«Уши торчком, нос пятачком 2»

Уши торчком, нос пятачком 2 (fb2) - Уши торчком, нос пятачком 2 [calibre 2.14.0] 666K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алена Викторовна Медведева

        Ушки торчком, нос пятачком. Книга 2.

        Пролог

Белый альфа задумчиво размышлял, ожидая появления гостя. Ради этой встречи он отправился на человеческий курорт, находящийся на стыке границ территорий волков, медведей и рысей. Его волчица тоже была в занятом ими коттедже, в спальне на втором этаже. Осталась там, чтобы не смущать гостя. Последний как раз дал о себе знать.

Волк учуял его еще до того, как по дому разлилась мелодия дверного звонка. И неприязненно поморщился: рыси на волчий взгляд пахли скверно. Но в данных обстоятельствах придется пойти на некоторые… неудобства.

– Дамир! – гость с объяснимой осторожностью покосился на временного хозяина помещения и с порога озвучил причину визита, выдав этим свою нервозность: – Обсудим условия?

– Раз ты явился, значит уверен в моем ответе, – подчеркнул очевидное волк, жестом приглашая гостя располагаться в небольшой гостиной. – Вряд ли в тебе проснулась тяга к зимним видам спорта.

– За тобой долг! – глава прайда не позволил списать себя со счетов.

– И? – белый волк ожидал чего-то подобного, даже имел предположения о сути условий временного… партнера.

– Наш договор скрепили хранители! Пришло время и волкам поступиться своими интересами.

Рысь окинул волка триумфальным взглядом: решишься?..

Предсказуемо!

Альфа стаи белых волков ждал именно этого. И давно уже решил для себя – это неизбежный риск. Каждая из сторон в любом случае продолжит свою игру, стараясь использовать других игроков «втемную». И рыси в этой игре однозначно были пешками. Волк не сомневался, что хранители используют их как инструмент воздействия. На него в том числе…

Но и сам белый альфа через кошачьих направлял действия ослепленного ненавистью и жаждой мщения Фирсанова.

– Вы свою часть работы не выполнили, – холодно заметил в ответ. Дамир Добровольский был не из тех, кто позволяет себя запугать.

– Мы все сделали согласно разработанного совместно плана! Причина неудачи – вмешательство твоего сына! – в ярости вскочил на ноги рыжий мужчина, начиная понимать, что волк совсем не намерен принимать его условия.

Да, поступок Андрея смешал карты, не позволив использовать идеальный шанс и устранить проблему. Этого Дамир не предвидел, направляя туда сына. Предполагалось, что, влияя на ситуацию напрямую – через присутствующего в клане бурых наследника белой стаи и исподволь – через союз рысей и вожака бурой стаи, альфа белых быстро устранит риск смены власти в волчьем сообществе.

Но… в дело вмешалась случайность. Течка бурой самки спровоцировала взыгравший в его сыне инстинкт защитника своей пары. Кто бы мог это предвидеть?

Разве что хранители. И Дамир не мог отделаться от мысли, что они приложили лапу к случившейся… осечке.

– Не ищи оправданий неумелым действиям своих оборотней, – тоже поднимаясь на ноги, рыкнул на гостя волк. Маска дружелюбия слетела с него в одно мгновение. – Я не обязан в полной мере исполнять обещанное, раз вы не справились.

– Я предвидел и обсудил твое несогласие с хранителями! – с угрозой в тоне зашипел рысь.

– Скажи лучше, что это медведи велели тебе донести до меня их взгляд на ситуацию!

– И?

– И они согласны. Альфа белой стаи обязан как минимум не вмешиваться в ход событий на территории медведей!

– Не вмешиваться? – Дамир прищурился. – Интересное выражение. Не вмешиваться напрямую могу, но вот попытаться помешать, используя свои возможности, способен. Что ж… Знал, чем рисковал.

– Именно! Только не вмешиваться. На территории хранителей все пройдет по их сценарию.

Посмотрим.

Впрочем, наивно было бы полагать, что на своей земле медведи допустят чужие интриги. Все может обернуться очень скверно!

– Хорошо. Не вмешаюсь, но не более. В рамках доступного мне влияния я буду действовать сообразно своим интересам.

– Разумеется! – рысь с облегчением закивал и сразу попятился к выходу. – Я уведомлю хранителей о вашем согласии.

Едва дверь за гостем закрылась, как в комнату вошла его волчица.

– Дамир! Ты же понимаешь, что на их землях основной целью станет Андрей? Это неизбежно, – альфа-самка, встревоженная судьбой последнего детеныша, в упор смотрела на свою пару.

– Да. Неизбежно. И тут мне видится единственный вариант. И нам нечего противопоставить ему, - белый альфа был задумчив, озвучивая лишь обрывки своих мыслей. - Но лучше так, чем полное уничтожение нашего сына. Я дам им эту… фору.

В страхе за будущее своего волчонка его мать закрыла лицо руками, сдерживая слезы.

– Предупреди его… – тихо шепнула мужу.

– Не могу, – белый волк эмоций от пары не скрывал, позволив голосу отразить и щемящую в сердце боль, и пугающее отчаяние.

– Мне жалко их… – снова шепот его пары. – И Андрея, и волчицу эту. От них ничего не зависит.

– Я верю в сына. Он знает, что делает, – ладони мужчины успокаивающим жестом опустились на плечи жены. – И он должен справиться!

       Глава 1

Елена

Рано утром вся наша студенческая компания, отправляющаяся на практику, собралась возле главного учебного корпуса университета. Отсюда нас, вместе с личными вещами и университетским снаряжением, должен забрать автобус, который и доставит к поезду. А там – два дня пути под стук колес, потом несколько часов езды на спецтранспорте заказника и финишный рывок – пеший марш-бросок по территории заказника до места в глухой тайге, призванного стать нашим будущим лагерем.

Всех нас немного потряхивало от волнительного предвкушения грядущего (бесспорно!) приключения и хотелось уже активных действий, собственно – начала авантюры. Куратор практики, поглядывая на своих студентов, только вздыхал и вновь пытался донести до нас степень серьезности предстоящего.

            – Вы уже не дети, – в который раз повторял он, – сами должны понимать, что можно, а что – нет. Никуда не отлучаться и не отставать. Не забывайте: с нами будут профессиональные спасатели из МЧС и сотрудник заказника, в случае чего обращаться нужно именно к ним.

Мы согласно кивали головами, но думали о чем угодно, только не о серьезности момента. Даже Женька! Он вообще проявил чудеса упорства и выдержки, умудрившись отправиться в поездку, хотя рука друга все еще была в жестком фиксаторе, а при ходьбе приходилось опираться на палочку. Впрочем, это автоматом избавляло парня от участи носильщика грузов, уготованной нам всем на завершающем этапе маршрута.

– Ну-с, – стоило рассесться по местам в автобусе, как куратор обвел нас веселым взглядом, – трогаемся!

И автобус поехал. Ура! Практика началась!

Для меня же это обстоятельство стало особенно радостным, ведь я наконец-то на абсолютно легальных основаниях убегала от Добровольского, от всего их белого клана, волки которого в последние недели практически наводнили территории бурых. Неужели?! Мне не верилось, что я дотянула до этого момента, что мое многострадальное сердечко все же выдержало сокрушительный марафон навалившихся событий, прессинг соблазнения, устроенный мне Андреем в последние недели. Теперь можно было выдохнуть и ослабить тот жесточайший самоконтроль, что мне приходилось проявлять. Кажется, даже на моего зверя этот мой настрой и решимость произвели впечатление, поскольку я начала отмечать первые робкие сдвиги в постепенном подчинении своей второй сущности. Или тренировки моего альфы стали приносить плоды?..

Поэтому да, я ликовала сейчас! И уезжала, не оглядываясь, словно боясь не выдержать и в последнее мгновение сорваться, выскочить из автобуса и бегом кинуться к нему – к не моему белому волку.

Волчица внутри настороженно замерла, чутко прислушиваясь, отчаянно надеясь и одновременно боясь услышать отдаленный вой, его последний призыв... Мне кажется, на сопротивление ему меня бы уже не хватило, он бы сломил меня. Но ни единого волчьего голоса не прозвучало в тумане раннего утра, а за спиной уже остался город, и поезд уносил меня вдаль.

Неужели? Неужели он все же сдержал свое обещание? Неужели они... он... отпустил меня, подарил эту свободу, возможность отдохнуть и окрепнуть вдали от безумия чужих тайн и властных интриг, оказаться на земле медведей, узнать все? Вопреки всему позволил.

Слезы скрываемых эмоций, слезы облегчения и вместе с тем тоски от разлуки застилали глаза. Я не слышала шуток однокурсников, не реагировала на гудки отбывающего поезда – была полностью погружена в себя. Думала лишь о том, что вот и наступил момент нашего окончательного расставания. В том, что не вернусь в этот город, не сомневалась. Не вернусь к нему, хотя так невыносимо хочется. Хочется махнуть на все рукой и просто быть рядом с любимым мужчиной. Стать тенью врага. Любимого врага, единственного и смертельного.

– Лен? – Женька взял мою ладонь. – Ты еще заплачь! С таким видом сидишь, что я себя вспомнил, когда в детстве один в летний лагерь уезжал. Выл часа три после отправления поезда. Но... – друг хитро подмигнул, усаживаясь на полку рядом и аккуратно вытягивая перед собой еще не полностью «разработанную» ногу, – возвращаться потом домой мне также не хотелось!

Глядя на его жизнерадостную физиономию, я невольно улыбнулась.

– Вот скажи мне, – уже в сто первый раз напустилась я на него, – ты-то зачем поперся с нами? Тебе же «автомат» предлагали!

– Фу, Лен, мне как личности творческой «легкий хлеб» противопоказан. Опять же, – он с таинственным видом склонился к моему уху и с очевидным страхом сообщил, – после общения с твоим неадекватным кузеном я долго думал и решил сюжет для картины все-таки изменить!

   Усмехнувшись (нагнал Добровольский на Женьку страха), вопросительно уставилась на друга. Впрочем, он еще не понимает, насколько легко отделался.

– Пока не скажу, – покачал парень головой. – Сначала мне надо увидеть то, что, я надеюсь, увижу, самому почувствовать – возможно ли это?

– Ты как всегда! – махнула я на него рукой, понимая, что простым смертным не понять душевные порывы творца. – Но тебе с такой ногой будет трудно. Там же лес, а не асфальтовая дорожка!

– Справлюсь! – привычно уперся Женя. – В четырех стенах насиделся.

– Главное, опять ничего не сломай! – зашипела я.

– Вот и грусть-тоска прошла, – ловко сменил тему друг, озаряя меня своей задорной улыбкой. И тут же признался: – Так хочется опять на мотоцикле погонять...

– Догонялся уже, – понимая, что придираюсь, буркнула в ответ.

Дорога промелькнула одним размытым веселым пятном: мы шутили, смеялись и от души предвкушали грядущее мероприятие.

Сотрудник заказника оказался мужчиной солидным, сорока с лишним лет, он присоединился к нашей группе, когда мы, предварительно выслушав инструктаж и ознакомившись со схемой заказника, грузились в местное транспортное средство – нечто среднее между автобусом и фургоном с широкими колесами улучшенной проходимости.

– Рельеф у нас карстовый, – по ходу дела пояснял нам ситуацию проводник, – а значит полно карстовых воронок. Сверху смотришь – травка, а ступишь и провалишься, потому что там под ней полость, водой породу вымыло. Так что осторожнее, смотрите, куда ступаете.

Для меня вся эта информация не была существенной: звериные навыки позволяли получить больше информации об окружающем мире, поэтому подобные «сюрпризы» я чуяла заранее. Но общая радостная суета захватила и меня, позволив наконец-то перестать думать о собственной безрадостной ситуации.

«Живу настоящим! – в какой-то момент решила я. – А значит, сейчас наслаждаюсь туристическим походом, отличной погодой и приятной компанией. Подумать обо всем остальном время будет потом. А пока... практика!!! Когда еще такое будет? И я просто обязана получить от происходящего максимум удовольствия».

Обретя таким образом некий душевный покой, решила посвятить это время только себе. И – пусть весь мир подождет.

Потом мы часа два тряслись (иначе не скажешь!) по страшно ухабистой лесной дороге, которая и привела нас к месту разгрузки.

– Дальше не проеду! – ухмыляясь, проинформировал нас шофер, махая куда-то в глубь дикого леса. – Вам до лагеря еще километра три, если не плутать.

С этим напутствием мы, выбравшись из машины и слегка пошатываясь, приступили к разгрузке вещей. А было их невероятное множество: помимо институтского инвентаря имелись палатки, посуда, личные вещи и несметное количество продуктов! Среди них было много коробок с тушенкой и прочими консервами, которые даже при разгрузке для большинства присутствующих оказались весьма тяжелыми, а если тащить их на расстояние километра в три, а то и больше, по полному бурелома лесу с опасными и неприметными воронками... Все дружно застонали, начиная осознавать, как же непросто все будет.

И мы таскали...

Причем как ребята, так и девушки. В тридцатиградусную жару, по лесу, полному комаров и прочего гнуса. Пот лил ручьями, застилая глаза, смывая все антикомариные средства и разъедая множественные порезы и царапины, появившиеся практически сразу. Мне, конечно, было значительно проще: выносливость и физические возможности превосходили даже мужские человеческие, но я, следуя принятому правилу, старательно пыхтела, стонала и кляла все на свете, стремясь не выделяться из общей массы студентов-людей.

– Лен, ну ты надорвешься! – «кипишевал» Женя, встречая меня после третьего захода на большой поляне, что была выбрана местом размещения нашего лагеря. – Все девушки берут что полегче, а ты третий раз ящик с тушенкой приносишь. Оставь ребятам, там сейчас еще сотрудники МЧС подключатся: они только что ушли вам навстречу. Мощные ребята, скажу я тебе, настоящие мужчины. Вот пусть они самое тяжелое и принесут.

– Не-е, – я отмахнулась от друга, вновь отправляясь к месту разгрузки: вещей там оставалось еще немало, тогда как сил у большинства студентов уже не было. Три девушки, пришедшие следом за мной и принесшие блоки с печеньем, без сил рухнули прямо рядом с беспорядочно наваленной посреди поляны кучей нашего снаряжения. На еще один подвиг они оказались не способны.

Я же... Откровенно говоря, в душе я наслаждалась, впитывала в себя ароматы окружающего леса – настоящего, дикого, полного животных и птиц. Комары меня не донимали, потела я гораздо меньше любого человека, заблудиться не могла в принципе, а возможность прогуляться по лесу, даже в человеческой ипостаси, воспринималась мною как нечто прекрасное и долгожданное. Вкус свободы! Ощущение полета, когда ты ни от кого не зависишь и можно просто быть собой.

В итоге я еще дважды преодолела расстояние от места разгрузки до нашего будущего лагеря, столкнувшись один раз с действительно более тренированным, чем мои одногруппники, молодым парнем, несшим увесистый блок со снаряжением. Очевидно, он и был одним из спасателей, прикрепленных к нам.

Полностью перебазировав свое «имущество», мы все основательно запыхались. Кто-то успел натянуть над нашими вещами, сваленными кучей, тент на случай внезапного дождя, но на большее мы были не способны, повалившись кто куда. И ни комары, ни другие насекомые никого уже не пугали – сил на это не осталось. А надо бы еще палатки поставить для ночевки... Об ужине даже думать не хотелось!

– Лен, тут рядом озеро есть. Ребята только что ходили купаться, – Арина плюхнулась на землю рядом со мной. – Пойдем?

– Можно, – кивнула я, озираясь. – Только еще бы свой рюкзак обнаружить, там купальник.

Переглянувшись, собрались с силами и, со вздохом встав на ноги, поплелись искать свои вещи. Мой рюкзак обнаружился с краю, приставленный, судя по запаху, заботливым другом к столбу, что поддерживал тент. Выхватив нужное, мы вместе с Ариной двинулись в указанном нам одногруппниками направлении. Там, за выступом ближайшего скальника (а поляна, выбранная под лагерь, была словно между ладоней укрыта двумя длинными и довольно высокими скальниками) и немного ниже по пологому берегу, и будет оно – прохладное счастье! Нам, потным и уставшим, подобная перспектива казалась настолько желанной, что открылось второе дыхание, подпитав иссякшие силы.

Переодевшись в лесу и прибежав к озеру, обнаружили еще троих наших ребят, сидящих на берегу. Только мы направились к воде, как один из них, Слава, крикнул:

– Лена! Вы что? Все удовольствие испортите. Идите лучше с крутого берега спрыгните, чем тут по песочку в воду заходить. А так раз – и нырнул.

– Ой! – Арина, загоревшись идеей, потянула меня в указанном направлении.

Что ж, не проблема. Мы быстро вскарабкались на обрывистый край озера и прыгнули в прозрачную, манящую прохладой, воду. Тело мгновенно обдало обжигающим холодом ледяной воды, дыхание сбилось, перехватив дух...

«Идиоты! – мелькнула мысль. – Ладно я, но у Арины может запросто не выдержать сердце!»

Вода в озере была явно подземного происхождения, и оттого безумно холодной, из подземного карстового озера. А в контрасте с жарким воздухом... Идиоты!

У Арины свело судорогой ногу, но прежде чем я рванула вытаскивать одногруппницу на берег, парни и сами сообразили поспешить на помощь.

– Мы тоже так лопухнулись. В спешке попрыгали, – винился Слава, когда мы, выбравшись из воды и дрожа от холода, пообещали ему немедленную смерть, как только отогреемся. – Вот решили и над вами подшутить.

– Дошутитесь! – со слезами пригрозила им Арина, растирая пострадавшую конечность. – Я едва не утонула! Как вам ума на это хватило?!

– Да мы сами едва не окочурились от шока. Но когда на озеро прибежали, тут один из спасателей купался. Тот, что самый высокий из них, блондин с зелеными глазами. Во мужик! Он тут плавал долго, от края к краю, и нырял даже...

Ребят дружно передернуло, а у меня появилось невероятнейшее подозрение.

«Высокий, блондин, глаза зеленые, купается в ледяной воде... Не может быть! Это просто невозможно...» – не сдержавшись, я застонала в голос.

В полукататоническом состоянии натянув потертые шорты и широкую футболку прямо на влажный купальник (не растаю), решительно оставила позади сокурсников и почти побежала к лагерю. Надо выяснить, надо убедиться, надо удостовериться в том, что это... Глупая мысль! Просто у меня навязчивая паранойя.

Как преодолела расстояние, не заметила: пара минут и я уже, озираясь вокруг, стояла возле кучи общего имущества. Тут же обнаружился и наш куратор, который совместно с сотрудником заказника пытался организовать студентов для обустраивания места под ночлег. На поляне уже стояло несколько четырехместных туристических палаток и появилось место для общего кострища, неподалеку от которого тремя бравыми мужчинами сколачивались длинные походные столы и самые простые лавки. Над этим местом уже натянули большой тент: там предстояло быть нашей кухне.

Ага! Я резво дернулась к этим, явно не студенческого телосложения и возраста, мужчинам, по пути принюхиваясь и впиваясь взглядом в фигуру каждого. В пределах видимости находились двое, и оба никак не могли быть Добровольским – комплекция не та. Но облегчение было недолгим: ровно до того момента, как из-за длинного, перевернутого столешницей на бок, стола вынырнула светловолосая голова. У-у-у... Зверь внутри встрепенулся и уверенно опознал другого волка, более того – привязавшего его к себе самца и собственного альфу.

Караул! Это, несомненно, был Андрей. Стоило ему, подняв взгляд, окинуть мою приближающуюся фигуру, как я убедилась окончательно – он. Но и не он одновременно...

Таким... простецким, расхристанным и... простовато неброским я его даже представить не могла. Он был не похож сам на себя – с гривой как-то неровно остриженных светлых, выгоревших прядками, волос, в одной хлопчатобумажной майке, драных и линялых, обрезанных по колено, джинсах. Слегка вспотевший, взъерошенный и неимоверно брутальный. И ничего в этом сногсшибательном рубаха-парне не напоминало лощеного недоступного денди в извечном стильном костюме и при галстуке. Собственно, его внешний вид поразил меня не меньше факта его нахождения тут, вынудив нелепо застыть совсем рядом с вопросительно уставившимися на меня мужчинами.

– Девушка! – гортанно прикрикнул на меня тот из спасателей, что выглядел старше остальных. – Мы на работе романов не крутим, так что не ходите тут и слюни не пускайте. Ишь, разбегались вокруг, работать мешают. Одной помоги замок на рюкзаке открыть, другой – колышки вбить, третьей – еще чего… Дело молодое, но мы-то мужчины серьезные.

Я поперхнулась от возмущения, подавившись гневным вопросом, адресованным белому. Тем более что Андрей, помимо мгновенно мелькнувшей после слов «коллеги» иронической искры в глазах, всем своим видом демонстрировал, что меня не знает. И как это понимать?! И зачем он вообще так поступил? Неужели?.. Нет, хватит с меня глупостей!

– Я вовсе не... Ничего такого я и не думала... не хотела... вы неправы, – пристыжено забормотала в итоге. Смысла накидываться сейчас на Добровольского не было: он все равно не признает свою истинную личность, да и делать это публично... Порыв выяснить все был необдуманным.

Чувствуя себя полной идиоткой, я отступила назад и, развернувшись, поспешила к Жене. Он как раз крутился возле одной из палаток.

– Лен, где осядешь? К девочкам, – друг ехидно подмигнул, – примкнешь? Или ко мне и еще двум ребятам присоединишься? Есть четырех- и двухместки.

– В четырехместке! – сразу отозвалась я, спиной чувствуя пристальный взгляд зеленых глаз и не сомневаясь, что волк все слышит. Вот злить его совсем не надо! Однако к единственному другу хотелось быть ближе. – Разбавлю вашу мужскую компанию, а то утонете там в грязных носках.

Женька хихикнул и махнул рукой в сторону крайней от леса палатки.

– Вселяйся! Я пойду получу нашу долю ужина. Сегодня в связи с всеобщей усталостью раздадут по банке консервов рыбных, пачке галет и бутылке с водой.

– Угу, – буркнула я, метнувшись к указанному укрытию. Даже есть не хотелось. Только спрятаться от взгляда белого.

Забравшись внутрь вместительного обиталища туриста, затащила следом и свой рюкзак, сразу застегнув молнию и отгородившись от взглядов сторонних наблюдателей. Вернее, наблюдателя. На автопилоте отстегнув прикрепленные к рюкзаку туристические пену и спальник, принялась обустраивать себе спальное место возле одной из стен палатки. А сама при этом пыталась взять себя в руки: победа оказалась пирровой, и побег не состоялся.

Но зачем он сюда пробрался?

– Лен! – Женька неуклюже забрался ко мне, волоча за собой сумку со снедью. – Вот, ешь. Большинство разбрелись по палаткам, чтобы потом сразу лечь отдыхать. Так что и нам лучше тут подкрепиться, ребята сейчас тоже придут.

Не споря, взяла одну из вилок, открыла пресервы и принялась жевать, заедая отвратный вкус толстолобика галетами.

– Кстати, – спустя несколько минут, заметил друг, – завтра баня будет.

– Как? – удивилась я.

– Походная. Из камней какую-то каменку сложат, а стены и потолок – из брезента. Там особенно жаркую температуру и не надо создавать: и так тепло. Главное, воды нагреть и чтоб было где помыться.

– А-а-а... – понятливо сообразила я. – Это здорово.

– И завтра день отдыха и составления планов по организации работы на месте. К собственно выполнению научных задач приступим послезавтра, – хрумкая галетой, продолжал делиться информацией друг.

– А... спасатели? – невольно понизив голос, озвучила я мучающий меня вопрос.

– А что спасатели? – недоуменно переспросил Женя. – Они с нами везде. Про баню это их главный предложил. Явно бывалый мужчина – где угодно выживет. И, знаешь, хотел тебе сказать, один из них мне характерным прищуром твоего кузена напомнил! Есть в них что-то общее, да и внешне чем-то похожи.

В какой уже раз поразившись необычайной наблюдательности друга, попросила его отвернуться, переоделась в сухую одежду, в которой планировала спать, и молча забралась в свой спальник. Надо выспаться, а с остальным – завтра разберусь. Стоит ли оставаться на практике или лучше сразу сбежать к медведям? С другой стороны, что подумают одногруппники и те, кто ответственен за нас?

Спустя полчасика и ребята подтянулись. Женя – этот вообще уже сопел в своем спальнике рядом со мной. Остальные быстро последовали его примеру, день был трудным. Я же уснуть не могла. Шок от того, что Андрей оказался в составе группы, никак не проходил. Почему-то именно этого я от него не ожидала. Многого, но не этого... Значит, альфа меня не отпустил?

Чутко прислушиваясь к звукам окружающего нас леса, долго ворочалась, пытаясь поймать ускользающий сон, но получалось плохо. Когда же (неожиданно даже для меня) молнию, скреплявшую стену палатки с ее дном, с моей стороны резко открыли и меня рывком прямо в спальнике выдернули наружу – даже испугаться не успела. Все случилось за секунду: вот я в удивлении улавливаю резкий скрежет, а через миг уже лежу на траве в фиолетовой черноте ночи, уставившись в волчьи глаза присевшего рядом Добровольского.

Следующим движением он одним махом раскрывает мой спальник и, вскочив на ноги, быстрым шагом скрывается в наполненном жизнью ночном лесу. Это не заказник, принадлежащий клану бурых. Это огромный, кажущийся бесконечным и диким, настоящий лес. И я внезапно понимаю, что все это время мешало мне заснуть – его зов. Невыносимое желание пробежаться по ночному лесу.

Однако одной на чужой территории страшно. Но раз белый рядом... И, в очередной раз поправ все свои намерения и импульсивно поддавшись порыву и природе зверя, я вслед за Андреем подскочила на ноги и, свернув спальник у стенки палатки, устремилась за своим альфой.

Лес уже через несколько метров сомкнулся вокруг меня колючими лапами елей, обдавая невероятным флером бесчисленного множества ароматов. И зверь... огромный белый волк маячил впереди. Движимая наитием, скользнула за широкий ствол дерева и скинула спортивный костюм и обувь, чтобы почти тут же прыгнуть вперед уже любопытной волчицей, чуждой смущения и моих человеческих метаний. Самец призывно рыкнул, устремляясь вперед. Волчица сорвалась мгновенно, стараясь не отстать.

Бурая, одуревшая от ароматов леса, ощущая бескрайность окружающей природы, летела стрелой. Волчьи лапы едва касались земли, чтобы мягким и сильным толчком вновь послать зверя вперед, вслед за белым самцом. Даже выложившись полностью, едва не растворившись в шуме леса, слившись с ветром, волчица не могла обогнать волка. Он, призывно поскуливая, звал ее, несясь вперед мощными скачками. Звериный аромат самца дурманил, ведя ее по его следу, чуткий слух волчицы улавливал в общей гамме звуков малейшие оттенки тембра его рычания. Он вел – она повторяла, слепо отдавшись инстинкту, подчиняясь сильнейшему, своему альфе...

Пара волков отбежала далеко от лагеря, они успели не только насладиться стремительным бегом, но и поохотиться, специально вспугнув добычу и устроив погоню. Белый самец загнал молодого оленя, уступив волчице право последнего броска, предрешившего участь добычи. Утолив голод, волки остановились на небольшой, посеребренной лунным светом, лесной поляне. Довольные произведенным эффектом – все звери в округе спешно затаились, спасая свои жизни, – самец и самка устроились отдыхать. Белый прилег на самом краю лужайки, на границе серебристого света и фиолетовой черноты ночи, бдительно прислушиваясь и принюхиваясь к окружающей природе, наблюдая за самкой.

Волчица же, довольно урча, рухнула на бок, беззаботно распластавшись по земле. А потом и вовсе начала кататься по траве, очищая шкуру от следов крови, с удовольствием оставляя свой запах в этом месте, помечая его. Она не боялась выгибаться, выпячивая сытый живот, понимая, что тут есть кому ее защитить.

Благодарно порыкивая, бурая посматривала на волка, отмечая его внимание к себе. В следующий момент самец резко вскочил на лапы и подбежал к волчице, принявшись лизать своим шершавым языком ее беззащитный живот, оставляя там свой запах. Там, где труднее всего было бы его перебить, смешивая свой мускусный аромат с ее. Одобрительно заколотив по лапам хвостом, бурая ловко вывернулась, чтобы, вскочив на лапы, тут же игриво напрыгнуть на волка. Он дал себя повалить, уступая ее игре, принимая ее настрой.

Последующий час звери баловались, позволив себе столь редкий для диких животных момент сытого довольства. Игриво прыгая друг на друга, прикусывая за холку и облизывая влажным языком, оба в полной мере наслаждались совместным свободным временем, когда не надо было думать о еде и тревожиться о чем-то еще. Хотя белый периодически настороженно поводил ушами, не забывая об осторожности. Он же и прервал игру, вскочил на лапы и, скинув со своего бока пригревшуюся самку, требовательно зарычал, вынуждая и ее подняться, чтобы вновь следовать за ним. Забавно склонив голову и высунув горячий язык, волк равномерно дышал, наблюдая за лениво привставшей волчицей. Его подруге никуда не хотелось, ей было хорошо тут.

Грозно зарычав, волк чуть сильнее прихватил зубами ее загривок, напоминая о том, кто здесь главный, и сразу прыгнул в сторону, скрываясь в плотных кустах, окружающих поляну. Бурая послушно метнулась следом. И снова стремительный бег и чарующая красота ночного дикого леса, с его манящими ароматами добычи и настораживающими запахами прочих хищников. Волки возвращались, белый вел волчицу назад.

Остановившись на месте, где бурая почуяла свой, еще свежий аромат, волк неожиданно властно взглянул на нее слишком осмысленным для зверя взгляда, подавляя ее волю, принуждая отступить.

И волчица с легкостью уступила, позволяя звериной сущности скрыться, подчиняясь более разумной половине. Мгновенная вспышка света и вот, разгибаясь, с земли поднимается обнаженная девушка.

Первым делом испуганно оглянулась, но увидела лишь спину исчезающего за стволами деревьев Добровольского. Уже в его человеческой ипостаси, разумеется. Он быстро ушел, так и не сказав ни слова...

С чувством все возрастающего недоумения, преисполненная самых отчаянных сомнений и с привкусом обиды на такое пренебрежение, метнулась к оставленной в этом месте несколько часов назад одежде. Натянув спортивный костюм и обувшись, тихо скользнула к видневшейся в рассеивающихся сумерках палатке. В лагере царила сонная тишина. В эти часы сон особенно крепок. И лишь одинокая фигурка ссутулившегося у костерка мужчины из числа спасателей немного оживляла картину. Но меня услышать он был не способен, поэтому не оглянулся. Не заметил он и Андрея, что остановился в сумеречной тени их палатки, наблюдая за тем, как я подхожу к своей.

Так и не встретившись с ним взглядом, я подхватила свой спальник и забралась в сонное тепло нашего походного убежища. Устроившись прямо поверх спальника и задернув молнию на стенке палатке, сквозь москитную сетку уставилась на бледнеющее небо.

«Прогулка была великолепной. Именно то, что так требовалось моему зверю, то, по чему он истосковался и рвался заполучить, – призналась себе, прислушиваясь к глубинному ворчанию. – Вот только зачем это Андрею?..»

Глава 2

Елена

– Фирсанова! Хватит на пожарника сдавать, – я, конечно, давно слышала, что все встали, но после ночного променада так хотелось поваляться еще… Вот только Женька настойчиво тряс меня, лишая малейших шансов на сон.

– После вчерашнего таскания все тело ломит, спать охота, – намеренно сонно пробормотала я подходящую отмазку.

– Надо себя заставить, сходить на озеро, умыться – и расходишься. Не спать приехали! – бурчал друг, продолжая трепать меня за плечо.

Сев, сонно зевнула.

– Ага, с меня и вчерашнего озера хватило, – на этот раз честно отозвалась я.

– Их тут два, – вредно фыркнул Женя. – Я с утра уже выяснил. Второе дождевое и теплое–е–е.

– Да? – я заинтересовалась и потянулась к своему рюкзаку за средствами гигиены. – Покажешь?

– Нет, – качнул головой друг, с трудом выбираясь из палатки. – Повторно туда не попрусь: тяжело, там длинный пологий спуск. Объясню, как идти – не заблудишься. Я пока нам завтрак застолблю. Кстати, дежурство по кухне коснется каждого. Сутки готовки раза четыре на каждую тройку выпадут.

– Тройку? – одергивая спортивный костюм и украдкой оглядывая лагерь в поисках белого, уточнила у Жени.

– Ага, всем предстоит разбиться на тройки – для четного счета. Или нас и так распределят. Вот не знаю, стоит ли тебе навязываться – помощи от меня не много будет. А предстоит не одно ведро воды из озера до полевой кухни дотащить. Ведра два только на чай, а еще не меньше на суп. И так три раза за день.

– Хм, – я задумалась. В том, чтобы натаскать воды, для меня проблемы не было. Но демонстрировать это явно не хотелось. С другой стороны, кого еще в напарники навяжут? С Женькой оно как-то сподручнее. – Решим за завтраком. Куда идти?

Получив инструкции и отметив, что среди суетящихся на поляне людей Добровольского не видно, потопала умываться.

Озеро обнаружилось у дальнего края поляны, на которой мы разбили лагерь, и оказалось похожим на блюдце. Мелкое (в центре хорошо, если мне по грудь), почти идеально округлое и прозрачное. Рядом с ним увидела нескольких, таких же разоспавшихся сокурсников. Быстро умывшись и забежав ненадолго в лес, вернулась на поляну, где большая часть народа уже гремела ложками по мискам за тремя большими деревянными столами, сооруженными накануне спасателями. Последние (включая и Андрея) обнаружились тут же, устроившиеся компактной группой в конце одного из столов.

К счастью, Женя приберег для меня местечко возле себя, за совсем другим столом. Поэтому, усевшись рядом с другом, я с облегчением поняла, что взглядами со своим альфой встречаться не буду.

– Чем кормимся? – с подозрением принюхиваясь к совершенно не заманчивому аромату еды в своей миске, бодро уточнила у друга.

– Поскольку на утреннее дежурство еще никто не организовался, первые вставшие вскипятили воды и заварили синтетические макароны, – отчитался друг, наматывая длинный пучок на вилку.

– Фу, – я сразу отодвинула миску. Поскольку ночью моя волчица поохотилась, то и я особенного голода не ощущала. – Ограничусь чаем. Он есть?

– Да, бери кружку и иди начерпай из ведра на костре, – друг махнул в нужном направлении. – Галеты там же рядом прихвати.

Взяв еще и кружку Жени, сходила за чаем. В окружении чарующих ароматов лесных трав, что я особенно отчетливо чуяла, обычная чайная заварка казалась пресной. Пожалуй, надо в свое дежурство подсобирать травок и заварить. Благо в этом я разбираюсь инстинктивно. Мысль озвучила и попавшемуся мне по пути куратору.

– Отличная идея, Елена, – одобрил он. – Пока на природе, надо в полной мере насыщаться полезностями. Сделаем это обязательной добавкой, ведь кругом и малина, и смородина, и иван-чай...

Пока разговаривала с руководителем практики о чае, чувствовала внимательный взгляд Добровольского – он явно все слышал.

– А на тройки уже всех распределили? – сообразила уточнить у куратора.

– Да. Ты с Зиминым Евгением, конечно. И, чтобы тебе за двоих не надрываться (пользы от нашего «калеки» сейчас немного), третьим вам добавил товарища посерьезнее. Один из спасателей с вами в команде, будет на кого часть работы переложить. Ведь и дрова колоть самим придется, и воду носить, и посуду мыть в промышленных масштабах и в холодной воде… Так что... сильный мужчина под боком пригодится.

  Я сразу поняла – печенкой осознала – кто тот «помощник», прикрепленный к нам.

«И как он это все организовывает?» – едва не скрипя зубами (Четверо суток практики придется терпеть Андрея круглосуточно! А кто знает, что он еще придумает: вдруг будет преследовать по пятам?), плюхнула обе кружки на стол и, под удивленным взглядом друга, села рядом.

– Ты знаешь, кто с нами третьим?

– Конечно! – довольно отозвался Евгений. – Я выпросил тебе в помощь выгодный вариант – одного из спасателей. Того, что на кузена твоего похож. А за него был бой: все девушки хотели его в свою команду. Но... для компенсации моей недееспособности дали нам.

Мысленно кляня подобный расклад, молча пила чай. Достал меня Андрей! И тут достал!

«Не будет ни секунды покоя», – с отчаянием осознавала я.

Завтрак завершился. Все дружно отнесли грязную посуду первым дежурным, потом разбрелись по своим делам – заканчивать разбирать брошенное вчера. Общий сбор в центре поляны для обсуждения плана работы был намечен через час. Пока все суетились возле своих палаток (и я в том числе, помогая соседям скручивать тент и открывать «окошки» для проветривания), украдкой наблюдала за Андреем. Он вместе с остальными спасателями разбирал снаряжение, проверял gps-приборы, сигнальные пистолеты. При этом ни разу (!) не обернулся ко мне, не бросил ни одного взгляда. И это при том, что его, как и прочих МЧСников, наши сокурсницы вниманием совсем не обделяли. Многие, уже переодевшись в шорты и верх от купальника, то и дело подходили к мужчинам, чтобы обратиться с уточняющим вопросом. А уж Андрей... Он привычно находился в эпицентре женского внимания.

«Вот и прекрасно! – зло подумала я. – Меньше будет времени, чтобы мне жизнь портить».

Во время общего сбора нам был озвучен «план работ». Всех студентов разделили на группы согласно практическим задачам. Собственно полевые исследовательские работы предполагались каждый день, каждые три дня был намечен коллективный поход в глубь леса, а в завершение экспедиции – общая, уже более развлекательного плана, прогулка.

– Получается, нам надо успеть заложить сорок исследовательских площадок, выявив и проанализировав растительное видовое разнообразие, трижды намечены выходы в лес – будем делать слепки следов обитающих тут животных, пять раз будем спускаться в подземную пещеру – изучать поверхностный срез. Это без общей программы – похода к озеру и развлекательного перехода с ночевкой, – подытожила я. – Работы...

– И я на половину из этого не попаду. Спуски так точно пройдут без меня, – грустно кивнул друг, но тут же оптимистически добавил: – Зато буду наслаждаться природой – сюжетов себе накоплю!..

– Ничего, не надейся отлынивать регулярно, будешь мне помогать. Наша задача – набрать материала на две диссертации, – тут, не удержавшись, хихикнула над резко вытянувшейся физиономией друга. – Начнем с территории поближе и постепенно будем отдаляться от лагеря в глубь леса. Первую площадку заложим сегодня – вот прямо на краю полянки.

И я многозначительно кивнула Жене на высокую травку неподалеку. Пока не вытоптали...

– А давай сегодня еще отдохнем, осмотримся вокруг? – заныл друг для проформы.

– Вот выявишь все виды растений на данном участке и – «спи отдыхай»! – подмигнула Женьке.

– С тобой поспишь, – уныло отозвался этот образец творческой натуры и заковылял к нашей палатке. – Возьму справочники, колышки и блокнот. Может, если сейчас начнем, то до темноты все же успеем хоть немного в округе прогуляться? Хотя тут на первый взгляд травы всякой – не счесть!

– Не горюй, всего-то несколько десятков видов флоры, – уверенно хмыкнула ему вслед и поспешила за другом – переодеться. С приближением полудня солнце палило все сильнее.

Облачившись в минималистические шортики (А что? Я тоже имею право на внимание к своей персоне противоположного пола, тем более что ноги у меня в прекрасной форме!), верх от купальника и обмазавшись защитным кремом, присоединилась к Жене, который уже успел обозначить квадрат для изучения флоры, вбив по углам площадки колышки и натянув между ними бечевку.

Разделив с самого начала обязанности – Женя сидел и фиксировал данные в блокноте, а я, методично перебирая травинку за травинкой на площадке и по необходимости сверяясь со справочником, находила новые и новые виды – приступили к работе.

– Да сколько ж их там?! – спустя два с лишним часа кропотливой работы бурчал друг. – Может, через одно будем?

– И не мечтай! Потом в расчетной части работы такое вылезет, что замучаешься искать объяснения, – хихикала я, в полной мере наслаждаясь происходящим.

И дело было даже не в том, что мое обоняние было куда информативнее, чем любая специализированная литература (я и справочник только для проформы листала, всегда заранее угадывая видовую принадлежность растения по его аромату). Куда приятнее было ощущать на себе множество внимательных заинтересованных мужских взглядов, а еще... дважды я случайно поймала отсвечивающий недовольством взгляд знакомых зеленых глаз. Не все мне одной ходить в «подбирающих слюни»!

– Молодцы, – это куратор практики в сопровождении одного из спасателей проходил мимо, – не стали откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Больше времени в конце останется. А когда на душе спокойно, поскольку все сделано, отдых вдвойне приятнее.

Женя что-то неразборчиво, но не слишком счастливо буркнул в ответ: солнце основательно его припекло, заставляя мечтать о завершении исследовательского процесса. Я, продолжая представление, лучезарно и согласно улыбнулась – не столько преподавателю, сколько стоявшему рядом с ним высокому симпатичному мужчине. Последний возле нас задержался. Присев рядом и задумчиво покусывая травинку, уточнил:

– И что, вот так все дни будете считать? – судя по тону, он тоже не причислял это занятие к интересным процессам.

– Нет, – обернулась я к нему. – Завтра будем, а послезавтра в лес уйдем, слепки звериных следов делать. А потом – будет спуск в подземную пещеру. Это с вами, да?

– Можно и со мной, – многозначительно подмигнул мне парень. – Я буду только рад такую очаровательную девушку подстраховать (Женя на это заявление закатил глаза!). Опыт есть?

– Нет, – скромно потупилась я, успев отметить, как уши Добровольского, что был в дальнем от нас конце поляны, помогая группе девушек подготовить снаряжение для завтрашнего похода, определенно дрогнули. – Но очень мечтаю об этом. Там, говорят, так красиво!

– Да, – сел на знакомого конька парень. – Сталактиты, сталагмиты и сияющий морозными узорами свод подземных пещер вас очаруют. Только под землей холодно, не забудьте это учесть при экипировке. (При этом он хозяйским взглядом скользнул по моему телу!) И завтра у вас тоже сопровождение будет. Студентов одних в лес не отпустят. А то можно не только следы увидеть, но и встретиться с теми, кто их оставляет. А тут места дикие – и медведи, и волки, и рыси – хищников опасных хватает.

– Рысей нет, – неосторожно брякнула я, заставив Андрея вдалеке поморщиться.

– Отчего это? – удивился уже Женя. – Тайга кругом. Рыси тут очень даже водятся.

Передернув плечами (сами убедитесь), я промолчала, понимая, что сказать в защиту собственного высказывания мне нечего.

– А песни у костра любите? – поднимаясь, обаятельно улыбнулся спасатель. – Так у настоящих туристов водится. Сегодня вечером планируем посидеть с гитарой у костерка под звездами...

– О-о-о! – я только восторженно выдохнула. Было, в самом деле, очень заманчиво поприсутствовать.

– Присоединяйтесь, – вновь улыбнулся парень, прежде чем направиться к своим.

– Вы приглашаете?

А почему бы и не пококетничать?

– Именно! – и парень, подмигнув мне, отошел.

Пока доделывали с другом задание, выясняя количество видов растений на заданном квадрате и подсчитывая численность каждого вида, мысленно прокручивала в уме предложение молодого человека. Весьма интересное предложение. И приятное времяпрепровождение гарантировано, и такой шанс проверить Андрея… Раз уж он тут!

Белый за последние две недели так испытал на прочность мою нервную систему, что чисто по-женски хотелось отплатить ему тем же. Да и черная волчица была мною не забыта. И… какое-то наитие, инстинкт... не знаю, но что-то требовало от меня именно сейчас, до течки, продемонстрировать «волчью природу», показав нахальному белому самцу, что он не один такой на свете. Хотя… какой конкурент для него из этого человеческого мужчины?.. Но все же хоть что-то. И договор... Вдруг это именно тот искомый мною шанс добиться нарушения этого проклятого соглашения, что привязало нас друг к другу? Что, если так я осуществлю то, чего не смогла добиться на земле бурых? Ведь тут влияние белого очень ограничено. Еще неизвестно, на каких условиях медведи пустили Добровольского на эти земли…

С другой стороны, у нас все сложнее. Мы – оборотни и он – мой альфа. Все мои намерения и планы он может свести на «нет» одним приказом. И я не смогу ослушаться – не останусь с другими на ночные посиделки под звездами, а убегу за своим волком в лес. Но вопрос в том, прикажет ли он? После того противостояния, что мне удалось создать, оскорбившись его поступком на встрече с отцом? Стало ли это для него уроком, понял ли он, насколько это важно для меня? И захочет ли он это учесть сейчас?

Проверю! Решено – отправлюсь на свидание с этим спасателем. Уж до перегрызания его глотки Добровольский не опустится, тем более нападение на человека на чужих землях ему не спустят.

– Все! – стоило мне озвучить эту фразу, как Женя с невыразимым облегчением повалился на землю. – На сегодня.

– Ты изверг, – простонал друг. – Как я доживу до конца? Все, я – ужинать и спать, до утра. Мне, между прочим, еще поправляться надо.

Ужинали мы все дружной компанией – а большая часть групп, занимаясь своими практическими заданиями, обед пропустила – уже настоящим походным супом из огромного жестяного ведра. Заедали его галетами, а потом пили обжигающе горячий чай и делились полученными впечатлениями. Самые яркие были у тех, кто уже сегодня спускался в подземные карстовые полости. Мне тоже сразу захотелось туда попасть – так восторженно описывали свои впечатления однокурсники. Не удержавшись, даже бросила быстрый взгляд в ту сторону, где компактной группой ужинали спасатели (вообще-то я туда принципиально не смотрела, не желая напороться на зеленый взгляд). И встретилась глазами с тем самым мужчиной.

Он улыбнулся. Понимающе.

А мне сразу захотелось скорейшего наступления сумерек. В итоге, пока бегала со знакомой искупаться на дождевое озеро, пока, предварительно на время изгнав из палатки соседей, переодевалась в удобные брюки и легкую куртку (ночью температура ощутимо падала), жила предвкушением грядущих посиделок. О том, что Андрей может все испортить, специально старалась не думать.

Костерок развели на самой окраине поляны, возле высокой стены скальника, что позволяло укрыться от ночного ветерка. Впрочем, я в любом случае не мерзла. С наступлением сумерек зазвучали и первые напевы, заставившие меня поспешить к месту сбора. Двойным кругом рассевшись вокруг огня, студенты и двое примкнувших к ним спасателей помоложе уже весело шутили, делясь жизненными историями, и коллективно распевались под «бутылку кефира и полбатона». Я неуверенно замерла на подходе, раздумывая куда присесть. Большая часть присутствующих уже расселись парочками и влезать «третьим лишним» не хотелось. Но прежде чем я определилась с местом, пригласивший меня спасатель поманил рукой:

– Лена, я тебе местечко приберег.

И точно, рядом с ним было свободно.

Предложение было здравым, и я без тени сомнения уверенно шагнула к мужчине.

– Максим, – его улыбку и без огненных бликов я видела прекрасно. – Ваше имя я уже разузнал...

– Можно на ты, – устраиваясь на бревне рядом, шепнула я.

– Отлично, – кивнул Макс, приобнимая меня за плечи с намерением дополнительно обогревать. – Поёшь?

– Точно нет, – хмыкнула я, довольно прижимаясь к мужскому плечу. – Если только подвыть в такт могу.

– О, да мы собратья по несчастью, – усмехнулся мне в волосы парень. – На мои рулады все окрестные медведи сбегутся.

Я вздрогнула: не смешно!

Однако, вопреки собственным убеждениям, ближайшие пару часов, наблюдая за вступавшей в свои права ночью и жадно лизавшим древесину огнем, мы всей компанией дружно дурными голосами орали под гитару прекрасные песни. И чувствовали себя волшебно, волшебно счастливыми! А я испытывала особенно дикий восторг: белый меня не позвал, а рядом, прижимая к себе и шепча на ушко приятные глупости, сидел милый парень!

И пусть не Андрей. И не надо мне Андрея! Впрочем, я часто ощущала на себе чей-то пристальный внимательный взгляд из темноты. Но не искала его источник глазами – сегодня вечер посвящен только мне!

– Прогуляемся? – Макс неслышно для окружающих шепнул мне вопрос.

Однако! Для человека это храброе предложение, как-никак вокруг дремучий лес и темная ночь. Но для меня такая идея была очень желанной. Лес я любила, это был мой дом.

– Да, – мягко отозвалась в ответ.

– А ты не трусишка, – вновь мужской шепот. – Я это сразу отметил.

Я только хмыкнула и встала с бревна с намерением покинуть веселый круг. Мы были не первыми, кто пожелал уединиться: несколько мест уже пустовало. Поднявшись следом, Макс обхватил мою ладошку своей рукой и уверенно повел в сторону ледяного озера.

В том, чтобы идти вот так вдвоем в темноте ночи, шаг за шагом отдаляясь от сидящих у костра, было свое неожиданное очарование. У меня появилось ощущение отрешенности от всех остальных. Спасатель оказался очень даже решительным, инициативу проявлять не стеснялся. Удалившись на приличное расстояние от компании одногруппников, мы остановились возле ствола старой березы. Я оперлась на него спиной и подняла взгляд на замершего напротив Максима. Высокий! Что редкость – выше меня почти на голову.

Пристальный взгляд моего спутника заронил в душу подозрение, что в лунном свете он отчетливо видит мое лицо. Повисла нерешительная тишина, на миг мы оба задержали дыхание, опасаясь ненароком разрушить очарование момента. Ветер тихонько шелестел листвой, совсем близко тихую монотонную песню шептали воды озера, оттуда же веяло прохладой. Но никому из нас – я интуитивно чувствовала это – не было холодно.

Неожиданно и одновременно ожидаемо Макс поднял руку и медленно скользнул тыльной стороной ладони по моему лицу, потом провел пальцами по шее и очертил на груди в вырезе футболки контур цепочки, обвивающей мою шею. Его палец, медленно продвигаясь, замер в самой нижней ее точке, там, где маленький кулончик исчезал в ложбинке… И вновь вернулся вверх, приподнимая за подбородок мое лицо.

– Можно, я тебя сейчас поцелую? – тихо шепнул он, лаская большим пальцем мою скулу.

А я, осознав, что затаила дыхание, кивнула. Все было так волшебно и таинственно, что ощущение времени и пространства, как и понимание недостаточности недолгого знакомства, стирались.

Темнота ночи укрывала нас. Максим склонился ближе, закрывая своим лицом небо и звезды, и поначалу осторожно, а потом более настойчиво коснулся моих губ. Я неуверенно ответила, осторожно откликаясь на его прикосновение. Руки, скользнув по сильной мужской спине, обхватили его плечи. Парень, прижавшись вплотную, одной ладонью уперся в ствол березы позади меня, а второй обхватил мой затылок. Слегка прихватив мою нижнюю губку зубами, Макс усилил напор, позволив своему языку лизнуть меня.

Поцелуй был очень нежным, упоительным и… разочаровавшим меня. Увы! В душе вспыхнуло ощущение неприятия, вызванное мелькнувшей мыслью об Андрее: с ним мне целоваться нравилось и хотелось. С Максом – увы, нет.

«Не получится. Ни с кем другим не получится!»

Себе можно и признаться: это был не безрассудный порыв, а отчаянная попытка проверить.

Но прежде чем я как-то отреагировала на собственные ощущения и отстранилась, рядом совершенно неожиданно для меня (ни шороха, ни запаха я не уловила!) прозвучал спокойный вопрос Добровольского, адресованный явно не мне:

– Готов перейти черту?

Максим как-то нарочито медленно отодвинул от моего лица свои губы и, не поворачиваясь, так же спокойно, оставив у меня ощущение, что появление белого не стало для него сюрпризом, отозвался:

– Не переборщи с угрозами. Ты в гостях.

Добровольский, остановившись в двух шагах от нас, лишь меланхолично пожал плечами. Меня же осенило: не стал бы… не мог он так разговаривать с человеком! Переведя взгляд со своего внезапно появившегося альфы на спасателя, все еще обнимавшего меня, увидела… светящиеся животной расчетливостью глаза. Оборотень! А я не смогла распознать…

– Ты?.. – я запнулась, встретившись взглядом с Максимом.

Он кивнул:

– Конечно. Кто бы на нашу землю вашу компанию пустил без присмотра! Все спасатели из наших, все медведи. Кроме него, – парень подбородком указал в сторону белого.

Я потрясенно вздрогнула. Вот так на полном ходу опять уткнулась носом в собственную несостоятельность: позорно не смогла отличить их от людей. Все они были заведомо более сильными оборотнями, чем я, и умели прекрасно маскироваться.

Щеки опалило стыдом, и оба мужчины гарантированно видели мой румянец в темноте ночи. Стыдобища-а…

– Не переживай, – Макс, проигнорировав недовольное рычание Андрея, вновь скользнул костяшками пальцев по моей щеке, поняв причину моего смущения. – Ты еще слишком молода. А мы – опытные воины. Наберешься еще… знаний.

Удивившись такому участию от фактически незнакомца, с долей настороженности подняла взгляд на его лицо. Но медведь уже обернулся к Добровольскому, отреагировав на его резкий вопрос:

– Не забываешься ли ты?!

Взгляд Андрея, адресованный «коллеге», был каким-то безжалостным.

Воздух завибрировал – мне даже показалось, что через секунду последуют две вспышки и рядом со мной появятся белоснежный волк и… какой-то медведь. Но, выдержав паузу и всмотревшись в лица друг друга, мужчины немного расслабились.

– Мне было очень интересно увидеть истинную наследницу и наследника захвативших власть, – как-то задумчиво отозвался Макс, обращаясь словно в никуда. – Я слышал рассказ Томаша, но реальность превзошла все мои ожидания. Начинаю понимать причину безрассудного поступка белого принца.

Пытаясь понять смысл его слов, я затаила дыхание, вслушиваясь в разговор мужчин. Добровольский прореагировал и вовсе скупо – презрительно приподняв бровь и не посчитав нужным ответить. Максим, осознав, что комментариев не будет, с усмешкой качнул головой, принимая эту данность.

– Что ж… Раз наше свидание так некстати прервали… – и он неожиданно подмигнул мне. – Давайте прогуляемся.

Новый знакомый тут же протянул мне руку, предлагая следовать за ним.

– Нет! – едва прозвучали слова медведя, категорично воспротивился Андрей и тоже протянул мне свою ладонь. – Лена возвращается в лагерь!

Охнув, я шокировано уставилась на оборотней, пытаясь сообразить, что делать. С Максимом очень хотелось поговорить... как минимум. Но ослушаться Андрея было страшно: его вид сейчас как-то не располагал к подобным поступкам.

– Согласна, – и я решительно вложила свою ладонь в лапу Макса, ступая на шаг ближе к нему.

В сторону стоявшего сбоку от нас Андрея я не взглянула. На такое храбрости в душе уже не нашлось. И пока мы вдвоем, плавно огибая кусты, удалялись с медведем в лес, все ждала. Вот сейчас он прикажет, раздавит волей сильнейшего… Не позволит уйти, заставит послушаться его и вернуться обратно. Ощущая невероятное напряжение, спиной чувствовала волчий взгляд. Ух, сглупила! Сейчас инстинкты альфы в нем взыграют и... меня еще и покусать могут. Волчица внутри боязливо замерла, пытаясь осознать то, что я натворила. Мне и самой не верилось, и страшно было…

Не приказал.

– Я не ошибся в тебе, – задумчиво шепнул новый знакомый спустя пятнадцать минут. От лагеря мы отошли на приличное расстояние.

– Мы... Нас не слышат? – с трудом шевеля сведенными от ужаса губами, спросила у мужчины.

– Нет, он ушел в противоположном направлении. Ты... задела его.

«Оскорбила навечно», – будем называть вещи своими именами.

– Ох!

– Ага. Пусть и молодая, а характер лидерский. Добровольскому отказать – это дорогого стоит. Этот эпизод я не забуду, – усмехнулся медведь.

– Какой характер, – вздохнула я. – Умом бы где разжиться. Поддалась злости и вот – теперь будут последствия. Еще и с тобой сглупила... Надо же – оборотень!

– Не изводись, – хохотнул Макс, присаживаясь на ствол поваленного ветром дерева. – Я ж тебе уже сказал: мала еще, многого не умеешь. И вообще, у нас не как у волков. Это вы своим боевые подруги, а медведицы… Они домашние и носа в сторонние дела не суют, и кто есть кто их мало волнует. Главное, чтоб дети здоровыми были и в семье все благополучно. Дело мужчин чужаков выявлять и с ними разбираться.

– А… зачем ты… – я вдруг сообразила, что вследствие того, что мы принадлежим к разным сообществам оборотней, ничего, кроме легкой интрижки, да и то в человеческой ипостаси, между нами невозможно. Он это знал изначально.

– Целоваться полез? – хмыкнул парень, беспечно смахивая присевшего на плечо жука. – Знаешь, стыдно признаться, не сдержался! Когда еще доведется так Добровольского поддеть? Мы лет восемьдесят знакомы и, думаю, подобного шанса еще столько же ждать. Твоя необученность мне на руку сыграла. Поэтому и продолжить прогулку предложил.

– Это да, – грустно кивнула я и поделилась своими предположениями: – Любой альфа нетерпим к попранию собственных прав, особенно публичному. А ты меня подтолкнул наперекор его приказу поступить. Такой удар по самолюбию… Он, конечно, недоволен и мне теперь «кранты».

Максим потрясенно моргнул, несколько секунд удивленно всматривался в мои глаза и неожиданно захохотал.

– Ох, Андрюха, ох, попал он! – едва не свалившись с дерева, трясся медведь от смеха. – И это ж надо – эта святая наивность и есть волчья наследница, призванная лишить его всего. Ох, бедняга... Мне уже интересно! Ты серьезно думаешь, что он злится из-за того, что ты не подчинилась приказу альфы?

Я неуверенно кивнула. Макс закрыл лицо ладонями и немногим не взрыдал от смеха.

– Я понял, что имел в виду Томаш, когда говорил, что все складывается очень странно, – с трудом между всхлипами выговорил он. – Но чтобы настолько… Это не драма, это – комедия! И все еще удивлялись, зачем он настолько раньше явился к нам. Как, ну как вы будете биться за право сильнейшего?! Мне казалось, это преступление – такой неравный бой, но сейчас я понимаю: это будет убийство!

– Биться? – теперь я растерялась окончательно и бесповоротно. – Мы?! Это шутка такая странная? Или что? Я же не самоубийца... Добровольский меня за долю секунды к праотцам отправит. Бред!

– Спасите меня, – уже хрипел от смеха Макс, рухнув все-таки на землю. – Он ее к праотцам отправит! Как же!

Медвежье веселье вызывало недоумение. Поэтому, скорее от растерянности, чем от искреннего недовольства поведением Макса, уточнила:

– Что, собственно, вас так забавляет? – голос прозвучал строго.

Парень, чутко отреагировав на мой настрой, резко оборвал странное веселье и ехидненько хмыкнул:

– Да не обращай на меня внимания. Стар я, видно, стал, а тут ты рядом – юная и наивная, вот душа и воспрянула, кровь в жилах забурлила...

– Тоже мне – седая древность, – недоверчиво отреагировала я, заподозрив, что от ответа мужчина просто уклонился.

Но не может же он думать, что я нравлюсь Добровольскому? Ага, после явления черной волчицы и возмутительного отношения белого ко мне убедить меня в этом нереально! Просто медведь слабо представляет себе связь альфы со своей стаей. Они оборотни-одиночки, куда им понять волчью иерархию подчинения. А стая Андрея – фактически я. Пока.

Впрочем, не стоит на этом зацикливаться. Взбучка и наказание от моего альфы неминуемы, что бы ни думал Макс. Сейчас же...

– Максим, так что за битва? И про Томаша: кто это? Почему он вам о нас говорил? – ведь мама уверяла, что на землях медведей я кое-что узнаю. Может, сейчас появился шанс хоть что-то прояснить, подготовившись морально?

– Томаш – медведь, что присматривал за вами на землях бурых (я сразу вспомнила поход в супермаркет и грозного оборотня, встреченного нами в конце). А говорил о вас потому, что мне надлежало пригласить тебя сегодня в наши поселения для исполнения намеченного. Я с этой целью с тобой сегодня и заговорил. Вот только я же не думал, что все так... неоднозначно. И наказ Томаша – присмотреться и действовать по ситуации – только теперь понял, поэтому… – Макс перевел на меня очень сосредоточенный взгляд, вмиг утратив всю веселость, – я не буду, как планировал, отводить тебя сегодня к нам. Лучше тебе остаться до срока тут. Полезнее.

– Намеченного? – медведь был полон тайн. – Какого срока?

– Знаешь, – мужчина, вновь присев на бревно, прищурился, – ты так на отца похожа... Нет, внешне только глаза и овал лица, но вот характер... рассудительность и спокойствие... это просто его.

Сердце екнуло, опаляя немедленным желанием расспросить об отце. Но я в полной мере осознавала, что на это и был расчет. Поэтому, волевым усилием сдержавшись, спокойно и настойчиво переспросила:

– Так какое событие намечается? И как оно касается меня? И когда ожидается? – раз такая суета с этим, значит вопрос важный. Опять же такие слова, как «наследница» и «битва», мимо моего внимания не прошли.

Максим неожиданно улыбнулся, кивнув сам себе, словно ожидал от меня этих слов.

– Событие? Тут в двух словах не скажешь. Пусть будет «круглый стол» по вопросу преемственности власти. И ты, собственно, представляешь одну из сторон. И присутствовать обязана. Вот только Томаш боялся, что если ты раньше времени под влияние своей «стороны» попадешь – худо дело будет. Лучше тебе в неведении до последнего пребывать – злее будешь.

Я даже поперхнулась и закашлялась. Ничего себе решения! Это же мне в ожидании непонятно чего жить и изводиться мыслями разными, а не им.

– Так в чем хоть загвоздка, скажите? Я на власть не претендую, уж извините, и рассуждать об этом нелепо. А преемственность... Она, вон, есть у белых. Добровольский-младший тому живой пример.

– Не все так просто, – вздохнул Макс. – Андрея уважаю, но... законы превыше всего. И они будут соблюдены даже вопреки его или твоему желаниям.

«Нет слов! Какие блюстители...»

– Как это?! Вы что, вопреки моему желанию переворот устроите? – дико, но мало ли?..

– Зачем переворот? Волки же.

– Именно! Мы подчиняемся сильнейшему! Кто из нас с Андреем сильнее, сами догадаетесь?

– Не ерничай, – поджал губы Макс. – В этом вопросе тоже все не так однозначно, как видится тебе.

«С ума сойти! Где моя жизнь до договора? Когда я все знала и понимала? Теперь я не понимаю ничего, зато все вокруг знают, что я должна делать!»

– Когда этот «круглый стол»? – махнув рукой на попытку окольными путями что-то пронюхать, я решила добиваться четких ответов прямыми вопросами.

– Через полторы недели, – почему-то заулыбался медведь.

«Ну, хоть течка закончится!» – с облегчением поняла я.

– А «сторон», участвующих в... мероприятии, сколько?

– Три.

«Ого! И скажет, кто? Ведь медведи только наблюдатели».

– Вот только знать о них для тебя преждевременно.

«Даже не сомневалась! Все меня в последнее время норовят втемную использовать».

– Что, как и кто вы не скажете. И раньше времени узнать не позволите, верно? – резюмировала я угрюмо.

– Да, план медведей таков, – утвердительно кивнул Макс.

– Медведей? – насторожилась я.

– Ну-у, если придираться, то твоего отца. Но мы его слегка переиграли.

Р-р-р, покусать его уже охота!

– Кстати, об отце... Хотя бы о нем узнать я право имею? – и кто назначил этих зануд хранителями вечных истин?!

– А что тебя интересует? – и взгляд такой простодушный...

– Вообще все, – немного растерялась я. – Почему он жил у вас... до конца? Каким был? Почему я о нем ничего не знаю? И что за план у него был относительно моей судьбы? Знал ли он вообще о моей жизни?

– Понимаешь, – Максим, обхватив за руку, притянул меня к стволу дерева, усаживая рядом, – он был очень слабым волком, очень. Но при этом личностью незаурядного характера. И с сильной волей. Он искал, всю свою жизнь искал способ возродить изначальный клан. Они с твоей матерью в буквальном смысле сделали это смыслом жизни.

Рассказ медведя прервал отдаленный призывный волчий вой. Я вздрогнула, едва звук коснулся ушей. Андрей! Волчица внутри резко вскинулась, настойчиво просясь наружу, требуя выпустить ее. Задрожав, не в силах противостоять призыву альфы, я обреченно взглянула на Макса.

– Зовет? – понятливо сообразил он. – Быстро, однако, справился с собой. Не может вдалеке. Ну, иди, раз зовет. Успеем еще договорить.

Глава 3

Елена

Волчица быстрыми упругими прыжками, лавируя между деревьями и с ходу перепрыгивая через поваленные стволы, мчалась к белому волку, подчиняясь его отчаянному призыву. Зверя переполняло ощущение довольства и предвкушение встречи. Приближающаяся течка уже начинала сказываться, меняя аромат волчицы, обостряя ее интерес к белому самцу. А уж если он так зовет…

С ощущением звериного ликования она резко замерла, наслаждаясь движениями собственного тела, его мгновенными рефлексами, и, задрав морду вверх, предупреждающе завыла.

«Я рядом», – должен был сообщить ее ответ волку.

И... вместо того, чтобы продолжить свой бег к нему, она, сорвавшись с места, побежала в другую сторону. Это была ее игра, ее стремление заставить белого догонять, включаясь в эти «брачные» взаимоотношения. Неопытная и самоуверенная бурая! Мало видела она опасности, не придавала должного значения инстинкту, предупреждающему о недопустимости такого поведения. Волчица в должной мере не прислушивалась и не принюхивалась к окружающему ночному лесу. Лишь упивалась собственным внутренним чувством свободы, стремительностью своего продвижения и… игрой. Ведь она знала, что волк учует изменение направления ее движения, и…

Тяжелое тело ударило сбоку, прямо на ходу мгновенно повалив бурую на землю. В ту же секунду зверь опознал напавшего – белый! Но вовсе не с заинтересованным скулением волк сейчас притирал ее к земле, ощутимо, до боли, прихватив клыками холку. Он взбешенно рыкнул, впрочем, тут же оборвав себя. Но волчица уже собственным боком ощущала, как от ярости дрожит его напряженное тело. Стоило ей покорно замереть, как волк стремительно вскочил, освобождая бурую. И тут же, еще до того, как она вскочила на лапы, по сознанию хлестнул холодный кнут чужой воли, требующий мгновенно подчиниться. Альфа. Его приказ словно связал тело самки, не позволяя и помыслить о том, чтобы ослушаться. Волчица, как смертельно напуганный заяц, стремительно вскочила и, покорная воле вожака, побежала. Белый волк бежал рядом, не позволяя себе оторваться, нервно принюхиваясь и сосредоточенно вслушиваясь звериными ушами в окружающие шорохи.

В какой-то момент он застыл на месте, словно затаившись – растворившись в темноте ночи серебристым лунным бликом. Бурая, послушная его влиянию, замерла рядом. Вслушавшись, волк, мягко пружиня лапами, отступил назад, меняя направление движения, явно намереваясь обойти что-то. Бурая зеркально повторяла его маневры.

Волки тихими тенями скользили по лесу, двигаясь к цели, известной только вожаку. Ею оказалась высокая скала на широкой лесной поляне. Именно на эту поляну выскочили двое: белый самец и бурая самка. Но и тут вожак не замедлил движения, в пару прыжков достигнув скальника. Волчица почуяла крошечный язычок затхлого воздуха. Там было укрытие!

Вопреки звериным инстинктам белый волк скользнул именно туда. Бурой пришлось последовать за ним. А там... Едва она оказалась в узкой щели пещеры, как по сознанию новой волной безжалостного холода прошелся его приказ, полностью подчинивший себе. И тело, вопреки намерениям волчицы, начало меняться. Сознание тоже менялось, избавляясь от животного главенства, взывая к человеческой половине.

– Ты чего твори... – возмущенно вскрикнула через минуту, быстро вскочив с земли, уже Лена.

Но договорить она не успела. Прекрасно видимый ей в абсолютной темноте глубокого грота голый Добровольский, тоже в человеческой ипостаси, стремительно метнулся к ней и, рывком обхватив за горло, грубо прижал спиной к стене.

– Сам тебя сейчас убью! – взбешенно и едва слышно зашипел он.

***

Напугал меня Андрей до икоты. Ведь я не просто видела его ярость, я чуяла его бешенство, каждой клеточкой кожи ощущала бурлящую в прижавшемся ко мне мужском теле агрессию. Это были не шутки – Добровольский однозначно взбеленился до предела. Что случилось?

Испуганно пискнув, вцепилась руками в его ладонь, удерживающую меня за горло. Стало страшно: вдруг и он теперь придерживается точки зрения отца на мое «долгожительство»? До этого я всячески пыталась разорвать договор, временно связавший нас. Он не давал. Более того, при всей невыносимости и неоднозначности своего поведения, защищал. Все время защищал. Сейчас же Андрей меньше всего был похож на «мою пару».

Или... моя волчица что-то натворила? От этой мысли поплохело: кошмарно не контролировать себя в зверином обличье. А она могла...

– А-андрей… – натужно зашипела я.

– С твоим зверем надо что-то делать! – зарычал в ответ мужчина и неожиданно, слегка ослабив хватку, уткнулся носом мне в щеку. – Это же убийственно опасная неопытность! Тебе нюх зачем?! А инстинкт самосохранения у бурой твоей есть? Убил бы сейчас Фирсанова самолично! Невозможно за полтора месяца наверстать то, что не сделали за всю жизнь.

«Ой, все же моя волчица!» – я смиренно перестала дергаться, боясь подумать о том, что стряслось. В прошлый раз из-за нее нас едва не подстрелили. Но тогда Андрей так не ярился. Впрочем, сразу после нападения я его и не видела...

– В общем, ставлю тебя перед фактом, – кажется, он слегка остыл, по крайней мере голос звучал уже холодно и сурово. – Контроль над твоим зверем возьму полностью. Больше ты так на чужой территории не побегаешь!

«Что-о-о?!» – я обалдела от такого заявления. Были ли в природе подобные случаи? Альфе, конечно, необходимо подчиняться. Но полный контроль?.. И течка же вот-вот!

– С ума сошел?! – я отскочила немного в сторону, благо Андрей отстранился. – У меня скоро течка, и ты хочешь заставить самку слепо подчиняться твоим рациональным решениям в такой период? Да и потом...

– Именно! – неожиданно он довольно улыбнулся, продолжая, впрочем, прислушиваться к звукам снаружи. – Тем более в этот раз трепать мне нервы ей не с кем. Нет рядом других волков. Поэтому твоей бурой придется смириться с обществом одного самца.

       У меня засосало под ложечкой: она-то смирится... Очень даже смирится. А вот мне как быть? Но я не была настолько беспечной, как мой зверь, поэтому сразу заметила, что говорим мы шепотом и Андрей как-то излишне собран.

– А что?.. В чем сейчас опасность? Чего бурая не учуяла? – я практично решила сначала выяснить причину его очевидного беспокойства.

– Росомаха, – одними губами лаконично поведал он мне, старательно улавливая ноздрями ночной ветерок.

И что? Эта «помесь» рыси и медведя может быть опасна двум волкам? Даже я одна, даже с учетом моей неопытности, и то одолела бы дикого зверя. Ведь сообщества росомах-оборотней не существовало. Все это я попыталась донести удивленным взглядом Андрею.

– Она ведет себя как оборотень! И очень коварная и опасная, – поразил меня ответом белый. – И это ее территория.

Но как?! Сроду не слышала об оборотнях-росомахах!

Андрей пожал плечами и шепнул:

– Это плохая история. Расскажу в другой раз. Но запомни навсегда: росомаха – очень опасна. И это не территория волков. Защитить тебя тут некому.

Непроизвольно поежившись, уже сама шагнула плотнее к стене маленькой пещерки. Вопреки предупреждению, рядом с Андреем мне было не страшно. И только сейчас, скользнув взглядом по стенам гротика, сообразила, что мы спорим тут шепотом, будучи голыми! И... невыносимый белый вовсю этим пользовался, не отводя от меня пристального взгляда. И взгляд его при этом все больше отдавал звериным интересом. А я… я тоже ощущала небывалое возбуждение. Увы.

«Проклятая течка!» – мысленно застонала я, решив сжаться в углу в комочек и так просидеть до утра.

Сесть не успела. Добровольский мгновением раньше шагнул вперед и, обняв за плечи, притянул к себе.

– Ленка... – глухо и обреченно пробормотал он мне в волосы.

– Добровольский! – я возмущенно попыталась пихнуть его бедро коленкой. Белый так притиснул меня своим телом к стене пещеры, что двигаться получалось плохо. – Ты оборзел совершенно! Если забыл – мы вроде как в ссоре! И даже то, что ты мой альфа, не оправдывает такого поведения.

Вот ничто в нем так меня не выводило из себя как пожизненное следование лишь собственным интересам. Бабник! Как же! Голая девушка под боком – нельзя упустить такой шанс. Его ничто не изменит. Даже на чужой территории, даже когда рядом, по его словам, опасная росомаха!

– А ты не забыла? Мы вроде как пара на период действия договора, – вовсю пользуясь моей малоподвижностью, Андрей успел уже меня облапать. Вот же ж... зверюга!

«Видимо, мой аромат меняется и действует на него излишне призывно», – вынуждена была я признать очевидное. С чего бы еще только что дико злившемуся альфе так стремительно перестраиваться на совершенно другой лад? А что он перестроился – сомнений не вызывало. Все посторонние хищники в окружавшей пещерку темноте ночного леса как-то внезапно перестали его волновать. И меня тоже. Чем больше сладострастных узоров выписывали на моем теле его руки, тем сильнее желание накатывало на меня. Впрочем, я-то его всегда хотела. Это и обидно. А уж в своем нынешнем перевозбужденном состоянии...

– Нам в лагерь пора, – собрав крохи самоконтроля, попыталась я воззвать к его здравому смыслу, но...

– Кхм... – белый лишь что-то неразборчиво пробормотал, склонившись к моему плечу и посасывая крошечный кусочек кожи в страстном поцелуе.

«Мне конец!» – я честно признала этот факт, ощущая, как изнутри неумолимой волной ощущений нарастает собственное возбуждение, а ноги уже подкашиваются от приятной истомы. Уже по собственному желанию прижалась к своему оборотню, плавясь от ожидания. Ждала я всего: его поцелуев, его прикосновений, всего его.

– Ленка… – прежде чем начать терзать губами мое ушко, вновь пробормотал Андрей.

– Что? – зажмурившись, прошептала я в ответ, разворачивая голову и подставляя губы.

Это грустный факт – у меня никогда не хватает сил ему сопротивляться!

– Моя, – утробно проурчал белый, подхватывая мой порыв, и, обняв ладонями мое лицо, уже не позволил пойти на попятный и отвернуться. Уставившись загадочным взглядом в мои глаза, подул на нос, а потом... поцеловал в губы. Нежно так поцеловал, мягко коснувшись своим ртом моего. – Попалась.

«Это точно, – скорбно признала я в душе. – Так долго держать оборону, выдержать все его сокрушительные попытки соблазнения и вот так, без боя, уступить там, где близость и вовсе не ожидалась! Я бы еще поняла, если бы он мне взбучку и наказание устроил, а так...»

Оставалось единственное разумное объяснение – это течка виновата. И мы оба лишь жертвы собственной животной природы.

И я сдалась, уступая напору белого. Ведь можно бороться с кем угодно, кроме себя.

– Андрей... – уже жадно шаря руками по его плечам, успела я выдохнуть между нашими головокружительными поцелуями. – Не томи...

Страсть даже не бурлила, она бушевала внутри, требуя выхода, превращая кровь в лаву. Я сгорала в огне желания, стремясь лишь к одному – стать одним целым, делить с ним дыхание, испытать мощь его покорения.

– Не-е-ет... – выдохнул предупреждающе белый, слегка прикусывая мою нижнюю губку. – Меня так долго лишали возможности насытиться, что сейчас я намерен попировать от души.

Мои ноги предательски подкосились от одного упоминания о его планах. А волчица внутри жалобно и как-то смиренно заскулила, тут же вызвав у его волка ответный торжествующий рык. Все мысли оставили меня, уступив место чувствам. Я так долго старалась следовать требованиям разума, что в один миг проиграла битву сердцу.

Привстав на носочки, уже сама потянулась ему навстречу, скользя губами по мужскому лицу, целуя скулы, затвердевший подбородок, гладя ладошками напрягшуюся шею и зарываясь пальцами в жестковатые волосы на затылке Андрея. Он глухо охнул и, рывком подхватив меня под бедра, притиснул к себе, склоняясь лицом к локонам и глубоко вдыхая мой аромат. Я окончательно перестала слышать хоть что-то вокруг. Сейчас лишь наше прерывистое дыхание и стук сердец сливались в своеобразный пульс жизни. Ощущать его тело собственной, вмиг ставшей неимоверно чувствительной, кожей было... волшебно... головокружительно. Мы, словно подчиненные единой сторонней воле, страстно и жадно терлись телами друг о друга, вызывая невероятный отклик чувств и ощущений, пробуждая в душе бурю эмоций. Безумно хотелось большего. И ничто другое не волновало. Ни причины, ни мотивы, ни последствия... Хотелось лишь одного – прожить вдвоем эти мгновения вечности.

– Андрюш, – кажется вслух выдохнула я, – не дай мне потеряться...

И сама в полной мере не понимала, о чем молю: не оставлять? помочь? Но с чем? Мне хотелось верить, что белый найдет выход из того тупика чувств и событий, в котором мы оказались. Так отчаянно хотелось просто обнять его и быть рядом, предоставив мужчине самому разобраться со всем случившимся. Но, увы, это в первую очередь мои проблемы.

– Нет! – на миг оторвавшись от моих губ, Андрей уперся своим лбом в мой и посмотрел прямо в глаза. – Никогда!

Ах, как легко в такие моменты давать обещания! Любые. Но верила ли я им? Наверное, все же нет. В глубине души понимала, что это порыв... мгновения сказки, обусловленные животным притяжением. Зажмурившись, избегая его взгляда, обессиленно положила голову на плечо Андрея, обмякнув в его руках. И почувствовала, как кожу спины ласкает легкий ветерок: это белый плавно переместил меня, уложив прямо на мягкий песок на полу грота. И тут же сам перевернулся, оказавшись снизу.

Ненадолго замерев, распластавшись поверх его тела, я зачарованно слушала музыку жизни его сильного сердца. Непобедимого. Неукротимого. Непокорного. В этом ритме все говорило об Андрее – такой никогда не будет чьим-то! А значит, все, что есть у меня… у нас – это мгновения настоящего.

Пришла к тому же, от чего сбежала!

Я вновь потянулась к его губам. Руки мужчины гладили мою спину, постоянно чувственно скользя ладонью вдоль позвоночника, обхватывая ягодицы и сжимая бедра.

Его нетерпение было очевидным. С каждым касанием ладоней он сдвигал меня чуть-чуть ниже, заставляя мои бедра миллиметр за миллиметром смещаться к его чреслам. Я ощущала его невольные встречные движения, как он вздрагивал и инстинктивно подавался вверх, стремясь к абсолютному обладанию. Его желание было несомненным. Да и аромат моего желания достиг его трепетавших ноздрей. Я тоже не могла больше ждать!

Резко подавшись назад, поднялась, устраиваясь поверх мужского тела. Белый согнул ноги, позволяя мне опереться на его колени, и одновременно обхватил руками обе мои груди. Вновь зажмурившись, отдалась восторгу и наслаждению: руки Андрея дарили восхитительные ощущения. Я даже пропустила момент, когда он приподнял меня и опустил, окончательно соединяя наши тела. Обнимая его за плечи, погрузилась в заданный мужчиной ритм нашего соития. Андрей с самого начала набрал быстрый темп, унося меня в мир удовольствия, где нет места сомнениям...

Глава 4

Елена

Сомнения всегда возвращаются с первыми утренними лучами! Ночью я заснула, прижавшись спиной к телу Добровольского. А он не спал. Сквозь сон я чувствовала, как мужчина плотнее прижимает меня, согревая в окружающей нас прохладной темноте, как касается губами моих волос, как... охраняет мой отдых.

Но стоило пробудиться, как все сомнения, обиды и сожаления навалились лавиной. А еще страх, страх забеременеть. Вчера мы совершенно упустили этот момент из вида, подчинившись желаниям и чувствам. Смотреть на Андрея было стыдно. Стыдно за собственное поведение, за свою непоследовательность, за… откровенность. Поэтому, не оглядываясь, я рывком поднялась на ноги и тут же нырнула в сознание зверя, начиная оборот. Земля привычно приблизилась и вот уже в предрассветных сереющих сумерках на четыре лапы приземлилась волчица, готовая бежать. Миг и рядом стоит белый волк, недовольно ворчащий на нее. Но именно он резким прыжком первым устремился вперед, ведя за собой самку.

До лагеря пара волков добралась примерно за час, и половина этого времени ушла на охоту и питание. На бегу самец учуял добычу и, резко прыгнув влево, бросился в погоню. Как итог – два аппетитных зайца утолили звериный голод и восстановили силы животных.

В кустах на краю поляны, где расположился наш лагерь, волчица замерла, прислушиваясь к сонной тишине. Кто-то из медведей бодрствовал и наверняка почувствовал нас, но вида не подал. Рассвет начинал вступать в свои права – небо вдалеке розовело. Мой зверь, послушный приказу альфы, отступил, позволяя перехватить инициативу. И вот уже в кустиках притаилась обнаженная я. Чувствуя позади Андрея, смущалась и не знала, как себя вести в свете недавних событий. Поэтому быстро переоделась в обнаруженную здесь же, в кустах, одежду (наверное, надо сказать спасибо Максу: подумал о том, как я вернусь!) и, бросив взгляд вокруг, юркнула к своей палатке, так и не обернувшись – не посмотрев и не попрощавшись с Добровольским. Подгоняемая одним желанием – скрыться с его глаз, шустро забралась в палатку и застегнула молнию, скреплявшую ее стенку с днищем. И затаилась.

Было обидно. И я злилась, злилась на себя! И этот Макс из колеи выбил, и Добровольский вел себя странно. Как итог: я запуталась, перепугалась, еще и сглупила до кучи. В сухом остатке – очередная моя «выходка». Я поддалась потаённым желаниям и… намерениям белого.

«Бум!» – мысленно треснула себя по лбу. И стоило сбегать на край света?.. Конечно, я не предполагала, что меня тут будут преследовать, но… теперь хвостом вилять поздно. Остается сделать вид, что мне все это приснилось!

«Да, именно так и настроюсь. Андрей уж точно не станет придавать этому эпизоду значения: течка ведь на носу…»

До пробуждения соседей по спальной территории я успела немного разобраться в себе.

– Лена! – это Женя тормошил меня, а я старательно делала вид, что сплю сладким сном. – Подъем! Сегодня же поход к озеру!

Упс! Я резко села. Со всеми этими ночными свиданиями совсем забыла о намеченной на сегодня программе. Вообще-то я должна была с другом продолжить считать травушку-муравушку, а не участвовать в намечавшемся развлечении. Но… Женька освободил меня от «повинности».

– Сам справлюсь! Нечего подле меня сидеть. Отправляйся и отдохни! – бурчал друг, тайком пытаясь положить в конверт с рабочими заметками альбом и карандаши. Еще вчера он внимательно присматривался к дальнему концу возвышавшегося неподалеку скальника, очевидно узрев там что-то достойное руки художника.

А сегодня группа из двадцати студентов и пяти спасателей уходила в поход на весь день. В планах значились соревнование по спортивному ориентированию и знакомство с экосистемой большого озера, что находилось километрах в восьми от нашей базы.

– Завтракать будешь? – видя, что я вновь куда-то унеслась мыслями, толкнул в плечо друг.

– А?.. Нет, – улыбнулась я, выбираясь из спальника и намереваясь сходить умыться к мелкому озеру.

Группа выдвинулась в путь сразу после завтрака. С собой несли минимум: рыбные снасти, небольшой запас еды и самое необходимое. Да и то рюкзаки были только у сильной половины присутствующих. А девушки, надев шорты, кепки и футболки, обмазавшись «комаринкой» и в удобных кроссовках отправились в путь налегке. Благо большую часть пути предстояло пройти по довольно приличной тропе и только за пару километров до озера свернуть в лес.

Присутствие Андрея сюрпризом не стало: ожидаемо, что раз он сюда потащился, то будет условия договора соблюдать и свою «пару» из вида не потеряет. Впрочем, свое общество он мне не навязывал. С вполне довольным видом шагал в окружении четырех, болтающих с ним. девушек. Я только мысленно вздохнула: даже на фоне медведей белый альфа смотрелся впечатляюще. И где мои мозги?!

Поэтому с самым (надеюсь!) безмятежным видом пристроилась рядом с еще одним оборотнем, твердо решив выкинуть мысли о поведении Добровольского из головы и получить наилучшие впечатления от прогулки по лесу. А для начала разузнаю, что там за озеро такое…

– Оно большое! Километра четыре в длину. И широкое, – пояснял мне новый знакомый – Илья. – А уж рыбалка там… ммм… волшебная!

Хмыкнув, улыбнулась парню. Всем известно, что медведи рыбалку любят, как волки охоту. Пожалуй, не будь с нами людей, молодые оборотни-медведи показали бы мне, как они рыбачат в естественной обстановке. Такой экзотики мне видеть не доводилось: на землях медведей никогда раньше не бывала.

– А вода? Теплая?

Не знаю как остальные, а я купальник взяла – запихнула в кармашек шортиков.

– Ух, Лен, там есть места, где очень теплая – в заводи. Есть, где холодная – там, где глубокие омуты. И еще лодки есть, можно будет на середину озера уплыть и накупаться вволю, – Илья даже причмокнул, явно предаваясь воспоминаниям. Под это дело он меня слегка так приобнял за плечи и тут же… мы оба (а также и все присутствующие в группе оборотни) услышали угрожающий рык белого волка!

Я споткнулась, Илья тоже. И руку сразу убрал. Макс громко расхохотался, привлекая к себе недоуменные взгляды людей. А Андрей… Он вообще шел впереди, но…

В итоге наше общение с молодым медведем как-то сразу сошло на «нет». Но на впечатлении от прогулки это не сказалось, поскольку мы всей компанией дружно перекидывались шутками и анекдотами, а потом и пели, распугивая все мелкое зверье в округе своим нескладным ором. А уж какая красота была вокруг!

Летний цветущий лес, пение птиц и непередаваемая свежесть сосновой хвои!

– Лен, смотри, – Макс придержал меня за руку, указывая на разлапистые ветви ближайшей ели. Все остальные тоже остановились, с любопытством наблюдая за нами, а кое-кто и с недовольством… Поэтому я с лучезарной улыбкой приготовилась слушать и смотреть. – Вот, видишь, тут цветок необычный? На ромашку похож чем-то?

Медведь заставил присмотреться – и точно! Дерево было словно увито странной цепляющейся лозой, в свою очередь усыпанной необычными цветами. Не встречала таких.

– Вижу! – восхищенно выдохнула я.

– Это единственная лиана в наших широтах – линнея северная! И она очень редкая. И цветет два дня в году!

– Вау!!! – разнесся восторженный вздох среди присутствующих девушек. И я не была исключением!

– И… – Макс хитро прищурился, заставив меня насторожиться, – у нас есть поверье. Девушку, что увидела цветущую линнею, надо поце…

– Отшлепать! – меня решительно отодвинули от медведя. А собственно шутника наградили таким суровым и мрачным взглядом, что даже я прониклась.

И, шустро развернувшись, двинулась по тропе дальше. Пусть они там сами разбираются!

Остальные со смешками потянулись за мной. Прошагав метров тридцать, я быстро оглянулась назад: Макс и Андрей нас так и не нагнали, уже скрывшись из вида. Эх!

Старательно скрывая ото всех свою тревогу (А для меня было очевидным, что медведь белого специально подначивал! Вот только зачем на ссору нарывался? С Добровольским это чревато), шагала вперед. Уже и красота окружающего леса не так радовала. Эх, испортят мне сейчас настроение!

– Внимание! Здесь притормозим! – один из «спасателей» придержал нас, кивнув в сторону леса. – Отсюда начнется соревнование по спортивному ориентированию. Делитесь на пять групп.

Однокурсники весело засуетились, предвкушая процесс блуждания с компасом по лесу. Я особенно не активничала: мой нюх и животные инстинкты эффективнее любого компаса, поэтому мне было неважно, в какую из команд попаду.

– С каждой группой отправится один спасатель, – услышав голос подоспевшего Андрея, испытала облегчение. А вот Макса не было видно. Неужели белый «навалял» медведю?! Подозрение появилось не только у меня, поскольку, немного удалившись от бурно обсуждавших соревнование людей, другие оборотни вопрос стороной не обошли.

– А чего это ты один? Где второго задиру потерял? – едва слышно шепнул вопрос Илья.

Я обратилась в слух, полностью игнорируя процесс распределения на команды.

– В туалет он… задержался! – рыкнул волк. М-дя…

Мужчины засмеялись.

– Ленок, – паренек из нашей группы тронул плечо, привлекая мое внимание, – ты с нами, да?

– Конечно, – соглашаясь на все, кивнула в ответ.

Затем каждой группе вручили по конверту с координатами места, где ждал заветный приз, выдали по компасу и велели выдвигаться.

– Ваша задача – достигнуть обозначенного места, найти там конверт с координатами для обратного пути. Встретимся на озере! Возникнут проблемы – обращайтесь к сопровождающему вас спасателю.

И я совсем не удивилась, когда выяснилось, что с моей группой отправится облаченный в линялую футболку и обрезанные выше колен штаны Андрей. Пока коллеги по команде шумно разбирались в настройках компаса и решали, куда же все-таки нам двигаться, я поймала себя на мысли, что украдкой рассматриваю со скучающим видом прислонившегося к стволу сосны неподалеку волка. Определенно этот мужчина ничем не напоминал того Андрея Добровольского, которого я узнала в нашем городе! С каждым днем, проведенным на территории медведей, белый открывался мне с новой стороны. Тут он был совершенно другим! И таким – открытым, простым и искренним – он мне нравился еще больше. Это грозило мне лишь одним – влюбиться в него еще сильнее.

– Значит, туда! – наконец сошлись во мнении мои сокурсники и, потянув меня за собой, смеющейся компанией двинулись в лес.

Бросив взгляд на листок с координатами в руках шагавшей рядом девушки, я резко встала.

– Лен? – по инерции сделавшие еще несколько шагов люди оглянулись.

– А почему вы решили, что нам туда?

Шли мы в диаметрально противоположном направлении от нужного.

– Компас! – важно кивнули мне на устройство.

Э-э-э… Я без всякого компаса знала, что они неправы, но как аргументировать свое знание коллегам? Растерянно оглянулась на шагавшего позади нас волка. Но Добровольский лишь ухмыльнулся и покачал головой. Вроде, как «не вмешивайся».

– Мне интуиция подсказывает, что нам – туда, – в отчаянной попытке переубедить большинство я махнула рукой в верном направлении. Меня никто не послушал! Лидер из меня определенно никакой, пришлось, смирившись с бесполезным блужданием, плестись в хвосте.

Так прошло с полчаса. Энтузиазм команды таял на глазах: всех предупредили сразу, что до цели минут двадцать.

– Помоги им! – неслышно для людей шепнула я своему альфе.

И тут же его руки дернули меня назад, укрыв от удаляющейся группы за стволом толстой березы. На пути к бегству было препятствие – сам Андрей.

– А что мне за это будет? – Добровольский возмутительно откровенно наслаждался моментом! Ребят мы оба отчетливо слышали, поэтому потерять не опасались. Тем более они остановились метрах в пятидесяти, опять заспорив о направлении.

– Ты должен! – возмутилась я очевидным.

– Кому я должен – всем прощаю, – фыркнул белый, плотоядно поглядывая на мои губы.

Я закатила глаза – шантажист!

– Не порть им прогулку, – попыталась зайти с другой стороны.

– А что мне за это будет? – не повелся Андрей, одновременно наклоняясь ближе и поводя носом вдоль моей шеи. Его руки уже по-хозяйски обхватили мои бедра, приподнимая меня и прижимая к его телу.

– Что ты хочешь? – сдалась я, опасаясь, что с одногруппниками что-нибудь приключится.

– Поцелуй.

Едва ответ сорвался с его губ, как, не дожидаясь моего согласия, оборотень уверенно накрыл мой рот своим. Обнаглел!

Решительно укусив его за нижнюю губу, я отвернулась. И тут же поняла, что он успел пересадить меня на свою, вплотную придвинутую к дереву, коленку, освободив руки, которые уже шустро добрались до моей груди! Оборзел! Я тут же звонко шлепнула по обеим его беспардонным конечностям, уже успевшим стянуть вниз мой топ.

– Ты спятил?! – прямо в ухо Андрея яростно зашипела я. Да как же мы с течкой справимся, если он меня и без нее домогается?!

– Нет, – дурачась, прокартавил белый и помахал у меня перед носом… тем самым, похожим на ромашку, цветком с сосны! И, удостоверившись, что глубинный смысл его действия я осознала, вставил мне его в волосы над правым ушком. – Я право имею. Вроде как предание…

Не сдержавшись, я фыркнула уже от смеха. Настолько невероятным был этот Добровольский! Он даже не поленился сорвать цветок. Для меня!

– А Макс? – пользуясь моментом, обеспокоилась судьбой медведя. И тут же поняла, что сбила волка с «романтичного» настроя.

Он резко опустил меня на землю и отступил на пару шагов.

– Зуб ему выбил. Ничего с ним не случилось! – уже отвернувшись и зашагав к людям, буркнул Андрей.

А я ошалело пялилась на его спину и не верила своим ушам. Из-за меня еще никому зубы не выбивали! Тем более Добровольский. Неожиданно в душе необъяснимым образом вспыхнуло ощущение радостной легкости и счастья. И я, отчего-то довольная как слон, быстро поправила одежду и рванула за оборотнем.

– Не туда идете, – он уже разворачивал ребят.

– У вас компас не работает! – нашли себе оправдание студенты.

– Может быть, кому-то не повредит научиться им пользоваться?

Вот, не стоит приставать к недовольному волку!

Добровольский выглядел настолько сурово (а я подошла как раз к этому моменту), что спорить никто не решился. Кроме…

– Отлично, и где верное направление? Вы же нас не бросите? В трудную минуту? Я так устала тут плутать… Вы же выглядите как настоящий мужчина, способный донести ослабевшую девушку до цели на руках! – моя одногруппница Светлана обаятельно улыбнулась Андрею и словно невзначай, намекая на игру, коснулась его руки. Весь ее вид кричал о беззащитности, взывая к самой сути мужских инстинктов. И чем суровее мужчина, тем сильнее взывал! Уж я Светлану знала…

Остановившись метрах в трех от нашей группы, я с неподдельным интересом и с самым (надеюсь!) безразличным видом прислонилась к стволу ближайшей сосны, наблюдая. Искушенный ловелас, не пропускающий ни одной юбки, и явно совсем не возражающая против мимолетного приключения симпатичная брюнетка. Они нашли друг друга! Тем более я так не к месту помянула Максима, разозлив белого…

– Такую прекрасную девушку любой мужчина сочтет за честь носить на руках! – Андрей оправдал мои грустные ожидания. – И искать поводы, ссылаясь на усталость, нет необходимости. Не так ли, молодые люди?

Оборотень неожиданно кивнул ребятам. И, сразив Светлану идеальной улыбкой, добавил:

– А мои руки определенно уже заняты. Они всегда готовы подхватить уставшую Елену.

«Бум!» – кажется, моя челюсть совсем неэстетично упала на грудь. И только осознав, что все резко ко мне обернулись, спохватилась, постаравшись не столь явно демонстрировать свой шок.

Шутка? Он, конечно, не заявил, что я владею его сердцем, но руки уже определенно обозначил как мое… «имущество»! Более того, он сделал это публично! Конечно, это шутка! Впрочем, судя по взгляду Светы, она ее не оценила. Все как всегда – Добровольский создал мне очередные проблемы!

Поэтому я тоже, вознегодовав в душе, наградила своего альфу злобным взглядом и, резко вскинув на плечо первый попавшийся брошенный на землю рюкзак, развернулась, зашагав в нужном направлении.

– Не дождешься! – мрачно прошипела напоследок белому.

Позади кто-то захихикал. Кто-то из ребят!

– Это вы сильно промахнулись! – не замедлил последовать сочувствующий комментарий. – Лучше бы Светлану согласились поднести. А Ленка у нас занята… У нее с первого курса с Женькой – любофф.

«Чтоб они все провалились! И зачем меня понесло на озеро?!» – настроение все-таки испортили.

Народ, громко шумя и обмениваясь подколками, двинулся следом.

Путь назад оказался короче. Для меня так точно: мрачный взгляд, который я почти физически ощущала спиной, подгонял, заставляя нестись вперед. Быстро – для человека. Погрузившись в нерадостные мысли, отчаянно шикая на свою неуемную волчицу (а близость течки и интерес самца ее откровенно заводили, грозя мне кошмарными последствиями), не услышала приближения медведей.

Когда из-за очередного плотного кустарника вдруг вышли Максим и Илья – вздрогнула, как обычная человеческая девушка. И тут же смутилась, поймав изучающие взгляды медведей: своей реакцией лишь сообщила о собственной слабости. Но у бурой все инстинкты сейчас работали только в направлении перспективного потомства! Ей же не объяснишь, что материнство для меня недопустимо.

– Держи! – Илья бросил мне толстовку.

– Тепло же! – удивилась я.

– Дождь скоро начнется.

Эх, люблю дождик! Он как-то… умиротворяет. Но куртку натянула.

К нам подошли ребята из моей группы в сопровождении Андрея. Причем стоило Максу встретить напряженный взгляд белого, как он сразу заулыбался. Мне стало не по себе. Как ни крути, а Добровольский – мой альфа. Поэтому общему желанию – добраться, наконец, до озера – была рада.

– Что-то вы припозднились, – заметил Илья, забирая у меня рюкзак. – Остальные уже вернулись, временный лагерь разбивают.

Да, запах дыма я учуяла еще до неожиданного появления медведей.

– Отлично, – хихикнула Светлана, – значит, мы уже на все готовое придем!

– Это вряд ли, – суровым тоном разуверил ее Андрей. – Прежде чем поесть, нам еще рыбы наловить надо.

– Так тушенку же брали! – простонал кто-то из ребят, явно голодный.

– Она на крайний случай, – хмыкнул Максим. – А рыба… Да, будем ловить. Мы и удочки прихватили. Кто хочет – на рыбалку, остальные – воду кипятить и привал организовывать.

– Я на рыбалку! – мгновенно заявила я. Поплавать на лодке по большому озеру очень хотелось, тем более… Мы как раз вышли из леса, и озеро раскинулось перед глазами бескрайней и весело искрящейся на солнце массой воды. Оно было большущим! Противоположного берега даже я не видела. И в обе стороны уходило куда-то далеко. А на берегу, начиная от опушки леса, все было затянуто сплошным ковром цветущего желтоватыми цветками вереска, рождая ощущение волшебства.

– Красота какая! – выдохнул кто-то из парней, и все мы с ним согласились.

Невероятное место! Мне сразу стало ясно, почему медведи так его любят. И они позволили нам увидеть это чудо. Как мило!

– Тебе нравится? – едва слышно шепнул мне Максим, явно опять подначивая Андрея.

Впрочем, последний неожиданно проигнорировал внимание медведя ко мне, он принюхался к чему-то и поразил меня запоздалым ответом:

– Да, порыбачь.

Ого, мне разрешили удалиться от альфы! Глупо было бы не воспользоваться. Я с энтузиазмом рванула к воде, туда, где на берег были вытянуты две широкие лодки. Рядом с ними суетились двое мужчин-спасателей, готовя инвентарь для рыбной ловли.

Не теряя времени, я понеслась к ним. Максим за мной. Скинув по пути возле разгорающегося костра рюкзак, я подумала и сняла еще и куртку. Мне дождь не страшен, пусть лучше кто-то из людей укроется. Для них дождь под открытым небом, пусть и летний, совсем не на пользу.

Запрыгнув в лодку, проследила, как медведь забросил внутрь пару удочек, контейнер с наживкой и, предварительно столкнув лодку на воду, залез в нее. Но стоило нам заскользить по водной глади, отдаляясь от берега, как все мое внимание сосредоточилось на открывающихся видах. И только украдкой взглянула в направлении белого, чтобы… не обнаружить его на берегу!

Глава 5

Елена

– Зачем Андрея дразнишь? – как только мы оказались на середине озера, а берег превратился в узкую полоску, я решила серьезно поговорить с мужчиной.

– Вот именно сейчас не дразнил, – неожиданно серьезным тоном отозвался медведь, бросая в воду крошки какой-то булки, чтобы прикормить рыбу. – Лишь следовал пожеланию будущего альфы клана белых волков.

Я удивленно на него уставилась: что за пиетет у хранителей к Андрею?

– Отправить меня порыбачить? – наконец решилась уточнить.

Медведь кивнул, одновременно насаживая на крючки наживку и закидывая обе удочки в воду.

Заподозрив что-то серьезное, я резко обернулась в направлении берега, от которого мы отплыли. На первый взгляд там все было спокойно, ребята готовили временный привал. Вот только Добровольского я, сколько ни смотрела, увидеть не смогла. И из «спасателей» на берегу был лишь один.

– И что это должно означать? – вновь посмотрев на Максима, спросила вслух.

– Не мое дело, – абсолютно спокойно хмыкнул он. – Мне намекнули, чтобы я тебя взял с собой, я намек понял.

Интересно… Впрочем, такому недвусмысленному указанию своего альфы я бы и не подумала противиться.

– Ты позагорай пока, – предложил Макс, скидывая футболку и подставляя широкие плечи лучам пока еще жаркого солнца, – можешь на корме поваляться. Дождика нет, а солнышко светит.

– А купаться? – спросила для проформы, уже обдумывая, как бы завести с медведем разговор обо всех замеченных странностях.

– Рыбу мне всю распугаешь!

Стянув топ, шорты решила не снимать (одно дело – с Андреем, а с медведем мне было как-то неспокойно), плюхнулась животом на теплые доски на корме лодки и опустила руки в воду. Благодать! Над озером даже комаров не было: их ветерком сдувало.

– Макс, а сейчас про отца мне расскажешь? – припомнила я мужчине его обещание.

– Экая ты упрямая, – улыбнулся он. – Ну, спрашивай уже, что интересно.

– Он по мне скучал? – вопрос вырвался как-то сам собой.

– Ты – это такая отдельная история… – медведь задумался. – Ты для родителей своих скорее не ребенок, ты – средство реализации планов! Вот! (У меня от изумления округлились глаза). Тебя планировали, искали возможность зачать, а потом вырастить. Так что не заблуждайся по поводу того, что он тосковал по тебе как по своей кровиночке, но зато точно думал о тебе каждую минуту своей недолгой жизни у нас.

Вот тебе и милый папочка.

– А что за план они хотели реализовать? – грустно было слышать подобное. Мама меня точно любит – такое чувствуется. Хотя никогда лишний раз не покажет.

– Узнаешь недели через полторы, – естественно, Макс не ответил!

– А Андрей знает?

– О плане?

– Да.

– Мне кажется, что он догадывается, хотя бы частично. Но доподлинно – нет, не знает. Добровольский, понимаешь ли, лицо заинтересованное!

– Одна из трех сторон, что будет участвовать в «круглом столе»? – припомнила я формулировку медведя.

– Его отец. Сам Андрей в данной ситуации скорее тоже средство, – вздохнул Макс и ловко дернул из воды попавшуюся на крючок рыбу.

– Откровенно говоря, средством быть как-то не очень… – искренне поделилась я впечатлениями от последних событий в жизни.

– Конечно, – понимающе кивнул медведь, вновь опуская удочку в воду. И загадочно добавил: – Но Томаш за вас! А он – один из Старейших моего народа.

И тут, словно чертик из табакерки, не дав мне выяснить еще хоть что-то, рядом вынырнул Андрей! Я только и успела, что вздрогнуть от неожиданности, а он, ловко ухватившись за борт лодки, уже перевалился внутрь.

– Свободен! – со смехом хлопнул он Макса по плечу. – Дальше мы сами.

– Вот так всегда, – показушно вздохнул медведь, нисколько не обидевшись, и, быстро перестроившись на серьезный лад, спросил: – Справились?

– Да, – тряся светлыми мокрыми волосами и обдавая меня освежающими брызгами, отчитался Андрей.

Я с интересом прислушивалась, все еще отходя от неожиданного появления альфы. Максим тут же собрал удочки, закинул три пойманных рыбины в мелкую сетку и… скинув шорты на дно лодки, вместе с рыбой нырнул за борт!

– Про дождь не забудьте, – вынырнув уже метрах в пяти от нас, крикнул он, на миг обернувшись назад. И поплыл к берегу! Я в изумлении провожала его взглядом.

– И как это понимать? – озадаченно спросила у Андрея.

Белый с нахальной улыбкой плюхнулся на ближайшую скамью, сдернул меня с нагретой солнцем дощатой кормы лодки и, зажав между своих ног, стал стягивать с меня шорты!

– У тебя нет ощущения, что ты слишком многое себе позволяешь?! – возмутилась я, треснув его кулаком по плечу.

– Если ты хочешь, чтобы тебя кинули в воду в одежде… – Андрей многозначительно ухмыльнулся.

– Я загораю, и купаться не намерена! – и дернулась назад. Пользуясь возможностью поговорить наедине вне зоны слышимости даже оборотней (шум воды заглушал все), спросила: – Андрей, я тебя не понимаю. Мы ведь уже выяснили все дома! Почему ты продолжаешь вести себя так, словно нас все еще связывает совместное будущее? (Эпизод с внезапной страстью я упорно не намерена принимать в расчет!)

– Потому что так и будет, – белый характерно прищурился, позволяя мне отступить на пару шагов – максимально возможное в пределах лодки расстояние. – Я – твой альфа, и я уже говорил, что ты будешь жить в моем клане. Этот вопрос не обсуждается. И только моему волку принадлежит твоя бурая.

«А значит, и ты – мне», – повисло невысказанным.

– В клане, альфа которого недвусмысленно намекнул о том, что предпочел бы видеть меня мертвой? – накануне течки с эмоциями и так сложно совладать, а сейчас в душе бушевала настоящая буря, распаляя вдобавок и тело.

Андрей поморщился.

– Никто тебя не тронет в клане белых волков, можешь не сомневаться. Тебе никто не выкажет неуважения. Никогда!

«Ага, если не скажут вслух, это еще ничего не значит. Я все равно буду чувствовать их истинное отношение! Тут животное чутье скорее во вред. Всегда буду кем-то… временным, несерьезным, второсортным… Неужели он сам не понимает, что именно этим в первую очередь и унизит меня? И что можно будет требовать от остальных членов клана при таком примере?..»

– Но своей парой ты меня не признаешь? – спросила в лоб, смело взглянув ему в глаза. Знала ответ, боялась его, но спросила, надеясь на чудо.

– Нет, – оборотень покачал головой, сопроводив этим жестом негромкий ответ. – Я не могу сделать это. Никогда слабая волчица из шакальего клана бурых волков, неспособная подарить мне здоровых волчат, не станет моей парой. Ты должна адекватно оценивать ситуацию и – принять ее. У тебя не будет иного выбора, я так решил. И твоя природа не позволит тебе не подчиниться.

Кажется, в душе что-то умерло в это мгновение. Мы, молча всматриваясь в глаза друг друга, вслушивались в отголоски только что сказанного. В моем сознании его слова разносились многократным эхом, сводя с ума, заставляя мучиться от отвращения, безысходности и… облегчения. За последнее я ненавидела себя вдвойне, но была бессильна что-либо сделать: инстинкт самки требовал послушаться сильного самца, обещавшего мне свою защиту. Я ненавидела саму мысль об этом. Жить рядом, довольствоваться ролью временной замены, наблюдать за ним и его парой, за их детьми… Даже думать об этом было мучительно! Но бурая предавала меня, уже соглашаясь смиренно плюхнуться на спину, подчиняясь воле альфы. И это было невыносимо!

Словно ослепнув от горя, понимая, что тону в вихре бешеных эмоций и способна сейчас на самый безумный поступок, я резко прыгнула, одним махом погружаясь в прохладную воду. Смывая с себя ощущение физической боли, разрывающей душу надвое. Притупляя прохладой состояние глухого отчаяния.

Лишь несколько секунд отделили мой прыжок от еще одного всплеска – Андрей прыгнул следом. И, поднырнув глубже, поймал меня в воде. Поймал, крепко спеленав руками, прижав к себе, чтобы одним мощным толчком устремиться вверх – к свету дня. Мне же всплывать не хотелось совершенно! От озвученных перспектив предпочтительнее было бы камнем пойти на дно, и сейчас, в злом и отчаянном порыве, даже хотелось этого. Но белый был намного сильнее, поэтому я, увлекаемая им, вынужденно возвращалась к жизни. Впрочем, это не мешало мне что есть силы, подогреваемой душащей сейчас ненавистью, вырываться, пинать и царапать его. Правда, давление воды основательно сглаживало мои усилия.

Стоило нам, вынырнув на поверхность, сделать по глотку воздуха, как я зарычала – яростно, агрессивно и безумно! Сейчас меня захлестнула животная ярость, полностью лишая хоть какого-то здравомыслия. Моей разумной человеческой половиной управляли инстинкты и эмоции зверя, раненого зверя – боль и жажда мщения. Не держи меня Андрей мертвой хваткой, зубами и ногтями впилась бы сейчас в его лицо. И плевать мне было на осторожный и боязливый скулеж бурой внутри: самка во мне отчаянно призывала к подчинению.

Но… Подчиниться подобному?! Это за гранью добра и зла!

В итоге, продолжая пинаться, махать ногами (все остальное мне было недоступно) и раскатисто рычать, я вновь утянула нас под воду. Жидкость хлынула в горло, заставив поперхнуться. Но Андрей уже вновь волок меня «к свету», не позволяя захлебнуться.

Конвульсивно фыркая и откашливаясь, удерживая голову над поверхностью накатывающих волн, я собиралась с силами, чтобы заорать на него уже по-человечески, когда… грянул гром. В буквальном смысле! Резко потемневшее небо прорезала ветвистая молния, и следом тут же раздался грохот. А через секунду сверху обрушилась лавина воды. Шквал острых и холодных потоков сильнейшего ливня.

Дождь отчаянно хлестал тугими струями, колол иглами разбрызгиваемых ветром капель, оглушал и ослеплял. Стихия теперь бушевала не только у меня в душе, но и вокруг! И только благодаря поддержке сильных мужских рук меня вновь не накрыло волнами, не закрутило в большущих пузырях воды, что начали появляться, когда по поверхности озера забарабанил дождь.

Этот дождь покорил своей внезапностью, силой и напором. Он был так созвучен смятению в моей душе… И скоротечен и порывист, как мои вспыхнувшие от гнева эмоции. Летний ливень закончился так же стремительно, как и начался, уняв и бурю внутри меня. Глубоко вздохнув, я уже спокойно оттолкнула мужчину и распласталась на поверхности воды, позволяя редким теперь каплям массажировать тело. Андрей, мощно загребая руками, держался рядом. Но он словно почуял, что я успокоилась, и позволил отдалиться.

Зажмурившись, вслушивалась в острые уколы капель, что жалили лицо, возвращая мне ясность мыслей.

«Откажусь!» – вдруг пришла я к ясной и простой мысли. – «И ничего он с этим не сделает!»

И нырнула, уже осознанно погружаясь в тепло воды, позволяя телу распрямившейся пружиной устремиться вперед, выплескивая избыток энергии. Я чувствовала, что Андрей плывет рядом. Но сейчас мне это было безразлично. Важнее было сосредоточиться на себе, поймать этот миг душевного равновесия и раствориться в нем. Под водой провела столько времени, сколько смогла.

Вынырнув, судорожно вдохнула, наполняя легкие воздухом, и оглянулась. Лодка качалась на воде метрах в ста от нас. Андрей все так же держался рядом со мной и спокойно молчал.

«Отлично! Это можно делать вдвоем», – и я, тоже молча, поплыла к лодке.

Цели мы достигли быстро. Забравшись внутрь, слегка растерлись руками, позволяя ветерку избавить наши тела от капель воды.

– И, кстати, до течки совсем немного, – словно и не было моего прыжка, спокойно произнес Андрей. – Сегодня же переберешься в мою палатку, я там один. После сегодняшней прогулки никто не удивится.

«И не подумаю!» – я продолжала молчать, выжимая воду из промокших насквозь шорт и топа, что оставались лежать в лодке.

Белый, прищурившись, окинул меня заинтересованным взглядом и взялся за весла, несколькими гребками разворачивая лодку в направлении нужного берега. Те двадцать минут, что понадобились, чтобы добраться до него, между нами стояла напряженная тишина. И я не представляла, чем можно ее прервать, когда…

Стоило днищу лодки царапнуть прибрежный песок, как Добровольский спрыгнул в воду, парой движений вытягивая лодку на берег. Я уже открыла рот, чтобы сообщить о категоричном отказе потворствовать его чудовищным планам, когда к нам подбежали трое моих сокурсников. И в их числе Светлана, в той самой куртке, что Илья предлагал мне.

– Лена, вау! Как вас там дождем накрыло! Мы волновались!

– Все не так страшно, – отмахнулась я, – выглядело страшнее, чем ощущалось. Нам ничего не угрожало.

– Зато нам угрожало! – лихорадочно затараторила Света. – Только представь: и получаса не прошло, как ты со спасателем уплыла на рыбалку, а на меня почти напало дикое животное! Росомаха! Такого страху натерпелась!.. Все же хорошо, что с нами тут МЧС-ники.

Я споткнулась на ровном месте, услышав такую новость. Росомаха?!

– И вроде дикий хищник, – не заметив моего изумления, рассказывала Света, – а до того умный! Вот не поверишь, не глупее меня. Специально притаился, выжидая момент, когда я отойду к самой опушке леса. Как же хорошо, что спасатели с нами! И ведь чем именно я этому зверю не понравилась? Больше ни на кого не кинулся. А уж до чего храбрый тот спасатель, который над тобой подшучивал! Ну, Андрей! И сильный. И быстрый. Едва ли не голыми руками зверя перехватил, шустро так наперерез ему кинулся. А я даже не заметила, что мужчина рядом был.

– А где напала? – мгновенно выкинув все несвоевременные переживания из головы, сосредоточилась я на ситуации. И в тот же миг решила, что жить в одной палатке с Добровольским, может, не так уж и плохо. Безопаснее, так точно.

– Вон там! – девушка рукой показала мне направление. – Видишь, почти к самой воде лес подступает небольшой частью, а за ним снова широкий берег, там зверь и выжидал. А я осмотреться пошла.

«С наветренной стороны!» – мгновенно сориентировалась я, осознав, как росомаха смогла подойти так близко. Впрочем, возможно ее и подпустили, желая понять намерения, ведь почуял же Андрей что-то, когда мы подошли.

– Что с хищником стало? – поинтересовалась, желая понять, не обратила ли внимания студентка на что-то «лишнее».

– Ты думаешь, мне до того было? Да я толком ничего и не поняла, еще и так испугалась… Все случилось почти мгновенно. Темная тень метнулась ко мне, я только и успела что осознать – зверь! – и завизжать, а уже спасатель этот между нами кинулся. И тут же еще двое сзади подбежали, меня развернули, увели…

Ага! И пусть мы с девушкой беседовали в отдалении от всех, но я не сомневалась, что оборотни слышат каждое слово.

– Понятно… – протянула я с облегчением.

Мы пошли к костру. Оказывается, на берегу озера притаилась в ивняке крошечная деревянная избушка, где хранилось все необходимое для привала. И большой котелок в том числе!

– Наверное, рыбаки оставляют, – предположили ребята. Но я-то чуяла, что медвежья это избушка. И любят хранители сюда наведываться. Хотя, чем они не рыбаки?

За время, проведенное на озере, на костре успела свариться ароматная и наваристая уха. Мы дружно, под возбужденное обсуждение людьми «приключения», расселись есть. Благо и стопочка чистых металлических мисок у хозяйственных медведей нашлась.

И, вопреки душевным терзаниям, аппетит ни у кого не пропал.

– Из налима рыбный суп – это вещь, – проинформировал всех Илья, загребая ложкой гущу.

Я, как профессионал, уху тоже оценила. Впрочем, больше была сосредоточена на наблюдении за оборотнями. Однако что медведи, что Андрей выглядели расслабленными. И даже моя бурая никакого скрытого напряжения не ощущала.

Насытившись, вымыв посуду и убрав все по местам, занялись, собственно, тем, ради чего и шли к озеру. Отдыхом! Недавний дождь сменился солнцем, позволив забыть о ненастье. Мы дружно разделись и отправились купаться. Все, кроме трех спасателей, что остались «бдить» на берегу.

Так, в веселой кутерьме и играх, провели пару часов, пока не пришло время возвращаться в лагерь. Прогулка подходила к концу. Тем более что на обратном пути нам предстояло тщательно присматриваться к тропе, в надежде обнаружить следы животных. С собой у нас был специальный гипс, чтобы сделать слепки. Начали, конечно, с отпечатка росомахи.

Увидев его размер, очень порадовалась за Светлану: присутствие Андрея и его реакция без сомнения спасли ей жизнь. Все же дикий лес не место для прогулок беззащитных людей.

Но самое настораживающее открытие ждало нас впереди. Добровольский шел рядом, поэтому я сразу уловила момент, когда он как-то напрягся, словно подобрался весь. А еще минут через пятнадцать идущие впереди студенты взволнованно закричали:

– Тут следы! И свежие!

Из рюкзака сразу же был извлечен справочник для определения принадлежности отпечатка и все необходимое для слепков. Но мне, как и другим оборотням, справочник был не нужен. Одного взгляда, подтвержденного обонянием, хватило, чтобы понять: на влажной после дождя почве отчетливо отпечатались следы рыси! И это на земле хранителей!

Из студентов только я заметила, как стремительно и бесшумно, словно растворившись в глубине леса, в разных направлениях исчезли трое спасателей. С нами остались Андрей и Максим, они терпеливо дожидались, пока мы справимся с заданием, и сверлили друг друга понятными только им двоим взглядами.

На землях медведей… неспокойно.

Глава 6

Елена

Когда инструктаж остался позади, спасатели, пригласив группу студентов, чья очередь сегодня была совершать спуск в подземные карстовые пещеры, двинулись в сторону ближайших скальников. Мои одногруппники с трудом сдерживали предвкушение и переполнявший их восторг. Каждый готов был сорваться с места и вприпрыжку броситься навстречу новому потрясающему приключению. Ведь нам таинственным тоном обещали нечто… незабываемое!

Я же плелась в хвосте, все еще ощущая в душе растерянность от неожиданного завершения «свидания с медведем». И сейчас периодически бросала невольные взгляды на его широкую спину. (Андрей (разумеется!) был среди тех оборотней, что отправились сопровождать нас.) Смотрела и думала о том, что ни статью, ни габаритами волк медведям не уступает! Пусть и вопреки любым доводам рассудка, это вызывало в душе отголосок восхищения, тепла и… гордости.

Все же их клан в нашем племени – бесспорно сильнейший.

«И кому может прийти в голову предположение о моем сражении с Андреем?!» – в который раз подивилась я абсурдности этой идеи.

Моя бурая тихонько затаилась внутри. Или тоже была под впечатлением от прогулки, или просто старалась не проявлять себя лишний раз, когда рядом находился ее альфа.

Добровольский после возвращения в лагерь подчеркнуто не уделял мне никакого внимания – ни единого взгляда в моем направлении я не заметила. Но иллюзий не питала, полагая, что он всего лишь дает себе и мне время обдумать и принять недавний эпизод. Вряд ли Андрей подобное планировал.

От поляны, на которой расположился лагерь, мы отошли на километр, когда Макс остановил группу. Я еще раньше уловила влажный ветерок, несущий запах прохлады и… чего-то неизвестного? Аромат будил любопытство. Отложив размышления на потом, полностью сосредоточилась на происходящем: заниматься «альпинизмом» мне еще не доводилось. И вопреки всему общий предвкушающий задор передался и мне.

– Еще раз напоминаю: каждый четко выполняет все распоряжения сопровождающего, – звериный слух уловил во фразе медведя отдаленный глухой рык – не поздоровится тем, кто решит ослушаться! – Не спешим, каждая пара спускается только после того, как их предшественники достигнут дна!

Мы согласно загалдели, в душе желая только одного – поскорее уже начать.

Макс, а именно он инструктировал нас, красноречиво вздохнул и буркнул:

– Внимательнее со снаряжением. Его у каждого перед спуском проверяет инструктор! Распределимся на пары.

Не успела я даже подумать о том, кому довериться, как рядом оказался Андрей. Недвусмысленно обхватив рукой мое плечо, он еще и незаметным для людей жестом хлопнул по ягодицам. Я огрызнулась недовольным рыком – оборзел, белый! Но смирилась с неизбежным: он – моя пара, мой альфа, было бы странным, если бы не взял на себя ответственность за мою безопасность. Хотя вряд ли лично мне сейчас что-то грозило. Звериная ловкость никуда не делась.

– Мы – последние! – категоричным тоном выдохнул мне в ухо приказ Андрей. И… быстро и ласково лизнул мочку уха. Я, уже строптиво дернувшись – почему мы должны пережидать всех? – тут же нервно замерла. Оглянувшись вокруг, к невыразимому облегчению заметила ухмылки лишь на лицах оборотней. Они, конечно, все слышали.       Студентам же было не до нас: большинство суетилось с разбором креплений и карабинов, мечтая оказаться в рядах первых.

Я тоже мечтала… еще минуту назад. Оглянувшись, послала белому вопросительный взгляд.

Мужчина ответил, вновь склонившись к самому уху:

– Покажу тебе больше, чем всем остальным, – и его губы скользнули по моим волосам, а нахальные руки собственническим жестом обхватили талию и прижали к себе.

Понадеявшись, что никто на нас внимания не обращает, пнула Андрея по коленке. Добьется появления слухов среди моих одногруппников на наш счет! Ведь все к тому подводит, чтобы меня в свою палатку подселить. Коварный волчище!

А Добровольский и ухом не повел, только оттащил меня в сторонку, ближе к обступавшему со всех сторон скальник лесу. Уверенно выбрав крупный камень, уселся на него и посадил меня к себе на колени. Я возмущенно напряглась, но белый недовольно шикнул и притянул ближе.

– Голову подними! – с нотками юмора шепнул он мне.

Сообразив, что все неспроста, последовала совету и – обомлела. Ракурс Андрей выбрал удачный: именно из той точки, где мы находились, на скалу, мощно возвышавшуюся посреди леса, открывался прекрасный вид. Огромные валуны, отколовшиеся от скалы с течением времени, живописной грудой, покрытой мхом и островками цветущей весенней травы, скопились у подножья. Совершенно фантастические «рисунки» многослойной породы виднелись на сколах скальника, пробуждая разнообразные ассоциации. Зеленое море леса подобно волнам наступало на пологие края скалы, а яркие солнечные лучи пробивались сквозь верхушки старых сосен, сумевших укрепиться кое-где на склонах.

«Потрясающе!» – я вновь замерла, наслаждаясь зрелищем, запоминая до мельчайших деталей эту красоту. И от того, что разделяю этот миг с Андреем, было вдвойне приятно, даже трогательно.

«Раз способен заметить такое, не совсем безнадежен!» – сама не понимая толком чему, обрадовалась я и покорно позволила ему переплести пальцы наших рук.

Откинувшись на мужскую грудь, смотрела и наслаждалась умиротворением. Эта картина достойна кисти художника…

– Вот Женька бы оценил!.. – невольно вырвалась вслух подспудная мысль.

И сразу почувствовала, как напрягся Андрей. И недовольно засопел.

– Ну, мы не творцы, так что куда нам – бесталанным – осознать всю красоту природы, – буркнул он.

А я сообразила, что невольно обидела белого. Он явно все замечания о Жене воспринимает неадекватно, а ведь у меня и в мыслях не было хоть чем-то задеть Добровольского.

– Тш-ш… – обернувшись, поймала недовольный взгляд, – не порть момент. И спасибо! У меня слов нет, чтобы сказать, как это здорово. Тебе медведи показали?

– Сам заметил. Вчера проверил тут все. Чтобы неожиданностей не было, – почему-то отведя взгляд, пояснил Андрей.

– Спасибо!!! – постаравшись вложить в ответ всю благодарность и восторг, переполнявшие душу, неожиданно даже для себя потянулась к мужским губам.

Даже думать забыв о сокурсниках, нежно-нежно поцеловала Андрея. Больше того, довольная своим порывом, ощущая небывалый душевный подъем, еще и взлохматила рукой светлые прядки волос.

Взгляды встретились, удивив откликом взаимной теплоты и искренности. Ух!

Я тут же отвернулась, скрывая смущение и желая еще насладиться дивным видом. Голова вновь откинулась на грудь белого, позволяя мне прочувствовать расслабленность его позы. Руки мужчины тихонько баюкали, слегка поглаживая кожу рук.

Всего несколько минут относительного уединения и затишья, а сколько эмоций! Удивительных и важных. Может, наши души чем-то похожи? Можно не быть художником, но чувствовать красоту момента, наслаждаться ощущением величия и совершенства природы. И здесь и сейчас я поняла, что Андрею это дано.

Еще один весомый плюсик к его «портрету». И если умение отлично танцевать или боевые навыки не удивляли, то вот способность чувствовать прекрасное и видеть его в повседневности окружающего мира меня в нем поразила. И примирила… с недавно случившимся.

Внезапно каким-то то ли наитием, то ли инстинктивным женским чутьем осознала, что эти мгновения – извинение! Его покаяние за свою… провокацию. Подарок мне. На самом деле очень ценный подарок! И то, что Андрей понял меня настолько, чтобы «преподнести» его, оказалось для меня не менее значимым.

«Не стремятся заглянуть в душу к тем, кто безразличен…» – кажется, в сердце вновь замерцала надежда. И любовь к этому мужчине, что переполняла мое сердце, с радостью ринулась подпитывать ее. Вдруг у меня еще получится? И я справлюсь с этими его категоричными замашками и тиранскими планами? Найду выход из тупика?..

– Лена, Андрей? – очнувшись, поняла, что нас окликнул Макс. Более того, он стоял совсем рядом. – Вниз собираетесь?

– Мы задержимся, – с толикой ленцы в тоне, проигнорировав мою попытку вскочить с его колен, откликнулся Добровольский. – Как все уйдут, спустимся.

– Понял, – медведь довольно хохотнул и ушел к зиявшему чернотой провалу у основания скальника, что вел в подземное нутро пещеры.

Первые две пары – студент и спасатель – уже спустились, остальные столпились у входа, перекрикиваясь с невидимыми нашему взгляду собеседниками. Среди ребят царило небывалое оживление, о нас никто не вспоминал.

Я с облегчением вновь расслабилась, поудобнее устроившись на мужских коленях и лениво наблюдая то за происходящим на горизонте, то за друзьями. На душе было легко и комфортно. Грустные мысли исчезли, ничто не тяготило. Здесь и сейчас было хорошо. Так по-звериному беззаботно…

– Кажется, я поняла, почему многие так любят уходить на время в лес и жить в звериной ипостаси, – тихо поделиться с Андреем своими мыслями казалось таким естественным и правильным… Была уверена, что он поймет, мы сейчас были «на одной волне».

– Угу, – тихо целуя меня в макушку, оправдал мои ожидания белый.

Он все так же обнимал меня, слегка покачивая на коленях, и изредка касался губами плеч. Кажется, настолько благостного и умиротворенного момента в наших взаимоотношениях еще не было.

– У тебя в Сибири тоже так?

– Ага, – опять его тихий шепот. – И тоже очень красиво.

Поверила Андрею мгновенно. А еще – отчаянно захотела увидеть любимое им место своими глазами!

– Я думала, ты больше тяготеешь к городу, – поделилась я впечатлениями, помня об его увлеченности костюмами.

– Это вынужденная необходимость, – кажется, вздох? – Но я люблю находиться в одиночестве. В лесу или в тундре.

Мне был созвучен настрой белого. А еще подумалось: не приоткрылась ли сейчас завеса над настоящим Андреем? Сердце подсказывало: искренен!

– Ты такими темпами меня опять очаруешь, – беззаботно зажмурившись, потерлась лбом о мужской подбородок. И усмехнулась.

– Обычно я другой. Не обольщайся, – рука Андрея скользнула под мой топ и, обхватив одну грудь, погладила ее вершинку большим пальцем. – Но давай не будем говорить обо мне.

– Да уж, – томно выгибаясь от удовольствия, кивнула в ответ. И быстро перестроилась на другое: – А что ты мне хотел показать внизу?

– Увидишь, – и в голосе удовлетворение взрослого, предвкушающего восторг ребенка.

– Вредный!

– Сама не лучше!

– Покусаю…

– Ха! Клычки не доросли.

– Зато есть фантазия и креативное мышление юности! – нашлась я с аргументом. – Если подключу их, тебе останется одно…

– М-м-м?

– Покусать себя самому! От отчаяния!

– О как? Да тебе, видно, голову напекло, – и легкий ветерок его дыхания прошелся по моим волосам. – Альфе грозишь. Взрослому и сильному! Так что одумайся и отложи пустое бахвальство. Не тебе за меня решать!

– Не пустое! Я могу… – и замешкалась, соображая, чем бы его «озадачить». В полушутливом споре, что мы лениво, разомлев на солнышке, вели сейчас, хотелось оставить последнее слово за собой.

– Ну-ну? – усмехнулся Андрей, продолжая ласкать мою грудь.

– Сделать тебя счастливым! – вдруг выпалила я, ведомая каким-то необъяснимым порывом. Наверное, так прорвалась наружу затаившаяся глубоко внутри боль и обида на несправедливость судьбы. – А могу и не сделать…

Неожиданно ощутила, как в мужчине шевельнулся его зверь. Недовольно! Предупреждающе. Но стоило моей бурой в ответ глухо рыкнуть, как он, успокоившись, тоже затих.

Внезапная пауза, подаренная диалогом наших волков, сбила настроение момента. Моя угроза так и повисла в воздухе.

– Ленка, думай о себе! Сделай счастливой себя, – Андрей вдруг сменил тему. – Не вздумай в одиночестве лагерь покидать!

Удивленно замерла, сбитая с толку неожиданным переходом, и, слегка отстранившись от груди белого, какое-то время молчала. Вот что он хотел сказать своим советом?..

– Но мы на землях хранителей… – недоуменно протянула в ответ. Не стоит сейчас вдаваться в личные разборки: обстановка не располагает, да и между нами не все решено. – Здесь мне тоже что-то угрожает?

И тут же мысленно треснула себя по лбу.

«Росомаха!»

Андрей промолчал, явно полагая, что ответ я додумаю сама.

– Хорошо, – как ни удивительно было себе в этом признаваться, но ощущение «команды» рядом с белым меня не покинуло. Мы все еще пара, и до конца срока, обозначенного в древнем договоре, связаны. – Я тебя поняла. На рожон не полезу.

– Умница! – я почувствовала, как мужчина качнул подбородком. – С остальным я разберусь.

Куда же без самоуверенности великого белого альфы?! Меня посетил острый приступ нестерпимого желания треснуть чем-нибудь и Андрея.

Упрямый! Несговорчивый! Неразумный. Почему не принимает меня всерьез? На равных? Одна голова – хорошо, но две – лучше! Только как доказать ему, что я могу быть поддержкой?

– А в поселение медведей мне когда отправляться? – этот вопрос очень занимал меня в последнее время.

– Со мной! – тут же тихо ответил Добровольский. – Как все соберутся, так и мы… подтянемся. Я предупрежу накануне.

Прозвучало это немного зловеще.

– Ты не хочешь мне все объяснить? Это… страшно – чувствовать, что не можешь кому-то довериться, не знаешь, чего ожидать от самых близких… – едва ли не одними губами шепнула я.

Странно, но вопреки всему – обиде, ссоре, несогласию – мне было, как и раньше, легко говорить ему абсолютно обо всем. Возможно, дело в инстинктивном стремлении опереться на поддержку альфы?

– Я понимаю, – в шепоте белого было сочувствие, – но не могу. И тому есть веские причины. Мне кажется, для тебя знать что-то заранее – не благо. Ты надумаешь себе всякого и натворишь «делов». Наберись терпения, осталось немного.

Намек на мой побег и излишнюю эмоциональность? Ну уж нет, с этим я была не согласна!

– Хорошо, – смирилась с очередным, пусть и вежливым, но отказом. – Но ответь мне честно: если того потребуют интересы сильнейшего клана, ты меня… отдашь? В смысле, обменяешь на что-то важное для вас?

Бурая внутри неожиданно тоскливо заскулила. Одна она чувствовала, какая душевная мука скрыта за этим вопросом. А вот попытка белого волка откликнуться была подавлена в зародыше. При этом тело Андрея словно окаменело от напряжения.

– Елена…

Стоило мне услышать успокаивающий, немного снисходительный тон, как поняла: белый намерен уйти от прямого ответа.

И сразу исчезло все очарование момента. Ветерок перестал быть ласково-теплым, солнце скрылось за тучкой, а могучие сосны уже не казались такими величественно-прекрасными. Мир вокруг поблек, возвращая меня к простой истине – не может быть настоящей любви без доверия!

И его «предложения», высказанные на озере, лишнее тому подтверждение. Как бы хорошо в данный момент нам ни было рядом. Это миг, блажь… Она пройдет. А интересы крана белых волков останутся! Как и остальные противоречия между нами. По сути, ответ на вопрос Добровольский уже дал мне, ранее.

Наш шутливый разговор привел совсем не к шутливым выводам.

– Не стоит, – перебила Андрея, решительно поднимаясь с его колен. – Я передумала. Не хочу знать ответ!

Андрей так знакомо прищурился, впившись в мое лицо внимательным взглядом. В его глазах я видела странную напряженность и скованность. Губы белого дрогнули, на миг мне показалось, что он сейчас ответит. Но увы… Словно одернув себя, Андрей по звериному мотнул головой и прикрыл веки. На секунду. А когда наши взгляды встретились вновь, в его глазах была непроницаемая пустота.

Не мне – слабой и неопытной – стремиться добиться от него правды. Мне не дано знать, каково это – быть облеченным властью и готовым заплатить за нее любую цену. Для меня все просто: или да, или нет. Для Андрея же все наверняка гораздо сложнее. Ему есть что терять.

С ощущением тоскливой тяжести на душе резко отвернулась и направилась к одногруппникам. Андрей шел следом, я слышала.

Ребята (а большая часть из них уже успела побывать в подземной пещере) шумно обсуждали впечатления, обменивались видео, которое успели сделать внизу. Со всех сторон звучали советы и рекомендации тем, кто еще изнывал от нетерпения. Я вежливо улыбалась и кивала, стараясь ничем не выдать, что не в состоянии что-то услышать или вдуматься в их слова. Грядущее приключение утратило свою привлекательность, мгновенно превратившись в необходимость, досадную необходимость. Даже нежеланную!

«Опять наедине с Андреем!» – это условие перечеркивало все любопытство, тяготило. И одновременно отчаянно желалось…

Болезненная тяга! Помешательство на нем.

Однако время неумолимо. И вот уже студенты – довольные спуском в пещеру, переполненные эмоциями и адреналином, – собрав снаряжение и стянув теплую одежду (а под землей был ощутимый минус), направились домой. Андрей, обхватив ладонью мою руку, удержал на месте, выжидая, пока группа молодых (некоторые – только на вид!) людей и оборотней скроется за плотным пологом леса. Последним в «зеленое море» нырнул Макс. Прежде чем сделать это, оглянулся и бросил на нас очень серьезный взгляд. Очень.

– Может, не стоит… – начала я, почему-то вновь насторожившись.

– Стоит. Лен, выкинь все плохое из головы и наслаждайся. Не факт, что будет еще шанс тут побывать и полюбоваться на чудо! – Андрей, рывком развернув, прижал к себе. – Потом пожалеешь. Ты так хотела в эту экспедицию! Так пусть ожидания оправдаются.

В голосе проскользнули просительные нотки. Что ж… Я точно ничего не теряю.

– Ладно, – нехотя буркнула я, не желая демонстрировать, что все же хочу побывать в «подземном царстве», как окрестили пещеру мои предшественники.

Ободряюще сжав руками мои плечи, Андрей направился к темному провалу входа. Комплект снаряжения уже был тут, медведи оставили и страховочные крепежи со спусковым тросом.

Я быстро натянула захваченные с собой лосины и легкий джемпер: перепад температур для оборотней не так страшен. Андрей же и вовсе стянул футболку, оставшись только в обрезанных по колено джинсах.

«Горячий парень! Во всех смыслах», – подумав об этом, невольно улыбнулась. Добровольский постоянно вызывал в моей душе самые противоречивые чувства.

Действуя слаженно и ловко, мы натянули на головы «шахтерские» светодиодные фонарики и закрепили на себе ремни снаряжения. Приблизившись к входу в пещеру, прикрепили карабины к спусковому тросу.

– Обхвати меня ногами, – скомандовал Андрей, хватаясь одной рукой за трос и подхватывая меня другой.

Я тут же обняла белого за шею и обвила его бедра ногами, прижимаясь к обнаженной груди. Мужчина уверенно прыгнул вниз. Миг стремительного падения и мы, удерживаемые руками Андрея, цеплявшегося за спусковой трос, зависли где-то в пространстве. Тут же, на секунду ослепив, вспыхнул его фонарик. Обернувшись, бросила быстрый взгляд вокруг и – обомлела!

Невероятнейшим контрастом с жаркой летней и цветущей красотой наверху тут, под землей, подпитываемая ледяным дыханием потока, что вырывался из глубин недр, царствовала зима!

Стены, пол и потолок пещеры были покрыты инеем и снежными гирляндами. Повсюду искрящимися сосульками блестели сталактиты и сталагмиты, отражая разноцветными бликами свет фонарика. Все вокруг сверкало и поражало воображение красотой и причудливостью морозных узоров, «расписавших» все стены пещеры.

– Оу! – меня хватило только на восторженный вздох.

Андрей, довольно ухмыльнувшись, слегка ослабил хватку, и мы скользнули ниже, опустившись на дно. Стоило моим ногам коснуться твердой опоры, как я отстранилась от Андрея, включила свой фонарик и принялась крутиться вокруг, стараясь рассмотреть каждую деталь, запомнить все.

«Женька помрет от расстройства, узнав, чего лишился!»

Бережно, с восторгом, коснулась ближайших глыб льда, смахнула со стены крупные затейливые снежинки, чтобы медленно и с наслаждением сдуть их с ладошки. Зима посреди лета! Как в детской сказке. Я и чувствовала себя сейчас ребенком, своими глазами увидевшим чудо. Даже волчица внутри замерла, потрясенная столь разительными изменениями в природе. Зверь сосредоточенно анализировал информацию, впитывая ее всеми органами чувств. Для волчицы в происходящем было много странного.

А для меня это стало волшебством!

Путешествие на землю хранителей стоило любых неприятностей и угроз!

– Никогда не пожалею, что побывала тут, – сдавленно выдохнула я, наконец-то поднимая взгляд на Андрея.

– Да, красивое место, – согласно кивнул он, широко улыбаясь моей восторженной реакции. – Но тут есть кое-что еще…

Интригующий тон белого подстрекнул мое любопытство. Поэтому стоило ему, поманив меня за собой, двинуться к водоему в центре пещеры, где холодная вода задерживалась на мгновения, вынырнув из одного провала и исчезая в другом, как я бросилась следом.

– Будем купаться, – и Андрей взялся за молнию штанов.

– Что?! – ошалела я. И коснулась ладонью воды. Она была на пару градусов холоднее, чем в озере на поверхности. Несомненно, здесь и находится источник, наполняющий его водой. Конечно, звериные сердца выдержат эту температуру. Должны. Но стоит ли испытывать их на прочность?.. – Уверен?

– Да. Я вчера тут уже плавал. Поспешим!

И одежда упала бесформенной грудой к ногам оборотня. А сам он тут же прыгнул в воду.

Учитывая, что мой изменяющийся накануне течки аромат уже притягивал его волка, у белого были причины для ледяных ванн. Но мне?.. Впрочем, «кое-что еще» увидеть хотелось. И я, решившись, разделась и осторожно ступила в воду вслед за Андреем. Дыхание на миг перехватило!

Белый при этом спокойно стоял напротив, словно не ощущая минусовой температуры.

– Ныряем! – скомандовал он и устремился в темный зев, где исчезал поток.

Мне отступать было некуда, пришлось нырять следом.

Ощущения от ледяного покалывания и стремительной мощи воды в абсолютной тьме (а фонарик на голове я хоть и оставила, но на время заплыва выключила) были устрашающими даже для оборотней. Не без внутреннего трепета я преодолела этот путь, испытывая благодарность к альфе, что силой своей воли поддерживал меня.

Стоило вслед за Андреем вынырнуть и сделать первый вдох, как я включила фонарь. Белый тут же обхватил рукой мое плечо, помогая выбраться из воды. Оказалось, что тут имелась еще одна горная полость. Но в этой пещере «зимнего» интерьера было гораздо меньше. И причину я почуяла мгновенно.

– Тепло! – с ликованием устремилась к небольшой заводи, что виднелась у противоположного края пещерки. – Невероятно, но тут что, рядом соседствуют два потока с разной по температуре водой?!

– Тоже не встречал такого раньше, – подтвердил Андрей, вслед за мной погружаясь в такое вожделенное тепло. После ледяной воды маленькая заводь казалась райским местом.

– Ммм… – блаженно вытянувшись на поверхности, я счастливо застонала. – Невероятный контраст! Так расслабляюще…

– Мне это напоминает баню и последующее купание в проруби, – поделился белый жизненным опытом.

И тут же я услышала, как заскулил его волк, вызывая в моей груди мгновенный отклик бурой. Белый зверь явно скучал по северной «свободе».

Как же просто было бы нам, не сложись все так неоднозначно. Если бы он не был Добровольским, если бы я не была Волконской… Но все эти «если бы» стали неодолимой преградой между нами. И лишь в такие мимолетные моменты как сейчас, когда только вдвоем во всех смыслах укрывались от всего мира, мы могли быть счастливы друг с другом. Но не более. Душу омрачала скорбь понимания: мы поднимемся наверх и все вернется к неизменной борьбе. За что и зачем – неважно.

– Я в бане никогда не мылась, – почему-то честно призналась Андрею. – В проруби тем более не купалась.

– Замерзла? – судя по тону, белый напрягся.

– Немножко, – призналась я, присаживаясь на дно заводи, чтобы погрузиться в воду по самый подбородок. – Но здесь согреюсь. Все же поразительное место!

Нежиться где-то в полости породы скальника, глубоко под землей, в обволакивающем, ласковом и успокаивающем тепле слегка пахнущей серой (так вот что за запах смущал меня на подходе к этому месту!) воды было так… необычно.

– Я согрею быстрее, – и Добровольский стремительно придвинулся, перетягивая меня ближе к себе.

И столько чувственного и животного магнетизма было в его голосе, такой глубиной и внутренней силой мерцали зеленые глаза мужчины, что я не могла не подчиниться. Более того – плавно, не разрывая связи глаз, подняла руку и выключила оба наших фонарика, погружая пещерку в непроглядную тьму.

Даже острое волчье зрение тут помогало плохо. Видны были силуэты, размытые черты, но не выражения лиц, не чувства, отражающиеся во взглядах. Сейчас мы оба инстинктивно стремились к одному – быть собой и скрыться за этим пологом тьмы, дарящим сердцам возможность довериться и полностью открыться.

«Любит меня», – вслушиваясь в безмолвные прикосновения мужских рук и губ, упиваясь их нежностью и таким редким между нами ощущением открытости, почувствовала эту истину душой.

Тут не было ошибки. Звериные инстинкты, сердце – все говорило об этом. Но разум… Я понимала, что вопреки любым чувствам альфа клана белых волков не поступится властью и интересами своего рода. Тем более, что я больна. Да и я не смогу принять его вариант развития наших отношений.

Шансов, как и прежде, не было. Для нас. Лишь этот миг любви, еще одно украденное у жизни наше личное воспоминание. Кусочек времени только для двоих. Мгновение, длиною в жизнь. Жизнь, которую мы проживали в любви и согласии. Вместе!

Гоня от себя грусть (счастье так мимолетно!), с головой бросилась в омут чувств. К противостоянию мы вернемся позже, ведомые ситуацией и принуждаемые обстоятельствами. Позже, когда вернется свет, а пока было время тьмы… Мое время!

– Сейчас собираешь вещи и перебираешься в мою палатку! – Андрей озвучил свой приказ, когда мы подошли к лагерю. – Все решат, что у нас роман, и не удивятся.

В том, что это был именно приказ, я не сомневалась: чувствовала и давление его силы, и неумолимость в тоне. И все равно отрицательно покачала головой.

Белый хоть и шел немного впереди, ведя меня за руку, но жест почувствовал и тут же остановился. Когда он обернулся, о нежном и любящем мужчине, что всего с полчаса назад дарил мне свою страсть в темном алькове подземной пещеры, ничто не напоминало. Черты лица словно окаменели, подбородок предупреждающе напрягся, а взгляд прищуренных глаз обещал крупные проблемы! Взгляд темных звериных глаз…

Я невольно сглотнула: его волк все сильнее давит на человека, чувствуя усиление влияния бурой. А я усугубляю ситуацию, ссорами осложняя Добровольскому самоконтроль.

– Андрей, пойми меня! – спешно, пока он не пригрозил мне чем-нибудь, попыталась шепотом переубедить мужчину. – Ты и так борешься с инстинктами, а тут я буду совсем рядом. Это риск!

Как же он не поймет, что мне невыносимо трудно находиться так близко! Я буквально задыхаюсь от этой затягивающей потребности смириться и принять требования альфы. Так бы поступила бурая… А Елене Волконской невероятно трудно бороться сразу с двумя.

– Ты не понимаешь, – казалось, белый немного смягчился после моих слов, – риск не в перспективе обзавестись совместным потомством! Угроза иная.

А я с чувством горечи одернула себя. Добровольский не слабоумный, чтобы допустить зачатие, – из кожи вон вылезет, но удержит своего волка от вязки с моей волчицей. Больная кровь сильнейшему волчьему клану не нужна!

«Ему важно лишь контролировать «джокер» – меня! Врага держи поближе к себе», – известная мудрость применительно к нам была очень уместна. И если для меня Андрей никогда не станет врагом (давно это знала, понимала, что вопреки всему никогда не смогу погубить любимого), то вот в позиции Андрея относительно меня была не уверена. Вдруг он примет точку зрения своего отца? Ради клана?..

Доверие – в этом вся наша проблема. Слишком многое стоит между нами.

– Я… – и замялась на месте, не зная, как объяснить белому свое отношение к вопросу, не выдав истинных чувств. – Мне неудобно. Я не хочу опять жить с тобой, пусть и в одной палатке. Мне стыдно и перед медведями, и перед друзьями (про Женю решила даже не заикаться!). И трудно, бурая тоже рвется лидировать.

Под конец в голосе откровенно звучала мольба. Не такая уж и великая уступка, если я буду спать через пару палаток от него.

– Нет, – категоричная непреклонность в голосе и отведенный в сторону взгляд. Белый даже не удостоил меня пояснений, только повторил приказ: – Спишь в моей палатке, без меня территорию лагеря не покидаешь! Если будешь упорствовать, просто закину на плечо и вместе с рюкзаком перенесу к себе. Тогда точно будет чего стесняться.

Я в ужасе вздрогнула, представив подобный «цирк». А еще вдруг отчетливо осознала, каким станет мое будущее, если я в конечном итоге уступлю Добровольскому и соглашусь на жизнь с его стаей, под его особой протекцией. Утрата всякой самостоятельности, собственного достоинства и полное подчинение его воле!

– Отлично! – уже не таясь, с мрачной иронией в голосе буркнула я. И двинулась в сторону лагеря. – Твой ультиматум подействовал – ты в очередной раз втоптал меня в грязь. Ни в чем себе не отказывай! Из нас двоих ты сильнее. Пока!

Позади повисла угрожающая тишина. Мы мгновенно, словно и не было недавней близости, стали чужими друг другу существами.

Соперниками – хотя бы и за право решать самому.

Глава 8

Елена

Сонно жмурясь, расслабленно потянулась, стараясь оттянуть момент окончательного пробуждения. Было чудесно просыпаться рядом с Добровольским ранним утром в лесу под пение птиц.

Хотя накануне, когда после ужина, оттягивая до последнего момент «переезда», под немигающим и злым взглядом темных глаз Андрея, еле переставляя ноги, с рюкзаком плелась к его палатке – мне бы такое и в голову не пришло. Смотрела себе под ноги, чтобы даже в подступающих сумерках не видеть на лицах оборотней улыбок. Впрочем, они их всеми силами прятали.

Однако очередное вынужденное и навязанное сожительство оказалось не таким уж невыносимым. Андрей, стоило нам забраться в палатку и застегнуть молнию на входе, спокойно и молча объединил наши спальники в один, но двухместный, откинул закрывающий небо полог и… лег спать. Чувствуя себя глупой и вредной, некоторое время понаблюдала за ним, а потом тоже отправилась отдыхать. Не снимая шорты и футболку, втиснулась в свободное пространство большого спального мешка и тихонечко замерла рядом с теплым телом белого. Стоило мне устроиться, он тут же, не раскрывая глаз, обхватил руками за талию и прижал к себе. Поерзав, поняла, что придется смириться и с объятиями. Поэтому не без ощущения внутреннего удовлетворения пристроила голову на плече белого и сладко заснула. Над головой, отделенное от нас москитной сеткой, виднелось звездное небо, окружающий лес успокаивал дивными ароматами, а рядом спал Андрей!

Всю жизнь бы прожила с ним в палатке вдали от цивилизации. Если бы наши взаимоотношения не были такими сложными, если бы я не была слабой волчицей и носителем страшной болезни, если бы он не был наследником клана белых волков…

Сущие «мелочи».

Поэтому я отчаянно скрывала эмоции. Но в этот краткий миг, когда все можно списать на сонное забытье…

– Спи, – неожиданно на ушко прошептала причина моих грез, – мы сами справимся с организацией завтрака.

Упс! Сегодня же мы – я, Андрей и Женька – дежурим «по кухне». Совсем забыла. Резко дернувшись, я села. Внутренний будильник подсказывал, что еще рано, но хотелось уяснить, насколько.

– Вы? Справитесь?! – я искренне посчитала эту мысль абсурдной. Пожалуй, единственное, что было общего между этими мужчинами, – это отсутствие хозяйственного опыта. А в полевых условиях… Да они обеспечат колоссальный спрос на все окрестные кусты вкупе с закономерной ненавистью участников экспедиции!

– Не сомневайся, можешь смело поваляться еще, – с поразительно серьезным видом заверил меня мужчина, кивнув на спальник, в который я скромно куталась. При этом он с нечеловеческой скоростью оделся и уже шнуровал ботинки.

Уверенность Добровольского меня изумила. На чем-то же она основана. Может, тут в наличии скрытые таланты? Хотя вряд ли он полжизни провел, готовя походные обеды. Я неуверенно замерла: может, стоит рискнуть и позволить мужчинам проявить себя с не известной ранее стороны?..

– Ну, если ты уверен… – окончательно отделаться от сомнений я никак не могла.

– Да! – ответ донесся уже снаружи одновременно со звуком закрывающейся молнии.

Ого! Я была в изумлении, но… как не дать им такой шанс? В крайнем случае все позавтракают… галетами! Уж накипятить воды для чая они точно смогут. С другой стороны, общая деятельность сплачивает. Возможно, и отношение Жени и Андрея друг ко другу улучшатся?.. Рискну!

И я расслабленно рухнула назад, вновь намереваясь заснуть. Не получилось: живот сводило ощущением тревоги и волнения. Видимо, это профессиональное. Оставить страждущих голодными мне не позволяла поварская этика. Но и любопытство всерьез разыгралось: реально справятся? Поэтому крепилась из последних сил, изнывая от желания махнуть на все рукой и поспешить наружу. Выдержала часа полтора.

Птицы уже щебетали, утро было в разгаре, лес вокруг шумел, жужжал и гудел. А со стороны укрывающего кухню тента не доносилось ничего! (Я отчаянно прислушивалась.) Лишь изредка Женя или белый обменивались односложными репликами, мало о чем мне говорящими. И нос подсказок не давал – едой не пахло! Только дымом от костра. И что думать в таких обстоятельствах?

Терзаемая тревогой, едва лагерь завозился, быстро собралась. Но прежде чем отправиться к «напарникам», решила прогуляться до дождевого пруда – умыться и послушать утренние пересуды. Стоило отойти от палатки, как со мной поравнялись трое спасателей. И Макс в их числе. Словно поджидали!

– А вот и единственная надежда наших измученных однообразной похлебкой (а все традиционно выбирали для приготовления самый походный вариант – смесь из тушенки, картошки и суповых пакетов) желудков. Уж сегодня нас побалуют чем-нибудь вкусненьким… – при этом в глазах медведей отчетливо проступал смех.

Хм! Уж не заговор ли тут имеет место быть? Или спор?..

– Надежда должна умирать последней, – на всякий случай предупредила я их, – но меня отстранили, позволив выспаться, так что утреннее меню и для меня самой сюрприз.

Хранители как по команде заулыбались. Я напряглась, окончательно утвердившись в наличии серьезной подоплеки у утренних событий. Поэтому, быстро управившись с гигиеной, поспешила к очагу. Туда уже подтягивались самые ранние пташки. И все спасатели дружной компанией восседали за одним из походных столов. Именно за той его частью, откуда открывался наилучший вид на ведра, которые служили в нашем временном обиходе кастрюлями. И наконец-то я почуяла пищу… вернее, то, что с натяжкой можно было ею назвать. В одном из ведер была банально заварена лапша быстрого приготовления вперемешку с несколькими банками тушенки. Брр…

Я невольно поморщилась: таки решили травить синтетикой. А я накануне планировала, пользуясь наличием сухого молока и овсянки, ведра два каши сделать… А теперь придется галеты есть. Впрочем, студенты, в принципе привыкшие питаться как попало, с энтузиазмом «трескали» и такой завтрак. А вот оборотни предпочли просто ломти хлеба с той же тушенкой и чай. При этом все, включая Андрея, улыбались, наблюдая за мной!

Недоумевая по поводу происходящего, пристроилась с чаем и галетами рядом с другом, надеясь, что он оперативно сдаст мне «план кампании».

– Выспалась? – горделиво поприветствовал меня Женя.

Я лишь опасливо кивнула, зная, что кое-кто все отлично слышит.

– И хорошо, я сразу говорил: без тебя справимся. Мы монетку кинули, кому чего готовить. За мной – завтрак и обед, за спасателем этим – ужин. (Обед многие пропускали, группами уходя выполнять задания. А вот на ужин собирались уже все. И он был очень сытным.) Решили тебя поберечь.

– Эээ... – и что тут скажешь? – Спасибо, но лучше бы я сама. Тем более тебе ногу напрягать нельзя.

– А я не напрягал. Андрей сам и воду принес, и огонь развел, мне только и осталось, что в кипяток вермишель засыпать, да с тушенкой смешать! Ты зря не ешь, кстати! Если еще майонеза добавить – объедение выходит.

Нервно вздохнув, с ужасом уставилась на друга.

– Ты так питаешься, когда родители на даче?!

– Ага, – самозабвенно уплетая вышеописанную бурду, делился впечатлениями парень.

– Кошмар! – честно проинформировала его, поймав быстро мелькнувшую улыбку Андрея. И чего веселится? И внезапно сообразила, что есть вопрос поважнее: – А на обед что будет?!

– Думаю картошки пожарить, что-то соскучился по ней, – размышляя о чем-то, поделился планами Женя. – И как представлю себе – хрустящие ломтики картошки на фоне первозданной природы, травы, аромат хвои… Ммм…

– Как? – изумилась я, мгновенно оборвав его творческие порывы. – На чем? В полевых условиях и на такую ораву?

Друг совсем уж от реальности оторвался: в походе жарить картошку!

– Думал противень приспособить, – поделился он в ответ новаторской идеей.

Такой действительно имелся, его использовали как подставку для ведра, но…

– Ты спятил, Жень, – честно предупредила друга. – Намучаешься с лихвой, а в итоге все будут есть полусырое нечто. Еще и отравятся!

Но одного взгляда на витающего в облаках друга оказалось достаточно, чтобы понять: он глух к голосу здравомыслия. Придется взять процесс под собственный контроль – на фоне недожаренной картошки вермишель быстрого приготовления казалась верхом кулинарного искусства. Да он хоть представляет, сколько картошки для начала надо начистить на всю нашу компанию?!

– Обед готовлю я! – с этим категоричным заявлением я встала из-за стола, намереваясь собрать после завтрака грязную посуду и помыть ее.

– Но… – Женька попытался спасти свои «художественные» планы, но я решительно рубанула рукой воздух, сразу отметая все его возражения: – Тебе ногу надо беречь!

И тут же поймала довольную улыбку Андрея. Вот в чем дело?!

Добровольский тоже встал из-за стола, закончив завтрак. Помог мне собрать всю посуду и понес ее к озеру, туда же доставил ведро с заранее нагретой водой. Молча оттеснив меня в сторонку, принялся методично, миску за миской, мыть посуду. Потрясенно понаблюдав за процессом, стала споласкивать тарелки в воде, сооружая пирамиду уже из чистых. Не выдержав, спросила:

– Ты решил продемонстрировать мне идеальные (и страшно тайные!) стороны своего характера?

Чтобы мне вдвойне труднее было расставаться с ним потом! Судьба ко мне несправедлива.

– Ага, – неожиданно задорно хмыкнул Добровольский, – поймешь, какое я сокровище. Сам все умею, со всем справляюсь. А ведь ты еще ужин моего изготовления не пробовала! Может, и оценишь, осознаешь, какой я единственный и неповторимый.

«И, что характерно, скромный!»

– Дурак ты, и шутки у тебя дурацкие, – вслух сказала только это.

Но в одном Андрей прав: в этом походе он открылся мне с другой стороны, с человечной. Наверное, таким он был бы, не будь он наследником белой стаи. Отличным парнем! Но понимать это было еще обиднее. Практика вдали от всех закончится, а мы вернемся к тому, от чего убегали. У нас будущего нет. Совместного.

– Я не дурак, а надежный, взрослый и самостоятельный мужчина, – важно перечислил мне Андрей свои «достоинства». И все это, энергично натирая посуду! – Не то что некоторые… фантазеры! Надеюсь, ты сравнишь и сделаешь верные выводы.

Между прочим, я на Женин счет никогда и не заблуждалась!

– От этого он не становится хуже или злее. Поверь, – сухо возразила я. Белый сразу насупился.

– Ты его идеализируешь! – буркнул уже недовольно.

– Нет. Просто оцениваю реально. Зато Женя хорош в другом. Не всем же быть совершенствами. Я и сама, знаешь ли, не все умею.

– В чем? – скептически уточнил Андрей.

– Рисует красиво, – нашлась я с единственным аргументом.

На лице оборотня проступило отчетливое пренебрежение:

– О да, холстомаранием я не занят на досуге. Не дотянул! – комментарий был презрительным.

– Он очень здорово рисует. Его картины живые и настоящие! – обиделась я за друга. Его работы в большинстве своем меня действительно восхищали. А уж мой «портрет»… – Он и меня нарисовал.

– Да? – кажется, мне внезапно удалось заинтересовать Андрея творчеством друга. – И как результат?

– Итога я еще не видела, – призналась оборотню, уже пожалев, что сболтнула лишнее. – В тот день, когда ты обернулся на дороге, сбив мотоцикл, мы как раз направлялись на дачу, где я ему и позировала.

Добровольский неожиданно замер, потрясенно уставившись на меня.

– Вы там… рисовали?

– Да, он себе вроде студии в доме оборудовал. А тогда специально к конкурсу картину писал. Вот меня и попросил побыть моделью.

– Ясно, – протянул Андрей как-то задумчиво.

– И там такая задумка картины! – разочарованная его сдержанной реакцией, надеясь переубедить и доказать, что Женя безусловно талантлив, начала ее описывать.

– Я верно понял, что ты позировала ему обнаженной? – в какой-то момент моего восторженного фонтанирования белый замер, уставившись взглядом в одну точку.

– Там со спины, – успокоила я его, более подробно описав свою позу. И закончила следующим признанием: – Вот для этого каждую неделю мы с КСЕ и сбегали!

– Зачем, говоришь, ему картина? Для участия в чем?

– Конкурс специальный под эгидой ЮНЕСКО, – пояснила я, уже вновь раздумывая о том, не зря ли так разоткровенничалась о друге.

– Ну, успехов ему… творческих, – как-то недобро прищурился Андрей.

Волчица внутри заворочалась, явно реагируя на незаметные мне действия его волка. И это при том, что в обществе Андрея (и его зверя!) она была ниже травы тише воды!

– Ты так и не понял, что Женя – настоящий талант? И в этом он превосходит нас всех вместе взятых, – вздохнула я, стряхивая воду с последней кружки.

– Понял, понял, что… талант, – выглядел при этом Андрей не очень дружелюбно.

Я только вздохнула: вот чего он парня так невзлюбил? И внезапно сообразила.

С этим переездом в палатку и волнениями совместной ночи совсем не беру в расчет приближающуюся течку! А ведь совсем уже скоро. И Добровольский это чует, вот и… нервный. Эх, как мы в этот раз будем справляться?

(О том, что случилось в первый раз, я и думать боялась! Но тут лес вокруг, дикий. Может, набегается? «Охоту» собьет?)

– Что с течкой будем делать? – с небольшой заминкой, тихо, чтобы слышал только он, решила спросить белого. Мы все же пара, этого никто не отменял до истечения срока в договоре. Какие бы обиды друг на друга не затаили. А в данном вопросе действовать сообща – в общих интересах.

– Не думай об этом, – почему-то, не в пример предыдущему разу, белый был настроен философски. – Все пойдет так, как пойдет. Кстати, сегодня ночью на охоту собираюсь. И ты со мной!

Побегать волчицей под защитой своего альфы я была только «за»! Но…

– Уверен? – настороженно переспросила. – Может, лучше… после?

– Нет, – подхватывая пирамиду из посуды, уверенно покачал Андрей головой.

Нет так нет. Ему виднее. Положусь на его опыт. Опять же, на территории медведей когда еще случится побывать – надо пользоваться моментом.

– А росомаха? – на всякий случай напомнила о недавней угрозе.

– Хранители всю свою территорию проверили. Никто угрожать нам не должен. Никто.

Отлично! И луна почти выросла. В этот раз полнолуние примерно должно совпасть с течкой, что лишь усложнит наше положение.

Вернувшись назад, засела с другом за сведение данных по видовому разнообразию флоры этого леса в одну таблицу. Затем отправилась готовить на обед суп. Причем по своему оригинальному рецепту – с грибами и мясом. И никаких пищевых концентратов!

До ужина успела искупаться и позагорать. А ужин готовил белый! И это оказалось огромным плюсом – я отдыхала. День «дежурства» по кухне получился очень даже незагруженным, позволив мне поваляться на полянке под жарким солнышком. Женька составил мне компанию.

– Знаешь, этот спасатель… – рассеянно вглядываясь в небо, поделился мыслями друг. – У меня ощущение, что он меня испытывает. Словно полосу препятствий устроил. А я ее не осилил.

И он рассмеялся – искренне и легко.

– Не бери в голову, – лениво махнула я рукой. – Ничего он не понимает в «колбасных обрезках».

– Да, вот я тоже так решил, – серьезно кивнул друг, в очередной раз удивив прозорливостью, – что не в ту сторону он смотрит. Вернее, в ту, но как-то не с того угла!

– Не бери в голову, – вновь повторила я, – сегодня отмучились и все. До следующего раза живем!

В том, что Андрей справится с приготовлением пищи, я не сомневалась. Чуяла! На ужин готовился великолепный шашлык. И я совершенно не против – пусть Андрей получит заслуженные лавры «кулинара дня». И Женька точно не против. Мы с ним оба не стремимся всегда и во всем быть первыми и лучшими. В отличие от белого альфы.

Я в очередной раз убедилась, что в обществе друга мне легче. Он как-то проще смотрит на вещи, вычленяя суть, не растрачивая себя на незначительные мелочи. Так что намеренно или нет, но вмешательство Андрея лишь укрепило мое убеждение: Женька – лучший друг на свете.

А Андрей… он просто лучший. Во всем. И любимый. И невыносимый. И недосягаемый для меня.

Глава 9

Елена

Тенями в сумраке наступившей ночи мы скользнули к лесу. Конечно, медведи слышали, но люди… они не подозревали, что мы покинули свою палатку. И Добровольский был прав: отдельное от людей проживание облегчало существование звериной половины. Волчица внутри меня уже нетерпеливо скреблась и поскуливала, предвкушая встречу со своим волком.

Эта нахалка относилась к белому самцу с возмутительной доверчивостью! Если не сказать больше – с непринужденностью. Она считала его своим и только своим, а потому доверяла ему абсолютно. Мне отчаянно хотелось верить, что Андрей не подозревает о «простодушии» моего зверя. Иначе… Не представляю, что он обо мне думает. Тем более что моя волчица была в разы слабее его волка, но порой вела себя так, словно справится с ним одним грозным рыком!

И это при том, что я – человеческим сознанием – понимала, насколько опасен зверь белого. Для любого!

– Перекидывайся, – стоило нам отойти и раздеться, озвучил приказ альфа. Усилия его воли я не ощутила. И растерянно оглянулась на него. – Сама.

Впрочем, действовать в этом направлении было проще, зверь рвался на свободу. Здесь, в его естественной среде обитания, в лесу, это ощущалось особенно сильно. Расслабившись, позволила собственному сознанию отступить, отдавая инициативу существующей инстинктами волчице. Инстинкты не замедлили себя проявить!

Приземлившаяся на четыре лапы бурая тут же принюхалась. Аромат самца был очень сильным, а сам белый волк был как никогда привлекателен для нее. Призывно проскулив, волчица самозабвенно перекувыркнулась на спину и принялась кататься по сочной траве, стремясь не столько почистить шерсть, сколько произвести неизгладимое впечатление на волка.

Он не мог не чуять ее меняющегося аромата, сообщающего ему о приближающейся поре наибольшей привлекательности самки.

Белый волк не сводил со своей пары взгляда, но его уши подрагивали, улавливая малейший шорох вокруг, а влажный нос, помимо призывного аромата бурой, обонял и вычленял всю необходимую информацию из многообразия наполнявших лес запахов. Самец инстинктам не поддавался и был начеку.

Дав волчице время нарезвиться, в два прыжка оказался рядом. Сначала ткнулся мордой ей в живот, потом в звериной ласке, даря мужское одобряющее внимание, лизнул средоточие ее манящей влаги и потерся шеей о брюхо волчицы, помечая своим запахом, принимая на себя ее аромат. Для любого встречного волка это стало бы максимально информативным сигналом – занята!

Бурая, покорно открывшись самцу, подрагивала и довольно поскуливала. Волчица стремилась к утверждению своей власти над волком, инстинктивно понимая, что именно сейчас наступает ее время! Но зверя одолевал и голод. И желание поохотиться сейчас отодвигало на второй план даже стремление повязаться с белым.

Волк словно чуял ее потребность, или сам был голоден, только стоило ему наглядно продемонстрировать волчице ее принадлежность, как он отпрыгнул и грозным рыком приказал ей следовать за собой.

Две тени мелькали по темному лесу, следуя за запахом добычи. Волк был быстрее, сильнее, стремительнее и опытнее. И он вел за собой самку, которую намерен был получить. Поэтому, загнав зайца, отступил, позволив бурой самой завершить охоту.

Пока волчица наслаждалась добычей, острыми клыками разрывая горячую плоть, белый обеспечил едой и себя. В какой-то момент сосредоточившаяся только на утолении чувства голода бурая подняла морду, испачканную в крови жертвы, и обнаружила волка, с урчанием потрошащего свою добычу, в нескольких метрах от себя. Подойти она бы не решилась. Интерес самца – это одно, а нарваться на его грозные клыки, конкурируя за пищу, она бы не рискнула. Поэтому только просяще провыла, благодаря его и обещая свою преданность. Самка намерена была отблагодарить самца благосклонной реакцией на его последующие ухаживания.

Ведь волчицы не сразу подпускают самцов, становясь все более «миролюбивыми» по мере наступления благодатного периода для вязки. И белый инстинктивно понимал это, поэтому и приступил к ухаживаниям заранее, стремясь подготовить самку, обеспечив свое исключительное право подарить ей волчат. Но сначала необходимо было утолить голод иного рода, и с этой задачей он справился.

Волчья пара, насытившись, устремилась в лес, играя и соревнуясь. Белый позволял бурой «шалить» – напрыгивать на него или, наоборот, резкими прыжками отбегать в сторону, изображать намерение его покинуть или и вовсе якобы возникший интерес к чужому аромату. Волчица дразнила самца, стремясь лишь распалить его интерес.

Волк же снисходительно, в силу опыта понимая ее маневры, подыгрывал ей. Однако не упускал случая попытаться подмять под себя самку, подскочив сзади, или властно прихватить ее за холку, заставив покорно стоять на месте. Волк тренировал молодую волчицу, готовя ее к неизбежному и такому естественному процессу – вязке.

Пока самка не была готова добровольно подпустить его к себе – проседала задними лапами, поджимая хвост, и угрожающим рыком огрызалась на излишне настойчивые маневры «ухажера». Но настороженно терпела его внимание, отдавая себе отчет, кто в их паре сильнейший. И самец полагал нелишним почаще напоминать своевольной и дерзкой, по причине неопытности, волчице об этом. Ведь чем активнее с каждым последующим днем природа будет побуждать ее подчиниться самцу, тем взбалмошнее и непоследовательнее будет бурая. Внимание сильного самца ей льстит и вынуждает быть излишне «порывистой». А самцу в деле продолжения своего рода хотелось бы спокойствия и предсказуемости. Но с такой молодой и неопытной парой…

Волк сделал все, что мог, для облегчения своего будущего положения, выманив бурую сегодня в лес. Звери несколько часов наслаждались бегом, валялись в пряной траве и даже пробежались по краю озера, утвердившись в статусе пары, научившись прислушиваться друг ко другу. Пары, намеревавшейся обзавестись потомством. И зверей, в отличие от их человеческих половин, в этом вопросе ничто не смущало. Была лишь потребность, которая неминуемо будет удовлетворена. И им впервые ничто не мешало.

Уже под утро белый резким прыжком преградил самке путь, оскалив пасть и зарычав на нее. Бурая испуганно припала к земле, повизгивая и пытаясь понять, отчего внезапно изменилось поведение волка. В его рыке чувствовалось повеление, приказ, воля сильнейшего. Он настаивал на… прощании! Бурая не могла не подчиниться, пусть и с неохотой, но уступая сознание человеку.

Поляну на миг озарили две вспышки, и вот уже на ней пара обнаженных молодых людей – Лена и Андрей.

– Мы же не вернулись? – удивленно оглянувшись, тихо произнесла я. – Почему волчица отступила?

– Нет, – подтвердил Добровольский и, шагнув ближе, обхватил за талию. – Но твоя бурая до предела взбудоражила моего волка. А тело у нас одно. И лучше тебе узнать об этом не в непосредственной близости нескольких медведей.

О да! На что намекал Андрей, я поняла, почувствовала его возбуждение. И сама нервно подрагивала от схожих эмоций. Животная сущность, полная луна и захлестывавшие инстинкты давали о себе знать в полной мере.

Сейчас я, в самом деле, меньше всего желала оказаться рядом с другими оборотнями. Присутствовало ощущение, что совсем скоро волчья суть даст о себе знать, подчинив инстинктам. А они требовали одного – заполучить белого. И его генофонд.

Животным чужда романтика, все до банального практично. Но, будучи людьми, мы с Андреем несколько иначе смотрели на близость. Я так точно!

– Мы уже пробовали этот способ в прошлый раз. Ни к чему хорошему это не привело, – задыхаясь от желания, жадно втягивая в себя аромат Андрея, прижималась я к его телу. Сил не было противостоять этому притяжению.

Решила же, что больше ему не поддамся! Боролась больше с собой. Материнство для меня невозможно, а значит, я не имею права допустить зачатие. Сейчас нет возможности обезопасить себя от подобного исхода.

Но как же трудно противостоять собственному желанию! Дикой, алчной и всеобъемлющей потребности стать с ним единым целым. Со своим волком!

«Нельзя!» – не осознавая, что уже отвечаю на прикосновения мужских рук ответными объятиями, исступленно твердила себе.

– Не думай об этом, у меня все под контролем, – в перерывах между поцелуями выдохнул Добровольский.

Мы, ошалев от собственных потребностей, ведомые животными инстинктами и безумной страстью, буквально набросились друг на друга. Пара молодых людей в лунном свете на берегу отражающего их силуэты озера. И вокруг ковер из душистого вереска, что в серебристом свете ночи смотрелся сказочно. Освежающий ветерок, обдававший наши тела и игравший с моими волосами. Шепот ночного леса и тихий лепет волн. Все вокруг словно кричало об уединении, призывая нас раствориться в этой красоте, забыв обо всем. Раствориться друг в друге.

И сколько можно бороться с собой? Противоборство человеческой и звериной сущностей невозможно. Мы оборотни, и в сути своей едины. И я не могу не следовать желаниям и инстинктивным решениям своего зверя.

«Столько убегала от себя, чтобы признать это!» – мысль была грустной, но принесла облегчение.

Этим можно оправдать собственную необъяснимую тягу к этому мужчине. Мужчине, который совершенно не ценит меня.

– Хорошо, – смирившись, шепнула прямо в губы Андрея.

Не самке быть ведущей в паре, тем более в паре с альфой. И тем более, если моя волчица такая слабая. Мой удел – подчинение ему?..

Где-то глубоко в душе отчаянно хотелось крикнуть – нет! Но… тут же моя бурая яростно зарычала на меня, требуя не мешать ей и ее волку!

Закрыв глаза, сдалась, позволив белому плавно увлечь меня на ковер из пахучей, посеребренной светом луны, травы.

«Мы снова ищем спасения в объятиях друг друга, надеясь избежать серьезных последствий грядущей течки!»

Впрочем, в прошлый раз помогло…

А так, глядишь, и до конца трехмесячного срока, предусмотренного договором, дойдет. А там – свобода!

Пусть попробует заставить, когда меня не будут связывать принятые на себя обязательства.

И Андрей прав. Сейчас важно сосредоточиться на том, чтобы перехитрить волчий инстинкт продолжения рода. Все это безумие, охватывающее нас при виде друг друга, лишь следствие его. Буду отчаянно в это верить, иначе… мой плен будет вечным!

Плен его рук, его тела, его аромата, тех чувств и эмоций, что вызывало в душе каждое прикосновение Добровольского, каждое его движение.

Шума леса и воды я больше не слышала, все заглушили собственные стоны. Наши тела горели от жара страсти и стремительности движений. Голову кружило от чувственного восторга – только на близость его тела моя кожа реагировала, казалось, каждой клеточкой и максимально остро. Отзываясь волной удовольствия на легчайшее касание, на любой укус, на чувствительное трение.

Голод, что гнал нас навстречу друг другу, все нарастал. Сейчас не нужны были томительные прелюдии и долгие ласки. Нам нестерпимо необходимо было лишь одно – сам процесс соития, абсолютная близость. Возможность выплеснуть ту бурю эмоций, что бушевала в душах, избавиться от бурлящей в венах энергии, что толкала нас на безумства.

Едва упав на траву, мы почти сразу рванули навстречу друг другу, сливаясь в единое целое.

Шепот… стоны… рваные вздохи…

Стремительные мощные движения наших тел…

Безжалостная и всеобъемлющая страсть…

Обещания, обещания, обещания…

Его – мне и мои – ему… Но слышали ли мы друг друга?

И, наконец, все нарастающее цунами ощущений, волной максимального удовлетворения и последующей слабости прокатившееся по телу.

Да! Едва ли не за мгновения мы прожили долгий путь взаимного удовлетворения, вместе достигнув желанной цели. И обессиленно замерли там, где еще секунду назад, неподвластные воздействию разума, катались сплетенные страстью в жарких объятиях наши тела.

Усилившийся аромат примятой травы дурманил голову, бесконечное серое небо над нами дарило ощущение вечности. И какого-то спокойного счастья.

Волна сумасшедшей энергии схлынула, вернув возможность соображать. И чувствовать себя счастливой. Довольной. И даже любимой?..

«Ради таких моментов стоит жить», – мелькнула умиротворяющая мысль.

Но в следующий миг, рывком оттолкнув слегка отодвинувшегося Андрея, я резко села.

ВНИМАНИЕ! Это авторский черновик романа. Прошу использовать его для личного чтения. Издательская версия будет дополнена эпизодами от Андрея Добровольского. Буду искренне благодарна, если Вы захотите купить бумажный вариант дилогии и получить полное впечатление от истории о волчьей паре.

С любовью к Вам, Алёна

Глава 10

Елена

– Добровольский! Ты мне сказал, что у тебя все под контролем! – все еще до конца не веря внезапно возникшему подозрению, я впилась взглядом в лицо белого. И зашипела! – Но ты ничего не контролировал! Совсем. И это за сутки до начала течки!

Схватившись за голову, отчаянно пыталась найти в его глазах хоть какое-то объяснение. Оправдание. Надежду?

Но нет. И спокойная уверенность мужского взгляда просто потрясла меня. Он… все сделал осознанно?

– Сейчас скажешь, что не сдержался, что потерял контроль? – судя по голосу, я была на грани истерики. И отчаянно цеплялась за последнюю надежду, отчаянно не веря в то, что предана. Тем, кому в глубине души доверяла, пусть и не способна была признать это вслух.

Ответ прочла в его взгляде: не скажет!

– Лена, – Андрей осторожно наклонился ближе, намереваясь обхватить рукой мои плечи.

Но я с отвращением отшатнулась, мгновенно вскочив на ноги. Отчаянно пыталась сделать вдох и не могла – душила паника.

«Гарантированная беременность! То, чего не допустила бурая, с такой легкостью позволила белому я! Как… как все могло так повернуться? В один миг сломав мою жизнь. Мои бедные обреченные дети…» – не сдержавшись, глухо завыла.

Не видя ничего перед собой, ослепленная отчаянием, стремясь оказаться дальше от Андрея, бросилась вперед. Прямо в прохладную воду озера.

Сейчас необходимо было унять ярость. Важно было понять, способна ли я хоть что-то изменить.

Под водой была максимально долго, пока легкие не зажгло огнем боли. Надеялась, она выхолодит из меня все воспоминания о прикосновениях альфы, сделает бесчувственной к его близости.

Ибо… мне сейчас отчаянно хотелось его убить! Вырвать горло и прекратить свои муки. И муки детей, которых мы, вероятно, зачали сейчас.

Стоило мне вынырнуть на поверхность воды и сделать первый жизненно необходимый глоток воздуха, как рядом раздался всплеск и появилась голова Добровольского.

– Лена, – проникновенно-суровым тоном тут же рявкнул он, – меня напрягает эта твоя манера чуть что кидаться в воду!

Меня же вновь окатило злостью: не только его многое «напрягает»! И стоило в ярости заколотить по воде ладонями, как меня ожидаемо утянуло вниз.

На сей раз достойно потонуть не дали: белый, нырнув следом, схватил за плечо и вытолкнул на поверхность. А потом, не отпуская меня, поплыл к берегу. Вырвать свою руку смогла лишь на берегу.

– Лена! – сейчас в его тоне и взгляде была угроза и предупреждение. На волне эмоций я не думала о том, что проявляю неуважение к своему альфе. Более того, стоило ему выпустить мою руку, как, замахнувшись, ударила его по щеке.

– Когда ты принудил меня поступить так, как нужно тебе, на встрече с главой клана белых волков, я тебя предупреждала. Я просила тебя принимать мое мнение в расчет, – голос звенел от чувства боли. – Но сейчас ты вновь не посчитал нужным посоветоваться со мной. И не говори мне о том, что являешься моим альфой. Сейчас, на еще проклятых полтора месяца, ты – моя пара! Только что ты предал меня. И я знаю, чувствую, что сделал это намеренно.

Повисла пауза. Андрей совсем не спешил разубеждать меня. Лишь, прищурившись, с отстраненным видом всматривался в мое лицо.

А я не чувствовала ничего. Словно заледенела. Ничего ни в физическом плане – ни холодящий обнаженную влажную кожу ветерок, ни собственное стучащее как молот сердце – ни в душевном. Даже боль не ощущалась. Наступил миг отчаяния и равнодушия ко всему. Добровольский лишил меня даже того серого и одинокого будущего, что я себе уготовила.

– Почему ты полагаешь, что сегодняшний… эпизод будет иметь последствия? Ты чувствуешь что-то? – при этом белый явно принюхивался. И был безразлично-спокоен, лицо мужчины совсем не отражало эмоций. Увы.

Точно! Первое, что скажет любому волку об ожидаемом потомстве, это запах. Изменившийся аромат волчицы. Впрочем, он меняется не мгновенно, а на протяжении нескольких недель – до месяца. Хотя я могу недооценивать возможности сильнейших оборотней. Сама я не способна даже распознать их запахи.

Лицемер! Как можно любить такое чудовище?! Того, кто так спокойно обрек на муки неизлечимой болезни моих детей? Своих детей! Мужчину, который считает тебя пустым местом и намерен, не считаясь с твоими чувствами, решать за тебя абсолютно все. Абсолютно!

«Чувствую ли я?» – сама не знала. И почему так страшно и холодно стало на душе – тоже. Просто очень боялась подобного развития событий. Такого закономерного и вероятного.

Находиться рядом с Андреем стало невыносимо. Отчаяние рвало душу на части. Даже если все обойдется.

«Предал! Осознанно, жестоко и расчетливо».

Сколько я могу наступать на одни и те же грабли? Искать у него поддержки и верить, вопреки всему? Андрей всегда руководствуется интересами своего клана! И в его понимании щенки – лишь способ гарантированно привязать меня к себе. А судьба моих детей его не волнует.

Мысли роем проносились в голове, пока я, отвернувшись от белого, напряженно всматривалась в темноту леса. На самом деле ничего не видя. Ничего не чувствуя.

– Лена? – сухо напомнил о своем вопросе Добровольский.

Это невыносимо!

И, не думая, подчинившись порыву, кинулась на землю, одновременно позволяя сущности зверя возобладать над человеком. Стоило вспышке света погаснуть, а на четыре лапы приземлиться уже волчице, как по сознанию ударил хлыст чужой воли. И приказ остановиться. Замереть.

Бурая не подчинилась! Смогла, непонятным образом «отключившись» от этого болезненного присутствия в голове постороннего, рвануть вперед. К лесу.

Зверь не думал о случившемся чуде. Просто, гонимая инстинктом защиты потомства, самка убегала. Пробужденный паникой человеческой половины инстинкт гнал ее вперед. Оказывается, есть в природе нечто, способное противостоять влиянию альфы.

Материнский инстинкт! Своего детеныша самка будет защищать от всех. Даже от своей пары, от своего альфы. Сила волчицы – в инстинкте защиты своего потомства.

Глава 11

Андрей

Мысленно вернулся к воспоминаниям о неконтролируемом обороте, который спровоцировал аварию Лениного друга. Мало сказать, что ее извечная манера бежать к нему за утешением меня раздражала. Притом что я отдавал себе отчет: человеческий паренек мне не соперник. Абсолютно! Но… раздражения это не умаляло ни на гран. Утешение, любую помощь и поддержку бурая должна искать у меня! В этом вопросе животный инстинкт собственника компромиссов не допускал. И с фактом присутствия «ее Жени» я мирился с огромным трудом. Вернее, пока мирился! В дальнейшем планировал оборвать все их контакты, забрав девушку с собой.

К тому же я всегда подозревал между ними более тесную связь. И мне казалось, что Лена в какой-то мере это признавала, ссылаясь на их свидания за городом и защищая парня от меня.

И вот сейчас, так мимоходом, выяснилась правда.

«Портрет», – осознав, что моя бурая позировала обнаженной, сглотнул вмиг ставшую вязкой слюну с привкусом желчи. – «Как я пропустил подобное? Как позволил случиться такому у себя за спиной?»

Ревность заставила дыхание оборваться. Поразительно, но в лице ее друга я все отчетливее видел… соперника! Одна мысль о том, что мою пару будут рассматривать другие, что все, купившие билет в картинную галерею, где, возможно, будет портрет, смогут увидеть Лену… Волк внутри гневно рычал: подобное недопустимо!

Сглотнув, отчаянным усилием сдержал порыв прямо сейчас броситься к походной кухне и одним движением «затряхнуть» щенка. На землях медведей такое своеволие позволить себе не мог. Да и дополнительно ссориться с бурой было глупо. Наоборот, поставил перед собой цель доказать ей сегодня, что способен на большее, нежели она думает обо мне. Пусть увидит во мне мужчину, способного защитить, помочь и накормить! Я, несомненно, в любом деле буду смотреться куда лучше ее холстомарателя! Дело за малым – донести очевидное до своей пары. После «переселения» Лены ко мне отчаянно нуждался в ее одобрении, хватит нам взаимных упреков.

Но «художника» мысленно в план внес. Вот разберусь с текущей игрой и… займусь им вплотную! Останутся от козлика рожки да… впрочем, «копытца» я ему уже подпортил.

И этим поводом избавиться от соперника был доволен. Ибо… раздражал!

Сегодняшняя ночь подарила ощущение некоего покоя. Лена спала в моих объятиях. Пусть меняющийся аромат волчицы сильно будоражил моего зверя, человеческая половина испытывала облегчение: любимая рядом! Пока она ночевала в палатке с другими студентами, я толком не мог сомкнуть глаз, переживая о ее безопасности и чутко прислушиваясь на случай необходимой помощи.

Сегодня же пришло умиротворение и ощущение правильности. Именно так – вдвоем в диком лесу – мы и должны были узнавать друг друга. Вот только судьба сложилась иначе. И у меня не было возможности открыться девушке, представ перед ней самим собой. Но сам факт того. что я впервые обдумывал такую возможность, служил лучшим подтверждением моих чувств. Впрочем, знать о том, насколько сильна ее власть надо мной, Лене не обязательно.

«Сейчас я обязан придерживаться собственного плана, а для всего остального – в случае его успеха! – у нас будет время. И для уединенной жизни в лесу тоже», – напомнил о главном, стряхивая оцепенение и запрещая себе реагировать на призывный аромат своей самки.

Хватило бы сил выдержать…

– Вечером будет баня, – довольный восхищенным взглядом бурой, распробовавшей приготовленный мною ужин, тихонько шепнул на ушко подошедшей поцеловать «повара» Лене.

– Отлично! – искренне улыбнулась она. И тоже тихо шепнула: – Шашлычок – фантастичный! Сочный, ароматный и слегка недожарен – мой любимый вариант.

Сдержанно кивнул, принимая заслуженную похвалу и скрывая довольное урчание волка. Для своей волчицы сделал отдельный шампур, обложив мясо веточками можжевельника и ароматных трав. Было в этом поступке и инстинктивное послание ее зверю: я смогу обеспечить ее пищей в период заботы о наших волчатах. Ее и наших детей.

– После твоего обеда спрос на ужин сильно упал, – не мог не отметить в ответ ее талантов. – Все до сих пор сытые.

Суп Лена сварила отличный! Сытный, вкусный и… домашний. В походных условиях последнее особенно ценно. Все (и я не исключение!) съели по три полных миски, наевшись до отвала. Если бы оставалась добавка, съели бы и больше – впрок!

– О да! – Вельнов не мог пройти мимо, явно играя на моих нервах. – Ужин хорош, но обед был фантастическим. Кто бы мне раньше сказал, что суп может быть таким вкусным блюдом! Лена, не подашься ли ко мне в кухарки? Обещаю носить на руках и беречь как зеницу ока. Ни один… серый волк не подберется.

И, хитро подмигнув нам, невыносимый хранитель отошел обратно к деревянным столам, за которыми ужинали все участники экспедиции.

Лена, со смехом проводив его взглядом, обернулась ко мне и погрозила пальцем:

– Шутит он!

Угу! И дошутится. Мне казалось, что этот медведь как мог подталкивал нас друг к другу. Ох уж эти интриганы…

– Меня спинку потереть возьмешь? – намеренно игнорируя подначивания оборотня, вернулся к поднятой теме.

Подозревал, что бурая традиционно поскромничает так напоказ выставлять наш «роман», но… попытка не пытка. У нас так мало возможностей побыть наедине.

– Нет, – ожидаемо смутилась Лена. – Мы лучше чисто женской компанией помыться сходим. Там же все огорожено будет?

– Да, зона помывки будет укрыта брезентом.

Возможности, вдвоем спрятавшись в палатке, перед сном сделать массаж своей волчице, задобрив ее еще сильнее, меня уж точно не лишить.

Ожидаемо в процессе помывки компанию мне решил составить Вельнов.

– Что? Отказалась бурая шею тебе намылить? Зря она! Такой шанс своевременно подставить подножку! А там… свидетелей нет, трава влажная, мыло скользкое, дым кругом… И не было бы соперника! – медведь нагнал меня, спешащего к походной дымящей конструкции, и похлопал по плечу. – Но я утешу, не дам тебе поскользнуться на влажной траве в гордом одиночестве.

Естественно, оборотень слышал наш с Леной разговор и не мог упустить случая меня поддеть.

– Смотри, сам не поскользнись, когда я рядом! А то не досчитаются хранители одного интригана. А уж как я буду переживать!

– Кхе-кхе, – закашлялся Вельнов от приступа смеха, – не нравлюсь я тебе, выходит?

– Что ты! – скинув с шеи полотенце, ощутимо приложил им медведя. – Куда мы без тебя, горемычные? Куда ни ткнемся – всюду ты. Уже как родной. Жизни без тебя не представляю.

– О жизни размышляешь? Это хорошо. Тебе вдвойне полезно и своевременно, – резко став серьезным, кивнул хранитель. Мы как раз подошли к импровизированной бане, организованной у дальнего края поляны, там, где был уклон к лесу, чтобы вода стекала, не задерживаясь под ногами. Конструкция напоминала военный блиндаж, из символичной двери которого валил дым.

– По-черному? – потянув носом, хмыкнул я, меняя тему.

– Конечно! – задорно подмигнул неугомонный Вельнов. – В этом вся и затея. Как девчата пойдут – повеселимся. Прямо вижу, как они, зажмурившись и с трудом продержавшись внутри с пяток минут, с визгом выбегают наружу, чтобы макнуться головой в ведра с холодной водой. И умыть разъеденные дымом глаза. С непривычки к нему сложно приспособиться.

Это я понимал прекрасно, хотя мысль о выбегающей Лене в восторг не приводила!

– Той компании, что с Леной пойдет, воду сам наношу! – предупредил медведя непререкаемым тоном.

Он лишь заразительно рассмеялся. Так и тянет глотку ему перегрызть! И пусть жизнь оборотней полна опасностей, но одними тревогами озабочен не будешь. Должны быть и моменты отдыха, и даже небольших забав. Именно последнее собрались устроить сегодня медведи!

Для меня же в бане «по-черному» было свое очарование. Запах «дымка», смешавшийся с ароматами запаренных заранее в кипятке веников из березы и можжевельника, расслабляющее тепло камней в импровизированной печи…

«Красота!»

А дым? Так всякий знающий способен его нейтрализовать. Все просто, пара побольше – и нет проблемы! Знай, ковш за ковшом плескай на раскаленные камни вокруг дымящего костровища. Но студенткам-горожанкам только и останется, что спешно и на ощупь, укрывшись полотенцем, выскакивать наружу.

Я же был знатоком и большим любителем бани. Поэтому предвкушал и вишенку на торте намечающегося удовольствия – окунуться чистым и разогретым телом в прохладную воду озера или, за неимением лучшего, выплеснуть на себя ведро холодной воды.

– Стартуем! – звякнув ручкой прихваченного ведра с водой, предвкушающе потянулся хранитель.

Баня не только способствует чистоте, но и дарит прекрасную возможность поговорить. Умиротворяющая атмосфера парильни всегда способствует самым задушевным беседам. И не зря Вельнов решил составить мне компанию…

– У меня новость есть для тебя, – стоило схлынуть жажде активности, как мы расслабленно уселись на специальные деревянные скамейки, что стояли внутри двухслойного брезентового «шатра». А Вельнов, не теряя времени, приступил к первостепенной задаче – сообщить мне о чем-то значимом.

Подняв на медведя вопросительный взгляд, уловил в выражении его лица иронию.

– Представители стаи черных волков прибыли на нашу территорию для участия в Верховном совете…

– И? – позже мы обязательно займемся этой стаей.

– И среди них есть та волчица, что особенно ждет встречи с вами. С тобой и… Еленой Волконской.

«Настя!» – мгновенно понял я и поморщился. Затаившийся внутри волк угрожающе зарычал. Учитывая последствия первой встречи, вторая была недопустима. Но до чего ж она упряма и непонятлива! При всей силе ее зверя, девушка явно уступала здравомыслием и адекватностью Елене.

Стоило подумать о своей паре, как собственный зверь тревожно заворочался. Мой волк рассчитывал, что в период течки его пары рядом не будет других самцов! Сейчас же… В клане черных волков может найтись тот, что привлечет внимание его пары. А бой на территории хранителей недопустим. И положиться на ветреную и юную волчицу белый не мог.

«Я должен действовать быстрее! Уже сегодня или завтра выманить Лену в лес и утвердить за собой право ее пары», – обоняние подсказывало, что бурая волчица вполне готова подпустить волка.

– Я понял. Благодарю, – кивнул Вельнову.

И задумчиво прищурился, вглядываясь в медведя. Инстинкт подсказывал: он не враг мне. Впрочем, сейчас в выборе «единомышленников» я был ограничен. А вот реакцию Лены на осуществление моих планов – предвидел. Она будет в ярости. Для бурой знание о ее наследственности определяло направляющий вектор дальнейшей жизни, я понимал это. И попытка сломать ее новое мироощущение дастся непросто. Если прибавить к этому склонность к самопожертвованию, то я мог предположить, на что сгоряча способна моя пара. И обязан был сгладить последствия своих поступков. Сейчас у меня появилась возможность сделать это.

– В ближайшие дни наследница изначальной семьи будет нуждаться в дополнительной опеке, – я, не сводя внимательного взгляда с лица Вельнова, намеренно делал акцент на важности роли бурой. – Возможно, она будет уклоняться от моей защиты. Мне необходимо знать, смогут ли хранители обеспечить ее безопасность?

Медведь задумался. Какое-то время молчал, прежде чем согласно кивнуть:

– Я присмотрю за наследницей.

– Спасибо, – с искренней благодарностью кивнул в ответ. Иллюзий не испытывал, наверняка есть причины, по которым опека выгодна и хранителям. Но на данный момент наши интересы совпали.

– И еще… – Вельнов предостерег, – времени у вас не остается. Верховный совет через два дня!

– Перенесли? – подозрительно прищурился я. Интересно, кто?

– Да, – догадавшись о моих мыслях, хранитель пожал плечами. – По просьбе представителей Елены Волконской. Просили назначить еще более ранний срок, мотивируя угрозой и преследованием с твоей стороны. Но Томаш настоял на промежуточной дате, дав время вам и частично уступив пожеланиям сторонников изначальной крови.

– Ясно, – уступкой медведя я обязан воспользоваться.

Пришло время перейти в наступление!

Глава 12

Лена

Ведомая собственным запахом, бурая неслась к поляне. Стремилась туда, где была возможность хоть как-то дистанцироваться от Андрея. Сейчас потребность в этой «изоляции» доминировала в сознании человека, подавляя даже животную сущность. Да и не было в сознании зверя особого протеста: самка, чуя угрозу возможному потомству, была настроена агрессивно.

Потому и легко отступила, позволив Лене перехватить контроль, когда оказалась возле оставленной человеческой одежды. Мгновенная вспышка и с земли, нервными резкими движениями натягивая брюки, поднялась уже девушка.

Руки тряслись, только со второй попытки смогла натянуть футболку.

«Какое же Андрей чудовище! Хладнокровное, расчетливое и безжалостное! Сколько уже можно терзать мою душу? Что еще он не отобрал у меня?»

Возможность быть счастливой, обрести семью, почувствовать себя любимой, прожить жизнь с чувством глубокого удовлетворения, увидеть своих детей взрослыми и уверенно смотрящими вперед. Всего этого уже не будет в моей судьбе!

Зато будет белый альфа, который задушит инстинктом собственника, растопчет все самое лучшее во мне, разобьет вдребезги мечты, погубит… в конечном итоге! Сердце болело, на дно души словно опустился неподъемный булыжник, во рту ощущался привкус крови – это я инстинктивно, сдерживая рыдания, кусала губы.

Из глаз текли слезы. Я ничего не видела и не слышала, ослепленная горем, оглушенная пониманием беды. Почему не сомневалась? Не знаю. Но убежденность в том, что понесла от своего альфы, не оставляла, существуя на каком-то подсознательном уровне. Как же все плохо!

– Лена?

Вопрос Макса заставил нервно вздрогнуть. Все мое существо было сосредоточено на одном – на диком опасении услышать рядом совсем другого мужчину. Об остальных оборотнях и не помышляла.

– Что случилось? Ты так судорожно дышишь. Я с поляны услышал. И где Добровольский? На вас кто-то напал?

Медведь явно принюхивался. Для него не было тайной, что мы только что расстались, я наверняка вся пропахла Андреем. Но что я могла ответить?! Тем более хранителю. Тем более в случае, когда речь шла о моем альфе!

– Хочу умереть! – падая на землю и проявившимися от ярости когтями вспарывая твердую поверхность лесного грунта, зарыдала я. – Не могу так больше, не могу!

Медведь напряженно замер рядом. Меня колотило от судорожных спазмов, сжимавших грудь. Андрея я чувствовала, каким-то необъяснимым образом знала, не так он и далеко.

– Иди за мной, – рывком дернув за руку и заставив подняться, хранитель сухо приказал следовать за собой. И устремился вправо, вновь уводя меня от поляны, где расположился лагерь нашей экспедиции.

А я, не задумываясь, бросилась за ним. Куда угодно, главное, чтобы там не было Добровольского. Или его зверя. Почему-то сразу решила, что Макс ведет меня в поселение медведей, туда, куда и должен был доставить еще раньше.

«Почему он не сделал этого?» – пришла очередная злая мысль, выражая обиду на судьбу. Ведь если бы сделал…

И тут белый никак не проявил себя. Вероятно, он слышал наш разговор, но направился ли следом? Моих возможностей не хватало для ответа на этот вопрос. Да и эмоции слишком бушевали в душе, чтобы сосредоточиться на чем-то одном. Главное, не воспрепятствовал. Возможно, в данном случае не мог противостоять решению хранителя?

Медведь со скоростью, присущей только нам, разменивал километр за километром. Прошло часа четыре, прежде чем он сбавил темп. Мы удалились на приличное расстояние в глубь территории хранителей. Зачем? До этого, отдавшись стремительному бегу, постаралась расстаться со всеми мыслями, обрести хоть какой-то душевный покой. Не думала о цели его поступка. Вернее, полагала, что знаю о ней.

Сейчас же Макс резко замер на месте и оглянулся. Взгляд мужчины был суров – ничего общего с панибратским дружелюбием, что он демонстрировал ранее. Испугавшись и сообразив, что опять необдуманно повелась на сомнительную помощь, немного отступила назад и глубоко вдохнула.

Пахло… странно. Холодной затхлостью и тленом. И ветер гудел в отдалении, такой шум в лесу невозможен – листва деревьев глушит порывы.

– Зачем мы тут? – вопрос прозвучал нервно. Злость на Андрея основательно разбавилась вспыхнувшим в душе страхом. Меня уже ранили однажды. И теперь не стоило доверять даже медведям. Но… Мало толку в том, чтобы осознать это сейчас!

– Твое пожелание, – сухо прозвучало в ответ. – Готова?

И, не дожидаясь моего ответа, Макс развернулся и побежал дальше. С огромной неохотой, но и я двинулась следом. Отступать уже глупо.

С каждым метром ветер усиливался, донося до меня не самый приятный букет ароматов. Запахи смерти и разложения. К счастью, не свежие. В какой-то момент лес резко закончился и мы выскочили на открытое пространство. Хранитель резко сбавил темп, перейдя на ровный шаг. Почва под ногами стала каменистой.

Еще до того как мы достигли края, я осознала, куда меня привели. К обрыву, к самому краю высоченного скальника. Видимо, один его край был пологим и заросшим лесом. Через него мы и добрались до вершины. А сейчас… Я испуганно сглотнула, застыв в паре метров от пропасти.

Обоняние подсказывало, что до земли внизу было немаленькое расстояние. Я не Андрей, вряд ли бы уцелела при падении, сумев выжить.

– Внизу острые выступы и все усыпано камнями разной величины. Даже оборотню сложно выжить после такого приземления, – синхронно с моими мыслями негромко пояснил Макс. Он спокойно стоял в паре метров от меня. И наблюдал.

Вздрогнув, отступила еще на несколько шагов. Желания умереть именно такой смертью совсем не было. Да и вообще желания умереть. Опять мною двигали эмоции.

– Готова? – вновь повторил мужчина, заставив мое сердце дрогнуть. – Ты можешь умереть сейчас. Поверь, это многим облегчит существование. И подарит… победу.

– Ты намерен убить меня? – собственный голос звучал сипло. Сейчас со всей вернувшейся ясностью и четкостью мыслей поняла, что хочу жить! Достойна жить. Имею право жить.

– Я? – удивился Макс. – Вовсе нет. По-моему, это ты настаивала на самоубийстве. Я лишь помогаю тебе осуществить твое желание. Чтобы наверняка.

– Нет! – судорожно замотала я головой и спешно забормотала, оправдываясь: – Это были глупые слова. Необдуманные, вызванные эмоциями, страхом… Я не хочу умирать.

«Вопреки всему!» – и это было правдой. Осознанной всем существом. Звериным началом и человеческим сознанием. Если мне уготовано пережить своих детей – такова моя доля! И малодушно пытаться спастись… вот так. Я должна бороться!

– Необдуманные? – медведь поморщился и резко зарычал. – Ты уже не щенок. Оставь все сомнения, отпусти это неверие в себя и стань, наконец, хозяйкой своей жизни. Своего зверя и своей судьбы. Взрослой! Эмоции, страх, глупые порывы – ты не имеешь права на них. Иначе у тебя не будет будущего. Хочешь выжить – стань сильной. Или умри. Прямо сейчас, поскольку умрешь все равно. И скоро. Но гораздо мучительнее и труднее!

Мгновенно оказавшись рядом, рванул меня за плечо и немногим не швырнул на самый край пропасти. Судорожно и отчаянно цепляясь когтями за почву, бестолково царапая камень и скользя по нему в бесполезной попытке притормозить движение собственного тела, задохнулась от страха, когда ноги внезапно ощутили пустоту.

Сознание парализовало ужасом, душу разрывало от паники и отчаяния. Не справлюсь! Тело неумолимо смещалось в пропасть, все мои неловкие попытки удержаться лишь усугубляли ситуацию. Макс хладнокровно наблюдал за мной, явно не имея намерений помочь.

Вдалеке яростно, с жуткой тоской и отчаянным призывом, завыл волк. Бурая внутри вскинулась, гонимая страхом и инстинктивным стремлением выжить. Душу словно обдало ледяным ветром чужой воли: «Держись! Не смей погибнуть!»

Миг оборота был неуловим. Вот я, собрав волю в кулак, решившись бороться до конца и ощущая внезапное спокойствие, легко, поразительно легко заставила свое тело измениться. Я заставила! Лена! И ощущать продолжала по-человечески, чувствуя, как изменились возможности, сместился центр тяжести, как яростно, по-звериному, напряглись мышцы спины и передних лап волчицы…

Рывок! Бестолково цепляющиеся за скалу задние лапы, едва не рвущиеся от натуги мышцы передних…

Словно толкаемая в спину чертями, самка устремилась вперед, сумев таки невероятным прыжком вывернуться и рухнуть на брюхо на самом краю пропасти. Дальше ползла, стараясь удалиться от страшной погибели. Лапы дрожали и не смогли бы сейчас удержать поджарое волчье тело: сказывалось колоссальное перенапряжение, которое стало расплатой за спасение.

– Так медвежат учим, – словно комментируя невинную шалость, с легким присвистом заметил Макс, снимая рубашку и брюки, – плавать. Кидаем в воду – должны выплыть, не справятся – не выживут. А тебя некому было научить, как зверя своего осилить.

«Научить?!» – ярость и ненависть в сознании буквально зашкаливали.

Волчица, стоило оказаться на безопасном расстоянии от пропасти, движимая единым желанием человеческой и звериной мести, вскочила на лапы. Грозные острейшие клыки оскалились, шерсть на загривке встала дыбом, хвост застучал по лапам, тело прогнулось, готовое атаковать.

Уверенный, предупреждающий рык разнесся по лесу. Сейчас Лена и ее бурая были солидарны, утратив всякую робость и страх, они сплотились, решив воздать мучителю. Покарать! По-волчьи.

Яркая вспышка и на месте хранителя возник зверь – огромный матерый медведь. Одновременно из леса на опушку выступил большой белый волк. И тоже зарычал – предупреждающе и веско! Ухо медведя дернулось. Он отступил на шаг, потом еще, явно стремясь избежать схватки с обезумевшей самкой.

По сознанию бурой волчицы прошелся ледяной порыв – предупреждение альфы: стой!

Отмахнувшись от приказа, бурая шаг за шагом, утробно рыча, наступала. И делала это Лена! Ее волчица в душе отчаянно скулила, ища способ убежать, укрыться за альфой, требуя подчиниться ему. Но девушка и не мыслила о побеге. Все ее существо сконцентрировалось на желании дать сдачи! Впервые за всю жизнь не склониться и признать поражение, а наказать! Клыками и когтями. О собственной слабости даже не вспомнила.

«Я дам ему бой! Потреплю! Не оставлю попытку погубить себя безнаказанной», – пульсировало мыслью в сознании. В сознании человека!

Неожиданно медведь упал на спину и странно зафыркал. Словно смеялся. Самка озадаченно замерла. И тут, даря понимание, пришла простая мысль: «Опять я поддаюсь эмоциям! Следую порыву, не думаю!»

Разозлилась уже на себя: доколе все будут проделывать со мной этот трюк, играя на чувствах, используя?..

Мысль стала глотком свежего воздуха, мгновенно остужая. И указывая выход!

И не подумав усомниться в своем праве сделать это, шикнула на бурую, заставляя свое тело измениться вновь. Вспышка и вот уже с земли поднимается стройная обнаженная девушка. Решительно, игнорируя обоих самцов – катающегося на спине медведя и замершего возле леса белого волка – подошла к одежде Макса и взяла рубашку. Лишь застегнув пуговицы и оправив полы, оглянулась на них.

– Оба – козлы! – сказала громко и спокойно, не сомневаясь в том, что буду понята ими.

Волк мгновенно отступил, скрываясь в зарослях леса, а хранитель перекинулся в мужчину. Натянул брюки, не сделав даже попытки приблизиться или укорить за использование своей одежды.

– Что ж, неплохо. Думаю, можно сказать, что ставки в игре, наконец, подняты до максимума, – сам себе заметил он вслух.

«Твари», – беззвучно вздохнула я. Каждый считает своим долгом использовать меня.

– Не зли меня! – лишь озвучила предупреждение.

– И не думаю, – покачал головой Макс. – Я на твоей стороне.

С такими друзьями…

– Расскажи мне про отца! – потребовала, вспомнив, что он так ничего мне толком и не рассказал. А сейчас, сейчас была уверенность, что добьюсь от него любой правды.

– Тут он погиб, – потряс меня ответом хранитель, кивнув на обрыв за моей спиной. – Спрыгнул вниз.

Охнув, вновь оглянулась на пропасть, оценивая ее уже с иной точки зрения.

«А ведь я могла бы тоже…»

– Самоубийство? – слово еле слышно слетело с губ.

– Нет. Казнь. Я дал ему выбор – прыгнуть самому или быть скинутым мною. У него был шанс выжить, если бы сил хватило и повезло с… приземлением.

– Что?! – в шоке оглянувшись на Макса, я не верила своим ушам. Хранители убили моего отца?!

– Да. Я сказал тебе правду. О ней, кстати, никому постороннему не известно.

– Но… за что? – пусть я не знала отца, но услышать о такой кончине было… страшно. Что же происходит?

– Поверь, за очень серьезный проступок. За преступление! – даже спустя годы взгляд хранителя полыхнул гневом.

Губы словно онемели, не позволяя продолжить расспросы. Но Максим все понял по моим глазам.

– Он уничтожил одну из наших реликвий. Если конкретнее – древний договор между волчьими кланами.

Услышав ответ, я села. В буквальном смысле.

«Нет этого проклятого договора – нет обязательств! И все мои испытания были… напрасны?»

– Почему вы тогда подтвердили условия договора, настаивали на его исполнении? Скрываете, что не смогли его уберечь?

– И это тоже, но есть и более важные причины. Ты не думала, зачем Волконский сделал это?

В самом деле. Пусть он и так был обречен, но навредить тем, кто предоставил убежище? Тут должна быть крайне веская причина.

– Зачем? – эхом повторила его вопрос.

Макс молчал, при этом бросил немного нервный взгляд в направлении леса. Вероятно, нас слышит Андрей? Поэтому хранитель мне не ответит?

– У него был план, я говорил тебе о нем. И условия договора были помехой, – ответ все же прозвучал.

– Андрей знал… про договор?

– Полагаю, он мог подозревать нечто близкое к истине, – Макс фыркнул.

– Но согласился на его исполнение?

– Именно поэтому и согласился! – уже не таясь, хохотнул мой собеседник. Мне же было совсем не смешно.

И что он имеет в виду?

– Получается, все недействительно? Мы не пара? – надежда вспыхнула внутри.

– Я бы не спешил с выводами. Вы же приняли на себя конкретные обязательства, признали себя парой? Сказанного не вернуть… И это объективная реальность!

Р-р-р…

– А что было в этом договоре? Было это условие про объединение в пару на три месяца?

– Нет, – и мужчина развел руками.

«Нет?!» – у меня пропал дар речи. Обман! Чья-то чужая игра сломала мне жизнь.

– Но как вы допустили?.. – и так едва слышный шепот оборвался, у меня перехватило дыхание. – Вы же хранители, ваша миссия в том, чтобы беречь истину в ее первозданном виде.

Макс насупился.

– Как это ни банально, никто не идеален. И у нас тоже есть свои интересы.

А меня внезапно осенило!

– Уверена, у отца был повод уничтожить договор! – с толикой ярости зашипела я на оборотня.

– О да! – неожиданно став серьезным, резко взмахнул рукой мужчина. – У него-то как раз и был. Вот только не стоит думать, что он ради тебя старался. На самом деле использовать договор, скрыв от волков его истинное содержание, это была изначально его идея. Мы лишь из-за нее решились на вмешательство.

Медведю я тоже не очень верила. Было ощущение, что верить нельзя никому.

– Раз вы рассказали мне так много, стоит ли скрывать остальное? – я не отступала. – Что было в том договоре? Зачем отец уничтожил его? И почему вы – хранители – не только извратили правду, но и способствовали заблуждениям глав волчьих кланов?

– Лена, – губ Макса коснулась снисходительная улыбка, – не стоит думать, что все так просто. Считай, что своими недомолвками я пытаюсь подтолкнуть тебя к действиям в нужном направлении. Договор касался своеобразной территориальной компенсации. Ничего глобального, ерунда. Но главам упомянутых там волчьих родов мы заявили другое.

– И никто не потребовал предъявить договор?

– Дамир Добровольский пытался, нам пришлось надавить на него, поручившись авторитетом, – Макс хохотнул.

– Солгать? Вы отвратительны! – как же я была разочарована в медведях!

– Будем судить по результатам, – мой собеседник продолжал улыбаться. – На самом деле задумка как раз в нашем духе. Она на благо.

– Кому? – вновь зашипела я.

– Порядку.

Как же достали загадки!

– А мне что делать?! – крик души.

– Точно не кидаться вниз со скалы, – Макс мотнул головой в направлении обрыва. – Кстати, чтобы ты не дулась – я бы успел тебя схватить, если бы понял, что ты совсем утратила шансы удержаться.

Не сдержавшись, я иронично хмыкнула. Ирония была с привкусом горечи: сейчас можно что угодно сказать…

– Не веришь? Зря! Твой белый волк загрыз бы меня на месте, он и так нарушил запрет и пришел за нами на эту закрытую территорию, – медведь перевел взгляд на лес, словно мог видеть укрывшегося в зарослях Андрея.

Ну-ну!

– Так вот, что тебе делать. На самом деле мне сложно судить, ситуация до сих пор во многом непредсказуема. Хотя хорошо, что вы пришли на наши земли.

«Хорошо кому?» – знать бы.

– Что бы на моем месте сделали вы? – рассердилась я. Сколько можно юлить?!

– Слушал бы разум, а не сердце! Ты же живешь эмоциями. А он – нет. Вот когда вы поменяетесь местами, и ты начнешь думать и рассуждать, исходя из своей выгоды, тогда и одолеешь его.

«Почему я должна хотеть его одолеть?» – стало страшно.

– Вы уверены, что мы – по разные стороны баррикады?

– Пока все говорит об этом, – Макс красноречиво пожал плечами. – Но есть и приметы перемен.

– Знайте, – я решительно поднялась на ноги, намереваясь уйти, – я никогда, ни при каких обстоятельствах не стану соперником Андрея! Не буду претендовать на власть (это вообще смехотворная мысль!). И… не предам его.

Последнее сказала одними губами, признаваясь в этом лишь себе. Я сама могу ненавидеть Добровольского, презирать, никогда не простить. Но мстить? Навредить ему? Никогда!

«Я слишком люблю своего белого альфу, чтобы поступить так. Пусть даже и не меньше ненавижу…» – навредить я способна лишь себе, но не Андрею.

– Возвращаемся? – парой быстрых шагов нагнав меня, подмигнул Макс.

Поразительный тип – ведет себя так, словно ничего необычного только что не случилось!

– Да! – и, решительно задрав подбородок, заносчиво предупредила: – Задумали смуту на волчьих территориях? Не надейтесь, что я помогу! Я признаю клан белых сильнейшим, а их власть – безоговорочной!

Тем более Андрей – мой альфа. А возможно, и отец моих детей…

Глава 13

Елена

На начало второй течки сложилась странная ситуация. Если в первый раз все осложняли интриги альфы клана бурых волков, но у нас была хотя бы теоретическая возможность укрыться ото всех в квартире, то сейчас… Никому до нас не было дела. Студенты ограничивались любопытными взглядами, утвердившись в версии о моем головокружительно скоротечном романе со спасателем. У медведей и вовсе словно табу было: они меня сторонились. Кроме Макса никто себе никакого контакта не позволял.

Но мы с Добровольским (по его упрямому и необъяснимому настоянию!) делили одну палатку, один спальник! А голову кружили ароматы леса, сводя с ума настойчивой потребностью дать волю внутреннему зверю! И моя бурая неудержимо рвалась на свободу, и его волк, чуя состояние волчицы, жаждал оказаться рядом, изводя сознание Андрея нескончаемым противостоянием.

Едва не стоившая мне жизни прогулка к пропасти в обществе хранителя Добровольским не комментировалась. В сопровождении Максима я накануне вечером вернулась в лагерь. Андрей – в человеческом виде, одетый в джинсы и босой – поджидал нас примерно на середине пути, оперевшись спиной на ствол высокой лиственницы и высматривая что-то в небе.

Макс явно почуял его раньше, так как заранее подобрался и ощутимо напрягся. Я же осознала присутствие альфы, лишь увидев его самого. И вздрогнула, ощутив в душе странную смесь чувств – от облегчения до злости.

«Этой встречи могло уже и не быть…»

«Все из-за него! Довел меня до крайности!»

Мысли в голове были крайне противоречивыми. Но присутствие Андрея неожиданно успокоило, а я поняла, что весь путь назад находилась в нервном оцепенении. Впрочем, мужчинам явно было не до моих эмоций.

Добровольский так и не перевел на нас взгляда, продолжая, прищурившись и задрав подбородок, рассматривать крону дерева, под которым стоял. Но стоило медведю поравняться с ним, как неуловимым движением моментально обхватил предплечье хранителя. Макс замер, грозно зарычав и словно сгорбившись. Как будто готовился обернуться…

Андрей рык проигнорировал и наконец-то опустил голову, уставившись прямо на моего спутника. Его взгляд заставил вздрогнуть и спешно отступить назад, настолько бешеным он был. Безжалостным, холодным и чужим. Страшным!

– Ты зарвался… – словно через силу, сбиваясь на рык, просипел мой альфа. – Больше предупреждений не будет!

– Ты посмел появиться на запретной территории! – грозно рявкнул в ответ хранитель. – Это непозволительно!

Судорожно сглотнула, почувствовав, как оба напряглись до предела, напоминая две натянутые тетивы, готовые «выстрелить» – кинуться друг на друга. Их плечи столкнулись, мышцы напряглись – ни один не желал отступить. Воздух вокруг почти ощутимо уплотнился, словно наэлектризовавшись. От обоих немногим не сыпались искры.

Ярость, усиливающаяся перевозбужденным из-за близкой течки моей бурой состоянием зверя, явно клокотала в душе Андрея. А медведь… он, похоже, намеревался упрямо настоять на своем.

«Схватки не миновать!» – почуяла это животным чутьем, поняла по довольству волчицы, которой крайне льстил столь очевидный интерес оборотня. Готовность волка сцепиться ради нее с любым противником!

А ведь вопреки всему Андрей на территории хранителей был моей единственной защитой. После сегодняшнего поступка Макса я начала бояться медведей, мгновенно лишившись всех иллюзий на их счет. Не лучше Фирсанова, интриганы!

– П-пожалуйста! – подхлестнутая страхом, взмолилась я, обращаясь сразу к обоим. – Хватит на сегодня! Вы смерти моей х-хотите?!

В последнем выкрике отчетливо прозвучали нотки надвигающейся истерики.

Мужчины вздрогнули, словно только сейчас осознав факт моего присутствия. И оба одновременно посмотрели на меня. Такими разными глазами и такими… похожими. По-звериному черными!

Уф! Вовремя я вмешалась.

Несколько секунд оба смотрели на меня, прежде чем Макс яростно дернулся, но вырваться не смог.

– Лапы убери! – грозно рыкнул он.

Андрей не реагировал, продолжая сверлить мое лицо этим пугающим взглядом и жадно вдыхать мой аромат. Макс дернулся вновь. Яростнее.

– Уходи! – Добровольский разжал ладонь, и лишь тогда хранитель смог отступить в сторону. – Но помни: вопрос не закрыт. О том, что ты сделал, «поговорим» позже! Когда все закончится.

Голос Андрея, контрастируя с совершенно безумным выражением его глаз, прозвучал сухо и спокойно.

– У тебя, возможно, не будет этого «позже»! – сурово припечатал медведь, не двигаясь с места.

Но Андрей лишь пренебрежительно передернул плечами: будет!

Макс с неожиданным удовлетворением во взгляде подмигнул мне и, спешно развернувшись, ретировался куда-то вглубь окружавшего нас леса. Я же, ощущая рвущуюся наружу волчицу и одновременно до чертиков боясь реакции Андрея, стояла ни жива ни мертва.

– Ты в порядке? – спустя несколько бесконечных минут глухо уточнил он.

– Угу, – тут же кивнула я.

– Пойдем, – и белый протянул мне руку.

Обида и возмущение его циничным поведением не прошли, но сейчас (я чувствовала это) не время было что-то выяснять. Уж очень взбешенным ощущался зверь Добровольского. Повременю демонстрировать характер. И, покорно вложив ладошку в мужскую ладонь, поспешила за Андреем.

Шли мы быстро. И уже скоро я поняла куда. Целью альфы было ледяное озеро, в котором мы с одногруппницей так неудачно искупались в первый день по прибытии.

Оставив меня на берегу, белый решительно нырнул в ледяную воду. Купание напомнило мне недавнее уединение в подземной нише с серным источником. Но как же сильно все изменилось с тех пор…

Больше мы не разговаривали. Я молчала принципиально, не желая прощать Андрею его подлость. Белый же был слишком сосредоточен на контроле своего зверя. В таком состоянии и заснули. По крайней мере я.

Утро ожидаемо усложнило ситуацию. Течка началась. А значит, пока надо отложить все прочее и постараться выдержать испытание. Вместе! Ведь если я – о чудо! – еще не забеременела, то тут шансов совсем не будет.

Уставившись в черные-черные глаза мужчины, что немигающим взглядом наблюдал за мной, вздохнула. Ладно медведи, но как люди воспримут рычащего спасателя, что ни на шаг от меня не отходит? Да и опасно это. Живой пример – Женя. Ярость зверя может спровоцировать что угодно! А последствия могут быть необратимы.

И бурая бесновалась, истощая мои силы. Она жаждала новой встречи со своим волком, не желая принимать в расчет мои рассуждения.

– Нам надо уйти, – тихим шепотом озвучиваю решение, давшееся мне с огромным трудом.

– Нет, – и яростное мотание головой. Не согласен!

– Тогда придется пять суток сидеть в палатке, – продолжила увещевать я. – Иначе будет беда.

– Я справлюсь! – и снова яростный кивок.

«Он не справится!» – была убеждена в этом. Чувствовала!

– Пойдем, – умоляюще попросила я, нашаривая рукой возле выхода кроссовки. – Хотя бы день проведем вне лагеря.

Завтракать или предупреждать друга об отлучке мне и в голову не пришло. Чур, чур! Медведи наверняка что-нибудь придумают для объяснения нашего отсутствия, разговор наш они слышат. Да и состояние Андрея чуют не хуже меня.

Обувшись, плавно выбралась из палатки. Андрей – следом. Не оглядываясь, двинулась к лесу. Белый не отставал.

Что ж, придется утомить нас пешими прогулками.

И, следуя этому плану, я двинулась дальше от лагеря.

– Стой! – с усилием выдохнул мужчина, ухватив меня за плечо. – Далеко отходить опасно.

Его грудь бурно вздымалась, челюсти были сжаты. В глазах Андрея растеклась сплошная чернота. И она словно затягивала, не позволяя мне отвести взгляд. А еще… бурая, ощущая мое смятение, усилила напор. Волчица рвалась на свободу, понимая, что сейчас ее время! Ее мир вокруг. И ее пара рядом.

В отчаянии я сжала виски руками и плавно осела на землю возле ног Добровольского. Попытки сдерживать зверя давались все сложнее, истощая мои силы! Меня словно в лихорадке колотило изнутри, перед глазами все плыло, взгляд менялся, становясь по-звериному острым или мгновенно покрываясь мутной пеленой, свойственной человеческому зрению. Потребность расслабиться и подчиниться зверю едва не душила.

«Как Андрей справляется?!»

Впрочем, смотреть не белого, чтобы выяснить это, я боялась. Может быть, тело мужчины волчьему сознанию и не подчинилось, но взгляд… На меня явно смотрел зверь! И не просто смотрел. Молил, звал, приказывал и подчинял.

Ничего из звуков окружающего леса больше не воспринималось. Лишь оглушающе громко стучащая в висках кровь и аромат желанного волка. Белый сейчас заслонил собой весь мир. Инстинкты желавшей спаривания самки явно брали надо мной верх!

– Давай на озеро? – с глухим стоном упершись руками в землю, не осознавая, что уже вспарываю ее когтями, с надеждой на освежающую прохладу воды предложила идею.

– Вдвоем… нельзя, – сквозь человеческую речь пробивалось отчетливое рычание зверя. – Опасно.

Окунемся в воспоминания и… стопроцентно утратим самоконтроль.

Бурая, как-то осознавая, что почти сломила мое сопротивление, предприняла новый рывок. В грудь словно ударило тараном, это волчица, стремясь к интересующему ее самцу и вязке с ним, «взорвала» мое сознание и переполнила душу жадной животной тягой.

Инстинкты! Они неумолимо брали верх. Кажется, или в прошлый раз мне было легче?!

– Андрей! – в ужасе зашипела я. – Не пойму, что происходит. Бурая, она словно одичала.

– Она определилась… – под конец ему вторил глухой рык его волка. – И чует свое время!

Определилась с выбором пары и намерениями не только моя волчица!

В отчаянии, чувствуя, что покрыта испариной и дрожу всем телом, я рухнула на землю, с облегчением ощущая поверхностью кожи влажную почву. Рядом на колени упал Андрей.

– Добровольский?! – я уже могла только стонать, чувствуя наворачивающиеся на глаза слезы. Все было напрасно! Течка только началась, а нас уже почти сломили. Мы обречены повязаться! А значит, обзавестись общим потомством.

«Еще одно тупиковое поколение», – плакать было не стыдно.

– Лена, давай попро… – белый держался! И у него даже появилось какое-то предложение. Но поздно. Перебив его на полуслове, мое тело начало трансформироваться. Последнее, что осознала, – ветер сменил направление – и одежда клочками полетела в стороны.

Именно густой, завлекательный и такой мужской аромат белого волка, на мгновение окутавший полностью, стал для меня последней каплей. Всего на миг, задохнувшись от вспыхнувших в душе эмоций, я забылась. Зверю этого хватило.

Стоило волчице коснуться лапами земли, как она сорвалась вперед, гонимая единственным стремлением – каждой клеточкой тела прочувствовать такую долгожданную свободу, выплеснуть избыток энергии. И даже давление чужой воли не остановило, слишком мимолетным было ощущение ее присутствия. Словно сила зверя, вынужденно призванная человеком, стала роковым фактором. Ошибкой, предопределившей оборот. А спустя миг волчица услышала, как позади на четыре лапы приземлился уже волк!

И еще стремительнее побежала вперед, желая погони, игры и внимания самца.

Белый волк, вопреки намерениям самки, не был настроен на долгую брачную игру. В несколько длинных прыжков нагнав бурую, он начал напрыгивать и толкать ее. Притормаживать, замедляя бег.

Стоило самке сбавить темп, опасаясь быть сбитой с ног тяжелым волком, как белый перешел к активной части «ухаживаний». Терпение самца давно исчерпалось, время игр для него прошло. Слишком сильно давили инстинкты, беспокоили попытки человеческой половины перехватить контроль над сознанием и дурманил аромат удивительно желанной сейчас самки. Призывно порыкивая и прихватывая зубами холку бурой, волк искал возможность подступиться к волчице. Она же, хоть и перебирала нервно задними лапами, стараясь ускользнуть или уклониться от настойчивого внимания самца, но тоже возбужденно подрагивала всем телом и пыталась лизнуть белый мех, одобряя партнера.

Оба зверя жадно втягивали в себя воздух, пропитанный ароматами друг друга.

Инстинкты брали верх, подчиняя себе поведение и звериные порывы. Их потребность в объединении в естественном процессе вязки для продления рода была неодолимой. Никогда ранее ни белый волк, ни бурая волчица не стремились настолько к чему-либо. А сейчас… То ли мудрость природы вела их кратчайшим путем навстречу друг другу, то ли подсознательно сказывалось человеческое желание, только «ухаживания» самца не продлились и четверти часа.

Белый уверенно подмял под себя самку. И бурая, лишь иногда слегка глухо ворча и дергая хвостом, подчинилась, принимая такое долгожданное и необходимое ей сейчас внимание волка. В первый же день течки.

Природа…

Животных не мучили человеческие сомнения, не пугал страх будущего, не волновали стыд или сомнения. Лишь инстинктивные стремления и их воплощение, поглотившие все внимание волчьей пары. Поэтому слишком поздно была осознана приближающаяся опасность.

В какой-то момент самец тревожно вскинул морду, подрагивая ушами и втягивая в себя воздух. И тут же резко отскочил от самки, заставив ее испуганно припасть на задние лапы. Быстрый разворот вокруг своей оси, пока разум животного оценивал угрозу. И волк сорвался на бег, на инстинктивном уровне собственной волей принуждая юную самку бежать следом.

Быстро бежать! Немногим не лететь, стрелой устремившись вперед, к спасению. Путь назад был отрезан! Он таил опасность. Огромную! Нюх и чуткий слух сразу подсказали об этом зверю. И стоило преследователям понять, что их появление уже не тайна, как они тоже сорвались на бег, начиная погоню. Преследуя свою добычу. Волчью пару, что только что повязалась…

Если бы волком управляли лишь животные инстинкты, он бежал бы до полного изнеможения, надеясь уйти от погони. И заставлял бы самку следовать за собой, насколько хватило бы ее сил.

Но этот волк был разумен. И его человеческая составляющая сейчас, когда накал желания отпустил зверя, а угроза для него и его пары была реальной, возобладала. Разумом Добровольский понимал, что их окружают, что будут гнать к цели, в ловушку – к обрыву!

Пока сильные лапы отмеряли прыжок за прыжком, не позволяя преследователям приблизиться, человеческий разум отчаянно искал способ выбраться из западни. О том, как ее смогли подстроить на землях хранителей, он будет думать позже. Если выживет… Сейчас же единственно важным было спасти свою волчицу и себя.

Белый почувствовал, что бурая начала отставать. Ее сил для подобного спасительного забега было недостаточно. И это обстоятельство решило всё. Андрей, находящийся сейчас в теле волка, принял единственно верное, на его взгляд, решение – найти укрытие и принять бой!

Если у преследователей не получится окружить его, справиться будет сложнее. А там… время может сыграть в его пользу. Задрав морду, волк завыл, на бегу призывая помощь. Медведи обязаны отреагировать! Но надеяться – в полной мере – сейчас огромный белый волк мог лишь на себя.

И зверь, ведомый сознанием человека, повернул в сторону скальников, к той самой пещерке, где они с Еленой уже побывали. Его самка, судя по частому дыханию и потяжелевшей поступи, бежала уже на пределе своих сил. (И в этом ей не хватало опыта!) А в пещере у нее будет возможность укрыться за его спиной. Это увеличит возможность маневров и для волка, избавив от необходимости следить еще и за возможностью угрозы для нее.

Глава 14

Елена

Все происходящее последний час стало бесконечным ужасом, пропитанным ароматом множества хищников, животными рыками боли, визгами агонии и шумом боя. Глухие удары, клацанье волчьих клыков и жутковатый звук раздирающих плоть когтей.

Запахи рысей, росомах, крови, ярости, боли… Угнетающее ощущение угрозы, страха, смерти! Предчувствие конца не отпускало.

Все смешалось для меня в пугающей вакханалии боя. Боя не на жизнь, боя отчаянного и в чем-то предрешенного, боя страшного. Страшного в первую очередь железной решимостью белого волка – выстоять, выжить и защитить вопреки всему.

Одно это ощущение твердой решимости и мощи волка остановило бы многих. Но не тех, кто преследовал нас. У них была слишком четкая цель. Убить нас! Или кого-то из нас…

Эта решимость окружала зверя словно сгусток силы и… неуязвимости. Еще в конце нашего стремительного забега волчица ощутила перемену в белом самце. Он решился на отчаянный шаг. Остановиться и принять бой!

Но намерен был сделать это, самостоятельно выбрав место.

Поэтому и повернул к скалам, к той памятной для меня пещере. Хотя мысли о скверных ассоциациях, связанных с этим местом, в данный момент занимали меня в последнюю очередь. Поскольку перед реальной угрозой смерти все отступает.

А те, кто пришли за нами, своих намерений не скрывали. Как и не стеснялись в средствах.

«Целая армия! Огромная, страшная!..» – единственная мысль снова и снова билась в голове, пока я, в панике прижавшись к дальней от входа стене пещеры, вслушивалась в каждый звук боя, идущего снаружи, отчаянно надеясь…

Глупо надеясь.

Но надеясь.

План Андрея был мне ясен. Медведи обязаны вмешаться. Это нападение совершено чужаками на их территории! И мой альфа не зря тревожно выл, призывая помощь. Вот только сочтут ли хранители нужным прийти на помощь своевременно? Или намеренно чуть опоздают? Ведь допустили же они присутствие чужаков на своих землях! Мне были не известны цели хранителей в этой игре, оттого и доверять им не могла. И ждать помощи тоже.

А за Андрея очень боялась…

До онемения рук, до разрывающей душу боли. Невыносимо боялась.

«Все, что угодно, кроме… этого!» – мысленно молила я, взывая к удаче.

Чуду!

Ничто иное помочь не смогло бы.

Из последних сил, измотанная сумасшедшим бегом, напуганная яростью преследователей, ощущая себя жалкой безвольной добычей, бурая волчица вбежала в эту пещеру. Вбежала не сама, лишь подчинилась неумолимой воле сильнейшего. Белый волк и вовсе остановился снаружи. Инстинкты понукали и бурую выскочить из ограничивающего маневренность пространства, но порыв сдерживала направленная воля ее альфы. Сдерживала и одновременно пугала юную и неопытную самку. Настолько, что впервые бурая, терзаемая страхом, сама отступила, освобождая сознание человеку.

Краткая вспышка, сопровождавшая смену ипостаси, совпала с нападением преследователей. Но намеревавшийся защищать свою пару волк успел предупреждающе зарычать, предупреждая уже девушку: не выходи!

Вновь и вновь умирая в душе от страха, бессознательно впиваясь пальцами в щербатые неровности скалы и с трудом сдерживая панический вой, я пряталась в относительной темноте пещеры. От предательской паники удерживало одно: отвлеку Андрея и тогда – все.

Слезы текли горячими ручейками, грудь содрогалась от беззвучных, сотрясающих все тело рыданий, душа разрывалась от муки и отчаяния.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Рухнула на влажный, местами каменистый грунт. Отчаянно хотелось заткнуть пальцами уши, закрыть глаза и перестать дышать. Чтобы не слышать, не видеть, не знать… Но не могла. Пока я слышу бой, я понимаю, что он жив. Что еще есть надежда.

Яростные взвизгивания, специфичное рычание росомахи, запах смерти…

«Это невозможно! Я не вынесу. Сердце не выдержит. Силы, защитите его!.. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

Миг тишины, едва не разорвавший мне сердце, и вновь – глухие удары, утробный взбешенный волчий рык и звук разрываемой когтями плоти.

«Защитите, защитите, защитите его…»

Сидела, едва дыша, со страхом вслушиваясь в происходящее снаружи, но отчаянно боясь тишины. Запах крови усиливался, смерть витала рядом (я отчетливо ощущала ее густой и приторный запах), шум схватки то усиливался, то немного стихал. И я не знала, чего бояться больше.

«Кровь белого…» – казалось, кровь в моих жилах остановилась, когда я почуяла ее. – «Много…»

Я даже не заметила, как оказалась на ногах, движимая одним желанием – помочь! И тут же замерла, подавляя эмоциональный порыв. Выскочу – обязательно отвлеку внимание волка на себя. А он и так противостоит множеству соперников, и миг утраты концентрации станет роковым.

Следующий шаг в направлении выхода я не сделала. Но какой ценой! Ежесекундно казалось, что я малодушно предаю его, жертвую им ради спасения собственной жизни.

«Мне не нужна жизнь, если за нее Андрей заплатит своей!» – четко осознала истину.

Но и не оценить этих его отчаянных усилий я не могла.

Не имела права! Срок, на который древний договор объединил нас в пару, не истек. Добровольский сейчас был воплощением защитника, мужа. Рисковал всем ради меня. Слезы текли, не переставая. Отчаянно кусая сжатую в кулак ладонь, старалась сдержать желание закричать.

Страх был всепоглощающим. Душевная боль невыносимой.

Чье-то явно мертвое тело упало на землю у входа в пещеру, едва не залетев внутрь. На секунду сердце замерло, пропустив удар. Но потом я осознала: это рысь! И ощутила невыразимое облегчение и ликование – одним врагом меньше!

Сейчас во мне проснулся хищник. Я жаждала убивать сама, хотела помочь, продолжая отчаянно и безнадежно надеяться на чудо. Но и понимала, что только наврежу. Поэтому «твердой рукой» человеческой воли сдерживала судорожные порывы бурой метнуться к своему альфе.

Волчица внутри то яростно билась, требуя отпустить ее к волку, то испуганно таилась, стараясь не напоминать о себе.

Прошло не меньше часа, для меня – целая жизнь! Жуткая, невыносимая и безнадежная. Глупо считать, что мне в эти минуты было сложнее, чем Андрею, но ждать в жалком бессилии – невыносимо трудно!

Тишина снаружи наступила внезапно. Только что слух резанул взбешенный визг раненой росомахи, как вдруг все исчезло. Звуки борьбы, шум драки… Какое-то время просидела в оцепенении, по инерции ожидая, что вот, сейчас, опять начнется. Но время шло, а до меня доносился только шум леса.

«Андрей! О нет…» – внезапно поняла, что белого я тоже не слышу. И, уже не думая ни о чем, выскочила наружу.

Руки тряслись, ноги подкашивались, голова кружилась. Очень страшно было увидеть белого волка мертвым. Тогда… Не знаю, что бы я тогда сделала, но точно что-то ужасное!

Остальных зверей я даже не замечала, переступая через лужи уже впитавшейся в землю крови, оторванные куски тел, клочья шерсти. Взгляд, судорожно блуждая по поляне, выискивал светлошерстого зверя. И нашел…

Вот только мех его стал розовым, пропитавшись кровью, а тело неподвижно замерло в странной и противоестественно изломанной позе, наполовину придавленное мертвой росомахой.

Метнувшись к нему, одним толчком скинула труп поверженного врага и рухнула на колени рядом со своим альфой. Бурая внутри завыла с невыносимой тоской и болью. В этом вое воплотилась вся наша совместная боль, отчаяние утраты. Мой Андрей, ее белый…

– Андрюшенька… – я рыдала, уже не сдерживаясь, не думая о том, что кто-то услышит, что, возможно, кто-то из врагов жив. Это перестало быть важным.

Слабый хрип стал мне ответом.

Вздрогнув, пригнулась к самой земле, припадая вплотную к телу любимого.

Дышит!

Пусть слабо, редко, но дышит. Он жив! Пока…

Мгновенно собравшись, обхватила тело зверя, стараясь осторожно перевернуть, чтобы оценить повреждения. Регенерация не всегда может помочь. Все зависит от ран.

Но стоило мне устроить волка на боку, ужасаясь разорванному брюху, вырванным кускам его плоти и торчащим костям, и положить его голову на свои колени, как… Тело зверя окутало свечение. И вот уже с искаженным дикой болью лицом передо мной лежит Андрей.

– Я смог… – это даже не стон. Я, скорее, догадалась о смысле, чем расслышала. Каждый звук давался с трудом, обрываясь жутким булькающим хрипом. – Лучше так… хочу проститься…

– Нет! – рявкнула на него, чувствуя, что слезы снова потекли ручьем, застилая обзор, лишая возможности видеть любимые черты. – Не уходи! Скажи, что… что я могу сделать? Как помочь?

И понимала, что все. Шансов нет, это конец! Состояние Андрея было жутким. Я не представляла, что можно предпринять. Развороченный живот, разорванная в клочья когтями грудь с торчащими ребрами, сломанные ноги и много рваных кровоточащих ран. Голова, что покоилась на моих коленях, распухла, даже увеличившись в размерах от множества ушибов и гематом, глаза превратились в узкие щелочки, а нос, он расплылся на пол-лица.

– Плохой вид, да? – сжимаясь от боли, Добровольский собрал все силы (я чувствовала это последнее усилие), чтобы глухо усмехнуться: – Но все как ты любишь: уши торчком, нос пятачком. Вот и понравлюсь тебе… наконец.

– Дурачина, – глотая слезы, бормотала я. И умоляла: – Пожалуйста, держись!

Бросить его в таком состоянии и бежать за помощью я не могла. Боялась.

– Лена!!! – полной неожиданностью стал истеричный крик мамы, разнесшийся над поляной.

Вздрогнув, не уверенная, что мне не мерещится, повернула голову. Ко мне действительно бежала мама! В человеческом облике. А следом за ней Захар Фирсанов и еще кто-то из клана бурых. И медведи. И… Дамир Добровольский! Позади него я различила мелькнувших тенями белых волков.

– Твари… – впившись взглядом в глаза Макса, зашипела я. Они могли появиться раньше! Не знаю почему, но не сомневалась в этом.

Хранитель лишь странно улыбнулся в ответ. В душе вспыхнуло яростное желание впиться ему в глотку. Оно мгновенно захватило меня, застилая взор красной пеленой злобы.

– Проклятая! – это Добровольский-старший оказался рядом, рухнув возле тела сына. – Убирайся! Оставь его, ты его погубила!

И столько боли и ярости прозвучало в этом вскрике, что все резко замолчали, настороженно уставившись на нас. Я лишь виновато поникла, понимая, что до последней капельки заслужила его ненависть, оправдав худшие опасения. Наш союз не принес белому добра.

Тишину нарушило глухое и злобное ворчание волка. Это зверь Андрея неожиданно отреагировал на слова отца. Дамир тут же вскинулся, резко склонившись к сыну.

– Медикаменты! – рявкнул он, обращаясь к своим.

Ему тут же протянули какие-то шприцы, уже наполненные спасительным лекарством. Я застыла, наблюдая за действиями оборотней с таким благодарным благоговением, что снесла бы любые упреки и угрозы. Лишь бы они помогли моему волку!

– Уйди, – Дамир сильно толкнул меня в плечо, требуя отодвинуться.

Я безмолвно подчинилась, бережно перекладывая голову любимого мужчины на землю. На все была сейчас согласна, только бы белый выжил. А отец – это понимала даже в своем состоянии – все сделает ради Андрея.

– Леночка! – стоило встать, как плечи обхватила мама, укутывая во что-то. Из-за потрясения, испытанного за последний час-полтора, совсем забыла, что голая. – Идем со мной.

Уходить от своего альфы я не желала. Ни за что! Но мама упорно тянула в сторону, бормоча:

– Все хорошо! Все так хорошо. О, силы, как я боялась, что мы не успеем, что тебя убьют! Тогда бы все пропало, все планы рухнули, – мама судорожно трясла мою руку и исступленно бормотала одно и то же: – А с ним – и к лучшему. Пусть сдохнет. Свое дело он сделал.

– Мама! – в полнейшем ужасе, ощущая дикую боль, которой отдавались ее слова в моем сердце, рыкнула я. – Не смей говорить подобного! Я не уйду от Андрея. Я не хочу. Я не могу!

– Леночка, пойдем. Так надо. Пришло время созывать Верховный совет. Пора отправляться в поселение медведей и узнать правду о своей судьбе, – мама упорно тянула меня в сторону.

Дамир Добровольский при ее словах резко обернулся и пронзил меня ненавидящим взглядом. Я даже споткнулась, едва ли не физически ощутив его.

– Нет! – рядом с белыми находиться было страшно, но уйти от Андрея? Сейчас? Я не могла!

– Ты должна! – мама приказала мне неожиданно твердо.

– Нет! – уже с истерикой в голосе замотала я головой.

– Лена!

– Нет! Нет! Нет! – я отскочила, вырвав ладонь из маминых рук.

Беспокоил тот факт, что Добровольский так и не пришел в сознание. И бурая была против, не желая терять из вида своего защитника.

– Елена, – рядом оказался Максим, – вам надо уйти. Следуйте за своими. Время действительно пришло. И я, как один из Старейших народа хранителей, должен отвести вас к месту проведения Верховного совета. Вы обязаны подчиниться! Это не земля волков, у вас нет права находиться на ней по собственному желанию.

Они обступили меня: мама, Захар Фирсанов, медведи. Давили, вынуждая отступать, пятиться к лесу, отходя все дальше от Андрея.

– Стойте! Нет! – умоляла я медведя. – Поймите, мы пара. Я не могу сейчас уйти. Бросить его. Не после того, что он сделал.

Мысль о том, что он очнется (а он очнется, о другом я и думать не буду!), а меня нет рядом, убивала. Не могу так предать белого.

«Мы – пара!» – обиды и злость я оставила в прошлом, простила Андрею все ошибки и угрозы. Просто поняла, что важнее меня у белого ничего нет. Просто – ничего!

– Я не пойду!

– Мы унесем вас! – проклятый Макс. – Это приказ Старейшин.

– Лена, ты обязана уйти. Между вами все кончено, не думай о договоре, – ласково убеждала мама. – Пойдем с нами. Ты все поймешь.

– Оставшись, только навредишь себе. Дашь белым повод сорваться и уничтожить тебя! – ворчал Фирсанов.

Я же смотрела на Андрея, лежащего на траве. Его грудь вздымалась еле-еле.

– Уходите! – Дамир вновь обернулся ко мне. – Вы достаточно ему навредили. Андрей должен избавиться от этого наваждения, от навязанной ему больной волчицы! Не осложняйте его жизнь еще больше. Если есть в вашем сердце что-то к нему – уходите!

«Больная волчица», – правда, отрезвляя, камнем упала на дно души. В этом вся суть. Нет у нас будущего. У меня его нет. Так пусть хоть у него будет!

Если кого-то любишь, искренне и всей душой, пожертвуешь чем угодно, даже собой. Своим сердцем.

– Хорошо, – смирившись, я приняла этот урок судьбы. – Я пойду.

И, отвернувшись, испытывая неописуемую душевную боль, шатаясь от муки, мутнеющим взглядом обвела поляну.

«Девять тел рысей и три росомахи! Как он выстоял?!»

Его жертва не должна стать напрасной. Будет в жизни моего белого волка счастье! Вот только я, притягивающая к нему словно магнитом беды, исчезну, и оно его найдет.

Белые волки действительно самые сильные из нас. Они по праву получили власть! И Андрей должен продолжить их род.

За медведями шла в каком-то полутрансе, так и не осознав до конца, как смогла уйти от своего альфы. Бурая внутри подавленно молчала. Или тоже считала меня предательницей?

Глава 15

Елена

– Пейте чай, ну что же вы? – медведица суетилась вокруг, заботливо убеждая подкрепиться.

Но мне сейчас кусок в горло не лез.

Путь до медвежьего поселка прошел словно в тумане: мыслями я была на поляне возле пещерки. Поселок оказался уютным, добротным и теплым. У каждой семьи свой большой деревянный дом. Такой же основательный и надежный, как и их владельцы. Максим оставил меня в одном из них под чутким присмотром медведицы, представив ее как Надежду, и куда-то ушел с моей родительницей.

Впрочем, ни о чем, кроме Андрея, думать я была не способна.

– Не хочется, – даже в теплом помещении ощущая озноб, созналась в ответ.

– Вкусный, – не обращая внимания на мои возражения, убеждала хозяйка. – Сейчас и пироги подоспеют. А вкусная еда, она, как известно, любую хандру прогнать может, в любой проблеме помочь.

Я грустно улыбнулась: не всегда все так просто.

– Верю. Но аппетита нет, – и отодвинула чашку с ароматным напитком.

– Пей давай, горемычная, – Надежда присела рядом, придвигая посудину обратно ко мне. – А то больно несчастный вид у тебя. Не стоит в дела мужские лезть – здоровее будешь. Ишь, нервов тебе напортили. Небось, замуж за кого насильно выдают?

Меньше всего желая исповедоваться, я отхлебнула чаю. Особенный какой-то…

– И пирожок бери, – выкладывая с противня горячую сдобу, командовала медведица. – С яйцом и с крапивой! Живо взбодришься.

Пришлось взять и пирог. С набитым ртом ведь не обязательно отвечать. Жевала его долго, запивая каждый кусочек крошечным глоточком чая. Надежда сидела рядом, подперев круглое лицо внушительного вида рукой, и только сокрушенно покрякивала:

– Совсем девицу довели, оголтаи.

– А вы – пара Максима? – и пирог когда-нибудь заканчивается.

– Ой, да что ты! Этого сумасброда мне привязываешь, – медведица импульсивно всплеснула руками. – С Томашем мы женаты. Уж и не припомнить сколько годков. Хорошо он о тебе отзывался. А смотрю на тебя и понимаю: не зря он о тебе переживал.

– А он переживал? – мне уже все медведи казались заклятыми врагами.

– Да он у меня тихий, но добрый. Вида не покажет, а в душе – сопереживает! Так что как лучше хочет. Ты слушай его, не супротивься. За кого сказано замуж – за того и иди. Уж мой Томаш с выбором не обидит. У него на доброе дело нюх!

Провозгласив последнее, медведица с гордым видом поднялась и, покачивая на ходу крутыми бедрами, двинулась за чайником. Следом появилась на столе и вторая кружка чая.

– Хватит, – вздохнула я. – Правда, не могу больше.

И так боялась, что подурнеет. Хотя чай и впрямь успокоил. На душе слегка полегчало.

– Ты пей давай. На травках чай, хоть поспишь. А то изможденная какая-то. Не болеешь ли, часом?

Эх, еще как болею. Неизлечимо!

– Все хорошо со мной, спасибо.

– Вот отдохнешь, и, правда, хорошо станет, – убежденно заверила Надежда. – А с утра и с Томашем поговоришь, он как раз вернется.

Что ж, можно.

– Спасибо!

– В комнате старшей дочери тебя положу, – продолжала рассуждать хозяйка. – Недавно она съехала. Замуж вышла, теперь своим домом живет, малыша, вот, первого ждут. И хорошего зятя ей мой Томаш присмотрел. Так что и тебе все справит к обоюдному счастию.

Сколько же можно?! Тем более о счастье и детях!

– Спасибо. Я тогда пойду?

– Провожу тебя, – тут же подскочила оборотница.

Спальня, которую мне отвели, оказалась под стать дому – теплая и домашняя. Расстелив большую кровать с горкой подушек, хозяйка ушла. А я, побродив немного по комнате, заглянула за маленькую дверцу. Туалет и душевая кабинка. Умыться не повредит.

Посмотрев на себя в зеркало, испугалась. Изможденная – не то слово. Просто живой труп с тусклыми, пустыми глазами и обреченным выражением лица. В раздражении дернула дверцу, на которой располагалось зеркало. И неудачно. Внутри оказалась аптечка, из которой посыпались какие-то пластыри, пакеты с микстурой и… тесты для определения беременности. Взяв в руки один из них, вздрогнула.

В голове вновь возникла мысль о возможном зачатии. Хотя сейчас спонтанная близость на берегу лесного озера казалась прошлой жизнью. Бесконечно далекой от настоящей!

«Но мы же волками повязались! Кажется…» – мысль всколыхнула скрытые мутной пеленой звериные воспоминания

Я так и застыла, вглядываясь в небольшую упаковку в руках. Нет уж, накаркаю! А сейчас моя психика такого удара не вынесет, тем более что вероятность – огромная.

И тест решительно убрала в аптечку.

А потом умылась, прилегла на кровать и… заснула как убитая. И никакая совесть – ни человеческая, ни волчья – меня не грызла. Организм сказал свое веское слово: довели!

Пробудилась от стука. Не сразу сообразила, где нахожусь.

– Лена, доченька, ты не встала? – звала меня мама.

– Мам, – приподнимаясь на кровати и сонно сминая лицо ладонью, откликнулась в ответ, – входи.

Родительница, едва показавшись из-за двери, с первого взгляда поразила меня выражением лица. Торжествующим!

– Что? – остатки сна мгновенно слетели, а волчица внутри насторожилась.

– Вот у нас теперь где клан белых волков! – и мама красноречиво продемонстрировала мне плотно сжатый кулак.

Сердце резко ухнуло вниз: «Андрей?..»

– Почему? – испуганно спросила вслух, отчаянно опасаясь услышать плохие новости. – Что случилось?!

– Потому что сейчас им не отвертеться. Ловушка захлопнулась! И я безумно счастлива, что дождалась этого момента. Добровольский в этот раз не выкрутится. Медведям сила белых волков – не указ!

– А Андрей? Он ведь не… погиб? – дыхание на миг подвело.

Но мама только безразлично пожала плечами:

– Не знаю и знать не хочу. Но, полагаю, что нет. Только вряд ли он будет в форме к завтрашнему бою.

– К завтрашнему бою?! – я ошалело уставилась на женщину, в которой сейчас с огромным трудом узнавала свою мать. Где привычная робость? Откуда это ощущение всепоглощающей ненависти? – Объясни мне, о чем ты говоришь? Да Андрею недели две лежать, не вставая! Какой бой? И с кем? Впрочем, если речь опять о нашем с ним мифическом сражении за власть, то не обольщайся. Я сдамся на первой же секунде. Мне хватит одного его вида, чтобы умереть от страха! Даже раненого. Это не считая того, что сражаться с ним я и вовсе не собираюсь!

– Конечно, ты не будешь с ним сражаться, – успокоила меня мама. – Никто и не думает так рисковать тобой.

– Тогда что за глупости насчет боя? – я осторожно слезла с мягкой перины. Голова немного кружилась, поэтому пришлось пару минут постоять на месте, свыкаясь с новым положением в пространстве.

– Это не глупости! Это древний и священный ритуал. Это восстановление справедливости! Возмездие, если хочешь! – маму несло.

Но… что за зацикленность?!

– Мам, первое – мы пара, второе – Добровольский мне жизнь спас вчера! И не в первый раз. Ты должна быть ему благодарна. Или тебе безразлично, что меня едва не убили? – захотелось даже топнуть ногой от ярости. Волчица внутри и вовсе замерла от потрясения.

– Твоей жизни ничто не угрожало…

– Ага. Я вчера это заметила, – перебила я родительницу, с горечью вспоминая все, случившееся накануне. А также полученное ранее ранение в плечо. И тут… осознала услышанное!

– Погоди! Откуда такая уверенность?

Резко обернувшись, отчего перед глазами все поплыло, уставилась на мать.

– Расчет был на то, что он ввяжется в драку и пострадает. Важно было ослабить наследника белых.

Ух! Так она всерьез.

– Мама… – и внезапно замерла, сообразив: – Нас все слышат?!

– Нет, – качнула головой родительница. – Специально разбудила тебя для разговора, когда медведи ушли.

– Тогда, – и я с самыми решительными намерениями разобраться в происходящем, а если надо, то и образумить родню, уселась в кресло, – объясни мне все! Зачем запланирован какой-то обязательный бой?

О том, что он должен состояться между нами, упоминать не стала: никто не заставит меня пойти на такое.

– Лена, – мама, с самым предвкушающим видом устроившись в другом кресле, явно собиралась меня поразить. И у нее были все шансы! – Пора тебе осознать собственную значимость. Ты не просто бурая волчица. Ты – единственная наследница крови Изначальных. Ты – наша принцесса, та, кому присягнут все волчьи кланы.

Да ну, так уж и присягнут?.. Силенок моих маловато. А еще я та, кто неизлечимо болен по вине все той же крови. И потому – обречена на бесславный конец. Так что взгляд мамы отличался нездоровым оптимизмом.

– Про наследницу я слышала, – стараясь сдержать собственное возмущение, спокойно возразила в ответ. – От Андрея и от медведей. Всерьез это не воспринимаю. Более того – и намерений объявлять себя наследницей не имею. Мама, повторяю – я лично признаю власть клана белых волков и против своей пары (пусть и временной!) не пойду.

– Ты просто не знаешь всей правды! Но я расскажу! Проклятые альбиносы-мутанты вероломно захватили право считаться Сильнейшим кланом. Они попросту методично и безжалостно уничтожили всех, в ком была кровь Изначальных. Ты представляешь себе? Всех!

– Всех? – с учетом «бонусов», даруемых этой кровью, удивительно, что было вообще кого уничтожать. – И много их было? Уничтоженных?

– Твоя бабушка! И еще один потомок древнего рода, волк из семьи Дубовских. Единственный, кто избежал смерти, твой отец! Ему помогла моя семья, дав возможность сбежать, обрести убежище на землях хранителей. Но цена, заплаченная моей семьей за эту помощь, оказалась неимоверной. И у меня есть право ликовать сейчас! Я наслаждаюсь победой.

Я лишь поморщилась. Мама была не похожа на себя. Вероятно, взлелеянная обида и ненависть к белым, пронесенные ею через всю жизнь, исказили ее восприятие жизненной реальности. Как можно всерьез говорить о какой-то победе? Внезапно осознала, что смотрю на родительницу взглядом постороннего человека. И вижу женщину, достойную жалости и сочувствия!

– Знаешь, не нам, оборотням, пенять на жестокость. Сильный побеждает слабого – в этом смысл нашей жизнеспособности. Белым стоило немного подождать и исчезли бы и эти жалкие крохи когда-то великой крови. Представители Изначальных выродились. И факт моего существования – роковая ошибка! (О том, что рассказал мне Макс, промолчала. Пусть эта ошибка была создана намеренно, это ничего не меняло!) Она лишь немного продлила агонию. У потомков Изначальных нет шансов вернуть власть. Потомок один – это я. И я обречена.

– Нет!

Мама даже вскочила на ноги.

– Я о болезни, – решив, что была неверно понята, я решила выразиться конкретнее. – Она исключает для меня возможность иметь потомство. На мне все и закончится.

Душу вновь накрыло ощущением скорби. Бурая внутри жалобно заскулила.

– Ты ошибаешься! – голос мамы звучал торжественно. – У тебя будет потомство. Более того – ты обязана его иметь. Обязана сохранить преемственность власти истинными наследниками.

Вздрогнув, в потрясении уставилась на родительницу. Возможно, я не все знаю? И болезнь не так неизлечима?..

– Но… как? Ведь преждевременное старение…

– Присуще только самцам! – в голосе мамы было ликование. – Все элементарно: пришло время среди волков установить матриархат. Были в нашей истории случаи, когда во главе стаи вставала самка! Поэтому и наследование власти будет происходить по женской линии.

У меня от шока даже дар речи пропал.

– А… что с родившимися мальчиками? Безразлично наблюдать за их скоротечной жизнью?

– Уничтожать сразу, избавляя их от мук, а правящий род от позорного примера!

Теперь на ноги вскочила и я, ощущая внезапную дурноту. Во рту появился противный медный привкус: вероятно, я прикусила клыком губу, стараясь сдержаться. И мама еще считает действия белых волков вероломными и жестокими?! Загрызть слабого детеныша – это очень по-звериному, но мы все же не звери!

И еще, вдруг вспомнились рассказы о моем старшем брате, о гибели которого никто доподлинно ничего не знал. Я отчетливо поняла почему.

– Мама, – голос дрожал, – я не верю своим ушам! Как ты можешь предлагать подобное? Ты… Только представь себе – самому уничтожить своего детеныша!

Мама странно вздрогнула и, закрыв лицо руками, безвольно осела в кресле.

– Это ради преемственности власти! Права наследия слишком важны… – ответ, озвученный шепотом, показался мне жалким и безнадежно фанатичным.

А еще подумалось: не гибель ли моего брата ради «преемственности власти» так трагично сказалась на разуме моей матери? Я отчетливо поняла, что многое для нее словно застыло, навеки исказившись в неверном свете. И это тоже было жестоко, то, что сделали с ней, лишив первого же волчонка.

«Уговорить меня на подобную участь? Никогда!»

– Кто… кто придумал все это? – не верилось, что такие чудовищные идеи могли родиться в голове моей тихой мамы.

– Семья твоего отца. Лена, я очень любила Григория Волконского. Мы выросли вместе. Вернее, выросла я, а он… состарился. И ты не представляешь себе, что я испытывала, понимая, что он угаснет еще до того, как я войду в пору готовности к материнству, до того, как он сможет претендовать на меня.

Я слушала молча, не отводя от мамы пристального взгляда. Не перебивая и всеми силами скрывая эмоции. Но все яснее понимала: я лишь средство, не плод любви… Медведь сказал мне правду.

– Гриша… он не мог смириться с исчезновением Изначальных. Он так гордился их кровью, отказывался признать их вырождение, боялся, что белые волки уничтожат его в любой момент. И именно в матриархате видел для Изначальных шанс. Он умолял меня повязаться с ним, надеялся, что моя сила унаследуется вместе с его кровью. И я согласилась, едва достигнув половозрелого возраста, еще до официального разрешения участвовать в боях и принимать ухаживания самцов клана.

– И это допустили?

– Мы сбежали, повязались втайне от всех. Но скрыть беременность было невозможно. Тогда в клане белых и узнали о случившемся. Грише пришлось сбежать к медведям. Его мать в ярости напала на Дамира Добровольского и… погибла. С ней погиб и еще один волк, что поддержал протест Волконской, бросив вызов белому альфе. Тот самый второй из потомков изначального рода. Гриша был убежден, что клан белых подло воспользовался моментом, чтобы заявить о нарушении волчьего закона и избавиться от носителей древней крови, фактически узурпировав власть силой.

Ага, а еще он, мой отец, сам предоставил им такой шанс! И в чем-то даже вынудил своими странными идеями о матриархате. Впрочем, и стремления самих белых стать верховным родом я не умаляла.

– Тогда и родился мой брат?

– Да. Первая попытка оказалась… неудачной, – мама снова шептала.

Меня же едва не трясло от понимания беспринципности собственного папаши. Как можно было так поступить с любящей тебя девушкой?! Неужели маниакальное стремление сохранить власть было важнее ее жизни? Жизни их волчонка?

– А что Фирсанов? – просто не могла больше слушать этот жуткий рассказ.

– Он… вызвался взять на себя ответственность за меня, спасая от смерти. Будучи альфой бурой стаи, заступился перед Добровольским. Уверил Дамира, что сделает своей парой. Я всегда нравилась волку Фирсанова. Дамир в ответ в присутствии хранителей согласился на признание за стаей бурых волков права сильнейших после белого рода.

Ох!

– А я? – сердце дрогнуло. Ничего хорошего уже не ждала.

– Ты… Понимаешь, я любила твоего отца. И я как верила тогда, так и сейчас верю в его правоту. Поэтому и ждала, когда ты сможешь осуществить свое предназначение. В память о нем.

Маму было очень жалко! Несмотря на всю мою нелюбовь к бывшему альфе бурых, Григорий Волконский казался настоящим чудовищем. Безумцем! И следовать его диким планам я не буду! Пусть все участники той истории поступали мерзко, я не буду им уподобляться! Мы – я и Андрей – это новая страница волчьей истории. И в моих силах не омрачать ее повторением чудовищных ошибок прошлого. Никогда я не выступлю против власти белого клана!

«Поразительно! Но причина у меня та же, что и у мамы. Я люблю. И тоже сделаю все ради любимого мужчины!»

– Как Фирсанов допустил вашу новую встречу?

«И мое зачатие?» – вопрос повис в воздухе.

– Я обманула его. Обещала, что волчицей приму его внимание, повяжусь... Все что угодно сделала бы ради новой встречи с Гришей. Ради последнего шанса для него. Мы оба знали, что до следующей моей течки он не доживет.

Бурая отозвалась глухим негодующим рыком. Волчица не одобряла такого странного выбора – предпочесть слабого и больного самца сильному и здоровому альфе.

Я же думала о том, что испытала мама. Еще неизвестно, кому из нас выпала более тяжелая доля. Я, по крайней мере, знаю, что любимому мужчине не угрожает смерть от неизлечимой болезни! Мысль об Андрее отозвалась в сердце тупой болью и чувством обреченности.

– Странно, что Фирсанов не загрыз… Волконского, – называть его отцом язык не поворачивался.

– Он хотел, – мама вздрогнула, мыслями вновь возвращаясь в прошлое. – Он жаждал! Медведи не позволили ему пересечь границу. И Гришу уберегли.

– А ты? – я нервно сглотнула, припомнив крутой нрав бурого альфы. А уж если его пара повязалась с другим самцом… И возможности вырвать ему горло его лишили…

– Я… – мама странно смутилась. – Я знала, на что иду. И намерена была тебя защитить. Любой ценой!

В сознании щелкнуло!

– Ты поэтому ему во всем подчинялась?

– Да. Мое подчинение стало его условием. В обмен на жизни, ваши жизни. Гришину и твою. А еще молчание! Я не могла открыться тебе, довериться.

Трудно винить Фирсанова в безразличном отношении ко мне. А если представить, что я служила ему постоянным напоминанием об измене его пары… Но почему тогда в пару для белого волка он выбрал меня?!

– Ты видела Волконского… еще?

Сама не знаю, почему спросила об этом. Чувствовала себя странно – отстраненно! Такие жизненно важные для меня факты, но они не трогали, не задевали душу. Возможно, испытав накануне максимальный накал эмоций, сейчас уже не способна была принимать что-то близко к душе.

Да и дела прошлого, замыслы и планы ныне мертвого оборотня казались… смехотворными.

Мама в ответ лишь печально вздохнула.

– Фирсанов и от клана белых волков скрыл правду обо мне?

– Да. Он постарался замять историю с той моей вязкой. Единственные, кто мог сообщить Добровольскому, – хранители. Но они, я полагаю, не сообщили.

Еще бы!

Но Фирсанов всегда знал, кто я, и когда настал момент – использовал этот козырь. Вопрос в том, к чему он стремился? «Выдать» меня или «заразить» сильнейший клан?

– Мам? Ты знаешь, почему для выполнения условий древнего договора он выбрал меня?

– Медведи заставили, – мама безразлично пожала плечами. – Настояли на том, чтобы это была ты. Я полагаю, они поддерживали идею Гриши о восстановлении прав истинной наследницы.

Я бы поспорила! Медведи становились фанатичными блюстителями законов, лишь когда это было выгодно им. Истинно звериное коварство, присущее всем оборотням!

– Значит, не ты на этом настояла?

– Я горячо поддерживала эту идею. Отношения с белым волком пошли бы тебе на пользу.

– Но речь не шла об Андрее Добровольском? – я невольно прищурилась.

– Естественно! О подобном варианте развития событий никто и не помышлял, – мама нервно вздрогнула, вновь вспомнив о первом появлении Добровольского-младшего в нашей семье. – Это же унизительно… для белых. Это прямое признание их прошлых слабостей, поражения.

– А откуда взялся клан белых волков? – странно, но я никогда не слышала ответа на этот вопрос.

– Они предпочитают замалчивать собственную историю. Я точно знаю лишь то, что какое-то время, когда во главе их стаи был дед Андрея, они были одним из многих волчьих родов. И обитали далеко, фактически не контактируя с другими родами соплеменников. Но уже тогда было ясно, что время Изначальных уходит. Вот белые и увидели в этом шанс завладеть властью.

– Воспользовались возможностью обвинить Григория Волконского в нарушении волчьих законов? – я с грустью вспомнила о трагической судьбе старшего брата. Правы были белые!

– Да.

– Но ведь ни одна другая волчья стая не восстала против белого клана? Все приняли их право сильнейших.

– О да! Эти… альбиносы… Они слишком здоровы, слишком сильны. Попытки, конечно, были, но Добровольские очень жестко подавили все протесты. Большой ошибкой был древний договор! Он дал им время восстановить силы, увеличив численность. В итоге белый клан узурпировал власть, одним махом избавившись от потомков Изначальных.

– А ты считаешь, что сейчас все пройдет иначе?

– Сейчас все иначе! Потому что есть ты! И хранители подтвердят твою принадлежность к изначальной семье. А значит, твое абсолютное право на власть. Волчьи кланы присягнут тебе! Тогда белые очень ловко воспользовались моментом, возникшим хаосом. Альфам других волчьих стай нечего было противопоставить им. И они были разрознены.

– А сейчас… – едва ли не выдохнула я, поражаясь, насколько большое значение мама придает моей персоне.

– Есть ты. И ты сплотишь вокруг себя волчьи кланы! У них есть законное основание для избавления от власти белых.

– Но разве их управление так плохо? – все знали ответ на этот вопрос. С эпохой белых волков к нам пришло благоденствие. – Не наивно ли ожидать от меня чего-то лучшего? С моей силой? С моим возрастом? С жизненной неопытностью, наконец.

– Не переживай об этом. Ты не будешь одна. Рядом будем мы – те, кто возвысит тебя и всегда поддержит.

«Похоже на намерение сделать из меня бездумную марионетку!»

– На какие кланы ты рассчитываешь? – спросила прямо.

– Черных волков.

Мне вспомнилась великолепная и уверенная в себе Настя. И чтобы она склонилась передо мной, признав сильнейшей? Не поверю! А вот в возможность за мой счет отомстить Андрею – да!

– Еще?

– Разумеется, стая бурых волков. Фирсанов крепко держал всех в кулаке. И сейчас наши соплеменники недовольны насильственной сменой вожака в стае.

– Кто еще?

Надо выяснить все! И неважно, что от этой информации дрожат колени и холодеет в душе.

– С большой вероятностью твою кандидатуру поддержат и в клане песочных волков. Если увидят одобрение со стороны хранителей.

Тьфу!

– Мама, почему ты не рассказала этого раньше? Зачем убеждала меня добиться защиты Андрея, повязаться с ним?

– Я хотела. Но с момента приезда отца в наш город Андрей не отпускал тебя от себя до самой экспедиции. А появиться на землях медведей до начала Совета я не могла. И защита Добровольского гарантировала тебе возможность дожить до сегодняшнего дня. Я постоянно боялась, что Дамир пойдет на крайность.

– Дамир? – голос дрогнул, в памяти мгновенно всплыл наш разговор в гостинице.

Андрей тогда меня принудил силой альфы. И я до сих пор злилась на него за этот поступок. Не лучше ли было задуматься над очевидно недружелюбным отношением его отца?..

– Белым легче всего было избавиться от тебя до Совета. Они мастера устраивать несчастные случаи, находить предлоги для обвинений, судить и приводить приговоры в исполнение!

Можно подумать, на их месте кто-то другой действовал бы иначе? Подчиняя себе оборотней, надо обладать незыблемым авторитетом. И на чем он основан – не важно.

– Это просто домыслы? – я о бурых тоже могла многое сказать.

– Нет. Дамир пытался навредить тебе, я знаю точно! Ты не задумывалась, отчего так быстро расправились с Фирсановым и его сыном? До этого терпели, а тут – разом!

– Но ведь он пытался убить нас… – я растерялась. – Меня же ранили!

– Кто сказал, что виноват Фирсанов?

Вопрос мамы изумил. Я, в самом деле, никогда не ставила под сомнение слова Андрея. Все, что рассказывал мне он, воспринимала как истину. Неужели зря?

– Не он? – вопрос прозвучал шепотом.

– Не он! В случае с твоим ранением – точно не он. Хотя, полагаю, он знал и был рад способствовать этим планам. Более того – и сам проявлял инициативу. Как в случае с твоей первой охотой со стаей. Я же была лишена возможности тебя предупредить, потому и молила заручиться защитой Добровольского-младшего. Это единственное, что связало руки его отцу! Интересы Андрея он не может не брать в расчет. Фирсанов – пешка. На его уязвленном самолюбии и откровенной неприязни к тебе лишь сыграли, ловко подсунув Андрея как принявшего на себя обязательства по договору от стаи белых.

– Зачем?

– Все было предсказуемо. Фирсанов из шкуры бы вылез, но расстроил любой шанс на твое будущее благополучие и возвышение. Дамир не мог не понимать этого, когда отправлял к нам сына.

Но чего не мог предвидеть даже альфа сильнейшего клана, так это серьезных чувств ко мне со стороны Андрея. Хотя не выдаю ли я желаемое за действительное? Впрочем, он едва не погиб, защищая меня.

– Хорошо, я допускаю у Добровольского-старшего желание моей смерти. Но в сговоре с рысями был Фирсанов! И именно рыси преследовали нас!

Мама лишь грустно хмыкнула.

– Рыси, эти шкурные и трусливые недооборотни… Только и способны, что нападать исподтишка и большой оравой. Мне вот всегда казалось: вопреки всем слухам о планах завоевания территории медведей и «дрессуре» опасных росомах, рыси всегда были… направляемы хранителями. Во всем случившемся с тобой мне видится грамотная режиссура. И кукловоды – с обеих сторон – издалека только дергали за ниточки.

– Мам, я уверена в Андрее. В его отношении к себе. И в том, что признаю власть клана белых волков. Если на Верховном совете кто-то попытается это опровергнуть – не позволю.

Можно рассказывать мне все что угодно. Но это тоже слова. Мою маму никак не назовешь нейтральной стороной. А то, что Добровольский едва выжил, защищая меня, это факт! Увиденный собственными глазами.

– Лена! – родительница всплеснула руками. – Это уже не тебе решать. Твое личное мнение о клане белых волков не имеет значения. Есть конкретная ситуация – незаконная узурпация власти и законная наследница! И хранители обязаны разобраться в ней, следуя нашим законам.

Вот это да!

– Так боя не миновать? – ведь именно этот способ решения проблемы предусмотрен волчьим «уставом». Победит сильнейший…

– Нет!

– Мама? Это безумие. Я… я не хочу драться с Андреем! Да я и не могу! Просто не способна противопоставить себя ему! И быть правительницей не желаю.

Даже если отбросить в сторону мои чувства к белому, он – мой альфа! Моя пара! Я физически не способна напасть на него.

– Ты и не будешь драться, – родительница с довольным видом усмехнулась. – Я уже говорила тебе. С тобой он, пожалуй, и в таком ослабленном виде разберется.

– Тогда как?

Горькую правду я проглотила.

– Ты – волчица! Маловероятен бой между самцом и самкой, это противоречит нашей природе. Волк не должен калечить ту, что когда-нибудь может ответить на его брачный интерес и принести ему волчат. Это в теории. А по факту… У тебя будет представитель!

– И кто?

– Будущий альфа клана черных волков. Поверь, он мало чем уступает Добровольскому-младшему в силе. А уж в нынешнем состоянии последнего…

Сердце сжалось от страха. Каким ударом это станет для Андрея!

– И он согласен?

– Да.

– Зачем ему это?

Неужели обида из-за того, что сестру лишили шанса стать будущей альфа-самкой белой стаи настолько велика?

– Все понимают, что истинная наследница Изначальных слаба. И тебе потребуется… внушающий уважение супруг.

Ха! Впору было захохотать.

– Получается, клан черных волков тоже нацелился на власть? А я – удобный предлог? Меня и не спросят! Чем они лучше белых? И ты не боишься, что, совершив переворот, они быстро расстанутся с идеей поддержки слабой наследницы? Все те же волчьи правила – почему бы не признать меня больной и недееспособной?

Мама в шоке отшатнулась.

– Ты – наследница, из семьи Изначальных. Как можно говорить о подобном? Твой отец мечтал о возвращении власти истинным владельцам.

Неужели мама не понимает, что о возврате власти речи не идет? Неужели так одержима маниакальными мечтами Григория Волконского?

– Белых это в свое время не смутило. Полагаешь, смутит клан черных волков? И после того как они захватят власть, ты считаешь, их устроит матриархат?

Мама поперхнулась, с гневным выражением на лице топнув ногой.

– Неужели ты совершенно утратила разум, связавшись с Добровольским? Ты должна осознавать свой долг. Перед отцом! Перед нашим народом! В любом случае бою быть! И правлению белых наступит конец! Они заплатят за все. А клан черных волков чтит права наследницы!

Слова, слова, слова…

«В любом случае бою быть!» – фраза вновь и вновь звучала в ушах, отдаваясь пониманием – Андрею не выстоять.

А значит…

– Хорошо. Пусть бой состоится, – приняв решение, согласилась с родительницей.

Глава 16

Елена

Стоило маме, убежденной, что смогла донести до меня необходимость действовать по ее плану, уйти, как я отправилась в душ. Так и не дошла до него в свое время, остановленная невероятным разговором.

Удивительно, но то, что посторонние могут увидеть в чьей-то жизни, – лишь вершина огромного айсберга. А основная часть скрыта под поверхностью воды. У каждого свои скелеты, страхи, интриги и… чувства. Вот и я, оказывается, совсем ничего не знала об истинной подоплеке отношений Фирсанова и моей матери.

Но… бой с наследником белого клана? С Андреем? Это было за гранью возможного для меня. Более того, сильно беспокоя, мелькнула внезапная мысль: как вообще мой белый пережил ночь?

Начав оглядываться в поисках хоть какой-то возможности узнать о нем новости, наткнулась взглядом на свой туристический рюкзак. Похоже, медведи доставили.

«Надеюсь, о причине нашего с Андреем исчезновения из компании веселых студентов они сочинили адекватную историю. Не хотелось бы, чтобы однокурсники считали, что нас загрызли, например, волки!» – роясь в рюкзаке, прицельно искала телефон.

Но учитывая, что пользовалась им в последний раз несколько дней назад… Ничего удивительного, что батарея в моем устройстве для связи села. Поставив телефон на зарядку, принялась ждать возможности набрать заветный номер. По-хорошему, надо бы и с Женей связаться. Но получить вести об Андрее было важнее!

Стоило мне включить телефон, как выскочило напоминание. Течка! О да…

И тут же словно кольнуло. Какая-то подспудная мысль, неоформившаяся догадка…

«Тест!» – всплыло в памяти вчерашнее «мимолетное видение».

И тут все сложилось! Непонятный беспокойный зуд, что не покидал меня с момента пробуждения.

Мы же повязались волками. Да что там, еще до этого людьми могли…

Сорвавшись с места, вновь устремилась в душ. Несколько минут на поиск нужной вещи в аптечке, чтение инструкции и, собственно, процесс…

«Положительный!» – смотрела на две полоски и не могла поверить своим глазам. Хотя и ожидала такого результата. Кажется, еще тогда, в наш «первый» раз, уже знала, что понесла.

И отчаянно боялась увидеть подтверждение.

Как принять этот факт? Как смириться с неизбежной трагедией моего материнства?! И… как сообщить белому?

Волчья беременность по человеческим меркам скоротечна. Три месяца. Совсем скоро мое положение станет очевидным всем!

Резко дернувшись к телефону, нашла номер Добровольского. Ждала долго, до последнего надеясь, что ответят. Напрасно.

На звонок Жене не осталось уже моральных сил. Растерянность, испуг, дурное предчувствие и тоскливое одиночество наполнили душу. Да и безразлично все стало. Он или не хочет говорить со мной, полагая, что я предала его, бросив вчера, или… не может. И неизвестно, что мне казалось худшим вариантом.

Стук в дверь заставил вздрогнуть: неужели опять мама?

– Елена? – услышала голос Надежды. – Мы с Томашем только вернулись, хотела узнать, не желаешь ли ты перекусить. И муж мой хотел поговорить с тобой.

Только не разговоры! Сейчас не было сил выдержать еще какие-либо новости. Мне казалось гораздо более важным разобраться в себе, чем копаться в ошибках прошлого.

«Но медведь может знать об Андрее!» – эта мысль определила мой ответ.

– Спасибо за беспокойство. Есть не хочется, но я сейчас выйду. Поговорить.

Быстро привела себя в порядок, оделась (благо моя одежда была тут) и направилась к ожидавшему меня медведю.

Томаш был именно таким, каким я запомнила его по продмаркету. Высоким, коренастым и… дружелюбным. Карие глаза мужчины светились лукавством и добрым теплом. Впрочем, два последних месяца научили меня с опаской воспринимать внешность и демонстрируемое отношение любых оборотней.

– Вы знаете что-нибудь о состоянии Андрея? – с порога, наплевав на вежливость и его впечатление от моего поведения, выстрелила вопросом.

Хранитель неожиданно довольно улыбнулся.

– Жить будет, в том смысле, что не эти раны загонят его в могилу. К утру он пришел в себя.

Уф-ф, с ощущением неземного облегчения я упала в кресло. И я сразу поверила Томашу, просто очень хотела в это верить.

– И… как он? Вы знаете?

– Да, был сегодня у него. Откровенно говоря, белый плох. Измотан болью и совершенно без сил. Неделю точно пролежит, не вставая.

Мне поплохело. Завтра же бой! Если он не явится, это автоматически станет позором для клана белых и признанием неспособности бороться за свое право. А если случится чудо и он придет… Одна мысль о сильном и здоровом черном волке рвала на части душу, отзываясь болью в каждом ее уголке.

– А можно… отложить Верховный совет и последующее… выяснение прав?

Я с надеждой уставилась на хранителя. Должны же они понимать несправедливость сложившегося положения.

– Нет! – оборотень сурово поджал губы. – Встреча состоится в предопределенное время.

Поникнув, застонала. Звери!!!

– Елена, теперь я намерен обсудить с тобой серьезный вопрос. Ты хочешь узнать историю своего отца?

Честно? Сейчас мне было безразлично все, что случилось с Григорием Волконским. Более того, я считала, что большую часть бед он сам навлек на себя! А вот Андрей…

– Можно мне повидаться с Добровольским-младшим? Где его устроили?

Томаш ехидно хмыкнул.

– Андрей тоже тут, в нашем поселке. В одном из домов, там, где остановилась делегация клана белых волков. Но на встречу я бы не рассчитывал. Это зависит от решения Дамира. Спросить?

Ик! Без шансов.

– Да, – с ощущением безнадежности шепнула медведю.

Он кивнул. И вынул телефон.

– Дамир, Елена хотела бы встретиться со своей парой, – мой острый слух уловил гневные интонации ответа волка. – Да, она настаивает.

Какое-то время Томаш молчал, вслушиваясь в слова собеседника. Я тоже вслушивалась и с каждым, озвученным ледяным тоном, словом понимала, что, действительно, без шансов.

– Увы! – медведь, выключив телефон, красноречиво развел руками.

– А вы увидите его еще? До завтра?

– Да.

– Можно попросить? – я глубоко вздохнула, набираясь решимости. – Передайте ему, что волнуюсь. Что желаю выздоровления, что… люблю. И… обещаю ему успех.

На Томаша не смотрела. Сидела, уставившись в окно, и мучительно подбирала слова для Андрея. Как же трудно объяснять что-то «чужими губами». Тем более, когда и объяснить толком нельзя.

Но я вдруг поняла, что надо делать. Несносный Макс был прав, когда советовал мне в зародыше задушить все чувства и эмоции и действовать, полагаясь лишь на рассудок и холодный расчет. Сейчас ненавистное упорство отца Андрея резко охладило мой пыл, остужая и бурю чувств. И я поняла, что все элементарно. Из нашего тупикового положения есть выход. И он позволит решить все вопросы сразу: законность преемственности власти, исполнение условий договора и даже мою нежелательную беременность.

«Так и сделаю!» – неожиданно для себя твердо и спокойно приняла я решение.

И, подняв взгляд, посмотрела на внимательно наблюдавшего за мной и молчавшего Томаша.

– Я передам… – кивнул он и от себя добавил: – И не только это.

Лишь пожала плечами. На самом деле уже не так и важно.

– Спасибо.

– А теперь вернемся к твоему отцу.

Сколько можно?!

– Если вы настаиваете...

– Да, настаиваю. Думаю, тебе стоит это услышать. Григорий Волконский был в каком-то роде моим протеже. И я ощущаю потребность рассказать тебе его историю. Считай ее своим наследием, помимо… крови.

Не сдержавшись, поморщилась. Хорошо наследие!

– Слушаю.

– Ты, вероятно, уже знаешь о своем зачатии? Мы специально дали твоей матери возможность поговорить с тобой наедине.

Я лишь молча кивнула. Неприглядная история, и пусть от меня мало что зависело, но ощущения вины это не умаляло.

– Григорий не просто мечтал о возвращении потомкам Изначальных власти над волчьими общинами, он искал способ вернуть их силу, преодолеть болезнь. Не считай его совсем уж одержимым фанатиком, настаивавшем на твоем зачатии ради сомнительных экспериментальных целей. Он знал, что остался единственным носителем их крови. И просто не мог позволить ей исчезнуть, не дав последнего шанса. Этот шанс – ты!

– Шанс? – изумилась я. – У меня нет силы. В волчьей иерархии я чуть больше, чем ничто.

– Как и твой отец. Этим ты пошла в него. Но суть его странной идеи в другом.

– Идеи? – отчего-то по коже скользнул неприятный холодок подозрения.

– Начну издалека. Ты знаешь историю белого клана?

– Нет.

Вот сейчас во мне проснулся интерес.

– Двадцать поколений назад в правящей изначальной семье появился волк-альбинос…

– В правящей изначальной семье?! – в потрясении перебила я медведя. – Но тогда… Добровольский – законный наследник! Обо мне и речи не должно идти – десятая вода на киселе!

– Не спеши, – насупился хранитель, заставив меня смутиться из-за собственной несдержанности. – Волк был признан выродком. Тогда еще болезнь преждевременного старения не проявилась, поэтому альбинизм был для сильнейшего рода откровенным позором, признаком… ущербности. Волка изгнали, лишив привязки к альфе.

«Значит, лишили любого статуса, принадлежности к роду, всех прав и притязаний! – поняла я. – И не только его, но и его возможных потомков».

– Волк-альбинос, а с ним и его волчица из стаи песочных волков (именно к этой стае относились наши изначальные предки) ушли. Им удалось обосноваться на севере, на одном из островов. Тогда это была свободная территория. Там была пища, и они никому не были нужны. Всего у пары за их жизнь появилось двенадцать волчат. Именно с этого и начался клан белых волков. И они не одно поколение существовали в изоляции на своей территории, постепенно расширив ее на соседние острова. Они не контактировали с другими стаями, не посещали материк. Ген альбинизма настолько закрепился в этом роду, что стал носить абсолютно доминантный характер! Теперь кто бы ни стал парой волка или волчицы из клана белых, их волчата будут иметь светлый окрас. И силу волков этого клана!

– Ого!

Я впечатлилась. Изоляция пошла на пользу белой стае, чего не скажешь о величественной «причуде» внутрисемейного скрещивания в роду Изначальных!

– Но почему это должно быть важно для меня?

– У твоего отца была теория, что потомок двух «изолированных» родов избавится от проявления пагубных рецессивных генов, перешедших в активное состояние. Проще говоря, он будет здоров и силен, – и Томаш посмотрел на меня так внимательно, словно знал о моей беременности.

А у меня закружилась голова от одной мысли, что мои дети не обречены, что у них может быть шанс! Хотя…

– А эта теория… никогда не подтверждалась на практике? – осторожно поинтересовалась у медведя.

– Ранее нет. Лишь три поколения назад белая стая перекочевала на материк, им перестало хватать ресурсов островов. Была и более ранняя попытка, но тогда семья изначальных была сильна и смогла сплотить вокруг себя волчьи кланы. Они дали отпор белым. С трудом, но дали.

– Понятно, – вздохнула я, завороженно всматриваясь в выражение лица хранителя. – Тогда и подписали договор между кланами.

– Мы настояли! Уберегли стаю белых волков от уничтожения. Уже тогда нам не нравились безумные намерения изначальной волчьей семьи, и мы решили приберечь белую стаю как альтернативный вариант. И да, тогда и был подписан договор, что стал причиной вашего с Андреем знакомства.

Прищурившись, я уставилась на медведя, который так спокойно рассуждал о «планировании» волчьего существования. Однако! Хранители – главные интриганы, это истина.

– А почему Григорий Волконский его уничтожил? – вспомнив рассказ Макса, удивилась я. – Если он «желал» объединить в вязке представителей двух «изолированных» волчьих родов, договор бы стал надежным основанием для его намерений.

– Тут все просто. Не было в том договоре подобного пункта. А как только твой отец узнал, что у него родилась дочь – в перспективе единственная наследница изначальной семьи, то сразу понял: вот он, единственный шанс заполучить общего потомка обоих стай! Надо лишь обязать одного из белых волков повязаться с тобой.

– Но… – я вновь растерялась. Кто-то же распространил среди волков информацию об этом пункте, и точно не Григорий Волконский. Явно это сделали хранители! Выдали желаемое за действительное. И подтвердили этот факт собственным авторитетом.

– Ты размышляешь о нашей роли в этой истории? – Томаш усмехнулся.

А я резко кивнула. Вот и пойму цели этих интриганов.

– Мы должны были вмешаться еще когда дед Андрея отделался от потомков изначальной семьи и захватил власть над волчьим сообществом. Но все было проделано так ловко… Подобный подход противоречит нашей природе. Вот и ухватились за возможность проучить белый клан. Им тоже не стоит отрываться от земли, можно закончить так же плохо, как их предшественники.

– Вы обманули всех и подыграли Волконскому, заявив о новом условии – объединении в пару?

– Да. И наш авторитет настолько велик, что никто не поставил наличие в договоре этого пункта под сомнение. Не потребовал удостовериться, изучив оригинал лично.

– Но… как можно было быть уверенным, что бурый клан выберет для вязки меня? – их логика не укладывалась в голове.

– Вероятность была огромна, учитывая нелюбовь Фирсанова к тебе и его неприязнь к клану белых волков. И мы натолкнули его на эту мысль. Через твою мать – напомнив ей о взлелеянной мечте Волконского; через рысей – которые подбросили альфе бурой стаи мысль извести белый клан болезнью «изначальных», чтобы в перспективе заполучить больше территории и власти. Так что выбор Фирсанова был предопределен.

– Ясно, – я поморщилась от ощущения брезгливости: противно было вот так откровенно услышать, что с твоей судьбой и правом на счастье никто не считался.

Томаш неожиданно мягко усмехнулся:

– Не думай о нас совсем уж плохо. Порой ради света приходится пройти через самую беспросветную тьму. Так и тебе… Вам. А мы лишь следуем своему видению выхода из создавшегося тупика, исполняем обязанности хранителей. На нашем месте сложно быть мягкими и жалостливыми. Вам же мы стремимся помочь. Так, как сами видим эту помощь.

О да! Сейчас Андрей особенно может оценить эту помощь! Да и мое ранение еще не забылось. Все – лицемеры и интриганы!

– Вы вчера могли нам помочь? – спросила прямо. – Когда случилось нападение? На вашей «безопасной» территории!

– Могли, – медведь и не думал смущаться. – Мы все контролировали, были рядом, наблюдали…

– Но не вмешались! – с болью выкрикнула я, вскакивая на ноги. Перед глазами вновь встала картина жутких ранений белого.

– Нет! Наоборот, мы всячески способствовали нападению, именно мы подтолкнули к нему рысей, пустив интересный слух. Что если погибнут оба наследника разом – на волчьих территориях начнется хаос и смута, и это сделает их легкой добычей. Рыси давно «облизываются» на ареал стаи песочных волков, что примыкает к их территориям. И даже это не основная причина…

До этого момента я напряженно вслушивалась в слова медведя, а тут безвольно осела в кресле. Что еще?!

– Вы оба должны начать мыслить иначе. А на такие перемены могут подвигнуть лишь самые трагичные события. Вам были уготованы все эти трудности. И, надеюсь, они изменили вас… для нужного будущего. Изменили каждого!

«Трудности?!» Потрясающая формулировка. Волчица выдала мое бешенство отрывистым и резким рыком. Медведь мгновенно вскинулся, пристально уставившись на меня уже не человеческим взглядом.

– А какое оно – нужное будущее? И нужное кому? – в моем тихом вопросе отчетливо прозвучала горечь, что снедала душу.

– Никто не сможет ответить на этот вопрос, кроме вас. Мы можем планировать, строить теоретические версии, но каким оно станет – зависит от вас. И нужно оно всем, но вам в первую очередь. Поверь, появление Андрея Добровольского на территории бурой стаи и для нас стало сюрпризом, мы ожидали кого-то из бет. Но у Дамира просто чутье на неприятности! На землях волков должен установиться исконный порядок, законная власть и четкая ее преемственность. Я просил Макса донести до тебя важную мысль – перестань жить эмоциями! Стань ответственной и взрослой – думай о своем народе. Думай, как их властительница, как та, что обязана нести бремя принятия решений. Не тебе мыслить категориями маленького женского счастья!

Опешив, потрясенно уставилась на Томаша. Чего они от меня хотят? Это же абсурдно!

– Я для себя уже все решила, – сказала, опустив взгляд на собственные, нервно сплетенные пальцы. Боялась… одуматься и одновременно понимала, что не смогу.

– Что ж… – хранитель философски пожал плечами, поднимаясь со стула. – Значит, совсем скоро увидим, верное ли это решение. Завтра бой. И он неминуемо даст волчьим стаям определенность.

Зябко поежилась и каким-то рассеянным движением обняла себя за плечи. Медведь явно полагал разговор законченным. Но у меня был еще вопрос. Странное непонимание…

– Томаш, – хранитель обернулся у самой двери и вопросительно уставился на меня, – Максим сказал мне, что на завтрашней… встрече будут присутствовать три заинтересованные стороны. Я так понимаю, что две – это сторонники белого клана и те, кто желает возвращения к власти потомков изначальной семьи. Но кто третья сторона? Не рыси же?

– Рыси?! – оборотень смешливо приподнял брови, выражая изумление. – Они тут вообще ни при чем. Как их может касаться такой внутренний вопрос вашего сообщества, как определение правителя?

– Тогда кто? Вы тоже не сторона конфликта.

Официально.

Медведь неожиданно мне подмигнул:

– Верно мыслишь, девочка! Есть голова на плечах. Не должна подвести предков.

Да плевать мне на предков! Отчаянно хотелось в ярости топнуть ногой. Хочу лишь от своего белого волка неминуемую беду отвести. И уже не знаю, с какой стороны ждать подвоха. Кажется, все вокруг скрывают тайный интерес и далекоидущие планы.

– И?

– Что и? – Томаш улыбнулся. – Не скажу тебе. Сама должна понять.

Ого! Что за странная мысль? И очередная дурацкая загадка. Как «своевременно»!

– А Дамир Добровольский? – на миг замялась, подбирая слова: – Мне стоит его опасаться?

Мамины речи меня все ж задели. Бурая настороженно замерла, дрожа в ожидании ответа.

– Он никогда не пойдет против сына, – ответил с серьезным выражением лица медведь. – Для него это бессмысленно.

И вышел, оставив меня в самых смятенных чувствах. Что же делать?!

Глава 17

Елена, Андрей

Спала беспокойно. Накануне Надежда опять едва ли не насильно усадила меня пить чай с пирогами. Я скорее создавала видимость процесса, чем пила, но под безмятежную болтовню медведицы немного расслабилась. Решение я приняла, а вот чтобы его реализовать, нужны были силы и храбрость. Хватит ли их мне?..

Уснуть полноценно так и не смогла. Слышала, что приходила мама и настаивала на встрече со мной. Томаш ее не впустил, уверив в том, что я уже отдыхаю. За эту ложь (а мои беспокойные метания по постели медведи наверняка слышали всю ночь!) была ему благодарна. Установившееся в душе равновесие было настолько хрупким, что я не была уверена, выдержит ли оно чьи-то настойчивые убеждения. А мама уж точно была способна на меня повлиять.

Об Андрее не думала специально. В отношении белого волка я все решила: спасу его любой ценой, решусь противостоять всем, пойду наперекор мнению семьи, потеряю уважение хранителей. Все это казалось незначительным. Гораздо больше терзало душу болью о ребенке. Поэтому и заснуть не могла: стоило закрыть глаза, как из темноты на меня смотрели любимые зеленые глаза. И я знала, что они не принадлежат Андрею.

Почему-то не сомневалась, что у нас будет мальчик – зеленоглазый волчонок, внешне похожий на папу. А вот внутри… Там будет и «частичка» меня – то, что убьет его и… совсем скоро!

Теории и мечты Григория Волконского хороши на словах, но вот проверить их на собственных детях?.. Не выдержу! Лучше обрубить все на раз, обеспечив и победу Андрея и избавив волков от жуткого наследия моих предков.

На мне все должно закончиться.

Могла ли я теперь осуждать отца за то, что он сделал с моим старшим братом? Буду ли я лучше него? Уже однозначно – нет!

Бурая, осознав суть моих намерений, взвилась внутри, яростно стараясь перехватить инициативу и не дать совершить задуманное. Волчица, одержимая инстинктом защиты потомства, была невероятно сильна и отчаянно боролась за право управлять нашим общим сознанием.

Но…

Не сегодня. Должен был наступить миг критического перелома. Миг, когда я справлюсь с чем угодно! И это время пришло ко мне. Боль придала сил. Мука позволила сосредоточиться на главном – осталось недолго, я должна дотерпеть. Ведь он дотерпел.

Пришло и мое время решиться на отчаянный шаг. Я должна! И я была тверда в своих намерениях, впервые в жизни ощутив себя по настоящему сильной – неспособной поддаться ни слабости, ни давлению зверя.

С первыми лучами солнца я была готова к выходу. Более того, мне нестерпимо хотелось, чтобы уже поскорее все произошло.

И закончилось, наконец!

Странное состояние, за много десятилетий жизни никогда еще со мной подобного не случалось. Невероятная слабость тела и одновременно поразительная крепость духа! Я и волк единодушно рвались к общей цели, к реализации финальных пунктов моего плана, к бою за право управлять волчьим сообществом и за главный приз – Лену. Но были ли мы в состоянии сделать это?..

Коалиция во главе с Фирсановой сделала все, чтобы вывести меня из строя. И этот факт немало озадачивал: как медведи допустили? По всему выходило, что они намеренно дали меня так ослабить. Смысла в этом не видел и так и не смог до конца разобраться в намерениях хранителей и понять причину их заинтересованности в этом волчьем «перевороте». Но инстинктивно ощущал, что и у соперников нет их поддержки. Лишь случайное и краткосрочное совпадение интересов.

«Видимо, ставят не на нас! Списали клан белых волков… Наивные!» – ожесточал сам себя, силясь во вспышке гнева найти резервы сил, чтобы выдержать следующие сутки.

Силы были жизненно необходимы: очнувшись после жутких ранений, что нанесли рыси и росомахи, едва мог дышать. А предстояло вновь сражаться.

Для меня все было предрешено. Крошечное поле для маневра оставлял лишь сам бой. Но цели, преследуемые мной в этой «игре», средства, что я позволял себе использовать, – все было давно обдумано и мысленно обыграно. По сути, целей изначально было две. До момента нашей вязки. Нет! Раньше. С ее отъезда в экспедицию. Именно тогда я осознал, что моя цель стала единственной, а все остальное – лишь желательными бонусами. Но и ими я готов был пожертвовать. В этом и была суть моего плана.

«Я дам ей победить!»

Если бы отец хоть на мгновение мог предположить, какие мысли бродят в моей голове, – загрыз бы меня сам. Но он верит в меня. Того меня, каким я был до встречи с Леной. И вряд ли альфа белых волков способен понять, насколько призрачны сейчас его надежды. Это тоже было частью моего плана – скрыть истину ото всех. Абсолютно! И от своих, и от Волконской. Поэтому, как ни больно было, придя в себя, узнать, что она меня покинула – ушла с Фирсановой, но я приветствовал такой поворот. Сам возможности защитить ее сейчас не имел. А волчьи инстинкты и собственнические протесты задавил в зародыше. Главное сейчас – сконцентрироваться на достижении цели. Последний рывок, он трудный самый. В моем случае особенно: предстояло вновь предать любимую. Для Лены мой поступок уж точно ничем иным выглядеть не будет!

Даст ли Лена матери убедить себя? Для меня это уже не имело значения. Не в этой «игре». Тут я не мог брать в расчет столь зыбкие величины, как чужие решения. Пусть даже и своей пары. Лишь мой план – пункт за пунктом – позволит мне добиться желанного результата. Не принимая более в расчет ничьих интересов.

Теперь мне было что терять. Теперь мне было за что биться до последней капли крови! И я не отступлю, не теперь.

«Впрочем, за отцом должок!..»

И… я надеялся, что позже, когда он осознает весь смысл моей задумки, сможет принять мой поступок. Должен будет принять. Он тоже виноват в случившемся.

Несколько часов пролежал не двигаясь, вслушиваясь в ощущения терзающей боли, что, казалось, постоянно вытягивает последние крохи сил из моего тела. Волк внутри затаился, словно понял, что сейчас лишь наша человеческая половина способна найти выход. Зверь доверился мне!

Это стало плюсом: борьбы со своим волком мне сейчас уже не вынести. Совсем скоро предстояло встать – и отправиться к месту завтрашнего боя. У меня целая ночь, чтобы туда добраться. Оно совсем рядом – не более чем в трех жалких километрах от поселения медведей. Вот только для меня сейчас это расстояние было непреодолимым. Но я обязательно буду там к сроку, даже если придется потратить на дорогу всю ночь, вгрызаясь зубами в землю и отмеряя каждый метр сочащейся из заживающих ран кровью. Я буду один.

Я дойду! И не позволю обыграть себя.

С первыми лучами солнца я, ощущая жуткую слабость, тяжело осел на землю возле тотемного столба, украшающего поляну, где должен будет состояться сегодняшний Совет. И все остальное, что за ним последует. Не было сил даже стереть испарину со лба.

Сегодня все закончится. Наконец-то!

– Леночка, доченька, я так горжусь тобой! – не уставала щебетать мама, когда мы в сопровождении Томаша, еще пары незнакомых мне медведей, альф всех волчьих родов и их наследников направлялись к поляне, где должна будет состояться встреча и последующий бой. Туда же должны были явиться и представители белых волков.

Я с тревогой ждала момента, когда увижу Андрея. И желала этого, и боялась. Сын вожака стаи черных волков, что был намечен на роль моего представителя, шел рядом. И он мало чем внешне уступал Андрею – такой же мощный и крупный самец. К тому же совершенно здоровый.

О последнем я догадалась, когда во время нашей первой встречи уловила презрение, на секунду мелькнувшее в его глазах: слабая и больная самка.

«О да! Для них я точно «наследница» и, кроме «восстановления исторической справедливости», черных ничто не волнует. И на матриархат они согласны, о да…»

Сестра его – что неприятно поразило – тоже была у медведей. И ее украдкой мелькнувший злобный оскал я заметила. К счастью, Настю на Совет не взяли.

Хватит мне изматывающего противостояния со своей волчицей, она явно решила взять меня измором.

– Ты сегодня осуществишь все наши смелые надежды! Ты сделаешь жизнь и все жертвы отца не напрасными! – игнорируя мое молчание, продолжала «воодушевлять» мама.

Зациклило!

Плевать на отца! Вот совсем! Но как же горько от понимания, насколько я на него похожа. И с каким трудом дается каждый шаг!

– Отомстишь за отчима, что вырастил и защищал тебя все это время, – вторил ей Захар Фирсанов, заставляя меня неприязненно морщиться: вот уж кто меня облагодетельствовал…

Остальные по моему примеру молчали. Лишь Томаш изредка пофыркивал, словно знал о чем-то, недоступном всем нам. Вероятно, так оно и было.

Сосредоточившись на движении и отмеряя каждый шаг, я упорно продвигалась к цели. Споткнулась я лишь раз – когда увидела Андрея. Позади него виднелись фигуры еще двух оборотней из их клана, но я видела только его. Мой белый был в обрезанных по колено джинсах. Все остальные части тела были доступны взгляду и перемотаны эластичными бинтами, что стягивали так полностью и не затянувшиеся раны. На поверхности многослойных бинтов проступали бурые пятна крови.

Скорее почувствовала, чем услышала довольное урчание черного волка. И в этот миг поняла, насколько верным было принятое мною решение.

Но вот Добровольский-младший… он удивил меня абсолютно спокойным выражением лица, с толикой ленцы и налетом безразличия, с каким он стоял, прислонившись к ближайшему дереву. Зеленые глаза не пожелали встретить мой вопрошающий взгляд.

– Не будем тянуть, – вперед выступил пожилой хранитель, жестом приглашая всех присутствующих на поляне рассесться полукругом возле доверху испещренного отметинами столба.

Я с облегчением последовала предложению, ноги подкашивались от страха, а сердце забилось быстрее от облегчения. Бурая внутри неожиданно утихомирилась, почуяв рядом своего волка. Уф!

– Перед нами сегодня стоит важная задача, – стоило всем устроиться на земле, продолжил тот же пожилой оборотень: – Необходимо решить, чьи притязания на власть над волчьим сообществом обоснованы – наследницы изначальной семьи или наследника сильнейшего на данный момент клана.

– Мне интересно, с чего это вдруг хранителей озаботила эта… формальность? – прищурившись, сухим тоном спросил Дамир.

– Она нас и раньше волновала, – ответил ему Томаш. – Но не было подходящего повода поднять этот вопрос.

– И вы этот повод «организовали», не так ли? Все ли присутствующие здесь знают о подлоге с древним договором между волчьими кланами?

– Дамир, – ответ прозвучал не менее сухо, чем вопрос, – ты можешь потребовать собрать по этому поводу Верховный совет, и это будет сделано. Там и решим, был ли подлог или нет. А заодно и все детали перехода верховной власти к вашему клану. Сейчас же у нас другая повестка дня! Имеются два равноправных претендента. И важно определить, права кого из них более оправданы! Кто-то еще желает возразить по существу?

Над поляной повисло молчание – желающих не было. Я старательно пялилась на свои руки, лишь разок украдкой бросив быстрый взгляд на Андрея. Мой белый выглядел собранным и отстраненным. Его явно не волновало происходящее. Он ждал завершения официальной части собрания.

«Но кто третья сторона конфликта?»

Ответа на этот вопрос я так и не получила. На Совете присутствовали все те же соперники – мои сторонники и сторонники Андрея. Медведи не в счет.

Сдерживаться было сложно. Отчаянно трудно поддерживать «картинку» внешней безмятежности, когда душу рвут на части волчьи инстинкты и человеческие интересы. Агония боли, терзающая тело, на этом фоне меркла.

Я ждал момента.

Готовился, боясь пропустить тот единственный миг, когда смогу завладеть ситуацией. Боль очень мешала, вновь и вновь накатывая волнами отупляющего тумана.

Аромат бурой, который я почуял, едва Лена в сопровождении своих «сторонников» приблизилась к месту встречи, стал дуновением прохлады. Он остужал пыл борьбы в душе, усиливал ясность сознания.

«Моя волчица! Моя пара! Моя жена!»

Лена понуро стояла в стороне, глубоко дыша и явно опасаясь.

«Доверься мне, – мысленно шепнул я любимой. – Я справлюсь».

А уж когда я перевел взгляд на пресловутого черного волка… Неукротимая ярость и очищающий гнев вновь поднялись в душе, придавая небывалую четкость сознанию и заставляя меня полностью забыть о ранах.

Но медведи… Я обязан был сделать все, как задумано. Второго шанса не будет.

– …важно определить, права кого из них более оправданы! Кто-то еще желает возразить по существу?

Старший хранитель поставил перед нами четкую цель.

– Белого клана! – естественно, спустя необходимую паузу, ответил мой отец. – Это право уже наше. И мы доказали, что способны подчинить себе волчье сообщество, управляя разумно и взвешенно. К тому же и в нас есть кровь изначальной семьи, если вдруг это стало так важно!

– Как ты смеешь?! – вскочив, закричала на него Фирсанова. (Я не узнавал в этой взвинченной, готовой сорваться в крайность, оборотнице маму Лены! Словно лопнул какой-то сдерживающий обруч, и все ее потаенные чувства вырвались наружу!) – Вы – выродки! Как были ими, так и остались. Нет у вас никаких прав, и тем более права считать себя потомками Изначальных. Вас этого права давно лишили!

– Какие же права у этой… обреченной наследницы? А еще важнее – какие перспективы у такой слабой волчицы? (Лена, сидевшая возле матери, вздрогнула и нервно сжалась при этих словах. Она так ни разу и не подняла взгляда от стиснутых на коленях рук. И молчала.) Матриархат не в волчьей природе. Это может быть лишь временной мерой. Понимаете ли вы, что, изменив текущее положение вещей, вы спровоцируете хаос в волчьем мире? И тогда начнется междоусобная грызня, а ведь есть еще и те, кто не прочь напасть извне! Лишь сильный клан во главе способен защитить интересы волков! – Дамир Добровольский тоже встал, скрестив на груди руки и широко расставив ноги.

– Клан черных волков станет наследнице изначальной семьи надежной и верной опорой!

Чертов сын альфы стаи черных волков меня уже бесил.

«Лично ты скорее станешь дохлым!» – пообещал себе. Может быть, сейчас это не вписывается в мой план, но в будущем… Я бы на месте этого волчка не гулял по лесу в одиночестве. Его мечты о власти я тоже изничтожу, но это уже вишенка на торте.

– Тогда это переворот, инсценированный хранителями! – ответ отца прозвучал громко и четко.

– Дамир, – снова вмешался Томаш, – прекрати делать нас стороной этого конфликта. Белые волки собственными действиями создали предпосылки для нынешней ситуации. Мы лишь даем вам шанс найти решение.

– И в чем этот шанс?

В голосе отца была насмешка, лишь я уловил мимолетное беспокойство во взгляде, обращенном на меня.

Разговор раздражал. Все было известно заранее, и затягивание дебатов лишь подтачивало мои, и так невеликие, силы.

– Шанс в том, чтобы победить, – ответ хранителя был возмутительно добродушным. – Все по вашим законам: власть получит сильнейший, а бой покажет, кто достойнее!

Макса не было среди присутствующих медведей. Почему-то я машинально отметила этот факт. Хотя старалась сидеть тихо, не привлекая внимания и не глазея по сторонам. Надо было настроиться, впереди очень трудный шаг.

И важно было не пропустить момент, когда мне предстояло перехватить инициативу.

Смогу ли я?

Страх не отпускал. Но вид Андрея как ничто другое поднимал мой боевой дух. Все неизменно: надо помочь белому, одновременно избавив от глобальной проблемы в виде… нас.

– Мы согласны, что остается? – кивнул Дамир Добровольский в ответ на призыв старейшины решить дело боем. – Наш претендент – мой сын, Андрей Добровольский.

– И мы согласны, – мгновенно откликнулась мама. – Но поскольку наш претендент – волчица Елена Волконская, она имеет право не биться с самцом. За нее на бой выйдет будущий альфа черн…

– Нет! – я решительно встала, перебив маму. Отчаянно труся и опасаясь всеобщего гнева и реакции Андрея, смотрела только на Томаша. Почему-то его вид служил мне моральным подспорьем. – Я отказываюсь от представителя и готова сразиться сама!

Над поляной повисла гробовая тишина, потом все вокруг меня резко вскочили. И закричали…

– Лена? Что ты несешь?! – мама трясла за плечи.

– Елена! – тон брата Насти выдавал бешенство, куда ему до самообладания моего белого! – Не смейте!

– Одумайся, дура! Себя погубишь, – это Фирсанов.

Я молча сносила все крики и дерганья, не отвечая и не давая пояснений своему поступку. Единственное, что позволила себе, посмотреть на белого. Ошеломленный Андрей вскинул голову и озадаченно хмурился.

«Просчитывает то, что я задумала? И что кроется за моим решением?»

Но он не сможет даже представить себе истину. Сегодня я удивлю его, как это ни грустно.

Однако в следующую секунду потрясение ждало меня! Мгновенное и неумолимо властное ощущение присутствия чужой воли!!!

«Нет! Он не может снова сделать это…» – я, онемев от шока, лишившись дара речи, только и способна была неверящим взглядом всматриваться в лицо Добровольского-младшего. Андрей стоял напротив с самым бесстрастным выражением лица. И никто никогда бы не догадался о том, что в этот самый момент между нами в моем сознании происходит отчаянная борьба (с моей стороны заведомо обреченная: нет возможности у волка противостоять воле своего альфы!).

У меня был шок! Паника!

«Зачем это? Что он делает? Не мог Андрей решиться на такую подлость. Своим вмешательством он ломает все мои планы!!! Неужели он намерен был биться с черным волком, а я… помешала ему?!» – предположения были одно другого оригинальнее, но понять логику поступка белого не могла.

– Это мое решение! Именно я – наследница, мое право поступить так, как я намерена. У меня не будет представителя, я сама готова в бою отстаивать свое право на власть, – я как попугай вслух озвучила мысль, вложенную в мои уста Андреем.

И пусть пока он поступал сообразно моим намерениям, но что будет дальше?

Присутствующие в изумлении застыли, уставившись на меня. Единственное исключение – Томаш, он внимательно изучал крошечную царапину на пальце. Первым опомнился Дамир:

– Елена, кто же посмеет возразить вам? – поспешно кивнул альфа белой стаи. – Как верно заметили хранители, именно вы – официальный потомок изначальной семьи. Естественно, никто не может проигнорировать ваш выбор!

Мама обессилено, со стоном отчаяния, осела на землю. Вожак черной стаи и его сын метали в меня молнии ненавидящих и злобных взглядов. На лицах медведей читалось задумчивое недоумение.

– Елена Волконская, – видимо, хранитель решил удостовериться в моей адекватности, – вы действительно намерены встретиться в предстоящем бою с наследником белой стаи – Андреем Добровольским? Бой завершится лишь абсолютной победой по волчьим меркам.

– Да! – вновь произнесли мои губы. А от себя я еще и согласно кивнула.

Волчица внутри никакого возмущения не проявляла, смиренно доверившись белому волку. Мне тоже не оставалось ничего другого.

Добровольского-старшего неожиданно что-то смутило. Я отметила, что он странно смотрел на нас, переводя взгляд с меня на Андрея, и больше не улыбался.

– Андрей Добровольский? – хранитель обратился напрямую и к моему альфе. – А у вас собственных пожеланий не будет?

– Нет, – это единственное слово, что он произнес за сегодня.

– Тогда… – уже Томаш, оглянувшись, указал на открытое пространство позади, – дадим соперникам несколько минут, чтобы подготовиться и начнем?

– Именно так! – согласился с ним пожилой хранитель.

Мама, услышав его, зарыдала. Я же решительно поднялась на ноги: время пришло. Отойду и перекинусь в зверя. А там – как пойдет. Будь что будет, вдруг рано отказываться от собственного плана?

Невольно отметила, как качнуло белого, когда он поднимался. Заметили это все, но лишь в глазах черных волков вспыхнул огонек ярости: какой был шанс! И пусть на душе было скверно, но их реакция стала поводом для небольшой радости.

Лена опять удивила! В какой уже раз с момента нашей первой встречи. На несколько секунд успела опередить меня и сама вызвалась участвовать в бою! Но это как раз входило в мои планы.

Услышав ее заявление, растерялся не меньше других. Вот уж чего не ожидал от юной бурой в данной ситуации. Впрочем, практически тут же тревожным ворчанием отреагировал мой зверь. До этого волк вел себя тихо, чутко и внимательно наблюдая за происходящим и за своей парой. Но вызваться самой на бой со мной? Даже в моем нынешнем состоянии у Лены не было бы шансов, будь я настроен иначе.

Что бы значило это ее решение?

Но сейчас не время, сейчас я должен следовать лишь собственному плану. Поэтому, стоило первой оторопи пройти, как я незамедлительно приступил к следующему его пункту и подчинил себе волю бурой волчицы. Теперь, что бы ни хотела звериная или человеческая половины Волконской, они будут подчиняться мне – своему альфе. Пришло время давно заготовленному мною козырю сыграть свою роль. А-ап!

Мы под пристальным наблюдением оборотней, не обменявшись и взглядом (лично я боялся выдать себя), разошлись по разным сторонам поляны. Я чувствовал Лену – каждый ее вздох, каждое движение – как себя. Более того, способен был заставить ее двигаться и поступать так, как выгодно именно мне. Да простит меня Лена, но другого выхода у меня не было.

Глубоко вздохнув напоследок, я, мысленно призвав удачу, перевоплотился. Совсем неподалеку на четыре лапы уже приземлилась волчица. Белый волк немного неуклюжим прыжком (а трансформация прошлась по израненному телу дополнительной волной боли) выскочил на поляну. Туда же, подвластная моей воле, спокойно вышла юная бурая самка. И наше со зверем общее сознание вновь ошпарило распознанным и приметным пока лишь для меня ее изменившимся ароматом. Наши дети – именно та причина, ради которой я сейчас рискну.

Бурая двигалась неспешно, с характерной звериной грацией, выбирая удобную позицию относительно меня. Впрочем, это было «картинкой» для наблюдателей. На самом деле каждым шагом все более паникующей бурой волчицы управлял я.

Настороженно прижавшись к земле, волчица замерла. Она не смогла бы тянуть. Не столь неопытная самка. Она готовилась к броску. Единственному, последнему…

Она должна была справиться – суметь достать противника. Одним четким и сильным рывком вырвать его горло, впившись клыками в глотку белого волка. Иначе это сделает он, самец не проявит снисхождения, не оставит ей другого шанса. Зверь понимал это, и... он хотел выжить. Любой ценой спастись. Использовать эту странную слабость соперника.

Мгновение стало бесконечным, ветер рванул на помощь, помогая бурой, словно придавая ей сил и ловкости. Бросок! Звериная, оскаленная клыками пасть... Аромат и четкое сердцебиение соперника… И рывок! Зубы волчицы в убийственной хватке впились в горло неожиданно покорной жертвы. Еще один рывок мощных челюстей, всплеск дурманящей крови белого и все! Она победила, уничтожила белого волка. Самец грузно рухнул на землю, его светлая шерсть быстро окрашивалась алой кровью.

Бока замершей рядом бурой ходили ходуном, тело содрогалось. Самка словно не могла поверить в то, что совершила. Осознать покорную готовность белого волка уступить! И – как следствие – его поражение. И свою победу.

Все закричали разом.

– Это невероятно! – первой ликующий вопль издала Фирсанова. – Она победила!!!

– Он позволил… – в потрясении полуосознанно шепотом вторил ей альфа черной стаи.

– Оставайтесь на месте! – грозный медвежий рык и вот уже Томаш, не опасаясь бурой волчицы, устремился к месту столь короткого сражения.

Единственный, кто стоял, безмолвно шевеля губами, словно не мог произнести свои слова вслух, был Дамир Добровольский. Его наполненный болью взгляд замер на теле белого волка.

– Жив, но однозначно повержен, – возвестил хранитель, присев рядом с побежденным волком, заслоняя его от всех собственным телом. – Волчице не хватило опыта и сил, чтобы действительно вырвать его горло. Она, по-видимому, лишь прокусила шкуру, распоров клыками часть мягких тканей. Крови много, но опасности для жизни нет. Хотя на фоне имеющихся ранений эта кровопотеря гарантирует, что сил продолжить бой представителю белой волчьей стаи не хватит. Даже встать на лапы не в состоянии.

– О да! – в экстазе, заливаясь слезами уже от счастья, взвыла Фирсанова. – Это торжество высшей справедливости!

И перешла на шепот, что-то тихо бормоча. Весь ее пыл, горячность, истерия схлынули, заставив женщину бессильно опуститься на траву. Словно достигнутая цель выбила опору из-под ее ног, лишив заодно и жизненной энергии.

– Законной наследницей становится Елена Волконская! Свое право она доказала в бою, – спокойно продолжил медведь. – Волчьи кланы должны подчиниться потомку изначальной семьи. Ее претензии обоснованы и подтверждены хранителями!

И даже Дамир Добровольский ничего не возразил, поскольку по всем законам волков юная бурая совершила чудо и действительно стала королевой.

– Мы хотели бы заручиться подтверждением хранителей и в вопросе поддерживающей королеву силы. Ею станет стая черных волков! – вмешался альфа черной стаи.

– Не преждевременно ли это? – усмехнулся Томаш. – Королева уже доказала, что может иметь мнение, отличное от позиции своих… сторонников. Предлагаю спросить Елену. Перевоплощайтесь!

Последнее относилось уже к недавним соперникам по полю боя. Андрею требовалось оказать первую помощь. А Лене – выступить уже в новом качестве.

Глава 18

Елена

Сумасшествие!

Чтобы осознать собственные эмоции, мне не хватало фантазии. Это невероятно странный опыт, когда твое сознание и твое тело существуют как бы отдельно друг от друга. Я все чувствовала, делала, понимала, но в то же время это была не я.

Не я знала как напасть. Не я ловко и виртуозно рассчитала этот бросок. Не я его осуществила. И в то же время я. Бурая была в ступоре, не понимая, что сотворила – напала на своего альфу. Я – растерянна и потрясена. Подобный поворот событий стал полной неожиданностью. Страшной неожиданностью! Я так близко ощутила смерть. Ту самую, к которой стремилась. Ту, что могла забрать Андрея, сойдись он в схватке с черным волком.

И сейчас с огромным облегчением осознала лишь одно: мы – живы! Оба. И такому итогу я была счастлива.

О чем-то другом не задумывалась, никакие статусы и права меня не волновали. Пришло абсолютное понимание одного – я хочу жить. Прожить свою жизнь до конца. Какой бы она ни была, какие бы муки и трудности не сулила. Но я хочу жить! И хочу, чтобы жил он.

Ради этого прощу все, и даже такое вероломное и наглое использование силы альфы. Тем более что через свою привязку к нему ощущала – белый скорее ломает комедию, чем борется сейчас за жизнь.

И все еще слегка сдерживает мое сознание своим незримым присутствием. И это тоже подтверждало, что до трупа Добровольскому далеко.

Еще одним сюрпризом стал разорвавший тишину на поляне звук… приближающегося вертолета! Откуда он здесь?!

И тут же, стоило человеческой половине сознания идентифицировать привлекший всеобщее внимание шум, случились сразу две вещи. Мое тело, как и тело моего альфы, послушное чужой воле, заискрилось, преображаясь в человеческое. А прямо над нами, совсем низко, поднимая дикий ветер работой винтов, завис вертолет. Из его открытой с одной стороны кабинки прямо к моим ногам шлепнулась длинная веревочная лестница.

– Когда же я уже отлежусь?.. – горестный стон Андрея, и бледный и шатающийся (и совершенно голый!) альфа предстал перед моими глазами. Одной рукой ухватив канат лестницы, второй поманил к себе меня, одновременно рыкнув через плечо медведю: – Томаш, рубашку пожертвуй даме!

Тут же мне, ошарашенной происходящим, на плечи опустилась мягкая фланелевая ткань. Машинально запахнув ее, шагнула к любимому.

– А-а?.. – что вообще происходит, спросить не успела.

– Все потом! – оборвал белый, грозно прищурившись. – Хоть ты меня пожалей: кровью истекаю и болит все адски. А сейчас – драпаем!

И, совсем не деликатно толкнув меня, заставил карабкаться вверх, следуя по пятам. Стоило нам, нелепо балансируя и стремительно сокращая расстояние до вертолета, оказаться внутри, как над поляной разнесся настоящий вопль, перекрывающий даже шум винтов. И гарантированно услышанный оборотнями.

– Это похищение! Молодожены отправляются в отложенное свадебное путешествие! И их лучше не беспокоить – глотки рвать теперь оба горазды!

Макс! Это его голос. И именно он был пилотом. Обалдеть!

– Стойте! – завопила мама.

– Так нельзя! – яростно взвыл мой несостоявшийся представитель.

– А как же… – что там крикнул Дамир, я уже не разобрала. К невыразимому облегчению, мы покидали территорию медведей. Вдвоем! И почти живыми. Это ли не счастье?

– В обморок падать будешь? – серьезно спросила Андрея.

– Не дождетесь! – с видимым трудом присаживаясь на сиденье и обессиленно откидывая на подголовник голову, шепнул белый. – Аптечку передай, она справа от тебя.

Тут же, подорвавшись с места, бросилась искать необходимые медикаменты и оказывать срочную помощь своему волку.

– А куда летим? – спустя какое-то время, когда свежее ранение было обработано перекисью водорода и перебинтовано, а кровотечение остановлено, поинтересовалась я.

– Домой, – прикрыв глаза и расслабившись на сидении, сообщил Андрей.

Ух, неплохо. Хотя масса важных вопросов так и не разрешилась, но оказаться подальше от всего этого дурдома с договором и наследием я была рада.

– А… нам ничего не будет… за побег? – единственное, о чем решилась спросить, помня, что Макс совсем рядом и прекрасно нас слышит.

– Да неважно, – хмыкнул Добровольский. – Ты одержала однозначную победу, хранители сей факт признали. Теперь от этого никуда – быть тебе королевой волчьего сообщества. И еще одним неоспоримым фактом, который они все уже должны осознать, является наше объединение в пару. И теперь всем придется учитывать эти перемены. Впрочем, сами виноваты.

– А… – напомнить про свою болезнь сейчас не решилась. И заикаться про беременность тоже. В голове был сумбур, эмоции зашкаливали, то вознося меня на вершину счастья и облегчения, то сбрасывая в пучину паники и растерянности. Осознать случившееся не могла. А уж представить будущее даже и не пыталась. Сосредоточилась на единственной мысли: мы живы и мы рядом! Только этим сейчас и дышала, не думая о прошлом, обидах и разногласиях. Радость заслонила все, и она же не давала мыслить разумно.

– А, не волнуйся! – вмешался в наш разговор Макс. – Все когда-то бывает в первый раз, я вот тоже раньше летать не пробовал… А всем, кто остался на поляне, встряска не повредит! Пусть почувствуют себя в одной лодке, оставшись у разбитого корыта чрезмерных ожиданий. Ловко вы всех обломали! Думайте теперь о себе, вы это заслужили.

Добровольский, за выражением лица которого я напряженно следила, при последней фразе довольно улыбнулся и приоткрыл глаза.

– Ты можешь это сделать? – вопрос был адресован медведю.

– Да, мой статус позволяет такое, – откликнулся Максим.

– Тогда жени нас! Прямо сейчас! – и уже мне: – Ты, надеюсь, не против?

Растерявшись от такого поворота, только и смогла, что изумленно охнуть: даже так?! Официальная по звериным меркам пара в столь юном возрасте, чья связь скреплена хранителем? Ох!

– Эээ…

– Так, Лена! – мой белый с усилием отстранился от спинки вертолетного кресла. – Только не говори, что мне придется изобразить умирающего, чтобы подвигнуть тебя на согласие!

– Нет…

Он серьезно признает меня своей официальной парой? Ладно, наши волки: что с животных взять, там инстинкты. Но и в человеческой ипостаси мы будем парой? И это… навсегда? Меня?! Слабую и больную волчицу, не способную подарить ему достойного наследника?

– Не придется… – я сама не понимала, что бормочу.

– Тогда, ребят, я вас поздравляю! Я готов подтвердить ваш союз, если вы оба об этом вслух заявите, – крикнув, наш «пилот» намеренно заложил крутой вираж, от которого меня буквально кинуло на Андрея.

– Ты уверен? – смущенно взглянула на белого. – Я же… ну, сам понимаешь…

И снова замялась, с неохотой отстраняясь от его тела. Но не спросить не могла. Вдруг в эйфории благополучного исхода он… забыл, кто я?

– Еще как уверен! Да я просто не допущу, чтобы ты досталась другому! – грозно рыкнув, Добровольский характерно прищурился.

– Ах! – опомнившись, я треснула себя по лбу. – Я же королева. Жениться на мне – это… логично.

Слово подобрала с трудом. Очень трудно было не сказать – полезно и дальновидно.

– Цыц! – в чертах лица любимого мужчины проступила суровость. – И думать забудь про все эти глупости. Будешь обеды варить, детей растить и зверем учиться управлять. А поруководить стаями… это позже. Если захочешь. Поживем для себя, а там видно будет. И не бойся, никто тебя ни в чем не обвинит и ни к чему не будет тебя принуждать. Не при наличии такой пары, как я.

– Как же они там все? – я невольно махнула рукой назад, намекая на Фирсановых, его отца, черную стаю, хранителей и даже рысей. Замечание о детях комментировать была не способна. Возможно, позже и… наедине.

– А что они? Повод для скандала исчерпан, причина переворота сбежала. Да и переворот фактически состоялся. При случае, напомнишь об этом. А пока – справятся. Отец всех в узде удержит. До момента, когда придет наше время! Нас и законных наследников – наших детей.

Уфф, против такого расклада я ничего не имела. Дамир, пусть не в качестве свекра, но в качестве верховного альфы меня вполне устраивал. И если ко мне претензий не будет (или их выскажут мужу – если решатся), то я только «за»!

– Тогда давай! – я даже в ладоши хлопнула от радости.

Это выход!

– Не давай, а я, Андрей Добровольский из клана белых волков, признаю тебя, Елена Волконская наследница изначальной семьи, официальной и единственной парой. Клянусь любить, защищать и почитать, разделяя все радости и беды, тебя и наших детей до конца своих дней.

При этом в зеленых глазах мужчины было столько искреннего тепла, нежности и любви… Такого открытого и искреннего взгляда у него я еще не видела. Сердце дрогнуло, когда, вложив ладошки в его руки, я взволнованно повторила:

– Я, Елена Волконская наследница изначальной семьи, признаю тебя, Андрей Добровольский из клана белых волков, официальной и единственной парой. Клянусь любить, заботиться и почитать, разделяя все радости и беды, тебя и наших детей до конца дней своих.

Подняв лицо навстречу губам мужа, почти утонула в изумрудной глубине его глаз. И, увидев в них слезы, осознала, что тоже плачу. От счастья.

Как старейшина хранителей скреплял нашу связь, мы не услышали, слишком погружены были в состояние объединяющей нас легкости и эйфории. Впервые, глядя в глаза друг друга, видели души. Полностью, до донышка, в полной мере осознавая, что, вопреки всему нашему несовершенству и несоответствию, действительно любим. По-настоящему, сильнее жизни! Искренне и навсегда.

Целуясь, почувствовали, как одобрительно и собственнически рыкнул белый волк и как довольно и игриво отозвалась в ответ урчанием бурая волчица. Уж они-то все поняли давно.

Глава 19

Елена

– Андрюш, может, не стоит сразу в баню? – настороженно уточнила у мужа, озираясь вокруг.

– Так, не паникуй! – командовал он, щелкая переключателями отопления, бойлера с водой и сигнализации. – Сейчас все будет. Это моя «нора», и самое лучшее место в ней – это баня! Посему с него и начнешь знакомиться с местностью. Должен же я впечатление произвести! И вообще, тебе тут жить!

– Ну, если ты уверен… – все еще сомневаясь, протянула я. – И если жить…

И запнулась, вспомнив: после того как вертолет с Максом за штурвалом на удивление благополучно доставил нас в аэропорт, мы несколько волнительных часов (мне отказались сообщить, куда летим!) путешествовали еще одним видом воздушного транспорта. А потом, обеспечив меня соответствующей одеждой и загрузив самодельный «прицеп» различными запасами, отправились в путь сначала на машине, затем на крошечной перевалочной базе пересели на «Буран» и через пару часов добрались к месту назначения.

«Тут мама точно меня не найдет, чтобы высказать все, что она, несомненно, на мой счет думает!» – про себя усмехнулась я, продолжая осматриваться вокруг.

Невероятное место! И дело даже не в атмосфере совершенного уединения и первозданности окружающей природы. Домик затерялся где-то на границе тундры и тайги, на краю земли, где холодно, снежно и… безлюдно. «Нора» Добровольского меня умилила. Это место выдавало его с головой!

– Еще как уверен! И с дороги баня – лучшее средство. А мне и вовсе сил набраться надо. Так что ты пока тут осваивайся, а я топить, воду греть и прорубь делать.

Омг! Прорубь – это звучит серьезно, даже бурая в моей душе боязливо взвизгнула, но сразу стыдливо замолкла, стоило белому волку самодовольно рыкнуть в ответ.

– Андрей! – спохватившись, окликнула, заставив оборотня обернуться уже в дверях. – Может быть, лучше раны твои посмотрим? Или… поговорим?

Его состояние меня реально беспокоило: муж выглядел бледным. На его самочувствии такое путешествие не могло не сказаться, даже с учетом повышенной звериной выносливости.

– Все в бане, – улыбнулся он. Но, секунду подумав, ручку двери отпустил и вернулся ко мне. Обхватив крепко рукой за плечи, притянул к себе и, дурачась, поцеловал в нос. – У нас целая жизнь впереди, все успеем. А пока… Я так устал от всего за эти два месяца, хочу почувствовать себя дома. И чтобы ты тоже смогла это ощутить. Баня даже мертвого на ноги поставит. Не тревожься ни о чем. Хорошо?

– Хорошо, – на миг прижавшись щекой к мужскому плечу и глубоко вдохнув его аромат, счастливо кивнула я. Едва сдерживаемое нетерпение, какой-то жадный драйв, что я ощущала в белом, интриговал. – Иди.

Действительно, очень любопытно было выяснить, чего же он так жаждал, чем стремился меня удивить?

Мне и самой отчаянно хотелось погрузиться в «наше настоящее», оставив позади все воспоминания о болезненно напряженных и зачастую обидных моментах начала наших отношений. Древний договор и все, с ним связанное, остались в прошлом! И если настоящая жизнь моего волка здесь – я тоже желаю оценить это место. И если получится, то и так же привязаться.

Последнее, наверняка, несложно.

«Укромное местечко», – мысленно охарактеризовала его убежище, сбрасывая куртку на увиденный неподалеку табурет. И вслед за Андреем вышла на улицу.

Начну знакомство снаружи. Морозец приятно холодил лицо, ароматы окружающей природы пробуждали во мне звериные инстинкты, вынуждая дышать глубже. На фоне векового леса, больших сугробов и искрящихся снежных шапок на лапах растущих вплотную елей дом выглядел уютно. Из круглых бревен, с крышей необычной формы, под которой наверняка пряталась большая комната, по самые окна заваленный пушистым снегом, он с первого взгляда вызывал ощущение тепла и покоя. Почему-то я не сомневалась, что все тут муж сделал сам. И, что называется, с любовью. Это чувствовалось.

Мгновенно уловив запах дыма, перевела взгляд на еще одно бревенчатое строение чуть позади.

«Пресловутая баня», – сразу догадавшись, подивилась ее размерам. Баня немногим уступала дому! А Андрей уже протоптал к ее дверям дорожку. Проявив любопытство, заглянула и в небольшой сарай, что с торца примыкал к дому. Там обнаружился наш «Буран» с частично уже рассортированным грузом, какой-то инвентарь, электрогенератор и наземная часть водяного насоса.

Потянув носом, вычленила из общей груды коробки с замороженным мясом и контейнер с крупами.

«Организую ужин, если сумею найти кухню», – решила я, подхватывая их, чтобы забрать с собой. По ощущениям, время уже перевалило за полдень.

Вновь войдя в дом, стянула мягкую теплую обувь и отправилась искать плиту. Или печь?

Как выяснилось, тревожилась я зря. Помимо небольшого практичного холла, на первом этаже имелись кухня, продовольственный склад, душ с туалетом и символическая гостиная. И все вполне современного и удобного в использовании вида. Какой-то особенной внутренней отделки не было: все те же пахнущие смолой деревянные панели, гладкий дощатый пол и такой же потолок. Но при всей скромности обстановки, внутри дом был уютным. Яркие занавески на больших окнах, небольшие коврики на полу под цвет им и удобная мебель.

Нашлись и плита, и холодильник (пока пустой), и большой деревянный обеденный стол. А главное – не пропало желание готовить! Более того, оно оформилось в нечто конкретное. Атмосфера дома навеяла.

Когда спустя пару часов пахнущий дымком и морозцем Добровольский появился в доме, я уже с самым предвкушающим настроением выкладывала на стол тарелки.

– Ммм, пришел на запах, – засмеялся он, неожиданно обняв меня. – До чего же удачной была мысль связать свою жизнь с поваром! Так кухня станет не менее любимым местом, чем баня.

Слегка вздрогнув – то ли Андрей подкрался неслышно, то ли я задумалась – обернулась в кольце рук мужа, желая увидеть выражение его лица.

– Проголодался? – для Добровольского природа и так не поскупилась, но в светло-сером вязаном джемпере и плотно облегающих ноги брюках он выглядел просто потрясающе. Таким домашним, таким… моим. – И, кстати, как дела с баней?

– Очень, – муж потерся носом о мой висок, согревая теплом взгляда. Умопомрачительно! Таким родным и близким я себе его раньше даже не представляла. Но это место, оно изменило Андрея, сделав его открытым, простым и… добродушным! А может быть, причина в наконец-то наступившей развязке? – То, что мы ели в полете, я даже не почувствовал, а аппетит разгулялся не на шутку. Тем более у тебя тут так вкусно пахнет. А баня готова, я как раз пришел забрать тебя мыться.

– Давай сначала поедим, – предложила я, желая не только накормить мужа, но и стремясь какое-то время провести рядом с ним в спокойной обстановке. С момента первой встречи ритм нашей жизни лишь нарастал, нагнетая напряжение и закручивая тугим узлом нервы. И вот сейчас, имея возможность просто побыть рядом, не хотела ее упускать.

Переместив руки на грудь Андрея, слегка погладила его поверх джемпера.

– Конечно.

– Знаешь, – замерла на месте, внезапно поймав себя на странной мысли, – я совершенно не чувствую бурой!

Андрей прищурился, на секунду погрузившись в собственные внутренние ощущения.

– А я – своего волка, – кивнул он после небольшой паузы. И тут же улыбнулся мне, плавно проведя кончиками пальцев по моим волосам. – Молодцы они, не мешают…

И ладони мужа сжали сильнее, слегка приподнимая, мои руки как-то сами обняли мужскую шею, а губы устремились навстречу его рту. Вот так стоять и целоваться, никуда не спеша, ничего не опасаясь и будучи уверенными друг в друге, не ожидая подвоха, было как-то… особенно. Это усиливало ощущение дома! И нашего единства.

– Все остынет, – тихонько усмехнулась я, когда мы наконец-то отстранились друг от друга.

– Я не переживу этого! – хмыкнул Андрей.

Но ни один из нас так и не сдвинулся с места. Мы продолжали стоять возле обеденного стола, тесно прижавшись друг к другу и глядя в глаза. И больше нас ничто не волновало! Весь остальной мир остался где-то далеко, а тут… тут была наша отдельная Вселенная. И кроме нас в ней не было места никому другому.

Ужинали мы при свете свечей. Это я придумала, в процессе готовки обнаружив их в одном из навесных шкафов. Говорили мало, слишком сосредоточены были на еде и витавшем вокруг ощущении расслабленности. Даже лени. Обсуждать что-то казалось ненужным, важнее было проникнуться покоем и чувством реальности. Принять и поверить в то, что это действительно случилось. Наше спасение. Наша связь. Наша пара.

– Не могла даже представить, что так все обернется. Что ты… решишься выбрать меня, – под конец, отложив вилку, озвучила я терзавшую меня мысль. – Что пойдешь на это.

– Я и сам не мог. Еще месяц назад, – очень серьезно ответил мне Андрей, тоже отодвигая посуду. – Не мог рассчитывать, что решусь. И от тебя ожидал сопротивления и протеста, поэтому и действовал силой – чтобы наверняка. Простишь меня? Знал, что тебя возмутит прямой приказ альфы, но другого выхода не видел.

Вспомнив собственные чувства и намерения, с которыми заявилась на этот бой, вынуждена была признать, что гнева и возмущения не испытываю. Лишь благодарность.

– Я все поняла, – положив ладонь на руку мужа, ответила ему открытым взглядом. – И не злюсь. Сама не могла найти выхода из этого тупика, поэтому очень рада, что это сделал ты. Спасибо! Мне кажется, Томаш намекал на нечто подобное, но я его не поняла.

Андрей поморщился:

– Не вспоминай про хранителей! И вообще про этот проклятый договор. И про изначальную семью. Все, пережили и забыли, от греха подальше.

А я, услышав о предках, резко вздрогнула. На самом деле проблемы не закончились. И пережили мы еще не все.

– Я беременна. Не знаю, или волками мы так удачно повязались, или еще раньше, в лесу людьми, но это факт, – выпалила на одном дыхании страшную новость. – Понимаю, что ты, решив признать меня парой, видел нас бездетными, но… вот так получилось. Уже.

– Так ты знаешь? – мой белый удивленно тряхнул шевелюрой. – Откуда? Неужели кто-то еще знает об этом?! И что за глупости ты себе навыдумывала? Да, я долго отказывался признаваться себе в очевидном, обманывал сам себя, но уж если решился и прислушался к своему волку, пошел этим путем, признался себе, что ты дороже для меня, чем перспектива обретения абсолютной власти над волками, то намерен был идти до конца. Победного! И добиться нашего союза. Официально! Я только в этом и видел наш шанс. И о детях я подумал. Но совсем не то, что вообразила ты. Это будут наши с тобой волчата, для меня это самое главное. А дальше… Что уготовит судьба, то и приму. Тут иного не дано. Из-за этого я не буду любить их меньше. И ты не думай о грустном раньше времени.

У меня от невероятного облегчения и радости перехватило дух. Пусть в отношении детей мы обречены на неизбежные боль и разочарование, но и радость, и счастье найдут для себя место в нашей семье. У нас все будет непросто, но мы же будем вместе! Плюс есть еще странная идея моего отца…

«А вдруг?..»

Но Андрею я о ней решила пока не говорить. И инстинктивно чувствовала, что Томаш тоже не сказал. Дарить напрасные надежды жестоко. А я по отношению к своему суровому и немногословному волку быть жестокой не смогу никогда. Слишком люблю его… поросенка.

А сама… Буду надеяться, где-то в душе. На чудо. Мы ведь его немножко заслужили?

– А я дороже? – спросила и затаила дыхание в ожидании ответа. – Ну, власти…

– Лен, – Андрей недовольно погрозил мне пальцем, – не из тех я, кто будет тебе твердить ежедневно о том, что любит. Сказал раз и от своих слов не откажусь никогда. Лучшим подтверждением станет жизнь. И люблю я тебя, люблю. Так, что страшно порой становилось. Потому что полюбить тебя было для меня худшим вариантом. А я позволил этому произойти. Предал интересы клана, проигнорировал волю отца, сам себя обманул. Но без тебя – невыносимо. Жизни мне нет без тебя. Помни об этом и береги себя. И я буду беречь.

Еле сдерживая слезы, задыхаясь от переизбытка самых противоречивых чувств, шутливо взбрыкнула, стремясь понизить напряжение момента:

– Главное, в итоге ты не прогадал. Власть никуда не исчезла. И клан тебя не осудит, и отец простит. Проигрыш оказался твоей победой. Влюбился ты все же удачно!

Андрей молчал, всматриваясь в меня странным взглядом. Я даже испугалась, что обидела его своей шутливой иронией.

– Лен, ты не поняла? Все серьезно. И на самом деле. Ты выиграла бой, ты действительно королева. И назад дороги нет. Учись мыслить глобально и брать на себя ответственность. Это данность. Моей власть уже не будет. Я лишь альфа клана белых волков, это отныне мой потолок и моя плата – за семью.

У меня от потрясения даже рот открылся.

– Добровольский, это не может быть правдой! – охнула я. – Какая из меня глава волчьего сообщества?! Да меня стаи не примут, просто не подчинятся! И я понятия не имею, что и как делать. И ты же мой альфа!

– Я им не подчинюсь! – гневному возгласу мужа вторил суровый рык зверя. – Будут иметь дело со мной. Это касается любого, кто посмеет проявить неуважение к тебе. А что до привязки, могу оборвать ее хоть сейчас…

– Нет! – поспешно перебила я мужа. – Не надо. Мне с ней как-то… спокойнее. Ты, главное, не используй ее для давления на меня. А что там нас связывает, это никого не касается!

– Хм…

– Я вот все думаю. Хранители говорили, что на Верховном совете будут представлены три стороны конфликта. Но там были лишь твои – сторонники белого клана и я со сторонниками изначальной семьи. Кто же третья сторона?

– Ты не поняла? – Андрей характерно прищурился. – Это мы – ты и я. Томаш и Макс, сообразив, что между нами происходит, сделали ставку именно на то, что мы решимся объединиться и выступить против всех. Ты, кстати, молодец! Очень чутко среагировала, вызвавшись на бой. Я как раз собирался заставить тебя это сделать.

Осознав сказанное белым, испугалась. Вряд ли бы он одобрил мои дикие планы. И уверенности в том, что я бы их осуществила, не было. Какой-то миг затмения разума, паника.

– Я не среагировала, – вздохнув, ответила еле слышно. – Я просто смерти искала. Думала избавить тебя от проблем.

Губы мужа поджались, подбородок напрягся. Он молчал так долго, что я испугалась и подняла пристыженно опущенную голову.

– Прости, сглупила. Растерялась. Хотела как лучше…

– А получилось… – белый выглядел уязвленным. – Я тебя прошу: решишь еще раз себе навредить – представь, каково мне от этого будет.

– Обязательно! – клятвенно заверила мужа. – Теперь я научусь доверять тебе.

– Пошли-ка мыться, – поднявшись из-за стола, муж потянул меня за собой. – Хватит серьезных разговоров, успеем еще все обсудить. Хочется уже для себя пожить и долгожданного покоя. У меня там раны не осмотрены!

Шустро подскочив следом, вложила свою ладошку в руку Андрея:

– Идем. Но в прорубь я не полезу!

Ответом мне стал недоверчивый взгляд.

– Трусишь?

Выразительно посмотрев на потолок, фыркнула:

– Не поведусь!

– Значит, брошу, – философски пожал плечами муж и резким движением подхватил на руки. Прежде чем я возмутилась его угрозе, шепнул: – Доверься мне.

Ну, раз так…

– Уговорил! – улыбнулась я, обвивая мужскую шею рукой и с довольным видом пристраивая голову ему на плечо. – Неси уже, раненый мой.

Эпилог

Через без малого три месяца я, как и положено в звериной ипостаси, родила слепого волчонка. Одного.

Мальчика…

Все это время мы безвылазно провели в таком укромном и по-северному теплом «убежище» Андрея. Это место и стало первым домом нашего сына.

Имя ему выбрал Андрей. Он очень удивил меня, когда поднял этот вопрос еще в середине периода ожидания.

– Лен?

Мы недавно вернулись с прогулки – поохотились волками, пробежались, потренировали мой контроль над бурой – и валялись сейчас на кровати в спальне под самой крышей дома, отдыхая и вслушиваясь в вой ветра снаружи. Волчица моя, под неусыпным контролем белого волка, стала гораздо спокойнее. Мудрее. Впрочем, Добровольский убеждал меня, что это результат грядущего материнства.

Но какой бы ни была причина, волчица почти не доставляла мне беспокойства, признавая за моим человеческим сознанием право ведущего.

– Ай? – отозвалась я, лениво приоткрыв глаза.

На сытый желудок в тепле меня клонило в сон.

– Давай, если у нас сын будет, Артемом назовем?

Мысли о сне мгновенно выветрились из моей головы. Удивленная поднятой темой, приподнялась и, усевшись на кровати, спросила:

– Почему?

– Мне имя нравится. Оно сильное. Лидерское. Характерное. Я многие варианты перебрал, но никакое другое так не подходит. Пусть оно определит судьбу сына?

Как ни странно, я об имени еще не задумывалась. А муж, вот, подумал. И этот факт сказал мне лишь об одном: он все же думает о будущем нашего ребенка, переживает. Пусть и не показывает этого мне.

– Хорошо, а если… девочка? Волчица?

– У меня есть свой вариант, но в данном случае уступаю инициативу тебе, – подмигнул мне Андрей.

– Ммм, – я задумалась, прислушиваясь к себе: есть ли у меня конкретные пожелания? И неожиданно поняла, что да, есть. Если муж, думая об имени, желал видеть в сыне продолжение себя – сильного волка, то я… В дочке я бы хотела обрести поддержку себе. Близкую по духу душу. Добрую, в чем-то даже мягкую. И имя должно быть под стать.

– Маша, Машенька.

Скосив глаза, посмотрела на мужа. Он выразительно качал головой:

– Так и знал, что ты что-то в этом роде предложишь, – и улыбнулся.

– А твой вариант? – насупившись, погладила уже прилично округлившийся животик.

Оборотни никаких УЗИ не признают, у нас своеобразное течение беременности. Но и ответа на главный вопрос приходится ждать до конца срока.

– Влада, – с извиняющимся видом развел руками муж.

– Фу-у, – я поморщилась. – Не нравится.

– Я так и думал, – Андрей придвинулся ближе, прижавшись ухом к животику. Малыш уже активничал, давая папе возможность многое услышать и почувствовать. – Так что соглашусь с твоим вариантом.

– А ты бы кого хотел? – вопрос задала с опасением. С учетом моей наследственности (мы эту тему затронули лишь в первый день по приезде сюда и больше не поднимали), он был двусмысленным.

– Мне без разницы, – муж демократично обошел опасную тему. – Одно знаю точно: это будет зверь моего клана – белый волк или волчица.

А я снова вспомнила про теорию отца, про рецессивные гены, ставшие доминантными и закрепившие особенные характеристики за своими носителями. В стае белых – это альбинизм и особенная живучесть, у наследников изначальной семьи – раннее старение и слабость.

Что же проявится в нашем ребенке?

О многом сокровенном мы решились поговорить лишь какое-то время спустя. Поначалу очень страшно было нарушить удивительное ощущение мира и покоя, что окружало нас в этом уединенном месте. И этот страх сдерживал обоих. Тем более что нарушать было что – состояние счастливой гармонии удивительно легко пришло к нам, стоило напряженности, связанной с условиями договора, остаться в прошлом.

Мы проживали день за днем, посвящая их друг другу и необходимым житейским мелочам. Проблемами всего остального мира не интересовались. Пришло наше время! И оно оказалось удивительно тихим…

Избавившись от противоречия, устранив основную причину разногласий, мы выяснили, что способны сосуществовать очень гармонично. Опыт сожительства у нас уже был, чувств и терпения мы друг для друга не жалели, а любые шероховатости сглаживала страсть и потребность выразить свою нежность.

Впрочем, Добровольский был убежден (и не скрывал этого!) что мне жить с ним легко по причине его организованности и максимальной открытости, ведь он любит меня и старается все делать для меня. Но я (разумеется, не ставя мужа в известность!) знала, что причина нашей семейной совместимости в моей чуткости, рассудительности и способности идти на уступки в мелочах, настаивая только на чем-то жизненно для меня важном. А еще мы многому учились друг у друга, заботились друг о друге и даже шутили, поддевая только в каких-то мелочах.

Наверное, причина в том, что мы оба любили и хотели одного – стать семьей, и готовы были ради этой цели изменять себя.

Наш дневной распорядок был прост. Долгое и ленивое пробуждение, шутливые препирательства, а порой и нечто гораздо более чувственное, совместный душ и завтрак. Причем Андрей помогал мне не только съедать его!

Затем мы отправлялись гулять. Расчищать наваливший за ночь вокруг домика снег (работал, конечно, Андрей, а я кидала в него снежками, от которых он умудрялся мастерски отмахиваться лопатой и уворачиваться!), кататься на «Буране», просто бродить в лесу по твердой корке наста. Часто перекидывались и давали волю своим волкам, позволяя порезвиться на свободе. И охотились тоже. Если ленились готовить обед и ужин, проще было испытать радость волчьей охоты, насытившись добычей до завтрашнего дня.

Тем более что волками мы бегали до вечера, а то и до поздней ночи. Была у нас на этот случай и своя «звериная жилплощадь». Ведомые инстинктом, белый и бурая на своей территории сразу начали поиск места, где предстояло появиться на свет их детенышам. Или детенышу, что в нашем случае вероятнее. Ни белые волки, ни потомки изначальной семьи похвастаться плодовитостью не могли.

В своей истинной «волчьей норе» наши звери проводили немало времени, обживая место и ухаживая друг за другом.

Если же прогулкам в звериной ипостаси мы предпочитали вполне человеческие радости (например, баню), то обед готовили снова вместе. Мы не расставались, вообще, в полной мере став чем-то неделимым и единым духом. Парой!

Страсть мужа, его пристрастие к жаркому пару, я разделила в полной мере. Баню мы топили через день и много часов проводили в ней, наслаждаясь приятным теплом, ленивой негой и разговорами.

Вот и получилось, что именно за помывкой мы говорили о самом важном. Так, Андрей рассказал мне о том, что за рысями и нападением на меня с последующим ранением стоял его отец.

Я как раз лежала на мягкой влажной махровой пеленке (для удобства устроившись на боку) и вдыхала успокаивающий аромат можжевельника, что мы специально заварили в небольшой таре.

– Мне сейчас стоит его опасаться? – испуганно замерев, спустя секунду спросила мужа и невольным жестом положила руку на живот.

– Нет, конечно, – успокаивающим касанием погладив меня по напрягшейся спине, попутно снимая с нее пару прилипших к коже березовых листочков, возразил Андрей. – Сейчас ты часть нашей семьи, отцу и в голову не придет тебе вредить. Он понимает, что тогда сделает плохо мне. И последствия будут соответствующими.

Поежилась, вспомнив незабываемый разговор с Дамиром Добровольским в отеле, где он прямо в лицо предложил мне умереть.

– Не представляю, как мы с ним сможем контактировать… Твой отец меня пугает.

И тут же сообразила, что для Андрея общение с моей мамой тоже будет из разряда трудновыносимых.

– Не бери в голову. Во-первых, ты теперь королева и мнение альфы белой стаи для тебя совсем не определяющий фактор. Во-вторых, это моя вина. Я и представить не мог, что так полюблю. Ведь ты с самого начала была самой неподходящей для этого особой. По многим причинам. И я до последнего скрывал этот факт, даже от себя, не желая признавать. Если бы я прямо обозначил свои намерения, он бы так не поступил. Я надеюсь. Хотя тогда он решил бы, что я помешался, и все силы бросил бы на мое «спасение». Но все, связанное с тобой, оказалось невероятным и непредсказуемым. А в-третьих, отец превыше всего ставит интересы семьи и клана. Так что теперь ты в сфере его опеки. Как бы наоборот не вышло, что тебе захочется убить его.

Муж усмехнулся, но мне было совсем не весело. Вопрос с его отцом был очень болезненным.

– Из-за меня он в тебе разочаровался? – боясь ответа, робко взглянула на мужа, что плеснул кипятка на разгоряченные камни и улегся рядом. – Ты же единственный наследник. А теперь…

– Разочаровался во мне? Вряд ли. Не понял – это возможно. Но повода разочароваться я ему не давал. Своего добился, со средствами не считаясь. А то, что конечная цель не совпала с его… Думаю, он вынужден принять этот факт. И будет ожидать дальнейшего развития событий. Сейчас я сильнее.

– Он знает о моей беременности?

– Да, я не скрывал от своих. Отец наверняка знает.

Раз в две недели один из оборотней белой стаи подвозил нам необходимое. Причем на территорию Андрея он не ступал, лишь издали предупреждая моего белого о своем появлении. Услышав призывный вой, муж часа на четыре уезжал на «Буране», встретиться с гостем и забрать продовольствие.

– Тогда он все понимает, он же знает о болезни, – невольно из груди вырвался тяжелый вздох.

– Лен, – Андрей обнял меня, придвинув ближе к своему, покрытому капельками испарины, телу, – ты меньше думай о плохом. Не стоит. От нас ничего уже не зависит; все, что могли, мы уже «сотворили». И теперь остается только отпустить ситуацию Я все понимаю и чувствую так же, но… Для себя я решил: надеюсь на лучшее, но буду готов к любому развитию событий. Думаю, этой позиции придерживаются и мои родители. Мы все же не звери!

– Да? – я бросил на своего белого осторожный взгляд. Чувство вины меня не отпускало. Не будь я такой, не было бы этой проблемы. С другой стороны, вообще бы ничего не было. Мы бы просто никогда не встретились.

– Да! Не занимайся самоедством, давай будем просто жить! И посмотрим, что из этого выйдет. Я уже для себя понял, что не все в наших руках, какие-то сюрпризы преподносит и судьба.

– Давай, – с облегчением и ощущением внутренней расслабленности кивнула я. И даже бурая согласно фыркнула. – А как там все остальные волчьи стаи? Ну… вообще?

– Нормально, – усмехнулся Андрей. – В легком шоке, не знают, чего от тебя ждать. Отец и хранители уведомили все кланы о переменах, официально выразив тебе свою поддержку. Так что Дамир Добровольский негласно признан всеми неким и.о. главы волчьего сообщества. И все ждут…

Ух! Как страшно жить.

– Не пугай меня, ладно? – сердце испуганно зачастило. Представить себя в качестве главы сообщества никак не получалось. Впрочем, если есть такой опытный и.о., как Дамир Добровольский, и муж, одного грозного взгляда которого хватит, чтобы устрашить любого… Нет, все равно страшно! – Хранители мне жизнь поломали.

– Время покажет, – хитро прищурился Андрей.

– А что с кланом делать? Я же привязана к тебе.

– Давай я оборву эту связь? – муж нахмурился, но предложение озвучил.

– Нет, – качнув головой, призналась: – Я думала на этот счет. Скажи, ты через меня сможешь повлиять на… кого-то другого?

– Повлиять? – ехидно приподнятая бровь мужа заставила меня смутиться.

– Да, к примеру, подчинить, заставить признать?..

– Могу. Но делать этого не буду. Я намерен уважать твою просьбу!

– О да! – не сдержавшись, хихикнула, щелкнув Андрея по носу. – Я заметила на боях! Ты ее уважаешь ровно до того момента, пока тебя не припрет крайностью.

– Лена, это исключение. Чрезвычайный случай. Я не мог довериться тебе, специально избегал любого общения с тобой накануне, опасался, что ты скажешь что-то маме, или перетрусишь так, что…

– Наверняка! – перебила я, на секунду представив, в каком состоянии находилась бы, знай, что придется впиться в горло белому волку, заранее.

– Поэтому и не отвечал на твои звонки. Да и сил на разговор не было. Так что я намерен в дальнейшем своей властью над тобой не пользоваться. Разрываю привязку?

– Нет, – еле слышно шепнула я. – Мне спокойнее с этой связью. Оставь.

– Ты не упрекнешь потом себя в том, что являешься зависимой от меня? – Андрей помедлил. – Мне бы не хотелось, чтобы это когда-нибудь встало между нами. Уверен, и так будет немало поводов для споров. С твоим всепрощающим подходом к любому делу – это неизбежно.

– Знаешь, не упрекну. Я тебе доверяю. После всего, что случилось, только тебе, – немедленно возмутилась я. – И не повредит волкам небольшая порция доброты и понимания. После вашего сурового авторитаризма…

– Лен, ты не забывай, что волки со времен все той же изначальной семьи подчиняются силе! У нас четкая иерархия в основе всего уклада. Я посмотрю, как ты обойдешься без сурового контроля.

– Прекрасно обойдусь, – решив сесть, почувствовала руки Андрея на своих плечах. Он поддержал. – Мне никто не мешает в любой момент припугнуть вами. Сказать, что «плохие вы все, уйду я, пожалуй, а право власти передам клану белых волков и лично Андрею Добровольскому!» Я же королева, мне все можно! Сам так сказал.

– Однако… – судя по выражению лица мужа, я опять его удивила. Эх, когда же он привыкнет?

– Попаришь меня веничком слегка? – изобразив улыбку «голодного крокодила», решила сменить тему. – Не знаю, что со мной в последние дни, все чаще тянет обернуться. И побегать волчицей. При том что и бурая не настаивает!

– Время приходит, – лицо мужа как-то смягчилось, а зеленые глаза заискрились. – Скоро мы сменим ипостась надолго. Приближается время появиться на свет нашему волчонку.

– Или волчице, – шепнула я.

Случались у нас и ссоры. Невозможно жить с кем-то рядом двадцать четыре часа в сутки и не перенять какие-то привычки или черты. Так, Андрей, по моим наблюдениям, стал более терпимым, изредка допуская возможность предоставления окружающим второго шанса, меня же, наоборот, порой тянуло на проявление «категоричной крутости». Особенно в отношении некогда прогнавшей меня черной волчицы. Всегда при встрече с ней в душе вспыхивала ревность.

Так и в этот раз.

– Меня неодолимо тянет разбить ей нос, – сделав глоточек сока, призналась стоявшему рядом мужу. Мы вдвоем находились на самой высокой террасе, предназначенной для вип-персон, и наблюдали за столпотворением на большом танцполе внизу.

Сегодня огромный ночной клуб был арендован семьей Добровольских, по официальной версии – для проведения корпоратива их финансовой компании, в реальности – для общей встречи оборотней-волков. Эту традицию ввела я, когда Артему было два года. И вот уже пять лет как эти масштабные сборы имели место быть, подпитывая мою надежду на успешную реализацию собственной задумки.

– Кому? – Андрей недоуменно оглянулся.

– Насте, – немного надувшись, созналась я. – Она специально вылезла к этому шесту, чтобы попасться тебе на глаза, я уверена!

Муж только сокрушенно покачал головой:

– Не переживай на ее счет. И можешь не сомневаться – мое внимание черной волчице разве что в страшном сне является! К тому же оно все предназначено тебе.

– Почему это? – я подозрительно прищурилась.

– После того нападения на землях хранителей, когда меня принесли в их поселение, Настя сразу явилась… утешить, – в изумлении я уставилась на Андрея. Об этом он мне не рассказывал! – И я четко ее предупредил: в следующий раз, не считаясь ни с чем, загрызу! В тот момент просто сил не было, иначе… Она знает, что любое вмешательство в нашу жизнь обернется смертью, поэтому избегает нас. Боится как огня.

О! Настроение резко поднялось. И брюнетка у шеста уже не казалась зловещей.

– До сих пор не могу простить медведям той бойни, – прижавшись к плечу белого, глубоко вздохнула.

– Напрасно, – муж свободной рукой погладил меня по волосам, успокаивая. – Они не могли не позволить «твоим» сторонникам попытки моего уничтожения. Ведь дали они шанс моему отцу избавиться от тебя на волчьих землях. Но по прошествии времени мне думается, что количество напавших было выверено «до грамма». На парочку рысей больше – я бы не стоял тут сейчас.

– Звери! – вздрогнула я. – И лично мне кажется, что уничтожить тогда хотели опять меня.

– Мне поначалу тоже так показалось. Но позже, обдумав случившееся, решил, что целью был я. Впрочем, исключать нельзя ничего. Рысям наша одновременная гибель принесла бы огромную пользу – хаос на волчьих землях. А списать все на неразбериху боя несложно. Хранителей, кроме Томаша, тоже мог бы устроить такой вариант. Дилемма с двумя наследниками разрешилась бы.

– Медведи беспощадны.

– В этом их предназначение. Оборотни сами по себе не слишком добродушны.

– Все равно не люблю их, – я поежилась.

Андрей засмеялся:

– И именно поэтому ты каждый раз приглашаешь их на это сборище, – с широкой улыбкой он отсалютовал бокалом стоящим на противоположном балконе и так же наблюдающим за танцами внизу медведям.

Грохот музыки даже оборотней лишал возможности услышать нашу тихую беседу, но жест они заметили, приветственно ответив нам.

– Пусть они видят… происходящее, – я замялась.

– Давай уже признавайся, зачем затеяла эту кутерьму? – судя по взгляду, Андрей и сам все понял.

– Не хочу разделения волков на кланы, – подтвердила я его догадку. – Кто лучше, сильнее и могущественнее… А так, весь наш молодняк проводит время вместе. Больше шансов на межклановые пары и смешанных волчат. Я надеюсь, что когда-нибудь все волчье сообщество станет однородным.

– Лена, тогда в будущем все волки будут белыми! – уверенно пообещал муж.

– Я думаю, это неплохо. Мы станем сильнее! И вряд ли у рысей возникнет желание претендовать на наши земли.

Добровольский лишь улыбнулся понимающей и в чем-то одобряющей улыбкой. И неожиданно сменил тему:

– Королева потанцует со мной?

– Вот еще! – фыркнула, демонстративно отскакивая в сторону. – Там кавалеров предостаточно!

– Размечталась! – и, стремительно подхватив меня, муж закинул на плечо, направляясь к лестнице, ведущей вниз.

– Добровольский! – давясь смехом, произнесла я. – Ты меня бесишь! И это твое извечное: мужчина решил, значит все – «дергаться» бесполезно! В этом весь ты.

– Жизнь неровна! – муж легонько хлопнул меня по бедрам. – Я вижу для тебя единственный выход…

– Какой? – насторожилась я.

– Посвятить жизнь исправлению моего характера! Именно жизнь – парой десятилетий тут ничего не решить. Слишком трудный случай.

И Андрей засмеялся, заставив меня возмутиться:

– Ты не волк, а… поросенок!

– Все как ты любишь, милая.

В таком виде мы и появились на танц-поле. Впрочем, никого этим не удивив. Ни в человеческой, ни в звериной ипостаси своих чувств мы не скрывали, давая понять всем: на земли волков пришли мир и любовь. Борьба и война отменяются!

Разговор хранителей

– Они выглядят благополучными, – Максим локтем толкнул Томаша, одновременно приветственно приподняв бокал с минералкой в направлении стоявших напротив Елены и Андрея. – Ты не ошибся насчет этой волчьей пары.

– О да. Она со своим выстраданным жизненным практицизмом и он со своей несокрушимой силой и решительностью именно то, что нужно волкам. Эта царственная пара изменит их мир. Более того – сумеет его защитить!

– А что с волчонком?

– Однозначно пошел в папу. И сдается мне, и его потомкам грозит эта участь. Волконский не зря был одержим идеей смешивания этих кровей.

– Как считаешь, решатся они на еще одного ребенка?

– Полагаю, мы имеем все шансы подвигнуть их на этот подвиг. Дочка или еще один сынок пойдут лишь на пользу этому союзу. И у меня есть небольшой план, семена которого можно заронить сегодня, чтобы лет через восемьдесят они дали свои всходы…

– Еще один шанс взять Андрея за горло? – Макс с довольным видом потер ладони. – Отлично! Я в деле.

– А пока есть время, займемся тобой, – Томаш и глазом не моргнул.– Я тут невесту тебе присмотрел…

– Что-о-о?

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg