Нью-Йорк, 1989 год
Мужчина стоял слишком близко. Он прислонился к почтовому ящику в шести футах от Магнуса и ел неряшливый хот-дог из «Грейс Папайя», покрытый чили. Закончив есть, он смял измазанную в чили обертку и кинул ее на землю в сторону Магнуса, потом оттянул прорезь в своей джинсовой куртке и не отвернулся. Этот взгляд был похож на тот, который бросают некоторые животные на свою добычу.
Магнус уже привык к определенному количеству внимания. К этому призывала его одежда. На нем были серебряные ботинки от Доктор Мартенс; искусно разорванные джинсы, настолько огромные, что только узкий блестящий серебряный пояс не давал им полностью сползти; и большая розовая футболка, которая открывала ключицы и часть груди — такая одежда заставляла людей думать о наготе. Одно ухо обрамляли маленькие сережки, заканчиваясь в серьге большего размера, свисающей с мочки уха — серьге в форме большой серебряной кошки в короне и с улыбкой. На сердце покоился кулон анха, а на плечи он накинул сшитый на заказ, черный, украшенный черными бусинами пиджак, скорее для дополнения ансамбля, чем для защиты от ночного воздуха. Образ завершал ирокез, горделиво возвышающийся темно-розовой полосой.
Долгое время после наступления темноты он стоял, прислонившись к наружной стене клиники Вест-Виллидж. Этого было достаточно, чтобы выявить худшее в некоторых людях. Клиника предназначалась для пациентов, больных СПИДом. Современный чумной дом. Вместо того чтобы выказать сострадание, благоразумие или заботу, многие люди относились к клинике с ненавистью и отвращением. Каждое поколение считало себя настолько просветленным, и при этом каждое поколение спотыкалось в той же тьме невежества и страха.
— Урод, — наконец, произнес мужчина.
Магнус его проигнорировал и в тусклом свете флуоресцентных огней у входа в клинику продолжил читать книгу Гилды Рэднер «Всегда что-то». Раздраженный отсутствием ответа мужчина теперь начал мямлить себе под нос какую-то чепуху. Магнус не слышал, что тот говорил, но мог сделать обоснованное предположение. Без сомнения, клевета на Магнуса — воспринимаемая сексуальность.
— Почему бы тебе не пойти своей дорогой? — сказал Магнус, спокойно переворачивая страницу. — Я знаю салон, работающий всю ночь. Там в кратчайшие сроки смогут исправить твои сросшиеся брови.
Говорить такое было неправильно, но иногда подобные вещи вырывались сами собой. Можно было принять столько безрассудного тупого невежества, только не потрескавшись немного по краям.
— Что ты сказал?
В этот момент проходили двое полицейских. Они бросили взгляды в сторону Магнуса и незнакомца. Это был взгляд предупреждения для мужчины и завуалированного отвращения к Магнусу. Немного взгляд боли, но Магнус, к сожалению, уже привык к такому отношению. Он давно поклялся, что никто никогда не изменит его: ни смертные, которые ненавидели его за одно, ни Сумеречные охотники, в настоящее время охотящиеся за ним из-за другого.
Мужчина ушел, но в конце бросил на него взгляд.
Магнус сунул книгу в карман. Уже почти восемь часов и слишком темно для чтения, а теперь его еще и отвлекли. Он огляделся. Всего несколько лет назад это были самые яркие, праздничные и творческие уголки города. Хорошая еда на каждом шагу и прогуливающиеся парочки. Теперь кафе выглядели малолюдными. Люди ходили быстро. Многие умерли — столько замечательных людей. С того места, где Магнус стоял, он видел три квартиры, которые раньше занимали друзья и возлюбленные. Если он завернет за угол и пройдет минут пять, то минует еще дюжину темных окон.
Смертные умирали так легко. Не важно, сколько раз он это видел, легче не становилось.
Обычно он избегал этой улицы именно по этой самой причине, но сегодня вечером он ждал окончания смены Катарины в клинике. Он переминался с ноги на ногу и плотнее запахнул на груди пиджак, на минуту пожалев, что выбрал его, основываясь скорее на непрочности моды, чем фактическом тепле и удобстве. Лето затянулось, а потом деревья быстро скинули листья. Теперь же эти листья опадали быстро, а улицы оставались голыми и незащищенными. Единственным ярким пятном была роспись Кита Харинга на стене клиники — яркие мультяшные фигурки в основных цветах, танцующие вместе, над ними всеми парило сердце.
Мысли Магнуса прервало внезапное появление мужчины, который явно обошел квартал, и которого сильно задело замечание Магнуса. На этот раз мужчина подошел прямо к магу и встал точно напротив него, практически нос к носу.
— В самом деле? — произнес Магнус. — Уходи. Я не в настроении.
В ответ мужчина вытащил складной нож и щелчком его открыл. Из-за близкой позиции больше никто этого не видел.
— Ты понимаешь, — сказал Магнус, не глядя на кончик ножа прямо у своего лица, — что из-за того, как ты стоишь, все подумают, что мы целуемся? А для меня это ужасно стыдно. Мой вкус в мужчинах гораздо лучше.
— Думаешь, я этого не сделаю, урод? Ты…
Магнус поднял руку. Горячая голубая вспышка просочилась между его пальцами, и в следующую секунду нападавший уже летел назад через тротуар, а потом упал и ударился головой о пожарный гидрант. На мгновение, когда скрючившаяся фигура не двигалась, Магнус забеспокоился, что случайно убил мужчину, но потом увидел, что тот шевельнулся. Он взглянул на Магнуса прищуренными глазами со смесью ужаса и явной ярости на лице. Очевидно, он был слегка потрясен тем, что только что произошло. По лбу стекала струйка крови.
В этот момент появилась Катарина. Она быстро оценила ситуацию, подошла прямо к упавшему мужчине и провела рукой по его голове, останавливая кровь.
— Отвали от меня! — заорал он. — Ты пришла оттуда! Отвали от меня! Ты вся в этой дряни!
— Идиот, — сказала Катарина. — Так ты не заразишься ВИЧ. Я медсестра. Позволь мне…
Незнакомец оттолкнул Катарину и поднялся на ноги. На другой стороне улицы какие-то прохожие с любопытством наблюдали за происходящим. Но когда мужчина споткнулся, они потеряли интерес.
— Пожалуйста, — сказала она вслед удаляющейся фигуре. — Осел.
Она повернулась к Магнусу.
— Ты в порядке?
— В порядке, — сказал он. — Это у него кровь шла.
— Иногда я жалею, что не могу позволить кому-то вот так истекать кровью, — сказала Катарина, доставая платок и вытирая руки. — И все же что ты здесь делаешь?
— Я пришел, чтобы проводить тебя до дома.
— Тебе не нужно этого делать, — со вздохом сказала она. — Я в порядке.
— Это небезопасно. И ты измотана.
Катарина слегка наклонилась в сторону. Магнус взял ее за руку. Она так устала, что он заметил, как на мгновение ее чары исчезли, на руке, которую он держал, заметил оттенок синего.
— Я в порядке, — снова сказала она, но без особой уверенности.
— Да, — сказал Магнус. — Очевидно. Ты же знаешь, что если не начнешь заботиться о себе, то вынудишь меня приходить к тебе домой и готовить свой волшебный отвратительный суп из тунца, пока тебе не станет лучше.
Катарина рассмеялась.
— Все, что угодно, кроме супа с тунцом.
— Тогда мы что-нибудь поедим. Пошли. Я отведу тебя в «Веселку». Тебе нужен гуляш и большой кусок пирога.
В тишине они шли на восток, по скользким кучам мокрых мятых листьев.
В «Веселке» было тихо, и они заняли столик у окна. Единственные люди вокруг них тихо говорили по-русски, курили и ели голубцы. Магнус заказал кофе и ругелах. Катарина осилила большую миску борща, огромную тарелку жареных вареников с луком и яблочным соусом, украинские фрикадельки и несколько вишневых лаймовыхрики[1]. Только доев это, она заказала десертную тарелку сырных блинчиков, которые у нее хватило сил выговорить.
— Там плохо, — сказала она. — Трудно.
Магнусу не так много было что сказать, поэтому он просто слушал.
— Я нужна пациентам, — говорила она, тыкая трубочкой лед в своем пустом стакане. — Некоторые врачи — люди, которые должны знать лучше — даже не прикасаются к пациентам. И это так ужасно, эта болезнь. То, как они просто угасают. Никто не должен вот так умирать.
— Да, — проговорил Магнус.
Катарина еще с минуту тыкала лед, а потом откинулась на спинку и глубоко вздохнула.
— Не могу поверить, что именно сейчас Нефилим создает проблемы, — сказал она, потирая лицо одной рукой. — Он разыгрывает, не меньше. Как такое вообще может происходить?
Именно по этой причине Магнус ждал у клиники, чтобы проводить Катарину до дома. Дело не в том, что окрестности были плохими — они не были плохими. Он ждал Катарину, потому что представителям Нижнего мира больше было не безопасно находиться в одиночестве. Он с трудом верил, что Нижний мир пребывал в состоянии хаоса и страха из-за действий банды глупых подростков — Сумеречных охотников.
Когда он впервые услышал ропот, всего несколько месяцев назад, Магнус закатил глаза. Кучка Сумеречных охотников, едва за двадцать, едва ли больше детей, бунтовали против законов своих родителей. Подумаешь! Конклав, Соглашение и отличительная черта уважаемых старейшин всегда казались Магнусу идеальным рецептом для бунта молодежи. Себя эта группа называла Кругом, как говорилось в одном отчете Нижнего мира, и возглавлял его харизматичный юноша по имени Валентин. В состав группы входили одни из самых ярких и лучших представителей их поколения.
И члены Круга говорили, что Конклав не достаточно жестоко вел себя с жителями Нижнего мира. Вот так повернулось колесо, предположил Магнус, одно поколение против следующего: от Алоизия Старквезера, который хотел иметь на стене головы оборотней, до Уилла Херондэйла, который пытался, но ему так и не удалось скрыть свое открытое сердце. Сегодняшняя молодежь, по-видимому, считала, что политика Конклава холодной толерантности слишком благородна. Сегодняшняя молодежь хотела сражаться с чудовищами и без труда решила, что народ Магнуса состоял из чудовищ, все до одного. Магнус вздохнул. Все это походило на сезон ненависти ко всему миру.
Круг Валентина пока сделал не так много. Возможно, они никогда и не сделают многого. Но при этом они сделали достаточно. Они бродили по Идрису, проходили через Порталы и посещали другие города с миссиями помощи местным Институтам, и в каждом городе, в котором бывали, умирали представители Нижнего мира.
Всегда находились те жители Нижнего мира, которые нарушали Соглашения, и Сумеречные охотники заставляли их за это расплачиваться. Но Магнус родился не вчера и даже не в этом веке. Он не считал совпадением то, что где бы ни появлялся Валентин со своими друзьями, за ними следовала смерть. Они находили любой повод, чтобы избавить мир от представителей Нижнего мира.
— Что вообще этот парнишка Валентин хочет? — спросила Катарина. — Каков его план?
— Он хочет смерти и разрушения для всего Нижнего мира, — сказал Магнус. — А план его, возможно, заключается в том, чтобы стать большим придурком.
— А что если они придут сюда? — спросила Катарина. — Что будут делать Уайтлоу?
Магнус жил в Нью-Йорке уже несколько десятилетий, и все это время знал Сумеречных охотников Нью-Йоркского Института. Последние несколько десятилетий Институт возглавляли Уайтлоу. Они всегда были послушными долгу и сдержанными. Магнусу никогда никто из них не нравился, и никто из них не любил его. У него не было доказательств того, что они предадут невинного представителя Нижнего мира, но Сумеречные охотники так много думали о себе подобных и своей собственной крови, что Магнус не имел понятия, что сделают Уайтлоу.
Магнус пришел на встречу к Мариан Уайтлоу, главе Института, и сообщил ей о докладах из Нижнего мира, что Валентин и его маленькие помощники убивали тех жителей, которые не нарушали Соглашений, а потом члены Круга лгали об этом Конклаву.
— Сходите к Конклаву, — сказал ей Магнус. — Скажите им контролировать своих непослушных шалопаев.
— Контролируйте свой непослушный язык, — холодно проговорила Мариан Уайтлоу, — когда говорите с тем, кто лучше вас, маг. Валентин Моргенштерн считается наиболее перспективным Сумеречным охотником, как и его молодые друзья. Я знала его жену, Джослин, когда та была еще ребенком, она милая и чудесная девочка. Я не усомнюсь в их доброте. Тем более, без доказательств и на основе сплетен лишь только Нижнего мира.
— Они убивают мой народ!
— Они убивают преступников Нижнего мира, в полном соответствии с Соглашениями. Они выказывают рвение в погоне за злом. Ни к чему плохому это не приведет. Я и не ожидаю, что вы поймете.
Конечно, Сумеречные охотники не поверят, что их лучшие и самые яркие представители стали слишком кровожадными. Конечно, они примут отговорки Валентина и остальных и поверят тому, что Магнус и остальные жители Нижнего мира, которые жалуются, просто хотели, чтобы преступники избежали правосудия.
Зная, что они не могли обратиться к Сумеречным охотникам, жители Нижнего мира пытались предпринять свои собственные меры безопасности. В Китайском квартале была создана конспиративная квартира, через перемирие между постоянно враждующими вампирами и оборотнями, и все держались начеку.
Жители Нижнего мира были сами по себе. Но разве они не все время были сами по себе?
Магнус вздохнул и взглянул на Катарину поверх тарелок.
— Ешь, — сказал он. — В данный момент ничего не происходит. Возможно, ничего и не произойдет.
— В Чикаго на прошлой неделе они убили «мошенника-вампира», — сказала она, разрезая вилкой блинчики. — Знаешь, они хотят приехать сюда.
Они ели молча: задумчиво со стороны Магнуса и устало со стороны Катарины. Принесли счет, и Магнус его оплатил. Катарина не задумывалась над такими вещами, как деньги. Она была медсестрой в клинике с небольшой зарплатой, а у него на руках имелось достаточно денежных средств.
— Пора возвращаться, — сказала она. Катарина провела рукой по усталому лицу, и Магнус увидел лазурные следы от ее подушечек пальцев — ее чары давали сбой, даже когда она говорила.
— Ты пойдешь домой и поспишь, — сказал Магнус. — Я твой друг. Я тебя знаю. Ты заслуживаешь выходной. И ты должна провести его, предаваясь такой бессмысленной роскоши, как сон.
— А что если что-то произойдет? — спросила она. — Что если они придут?
— Мне может помочь Рагнор.
— Рагнор в Перу, — сказала Катарина. — Он говорит, цитирую, что там спокойно без твоего проклятого присутствия. Может, могла бы приехать Тесса?
Магнус покачал головой.
— Тесса в Лос-Анджелесе. Блэкторны, потомки дочери Тессы, возглавляют там Институт. Тесса не хочет спускать с них глаз.
О Тессе, прячущейся в одиночестве возле Лос-Анджелесского Института, того дома на высоких холмах у моря, Магнус тоже беспокоился. Она была самым молодым магом, с кем он был достаточно близок, чтобы называть своим другом, и многие годы она жила с Сумеречными охотниками, где не могла заниматься своей магией в той мере, какой могли Магнус, Рагнор и Катарина. У Магнуса возникали отвратительные видения о Тессе, бросившейся в борьбу с Сумеречными охотниками. Тесса никогда не позволила бы причинить боль хоть одному из своих, если могла бы принести в жертву вместо них себя.
Но Магнус знал и любил Верховного Мага Лос-Анджелеса. Он бы не позволил причинить вред Тессе. А Рагнор был достаточно хитер, чтобы Магнус не слишком о нем беспокоился. Он бы никогда не смог ослабить свою бдительность, если бы не чувствовал себя в полной безопасности.
— Значит, остаемся только мы, — сказала Катарина.
Магнус знал, что сердце Катарины принадлежало смертным, и что она участвовала в этом скорее ради дружбы, чем борьбы с Сумеречными охотниками. У Катарины имелись свои сражения, своя точка зрения. Она была большим героем, чем любой Сумеречный охотник, которого когда-либо встречал Магнус. Сумеречные охотники были избраны ангелом. Сама же Катарина была избрана для борьбы.
— Похоже, ночь тиха, — сказал он. — Давай. Заканчивай, и я отвезу тебя домой.
— Это проявление благородства? — с улыбкой сказала Катарина. — Я думала, оно уже вымерло.
— Как и мы, оно никогда не умрет.
Обратно они шли тем же путем, которым и пришли. Но теперь на улице было совсем темно, и ночь решительно стала холодной. Дело шло к дождю. Катарина жила в простом ветхом доме без лифта к западу от Двадцать первой улицы, не слишком далеко от клиники. Печь никогда не работала, а мусорные баки у входа все время были переполнены, но ее, похоже, это никогда не волновало. Имелось место для кровати и ее вещей. Это все, что ей было нужно. В отличие от Магнуса она вела более простую жизнь.
С Кристофер-стрит Магнус пошел к себе домой, к своей квартире, дальше по Виллидж. Его квартира тоже располагалась в доме без лифта, и он перескакивал через две ступеньки. В отличие от жилища Катарины его квартира была крайне пригодной для жизни. Стены ярких и радостных оттенков розового и ромашково-желтого, а квартира обставлена некоторыми предметами, которые он собрал на протяжении многих лет: чудесный маленький французский столик, несколько викторианских диванов и потрясающий спальный гарнитур в стиле арт-деко, полностью выполненный из зеркального стекла.
Обычно такими бодрящими ночами ранней осени Магнус наливал себе бокал вина, вставлял в проигрыватель альбом «Кьюр», ставил громкость на максимум и ждал начала дела. Ночь частенько оказывалась временем для работы; к нему приходило множество клиентов, поэтому всегда было чем заняться или что почитать.
Сегодня ночью он приготовил себе кофейник крепкого кофе, сел на подоконник и выглянул на улицу. Сегодня ночью, как и каждую ночь с тех пор, как стал раздаваться мрачный ропот кровожадных молодых Сумеречных охотников, он будет сидеть, наблюдать и думать. Если Круг все-таки придет сюда, что, в конце концов, они и сделают, то, что произойдет? Говорят, Валентин особо ненавидел оборотней, но убил мага в Берлине, который призывал демонов. Магнус и сам был известен тем, что призывал демонов раз двадцать.
Весьма вероятно, что если они появятся в Нью-Йорке, то придут за Магнусом. Самым разумным было уйти, затеряться в стране. Он купил себе домик во Флорида-Кис, чтобы коротать там жестокие нью-йоркские зимы. Дом находился на одном из маленьких, менее обитаемых островов, и у него имелась отличная лодка. Если что-то произойдет, то он сможет сесть в нее и умчаться в море, направиться в Карибский бассейн или Южную Америку. Несколько раз он собирал сумку и сразу же после этого ее разбирал.
Бежать не было смысла. Если Круг продолжит свою кампанию так называемого правосудия, то они весь мир сделают небезопасным для жителей Нижнего мира. И Магнус ни за что не смог бы жить дальше, если бы сбежал, а его друзья, как Катарина, остались бы и пытались сами защитить себя. Ему не нравилась идея того, что будут убиты Рафаэль Сантьяго или другие вампиры, кто-либо из фей, работающих на Бродвее, или плавающих в Ист-Ривер русалок. Магнус всегда считал себя перекати-полем, но он уже долгое время живет в Нью-Йорке. Он осознал, что хочет защищать не только своих друзей, но и свой город.
Поэтому он оставался, ждал и пытался подготовиться к встрече с Кругом.
Ожидание было мучительным. Возможно, поэтому он заинтересовался мужчиной у клиники. Что-то в Магнусе жаждало начала битвы. Он пошевелил и размял пальцы, и между ними заструился голубой свет. Он открыл окно и вдохнул ночной воздух, в котором смешались запахи дождя, листьев и пиццы из закусочной на углу.
— Просто сделай уже это, — сказал он, ни к кому не обращаясь.
* * *
Парнишка под его окном появился в районе часа ночи именно в тот момент, когда Магнус, наконец, смог отвлечься и начал переводить древний текст с греческого, который несколько недель лежал у него на столе. Магнус случайно поднял взгляд и заметил парня, смущенно шагающего по улице. Ему было девять, может, десять лет — маленький панк с улицы Ист-Виллиджа в футболке «Секс Пистолс», которая, вероятно, принадлежала старшему брату, и в мешковатых серых спортивных штанах. Стрижка у него была рваной, явно, сделанной дома. И на нем не было пальто.
Все эти вещи в целом говорили о проблемном ребенке, а общепринятая уличная внешность и определенная плавность в ходьбе — об оборотне. Магнус раскрыл окно.
— Ты кого-то ищешь? — крикнул он.
— Ты Великолепный Бейн?
— Конечно, — сказал Магнус. — И хватит на этом. Подожди. Открой дверь, когда она зажужжит.
Он соскользнул с подоконника и подошел к дверному звонку. На лестнице он услышал торопливые шаги. Парнишка спешил. Магнус открыл дверь не раньше, чем мальчишка оказался внутри. Как только он вышел на свет, стали ясны истинные масштабы несчастья этого мальчика. Его щеки очень сильно раскраснелись, и их покрывали высохшие дорожки от слез. Несмотря на холод, он вспотел, а голос в тревоге дрожал.
— Ты должен пойти, — запинаясь, сказал он. — У них моя семья. Они здесь.
— Кто здесь?
— Сумасшедшие Сумеречные охотники, из-за которых все психуют. У них моя семья. Ты должен пойти прямо сейчас.
— Круг?
Парень покачал головой, не в знак несогласия, а в замешательстве. Магнус видел, что он не знает, что такое Круг, но описание подходило. Должно быть, он говорил о Круге.
— Где они? — спросил Магнус.
— В Китайском квартале. На конспиративной квартире. — Паренек практически дрожал от нетерпения. — Моя мама слышала, что эти придурки здесь. Сегодня вечером они уже убили целую кучу вампиров в Испанском Гарлеме, говорят, за убийство смертных, но никто не слышал ни о каких убитых смертных, а феи сказали, что они пришли в Китайский квартал за нами. Поэтому мама отвела всех нас в конспиративную квартиру, но тут ворвались они. Я выбрался через окно. Мама сказала прийти к тебе.
Вся история рассказывалась в такой лихорадочной, безумной спешке, что у Магнуса не было времени разбираться.
— Сколько вас? — спросил он.
— Мама, брат, сестра и еще шестеро из нашей стаи.
Значит, девять оборотней в опасности. Испытание наступило, и произошло это так быстро, что у Магнуса не было времени разбираться со своими чувствами или обдумывать план.
— Ты не слышал, Круг что-нибудь говорил? — спросил Магнус. — В чем Круг обвинил твою семью?
— Он сказал, что наша старая стая что-то сделала, но мы ничего об этом не знаем. Это же не имеет значения, да? Они все равно их убьют, так все говорят! Ты должен пойти.
Он схватил Магнуса за руку и потянул его. Маг высвободился и потянулся к ручке и бумаге.
— Ты, — сказал он, записывая адрес Катарины, — ты пойдешь сюда. И больше ты никуда не пойдешь. Ты останешься там. Здесь живет милая синяя дама. Я отправлюсь на квартиру.
— Я пойду с тобой.
— Или ты делаешь так, как я сказал, либо я никуда не иду, — отрезал Магнус. — Некогда спорить. Решай.
Мальчик был готов вот-вот расплакаться. Он резко вытер глаза тыльной стороной ладони.
— Ты до них доберешься? — спросил он. — Обещаешь?
— Обещаю, — сказал Магнус.
Как он собирался это сделать, он не имел понятия. Но битва началась. Наконец, она началась.
Последнее, что сделал Магнус перед уходом — он записал все детали: где находилась конспиративная квартира — склад и что Круг собирался сделать с оборотнями в ней. Он сложил лист бумаги в форме птицы и запустил ее щелчком пальцев и вспышкой голубых искр. Хрупкая бумажная птичка ворвалась в порыв ветра, как слабый листок, и вылетела в ночь к башням Манхэттена, которые прорезали темноту, как сверкающие ножи.
Он не знал, для чего решил отправить Уайтлоу сообщение. Он не думал, что они придут.
* * *
Магнус бежал по Китайскому кварталу под неоновыми вывесками, мерцающими и шипящими, через желтый смог города, который цеплялся, как попрошайки к прохожим. Он пробежал мимо группы людей, которые курили кокаин на углу улицы, а потом, наконец, добежал до улицы, где располагался склад, его жестяная крыша дребезжала на ночном ветру. Смертные видели его меньшего размера, чем он был на самом деле, убогим и темным, с заколоченными окнами. В разбитом окне Магнус разглядел огни.
В голове у него зазвучал тихий голос, призывающий к осторожности, но он слышал в мельчайших подробностях о том, что Круг Валентина сделал с беззащитными жителями Нижнего мира, найдя их.
Магнус побежал к дому, практически спотыкаясь в своих Мартенсах о трещины в асфальте. Он добежал до двойных дверей, раскрашенных нимбами, коронами и шипами, и рывком раскрыл их.
В гостиной конспиративной квартиры спинами к стене стояла группа оборотней, по-прежнему большинство из них оставались в человеческом облике, хотя Магнус и видел когти и зубы у стоявших в оборонительной позиции.
Их окружала толпа молодых Сумеречных охотников.
Все обернулись и посмотрели на Магнуса.
Несмотря на то, что они ожидали, что им помешают, а оборотни надеялись на спасение, никто, очевидно, не ждал такого ярко-розового нечто.
Доклады о Круге были правдой. Поэтому многие из них были душераздирающе молоды, совершенно новое поколение Сумеречных охотников, ослепительные новые воины, которые только достигли совершеннолетия. Магнус не был удивлен, но считал это печальным и приводящим в ярость, что они должны выбрасывать яркое начало своих жизней в этой бессмысленной ненависти.
Спереди Сумеречных охотников стояла небольшая группка людей, хоть и молодых, но уже производящих впечатление авторитетных — близкое окружение Круга Валентина. Магнус не узнал никого, кто бы соответствовал описанию главаря, которое он слышал.
Бейн не был уверен, но думал, что нынешним лидером группы был либо красивый юноша с золотистыми волосами и глубокими, очаровательными голубыми глазами или молодой человек рядом с ним с темными глазами и узким умным лицом. Магнус живет уже долгое время и мог сказать, кто из членов группы является лидерами стаи. Ни один из этих двоих не выглядел внушительно, но язык тела всех остальных откликался на них. Эти двое были окружены молодыми мужчиной и женщиной с черными волосами и ожесточенными ястребиными лицами, а позади черноволосого мужчины стоял красивый кудрявый юноша. За ними толпились еще шестеро. В конце комнаты располагалась дверь, одинарная, а не двойная, как та, через которую он ворвался, эта дверь вела в другую комнату. Перед ней стоял коренастый молодой Сумеречный охотник.
Чтобы сражаться с ними, их было слишком много. Они так молоды и, явно, только что вышли из классов Идриса, так что Магнус никогда их раньше не видел. Уже десятки лет он не учился в академии Сумеречных охотников, но помнил комнаты, уроки Ангела, повернутые молодые лица, впитывающие каждое слово о своем священном долге.
И эти недавно повзрослевшие Нефилимы вышли из своих классов именно для этого.
— Я так полагаю, Круг Валентина? — сказал он и увидел, как при этих словах они все дернулись, будто считали, что жители Нижнего мира не имеют возможности получать информацию, когда на них охотятся. — Но мне не верится, что я вижу Валентина Моргенштерна. Я слышал, что он достаточно харизматичен, чтобы привлечь с деревьев птиц и убедить их к жизни под водой. Он высокий, убийственно красивый, с пепельными волосами. Никто из вас не подходит под это описание.
Магнус помолчал.
— И у вас нет пепельных волос.
Из-за того, что с ними разговаривали в такой манере, все были шокированы. Они были с Идриса и, без сомнения, если бы и знали магов, то знали таких, как Рагнор, кто вел дела с Нефилимами профессионально и культурно. Мариан Уайтлоу могла бы сказать Магнусу, следить за своим непослушным языком, но ее не шокировали его высказывания. Эти глупые дети были рады ненавидеть на расстоянии, сражаться и никогда не разговаривать с представителями Нижнего мира, не рисковать тем, чтобы хотя бы на мгновение увидеть своих обозначенных врагов кем-то вроде людей.
Они думали, что знали все, но в действительности знали так мало.
— Я Люциан Греймарк, — сказал молодой человек с тонким умным лицом, стоящий впереди группы. Магнус и раньше слышал это имя — парабатаи Валентина, его заместитель, дороже брата. Как только он заговорил, Магнусу он не понравился. — А кто ты такой, чтобы приходить сюда и мешать нам в исполнении нашего данного присягой долга?
Греймарк держал голову высоко и говорил ясным властным голосом, который не соответствовал его возрасту. В каждом дюйме он выглядел идеальным сыном Ангела, суровым и беспощадным. Магнус оглянулся через плечо на оборотней, съежившихся в самой глубине комнаты.
Бейн поднял руку и нарисовал магические линии — мерцающий барьер голубого и золотистого цвета. Он заставил свет мерцать так яростно, как ангельский меч, и преградил Сумеречным охотникам путь.
— Я Магнус Бейн. А вы посягнули на мой город.
Это вызвало смешок.
— Твой город? — переспросил Люциан.
— Вы должны отпустить этих людей.
— Эти создания, — проговорил Люциан, — часть волчьей стаи, которая убила родителей моего парабатаи. Мы разыскали их здесь. Теперь же мы можем совершить правосудие Сумеречных охотников, что является нашим правом.
— Мы не убивали Сумеречных охотников! — сказала единственная среди оборотней женщина. — И мои дети невиновны. Убийство моих детей будет преступлением. Бейн, ты должен заставить их отпустить моих детей. У него моя…
— Хватит нытья этой дворняги, — сказал молодой человек с ястребиным лицом, стоявший позади черноволосой женщины. Они очень подходили друг другу, и у них обоих были одинаково свирепые лица.
Валентин не славился своей милостью, и Магнус не был уверен в том, что его Круг пощадит детей.
Возможно, оборотни частично сменили человеческое обличье на волчье, но не выглядели готовыми к борьбе, и Магнус не знал почему. Сумеречных охотников было слишком много, чтобы он был уверен, что сможет успешно справиться с ними в одиночку. Лучшее, на что он мог надеяться, — это удержать их разговором, посеять сомнения в некоторых из Круга. Придут Катарина или Уайтлоу, и они встанут с представителями Нижнего мира, а не себе подобными.
Надежда казалась зыбкой, но это все, что у него было.
Магнус не мог снова не посмотреть на золотоволосого юношу перед группой. В нем было что-то ужасно знакомое: нежность губ и боль в глубине голубых колодцев глаз. Что-то в нем заставляло Магнуса смотреть на него, как на единственный шанс, способный увести Круг от его цели.
— Как тебя зовут? — спросил Магнус.
Голубые глаза сузились.
— Стивен Херондэйл.
— Раньше я очень хорошо знал Херондэйлов, когда-то давным-давно, — сказал Магнус, а потом увидел, что это было ошибкой из-за того, как Стивен вздрогнул. Сумеречный охотник что-то знал, слышал какой-то мрачный слух о своем семейном древе и отчаянно хотел доказать, что это не правда. Магнус не знал, насколько отчаянным может быть Стивен Херондэйл и не имел никакого желания это узнавать. Он продолжал, добродушно обращаясь к ним всем: — Для Сумеречных охотников я всегда был другом. Я знаю многие ваши семьи на протяжении сотен лет.
— Мы ничего не можем сделать, чтобы исправить сомнительные суждения наших предков, — сказал Люциан.
Магнус ненавидел этого парня.
— Кроме того, — продолжал Магнус, демонстративно игнорируя Люциана Греймарка, — я считаю вашу историю подозрительной. Валентин готов преследовать любого представителя Нижнего мира под любым смутным предлогом. Что вампиры, которых он убил в Гарлеме, сделали ему?
Стивен Херондэйл нахмурился и взглянул на Люциана, который в свою очередь выглядел встревоженным, но сказал:
— Валентин сказал мне, что он отправился на охоту за теми вампирами, которые нарушили здесь Соглашения.
— О, жители Нижнего мира все настолько виновны. А это так удобно для вас, не так ли? А что насчет их детей? Мальчику, который пришел за мной, около девяти. Неужели он поужинал плотью Сумеречного охотника?
— Щенки грызут любые кости, которые им притаскивают взрослые, — пробормотала черноволосая женщина, и мужчина рядом с ней кивнул.
— Марисса, Роберт, пожалуйста. Валентин — благородный человек! — сказал Люциан, его голос повысился, когда он повернулся и обратился к Магнусу: — Он не обидит ребенка. Валентин — мой парабатаи, мой лучший любимый меченосец. Его борьба — моя. Его семья была уничтожена, были нарушены Соглашения, и он заслуживает и получит свою месть. Отойди в сторону, маг.
Люциан Греймарк не держал руку на оружии, но он видел, что у черноволосой женщины, Мариссы, между пальцев блеснуло лезвие. Магнус снова посмотрел на Стивена и тотчас же понял, почему его лицо было таким знакомым. Золотистые волосы и голубые глаза — более божественная и стройная версия молодого Эдмунда Херондэйла, несмотря на то, что тот сошел с небес, этот был вдвойне ангельским. Магнус знал Эдмунда не долго, но он был сыном своего отца, Уилла Херондэйла, который являлся одним из немногих Сумеречных охотников, кого Магнус считал другом.
Стивен заметил взгляд Магнуса. Глаза юноши сузились настолько сильно, что синева из них исчезла, и они казались почти черными.
— Хватит этого отступления с демонским отродьем! — сказал Стивен. Он говорил так, будто кого-то цитировал, и Магнус мог поклясться, что даже знал кого.
— Стивен, не… — приказал Люциан, но золотоволосый юноша уже метнул нож в сторону одного оборотня.
Магнус взмахнул рукой и отбросил нож на землю. Он взглянул на оборотней. Говорившая до этого женщина напряженно глядела на него в ответ, будто пытаясь передать какое-то сообщение одними глазами.
— Так вот кем стали современные молодые Сумеречные охотники, да? — спросил Магнус. — Погодите, как еще ваша сказка на ночь о том, какие вы супер-пупер особенные, обернется… Ах, да. На протяжении веков вашим поручением было защищать человечество, бороться против злых сил, пока они окончательно не будут побеждены и мир не сможет жить в спокойствии. Но, похоже, вы не слишком-то заинтересованы в мире или защите кого-либо. Так, собственно говоря, ради чего вы боретесь?
— Я борюсь за лучший мир для себя и моего сына, — сказала женщина по имени Марисса.
— Меня совершенно не интересует мир, которого хочешь ты, — сказал ей Магнус. — Или, я мог бы добавить, твой без сомнения отвратительный мальчишка.
Роберт выхватил из рукава кинжал. Магнус не был готов к тому, чтобы потратить всю свою магию на отражение кинжалов. Он поднял в воздух руку, и весь свет в комнате погас. Просачивались лишь шум и неоновое сияние города, не дававшие достаточного освещения, но Роберт все равно метнул кинжал. В этот момент разбились стекла окон, и комнату наводнили темные фигуры: перед Магнусом на пол приземлилась молодая Рэйчел Уайтлоу и поймала плечом лезвие, предназначавшееся для него.
* * *
В темноте Магнус видел лучше многих. В безнадежности он увидел, что пришли Уайтлоу. Мариан Уайтлоу, глава Института; ее муж, Адам; брат Адама; и молодые кузены Уайтлоу, которых взяли к себе Мариан и Адам после смерти их родителей. Сегодня Уайтлоу уже сражались. Их вещи все были покрыты кровью и изорваны, а Рэйчел явно ранили. В седом пучке волос Мариан виднелась кровь, но Магнус не думал, что она принадлежала ей. Ему довелось узнать, что Мариан и Адам не могли иметь своих собственных детей. Говорили, что они обожали маленьких кузенов, которые жили с ними, что они поднимали шум из-за любого молодого Сумеречного охотника, приходившего к ним в Институт. Члены Круга, должно быть, были сверстниками кузенов Уайтлоу, воспитываемых на Идрисе. Круг был задуман именно для того, чтобы завоевать симпатии Уайтлоу.
Однако Круг запаниковал. Они не могли видеть так, как Магнус. Они не знали, кто их атакует, лишь то, что кто-то пришел к нему на помощь. Магнус увидел взмах и услышал лязг ударившихся лезвий, такой громкий, что было практически невозможно услышать выкрикиваемые Мариан Уайтлоу приказы Кругу остановиться и бросить оружие. Он размышлял, догадался ли кто-нибудь из Круга, с кем они сражаются. Он вызвал небольшое свечение на своей ладони и поискал взглядом женщину-оборотня. Он должен был узнать, почему оборотни не нападают.
В него кто-то врезался. Магнус уставился в глаза Стивену Херондэйлу.
— У тебя никогда не возникало сомнений насчет всего этого? — выдохнул Магнус.
— Нет, — выговорил Стивен. — Я слишком много потерял… Я слишком многим пожертвовал ради этого великого дела, чтобы сейчас отвернуться.
Пока говорил, он направил свой нож на горло Магнуса. Тот развернул рукоять лезвием в руке молодого человека, пока он не выронил его.
Вдруг Магнуса больше не волновало, чем пожертвовал Стивен, или боль в его голубых глазах. Ему хотелось, чтобы Стивен исчез с лица земли. Магнусу хотелось забыть, что он когда-либо видел лицо Стивена Херондэйла, полное ненависти и напоминающее о лицах, которые Магнус так любил. В руке маг вызвал еще одно заклинание и был готов метнуть его в Стивена, когда его остановила одна мысль. Он не знал, как снова посмотрит в лицо Тессе, если убьет одного из ее наследников.
А потом на свет от заклинания, мерцающего на ладони Магнуса, вышла Мариан Уайтлоу, и лицо Стивена побледнело от удивления.
— Мэм, это вы! Мы не должны… Мы — Сумеречные охотники. Мы не должны сражаться за них. Они — представители Нижнего мира, — прошипел Стивен. — Они нападут на вас, как вероломные псы, коими и являются. Это их природа. Они не заслуживают того, чтобы за них боролись. Что скажете?
— У меня нет никаких доказательств того, что эти оборотни нарушили Соглашения.
— Валентин сказал, — начал Стивен, но Магнус услышал неуверенность в его голосе. Люциан Греймарк, должно быть, считал, что они лишь преследовали жителей Нижнего мира, которые нарушили Соглашения, но Стивен, по крайней мере, знал, что они выступают в качестве охранников общественного порядка, а не законопослушных Сумеречных охотников. И все же Стивен это делал.
— Меня не волнует, что сказал Валентин Моргенштерн. Я говорю, что Закон суров, — ответила Мариан Уайтлоу. Она вытащила свой клинок, замахнулась и скрестила с лезвием Стивена.
Их сверкающие глаза встретились поверх клинков.
Мариан тихо продолжила:
— Но это Закон. Вы не дотронетесь до этих представителей Нижнего мира, пока живу я или мой род.
Разразился хаос, но мрачные представления Магнуса не оправдались. Когда все собрались для битвы, на его стороне были Сумеречные охотники, сражающиеся с ним против Сумеречных охотников, сражающиеся за жителей Нижнего мира и Соглашений о мире, о которых они все договорились.
Первой смерть настигла самую молодую из Уайтлоу. Рэйчел Уайтлоу бросилась к женщине по имени Марисса, и сама жестокость нападения застала Мариссу врасплох, так что Рэйчел чуть ее не убила. Марисса запнулась и взяла себя в руки, нащупав новый клинок. Затем черноволосый мужчина, Роберт, которого Магнус считал ее мужем, в ответ бросился на Рэйчел и проткнул ее.
Она просела, кончик лезвия пронзил ее, как булавка бабочку.
— Роберт! — тихо проговорила Марисса, будто она не могла поверить происходящему.
Роберт вынул свой меч из груди Рэйчел, и та рухнула на пол.
— Рэйчел Уайтлоу только что была убита Сумеречным охотником, — закричал Магнус, но даже тогда подумал, что Роберт выкрикнет, будто защищал свою жену. Он думал, что Уайтлоу предпочтут убрать свои клинки, а не пролить еще крови Нефилимов.
Но Рейчел была ребенком этой семьи, особой любимицей у всех. Уайтлоу как один с вызовом взревели и кинулись в бой с удвоенной ожесточенностью. Адам Уайтлоу, флегматичный седовласый старик, который, казалось, все время просто следовал примеру своей жены, атаковал Круг Валентина, размахивая над головой сияющим топором и разрубая всех, кто попадался ему на пути.
Магнус кинулся к оборотням, к единственной женщине, оставшейся в человеческом облике, хотя ее клыки и когти росли быстрыми темпами.
— Почему вы не сражаетесь? — потребовал он.
Женщина-оборотень посмотрела на него, как на непроходимоготупицу.
— Потому что Валентин здесь, — отрезала она. — Потому что у него моя дочь. Он забрал ее, и нам сказали, что если мы последуем за ней, то они убьют ее.
Ни секунды Магнус не раздумывал о том, что Валентин мог сделать с беспомощным дитя из Нижнего мира. Он поднял руку и сбил с ног коренастого Сумеречного охотника у одинарной двери в дальнем конце комнаты, а потом бросился к двери.
За спиной он услышал крики, требования Уайтлоу: «Бейн, ты куда…» и крик, по мнению Магнуса, принадлежащий Стивену: «Он направляется к Валентину! Чтобы убить его!»
За дверью Магнус услышал низкий, ужасный звук. Он распахнул дверь.
По другую сторону двери находилась небольшая обычная комната размером со спальню, хотя кровати там и не было — только два человека и один единственный стул. Там стоял высокий мужчина с каскадом пепельных волос, в черной одежде Сумеречного охотника. Он нависал над девочкой, на вид лет двенадцати. Она была привязана к стулу серебряным шнуром и издавала ужасный низкий звук, что-то среднее между воем и стоном.
У нее блестели глаза, на мгновение Магнус подумал, что лунный свет превратил их в зеркала.
Его ошибка длилась всего лишь краткий миг. Затем Валентин слегка сдвинулся, и блеск в глазах девочки переместился в сторону Магнуса. Этот блеск не был ее глазами. Лунный свет серебряными монетами прижимался к глазам девочки, крошечные струйки дыма выходили из-под ярких дисков, как тихие звуки, слетающие с ее губ. Она пыталась подавить звук боли, потому что былатак напугана тем, что Валентин в следующий момент сделает с ней.
— Куда отправился твой брат? — потребовал Валентин, и рыдания девочки продолжились, но она ничего не говорила.
На мгновение Магнус почувствовал, будто превратился в бурю: черные сгущающиеся тучи, грохот грома и вспышка молнии, — и эта буря хотела, чтобы он бросился к горлу Валентина. Магия Магнуса вырвалась практически по своей собственной воле, вылетев с обеих рук. Она была похожа на молнию, горящую таким голубым светом, практически белым. Она сбила Валентина с ног и отбросила к стене. Он так сильно ударился, что раздался треск, и сполз на пол.
Одно это движение затратило слишком много сил Магнуса, но сейчас он не мог об этом думать. Он подбежал к стулу девочки и сорвал с нее оковы, а потом с мучительной нежностью коснулся ее лица.
Теперь она плакала более свободно, вздрагивая и всхлипывая под его руками.
— Тише, тише. Твой брат прислал меня. Я маг, ты в безопасности, — шептал он и обнимал ее за шею.
Монеты причиняли ей боль. Их нужно было оторвать. Но не причинит ли это ей больше вреда, если их убрать? Магнус мог исцелить, но это не было его специальностью, как у Катарины, и ему не часто приходилось исцелять оборотней. Они были такими подвижными. И он мог только надеяться, что и сейчас она сохранит свою подвижность.
Он поднял монеты, как можно более осторожно, и отбросил их к стене.
Но было слишком поздно. Было слишком поздно, когда он еще только вошел в комнату. Она ослепла.
Ее губы разомкнулись.
— Мой брат в безопасности? — спросила она.
— Насколько можно быть в безопасности, дорогая, — сказал Магнус. — Я отведу тебя к нему.
Не успел он сказать «к нему», как почувствовал, что холодное лезвие вошло в его спину, и рот заполнила горячая кровь.
— Да неужели? — прозвучал у его уха голос Валентина.
Лезвие скользнуло свободно, причиняя намного больше боли, когда двигалось обратно, а не внутрь. Магнус стиснул зубы и сильнее сжал спинку стула, закрывая и защищая ребенка, и повернул голову лицом к Валентину. Седовласый мужчина выглядел старше других лидеров, но Магнус не знал, был ли он, на самом деле, старше или просто от холода его лицо казалось высеченным из мрамора. Магнусу хотелось его разбить.
Рука Валентина двинулась, и магу удалось только поймать его запястье, прежде чем ощутить лезвие Валентина в своем сердце.
Магнус сконцентрировался, заставив схватившую его руку гореть, голубое электричество окружило его пальцы. Это прикосновение обжигало так, как серебро — девочку, и он заулыбался, когда услышал, как Валентин зашипел от боли.
Валентин не спрашивал его имени, как остальные, не относился к Магнусу как к человеку. Он просто уставился на мага холодными глазами, как можно было смотреть на отвратительного животного на своем пути и мешающего его цели.
— Ты вмешиваешься в мои дела, маг.
Магнус сплюнул кровь прямо ему в лицо.
— Ты мучаешь ребенка в моем городе. Сумеречный охотник.
Валентин свободной рукой нанес Магнусу удар, отбросив его назад. Валентин развернулся и двинулся за ним, а Бейн подумал: «Отлично». Это означало, что он отошел от девочки.
Она была слепой, но оставалась оборотнем, обоняние и слух были важны для нее, как и зрение. Она может убежать и найти дорогу к своей семье.
— Я думал, мы играем в игру, где спрашивается, кто этот человек и что он делает, — сказал ему Магнус. — Я неправильно все понял? Дай подумать. Ты нарушаешь свои собственные священные законы, придурок?
Он взглянул на девочку, надеясь, что она убежит, но та, похоже, от ужаса застыла на месте. Магнус не решился позвать ее на случай, если это привлечет внимание Валентина.
Магнус поднял руку, нарисовав в воздухе заклинание, но Валентин его заметил и увернулся. Он подпрыгнул и оттолкнулся от стены, быстротой Нефилима, чтобы ринуться к Магнусу. Он сделал ему подсечку и, когда Магнус приземлился, очень сильно и жестоко его ударил. Он вынул меч и опустил. Магнус откатился, так что тот нанес ему скользящий удар по ребрам, разорвав рубашку и кожу, но не задев жизненно важных органов. Не в этот раз.
Магнус горячо надеялся, что не умрет здесь, на этом холодном складе, вдали от тех, кого любил. Он попытался подняться с пола, но тот был скользким от его собственной крови, не говоря уже об остатках магии, которых было недостаточно, чтобы исцелить себя или сражаться.
Перед ним стояла Мариан Уайтлоу, мечи опущены, а на руках светятся новые руны. Перед его затуманенным взором ее волосы сверкали серебром.
Валентин взмахнул мечом и разрубил ее практически пополам.
Магнус ахнул, спасение исчезло так же быстро, как и появилось, а потом повернул голову на звук шагов по камню.
Он, как дурак, понадеялся на другое спасение. Он увидел одного из Круга Валентина, стоящего в дверном проеме и устремившеговзгляд на девочку-оборотня.
* * *
— Валентин! — закричал Люциан Греймарк. Он бросился к девочке, и Магнус напрягся, приготовившись к прыжку, а потом застыл, когда увидел, что Люциан поднял девочку и повернулся к своему хозяину. — Как ты мог это сделать? Она же ребенок!
— Нет, Люциан. Она чудовище в облике ребенка.
Люциан держал девочку, успокаивая и поглаживая ее волосы. Магнус начал думать, что действительно недооценил Люциана Греймарка. Лицо Валентина стало белым, как кость. Он напоминал статую больше, чем когда-либо.
Валентин медленно произнес:
— Разве ты не обещал мне безусловного повиновения? Скажи мне, какая польза в заместителе, который так меня подводит?
— Валентин, я люблю тебя и разделяю твое горе, — сказал Люциан. — Я знаю, что ты хороший человек. Я знаю, что если ты остановишься и подумаешь, то увидишь, какое это безумие.
Когда Валентин шагнул к нему, Люциан отступил назад. Он в защите закрыл рукой голову девочки-оборотня, когда та ногами обхватила его за талию, а другая его рука дрогнула, будто он мог потянуться к своему оружию.
— Очень хорошо, — наконец, тихо произнес Валентин. — Будь по-твоему.
Он отошел в сторону, позволив Люциану Греймарку пройти через дверь в коридор и обратно в комнату, где оборотни, по их мнению, были в безопасности. Он позволил Люциану отнести им дочь оборотней и следовал за ним на расстоянии.
На мгновение Магнус не поверил Валентину. Он не верил, что девочка в безопасности, пока та не оказалась в руках матери.
Люциан Греймарк дал Магнусу достаточно времени, чтобы собрать свою магию. Он сосредоточился, почувствовал, как его кожа сжалась, когда силы стали утекать.
Он поднялся с пола и побежал за ними.
* * *
Борьба в комнате, которую они покинули, стихла, так как было слишком много убитых. Кто-то сумел снова включить свет. На полу лежал мертвый волк, дюйм за дюймом трансформируясь в бледного молодого человека. Рядом с ним лежал еще один мертвый мужчина, один из Круга, и в смерти они не так уж отличались.
Многие Сумеречные охотники из Круга Валентина по-прежнему стояли. Никого из Уайтлоу не было. Марисса Лайтвуд закрывала руками лицо. Некоторые заметно дрожали. Теперь тени и безумие битвы отступили, и они остались в свете ламп, глядя на то, что сотворили.
— Валентин, — умоляющим голосом произнесла Марисса, когда подошел ее лидер. — Валентин, что мы наделали? Уайтлоу убиты… Валентин…
Они все смотрели на Валентина, когда тот приблизился, собрались вокруг него скорее как дети, чем взрослые. Должно быть, Валентин, завладел ими в очень молодом возрасте, но Магнус осознал, что не в состоянии волноваться, промыли ли им мозги или они заблуждались, тем более после того, что они сделали. Казалось, что в нем больше не осталось жалости.
— Вы не сделали ничего, кроме соблюдения Закона, — сказал Валентин. — Вам известно, что однажды предатели должны заплатить. Если бы они решили отойти в сторону, поверить нам, их друзьям-детям Ангела, все было бы хорошо.
— А что насчет Конклава? — спросила кудрявая женщина с ноткой вызова в голосе.
— Майкл, — прошептал муж Марисса.
— А что такого, Вейланд? — резко спросил Валентин. — Уайтлоу мертвы из-за мерзких негодяев. Это правда, мы так и скажем Конклаву.
Только единственным человеком из Круга Валентина, отчаянно не слушавшим, был Люциан Греймарк. Он подошел к женщине-оборотню и вложил маленькую девочку ей в руки. Магнус услышал, как женщина втянула воздух, увидев глаза дочери. Он услышал, что она начала тихонько плакать. Люциан стоял рядом с матерью и дочерью, выглядя глубоко огорченным, а потом решительной походкой внезапно пересек комнату.
— Пойдем, Валентин, — сказал он. — Все это с Уайтлоу было… было ужасным несчастным случаем. Мы не можем допустить, чтобы из-за этого пострадал наш Круг. Сейчас нам следует уйти. Эти существа не стоят твоего времени, никто из них. Эти оборотни лишь бездомные, отбившиеся от стаи. Сегодня мы с тобой отправимся на охоту в лагерь оборотней, где таится настоящая угроза. Мы вместе победим вожака стаи.
— Вместе. Но завтра ночью. Придешь сегодня домой? — вполголоса спросил Валентин. — Джослин должна кое-что тебе сказать.
Явно с облегчением Люциан хлопнул Валентина по руке.
— Конечно. Все, что угодно, для Джослин. Все, что угодно, для тебя. Ты это знаешь.
— Мой друг, — сказал Валентин, — я знаю.
Валентин в ответ хлопнул Люциана по руке, но Магнус видел, какой он бросил на него взгляд. В нем была любовь и ненависть, и ненависть побеждала. Это было ясно, как серебристый плавник акулы в темных водах черных глаз Валентина. В этих глазах таилась смерть.
Магнус не был удивлен. Он видел множество чудовищ, которые могли любить, но лишь некоторые позволяли этой любви их изменить, кто был способен преобразовать любовь к одному человеку в доброту ко многим.
Он вспомнил лицо Валентина, когда лидер Круга разрубил Мариан Уайтлоу на две кровавые половинки, и задался вопросом, каково это жить с таким человеком, как Валентин, каково жить его жене, которую Мариан назвала красавицей. Можно разделять постель с чудовищем, класть голову на ту же подушку рядом с головой, наполненной убийством и безумием. Магнус и сам так делал.
Но такая слепая любовь длится недолго. Однажды ты поднимаешь голову с подушки и увидишь, что живешь в кошмаре.
Люциан Греймарк мог быть одним из многих, о ком стоило беспокоиться, и Магнус был уверен, что тот уже не жилец.
Магнус ужасно ошибся, позволив прошлому обмануть его, он ошибся, решив, что глубинами доброты в душе обладал Стивен Херондэйл. Магнус взглянул на него, на его красивое лицо и безвольный рот. Внезапно он ощутил порыв сказать Сумеречному охотнику, что знал и любил его предка, что Тесса была бы так в нем разочарована. Но он не хотел, чтобы Круг Валентина запомнил и отправился за Тессой.
Магнус ничего не сказал. Стивен Херондэйл сделал свой выбор, а он — свой.
Круг Валентина вышел со склада, маршируя, словно маленькая армия.
Магнус подбежал туда, где в луже крови лежал Адам Уайтлоу, там же лежал и его сверкающий топор, уныло и неподвижно.
— Мариан? — спросил Адам. Магнус опустился на колени в лужу, руки поискали и накрыли самую ужасную рану. Их было так много — слишком много.
Маг посмотрел в глаза Адама, в которых гас свет, и знал, что тот уже прочитал ответ на его лице прежде, чем Магнус подумал ему солгать.
— Мой брат? — спросил Адам. — Д-дети?
Магнус оглядел комнату и убитых. Когда он снова опустил на него взгляд, Адам Уайтлоу отвернулся и сложил губы так, чтобы не выдать ни боли, ни горя. Бейн использовал всю свою оставшуюся магию, чтобы ослабить боль мужчины, но Адам, в конце концов, поднял руку и остановил Магнуса, прижавшись головой к его ладони.
— Достаточно, маг, — скрипучим голосом проговорил он. — Я бы не… Я бы не стал жить, если бы мог. — Он откашлялся, ужасный тяжелый звук, и закрыл глаза.
— Aveatquevale[2], Сумеречный охотник, — прошептал Магнус. — Твой ангел гордился бы тобою.
Похоже, Адам Уайтлоу уже не слышал. Спустя некоторое время на руках у Магнуса умер последний из Уайтлоу.
* * *
Конклав считал, что Уайтлоу убили мерзкие оборотни, и что бы ни сказал Магнус, это ничего не меняло. Он не ожидал, что они ему поверят. Он едва понимал, почему высказался, тем более, Нефилимы явно предпочитали, чтобы он молчал.
Магнус ждал возвращения Круга.
Но Круг больше не возвращался в Нью-Йорк, хотя Магнус и видел их еще раз. Он видел их во время Восстания.
Вскоре после ночи на складе Люциан Греймарк исчез, будто умер, и Магнус так и предположил. Но год спустя он снова услышал о нем. Рагнор Фелл рассказал Магнусу, что один оборотень, когда-то бывший Сумеречным охотником, распространял слухи, будто пришло время, что Нижнему миру нужно готовиться к битве с Кругом. Валентин представил свой план и вооружил Круг в то время, когда Соглашение мира между Нефилимами и Нижним миром должны были снова подписать. Его Круг сразил Сумеречных охотников и представителей Нижнего мира, как и в Большом Зале Ангела.
Благодаря предупреждению Люциана Греймарка, представители Нижнего мира смогли ворваться в Зал и удивить Круг Валентина. Они были предупреждены и весьма вооружены.
Тогда Сумеречные охотники удивили Магнуса, как и Уайтлоу до этого. Конклав не отказался от Нижнего мира и обратился с просьбой присоединиться к Кругу. Подавляющее большинство из них, лидеры Конклава и Института, сделали выбор, который Уайтлоу сделали до них. Они боролись за своих заклятых союзников и мир, и Круг Валентина потерпел поражение.
Но как только сражение закончилось, Сумеречные охотники обвинили Нижний мир в смертях огромного количества их людей, как будто битва была идеей Нижнего мира. Сумеречные охотники так гордились своей справедливостью, но она, по мнению Магнуса, всегда была горька.
Отношения между Нефилимами и Нижним миром не улучшились. Магнус уже отчаялся, что этого никогда не произойдет.
Особенно когда Конклав отправил оставшихся членов Круга, Лайтвудов и еще одного по имени Ходж Старквезер, как изгнанников Города Стекла, в город Магнуса, чтобы искупить свои преступления и возглавив Нью-Йоркский Институт. После бойни количество Сумеречных охотников сократилось и не могло пополниться без Кубка, который, Валентин, похоже, потерял. Лайтвуды знали, что к ним относились благосклонно из-за важных связей в Конклаве, и если они хоть раз совершат ошибку, Конклав их раздавит.
Вампир Рафаэль Сантьяго, который был в долгу перед Магнусом, сообщил, что Лайтвуды держались на расстоянии, но вели себя честно и вежливо с каждым представителем Нижнего мира, с которым общались. Магнус знал, что рано или поздно ему придется с ними работать, учиться быть с ними вежливым, но он предпочитал, чтобы это произошло поздно. Вся эта кровавая трагедия Круга Валентина закончилась, и Магнус не хотел оглядываться на тьму, а лишь глядеть вперед и надеяться на свет.
Более двух лет после Восстания Магнус не видел никого из Круга Валентина. До одного момента.
Нью-Йорк, 1993 год
На протяжении веков жизнь магов состояла из бессмертия, магии, чар и волнения.
Хотя порой Магнусу хотелось остаться дома и как все остальные смотреть на диване телевизор. Он свернулся на диване с Тессой, смотря «Гордость и предубеждение». Тесса долго жаловалась о том, что книга лучше.
— Джейн Остин не этого хотела бы, — говорила ему Тесса. — Если бы она это увидела, я уверена, она пришла бы в ужас.
Магнус встал с дивана и подошел к окну. Он ждал, что привезут китайскую еду, потому что чувствовал голод от долгого дня безделья и разврата. Однако доставщика он не увидел. Единственным человеком на улице была молодая женщина с ребенком, крепко свернувшимся у нее на руках от холода. Она шла быстро, без сомнения, к себе домой.
— Если бы Джейн Остин это увидела, — сказал Магнус, — думаю, она бы закричала: «В этой маленькой коробочке крошечные демоны! Позовите священника!» и отдубасила бы телевизор своим зонтиком.
В дверь позвонили, и Магнус отвернулся от окна.
— Ну, наконец-то, — сказал он, беря со столика у двери десятидолларовую банкноту, и открыл доставщику дверь внизу. — Мне нужно съесть говядины и брокколи прежде, чем снова встретиться с мистером Дарси. Общепризнанно известно, что если будешь слишком долго смотреть телевизор на пустой желудок, то у тебя отвалится голова.
— Если твоя голова отвалится, — сказала Тесса, — в парикмахерской промышленности наступит экономический кризис.
Магнус кивнул и коснулся волос, которые сейчас доставали до подбородка. Так и стоя в такой позе, он открыл дверь и оказался лицом к лицу с женщиной, лицо которой обрамляла копна рыжих кудрей. Она держала ребенка. Это была та женщина, которую несколько минут назад он видел на улице. Магнус совсем не ожидал увидеть у своей двери кого-то вроде… смертного.
Молодая женщина была одета в неряшливые джинсы и окрашенную вручную футболку. Она опустила руку, которую подняла для того, чтобы постучать в дверь, и Магнус мельком увидел на ее руке побледневшие серебристые шрамы. Он слишком много видел подобного, чтобы ошибаться.
Она носила Знаки Договора, заключающие остатки старых рун на коже, как напоминание. Она совсем не была смертной. Она была Сумеречным охотником, но без свежих Знаков и соответствующей одежды.
Сюда она пришла не по официальным делам Сумеречных охотников. Она попала в беду.
— Кто ты? — потребовал Магнус.
Она сглотнула и ответила:
— Я… Я Джослин Моргенштерн.
С именем всплыли воспоминания давних лет. Магнус вспомнил лезвие, вонзающееся в его спину, и вкус крови. Ему захотелось сплюнуть.
Жена чудовища у его дверей. Магнус не мог перестать глазеть.
Она тоже уставилась на него. Казалось, ее поразила его пижама. И Магнуса это откровенно оскорбило. Он не приглашал сюда жен сумасшедших, ненавидящих поклонение лидеров, чтобы те судили о его гардеробе. Если он хотел отказаться от рубашки и носить алые пижамные штаны на завязках с узором в виде черных полярных медведей и черную шелковую рубашку, это его дело. Никто из тех, кому посчастливилось увидеть Магнуса в его спальном наряде, никогда не жаловался.
— Не припомню, чтобы я заказывал жену злобного маньяка, — сказал Магнус. — Вообще-то, я хотел говядину и брокколи. А ты, Тесса? Ты заказывала жену злобного маньяка?
Он шире распахнул дверь так, чтобы Тесса могла видеть, кто там. Минуту никто ничего не говорил. Затем Магнус заметил в руках Джослин завернутый в одеяло кулек. Именно в этот момент он вспомнил, что был еще и ребенок.
— Я пришла сюда, Магнус Бейн, — сказала Джослин, — чтобы умолять тебя о помощи.
Магнус сжал край двери, пока костяшки его пальцев не побелели.
— Дай мне подумать, — сказал он. — Нет.
Его остановил тихий голос Тессы:
— Впусти ее, Магнус, — сказала она.
Тот развернулся, чтобы посмотреть на нее.
— Ты серьезно?
— Я хочу с ней поговорить.
Голос Тессы принял странный тон. Кроме того, в коридоре появился доставщик еды с сумкой. Магнус кивнул Джослин, чтобы та вошла, протянул десять долларов и закрыл дверь прямо перед носом озадаченного мужчины, который едва успел отдать ему еду.
Теперь Джослин неловко стояла у двери. Крошечный человечек у нее в руках вытягивал ноги ипинался.
— У тебя ребенок, — сказал Магнус, указывая на то, что и так было теперь очевидно.
Джослин неловко поежилась и прижала ребенка к своей груди.
Тесса тихонько протопала к ним и встала рядом с Джослин. Несмотря на то, что она была в черных леггинсах и безразмерной серой футболке с надписью «УИЛЬЯМ ХОЧЕТ КУКЛУ», в ней все равно оставалось ощущение формальности и властности. Как оказалось, футболка была феминистским заявлением о том, что мальчики любили играть в куклы, а девочки — в машинки, но как полагал Магнус, она выбрала ее частично из-за имени. Муж Тессы уже давно был мертв, так что его имя приносило счастье, забытые воспоминания, а не болезненную агонию, которую она испытывала многие годы после его смерти. Остальные маги любили и теряли, но лишь некоторые оставались безнадежно верными, как Тесса. Спустя десятилетия она никому не позволяла даже приблизиться к ней, чтобы завоевать ее сердце.
— Джослин Фэйрчайлд, — сказала Тесса. — Произошедшая от Генри Бренуэлла и Шарлотты Фэйрчайлд.
Джослин моргнула, будто не ожидала лекции о своей родословной.
— Верно, — осторожно проговорила она.
— Понимаешь ли, я их знала, — объяснила Тесса. — Ты очень похожа на Генри.
— Знала их? Тогда ты, должно быть…
Генри уже мертв как четверть века, а Тесса выглядела не старше двадцати пяти.
— Ты тоже маг? — подозрительно спросила Джослин. Магнус видел, как ее взгляд блуждал с макушки головы Тессы к ее ногам в поисках демонской метки — знака, который бы показывал Сумеречному охотнику, что она нечиста, нечеловечна и презираема. Некоторые маги были способны скрыть свои метки под одеждой, но Джослин могла бы сколько угодно смотреть на Тессу, но так ничего и не найти.
Тесса не выпрямлялась так уж бесцеремонно, но вдруг стало очевидно, что она выше Джослин и ее серые глаза могли быть очень холодными.
— Да, — сказала Тесса. — Я Тереза Грей, дочь Великого Демона и Элизабет Грей, которая была рождена Адель Старквезер, одной из ваших. Я была женой Уильяма Херондэйла, который являлся главой Лондонского Института, и матерью Джеймса Херондэйла и Люси Блэкторн. Мы с Уиллом вырастили наших детей, Сумеречных охотников, чтобы защищать смертных, жить по Законам Конклава и Договора и придерживаться Соглашения.
Она говорила в знакомой ей манере — манере Нефилима.
— Когда-то я жила среди Сумеречных охотников, — тихо проговорила Тесса. — Когда-то я выглядела практически, как ты.
Джослин выглядела потерянной, как бывает с людьми, которые узнали что-то настолько странное, что весь мир выглядел незнакомым.
— Я пойму, если вы посчитаете мои преступления против Нижнего мира непростительными, — сказала Джослин, — но мне… мне больше некуда пойти. И мне нужна помощь. Моя дочь нуждается в вашей помощи. Она Сумеречный охотник и дочь Валентина. Она не может жить среди себе подобных. Мы не можем вернуться. Мне нужно заклинание, способное отгородить ее глаза от всего, кроме мира смертных. Лишь в мире смертных она может вырасти в безопасности и счастливой. Ей не нужно знать, кем был ее отец. — Джослин чуть не подавилась, но подняла подбородок и добавила: — Или что сделала ее мать.
— Так ты пришла умолять нас, — сказал Магнус. — Чудовищ.
— Я не имею ничего против Нижнего мира, — в конце концов, сказала Джослин. — Я… мой друг — представитель Нижнего мира, и я не верю, что он настолько изменился и отличается от того человека, которого я всегда любила. Я ошиблась. Мне придется вечно жить с тем, что я совершила. Но, пожалуйста, моя дочь ничего не сделала.
Ее лучший друг — представитель Нижнего мира. Магнус предположил, что Люциан Греймарк до сих пор жив, хотя никто его не видел после Восстания. У Магнуса улучшилось мнение о Джослин из-за того, что она назвала его своим лучшим другом. Люди говорили, что они с Люцианом планировали вместе победить Валентина, хотя Джослин там не было, чтобы после битвы подтвердить эти слухи. Он не видел ее во время Восстания. Он не знал, верить ли этому заявлению или нет.
Магнус часто полагал, что справедливость Сумеречных охотников была больше похожа на жестокость, а он не хотел быть жестоким. Он глядел на усталое, отчаявшееся лицо женщины и сверток у нее в руках, и не мог быть жестоким. Он верил в исправление, зачатки милосердия в каждом человеке, которого встречал. Это одна из немногих вещей, в которые он верил, — возможность красоты, когда ты сталкиваешься с реальностью такого количества уродства.
— Ты сказала, что была замужем за Херондэйлом, — обратилась Джослин к Тессе таким слабым голосом, будто уже видела слабость своего аргумента, но ничего другого ей не оставалось. — Стивен Херондэйл был моим другом…
— Если бы Стивен Херондэйл встретился со мной, то убил бы меня, — сказала Тесса. — Я не была в безопасности, живя среди таких людей, как ты или он. Я жена и мать воинов, которые воевали, погибали и никогда не опозорили себя, как вы. Я носила снаряжение, орудовала клинками и убивала демонов, и все, чего я хотела, — преодолеть зло, чтобы жить и быть счастливой с теми, кого люблю. Я надеялась, что сделаю этот мир лучше и безопаснее для своих детей. Благодаря Кругу Валентина, родословная Херондэйлов, дети детей моего сына, прервалась. Это произошло из-за вас, вашего Круга и твоего мужа. Стивен Херондэйл умер с ненавистью в сердце и кровью моего народа на своих руках. Я не могла себе представить более ужасного способа, чтобы прервать нашу с Уиллом родословную. Всю оставшуюся жизнь мне придется нести ту рану, которую нанес Круг Валентина, а жить я буду вечно.
Тесса замолчала и взглянула на белое безнадежное лицо Джослин, а потом более мягко сказала:
— Но Стивен Херондэйл сделал свой выбор, а ты, кроме ненависти, сделала свой. Я знаю, что Валентина нельзя было победить без твоей помощи. А твой ребенок никому не сделал ничего плохого.
— Но это не значит, что у нее есть право на нашу помощь, — перебил ее Магнус. Он не хотел отказывать Джослин, но внутри него по-прежнему звучал сердитый голос, говорящий ему, что она враг. — Кроме того, я не благотворительность для Сумеречных охотников и не думаю, что у нее есть деньги, чтобы заплатить за мою помощь. Беглецы редко бывают со средствами.
— Я найду деньги, — сказала Джослин. — Мой случай не относится к благотворительности, и я больше не Сумеречный охотник. Я не хочу больше иметь с ними ничего общего. Я хочу быть другой. Я хочу вырастить свою дочь другой, не привязанной к Конклаву и сбитой кем-нибудь с пути. Я хочу, чтобы она была храбрее меня, сильнее и не позволяла никому решать свою судьбу, кроме нее самой.
— Никто не мог и большего просить для своего ребенка, — сказала Тесса и подошла ближе. — Можно я подержу ее?
На мгновение Джослин замешкалась, крепко прижимая к себе закутанного ребенка. А потом медленным, неохотным, почти отрывистым движением она наклонилась вперед и с огромной заботой вложила ребенка в руки женщины, с которой только познакомилась.
— Она красавица, — прошептала Тесса. Магнус не знал, держала ли она ребенка за последние несколько десятков лет, но она прижала ребенка к своему бедру, быстро обхватила ее руками с инстинктивным чувством любящего и свободного родителя. Такой Магнус видел ее лишь однажды, когда она вот так держала одного из своих внуков. — Как ее зовут?
— Кларисса, — сказала Джослин, пристально глядя на Тессу, а потом, будто поведав тайну, добавила: — Я зову ее Клэри.
Магнус заглянул в детское личико поверх плеча Тессы. Девочка оказалась старше, чем он предполагал, маленькой для своего возраста, но ее лицо уже утратило младенческую округлость — должно быть, ей было почти два года, а она уже так похожа на свою маму. Она выглядела как Фэйрчайлды. На голове у нее была копна рыжих кудряшек того же цвета, что и у Генри, и зеленые глаза, прозрачные, как стекло, и яркие, как драгоценный камень, с любопытством рассматривающие окружение. Казалось, она не возражала против того, чтобы ее отдали незнакомке. Тесса надежнее запахнула вокруг нее одеяльце, и маленький пухленький кулачок Клэри решительно сомкнулся вокруг ее пальца. Малышка помахала пальцем Тессы, как бы демонстрируя свое новое приобретение.
Тесса улыбнулась девочке, это была медленная счастливая улыбка, и прошептала:
— Привет, Клэри.
Было ясно, что уже Тесса, по меньшей мере, решилась. Магнус наклонился, его плечо слегка касалось плеча Тессы, и заглянул в лицо ребенка. Он помахал, чтобы привлечь ее внимание, двигая пальцами так, чтобы все кольца сверкали на свету. Клэри засмеялась во все свои жемчужные зубки и от чистейшей радости, и Магнус ощутил, как узел недовольства в его груди ослаб.
Клэри стала извиваться, подавая ясный и повелительный сигнал, что ее надо отпустить, но Тесса передала ее Джослин, чтобы уже мама Клэри решила, стоит ли ее отпускать или нет. Возможно, она не захочет, чтобы ее дочь бродила по дому мага.
Джослин с опаской огляделась, но либо решила, что здесь безопасно, либо ее маленькая, яростно извивающаяся Клэри была упрямой и мама знала, что ей придется ее отпустить. Она опустила Клэри, и та решительно потопала прочь по своим делам. Они стояли и смотрели, как ее маленькая яркая головка покачивалась, когда она схватила книгу Тессы, одну из свечей Магнуса (которую какое-то время Клэри задумчиво жевала) и серебряный поднос, который маг оставил под диваном.
— Любопытная малышка, не правда ли? — спросил Магнус. Джослин взглянула на него. Ее глаза с тревогой были устремлены на ребенка. Магнус осознал, что улыбается ей. — Не самое плохое качество, — заверил он ее. — Она может вырасти искательницей приключений.
— Я хочу, чтобы она выросла в безопасности и счастье, — сказала Джослин. — Я не хочу, чтобы она искала приключения. Они происходят, когда жизнь жестока. Я хочу, чтобы у нее была жизнь смертного, тихая и добрая, и я надеюсь, что она родилась неспособной видеть Мир Теней. Этот мир не для ребенка. Но мне никогда особо не везло с надеждой. Сегодня днем я видела, как она пыталась играть с феей на заборе. Мне нужно, чтобы вы мне помогли. Чтобы вы ей помогли. Вы можете оградить ее от всего этого?
— Могу ли я стереть существенную часть ее сущности и придать ей ту форму, которая лучше подойдет тебе? — спросил Магнус. — Если ты хочешь, чтобы она, в конце концов, сошла с ума.
Он тут же пожалел о своих словах. Джослин с бледным лицом уставилась на него, будто ее только что ударили. Но Джослин Моргенштерн была не из тех женщин, которые плачут, которых можно сломать, иначе Валентин уже давно ее сломил бы. Держась прямо и не понижая голоса, она спросила:
— А ты что-нибудь еще можешь сделать?
— Кое-что… я могу попытаться сделать, — сказал Магнус.
Он не сказал, что сделает. Он не сводил глаз с маленькой девочки и подумал о девочке-оборотне, которую ослепил Валентин, об Эдмунде Херондэйле, лишенном своих знаков несколько веков назад, о Джейми, Люси и всех, о ком заботилась Тесса. Он не оставит ребенка Сумеречным охотникам, для которых Закон был превыше милосердия.
Тут Клэри углядела бедного кота Магнуса. Великий Кэтсби, который был уже в годах, лежал ничком на бархатной подушке, его пушистый серый хвост покоился на ней же.
Все взрослые увидели, что катастрофа неизбежна. Они, как один, шагнули вперед, но Клэри уже крепко ухватила Великого Кэтсби за хвост с величественными замашками графини, которая тянется к шнурку колокольчика, чтобы вызвать служанку.
Великий Кэтсби издал жалобный мяу в знак протеста против унижения, развернулся и оцарапал Клэри, которая тут же начала кричать. В следующую секунду Джослин оказалась на коленях возле девочки, закрывая ее своими рыжими волосами словно вуалью, будто так она могла оградить ее от всего мира.
— Она наполовину банши[3]? — сквозь пронзительный вопль спросил Магнус. Клэри орала как полицейская сирена. Магнусу казалось, что его сейчас арестуют в двадцать седьмой раз. Джослин сквозь волосы посмотрела на Магнуса, и тот в притворной капитуляции поднял руки. — Ох, простите, что усомнился в чистоте родословной ребенка Валентина.
— Перестань, Магнус, — тихо проговорила Тесса. Она любила больше Сумеречных охотников, чем Магнус. Она подошла и встала рядом с Джослин. Она положила руку ей на плечо, и та не стряхнула ее.
— Если ты хочешь, чтобы ребенок был в безопасности, — сказал Магнус, — то ей необходимо не только заклинание, скрывающее ее собственное Зрение. Ей также необходима защита от всего сверхъестественного, от всех демонов, которые могут к ней подобраться.
— И как же проведут церемонию Железная Сестра и Безмолвный Брат, не передав меня и Клэри Конклаву? — потребовала Джослин. — Нет. Я не могу рисковать. Пока она не знает ничего о Мире Теней, она в безопасности.
— Моя мама была Сумеречным охотником, которая ничего не знала о Мире Теней, — сказала Тесса. — И это не уберегло ее.
В открытом ужасе женщина уставилась на Тессу, очевидно, делая выводы из всей этой истории: демон нашел доступ к незащищенной женщине, Сумеречному охотнику, результатом чего стала Тесса.
Повисла тишина. Забыв о криках, Клэри с любопытством повернулась к Тессе, когда та приблизилась. Теперь она протягивала к ней свои маленькие пухлые ручки. Джослин позволила Тессе снова взять Клэри, и на этот раз девочка не пыталась вырваться из ее рук. Она вытерла свое заплаканное лицо о футболку Тессы. Этот жест был похож на проявление привязанности. Магнус надеялся, что никто не предложит ему Клэри в таком сопливом состоянии.
Джослин моргнула, и ее лицо медленно расползлось в улыбке. Магнус впервые заметил, какая она красивая.
— Клэри никогда не идет к незнакомцам. Может… может, она хочет сказать, что ты не незнакомка для Фэйрчайлдов.
Ясными серыми глазами Тесса посмотрела на Джослин. Магнус подумал о том, что в этом случае Тесса видела больше него.
— Может быть. Я помогу вам с церемонией, — пообещала она. — Я знаю одного Безмолвного Брата, который может сохранить любую тайну, если я его попрошу.
Джослин склонила голову.
— Спасибо, Тереза Грей.
Магнусу на ум пришла мысль о том, в какое же возмущение пришел бы Валентин, увидев, что его жена умоляет представителя Нижнего мира, а его ребенок находится в руках мага. Его мысль ответить на просьбу Джослин жестокостью отступила еще дальше. Все это казалось достойной местью: доказать даже после смерти Валентина, как тот был неправ.
Он подошел к двум женщинам и ребенку, посмотрел на Тессу и увидел ее кивок.
— Ну, ладно, — сказал он, — похоже, мы тебе поможем, Джослин Моргенштерн.
Джослин вздрогнула.
— Не называй меня так. Я… я Джослин Фэйрчайлд.
— Я думал, что ты больше не Сумеречный охотник, — сказал Магнус. — Если ты не хочешь, чтобы они тебя нашли, то изменить свою фамилию — довольно элементарный первый шаг. Поверь мне, я в этом эксперт. Я видел множество шпионских фильмов.
Джослин глядела скептически, и Магнус закатил глаза.
— Я тоже не родился с именем «Магнус Бейн», — сказал он. — Я его сам себе придумал.
— Я, на самом деле, родилась Тессой Грей, — сказала Тесса. — Но ты можешь выбрать любое подходящее тебе имя. Я всегда говорила, что в словах скрыта огромная сила, то же относится и к именам. Имя, которое ты выберешь для себя, расскажет тебе историю твоей судьбы и кем ты станешь.
— Зовите меня Фрэй. Позвольте мне соединить фамилии Фэйрчайлд, моей потерянной семьи, и Грей. Потому что ты… друг семьи, — с неожиданной твердость произнесла Джослин.
Тесса улыбнулась ей, выглядя удивленной, но довольной, и женщина улыбнулась своей дочери. На ее лице Магнус видел решимость. Насколько он знал, Валентин хотел разрушить мир. Но вместо этого эта женщина помогла разрушить его, и теперь она смотрела на свою дочь, будто собираясь создать еще один мир, сияющий и совершенно новый, лишь для Клэри, чтобы той никогда не коснулась тьма прошлого. Магнус знал, каково это так сильно, как Джослин, хотеть забыть, знал страстное желание защищать, которое приходило вместе с любовью.
Возможно, никто из детей нового поколения: ни эта маленькая рыжеволосая упрямица, ни наполовину феи Хелен и Марк Блэкторны в Лос-Анджелесском Институте, ни даже дети Мариссы Лайтвуд, растущие в Нью-Йорке, вдали от Города Стекла, — никогда не узнают всей правды о безобразии прошлого.
Джослин погладила лицо своей маленькой девочки, и они все увидели детскую улыбку, освещенную чистой радостью жизни. Она сама была историей, милой и полной надежд, которая только начинается.
— Джослин и Клэри Фрэй, — сказал Магнус. — Приятно с вами познакомиться.
Примечания
1
Рики — тип коктейля: крепкий алкоголь (бурбон, скотч или джин), свежевыжатый лаймовый сок и газированная вода с неярким вкусом.
(обратно)2
Aveatquevale (лат.) — Здравствуй и прощай.
(обратно)3
Банши — фольклорный персонаж: привидение-плакальщица, чьи завывания под окнами дома предвещают обитателю этого дома смерть.
(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Последнее противостояние Нью-Йоркского Института», Кассандра Клэр
Всего 0 комментариев