«Набор коротких рассказов-ответвлений от основных»

Даррен Шэн Набор коротких рассказов-ответвлений от основных

Очерк о вампирах Стива Леонарда

Вампиры — это круто! Они могут жить на протяжении веков, не старея, и они обладают разными сверхъестественными силами, и они могут делать, что угодно — кроме прогулок в дневное время!

У меня есть 62 книги о вампирах или с их участием. Я не уверен, сколько я посмотрел вампирских фильмов, но не меньше 50, возможно, больше. Мой любимый — "Компания Салема". Вампир в этом фильме действительно страшный — лысый и уродливый, с длинными когтями и очень острыми зубами. Мне снились кошмары, после того, как я впервые увидел его, а я люблю кошмары, так что было здорово!

Моя мама не в восторге от вампиров, но, возможно, это потому что я одно время разбрызгивал кетчуп на покрывало её кровати — он выгладел как лужа крови — и подбрасывал пластмассовых летучих мышей!

Существует множество легенд о вампирах. Я думаю, многие из них выдуманы. Я сомневаюсь, что вампиры могут превращаться в туман, не отбрасывают тень и обращаются в пепел от святой воды или прикосновения крестом. Я бы очень удивился, если бы они не отбрасывали тень или превращались в летучих мышей и летали.

Я думаю, что все эти истории о летучих мышах начались от того, что вампиры очень дружелюбны к этим созданиям. По крайней мере в тех книгах, что я читал, в настоящих книгах говорится, что летучие мыши и крысы, и волки — нечто вроде вампирских питомцев. Вампиры кормят их, приглядывают за ними, прямо как люди кормят и ухаживают за собаками.

Мне бы хотелось летучую мышь, чем собаку, как домашнее животное. Я спросил, подарит ли мне мама летучую мышь или крысу на мой последний день рожденья, но она сказала:

— Не в этой жизни, приятель!

Моя мама такааааая зануда!

Вампиры вынуждены пить кровь, чтобы выжить. Это ОПРЕДЕЛЁННО правда. Я не знаю, сколько им нужно крови и как часто надо пить, но вампир умрёт, если не выпьет необходимое количество крови. Кровь позволяет вампирам жить так долго. Я думаю, что, возможно, люди тоже могли бы жить дольше, если бы пили кровь — опять же, возможно, они только заболеют и умрут!

Мой лучший друг, Даррен Шэн, говорит, что лучше он съест кусок грязи, чем выпьет кровь, но я думаю, что пить кровь — клёво. Когда я разбиваю колени или локти, я люблю отдирать коростки и выпивать немного появляющейся из ранки крови. Она очень вкусная!

Вампиры очень сильные и очень быстрые, намного сильнее и быстрее людей. Они могут пробить кирпичную стену и пробежать сто метров за три или четыре секунды. Если бы вампиры участвовали в Олимпийских играх, они бы выиграли все золотые медали в каждом виде соревнований.

Большинство вампиров мужчины. Есть несколько вампиров женщин, но большинство женщин, которые хотят получить магическую силу и долго жить, предпочитают стать ведьмами. Я не знаю, почему это так. Возможно, потому, что большинство вампиров питаются взрослыми людьми — в них больше крови — в то время как большинство ведьм едят маленьких детей. Поскольку хорошая женщина любит детей и заботиться о них, я полагаю, что действительно злая женщина любит их есть!

Чтобы убить вампира, ты должен вогнать кол в его сердце. Кол должен быть сделан из дерева — жёсткий пластмассовый или стальной тоже подойдёт. Ещё один способ убить вампира — отрезать ему голову и набить её чесноком. Или ты можешь сжёчь его. Или, если сможешь найти его днём спящего, вытащи его на солнечный свет и оставь гореть.

Мне весьма жаль вампиров. Они всегда охотятся и убивают. Я думаю, люди должны оставить их в покое. Давным—давно люди жертвовали прекрасных девушек своим богам, и те оставляли их в покое. Я думаю, так же надо поступать с вампирами. Если бы мы иногда давали вампирам несколько красивых девушек, я уверне, они бы питались из них и никого не беспокоили бы.

Есть пара девчонок из моего класса, которых я бы отдал вампирам, и одного или двух учителей тоже!!!

Чтобы стать вампиром, тебе надо выпить кровь другого вампира, или он перельёт честь своей крови тебе. Это неправда, что ты станешь вампиром, когда вампир выпьет всю твою кровь. В этом случае ты станешь лишь мертвецом!

Мне бы очень хотелось стать вампиром. Я думаю, это было бы замечательно. Я странствовал бы по миру сотни лет, увидел бы много того, чего никогда не увижу, будучи человеком. Люди должны были бы делать то, что я скажу, иначе я пил бы кровь и убивал их. Я стал бы борцом или боксёром и выигрывал бы каждый бой из-за своей супер—силы. У меня была бы дюжина крыс и летучих мышей как домашних животных. Я мог бы даже жениться на ведьме, если бы почуствовал себя одиноким, но, если бы она попыталась наложить на меня заклятие, я скормил бы её своему домашнему волку!

Было бы здорово быть вампиром, но я не думаю, что мне выпадет шанс стать одним из них, по крайней мере пока я не вырасту и не уеду из дома. В смысле, где вы сможете обратиться в вампира тут?!?

Учительский табель успеваемости был прикреплён к сочинению. Он или она пишет, что это оценивается как В—, он/она считает, что это хорошая, образная работа, но слишком мрачная и несчастная. Учитель считает, что работа должна содержать невинные вещи, такие как клоуны, вместо темного, несчастного данного содержания.

Tiny Terrors

Длинный белый червь полз по правому веллингтонскому ботинку мистера Карлиуса. Невысокий мужчина в желтом костюме молча следил, как тот проползает по передней части зеленого башмака. Когда червь добрался до конца, он остановился и поднял голову в поисках направления движения. Мистер Карлиус наклонился, поднял червя, потом кинул его за стену кладбища. Хмыкнув, он снова повернулся к могиле и тут же увернулся, видя, что на него летит большой комок сырой земли.

— Осторожнее, идиоты! — рявкнул он на двух созданий во вскрытой могиле. — Знаете, как сложно это отчистить? — он с досадой отряхнул лацканы своего маленького желтого костюма.

В могиле два маленьких создания в темно—синих накидках, ничего не говоря, смотрели на своего хозяина, ожидая, когда он снова заговорит.

— Давайте же, — выдохнул он, отходя так, чтобы быть вне их досягаемости. — Продолжайте.

По приказу мистера Карлиуса Маленькие Человечки наклонились и снова стали копать. Они пользовались только своими широкими, серыми руками, пальцами выгребая грязь из могилы, быстро прокладывая путь к гробу на дне могилы.

Мистер Карлиус втянул в себя воздух и счастливо выдохнул. Он любил запахи кладбища. Зловоние разлагающейся плоти, гниющих костей и жирной земли было благовонием для его обоняния. Временами он хотел заснуть, тогда так он мог бы спать на кладбище и просыпаться от этого восхитительного прогорклого запаха. Но мистер Карлиус не был человеком, способным заснуть. Он всегда бодрствовал, всегда был на чеку, все время играл с живыми и мертвыми.

Послышался глухой удар: Маленькие Человечки добрались до крышки гроба. Мистер Карлиус терпеливо ждал, когда они расчистят ее, затем приказал им вылезти из могилы. Спрыгнув в нее, он три раза постучал в изголовье гроба, потом три раза в его ногах. Он отступил на шаг к одной из стенок могилы, потом тихо свистнул. Дерево крышки гроба завибрировало и рассыпалось пылью, обнажив труп.

Мертвое тело было мужским. Он умер всего лишь пару недель назад и был в относительно хорошем состоянии. Мистер Карлиус дотянулся до него, схватил своей мощной рукой и кинул его двум Маленьким Человечкам, стоящим над ним.

— Он подойдет, — сказал мистер Карлиус, выбираясь из могилы. Маленькие Человечки положили тело к четырем другим, которые они выкопали, пока были на кладбище, потом быстро забросали могилу и занялись другой.

Мистер Карлиус осмотрел пять тел, разных по форме и размерам. Он предпочитал мертвых людей живым. В смерти таилась странная прелесть. Живые люди все время перемещались, болтали и суетились. Только когда они мертвы, можно достаточно долго смотреть на них и оценить затейливую красоту их строения.

Пока мистер Карлиус размышлял о различиях между жизнью и смертью, часы в форме сердца, которые он всегда держал при себе, тихо пробили. Взглянув на них, он сверил время, затем понимающе кивнул. — Как летит время, — вздохнул он.

Отойдя от тел, мистер Карлиус раскинул руки, откинул назад голову, широко открыл рот и глаза. Часы в форме сердца начали светиться темным, перламутровым красным. Пока увеличивалась яркость их свечения, волосы мистера Карлиуса поменяли цвет, с тусклого белого до ярко красного. Его костюм тоже покраснел, и его кожа, а вскоре только его зеленые веллингтоновские ботинки сохранили свой первоначальный оттенок.

Когда невысокий мужчина был сгустком пламени, раскаленной красноты,воздух вокруг него замерцал. Образовался проход с неровными красными косяками, и вереница Маленьких Людей — похожих на двух, раскапывающих могилу — прошла сквозь него. Страна, из которой они пришли, была серой и холодной, как их кожа, но они даже понятия не имели о том, что окружающая их среда изменилась, они просто прошли в дверь и окружили своего демонически—красного хозяина.

Когда последний Маленький Человечек переправился на кладбище, проход потускнел и исчез. Яростное красное свечение стекло с мистера Карлиуса, сначала с его костюма и волос, потом с кожи, и наконец, с его часов в форме сердца. Он закрыл рот, а его глаза сузились. Он выдохнул горячий воздух, вздрогнул, затем оглядел десять молчащих Маленьких Человечков.

— Так много времени, чтобы потешиться, — пробормотал он. — Так мало слуг. Ну да ладно: жизнь без проблем была бы скучна.

Хлопнув в ладоши, он велел двум землекопам прекратить работу и присоединиться к другим. Когда дюжина Маленьких Людей встала вокруг него, он медленно поворачивался, мельком осмотрев их всех, и одобрительно кивал. Он остановился, когда его взгляд коснулся одного из Маленьких Людей. — Ты, — проворчал он, — выйди вперед. — Маленький Человечек повиновался и сделал три шага вперед, слегка прихрамывая на левую ногу.

Мистер Карлиус заметил хромоту, выделяющую Маленького Человечка, и вспомнил жизненно важную роль, которую тот должен был сыграть в его грандиозном проекте. Остановившись, он довольно долго разглядывал зеленоглазое создание, ища другие дефекты. Маленький Человечек же бесстрастно смотрел на него.

— Знаешь, кто ты? — спросил мистер Карлиус. — Ты помнишь нашу сделку? Ты знаешь, что должен делать?

Маленький Человечек ничего не сказал, но медленно слева направо покачал головой.

— Хорошо, — широко улыбнулся мистер Карлиус. — Время узнать это еще не пришло. Но запомни, когда мы прибудем в Цирк Уродов — в который мы направляемся — я хочу, чтобы ты очень внимательно наблюдал за тем, кого зовут ... Даррен Шен. Понял?

Маленький Человечек задумался, запомнил имя, затем покорно кивнул.

— Замечательно! — мистер Карлиус потер свои руки, прошел сквозь строй Маленьких Людей, и остановился, глядя на пять тел, лежащих на влажной ночной траве. — Теперь, — раздумывал он вслух, — я хочу знать, что же нам сделать с этим...

Несколько мгновений он колебался, размышляя над этим, а потом с улыбкой, порожденной безжалостной душой, он повернулся к ближайшему Маленькому Человечку, извлек нож, рассек им воздух и непринужденно спросил: — Туловище или конечности?

TRANSYLVANIA TREK by SAMUEL Z. GREST

Глава первая: загадочное начало

Когда раздался телефонный звонок, я понял, что у меня проблемы. Я всегда чувствовал, когда надо мной сгущались тучи, потому что трусливая крыса, живущая в моей голове, начинала трястись от страха. Когда зазвонил телефон, он затрясся так сильно, что у меня все поплыло перед глазами.

— Что не так? — спросил я, поднимая трубку и тряся головой, чтобы заставить трусишку успокоиться. Я внимательно слушал. Это был Мосс Бискин, с которым я познакомился, когда убил зомби, поедавшего школьников в Брюсселе. Он сказал, что он в Трансильвании, ищет вампиров (Мосс всегда что-то или кого-то ищет) и что нашел их...

Телефон отключился прежде, чем он смог договорить. — Мосс? — позвал я, встряхнув трубку на случай неполадок в проводке. Ответа не последовало. — Это плохо, — сказал я трусишке. — Поясни-ка! — пискнул он. — Думаю, тебе нужно сделать вид, что этого звонка не было. — Ты же знаешь, что я не могу, — сказал я. — Знаю, — вздохнула трусливая крыса, затем выползла из моего левого уха и соскользнула по плечу на пол. — Прости, Сэм, в этот раз я не могу пойти с тобой. Это слишком опасно. Не думаю, что ты вернешься. — Он скрылся в дыре. Я не осуждал его. Я знал, что у него есть жена и 46 крысят, о которых ему надо заботиться.

Глава вторая: на крыльях опасности.

Я понял, что перелет будет непростым, когда увидел стюардесс, одевающих парашюты. Они делали вид, что это только проверка, но меня не проведешь. Когда самолет начало трясти на полпути в Трансильванию и они выскочили в дверь, бросив меня и других пассажиров, я нисколько не был удивлен.

— Успокойся! — рявкнул я, когда кто-то начал кричать. — Я позабочусь об этом. Всем оставаться на местах и молчать. И не двигаться, вы слишком сильно раскачаете самолет.

Когда все уселись по местам, я побежал к кабине пилотов и выбил дверь. Внутри находилось существо, которого ничтожные людишки боялись до смерти. Оно было огромным, с двумя большими крыльями и темно—зелеными клыками. Я не знал его, но что-то в нем было мне хорошо знакомо. — Посмотрим, как ты выкрутишься из этого, Грест! — проворчало создание, выдернув штурвал самолета и кинув его в меня. Я увернулся от штурвала, но когда я снова был на ногах, тварь выпрыгнула в окно и улетела.

Если бы трусливая крыса была со мной, я бы отправил ее в дыру слева от штурвала, она смогла бы скрепить провода и выровнять самолет. Но я был совершенно один. Конечно, я мог бы выпрыгнуть и воспользоваться минипарашютом, который я всегда держал в каблуке моего левого ботинка, но я подумал о других пассажирах. Так что я снял приборную панель и принялся чинить провода. Это было непросто, но я ухитрился приземлить самолет в очень большой водоем, расположенный как раз рядом с дорогой в замок Дракулы. Когда все выбрались из самолета, он затонул, а я выбрался на берег.

Я добрался до Трансильвании!!!

Глава третья: Граф Дракула, я полагаю.

Замок Дракулы пустовал много лет, но я не был одурачен. Я знал, вампир там. Кто еще мог вызвать у храброго и отважного Мосса Бискина такой сильный страх? Поднимаясь на гору, я пытался добраться до замка до захода солнца, но я забыл часы, так что я не рассчитал время, солнце село за замком как раз тогда, когда я подошел к большой парадной двери.

Некоторое время я стоял перед ней, не зная, что делать дальше. Я понимал, что должен уйти, пока не настанет утро и снова не поднимется солнце. Но Мосс Бискин был в опасности и нуждался в моей помощи. Таким образом, даже несмотря на то, что я знал, что, возможно, подписываю себе смертный приговор, я распахнул дверь и вошел.

Все было затянуто паутиной, широкой и огромной, белой и липкой. Я не видел пауков, но когда проходил мимо них, слышал, как они потирают друг о друга свои лапки и шипят.

— Мы снова встретились! — закричало существо из самолета, приземлившись позади меня, когда я добрался до узкого балкона, и стиснув меня руками. — Сейчас я прикончу тебя за убийство моего брата! — Теперь я понял, почему он показался мне знакомым. Я убил его брата, Монстра из Монголии, пару месяцев назад. — Ты не сможешь меня уничтожить, так же, как и не смог твой брат. — засмеялся я, хватая его за клыки и перекидывая через перила балкона. — Неееет! — кричал он, пока падал, но в этом не было пользы. Он жестко приземлился на пол и сломал спину, затем спустились пауки и съели его заживо, несмотря на то, что он кричал. Это было ужасно, но он этого заслуживал.

— Отличная работа, Мистер Грест, — сказал Дракула. Быстро обернувшись, я увидел, что он стоит передо мной, мерзко улыбаясь. — Ты достойный противник. Как жаль, что я должен убить тебя. — Произнеся это, он нажал на рычаг, и пол подо мной исчез. Я провалился в яму, полную ядовитых кобр.

Глава четвертая: близкая развязка.

Я был бы конченным человеком, если бы не знал, как очаровать змей, я всегда носил в сумке флейту. Вынув ее, я начал играть, и вскоре все змеи заснули. Дракула увидел это и стал проклинать меня. Он сбросил большой камень на меня, пытаясь убить, но все, что он делал, разбудило и рассердило змей, которые подползли к нему и атаковали. Он убегал от них, крича, когда они кусали его за ноги и за задницу. Я смеялся и наблюдал за ним.

Так было до тех пор, пока не появился мой настоящий враг и не обнаружил себя.

Глава пятая: истинное лицо дьявола.

Я слишком поздно осознал, что Дракула был всего лишь приманкой. Он не был тем, о чем Мосс Бискин хотел рассказать мне по телефону. Это был оборотень, который убивал людей. Огромный, волосатый оборотень с большими когтями и длинными зубами. Он прыгнул на меня и придавил к земле, в то время как я все еще смеялся над Дракулой, которого кусали змеи. Я закричал и попытался оттолкнуть его, но он был слишком силен.

Оборотень завыл мне в лицо. Я ничего не боюсь в этом мире — кроме оборотней! Я не мог противостоять ему! Отчаянно пытаясь не закричать, я ударил оборотня кулаком и побежал прочь, но он был слишком быстр, он схватил меня. Опрокинув меня, он расцарапал большую дыру в моем животе, а потом вонзил в нее свою пасть, чтобы высосать мои кишки. Я знал, что у меня большие проблемы, и понимал, что не смогу выбраться. Было ли это концом бесстрашного Сэмюэля З. Греста?!?

Глава шестая: спасение из тисков поражения.

Нет, это не было концом! В последнюю минуту, когда оборотень уже начал поглощать меня, что-то запрыгнуло ему на плечи и вцепилось в ухо. Он взвыл и откатился от меня. Садясь, я обнаружил последнюю вещь в мире, которую ожидал увидеть — трусливую крысу, живущую в моей голове! — Привет, Сэм, — сказал он, улыбаясь. — Уж не думал ли ты, что я действительно отпущу тебя сюда одного? Я все время следовал за тобой, ожидая, когда оборотень сделает свой ход. — Ты убил его? — спросил я, потому что сейчас оборотень очень тихо лежал на полу. — Нет, — ответил трусишка, — Я натер зубы специальной мазью перед тем, как укусить его. Сейчас ему полегчает.

Я увидел, как волосы оборотны начали исчезать. Через некоторое время он снова превратился в человека, и я понял, кто это был. — Мосс Бискин! — обрадованно воскликнул я, помогая ему сесть. — Что произошло? — спросил Мосс Бискин, непонимающе тряхнув головой. Трусишка и я засмеялись над забавным выражением его лица, потом помогли ему спуститься с горы, подняли самолет со дна водоема и полетели домой, где обо всем рассказали Моссу Бискину за тремя чашечками чая и тарелкой теплого сухого печенья.

Конец.

BRIDE OF SAM! by SAMUEL Z. GREST

Глава первая: прекрасное начало моей жизни.

Я играл в тройные шахматы с моим лучшим другом Моссом Бискиным и трусливой крысой, живущей в моей голове. Тройные шахматы — игра, которую мы изобрели и которая позволяла всем троим играть друг с другом одновременно на одной доске. У каждого из нас было меньше фигурок, чем у нас было бы, если бы мы играли в обычные шахматы, но эта игра была намного сложнее, и мы во время игры постоянно дожны были быть настороже.

Мосс рассказывал мне историю о каннибале, которому он нанес поражение в джунглях Авалона (он пытался отвлечь меня, чтобы я ошибся!), когда дверь в мой офис распахнулась и самая прекрасная девушка, которую я когда—либо видел, крича, вбежала в комнату, из-за ужаса ее глаза были безумны. — Помогите! — завопила она. — Он преследует меня! Он собирается съесть меня! Он... — До того, как она смогла добавить что-то еще, она упала в обморок, и я быстро подскочил к ней, чтобы подхватить ее, пока она не ударилась о пол.

Глава вторая: ужасная повесть.

Ее звали Дьяволица, и она была восхитительна. У нее было красивое лицо, длинные волосы и тонкие руки. Ее ступни были большими — мне всегда нравились девушки с большими ступнями. — Как ты думаешь, кто она? — спросил трусишка, живущий в моей голове. Его трясло, особенность, которая проявлялась с приближением опасности. — Не знаю, — ответил я. — Не доверяю я ей, — проворчал Мосс Бискин. — Заткнись! — огрызнулся я, убирая волосы с ее лица, разглядывая ее закрытые глаза и нежно приоткрывшиеся губы, когда она легко вздохнула, все еще без сознания (я узнал ее имя, потому что прочитал его на ярлыке ее пиджака, когда снимал его и вешал).

Наконец, Дьяволица очнулась. — Где я? — задохнулась она, испуганно осматривая мой офис. — Все в порядке, — сказал я ей. — Со мной Вы в безопасности. Я Сэм Грест. — Она улыбнулась, когда услышала это. — Благодарение небесам! — воскликнула она. — Я пыталась добраться сюда, когда напал монстр. — Монстр?!? — закричали Мосс Бискин, трусишка и я одновременно, настороженно, но и взволнованно — прошел почти месяц с тех пор, как мы в последний раз сражались с настоящим отвратительным монстром.

За чашкой чая и тарелкой теплого сухого печенья Дьяволица рассказала нам о монстре, который напал на нее, ее брата и их двух друзей. Это было толстое существо с красной кожей, которое носило белый костюм и пило кровь своих жертв. Он убил двух ее друзей и похитил ее брата. Он сказал, что съест его, если Дьяволица не выйдет за него замуж. — Не переживай! — страстно прервал я ее. — Я не позволю этому случиться! — Спасибо Вам, мистер Грест, — сказала Дьяволица, поцеловав меня, чтобы выразить свою признательность. — Пожалуйста, — пробормотал я, застенчиво покраснев, — зовите меня Сэм.

Глава третья: опасная погоня.

Я сразу же захотел уйти вместе с Дьяволицей, но Мосс и трусишка не горели энтузиазмом. — Что-то с ней не так, — пискнул трусливая крыса. — Не думаю, что она поведала нам всю правду, — добавил Мосс Бискин. — Вы двое просто завидуете, — парировал я, — ведь поцеловала—то она меня. Можете остаться здесь присмотреть за офисом — я пойду с ней один! — Мосс и трусишка попытались отговорить меня, но я не желал их слушать, и вскоре мы с Дьяволицей отправились на поиски ее брата. Когда мы остались наедине, она снова поцеловала меня и сказала, что думает, что влюблена в меня. Я не чувствовал себя таким счастливым с тех самых пор, как обезглавил великана—людоеда на берегу реки Залабу!

В последний раз Дьяволица видела краснокожего монстра, когда тот направлялся к скалам Чавкающего Мертвеца. Я очень хорошо знал те утесы — это было одно из немногих мест планеты, которых я сторонился в прошлом, зная, насколько смертоносны они. Я едва не вернулся за Моссом Бискиным и трусливой крысой — я был напуган — но Дьяволица крепко обняла меня, поцеловала в третий раз, и после этого ничто в мире не устрашило бы меня, так что мы отправились в путь.

Глава четвертая: скалы.

В скалах Чавкающего Мертвеца завывал сильный ветер. Эти скалы были высокими, одними из самых высоких в мире, на земле у подножия были острые выступы — если бы мы упали, это стало бы концом! Мы с Дьяволицей пробирались по краю утеса, пытаясь держаться в стороне от рук мертвецов, которые торчали из скал и били нас, когда мы проходили мимо, в попытке столкнуть. Мы довольно успешно уворачивались от них и были уже почти на месте, когда рука сильно ударила меня по спине. Мгновение я балансировал на краю скалы, но упал из-за силы гравитации — и полетел навстречу тому, что казалось ужасной, неизбежной смертью!

Глава пятая: близкая развязка.

Я был бы трупом, если в определенный момент не вспомнил бы о мини-парашюте, скрытом в каблуке моего левого ботинка. Я не был уверен, что обул именно ту пару сегодня, но мне нечего было терять, так что я стянул ботинок, поднял его над головой и три раза постучал. К моему величайшему облегчению, каблук открылся, освобождая парашют. Несколькими секундами позже я приземлился, жестче, чем мне хотелось бы — но живым!

Пока я сидел, укладывая парашют обратно в каблук моего ботинка, возле меня появилась Дьяволица. — Ты жив! — воскликнула она, потрясенная тем, что видит меня целым и невредимым. — Чтобы убить Сэма Греста, потребуется нечто больше, чем простое падение, — хихикнул я, потом нахмурился. — Как ты оказалась здесь, внизу? — Дьяволица криво усмехнулась. — Я спустилась. Я так беспокоилась за тебя, что не могла думать о своей собственной безопасности. — Я не понимал, как ей это удалось — скалы были такими неприступными, я бы сказал, что по ним невозможно подняться — но она снова поцеловала меня, и я перестал волноваться. Натянув свой ботинок, я поднялся на ноги, и мы пошли искать брата Дьяволицы.

Глава шестая: жилище дьявола.

После небольшого осмотра мы обнаружили туннель, ведущий под утесы Чавкающего Мертвеца. Я вытащил фонарик, который всегда держал при себе, щелкнул выключателем, и мы продолжили путь. Дьяволица тяжело дышала — я предположил, что это от страха, и обнял ее, чтобы поддержать ее. Она казалась выше и шире, чем прежде, но я не мог хорошенько разглядеть, так что списал это на игру воображения.

Туннель вел к большой пещере со множеством сталактитов и сталагмитов. В центре пещеры было свободное пространство. Там располагалась плита. На плите лежали разлагающиеся останки двух монстров. За плитой стоял толстый мужчина с пурпурной кожей, красными глазами и ногтями. Он безудержно хохотал. — Что происходит? — закричал я. — Кто Вы и где брат Дьяволицы? — Мой брат на плите — вместе с другим моим братом, — произнесла Дьяволица позади меня, ее голос звучал ниже и грубее, чем раньше. Обернувшись, чтобы взглянуть на нее, я испытал сильнейший в моей жизни шок — она превратилась в монстра!

Глава седьмая: разоблачение.

— Что происходит? — заревел я, шарахаясь от монстра. — Месть — вот что! — презрительно усмехнулась Дьяволица. Теперь она была огромна, с двумя большими красными крыльями и темно—зелеными клыками. Ее уши заострились, а глаза стали такими же жесткими, как у дьявола. — Ты убил моих братьев, теперь я убью тебя! — Внезапно я понял все, что здесь разворачивалось. — Твой брат — Монстр из Монголии! — задохнулся я. Я давным—давно убил его. Несколькими месяцами позже его брат пытался вернуть покровительство Трансильвании, и я также убил его. Теперь я осознал, что был третий член семейки МИМ — сестра!

— Теперь ты можешь идти, Мурлок, — сказала Дьяволица краснокожему созданию на платформе. — Спасибо за помощь. — Нет проблем, милая леди, — булькнул Мурлок в ответ, а потом скрылся в выходе позади него. — Теперь что касается тебя! — прошипела Дьяволица, подползая ко мне на своих пяти волосатых ногах. — Я думала, что расправилась с тобой, когда столкнула тебя со скалы, но когда я спустилась за тобой вниз, увидела, что ты выжил. В тот раз тебе повезло, но здесь твоему везению конец! — Итак, то, что ударило меня, не было рукой мертвеца — Дьяволица сделала это! — Остановись! — предупредил я ее. — Не заставляй меня убивать тебя, как я сделал это с твоими братьями! — Она засмеялась. — Ты не сможешь убить меня! — язвительно заметила она. — Когда я, замаскировавшись, поцеловала тебя, на моих губах была волшебная помада. Вот почему ты влюбился в меня — и это причина, по которой ты не в состоянии убить меня! — К моему ужасу, я осознал, что она говорит правду — когда собрался поднять руку, чтобы ударить ее, она не захотела двигаться! Я был абсолютно бессилен — и стоял перед лицом смерти!

Глава восьмая: удачный момент.

Дьяволица была почти на мне, когти выставлены, с клыков капает зеленая слюна. — Я буду убивать тебя медленно! — каркнула она. — Я собираюсь съесть тебя. А когда закончу, я пойду в туалет и ... — Не так быстро! — закричал кто-то позади нее. Обернувшись, монстр обнаружил, что стоит лицом к лицу с мрачным Моссом Бискиным и негодующим трусишкой. — Что вы тут делаете? — завизжала Дьяволица. — Мы следовали за вами, — произнес Мосс Бискин. — Мы предположили, что вы направились сюда, и прибыли, чтобы остановить тебя. — Вы дураки, если думаете, что можете убить меня, — зарычала Дьяволица. — Мы и не собираемся, — ответил трусливая крыса, потом проскользнул между пятью ногами монстра и вручил мне влажный носовой платок. — Воспользуйся им, быстро! — сказал он мне. — Мы смочили его противоядием от ее волшебной помады. — Дьяволица закричала, когда услышала это, и бросилась ко мне. Но я был быстрее монстра, одним быстрым взмахом я начисто вытер губы, вытащил топор из рюкзака и отрубил ей голову как раз тогда, когда она собралась съесть меня.

— Итак, — сказал Мосс, подходя ко мне, — она близко подобралась! — Да, — вздохнул я, радуясь, что остался в живых, но в то же время и расстроившись. — Не переживай, — сказал трусишка, пробравшись через мое ухо в свой дом. — Ты влюбишься снова. Свет клином на ней не сошелся. — Будем надеяться, что больше не будет Монстров из Монголии! — засмеялся Мосс Бискин, и после короткого размышления, я повернулся спиной к мертвому монстру, прощаясь с воспоминаниями о единственной девушке, которую я полюбил, положил руку на плечо Мосса Бискина — и тоже засмеялся.

Конец.

LONELY LEFTY

Маленький человек перекинул свой мешок через плечо и направился к Цирку Уродов. Мешок был полон мёртвых животных, пойманных человечком, — лисы, белки, пара кроликов, собака. Обычно два мальчика — Даррен Шэн и Эвра Вон — добывали еду для Малого Народца, но они покинули Цирк Уродов с вампиром, Мистером Крэпсли, месяц назад, и маленький хромой человечек был выбран другими охотиться во время их отсутствия.

Маленький человечек много думал о мальчиках в одиночестве, главным образом о Даррене Шэне. Мальчики не очень его любили — им не нравился весь Малый Народец — но он тосковал по ним. Они дали ему прозвище из-за его хромоты — "Левша" (Хромик), — которое его вполне устраивало.

В то время, как Левша хромал со своей ношей, он снова подумал о мальчиках и задался вопросом, где они и что делают. Он беспокоился о них, особенно, о Даррене — мистер Тайни (его хозяин) велел ему не спускать глаз с Даррена. Левша знал, что Даррен важен, но не знал, почему. Если с ним что-нибудь случиться, мистер Тайни выплеснет свой гнев на Левшу. Маленький человечек не многого боиться, но гнев мистера Тайни пугает всех.

Вернувшись в лагерь, Левша сбросил мертвых животных, чтобы другие маленькие человечки съели их — сам он был не голоден. Бродя по лагерю, он увидел артистов цирка и их человеческих помощников, стоящих вокруг большого костра в забавных шапках и поющих песни. Заинтересованный, он подкрался и наблюдал за ними из тени фургона. Сначла он не знал, что происходит, но через некоторое время его смутные воспоминания немного прояснились и он понял — они празднуют Рождество.

Большинство людей, объединенные Цирком Уродов, не хлопотали из-за Рождества — у них были другие праздники, которые они отмечали — но некоторые все же суетились. Хромик завороженно смотрел, как сидящие вокруг костра шутили, кидались печеньем, играли и набивали желудки индейкой, ветчиной и вином. Он бы с радостью присоединился к их забавам, но он знал, что думают люди о Маленьком Народце — что они уродливые, бесчувственные монстры — и решил не мешать им на тот случай, если он испортит веселье.

Хромик наблюдал за ними почти час, не чувствуя обжигающего холода морозного декабрьского дня (его серая кожа была практически не восприимчива к холоду). В конце концов он удалился, взяв с собой праздничный колпак, который упал недалеко от фургона, за которым он спрятался.

Вернувшись в свою палатку, Хромик снял капюшон своей синей накидки, открыв покрытое шрамами, серое, сшитое по кусочкам лицо без носа и ушей. Привлекая внимание других Маленьких Человечков, он стянул маску со своего рта и надел праздничный колпак. Глупо улыбаясь, он раскинул руки и ждал поддержки остальных — он надеялся, что они будут смеяться, как люди у костра.

Слегка изумленные Маленькие Люди молча уставились на Хромика, потом отвернулись от него и поспешили к еде, нисколько не заинтересованные ни Рождеством, ни развлечениями. Хромик долгое время стоял на одном месте, затем снял колпак, натянул маску и капюшон и вышел из палатки, чувствуя опустошенность и печаль в душе.

Хромик дошел до окраины лагеря, где скомкал колпак и выбросил его. Ему было тоскливо, и после некоторых размышлений по этому поводу он понял почему — он одинок. Он, хотя и пытался приспособиться, ни на кого не был похож, ни на людей, ни на исполнителей, ни даже на своих загадочных собратьев в синих плащах. Даррен и Эвра не были с ним приветливее остальных, но они по меньшей мере относились к нему благосклонно, и у них было чувство юмора — он был уверен, что они посмеялись бы, если бы увидели праздничный колпак на нем.

Пока Хромик стоял, погрузившись в раздумья, он обнаружил бьющееся существо в снегу — маленькую птичку, которая рухнула на землю, ослабевшую, голодную и замерзшую. Хромик подошел к птице и поднял ее, намереваясь отнести ее Маленькому Народцу в качестве еды. Но когда он взглянул на птицу, его настроение изменилось, и вместо того, чтобы раздавить ее большими серыми руками, он отыскал колпак, который выбросил, развернул его и положил внутрь измученную птицу.

Недалеко от места расположения лагеря была речка. Хромик с колпаком и птицей, укрытой под его накидкой, поспешил к реке и раскопал мягкую землю на отмели в поисках червей и насекомых. Когда был сделан запас, он бережно высвободил голову птицы из—под накидки и принялся ее кормить. Птичка не сразу начала есть из его больших серых пальцев — она опасалась его — но, в конце концов, она клюнула червя, которого он держал перед ней, потом разорвала его с остервенением.

Хромик был с птицей, кормя и ухаживая за ней до тех пор, пока она не захлопала крыльями под его плащом и не закричала. Когда он понял, что она хочет улететь и что в состоянии сделать это, он осторожно вытащил праздничный колпак и поднял его к небу. Птичка запрыгнула на его край, задержалась там на мгновение, потом взлетела, с восторгом щебеча. Хромик увидел, как она пролетела над деревьями рядом с лагерем, он следил за ней круглыми зелеными глазами до тех пор, пока она не скрылась из виду. Он долго стоял на месте, тепло улыбаясь под маской, немного надеясь, что птица вернется, но не воспринимая это всерьез.

Только когда он уже возвращался к лагерю, у него над головой раздался крик, птица вернулась. В ее клюве было что-то, что она бросила, когда пролетала над Хромиком. Он поймал предмет и рассмотрел его — живой жук. Улыбка Хромика стала шире, и он стянул маску. Смотря вверх, он помахал птице рукой с жуком. потом сунул его в рот и съел, чтобы показать птице свою признательность.

Птица снова защебетала, когда увидела, как Маленький Человечек ест жука, затем развернулась и улетела. Хромик понял, что на этот раз она не вернется, так что после небольшой задержки он, припадая на хромую ногу, направился к лагерю ждать новостей о Даррене и Эвре — и надеясь, что они тоже найдут поддержку в унылых снегах этого Рождества.

ANNIE SHAN’S DIARY

Среда. Сегодня произнесла по буквам девять слов из десяти правильно. Учитель сказал, что я учусь все лучше и лучше. Майа принесла новый йойо и показала с ним парочку трюков. Она многое умеет. Я попросила папу о йойо в качестве подарка на мой следующий день рождения, но до него еще ужасно долго. Я бы хотела йойо уже сейчас. Ненавижу ждать.

Четверг. У Даррена новость. Один из его придурочных дружков нашел афишу в которой говорится об особенном цирке — "Цырке уродоф". Все люди там престранные. Он сказал, что там есть мальчик-змея, человек-волк и бородатая женщина. Звучит потрясно. Даррен очень хочет туда пойти, но я не думаю, что ему это удастся. Я бы тоже с удовольствием пошла, но знаю, что он не возьмет меня, даже если сам пойдет. Ну и ладно. Я посещу все "Цирки уродов" какие только захочу, когда выросту и тоже не возьму его с собой. Однако, мне всё-таки очень бы хотелось увидеть бородатую женщину. Должно быть странно, когда у тебя есть борода. Надеюсь, что никогда не отращу себе такую.

Пятница. Даррен идет в "Цирк уродов"!! (он сказал мне как это правильно пишется.) Стив достал билеты, и они оба идут. Они собираются улизнуть из дома, потому что мама с папой не позволили бы им идти, если бы знали. Почему всё хорошее происходит только с Дарреном? Почему у меня никогда не было билета на шоу фриков? Это отвратительно. Но он сказал, что принесет мне что-нибудь, так что это не так плохо, я полагаю. Думаю, с ним все будет хорошо и его не съест человек-волк или мальчик-змея!

Суббота. Он ушел со Стивом. Сказал маме с папой, что останется на ночь у него. Я попросила принести мне фото бородатой женщины, но он сказал, что не думает, что там разрешены фотокамеры. Если их поймают, его посадят под домашний арест навечно! Ха-ха-ха!!!

Воскресенье. Даррен сказал, что "Цирк уродов" был потрясающий. Он принес мне игрушечного паука, чтобы я с ним играла. Он сказал, что паук выглядит прямо как мадам Окта, ядовитая паучиха, которая убила козу пока все смотрели. Звучит ужасно! Еще он принес мне сладкую паутинку, которая была просто невообразимо вкусной. Я заставила его рассказать мне о цирке. Пугающе. Человек-волк откусил руку одной женщине, но хозяин цирка пришил её обратно! Я больше всего теперь хотела туда пойти, но Даррен выглядит так, как будто он не насладился этим зрелищем так, как он о нем отзывается. Он очень бледный и трясется так, будто словил простуду. А еще он вернулся домой один и сказал маме с папой, что они со Стивом поссорились. Я спросила его о Стиве, но он ничего не ответил. Даже не знаю почему.

Понедельник. Сегодня мне приснился кошмар с человеком—волком и пауком. Во сне, человек-волк откусил мне руку. Потом паук пришил её на место своей паутиной, а затем я сама стала пауком. Это было пугающе ужасно. Надеюсь сегодня, мне снова приснится этот сон!!

Вторник. Проснулась сегодня рано. Надо было в туалет. Дверь в комнату Даррена была открыта, но его в кровати не было. Я посмотрела внизу, там тоже никого. Позже, я услышала, как он вошел, прежде чем проснулись мама с папой. Он забрался в кровать и претворился спящим, когда они позвали его в школу. Я не знаю, где он был и что делал. Умираю от желания спросить его об этом, но он тогда подумает, что я шпионила. Сегодня он вел себя еще более странно. Просидел в своей комнате весь вечер, только на ужин спустился, был белым как приведение. Мама думает, что он возможно заболел, а как по мне, так он скорее выглядит напуганным, чем больным.

Среда. Даррену лучше. Улыбчивый и приветливый. Сегодня даже принес пиццу, купленную на свои деньги, и дал мне кусочек. Мальчишки такие СТРАННЫЕ!!!!!

Суббота. Ходили с мамой по магазинам. Купили четыре большие сумки с классной одеждой и шляпками. Не могу дождаться, когда смогу их примерить. Даррен играл на флейте, когда мы вернулись. Какой—то ничего не стоящий свисток, но он называет это флейтой. Мама подумала, что это было просто великолепно, я же думаю, что это не так и хорошо. Я бы смогла сыграть лучше. Он сказал, что нашел её. Почему тогда я не нахожу ничего вроде этого? Поганец!!

Среда. Почти не видела Даррена всю неделю. Он постоянно сидит в своей комнате и играет на своей дурацкой флейте. Я понятия не имею, почему он так на ней помешался. Если бы это была моя флейта, она бы мне уже наскучила. Мама говорит, что он может стать музыкантом, когда станет старше, но как по мне — он недостаточно хорош для этого. Он даже не разрешает мне на ней поиграть, мерзавец!

Пятница. Папа заставил Даррена дать мне поиграть на флейте, но как только отец вышел, Даррен отобрал её у меня. Он постоянно сидит в своей комнате и играет на ней. Меня это достало. Завтра я ворвусь в его комнату, заберу у него флейту и выкину её. Это научит его разрешать мне играть с его вещами и перестать быть таким поганцем!

Суббота. О нет! Пожалуйста! Я не хотела! Он должен был мне сказать. Я не знала. Я должна сейчас же прекратить писать. Мы должны торопиться в больницу. О, пожалуйста, не дай ему умереть. ПРОШУ!!!!!

AN AFFAIR OF THE NIGHT

Лиз Карр полола в саду перед своим домом, когда ее атаковал вампир. Солнце зашло — теплый, багровый вечер — и она сконцентрировалась на сорняках, склонившись, чтобы найти их в сумерках, рассчитывая закончить работу до ночи. Вдруг, две руки сомкнулись вокруг ее талии и подняли ее в воздух. Пара губ прижалась к ее шее. Когда она открыла рот, чтобы закричать, нападавший гортанно прорычал: — Если ты не будешь вести себя тихо — я поставлю тебе засос.

— Гэвнер! — пронзительно закричала Лиз, тряхнув головой, чтобы освободиться, развернуться в его объятьях и страстно поцеловать его.

— Рада видеть меня? — улыбнулся вампир, которого звали Гэвнер Пул, когда она натолкнулась на воздух.

— Глупый вопрос! — проворчала она, целуя его снова. Потом, встав на ноги, она взяла его руку, до поры до времени оставив сорняки, и увлекла Гэвнера в дом.

Этой же ночью чуть позже они лежали, расположившись около огня, тихо разговаривая, обнимаясь и целуясь. Прошло три года с тех пор, как Гэвнер нанес сюда последний визит, и они должны были многое наверстать. Лиз рассказывала Гэвнеру о своей работе — она была медсестрой в ближайшей больнице — а он в свою очередь рассказал ей о своих подвигах в качестве Генерала Вампиров. Иногда его история леденила ей душу — частью его работы был поиск и казнь вампиров-негодяев — но в этот раз в его сообщении не было ничего неприглядного. Все эти три года он был занят заурядными вещами — никаких убийств.

Когда Лиз рассматривала покрытое шрамами лицо Гэвнера и глаза с темным ободком, она вдруг обнаружила, что вспоминает об их первой встрече двадцать шесть лет назад. Тогда она была молодой 23-летней женщиной, в то время как Гэвнеру (хотя она на тот момент не знала этого) было далеко за восемьдесят.

Она столкнулась с ним в больнице Св. Меттью, где начала работать несколькими месяцами ранее. Она была на ночном дежурстве и работала с полуночи до раннего утра. Это было спокойным временем, большинство пациентов спало, посетителей не было, коридоры были безлюдны. Ей нравилось это. Она всегда была немного нелюдима и наслаждалась тем, что делала обход в одиночку, без помех, в компании с самой собой.

Она только что проверила престарелого пациента и уже выходила из палаты, когда услышала срывающееся дыхание в холле. Выглянув, она увидела плотного мужчину, опирающегося на стену и смотрящего на нее темными, неприветливыми глазами.

— Кто Вы? — рявкнула она, крепче прижав к груди папку—планшет, будто она смогла защитить ее, если бы незнакомец напал. — Что Вы здесь делаете?

— Мне нужна ... кровь, — выдохнул мужчина, затем соскользнул вниз по стене до сидячего положения.

Лиз подумала о том, что нужно позвать охрану, но потом мужчина слабо застонал, и ее инстинкты медсестры взяли верх. Кинувшись к нему, она увидела, что из-за раны на животе он истекает кровью. Он был бледен и изнемогал от боли. Вид его тела, покрытого шрамами, и свитера, пропитанного кровью, заставил ее содрогнуться — подсознательно она поняла, что не вся кровь принадлежит ему — но только на мгновение. Секундой позже она стояла рядом с ним на коленях, осматривая его рану, ища компресс, чтобы остановить кровотечение.

— Держите ее здесь, — сказала она, прижимая большой клочок полотенца к ране в животе мужчины, — Я приведу врача.

— Нет! — прошипел мужчина, схватив ее прежде, чем она смогла уйти. — Никаких ... докторов!

— Я должна! — огрызнулась она, пытаясь вырваться. — В противном случае Вы умрете.

— Нет, — упрямо настаивал он, и что-то в его голосе заставило её повременить. — Все, что мне нужно, ... это кровь. Принесите мне крови. Я позабочусь ... об остальном.

Лиз хотела было возразить, но когда она посмотрела в его глаза, то закрыла рот и промолчала. — Кровь, — прошептал мужчина тихо, широко распахнув глаза, сверля ее взглядом. — Принеси мне крови. Никому не говори. Никаких докторов.

— Хорошо, — вздохнула она, поднимаясь. Пока она шла за кровью, она осознала, что мужчина как-то, каким-то образом, загипнотизировал ее. Она подумала, что могла бы освободиться от его чар, если бы попыталась получше — но она не стала беспокоиться об этом. Несмотря на то, что он выглядел так грозно, она не ощущала никакой угрозы в незнакомце и верила, что лучше будет сделать так, как он просит, и принести ему немного крови.

Когда она вернулась с двумя пластиковыми пакетами крови, наполненными плещущейся красной жидкости, мужчина вырвал их из ее рук, открыл рывком и стал пить, как дикое животное, жадно глотая кровь, с удовольствием постанывая. Закончив, он на некоторое время прислонился головой к стене, потом наклонился и помазал слюной края раны на животе. Втерев слюну, он снова и снова смачивал ей рану. Лиз с недоверием видела, что кровотечение прекратилось, и рана начала затягиваться.

— Как Вы это сделали? — ахнула она.

— Мою слюна обладает удивительной ... целительной силой, — прохрипел мужчина, снова прислонив голову к стене, болезненно улыбнувшись.

— Что с Вами случилось? — спросила она.

— Стычка ... с группой людей ... которым не понравилось мое лицо, — фыркнул мужчина, затем поднял грубую, окровавленную руку, — Гэвнер Пул, — сказал он.

— Лиз Карр, — ответила Лиз, взяв его руку и встряхнув ее. — Я медсестра, — без надобности добавила она.

Мужчина широко улыбнулся: — Я вампир — рад ... знакомству!

* * *

— О чем ты задумалась? — спросил Гэвнер. В комнате стало очень тихо, и Лиз осознала, что никто их них в течении нескольких минут ничего не произнес.

— Я вспоминала о нашей первой встрече, — сказала она, садясь и проводя рукой по длинным, светло—коричневым волосам.

— Это было достойно внимания, — засмеялся Гэвнер, нежно пощекотав ее. — Никогда не понимал, почему ты с такой готовностью поверила мне. Ты даже привела меня сюда, когда залатала мою рану — зная, что я вампир!

— Я не поверила, что ты действительно вампир, — улыбнулась Лиз, — не сразу. Я подумала, ты смущен — или безумен.

— Но привела незнакомца в дом... Это было опасно. И глупо. Не говоря о том, что я мог бы сделать.

Это было правдой. Когда мужчина, заявивший, что он вампир, поднялся и после нескольких минут отдыха, спотыкаясь, направился к выходу, Лиз остановила его. — Вы не можете уйти, — сказала она. — Вы не в состоянии куда—либо пойти. Останьтесь. Здесь есть свободные кровати. Я уложу Вас и ...

— Нет! — проворчал Гэвнер, пошатываясь идя к двери. — Я не могу остаться. Не могу позволить медикам ... исследовать меня. Если мои враги узнают ... мое местоположение, я ... покойник.

— Тогда пойдемте ко мне домой! — попросила Лиз, слова вырвались прежде, чем она смогла их обдумать. — У меня маленький домик в нескольких милях отсюда, в сельской местности. Я живу одна. Я присмотрю за Вами, пока Вам не станет лучше.

Гэвнер задержался около двери и обернулся к ней. — Вы не хотите этого, — прошептал он. — Вы не можете.

— Могу, — настаивала она, подходя к нему.

— Но ... Вы же ничего не знаете обо мне. Я приполз сюда ... глухой ночью ... весь в крови ... напомните себе, что я вампир ... и Вы хотите отвезти меня к себе домой?!? Вы с ума сошли?

— Может быть, — улыбнулась Лиз. — Но Вы тоже не в себе, если отвергаете такое предложение. А теперь — Вы идете или нет? — она решительно протянула ему руку.

Гэвнер молча посмотрел на пальцы, потом усмехнулся и вложил в них свою большую руку. — Представьте, да, — вздохнул он и позволил увезти себя из больницы в безопасную ночь.

* * *

Тем утром Лиз сказалась больной и осталась дома с Гэвнером. Они легли в кровать, где и проспали целый день. Лиз проснулась раньше вампира и провела несколько часов, бесцельно слоняясь по дому и ожидая его пробуждения. Когда он наконец зевнул, потянулся и скатился с кровати, он смущенно улыбнулся ей. — Прости, если мой храп не дал тебе заснуть, — сказал он. Это было его обычным приветствием, которым он пользовался с тех пор, как она в первый раз пожаловалась на его медвежий храп.

— Все в порядке, — улыбнулась Лиз, чмокнув его в губы. — Я спала как младенец, — она наморщила нос. — Раз уж мы заговорили об этом, ты пахнешь как младенец — с грязным подгузником!

Гэвнер виновато улыбнулся, — Три или четыре ночи назад я искупался в реке, но с того момента у меня не было возможности помыться.

— В таком случае ночью тебе в первую очередь придется отправиться прямиком в ванну, — сказала Лиз, ведя его к ванной комнате.

— А что потом? — невинным тоном спросил Гэвнер. — Есть какие—нибудь идеи относительно того, как мы можем провести длинную и в некоторых отношениях скучную ночь?

— О, — ответила Лиз с нежной самодовольной улыбкой. — Уверена, мы что-нибудь придумаем...

* * *

Следующие несколько ночей были восхитительны. Так было всегда, когда Гэвнер оставлял свои обязанности Генерала Вампиров. Они готовили изысканные блюда, пили дорогое вино, танцевали под старые пластинки, которые Лиз унаследовала от своей матери, и долго—долго говорили о своих жизнях.

Гэвнер мог рассказать больше, чем Лиз, что неудивительно, ведь ему было почти сто десять лет. Он многое повидал и познакомился с таким множеством замечательных людей, какое ей никогда не встретить. Ей нравилось слушать его истории из прошлого, о встречах с известными и интересными историческими личностями.

— Ты действительно дружил с Карлом Марксом? — спросила она.

— Да. Он говорил, что я величайший из вампиров, которых он знал — за исключением его юристов!

Лиз все еще чувствовала себя неловко из-за того, что Гэвнер нуждался в крови. Она знала, что он брал только небольшое количество, когда пил, и никогда не причинял вреда тем, у кого он ее забирал, но это казалось ей омерзительным. Много на эту тему они не говорили.

Лиз потребовалось много времени, чтобы примириться с заявлением Гэвнера о том, что он вампир. Когда в ее доме он пришел в себя и рассказал ей о своей истинной природе, она подумала, что он придумал это. Когда она поняла, что он говорил это всерьез, она начала опасаться за его психическое здоровье и решила доставить его в соответствующее учреждение. Но это было до того, как он, просидев с ней несколько часов во дворе, стал обгорать, тогда она подумала, что, может быть, в его необычных россказнях что-то и есть.

В тот первый раз он провел у нее почти две недели, восстанавливая силы, скрываясь от своих врагов (позже она узнала, что это была небольшая группа охотников на вампиров, людей, которые выслеживали Гэвнера в двенадцати разных странах, преследуя его для развлечения). Это не было романом — они просто стали хорошими друзьями. Когда он ушел, она расстроилась, но не более этого.

Год спустя, одной морозной ночью он вернулся и принес розы (он украл их на кладбище), чтобы отблагодарить ее за доброту. На этот раз он остался больше, чем на две недели, а их дружба превратилась во что-то более глубокое и многозначительное. С тех пор Гэвнер проводил с Лиз столько времени, сколько позволяли его обязанности. Иногда он появлялся три или четыре раза в год; при других обстоятельствах два или три года могли пройти без всяких контактов. Лиз всегда беспокоилась за него, когда он отсутствовал — зная, что он может погибнуть в любой момент, а она никогда не услышит об этом — но Гэвнер ничего не предпринимал, чтобы развеять ее страхи.

— Если я позвоню или напишу письмо, ты только чаще станешь думать обо мне, — сказал он, когда она пыталась навязать ему это. — Я создание ночи — ты нет. Наши жизни слишком отличаются друг от друга и никогда не будут четко соответствовать друг другу. Давай сохраним в памяти моменты, которые мы вместе разделили — и попытаемся не думать друг о друге в разлуке.

Временами она подумывала о том, чтобы стать частью его мира — если бы он обратил ее, она могла бы изучать ночь вместе с ним, как равная — но Лиз не хотела становиться вампиром, а Гэвнер никогда не просил ее отказаться от человечности ради него — это была тяжелая жизнь, и он не желал для нее такой жизни.

И вот так продолжалось двадцать шесть лет, любовники от случая к случаю, объединенные ночью, разделенные днем.

* * *

Лиз приготовила завтрак (вампиры называли завтраком первый прием пищи за ночь), пока Гэвнер брился в ванной. Обычно вампиры бреются не очень часто, но его щетина была чересчур жесткой и вызывала раздражение на коже Лиз, так что она ухаживала за ним и брила его каждую ночь, пока он был у нее.

Когда она варила яйца, она вдруг поймала себя на том, что изучает свое отражение в зеркале на полке рядом с плитой. Ей было сорок девять лет, и хотя выглядела она хорошо, не имело смысла отрицать следы времени, заметные по морщинкам вокруг глаз, по седым волосам на висках, по дряблой коже на шее. Лиз Карр становилась старше — ее это не беспокоило; но Гэвнер едва ли постарел за четверть века, что она знала его — и это терзало ее большую часть последнего десятилетия.

— Снова любуешься собой? — пробормотал Гэвнер, подкравшись к ней сзади и поцеловав в шею.

— Здесь есть, чем восхищаться, — ухмыльнулась Лиз.

— Без сомнения, — согласился Гэвнер, потом окунул пальцы в кастрюлю и, выудив несколько яиц, положил их в рот.

— Дождись своей очереди! — рявкнула Лиз, ударив его по пальцам своей вилкой.

— Я голоден, — пожаловался он, ускользая от нее, облизывая губы.

— Не удивительно, — фыркнула Лиз. — У тебя есть возможность упражняться в храпе чаще, чем у большинства людей пробежаться! — Она сняла кастрюлю с конфорки и выложила яйца по парам на специальное блюдце.

— Каждый раз одно и то же, — вздохнул Гэвнер. — Когда я только прихожу, мой храп не докучает тебе, и ты тесно прижимаешься ко мне. К тому моменту, когда мне нужно уйти, ты не можешь его выносить и исступленно пытаешься избавиться от меня!

— Думаю, мне нравится на время становиться глухой — но только на некоторое время, — засмеялась Лиз. Потом, когда она протянула Гэвнеру его тарелку, черты ее лица смягчились, и она тихо спросила: — Ты скоро уйдешь?

Гэвнер кивнул, уплетая яйца за обе щеки. — Завтра. Я должен идти к Горе Вампиров — через несколько месяцев у нас Большой Совет.

— Еще Совет? — воскликнула Лиз. — Ты же едва не погиб, пытаясь поспеть к одному из последних. Я не знаю, почему ты суетишься.

— Традиция, — усмехнулся Гэвнер. Он вытянул левую ногу и и провел тремя пальцами на ней по ее ноге — два других он потерял двадцать четыре года назад по пути на Совет, который она упомянула.

— И ты безусловно всегда будешь ей следовать, — сказала Лиз, смотря на свою ногу, но не дотрагиваясь до нее.

— Несколько месяцев, чтобы попасть туда, два или три месяца на горе и еще месяц или два, чтобы вернуться. Я постараюсь заскочить на обратном пути.

— То есть это наша последняя совместная ночь, — подытожила Лиз хмуро.

— На некоторое время, — подтвердил Гэвнер. Он помедлил, — Ты в порядке? Ты кажешься немного подавленной.

— Все нормально, — Лиз слабо улыбнулась. — Просто расстроена из-за того, что ты уходишь.

— Это ненадолго, — подбодрил ее Гэвнер. — Месяцев шесть — может быть, меньше. Я вернусь раньше, чем ты думаешь.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказала Лиз, а потом уверенно улыбнулась. — Поторапливайся и доедай свои яйца. Я хочу успеть многое сделать за эти последние несколько часов.

— Как раз то, что мне нравится, — хмыкнул Гэвнер, с жадностью проглотив остатки своей порции. — Женщина, которая знает, чего хочет.

* * *

Когда Гэвнер проснулся, солнце уже село. — Прости, если мой храп... — начал он бормотать, потом замолчал, когда понял, что Лиз нет рядом. Потянувшись, он почесал под мышкой и счастливо вздохнул. Наверное, она во дворе, ухаживает за садом или отправилась в город, чтобы купить какие—нибудь продукты. Он приготовит ужин для нее, который будет готов к ее приходу. Их последний совместный ужин в этот его визит. Это будет что-то особенное, что-то, что она любит.

Гэвнер был погружен в глубокие раздумья о еде, когда зашел в кухню и увидел сверток и открытку на столе. Он нахмурился, подошел к столу и с подозрением изучил предметы. Сверток был маленьким, тщательно упакованным в рождественскую подарочную бумагу с прикрепленной к ней этикеткой, на которой было написано: "Для тебя — любви всей моей жизни". Рядом стояла наполовину открытая карточка, и он видел внутри нее текст, написанный рукой Лиз.

Он сразу же понял, что что-то не так, и прошло больше минуты прежде, чем он дотянулся до открытки, поднял ее, открыл и прочитал:

— Гэвнер, любимый мой — все кончено. Нет другого способа сказать это. Я думала об этом месяцами — нет, годами — и я не могу выразить это иначе. Так что я снова повторю, так же прямо, как и до этого — все кончено.

Эти двадцать шесть лет были волшебны, моя любовь. Ты чудесным образом украсил мою жизнь. Были и разочарования — я хотела, чтобы мы всегда были вместе и чтобы у нас были дети — но я не буду вспоминать об этом, когда буду думать о наших отношениях на протяжении следующих одиноких лет — я буду вспоминать только о восхитительных моментах, о ночах, когда ты крепко меня обнимал, о невероятных историях, которыми ты меня удостоил, о любви, которую мы разделили, которая придавала смысл моей жизни (и, я надеюсь, твоей).

Итак — зачем драматическое прощание? Всё просто — я старею. Я не думаю, что ты заметил это – в твоих глазах я столь же молода, как и в то время, когда мы встретились в первый раз – но пройдёт ещё немного времени, и ты заметишь. Через пять или шесть лет мне будет за пятьдесят, а ты будешь выглядеть всего на тридцать (хоть и как тот, кто прошёл в жизни адски тяжёлое испытание!).

Я не хочу, чтобы ты видел, как я старею, Гэвнер. Если бы ты тоже старел, всё было бы по—другому – мы могли бы "сморщиться" вместе, и каждое мгновение чувствовали бы себя комфортно – но это не так. Ты — молодой человек, и будешь таким в течение многих десятилетий — столетий! — уже после того, как моё тело разрушится, и душа перейдёт дальше.

Сейчас самое подходящее время, чтобы уйти. Хоть сейчас я и нахожусь (почти!) в самом лучшем возрасте, хоть и наша любовь всё так же сильна, как и прежде, мне будет лучше уйти, чем остаться, стареть и портить все это. Я не могу перенести мысль о том, что ты будешь рядом, когда я буду в преклонном возрасте и буду готовиться к смерти — это слишком грязно, слишком болезненно. Это будет трудно для тебя, я знаю – для меня это тоже будет трудно – но это правильное решение. Я убеждена в этом.

Я думаю, ты тоже это поймёшь, хоть и не сразу. Ты не так быстро меняешь свои убеждения, как это делаю я. Наверно потому, что у тебя есть гораздо больше времени, чем у меня, чтобы взвесить все различные варианты. Если бы я обсудила это с тобой лицом к лицу, то ты, возможно, уговорил бы меня отказаться от моего решения и убедил остаться, и я впустила бы тебя в мою жизнь — и это было бы неправильным. Если мы не разойдёмся сейчас, резко и чисто, то мы никогда этого не сделаем — и наши жизни будут ещё мучительней из-за этого.

Итак, я ухожу, моя любовь. Я уезжаю. Я не вернусь домой, пока ты не уедешь на Гору Вампиров — и не пытайся обмануть меня, притворяясь, что ушёл и снова вернулся, потому что я буду знать! Я действительно вернусь только для того, чтобы собрать вещи и продать дом. Я перееду в другой город – возможно другую страну – и начну всё заново. Ты никогда не узнаешь — я могла бы даже найти нового человека, с которым разделила бы свои заключительные годы! (Я открыта для любого человека, кроме вампиров — для любой женщины достаточно и одного из них!)

Я плачу, поскольку я пишу моей любви, и это только начало слёз — я могла бы рыдать в течение многих последующих лет! Но в душе я уверена, что делаю всё правильно. То, что мы разделили, было красиво, но теперь это должно закончиться, и мы должны пойти разными путями — назад, к нашим собственным мирам.

Я оставила тебе небольшой подарок. Ты будешь ненавидеть его, я уверена — потому я и выбрала его! Я была бы очень довольна, если бы ты вздрагивал каждый раз, когда рассматриваешь мой подарок, и думал обо мне, чем если бы ты разрыдался. Используй мой подарок, Гэвнер, и каждый раз, когда смотришь на это, благодари свои счастливые звезды, что избавился от меня прежде, чем я обеспечила тебя какими—нибудь другими чудовищными планами!!!

Так или иначе (глубокий вздох!), я могла бы продолжать вечно, но каков конец? Я люблю тебя, и так будет всегда (даже если я найду другого человека, с которым состарюсь), и я не обменяла бы ни одной из наших ночей на всю славу этого мира или любого другого. Но настало время, для разрыва — мы должны это сделать. Я надеюсь, что мы встретимся снова в Раю или на Небесах, или там, куда не соответствующие друг другу любовники идут после смерти — но это будет не скоро!

Тост, мой дорогой вампир: за длинные жизни (конечно, твоя будет более длинной, чем моя!), большую удачу — и вселенную любви.

Прощай, Гэвнер. Я люблю тебя. Х.

* * *

Гэвнер прочитал сообщение дважды. Три раза. Четыре. На пятый раз он остановился на середине, положил записку и поднял подарок Лиз на расставание. Внутри ему было холодно, холоднее, чем когда—либо, и хотя его голова была полна отчаянных мыслей – чтобы он бежал за нею, нашёл ее и стёр эти глупые идеи из её ума – глубоко в душе, он знал, что никогда больше не увидит её, что она приняла решение, и он должен уважать это.

Он несколько раз перевернул подарок, откладывая момент, когда нужно будет его открыть, надеясь, что она провальсирует в дверь и с воплем "Купился!" поцелует его так же, как и множество раз прежде. Когда этого не произошло, он наконец разорвал обёрточную бумагу подарка, встрехнул его, освобождая от последних полосок, и поднёс к свету.

Боксерские шорты. Ярко желтого цвета. С крошечными розовыми слонами, сшитыми в линию.

— Ты должно быть шутишь! — громко вздохнул он. Они были ужасны! Самые прискорбные, кричащие, смешные шорты, какие он когда—либо видел! Если она думала, что он собирается носить их, то она должна быть...

Он остановился, вспомнил её записку, желание, чтобы он вздрагивал каждый раз, когда смотрит на её прощальный подарок, вместо того, чтобы рыдать. Слабая улыбка промелькнула на его губах, и он знал, что будет носить эти шорты, носить их, пока они не рассыпятся на клочки. И хотя он думал бы о Лиз каждый раз, когда одевал или снимал их, он должен будет улыбаться памяти об ужасном подарке и столь же огромной потере, он сможет перенести это.

— Хорошо, Лиз, — проворчал он, переворачивая шорты, гримасничая, поскольку он разыскивал более розовых слонов сзади. Комкая шорты, он прочитал сообщение в последний раз, развернул шорты, изучил их снова, проводя грубым, травмированным кончиком пальца по одному из крошечных розовых слонов.

И затем Генерал Вампиров прижал шорты к своей груди, опёрся на стол, закрыл глаза, прошептал её имя — “Лиз!” — и начал медленно и одиноко кричать.

Конец

Оглавление