтобы сообразить, что мне звонят из больницы, где лежал Никольский. Я уже два раза посещал его по ночам, добился некоторого успеха в коррекции его здоровья. По крайней мере, добился того, что этот человек уже не мог просто умереть от внезапного инсульта или инфаркта!

В телефонной трубке послышался женский голос:

— Я хотела бы срочно переговорить с Марком Ганеевым?!

— Слушаю вас!

— Товарищ Ганеев, Николай Николаевич Гольский хочет вас немедленно увидеть! Он, кажется, умирает!

— Скоро буду!

Я воровато осмотрелся кругом, нет ли поблизости какого-либо постороннего человека, чтобы затем простым усилием воли телепортироваться в больницу, в которой в отдельном боксе лежал Гольский. Кроме подремывающей сиделки в боксе палате Никольского никого не было. Сам же Николай Николаевич лежал в кровати с закрытыми глазами, но он не выглядел умирающим человеком! Румянец гулял по его щекам, он был хорошо побрит, пострижен, выглядел почти здоровым человеком лет на пятьдесят!

— Николай Николаевич, вы меня звали, я пришел! Что случилось, зачем я вам понадобился? — В ментальном диапазоне я потревожил старика Гольского.

Он открыл глаза и пару секунд меня с явным удивлением рассматривал. Затем руками провел по лицу и также мысленно ответил:

— Марк, но я тебя не вызывал! Со мной пока все в порядке! Лечащий врач пообещал, выписать меня через неделю. Я так соскучился по своей работе, что даже договорился с приятелями о том, что перед выпиской, они будут более или менее регулярно наезжать ко мне с вопросами, которые требуют моего решения!

Я слышал Гольского и одновременно мысленным взором обозревал коридоры и палаты этой больницы. Я не мог ошибиться в том, что мне звонили и приглашали посетить больницу Гольского, а это означало, что эти люди должны были поблизости от этого бокса иметь пост с тем, чтобы зарегистрировать мое появление в этой палате. Я мысленным щупом промчался по сознанию сиделки. То, что она была не простая сиделка, было понятно с первой минуты ее появления в палате Гольского, но сейчас эта старуха действительно глубоко дремала. Моего появления она попросту не заметила, движением руки я ее усыпил еще на пару часов. А затем принялся внимательно своими близорукими глазами обследовать стены и потолок этой палаты.

К слову сказать, моя близорукость была настолько высокой, что своими глазами без мягких линз и очков я мог рассмотреть то, что нормальный человек никогда не увидел бы!

Стены и потолок палаты оказались чистыми, там не было никаких подозрительных отверстий или игольных проколов. Но вот одна из ламп правого светильника вызывала некоторое подозрение своим слишком сложным устройством. К тому же от этого светильника куда-то за стену побежала подозрительная микропроводка.

— Хорошо, Николай Николаевич, мне приятно слышать, что с вами все в порядке. К работе вам приступать еще рано, но вот из этой больницы вам было бы лучше пораньше выписаться. Свою процедуру омоложения я могу завершить и на вашей даче в Подмосковье. Да и свежий воздух вам совсем не повредит, пешие же прогулки по лесу замечательно скажутся на вашем здоровье. Так что после того, как я вас покину, вызывайте лечащего врача и потребуйте своей выписки!

Пока я мысленно беседовал с Николаем Николаевичем, мои рецепторы пробежались по этой проводке проводов и обнаружили, что в палате, расположенной прямо над нашими головами, на шестом этаже больницы, чем-то занимались четыре молодых человека. Они налаживали действие какой-то аппаратуры. Время от времени в той комнате слышались такие возгласы;

— Нинка, ты ему звонила двадцать минут назад, а наша аппаратура пока не регистрирует его появления, никаких тебе темпоральных сдвигов энергии! Ведь, когда он так внезапно появился в кабинете Гольского, то такой сдвиг мы случайно зарегистрировали! Может быть, это произошло потому, что в прошлый раз он почему-то держал в руке мороженное!

— Васька, не идиотничай, не выдумывай всякой ерунды! Серьезные люди изобретали эту аппаратуру, он должна работать. И не тебе, Васька, стоит залезать в него, выдумывать что-то новое! Парень уже должен находиться у Гольского, так что ищите его там, регистрируйте, а то начальство нам по шее надает!

— Может нам, Клавдию к этому делу подключить, она, наверняка, если не спит, то уже зарегистрировала его появление в больничной палате Гольского.

Двух минут мне оказалось достаточными для того, чтобы в одном из этих копошащихся с аппаратурой людей узнать майора КГБ Сергея Осипова. Теперь любому идиоту становилось ясным и понятным, что моей личностью заинтересовалось такое мощное государственное заведение, как КГБ СССР. Я всеми внутренностями почувствовал, что мне из больничной палаты Гольского следует немедленно делать ноги. Всю собранную информация одним блоком я перекинул в сознание Николая Николаевича Гольского, давая себе же команду на телепортацию.

Не могу точно сказать, что я уже покинул палату или находился в процессе покидания палаты Гольского, когда сиделка Клавдия начала открывать свои глаза. Поэтому я не могу с твердой уверенностью утверждать, успела ли Клавдия меня заметить или все же не успела?!

Я настолько поспешно покидал больничную палату Гольского, что не успел тщательно продумать то место, куда мне следовало бы телепортироваться. Вместо вестибюля факультета журналистики на Моховой, я почему-то телепортацией просвистел на смотровую площадку, расположенную на Ленинских горах, куда в тот момент съехалось множество свадебных кортежей! Причем, я вдруг оказался в полном окружении друзей и подружек одной из невест, в которой через мгновение узнал свою старую знакомую, Ленку Ельчанинову! Видимо, между нами все же существовали какие-то внутренние связи, чтобы через пять лет после окончания школы снова встретиться в таком странном для меня месте.

— Марк, ты откуда вдруг здесь объявился? Хочешь испортить мою свадьбу? — Поинтересовалась Ленка, не отрывая от меня своих кошачьих зеленых глаз.

— Да, ты что, Лен, у меня в голове ничего подобного не было!

— Опять нажрался водки, чтобы снова приставать к чужой невесте?! Да, ты мне шага сделать не даешь?! Повсюду меня со своей проклятой любовью преследуешь! Пошел вон, Марк! Георгий, врежь ему, как следует, чтобы больше ко мне не приставал!

Прямо-таки остолбеневший от неожиданной встречи с Ленкой Ельчаниновой, проявленной ею враждебностью, я стоял замерев на месте. Поэтому вовремя не заметил кулака жениха, который внезапно с каким-то хрустом врезался в мое правое ухо. К этому моменту я уже давно не дрался, мои размолвки с парнями решались разумно, переговорами. А сейчас, неожиданно встретить Ленку, в ответ получить сильнейший удар по уху! Одним словом, я ответил на удар жениха Ленки правым хуком в глаз. В одну секунду смотровая площадка превратилась в зону всеобщей драки! Дрались участники всех свадебных кортежей! Лихо дрались прекрасные невесты и их лощеные женихи! Дрались фотографы и шоферы свадебных лимузинов! Такого еще никогда не случалось на смотровой площадке на Ленинских горах!

Вокруг места драки в одиночестве метался гаишник, который надрывно кричал:

— Прошу немедленно прекратить свадебные драки, а не то вызову наряд милиции. Они-то вас своим дубинками успокоит!

Вскоре мне надоело драться, я сделал всего один шаг в сторону и оказался в зоне, где никой драки не было. Рядом со мной почему-то оказалась Ленка и грустным взглядом, посматривая на то, как бьют ее долговязого жениха, она мне тихо сказала:

— Почему ты, Марк, всегда так не вовремя появляешься. Позвонил бы мне, я бы к тебе, куда бы ты только не захотел, пришла бы, была бы твоей! Я же не могу свой век в девицах куковать только из-за того, что ты не обращаешь на меня внимания! Поэтому и замуж решила выйти, чтобы тебя навеки забыть, ан опять не получилось! Давай, прекращай эту драку! Поразмялись кулаками немножечко, теперь пора и совесть знать, женатыми людьми становиться!

Я сделал так, чтобы тут же пошел сильный дождь.

Правда, он почему-то шел только на смотровой площадке, больше нигде дождя не было в Москве! Даже машины останавливались, чтобы посмотреть, какой сильный идет дождь на смотровой площадке, как лихо машут кулаками невесты и женихи, шаферы и подружки. Словом, этот дождь охладил страсти, навел порядок на смотровой площадке. Я же вспомнил свою возню с костюмом, как старался его привести в благоприятный вид, поэтому начал помогать женихам свои смокинги приводить в порядок. Невесты были нашими русскими девахами, они не раз попадали в неудобные ситуации, сумели быстренько свои свадебные платья привести в порядок. Тогда я магически создал два штабеля бутылок советского шампанского, стал им угощать свадебные кортежи.

Ленка Ельчанинова первой из горла выпила полбутылки шампанского, похлопала меня по плечу и сказала:

— Очень похоже на то, что и эта моя свадьбы будет недолговечной. Его я не так уж я люблю, как скажем, тебя, Марк! Так что, если тебе вдруг потребуется женская любовь или дети, то обращайся, рожать я пока не разучилась!

Снисходительно похлопав меня по плечу, Ленка Ельчанинова надолго, но не навсегда, исчезла из этой моей жизни?!

Глава 2 Тайны Секретной службы. Путешествие между измерениями!

1

Со мной как бы случайно встретился капитан Валерий Офицеров. Вы его, наверняка, помните, это тот сотрудник КГБ иногда в нашем повествовании он появлялся то в милицейской форме или в форме армейского капитана. В форме армейского капитана он сегодня ко мне заявился без предварительного звонка. Под большим секретом он мне сообщил о том, что моей личностью заинтересовался сам Юрий Владимирович Андропов, в то время председатель всесильного КГБ СССР. От одной этой информации у меня мгновенно испортилось настроение, задрожали колени.

Да и как бы настроению было бы не испортиться, если в этот день я получаю уже вторую информацию подобного резко негативного характера!

Сегодня утром я оказался в немыслимой для себя ситуации, от которой до настоящего момента еще не смог отдышаться, придумать, как же мне после этого жить дальше?! Все дело было в том, что сразу же по окончанию учебы на факультете журналистики, получив диплом журналиста, я отправился в Агентство печати новости устраиваться на работу. Нужны были деньги на содержание семьи, жены, ребенка и на самого себя. К этому времени я на руках уже имел официальный запрос Агентства с моим вписанным от руки именем, запрос быд адресован в деканат факультета журналистики.

Согласно этому запросу я должен был срочно приступить к работе в должности младшего редактора канадского отдела Североамериканской редакции, как вдруг утром сегодняшнего дня узнаю, что оказался не у дел, вдруг стал безработным!

Такого не могло быть в нашем государстве, подобного попросту не должно было бы случиться в государстве развитого социализма. В этом государстве каждый гражданин не только имел право на труд, но был обязан четыре года в обязательном порядке потрудиться на благо самого государства без права перехода на другую работу по окончанию ВУЗа! Четыре года, каждое лето я, как проклятый, тянул лямку летней практики в канадском отделе по месяцу, разгребая пыльные архивы, наводя порядок в общей переписке и в самом делопроизводстве. Иногда пользуясь предоставленной возможностью, писал свои небольшие информационные заметки для публикации в канадской прессе. Всей душой я был годов 1-го июля приступить к такой работе!

Тогда я был молодым человеком, подающим большие надежды молодым журналистом, со мной встречался даже сам начальник канадского отдела. Тот, осторожно бия себя кулаком в область сердца, говорил мне о том, что моя проблема трудоустройства положительно решена, после окончания учебы на факультете журналистике он будет с нетерпением ждать моего появления в своем отделе.

Что касается меня, то свое обещание этому начальнику я полностью выполнил!

Как только сдал последний госэкзамен и получил диплом, то с дипломом я пришел к нему на ковер, писать заявление о приеме на работу. Вместо того, чтобы мне дать белый лист бумаги для написания такого заявления, этот начальник отдела почему-то поднялся из-за стола и, махнув на что-то рукой, он попросил меня пройти вместе с ним в комнату, в которой сидели сотрудники его отдела. На моем месте в закутке, который я сам лично расчищал от папок с бумагами, притащил туда стол и стул, уже сидел какой-то вьюноша, который задумчиво рассматривал потолок.

— Марк, познакомься с этим вьюношей! Его зовут Виктор, он внук члена Политбюро ЦК КПСС А.П. Кириленко!

После этих слов в комнате наступила полнейшая и зловещая тишина!

Начальник отдела Канады, молча, развернулся и навсегда покинул эту комнату. Это не он, а я чуть позже навсегда покинул эту комнату! Даже я догадался о том, что этому демократически настроенному человеку было больше нечего мне сказать! Я же тогда превратился в подобие фонарного столба, продолжая тупо стоять, ожидая, нового витка развития этой непонятной ситуации. Я тогда еще полностью не понимал всех тех последствий для моей дальнейшей судьбы самого факта появления Виктора, внука Кириленко, на моем рабочем месте!

Нашлись-таки добрые люди, которые мне посоветовали, чтобы я не терял бы даром времени в этом отделе, а отправлялся бы в кадры Агентства для выяснения вопроса своего положения в этой столь внезапно обострившееся ситуации. В кадрах агентства со мной уже не разговаривали, старые кадровики даже не извинились за случившееся, а попросту у меня отобрали свой официальный запрос, парой дней назад официально отправленный на факультет журналистики. Я собственными глазами наблюдал, как суетятся эти люди, которые, чтобы обелить самих себя, начали из меня творить великого диссидента отказника.

По своей наивности, а может быть попросту сдуру, скажем, по своей природной глупости, я попытался посредством ментального щупа пройтись по сознанию нескольких кадровиков с тем, чтобы как бы прояснить ситуацию со своей работой, положением?! Выяснить-то я выяснил, что характер внука Кириленко его же предки решили исправить трудом на благо родины. Оказывается, этот парнишка отлично учился в школе, получил красный диплом в институте. Но ни в школе, ни в институте он ничему так и не научился, а на последних курсах в институте пристрастился к марихуане, стал слишком часто покуривать травку. Вот родители и решили его перевоспитать трудом в Канаде, для начала заняв мое рабочее место.

В те времена ужас простого советского гражданина перед ЦК КПСС был высок и непререкаем, а если уж дело касалось личности какого-либо Члена Политбюро ЦК КПСС, то это уже выходило за пределы нормального человеческого понимания. Поэтому кадровики Агентства печати новости даже на подсознательном уровне отказывались со мной контактировать. Я уже говорил о том, что после этого я медленно, но верно начал превращаться в нигилиста диссидента, врага всего советского общества.

И находясь в состоянии полного отчаяния, не зная, чем буду заниматься в своем будущем, я стоял, хлопал веками глаз, не понимая, почему Валерка Офицеров, нагло улыбаясь, говорит о о встрече с самим Юрием Владимировичем Андроповым. Разумеется, Валерке не доверили тайну темы, которую хотел со мной обсудить тогда всесильный глава КГБ СССР.

В тот момент я хорошо понимал только одно, что, если откажусь от этой встречи, то тогда навсегда мне придется покинуть свою родину, бросить на произвол судьбы мать, жену, ребенка и брата. Нехотя, я согласился, в душе надеясь на то, что это все-таки какая-то ошибка, Андропову было незачем встречаться с каким-то мальчишкой, только что окончившим факультет журналистики МГУ.

Я зря надеялся на то, что идея о встрече была случайной ошибкой, что Андропов не будет со мной встречаться! Уже на следующее утро меня разбудил телефонный звонок. В тот день я ночевал у матери. Мамка подняла трубку и ответила, а затем она дрожащей рукой протянула мне телефонную трубку, ничего при этом не комментируя:

— С тобой хочет переговорить адъютант Юрия Владимировича!

Спросонья я взял трубку и, прислонив ее к своему уху, пробормотал:

— Марк слушает! Кто говорит?

— Доброе утро, Марк! Прошу извинить за столь ранний звонок! Но Юрий Владимирович через час будет на работе, он только что звонил, попросил меня организовать ему встречу с тобой уже сегодня утром! Через двадцать минут наша машина будет у подъезда твоего дома, чтобы тебя отвезти к нам на Лубянку! Так что просыпайтесь, молодой человек, будьте готовы ехать к нам! До встречи?!

Но я так и не дал ему повесить трубку, поинтересовавшись:

— А кто это Юрий Владимирович?

Некоторое время на телефонной линии царила тишина, а затем тот же голос радостно брякнул:

— Юрий Владимирович Андропов, член Политбюро ЦК КПСС, председатель КГБ СССР.

После этих слов адъютант повесил трубку! А из моих рук телефонная трубка вывалилась на пол!

Через двадцать минут, в шесть часов тридцать минут утра, я уже ехал в шикарном черном лимузине "Чайка" по пока еще совершенно пустым московским улицам. Я все еще находился в ошарашенном состоянии, не мог поверить в то, что еду на Лубянку на встречу с Андроповым, Юрием Владимировичем! Я так и не заметил, как шофер "Чайки" проехал внутрь двора большого серого здания на Лубянке. Лимузин остановился у одного из подъездов в серое здание. Распахнулась дверца автомобили, сильные руки меня практически выволокли из его салона. В сопровождении двух молодых парней в штатском я прошел в подъезд, на лифте меня подняли на четвертый этаж.

Кабинет Андропова был довольно-таки большим помещением. Стена с окнами была завешена плотными занавесками, поэтому было невозможно определить, сколько же окон было в этом кабинете. Под потолком были включены две большие люстры, которые ровным светом освещали помещение кабинета и мебель. Хозяина кабинета пока еще не было на месте, поэтому оба парня задержались вместе со мной, но они не разговаривали даже между собой.

Через некоторое время двери кабинета распахнулись, в него вошел человек среднего роста, одетый в темный костюм и с очками на носу. Он на меня посмотрел, добродушно улыбнулся, подошел ко мне, чтобы пожать мою руку. После рукопожатия мы расположились на небольшом диванчике в углу кабинета, нам тут же принесли горячий чай в граненых стаканах, которые в свою очередь были в железных подстаканниках.

— Ну, что, брат Марк Ганеев, вот мы и встретились! Мне только что сообщили о том, что ты так и не верил в то, что именно я хочу с тобой встретиться?! Да и я сам, если находился бы на твоем месте, никогда бы не поверил в то, что буду встречаться с самим председателем КГБ СССР! Но дело в том, что некоторые люди кое-что мне рассказали о тебе, Марк, о твоих паранормальных способностях и дарованиях! Что ты в некотором роде являешься необычным человеком, можешь делать то, что другие люди не умеют, не могут! Более десяти лет тому назад Мерседес де ла Белла, наш агент, попросила меня обратить на тебя внимание. Перед своим возвращением в Испанию она написала мне большое личное письмо, в котором пару страниц отвела рассказу о тебе! Тогда ты был совсем мальчишкой, поэтому я решил немного подождать, не тревожить тебя своим вниманием. Так что у меня было достаточно времени для того, чтобы наблюдать за твоим взрослением, а также за тем, как ты развиваешь свои способности. Сейчас же настало время для нашего личного знакомства, мы вместе должны решить, где и кем ты будешь работать?!

Я сидел рядом с председателем КГБ СССР, пил чай и внимательно слушал Юрия Владимировича! Пока я не понимал истинной цели этой нашей встречи?! Но я был на сто процентов уверен в том, что этот большой человек полностью не информирован о моих магических способностях! Он только кое-что слышал от моих соседок испанок, от Чары и Мерседес, об этих моих паранормальных способностях, но истинного положения в этом деле, не мог знать!

По ходу разговора я решил Юрию Владимировичу немного подыграть, когда в его словах образовалась пауза, то сказал:

— У меня после Чары и Мерседес, других учителей в этой области не было. Да и с ними я мало чего достиг, научился работать кожным зрением по методике Розы Кулешовой, зажигать фитилек лампады, да по ломоте костей определять погоду на завтра!

— Марк, ты маленький хитрец, хочешь меня ввести в заблуждение в отношении своих способностей! Но как я полагаю, ты не захочешь некоторое время провести в тюрьме, чтобы там получить возможность в тишине и спокойствии хорошенько обдумать все то, о чем собираешься мне рассказать?! По крайней мере, мог бы мне рассказать все то, о чем в свое время поведал Николаю Николаевичу Гольскому. Да и твой "Форд" до сих пор пылится на улице рядом с домом. Хочешь я тебе помогу достать на него документы! Если ты очень хочешь, то я могу помочь тебе снова взойти на Говерлу, ведь то письмо-разрешение для Гельфанда подписал я, но с одним условием! Я думаю, что об этом условии ты уже давно догадался… Да, между прочим, а знаешь ли ты, скольких мы арестовали украинцев, которые тебя разыскивали? Так что парень не шути со своей жизнью и своим будущем!

К этому времени я все же пересилил самого себя, свой всепоглощающий страх перед КГБ, направив свой мысленный зонд в сознание Юрия Андропова, которое моментально передо мной раскрылось. Причем, оно раскрылось в полном объеме, не смотря на то, что в волосах Юрия Владимировича находилась шапочка, связанная из серебряной тонкой проволоки! Видимо, кто-то ему посоветовал, что эта серебряная шапочка защитит его сознание от моего проникновения! Но эта защита не сработала, мне удалось познакомиться с мыслями этого великого политика. Я узнал обо всем том, что руководитель КГБ СССР успел узнать о паранормальном молодом человеке по имени Марк Ганееве.

Разумеется, Николай Николаевич Гольский не мог отказать в просьбе руководителю КГБ СССР о личной встреча. Он действительно встречался с Юрием Владимировичем Андроповым, в ходе беседы он рассказал ему о моем существовании, а также о том, что я телепат, могу принимать чужие и передавать на большие расстояния свои мысли. Словом, старый друг меня полностью не выдал, но он был вынужден кое о чем рассказать, но Юрий Владимирович Андропов, обладая безграничной властью, держал меня под таким плотным колпаком, что многое узнал от своих агентов, работавших со мной.

Три часа продолжалась беседа Юрия Андропова со мной, он все это время размышлял над тем, как в дальнейшем меня использовать. Вначале он предполагал меня включить в группу людей с паранормальными способностями, экстрасенсами. Такая группа экстрасенсов уже была создана по его личному распоряжению еще в конце шестидесятых годов. Из наиболее известных людей в нее входили академик Калачев, Вера Кулешова, Евгения Даташвили, Нинель Кулагина, Михаил Таль. В самую последнюю минуту Юрий Владимирович Андропов вдруг решил меня далеко от себя не отпускать. Он решил меня забрить в армию, сделав кадровым сотрудником своего КГБ СССР с той целью, чтобы меня не выпускать из поля своего зрения.

Мне даже не пришлось заходить в военкомат, чтобы оформить соответствующим образом документы. Утром следующего дня прямо от дома меня забрала машина и доставила в один московский аэропорт. Человек проводил меня до моего сидения в самолете. Перед уходом он сказал, что по прибытию в город с этого места меня заберет другой человек и доставит по месту назначения. Мне предстояло еще поучиться два года специальным наукам!

2

Моя новая учеба мало чем отличалась от срочной службы в рядах Советской Армии, в которой в полагающееся время мне так не пришлось служить! Все свое время я вместе со своими новыми товарищами и приятелями проводил в казарме или в классах на теоретических занятиях, постоянно пребывая на глазах своих офицеров наставников. Или же нас на весь день группами вывозили на полигоны или на стрельбища, где мы осваивали современное оружие, учились из него метко стрелять.

Такая жизнь вдали от семьи и постоянные теоретические и практические занятия в немалой мере способствовала тому, что я постоянно совершенствовал свои знания в области магии, в области ее практического применения. Совершенно случайно и совершенно неожиданно для самого себя в одном непотребном месте я начал совершенствовать магические знания по путешествиям по другим измерениям. Научился более уверенно путешествовать между различными мирами вселенной.

Случилось это следующим образом, в самом начале учебы на новом месте я сильно уставал после теоретических и практических занятий, тренировок в спортивном зале, занятий на полигонах и на стрельбищах. Занятия в школе шли в две смены, одну неделю наша группа занималась в дневную смену, другую неделю — в вечернею смену. Занятия, начинавшиеся во вторую смену, иногда продолжались, чуть ли не до самого отбоя! Порой после всех этих занятий мне едва хватало сил только на то, чтобы, добравшись до койки, раздеться, аккуратно сложить обмундирование на стул и кулем повалиться в койку. Я засыпал в момент падения, когда голова не касалась подушки, а я уже крепко спал.

В тот незабываемый вечер, после игры в минифутбол в спортивном зале, которую наша команда едва выиграла с перевесом всего в в один мяч, я вместе со своими товарищами, едва волоча свои ноги от усталости, побрел в казарму, чтобы там завалиться в койку. От своих товарищей я отличался только тем, что в армии не прослужил срочную, поэтому быстрее, чем они, я уставал!

В тот вечер я не мог вспомнить, как добрался до своей койки в казарме. Я чувствовал себя настолько усталым и разбитым человеком, что не дождавшись отбоя и не раздеваясь, ничком свалился в свою койку. Проснувшись среди ночи, я обнаружил, что на мне все еще оставались гимнастерка и брюки. Лежа под солдатским одеялом, я еще подумал о том, что, если старшина меня обнаружит спящим в брюках и в гимнастерке, то он меня погонит чистить и мыть общий туалет казармы. Но я не двинул ни рукой, ни ногой, чтобы исправить это положение!

Не успел я прикрыть глаза, как в казарме появился старшина Огурцов, который, не обращая ни малейшего внимания на других бойцов, прямиком отправился к моей койке. Стоя рядом с ней, этот девяностокилограммовый толстяк с накаченной мускулатурой, слащаво улыбаясь, театрально сдернул с меня одеяло. Бойцы моего отделения сразу же увидели, что мне оставались солдатские брюки и гимнастерка, в которых я проспал половину ночи.

— Уважаемый, рядовой Марк Ганеев! Ба, да мы уже почиваем не совсем раздетыми! Только ты мне не говори, пожалуйста, рядовой, о том, что все свои физические силы потратил, играя в минифутбол! Что у тебя сил не хватило на то, чтобы снять с себя брюки и гимнастерку! Ну, что ж, придется тебя, рядовой, за это нарушение устава наказать нарядом вне очереди. Ты понимаешь, рядовой Ганеев, я решил предложить тебе заняться восстановлением своих силенок, наводя порядок и чистоту в нашем казарменном туалете. Причем, чтобы ты особо не радовался такой благородной и интеллигентной работе, чтобы не растянул бы ее до рассвета, то я решил тебя, Марк, ограничить по времени. Рядовой Ганеев, я приказываю, исполнить наряд вне очереди в течение ближайших двух часов. Да и так качественно, чтобы все толчки санузла блестели, сверкали своими хромированными частями, девственной чистотой.

С позором поднятый из койки, спотыкаясь на ровном полу казармы, я поплелся в наш казарменный туалет. Шагая по коридору, я вдруг вспомнил о том, что уже давненько не практиковался в своей магии, пока казарма, школа забирали все мое внимание и силы, а до магии руки не доходили! Должен признать, что эта мысль подняла мое настроение. Тогда я и решил туалет помыть посредством магии. Перешагнув порог санузла, я полной грудью вдохнул знакомый аромат казарменного туалета. Первым же делом подошел к окну, настежь его распахнул.

Некоторое время я всматривался в ярко синие изгибы падающих с черного неба молний, прислушивался к грохоту раскатов грома. За оградой нашего военного городка изо всех сил злобствовала летняя гроза. У меня поднялось настроение, я никак не мог налюбоваться тем, как сердится природа, туда и сюда расшвыривая электрические зигзаги своих молний. Но слишком мало времени у меня оставалось на выполнение порученной работы, чтобы и далее продолжать попусту любоваться волнением природы. Мне бы давно следовало бы приняться за Авгиеву работу.

Я сделал пару пассов правой рукой, в крайний к окну унитаз ударила упругая струя горячей воды, насыщенная высоким процентом моечной пены. В одно краткое мгновение унитаз приобрел девственную белизну, на его поверхности не осталось ни единого грязного пятнышка. На всякий случай я еще раз этой же струей воды с пеной, которая подавалась под сильным напором, прошелся по унитазу, после чего этот толчок можно было сдавать на приемку любой комиссии. Но береженого, как говорится, сам бог бережет, поэтому присмотревшись более внимательно к данному точку, я вдруг увидел, что на его поверхности отражается какая-то странная картинка. Я тут же вспомнил о том, что же неоднократно говорил мне Борька Фрейдман на двух своих уроках. Он, не уставая, мне повторял о том, что, когда я увижу где-либо размытую картинку, то должен усилием воли добиться более четкого изображения той картинки. Естественно, меня сильно интересовало узнать, что же именно эта картинка демонстрировала? Но первая же моя попытка сконцентрироваться и посмотреть, что именно было изображено на той картинке, ни к чему не привела.

К этому времени, чтобы хоть как-то скорректировать свою близорукость, я постоянно носил мягкие контактные линзы. Такие линзы можно было бы носить, не снимая по несколько дней кряду. Правда, к сожалению, эти контактные линзы, повысив остроту и дальность моего зрения, уже не позволяли мне различать те крошечные детали, которые я мог бы увидеть, оставаясь близоруким микроскопом. Словом, я потерял несколько минут на то, чтобы в размытом и нечетком отражении, появившемся на вымытом унитазе, рассмотреть изображение какой-то двери. Я отошел к распахнутому окну, чтобы перекурить это свое открытие. Когда сигарета догорела, то я снова вернулся к толчку, чтобы более внимательно рассмотреть детали изображения двери. В какой-то момент со мной произошло нечто невероятное, дверь вдруг приняла четкие очертания, она, словно ожила, приняла нормальные размеры.

Мне тогда показалось, что если взяться за ручку двери, затем попытаться ее повернуть, а дверь потянуть на себя, то она откроется!

От полной неожиданности появления самой этой мысли, я вроде бы немного испугался, на краткий момент, прикрыв веками свои глаза. В своем воображении я вдруг увидел, как дверь со страшной скоростью стала надвигаться на меня. Когда я же снова открыл глаза, то увидел, что я просто-напросто стою у какой-то закрытой двери! В тот момент я уже не находился в казарменном туалете, а пребывал в сплошном белом тумане, в котором ничего, кроме белизны и самой двери, не было видно! Несколько раз я своим пальцами протирал глаза, желая вернуться к прежнему положению, но у меня ничего не получалось!

Создалась невероятно глупая ситуация, я стою перед какой-то дверью и не могу сдвинуться с места! Причем, мне и уйти было бы некуда. Тогда я несмело протянул руку, взялся за ручку двери и резко ее повернул. Послышался обычный щелчок, дверь едва приоткрылась, из-за двери послышался какой-то посторонний шум, похожий на отдаленные крики людей! Я машинально прикрыл эту дверь, незнакомые звуки тут же прекратились. В конце концов, я все-таки догадался о том, что появление звуков было связано с тем, была ли эта дверь открыта или закрыта?!

Более не медля ни минуты, я снова повернул ручку двери и ее потянул на себя. Дверь раскрылась, но через ее проем я ничего пока не увидел. За ее порогом, как и вокруг меня, клубился белый туман, но теперь уже явственно слышался тяжелый лязг железа. Отпустив ручку двери, я переступил порог, своим шагом, прорвав пелену белого тумана, я вдруг оказался на вершине холма. Перед моими глазами раскинулось широкое поле с оврагами, буераками и логами. По этому полю в хаотичном порядке двигались какие-то железные машины, если судить по тому металлическому лязгу, который они издавали. Причем эти машины были совершенно мне незнакомы ни своей конфигурацией, ни своей конструкцией, ни тем, для чего они были сделаны! Хотя слово " сделаны" вряд ли подходило для этих монстров, а может быть, они на свет и появились такими ужасными и не красивыми!

— Поздравляю тебя, Марк! Ты самостоятельно перешагнул грань миров! Теперь ты стал настоящим путешественником между мирами! — Это в моей голове внезапно прозвучал голос торжествующего Борьки Фрейдмана.

Голос Борьки исчез, а я все еще продолжал стоять на вершине кургана, всматриваясь в окружающую меня картину совершенно незнакомой местности.

Там росло много деревьев и кустарника, которые не были деревьями или кустарниками в моем понимании этих слов и терминов. Со своего места я видел, как колышется под порывами ветра листва этих каменных гигантов, мне казалось, что колышется не только ветви с листвой, но и какие-то живые существа с голыми хвостами. По внешнему виду, стволы этих каменных деревьев представляли собой многотонные отдельные каменные брусы. Эти брусы были как бы насажены друг на друга, они уходили высоко в небо, придавая стволам деревьев удивительные, совершенно незнакомые мне очертания. Мне казалась, что стволы этих деревьев шевелились, поскрипывали под порывами ветра.

В этот момент внизу у кургана столкнулись две железные машины. Я собственными глазами увидел, как разверзлась передняя часть одной из этих машин, она прямо на моих глазах начала заглатывать другую машину. Причем звук железного лязга вдруг полностью прекратился, поглощение одной машиной другой происходило в полной тишине. В этот момент я заметил, что еще одна железная машину развернулась и поползла в моем направлении. Машинально я отступил всего на один шаг, вокруг меня тотчас же закружил белый туман, а я снова стоял перед закрытой дверью.

Движимый более любопытством, я снова попытался приоткрыть дверь. Она послушно распахнулась и я уже более смело перешагнул ее порог. Клочья белого тумана еще кружили вокруг моего лица, когда я вдруг оказался в каком-то зеленом массиве. Деревья этого массива ничем не отличались от земных деревьев, они имели ствол, покрытый корой и лиственную крону, только земли, почвы у этого массива не было. Деревья росли прямо в воде, они стояли то ли в болоте, то ли в в водоеме, которое было большим озером, или морем. Повсюду куда бы я ни бросал своего взгляда, была одна вода, из которой тут и там поднимались к небу одни только высокие и стройные деревья. Причем, кроны деревьев образовали лиственный барьер, сквозь который невозможно было рассмотреть синеву местного неба. Только в самом верху, почти у самого неба сквозь листву крон деревьев можно было бы рассмотреть какую-то синеву. Может быть, это и было местным небом. Да, и последнее замечание по этому месту, здесь была одна только вода и деревья. Ничего другого там не было, не было кустарника, не было птиц или диких животных!

Вокруг разливалась тишина, не нарушаемая ни единым плеском воды, ни единым посторонним звуком.

Я же в этот момент стоял на деревянной площадке, которая была закреплена между четырьмя деревьями на высоте двух моих ростов от поверхности воды. Первое, что мне сразу же бросилось в глаза, так это было то, что эта площадка была сделана чьими-то руками. Я нагнулся, чтобы более внимательно рассмотреть саму площадку, из чего она была сделана, как в этот момент над моей головой что-то просвистело и со шмякивающим звуком вонзилось в ствол одного из деревьев. Я только успел разогнуться, чтобы увидеть стрелу с желтым оперением в стволе одного из деревьев, как площадка вдруг закачалась. Чтобы не свалиться в воду, я инстинктивно подался назад, собираясь опереться о ствол одного из деревьев, в результате снова оказался в белом тумане перед закрытой дверью.

Двух проходов за дверь оказалось вполне достаточным для того, чтобы частично удовлетворить мое любопытство, мой интерес к неожиданным для меня путешествиям за грань миров. Тем более, что в моем прежнем мире время исправно отстукивало секунды и минуты. Когда я посмотрел на наручные часы, то они показывали, что у меня осталось всего двадцать минут до появления приемной комиссии в лице старшины Огурцова. Засучив рукава гимнастерки, я принялся за уборку и мытье общего туалета. Даже и не заметил, как пролетело время. Когда на пороге туалета показалась злорадно улыбающаяся морда нашего старшины, то я уже был готов к встрече с ним.

По его улыбке мне сразу же стало понятным, что ни при каких условиях я не смогу сдать экзамен на требуемую по его меркам чистоту туалета. В мире всегда находились люди, способные даже во всем хорошем найти каплю грязи. Именно таким человеком оказался и мой старшина Огурцов. Он уже начал поднимать руку, чтобы показать мне черное пятно на потолке туалета, когда я схватил его за шкирку и поставил перед закрытой дверью. Старшина еще не вполне сообразил, что же именно с ним происходит, как я за ручку открыл дверь миров, чтобы вместе со старшиной перешагнуть ее порог.

Мы оба вдруг оказались в пустыне, над нашими головами повис раскаленный шар местного дневного светила. Наше обмундирование в мгновении ока пропиталось нашим потом из-за жары. Нам было даже трудно дышать этим раскаленным воздухом, который, казалось бы, обжигал наши легкие.

— Рядовой Ганеев, где мы находимся? — Вдруг прошептал старшина Огурцов.

— Понятия не имею, товарищ старшина! Думаю, что это нам снится!

Сразу же после моих слов песок под нашими ногами, словно бы ожил. Я вдруг почувствовал, как задрожал тот квадрат песка, на котором мы оба стояли. Не раздумывая, я рванул бегом вперед, чтобы как можно скорее покинуть это опасное место. Старшина Огурцов первый раз оказался за пределами своей казармы, совершая свое первое путешествие за грань миров, он был не совсем готов встречать и реагировать на неожиданности. Поэтому он несколько промедлил со своим рывком.

Когда я обернулся, то старшина был уже по колено в зыбучем песке, могучим рывком своего тело он сумел-таки совершить прыжок, вырываясь из песчаной зыби. Вскоре мы уже снова вдвоем тяжелой рысцой поднимались по склону одного бархана. Когда до его вершины нам осталось сделать, как говорится, один только шаг, как лавина песка с вершины этого бархана, подобно воде, заструилась вниз по его склону. Вместе с лавиной текущего вниз песка поплыл и я вместе с Огурцовым, нам не было никакой возможности остановиться, вырваться из этой песочной лавины. Мы оба стояли и наблюдали за тем, как от нас удаляется вершина бархана!

Вдруг там наверху, над нашими головами послышался веселый девичий смех, мы оба одновременно задрали головы. На вершине бархана стояла красивая и стройная девчонка в ярко желтом бурнусе с паранджой на лице.

Она стояла и громко смеялась над нами, над нашими растерянными лицами!

3

Теперь частенько, когда моя казарма засыпала мертвым сном, я начинал путешествовать между различными измерениями. Для этого мне уже не требовалось мыть или чистить казарменный туалет. Чтобы разыскать и предстать перед той волшебной дверь, мне было достаточно только о ней вспомнить, о ней подумать, воспроизвести очертания двери в своем сознании. Через мгновение, как только я это делал, то уже стоял перед дверью и все, что мне оставалось сделать, так это взяться за ее ручку и открыть дверь.

Две вещи, происходившие в этой связи, некоторое время оставались для меня непонятными! На них я пока не сумел найти верного ответа!

Первая вещь, я хорошо помнил о том, что когда совершил свое первое путешествие в другой мир, то меня с этим начинанием поприветствовал мой друг, Борька Фрейдман. Из этого можно было бы сделать только один вывод, что он каким-то образом был связан с этими путешествиями, ведь именно он дал мне первые уроки по этому делу! К тому же, как же он все-таки узнал о том, что я самостоятельно посетил другой мир, другое измерение! Но сколько бы раз я после первого путешествия я бы не открывал двери, сколько бы во время такого путешествия я не пытался бы с ним мысленно связаться, переговорить, Борька Фрейдман и по сей день так и не ответил на мои призывы. Видимо, в своем загробном мире он был занят важными делами, поэтому не мог откликнуться на мои вызовы. Тогда я сделал зарубку в своей памяти относительно того, что должен обязательно с ним переговорить по этой теме.

Второе, во всех мирах, которые мне удалось посетить, я так и не встретил ни единого представителя высшей разумной жизни. Повсюду я видел только дикую флору и фауну, и более ничего! Смеющаяся девушка в желтом мира песка так больше нигде и никогда не появлялась! И, между прочим, мне давно уже следовало бы обратить внимание и на то обстоятельство, что я пока еще ни разу во второй раз не попадал в одни и те же миры, или в одни и те же измерения!

Я, по-прежнему, был не в состоянии дать утвердительного ответа на вопросительные взгляды нашего старшины Огурцова, которые тот чуть ли не каждый день бросал в мою сторону. И без мысленного зонда мне было хорошо понятно, что этому здоровяку старшине на всю жизнь запомнилось наше путешествие в мир желтого песка, где мы случайно столкнулись со смеющейся девушкой в желтом бурнусе и в парандже. Я ничем не мог помочь Огурцову разобраться в своих мыслях, а также в том, как ему повезло стать путешественником сквозь грани миров. Сам же этот парень страдал, мучился неизвестностью, его постоянно тянуло переговорить со мной, узнать подоплеку своего фантастического путешествия. Но в рамках учебного заведения, в котором мы с ним обучались, подобные вопросы, подобные мысли или подобные действия попросту не допускались! Для наших руководителей и преподавателей существовала одна только магия — маги верной службы, ничего более! Существование какой-либо другой магии они попросту не мыслили, запрещая и нам думать иначе.

Да, научившись путешествовать между мирами, вы понимаете, что я особо не мог широко распространяться по этому поводу среди своих приятелей. Так как хорошо понимал, что Юрий Андропов, забирая меня к себе на службу в КГБ, наверняка, предпринял кое-какие меры для того, чтобы постоянно меня держать в поле своего зрения. Чтобы он успел вмешаться, если своим поведением я, возможно, начну дискредитировать его или его государственную службу. Поэтому я особо не лез на рожон, держался тихо и неприметно, учился опять-таки на твердую четверку и пятерку.

Честно говоря, я должен откровенно признаться в том, что эти два года учебы пролетели для меня быстро, практически незаметно. Выпускные экзамены я сдал на "хорошо" и "отлично", вернулся домой, вскоре меня устроили на работу в международный отдел московского телевидения. Эта работа, частые отлучки из дома, командировки по стране и заграницу, сделали мою жизнь напряженной и занятой. Но, тем не менее, я всегда находил время для того, чтобы совершенствоваться в магии, иногда предпринимая довольно-таки длительные путешествия по другим мирам!

Путешествия между различными измерениями со временем для меня превратились в повседневную банальность! Ну, скажите, что в том любопытного, интересного, если ты переносишься в какое-либо статичное место! Да, ты видишь изумительные по красоте пейзажи и панорамы, растений и животных, которых в глаза не видел! Ну, и что в этом такого?! Чтобы я не предпринимал, где бы ни появлялся, повсюду мог только наблюдать статику, со мной лично вообще ничего не происходило. Я просто появлялся в каком-то необычном месте, рассматривал экзотическую картину, и снова возвращался домой! Одним словом, довольно-таки быстро я потерял всякий интерес к таким перемещениям между гранями миров, со временем резко сократил число таких путешествий!

Моя же новая работа на телевидении оказалась интересной, познавательной, я и мои коллеги помогали людям со всего мира снимать телепрограммы о нашей стране, о нашем государстве. Могу сказать, что мне было очень интересно работать в контакте с другими людьми. Поработав пару дней то с одним, то с другим своим напарником, ты как бы получал дополнительные знания, а главное — неплохое понимание того, чем сам занимаешься. Первые годы на этой работе люди Андропова не обращали на меня особого внимания, я как бы выпал из их окружения, из круга их интересов.

Но случай с южнокорейским авиалайнером на Дальнем Востоке, когда мы, как государство, заикаясь и сбиваясь с нормальной человеческой речи, пытались объяснить всему миру причину того, почему наш истребитель сбил этот пассажирский самолет, все перевернул вверх ногами! Я тогда резко высказался по поводу нашей несостоятельной позиции по этому вопросу. Уже вечером мне последовал звонок от Юрия Владимировича Андропова. Звонил, разумеется, не тогдашний глава нашего государства, звонил его помощник по этим вопросам, который мне попросту приказал:

— Майор Ганеев, у вас ночь впереди, которую вам и вашим товарищам следует провести за рабочим столом. Юрий Владимирович хочет ознакомиться с вашими мыслями и предложениям по поводу дальневосточного инцидента. Вовремя не выполните работу, погоны на стол, а сами вместе со своими товарищами немного отдохнете в Лефортово!

Мы проработали всю ночь напролет, два листика бумаги в шесть часов утра ушли фельдъегерем по кремлевскому адресу! И сплошная тишина, в одиннадцать часов последовали заявление и разъяснение инцидента советским правительством. В результате разнузданная антисоветская истерия во всем мире пошла на убыль, со временем об этой ошибке-провокации мир как бы забыл. Нам же даже не сказали "спасибо", только дали премию в двести рублей, которые в те благлославенные времена не на что было потратить и по горло загрузили дополнительной работой. Честно говоря, что мы были и этому рады, потому что считали, что работаем во благо своего государства, своего народа!

Все это время, я проживал по старому адресу на Самотеке, время от времени встречался со своими однокашниками по школе. В основном с девчонками из нашего класса, которые практически все повыскакивали замуж, они стоически рожали детей своим мужьям и своим любовникам. И занимаясь воспитанием подрастающего поколения, эти девчонки часто встречались, чтобы потрепаться или поделиться случайно услышанной новостью о своих когда-то бывших парнях. Таким образом, ни разу не побывав в школе на ежегодной встрече одноклассников, я был неплохо информирован о судьбах своих бывших друзей и приятелей. Только о своем самым ближайшем в те времена друге Володьке Тимакове у меня не было никакой информации. После переезда в Измайлово он напрочь исчез из нашего поля зрения! Когда у меня появился Запорожец 968, то первым делом я смотался по его измайловскому адресу. Там мне ответили, что вот уже десятый год живут в этой квартире, что никаких Тимаковых в ней ранее не проживало!

Поэтому для меня совершенно неожиданным оказался звонок по телефону, причем, звонили мне на работу. Неизвестный голос произнес:

— Марк Ганеев, не были ли вы столь любезны зайти в комнату…

И назывался номер комнаты, где должна была произойти встреча по делам службы, которую мне приходилось выполнять по совместительству со своей главной работой. Хотя я, видимо, был несколько неправ в определении, которая именно из моих двух работ была главной?!

На этот раз мне пришлось беседовать с человеком, который не имел прямого отношения к моей второй работе. Он был человеком из министерства обороны, военным разведчиком. Это был накаченный парень под два метра ростом, способный каждый день с полной боевой выкладкой пробегать, не останавливаясь, сорок километров. К тому же он явился на мою работу в военной форме с погонами полковника на плечах. Девчонки почему-то всегда вешались на таких бравых и молодых парней с полковничьими погонами на плечах. При виде этого буйвола мне сразу же стало ясно, что наши девчонки, а их в телецентре, было великое множество, теперь меня затрахуют своими наивными вопросами об этом полковнике. Выяснив его имя и фамилию, социальный статус, они потребуют его служебный телефон.

Да и было похоже на, что он сам специально так вырядился для того, чтобы обратить на себя это девчоночье внимание!

Не приглашая меня садиться, этот чудак в полковничьих погонах, начал задавать мне вопросы, как только я перешагнул порог комнаты, в которой помимо стола и одного стула ничего не было. Опять-таки первый вопрос он мне задал таким тоном, словно я был армейским салабоном первого года службы. Я прекрасно знал о том, что армия никогда не уважала и не считалась с правоохранительным органами. Мне на это взаимоотношение армии и каких-то там органов было, в принципе, наплевать, но я никому не позволю поставить себя в унизительное положение. Поэтому я спокойно прошествовал до стола, за которым чуть ли не развались, сидел чересчур молодой полковник, незаметным движением кисти руки создал себе элегантное кожаное кресло, в которое с большим удовольствием плюхнулся своим задом.

Некоторое время мы оба посидели в молчании, внимательно разглядывая друг друга, не задавая каких-либо вопросов. Минут через пять полковник ожил для того, чтобы повторить свой первый вопрос, но уже несколько в другой тональности.

— Товарищ майор, позвольте представиться, полковник Кантемиров, ГРУ, Генштаб. Знающие люди мне порекомендовали встретиться именно с вами, чтобы в деталях обсудить одну возникшую проблему. Но прежде чем перейти к сути проблемы, я хотел бы от вас, товарищ майор, услышать детальный рассказ о своем знакомстве с неким Владимиром Тимаковым?!

Наверное, потом я целый час рассказывал ему о своих дружеских отношениях с Тимой или с Владимиром Тимаковым в школе и дома. Должен вам откровенно признаться в том, что этот рассказ о своем школьном друге я вел не для того, чтобы о Тиме поведать чужому человеку, а для того, чтобы еще раз самому вспомнить о существовании этого своего старого друга. Да и полковник, видимо, своим острым носом учуял мою ностальгию по той старой школьной дружбе, прозвучавшую в моем рассказе. За этот целый час он ни разу меня не прервал, не переспросил. Мы оба курили, а я все говорил и говорил о Тиме, а в самом конце даже рассказал о своей поездке в его Измайлово.

— Так выходит, что тем незнакомцем был именно ты, Марк Ганеев? — Тут же поинтересовался Кантемиров, как только я прекратил свой рассказ.

— Каким таким незнакомцем? — Я не вполне уяснил суть заданного вопроса полковником.

— Ну, ты тогда был не совсем в курсе дела! А мы не знали такого, насколько крепка старая школьная дружба! Твое незапланированное появление в Измайлово мы восприняли, как факт того, что противник начал разыскивать капитана Тимакова!

— Капитана… Тимакова?!

— Да! К этому времени твой Тимак получил армейское звание "капитан"! Ты же должен был знать о том, что он окончил летную школу…

— Должен, но не знал! Тима предлагал мне вместе с ним поступить в летное училище, чтобы стать пилотами истребителей на профессиональном уровне! Но я в то время мечтал не об армии, а о несколько другом!

— Одним словом, Тимаков лейтенантом окончил военное летное училище, но летчиком-истребителем так и не стал. Я не знаю в чем именно было дело, но, видимо, его все же подвел его собственный организм. Причем, это его нездоровье было так трудно определить даже самим медикам, что некоторое время он даже полетал на истребителях. Но эта болячка, в конце концов, проявилась, и Тимаков был вынужден стать вертолетчиком. Полеты в небе были, видимо, стали судьбой этого парня, он стал замечательным вертолетчиком. Тогда армия перевела его на службу испытателем вертолетов в один закрытый институт, который занимался разработкой и созданием боевых советских вертолетов.

— Уж не в КБ Николая Николаевича Гольского?

— И да, и нет! То вертолетное КБ входило в организационную структуру КБ Гольского! Да, что это такое я вам говорю! — Вдруг спохватился полковник ГРУ. — Откуда вы, товарищ майор, об этом знаете?

— Николай Николаевич, мой близкий друг! Я ему немного помогал!

— Ну, что ж, пока этот ваш ответ мы воспримем, как доказательство того, что вы так много знаете то, чего вам не стоило бы знать! Но перейдем к моему делу. Владимир Тимаков стал главным вертолетчиком испытателем некого боевого вертолета КА-50…

— "Черня Акула! — Сам черт снова дернул меня за язык.

Глава 3 Афганистан!

1

Полковник ГРУ Геннадий Кантемиров был военным разведчиком, настоящим другом. После первой нашей встречи и нашего первого разговора мы встречались еще пару раз, обмениваясь информацией по вопросу, как идет подготовка к вылету нашей группы в Афганистан, как мы будем выполнять свою боевую задачу. Полковник взял на себя решение всех вопросов и проблем, связанных с технической стороной обеспечения предстоящего перелета нашей группы в Афганистан. Он, словно по волшебству, решал, казалось бы, не решаемые, сверхсложные вопросы и проблемы, касающиеся нашего полета в воюющую страну. Ему удалось убедить даже ни во что неверующих генералов Генштаба СССР в том, что его группе разведчиков диверсантов, которая насчитывала всего лишь десять бойцов, для перелета потребуется военно-транспортный самолет Ил-76. Мы, бойцы группы, получили новейшее обмундирование спецназа НАТО, а так могли выбирать себе то оружие, которое было нам по руке и по нраву.

Когда я в первый раз встретился с бойцами этой диверсионно-разведывательной группы ГРУ, то, входя в помещение ее расположения, не сразу сообразил, куда же именно я попал. Уж очень помещение, в котором размешались гереушники, своим интерьером и планировкой отличалось от обычной советской казармы. Да и бойцы, застывшие в строю, встречая меня, своим обмундированием, а главное своей не славянской внешностью и выправкой во многом отличались от обычных солдат и офицеров Советской Армии. Мне потребовалось несколько мгновений для того, чтобы привыкнуть к обстановке для того, чтобы в последующем процессе знакомства с этими людьми разобраться, а что же именно они собой представляли!

Этих мгновений мне с лихвой хватило также и на то, чтобы, все еще стоя на пороге помещения, взглядом охватить интерьер помещения, его меблировку, а также десяток парней, застывших в шеренге в непривычной позе по стойке смирно. Первое бойцы в шеренге были всего лет на восемь-десять меня моложе! Что говорило о том, что передо мной находится не рекрутский контингент, а офицеры или, по крайней мере, сержанты. По ходу дела я попытался своим ментальным щупом коснуться сознаний этих бойцов, попытаться выудить из них дополнительную информацию?!

К своему великому удивлению я так и не сумел прочитать сознания этих бойцов. Причем, меня особенно удивил тот факт, что их сознания не были искусственно заблокированы, одно за другим они воспротивилось свободному проникновению моему мысленному щупу. Такой обвальный конфуз впервые произошел со мной, но я не подал вида, что потерпел неудачу, перешагнул порог помещения, направляясь к бойцам, застившим неподвижно в шеренге. Десять метров, которые мне предстояло пройти, я использовал для того, чтобы собраться с мыслями. Первым же делом я решил не удивляться всему тому, что будет происходить в этом помещении, а также поведению этих бойцов.

Уже на первых шагах я понял, что удивляться мне было чему! Я бы даже сказал, что устроители этой встречи все-таки добились своего, я был несколько удивлен и заинтересован. В первую очередь, мое внимание привлекли, я бы сказал, не русские лица тех бойцов, сейчас застывших в строю шеренги. В этот момент от шеренги отделялся высокий, атлетически слаженный парень в ненашем камуфляже. Его лицо имело ярко выраженный характер англо-саксонского типа. Да и держался он, как военнослужащий британских САС. Несколько в развалку он стремительно пересек, разделяющее нас пространство, чтобы замереть от меня в трех шагах для рапорта:

— Товарищ майор, диверсионно-разведывательное подразделение в составе десяти бойцов проводит спецзанятие. Подразделение построено для встречи и знакомства с вами. — Бойко отрапортовал мне этот парень.

К слову сказать, этот парень рапортовал мне на великолепном английском языке, с полагающимся налетом внутриармейского сленга! Я бы даже сказал, не простого британского военнослужащего, а именно британского коммандос!

— Спасибо, товарищ фельдфебель за информацию! Не могли бы вы мне поименно представить бойцов группы! — Я спокойно ответил Фельдфебелю на том же языке и с теми же жаргонизмами.

— Так точно, товарищ майор! -

Тут же мне ответил этот юноша, а затем мы вместе с ним начали обход строй бойцов для персонального знакомства, начав с крайнего левого фланга.

— Позвольте, товарищ Майор, вам представить двух радистов нашей группы — Родена и Мыслителя. Они в полной мере владеют всеми видами проводной и беспроводной связи с командованием, а также будут выполнять обязанности переводчиков. К тому же сейчас они осваивают азы телепатии для возможного ее дальнейшего использования в качестве канала мысленной связи с нашим центром. Это два наших пулеметчика — Монета и Пузырь. Эти же два бойца — наши гранатометчики — Лимон и Шар. Два снайпера Тундра и Лес и два радиометриста — Шпынь и Зеро! Я, Фельдфебель, являюсь командиром диверсионной группы, в которую помимо меня еще входят Тундра, Монета, Шар и Лимон. Пас одновременно командует разведывательной группой, в которую входят Пузырь, Лес, Шпынь и Зеро. Командир нашей группы — Полковник, а вы, товарищ Майор, — становитесь его заместителем!

Это было несколько своеобразным представление бойцов подразделения, в составе которого мне предстояло выполнять некое специфическое задание! К тому же оно говорило и о том, что и я получил кличку-псевдоним на все это время. С этого момента и до последнего дня к бойцам группы я должен теперь обращаться только по их никам, ни в коем случае не называя другие их имена! А они меня теперь будут знать только, как "Майор", эта кличка стала моим ником на период выполнения задания. А главное в расположение группы, а также при любом обращении к своим бойцам я должен употреблять только анлийский язык, который стал основным языком группы!

Что касается иностранных языков, то еще учительница магии Мерседес привила мне интерес в этим языкам. Мне требовалось не так уж много времени и пару уроков под гипнозом, чтобы освоить тот или иной язык! В связи с предстоящей командировкой я ускоренными темпами изучал афганские языки фарси и дари.

Меня очень заинтересовали слова дежурного фельдфебеля о том, что радисты группы специализируются в телепатии. Поэтому я обратился к Фельдфебелю со следующими словами:

— Фельдфебель, вы только что упомянули, что Роден и Мыслитель изучают телепатию! Я хотел бы с ними пообщаться, чтобы выяснить их уровень телепатии? Телепатия — это и мое внеслужебное хобби! — Сказал я, обращаясь к Фельдфебелю.

— Так точно, сэр! Вы можете с ними переговорить в любую удобную вам минуту! — Затем он обратился ко всему строю. — Товарищи бойцы, вольно! Можете разойтись, и продолжить заниматься делами согласно внутреннему распорядку.

Я же отвел радистов немного в сторону, пока мы шли, они с искренним интересом косились в мою сторону. Но ничем более не выдали того, что их сильно интересует, что же именно я собираюсь с ними делать? Когда мы остановились, я несколько мгновений всматривался в не русские лица Родена и Мыслителя. Опять-таки передо мной стояли два типажа, в которых не просматривалось ничего славянского, резкие черты лица англо-саксонского типа. Никаких тебе припухлых щек, высоких скул и овалов мягкого подбородка. Не носы, а настоящие итальянские рубильники с узкими ноздрями. Волосы иудейско-ирландского происхождения, рыжеватые и почти курчавые. Видимо, их матери себе мужей находили среди иностранцев из дальних стран?!

Парни в свою очередь пытались выяснить, что же я за птица, они суперслабенькими ментальными щупами пытались пробраться в мое сознание, чтобы информацию обо мне получить из моего сознания. Я же этому совершенно не противился, мне было интересно, удастся ли этим парням все-таки добраться до моего сознания. Не, им этого не удалось сделать, так и не проникнув особенно глубоко ментальные щупы этих товарищей, попросту выпали из моего сознания, у них закончилась энергия. Тогда я обратился к Родену и Мыслителю:

— А теперь, парни, ваша очередь расслабиться! — От удивления, когда они услышали мою мысленную речь, у них сильно расширись зрачки глаз. — На некоторое время прекратите блокировать свои сознания! Мне бы хотелось с ним немного поработать! — Мысленно скомандовал я, не отрывая взгляда от их непривычно-противных европейских рож.

Зрачки их карих глаз сделали круговое движение, что позволило мне догадаться о том, что они услышали мою мысленную речь. Тогда я попытался уже своим мысленным щупом коснуться сознаний обоих парней! Щуп без промедления и без сопротивления вошел в их сознания!

Впервые в своей жизни я одновременно находился в сознаниях двух человек! Эйфория непонятной победы начала заполнять мой разум! Я же в это время размышлял над тем, что впервые я получил возможность одновременно манипулировать сознаниями двух человек?! С громадным трудом волевым усилием мне все же удалось погасить пока непонятное мне чувство эйфории некой победы. Какой победы и над кем?!

Уже немедля ни секунды, своим мысленным щупом я пробежался по сознаниям Родена и Мыслителя, пытаясь разыскать в них серьезные огрехи. Но был вынужден тут же разочарованно и силой выдохнуть воздух из своей груди. Да, под их блокировкой многое скрывалось, теперь я узнал практически всю биографию обоих парней — когда и где родились, какую школу окончили, когда призваны в армию? Какое военное училище закончили, в каких боевых операциях участвовали, какие имеют боевые награды и воинские звания?! Немного поразмыслив, я прекратил и это ворошение сознаний обоих парней. Мне их так называемая "производственная биография" была совсем ни к чему! Недаром же в нашей службе говорят, что, "чем меньше знаешь, тем лучше спишь"!

К сожалению, бойцы Роден и Мыслитель не обладали даром или особым талантом к изучению телепатии, они были слабыми телепатами! Но с ними, видимо, поработал весьма опытный куратор-телепат. Он сумел-таки в сознание парней вбить несколько принципов формирования мысленных образов, которые телепат мог бы принимать или передавать другому телепату, что такое ментальный щуп и как им пользоваться! Оба парня пака не умели концентрировать мысленную энергию для приема и передачи телепатем, не могли этой энергией в полной мере насыщать работающий мысленный щуп. Но главная проблема обоих радистов группы, как я позже выяснил, она также существовала в головах других бойцов группы, а также командира группы, заключалась в том, что все они попросту не верили в саму возможность существования магии, телепатии в нашем мире!

Мне пришлось поработать с парой секторов головного мозга этих парней, настроив их таким образом, чтобы позже Роден и Мыслитель посредством психологических тренировок научились бы выделять и по-своему концентрировать и направлять свою мысленную энергию. Предоставил им более углубленную информацию по использованию мысленного щупа при работе с другим телепатом и не телепатом. В заключение своей работы я обеими руками по очереди охватывал их головы, чтобы помассировать определенные точки восприятия, которые были расположены в районе висков на их головах.

Уже покидая сознания парней, я оставил им возможность по-своему блокировать любой доступ извне в свой головной мозг. Сделал все так, чтобы Роден и Мыслитель уже сами могли бы сознательно регулировать, — открывать или закрывать — доступ тому или иному постороннему лицу к своей памяти. Когда я завершил свою работу, то Роден и Мыслитель превратились в потенциальных телепатов, но они должны были тренироваться каждый божий день.

Оба парня и сами почувствовали, что я завершил свою работу. Они открыли свои глаза, вытянулись передо мной по стойке "смирно", коротко, но дружно произнесли:

— Благодарим вас, товарищ Майор, за проделанную работу!

Фельдфебель, стоявший неподалеку, обратил внимание на не стандартное поведение своих бойцов, он несколько удивленно посмотрел на меня, а затем свой взгляд перевел на Родена и Мыслителя. Командир диверсионной группы, видимо, все же пропустил мимо своего внимания мою работу с сознаниями этих бойцов. Фельдфебель совсем уже собрался задать мне вопрос в этой связи.

В этот момент в помещении неожиданно появился полковник Геннадий Кантемиров. Полковник, подобно порыву сильного ветра, ворвался в помещение, в одно мгновение он успел проделать одновременно очень много вещей. Поздороваться с бойцами, хлопнуть по плечу Фельдфебеля, пожать мне крепко руку, перекинуться парой словечек С Мыслителем, а затем удивленно посмотреть снова на меня.

— Майор, что ты успел накопать в головах моих бойцов? Мыслитель заявил мне, что он стал более умным после того, как ты чем-то занимался у него в голове!

Нетрудно было догадаться о том, что не только Фельдфебель, но и все бойцы группы обратили внимание на то, что я слишком долго возился с обоими радистами группы. Со стороны они не могли видеть, чем же конкретно я занимался?! Вот у этих людей в военной форме, которые привыкли никому ни в чем не доверять, возникли определенные подозрения?! Я с грустью подумал о том, как же эти бойцы будут реагировать, когда им придется иметь дело с настоящим предательством? Несколькими словами я разъяснил Полковнику проблему с телепатией, которая наблюдается практически у всех бойцов нашей группы. В своей речи я интонацией голоса выделил слово "наша", пытаясь показать, что и я являюсь членом этой группы. Причем, не менее любого бойца заинтересован в благополучном исходе выполнения нашего боевого задания. После секундного колебания я добавил, что эту проблему можно было бы преодолеть, сделав всех бойцов группы телепатами.

— Нет проблем! — Тут же в ответ заявил Полковник. — Приступай к работе, Майор, но, если можешь, начни ее с меня!

Я выбрал один из уголков помещения, куда удалился вместе Полковником. В том углу, в стороне от занимающихся своими делами бойцов, мне было более удобно работать с головным мозгом Полковника! Ему я уделил несколько больше времени, так как мне хотелось, чтобы он стал не простым телепатом, который умеет принимать и расшифровывать чужие мысли, передавать свои мысли на расстояния различной дальности. Командира нашей группы я посчитал необходимым научить более творчески работать с чужими мыслями, наделить более сильным телепатическим даром. По моему мнению, он должен был уметь определять, когда ему лгут или говорят правду, перехватывать невысказанные чужие мысли, обрабатывать, анализировать накопленную информацию другими индивидуумами, сканировать сознания людей и других разумных существ на дальнем расстоянии. Словом, когда Полковник покинул мой угол, то он в своей военной жизни сделал первый шаг к тому, чтобы несколько по иному, более самостоятельно воспринимать нашу советскую жизнь! Он стал несколько другим человеком, чем был до этого времени!

В своем углу, продолжая работу с другими бойцами группы, я время от времени переводил свой взгляд на Полковника, наблюдая затем, как меняется его поведением! Некоторое время он не находил себе места, он долго сидел в дальнем углу от меня, внимательно рассматривая свои руки. Временами он поднимал голову, всматриваясь в лица бойцов соей группы, задавая им какие-то незначительные вопросы! Полковник, видимо, все-таки прочувствовал мой взгляд. Он поднялся на ноги, чтобы подойти ко мне, но уже по дороге раздумал. Он чему-то вдруг задумчиво улыбнулся, затем резко изменил направление своего движения, подошел к выходу, покинул наше помещение.

В этот момент до меня дошла дружеская и доброжелательная волна, которую сформировал и направил мне сам Полковник за мгновение перед тем как нас покинуть, Мне даже показалось, что в тот момент, когда эту волну Полковник направлял в мой адрес, он почему-то утвердительно кивнул головой, прежде чем исчезнуть за дверью. Я сразу же догадался о том, что этим кивком Геннадий Кантемиров поблагодарил меня за проделанную работу. Ему, видимо, все же понравился тот человек, которым он стал, благодаря моим усилиям!

2

Капитан Владимир Тимаков стал широко известным, как один из наиболее талантливых летчиков испытателей вертолетов в Советском Союзе. Причем, за какой бы вертолет он не брался, любое проект он в доводил до полного логического завершения. Его вертолеты или шли в серию, или же на них ставился твердый крест. Но опять-таки хочется сказать, что, как испытатель вертолетов, капитан Тимаков работал таким образом, что полных крестов или очень плохих вертолетных проектов в его работе практически не было. Было два или три вертолетных проекта, которые после серии испытаний, проведенных этим капитаном, признавались полностью бесперспективными. Может быть, из-за его качественной и вдумчивой работы капитана Тимакова с новыми проектами. Может быть, из-за малого количества крестов в его работе, конструкторские бюро советского государства, работавшие в этой области авиационного конструирования, часто обращались у капитану Тимакову с предложением, стать крестным отцом, разрабатываемым ими новыми вертолетными комплексами.

После окончания Второй мировой войны два государства в мире, СССР и США, определяли основные направления и стандарты развития как гражданского, так и военного самолетостроения. Аналогичная картина наблюдалась и в области вертолетостроения! В начале 70-х годов американцы разработали и пустили в серию новый боевой вертолет, которые в американской армии стали называться "Апачами". Немногим позже СССР в ответ на эту американскую инициативу принялось за разработку советского вертолета, который должен был бы стать достойным ответом заокеанскому оппоненту. Этот новый советский вертолет должен был в основном заниматься уничтожением живой силы, бронетехники на поле боя.

Победу в государственном конкурсе одержал проект бюро Камова, вертолет В-80, который позднее в войсках стал называться КА-50, "Черной Акулой". Но прежде, чем появиться в войсках, "Черная Акула" прошла много испытаний, как на земле на стендах, так и на полигонах в воздухе. Аэродинамическая симметрия и отсутствие перекрестных связей в каналах управления упрощали пилотирование этого вертолета. Машина имела значительно меньше ограничений по углам скольжения, угловым скоростям и ускорениям во всем диапазоне скоростей полета. Вследствие таких преимуществ "Черная Акула" получила возможность выполнения многих маневров, ранее недоступных вертолетам с одним несущим винтом. Среди этих преимуществ, разумеется, особо выделялся "плоский", "педальный" разворот с большими углами скольжения, что позволяло "Черной Акуле" едва ли не мгновенно осуществлять прицеливание, уничтожать противника своим бортовым оружием.

Летчик испытатель Владимир Тимаков приступил к работе над этим проектом, чуть ли не одним из самых первых, хотя впоследствии к работе над этим проектом присоединились многие другие советские летчики испытатели. Но именно он, капитан Тимаков, поднял в воздух первый экземпляр В-80! Во многом благодаря его усилиям, на практике осуществлялись те цели, которые авиаконструкторы заложили в этот вертолет фронтовой поддержки.

"Черная Акула" разрабатывалась и испытывалась в те времена, когда советская 40-я общевойсковая армия вела бои с моджахедами в горах и в долинах Афганистана!

Естественно, что после успешно проведенных заводских испытаний в министерстве обороны СССР прозвучало немало голосов о необходимости проведения полевых испытаний "Черной Акулы" на полях боев и сражений в Афганистане. Вопрос долго не решался даже в высших инстанциях Советского Союза, пока в то время Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов не принял окончательного решения по этому вопросу. Он лично подписал соответствующее постановление Политбюро ЦК КПСС о направлении опытного образца вертолета В-80 в 40-ю армию с целью проведения полевых испытаний в Афганистан. Одновременно Первое главное управление КГБ СССР получило на выполнение специальное задание в этой связи.

В начале 1983 года "Черная Акула" приняла участие в одном из болев с моджахедами. Этот вертолет вместе со своей командой базировался на территории авиабазы Баграм, расположенной примерно в шестидесяти километрах от Кабула. Его обслуживали два пилота, капитаны Тимаков и Кошелев, небольшая группа технических специалистов. Вскоре "Черная Акула" стала совершать регулярные боевые вылеты на поддержку пехоты или десантников 40-й армии. Уже в первых боях с душманами этот экспериментальный вертолет показал надежность своей конструкции, высокую эффективность своей бортовой аппаратуры и бортового вооружения!

Бортовым оружием "Черной Акулы" стал великолепный противотанковый ракетный комплекс "Вихрь" с лазерным наведением, автоматическим сопровождением цели. И то, и другое гарантировало высокую точность использования бортового вооружения этого вертолета. Разумеется, афганские мятежники никогда не имели бронетанковых сил, боевые действия они в основном осуществляли мелкими боевыми группами от семи до тридцати человек в каждой. Такие маневренные группы были вооружены стрелковым оружием, винтовками, автоматами и пулеметами. Группы моджахедов внезапно появлялись то в одном, то в другом месте, наносили быстрый удар по автоколонне или по небольшому воинскому подразделению, чтобы тут же скрыться в горах. Моджахеды, будучи местными крестьянами, отлично знали окружающую местность, мастерски пользовались складками горной местности для организации засад, пулеметных и гранатометных гнезд в самых неожиданных местах на пути следования советских автоколонн.

Принимая во внимание характер боевых действий в Афганистане, "Черная Акула" продемонстрировала свою исключительную способность вести разведку по обнаружению мелких групп и отрядов противника в гористой местности. Вертолет оказался способен вести длительное преследование вражеских маневрово-диверсионных групп. Бортовая аппаратура "Черной Акулы" могла на дальнем расстоянии выявить ту или иную вражескую засаду, устроенную моджахедами в самых неожиданных местах. Обнаружив вражескую засаду, экипаж вертолета мог ее уничтожить своим мощным бортовым оружием, или же вызвать наше десантное подразделение для последующего уничтожения этой засады. Неожиданно появляясь над тем или иным горным хребтом или перевалом, "Черная Акула" едва ли не с первого захода уничтожала вражеские диверсионные группы во время привалов, переходов или даже тогда, когда моджахеды уже легли в засаду.

Управляемые ракеты "Вихрь" вертолета "Черная Акула" эффективно поражали тяжелое такое вооружение вражеских групп, как крупнокалиберные пулеметы, гранатометы. Эти ракеты также успешно применялись в боях, когда советским подразделениям приходилось штурмовать какой-либо горный аул. Противотанковая ракета этого комплекса оказалась способной разрушить, превратить в пыль глинобитные и каменные дома горных аулов. Во время боев противник обычно укрывался за каменными зданиями аулов, превращал их в долговременные укрепления, в них укрывались от огня советской пехоты вражеские пулеметчики и гранатометчики.

Принимая во внимание уникальность "Черной Акулы", экспериментальный характер этого вертолета, на боевые задания "Черная акула" обычно вылетала в сопровождении связке с двумя другими боевыми вертолетами Ми-24, которые брали на себя функцию охраны этого экспериментального вертолета.

Тем не менее, "Черная Акула" успешно воевала, ее появление над полем боя поднимало настроение у наших войск. В таких случаях наши десантники и армейцы часто поднимались и шли в атаки на противника, так как хорошо знали о том, что "Черная Акула" не позволит вражеским пулеметчикам и гранатометчикам вести по ним огонь. В штабы подразделений 40-й армии все чаще и чаще стали поступать заявки на использование "Черной Акулы" в той или иной боевой операции.

Незаметно для себя, вскоре после прибытия в Афганистан капитаны вертолетчики Тимаков и Кошелев стали популярными и широко известными офицерами в кабульском гарнизоне. Их уважали и часто приглашали принять участие в том или ином мероприятии официального характера. С этими капитанами искали знакомства, старались подружиться, чтобы услышать рассказ о возможностях нового вертолета тли о том, какова тактика пилотов этого вертолета при решении той или иной частной задачи на поле боя

После завершения официальной части такого мероприятия, встречи частенько переходили в простое застолье офицеров, во время которого шли задушевные разговоры о родине! Офицеры рассказывали друг другу о городах, в которых родились, выросли или служили, говорили о своей судьбе и военной доли! Покинув столы, офицеры брали гитару, чтобы под ее аккомпанемент спеть хорошую песню о былом, о будущем, или о тяжкой солдатской доле.

Было позднее время, заканчивалось одно из таких застольев, устроенных моторизованным полков, награжденным орденом Красного Знамени за уничтожение крупного моджахедовского отряда. Полковник Гусаров, командир этого полка, подошел к вертолетчику капитану Тимакову и, осторожно поддерживая его под локоток, отвел его в сторонку, поинтересовался:

— Может быть, вы, Володя, оба, вместе с капитаном Кошелевым, все же у нас в полку заночуете? Тогда нам не придется волноваться и созваниваться с авиабазой Баграм глубоко ночью, чтобы получить подтверждение о вашем успешном возвращении на базу! А то вам придется ночью, да еще на машине без сопровождения ехать шестьдесят километров по пустому шоссе до авиабазы Баграм! Хотя бы дороги в этом проклятом Афганистане были бы хорошими?! А то и шоссе до Баграма состоит из одних только ухабов и рытвин, того и глядишь, завалишься и до утра придется ждать помощи. А у нас в лагере все тихо и спокойно, утром накормим вас хорошим завтраком.

— Да, не волнуйся, ты так, Илья Александрович! Все будет в полном порядке! Мы с Игорем уже не раз этой дорогой домой поздно ночью возвращались! Никто еще нас не обстреливал, никто нам засады не устраивал! Думаю, что и в этот раз ничего с нами ничего не случится! Местные духи вряд ли о существовании нашей команды вообще чего-либо знают или слышали! Так что, давай, выпьем с тобой сейчас на посошок. А потом мы с Игорем будем собираться в дорогу!

— Зря ты так плохо о духах думаешь, Володя? Они многое знают, да и скрывать свои знания здорово умеют! О том, как ты с Игорем воюешь на своем вертолете, земля слухом полнится! Где-то в глубине души своей я полагаю, что они о вас обоих хорошо наслышаны! Возможно, что-либо и готовят по вашему поводу. Так что, Володя, в нашей афганской жизни лучше перебдеть, быть заранее ко всему готовыми, а не ждать того, что кто-нибудь вас из-за угла обстреляет.

— Да я вместе с Игорьком, как вертолетчик, мало, кому нужен! Таких, как нас с ним вертолетчиков, хоть пруд пруди, повсюду встретить можно! Вон сколько вертолетных полков в нашей армии имеется, считать — не сосчитать! Если духам, что-либо и нужно, то это наша "Черная Акула", это все-таки экспериментальный вертолет, его только в серию запускать собираются! Вот духи и будут за ним охотиться, но его-то на Баграме целый батальон десанта охраняет! Так что им еще повозиться придется, чтобы к вертолету подобраться.

В тот вечер оба капитана Тимаков и Кошелев благополучно добрались до авиабазы Баграм. Уже на базе, прежде чем отправиться в постель, Игорь Кошелев сходил в штаб своего вертолетного полка. Оттуда он связался с полковником Гусаровым, еще раз поблагодарил того за проявленное гостеприимство и отличную встречу с товарищами по оружию. В ответ Илья Александрович поблагодарил Игоря за то, что он нашел время и ему перезвонил, так как теперь он может спокойно отправляться в койку.

Через два дня один батальон моторизованных стрелков полка Гусарова попал в чрезвычайно сложное положение в одной из операций, проводимой в горах в ста километрах от Кабула. Для его поддержки были вызваны вертолеты!

Но поддержать батальон прилетел только один вертолет "Черная Акула", так как другие машины ближайшего вертолетного полка, дислоцировавшегося на авиабазе Баграм, были задействованы на выполнение других боевых заданий. Впервые "Черная Акула" над полем боя работала в полном одиночестве, без охраны из вертолетов Ми-24. Пилот вертолета капитан Владимир Тимаков сумел противнику продемонстрировать, как следует одним вертолетом подавлять вражеские цели. В течение десяти минут боя этот пилот бортовым оружием своего вертолета подавил практически все моджахедовские пулеметные гнезда, заставил замолчать гранатометчиков. Батальон же полка Гусарова после того, как позиции противника были обработаны "Черной Акулой", практические без сопротивления со стороны противника, вернулся на свои исходные позиции.

Выполнив задание, Владимир Тимаков вежливо связался с командиром полка Гусаровым, чтобы тому сообщить о том, что цели на земле подавлены, что он бой закончил. После короткого молчания, капитан Тимаков сообщил, что возвращаться на авиабазу Баграм.

Поздно вечером этого же дня полковник Гусаров, случайно позвонивший в штаб вертолетного полка в Баграме, узнает о том, что "Черная Акула" Тимакова на базу сегодня так и не вернулась!

3

Ил-76 взлетел с аэродрома Кубинка, набрал высоту в десять тысяч метров, взял курс на Ташкент. Пару раз к нам выходил первый пилот майор Любовцев, каждый раз он подолгу беседовал с Полковником, с любопытством поглядывая на остальных членов группы. Полковник оказался единственным из нас, кто не закрыл своего лица шапочкой. Мы же, все остальные члены группы, даже когда спали или дремали в авиационных креслах, не снимая шапочек, рассматривая мир вокруг нас через прорези для глаз.

К этому следует добавить, что мы все были одеты в совершенно одинаковые комбинезоны, так что наша группа представляли собой весьма экзотический подбор личностей Экипаж военно-транспортного самолета с нами не разговаривал, не общался, обходил нас далеко стороной. Но по выражению лиц летунов можно было легко догадаться о том, что сейчас они прямо-таки умирают от любопытства, так им хотелось взглянуть на наши лица, чтобы узнать, кто же мы такие, чем занимаемся?!

Эти чертовы шапочки мы натянули на головы в автобусе, но пока мы находились в его салоне, то наши лица все еще оставались открытыми. На подъездке к Кубинке нам сообщили о том, что наш груз уже прибыл на авиабазу и уже загружен в самолет Ил-76. Экипаж самолета прогрел его двигатели, так что он был готов в любую минуту пойти на взлет.

Когда совсем стемнело, мы проехали КПП авиабазы, выехали на поле аэродрома минуты две куда-то ехали в полной темноте. Советское государство очень любило экономить на всем, что только можно. Но оно особенно экономило деньги трудового народа на электроэнергии, города страны плохо или совсем не освещались! Также плохо освещались и объекты военного значения. Пока на автобус куда-то катился, Полковник прошелся по центральному проходу автобуса, внимательно осматривая каждого бойца своей группы, а затем он негромким голосом приказал:

— Прежде чем покинуть автобус, каждый боец обязан скрыть свое лицо от чужих глаз, прикрыв его полой шапочки, в которой имеются прорези для глаз! Паре, Лимон и Шар, когда автобус остановится, не дожидаясь дополнительного приказа, первыми покинуть автобус. Осмотритесь на месте, тут же по трапу поднимайтесь в самолет. Да, ребята, не забудьте, что с этого момента английский язык становится нашим родным языком. Забудьте о существовании русского языка!

Произнеся последнюю фразу, Полковник многозначительно посмотрел в мою сторону. Ну, что ж его приказ ясен, я своим мысленным щупом тут же прошелся по сознанию своих товарищей по группе, чтобы в головах бойцов группы английский язык закрепить в качестве основного нашего языка для общения с остальным миром.

Автобус все еще продолжал куда-то двигаться, но вот впереди в сплошной ночной темноте мы увидели слабый столбик света. В этом слабом свете угадывались очертания какого-то большого самолета. Видимо, это и был военно-транспортный самолет, выделенный Генштабом для перелета нашей группы! Транспортник стоял практически рядом с ВПП аэродрома, но на значительном удалении от основных зданий авиабазы Кубинка. Мы увидели, что самолет, как и полагается, охранялся взводом солдат внутренних войск, которые образовали вокруг него плотное кольцо оцепления.

Сквозь тонированные стекла автобуса мы увидели, как обрадовались вованы, когда наш автобус подъехал прямо к трапу самолета и остановился. Наше появление эти только что окончившие школу парнишки с автоматами рассматривали, как обещание своего скорого возвращения в привычную и уютную для них цивилизацию солдатской казармы.

Но у вованов мгновенно изменилось настроение, когда они увидели, что автобус покидают странные люди, у которых вообще не было лиц! Сильно напуганные появлением безголовых людей, которые один за других покидали автобус, направляясь к трапу самолета, эти вованы схватились за автоматы, чтобы нажать на курки, собираясь эту нечисть расстрелять в упор. Семнадцатилетние мальчишки первого года службы во внутренних войсках до ужаса, чуть ли не до потери сознания, испугались, увидев нас в этих черных шапочках! В темноте ночи они попросту не могли увидеть, что мы простые люди, но только с черными шапочками на головах, а полы с прорезями для глаз скрыли наши лица!

Слава богу, что их лейтенант был не первого года службы!

Он еще до того момента, когда его взвод встал караулить этот самолет, во избежание всякого рода недоразумений, у своих мальчишек в военной форме заранее отобрал магазины с патронами для автоматов! Только благодаря предусмотрительности лейтенанта, группа Полковник не была расстреляна на месте на авиабазе в Кубинке!

Салон военно-транспортного самолета Ил-76 совершенно не походил на грузовой отсек. Когда мы вошли в этот салон, то сразу же обратили внимание на то, что по салону не гуляли дикие сквозняки, как это часто случалось на борту других типов военных транспортников. Воздух был кондиционированным с приятными запахами леса и полевых цветов! Пассажирский салон располагался сразу же за пилотской кабиной, в нем имелось сорок кресел для пассажиров Аэрофлота первого класса. В моей голове тут появились странные мысли о том, что мы ошиблись и поднялись на борт не того военного транспортника. Я тут же использовал возможностью быстрой проверки, куда мы все-таки летим, а также, полетим ли мы этим самолетов, или нам следует поискать, пока еще не взлетели, другой транспортник?! Вскоре из сознаний шести членов экипажа этого самолета пришло шесть полновесных подтверждение, что это наш самолет!

Я независимой походкой, что-то насвистывая подошел к одному из кресел, рукой потрогал его упругость. Не понравилась, перешел к другому креслу и проделал те же тычки рукой… Пятое кресло мне понравилось, я задом плюхнулся в него. Но шапочку с дырками для глаз с головы не снял, подумал, что в шапочке будет интереснее и теплее спать. Обернулся через плечо и одурел, двенадцать охламонов во главе с полковником после того, как они руками опробовали мягкость сиденья кресла, переходили от одного кресла к другому.

Вскоре двенадцать советских диверсантов расселись по креслам, многие из них уже дремали, подобно мне!

В этот момент Ил-76, взревев своими двигателями, тронулся с места, начал рулить по ВПП, чтобы сразу же пойти в разбег и на взлет. Через некоторое время по завыванию двигателей самолета я догадался о том, что наш Ил-76, наконец-то, оторвался от земли и набирает высоту. Когда самолет занял положенный эшелон высоты, то открылась дверца кабины пилотов, в первый раз на ее пороге показался какой-то пилот в полном летном обмундировании и с одной звездочкой майора на погонах. Этот парень застыл в проеме двери, с удивлением разглядывая двенадцать оглоедов, чьи лица были полностью скрыты под темно-синей материей. Некоторое время он постоял, покачиваясь с каблука ботинок на мысок, а затем глубокомысленно произнес:

— Нам говорили, что мы будем выполнять особо секретное задание! Я даже расписывался в том, что до конца жизни буду молчать обо всем, что увижу на борту своего же самолета! Но никто нам ни слова не сказал о том, что мы встретимся с двенадцатью рылами оглоедов, которые на нормального человека не похожи?! А с кем вы мне прикажите изменения в маршруте, которые могут возникнуть, согласовывать?

В ответ на такое мужественное заявление майора, Полковник поднялся на ноги, подошел к летчику и сдернул с головы шапочку, чтобы перед летуном предстать в своей первородной красоте. Подойдя к летчику, он ласково потрепал его за плечо и произнес:

— Не плачь, майор! Перед напором нашей армии никто и ничто не устоит! В мире нет безвыходных ситуаций, а мы созданы для того, чтобы эти проблемы решать! Говори, майор, о своей проблеме! Мы ее сей же момент решим!

В его русской речи отчетливо прозвучал легкий налет иностранного акцента, который тут же придал всему облику нашего Полковника флер таинственности и секретности. Летун еще раз внимательно посмотрел на нас, затем он привычно вытянулся перед нашим командиром и, приложив правую руку к брови, отрапортовал:

— Позвольте представиться, майор Алексей Любовцев, первый пилот военно-транспортного самолета. И одновременно как бы неофициально офицер по связи с вашей командой на время перелета Москва — Ташкент. Из шести человек нашего экипажа командование полка почему-то только мне разрешило с вами контактировать.

Майор Любовцев сделал короткую паузу, видимо, ожидая, когда ему в ответ представится и сам Полковник. Я же в этот момент, раскинувшись в комфортабельном кресле, в половину уха с интересом прислушивался к тому, о чем сейчас общались командир и этот настырный летун. Меня заинтересовало, каким образом Полковник выкрутится из столь неудобного положения, в котором вдруг оказался по своей же собственной вине.

Ведь, Полковник только что нарушил приказ о том, согласно которому мы, как члены засекреченной разведгруппы, не имели права вступать в прямые контакты, разговоры с членами экипажа военно-транспортного самолета Ил-76. Общий приказ на задание был краток и понятен! Мы понимали, что для его успешного выполнения требовалось, чтобы о нас знали, как можно меньше! Нам предстояла серьезная работа в полном отрыве от своих людей, а на той стороне было бы лучше, чтобы о нас даже не знали бы, в какой стране мы родились. Поэтому нам следовало бы, как только было можно, уберечься от ненужных сейчас контактов и личных знакомств. Тем более, что одно задание должно было перетечь в другое, а они не были даже взаимно связаны!

— Слушай, Алексей! — Полковник по-дружески обратился к летуну, — Ну, нет у меня для тебя отдельного имени! И ничего с этим я поделать не могу! Давай, будем так без моего имени друг с другом общаться! Называй меня попросту Полковник!

К слову сказать, майор Любовцев оказался весьма общительным человеком. Он раз десять в течение четырех часов нашего полета до Ташкента подходил к Полковнику и беседовал с ним на разные темы. Не знаю, как командир реагировал на эти разговоры, но мне они мешали дремать. Поэтому пару раз попытался выяснить, что же именно творилось в голове у этого советского летуна. Мой мысленный щуп скользнул по сознанию Алексея Любовцева и завис, так и не почерпнув полезной информации! Сознание этого человека оказалось недостижимым, не блокированным, а попросту недостижимым для моего мысленного щупа. Тогда я не обратил на это внимания! Ведь, человеческая природа весьма неприхотлива, в нашем мире часто встречаются личности с психическими аномалиями. Человек, сошедший с ума, часто оказывается непризнанным гением, только он попросту живет в мире, который существует только для него одного, а другим людям этот мир непонятен, неизвестен.

Разумеется, майор Алексей Любовцев был нормальным человеком. У него были абсолютно нормальные психические параметры! Но его головной мозг работал таким образом, что не допускал проникновения чужих сознаний в свои основные сектора. Тогда я не придал этому значению, посчитав, что в нашем мире можно встретить и таких людей.

После чего я уснул в своем кресле и не просыпался уже до самого Ташкента. Меня разбудил Полковник, когда наш самолет совершал вираж ха виражем, теряя высоту и заходя на посадку! Никто из нашей группы, даже сам Полковник, не знал того, что же мы должны делать дальше, после того, как наш транспортник произведет посадку в Ташкенте?! Эта информация была доверена одному только мне, но и она всплыла из моей памяти, когда я убедился в том, что мы идем на посадку именно в этом городе, в Ташкенте. В аэропорту Ташкента нас ожидал другой самолет Дуглас С-47 Скайтрейн военно-транспортной авиации США. Мы должны были своими силами перегрузить груз своей группы и личный багаж, чтобы затем вылететь в Пешавар, Пакистана. С этого момента мы переставали быть русскими спецназовцами, окончательно забывали русский язык, превращались в американских спецназовцев "Дельта Форсе", прибывающих в Пакистан для выполнения специального правительственного задания.

На долю секунды я уединился с Полковником, всю эту информацию перелил в его сознание. В принципе, Полковник был в той или иной степени проинформирован о том, чем же мы будем заниматься за пределами Советского Союза. Но он, как и я, не знал всех деталей, наши командиры в Москве выдавали нам информацию именно такими обрывками, причем Полковник часть этой информации дополучал по линии ГРУ, а я по линии КГБ, от личной канцелярии председателя, хотя считалось, что вся операция будет проходить в рамках одного только ГРУ. Получив информацию, Полковник пару секунд раздумывал над ней, а затем утвердительно кивнул мне головой, это означало, что я должен сейчас начать поиски американцев, а он займется разгрузкой Ил-76. В его сознании промелькнули яркие образы сожаления, он надеялся, что до конечной цели мы доберемся этим самолетом, а дальше отправимся на бронемашинах. Я даже знал о том, что перед нашим вылетом из Москвы полковник разговаривал с полковником Гусаровым и выпрашивал у него нужные нам бронемашины. Но, как видите, судьба в форме генералов ГРУ и КГБ рассудила несколько по-другому!

Я со своей командой в шесть человек спустился по трапу на бетонку аэродрома, мы тут же направились к двум "Виллисам", стоявшим на этой стоянке. Оба автомобильных ключа, как и договаривались, уже находились в гнездах зажигания на панели управления. Нам оставалось только завести их двигатели и отправляться в путь. Виллисы были отличными машинами, они прекрасно повоевали в Советской Армии, немало способствуя тому, что наши отцы разгромили фашистскую Германию. Они, хотя каждому из этих Виллису было уже немало лет, завелись с пол-оборота. Кивком головы я приказал ребятам занимать места в обоих джипах, пора было отправляться на поиски союзников американцев. В этот момент я видел, как ребята из группы Полковника начали возиться с замками грузовых отсеков Ил-76. Перед тем, как тронуться с места, я мысленно связался с Полковником, его кратко проинформировал о том, что поехали разыскивать американцев.

— Хорошо! — Ответил Полковник. — Найди их, этот аэропорт не такой уж большой. Было бы желательно, чтобы завтра утром мы были бы в Пешаваре!

Я левой ногой выжал педаль сцепления Виллиса…

Глава 4 Знакомство с правилами поведения за границей

1

В начале восьмидесятых годов на порядок увеличился поток самолетов Аэрофлота, летающих в Афганистан, Индию, Пакистан и другие азиатские страны мира. Аэропорт же хлебного города Ташкента, который был самым крупным пересадочным центром на этих маршрутах, мало изменился. Он, по-прежнему, оставался небольшим авиационным предприятием. Это предприятие с большим трудом успевало технически обслуживать прилеты и вылеты, или вовремя пополнять запасы авиационного топлива самолетов, летавших по этим маршрутам. Особенно наглядно это было заметно по количеству парковочных стоянок для самолетов, экипажи которых должны были ночевать в Ташкенте.

Когда мы на своем "Виллисе" прокатились по взлетно-посадочной полосе этого аэропорта, среди всего нескольких спящих самолетов с голубой окраской Аэрофлота практически сразу же обнаружили вражеский самолет в камуфляжной окраске, да еще с боевой символикой вооруженных сил США! Он стоял в общей шеренге пассажирских лайнеров Аэрофлота, освещенный светом, падающим из окон здания аэропорта. При таком свете, другого освещения в том аэропорту попросту не было в те времена, этот хищник всеми силами старался выглядеть невинным и мирным голубком-агнцем.

— Майор, смотри, куда эти гады запрятались! — Громко и прямо мне в ухо проорал Пузырь, разумеется, на великолепном английском языке. — Думали, что мы их не найдем?! Да не на таких напали! Давай, Майор, выруливай в том направлении.

Вскоре мы все шестеро шастали то тут, то там, по стоянке этого американского военно-транспортного самолета. Странной получалась общая картина, шесть человек с лицами, скрытыми под полами шапочки, крадучись перемещались с одного места на другое, внимательно осматривая и ощупывая каждый предмет этой стоянки. Мы никак не могли разобраться в том, куда же подевался экипаж этого американского военно-транспортного самолета. Казалось бы, все вещи были на месте, — сам самолет, трап к нему, тягач для его вытягивания самолета на взлетную полосу, различный инструментарий для проведения технического обслуживания, как двигателя, так и органов управления самолетов. Только мы нигде не находили ни советских технических специалистов, ни американцев, членов экипажа этого транспортного самолета. Время же нас начинало нас поджимать, уже через час мы должны были бы вылететь в пакистанский Пешавар, а этих американских индюков мы нигде не могли найти.

Время медленно, но верно приближалось к полуночи, постепенно замирал ташкентский аэропорт. Ночная смена прекращала свою работу, рабочие начали покидать свои рабочие места в ремонтных мастерских аэропорта, самолетные стоянки давно уже опустели. Теперь только завтра рано утром появятся утренняя смена, тогда аэропорт начнет снова оживать. Его технические специалисты приступят к подготовке заночевавших в аэропорту самолетов к вылетам.

По аэропорту хлебного города Ташкент начала разливаться сказочная, прекрасная тишина жаркой среднеазиатской ночи! Устав материться на английском языке, я подошел к дверце транспортного самолета, которая располагалась над моей головой. Я с горя несколько раз подпрыгнул, чтобы своим кулаком в перчатке, но со свободными пальцами несколько раз пройтись по металлической дверце транспортного салона этой Дакоты. Услышав над своей головой дикий барабанный грохот, я только тогда в полной мере осознал, что этим своим неосознанным действием я только что нарушил благородную тишину, разливавшуюся по всему ташкентскому аэроузлу!

Красная краска стыда начала потихоньку заливать мои и так красноватые щеки. Только что я поступил совсем необдуманно, как мальчишка, изобразив из себя австралийского кенгуру и нашего козла барабанщика! Едва ли все мои парни догадались о том, что этим барабанным боем, я всего лишь пытался достучаться до наших тупых американских извозчиков. Спасибо аэропортовской темноте, не все мои бойцы сумели все-таки заметить и оценить эту мою мальчишескую выходку!

Перед моим превращением в кенгуру, многие парни разминали мускулатуру. Они явно готовились к тому, чтобы, превратившись в аэропортовских носильщиков, заняться переброской багажа нашей группы в грузовые отсеки американского военно-транспортного самолета. Но их, видимо, все же несколько смущало то обстоятельство, что дверь в грузовое отделение Дакоты находилась над нашими головами, примерно на высоте трех метров. Парни по одному подходили ко мне, чтобы своим ростом еще и еще раз попробовать и примериться к тому, как им было бы половчее зашвыривать багаж через эту дверцу в багажное отделение самолета.

Барабанный грохот во всем аэропорту, устроенный мной, заставил их вначале замереть на месте, а затем свои недоуменные взгляды они перевели на меня?! Я же им в ответ начал мило улыбаться, желая успокоить парней, мысленно внушая им, мол, все в порядке! Ничего серьезного не случилось!

Эти несколько ударов кулаком по самолетной дверце, видимо, были услышаны и теми, кому они предназначались! Дверь американского самолета начала медленно открываться, сначала из-за нее до меня донеслись бранные слова, почему-то произносимые на американском языке.

— Кто это там, мать вашу так, может кулаками в дверь так громыхать в середине ночи? Кто этот засранец, который уставшим людям поспать не дает?! Сейчас мы тебя немного поучим тому, как следует интеллигентному человеку вести себя по ночам, не мешая другим людям хорошенько выспаться…

С этими словами самолетная дверца со скрипом и скрежетом в тишине ночи отползла в сторону. Круг света упал на бетонку летного поля, в центре этого круга, разумеется, оказался я. Мне пришлось задрать голову кверху, чтобы рассмотреть того нахала, который только что так неинтеллигентно выражался по моему адресу. Но ничего кроме света, падающего мне в глаза, я так и не увидел. Понимаете, темнота в аэропорту Ташкента была настолько насыщенно черной, что свет в проеме самолетного входа мне показался настолько ярким, что мои глазницы тут же наполнились слезами. В ореоле этого круга свете я смог рассмотреть, что надо мной появился какой-то человек, владеющий американским матерным языком, у которого волосы на голове были ярко рыжего цвета!

Иными словами, это был ярко рыжий клоун! От него несло таким перегаром, что мне сразу же захотелось горло освежить кружкой черного Гиннеса. Мои парни рядом зашевелились, видимо, желая тоже высказаться по этому поводу. Но тут я поднял правую руку к верху, призывая к спокойствию и молчанию.

Постепенно я начал различать и другие детали этого рыжего клоуна. Он оказался мужиком под два метра ростом. На нем был летный комбинезон с множеством значков, стикеров и наклеек. Особенно мне понравилась наклейка, на которой было написано: "Вооруженные сила США", где слово "США" было несколько раз перечеркнуто, а над ним появилась надпись "СССР". Мне пришлось долго рыскать глазами по этому комбинезону, прежде чем я нашел нашивки капитана американской армии. Должна была еще быть нашивка с фамилией владельца этого комбинезона, но сколько бы я своими глазами не шарил по этому комбинезону, так ничего и не нашел!

Над моей головой послышался смех, а затем незнакомый голос произнес:

— Тебе еще не надоело, меня щекотать своим стальным взглядом?! Мурашки так и заметались по всему моему телу в поисках от него спасения?! Парень, прекращай свою щекотку! Еще минута, я начну ржать! Тогда тебе и твоим друзьям придется ждать, пока я не прекращу быть занозой в твоей заднице!

Этот рыжий клоун, со зверской улыбкой оскалом на своем симпатичном лице деревенщины с множеством рыжих конопушек стоял в проеме самолетной двери, с явным интересом меня рассматривая. Ему, по-видимому, я нравился, он долго не отрывал от меня своего взгляда, постоянно чему-то улыбался!

Тогда я решил узнать, чему этот болван может так симпатично улыбаться, а главное, кому именно он так слащаво улыбался! У нас же не приветствуются однополые отношения! Уже через мгновение его глазами я рассматривал самого себя.

Глазами американского капитана я увидел под собой высокого парня, затянутого в темно-синий комбинезон, с шапочкой на голове и с лицом, прикрытым ее полами. Но этот парень почему-то двоился, троился, с большим трудом эта американская пьянь попыталась сосчитать, сколько же "меня" находится перед его самолетом. Летун четыре раза ошибался, а затем, сообразив, что под собой видит глубоко законспирированного агента ЦРУ, совсем бросил меня пересчитывать, когда досчитал до пятнадцати! Затем в мгновение ока этот американский болван выгнал из своих головных и сердечных сосудов алкоголь, которым усиленно закачивался весь этот вечер, вытянулся по стойке смирно и лихо отрапортовал:

— Капитан и первый пилот военно-транспортной авиации США, Питер Дуглас! Экипаж вверенного мне транспортного самолета проводит предполетную подготовку к вылету по маршруту Ташкент, СССР — Пешавар, Пакистан.

Капитан Дуглас, словно монумент, высился надо мной на высоте трех метров, он честно, откровенно и добросовестно мне врал. Разумеется, никакой предполетной подготовкой ни капитан, ни его экипаж в данный момент не занимались. Сразу же, как только Дакота приземлилась в Ташкенте, экипаж транспортного самолета сложился долларами, чтобы у своего техника, который должен был заниматься техническим обслуживанием их самолета, закупить ящик водки "Пшеничная". После совершенной сделки тройка американцев залезла в радиорубку своего самолета Дакота, откуда она больше и носу не показывала. Они занялись потреблением русской водки, закусывая ее американской тушенкой, сохранившейся на складах Пентагона. Эту информацию мне удалось почерпнуть из сознания американского капитана, его плохо держали ноги. Ему приходилось рукой держаться за самолетную дверцу, чтобы случайно не выпасть из самолета.

Я выпрямил спину, правую руку приложил к правой брови, негромким голосом и с эдакой армейской небрежностью отрапортовал:

— Майор Арчер, группа "Дельта Форс". Наша группа только что прибыла в Ташкент. Мы готовимся начать перегрузку своего груза на ваш транспортный самолет. Капитан Дуглас, не были бы столь любезны, приказать членам вашего экипажа подготовиться к приему нашего багажа.

— Майор, а вы за кого нас принимаете? Мы вам, что какие-то там носильщики, что ли? Мы вашим багажом заниматься не собираемся и не будем?! Мы самолет пилотируем, а для подноса багажа в каждом нормальном аэропорту существуют носильщики! Так что, майор, идете в аэропорт и там оплачивайте перегрузку багажа, а мы уж так и быть транспортный отсек самолета вам откроем!

Повторяю, что эта незапланированная перепалка с рыжим капитаном, командиром транспортного корабля, началась практически на пустом месте, из-за ничего. В переписке с Лэнгли[3], которую мы вели в течение трех последних месяцев, нам неоднократно указывалось на сверхсекретность проводимой нами операции. В переписке также нас предупреждали о нежелательности любых ситуаций, в которых бойцы нашей группы контактировали бы с кем-либо из посторонних! К примеру, нам категорически запрещалось входить в контакт с обслуживающим персоналом аэропортов, в частности, мы не могли общаться с подносчиками багажа. Так что то, что сейчас потребовал этот рыжий, в дребедень пьяный американский капитан, выходило за рамки наших предварительных договоренностей или предписаний. К тому же вот-вот должен был подъехать Полковник с нашим багажом для перегрузки в эту проклятую Дакоту.

Только я подумал о командире, как на взлетной полосе показались фары автокара, который тянул за собой небольшой караван из нескольких багажных тележек, доверху загруженных тремя закрытыми транспортными контейнерами и различными баулами и сумками.

— Эй. Питер! — Я небрежно окликнул своего рыжего собеседника, который все еще стоял в раздумье в проеме двери в самолет, опасно при этом покачивался. — Ты не хочешь, чтобы мой командир надрал тебе зад, так советую тебе быстрее пошевеливаться! Полковник вскоре здесь появиться со второй партией нашего груза! Если ты и твои лежебоки за оставшееся время до его прибытия не будут готовы к приему груза, то тогда пеняй только на самого себя.

Я не думаю, что именно мои слова в конечном итоге подействовали на пьяный разум этого рыжего клоуна. Но этот парень тут же принялся нажимать какие-то кнопки на клавиатуре, расположенной рядом с самолетной дверью.

Послышался негромкий звук заработавших электродвигателей, я собственными глазами наблюдал за тем, как поднялась вверх почти половина борта самолета, открывая три грузовых отсека, расположенных в фюзеляже самолета с одной его стороны. В этот момент караван с нашим грузом подъехал к Дакоте. Тундра, сидевший за рулем автокара, ловко, не хуже профессионального подносчика багажа, так развернул свой автокар, что тележки с грузом остановились строго напротив грузовых отсеков самолета. В этот момент, неизвестно откуда появился рука-манипулятор, он подхватил один из контейнеров и перенес его в грузовой отсек транспортного самолета. Вскоре, когда все три контейнера заняли положенные ими места в грузовых отсеках транспортника. Обшивка самолета тут же вернулась на свое прежнее место. А Тундра уже набирал скорость автокара, до пола выжимая педаль акселератора, он отправился за второй партией нашего багажа.

Я же удивленно посмотрел на своего только что приобретенного американского друга, капитана Дугласа, ведь он, находясь в весьма нетрезвом состоянии, в течение нескольких минут, без единой заминки сумел поднять половину нашего багажа на борт своего транспортного самолета. И сделал он это так быстро и хорошо, что при этом не повредил ни транспортный самолет, ни контейнеры нашего груза! Сейчас капитан Питер Дуглас все еще продолжал стоять в проходе на самолет, я же подмигнул Шару, стоявшему за моей спиной, чтобы тот подкатил бы трап к этой самолетной двери.

Вскоре члены моей команды начали по лестничному трапу подниматься на борт Дакоты, заставив рыжеволосого Питера немного отступить, чтобы позволить нам проходить в пассажирский салон. Вскоре парни разошлись по салону, выбирая себя места для нашего дальнейшего путешествия заграницу.

2

Военно-транспортный самолет Дуглас C-47 "Скайтрейн"[4] по своим размерам и техническим параметрам во многом уступал советскому военно-транспортному самолету Ил-76. Если бы у нас имелась бы возможность наглядно сравнить эти оба транспортных самолета, то "Скайтрейн" на фоне Ил-76 выглядел бы самым настоящим птенчиком.

Но этот транспортный малыш был мал да удал, он был способен поднять в воздух и доставить до места десантирования взвод парашютистов в двадцать семь человек с полным вооружением и с четырьмя тоннами дополнительного груза. Единственным недостатком этого птенчика можно было бы считать деревянные сидения для парашютистов, которые были расположены вдоль обоих бортов этого транспортника, которые имели совершенно неудобную ковшеобразную форму. Прежде чем свой зад опустить на такое сидение, я долго ходил вдоль обоих рядов. Рассматривая и выбирая себе наиболее удобное сидение. В конце концов, свой выбор остановил на том, чтобы в торце пассажирского салона на пол бросить несколько баулов, на которых и решил лететь до Пешавара в Пакистане!

Дакота плыла в темноте ночи, луны уже не было видно, где-то далеко впереди алела тонкая линия рассвета, который вот-вот должен был наступить! В аэропорту Ташкент наши хлопоты по перегрузке багажа из одного самолета в другой быстро закончились, Питер Дуглас в мгновения ока загрузил на борт и вторую партию наш личного багаж и груз группы.

Весь перелет я провел, лежа на баулах, изредка впадая в приятную дремоту. Полковник в тот же момент сидел, нахохлившись, в одном из таких сидений для парашютистов. Сейчас он собой в этой позе мне чем-то напоминал курицу клушу, высиживающую свою кладку яиц. Находясь в приятной дремоте, я размышлял о том, почему же эти сидения в самолете оказались такими неудобными. Само собой напрашивалась мысль о том, что, видимо, американцы считали, что все парашютисты — это, прежде всего, ненормальные люди, вот сконструировали кресла для пыток парашютистов во время перелетов. Нормальный человек был не в состоянии долгое время провести, сидя в столь неудобном кресле. Ни один человек, оказавшись в таком кресле, во время перелета глаз не смог сомкнуть, хотя бы немного подремать, а не то чтобы комфортно отдохнуть. Слава богу, что до Пешавара нам оставалось лететь немногим более часа, так что Полковнику не так уж много времени осталось страдать! В ответ Полковник попытался мне улыбнуться, но улыбка у него получилась какой-то неполной, ущербной!

Солнце показалось над горизонтом, наша Дакота едва ли не сразу вошла в крутое пикирование. Когда я уже начал думать о том, с какой глубины нас будут откапывать, как американский транспортник уже катилась по ВПП аэродрома Пешавара. Самолет лихо, по-мотоциклетному, слегка притормаживая, развернулся, одним крылом почти касаясь бетона ВПП, Скоро он уже стоял на выделенной ему стоянке, а к нему уже тянули электрический кабель с разъемом для подключения и топливный шланг.

Как только наша Дакота окончательно остановилась, наш самолет был немедленно окружен плотным кольцом пакистанских коммандос. У коммандос были недовольные и мрачные лицами, по брови заросшие бородами и усами под крючковатыми носами. На головах у них были белые тюрбаны, на плечах — белые мундиры. Обуты они были в ботинки с высокими голенищами. Все коммандос были вооруженные американскими штурмовыми винтовка М14А1[5]. Капитан Дуглас, отмашкой руки нам сообщил о том, что теперь мы можем спускаться на бетонку, так как прибыли носильщики для разгрузки нашего груза.

Коммандос, стоявшие по периметру кольца окружения, злобными волками на нас посматривали. Дай им волю, то они нас, думая, что мы американцы, разорвали бы на месте одними только голыми руками! Должен вам признаться в том, что неприятные чувства тут же овладели всеми нами, когда мы еще один за другим спускались по трапу! Первое время мы даже не расходились, старая держаться плеча друг друга. Рядом с самолетом уже стояли тележки для груза и личного багажа, а рядом толпилась небольшая толпа носильщиков, которые, не переставая, трепались о домашних делах на своем фарси. Последним по трапу самолета спускался Полковник, при виде выражения его лица, я решил молчать, ни с кем не разговаривать! Он командир группы, ему и разбираться во всем во всем этом бедламе!

А сам принялся рассматривать все, что сейчас творилось на этом пакистанском аэродроме. Аэропорт Пешавара оказался небольшим по размерам, имел одно центральное здание в два этажа, несколько грузовых терминалов. Повсюду были видны пассажирские самолеты таких компаний, как "Америкэн Аэйрлайнз", "Каравеллы", "Иберия", "Люфтганза" и других авиакомпаний. В дальнем углу аэропорта виднелись стоянки и военных самолетов, в основном истребителей и штурмовиков.

С трудом, но Полковник разобрался со всем тем безобразием, которое творилось вокруг нашей группы. Носильщиков он заставил заняться разгрузкой нашего груза и багажа. Причем груз носильщики складывали в одну сторону, а багаж — в другую! Наши парни заняли стратегические позиции внутри пакистанского окружения, тем самым перед теми же пакистанцами выдавая себя, как профессиональных военных людей. Не смотря даже на то, что разгрузкой груза занимались пакистанцы, она была быстро закончена.

Вскоре в американском самолете уже не было ни одной нашей вещи. Следуя молчаливому кивку головой Полковника, я взял один баул, в котором хранилось двадцать четыре бутылки "Старки", я, не спеша, поднялся по трапу, чтобы этот баул на виду у всех вручить этому рыжему капитану Дугласу! Я только шепнул этому проходимцу, чтобы он более осторожно обращался бы со стеклянной посудой, хранившейся в этом бауле. Тот моментально долгался о сути нашего преподношения, тут же превратился в циркового клоуна, начал нас сердечно благодарить, раскланиваясь на все стороны.

Тут же лица пакистанских коммандос еще более побледнели, их глаза стали выражать не только одну только ненависть по отношению к своим стратегическим союзникам, но и зависть. Такое всегда происходит, когда люди, ранее выражавшие одну только ненависть, вдруг начинают еще и чему-либо завидовать, когда к их ненависть присоединяется и зависть! Всем было понятно, что пакистанским коммандос, сейчас стоявшим в оцеплении, какие-либо подарки от нас не светили, тем более, им не светила бесплатная выпивка! Любая выпивка им не светила еще и по той причине, что все они были рьяными исламистами, которым ислам запрещает даже пить вино.

К этому времени шесть контейнеров нашего груза были уже готовы к погрузке в грузовики, которых пакистанское оцепление сейчас не пропускало к нам! Я прошелся вокруг грузовых контейнеров, на всякий случай их еще раз пересчитал, для верности попинал ногами. После чего должен был констатировать, что перелет Ташкент — Пешавар завершен. О чем немедленно в ментальном диапазоне проинформировал своего командира, Полковника.

Но в этот момент за моей спиной послышалась команда на пиджин-инглиш:

— Всем оставаться на своих местах! Господа, постарайтесь не двигаться, и не сопротивляться! Сейчас мы будем вас обыскивать! Если имеете при себе оружие, то положите его на землю, на шаг от него отойдите в сторону!

Поданная команда была столь неожиданной, что я с удивлением свою голову повернул голову на этот звук голоса. Там увидел мужчину средних лет с большими и красивыми усами, на нем был камуфляж коммандос, а на погонах были звездочки капитана пакистанской армии. Только вместо тюрбана на голове была помятая армейская фуражка! Этот офицер пакистанской армии сейчас смотрелся, как настоящий герой, собравшийся осуществить свой очередной подвиг. В сопровождении нескольких коммандос этот пакистанский офицер, видимо, собрался заняться нашим личным досмотром, так как никаких документов, удостоверяющих нашу личность, при нас не было.

Подумав, я решил в эту детскую катавасию не вмешиваться! Полковник должен был сам решать подобные проблемы! Только я успел об этом подумать, как увидел решительное лицо Полковника, который пробирался к пакистанскому капитану, по дороге его коммандос расшвыривая по сторонам! Два офицера встретились и остановились друг напротив друга, глазами они так и пожирали друг друга!

— Капитан, какое право вы имеете отдавать подобный приказ?! Да, еще моим людям, которые никакого отношения к вам не имеют! Не могли бы вы мне пояснить, что сейчас здесь происходить со мной и членами моей специальной команды? По договоренности между нашими правительствами, мы прибыли в пакистанский Пешавар для выполнения специального задания на территории соседнего государства! Таким образом, на территории вашего государства мы будем находиться всего пару часов не более!

— Прошу меня извинить, господин офицер, но я не знаю вашего имени и вашего офицерского звания!

— капитан, давайте, будем относиться друг к другу, как можно проще! Обращайтесь ко мне, капитан, ну, скажем, как "Полковник"!

— Извините, Полковник! — Начал было снова тянуть слова пакистанский капитан. — Перед выездом в пешаварский аэропорт на встречу вашего самолета, я получил дополнительный приказ командира моей воинской части. Так вот в этом в этом приказе, в частности, говорилось о том, что я не должен вашу команду выпускать из аэропорта, не удостоверившись в том, что имею дело именно с теми людьми, о которых шла речь в договоренностях, достигнутых между нашими государствами.

— Этими словами вы хотите мне сказать, капитан, что пакистанская разведка знает, имеет информационные файлы на каждого из моих людей? Если это в действительности так, то уже сейчас я прерываю выполнение своего задания. Повторяю, если все то, что вы только мне рассказали — правда, то в этом случае я вынужденно отдаю приказ о нашем возвращении домой. Таким образом, мы уже не будем наш груз перегружать в грузовики. Сейчас заново загрузим этой военно-транспортный самолет, так как возвращаемся туда, откуда только что прилетели!

Полковник великолепно исполнял свою театральную роль, выражая готовность всей группой возвращаться обратно в Ташкент. Он даже прекратил разговор, подошел к нам и начал отдавать приказы собираться обратно в дорогу.

— Внимание членам группы, я приказываю…

Но его речь прерывает несколько смущенный голос пакистанского капитана.

— Подождите, господин полковник! Пока не торопитесь отдавать приказа на возвращение! Но, как я понимаю, вы не собираетесь снимать с головы шапочки, чтобы показывать нам лица членов вашей команды?!

— Так точно, господин капитан! Ни при каких условиях я не могу отдать приказа по этому поводу! Если вы продолжите на этом настаивать, то мы немедленно возвращаемся домой!

— В таком случае, господин капитан, на вас возляжет груз вины за срыв чрезвычайно важного боевого здания этой специальной группы! — Откуда-то сверху послышался знакомый голос.

Я машинально поднял голову, капитан Питер Дуглас все еще стоял в проеме самолетной двери, практически над самой моей головой. Американец выглядел свежим человеком, словно он не пил весь вчерашний день, словно он всю ночь не просидел за штурвалом своего транспортного самолета. Этот парень так и благоухал армейским лосьоном "after the shave", аромат которого долетал даже до моего носа. Этот рыжеволосый клоун, разумеется, решил не проходить мимо скандала, начавшего завязываться внизу, на бетонке аэродрома. Этому рыжему летуну, видимо, было приятно ввязаться в свару, разгоравшуюся между американскими и пакистанскими секретными службами. Но, как истинный патриот своего государства, он все же решил вступиться в защиту своих сограждан, то есть Полковника.

Похоже, вмешательство капитана Питера Дугласа достигло своей цели. По крайней мере, капитан пакистанской армии потерял-таки свой наступательный пыл и азарт, он как-то сник. Видимо, только сейчас он начал в полной мере осознавать, что судьба и приказ старшего командира поставила его в не очень-то хорошее положение. Если он нарушит приказ и нашу группу выпустит из аэропорта, то этим испортит отношения со своим командованием. Но, если он будет настаивать на своем, то одним своим упорством вызовет конфликт в межгосударственных взаимоотношениях, последствия которого для него были непредсказуемыми.

Не говоря ни слова, пакистанский капитан безнадежно махнул рукой, ряды оцепления тотчас же раздвинулись, открывая дорогу для проезда двум советским грузовикам Урал-375. Взревев двигатели, грузовики проехали метров сто и остановились рядом с контейнерами груза. Из кабин грузовиков выскочили оба водителя, одетые в униформу рядовых горных стрелков, Ключи от зажигания они держали в руках. К ним тут же подскочили Тундра и Пузырь, они забрали эти ключи у пакистанцев. В течение пары минут, контейнеры с грузом были подняты в грузовики. Вслед за грузом и парни поднялись в кузова грузовиков. Они в основном разместились в кузове второго грузовика. Вскоре над кузовами обоих грузовиков трепыхались тенты, якобы для прикрытия людей от жаркого азиатского солнца.

3

Капитан Питер Дуглас, все это время провел, сидя в проходе своего самолета, свесив к бетонке свои американские длинные и волосатые ноги. С небрежной ленцой он наблюдал за тем, как сверхсекретная группа ЦРУ собиралась в дорогу. Последнее время он сильно скучал, служба в военно-транспортной авиации США ему понемногу начинала надоедать. Все чаще и чаще Питер Дуглас подумывал о прекращении своего военного контракта, о возвращении в Штаты.

К этому времени он неплохо заработал на контрабандных перевозках товаров не военного предназначения, к этому времени у него в банковском загашнике скопился, примерно, миллион долларов.

Поэтому сейчас он мог спокойно думать о своем будущем, создании семьи, о ребенке. Здесь же в армии капитана Питера Дугласа прямо-таки душила военная дисциплина, каждый день повторялся одним и тем же, подъем по тревоге, полет неизвестно куда и неизвестно зачем. Затем долгие и безумные ожидания в непонятно каком месте. Часы ожидания перемежались безумными пьянками, после которых капитану казалось, что наступил последний день в его жизни! А затем снова полет и снова пьянка!

Сколько же это могло продолжаться? Видимо, сколько, сколько всего этого может выдержать организм человек?!

Вот и сейчас Питер наблюдал за тем, как эти цереушники поковали свои вещи, обживали грузовики, в которых, видимо, собирались провести много времени. Вместо того, чтобы с Робертом, бортрадистом, и Гаем, вторым пилотом, надираться в стельку водкой, только что подаренной ему этими цереушниками. Капитан Дуглас, не поднимаясь на ноги, от души потянулся всем телом, сейчас он только что принял окончательное решение, послать эту армию куда подальше…!

Наши сборы тем временем закончились, колонна в два грузовика была готова тронуться в путь. Кузов первого грузовика Урала-375 был загружен нашими грузовыми контейнерами. Тундра стал его водителем, в кабине первого грузовика разместились и так называемые охранники, Полковник и Фельдфебель. Второй Урал-375 был отведен для перевозки живой силы, его водителем стал Пузырь, а в кабине рядом с ним разместились я и Пас. Все остальные бойцы группы комфортно расположились на полу кузова этого грузовика, бросив под себя свои же баулы с одеждой.

Водители Пузырь и Тундра практически одновременно завели двигатели своих грузовиков. Перед отправлением в путь, Полковник поинтересовался:

— Эй, ребята, доложитесь, кто и где находится? Через минуту отправляемся в дорогу!

Мы быстро отозвались на просьбу Полковника, мысленно сообщая место своего нахождения! Мысленная перекличка прошла мгновенно! Все члены группы были в наличии, оказались на положенных местах. Никто не пропал и никто не заболел! Все были готовы отправляться в путь дорогу, оставалось только водителям выжать сцепление и врубить скорость.

В тот момент Полковник стоял на подножке первого грузовика, своим взглядом он еще раз внимательным взором осмотрел бетонную площадку рядом с американским военно-транспортным самолетом. Еще раз, убедившись в том, что мы ничего не забыли, своему водителю Тундре он приказал трогаться с места. Прежде чем залезть в кабину грузовика он рукой помахал капитану Дугласу, прощаясь с ним, но тот даже не пошевелился в ответ. Когда грузовик тронулся, то Полковник залез в кабину, с силой захлопнув дверцу кабины за собой.

Когда грузовики тронулись с места, то пакистанцы сняли оцепление, расчистив нам проезд. Проехав мимо пакистанских коммандос, я вдруг увидел шесть американских грузовиков М35, которые выстроились в ряд, прикрываясь от нашего взгляда углом здания аэропорта. А рядом с ними притаился черный Мерседес с американским флажком на капоте. Черт подери, мне совершенно понравилось, что американское консульство в Пешаваре решило проявить собственную инициативу, они заявились в городской аэропорт, чтобы проконтролировать прибытие секретной группы ЦРУ в Пакистан. Ну, что ж это мы запомним, может быть, такая информация когда-нибудь мне пригодится.

Одновременно через переднее стекло своего Урала-375 я хорошо видел, как притормозил наш первый грузовик рядом с пакистанским капитаном, командовавшим оцеплением. Из кабины Урала-375 выскочил Полковник, он подбежал к пакистанскому капитану, который вместе со своими коммандос направлялся к американским грузовикам. На виду у всех Полковник пожал руку этому пакистанскому офицеру, вручил ему подарок в виде небольшого пакета. Это мне чрезвычайно понравилось, на виду у американцев продемонстрировать свое расположение к пакистанцу, это уже совсем неплохо.

— Мне нужно было этого человека поблагодарить за то, что он вовремя одумался, не развязал Третьей мировой войны! А нас же от двух подаренных бутылок "Старки" не убудет! — Мысленно мне сообщил Полковник.

Когда мы подъели к воротам для выезда из международного пешаварского аэропорта, то увидели большую толпу частных пакистанских охранников. Они были одеты в обычную одежду пакистанского крестьянина. Но, на мой взгляд, их почему-то многовато скопилось у этих ворот. Мимо этой толпы, примерно, в сотню человек было трудно просто так проехать, не обратив на них внимания. Каждый пакистанец был с автоматом Калашникова, с бородой, в халате. Многие же из-за полуденной жары халатов не одели, а сейчас они ходили в длинных до колен белых рубахах. Я аж внутренне содрогнулся, только на секунду представив себе, как случайно встречаюсь с некоторыми представителями этой толпы на большой дороге при свете луны. Все эти пакистанцы имели разные лица, но ни одно лицо, которые я сейчас видел в этой толпе, я бы не назвал бы добродушным или доброжелательным!

Профессионально составив свои автоматы по три единицы в оружейную пирамидку, эти пакистанцы с одного места на другое перетаскивали камни. Они, видимо, строили подобие блокпоста со шлагбаумом, который в полной боевой готовности и в боевой раскраске лежал на некотором отдалении от строительной площадки. Но каменных тумб для шлагбаума эти пакистанцы пока еще не успели натаскать и уложить в тумбы.

Свой Урал-375 Пузырь подвел к самой стройке и эдак так аккуратненько посигналил своим клаксоном, словно хотел сказать, эй, мужики, дайте проехать! Пакистанцы же, подобно муравьям, продолжали трудиться. Они отходили немного в сторону, из груды только что привезенного камня брали по небольшому камешку и, пыжась, тащили его в такую же груду булыжника, но которая почему-то сваливалась прямо посередине дороги. Вдруг внутри меня родилось понимание тех целей и задач, которые неизвестные нам работодатели поставили перед этими пакистанскими охранниками, построить блокпост, чтобы перекрыть нам выезд из аэропорта. Я постарался, чтобы это понимание ситуации достигло бы сознания и нашего командира, Полковника! На что тот в ответ зло фыркнул и мысленно произнес:

— В принципе, ты прав, Майор! Но этим они нас не остановят! Пузырь, крути баранку и продолжай двигаться вперед! Только случайно не передави насмерть всех этих хмырей!

Оба наши грузовика снизили скорость до минимальной, далее они двигались больше накатом, аккуратно объезжая или переезжая груды булыжника, сваленного на землю. Я собственными глазами наблюдал за тем, как хитро и себе на уме улыбались эти пакистанские крестьяне. Они мгновенно догадались о том, что, как только мы уедем, то от них уже не потребуют устанавливать этот никому не нужный шлагбаум. А деньги за работу они уже получили!

Мы же, проехав ворота аэропорта, вдруг неожиданно для себя оказались на не очень-то широкой городской улице Пешавара, этого старинного восточного города. Эта улица была заполнена множество людей, огромным числом древних автомобилей, удивительно раскрашенных автобусов и грузовиков. Пока наша колонна из двух грузовиков двигалась на малой скорости, так в промежуток между первым и вторым Уралом неожиданно влез рикша.

Велосипедист, мужчина средних лет с пуштунскими усами и бородой тяжело крутил педали велосипеда, а в его коляске сидела девчонка в хиджабе. Но хиджаб на его голову был накинут таким образом, что было видно лицо этой молодой женщины. Через маленькое зеркальце эта пакистанская Барби что-то рассматривала на своем носики, одновременно успевая постреливать красивыми глазками по сторонам. Минуты две я выпученными от удивления глазами пялился на эту пару. До меня не доходило понимание того, что этот мужик на велосипеде и есть самый обыкновенный рикша, которыми были заполнены улицы и площади азиатских городов. Пузырь попытался бампером своего грузовика выдавить из нашей колонны этого рикшу, а парни в кузове привстали на ноги, чтобы лучше рассмотреть пакистанскую прелестницу.

Я вдруг почувствовал, что пакистанский город Пешавар как-то преобразился, ожил. Он начал тянуть, притягивать к себе не только одни мои глаза, но и глаза моих товарищей. Мне стали нравиться эти бесконечные толпы мужчин, прогуливавшиеся по улице. Сколько я потом не всматривался в пешеходов, но среди них женщины практически отсутствовали. Пешавар был городом мужчин и для мужчин. На тротуарах теснились бесконечные забегаловки, в которых, как я понимал, можно было позавтракать, пообедать и поужинать за не очень дорого. Мимо нашей колонны проехал городской автобус, который был раскрашен таким образом, что нормальный человек не понял бы темы, что значила эта раскраска. Но автобус в этой окраске приобрел такие черты, что от него нельзя было глаз оторвать.

— Очень похоже на то, что пакистанцы все свое время проводят на улицах города. Но здания в этом Пешаваре уже давно следовало бы отремонтировать. В большинстве своем они выглядели полуразрушенными. Внешних стен этих зданий никогда не касалась рука ремонтника или маляра. — Задумчиво и мысленно произнес кто-то из наших парней.

Хотя я еще ни разу не был в Азии, не посещал восточных городов, но я был полностью согласен с этой мыслью. Здания по обеим сторонам улицы не просто требовали ремонта, они уже начали разваливаться. Но, если судить по занавескам в окнах, то в них все еще продолжали жить люди, пакистанцы. Меня прямо-таки восхищало то количество велосипедистов и водителей мотороллеров, скутеров, которые на высоких скоростях разъезжали по улице, совершенно не соблюдая правил дорожного движения. Сколько бы времени я не всматривался в городские пейзажи этого пакистанского Пешавар, то, не смотря на окружающую нас нищету, нужду и разруху, город мне все более и более нравился.

— Майор, ты чем там сейчас занят? — Вдруг поинтересовался Полковник, вызывая по мысленному каналу.

— Да, вот привыкаю к Пакистану, к внешнему виду пакистанцев!

— Да, они колоритные люди и неплохие ребята! Но, к сожалению, как говорится, пакистанцы нам не друзья! И вряд ли когда-либо такими друзьями станут в ближайшем будущем! Поэтому они не будут нам помогать в выполнении нашего боевого задания! Ну, а мы должны полагаться на самих себя, на свои контакты в этой стране! Ну да, ладно, через пятнадцать минут мы должны встретиться с нашим проводником, а затем постараемся, как можно быстрее, покинуть этот город. По Национальному шоссе мы отправимся на Джелалабад. Сейчас Пешавар для наших грузовиков Уралов-375 — это настоящая каменная ловушка. Любую улицу перегороди баррикадой, две-три гранаты в руки, через минуту оба наши грузовика сгорят к божьей матери! А мы пока своего оружия даже в руки взять не можем

— Согласен, Полковник! Единственное, что нам остается, так это увеличить скорость обоих грузовиков, но мы должны передвигаться без каких-либо ДТП, а то пакистанская дорожная полиция на наших штрафных долларах попросту обогатится! Да и нам нужно, как можно быстрее, покинуть этот многомиллионный город. За городской чертой мы получим право ношения любое оружие.

Вскоре Полковник подтвердил, что он нашел и встретился с нашим проводником!

Наш грузовик из-за толкучки на улицах немного отстал, поэтому я не видел, как проходила сама встреча. Но посредством глаз Полковника я внимательно рассмотрел лицо этого пакистанца. В глаза мне сразу же бросились его большие и ярко-красные губы, орлиный нос с горбинкой, настороженные карие глаза горца. То, что проводник не горожанин мне очень понравилось! Но не понравилось то, как на нем сидел тюрбан. Полковник нарушил ход моих мыслей словами:

— Майор, хватит из себя строить опытного кегебешника, ты им не был и никогда не станешь! Этот переводчик теперь с нами и он от нас никуда не уйдет, не спрячется. Меня удивило то, Майор, что он неплохо разговаривает на пушту, урду, фарси, английском и русском языках. Этому можно только удивляться, так как этот парень имеет образования в два класса сельской школы, а на всех языках чешет без запинки и его неплохо понимают.

На улице Шаха Дархана мы догнали свой первый грузовик Урал-375, встали к нему в хвост. Уже вместе доехали до перекрестка, а там повернули налево. Далее поехали по Базарной улице, которая и вывела нас к Первому Национальному шоссе. На самой окраине Пешавара мы по мосту пересекли железнодорожные пути, чтобы вскоре оказаться на одном из пригородных шоссе.

Только, пожалуйста, не подумайте, что когда грязную, с почти полностью выбитым асфальтом дорогу я называю шоссе, то эта дорога сразу превращается в шикарное пятиполосное современное шоссе! За это время поездки по городу я с уверенностью говорю о том, что магия существует в Пакистане, что она развивается и набирает силу в этой азиатской стране, но, к сожалению, эта совершенно пакистанская магия никакого отношения не имеет к автомагистралям. Они, как были грязными проселочными дорогами, так ими и оставались, правда, время от времени изменялась выбитость асфальта у этой или той дороги. Именно поэтому, планируя эту операцию, мы единодушно решили нашу поездку по пакистанским и афганским дорогам доверить советским грузовикам, всепроходимым Уралам-375.

Очень оба грузовика осторожно съехали с полотна пригородного шоссе, по каменному склону подъехали к горной речке. Там мы остановились на пятнадцать минут для того, чтобы вооружить бойцов своей группы. Пока Фельдфебель и Пас занимались оружием, они по одному вскрывали контейнеры, вручали личное оружие бойцам группы, я же с Полковником занялся Проводником. Чтобы случайно не получить лишней для себя по нему информации, я сразу же блокировал доступ к его головному мозгу. Этот пакистанец теперь мог сам контролировать доступ к своему мозгу, кому разрешать, а кому запрещать такой интимный доступ. Заодно, я научил Проводника азам науки телепатии, теперь он понимал мысленную речь, сам мог формировать мыслеобразы, адресно передавая их на расстояние.

Фельдфебель быстренько переодел нашего Проводника в темно-синий комбинезон, вручил ему АКСМ с тремя рожками патроном и всякую другую утварь спецназа. В одно мгновение этот пакистанец потерял свое пуштунское обличье, превратившись в еще одного члена нашей спецгруппы. Тем временем Пас с двумя помощникам на кабинах наших Уралов останавливал крупнокалиберный пулемет ДШК и автоматический станковый гранатомет "Пламя", АГС17.

Мы уже рассаживались по грузовикам, когда на пригородном шоссе показалась полицейская машина. Увидев наши советские Уралы, пакистанцы решили продемонстрировать свою решительность. Они включили сирену и мигалки полицейской машины, решительно поехали в нашем направлении, надеясь поживиться, свежей кровью и американскими долларами.

Но не тут-то было, за прошедшие несколько минут наша группа коренным образом изменилась.

Всего несколько минут назад мы были всего-навсего добропорядочными пакистанскими гражданами, над которыми властвовал государственные законы и беззаконье криминала. Взяв оружие в руки, мы превратились в людей, которые привыкли сами диктовать законы и правила поведения другим людям.

Первым короткую в три патрона очередь из АКСМ выпустил наш Проводник, вот уж он хорошо знал, как нам следует себя вести с полицией и с представителями пакистанского закона вне предела территорий, на которых эти законы действуют!

Глава 5 Зона пуштунского безвластия

1

Мотострелки полка полковника Гусарова, после загадочного исчезновения вертолета "Черная Акула", несколько раз штурмовали тот горный аул, под которым едва не был уничтожен один из батальонов этого полка. Несколько дней назад батальон этого полка попал в очень сложное положение под этим самым аулом. В тот день, произведя зачистку аула, арестовав пару старейшин, батальон при выходе из аула внезапно попал под тяжелый пулеметный огонь и обстрел из гранатометов. Этим огнем он оказался зажат прямо на дороге, ведущей из аула, которая проходила по низине. Казалось, сами небеса обрушились на советских мотострелков, таким плотным и опасным был этот вражеский огонь! Из-за сложных горных условий батальон, находясь в низине, не мог развернуться, чтобы открыть ответный огонь из своего тяжелого оружия, чтобы затем, атаковать моджахедов и вырваться из окружения. Только минометы батальона сдерживали моджахедов.

Как часто бывает на войне, в тот момент, как батальон того и гляди мог быть уничтожен вражеским огнем, ему на помощь не могли прийти другие батальоны этого же полка Гусарова, так как они были втянуты в бой на другом участке фронта. Другим же десантным и мотострелковым частям требовалось несколько часов движения походным порядком, чтобы оказать батальону действенную помощь. Словом, они явно не успевали, тогда командир батальона по радиосвязи вызвал своего хорошего друга, капитана Тимакова, с которым было выпито немало водки, с которым они стали настоящими корешами. Капитан Тимаков, нарушая приказ командования, без соответствующего разрешения свою "Черную Акулу" поднял в воздух.

Вскоре экспериментальный вертолет появился над полем боя, в течение десяти минут его экипаж, капитаны Тимаков и Кошелев, вели непрерывный огонь из всего бортового оружия. Таким образом, он заставить замолчать практически все крупнокалиберные пулеметы, гранатометы духов на поле боя, контрактовав противника, мотострелки сумели достойно отступить, забрав с поля боя всех своих убитых и раненых товарищей. Но "Черная Акула" и ее экипаж после этого боя так и не вернулись на базу Баграм! Мотострелки этого батальона дали показание, что этот экипаж вертолета, завершив работу, попрощался с командиром батальона и командиром полка, благополучно оставил поле боя.

Командир батальона, молодой майор, был убит вражеским снайпером во время продвижения батальона на базу.

Узнав об исчезновении вертолета и его экипажа, Москва, командование армии, дивизии прямо-таки взбеленились, от полковника Гусарова потребовали любыми средствами и срочно выяснить, что же именно произошло на поле боя, как и куда пропал экспериментальный вертолет вместе со своими пилотами, капитанами Тимаковым и Кошелевым?! Причем, все высшие офицеры штаба армии и разведки были твердо убеждены в том, что ответы на эти вопросы можно было бы найти только в том ауле! Вот полковник Гусаров и стал получать срочные приказы, немедленно выступить на штурмовку и, используя любые средства, взять тот чертов аул!

Разумеется, поначалу мотострелков полка Гусарова гоняли в атаки без артиллерийской подготовки. В первый же день штурма взвод мотострелков в одной горной расщелине, расположенной в полутора километрах от этого аула, совершенно случайно обнаружил труп капитана Кошелева, второго пилота вертолета "Черная Акула". Военные врачи, в ту же ночь провели тщательное медицинское обследование трупа. Они установили, что капитан был абсолютно здоров, в его организме не было ни капли алкоголя, но погиб он от пули крупнокалиберного пулемета моджахедов, которая насмерть его поразила, попав ему в висок. Прибывшие на место обнаружения трупа капитана Кошелева специалисты тщательно обыскали расщелину, но так ничего там не обнаружили. Никаких других свидетельств о существовании вертолета "Черная Акула" и его первого пилота капитана Тимакова не было найдено, они, словно в воду с концами канули.

Полковые разведчики Гусарова работали, не покладая рук, они на своих животах исползали все предмостные укрепления аула, сумели пленить нескольких дехкан из этого аула, а также несколько душманов, отряд которых оборонял аул. Допросы проводили специальные люди, для этого дела, прилетевшие из самой Москвы. Но и они, как ни бились с этими крестьянами, так ни одного слова из них о вертолете или о пилоте этого вертолета не выбили. Правда узнали о существовании некого приказа, согласно которому все душманы, оборонявшие этот аул, были бы казнены, если бы аул попал бы в руки шурави. Таким образом, складывалась очень неприятная ситуация, на поле боя пропал опытный образец вертолетного комплекса, который отлично себя показал в предыдущих боях. Один пилот-испытатель погиб, а второй — бесследно пропал вместе с вертолетом. Ни никто не мог с уверенностью сказать, где, как и почему пропал вертолет и его первый пилот?!

При этом все офицеры хорошо помнили о том, кто именно подписал приказ-разрешение на отправку "Черной Акулы" в Афганистан на полевые испытания?!

Москва потребовала, а командование 40-й армии поторопилось приложить все силы для того, чтобы штурмом захватить тот аул, провести там поголовный опрос населения аула по данному вопросу.

Тогда полку Гусарова придали три единицы САУ "Акация", которые своим огнем должны были поддержать атакующих мотострелков. По раннему и прохладному утру САУ "Акация" вышли на свои огневые позиции, за пятнадцать минут до атаки мотострелков они из своих 153 мм орудий открыли огонь по вражескому аулу. Офицеры и командиры наблюдали за тем, как в воздух по одному взлетали каменные дома этого аула и там они рассыпались в порошок и в пыль от разрывов 152 мм снарядов. Один душман гранатометчик попытался поближе подобраться к одной из САУ, чтобы своей гранатой ее уничтожить, но он был расстрелян снайперами, как только покинул пределы обороны аула. Когда мотострелки Гусарова поднялись в атаку, то душманская сторона молчала, никто не открыл огня по атакующим мотострелкам, так как вести ответный огонь практически было некому!

Целый день в этом ауле проработали армейские, дивизионные и черт знает какие разведчики, но в разбитых домах аула они так и ничего не нашли, ни единой секретной бумаги в том ауле попросту не было. Допрашивать разведчикам было совершенно некого. Дехкане, проживавшие в этом ауле, его покинули еще прошлым вечером, словно их заранее проинформировали о том, что САУ "Акация" будут принимать участие в штурме их родного аула. Несколько душманов, которых оставили в линии обороны аула, погибли или превратились в полных идиотов от огня САУ "Акаций". Почертыхавшись, разведчики вернулись в свои службы, а тайна исчезновения "Черной Акулы" и по сию пору была нераскрыта!

Однажды, еще до вылета нашей группы в Ташкент, я разговорился с полковником Кантемировым по этому вопросу. Хитро на меня посматривая, он мне рассказал о том, что Юрий Андропов очень внимательно наблюдал за всем этим делом, но это наблюдение он вел как бы со стороны, сам в него не вмешивался! Но, когда расследование зашло в тупик, то всесильный Председатель КГБ СССР внезапно вышел в Политбюро ЦК КПСС СССР с письменным предложением о формировании на базе "Альфы" специальной группы, которая занялась бы расследованием пропажи этого опытного вертолета В-80 в Афганистане. Причем, в этом письме оговаривалось, что расследование должно начаться в пуштунской зоне Пакистана, что для этих целей государство должно было выделить громадную сумму в долларах!

Сразу же в высших эшелонах советской власти, с видимым удовольствием вспоминал Полковник, поднялась настоящая буря раздора. Маршал Устинов, министр обороны СССР в те годы, категорически выступил против такого решения вопроса, предлагая, расследование пропажи вертолета продолжать вести в рамках военной прокураторы или, если уж быть совсем точным, то в рамках ГРУ Генштаба СССР. Престарелые деды Политбюро ЦК КПСС всех перехитрили, они не стали портить отношений ни с Андроповым, ни с Устиновым, решив, расследование проводить в рамках обоих ведомств Министерства обороны СССР и КГБ СССР.

Таким образом, была сформирована специальная группа, ГРУ взяло на себе выделение офицерского состава оперативников для этой группы, предоставление специального оружия и снаряжения, а КГБ СССР — почему-то включило в эту группу только одного меня! Теперь понимаете, почему ребята группы Полковника не очень-то радостно и гостеприимно встретили мое первое появление. В те времена они подумали о том, что впервые в своей диверсионно-разведывательной группе в моем лице они получили первого официального офицера стукача! Слава богу, что тогда и я, и они, — мы все вместе, глубоко ошиблись по этому вопросу! Да и мне самому только сейчас становилось понятным, почему Андропов послал только одного меня в эту разведывательную миссию. В разговоре со мной он пару раз свое лицо делал многозначительным, объясняя, как именно я должен был себя вести в той или иной ситуации. Тогда мне показалось, что этот человек, чем-то меня напоминает, уж слишком много он знал как "наперед". Я же в то время еще не знал о том, что таким образом, опережая развития событий, часто говорят с особо доверенными подчиненными люди, которые очень много знают!

Наша небольшая колонна из двух советских Уралов-375 со скоростью в пятьдесят километров в час продвигалась по Национальному шоссе Пакистана, держа направление к афгано-пакистанской границе, к афганскому провинциальному городишке Джелалабаду. Уже завтра утром мы должны были бы пересечь эту границу, продолжив движение по афганской территории. Ограниченный контингент Советских войск вот уже третий года с переменным успехом воевал в Афганистане. Мы все еще пытались сломить национальное сопротивление, привнести социализм в феодальное общество Афганистана.

В Джелалабаде дислоцировался большой гарнизон советских войск. Поэтому бойцы нашей группы начали жить ожиданием предстоящей встречей с друзьями. Армейцы всегда остаются армейцами, им бы только выполнить приказ вышестоящего офицера. Мои же гереушники очень надеялись в гарнизоне Джелалабада встретить друзей и корешей, хорошо провести с ними время. Ведь, в наших транспортных контейнерах чего только не было! Я же вспомнил о том, что в этих же контейнерах хранились и комплекты советского обмундирования, так что бойцам ничего не стоило переодеться и погулять на всю душу!

Я сидел в кабине второго грузовика, на душе у меня кошки скребли. Похоже, что этих кошек было целых два экземпляра, моя душа истекала кровью, а я не понимал, отчего у меня такое плохое настроение?! Ведь, в отличие от бойцов группы я совершенно не стремился к пересечению афгано-пакистанской границы, в Джелалабаде у меня не было ни друзей, ни корешей! Посматривая на оживленно переговаривающихся парней, я думал о том, что ни сегодня, ни завтра мы не будем пересекать какую-либо границу?!

— Майор, откуда у тебя такие сведения в отношении границы — Тут же Поинтересовался Полковник, который, оказывается, подслушивал мои мысли. — Ты, что имеешь собственный канал связи с Москвой, а меня об этом не информировал? Иногда, мне приходится и подсматривать и подслушивать, чтобы самому или группе не попасть в неприятную, как сейчас, ситуацию?! Так что, Майор, откуда у тебя сведения о том, что в Джелалабад мы не поедем?

Я не ответил на этот вопрос, Полковника, так как услышал, как запищала рация Родена. Это ГРУ в отличии от меня имело скрытый канал связи с Москвой, о котором я предположительно не должен знать! Но вы не забывайте, как я тщательно работал с головными мозгами обоих наших радистов, Родена и Мыслителя, даже сделал их телепатами!

Полковник снова вышел на мысленную связь со мной, неунывающим голосом он, как ни в чем ни бывало, сообщил о только завершившемся сеансе связи с Москвой. Москва сообщила нам о том, что в центр поступила более или менее достоверная информация о том, что некоторые люди, которым нужно доверять, случайно видели капитана вертолетчика Владимира в одном из лагерей афганских беженцев, расположенных на территории Пакистана в зоне расположения пуштунских племен.

— Вот тебе, как говорится и сон в руку, теперь жди изменения маршрута! — Подумал я, слушая Полковника и посматривая на дорогу.

— Майор, ты чего, я тебе о серьезных вещах рассказываю? А ты мне о каком-то сне говоришь? Какое изменение маршрута? — Тут же поинтересовался неунывающий Полковник. — Ах, да, ты прав, Майор! В Афганистан мы пока не поедем, встреча друзей откладывается на более позднее время. Сначала мы советским гребешком эту прочешем эту зону, пообщаемся с пуштунами!

Лагеря афганских беженцев были разбросаны по всему северо-западу афгано-пакистанской границы, в так называемой зоне размещения пуштунских племен Пакистана. "Зона племен" — это обширная территория, где дехкане живут не по закону и гражданскому праву государства, а по местным обычаям, по воле аллаха и правящих здесь вождей пуштунских племен. Эта зона простиралась до небольшого городка Торхэм в Пакистане. Затем она переходила в такую же, но уже в афганскую зону. Единственное, что объединяло эти зоны, так это было то, что на ее территории проживал один народ — пуштуны, которые признавали одну только власть аллаха. Таким образом, наш небольшой караван должен был свернуть в сторону, не доезжая этого Хайберского перевала, переезда в Афганистан. Но нам прежде следовало бы подумать о заправке соляркой наших грузовиков, в той зоне АЗС не было.

К слову сказать, солярка-то у нас имелась, но мы же отправлялись в неизведанные края, поэтому на всякий случай нам следовало бы иметь неограниченный запас этого автомобильного топлива. Никто, кроме аллаха не знает, что с нами может произойти в тех краях, в которых не правит государственный закон! Посовещавшись с Полковником в мысленном диапазоне, мы решили заполнить соляркой все имеющиеся на борту емкости, и только после этого отправляться на встречу с вождями пуштунских племен, в руках которых якобы находился мой старый друг Тима, капитан вертолетчик Тимаков.

Пузырь, водитель первого грузовика Урал-375, уверенно свернул с Национального шоссе, направляясь к первой же увиденной им АЗС для заправки соляркой. Вокруг этой АЗС почему-то творилось черт знает что! По крайней мере, мы, европейцы, никак не могли найти начало или конец очереди из автомобилей, ставших на заправку бензином.

Пакистанские автомобили, автобусы и грузовики гурьбой съезжали с шоссе и такой же гурьбой, без начала и конца, заправлялись. Собравшийся на АЗС народ ярился, что-то очень громко кричал. Бесконечно к небу вздымались руки, пальцы которых были окольцованы дорогими перстнями! В общем крике, стоявшем на небольшой площадке, ничего нельзя было разобрать. Но у меня складывалось впечатление, что бензин на этой автозаправке заканчивается, поэтому восточные люди просили помощи аллаха достать хотя бы литр бензина.

Удобно расположившись в кабине второго Урала, я пока не видел того, чтобы эти люди хватались бы за автоматы, но в руках отдельно орущих пакистанцев уже наблюдались пистолеты. Вот-вот, по моему разумению, должна была начаться стрельба в воздух. Неразбериха на этой АЗС была такой, а также из-за этих чертовых арабских иероглифов я даже не понимал, какие именно насосы АЗС качали бензин, а какие — солярку! Не знал и того была ли вообще в наличии эта самая солярка для танков и для грузовиков?!

— Майор, — в этот момент послышался тихий и злой голос Полковника, — а ты чего сидишь, рассиживаешься в кабине своего грузовика? Даже не шевелишься! Не пора ли тебе покинуть эту кабину, заняться настоящим делом, чтобы выяснить, как и где нам можно было бы заправиться соляркой?! На хрена, скажем, нам в нашей группе нужен стукач из КГБ, если он свою работу делать не умеет! Не может заранее вынюхивать, где и что плохо лежит?

Приказ командира — святое дело, ты тут же обязан забыть напрочь о всех своих думах и делах, а броситься на его исполнение! Вот и я все, что у меня было в голове, отбросил в сторону, рванул с прищепок в кабине свой автомат и, опуская ноги на так называемый битумный асфальт, кулем вывалился из кабины. Еще в падении я неестественным голосом заорал:

— Роден и Мыслитель, взять автоматы, следовать за мной!

Мой дикий крик-рев, разумеется, привлек внимание пакистанских автолюбителей. Да и к тому же, когда они, наконец-то, разглядели, что у меня, у Родена и у Мыслителя в руках настоящие боевые автоматы, то общий крик как-то поутих, если этот звук измерять в децибелах, разумеется. Люди несколько испуганно, но пока очень осторожно начали пятиться от нашей боевой тройки. Они шажок за шажком отходили от нас подальше! Но меня уже нельзя было остановить, я вошел во вкус исполнения приказа командира. А главное мне понравилось, когда я вдруг увидел, что эти мирные пакистанцы меня, простого человека с автоматом в руках, испугались! Я тут же начал тыкать стволом своего АКСМ в животы окружающих меня людей, а они, подобно молодым джейранам, отскакивали от меня! Причем, старались отскочить как можно от меня дальше! Я же продолжал орать, грозно требуя на прекрасном англо-американском языке:

— Эй, вы люди, нам нужно свои грузовики заправить соляркой!

Но пакистанские автовладельцы, спасавшиеся от ствола моего автомата, почему-то не слышали того, что я им кричал почти на ухо. Может быть, потому что у них глаза были широко открыты, они эти свои глаза не могли оторвать от моего автомата. Роден и Мыслитель свои автоматы давно пустили в дело, после чего испуганные пакистанцы толпами начали покидать нашу АЗС. Они, подобно зайчикам в степи скакали в разные стороны, бросая свои рыдваны прямо у бензонасосов. Еще чуть-чуть и у этих людей начались бы настоящая истерика. Все это мне это ужасно нравилось! Я еще никогда себя не чувствовал таким сильным и на многое способным человеком! Все больше и больше бойцов нашей группы покидали грузовики, своими прекрасными советскими автоматами они явно хотели покрасоваться перед местной публикой. Местная же публика почему-то разбегалась на все четыре стороны света!

Не знаю, не могу сказать, чем бы могла закончиться эта человеческая истерика! Может быть, нам бы пришлось немного пострелять?! Но этот междусобойчик вовремя остановил чистый и нежный женский голос. Сначала я начал различать женский голос, только потом начал понимать, что именно женщина говорила мне, обращаясь со следующими словами:

— Господин спецназовец, солярка у нас имеется и в достаточном количестве! Но не могли бы вы, господин спецназовец, прекратить передо мной потрясать своим таким хорошим автоматом! Я ведь женщина и верю в то, что вы настоящий мачо, сможете достойно постоять за свою подругу. Но сегодня мы, пакистанцы, слава аллаху, ни с кем не воюем, поэтому свой автомат вы можете убрать, повесить на плечо. Заодно вы могли бы поднять полы своей шапочки. Тогда я смогу увидеть и оценить вашу мужскую красоту! А то сейчас вы немного смахиваете на грабителя с большой дороги!

Я всем телом развернулся на этот голос, вдруг увидел ту красивую девчонку пакистанку, которую рикша велосипедист вез по улицам Пешавара, когда мы покидали аэропорт. Красавица улыбнулась мне кончиками своих алых губ, выжидательно смотрела на меня. Я уж совсем собрался недоуменно поддернуть своим плечом, как в этот момент вспомнил о шапочке на голове и о своем лице, закрытым ее полами!

— Теперь шапочку мы можем все снять! — Скомандовал Полковник.

Я медленно поднял руку к голове, стянул с нее свою трикотажную шапочку, о существовании которой совсем забыл. Девчонка стояла передо мной и с большим профессиональным интересом женщины наблюдала за мной.

— Ты по вооружению и дурному поведению, вероятно, советский или американский спецназовец. Только они так грубо ведут себя перед девчонками, но одновременно они умеют по-джентельменски за нами ухаживать! Ну, да ладно, давай перейдем к делу! Так, сколько солярки нужно для ваших грузовиков?

Честно говоря, я не знал ответа на этот хитрый девичий вопрос, поэтому решил отвечать немного грубовато, по-советски.

— Нам потребуется две или три трехсотлитровых бочки!

— Так, значит, заливаться в топливные баки грузовиков вы не будете. Солярку берете для оперативного запаса, а это в свою очередь означает, что сегодня и завтра в Джелалабад вы не поедете! Видимо, собираетесь совершить небольшое турне путешествие по зоне пуштунских племен. Тогда у меня, человек, к тебе есть очень небольшая просьба. Вы, наверняка, будете проезжать через земли пуштунского племени априди, мой отец — вождь этого племени. В свое время я его ослушалась, убежала из дома, чтобы продолжить учиться в университете Карачи. С отличием закончила там филологический факультет, но сейчас приходится в Пешаваре зарабатывать на жизнь, работая на этой автозаправочной станции. Я хочу написать отцу записку, вы можете передать ее любому априди, а тот мою записку обязательно доставит т вручит в руки моего отца.

2

Вот уже второй день наш автомобильный караван из двух грузовиков блуждал по проселочным дорогам свободной зоны пуштунских племен на северо-западе Пакистана. Переезжая от одного населенного пункта к другому, от одного лагеря афганских беженцев к другому, мы разыскивали аул, названия которого не знали, но в котором по разведданным, полученным из Москвы, моджахеды укрывали нашего раненого капитана Тимакова. В этой развединформации в общих словах говорилось о том, что пленного советского вертолетчика, вероятно, укрывают в одном из аулов пуштунского племени хасан-хель. Но с каким бы пуштунским чабаном или встречным путником мы бы не встречались бы и не разговаривали, результат информационных бесед был ниже плинтуса. Наши собеседники могли и любили часы проводить за столом, пить чай в пакетиках, в вежливых терминах вести беседу о погоде. Пуштуны разного возраста особенно любили рассказывать мне анекдоты с бородой до пола, сами над ними долго смеялись, поглядывая на меня плутоватыми глазами умудренного возрастом аксакала.

Особенно плохо в эти дни приходилось мне, Полковник по непонятным мне причинам почему-то решил, что именно я должен был встречаться и беседовать с этими пуштунами. Причем, я должен был быть самой активной стороной, все время пуштунов подталкивать к ответам на нужные нам вопросы. Видимо, Полковник считал, что раскрыть секреты этих пуштунов мне может помочь потусторонняя сила. Он пока еще не знал о моей привязанности и дружеских взаимоотношениях с магией, но полагал, что я все-таки человек не от мира сего, так как имел близкий контакт с Андроповым.

Таким образом, понять, говорят ли пуштуны нам правду или же уходят от честного ответа, мог он сам, Полковник, и я!. Вот теперь мне приходилось часы и дни проводить в светских беседах и разговорах с пуштунами. Разговор начинался с какой-либо отвлеченной темы, не очень скоро переходил на разговор о жизни племени этого пуштуна. Крайне изредка я осмеливался задавать вопрос о раненом советском вертолетчике, интересуясь, нет ли такового где-нибудь поблизости. Разумеется, этот вопрос я задавал чаще всего не голосом, а мысленным щупом выяснял, что нашему собеседнику известно по этому вопросу! Таким образом, мне удавалось получить стопроцентный правдивый ответ от собеседника, который никогда в жизни не говорил всей правды, даже своим правоверным родителям и аллаху?!

Однажды под вечер, когда дневная жара только начала сдавать, я вдруг вспомнил о своем разговоре с той пуштунской девчонкой по имени Заранда Хан. Это была та девушка, с которой я случайно встретился и разговорился на автозаправочной станции под Пешаваром. Она в обмен на солярку для наших грузовиков, получила от меня бесплатное обещание, ее отцу передать от нее записку. Отец этой девчонки, как и полагается, был вождем небольшого пуштунского племени априди, обитающего м путешествующего по свободной зоне.

Но пока мне не удалось выполнить просьбу Заранды, так как мы еще не повстречали кого-либо из его племени. Помимо этого, внутри меня росло твердое убеждение в этой связи, это убеждение мне четко подсказывало, что с передачей записки отцу Заранды через кого-либо постороннего мне попросту не стоит спешить.

Сейчас из-за полудневной жары я стоял в кузове своего Урала-375, подставляя лицо встречному, но жаркому ветру. Я устроился сразу же за кабиной грузовика и, облокотясь на АГС-17, размышлял о будущем, мне так надоело без дела шататься по этим пуштунским племенам. Мы по этой свободной зоне ездим вот уже третьи сутки, а воз наш и поныне находится на прежнем месте. Мы так и не собрали ни йоты о Тиме, а ведь этот мужик, наверняка, страдает, мучается во вражеских руках. За это время всего лишь одного мы добились, наши лица и руки загорели от солнца, сильно обветрились.

Повернувшись назад, я вскользь осмотрел наших парней, которые в свободных позах расположились на полу кузова грузовика. Вспомнил, как еще в Москве мы требовали, чтобы кузов второго Урала-375 был бы обшит досками, а не был бы металлическим, как кузов первого грузовика. Вот теперь мы на своих шкурах почувствовали эту разницу между деревом и металлом, сейчас в кузове второго Урала-375 было можно спать даже в самую жаркую погоду! К металлу кузова первого грузовика было невозможно прикоснуться, к концу дня он раскалялся до такой степени, что обжигал пальцы рук!

В воздухе вдруг прозвучали отдаленные звуки выстрелов. Причем, я собственными ушами-локаторами уловил, что очень походило на то, что там стреляли из крупнокалиберных пулеметов. Ребята сзади меня в кузове тут же завозились, большинство из них, не открывая глаз, руками нащупывали автоматы и пулеметы, приводили их в боевую готовность. А я уже с примерной точностью в этот момент определил направление, откуда послышались эти звуки выстрелов

К этому времени я научился свой дух отделять от плоти, отправлять его путешествовать ли на разведку или попросту по астралу. Поэтому расставив шире ноги и покрепче уцепившись руками за кабину грузовика, я свой дух выпустил на свободу, отправив его на разведку к месту перестрелки.

Пять километров для духа не расстояние, если он перемещается со сверхсветовой скоростью! В пяти километрах от нас американский Хаммер с пятью седоками пуштунами попал в засаду неизвестного противника. К этому времени погибли уже трое боевиков из пяти пуштунов. Один из пуштунов все еще сидел в Хаммере за ДШК и короткими пулеметными очередями не позволял противнику себе приблизиться. Второй пуштун со снайперской винтовкой сумел отбежать от Хаммера, укрыться в скалах, откуда из снайперской винтовки Драгунова вел огонь по противнику. Эта позиция снайпера в придорожным скалах, позволяла ему оберегать спину собрата пулеметчика. Одновременно он мог вести огонь на уничтожение противника, подползающего к Хаммеру на расстояние броска гранаты. Я успел еще заметить, что и пуштуны, и их противник были одинаковы одеты, на них были холщовые крестьянские рубища. Так что мне было трудно, практически невозможно определить, кто же с кем и за что воюет?!

Я уже собрался возвратить свою душу в плоть, как мое ухо уловило приближающийся звук работы вертолетного двигателя. Не раздумывая ни секунду, я поднялся на высоту в километр и увидел вертолет без опознавательных знаков, который лесными горными долинами пробирался к месту боя. И этот вертолет не был простым пассажирским или грузовым вертолетом, обе дверцы его пассажирского салона были настежь распахнуты, из салона торчали тупые рыла шестиствольных пулеметов Миниган М134[6]. Таким образом, для меня становилось ясным, что судьба двух пуштунов сейчас зависит от времени, за которое этот вертолет долетит до места перестрелки!

Возвращении духа в плоть моего тела не заняло и секунды. Я потянулся всем телом, чтобы восстановить кровообращение. А затем всех бойцов группы, включая и Полковника, проинформировал о результатах моей разведки.

Ранее наша группа избегала принимать участие в таких межплеменных боях и боестолкновениях! Не имея достаточно информация, с нами могло бы случиться и такое, что в конечном итоге мы могли поддержать не ту сторону?! Но на этот раз, после моей информации, все бойцы загорелись желанием помочь именно двум пуштунам, которые так нечестно были завлечены в засаду! Я еще рассказывал о бое, а парни, окончательно проснувшись, уже готовились к бою. У крупнокалиберного пулемета ДШК, установленного на крыше кабины первого Урала-375 появились Роден и Лимон, последний скинул дорожный чехол с пулемета, а первый начал вставлять в него пулеметную ленту.

Рядом со многой возникла фигура Мыслителя, который плечом отстранил меня от гранатомета "Пламя", чтобы заняться его подготовкой к бою. Вскоре рядом с ним появился Монета, который, не обращая на меня ни малейшего внимания, принялись гранатомет готовить к бою. Ко мне подобрался Проводник, это он мне предложил выступить в роли снайпера в этом бою. Проводник еще говорил, а левой рукой он мне протягивал снайперскую винтовку Драгунова.

Мне еще не приходилось принимать участие в боях! Поэтому, все еще пребывая в состоянии полного дилетанта по этому вопросу, мне было все равно каким оружием пользоваться, АКСМом или снайперской винтовкой Драгунова. Но я взял предложенную мне снайперскую винтовку, глазом приложился к ее прицелу. В моей голове тут же прозвенел звоночек, чей-то голос начал мне рассказывать о том, как пользоваться этой снайперской винтовкой.

Мы все-таки вовремя успели прибыть на место перестрелки. Когда оба наши грузовика приблизились к месту, то бой пулеметчика и снайпера с неизвестным противником все еще продолжался. Были слышны выстрелы снайперской винтовки и очень редкие пулеметные очереди. Вертолет с шестиствольными пулеметами на борту над полем боя пока не появлялся, но гул его двигателей уже был хорошо различим в горных звуках. Свои Уралы-375 мы оставили на дороге, но таким образом, чтобы между ними образовался бы перепад в тридцать метров, один грузовик с АГСом стоял выше по дороге, а другой с ДШК — ниже.

— Снайперы по готовности можете открыть огонь! Старайтесь помогать пуштунам, они в этой зоне хозяева. Мне кажется, что пулеметчик пуштун получил ранение, что сейчас он держится только на силе своей воли. Нашим пулеметчикам и гранатометчикам подготовиться открыть огонь по вертолету. Старайтесь стрелять так, чтобы не позволить его пулеметчикам открыть прицельный огонь по нашим пуштунам. А то они в момент с ними прикончат, тогда нашему Майору не с кем будет пить чай сегодня вечером!

Тем временем, я еще раз примерился к своей снайперской винтовке. Рядом, справа от меня щелкнул первый выстрел с нашей стороны. Это стрелял Проводник, но я так и не увидел, попал он или промахнулся?! Так как сам в этот момент наблюдал за одним молодым человеком, очень похожим на пакистанца, но он имел гладко выбритый подбородок. К тому же этот парень маскировался в кустах, своими руками он ловко управлялся американской штурмовой винтовкой М14А1. Я бы даже сказал, что этой винтовкой он пользовался, как профессиональный солдат или обученный наемник. Я слегка утопил курок своей винтовки, почувствовав, как курок преодолел какое-то мягкое сопротивление. Послышался выстрел моей снайперской винтовки. Видимо, я все же плохо прицелился, так как попал в плечо этому парню. От полной неожиданности тот выронил из рук свою штурмовую винтовку, дико и громко закричал от охватившей его боли и, согнувшись в три погибели, он мгновенно исчез в каменных расселинах и россыпях. Это был мой первый и последний выстрел в этом бою!

Над полем боя, наконец-то, появился вертолет.

Мыслитель тут же встретил его длинной очередью из своего ДШК. Такая встреча оказалась неожиданной для пилота и пулеметчиков этого вертолета! Они спешили сюда, чтобы расправиться с беззащитными жертвами, пуштунским пулеметчиком и снайпером, а тут их, оказываются, встречают еще одним крупнокалиберным пулеметом. Но еще более полной неожиданностью для этих ребят, желавших немного поразвлечься, а не рисковать своими жизнями, оказалась очередь из шести гранат, выпущенных станковым гранатометом АГС-17 "Пламя". Любой вертолет для гранатомета АГС 17 — это подвижная цель для того, чтобы его можно было бы обстрелять из этого гранатомета, но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Залп из шести гранат АГС-17 так близко прошелся от пилонов этого вертолета, что его пилот тут же решил более не рисковать своей жизнью. Он решил срочно покинуть негостеприимное поле боя.

Вертолет, неизвестной национальной принадлежности, тяжело пошел на разворот, чтобы покинуть нашу горную долину, так и не сделав ни одного выстрела из своих шестиствольных пулеметов! Бой в горах скоротечен и непредсказуем! Но нам повезло, мы вовремя прибыли на место и славно провели этот бой!

3

Пуштун пулеметчик получил ранение несовместимое с условиями жизни, он умер через два часа после окончания боя. Несмотря на все усилия, предпринимаемые нашими парнями, он умер, потеряв слишком много крови.

Я сидел рядом с ним на камнях, внимательно наблюдал за тем, как практически мгновенно повязки, налагаемые на рану нашими парнями, набухали кровью этого пуштуна. Все это время Роден, который в нашей группе отвечал за медицину, ни на шаг не отходил от парня, каждые полчаса, меняя повязки. Да, и я сам попытался ему помочь своей доморощенной магией, но когда оказался внутри сознания этого молодого пуштуна, то так и не сумел разобраться в его внутреннем анатомическом строении. Я так и не сумел изнутри разыскать основную зону поражения его организма, зону кровотечения, уж очень сложным для меня оказалось устройство человеческого организма. Снова я со своей магией оказался разбитого корыта старухи, что бы лечить людей, я должен был пять лет проучиться в мединституте. Только после этих лет учебы я мог бы разобраться и понять, что я могу сделать своей магией для того, чтобы излечивать людей от различных болезней или ранений!

Здесь вы можете меня спросить, а как же это так случилось, что я взялся за омоложение Николая Николаевича Гольского? Да, очень просто, в одной книги древнего алхимика я вычитал процедуру того, что маг должен делать, когда требуется осуществить процесс омоложения его пациента?! Ну, я и четко выполнял шагам этого процесса омоложения! Любой человек с магическим даром может прибегнуть к такому процессу в случае острой необходимости!

В общем, я едва сдерживал слезы, стараясь помочь выжить этому молодому пуштуну. В тот момент, когда я все еще находился в сознании раненого пуштуна, неожиданно для себя мне пришлось превратиться в его родную маму! Этот умирающий пуштунский парень в своем предсмертном воображении вдруг увидел, как рядом с ним появилась его мама. Она взяла его руку в свои руки, а затем принялась его успокаивать и подбадривать всякими нежными словами, которые умеют находить и произносить одни только матери! Я до конца своей жизни буду помнить, как же страдал и мучился этот молодой пуштун, он так не хотел умирать! Жизнь и судьба заставили его взять автомат в руки, пойти воевать за свои горы! Стреляя по противнику, этот молодой пуштун был убежден в том, что он защищает священную землю, принадлежащую его племени априди.

Когда душа окончательно покинула тело молодого пуштуна, начала возноситься на небеса, когда он в последний раз вобрал в грудь воздух… и умер, то я отвалился от его тела и бессильно закрыл глаза.

Не могу сейчас сказать, сколько же времени я провел в таком полубессознательном состоянии, но, когда открыл глаза, то увидел старика пуштуна, который камнем обкладывал могилу своего собрата. Тогда я поднялся на ноги, шатаясь от слабости, подошел к могиле, вытянулся во фрунт и отдал честь погибшему молодому пуштуну, который очень не хотел умирать. Постояв немного с обнаженной головой, я побрел в сторону от могилы. Навстречу мне, к пуштунской могиле один за другим подходили мои товарищи. Они не произносили высоких и пафосных слов прощания, а попросту по-армейски козыряли рано ушедшему из мира сего пакистанскому солдату.

Но в этом ритуале прощания с простым солдатом было нечто такое, что старик пуштун, стоявший рядом с могилой, вдруг заплакал!

Причем, старик пуштун не скрывал своих слез, не смахивал их руками с морщинистых и поросших жестким волосом старческих щек. Они открыто бежали по его щекам несколькими дорожками, временами пропадали в щетине, чтобы окончательно пропасть в бороде с сединой.

Мы уже рассаживались по грузовикам, собираясь снова ездить по проселочным дорогам этой пуштунской свободной зоне, разыскивая Тиму. Старик же продолжал стоять и плакать у могилы погибшего своего молодого соплеменника. Проходя мимо к грузовику, я обратил свое внимание на то, что старик так и не выпустил из своих рук эту советскую снайперскую винтовку! Я уже поднимал ногу на подножку Урала-375, чтобы забраться в кабину, как вдруг в моей голове всплыло воспоминание об обещании, которое я дал Заранде Хан, передать ее записку отцу через посредство первого же встречного ее соплеменника. Моя память тут угодливо напомнила мне о том, что перед самой смертью молодой пуштун упомянул мне о том, что он родом из пуштунского племени априди.

Видимо, эти воспоминания, а затем последовавший процесс принятия мною решения заняли какое-то время. Полковник тут же высунулся из окна кабины первого грузовика Урал-375. Чтобы подогнать меня своим острым языком:

— Майор, ты о чем опять задумался? Так и замер с задранной кверху мордой! Кончай переживать за то, в чем ты совершенно не виноват! Только их аллах мог спасти этого парня! Давай, залезай на свое место в кабину грузовика! Нам пора отправляться в дорогу!

— Сей момент, Полковник! Забыл кое о чем переговорить со стариком пуштуном! Сейчас я вернусь, только перекинусь с ним накоротке парой слов!

Когда я вернулся к могиле молодого пуштуна, то старик пуштун все еще оставался на прежнем месте, он продолжал плакать, стоя у могилы, слезы рекой омывали его щеки! Я сразу же подумал о том, что погибший молодой пуштун, видимо, все-таки был не просто его соплеменником! Но выяснять эти обстоятельства, у меня уже не было времени, ребята ждали моего возвращения, двигатели грузовиков уже работали, они были готовы тронуться в путь в любую минуту.

Я осторожно ладонью коснулся плеча старика и, когда он повернул ко мне свое заплаканное лицо, то протянул ему девичью записку. Старик осторожно взял в свои руки небольшой лист бумаги, исписанного на фарси. А я уже почти бежал по крутому склону горы к своему Уралу-375. Свое дело я довел до конца, я все-таки выполнил свое обещание, по моей глупости данное той самой пакистанской Барби! Теперь я был свободен и был вправе полностью распоряжаться собой! Но в этот момент я вдруг услышал призывной крик старика пуштуна! Уже раздраженный и совершенно нехотя я притормозил свой бег, остановился, повернулся лицом к старику. О, по-прежнему, находился у могилы молодого пуштуна, что-то кричал на фарси и отчаянно размахивал руками. Подойдя поближе, я вдруг услышал такие слова:

— Кяфир[7], я не хотел с тобой разговаривать! Но ты сделал доброе дело моему сыну! Под личиной матери ты помог сыну с открытыми глазами переступить порог линии жизни. Ты же привез мне хорошее письмо от моей дочери, о судьбе которой я не знал вот уже более десяти лет! Таким образом, ты получил право, задать мне вопрос, на который я должен дать честный и правдивый ответ! Кстати, этот вопрос ты можешь задать сейчас или в любое другое время, я на него всегда отвечу, если буду жить в то время!

Слова этого старика пуштуна были столь неожиданными, что я остановился и задумался о том, что же мне делать? Поговорить сейчас со стариком о капитане Тимакове или этот разговор перенести на более позднее время?! Но думал я недолго, шанс бывает только один раз в жизни, его упустишь, а потом будешь ловить до конца дней своих?! Я медленно начал взбираться по склону к старику, а в этот момент Полковник раскричался:

— Майор, кончай волыну тянуть! Быстрей залезай в грузовик, сейчас мы отправляемся!

— Подожди, Полковник, не суетись под клиентом, и зря не поднимай голоса! Ты уж наберись терпения и подожди, здесь интересная ситуация разворачивается! Послушай, о чем я сейчас буду разговаривать с этим стариком пуштуном!

Старик уже стоял передо мной, свою снайперскую винтовку он, по-прежнему, словно ребенка, баюкал на правом локте. Сейчас его глаза были абсолютно сухи, в них уже не было слез. Сейчас этот старик выглядел настоящим властным пуштуном, мужчиной, которые подвластны одному аллаху, они никогда не плачут!

— Старик, ты сказал, что… — промямлил я, едва слышно.

— Да, я сказал, что честно и правдиво отвечу на любой твой вопрос, кяфир!

Через краткую паузу я все же произнес:

— Мы разыскиваем раненого советского вертолетчика! Он нам нужен! Полученная нами информация утверждает, что этот вертолетчик сейчас находится в вашей зоне. Но его хорошо прячут, мы сами не можем его найти.

— Да, этого шурави хорошо прячут не только от вас, но и от нас, коренных жителей этой страны! Вчера бы я не смог бы ответить на этот твой вопрос, кяфир! Но сегодня я узнал на него ответ! Но думаю, что нам не стоит вести беседу по столь принципиальной теме тему под открытым небом, на виду у всех. В десяти километрах от этого места находится один из аулов моего племени априди. Его жители будут рады нас принять на постой, они нас накормят и напоят всем тем, что сами имеют. А мы сможем наговориться в таком надежном убежище. Так что, кяфир, своим внутренним голосом связывайся со своим командиром, договаривайся с ним о том, что ночь проведете в ауле моего племени.

Все это время я поддерживал открытым канал своего мысленного общения со стариком пуштуном, так что Полковник, все мои товарищи по группе хорошо слышали его слова. Они были в курсе сделанного нам предложения, ночь провести в ауле одного из пуштунских племен. Полков, явно не ожидал, что мы когда-либо услышим что-либо о нашем пропавшем товарище вертолетчике. Поэтому словам этого старика он не поверил, но в то же самое время понимал, что мы не вправе отказываться от его предложения.

— М-да, задачку ты, Майор, нам задал чрезвычайно трудную! Ночевка во враждебном нам ауле, на враждебной территории, по-моему, ничего подобного ни с кем из наших товарищей не случалось! Но мы не может отказаться от такого пуштунского гостеприимства, так как тогда ответа на многие вопросы не получим. Так и будем до конца своей жизни кружить по дорогам этой зоны, стараясь разыскать твоего друга. К тому противник может собрать столько сил, которыми постарается с нами покончить. И так плохо, а так еще хуже, никакого тебе решения этого, казалось бы, простого вопроса! Ну, что ж, Майор, забирайся в свой Урал-375. Приглашай туда же старика пуштуна! Поедем к нему в гости.

— Отец, мы готовы следовать за тобой! Почему бы тебе не сесть в кабину первого грузовика и показать нам дорогу до аула твоего племени.

— Хорошо, кяфир, только никогда не называй меня своим отцом, я не твой отец! Зови меня просто — почтенный господин или уважаемый! Судьба на время свела меня и тебя вместе, на время сделала нас союзниками! После этой встречи все опять вернется на свои места!

Дорога к горному аулу племени априди оказалась даже не дорогой, а так охотничьей тропинкой, по которой наши Уралы проехали километров шесть. После чего мы были вынуждены их загнать в небольшую пещеру. Мы неплохо листвой и хвоей замаскировали вход в эту пещеру, а для охраны своего имущества мы оставили четырех бойцов под командованием Шпыня.

Пещеру нам показал сам Захрид Хан, он же и посоветовал грузовики загнать в эту самую пещеру. Причем, мне показалось, что пуштун сам неоднократно пользовался этим местом и самой этой пещерой для хранения важных племенных грузов. Оба Урала-375 без особых проблем по более или менее накатанной тропинке доехали до этого места, они также почти идеально вписались в интерьер пещеры. По крайней мере, эти грузовики теперь с той охотничьей тропы теперь никто уже не мог заметить. А с открытой площадки перед зевом пещеры, отлично просматривался сам горный аул, куда мы спешили на переговоры и отдых. Каменные дома этого аула красочно поднимались в небеса по крутым горным склонам. Эта гора и две другие образовывали глубокую долину, все поросшую лесом, а по ее дну протекали быстрая горная речка. Красота была неописуемой!

Я немного постоял на этой площадке, через бинокль полюбовался горными пейзажами и панорама заснеженных вершин Гиндукуша. Время от времени я наводил бинокль на тот аул, куда мы должны были бы добраться под самый вечер. Люди в нем неторопливо занимались своей домашней работой. Вон какой-то априди погнал отару овец в горы, по дороге чабан отары столкнулся с каким-то человеком и долго с ним о чем-то переговаривался!

Глава 6 Военное сотрудничество с пуштунами

1

Второй час уже шли наши переговоры с Захид Ханом, старейшинами племени априди. Мы чувствовали, что эти седобородые аксакалы с автоматами в руках, сидевшие напротив нас на отличном ковре ручной выделки, что-то знают о нашем вертолете "Черная Акула", о его пилоте, капитане Тимакове. Но вот уже прошел второй час наших переговоров по этому вопросу, но эти достопочтенные аксакалы пока еще ни единым словом не затронули интересующую нас тему. Они все еще продолжали говорить о трудной жизни пуштун в этом мире неверных, в котором не соблюдаются основы шариата и ислама.

Причем, аксакалы высказывали здравые мысли, которые можно было обсудить более детально, но, как говорится, не сейчас, не в этой ситуации!

Когда хорошо вооруженная группа европейцев, внезапно появилась на улицах горного пуштунского аула, то ее появление не встретило особо сильного ажиотажа со стороны жителей аула, пуштуны не бросились выставлять на позиции свои пулеметы и гранатометы, готовиться к обороне своего аула. Пуштунские крестьяне не стали беспорядочно носиться по улицам аула, выбирая огневые позиции для деревенских автоматчиков, пулеметчиков и снайперов.

Аул нас встретил, я бы сказал, своим невниманием, так как нас не встречала делегация его жителей с караваем хлеба и солонкой соли. На последнем километре пути до аула я был на сто процентов уверен в том, что наша группа окружена деревенским ополчением, которое под стволами своего оружия сопровождает бойцов нашей группы. Но, наблюдая за тем, как спокойно, с большим достоинством в наших рядах шагает Захид Хан, я не стал в мысленном диапазоне объявлять тревогу, чтобы готовиться к бою с неизвестным противником. Только мысленно предупредил парней о том, что вокруг нашей группы шастают какие-то посторонние люди.

Полковник вместе с Фельдфебелем весь путь до аула сопровождал Захид Хана, не отходя от его ни на шаг. Хотя мне иногда казалось, что эти парни не сопровождали вождя пуштунов, а попросту его конвоировали. В какой-то момент мне даже показалось, что Фельдфебель не случайно расстегнул кобуру "АПС Стечкина" на своем поясе. Поэтому мысленный импульсом я тут же дал ему понять, что это его движение рукой не прошло мимо моего внимания! В ответ Фельдфебель сделал вид, что, приводя комбинезон в порядок, он случайно расстегнул кобуру своего пистолета.

Все это время что Захид шел рядом с нами, спокойно воспринимая ситуацию, он вел себя с большим достоинством именно так, как и подобает добропорядочному пуштуну. Он даже свою снайперскую винтовку убрал в чехол, сделанный из отлично выделанной оленьей кожи. К слову сказать, пуштунский вождь уже давно пересчитал численность нашей группы, внимательно осмотрел и изучил наше оружие и, кажется, этим своим осмотром остался доволен. Мы ему чем-то понравились, приглянулись, но этот мощный пуштун еще пока не мог решить, кто же мы по своей родословной — американцы или все же русские?!

Я же настолько увлекся копанием в его головном мозге, что потерял всякую осторожность и чуть ли не был схвачен на месте преступления. Когда мы прошли пешком половину пути до аула, то старик внезапно остановился и вперил в меня острый взгляд своих, казалось бы, не старческих глаз. Если бы он не останавливался, то мог бы меня поймать на месте преступления, когда я мысленным зондом копался в его сознании. К этому времени я, видимо, уже успел привыкнуть к своей уникальности и магическому всевластию! Поэтому без зазрения совести и при первой же возможности залезал в мозги к другим людям! Возможно, это происходило из-за того, что я перестал верить в то, что в нашем мире могут существовать и другие люди, разбирающиеся в магии, владеющие телепатией. За что был едва не наказан, Захид Хан вдруг поинтересовался:

— Кто ты такой молодой человек? Что ты делаешь в нашей стране?

Этот вопрос Захид Хан задал мыслеречью, странной и корявой, но мыслеречью! А главное, я хорошо понял эту самую мыслеречь, отчего у меня на несколько минут понизился пульс биения сердца. Возникла дилемма, которую требовалось срочно разрешить. Я не знал, как мне следует поступать в данном положении, признаваться или не признаваться в том, что я телепат. Старик не дал мне времени на подготовку ответа, поэтому я мысленно и несколько бестолково подтвердил, что в некоторой степени, но очень плохо, владею телепатией. Захид Хан утвердительно кивнул головой моим и своим мыслям, а затем он тронулся с места, продолжая свой путь к аулу своего племени.

Должен сказать, что те пуштуны, которые скрытно сопровождали нашу группу, так нам и не показались. Видимо, эти пуштуны были настоящими и опытными воинами разведчиками, поэтому старейшины аула решили этими головорезами нас не пугать и не показывать. Когда мы вошли в аул, то нас встретили всего два старейшины этого аула, да человек десять шустрых подростков с автоматами в руках. Подростки неподвижно замерли на пересечениях улиц этого аула, все своим видом демонстрируя, что нам туда не стоит ходить. Вот так с указательными дорожными знаками в виде этих пуштунских подростков с автоматами мы быстро дошли до большого каменного здания, построенного в самом центре аула, и прошли в него.

С тех пор, вот уже два часа, мы не покидали этого здания, а сидя на мягких и чистых циновках, вели переговоры с деревенскими старейшинами. Время от времени нам приносили прохладную родниковую воду и фрукты. Ко второму часу мой мочевой пузырь разбух до крайности, мне требовалось покинуть это помещение, чтобы избавиться от лишней воды. Первые две мои попытки встать и выйти наружу пресекались в корне, один из подростков наводил на меня свой автомат и держал в прицеле до тех пор, пока я не успокаивался. Но мочевой пузырь — это дело нешуточное, я мог в любую минуту намочить штанины комбинезона при всем честном народе. Я поднялся на ноги, бросил на плечо свою снайперскую винтовку и отправился к выходу из помещения. Поднявшемуся мне навстречу подростку я сказал на фарси:

— Извини, друг, но мне отлить надо! А не то мой мочевой пузырь лопнет!

Ловкой подножкой я отправил этого четырнадцатилетнего искателя приключений на кошму, независимой походкой поспешил к выходу. А за моей спиной едва ли не случилась перестрелка, в результате которой многие бы погибли. Молодые пуштуны с автоматами повскакали на ноги, стволы своих автоматов они направили на моих товарищей. Они настолько были разъярены непослушанием какого-то гяура, что не заметили того, что уже давно находились под прицелом автоматов и штурмовых винтовок бойцов нашей группы.

Одним словом, если бы не своевременно прозвучавший командный и очень сердитый окрик Захид Хана, то обе стороны перестреляли бы друг друга. Но этого не случилось, а если перестрелка произошла бы, то тогда бы я не рассказывал вам этой истории!

Солнце уже зашло, на улице стало совсем темно, по крайней мере, я не знал, не видел, в каком месте мог бы отлить. В этот момент кто-то осторожно коснулся моего плеча, а затем следка подтолкнул вперед. Я понял, что могу на несколько шагов пройти вперед. Сделав эти шаги, я почувствовал, что не могу дальше и шага сделать, расстегнул ширинку и… После чего вздохнул с великим облегчением.

Внезапно в моей голове возник незнакомый голос, который произнес:

— Старших нехорошо обманывать, малыш! Ты не должен был столь нагло заявлять всезнающему деду о том, что плохо знаешь телепатию, когда всю группу своих товарищей обучил телепатии за один только сеанс. Да и к тому же ты, малыш, настоящий тугодум, два часа я тебя подталкивал на то, чтобы ты покинул помещение переговоров. Оно было так переполнено народом, что нам не было никакой возможности переговорить друг с другом, даже в мысленном диапазоне. Ведь, среди тех людей могли бы встретиться и другие телепаты. Все они мои соплеменники, но в мире всяко случается! Вот и пришлось мне заняться твоим мочевым пузырем, чтобы подвигнуть тебя на подвиг. Но, хвала Аллаху, что сейчас мы с тобой только вдвоем, можем переговорить о деле.

— Почтенный, извини, но я не хотел тебя обманывать! Просто так получилось, что это был наиболее удобный ответ на твой столь неожиданный вопрос! И последнее, почему ты общаешься только со мной? Ведь в нашей группе имеется командир. Он, по крайней мере, должен присутствовать на переговорах.

— Я так и понял, поэтому на тебя не обиделся, не наказал за обман старшего по возрасту! Слушай меня внимательно, малыш! Среди различных племен в нашем мире еще встречаются люди, которые обучены телепатии, могут заниматься телекинезом, и даже магически воздействовать на окружающую их реальность. Таких людей очень мало, но они существуют, поэтому многие государства громадные средства вкладывают на поиски таких людей. Поэтому свои разговоры, даже на мысленном уровне, нам было бы желательно вести вне присутствия других людей. Эта простенькая мера предосторожности, но она позволяет людям прожить долгую и свободную жизнь, а то они могут оказаться в духовном рабстве у богатых мира сего.

— Теперь, малыш, что касается твоего командира! Я думаю, что сейчас ты можешь подключить его к нашему разговору!

Я тут же связался с Полковником, чтобы предупредить его о том, что с нами вышли на связь. Что в этой связи, я организую мысленный канал, по которому он может услышать все то, что мне сообщат!

— Теперь несколько слов о твоем друге, капитане Тимакове! За ним и за его товарищем была устроена настоящая охота. Внезапно появился человек в Афганистане, который пообещал, что тот, кто захватит вертолет "Черная Акула" и его экипаж в целости и сохранности, получит десять миллионов долларов. Десять миллионов долларов по тем временам была ошеломляющей цифрой, на нее клюнули многие желающие и добровольцы со всех сторон. Такие желающие нашлись и среди офицеров Советской Армии, которая воевала в Афганистане! Была образована группа из пяти человек, которая разработала хитроумную схему заманивания экипажа вертолета "Черная Акула" в засаду. Каким-то образом капитану Тимакову удалось избежать этой ловушки. Более того, он со своим напарником сумел так запрятать свой экспериментальный вертолет, что его до сих пор не нашли. Когда он вместе со своим товарищем пешком пробирался к своим, то случайно гибнет второй пилот вертолета, а Владимир Тимаков попадает в медсанчасть своего вертолетного полка. Но нашлись офицеры, которые его предали, они раненого капитана Тимакова прямо из палатки медсанчасти передали в руки оперативной группы британской разведки. Его вывезли из Афганистана и доставили на излечение в один горный пуштунский аул, вождь племени которого поддерживает связь с британской разведкой. Завтра в этот аул прилетит специальный вертолет, которым капитан Тимаков будет эвакуирован на борт британского вертолетоносца, который сейчас лежит в дрейфе у побережья Пакистана в Индийском океане. Практически с момента попадания в руки британской разведки Владимир Тимаков находится в бессознательном состоянии. Его никто не допрашивал, поэтому никто не знает, где сейчас находится сам вертолет "Черная Акула". Так что, я хочу сказать, что у вас парни имеется только один шанс спасения капитана Тимакова, попытаться вырвать из рук британской разведки завтра!

2

Как-то получилось так, что Полковник и Фельдфебель взяли на себя, отодвинув меня на второй план, решение вопросов по вызволению из британского плена капитана Володю Тимакова. С разрешения деревенских аксакалов в наше распоряжение передали тот каменный дом аула, в котором проходили наши переговоры. Мы тут же в этом помещение развернули свой оперативный штаб, заставив помещение различной аппаратурой. По спутниковым каналам радисты вышли на связь с Москвой, установив постоянный радиоканал. Полковник и Фельдфебель первую половину дня просидели над топографическими картами, изучая снимки из космоса по месторасположению горного аула, в котором находился наш раненый вертолетчик. Наблюдая за работой своих товарищей со стороны, я видел, что с каждым проработанным вопросом их лица все более и более вытягивались и темнели. Настроение у них падало, они уже меньше разговаривали. Становилось понятным, что работа у этих парней явно не клеилась.

Когда Полковник посмотрел в мою сторону, одного этого взгляда мне хватило на то, чтобы я узнал самую ужасную новость в своей жизни. Что мы не имеем возможности спасти капитана Владимира Тимакова. Тот аул, где его сейчас содержали, находился так высоко в горах, что к нему невозможно было подняться горной тропинкой или пройти по горной дороге. Снимки из космоса отчетливо показывали, что этот аул огражден скальными утесами, по которым не мог бы взобраться ни один скалолаз, ни один альпинист.

Полковник хотел, чтобы все наши ребята в обязательном порядке ознакомились бы с проделанной ими работой. Его интересовало, не могли бы наши ребята предложить чего-нибудь новенького для преодоления этих горных скальных вершин. На мой мысленный вопрос, что случится, если мы не найдем решения по преодолению этих горных препятствий, Полковник, морщась, ответил:

— Майор, пока я не знаю ответа на этот твой вопрос! Прежде всего, нам нужно выяснить, что мы можем, или что мы не можем сделать в этой или в другой ситуации. Я же не господь бог, чтобы решать подобные проблемы.

Должен вам сказать, что мне очень не понравился такой ответ Полковника, раньше от этого человека я ничего подобного не слышал!

Монета тут же предложил, захватить тот британский вертолет, которым Тимакова будут эвакуировать из аула, на нем слетать в аул, устроить там тартарам, забрать вертолетчика. Я же в это время продолжал внимательно один за другим рассматривать фотоснимки этого аула и прилегающей к нему местности. Одновременно я прислушивался к разговору парней. Полковник на пальцах объяснил Монете невозможность захвата британского вертолета при его вылете, так как сейчас он находится на палубе британского вертолетоносца. Как бы мы этого не хотели, но подобраться к нему мы не сможем! Другие парни предложили захватить поблизости любой другой вертолет и нам нем штурмовать горные вершины. Когда Полковник начал в деталях парням объяснять работу авиационных опознавателей "свой — чужой", то я отключился от этого общего разговора, углубившись в свои собственные размышления.

Мое внимание привлек один фотоснимок, на котором отображался овечий загон, расположенный на окраине того высотного аула. Это было пологое место, на котором паслась отара овец голов в пятьдесят, видимо, все овцы принадлежали дехканам этого аула. Место выгона овец было огорожено солидными деревянными брусьями, а не каким-то там плетнем из ветвей деревьев. К тому же это было единственное место во всем ауле, куда бы мог сесть британский вертолет. Я вдруг вспомнил о девочке с мороженным, встреча с которой по времени совпала с моей встречей с Николай Николаевичем Гольским. Это воспоминание вдруг сменилось воспоминание о былых временах, когда я еще мальцом посещал уроки магии испанки Мерседес. Тогда мы с ней проходили магическую телерепортацию, а мне так нравилось скачками переноситься из одной комнаты ее квартиры в другую, что Мерседес пыталась остановить эти мои дикие прыжки, предостерегая:

— Марк, прекрати носиться из комнаты в комнату. Ты пока еще неопытный маг и телепат. Можешь наделать немало ошибок. Ведь, телерепортацией можно перенестись так далеко, что не сможешь найти обратной дороги. Кстати, основное правило телепортации состоит в том, что ты обязан знать место, куда собираешься перенестись!

В этот момент я почувствовал какое-то движение справа от меня.

Осторожно скосив глаза в ту сторону, я увидел Захид Хана, который только что вернулся в помещение, а сейчас устраивался на подушках, подбивая их под себя и свои бока. Пуштунский Вождь доброжелательно кивнул мне головой, приветствуя меня, а затем веками прикрыл свои глаза, как бы приглашая меня пообщаться с ним в мысленном диапазоне. Ребята же в этот момент продолжали выдвигать один за другим фантастические проекты спасения вертолетчика, но все они были слишком оторваны от действительности, в которой сейчас мы находились.

— Почему ты, малыш, молчишь! Не говоришь своим товарищам о существовании магической телерепортации! Ведь одним усилием воли ты можешь всю свою группу перебросить в тот горный аул.

— Захид, но еще я никогда не занимался этой групповой телерепортацией. Одно дело, когда прыгаешь ты один, и совсем другое дело, когда вместе с тобой прыгают друзья! Представляешь, что может случиться, если вдруг погибнут мои боевые товарищи. Я себе этого никогда не смогу простить!

— А ты не думаешь, Марк, о том, что сейчас идет война! Сегодня твоя страна воюет, правда, не совсем за демократические нормы, но она все же воюет и практически каждый день несет потери. Она может навсегда потерять и такого опытного вертолетчика, как капитан Тимаков, если твои товарищи сегодня ночью не пойдут в бой во имя спасения его жизни! Такой бой не состоится, если ты, Марк, им не поможешь, добраться до этого аула. Я же вчера вечером специально тебе об этом горном ауле рассказывал, говорил о том, что он расположен так высоко в горах, куда ни один человек добраться не сможет. Упоминал о телепатии! Так что ты еще раз подумай и реши, будешь или не будешь помогать своим товарищам, освобождать своего же друга капитана Тимакова!

— Но я же ни разу в жизни не телепортировал других людей, да еще с оружием, из одной точки в другие, только несколько в детстве и в юношестве баловался этим делом. Он опять-таки делал это только с самим собой!

Но ведь у тебя получалось! И неплохо получалась это проклятая телепортация. Ты ведь прыгал из одной комнаты в другую, а также совершал прыжки на расстояния в несколько десятков километров. Ты же втроем телепортировался из одного места в другое, тогда ты почему-то не думал о трагической стороне такого эксперимента. Так что я верю в то, что телепортация у тебя, наверняка получится. Ты сможешь перенести парней и на вершину той горы, где расположен аул. Причем, мы поступим следующим образом, первоначально ты со своей командой перенесешься в аул, на тот овечий выпас. А затем вызовешь к себе моих молодых пуштунов. Они помогут вам договориться с местными дехканами, чтобы те не оказали бы вам сопротивления до последнего человека. Мы, пуштуны, тоже должны думать и заботиться о сохранении нашего молодого поколения. Лишняя кровь нам не нужна!

Ошеломленный этим разговором, особенно меня поразил тот факт, что Захид Хан так детально знает мое прошлое, я задумался и не заметил, как Захид Хан поднялся на ноги и со своей снайперской винтовкой в руках покинул помещение. Приняв окончательное решение, я поднял голову и своими глазами обвел помещение, в котором наши ребята все еще продолжали бурно обсуждать любую нашу возможность взобраться на неприступную вершину горы. Но сейчас обсуждаемые ими проекты носили чисто фантастический характер, они не имели отношения к нашей реальности. Случайно мой взгляд пересекся с взглядом Полковника, я сразу же обратил внимание на тот факт, что в его глазах, в отличие от ребят, не было ни единой смешинки.

— Ну, что, Майор, осознал серьезность ситуации, в которой мы сейчас оказались. Я должен отменить приказ на боевое задание, прекрасно осознавая, что тем самым подписываю смертный приговор капитану Тимакову! Ну, ты сейчас собираешься мне предложить нечто неординарное, и тогда мы сможем выполнить наше задание! Мне не придется отменять это задание! Я всегда, Майор, знал о том, что ты парень со своими причудами, что от тебя всегда нужно ждать самого неожиданного решения. Так что, парень, поторопись, выкладывай свои задумки!

Когда я закончил свой рассказ, а затем посмотрел в глаза Полковнику, то сразу догадался о том, что он мне ни йоту не поверил.

Мне совершенно не хотелось светиться в глазах своих товарищей человеком не от мира сего, поэтому этот наш разговор я решил провести вне четырех стен помещения, где наши парни все еще продолжали обсуждать способы подъема на неприступную скалу. Я с Полковником вышел на улицу, мы немного по ней прошлись и остановились в том месте, где эта дорога начинала крутой спуск в долину, расположенную между четырьмя горными вершинами. Остановились в сотне шагов от последнего дома аула, на этом самом крутом спуске, откуда мы заранее увидели бы любого приближающегося к нам человека. Мне потребовалось несколько секунд для того, чтобы Полковника ввести в курс дела, рассказать ему о телепортации.

Сначала Полковник очень внимательно меня слушал, но вскоре в его глазах загорелись веселые зайчики, не очень хороший, признаюсь вам, первый признак того, что тебе не верят. А к концу моего рассказа Полковник попросту смеялся надо мной. Нет, внешне он оставался собранным, улыбка не касалась его губ, ну а вот его глаза смеялись так, что мне стало стыдно, что я его отрываю от дела.

В этот момент в наших головах одновременно послышался тихий и спокойный голос Захид Хана:

— Ну, что, Марк, твой командир не верит в твои чрезвычайные способности!

— Не верю, отец! Конечно, не верю в то, что в нашем мире может существовать такой человек, который одной силой воли может целое отделение солдат при полном вооружении перенести на немыслимо дальнее расстояние! Тогда всем войнам наступил бы конец, если бы такие люди на нашем бы свете существовали! Они бы попросту уничтожили всех поджигателей войн! И точка, тогда бы мы не гонялись друг за другом с винтовками в руках!

— Одним словом, Полковник, ты не поверил Марку в том, что он усилием воли способен всех бойцов твоей диверсионной группы перенести к высотному аулу, где сейчас находится раненый капитан Тимаков?! Ну, что ж, Полковник, ты в полном праве верить или не верить, доверить или не доверять бойцам своей группы!

— Извини, старик, но я ни слова не говорил о том, что не доверяю Марку! Я этому парню полностью и во всем доверяю, Захид Хан! И вообще ты, старик, не должен лезть во взаимоотношения командира с членами своей группы, это прерогатива…

— Не спеши, не спеши, Полковник, обвинять меня в том, чего я даже не помышлял! Давай, мы с тобой поначалу разберемся с первым положением — можно или нельзя верить словам Марка! А уж затем, если в том возникнет дальнейшая необходимость, займемся и другими спорными вопросами! Итак, Полковник, ты не поверил словам Марка о том, что он способен усилием своей воли телепортировать вашу группу к месту развития дальнейших событий, в норный аул? Хочу только к этим словам добавить следующее, поэтому сейчас ты, Полковник, не готов своих парней отправить на верную гибель! Пожалуйста, господин полковник Кантемиров, дай частный ответ на этот вопрос!

Полковник задумался, при этом он старался избегать взгляда моих глаз. По его поведению не трудно было догадаться о том, каким будет его ответ на только что заданный вопрос старика пуштуна, Захид Хана. Сам же Захид уже стоял рядом с нами, мне казалось, что он к чему-то прислушивался в этот момент. Время от времени он утвердительно кивал головой невидимому и неосязаемому собеседнику, на меня и Полковника он сейчас решительно не обращал внимания.

Наконец-то, Полковник ожил, он так же тихо и, не смотря в мою сторону, произнес:

— Да, это так, старик!

Захид Хан, услышав ответ, никак не изменил своего поведения. Я бы попросту сказал бы, что старый пуштун ни огорчился, ни обрадовался словам Полковника.

— Ну, что ж, полковник Геннадий Кантемиров, ты дал честный ответ на поставленный вопрос. С этого момента ни ты, ни твоя группа бойцов не будет принимать участия в следующем этапе работы по освобождению капитана Тимакова. Прошу сообщить в Москву о принятом тобой решении.

Затем Захид повернулся ко мне и сказал:

— Ну, что ж, малыш, теперь ты переходишь в мое распоряжение. Вместо группы полковника Кантемирова в аул мы телепортируем отделение нашего пуштунского спецназа. А о деталях операции мы переговорим в другом месте. Пошли, юный и начинающий маг, будущее лежит перед тобой!

3

Передо мной в строю застыли двенадцать бойцов пуштунов, затянутых в темно-синие комбинезоны, в поясе перепоясанные широкими солдатскими ремнями с советскими звездами на бляхах. Парни были обуты в берцы с голенищами до голени, на плечах висела разгрузка с автоматными рожками и гранатами. А на головы были одеты шлемы, которые имели забрала хамелеоны, они темнели при ярком свете и светлели при слабом освещении, в таких шлемах было удобно работать при любом освещении. За плечами в специальных зажимах были закреплены автоматические штурмовые винтовки ХМ8 Кехлера & Коха. Одним словом, эти двенадцать парней пуштунского спецназа выглядели мощно и весьма экзотично. Особенно тогда, когда на их головах не было шлемов с тонированными забралами, во все стороны торчали их пуштунские бороды и усы, производя незабываемое впечатление.

С этими лучшими образцами спецназа пуштун я общался только мыслеречью, да и встретился я с ними всего пару часов назад. Всех этих парней мне пришлось называть "парнями", так как я был не в силах запомнить хотя бы одно пуштунское имя. К тому же времени на это у меня попросту не было, а что касается фамилии, то она у них была одна — "Хан". Видимо, эти парни были в той или иной степени были родичами Захид Хана, которого они сами называли попросту "дед". Сейчас мы собрались на заднем дворе дома одного из родственников Захида Хана, через несколько минут отсюда телепортироваться на овечий выпас высотного горного аула.

Когда, полковник Геннадий Кантемиров отказался поверить в мои магические способности, то своим единоличным решением он свернул операцию группы по освобождению капитана вертолетчика Владимира Тимакова. Свое решение Геннадий Кантемиров мотивировал реальной физической и технической невозможностью исполнения этой операции. С того времени прошло шесть часов, все это время я был предоставлен самому себе. Я лежал на кошме в помещении, отведенном для расположения группы полковника Кантемирова, наблюдая за тем, как собираются в дорогу бойцы группы, членом которой я только что перестал быть. Пару раз ко мне подходил Фельдфебель, чтобы поинтересоваться, почему я не собираю своих вещей, но на него самого я не обратил внимания, а на его вопрос я попросту не ответил. Мое сознание было заблокировано для любого допуска извне. Тяжело вздохнув, Фельдфебель забрал мой автомат и бросил его кому-то, приказав, упаковать это казенное имущество.

Зря Полковник упрекал меня в том, что с Москвой я имею отдельный от группы канал связи. Такого канала у меня не было, поэтому я был лишен возможности связаться со своим непосредственным начальством, чтобы пояснить, как вдруг возникла такая ситуация, в рамках которой я неожиданно оказался вне группы ГРУ. Что сейчас неизвестно с кем продолжаю выполнение операции по освобождению капитана Тимакова. Эта ситуация меня серьезно беспокоила, так как я хорошо знал привычку некоторых советских людей, которые с тем, чтобы объяснить срыв или провал какой-либо операцию, всю вину за провал перекладывали на плечи невинных людей! Я не думал, что полковник Кантемиров из числа таких людей, но чем черт не шутит, когда речь идет о таком серьезном государственном деле!

Захид Хан, как только завершился наш трехсторонний разговор, отправил меня отдохнуть перед началом операции в другой дом еще одного своего родственника. Но злая воля подняла меня на ноги, вскоре я, чуть ли не падая, перешагнул порог помещения, где группа Полковника начала собираться в обратную дорогу. Я лег на кошму и веками едва прикрыл глаза, чтобы, хотя бы взглядами, попрощаться со своим друзьями и товарищами. Когда я входил в это помещение, то мне показалось, что некоторые бойцы группы не в курсе всего произошедшего. Они добродушно улыбались мне и чем интересовались, обращаясь ко мне с вопросами. Но тут же последовал короткий мысленный импульс Фельдфебеля, разговоры и обращения бойцов ко мне мгновенно прекратились. Так я стал настоящим изгоем, предателем интересов советского народа.

Я успел в своей памяти записать этот импульс Фельдфебеля!

Сейчас на практике, на своей шкуре я убедился, что командование группы играло мной, как кошка с мышкой! Этот сигнал Фельдфебеля оказался зашифрованным, недоступным моему пониманию! Что в свою очередь означало, что ГРУ было неплохо осведомлено о моих способностях и возможностях! В этой связи эта серьезная организация предприняла кое-какие меры с тем, чтобы своих людей обезопасить от моего влияния. Я не стал заниматься дешифровкой этого импульса, а мысленным щупом сбил блокировку мозга Фельдфебеля. Начал шуровать в нем, пока Геннадий Кантемиров не появился в этом помещении. В памяти майора Семенова ничего серьезного не было, за исключением того, что именно он, майор Семенов, был спецкурьером по маршруту Кабул-Москва. Он получил и одному интересному лицу в Москве передал портфель с десятью миллионами долларов!

Я еще раз прошелся вдоль строя пуштунского спецназа, разъясняя бойцам, чем мы сейчас займемся.

— Парни, внимание! До телепортации осталась минута времени! Прошу вас собраться в круг, теснее прижаться друг к другу, как можно крепче, обнимая руками плечи своего товарища. Я должен располагаться в центре вашего круга. Когда отсчет будет заканчиваться, то вы плотно прикройте свои глаза, так как телепортация будет сопровождаться кратковременной вспышкой света. Мы откроем глаза, когда будем на овечьем выпасе горного аула. Вы сразу же переходите к запланированным действиям. А сейчас я начинаю пятисекундный отсчет времени, пять… четыре… три…

Резкая вспышка света резанула по закрытым веками глазам. В тот момент мне очень хотелось освободить руки, чтобы ими прикрыть свои глаза. Силой воли я сдержал свой порыв, этого не сделал. Ведь, потеря контакта с товарищем во время прыжка весьма чревата тем, что может привести к потери адресной цели. Или группа во время прыжка, находясь вне пространства, потеряет несколько человек. Когда после вспышки я открыл глаза, то моя группа пуштунов находилась на овечьем выпасе. Рослый сержант пуштун, по-отечески, похлопал меня по плечу, показал большой палец, мол, ты парень неплохо поработал! Затем он повернулся к своим родичам, рявкнул на фарси какую-то команду, бойцы группы мгновенно растворились в опускающихся вечерних сумерках. Я же остался на этом выпасе в полном одиночестве!

Возможно, мне это показалось, но в тишине вечернего неба явственно прослушивался какой-то звук. Вероятно, этот звук был гулом работающего двигателя британского вертолета.

Видимо, британский вертолет, который летел за раненым капитаном Тимаковым, приближался к аулу. Я попытался поменять место, на котором оказался при выходе из прыжка телепортации, но сразу не смог оторвать свою ногу от земли. Ее удерживало что-то липкое и чрезвычайно вонючее! Только сейчас я осознал, что стою, утонув по колено в жидком овечьим навозе, что не могу и шага сделать, вырвать ногу из этой липкой, хлюпающей массы. По словам Захида Хана на начальном этапе операции, а именно при зачистки аула его родичами спецназовцами, я был свободен. Я должен бы ожидать сигнала от его спецназовцев о том, что аул зачищен, и только после этого сигнала должен был заняться поисках Володи.

Одним словом, Захид Хан посоветовал мне особо не маячить на виду у всех на этом выпасе, а на нем найти для себя убежище, в котором и ожидать сигнала от сержанта Хана. Пока я вертел головой по сторонам в поисках хоть какого-либо убежища, над моей головой вдруг послышался резкий щелчок, словно кто-то закрыл дверь. Но, откуда здесь могла оказаться дверь, подумал я, продолжая крутить головой по сторонам. Только после пары секунд я все же сообразил, что это не дверь кто-то закрывал, а вражеский солдат стрелял по мне!

К этому времени почти все полностью стемнело, кругом уже невозможно что-либо разглядеть простым человеческим взглядом. Звук вертолетного двигателя стал слышен более отчетливо, где-то в стороне на горами пару раз мигнула вертолетная фара. Тотчас на крыше одного из зданий аула вдруг появилась человеческая фигура с электрическим фонарем в руках. Последовало три проблеска зеленого цвета, затем небольшая пауза и снова три проблеска зеленого цвета. Получив подтверждение на то, что посадка в ауле безопасна, британский вертолет начал выходить на глиссаду посадки.

В этот момент, словно спала пелена тишины, зависшая над аулом, со всех сторон вдруг послышались резкие щелчки, негромкие выкрики сражающихся пуштунов. Я все еще продолжал стоять посреди овечьего выпаса, наблюдал за тем, как вокруг меня воевали не люди, а тени. Они стреляли друг в друга из автоматов Калашникова, штурмовых винтовок ХМ8 Кехлера и Коха и другого огнестрельного оружия, кололи и резали друг друга десантными тесаками. Дело доходило до того, что некоторый бойцы настолько увлекались этой резней, что вражеским бойцам они своими тесаками попросту отхватывали головы. В этот момент кто-то подобрался ко мне сзади и кулаком довольно-таки больно ткнул меня в спину. Обернувшись, я увидел искаженное болью лицо пуштунского сержанта Хана:

— Ты, кяфир, должен нам помочь! Нам удалось пробраться в дом, где должен был находиться раненый шурави. Мы уничтожили охрану этого дома, и только там мы выяснили, что в доме находятся два раненых шурави. Кто из них капитан Тимаков, мы так и не поняли! Мы уж совсем собрались обоих раненых перетаскивать к тебе на овечью площадку, где ты мог бы опознать нужного нам человека. Но в этот момент дом был снова окружен противником, с двумя же ранеными на руках мы уже не смогли прорвать вражеского окружения. Пришлось мне одному пойти на прорыв, так что, парень, поспеши, а то британский вертолет скоро сядет на этом выгоне. С британскими коммандос нам лучше не иметь дела, тогда даже с боем мы не сумеем покинуть этот аул. Поэтому сейчас ты должен использовать свой единственный шанс на спасение! Возможно, вдвоем мы сумеем снова прорваться в дом с ранеными шурави, чтобы уже всем вместе уйти в телепортацию.

Первую улицу аула я с сержантом пересек без особых проблем, видимо, и у самого противника оставалось уже не так много бойцов. Противник всех их бросил в окружение дома, в котором сейчас укрывался мой пуштунский спецназ. Перед второй улице мы были вынуждены залечь, какой-то сумасшедший автоматчик обстрелял нас с крыши одного из каменных домов. Как он, этот чертяка эдакий, разглядеть нас бегущими в этой черной ночной темноте? Я со своей штурмовой винтовкой лежал, справа от сержанта, по дыханию которого можно было бы понять, что ему становится все хуже и хуже. Он и дышал уже с большим надрывом, повязка на предплечье ослабла и из нее едва ли не ручьем хлестала кровь. Быстрым движением руки я подлил ему немного жизненной силы, но так и не смок укоротить потерю крови.

Автоматчик, обстрелявший на с крыши одного из домов, снова высунулся и посмотрел на улицу внизу, этого пуштунского мальчишку интересовало, попал ли он из своего Калашникова в на или не попал?! За свое мальчишеское любопытство он тут же поплатился. Послышалась короткая, в четыре патрона очередь из ХМ8[8] моего сержанта, мальчишка свалился с крыши, он уже больше не шевелился!

В бою у меня не было времени на то, чтобы вплотную заниматься ранами этого пуштуна, так события развивались стремительно, на них я должен бы своевременно реагировать. За нашими спинами послышался дикий рев вертолетного двигателя, британцы пошли на посадку на овечий выпас, по колено занавоженный овцами.

На малую долю мгновения местные бойцы прекратили вести огонь по своим же пуштунским собраться, окруженным вместе с пленными шурави в каменном доме красного цвета.

Этого мгновения мы с сержантом Ханом с нетерпением ожидали, так как с непонятным ревом-криком мы с ним поднялись в атаку, ведя автоматический огонь из своего оружия. Я хорошо видел, как мой сержант на бегу автоматной очередью сразил молодого пуштуна. Он начал поворачиваться всем своим крупным телом, чтобы этой же очередью и, не снимая пальца с курка своей штурмовой винтовки, поразить второго пуштунского молокососа, как ему в спину выпустил весь свой рожок, неизвестно откуда появившийся еще один вражеский автоматчик!

К этому времени я полностью расстрелял рожок своего ХМ8 Кехлера & Коха. Почему-то я был уверен в том, что эта штурмовая винтовка мне больше уже не понадобиться! Поэтому я силой швырнул ее в голову того вражеского автоматчика, который только что убил в спину моего сержанта Хана. От удивления тот пуштун начал вертеть головой из стороны в сторону в поисках своего обидчика, разрыв гранаты, которую я швырнул вслед за винтовкой, навсегда прервал его бренную жизнь. И на полном бегу головой вперед я нырнул в проем, который когда-то был нормальным входом с дверью в здание. Сейчас же этот вход благодаря гранатам был превращен в некое подобие щели, вдоль и поперек иссеченной гранатными осколками.

Откуда-то из угла помещения мой внезапный полет встретил металлический лязг очереди Калашникова, над головой, обжигая ее отдельные участки, прошелестел целый рой пуль. В темноте я не видел, а внутренним ощущением почувствовал, как вслед за мной в это же помещение попытался еще кто-то прорваться. Но возникшая в сером полумраке человеческая фигура прямо-таки напоролась на этой рой автоматных пуль, была им резко выброшена наружу! Получеловеческий, полузвериный крик раненого огласил ночные сумерки, внезапно оборвавшийся на высокой ноте. Еще один пуштун отдал свою жизнь благословенному Аллаху!

Лежа на чем-то мягком, я попытался разобраться в том, что же сейчас происходит в этом помещении. Но сколько бы я не приподнимался на локтях, сколько бы ни поворачивал своей головы из стороны в сторону, чтобы разглядеть, где находятся убитые или раненые пуштуны, освобожденные пленные, ничего этого сделать мне не удавалось?! Сплошная темнота, сгустившаяся в этом помещении, сильно ограничивала возможности нормального человеческого зрения, поэтому мне пришлось перейти на магическое зрение. Тотчас же появившаяся общая картина помещения в зеленом мерцающем свете меня ужаснула до глубины души! Семь трупов погибших в бою молодых пуштунов были разбросаны по всему полу этого помещения, покрытому толстой кошмой. Четыре пуштуна имели ранения различной сложности, причем, один из них со своими двумя ранениями в живот едва ли дотянет до утра!

В самом дальнем углу виднелись еще два тела, укрытые одеялами! Не приподнимаясь на ноги, я пополз к этим двум телам, мне нужно было удостовериться в том, что это советские военнопленные, попавшие в руки моджахедам. Только после этого мне можно было начинать думать о том, как спасать этих парней и самого себя.

Проползая мимо одного из раненых пуштуна, я увидел, что вражеская пуля порвала ему локтевую сумку. Сейчас этот парнишка свой Калашников держал в левой руке, готовый в любую секунду открыть из него огонь. При виде меня, его глаза еще ярче заблестели, появилась белозубая улыбка. Это парень был рад моему появлению, он на пальцах показал мне, что я должен ползти в другой угол помещения, а не туда, куда я только что полз. Одновременно он произнес длинную фразу то ли на фарси, то ли на пушту. Из этой фразы я не разобрал ни единого слова, только улыбнулся этому парню в ответ. Словом, я слегка притормозил, что дало этому парню возможность протянуть руку и ее пальцами коснуться виска моей головы, а затем снова повторил свою фразу.

— Тебе, сахиб[9], не стоит ползти в ту сторону. Там лежат два трупа из сил самообороны местного аула. Нам пришлось их пытать, поэтому тебе не стоит видеть, что после пыток от них осталось! Твой шурави находится в том углу, он находится в состоянии беспамятства.

Я протянул правую руку, ободряюще этого умирающего паренька пуштуна потрепал за плечо. В тот момент я думал о том, что мне повезло в жизни повстречаться с настоящим пуштуном, который, только появившись на белый свет из чрева своей матери, тут же становится настоящим мужиком пуштуном. Вот и этот паренек, уже зная о том, что вскоре умрет, когда британские спецназовцы взорвут это здание, думал не о своем спасении, а о том, как мне помочь. Как бы в доказательство его слов о скором появлении нового врага, британцев, минуты пять-шесть назад двигатели вертолета перестали реветь, что означало, что он уже произвел посадку. К тому же в этот момент он попытался скрыть от меня информацию, которую они выудили из пленных языков, превратив их в фаршированное мясо.

Но мне сейчас было попросту не до этого, я пополз в указанном мне направлении, чтобы вскоре наткнуться на тело Володьки Тимакова, которого мгновенно узнал. Двадцать лет расставания практически его не изменили, он, по-прежнему, оставался здоровяком под два метра ростом, с могучими руками. К тому он действительно был без сознания. Одного взгляда на друга мне хватило на то, чтобы понять, что беспамятство моего друга имело искусственный характер, что еще часа два-три он будет находиться в этом состоянии.

Тогда, чтобы уже не терять зря времени, я слегка подлевитировал тело своего друга над кошмой, так как тащить его на себе не было никакой возможности, и пополз к тому месту, которое следка возвышалось над полом. С этого места я мог разглядеть всех, кто сейчас находился в этом помещении. Первым делом, я собрал вместе тела погибших пуштунов и телепортировал их ровно на то место, откуда мы все отправлялись в путь. Таким образом, я начал выполнять обещания, которые никогда не давал голосом, но которые как бы подразумевались в моих возникших взаимоотношениях с Захид Ханом. Раненые пуштуны зашевелились, они начали сползаться в одно место, пока я занимался их раненым товарищем, получившим две пули в живот. Затем слабая волна телепортации унесла четверых раненых пуштунов по старому адресу.

Глава 7 Восточные страсти и секреты на европейские манеры

1

Американский драндулет, под названием олдсмобиль "Де-Дион" производства 1941 года, ехал по Национальному шоссе в направлении на Пешавар. На фоне всего остального транспорта, который встречался на этой магистрали, этот автомобиль выглядел настоящим королем! Несмотря на свой весьма почтенный возраст, он прямо-таки летел по дороге со скоростью сто двадцать километров в час, легко обгоняя автомобили других марок и брендов, производства последних лет. За рулем этого драндулета сидел сикх, мужик лет сорока. Этакий красавчик с томным взглядом карих глаз, мужчина с большими и до остроты рапиры напомаженными и вытянутыми усами. Опять-таки у него была шикарную и черной лопатой борода, каждый волосок которой был тщательно ухожен, много раз расчесан и уложен.

Этого пакистанского сикха звали Бенджамин Вилкок, ранее он служил в индийских танковых войсках, дослужился до звания субедара[10] и со временем с хорошей пенсией ушел в отставку. Он тут же женился на богатой пакистанке, переехал на постоянное место жительство к своей супруге в Пешавар. Там он, супруга, разумеется, нарожал трех сыновей и двух дочерей, он жил в полном достатке в своем собственном особняке. Но Бенджамин по своему характеру всегда был и по сию пору оставался настоящим человеком непоседой. Господин Вилкок не любил подолгу и без дела сидеть на одном месте, в частности, скажем, дома, заниматься домашними делами, которые честно, по-мужски, как и воспитание детей, возложил на плечи своей супруги.

Каким-то непонятным образом на стороне этот сикх нашел контакты с индийской внешней разведкой и первым главным управлением КГБ СССР, подписал с ними контракты на выполнение отдельных заданий и поручений. Одним словом, этот пакистанский гражданин индийского происхождения и по национальности сикх, нашел себе солидный дополнительный заработок на стороне, и приключения на свой зад. Надо отметить, что вот уже в течение нескольких лет он успешно работал то на ту, то на другую стороны, а то на обе сразу, не повалив при этом ни единого задания.

Юрий Владимирович лично мне дал его телефон и адрес, не забыв подчеркнуть, что этот человек будет только моим контактом. Словом Бенджамин Вилкок не удивился моему звонку и, встретив меня в условленном месте, он бросился помогать мне тело капитана Тимакова, все еще находившегося без сознания, уложить на широкое заднее сиденье своего шикарного лимузина. Когда мы успешно завершили это дело, то Бенджамин сел за руль и вопросительно посмотрел на меня.

К этому времени, благодаря помощи одного из воинов пуштунов Захида Хана, я уже свободно владел фарси и пушту, поэтому на фарси попытался ему объяснить свою проблему. Раненому капитану Советской Армии требовалась срочная медицинская помощь, нужно было разыскать врача, который согласился бы негласно осмотреть Володьку, оказать ему первую медицинскую помощь. Этот врач должен был бы капитана Тимакова поставить на ноги, чтобы позднее я мог бы вместе с ним выбраться из Пакистана, добраться до родных пенатов, не привлекая внимания к себе посторонних и очень любопытных лиц!

Бенджамин мгновенно вник в суть моих проблем, он тут же заявил о том, что жизнь прекрасна, и широким жестом руки пригласил меня занять сиденье рядом с ним. Когда я уже совсем был готов расположиться на пассажирском сиденье справа от него, в Пакистане левостороннее движение, то парень вдруг звонко шлепнул себя по лбу ладонью своей руки и заявил:

— Нет, сахиб! Нет, вы не можете оставаться европейцем в такой восточной стране, как Пакистан! Вы сразу же своим лицом и манерой поведения бросаетесь всем в глаза, если останетесь в этой одежде. Вам обязательно, сахиб, нужно переодеться в нашу, пакистанскую одежду, чтобы выглядеть, как пакистанец, тогда мы можем ехать в Пешавар, чтобы вплотную заняться лечением вашего раненого друга!

Далее Бенджамин Вилкок повел себя, как профессиональный московский таксист. Он привозил меня в самые богатые бутики этого провинциального и пограничного городка, где мы закупали одежду оптовыми партиями. В одном скромной бутике меня переодели, чуть ли не по часу подбирая отдельные предметы моей одежды. Неожиданно для самого себя с вдруг превратился в пакистанца, несколько щеголеватого и моложавого сотрудника пакистанского банка. Все было прекрасно, как заявил Бенджамин, только, к моему великому сожалению, на закупку пакистанской одежды ушли все мои наличные доллары. Таким образом, к моим проблемам добавилась еще одна небольшая проблемка, любой ценой и в самое ближайшее время достать достаточное большое количество наличных денег, чтобы было бы, на что выбираться из Пакистана.

Но прежде чем покидать эту страну, мне нужно было бы найти и вертолет капитана Тимакова, Юрий Владимирович Андропов запретил мне покидать этот регион, пока не будет окончательно выяснена судьба пропавшего вертолета "Черная Акула".

Обсудив с Бенджамином эти вопросы, получив от него обещание в том, что все будет хорошо, я сел на пассажирское место шикарного олдсмобиля "Де-Дион", который тут же тронулся с места. Автомобиль быстро набирал скорость, стрелка спидометра стремительно полетела вправо, пока не остановилась на отметке 80 миль в час, по-нашему, это где-то под сто километров в час. Такую скорость Бенджамин держал, когда мы ехали по горной, совсем разбитой, ухаб на ухабе, дороге. Автомобиль, летя на такой высокой скорости, все время постоянно и, как мне казалось, опасно поскрипывал, иногда он днищем с размаху ударялся об очередной ухаб, но почему-то не рассыпался. Вскоре показался пакистанский городок Джамрюк, расположенный в горном хребте Сафедкох Хайберского прохода. Все это время Бенджамин выжимал педаль акселератора до автомобильного коврика, при этом он совсем не смотрел на дорогу, а почему-то поглядывал на меня!

Я же сидел на пассажирском сиденье, рядом с водителем, мечтая о ремнях безопасности, которые для этой машины еще не были предусмотрены! Руками и ногами я цеплялся за все, что угодно, желая только одного, удержаться на своем сидение, не вылететь бы головой вперед через ветровое окно. Особенно мне плохо становилось, когда автомобиль, не снижая скорости, шел на поворот или крутой вираж. А таких моментов случались довольно часто, ведь мы ехали по горной дороге! Мне особенно не нравилось, когда оба колеса автомобиля по моей стороне вдруг зависали над бездной, не соприкасаясь с дорогой, в тот момент, когда Бенджамин от упора до упора крутил свое рулевое колесо! Слава богу, на особенно крутом вираже, когда я был готов заорать дурным голосом, умоляя Бенджамина снизить скорость, на моих плечах вдруг застегнулись мощные ремни безопасности истребителя МИГ129. Человеческий страх — это великое дело, он и магию заставляет работать соответствующим образом!

Мы остановились на въезде в горный городок Джамрюк, Бенджамин попросил меня выйти из автомобиля, что я сделал после краткой борьбы с ремнями безопасности, забыл, как их можно было бы расстегнуть. Сколько бы я не хлопал ладонями по каким-либо металлическим частям этой конструкции, у меня ничего не получалось. Пока я не додумался о том, чтобы спокойно подумать, что эти ремни мне сейчас пока не нужны, магия тут же сработала, ремни расстегнулись, а я на дрожащих ногах выполз наружу из автомобиля. С мной все было в норме, но после такой сумасшедшей езды по крутой горной дороге меня почему-то бил озноб в сорокоградусную жару, стоявшую на улице в это время дня.

Бенджамин же вместо того, что внимательно осмотреть свой автомобиль, почему-то принялся осматриваться меня. Обходя меня со всех сторон, он приговаривал:

— На агента КГБ Советского Союза ты очень похож, на разведчика ГРУ сильно смахиваешь! На агента ЦРУ или Моссада похож, только нос и скулы надо бы слегка изменить, сделать их более острыми! Но вот на пакистанца или на индийца ты совершенно не похож, слишком светлая кожа, короткая прическа, а главное нет тюрбана на голове и редкой бороды на подбородке! Слушай, Марк, но тебе следует поработать над своей личностью, изменить ее так, чтобы твоя новая одежда выглядела бы на тебе родной и повседневной. Она должна всем, кто бы на нее не посмотрел, говорить о том, что ты пакистанец, а не какой-то там переодетый шпион европеец!

Я долго бился над своим новым образом, всеми силами стараясь изменить черты лица, но у меня, не смотря на даваемые Бенджамином дельные советы, ничего не получалось. В конце концов, мне вся эта возня так надоела, что я решил попросту стать Захид Ханом, ну не таким уж, как он стариком, а несколько более молодым человеком. И вы знаете, такая метаморфоза с моим лицом и телом мгновенно осуществилась. Бенджамин несколько испуганно посмотрел на меня, затем церемонно склонился в поясе и произнес на фарси:

— Почтенный Марк Хан, позвольте вас приветствовать на земле Пакистана!

В этот момент по дороге проезжал очередной патруль пакистанской армии, пять автоматчиков и снайпер под командованием хавидара на большом Виллисе-Джипе. Я уже давно заметил и обратил свое внимание на этот патруль, так как до его появления в моих ушах вдруг появился какой-то странный пульсирующий шум. До появления патруля по дороге прошли два автобуса, которые собой представляли настоящее произведение искусства, их бы в Третьяковку или в Карнеги Холле выставить. К тому же автобусы были так заполнены пассажирами, что мне показалось, что он вот-вот развалятся из-за внутреннего давления! Прошел также и небольшой караван из нескольких грузовиков под охраной то ли банды, то ли организованной охраны из группы автоматчиков.

Так вот армейский патруль первым делом занялся караваном грузовиков, он остановил и принялся их тщательно досматривать. Пока патрульные осматривали и обыскивали груз в кузовах грузовиков, причем, они, не стесняясь, забирали себе наиболее интересные вещи и предметы из своего досмотренного груза. Их же командир, хавигар[11], выстроил в шеренгу охрану каравана, принялся осматривать их оружие, причем, он делал это с большим знанием дела. Одним словом, ограбление каравана продолжалось именно столько времени, сколько командир патрульных осматривал оружие охранников, не забывая при этом делать им какие-то замечания. Затем состоялся краткий разговор старшего сержанта с каким-то маленьким, но очень упитанным пакистанцем, видимо, купцом, владельцем этого каравана. Это упитанный пакистанец часто кланялся и радостно улыбался, искренне радуясь тому, что на его караван обратил внимание такой уважаемый армейский патруль.

Разговор двух сторон завершился взаимным рукопожатием, а затем патруль продолжил патрулирование дороги, проходившей вблизи афганской границы. В тот момент, когда хавигар завершил подсчет полученной взятки за провоз через границу контрабандного товара, а пачку заработанных честным трудом денег засовывал в нагрудный карман, то его взгляд совершенно случайно упал на американскую тачку моего Бенджамина. Пульсирующий звук в моих ушах достиг своего максимума. В тот момент мне захотелось закричать Бенджамину, чтобы он не разгибался и не поворачивался бы лицом к проезжающему мимо патрулю пакистанской армии. Но я так и не успел этого сделать, меня подвела медленность голосового общения. Бенджамин не знал, еще не был мною обучен дару мыслеречи, а я не успел произнести голосом требуемую фразу, как мой сикх выпрямился и посмотрел на приближающийся армейский патруль.

Командир патруля, хавигар, мгновенно отреагировал на эту стратегическую ошибку Бенджамина. Он поднял вверх указательный палец правой руки вверх, Виллис-Джип мгновенно остановился. С него на дорогу спрыгнули четыре автоматчика и, не снимая автоматов с плечевых ремней, они вольной походкой направились к задним дверцам олдсмобиля "Де-Дион" для пограничного досмотра и последующего ограбления. Хавигар остался на своем сиденье, пальчиком поманив к себе Бенджамина. Тот с безнадежной обреченностью посмотрел на меня, почему-то развел руками в стороны, а затем тронулся с места, особо не торопясь, отправляясь к пакистанскому унтер-офицеру. Из поведения Бенджамина мне стало понятным, что мой сопровождающий пока еще не знал, как ему себя вести в данной ситуации.

Тем временем автоматчики, не обращая на меня никакого внимания, подошли к нашему ветерану автомобильных дорог, а один из них даже взялся за ручку двери, попытался ее открыть. Незадолго до этого, действуя по наитию, я заблокировал все четыре автомобильные дверцы. В душе я надеялся на то, что пакистанские солдаты образованные и цивилизованные люди, убедившись в том, что двери автомобиля заблокированы, то они не не станут его силой вскрывать. Вы же понимаете, что на заднем сиденье "Де-Диона" в бессознательном состоянии находился капитан Тимаков! Если армейский патруль его обнаружит, то они начнут задавать вопросы, на которые мы и сами не знали ответов.

Пакистанские автоматчики, убедившись в том, что все дверцы нашего автомобиля действительно заблокированы, на каком-то своем и непонятном мне языке начали перекрикиваться со своим командиром. Но тот в этот момент был занят переговорами с Бенджамином! Я щелкнул своими пальчиками, благодаря чему две тысячи долларов фальшивыми банкнотами возникли в одной руке Бенджамина. Этой магической метаморфозой я хотел поддержать позицию своего сикха на переговорах с пакистанским армейским патрулем. Пакистанский хавигар, увидев доллары в руках сикха, тут же сменил гнев на милость. Первым делом он тщательно пересчитал фальшивые доллары, а затем принялся их укладывать в свой необъемный нагрудный карман. Обстановка начала приходить в норму, по крайней мере пересчет денег велся в полной тишине.

Но жадность людская не ведает границ, к тому же она, как, оказывается, имеет интернациональные корни!

В тот момент хавигар вдруг пошевелил своими мозгами, он собирался отдать приказ своим патрульным о передислоцировании к другой цели. Иными словами, армейский патруль должен был тронуться в путь дорогу для поиска новых встреч. Но черт его подери, именно в тот момент в этой его тупой башке вдруг появилась мысль о том, что его обманули. Что в таком шикарном автомобиле должны были быть еще деньги! Хавигар совсем уж собрался отдать приказ своим напарникам, тщательно осмотреть автомобиль, изъять из него все, что было не изъято?!

На этот раз я реагировал на опережение, так и не позволил автоматчикам прикладами своих автоматов попортить запертые дверцы "Де-Диона". Простым и безнадежным махом руки я их телепортировал в гости к Захиду Хану. А затем и хавигара вместе с его виллисом отправил в горы, чтобы там он лично предстал бы перед моим знакомым вождем пуштунов.

2

В салоне олдсмобиля ничего не изменилось, капитан Тимаков, по-прежнему, лежал без сознания на заднем сиденье автомобиля. Слава богу, что автомобиль имел мощный освежитель и охладитель воздуха салона, а не то бы он совсем сопрел под тем множеством простынь и легких одеял, которыми мы его укрыли, пряча от прямых лучей солнца в эту сорокаградусную жару. Бенджамин змею скользнул за руль своего "Де-Дион", по его поведению и взглядам, бросаемым в мою сторону, чувствовалось, что этот пакистанский сикх не на шутку чем-то разозлен. Он дождался, когда я устроюсь рядом на пассажирском сиденье и, когда самолетные ремни безопасности застегнулись на моей груди, педаль акселератора выжал до пола. От подобного невежливого обращения "Де-Дион" взвыл от охватившего его возмущения, прямо с места он набрал сто километров в час.

— Зря вы, уважаемый Марк Хан, так неуважительно поступили с этим патрулем и с хавигаром! Это их зона патрулирования, в ней они вправе поступать так, как им заблагорассудится! Поверьте мне, я сумел бы с ним договориться за две тысячи долларов, которые вы мне так вовремя передали!

— Но они же фальшивые! Если бы хавигар узнал, что он получил фальшивые доллары, то он от вас и живого места не оставил бы!

— Ну не совсем это так, у нас в Пакистане фальшивые доллары — это те же самые деньги. Правда, они имеют несколько иную покупательную способность. Но, тем не менее, это самые настоящие деньги!

— Да, может быть, я был и неправ, поступив столь необычным способом с патрулем пакистанской армии!

— Наконец-то, вы, уважаемый Марк Хан, поняли, что со всеми людьми, независимо от того, какой они национальности, и какую носят одежду или военную униформу, следует вести себя вежливо и учтиво. Всегда следует выслушать их пожелания, причем, всегда следует стараться выполнять их просьбы, разумеется, в рамках той степени, которую тебе может позволить твой же собственный карман! А вы этого не сделали, уважаемый Марк Хан, теперь патрульные, как только они придут в себя где-нибудь на окраине Джамрюка, то обязательно бросятся на наши поиски, чтобы наказать за столь оскорбительное к ним отношение. Нам же нужно срочно искать укрытие. Помимо Пешавара мы нигде не можем спрятаться, а в этом городе очень неплохо работает криминальная полиция, которая ходит под военной разведкой!

— Не волнуйся, Бенджамин! А в том месте, где они сейчас находятся, их с нетерпением ожидали и встретили мои люди! Теперь этим патрульным вместе с их хавигаром придется много поработать, прежде чем они получат свободу. Они теперь должны будут заслужить право снова сесть в свою патрульную машину! Так что, мистер Вилкок, продолжим нашу поездку. Ты мне обещал, в Пешаваре найти клинику, в которой можно было излечит моего раненого друга!

— А у вас имеется доллары, чтобы оплатить лечение в хорошей клинике! В Пешаваре имеется множество клиник и медицинских центров, которые могли заняться излечением ран вашего друга…

— И не только ран, мистер Вилкок, на и психического состояния!

— Да, что же случилось с вашим другом? Отчего он сошел с ума?

— Я не думаю, что он сошел с ума, но нехорошие люди уж очень долго держали его, делая уколы психиатрического действия, так что ему обязательно пройти курс лечения от этих присхотропных средств, что он и в будущем остался нормальным человеком!

Пешавар мало чем изменился с того времени, когда я в составе группы Полковника его покинул четыре дня назад! Он, по-прежнему, цвел своей восточной красотой! Опять меня встречал множеством народа на своих улицах, в основном мужского происхождения. Я вспомнил о Заранде Кан, хотел попросить Бенджамина подъехать к АЗС, на которой она работала, но, вздохнув, решил это дело отложить на несколько позднее время, а сейчас решил, прежде всего, заняться устройством Тимакова в пешаварскую клинику.

С собой у меня уже не было наличных долларов, но я сохранил свою дисконтную карточку, на которую зачислялась моя заработная плата! Разумеется. Я хорошо понимал, к чему может привести ее использование при оплате услуг, оказанных клиникой при лечении друга. Любая разведка в мгновения ока узнает мое настоящее имя и адрес проживания. Но сейчас я нахожусь в положении, когда должен сделать даже невозможное, чтобы Тима быстрее поднялся бы на ноги. Тогда я вместе с ним смогу быстро покинуть Пакистан, м ы отправимся в путешествие туда, где нас никто не найдет!

Размышляя обо всем этом, я не своих глаз не отрывал от всего того, что творилось на улицах Пешавара. Мне даже показалось, что по параллельной нашей улице проехали два грузовика, которые мне очень напоминали советские Уралы-375. Неужели, группа Полковника все еще находилась в Пешаваре, она еще не улетела в Москву. На всякий случай ментальным щупом я прошелся по своей и соседним улицам города в поисках телепатов, улов оказался совсем небольшим. В мою паутину поиска попала одна только пакистанка, начинающая телепатка. Должен вам признаться в том, что, если бы я мог с ней позаниматься, то из нее вырос бы настоящий и сильный телепат! Из детского озорства, я слегка этой симпатичной пакистанке поддал под ее очень симпатичный задок, и тут же забыл о ее существовании!

Младший офицер пакистанской контрразведки Зухрия Мушафар, только завершившая свой рапорт об внезапном исчезновении двух подозрительных грузовиков, советского производства, вдруг остановилась. Она как-то странно вскрикнула, подпрыгнула вверх и вперед, и с криком:

Какая это сволочь лупит меня ногой по заду!

Она внезапно свалилась на руки своего коллеги, женского сердцееда и красавчика Зия Кохрени. Тот остолбенел от всего произошедшего. Столько раз он этой суке Зухрии предлагал переспать вместе с ним, но каждый раз она ломалась и отказывала. Хотя всему пешаварского отделению пакистанской контрразведки было хорошо известно о том, сколько ночей она провела в номерах пешаварских отелей вместе с американским капитаном Питером Дугласом! Зия Кохрени не успел еще перестать размышлять на эту тему, как его лицо обжег резкий удар женской ладонью. Поправ светлую юбку Зухрия снова пошагала по тротуару городской улицы, не забывая, даже под взглядом своих коллег сексуально покачивать бедрами. Зия аж пальцами руки протер свои глаза, когда на юбке, прикрывавшей очень симпатичную женскую попку, вдруг увидел отпечаток мужских берц.

В этот момент Бенджамин Вилкок свой лимузин Де-Дион повернул в переулок направо. Проехал несколько метров, остановился перед небольшим, но очень симпатичным по своему архитектурному антуражу четырехэтажном здании. Затем он повернулся ко мне и улыбаясь, подобно голливудскому актеру, заявил:

— Господин полковник, прибыли на место!

— Господин майор…. — Сквозь крепко стиснутые зубы, поправил я сикха!

— Что, не понял! А причем здесь, майор? Ах, да, сообразил! Так значит, а дальше, как, господин или товарищ майор?

— Бенджамин, прекрати кочевряжиться! У нас для этого времени нет!

— Так, в чем дело, уважаемый господин? Выходите из автомобиля, идете в приемный покой. Там медицинскому персоналу можете объяснить, какую рану имеет ваш друг. Когда договоритесь, они придут с носилками и заберут нашего раннего. Всего и дел-то!

Я медленно полез из автомобиля и по садовой дорожке, посыпанной красным щебнем, отправился к единственной двери, которую увидел в стене здания. Когда я открыл дверь, то за порогом меня приветствовала красивая и средних лет пакистанка. Первое, чему я удивился, так это тому, что у этой пакистанки были ярко-рыжие волосы, которые обрамляли ее красивое, слегка увядшее лицо. Пакистанка подняла на меня свои глаза и удивленно поинтересовалась:

Чем я могу вам помочь, господин?!

Настала очередь и мне начать удивляться, я ведь стоял на пороге жилого дома, а не какой-то там клиники! В этот момент мужская рука легонько подтолкнула меня вперед, знакомый голос весело произнес:

— Синди, познакомься, это мой новый друг и майор КГБ СССР. ОН своего раненого товарища привез к тебе для осмотра и решения, в какой клинике Пешаваре, ему бы следовало бы полежать и полечиться?!

— Очень приятно с вами встретиться, майор! — Радостно и гостеприимно произнесла эта Синди. — Так, где же ваш раненый друг? В машине, Бенди? Хорошо, я сейчас попрошу Сами и Фру, наших слуг, его принести и подготовить к осмотру в моем кабинете! А вы, пока я буду его осматривать, могли бы выпить кофе или попить пива?!

С этими словами Синди нас почти бегом покинула, а Бенджамин гостеприимным махом руки предложил мне проходить глубже в свой дом. Через минуту мы вдвоем сидели на белой кухне, мебель кухни и все необходимое для домашней кухни было выполнено в белых тонах. Иногда мне казалось, что мне не на чем было остановить своего взгляда. Перед этим я видел, как за окном двое слуг протащили носилки с Тимой. После чего я не отрывал взгляда от телевизора, который показывал городские новости Пешавара. Диктор, симпатичный мужик, говорил на пушту. Я прекрасно понимал слова, но из-за своего рассеянного внимания ни как не мог сообразить, о чем именно он говорил.

На кухне Синди появилась через час, выглядела она очень серьезной женщиной. Свою тетрадь она метнула на стол перед Бенди, а сама еще находилась в десяти метрах от нашего стола. У холодильника женщина слегка задержалась для того, чтобы его открыть и достать бутылку ледяного Бадвайзера. Резким поворотом руки скрутила пробку бутылки и тут же приложилась губами к ее горлышку. На наших глазах резко понизился уровень светлого пива в этой бутылке и, оторвав ее горлышко от своих губ, женщина громко произнесла:

— Дело с вашим раненым плохо, уважаемые господа!

Синди дождалась, когда я начал медленно подниматься со своего стула, но она так и не дала мне полностью встать на свои ноги, так как продолжила свою речь:

Но не так уж плохо, чтобы говорить, что он неизлечим! Первое, меня интересует, кто из вас, господа, расстреливал этого человека? Потому что он имеет ранения, которые получает человек, как его расстреливают! Эти раны тяжелы, пули еще не извлечены, они приносят сильные страдания, но не смертельны. Три операции на операционном столе по удалению пуль, очистка ран и вся такая ерунда, три недели на выздоровление. Следующее, у этого человека попытались провести операцию на головном мозге. Результат, операция не доведена до конца, снижение уровня кислорода в крови и так далее. Но, что я хочу сказать, первые три операции я могла бы выполнить дома у себя в кабинете. Но с головным мозгом этого человека я не могу шутить и я не специалист по таким операциям. Но у меня есть друг, он владеет нейрохирургической клиникой, часто сам оперирует. Он уже согласил, приехать и осмотреть пациента. Скоро он приедет ко мне. Но, майор, вы не должны и не будете с ним встречаться! И последняя информация, такая операция, если она, разумеется, потребуется, будет стоить восемьдесят тысяч американских долларов! Так что, покидая наш дом, вы можете смело вашего раненого друга оставить на моих руках. Следующий вы посетите нас, когда вашего друга мы выпишем после выздоровления. А вы займитесь фандрайзингом[12] на проведение нейрооперации.

Изгнанный из дома Вилкоков, я устало шагал по грязным и вонючим улочкам Пешавара, стараясь держаться прямо и шагать по улице именно так, как полагается достопочтенному пакистанцу с деньгами в карманах. Никто мне так и не сказал, сколько же времени мне придется провести в этом пакистанском городе, пока Тима полностью не выздоровеет! Сейчас я шел в центр города, разыскивая гостиницу Континеталь-Пешавар, в которой и решил для себя снять номер на месяц. Денег ни на рикшу, ни на такси у меня сейчас не было, так как постеснялся у Бенджамина попросить взаймы небольшую сумму пакистанских рупий. Своей последней кредитной дисконтной картой решил пока не разбрасываться.

Когда я сделал очередной поворот налево, то старый город как бы кончился, передо мной оказался большой водоем, по поверхности которого плавали лебеди, а на его противоположной стороне красовалось здание гостиницы. Не задумываясь, я перенесся телепортацией прямо в вестибюль гостиницы, чтобы с удивлением обнаружить, что в этом вестибюле практически никого не было. Проходившая мимо женщина, одетая в строгий костюм администратора, с удивлением на меня посмотрела, но он тут же превратилась в саму любезность и эдаким говорком проворковала на английском языке:

— Сэр, чем я могу вам помочь?

— Где я мог бы выяснить вопрос о предварительной резервации номеров в этой гостинице!

— Если вы, сэр, последуете за мной, то я вам покажу это место!

Эта женщина не знала о том, что я попросту тяну время, прежде чем, обращаться к портье гостиницы за номером. Мне требовалось найти реквизиты чужой кредитной карточки для того, что оформить свое поселение в этой гостинице. Я шел за женщиной администратором, внутренне наслаждаюсь тем, как была сложена ее фигура, ее мягкими обводами плеч и бедер, которые слабо, но так многообещающе покачивались перед моими глазами! Видимо, я от удовольствия причмокнул губами, на что женщина тут же обратила внимание. Она через свое плечо внимательно, но с некоторым подозрением посмотрела на меня.

Наконец-то, она меня довела до места, там сидела другая восточная женщина, которая была очень похожа на Заранду Хан, но, слава богу, к этой новой женщине стояла целая очередь, пожилая пара американского происхождения. Я тихим голосом поблагодарил первую женщину и без ее разрешения ментальным щупом залез к ней сознание. Через секунду я знал ее полное имя, служебный телефон и адрес! Все то, что хотел узнать!

Когда Зела отошла от меня на несколько шагов, то она все время поворачивалась и смотрела на меня, так как не могла понять, почему ее так тянет к этому незнакомому мужчине?!

А я тем временем уже рылся в сознании американца Фрэнка Тальмана, пытаясь разыскать всю необходимую информацию по его кредитной карточке.

3

Я удобно расположился в глубоком кресле своего гостиничного полулюкса и разговаривал по телефону с Зелой, которая только что вернулась домой после того, как сутки отработала в гостинице. Она была заместителем директора гостиницы по работе с постоянной клиентурой. Сейчас она уговаривала меня, забросить все дела и приехать в ее дом, обещая на ужин, чисто по-американски, приготовить для меня индейку. Но я отказывался и, наоборот, приглашал Зелу приехать ко мне в гостиницу, обещая, что мы все свое время проведем в гостиничном номере, выходить никуда не будем, а будем только заниматься любовью. Скажу вам, Зела была совершенно не против того, чтобы провести со мной ночь, но ей не хотелось нарушать древнего восточного правила: "не заниматься на работе любовью с людьми, с которыми работаешь в служебных рамках"!

— Дорогой, нарушение этого правила может напрямую сказаться на моем служебном положении. Я могу, как пробка, вылететь с работы, как только моя связь с тобой станет известным кому-либо из дирекции. Поверь мне, дорогой, а это обязательно случится, или мы нос к носу столкнемся с самим директором гостиницы, или какая-нибудь уборщица увидит, как ты тискаешь меня или снимаешь с меня трусики в своем же номере. Мне запрещено заниматься любовью в гостинице, в которой я состою в должности заместителя директора, но я могу этим неплохим делом заняться в любом другом месте. Там я свободная женщина. Так что, дорогой, собирайся, приезжай ко мне, адрес моего дома ты хорошо знаешь.

— А, если я приглашу тебя в ресторан гостиницы, то, как твоя дирекция гостиницы, твое начальство, к этому отнесется?

— Плохо, дорогой! Я устала тебе повторять, что не могу нарушать правила приличия в гостинице! Для меня это единственное запретное место во всем Пешаваре или даже Пакистане, где должна вести себя, как ненормальная женщина! Неужели, дорогой, все американцы глупы, что простых слов не понимают с первого раза! Знаешь что, дорогой, ты уж сам подумай, где мы могли бы встретиться и чудесно провести время, а потом мне перезвони. А я пока приму душ.

— Хорошо, Зела, договорились! Я тебе перезвоню часа через два! — И я с глубоким сожалением положил телефонную трубку на рычаги.

Номер в гостинице я получил без особых проблем, когда в регистратуре показал свой американский паспорт на Фрэнка Тальмана, а платежи по гостинице подтвердил своей подделанной карточкой "Visa Classic". Но уж очень мне не хотелось своими фальшивыми документами светиться на стороне, за пределами этой гостиницы. Итак, висишь на волоске, а если и на стороне еще будешь пользоваться фальшивой кредиткой, то одним этим на порядок уменьшил бы шансы успешно завершить свое дело. Как бы мне не хотелось провести, хотя часок, с Зелой, я должен во имя своего раненого друга воздержаться от встречи с этой восточной красавицей на стороне.

Я поднялся из кресла, несколько раз прошелся по своему номеру, а затем прилег на постель и задумался. Захид Хан мне так и не подтвердил, получил ли он все мои подарки или нет, вернулись ли к нему обратно его родичи и те люди, которых я взял за привычку к нему отправлять. Я поднялся с постели и подошел к окну, но из-за жары окно не стал открывать, мысленно сосредоточился и начал вызывать Захид Хана. Вскоре я увидел старика, но так и не услышал его отзыва! Он сидел неподвижно, внимательно за кем-то следил, хотя, по движению зрачков глаз старика, я понял, что каким-то образом он узнал о моем появлении. В его глазах было что-то такое, словно он хотел, но не мог мне что-то сказать.

Тогда я сделал то, чего никогда еще не делал, мое тело покинуло небольшое мерцающее облачко, облачко было моей энергетической душой. Некоторое время это облачко померцало над головой тела человека в гостиничном номере, которое уже почти не было мной, а затем с величайшей скоростью устремилось к Захид Хану. Тело же человека в гостиничном номере медленно сползло на паркетный пол, безвольно распростерлось на нем, широко раскинув руки и ноги. Сейчас эта плоть уже не была моим телом, оно было телом марионетки, не способное самостоятельно двигаться, говорить и мыслить!

Вскоре энергетическое облачко уже мерцало в шатре вождя пуштунского племени априди Захида Хана. Старик, весь разодетый в пух и прах, сидел в большом кресле на возвышении своего шатра, он принимал больших гостей из Советского Союза. Сейчас он представлял собой большого вождя большого пуштунского племени априди, не играл, не притворялся, а по настоящему был таким вождем! То, что люди в полувоенной одежде были из Советского Союза, я сразу же догадался, когда увидел своих старых знакомых, бойцов из группы полковника Кантемирова, которые несли охрану шатра. Они в паре с вооруженным пуштуном стояли у входов и выходов шатра. Сам полковник Кантемиров маячил за спинами трех мужчин с осанкой генералов. Чтобы случайно не попасть в поле зрения своих бывших однополчан, я от греха подальше переместился в один из темных углов шатра, пригасив там яркость своего мерцания.

Захид Хан удовлетворительно передохнул, я это воспринял, что он удовлетворен этим моим решением и перемещением в дальний угол! Полковник же Кантемиров понял это аналогичным образом, но он не знал, что я могу объявиться в этом помещении. Он схватился за автомат и взором своих глаз прямо-таки просканировал все внутренности этого шатра пуштунского вождя на предмет обнаружения присутствия человека или его тени. Меня только удивило, что он попытался обнаружить присутствие в шатре человека посредством излучением тем человеком тепла. Но сейчас я был ни человеком, ни его тенью!

Один из присутствующих генералов прямо-таки шикнул на этого бедного полковника ГРУ, призывая его к дисциплине, чтобы он не нарушал общей тишины. Второй же генерал продолжал говорить вкрадчиво, обтекаемо обращаясь непосредственно к пуштунскому вождю.

— Уважаемый Захид Хан, маршал Устинов в своем личном письме поблагодарил вас за помощь, оказанную нашим представителям в работе, которую они проводили на территории свободной зоны пуштунов. Но, как вы знаете, операция так и не была успешно завершена по независящей от нас причине. Но маршал принял решение о возвращении группы наших специалистов в свободную зону пуштунских племен для завершения этой своей работы. Он надеется, что вы и на этот раз им окажете всю необходимую техническую помощь!

— Мне было приятно узнать, что министр обороны такого великого государства, как Советский Союз, знает о моем существовании. Но вопрос о пребывании ваших специалистов на территории Пакистана, я бы посоветовал вам решать через наше Министерство иностранных дел, та как сам никогда не имел дела с визами, гостиницами и сопровождением.

— Вы вождь нас, видимо, не совсем правильно поняли. Когда мы говорили о своих специалистах, то имели в виду ту группу Полковника, которой вы помогали всего несколько дней назад!

— Но полковник Кантемиров сам заявил о прекращении операции и выводе своей группы с нашей территории.

— Это было ошибочное решение, за это он был наказан. В настоящее время мы располагаем данными о том, что на этой территории находится военнослужащий Советской Армии, а также имущество, принадлежащее советскому государству, которое мы хотели бы вернуть на родину!

— Ваша информация, генерал, немного устарела! Насколько я информирован, это имущество, ваш вертолет "Черная Акула", никогда не находился и сейчас не находится на территории Пакистана. Что же касается военнослужащего, капитана Владимира Тимакова, то да, до недавнего времени он находился на нашей территории, его держали в заключении в одном из высотных аулов. В результате операции, проведенной подразделением пуштунского спецназа, Владимир Тимаков освобожден, а люди, державшие его в заключении, понесли заслуженное наказание. Так что я полагаю, что вашей группе больше нечего делать на нашей территории.

— А где сейчас находится капитан Тимаков? Нам бы очень хотелось бы, чтобы он вернулся на родину!

— Я не знаю, генерал, где сейчас находится Владимир Тимаков. Когда он расставался с моей спецгруппой, он так и не сказал, куда именно направляется! Я вам все рассказал, генерал, другой информации у меня попросту нет! Так что, позвольте, с вами раскланяться!

Три генерала о чем-то пошушукались, не знаю, почему, но душа человека была не способна воспринимать и передавать на расстояние мыслеречь! Поэтому я не мог к этой группе приблизиться и подслушать, о чем же именно генералы шушукаются. Я дождался момента, когда они в сопровождении бойцов группы полковника Кантемирова покинут шатер, и в самый последний момент, когда Генка Кантемиров поднимал ногу, чтобы переступить порог шатра, шепнул ему на уха:

— Ген, я не обижаюсь на тебя и на ребят из-за того, что вы бросили меня на произвол судьбы! Через два месяца мы с тобой встретимся на Брайтон Бич и тогда наговоримся от души! Держись подальше от майора Семенова! А сейчас пока, до скорой встрече!

Я еще такого бесплатного цирка никогда не видел! Этот такой здоровый и натренированный человек, как полковник Кантемиров вдруг неожиданно для всех спотыкнулся о незаметный порог входа в шатер. И он так сильно споткнулся, что тут же за порогом растянулся во весь свой немалый рост, его автомат отлетел аж метра на — три. Я еще удивился тому, как он только не взорвался на своих чертовых гранатах, развешенных на разгрузке и на поясе.

Падая, этот майор почему-то орал в пространство:

— Спасибо, Майор! Обязательно последую твоему совету!

В моей памяти полковник Кантемиров надолго таким и остался, он лежал на земле и ревел, как непослушный ребенок, а вокруг него стояла стена людей с автоматами в руках, его десятка бойцов. Но Генка Кантемиров в Штаты так и не приехал, хотя его я очень ждал, несколько дней так провел среди своих соплеменников на Брайтон Бич! Тогда туда приехал другой человек, но он мне был не нужен!

Захид Хан пил чай и надо мной посмеивался;

— Вот видишь, Майор, я как человек, наслаждаюсь беседой с приятным собеседником и одновременно могу пить этот великолепный час, А ты в образе души можешь лишь порхать вокруг меня, внимать всему тому умному, что я буду тебе рассказывать.

Захид Хан был хитрым и умным стариком пуштуном, перед этим я ему в течение часа повествовал обо всем том, что с нами происходило после того, как я с его бойцам телепортировался в тот высотный аул. К этому моменту вместе с ним мы выяснили все обстоятельства того боя, узнали, почему погибло так много его спецназовцев. Оказывается, существовало и некое третье лицо! Это инкогнито предупредило британцев о готовящемся нападении, а так же о том, когда и как оно должно произойти. Старый пуштун пока не знал, кем этот человек мог бы быть. Я же догадывался, но не был до конца в этом уверен! Поэтому не стал ему говорить о своих подозрениях по отношению некого Фельдфебеля из группы полковника Кантемирова. Если бы я тогда поделился бы этой информацией с Захидом Ханом, то, вероятно, смог бы спасти жизнь Генки Кантемирова?!

Захид Хан не лез в мою душу с дополнительными расспросами. Он слушал мой простенький рассказ, довольствуясь той информацией, которую от меня получил.

— Ну, так значит, вы сейчас занимаетесь излечением капитана Тимаков, а после этого, куда собираетесь держать путь? Ну, да, я забыл, об этом не следует спрашивать. Если мне и будут отвечать, то, наверняка, не скажут настоящей правды! Так что забудем пока об этом вопросе. Ну, а на последний мой вопрос, Марк, ты попросту обязан ответить!

Впервые пуштун назвал мое настоящее имя, это было для меня так неожиданно, что мое тело в гостиничном номере вздрогнуло, забилось в конвульсиях на паркетном полу?! Пришлось мне целую минуту посвятить тому, чтобы тело Марка Ганеева привести в порядок! Старик пуштун, словно не заметил этого моего столь долгого молчания, он продолжил гнуть свое:

— Марк, а у вас деньги-то есть? Понимаешь, на мои банковские счета вдруг поступил какой-то солидный перевод из Москвы. Какой-то там Юрий Андропов на имя Марка Ганеева перевел сто тысяч долларов. Как я вижу, ты об этом ничего не знаешь. Ну, что ж тогда найди Заранду, она поможет тебе эти деньги перевести на твой банковский счет. Так что в Пешаваре, когда найдешь мою блудливую дочурку, то передай ей о том, что ты ее записку передал по адресу. Мой ответ на ее вопрос таков. Не смотря на то, что ее отец пуштунских кровей, убивать ее я не буду! Но и она не должна появляться в этих краях! Здесь не прощают и не забывают неправедного поведения! Пускай, она уезжает из Пакистана! Финансово я буду помогать ее семье и детям. Если у нее родятся парни, то я их всех заберу к себе на воспитание. Если — девчонки, то пускай она сама занимается их воспитанием. Там, на воле им будет жить и взрослеть гораздо лучше, нежели здесь, на истинно пуштунских землях!

Зела так и не дождалась звонка Фрэнка, она уже почти спала, когда послышался звонок в дверь. Вскоре в спальне появилась прислуга и сказала:

— Госпожа, к вам рвется какой-то Фрэнк Тальман! Он утверждает, что вы его ожидаете?!

Глава 8 Бой во имя друга

1

Если бы вы только знали, как я страшно люблю этот простой смешанный американский омлет на свой завтрак. Всего за четыре доллара ты получаешь красивенький, но достаточного большого размера пирожок. Стенки этого пирожка сотворены из яйца, а в его начинку напиханы и ветчина, и колбаса, орехи, жареные овощи, резаный перец и многое другое. Получив этот омлет, по утрам я так яростно работал ножом и вилкой, что от этого чудесного творения уже через минуту мало чего оставалось, а у меня поднималось настроение, тянуло на совершение подвигов Геракла.

Но не сегодня!

С раннего утра у меня плохое настроение. Вернувшись от Зелы, я решил не подниматься в свой номер, а сразу же отправиться в ресторан и позавтракать, заказав свой любимый смешанный омлет. Ожидая заказ, я задумался о том, что сегодня уже был вторым днем, как этот крючконосый сикх Бенджамин Вилкок не выходил на связь со мной. Не информировал о том, как обстоят дела с Володей Тимаковым, как прошли операции по удалению пуль?! Второй день длилась сплошная тишина. Сколько бы раз я не интересовался в гостиничной регистратуре у портье, не звонил ли мне кто, всегда получал очень короткий ответ:

— Нет, сэр!

К моему столику подошел официант и с поклоном поставил на стол горячее блюдо с любимым омлетом. Некоторое время он постоял у моего столика, наблюдая за тем, как я своей вилкой надорвал внешнюю стенку омлета, а затем с любопытством идиота начал изучать его внутренности. Когда мне надоело бесполезно тыкать своей вилкой в омлет, то понял, что сейчас я совсем не хочу есть. Что ничего мне не надо, что мне пора самому позвонить этом Бенди и поинтересоваться тем, как у нас идут дела?! Я цыкнул на официанта и он, словно тень, провалился под землю. Я уже почти собрался встать из-за стола, чтобы подняться на этаж и из своего номера позвонить мистеру Вилкоку, но вовремя вспомнил о том, что в гостиницах все прослушивается и подслушивается.

Тогда я пальцем сделал такое круговое движение, что на языке официантов означало, что я хочу холодного пива. Мой официант тут же поставил мне пинту пива, стекло которой помутнело и покрылось каплями воды от холодного пива. Я удобнее расположился на стуле с крепкой спинкой, взял в руки стакан с пивом и сделал первый глоток холодного пива.

Господин Вилкок страшно перепугался, когда увидел мое разгневанное лицо у себя в голове. От этого страха из его рук выпала центральная лондонская газета "Times", которую он изучал, сидя на толчке в туалете! Листы "Times" еще только начали приземляться на коврик с нарисованным красным зайчиком, когда я невежливо поинтересовался:

— Ты, почему молчишь? Не звонишь в гостиницу! Второй день я в полном неведении в отношении здоровья своего друга?! Где он, что вы с ним сделали?

— Милорд, а вы кто? Я же вас совсем не знаю, не понимаю ваших вопросов!

Услышав ответ перепуганного до смерти Бенджамина Вилкока, я вдруг сообразил, что, отправляясь на встречу с Зелой, я принял облик американца Фрэнка Тальмана, но вот обратно забыл этот облик поменять. Теперь мне стало понятным и поведение официанта, который меня попросту не узнал. И испуг Бенджамина Вилкока, прямо на его глазах я вдруг превратился в того европейца, которого он переодел в стиле преуспевающего пакистанца средних лет.

— Господин, — туалет огласил дикий вскрик Бенджамина Вилкока, который быстрее молнии соскочил с толчка и, поблескивая своей голой задницей, начал отдавать мне поклон за поклоном, — как я рад снова видеть и слышать вас! А то вы совсем пропали, я столько раз звонил в гостиницу, но каждый раз мне отвечали, говоря мне о том, что такой человек у них не прописан! Я уже совсем собрался сегодня посетить эту проклятую гостиницу, но, слава аллаху, ты объявился сам!

— Бенди, ты с кем там разговариваешь? — В этот момент послышался голос супруги Бенджамина, Синди, за дверью туалета.

Не успел Бенджамин Вилкок вскочить на ноги и натянуть трусы, как дверь туалета распахнулась. На его пороге стояла Синди, она с громадным удивлением в глазах воззрилась на своего благоверного супруга, пребывавшего в туалете на коленях с голой задницей. Пока супруги, успокаивая друг друга, рассказывали о том, как они оказались в таком положении, я же, не покидая сознания Вилкока, терпеливо ожидал окончания семейной свары. Из туалета мы перешли в гостиную и там, в приличной обстановке, Синди поведала мне о положении дел с Тимаковым на данную минуту. Он стояла, преданными глазами смотрела в глаза мужу и четко, как профессиональный армейский офицер, рапортовала:

— Я трижды прооперировала господина советского капитана, три пули благополучно удалены, раны соответствующим образом обработаны и заживают. Но капитан пока все еще находится без сознания. Позавчера нейрохирург доктор Лакшми, мой близкий друг, его обследовал. В ходе этого медицинского обследования им было установлено, что психическое состояние капитана Тимакова критически не изменялось, что он нормальный человек! Доктор Лакшми также установил, что под череп головы капитана Тимакова искусственным путем было введено крошечное устройство, которое своими импульсами заглушает функционирование головного мозга этого человека. Его головной мозг нормально работает по поддержанию в нормальном состоянии своего организма, но глушит его работу в области человеческого мышления. Поэтому мы сейчас в капитане наблюдаем проявления, так называемого человека одуванчика. Доктор Лакшми категорически отказался делать операцию по удалению этого устройства!

— Почему? — Тут же поинтересовался я, сейчас меня одновременно в своих головах видели оба супруга.

— Видимо, потому что доктор Лакшми исходил же из своего предположения, что капитан Тимаков и сейчас находится под чьим-то наблюдением.

Это же в свою очередь означало, что супруги Вилкок могли уже попасть под это чье-то наблюдение. То, что они пока еще не умерли, что их не арестовали, происходит только потому, что это устройство сейчас не работает. Но если его коснуться, тронуть, а это обязательно произойдет при удалении во время операции, то он может и заработать. Поэтому умный доктор Лакшми решил не рисковать своей жизнью даже за такие большие деньги, как восемьдесят тысяч долларов! Правильно люди говорят о том, что друзья и товарищи познаются в беде?!

Синди, видимо, посчитала, что у меня было достаточно времени для того, чтобы прийти к какому-либо решения, сама же она решила продолжить свой рапорт:

— Тогда я была вынуждена обратиться с аналогичным вопросом к начинающему нейрохирургу, доктору Меланж Таккери. Вчера доктор Таккери провела повторное медицинское обследование господина капитана, она пришла к тем же выводам, что и доктор Лакшми. Она согласилась провести операцию по удалению этого датчика, только у нее еще пока нет своей нейрохирургической клиники, поэтому операцию она готова провести в любом месте, где угодно, где имеется операционный стол, специальное освещение и инструментарий!

В этот момент на меня снова сошло озарение сверху, я вдруг понял, что мы не будем Володю оперировать в доме супругов Вилкок. Что это устройство в голове Володи оживет во время операции, что произойдет бой, отзвуки о котором разнесутся по всему Пакистану.

— Спасибо, Синди, за предоставленную информацию! Мне нужно немного времени для того, чтобы предпринять кое-какие шаги в этой связи. Разумеется, капитана мы не будем оперировать в вашем доме! Сегодня вечером я с вами свяжусь и расскажу, по какому адресу, в какой клинике Пешавара будет произведена эта операция. Вы же оба останетесь в стороне от этого дела! Меня пока не ищете, теперь я буду сам выходить к вам на связь. До свидания!

Допив пиво, я покинул ресторан, направился к лифтам в лобби гостиницы, чтобы подняться на пятый этаж. Вскоре я покинул свой номер, из гостиницы вышел на улицу и через несколько шагов зашел в лавку зеленщика. Через несколько минут эту лавку покинул молодой парень пуштун, который перед собой катил новенький скутер-мотороллер. Двигатель скутера завелся от первого качка ногой стартовой педали, я уселся на сиденье этого скутера и по улице помчался в центр города. Через десять минут, когда я убедился в том, что меня никто преследует, я резко вывернул руль своего скутера и поехал по направлению одной из магистрали, пересекавшей Пешавар. На самой магистрали я резко прибавил скорость и помчался по направлению к одному из пригородных шоссе.

Мне повезло, на АЗС как раз была смена Заранды Хан, так что ее разыскивать мне не пришлось. Но Заранду повысили, сегодня она уже работала кассиров. Ее рабочее место находилось внутри помещения, охраняемого двумя амбалами пакистанцами с пистолетами за поясом и двумя стальными дверьми. Словом у нас получилось так, что, когда Заранда находилась за кассой, то мы не могли разговаривать. Мне пришлось дожидаться ее тридцатиминутного перерыва на обед в ближайшем Макдональдсе, но в самые первые минуты разговор у нас никак получался. Пришлось мне снова доказывать, что я не умею отступать перед решение таких простых вопросов, когда у девушки было отвратительное настроение.

Заранда плохо слушала преамбулу моего выступления, но превратилась в само внимание, когда речь зашла об ее отце. Она благосклонно кивнула головой, когда заговорила о переводе ста тысяч долларов на мой банковский счет. Заранда только поинтересовалась, в каком банке я имею этот самый счет. Тогда я ее вежливо попросил этот счет для меня открыть в "Первом Национальном Банке США", Заранда в ответ кивнула головой, а затем поинтересовалась, что мне еще от нее нужно?

— Десять бойцов "черные перья" со всем снаряжением и вооружением!

Заранда подняла на меня удивленные до крайности глаза:

— Кяфир, откуда ты узнал о том, что мой отец поставляет бойцов спецназа Пакистанской контрразведки?

Я промолчал, не стал отвечать на этот вопрос! Узнал из ее головы, ну и что в этом такого?!

— Каждый такой боец будет стоить тебе по две тысячи долларов за пять часов работы! Я их сама приведу и уведу, ты назови мне только дату и время, дай адрес и расскажи, что мы должны сделать?

Заранда решила сделать деньги, но это уже ее дело. Мне понравилось такое мгновенное решение основного для меня вопроса.

— Дату и время уточню, адрес сообщу сегодня вечером. А задание будет таким, в течение часа, вы должны любыми средствами сдерживать захват одного здания здесь, в Пешаваре. Между прочим, возможно, его попытаются захватить другие "Черные перья". Плата приемлема, ты можешь ее вычислить из тех денег, которые будешь переводить на мой счет.

Вскоре я снова на скутере катил по пешаварским улицам. Сейчас мне предстояла встреча с молодой девушкой, начинающим нейрохирургом. Этой девушке так хотелось провести операцию на голове капитане Тимакова, что она напрочь забыла о том, чтобы попросить гонорар за свою работу. Это обстоятельство мне чем-то напоминало, на наличие хорошего ломтя сыр в мышеловке.

2

Доктор Лакшми отошел от операционного стола, кроме меня, сейчас я выступал в роли его любимой ассистентки, у этого стола никого другого не было. Окровавленными руками в перчатках он достал пачку сигарет "Mallboro", крепкими зубами достал из пачки одну сигарету, с ожиданием в глазах посмотрел на меня. Если бы я только знал о том, что этот пакистанский доктор Лакшми, к тому же он является change smoker, то ни при каких обстоятельствах не стал бы с ним связываться. Он курил, когда снимал скальп с головы Володьки, когда сверлил ему черепЈ продолжал курить и тогда, когда пальцами в перчатках залезал Володьке в мозг. Каждый раз он меня заставлял, понимаете, не просил, а именно заставлял ему давать прикуривать. Зажигалки со мной, разумеется, не было, вот и приходило мне махать руками, высекая искры для прикуривания сигареты. Да и сейчас мне пришлось от него снова отмахиваться, чтобы конец его сигареты бы занялся бы алым огоньком.

Он крошечное устройство, которое в сей момент пиликало во всю свою силы, призывая своих британских хозяев на помощь, положил на поднос и отошел к окну, покурить. Черт подери, как бы его не снял снайпер, ведь этот гад еще полностью не закончил своей работы. Осколок Володькиной черепушки все еще валялся на столе, а в его затылке зияло треугольное отверстие! Я все же понимал, что доктор Лакшми очень сильно устал, ведь он практически без какой-либо помощи в полном одиночестве проделал, которую обычно выполняет бригада врачей. Перекурив, доктор Лакшми окурок выбросил в окно, он снова побрел к операционному столу.

Я же в этот момент лучами, исходившими из моих глаз, поджаривал эту вражескую горошину. Но эта сволочь свою работу уже сделала, Лондон по спутниковым связям уже выходил на Карачи и Пешавар в Пакистане, в телефонных переговорах обещая миллионы за то, чтобы пакистанцы без лишних вопросов проникли в дом по следующему адресу… и взяли бы там том, что им принадлежало и сейчас принадлежит. Никто и слова не произнес об опасности такой операции, считали нас чудаками не от мира сего. Ну, что за это будут наказаны другие, не сами британцы, но со временем и их очередь придет!

Заранда мысленно подтвердила, что ее "черные перья" уже на месте, готовы встречать гостей!

Доктор Лакшми делал последние стежки, пришивая Володькин скальп по месту! Теперь он не скоро вернется домой, может быть, лет через десять, а пока ему придется с нами попутешествовать телепортацией. В любую минуту здесь должны были появиться пакистанские разведчики. А мне еще предстояло сделать две вещи. Я вызвал Зелу и ей честно рассказал о том, что влюблен в нее по горло! Но в другой стране и в другой жизни у меня уже есть жена и ребенок! К ней я когда-нибудь обязательно вернусь, но это случится в другой жизни. Зела плакала, слушая меня, она ожидала примерно такого развития событий! Затем я подошел в девчонке, которая позавчера представилась мне доктором Зухрией, а на деле была пакистанской контрразведчицей.

Сейчас Зухрия спала на кушетке, по-девчоночьи подложив руку под щеку. Я не хотел бы, чтобы она умерла под пулями своих товарищей, поэтому ее разбудил. Зухрия вздрогнула всем своим стройным телом, когда перед собой увидела бойца из своего спецназа "черные перья". Мне же пришлось переодеться и закрыть шлемом свое лицо от этой контрразведчицы, ведь она была способна запомнить черты моего лица!

Некоторое время мы постояли друг напротив друга, Зухрия прилагала все свои силы, чтобы увидеть мое лицо или услышать мой голос, но не произнес ни единого слова. Когда я поднял обе руки над головой, то в комнате образовалось темпоральное поле, закружился энергетический вихрь, он захватил в сея Зухрию и унес ее с собой подальше от этого дома.

Подойдя к окну, я увидел приближающуюся колонну автомашин с мигалками. Доктору Лакшми требовалось еще двадцать минут для того, чтобы окончательно завершить свою работу с головой капитана Тимакова. Потом ему потребуется еще десять минут для того, чтобы хорошенько упаковать раненого капитана для предстоящего путешествия телепортацией в один небольшой особняк Лозанны, Швейцария. Через месяц я к ним присоединюсь, чтобы с Володей переехать в Штаты. Супруги Вилкок уже покинули Пакистан и сейчас находятся по дороге в эти самые Штаты. А колонна с мигалками находилась слишком близко к нашему дома, ранее в котором располагался военный госпиталь.

Я взял пулемет Мк 38, приладил его сошки к подоконнику, прицелился, длинной очередью в двадцать патронов прошелся по машинам с мигалками. Видимо, от полной неожиданности пулеметного обстрела колонна остановилась, прекратилось мигание мигалок. Но уже через полминуты грузовики с солдатами в кузовах начали разъезжаться по соседним улицам. Говоря военным языком, рассредоточиваться, чтобы, как можно быстрее, вступить с нами в силовой контакт. Я выпустил остаток пулеметной ленты по тому же самому месту, где в основном оставались легковые машины. С удивлением я наблюдал за полетом двух гранат, выпущенных из ручного гранатомета откуда-то с крыши нашего здания. Это бойцы Заранды догадались о том, что я хочу, как можно далее отсрочить наш контакт со спецназом противника, они это мое решение поддержали своими гранатами.

В том месте от разрывов гранат и моего пулеметного обстрела вспыхнуло несколько пожаров. Я перезарядил свой пулемет и положил его на пол, а в руки взял снайперскую винтовку Драгунова. Через прицел принялся разглядывать, что же происходило на той улице, на которой я остановил колонну. Сразу же обратил внимание на большое количество полицейских, которые гражданских лиц убирали с открытых мест улицы. Ну, что ж я не мог запретить этим пакистанцам выполнять свой гражданский долг, спасая простых людей. Перевел визир прицела на другую толпу, в которой мелькали мундиры военных лиц. Я выбрал человека с полковничьими погонами, тщательно прицелился и нажал курок винтовки. Полковник взмахнул руками и ничком свалился на мостовую. Тут прогремел еще один выстрел и еще один человек в военном мундире оказался на земле!

После второго выстрела эта улица опустела, гражданские и военные люди мгновенно догадались о том, что эта улица простреливается снайперами. Они тот же разбежались по соседним улицам, чтобы мимо своих глаз не пропустить такого замечательного и бесплатное шоу, как снайперы расстреливают армейских офицеров.

Другие улицы из этого окна не просматривались, поэтому я решил перейти к другому окну, как вдруг услышал шаги и тяжелое дыхание человека. Повернув голову направо, я увидел доктора Лакшми, который с пачкой сигарет в руках шел к окну. Я сразу же обратил внимание на то, на его руках уже не было медицинских перчаток, что могло означать только одно, — операция, наконец-то, завершена! Тем временем доктор раскрыл створки окна и принялся жадно дышать полной грудью, ни на что, не обращая внимания. Действуя по наитию, в мгновение ока поставил перед ним защиту, стальной бронированный щит, практически в тоже мгновение в этот щит попали две пули и рикошетом ушли в сторону.

Этот бронированный щит стал прямым доказательством того, что и на стороне противника имелись снайперы. Поэтому я подошел к доктору Лакшми и, взяв его за руку, как ребенка, повел к операционному столу. По дороге я начал разворачивать темпоральное поле и раскручивать энергетический вихрь. Когда доктор Лакшми и капитан Тимаков скрылись от моих глаз в энергетическом вихре, то я резким махом руки отправил его в телепортационный прыжок. Все моя работа на этом пока закончилась, теперь мне оставалось сделать так, чтобы Заранда вместе со своими бойцами незамеченной исчезла бы из этого здания.

В этот момент я обратил внимание на то, как сильно ухудшилась обстановка в операционной. В ней стоял самый настоящий полусумрак от тут и там вспыхивающих и гаснущих пожаров! Стекла в окнах помещения сплошь и рядом были разбиты! Стены помещения были прямо и вкось исчерчены следами рикошетов от пуль. В этот момент с улицы влетела граната, которая со свистом разорвалась, воткнувшись в противоположную стену. Мой пулемет Мк 48, по-прежнему, стоял у окна, из которого я обстреливал прибывавшую колонну и армейцев на улице. Теперь я не смог бы до него добежать, снайперская винтовка бесследно исчезла, я ее мог по ошибке отправить в Швейцарию.

В кобуре у меня еще оставался пистолет Стечкина и нож десантника на поясе. Но ими, особенно ножом, я не умел пользоваться, поэтому мне уже следовало подумать о том, как можно быстрее бежать отсюда! В мысленном диапазон я вызвал Заранду, она мгновенно ответила мне на вызов.

— Кяфир, почему ты так долго молчал? Я тебя несколько раз вызывала, но ты не отвечал на мои вызовы! А теперь, кажется, упущен момент, когда наша команда могла бы оставить этот дом, а сейчас мы очень плотно окружены. Все пути к отходу перерезаны местным спецназом.

— Не беспокойся об этих путях, Заранда. В мире существуют и другие возможности исчезнуть с места боя, не оставив следов! Только для этого нам нужно всем вместе встретиться! Куда мне подойти, чтобы увидеть вас всех?

— Понимаешь, местные парни уже прорвались в подвал этого здания. Оттуда они нас поджимают очень сильным огнем автоматического оружия. Нам остается один только путь к отступлению, это подниматься на верхние этажи здания!

— Хорошо, Заранда, мы встретимся на последнем этаже! Там имеется одна большая комната, она была операционной. Вы сразу же догадаетесь о предназначении этой комнаты, когда в ней окажетесь. В ней мы и встретимся, я буду ждать вас, вместе мы отправимся в небольшое путешествие, где нас никто не будет искать.

В этот момент с крыши здания спустились три бойца, на которых были комбинезоны, разгрузки аналогичные тем, что были и на мне. Только у них на головах не было шлемов, а их лица были открыты. Один из парней увидел мой пулемет, стоявший на полу у окна, не торопясь он направился к нему. Видимо, этот пулемет ему очень понравился. Отступать мне было некуда, скоро здесь должны были появиться бойцы Заранды, значит, любой ценой я должен был нейтрализовать этих троих парней местного спецназа. Но я прекрасно знал, что живыми они не сдадутся в плен, а убивать их мне не хотелось.

— Это не твой, а мой пулемет! Тебе его лучше не касаться!

Произнеся эти слова, я спокойно поднялся на ноги и вслед за тем парнем направился к пулемету. Двое его товарищей хотели меня попросту пристрелить, но так и не смогли двинуть рукой или ногой. Я пока оставил им возможность наблюдать за тем, что сейчас будет происходить с их товарищем. А первый парень оказался до невозможности ловок и гибок. Чтобы уйти из-под огня моего оружия, он распластался на полу, а потом птицей взлетел к потолку, выворачивая себе руки автоматом HK G36K Кехлера и Коха, чтобы очередью покончить со мной. В какой-то момент я почувствовал, что этот парень быстротой своей реакции, может выйти из-под моего контроля. Я и его обездвижил, он так своим лицом вниз свалился на пол, падать ему пришлось, чуть ли не от самого потолка, поэтому он сильно разбил себе лицо.

Меня удивило одно очень интересное обстоятельство, лица трех этих парней были бритыми, никаких тебе пуштунских бород или усов. Поэтому из кармана я достал чистый носовой платок, им начал вытирать кровь, текущую из носа парня, свалившегося с потолка. По моему, это было наиболее самое унижение, которое я мог бы нанести какому-либо бойцу спецназа. Я сознательно пошел на это, чтобы ослабить блокаду головного мозга, которая в этот момент наличествовала в головах этих троих странных парней. От полного бессилия и невозможности достойным образом ответить на оскорбление, у безусого парня в глазах появились слезы. Тогда я мысленным щупом скользнул ему в сознание. С большим трудом мне удалось преодолеть искусственную преграду, проникнуть в его сознание. Все тут же встало на свои места, передо мной были не "черные перья", а британские солдаты 21-го полка специальной авиадесантной службы сухопутных войск Великобритании. Или попросту передо мной были солдаты всемирно известного британского САСа. Я не стал терять времени на то, чтобы у них выяснить, почему они воюют на территории Пакистана, а поступил с ними не очень хорошо, отправив их без оружия к Захид Хану.

Подняв пулемет с пола, я начал обстреливать круши соседних домов короткими пулеметными очередями, переходя от одного окна к другому. В этом момент в помещение одним за другим начали появляться бойцы Заранды. У меня глаза полезли на лоб, когда я увидел, что среди бойцов не было ни одного мужчины… Все они были девчонками с автоматами в руках!

3

Моя беседа с Фрейдманом подходила к концу, я уже устал, двигать своими шариками и роликами в голове, мысленно рассказывая о пребывании и о своих приключениях в Пакистане. Это все-таки утомительное занятие, вести долгую мысленную беседу!

Сейчас я в полном одиночестве находился в одном из измерений, где круглый год стояла температура под 25 градусов тепла и выше.

Это измерение представляло собой небольшую планету с нормальным содержанием кислорода, ее поверхность была покрыта одним большим океаном. Правда, изредка в этом океан можно было встретить острова, архипелаги, но их было небольшое количество и все они были не очень большого размера. Эти острова были разбросаны и там, и тут на поверхности этого самого океане, на них росли тропические деревья, но животного мира практически не было. Океан довольно-таки часто буйствовал, тогда на небе можно было бы увидеть громадные и мощные вспышки молний, слышались громкие раскаты грома, ураганный ветер валил с ног. Но, если уж честно признаваться, то за время моих посещений этого измерения, я только раз стал свидетелем такого шторма, да и он продолжался всего два дня. Ну, а в остальное время этот океан сам любил понежиться под теплым солнцем и сине-синим небом, миролюбиво покачивая своими волнами.

Это измерение я посчитал настоящим райским уголком, когда впервые переступил его грань. До этого по измерениям я путешествовал вместе с Огурцовым, но когда моя ногу ступила на песчаный берег этого необитаемого островка, то вдруг обнаружил, что старшины Огурцова рядом нет. Видимо, он так и не смог преодолеть эту грань. Почему, не знаю, я даже не искал ответа на этот вопрос, такие проблемы у нас с ним иногда случались, судьба или кто-то еще внезапно нас разделяли. После окончания школы старшина часто приезжал ко мне в Москву, по ночам мы совместно совершали марш-броски в другие измерения. Потихоньку он обучался самостоятельно путешествовать по измерениям, но нам вдвоем такие путешествия становились вдвое интересней. Так мы с ним и узнали о том, что в путешествиях по измерениям существуют определенные ограничения, но, кто, как и почему такие ограничения вводит, чем он это мотивирует, мы до сих пор так и не узнали!

После боя в Пешаваре я переместился сюда с целью психической реабилитации своего организма, купаясь и плавая в океане, уж слишком резко и опасно развивались события в Пешаваре. Я стал каким-то дерганым человеком с явными признаками психического расстройства, меня прямо-таки начала одолевать мания преследования. Все время моего пребывания в Пакистане, нет, вернее, с момента моего включения в группу Полковника мне казалось, что за нами, в частности, за мной кто-то следит, глаз не спускает!

Три дня походил по песочку своего небольшого необитаемого островка, я почувствовал некоторое облегчение. Накупавшись в океане до души, я ложился на песок островка и загорал под лучами местного солнца. В первый день я еще чувствовал, как внутри меня сильно подрагивали нервные окончания нейронов, аксонов и другой нервной дребедени моего организма, весь этот день я прокупался и проспал на берегу. На второй день эти ощущения почему-то уступили сильному чувству голода. Хорошо, что некоторые океанские креветки не нужно было жарить, их было можно есть сырыми, не жареными, не нужно было разводить костерка. Я так ими обожрался, что у меня живот надулся, словно у беременной женщины, мне пришлось по песку ходить, широко расставляя ноги.

На третий день мне стало скучно, и я тогда позвонил Зеле.

Это сама девчонка подумала, что я ей звоню по телефону, а на деле я с ней разговаривал по ментальному каналу. Только мне почему-то не очень-то понравился тот разговор с ней. Похоже, в этот момент вокруг Зелы крутились какие-то странные люди, которые никак не могли определить, по какой именно телефонной линии я перезваниваю своей девчонке. Когда эта игра с чужими людьми мне совсем надоела, то я Зеле попросту внушил, что она должна сделать, чтобы оказать рядом со мной на этом прекрасном острове. Но, как видите, Зелы пока со мной рядом нет, и я не знаю, то ли это Зела не пожелала встречаться со мной, то ли она попала под то огурцовское ограничение.

Поговорил с Витькой, мама давно уже умерла, а он мне вдруг заявил, что Чара пригласила его посетить Испанию, месяца три с ней отдохнуть! Витька до сих пор еще не был женат, но имел достаточно денег, чтобы отдыхать в Испании! Поэтому я нему сказал, что не возражаю по поводу этой идеи! Никак не мог разыскать Гольского, чтобы переговорить и посоветоваться с ним по некоторым вопросам. Потом уже вышел на Борьку, который тут же отозвался и в первых же словах мне заявил:

— Ну, ты, брат, матереешь не по дням, а по часам! В своей жизни я таких сильных магов не встречал?!

Мы с ним долго протрепались о днях прошлых, о делах будущих. На третьем часом такого обмена мнениями меня заклинило, я вдруг почувствовал, как на меня навалилась огромная усталость. Мне страшно захотелось спать.

Уже почти засыпая, я с Борькой почему-то стал договариваться о какой-то встрече на Брайтон Бич в Нью-Йорке.

Потом я вдруг понял, что договариваюсь о встрече не с Борькой, а с кем-то другим.

Это понимание ситуации почему-то меня сильно напугало! Сон тут же прошел, словно его рукой сняло. Я же, лежа на песке необитаемого островка, начал размышлять о возможных последствиях вторжения извне в мое сознание. Только что мне наглядно продемонстрировали, что даже во время пребывания в "райском уголке" я незащищен от вражеского проникновения! Но разговор мне напомнил о своем обещании, которое я дал Полковнику, что встречусь с ним на Брайтон Бич в Нью-Йорке, об этом обещании я практически успел забыть. Забыл не о самом Генке Кантемирове, с которым собирался связаться и узнать, какой именно генерал из нашего Генштаба курировал работу его группы, кто именно включил в ее состав Фельдфебеля? Сейчас же мне сообщили о том, что Генка Кантемиров вместе со всей своей группой вылетает частным самолетом в Нью-Йорк, чтобы завтра встретить и обнять меня.

Одним словом я заснул, растянувшись на теплом песке необитаемого острова под лучами не очень-то жаркого солнца. И тогда мне приснился сон, содержание которого я заполнил до малейшей подробности.

Мой самолет из Парижа приземлился в аэропорту ДжиЭфКей, что на нормальный язык переводится, как аэропорт Джона Фицджеральда Кеннеди, Нью-Йорка. Мы, французские пассажиры, практически мгновенно прошли паспортный контроль. Личного багажа у меня не было, поэтому я сразу же вышел к такси, миновав зал по получению багажа. Уже занимая заднее сиденье такси, совершено случайно в одном из автомобильных зеркал, я увидел, что в нью-йоркское такси сел не я, а какой-то там афроамериканец. Дорога до Нью-Йорка оказалась, как и всегда, до упора забитой транспортом, так что в моем распоряжении было более чем достаточно времени для того, чтобы самого себя лучше рассмотреть. Через некоторое время я пришел к следующему выводу.

Первое, трехдневное пребывание и отдых на необитаемом острове в каком роде способствовали моему превращению в настоящего негра. Сейчас у меня была кожа, повторяю, кожа, а не загар, темного цвета. Кожа не имела полного затемнения, она была, как бы тонирована, затемнена на семьдесят пять процентов. Далее пальцы рук тоже имели темную кожу, но, видимо, из-за какой часто выполняемой работы они все же были более светлого, серого цвета. Второе, под ногтями у меня была стопроцентная черная кожа, как у настоящего чернокожего человека. Так что я не имел ни каких оснований для того, чтобы утверждать или доказывать, что я белый человек, но с очень сильно загорелой кожей. Мне даже показалось, что в темноте у меня светятся зубы, резко выделяются белые зрачки глаз. Да, следует упомянуть о том, я превосходно владел американским языком, но с налетом французского пришепетывания.

В гостинице "The Sherry №everland", что на Манхэттене у Центрального парка, меня встретили с распростертыми объятиями, словно я был их постоянным клиентом. Хотя в моей памяти не сохранилось ни капли информации о том, чтобы я когда-либо в этой гостинице останавливался. К сожалению, ресторан в гостинице не работал, пришлось немного прогуляться и поужинать в другой гостинице. После ужина и прогулки я вернулся в свою гостиницу, сразу же поднялся в свой номер. Но, прежде чем, забраться в огромную постель, занялся вещами, которые у меня находились в чемоданчике кейсе. Вскоре в моем распоряжении были два очень неплохих пистолета "Desert Eagle" с хорошим запасом патронов, которые идеально ложились в наплечные кобуры скрытого ношения. И две ручные гранаты, типа русских лимонок, Под кожаной курткой ни пистолетов, ни гранат совершено не было видно.

Да и оставаясь афроамериканцем, я не производил особого впечатления, ни для кого не представлял интереса. В зеркале ванной комнаты я видел самого настоящего негра лет тридцати в голубых джинсах и в обтягивающей черной кожаной куртке. Можно было бы сказать, что такие негры миллионами шатаются по всей Америке.

В десять часов утра следующего дня я сидел на одной из великого множества лавок, установленных на Брайтон Бич. Сидел на лавке и бесконечно жрал всякие там гамбургеры из Макдональдса, вернее, пожирал так называемые "лучшие в мире котлеты", а хлебушком подкармливал голубей. Этих голубков, посланцев мира, вокруг моей давки собралось великая туча, но они почему не дрались между собой из-за куска хлеба, а не торопясь, никто их при этом не обгонял, голубки подходили к большим кускам хлеба, чтобы начать их нехотя поклевывать.

Деревянная платформа Брайтон Бич со многими лавками вытянулась вдоль берега нью-йоркского залива Лонг-Бич!

Бывшие русские, так полностью не ставшие стопроцентными американцами, только-только начали покидать свои жилища, выходить на улицу, собираясь на этой деревянной платформе, где уже пригревало солнышко. Не получив обещанной работы, наши американские соотечественники жили на американскую пенсию. Со временем у них стало привычкой рабочее время проводить именно на этой платформе, чтобы, сидя на лавке, свои языки почесать с соседями или со знакомыми людьми, болтая о том, о сем с утра до вечера. Причем, со временем лавки стали именными, каждая из них имела своих собственных седоков. Почему-то никто из этих бывших русских не обратил внимания на черномазого, который, сидя на лавке, кормил голубей. Во-первых, этот черномазый сидел на лавке, которой прежде попросту на этом месте не было, значит, на нее никто не претендовал. Во-вторых, он кормил голубей! Таких желающих покормить голубков на Брайтон Бич можно встретить на каждом углу, к ним привыкли, на них не обращали внимания.

Не обратили внимания на этого черномазого и четверо серьезных мужиков, которые вдруг появились на платформе, начиная нога в ногу по ней вышагивать. Странность у этих мужиков одна, не смотря на все более и более пригревающее солнышко, они одеты почти в одинаковые кожаные куртки до колен, в которых так удобно прятать любое партизанское оружие, от обрезов до спецназовских автоматов последнего выпуска. Да и эти мужики идут по Брайтон Бич как-то странно, чуть или не строем, в ногу.

Артемия я узнал еще издали до того, как его группа вступила на Брайтон Бич. Сколько воды утекло с того августовского вечера, когда мы, московская туристическая группа, спускаясь с Говерлы нос к носу столкнулись с его группой так называемых украинских партизан, которой не удалась попытка перейти границу СССР — Венгрия. Раненый в ногу Лаврюник все-таки умер от заражения крови. Как я тогда не старался, но так и не смог должным образом очистить от всякого сора полученную им пулевую рану, но подарил-таки возможность, жить, страдать и лечиться еще целый год. Двоих других друзей-соратников Артемия от него отделили еще в Западной Германии, куда им всем удалось пробраться. Теперь Артемий и сам не рвется возвращаться на родину, он подрабатывал то телохранителем, то бойцом военизированной охраны в различных странах Западной Европы. Судьба забросила его в Америку, где он начал служить зарождающейся в те времена российской мафии.

Что касается сегодняшнего задания, то в сознании Артемия, кроме информации о том, что он с раннего утра до позднего вечера своей группой должен зачищать Брайтон Бич от всяких подозрительных лиц, ничего не было сказано! Группа чистильщиков Артемия покружила вокруг скамейки, где и должна была произойти моя встреча с полковником Кантемировым, но так и не остановилась, затопала дальше по Брайтон Бич.

А народ все подходил и подходил, люди неторопливо рассаживались по лавкам, доставали шахматные доски или доски для русских шашек, углублялись в эти игры. К некоторым игрокам пристраивалась очередь в один два человека, но не более. Наиболее азартно русские пенсионеры играли в домино, у этих лавок толпился народ и стоял громкий говор. Тут я с интересом заметил, что наша лавочка для встречи, видимо, превратилось в некое "табу". Во-первых, до настоящего момента на ней никто не сидел. И второе, лавка до нее и лавка после нее были заняты весьма странными лицами, которые, наверняка, состояли на гражданской службе США и Советского Союза. Это были совершенно одинакового телосложения и конституции люди, одетые немного в разную, по качеству пошива и по моде, одежду. Единственное, что в их одежде было одинаковым… так это желтые галстуки. Еще начиная службу у Андропова, я краем уха слышал о том, что наши военные разведчики очень любили почему-то носить именно желтые галстуки.

Где-то под полдень мимо нас снова прошла группа чистильщиков Артемия. Один ее боец подошел к пустующей скамейке, а затем своим задом на нее чуть ли не с разбега плюхнулся. Некоторое время он этим же своим задом поелозил по скамейке, затем поднялся на ноги и пошел к своей группе. Когда он проходил мимо меня, то его лицо было в сплошной испарине, а в глазах все еще таился испуг. Мне сразу же стало ясным, что некоторому лицу, которого я пока не видел, наглядно продемонстрировали, что скамейка не заминирована. Эта сценка стала последним доказательством того, что сегодня мне придется встречаться не с полковником Кантемировым, а с другой личностью.

Сейчас я получил полное право на то, чтобы подняться со своей лавки и, собрав разбросанные по лавке шмотки, навсегда покинуть Брайтон Бич. Так как встречаться с другим человеком я не собирался! Но меня остановили две вещи, главной из которых было желание все же выяснить, кто же именно хочет меня увидеть!

Еще ночью я побывал на Брайтон Бич, обе свои гранаты заложил под эту лавку. Гранаты были неплохо замаскированы, простой бы человек их не смог бы найти, а взорваться они могли бы только от моего голосового приказа. Но к этому моменту меня настолько заинтересовало советско-американское единение в области военной разведки, что я решил немного задержаться.

Я продолжил кормить голубей Брайтон Бич, которых столько налетело, что они легко оттеснили одну советскую старушку, которая вдруг решила посидеть вместе с мной. Она, не спрашивая разрешения, села на мою лавку, достала свое вязание и приступила к работе! Вдруг она собрала свои вещи и пересела к соседям с желтыми галстуками. Мне было понятно поведение этой старушки, когда голубки начали окроплять несчастную своей водичкой и кое-чем другим, белым и твердым! Но мужики с желтыми галстуками, но с черными, как и у меня мордами, этого не поняли. Они разорались на весь Брайтон-Бич, требуя гражданского уважения к бесправным афроамериканцами. Я же не понял, почему они так громко начали кричать, из-за того, что бабуля пересела к ним на лавку, или из-за того, что мои голубки свою заботу перенесли на них. В долю секунду их черные костюмы покрылись белыми пятнами и подтеками.

В этот момент я увидел Родена, он почему-то весь был в крови, а в руках у него был автомат "Вал". Роден с трудом поднялся на деревянную платформу и, шатаясь, побрел к незанятой пока еще никем скамейке. Брайтон Бич мгновенно затих, такого здесь еще никогда не бывало, здесь постоянно резали ножами, стреляли из пистолетов, убивая людей, но с автоматами здесь пока стеснялись появляться! Вынырнувший откуда-то Артемий со своими людьми, ринулся навстречу Родену, в их сегодняшнем приказе ничего не говорилось о человеке с автоматом. Что в свою очередь для Артемия автоматически означало, что этот человек не должен был садиться на эту чертову лавку.

— Не тронь этого человека! Останови своих людей, черт тебя подери! — Сурово и мысленно бросил я.

Артемий что-то скомандовал своим людям. Те мгновенно замерли на месте, а сам Артемий яростно начал крутить по сторонам своей головой, разыскивая того мальчугана, с которым встретился на склоне Говерлы! Я же в это момент судорожно размышлял о том, как бы мне спасти Родена. Но когда мой мысленный щуп коснулся его сознания, то я понял, что уже не в силах спасти умирающего капитана Сергеева. Он, как радист Роден, уже почти умер. На этом свете капитана советской военной разведки удерживала одна только мысль:

— Майор, остановись! Никакой встречи не будет. Сегодня в аэропорту уничтожена наша десятка. Снайпер первым убил Генку. Умирая, тот приказал, всем членам группы идти на прорыв. Выживший должен встретиться с тобой, чтобы тебя предупредить о предательстве Фельдфебеля! Мы только сошли с трапа, наше оружие пока еще оставалось в багаже, а нас уже начали расстреливать снайперы! Майор, ты слышишь меня, нас расстреливали американские снайперы, а предала Москва?

— Да, я тебя слышу!

— Тогда отомсти!

Я уже, как и многие другие люди на этом Брайтон Бич, стоял на ногах и с ужасом в глазах наблюдал за тем, как на землю валился капитан Алексей Сергеев. Я ему уже ничем не мог помочь, его только что убил снайпер, который стрелял из окна красного кирпичного дома, в котором проживали советские эмигранты, бывшие диссиденты. Тогда я сделал то, чего не должен был делать, я отдал мысленный приказ:

— Артемий со своими бойцами зачисть красное кирпичное здание. Убивай там всех тех, кто имеет оружие на руках или желтый галстук на шее!

Пока Артемий с бойцами бежал к зданию, я его проинструктировал, как после боя вызвать старшину Огурцова, а затем вместе с ним покинуть этот мир! В ответ он только поинтересовался:

— Что мне делать со своими бойцами, малец?

— Решай сам, я их не знаю!

В этот момент я почувствовал, не увидел, а именно почувствовал, что где-то рядом от меня появился Фельдфебель! В этот момент заговорили автоматы в руках бойцов Артемия. Они не имели глушителей, поэтому звук от автоматных выстрелов начал разлетаться по всему Брайтон Бич.

Началась мешанина очередного рукопашного боя!

Примечания

1

Примерно 2200 км/ч

(обратно)

2

Юлий Осипович Мартов (настоящая фамилия Цедербаум, родился 24 ноября 1873 года, умер 4 апреля 1923 года в германии) — российский политический деятель, публицист, участник революционного движения, основатель меньшевизма.

(обратно)

3

Лэнгли — отдельная территория (фактически — район) в статистически обособленной местности округа Фэрфакс в штате Виржиния, США. Расположен в 13 км от Вашингтона, столицы США, является его "спальным кварталом". Лэнгли наиболее известен тем, что здесь находится штаб-квартира Центрального разведывательного управления США, также известная как Разведывательный центр имени Джорджа Буша. Часто слово "Лэнгли" употребляют, как синоним ЦРУ. Комплекс зданий ЦРУ, принадлежащий правительству США, был начат строиться в марте 1961 года и закончен в 1991 году.

(обратно)

4

Дуглас C-47 "Скайтрейн" или "Дакота" — американский военно-транспортный самолёт, разработанный на базе пассажирского DC-3. Совершил первый полёт 23 декабря 1941 года, построено около 10 000 машин. "Скайтрейн" широко применялся силами союзников во Второй мировой войне, а после её окончания долгое время оставался на вооружении многих стран мира.

(обратно)

5

М14А1 — этот минимально модернизированная штурмовая винтовка М14, которая была на вооружении вооруженных сил США в 50-х и 60-х годах. Часть старых винтовок Корпус Морской пехоты США переоснастил новыми компонентами — регулируемымипластиковые ложами, новыми кронштейнами и прицелами, съемными сошками и глушителями звуков выстрелов. Силы Специальных операций США пошли еще дальше, создав на базе обычных М14 новую "улучшенную боевую винтовку "Марк 14 модель 0". Этот вариант отличался новой ложей с телескопическим регулируемым прикладом, пистолетной рукояткой и комплектом направляющих. Помимо новой ложи винтовка "М14А1" получила еще целый ряд "коммерческих" компонентов, включая новый прецизионный ствол и газовый цилиндр. Это оружие в настоящее время используется подразделениями Сил Специальных Операций США, включая US №AVY SEAL.

(обратно)

6

Пулемет Миниган М134 — 7,62-мм шестиствольный пулемет М134 Миниган был создан в 1964 г. фирмой Дженерал Электрик. Блок стволов вращается по системе Гатлинга. Привод вращения стволов внешний (электрический). Длина ствола 560 мм, длина пулемета полная 860 мм. Вес пулемета без системы питания 22,7 кг. Темп стрельбы переменный: 2000, 4000 и 6000 выстр./мин. Вес патрона 24 г, вес пули 9,3 г. Начальная скорость пули 850 м/с. Боекомплект — 1500 выстрелов.

(обратно)

7

Кяфир — понятие в исламе для обозначения человека, не верующего в существование Единого Бога (Аллаха) и посланническую миссию пророка Мухаммеда, а также отказывающегося признавать воскресение после смерти, страшный суд, существование ада и рая.

(обратно)

8

XM8 — комплекс стрелкового оружия, разработанный совместными усилиями американской оружейной компании АТК (Alliant Techsystems) и немецкой компании Heckler & Koch на базе винтовки HK G36. ХМ8 разработан главным образом для замены автоматовМ16 и М4А1, имея меньшую массу и большую надёжность.

(обратно)

9

Сахиб — [арабск.] — в Индии и Пакистане, обращение к европейцу в значении "господин".

(обратно)

10

Субедар — первый лейтенант.

(обратно)

11

Хавигар в пакистанской армии — company quarter master havildar (англ.), старший сержант.

(обратно)

12

От англ. Fundraising — сбор денег.

(обратно)

Оглавление

Часть первая Школьные годы

  Глава 1 Дворовый футбол

  Глава 2 Мой друг Борька — сын летчика истребителя

  Глава 3 Магия, криминал и школа

  Глава 4 Переезд на Самотеку, школа № 188

  Глава 5 Магия первого стакана водки!

  Глава 6 Порочность женщин, мелочность мужчин

  Глава 7 Истребитель, и наша школьная вечеринка!

  Глава 8 Опять школьный криминал

  Глава 9 Поход на Говерлу, Украина — любовь моя

  Глава 10 Прощай школа! Да здравствует Пьянство!

Часть вторая Суровые будни советского мага

  Глава 1 Предложение Гольского!

  Глава 2 Тайны Секретной службы. Путешествие между измерениями!

  Глава 3 Афганистан!

  Глава 4 Знакомство с правилами поведения за границей

  Глава 5 Зона пуштунского безвластия

  Глава 6 Военное сотрудничество с пуштунами

  Глава 7 Восточные страсти и секреты на европейские манеры

  Глава 8 Бой во имя друга Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg