«Охотница за душами»

Охотница за душами (fb2) - Охотница за душами [СИ] 530K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Корин Холод

Корин Холод Охотница за душами

Пролог

— в котором, разумеется, ещё ничего не понятно.

Внешность пожилого мужчины, нервно расхаживавшего по дорогому гостиничному номеру, была знакома любому гражданину России, хоть раз интересовавшемуся политической жизнью своей страны. Породистое лицо, украшенное аккуратно подстриженными седыми усами, было искажено страхом, длинные пальцы то и дело сжимались в кулаки. Он подошёл к бару, достал бутылку виски. Горлышко звякнуло о стакан, старик коротко выругался и постарался взять себя в руки. Получилось скверно. Раздалась трель телефонного звонка. Седоусый шумно выдохнул и залпом опрокинул в себя содержимое стакана. Рука дрогнула, и на лацкане дорогого пиджака осталось небольшое пятно. Мужчина поднял трубку «местного» аппарата.

— Слушаю.

— Вячеслав Борисович, звонит некто Александр. Говорит, что вы ждёте…

— Соединяй, — сил на длинные и вежливые фразы у него не осталось. — Говорите.

— Вячеслав Борисович? — вежливый молодой голос.

— Я слушаю вас, говорите! Вы нашли?

В трубке повисла небольшая пауза, за время которой мужчина покрылся холодным потом.

— Да, — ещё одна пауза, стоившая Вячеславу Борисовичу десятка седых волос. — Он жив, можете забирать его.

Мужчина медленно опустился в кресло рядом с телефоном, свободной рукой вытер лоб, с отвращением посмотрел на дрожащие пальцы.

— А похитители?

— Вячеслав Борисович, вы обратились к нам потому, что ваши спецслужбы не справились с порученным заданием. Боюсь, о похитителях вы можете забыть.

— Но суд…

В трубке мягко рассмеялись.

— Вячеслав Борисович, только не надо говорить, что вы искренне считаете, будто привлечение подобных личностей к суду что-либо даст. Кроме того, придание подобного дела огласке сыграет не в пользу всё тех же спецслужб. Я готов продиктовать адрес. Вы записываете?

— Да, да, — он схватил заранее заготовленный блокнот и ручку.

Спустя час после телефонного разговора в гостинице рядом с полуразрушенным заводом в промзоне на окраине города затормозили три иномарки. Из головной и замыкающей машин споро выскочили шестеро крепких мужчин в чёрных костюмах. Пятеро окружили центральный автомобиль, напряжённо осматривая окрестности. Шестой открыл заднюю дверцу, и из неё показался Вячеслав Борисович. Никто не смог бы узнать в этом спокойном, уверенном в себе мужчине того нервного старика, что совсем недавно метался по номеру.

— Идём, — коротко бросил он сопровождающим и двинулся к заводу. Навстречу ему, перешагивая через обломки кирпичей, вышел молодой светловолосый человек в безукоризненном сером костюме-тройке и при галстуке. Чуть старомодные, ярко начищенные светлые туфли, тонкие очки в серебристой оправе, изящная тросточка, идеальный пробор. Молодой человек производил впечатление только что посетившего модный дорогой салон. На вид ему было не более двадцати пяти лет.

— Александр, как я понимаю. Я ожидал, что вы несколько старше.

— Александр Евгениевич, с вашего позволения, — блондин чуть поклонился, не обращая внимания на покровительственный тон собеседника. — И я рад встретиться с вами лицом к лицу, дражайший Вячеслав Борисович. Признаюсь, не каждый день мне приходится общаться со столь влиятельными персонами.

Мужчина чуть нахмурился.

— Ваши таланты, юноша, делают вам честь, но…

— Мы ждём оплату на указанный нами счёт не позднее завтрашнего полудня, Вячеслав Борисович, — в голосе Александра был лёд, — мои же способности позвольте оценивать моему непосредственному начальству. Ваша потеря найдена, похитители ликвидированы. В случае несоблюдения вами договора мы оставляем за собой право добиться от вас оплаты своими методами.

— Не надо мне угрожать, юноша, — фыркнул седой и кивнул охране. Трое сопровождающих исчезли в дверном проёме. — Я держу своё слово и не намерен отступать от нашей договорённости.

— Прошу простить мой излишне вольный тон, Вячеслав Борисович, — молодой человек вновь поклонился, на лице его было написано раскаяние. — Это стандартная фраза в подобной ситуации, утверждённая протоколом.

— Странные у вас протоколы, Александр… Евгеньевич.

— Евгениевич.

— Хм. Было бы небезынтересно пообщаться с вашим — как вы сказали? — непосредственным начальством.

— Боюсь, это невозможно, Вячеслав Борисович, — лёгкое сожаление в голосе, не более. — В данный момент я являюсь высшим звеном в нашей организации, с которым вы можете общаться.

Тем временем, из здания появилась охрана. Двое вели под руки спотыкающегося парня лет двадцати. И ведомый, и ведущие были довольно бледны. Третий охранник подошёл к Вячеславу Борисовичу и тихо сказал на ухо несколько слов. Лицо политика медленно вытянулось, он обернулся к Александру.

— Вы…

— Вячеслав Борисович, — задумчиво сказал молодой человек, глядя куда-то в сторону, — мы предупредили вас, что методы нашего Агентства расходятся с общепринятыми. Также, согласно договору, мы имели право использовать любые способы для достижения необходимой вам цели. У вас, кажется, возникли какие-то вопросы?

— Да.

— До свидания, Вячеслав Борисович. Надеюсь, наше сотрудничество было приятным и взаимовыгодным.

Александр развернулся и направился к заводу. Политик открыл было рот, покосился на согнувшегося над придорожной канавой охранника и промолчал. То, что его сопровождающие увидели внутри завода, отбивало всякое желание конфликтовать с представителем Агентства. Равно как и задерживать оплату.

— Убираемся отсюда.

Александр Евгениевич постоял в дверном проёме, вполоборота наблюдая за отъезжающей процессией, потом вздохнул и шагнул внутрь. Прошёл по грязному, захламлённому коридору и оказался в заброшенном цеху. Остовы станков, отвалившаяся краска, потёки крови и четыре трупа, два из которых были равномерно распределены по полу и стенам.

— Они уехали? — молодой длинноволосый брюнет в драных джинсах, «косухе» на голое тело и тяжёлых армейских ботинках спрыгнул с останков одного из станков.

— Да, можно убирать это. Кстати, спасибо за представление.

Брюнет ухмыльнулся, тряхнул головой, отчего добрый десяток серёжек у него в ушах тихо звякнул.

— Не за что. Объясни мне, почему мы этим занимаемся? — сложный, многоступенчатый пасс обеими руками, и трупы начали медленно таять в воздухе.

— Быть может, потому, что я — специалист по связям с общественностью, а ты — один из лучших боевиков, которому четверых доморощенных террористов с трудом хватает для разминки?

— Вот и расскажи, какого хрена мы не на Рубеже, а занимаемся тут чёрт знает чем?

— Приказ Его Высочества. Кроме того, в результате последнего кризиса мы несколько поиздержались в финансовом отношении. Похищение сына бывшего спикера Госдумы явилось неплохим способом увеличить наши активы.

— А младший оперативный состав у нас отменили тем же приказом?

— Ты хочешь подать жалобу?

— Нет. Просто скучно. Засиделся без дела.

— Ты сам ответил на свой вопрос. Кроме того, — Александр взглянул на серый бетонный потолок так, будто увидел на нём звёздное небо, — сегодня новолуние. После новолуния у нас всегда появляется работа.

— Тут спорить не буду. Ты вызвал транспорт?

— Предлагаю пройтись пешком.

— Хочешь поговорить?

— Нет. Желаю размять ноги. Сегодня прекрасный вечер, тепло, до заката ещё три часа, а у нас масса свободного времени.

Брюнет пожал плечами. За время беседы все следы недавней бойни успешно самоликвидировались.

— Не замечал в тебе страсти к пешим прогулкам.

— С твоего позволения, Воин, ты покуда скверно знаешь меня. Конец июля — моё любимое время года, в такие дни я часто гуляю по городу.

— Когда же ты научишься разговаривать по-человечески? Хорошо. Офис в курсе, что мы задержимся?

— Да.

— Тогда пойдём.

Длинноволосый закурил, и они не спеша покинули цех.

***

К этому маленькому озеру в глубине глухого леса давно никто не забредал. Мало кто из живущих в урбанизированном мире до сих пор представляет, что на самом деле означает словосочетание «глухой лес». Полупрозрачные лесополосы вдоль основных автомобильных трасс, чудом уцелевшие зелёные участки по соседству с дачными массивами — вот, пожалуй, и весь лес, с которым сталкивается современный обыватель. Но стоит проехать чуть дальше… Тайга, в которой неверный шаг в сторону может означать гибель для новичка, леса, в которых ничего не стоит заблудиться в двух шагах от мест, кажущихся такими знакомыми, — они ещё живы. Просто мало кто осмеливается причаститься их тайн. Люди боятся лесов. И простейшая психология приматов «боишься — уничтожь» медленно, но верно ведёт к исчезновению этого наследия прошлого. «Ценный ресурс», — надувают щёки люди, и под пилами гибнут стволы, чей первый побег увидел свет за много лет до рождения тех, кто убивает их. «Пережиток прошлого», — фыркают люди, стирая с лица земли то немногое, что ещё ценно, что хранит истинную память. Но есть и те, для кого лес не только опасность и источник для заработка. Так было и раньше, в далёкие времена, когда лес этот простирался куда дальше и шире, а люди, живущие рядом, носили мечи у пояса и слыхом не слыхивали про слово «машина». Жизни тех людей давно истаяли в веках, но маленькое озеро до сих пор помнит ту ночь, когда на его берегах вершилось таинство.

Лёгкая рябь пробежала по поверхности воды. Одинокая женская фигурка с распущенными светлыми волосами показалась меж вековых деревьев. Маленькая ладошка ласково погладила глубокие морщины коры, тонкие пальчики на мгновение задержались на стволе, отдавая частичку тепла и принимая благодарность. Лёгкий ветер качнул длинный белоснежный подол лёгкого одеяния. В эту ночь луна не взошла на небо, лишь свет далёких звёзд, невероятно яркий для стороннего наблюдателя, найдись он в глухой чаще, освещал путь гостье лесного озера. Она неспешно подошла к самой кромке воды, улыбнулась чему-то своему, присела на корточки и осторожно провела рукой по тёмной поверхности.

— Здравствуй, сердце леса, — тихий голос вплёлся в шелест ветра и журчание глубинных течений. — Прости, сегодня я пришла к тебе с просьбой.

В тишине, если ночной лес можно назвать тихим, громко плеснула рыба. Женщина вновь улыбнулась и медленно выпрямилась, одним движением скидывая своё тонкое одеяние.

— Духи воды, земли и древ да услышат меня.

Волосы плеснули золотой волной под порывом ветра.

— Духи живущих и плоть ушедших да услышат меня.

В середине озера снова появилась рябь, прошла по воде и переметнулась на берег. Земля будто вздохнула, внимая древним словам.

— Свет звёзд, что ещё живы, и мёртвое сияние светил, что погибли, да будут моими свидетелями!

Окутанная холодным светом, тоненькая обнажённая фигурка воздела руки к небу.

— У сердца лесов испрашиваю силы, чтоб не оборвался путь живущего. Чтоб не достиг его ни металл хладный, ни огонь пылающий, ни вода текущая, ни коготь, ни зуб звериный, ни сила тех, кто страшится света Ярилы, ни когти, ни зубы их.

Прядь волос, перевязанная бечевой, полетела в озеро. Вода чуть раздалась в стороны и беззвучно сомкнулась над подношением.

— Да не коснётся его дыханье Той, что приходит за всеми, покуда на то не будет воли моей. Кровь моя да будет залогом его жизни!

Остро отточенный нож возник в её ладони, будто из воздуха. Узкое лезвие глубоко взрезало нежную кожу на запястье, и тяжёлые капли ударились о гладь воды.

— Воде, земле и воздуху отдаю залог свой.

Кровь собралась в ладонь, сложенную лодочкой, и разлетелась по поляне широким веером.

— Да будет воля моя крепка, дух мой твёрд, а слово моё нерушимо.

Удовлетворённо вздохнул ветер, вновь плеснула в озере рыбина, согласно качнулись деревья. Женщина кивнула своим мыслям и наклонилась за одеждой. В глубине леса коротко и зло провыл волк. Женщина медленно подняла голову. На лице её застыло выражение ужаса.

— Не может быть, — прошептала она. Несколько минут лихорадочных поисков в траве у берега, и она застыла на коленях. Её полный отчаяния взгляд застыл на едва видном в звёздном свете одиноком отпечатке волчьей лапы. След был старым, чуть оплывшим, а в самом его центре алела капля крови.

— Нет!!! — её крик, казалось, разбудил спящий лес. Мощный порыв ветра загудел в кронах, в глубине чащи затрещали сучья. — Нет, сердце леса, верни мой залог… — она осеклась. Озера не было. Беззащитная обнажённая женщина стояла среди глухого леса в полном одиночестве.

— Боги… — она отшатнулась, запнулась о корень и с налёту ударилась виском об острое каменное ребро, выступавшее из земли. Густая тёмная кровь оросила камень и начала впитываться в него. Где-то вдалеке завыли волки. Обряд был завершён.

Глава первая

— в которой достаточно подробно описан вред излишнего употребления алкоголя.

— И что ты теперь будешь делать?

— Украду Мерседес небесно-голубого цвета и отправлюсь грабить банки. — Олег взглянул на ошарашенное лицо собеседника и расхохотался. — Да расслабься, Слав. Двадцать первый век на дворе. Скверно, конечно, но эта гадость лечится. Мне назначили курс антибиотиков, пропью, и всё будет в норме. Форма лёгкая, угрозы окружающим нет. В офисе только не распространяйся, а то мало ли что…

— Конечно, я никому не скажу.

Они сидели в маленьком ресторанчике на Невском. Худощавый, подтянутый Олег и полненький Славик. Не то чтобы тот был близким другом Олегу, просто так сложилось, что других у него не было. Поэтому, когда Олег получил не самые утешительные новости о своём здоровье, выговориться получилось только Славе.

— Спасибо, чувак. Сам понимаешь, если отдел кадров решит, что мне лучше держаться подальше от нашей фирмы с моей болячкой, податься мне будет, считай, некуда. Меня и сюда-то взяли со скрипом.

— Ну, да, ты же у нас лимита поганая.

Славик беззлобно рассмеялся, Олег подхватил. Он перебрался в Санкт-Петербург два года назад, после гибели родителей в авиакатастрофе. Выпускник юридического факультета гуманитарного института города Екатеринбурга, Олег Хизов отмечал годовщину завершения своих мучений в альма-матер, когда в теленовостях объявили о крушении самолёта. Шок, опознание тел, ступор, многонедельный запой, похороны, поминки, снова алкоголь… Серую муть, поглотившую его после злосчастного вечера, смог развеять только ветер будней с запахом отчаяния: кончились деньги. С работы Олега уволили, как выяснилось, за три месяца до того, как он начал возвращаться к реальности. Жизнь упорно брала своё, вне зависимости от участия Хизова. Олег похмелился на последние деньги, прояснившимся взором обвёл квартиру, в которой прошло его беззаботное детство, и принял то единственное решение, которое может принять двадцатитрёхлетний балбес, лишившийся самых дорогих людей и подверженный юношеской неврастении. Квартира была продана за месяц, а кристально трезвый Олег заказал билет на первый же рейс «куда бог пошлёт». Бог кинул кубики, и точки сложились в слово «Санкт-Петербург».

— Хорошо, что не Улан-Удэ, — только и сказал Хизов, отдавая деньги молодой кассирше, успевшей обрести печать усталости от жизни на симпатичной мордашке.

— Простите?

— Да нет, я так…

Только после первой сигареты под стук колёс Олег понял, что он сделал, но отступать было поздно. Два дня в купе, тёплое пиво, ледяная водка, поцелуй случайной попутчицы в прокуренном тамбуре, гитара и ощущение полного одиночества… Северная столица встретила молодого адвоката дождём и равнодушием. Точнее, лёгкой брезгливостью. Квартиру удалось снять в первый же день, а вот получение работы превратилось в не слишком увлекательный «квест». Пока на собеседовании речь шла об общих знаниях, всё было в порядке, но стоило извлечь из папки проклятый диплом, как лица потенциальных работодателей принимали выражение брезгливого интереса. Так дети, бывает, рассматривают внутренности препарированной лягушки. Дальнейшее общение проходило вяло, и результат был вполне закономерен.

Только спустя месяц Олегу, наконец, повезло. Должность юрисконсульта в небольшой конторе ему дали со скрипом, но вполне достойный багаж знаний и искреннее рвение, в конце концов, сделали своё дело: Хизова начали воспринимать всерьёз, чуть повысили оклад, на него стали засматриваться секретарши — в общем, жизнь потихоньку налаживалась. Прошло полтора года, и судьба решила, что хорошенького должно быть понемножку. У Олега пропал аппетит, он начал терять вес, по вечерам его мучили приступы чудовищной слабости. Пострадав недели три, он всё-таки обратился к врачам. Какое-то время его лечили от всего подряд, потом начали разбираться и вот, наконец, пришли к единому мнению.

— Коз-злы в белых халатах. — Хизов мрачно покосился на листок с результатами анализов. — Полгода ковырялись во мне, будто я учебное пособие. Сволочи. Хорошо хоть вовремя определили, что за хрень. А то сгинул бы во цвете лет.

— Вообще, странно, — почесал подбородок Славик. — Не самое распространённое заболевание.

— Слав, ну в каком городе-то живём? Питер. Самые распространённые болезни: гастрит, насморк и чахотка.

— Лучше бы гастрит.

— Лучше бы насморк. Он за две недели проходит. А из-за этой дряни мне минимум год «колёса» глотать. И никакой выпивки.

— Нет худа без добра.

— С таким добром никакого худа не надо, — Олег отхлебнул пива и посмотрел сквозь бокал на лампочку. — Вот, последний стаканчик.

— А потом будет ещё один, совсем последний, — хохотнул Славик.

— Не нагоняй тоску, а?

Они засиделись до позднего вечера, обсуждая дальнейшую судьбу Олега как истового трезвенника. Наконец, Славик взглянул на часы, присвистнул и встал из-за стола.

— Ёлки-палки, сколько набежало… Мне пора, чувак. У меня завтра в два частная консультация, ещё не хватало приползти туда с опухшей рожей и красными глазами.

— Ну, давай, — Олег от души пожал руку приятелю, — не ударь в грязь лицом. Денег-то хоть дадут?

— А куда они денутся? — толстячок захихикал. — Ну, бывай.

— Угу.

Приятель вышел, Олег глубоко задумался над очередным, «самым последним» стаканом. Он сидел довольно долго, время от времени заказывая пиво снова и снова. Напиться всерьёз не получалось. Тело охватило какое-то ватное отупение, да мысли большей частью переключились на отношения с прекрасным полом, но не более. В половине одиннадцатого Олег не выдержал, оплатил счёт и вышел из ресторанчика. В голове шумело, на душе скребли кошки. Хотелось то ли расплакаться, то ли двинуть кому-нибудь по физиономии. Олег счёл, что плакать прилюдно — занятие, не достойное настоящего мужчины, и смело свернул в хитросплетение дворов и двориков на задворках блистающего красотой центра города. С пьяных глаз (а выпил Олег всё-таки немало) в эту паутину не всегда решались сунуться даже коренные жители Северной Пальмиры, так что полчаса и полсотни поворотов спустя Хизов с трудом представлял себе направление своего движения. Приключений уже не хотелось. Хотелось добраться до метро и поехать домой спать. Судьба, тем не менее, решила распорядиться иначе.

— Отпустите!

— А чё те не нравится?

Олег тяжело вздохнул. Классика жанра: скамейка, три пьяных, отнюдь не добрых молодца в «спортивно-кожаном» прикиде, и одна красна девица, прижимаемая к вышеупомянутой скамейке. «Красна» уже в буквальном смысле — по её личику катились самые неподдельные слёзы. Олег ещё раз вздохнул и подошёл поближе. Бросать подобную ситуацию на самотёк ему не позволяли ни воспитание, ни изрядное количество алкоголя в крови.

— Мужики, какие-то проблемы?

Он ожидал долгой, чисто русской матерной разборки, во время которой девчонке под шумок удастся улизнуть, но вместо этого получил жёсткий хук в левую бровь. Олег не успел не то что закрыться — вообще хоть как-то среагировать. В голове будто взорвалась граната. Он отступил на шаг, пытаясь совместить картинку в глазах с объективной реальностью, и тут же получил второй удар в ту же точку. По лицу потекло горячее и липкое, от боли Хизов упал на колени, понимая каким-то внутренним чутьём, что сейчас начнут бить ногами, но следующего удара не последовало.

— Двадцать первый век, — нараспев произнёс приятный голос у Олега за спиной. — Человечество осваивает космос, в США чернокожий президент, а в культурной столице России царит почти что юрский период. Вам бы в музей, господа. И не в качестве посетителей, а в роли экспонатов.

— Слышь, тоже захотел?

— Слишком много слов, любезнейший. Хотите драться — извольте.

— Чё?

Интеллектуальный уровень парней воистину мало отличался от экспонатов музея естественной истории. Перед Олегом мелькнула какая-то тень. Он утёр кровь с глаз и постарался сфокусировать взгляд. Изображение качнулось, затем медленно и неохотно прояснилось. Двое нападавших (или уже жертв нападения?) в живописных позах валялись на земле, а третьего избивала невысокая длинноволосая фигура. В скупом свете двух уцелевших во дворе фонарей шевелюра неизвестного спасителя отливала медью. Надо отдать рыжему должное, дрался он жестоко и очень грамотно.

Широкоплечий бугай в кожаной куртке отчаянно не успевал за соперником. Хук правой, точно такой же, каким был повержен Хизов. Мимо. Ещё один, с тем же результатом. Рыжий плавным движением нырнул под следующий удар и сам атаковал. Тройка в корпус, мощный удар по печени, стремительный разворот вокруг своей оси, и корешок книги, отделанный, судя по блеску, металлом, врезается в челюсть «кожаному».

Стоп. Олег на несколько секунд забыл даже о чудовищной боли и сощурился, присматриваясь повнимательнее. В самом деле, неизвестный дрался, не выпуская из рук небольшой книжки.

Собственно, драка как таковая была закончена. После прямого попадания в челюсть бугай окончательно перестал соображать и бросился на противника, широко расставив руки, за что и был наказан. Столкновения с многострадальной скамейкой его сознание не выдержало, и он безвольно обмяк. Олег автоматически отметил, что девушка успела смотаться.

«Ну и слава богу».

— Что же вы так неосторожно, молодой человек? — участливо спросил спаситель, подходя ближе. На вид он был едва ли старше Олега, но тому было глубоко плевать: пусть хоть мальчиком назовёт, главное, что помог. — Разве вы не знаете, как опасны бывают эти дворы в тёмное время суток, когда силы зла безраздельно властвуют над землёй? Вам повезло, что я оказался поблизости.

Олегу показалось, что он где-то читал или слышал нечто подобное, но сил его хватило только на полуразборчивое бормотание:

— Я… тут немного… того…

— Да уж. Вот, что делают с подрастающим поколением отсутствие нормальной работы и безудержное пьянство, — осуждающе покачал головой рыжий. Он стоял в свете фонаря, не выпуская заложенной пальцем книги, и Олегу вновь показалось, что его спаситель говорит не своими словами.

— Я… работаю…

— Да? — парень заломил бровь. Олег, насколько смог, присмотрелся к его лицу и понял, что поторопился с выводами. Молодой голос, невысокий рост и причёска неизвестного обманули его: рыжему было никак не меньше сорока лет. — Я бы не был на вашем месте столь уверен. Но хватит об этом. Теперь слушайте внимательно, — голос неизвестного стал очень серьёзным. У Хизова от его тона даже голова болеть перестала. — Сейчас вы встанете, пройдёте двадцать шагов вперёд и свернёте направо. Ещё сорок шагов. Слушайте внимательно, скоро вам станет совсем худо, а подсчёт шагов поможет вам сосредоточиться. После — вновь направо. Шестьдесят три шага. Вы окажетесь перед районным отделением полиции. Там вам окажут необходимую помощь. Расскажите всё, как было, без утайки. Не беспокойтесь, вам поверят: сегодня там дежурит лейтенант Радченко, он хороший человек. Вы запомнили? Повторите.

— Двадцать прямо, сорок направо, ещё шестьдесят три направо. Лейтенант Радченко, — с трудом выговорил опешивший от такого инструктажа Олег.

— Верно, — голос неизвестного чуть потеплел. — И вот ещё что, — он на несколько секунд задумался, потом сунул руку в нагрудный карман.

«Блин, рубашка-то шёлковая!» — мелькнула идиотская мысль.

— Возьмите, — в руки Хизова лёг небольшой прямоугольник из плотной бумаги. — У меня есть чувство, что это вам понадобится. Уберите пока и забудьте. Вспомните, когда придёт время.

Олег машинально сунул бумажку в карман ветровки, запутался рукавом в молнии, чертыхнулся, а когда поднял глаза, рядом с ним уже никого не было. Поразмышлять о таинственном спасителе Олегу не удалось: боль, головокружение и тошнота накатили с такой силой, что он едва не разлёгся рядом с бесчувственными гопниками. Олег стиснул зубы, с трудом встал и принялся отсчитывать шаги.

Двадцать вперёд. Поворот. На тридцатом шагу его тяжело и мучительно вырвало. Перед глазами всё плыло и вращалось. Олег уцепился за так кстати подвернувшийся столб и постарался успокоить дрожь в коленях.

«Мать твою, самое натуральное сотрясение. Первый раз в жизни. Дёшево отделался, могли бы и башку проломить».

Он сглотнул и продолжил свой путь практически вслепую: левый глаз совсем заплыл, а перед правым кто-то устроил неурочный фейерверк.

«День защитника Отечества», — подумал Олег, невольно хихикнул и чуть не упал. Сорок шагов. — «Куда он сказал дальше? Направо, точно. Шестьдесят три. Не дойду».

Он всё-таки дошёл. По дороге его скручивало ещё несколько раз, но желудок был уже пуст, и кроме болезненных спазмов Олег ничего не ощутил. Сине-белая вывеска «Участок №N», как ни странно, была освещена. Хизов подёргал дверную ручку, нащупал кнопку звонка и не отпускал, пока по ту сторону не загремели ключами. Дверь распахнулась, на пороге возникла подтянутая, сухощавая личность в отлично сидящей форме.

— Ну, и кто тут… у-у-у-у… — только и сказал служитель охраны правопорядка, увидев окровавленную физиономию Олега.

— Лейтенант Радченко… — пробурчал Олег заплетающимся языком.

— Радченко, Радченко… Врача бегом! — крикнул полицейский куда-то себе за спину и снова повернулся к пострадавшему: — В темпе: где, кто, когда.

— Трое. Девушку. Вступился, — говорить внятно получалось только по одному слову. — Кретин. Помогли. Туда. Налево. Ещё раз. Налево. Лежат.

— Понял тебя. Сиди, отмокай, герой-одиночка. Тыква! — рявкнул лейтенант. Олег решил было, что ему послышалось, но тут ко входу буквально выкатился низенький толстяк, — Сопроводи до доктора. Лепехова и Ростина ко мне. Кажется, местные таки нарвались. Жаль, не на меня.

— Его в обезьянник потом? — Тыква аж запыхтел от усердия. Было видно, что лейтенанта тут уважают.

— Я т-те дам «обезьянник». У доктора посидит, спирта попьёт, поспит, утром допрошу.

— Мне. Домой, — попытался вклиниться Олег.

— Ага, небось, на окраину куда-нибудь.

— Дачное…

— Сиди уже, ночной мститель. У нас диван удобный, завтра машина придёт, отвезём.

— Товарищ лейтенант, устав…

— Баб по ночам трахать в отделении по уставу?

Тыква залился краской.

— Всё, свободны.

Через двадцать минут, когда Олегу зашили рассечённую бровь и вкололи лошадиную дозу анальгетика, в медпункт вошёл Радченко. Хизов, наконец-то, смог более-менее нормально рассмотреть лейтенанта. Тот был молод, не старше тридцати, смуглокож и темноволос. Форма и тяжёлые, явно неуставные ботинки на нём сидели так, будто он в них родился. Жёсткое, волевое лицо, прямой нос, глубокие тёмные глаза.

«Радченко. Украинские корни? Скорее всего», — мысли, освобождённые от бремени боли, текли лениво и вяло.

— Ну что, боец невидимого фронта, — с издёвкой сказал лейтенант, — оклемался чуток?

— Угу, — кивнуть Олег не решился.

— Тогда, давай в подробностях. Пьяный был?

— Угу. Помочь хотел.

— Помощничек, твою мать. Переломы рук, рёбер, одна сломанная челюсть, бабы след простыл, а эти деятели завтра будут святее всех святых. Ты понимаешь, что ты попал, юноша?

— Так ведь…

— Дык, мык. Так, да не так. Наше грёбаное законодательство и УК РФ с удовольствием стрясут с тебя ха-ароший такой штрафчик. И благодари бога, или кому ты там молишься, если срок не получишь, — Радченко посмотрел на охреневшее лицо Олега и «сжалился». — Условный, скорее всего. Ты по профессии кто? Я не под протокол пока, так, беседую.

— Адвокат, — прогундосил Хизов.

— Ёж твою медь, батенька, какого хера ты вообще к ним полез, а? Ты что, не соображал, чем это для тебя может закончиться? Так, давай сразу и честно: это ты их так?

— Нет, — Олег для убедительности осторожно помотал головой, — Там ещё один был. Рыжий, длинноволосый. Он их в две минуты. А меня к вам послал. И фамилию вашу сказал. Сказал, что вы человек хороший.

Радченко усмехнулся.

 — Хороший… Рыжий, говоришь? И волосатый. И звать его орангутанг, потому что приложил он этих ребят с нечеловеческой силой.

— Экспертиза, — пробормотал Олег, — покажет, что я физически не мог нанести этим личностям подобных повреждений. Я ленивый и неспортивный. И у меня туберкулёз. И я пьяный был. Кстати, доктор, возьмите у меня кровь на алкоголь, медицинское подтверждение моего «состояния нестояния» будет мне на руку. Под протокол.

Лейтенант посмотрел на Олега с просыпающимся уважением.

— А котелок у тебя варит, адвокатура. Док, делай, что говорят. Так. Ты девчонку запомнил? Если местная, мои орлы тут район перевернут. Делать всё равно нехера.

 — За фоторобот не поручусь, но…

В этот момент в медпункт сунулся обильно потеющий Тыква.

— Товарищ лейтенант, там дамочка до вас.

— Какая дамочка?

— С заявой, — он покосился на перебинтованного Олега, — то бишь, с заявлением. О нападении.

— Та-ак, — с удовольствием протянул Радченко, — уж не повезло ли тебе, защитник обездоленных? Тебя звать-то как?

— Олег.

— Артём. Тыква, давай её в мой кабинет. Пойдём, глянем — не твоя ли дамочка там образовалась?

«Дамочка» оказалась та самая. Олег второй раз за вечер ошибся с возрастом, на девчонку она никак не тянула. При виде избитой рожи Хизова она вскочила и принялась причитать:

— Ах, боже мой, это они вас, да? Мерзавцы, какие мерзавцы, товарищ милиционер, вы представляете, один мужчина нашёлся. Точнее, не один, а два, но второй потом подошёл.

— Погодите, мадмуазель, — у Олега отвисла челюсть. «Товарища милиционера», обращавшегося к женщине подобным образом, он видел впервые. — Вы узнаёте потерпевшего?

— Разумеется, я узнаю. Эти мерзавцы… они… А он… И ему знаете, сразу по голове кулаком, раз, два! А потом появился этот, рыжий такой, с длинными волосами, а я…

— Стоп-стоп-стоп. Вот вам бумага, вот вам ручка, прошу, изложите всё произошедшее в связной форме. Я прочитаю и побеседую с вами чуть позже. — Он повернулся к Олегу. — Пойдёмте со мной.

Они вышли в коридор, Артём тяжело выдохнул и повернулся к Хизову.

— Счастливы твои боги, адвокат. Теперь эти уроды не открутятся. Давай в соседний кабинет, бери бумагу, перо и рисуй тоже, как всё было, пока ты ещё в состоянии. Потому что завтра с утра тебе будет гораздо хуже, по себе знаю.

Глава вторая

— в которой рассказывается о некоторых особенностях работы отдела персонала, упоминается нестандартное вероисповедание, а также приходит в себя одна интересная личность.

Олег скорчил зеркалу гримасу, вздохнул, провёл рукой по светлым волосам. Отошёл на шаг, попробовал улыбнуться. Недавняя рожа в отражении выглядела чуть симпатичнее. Хизов вполголоса выругался. Почти три недели больничного, троксевазин и настойка бодяги сделали своё дело: лицо стало почти как прежде. Почти. «Тяжёлая контузия лицевого нерва», — сказал Док из отделения полиции, — «Готовься, парень, это на полгода минимум». Олег готовился, но не помогло. От левой брови до верхней губы с левой же стороны лицо сделалось чем-то вроде синтепоновой подушки. Четыре зуба от середины налево вели себя как после визита к стоматологу. Вежливая улыбка превращалась в кривой оскал, зелёные глаза сделались разного размера. В общем, физиономия в зеркале могла принадлежать мелкому воришке, пропойце, люмпену, на худой конец, трамвайному кондуктору, но никак не юрисконсульту небольшой, но преуспевающей фирмы. Олег с грехом пополам добился от лица пристойной улыбки, сократив её привычный размер почти втрое. В сочетании с разноглазием получалось холодно и надменно.

— Пойдёт, — буркнул Хизов и принялся собираться на работу. От волокиты с происшествием в ночном дворике ему кое-как удалось отплеваться. Не без помощи всё того же Радченко. Мужик тот оказался и впрямь хороший, не соврал рыжий спаситель. Теперь череда допросов, на которые приходилось мотаться через полгорода с перебинтованной башкой, наконец, завершилась, внешность вернулась в более-менее приличные рамки, и наступило время вернуться к своим непосредственным обязанностям.

Офис встретил Хизова напряжённым молчанием. Не тишиной, а именно направленным молчанием: с ним никто не заговаривал первым, косые взгляды кололи в спину тонкими иглами, и общий испуганно-жалостливый фон через полчаса привёл Олега в предобморочное состояние. Офис чего-то ждал в отношении Хизова, ждал жадно, не первый день, как ждут поражения фаворита на скачках. Олег дёргал плечом, буквально осязая на себе короткие выпады взглядов.

«Бляха муха, увольняют меня, что ли?» — мелькнуло в голове, — «Ну, так сказали бы уже. Сколько можно резину тянуть? Я сейчас тут сварюсь».

Ситуация разрешилась в обед. По корпоративной почте — «Боже мой, двадцать сотрудников, тяжело было просто подойти и сказать?!» — Хизову прислали приглашение зайти в отдел кадров. Олег фыркнул, прошёл ровно семь метров от своего рабочего места и коротко постучал в тонкую дверь с табличкой «Отдел кадров, бухгалтерия, секретарь, офис-менеджер» и распечаткой «Копии делать тут».

— Войдите, — раздалось из-за двери. Олегу стало смешно. Он вошёл, обводя взглядом практически безлюдный, а оттого чуть непривычный пейзаж. Обычно в кабинете ютилось сразу четыре человека: все перечисленные на двери. Изгнание лишних происходило в дни собеседований или…

«Ну точно, сейчас будут гнать», — лениво подумал Олег, без приглашения опускаясь в кресло напротив Елены Ивановны, полной брюнетки в возрасте, воплощавшей в себе весь отдел персонала. — «Вот только за что? Дискредитация имени компании? Ладно, сейчас узнаем».

— Олег Викторович, — волнуясь, начала толстуха, — мы знаем вас как блестящего специалиста, достойного члена коллектива, и…

— Елена Ивановна, — Олег опробовал на отделе персонала свою новую улыбку. Отдел занервничал чуть сильнее. — Мы с вами в достаточной степени взрослые люди. Давайте не будем ходить вокруг да около. Вам нужно моё заявление «по собственному»? Вы его получите, поясните только истинную подоплёку данного события. — Хизов с удивлением заткнулся. Он не ожидал от себя подобной тирады. На мгновение у него возникло ощущение, что он снова стоит на коленях в свете фонаря и разговаривает с рыжим незнакомцем. Видение было настолько чётким, что закружилась голова.

— Кхм… Вы всё поняли верно, Олег Викторович, — в глазах «отдела» застыло настороженное удивление и лёгкая опаска. — Дело в… м-м-м… определённом заболевании, которое вы утаили от руководства компании, в связи с чем…

Дальше Олег не слушал. Голова вновь закружилась, на этот раз сильнее. Было муторно от осознания человеческой глупости и подлости, и снова в сознании возникал образ ночного разговора во дворе. Что-то в нём было, чего Хизов никак не мог вспомнить. Усилием воли он прогнал настырный глюк и постарался сосредоточиться на происходящем.

«Славик, с-скотина. Больше некому. Я не говорил о своей болячке больше ни с кем, обследование проходил в платной клинике. Вот сволочь. Интересно, он-то с этого что поимеет?»

— Политика нашей компании… — Елена Ивановна продолжала вещать что-то патетически-правильное. Олег, не особо размышляя над тем, что он делает, остановил её на полуслове коротким жестом:

— Благодарю, позиция компании мне понятна. Заявление окажется на вашем столе в течение двадцати минут. Насколько я понимаю, в связи с моим заболеванием вы закроете глаза на то, что я пропущу обязательную двухнедельную отработку, и уволите меня задним числом?

— Олег Викторович, вам нехорошо? — с нескрываемым опасением спросила директор по персоналу. — У вас голос…

— Всё в порядке, — отрезал Олег, вставая. Головокружение почти прошло, он начал приходить в себя. — Каким числом мне писать заявление?

Трудовую книжку он получил на руки через полчаса. Все личные вещи Олега, «жившие» на работе, уместились в сумку, которую он каждый день таскал с собой. Олег вышел из бизнес-центра, задумчиво похлопал по карманам, выругался: сигареты остались дома. В лицо ударил короткий порыв раскалённого ветра. Висок кольнуло болью, Хизов ощутил себя стоящим на бескрайней равнине, покрытой жёсткой пожухлой травой. В воздухе висела буро-коричневая взвесь, как в говяжьем бульоне. Олег вздрогнул и очнулся. Колени дрожали, будто он только что отмахал кросс по пересечённой местности. Он стоял рядом с собственным подъездом.

— Что за… — начал было Олег, взглянул на часы, да так и застыл с открытым ртом, не закончив фразу. С того момента, как он вышел из офиса, прошло почти четыре часа. Что происходило всё это время, он не помнил.

Вот, что делают с подрастающим поколением отсутствие нормальной работы и безудержное пьянство.

Фраза возникла сама собой, казалось, Хизов увидел её висящей в воздухе. Или её кто-то сказал вслух?

— Я… работаю, — неуверенно сказал он, оглянулся, не слышит ли кто, и нервно хихикнул.

Да? Я бы не был на вашем месте столь уверен.

— Вот зараза, — процедил Хизов. — Ты что же, провидец что ли? Охренеть.

Он поднялся по лестнице на свой этаж, взялся за ручку двери, и следующая фраза ударила его как электрический разряд.

У меня есть чувство, что это вам понадобится. Уберите пока и забудьте. Вспомните, когда придёт время.

 От волнения он не сразу попал ключом в скважину. Вломился в квартиру, дрожащими руками стянул с вешалки ту самую ветровку. Нащупал в кармане небольшой бумажный прямоугольник, помедлил минуту и осторожно извлёк его на свет божий. Это была визитка. Простым типографским шрифтом на ней значилось: «Детективное Агентство «Альтаир»». И адрес: «13 Линия В.О., дом 82». Олег перевернул бумажку. Оборотная сторона была девственно чистой.

— И что эта херня значит? — растерянно спросил он в пространство. Пространство издевательски молчало.

Не разуваясь, Олег прошёл в комнату и открыл ноутбук. Интернет был оплачен до конца года, квартира — на семь месяцев вперёд, холодильник был забит до отказа, банковский счёт содержал в себе вполне приличную сумму. Голодной смерти Хизов мог не опасаться. Однако, памятуя не самый увлекательный квест с поиском работы, он понимал, что два года опыта пребывания в не самой престижной компании вряд ли добавят привлекательности его резюме. С другой стороны, вся ситуация отдавала если не чертовщиной, то чем-то схожим. Олег не причислял себя к истовым прагматикам и реалистам: усердно плевал через плечо при появлении «афрокота», смотрелся в зеркало в связи с неожиданным возвращением домой и регулярно ставил свечки за упокой душ родителей. Тем не менее, рыжий мужик, чистым литературным языком предсказавший его, Олега, увольнение, был чем-то выбивающимся из привычной объективной реальности.

— Объективная реальность есть глюк, вызванный недостатком алкоголя в крови, — пробормотал Олег, стягивая ботинки, и отправился на кухню за пивом. Запотевшая ледяная бутылка ячменного напитка оказалась тем самым лекарством, которое было необходимо Хизову. Он с удовольствием, не отрываясь от горлышка, высосал половину ёмкости, жадно закурил, распахнул окно, подумал и перетащил ноутбук на кухню.

— Ладно, приступим, — процедил он сквозь зубы, щёлкая на иконку браузера.

Через полчаса Олег, не отводя взгляда от монитора, достал из холодильника вторую бутылку, ощупью поискал на столе открывалку, не нашёл и вскрыл пиво зубами.

— Интересное кино, мать твою, — задумчиво сказал он. Адреса, указанного на визитке, не существовало в природе. На тринадцатой линии Васильевского Острова, благодаря махинациям Алексашки Меньшикова, отмечались нечётные номера домов. Соседняя же, четырнадцатая линия заканчивалась восьмидесятым домом. Само детективное агентство в сети присутствовало. Аккуратный, удобный сайт, вполне нормальный адрес в центре города, местные телефоны.

— «Решаем любые проблемы в пределах возможного», — с чувством прочитал Олег. — Какие такие проблемы вы решаете, ребята, если любой псих раздаёт ваши визитки с несуществующим адресом?

Он закрыл окошко браузера и глубоко задумался.

«А, может, действительно, сумасшедший? Какого чёрта я вообще вцепился в эту визитку, что я, работу себе не найду? Стоп, а откуда он знал о моём увольнении? А кто мне сказал, что он знал? Просто усомнился. Естественно, пьяный, с разбитой рожей, в грязи… Какая уж тут работа. Да и не обязательно псих, может, и вправду помочь хотел, да в темноте бумажки спутал. Сунул бракованную визитку или вообще пробник. Надо будет позвонить в это агентство, авось там действительно сотрудники нужны».

На столе завибрировал мобильный, и Олег не глядя ответил на звонок.

— Хизов.

— Олежка, тебя выперли, что ли? — заорал в трубку Слава. — С чего хоть? Я тут, в двух кварталах от тебя, может, зайти? Ты дома?

— Я дома, Слав, — Олег осторожно прикурил сигарету от окурка предыдущей. — Ты мне вот что скажи: нахрена тебе это надо было? Я ведь не выше тебя по карьерной лестнице стою. Конкурента устранил, что ли?

— Ты о чём? — очень натурально удивился Слава. — Постой, они тебя по болезни ушли?

— Шёл бы ты далеко на хер, — устало сказал Олег и дал отбой. Потом достал себе ещё пива, поставил на телефон режим «в полёте» и перебрался в кресло в гостиной. В который раз задумчиво осмотрел прямоугольное пятно на потолке, явственно выделявшееся свежей штукатуркой.

«Вот интересно, что такого можно было сделать с потолком? Хотя, не всё ли равно. Пятно изначально могло быть любой формы, просто решили сделать ровненько. Если это было пятно».

В дверь позвонили. Олег с тяжёлым вздохом встал, размышляя, что если это Славик, то вторая за месяц драка — это уже перебор. Подошёл к двери и заглянул в глазок. На площадке мялись две женщины неопределённого возраста: всё, что угодно, от тридцати до пятидесяти.

— Что надо? — через дверь спросил Олег. Бредовая ситуация и выпитое пиво вежливости ему не добавили.

— Здравствуйте, мы хотели поговорить с вами о Боге… — затянула одна из незваных гостий. Олег набрал воздуха в лёгкие, чтобы высказать проповедницам всё, что он думает о Боге, Дьяволе, Ктулху и Кецалькоатле, но тут сверху раздался фирменный склочный старушечий голос:

— А ну пошли отсюда на хрен, курицы щипанные!

Олег перевёл дух. Баба Женя, неусыпный страж нравственности и порядка, вышла на тропу войны. Неизбежный бич любого подъезда в спальных районах, согбенная, но крепкая старушка Евгения Михайловна, по традиции, давала фору любому орлу в зрении, собаке в чутье и ангелу Господнему в соблюдении морали. Олега она по каким-то не очень понятным причинам уважала, видимо, после того, как застала его вытирающим влажной тряпкой лестничную площадку: Олег грохнул перед своей дверью трёхлитровую банку сока, а отсутствие дворников гарантировало на следующее утро прилипающие подошвы. Тем временем на лестнице набирал обороты классический многоголосый скандал с привлечением в свидетели литературных источников и соседей.

— Правильно вашу церкву погану грохнули о третьем годе! — бушевала баба Женя. — Сами в херню веруете и других заставляете, деньгу с них тянете и мозги канифолите. Слой за слоем! От Олежкиной двери подите, он парень приличный, не то, что некоторые. Вон, на первый этаж двигайте, черномазых да алкашей в веру свою погану обращать!

— Господь говорит прощать…

— Тебе он, что ли, говорит? Он тебя разве что подальше пошлёт, да ты и не услышишь! А Егова твой поганый только говно всякое в уши льёт.

— А вы…

— А я буддистка, — веско припечатала баба Женя, и Олег за дверью поперхнулся пивом. — И мне смирение надлежит. Но ежели через три минуты ваши рожи тут ещё будут уродовать интерьер и нарушать фэньшуй, я вам Содом и Гоморру устрою! Не дожидаясь нирваны.

Олег отполз от двери, сгибаясь пополам от хохота и утирая набежавшие слёзы.

— Буддистка, надо же… — отдуваясь просипел он. — Однако, что ж тут за «церкву» такую «грохнули»? О третьем годе… значит, три года назад.

Заняться было нечем, и Олег вернулся к тралению виртуальной сети. Пятнадцать минут поисков дали ему занимательную информацию о «беззвучном взрыве» в церкви Свидетелей Иеговы, стоявшей, оказывается, чуть ли не под самыми окнами. Никто из очевидцев не слышал ничего, кроме грохота рушащегося здания, которое сложилось, как карточный домик, без всяких видимых причин. Эксперты так и не смогли дать достойного заключения, и всё списали на некачественные стройматериалы. Жертв происшествие не принесло, так что заметочка была маленькая.

— «Жертвы есть? Нет, пока просто горит», — процитировал по памяти Олег и почесал в затылке. Впереди была прорва свободного времени и никаких целей. Он задумчиво покосился на странную визитку, которую так и не удосужился выбросить.

— Или скататься, что ли? — неуверенно пробормотал он, поразмышлял несколько минут и полез в карман. — Орёл — еду. Решка — напьюсь. С тоски, — твёрдо сказал он сам себе и подбросил монетку.

***

— Доктор Штекльбак, пройдите, пожалуйста, в сто восемнадцатую палату, — мягкий голос по громкой связи застал доктора Гюнтера Штекльбака застёгивающим штаны в туалете его личного кабинета.

— А куда я ещё могу пройти? — тихо пробормотал доктор, затягивая ремень и подходя к раковине.

Молодой, по меркам медицины, доктор получил кабинет и весьма внушительную зарплату, благодаря причине, о которой в баварской клинике «Бад Айблинг» предпочитали не распространяться. Да и сам доктор Штекльбак, восходящее светило нейрохирургии, не любил даже думать о том, что ему платят сумасшедшие деньги только за одного единственного пациента. Вот уже третий год. И ладно бы то, что пациент один! Гюнтера доводил до отчаяния тот факт, что его больной был безнадёжен. Согласно всем писаным и неписаным законам, он должен был умереть. Ещё год назад. Этого не произошло. Травматическая кома третьей степени более двух лет, тяжёлые повреждения ЦНС, живой труп, растение, не более того, но пациент упорно цеплялся за жизнь. Гюнтер мысленно сплёвывал каждый раз, заходя в проклятую сто восемнадцатую палату. Русские рассказали ему анекдот про стоматолога, ругающего сына, который вылечил всех пациентов папы. Да, на этом пациенте Штекльбак сделал почти состояние, защитил три работы, и наклёвывалась четвёртая, но всё это было отнюдь не смешно. Противно. И вот, пожалуйста: опять вызов.

— Доктор Штекльбак, немедленно пройдите в сто восемнадцатую палату, — голос по-прежнему был мягким, но Гюнтер застыл на мгновение, а затем, не вытирая рук, бросился вон из кабинета. На поясе разрывался писком бипер. «Немедленно» в сочетании с этим писком, означало, что происходит нечто, требующее срочного вмешательства лечащего врача.

«Неужели всё-таки конец», — билось в голове Штекльбака, пока он летел по коридору, огибая немногочисленных сестёр и врачей. — «Неужели этот позор моей жизни, наконец, завершён?»

Он ворвался в палату, едва не споткнувшись на пороге.

— Что? — коротко бросил он медсестре и в то же мгновение увидел, «что». Ритмы ЭЭГ на мониторе стремительно приходили в норму. Дыхание пациента чуть участилось.

— Доктор, — лицо медсестры светилось, — он приходит в себя.

— Это невозможно, — пробормотал Гюнтер Штекльбак, и в эту момент пациент открыл глаза. Вернее, один уцелевший глаз.

— Где я? — спросил он слабым голосом. — И какого чёрта я так хочу жрать?

Его не поняли. Пациент, в отличие от всего персонала клиники, говорил по-русски.

Глава третья

— в которой, с одной стороны, присутствует некоторый синопсис, а с другой, повествование продолжает развиваться.

Собрание смотрелось несколько странно. Семь человек в огромном рабочем зале на полсотни столов сидели широким кругом. Три начальника отделов, старшие оперативных групп и один человек, официальный статус которого в Агентстве звучал как «специалист по связям с общественностью», но к мнению которого с уважением прислушивались все. Тем более, что его деятельность выходила далеко за рамки, очерченные статусом. Это был молодой, не старше двадцати пяти — двадцати семи лет блондин, рядом с которым незнакомые люди часто испытывали острый приступ комплекса неполноценности. Никто в Агентстве не видел Александра Евгениевича Светлова с растрёпанными волосами, в одежде, отличной от классического костюма-тройки, или без трости. Аккуратный, исполнительный, велеречивый и загадочный, Александр Евгениевич придавал работе неповторимый шарм. Хотя куда уж дальше. Любой визит этого специалиста в «правильный» офис на Петроградской стороне вызывал бурю эмоций у сотрудников обоих полов. Настоящего возраста, происхождения и всех способностей господина Светлова не знал никто. Если трио начальников отделов, использующих позывные вместо имён, давно стало чем-то родным и привычным, то Александр всегда стоял чуть особняком от всего коллектива. Без сомнения, существовало несколько сотрудников, с которым Светлов поддерживал нечто, похожее на дружбу, но в эти отношения никто не решался влезать, тем более, что упомянутые сотрудники относились только к старшему звену.

Собрания, подобные этому, проводились в Агентстве нечасто. Каждое из них знаменовало либо завершение масштабного «дела», либо его начало. Докладывать о завершении полагалось начальнику аналитического отдела либо старшему оперативнику, в чьём ведении дело находилось, но на этот раз слово взял Александр.

— После сегодняшнего инцидента, — неторопливо говорил Светлов, — можно, наконец, поставить точку в кризисе Сумеречного Братства. С момента официального закрытия дела прошло чуть более трёх лет, за это время в нашем составе произошли определённые изменения, так что я позволю себе напомнить присутствующим подоплёку вышеупомянутого кризиса.

Длинноволосый брюнет в кожаной куртке, камуфляжных шортах и с добрым десятком серёжек в ушах возвёл очи горе.

— Я постараюсь быть кратким, Воин, — милостиво сказал Александр Евгениевич. — Итак, семнадцать с небольшим лет назад на Московском вокзале волею судьбы сошлись шесть незаурядных уже тогда личностей. Среди них была одна сущность с иной Грани, трое полукровок, один квартерон и сущность с одной восьмой чужой крови. Дело, собравшее их вместе, в данный момент не представляет интереса, позже, если угодно, я остановлюсь на этом подробнее. В официальных документах Агентства эта команда получила название, совпавшее с их самоназванием: «Сумеречное Братство». Блестящий талант всех шестерых к сноходчеству и великолепный потенциал позволили им проникать на иные Грани реальности, минуя Рубеж. Дальнейшая история Братства определяется молодостью участников, их способностями и отсутствием сдерживающего фактора. Скажу лишь, что Агентство до определённого времени не включало Братство в сферу своих интересов из-за того, что попросту не замечало их. Этот просчёт отдела аналитики в данный момент объясняется феноменом Чтеца.

Крупный мужчина в камуфляже без знаков различия, со шрамом через всё лицо, поднял руку.

— Прошу прощения, можно будет получить разъяснения по данному термину? Я не в первый раз слышу это словосочетание…

— Чуть позже, Витольд, я всё поясню. Итак, в результате неконтролируемой деятельности Братства тринадцать лет назад ими был совершён налёт на Храм Посейдона, находящийся на грани 52\14. Это действие было выявлено Агентством исключительно благодаря Воину, отследившему путь Братства через Грани: в тот раз они шли во плоти. Предполагаемой целью налёта были мифические Очи Оракула, артефакт, дарующий видение будущего и бессмертие. Через два года после этого инцидента и принятия Братства в сферу наблюдения Агентства команда распалась. Номинальный лидер Братства, Виталий Сергеевич Орлов, известный в начале своей «карьеры» как Тальк, позже сменивший имя на «Вит», в результате личных разногласий с членами команды откололся от них и уехал в Воронеж. Из независимых источников нам слишком поздно стало известно о том, что из Храма Братство смогло вынести так называемый «компас желания», более известный современности, как «компас Вечного Капитана». Член команды Сова, в данный момент известная как Птаха, разобрав компас, смогла составить чертежи физической и энергетической структур артефакта и изготовить пять подобных ему.

— Постойте, это что же, наша Птаха? — изумилась тоненькая темноволосая девушка в ярком сарафане. — Она была в этом Братстве? А почему её сейчас здесь нет?

Александр легко вздохнул.

— Рива, вы — самая молодая наша сотрудница, и я не верю, что в столь юном возрасте ваши умственные способности переживают угасание. Старший системный оператор не присутствует на данном собрании потому, что обсуждаемый вопрос ей неприятен. Я продолжу, с вашего позволения.

— Простите, Александр Евгениевич, — девушка чуть порозовела от смущения. Воин одобрительно подмигнул ей.

— Итак, шесть компасов в руках членов Братства позволили им вести относительно безбедную жизнь на протяжении восьми лет, — Светлов на минуту замолчал, взял со стола стакан с водой, отпил глоток и продолжил: — Три года назад в Санкт-Петербурге разразился кризис, названный нами кризисом Сумеречного Братства. Кай, существо с грани 10\621, наследник Снежной Королевы, вышел на нашу грань, ведомый предателем из Братства, Александрой Сергеевной Люблиной, известной как Багира. Целью Кая был первый компас и последующее возрождение Королевы. Не буду вдаваться в излишние подробности. — Воин демонстративно вздохнул и шумно почесался под курткой. — Багира была ликвидирована одним из членов Братства. Ещё двое погибли в результате схватки с Каем: Алексей Сергеевич Орлов, более известный как Лис, родной брат Вита, и Екатерина Ивановна Тарпищева, она же Кит, также именуемая «Хамелеон». После вышеупомянутых событий Вит уехал в Воронеж. Виктор Александрович Невзоров, носящий прозвище Нам, — старший из мужской части команды — в результате встречи с Каем лишился глаза и оставался в глубокой коме всё это время. До сегодняшнего дня.

С Воина слетели всё напускное безразличие и скука. Он резко подался вперёд:

— Нам мёртв?

— Нет, он пришёл в себя. Ближайшие три месяца он будет проходить курс реабилитации под нашим присмотром в Германии. За это же время предполагается произвести вербовку. Палач.

Высокий молодой брюнет с ярко-зелёными глазами коротко кивнул.

— Я займусь этим. Сегодня напишу заявление на командировку.

— Не требуется. Считай, что заявление уже написано и визировано. В связи с данным инцидентом я считаю дело о Сумеречном Братстве окончательно завершённым. Вне зависимости от результатов вербовки. У меня всё. Витольд, у вас были вопросы?

Мужчина кивнул. Он казался самым старым из присутствующих. На вид ему было за сорок. Покатые плечи, толстая шея и аккуратное брюшко спецназовца в отставке. Короткий армейский «ёжик» окружал лёгкий световой ореол: волосы были седые.

— Феномен Чтеца.

Александр Евгениевич чуть смущённо почесал кончик носа.

— Это неизвестное в неизвестном, — сказал он. — Время от времени деятельность Агентства… хм…

— Корректируется, — подсказал Воин. Светлов метнул в его сторону яростный взгляд поверх очков.

— Я бы сказал, что нечто вносит изменения в картину реальности. Эта личность, мы называем его «Чтец», обладает колоссальными, по сравнению с нами, возможностями. Его возраст исчисляется тысячами лет. Возможно, он был здесь всегда. Те, кто видел его, дают однозначное описание: рыжеволосый невысокий мужчина «без возраста». Всегда с книгой. Потрясающие физические и энергетические данные. Чего стоит только его последнее проявление, когда он рассеял сконцентрированную вероятностную аномалию над местом битвы Кая с Братством.

— Битвы? — подняла бровь Рива. Светлов серьёзно кивнул. — А какого порядка было смещение линий?

— Одиннадцатый уровень, — холодно сказала высокая блондинка с вьющимися волосами. Её длинную белую юбку будто шевельнуло сквозняком.

— Б-благодарю, Жрица, — глаза девушки чуть округлились.

— Не за что.

— В целом, — продолжил Александр, — Жрица и я пришли к выводу, что именно Чтец повлиял на аналитический отдел Агентства, в связи с чем Братство не было выявлено и локализовано вовремя.

Воин фыркнул.

— Твои драгоценные аналитики, Жрица, пропустили бы Сумеречных, даже если бы те им стриптиз в рабочем зале танцевали.

Женщина только досадливо поморщилась.

— Воин, я всё понимаю… — начал Палач, и в этот же момент заговорил последний участник собрания — стройный темноволосый юноша с подтянутой атлетической фигурой и очень светлыми, почти прозрачными серыми глазами:

— Вы очень удачно упомянули о Чтеце, Александр Евгениевич. Простите, Палач.

— Ничего страшного, продолжайте.

— Так вот, я недавно просматривал сводки из полицейских отделений. Там попадалось подобное описание. Рыжие волосы, экстраординарная физическая сила, книга. Кого-то он, кажется, выручил. Точно не помню, но могу заняться.

— Займитесь, пожалуйста, Шолто, — после некоторого раздумья сказал Светлов. — Результаты доложите вашему куратору.

Воин широко оскалился. Шолто отреагировал холодным взглядом.

— Итак, продолжим. Витольд, помимо вопроса, вы сегодня докладываете о возможном деле.

Витольд встал и коротко откашлялся.

— Учебная база военно-транспортного университета железнодорожных войск. Станция «Сто тридцать первый километр», он же «Разъезд генерала Омельченко». Двести курсантов, сорок офицеров и преподавателей. Это что касается жертв.

Раздался общий вздох.

— Что-о? — Воин даже привстал. — Когда? Почему нет в сводках?

— Информация поступила ко мне двадцать минут назад, перед началом совещания. В данный момент двадцать минут ничего не решают. Информация в сводках появится только после нашей зачистки, на территории базы будет сымитирован взрыв.

— Охренеть. Что там у нас?

— Оборотни, — коротко ответил Витольд.

— У них что, сезонное обострение началось? И откуда такое количество тварей?! Их на всю область штук пятнадцать.

— Витольд, ваше хладнокровие делает вам честь, — вступил Александр Евгениевич, — но если бы у меня была эта информация перед совещанием, я бы начал с неё.

— Люди уже мертвы, — пожал плечами Витольд, — купол отрицания над базой развёрнут. Там три наших областных агента, готовы держать его хоть двое суток. Обращённых нет, только трупы.

— Я полагаю, что вы захотите участвовать в данном деле?

— Да, Александр Евгениевич.

— Палач?

Зеленоглазый пожал плечами:

— Не имею ничего против. Но туда должен отправиться кто-то из нас. Двести с лишним жертв оборотней — не шутка.

— Жрица, ты хочешь полюбоваться на массовое побоище? — издевательски осведомился Воин. Та мило улыбнулась:

— Предоставлю это тебе.

— Отлично. Тогда еду я.

— Хорошо, дело открыто, старший — Воин, ответственный оперативник — Витольд. Шолто займётся предполагаемым Чтецом.

— А можно мне тоже на это дело? — осторожно спросила Рива.

— Интересуетесь Чтецом?

— Нет, оборотнями. Всё-таки двести жертв… Разумно будет послать туда две оперативные группы. Для подстраховки.

Жрица на мгновение вскинула брови, но милостиво кивнула.

— Езжай, дитя моё. Развейся. Мы все несколько засиделись без работы. Я помогу Шолто.

— В таком случае, совещание считаю законченным, — подытожил Светлов и, дождавшись, когда все направятся к выходу, негромко произнёс: — Воин, задержись, пожалуйста.

Тот тяжко вздохнул, но подчинился. После того, как помещение опустело, Александр провёл ладонью над коммуникатором, отсекая наружную связь, а затем снял очки и повертел их в руках.

— Я сознаю, сколь тяжело тебе сдерживаться, когда дело касается твоих детей… — начал он, но Воин ровным тоном перебил:

— Когда открыто лгут о моих детях.

Светлов поморщился, раскрыл дужки и снова сложил их.

— Ты предлагаешь раскрыть подробности проекта «Братство» для всех?

— Я предлагаю не делать из Чтеца оправдание нашим ошибкам. Не забывай, у тебя есть я.

— Прости?

— Как говорилось в старом пошлом анекдоте — «валите все на меня». По крайней мере, это никого не удивит и если и даст пищу, то только досужим слухам и болтовне в курилках, а не пустопорожним расследованиям. Вот что, по-твоему, теперь будет делать Шолто? И куда его могут завести поиски этого рыжего мифа?

— В любом случае, Чтец находится в сфере наших интересов, — пожал плечами Александр Евгениевич, водружая очки на их законное место. — А молодёжи, пусть даже и столь многообещающей, требуется занятие. По возможности, достойное их способностей. Куда-нибудь эти поиски его приведут. Время покажет, друг мой. Кстати, о времени, полагаю, тебе стоит поторопиться со сборами, если ты хочешь, как обычно, выспаться по дороге на место.

— Зараза ты, Светлов, — махнул рукой Воин и, не спрашивая разрешения, вышел из зала. Александр дождался хлопка двери и перевёл задумчивый взгляд на местный телефон. Специалисту по связям с общественностью предстоял ещё один не самый приятный для обеих сторон разговор.

***

Птаха хлопнула по кнопке настольного коммуникатора и глубоко задумалась. Она не была на собрании. Лично. Но система связи в здании, собранная и отлаженная её полненькими ручками, давала ей возможность присутствовать в нескольких местах разом.

— Значит, он очнулся… — протянула она, нервно теребя бисерную феньку на запястье. — И Палач едет его вербовать. Хочу ли я этого?

Она взглянула в огромное настенное зеркало, висевшее в серверной. В блестящей поверхности отразилась невысокая пухленькая блондинка с васильковыми глазами. Цветастый балахон, ярко-голубые джинсы, жёлтые кроссовки. Этот образ она не меняла уже много лет.

— И Чтец проявился. И убитые военные. Что мне интереснее? — она склонила голову набок, её глаза на мгновение пожелтели и вернулись к прежнему цвету. На столе включился коммуникатор.

— Птаха, я понимаю ваши чувства… — раздался голос Светлова.

— Не понимаете, — меланхолично отозвалась девушка.

— … но я настоятельно рекомендовал бы вам воздержаться пока от посещения Шенгенской зоны.

— Рекомендовали бы или приказали бы?

— Это рекомендация, Птаха. При приёме вас на службу мы обещали, что не будем ограничивать вас в контактах с Братством.

— Бывшим Братством. Вы сами сказали: дело закрыто. Нас больше нет.

— Птаха, поверьте, если бы в моих силах было…

— Но это не в ваших силах, господин Светлов, — очень тихо прошептала Птаха, опуская голову. — И ни в чьих. Даже Его Высочество не может ничего с этим сделать. Но я предполагаю, кто может, — она повысила голос. — Подключите меня к группе Шолто, Александр Евгениевич. Я хочу принять участие в разработке Чтеца.

Повисла короткая пауза.

— Хорошо, Птаха, — отозвался, наконец, Александр. — Я это сделаю.

Глава четвёртая

— в которой раскрываются некоторые тайны и появляется ещё больше вопросов.

— Она пытается прожечь его взглядом, а он поворачивается ко мне и говорит: «Судя по всему, Воин, будет дождь. Лягушки зеленеют, и видишь, как глаза пучат».

Рива тоненько рассмеялась, Витольд за рулём сдержанно хмыкнул. До учебной базы было почти два часа езды по чисто русской автостраде. С учётом неожиданного ремонта дорог и идиотов. Двое старших оперативников и начальник отдела силового вмешательства ехали в допотопном, на первый взгляд, «козле», под капотом которого, согласно неписаным правилам любой засекреченной организации, сидело гораздо больше лошадиных сил, чем можно было подумать. Не отрываясь от руководства, на некотором расстоянии двигались две тяжело нагруженные «Газели». В одной ехал мобильный пункт связи и мини-лаборатория, в другой, как чёртики в коробочке, ждали своего часа десять оперативников. Воин, организуя выезд, покрутил носом и изрёк: «Пойдём громко. Купол отрицания — штука надёжная, а нам, как вариант, по окрестным лесам этих уродов отлавливать. Не приведи Боги, на Рубеж лезть придётся».

Первый час поездки руководитель отдела мирно продремал на переднем сидении, потом проснулся и принялся радовать попутчиков нехитрыми байками из собственной жизни. Витольд, которому уже приходилось работать с Воином, широко ухмылялся, время от времени отпускал тяжеловесные комментарии, воздерживаясь, впрочем, от крепких словечек или заменяя их эвфемизмами: рядом была дама. Воин в выражениях не стеснялся, однако, у него это выходило настолько органично и «к месту», что практически не замечалось. Рива хихикала и явно смущалась. Она работала в Агентстве всего полтора года, успела сделать стремительную карьеру, но руководителей отделов всё же побаивалась. Единственная, с кем из старших она вела себя более-менее раскованно, была Жрица — её непосредственный куратор. Но Воин был настолько раскрепощённым и лёгким в общении, что девушка расслабилась.

— Скажите, Воин, а почему у вас такое имя? — спросила она, отсмеявшись. — Я, честно говоря, не решилась спросить у своего куратора… Если это некорректный вопрос, то я заранее извиняюсь и беру свои слова назад, — торопливо добавила она. Воин помолчал.

— Некорректный вопрос в нашей организации задать довольно сложно, — сказал он. — Со стороны это, наверное, выглядит безумным пафосом, да? Воин, Палач и Жрица. Сандер, с его литературной речью и идеальным пробором, Его Высочество, которого видели только четыре человека. Жрица рассказывала тебе историю создания Агентства?

— Она говорила, что наша организация существует много сотен лет, что с появлением разумных форм жизни на планете и зарождением Граней появился и Рубеж, а также то, что на нём живёт.

— Жрица в своём стиле, — прогудел себе под нос Витольд. Его перевели в Санкт-Петербург с Дальнего Востока два года назад, но он уже составил собственное мнение о высшем руководстве Агентства. — Полуправда, завёрнутая в красивые бесполезные слова.

— Рива, ты ещё очень недолго работаешь с нами, — задумчиво произнёс Воин, — с другой стороны, я придерживаюсь мнения, что стоит сразу говорить правду. Другое дело, что правда тоже бывает разной…

— Особенно в твоём исполнении, — хмыкнул Витольд. Воин прищурился.

— Не зарывайтесь, юноша. Мой психологический портрет, быть может, и далёк от совершенства, но опыта хватит на троих таких, как ты, — Витольд неопределённо повёл плечом, но начальника отдела это, судя по всему, удовлетворило, и он обернулся к Риве.

— Ты, я думаю, уже поняла, что в Агентстве работают не только люди.

Рива несмело улыбнулась:

— Я понимаю, что знания Жрицы выходят за пределы возможного… Я видела оборотня, сражалась с цвергами, дважды встречалась с хозяевами перекрёстков… Это всё, разумеется, выходит за рамки общепринятого мнения о реальности, но нелюди в составе Агентства… Я думала, это байки. И потом, мы же боремся с нелюдьми, разве нет?

— Ты едешь в машине с двумя существами, далёкими от людей, — с лёгкой улыбкой уточнил Воин. — Витольду семьдесят лет. Мне двести пятьдесят три года. Возраст Жрицы исчисляется веками, возраст Палача, судя по всему, тысячелетиями. Наша организация, Рива, существует столько же, сколько разумная жизнь на шарике. Когда по непонятным причинам первый антропоид задал вопрос: «Кто я?» — какая-то тварь с Рубежа ответила: «Ты моя пища». И антропоид начал искать оружие, чтобы этой пищей более не быть. К слову о пафосе, насколько я знаю со слов того же Палача, руководство Агентства менялось всего лишь пять или шесть раз. Я имею в виду непосредственного руководителя.

У Ривы отвисла челюсть. Витольд неодобрительно покосился на Воина.

— Может, не стоило так резко, м?

— Ах, ну да, я забыл, — Воин картинно шлёпнул себя по лбу, — надо было провести психологическое кондиционирование или как его там. Рассказать о том, что история шарика всё же отличается от общепринятой, будто ей это ещё не известно, потратить на эту речь несколько месяцев… — он снял с пояса небольшую флягу, открыл и протянул девушке. Та машинально сделала несколько глотков и закашлялась. Воин усмехнулся: — Полегчало?

— Да, — сдавленно ответила Рива и вернула флягу владельцу. — Что это за дрянь?

— Это… — Воин мечтательно улыбнулся, — это, скажем… «Джордано». Я сам его делаю.

— Такое ощущение, что меня по затылку приложили, — пожаловалась девушка. Её скулы стремительно заливались краской. — Сначала ты своими откровениями, а потом коктейль этот… — её голова медленно начала клониться набок, через минуту Рива уже крепко спала. Воин усмехнулся и отхлебнул из фляжки.

— До точки продрыхнет, — небрежно сказал он. — Самый большой плюс этой смеси: от неё голова не болит.

— Ну-ну, — пробурчал Витольд. — Думаешь, стоило её так? Тебе Жрица башку оторвёт.

— Небось не оторвёт, — отмахнулся Воин. — Я ведь не стал прямо в лоб говорить, мол, машину ведёт оборотень с уникальными характеристиками, а с тобой общается инкуб с хрен-пойми-каким прошлым. Аккуратно намекнул ей… Дальше пусть сама роет. Как и все рыли. Вообще, не понимаю, за какие такие заслуги ей дали целого старшего оперативника? Пить не умеет, стреляет, скорее всего, хреново: не так выглядят руки девушки, проводящей в тире необходимое количество времени.

— Откуда ты знаешь, может, у неё природный дар?

— Руки не накачаны, — продолжал Воин. — Ноги… — он обернулся, — красивые, но тоже не спортивные. Может, ты знаешь? Не спит же с ней Жрица, в конце концов?

— Я бы не стал столь уверенно отвергать этот факт, — пробормотал Витольд. — А Рива — специалист по плетению вероятностей. Послушай, к чему весь этот балаган? Ты ведь прекрасно знаешь, кому и за что дают должности.

— А, может быть, я тебя проверяю, — хитро прищурился Воин, — как ты отреагируешь на компрометирующие предположения о твоей коллеге. Высказанные старшим по званию.

— Я думаю, тебе просто скучно, — мрачно сказал Витольд, протягивая руку к фляге.

— Рискуете, юноша.

— Это ты о чём сейчас? Если о моих водительских качествах, то поверь, моему метаболизму на твоего «Джордано» наплевать. Просто хочется попробовать, с чего девочку вырубило. А если о моих предположениях, то это просто мысли вслух.

— Ну-ну, — неопределённо отозвался Воин, передавая флягу. Витольд сделал глоток и уважительно крякнул.

— Кстати, на её вопрос ты так и не ответил.

— Просто не успел. Тебе что, тоже интересно?

— Да нет, я уже получил достаточный ответ от своего куратора.

— Ну-ка, интересно послушать, что же тебе рассказал наш психолог.

— А Палач ещё и психолог? Хотя да, за такую бездну лет чему только не научишься… Насколько я понял, изначально отделов было четыре. И имена у их руководителей были несколько иные.

— Та-ак, — протянул Воин. — Надо же. Он таки выдал тебе правду.

— Правда бывает разной, ты сам сказал. В одно только поверить, пока не получается.

— М?

— По поводу его имени.

— Он и это тебе сказал?! Ну, даёт. Лететь тебе высоко, Витольд. Смотри не упади.

— Я постараюсь. И всё же.

— Да. Когда-то его звали Смерть.

***

К точке назначения подъезжали в сгущающихся сумерках: сборы в офисе отняли достаточно много времени. Рива, как и предсказывал Воин, очнулась минут за десять до базы и сейчас пыталась сообразить — на каком она свете. Воин издевательски протянул ей фляжку, «полечиться», и получил в свой адрес несколько непарламентских выражений.

— Привыкай, — только и сказал Витольд, — нам с ним работать.

Вход на базу находился рядом с пустынной станцией. Две голые платформы, оживлённые тремя скамеечками, небольшая будка «станционного смотрителя», длинный забор вдоль учебной базы и лес, начинавшийся в пятистах метрах от станции. Машины остановились. Воин выпрыгнул первым, покрутил руками, разминая плечи, вдохнул полной грудью:

— Воздух-то какой, мальчики и девочки!

Мальчики и девочки скромно промолчали. Вид у оперативников, выбиравшихся из закрытого кузова «Газели» после двух часов отечественных дорог, был не самый цветущий.

— А я тут бывал когда-то, — сказал Воин, озираясь. — Где-то тут было какое-то озеро, мы там… хм… на шашлыки ездили, в общем.

— Воин, скажите, пожалуйста, а есть ли места в России, где вы… куда вы на шашлыки не ездили? — вкрадчиво спросил Витольд. В присутствии младших по званию он не допускал панибратского тона со своим начальством.

Воин призадумался.

— М-м-м… Кажется, есть. В Урюпинск не ездил.

— Почему? — вяло удивилась Рива, с наслаждением подставляя лицо лёгкому ветерку. Ветер был тёплым, пах полынью и раскалённым на солнце металлом.

— Название не понравилось. Так, дамы и господа, вторую машину во-он туда, на пригорочек. Там разворачивайте технику и принимайтесь сканировать территорию. Трое — охрана, смены по часу, остальным пока курить и напряжённо соображать, куда эти твари могли сдёрнуть. Изучайте карты, фиксируйте общий фон. Витольд, Рива, со мной. Оценим ущерб, пообщаемся с аборигенами.

В процессе этой речи Воин успел стянуть с себя футболку, накинуть неизменную куртку на голые плечи и извлечь откуда-то из недр «козла» двуствольный обрез. Взвесил его в руке и отдал Витольду. Пошарил в машине и вытащил патронташ.

— Должно хватить, если что.

— А я? — Рива подняла брови.

— А ты в случае опасности будешь мониторить меня по линиям вероятности. Витольду это не для атаки, а для защиты. Защиты тебя. Двинулись, что ли?

У ворот на базу, в пределах купола, дежурил один из «аборигенов» — белобрысый мужик лет тридцати. При виде троицы, направляющейся к нему, минуя структуру отражения, у него на мгновение округлились глаза, но он быстро взял себя в руки.

— Оперативник Летов, Лужское отделение, — представился он. — Назовитесь, пожалуйста.

— Руководитель отдела силового вмешательства, Воин. Это — старшие оперативники Рива и Витольд.

Надо отдать Летову должное, он даже не поморщился. Видимо, здесь ожидали прибытия кого-то серьёзного. Воин задумчиво прищурился:

— Доложите обстановку.

— Двести сорок восемь трупов. Повезло, что рядом был наш человек, иначе скрыть подобное было бы нереально. Наш штаб вовремя начал перехват всех звонков по мобильным и локальным телефонам, а мы вот… выехали на место. Поставили купол…

— Прекрасно. Что с этим человеком, который оказался рядом?

— Ей… не повезло.

Воин присвистнул:

— В наших данных не упоминалось, что пострадала сотрудница.

— А она не была сотрудницей, — мрачно сказал Летов. — Это была моя двоюродная племянница. К парню своему приехала.

— Ч-чёрт. Соболезную. Простите, но надо работать. Сколько, по-вашему, было нападавших?

— Честно говоря, Воин, смотрите сами. Моя оценка субъективна, и…

— Сколько? — ровным тоном повторил Воин. Летов скривился:

— Один. Все следы и характер повреждений, а также… свидетельство… очевидца… говорят о том, что нападавший был один.

Лицо Воина чуть вытянулось. Он обернулся через плечо на Витольда. У того в глазах пылал хищный огонёк.

— Так, — медленно произнёс Воин, — аудиозапись… свидетельства есть?

Белобрысый молча кивнул.

— Сдайте мне и езжайте к семье. Тело мы вам передадим не позже послезавтрашнего дня.

Летов протянул Воину мобильный телефон и покачал головой:

— Меня тут некому заменить. Я контролирую плетение купола, остальные только поддерживают его.

— Рива?

Девушка коротко кивнула:

— Уже принимаем линии контроля. Да, есть.

— Всё, господин Летов, — мягко сказал Воин, — поезжайте домой. Мы всё сделаем. Информацию о расследовании вы сможете получить. Если вы захотите присоединиться к нашей группе, я поддержу вашу заявку, но только после того, как вы немного придёте в себя и постараетесь поспать. Восемь часов держать масштабный купол при поддержке ваших… умельцев, это тяжело. Всё, — прервал он попытку Летова возражать. — Завтра. Завтра я вас выслушаю. Обещаю.

— Спасибо, — вымученно попытался улыбнуться Летов.

— Не за что. Вы за рулём?

Агент покачал головой.

— Права есть?

— Да.

— Вон там стоит такой «козлик», берите его и двигайтесь. Послушайте, а как же вы сюда добрались без колёс? Да ещё так оперативно?

— Через зыбкий слой, — буркнул Летов, — один хрен не успел.

Он взял из протянутой руки Витольда ключи от машины и, не прощаясь, зашагал прочь от базы, оставив высокое руководство несколько остолбеневшими.

— Силён мужик… — протянул Витольд, — я сколько ни пытался, а переход через зыбкие слои мне не по зубам.

— Он её спасать рванулся, — задумчиво сказал Воин. — Состояние аффекта, экстремальные резервы организма. — Он снял с пояса мобильный и набрал номер: — Александр? Да. Оперативник Летов. Лужское отделение. Психолога, компенсацию, и с передачей тела не стоит задерживаться. Да, и приказ о повышении. Дядя осилил путь от офиса в Луге до точки по зыбким слоям. Да. Проверь. Список скоро будет. Отбой. Двигаемся дальше, ребятки.

Они вошли на КПП и застали там двух молодых людей с напряжёнными и совершенно одинаковыми лицами.

— Братья Самойленко. Оперативный состав Лужского отделения, — начал один из них, поднимаясь. Воин похлопал его по плечу.

— Сиди спокойно, дружок, скоро вас сменят. Мы тут обнюхаем всё чуть-чуть и отправим вас баиньки. Если что, я — Воин, это — Витольд и Рива. Можно без чинов. Так, вы хоть список жертв составляли?

— Так точно!

— Я же сказал, без чинов. Это вы втроём тут так душевно поработали?

— Нет, госпо… кхм. Нет, Воин. После того, как Сергей Михайлович первым прибыл, сюда весь офис перебросили. Просто…м-м-м… Нас тут как самых стойких оставили. Мы по базе не ходили, считай. Так, глянули одним глазком, и всё. Нам сказали: останетесь, будете купол держать. А остальные перебле… хм… в общем, плохо там. Очень.

— Чего уж хорошего, — вздохнула Рива. — Список-то где?

— А вон, на столе лежит.

Девушка взяла со стола тоненькую папочку. Воин покосился на неё.

— Рива, солнышко, будь ласка, отнеси бумажки нашим орлам и распорядись, пусть пришлют кого-нибудь на смену этим товарищам. Братья Самойленко, надо же. Хорошо хоть не Самойловы. После Летова я бы не удивился.

— А у нас и Кипелыч есть, — отозвался второй брат, — причём именно Кипелыч, фамилия такая. Наше отделение соседние области рок-группой зовут.

— Обалдеть. Ладно, несите службу. Витольд, пойдём, осмотримся.

Рива выскользнула с КПП, мужчины вышли с противоположной стороны и закурили.

— Ты думаешь, тот же самый? — через сигаретный фильтр процедил Воин, наклоняясь над первым трупом. Выглядел тот и в самом деле скверно: брюшина, вспоротая чудовищными когтями, ещё никого не красила.

— Практически уверен, — коротко отозвался Витольд, оглядывая окрестности. — А если вы мне разрешите «обнюхаться» в прямом смысле, я скажу наверняка.

— Чуть позже, Витольд. Дадим поработать технике, а уж потом твоим способностям. Давай пока оценим характер повреждений. И покумекаем, куда он мог двинуться дальше. Если, разумеется, это была та самая тварь. Что бы ему делать здесь? И почему он сорвался?

— Любая причина. Я же писал в отчёте: налицо нестабильная психика. На ногу ему кто-нибудь наступил, я не знаю.

— За столько лет ему уже могли все ноги отдавить. Почему именно сейчас?

— А кто сказал, что он не отлёживался все эти годы в какой-нибудь пещере?

— Ага, а потом вышел и вырезал учебную базу. Офигеть логика.

— Н-да…

Рива присоединилась к мужчинам через четверть часа. Воин и Витольд как раз измеряли укус, определяя размеры челюстей. Девушка подошла, присела на корточки, хладнокровно осматривая огромную рваную рану на теле.

— Четыреста двадцать — четыреста пятьдесят, — на глазок определила она. — Это не волк, это крокодил какой-то.

— Да-а, — задумчиво протянул Воин. — Учитывая, что по стандарту длина верхнего ряда зубов у оборотней не превышает двухсот пятидесяти миллиметров, это выдающийся образец. К слову, Летов не ошибся. Он и впрямь был один.

— И что будем делать?

— Задокументируем, отфотографируем, постараемся взять след. Если найдём, мы втроём и парочка ребят двинемся по нему, а остальные взорвут тут всё к чёртовой матери. Часам к пяти утра.

— Звучит довольно просто.

— Только звучит. Так, Витольд, сначала бумажки и техника. Если ничего не запеленгуем, я отдам тебе базу на четверть часа. Хватит?

— За глаза.

— Но только после того, как всё отработаем. У местных нервишки слабые: они только опись трупов сделали, так что нам ещё и протоколы писать.

Оперативники застонали в голос. Вит криво усмехнулся:

— Согласен с вами, тем паче, что и меня не минет чаша сия. Ладно, мальчики и девочки, за работу. Ночка будет ай-ай-ай.

Глава пятая

— в которой происходят две встречи и приводится пример использования нелюдей в полевых условиях.

С того момента, как подлая монетка ляпнулась на ребро и укатилась куда-то под диван, счастья Олегу не стало. Решив никуда не ехать, но и отвергнув идею о пьянстве, он неожиданно для себя задремал. Проснулся среди ночи в кресле, с раскалывающейся головой и мерзостным привкусом во рту. Выругался, напился чаю и попытался уснуть, но вместо сна приходили какие-то странные видения, заставлявшие немедленно возвращаться к реальности. Он снова стоял на коленях, только вокруг не было грязного двора. Залитая неверным светом равнина, покрытая жёлтой, жёсткой даже на взгляд травой. В глазах была какая-то муть, в ушах стучала кровь и слышалось странное бормотание, от которого на душе становилось мерзко и пусто. Смысла в бормотании не было ни на грош. Бесцветный голос монотонно повторял одну и ту же фразу: «Отмеченный не имеет права на выбор и путь. Он слеп, глух, нем и бесчувственен. Он не должен продолжать…». На этом фраза обрывалась, и всё начиналось сначала. Промучившись до рассвета, Олег встал с совершенно чумной головой, отыскал в квартире блокнот и ручку, записал услышанную белиберду и принялся за уборку. Идея, как выяснилось, была не лучшей. В процессе Олег умудрился разбить две чашки, чуть не угробить телевизор и трижды приложиться затылком о предметы интерьера. В половине девятого, когда Хизов мрачно курил на кухне, наблюдая за туркой с кофе, в дверь раздался звонок.

— Кого там ещё? — страдальчески простонал молодой адвокат и поплёлся открывать, — Ну?

— Прошу прощения, Олег Викторович? — начало не внушало оптимизма.

— Что нужно? — Олег взглянул в глазок. На площадке стояли двое. Молодой брюнет, будто с обложки модного журнала, и полненькая девчонка а-ля «Джа Растафарай». Только дреддов не хватало.

— Мы представители детективного агентства «Альтаир». — Сердце Олега на мгновение рухнуло куда-то в область сфинктера и принялось отплясывать там джигу. — Мы хотели бы побеседовать с вами о недавнем прискорбном инциденте…

Олег откинул щеколду и рывком распахнул дверь. Теперь он смог рассмотреть посетителей подробнее. Парень в строгом светлом костюме был на полголовы выше отнюдь не низенького Хизова. Длинные, чуть ли не до пояса, чёрные волосы вызывали в памяти ассоциацию с китайским шёлком по полтысячи рублей за метр. Очень правильные и мягкие черты лица не делали парня смазливым. Он был просто дьявольски красив. Светло-серые, почти белые радужки несколько портили впечатление, придавая, впрочем, его облику загадочности. Широкие плечи, узкая талия: персонаж комиксов, да и только. Девчонка не то чтобы была полной противоположностью своему спутнику, но выгодно оттеняла его деловой стиль. Радужный полосатый балахон, ярко-голубые джинсы, полсотни фенек и неожиданно хмурое выражение лица.

— Проходите, — буркнул Олег, соображая, как себя вести в данном стечении обстоятельств.

— Благодарю, — брюнет переступил порог и вежливо протянул руку. — Георгий Шолтов.

— Олег Хизов. Что вы хотели узнать? Я думал, дело передали в суд.

— Так и есть. Дело в том, что мы тесно сотрудничаем с правоохранительными органами, и от них поступила информация…

С кухни донеслось резкое шипение. Запахло горелым. Олег коротко выругался и бросился к плите.

— Простите, — извинился он перед прошедшим вслед за ним Георгием, — с самого утра чёрт знает что. Всё из рук валится. Видимо, результат сотрясения.

Брюнет чуть поморщился и распахнул окно.

— Бывает, — задумчиво протянул он.

— Может быть, чаю? — Олег вспомнил о приличиях.

— Благодарю, не откажусь.

— А… э-э-э… даме?

Девушка сделала отрицательный жест, внимательно осматривая кухню.

— Тогда проходите в гостиную, я поставлю чайник.

Наливая воду, Олег лихорадочно соображал. «Опять это агентство. Если ты в третий раз не попадаешь струёй в унитаз, это не совпадение, это значит, что ты пьян. Что же делать? Ладно, пока не буду раскрывать все карты. Пусть расскажут, чего они от меня хотят».

Он разлил чай по уцелевшим кружкам и вышел в гостиную. Георгий вольготно развалился в любимом кресле Хизова, девушка стояла у окна, изучая вид на небольшой дворик.

— Итак, чем обязан? — поинтересовался Олег, выставляя на стол чашки и пепельницу.

— К нам поступила информация, что в процессе инцидента вы встретились с одной личностью, — Георгий вытащил из брюк портсигар, извлёк из него явно самодельную сигарету и задумчиво размял в пальцах. В воздухе запахло шоколадом. — Наша организация давно разыскивает человека с указанными вами приметами, и мы готовы предложить вознаграждение за любую информацию о нём.

— Он преступник? — удивился Олег, борясь с желанием одолжиться у молодого человека табачком, уж больно хорошо пахло. Георгий, будто угадав его мысли, протянул Хизову портсигар:

— Прошу, угощайтесь. Нет, он числится пропавшим без вести. Возможно, он потерял память. Его родственники — обеспеченные люди, и гонорар за обнаружение этого человека достаточно велик.

— Вы что, пытаетесь меня купить? — усмехнулся Олег, закуривая. Табак был за пределами понятий о хорошем. Хизов боялся даже подумать, сколько может стоить упаковка такого.

«Хорошо же нынче платят в детективных агентствах. Да и костюмчик на нём не дешёвый».

Георгий вздёрнул бровь. С его внешностью этот мимический жест смотрелся неподражаемо.

— Отнюдь, я просто объясняю вам ситуацию. Вас не затруднит описать этого человека ещё раз, как можно более детально?

— Извольте. Ростом ниже меня, метр семьдесят, быть может. Длинные рыжие волосы, причёска «хвост». Широкоплечий, но не массивный. Очень молодой голос. По лицу можно дать лет сорок, хотя я не очень уверен, там было темно, а мне к тому моменту уже настучали по голове…

— Вы не заметили, какого цвета у него глаза?

— Я же говорю, темно было. — Олег проследил взглядом за девушкой, начавшей неспешное движение по периметру комнаты. Глаза её были полуприкрыты, создавалось впечатление, что она то ли с похмелья, то ли к чему-то прислушивается.

— Жаль… Что-нибудь ещё?

— Шёлковая рубашка, очень дорогая на вид. Правильная речь, пожалуй, даже слишком правильная… Хм… — Олег задумался, решая, стоит ли всё-таки рассказывать о визитке.

— Фон высоковат, — неожиданно подала голос девушка. Олег вздрогнул:

— Что, простите?

— Это я не вам.

Гость нахмурился и как-то подобрался в кресле:

— Уверена?

— На все сто.

— Извините, вы о чём сейчас?

— Олег Викторович, мы благодарим вас за предоставленную информацию, — Георгий гибко поднялся, — полагаю, вознаграждение…

— Я не закончил, — твёрдо произнёс Олег. Светлые глаза представителя агентства чуть сощурились.

— Слушаю вас.

— Теперь я задам вам вопрос, — Олег достал из кармана мятую визитку и бросил её на стол. — Что это такое?

Георгий взял со стола бумажку, вчитался. И черты его лица на мгновение исказились не то от гнева, не то от страха.

— Откуда это у вас? — Олег снова вздрогнул. Голос незваного гостя изменился. Теперь в нём звучала прямая угроза.

— Для начала объясните мне, что это за хрень, и что это за агентство?

— Откуда? — повторил Георгий, и Хизов понял: если он не ответит, вторая драка таки состоится.

— Мне дал её тот самый человек. Сказал — пригодится.

— Взгляни, — молодой человек передал визитку напарнице. — А теперь дословно: что он вам говорил?

— Какого чёрта? — возмутился, наконец, Олег. — С какой стати вы приходите ко мне и требуете каких-то ответов? Я сейчас…

— Тридцать тысяч.

— Ч-что?

— Тридцать тысяч рублей за дословное изложение вашей беседы с этой личностью.

— Шолто.

— Что?

— Боюсь, у нас нет времени, — медленно произнесла девушка. — Ты что же, не чувствуешь?

— Не чув… о, великие силы!

— Так, ребята, — твёрдо сказал Олег, — я не скажу вам ни слова, пока вы не объясните мне, что здесь происходит. А то я ощущаю себя персонажем какого-то третьесортного романа.

Георгий перевёл на Хизова совершенно безумный взгляд.

— Парень, — с чувством сказал он, — ты даже не представляешь, во что ты влез. Прошу, поверь: сейчас нам надо уходить отсюда. И как можно быстрее.

— Да чёрта с два, — отрезал Олег. — С места не сдвинусь. Может, вы меня…

— Поздно, — спокойно произнесла девушка. — Переход, тридцать секунд.

— А, чтоб тебя, — Георгий побледнел, сорвал с пояса мобильный и быстро набрал номер. — Александр Евгениевич, незапланированный прорыв. Мы в здании. Нас трое. Не знаю! Здесь цивильный! Я… Понял вас. Ждём.

— Десять секунд.

— Олег, держись!

Хизов не понял, что произошло. Воздух задрожал, как от сильнейшего жара, перед глазами возникла уже знакомая бурая взвесь, что-то заскрежетало. Со стен, обнажая уродливую бетонную начинку, сползли обои и свернулись на полу крупными хлопьями сажи. Раздался звон, будто где-то порвалась паутина толщиной с гитарную струну.

— Опять сон… — только и смог пробормотать Олег и упал в обморок.

***

Сознание возвращалось с трудом. Над головой звучали голоса. Некоторое время Хизов слышал только общий звук, потом из него начали кристаллизоваться слова.

— …не верю!

— Птаха, успокойся.

— Он живёт в квартире Вита, у него наша визитка без отметок, он бывал на Рубеже и выжил! Что тебе ещё надо? Приказ Его Высочества?

— Было бы неплохо. Подвергать человека тотальному сканированию без санкции свыше — это к Воину. А я умываю руки. Пока не будет документа за подписью Его Высочества или хотя бы Александра, я и пальцем о палец не ударю.

— Человека? Шолто, я начинаю сомневаться в твоей профпригодности.

— Без анализа…

— Да какой, в задницу, анализ?!

— Тише, он приходит в себя.

Олег с трудом открыл глаза. Он лежал на скамеечке под кустом отцветшей сирени.

— Где?..

— Мы рядом с вашим домом, Олег Викторович, — мягко сказал Георгий. — Вам стало нехорошо, и мы проводили вас…

— Не вешайте мне лапшу на уши! — Силы вернулись скачком, в глазах прояснилось. Олег резко сел. Он и в самом деле был в двух шагах от дома, на бульваре. Георгий и девушка с невыясненным именем стояли рядом. На лице толстушки читалось раздражение, в глазах брюнета стояло неподдельное сочувствие. — Я всё помню.

— Что я тебе говорила, Шолто? Он уже бывал там. Отсутствие амнезии, прочих внешних признаков… Он должен что-то знать.

— Я ничего не знаю, — твёрдо сказал Олег, — но искренне надеюсь, что мне хоть что-то объяснят. Иначе у вас, ребята, будут проблемы.

— Сомневаюсь, — сквозь зубы процедила девушка, — скорее, проблемы начнутся у тебя. И очень скоро.

— Так, Птаха, подгони машину, — жёстко распорядился Георгий, — и чтобы до офиса я не слышал от тебя ни слова.

— А ты мне не приказывай, мальчик, — на лице Птахи проступила ярость, — я тебе не твои оперативники, и…

— Птаха, — голос прозвучал откуда-то сзади. Олег обернулся и увидел высокого, коротко стриженного молодого человека, — успокойся, прошу тебя. Юноша не виноват, Шолто тем более. И подгони машину, пожалуйста.

— Хорошо, Палач, — буркнула девушка и удалилась. Олег помотал головой:

— Вы, ребята, из секты какой-то, что ли?

— Нет, Олег Викторович, — новоприбывший чуть поклонился, — мы из детективного Агентства «Альтаир». Я заранее прошу у вас прощения, но вам придётся проехать с нами.

— Куда?

— В наш офис. На Васильевский остров. Тринадцатая линия, дом восемьдесят два. Там ответят на все ваши вопросы. Прошу вас, Олег Викторович, это ради вашей же безопасности.

— С этой фразы обычно начинаются все проблемы, — под нос пробормотал Хизов, но его собеседник услышал и серьёзно кивнул:

— Вы правы, Олег Викторович. К сожалению, ваши проблемы только начинаются.

— А если я попытаюсь сбежать? — с надеждой спросил Олег, понимая, что реальность дала трещину и начинает осыпаться грудой неприятных на вид осколков.

— Мы будем вынуждены вас остановить, — вежливо ответил Палач и улыбнулся. — Бросьте, Олег Викторович. У вас же всегда была очень развитая интуиция. Она, конечно, подводила вас в последнее время, но, согласитесь, вы не чувствуете в нас угрозы, так?

— Так, — грустно подтвердил Олег и вздохнул. — Это меня и пугает. Ладно, поехали в ваш штаб, или как его там… Надеюсь, меня всё же не продадут на органы.

***

Составление протоколов заняло оперативников до трёх часов ночи. Братьев Самойленко сняли с поста только ближе к полуночи: их было попросту некому сменить. Под конец экстремального дежурства на парней было жалко смотреть. Воин похмыкал, покрутил носом, отвёл братьев к свободной «Газели» и дал каждому по глотку из фляжки.

«Это вам, конечно, не здравур, но утром будете себя нормально чувствовать», — сказал он, глядя на вытянувшиеся лица.

«Скорее уж, орочье пойло», — парировал один из близнецов перед тем, как окончательно отключиться. Воин только расхохотался.

К половине пятого стало ясно: даже техника Агентства, любовно собранная и отлаженная Птахой, не в состоянии засечь следов оборотня.

— Сильнейшие эманации смерти, — оправдывался старший лаборант, — у нас все датчики зашкаливают. Кроме того, у этой скотины нестандартный фон. Мы сняли слепки с трупов, но ничего подобного я в жизни не видел. У нас попросту мощности не хватит, чтобы обработать информацию.

— А если в штабе Лужского отделения попробовать? — подала голос Рива. — Оборудование там не хуже, чем в центре.

— Можно, — согласился лаборант, — но, в любом случае, уйдёт время. След остынет. Вокруг лес: ищи-свищи это животное. А если он перекинулся, то и подавно.

— Н-начит так, — Воин прикусил губу, задумался на минуту, и начал отдавать приказы: — Купол снять. Территорию очистить. Здесь остаются двое для того, чтобы всё это дело подорвать. Остальные грузят лабораторию и двигаются в Лужский штаб. Делайте, что хотите, но чтобы не позже полудня у меня были полная расшифровка фона этого перевёртыша и прогноз его передвижений. Хотя бы приблизительный. Утром к вам, скорее всего, начнёт ломиться господин Летов. Санкционирую его подключение к группе. Пусть работает, он мощно мотивирован потерей и желанием отомстить, может оказаться полезен. Дальнейшее перемещение группы только по моему приказу. Рива, ты нам понадобишься. Витольд, после того, как они очистят базу и заложат заряды, у тебя есть пятнадцать минут. Всё, за работу.

Ровно в пять утра «Газель», плотно укомплектованная оперативниками и техникой, двинулась в сторону Луги. Воин походил вокруг оставшейся машины, попинал колёса, заглянул в кузов и цыкнул зубом:

— Вот же, твою мать! Братцев-акробатцев забыли. Ладно, как проспятся, поработают в поле. Будет им вкусная строчка в послужной список.

От базы подошли оставшиеся оперативники из группы Витольда: Гвен и Гаури. Оба работали в Агентстве по десять лет и были надёжными профессионалами в своём деле.

— Старший, всё готово, — рапортовал Гаури, низенький скуластый мужчина. Его часто принимали за китайца или японца, на что тот уже привык не обижаться. Дело обстояло несколько хуже: Гаури был чистокровный чукча. За шутки о национальности у него с Воином в своё время был довольно жёсткий диспут, после которого Гаури старался как можно чаще работать вместе с начальником отдела: перенимал боевой опыт.

— Молодцы. Витольд, ты не против, если я поприсутствую?

Мужчина пожал плечами:

— Да сколько угодно.

— Вы о чём? — заинтересовалась Рива, подходя ближе.

— К слову, девочке тоже будет небезынтересно посмотреть на использование нелюдей в полевых условиях.

— С окрестных деревень зрителей будем собирать? — мрачно поинтересовался Витольд. Воин картинно задумался на несколько секунд, потом вздохнул:

— Рановато, пожалуй. Их же будить придётся…

Витольд молча повернулся и зашагал к КПП. Воин подмигнул Риве, махнул рукой, мол, «давай за мной», и отправился следом. Когда они вошли на базу, Витольд уже избавлялся от последних деталей одежды. Рива и Воин окинули взглядом мощную фигуру старшего оперативника, девушка — заинтересованно, начальник отдела — ревниво.

— А зачем… — начала Рива и осеклась. Мышцы оперативника вздулись толстыми канатами, спина изогнулась под немыслимым углом. Раздался отчётливый хруст: кости и хрящи изменяли положение, предусмотренное матушкой-природой. Вдоль позвоночника от загривка пробежала дорожка быстро густеющей шерсти. Из горла Витольда вырвался хриплый возглас.

— Это хорошо, что он спиной стоит, — меланхолично сказал Воин, наблюдая за расширяющимися зрачками побледневшей девушки, — анфас это выглядит гораздо хуже, поверь.

— Он… оборотень, — выдавила Рива.

— Да? — Воин заинтересованно взглянул на корчащегося Витольда, чьи черты уже приобретали определённость, и покачал головой. — Слушай, и точно. Как это я не обратил внимания?

Рива натянуто улыбнулась, потом резко развернулась к начальнику отдела:

— А вы… тоже?!

— Ну что ты, — Воин успокаивающе улыбнулся. — Я совсем другое дело. Потом расскажу как-нибудь.

В предплечье Риве уткнулся мокрый влажный нос. Надо отдать должное, руку девушка не отдёрнула. Рядом с ней стоял огромный, гораздо больше метра в холке, угольно-чёрный волк.

— Э-э-э…

— Он тебя понимает так же, как если бы был человеком, — спокойно произнёс Воин. — Не бойся, Витольд у нас уникум. Контролируемое преображение вне зависимости от фаз луны — его конёк. Если договоритесь, он тебя как-нибудь покатает.

Волк фыркнул и растянул губы в лёгком оскале. Рива готова была поклясться, что идолище улыбается.

— Ну, родной, приступай, что ли. Как найдёшь что — подай голос, мы тебе одёжку притащим, договорились?

Зверюга согласно наклонила голову и растворилась в рассветных тенях. Воин протяжно зевнул.

— Скажите, а почему он такого цвета? Это от чего-то зависит? — первый шок прошёл, и в Риве проснулся аналитик. Воин помотал головой, вытаскивая сигарету из пачки:

— Это их естественный окрас. Оборотни все чёрные, хоть тресни. Заранее предупреждаю, я знаю историю Витольда, но рассказывать не буду. Такие вещи считается неприличным распространять за глаза. Захочет — сам поведает.

— Он сможет взять след? — сменила тему Рива.

— Искренне на это надеюсь. Перевёртыши вообще отличаются хорошим чутьём. Кроме того, они, кажется, умеют ощущать друг друга на расстоянии.

— А почему… — начала было Рива, вспомнила, как корёжило Витольда во время обращения и замолчала. Воин покосился на неё и тихонько улыбнулся.

«Девочка подаёт надежды».

В лесу затенькала какая-то птица, налетел порыв прохладного ветра, дрогнули провода над рельсами. Рива взглянула на голый торс Воина под кожаной курткой и поёжилась: становилось свежо. Наконец, откуда-то из-за общежития донёсся короткий вой. Оборотень взял след.

Глава шестая

— в которой приоткрывается завеса тайны над структурой мироздания, и совершается выбор, кажущийся, на первый взгляд, лёгким.

Машина, ничем не примечательный «Форд Сьерра», бодро осилила путь через весь город за полчаса.

«То ли они и вправду поворожили, то ли сегодня на дорогах на удивление спокойно», — Олег улыбнулся своим мыслям и вышел из автомобиля. Тот, кого назвали Палачом, с ними не поехал, сославшись на то, что у него якобы скоро самолёт, и дорогу пришлось коротать в гробовом молчании. Девушка со странным прозвищем «Птаха» угрюмо-сосредоточенно вела, а Георгий откликался на вопросы Олега односложно и вскоре попросту перестал обращать внимание на попутчика, погрузившись в свои мысли.

Олег огляделся. Они остановились у входа в двухэтажное здание нежно-кремового цвета с ажурными решётками на окнах. Возле тяжёлой металлической двери на стене висела ярко начищенная медная табличка. Хизов всмотрелся. На табличке значилось: «Детективное Агентство «Альтаир»». Олега поразило даже не то, что номер дома соответствовал указанному на визитке, а то, что слово «агентство» вопреки всем правилам было написано с большой буквы. Он открыл было рот, чтобы сообщить об этом своим спутникам, поймал мрачный взгляд Птахи и счёл за лучшее промолчать.

Никакой системы безопасности Хизов не заметил. Во всяком случае, Георгий просто толкнул дверь и прошёл внутрь, не заморачиваясь с карточками или пропусками. Внутри оказался просторный холл, выдержанный в белых и серых тонах, «ресепшн», как это стало модно называть в лихие девяностые, а проще говоря — стойка секретаря. За стойкой сидела сухощавая темноволосая дама средних лет со строгим взглядом.

— Мэрионн, это Олег Викторович, к Александру Евгениевичу, — тон Георгия был рассеянным, он всё ещё пребывал где-то в своих размышлениях. Птаха фыркнула:

— И пусть приготовят лабораторию.

— Отставить, — коротко сказал Георгий и в упор посмотрел на девушку. Несколько секунд они бодались взглядами, потом Птаха отвела глаза:

— Буду у себя.

— Что это с ней? — спросил Олег, когда девушка вышла из холла. — Я понял, что она меня в чём-то подозревает, но разве вам не вменяется в обязанности сдерживать эмоции при общении с простым народом?

— Она не оперативник, — всё так же рассеянно ответил Георгий, — кроме того, твоё нынешнее место обитания пробудило у неё не самые светлые воспоминания. Я отговаривал её ехать, но она настояла.

— Место обитания?

— Раньше она жила в этой квартире, — раздался новый голос.

Олег обернулся и сразу же вспомнил, что у него на лице двухдневная небритость, джинсы он менял неделю назад, а в футболке несколько раз завтракал не самым аккуратным образом. Светловолосый молодой человек, появившийся в холле, был одет и причёсан настолько безупречно, что хотелось, как минимум, поклониться и добавить в свою речь что-нибудь в стиле «милостивый государь».

— Меня зовут Александр Евгениевич Светлов, — сказал вошедший, — вы, сколь я понимаю, Олег Викторович.

— Можно просто Олег, — выдавил Хизов, соображая, подавать ему руку или нет. Блондин разрешил его сомнения, ограничившись коротким полупоклоном. Олегу не оставалось ничего, кроме как ответить тем же.

— Мэрионн, вторая переговорная свободна?

— Да, Александр Евгениевич.

— Прекрасно, Олег, прошу за мной. Шолто, от вас я в течение часа желаю увидеть отчёт о произошедшем.

— Хорошо, — кивнул Георгий, — Птаха…

— С ней я побеседую лично.

Они вышли из холла и прошли по длинному коридору. Олег слегка засомневался в своей пространственной ориентации: снаружи нельзя было сказать, что здание таит в себе подобную «кишку». Александр открыл дверь, ничем не отличавшуюся от десятков таких же, и они оказались в небольшом уютном помещении с задрапированными окнами. Блондин присел на стоявший у стены диванчик и жестом предложил Олегу последовать его примеру. Хизов помялся, но сел, постаравшись сохранить дистанцию: намерения «представителей Агентства» всё ещё представлялись ему смутными. Он искренне надеялся, что в случае чего сможет вырубить этого щёголя и дать дёру.

— Изволите чаю или кофе? — учтиво обратился к Олегу Александр. — Хотя, с учётом сложившихся обстоятельств, быть может, чего-нибудь покрепче?

Олег поразмышлял несколько секунд и решил обнаглеть:

— Виски. Со льдом, если можно.

— Разумеется, — Светлов поднялся и нажал на дверном косяке незаметный со стороны выступ. В стене с лёгким звоном открылась небольшая дверца.

«У Шпака магнитофон», — промелькнула мысль, — «у посла медальон». Олег с трудом сдержал неуместное хихиканье. Александр извлёк из бара толстостенный стакан, щипцами бросил в него три кубика льда — «У них там и холодильник, что ли?!», — налил янтарной жидкости из высокого графина и протянул стакан Олегу. Тот, несколько оторопев, принял ёмкость и сделал аккуратный глоток. Виски был потрясающим.

— Позволю себе заметить, — сказал Светлов, подвигая к диванчику небольшой столик на колёсиках, — что к этому напитку разумнее употреблять сигары, нежели сигареты. Однако многие полагают это делом вкуса.

— Я, откровенно говоря, не силён в искусстве курения сигар, — пробормотал Олег. Александр пожал плечами:

— В любом случае, курить здесь можно, не стесняйтесь. Я, с вашего позволения, предпочту коньяк.

Он плеснул в пузатый бокал жидкости на два тона темнее виски и сел обратно. Хизов смотрел на всё это представление широко раскрытыми глазами.

— Итак, Олег Викторович, — помолчав, начал Светлов, — позвольте мне, скажем так, несколько углубить ваше понимание сложившейся ситуации. Сразу хочу оговорить один момент: то, что я вам расскажу, скорее всего, покажется вам абсолютным безумием. Вы имеете право не поверить мне и отказаться от нашего покровительства.

— И в этом случае меня поместят непосредственно на кладбище, благо недалеко, — кивнул Олег. Светлов поднял брови:

— Отчего же? В этом случае мы снимем с себя всю ответственность за вашу дальнейшую судьбу. Вам будет выплачено обещанное вознаграждение за предоставленные вами сведения. Более того: я лично гарантирую вам весомую компенсацию за потерянное вами время и… м-м-м… нервы. Поверьте, мы не маньяки, не убийцы, не секта и не имеем никакого отношения к чёрному рынку трансплантации органов.

— Тогда кто же вы? — Олег искренне постарался сдержать тон. Светлов выдержал небольшую паузу.

— Чтобы объяснить вам, что представляет собою Агентство, мне придётся, по выражению моего друга, «плясать от печки». То есть, начать… м-м-м… с самого начала, простите мне эту невольную тавтологию.

— От сотворения мира? — поинтересовался Олег. Светлов бросил на него острый взгляд поверх очков:

— Кажется, я не зря упомянул своего друга. У него тоже есть склонность к нездоровой иронии над вещами, превосходящими его понимание.

Олег ощутил, что щёки залило краской: так тонко его ещё не «опускали». Светлов чуть улыбнулся и продолжил:

— Тем не менее, вы, сами того не желая, попали почти в цель. Скажите, Олег Викторович, вы имеете представление о теории множественности Миров? Иначе говоря, о параллельных вселенных.

— Самое общее, — кивнул Олег, с детства обожавший фантастику.

— В таком случае, быть может, вам известно словосочетание «дифракция возможного будущего»?

Олег на мгновение задумался.

— Вы имеете в виду вариативность событий? Несколько веток, в каждой из которых реализованы вероятности событий в зависимости от принятого решения?

— Абсолютно верно, — Светлов выглядел довольным. — Единственное замечание: не линий, а граней.

— Граней?

— Да. Вселенная «выглядит», если подобный термин применим в данном случае, как кристалл с множеством граней. Их количество постоянно изменяется: грани исчезают и рождаются ежесекундно. На этих гранях существует жизнь, очень похожая на ту, к которой вы привыкли, — Александр замолчал, отвлёкшись на свой коньяк. Олег не замедлил воспользоваться паузой:

— И в чём суть?

— Суть, Олег Викторович, в том, что рождение этих Граней обусловлено актом творения, в известной вам терминологии.

Олег застыл с раскрытым ртом. На то, чтобы прийти в себя, ему потребовалось минуты три, несколько глотков виски и прикуренная сигарета.

— То есть, вы хотите сказать, что каждый человек… — пробормотал он, наконец.

— Отнюдь, — покачал головой Светлов. — Только те, кто вкладывает в свои творения душу. Писатели. Художники. Сценаристы. Режиссёры. Актёры. Вам понятна мысль?

— Да, благодарю, я уяснил, — Олег глубоко затянулся. — Получается, что тот же Дракула…

Светлов вновь покачал головой:

— О, нет, это вполне местный персонаж.

— Э-э-э…

— Для начала, я завершу мысль о мироздании. Грани разделены между собой неким… пространством, с крайне нестабильной структурой. Мы называем это пространство «Рубеж». Помимо нестабильности, оно очень активно и постоянно пытается поглотить ту или иную Грань.

— Оно что же, разумно? — хмыкнул Олег. Светлов пожал плечами:

— Исследования в данной области ведутся. Речь сейчас не об этом. Вы спросили, кто мы такие. В задачи Агентства входят три сферы деятельности: ликвидация прорывов Рубежа на нашу Грань. Контроль деятельности обитателей иных Граней в пределах нашей реальности. И контроль местных существ и явлений, которые вы относите к «потустороннему».

— И всем этим занимается маленькая группа глубоко законспирированных людей с паранормальными способностями, — иронически закончил Олег. Светлов вновь поморщился:

— Маленькая группа — это, говоря образно, «верхушка айсберга». Только центральное подразделение, в котором мы находимся, имеет в штате более пяти сотен сотрудников, включая лаборантов и аналитический отдел.

Олег тихонько присвистнул.

— Не слабо. А финансирование?

— Мы же детективное агентство, как вы, наверняка, уже убедились. Наше «публичное» отделение занимается, в том числе, и делами из ряда особо деликатных.

— Ясно. Всё это крайне занимательно, Александр.

— Александр Евгениевич, с вашего позволения.

— Да, простите. Но вы ведь не будете утверждать, что всё вышесказанное реально? — Олег криво усмехнулся. — Моя скептическая натура требует доказательств.

— Вам их было недостаточно? — вздохнул Светлов. — Вы, как минимум, дважды побывали на Рубеже, хотя, скорее всего, мало что помните. Бурый воздух, жёлтая трава… Вспоминайте.

— Я не знаю, откуда вам известно содержание моих галлюцинаций, — Олег затушил сигарету в пепельнице, — но если мне не будет предоставлено более веских подтверждений вашей теории, я предпочту вас покинуть.

— К сожалению, моя должность не предполагает демонстрацию фокусов, — сухо сказал Светлов, — кроме того, действия, не несущие в себе прямой угрозы вам или структуре реальности, которые я или кто-то из сотрудников может сейчас вам продемонстрировать, ни в чём вас не убедят.

— В таком случае, позвольте откланяться, — так же сухо ответил Олег.

— Вы совершаете ошибку, Олег, — тихо произнёс Светлов, — однако, я не имею права вас удерживать. Оговорённые вознаграждение и компенсацию вы сможете получить у Мэрионн, в любом удобном для вас виде.

— Я бы предпочёл наличные, — улыбнулся Олег.

— Как вам будет угодно.

***

Олег стоял посреди Среднего проспекта и в третий раз ошарашенно пересчитывал содержимое конверта, полученного у неразговорчивой секретарши. Сто пятьдесят тысяч рублей. За два бредовых разговора и поездку по городу.

— Неплохо, чёрт возьми, — пробормотал Хизов, убирая деньги, — если встретимся ещё раз, расскажу им о теории суперструн. Авось, ещё что-нибудь перепадёт.

***

Жрица зашла во вторую переговорную, когда ожидание стало невыносимым. С того момента, как юноша покинул здание Агентства, прошло почти полчаса. Светлов не выходил. Женщина уверенно открыла дверь и застыла на пороге. За многие годы работы она не видела такого Александра. Внешне в нём практически ничего не изменилось. Посторонний взгляд заметил бы лишь слегка ослабленный узел галстука, расстёгнутый пиджак и чуть сбитую причёску. Для Жрицы это означало, что её бывший куратор находится в состоянии тяжелейшего смятения.

— Александр Евгениевич, — негромко позвала она. Светлов поднял на неё тяжёлый взгляд. Жрица содрогнулась: Александр с трудом контролировал себя.

— Найти всю информацию о его родственниках до семнадцатого колена, — сказал он, и у женщины задрожали ноги. Звякнуло оконное стекло. Тень Светлова исказилась, рванулась с места и разом заняла всё пространство у него за спиной.

— Боги, — выдохнула Жрица, — он… ваш…

— Нет, — оборвал её Александр, — но мне сложно даже предположить, «чей». Подними на ноги отдел бархатного вмешательства. Наблюдение за ним по уровню «альфа-прим». Телефоны, интернет, всё. Чтобы рядом каждое мгновение присутствовали четверо агентов, готовые ко всему. Мальчик отмечен Чтецом, в этом нет никаких сомнений. И ещё, предупреди Птаху: нам необходимо исследовать его ДНК, лучше всего, если люди Палача добудут образец крови. Я должен отчитаться перед Его Высочеством. У тебя час.

Он поднялся, и Жрица с неподобающей её внешности и возрасту скоростью вылетела в коридор. Отданный приказ следовало выполнять. И, судя по поведению Светлова, выполнять как можно быстрее.

Глава седьмая

— в которой происходят кадровые перестановки, а также присутствует определённое количество пафосных заявлений.

— Его кровь нам ни к чему, — Птаха задумчиво потёрла лоб. — У нас остался стакан, из которого он пил, и окурок. Этого вполне достаточно.

— Птаха, вы уверены? Мне нужна абсолютная гарантия.

Девушка с некоторым недоумением покосилась на специалиста по связям с общественностью. Он выглядел… взволнованным.

— Да, Александр Евгениевич, — осторожно ответила она. — Анализ ДНК на основе слюны даст стопроцентный результат.

Александр снял очки и размял тонкими пальцами переносицу. Птаха покачала головой:

— Что-то случилось? Я всё-таки была права насчёт этого парня?

— Не уверен, — устало сказал Светлов. Птаха изумлённо вскинула брови.

— Вы? Как же так?

— А вот так, — неожиданно резко сказал Александр и прошёлся туда-сюда. Они беседовали в серверной, святая святых Птахи. Огромное количество шкафов с техникой, большое зеркало на стене, три стола, шесть рабочих мониторов и «фирменный» Птаховский бардак. Девушка, приоткрыв рот, следила за мечущимся Александром.

— Что говорит Его Высочество? — спросила, наконец, она.

— Он в кратковременном отъезде. — Светлов остановился, будто вспомнив о чём-то, потом повернулся к Птахе. — У вас не будет сигареты?

Девушка онемела на мгновение, потом уверенным движением извлекла пачку из сплетения проводов на столе:

— Пожалуйста.

— Отчаиваюсь понять, как вы в этом ориентируетесь, — пробормотал Светлов, закуривая и косясь на рабочее место старшего системного оператора. — Теория упорядоченного хаоса в действии?

— Н-ну… вообще-то, да, — неуверенно сказала Птаха. В первый раз Александр Евгениевич показался ей обычным, живым человеком. Такому Светлову она решилась задать вопрос, который в ином случае остался бы невысказанным: — Что вы в нём почувствовали?

Светлов выпустил легкомысленное дымное колечко и тяжело вздохнул:

— В том-то и дело, Птаха… Анализ необходим мне потому, что я ничего не почувствовал в этом юноше. Абсолютно ничего. Он человек. И это может означать три вещи. — Он помолчал, давая девушке время проанализировать его слова. Птаха, не дождавшись продолжения, робко улыбнулась:

— Позволите теоретизировать?

— Прошу вас, — благосклонно кивнул Светлов. Он, судя по всему, начал приходить в норму.

— Хорошо. Три вывода. Он сам настолько силён, что смог скрыть от вас своё происхождение. Его прикрывает кто-то, превосходящий вас по силам. И третье: он и в самом деле человек.

Светлов удовлетворённо кивнул.

— Разовьёте мысль?

— В первых двух случаях он ничего не стал бы пить и не оставил бы окурок, — уверенно сказала Птаха. — Исходя из этого, можно вывести две версии: он силён, но самоуверен, либо глуп. Второе: он всё-таки человек. Учитывая вашу реакцию на его посещение, я делаю однозначный вывод: вы уверены в своих силах, но почувствовали или увидели нечто, что заставляет вас цепляться за соломинку. В виде теста ДНК. Единственное, что я не могу представить, — это причину, которая могла вывести вас из равновесия.

Светлов посмотрел на девушку поверх очков очень серьёзным взглядом.

— Птаха, вы не хотели бы перейти в оперативный состав? — неожиданно спросил он. — Контроль над эмоциями приходит с опытом и, я верю, со временем будет вполне вам по силам.

— Да уж, — фыркнула Птаха, — особенно Воин себя контролирует. Очень заметно. Не уходите от темы, Александр Евгениевич. Сказали «а», говорите уж и «б». Вам ещё со мной разбор полётов проводить и налагать взыскание за мой сегодняшний срыв.

— А также за непочтительный тон со старшим по званию, — на губах Светлова появилась бледная тень улыбки. — В отсутствие Его Высочества я являюсь руководителем Агентства. Вы не знали?

— Нет. Буду в курсе. Но вы опять уходите от темы нашей беседы.

— Хм. Сколь я помню, вам были предоставлены все записи по кризису Сумеречного Братства, включая отчёт аналитиков по бою в Исаакиевском соборе и мой отчёт по тому же вопросу?

— Да, — осторожно ответила Птаха. — Я подавала особый запрос Его Высочеству.

— Верно. Вы помните сплетение линий вероятности над полем боя?

— Аномалия, уровень смещения одиннадцатый, что соответствует рождению мессии, по общей классификации, — как по писаному откликнулась девушка. — Я изучила этот вопрос вдоль и поперёк. Даже теоретические выкладки по ликвидации подобной аномалии. Хотя в отношении Чтеца довольно сложно теоретизировать.

— Всё правильно. Так вот, молодой человек, посетивший нас сегодня, содержит в себе примерно такую же аномалию. В латентном состоянии.

Птаха замерла на мгновение с приоткрытым ртом, потом помотала головой.

— Постойте-постойте. Что-то я не очень поняла. По городу бродит живая вероятностная аномалия, а наш отдел аналитики не почесался? И почему не сработала тревога, когда он был в здании?

— Прошу вас, внимательно проанализируйте мои слова ещё раз.

— Я слушаю вас со всем тщанием, но, по всей видимости, недостаточно подкована в теории. Поясните по поводу латентной аномалии.

— О, прошу простить, если я невольно задел ваше самолюбие, — Светлов окончательно вернулся к своему обычному образу. — Латентная, или дремлющая аномалия, так же как и дремлющее заклятье, не может быть отслежена практически никем, кроме носителя или того, с кем она должна прийти в непосредственный контакт. То есть…

— То есть, вы один из тех, кто должен встретиться с этой аномалией, — прошептала Птаха.

— Абсолютно верно. Я не являюсь единственной личностью, обречённой столкнуться с этим явлением, но, боюсь, немногие могут похвастаться моими силами и опытом. В данном случае я не ставлю целью самоутверждение, хочу лишь объяснить, что…

— Я поняла, — невежливо перебила его девушка. — Не все смогут почувствовать эту дрянь. А вы можете… м-м-м… оценить, скажем, мою причастность к данному явлению?

— Вашу — могу, — кивнул Светлов. — Поскольку вы являетесь существом с иной Грани. Вероятность вашего столкновения с этой аномалией составляет девяносто семь и шесть десятых процента. В связи с этим, я даю вам задание, являющееся, по сути, и взысканием. Вы лично будете разрабатывать этого молодого человека.

— В смысле «разрабатывать»? — опешила Птаха. — Как месторождение ценных ископаемых?

— Как ваш объект. С этой минуты вы переводитесь в основной оперативный состав под кураторство Шолто. Вашим старшим буду я, посему все отчёты будете подавать в двух экземплярах: куратору и мне.

— Постойте! — взвилась девушка. — Я не давала своего согласия…

— Вы полагаете, что мнение сотрудников учитывается при наложении взыскания? — изогнул бровь Светлов. — Смею вас разочаровать. Не из жалования же мне у вас вычитать… Учтите, при успешном завершении данного задания я лично приму у вас экзамен на соответствие оперативному составу.

— Хотите ввести новый отдел? — криво ухмыльнулась Птаха.

— Честно говоря, я считаю, что давно пора его вернуть, — серьёзно кивнул Светлов. — Скажу вам больше: если это произойдёт, вы будете проходить обучение у бывшего руководителя четвёртого отдела, ибо я отчаялся вернуть её в строй. Однако обучение преемника представляется мне наиболее удачной альтернативой.

— Её? — зацепилась за слово Птаха.

— С вашего позволения, мы побеседуем об этом позже. Теперь прошу меня простить, сегодня прибывает специалист из Лос-Анджелеса, и мне нужно провести необходимые приготовления к его визиту.

— Из Лос-Анджелеса? — Птаха кинула взгляд на часы. — Он прилетает ночью?

— Именно. Посему позвольте откланяться. Приказ о вашем назначении вы получите по почте, после чего прошу вас незамедлительно явиться к Шолто. Он даст вам задание.

Светлов изысканно поклонился и вышел. Птаха снова тряхнула головой и вытащила из пачки сигарету.

— Вот так легко сообщить о моей возможной гибели и при этом сунуть меня в самое пекло мог только он, — пробормотала она. — Ну что ж. Будем работать.

***

Высокий коротко стриженный брюнет с пронзительным взглядом зелёных глаз сошёл с самолёта в Мюнхенском аэропорту. Баварское лето в этот раз решило побаловать степенных потомков германских племён исключительным теплом, так что на молодом мужчине были легкомысленные шорты, футболка с надписью «From Syberia with love» и сандалии. Он весело прищурился на яркое солнце, улыбнулся редкой в этих широтах симпатичной темноволосой девушке и, насвистывая, двинулся к стоянке такси. Из багажа при нём был только полупустой рюкзак. Путь молодого человека лежал в город Бад Айблинг, в клинику с одноимённым названием. За поездку с него сняли немаленькую сумму, но его это не смутило. Расплатившись, как все представители цивилизованной Европы, карточкой, он откинулся на сидении, прикрыл глаза и продремал все пять часов дороги. По приезде он вежливо поблагодарил таксиста, вышел, лёгким шагом двинулся к входу в клинику, но неожиданно остановился, будто налетев на стену. На аккуратной дорожке, преграждая ему путь, стоял невысокий мужчина. Аккуратная причёска, дорогой тёмный костюм, сросшиеся на переносице брови, уверенная поза, спокойствие во взгляде — всё это складывалось в портрет обеспеченного волевого человека. Помимо того, от фигуры этого мужчины веяло мощной внутренней силой, заставлявшей любого, как минимум, обратить на него внимание. Почти минуту они стояли молча, глядя друг на друга. Затем мужчина в костюме сделал шаг вперёд.

— Палач, — произнёс он низким голосом. — Почему-то я ждал именно тебя.

— Ты изменился, — медленно ответил Палач, — и я не сказал бы, что эти перемены огорчают меня. Как, впрочем, и радуют.

Мужчина пожал плечами и сделал жест в сторону скамеечки рядом с дорожкой:

— Присядем. Думаю, нам есть, о чём побеседовать.

— Раз уж ты встречаешь меня здесь, полагаю, есть, — улыбнулся тот, опускаясь на предложенное место.

— Я закурю, с твоего позволения, — мужчина извлёк из пиджака портсигар. — Будешь?

— С удовольствием, — Палач взял сигарету. — С чего начнём?

— С того, что твоя поездка лишена всякого смысла, — жёстко сказал мужчина. — Он не пойдёт с тобой.

— Я думаю, что это стоит решать ему самому, — осторожно ответил зеленоглазый. — Ты же знаешь, мы никого ни к чему не принуждаем.

— Верно. Вы создаёте ситуации, в которых попросту нет выбора. Но, прости, он уже находится в подобной ситуации.

Возникла небольшая пауза. Палачу она была необходима, чтобы провести анализ ситуации. Присутствие этого человека здесь могло быть вызвано разными причинами. Начальник отдела бархатного вмешательства не причислял себя к лучшим аналитикам Агентства, но колоссальные возраст и опыт делали своё дело. От ряда возможных причин остались всего три. И одна из этих трёх была достаточно необычной и серьёзной, чтобы стать рабочей гипотезой. Палач решил рискнуть.

— Разумеется. Свадьба, — медленно произнёс он. Мужчина щёлкнул зажигалкой, поднося собеседнику огня.

— Вы в курсе, что она состоялась…

— А теперь я понимаю, что она принесла плоды.

Начальник отдела бархатного вмешательства насмешливо сощурился, наблюдая за замешательством своего визави. Медленно выдохнул дым и поднял глаза к небу:

— Каким образом вы утаили это от нас?

— Ты отлично знаешь его жену. И очень плохо знаешь меня. Как ты догадался?

— Син. Эмиссар Смерти, — растягивая слова, будто пробуя их на вкус, произнёс Палач, не обращая внимания на вопрос. — Единственный существующий на данный момент эмиссар. И внук высшего демона Рубежа. Вы соображаете, какая охота начнётся за этим ребёнком, когда его возможности начнут пробуждаться?

— Прекрасно соображаем. Ты ведь отлично знаешь возможности эмиссара, — мужчина сделал паузу, — Смерть.

Молодой человек не дрогнул, только зрачки чуть сузились:

— Откуда тебе известно это имя?

— Я знаю про тебя всё, Смерть. Знаю, кто ты и откуда взялся, — мужчина повёл рукой с сигаретой по воздуху, и окружающий мир поплыл, теряя форму и определённость. Через несколько секунд они уже сидели на поваленном дереве на берегу лесного озера. Палач вскочил, разом теряя самообладание. Подобного развития событий он не ожидал:

— Не может быть! Ты…

— Да, Смерть.

— Это имя давно не моё.

— Ты так думаешь? А, может быть, твоя госпожа не отпустила тебя, а лишь на время ослабила поводок? Стареешь, Палач. Пару поколений назад я бы не смог так просто тебя провести.

— Ты сильно изменился, — совершенно другим тоном произнёс начальник отдела. Мужчина и в самом деле поменялся, вместе с пейзажем. Костюм остался тем же, но на ногах, вместо дорогих тупоносых туфель, теперь красовались полусапожки, отделанные светлым металлом. Волосы стали длиннее и собрались в высокий «хвост». — И мне, клянусь богами, нравится то, как это произошло. Сейчас я ничего не могу сделать с тобой. Но будь уверен, теперь я знаю, что у меня есть достойный противник.

— Впервые за три тысячи триста тридцать три года, — подхватил мужчина, — своеобразный юбилей, не так ли? Отметим?

Лицо Палача исказилось от гнева.

— Не смей даже думать о ней в таком тоне! — процедил он. — Иначе…

— О, первый боец Ордена — прости, Агентства — показывает зубы, — усмехнулся мужчина и резко встал. — А теперь послушай меня, Палач. Ты и твой хозяин не получите ни моего брата, ни его жены, ни их сына. Наши дела на этой Грани пока не завершены, но, поверь мне, скоро мы отсюда уйдём. Что бы вы ни думали, я не противник вам. Ваши дела — это ваши дела. Я не лезу в них, вы не лезете к нам.

— Ваши дела остаются вашими только до тех пор, пока не пересекаются с нашими интересами, — спокойно ответил Палач. Он вполне овладел собой.

— Даже если это произойдёт, вы не почувствуете разницы. И ещё одно. Если самолёт всё-таки приземлится в точке назначения, я буду считать, что ты сделал выбор в пользу открытого столкновения. Думаю, ни тебе, ни твоему хозяину это не нужно. Как ты добьёшься обратного — не мои проблемы.

— Я понял тебя, Вит, — кивнул Палач. — Надеюсь, до этого не дойдёт. Я передам Его Высочеству твои пожелания. Думаю, ты понимаешь, что принимать окончательное решение будет он.

— Естественно. Теперь последнее. То, что тебе не понравится больше всего. Передай моему отцу, что я хочу с ним встретиться. С глазу на глаз. Если он ответит отказом, скажи ему, что в таком случае я сам его найду.

Последние слова Вит произнёс с явственно различимой угрозой. Палач вскинул брови:

— И давно ты знаешь?

— С первой нашей с ним встречи. Теперь иди. Прощай, Палач. Надеюсь, никогда более тебя не увижу.

Начальник отдела не успел ничего ответить.

— Дамы и господа, мы находимся на высоте…

Палач открыл глаза. Он был в салоне самолёта рейса Москва-Мюнхен.

— Чёртов позёр. А уж пафосу-то… Но время пошло ему на пользу, надо признать. Интересно, как теперь самолёт сажать? — задумчиво пробормотал молодой человек себе под нос и выругался. Он понимал, что Вит был более чем серьёзен в своём ультиматуме, а меряться силами с молодым повелителем снов, да ещё и учеником последнего эмиссара Смерти, в планы Палача не входило. По крайней мере, на сегодня.

Глава восьмая

— в которой присутствует НСС, а также некоторые вещи называются своими именами.

— Н-ну и что мы будем делать? — вопросил Воин. Окружающие молчали. — Рива, что с вероятностями?

— Пятьдесят восемь процентов на то, что он двинется в Питер, — отозвалась девушка.

Группа стояла возле кабака «У Самсона Вырина», на полпути к Санкт-Петербургу от начала следа. После того, как Витольд уверенно определил направление движения, Воин развил бурную деятельность. Во время короткого завтрака он вызвонил из Луги оперативника Летова вместе с тем самым «козлом», на котором старшие прибыли на точку. Перегрузил братьев Самойленко из кузова «Газели», трижды созвонился с центральным офисом, лично активировал взрывные устройства, вызвал пожарных, полицию и только после этого отдал приказ трогаться. Через сорок минут лихорадочной гонки Витольд потерял след. Что послужило причиной для этого, оборотень объяснить не смог. По его словам, запах просто «истаял» в воздухе. И теперь Воин напряжённо соображал, как действовать дальше.

— Остальные проценты?

Рива вместо ответа повела по воздуху рукой. Мол, куда хочешь, туда и мог податься. Старший выругался.

— Мало, девочка моя. Очень мало. Одно из двух: либо полагаться на удачу, либо проводить широкомасштабный поиск. Сандер с меня башку снимет, если я начну тут окрестности сканировать в полную силу. Кроме того… — на поясе начальника отдела силового воздействия завибрировал мобильный. — Этого ещё не хватало. Да?

Воин выслушал ответ, затем лицо его вытянулось, он побагровел и выдал длинную тираду на певучем, незнакомом никому из присутствующих, наречии с долгими гласными. Оперативники внимали.

— Да вы соображаете, что… А прогноз было слабо составить? Мы второй раз идём по этому маршруту, Жрица, мать твою! Я сегодня же подам докладную Его Высочеству, чтоб он разогнал вашу шарашку к такой-то матери. Полночной тьмой клянусь… Что? Да мне плевать, что там у вас сейчас происходит! Ещё раз говорю, группа идёт по этому маршруту уже в обратную сторону, так какого же… Так. Я всё понял. Заткнись. Да мне плевать. Это твой косяк, Жрица, отвечать за него будешь тоже ты. Количество жертв? Прекрасно. Просто, блин, восхитительно. Координаты. Да. Выдвигаемся.

Он резким движением дал отбой и со злостью выдохнул. Витольд подошёл поближе.

— Прорыв?

— Да. Наши любезные аналитики проморгали ещё и Хозяина.

Рива длинно присвистнула, остальные промолчали.

— Десять километров. Координаты у меня. Эта тварь успела уже сожрать пятерых. Не уверен, что с ним ещё можно общаться, но я должен буду попробовать. По коням, господа и дамы. Рива, пока мы летим, рассчитай вероятность успешных переговоров. Ты с нами не суёшься. Летов, охраняешь её. Братцы на подхвате, оперативники и Витольд со мной. Двинулись, будь оно всё проклято.

— Вероятность удачного исхода переговоров тридцать четыре и три десятых, — спустя десять минут тряски по ухабам сказала Рива. — Воин, я уже встречалась с Хозяином перекрёстка, и…

— Рива, солнышко, я всё понимаю, но боец из тебя, мягко говоря, средненький.

Девушка вспыхнула:

— Вы прекрасно знаете, что физическая сила с моим даром мало что значит, а Хозяин…

— А с Хозяином я для начала поговорю. И, если потребуется, сам его прикончу. Ну, зачем тебе, ценному сотруднику, лезть в самое пекло Рубежа, когда здесь есть такой специально обученный нелюдь, как я? — Воин улыбнулся девушке. — И потом, в случае чего, Его Высочество второго такого, как я, отловит и приручит. А подобные тебе рождаются раз в десять поколений. Так что сиди тихо и не отсвечивай, умоляю. Договорились?

— Хорошо, — буркнула Рива, все ещё недовольная ролью «груза», но приободрённая комплиментами начальства. Хозяева перекрёстков, что и говорить, были ей не по зубам. Разумная нечисть, обитавшая на перекрёстках дорог и при определённых условиях выполнявшая желания людей, оказавшись в месте прорыва Рубежа, буквально «ехала крышей» и начинала поглощать всех, кто имел глупость оказаться поблизости. Хозяева были умны, хитры и невероятно могущественны. Каждая купленная душа становилась неотделимой частью личности нелюдя вместе с опытом, памятью и знаниями. Теоретически, в случае форс-мажора, с Хозяином можно было договориться. Однако с каждой пожранной вне «договора» душой Хозяин превращался в тупую, но безмерно сильную машину для уничтожения, гипнотизирующую практически любого. По центральному офису ходили леденящие душу истории о Хозяине в районе Фукусимы, который после прорыва Рубежа поглотил почти полтысячи человек и превратился во что-то совсем невообразимое, и уничтожать его пришлось всеми силами японского отдела, с привлечением чуть ли не высших сил. Пять жертв и тридцать процентов успеха давали Воину неплохой шанс угомонить разошедшегося нелюдя. Правила Агентства запрещали уничтожение разумных, если их агрессия была спровоцирована не зависящими от них факторами.

Через четверть часа Воин уверенно свернул с трассы на просёлочную дорогу, проехал с пару километров и затормозил.

— Остановка Березайка. Работаем.

В пятистах метрах от автомобилей, будто от сильнейшего жара, вибрировал воздух. Воин и Витольд переглянулись.

— Так, Гаури, Гвен, держитесь сзади, — начал раздавать распоряжения перевёртыш, пока Воин полез в «Газель» за оружием. — Братцы, стоите на границе, и ни шагу дальше. В случае непредвиденных обстоятельств рвёте когти. Запомните: никакого геройства. Если что, вы должны дождаться группу из центра и подробно описать, что с нами произошло. Ясно?

Близнецы синхронно кивнули. Воин выбрался из автомобиля и раздал всем, кроме Витольда, по тупорылому пистолету. Гаури выщелкнул обойму, хмыкнул и вогнал обратно:

— Богато живёшь, старший.

— Это из моих личных запасов. Чёрное железо и алмазы. Должно хватить, хотя силовое воздействие беру на себя. Вы у меня в роли группы поддержки. Готовы? Тогда вперёд.

Группа быстрым шагом пересекла разделяющее их с прорывом пространство и скрылась в мареве. Рива несколько секунд смотрела им вслед, потом повернулась к невозмутимому Летову.

— А вы встречались с Хозяевами?

— Встречался. И можно на «ты», в конце концов, вы старше по званию. Беспокоитесь?

— Есть немножко, — призналась Рива. — Воин, конечно, начальник отдела, но…

Летов хищно ухмыльнулся, на его простоватом лице эта гримаса смотрелась на диво неуместно.

— Вы, я полагаю, не так давно в Агентстве. Поверьте, Воин не зря носит такое имя. Всё будет в порядке.

***

Переход на Рубеж всегда неприятен для людей. Гаури и Гвен были привычными ко всему и лишь немного поморщились, когда вокруг возникла покрытая жухлой травой равнина, освещённая неверным желтоватым светом. Самойленко держались, но по лицам было заметно, что они испытывают не самые положительные эмоции. В воздухе висел низкий гул, будто от вибрации струны толщиной в руку. Воин обвёл пространство горящим взглядом.

— Хор-ро-шо, — по слогам отчеканил он и двинулся вперёд, небрежным жестом приказав оперативникам идти следом. Походка начальника отдела неуловимо изменилась. Казалось, он скользит над жёстким ковром травы, лишь изредка касаясь его ступнями. Пройдя с полсотни шагов, он резко остановился.

— Гаури, Гвен, стоп. Дальше нельзя, он вас потянет. Витольд.

— Понял.

На этот раз старшему оперативнику не потребовалось раздеваться. Сила, разлитая в воздухе Рубежа, позволяла ему многое. Несколько секунд, и огромный волк рядом с Воином коротко рявкнул, подтверждая готовность. Воин той же летящей походкой прошёл ещё немного вперёд и вновь остановился. Витольд, достававший начальнику отдела выше локтя, помотал своей огромной башкой. Прямо перед ними трава была примята, образуя перекрёсток сразу пяти тропинок. Воин тяжело вздохнул.

— Я не несу зла и угрозы. Я пришёл побеседовать. Дух дорог, повелитель сокровенного, старший из средних, прошу тебя, ответь на мой зов.

И без того мутный от странной бурой взвеси воздух сгустился над перекрёстком и сложился в длинную, нескладную мужскую фигуру, одетую в потрёпанный серый костюм. Лицо явившегося было безразличным и каким-то сонным. При виде Воина он, правда, несколько оживился, в глазах проснулась искра интереса.

— Ты звал меня, порождение иного слоя, средний из старших, повелитель страстей, — высоким тонким голосом произнёс он. — Что тебе нужно?

— Я прошу тебя на время оставить своё обиталище, дух дорог, — медленно, с расстановкой сказал Воин. — Твоё существование под угрозой, и жизни, что ты забрал, не принадлежат тебе. Ты нарушаешь закон, старший из средних.

— Я… — по лицу Хозяина пробежала рябь, взгляд на несколько секунд сделался пустым. Воин чуть отвёл руку в сторону, но нелюдь смог сосредоточиться. — Я… не могу, порождение иного слоя. Я больше не контролирую свою силу. Прости.

— Жаль, — искренне сказал Воин. В эту секунду Витольд рванулся вперёд, целясь в ноги Хозяину. Глаза нелюдя вспыхнули ярким оранжевым светом, в воздухе повис высокий визг, будто от циркулярной пилы, и оборотня отшвырнуло в сторону. Лицо Хозяина сделалось абсолютно бесстрастным, он быстро поднял руки ладонями вверх, развёл их широко в стороны и исчез. Воин, дёрнувшийся было к перевёртышу, резко присел, пропуская над собой волну горячего воздуха, возникшую на месте, где мгновение назад стоял Хозяин. В ладони начальника отдела силового вмешательства тускло блеснул короткий широкий клинок.

— Эт-то ты зря-а, — протянул Воин, быстро проводя лезвием по запястью и набирая в сложенную лодочкой ладонь кровь. — Куда?! — заорал он в следующее мгновение. Гвен и Гаури, безвольно опустив оружие, походкой марионеток приближались к перекрёстку. — Ах ты…

Кровь полетела в центр скрещения тропинок. Воин вскинул свободную руку, с усилием рисуя в воздухе семиконечную звезду.

— Alte ash kiirta![1] — выкрикнул он, и Гаури повалился на землю, потеряв сознание. Гвен успел сделать ещё один шаг и исчез в оранжевой вспышке.

— Сука! — зарычал Воин и метнулся к перекрёстку, в центре которого вновь сгущался воздух. Хозяин властным жестом воздел руку, оранжевое сияние плеснуло перед ним волной и встретилось с багровым пламенем, окружившим Воина. Черты лица начальника отдела исказились, утратив сходство с человеческими, он оскалил заострившиеся зубы и прошипел короткую фразу, от которой фигура на перекрёстке пошатнулась. Ещё секунда, и удлинившийся клинок кинжала прошил грудину хозяина. Воин с рычанием провернул лезвие по оси, расширяя рану, выдернул клинок, затем сделал шаг и мгновенно оказался за спиной рехнувшегося нелюдя. Короткое движение оружием, и голова Хозяина отделилась от тела. Воин упал на колени, всадил ставший вновь коротким клинок по рукоять в центр перекрёстка и выкрикнул длинную фразу. Первой пропала бурая взвесь в воздухе. Затем жёлтая трава начала отступать, сменяясь обычным, «земным» пейзажем. Напоследок на несколько секунд погас свет. Воин тяжело поднялся с земли, прищурился на солнце и подошёл к натужно кашляющему Витольду, вернувшемуся к человеческому облику при переходе обратно. Гаури и близнецы в живописных позах лежали в глубоком обмороке.

— Весело денёк начинается, — пробормотал перевёртыш. — Я почуял смерть. Кто?

— Гвен, — коротко ответил Воин. — Эта скотина их поймала. Там даже Палач бы не успел.

— Верю, — Витольд сел. От автомобилей к ним уже бежали Рива и Летов. — Отчёт сам напишешь?

— Естественно. Вернёмся в офис, заходи вечерком. Помянем. Блин, херово получилось.

— Я сам виноват, — мрачно сказал оборотень, — слишком рано дёрнулся. Он меня душевно приложил, башка гудит… сколько мы там проразвлекались? — спросил он у подоспевшей Ривы.

— Почти четыре часа.

— Ну, это ещё ничего, терпимо.

— Воин, всё в порядке? — девушка безуспешно пыталась скрыть волнение.

— Со мной — да, — коротко ответил начальник отдела. — Мы что-нибудь пропустили?

— Звонил Александр Евгениевич. Они запускают широкий поиск нашего оборотня, группа остаётся прежней, но те… вас срочно вызывают в центральный офис. Я связалась со Жрицей, Палач вернулся с полпути. Развернул самолёт. Что-то случилось.

— Ясно. Витольд, ты как?

— Средней паршивости.

— Грузим этих добрых молодцев в тачку и отваливаем. Рива, радость моя, свяжись с офисом, пусть готовят медиков. Ребятам светит минимум две недели в лазарете.

***

Воин ввалился в кабинет Светлова через пять минут после того, как автомобили затормозили у дверей центрального офиса. Начальник отдела силового воздействия был откровенно зол и хороших новостей не ждал.

— Что у нас? — коротко бросил он от дверей. Александр Евгениевич поднял на него холодный взгляд.

— Палач встретился с твоим сыном.

— Та-ак, — протянул Воин, достал из бара бутылку виски, стакан и упал в кресло. — Рассказывай.

— Вит перехватил его во сне. За несколько тысяч километров от точки назначения. В самолёте, то есть, в движении. И полностью контролировал этот сон.

Рука Воина дрогнула, он звякнул горлышком бутылки о стакан и ругнулся. Одним глотком осушил полстакана виски и налил ещё.

— Значит, мальчик стал полноценным мастером сновидений. Чёрт возьми, вот что творит хорошая наследственность. Я понимаю, Нам теперь для нас недоступен?

— Правильно понимаешь, — Светлов снял очки, потёр лоб. — Налей и мне тоже. Коньяку.

Воин вскинул брови:

— Что с тобой, Сандер? Я тебя не узнаю — разговариваешь, почти как человек.

— Отчасти я являюсь таковым, — вздохнул Светлов, — так что ничто человеческое мне не чуждо. В том числе и усталость.

— Давай по порядку, — предложил Воин, наливая собеседнику, — что там произошло у Вита с Палачом?

— Вит даже не мастер, а готовый повелитель снов. По всей информации, после кризиса он тихо сидел в Воронеже, а на деле — проходил обучение у законной супруги Нама.

— О-о-о… — Воин уважительно покачал головой. — Син. Это интересно.

— Далее. У Нама и Син родился сын. Предположительно, два с лишним года назад, судя по тому, какой отблеск он оставил на Вите.

Воин помолчал. Вытащил сигареты, закурил, перебросил пачку Светлову через стол. Потом задумчиво почесал в затылке:

— Сын эмиссара Смерти и внука высшего демона. Как они скрыли от нас?

Александр покачал головой:

— Не представляю себе, если честно. Его Высочество в отлучке, но, полагаю, когда он вернётся, этот ребёнок станет одной из наших приоритетных целей.

— Вербовка эмиссара? — Воин ухмыльнулся. — Единожды это прокатило, но, боюсь, второй раз не выйдет.

Светлов пожал плечами.

— В любом случае, попробовать стоит. Осколки Сумеречного Братства ныне представляют собой серьёзную силу. Получить их в штат будет немыслимой удачей.

— Немыслимой удачей будет уничтожить их, если они выберут иной путь.

Александр посмотрел на Воина, будто впервые его увидел.

— И ты будешь готов пожертвовать единственным выжившим сыном ради Агентства?

— У тебя есть другие предложения? — тон начальника отдела стал ледяным. — Дети рождаются и умирают. Я в любом случае переживу его. Вполне естественно, что подобная ситуация не доставит мне радости, но… — он плеснул себе ещё. — Я полагаю, что это не всё. Иначе ты не сдёрнул бы меня с задания в активной фазе и не объявил широкий поиск того, кого должен искать я.

Светлов со странным выражением на лице кивнул:

— Ты прав… друг мой. Вит потребовал встречи с тобой. Каким-то образом он опознал в тебе своего отца ещё при первой вашей встрече. И, по словам Палача, от этого рандеву тебе не стоит ждать ничего хорошего.

— А если я не соглашусь? — мгновенно отреагировал Воин.

— Тогда он найдёт тебя сам.

— Мило, — фыркнул начальник отдела, — в таком случае, почему он просто не придёт ко мне в сон? Палача он даже не видел ни разу, а со мной встречался, значит, сможет.

— Боюсь, друг мой, это тебе нужно будет выяснять у него самостоятельно, — Александр прикончил коньяк и протянул собеседнику бокал. — Налей ещё, пожалуйста.

— Нет, я положительно не узнаю тебя, хм… дружище. Насколько я тебя знаю, не в твоих правилах напиваться в середине рабочего дня, — Воин наполнил бокал и вернул Светлову.

— Я не напиваюсь. Я пытаюсь слегка расслабиться, — Александр извлёк из ящика стола папку и передал Воину. — Это новое дело. Кодовое имя объекта — Ольха. Он отмечен Чтецом… впрочем, ознакомься самостоятельно.

— А, значит, сигнал был не напрасным, — Воин погрузился в содержимое папки. Несколько минут прошло в сосредоточенном молчании. Начальник отдела читал, Александр в это время изучал его с задумчивым видом. Наконец, Воин поднял от папки глаза:

— И что это должно означать?

— Всё, что угодно. Мы будем держать ситуацию под контролем. Как только что-то пойдёт не так, я отдам приказ о ликвидации объекта, — Светлов помолчал. — И лично проведу её.

Воин коротко присвистнул.

— Весело. До дрожи. Что-нибудь ещё?

— Да. Касательно твоего нынешнего задания. Летов останется в центральном офисе, заменит Гвена в группе Витольда.

— Так. Это означает, что людей ты мне больше не даёшь?

— Отчего же? Возьмёшь с собой братьев Самойленко, Витольда и Риву.

Воин прищурился.

— Мальчишек на пушечное мясо? Какие же мы всё-таки сволочи, Сандер. Но девочку я не возьму. Хоть режь. Охранять её некому, как боевая единица она, невзирая на её таланты, слабовата, терять её я не хочу.

— Воин, ты обжигался на этом уже тридцать четыре раза. Когда тебе надоест?

— Никогда. В качестве прогнозиста можешь дать мне Жрицу. Подохнет, так хоть не жалко будет. Ты в курсе, что она учудила?

— Да, естественно. Жрице вынесен выговор с занесением и серьёзный штраф.

— Штраф?! Да она Гвена, считай, собственными руками…

— Прости, друг мой, но это не в твоей компетенции, — от голоса Светлова Воин мгновенно замолк. Александр сделал короткую паузу и продолжил уже другим тоном:

— И, к твоему сожалению, другого мастера вероятностей я не могу тебе выделить. Я, как ты понимаешь, занят, а Жрица… Кто-то должен оставаться в офисе и хотя бы отчасти контролировать ситуацию со стороны.

Воин гневно фыркнул:

— О, да, она проконтролирует!

— С ней остаётся Палач. Кроме того, ты перебил меня. Твоя группа будет усилена.

— О как. И кем, позволь поинтересоваться? У нас есть ещё спецы высшего звена? Или ты Мо вытащишь из Арсенала?

На лице Светлова застыло бесконечное терпение. Воин ещё раз фыркнул и покаянно улыбнулся:

— Извини. Меня опять заносит. Я внимательнейшим образом тебя слушаю.

— Так гораздо лучше, — Светлов чуть приподнял уголки губ в намёке на улыбку. — Я ещё утром предвидел скверное развитие событий в определённом смысле, а потому послал запрос в Лос-Анджелес. Сегодня ночью прибывает частный рейс.

Воин подобрался, в глазах у него засиял интерес:

— Кто?

Светлов вновь сделал паузу, отпил коньяку, потянулся к пачке, с удовольствием закурил.

— К нам прибудет падре Бэрринг, — сказал он, наконец, и Воин восхищённо выдохнул:

— Круто! Только как, чёрт возьми, мне состыковывать его с Витольдом?

— А вот это, — теперь по-настоящему улыбнулся Светлов, — уже твои проблемы, друг мой.

Глава девятая

— в которой происходит несколько новых встреч, а также рассказывается о религии и взглядах на будущее.

Олег поворочался с боку на бок и заставил себя признать: уснуть не удастся. Что-то тревожило, не давало покоя, никак не отпускало рассудок. Начиная с небольшого ирландского паба, в котором Хизов отметил своё неожиданное обогащение, его преследовало непонятное ощущение.

Олег прошёл на кухню, открыл окно, закурил и принялся анализировать собственное состояние. Учитывая его любовь к алкоголю и сопутствующие приключения, проделывать подобное упражнение молодому человеку приходилось неоднократно.

«Это не физическое. Желудок, лёгкие, почки, голова, прочее… всё в норме. Ничего не болит, не ноет и не покалывает. В симптоматике туберкулёза ничего подобного не описывается. Скорее, какая-то психосоматика. Последствия сотрясения? Или тут нечто другое? Олег, дорогой, с тобой за последние дни произошло такое количество откровенной чертовщины, что и рассудком тронуться недолго. Давай рассуждать. На что это похоже? Тревога. Да, пожалуй, именно тревога. Я чего-то боюсь? Не сказал бы. Значит, абстрактное. Чёрт знает что, я, получается, сам не знаю, чего боюсь!»

Он высунулся в окно, глубоко затянулся и щелчком отправил окурок в темноту. Проследил взглядом красноватый огонёк и неожиданно заметил точно такой же. У переднего колеса одной из припаркованных во дворе машин. Олег глубоко вдохнул, потягиваясь и изображая радость от встречи с прохладным ночным ветерком, тем временем пытаясь рассмотреть машину чуть подробнее. В этот самый момент фонарь, на грани света которого стоял пресловутый автомобиль, ярко вспыхнул и потух. Хизов отвернулся от окна и на негнущихся ногах пошёл обратно в спальню. Во вспышке света ему бросились в глаза две детали: во-первых, окурок возле колеса был не один. А во-вторых, окно автомобиля было чуть приоткрыто. В машине явно кто-то был.

Олег ничком рухнул на кровать и попытался сосредоточиться.

«Так, чувак, расслабься, зачем кому-то за тобой следить? Это паранойя, сходи к неврологу, потом к психологу, пожалуйся на травму…»

Голос разума слабел с каждым мгновением, заглушаемый мутной волной паники: «Это и есть классическое «чувство взгляда»! Они наблюдают, выжидают удобный момент!»

Он перевернулся на спину, нащупал на тумбочке пачку сигарет. Со злостью смял и швырнул в темноту.

«Для чего? И прежде всего, кто «они»? Агентство. Этот Александр навешал мне лапши про иные миры, а сам, похоже, преследует какую-то цель. Н-да… И поэтому заплатил мне бешеные бабки. Хм. Деньги вполне могут быть поводом. Если они хотят их вернуть… Нет, какой-то бред получается. Сначала дали денег, потом хотят забрать обратно, но не ломятся в двери, а сидят тихонько под окном и ждут. В полицию заявить, что ли? Хм, а это мысль. Скатаюсь-ка я утречком к господину Радченко. Может, чего присоветует».

На этой мысли, он более-менее смог успокоиться и заснул. Уже знакомая равнина под гнётом мутного воздуха не вызывала ужаса. Голоса, твердящего белиберду, не было, только откуда-то издалека раздавался низкий, на грани слышимости, гул. Олег осмотрелся, плюнул, улёгся на жёсткую траву и… заснул. Во сне.

Проснулся Хизов прекрасно отдохнувшим и в сквернейшем расположении духа. «Чувство взгляда» за ночь никуда не делось, даже, казалось, слегка усилилось. Жадно поглощая яичницу с помидорами, Олег выглянул в окно. Автомобиль, чёрная «Ауди» старой модели, никуда не делся. Приоткрытое окно и полная тонировка присутствовали.

— Следите? — зло спросил Хизов вслух. — Ну, следите-следите, вашу мать.

Он с трудом удержался от того, чтобы продемонстрировать машине и тем, кто в ней скрывался, неприличный жест, доел, обулся и почти бегом спустился по лестнице. Олег дошёл почти до конца дома и резко развернулся. Противное ощущение холодного сверла между лопаток (теперь он с уверенностью мог его интерпретировать) стало почти невыносимым.

— Знаете, что… — прорычал Хизов себе под нос и, печатая шаг, направился к автомобилю. Когда до «Ауди» оставалось с десяток метров, машина взвизгнула покрышками, развернулась, едва не впечаталась в дерево напротив и рванула куда-то во дворы. Хизов стоял, тупо глядя ей вслед и чувствуя, как по спине течёт пот.

«Значит, всё-таки, не бред. Действительно, следят. Чтоб тебя!»

— Назойливый кредитор? — раздался задорный женский голос. — Или муж любовницы?

Олег обернулся. На поребрике сидела и насмешливо щурилась против солнца молодая, не старше двадцати, девушка. Джинсовые шорты до колен, кеды, клетчатая рубашка-ковбойка, гитарный чехол за плечами. Из-под длинной каштановой чёлки на Хизова взглянули весёлые зелёные глаза.

— Скорее, частный детектив, — ответил Олег, с наслаждением поводя плечами. Сверло больше его не донимало. — А ты кто? Ангел-хранитель?

Девушка фыркнула:

— Ещё чего! Я так… вольный художник. А ты, я гляжу, уже драться собрался? Сильно достали?

Олег перевёл взгляд на собственную руку и с трудом разжал стиснутый до побелевших костяшек кулак.

— Есть такое, — признался он. — Я, понимаешь, с одной конторой работал. Уволился вот. А они всё проверяют, не разглашу ли ценных тайн, — соврал он первое, что пришло в голову.

— Ну-ну, — усмехнулась девушка. — Ты бухгалтер, что ли?

— Хуже, — гордо выпятил грудь Олег. — Я юрист. Кстати, меня Олег зовут.

— Ида, — назвалась девушка, протягивая ему узкую исцарапанную ладошку, которую Хизов с удовольствием пожал. — Раз уж пошло такое дело… — она опустила глаза и наигранно-смущённо поковыряла пальчиком бордюр, — а не угостите девушку моро-оженым?

Олег искренне расхохотался:

— Масянька из тебя хреновая. Предлагаю вариант получше — полноценный завтрак. А то я из дома выскочил с лёгкой закуской в желудке. Можно уютно устроиться где-нибудь в центре. Заодно, если не против, можем слегка «углубить» знакомство.

— В каком это смысле? — хитро улыбнулась Ида, резво вскакивая с поребрика.

— В самом, что ни есть, невинном. По крайней мере, поначалу. А там видно будет, — Олег вернул улыбку, дождался снисходительного хмыканья и двинулся к метро, на ходу рассказывая о своей нелёгкой судьбе, сглаживая острые моменты и вспоминая массу красочных подробностей. От утреннего беспокойства не осталось и следа.

***

Незадолго до полуночи в дверь кабинета Александра Евгениевича коротко постучали. Светлов тронул виндзорский узел своего галстука, на сей раз украшенного булавкой с небольшим рубином. Камень ярким мазком выделялся на фоне кремового костюма специалиста по связям с общественностью.

— Войдите, — Александр говорил негромко, но его услышали. Дверь отворилась, и через порог шагнул невысокий полноватый мужчина примерно сорока пяти лет в жемчужно-серой шёлковой рубашке и брюках в тон. Под воротником рубашки была полоска не то ткани, не то плотной бумаги, такая, какие носят католические священники. Единственное её отличие состояло в том, что полоска была насыщенного багрового цвета.

— От имени Агентства «Альтаир» приветствую вас, падре Бэрринг, — произнёс Светлов. — Да будет ваше ожидание пробуждения Его кратким.

— Он пробудится и именем Господним принесёт мир в наши ряды, — мягким баритоном отозвался Бэрринг на русском языке с лёгким акцентом. — Позволите присесть?

— Прошу вас.

Светлов опустился в кресло напротив прибывшего, с интересом изучая своего гостя. Отец Андрэ Бэрринг считался легендой по обе стороны океана. Родившийся на Британских островах, в семье священника-протестанта, он рано потерял семью в результате нападения вампиров. В те годы последователи ереси Семерых в очередной раз пытались установить контроль над Англией и не чурались никаких средств. Маленький Андрэ и не подозревал, что его родители стали первыми жертвами в жестокой войне, практически не замеченной людьми. Мальчика взяла под своё крыло католическая церковь. Андрэ, запомнивший при нападении больше, чем полагалось простому смертному, проходил обучение в Риме, Праге и Москве, впитывая, как губка, науку уничтожения детей Каина. В семнадцать лет Бэрринг был выпущен в мир для «большого искуса», чтобы принять решение: готов ли он далее оставаться в рядах церкви или же продолжит свою жизнь на поприще вольного охотника. Юноша с треском провалил искус, поддавшись плотскому греху, однако, вернулся и честно покаялся в содеянном. Жесточайшая епитимья, пост и десять лет изнурительных тренировок в отдалённом монастыре сделали своё дело: из врат Ватикана вышел едва ли не лучший охотник на вампиров, которых знала Римско-католическая церковь.

А тридцать лет назад уже сорокалетний падре Бэрринг получил направление в Лос-Анджелес, где, по разумению его начальства, творилось нечто неладное: были убиты двое ликвидаторов. Перед поездкой Андрэ зашёл проведать старого настоятеля, того самого, что растил его с детских лет. Задыхающийся старик, лежавший на смертном одре и чувствующий приближение неизбежного, поведал суровому, иссечённому шрамами охотнику то, что скрывал последние двадцать два года. Женщина, с которой согрешил молодой Бэрринг, искала его. Искала долгие годы по простой причине: в миру у Андрэ осталась дочь. Ошибка была исключена: настоятель видел девочку и принимал исповедь у её матери. Более того, последние письма, которые женщина продолжала присылать до сих пор, приходили из Лос-Анджелеса. С дочерью Бэрринга что-то случилось. Дрожащей рукой дряхлый священник указал охотнику на огромную пачку писем и фотографий. Андрэ смотрел на то, как его ребёнок рос и взрослел без него, и в душе охотника что-то переворачивалось. Он перевёл взгляд на настоятеля и спросил лишь:

— Почему сейчас?

— Я умираю, — просто ответил старик. — То, что когда-то казалось мне незыблемым и вечным, рассыпается в прах. Я не могу унести эту тайну с собой, она жжёт мне душу. Не знаю, как ты поступишь, но верю, что поступишь правильно. Тем более, что им нужна твоя помощь.

Бэрринг забрал письма и фотографии, самая поздняя из которых была сделана, когда девочке исполнилось шестнадцать лет, попрощался и вышел.

В США его ждали неутешительные вести. Мать девочки была мертва, в городе намечались крупномасштабные разборки между ночными кланами с привлечением всех возможных средств, а след дочери терялся во тьме. Расследование убийства ликвидаторов привело Андрэ к особняку в викторианском стиле, вокруг которого в новолуние собрались вампиры такой силы, что у святого отца заныли зубы. Чуть в стороне от собравшихся стояли двое: смуглый длинноволосый брюнет с выбритыми висками, одетый в чёрное, и молодая женщина в армейской форме при красном берете. Андрэ присмотрелся к ним, после чего вышел из засады и открыто отправился к особняку. Было нелегко сопоставить юное смеющееся создание с фотографии и эту молодую хищницу с холодными глазами убийцы, но Бэррингу это удалось.

— Что тебе нужно, священник? — спросил у него Кир, глава клана Печати, после того, как Андрэ не дал себя убить и смог пояснить, что в свою очередь убивать не собирается.

— Церковь отняла у меня всё, — ответил охотник, отбрасывая с шеи длинные волосы, изрядно побитые инеем седины. — И терять мне более нечего. Быть может, получится что-нибудь обрести? У вас моя дочь, я изучал вас тридцать два года, с того момента, как церковь забрала меня. Хочешь получить в свои ряды того, кто сможет помочь вам добиться паритета с католиками, герцог?

— Я ожидал многого, но не этого, — задумчиво произнёс Кир и перевёл взгляд на стоящую рядом Алисию Бэрринг. — Что скажешь, птенец, достоин он этого?

— Он оставил меня когда-то, но я не виню его, — медленно сказала девушка. — А дать он может многое. Думаю, вы сможете принять в обучение нас обоих.

Алисия не ошиблась. Спустя пять лет после обращения, Бэрринг занял пост духовника при главе клана и не покинул его по сей день. Будучи изначально святым отцом, Андрэ посвящал много времени изучению церкви вампиров и пришёл к закономерному выводу, что она мало чем отличается от человеческой, разве что, вместо Христа собой пожертвовал Каин. Именно он, не взятый ни в свет, ни в пламя, просил у Господа за своих детей, порождённых им от Лилит. И, судя по тому, что ночной народ до сих пор существовал, его жертва была принята. Семь первых герцогов, обрёкших Каина на муки и смерть, исповедовали веру в то, что люди — лишь пища. Правоверные каиниты считали, что пробуждение их прародителя послужит началом новой эпохи, в которой вампиры и люди будут мирно сосуществовать.

На своём посту за двадцать пять лет Бэрринг успел сделать очень многое. Именно он окончательно объединил каинитов в единую религиозную структуру, завершив то, что было начато за много столетий до него. Андрэ разбил церковь вампиров на ордены, создал инквизицию и так надавил на ересь Семерых, что о них вот уже десять лет не было ни слуху ни духу. Кроме того, его усилиями были отбиты двенадцать карательных операций Ватикана, причём, среди людей присутствовали лишь тяжелораненые, а из вампиров не пострадал никто.

Помимо прочего, Бэрринг учредил комитет пропаганды, пытавшийся путём массовой культуры подвести человечество к мысли, что ночной народ не так ужасен, как казалось ранее. Насколько было известно Светлову, за последнее «достижение» на этом поприще, вылившееся в целую серию книг и фильмов, комитет был подвергнут основательной чистке рядов. Несмотря на свой высокий пост, Андрэ неоднократно участвовал в силовых операциях, объявив крестовый поход против ереси Семерых, а также часто сотрудничал с лос-анджелесским филиалом Агентства. И вот, теперь, по просьбе Александра Евгениевича прибыл в Санкт-Петербург. Мотивы Светлова были достаточно прозрачны: «Ночные Войны», как называли противостояние потомков Каина и Корвинуса, давно отгремели, но это не означало наступление мира. Столкновения между ночными народами продолжались, пусть и в меньшей степени, и древняя поговорка «хочешь убить волка — возьми на охоту нетопыря» до сих пор была актуальной.

Однако падре Бэрринг не был бы падре Бэррингом, если бы его визит нёс в себе лишь одну цель. Офис в Санкт-Петербурге в данный момент являлся ставкой Его Высочества, а, следовательно, центральным. И только здесь Андрэ мог получить позволение на продолжение своих научных экспериментов. Светлов знал об этом, равно как и о том, что именно ему сегодня придётся решать, давать ход этому предприятию или нет.

— Как прошёл ваш перелёт? — вежливо поинтересовался Александр.

— Превосходно, благодарю вас, — не менее вежливо ответил Андрэ, — Хотя, признаюсь, мне было бы спокойнее, если бы самолёт принадлежал Агентству. Я уже имел удовольствие воспользоваться вашими услугами однажды и получил искреннее наслаждение.

— Благодарю вас. Позвольте поинтересоваться, как обстоит процесс работы над… м-м-м… некоторой неудачей вашего отдела пропаганды?

Бэрринг скривился, будто от кислого:

— О, это мой позорный просчёт. Я, откровенно говоря, не слишком внимательно следил за их деятельностью, и вот результат: вампиры светятся на солнышке. Я не говорю об остальном… — он махнул рукой. — Кстати, если уж возникла тема солнца, я хотел бы в первую очередь решить вопрос проекта «Клинок».

Александр Евгениевич задумчиво поправил очки.

— Что же, я готов выслушать вас по этому вопросу. Как вы понимаете, меня интересует ход исследований, затем результаты и перспективы.

Андрэ понимающе кивнул.

— Вы позволите моей помощнице присоединиться к нам? Она полностью в курсе данного вопроса, кроме того, у неё находятся необходимые бумаги и образцы.

— Да, разумеется.

В кабинет вошла стройная женщина в деловом костюме, с чемоданчиком-дипломатом. Александр поднялся из кресла, принимая протянутую для поцелуя руку:

— Смею ли я надеяться, что имею честь лицезреть госпожу Алисию Бэрринг?

— Именно так, — акцент в её голосе был чуть резче, чем у отца. — Сколь я могу понять, вы Александр Евгениевич Светлов?

— Для вас Александр, прошу вас.

Алисия передала отцу дипломат и скромно присела на диван чуть в стороне.

— Итак, — произнёс Андрэ, извлекая несколько папок и флэш-карту, — За последние восемь лет в рамках проекта «Клинок» было обращено тридцать женщин на различных стадиях беременности, различных национальностей и возрастов. Обращение происходило с полного согласия испытуемых, более того, они были ознакомлены с ходом и целью эксперимента, а также с ожидаемым риском. Прошу, здесь все основные данные по объектам.

Светлов принял протянутую папку и бегло просмотрел содержимое, затем кивнул.

— Продолжайте.

— В результате мы смогли получить двадцать пять младенцев с различными показателями. Пять плодов, к нашему искреннему сожалению, не пережили процесса обращения. Все женщины живы. Прискорбно, однако, ни один из детей не смог показать предполагаемых результатов. Тем не менее, на основе их крови была выделена сыворотка, значительно укрепляющая организм наших братьев и, в том числе, позволяющая находиться под прямыми солнечными лучами более пятнадцати минут.

За первой папкой последовали вторая и третья.

— Нами было сделано предположение, что необходимый результат может быть достигнут при обращении непосредственно перед родами, либо во время родов. Однако высокая опасность как для матери, так и для ребёнка, заставила нас отказаться от подобной мысли.

Александр Евгениевич закончил просматривать последнюю папку и поднял глаза на Бэрринга:

— Я надеюсь, данные по этому проекту не попадут в иные руки?

— Ни в коем случае. Полная секретность. Если вам угодно, отчёт по безопасности проекта находится на флэшке.

— Я просмотрю, благодарю вас. Каковы ваши дальнейшие планы по развитию данных исследований?

Бэрринг помолчал.

— Мы рассчитываем на ваше позволение набрать вторую группу испытуемых, для получения большего количества сыворотки, как материала для исследований. Также есть предположение, что нам может помочь кровь потомков Корвинуса. Мы просим Агентство быть поручителем при переговорах. Я надеюсь наладить сотрудничество между нашими семьями, хоть это и представляется мне практически невозможным.

Александр Евгениевич задумался на несколько минут, затем извлёк из кармана пиджака пачку сигарет.

— Леди не против, если я закурю?

— Ничего страшного, если вы позволите, я присоединюсь к вам.

— Конечно. Андрэ.

Александр сделал паузу. Бэрринг, внешне расслабленный, пристально следил за выражением глаз Светлова.

— Я покуда не вижу предпосылок к набору второй опытной группы, — наконец произнёс Александр Евгениевич, и падре чуть слышно вздохнул. — Работайте с тем материалом, что у вас есть. Подождём некоторое время. Скажем, три года. По результатам ваших исследований будут сделаны выводы. Я не собираюсь перекрывать вам кислород, образно выражаясь. Я хочу, чтобы до определённого момента этот проект не получил никакого распространения. Вы понимаете меня, отец Бэрринг? Исследуйте полученную сыворотку, испытывайте её, но никаких применений на практике, никакого серийного производства и, упаси вас Бог, распространения.

— Боитесь, что мы выйдем из-под контроля? — криво усмехнулся Андрэ.

— Нет, и сейчас я докажу это. Я, как и Агентство, не вижу ничего дурного в вашем объединении с потомками Корвинуса. Более того, мы готовы этому способствовать. Сверх того: результат дела, в котором вы будете участвовать, напрямую определит возможный результат переговоров. Развитие событий в данном ключе целиком зависит от вас. Мы не стремимся ослабить вас и, тем более, «держать» под контролем. Агентство — не надсмотрщик. Скорее, пастырь. Разве мы возражали против объединения церкви Каина или прочих ваших действий, направленных, заметьте, на ослабление нашего контроля и усиление вашего народа?

— Простите, Александр Евгениевич, — Бэрринг опустил голову, — я слишком надеялся на иное ваше решение и, признаюсь, несколько разочарован. Я прекрасно помню о той помощи, что вы нам оказывали и продолжаете оказывать. Ещё раз простите.

— Я понимаю ваши чувства, Андрэ, как политика и учёного. Но проект «Клинок» опасен. Не столько для нас или людей, сколько для вас самих. Неконтролируемый результат исследований может привести к страшным последствиям даже среди истинных каинитов, я уж не говорю о том, что произойдёт, если он попадёт в руки еретиков.

— Понимаю, — Бэрринг поднял голову, он был уже спокоен. — Что ж, в таком случае, перейдём к тому делу, в котором мне предстоит участвовать. Насколько я понял, это будет охота на волков?

— На волка. Ваша цель — одно существо. Кроме того, вам придётся работать в группе с потомком Корвинуса. Выдержите?

— С вашего позволения, Александр Евгениевич, — Бэрринг хищно ухмыльнулся, показав белоснежные зубы, — я договаривался со Святым Престолом. Один оборотень не сможет вывести меня из равновесия, тем более, если он адекватен в поведении.

— Более чем. А вы, Алисия? Как я понимаю, вы тоже желаете принять участие в этом предприятии?

— Вне всяких сомнений, Александр. Могу вас заверить, что в некоторых вопросах я мало чем уступаю моему отцу, и дипломатия — один из подобных аспектов.

— Превосходно. В таком случае, если вы не возражаете, я представлю вас старшему группы.

Светлов достал мобильный и поднёс к уху:

— Воин? Не спишь? Отлично. Спустись, пожалуйста, ко мне в кабинет, хочу познакомить тебя с твоим «усилением».

Глава десятая

— в которой читается лекция, проводится небольшой разбор полётов и наличествует некоторое количество тоски по ушедшему.

Утро в Агентстве начиналось для всех по-разному. Все начальники отделов жили в здании «Альтаира», и к их услугам были экспресс-доставка в кабинеты, личные бары и холодильники. Большинство сотрудников, напротив, обитали в городе и по утрам собирались в уютном кафе на втором этаже, или, как здесь говорили, «уровне» здания Агентства. Руководство «Альтаира» не экономило на содержании персонала и не стремилось лишний раз выжать из них деньги: еда и напитки, помимо алкоголя, в кафе были бесплатными. Впрочем, если старшим оперативникам хотелось выпить после трудного выезда или ночной смены, они всегда могли спуститься в одну из семи переговорных, бары в которых мало уступали аналогичным в кабинетах начальства. По крайней мере, так было принято считать.

Это утро было несколько необычным: Воин решил проявить демократичность и отправился завтракать со своей командой. Через несколько часов по Санкт-Петербургу и области должен был начаться глубокий поиск оборотня-террориста, а после захода солнца к команде присоединялись падре Бэрринг с дочерью. Пока что группа Воина отдыхала. Окна в кафе были приоткрыты, по залу изредка пробегал лёгкий ветерок, рассветное солнце отражалось в полированной стойке и пускало зайчики в глаза молодому бойкому бармену. Немногочисленные оперативники и аналитики пили кофе, уничтожали салаты и бифштексы и с интересом косились на тёплую компанию за угловым столиком.

Витольд и Гаури выглядели слегка помятыми: с вечера они поминали безвременно ушедшего напарника. Братья Самойленко синхронно зевали, каждый раз извиняясь и поясняя, что на новом месте им было неудобно спать. Рива, свежая и бодрая, пила сок, изредка бросая на начальника отдела задумчивые взгляды.

Наконец, Воин хмыкнул, отложил в сторону вилку и кивнул девушке, принимаясь за кофе:

— Спрашивай, чего уж там. Я вижу, тебя что-то гложет.

Рива на несколько секунд замялась.

— Вчера вечером я была свидетельницей разговора Палача и Жрицы, — неуверенно начала она, — и в нём прозвучало слово «эмиссар». Прошу простить мой интерес, но я считала, что эмиссаров больше не существует.

Воин поморщился:

— Это не совсем так. Проблема в том, что отследить их довольно сложно, если не сказать невозможно. И мы стараемся с ними не связываться.

— Может, расскажете подробнее? — Витольд с силой потёр лицо ладонями. — Молодёжи будет интересно, да я и сам с удовольствием послушаю. Новая информация отвлекает от ненужных мыслей.

Воин сочувственно похлопал перевёртыша по плечу:

— Хреново, одиночка?

— А ты как думал? — оборотень отбросил политес и мрачно взглянул на начальника отдела. — Мы даже похоронить его по-человечески не можем.

— Н-да. Скверно получилось. Ладно, попробую немножко отвлечь тебя и расширить кругозор собравшихся. — Воин задумался на некоторое время. — Начнём с азов. Сам по себе эмиссариат — штука хитрая. Я думаю, ни для кого не секрет, что древние или мёртвые боги не являются мифом.

— Я слышала о кризисах, связанных с попытками возрождения древних, и читала отчёты, — отозвалась Рива. — Анубис, Кецалькоатль и Локи, кажется.

— Всё верно, за исключением Локи. Это был не кризис, так… поцапались слегка. Жаль, что ещё до меня, с удовольствием бы познакомился с этой сущностью. Впрочем, не важно. Едем дальше: помимо богов существует такая интересная вещь, как глобальные или высшие процессы. Дабы не разводить словоблудия, их называют просто «высшие». Любовь, Судьба, Время, Жизнь, Смерть и многие другие. Вопреки общественному мнению, процессы эти, во-первых, обладают определённым сознанием, пусть и далёким от человеческой психологии и морали, а во-вторых, могут быть определённым образом воплощены.

— Ты хочешь сказать, что…

— Ну да. Когда-то давно высшие были… м-м-м… несколько проще что ли? Представьте себе, к примеру, как за века и тысячелетия изменялось такое понятие, как любовь. Следите за мыслью? Высшие отнюдь не всемогущи. Они даже больше зависят от живущих смертных и бессмертных, чем те же боги. В конце концов, древние черпали силы и из своих «доминионов». Асгард, Олимп, Аид — всё это давало им силу. А высшие напрямую связаны с людьми и нелюдьми, с их представлениями о них самих.

Воин сделал паузу, отпил кофе. Вокруг их столика начали собираться сотрудники: лекцию в исполнении кого-либо из начальников отделов удавалось послушать не каждый день.

— Правильно ли я понимаю, — протянула Рива, — что этим процессам время от времени необходимо напрямую влиять на кого-то из живущих?

— Абсолютно верно. Развитие — то, что стоит в основе всех мыслящих. Я мыслю, следовательно, существую, я существую и мыслю, следовательно, развиваюсь. Это аксиома. Теперь перейдём непосредственно к эмиссариату, — Воин достал сигареты, поискал взглядом пепельницу и передвинул её поближе. Из-за его плеча разом возникло пять рук с зажигалками. Начальник отдела усмехнулся и продолжил:

— Как я сказал, в седой древности высшие могли воплощаться. Этакая квинтэссенция процесса в отдельном существе. А потом одёжка стала маловата. Они и так были глобальны, а развитие — палка о двух концах. Тогда и появились первые эмиссары. Фактически, любое достаточно сильное существо, подходящее по определённым моральным устоям и структуре внутреннего мира, может стать эмиссаром того или иного процесса. Цели их не ясны никому, кроме высших. Силы их если не запредельны, то очень и очень велики. Я знаю о шести случаях прямого столкновения Агентства с эмиссарами и не могу сказать, что мы всегда одерживали победу. Как правило, мы стараемся лишний раз не влезать в их дела, а их интересы редко пересекаются с нашими. Но если подобное происходит… в общем, лучше идти на мировую.

— Что ж получается, один, пусть экстремально сильный энергетик может составить конкуренцию всему «Альтаиру»? — Витольд недоверчиво покосился на Воина.

— Пойми, боец, это не просто «энергетик». За спиной эмиссара стоит непосредственно процесс. А это, поверь мне, очень круто. Вон стоит один человек, который может подтвердить мои слова, — Воин приподнялся с места и помахал рукой. — Палач!

Палач подошёл, с улыбкой обозревая стихийное собрание, вежливо поздоровался. Ярко-зелёные глаза насмешливо сощурились:

— Пользуешься популярностью? О чём речь?

— Просвещаю молодёжь в области структуры эмиссариата. Насколько я помню, в последние годы для тебя это не очень больная тема? Скажешь пару слов?

По лицу Палача скользнула тень, но он быстро взял себя в руки.

— Да, ты прав. Могу сказать одно: эмиссары опасны. Они не противостоят нам намеренно, но несут в себе угрозу, как неконтролируемая стихия. А в нашем случае — это станет вам известно, господа и дамы, так что не вижу смысла разводить секретность — мы имеем представителя одного из самых могущественных высших: Смерти. Да ещё и её ученик — мастер сновидений. Он уже равен мне, и страшно представить, чем он может стать в дальнейшем. Воин, заканчивай лекцию и приступай к работе. У меня совещание: кажется, по новому делу возникли проблемы.

— Как скажешь, старшой, — Воин пожал плечами и поднялся. — За работу, мальчики и девочки, халява кончилась.

***

Кабинет Александра Евгениевича утопал в солнечном свете. Хозяин помещения сидел за столом, спиной к окну, и внимательно смотрел на группу оперативного слежения. Палач, с кружкой кофе в руке, развалился в кресле у входа и буравил взглядом спины агентов, что явно не доставляло им удовольствия.

— Подытожим, — медленно произнёс Светлов, — вы дали себя увидеть, после чего запаниковали и бросили объект. Потеряли его.

— Он не мог нас заметить! — в отчаянии простонал старший группы. — Мы были под пологом. В моём отчёте…

— Ваш отчёт — торжество некомпетентности и трусости, юноша, — холодно оборвал его Палач. — Вы утверждаете, что полог был ослаблен, в результате чего объект вас засёк. Я лично проверил как его дом, так и окрестности. Всё говорит о том, что в радиусе пяти километров в последние пять часов никто, кроме вас, не применял никаких заклятий. Помимо аномальной устойчивости к Рубежу, Ольха не обладает способностями, превышающими человеческие. Я делаю вывод: вы облажались сверху донизу и теперь пытаетесь прикрыть свой прокол.

— Если вам угодно, вы можете подвергнуть меня допросу четвёртой степени, равно как и моих подчинённых, — голос старшего чуть дрожал, — но я утверждаю, что мы действовали в рамках протокола. Ситуация была штатной. Приступ паники был наведённым. Скажу также, что придя в себя, мы попробовали заново отследить объект, и у нас ничего не вышло. Его кто-то прикрывает. Александр Евгениевич, Палач, я готов нести ответственность за потерю объекта, но прошу рассмотреть моё заявление на считку памяти.

Он подался вперёд и положил на стол листок, который до этого нервно крутил в руках. Светлов задумчиво взглянул на заявление, потом перевёл взгляд на Палача.

— Что скажете?

— Скажу, что я удивлён, — Палач откинулся на спинку кресла. — Ольгерд, вы понимаете, чем вам грозит полное сканирование памяти, в случае если ваша вина подтвердится?

— Прекрасно понимаю, — старший повернулся к Палачу и поклонился, — именно поэтому и подаю заявление.

Некоторое время прошло в молчании. Начальники отделов переглядывались, Ольгерд потел, группу слежения начала бить мелкая дрожь. Они прекрасно понимали, чем может закончиться для них эта ситуация. Наконец, Светлов встал из-за стола, взял заявление и демонстративно разорвал его пополам.

— Вы оправданы, Ольгерд. Вашего заявления я не видел. Идите. Объект будет передан другому агенту. Пока отдыхайте, я вас вызову.

Оперативники поторопились покинуть кабинет, на их лицах читалось облегчение. Светлов хмыкнул, подошёл к окну и распахнул его. В кабинет ворвался свежий ветер, пошелестел бумагами на столе, ласково коснулся щеки Палача и, будто устыдившись, утих. Палач выбрался из кресла и встал рядом со специалистом по связям с общественностью.

— Верну тебе твой же вопрос, Алехандро. Что скажешь на всё это?

— Не знаю, — Светлов, кажется, не обратил ни малейшего внимания на фамильярность Палача. — Что-то происходит. Активизация Чтеца. Сумеречное Братство вновь поднимает голову. Ольха, носящий в себе аномалию, с которой мне предстоит столкнуться лично. Да ещё и этот оборотень… Бэрринг, помимо прочего, хочет объединения потомков Каина и Корвинуса. Слишком много всего, а наш персонал не справляется. Жалобы на отдел аналитики валятся, как листья по осени, Жрица всё чаще впадает в депрессию, а наши планы начинают трещать по швам. У меня создаётся впечатление, что затее Его Высочества начинает сопротивляться само мироздание.

— Я слушал мир. И проделываю это регулярно. Поверь, мироздание отнюдь не против. Когда нас пугали мелкие неурядицы?

— Когда мы планировали нечто настолько глобальное?

— Никогда, тут ты прав. Но не ты ли учил меня, что не стоит отступать перед трудностями? Скажи, тебе страшно?

— Да, Смерть. Я всё-таки отчасти человек. И могу испытывать эмоции.

— Что-то часто мне начали припоминать моё старое имя, — пробормотал Палач. — Не к добру это.

— Что ж, вернёмся к нашим… хм… объектам. Предлагаю то, что мы хотели сделать с самого начала.

— Глубокое внедрение, — начальник отдела бархатного вмешательства ловко вскочил с ногами на подоконник и наклонился, выглядывая на улицу. — Согласен. Пусть Птаха попробует себя в поле, не всё же ей с техникой возиться. Хотя работающие на Рубеже мобильные она нам так и не смогла сотворить. А грозилась.

— Не суди её строго, она и так сделала больше, чем мы ожидали. Твоя заслуга.

— Хорошо, — Палач спрыгнул с окна, с размаху рухнул в кресло Светлова и крутанулся, — что будем делать с оперативным составом? Нужны реформы, Алехандро.

— Что-то ты сегодня не в меру весел, — Александр Евгениевич задумчиво посмотрел на собеседника. — Если память мне не лжёт…

— Оставим эту тему, прошу тебя, — Палач поморщился. — Мне и так с утра напомнили, хоть я и старался не заострять на этом внимания.

— Три тысячи триста тридцать три года, — Светлов прищурился. — И ещё тысяча четыреста семьдесят пять лет со второй попытки. Не пора ли попробовать начать всё заново?

— Нет. Я больше не возьму учеников, Алехандро. Двоих было вполне достаточно. Закроем тему, хорошо?

— Хорошо. Что касается твоего предложения — инициатива наказуема, Палач. Займись оперсоставом. Подними личные дела и проверь всех. Пора устроить чистку рядов и пополнить их свежей кровью. Отбери тех, кто готов пройти переаттестацию, отдельно отметь претендентов на возможность получения личного оружия. И поговори, в конце концов, с Мэрионн. Нам необходим четвёртый старший. Если она не согласна вернуться, то пусть займётся обучением преемника.

— Хм, Воин передумал отбивать Риву у Жрицы?

— Нет, с вероятностью в восемьдесят четыре процента Рива станет его ученицей, но старшей ей не бывать, по крайней мере, в ближайшие тридцать-сорок лет. И даже в этом случае, она будет самой молодой начальницей отдела за всю историю Агентства. Я пока не готов к настолько кардинальным переменам.

— Хорошо. Я поговорю. Что-нибудь ещё?

— Тебе недостаточно? Тогда посети Мо и спроси у него, где комплект облегчённых бронежилетов, который он обещал ещё две недели назад. И если он готов, то почему ещё не введён в эксплуатацию. Остального тебе хватит на ближайшую неделю, по самым скромным подсчётам. Воин будет заниматься оборотнями и вампирами, Птаха возьмёт на себя Ольху, а я буду сидеть и ломать голову — что делать с осколками Сумеречных.

— Мы упустили момент, — Палач потянулся, — надо было либо рисковать, выводя Нама из комы, либо убить его. А мы допустили стазис ситуации, растянувшийся на три года. Умри Нам, и мы могли бы предложить Син и Виту помощь. Пусть мы не знали о ребёнке, но это было бы к лучшему. Так или иначе, они остались бы нам обязаны. За поддержку в сложной ситуации.

— Ты прекрасно знаешь отношение Вита к нам, — Светлов бесцеремонно извлёк Палача из своего кресла и сел. — Ни тогда, ни сейчас у нас нет агента, который мог бы войти к нему в доверие.

— Ну, думай, Алехандро. В конце концов, стратегия и тактика — твой конёк. Я предпочитаю простое действие.

Палач пересёк кабинет, открыл дверь, и на пороге его догнал вопрос Светлова:

— Ты не ошибся в оценке сил Вита? Я не ставлю под сомнение твою компетентность, но всё-таки.

Начальник отдела на мгновение задумался, потом, не оборачиваясь, покачал головой:

— Нет. Вит опасен. Настолько же, насколько его наставница. А в перспективе станет ещё опаснее.

— Стоит ли сейчас сводить их с Воином?

— И опять нет. Будет дуэль. И не факт, что демон победит.

— Я понял тебя. Благодарю.

Дверь закрылась. Светлов поставил локти на стол и сплёл пальцы на уровне глаз.

— Мне нужен кто-то… — прошептал он, — кто-то, кому Вит сможет доверять настолько, чтобы подпустить к себе. Но кто? Кто…

***

Палач вошёл в свой кабинет, тщательно запер дверь, отдёрнул тяжёлые, плотные шторы с высокого окна. Открыл бар, постоял перед ним в нерешительности, потом налил в высокий бокал красного вина и подошёл к зеркалу. Из резной рамы на него взглянул смуглокожий молодой мужчина с чуть раскосыми глазами. Чёрные брюки, строгая чёрная рубашка, чёрная кожаная жилетка. Чёрный давно был единственным цветом, который он носил в пределах здания «Альтаира».

Палач провёл ладонью по короткой причёске и легонько звякнул бокалом о зеркальную поверхность.

— А не отпустить ли нам волосы, дружище?

В пустом кабинете голос прозвучал глухо и неестественно. Мужчина нервно сделал глоток из бокала, не отрывая взгляда от своего отражения. Отражение безмолвствовало. Палач отпил ещё, резко развернулся, подошёл к столу и нажал кнопку на селекторе:

— Мэрионн.

— Слушаю вас, Палач, — отозвалась секретарь.

— Сдай дела на сегодня. И зайди ко мне. Есть разговор.

— Хорошо.

— Да, и ещё… свяжись с Воином. Пусть заглянет ко мне, как освободится. Кажется, мне необходима компания.

— Слушаюсь.

Глава одиннадцатая

— в которой почти ничего не происходит, однако, присутствуют два разных вида поцелуев.

Несколько часов кряду они гуляли по центру города, болтая о разных пустяках. Пару раз заходили в какие-то кафе, ели мороженое на Дворцовой площади. Курили, сидя на перилах Троицкого моста. Первое время Олег, как мог, распускал хвост, потом начал потихоньку расспрашивать свою спутницу. О своём прошлом Ида рассказывала неохотно. Было понятно, что она давно живёт в Санкт-Петербурге одна, что откуда-то сюда переехала, как и Олег, но не более того. Зато она знала массу интереснейших городских баек и исторических анекдотов, отлично ориентировалась в запутанной архитектуре Петроградской стороны и разбиралась в истории города. Да ещё и с возрастающим интересом поглядывала в сторону Олега. Хизов понимал, что начинает терять голову, но поделать с собой ничего уже не мог. Наличие рядом симпатичной и умной девушки, которую он смог заинтересовать, всегда срывало в его рассудке какой-то стопор, отвечающий за дозировку здравого смысла. Этот день должен был закончиться хотя бы обменом телефонами и перспективой дальнейшего общения. На большее Хизов пока не смел и рассчитывать. Ну, разве что, поцелуй. Можно даже в щёчку. По-дружески.

Поцелуй, доставшийся Олегу на прощание, был вполне настоящим. Губы Иды оказались с привкусом лёгкой горечи. Когда он смог, наконец, оторваться от них, то наткнулся на очень серьёзный взгляд зелёных глаз.

— Позвонишь?

— Позвоню, — он чуть улыбнулся, но девушка коротко мотнула головой:

— Обещай.

— Честное слово, — твёрдо ответил Хизов.

— Что-то в тебе есть, Олежка. Я, знаешь ли, не имею привычки вешаться на шею первому встречному, угостившему меня завтраком…

— И обедом заодно.

— Не перебивай. Так вот, что-то в тебе есть. И мне это нравится, — она улыбнулась, в глазах запрыгали чёртики. — А может быть, у тебя просто физиономия внушает доверие.

— Ужас она должна внушать, — фыркнул Хизов, — с этим частичным параличом.

— Исправим, — небрежно махнула рукой Ида.

— Это каким же образом? Ты, насколько я помню, вольный художник, а не врач.

— Ну, знаешь… — Ида чуть замялась, — медицина, она разная бывает.

— Ой, вот только не надо рассказывать мне, что у тебя есть знакомая бабка, которая такие вещи зашёптывает, — Олег рассмеялся и осёкся, увидев выражение лица девушки. — Что с тобой?

— Не есть, а была, — тихо ответила Ида.— И не бабка, а мать. Хотя, наверное, и бабка тоже. Мама многому меня научила. Не смейся над этим, пожалуйста.

— Хорошо, не буду, — Хизов выставил ладони вперёд. — Как скажешь. Если не будешь заставлять меня пить отвар из летучих мышей и змеиных выползков, то полностью отдамся в твои опытные руки народной целительницы.

— Тебе всё шуточки, — вздохнула девушка. Крепко обняла Олега, потом отстранилась и легонько толкнула в грудь: — Иди. У тебя там были какие-то очень важные дела.

— Да уже и дел-то не осталось, — в душе Хизова надёжно обосновались полный покой и уверенность в том, что всё будет в порядке. «Влюбился я, что ли?» — подумал молодой человек и мысленно помотал головой: — «Нет ещё. Но вполне к этому готов. Что ж, посмотрим».

— Ну, в любом случае, дела есть у меня, — Ида ещё раз на прощание легко поцеловала Олега, резко повернулась, мазнув его по щеке волосами, и быстро зашагала прочь по улице. Хизов хмыкнул.

— Ураган, а не девчонка, — пробормотал он себе под нос. Почесал в затылке и зашагал к ближайшей станции метро.

«Домой», — твёрдо решил он про себя. — «Никаких больше встреч и разговоров на сегодня».

***

Занятие, за которым Мэрионн застала начальника Третьего отдела, явившись к нему в кабинет, было сложно назвать ординарным. Палач жонглировал. Простые деревянные шарики, покрытые облупившейся, практически выцветшей краской, мелькали под потолком, и даже самый внимательный наблюдатель затруднился бы назвать их количество. Мэрионн могла это сделать, и не только потому что старые навыки позволяли ей это. Она попросту знала, что их шесть: два красных, два зелёных и два синих. Старая-старая игрушка…

Несколько секунд прошло в молчании, затем шарики с лёгким стуком, один за другим, легли в подставленные ладони Палача. Он взвесил их в руках и осторожно выложил на подоконник. Потом чуть смущённо посмотрел на секретаря Агентства.

— Честное слово, это вышло случайно, — как бы извиняясь сказал он. — Я не хотел вызывать воспоминания.

— Разумеется,  — чуть улыбнулась женщина, с грустью глядя на шарики. — Вы же не Александр Евгениевич. Манипуляции подобного рода — его прерогатива. Тренируетесь?

— Даже мне нужно поддерживать форму, — пожал плечами Палач. — Медитации и энергетические практики — это, разумеется, прекрасно, но, как говорит Мо, — не стоит путать магию и здравый смысл. Что ж, сперва о делах?

— Разумеется. — Мэрионн открыла тонкую кожаную папку, которую до того держала под мышкой, и выложила на стол несколько листков. — Похороны Гвена пройдут в штатном порядке, на кладбище Агентства. Всё согласовано. Вследствие того, что останки получить не представляется возможным, будет погребён пустой гроб. Для утверждения осталась ваша подпись.

Палач сел за стол, быстро просмотрел бумаги, поставил размашистую подпись, потом медленно понял взгляд на свою собеседницу.

— Тебе не кажется это неестественным? — негромко спросил он.

— Что именно?

— Вся эта ерунда с похоронами, — он собрал листки  и взвесил их на ладони. — Мы лучше, чем кто-либо в этом мире, знаем, что эта пустая могила не будет иметь к Гвену никакого отношения. Кусок дерева поместят в землю, закопают с торжественными, установленными регламентом словами, пара сотрудниц прольёт слезинки в процессе церемонии, кто-нибудь напьётся… но это всё уже привычно и, что самое страшное, никому не нужно. Те, кто был с ним, и те, кому по-настоящему не безразлична его гибель, будут ездить на тот безымянный перекрёсток. А остальным останется этот положенный приличиями фарс.

— Ты не прав, — жёстко откликнулась Мэрионн. — Да, нам остаются пустые могилы, да, кажется, что мы привыкли к этому и будем хоронить Гвена и тех, кто последует за ними, с холодным сердцем. Но только кажется. Пустой гроб и плита над ним с именем и датами жизни — это символ. Знак того, что погибшие сотрудники не забыты, что бы с ними ни происходило. Того, что их смерть не напрасна, что их и наше дело живо.

— Тогда скажи мне, сколько ещё ты будешь этим заниматься? — негромко парировал Палач. — Сколько ещё ты, будучи живой, намереваешься строить из себя мёртвую и забытую всеми? И прилагать максимальные усилия к тому, чтоб так и было. Ты говоришь о символах, о том, что наши усилия не напрасны, а сама при этом…

— Я занимаюсь тем, чем могу заниматься, — прервала его Мэрионн.

— Чёрта с два. Ты можешь гораздо больше, а если можешь — значит, должна.

— Не тебе. И не Его Высочеству. Мой долг, Палач, перед этими мальчиками и девочками, которые гибнут на заданиях, которые им даёте вы, зачастую моими устами. В одном ты был прав — их действительно забывают, в самом обыденном смысле этого слова. Рано или поздно, уходят те, кто знал их лично. Вы — начальники отделов, вам необходимо забывать тех, кто умер по вашей милости, иначе вы попросту рехнётесь. Но их помню я.

— В каком смысле?

— В самом прямом. С того момента, как я заняла свою нынешнюю должность, тринадцатого января тысяча восемьсот сорок третьего года, в Агентстве погибло шестьсот пятьдесят три сотрудника, из них шестьсот сорок один человек и двенадцать нелюдей. Я могу перечислить их поимённо, если у тебя возникнет подобное желание… я не вернусь, Палач, — без перехода подытожила она. — Что бы вы ни делали, что бы вы ни говорили, я не займу свою должность вновь, потому что теперь не могу смотреть на них как на инструменты. Все эти люди и нелюди погибли из-за наших ошибок. Я слишком долго имела дело с последствиями оных, чтобы вновь начать их совершать. Прости, но моя история как главы Четвёртого отдела завершена. Я слишком изменилась для этого.

— Я помню, какой ты была, — Палач понимал, что проиграл, но не мог не предпринять последней попытки. — И ты не боялась ошибаться, потому что знала: ошибки — путь к совершенствованию.

Мэрионн помолчала, потом обогнула стол, подошла к окну и с грустной улыбкой провела ладонью по деревянным шарикам на подоконнике.

— А я помню мальчика, которому я подарила первую в его жизни игрушку. Много ли от него осталось? Довольно, — она подняла руку, спиной почувствовав, что Палач хочет что-то сказать. — Надеюсь, ты донесёшь до Светлова и Его Высочества, что эта тема отныне закрыта раз и навсегда. Я более не желаю вести подобные беседы.

Она отошла от окна, собрала со стола листки в папку и направилась к выходу.

 — Последний вопрос, — произнёс Палач, когда Мэрионн уже взялась за ручку двери. — Зная, что они всё равно будут гибнуть, зная, что мы будем совершать ошибки. Если проект «Детский Сад» одобрят… ты возьмёшься за него?

Молчание было долгим, но начальник Третьего отдела не решился прервать его. Наконец, плечи женщины чуть содрогнулись, будто от тяжёлого, судорожного вздоха, но голос её прозвучал твёрдо:

— Возможно.

***

Неладное Олег почуял, только войдя в подъезд. Точнее, почувствовал запах дорогого табака с яблочной отдушкой. Медленно вытащил из ушей наушники. На лестничной площадке этажом выше шла оживлённая беседа.

— Отборный солод идёт на так называемый «односолодовый» виски, — вещал тонкий девичий, почти детский, голос, — имеется в виду солод с одного урожая и одного поля. А из остального делают купажированный напиток. То есть, из «сборки» разных зёрен. Тут дело вкуса: односолодовый, конечно, считается элитным, но вот мне купаж нравится больше.

— А кукурузный? — Хизов с возрастающим изумлением опознал во второй говорящей бабу Женю.

— А кукурузный виски могут пить только уроженцы юга Америки или люди в глубокой депрессии. Но, повторюсь, это моё мнение. Один мой… хм… знакомый утверждает, что среди кукурузного попадаются неплохие сорта. Как по мне — сивуха сивухой.

— А всё-таки: шотландский или ирландский лучше?

— Дурь это всё, тёть Жень. Есть виски, который делают на Оловянных островах, есть тот, что в других местах. В Британии — лучший. А остальное — только чтоб голову затуманить.

— И то верно.

Олег, понимая, что потихоньку начинает сходить с ума, осторожно поднялся по ступенькам. У раскрытого настежь окна с короткой трубочкой в руке стояла его новая «знакомая» — Птаха. Баба Женя, вечный противник курения и всего, что с ним связано, стояла рядом, опершись о подоконник. Увидев Хизова, она первой прервала мирную беседу:

— А вот и Олежек пришёл. Проходи, родной, проходи, — она посторонилась, пропуская его к ступенькам. — А ты заходи хоть изредка проведать старуху, — ворчливо обратилась она уже к Птахе. — Забыла, небось, совсем? Три года ни слуху, ни духу, куда это годится?

— Да не забыла, тёть Жень. Занята сильно была. Буду заходить.

— Ну, хорошо.

Старушка, кряхтя и бормоча что-то себе под нос, спустилась вниз и вышла на улицу. Хизов открыл рот, постоял несколько секунд и закрыл его. Потом повернулся к Птахе:

— А откуда ты…

— Я здесь жила раньше, тебе же говорили, — девушка достала из висевшего у неё на плече рюкзака маленькую металлическую пепельницу и аккуратно выколотила трубку, — с тех пор и знакомы.

— Точно, — Олег потёр лоб, приподнял брови, — а чего ты опять притащилась? Я ведь сказал вашему Светлову: без веских доказательств я вам верить не собираюсь.

— Будет тебе всё. Больше, чем сможешь унести, — буркнула Птаха. Потом тяжело вздохнула. — Для начала, я пришла извиниться. Может, впустишь меня в квартиру, или мы будем общаться на лестнице, радуя соседей?

Олег внимательно посмотрел на девушку. Она выглядела мрачной, чуть пристыженной, но от прежней злости не осталось и следа.

— Ладно, заходи, — он отпер дверь и вежливо пропустил Птаху вперёд, — чай, кофе?

— Пиво есть?

— Кажется, было. Ты уже не на работе?

— Нет. Считай, что я здесь по собственному почину.

— А начальство не заругает?

Они разулись и прошли на кухню. Птаха как-то очень привычно и естественно оказалась в кресле у окна. Хизов открыл холодильник, окинул взглядом запасы, достал девушке бутылку, нарезал ветчины и взялся за турку. Отчаянно хотелось кофе.

— Ты, вроде как, собиралась извиняться? — ледяная вода наполнила турку на две трети. — Я слушаю.

Олег говорил подчёркнуто сухо, хотя получалось у него это через силу. Сегодняшняя Птаха, в отличие от вчерашней, вызывала, скорее, сочувствие, чем раздражение.

— Честно говоря, не знаю, с чего начать.

— Давай с начала. — Хизов внимательно следил за поверхностью тёмной жидкости. Когда отец учил его варить кофе, он объяснял, что тот ни в коем случае не должен закипеть. — С чего ты на меня так взъелась?

— Не столько на тебя… Послушай, здесь раньше был мой дом. Дом, в котором мне было хорошо. А потом всё закончилось: те, кто жил здесь со мной, погибли или потерялись. И я потерялась. Три года не была в этих стенах, а когда, наконец, решилась, здесь оказался ты. Ну, и ситуация в целом располагала… Прости, я позорно сорвалась.

Олег выключил конфорку и повернулся. Девушка с ногами сидела в кресле, прижав к груди бутылку, и потерянным взглядом смотрела куда-то в стену. У Хизова кольнуло сердце: он вспомнил, как сам точно так же сидел в своей комнате после смерти родителей. Теперь он понял, как выглядел со стороны, и содрогнулся, представив, что встретил бы в своём бывшем доме чужого человека.

— Можешь мне не верить, но я тебя понимаю, — вырвалось у него. — И прощения просить тебе не за что.

Птаха медленно перевела взгляд на него. Её глаза чуть сощурились:

— Только не вздумай меня жалеть, — с нарастающей угрозой начала она, — я не…

— А нафига мне тебя жалеть? — Олег налил себе кофе и уселся за стол. По кухне поплыл упоительный запах крепкого, бодрящего напитка, смешанного со щедрой порцией корицы. — Я сказал, что понимаю тебя. А если так, то вполне осознаю, что жалость тебе ни к чему. Согласна?

— Согласна, — Птаха неуверенно улыбнулась, — так что, мир?

— Мир, — Хизов улыбнулся в ответ. — С вами, ребята, я полагаю, следует дружить. Вы, как-никак, наш мир спасаете. От ужасов барьера и этих… с других граней.

— Не барьера, а Рубежа. И не спасаем, а защищаем, — девушка снова чуть нахмурилась. — К слову, это второе, о чём я хотела поговорить.

— Ну, начинается, — Олег закатил глаза. — Птаха, ну подумай сама: вот ты — обычная девушка. К тебе вваливаются какие-то странные личности, несут невесть что об иных мирах и прочей дребедени, вокруг тебя творится сплошная чертовщина, больше похожая на приход от наркоты, а потом тебе говорят, что хотят помочь. Как это выглядит, по-твоему?

— Не знаю, — Птаха пожала плечами, — мне как-то не приходилось быть «обычной девушкой». Вся беда в том, что ты нам не веришь. А мы действительно хотим тебе помочь.

— У вас странное представление о помощи, дамы и господа, — Олег снова добавил в голос металла. Птаха вздохнула:

— Признаюсь, наш прокол. Светлов решил действовать «классически». А ты разделал этих ребят под орех.

Хизов кивнул. Если бы девушка попыталась отрицать факт того, что слежка была, разговор бы сразу закончился. А так он готов был послушать, что ему скажет это странное создание.

— Единственное, чего я не понимаю, Птаха, так это почему ты мне снова пытаешься солгать.

— Солгать? — девушка широко распахнула глаза, потом понимающе кивнула. — Ну, да. Я сказала, что пришла сюда не от своего начальства. Но ведь это именно так и есть. Да, меня послали вместо тех кретинов, которых ты спугнул. И да, при этом я сижу в твоей квартире и пью твоё пиво без ведома своего начальства. Потому, что я не хочу за тобой шпионить. Я хочу предложить тебе помощь. Свою, а не Агентства, если уж на то пошло.

Олег помолчал.

— Но о нашем разговоре ты доложишь, — полувопросительно сказал он.

— Я обязана, — пожала плечами девушка, — но если ты согласишься, чтобы я с тобой работала, поверь: мнение того же Светлова мне до лампочки. Надо мной официально только один прямой начальник.

— И в чём заключается твоя задача? Если забыть о слежке и твоих личных решениях?

— Тебе грозит опасность.

— Какая?

— Знать бы…

— Прелестно, — Олег нервно рассмеялся. — Непонятно кто хочет непонятно как спасти меня непонятно от чего. Уравнение со всеми неизвестными.

— Олег, представь, что ты — бомба, — Птаха говорила негромко, но нечто в её голосе заставило Хизова оборвать смех и собраться. Он уже слышал эти интонации, когда стоял с разбитым лицом в грязном дворике.

— Прости, что?

— Бомба, — серьёзно повторила девушка. — В тебе жуткое количество пластида, масса проводов и взрыватель неизвестной природы. И ты можешь взорваться от любого неосторожного движения. А я — сапёр. Тебе, бомбе, нет никакой разницы, кто я такая и что собираюсь сделать. Факт лишь в том, что я не хочу, чтобы произошёл взрыв.

— А кто-то хочет?

— Наверняка. Как вариант, тот, кто сделал тебя таким.

— Тот рыжий?

— Не исключено. Но мы отклонились от темы. Эта аллегория наглядно объясняет, почему мы почти ничего не можем тебе продемонстрировать.

— Ты хочешь сказать, что от любого фокуса из вашего арсенала я могу… — Олег нервно передёрнул плечами.

— Детонировать. Верно мыслишь. С другой стороны, в нашем арсенале есть не только фокусы. Кое-что я прихватила с собой.

Птаха отставила бутылку, взяла рюкзак, извлекла из него небольшую изящную вещицу и положила на стол. Олег присмотрелся: это был своего рода монокль со сложной системой линз и зацепом на ухо.

— Что за гаджет?

— Сопрягатель потоков. Не важно. Бери и надевай.

— А…

— Не бойся, ничего с тобой не будет.

Хизов с некоторой опаской взял «монокль» и нацепил его на левый глаз.

— Так?

— Ага. Теперь следи за рукой. Не вздумай падать в обморок.

Олег послушно уставился на протянутую к нему ладошку. Девушка сделала несколько коротких жестов, похожих на язык немых. Несколько секунд ничего не происходило, а затем над ладонью мягко загорелся маленький шарик густо-синего цвета. Хизов со свистом втянул воздух:

— Ох, ни хрена себе…

— Какой цвет?

— Ч-что?

— Цвет.

— Си… синий. Что это за хрень?

— Тест энергетического спектра. Видишь, значит, работает.

— Тест?

— Да. Не бойся, тебе он не навредит.

— Вы так новичков проверяете, что ли?

— Примерно. Только без этой штуки, — Птаха кивнула на «сопрягатель». — Он вообще существует в единственном экземпляре. И применяется довольно редко. Жаль, что Светлов о нём не вспомнил с самого начала, было бы легче тебя убедить.

Олег потихоньку приходил в себя. Он был достаточно начитан и разумен, чтобы понимать: то, что с ним происходит, вполне реально. Хоть и относится к разряду «непознанного».

— Теперь ты мне веришь? — Птаха аккуратно сняла «монокль» с уха Хизова и убрала обратно в рюкзак.

Олег помолчал, допил кофе, вытащил сигареты.

— Тебе — верю, — решился он. — Агентству — нет. Неужели нельзя было объяснить сразу, не устраивая весь этот цирк с конями?

— Послушай, твоё появление для нас тоже было неожиданностью. А Александр Евгениевич, он…

— Равнодушная скотина.

— Я бы не была столь резка в высказываниях, но отчасти ты прав. Он всё-таки один из глав Агентства. И довольно консервативен в некоторых действиях.

— В любом случае, я принимаю помощь от тебя. Давай называть вещи своими именами: ваша организация произвела не самое лучшее впечатление.

— Могу принести тебе официальные извинения.

— Оно мне надо? Ладно, что теперь будем делать?

— Быть осторожнее. В первую очередь с новыми знакомствами. Необычные встречи, посылки и письма от неизвестных людей, понимаешь?

— Вполне.

— У тебя в последнее время случалось нечто подобное?

— Если не считать вас и того рыжего во дворике — нет, — без усилий солгал Олег. Помощь помощью, а планами на свою личную жизнь он не собирался делиться ни с кем. Тем более, что ничего странного в том знакомстве не было.

— Хорошо. Деньги у тебя есть, поживёшь бездельником месяц-два. Потом, если хочешь, устроим тебя в наш «правильный» офис. Хороший адвокат сейчас на вес золота, а ты, вроде как, неплохой специалист.

— Звучит заманчиво. Получается, ты теперь мой телохранитель?

— Именно. Двадцать четыре часа в сутки. И не смотри на внешность, я не такая уж и хрупкая.

— Да я не на внешность… — пробормотал Олег, чувствуя, что краснеет, и вдруг до него дошло. — Постой, а жить ты где будешь?

Птаха пожала плечами:

 — Как хочешь. Здесь мне было бы удобнее, но если ты против — займу свою старую лабораторию в… ну, короче, рядом здесь. Всё равно в неё никому, кроме меня, не войти.

— Честно говоря, я пока не готов к таким переменам в моём быте, — облегчённо улыбнулся Олег. — Давай, пока подождём с твоим вселением?

— Без проблем.

— Слушай, а если я захочу, к примеру, в кафе с девушкой встретиться?

— То я посижу за соседним столиком, не привлекая внимания и делая вид, что мы с тобой не знакомы. Или представишь меня как свою двоюродную сестру. По обстоятельствам.

— А если…

— Олег. Мы с тобой оба достаточно взрослые люди. Разберёмся. Поверь, я умею быть незаметной и не буду подглядывать за твоей спальней, равно как за душем и санузлом.

Хизов расхохотался:

— Договорились. Когда ты приступаешь?

— Через пару часов. Надо пробежаться по периметру, маячки расставить, — Птаха поймала непонимающий взгляд Олега и махнула рукой. — Ай, расслабься. Рабочие моменты. Значит, так: вот мой номер, если что-нибудь почувствуешь, звони в любое время дня и ночи.

— Что почувствую?

— Необычное, непривычное, беспокоящее, давящее, короче, любое нестандартное ощущение. Даже если это будет сезонная депрессия или обычный сплин, лучше, чтобы я оказалась в этот момент рядом. Кстати, беспричинное чувство счастья тоже сюда относится. Но именно беспричинное. Понимаешь?

— Не на сто процентов, но буду стараться, — Хизов встал из-за стола. — Учти, могут быть ложные вызовы.

— Я справлюсь, — девушка улыбнулась. — И помни: я всегда рядом.

Она поставила на стол недопитую бутылку, выбралась из кресла и, поднявшись на цыпочки, неожиданно обняла Олега за шею:

— Спасибо за понимание…

Молодой человек не успел ничего ответить, а она уже быстро чмокнула его в щеку, будто клюнула. Резко отстранилась и вышла из кухни.

— Охренеть, — только и сказал Олег закрывшейся входной двери, когда к нему вернулся дар речи. — Это сегодня я так хорошо выгляжу, или у меня теперь судьба такая?

***

Птаха вышла из подъезда и сняла с пояса мобильный телефон:

— Александр Евгениевич? Да. Установлен контакт четвёртого порядка. Да, я уверена. Нет, это было необходимо. И мне, в том числе. Я не оперативник, господин Светлов, и буду работать так, как считаю нужным. Да. Приступаю. Благодарю.

Глава двенадцатая

в которой происходят два разговора: один телефонный и один очень личный.

Алый отблеск заходящего солнца отразился от шпиля Петропавловской крепости. На Санкт-Петербург неотвратимо опускался вечер. Андрэ Бэрринг, стоявший у тонированного окна на пятнадцатом уровне Агентства, повернулся к группе Воина.

— Ещё полчаса-час, и мы сможем показаться на улицах, — сказал он нервно ёрзавшей Риве. — Ваш начальник задерживается.

Девушка с тоской взглянула на невозмутимого Витольда. Затем, с просыпающимся отчаянием, на часы.

— Мистер Бэрринг, — начала она, и в это время на столе зазвенел внутренний телефон. Витольд спокойно поднялся и нажал кнопку громкой связи:

— Старший оперативник Витольд. Команда Воина слушает.

— Дамы и господа, вам придётся начинать без меня, — донёсся из динамика голос начальника отдела силового воздействия. — У меня важное совещание с Палачом. До глубокой ночи, а то и до завтрашнего утра, боюсь, я не смогу освободиться. Господин Бэрринг, прошу меня извинить за эту накладку. Рабочий процесс.

— Ничего страшного, господин Воин, я всё понимаю, — Андрэ улыбнулся уголками губ. — Кто в ваше отсутствие примет командование группой?

— Витольд, — отозвался Воин. — Аналитик группы — госпожа Рива, прошу вас также слушаться её во всём. Рива, будь любезна, начинай брифинг. Я полагаю, у тебя всё готово?

— Да, Воин, — девушка гибко встала со стула и включила стоявший на столе проектор. На стене переговорной появилась карта города. — Я разделила территорию на сектора, соответственно вероятности появления в них нашей цели. Зелёным цветом отмечены районы, в которых вышеупомянутая вероятность составляет от шестидесяти пяти до восьмидесяти пяти процентов. Жёлтые сектора — от сорока пяти до шестидесяти пяти. Красные — от двадцати до сорока пяти соответственно. Как вы могли заметить, зелёная зона располагается своеобразным «кольцом» по спальным районам города. Я полагаю, будет целесообразным разбиться на две группы и прочёсывать зелёную зону в противоположных направлениях. В городе будут дежурить двадцать боевых команд по пять человек. В случае обнаружения цели мы подаём тревожный сигнал второй группе и всем боевым подразделениям. После чего будем отслеживать цель сколь возможно долго. В случае прямой опасности гражданским лицам или если цель будет невозможно преследовать, группа обязана задержать цель на месте всеми доступными способами. Вплоть до ликвидации, если это окажется возможным. В каждой группе должно быть существо, способное опознать цель. Также любая группа должна обладать необходимыми боевыми качествами для удержания цели. Поскольку способности госпожи Алисии Бэрринг ставят её в один ряд со старшими оперативниками Агентства, предлагаю следующее деление: группа «раз» — Витольд, госпожа Алисия и братья Самойленко. Группа «два» — я, господин Бэрринг и Гаури. Если цель не будет обнаружена в пределах зелёного сектора, после встречи двух групп мы перейдём к жёлтой зоне. Выбор группы, к которой вы присоединитесь, Воин, оставляю вам.

— Браво, Рива, — судя по голосу, начальник отдела был доволен. — Я могу смело отправляться на покой. Вы превосходно справляетесь и без меня. План действий утверждаю. Если я всё же смогу участвовать в операции, я найду группу Витольда, ибо под защитой столь выдающегося потомка Каина вы можете чувствовать себя в полной безопасности. В крайнем случае… Андрэ, я не имею права приказывать вам, но хочу уточнить: жизнь нашего аналитика следует беречь. Очень беречь, вы понимаете меня?

— Во-первых, Воин, вы, как старший этой группы, имеете право отдавать мне приказы, я не считаю это чем-то сверхъестественным, — с достоинством ответил Бэрринг. — А во-вторых, вы можете не уточнять столь очевидные вещи. Если передо мной встанет выбор: жизнь госпожи Ривы или объект — поверьте, я поступлю верно.

— Не сомневаюсь. Витольд, будьте добры, осветите ситуацию по цели, и можете начинать операцию.

Перевёртыш одними глазами улыбнулся явно нервничавшей Риве, дождался, пока девушка сядет, и вышел к экрану. Карту сменил портрет светловолосого и голубоглазого мужчины. Тяжёлый квадратный подбородок, высокий лоб, небольшой шрам на правом виске. Лицо человека, привыкшего стойко принимать удары и отвечать на них.

— Это фоторобот предполагаемого объекта. Под именем Ярослава Игоревича Роднина участвовал во Вьетнамской войне с шестьдесят шестого по семьдесят второй годы. Краткую биографию, которую мы смогли обнаружить, вы найдёте в документах по делу.

Алисия раздала всем тонкие пластиковые папки.

— Теперь особенности, — продолжил Витольд. — Переход в форму зверя неконтролируем, происходит под влиянием эмоций, не зависит от времени суток или иных параметров. Невероятно быстр и силён, даже для потомков Корвинуса. Размеры превосходят наших собратьев. При упомянутой в сводке длине верхнего ряда зубов в четыреста тридцать два миллиметра, высота в холке около полутора метров — метра шестидесяти. Основная внешняя отличительная черта объекта, помимо размеров, — окрас. Он светло-серого цвета, так что перепутать его с кем-либо довольно сложно. Говорить о возможном оружии против него не буду: стандартными способами и простого оборотня не взять. У нас, слава богам, вооружение, выходящее за стандарты, но, в любом случае, советую быть очень осторожными. Что касается поиска, специально для наших новых друзей, — оборотень обозначил кивок в сторону вампиров, — образца его запаха нет, но вы, сколь я знаю, имеете возможность сопоставлять некоторые данные крови?

— Разумеется, — пожал плечами Андрэ, — но если у вас есть образец его ДНК, то почему…

— У нас есть образец крови существа, обращённого объектом, — холодно перебил его Витольд. — Не стоит считать нас глупее, чем мы есть.

— Прошу меня простить, — Бэрринг поклонился, — я не хотел вас обидеть. Согласен с вами, вести поиск по таким данным сможет только кто-то вроде меня.

— Прошу вас по завершении брифинга выйти со мной, я предоставлю вам образец.

— Хм, Витольд, ты уверен в том, что готов предоставлять подобную информацию мистеру Бэррингу? — в интонациях Воина сквозило несказанное удивление.

— Абсолютно уверен. Более того, надеюсь, что мистер Бэрринг сможет достойно распорядиться этой информацией.

— Дело твоё. Правомочность подтверждаю. У вас всё, дамы и господа?

— Да, пожалуй, мы закончили.

— В таком случае, приступайте. Хотя, ещё одно: Рива, какова вероятность того, что этот индивид вообще сунется в Питер?

— Пятьдесят четыре процента, — девушка уже привычно умолчала о десятых и сотых долях. — Именно поэтому я и настояла на поиске в черте города. Оставшиеся сорок шесть процентов почти равномерно распределены по пятнадцати основным и двадцати семи дополнительным направлениям. Можно сказать, что он почти наверняка появится в Санкт-Петербурге в ближайшие трое суток.

— Что ж, превосходно. Витольд, на тебе группа «раз», Рива, вторая команда к твоим услугам. Бойцы уже на местах?

— Так точно, — отозвался из своего угла Гаури. — Частоты, однако, согласованы.

— Работайте, мальчики и девочки. Я вами горжусь.

Громкая связь отключилась. Витольд подошёл к вампиру.

— Мистер Бэрринг, прошу за мной.

— С этого момента — просто Андрэ. Кстати, считайте, что я говорю это всем. Сейчас я не духовник клана, а член вашей команды. Равно как и Алисия.

— Тогда, Андрэ, мне нужно будет сказать вам несколько слов наедине, пока мы ходим за образцом.

— Разумеется.

***

Воин со вздохом нажал кнопку отбоя и повернулся к Палачу.

— Как-то это… неправильно, что ли? У меня и так репутация совершенного раздолбая, а пьянка в рабочее время…

— Это не пьянка, — твёрдо ответил Палач. Чуть твёрже, чем следовало: он уже начал хмелеть. — Это психологическое кондиционирование. Считай, что я тебе приказываю, как третье лицо в организации.

— Светлов меня убьёт, — снова вздохнул Воин и взялся за бокал, — или понизит в должности.

— Если что, я возьму всё на себя. Кроме того, посуди сам: Рива и Витольд прекрасно справляются. С ними Бэрринг, двадцать боевых групп, кроме того, ещё десять моих, о которых ты не упомянул. А если всё станет совсем плохо, то я лично попрошу Светлова переправить тебя к месту событий.

— Палач, это чёрт знает что! Они там делают мою работу, а я здесь пью. С тобой. Кстати, что за повод?

Вместо ответа Палач подошёл к столу, снова включил громкую связь и набрал короткий номер.

— Слушаю вас, — Светлов ответил после первого гудка.

— Александр Евгениевич. Я снимаю Воина с сегодняшней операции поиска. Я слышал проведённый его подчинёнными брифинг и готов засвидетельствовать, что группа работает превосходно и в отсутствие старшего. В случае необходимости…

— Я понял тебя, Палач, — в голосе Александра проскользнула тёплая нотка. Брови Воина взлетели на лоб. — Воин снимается с операции. Я буду следить за её ходом.

Связь отключилась. Палач повернулся к начальнику отдела силового воздействия:

— Успокоился?

— Честно говоря, да.

— За Риву боишься?

— А как же? Хочу узнать, получится ли сделать из абсолютного аналитика приличного бойца.

— Так ты хочешь не просто переманить её под своё крыло?

— Да, хочу взять её в ученицы.

— Что предполагает…

— Да ничего пока это не предполагает, — Воин залпом допил вино и потянулся к бутылке. — Есть тонкое ощущение, что мне там ни черта не светит.

— Хм. Странно слышать такие слова от инкуба.

Воин прищурился на люстру.

— А я не пользуюсь своим даром. Уже давно. Слушай, раз у нас пошёл такой процесс, может быть, к Мо спустимся? У него весело.

— Не хочу, — Палач открыл следующую бутыль. — Точно не сегодня.

Воин длинно присвистнул.

— Всё настолько скверно?

— Хуже, чем ты думаешь. Мы с тобой редко разговаривали по душам…

— Да, считай, вообще не общались. Я удивлён, что ты попросил зайти меня, а не Жрицу. Или Александра Евгениевича.

— Жрица — прекрасный человек, но она женщина. А Алехандро спасал мой рассудок дважды. Я не могу больше вешать на него свои проблемы.

— И остаюсь я, — вздохнул Воин. — Пьяница и разгильдяй, которого неизвестно как повысили до начальника отдела.

— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — нахмурился Палач. — К чему эта показуха?

Воин коротко рассмеялся.

— Считай, что я тебя проверял. Заодно и себе польстил. Я в твоём распоряжении, Палач. Ты сказал, Сандер дважды спасал тебя. Расскажешь?

— Почему бы и нет? Должен же кто-то знать о том, что я собою представляю.

— Ну, в целом твою историю я знаю. Правда, большей частью — по слухам. Кое-что раскопал в архивах.

— Поделись. Мне интересно, что про меня рассказывают в этом веке.

— Тебе точно больше трёх тысяч лет, и ты бывший эмиссар смерти. Лучший боец Агентства, невзирая на то, что Воином зовут меня, — сам впитывал твою науку. Твоё предыдущее имя мне тоже известно. Ты лично ликвидировал трёх эмиссаров. Одного в какой-то седой древности, второго в самом начале научно-технической революции и третьего, кажется, во время Второй Мировой. Ещё при тебе лучше вообще не упоминать об эмиссариате: можешь убить. У тебя никогда не было ни любовников, ни любовниц, в связи с чем делаются совершенно дикие предположения. Кроме того, ты не берёшь учеников. Только курируешь. Кажется, всё. Ах, да, говорят, что ты можешь перемещаться по зыбким слоям едва ли не через врата ада. Вот, теперь всё.

— Надо же, — Палач усмехнулся, — практически всё — правда.

— Практически?

— Первый раз Алехандро вытащил меня, когда я смог вырваться из-под власти своей госпожи, — начальник отдела бархатного вмешательства говорил медленно, с явным усилием выталкивая слова. — Говорят, если жить долго, рано или поздно всё забывается, приходит равнодушие, пресыщение миром. Бред. Я могу сказать это совершенно точно, ведь я когда-то был простым человеком. Мне четыре тысячи шестьсот восемьдесят три года, эмиссаром я стал в двадцать четыре, перестал им быть в семьдесят восемь. А боль не утихает до сих пор. Госпожа славно расквиталась со мной за предательство. Она не оставила мне ничего. Даже имени. Только умение убивать и чувствовать боль. Алехандро подобрал меня, как побитую собаку на обочине тракта. Рассказал, что мой уход из системы эмиссариата был рассчитан Союзом.

— Союзом?

— Потом его называли Орденом, Комиссариатом. Теперь — Агентством.

— Сильно. И ты, я полагаю, после таких новостей…

— Нет. Что с того, что моё желание вырваться из того круговорота смертей было кем-то подсказано? Это было моё решение. Но тогда мне было вообще на всё наплевать. Смысла к существованию не стало, а я даже умереть не мог. Мне было навсегда отказано в этом праве. И тогда Алехандро взял меня с собой в резиденцию Союза. И начал лечить.

— Целитель из него тот ещё.

— Не тело, разумеется, а душу. Он абсолютно верно понял, что мне необходим новый смысл. Пусть даже самый простой. Но за который я смогу зацепиться краешком сознания. И чуть подтянуться.

— И что это было?

Палач грустно улыбнулся:

— Служение. Я был эмиссаром, и он смог дёрнуть за единственную ниточку, которая не порвалась окончательно. Но, в отличие от того, что было раньше, это служение постепенно переставало быть слепым. Он подробно разбирал со мной каждое задание, объяснял, почему тот или иной человек должен умереть. Старался, чтобы я начинал видеть что-то помимо убийства. Так продолжалось долго. И я потихоньку «подтягивался» всё выше.

— И он подкинул тебе следующую цель?

— Ты плохо знаешь Светлова. Он предоставил мне самому искать её. И я справился.

— Передача знания.

Палач взглянул на собеседника с нескрываемым изумлением.

— Как ты понял?

— Я не такой дурак, как принято считать. — Воин налил себе ещё и подошёл к окну. На тринадцатой линии было пустынно. Тускло горели бледно-оранжевые фонари. — Но, благодаря этому мнению, мне иногда очень легко действовать. Никто не воспринимает всерьёз. Короче, я отчасти понимаю, что ты тогда испытывал.

Палач покачал головой. В его взгляде, направленном на Воина, смешивались удивление и недоверие.

— Мы и правда редко общаемся. Теперь я считаю, что это упущение. С моей стороны.

— Достаточно того, что когда-то ты учил меня бою на мечах. И того, что мы разговариваем сейчас.

— Посмотрим… В любом случае, ты прав. Именно в этом я нашёл свою цель. И жестоко ошибся, как показало время.

— Ты любил её? — вопрос был хлёстким, как удар бича. Палач вздрогнул.

— Да. К сожалению. Я научил её всему, что знал сам. Она была сильна, как никто, пожалуй. И со временем должна была превзойти меня. Помимо прочего, она обладала даром пророчицы. Даром, который мы старались развивать. Глава Союза тогда был, в некотором роде, одержим созданием уникального по своим характеристикам бойца. Древние боги, знаешь ли, были далеко не все мне по зубам. И даже Алехандро не всегда справлялся. Она…

— Назови по имени.

Палач опять вздрогнул.

— Воин, ты…

— Ты позвал меня не для того, чтобы плакаться, — Воин повернулся к собеседнику. В тёмных, почти чёрных глазах плескалась боль. Чужая боль. — Ты хотел, чтобы тебе стало легче. Я могу. Но сначала я должен сделать тебе ещё больнее. Прости. Как её звали?

— Кассандра, — выдохнул Палач. — Её звали Кассандра.

— Та самая?

— Нет, её дочь. Мало кто знал об этом.

— Что с ней случилось?

— Госпожа никогда не забывала обо мне. Кассандра перешла к ней. Стала эмиссаром, угрожавшим целому континенту. И Союзу. Я… мне пришлось убить её.

— Потому что ты был её наставником?

— Потому что я любил её! Потому что знал, что с ней будет на службе госпожи! Потому что не хотел…

— Не хотел снова становиться эмиссаром и уничтожать тех, кто стал тебе дорог, — прошептал Воин. — Высшие видели в Союзе угрозу миру, так ведь? Именно поэтому у нас до сих пор такие отношения с системой эмиссариата.

— Да, — Палач прикрыл глаза ладонями. — Не верь тем, кто скажет, что возраст всё стирает, Воин. Не верь. Три тысячи триста тридцать три года. Ч-чёрт, твой сын был прав, своего рода юбилей.

— И тогда Сандер вытащил тебя во второй раз.

Палач отнял руки от лица, налил себе ещё вина, посмотрел сквозь него на свет.

— Хм. Пурпурное. Почти того же цвета… Ты знаешь, тогда он был не один. Точнее, так: в первый раз не один был я. А во второй раз та, что вместе со мной проходила «курс реабилитации», уже помогала Алехандро.

— Вот как. Жрицы тогда ещё не было… Она ещё жива?

— Куда она денется? — Палач неожиданно улыбнулся. — Ты знаешь её как Тень.

— У-у-у, — протянул Воин, снова отходя к окну и начиная возиться с ручками, — с этой личностью я не очень знаком. Когда она была здесь, я занимал несколько не ту должность, чтобы общаться с птицами настолько высокого полёта. Так, пересеклись один раз по заданию. А в Агентстве её, почитай, лет пятьдесят уже нет.

— Ну да. На следующей неделе годовщина, что ли? Вернётся. Она всегда возвращается. Хочешь познакомиться?

Воин, наконец, смог отпереть окно, уселся на подоконник и закурил. Ухмыльнулся:

— А хочу. Наверняка — крайне интересная личность. Тебе лучше?

Палач прикрыл глаза, откинулся в кресле, потом снова грустно улыбнулся.

— Не знаю, как ты это делаешь, но мне и правда гораздо легче. Боль превратилась в грусть — это я могу терпеть.

— А от грусти у меня есть хорошее лекарство, — прищурился Воин. Палач открыл глаза и с подозрением посмотрел на демона. Потом его лицо прояснилось:

— Ах, ну да. Она в шкафу. Погоди, я хотел сначала так. «А капелла».

— Что поём?

— У меня тут есть один вариант. Недавно перевели.

***

Жрица, шедшая в свой кабинет, неожиданно застыла на середине коридора. Из кабинета Палача раздавался мужской голос, явно не принадлежавший хозяину помещения:

Сойдёт на землю ночь, и грёзы Над миром воспарят, И серебром луна укроет Селенья и моря. И по тебе я с новой силой Буду тосковать.

Затем первый затих, и без паузы запел Палач:

Но верю я, что нам на двоих Лишь одна душа небом дана. И знаю я — пусть ты не со мной, Дал я вечности зарок Любить тебя.

Жрица прислонилась к стене, слушая глубокий голос лучшего убийцы Агентства.

Я уведу тебя с собою В солнечные сны, Я украду рассвета краски С неба вышины. Лицо твоё я нарисую Светом неземным…

К припеву подключился второй, и женщина, наконец, узнала Воина:

Ведь верю я, что нам на двоих Лишь одна душа небом дана. И знаю я — пусть ты не со мной, Дал я вечности зарок…

Жрица грустно улыбнулась и медленно пошла дальше, под дуэт двух странных существ, имевших очень мало общего с людьми, но умевших любить. И испытывать боль.

Сегодня по тебе я снова Буду тосковать… Но верю я, что нам на двоих Лишь одна душа небом дана. И знаю я — пусть ты не со мной, Дал я вечности зарок… И знаю я — пусть ты не со мной, Дал я вечности зарок… Любить тебя…[2]

— А теперь можно и похулиганить, — усмехнулся Воин, доставая из шкафа гитару. — Кажется, сегодня будет хорошая ночь, друг мой?

— Не сомневаюсь, дружище. Не сомневаюсь.

Глава тринадцатая

— в которой ведут различные беседы представительные и интересные мужчины и одна прекрасная, хоть и несколько ветреная женщина.

— Прошли двадцатый сектор. Чисто, — Витольд откашлялся.

— Поняла вас. Прошли тридцать седьмой. Чисто.

 Рива отложила рацию, откинулась на спинку сидения и потянулась. Шёл шестой час патрулирования. Сезон белых ночей ещё не закончился, но за полчаса до выхода над городом собрались густые тяжёлые тучи. Гаури, сидевший за рулём, хмыкнул и в который раз покосился на небо:

— Интересно, кого нам благодарить за погоду — Питер или Жрицу?

— Жрицу, разумеется, — Рива пожала плечами. — Я смотрела наш прогноз на ближайшую неделю: только ясно солнышко. Поэтому, за два часа до начала поиска, на стол начальнице отдела аналитики легла моя служебная записка по изменению погодных условий на время проведения операции.

— Вам, однако, надо меньше общаться со Светловым. И больше — с Воином.

— Прости?

— Ваш стиль речи, многоуважаемая старшая группы, становится несколько труден к пониманию простыми смертными, — оперативник точно скопировал интонации Александра Евгениевича.

Рива хихикнула:

— Будет лучше, если я начну материться через слово?

— Дело не в обсценной лексике, — подал с заднего сидения голос вампир. — Свободный стиль общения с подчинёнными, который использует Воин, довольно редкая вещь. Немногие могут позволить себе подобное, не скатываясь к панибратскому отношению со стороны младших чинов. Во всяком случае, у меня так почти не получается.

Рива и Гаури переглянулись.

— Простите, если помешали вам, господин Бэрринг.

— Нисколько, Рива. И я уже просил называть меня Андрэ. В данный момент я всего лишь член вашей команды.

— Вот поэтому у вас и плохо получается такой стиль, однако, — негромко сказал оперативник. Рива сделал большие глаза:

— М-м-м… Гаури, ты…

— Нет-нет. Продолжайте, прошу вас.

— С вашего позволения, Андрэ, вы слишком стараетесь подчеркнуть вашу причастность к команде. Вслух и нарочито, однако. А Воин не старается. Он умеет просто быть частью. И на «ты» к нему обращаться гораздо проще.

— Вы хотите сказать, что я уже установил дистанцию и теперь поздно её сокращать?

— Не поздно. Но не так резко, однако.

— Я понял, о чём вы, — медленно сказал Бэрринг.

Рива, сидевшая во время этого диалога с приоткрытым ртом, негромко откашлялась.

— Господа, если уж мы начинаем укреплять межнациональные отношения, предлагаю перекусить. Сейчас половина пятого. С такой облачностью мы вполне сможем работать до шести, может быть, до шести тридцати, без риска для Андрэ. Полагаю, четверть часа на лёгкий завтрак у нас есть.

— Я, однако, не против. Только четверти часа не хватит ни на одну забегаловку.

— А не надо: у меня есть бутерброды. На всех, — девушка зашуршала большим свёртком фольги. — И кофе.

— Вот, что я называю работой в команде, — Гаури остановил автомобиль у обочины. — Андрэ, вы употребляете человеческую еду?

— Она не принесёт мне практической пользы, но я люблю вкус хорошо приготовленной пищи. А, судя по запаху, то, что вы называете бутербродами, — произведение кулинарного искусства.

Рива польщённо потупилась:

— Я сама готовила.

— Надеюсь, я не позволю себе лишнего, если скажу, что вашему будущему супругу очень повезёт, мадмуазель.

— Присоединяюсь, — Гаури увлечённо жевал.

— Вы нагло льстите, господа, но мне приятно, — Рива улыбнулась. — Кушайте на здоровье, и продолжим. Сегодня успеем отработать жёлтую зону.

— Завтра снова начинать с зелёной?

— А как иначе? Но, завтра, а точнее сегодня, с нами будет Воин. А это означает, что мы сможем работать гораздо быстрее.

***

— То, что вы поделились с нами подобной информацией, Витольд, это бесценный дар, — Алисия с задумчивым видом отпила из фляжки и протянула её старшему оперативнику. — Кофе.

— Благодарю, — оборотень, не отрывая взгляда от дороги, принял флягу и сделал долгий глоток. — Я действовал в интересах задания.

— И немного в личных, так ведь?

Витольд коротко кивнул. Близнецы на заднем сидении дышали через раз. Упоминание о том, что Алисия Бэрринг по возможностям сравнима со старшими оперативниками, поставило её на недосягаемую для парней высоту. Даже Витольд в их понимании был полулегендой, в присутствии кого-либо из начальников отделов они вообще старались притвориться предметами интерьера, а сейчас на их глазах две экстраординарные личности вели какую-то свою игру. Братья ловили каждое слово.

— Личный интерес, без сомнения, есть. Я охочусь на этого персонажа уже довольно давно, но только сейчас моя охота может увенчаться успехом.

— Потому что в вашей команде мы? — Алисия улыбнулась.

— Вы, ваш отец, Рива, Воин. Этого вполне достаточно, чтобы отловить этого подонка.

— И убить?

— Надеюсь.

— Вы его ненавидите?

Витольд на мгновение задумался.

— Скорее, нет. Он дал мне очень многое, если вдуматься. Но он опасен.

— Все ваши собратья опасны. В период гона — особенно.

Вопросы и ответы казались выпадами. Со стороны могло показаться, что оборотень и вампиресса находятся не в салоне автомобиля, а на дуэльной площадке

— В период гона мои собратья, если я могу их так называть, уже давно уходят поглубже в леса и стараются не пересекаться с людьми. Ночные войны закончились много лет назад: оборотни стараются лишний раз не высовываться.

— Отделяете себя от стаи? — девушка чуть подалась вперёд, на её лице читался неподдельный интерес.

— Я одиночка, госпожа Алисия. Я никогда не был в стае: меня обратили случайно, у меня не было наставника, я всё постигал своим умом. А потом моей стаей стало Агентство.

— И не хотите воссоединиться со своими братьями по крови?

— Не испытываю острого желания. Хотя, рано или поздно, эта встреча состоится. Не знаю, право, с каким результатом.

— Вы слышали, что отец хочет объединения детей Каина с потомками Корвинуса?

Взгляд оборотня сделался рассеянным, он чуть сбросил скорость.

— Под покровительством «Альтаира»? Даже в таком случае это будет непросто.

— Вы сами сказали: войны давно кончились, — Алисия прищурилась.

— Но это не значит, что о них забыли. И наш, и ваш народ существует достаточно долго, чтобы почти у каждого, кто старше двухсот, на руках была кровь кого-то с противоположной стороны, — в тоне Витольда звучала уверенность человека, знающего, о чём он говорит. — Объединение невозможно. Пока что.

Брови вампирессы взлетели на лоб, в голосе появилась ирония:

— По вашему тону я понимаю, что у вас есть альтернативное предложение.

— Нейтралитет, — перевёртыш ничем не показал, что заметил отношение девушки к своим словам.

— Простите?

— Никакого второго дна. Всё просто. Вам стоит объявить какой-нибудь город, хотя бы и этот, зоной полного нейтралитета. И карать любого, кто этот нейтралитет нарушит. Мирное сосуществование должно начинаться с малого.

— И как, по-вашему, это должно выглядеть? — на лице вампирессы было написано недоумение. Витольд усмехнулся углом рта.

— Я всего лишь старший оперативник, госпожа Алисия. Полагаю, что этим вопросом будут заниматься начальники отделов. У них наверняка будут соображения по поводу деталей того, как может функционировать подобный тандем. Я всего лишь высказал свою теорию.

— И она, откровенно говоря, выглядит гораздо более жизнеспособной, нежели то, что собирался предложить отец, — пробормотала себе под нос девушка. — Благодарю вас за совет, Витольд.

— Не за что, — оборотень взялся за рацию: — Прошли двадцать первый сектор. Чисто.

***

— Рассвет нам сегодня встретить не получится. Его не будет: у нас вампиры на улицах, — заявил в пространство Палач. Язык у начальника отдела основательно заплетался. Воин не ответил — он заснул в кресле, не выпуская из руки бокал с остатками вина. Начальник Третьего отдела с видимым усилием поднялся, пошатываясь, подошёл к окну и в очередной раз распахнул его, впуская в прокуренное помещение свежий воздух. На улице было сыро, серо и до ужаса неуютно. Палач опустился на подоконник, вглядываясь слипающимися глазами в низкие тучи, пронзённые шпилями храмов города.

— Доброе утро, — пробормотал мужчина, — и добрых снов… наверное.

— Разговоры с самим собой — первый признак шизофрении, — раздался у него над ухом чей-то мелодичный, но от этого не менее ехидный голос, и шею Палача взяли в ласковый локтевой захват две тонких бледных руки. — Палач, что я вижу? Опять пьёшь на рабочем месте? Ка-ак не стыдно…

Руки начальника отдела дёрнулись к поясу, но остановились на полпути. На лице Палача последовательно отразились глубочайшее изумление, затем узнавание и, наконец, искренняя радость.

— Ко мне вот уже полвека никто не мог подобраться незамеченным, — произнёс он. В голосе не осталось и следа недавнего опьянения. — Хорошо, что мы здесь почти одни, иначе что стало бы с моей репутацией? И я не пью. Я провожу психологическое кондиционирование. С разрешения Светлова, между прочим.

— Психо-чего? Теперь это так называется? — фыркнули над ухом, и захват разжался. Руки на миг растворились в туманных завихрениях, по полу к центру кабинета легко скользнула чья-то бесформенная тень и тут же, поднявшись с ковра, воплотилась в невысокую женскую фигуру.

— Именно, — Палач обернулся. Красивая молодая женщина в пурпурном платье с открытыми плечами с любопытством осматривала кабинет. Чёрные волосы её постоянно пребывали в движении: казалось, их колышет ветерком. Изящные тонкие пальцы, тёмные глаза и невозможная, нечеловеческая лёгкость движений. Хозяин кабинета улыбнулся:

 — Здравствуй. Ты не изменилась, Тень. И это не может не радовать. А ведь я тебя только вчера вечером вспоминал.

— Видать, богатой буду, — хмыкнула женщина, поднимаясь в воздухе метра на полтора и закидывая ногу на ногу. Подол её струящегося платья пропадал в клубившемся тумане где-то прямо над полом. — Ты тоже не изменился. Неужели действительно прошло целых пятьдесят лет? Мои глаза и уши, конечно, доносили мне об изменениях на этой Грани, но я так увлеклась… в общем, за временем совершенно не следила.

— Богатой ты была бы, если б я тебя не узнал. А так — будешь долго жить, — Палач подошёл к бару и загремел бутылками. — Если быть точным, то через четыре дня годовщина. Ровно пятьдесят лет с того момента, как ты отправилась «прогуляться». Дамы носят мини-юбки, США больше не враг номер один, но в целом ничего особенно не поменялось. Те же страсти, те же ошибки и те же способы их решения. Да что ж ты будешь… а, вот она! — он повернулся, держа в руках оплетённую бутыль тёмного стекла. — Ты, как и прежде, уважаешь итальянское? Тысяча трёхсотый год, хранил для особого случая.

Воин поворочался в кресле и что-то пробормотал сквозь сон.

— Уважаю, — довольно мурлыкнула Тень и бросила взгляд на забурчавшее кресло. — А это тут у тебя… что? Спит. Кажется.

— Не «что». А «кто». Целый начальник Второго отдела. Славная сущность, разве что выпить любит. Или делает вид, что любит, теперь я уже не очень-то в этом уверен. К слову, я обещал ему, что познакомлю с тобой, когда ты появишься. Думаю, он тебе понравится. Когда проспится. Его зовут Воин, а свою историю, думаю, он сам тебе поведает рано или поздно. Тем более, что я, судя по всему её знаю не до конца.

— Ну, Воин — так Воин, — легкомысленно пожала плечами Тень и, на миг развеявшись туманным облачком, оказалась уже рядом с Палачом, принимая из его рук бокал, наполненный рубиновой жидкостью. — Когда проспится, тогда и будем разговаривать. Знакомое лицо, впрочем… Где-то я его уже видела. Кажется, даже на каком-то деле. Что-то мы тырили. Чью-то диадему. С изумрудами. Ай, не помню, давно было!

Женщина отхлебнула глоток вина и одобрительно причмокнула, а потом покосилась на потолок.

— Что нового в горних высях? Как там Алехандро, по-прежнему в бэлом или сменил колёр?

— В горних высях всё по-прежнему, — качнул головой Палач, проследив её взгляд. — На то, чтобы Светлов изменил своему имиджу, должно потребоваться куда больше полувека. Можешь сходить и убедиться, вряд ли он сейчас спит.

— Почему? — Тень вновь на мгновение растворилась тёмным вихрем и, скользнув над полом, воплотилась за спинкой кресла Воина, над которым с интересом и склонилась, изучая лицо. Волосы, взвихрившиеся было облачком, мягко опали ей на плечи, одна из прядей шаловливо мазнула мужчину по носу, тот поморщился, но не проснулся. — Тоже психологически кондиционируется?

— Думу думает, — усмехнулся начальник Третьего отдела, наблюдая за её манипуляциями. — Зайди-зайди, он обрадуется. Только сперва расскажи хотя бы, где тебя носило столько времени? Ты, конечно, и раньше отлучалась, но чтобы так надолго — и это после жизнерадостного: «Мальчики, я пойду погуляю, скоро вернусь, не скучайте!»…

 — А что такого? — Женщина оторвалась от своего занятия и скорчила капризную гримаску. — Для меня прошло пять дней, так что я ничуть не покривила душой. Откуда я знала, что на той Грани время течёт настолько забавно? Ну, через день, конечно, догадалась, когда мои птички принесли мне отсюда новостей за десять лет, но…

— …но раз уж зашла — так чего возвращаться раньше времени? — закончил за неё Палач, салютуя бокалом. Тень улыбнулась ему его же улыбкой. Это был один из тех моментов, когда становилось неумолимо ясно, что эти двое знакомы очень давно и прочно, а чтение мыслей друг друга уже вошло в привычку.

Сырая серость за окном несколько посветлела. Утро всё же вступало в свои права, пробиваясь сквозь согнанные тучи. Тень прищурилась на окно, а затем вновь растворилась в воздухе — и через пару секунд её черноволосая голова уже прижималась к груди Палача. Когда её бокал успел опустеть и оказаться на столе, не смог бы заметить даже самый внимательный наблюдатель.

— Пять утра — не самое удобное время для долгих и красочных рассказов, особенно после пьяной ночи. — Её шёпот походил на дуновение ветра, тонкие руки чуть крепче сжались на талии старого друга. — Тебе надо поспать. Бери пример с приятеля. А я навещу Алехандро. У нас ещё будет время на поговорить, много времени. В ближайшие пару десятков лет я не собираюсь никуда уходить.

Палач осторожно погладил лёгкие, струящиеся тёмные пряди. В уголках его глаз собрались морщинки, и тот, кто увидел бы его в этот момент ни за что бы не дал меньше пятидесяти этому мужчине. А то и больше. В следующий миг он уже улыбался:

— Я посплю. Честное слово. Пару часов, но посплю.

— Вот и молодец.

Лёгкий поцелуй в лоб — и Тень в прямом смысле слова выскользнула из объятий друга и просочилась сквозь потолок, оставив после себя едва уловимый аромат духов, не известных ни одной смертной моднице.

Начальник отдела бархатного вмешательства посмотрел в потолок. Потряс головой, будто сомневаясь: не причудился ли ему странный визит. Потом задумчиво взглянул на Воина, мирно похрапывающего в кресле, и оглушительно хлопнул в ладоши:

— Подъём, силовые структуры! Конец света проспишь.

Воин оказался на ногах в долю секунды. В руке кинжал, волосы встрёпаны, взгляд чуть расфокусирован:

— А? Что? Рагнарёк?

— Армагеддон. И всемирный потоп в придачу, — Палач едва удержался от смеха, — Иди-ка ты, друг любезный, к себе. Поспи часиков пять и отправляйся ловить волков. А я здесь посплю примерно столько же и отправлюсь договариваться с наставницей твоего сына, ибо один хрен больше некому.

— Ага, — кивнул Воин и душераздирающе зевнул. — Поспать — это хорошо… А нахрена ты меня будил? Ты ж не в кресле спать будешь.

В глазах Палача мелькнули чёртики. На короткое мгновение, но Воин заметил и удовлетворённо кивнул про себя.

— Понял. Чтоб жизнь мёдом не казалась. Пойду, пожалуй.

На пороге его догнал тихий голос бывшего эмиссара:

— Спасибо, демон.

Воин, не оборачиваясь, небрежно махнул рукой:

— Не за что, чувак. Обращайся.

***

— Это противоречит здравому рассудку. Я попросту не имею права подписать подобную бумагу, герр Вит, — Гюнтер Штекльбак раздражённо пожал плечами. Брюнет в дорогом костюме, сидевший в кресле напротив доктора, терпеливо вздохнул.

— А я в очередной раз повторяю вам, милейший, вы подпишете эту бумагу, хотите вы того или нет, — немецкий Вита был почти идеален, и Штекльбак про себя удивился, как человек, настолько хорошо владеющий языком нации непревзойдённых педантов, может не понимать простейших вещей.

— Поймите же! Дело не в моём желании. Герр Нам в данный момент не в состоянии сидеть самостоятельно, не то что совершить перелёт…

Дверь кабинета открылась, и Гюнтер подавился собственной фразой. На пороге стоял его пациент. Костюм на нём висел, как на вешалке, на лбу выступила лёгкая испарина, но он стоял. Спустя восемь часов после того, как пришёл в себя после трёхлетней комы.

— Невозможно, — пробормотал Штекльбак.

— Я слышу от вас это слово уже в пятнадцатый раз за последние два с половиной часа, — с истинно немецкой въедливостью уточнил Вит и перешёл на русский: — Братишка, как ты?

— Честно говоря, хреново до ужаса, брат, — Нам поморщился, — но на порядок лучше, чем пару часов назад. Чем ты меня напоил?

— Один хитрый коктейльчик производства твоей супруги. Тебе хватит часов на десять, потом над тобой придётся серьёзно поработать. С другой стороны, этого как раз хватит, чтобы добраться до Питера.

— Герр Вит, я требую объяснений, — в голосе Гюнтера появились стальные нотки. — Происходящее невозможно не только с точки зрения медицины, но и…

— Малой, чего этот сушёный немец от тебя хочет? — устало поинтересовался Нам, осторожно опускаясь в кресло.

— Объяснений. А я думаю, что проще: мозги ему отканифолить, или на лапу сунуть, чтоб заткнулся?

— Это же Германия. Ему проще вообще память стереть.

— Тогда уж всей больнице разом и не только. Ты ведь тутошняя достопримечательность. Сей потомок викингов на тебе три работы защитил.

— С ума сойти, — Нам прикрыл глаза. — Скажи ему, что это чудо господне.

— Какого конкретно господа?

— Не знаю. Какого-нибудь местного.

— Что он говорит, герр Вит?

— Что его настоящее имя Магни и он сын Донара. Его отец спустился на землю, благословил его молотом и восстановил его силы.

— Ч-что? — у Гюнтера отвисла челюсть.

— А вы получите двести пятьдесят тысяч евро за подпись на этом документе и ещё полмиллиона за молчание о том, что лечили полубога, — скучающим тоном закончи Вит.

— Брат, я ещё не забыл числительные. Откуда у нас такие деньги?

— Золото. Очень-очень много. Ирландия богата на этот металл, ты в курсе?

— О-о-о… — Нам усмехнулся. — Понял тебя.

— Так что, доктор, мы с вами договорились? — Вит с усмешкой посмотрел на опешившего Штекльбака. — Или вы предпочтёте встретиться с его отцом лично? Я могу это устроить.

— Какой-то бред, — беспомощно улыбнулся Гюнтер. — Что ж, если вы настаиваете… но как я объясню это своему начальству?

— А зачем вам что-то им объяснять? — Вит поднял бровь. — На мой взгляд, при таких средствах ваша мечта о «Клинике доктора Штекльбака» будет вполне осуществима.

— Откуда вы знаете? Впрочем, кажется, я уже не хочу в этом разбираться, — доктор размашисто подписал отказ «герра Нама» от дальнейшего участия клиники в его судьбе и протянул бумагу Виту.

— Благодарю вас, герр Штекльбак. Деньги будут переведены на ваш счёт в течение суток. Брат, подъём. Летим домой.

Дверь за странными русскими закрылась. Гюнтер посидел с минуту, переваривая информацию, затем достал из ящика стола лист бумаги и принялся аккуратно, от руки выводить название документа. Прошения об увольнении он предпочитал писать по старинке.

***

Последние из Сумеречного Братства добрались до частного самолёта во франкфуртском аэропорту уже в сумерках. Возле трапа их автомобиль встречал мужичина огромного роста в грязно-зелёном плаще с нашивками пилота. Голова мужика была обрита налысо, а рыжей щетине позавидовал бы сам Барбаросса.

— Вит, так тебя растак, ты знаешь, чего нам стоило задержать рейс на час?

— Не ори, Эрик, — брюнет помог Наму выбраться с пассажирского сидения, и взгляд рыжего смягчился.

— Ладно. Добро пожаловать на борт, господа. Полёт проводит лучший в мире пилот.

Глава четырнадцатая

— в которой присутствуют два рукописных заявления, а также один внутренний монолог.

«…Формирование личности происходит под давлением обстоятельств. Личность, изначально представляющая из себя аморфное соединение инстинктов, черт характера и эмоционального фона, формируется посредством внешних факторов. Внутренние качества, такие как воля, терпение и прочие, с одной стороны, являются неотъемлемой частью личности, с другой же — проявляются исключительно при воздействии извне. Дайте мне волю в создании окружающих условий, и я сделаю гения из любого, даже посредственного человека. Да, чем ниже потенциал, тем больше вероятность гибели или непоправимой психической травмы испытуемого. Но поверьте, люди — очень гибкие создания с колоссальным запасом живучести. Человек приспосабливается ко всему. Жестоко? Да. Однако, как показывает практика, это единственный путь достижения чего-то большего, нежели общество потребления, что правит бал на большей части земного шара. Точно так же, как личность, формируются и «запредельные», или, по человеческой терминологии, «аномальные» способности. Единственное отличие — для проявления этих способностей необходим некто опытный, кто даст толчок этому развитию. Без наличия опытного наставника проявление способностей практически невозможно. Шансы спонтанного развития энергетика — примерно один к восемнадцати миллиардам. И это, в целом, неплохо, иначе планета была бы населена детьми, постоянно играющими даже не со спичками, а с ядерной кнопкой. На примере Индии мы уже видели, к чему привело существование нации с поголовно развитыми энергетическими способностями. Некоторые последствия нам приходится ликвидировать до сих пор. Однако я считаю совершенно необходимыми слежку, отбор и впоследствии принятие под патронаж Агентства детей с потенциалом к энергетическому развитию. Проект «Детский сад» необходимо развивать, пока не стало поздно. В противном случае, боюсь, мы потеряем возможности к расширению состава Агентства через пятьдесят-семьдесят лет. Возможность поддержания состава на должном уровне пойдёт на спад через сто — сто двадцать лет».

Дата. Подпись. Палач отложил ручку, искусно стилизованную под гусиное перо, и посмотрел на Светлова. Тот кивнул.

— Я считаю, что ты абсолютно прав. Однако, как тебе известно, Его Высочество крайне скептически относится к возможности запуска данного проекта. В первую очередь, из-за отсутствия необходимого педагогического состава. Мы слишком привыкли к обучению уже оформившихся личностей. Дети давно не являются нашим профилем.

Палач коротко усмехнулся и бросил всего одно слово, от которого невозмутимый Александр сморщился, будто от зубной боли:

— Мэрионн.

— Тебе прекрасно известно, в какой ситуации она находится.

— Известно. Уже сотню лет. И с этим тоже пора что-то решать. Если ни ты, ни Его Высочество не собираются ничего с этим делать…

— Не могут, Палач, — мягко поправил Светлов. — Мы не можем ничего поделать, ибо дохлую лошадь погонять бесполезно, а от скелета этого скакуна давно остался лишь прах. Печально, что специалист такого уровня фактически похоронил себя заживо, но это был её выбор.

— Значит, на этот выбор надо каким-то образом воздействовать. — Палач ткнул пальцем в бумагу, лежавшую на столе у Светлова. — Перечитай то, что я пишу. Формирование личности и внешние факторы. Внешние, понимаешь, maggiore?[3]

— Понимаю. Однако тебе также известен один из основных постулатов Агентства. Полное отсутствие принуждения. Поверь, необходимые условия для Мэрионн созданы. Рано или поздно результат последует.

— Главное, чтобы не слишком поздно. — Голос начальника Третьего отдела потускнел. — Мир гниёт, Александр. Медленно, но верно. И только от нас зависит, что с ним будет дальше.

Светлов медленно покачал головой. Очки ярко блеснули, отбрасывая солнечных зайчиков на стену кабинета.

— Не только, iuniore.[4] Не только от нас. Ты, как всегда, не принимаешь в расчёт основное население планеты.

Палач открыл рот, чтоб возразить, но Александр Евгениевич сделал короткий отрицающий жест.

— Хватит пока об этом. Заявку твою я принимаю. — Он взял со стола ручку и аккуратно вывел чуть ниже подписи Палача: «Принято к рассмотрению». — Дальнейшее, пока что, не в твоих силах. К слову о возможностях, судя по вновь появившейся в твоих устах итальянской речи, Тень решила-таки почтить своим высочайшим вниманием нашу скромную обитель?

— А она к тебе не заходила? — удивился Палач. — Она здесь с пяти утра, кажется.

— Меня до полудня не было в здании и до недавнего момента в моём кабинете. — Светлов извлёк из жилета часы на цепочке и щёлкнул крышкой. — Без четверти три. По-видимому, не обнаружив меня на месте, она решила заняться какими-то своими делами. Что ж, в любом случае, полагаю, она ещё появится. Если уж Тень вернулась, то это надолго. Итак, с твоим заявлением мы покончили, теперь изволь взглянуть на это.

Александр взял из стопки картонных папок на столе верхнюю, открыл её и передал Палачу лист, исписанный ровным крупным почерком. Тот пробежал содержимое глазами и удивлённо изогнул бровь:

— Настолько быстро?

— Сам видишь. Беспрецедентный случай, как ты понимаешь. Через два часа над городом будет облачность, позволяющая господину Бэррингу свободно передвигаться на поверхности. После чего он займётся окончательным «наведением мостов» с местной диаспорой Детей Каина. К одиннадцати вечера он должен связаться со мной и окончательно утвердить встречу. Если всё будет в порядке, к часу ночи мы надеемся провести сей «брифинг».

— А охота?

— Откладывается. Если встреча пройдёт удачно, можно будет рассчитывать на помощь с обеих сторон. Мы готовы пожертвовать одной ночью ради того, чтобы вести поиск более масштабно.

— Воин в курсе?

— Отправил ему письмо ещё утром. Признаюсь, я несколько удивлён, что с его стороны не последовало…

Из-за двери послышался какой-то грохот, плеск и громкая нецензурная брань.

— Боюсь, после вчерашнего кондиционирования последним, на что сегодня Воин обратил внимание, была утренняя почта. — Палач улыбнулся, слушая, как начальник Второго отдела в коридоре костерит кого-то, расставившего уборочный инвентарь в неподобающем месте. — Сейчас будет буря.

— Думаешь? — Светлов поправил очки. — Пока что Воин не решался по-настоящему жёстко воспринимать какие-либо решения с моей стороны.

Дверь распахнулась. Открывать кабинет Александра Евгениевича пинком начальник Второго отдела все же не решился. Хотя чувствовалось, что ему этого очень хотелось.

— …в задницу твою швабру засуну! — рявкнул Воин через плечо, обращаясь к кому-то вне помещения. — И проверну до полного колинара!

Дверь захлопнулась, повинуясь движению брови хозяина кабинета, и демон осёкся.

— Я полагаю, ты желал меня видеть? — нейтрально спросил Светлов, снимая с переносицы очки и начиная их протирать мягкой тряпочкой. — Судя по твоему взвинченному состоянию, причина должна быть более чем веской.

Воин повернулся, затем глубоко вдохнул и выдохнул, явно стараясь успокоиться.

— Какого… лешего… — с видимым трудом подбирая слова, прорычал он, — я узнаю о прекращении моей операции от тебя, да ещё и не лично, а письмом?

— В первую очередь, позволь заметить, что операция проводится Агентством в целом, — мягко сказал Светлов. Закончил с правым стёклышком, посмотрел через очки на свет и перешёл к левому. Воин ещё раз глубоко вздохнул, соизволил, наконец, заметить Палача и коротко поклонился. Пробормотал грязное ругательство, подошёл к столу и развалился в кресле, закинув ногу на подлокотник. Александр стоически перенёс этот развязный жест, зная, что попытка урезонить демона не окончится ничем хорошим.

— Похмелье? — участливо спросил Палач, усаживаясь во второе кресло.

— Недосып, — буркнул Воин, разглядывая ногти. — И много чего ещё «недо». Судя по вашим физиономиям, происходит нечто серьёзное.

Светлов привёл очки в порядок, водрузил их на нос и задумчиво посмотрел на демона.

— Как ты относишься к прогулкам на лоно природы? — неожиданно спросил он у Воина.

— Смотря с какой целью, — настороженно ответил тот. — Вина и девочек можно не ждать?

— Медовуха, — улыбнулся Светлов. Дождался ответной улыбки и с удовольствием закончил: — И дип-миссия к Потомкам Корвинуса.

— Твою ж мать, — искренне огорчился Воин, — во всём подвох. Что обсуждаем с мохнатыми?

— Возможность объявления Санкт-Петербурга нейтральной зоной для Детей Ночи и людей, — отозвался Палач.

Воин насторожился. Наморщил лоб, почесал в затылке, зевнул, ещё раз выругался вполголоса. Палач смотрел на эту пантомиму, являющую собой напряжённый мыслительный процесс, с изрядной долей скепсиса. Предыдущий вечер ясно показал ему, что молодой демон только корчит из себя грубоватого вояку с тягой к алкоголю. Для начальника Третьего отдела, пока что оставалось тайной — зачем он это делает. Светлов мягко улыбался, постукивая сигаретой по столу. Наконец, Воин хмыкнул.

— Должна быть третья сторона. И не Агентство, — сказал он, и Палач удовлетворённо кивнул своим мыслям. Как он и ожидал, мозги у демона работали достойно.

— Третьей стороной я займусь лично, — Александр вздохнул, — и это будет непросто.

— Охотники? — Воин сощурился, снял ногу с подлокотника. — Причём не просто охотники, их ордены — не настолько серьёзная сила на нашей территории. Ты поедешь в Собор.

— Именно.

— Это прыжок выше головы. — Демон пощёлкал пальцами. — Должно быть нечто, что объединит эти силы. Хотя бы на первых порах. — На его лице отразилось понимание. — Будем раздувать угрозу?

— Как можно сильнее, — кивнул Светлов. Он явно был доволен ходом мысли Воина. — Оборотень немыслимых возможностей с чудовищным «послужным списком». Здесь. В городе. Больше пафоса, больше ужасающих подробностей.

— Наш отчёт из Луги доведён до ума, или придётся заниматься лично?

— Лежит на сервере. Фотографии прекрасные, свидетельства соответствующие. — Палач улыбнулся. — Я сам обрабатывал.

— Замечательно. — От злости и «недосыпа» не осталось и следа. Воин разве что не подпрыгивал в кресле. — Когда начинать?

— Часа через два, думаю, будет можно. — Светлов достал из ящика стола командировочный лист и подписал. — Отбери материал, подготовься хорошенько. Для убедительности можешь взять Витольда.

— Нет. — Воин покачал головой. — Я достаточно хорошо разбираюсь в хитросплетениях клановой структуры Потомков. Витольд — одиночка, он мне там только помешает. Я подумаю, кого прихватить, а может, и один поеду. Разберусь.

— Верю в тебя, — негромко сказал Александр, и демон ухмыльнулся.

— Спасибо.

— Зачем ему это? — спросил Палач, когда за начальником Второго отдела закрылась дверь. Спросил не уточняя, он знал, что Светлов его поймёт. Александр неторопливо закурил и посмотрел на Палача.

— Это тот вопрос, ответ на который ты будешь искать сам, — тихо сказал он. — Хотя одну подсказку я могу тебе дать. Формирование личности. Ранние стадии.

— Понял, — кивнул Палач. — Con permesso?[5]

— Иди.

***

Перелёт дался Наму тяжело. Несмотря на действие тонизирующего средства, к середине пути Виту пришлось усыпить брата. Вслушиваясь в неровное дыхание одноглазого, мастер сновидений думал о разговоре с Палачом.

«Надеюсь, я не переиграл. Очень надеюсь. Если Агентство поймёт, что мы задумали, если у них появится хоть тень сомнения в искренности моих намерений, действовать будет куда сложнее. Пока что все условия складываются более чем благоприятно. Помимо того, что они теперь в курсе про ребёнка. Но, рано или поздно, они всё равно узнали бы. Я недооценил его способности, но теперь жалеть поздно. Сосредоточимся на текущих событиях».

Он прикрыл глаза, вслушиваясь в течение вероятностей, и удовлетворённо кивнул.

«Да. Пока всё тихо. Разве что… У них появился новый игрок. Не живой, но и не из царства ушедших. Интересно. Расклад сил может измениться. С другой стороны, он… нет, она — пока что не стремится менять канву событий. Однако следует быть осторожнее. Кроме того, мы пока что не представляем себе всех возможностей Агентства. У них всегда есть козырь в рукаве».

Нам заворочался во сне, и мысли полукровки изменили свой ход.

«Последние из Братства. Надо же. Как мне всегда хотелось быть «последним из чего-то». Красиво звучит. Мрачно и торжественно. Как и полагается идиотизму. «Братства больше нет», повторяю я из года в год, но и это идиотизм. Мы не последние. Мы просто те, кто продолжает жить, цепляясь за возможности. Жить и прогрессировать. Как там говорилось в работе отца? «Развитие есть жизнь. Пока я развиваюсь, я существую». Как ты прав, зараза, ах как ты прав. Какая жалость, что сейчас мы стоим с тобой по разные стороны баррикад. Я ненавижу тебя, отец, отрицать это глупо. Но ненависть, если она подлинная, старая и глубокая, отнюдь не отрицает и иных чувств. Восхищения, например».

Самолёт слегка тряхнуло.

— Держитесь там за что-нибудь! — заорал из кабины Эрик. — Над Питером сплошная облачность. Наведённая, потому будет и турбулентность. Кто-то здорово поигрался с погодой.

— Не из-за нас?

— Нет, отдельного внимания к «Грифону» я не чувствую. Хотя, проверь лучше сам. Ты ж знаешь, у меня шкура в три пальца толщиной.

— Да ещё и чешуйчатая, — пробормотал Вит, снова прикрывая глаза и сканируя местность. — Нет, это не по нашу душу, — заключил он спустя несколько минут. — Но в городе явно что-то затевается.

— Чемпионат по художественному пению лягушек? — предположил рыжий. Включил автопилот, перебрался в салон и начал шумно копаться в баре. — Таскаете с собой всякую гадость… О, вишнёвое!

Пробка полетела куда-то в угол, а «лучший в мире пилот» с видимым удовольствием приложился к полуторалитровой бутыли. В его лапищах она смотрелась даже изящно.

— Ты связался с братцами? — поинтересовался Вит, когда ёмкость опустела наполовину, а Эрик устроился в кресле.

— Ещё вчера. Всё идёт согласно плану, Витти. Не заморачивайся.

— Это хорошо, — рассеянно кивнул полукровка. Потряс головой, сфокусировал взгляд на Эрике. — В триста двухсотый раз предлагаю тебе выйти из всего этого предприятия. За то, что подбросил, спасибо, но…

— И в такой же раз я говорю тебе: «Я ещё не расплатился», — прогудел Карлссон.

— Ты ничего не мог сделать.

— Мог. Например, погибнуть там вместо неё. Вы спасли жизнь Мелкому. Вы сделали всё, а я сохранил свою жизнь ценой смерти твоей… хм.

— Сестры, — закончил Вит. — Моей сестры. Ладно, но это было последнее предупреждение.

— Я понял тебя.

— Хорошо. Мне понадобятся все твои связи. Без исключения. В основном, нелегальные.

— Где?

— Рим, Лондон, Париж, Мадрид. Пожалуй, хватит. Агентство должно начать трясти не позднее, чем послезавтра. Необходимо, чтобы регионы были по уши завалены работой. Ничего серьёзного, никаких кризисов, никаких, упаси Боги, катастроф. Мелочь. Но очень-очень много, понимаешь?

— Да. Я подумаю, что можно сделать.

Самолёт снова основательно тряхнуло, и Эрик нахмурился.

— Пойду-ка я порулю. Внимания к нам нет, это хорошо; но на Богов надейся, а сам не плошай.

Он поднялся и направился обратно в кабину. Вит проводил его взглядом и откинулся на спину. Операция, которую они с наставницей продумывали несколько лет, наконец-то начинала осуществляться.

Глава пятнадцатая

— в которой блефуют высокопоставленные личности, а также присутствует взгляд с трёх различных сторон на одно и то же событие.

Лёгкий дымок вился под стропилами Общинного Дома. Воин знал, что здесь терпеть не могут табачного запаха, по крайней мере, того, которым привыкли в последние десятилетия давиться все, кому не лень. Потому сейчас в его трубку была набита особая смесь из мяты, таволги, листочков вишни и всё того же табака, но чистого, выращенного на собственной маленькой грядке в садике Жрицы.

Собеседник демона, огромный мужик с изрядным количеством седины в буйной чёрной гриве, одетый в рубаху и порты из небелёного полотна, потянул носом и одобрительно кивнул.

— Мне многие задают вопрос, Влас, — Воин, одетый так же, как и номинальный хозяин помещения (разве что цвет его облачения был чёрным), потянулся за чашей, отхлебнул и одобрительно хмыкнул, — почему организация с многотысячелетней историей работает подобным образом? Почему с нашими возможностями мы попросту не действуем в полную силу? Почему каждый из нас не держит под контролем свой сектор города, отслеживая всё, что только можно, и не допуская кризисов, как, например, явление вашего родича? Ты, на моей памяти, входишь во вторую сотню тех, кто этим интересуется.

— И каков же ответ? — Влас вопросительно приподнял бровь.

— Ответов несколько. Во-первых, таких, как я, мало. Представляешь, сколь нас радует оказаться в роли живого ретранслятора силы?

— Представляю, — тяжело вздохнул Влас.

— Во-вторых. Основное кредо Агентства помнишь?

— «История должна твориться руками человеческими».

— Именно. Оборотни, конечно, не люди, но ближе к ним, чем, скажем, я. А потому со своими проблемами вы должны, в большинстве случаев, разбираться самостоятельно. Мы, так или иначе, стараемся лишь подправлять определённые последствия, чтоб они не стали фатальными.

— Нет, ты мне объясни, почему седого волка ловит всего лишь две группы?

— Да потому, что посылать против него обычных оперов — пустая трата времени и ресурсов.

— Ресурсы — это люди?

— Не только. Седой волк — это кризис. Его человеческими и обычными силами не решить. И тогда в дело вступаем мы. Элита, так сказать.

— Тогда нахрена вам мы?

— А вы тоже элита. — Воин усмехнулся поверх чаши. — Самая что ни на есть. Только узкоспециализированная.

— А что у себя такой не завели?

— Ещё раз. Невмешательство. Агентство в течение суток может аккумулировать достаточно сил, чтоб развязать третью мировую и выиграть её за тех, за кого захочет. Только мы… не регулярные войска, Влас. Мы — спецназ, который вызывают только на особые операции. А главы отделов в этом спецназе — особая категория.

— Значит, сейчас сложилась ситуация, когда не справляетесь и вы? — Влас встал, повёл плечами и хищно ухмыльнулся. — Так передайте право на операцию нам. Мы сами разберёмся со своей проблемой.

— Проблема уже не ваша. — Демон допил и со стуком поставил чашу на стол.

Обиталище потомков Корвинуса поражало, как своими размерами, так и подчёркнутой скромностью. Даже дикостью. Широкие лавки и столы, сбитые из плохо отёсанных досок, полное отсутствие техники и жуткий запах псины. Это была зала Дома, в которой принимали непрошеных гостей. Воин знал об этом и терпел, ибо он действительно явился без приглашения и с предложением, которое сильно не нравилось волкам. Впрочем, поили и кормили тех, что хуже татарина, ничуть не хуже приглашённых. Право гостя волки блюли свято.

— Общая проблема, стало быть. — Влас прошёлся взад-вперёд, хрустнул пальцами. — Всех зацепило. И людей, и кровососов, и вас. И вам теперь нужны все силы.

— Нужны, спорить не буду.

— Но ещё раз, почему вы не дадите нам самостоятельно решить этот вопрос? Хотите все нити в руках удержать?

— Да потому что вы тоже не справитесь. — В глазах демона сверкнул огонёк. — Ваши отряды под Лугой ушли ни с чем, так ведь? Он опережает вас, сбивает со следа. Седой волк сильнее, чем глава рода, не говоря уже о тебе, «первые уши и глаза».

Влас тихонько рыкнул и дёрнул уголком рта. Воин рисковал. Информация о том, что у перевёртышей сменился глава разведки, равно как и о провале его поисков, ещё не была подтверждена на сто процентов. Но, судя по реакции оборотня, данные всё-таки оказались верны.

— И что ты предлагаешь?

— Мы будем говорить об этом здесь? — ухмыльнулся глава отдела, выделив голосом последнее слово.

— Сначала об этом должен услышать я, — Влас уселся на своё место, — потом пойдём к старшему из Потомков. Если твоё предложение будет достаточно серьёзным, чтоб он услышал его лично.

— Тогда слушай внимательно, — в голосе Воина зазвучали нотки металла, он хорошо знал, как стоит делать «побольше пафоса», — потому что с тобой сейчас говорит голос Агентства.

— Я слушаю, — серьёзно кивнул Влас.

— Ночные Войны кончились. Всем нам необходимо нечто, что позволит оставить их далеко позади. — Воин прикрыл глаза, будто вспоминая чужие слова. — Агентство не может стать гарантом мира между детьми Корвинуса и потомками Каина. Но оно привлечёт тех, кто будет этим гарантом. Мы, как и прежде, лишь посредники, наблюдатели и, если нас попросят, — исполнители. Судьями будут другие. «Кризис седого волка» — это возможность сломать предрассудки. Возможность показать друг другу и людям, что Дети Ночи изменились. Что они готовы забыть вражду и действовать вместе. Мы, как посредники, предлагаем заключить пакт о ненападении на территории Санкт-Петербурга.

— Речь идёт не только о Детях Ночи, — тихо сказал Влас, и голос его слегка дрогнул. — Кто будет выступать от людей, демон? Кто станет судить отступников, нарушивших договор?

Воин открыл глаза и медленно растянул губы в хищной ухмылке.

— Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос, Влас.

— Охотники, — прошептал оборотень. — Вы сможете договориться с ними?

В комнате на несколько секунд воцарилась тишина. Звук сообщения, пришедшего на мобильный Воина, едва не заставил обоих мужчин вздрогнуть. Глава отдела пробежал глазами текст, и улыбка на его губах стала ещё шире.

***

Александра Евгениевича Светлова редко заставляли ждать. Как правило, его статус, сила или средства Агентства могли открыть перед ним практически любые двери с максимально возможной скоростью. Тем не менее, ждать он умел и, как это ни странно, любил. Ожидание в приёмных, курилках и коридорах различных заведений давало ему время полностью сосредоточиться на вопросе, который он собирался обсуждать. Неторопливое течение человеческих потоков и очередей, беготня курьеров, негромкие беседы просителей, скрип ручек по бумаге, клацанье клавиатур и стук печатей — всё это создавало для Светлова неповторимую атмосферу, которой он искренне наслаждался. Вот и сейчас, когда ему сказали, что отец Димитрий сможет принять его не ранее, чем через час, Александр лишь смиренно кивнул и опустился на мягкий стул.

Приёмная главы Охотников Санкт-Петербургского региона не отличалась скромностью. Православная церковь была достаточно богата, чтоб её служители ни в чём себе не отказывали. Светлов, однако, знал, что орден Охотников, более-менее структурировавший сорвиголов, уничтожающих ночные народы, не берёт «сверху» ни копейки. Органы, кровь и иные детали организмов нелюдей, подаваемые под видом лекарств, стоили на чёрном рынке бешеные суммы. И сейчас Агентство собиралось лишить орден этого дохода. Пусть пока и на одной, отдельно взятой территории. С другой стороны, имелся один нюанс, неподтверждённые слухи, использовать которые было опасно, но… Нет, Александру не нужно было придумывать, что предложить Охотникам взамен. Этот момент был обдуман сразу после окончания Ночных Войн. Вопрос состоял в том, как именно подать информацию нынешнему главе ордена, чтобы он согласился её принять. А ещё лучше, посчитал, что это его собственная идея.

В приёмной, помимо Светлова, сидело всего два человека. Александр точно рассчитал время, явившись под самый конец рабочего дня, чтобы у него было достаточно времени обсудить столь щекотливый вопрос. В том, что ради него Димитрий немного изменит свой рабочий график, специалист по связям с общественностью не сомневался.

Немолодой секретарь с лицом, изуродованным страшным шрамом, что-то быстро печатал, изредка отдавая малопонятные непосвящённым приказы по интеркому. Курьеры с бумагами появлялись и исчезали как по мановению волшебной палочки. Очередного просителя пригласили пройти в кабинет. Александр Евгениевич поправил очки и опустил веки. Ему было необходимо просчитать все возможные варианты беседы.

— Господин Светлов? — Голос секретаря прозвучал в полной тишине. Александр открыл глаза. В окно стучали мелкие капли дождя, приёмная пустовала, а в глазах пожилого Охотника стояло неподдельное участие. — Я взял на себя смелость дать вам лишние пять минут на отдых. Тем не менее, отец Димитрий ожидает вас.

— Благодарю. — Светлов не стал разубеждать секретаря. Пусть думает, что замотанный посланник Агентства задремал. — Ваша доброта не знает границ. Однако не стоит заставлять святого отца ждать.

Он встал, коротко поклонился, дождался, пока перед ним откроют тяжёлую дверь, и прошёл в кабинет.

— Не могу сказать, что ожидал твоего визита, Александр Евгениевич. — Голос был слегка надтреснут, как почти у любого человека, перешагнувшего семидесятилетний рубеж. Светлов улыбнулся и склонил голову.

— Рад, что могу ещё хоть чем-то удивить тебя, Димитрий.

Хозяин кабинета усмехнулся, вставая из-за стола. Звук голоса этого человека часто вводил в заблуждение тех, кто общался с ним исключительно при помощи современных средств связи. Отец Димитрий, когда-то известный в миру как Даня Блеск, был воистину могучим старцем. Годы лишь слегка смогли умалить его почти двухметровый рост, а широким плечам и по сей день позавидовали бы лучшие из тех, кто кичится своей силой, набранной в спортзалах. Лицо, испещрённое морщинами и шрамами, наводило на мысли о древнем дубе, что в любой момент готов повести ветвями, сбрасывая с себя груз возраста-снега.

Светлов мысленно поставил рядом с Димитрием Андрэ и главу потомков Корвинуса и тонко улыбнулся.

«Соболь, Волк и старый Медведь. И плевать, что вожак оборотней старше монаха почти что впятеро, а Андрэ, считай, бессмертен. Старик даст фору обоим. Смогут ли они договориться?»

Добавил к ним свой образ.

«Горностай, может, и мал, господа, но умнее иного зверя. Посмотрим».

Димитрий, тем временем, подошёл к представителю Агентства и крепко обнял. Светлов ответил на объятие. Этому человеку он доверял. Настолько, насколько вообще такой, как он, мог доверять человеку.

— В последний раз, когда ты являлся ко мне подобным образом, не распугивая очередь и не требуя немедленных действий, я потерял две лучшие группы, — проскрипел святой отец, размыкая руки, — но дело того стоило. Осмелюсь предположить, что и теперь ты пришёл с чем-то важным.

— С тобой легко разговаривать, Димитрий. — Светлов, не дожидаясь приглашения, сел в глубокое кресло. — Но воистину, беседа нам предстоит более, чем серьёзная.

— В таком случае, я отпущу Владимира. — Святой отец потянулся к интеркому, но Александр остановил его коротким жестом.

— Не стоит. Боюсь, услуги твоего секретаря нам ещё понадобятся.

— Вот как. — Седые брови главы ордена сошлись на переносице. — Что ж, я слушаю тебя.

— Скажи мне, Димитрий, — Светлов выдержал короткую паузу, — сколько ты собираешься держать Охотников на том резерве, что вы смогли наработать за последние пятьдесят лет?

Лицо святого отца не изменилось. Тем не менее, вопрос представителя Агентства ударил его по больному месту, которое он старался скрыть как можно тщательнее.

— Что ты имеешь в виду?

— Брось, Димитрий. — Александр откинулся на спинку кресла.       — Это то шило, на которое у тебя рано или поздно не хватит никаких мешков, если мне будет позволено так выразиться. Казна ордена медленно, но верно истощается.

— Ты не можешь этого знать.

— Но знаю. Ты забыл о том, что мы следим за популяцией ночных народов не только в городе и стране, но и по всему миру? Вампиры и оборотни более не привлекают к себе внимания. Здесь. Ересь Семерых время от времени поднимает голову на западе, но там с ней разбираются католики и местные Каиниты. Про оборотней я скромно промолчу. Последний случай террора был…

— Несколько дней назад под Лугой, — прервал его Димитрий, — и твои молодчики не дали нам и носа сунуть в это дело. В кои-то веки нам представился шанс серьёзно прижать перевёртышей, а Агентство не позволило нам это сделать. Я не стал отправлять вам ноту протеста, но я ждал объяснений. И сейчас надеюсь услышать их от тебя.

Светлов помолчал, чуть подтянул узел галстука и посмотрел прямо в глаза главе ордена.

— Я не дал тебе соваться в это дело потому, что не желал, чтобы ты терял людей, Димитрий, — твёрдо сказал он. — Ситуация куда серьёзнее, чем предполагал даже я, и для её разрешения требуются крайне серьёзные меры. Настолько серьёзные, что я надеюсь на твоё право первого слова в совете Охотников.

Димитрий сжал кулаки. Только теперь Александр почувствовал, сколько силы ещё осталось в этом человеке.

— Ты прекрасно знаешь, что Охотники не прогнутся под Агентство, — медленно произнёс глава Ордена.

— Знаю. — Светлов чуть качнул головой. — Но ещё я знаю, что ты не первый день и даже не первый год раздумываешь о том, что будет с Охотниками здесь, в этой стране, лет через десять. Или двадцать. Я хочу поделиться с тобой информацией и услышать твои предложения, Димитрий.

— Так говори.

— Под Лугой действовал один перевёртыш. — Александр помолчал, дождался, пока информация усвоится, и, не давая себя прервать, продолжил. — Отступник, которого желает покарать Логово. — Ещё одна, тщательно рассчитанная пауза. И добивающий удар. — Потомки Корвинуса и дети Каина объединяются ради этой цели.

Теперь тишина повисла надолго. Ветви древнего дуба прогнулись и заскрипели под страшной тяжестью. Светлов терпеливо ждал нужных вопросов. И дождался.

— Агентство покровительствует этому союзу?

«Не сразу. Несколько секунд: я «думаю» над ответом».

— Мы готовы пойти на это, дабы разрешить сложившийся кризис.

«Он не глуп, теперь ему нужно понять расклад сил».

— Вы не справляетесь?

«То, что нужно. Мне «тяжело» это признать».

— Да. Агентство не справится. Предвосхищая твой вопрос — даже с вашей помощью. Вот выкладки по этому делу.

Пухлая папка, возникшая будто из воздуха, легла на стол главе ордена. Димитрий даже не взглянул на неё.

«А теперь главный вопрос».

— Это временный союз?

Ветви дуба трещат под порывами бушующего ветра. Дуб пошатнулся, почуяв, что корни больше не цепляются за землю.

— Боюсь, что нет, Димитрий. — Светлов позволил себе слегка вздохнуть и опустил голову. «Я связан обязательствами. Я ничего не могу сделать, но…» — Этот союз в интересах Агентства…

 — Ты не пришёл бы сюда лично, не имея предложения.

 Дуб готов рухнуть, но цепляется за остатки былой силы. Александр поднял взгляд, снова слегка поправил галстук.

— Напомни мне, у тебя в кабинете не курят?

— Я готов смириться с твоим пагубным пристрастием на сегодня, — отозвался Димитрий. Сейчас он выглядел на свои семьдесят шесть. — Только открой окно.

 Светлов встал из кресла, подошёл к массивным створкам и повернул ручку. Любопытный дождик деликатно коснулся тонкими пальцами подоконника. Сигарета. Спичка.

— Я пока не вижу выхода для тебя. — «Доверие. Сто, тысячу раз — доверие». — Однако, быть может, его увидишь ты.

«Да, грубо. Но иного обращения Блеск и не потерпит. С ним нельзя играть в политику настолько тонко».

— Я не думал, что это случится при мне. — Глава ордена снова сжал и разжал кулаки. Светлов ждал. — У вас не получится их контролировать.

— Не получится. — «Спокойствие и обречённость».

— Но при вашей поддержке это сможем делать мы.

Светлов аккуратно затушил недокуренную сигарету в карманной пепельнице и повернулся к своему собеседнику. В глазах Димитрия пылало пламя. Пламя уверенности. Дуб со скрежетом расправил ветви, вновь обретая опору.

— Скажу больше, Блеск. Нам не обойтись без вас в этом вопросе. Но ты прекрасно понимаешь, что…

— За годы борьбы с нелюдьми мы скопили огромное количество артефактов и знаний, недоступных Агентству. — Голос главы ордена окреп. — Ими мы сможем долго расплачиваться с вами и не только. Мы готовы пойти на такой шаг. Я ждал, что этот день наступит. Что мы сможем взять ночной народ под контроль по-настоящему. Пусть объединяются. Орден Недремлющего Ока, который наконец явит себя миру, вечно будет следить за этим союзом. Если они готовы следовать законам Господа и жить в мире с людьми, не чиня разрушений и смертей, как ранее, я пойду на это.

Светлов улыбнулся про себя. «Ты всегда верил, что у нелюдей достаточно разума, чтобы развиваться дальше. Я не ошибся в тебе, Блеск. Это хорошо».

— Значит, ты готов вынести этот вопрос на совет Охотников?

Глаза Димитрия сверкнули.

— Это моя земля, Александр. Мой город. Совет Охотников либо примет моё решение, либо останется с истощённой казной, которую притом контролирую я. У них не будет выбора.

— А запад?

— Пусть католики действуют так, как им заблагорассудится. У меня нет выбора сейчас. У них не будет выбора вообще. В отличие от них, я знал, что этот день наступит. Когда-то первый глава ордена тоже нарушил все правила, объединив Охотников и позволив им иметь семьи. Сейчас я повторю его шаг. Ты пришёл ко мне за помощью? Орден даст её тебе. Обновлённый орден.

«Фанатики полезны», — думал Александр Евгениевич, набирая сообщение Воину на крыльце резиденции ордена Охотников. — «Главное знать, чего по-настоящему хочет фанатик».

«Орден Недремлющего Ока вступает в свои права. Дави как можешь».

Отправить.

***

Сложилось так, что в Северной Столице у детей Каина не было общего Зала Совета, в котором главы шести кланов могли бы обсуждать совместные дела. Не оттого, что подобных дел не существовало. Просто вампиры, и без того склонные к излишней помпезности и пафосу в силу количества мифов, окружавших этот род, решили не усугублять ситуацию. Потому Совет, если в нём возникала необходимость, проводился на нейтральной территории, одобренной всеми шестью главами. В этот раз таким местом стал просторный зал для собраний в деловом центре «Сенатор». Главы семейств с комфортом устроились за длинным столом, рассчитанным как минимум на тридцать человек. Духовники кланов по традиции заняли свои места за спинами своих старших. Совет ждал. Тот, кто осмелился созвать детей Каина по некому срочному вопросу, задерживался.

— Это наглость, — подал голос Михаил, глава клана Розы. — Срочный вызов именем своего сира — и после этого почти четверть часа ожидания. Возмутительно.

— Дела Агентства, дорогой старейшина, — язвительно отозвалась Анна, поигрывая зеркальцем на цепочке — символом её клана. — И потом, в вашем возрасте уже поздновато куда-то торопиться, да простят мне собравшиеся этот каламбур.

За столом раздались сдержанные смешки. Вражда самого старого вампира в городе и самой молодой главы клана уже стала поводом для бесчисленных анекдотов.

Структура кланов детей Каина была гораздо сложнее, чем можно было решить с первого взгляда. Семьи вампиров появлялись и исчезали, и редко какой-то из них удавалось дорасти до полноценного клана, способного контролировать достаточно территории, чтоб войти в Совет того или иного города. При этом существовало семь Первых кланов, ведущих род от первородных герцогов: Роза, Зеркало, Кинжал, Кнут, Щит, Маска и Печать. Последователи ереси Семерых утверждали, что только они могут зваться истинными потомками первых герцогов. Главы кланов, поддерживавших правоверное Каинитство, считали иначе. Эта война внутри собственных рядов была не единственной, разъедавшей семьи детей Каина. Интриги между кланами и внутри оных, постоянные попытки подняться выше по иерархической лестнице — всё это превращало среду обитания вампиров в хищный бульон, в котором стоило лишь немного зазеваться — и тебя сожрут. Однако существовали и такие лидеры, как Андрэ Бэрринг и его сир, способные внедрить и, что самое главное, поддерживать жёсткую структуру, объединяя своих подчинённых единой целью. Подобное вызывало уважение. Кроме того, клан Печати был единственным, полностью уничтожившим всех представителей ереси, считавших, что они могут претендовать на наследие Последнего Герцога.

Из собравшихся за столом только двое являлись представителями древних родов, они же были истинными главами кланов. Все остальные являлись лишь старшими в этом городе. Немногословный и высокомерный Виталий — ставленник клана Кинжала. Осторожный Евгений — птенец птенца главы клана Маски. Простоватый на вид Фёдор — глава молодой, но многообещающей семьи Нетопыря. И представительный Анвар — старший в набирающем силу семействе Ворона.

Тем временем, истинные главы кланов мерили друг друга взглядами. Одна — насмешливым, второй — угрожающим. Герцогу Михаэлю-Александру Байоннскому шла восьмая сотня лет. Свой внешний возраст он предпочёл ограничить сорока годами. Жгучий брюнет с чертами лица, указывавшими на принадлежность к славному роду гасконцев, он давно сменил свою истинную родину — Францию — на Россию и нисколько об этом не жалел. По его собственному выражению, «для того, кто обладает достаточным опытом, эта страна — настоящая сокровищница». Что он и подтверждал последние двести лет, укрепляя и усиливая свой клан, гнёзда которого были разбросаны по всему земному шару.

Анна Валериевна Шварц, разменявшая всего-то шестой десяток лет, возглавила клан Зеркала совсем недавно. По меркам детей Каина, практически «вчера». Что могут значить пятнадцать зим для существ, способных мерять время столетиями? Тем не менее, невзирая на юный возраст, Анна держала своё многочисленное семейство в стальном кулаке. Живой ум, недюжинные способности к аналитике и колоссальная для таких лет сила позволяли ей ни во что не ставить практически никого, кроме представителей Агентства.

— Вам стоило бы больше времени уделять своему внешнему облику, нежели рассуждениям о том, в чём вы не разбираетесь, — прошипел, наконец, Михаил. — Во времена моей юности…

— Меня бы сожгли на костре, невзирая на упомянутый вами внешний облик. Учитывая цвет волос. Тогда всех рыжих считали ведьмами, да? — усмехнулась Анна. Она принципиально не носила дорогих платьев, предпочитая простой брючный костюм. Короткая модельная причёска придавала ей вид заправской «бизнес-леди» лет двадцати пяти. Подобный облик у женщины в среде вампиров не то, чтобы считался полнейшим моветоном, но не поощрялся.

— Был бы счастлив поучаствовать, — пробормотал под нос герцог, но развивать тему не стал. Он был взбешён тем, что какой-то выскочка, пользуясь поддержкой Агентства, вмешался в его планы, и теперь жаждал сорваться хоть на ком-нибудь. Горячая кровь предков бурлила в жилах главы клана и спустя восемь сотен лет.

— Полагаю, речь пойдёт о проекте «Клинок». — Евгений провёл рукой по своим светлым волосам. — Сомневаюсь, что господин Бэрринг созвал бы нас столь срочно по иному поводу.

— Проект «Клинок» — детище клана Печати, — парировал Анвар. По-русски он говорил очень чисто, стараясь не допускать типичного «южного» акцента. — Не думаю, что Андрэ захочет делиться подробностями с нами. Где мы, а где Лос-Анджелес?

— В этом веке расстояния значат мало. — Виталий потеребил кончик тёмно-русой косы и хмыкнул. — Если Печать захочет взять под контроль этот город, им никто не помешает.

— Да ладно. — Фёдор повёл широкой ладонью в сторону главы клана Розы. — Герцог Михаил, случись что, не даст им своевольничать. Стало быть, ежли что — прижмём его, так ведь, господин герцог?

— Для начала, если этот духовник не является полномочным представителем своего сира, он вообще ничего не сможет здесь сделать, — фыркнул Михаил. — Он хорошо вылизал зад Агентству, но есть то, во что эти ублюдки не посмеют сунуть нос. Они отлично знают, что если попытаются указывать нам, как жить, — получат вторые Ночные Войны. Только теперь против них.

В этот момент в коридоре послышались шаги.

— Идёт, — улыбнулась Анна. — Интересно, сколько господин Бэрринг смог услышать из вашей прочувствованной речи, герцог?

— Если потребуется, я повторю то же самое ему в лицо, — спокойно ответил Михаил. Он уже взял себя в руки. — Или любому представителю «Альтаира». Тем более, что они и так осведомлены о моих взглядах на данную ситуацию.

Дверь раскрылась без стука, и в зал вошёл духовник клана Печати.

— Я приветствую глав шести семейств и их помощников и благодарю, что вы нашли время, дабы собраться на этот совет, — произнёс Андрэ. При этом он слегка поклонился, прижав руку к груди, и на безымянном пальце у него блеснул синей искрой квадратный сапфир. Знак главы клана, означавший, что прибывший имеет право говорить от лица самого герцога.

Анна чуть прищурилась, по достоинству оценив скупой, но в то же время исполненный силы жест.

— Совет шести семейств приветствует духовника и полномочного представителя клана Печати, — кисло сказал Михаил. Положение старейшего давало ему право первого слова. — Мы готовы выслушать вопрос, который вы хотели поставить на повестку сегодняшнего собрания.

В зале повисло молчание. Андрэ медленно обводил взглядом глав семей, ненадолго останавливаясь на каждом. Затем он подошёл к столу.

— Прежде, чем говорить по сути вопроса, позвольте мне предъявить вам кое-что, что послужит достаточной поддержкой моим словам, — сказал он, засовывая руку во внутренний карман пиджака.

— Прошу вас. — Во взгляде герцога Розы застыло подозрение.

— В данном случае я являюсь не только представителем своего клана, — произнёс Бэрринг. На стол лёг стилизованный медальон, сделанный в виде щита. Прежде, чем кто-то успел сказать хоть слово, рядом с ним оказался перстень с изумрудом. Затем на свет божий по очереди появились такой же медальон с изображением кнута и перстень с аметистом. — Представители остальных старших кланов присутствуют, — улыбнулся Андрэ и, наконец, сел. — А теперь можно и поговорить.

— Ваш вопрос… — начал Михаил и замолк, потому что духовник Печати поднял руку.

— Это не вопрос, герцог, — холодно сказал Бэрринг, — это решение. Решение, вынесенное большинством голосов. Древние кланы надеются на ваше благоразумие и считают, что вы не пойдёте против воли Малого Совета.

Евгений откашлялся.

— Сир моего сира…

— Счёл, что вы вполне можете самостоятельно действовать в данном случае. Тем не менее… — Андрэ не закончил и ещё раз обвёл взглядом собравшихся за столом. — Господа, леди. Сегодня наступает тот день, которого истинные последователи Каина ждали столь долго. День, когда потомки Его смогут выйти из тени не как отвергнутые, но как равноправные члены общества. Грядёт час Его пробуждения, и мы сделаем всё, дабы возрадовался Он, придя к детям своим.

— Вы хотите сказать, что мы готовы к объединению с людьми? — Виталий недоверчиво покачал головой.

— Не только. Потомки Корвинуса также готовы вступить в этот союз.

— А Охотники? — Михаил выглядел так, будто на него рухнуло нечто тяжёлое. Он ожидал чего угодно, только не подобного развития событий. — Орден готов перестать убивать нас?

— Не только, — повторил Андрэ и улыбнулся. — Орден Ока Недремлющего, преобразованный из Ордена Охотников, готов взять на себя тяжкий труд по исполнению третейского судейства в случае нарушения договора.

— А посредниками в заключении оного будет Агентство. — Анна задумчиво провела пальцем по переносице.

— Вы верно ухватили суть, госпожа Шварц.

— Шесть семей не пойдут на это. — На скулах Михаила играли желваки. — Никто из нас…

— Говорите за себя, герцог. — Изумлённые взгляды собравшихся обратились к Фёдору. Анна чуть усмехнулась. С лица Пахаря, как его за глаза называли члены совета, пропала маска недалёкого мужика. Серые глаза смотрели на герцога Розы прямо и твёрдо. — Предлагаю голосование совета. С учётом пожелания Древних кланов. Согласно старой традиции начнём с младшего по статусу, то есть, с меня. Семья Нетопыря принимает решение малого совета Древних.

— Благодарю вас, господин Кузнецов. — На лице Бэрринга застыла маска вежливого интереса к происходящему.

— Сэмья Ворона согласна, да? — Анвар не смог от волнения «удержать лицо».

— Клан Маски не будет противоречить воле Малого совета. — Евгений нервно крутил на пальце кольцо с опалом — знак его власти. — Не думаю, что мне стоит противиться воле сира моего сира.

— Кинжал останется в ножнах. — Виталий пожал плечами. — В данном случае я поддержу решение большинства, раз уж мой наставник не счёл возможным высказаться по этому поводу.

— Зеркало отражает истину. — В глазах Анны плясал насмешливый огонёк. — И я говорю — «да».

Михаил встал из-за стола, демонстративно снимая с пальца кольцо.

— Моё слово — нет. И я скажу больше. С этого момента…

Он не успел договорить. Свет электрических ламп замерцал, подобно огню свечи. Андрэ не сделал ни единого жеста, не шевельнул даже бровью, но на какое-то мгновение, совету показалось, что он облачён не в строгий костюм духовника, а в полный доспех цвета запёкшейся крови, известный каждому потомку Каина. Видение длилось не более нескольких долей секунды, а потом всё кончилось. Осталась лишь горстка праха на дорогом ковре и массивный золотой перстень с рубином, звякнувший о столешницу.

— Я не дал ему совершить огромную ошибку, — сказал Бэрринг, ровным тоном, будто продолжая светскую беседу. — Жаль, что столь опытный и умудрённый годами сородич покинул нас. Что скажет духовник клана Розы, облечённый правом говорить за своего сира с этого момента?

У духовника хватило сил только на краткий кивок.

— Прекрасно. Что ж, господа, леди. В таком случае, жду вас сегодня, ближе к полуночи в резиденции Агентства, для заключения трёхстороннего договора о нейтральной территории.

С этими словами Андрэ встал, коротко поклонился и вышел из зала совета. Некоторое время главы семейств провели в несколько шокированном молчании. Духовник Михаила осторожно взял перстень, надел его на палец и, обмахнув от праха стул, сел за стол.

— Это было… — начал Евгений.

— Сильно, — закончила Анна и передёрнула плечами. — Серьёзный господин. Ладно, нас ждёт Агентство. Предлагаю обсудить подробности протокола «большого выхода» глав шести семейств. Игорь, — обратилась она к свежеиспечённому главе клана Розы, — не стесняйтесь, ваше мнение тоже будет учтено.

***

Андрэ вышел из бизнес-центра и набрал на мобильном номер Жрицы:

— Вы смогли уговорить кланы нашего народа?

— Естественно, господин Бэрринг. Не стоит сомневаться в наших способностях к дипломатии. Позвольте спросить, мои поделки произвели впечатление?

— Да, госпожа Жрица. Сопротивляться решил только один, но я смог его… успокоить.

— Превосходно. Базовые шаблоны договора готовы. Я жду вас, чтобы внести необходимые изменения и утвердить окончательный вариант.

Духовный лидер Детей Каина посмотрел на часы.

— Буду у вас через сорок минут.

Глава шестнадцатая

— в которой разговор о политике традиционно происходит на прокуренной кухне, а также завершается один долгий и непростой процесс.

На кухне было накурено. Нет, в воздухе не висели клубы дыма, в которых можно было бы повесить стандартный рабочий инструмент лесоруба. Просто любой, вошедший сюда, сразу ощутил бы, что в этом помещении долго и со вкусом курили табак различных сортов и вкусов. Мощная вытяжка над плитой и ещё одна у распахнутого настежь окна не оставляли сомнений в том, что кем-то эта комната приспособлена не только для приготовления пищи, но и для регулярного употребления заморского зелья.

Сама же кухня внешним видом своим заставляла задуматься о том, какое пространство в этой квартире отведено под иные помещения. На кафельном с подогревом полу вполне могли бы станцевать вальс как минимум две пары, не мешая друг другу и не задевая предметов обстановки. Разве что краешком платья.

Стоявший у окна стол вполне мог бы называться «обеденным», но хозяин квартиры предпочитал наименование «промежуточный». Ибо обедали за этим столом крайне редко. Изредка завтракали, ещё реже ужинали, так как напряжённый график обитателей позволял им обедать исключительно вне дома. Как правило же, здесь употреблялись на скорую руку сооружённые бутерброды или прочая «промежуточная еда».

Ещё тут часто выпивали по вечерам. И курили.

Четвёрка, сидевшая у окна, в данный момент как раз предавалась этим порокам.

— Совсем тут у вас обалдели, — протянул невысокий толстячок в тёмно-сером костюме-двойке, разглядывая пачку трубочного табака с красноречивой надписью «Страдание» и яркой картинкой. — Они прокуренные лёгкие ещё не начали в довесок к этому делу выдавать?

— Политика, дружище. — Вит, сидевший у самого окна, пустил колечко и хитро посмотрел через него на своего визави. — Оздоровление нации.

— То есть, это должно отпугивать? — Толстячок глубоко затянулся и почмокал губами. — Неплохое курево.

— Говна не держим. Наверное, да, должно.

— Курильщикам хоть лёгкие, хоть мозги в довесок давай — не образумятся, — пробормотал высокий тощий шатен в костюме того же покроя, что и у толстяка, только светло-серого оттенка, отшатываясь от клуба дыма. — Какой смысл?

Голоса тощего и толстого были практически одинаковы — глубокий баритон. Человек, который говорил бы с этой парой по телефону, наверняка не смог бы отличить одного от другого.

— Деньги, Руди. Деньги. — Вит усмехнулся. — Ты представляешь, какие средства были вложены в эту программу?

— Даже думать не хочу. Завидно становится.

— Ага, столько возможностей, и спёр их не ты, — расхохотался Эрик. Литровый бокал под пиво, стоящий перед ним, был наполовину наполнен розовым вином. Вит неодобрительно косился на подобный способ употребления благородного, с его точки зрения, напитка, но пока молчал.

— Не в том дело… — начал было тощий, но Вит его перебил.

— Вся проблема в возрасте.

— Прости?

— Возраст, Руди. Психологический возраст нации и её составляющих.

— История этой страны насчитывает больше тысячелетия, если я всё правильно помню, — вежливо сказал толстенький. — Опять же, величие нации. Я с большим уважением отношусь к России.

— Во-первых, я сказал психологический возраст, Фил. Во-вторых, никто почему-то не хочет понимать, что возраст этот неоднороден. Нельзя говорить о свершениях времён царя Иоанна Грозного применительно к поколению, которое было при сталинских реформах и репрессиях. И уж тем более всё это имеет очень опосредованное отношение к нынешним реалиям.

— Поясни. — Руди отставил бокал.

— Он хочет сказать, что нынешняя нация этой страны — всего лишь подростки, — невесело улыбнулся Эрик. — Злые, непослушные, не желающие никого слушать подростки.

— Мы обвешаны цепями и пирсингом, — поддержал его Вит, — а ещё у нас есть большая ядерная дубинка. Даже пистолет. Страшный, из которого можно по-настоящему убить. Совсем как у взрослых. И у нас самый-самый крутой папа. Был. А дедушка был ещё круче. Не говоря о предыдущих поколениях. То, что мальчик-нация давно бросил школу, сидит на наркотиках и тяжко болен, понятно всем окружающим, кроме него самого. Кто-то молчит из деликатности. У кого-то своих проблем по горло. А кто-то и говорит, но в ответ начинается: «А ты знаешь, кем был мой папа? А ведь я его сын». После чего диалог прекращается. Всё это, — он ткнул пальцем в картинку на упаковке, — нормальное подростковое самоуспокоение. Бегство от проблемы. Вместо поддержки здравоохранения не на словах, а на деле — вот такие вот «отмазки». Плюс, на этих отмазках какой-то умный дядя, постарше и померзее, сделал денег.

— Безрадостная какая-то картина, — протянул Фил, с сомнением глядя на несчастный табак. — Но есть же и думающие люди.

— А эти люди давно заняты своим делом. Они, дружище, либо умные и подлые и стригут со всего этого бардака вечнозелёную валюту, как я уже говорил. Либо умные и добрые. Такие, в большинстве своём, уехали за рубеж или собираются. Либо умные и равнодушные ребята, — он криво усмехнулся, —  вроде меня. Они, как профессор Преображенский в своё время, плюют на судьбы голодранцев в Африке и алкашей в соседнем подъезде. И просто делают свою работу.

— А их называют мерзавцами, которые ничего не хотят сделать для своей родины, — фыркнул Руди. — Знакомая картина.

— И что, по-твоему, с этим делать? — Фил отпил коньяку и провёл рукой по «ёжику» тёмно-каштановых волос. — Как говорится, «если ты такой умный».

— А ничего. — Вит хищно задавил окурок в пепельнице. — Я терпеть не могу разговоры о политике на кухне. Даже на столь шикарной, потому что это отдаёт «гнилой интеллигенцией» самого худшего пошиба. Сидят, понимаешь, умники всезнающие, и рассуждают за судьбы отечества. Надо либо вставать с задницы и творить что-то для этого самого отечества, либо просто делать своё дело. По возможности, хорошо.

— Но ты же… — начал Фил, но Вит снова его оборвал.

— Ты задал мне вопрос. Я всего лишь обрисовал тебе картину, как я её вижу. Я даже на полную правоту своего видения не претендую. Вполне возможно, что я глубоко и страшно ошибаюсь. И вообще, нам что, поговорить больше не о чем? Что с нашими планами, господа?

Эрик в два глотка опорожнил бокал, потряс пустую бутылку, поднялся и отправился к шкафчику в углу кухни. Звякнуло стекло. Вит поморщился.

— Давай я тебе пива вишнёвого нацежу? Сил нет смотреть, как ты хлещешь розовый мускат пятнадцатилетней выдержки, будто воду.

— Вино на пиво — это диво, — прогудел в ответ Эрик. — А пиво на вино — это говно. У тебя этого муската ещё четыре бутылки. Здесь. И неизвестно сколько во Франции. Тебе что, жалко? Для лучшего друга жалко?

Полукровка закатил глаза.

— Чёрт с тобой, хлебай. Простите, братцы, я отвлёкся.

— Тебе развёрнутый доклад делать, или сокращённого варианта хватит? — Фил встал и бесцеремонно полез в холодильник.

— Там на верхней полке холодец с чесноком вчерашний, можешь доедать. И будьте любезны, полный отчёт о ваших действиях. И не только ваших.

Предполагаемое совещание медленно, но верно перерастало в балаган. Вит тихонько улыбнулся. Если бы было иначе, он, пожалуй, повесился бы с тоски. Формализм и жёсткая структура чего бы то ни было его только утомляли.

— Тогда начну я. — Руди взял бокал, выбрался из-за стола и принялся по старой привычке мерять длинными шагами пространство кухни. — Парижское отделение завтра начнёт задыхаться от мелкой нечисти. Причём, как по городу, так и в пределах самого агентства. Барабашки, гремлины и домовые в городах. Овинники в сельской местности. Хлеб растят до сих пор, так что их ниша не занята. Это стоило нам, пожалуй, наибольших затрат, ты ведь понимаешь, насколько они сговорчивы.

— Баньши?

— Не удалось договориться, и потом, их зона действия — Альбион, а это, сам понимаешь, местность особая.

— К слову об Альбионе. Лондон?

Фил, поглощавший холодец, гордо ухмыльнулся.

— Считай, моя гордость. Им хватит заделья на ближайшие две недели. Я отыскал правнучку Энн Уиттл. Ланкашир снова поднял голову.

— До кризиса не дойдёт? — Эрик откупорил бутылку, перелил содержимое в бокал и уселся за стол.

— Она обещала не слишком расходиться. В обмен на переезд сюда. Хочет ознакомиться с местным ведовством, так сказать, «вживую».

— Устроим, — отмахнулся Вит, — пусть наслаждается. Что с Испанией?

— Духи умерших в большом количестве. Два джинна.

У полукровки и Эрика отвисли челюсти.

— П-прости, что? – тон Вита был недоверчивым.

— Два джинна, — явно рисуясь повторил Руди. — Слабенькие, на серьёзные проблемы их не хватит, но и того будет вполне достаточно.

Вит и рыжий переглянулись. Сын Воина тряхнул головой:

— Считайте, что ваши гонорары только что увеличились вдвое. За такое не жалко. Где вы их отыскали?

— Не поверишь — здесь, на распродаже недалеко от Соловца.

Эрик расхохотался и тут же поперхнулся вином. Вит от души похлопал лучшего в мире пилота по спине.

— Ох и огребёт же кто-то, — отдышавшись, произнёс Карлссон. — Квартальной премии лишат, не иначе.

 — Похоже, у них проблемы. — Вит был серьёзен. — Возьму на заметку, надо, что ли, финансирование подключить. Совсем «Альтаир» мышей не ловит. Вот, кстати, о психологическом возрасте. У этих ребят, я имею в виду Агентство,  всё с точностью до наоборот, по сравнению даже с нынешним Соловцом. Колоссальная сила и опыт, наработанный поколениями. Несколько самых настоящих бессмертных в штате. А ведут себя периодически, как полные кретины. Инертность мышления. Не понимают, что мир уже изменился, действуют старыми методами.

— И потому мы обгоняем их на два шага, — раздался низкий женский голос. Сидевшие мужчины как по команде поднялись из-за стола. В дверях стояла невысокая, темноволосая, невероятно красивая женщина лет тридцати в махровом домашнем халате и тапочках. Тёмные волосы, собранные на затылке в тяжёлый узел, алебастровая кожа и совершенно чёрные глаза, в которых, только очень постаравшись, можно было понять, где зрачок отделяется от радужки. Несмотря на несколько затрапезную одежду, воспринимать её как обычную домохозяйку не получалось. В комнату вошла Леди.

— Госпожа Син, — поклонились Фил и Руди, а Эрик молча склонил голову. Вит улыбнулся, но сразу же встревожился:

— Что-то с братом?

— Нет, всё в порядке. Он отдыхает. Сколь я понимаю, план входит в активную фазу?

— С завтрашнего дня, наставница. Мы как раз обговариваем последние детали.

— Точнее, тебе о них докладывают. — Син благосклонно кивнула, и трое сели обратно. Руди чуть покачал головой и остался стоять. Женщина улыбнулась. — Я с удовольствием послушаю. О чем ещё не успели упомянуть?

— Рим, госпожа эмиссар. — Фил покрутил в пальцах вилку. — Учитывая, что там находится второй по величине филиал Агентства, к делу пришлось подойти с особым тщанием.

— Не тяни кота за… подробности, — пробормотал Вит, — что там у нас?

— Ундины. Сирены. Русалки, — коротко перечислил Фил и замолк, наслаждаясь эффектом.

— В Риме? — недоверчиво спросил Эрик. — Там же…

— В Венеции, — парировал Руди, — Рим слишком опасный город для диверсий. Святой престол, как-никак.

Вит встретился взглядом со своей наставницей. Син улыбнулась уголками губ и слегка кивнула.

— Я вижу, господа, у вас всё под контролем. Витти, ты решил что-нибудь насчёт второй фазы плана?

— Да, наставница. Действуем по второму варианту. Соответственно, финальная часть будет под моим контролем.

Син задумчиво кивнула.

— Вижу, ты всё уже решил. Я так понимаю, это связано с вступлением в партию нового игрока со стороны Агентства и с тем, что информация о ребёнке стала доступной раньше, чем мы рассчитывали?

— Да.

— Мне стоит рассказать мужу о твоём решении?

Вит закусил губу. На лице у него явно читалась сильная внутренняя борьба.

— Пожалуй, да, — сказал он, спустя некоторое время. — Не стоит уподобляться моему отцу. Со своими я предпочту играть открыто. И, наверное, я сам ему скажу. Так будет правильнее.

Эмиссар Смерти подошла к своему ученику и ласково провела ладонью по его встрёпанным тёмным волосам.

— Ты наконец-то повзрослел, Вит, — негромко сказала она. — Это был твой последний экзамен. Обучение завершено.

Насладившись гримасой колоссального удивления на лице полукровки, женщина развернулась и пошла к выходу.

— Я оставляю вас, господа. Уверена, вы здесь справитесь и без меня.

Мужчины второй раз поднялись из-за стола, провожая взглядом ту, чьей волей они собрались сегодня в этой квартире. Когда Син вышла, повисла долгая пауза. Вит переваривал произошедшее, Эрик задумчиво смотрел в окно, Фил и Руди на время прикинулись деталями интерьера. Наконец, Вит шумно выдохнул и неуверенными шагами подошёл к шкафчику с винами.

— Расскажешь? — негромко спросил Эрик. — Раз уж решил от своих не таиться.

— Расскажу, — так же негромко ответил Вит, звякая стеклом, — вот сейчас выпью и расскажу. Братцы. Даю добро на всё озвученное. Запускайте процесс.

С бутылкой в руке он подошёл к столу, пристально посмотрел на горлышко, и пробка, повинуясь его воле, вылетела, сорвав запечатывавший её слой сургуча.

— А теперь, — преувеличенно бодро произнёс юный эмиссар Сна, — слушайте, как всё будет разворачиваться на самом деле.

Глава семнадцатая

— в которой за неполную минуту дважды упоминается небезызвестный граф, а также становятся ясны некоторые возможности старших чинов Агентства.

Олег так и не понял, где именно «неподалёку» располагалась лаборатория, в которой решила устроиться Птаха. Но факты говорили сами за себя: в случае необходимости она появлялась практически мгновенно. Подобная необходимость возникла дважды. В первый раз Хизов снова заметил у подъезда уже знакомый чёрный автомобиль. Пылая возмущением, Олег схватился за телефон:

— Мы, кажется, о чём-то договаривались! — начал он, не поздоровавшись. — И если ваши шакалы снова будут…

— Спокойно, — оборвал его уверенный голос. — Это чья-то самодеятельность. Сейчас я со всем разберусь.

Хизов едва успел дать отбой, как невысокая девушка шариком выкатилась из подъезда и подошла к машине. Звонкое «Какого чёрта?» достигло ушей Олега даже через надёжный стеклопакет. Следующие несколько минут Птаха в крайне экспрессивных выражениях объясняла открытому окну автомобиля, кто есть его обитатели и благодаря какой страшной ошибке они произошли на этот свет. Окно беспомощно внимало. Равно, как и Хизов, высунувшийся на улицу, чтоб лучше слышать. Каждый оборот целебным бальзамом проливался на его истерзанное самолюбие.

Закончив тираду, девушка несколько секунд постояла перед автомобилем, покачиваясь с пятки на носок.

— Вы усвоили?

Ответ был достаточно тихим, чтоб его услышала только Птаха.

— В таком случае, вон отсюда. Я не буду подавать жалобы ни Палачу, ни Воину и не приказываю делать этого вам. Но ещё один прокол в том же духе — и считайте, что вы серьёзно попали. — Она обернулась и, не обращая внимания на отъезжающую машину, помахала Хизову: — Олег, я поднимусь?

— Давай, — отозвался он.

Спустя несколько минут Птаха уже сидела на кухне, костеря незадачливых оперативников:

— Их после предыдущего прокола серьёзно нагнули. Большое начальство. Палача помнишь?

— Ну.

— Гну. Он им устроил разнос по всем параметрам. Точнее, старшему их группы. А эти малолетние дебилы решили реабилитироваться. Если бы Палач узнал, был бы им полный атас.

— Постой, так Палач — их начальник? — дошло наконец до Олега. — Ему же лет двадцать пять, не больше. И уже такая шишка?

Птаха посмотрела на Хизова с некоторым сочувствием.

— Ты сказки читал?

Олег кивнул, понимая, что сморозил глупость.

— Так вот, Палач старше нас обоих вместе взятых не в десять и даже не в пятнадцать раз. По возрасту его превосходит, пожалуй, только Александр Евгениевич.

Хизов помолчал, переваривая информацию. Потом осторожно поинтересовался:

— А ты?

— Что «я»?

— Тебе сколько лет?

— Воспитанные юноши не задают подобных вопросов дамам, — поморщилась Птаха, и Олег неожиданно представил её в антураже пушкинских времён, с завитой причёской и в платье с кринолином. — Могу сказать одно: я не отношусь к разряду древних развалин, но тебя буду постарше. Это точно.

— В десять раз? — улыбаясь уточнил Хизов, и девушка фыркнула.

— Иди к лешему. Ладно, надеюсь, инцидент исчерпан?

— Полностью. Разве что, не могла бы ты повторить тот пассаж по поводу страуса и шелудивой свиньи? Под запись.

— Без проблем.

После того, как за девушкой закрылась входная дверь, Олег сел и глубоко задумался. По всему выходило, что попал он по полной программе. Птаха продемонстрировала ему не так уж много, но вполне достаточно, чтобы привычная картина мироздания слегка пошатнулась.

«А не обратиться ли напрямую к этому Светлову, да и дело с концом? Если в их организации работают люди… существа, которым не одна сотня лет, по утверждению Птахи, то им-то всяко виднее?»

Мысль вызывала жёсткое отторжение. После того, как с ним обошлись в самом начале, ничего не объясняя, а только угрожая и запутывая, вместо того, чтоб сказать всё прямо и простыми словами, Олегу не хотелось иметь с «Агентством» практически ничего общего. Единственный человек оттуда, кто не вызывал у него откровенно негативной реакции, была Птаха. Да и от её внимания было слегка не по себе.

«Чёрт с ним. Посмотрим, что будет дальше».

Дальше оказалось только хуже. День и вечер прошли в праздном шатании и компьютерных игрушках. На следующее утро Хизов снял с полки «Замок» Кафки, к которому раньше боялся даже приближаться, пробежал глазами пару страниц и, неожиданно для себя, втянулся. Ближе к вечеру его будто что-то толкнуло. Он подошёл к окну, вглядываясь в тёмно-серое, затянутое густыми тучами небо. Откуда-то издалека почудился вой волков.

— «Слушайте их — детей ночи», — прошептал Олег непроизвольно. — «Как прекрасна их песнь».

Он вздрогнул и очнулся. За стеклом горели фонари, во рту был привкус крови, а на душе — совершенно не соответствующий ситуации покой. Именно это несоответствие и заставило Хизова снова схватиться за трубку.

— Мне слишком хорошо, — глухо и отрывисто сказал он, когда установилась связь. — Приходи.

— Дверь открой, — отозвалась Птаха, — сейчас буду.

Она действительно появилась «сейчас», буквально через минуту после того, как Олег неверной рукой отпер замок.

В первую очередь, ворвавшаяся в квартиру как вихрь девушка проверила Олегу зрачки. Во вторую — схватилась за телефон.

— Александр Евгениевич. У нас ситуация класса А-дуо. Возможно влияние кого-то из детей Каина. Восприятие… — она замолчала, слушая ответ. Лицо её постепенно вытягивалось. — И что мне с этим делать? — спросила она после паузы. — Да. Вывожу вас «на голос».

Она перевела мобильный в режим «громкой связи» и положила на тумбочку в прихожей.

— Олег Викторович, — раздался из динамика знакомый мягкий голос, — слушайте меня очень внимательно. Вам надо полностью сосредоточиться на том, что я говорю. Вы спокойны и расслаблены, вы в полной безопасности, вам ничего не угрожает. Три, четыре, пять, шесть, семь… Считайте вместе со мной. Восемь, девять, десять. Вы слышите меня?

— Да, Александр Евгениевич. — Ответ пришёл легко. Никакого неприятия или раздражения в адрес этого человека не осталось. Светлов помолчал.

— Птаха, оставайтесь на месте, я буду в течение пяти минут, — произнёс он, — ситуация намного сложнее, чем мы предполагали. И мне кажется, я, наконец, понял, что происходит.

— А как вы… — Птаха осеклась. — Ждём.

Олег безразлично проследил, как она сбрасывает вызов. Сейчас ему было наплевать на то, каким образом Александр окажется в его квартире спустя столь короткий промежуток времени, на то, что с ним произойдёт дальше. В его ушах, перемежаемый воем волков, звучал голос: «Отмеченный не имеет права на выбор и путь. Он слеп, глух, нем и бесчувственен. Он не должен продолжать сопротивление. Он избран в служение своей Госпоже и не смеет отречься от этого избрания. Чувства его — чувства Госпожи. Уши его — Её уши, глаза его — Её глаза, слова его — речь Госпожи, которую она хочет донести до смертных. Его жизнь лишь узкая обочина Её охотничьей тропы».

— Я уже слышал это, — машинально сказал Хизов.

— Что слышал? — прищурилась Птаха. Тревога в её глазах сменялась каким-то странным выражением.

«Она… рада?»

В уборной раздался звук смываемой воды. Девушка вздрогнула и резко обернулась. В её руке появился пистолет с черным стволом. Олег стоял как истукан. Открылась дверь, и, вытирая руки Олеговым полотенцем, на свет шагнул Александр Евгениевич Светлов. Птаха закашлялась и спрятала оружие.

— Ну вы даёте.

— Дороги есть везде, — не очень понятно отреагировал начальник отдела по связям с общественностью. — Но я повторю вопрос нашего оперативника, Олег Викторович. Что именно вы «уже слышали»?

Олег безропотно повторил странную речь об «отмеченном». Волчий вой в ушах становился всё громче.

— «У него есть власть над всеми подлыми тварями: крысами, совами и летучими мышами, мотыльками, лисами и волками», — слова слетели с языка сами собой.

— Что-то знакомое, — поморщилась Птаха, — не могу вспомнить.

— Это Стокер, — спокойно произнёс Светлов. — Описание Дракулы устами профессора Ван Хелсинга. Сегодня в городе падре Бэрринг применил «Правосудие Графа» к одному из неугодных ему детей Каина. Судя по всему, восприятие нашего друга, усиленное влиянием извне, сыграло с ним дурную шутку. Сова, думаю, нам с Олегом стоит пообщаться наедине.

— Хорошо, Александр Евгениевич.

— Следи за периметром.

Светлов осторожно взял Олега под руку и провёл его в гостиную.

— Сейчас, Ольха, вы вернётесь в нормальное состояние, — медленно произнёс начальник отдела. — Я прошу вас в данный момент запомнить две вещи. Первое: я не враг вам. И второе: я готов ответить на любые вопросы, которые вы хотите мне задать. Абсолютно любые и полностью правдиво. Не утаивая от вас ничего. Вы готовы к этому?

— Да.

— Вам это нужно?

Олег задумался на несколько секунд.

— Пожалуй, да.

— Превосходно. А теперь слушайте меня. Слушайте мой голос. Aierte nor itamahar. Alte nor serta tes.[6] Я буду считать от десяти до одного и вы заснёте, когда услышите цифру «один». Ista al norte. Kiara nes adventia.[7] Десять… девять… восемь… семь…

Пробуждение было похоже на глоток свежего воздуха. Олег резко выпрямился, тряхнул головой, сгоняя сонную одурь, и уставился на вольготно расположившегося в его собственном любимом кресле Светлова.

— Вы помните, о чём мы с вами говорили в первую нашу встречу, равно как и несколько минут назад, Олег Викторович? — негромко спросил Александр, доставая портсигар.

— Помню, — медленно произнёс Хизов, машинально протягивая руку к предложенным сигаретам.

— В таком случае у меня есть… — Светлов взглянул на часы, — …сорок пять минут на предварительную беседу. Завтра я надеюсь продолжить её, но ведь сейчас у вас наверняка есть вопросы, не требующие отлагательств?

— Есть. И первый из них — кто вы такой?

— Хороший вопрос. — Александр поёрзал, устраиваясь поудобнее. — Вы ведь помните, что я вам рассказывал в офисе Агентства?

— Вполне.

— Тогда слушайте…

***

Из квартиры Хизова Светлов убыл вполне естественным образом — через дверь. Постоял несколько секунд у подъезда, потом вытащил мобильный.

— Ваше Высочество? Необходимо присвоить проекту «Ольха» статус «секретно». Да. Считайте это моей личной паранойей. Теперь доступ к этому файлу имею я, Птаха и Вы. И ещё кое-что. Кажется, нам придётся играть гамбит.

***

Через полчаса после того, как сотрудники Агентства покинули его скромную обитель, Олег услышал звонок в дверь. Он подошёл, взглянул в глазок и лязгнул тяжёлой металлической щеколдой.

— Ну здравствуй, — сказал он, и губы его расплылись в неудержимой улыбке влюблённого человека.

Глава восемнадцатая

— в которой события развиваются, подобно лавине, и многое остаётся неясным, но ситуация начинает, наконец, стремиться к своему завершению, а также присутствуют волны живительного пафоса.

Агентство для сотрудников старшего и иных звеньев было не только местом работы. С годами оно рано или поздно превращалось для них в дом. Кабинеты постепенно обживались, приобретали уникальный стиль, отражающий черты характера их обитателей. Как правило, ряды «Альтаира» пополняли те, кому нечего было терять в жизни. Лишённые семьи, настоящего и будущего, но обладающие тем или иным даром, они находили своё место в обойме Агентства и либо погибали со временем, либо становились его частью.

«Часть команды. Пошловато звучит это западное призвание в наших стенах».

Шолто провёл ладонью по столешнице. Свой кабинет он получил относительно недавно — четыре года назад, и помещение ещё не успело стать воплощением его личности. Впрочем, темноволосый старший оперативник и не стремился к этому. До того момента он, как и все сотрудники, не имевшие своего жилья или не желавшие в оное возвращаться, жил в «Общаге» — казармах в подвалах здания на Тринадцатой Линии. Потом юношу с незаурядными талантами к дедукции и стрельбе заметил Воин. При воспоминании о своём кураторе Шолто привычно поморщился. Глава Второго отдела был шумным, непоследовательным, склочным и нахальным типом. Выдающиеся боевые способности и внутренняя сила лишь отчасти компенсировала его недостатки. Чтобы отвлечься, Георгий взял стопку отчётов и углубился в чтение. По мере того, как стопка истончалась, на лице старшего оперативника читалось всё большее раздражение.

«Который день поисков, а на Чтеца нет ни малейшей зацепки. Хизов оказался пустышкой, он ничего не помнит, а теперь его ещё и не допросить по-человечески — проект засекречен. Чёртов мент Радченко вообще не встречался с рыжим. Добры молодцы в больнице были настолько пьяны, что путаются в показаниях о времени суток и дне недели. Зря я всё это затеял».

Он отложил отчёты и в который раз достал из ящика стола «неучтённую» визитку. Любой из подобных прямоугольников картона, выданных сотрудником Агентства, нёс на себе отпечаток того, кто её отдавал. Эта была чистой. Просто бумажка. Технология производства визиток не была секретной, просто считалось, что никто не может её повторить. И вот поди ж ты.

— Не справляешься? — Мягкий женский голос от дверей не застал Шолто врасплох. Он уже давно привык, что старшие могут входить в кабинеты в самый неожиданный момент и очень редко утруждают себя стуком.

— Да, Жрица. Кажется, я взялся за то, что мне не по плечу.

— Так откажись. — Жрица спокойно пожала плечами. — Дел у нас хватает, а поиск Чтеца хоть и стоит в приоритете, но в данный момент не является основным заданием.

— Ну уж нет. — Шолто улыбнулся. — Я знаю, сколько у нас претендентов на место старшего оперативника. Не хочу, чтоб в моём личном деле стояли минусы.

— Тогда дерзай. — Жрица улыбнулась в ответ. — Все возможности я тебе уже предоставила.

Шолто убрал улыбку с лица и вздохнул, как перед прыжком в холодную воду.

— Не все. Дайте мне право на допрос Вита. Он был одним из тех, кто присутствовал при последних действиях Чтеца.

— Нет, — безмятежно отозвалась Жрица, — это не твой уровень, Шолто. Сейчас вокруг Вита идёт куда более серьёзная игра. Тебе не стоит в неё соваться.

— Тогда ордер на допрос Птахи. Она была членом Братства и может что-то знать.

— Хочешь допрашивать коллегу? — изогнула бровь начальница отдела аналитики. — Не много ли ты на себя берёшь?

— Столько, сколько смогу унести, — твёрдо ответил Шолто. — Мне необходимы данные для этого дела. И я намереваюсь их получить.

— Твой отчёт по делу, — холодно произнесла Жрица, протягивая руку ладонью вверх. Приняла листки, бегло просмотрела их и подняла на старшего оперативника ледяной взгляд. — Я не полагала, что ты сможешь зайти столь далеко, Шолто.

Молодой человек вздрогнул, но понимание того, что нужно идти до конца, пересилило.

— В данном случае цель вполне оправдывает достаточно малые средства. Если у меня будет хоть одна зацепка…

— Ладно, — неожиданно смягчилась Жрица. — В конце концов, ты прав, это не конец света. Давай ордер, я подпишу. Птаха сейчас на объекте, ты прекрасно знаешь, где. Можешь съездить.

***

Четверть часа спустя Шолто садился в автомобиль с твёрдой целью добиться от коллеги хоть каких-то сведений, а Жрица без стука распахнула дверь в кабинет Светлова.

— Александр Евгениевич, я… — она осеклась.

Светлов, стоя у зеркала, повязывал себе галстук, а в кресле у его стола сидела… Птаха.

— Вы что-то хотели, Жрица? — спокойно спросил Александр, затягивая классический «виндзор».

— Я только что подписала для Шолто ордер на допрос Птахи, — медленно сказала начальница отдела аналитики.

— Правильно сделали.

— Это и есть наш гамбит?

— И снова вы правы.

— На кого мы охотимся, наставник? — тихо спросила Жрица, игнорируя сочувственный взгляд Птахи.

Светлов повернулся, поправил очки и приглашающе повёл рукой в сторону второго кресла для посетителей.

— Присаживайся, прежняя ученица. — И когда Жрица села, продолжил. — Мы охотимся на одного из наших врагов. На очень старого врага. Возвращение которого сулит нам массу неприятностей. Особенно сейчас.

— Но почему Шолто?

— В данных обстоятельствах, он наименее ценный сотрудник. Который даст нашему врагу сделать первый шаг. И по этому шагу мы сможем понять, насколько он силён.

— Воин знает? — помолчав, спросила Жрица.

— Знает. Он был против, если тебя это успокоит.

— Это жестоко.

— Не более, чем всегда, — подала голос Птаха. Жрица метнула было на неё испепеляющий взгляд, но сникла. Девушка тряхнула кудряшками. — Нечего на меня так зыркать. Я прекрасно знаю, кто вёл предварительную аналитику по последней битве Братства. Помнится, там было что-то про «неизбежные потери»?

— Это был голый расчёт…

— Довольно. — Светлов не повышал голоса, но женщины мгновенно замолчали. — Я, волей первого заместителя Его Высочества, ввожу тебя, Жрица, в проект «Ольха». — На стол шлёпнулась папка. — Изволь прочесть. А по прочтении будь столь любезна, используй весь свой многолетний талант аналитика и скажи мне — есть ли другой выход в сложившейся ситуации? Учитывая, какие проблемы нам в данный момент доставляют Вит и бывшее Братство и что Палач занимается именно ими.

Через несколько минут Жрица подняла от папки округлившиеся глаза:

— Но ведь это самый настоящий кризис.

— Именно. И мы к нему не готовы. Даже я ничего не смог сделать. Превентивно. А потому…

***

Шолто уверенным, быстрым шагом спустился в подвал, где раньше располагалась лаборатория Братства. С ордером, подписанным Жрицей, он имел право на допрос старшего оперативника Птахи, вплоть до второй стадии включительно. То есть, применения химических веществ. Первой были пытки, и давалось подобное право в исключительных случаях. Но это и не требовалось. Молодой человек и так был уверен, что выжмет из Птахи всё, что ему нужно.

«Посмотрим, насколько ты верна Агентству».

В подвале горел приглушённый свет, и, на первый взгляд, никого не было. На второй, как оказалось, тоже.

«Главное, чтоб она не оказалась «на объекте» в прямом смысле слова», — ухмыльнулся Шолто, поднимаясь на второй этаж, — «хотя, чёрт с ним. Так будет даже интереснее». Он приложил ладонь к замку, чуть напрягся, и простое устройство щёлкнуло, повинуясь лёгкому импульсу.

«Меня не зря учили».

В квартире было темно и тихо. Слишком тихо для жилого помещения. Не шуршал холодильник, не посвистывал ветер в неизбежных щелях, не бормотал унитаз. Старший оперативник напрягся.

«Что-то не то».

Пистолет в кобуре Шолто всегда был снабжён глушителем. Эту привычку он приобрёл ещё в первые годы, когда его привлекали в отдел бархатного вмешательства. Там часто было нужно делать работу без шума. Старший оперативник медленно достал оружие и осторожно вошёл в гостиную.

— Теперь ты понимаешь, о чём я говорила? — Женский голос разорвал тишину, как молния. Шолто рывком повернулся в сторону говорившей, одновременно хлопнув по клавише выключателя. Яркий свет ударил по глазам, но оперативник даже не прищурился — сказывались годы подготовки. В кресле в вольной позе расположилась незнакомая зеленоглазая девица с длинным хвостом каштановых волос и в прикиде а-ля «я у мамы бездомная». Драные джинсы, ковбойка, ножны на бедре… Ножны?! На подлокотнике пристроился недавний подозреваемый — Хизов.

— Кто вы, — чуть растерянно спросил Шолто, — и что здесь делаете?

— Они всегда так поступают, Олежка, — не обращая на него внимания, продолжила девица, — вызывают доверие, а потом бьют в спину. Теперь ты веришь?

Повисла долгая пауза, во время которой Шолто пытался понять, что происходит, спинным мозгом ощущая, что от ответа Хизова зависит что-то очень важное. Очень…

— Верю, — медленно кивнул Олег.

Откуда-то издалека раздался глухой удар колокола, переходящий в гул толстой, невероятно толстой струны. Шолто упал на колени, в жёлтую пожухшую траву. Палец его дёргался на спусковом крючке, не в силах сдвинуться хоть на долю миллиметра, выплюнуть драгоценную смерть прямо в сердце той твари, что сидела перед ним.

Неуловимо изменившаяся девушка встала со своего трона. Казалось, Рубеж довольно заурчал, когда она коснулась ступнями его земли.

— Вы убили мою мать, — зазвенел в буром воздухе её голос. — Вы смогли пленить моего отца. Вы лишили нас последователей. Но теперь… теперь у меня появился жрец. Вы опоздали, наёмники Пути.

Пока она говорила, Шолто благословлял про себя весь пафос, что есть на белом свете. Потому что на активацию универсального «ликвидатора» — импульса, срывавшего любые психические воздействия, кроме самых сложных, — требовалось время.

«Я не знаю, кто ты такая и как вытащила меня на Рубеж. Но прошу, поболтай ещё чуть-чуть!»

— Вы думали, что мы все погибли или ушли на иные Грани, — будто услышав его, продолжала шатенка, — но кое-кто выжил. И скоро вам предстоит узнать, какую ошибку вы совершили.

«Вот и прекрасно».

— Issta![8] — выдохнул старший оперативник, нажимая на курок. Три пули с сердечником из серебра и навершием из чёрных алмазов ударили в грудь твари. Точнее, туда, где она только что была. Невероятным, лёгким движением девушка уклонилась от выстрела и оказалась рядом с Шолто.

— Хорошая добыча, — хищно сказала она, вспарывая его яремную вену кривым ритуальным клинком. Изящный пируэт, и кинжал вонзился Шолто меж рёбер. Жёлтая трава и взвесь в воздухе исчезли. Вокруг оперативника и твари возникли глухие каменные стены. В редких «гнёздах» на них торчали чадящие факелы. Посреди небольшого прямоугольного помещения возвышался правильный каменный параллелепипед, украшенный по бокам изображениями ланей и медведей.

«Алтарь», — успела мелькнуть последняя мысль, и Шолто плашмя рухнул на каменное возвышение. Взгляд успел выхватить ржавые кандалы на стене, и свет потух.

***

— Что с ним случилось? — спросил Олег, когда девушка вновь появилась посреди гостиной. В душе Хизова клокотало яростное пламя уверенности в том, что теперь в его жизни всё правильно. Никакие странности поведения новой знакомой его уже не удивляли. Он понимал, что любит её, любит самозабвенно и открыто, и на пути у этой любви не могло встать ничего.

— Я исполнила его предназначение, — усмехнулась Ида, вкладывая в ножны на поясе кинжал странной формы. — И помог мне в этом ты, любимый. Теперь всё будет хорошо. Ты веришь в меня?

— Да, — кивнул Олег, не сводя с неё пылающего взгляда, — я в тебя верю.

— Спасибо, — прошептала девушка, подходя и склоняясь над ним. Узкая ладонь скользнула по виску и щеке, одним касанием возвращая чувствительность нервным окончаниям и расслабляя, казалось бы, навсегда сведённые мышцы. — Спасибо, кариат. Твоя вера даст мне жизнь и силу.

***

На этот раз свет всё-таки ослепил Шолто. Он зажмурился, провёл руками по векам, смахивая невольно набежавшие слёзы, и осторожно приоткрыл глаза.

— Ты искал меня, — раздался спокойный мужской голос.

— Искал, — прошептал бывший старший оперативник, глядя на невысокого рыжеволосого мужчину с книгой.

— Зачем?

— Чтобы понять свою цель. Теперь ты здесь.

Шолто огляделся. Они сидели на белоснежных ступеньках величественного храма.

— Почему? — прозвучал совершенно неуместный вопрос.

— Потому что в твою Судьбу вмешались, — усмехнулся рыжий, и кусочки головоломки встали на место.

— Ты эмиссар, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Шолто.

— Умница, — кивнул Чтец.

— И я тоже теперь…

— Боюсь, что нет, — печально покачал головой тот, кого раньше звали Лисом. — Но ты погиб там же, где и я, и обрыв твоей судьбы, так же, как и моей, не был предусмотрен. Или был. С какой стороны посмотреть.

— Значит, я не умру?

— Образно выражаясь — нет.

— Как это?

— Ты станешь запятой, — усмехнулся Чтец, — которую я должен буду поставить в нужный момент. А смерть… Она всего лишь начало чего-то нового, поверь мне.

— Я ничего не понимаю, — честно признался Шолто, устраиваясь поудобнее. Все прежние проблемы и метания казались чем-то сродни утреннему туману, который разогнали яркое солнце и весенний ветер.

— Это вполне нормально, Шолто, — весело сказал Чтец, — но не бойся. Я тебе всё объясню. Самое позитивное в твоём случае, что тебе не придётся долго ждать. Колёса перемен уже запущены. И скоро ситуация выйдет из-под контроля.

— А потом?

— А потом начнём действовать мы.

Глава девятнадцатая

— самая длинная, в которой события слегка откатываются назад во времени, но при этом получают серьёзное развитие и всестороннее освещение.

Десять-двенадцать часов назад.

…

— Понял, — кивнул Палач. — Con permesso?

— Иди.

После того, как Палач покинул кабинет, Светлов некоторое время просто сидел, полуприкрыв глаза. Происходило слишком много всего и сразу. Впервые за долгое время Агентство столкнулось разом с тремя назревающими кризисами, в один из которых «специалист по связям с общественностью» был вовлечён лично. Плюс совершенно нештатная ситуация с Детьми Ночи. А интуиция подсказывала, что всё происходящее — лишь начало какой-то длинной и сложной системы.

«Нужно ещё раз разложить всё по полочкам перед тем, как отправляться к Димитрию. На карту сейчас поставлено гораздо больше, чем можно себе представить. Пожалуй, только Его Высочество может понять, к каким последствиям всё это приведёт. Надо бы привлечь Риву…»

Мысль была прервана каким-то непонятным шуршанием. Светлов открыл глаза.

Дверца гардероба медленно и беззвучно приоткрылась, и оттуда выпало что-то маленькое и белое, с лёгким дробным стуком прокатившись по паркету. Александр Евгениевич вытянул шею и с удивлением обнаружил на полу своего кабинета два шарика нафталина. Если учесть, что нафталином для сбережения вещей от моли он никогда не пользовался…

Как только он перевёл взгляд на дверцу, оттуда сперва раздался приглушённый львиный рык, а потом звонкий женский голос торжественно продекламировал:

Wrong will be right, when Aslan comes in sight, At the sound of his roar, sorrows will be no more, When he bares his teeth, winter meets its death…

— And when he shakes his mane, we shall have spring again,[9] — с лёгкой улыбкой закончил Светлов, поднимаясь с места.

— Это я проверяю, не забыл ли ты классику, — сообщила Тень, просачиваясь в кабинет из глубин шкафа. — Если честно, сперва я подумывала появиться из твоего Малевича, но у тебя тут такой шкаф, а я так давно хотела выйти из Нарнии…

— Пожалуй, мне стоит порадоваться, что ты не явилась в обличии мистера Тамнуса, — ответил Светлов. На лице его цвела непривычная для многих сотрудников улыбка. — Рад, что ты вернулась к нам, Тень. Я, признаться, уже начал скучать по твоим выходкам.

— Фавны не в моём вкусе, — фыркнула женщина, привычно присаживаясь на спинку одного из кресел. — А я ещё утром вернулась, думала застать тебя здесь — ан нет! Пришлось пошататься по Агентству, проверить пару старых тайничков и даже сунуть нос в город. Где ж ты шлялся в пять утра, трудоголик недорезанный?

— Я не шлялся, — с достоинством ответил Александр. — Я по делам ездил.

Из его речи неожиданно пропало словесное кружево, и сам он, казалось, слегка расслабился.

— У нас тут, знаешь ли, работы невпроворот. Стараюсь справляться.

— И, как всегда, один? — насмешливо посочувствовала Тень, закидывая ногу на ногу. Как она умудрялась балансировать на столь ненадёжном насесте, для обычного человека было бы непостижимо. — Тянешь на себе весь груз проблем и забот, и никто тебе, бедолажке, не поможет?

Она картинно повела руками, опрокинулась за кресло, но возникла уже в совершенно другом углу комнаты, будто не в силах усидеть на одном месте дольше пяти минут.

— Рассказывай давай, — Тень махнула рукой, как бы покоряясь неизбежности вовлечения в рабочий процесс Агентства. — Что тут было, пока меня не было, и отчего ты весь зелёный и даже не в крапинку?

— У нас всё то же и чуть-чуть нового. — Светлов с интересом следил за перемещениями сверхъестественной гостьи. — В частности, один большой и серьёзный оборотень с интересными последствиями, остатки слегка недобитой команды полукровок-сноходцев и ещё кое-какая история, которой я займусь лично. Что тебя интересует в первую очередь? Если интересует, конечно. Заранее скажу — третий пункт уже, считай, засекречен, так что о нём я мало что смогу рассказать. Выбирай из первых двух.

— Рассказывай всё, — щедро разрешила Тень, свешиваясь с люстры. — И первое, и второе, и компот, а что засекречено — я сама потом подслушаю. Ты же знаешь, за мной не заржавеет. Я вернулась — и полна сил и любопытства! Тебе тут предлагается невиданное и немыслимое рабочее рвение — от меня! — а ты мне в нос секретами тычешь… Нехорошо, Алехандро, нехорошо.

Светлов поправил очки, потянулся к лежащему на столе портсигару, но передумал.

— Секреты в данном случае необходимы, — пояснил он. — Ибо нельзя же в открытую признаваться, что даже я пока не понимаю, что делать. Посему остановимся на том, что более-менее привычно.

Он немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Итак, оборотень, — начал он, — большой и страшный. Не контролирует себя, на фазы луны и прочую ересь ему плевать. Не столь давно ликвидировал едва ли не две сотни человек. Судя по отчётам аналитиков, движется к Питеру. На этом фоне мы затеяли локальное объединение Детей Ночи в рамках нашего города. — Он опять ненадолго замолк и усмехнулся. — У меня появилась идея, но об этом немного позже. Второе: бывшее «Сумеречное Братство». Были у нас такие деятели последние лет семнадцать. Три года назад они, считай, прекратили своё существование, но, как выяснилось, не до конца. В данный момент соль в том, что остатки их возглавляет сын Воина, а охраняют они не кого-нибудь, а ребёнка эмиссара Смерти и внука высшего водяного демона. Возможно, даже бога. Как тебе расклад?

Солнечный луч скользнул по кабинету, прошёл по руке женщины, пронизав её насквозь и став чуть бледнее. Гостья с интересом поиграла в нём пальцами, следя за тем, как меняется яркость, потом вновь исчезла на несколько секунд.

— Интересный расклад, — довольно прижмурилась она, наконец-то бросив штучки с перемещениями и окончательно материализуясь на краю стола у Александра Евгениевича. — Такие оригинальные варианты происхождения всегда были мне любопытны. Высшего водяного… Сейрю, что ли? И что говорит Палач по поводу эмиссара? А сын Воина — это такого забавного и лохматого, который у fratello[10] в кресле спал?

Светлов спокойно передвинул письменный прибор, оказавшийся в опасной близи от бедра Тени, и кивнул.

— Ты права во всём. Мы действительно подозреваем, что Нам — внук Сейрю. И Воин — именно тот «лохматый». А Палач… Палач, как ты понимаешь, находился в растрёпанных чувствах. Если ты не забыла, не так давно случилась одна неприятная для него годовщина. Так вот, в этот раз его «вытащил» именно Воин. И сейчас, благодаря его действиям, Палач готов работать. Единственное, чего ему в данный момент не хватает, так это фундамента для работы. Вит, знаешь ли, ученик этого эмиссара. И готовый мастер сновидений. Он, скажем так, Палача «предупредил». И теперь наш общий друг не знает, с какого конца браться за эти осколки Братства. То ли пытаться разговаривать с ними, то ли сразу убивать. Если получится. Собственно, это и будет моя первая просьба. — Александр снял очки и потёр переносицу. — Лучше тебя разведчиков пока ещё не придумали. А раз уж ты так светишься от энтузиазма, то не могла бы ты попробовать узнать, что замышляют Вит и компания? Хотя бы в общих чертах. Тогда Палачу будет чуть проще. А то у него ещё и целый отдел на шее.

Тень ответила не сразу, задумчиво накручивая на кончик пальца туманную прядь.

— Значит, вытащил Палача… — наконец, негромко пробормотала она и чуть прикусила губу, глядя куда-то мимо Светлова. — А его сын — мастер сновидений, тени разума… И ещё какой-то Сулей-Нам… Значит, так! — Женщина звучно хлопнула ладонью по столешнице и вновь сфокусировала взгляд на собеседнике. — Ты мне сейчас ничего о них не рассказывай, чтоб чаша моя была пуста. Я посмотрю сама. Незамутнённо, так сказать. Хорошо, с этим разобрались, а что у нас во второй части Мерлезонского балета?

Александр прищурился. В косых лучах солнечного света его лицо неуловимо изменилось, став чуть старше. Наметились морщинки в уголках глаз и губ, лоб пересёк старый, давно рассосавшийся шрам. Гостья чуть поморщилась, и морок исчез, растворяясь в улыбке хозяина кабинета.

— Узнаю Тень, — сказал Светлов и всё-таки закурил, разгоняя ладонью дым, чтоб не шёл на собеседницу. — Второе. Тут совсем весело. Как ты любишь. Мне, знаешь ли, пришло в голову, что ты — опосредованно, конечно — тоже являешься порождением Ночи. — Он вскинул ладони, предупреждая бурю. — Не надо возмущаться, это не моё мнение. Это мнение, которое может сложиться у вполне определённых личностей. — Александр закусил дужку так и не надетых очков. — Что если мы с тобой разыграем перед детьми Ночи небольшой спектакль? Перед всеми сразу. Représentation,[11] которое позволит нам немного сместить чашу весов в нашу сторону? Попугаешь их своим присутствием. Из вампиров тебя помнит только Михаил, но мы с этим разберёмся. Оборотнями ты не очень интересовалась. Я понимаю, что прошу о многом, но твоё присутствие может серьёзно повлиять на заключение договора. А он, поверь, очень важен.

Солнечный зайчик от очков настиг гостью кабинета, пробежался у неё по щеке, отразился на стене и занял выжидательную позицию на потолке, возле люстры, когда Александр Евгениевич водрузил очки на привычное место.

— Узнаю Алехандро, — ехидно передразнила его Тень. — Многого он просит. Чего ты такого попросил, интересно мне знать? Мало того, ты ведь ещё не сказал ничего конкретного. Что за спектакль, как попугать, при чём тут я? Объясни на пальцах, а то я такое порождение Ночи устрою, что взвоете все.

Светлов усмехнулся.

— Надо будет надувать щёки и разыгрывать из себя «отца русской демократии». Дети Каина, потомки Корвинуса и Охотники слишком погрязли в осознании своей силы и уникальности. Тем, что мне дозволено, я не смогу разубедить их в этом. Надо будет показать им, что Агентство не только выступает, как посредник в переговорах и заключении союза, но и может в случае чего сделать «а-та-та». Вот ты и будешь на короткое время воплощением этого «а-та-та». Импровизируй. Это у тебя всё равно получается лучше всего. Предстанешь им в образе воплощения Ночи — пусть испугаются. Что, собственно и требуется.

— О-о, это страшное слово «импровизируй», — весело фыркнула женщина и тут же зачем-то отобрала у Светлова очки и водрузила себе на нос. Спустила на самый кончик, посмотрела на собеседника поверх стёкол. — Над воплощением я… подумаю. Что стоит первым в очереди, потомки и дети — или ученики и внуки?

— Ученики и внуки, — твёрдо ответил Александр. — С потомками и детьми ещё нужно провести предварительные беседы. — И вдруг коротко и весело рассмеялся. — Совершенно потрясающий блеф, — пояснил он в ответ на чуть непонимающий взгляд, — работаем исключительно на голом самолюбии и наглости. Давно такого не было. И отдай очки. Это, в конце концов, часть моего делового стиля. Я без них выгляжу несолидно, ma chere amie.[12]

Тень издала короткий смешок и надела очки на макушку старому другу, стёклами к потолку, походя взъерошив короткие светлые волосы.

— Тогда — я не буду терять времени? Тем более, что часть его всё равно потрачу на восполнение пропущенных пятидесяти лет, ведь этих девяти часов мне чуть-чуть не хватило. Совсем чуть-чуть. Дай мне знать, когда надо будет пафосно выходить, потрясая понтами и чем только природа не одарила. К тому времени я думаю уже закончить с созданием первого впечатления по разведданным. Только перед этим… пожалуй, навещу вашего Воина.

Тень легко спрыгнула со стола и шутливо отдала честь, вытягиваясь в струнку.

— Ещё какие-нибудь инструкции будут, mon general?[13]

— Никаких, — улыбнулся Светлов и водрузил очки на полагающееся им место. — Воин сейчас готовится к общению с оборотнями. Его кабинет на втором этаже, пятая дверь, налево от лестницы. Пусть привыкает к твоему присутствию в наших стенах.

Он поцеловал поданную руку, поправил галстук и причёску и приступил к рассмотрению очередной стопки документов, неизменно лежавших на углу стола.

Воин действительно готовился к визиту. Камуфляжные штаны и косуха были забыты. Их сменили простые чёрные шаровары и столь же простая рубаха без ворота. Широкий кожаный пояс на бёдрах начальника отдел силового воздействия уже украшали две вместительные фляги, и демон, довольно бурча что-то под нос, наполнял третью янтарной жидкостью из простой стеклянной бутыли.

Тень, бесшумно возникшая под потолком, сжалась в комочек в углу и с интересом наблюдала за бардаком, царившим в кабинете начальника Второго отдела, и за обитателем этого бардака. Единственное, где царил порядок, — так это на стенах, где располагалась внушительная коллекция холодного и огнестрельного оружия, представленная по большей части кинжалами, одноручными и полутораручными мечами, револьверами и пистолетами. В остальном… Женщина умилённо прижмурилась, словно сытая кошка, разглядывая загруженный разномастными предметами стол, заваленную одеждой кушетку со смятой постелью и свалку вещей — по всей видимости, первой необходимости, поскольку они находились не более чем на расстоянии вытянутой руки от кушетки. Учитывая, что к «первой необходимости» относилась батарея пустых и не очень бутылок самых разных форм и размеров…

— In vino veritas, и всё во имя энтропии, — наконец, проговорила Тень из своего убежища, налюбовавшись на живописный беспорядок. — Вселенная стремится к хаосу, а значит, ты — наш человек. Доброго дня, и «изыди» — не ответ.

Спина Воина на мгновение напряглась — под грубой тканью вспухли мышцы, — но он тут же расслабился.

— Хаос есть ступень к самосовершенствованию, — пробормотал он, не отрывая взгляда от тонкой струйки, — упорядоченный хаос есть вершина мастерства. Мне не знаком ваш голос… секунду… — он закончил со своими экзерсисами, закрутил крышку фляги, обернулся и отвесил поклон в пространство. — Сколь я понимаю, вы — та, о ком, мне рассказывал Палач. Тень? Рад знакомству. Вторично.

— Уже всем растрепал, — фыркнула Тень и растеклась туманным облаком, чтобы вслед за тем вновь обернуться женщиной уже на полу, рядом с Воином. — Совершенно верно, она — это я. И со мной можно не так официально.

Вблизи и на одной плоскости обзор был не то чтобы лучше, но иной, и фигуре мужчины достался долгий, любопытный и несколько оценивающий взгляд.

«Такой молоденький — и уже с детьми…» — мелькнула и исчезла мысль в голове незваной гостьи.

— Неофициально — это хорошо, — задумчиво произнёс Воин, осматривая посетительницу. — Но я, к моему величайшему сожалению, сейчас тороплюсь. Встреча у меня. Важная. — В глазах демона постепенно разгорался огонёк интереса. — Короче, могу уделить вам… тебе? Совсем небольшую толику времени, буквально минут десять-пятнадцать. И придётся убегать. Быстро-быстро.

Он довольно артистично изобразил на месте, насколько именно быстро ему придётся бежать.

— И вот пока ты не убежал, спринтер, ты за десять-пятнадцать минут должен рассказать мне, кто ты и с чем тебя едят, — безапелляционно заявила Тень и требовательно указала на флягу. — И поделиться. Время пошло.

Она привычно уселась прямо в воздухе на невидимый стул, не утруждая себя поисками настоящего и закинув ногу на ногу.

Глаза Воина на мгновение сделались чёрными провалами. Он нахмурился, тряхнул головой, и взгляд его стал непривычно серьёзным.

— Личное дело номер пятнадцать восемьдесят два, — ровным голосом произнёс он. — Проект «Демон». Присвоенное имя — «Воин». Изначального имени нет. Инкуб. Двое детей от смертной женщины. Редкая лояльность идеям Агентства. Внушаем, обучаем, силён. Экстраординарные боевые качества. Характер неустойчивый, взрывной. Рекомендации — вербовка, далее — повышение до старшего оперативника, далее — до начальника отдела силового воздействия… А если по-простому, — он усмехнулся, из голоса пропало фальшивое спокойствие, — я подкидыш. Случайно родился — не помню как. Случайно оказался на этой Грани — помню как, но рассказывать пока не буду: слишком плохо тебя знаю. А потом… меня просто подобрали. Дикого, неуправляемого и очень злого. Учил Его Высочество. Рос-рос… дорос вот, до целого начальника отдела. Теперь работаю. «По натуре — кадавр». — Он ухмыльнулся. — Остальное, думаю, тебе и так уже порассказали все, кому не лень. Начиная с Палача. Вы же вроде старые друзья?

— Старые — не то слово, но мы с ним и в принципе пока не общались толком, не то что на твою тему, — рассеянно кивнула Тень, что-то прикидывая про себя. — Я дала ему выспаться.

В мгновение ока — не то конечность её невозможно вытянулась в пространство, не то сама женщина метнулась в сторону и почти сразу же оказалась на прежнем месте, — но через секунду в её руках уже красовалась та самая стеклянная бутыль, в которой на донышке ещё что-то плескалось.

— Не люблю просить дважды, — пояснила нахалка и отхлебнула прямо из горла. — Досье своё как по писаному — это ты молодец, да. Но меня интересует другое. Кто ты таков по сути своей, добрый молодец? Чем живёшь, чем дышишь. И почему тебя не любит твой сын, который Вит. Ведь не любит, верно говорю?

На лице у Воина, казалось, отразились все прожитые им годы и не только. В облике начальника отдела на несколько секунд не осталось вообще ничего человеческого. Но он быстро привёл себя в норму.

— Не любит, — глухо подтвердил демон. — Потому что одним из условий моей вербовки было оставить семью. Я их бросил. Сейчас мой старший сын мёртв. Младший — фактически мой враг, которого я убью, если потребуется. Как ты понимаешь, никакого извращённого удовольствия я от этой ситуации не получаю. — Он исподлобья взглянул на Тень. — А в двух словах объяснить чем я живу? Это проще, чем может показаться. У меня есть только один дом — этот. — Он обвёл рукой захламлённый кабинет. — Женщина, от которой у меня были дети, тоже мертва. Мои друзья здесь. Начальство, боль, страх, радость и благо также здесь. Я — часть Агентства, хотелось мне этого когда-то или нет. И живу ради него, сохраняя в уголке души часть прежнего себя. В данный момент эта часть искренне надеется, что мне с моим последним сыном не придётся сойтись в поединке. Ещё вопросы? — Он с силой провёл рукой по лицу и улыбнулся. — Извини. Как-то не привык раскрываться перед первым встречным, но ты ведь и не первая встречная, да? Если я всё правильно понимаю, мои ответы на что-то повлияют. — Он уже размышлял вслух, от боли и напряжения не осталось и следа. — А если повлияют, то спрашивай дальше. Колодец моих познаний себя и окружающей реальности открыт для верблюдов твоего любопытства.

Тень покачала головой и протянула ему бутылку.

— Мои верблюды уже выпили, сколько им нужно, и на большее не претендуют. Прости, если резко обошлась с тобой. Пятьдесят лет назад, во время Холодной войны, всё нужно было делать резко и быстро. Сейчас, видимо, уже не так, но я ещё не привыкла.

На её левой руке уплотнился сгусток теней, превращаясь в наручные часы. Женщина постучала ногтем по стеклу циферблата и усмехнулась.

— Управились меньше, чем в десять минут. Это всё, что я хотела узнать, можешь стартовать свою стометровку.

— Благодарю, — Воин ухмыльнулся и отвесил церемониальный поклон. — Рад, что смог помочь.

Он на мгновение задумался, потом в его глазах вновь блеснул огонёк интереса.

— Знаю, что несвоевременно, но раз уж я тороплюсь, а ты работаешь… — он внезапно прищёлкнул пальцами. — Как ты относишься к театру? Ближайшую неделю в Агентстве разброд, шатание и деловая обстановка, но через десять дней в Питер приезжает Виктюк. В кои-то веки. Не желаешь приобщиться?

Тень вскинула брови и взглянула на своего собеседника с новым оттенком любопытства.

— Не знаю, кто или что такое Виктюк, но театр я люблю. Особенно комедию дель арте, но её, я так понимаю, сейчас уже тоже не уважают. Вот когда я ходила на «Принцессу Турандот» с Лановым…

Она запнулась, тряхнула головой и рассмеялась.

— И небо было синее, и трава зеленее, и моряки целовали санитарок на улицах. Сумеешь найти меня через десять дней — будет тебе поход в театр. А пока…

Женщина крутнулась на месте, плеснув по воздуху чернью волос и пурпуром платья, и превратилась в серую дымку, мигом просочившуюся сквозь пол.

— Вот и прекрасно,— негромко пробормотал демон. — А в плане поиска… «Уж это я умею», — спародировал он Фаину Георгиевну и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

***

«…Развитие ради развития слепо. Неконтролируемое, «дикое» развитие личности зачастую приводит к катастрофическим последствиям. Когда-то господин Шикльгрубер был оставлен на волю судьбы и собственных внутренних сил. Развитие его, вне всяких сомнений, незаурядной личности, в конечном итоге стало ярким примером того, к чему может прийти человек в неконтролируемой вспышке роста внутренних показателей. Я не говорю о том, что всех людей необходимо брать под жёсткий контроль. Ни в коем случае. В данный момент, я веду речь о главенстве идеи развития. Цели оного. «Я развиваюсь — значит, существую». Мысль, достойная быть запечатлённой не в чернилах, но в камне. Но ради чего я развиваюсь? Отбросим чисто человеческие понятия времени. Отбросим не из презрения к людям, а потому, что каждый, обладающий силой, рано или поздно приходит к бессмертию. Теми или иными путями. В человеческом понимании — сохранив свои мысли, идеи и чаяния для потомков. Прилагательно к нам — в самом буквальном смысле слова. Что, если бы тот же Шикльгрубер смог использовать весь потенциал тех артефактов и сил, что достался ему? Что если бы он перешагнул ту черту, что отделяет человека от бессмертного? Какой ужас он принёс бы на нашу Грань? Его идеи и без того до сих пор подтачивают непросвещённые и слабые умы. Как можно бороться с подобным?

Мой ответ созвучен вышесказанному. Более того, он уже был назван: «Идея». Цель, объединяющая всех. Пусть это звучит чересчур наивно, но есть идеи, объединяющие народы. Есть то, что двигает вперёд исхудавшую экономику. Есть то, что приводит в боеготовность негодные армии, есть то, что даёт силы самому последнему люмпену и преступнику. Идея.

Агентство, как и многие до него, потеряло эту идею. Изначальное чаяние: «История должна твориться человеческими руками» — истёрлось о время. Люди давно выработали весь кредит доверия. Повторюсь, я не говорю о тотальном контроле. Я не пытаюсь убедить руководство «Альтаира» в том, что необходимо вести человечество на сворке к светлому будущему. Я говорю о том, что пришло время показать им, как надо жить и действовать. Дать им понять, в какую сторону стоит развиваться. И речь идёт не об одной стране. Обо всём мире. Попытки сделать это уже были. Христианство. Коран. Коммунизм. Люди похоронили всё. Они раз за разом отрекаются от общей идеи в угоду собственных чаяний. А если ребёнок не принимает нужную мысль через голову, значит, нужно, чтоб пришло через задницу, да простят мне этот простонародный оборот.

Недолго уже осталось до того момента, когда культ потребления, культ бездействия пожрёт оставшиеся островки здравого смысла. Совсем близок тот момент, когда Агентству будет больше некого привлекать под свои знамёна, и старшие это прекрасно знают. Как ни странно, это знание провоцирует лишь «реакцию страуса» — голову в песок. Это отчётливо видно на примере проваливающегося раз за разом, насколько мне известно,  проекта «Детский сад». Я мог бы утверждать, что время ушло и людей спасёт только глобальный катаклизм, на фоне которого человек вспомнит о существовании таких забытых вещей, как честь, достоинство и правда.

Но это не так. Время ещё есть. Сложившаяся ситуация всё ещё даёт возможность манёвра. У бессмертных есть шанс постараться изменить этот мир. Не в угоду себе. Не в угоду тому, что кажется идеалом. Утопии мы уже проходили на примере Атлантиды и древней Индии. Нужно действовать исподволь, осторожно, через сложившиеся культы и верования, причём не только религиозные, внедряя в умы людей одну простую мысль: нужно и можно жить по-другому. Не наблюдать, контролируя лишь выплески Рубежа и активность пришельцев с иных Граней. Действовать.

Иначе будет воистину поздно. И тогда любые слова окажутся ядом, смущающим рассудки тех, кто слаб.

Я не претендую на всезнание. Я всего лишь смотрю со стороны. И вижу надвигающуюся бурю, к которой Агентство «Альтаир» не готово. Как и весь наш мир».

Вит отложил перо и задумчиво перечитал написанное.

«Слишком много страсти. Но, наверное, так и надо. Иначе их не пронять. Воин должен оценить — в конце концов, то, что я писал, основывается только на его мыслях. Будем надеяться, что и остальные смогут принять это. Иначе придётся действовать по последнему варианту плана».

По сложившейся традиции, полукровка работал на кухне. С периодически заменяющейся сигаретой в углу рта. Когда-то давно ему казалось, что «настоящие» писатели и мыслители работают именно так. Психологический образ совпал с возможностями, и теперь излагать свои мысли на бумаге как-то по-другому у Вита попросту не получалось.

Он встал, сходил в кабинет, достал из письменного стола большой конверт, уложил в него исписанные листы, запечатал и на некоторое время задумался. Потом неровным почерком вывел на конверте:

«Агентство «Альтаир». Лично в руки Его Высочеству. В отсутствие такового прошу передать его заместителю, согласно табели о рангах, по нисходящей».

Полюбовался надписью, снова закурил и открыл холодильник. На кухню заглянул Эрик.

— Я уезжаю, — пробасил он, — Нам и Син уже отбыли. Братцы тоже.

— Да, я в курсе, — рассеяно отозвался полукровка. — С Намом мы ещё встретимся завтра, в аэропорту. Всё согласно расписанию?

— Да, старший.

Эрик помедлил, собираясь с духом, и всё-таки сказал:

— Зря ты так. Есть и другие варианты.

— Нет, — так же рассеянно сказал Вит, изучая недра холодильника. — Ты уж прости, Рыжий, но в некоторых случаях я знаю больше тебя. И могу больше. Посему — действуем, как задумано. Баста. Ты не в курсе, кто доел пиццу? Оставалась же ещё?

— Догадайся с трёх раз, — хмыкнул Эрик. Помялся. — Так я пойду?

— Давай. Удачи тебе. Надеюсь, всё пройдёт, как рассчитывали.

Полукровка раздражённо захлопнул дверцу, обменялся с Рыжим прощальным рукопожатием и присел за стол. Дождался, пока закроется входная дверь.

— Я, разумеется, не мой отец, — произнёс он, обращая взгляд к потолку, — но могу почувствовать чужое присутствие в пределах своей территории. Рано или поздно. Давно ты здесь?

Два удара сердца — и рядом с холодильником сгустилась фигура черноволосой женщины. Бесцеремонная что в рыбацкой хижине, что в королевском дворце, Тень взгромоздилась на подоконник и легкомысленно пожала плечами.

— Не то чтобы очень. Ждала, пока этот здоровяк уйдёт. С такими причиндалами за спиной… В общем, показываться я не рискнула. В конце концов, я не с ним пришла знакомиться, а с тобой. Меня зовут Тень, и я хочу кофе.

Полукровка усмехнулся одним уголком рта, и неожиданно стало видно, насколько он похож на своего отца.

— Приятно познакомиться, Тень. Я — Вит, а кофе… кофе сейчас будет. Надеюсь, ты не против механического способа приготовления — я так и не собрался завести в этом дом джезву.

Он поднялся, умело заправил кофеварку, подставил чашечку и принялся наблюдать за процессом приготовления сквозь табачный дым.

— Позволю себе поинтересоваться — что привлекло сколь прекрасную, столь и могущественную особу в мой дом?

Его нимало не заботило то, что его спина открыта для неожиданной атаки. И опять Тень на какую-то секунду посетило видение: Воин, наливающий медовуху во флягу.

— Любопытство, — пожала плечами женщина. — Я не стану тебе врать, Вит. Во-первых — потому что не люблю, во-вторых — потому что бесполезно. На данный момент и вот уже очень долгое время я являюсь вольнонаёмной помощницей Агентства, и Алехандро, известный тебе как Светлов, послал меня с разведывательной миссией по вашу душу, душу ваших планов, и тэ дэ, и тэ пэ. Но, поскольку меня уже пятьдесят лет как не было на этой Грани, я ничего о вас не знаю и не могу взять в толк, почему Агентство так квохчет и кудахчет над столь молодыми и, бесспорно, в чём-то наверняка талантливыми людьми… сколько бы вас ни было. Спасибо.

Тень приняла чашечку из рук Вита и пригубила, после чего кивнула с умным видом:

— Механический способ ничуть не хуже.

— Рукотворный лучше, — меланхолично отозвался полукровка и снова сел. Положил локти на стол, сплёл пальцы и уложил на них подбородок. — Значит, не знаешь… — протянул он задумчиво. — Ну что ж, давай поясню. Три года назад молодые и талантливые… хм… люди и не только устроили посреди города неплохую такую бучу. Сдуру, разумеется. По молодости и по глупости. Детали в данный момент совершенно не важны, ты и сама их сможешь уточнить из официальных документов. А вот суть… — Он чуть помолчал. — Суть в том, что сии могущественные создания, включая моего собственного отца, сыграли нас «вслепую». Ликвидировали кризис, созданный, к слову, отнюдь не нашими руками. Как выразился господин Светлов, «позволили ситуации разрешиться». За счёт жизней Лиса и Кит. Опосредованно, да, мы были отчасти виновны в кризисе. Но предательница, которую никто из нас не мог держать под контролем… Насколько мы были виноваты в том, что она рехнулась? В итоге, факт остаётся фактом: мой брат и моя… — он чуть запнулся, — сестра — мертвы. Нам лишился глаза и трёх лет жизни. Тело Кая забрало Агентство, ими же на меня наложен пожизненный запрет на переходы между Гранями в любом качестве. Последняя из нас — Сова, завербована всё тем же Агентством.

Он снова замолчал. Потом хищно ухмыльнулся.

— А сейчас высшие чины охотятся за сыном моего названного брата и моей наставницы, ибо этот ребёнок представляет собой величайшую ценность в рамках этой Грани и не только. Как-то так. Ах да, чуть не забыл: они прислали тебя, чтобы войти ко мне в доверие и выяснить, что мы замышляем. Теперь всё.

Тень немного помолчала. Потом ещё немного. И ещё чуть-чуть, пока не допила кофе. Вит тоже ничего не говорил, выжидая, что будет дальше.

— Рукотворный привычен, но механический — в новинку, а новизна всегда свежа, — невпопад отозвалась вольнонаёмная разведчица, отставляя чашку на подоконник. — Я не пытаюсь втереться в доверие, хотя и не жду, что ты поверишь мне на слово. Мне действительно любопытно, тем более, что в этих ваших безобразиях участвуют мастер сновидений, внук Синего Дракона и эмиссар Смерти. Ты, твой названный брат и твоя наставница соответственно, я правильно понимаю?

Она соскочила со своего места и присела к столу, поближе к Виту, меряя его неожиданно глубоким взором. Напускная ветреность исчезла, вечно изменчивая Тень была настолько серьёзна, насколько это было для неё возможно.

— Вся прелесть бытия вольнонаёмной помощницей, — медленно начала она, не сводя глаз с лица полукровки, — заключается в том, что на меня не распространяются контракты Агентства. Я ничем им не обязана, кроме личных симпатий и личной же помощи, полученной много сотен лет назад. Я ни на чьей стороне, мальчик. Я просто пытаюсь понять, что происходит на самом деле, — потому что мне интересны вы как таковые и потому что мой друг Алехандро обеспокоен.

Тень сплела пальцы под подбородком, весь её облик на долю секунды размылся и затем вновь стал чётким.

— Как сороки кидаются на всё блестящее, так и я с головой окунаюсь в новое. Вы — новое и интересное, и я хочу вас узнать. — Она кивнула в сторону кабинета. — Я видела твоё письмо. Меня долго не было, но мне хватило времени разобраться в том, что происходит, и твои доводы показались мне вполне разумными и логичными. Чего ты пытаешься добиться, помимо того, чтоб обезопасить свою семью? Вот, допустим, прочитает твой опус Его Высочества да и подмахнёт свою начальственную одобрительную резолюцию — и что тогда? Или не подмахнёт — и что произойдёт в этом случае? Я понимаю, что задаю много вопросов и свалилась как снег на голову, и ты меня совсем не знаешь, но…

Тень тряхнула головой, оборвала поток слов и обезоруживающе улыбнулась, склонив голову набок.

— Вот как-то так…

Вит посмотрел в глаза гостье. И без того тёмные, густо-карие его глаза за последние сутки окончательно почернели. В двух провалах было уже невозможно разделить радужку и зрачок. На Тень смотрел эмиссар. Женщине было нечего бояться: те силы, что взирали на неё из глубин этих изменившихся глаз, были ей не страшны. Но зрелище завораживало. Наконец, Вит отвёл взгляд.

— Давай разберёмся по порядку, — произнёс он, и напряжение, затопившее кухню, рассосалось. — Чего я добиваюсь помимо безопасности моей семьи — вопрос весьма простой. Я хочу, чтобы этот мир жил. Желательно, долго и счастливо. А спокойной жизни ему осталось всего-ничего. Это если о глобальном. Личная цель у меня тоже есть, отпираться не буду, но и сути её не скажу. Это такая штука, которой не делятся с первой встречной. Но ты ведь и не первая встречная, да? Но леший с ним, перейдём к тому, что происходит. И что так беспокоит твоего старого друга Алехандро. Могу честно сказать, что мы — не единственная сила, которая вовлечена в процесс. Я уже с неделю чувствую древнюю волю, действующую в городе. Очень древнюю. Кто-то из богов, если не ошибаюсь. Ещё на окраине Питера завёлся волк. Моя наставница не далее, чем через пару дней, покинет этот мир. И вы этому не помешаете. Последний факт скрывать смысла нет: колёса событий уже крутятся.

— Сколько слов и планов — и всё на одну маленькую меня… — вздохнула Тень, поднимаясь с места. — И все сплошь о прекрасном и пафосном. Я прошу меня извинить, мне нужно всего несколько минут.

Она помолчала, сосредоточилась и развела в сторону руки с распростёртыми тонкими пальцами, напряжёнными и слегка дрожащими. Несколько мгновений, и к ней со всех концов комнаты заструились серые и чёрные, густые и полупрозрачные, разных оттенков, форм и текстур, птицы, мыши, бабочки, пауки, листья, облака, даже пылинки — тени. Тени, бесчисленное множество их. А та, что была плоть от их плоти, впитывала их и сразу же отпускала, и слабое лиловое мерцание струилось из-под полуприкрытых век. Потом всё закончилось, тени исчезли, женщина опустила руки, открыла глаза и улыбнулась.

— Прошу прощения за представление, но мне нужно навёрстывать упущенное за последние пятьдесят лет, а сейчас как раз подошла пора явиться новой партии моих информаторов. Теперь я немного лучше понимаю то, о чём ты говоришь. Боги и волки — это меньшее из зол, гораздо хуже — гниль, поселившаяся в сердцах Творцов Граней. На этой гнили растут ядовитые побеги немилосердных принципов и отчуждения свободы. Люди хотят бояться — и ими торжествующе овладевает страх. Люди хотят сытой тупой жизни — и на всё готовое приходят силы, желающие властвовать. Те, кто смотрит на это, решают собрать под своим крылом всё и всех, кого только можно, даже если придётся отнять ребёнка у матери, — но не понимают, что не это должно помочь. Я верно улавливаю мысль?

Эмиссар усмехнулся.

— Неслабая демонстрация возможностей, — произнёс он и потёр переносицу. — Впечатляет. Будем считать, что любезностями в лучших традициях древних саг мы обменялись. Да, ты права, — продолжил Вит без перехода, — пафосно, но верно, позволь мне вернуть тебе твою шпильку. Агентство, как это ни печально, тоже поддалось сей дряни. Более того, в этом я улавливаю чью-то конкретную волю. Взгляд со стороны, так сказать. Сверх того: я ощущаю тень этой воли в последних событиях. Но это, опять же, «вышние Пиренеи». Как я говорил недавно: «Терпеть не могу разговоры о политике на кухне». Вернёмся на землю. Полной конкретики я вам, господа, дать не могу. Но некоторые детали уже могут быть доступны в силу невозможности их предотвратить. Спрашивай, и я отвечу. И да, кофе — это здорово, но может быть, ты есть хочешь?

— А у тебя есть, что поесть? — оживилась Тень, мигом теряя вот только приобретённую серьёзность. — А то кто-то говорил про доеденную пиццу… И я так поняла, что холодильник пуст, чист, бел и безмолвен, как айсберг, похоронивший «Титаник».

— В этом доме жратва никогда не кончится, с такими-то посетителями, — пробурчал Вит и тут же поправился: — Я не о тебе. Есть тут у меня… обжоры. Так, посмотрим.

Он открыл холодильник и забрался в него чуть ли не по пояс, благо размер позволял.

— Два салата — мясо и рыба. Жареная курица, морская капуста, картошка-фри хрен знает какой давности и тушённая с капустой свинина. Горошек. Зелёный, — с сомнением добавил он, — но я бы не рекомендовал. Честно: не помню, откуда он здесь взялся. Пиво. Много пива. Вино, коньяк и прочие радости жизни в другом месте, но тоже к твоим услугам. Солёные огурчики и два кекса с изюмом. Я их тут регулярно обновляю, цитаты ради. Масса соусов. Кажется, всё. Что будешь?

— У тебя, случайно, ноги не волосатые? — умилённо поинтересовалась Тень, мигом оказываясь рядом и тоже проскальзывая в холодильник — только не по пояс, а по самые бёдра.

Вечер обещал быть томным… желудочно.

Глава двадцатая

— в которой совмещены три совершенно разных, но, тем не менее, связанных воедино зарисовки, а также присутствует некоторый экскурс в историю Государства Российского.

Они встретились на Марсовых Полях, на скамейке неподалёку от Вечного Огня, под блёклым светом серого питерского солнца. Молодой человек с кофром для виолончели и девушка, каких тысячи в этом городе. Она чуть заметно нервничала. Он был подчёркнуто спокоен. Хотя большую часть этого спокойствия обеспечивал надвинутый на самые глаза капюшон ветровки. Кто осудит? Для города на Неве лучшая одежда та, что может сберечь голову в сухости.

— Мне передали, что сегодня прибудет курьер… — начала девушка и осеклась, наткнувшись на твёрдый взгляд серых глаз из-под капюшона. — Вы?

— Я счёл необходимым личное присутствие. — Глубокий голос, исполненный внутренней силы, совершенно не вязался с невыразительной внешностью её собеседника. — Кроме того, могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Я не прав?

Она помолчала, собираясь с мыслями. Его она не ожидала увидеть здесь и сейчас. Но вопрос требовал ответа, и она сделала над собой усилие:

— Ничего, что может помешать исполнению Вашего плана.

— Ты уверена?

— Да. Абсолютно. Агентство подозревает что-то, но они не знают, кто я. Кроме того, они не в курсе, что у меня появился жрец. — Девушка выдержала паузу и, наконец, решилась:

— Зачем Вы здесь?

— Я принёс то, что повысит ставки с одной стороны, с другой же, улучшит твои шансы. Серьёзно улучшит. Не будем разводить политес. — Он расстегнул кофр и показал девушке его содержимое. Несколько минут она не дышала, боясь поверить в то, что увиденное реально.

— Это… он? — выдавила она, наконец.

— Да. Надеюсь, теперь у тебя не возникнет непредвиденных обстоятельств?

— Нет. — Она все ещё не могла оторваться от содержимого кофра. — Теперь — нет.

— Прекрасно. — Он застегнул чехол, передал его девушке и поднялся со скамейки. — Мне пора. Когда ты начинаешь?

— Послезавтра. — Она сглотнула. — Вы будете…

— Ни в коем случае. — Из-под капюшона сверкнула серая молния взгляда. — Никто. Повторюсь: никто не должен знать, что я имею к происходящему какое-либо отношение. Это ясно?

— Да. Когда я закончу, как я смогу с Вами связаться?

— Письмо до востребования на лондонский адрес. Ты его знаешь. Удачи.

Он повернулся к ней спиной и растворился в скудном потоке праздношатающихся.

Девушка некоторое время сидела, прижимая к груди кофр, потом глубоко вздохнула и достала мобильный телефон.

— Алло? Кариат, мы начинаем действовать немедленно.

***

В Пулково, как и обычно, царила атмосфера непринуждённой суеты. Улетающие и прибывающие туристы. Необременительные расставания и необязательные встречи. На этом фоне неподдельная боль от разлуки выглядела бы несколько гротескно. Именно поэтому Вит сделал так, что их прощание с братом никто не мог увидеть.

— Тебе не обязательно это делать. — Нам был серьёзен. Он сильнее обычного опирался на трость, которой был вынужден пользоваться из-за общей слабости организма. — Честное слово, я запретил бы тебе, но…

— Но ты не можешь, — подхватил эмиссар. — Давно прошли те времена, когда ты мог мне что-то запретить. К сожалению.

— К сожалению, — эхом отозвался квартерон. — Вы настолько серьёзно поругались?

— Син действует так, как ей подсказывает Процесс. Я действую только так, как считаю нужным. Это вечная наша точка преткновения. Мы успокоимся и снова помиримся. Не дёргайся.

— Я и не дёргаюсь. Просто только-только всё начало налаживаться…

— Объявлена посадка на рейс Ю-Эн восемь-шесть-семь, Санкт-Петербург — Токио, — объявил по громкой связи приятный женский голос. — Просим пассажиров пройти на стойку регистрации…

— Твой рейс, — дёрнул головой Вит. — Она прилетит к тебе через пару дней, брат, когда успокоится. А я… В общем, я делаю то, что нужно. И помни: нет ничего абсолютного.

— Я помню. — Губы Нама дрогнули, но он усилием воли превратил гримасу в улыбку. — Жаль, что твоего решения уже не изменить.

— Заметь, в отличие от прежних времён, я заранее предупредил тебя о нём, — усмехнулся Вит, крепко обнимая брата. — Думай о хорошем. Тем более, что у тебя ещё полно дел. Особенно учитывая последние данные.

— Да уж. Данные хоть куда.

— Ладно. Двигай, давай.

Высокая светловолосая фигура уже давно исчезла из виду, а Вит всё стоял, глядя вслед последнему из тех, кого он называл братом. Купол отрешения всё ещё не был снят, так что никто не смел не то что обратиться, но даже случайно коснуться плечом молодого эмиссара. Так прошло некоторое время, потом полукровка тряхнул волосами, снял заклятье и вытащил телефон.

— Так, хорошие мои. Начинаем. Информация запущена. Пусть катится по своим каналам. Уже начали? И с самого сладкого, подлецы. Ладно, пусть будет. Так даже надёжнее. Теперь слушай внимательно. Я исчезаю с радаров и жду нужного момента. Связи не будет, так что… сами понимаете. Да. Нет. Понял. Удачи вам.

Он отошёл в сторону от движения человеческих потоков, коротким движением разбил мобильный телефон о стену и выкинул его останки в урну.

***

Жрица осторожно постучала в дверь кабинета Александра Евгениевича. Учитывая интенсивность последних событий, она вполне допускала, что её бывший наставник мог отдыхать. Прерывать сон Светлова отнюдь не входило в её планы. Тем не менее, голос, ответивший: «Войдите», — был вполне бодр. Жрица улыбнулась и открыла дверь

— Александр Евгениевич? У меня срочная информация. Сразу по двум направлениям.

— Конкретнее, Prêtresse.[14] Но, для начала, присядьте. У меня есть ощущение, что новости не самые лучшие, а подобное следует подавать постепенно и не спеша. Прошу вас.

Жрица снова чуть улыбнулась. «Специалист по связям с общественностью», а фактически — второй человек в Агентстве после Его Высочества, был в своём репертуаре.

— В данном случае вы ошибаетесь, Александр Евгениевич. Плохая новость всего одна, весомая, но не чрезмерная. Зато — две хороших для равновесия. Изволите выбрать, с какой начать?

Начальница отдела сбора информации и аналитики в кои-то веки могла гордиться своими подчинёнными и не смущалась этого.

— Раз уж хорошего больше, давайте начнём со скверного. — Светлов опустил очки на кончик носа и с иронией посмотрел на довольную Жрицу. — Пусть это компенсирует то счастье, которое вы испытываете.

— Ситуация в Испании требует незамедлительной отправки туда кого-то из высшего состава. Судя по сложившейся обстановке, им необходим Палач. По крайней мере, я не припомню никого, кто кроме него мог бы справиться с парой разошедшихся джиннов. — Жрица положила на стол Александра несколько листов. — Здесь отчёт о происходящем.

Светлов взял отчёт, пробежал глазами и скривился.

— Не хотелось бы мне… ладно. Выставим портал. Я займусь перед встречей делегаций. Чтобы сегодня он был там, завтра разобрался, а послезавтра, максимум через два дня, уже вернулся. Не нравится мне происходящее. Ну, боги с ним. Что у нас в «хорошем»?

— Первое. Информаторы доложили о ссоре Вита с его наставницей. Фактически, это можно именовать даже не ссорой, а расколом. Нам сегодня отбывает в Токио. В одиночестве. Син, похоже, не собирается к нему присоединяться прямо сейчас. Есть все основания полагать, что эмиссар Смерти и её ребёнок вскоре останутся без защиты.

Александр встал из-за стола, прошёлся по кабинету. Снял очки и начал медленно протирать стёкла. На лице специалиста по связям с общественностью читалась глубокая задумчивость.

— Хорошо, — сказал он наконец, — дальше.

— Новость вторая. — Жрица помолчала. — Я смогла найти, кто такой Седой Волк.

В глазах Светлова сверкнул интерес, он забыл про очки и посмотрел на бывшую ученицу.

— Так. Подробнее.

Жрица выпрямилась. Это был момент её триумфа. Триумфа её отдела.

— Александр Евгениевич, — медленно произнесла она, — вам что-нибудь говорит имя «Ольга»? В связи с отчеством нашего оборотня.

Светлов отвёл взгляд в сторону. Жрица ждала. Она знала, Александру нужно не так много времени, чтобы провести структурный анализ новой информации. И она дождалась.

— Ты хочешь сказать, — задумчиво произнёс Светлов, всё так же не глядя на бывшую ученицу, — что он…

— Именно. Его зовут Ярослав Игоревич Роднин. Фактически, он даже не скрывался. Младший сын.

— Любимый. — Александр что-то додумывал на ходу. — Которого следовало оберечь всеми возможными…

— И невозможными способами, — завершила Жрица. — Да. Сейчас мои спецы вычисляют обряд, которым великая княгиня Ольга защитила своего сына. Мы уверены, что это произошло в девятьсот пятьдесят четвёртом. На следующий год она крестилась. Когда поняла, что сотворила.

— Информация о втором сыне, естественно, была уничтожена. Браво, княгиня, браво. И вам браво, Жрица. Тебе и всему твоему отделу. Как вы догадались?

— Свели воедино данные. Как и обычно. Единственное, чего мы пока не знаем, — как его убить? Скорее всего, он заговорён от большинства возможных способов.

На лице Светлова промелькнула улыбка. Кто-то, плохо знающий специалиста по связям с общественностью, мог бы назвать её «хищной».

— Не беспокойтесь, Жрица. Подобные проблемы решаются привлечением всего одного с… сотрудника. — Он подошёл к столу и нажал кнопку на селекторе. — Воин?

— Да? — глухо отозвался динамик

— Ты вернулся? Прекрасно. Зайди ко мне, будь так добр. Есть серьёзная тема для обсуждения.

Глава двадцать первая

— в которой присутствует море пафоса, своеволие, поединок взглядов, на редкость удачная провокация, потрясающий по своим размерам блеф и многое другое.

Медленно, но верно вечер вступал в свои права. Погода, установленная Агентством, приобрела вполне традиционную поддержку питерского болота: низкие свинцовые тучи не собирались сдавать свои права, невзирая на тёплый ветер и прогнозы синоптиков. Мелкая морось, которую местные жители отказывались считать за дождь, наконец, выпустила из своих цепких объятий улицы и переулки. В воздухе разливался запах влажной земли и мокрого асфальта.

Первые лица Агентства стояли на крыльце здания со странным адресом, приютившего их организацию, и ждали. С момента захода солнца прошло не более четверти часа, встреча должна была начаться совсем скоро, и Александр Евгениевич по старой привычке «вывел воинство на поле брани» заранее, дабы определиться с манёврами.

— В целом, испанское отделение показало себя не лучшим образом, — негромко сказал Светлов, поправляя очки. — Но, в первую очередь, это наш недочёт. Мы расслабились, господа и дамы. Привыкли к рутине, прерываемой кризисами, с коими следует справляться старшему руководству, и подобная ситуация выбила нас из колеи. Так нельзя. Решаем текущие вопросы, разбираемся со сложившимся положением, и, боюсь, у нас будет серьёзный разговор. Требуются перемены.

— «Дорогой Ватсон, я всегда вам об этом говорил», — пробормотал Палач.

— Сперва надо доработать то, что мы заварили. — Жрица тряхнула головой, отбрасывая с глаз прядь волос. — Будем надеяться, что всё пройдёт без эксцессов.

— Сразу же после встречи, сразу же, я отправляю тебя в Мадрид, Палач. — На лице Светлова ясно читалось откровенное неудовольствие произносимыми словами. — И ты разбираешься с их, так сказать, «кризисом», в течение суток. Не более. После чего я немедленно жду тебя назад. А ты, Жрица, садишься вместе со своими гениями и начинаешь выяснять, что происходит. У нас за последние несколько часов поднялась волна проблем по региональным отделениям. Ничего сверхъестественного, но всё крайне неприятно. Причём, именно настолько, чтобы им приходилось задействовать резервы. Мне это не нравится. Крайне.

— А мне что делать? — Воин закусил фильтр сигареты и прищурился на тучи.

— А ты будешь гонять нашего волка, как тебе и было сказано ранее. Потом ко мне — поможешь с Ольхой. Объект локализован?

— Который? — Жрица тонко улыбнулась.

— Волк, естественно. С другим я сам разберусь.

— С точностью до трёхсот метров. Мы готовы действовать, как только будет окончательно сформирована команда.

— Прекрасно. В таком случае… — Светлов не договорил. Начали прибывать гости.

Лишённый асфальта и аккуратно огороженный невысокой решёткой участок напротив здания Агентства сделался непривычно многолюден. Шаманы потомков Корвинуса могли открыть дорогу для своих собратьев в пределах своих возможностей, но обязательно при наличии «живой» земли. Обычно для подобных случаев использовался садик Жрицы во внутреннем дворике «Альтаира», но сегодня условия были иные.

Они стояли плотным строем. Влас, напряжённо принюхивающийся к запахам. Лиховой, шаман клана, задумчиво перебирающий обереги на шее. Двадцать три охранника. И Яр. Глава рода, Первый Волк. Рыжий Волк. Невысокий, но чудовищно широкоплечий, хищный и стремительный в движениях, невзирая на более чем почтенный возраст: не так давно Яр разменял четвёртую сотню. И именно он первым шагнул навстречу руководству Агентства, широко раскрывая объятья и заключая в них Александра.

— Рад видеть, тебя, голос «Альтаира».

— И я рад, Первый из Волков, — ответил Светлов, в ответ обнимая главу рода, — надеюсь, дорога ваша была легка.

— Мы не любим каменные мешки, но путь всегда короче, когда в конце его встречаешь друга, — пророкотал Яр, низко кланяясь остальным. — Ночь только вступает в свои права, сегодня большое дело. Надеюсь, что слова-на-ветру принесут плоды.

В этом были все оборотни. Любые обсуждения и разговоры они почитали бессмысленными, покуда они не подкреплены делом.

— Слышал, прах Француза не так давно смели со стола собраний кровососов? — Яр ухмыльнулся. — Твоя работа?

— Отчасти, — не стал спорить Светлов, — но главное ещё предстоит.

— Не скажу слова против.

Воин осторожно толкнул Александра в бок и кивнул на сгущающийся по сторонам улицы туман:

— Охрана прибывает.

— Не только, — задумчиво ответил Светлов, окидывая взглядом Тринадцатую Линию.

— Ты думаешь, что…

— Уверен. Это событие Он не пропустит.

Ночь окончательно накрыла город чёрным покрывалом. Оранжевый свет фонарей стал ярче, и в этом свете к крыльцу Агентства подъехало семь автомобилей с наглухо тонированными стёклами.

Первым, как и полагается тому, кто назначал встречу, вышел падре Бэрринг. Вслед за ним «катафалки» покинули и прочие главы кланов и семей.

— Я рад приветствовать участников столь важного события в судьбе наших родов и счастлив, что сия встреча состоялась, — произнёс Андрэ, подходя и отвешивая поклон. Яр помедлил, меряя вампира взглядом, и медленно склонил голову. Серебряные пряди в его буйной огненной гриве сверкнули в неверном искусственном свете.

— Первый Волк приветствует старшего из Детей Каина в этом Городе, — эхом отозвался на движение Влас. Покуда договор не был заключён, со стороной противника мог говорить только голос Стаи.

Бэрринг ответил оборотню столь же внимательным осмотром. На фоне идеально сидящего костюма льняное полотно и меха одеяния Яра смотрелись… внушительно. Подчёркнуто «цивилизованный» стиль вампиров всё же проигрывал небрежной естественности оборотней. Андрэ тонко улыбнулся и кивнул какой-то своей мысли.

— Остался последний, — пробормотал Палач, и словно бы в ответ на эти слова в сумерках разлился тягучий звон колокола. Один удар. Второй. Третий… После десятого на улице показалась высокая широкоплечая фигура. На то, чтобы достичь собравшихся, ей потребовалось не более минуты. Сегодня отец Димитрий пренебрёг каноничными одеяниями священника. Кожаный жилет и портупея с кинжалами освящённого серебра на голый торс, простые штаны и армейские ботинки — вот и всё, что составляло костюм могучего старца. Нет, ещё одно. На указательном пальце правой руки сверкал серебряный же перстень с искусно обработанным агатом. Дети Каина и Потомки Корвинуса склонили головы при приближении Охотника.

— Орден Ока Недремлющего рад приветствовать тех, кто забыл о гневе и ненависти ради общего процветания, — скрипучий голос Димитрия прервал уважительное молчание. — Обещаю не чинить препятствий союзу сему, коли он будет утверждён. Равно как обещаю отринуть вражду нашу ради разговора сего. Охотники соблюдают нейтралитет на этой встрече.

— Дети Каина соблюдают нейтралитет на этой встрече. — Бэрринг поправил свой перстень и поклонился.

— Потомки Корвинуса соблюдают нейтралитет на этой встрече. — Голос Яра прозвучал как выстрел. Светлов не удержался от лёгкой гримасы удивления, Влас попросту поперхнулся непроизнесённой фразой. Рыжий Волк расправил плечи и с вызовом осмотрел окружающих.

Воин с трудом подавил ехидное хмыканье. Голос Яра означал одно: глава Рода уже принял решение. Но с ним согласны не все.

Повисла короткая пауза. Александр Евгениевич прищурился на туман, клубящийся у поребрика.

— Агентство блюдёт нейтралитет на этой встрече. Я рад приветствовать главу Охотников и старших представителей Детей Ночи.

Голос, раздавшийся от крыльца Агентства, заставил чуть вздрогнуть всех, кроме Светлова и Палача. У гостеприимно распахнутых дверей стоял средних лет брюнет с неприметным, ничем не выдающимся лицом. Обычный человек, вот уже более полутора тысяч лет управляющий структурой под названием «Альтаир». Собравшиеся при его виде склонились в глубоком поклоне.

— Ваше Высочество, — прошелестело в воздухе.

— Прошу под наши своды, господа и дамы. — Его Высочество повёл рукой. — Нам есть, что обсудить.

— Присутствие Его Высочества, полагаю, означает, что вопрос уже решён? — шёпот Бэрринга тихо, почти неуловимо прозвучал у самого уха Светлова. Тот не стал оборачиваться, зная, что вампир услышит и так:

— Нет. Это значит, что встреча происходит на высочайшем уровне.

Ответа не последовало.

Они прошли через пустующий на этот раз вестибюль и поднялись на второй этаж, туда, где обычно располагался общий рабочий зал. Сегодня вечером за простой деревянной дверью раскинулись своды древнего замка. Огромное, теряющееся во тьме помещение, освещённое неверным мерцанием факелов. Справа, неподалёку от входа, стоял большой круглый деревянный стол, обрамлённый спинками кресел. Чуть дальше в стене угадывался растопленный камин. Воин тихонько хмыкнул. Он даже не сомневался, что количество сидений в точности совпадёт с количеством присутствующих. Когда все, повинуясь гостеприимному жесту хозяина, расселись, выяснилось, что демон ошибся. Одно из мест осталось свободным.

Как будто само собой вышло так, что главы ночных народов оказались друг напротив друга. Отец Димитрий скромно занял место возле шамана оборотней, ничем не выказав недовольства таким соседством.

На некоторое время за столом воцарилось молчание. Пришедшие осматривали и оценивали друг друга, переглядывались со своими товарищами и с интересом озирались: никто не ожидал столь древнего стиля отделки помещения в центре современного города. Высокие колонны тёмного камня, уходящие ввысь, деревянные панели на стенах, угадывающиеся в свете факелов гобелены, каминная полка с резьбой по камню, относящейся как минимум к одиннадцатому веку… и слабо колеблющийся у стен туман.

Тишину нарушил голос главы Агентства:

— И во второй раз я говорю, что рад приветствовать вас в нашей скромной обители, дамы и господа. Сегодня мы собрались с целью обсудить и исполнить беспрецедентный акт перемирия между четырьмя сторонами и тремя народами. Полагаю, что стоит придерживаться старого обычая и говорить по старшинству. Со своей стороны могу сказать, что Агентство в данном случае своими силами представляет человечество. Голос Стаи?

Яр наклонил голову. Влас открыл было рот, но голос Рыжего Волка прозвучал первым:

— Голос Стаи сегодня молчит. Говорить буду я. Потомки Корвинуса готовы сказать своё слово.

— Я слышу главу рода, — кивнул Его Высочество. — Отец Димитрий?

— Орден Ока Недремлющего готов сказать своё слово.

— Прекрасно. Лорд Бэрринг?

Вампир мгновение помедлил, переваривая осведомлённость главы Агентства. «Лордом» в среде вампиров называли только тех, кто достиг высшего уровня и овладел одним из трёх древних заклинаний. «Воля Каина», могущее подчинять представителей ночного народа, «Тень Носферату», дающее возможность в течение десяти-пятнадцати минут находиться под солнечными лучами, и «Правосудие Графа», уничтожающее любого из Детей Каина вне зависимости от их силы и статуса. Ещё несколько дней назад падре Бэрринг был недостоин этого звания.

 — Дети Ночи готовы сказать своё слово.

— Вопрос только в одном, — ироничный голос Воина прорезал пафос собрания как отточенный клинок, — едино ли это слово?

— Воин, — осуждающе произнёс Светлов и чуть обернулся к Его Высочеству. — Прошу слова.

— Да. — Выражение лица главы Агентства не изменилось.

Светлов поправил галстук и встал:

— Уважаемые господа и дамы. Я, как второй в Агентстве после Его Высочества, беру на себя честь вести данное собрание. Первый вопрос нашей встречи столь же сложен, как и прост — мы объявляем территорию города, известного как Санкт-Петербург, нейтральной. Это означает, что ни Дети Каина, ни Потомки Корвинуса не охотятся на данной территории, получая необходимое им питание из иных источников. В случае вампиров речь идёт о крови, в случае оборотней — о свежем человеческом мясе.

Виталий, ставленник клана Кинжала, поморщился: представитель Агентства слишком прямо называл вещи своими именами. В ответ на его реакцию Александр склонил голову, признавая свою грубость, и продолжил:

— Источники данных ресурсов имеются, но часть оных, равно как и доступ к ним, находится под контролем Охотников. В данном случае мы стремимся к полному нейтралитету, посему отец Димитрий присутствует здесь и также готов заключить соглашение. Покуда представители вышеупомянутых народов не тревожат жизни мирных граждан города, им позволяется свободно интегрироваться во все структуры и жить, не опасаясь преследований.

— Вы посадите нас на консервы. — Виталий криво усмехнулся.

— Вас будут сдерживать, Дитя Каина. — В голосе святого отца прозвучал металл. — И если лично тебе это не нравится, то твоё присутствие за этим столом лишается смысла.

Влас передёрнул плечами:

— Ему пока вообще не давали слова. Пусть Дети Ночи говорят в свою очередь… — Тяжёлый взгляд Яра заставил голос Стаи замолчать, но было поздно.

— Пусть хвостатый заткнётся! — горячая кровь предков не давала Анвару покоя. — Его тоже к слову не допускали, да?

Светлов обернулся к Его Высочеству, как бы прося поддержки, но тот лишь молча смотрел на единственное пустующее за столом кресло.

Тем временем скандал за столом набирал обороты:

— Дай волю хвостатым, они нас не на консервы — на берёзовый сок посадят! — глава рода Ворона оскалился.

— Вас не на сок, вас на тюрю из тряпочки сажать надо, зубы выбив. — Влас, наплевав на гневный взор Вожака, опёрся обеими ладонями на стол и подался вперёд.

— Успокойтесь, господа… — Бэрринг отчаянно пытался призвать собрание к порядку. В глазах Анны появился опасный алый огонёк. Она привстала, но Анвара уже несло:

— Если эти коврики готовы жрать свинину ради нашего процветания, то пусть так и скажут, а не строят из себя невесть что!

Яр не успел даже открыть рот, как Влас взвился со своего места, с грохотом отодвигая кресло:

— Можем выяснить, чья плоть вкуснее — твоя или свиная, упырь!

Светлов в отчаянии ещё раз посмотрел на Его Высочество. Тот с абсолютно спокойным выражением лица глядел на пятнадцатое, свободное место.

— Господа, — вновь начал Бэрринг, поднимаясь со своего места, но Анвара было не остановить:

— Если он хочет поединка…

И в этот момент, на долю секунды опережая роковые, непростительные слова с обеих ярящихся сторон, где-то под высокими сводами зала раздался звонкий и резкий, как плеть, женский смех. Отразился от каменных стен, заметался эхом меж колонн — и кинулись с потолка вниз крылатые тени нетопырей, а от пола, навстречу им, тени вздыбивших шерсть волков с ощеренными пастями. Две волны сшиблись в одной точке, ровно над спинкой незанятого кресла, раздался негромкий хлопок — и на мягкое сиденье опустилась бледная женщина в пурпурном платье. Глаза её заполняла непроглядная тьма, не делая различия меж белками и радужкой, а туман струящихся чёрных волос сжимала чёрная же зубчатая корона, подобная шлему.

Внезапная пришелица легко возложила руки на подлокотники, обвела присутствующих бездонным взглядом и белозубо улыбнулась.

— Только хотела спросить: «Что за шум, а драки нет?» — но поняла, что этот вопрос может вот-вот запоздать. Пришлось появиться несколько раньше, чем я предполагала. Доброго вечера всем присутствующим. Как это вы там говорили? Ах, да… Тень Теней готова сказать своё слово.

Лёгкая улыбка Палача. Ехидная усмешка и расширенные от возбуждения зрачки Воина. Холодный смешок Жрицы. Глубокий вздох Светлова. Короткий кивок Его Высочества. Дети Каина и Потомки Корвинуса, не сговариваясь, встали и отвесили земной поклон. Отец Димитрий тяжело поднялся, кивнул, приветствуя даму, и сел обратно. Вампиры и оборотни остались стоять, не смея поднять взгляд. Несколько секунд прошло в молчании, затем Яр с Бэррингом одновременно подняли головы. Хищная усмешка на мгновение озарила грубое лицо Рыжего Волка. Падре ответил тонкой улыбкой и обратил свой взор к гостье:

— Госпожа Ночь позволит своим недалёким детям занять свои места?

— Мать Ночи позволит нам сесть? — эхом откликнулся оборотень.

— Я передаю слово Тени Теней, — с нескрываемым облегчением проговорил Светлов.

В чёрных глазах загорелись лукавые огоньки.

— Мать Ночи позволит своим детям разогнуть спины и опустить свои седалища на ровные поверхности, потому что любит их, какими бы недалёкими они ни были. И я говорю вам — можете выпрямиться и сесть. Ибо Матерь свою нужно почитать с открытым взором и распахнутым сердцем, а не в… полусогнутом состоянии.

«Светлов будет должен печеньку за то, что я не сказала про форму буквы «зю»!»

— Мы слушаем тебя, Госпожа Ночь, — прошелестело за столом. Вампиры и оборотни заняли свои места. Глаза, как и полагается при присутствии высшего существа, опущены, руки сложены на коленях. Только трое выделялись из общего ряда: Бэрринг, не отрывающий взгляда от своего оппонента, Яр, так и не убравший ухмылки с лица, и… Анна, с достоинством держащая осанку и глядящая прямо в омуты мрака на лице Леди Ночи.

Именно голос госпожи Шварц нарушил очередную паузу:

— Поскольку старшие из старших молчат, вторая старшая из младших готова услышать волю Повелительницы. Твои дети ждут слова, Тень Теней.

— Твои дети ждут слова, Тень Теней, — повторил Яр, не сводя испытующего взора с Бэрринга. — Мы готовы выслушать твоё мнение и твою волю, — секундное молчание, — и последовать ей.

— И последовать ей, — одними губами произнёс падре.

— Орден Ока Недремлющего готов услышать волю Хозяйки Ночи, — с достоинством произнёс Охотник.

Медленно, один за другим, взгляды вампиров и оборотней обратились от столешницы к женщине в короне.

Недолгая тишина — и бледные губы раздвинулись в улыбке.

— Хозяйка Ночи всегда с интересом следит за деяниями своих детей. Вот, почему я здесь, — мне интересно. Впервые за долгое время Дети Каина и Потомки Корвинуса пытаются пойти на подобное перемирие, да ещё и под присмотром Ока Недремлющего — и при поддержке рода человеческого. Это — вызов всем четырём сторонам, вызов посерьёзнее иной битвы, ибо поддержание мира во веки веков было куда сложнее любой войны. Мать Ночи милостива к своим детям и принимает их такими, какие они есть. И мне… очень любопытно, смогут ли Дети Ночи и сыны человеческие последовать этому примеру. — Черноволосая гостья плавно заложила ногу на ногу и подпёрла рукой подбородок. — Я, Тень Теней, передаю своё слово. Можете говорить.

— Я не хочу оспаривать первенство возраста. — Духовник клана Печати провёл рукой по галстуку. — Пусть Потомки Корвинуса скажут своё слово.

Рыжий Волк поднялся со своего кресла и тряхнул волосами, отбрасывая с глаз длинную чёлку:

— Я, Яр Рыжий Волк, говорю за детей своей стаи. Невзирая на все разногласия меж нашими семьями — пусть будет мир.

На круглый стол легла тень главы Охотников.

— Я, глава Ордена Ока Недремлющего, говорю за себя и за детей своих. Невзирая на разногласия меж нашими родами — пусть будет мир.

Глаза Бэрринга сверкнули.

— Каждый из птенцов может сказать слово против. Я, лорд Бэрринг, духовник клана Печати и голос Совета, говорю: пусть будет мир.

Тишина была ему ответом.

Его Высочество встал со своего кресла.

— Благодаря моим посланникам, всем вам известны условия сего союза. Я, Принц без королевства, глава Агентства «Альтаир», говорю: пусть будет мир. И Агентство будет его гарантом.

— Решение принято. — Голос Светлова был тих и равнодушен. — Теперь на повестку выносится второй и не менее важный вопрос. Охота на Седого Волка.

Глава двадцать вторая

— в которой присутствует тень прошлого, политические игры и скрытое предательство, а также звучат речи Хозяйки Ночи.

Шёпот ночного ветра тихо напевал колыбельные жителям творения давно почившего царя. Бывшая столица Империи, великий город погружался в тревожный, беспокойный полусон. Он никогда не засыпал до конца, этот каменный зверь, вскормленный плотью и кровью и возлежащий на костях людей. Он знал, что сейчас в нём правят бал те, кто когда-то поил его свежими жизнями, и не имел ничего против. Он был молод, по сравнению со своими западными и восточными соседями, но молодость — порок, что проходит со временем, а времени у него было много. И возраст отнюдь не мешал становлению его силы. Не тёмной, но и очень далёкой от света.

Принц без королевства явил себя, нарушив многолетнее уединение, и улицы города заволокло туманом. Тех, кто шёл в этот поздний час по Дворцовой набережной по направлению к Исаакиевскому собору, подобные погодные условия полностью устраивали. Это не был живой, истинный туман, он не искал прячущихся. Он просто стелился над землёй и водой, укрывая их плотным жёлто-белым покрывалом.

Их было двое, тех, кто неторопливым шагом мерял асфальт и брусчатку мраморного обрамления древней реки, некогда воспетого поэтом. Первой шла молодая женщина — осанка, фигура и сила, скрытая даже в походке, не позволяли назвать её просто «девушкой». Невзирая на ночную прохладу, одеяние её состояло лишь из тёмной туники до колен и изящных сандалий тёмной кожи. На плече она несла кофр для виолончели, совершенно не подходивший к подобному наряду.

Её спутник — высокий светловолосый молодой человек — не мог похвастаться столь же изысканным и странным костюмом. Плотная куртка, джинсы и тяжёлые ботинки — стандартный набор ночного гуляки. Ничего выдающегося. Но случайный прохожий, заглянув юноше в глаза, не смог бы остаться равнодушным и просто пройти мимо. В этих светло-зелёных омутах отражалось неземное блаженство. И неземная же, истовая вера. Взгляд юноши сиял. И, казалось, это сияние не даёт туману приблизиться к идущим, разгоняет его.

Они шли медленно, будто вслушиваясь в эхо каждого шага, рождаемое их обувью. Когда до громады храма оставалось несколько десятков метров, женщина остановилась и задумчиво посмотрела вверх, на шпиль.

— Нам туда. На верхнюю галерею. Испробуй вкус своей силы, кариат. — Голос её был негромок, но на диво музыкален. Будто серебряные струны арфы. Или кифары.

— Слушаюсь, великая, — поклонился молодой человек. Его речь более напоминала шелест травы под ногами, покорной и безропотной. Сияние во взоре зелёных глаз стало нестерпимым, а в следующее мгновение волосы странных полуночников рванул всё тот же гуляка-ветер, ставший вдруг озорным и требовательным. Что и не удивительно: на такой высоте его власть была безраздельной. По крайней мере, ему так казалось.

Женщина и юноша стояли над городом.

— Послушай его дыхание, — прозвенела струна, — послушай и запомни. В последний раз оно столь безмятежно. К утру этот город станет нашим. Как и весь мир. Ты веришь мне, кариат? Веришь в меня?

— Я верю, повелительница, — зашептала трава, — жизнь моя — лишь узкая обочина Твоей Охотничьей тропы. Я верю в Тебя, моя госпожа.

— Тогда нам пора. Вниз. Туда, откуда начинается любой путь к горной вершине.

В тишине скрипнула неприметная дверца с явными следами давней починки. Длинная винтовая лестница впервые за три года вновь ощутила на себе поступь человеческих ног. Или не вполне человеческих?

***

— …Теперь на повестку выносится второй и не менее важный вопрос. Охота на Седого Волка.

В зале совета вновь воцарилось молчание. Впрочем, оно было недолгим. Его Высочество встал со своего места:

— Моя миссия ныне выполнена. Я услышал то, что хотел услышать, и сказал то, что хотел сказать. В дальнейшем обсуждении голосом Агентства и проводником моей воли, как и прежде, является Александр Евгениевич. Надеюсь, дамы и господа, вы простите мне моё отсутствие, ибо оно вызвано крайней занятостью. Господа. Госпожа Анна. Хозяйка Ночи. Лорд Бэрринг. Яр.

Он коротко поклонился и покинул собрание. Совет, вставший, как только поднялся Принц, вновь занял свои места. Светлов поправил очки.

— Слово Агентства. Седой Волк должен быть уничтожен во избежание повторения Лужского инцидента. Потомки Корвинуса?

На этот раз Яр кивнул своему «заместителю». Влас расправил плечи.

— Согласен. Но всё же предлагаю первую попытку ликвидации силами Стаи. Седой — наш сородич, нам и разбираться. Если вы только его загоните…

— Я уже говорил вам, — с несвойственным ему терпением начал Воин, — что ликвидация, а попросту убийство Седого невозможно силами Стаи. Вам потребуется помощь.

— Но мы…

— И эта помощь, — вступил Димитрий, — предложенная и принятая, станет залогом дальнейшего союза. Раз уж мы сошлись здесь, как в древности, то древний же обряд скрепления договора кровью также будет в силе. Тем паче, что со стороны привлечены столь могущественные силы. Я прав, Хозяйка Ночи?

Тень, единственная, кто не встал, провожая Его Высочество, коротко усмехнулась.

— Если вы решили заключить союз — первым шагом должно быть совместное деяние. Разобщённость на начальных порах приведёт к разобщённости и в дальнейшем. Но я думаю, что для совместных действий нужно поделиться сведениями… которые пока известны лишь одной стороне договора.

И омуты бездонного мрака неярко сверкнули фиолетовым, когда женщина перевела взгляд на Жрицу.

«Всё верно, Тень. Мы показали им нашу слабость. Теперь время показать силу». — Воин ухмыльнулся в кулак. — «Умница».

— Агентство обладает знаниями о Седом, что неизвестны нам? — этот тихий голос впервые прозвучал на Совете. Под пальцами говорившего чуть слышно стукнули костяные амулеты.

Жрица передёрнула плечами.

— Всё верно, Лиховой. Мы узнали секрет Седого Волка.

— В таком случае, чего же вы ждёте?

— Удобного случая. Полагаю, это он и есть. Его имя, которое он не менял вот уже много сотен лет, — Ярослав Игоревич Роднин. Княгиня Ольга…

Брови Димитрия взлетели на лоб. Лицо Бэрринга исказила гримаса. Яр и Лиховой одновременно оскалились. Слова всех четверых прозвучали одновременно:

— Вы хотите сказать, что он — сын Серебряной Княгини?

Во время короткой паузы представители Агентства смогли в полной мере насладиться неповторимым выражением лиц глав диаспор. Жрица чуть слышно кашлянула, вновь привлекая к себе внимание.

— Именно, лорд Бэрринг. Княгиня Ольга, известная как Серебряная Княгиня, основательница ордена Охотников, судя по всему, мать нашей цели.

Димитрий недоумённо наморщился:

— Оборотня?

— Не просто оборотня, святой отец. Согласно отчётам моих аналитиков, Ольга пыталась сделать из сына живое оружие против нелюдей. Но во время её обращения к духам что-то пошло не так. Мы полагаем, что тут слегка вмешались ваши предки, Яр. Но суть не в этом. Фактически, Седой защищён от всех возможных воздействий, которые может предложить современный мир. И ваших возможностей, господа и дамы. Но одна лазейка есть. Та, которую Серебряная не могла предположить в те времена. — Жрица плавно повела рукой в сторону Воина. Тот встал и картинно раскланялся.

— Никто не мог даже в страшном сне представить, что Пламя моей родни будет служить человечеству. В данном случае я — единственная возможность убить Ярослава. Тень Теней может подтвердить: против моих способностей Дети Ночи бессильны. Кем бы они ни были.

Светлов опустил веки. Всего на несколько мгновений дольше, чем следовало бы, после чего снял очки и начал их тщательно протирать.

Лишь на миг тьма за спинкой кресла той, которую называли Хозяйкой Ночи, стала гуще, и чуть слышный шепоток множества голосов пронёсся по залу, а от затянутой в пурпур фигуры пахнуло холодом.

Бледная тонкая рука с еле заметной задержкой легла на деревянный подлокотник. Губы черноволосой женщины дрогнули и сложились в улыбку.

— Таков был договор, издревле заключённый между Силами Света, Хозяйкой Тьмы и Легионами Ада. Божественное Сияние и Тёмное Пламя — идеальное оружие против Детей Ночи. Милосердные Высшие, — тут голос женщины исказил сарказм, — дали людям отблеск своей силы в священных атрибутах, вроде той же святой воды. Но они склонны открывать сердца людским молитвам. А вот демоны…

Тень откинулась на спинку кресла, расслабленно полуприкрыв глаза, но голос её прозвучал твёрдо:

— В те далёкие годы Мать Ночи могла бы дать детям своим неуязвимость. Если бы желала им вечного застоя и медленной смерти.

Во взгляде Александра мелькнул отблеск — то ли свет камина, то ли сверкание клинка, то ли что-то иное. Он встал и глубоко поклонился:

— Благодарю Хозяйку Ночи за явленную нам мудрость.

Напряжение, повисшее в воздухе над столом Совета, начало медленно рассасываться. Светлов кашлянул, сел и поправил галстук:

— Так или иначе, но только Агентство в данный момент располагает оружием и знаниями для уничтожения Седого. Тем не менее, без вас, господа и дамы, нам не обойтись. Ярослав слишком силён даже для нас, и…

— Агентство располагает ещё кое-чем, — ровным тоном произнёс падре Бэрринг.

— Чем же? — с некоторым недоумением спросил впервые подавший голос Палач.

— Приманкой. — Лорд вампиров прищурился. — Приманкой, которую со стопроцентной гарантией возьмёт наша дичь.

— И что же это? — в негромком голосе Лиховоя звучал неподдельный интерес.

— Ваш сородич, господа, — тонко улыбнулся Бэрринг. — А если быть точнее — «пасынок» Ярослава. Витольд.

— Хочешь дать на съедение Седому нашего брата? — зарычал было Влас, но Яр оборвал его одним словом:

— Одиночка.

Влас замолк, призадумавшись. На лице Светлова нельзя было прочитать ни единой эмоции.

— У нас нет окончательного подтверждения того, что Ярослав среагирует на своего пасынка.

— Зато есть у наших новых друзей, — усмехнулся Бэрринг. — Господин Лиховой. Прошу сказать вас своё слово — как шамана Стаи.

Лиховой тяжело повёл плечами. Ему не нравился взгляд Вожака, и ещё больше не нравилось каменное выражение лица Александра, но солгать пред лицом Хозяйки Ночи оборотень не мог:

— Пасынок, иначе полущенок, сиречь укушенный, будет наилучшей приманкой для такого, как Седой. Если Волхва права, то обряд стал для Ярослава проклятием вместе с защитой. Посему, потомства обрести он не сможет. Защищать полущенка он тоже не выйдет. Но ежели тот бросит зов Вожака на земле Седого — он придёт.

— О чём я и говорил, — Бэрринг откинулся на спинку кресла. — Мы будем жертвовать своими жизнями на этой охоте — сие не подлежит сомнению. Готово ли Агентство рискнуть жизнью своего члена ради Союза?

— Готово, — раздался голос из темноты средь колонн. Светлов резко обернулся. Лёгкой походкой к столу Совета вышел Витольд.

— Господин Витольд, вы не были приглашены на этот Совет… — начал Александр, но одиночка оборвал его:

— Я пришёл по приглашению господина Бэрринга.

— Это правда, Лорд?

— Это правда, — с достоинством кинул вампир. — Зная, что данный вопрос будет освещён на Совете, я счёл необходимым пригласить своего соратника по охоте, который имеет непосредственное отношение к предмету обсуждения. К слову, по его же просьбе. Вы против, господин Светлов?

Александр пожал плечами:

— Вовсе нет. Просто это явилось для меня неожиданностью. Витольд, прошу вас занять свободное место.

— В этом нет нужды, господин Светлов. Сколь я мог слышать, всё уже решено. Союз заключён, и охоте быть. Остальное — рабочие детали, утверждаемые в процессе. Я хотел бы лишь одного…

Витольд прошёл по кругу, минуя настороженно подобравшегося Лиховоя и Яра, глядящего на одиночку со странной смесью восхищения, гордости и сочувствия. Дошёл до кресла, в котором сидела женщина в короне, и преклонил колени.

— Я не прошу у тебя благословения, Тень Тени. Я прошу у тебя смелости выйти на этот поединок.

Та медленно повернула голову в его сторону. Чёткими, чеканными, звонкими льдинками канули в тишину тяжёлые слова.

— Благословение Моё да пребудет с тобой, сын Мой, как в свете жизни этой, так и во тьме одесную Меня. — Женщина в пурпуре величественно кивнула равному среди младших, а затем коротко выдохнула — и голос её прозвучал неожиданно тихо: — А смелости тебе и самому не занимать.

После чего коронованная фигура тихо развеялась серым туманом.

Александр Евгениевич встал, поклонился собранию и негромко произнёс:

— Решения приняты. Совет окончен, дамы и господа.

Никто не решился с ним спорить.

Глава двадцать третья

— в которой наличествуют сплошные разговоры, а события, тем временем, начинают развиваться со страшной скоростью, пусть мы этого ещё и не осознаём.

После окончания совета, когда Светлова захватил вихрь вопросов, планирования, проводов и размещения участников охоты в здании, Палач уверенным шагом поднялся по лестнице на третий этаж Агентства. Он знал, что времени у него мало, — оперативники во главе со Жрицей уже настраивали портал в Мадрид. Тем не менее, начальник отдела не торопился. Он спокойно зашёл в один из кабинетов, внешне ничем не отличающийся от других. Осмотрелся, кивнул своим мыслям и начал скатывать лежавший на полу ковёр. Когда освободился достаточно большой участок пола, Палач выпрямился, прошёлся по кабинету, ещё раз кивнул и резко ударил каблуком в одну из половиц:

— Krrist, — повелительно произнёс он, — «отворись».

Раздался шорох. Пол в кабинете пришёл в движение, доски паркета споро разъехались в стороны, оставив на своём месте прямоугольный проём, в глубине которого угадывались ступени. Глава отдела удовлетворённо хмыкнул и принялся спускаться. Короткая лестница завершилась простой крышкой с кольцом. Палач недрогнувшей рукой распахнул её, спрыгнул вниз и оказался в небольшой, практически пустой комнате. Минимум мебели, никаких украшений и ни единого намёка на окна. В углу, на низком диванчике, сжавшись в комочек, сидела женщина в пурпурном платье. Чёрной короны на ней уже не было.

— Я так понимаю, что наш общий друг наконец-то доигрался, amica?[15] Если даже тебя проняло, — негромко поинтересовался Палач, присаживаясь рядом с женщиной. — Так скверно?

Та молча покачала головой. Её глаза больше не казались бездонными омутами мрака, просто смотрели в никуда, и зрачки были ненормально расширены. Белые от напряжения пальцы вцепились в колени, узкие губы беззвучно шевелились, монотонно выдавая раз за разом короткое непристойное слово.

Тень трясло.

— Ясно. Кр-ретины. — Глава отдела поджал губы и полез в карман. — Где-то тут у меня оставалось… Воин мне выдал буквально вчера. А, вот оно.

На свет появилась маленькая — грамм на сто — фляжка из нержавеющей стали. Палач отвернул пробку, осторожно вложил ёмкость в подрагивающие пальцы и поднёс руку Тени к её же губам.

— Пей. Должно помочь.

Машинально отхлебнув из фляжки, женщина закашлялась от неожиданности. Хоть она и не была человеком, но крепость предложенного напитка могла пронять даже тень.

— Эт-то что?..

Палач улыбнулся.

— Это «Джордано». Воин утверждает, что в состав входит пепел того самого великого астронома. Учитывая вкус, я склонен ему верить. С другой стороны, эта дрянь прекрасно согревает, а заодно и приводит в порядок мысли. Отлично, отвлечь тебя мне удалось. Теперь давай ты успокоишься и объяснишь всё по порядку. Я правильно понял, что Хозяйка Ночи всё-таки почтила нас своим присутствием, пусть и посредством твоей, отнюдь не бренной тушки?

Тень шумно выдохнула и свела вместе ладони, а потом разомкнула буквально на сантиметр.

— Я во-от на столечко была близка к развоплощению, caro mio.[16] Спасло меня только то, что на самом деле я не выдавала себя за Мать Ночи. И не сказала ни слова неправды. Иначе Госпожа бы… очень обиделась.

Слабо усмехнувшись, женщина выползла из позы эмбриона и отобрала у Палача фляжку.

— Она явилась… после того, как Воин попросил подтвердить сведения про Тёмное Пламя. Я не знала о договоре. И Алехандро, с… сволочь такая, наверняка не знал. Нет, было понятно, что информация насчёт Пламени верная, и я бы и тогда не солгала, но…

— Идиот, — резюмировал Палач и поднялся. — Я очень надеюсь, что у него достанет мозгов явиться сюда — вымаливать у тебя прощение за ту авантюру, которую он затеял. Если нет — я с ним серьёзно поссорюсь. И думаю, не только я. Ладно, sirocchia,[17] у меня адски мало времени, потому, как говорит один политический деятель, — «Буду краток». Во-первых, ты всё сделала абсолютно правильно, невзирая на обстоятельства. Во-вторых, раз Хозяйка вмешалась именно так, это значит, что она совершенно не против сложившейся ситуации. Иначе её реакция была бы иной. — Палач прервался, присел перед Тенью на корточки и взял её руку в свои. — В-третьих, а должно было стоять «во-первых», мне безумно жаль, что так вышло, сестрёнка. Если бы я знал, чем обернётся эта игра, поверь, я первым высказался бы против. Сейчас уже всё закончилось. Посмотри на меня. Вдох, выдох, и с новыми силами в новую posteriore.[18] Как всегда. А Алехандро мы ещё выскажем всё, что думаем. Ты — прямо сейчас. Я уже слышу его шаги наверху в коридоре. А я — потом. Как только вернусь из Мадрида, в который меня отправят через десять минут. А затем мы с тобой возьмём бутылочку старого красного с виноградников Неббиоло, сядем, вспомним старые времена и древние тоже, и нам обоим станет гораздо легче дальше тащить весь этот долбанный багаж. Пойдёт?

Тень утвердительно муркнула и уткнулась лбом в плечо старому другу.

— Зараза, я так соскучилась, а ты опять уходишь. Ловлю тебя на слове. И фляжку оставь. Оно… пронзает.

И, подняв голову, коснулась ледяными пальцами его щеки.

— Отдохни там как следует.

— Боюсь, мне там будет несколько не до отдыха, — криво улыбнулся Палач. — Джинны. Редкостная дрянь. И ужасно не хотят помирать каждый раз.

По лестнице простучали шаги, и в комнату спустился Александр Евгениевич. На лице его — невиданное дело — читались вина и смущение. Палач поднялся, разворачиваясь навстречу специалисту по связям с общественностью, и Светлов нервным движением сдёрнул с переносицы очки.

— Я не буду тебя бить, comandante,[19] — процедил Палач. — Хотя очень хочется. Учти: когда я вернусь, нам предстоит встреча в тренировочном зале. И сдерживаться я не буду.

— Согласен, — Александр вздохнул и поклонился. — Извини.

— Извиняться будешь перед ней, — немного теплее сказал начальник Третьего отдела. — А я побегу, пожалуй.

— Да, портал будет готов минуты через три. Закончишь, и…

— Сразу же назад. Я помню. Всё, я отбыл. Разбирайтесь тут.

Палач поклонился Тени и вышел. В помещении повисла тишина. Наконец, Александр Евгениевич откашлялся.

— Я тебя подставил, — негромко произнёс он, крутя очки в руках. — И прошу за это прощения. Я не предполагал, что может так выйти. Должен был и не предположил.

— Светло-ов… — выдохнула Тень, откинувшись на спинку дивана и баюкая в руках фляжку. — Ты су-у-ука…

— Я не сука, — с сожалением вздохнул Светлов, присаживаясь на диванчик. — Я специалист по связям с общественностью. И я, выражаясь простым языком, «облажался по полной программе».

— Нет, ты сука, Светлов. — С коротким вздохом женщина протянула ему фляжку. — Глотни и отдай. Адски божественное пойло. А я, драгоценный мой, облажалась тоже — но всё-таки меньше тебя. Я вообще не предполагала такой вариант развития событий. Чтобы Она сама? Но всё-таки, из уважения… Ты заметил, что я всё время говорила о Ней в третьем лице?

— Ты умница, — признал Светлов, принимая ёмкость. С сомнением понюхал горлышко, просветлел лицом и отхлебнул с явным удовольствием. — Я когда-нибудь выбью из Воина рецепт этого зелья. Приказом, — пробормотал он, отдышавшись. — Что же касается тебя, ты всё проделала безукоризненно. Заодно пополнила мои знания о древних временах. Я и не предполагал, что когда-то был заключён подобный договор. А вот я дважды проявил полную некомпетентность. Во-первых, когда подбил тебя на это дело, во-вторых, когда недооценил Бэрринга. Он сыграл какую-то свою партию и сделал это как по нотам… Если с Витольдом что-то случится, Лорду придётся серьёзно объясниться. — Он передал флягу обратно. — Ты как, пришла в себя слегка? У нас тут, кажется, всё начинает крутиться с нечеловеческой скоростью, а я хотел спросить тебя по поводу разговора с Витом. Можешь ещё минутку поматерить меня, но потом стоило бы поговорить о деле.

Услышав имя Витольда, Тень слегка помрачнела, но затем тряхнула головой, как будто приняла какое-то решение, и снова отпила глоток.

— Материть не буду. Давай о деле. Ты был прав, мальчик действительно интересный. Накормил меня вкусной едой, напоил кофе. Поговорили. Да, и он просил передать.

Она выудила откуда-то из-за корсажа совершенно не смятый конверт и передала его Александру.

Светлов принял конверт, хмыкнул, прочитав надпись, недрогнувшей рукой вскрыл и пробежал глазами содержимое. Затем перечитал ещё раз, более вдумчиво и поднял взгляд на Тень:

— Я соглашусь с тобой в его определении. Разве что слово «мальчик» к нему подходит всё менее и менее. Это, — он тряхнул в воздухе бумагой, — мы будем рассматривать с Его Высочеством и главами отделов. Тебе удалось узнать что-нибудь относительно его планов или намерений его наставницы?

Женщина вздохнула, снова отпила из фляги и кивнула.

— Они хотят, чтобы их оставили в покое. Они опасаются — и вполне обоснованно, насколько я понимаю? — что Агентство захочет заполучить в руки свои загребущие ребёнка Син, поэтому готовят ей торжественное отбытие на другую Грань. Там она будет спокойно растить и воспитывать дитя, вдали от всяких посягателей. И ещё… — Тень мимолётно нахмурилась. — Он говорил, что в городе действует кто-то из богов, Агентство поддалось гнили, цветущей в сердцах людей, а за всем, что сейчас происходит, стоит чья-то конкретная воля.

Лицо Светлова исказила лёгкая гримаса боли. Он тяжело вздохнул.

— Я могу подтвердить его последние слова. Мы знаем, что в пределах города действует древний бог. Точнее, богиня. И этим вопросом я хотел бы заняться в самое ближайшее время. Что до конкретной воли… я догадываюсь об этом. Тонкое ощущение, что за всем происходящим стоит кто-то конкретный. Кукловод, режиссёр, назови как хочешь. С этим ещё предстоит разобраться — всё слишком зыбко. Одни ощущения. Теперь о главном: мы отнюдь не дети, Тень. Ты это прекрасно понимаешь. Да, Агентство имеет виды на ребёнка Син. И да, для нас он безмерно ценен. Хотя бы потому, что возможностей нашего отдела аналитики не хватило, чтобы рассчитать его потенциальную силу. Он может стать колоссальной угрозой. А, поскольку убивать детей мы не обучены, невзирая на наш многовековой цинизм, то единственный выход — сделать так, чтоб он оказался на нашей стороне. И Агентство не поскупится на жертвы ради этого. Если они потребуются. У тебя есть что-то ещё?

Тень с усмешкой покачала головой.

— Эти дети, которые уже не дети, обвели тебя вокруг пальца, Алехандро. Им надоело, что Агентство, желая перетянуть кого-то на свою сторону, действует, как баран, завидевший новые ворота. Притом, это травоядное страдает паранойей вкупе с манией преследования. Син уйдёт на другую Грань, и ты не сможешь ей помешать. Ты не успеешь.

Тонкая улыбка тронула губы Светлова, и никто не смог бы назвать её благодушной.

— У них много сил и знаний, но недостаточно опыта. И возможности их гораздо более ограничены, по сравнению с нашими. Мы как минимум попытаемся их остановить. В конце концов… летальный исход в данном случае — не самая плохая участь.

Он так и не смог заставить себя произнести страшную фразу. Несмотря ни на что, убийство ребёнка являлось самым страшным преступлением в стенах Агентства.

Давняя подруга с лёгкой грустью посмотрела на «специалиста по связям с общественностью».

— Алехандро, я знаю, что ты радеешь за дела Агентства. И я в курсе паранойи Его Высочества. Но также я знаю, что ты можешь отделить истину от лжи. Так что — пожалуйста, поверь мне, когда я говорю тебе: лучше от этого никому не будет. Ни ребёнку, ни Виту, ни Агентству. Понимаю, тебе тяжело с этим смириться, но… Оставь их.

— Я… — начал Светлов и замолк. Затем резко встал. Очки с лёгким стуком выпали у него из пальцев, но он даже не обратил на это внимания. — Кажется, я просчитался в третий раз, — медленно произнёс Александр и сорвал с пояса мобильный телефон. — Воин, Жрица. У меня в кабинете через три минуты. Живо. Ты пока сиди, приходи в себя, — бросил он Тени, вешая «трубку» на место. — Боюсь, обсуждаемый вопрос на глазах утрачивает свою значимость.

Он повернулся к женщине спиной, глубоко вздохнул и скрипнул зубами:

— Видимо, ты была права. Я не успею её остановить. Проклятье.

Затем он сделал шаг вперёд и исчез из комнаты.

Тень снова вздохнула, подобрала оброненные очки и водрузила их себе на макушку.

— Одни мы с тобой остались, ты да я, — нежно поведала она фляге. — Ну что ж, тогда…

Из тёмного угла по полу проскользнула тень какой-то мелкой птахи и винтом взвилась по ноге женщины, чтобы через пару секунд взлететь с плеча и слиться с окружающими тенями.

Черноволосая женщина помолчала немного, осознавая полученные сведения, затем прикусила губу и прошептала:

— Вот за это и выпьем. За удачу. И за упокой.

Глава двадцать четвёртая

— в которой наличествует нервная обстановка, планирование действий, а также раскрывается суть управления информационной сетью Агентства.

Винтовая лестница спускалась гораздо глубже фундамента храма, на вершине которого она начиналась. Небольшое помещение, в которое вёл этот странный путь, было ярко освещено факелами. Невзирая на совершенно неподобающие условия, в этом месте не было душно. Скорее, наоборот — по «каменному мешку» гулял лёгкий сквознячок, хотя воздуховодов или иной вентиляции видно не было.

Там было бы непросто находиться обычному человеку. Тяжёлая, давящая атмосфера рождала безотчётный ужас и истовое желание немедленно покинуть это место. Любой, вошедший сюда случайно, вряд ли бы смог даже спуститься по лестнице: ужас начинал завладевать душой ещё с первых шагов по ступеням. Впрочем, случайный человек едва ли отыскал бы дверцу на верхней галерее.

Те, кто смог одолеть спуск, казалось, не замечали гнетущего духа этого места. Оказавшись внизу, они сразу начали действовать. Молодой человек отошёл в дальний от лестницы угол и принялся снимать верхнюю одежду. Под курткой у него оказалась заправленная в брюки туника, такая же, как у его спутницы. Вслед за курткой в угол отправились ботинки, затем джинсы и нижнее бельё. Одежду юноша аккуратно скатал в небольшой рулон, затем повернулся к женщине. Та стояла в центре комнаты, у каменного алтаря.

— Ты готов оставить своё прошлое, как оставил одеяние?

— Да, Госпожа.

Юноша подошёл к алтарю, положил на него свёрток, поставил сверху обувь, прошептал короткое слово, и вещи исчезли во вспышке бледно-зелёного света.

— Всё верно, кариат. Всё, что необходимо, тебе дам я.

— Да, Госпожа.

— Теперь отойди. Нам захотят помешать. Я сделаю так, чтобы у них пропало это желание.

Молодой человек послушно сделал несколько шагов назад. Женщина склонила голову, прикрыла глаза и заговорила. Мерный речитатив мёртвого языка, имевшего мало общего со своим современным эквивалентом, наполнил помещение.

Голос резонировал от стен, и те отзывались низким, неслышимым человеческому уху звуком. Голос повелевал. Голос запрещал. И при этом молил о помощи. Вибрация передалась от стен фундаменту собора, прошла по мраморным ступеням и устремилась туда, куда её направляли. Глухо и неестественно отозвался асфальт, низким баритоном запела брусчатка огромной площади, дрогнула колонна в её центре, и, как огромный камертон, чистой нотой отозвалась фигура посланника на вершине этой колонны.

На мгновение всё стихло, а затем из Дворца, из зала с бронзовыми мечами и шлемами, мраморными статуями и чёрно-красными керамическими вазами пришёл ответ. Лёгкая дрожь пробежала по древнему оружию и броне за стёклами, воздвигнутыми глупыми людьми. На долю миллиметра изменили свои позы воплощённые в камень фигуры, тончайшим звоном откликнулась глина, познавшая прикосновение рук сотни лет назад. И из тумана возле собора начали выходить шеренги воинов. Ещё несколько мгновений, и бледные полупрозрачные фигуры в нагрудниках и сандалиях, в шлемах с гребнями, вооружённые копьями и круглыми щитами, тройным кольцом окружили здание.

Женщина глубоко выдохнула и открыла глаза.

— Дороги есть везде. Но некоторые пути можно закрыть даже от тебя, Фос. Теперь приходи. Если сможешь.

***

Воин ворвался в кабинет Светлова через минуту после Жрицы, как всегда забыл закрыть за собой дверь и обрушился в жалобно заскрипевшее кресло.

— Что у нас?

Александр против обыкновения даже не поморщился.

— Кризис, — коротко ответил он, и демон мгновенно собрался. Только сейчас он заметил мертвенную бледность Жрицы, пляшущие по стенам кабинета рваные тени и…

— Ты где очки забыл? — негромко спросил начальник Второго отдела.

— Не важно. — От велеречивости Светлова не осталось и следа. — Мы начинаем Охоту. Немедленно. У тебя есть четверть часа на личные сборы и пять минут на окончательное формирование команды. Жрица, ты успела разобраться в том, что именно прикрывает нашу дичь?

Женщина покачала головой:

— Нужно ещё минимум час-полтора. Мы не завершили расчёты…

Александр не дослушал:

— Кто этим занимается?

— Лирой, Ильяс и Розмари.

— К бесам. Все данные Риве. Сейчас же. Она справится минут за сорок.

— Передача данных займёт…

— Значит, она поедет с командой, закончит на ходу и сразу передаст охотникам. Воин.

— Да.

— За Витольдом следить в оба глаза. Как и за вампиром.

— Я не паук, мне глаз не хватит.

— Отрастишь. Я сейчас отправляюсь к Исаакию — сдерживать Кризис. Ты будешь нужен мне там, как только закончишь с Охотой.

— А почему бы сначала не разобраться с Кризисом, а потом заниматься Седым?

— Потому что в результате «разборок» ты можешь загреметь в больничное крыло на ближайший месяц, — просто ответил Светлов. — А этого времени у нас нет.

— И вы отправитесь туда один? — тихо спросила Жрица.

— Ты останешься здесь. За старшую. Я официально назначаю тебя вторым голосом Агентства после Его Высочества на время нашего отсутствия. Будешь координировать. А кроме тебя, не думаю, что кто-то сможет составить мне компанию.

— Сможет. — Тонкий девичий голос раздался от дверей. Воин и Жрица синхронно обернулись. В дверном проёме стояла очень серьёзная Птаха. Цветастый балахон, джинсы и кроссовки сменились жилетом-разгрузкой, армейскими штанами и высокими ботинками. Васильковые глаза смотрели на глав отделов хищными птичьими зрачками.

— Птаха, вы не имеете права… — устало начал Светлов, но девушка перебила его:

— Во-первых, я до сих пор числюсь оперативным агентом по делу Ольхи. А во-вторых… — она прошла вперёд, извлекла из кармана и положила на стол сложенный вчетверо лист бумаги. Александр, не сводя взгляда со старшего системного оператора Агентства, взял листок и медленно развернул его. Отвёл глаза, прочитал содержимое, чуть задержался на резолюции «Дозволяю», сделанной изящным почерком, и так же медленно убрал лист в ящик стола.

— Вы, Птаха, сделаете блестящую карьеру, — негромко произнёс заместитель Его Высочества.

— Думаете? — серьёзно отозвалась Птаха.

— Уверен. Что ж, в таком случае, вы идёте со мной. Ваше оружие?

Птаха уверенным движением достала пистолет из поясной кобуры на спине. Зрачки Воина расширились, он чуть подался вперёд.

— У тебя есть личное оружие?

— Да, спасибо Палачу. Он смог сберечь его, — Птаха нежно провела пальцами по затвору. Когда-то серебристый, сейчас этот «Хэклер» был отмечен следами копоти. Как будто побывал в костре. Или в пожаре. — Её зовут Фемида. И она бьёт точно в сердце. Всегда.

— Не худшее свойство. — Светлов кивнул какой-то своей мысли. — Воин, Жрица, приказ ясен?

— Так точно.

— Да.

— Выполняйте.

Начальники отделов покинули кабинет, а Александр задумчиво посмотрел на Птаху.

— Остаётся только один вопрос. Кого мы посадим за технику вместо вас?

— Мэрионн? — неуверенно предположила девушка. — В конце концов, она успешно заведовала переговорами до меня.

— С учётом того, во что вы превратили узел связи, ранее располагавшийся на ресепшене, боюсь, Мэрионн попросту не справится с поставленной задачей. — Светлов потёр лоб. — У меня есть одна кандидатура, думаю, она устроит нас обоих. Не уверен, правда, что она согласится.

— Вы имеете в виду… — начала Птаха, но Александр уже прикрыл глаза.

— «Тень, ты меня слышишь?»

— «Слышу, слышу. Неужели вспомнил, что забыл?»

— «А я что-то забыл? Не важно. У нас тут нештатная ситуация. Наш системный оператор, а заодно и уши всея Агентства отправляется со мной разбираться с Кризисом. Нам нужен кто-то, кто, образно говоря, посидит на селекторе. Справишься?»

— «На селе-е-екторе? Тогда тем более твои очки я оставлю себе!» — лукаво прыснула Тень. — «И добавочки во фляжку не помешало бы, на суровую и насыщенную смену имени радистки Кэт. Куда лететь и во что вступать?»

— «Седьмой этаж, кабинет четыреста десять. Насчёт фляжки — свяжись потом с Воином. У него чуть ли не цистерна этого пойла где-то в его берлоге. Как разберёшься — дай знать».

— «Яволь, мон женераль, уже просачиваюсь сквозь перекрытия».

— «Спасибо тебе большое. С меня причитается».

Светлов глубоко вздохнул, открыл глаза и неожиданно подмигнул Птахе.

— Всё в порядке. Тень справится.

— Надеюсь, она не возьмётся наводить там порядок, — ворчливо произнесла старший сисоп и тут же поинтересовалась: — А мы пойдём так же, как вы в прошлый раз? Через… хм… канализацию?

— Нет. — Александр Евгениевич покачал головой. — Наша цель уже успела перекрыть прямой путь. Потому мы пройдём максимально далеко, а потом — пешком. Готова? Руку.

Светлов взял девушку за руку, сделал шаг вперёд, и они исчезли из кабинета.

***

В четыреста десятом кабинете на седьмом этаже царил бардак, это Тень поняла сразу. И, собственно, первые пять минут за этим бардаком не могла вычленить больше вообще ничего. Он подавлял, доминировал, властно притягивал взгляд и в принципе вёл себя самым неподобающим образом.

«Сработаемся», — решила Тень.

Затем в ареале обитания бардака обнаружились внушительные шкафы, набитые всякого рода непонятными механизмами, негромко гудящие и попискивающие коробки с мелькающими огоньками («сервера» — всплыло в памяти слово из недавно полученных сведений), шесть здоровенных экранов, три стола, погребённых под грудами мусора и прочего полезного барахла, и даже ростовое зеркало на стене. Зеркало было самым чистым. Похоже, в него всё-таки даже смотрелись. Иногда.

На столах валялись вперемешку какие-то непонятные детали, потрёпанные книжки и книжищи, исписанные и чистые листочки, смятые и не очень банки из-под пива и прочих напитков, пустые и полные пакетики из-под чипсов, семечек, орешков и прочих закусок, разбросанные сигареты, ручки, маркеры, куча скрепок, одинокий обгрызенный степлер, паутина проводов, ведущих неведомо куда, апельсиновые корки и много, много, много пыли.

— Пр-р-релесть, — мурлыкнула Тень, довольно чихнула и, плюхнувшись с ногами в единственное кресло, крутанулась вокруг своей оси. Теперь надо было понять, как управляться со всей этой канителью. Оно конечно, можно было бы бесцеремонно поработить всё это собственной теневой паутиной, но — всё-таки, чужой монастырь…

«Так, кто там у нас главные уши Агентства? Ага, вот это премилое дитя…»

Настроившись на возникшее перед мысленным взором лицо Птахи, Тень постучала ноготком по подлокотнику.

— «Пинг!»

— «Доброй ночи», — неуверенно отозвались с той стороны. — «Я так понимаю, вы — Тень, и вам нужен ликбез по управлению моей шарашкой?»

— «Абсолютно верно». — Тень сладко зевнула и потыкала в клавишу «пробел» на слегка потёртой заслуженной клавиатуре. Насколько ей было известно, от этого обычно ничего не бывает. — «Пожалейте ходячий анахронизм, заставший компьютеры в виде здоровенных дур в рост человека и даже более. А теперь у вас не только экраны жидкокристаллические, но ещё и мыши по коврикам ползают…»

— «И клавиатуры крошками кормятся. Так. У нас адски мало времени, мне сейчас придётся пострелять, потому очень быстро». — Птаха перешла на деловой тон. — «Тебе будет проще подключиться к моему барахлу напрямую. Благо я настроила это добро и для работы с энергетикой. Дальше так: ты находишься у основания полосы серебристого свечения. Это основной канал. От него идут ниточки к разноцветным точкам. Это наши «капельки» — наушник плюс микрофон. Серебряные — оперативники, золотые — старшие оперативники, синие — начальники отделов и я, красные — отключённые. Сосредотачиваешься на любой из них — видишь имя. Прикасаешься и можешь говорить. Прикоснулась к нескольким — говоришь с ними разом. Ещё одно касание — отключилась. Теперь дальше: между точками натянуты свои нити. Этакая паутинка. Это каналы их связи между собой. Красный — первый канал, оранжевый — второй и так далее. Каждый охотник желает знать — всего семь. Сейчас активны три: первый — Воин и компания, второй — я и Светлов, третий — внутри Агентства. Если ниточки прерываются, значит, какой-то неполадок в технике или сильные помехи в эфире. Направляешь свечение своей полосы туда, и они должны восстановиться. Если не получается — значит, что-то серьёзно перегорело у меня в железе, что вряд ли, либо помехи не только технические, но и сильные магические. Тогда даёшь предупреждение: тебя точно услышат. А если кто-то глушит твой канал, значит, ребята в полной заднице. Обычными заклятьями мою систему не сбить. Если поняла, то переключись на нас с Александром и подтверди уже по капле».

— Так-так… — пробормотала себе под нос Тень, обрывая астральный контакт. — Значит, моя мысль с паутиной пришлась в кон.

Доля секунды — и по серверной заметались пронырливые тени, подключаясь, присасываясь и адаптируясь к энергокартине мира связи. Два щупика резво обвились вокруг синих искорок, стоящих отдельно от остальных, Тень прокашлялась и мелодичным дикторским голосом сообщила:

— Доброй ночи, дама и господин. В эфире — «Голубой огонёк» по второму государственному каналу. Алехандро, чего ты мне никогда не говорил, что с точки зрения этой вашей связи Агентство так похоже на новогоднюю ёлку?

— Потому что я, откровенно, говоря, в этом всём разбираюсь теперь гораздо меньше тебя, — отозвался Светлов. Отозвался громко: динамики были выкручены на максимум.

Тень поморщилась.

— Там на столе наушники с микрофоном валяются, — включилась Птаха. — Нажми такую кнопочку сбоку, и звук пойдёт на них.

— Уже, — лаконично отозвалась Тень, цепляя на голову новую игрушку так, чтобы не мешала очкам Светлова. — Ну что, пост приняла. Чего от меня требуется? И можно я чипсы зажую? Тут с барбекю ещё полпачки недоеденной.

— Жуй что хочешь, под ногами у тебя холодильничек с пивом и прочей жидкостью. От тебя требуется следить, чтоб не прерывались каналы связи, передавать важную общую информацию от Мэрионн — у неё свои функции — и на всякий случай прослушивать переговоры. Вампиры и оборотни не в курсе, что мы их слушаем, — мало ли что интересное попадётся. Хотя, догадываются, наверное. Всё, мы начинаем. Птаха — отбой.

— Светлов — отбой.

— Тень — отбой, — с явным удовольствием отозвалась новоиспечённая связная и отозвала щупики, присосавшись вместо огоньков к нужным каналам связи. Затем размяла пальцы, хрустнула локтями и заграбастала желанную пачку с вредными, но вкусными картофельными ломтиками. — Ну-с, понеслась…

Глава двадцать пятая

— которая начинается на диво легко и непринуждённо, а завершается невиданным доселе накалом страстей.

— Гаури, расскажи анекдот? — Воин переключил скорость. — А то тоскливо ехать в тишине.

— Про чукчу? — усмехнулся раскосый оперативник.

— Нет, что-нибудь местное. Про меня, например.

— Не припомню подходящего. Может быть, Лорд что-нибудь слышал в наших коридорах? — Гаури обернулся к заднему сидению джипа. Падре Бэрринг вежливо улыбнулся в ответ:

— Боюсь, ваши сотрудники не сочли меня достойным вашего фольклора.

— Меня тоже, — на лице Алисии читалось сообразное ситуации сожаление. — Жаль, не смогу вас порадовать, Воин.

— Ладно. Тогда я. Короче, приходит мужик к Хозяину Перекрёстка и говорит: хочу, мол мира во всём мире, спокойствия и равновесия. Забирай душу, только обеспечь. Тот мнётся пару минут, потом достаёт откуда-то лист бумаги. Мужик его берёт, смотрит — согласованное разрешение на отпуск. Это, говорит, что такое? А Хозяин ему: «А это вам, Александр Евгениевич, расслабьтесь пару недель и дайте другим спокойно свою работу сделать».

Гаури хрюкнул, дети Каина вежливо похихикали, но большей реакции не последовало. Демон разочарованно покачал головой и перешёл на общий канал связи:

— Птаха, меня тут не любят. У нас до старта операции почти полчаса — нажми кнопку «сделать хорошо», а?

— И-и-и-и доброй вам всем ночи, дорогие радиослушатели, — отозвался в ушах у присутствующих отнюдь не Птахин голос. — Вам крупно повезло, потому что вы только что заполучили в своё распоряжение дипломированного джинна. Джинна — и-и-из — бутылки! Да-да, только что из бутылки, свежий, только что из бутылки, проездом, выполняю ваши желания, большое спасибо за внимание. Кнопка «сделать хорошо» только что нажата, и, очень надеюсь, Птаха меня за это не убьёт. Потому что на экране только что высветилась табличка «Format C:\ — begin?». Нажму-ка я отмену, пожалуй…

— Ох ты ж… — два из шестнадцати автомобилей, стройной колонной двигавшихся на юго-запад города, сделали резкий вираж и вернулись на прежний курс.

— Предупреждать надо, господа, — раздался по связи голос Витольда. — Это кто у нас в эфире вместо пернатой мамочки?

— Я знаю этот голос, — произнёс Воин. — Равно как и манеру общения с теми, кто этого не ожидает. Это незабвенная и неуловимая временная сотрудница нашего Агентства. — Невольные свидетели безропотно внимали балагану, творящемуся на центральном канале секретной операции. — Тень, я безмерно рад тебя слышать. Раз уж ты у нас в роли исполнителя желаний, то организуй мне прибавку к жалованию, а? А то на новые шторы четвёртый год скопить не могу. И да, отмену всё-таки нажми. А то мало ли что.

— Я не временная сотрудница, а добровольная вольнонаёмная помощница, — педантично уточнила Тень, судя по звуку, чем-то клацая на клавиатуре. — Птаха решила, что хочет пострелять, поэтому временно — я за неё. А по поводу исполнения желаний — тут существуют некоторые оговорки… Но я поговорю с Алехандро, наябедничаю, что ты у меня упёр последнее платье на шторы, и уж какую-нибудь надбавку он тебе наскребёт по сусекам. Если не по шее.

— Значит, прибавки ждать не приходится, — пригорюнился Воин и тут же воспрял духом, — зато хоть шторы компенсирует, змеюка блондинистая.

— Тогда уж «змей». На гордое звание змеюки у нас Жрица претендует, — в голосе Витольда звучала непривычная ирония.

— Думаешь, тебе теперь терять нечего, друг мой? Зря, очень зря. Хотя… развлекайся, пока можешь. — Демон коротко рассмеялся.

— А чего мне бояться? Я и так пожизненно старший оперативник. Дальше фронта не пошлют, меньше взвода, то бишь, группы, не дадут. И вообще, ну тебя к лешему с такими шутками. Госпожа Тень, раз уж кнопка нажата, может, вы и традиционную викторину с вопросами нам устроите? Двадцать минут до точки — нам ещё ехать и ехать.

— С премоим удовольствием, — жизнерадостно донеслось с другого конца канала связи. — Кто наберёт больше всех очков, тому… ничего не будет, потому что сейчас мы будем собирать компромат. И-и-и первый вопрос! Говорят, у Воина в кабинете стоит канистра с одним очень интересным напитком. Подвопрос «а» — сколько литров? Подвопрос «бэ» — где именно?

— Пять литров, — ответ прозвучал разом тремя голосами. Повисла короткая пауза, Гаури закашлялся, поэтому на вторую часть ответили только Витольд и Воин. Также синхронно.

— За диваном.

— О! — в эфире недолго помолчали, затем довольный голос Тени припечатал: — Уже не за диваном и уже не пять. Следующий вопрос! Сколько кружек элитного английского портера может высадить Его Высочество, прежде чем грустно скажет, что ему надо работать?

— Второе очко моё, — весело произнёс Воин. — Как лично общавшийся с сей неординарной личностью, говорю: не менее пяти. И да, между четвёртой и пятой он активно жалуется на жизнь и отсутствие возможности подать в отставку.

— Ишь ты, — уважительно хмыкнули в наушниках. — Счёт два-один-половинка. Хорошо, тогда… Какого цвета у Жрицы… нет, лучше не надо. Давайте так! Какой узор идёт по дужкам очков Светлова, которые вот прямо сейчас съехали мне на нос?

— Узор «волчья ягода» — головы волков и травы, — ворвался в беседу глубокий бас Яра. — Мы сами ему эту оправу работали. С вами очень весело, дамы и господа, но мы прибываем уже через семь-десять минут, благодаря столь умелым возницам. Предлагаю последний вопрос на пять очков, чтоб никому не было обидно.

— Хорошо, два-один-половинка-один. — На другом конце «провода» Тень довольно заёрзала в кресле. — Последний вопрос, и я в эфире только по делу. На каком этаже находится кабинет имени меня?

На несколько секунд воцарилась тишина. Затем раздался голос Воина:

— У тебя три кабинета. Между вторым и третьим, между седьмым и восьмым и между четырнадцатым и пятнадцатым этажами. Вход в каждый запечатан ключевым словом, о котором я могу лишь догадываться. Я выполнил условие «если сможешь найти», или мне после всего этого бардака снова бегать по всему Агентству?

Радиоэфир чрезвычайно секретной операции наполнился потрясённым хрустом пережёвываемых чипсов. Затем:

— Ты… меня… впечатлил, — медленно проговорила Тень. — Говоря об условии, я имела в виду несколько иное, но такое упорство надо поощрять. Считай, что ты меня нашёл. Воин побеждает, получив семь очков. А вы, дамы и господа, прибываете на место.

***

— Приняла информацию полностью. Заканчиваю расчёт вероятностей, — голос Ривы, не участвовавшей в радио-развлечениях оперативников, прозвучал неожиданно тихо. — Яр, Лиховой, вы не против, если я отсеку кабину тишиной? Нам с Витольдом надо поговорить.

— Действуй, девочка, — негромко ответил Рыжий Волк. — У вас мало времени.

Рива сплела пальцы.

— Alle orit’ta.[20]

— Не знал, что ты умеешь ставить тишину, — хмыкнул Витольд. — Тем более, по такому незначительному поводу.

— Повод значительный, — серьёзно ответила Рива. — Скажи мне, как вышло так, что ты оказался приманкой на этой охоте?

— Тебе начать сначала?

— Нет, с момента Совета, на который тебя никто не приглашал.

— Неверно, меня пригласили.

— Кто? — аналитик прищурилась.

— Андрэ.

— И ты не задумался, зачем ему это нужно?

— Он помог Агентству и мне. Наверняка достиг каких-то своих целей при этом. Зачем мне ещё что-то знать?

Рива помолчала. Затем медленно произнесла:

— Вероятность твоей гибели в результате этой охоты — семьдесят восемь и пять десятых процента.

— Зачем ты мне это говоришь? — в голосе Витольда звучала усталость.

— Я люблю тебя.

Машина вновь вильнула. Оборотень с трудом удержал руль.

— Что?

— Я люблю тебя, — просто ответила девушка. — Знаю, я очень молода, всё это чисто химические реакции организма, но… я не хочу, чтобы ты погиб. Я хочу тебя дождаться.

— Я…

— Сейчас мне приходится обрабатывать огромный массив данных, — почти жалобным тоном продолжила Рива. — На это уходят почти все мои аналитические способности. Так что сейчас я практически обычный человек.

Автомобиль плавно замедлил ход и прижался к обочине. Одиночка медленно повернулся к девушке.

— И если ты меня немедленно не поцелуешь, я скажу, что тебе гораздо больше подходит звероформа осла, нежели чем волка, — закончила аналитик. Витольд пожал плечами, открыл рот, собираясь что-то сказать, потом махнул рукой и просто подался вперёд.

Когда их губы разомкнулись, Рива строго взглянула на оборотня.

— Вернись. Хорошо?

— Хорошо.

Витольд ещё раз коротко поцеловал её и выбрался из салона. Рива кинула взгляд на давно пустующее заднее сидение и прижала руку к уху.

— Тень? Мне нужно слышать переговоры вампиров во время дальнейшей операции. С синхронным переводом. Я пока не очень понимаю, зачем, но мне это нужно. Вы… ты сделаешь?

В мигающей яркими огнями селекторной ловкий щупик подключился напрямую к маленькой золотой искорке.

— Я переведу тебе слово в слово, душа моя, — негромко мурлыкнула Тень, и, пожалуй, лишь только Палач или Александр Евгениевич могли бы различить в её игривом голосе нотки сочувствия. Но ни одного, ни другого здесь не было.

А со стекла машины Витольда вспорхнул и слился с другими ночными тенями крохотный серый мотылёк…

***

Всего несколько минут до вызова. Вызова своему проклятью, своему ужасу, своему… отцу? Мир становится невероятно ярким и чётким. Горьковатый вкус поцелуя на губах — ты откуда-то знаешь, что это лучшее ощущение в твоей жизни. Радость осознания влюблённости, сосущее под ложечкой желание и страх. И свыше всего — острое, резкое чувство опасности. Охота. Каждый раз, как в первый. Только сегодня ты не только охотник. Ты приманка. Или нет?

— Первая группа на позиции.

Голос кого-то из оборотней на связи.

— Вторая группа на позиции.

Влас. Бескомпромиссный, надёжный, уверенный в себе Влас.

Ты вспоминаешь. Самые светлые, самые счастливые моменты. Детство. Юность. Служба. Агентство. Первая операция, первые успехи. Знакомство с Воином, со Светловым, с Ривой. Осознание того, что наконец-то сможешь отомстить. Кабина джипа и тёплые губы на твоих губах… Ты вспоминаешь.

— Третья группа на позиции.

Холодный, отстранённый женский голос. Алисия. Женщина-смерть. Женщина-хищник. Так не похожа на неё…

— Четвёртая группа на позиции.

Густой бас. Рыжий Волк, сородич с умными и сочувствующими глазами. Спасибо, что понял меня, вожак чужой стаи.

— Пятая группа на позиции.

Бэрринг. Друг-враг. Его мотивы неясны, он играет свою партию. Пусть. Теперь это уже не важно.

Трещины на бетонных балках какого-то долгостроя резко выделяются в неверном свете луны. Вдох. Выдох. Сегодня тебе доступно гораздо больше, чем ранее. Ты чувствуешь, ты знаешь это. Осталось немного.

— Шестая группа на позиции, однако.

Гаури. Смешной раскосый парень, крепкое плечо, верный друг. Жаль, что братцы Самойленко и Летов остались в Агентстве. Было бы чуть надёжнее, будь они здесь. Но ничего страшного. Справимся. Пусть они никогда не узнают и не увидят того, что знаешь ты.

— Седьмая группа на позиции.

Лиховой. Он присмотрит за неопытными щенками. Для него главное — не допустить потерь, и он их не допустит. Это правильно. Чем больше останется в живых, тем лучше. Остаётся один голос. Последняя восьмёрка. Там она. Та, к которой ты обещал вернуться. Даже ещё не изменённым чутьём ты знаешь, что она именно там, что её прикроет сильнейший из тех, что пришёл с вами, а значит, с ней ничего не случится.

— Восьмая группа. На позиции. Все на месте.

Короткие, рубленые фразы существа, привыкшего к скверной связи, когда среди помех с трудом разбираешь голос союзника. На душе становится теплее. Здесь Старший. Вожак. Надёжный, сильный и непоколебимый. Смешной, местами нелепый, разухабистый Вожак. Надо ему ответить.

— Слышу тебя, Воин. Начинаем.

— Начинаем, — нестройный хор восьми голосов.

Ты поднимаешь голову к невидимому отсюда небу и тянешься к нему всей своей душой. Тебе уже плевать на всё и всех: есть только твоя жажда поединка и звёзды высоко над головой.

Долгий, протяжный вой разносится над пятнадцатилетним долгостроем, отражаясь от кирпичных стен и набирая громкость с каждым мгновением. Ты поёшь свою песню — песню вызова.

Когда прозвучала первая нота, Влас вздрогнул и активировал связь со своим Старшим.

— Он… не изменился, Рыжий. Он остался человеком. Это же…

— Смотри, — отозвался Яр. — Смотри и запоминай, голос Стаи. Так выходят на бой Одиночки. Да, в такие моменты они не уступают по силе Вожакам. Это внутреннее изменение.

— Анализ завершён, — голос Ривы по общему каналу прозвучал на диво безжизненно и равнодушно. — Подтверждаю первичную информацию. «Живое» заклятие: защита от металла, огня, когтей и зубов и возможностей Детей Каина. Устойчивость к серебру. Заклятье спаяно со звероформой, так что снять не представляется возможным. Судя по характерным деталям — была принесена жертва лесу, на которую наложилось «проклятье волчьего следа». Будьте осторожны — сила леса даёт ему некоторые возможности шаманов. Перемещение на небольшие расстояния и призыв духов, если быть точной.

— «Живое»? Ладно, с этим потом. Вам надо его удержать, мальчики и девочки, — Воин был предельно собран. — Остальное довершу я. Поняли меня? Фиксируйте. Никаких попыток прямой атаки. Отзыв?

— Поняли тебя, — в голосе Яра было спокойствие и уверенность.

— Ясно, — отозвался Бэрринг. А в следующее мгновение по внутренней связи команды вампиров прозвучало негромко:

— Ors’t no kata.

— «Стоять до приказа», — перевод фразы в устах Тени был холоден и ясен.

Песня вызова ещё билась под сводами недостроенного здания, когда на центральном мониторе в серверной Птахи загорелся тревожный алый огонёк и голос Мэрионн произнёс:

— Тревога третьей ступени. У нас направленный прорыв по Рубежу. Северо-восток города. Судя по сигналу, с нашей стороны в зоне действия женщина и ребёнок. Запрашиваю связи с Александром Евгениевичем на отправку экстренной группы.

Временный оператор связи не успела даже отложить пакетик с чипсами, когда по второму каналу прорезался Светлов:

— Тень, через две минуты мы идём внутрь. Там связи не будет. Что у нас с ситуацией?

***

Примерно пятьдесят минут назад.

Технологический брифинг с Тенью для Птахи проходил посреди Адмиралтейского проспекта. Вопреки ожиданиям, ни прохожие, ни автомобили не мешали проводить инструктаж. Только Светлов нервно похлопывал себя по ладони невесть откуда взявшейся тростью. Когда связь, наконец, установилась и Тень дала отбой, Александр Евгениевич буквально сорвался с места и быстрым шагом направился по направлению к Исаакиевскому собору. Птаха за ним едва поспевала.

— Всё настолько скверно? — она попыталась прослушать местность, но смогла ощутить только тонкий, непрекращающийся звон. Кто-то надёжно укрыл заклятием всю область вокруг собора.

— Да, — коротко отозвался Светлов. — Подержи, пожалуйста, — неожиданно тяжёлая трость перекочевала в руки девушке. Не останавливаясь, Александр одним рывком сдёрнул с шеи галстук и отшвырнул его в сторону. Птаха моргнула, с трудом веря в происходящее. Вслед за галстуком в сторону Невы отправился пиджак, а за ним и жилетка. Специалист по связям с общественностью расстегнул две верхних пуговицы на белоснежной шёлковой рубашке и глубоко вдохнул полной грудью. Затем искоса взглянул на Птаху и та вздрогнула. Голубые глаза Светлова сделались цвета стали, и в их глубине разгорался опасный огонёк.

— Повоюем, — процедил Александр и протянул руку ладонью вверх: — Трость.

— Прошу вас, — неуверенно пробормотала Птаха, возвращая искомое. Она откровенно не знала, как себя вести с таким Светловым.

— В течение следующего часа мы вполне можем погибнуть, — ровным тоном произнёс Александр Евгениевич. — Но вне зависимости от исхода, полагаю, наши отношения, так или иначе, серьёзно изменятся. Потому, считаю, сейчас самое время перейти на «ты».

Птаха чуть расслабилась. По крайней мере, стиль изложения мыслей у Светлова остался прежним.

— Что делать мне? — немного помолчав, спросила девушка.

— Не сомневаюсь, что ты взяла с собой лучшие патроны.

— Алмаз и чёрное железо.

— Блистательно. Нас ожидает сотня-другая гоплитов. — Александр насладился ошалевшим выражением на лице Птахи и с удовольствием закончил: — Проблема в том, что они даже не мёртвые. Они восставшие. Но твоё вооружение вполне подойдёт против них.

— Призраки?

— Именно.

— Твою мать, — с чувством сказала Птаха. — А их хозяйка?

— Сейчас в самой что ни на есть тёмной своей ипостаси. И нам главное успеть спуститься под собор раньше, чем она, а точнее, её жрец, завершит жертвоприношение.

— Они привели кого-то с собой?

На несколько секунд повисло молчание.

— Нет, — ответил Светлов. — Весь смысл этой жертвы в том, что она добровольная.

— Ясно.

— Сколько ты сможешь расстрелять?

— Это «ЮСП» — и у меня две запасные обоймы. В сумме — сорок пять.

— Мало. Тогда будешь прикрывать мне спину.

— Ясно.

На дальнейшие обсуждения времени не оставалось — впереди уже воздвиглась громада Исаакия. И бесплотные воины вокруг неё.

— Держись в кильватере, — последние слова Светлов произнёс, уже устремляясь вперёд, потому их смысл дошёл до Птахи, только когда специалист по связям с общественностью вступил в бой.

Александр покрыл последние полсотни метров до шеренги призраков в несколько секунд — его напарница едва успела достать пистолет.

 Светлов стремительно нырнул под три копья, разом рванувшихся к его груди, и, не останавливаясь, кулаком пробил один из щитов, вместе с держащим его воином. Тот клочком тумана осел на мостовую. Птаха опустила оружие, с полуоткрытым ртом наблюдая за битвой, начинавшейся на её глазах.

Стремительный разворот вокруг своей оси, и ещё три воина превращаются в туман, а в неверном свете уличных фонарей блестит извлечённый из трости клинок, превращаясь в разящую молнию. Несколько мгновений, на которые девушка теряет из виду своего напарника, и вот уже призрачные воины рвут строй, стягиваясь со всех сторон к безумному, посмевшему бросить им вызов, а нежданный соперник уже танцует со своим мечом в их круге, и туман у его ног становится всё гуще. Призрачные копья тянутся к сердцу, защищённому лишь плотью и тонкой тканью, но отчаянно не успевают. Вот одно из них, наконец, прорывается сквозь кружево блистающего металла филигранной защиты, стремится вперёд… и звучит выстрел.

— Хватит,— цедит сквозь зубы девушка с жёлтыми совиными глазами и стреляет ещё раз. — Насиделась за мониторами. Пора применять опыт игрушек на практике.

Выстрел. Ещё один. Ещё.

Три ряда. Три сотни. Триста духов, отозвавшихся на зов той, что была богиней во времена их жизни. Птаха успела спустить курок сорок раз, когда из туманного облака вырвалась живая молния по имени Александр Евгениевич. Вырвалась и застыла. Между ним и собором остались стоять десять воинов.

— Ну? — произнёс Светлов, и Птаху затрясло от этого короткого слова. Она не хотела бы, чтоб утончённый заместитель Его Высочества когда-нибудь обратился к ней с этой интонацией. — У вас есть шанс сохранить посмертие. Хотя бы и в таком виде. Ты знаешь, что я делаю с душами, Царь. Сложи оружие.

Воин, стоявший в середине шеренги, вышел чуть вперёд. Даже издалека было видно, что его доспех и щит жестоко иссечены. Полупрозрачные губы дрогнули: призрак что-то сказал и качнул головой. Отрицательно.

— Что ж, — видимо, Александр прочитал по губам, потому что звуков речи воина Птаха так и не услышала. — Это твой выбор.

Они шагнули вперёд одновременно. Девушка опустила пистолет: призраков оставалось десять. Всего десять.

Тень существа по имени Александр Светлов искажается, отображает вместо антропоморфной фигуры какую-то многоугольную абстракцию, дрожит и… пропадает. Тонкая полоска живого металла встречает гладиус призрачного воина и высекает из него искры.

«Дороги…»

Свет фонарей становится ярче. Падает под ноги поединщиков и рассыпается бледно-голубыми искрами разрубленный щит.

«…есть…»

Короткий клинок предводителя воинов едва не касается невесомой белоснежной ткани, но движения противника слишком стремительны. Пируэт. Финт. Ещё один. Средневековая школа фехтования против навыков древнего бойца.

«…везде!»

Лампочки фонарей лопаются со звонким хлопком. Стройная фигура в светлом исчезает из вида на долю секунды и возникает уже позади шеренги своих соперников.

— Ты сказал: «Приди и возьми», — звучит над площадью глубокий голос, — и я отвечаю: «Жизнь твоя и оружие — мои».

Они так и не роняют свои щиты и не падают на колени — даже будучи смертельно ранеными, даже будучи уже давно мёртвыми. Они истаивают в воздухе тонкими язычками тумана.

— Так было, — шепчет голос, — и так стало вновь. Мне жаль.

Битва окончилась.

***

— Ты помнишь, куда нам нужно. — Светлов подошёл к Птахе, не убирая клинка в ножны. — Признаюсь честно — мне стоит придержать силы для последней встречи, и я терпеть не могу лестницы. У тебя достанет сил поднять меня?

— Если бы я не видела своими глазами… — начала девушка и не закончила.

— Детям расскажешь, — ухмыльнулся Александр, и Птаха инстинктивно сделала полшага назад. В этой усмешке ещё жил боец, вышедший против трёх сотен. И победивший. — Так что?

— Справлюсь, — пробормотала та. — Взлетим.

— Отлично. — Светлов «шпионским» движением потянулся к уху и отдёрнул руку на полпути. — Будь проклят кинематограф. Тень, через две минуты мы идём внутрь. Там связи не будет. Что у нас с ситуацией?

— Группа Воина добралась до места, Витольд спел свою песнь, а Мэрионн говорит, что Син с ребёнком переправляют на другую Грань, — скороговоркой перечислила бывшая аватара Хозяйки Ночи, засевшая в серверной. — В Агентстве Жрица, разброд, шатание и прочее безобразие, а вот тебе по прямому каналу наша лучшая в мире воспитательница.

— Интенсивность колебаний? — коротко бросил Светлов, не обращая внимания на ёрничание Тени.

— Восемь, — ответила Мэрионн. — Судя по всему, прорыв инсценирован с какой-то из Граней. К сожалению, концентрация поля настолько сильна, что мы не можем отследить направление сигнала. Нужно немедленно прервать переход: аналитики не могут рассчитать последствия. Я высылаю группу?

«Ну, давай, Алехандро, скажи своё слово». — Тень с мнимой расслабленностью откинулась в кресле, потирая пальцами дужку трофейных очков. — «Сейчас всё зависит только от тебя. Докажи мне, что ты не идиот. Докажи, что горечь тройной ошибки не взвинтила твоё эго и не заставит тебя отчаянно пытаться перебороть ситуацию, чтобы остаться в белом среди кучи дерьма — ведь ты старался! Докажи, что жизни твоих сотрудников для тебя — не пустой звук и что ты не пошлёшь Жрицу на верную смерть. Я хочу знать, что не напрасно все эти годы считала тебя своим лучшим и самым умным другом. И тогда…»

Светлов молчал. Долго. Дольше, чем того требовала ситуация. В конце концов, Мэрионн не выдержала.

— Александр Евгениевич?

И Светлов отдал приказ, которого никогда ранее не слышало Агентство:

— Игнорировать.

Глава двадцать шестая

— в которой наличествуют две битвы, одну из которых можно смело назвать «финальной», а также некоторых персонажей называют их настоящими именами.

Тишина, повисшая на центральном канале, была не просто мёртвой. Это была тишь древнего склепа, в котором много сотен лет не появлялось никого живого. Затем прозвучал голос Мэрионн. Стоило отдать ей должное — лишних эмоций в её фразе не было:

— Прошу прощения, Александр Евгениевич, что-то со связью. Не поняла приказ, прошу повторить.

Было слышно, что Светлов тяжело вздохнул.

— Повторяю приказ. Игнорировать прорыв Рубежа. У нас сейчас нет ресурсов, чтобы без потерь остановить эмиссара Смерти. Пусть уходит. Далее. Три команды к Исаакиевскому собору. И свяжись с полицией: мы тут пошумели немного. Мало ли что. Дай им легенду. Пусть наши оперативники представятся спецназом. Мне нужно оцепление. И пусть найдут какого-нибудь… террориста, что ли? На всякий случай. Приказ понят?

— Так точно, — с лёгкой заминкой отозвалась Мэрионн. — Выполняю.

Тень с интересом принялась наблюдать за тем, как алые огоньки на карте связи со страшной скоростью становятся серебряными. Как только Мэрионн передала приказ «вниз», информация начала распространяться по Агентству. Дело и впрямь было неслыханное.

— Второе лицо после Его Высочества, он что оху…

— Говорят, эмиссары замешаны. У них там совсем крыша…

— А где Палач?

— В Испании. Рота пьяных джиннов…

— Народ, там Светлов на площади бойню устроил. Трупы вокруг Исаакия штабелями, кровищи море. Сейчас три бригады поедет за ним тела убирать.

— А вечером Его Высочество видели. Самого.

— И как выглядит?

— Да хрен знает, никто не рассмотрел.

— А откуда тогда…

«Новогоднюю ёлку» лихорадило. Спустя всего несколько секунд на карте не осталось ни одной красной искры.

— Тень, мы уходим в глухую зону, — произнёс Светлов по центральному каналу. — Там до нас не дотянешься даже ты. Переключись на Жрицу и следи за ситуацией. Если что — её слово сейчас первое.

— Поняла тебя, — с улыбкой ответила Тень. — Спасибо.

— Мы потом ещё отдельно поговорим, — усмехнулся Александр. — Пожалуйста. Светлов, отбой.

— Тень, отбой.

Серебряная полоска отцепилась от синей искры, временная «радистка» откинулась в кресле, накручивая на палец туманную прядь.

«Ведь, если что, микрофон и наушники работают и на расстоянии… Да и вряд ли я надолго задержусь».

Тень тряхнула головой, резко выстрелила щупиками к нужным точкам и каналам и вскочила на ноги — да прямо под потолок.

«Светлов меня убьёт. А впрочем… Я ведь никогда не говорила, что согласна её останавливать. Но мне интересно посмотреть».

И через мгновение в комнате, заполненной мечущимися тенями, стало на одну меньше.

***

Песнь вызова отзвучала под сводами недостроенного здания и затихла. Витольд опустил голову, поднял к лицу руки, выпустил, втянул и вновь выпустил когти.

«Частичная трансформация. Я и не знал, что это так просто. Достаточно слиться со своим зверем. Ну что… отец. Я жду».

— Седьмая группа, чую его. — Лиховой говорил тихо, сосредоточенно. — Идёт с юга дорогой шаманов.

— Хорошо чуешь? — голос Яра прозвучал отрывисто — он с трудом сдерживал своего волка.

— Веду его. Минута до появления в пределах живой земли.

— Здесь восьмой, до земли у нас метров пятьдесят. Хорошо, что мы решили брать его в помещении: будет пара секунд форы.

— Сорок секунд ожидания. Дам посекундный с десяти. Одиночка, полная готовность.

Витольд промолчал.

— Двадцать секунд.

— Ors’t no kata, — вновь прошелестел на внутренней связи голос Бэрринга.

Рива стиснула зубы — перевод ей не требовался.

«По два десятка вампиров, оборотней и охотников. Не считая меня, Гаури, Витольда и Воина. Людям отдан приказ бить издалека. Вампиры отвлекают и замедляют, оборотни фиксируют — они сильнее. Если дети Каина не выступят сразу…»

— Десять. Девять. Восемь.

«Двадцать снайперов. Если бить по конечностям, это его замедлит, но нам нужен Ловчий Туман, это должно подействовать на Седого, ведь он не несёт в себе вреда. Это я успела передать. Плюс ненависть к вампирам. Туман достигается только усилиями десятка Детей. Надо сказать Воину…»

— Четыре. Три. Две…

— Ors’t.

Он не дал им двух секунд форы. Он спрыгнул через отверстие, заменявшее потолок, вместе с финалом отсчёта Лиховоя. На несколько бесконечно долгих мгновений все замерли, оценивая цель. Высокий, статный, невзирая на какие-то кошмарные обноски с чужого плеча. Быстрый. Смертельно опасный.

— Ты… звал… — прорычал тот, кого когда-то звали Ярослав Игоревич Роднин.

«Он же не контролирует себя», — успело промелькнуть в голове Витольда. — «Почему?»

Вопрос остался без ответа.

Оказывается, несколько секунд могут вместить в себя множество событий. Например, выстрелы снайперов и искры, которые их пули бессильно высекают из бетона. Команду «вперёд» шестью голосами разом. Огромные когти, вытягивающиеся из человеческих пальцев и пробивающие чужую грудную клетку. Чудовищные челюсти, покрытые серебряно-серой шерстью, перекусывающие чужую шею без надежды на исцеление. Отчаянный девичий крик. Холодный, отстранённый голос, который произносит по внутренней связи:

— Ir kra.

И сочувствующий женский, который по той же связи откликается:

— Теперь можно.

Десять человеческих фигур размазываются в движении, танцуя вокруг огромной твари с головой волка и антропоморфным телом, которая отчаянно пытается избавиться от когтей трупа в своей груди. Серебристые клинки в руках фигур не ранят, но жалят, это больно, и тварь ревёт так, что у окружающих закладывает уши.

— Держите эту гниду! — перекрывая вой Ярослава, орёт Воин, и разлетевшиеся по сторонам от первого могучего удара волки вновь бросаются вперёд. Широкие челюсти смыкаются на задних лапах Седого, тянутся к передним, но тот успевает сделать ещё один бросок. Для трёх вампиров последним, что они видят в жизни, оказывается блеск антрацитово-чёрных когтей в полумраке. Лишь после этого конечности чудовища окутываются петлями бледно-серого тумана.

— Ещё секундочку, — лихорадочно шепчет в канал связи Воин. — Ещё одну…

Облик начальника отдела расплывается, прорастает лишними суставами на руках, шипастой бронёй на лице и напрочь утрачивает сходство с человеческим. А в голове стоящей на коленях Ривы неожиданно всплывает параграф книги по демонологии, которую она читала совсем недавно, как только узнала, кем является Воин:

«Демон, как существо чуждое сему миру, может обрести истинный облик и повелевать своей стихией — адским пламенем — лишь после долгой и тщательной подготовки. Твари требуются колоссальные усилия, чтоб пред взором Верхних Богов показать свою тёмную натуру. На Границе сие действо происходит быстрее, ибо она скрыта от светлых ликов. Потому охомутать демона, принявшего человеческое обличье, в нашем мире несложно…»

— Держать! — от этого голоса содрогаются стены. Чёрно-алая комета срывается с места, пламенным росчерком проносится по помещению и застывает возле распятой в центре фигуры.

— Сдохни, — рычит Воин, погружая правую руку в грудь Седого чуть ли не по локоть. — Сдохни, тварь!

Седой перестал дёргаться, только когда извлечённый на свет чёрный пульсирующий комок его сердца окутался багровым огнём.

— Какого хера, Бэрринг? — Ещё не сменивший ипостаси Воин обернулся в сторону главы вампиров, и в его левой ладони сверкнул кинжал. — Какого?..

Он осёкся. Андрэ медленно преклонил колени и поднял с пола изуродованное тело Алисии.

— Мы ошиблись в расчётах, — равнодушно произнёс падре, вставая на ноги. — Мне жаль, что вы потеряли сотрудника.

— Заткнись. — Облик Воина начал медленно приходить в норму. — Когда она станет прахом?

— Через полчаса.

— Stair’ro,[21] — коротко приказал начальник Второго отдела, указывая концом кинжала на тела. Трупы вампиров окутало лёгкое голубоватое сияние. — У вас есть двое суток на похороны, — отрубил Воин, разворачиваясь и направляясь к выходу. — Мне надо бежать. Гаури, Рива на тебе. Охота окончена.

Молодой человек в джинсах и серой куртке с капюшоном, сидевший на краю крыши долгостроя, растянул тонкие губы в усмешке.

«Хорошая собачка. Ты отвлёк их от моей девочки. Умница. Теперь стоит посмотреть, как там справляется она».

Он оттолкнулся руками и спрыгнул с высоты пятого этажа.

***

Стук бубна. Ритмичные выкрики. Утоптанный снег под ногами окрашен жертвенной кровью. Суровые витязи в стальных латах под шкурами стоят чуть поодаль, без опаски наблюдая за неистовством шаманов. Они здесь для того, чтоб охранить Ту-которая-придёт. И наконец, перед костром начинает появляться дверь на Проклятую Равнину.

Красивая темноволосая женщина стояла чуть в стороне от проезжей части. Наверное, это место можно было бы назвать пустырём, если бы его не покрывала высокая, почти до пояса, трава. А так — поляна как поляна. Пусть и в черте города. За руку женщины цеплялся маленький мальчик, не более трёх лет от роду. Даже, скорее, поменьше.

— Мы скоро пойдём? — детский голос прозвучал очень серьёзно.

— Скоро, мой хороший. Совсем скоро.

— Только сначала придёт тётя, — так же серьёзно заявил мальчик.

— Правда? — женщина улыбнулась и потрепала его по голове. — Какая тётя?

— Она такая… — ребёнок улыбнулся в ответ на ласку, — как тень.

— Это хорошо, — брюнетка прищурилась. — Хочешь с ней познакомиться?

— Конечно. Она хорошая.

— Тогда стой. Нам осталось минут пять. Потерпишь?

— Конечно, мам.

— Умница.

Женщина тряхнула головой:

— Я рада приветствовать тебя, Тень. Я так понимаю, что не в твоих целях останавливать нас?

— И в мыслях не держала, — раздался голос из ниоткуда, и струи тумана, поднявшиеся из травяного ковра, соткали в воздухе невысокую женскую фигуру, всё в том же пурпурном платье, с надетой гарнитурой и трофейными очками на макушке.

Тень улыбнулась и скользнула к матери и сыну, на миг становясь серым вихрем и замирая буквально в полуметре от ребёнка. Мальчик не отшатнулся, напротив — доверчиво пожал протянутый палец.

— Какой славный, — заметила вольнонаёмная помощница Агентства. — Шустрый и чуткий. Пожалуй, меня впервые приветствуют ещё до того, как я появляюсь перед визави. Рада видеть, Син. Я пришла познакомиться.

— Тогда будем знакомы. — Син протянула руку. — Моё имя ты знаешь, тебя зовут Тень. — Она повернулась к мальчику. — Скажи, как тебя зовут?

— По-настоящему?

— Да. Ей можно.

— Вит. То есть, Виталий. Как дядю.

— Умница, — в глазах эмиссара плясали весёлые искры. — Тень, я рада, что ты зашла. У нас осталось минуты три, а у меня есть кое-что, что я хотела передать Воину и Светлову. Я могу на тебя рассчитывать?

— Разумеется! — Тень расплылась в лукавой улыбке, но через мгновение веселье пропало с её лица, сменившись глубоким сочувствием. — Одну минуту… — И, прикоснувшись к микрофону, произнесла: — Теперь можно.

Вслед за тем хмыкнула и снова улыбнулась, только чуть вымученно.

— Прошу прощения, я местами ещё и заменяю связистку. К вам это не имеет ни малейшего отношения. Так что ты хотела передать?

— Слово в слово, будь добра. А то я наслышана о твоих шуточках. — Син чуть прикрыла глаза, будто вспоминая текст. — Светлову: «Ты уже понял свои ошибки. Осталось сделать вывод. Мы отнюдь не мертвы. Мы ждём». Воину: «Тот путь, что дан тебе свыше, — всего лишь дорога. Твой путь — в тебе. Жаль, что ты понял это слишком поздно. Но никто не мешает исправлять свои ошибки». — Она вновь открыла глаза. — Пафосно и громко, но так до мужиков дойдёт быстрее. Может, что-нибудь поймут, как считаешь?

— Мужики… — Тень с деланной безнадёжностью махнула рукой и рассмеялась. — Может, и поймут. Насчёт Воина не скажу, а вот до Алехандро легче всего доходит или через пафос, или через подзатыльник. Подзатыльник ему отвешен уже трижды. Очередь за пафосом.

Она присела на корточки перед мальчиком и с любопытством заглянула в глаза. Чёрные волосы взвихрились, отдельные пряди то и дело ласково касались лица ребёнка.

— Значит, Вит… А можно «Виталик»? И как ты понял, что я иду?

— Можно, — доверчиво улыбнулся тот. — Ты шла… Есть граница. Я её чувствую. Мама объяснила, как делать так, чтоб не было больно её чувствовать. А ты шла… через тень. Но по границе. Не знаю. — Он нахмурился.

— Он пока не понимает того, что пытается объяснить, — эмиссар снова потрепала сына по голове. — Не старайся, малыш. Честно говоря, я и сама не совсем соображаю, как он тебя почуял. Он уже умеет многое, чего не могу я.

В последних словах Син прозвучала горечь. И сразу после них в двух шагах от стоявших начал подрагивать воздух. Дрожь с каждой секундой усиливалась, и, в конце концов, впереди появился овал, сквозь который был смутно виден костёр, мечущиеся тени и строй могучих фигур чуть поодаль.

— Нам пора, — с лёгким сожалением сказала Син и взяла ребёнка за руку. — Надеюсь, ещё увидимся.

— Я буду к вам заглядывать, — пообещала Тень, поднимаясь на ноги. — Надеюсь, на этой Грани время идёт не так, как на той, где я прожила пятьдесят лет за пять дней. А если потоки всё-таки разнятся — придётся лавировать и подстраиваться.

Она легко потрепала Виталика по светлой макушке и улыбнулась Син.

— Мне уже тоже пора. Удачи на той стороне.

— Что надо сказать?

— До свидания, тётя Тень, — послушно отозвался мальчик. Мать и сын сделали шаг вперёд и исчезли с этой Грани. Портал бесшумно закрылся за ними. Тень легко вздохнула и растворилась в воздухе.

— Прорыв Рубежа состоялся, — голос Мэрионн по связи был холоден. — Исход двух живых единиц. Условно — женщина и ребёнок. Колебания сглажены от восьми до двух. Спонтанного проявления Рубежа не предвидится. Внимание группам возле собора. Рядом с вами назревает аномалия вероятностей. Уровень пять. Осторожнее.

— Охота окончена, — ворвался на центральный канал хриплый голос Воина. — Потери — четверо. Витольд и три вампира. Цель ликвидирована. Двигаюсь к Светлову.

— Поняла тебя, — ответила Жрица после короткой паузы. — Прошу тебя, Воин, побыстрее.

— Как смогу, — коротко отозвался начальник Второго отдела и отключился.

***

Они прибыли в последний момент. Когда Светлов первым спустился вниз, кривой ритуальный кинжал уже начал движение к горлу жертвы. И жертва сама направляла его.

— Ольха, ноль! — закричал Александр, понимая, что может не успеть. — Ноль!

— Нет! — лицо женщины, стоявшей за спиной жреца-жертвы, исказилось от ярости. — Ты не мог!

Кинжал застыл. Из под остро отточенного лезвия скатилась капля крови и впиталась в тунику.

— Прости, Ида, — произнёс Олег и опустил оружие. — Игра окончена.

— Окончена?

— Ольха, сюда! — Светлов уже стоял в пяти шагах от алтаря. Клинок в его руке сиял. — Назад, живо!

Олег коротко оглянулся на Иду, вздрогнул и, перепрыгнув каменное возвышение, опрометью бросился к Александру.

— Будь ты проклят! — взвизгнула женщина. Она протянула руки, с них сорвался поток бледно-зелёного сияния и понёсся Олегу в спину. Всего доля мгновения, и на пути у проклятия возник Александр Евгениевич. Зелёный свет врезался ему в грудь, ярко вспыхнул и исчез. Не до конца погашенным ударом бывшего кариата швырнуло вперёд, и он улетел куда-то к лестнице. Птаха вскрикнула.

— И ты тоже, Фос, — прошипела Ида. — Плевать на него — тебе досталось больше.

Светлов сделал шаг вперёд и упал на одно колено. По лицу его катились крупные капли пота.

— Значит, Ида, — проскрежетал он изменившимся голосом. — Красиво. Позволь называть тебя полным именем. Артемида. Или, в данном случае, будет точнее Геката? Птаха, огонь!

Девушке, успевшей встать между Олегом и разъярённой богиней, не нужно было повторять такой приказ. С момента боя на площади она не выпускала пистолет из рук. Пять выстрелов прозвучали как один.

Артемида успела вскинуть ладонь.

— Нет.

Пули с визгом ударились о невидимую преграду и срикошетили. Светлов успел пригнуться к самому полу, Птаха охнула и упала, зажимая пробитое бедро.

— Чтоб тебя… — прошипел Александр, пытаясь подняться на ноги.

— Думаешь, если ты смог взять под контроль моего жреца, то лишил меня силы? — Богиня расхохоталась. — Ты просчитался, Фос. В который уже раз.

Она нагнулась и резким движением распахнула кофр, лежавший у неё под ногами.

— Ты заплатишь. Вы все заплатите!

В неверном свете факелов блеснул серебром и аметистами небольшой, прихотливо украшенный лук. При виде его Светлов побледнел.

— Как? Он же…

— Теперь нет никакой разницы, как, Фос. Приготовься к смерти.

На натянутой тетиве появилась золотистая стрела с наконечником-лепестком. Выстрел. В последний момент Александр успел дёрнуться в сторону и со стоном схватился за древко, торчащее из плеча.

— Хорошая дичь, — хищно произнесла Ида, вновь поднимая лук. — Сопротивляется.

И в этот момент сверху бодрой дробью прозвучали шаги.

— Сегодня у нас многолюдно, — богиня усмехнулась. — Что ж, я никуда не тороплюсь.

Первыми показались ноги. В тяжёлых армейских ботинках и камуфляжных штанах. Затем — кожаная куртка, надетая на голый торс. Длинные чёрные волосы, казалось, раздувал невидимый ветер.

— Воин, — просипел Светлов. — Какого чёрта так долго?

— Нет… — прошептала Птаха, безуспешно пытаясь унять бордовые струйки, бегущие между пальцами. — Это… не Воин.

— Tal’,[22] — произнёс пришедший, делая короткий жест в сторону Птахи. — Рад видеть тебя, сестра. У нас своеобычный бардак?

Птаха открыла рот для ответа, но мужчина покачал головой:

— Не важно. Спи.

Глаза девушки медленно закрылись.

— А ты ещё кто такой? — в голосе Артемиды звучало недоумение. Гость вздрогнул.

— Я уже слышал эту фразу, — медленно произнёс он. — Именно здесь. И с теми же интонациями. Будем надеяться, на этот раз всё закончится гораздо лучше. Однако не будем нарушать традицию. Меня зовут Вит. Но ты, к твоему сожалению, узнаешь меня совсем под другим именем.

Он сделал шаг вперёд.

— Громкие слова — это всё, что сегодня может Агентство? — Женщина вскинула лук.

— Берегись! — успел крикнуть Светлов и замолк. Первую стрелу Вит поймал. Рукой. Небрежно переломил пополам отливавшее металлом древко и шагнул дальше.

Хлопок тетивы. Ещё хлопок. Ещё.

Две стрелы присоединились к своей первой товарке. Третья попросту рассыпалась тонкой стружкой у самого лица молодого эмиссара. Вит остановился и посмотрел богине в глаза.

— Тебе не достать меня, младшая.

— Нет… — в который раз за сегодняшнюю ночь произнесла Артемида, вглядываясь в чёрные бездны глаз того, кто пришёл за ней, но на сей раз в голосе её звучал ужас. — Нет!

— Да. — Шаг. Вперёд. Ещё один. С каждым шагом за спиной у идущего сгущаются клубы тёмно-синего тумана. — Да. И ещё раз да. Не будем нарушать традицию, красавица? Только сегодня никто не умрёт. Никто из тех, кто мне дорог. Aierte!

Факелы гаснут разом, зато начинает пылать потолок. Тяжёлые волны огня катятся по стенам. Вит удовлетворённо ухмыляется совершенно отцовской усмешкой.

— Ты готова?

Ещё шаг, и за его спиной распахиваются огромные — от стены до стены — крылья. Артемида обессилено опускает оружие.

— Танатос?..

Пламя на потолке и стенах оглушительно ревёт, огромный протуберанец обрушивается на Вита, тот исчезает в огненном вихре, а в следующий момент оказывается за спиной женщины.

— Ошиблась, — раздаётся тихий шёпот. — Гипнос будет гораздо ближе по смыслу.

Наверху слышен неистовый лязг, а вслед за ним — топот: кто-то вышибает дверь на верхней галерее и стремительно спускается вниз. Вит скупым движением бьёт богиню в висок и подхватывает на руки безвольно обмякшее тело.

— Ну, вот, кажется, и всё. Осталось последнее.

— Что ты делаешь? — Светлов оставил в покое стрелу и приподнялся на локте.

— Жду отца. — Крылья за спиной эмиссара начали расплываться. — Я же говорил, что встречусь с ним. Ты не помнишь?

— Зачем?

— Встречаться с отцом?

— Ты понял меня! Зачем ты это делаешь?

— Чтобы вы начали, наконец, понимать. — Голос Вита был спокоен. Крылья исчезли, оставив идеально круглый провал, в глубине которого угадывались серебристые вспышки.

В эту секунду с лестницы скатился Воин. Бросил дикий взгляд на спящую в обнимку с Олегом Птаху, на раненого Светлова, на пылающие потолок и стены и задержал его на стоящем у алтаря Вите с бесчувственной Артемидой на руках.

— Прощай, отец, — произнёс Вит. — Надеюсь, вы все усвоите урок. — И сделал шаг назад.

— Стоять! — зарычал Воин, бросаясь вперёд. Но было поздно. Провал за эмиссаром сна и древней богиней закрылся.

Демон споткнулся на полпути, упал на колени и тихо завыл.

— Тише, друг мой, — Светлов нашёл в себе силы приподняться и прикоснуться к плечу начальника Второго отдела. — Тише. Уже ничего не исправить. Всё кончилось.

— Куда они ушли? — просипел Воин, стискивая зубы и разжимая кулаки.

— Не знаю. Могу сказать только одно… — Светлов помедлил и всё-таки закончил: — Их нет в мирах живых.

***

— Группам пять, семь и четыре. Аномалия ликвидирована. К вам двигаются три наряда полиции. Готовьтесь принять раненых из собора и работать согласно легенде для цивильных. Как слышите? Отлично. Мэрионн — отбой.

***

Молодой человек поправил капюшон и легко вскочил на парапет верхней галереи.

«Ты справилась, девочка моя. Несмотря ни на что, ты сделала главный ход. Кто мог знать, что эмиссар ввяжется в эту игру? Не я, это уж точно. Но ты… ты всё сделала верно. Прощай».

Шаг в пустоту, грозящую гибелью любому из смертных.

Глава двадцать седьмая

— в которой производится определённый разбор полётов, а также появляется некоторое количество вопросов, будто в издёвку над ответами, появляющимися здесь же.

Двое суток спустя.

Одинокая фигура на крыше высокого здания. Шаловливый ветер налетел на неё, игриво потрепал край куртки, попробовал на вкус сигаретный дым и отшатнулся, повинуясь короткому, но властному жесту. Пусть сидит, в самом деле, неужто не найдётся, к кому пристать в этом мире? Ветерок уже не видел, как в двух шагах от сидящего на краю крыши открывается люк с чердака.

— Ты? — лёгкое удивление и равнодушие в голосе.

— Я.

— Зачем ты пришла?

— Я прошу у тебя ученичества, Воин.

 Демон не изменил позы. Только затянулся и выпустил струйку дыма.

— Зачем, Рива? И почему у меня?

— Я знаю, кто убил его. Я хочу отомстить, — в её интонациях прозвучала ненависть, которая возможна только в столь юном возрасте. Ненависть к заклятому врагу. — А ты умеешь убивать вампиров. Я уверена.

Воин повернулся и посмотрел девушке в глаза.

— Тебе хорошо, — медленно произнёс он. — Ты знаешь, кому мстить за то, что произошло.

Повисла пауза. Наконец, демон пожал плечами и отбросил окурок.

— Хорошо. Я буду тебя учить. Посмотрим, получится ли из идеального аналитика приличный боец. Аж самому интересно. Идём, у нас сейчас совещание. И готовься: Светлов не сделает поблажки на твои душевные страдания.

— Я знаю.

***

В больничном крыле, или, как его называли, «медблоке» наблюдался невиданный ажиотаж. Отвечавшие за доброе здравие сотрудников Агентства люди и нелюди сгрудились за спиной у Жрицы в белом халате, которая медленными, плавными жестами оглаживала воздух возле тела, лежавшего на центральном столе. Слышались переговоры вполголоса:

— Проклятье богини…

— А он теперь навсегда такой, или…

— Миф про лавр помнишь?

— Ну и?

— Ну и вот…

— А если половой орган…

— Замолчите, — негромко произнесла Жрица, и голоса мгновенно смолкли. — Не приведи боги вам столкнуться с подобным в полной мере. Ему повезло. Александр Евгениевич оттянул часть проклятья на себя, а то колосился бы он там, в подвале. Так, кажется, всё.

Она с видимым усилием отвела руки от тела и несколько раз встряхнула пальцами.

— Изучайте, пока можете. Надеюсь, больше вы такого не увидите. Итак. Жизненные меридианы восстановлены. Он сможет есть, пить, членораздельно общаться и… прочее. Сохранение внешности в данном случае не являлось приоритетной целью. Главное, что у меня получилось сохранить антропоморфные черты, иначе нас ждал бы ещё и курс психологической реабилитации. Впрочем, он и так ждёт. Только не вас. Работать с ним будут сразу старшие. Я или кто-то из глав отделов. Сейчас у меня начнётся собрание, — она бросила взгляд на часы на стене. — Пока меня не будет, разберите основные направления его энергетических линий и попытайтесь понять, как я восстановила меридианы. Тому, кто сообразит, — недельный отпуск за счёт Агентства. Всё, мне пора.

Жрица сняла халат и направилась к выходу. Только в дверях она позволила себе обернуться и ещё раз взглянуть на стол. Под тонкой простынёй там покоилось тело Ольхи. Тело, покрытое гладкой коричневой корой.

***

 — Ну что, драгоценнейшие мои. — Светлов, сидевший за столом своего кабинета, в котором и происходило совещание, чуть поморщился, поправляя новёхонькие очки правой рукой. Левое плечо всё ещё ныло. — Проведём, так сказать, разбор полётов?

— Как скажешь, — буркнул Воин с диванчика, отворачивая крышечку фляги. Александр покосился на него, но решил не заострять внимание на нарушении субординации и пьянстве на рабочем месте.

— Итак. Палач. Воин. Сработано чисто и уверенно. Вы оба опоздали, но оба же по не зависящим от вас причинам. То, что произошло в Мадриде, я буду обсуждать отдельно с Его Высочеством. Но произошедшее на Охоте…

Светлов помолчал, одёрнул галстук, потом повернулся к Риве.

— Строжайшее взыскание. Вы, милейшая, лишаетесь премии и понижаетесь в зва…

— Дальнейшее наказание ей определю я, — скучающим тоном продолжил Воин. — Как её наставник.

— Вот как? Что ж, госпожа Рива, я не буду настаивать на подробном разборе ваших действий, — тон Светлова сочился ядом. — Надеюсь, ваш наставник в достаточной степени сможет вам объяснить, в чём вы были неправы, когда не поделились с сотрудниками Агентства неотложной информацией.

Рива чуть вжала голову в плечи.

— Мне также хотелось бы услышать мнение той, которая также знала о переговорах Бэрринга и не сочла нужным сообщить остальным, — из голоса Александра пропала язвительность, осталось лишь недоумение. — Тень, прошу, поясни.

— Всё просто, — бросила в его сторону Тень, по обыкновению восседавшая на шкафу. — О том, что Витольд умрёт, я узнала за три часа до его непосредственной гибели.

Глаза Ривы вспыхнули, она подалась вперёд, но Воин твёрдой рукой удержал её на месте и покачал пальцем в ответ на непонимающий взгляд. Светлов откинулся в кресле и потёр кончиками пальцев висок.

— Дальше.

— «Благословение Моё да пребудет с тобой, сын Мой, как в свете жизни этой, так и во тьме одесную Меня», — нараспев процитировала Тень. — Я надеюсь, вы все прекрасно понимаете, кто на самом деле это сказал.

В наступившей тишине отчётливо прозвучал свистящий выдох Палача. Тень обвела взглядом собравшихся. Глаза её остановились на Риве и сузились, почернев ещё больше.

— Мне жаль твоего горя, девочка, но если бы Хозяйка Ночи пожелала предупредить нас об угрозе для жизни Витольда, она бы позволила мне это сделать. А так… — Тень неожиданно усталым жестом провела ладонью по лицу, будто стирая паутину. — Я — Тень, у меня нет сердца, я ничего не боюсь. Но моя смерть в случае, если бы я осмелилась противоречить Её воле, не смогла бы изменить то, что Ею предрешено. Он бы всё равно погиб, но — многие знания, многие печали — тревога и стремление его уберечь повлияли бы на успех операции. Возможно, жертв было бы куда больше.

И она повернулась к Светлову.

— Ещё вопросы, Алехандро?

— Никаких, — коротко ответил специалист по связям с общественностью. Рива стиснула зубы, сглатывая слёзы, и поклонилась Тени.

— Продолжаем, — резюмировал Палач. — Разбор полётов проведён, теперь давайте подведём итоги?

— Итоги неутешительны. — Светлов снова потёр висок и скривился. — Мы потеряли ценного сотрудника. Потеряли эмиссара и её ребёнка. Потеряли богиню и её оружие, да, она так и не выпустила его, когда Вит забрал её в страну теней. Теперь и он, и она всё равно что мертвы: из этого пространства выхода нет. Так что мы потеряли ещё и последнего эмиссара этой Грани. А значит, предстоит искать нового. Когда он появится. С неизвестными последствиями. Далее. Нама мы упустили в токийском аэропорту. Торжественно и с бубнами. Эрик скрылся, равно как и Филипп с Рудольфом. В плюсах — разрешённый, судя по всему, навсегда кризис Артемиды и закрытое дело Серого Волка. Я сменил название файла. Хотя… что там говорилось насчёт его проклятия, Рива?

— Проклятие «живое». Я в этом уверена. — Девушка тяжело вздохнула и закончила: — Это значит только одно: тот, кто его накладывал, ещё здесь. В добром здравии.

— Превосходно. — Александр стиснул зубы. — Значит, нам следует ждать удара ещё и с этой стороны. Кто-нибудь хочет что-нибудь добавить?

В кабинете повисло молчание. Затем вступила Жрица:

— Состояние Ольхи стабильно-критическое. В течение месяца мы приведём его в относительный порядок. Анализ дальнейших его действий показывает, что он успешно пройдёт вербовку и присоединится к Агентству.

— Выбора у него нет, — отозвался Воин. — С такой-то рожей… — он не закончил.

Светлов кивнул.

— Кстати, а кто он вообще такой, этот Хизов? — небрежно поинтересовался демон. —  И по какому поводу мы с ним теперь носимся как с писаной торбой? По психопрофилю он нам, конечно, подходит, но особой силы я в нём не ощутил. Или он Жрице нужен для устрашения новичков?

— Твои шутки перестают быть смешными, Воин, это повод для беспокойства, — спокойно ответил Светлов. – Что же касается Ольхи, теперь я могу дать развёрнутый ответ на твой вопрос. Олег Хизов является потомком двух веток кариатов, то есть, жрецов Артемиды. Есть предположение, что этот вид жрецов также поклонялся Гекате – тёмной ипостаси Охотницы за душами. Определённое подтверждение этой теории мы могли лицезреть.

— Ты лично не в курсе? – с деланным изумлением протянул начальник Второго отдела. Александр вздохнул.

— Воин, четверть оклада за непочтительный тон при общении с руководством в присутствии младших чинов.

— Так точно, — пробурчал тот. – Разрешите выполнять?

Светлов пристально посмотрел на демона. Тот выдержал взгляд, потом поморщился и провёл по лицу ладонью.

— Приношу свои извинения, Александр Евгениевич. Нервы сдают.

— Извинения приняты, — медленно кивнул Светлов. – Возвращаясь к твоему вопросу: нет, я не участвовал в ликвидации последователей Охотницы за душами и, откровенно говоря, не являюсь специалистом в их видах. Предки Ольхи, судя по всему, умудрились каким-то образом выжить после изгнания своей госпожи. Более того, в живых осталось две ветви жрецов. И обе, в конечном итоге, столкнулись на путях судеб, результатом чего явился Олег Викторович Хизов – последний кариат на этой Грани. Сомневаюсь, что даже Рива могла бы рассчитать подобную вероятность развития событий.

— Вы напрасно сомневаетесь в моих талантах, Александр Евгениевич, — подала голос новоиспечённая ученица Воина, — Подобная вероятность составляет примерно два с половиной процента. Исходя из имеющихся у меня данных, — добавила она, чуть помедлив. Светлов чуть приподнял брови и одобрительно кивнул.

— Браво, госпожа Рива. Моё суждение воистину было необоснованным. Теперь вторая сторона данной проблемы. После известных событий Ольха является посвящённым жрецом Артемиды.

Палач при этих словах чуть подался вперёд:

— Она благословила его своим «вниманием»?

Александр кивнул.

— Да, у нас есть его свидетельство. Это означает, что, невзирая на отсутствие его госпожи на данной Грани, равно как и на иной другой, Ольха может обращаться к её силе. Что ставит его по возможностям в один ряд даже не со старшими оперативниками, а с главами отделов. Как вы все понимаете, Агентство намерено использовать его таланты во благо.

— Естес-ственно, — одними губами процедил Воин. Светлов бросил на демона ещё один долгий взгляд, но не стал обострять ситуацию и продолжил:

— Остался ещё один момент. Тень, ты говорила, что у тебя осталась какая-то информация от эмиссара. Думаю, она будет неплохим завершением нашему совещанию.

Тень коротко кивнула и спрыгнула со шкафа. Едва лишь ноги её коснулись пола, как пространство вокруг и сама её фигура замерцали и изменились. На её месте стояла совершенно другая женщина — разве что волосы были тоже тёмными — и держала за руку трёхлетнего мальчика. Позади неё, над морем трав, дрожал воздух, образуя портал на иную Грань.

На Александра Евгениевича смотрели глаза эмиссара Смерти.

— Ты уже понял свои ошибки. Осталось сделать вывод. Мы отнюдь не мертвы. Мы ждём.

Тень перевела взгляд на Воина и изогнула губы в улыбке Син.

— Тот путь, что дан тебе свыше, — всего лишь дорога. Твой путь — в тебе. Жаль, что ты понял это слишком поздно. Но никто не мешает исправлять свои ошибки.

Всего пара мгновений — и видение рассеялось. Женщина в пурпуре вздохнула, прислонилась спиной к шкафу и сообщила:

— А ещё мальчик почувствовал, что я иду к ним по теням. И его зовут Виталик. Но это так, к слову.

На несколько минут собравшиеся в кабинете онемели. Потом Светлов прокашлялся.

— Это… интересная и крайне важная информация, Тень. От лица…

Завершить фразу он не успел. На столе сам собой включился селектор и по громкой связи прозвучал глубокий мужской голос:

— В свете всего вышесказанного полагаю совещание завершённым, дамы и господа. В том же свете и по тем же причинам я прошу вас, Александр Евгениевич, подняться на несколько этажей и посетить мою скромную обитель. Надеюсь, вы не против?

— Да, Ваше Высочество, — выдохнул Светлов. Затем с трудом поднялся и, тяжело опираясь на трость, вышел из кабинета.

***

— Мы проиграли, — голос принца давил к земле. Втаптывал в пол. Каждый звук весил тонну. Александр, стоя у стола на одном колене, склонил голову. Ему было нечего ответить. Его Высочество помолчал.

— Мы проиграли по твоей вине. У тебя есть предложения по дальнейшим действиям?

— Вы могли бы сказать своё слово…

— Я трижды произносил его на Совете Ночи. Иначе вы поубивали бы друг друга. Только поэтому я вышел.

Принц вздохнул, выбрался из кресла и подошёл к единственному окну в этом аскетично обставленном кабинете. Здесь не было ни кресел для посетителей, ни дивана для отдыха, ни шкафа для одежды, ни бара. Только стол, кресло и окно.

— Я тоже виноват в нашем провале, — произнёс Его Высочество, и Светлов понял, что можно встать. — Не меньше, чем ты.

— Вы…

— Исправлять эту ошибку уже поздно. Но можно предотвратить последующие.

Александр подошёл к одиноко стоящему у окна человеку и положил ему руку на плечо.

— Что мы можем сделать?

— Нам необходим четвёртый отдел, — отчеканил принц, не оборачиваясь. — Отсутствие Палача, прямая задействованность Воина, то, что Жрица не смогла вступить в действо вовремя, — всё это звенья одной цепи. Нам нужен четвёртый отдел. Уже сотню лет как. И нам необходим свежий взгляд на наши реалии. Син сказала верно: мы поняли ошибки. Надо делать выводы.

— Но Мэрионн…

— Значит, Мэрионн останется на своём месте. У нас нет времени растить кого-то со стороны — ты тоже чуешь чью-то руку в последних событиях. У нас остаётся только один выход. И ты его знаешь.

Светлов сжал плечо своего Принца и сделал шаг назад.

— Ты понял приказ? — спросил Его Высочество, не отводя взгляда от оконного стекла.

— Да.

Александр уже открывал дверь кабинета вне этажей, когда в спину ему прилетела фраза:

— Найди кого-нибудь, с кем мы сработаемся.

Эпилог

— в котором прибывает на восток один могущественный нелюдь, пробуждается ото сна крайне интересная дама, а также становится понятно, что, на самом деле, всё ещё только начинается.

Токио. Аэропорт. Множество людей, снующих туда и сюда. Суетящихся, снедаемых страстями, желаниями, мелкими целями. Электронный женский голос вещает что-то на японском и на английском. Толпы встречающих. Толпы провожающих. На их фоне одиноко стоит высокий светловолосый мужчина самого европейского вида. Серый костюм висит на нём, как на вешалке, — кажется, что блондин изнурён тяжёлой болезнью. Узкая полоска чёрной ткани пересекает его правый глаз, придавая европейцу совершенно пиратский вид. От уцелевшего глаза по щеке пролегла влажная дорожка.

— Ты сам выбрал этот путь, малой, — прошептал мужчина. — Жаль. Но я не мог тебя остановить. Теперь я — последний из Братства. По-настоящему последний. Ещё, правда, остаётся Сова, но…

— Добирий дня, — раздалось откуда-то снизу с жутким акцентом. — Госоподина Нам?

Одноглазый перевёл взгляд. Перед ним стояли две невысокие, даже для своего народа, японки и трогательно заглядывали ему в лицо. Мужчина тяжело вздохнул.

— Да, я — Нам, — ответил он на их родном языке. Последнее, что он хотел слышать сейчас, — исковерканный русский. Девушки переглянулись.

— Нас прислали встретить вас, господин. И сопроводить.

Нам провёл рукой по щеке, стирая слёзы, и встряхнулся. Предстояло много работы.

— Кицунэ? — строго спросил он.

— Да, господин, — смутились японки.

— Значит, родня. Идёмте, девочки. Я долго был в пути. Мне нужно помыться, поесть… — тут Нам коротко и жестоко усмехнулся, — а потом мы решим, кого и в каком порядке мы будем убивать.

***

Александр Евгениевич поставил последнюю точку, вложил листочек в папку и тяжело поднялся из-за стола.

— Пожалуй, пора, — пробормотал он себе под нос и двинулся к дверям. Но добраться до них не успел. Ручка повернулась, и в помещение вошла Жрица с крайне сосредоточенным видом. При её появлении лицо Светлова вспыхнуло надеждой.

— Ты смогла?

— Да, — медленно ответила женщина. — Но это лишь временная мера.

— Сколько?

— Первая доза — на полгода. В дальнейшем доза будет увеличиваться, а срок действия — сокращаться. Вы уверены…

— Уверен. — Александр усмехнулся, снял пиджак и начал расстёгивать запонку. — Ты рассчитала максимум?

— Три года. Что будет после этого срока, я не знаю. — Из кармана лабораторного халата Жрицы появился шприц с бурой жидкостью. — Наставник. Я не могу отвечать за последствия и привыкание.

— Плевать. — Александр засучил рукав. — Коли.

***

О том, что Агентство возвышается над городом на гораздо большее количество этажей, чем может показаться, знали многие. Ходили легенды о недоступном тринадцатом этаже, о том, что если трижды нажать кнопку «один» в лифте, идущем с третьего, можно попасть на крышу, с которой видно весь город. Но лишь посвящённые знали, что ниже подвала с оружейной Мо и тренировочным залом есть ещё одно подземелье.

В подвал Светлов спустился лёгким шагом и без трости. Полгода. Месяц. Час. Не важно. Массивные двустворчатые двери распахнулись, повинуясь незаметному жесту. Александр прошёл по грубым каменным ступеням. Постоял, безуспешно пытаясь привыкнуть к мраку. Усмехнулся.

— Фως.[23] — Короткое слово прозвучало, как выстрел, и, повинуясь ему, свет озарил ряд уходящих вдаль огромных стеллажей. Стеллажей, уставленных гробами.

Светлов передёрнул плечами и пошёл вперёд, то и дело сверяясь со шпаргалкой.

— Так, три и налево. Два и направо. Пропустить пять рядов…

Он на мгновение остановился, узрев перед собой два стоящих прямо на полу каменных саркофага. Низко поклонился им и продолжил движение.

 — Восемь рядов… налево… четыре… ага, вот оно.

Слева на первой полке снизу лежал металлический гроб со стеклянной крышкой. На торце гроба светились две маленькие красные лампочки. Александр повёл рукой, и тот послушно выехал вперёд. Наплевав на состояние костюма, специалист по связям с общественностью смахнул пыль со стекла и прищурился. Перед ним лежала невероятной красоты светловолосая женщина в короне чёрного стекла.

— «В том гробу твоя невеста», — процитировал Светлов и усмехнулся. — Не приведи боги. Лучше чья-то другая. Хорошо хоть Чёрный Шут решил сегодня не обходить владения. Ну, начали.

Он положил на гроб папку, которую всё это время держал под мышкой, и сплёл пальцами обеих рук сложную фигуру.

— I’est nor kata toll’ke…[24]… — прозвучали под сводами запасника Агентства слова древнего языка.

На обложке папки каллиграфическим почерком выделялись слова: «Проект «Королева».

***

Тени было плохо. Не физически — душевно, но она уже успела настолько отвыкнуть от этого состояния, что буквально не находила себе места вот уже часов десять. Поэтому и оказалась на крыльце Агентства, нервно морщась и ёжась под порывами налетавшего ветерка, который обычно не заставил бы её даже укрыть волосами обнажённые плечи. Тень вспоминала глаза Ривы, кривую усмешку Воина, потухший взгляд Светлова — и от этого где-то глубоко внутри становилось всё гаже и муторнее.

— Я — Тень, у меня нет сердца, я ничего не боюсь… — Женщина передразнила сама себя и уныло вздохнула. — Почему же этому сердцу так мерзко, если его нет?

Во рту почудился кислый вкус никотина.

«Научиться, что ли, курить? Палач курит, Алехандро курит… Что-то же они в этом находят. И, говорят, помогает. А моим лёгким от этого ничего не будет, потому что их у меня действительно нет».

Совершенно нелогичный и неправильный стыд перед девочкой, иррациональная невозможность смотреть в глаза начальнику Второго отдела, потерявшему младшего и уже единственного сына (а как забавно и интересно всё начиналось!), неведомая доселе неловкость, не дающая без стука просочиться в кабинет к Алехандро и уж тем более к Его Высочеству… И это при полном отсутствии собственной вины. Тень никогда не была особенно логичной и последовательной в своих действиях и чувствах. Но чтоб настолько!

Тень решительно поёжилась и выудила из пустоты тонкую дамскую сигарету и зажигалку. Задумчиво покрутила их в руках. Затем сунула сигарету в рот, чиркнула колёсиком о кремень и неумело затянулась. Будь она женщиной из плоти и крови — закашлялась бы. Но именно сейчас ей совершенно не хотелось таковой притворяться.

— Вот, что делают с подрастающим поколением отсутствие нормальной работы и цели в жизни, — назидательно произнёс незнакомый мужской голос у неё за спиной. Тень всё-таки закашлялась.

— Я… работаю… — выдавила она сквозь дым.

— Да? — иронично поинтересовался второй голос, тоже мужской, но чуть повыше тембром. — Я бы не был на вашем месте столь уверен. Но хватит об этом. Мы, собственно, пришли посылочку передать. Это Васильевский остров, тринадцатая линия, дом восемьдесят два?

Тень, наконец, обернулась. Перед ней стояли два молодых человека — рыжий и брюнет, оба стильно и дорого одетые и в тёмных очках. Темноволосый держал в руках картонную коробку, которую тут же бесцеремонно вручил Тени, пробурчав что-то насчёт документов, которые стоит подписать.

Женщина зачем-то спрятала за спиной сигарету, будто застигнутая врасплох школьница, и мгновенно её испепелила, а затем приняла коробку.

— Кому передать?

— А вы посмотрите, там написано, — ехидно посоветовал рыжий, и Тень, злясь на себя ещё и за эту промашку, опустила взгляд.

На коробке чьим-то корявым до ужаса почерком было написано короткое слово: «Воину».

«На правильный адрес пришли, странному имени адресата не удивляются — значит…»

— А…

Тень вновь подняла глаза да так и замерла с приоткрытым ртом. У крыльца Агентства никого не было. Мало того, она не почувствовала ухода неожиданных визитёров.

— Поч-чтальоны, — смачно ругнулась женщина, повертела посылку в руках и вздохнула. С одной стороны, можно было бы поймать любого оперативника и заставить отнести по назначению, но с другой…

Подумав, Тень плюнула (плевок вышел ядовито-жёлтым) и просочилась в Агентство прямо через дверь.

***

Кабинет Воина пребывал в полном раздрае. На столе, креслах, стульях и половине дивана располагались стопки документов. На второй половине уютно посапывала измотанная до предела Рива. Воин со скоростью и чёткостью автоматона просматривал бумаги и ставил резолюции. Посреди ковра валялось два прошения. На представление некого господина Летова к должности старшего оперативника и неких господ Самойленко к тому же статусу. Ниже, мелким шрифтом, неразборчиво шло что-то по поводу премирования. Ещё ниже неровным почерком стояла вкривь и вкось резолюция Воина: «Утвердить».

На подоконнике захлёбывалось помехами допотопное радио. Судя по всему, оно было настроено на канал новостей, и прорвавшийся сквозь белый шум диктор вещал:

— По поводу проведения антитеррористической операции, подполковник полиции Радченко заявил, цитирую: «Зачинщик беспорядков в центре города задержан и в данный момент даёт показания…»

Радио коротко вякнуло и продолжило проникновенным женским голосом:

— А теперь узнаем, как правильно выпаривать мочу…

Воин сдавленно хмыкнул, завёл руку за спину и звонко щёлкнул каким-то переключателем. Радио умолкло. Затем начальник Второго отдела поднял голову и произнёс в пространство:

— Тень, я всегда рад тебя видеть. Клянусь. И мой бар в твоём распоряжении. Только давай в следующий раз ты будешь стучать. Хоть бы и мне по затылку, — лицо его осветила вымученная улыбка. — Честное слово, я не обижусь.

— Про мочу — это была не я, — уточнила Тень, материализуясь за его спиной. — Тебе посылку просили передать. Доставили двое. Держи.

Картонная коробка абсолютно самостоятельно возникла у Воина на столе, прямо поверх документов.

— Верю, что не ты. У этого радио система поиска каналов глючит. — Демон прочитал надпись на коробке, поднял бровь и вскрыл упаковку ногтём. — Если прошла в стены Агентства даже вместе с тобой, ничего опасного быть не должно, — вслух пояснил он и запустил руки в посылку. Проснувшаяся Рива с интересом наблюдала за процессом.

Для начала из коробки высыпалась масса уплотнителя. Затем на свет божий появилась тёмная от времени, изукрашенная прихотливым узором деревянная шкатулка. К её крышке скотчем был приклеен сложенный вдвое листок бумаги. Самый обычный, судя по всему — вырванный из тетради в клетку. Воин развернул листок, и руки его задрожали. Несколько минут он лихорадочно рыскал взглядом по написанному, будто пытаясь разглядеть там какой-то тайный смысл. Наконец, Тени надоело.

— Что там? Ну?

Вместо ответа демон просто протянул ей послание. Тень взяла его и легонько охнула, когда поняла смысл строчек, написанных неверным почерком. Письмо, написанное тем же человеком, она уже передавала Светлову. Совсем недавно.

Очень медленно Воин протянул руку к шкатулке. Откинул крышку. Внутрь помимо него сунулись сразу два любопытных носа, но это не помешало ему разглядеть её содержимое.

На синем бархате рядом с широким серебряным кольцом на мужской палец лежало пять компасов. И на одном из них, самом древнем по виду, можно было разобрать шесть пересекающихся серебристых окружностей.

«Я думаю, ты уже понял смысл моих слов. А теперь пойми ещё кое-что. Пойми и поверь. Ничто из содеянного не является абсолютным. Всё можно исправить. Всё. Я думал написать здесь координаты, но, кажется, у тебя и так теперь есть всё необходимое, чтоб найти меня. Ведь ты жив. А, значит, ты нужен. Нужен мне, отец. Ты. Жив».

27.05.2012 — 27.05.2014

Воронеж — Санкт-Петербург.

Примечания

1

Тьма (в твоём) сознании (древн.).

(обратно)

2

"Ti Amero". Перевод Аэлирэнн.

(обратно)

3

старший (итал.)..

(обратно)

4

младший (итал.)..

(обратно)

5

Разрешите (имеется в виду, «разрешите идти») (итал.)..

(обратно)

6

Пламя да не угаснет. Тьма да не поглотит тебя. (древн.).

(обратно)

7

Слово (моё) твёрдо. Путь (да будет) избран (древн.).

(обратно)

8

Изыди (разг.); небытие (древн.).

(обратно)

9

«Справедливость возродится, стоит Аслану явиться. Он издаст рычание – победит отчаяние. Он оскалит зубы – зима пойдёт на убыль. Гривой он тряхнёт – нам весну вернёт» (цитата из книги «Лев, колдунья и платяной шкаф» К.С. Льюиса, пер. Майи Борисовой).

(обратно)

10

брат (итал.).

(обратно)

11

Представление (фр.).

(обратно)

12

моя дорогая подруга (фр.).

(обратно)

13

мой генерал (фр.).

(обратно)

14

Жрица (фр.).

(обратно)

15

подруга (итал.).

(обратно)

16

дорогой, родной (итал.).

(обратно)

17

сестра (итал. устар.).

(обратно)

18

задница (итал. разг.).

(обратно)

19

командир (итал.).

(обратно)

20

Полное молчание (древн.).

(обратно)

21

Застынь (древн.).

(обратно)

22

Исцелись (древн.).

(обратно)

23

Свет (греч.).

(обратно)

24

Повинуясь воле моей, восстань (древн.).

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвёртая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg