«Крылатый»

Анна Тьма Крылатый

Всем младшим братьям, и в частности — моему брату Александру посвящается!

Младшие братья — это те любимые личности, которых и убить жалко и жить с ними невозможно.

Крылатый

Ты открывал ночь,

Все, что могли позволить!

Маски срывал прочь,

Душу держал в неволе.

Пусть на щеке кровь,

Ты свалишь на помаду.

К черту барьер слов!

Ангелу слов не надо…

Алексей Пономарев — «А мы не ангелы, парень…»

Пролог

Тени первой расы творцов, создателей всей множественной вселенной зашевелились впервые за миллионы лет. Приход повелителя растревожил тех, из чьих снов рождались миры, но лишь некоторые очнулись в глубинах мироздания. Расправив кожистые крылья, шестеро призраков устремились к маленькому миру.

Первый крик новорожденного показал им, где искать того, кого они ждали так бесконечно долго.

— Какой крохотный… — тихо прошелестел первый призрак, склонившись над колыбелью, в которой посапывал малыш. Он осторожно взял крошечный сверток, качая в руках.

— Какая сложная судьба у нашего владыки… — тихо вздохнул второй, разглядывая ребенка.

— Но какой неунывающий характер! — восхитился третий. — И нрав! Видите?..

— Мы дарим тебе удачу, маленький повелитель. — Четвертый легко дунул в личико младенца.

— Раскрой свои крылья, наш владыка, — сказал пятый из призраков.

— Пусть будет воля твоя сильна, малыш, — вздохнул последний, предчувствуя беды, ожидающие своего часа. — Пусть сердце останется чистым…

— А я буду рядом…

Тени расступились, давая дорогу новому участнику беседы. Он сильно отличался от шестерых — как холодное пламя от пепла. Если шестеро были призраками, то седьмой — почти реальным. От шестерых этих веяло пылью старых сундуков, но высокая, почти человеческая фигура седьмого дышала жизнью, скрытой мощью арктического ветра.

— Час еще не настал. — Невольное тепло при взгляде на ребенка проскользнуло в голосе того, кто пришел последним.

— Ты забудешь себя, если останешься, Феникс, — сказал первый призрак.

— Потеряешься… — добавил другой.

— И его тоже забудешь, — вступил третий.

— У тебя даже физического тела нет, — печально качнул головой четвертый.

— Давно ли родился последний повелитель и как долго он прожил? — задал риторический вопрос названный Фениксом, взяв на руки малыша. Призракам нечего было ответить, ведь последний владыка умер в незапамятные времена, прожив всего лет двадцать. — У вас нет даже имен и лиц, тени. Я же еще реален. Я останусь…

Шестеро молчали, зная, что на ребенка ополчится половина сил мироздания, желая его смерти. Но он должен вырасти, чтобы стать настоящим повелителем и прервать вековечный сон первой расы. Младшему из расы творцов был уже не один миллиард лет, и в новое рождение представители угасающей расы давно не верили.

Но чудо свершилось — он родился. И теперь кто-то должен помочь ему не потеряться, не погибнуть…

Любопытствующие фиолетовые глазенки проснувшегося малыша с интересом рассматривали ночных визитеров. Он выпутал из пеленки ручки и теперь цеплялся за все, что попадалось под крохотные пальчики. Пару раз дернув застежку плаща призрачного гостя, малыш попытался добраться до его белоснежных волос.

— Ох, и неуемный же ты, — хмыкнул держащий мальчишку на руках. — С таким повелителем древним спать недолго осталось. И несладко придется. Не пожалеете ли?..

— Нет. Мы ждали его.

— Тогда идите. Я сберегу повелителя.

— Удачи, собрат наш. И тебе, и маленькому владыке…

Шестеро исчезли, Феникс же еще понянькался с ребенком, бережно качая и напевая древнейшую колыбельную на языке Творения.

— Маленький шкодник, — улыбнулся хранитель новорожденного владыки, опуская его в колыбель. — Спи, сын Неба. И пусть тебе видятся интересные сны…

Как только Феникс приблизился к окну, глазки мальчишки снова распахнулись во всю ширь и через миг раздался требовательный, недовольный рев…

— Неугомонный мальчишка, — тяжко вздохнул хранитель, поднимая малыша на руки. — Ох, и намучаюсь я с тобой…

Часть первая Небо

Я сидел за столом, грустно ковыряясь вилкой в тарелке и свободной рукой наматывая на палец прядь своих длинных тёмных волос. В отличие от старшего брата, который всегда стригся очень коротко, у меня были волосы по пояс. Да, жутко неудобно и постоянно мешают, но демона лысого позволю себя обстричь!

Покосившись на Шона, наткнулся на угрюмый взгляд Старшего Наследника и привычно состроил невинность. Не знаю в чём, но я точно не виноват! Брат многообещающе сощурился. Не боюсь, не пугай! Незаметно продемонстрированный под столом кулак не внушил трепета даже своими немалыми размерами. У тебя же рука не поднимется на такого хорошего и безобидного меня, брат! Шон старше на восемь лет, и мы с ним очень разные. Я едва достаю этому мордовороту до плеча.

Скучно. Ничего не происходило интересного уже целых две недели. Уже пять дней как закончилась сессия в Академии и начались каникулы. Даже в сети затишье — кто-то отсыпается после адских экзаменов, кто-то отгуливает наконец-то сданные зачёты, остальные разъехались по отпускам не только в Тёмных землях, но и в человеческих. И моя команда собирается всего дважды в неделю. Скучно. Скучно, скучно!

— Мам, — позвал я, отрывая её от книги, которую она читала за едой.

— Что, малыш? — она подняла на меня ласковый взгляд тёмно-синих глаз.

Я не малыш! Мне уже скоро (всего через полгода) пятнадцать лет! Ну когда она это запомнит?! Папа сочувственно улыбнулся, легко прочтя всю гамму возмущения на моём лице. Он-то знает, что я не маленький, но маму разве убедишь? До сих пор иногда зовёт меня не только малышом, но и детским именем! Ох, мамочка моя… не доводи такого хорошего и мирного меня.

— Мам, лето за окном! Отпусти хоть в лагерь, а?

— Разве что в концлагерь… — вроде как про себя сказал брат.

Молния сама собой сорвалась с пальцев, честное слово! Ну и что с того, что она оказалась самонаводящаяся?! То, что попала она в… пониже спины брату — чистая случайность! Сама навелась, хи-хи. Папа неодобрительно качнул головой, но как всегда в таких случаях, ничего не сказал. Ага, они с дядей и мамой ещё повеселее нас с Шоном были! Мне дед всё про них рассказал! Сидящий сбоку ужаленный Шон наградил меня многообещающим взглядом. Ответный взгляд удался на совесть — сама невинность!

— Ирдес, ну неужели тебе скучно в Столице? — мягко спросила мама.

— Скучно! — да излазил я уже вдоль и поперёк эту Столицу! Что я здесь не видел?! Фу! Надоело! Хочу обратно на учёбу, там скучать просто некогда. Хм. Там даже спать и есть некогда…

— Съезди на природу, подальше от города, — предложил папа.

— О чём ты, пап? В тайге сеть не ловит и ноут зарядить негде, — ага, знаю я твою «природу». Дед меня опять пинком в лес закинет с кроссом на выживание и даже КПК отберёт! Сам так развлекайся, отец мой. — Мне команда за такое спасибо не скажет. Ну отпустите меня, а?! Я слово волшебное знаю — пожалуйста!

— Спасибо, — хором ответили родители, а брат попытался замаскировать смех кашлем.

Так. Всё. Я обиделся.

— Сбегу, — мрачно заявил я, отставляя тарелку.

— Далеко? — поинтересовался отец.

— В Ничейные Земли! — даже не раздумывал. — В Свободный город!

Ну конечно, это же единственное место, откуда им меня будет сложно выколупать. Да ещё в Свободном живёт лучший друг, который прикроет, если что. И там мне ни разу побывать не довелось!

— Ну что ж… — притворно вздохнула моя дорогая мать. — А мы только собрались взять тебя в человеческие земли… Но раз ты хочешь в ничейные…

— Хочу в человеческие земли!!! — я аж подпрыгнул от радости. — А в какой город поедем?! Когда?! Я пошёл собираться!

— Стой, малыш! Ты хотя бы хочешь знать, куда едем?

— Хочу! Стою, слушаю!

Я послушно замер в воздухе, бездвижно раскинув полупризрачные крылья и поддерживая себя левитацией.

— Позер, — снова вроде как про себя сказал брат, на что я показал ему язык.

Он просто завидует. У него ведь нет таких крыльев, и Боевую Ипостась Шон обрёл как положено после восемнадцати лет. Я получил ипостась в девять и не по своей воле. Меня сорвало с тормозов от дикого ужаса, не помог даже внутренний блок.

Мне повезло. Первое обращение всегда вызывает болевой шок и последующую смерть, если случается до срока. Где-то в промежутке от восемнадцати до двадцати одного наш организм перестраивается особым образом, появляются так называемые «предохранители». Только тогда тёмный может обратиться и остаться в живых. Да и то, без помощи взрослых — верная смерть. Сознание ведь тоже выворачивает наизнанку.

Я не умер от болевого шока. Даже смог сам обратиться назад, что без помощи старших первый раз просто нереально. Испугался слишком непривычных чешуи, когтей… А крылья, бывшие чёрными и перепончатыми как у летучей мыши в Боевой Ипостаси, в человеческом облике остались навсегда. Только сильно изменились. Полупризрачные, белые, с перьями. Их можно скрыть, когда они не нужны, и вызвать в любой момент. Самое интересное, что хоть они и почти материальны, но одежда, прикасающаяся к телу, совершенно не мешает. Ближе к спине крылья в основном состоят из эфира. И Обращение моё как-то вывернуто с тех пор. Во всяком случае, я принимаю Ипостась не так, как другие.

— У нас на примете целых шесть мест, — сказала мама. — Париж, Лондон, Владивосток, Питер, Москва и Лос-Анджелес.

— В Лос-Анджелес не поеду, там скучно, — тут же заявил я и задумался.

Манил меня и Туманный Альбион, и самый большой город Москва, и Питер… Париж? Ну, только ради мамы. Так, так, а теперь вспоминаем… Дрэйк живёт в Москве. Кто ещё москвичи в нашей команде? Дрэйк, Ксай, Вечно-Живой. Ещё, вроде бы, Легенда. Нет, Легенда из Владивостока! Ещё во Владивостоке живут Чёрная Рысь, Глюконавт, ЭйнШтейн и оба Маньяка! Дионис в Праге… Харон из Хабаровска… Апокалипсис вообще из Свободного Города. Я понимаю, что лучший друг в сети — это уже психическая болезнь, но тем не менее… Может, позвать его?!

— Хочу во Владивосток! — заявил я.

— Я как раз купил там отличный дом… — отец закинул за голову руки. — Как знал. Завтра едем.

Ну ещё бы папа не знал! Я же не первый раз туда рвусь!

Без единого слова я сорвался с места и помчался в свою комнату не касаясь пола!

В течение получаса скидав в безразмерную сумку всё, что могло мне пригодиться, я аккуратно упаковал свой навороченный ноут, а КПК пока оставил на тумбочке — карманный же, в карман и положу. Сумка у меня знатная — один из лучших «декомпенсаторов». Такие продаются сейчас в любом спортивном магазине — в два-три раза больше внутри, чем снаружи. Тёмные давно умеют играть с пространством, хороший артефактор сделает такую сумку (рюкзак, чемодан, портмоне, кошелёк) за полчаса. Мою мне отец подарил и внутри не в два-три раза больше места, а раз эдак в сто!

Ась? Почему сам собираюсь? Я, конечно, слышал, что в Англии, Китае и Японии, где ещё остались человеческие короли, они даже не одеваются сами и не знают, что такое самостоятельно заправить постель, не говоря уж об уборке комнаты, но здесь правила другие. Попробуй-ка не научись жить как простой смертный, если тебя с младенчества учат самостоятельности на каждом шагу! Это летом я отрываюсь по полной и не знаю ограничений, а в учебном году — всего только ещё один студент в общаге Академии. Ну, пошёл я в Академию на четыре года раньше, чем должен был, сам виноват. Уж не знаю, зачем дед утвердил этот закон: пока студент из знатной семьи учится в Академии — денег и прочих материальных благ от родных он не получает.

И если первые полгода родители меня всё-таки поддерживали, то последние полтора у меня была интереснейшая жизнь простого смертного тёмного студента.

Живя на мизерную стипендию, размер которой определяется успеваемостью в учёбе, в одной крохотной комнате с четырьмя такими же, только старше, оболтусами, поневоле научишься брыкаться в жизни на пределе сил и изобретательности. Научишься радоваться найденной в пустом холодильнике, потерянной неделю назад сосиске сомнительного качества, закапывать в гречке котлету, чтобы меньше платить за еду в столовой (завтраком, обедом и ужином кормили бесплатно, но есть-то всё равно зверски хочется!), готовить любую еду в электрическом чайнике, и ещё множеству полезных полуголодному не выспавшемуся студенту примочек. Штопать одёжку, стирать в холодной воде, экономя кусок мыла ну и, естественно, учиться на отлично и отчаянно экономить стипендию, растягивая этот мизер на месяц.

Никогда не забуду, как дико ржал Ван, узнав в какие условия меня поставили. И всё это время именно Ван оплачивал мой телефон и интернет, за что я ему всегда буду благодарен.

Нет, конечно, родители тайком помогали своим отпрыскам, если те просили, но я закатил отцу форменную истерику с отказом от такой помощи. Больше родители столь опрометчивых шагов не делали, только на каникулы забирали и уж тогда любой мой каприз исполнялся буквально налету. Если, конечно, это были мама с папой, а не дедушка. Со старшим родичем всё по-другому.

Зато в Академии были бесплатные дополнительные какие угодно дисциплины. И так учусь всему чему могу трёх-четырёх лет, а тут набрал ещё кучу всего жутко интересного, вроде той же танцшколы, музыки, владения тяжёлыми фламбергами, обоеруких боёв, лингвистики и прочего. В общем, всего, чем занимался и до Академии, только обширней. После чего не то что скучать или просто выспаться, но даже спокойно поесть мне стало решительно некогда.

Но в Академии значительно легче учиться, чем жить под чутким руководством деда. С дедушкой никогда не знаешь, когда тебе в ухо последи ночи рявкнет знакомый голос своё громогласное «Подъём!!!» и ты, как ошпаренный, должен вскочить с кровати, одеться за весьма краткий промежуток времени и марш-бросок «Добро пожаловать в Ад» с предком на пару! И не дай Небо после того не отчитаться чётко и по-военному о пройденном задании, даже если ты на ногах еле стоишь, тебе только вчера исполнилось одиннадцать лет и вообще-то в данный момент ты легкораненый боец. Рыцарей определяют не по возрасту. И если уж получил это обременительное звание — будь добр соответствовать в любых ситуациях! Дед и раньше меня не щадил, а с получением ступени вообще превратил мою жизнь в форменный ад. Учитывая, что с ним я жил гораздо больше, чем с родителями… Не, я не жалуюсь. Это всегда было весело! Особенно для остальных…

Родители о таком весёлом времяпрепровождении не знают, что меня вполне устраивает.

Лёжа на кровати с телефоном, я решал кому звонить в первую очередь.

А может позвать с собой кого-то из своих? Родители едва ли будут против.

Взглянул на карту…

Без двадцати лет два века назад этот мир выглядел по-другому. Раньше эта планета называлась Земля и жили на ней только люди (во всяком случае, они так считали). Сейчас она носит три имени — Терра как когда-то в прошлом, как раньше Земля или же Злата, как назвали её первые тёмные. Два века назад в пространстве произошёл Большой Разрыв. Меня тогда ещё и в помине не было, да и отца тоже, но во всё это меня посвятил дедушка.

Первые тёмные попали на эту прекрасную планету не по своей воле. Это была армия в шесть с половиной тысяч… человек? Нас назвали демонами, да и до сих по иногда называют. Мы выглядим как люди пока не принимаем Боевой Облик. И тогда даже слепой не спутает тёмного с человеком. Пусть не все, далеко не все способны принимать конечную стадию Боевой Ипостаси, но и в первой трети трансформации мы уже не люди. Мы быстрее, сильнее людей и живём в три-четыре раза дольше. Дед, средний сын Верховного Императора, как раз собирался в первом самостоятельном походе с небольшим рейдом посетить Дикие Земли, когда его выбросило в совершенно незнакомый мир. Дедушка Дарий не растерялся и легко завоевал Индию — страна сдалась на милость сильнейшего без боя. Но он не ограничился маленьким кусочком и захватил почти весь Китай, часть России, о более мелких странах и речи не шло — цапнул и даже не заметил. Завоевал Африку, Австралию и кусочек Южной Америки. Ему всё далось легко.

Тёмные — сильные воины, а Рыцари Тьмы древних родов — просто непобедимы. С дедушкой в тот рейд собрались почти триста знатных Рыцарей и Леди из тех, что были младшими в семье и не имели больших шансов на крупное наследство. Дисциплинированная армия не зверствовала, не трогала мирное население, уважала противников и вполне лояльно относилась к военнопленным. Но с врагами никто не церемонился, и один убитый тёмный стоил людям нескольких сотен солдат. После всех этих событий общечеловеческим международным языком стал словенский, родной язык дедушки. Здесь его называли «русский». Кстати говоря, Россия (а тогда ещё Русь) деду страшно понравилась, и он не стал её завоёвывать. Даже официально отдал цапнутые в пылу войны земли. Только всё равно там живут тёмные, потому как русские однажды сказали о нас «свои люди!». А вот в Америке нас до сих пор бояться до мокрых штанов. Все кроме индейцев. Те тоже «свои люди», хоть и немного странные.

От союза человека и тёмного всегда рождался тёмный. Или обычный человек, но это реже. Ни метисов-полукровок, ни расового вырождения. Во мне вообще ни капли человеческой крови — тёмный отец, тёмная мать знатного рода, тёмный дед, который тоже был женат на тёмной… Хотя, как пару раз обмолвился дед, прабабка была светлой.

О светлых эльфах отдельно — эти стукнутые всей головой попали на Землю во время второго, Малого Разрыва. Их было немного: всего тысяча лучников и лучниц, один несовершеннолетний Княжич. Попали не одни эльфы — ещё около трёхсот орков, несколько сотен гномов, и иных рас по мелочи… общим количеством две с лишним тысячи. Малый Разрыв изменил так же и карту мира, подняв в Индийском океане ещё один континент, на треть меньше Австралии. Свободные Земли.

Дед великодушно, из солидарности к одномирянам (чтобы эти стукнутые не путались под ногами и не качали права), уступил эльфам половину Австралии. И Свободные Земли навеки объявил ничейными. Там не было даже централизованного правительства.

Мой дядя, брат отца — Первый Император Тёмных Дарий. В нашем семействе два Дария — дядя и дед, а вообще это родовое имя, половину предков так звали. Но если дядя носит его с гордостью, то деда собственное имя бесит. Дед предпочитает, чтобы его звали «Ваше Величество», «Милорд», «Император» и прочие титулы… Может спокойно терпеть своё прозвище — Завоеватель. В крайнем случае переносил своё имя в сокращении. И «дедушка Дарий» от меня Верховный Владыка слышал исключительно в тех случаях, когда мне хотелось довести его до белого каления!

Папа — Второй Император. Именно так, с большой буквы и никак иначе! Династия ар'Грах — бессменна. Наше родовое имя означает Владыка Мира и каждый рождённый — наследник и ответственный за мир, даже если ему того не хочется.

Дед ещё жив и очень даже здоров, но ему так надоела натирающая лоб корона, что он уже лет двадцать как отдал дяде и папе полную власть, а сам наслаждается заслуженной пенсией и в политику не лезет. А то, что Старшую Корону передают только после смерти владельца, а пока Повелитель жив, его власть неограниченна, забудем на время. Поскольку у дяди нет детей, второй претендент на Первый трон, после моего отца — Шон. Мама же участвует в правлении только на правах Младшей Императрицы, пока один из нас, урождённых ар'Грахов не займёт своё место. Ну а я, получается — третий наследник Первого трона. Убью любого, кто попытается меня посадить на это холодное и жёсткое кресло! Сначала убью всех заговорщиков, потом найду в другом мире Приста, воскрешу дядю и брата с папой, если, не дай Небо, их убьют. Ну, в крайнем случае воспользуюсь услугами Дасгаха или другого некроманта.

Мне непонятна эта странная человеческая система с Президентами и регулярными выборами. Придумали себе развлекуху! У тёмных как правило, Три Императора, не считая Старшей Короны Верховного, и правящая знать, регулярно проходящая проверку «на вшивость». Если знатный Рыцарь или Леди злоупотребляли своим положением — быстро отправлялись либо на плаху, либо в тюрьму… либо в ничейные земли, если, конечно, успевал сбежать. Ах, да! Ещё у нас равноправие. Рыцари и Леди одинаковы в своих правах и обязанностях, если получили звание. Во всяком случае — официально. На самом деле Леди гораздо более оберегаемы…

Ну, что-то я размечтался. Так, кому первый звонок? Листаем телефонную книжку. Итак… первый призёр — ну конечно же наша несравненная навигатор Чёрная Рысь!

— Киса, привет. Доброго времени суток! Чего? У меня день! Ты во Владе? А кто ещё в городе? Ммм… Ага. И Харон приедет?! Я буду уже завтра! Да! Созвонимся! Отбой.

Потом я схватился за КПК и вышел в сеть. Апокалипсис висел в аське. Мой друг и брат. Это нельзя понять, это надо прожить. Когда у тебя в руках чужая душа… У меня два брата.

«Ясного неба, Апокалипсис!» — поприветствовал я друга.

«Ясного неба, Крылатый!» — ответил мне друг.

«Пригодились мои пароли, Ван?»

«Угу, я уже всё решил. Можешь не дёргаться».

«Это радует! Я к тебе с деловым предложением. Как у тебя с отпусками-выходными?»

«Э-э-э… С какой целью интересуешься?» — сколько подозрительности-то!

«С целью вытащить тебя в увеселительную поездку. Я завтра срываюсь во Влад».

«К Глюконавту, Легенде и Маньякам?»

«Угу».

«Гы, я тебе не завидую! Не пей с ними! И не говори потом, что я тебя не предупреждал!»

«Разберёмся. Так что? Приедешь?» Ван, почему-то, долго не отвечал. Я даже проверил, есть ли вообще связь. «Ты там жив ещё?»

«Жив, жив, думаю. Крылатый, у меня к тебе некорректный вопрос». Я насторожился.

«Ну, задавай. По возможности отвечу».

«Хэх… Ирдес, ты ведь не просто тёмный?»

«Знатного рода». Я ответил не раздумывая, хотя среди нас не принято задавать такие вопросы. В Межвременьи мы все равны. Есть негласные правила — не спрашивать настоящих имён, возраста и расовой и социальной принадлежности. Иногда участники Межвременья открываются друг другу, некоторые даже вывешивают свои фото. В Личном Жетоне висит и моя фотография — со спины и не очень чётко. А призрачные крылья, какие в тот момент, когда меня сфотографировала мама, были за спиной, легко можно было сделать и в Фотошопе. Фото Вана ещё более оригинально — тёмно-бордовый силуэт на алом фоне. Рысь вообще повесила фото своей кошки. Я знал, что Апокалипсис живёт в Свободном Городе и что он на три года старше меня. Что ещё я знал — не для чужих ушей и глаз. Вся душа друга была для меня открытой книгой…

«Тёмный очень знатного рода».

«Именно так». Да что на него нашло, раздери меня демоны?!

«Ты не знаешь, какой я расы» — он не спрашивал — утверждал. Друг, иногда ты вгоняешь меня в ступор. У меня в душе — часть твоей души и незримая связь вот уже пять лет позволяет твёрдо знать — у меня два брата. Шон и Ван. Но Апокалипсис со своими закидонами порой доводит меня до состояния полного непонимания происходящего.

«О-хо-хо! Ну, напугай меня. Скажи, что ты орк. Или ещё лучше — один из Даахов[1]! Я буквально испугался и уже бросил КПК, забился под кровать и дрожу от ужОса. Какая мне разница?!»

«Я свяжусь, если смогу приехать. Отбой». Слишком поспешно. Хорошо, не лезу с лишними вопросами…

«Отбой».

Этот короткий поверхностный разговор состоял из гораздо большего количества смыслов, чем мог понять кто-либо посторонний. Эх, братец, не нравится мне твой тон… Очень не нравится.

Отключив Сеть, я задумался. «Межвременье» — это не просто игра. Это — виртуальная реальность Информатория. Нечто большее… Сложно это объяснить без пары тетрадей, исписанных математическими формулами. Виртуальность, способная воплощать реальные и даже вполне материальные образы.

Интернет — это в основе своей именно компьютерная сеть, Информаторий же завязан на инфоментальную оболочку планеты. Хотя сейчас Интернет с Информаторием так тесно переплетены в единую Сеть, что практически неразделимы.

В нашей команде двадцать один… эээ… представитель. Две ударные Семёрки, одна Семёрка поддержки. Бывает, конечно, мы собираемся только для игры, но это не всё. Для нас это Игра, для других… возможно, что и жизни. Мы не боги, не правители мира, но многие вещи в мире не случаются или же наоборот — случаются, благодаря нам. Нас разыскивают все спецслужбы планеты. Тайно. Некоторые считают нас вообще несуществующими, эдаким собирательным образом. Призраки. Так нас и зовут — Серые Призраки. Неуловимые. Не каждый Игрок — Призрак, не каждый Призрак — воплощаемый. Я Игрок уже пять лет, Призрак — четыре года. Мы отлично замаскированы — сетевая игра, одна из известнейших в Интернете. Тысячи участников каждый день, каждый час. Нас невозможно вычислить. И я не хвастался! Это правда, хоть и не полная…

Хватит предаваться воспоминаниям! Ещё миллион несделанных дел!

В предвкушении поездки ночью поспать удалось едва-едва. Всем телом ощущая приглушённый гул турбин, я дремал в кресле, вполуха слушая ворчание Шона на тему, что семейство Владык вполне может позволить себе дипломатический телепорт, а не это глупое человеческое изобретение, под названием «самолёт». Тем более, самолёт обычный, а не «повышенной комфортности».

— Оторвало бы тебе язык в телепортаторе, зануда…

Шон замолк, но опасно засопел.

— Мам! Мама, Шон хочет выкинуть меня из самолёта! Мам, скажи ему! — обиваясь ногой и руками, я успел заорать до того, как брат зажал мне рот.

Мама, сидевшая на кресле впереди, привстала, перегнулась через спинку сидения, и Шон получил звонкий подзатыльник.

— Я тебе сколько раз говорила, что нельзя бить младшего брата?

— За сегодня, или вообще? — поинтересовался старший брат, уворачиваясь от второго подзатыльника и отпуская полузадохнувшегося меня.

Пусть я легко мог отправить его в глубокий нокаут — не стал бы никогда. Даже не показал бы, что могу справиться со своим большим и сильным старшим братом. Это мне дед вбил намертво — никогда не показывать, что я сильнее. Лучше поиздеваюсь и убегу! Ну, в крайнем случае, получу по лбу и потом отомщу. Кроме того, дерусь я действительно хуже. Убиваю лучше… но этого всем им знать не нужно.

— Ещё раз и пойдёшь сидеть в хвосте до конца полёта, — пригрозила мамуля.

— Пусть тогда Ирдес помолчит.

— Чего?! Да я вообще спал! Это ты тут приседаешь мне на уши уже час, не затыкаясь! Мам, пусть лучше Шон помолчит! Мам, скажи ему!

— Шон.

— Почему всегда «Шон»?! Чуть что, сразу «Шон»!

— Потому, что ты старше и отвечаешь за младшего брата.

Последнее слово как всегда осталось за мамой, которая, удовлетворёно кивнув, села на своё место. Папа только тяжело вздохнул, слушая нашу перепалку. Шон продолжал тихо ворчать по поводу неудачных генетических экспериментов, заканчивающихся появлением на свет мерзких существ вроде младших братьев. Я так же тихо проехался по поводу несчастных старших братьев, которым достаётся рост и сила, но явно обделяют мозгом. Шон шёпотом пообещал меня удушить, я посоветовал ему записаться в очередь страждущих моей мучительной смерти и откинул спинку сидения, развалившись поудобней, и размышляя, стоит ли стараться и воскрешать братца, если его всё же прибьют. Хотя убьют его только перешагнув через мой хладный труп. Каким бы поганцем Шон ни был — он мой брат. И издеваться над ним имею право только я!

Кресло откинуто, плед благополучно наброшен, иллюминатор немного затемнён. Всё время пути я намеревался нагло проспать.

Аргх! Ну вот так всегда! Стоит интересному сну робко постучаться в двери сознания, как обязательно что-то заставит проснуться! «Киц-киц-киц-кица, Кица-кицуня» — пел детский голосок, явно указывая, что звонит не кто-нибудь, а наша ненаглядная навигатор Рысь. Нашарив навязчиво пищащий сотовый, я прижал трубку к уху.

— Чего тебе неймётся? Да, сплю! Не имею права поспать?! Что, прямо сейчас? Срочно? Чтоб тобой демоны подавились, кошка бесхвостая! О таких делах заранее предупреждать надо. А кто ж виноват? Да знаю, знаю, что не ты, не оправдывайся. Понял. Да, сейчас буду. Лечу уже! Отбой.

Зевая, я вытащил ноут, подключил антенну Призраков, приладил к вискам виртуальный обруч. Ась? Кто сказал, что в полёте нельзя выходить ни в Информаторий, ни даже в Интернет? Мне всё можно! Хотя бы и потому, что я никого не спрашиваю.

— Мож ты уже окончательно в сеть переселишься? — не мог не пустить шпильку брат.

— А кто ж тебе будет портить жизнь? — ехидно поинтересовался я, защёлкнув на руках браслеты и включаясь в сеть. Ближайшее время я недоступен для внешнего мира.

…Поток, несущий меня в пространстве сложно было соотнести с физическим существованием. Я запретил сознанию пытаться придать потоку какую-либо физическую форму — у волны её быть не может. Вот и портал входа.

Материализовавшись в «Чистилище», ничем не отличающейся от пяти уже находящихся здесь Призраков серый силуэт, я соприкоснулся кончиками пальцев с каждым из них, обмениваясь беззвучными приветствиями и целыми блоками информации. Последним, не сразу обратившись в серый силуэт, появился тёмно-красный поток. Ван, как и все мы, непостижимым образом никогда не путал никого из членов нашей команды. Потянув мне правую руку, он справедливо ожидал приветствия. Но я секунду колебался — вдруг вспомнился вчерашний разговор. Одёрнув себя, протянул другу руку, соприкасаясь кончиками пальцев.

«Ясного неба. Рысь уже рассказала тебе о деле?»

«Нет, только сказала быть».

«Лови».

Он протянул левую руку и принял с кончиков моих пальцев большой информационный блок, сразу впитав и раскрыв.

«Серьёзное дело. Что-то ты тусклый, брат».

«Не спал ночь. Только уснул…»

По руке пробежала искра беспокойства. «Ирдес, это серьёзное дело».

«Я всё понимаю, Ван. Не маленький!».

Понимающая усмешка. «С Шоном ругался».

«Почти дрался» — признался я. Апокалипсису не нужно было ничего объяснять. Порой он понимал мою душу лучше меня самого. Дальше, отринув словесную речь, пошёл обмен визуально-эмоциональными блоками, пока на моё плечо не легла чужая рука.

«Пора готовиться» — это был Дрэйк.

«Знаем» — сказал Ван.

«Будем готовы» — добавил я.

«Рад видеть, что вы оба в форме. Извините за внеплановый вызов».

«Первый раз что ли…» — вздохнул напарник.

«И едва ли последний» — усмехнулся Дрэйк.

Рука исчезла. Мы обменялись беззвучными смешками и двумя зашифрованными образами, прежде чем приникнуть к своим порталам. Ещё раз мысленно развернув блок предстоящего дела, я запасся «Иглами». Подумав, взял «Плеть», «Хронос», четыре «Луча», две «Струны» и ещё в арсенале собственного тела оставалось место на одно оружие.

«Водные стабилизаторы» — приказал Дрэйк на общей волне.

Кто-то, беззвучно чертыхнувшись, поменял уже взятое на «Водомерку», а я просто заполнил оставшееся место. Всё наше оружие — готовые информационные коды для определённых дел. Наши тела содержат пазы и пустоты для этих блоков. Когда Информаторий позволяет нашим новым телам материализоваться, приняв подобие плоти, поток информации обретает физические форму и свойства.

Команда слажено выстроилась к Порталу. На острие клина — Дрэйк, за ним Апокалипсис и я, за нами два Маньяка, брат и сестра, замыкали Рысь и Вэнди. О Вэнди я, как и все мы, почти ничего не знаю, кроме того, что она есть и она седьмой (Четыре-два) Призрак в нашей команде уже два года. Командир шагнул вперёд, с задержкой в давно выверенную долю секунды лишились физических обликов и мы, входя в портал двойками.

Точка выхода едва обозначилась даже для наших сверхчувствительных… эээ… глаз?.. Не уверен, что они у меня есть в такой форме. Это было всё вместе — зрение, осязание, слух, элементарная эмпатия, обоняние и что-то ещё, почти неуловимое. Мы просочились через точку выхода, обрели тела.

Это был уже физический мир. Я почувствовал, как дует ветер. Наши полуинформационные тела снова приняли форму серых безликих силуэтов. Ночь. Падение. Секундное движение и «Водомерки» окутали нас тонкими поддерживающими плёнками. Под ногами — вода.

Теперь у меня нет лица, нет тела, только его подобие. У меня нет имени, только номер — Второй-два. Нет расы. Нет даже половой принадлежности. Я никто. Я Призрак.

Стремительный полёт над волнами. Опустив ладонь, чувствую прохладную солёную воду. Мои анализаторы раскладывают её на атомные составляющие.

Первый поднял руку, приказывая остановиться и занять позицию. Мы подчиняемся. Накрывшись пеленой невидимости, ждём. Координатор Второй, резервной Семёрки подаёт условный сигнал и мы устремляемся на беззвучный маяк.

Остров. Палатки. Большой шатёр чёрного цвета. Материал — кевларовое полотно. Люди. Даргах?! Нет. Дангах. Предвысший жрец.

Быстрое касание пальцами, нервные, злые импульсы. Первый перетекает в боевую форму, командует скрытное проникновение в центральный шатёр. Семь теней проходят легко, занимают позиции в импровизированной лаборатории. Второй-один кивает мне, приготовившись. Я киваю в ответ, сообщая, что готов.

Мы ждём. Нас не существует. Ещё слишком рано.

Дангах в центре площадки уже дорисовал последний знак когтем на белом полу. Встал. Люди заняли заранее подготовленные места. Жрец взял рунический посох двумя руками, с силой вогнал его в центр камня. Спокойно ушёл с площадки и люди включили свои машины.

Разрыв походил на тонкую белую линию. Командир поднял ладонь в позицию готовности. Линия ширилась, зазмеилась, начала расти…

«Три-девять!» — вдруг выкрикнул Четвёртый-два на общей волне. Командир так же на общей волне чертыхнулся. Призраки ринулись в атаку без приказа, сознавая что значит уровень опасности «три-девять». Междумирье.

Четыре-один и Четыре-два вывели из игры учёных-людей, Три-один и Три-два заняли Дангаха. Первый, не побоявшись открывающегося портала, выбил из камня и уничтожил Стержень перехода, посох Дангаха. Второй-один и я с двух сторон вцепились в ширящиеся края Разрыва. Вышли из пазов две «Струны», фиксируя арку на данном этапе, в ход пошли мои «Иглы» и «Нити» напарника.

Пространство не желало поддаваться и схлопываться обратно. Соприкосновение кончиками пальцев. «Не поддаётся!» «Три-девять! Мы должны! Иначе смерть!» «Что у тебя?» «Лучи!» «Я взял «Плазму»! Отходим!»

Мы резко прыгнули в разные стороны. Я метнулся вбок, напарник замер в метре от перехода, раскрыл в серых ладонях яркий цветок «Плазмы». Хищные лепестки, ведомые твёрдой рукой Второго-один цеплялись за края фиксированные «Струнами» и обволакивали Разрыв, плавно уменьшая. Я приготовил «Лучи»…

Взрыв! Не огонь! «Плазму» напарника разорвало в клочья, полопались «Нити», «Струны» выгнулись сильней. Второй-один качнулся в сторону, уходя в прыжок, но вырвавшиеся из портала щупы оказались быстрей. Один из щупов, напоминавший толстый кабель с зубцами на конце впился в ногу напарника. Я атаковал «Иглами», стремительно ринулся вперёд, вырвал из тела напарника провод, коснулся пальцами острых зубцов. Тысячу раз проклятие! Щуп уже считал информацию! Есть только один способ стереть её. Я не раздумывал ни секунды. Он мой брат. Щуп легко вошёл в плечо, причиняя жгучую боль.

«ДЕБИЛ!» — не сдержавшись, напарник бешено заорал на общей волне, схватил меня за плечи, нещадно встряхнув, и отвесил подзатыльник.

Нельзя!!! Задание! Нет личного!

«Уходите! «Красная метка»!» — рявкнул я.

«Не геройствуй!» — рыкнули в ответ Три-один и Три-два.

Не тратя времени, я коснулся пальцами ладони рычащего от ярости напарника, передавая ему крохотный пакет зашифрованной информации. Он понял. Передал командиру. Первый стянул разрыв своими двумя «Струнами», отдал незакреплённые концы в мою руку. В тело впивались новые и новые щупы.

«Уходим» — скомандовал Первый.

«Второй-один. «Плазма» — попросил я.

Напарник передал мне второй заряд своего оружия.

«Прощай, Призрак».

«Прощайте, Призраки».

Они исчезли, уходя к Точке Выхода, а я сломанной куклой обвис на пробивших моё тело щупах. Никакой информации, кроме ничего не значащего бреда, они не считают. Физически в данный момент меня невозможно выследить.

Люди подошли поближе, с интересом разглядывая моё безвольное тело.

— Призрак?! — удивился кто-то из учёных. — Живой Призрак?!

— Они бросили своего. Это удивительно.

— Мы поймали живого Призрака! Вы представляете, что это значит?!

— Ну ещё бы… Дежурные! Не спать! Портал открыт!

Учёные засуетились. Ко мне подошли двое — Дангах и человек.

— Попался, голубчик, — мерзко усмехнулся седоусый учёный. — Как долго ты и твоя шайка портили мне жизнь! Теперь я на тебе за всё отыграюсь.

— Не будь так самонадеян, человек, — прохрипел Дангах раскрывая клювообразный рот. А хорошо он говорит на человеческом языке! Слишком хорошо для обычного Дааха. — Перед тобой не кукла — грозный противник. Серый Призрак.

— Этот грозный противник сейчас беспомощней котёнка, — ответил учёный и резанул мою плоть «скальпелем Информатория».

Я дёрнулся. Терпи, Призрак, терпи! Эх, даже далёкое физическое тело наверняка дёргается от боли. Только бы не заметил тот, о ком не следует даже думать в шкуре Призрака. Ну-ну, пытайся! Всё равно не считаешь. А я сейчас ещё и мысленно поизвращаюсь, чтобы тебе было веселее потом просматривать инфоментальные записи.

— Отнесись с уважением к врагу, — сказал Дангах. — Это достойный противник.

— Был, — сказал седоусый ублюдок, кромсая моё тело ещё глубже. — И сплыл.

Готово! Трансформация завершена!

Я рассмеялся. Сначала тихо и зловеще, так, чтобы отступили Дангах и учёный, а потом всё громче и громче! Зловещий, леденящий душу, фирменный смех Призрака. Говорить мы не можем, зато ржать — сколько влезет! Дождавшись, пока смущённые, ничего не понимающие люди постепенно начнут гадать, к чему бы этот дьявольский смех и не двинулся ли этот Призрак головой, я резко натянул «Струны», швырнул в атаку весь арсенал «Игл», развернув «Плеть» оборвал все щупы разом. Что-то мелкое выскользнуло из портала, но я не успел заметить куда оно шмыгнуло, да и не до того было. Сбивая ударами «Плети» края Разрыва, я выпустил слитые воедино «Плазму» и «Лучи». Мощнейший удар сократил края разрыва до белой нити. Добавив «Плетью», запечатал Разрыв.

В руку послушно скользнула капсула «Хроноса». Из моего тела всё ещё торчали обрывки щупов. Этим оружием я ударил уже по себе.

Последнее, что я видел, был вогнутый зеркальный стакан «Хроноса», поглотивший меня…

…Сердце судорожно билось где-то в горле, градом катил холодный пот, меня всего колотило крупой дрожью. Раскалывалась голова, зверски болело всё тело.

Дрожащими руками я отключил антенну Призраков. В моей руке стальная игла стала прозрачной и втянулась под кожу. Закрыв ноут, отставил его в сторону. С третей попытки содрал с головы обруч. Браслеты снимать сил не было. Перед глазами плыло.

Кто-то снял с моих запястий браслеты и сунул в руки стакан с чем-то холодным. Я залпом выпил и только тогда посмотрел на брата. Шон понимающе усмехался. Брат знает и понимает больше, чем говорит. Хотя, едва ли он знает, чем на самом деле я занимаюсь. Шон покачал головой и в полголоса сказал:

— Надо быть осторожней. Тебя что, никто не страховал?

— Сегодня я страховал. И попал, — шёпотом ответил я.

Брат хотел спросить что-то ещё, но его прервал пронзительный телефонный звонок. «Что ожидает нас, друг, на пороге Ада?!» — вопрошал солист из динамика сотового. Апокалипсис…

— Привет, Ван, — главное спокойно. А то сейчас придётся много нового о себе узнать. И вытерпеть получасовой весьма матерный ор.

— Ты жив?! — донельзя взволнованный голос.

— Нет, я умер и с тобой говорит мой труп! Жив я, жив, не кипятись, — умоляю, друг, побереги свои и без того издёрганные нервы.

— Слава Небу… — выдохнул напарник и заорал так, что я отставил трубку подальше от уха: — ДЕБИЛ!!! («Совершенно согласен!» — крякнул Шон и тут же погрозил мне увесистым кулаком. А я что, а я ничего, разлетались тут всякие молнии…). КАКОГО ХРЕНА ТЫ ВЫТВОРЯЕШЬ?!

— Ван, не ори…

— «Не ори»?!

— Ван…

— Да я бы тебе башку ещё открутил!!!

— Ва-ан…

— Как ты вообще посмел так себя подставить, идиот?!

— Потому что я мог это сделать!

— Ты… ты… ты… — друг задохнулся от возмущения. — А ты подумал, что в тот момент со мной было?! Ты ОБО МНЕ подумал?!

— Я не мог подставить под удар тебя, Ван! А себя — мог! Для меня почти не было риска, а ты… — я не закончил, не при Шоне говорить то, о чём сейчас умолчал. — Я только о тебе в тот момент и подумал, придурок. А про всё остальное — забыл.

— Скорее «забил», — проворчал Апокалипсис. Помолчал, тяжело вздохнул: — Я тебе уже говорил, что ты — дебил, Ирдес?

— И не раз, — хмыкнул я. — Только ты такой же.

— В следующий раз, когда я совершу ошибку…

— …я опять влезу, и ты потом будешь на меня орать.

Ван нервно рассмеялся. Кажется, буря миновала.

— Демон с тобой, дурак безголовый. Будет звонить Рысь, передай от меня, что она зараза.

— Лучше ты сам ей это скажи, — я зевнул. — Спать хочу. Заслужил я хоть пару часов сна?

— Да хоть пару суток. Отбой, Ирдес.

— Отбой, Ван.

Я лёг, поставив на сотовый автоответчик, который сообщал звонящим, что «абонент временно умер». В голове крутились обрывки прошедших событий.

То, что мы делали сегодня, только одна из наших прямых обязанностей. Защита мира от внешних угроз. Веселее бывает убирать внутренние угрозы, но это не нашей Семёрки дело. Мы — внешники. Пограничники.

Я бы действительно не попался, возьми они меня даже в «силки» — моё физическое тело, источник сигнала двигался со скоростью полторы тысячи километров в час. Это невозможно отследить, уж я-то знаю. А мысли Призраки приучены держать под жёстким контролем, так что даже случайно никто из нас не назовёт другого по имени и даже мельком не подумает ни о чём личном.

Надо же — Дангах! Эти люди совсем разума лишились. Они бы ещё Дасгаха пригласили и устроили кровавое жертвоприношение для вызова инфернала или междумирника! И всё-таки… почему щупы были по ту сторону, а не по эту? И что это за дрянь проскользнула мимо меня? Что-то с этим Разрывом нечисто… Вот только что?..

…Вскочив в холодном поту, не сразу осознал, где нахожусь, всё ещё пытаясь отбиться от монстра из сна и чувствуя липкий тёмный страх. Бросил короткий взгляд в иллюминатор — самолёт заходил на посадку. Я припомнил свой кошмар. В голове как всегда всё перемешалось в невообразимую кашу. Снилась сегодняшняя атака, только почему-то Ван вдруг оказался Дангахом который открывал путь, а потом и вовсе превратился в Дасгаха и пытался принести меня в жертву на алтаре. Встряхнувшись, я выбросил из головы остатки сна. Порядок в мыслях наступает только во время рейдов. В остальное время — полнейший бардак!

Что ни говори, а я не мог забыть тот разговор о расовой принадлежности. И таскаясь за родителями по аэропорту, не мог перестать думать о словах друга. Честного говоря, я считал, что Ван — человек. Ну, много в нём человеческого. Наглый, беспринципный, бесцеремонный. С другой стороны, много не человеческого… Да и какой нормальный… представитель любой расы будет жить в Свободном? Может Ван действительно орк? Слегка обдумав эту мысль, я её отбросил. Не может быть. Или может?

— Малыш… — мамина ласковая тонкая ладонь слегка сжала моё плечо. — Ты не рад человеческим землям?

Она и Шон сидели на заднем сидении, папа за рулём, а я рядом. Место впереди я себе давно отвоевал, даже брат меня отсюда не вытурит.

— Рад, мамуль, — вымучено улыбнулся, поворачиваясь к ней. — Просто не выспался.

А вдруг Ван — гном?! А что — вполне возможно. Начиная от имени, заканчивая характерным поведением — почти подходит. Но только «почти».

— Только не выспался? — мама коснулась моего лба, убрала за ухо прядь, остриженную короче, чем другие. — Я слышала, как ты ругался с другом по телефону, — да уж, Ванов ор бы даже глухой услышал. — Может тебя что-то тревожит?

— Да нет, мам… — я вздохнул, слегка отстранился. — Просто Ван подкинул мне информацию к размышлению. Вот я и размышляю. Не волнуйся, всё нормально.

— И что же это такое великое и жуткое, что ты даже не смотришь в окно?

— Дела команды, мам. Не хочу говорить, это не только меня касается. Не волнуйся.

Мать смерила меня внимательным взглядом, но больше не спрашивала. Да, мамочка, я нагло вру! Но правды от меня ты сегодня не дождёшься.

А может… может Апокалипсис — тёмный?! Не просто тёмный — а тёмный изгой?! Или, скорее, сын тёмного, которого в своё время сослали в тот неприветливый край?! Как я об этом сразу не подумал!

Последняя мысль меня успокоила и позволила, наконец, полноценно оглядеться. И мне определённо понравилось увиденное! Раскрыв окно машины, я подставил ветру ладонь и лицо.

— Мам! А почему мы живём не у моря?! Я хочу жить у моря всегда!

— Мы здесь на две недели. Понравится — останешься на всё лето.

— Мне уже нравится!

Город весь заползал на сопки. Ветер оставлял привкус соли. Красота! Трель телефона заставила ненадолго отвлечься от любования красотами города.

— Киса бесхвостая! Как я рад тебя слышать! А ещё больше буду рад видеть! Нет, моё высочество всё ещё страшно гневается, за то, что моему высочеству не дали выспаться. Я буду мстить и мстя моя будет страшна и ужасна! Ты уже прониклась всем ужасом предстоящего? Ну так бегом иди и проникнись! Да, Кис, я уже в городе. Я тебе столько всего привёз! Нет, целовать меня не надо, я буду отбиваться. А, чем придётся. Как только, так сразу. Я позвоню. Да, дорогая! Кстати, Ван просил передать, что ты вредная, жутко надоедливая… Ты уже знаешь?! Ах, ну да, мы же это тебе уже говорили… О'кей. Отбой.

Услышав в ответ «отбой», я вернул сотовый в карман.

— Пап, а ты слышал — Ирдесу звонят девушки… — вроде как в потолок сказал Шон.

— Она такая же девушка, как я светлый! — быстро ответил я. — Рысь — навигатор группы.

— А навигатор уже не может быть девушкой? — папа ехидно прищурился.

— Ы-ы-ы… пап, давай не будем об этом. Мне ещё рано думать о девушках.

— Ну, почему же… Я в твоём возрасте…

— Райдан! Не засоряй ребёнку мозг! — мама сверкнула на папу глазами, и тот подавился на полуслове, уставившись обратно на дорогу.

— Он у него и так как мусоросборник… — добавил дорогой старший братишка.

А мои руки живут отдельной жизнью, и за случайно сотворённые ритуальные жесты я не отвечаю… Ну и что, что они узконаправленные и с применением артефакта, всё равно случайные! Брат потрогал ослиные уши на своей голове, распылил материальную иллюзию попытки эдак с третьей, попытался убить меня взглядом. А я вообще на птичек смотрю в окошко! Папа окаменел лицом, стараясь не выдавать веселья. Шон покосился на усиленно сдерживавшую смех маму и решил отложить братоубийство на более позднее время.

Я снова огляделся и приметил две машины сопровождения. Родители ограничились всего шестью телохранителями. Из которых ко мне приставлено аж трое! Нет, ну вот они мне нужны?! Мне — Рыцарю Тьмы?! Ладно бы был ещё мелкий и без Ипостаси или хотя бы только Посвящённый во Тьму, я бы понял! Но так — на кой мне эти мордовороты?! Тем более что родители в этот раз взяли именно «мордоворотов», а не «теневиков». От теневого стража пойди-ка отделайся… Но не же зря меня дед воспитывал! Под его чутким руководством выжить захочешь, ещё не такому научишься.

Интересно, почему, всё-таки, мама не любит Теневую Стражу? Ну, я понимаю, эта такие заразы, которые с личной жизнью подопечного вообще не считаются и всегда знают что, где и куда пошёл охраняемый. Зато они незаметны, не маячат за плечом и не распугивают окружающих в отличие от обычных телохранителей. А то, что я не ухожу без нужды из-под опеки как тех, так и других, это только потому, что приучен уважать выполнение чужого долга. Но не нужны они мне! Я же ар'Грах и Рыцарь Тьмы!

Но разве с мамой поспоришь… До сих пор не может отучиться называть меня малышом! «Малыш, ты ещё не закончил обучение… Малыш, ты ещё не владеешь оружием так же как папа или Шон… Малыш, тебе нужна охрана, потому что ты ещё ребёнок…» Грррр! Знает, как меня это злит! Между прочим, я уже совершеннолетний! Ну, то есть по годам до совершеннолетия мне ещё далековато, но тёмный считается самостоятельным с момента получения Боевой Ипостаси и прохождения основного обучения, длящегося от полугода до года. Индивидуально каждый достигает совершеннолетия от восемнадцати до двадцати лет. Официально я считаюсь самостоятельным, с правом ношения Старшей Короны, с десяти лет. Но именно что, только считаюсь. Во всяком случае, для мамы. Для неё я и драться не умею, а убивать тем более.

У тёмных пять ступеней посвящения, если не учитывать время взросления. Посвящённый во Тьму, три ступени Рыцаря Тьмы и Старший Рыцарь. Мало кто достигает последней, многие и первую, Посвящённого, перешагивают только после сотни-другой лет. В десять лет я стал Рыцарем первой ступени. Через полтора года — второй ступени с зарубкой на третью, которой я уже не пожелал (истерику закатил!). Дед так и не простил мне, наверное, отказа от третьей ступени. Ага, а дальше что?! Стать Старшим Рыцарем в пятнадцать?! Да ни за какие коврижки! Мне и нынешнее звание слишком тяжёлой ношей кажется!

О последнем родители не знают, считая меня Рыцарем первой ступени. Мама сама Леди второй ступени (о папе молчу, он Старший уже больше пяти десятков лет), а Шон только Посвящённый, не желаю говорить им правду! Полностью осведомлён только дедушка и ещё трое Старших Рыцарей, у которых сами Императоры сдавали экзамены. Очень тяжёлые испытания пришлось пройти. Родителям не обязательно это знать. А брату — тем более!

А вот и дом… Я выскочил из машины первым, взмахнув крыльями, взлетел полюбоваться моим новым пристанищем с высоты. Стоял особняк на сопке, отдельно от других. Символический забор вокруг сада, больше напоминавшего непроходимый бурелом миниатюрных размеров. Интересно, мама в этот раз наймёт парочку слуг или опять будет её коронное: «Мы здесь ненадолго, обойдёмся своими силами!». Да я-то обойдусь, но она опять будет сама готовить, а потом припахивать меня мыть посуду. Я не гордый, помою, но времени жалко!

— Моя комната будет вот эта! — сообщил я, облетев дом и остановившись перед окном самой дальней комнаты на третьем этаже.

Замечательно! Просторная, с выходом на чердак, два окна, одно из которых выходит в сад. Красота!

— Сын! Когда ты научишься входить в двери?

— Пап, это был явно риторический вопрос! Никогда, пока я могу летать!

— А моя комната будет подальше от него, — сообщил Шон, только заходя в дом.

Закрытые изнутри окна я давно наловчился быстро открывать, так что эта проблема задержала меня всего на пару минут. Спрятав крылья, остановился посреди своей новой комнаты и осмотрелся. Стандартная обстановка — диван, стол, кресло, шкаф, книжные полки, тумбочка. Та-ак, где моя сумка…

Через час полки были забиты книгами, стол украшал мой комп со спутниковым модемом, две большие колонки с софбуфером, разбросанные везде диски, в шкафу царил близкий сердцу бардак и по комнате раскидана куча бесполезных, но приятных мелочей. Последний штрих — флаг Тёмной Империи во всю стену. Забив последний гвоздик в оклеенную голографическими обоями стену, полюбовался чёрным флагом с гербом Трёх Императоров. Где знамя, там и дом. Я дома!

А небольшая спортивная сумка-декомпенсатор не изменилась в размерах и весе. И оставалось там ещё достаточно всяческого хлама.

Закончив с комнатой, я помчался осматривать остальной дом. Шон выбрал комнату тоже на третьем этаже, только в противоположном от меня конце дома. И это «подальше»?! Я думал, он в подвал забьётся… Ой, язык мой, враг мой! Опять ляпнул мысль вслух! Уворачиваясь от тумаков братца, я проехался по периллам до первого этажа, сбил с ног отца, получил от мамы неощутимый подзатыльник, «Смотри куда летишь!» в качестве выговора и счастливо помчался осматривать подвал.

Ммм, что за красота! Двухуровневый подвал, нулевой и минус первый этаж! На нулевом даже пара форточек под потолком. Всё так темно, с коврами на полу и стенах. Интересно, а здесь родители что хотели устроить?! Ммм… а минус первый вообще полподвала перегорожено стальной дверью. И папа надеется, что эта «неприступная преграда» меня остановит?! Ну… может, ненадолго задержит. Часа на два.

— Сын, не лезь в перегороженную часть! — папа лёгок на помине.

— А что там?

— Моя личная тренировочная территория с загрузкой от пятого до десятого карманов «Ада». Не лезь! Тебе ещё рано такое проходить.

— Хорошо, папа!

Ага, конечно, обязательно, прямо я тебе и поверил, и так сразу прямо не полез! К твоему сведению, драгоценный родитель, я с дедом уже шастал по «десятке» и не раз! Это для тебя с мамой я только «четвёрку» могу пройти. Если ты прячешь там «Ад», вскрою обязательно. Интересно, а как ты смену «адских» карманов сделал?! Одно место — один «Ад»! Что-то ты темнишь, отец мой Император. А Шону, небось, вход разрешён! Он же не будет нос совать куда не просили и по сторонам внимательно глядеть. У папы там точно что-то ужасно интересное! Ну, ничего, я ещё доберусь до всего.

Просторный чердак вызвал не меньший энтузиазм чем подвал! Ха, сколько тут всего интересного! Десяток старых сундуков неизвестно откуда и мамин комнатный телескоп! Хотя, назвать эту махину «комнатной» было довольно опрометчиво — больше ста килограмм металлизированного пластика и линз, плюс цифровая фотокамера с интерфейсом к мощному компу, да всяческие астрономические вычислительные проги. Интересно, куда мама его упаковывает, когда таскает с собой?! Или у неё в каждой резиденции по телескопу? Тогда с собой можно брать только ноут.

Мама любит звёзды. С её подачи (пинка, то есть) финансирование астрономических институтов и исследовательских центров астрономически повысилось. Как и вообще научные изыскания всяческих гениев. Разнообразные институты, академии и лаборатории и так получали немалые дотации, особенно не жалели средств на развитие космонавтики, но мама подняла финансирование ещё на тридцать процентов. Правда при этом разогнала много бесполезных центров, позакрывала кучу всего, как она считала, ненужного и уволила несколько сотен нахлебников. Мамочка сама доктор физико-математических наук и это только по первому образованию. Когда она приезжает с проверками (а делает это мамуля частенько) институты и исследовательские центры воют.

В общем, чердак меня задержал аж на полчаса, за которые я успел пересмотреть всё, что попалось под руки и на глаза. Мне определённо нравился мой дом! Может, родители меня здесь оставят жить?! Хотя как же, от них дождёшься. «Малыш, ты ещё не закончил обучение!..». Ой-ой-ой, как будто я его здесь не могу закончить! Ну и что, что человеческие земли! Что здесь, тёмной Академии нету?!

По-видимому нету, потому что, когда я высказал свои предложения за ужином, родители посмотрели на меня как на умственно отсталого. А что я такого сказал?!

— Малыш, откуда в человеческих землях тёмная Академия? — поинтересовалась мама. — Кого в ней обучать?!

Ой, и правда, о таком я как-то и не подумал даже… Тьфу, мам, не морочь мне голову! Чуть не повёлся! Не может не быть нормальной Академии в человеческих землях. А ты просто хочешь держать меня поближе к себе. Я взрослый, мам!

— Но хоть что-то должно же быть?! Живут же тут тёмные! Ну не поверю, что всех детей отправляют учиться в Империю с любых земель!

Родители переглянулись и папа сказал:

— Ну… вообще-то…

— Всех отправляют! — отрубила мама.

Папочка, ну поддержи ты меня, я же уже совершеннолетний!

— Вообще-то есть, — закончил за папу брат и не огрёб подзатыльник сразу только потому, что сидел далеко. Но мамин многообещающий взгляд сразу наводил на мысль, что лучше было отделаться подзатыльником. Спасибо, брат! Я тебе этого не забуду!

— Никаких аналогов! Мальчик Императорской семьи должен получить элитное образование!

— А разве учебная программа не везде одинаковая?

— Программа может и общая, только учат по-разному!

— Ну мамочка!

— Сын, нет!

— Ну хоть год, мамочка!

— А потом догонять недоученное как будешь?!

— Так я же догонять буду, не ты!

Ай! А мама тоже умеет прицельно метать самонаводящиеся молнии! Скривившись, я потёр поясницу и снова заявил, что сбегу. Но мама только ехидно усмехнулась и посоветовала выбрать для побега место поинтереснее, потому что когда она меня найдёт, на год запрёт в подвале без доступа в сеть.

Я тут же сделал вид, что обиделся, ушёл в комнату и там улёгся на диван. Надо обдумать, как мне остаться здесь и чтобы мама не пыталась меня за ухо и пинками вернуть домой. А то ведь поперёк маминой воли не то что папа, но даже дядя никогда не идёт. Только дед и может с ней поспорить, и то не всегда. Точно! Надо связаться с дедом! И как я об этом сразу не подумал?!

Зевнув, вдруг понял, что зверски хочу спать. Эх, все звонки завтра, а сейчас только скинуть Рыське «эсэмэску» о том, что сегодня никак не получится встретиться.

По-хорошему надо бы разложить диван, достать одеяло… Но так безмерно лень… Завернувшись в покрывало, я благополучно уснул.

Истерический вопль под ухом заставил меня подскочить, не соображая что к чему и, запутавшись в покрывале я, с высоты не только дивана, но и своего роста, рухнул на вниз, звучно приложившись головой о деревянные доски пола.

Пока я, ругаясь, выпутывался из покрывала под которым мирно продрых не только ночь, но и, похоже, полдня, громоподобный ржач подсказал мне, кому я обязан столь «радостным» пробуждением.

— Сволочь! — сообщил я брату, всё ещё безуспешно пытаясь выбраться.

Спасибо, дорогой старший брат, что избавил даже от тени кошмара, преследовавшего меня во сне. Что мне снилось, интересно? Наверное, опять кошмар с первым Обращением. Ужас, вязкий как патока, не позволял мне проснуться, но был благополучно забыт, стоило приложиться головой о твёрдую поверхность! Чешуйчатая скотина ты, Старший Наследник…

— Мелкая зараза, — весело сообщил мне брат, схватив спеленавшее меня коварное покрывало за наружный край и резко потянув вверх, от чего я несколько раз перекрутился, ещё раз приложившись об пол всеми выступающими и в конце снова затылком от всей души. Прощайте, останки страшных снов, всегда преследующие такого мирного меня! — Продрал глаза, спящая царевна?!

Я мрачно посмотрел на него, не пытаясь подняться.

— Чего тебе от меня надо?

— Мне? — сделал Шон удивлённые глаза. — Ничего. Мама просила разбудить. Обед ты уже пропустил.

Врёт и не краснеет. Когда маме надо меня разбудить, уж Шона она никогда не посылает! Обед пропустил? Тоже мне напугал! У меня ещё кремовые пирожные в сумке лежат, с голоду не помру.

Поняв, что вставать я всё равно не собираюсь (а что, мне и на полу неплохо лежится!), старший братишка поднял меня как пушинку и поставил перед собой. Я ответил ему мрачным взглядом и пообещал припомнить сегодняшнюю побудку.

— Ой, напугал, грозный воробей, боевая килька! — громоподобно хохотнул Шон.

— И хватит меня глушить своим ржачем! — я вывернулся из крепкой хватки и откинул за спину растрёпанные волосы.

— Ха-ха-ха! — демонстративно ответил мне этот наглый мордоворот.

Я фыркнул, выходя из комнаты первым и в срочном порядке обдумывая план мести. Ничего достаточно гадкого на ум после сна не приходило. Передёрнув плечами, на автомате сотворил ритуальный жест приводивший в порядок одежду и волосы. На меня словно дунуло морозным зимним ветром. Брат догнал меня на лестнице и спускались мы вместе вполне цивильно — как-то не хотелось получить от мамы…

Мама стояла на первом этаже, явно ожидая нас. Я удивился, с чего она переоделась в одно из своих самых красивых вечерних платьев и вообще выглядела как безупречная фарфоровая кукла. Даже коротко стриженные чёрные волосы мамы аккуратно убраны под золотую сеточку.

— Мам, ты куда собралась?

— Нас пригласили на корабль, будет сбор высшего света, и мы с папой идём, — пояснила мама. — Мальчики, вы с нами хотите?

Мы с Шоном переглянулись и дружно замотали головами.

— Я там со скуки помру! — а безнаказанно развлечься по полной мне там никто не позволит.

— А я мелкого одного не оставлю.

Придушу! Ночью! Удавкой!

— Свяжу. Ночью. К батарее прикую цепями, — еле слышно пообещал брат. — На этот раз прочными.

Я что, опять вслух?! Да вроде нет…

— На лице всё написано! — хмыкнул Шон.

На лице, говоришь, написано? Хе-хе, я придумал, как тебе отомстить, мой дражайший братик.

Папа спустился вниз в своём самом лучшем костюме чёрного шёлка, такой же безупречный как мама. Вообще-то папа не любил весь этот шик, предпочитая футболку и старые, порядком затасканные джинсы всяким изыскам моды, но ему просто приходилось соблюдать рамки приличия на официальных приёмах и прочих мероприятиях. Шон пошёл в отца — такой же здоровенный и повадки точь-в-точь папины. Только папа значительно умнее, но это может приходит с возрастом. А я в мать: сложением, лицом, характером. То есть — небольшого роста, узкая кость, смазливая морда лица, разве что глаза не понять в кого фиолетовые, а не тёмно-синие. Даже моё «детское имя» (да и «взрослое» тоже) дано мне за цвет глаз. Когда я был совсем мелкий, мама звала меня Ирис, а не Ирдес. Это я уже потом (года четыре назад) взбунтовался, хватит меня цветочным именем звать, коверкая моё полное, я взрослый! И ужасным характером, как мама говорит, пошёл в дедушку — тому тоже ни минуты спокойно не сиделось. Ну-ну, врёт и не краснеет. В неё я, в неё! Деда всё рассказал про родительское буйное детство! И вообще как можно сидеть, когда вокруг столько интересного?!

Прежде, чем родители ушли, я выпросил разрешение гулять где мне вздумается без показушных мордоворотов следующих по пятам. Пока я буду их ждать, ничего не успею, а дел на сегодня великое множество!

— Алё, Киса! Ну и когда я тебя увижу? Только вечером?! Так долго?! Куда я дену такую прорву времени? Ладно, ладно! Но могу я хотя бы за тобой зайти? Не, я тебя на руках понесу — так интересней. Ну, это как получится! Будешь крепко держаться — не уроню. Всё, договорились, буду в половине восьмого как штык!

Врубив музыку повеселей, я стал собираться. Где моя самая стильная рубашка чёрного шёлка?.. Вещи из шкафа полетели на пол, на выбор одежды ушло около получаса.

Опустив пониже отвороты изрядно укороченных ботфорт, расправив кожаные штаны, поправив ремень с пряжкой в виде гербового щита, и расстегнув три верхних клёпки на чёрной шёлковой рубашке, я посмотрел в зеркало и весело улыбнулся сам себе, надевая тонкий чёрный венец. Я бы и рад его не надевать, да мама предупредила, что если посмею выйти без венца, она мне крылья по пёрышку выдергает. Ну, мамы поблизости нету, а наложенную невидимость доработанную мной именно для сокрытия таких вот знаков отличия никто не отменял. Прошептав три слова и сотворив ритуальный жест, я проверил наличие невидимого венца на ощупь.

— Ох и намылит тебе мама шею, — попророчествовал незамеченный мною стоящий в дверях брат.

— А ты ей не говори, — предложил я.

— А что я за это получу? — хитро оскалился Шон.

Ну, вот почему у него нет клыков в человеческом обличии, а у меня есть?! Стоит улыбнуться, как сразу понятно — тёмный! Несправедливо, вся маскировка к демонам!

— Я тебе не буду мстить за сегодняшнюю побудку, — с сожалением вздохнул я. — И молниями не буду кидаться неделю… э… ну, три дня точно! Хотя может только два…

Куда бы ещё сумку приспособить? Не хочется её с собой на плече таскать — неудобно. А если её вот в этот браслетик с пространственным карманом? Я им редко пользуюсь, потому что уж очень маленький на браслет кармашек навешан, но спортивная сумка должна влезть?! Ну-ка, попробуем… Только бы не глюкануло сопряжение пространственно-временных континуумов…

— Хмм… — брат сделал вид, что задумался. — Всё, что ты перечислил и ещё кое-что, дорогой младший братишка, — Шон ядовито усмехнулся. — Ключ от папиного «суперсекретного» хода.

Я поперхнулся и чуть не выронил сумку.

— А ты откуда знаешь?!

— Слухами замок полнится.

— Ну ладно… — вздохнул я, доставая из потайного кармашка сумки длинный лёгкий стилет и передавая брату. — В верхний третий разъём до половины лезвия и трижды по часовой, один раз против. Потом надавишь, считаешь до трёх и резко вынимаешь, а то дверь намертво заклинит. Только ход ведёт всего лишь в город. Есть ответвление к папиному «Двенадцатому Аду», но я тебе туда даже соваться не советую. Если выживешь, папа тебя потом сам убьёт.

Ничего не сказав, Шон хитро улыбнулся, забирая стилет. Он что и про папину гоночную машину на выезде в город знает?!

— Если папа тебя поймает, тебе хана, — предупредил я.

— Ну, ты же меня не сдашь.

— Ну, если ты не сдашь меня.

— Договорились, — весело ответил брат, выходя из комнаты.

Сумка поместилась в карман и я замкнул браслет на запястье. Тэкс, что по плану дальше?

Я сел на диван, вытянул ноги и опять подумал о старшем брате. Отказ от такой приятной и гениальной мести не значит, что я не должен доставлять братцу неприятностей! Хм, хм, что бы такое придумать…

Телефон запел знакомой мелодией и я поднял трубку.

— Ясного неба, Ван!

— Выспался?

— Ага, немного. Ещё бы спал, да братец не дал. Побудку мне устроил такую, что ещё не скоро забуду.

— Месть придумал?

— Угу, но пообещал не мстить. Что очень обидно…

Мы одновременно с сожалением вздохнули.

— Жаль, жаль… — протянул Апокалипсис. — Я тут подумал и решил, что завтра уже приеду.

— Правда?! — обрадовано подскочил я. — Хо-хо, это будет весело! Остановишься у меня?! Отец купил здесь дом, он ещё полупустой, но, кажется, нескучный!

— Обязательно! — расхохотался друг. — Раз уж решился вопрос с жильём, то и задержусь подольше!

Я рад, что Ван приедет. Рад! А ужас, сковавший всё внутри — сгинь без следа! Что с того, что я принц, и Апокалипсис о том не знает?! Плевать, демоны дери… Убеди себя, Ирдес, побрали бы тебя твари Хаоса, прежде чем друг, обладающий частью твоей собственной души, не почувствовал твой страх через тонкую нить незримой связи! Рад, счастлив просто! Лыбу до ушей и радости в голос побольше!

— Я добровольно приобрёл на свою больную голову второго старшего брата!

— Верно подмечено! Теперь за свои выходки будешь получать по полной!

— Если догонишь, — весело хихикнул я.

— Вот уж с чем проблем не будет, — хмыкнул Ван. — Жди, обалдуй, я явлюсь и припомню тебе весь твой дебилизм за последние годы!

— Ура! — от избытка чувств я завертелся на месте. — Я буду тебе напоминать сам, но ты меня достать не сможешь. И я буду смотреть как ты бесишься от невозможности удушить такого хорошего меня!

— Ну сама наивность, — восхитился Апокалипсис. — Отбой, братец, жди основательную трёпку завтра.

— Отбой, жду наипреинтереснейшей картины твоей злющей морды!

Хо-хо, сам Апокалипсис явится по мою душу! Выбей из своей головы глупые и опасные мысли, Крылатый! Первое правило в кодексе Рыцарей звучит так: «Будь всегда честен с самим собой». Не заключай сделок со своей совестью, не иди на компромиссы с бесчестием, не забывай о долге и никогда, НИКОГДА себя не обманывай! Других — сколько влезет. Но не себя. Я рад. И мне страшно. Но об этом жизненно необходимо забыть немедля! Займёмся более насущными вещами, чем самокопание?!

Минут пять я прыгал по комнате, попутно заталкивая вещи обратно в шкаф и даже успел придумать мелкую пакость Шону.

Есть у моего старшего брата одна ненормальная страсть — старый проигрыватель и виниловые пластинки. Везде, куда бы ни ехал он тащит этот раритет с собой. Есть у него пара любимых пластинок, которыми он особо дорожит. Вот их-то я и утащу к себе на время, пока буду гулять один и почти что без венца. Так, маленький дополнительный рычажок шантажа. И пусть хоть что-то вякнет маме!

Убедившись, что брат в подвале, более того, зашёл в перегороженную папой часть, я прокрался в его комнату. Проигрыватель стоял на видном месте, рядом в коробке пластинки. Я аккуратно вытащил их и стал перебирать. Не то, не то, всё не то! Сложив виниловые диски обратно, я внимательно осмотрелся. Ага, одна в самом проигрывателе! Сняв прозрачную крышку, поднял иголку и вытащил древний раритет. Осторожно держа, поискал глазами упаковку.

Когда дверь резко распахнулась, я вздрогнул и выронил пластинку из рук. Поймать не успел и она хряснулась об пол, разбившись на две части.

— Ирдес!!! — глаза братца быстро и опасно наливались багровым светом.

Ой-ей! Глаза у брата светятся только в состоянии крайней ярости!

— Шон, я не хотел!!! Я послушать хотел! — заорал я в ответ.

Брат зарычал и начал неконтролируемую трансформацию. Я труп, я труп, я труп!!! Разорванный на кровавые не опознаваемые ошмётки! Мамочка!!!

Бросившись в сторону, понял, что через окно не уйти. Разворачивая крылья, сделал вид, что всё равно собираюсь прорваться к окошку и когда брат, пребывая уже во второй стадии трансформации, дёрнулся вслед за моим обманным прыжком, я ввинтился между ним и стеной, рискуя попасться в лапы или врезаться в косяк, прыгнул в дверь и полетел по лестнице вниз. Входная дверь оказалась заперта и я, не тратя времени бросился в подвал, запер ненадёжную дверку которой хватит на пару ударов. Понимая, что мне совсем конец, воспользовался единственным доступным выходом — форточкой под потолком. Моё телосложение спасло уже не в первый раз и я оказался на улице, едва успев улизнуть от сунувшейся следом когтистой чешуйчатой руки Шона. Гораздо более крупный брат не протиснулся бы в эту форточку при всём желании. Да я и сам не понимаю как пролез…

Не смея испытывать судьбу, взмыл в воздух и на полной скорости направился в сторону города. Даже если брат вздумает преследовать на крыльях, то догнать меня ему не светит — я гораздо быстрее.

Сев на одну из крыш, я почистил запачканную во время моего судорожного бегства одежду и привёл в порядок волосы. Даже собственное семейство не престаёт удивляться, как я могу летать, когда они распущены. Объяснить — не объясню! Нет, я, конечно, могу сейчас развести демагогию, пуститься в метафизические рассуждения на два часа, но объяснять всё это нудно, долго, а главное — всё равно не понятно. Скажу только, что они не лезут в глаза. Я их «приучил» не мешать в полёте. Это всё — от движения кончика пера в крыле, до наклона головы и чего-то большего, чего-то неуловимого. Вот когда от их порядка моя жизнь не зависит — постоянно попадаются под руки и вообще жутко мешают! Но в полёте или в бою — никогда.

Вид с крыши открывался изумительный. О Небо, какой красивый город!.. Интересно, какой он ночью? Наверное, ещё лучше.

Море, запах которого доносит не стихающий ветер, очень своеобразный ветер, таких я ещё не встречал, лазурное небо, зелень среди домов… Ммм, определённо, я влюбился в этот город с первого вдоха и намертво!

— Полетаем?.. — позвал меня это необычный ветер.

И что-то до боли знакомое иглой впилось в сердце чувством радости, свободы, дыханием неземной выси. Видение знакомого лица, голоса поющего мне на незнакомом языке — отблеском тени памяти…

— Да… — выдохнул я в ответ, поддавшись зову.

Стоя на самом краешке крыши, спиной к земле я раскинул руки, заворожено слушая ветер, которого раньше не знал, а может просто забыл, и легко упал спиной в бездну, доверившись зову. Когда ветер подхватил мои развёрнутые крылья и в диком танце мы полетели меж домов, то взмывая ввысь, то стопором уходя к самой земле и выворачиваясь в самый последний момент самыми немыслимыми способами избегая встречи со стенами домов, землёй, бетоном и асфальтом, я понял, что ветер здесь такой же безрассудный псих как некий Ирдес по прозвищу Крылатый.

Поднявшись в безумную высь и падая в свободном полёте к земле, я был счастлив и казалось, что я падаю в небо. О Небо! Как хорошо, что я здесь оказался!

— Останешься?.. — прошептал ветер.

— Да! — крик в ответ.

И ветер рассмеялся. Тот, кто никогда не слышал голос ветра не поймёт меня. Не поймёт этой пьянящей радости, неописуемого восторга и никогда не поймёт, почему я хохотал как безумный падая в небо…

— Я останусь с тобой!

…Останусь летать наперегонки с тобой в шторм…

…Будем пугать чаек над морем и нерасторопных растолстевших голубей, это же так весело!..

…А ещё мы будем веселиться в городе, ведь летать в этих переплетениях бетона, стали и деревьев так весело!..

…Да, ещё выберем маршрут поинтересней!..

Уже не разбирал где голос ветра, а где мой. Безумный восторг полёта захватил целиком, ещё никогда не приходилось мне ТАК летать!

— Я нашёл тебя!..

Кто это крикнул? Я или ветер? Не знаю, да и не важно!

«Мамочка моя, милая…» — запел телефон, хоть и не сразу, но возвращая меня к реальности.

— Я должен ответить…

— Иди… — с сожалением отпустил ветер.

Крылья я развернул в самый последний момент, ловко опустившись на одну из крыш. А ветер был рядом, только позови… Вздохнув, я ответил на звонок.

— Да, мамуля.

— Ну, — со вселенской скорбью в голосе произнесла мама, — начинай объясняться.

— Э-э-э… — ответил и умолк.

В чём именно объясняться?! Чего такого страшного я натворил опять, о чём она узнала? Может, она видела меня в небе? Хм, вроде бы не забыл про «прозрачность».

— Ну, я жду!

— Мамуль, а что ты хочешь от меня услышать? — с другого боку подойдём к скользкой теме. А то ещё ляпну чего-нибудь не то, головной боли основательно прибавится.

— Объясни, что у вас произошло с братом и почему Шон паникует! — рыкнула мама.

Я тяжко вздохнул и без лишних подробностей рассказал матери как разбил его пластинку и как мне пришлось улепётывать, потому что брат себя не контролировал. Выслушав, мама вздохнула ещё тяжелей.

— Понятно всё с тобой, чадо моё, — сказала мамуля. — А почему ты сам не принял боевую форму?

О чём ты, мать моя Императрица? Не скажу тебе истинных причин, но объясню так, как ты привыкла слышать.

— Мам, да ты что?! Одно дело, какую-нибудь пакость воплотить: молнией там кинуть прицельно или морду ему во сне несмываемой краской разукрасить или подушкой побить, но в боевом облике против брата драться?! Вообще обратить против брата Ипостась?! Мам, я ж не отморозок какой…

Да и одёжку, которая обязательно порвалась бы, жаль неимоверно. Я ж не успел бы вызвать доспех смены ипостаси.

— Ох, Ирдес… Лучше бы ты ему в лоб дал, клянусь Небом! Твой брат, когда понял что натворил, чуть не поседел от ужаса. Носится в панике по окрестностям, разыскивает тебя, мне и папе уже три раза звонил. Отзвонись брату, родной, не доводи Шона до истерики.

— Нифига, пусть помучается! — возмутился я. — Не буду я ему звонить, мам, он себя не контролирует! И вообще домой сегодня не приду, останусь у ребят. Тем более что они меня ждут.

Мама несколько мгновений посопела в трубку.

— В ночной клуб собрался?

А что, это идея!

— Ну… а почему бы и нет? Тем более я Рыси обещал.

— С девушкой пойдёшь? — ехидно уточнила мама.

— Рысь — навигатор! — тут же возмутился я. — Мамулечка, позвони Шону сама, только не говори где я и куда иду, хорошо? Не хочу я сегодня этого дурака лицезреть. А пластинку я правда не хотел разбивать. Я бы склеил или нашёл такую же, только не успел.

Мать весело хихикнула и ответила:

— Хорошо, малыш. Только будь умницей, не попади в неприятности.

— Постараюсь, мамочка. Спасибо тебе!

— Не за что, солнышко, — ответила она и отключилась.

…Леди Илина, закрыла телефон-раскладушкуи покачала головой. Младший опять выдал такое, что оставалось только вздыхать и разводить руками. Хотя сама она, если честно признаться, в юностиещё не такие финты выкидывала. Императрица, как и любая мать, любила обоих своих детей, но в младшем просто души не чаяла.

Этот неугомонный дьяволёнокне позволял родителям расслабиться ни на минуту с самого рожденияи при этом так качественно строил невинные глазки, что невозможно было на него злиться. Ну разве это небесноесоздание с ангельской внешностью могло натворить хоть что-то плохое?!

И даже Илина не всегда могла противостоятьобаяниюмладшего сына. Где-то глубоко внутрионачувствовала себя виноватой за раннее обращение, едва не убившее ребёнка. Ни её, ни отца не оказалось рядом, чтобы не допустить произошедшего кошмара и малыш обратился сам, спасаяещё не получившегоИпостасьстаршего брата. Шон едва не погиб, закрывая собой Ирдеса. Увидев, как брат умирает, девятилетний малыш не просто обратился, но и устроилсумасшедшуюкровавую расправу над нападавшими, разорвав тех на куски. Хорошо хоть ничеготолкомне запомнил, иначе, наверное, сошёл бы с ума.

Виновных в томстрашномпокушенииИмператорская чета казнила собственноручно с особой жестокостью. Райдан был в такой ярости…

Старшего брата приобретённая раньше срокаИпостась убила бы. Младший не только выжил, но и до сих пор успешно пользуется странными дарами этого обращения.

Тяжко вздохнув, Императрица набрала номер старшего сына…

Сев на край крыши, я поболтал ногами в воздухе, с интересом рассматривая небольшой дворик.

На детской площадке играли штук пять пацанят хулиганского вида и одна не менее хулиганская девчонка. Мне было интересно смотреть как они бегают по площадке, копаются в песочнице, строя из песка, ведёрок, лопаток и граблей какое-то сложное сооружение.

На скамейках во дворике сидели три благообразного вида бабушки в усыпанных мелкими цветочками сарафанах. А вот тип, сидящий на другой скамейке в тени деревьев, почему-то сразу насторожил. Приглядевшись, я нагнулся вперёд, почти соскальзывая с края. Зрение у меня в несколько десятков раз лучше человеческого и даже с высоты девяти этажей панельного дома мне не составляло труда разглядеть какой формы мелкие цветочки на сарафанах бабушек. Этот же…

Первым делом лохматый тип в чёрной коже привлекал размерами. Он был огромен, даже больше меня в Боевой Ипостаси. Это как человек я небольшого роста и вешу едва пятьдесят килограмм, а в конечной стадии обращения больше двух метров ростом и два центнера веса. Вот так всё нерационально и откуда, собственно, берётся лишняя масса, понятия не имею. Вот не нормальный я тёмный, точно мутация генетическая — никто из собратьев так массу не прибавляет! Тридцать процентов от основного веса — это максимум! Хотя, всё можно списать на неправильное первое обращение.

Так, опять в голове привычный бардак. Ну, так вот о сидящем на скамейке типе. Размеры, одежда (как он не парится весь в коже в разгар лета?!)… Особенно мне не понравилось выражение лица, с каким он следил за играющими малявками. Нечто каменно-холодно-презрительное с оттенком какой-то ненормальной жажды. Ох и не нравятся мне такие… взгляды.

За наблюдением я не сразу обратил внимание на причитания бабушек всё-таки заметивших сидящего на крыше и такого скромного меня.

— Упадёшь же, девочка!.. — долетел до меня возглас одной из старушек.

Не понял. Кто девочка — я девочка?! То, что у меня волосы по пояс ещё не делает из меня девочку! Обалдели, бабки слепые! Ну вот почему только люди способны перепутать мой пол?! Тёмные в различении полов пользовались не визуальными критериями, а… хм… Не помню точную формулировку, но, в общем, не спутаешь! Это же на уровне инстинктов. Да и визуально не похож я на девочку! Вообще, в принципе, ничем! А люди просто… офигели.

— Я не девочка! — справедливо возмутился. — И не упаду!

Бабки запричитали и заохали ещё сильнее, а я перевёл взгляд на человека в коже. Гм. Человека?! Взгляд очень светлых, запредельно ледяных глаз впился в меня так, что я стал задыхаться. Мышцы скрутило судорогой, горло сдавили спазмы. Да что за дрянь?! Я попытался выставить ментальный щит, ослабить судороги. Мне это даже почти удалось. Отвёл глаза и тут же почувствовал удар в бок. Диким усилием воли не скорчился, снова поглядел на этого… даже не знаю кто это, что это за тварь! А тип стоял и ухмылялся мне. И в лице был приговор. Мне стало страшно.

Так! Стоп! Я наследный Император, Рыцарь Тьмы второй ступени и воплощаемый Призрак, а не сопляк малолетний, каким являюсь для родителей! Ну, тварюга, поприветствуй Крылатого. Мой долг и право Рыцаря позволяют убить тебя. Улыбнувшись самой поганой из своих улыбочек, ударил в ответ. Ухмылка на роже ублюдка сменилась выражением боли и мгновенной запредельно чёрной злости. Фу, какая гадость! Бывает же такая некрасивая злость.

Удар в спину был так силён, что чуть не сбросил меня с края крыши. Поднявшись на ноги, не сдержал вибрирующего низкого рыка и клыкастого оскала. Вообще я очень мирный ребёнок, если меня не злить. А злить меня определённо опасно для здоровья! Причём не моего!

Работа с Силами и тёмные искусства — весьма далёкое понятие от того, что люди называют «магия». «Магия», «волшебство» и прочее — это скорее свойственно самим людям, которые порой вытворяют такое, что тёмным и не снилось. У тёмных другие принципы взаимодействия с окружающим миром.

Приготовив в ладонях компактный комок скоротечного импульсного столбняка, я уже собрался было оригинально прикончить эту гниду (убило бы едва ли, но помучился бы изрядно), как он нанёс ещё один удар. Удар такой силы, что меня скорчило! Боль от солнечного сплетения волнами распространялась по телу, я хотел закричать, но смог только едва слышно выдохнуть одно слово: «ветер»…

— Падай… — через вечность муки пришёл ответ.

И ветер сам толкнул меня в спину, тут же подхватив и как-то по особому выгнув моё безвольное тело. Я только почувствовал, что кто-то силком выдирает из моей спины крылья и чужая воля расправляет их. Сознание на миг всё же покинуло меня, но я очнулся и сразу понял, что от прежней боли не осталось даже воспоминания и самочувствие было идеальным.

— Спасибо! — заложив лихой вираж, всей душой крикнул я.

Даже не думал, что ветер действительно придёт. Великое Небо, да это же Стихия, обладающая самосознанием! Невозможно!

— Возможно! — крикнул Ветер, закружив меня так, что небо с землёй каруселью завертелись. — Я всегда приду к тебе, малыш!

Ну вот, и этот туда же! Не малыш я, не малыш!!!

Но этот наглец только расхохотался в ответ. И я невольно рассмеялся вместе с ним. Чувствовать себя единым целым с разумной стихией оказалось так просто, словно это я всегда был ветром, а он был мной.

— В мой Город явилось Зло, — вдруг посерьезнел ещё миг назад беспечный Ветер.

Чувствую. И знаю, что мы должны делать. Оказавшись на земле на детской площадке злополучного дворика, поискал взглядом ублюдка в коже, но того, как и следовало ожидать, давно след простыл.

— Поищу… — как-то обречённо вздохнул Стихия, отпуская меня.

Иди, я тоже поищу, только по-другому.

Вокруг меня уже прыгали наглые что-то восторженно вопившие дети. Один из мальчишек даже попытался дёрнуть за крыло. Ага, щас, так я и дался!

— Эй, мелкие! Кто мне скажет, куда ушёл большой страшный дядя вот с той скамейки? — я ткнул пальцем на нужную скамейку. — И кто знает, как его зовут?

Как оказалось, ни мелкие, ни бабушки не знали что это был за человек (и почему у меня нет ни капли сомнения, что это был не человек?) и не увидели, куда он делся пока я падал.

Ловить в этом дворике было больше нечего и я, взмахнув крыльями, единым слитным движением прыгнул в воздух, сразу оказавшись метрах в пяти над землёй.

Стремительный облёт улиц по периметру тоже не дал результатов. Испарился он что ли?!

Сев на одну из крыш, я прислонился к имевшейся на этой самой крыше кирпичной постройке и вознамерился слегка отдохнуть. На часах было только шесть вечера и, кажется, я даже умудрился уснуть…

— Стреляйте, мать вашу, стреляйте!..

Вскочив как ужаленный, я тут же подался в сторону кричавшего и взглянул с крыши в небольшой тупик меж трёх пятиэтажек. Мой недавний противник держал у горла человека в форме нож. А в них целились из автоматов ещё человек десять и один уговаривал двухметровую человекообразную тварь отпустить их капитана.

— Стреляйте, кретины! — опять зарычал пленный капитан.

— Мы не можем стрелять, мы заденем вас!

— Сквозь меня стреляйте!

Не понял. Это что за жертвенность такая — мол, меня убьёте, так туда и дорога?! Не, так не пойдёт. Держись, человек, сейчас я вмешаюсь.

Мне от рождения дано много. Значительно больше, чем всем этим людям. И ответственность, которую я несу несравнимо больше, чем у всех у них вместе взятых. Даже если бы этот человек сейчас малодушно молил о спасении, соглашаясь на все требования твари, даже если бы я знал, что мне могут ударить в спину, всё равно не смог бы пройти мимо. Ответственность за чужие жизни лежит на моих плечах с самого рождения. Даже если эти жизни не имеют ко мне ни малейшего отношения… Ведь это же даёт мне право убивать.

Быстро закатав рукава рубашки, приготовился к прыжку. Эх, на перестройку мышления по типу Призрака нету времени! Ну, ничего, обойдёмся и так. Отрастить когти и частично трансформировать руки, покрыв их чёрной чешуёй брони, упрочнить кости. Готовность, крылья навыпуск. Три, два, прыжок!

Стремительно метнувшись вниз, распластать тело к самой стене, бесшумно расправив полупризрачные крылья. Тело действовало практически независимо от мыслей, подчиняясь заранее составленному плану. В стремительном полёте схватить эту тварь за руку с тесаком, который с большой натяжкой можно назвать ножиком. Нож в сторону, свободной рукой удар в голову, извернуться и пнуть ногой по локтю другой руки, и желательно во время приземления сломать гаду руку!

Руку сломать не получилось, как и прибить урода на месте. Но пленника он выпустил и в обратном движении впечатал моё высочество в стену. Стремительно вывернувшись и не выпуская крепко сжатого запястья врага, взбегаю по стене и успеваю ударить двухметровую дылду каблуком в затылок. После чего он дёргает меня за ногу и я опять впечатываюсь в стену. Ай. Больно. Ну всё, я злой!

— Гррррааах! — утробный рык фамильным кличем вырывается из горла, увернувшись от ножа, вгрызаюсь заметно удлинившимися клыками в руку противника, не забываю пинаться и не позволять схватить моё высочество за глотку.

Мой враг всё-таки вбил меня в стену и третий раз, и с такой силой, что потемнело в глазах. Когда я очнулся, бравые омоновцы уже повязали этого нелюдя и увлечённо пинали. Фи, не хочу участвовать в избиении.

— Эй, паренёк, ты живой? — ко мне склонился уже немолодой капитан с седыми висками.

Главное, что ты живой, человек. Иначе я бы себе твоей смерти не простил.

— Угу, — кивнул я и капитан помог мне подняться на ноги.

Чешую и когти я предусмотрительно убрал, как и клыки уменьшил до нормы. Сплюнув, брезгливо вытер губы и просительно посмотрел на капитана:

— А у вас вода есть?

— В машине есть, пойдем, — кивнул капитан, невольно улыбнувшись.

Знаю, я обаятельная сволочь. И бессовестно этим пользуюсь.

— Я Валерий Иванович Тартынский, капитан милиции, — представился мне по пути человек. — Можно просто дядя Валера.

— А меня Ирдес зовут, я Рыцарь Тьмы, — ответил я, мечтая избавиться от пакостного привкуса во рту.

В это время мы уже подошли к служебному «уазику» и капитан достал бутылку воды. Этот человек вызывал какое-то безотчётное доверие. Я даже удивился, с чего бы это.

— А не слишком ли ты молод для Рыцаря? — приподнял бровь милиционер. — Тебе лет-то сколько, паренёк?

Да, не освещают журналисты жизнь тёмных. Кому хочется попасться под горячую руку имеющему право на убийство чешуйчатому гаду? Газетчику — смерть, тёмный же отряхнётся и дальше пойдёт. Я так, кажись, в последний раз лет десять назад в средствах массовой информации появлялся, с четырёх лет успел изрядно подрасти, а Ирдес — редкое, конечно, имя для тёмного, но не уникальное.

— Четырнадцать, — пожал плечами я, прополоскав рот и брезгливо сплюнув. — Ответы на следующие вопросы: да, слишком молод; Рыцарь уже четыре года; потому что так получилось; это не моя вина, но моя обязанность. Вот. И эту тварь вашим людям лучше бы не пинать. Я чую в нём демона из Инферно. Кстати, за что его взяли?

— Шесть зверских убийств, — ответил капитан. — Все жертвы — юноши и девушки четырнадцати-восемнадцати лет.

— Ещё одно убийство и он обретёт демонический облик, — предостерёг я. — И тогда на него десяти Рыцарей Тьмы не хватит. Правда, есть ограничение на жертвы для этого типа демонов — они должны быть невинны и чисты душой. Кстати, как давно произошли убийства?

— Немногим меньше часа назад.

— Что?! — я оскалился и снова зарычал. Который раз за день. Всей этой крови можно было избежать! Теперь только бы не винить себя в смерти тех, кого даже не видел… Лучше просто забыть. Забыть, пока чувство вины не растерзало душу. — Эта тварь меня пыталась час назад убить. Жаль, я не догнал его! Эй ты, паскуда! — рявкнул я в сторону тащимого в служебную машину демону. — Объявляю кровную месть всему твоему клану до двенадцатого колена! Слово Рыцаря Тьмы, я найду твой мир и до последнего представителя вырежу твой клан! Твою гнилую кровь я запомнил, так что можешь не сомневаться в моих словах! — Месть будет совершена… Теперь забудь, Крылатый!

В ответ он оскалил на меня желтые клыки и рванулся вперёд, но пинками и прикладами был загнан в «бобон». Я сплюнул демону в след и тут обнаружил одну препоганую вещь. Мои любимые кожаные штаны были порваны немного выше колена! Вот проклятье, как я к Кисе пойду?!

— Ты чего, малыш? — то ли опять мысли вслух, то ли у меня на лице отчаянье было живо написано, и капитан это заметил.

— Штаны порвал! — с досадой высказался я. Всего лишь порвал одежду… и ни о чём больше не думать… — Мне через полчаса к девушке, а я в рваных штанах! Киса меня не поймёт, а в ухо получить что-то не хочется…

— Садись в машину, посмотрим твою трагедию. Помогу, небольшая плата за мою жизнь.

Я забрался на высокое сидение. Как оказалось, у капитана в машине было некое средство с названием «жидкая кожа» как раз чёрного цвета. Этим он и заделал мои штаны, пообещав, что через десять минут не останется и следа. А пока я ждал, когда можно будет снять отвратительно-розовую заплатку с дырки, милиционер начал неизбежные расспросы на тему — откуда я, кто вообще такой, где живу и где меня в случае чего найти.

Тяжко вздохнув, я провёл по лбу рукой, делая видимым венец и с тоской посмотрел на капитана.

— Валерий Иванович, — я сделал очень умоляющее лицо. — Только не говорите моим родителям и брату о том, что сегодня произошло, а то мама мне что-нибудь жизненно важное оторвёт. Моё имя Ирдес Райдан Дарий ар'Грах, — переждав минуту обалдения, я добавил, пряча венец обратно в «невидимость»: — Я здесь инкогнито и надеюсь задержаться надолго. Я вас умоляю, не предавайте огласке моё имя.

— Хорошо… — ответил ещё через минуту капитан. — Но номер сотового свой оставь… те, Ваше Высочество.

— Не надо меня титуловать, я прошу! Вся маскировка насмарку! А номер записывайте… — я продиктовал. — Теперь всё?

— Всё, — кивнул капитан.

— Отлично! — я выпрыгнул из машины, отодрал со штанов розовую заплатку, оглядел место, где раньше была дырка и, не обнаружив от неё и следа, остался очень доволен. — Кстати, — сунулся обратно в машину, — не подскажите, как отсюда быстрее добраться… — назвал адрес.

— Садись, довезу, — улыбнулся капитан. — Тут недалеко.

Оказалось и вправду недалеко. Пока мы ехали, я едва успел привести себя в порядок.

— Эк тщательно ты готовишься, — добродушно улыбнулся милиционер, подводя машину к нужному дому. — Первое свидание?

— Да какое свидание, если девушка меня на пять лет старше! — махнул рукой я. — Юлька Рысь мне подруга, а не девушка. У нас сегодня сбор команды. Так что это встреча друзей. Ой, как мне не хочется, чтобы они узнали мой настоящий титул. Особенно Киса — не посмотрит, что принц, по шее надаёт… — заранее потёр шею, уже почти чувствуя тяжёлую ручку нашего навигатора.

— Какой подъезд? — я как-то не сразу обратил внимание на то, что товарищ капитан напрягся.

— Третий.

— А фамилия какая у твоей Юли? — поинтересовался Валерий Иванович, останавливая машину.

— Тартынская Юлия Валерьевна по прозвищу Рысь, — без запинки сказал я, расправляя незначительные складки на рукавах. И замер. — Ой…

Около минуты мы молча смотрели друг на друга. Громом среди ясного неба запел мой телефон. «Киц-киц-киц-кица… Кица-кицуня…»

— Да, Киса, — я ответил на звонок, опасливо глядя на отца этой самой Кисы. — Киса, я буду через одну минуту. В смысле, не готова? Быстро будь готова, пока я поднимусь по лестнице! Ага. Ну, я же обещал. Когда это я не выполнял своих обещаний, ну-ка напомни? Вот. Так что быстро! А то я буду гневаться, а моя тёмность в гневе стра-а-ашен. Жду, жду, а ты бегом! Отбой.

Рысь отключилась и я снова взглянул на Валерия Ивановича.

— Точно не свидание, — добродушно хмыкнул капитан. — Моя дочь предпочитает парней постарше.

— Я за неё всё равно любому глотку порву, — серьёзно ответил я. — Пусть только попробуют обидеть. И уж извините, товарищ капитан, но я её поведу в ночной клуб сегодня. И клянусь честью, что ничего плохого с ней не произойдёт.

— Слову тёмного я верю, — сказал он. — Но и ты мой номер запиши, если вляпаетесь куда — звони в любое время.

Я забил в свой сотовый новый номер и, понимая что время не терпит, побежал к нужному подъезду. По лестнице поднимался вприпрыжку, а в душе почему-то пело радостное предвкушение. Зная Рысь четыре года, увижу сегодня впервые. Страшно? Ни капли! Ха!

Оказавшись перед нужной дверью нажал на звонок без лишнего промедления. И только тогда до моего сознания всё ещё обострённый после трансформации слух донёс ругань. Злая как сотня демонов навигаторша открыла дверь спустя несколько томительных минут.

— Что у тебя случилось? — сразу спросил я. — И кого мне за это избить?

Рысь взглянула на воинственного меня и улыбнулась. Навигатор оделась в короткое чёрное кожано-замшевое платье и высокие блестящие чёрные сапожки. Стриженные «под каре» тёмные волосы, милое личико, с которого на меня смотрели пронзительно-карие глаза в обрамлении пушистых чёрных ресниц.

— Привет, воробей, — сказала она. — А ты выше, чем я рассчитывала.

— А ты мельче, — фыркнул я. — Так кому там срочно требуется интенсивная терапия? Я быстро обеспечу побитую морду.

Тут дверь распахнулась пошире, и на меня злобно уставился здоровый парень. Я окинул его рожу безразличным взглядом и снова обратился к Рыси:

— Это вынести или само выйдет?

— Ты меня на этого задохлого малолетнего … решила променять?! — рявкнул на сжавшуюся в комок Юлю этот… представитель человеческой расы.

Я пару раз обалдело хлопнул глазами, у меня даже челюсть отпала от удивления. Кем меня назвал этот… этот?! Ну… «этот»!!! Смерть тебе. Только поведение Рыси мне не понравилось — мне кажется или она действительно считает себя не вправе вмешивать меня в свои проблемы?

— Кис, это ещё и разговаривать умеет? Интересных ты зверушек держишь. Только это существо агрессивно, поэтому лучше всё-таки в наморднике выгуливать.

— Слышь, ты, …., вали отсюда по-хорошему, не то я тебя выкину башкой в окно!

— Киса, солнышко, может твою зверушку лучше к ветеринару, да милосердно усыпить? А то смотри, это на бешенство похоже, покусает ещё.

— Ты чё, …, нарваться решил?!

— Ситуация «двенадцать — два»? — спросил я у Юли, и она кивнула, затравлено взглянув на «это». — Можно, Кис? — я приподнял бровь и девушка снова кивнула. Я впервые с начала сего премилого разговора повернулся к «этому». — Слушай, зверушка, сматывай отсюда, пока я тебя не вынес.

— Ты, малолетка, щас зубов не досчитаешься!

Я улыбнулся во все свои клыки и звучно клацнул оными. Рычать не стал — ещё драться не полезет, все веселье мне испортит.

— Чё, ещё и гот, клыки нарастил, под тёмного косишь?!

И этот неумный представитель своей расы кинулся на меня с кулаками. Отступив на шаг, я перехватил «этого» за запястье, вывернул руку, подправляя полёт и пинком отправил вниз по лестнице. Картинно поклонившись Рыси, направился следом за очухивающимся «этим» — спускать дальше. За мной по пятам следовала Чёрная Рысь.

В дверь подъезда неудачник вылетел «пташкой». Я вышел следом, поднял за шкирку уже успевшего понять, на кого нарвался «зверушку», и рыкнул ему в лицо:

— Ещё раз ты, или кто-то по твоей указке подойдёт к моей Рыси — я тебе не только зубы выбью, но и всю башку оторву. Понял меня, падаль?! — глаза красным подсветить и низких частот в голос добавить. Далеко не все тёмные способны на то, что я сейчас сделал. Смена спектра голоса и алый отблеск глаз — преимущество примерно одного из двадцати обращённых. Даже мой брат не всё не умеет. Хотя отражать свет алым отблеском в зрачках как некоторые представители вида кошачьих умеют абсолютно все тёмные. Окрашивать багровым светом всю радужку — уже сложнее. А у меня сие случается частенько помимо моего на то желания!

«Зверушка» отчаянно закивал. Брезгливо бросив «это» на землю, я повернулся к Юле и весело улыбнулся.

— За день уже третий раз дерусь, — притворно вздохнул. — И, представляешь, всё ещё никого не убил. А так хотелось…

— Воробей, я тебя обожаю! — кинулась мне на шею навигатор.

— Задушишь… — прохрипел я в ответ.

Киса поцеловала меня в щеку и прекратила процесс удушения. Я покосился на хитро спрятавшийся за детской площадкой и кустами «Уазик» из которого за происходящим с интересом наблюдал Юлин отец.

— Пойдем? — спросила, сверкая глазами Рысь.

— Я тебя обещал на руках донести? Так что ты не пойдёшь, — усмехнулся.

— Воробей, не тупи! Я же тяжелей тебя.

— А вот фиг тебе! Я же тёмный, так что не суди по внешности.

Так… Незаметно укрепить кости, в частичной трансформации изменить мышцы, поле левитации сосредоточить по всей поверхности тела. Молча подхватить возмущённо пищащую девушку. Кто ей соврал, что она тяжелее меня?! Ростом-то меньше!

— За шею держись, Киса, — расправив крылья, я взмахнул ими и с силой оттолкнулся от земли, взмывая в небо.

Юля взвизгнула, вцепилась в меня мёртвой хваткой и примолкла. Минут через пять она отошла от шока и легонько стукнула меня по плечу.

— Ты бы хоть предупредил, что в правду крылатый!

— Я этого никогда не скрывал.

— Но говорил так, словно это просто образ!

— А я со своим образом един.

— Зараза ты, воробей. И летишь не в ту сторону!

Чертыхнувшись, я выяснил у моего навигатора точный маршрут и сменил направление движения.

…Алексей Легенда, он же Сказочник, оказался почти таким же большим как Шон, только много смеялся и всему искренне радовался. Макс Глюконавт, он же Глюк был тощим очкариком со встрепанной причёской, живущий за компом. Близнецы-Маньяки Маня и Даня отличались только полом, а во всём остальном их можно было спутать — белобрысые, с одинаковыми стрижками, одетые в одинаковые джинсы-футболки, с хитрым блеском в синих глазах, постоянно словно сверкающие. ЭйнШтейна почему-то не оказалось. И на вопрос: «а где Васёк?», друзья развеселились и ответили, что «отсыпается». Ну, этот Призрак всегда был чем-то… гм… особенным.

Около часа и так близко зная каждого, я как будто знакомился с ними заново. Они присматривались ко мне, сравнивая меня реального с моим виртуальным обликом, я делал то же самое. В итоге, под пиво и музыку, «пижон-воробей» был признан давно своим, а сам я почувствовал себя среди близких друзей, где душе становится тепло.

Я поглядел на Максов четырнадцатидюймовый, мутный монитор, древний конектор, в современном мире заменённый виртуальным обручем, тяжело вздохнул и позвал Легенду:

— Лёха, сделай одолжение, сними с Максового стола эту древность!

От возмутившегося Глюка отмахнулся. Внутренности его системника были не хуже моих, а вот внешние атрибуты… Монитор был снят, я собственноручно выбросил со стола конектор и вынул из браслетного кармана свою сумку. Поковырявшись в куче всякого хлама, выудил оттуда свой запасной обруч и плоский монитор на девятнадцать дюймов. Всё это молча подключил, пока Макс пребывал в ступоре.

— Это что? — тупо спросил Глюк.

— Монитор и обруч, — пожал плечами я.

— Зачем? — поинтересовался Макс.

— Народ, объясните чудику, зачем монитор нужен, — вздохнул я, пуская в ход свое очарование.

«Народ» некоторое время рассматривал обновки Глюка и меня, потом дружно начал ржать.

— А тебе это не накладно? — спросил Макс.

— Железа у меня хватает! — отмахнулся я. — Но вот если ты напишешь новое оружие…

Макс намёк понял и я незаметно перевёл дух — ну всё, теперь этот тормазнутый Призрак будет летать быстрее.

— Раз уж так, то тебе первому, как закончу, отдам новую схему антенны, — усмехнулся Глюк.

— Покажи разработки! — тут же загорелся я.

Макс загрузил «тридэ» модель новой антенны с двенадцатиуровневой развёрткой. Внимательно изучив схему, я достал свои виртуальные браслеты для моделирования, подключил их к компу и принялся увлечённо курочить схему, попутно не забывая азартно спорить с хакером.

— Да смотри ты, Глюк, распотроши тебя Дасгахи! Если пропустить второй и семидесятый по четвёртой полосе, то развёртка будет на четырнадцать уровней!

— Слышь, мастер-ломастер, так вся конструкция будет неустойчивая! Ты рассчитываешь уровни развёртки и направленности потоков Информатория?! А уровни материализации превдоматерии?! Прикинь, во время рейда выкинет? У нас же предохранителей в системе нет! Сдохнешь, причём крайне мучительно. Мозг же просто выжжет к демонам! Мы и так постоянно рискуем…

— Запаралель пятую развязку к тридцать шестой полосе, а шестую вообще убери вместе с лишними каналами. Во, видел? Ну что, неустойчивая?!

Макс откинулся в кресле, молча посмотрел на получившуюся схему, пригладил ладонью свои торчащие в разные стороны вихры. Потом сказал за спину:

— Ребята, я знал, что Крылатый гений, но чтоб настолько… Мы только что получили Иглу в семь раз мощнее нашей нынешней.

— Охренеть, — высказал своё веское мнение Даня Маньяк.

— Нас в Академии муштруют так, что вам и не снилось, поневоле приходится всё знать. А это так, разминка, просто я дома уже давно другую антенну разрабатываю, — невинно захлопал ресницами я. Знаю, как это на людей действует с моей-то внешностью…

— Какую ещё? — полюбопытствовал Макс, неизбежно поддавшись моему обаянию.

— С вшитым перехватчиком потоков и «глушилкой» для стопроцентной «невидимости». Хочу сделать нас неуловимыми.

Мои слова были встречены гробовой тишиной и я нервно оглядел друзей.

— Вы чего?

Все разом подхватились, даже Макс сбросил клавиатуру с колен, и мне показалось, что меня сейчас удушат, поломают чего-нибудь из костей и оглушат воплями.

— Предлагаю отметить всё это на всю катушку! — пророкотал Легенда.

— Тогда пошли в клуб! — поспешил я перехватить инициативу.

Маньяки переглянулись.

— А он казался такой симпатичной жертвой… — вздохнула Маня.

— А оказался сообщником… — поддержал Даня.

— Мы будем готовы через десять минут! — подпрыгнув, воскликнула Маня.

— Ты нас дождись! — крикнул Даня, бросаясь вслед за сестрой.

— Да что там делать, в этом клубе? — уныло спросил Макс.

— В смысле, «что»? — удивился я. — В человеческих клубах делают не то же, что в тёмных?

Легенда заржал, а Юлька опять попыталась меня задушить.

— Хватит покушаться на моё тёмное Высочество! — возмутился я, отпихиваясь от этой наглой девицы. — Вон на Лёху покушайся, у него шея толще моей раза в три, его и удушай!

Близнецы прибежали меньше чем через десять минут — снова в одинаковых джинсах, расшитых чёрным и красным бисером у Мани и заделанные чёрно-красными аппликациями у Дани, в одинаковых сверкающих рубашках с одинаковым безумным блеском в глазах.

— Куда пойдём?! — хором воскликнули они.

— А вот это вы мне скажите, дети ночи, — фыркнул я. — Это ваш город. Кстати, не скупитесь с выбором, сегодня я плачу.

Близнецы переглянулись и улыбнулись так, что захотелось спрятаться от этих двоих подальше. Понятно, почему их зовут Маньяками.

Кирпичное строение, примечательное разве что собакой на вывеске, вызвало у меня приступ скептицизма. Пока я не оказался внутри. Мне понравилось всё и сразу — зал, свет, бар, разбросанные по углам столики, музыка. На пока ещё пустой сцене стояли инструменты.

Я покосился на безрадостно оглядывающегося Сказочника и усмехнулся, вспоминая, как его удалось уговорить пойти с нами.

…— Ну, Маньяков-то надо будет до дому проводить! С тобой близнецам мало что может грозить.

— Не надо нас провожать, мы сами не боимся!

— Да я не за вас беспокоюсь, а за ваших случайных жертв. Ещё прибьёте кого-нибудь, а Сказочник за вами хоть проследит…

А вот Глюк так и остался коротать ночь на пару с новым монитором.

Мы заняли столик на время до начала концерта. Заказав фирменные напитки бара, я не прогадал с выбором.

В половину двенадцатого ночи на сцену вышли музыканты и два солиста — парень лет двадцати и девочка-гот лет пятнадцати. Голоса у обоих оказались приятные и петь они явно умели.

Маньяки выскочили на танцпол в первых рядах. Я с Кисей за руку помчался следом, а Легенду оставили охранять столик.

— Зажигаем! — весело крикнули близнецы.

Ну, я и зажёг. В танцшколах тёмных, опять же, муштра на пределе способностей, а не так как в человеческих — спустя рукава. Кроме того, танцами я занимаюсь всю жизнь, да и, чего скрывать, люблю это дело! С трёх лет балетная школа, дальше — больше…

Вокруг нас четверых образовалось пустое пространство, люди хлопали в ладоши и подбадривали нас криками, а мы зажигали. Близнецы тоже, как видно, учились танцам в школе тёмных, и из общей картины лишь немного выбивалась Киса. Мы с Даней перекидывали друг другу партнёрш, и половину времени я танцевал с Маньячкой, весело смеющейся, быстрой как ртуть и чувствующей музыку так же как я — каждой клеточкой тела.

Пьянящая радость захватила меня, и я смеялся, ловя движением звук, не в силах остановится и передохнуть больше минуты. Забывая обо всём в этой музыке и движении…

Когда певцы сделали перерыв, нам поневоле пришлось остановиться, и мы вернулись за столик, где Сказочник уже успел заказать нам новую порцию коктейлей. Мне было весело, но один маленький червячок досады продолжал грызть изнутри, не позволяя эйфории завладеть сознанием.

Поглядев на пока пустующую сцену, я подумал о том, что любой отпрыск тёмных старших родов в обязательном порядке получает музыкальное образование. Даже если у него нет ни слуха, ни голоса и руки не из того места растут. Это закон, как и то, что любой обращённый тёмный обязан владеть холодным оружием. Уж не говорю о литературном, математическом и прочем образовании.

Сказав что-то вроде «Сейчас вернусь», я подошёл к музыкантам и снова пустил в ход своё врождённое очарование…

Поднявшись на сцену, попробовал взять в руки электрогитару, но положил её обратно, отключив от колонок. Вытянув руки перед собой, вытащил из личного подпространства свою собственную гитару, подключил её, попробовал как звучит. Звучала великолепно. Лучше неё ничего быть не может. Моя струнная красавица, ни на что тебя не променяю! Музыканты потихоньку заняли свои места, а я подошёл к микрофону.

— Прежде, чем оттеснить с этой сцены сегодняшних звёзд на одну песню, я хочу кое-что сказать одному сидящему в этом зале человеку. Когда я нуждался в её помощи сотни раз, она ничего не просила взамен. И теперь она думает, что не имеет права просить моей помощи и защиты, если у неё вдруг случаются проблемы, вроде того тела, которое я сегодня выбросил из её дома. Так вот, Киса, если ты ещё раз так подумаешь, я сам лично дам тебе по шее. После того как поубиваю всех, кто посмел плохо с тобой обращаться. Я надеюсь, дорогая моя Чёрная Рысь, ты всё поняла. И эта песня посвящается лично тебе. Лично от меня.

Я перебрал струны, сразу за мной вступила вторая гитара, ударники и синтезатор. С ними я договорился ещё до того, как сюда влезть. Немного модифицировав голосовые связки, я запел одну пришедшую в голову песню, которая мне когда-то очень нравилась…

…Kiss the rain!.. Whenever you need me, Kiss the rain, Whenever I'm gone too long. If your lips Feel hungry and thirsty, Kiss the rain And wait for the dawn. Keep in mind We're under the same sky…[2]

Снова гирный перебор, и я отдался музыке весь. Новый куплет и полная выкладка…

На пределе лёгких тянуть последнее «rain»… Я пел закрыв глаза, не замечая, что изменил голосовые связки ещё сильнее и голос вибрирует на пределе, что микрофон отставлен куда-то в сторону, а голос бьётся о стены клуба с той же силой. Это всё я разглядел и понял уже потом. А сейчас взлетал всей душой вместе с песней, выкладываясь на пределе своих возможностей, потому что не умел по-другому. Так было всегда — если я за что-то брался, то отдавался весь…

Последний перебор струн и я медленно прихожу в себя, открываю глаза и понимаю, что явно переборщил с силой голоса — микрофон сломан. Спрятав гитару обратно в личное пространство, откуда достал, скользнул со сцены в зал, вернулся за свой столик, сел и залпом опустошил высокий стакан.

— Ты ещё больший псих, чем Маньяки, — не отрывая от меня обалдевшего взгляда сказала Рысь.

— Никто не псих больше нас! — сверкнул синими глазами Даня.

— Но на сцену мы бы не полезли, — хмыкнула Маня.

— Это точно.

— Но мы ещё посоревнуемся с Крылатым!

— Завтра Ван приезжает, — сообщил я. — Вот тогда и посмотрим у кого из нас четверых больше крыша снесённая!

— Ван? — тут же подобрались переглянувшиеся близнецы. — Ирдес, а ты знаешь, какой Ван расы?

— А это важно? — пожал плечами я.

Снова шевельнулось сомнение и страх… Брысь!!! Нечего бояться.

Друзья опять переглянулись.

— Много бы я отдал, чтобы посмотреть завтра на твою физиономию! — хихикнул Маньяк.

— И я, — добавила Маньячка.

Заинтриговали, поганцы! Брат и сестра одинаково ойкнули, подпрыгнув, а я самым невинным взглядом уставился в потолок. А я что, а я ничего. Мало ли откуда тут электрические разряды могут взяться?! А чего это вы на меня так смотрите?..

Загнав в угол, близнецы прижали меня к стенке, не слушая вопли по поводу того, что я злой и страшный тёмный и меня бояться надо, а не… а-ха-ха! Не надо меня щекотать!!!

Брыкаясь, отбиваясь и задыхаясь от смеха, я попутно пытался грозить двойняшкам страшными карами, но в ответ два поганца только посмеивались. Они так увлечённо занимались своим делом, что у меня не оставалось и секунды, чтобы сформировать хоть одну жалящую молнию на кончиках пальцев.

Поняв, что ещё минута и мне грозит смерть от щекотки, я кое-как вырвался из их цепких ручонок и огромными прыжками пересёк зал. Остановившись поближе к выходу, я показал близняшкам две дули — по одной на каждого.

Ой, зря я это сделал! Маньяки бросились за мной через толпу с ещё большим азартом.

Сбив с ног охранника, я прижался к двери спиной и поглядел на друзей.

— Ребята, может не надо, а?

Двойняшки одарили меня своими фирменными улыбочками а ля «а вот и наша жертва».

— Ирдес, не бойся, мы тебя не до смерти замучаем, — лениво пообещала Маня, делая шажок вперёд.

— Ага, только до полусмерти. Но потом откачаем и ещё разок замучаем, — добавил Даня.

— Это ты в зале пел? — внезапно спросил меня поднявшийся на ноги охранник и я кивнул, не отрывая взгляда от коварной парочки. — А эти что, драться собрались? — поинтересовался охранник, указав на близнецов.

— Не, Маньяки не дерутся. Правда, Манечка?

— Правда, Данечка. Так что с Ирдесом драться мы не будем.

— Только мучить.

— Я Вану пожалуюсь! — уцепился я за последний оплот защиты.

— Напугал, — фыркнула сестра.

— Прям боюсь и дрожу, — согласился брат.

— Но, пожалуй, Вану мы сами про твои косяки расскажем.

— Ага, он будет рад дать тебе по шее.

И оба шагнули ко мне.

— Мама! — взвыл я, вылетая за дверь.

На моё несчастье, в этот момент кто-то вознамерился зайти в клуб, так что я сшиб того, кто стоял за дверью, перекувыркнулся через тех, кто шёл следом и в завершении снёс собой восемь стоящих в рядок у клуба мотоциклов. Ай. И как мои несчастные полсотни килограмм веса могут такое творить?!

Отлежаться на груде железа мне опять-таки не дали. Чья-то толстая волосатая рука подняла меня за ворот, и я имел сомнительное счастье лицезреть перед собой бородатую рожу байкера. Видимо, я мимоходом ухитрился уложить почти всю их компанию, включая «байки». И сейчас компания быстро поднималась с асфальта и собиралась за спиной поднявшего меня бородача.

— Малой, ты совсем нюх потерял? — в принципе пока беззлобно поинтересовался человек.

Кто малой — я малой?! А в лоб с ноги не огрести?!

— Эй, дядя! — не позволил мне воплотить задуманный пинок в жизнь голосок Мани. — Это наша жертва.

— Точно, так что верните нам жертву, — с серьёзным видом кивнул Даня.

Вывернувшись из хватки обалдевшего бородатого (Шон сильнее держит), я спрятался ему за спину и с истеричным надрывом завопил:

— Не отдавайте меня им!!! Эти психи меня замучают!

— Слышь, жертва, не паникуй — я тебя Мане отдам, она тебя всего часов за восемь запытает.

— А будешь брыкаться, я тебя добровольно Дане уступлю и посмотрю как он жертвы живыми по трое суток держит.

— Да я лучше сам удавлюсь!.. — отчаянной паники в голос не пожалеть.

— Э, ребята, вы чего тут удумали? — подал голос бородатый тип.

— Не пыли, дядя.

— И жертву нам отдай.

И Маньяки фирменно улыбнулись. Даже меня передёргивает от их улыбочек. Я повис на руке бородатого.

— Дядя байкер, не отдавайте меня этим психам!!!

Даже этих проняло, хи-хи. «Дядя байкер» отодвинул меня за спину и хмуро бросил Маньякам:

— Давайте-ка отсюда уматывайте по-хорошему, ребятки.

— Манечка, кажется, эти не поняли, на кого нарвались.

— Точно Данечка. Тогда, может, у нас прибавиться жертв? А воробья оставим на сладкое. Люблю мучить симпатичных мальчиков.

Если бы я их не знал, испугался бы до дрожи в коленках. Синие глаза обоих полыхали красными отсветами, выражения лиц потеряли остатки человеческого, а уж когда они одновременно сделали шаг вперёд — даже не шагнули, а перетекли на новое место, стало действительно жутко.

— Мама! — горестно взвыл я, оседая на асфальт. — Что вам от меня нужно, демоны проклятые?!

— А то ты не знаешь…

— Иди сюда, воробей…

— Лучше смерть! — патетично заявил я.

— Это мы тебе обеспечим, сладкий наш.

— Какую выберешь, красавчик. Если доживёшь.

И Маня с Даней изобразили фирменный смех Призраков — леденящий душу, дьявольский хохот. Эк у них профессионально выходит, лучше чем у меня. Байкеры там ещё не поседели? Похоже уже собрались. И не только поседеть.

— Эй, слы-лыште, в-вы д-двое… — с запинкой выговорил дядя в бандане. — Валите-ка по своим делам, пацана не отдадим.

Ух ты, смелые люди. Я начал потихоньку отползать, не вставая с асфальта.

— Куда это ты, жертва? — ой, меня чуть не приморозило от Данькиного голоса к асфальту. Профессиона-ал. Восхищаюсь. Тоже так хочу!

Выхватив нож из ботинка ближайшего человека, я нацелил острие себе в горло.

— Лучше смерть от ножа, чем пара часов с вами, демоны проклятые!!! — истерику в голос, ужас на лицо. И отползать потихоньку, вроде как руки-ноги сами по себе. — Я вам не достанусь!!!

— Так даже интересней… — томно выдохнула Маня, подаваясь вперёд.

— Отставить безобразие! — грозно скомандовала из-за спин Маньяков Киса. Обойдя замерших двойняшек, она приблизилась ко мне, отобрала ножик, брезгливо бросив этот кусок железа на дорогу. — Я вам моего воробья в жертву не выбирала, Маньяки! Будете пререкаться, останетесь на этой неделе вообще без жертв!

А Киса эффектно выглядит. Когда только успела накраситься? Из дома я её забирай без штукатурки. Чёрная Рысь в коротком чёрном платье, с острыми чёрными ногтями, чёрной помадой на губах и подведёнными чёрными тенями глазами. И цокают по асфальту подкованные каблучки чёрных сапожек. Всё это в контрасте с бледной до белизны кожей.

— Ну, Ки-иса-а-а… — жалобно протянули двойняшки. — Ты нас и так в прошлый раз лишила жертвы…

— Молчать! До чего ребёнка довели, а?! Это моя собственность, ясно?! Месяц без жертв сидеть будете!

— Как жестоко… — очень натурально хныкнула Маня.

Рысь провела по моей щеке кончиками пальцев, приподнимая за подбородок, и я с готовностью подался навстречу «хозяйской» руке.

— Кис, они меня замучить хотели, — пожаловался я, мстительно взглянув на близнецов.

— Я их сама замучаю, — она скривила губы в садистской улыбочке. — Маньяки, шагом марш на место!

— Повинуемся, госпожа.

Они поклонились, брезгливо скривившись и поплелись в сторону двери в клуб, с надеждой оглядываясь.

— Киса, а они меня не будут мучить? — доверчиво спросил я, преданно глядя Рыси в глаза.

— Не сегодня, малыш, — мурлыкнула Рысь. — Если ты меня не разочаруешь.

— Повинуюсь, моя госпожа! — изобразил живейшую радость, полный обожания взгляд и рабскую преданность.

— Пойдём, мой хороший мальчик, — промурлыкала Киса, ведя меня за руку.

Никогда не видел столь полное непонимание происходящего и так отменно отпавшие челюсти! Восьмёрка байкеров проводила нас та-а-акими взглядами, что мне стоило титанических усилий остаться спокойным.

Наша четвёрка прошла поближе к залу, синхронно обернулась и грохнула диким ржачем по стенам клуба. Ржали до слёз, цепляясь друг за друга и за стены, силясь что-то сказать, но взрываясь новым приступом хохота.

— Ирдес, ты талантище, — вытирая слёзы, сказала Маня.

— Точно, — подтвердил Даня. — Такое изобразить, это же уметь надо!

— На себя посмотрите, — выдавил я, держась за болящий от смеха живот. — Если б я вашу парочку не знал — драпал бы уже во все крылья! А Киса-то как сыграла!.. Я восхищён.

— Ох, моя вы головная боль, — простонала Юля. — Было двое, стало трое, один другого хуже.

— Но без нас же скучно, — Маньяк помог Рыси подняться с пола.

— Ага, — подтвердил я, беря Рысь за вторую руку.

— И мы тебя любим, — обняла Маня Юлю.

Сказочник поджидал нас в зале и усмехался с таким видом, что сами собой зачесались руки ему врезать.

— А я ваш концерт на телефон записал, — весело сообщил Лёха. — Оставлю запись в архивах и буду вас шантажировать.

— Лёшка…

— Ты только что…

— …совершенно добровольно…

— …и самостоятельно…

— …записался в жертвы!

Легенда заржал в ответ и продемонстрировал дулю.

— Только родителям не показывай, — сказал Даня.

— Не поймут, — вздохнула Маня.

Вскоре на сцену вышла другая группа и новая музыка огласила клуб. Двойняшки опять умчались на танцпол. Поднявшись на ноги, я снова протянул Юле руку.

— Не хочу пока, — отмахнулась Рысь. — Иди без меня, я попозже.

Ндя. Я один теперь танцевать должен? Пойду хоть Маню у Маньяка переманю. Хихикнув про себя над получившимся каламбуром, оглядел зал. Не успел я навостриться к двойняшкам, как ко мне подошла девушка и пригласила на как раз начавшийся медляк. Меня. Девушка пригласила. На танец. Сама. Ха-ха! Крылатый, в собственных глазах твоя стоимость упала на пару пунктов. Но не отказывать же ей по такому пустяку как задетая гордость? Девушкой оказалась та самая солистка из предыдущей группы. И звали её вроде бы Ариной.

— Ты неподражаемо поёшь, — сказала мне она, пока я вёл её в танце.

Тоже мне открытие.

— У меня был хороший репетитор.

Оперная певица на пенсии, которая охала и стонала по поводу Шона, и ругала меня за то, что предпочитаю современную музыку и гитару классике и органу. Давно её не видел, надо бы навестить.

— А ты никогда не хотел выступать в группе?

— Нет, — упаси Небо!

— А если не сразу и не так категорично?

— Всё равно нет.

Арина продолжала меня уговаривать, я продолжал упираться, пока не понял, что она всё равно вытянет из меня согласие. Тогда я сказал, что могу улучшить её собственный голос примерно в половину от того, что есть уже.

— Правда? — усомнилась певица.

Широкая улыбка и все лишние вопросы плавно отпали. Можно сказать, просто сгорели в сиянии моего обаяния. И клыки тут совершенно не причём. К концу танца певичка вытянула из меня обещание прийти в этот клуб в следующую субботу. Отделавшись сомнительным «Там видно будет», я бегом вернулся за наш столик.

— Киса, отныне со мной танцуешь только ты! — выпалил я. — Не дай Небо ещё раз на такую липучку нарваться… — и вообще, я тёмный, а они… А я предпочитаю самостоятельно приглашать девушек на танец! И партнёрша на этот вечер у меня уже есть!

Рысь рассмеялась, весело взглянула на порывающихся подойти к нашему столику девушек и демонстративно перебралась ко мне на колени.

— Собираем компромат… — хмыкнул Лёха, делая фото на телефон.

— Сказочник! — рыкнула в полголоса Киса, не переставая улыбаться. — Я тебя задушу.

— А я ей помогу.

— Котёнок и воробей против медведя, — выдал этот гад, а я начал в срочном порядке обдумывать план моей страшной мести.

Мне всё-таки удалось ещё раз вытащить Рысь на танцпол. После того, как она призналась, что стёрла ногу и я залечил это незначительное препятствие простенькой тёмной «заживалкой». Из клуба, изрядно повеселившись, мы вышли только в четыре утра. Уставшую Юльку я опять тащил на руках. На её вялые возражения, вроде того, что она тяжёлая, просто не обращал внимания.

Легенда вызвал такси и пока мы ждали у дороги, я не отрывал взгляда от бархатных небес. Какая невероятная чернота!..

— Юлька, тебя домой или к Маньякам? — спросил я, когда подъехала машина.

— Домой, — пробормотала придремавшая на моём плече навигатор.

Я кивнул и повернулся к Маньякам и Легенде:

— Езжайте без меня. Я Кису отнесу домой.

— Давай сначала Кису завезём, а потом к нам, — предложила Маня.

Отрицательно качнув головой, расправил крылья:

— Нет, я сам.

И под удивлёнными взглядами одним слитным движением прыжок вверх. Киса ничего не рассказала и я тоже не выпендривался, так что крылья ребята увидели только сейчас. Проснувшаяся от моего движения Рысь поёжилась.

— Тебе не холодно, Ирдес?

Холодно? С чего мне должно быть холодно в этом бархатном небе?.. Ох, совсем забыл. Укрыв Юлю тонкой плёнкой «поля тепла», я добавил ещё плёнку левитации и отпустил Рысь, продолжая держать её за руку. Она парила в воздухе рядом, судорожно вцепившись в меня и, похоже не понимая, что не упадёт в любом случае.

— Смотри как красиво, Юль…

Огни ночного города манили своей таинственностью, сюрреалистичной картиной ложились отблески разноцветных фонарей на воду в бухте, вился лентой жёлтых огней мост. Чернота моря сливалась с небом, падая в бездну, и мне казалось, что за границей огней провал бескрайней черноты. Только звёзды Млечного Пути рассыпались по небу.

— Сегодня безлунная ночь, — негромко сказала Рысь. — Самая чёрная.

— И самая красивая…

— Это точно.

— Небо, я влюблён в этот город! — я закружил Рысь в танце, напевая что-то счастливо-безумное. — Хочешь летать?

— Ага, — кивнула навигатор.

Я рассмеялся и через минуту почувствовал рядом Ветер. Он не желал мчаться, но легко подхватил меня в полёте, задавая направление.

Когда мы опустились на крышу, было уже достаточно светло.

— Знаешь, воробей, — мечтательно улыбнулась Рысь, — ты ведь мою детскую мечту исполнил. Всегда мечтала уметь летать.

— Это был не последний раз, — пообещал я. — Тебя ведь тоже тянет небо.

— Тянет, — согласилась она, повернулась ко мне, притянула к себе, поцеловала в висок. — Ты самый замечательный младший брат, которого только можно представить.

— Скажи это моему старшему брату, — я весело улыбнулся. — Он с тобой поспорит!

— Скажу, как ты меня с ним познакомишь.

Рысь села на край крыши, болтая ногами в воздухе. Крылья почему-то убирать не хотелось. Сев рядом, я достал сумку и, покопавшись, выудил оттуда все ещё свеженькие кремовые пирожные — я их предварительно запаковал в кокон безвременья, чтобы они оставались как только что приготовленные. И бутылку газировки. Киса оценила мою заботу по достоинству и умяла две штуки из пяти.

— Ой, а куда это папа в такую рань… — пробормотала Юля, провожая глазами зелёный «уазик» и машину для перевозки заключённых.

Быстро дожевав своё пирожное, убрал сумку и протянул Юльке руку:

— Полетели посмотрим?

— Давай.

Мы взмыли воздух и направились вслед за машиной. Придерживая Рысь, я ловил крыльями восходящие потоки. Машины направлялись за черту города.

— В Аэропорт, что ли? — вслух удивилась навигатор.

Кажется, догадываюсь, кого везут в машине с решётками. Эх, зря я взял с собой Юльку!

— Киса, мне тебя лучше оставить, — с мрачной решимостью, я остановился и начал снижаться.

— Даже и не думай! — повысила голос девушка. — Не смей, понял?!

— Там будет опасно, Юля! Уж тебе не следует даже близко находиться от того, кого они перевозят!

— Тем более! Там же мой отец!

Скрипнув зубами, снова поднялся в воздух и прибавил скорость, нагоняя скрывшиеся из виду автомобили. А нагнав, резко остановился и спикировал на ближайшую крышу. Машины сопровождения стояли полукольцом, та, где перевозили пленника, была перевёрнута, а сам демон держал самого молодого из охранников за горло, в окружении целящихся в него омоновцев!

— Юля, жди здесь!

О, проклятье, он уже убил парня! Я не успел!!! Спасти бы остальных… Если успею до его трансформации…

Думать было некогда и я на максимальной скорости швырнул себя в полёт, начиная менять Ипостась. Пушечным ядром влетев в живот твари, надеялся сбить его с ног, но лишь заставил отступить на несколько шагов. Он изменялся быстрее меня. Демон попытался отбросить меня в сторону, но я вцепился в его руку, оскалившись и низко рыча. Слишком медленно происходит моё обращение!

— Наглый малец, — прорычал демон, впервые подав голос. — Я вырву твоё сердце.

Слишком длинные жёлтые когти вошли в мою грудь немного выше сердца, пробивая не успевшее обрасти чешуёй тело насквозь. Взвыв от дикой боли, я укрепил рёбра, между которыми прошли когти и снова яростно зарычал.

— Убью! Гррррааах!

Попытки завершить хотя бы начальную стадию трансформации заканчивались вспышками адской боли и нулевыми результатами. Я пытался вырвать руку демона из своей плоти, но тот лишь скалился и слегка сжимал когти, наслаждаясь моей мукой. Кто-то несколько раз безрезультатно выстрелил по демону. Я выхватил из личного пространства свой тяжёлый фламберг, но демон поймал волнистое лезвие в полёте, а у меня не хватало сил справиться с тварью.

Подавшись вперёд, зарычал в рожу демона и резко отклонился назад, падая на землю, чтобы вырвать из себя мерзость, пробившую мою плоть. Мне это удалось и я в бешенном темпе, расплачиваясь лютой болью, завершил трансформацию. Ударив хвостом по ногам твари, бросился в драку со всей яростью, на какую был способен. Сверхнизкие частоты рыка едва не лишили сознания даже меня, а люди вокруг попадали как подкошенные. Но нельзя остановиться, нельзя сейчас малодушно упасть в обморок! Пока демон не завершил Обращение, он уязвим и его ещё можно убить. Он снова зарычал, а я ответил боевым кличем!

Игнорируя удары и раны, наносимые когтями пробивающими даже мою бронированную чешую и лёгкий доспех Ипостаси, я рвался к горлу демонической твари. А вцепившись, уже не отпустил и раздирал жёсткую плоть, пока не отделил полутрансформированную уродливую башку от тела. Оглушённые люди медленно приходили в себя.

Встав на ноги, я отошёл от конвульсивно подёргивающегося в агонии тела и с криком упал на колени, когда тело слишком резко и без перехода поменяло Ипостась. Боль пронизывала каждую клеточку, каждый нерв. О, Небо, это невыносимо!.. По лицу текли то ли капли пота, то ли не сдержанные слёзы.

— Воробей!.. — сквозь красный туман проступило бледное Юлькино лицо.

Как она здесь оказалась? Добежала, что ли?..

— Любимую рубашку порвал мне, гад, — невнятно побормотал я, слабо сознавая, что происходит. — Ох, мамочка, как же больно…

— Малыш, тебя в больницу отвезти? — ко мне склонился капитан Тартынский.

Надо же, как он быстро очнулся.

— Мне домой… — выдавил я. — Там Шон…

Он убежал пытаться завести машину, одновременно куда-то названивая.

С трудом поднявшись на ноги, я попробовал выпрямиться и зажать рукой пробившие тело насквозь раны. Мне ненадолго полегчало после обращения — слишком резкая смена Ипостаси вызывает болевой шок и смерть, но на такие случаи у любого тёмного есть свой «предохранитель», выбрасывающий в кровь лошадиную дозу анальгетиков. Но я знал, что это временно. Более того, с подобными ранами недолго осталось жить. От них начинало расползаться чёрное пятно, указывая на иномирное отравление. Ну что же, зато не придётся мучиться другой болью, что следует за слишком резкой сменой Ипостаси и срывом трансформации…

— Ирдес, тебе надо в больницу, — Рысь обняла меня за пояс, поддерживая.

— В больнице мне не помогут, Кис. Здесь нет тёмных специалистов.

В чудом уцелевшем на изодранной рубашке кармане запел сотовый. «Что ожидает нас, друг, на пороге ада — вечная жизнь или вечный покой?!»

— Привет, Ван, — ответил я, кое-как выудив телефон из кармана скользкой от крови рукой. — Прости уж, я не смогу тебя сегодня встретить.

— Что случилось? — сразу насторожился чуткий к моим интонациям друг. — Ирдес, где ты?

— Не знаю, где-то на окраине города. Вполне возможно, что мы с тобой последний раз говорим, брат.

— Твою мать, дай мне пеленг, быстро! Включи маяк!!!

— Ван…

— Я СКАЗАЛ, МАЯК ВКЛЮЧИ!!!

— Сейчас, — нашарив на груди прозрачный медальон в виде слезы, я особым образом сдавил его, активизируя. — Всё, включил.

— Я сейчас буду. Просто продержись, пока я буду в пути, слышишь?!

— А что это изменит?

— Говори, говори, не замолкай. Я хочу тебя слышать.

— Знаешь, я тут на демона нарвался. На инфернала, кажется. Убить-то убил, только… как всегда дурак, да? Я не хотел жертвовать людьми.

— Ещё какой идиот, только говори!

— Ну так… Я не смог обращение завершить до начала боя и теперь, кажется, осталось мне минут тридцать.

— И не мечтай! Ты ещё меня переживёшь.

— Обещаешь?

— Клянусь!

— Ха… а знаешь, почти не больно. Раньше умирать было больнее…

В глазах поплыло, и я увидел лазурное небо.

— …он умирает, Ван! — плакала Рысь в динамик моего сотового. — Я боюсь, его уже даже в больницу поздно везти!

— Вашу мать, стойте на месте и зажми рану!!! — Ван всегда, когда психовал, орал как ненормальный.

— С какой стороны?! — всхлипнула Рысь. — У него насквозь!..

Что ответил Ван, я не услышал. Голова закружилась и веки опустились сами собой. Рысь всё-таки попыталась остановить уходящую толчками из ран кровь.

— Не надо, — сказал я. — Больно, Киса.

Она подняла голову и на заплаканном лице отразилась надежда. Я проследил за её взглядом и начал медленно вставать на ноги, преодолевая бессилие. Вдоль дороги, стремительно снижаясь, на пределе скорости, стоя на воздушном сёрфинге, который бывал только у этой расы… летел золотоволосый эльф. Вот только одет он был странно — во всё чёрное, что среди эльфов считалось открытым вызовом собственной расе. Да ещё черты лица и телосложение — явная принадлежность к княжескому роду. Столь совершенны бывают только родичи Пресветлого.

Эльф резко затормозил возле меня, убрал свой воздушный лейтэр в личное пространство и вымолвил до безумия, до боли отдавшейся дрожью знакомым голосом:

— Живой, слава Небу…

— Ван… ха-ха… я не думал, что ты успеешь… но ждал…

Ноги перестали держать, но эльф не позволил мне упасть. Капитану, наконец-то удалось завести машину, выскочив на улицу, он несколько мгновений смотрел на светлого придержавшего тёмного от падения, потом открыл заднюю дверцу и помог Вану, тащившему меня, забраться.

— В больницу? — спросил капитан.

— К нему домой, — отрицательно мотнул золотоволосой головой остроухий эльф. — И побыстрее. Малыш, ты сейчас где живешь?

Гад остроухий! Я не малыш! Но вместо воплей возмущения, я назвал адрес, и машина сорвалась с места. А побратим самым наглым образом оккупировал мой сотовый.

— Шон? Это Ван. Твой брат умирает у меня на руках, мы везём его домой, так что будь там. Без твоей помощи мне не справиться, он отравлен. И родителям позвони. Да быстрее ты, твою мать!!!

Пока машина мчалась по городу на бешеной скорости, Ван что-то делал с моими ранами, окончательно разодрав на ране и без того рваные останки моей любимой чёрной рубашки. Оглушающая, сводящая с ума боль то отступала, то снова накатывала волнами и тогда эльф негромко уговаривал меня ещё немного потерпеть.

— Ван… знаешь… а я знал… — вымучено улыбнулся я, понимая что и правда знал, о том, что Апокалипсис эльф, только упорно отказывался верить в очевидное.

Проведя ладонью по лбу, я сделал видимым тонкий чёрный венец.

— И я знал, — печально улыбнулся светлый. — Ты, главное держись, брат.

Очередной приступ дикой боли едва не вывернул мои нервы наизнанку, не сдержавшись, я глухо завыл. Когда в глазах снова прояснилось, осознал, что Ван тащит моё бессознательное Высочество уже к дому и почти бегом, я даже вроде бы шагаю, рефлекторно переставляя ноги, которые не слушаются, а на встречу так же бегом направляется мой старший брат.

— Я не хотел разбивать твою пластинку, Шон… правда не хотел…

— Да плевал я на пластинку! — рявкнул бледный и перепуганный братец.

Меня положили прямо на пол в прихожей и Шон склонился рядом с Ваном, положив раскрытую ладонь на чёрное пятно, расползающееся по моей коже. Обжигающий холод и чувство пустоты внутри.

Дверь слетела с петель, когда родители ворвались в дом. Мать застыла на пороге с искажённым лицом, отец прыгнул вперёд, оттеснил брата и я увидел в его глазах чёрное отчаянье.

— Ирдес, сынок…

Я хотел ответить, что со мной всё почти что в порядке и чтобы отец не беспокоился так сильно, но не смог. Мертвенный холод сковывал всё сильнее.

— Ирдес! Не смей подыхать! Ты меня слышишь?! НЕ СМЕЙ!!!

Ван… опять психует… чего же ты такой нервный, а, эльф? И, кстати говоря, не эльфийский у тебя голос, совсем не эльфийский. Не бывает у светлых таких ни разу не мелодичных голосов, не бывает. Судорожно всхлипнув, Ван прижал меня к себе и всё вокруг залил ослепительно сияющий золотом свет.

— Не смей…

…Императрица застыла на пороге, увидев на полу любимого сына, лежащего в луже собственной крови. Откуда в этом худом теле столько крови, Великое Небо?! Что же с собой снова сделал этот малыш?! Илина была опытной целительницей и смертельные раны видела сразу. Пять ран в груди малыша Ирдеса были смертельны. Золотоволосый эльф, стоящий на коленях возле её сына отчаянно заорал и, поднимая с пола, обнял её ребёнка, крепко прижав к себе.

— Не смей… — прошептал эльф, от которого волнами расходилось золотое сияние.

Сквозь пелену боли Императрица узнала голос лучшего друга Ирдеса — Вана. За пять лет она сотни разговорила с этим замечательным мальчишкой по сотовому, и не узнать его голос просто не могла. Ван — эльф?! Это золотое сияние — Княжеская сила остроухого рода, единственное что могло вырвать сейчас из лап смерти её малыша, щедро разливалась вокруг. Ван не жалел себя, отдавая всё до капли и вытягивая взамен холод смерти из Ирдеса. Через несколько томительных минут бледный до прозрачности эльф поднялся на ноги, взглянул сначала на Императора, потом на Императрицу:

— Я сделал всё, что мог, — прошептал светлый.

— Спасибо тебе, малыш… Светлый Хранитель ллиэни'Вэйванлин, — правильно назвала титул и имя племянника Пресветлого Князя Тёмная Императрица.

Эльф кивнул и потерял сознание…

…— а ещё, тут такой Ветер, Ван, ты даже не представляешь!..

— Ещё как представляю, — усмехнулся тот. — Встречал уже.

Я покосился на друга и зачерпнул ложкой из отлитой в виде цветка тарелки ещё мороженого. Ван устремил взгляд нереально синих, таких, какие бывают только у эльфов, глаз на город внизу. Мы сидели в удобных креслах на веранде — весь перебинтованный я и всё ещё не восстановивший силы Ван.

— Ван, а если честно, почему ты сбежал из Светлого Леса?

— Честно? Жена дяди, Светлейшая Княгиня — редкостная, самоуверенная и самовлюблённая дура, считающая, что мир должен вращаться вокруг неё, — хмыкнул светлый. — Большинство эльфов последнего поколения и я, ясное дело, в первых рядах, увлекаются человеческими и тёмными технологиями. Ну и конечно, Интернет, ноуты у каждого первого всегда с собой, компы, рок-н-ролл, металл и прочая современная музыка в колонках и поголовное пренебрежение старыми традициями. Лиониэлле, скандальной бабе пришедшей ещё из прежнего Мира, конечно это всё не нравилось. Ну, я не выдержал и высказал на Собрании этой дуре всё, что думаю о её умственных способностях, о предложении ограничить нам доступ к технологиям и о запрете на Интернет с Информаторием в частности.

Зная горячий характер Вана, я представил себе эту картину и расхохотался до слёз.

Учитывая, как мало их оказалось в этом мире, новое поколение считалось совершеннолетним с четырнадцати лет, так что ничего удивительного не было в том, что Ван присутствовал на Совете и имел право голоса.

— Ну и пришлось мне на сверхзвуковой уматывать с ноутом в зубах прямо с Собрания — Княгиня визжала как резаная! Угнал дядин «глайдер» и ходу с континента как был. Еле добрался до Свободных Земель, чуть с голоду по дороге не помер. В «глайдере» оказался запас драгоценных камней, так что я сразу устроился. Ну а дальше сам знаешь — Свободный Город за последние два года дал мне немало.

— А твои родители?

Мы одновременно обернулись на мамин голос. Она стояла в дверях и уже некоторое время, незамеченная, слушала наш разговор. Ван, опустив взгляд, пробормотал в пол:

— Нет у меня родителей. Умерли, когда мне ещё года не было.

— Тогда оставайся с нами, — предложила мама.

— Эльф?! — недоверчиво взглянул на тёмную Императрицу Ван. — С тёмными?! Миледи, вас неправильно поймут.

Тут в дверях появился дед. Когда только успел приехать? Телепортировался, что ли?

— К твоему сведенью, мальчик, моей матерью была эльфийка, — с порога заявил дедушка. — И думаешь хоть кто-то сказал своему Императору хоть слово против?

— Привет, деда! — махнул рукой я. — А ты здесь чего делаешь?

— Да вот… приехал выпороть ремнём одного недоделанного Рыцаря, раз уж у родителей рука не поднимается! Кто тебя надоумил кидаться на демона не завершив обращения?!

Ой… Я втянул голову в плечи — сейчас мне попадёт за всё что было и чего не было. Дед, жесточайшую муштру которого я прошёл и ухитрился выжить, не скупился на физические наказания, как и на словесные разносы. Но тут поднялся на ноги всё ещё пошатывающийся, бледный Ван, вставая между мной и грозным дедом.

— У Ирдеса не было выбора, — решительно сказал эльф. — Он не виноват. Это я не успел вовремя.

Дед хмыкнул в ответ и сказал:

— Моей матерью была тётка твоего дяди. Так что ты, мальчишка, родственник всей семье Императоров. С этого момента — официально признанный родственник. Так что попадать тебе будет не меньше, чем моим любимым внукам-тёмным, мой светлый внук Вэйванлин!

Мы с Ваном обалдело переглянулись. Чего угодно я ожидал, но о таком даже не думал. Друг тоже пребывал в шоке. А дед… Дед как-то странно смотрел на Вана. Так же, как он порой смотрит на меня или Шона.

— Ты всегда умел найти верный подход, папа, — мой отец появился из-за спины дедушки и они крепко обнялись. — Тебе стоило остаться действующим Императором и не забывать о Старшей Короне.

— Не дай Небо! — суеверно открестился дед. — Сто шестьдесят лет на троне! Ни за какие коврижки туда не вернусь!

— Ван, ты останешься? — спросил я, умоляюще глядя на друга.

Эльф повернулся ко мне, улыбнулся, хмыкнул, растрепал мои волосы растопыренной пятернёй и я с досадой отмахнулся. Нечего меня лохматить!

— Только ушастым меня не называть, — предупредил он.

— Ура!!! — вскочив с кресла, я вскинул в воздух руки и тут же обхватил себя, согнувшись от пронзительной боли. — Ой…

— Вот неугомонный, — вздохнул побратим, силком усаживая меня обратно в кресло. — Ну, ничего, теперь я за твоё воспитание всерьёз возьмусь, так что придётся тебе всё же подружиться с головой!

— Да ты сам с ней не в ладах!

— Ага.

Мы переглянулись и одинаково хмыкнули. Эльф поглядел в сторону ворот и замахал заходящим друзьям:

— Маня! Даня! Киса!

— Забирайтесь к нам! — крикнул я, снова поднимаясь из кресла и повернулся к маме. — Мамуль, можно ещё мороженого? Есть хочется.

Она кивнула и ушла — Императорской семье не впервой обходиться без слуг и мама пошла на кухню за мороженым сама. Отец с дедом, заговорившись о каких-то сверхважных делах Империи, тоже ушли в дом. Ага, тактично слиняли.

Маньяки и Рысь тем временем поднялись по внешней лестнице на нашу веранду. Близнецы переводили любопытный взгляд с меня на Вана и обратно.

— Ну чего уставились, белобрысые? — недовольно проворчал светлый.

— Сам ты блондинка, — парировал Даня.

— Златовласка, — осталась как всегда солидарна с братом Маня.

— А в лоб? — сощурился Ван.

Но угрозе было не суждено сбыться — Рысь отвесила двум Маньякам подзатыльники, шагнула вперёд и крепко обняла нас обоих, стоящих рядом.

— Как хорошо, что вы оба живы, — тихо вздохнула она.

— Мы и сами этому несказанно рады, — сказал я.

— И межрасовые отношения выяснять не будете?

— Киса, — грустно улыбнулся Ван, — какие межрасовые отношения, когда этот вот тёмный балбес — мой родственник в прямом смысле этого слова? Послало же небо братца…

— Я хороший! — тут же возмутился я, изображая саму невинность.

— Когда спишь!

— Когда сплю, то вообще самый лучший!

Переглянувшись, мы расхохотались все пятеро. Когда смех поутих, я взглянул на солнце и негромко запел:

— Only a warrior with a clear heart

Could have the honor to be kissed by the sun…

Вообще-то, эта песня мне не нравится. В полном варианте. Там про победу сил света над Лордом Тьмы. А-ха-ха, мечтайте дальше! Но несколько строк из неё…

Ван покосился на меня и присоединился. Только когда он пел, в нём можно было заподозрить настоящего эльфа.

— Yes, I'm that warrior I followed my way Led by the force of cosmic soul I can reach the sword! On the way to the glory I'll honor my sword To serve right ideals and justice for all![3]

Вся моя жизнь — это песня. Все мои мысли и чувства можно облечь в музыку. И эту, о воине с чистым сердцем и душой, я пел для Апокалипсиса, эльфа, достойного стать Рыцарем тёмного воинства.

Маньяки и Киса развлекали нас до самого вечера. Когда они ушли, уставший Ван отправился спать, я все ещё сидел на веранде и смотрел на заходящее солнце. Молча появившийся Шон встал возле моего кресла. На лице его было такое, что мне стало не по себе.

— Шон…

— Прости меня, — хрипло перебил брат. — Я больше никогда…

Голос старшего брата прервался, он судорожно вздохнул. Ну вот. А дед ведь предупреждал. Я знаю как себя вести, чтобы брат себя не чувствовал ущербным или виноватым. Где-то опять промахнулся ты, Младший Наследник… Теперь бы всё решить, чтобы и себя не выдать, и брата успокоить.

— Шон, прекрати. Ты не виноват в том, что я нарвался на демона.

— Если бы я не кинулся на тебя, ты бы не сбежал, — мрачно ответил мне брат. — И не… — он опять запнулся. — Не подыхал бы вчера на моих глазах. Лучше бы я оказался на твоём месте…

— Ага, и умер бы, — резко прервал я. — Я не умер, видишь? Живой! Меня хранит моя удача. Так что успокойся. Я бы всё равно вляпался, судьба у меня такая — постоянно влетать так, чтобы мало не казалось.

— Эх, ты, — грустно усмехнулся Шон, легонько сжав моё плечо ладонью. — Герой по призванию…

— Ага, по вызову, — хихикнул я и брат расхохотался.

В итоге Шон добился от меня обещания в следующий раз на подобные «вызовы» брать его с собой и ушёл, снова оставив меня в одиночестве.

Солнце залило багровым закатом полнеба. Полыхало, отражая алый свет, море.

Маму, скорее всего, удастся уговорить позволить мне остаться в этом городе, тем более что и дедушка решил пока остаться здесь. Так что предстояло безумное соревнование с Маньяками и Ваном в негласно объявленном конкурсе «самый большой псих». И Ветер тоже ждёт сумасшедших полётов.

Весёлый мне предстоит год! Скорее бы зажили эти проклятые раны, а то я умру от скуки…

Часть вторая Чёрная метка

Проснувшись и потянувшись, я тут же высказал сквозь зубы этому миру всё, что о нём думаю. Сотню раз клятые кошмары.

— Запомню… — легкая улыбка Ветра подействовала не хуже ведра ледяной воды вылитой на голову.

— С добрым утром, — недовольно ответил я, поднимаясь с постели.

Ветер открыл окно моей комнаты чтобы, разбудить когда на улице едва светало.

— Ты что, вообще никогда не спишь? — мрачно поинтересовался я у Стихии, разыскивая по комнате разбросанные как попало вещи.

— Сплю, — ответил он. — Только значительно меньше чем ты.

— Ргрх! Зачем ты меня так рано поднял? Пять утра! У тебя совесть есть?!

— Со-овесть… это что? Орган такой? — ехидно поинтересовался мой нематериальный собеседник.

По тону было сразу понятно, что этот гад прекрасно знаком с понятием «совесть». Фыркнув ему в ответ нечто нелицеприятное, я поплёлся в выложенную зеркальной плиткой ванную комнату и наскоро умылся ледяной водой. Натянув драные джинсы и плотную чёрную футболку с надписью «белый и пушистый», хлопнул ладонью по ехидно скалящемуся клыкастому кровавому смайлику нарисованному под надписью, принялся расчёсывать и заплетать волосы в косу. Когда меня зовёт с собой этот псих, лучше их убрать.

— Полетели уже! — поторопил меня Ветер.

— Да подожди ты…

Отчаявшись найти по комнате пару одинаковых носков, я одел два более-менее подходящих по цвету, натянул чёрные кроссовки и принялся за поиски браслета.

— Это потерял?

— А? — обернувшись, едва успел поймать свой браслет. — Спасибо, — поблагодарил я, замкнув артефакт с малым пространственным карманом на запястье.

— По-ле-те-ли! — настойчиво повторил Ветер, подталкивая меня к распахнутому окну.

Привычно скользнули на волю полупризрачные крылья, которые легко подхватил Ветер, почти пинком выкидывая меня из окна. Но вместо земли навстречу рванулось небо. Он вёл сам, я не прикладывал к полёту усилий.

— Куда мы? — спросил я у Стихии, зевая и подавляя желание начистить его нематериальную морду.

Погода не спешила радовать, холодное утро заставляло ёжиться, серые облака низко припадали к земле.

— Увидишь, — только и ответил Ветер.

За прошедшие полтора месяца, что мы летаем, я научился понимать не только каждое слово Стихии, но улавливать малейший оттенок настроения. Этот Ветер был ой как непрост.

Спать всё ещё хотелось, поэтому я растянул поле тепла и самым наглым образом проспал весь путь, открыв глаза только на подлёте к острову, к которому притащил меня Ветер.

Хм, красивый островок. Судя по всему, лет двести назад островок был полуостровом, но часть суши то ли просела, то ли скопали, и сейчас это был именно остров. Почти нет жилья, только одна крохотная деревенька и десяток разбросанных, похожих на сказочные, воздушных башенок миниатюрных замков. Если замком можно назвать строение на десяток-другой комнат.

— Это что? — поинтересовался я, имея ввиду островок.

— Это моя земля. МояNumenior… Мой Авалон! — сбивчиво ответил Ветер. — Жди здесь! — и унёсся ввысь.

Чего? Numenior — это что-то на старосветлом? Надо будет уточнить у Вана. И кстати — за каким демоном он меня сюда притащил, да ещё в такую рань?!

Лениво паря над островом, я осматривал змейки грунтовых дорог, пристань, к которой подходил первый самый ранний паром, домики, сопки, густо-зелёные леса, луга, на которых хотелось лежать глядя в небо (брр, там же сейчас утренняя роса! Холодно, мокро и мерзко). Красиво. Но на кой так рано?!

Сам Ветер тем временем активно разгонял свинцовые тучи над островом. Помочь ему, что ли? А то скучно. Не-е, пусть сам мучается, а я пока покружу.

Кое-что привлекло моё внимание. Большой чёрный шатёр в одной из небольших закрытых бухт, отгороженной от остального острова не только скалами, но и высоким барьёром с проволокой, на которой через каждые два метра висели таблички «Высокое напряжение». Ну-ка, ну-ка, что тут у нас…

Скользнув над самыми проводами, я тут же нырнул в густой кустарник. Фу, холодная мокрая мерзость! Кроссовки бы не промочить, о джинсах молчу. Но уж очень знакомый шатёр. Из кевларового полотна. Чёрного кевларового полотна.

И когда из большого шатра в наступающее утро для утреннего ритуала вышел Дангах, я почти не удивился. Ну, право слово, ничего удивительного — Дангах в человеческих землях, эка невидаль! Да ещё и, судя по плотно прилегающему к лысой черепушке гребню и узору вокруг больших, глубоко посаженных красно-чёрных глаз без выраженных зрачков — Предвысший Жрец. Действительно, чему удивляться, встретив перед собой Ходящего Между Мирами в тысячах километров от их Острова и Свободных Земель?!

Ргрх, что здесь творится?! Мы же сорвали им Разрыв «Три-девять» больше месяца назад! Да ещё запечатали так, что нового точно в этом месте не открыть. Дрэйк разрушил Плиту и Посох в пыль разбил. И если здесь что-то испытывают, почему Призраки не знают? Печёнкой чую неприятности! Надо доложить Капитану и Навигаторам. Ван опять будет злой…

Ой, в этом лагере ещё и собаки есть! Поджарый доберман, выбравшийся откуда-то из-за шатров, повёл носом и заинтересованно стал рыскать в округе. А чего этот Дангах так подозрительно смотрит в мою сторону… Ой, то есть в сторону кустов, в которых никого нет! Ну совсем никого, ни одного тёмного точно нет! А? Что тогда шуршало и ругалось? Да мыши, мыши. С белками на пару! Честное слово, никаких тёмных.

Э-э-э, не стоит подходить, здесь точно пусто! Не верите?! Тогда, пожалуй, мыши и белки делают отсюда ноги! Нет, всё-таки не ноги, а крылья.

Накинув «прозрачность», я по возможности бесшумно ретировался под подозрительно злобное рычание добермана. Смотри, собачка, я ведь могу рычать страшнее!

Выбрав вершину сопки посимпатичней, приземлился, сел на камень и подумал о том, что покой мне может только сниться, да и то, что-то не спешит. Потому как даже во сне взвою от скуки! Так что жаловаться не на что.

Последняя мысль приободрила. Ветер, разогнав с горизонта облака, рухнул вниз и подкинул меня в небо. Возмутиться я не успел, потому что в этот самый миг краешек солнечного диска показался из-за горизонта и осветил верхушки холмов острова.

Кажется, я заорал. Не уверен. Мне показалось, что меня разрезали на куски и каждый отрезанный кусок пронзили горячими иглами!!!

— Предупреждать же надо!.. — зло прохрипел я, придя в себя высоко над островом.

Ветер в ответ послал мне волну удивления. Моё тело не слишком хороший проводник таких сильных потоков! Да, Силы остров отдавал немерено, но как этот нематериальный гад мог подумать, что я приспособлен принять хотя бы сотую часть?!

— Прости, — сказал Ветер, выслушав сложносочинённое предложение, повествующее о его умственных способностях, предположение о наличии отсутствия присутствия у него мыслительных процессов на предмет отсутствия головы и, следовательно, мозгов, и предложения, куда именно стоит отправиться этому психу и какими путями. — Не подумал, что ты не сможешь принять… в силу возраста.

Это на что был намёк?! Ах, да, на мои четырнадцать лет!!! Да, именно поэтому. Папа с дедом бы только Ипостась поменяли и счастливы были бы по уши! А я чуть не… Чуть было не было. Ну это же нечестно!..

Тут мои размышления о несправедливости и дискриминации по возрастному признаку прервал будильник на телефоне. Ой, папочка-Император, пора домой, а то получу от деда!

Рванув к городу, я осведомился у Ветра сколько времени займёт обратный путь и слегка успокоился — успеваю. После чего заявил, что я с некоторыми идиотами, которым думать нечем, больше не разговариваю.

Мама с Шоном уже неделю как уехали в круиз по другим городам, а со мной остались папа, дед и, конечно, Ван. У деда было непреложное правило — на завтрак собирается всё присутствующее семейство, даже если некоторые члены оного ночевали неизвестно где и вообще исчезнут сразу после завтрака. И подводить дедушку не стоит, потому как рука у него тяже-о-олая. Да ещё если я опоздаю, Ван опять оприходует мою порцию. Тоже мне эльф, ест как десяток орков! Куда в него столько влазит?!

С приездом дедушки папа всё-таки нанял четырёх слуг, так что по поводу не помытой посуды мне опять можно было не напрягаться. Три девушки и одна тётя-с-половником, которая изумительно готовила, содержали дом в порядке, так что можно было даже смело не убирать за собой со стола, но последнего мне не позволяла Академическая выучка.

В комнате бардак такой, что не только демон, но и сам Император убьётся?! Так ему туда вход строго воспрещён, так же как и слугам! И вообще, это не бардак, а организованный хаос. И не надо пытаться там убраться, я потом найти ничего не могу! Для любопытных висит табличка: «Частная территория Крылатого, вторжение будет расцениваться как покушение на свободу личности!». Такая же надпись есть и на соседней комнате, только вместо «Крылатого»… ну конечно «Апокалипсис», не «Шон» же, в самом деле. И внизу дописано «…и карается соответственно!».

Когда он явился полтора месяца назад, многое стало другим. Первый раз пять лет назад мы с эльфом обменялись частичками душ, закрепляя клятву братства. Когда я был ранен, и он только явился, то своей кровью сдержал иномирное заражение, чуть меня не убившее, и мы стали кровными братьями в полной мере. А когда моя жизнь зависла на волоске, и Ван использовал свою силу Княжеского рода, то тут всё стало ещё сложнее, потому что в тот момент мы временно обменялись душами. Потом, конечно, души вернулись к своим законным владельцам, но отныне я чувствую брата на расстоянии, так же как и он меня. Это было и раньше, но настолько прочно стало только сейчас. При желании могу даже проникнуть в его разум, как и он в мой. Только на кой мне это надо?! Есть же, в конце концов, такое понятие как мужская солидарность и взаимоуважение к личным помыслам и тайнам.

Время ещё было и, хотя я торопился, долго соблюдать объявленный Ветру бойкот было попросту скучно.

— Слушай, Ветер, открой мне пару страшных тайн, а?

— Ты же со мной не разговариваешь?

— А я не разговариваю, а интересуюсь!

— Мхм… Спрашивай.

— У тебя нормальное имя и внешний облик есть?

Смех щекоткой и холодными мурашками пробежал по спине.

— Смотри! — крикнул Стихия, и холод сковал меня до онемения.

То, что я увидел в следующий миг, можно было охарактеризовать тремя словами — огромный Ледяной Феникс. Только полупрозрачный. Размах крыльев не меньше десяти метров, горящие алым глаза, и запредельный холод. Феникс взорвался тысячей ледяных осколков и на месте птицы стоял такой же сотканный из воздуха и холода человек. Больше двух метров роста, здоров как мой отец, за спиной плащ из мелких снежинок и те же полыхающие глаза.

И снова… как в первый раз… тень памяти, вспышкой узнавание… я ведь знал тебя раньше!

Судорожно икнув, я зажал рот рукой, но когда он рассыпался на исчезающие осколки, расхохотался как ненормальный. Мама родная, Ледяной Феникс! А я только недавно обругал его такими выражениями, что самому стыдно!

— В море упадёшь! — Ветер, вернувшись к прежнему виду, подхватил мои крылья.

— Бог… — выдавил я, вытирая выступившие слёзы. — Ледяной Феникс! Почему ты сразу не сказал, что ты — бог?!

— …?!

Притворяется или правда не знает?!

Прозвеневший пронзительной трелью второй будильник заставил меня сорваться с места в направлении дома.

— Кстати, я с тобой всё ещё не разговариваю!

Озадаченный моими словами Ветер отстал, а я завис перед окнами моего дома уже меньше чем через десять минут. Эй, не понял — Ван ещё спит?! Распахнув приоткрытую створку его окна я завис возле подоконника и рявкнул:

— Ушастый, подъём!

В меня тут же полетело… нет, не подушка. И даже не кроссовок! КПК!!! Мне в лоб чуть не засветил КПК! Недоумённо пожав плечами, опять заглянул в комнату кровного братца.

— Ну и что мне с твоим «капэкашником» дальше делать?

В ответ из-под одеяла показалась рука, недвусмысленно требующая вернуть миникомп.

— Ну, ты обнаглел, — восхитился я, перелезая через подоконник и убирая крылья.

Чего он не встаёт до сих пор? Мы же всего-то до полуночи в сети висели! Я вон и то встал с рассветом! Хотя уж поспать при любой возможности предпочитаю подольше.

— Ван, времени нету, завтрак через десять минут!

В ответ ушастый послал меня в дальний извилистый путь.

Представив недовольную морду деда в Боевой Ипостаси, я сдёрнул с Вана одеяло и попытался стащить его с дивана за ногу (с чего это он опять в джинсах дрыхнет?!). На этот раз получил пяткой в ухо!

— Скажи дедушке, что я умер, — горестно простонал эльф, забираясь обратно на диван.

— Скажу, только тебя предварительно придушу! — радостно сообщил я, потянувшись к его горлу с недвусмысленными намереньями. — Ыть… — остановив так и не начавшийся процесс братоубийства, с интересом поглядел на подозрительные синяки на шее золотоволосого эльфа. — Ван, а где тебя ночью носило?

— В постели, — буркнул эльф, пытаясь засунуть голову под подушку.

— В чьей? — полюбопытствовал я и был спихнут ногой на пол.

Хихикнув, поднялся на ноги, отойдя на относительно безопасное расстояние, наивно поинтересовался:

— Старший братик, не объяснишь мне, несмышленому, откуда тогда у тебя взялись эти странные царапины на спине и синяки на шее? — про царапины, конечно, приврал, но не всё ж ему надо мной издеваться! — Если ты всю ночь в постели был. Я вот тоже спал, но понятия не имею, как такие травмы зарабатывать во сне, а не в драке!

Та-ак, теперь главное не заржать. Эльф зарычал, но так и не попытался встать. Предупреждающей короткой трелью прозвенел третий и последний будильник.

— Не объяснишь? Ну, ладно, пойду, спрошу у деда, может он лучше знает откуда такое берётся. Де-едушка-а!..

Ван подскочил как ужаленный, но я был начеку и бросился за дверь. По лестнице мы скатились кувырком, на первом этаже мне удалось вывернуться и броситься вперёд. Поскольку на всех занятиях я всегда был самым маленьким и слабым, то упор приходилось делать не на силу, а на вёрткость и ловкость, и вывернуться теперь могу практически из любого захвата. Ван догнал меня у самых дверей, и в обеденную мы въехали на снесённой с петель створке.

— М-м-м-м! — поприветствовал я деда и папу пытаясь освободиться от придавившей меня эльфийской туши и заодно заставить его перестать зажимать мне рот.

Дед подавился и придушенно закашлялся, папа прикрыл глаза и тоже подозрительно хмыкал. Ван скатился с меня, встал на ноги, невозмутимо поприветствовал тёмных родичей и уселся на своё место. А когда это он успел напялить камуфляжную футболку?! Я прошёл к своему стулу и тоже сел, дожидаясь, когда девушка-служанка закончит расставлять на столе завтрак.

— А вы всё не унываете, — отметил папа и деда покивал, соглашаясь с этим утверждением.

Моих родичей дома сложно принять за грозных Владык. У папы видок примерно как у меня сейчас, только стрижка короткая, а дед вообще сидит за столом в своём старом камуфляже и вполне доволен жизнью. Дедушке всего двести лет, а он уже полностью седой. Рано он поседел, слишком рано для тёмного. Но нрав у дедули по-прежнему крутой. Как и был в те далёкие его двадцать лет, когда он попал на эту планету.

— А нам некогда! — жизнерадостно ответил я. — Правда, Ван?

Эльф пробурчал что-то между «как же» и «а когда было по-другому?». Ну, это ещё ничего! Вот позавчера я перепрыгнул с разбегу стол с воплями: «Ты проиграл, я первый!», а Апокалипсис бежал следом и швырялся в меня тапками (догадайтесь, куда тапок попал), громогласно повествуя о том, что левитировать было нечестно. Кто левитировал — я левитировал?! Да я просто прыгаю хорошо, ха-ха!

— Вспомни себя с Дарием, Райд, — усмехнулся дед, обращаясь к моему отцу.

— Уел, пап, уел, — улыбнулся Второй Император.

Сила во мне бурлила и кипела. То, что удалось поймать над островом, вызывало почти эйфорию количеством и досаду тем, что большую часть всё равно растеряю. В силу возраста, как сказал этот недоделанный Феникс. Пожалев засыпающего над тарелкой Вана, потянулся через стол, схватил его за плечо и отдал две трети энергии. Это свои силы отдать тяжело, а такие как сейчас есть у меня, всё ещё свободные — плёвое дело. Эльф мгновенно проснулся и удивлённо поглядел на меня. А я чего? Я вообще ем! Тем более что Мария Михайловна, она же тётя-с-половником, она же тётя Маша, не забыла моё любимое приложение к общему завтраку — пирожное с клубникой.

— Так где тебя ночью носило? — поинтересовался я у друга утолив первый голод и придвинув к себе пирожное.

— А куда тебя в пять утра понесло? — вопросом на вопрос ответил друг.

— Ветер позвал, — не раздумывая, ответил я. — Мы на остров летали. Ван, я там такое нашёл!..

Покосившись на отца с дедом, я опять перегнулся через угол стола и зашептал склонившемуся эльфу на ухо, кратко рассказывая про шатёр и Дангаха.

— А ты уверен?..

— Да, тот самый, точно! Я его с прошлого раза запомнил…

— Ты что, опять один полез?!

— Ну, я же должен был точно убедиться!

— Ну а тебя хотя бы не заметили?!

Моё ответное задумчивое молчание и пожатие плеч сказало светлому всё лучше любых слов.

— Я тебя что, должен к батарее приковать, чтобы ты с мозгами подружился?!

Не, ты конечно старший брат и имеешь право на воспитательные меры… Но кто сказал, что тебе это удастся?!

— Убегу вместе с батареей.

— Точно, он это может, — вклинился папа. — И не только с батареей, но ещё полстены в придачу не станет.

— И это хорошо, если не полдома, — добавил дед с самым серьёзным видом.

— Поклёп и клевета! — вспыхнул я. — Только дырка в стене была. И вообще, комнату Шона не жалко, он всё равно собирался интерьер менять.

— Но не стенную кладку же! — весело возразил папа.

— А нечего было на мне прочность кандалов проверять! — защитился я. — Слегка не рассчитал вектор распыления ударной волны…

Про то, как при этом занятном эксперименте один дурной принц чуть не лишился рук, и долго прятался, залечивая страшные ожоги, промолчим. Мельком взглянув на свои запястья снова убедился что шрамов не осталось. Даже дед не знает. Вот только Вану всё известно. Он эту боль и страх хлебнул полной чашей, а потом успокаивал мать, сказав, что я у друзей спрятался от Шона и телефон сломал.

— Ага, и лишил брата комнаты, — продолжил отец.

— Не комнаты, а только куска стены! Ну, и батареи… с кандалами… и куска стола… и… куска компа…

— Дедушка, — загробным голосом обратился Ван. — Повлияй на своего внука.

— На которого? — совершенно серьёзно спросил дед.

— На светлого! — воскликнул я.

— На тёмного! — одновременно со мной сказал Ван.

— На тёмного бесполезно!

— На светлого поздно!

Мы прожгли друг друга взглядами и выжидательно уставились на деда с отцом. Папа и дед переглянулись, и через миг грянул хохот. Ван как-то очень легко влился в мою ненормальную семейку, словно всегда был. А дед вообще в эльфе души не чает, уж очень Ван на него характером похож, ещё не известно у кого из них нрав круче. Даже Шон признал ушастого брата как равного, а уж такого принципиального эльфаненавистника как мой старший братец ещё поискать надо.

Дед с папой как раз принялись ненавязчиво выяснять, в какие неприятности я опять попал и насколько это серьёзно, когда окно распахнулось настежь и ледяной ветер влетел в комнату. Потоки воздуха соткали человеческую фигуру в снежном плаще. Отец и дед подскочили, налету меняя Ипостаси.

— Это не враг!!! — заорал я, вскочив на ноги.

Старшие родственники яростно глянули на меня, но остались на месте, Ван меланхолично доедал свой завтрак.

— Привет, Ветер, — махнул рукой эльф.

— Здравствуй, Ван, — в слышимом спектре ответил Ледяной Феникс. — Ирдес, объясни мне, что ты там ляпнул про бога.

— Ты что, правда, не знал? — удивился я, садясь обратно на свой стул. — Ты — Ледяной Феникс, божество всех Миров и Междумирья. Не знаю почему ты здесь застрял да ещё с такими ограниченными возможностями, но то, что ты бог — бесспорно.

Ветер подтянул к себе свободный стул, сел, повернув его спинкой вперёд, подпёр рукой подбородок. Взглянув на папу с дедом, я отправил в рот ещё кусок пирожного, надеясь доесть до того, как придётся спешно линять.

— А другие подобные мне есть?

— Есть, — кивнул я. — Но встретить почти невозможно — раса богов очень малочисленна и почти легендарна. А Ледяных Фениксов, насколько я знаю, вообще всего трое.

— Хм… — Ветер в задумчивости потёр подбородок совсем человеческим жестом и опустил руку, поднимаясь на ноги. — Это многое объясняет. Спасибо, малыш.

— Я! Не!! Малыш!!!

Нет, ну сколько можно?! Что нужно сделать, чтобы окружающие запомнили, что я уже не маленький?!

— Помню-помню, — Ветер в защитном жесте поднял руку, шагнув к окошку. — Ты взрослый Рыцарь. И спасибо вам за такого сына и внука, Императоры, — склонил голову Ветер перед моими родичами.

Он на миг застыл у подоконника, и я опять вскочил на ноги:

— Ты ещё вернёшься?!

— Как же я тебя оставлю, Крылатый? Тебя и Вана, а? — грустно спросил Ветер, обернувшись. — До моего возвращения не лезь на Авалон, малыш, это может быть опасным. Ван, малыш, тебя это тоже касается!

— Ага, — меланхолично кивнул эльф. — Ты надолго пропадаешь?

— Несколько дней… — бог передёрнул плечами. — Наверное. Дождитесь меня, дети.

И этот ледяной гад осыпался тут же испарившимися осколками льда. Я быстро запихнул в рот последний кусочек пирожного, давясь под тяжёлыми взглядами отца и деда.

— Внуки… — тяжело уронил дедушка.

— Деда, потом поговорим, нам пора! — схватив Вана за руку, я потащил его за собой прочь из обеденной комнаты.

— Ирдес!!! — ой, это уже папа. — Ван!!!

Я едва не впечатался носом во взлетевшую с пола створку двери, внезапно вставшую на место. Папа всё ещё пребывал в первой стадии боевого обращения.

— Сын, будь добр объясниться!

— Рад бы, пап, да некогда! — ответил я, распыляя дверь в мелкие щепки. Ура, получилось! Сил оказалось достаточно! Так редко удаётся…

Мы вбежали в комнату Вана и пока я запер дверь, брат, рыча на меня сквозь зубы, побил рекорды скоростного одевания. Закинув на плечи рюкзак и образовав под ногами свой чёрно-золотистый воздушный лейтэр, Ван первым вылетел в окно. Следом за ним рванул и я.

…Дарий Завоевательспокойно изменился в человеческий облик и сел на местодоедать свой завтрак. Вернувшийся Райдан стукнул кулаком по стене.

— Удрали, поганцы! — с досадой сообщил он.

— А ты как хотел? — спокойно спросил сына отец. — Заэтими сорванцамидаже ветер не угонится.

— Н-да, — сказал Второй Император, садясь обратно за стол. — Только сердцем чую, пап, они опять влетят.

— Ничего, как влетят, так и вылетят, — успокоил младшего сыназавоеватель мира. — Вспомни себя в их возрасте и утихомирься.

— Пап, да всё бы ничего, но они же о себе вообще не думают! Ирдес так вообще не знаком с понятием «личная безопасность».

— Райд! — осадил сына Владыка. — Тебе напомнить, что вытворяли в своё время ты, Иля и Дар? И до сих пор что-то я не вижу, чтобы вы успокоились, не дай Небо втроём опять собраться! Да я поседел наполовину из-за вас! Мальчишки по сравнению с вашей троицей-сущие ангелы!

Райдан пробурчал в ответ что-то невразумительное и мрачно принялся доедать завтрак. С отцом спорить было не с руки.

По мнению дедушки Дария, внукам было очень полезно общество друг друга. Ирдес стал более сдержан, серьёзен и осмотрителен, а Ван более раскован и общителен.

Малыша-эльфа Дарийхотел забрать к себе ещё когда тому был только год.

Когда погибли эльфийские Стражи Лэнхаэль и Вэя, родители Вэйванлина, старый Императортак ине простил себеихсмерти. «Малыш!.. Прости… — с болью подумалВладыка, снова невольно вспомнив погибшего шестнадцать лет назад эльфа. — Как же я виноват…Эх, упрямыйребёнок, ну почему, почему ты меняне послушался?!.И даже Вэя тебя не вразумила…»Только пятеро, включая самого Лэнхаэля знали, что эльфомСтражбыл лишь наполовину… Как всё получилось… глупо, подло! Какой сволочью порой чувствовал себя Дарий Завоеватель!

Сына погибших Стражейон воспитал бы как своего ребёнка, ведь малыш Ван и был ему родным, но тут упёрся Светлый Князь — мальчик оказался Хранителем, а их в последнем поколении появилось мало. Ребёнка отдали в другую семью Хранителей, где он и воспитывался. Завоевателюоставалось только наблюдать издалека, как растёт Вэйванлин, да незаметно, втайне от Князя, подкидывать мальчику задачки и подарки, которые и повлияли в итоге на его характероченьсильно.

Об этом не знали ни его сыновья, ни невестка, да и вообще практически никто, кроме ближайшего помощника.

Когда малыш сбежал из СветлогоЛеса, Владыкадолго веселился и хохотал, узнав подробности побега. Вот только след мальчика оборвался и как не искал его дедушка, найти не смог. Дарий-старшийбыл уверен, что малыш не погиб, но спрятался тот хорошо.

Только одного не знал дед — что его любимый внук Ирдес и Вэйванлин давно стали друг другукровнымибратьями. И когда спустя два года после исчезновения Ван явился в их дом с раненым Ирдесом на руках, дед твёрдо решилне отдавать Вана светлым во что бы то ни стало!

И пусть Фергорн со своей женой-истеричкой хоть желчью изойдут, а мальчика не получат!..

…— Вот такие дела, — закончил свой рассказ я.

Хищный блеск в глазах Маньяков сказал всё за них. Киса дёргала серьгу в ухе, а Глюк что-то лихорадочно разыскивал в своём компе. Ван мерил шагами комнату Глюка, то и дело порываясь что-то сказать, но передумывая в последний момент. Судя по взглядам, которые на меня то и дело бросал мой светлый брат, ему хотелось вытащить меня за шкирку хотя бы на кухню и основательно расспросить на счёт того, о чём пришлось умолчать в рассказе. Например, о Ветре и Авалоне. Кроме нас двоих никто из команды не мог чувствовать и слышать Ледяного Феникса. Разве что Юля, но не так чётко, она и сама себе иногда не верила.

Что-то для себя решив, Ван сел на диван и плотоядно усмехнулся. Как бы ни грозился эльф однажды посодействовать родителям и запереть меня в подвале на всю оставшуюся жизнь, а в любую мою авантюру всегда бросался без оглядки. Рычал он для проформы, чтобы показать, кто здесь старший. Наивный ушастый…

Комната Глюка, как основной штаб сбора и совещаний общими усилиями была заставлена креслами и диванами на всех. Да и не только этим… Вихрастый очкарик-программер был среди нас самый малоимущий. Поэтому мы постоянно таскали с собой «чего-нибудь к пиву», то есть забивали другу холодильник, да и о прочем ему никогда не требовалось просить — мы и так умные, всё знаем, что нужно.

— Вот! — воскликнул Глюк, тыкая пальцем в монитор. — Вот, это отчёт больше месяца давности! Здесь говорится о прекращении деятельности лагеря и его сворачивании! Вот отчёт четырёхнедельной давности о том, что лагерь окончательно съехал! Народ, у нас либо дезинформация, либо саботаж!

— И шпионаж, — сказала Юля в повисшей оглушительной тишине.

Маньяки поднялись из своего кресла, в котором умещались вдвоём, оглядели всех присутствующих и уверенно заявили в два голоса:

— Не в этой комнате. Здесь предателей нет. В этом мы точно уверенны.

— И за Легенду я ручаюсь, — хмуро добавил Макс.

— А Легенда поручится за ЭйнШтэйна, — тяжко вздохнула Рысь и выпрямилась в кресле. — Значит так. Никому, кроме уже посвящённых, пока ни о чём не сообщаем. Даже Дрэйку! Это понятно? А теперь каждый, повторяю, каждый, перебирает в голове свои Семёрки и думает, кто может оказаться… информатором врага.

Наша Семёрка? Не я, не Ван, не Киса, не Маньяки и едва ли Командир.

— Есть только одна загадочная фигура в нашей Семёрке, — медленно сказал Ван.

— Вэнди, — сказала Юля.

— Эй, эй, притормозите этот гон! — возмутился я. — С таким же успехом можно обвинить меня! Или Командира.

— Но, Ирдес…

Вэнди среди нас только два года. До неё был другой Призрак, о котором у нас стараются не говорить. Мимир. Во время одно из рейдов у Мимира не выдержало сердце — сказался порок. Даже мне, впервые убившему в девять лет, было до предела больно, когда умирал наш друг. Не знаю, как мы закончили тот рейд, лишившись товарища в разгар операции. И заподозрить сейчас Вэнди было самым… рациональным. Но мне этот вариант был отвратителен!

— Не хочу ничего слушать! — вскочив, я заметался по комнате. — Шпиона будем искать. Но не такими методами!

— И что ты предлагаешь? — Рысь прожгла меня взглядом, ясно говорящим, что строить планы и разрабатывать стратегию — это её дело.

— Я уже придумал несколько ловушек, — невозмутимо ответил я. — Но об этом позже, а пока предлагаю обсудить, как поступим с лагерем на острове. Игнорировать такое не представляю возможным.

— Кстати, как называется тот остров? — спросил эльф.

— Песчаный, — сказал Макс.

Бурные обсуждения и споры закончились тем, что Макс проверяет всё по своим каналам, а мы с Апокалипсисом ещё делаем очную разведку. Пока общие споры были в самом разгаре, Маня пересела ко мне за спину и расплела волосы, игнорируя мои вялые возражения.

После того, как был утверждён общий план, я, Ван и Рысь поднялись на этаж Маньяков, живущих в этом же доме. Запершись в комнате близнецов, мы скорректировали свои действия, не беря в расчёт Глюка.

— Тогда мы с Ирдесом сегодня вперёд на разведку, Киса покупает билеты на паром и завтра все пятеро на остров. Юля, ты уверенна, что хочешь поехать? Нам четверым было бы…

— Никаких «нам четверым»! Я еду и это даже не обсуждается! И вы двое, только на общую разведку! Не дай вам боже влезть куда не следует!..

Мы с Ваном переглянулись и попытались оставить лица каменными. Да-да, конечно, мы не попадёмся на глаза почти никому.

— Слушайте, а на кой нам паром? — спросил я. — Пока я не на учёбе, мои счета открыты. Я могу арендовать катер.

Ребята переглянулись. Они не так давно узнали мой истинный титул и первое время даже не знали как теперь ко мне обращаться, пока я форменный скандал не закатил. Ведь я всё тот же.

— Нам не нужны лишние свидетели, — высказалась Киса.

— Куда потом трупы девать? — скривила губы в улыбке Маня.

— И где катер топить? — добавил Даня.

— Ладно, паром, так паром, — согласился я. — Билеты я оплачу на всех.

— Мы и сами можем, — скривилась Рысь.

— Так! Я буду весь учебный год жить на академическую стипендию. Вот тогда уже вам придётся платить за меня при походах в клуб и загородных поездках!

Близнецы переглянулись и сочувственно посмотрели на меня.

— Бедняга, — сказала Маня.

— Ничего, мы не дадим тебе умереть, — добавил Даня. — Ты же наша жертва.

— Молчать, мелкие! — Ван стукнул кулаком по колену. — Издеваться над моим братом имею право только я! А вы ещё не доросли.

— Да мы тебя всего на год младше! — хором возмутились двойняшки.

— Мелкота, — припечатал Ван.

Эльф не успел отпрыгнуть и рухнул на пол вместе с табуреткой на которой сидел, придавленный сверху двойняшками.

— Наглая мелкота! — возмутился отбивающийся Ван.

— Златовласка! — фыркнула Маньячка.

— Блондинка! — добавил Маньяк.

— Кто-то сейчас получит, — сообщил Апокалипсис.

Я убрал свою табуретку и пересел на подлокотник кресла Кисы, подальше от увлечённо дерущихся Маньяков с Апокалипсисом.

— Тебе помочь? — поинтересовался я с безопасного расстояния.

— Только попробуй! — рыкнул в ответ эльф.

Минут через десять запыхавшийся Ван впечатал Даню носом в пол, на него свалил Маню и сам сел сверху, крепко держа Маньячке заломленные за спину руки.

— Близняшек уделали, — прокомментировал светлый.

— Киса, ты проиграла спор, — усмехнулся я.

— Н-да, ушастый круче Маньяков, — кивнула Юля.

— Щас за ушастого!.. — Ван погрозил хихикающей Рыси кулаком, не забывая держать брыкающихся двойняшек в лежачем положении. — Признаёте мою победу, мелкота?

— После дождичка в четверг! — Маня рванулась в сторону, но Ван был начеку и вернул девчонку на место. — Ладно, демоны с тобой, этот бой мы проиграли.

Ван позволил брату с сестрой встать, поднял с пола свою табуретку и проводил севших на место двойняшек ехидной ухмылкой. С этим с виду безобидным, светлым созданием лучше было не связываться — любой тёмный обзавидовался бы язвительности, словарному запасу, ловкости и силе этого ушаст… то есть, эльфа! Хотя пустой трёп он не любил, предпочитая более быстрый способ решить спор — кулак, кастет и ботинок. И где, спрашивается, знаменитая эльфийская сдержанность с ведром презрения?!

— Хватит! — Ван хлопнул ладонью по колену. — Время не терпит.

Не обнаружив с большой высоты лагерь на том месте, где я его оставил, не стал паниковать, а, игнорируя ехидные комментарии светлого, достал КПКашник и просчитал векторы смещения. И, конечно, обнаружил маскирующее поле. Спустившись на нужную высоту, мы рассмотрели в деталях вражескую территорию и снова поднялись в небо, просматривая пути пешего подхода к лагерю.

— Интер-р-ресный островок.

Ван висел головой вниз и разглядывал Авалон с огромной высоты. По моему скромному мнению, вниз головой надо падать, а не висеть. Сам я парил рядом, ловя крыльями восходящие потоки.

— Ван, а что значит Numenior? — поинтересовался я.

— Это тебе кто сказал? — удивлённо посмотрел на меня эльф.

— Один ветер обмолвился.

— Тогда понятно. Numenior — это земля, где живут Первые, место Сил. Ну, что-то в этом роде, точно не помню. Не смотри на меня так, всё равно не вспомню!

Отмахнувшись от моего выжидательного взгляда, он крутанулся вокруг своей оси и рванул вниз. Я рухнул следом, стараясь перегнать ушастого. Вывернувшись у самой земли, Ван рванул вдоль дороги на бешеной скорости.

— Тормоз тоже механизм! — крикнул он повторившему его манёвр мне.

— Смотри вперёд, а то врежешься! — крикнул я в ответ, догоняя эльфа.

На такой небольшой высоте с моими крыльями маневрировать было гораздо труднее, чем с воздушной пластиной Вана. Дорога ушла вверх, я резко набрал высоту, диким рывком обходя брата. Обстреливая друг друга чёрными и золотистыми молниями без самонаведения (пойди-ка успей сделать наводку на такую стремительную цель!), срывающимися с пальцев, мы маневрировали меж валунами и деревьями вдоль дороги. Достигнув вершины сопки, взвились вверх, перепугав каких-то туристов и рухнули с обрывистого края, вопя в два горла «Сам-ты-тормоз-я-быстрее!»

Задевая верхушки деревьев, снова взвились вверх, летели, обгоняя собственные тени! Взлетев вдоль обрывистого края над зелёным, заросшем ромашками, чёрными и жёлтыми ирисами, плато мы снова перепугали сидящих в траве широким кругом людей, промчавшись прямо сквозь круг (кого-то я даже задел кончиком крыла).

Фиолетовый ирис я сорвал, едва удержавшись в воздухе. Ненадолго притормозил, полюбовался цветком. Не могу спокойно пройти мимо этих цветов. Ван завис в метре от меня, посмотрел с любопытством. Он знал моё «детское» имя. Когда светлый хотел меня достать он меня звал именно Ирис. Эльф сощурился, через несколько мгновений короткой борьбы цветок был засунут мне за шиворот, брат обруган нехорошими словами и обстрелян молниями. И сбежал, сообщив, что он всё равно быстрее. Такого я допустить не мог и бросился догонять!

Гонка быстро переросла в почти спокойный полёт бок обок. Переглянувшись налету с Ваном, скопировал его ехидную улыбку. Видимо, спор что лучше, лейтэр (он же сёрфинг или воздушная доска) или крылья не закончиться никогда. Метаясь вдоль плато, выворачиваясь самыми немыслимыми способами чтобы не врезаться в валуны, кусты и земляные насыпи, мы то и дело падали с обрыва, ухитряясь раз за разом не расшибаться. Просто летать было весело, но в скорости друг другу мы не уступали и минут через пять достали клинки, чтобы сделать полёт интересней. Три меча (парные у Вана, один у меня) и короткая дага порхали в наших руках как бабочки, сталкиваясь со звоном и снопами искр. Всё-таки толковый обоерукий боец из меня пока не вышел! Дага то и дело ложится в выемку на рукояти фламберга, чтобы я смог двумя руками сдержать инерцию моего оружия. Фламберг-то двуручный меч, а мой ещё и длинной почти с меня и весу немалого. Победителей в этой битве никогда не было и, слегка запыхавшись, мы разлетелись в стороны.

Взмыв над обрывом, я задержал взгляд на группе наблюдающих за нашим безумным танцем людей, тех самых, которых мы напугали.

— …!!! — невольно вырвалось, когда крыло задело невысокое деревце и меня закрутило в неуправляемом падении.

Выровняться не удалось и я со всей дури врезался правым плечом, спиной и головой в земляную насыпь, да ещё ухитрился впечетаться в камни, полузасыпанные землёй. Крылья судорожно втянулись в спину, а я остался лежать. Ван поднялся слишком высоко и люди, стоящие неподалёку, оказались подле лежащего меня первыми.

— Он там живой? — поинтересовался у склонившегося ко мне седого дядьки молодой парень, чем-то неуловимо похожий на старшего. Такой же здоровый и похожий на волкодава, только черноволосый, в отличие от седого мужика.

А меня разобрал неуправляемый смех. Не пытаясь подняться, я начал ненормально хихикать.

— Ирдес!.. — Ван едва не рухнул, спрятав в личное пространство лейтэр ещё в воздухе и в два прыжка оказавшись подле меня. — Жив, братишка?!

Он толи вообще не заметил людей, толи принципиально не обратил внимания на тихие шёпотки: «Эльф, эльф! Настоящий!..». Ну надо же было этим туристам попасться на пути? Если бы я не засмотрелся на вон ту рыжую девушку, то заметил бы это демоново дерево!

— Кха-ха… Ой… нет… — выдавил я, сквозь смех. — Я себе, кажется, что-то сломал.

— Руки-ноги чувствуешь? Двигаться можешь?

Убедившись, что «что-то» — это не позвоночник, эльф заставил меня подняться на ноги и снять футболку. Пока он осматривал обширный ушиб и оценивал серьёзность повреждений, я глядел на порванную футболку и тайком разглядывал людей. Вон тот седой дядька точно главный. Те трое просто с ним, а вот эти двое, высокий парень с рыжей девушкой — его дети. А чего эта рыжая на меня так пристально смотрит?

— Ребро сломал, дурак! — сообщил светлый, отвесив мне подзатыльник. — Потерпи, сейчас на место поставлю.

— А-а-а, садюга!.. — заорал я, когда Ван выполнил обещанное. — Послало же Небо брата…

— А то ты не рад, — хмыкнул эльф.

— Счастлив… — выдавил я.

— Сломанные рёбра перетягивать надо, — подала голос та рыжая.

Вот оно, ведро эльфийского презрения! Я так смотреть не умею.

— У нас бинт есть, — встрял брат смутившейся рыжей. — Он ведь из-за нас упал.

— На мне и так всё заживёт! — попытался отмахнуться я.

— Повозмущайся мне ещё! — рыкнул мой светлый братец. — Давайте, перебинтуем этого дурня.

А в ведре презрения осталось на донышке. Ван заставил меня «убрать патлы» и принялся на пару с рыжей бинтовать моё поломанное ребро. Я морщился от боли, но терпел. Вот только девушка как-то уж очень пристально смотрит на мои шрамы, оставшиеся от когтей демона. Ну, да, чёрные вмятины, похожие на звёзды. Чёрными остались из-за заражения. Ничего интересного! А девчонка симпатичная. Синеглазая такая…

— А меня Майя зовут, — сказала рыжая.

— А я Ирдес, — сказал я в ответ. — А вот этот эльф с ужасным характером — мой брат Ван.

— Но ты же не эльф, — удивилась она, не обнаружив острых кончиков ушей.

— Не-а, — помотал головой я. — Я тёмный.

— А как же тогда вы можете быть братьями? — ну прямо на лице читаю бесконечное удивление.

Легко! У обеих рас не рождается метисов, даже если папа тёмный, мама светлая (или наоборот, неважно) дети либо тёмные, либо светлые. Причём выбор стороны принадлежности совершенно случаен и обусловлен только законами нечеловеческого генетического наследования. Во-вторых, браться бывают не только родными. Но не буду же я ей это сейчас объяснять?!

— Ты что, веришь в байки о межрасовой вражде тёмных со светлыми?!

— Ну… — она явно растерялась. — Но как?..

Ван рыкнул в ответ нечто весьма неприличное на старосветлом, объясняющее как именно вообще родственниками становятся.

— Ммм… мы вроде как двоюродные, — подумав, сказал я.

Если разбираться в родственных связях досконально, то он мне, вроде бы, не меньше чем дядей приходится! Ну уж нет, я на такое не согласен! Лучше уж пусть всё будет по-прежнему…

— Кровными братьями мы стали до того как узнали о семейном родстве, — невозмутимо выдал ушастый, посильнее затянув бинт и завязывая на узел.

— Аргх, Ван, больно же!

— Тебе полезно… А это что? — я уже давно чувствовал, что по затылку течёт что-то тёплое и липкое, теперь и Ван увидел кровь. — Ещё и голову разбил, дебил! Были б мозги, было б сотрясение!

Я вспыхнул и промолчал. Мстить Вану так же, как остальным было невозможно. Это было всё равно, что ставить подножку самому себе — никакого удовольствия. Молча терпел пока светлый, не стесняясь в эпитетах, промывал куском бинта и водой из бутылки, добытой из рюкзака, мой разбитый затылок. Нещадно болели спина и плечо, но голова, кажется, не слишком пострадала. Навскидку высчитав в уме возможные поправки в кодировке материализации при максимальном ускорении с нестационарной точкой выхода Информатория в физическое пространство, я совсем успокоился. Мыслю, следовательно, существую! И могу продолжать строить каверзы, а это же самое главное!

Натянув порванную футболку, я снова выпустил крылья и согнулся от дикой боли. Невольно вырвался сдавленный стон. О-хо-хо, до чего же больно!..

— Малыш?! — Ван опустился рядом на колено, держа меня за плечи и тревожно заглядывая в лицо.

Гад, гад, ушастый мерзкий гад!!! Я взрослый!

— Крыло… — выдавил я.

Максимально опустив и расслабив крылья, я вывернул шею и оттянул ворот, чтобы посмотреть в чём дело. У основания перья покраснели и даже были мокрыми. Ушиб на спине вспух и медленно но верно синел. Н-да. До завтра мне точно не летать. Крылья медленно и неохотно втянулись обратно в спину. Больно, демоны дери!

— Ва-ан, «ледышку» и «заживалку» наложи, не будь садистом!

— Эх… Ну в кого ты такой вечно покалеченный? — проворчал эльф, по возможности осторожно ощупывая пальцами мою травму. — Ещё фиксатор на ребро, чтобы не смещалось. Терпи!

Жжение и болезненные уколы быстро сменились прохладой. «Ледышка» стекла с пальцев брата и всё плечо, половина спины у меня временно онемели. Боли не должно быть ещё долго. Но вот только жжёт всё равно! О чём я не замедлил сообщить.

Ван, хмуро глядя на меня, сказал, что позвонит Рыси поменять планы и отошёл, доставая телефон.

— Холодное надо приложить, — сказала Майя, коснувшись тонкими пальчиками моего плеча.

Вытянув руку, я невозмутимо вытащил из личного пространства свой тяжёлый фламберг и приложил ледяное лезвие большого волнистого меча к ушибу. И правда полегчало.

— Ого, — оценил брат рыжей, звали его редким именем Мстислав, сестра звала его Слава. — Фламберг Рыцаря?

Увидел метку на рукояти?

— Угу, — кивнул я. И ответил на невысказанный вопрос: — Обратился до срока. Пришлось раньше стать Рыцарем.

Вернувшийся Ван, ворча, что-то ещё сделал с моей травмой и жутко неприятное жжение всё-таки ушло. Ближайшие три часа всё должно быть в порядке.

— Как я теперь тебя домой потащу? — хмуро поинтересовался брат. — На лейтэре вдвоём… я его не заряжал уже три недели, двойной вес не выдержит. Будем с полдороги добираться вплавь!

— А давайте с нами, — предложила Майя. — Мы сейчас ещё в развалины сходим к старому идолу и на паром до города.

— Нет, — ответил Ван.

— Давай, — одновременно с ним сказал я, глядя на девушку и начиная идиотски улыбаться.

Ван взглянул на меня, развёл руками и согласился.

Седой дядька по имени Андрей Данилович оказался предводителем группы и одним из адептов какого-то учения, я не вник какого именно и чего там изучали. Религия как религия, их сотни и они не слишком отличаются. С ним шли его дети и трое последователей этого учения.

Развалины в глубине леса мне не понравились. Сила все ещё живущего здесь древнего злобного божества чувствовалась в давно разрушенном храме. А в том, что передо мной Храм, я не сомневался.

— Чувствуешь? — тихо спросил Ван, стоя рядом и не решаясь ступить дальше порога.

— Ещё как, — прошептал я.

— Вы чего там стоите? — спросила Майя, ушедшая вперёд.

— Давайте с нами! — позвал Слава.

Мы с Ваном переглянулись и ступили на камни когда-то бывшие фасадом. Какое-то там замшелое божество не круче нас! И пусть беситься сколько влезет! Ха, справа, из бывшего сердца храма так и веет неприкрытой злобой!

Вот тут, пожалуй, мы совершили ошибку, потому как полезли к сердцу Храма, пытаясь самим себе доказать, что круче нас только яйца всмятку! Ощутимой волной чёрной злобы и жажды нас буквально выкинуло из сердца развалин.

— Нафиг такие шуточки, — сказал я, оглядываясь по сторонам. — Сколько здесь этих древних гадин?

— Пока слышу только шестерых, — отозвался Ван. — И они нас тоже слышат.

А вот это более чем плохо!

— Ой-ё, предупреждал же Феникс… Ван, нельзя дать им всем пробудиться!

Один верный способ не дать древним божествам, спящим на Авалоне, проснуться был — дать дёру отсюда подальше и побыстрее. Но… я высматривал мелькавшую среди деревьев и камней рыжеволосую фигурку…

— Демоны с тобой! — ругнулся эльф. — Давай быстро illiorina di diman.

А это выход! Мы, огляделись, проверяя нет ли поблизости людей, отошли немного подальше и встали спина к спине.

— Древняя версия подойдёт? — спросил я меняющимся рычащим голосом.

— Подойдёт, — мелодично отозвался светящийся золотом Ван.

Тысячи чёрных и золотых нитей, расходясь от наших тел, сплетались, завиваясь в затейливые узоры, ложились на землю в сложной, переплетённой Печати, впитывались в землю, звеня, растворялись в воздухе и листве деревьев.

— Illiorinadidiman, — низким рычанием вырвалось из моего горла.

— Illiorinadimelamor, — мелодично отозвался Ван.

— Il lete li tamin.

— Illiorina ti lamar…

Это только сон. В этих землях нет никого чужого. Вы не пробуждались тысячи лет и продолжаете спать. Дурной мираж растает поутру как дымка тумана. Потревожившие вас — не реальность. Спите, древние, спите… Это только сон. Вы спите и мы тоже сон…

— Получилось, — сказал я, спиной чувствуя как тяжело дышит брат. — До завтра Печать продержится.

— Надо рассказать деду и отцу, — сказал Ван. — Они здесь наведут порядок.

— Успеется, — дёрнул плечом я, морщась от проснувшейся боли в ушибе. — Это же земля Феникса, пусть он и разбирается. А то дедушка сначала с нами разберётся так, что демоны нам детской забавой покажутся.

— Да уж, пусть Ветер сам решает, — хмыкнул Ван, оценив такую перспективу.

Я поднял голову и вздрогнул. В десяти шагах от нас стояла замершая рыжая девушка.

— Демоны меня раздери! Ван!

Он поглядел на Майю и выругался.

— Что это было? — рыжая кивнула на медленно гаснущие нити Печати.

Мы с братом мрачно переглянулись.

— Ты ведь знаешь, что здесь живут древние божества? — изогнул бровь Ван, обратившись к девушке.

— Да, — кивнула она. — Но причём здесь…

— Каждый раз, приходя в эти развалины или к идолам, вы добровольно отдавали старым богам часть своих сил, — перебил я. — Мы с братом не собирались делиться с ними своими силами.

— Делать нам больше нечего! — фыркнул Апокалипсис. — В гробу в белых тапках я видел всяких драных богов с демонами в придачу!

— В общем, древние божества разозлились за наше к ним отношение и стали просыпаться. Они уже очень давно спят, — продолжил я. — И мы их убедили, что мы им только приснились.

— Глюки-глюки, — весело подсказал Ван. — Древние глюки замшелых старых пней. Уходим, нам нельзя долго быть в этих развалинах.

— Угу, — согласился я.

— Ты ничего не видела, — предупредил Ван девушку.

Но она, конечно же, проболталась. Хорошо хоть не при всех, а только своему отцу.

По выходу из развалин глава этой миниэкспедиции допросил нас с пристрастием — безопасно ли дальше ходить в развалины, что это вообще было и прочее. Профессионально состроив саму невинность, я убедил его, что опасности для людей развалины, идолы и прочие не представляют. У людей, во-первых, несравнимо меньше внутренняя сила, из-за чего они и живут значительно меньше нас, во-вторых, они даже если захотят, не способные контролировать внутренние резервы и всё равно добровольно делятся с древними. Но я не стал говорить, что если через нас древние способны обрести более полноценную жизнь, то через людей — дохлый номер.

В конце разговора человек, поначалу готовый подозревать нас с Ваном во всех смертных грехах был готов поверить любому моему слову и едва ли сознавал, что смотрит на меня, как на любимого внука. Да-да, обаятельная сволочь, помню. Что есть, того не отнять.

Я, Ван и Майя ушли по дороге вперёд, остальные несколько отстали. Иногда я замечал, как эльф хмуро косится на девушку, от которой я сам с трудом отводил взгляд. Она была очень маленького роста, всего только мне по плечо, совсем крошка, как феечка. Я думал, что Киса маленькая, но Майя оказалась ещё меньше. Рыжие, вьющиеся крупными локонами волосы, лучистая улыбка, веснушки которые её ничуть не портили, синие глаза с весёлой смешинкой, хрупкая как тростинка фигурка. Мы шли и болтали обо всём на свете. Я рассказывал ей истории, она весело хохотала и говорила, что ходит в художественную школу и пишет стихи. Я восхищался и просил обязательно дать мне увидеть её картины и услышать стихи.

Эльф ворчал что-то на старосветлом о рыжих лисицах и крылатых идиотах. Ась? Это он о чём?

Мы сидели на пирсе в ожидании парома, я ловил брызги высоких волн уже промокшими рваными джинсами и кроссовками, а Ван возился со своим лейтэром.

— Ван, я тут подумал…

— Ты ещё не разучился думать? — искренне удивился брат, не давая мне договорить.

— Ну, кто-то из нас должен это уметь!

— И этот «кто-то» явно не ты.

— Этот «кто-то»… Тьфу, Апокалипсис, не сбивай меня с мысли! Я тут подумал о том, что нам домой на ночь являться не стоит, а то дед нас не выпустит без допроса с пристрастием. Это с папой можно спокойно поговорить, а деда…

— А деда — тиран, — кивнул эльф. — Переночуем у Макса, или у Маньяков.

Ночевать в гостинице было по нескольким причинам нереально. Во-первых, наличных у нас с собой было не так уж много, остальные деньги были на карточках, а во-вторых, деда же сразу узнает где мы.

— У Мани-Дани родня какая-то приехала. А у Глюка сегодня в виде исключения, вместо компа — девушка. Остаётся только у Юльки, но… пошли, лучше, в клуб. Мы давно там не были. Тем более, сегодня Арина с Денисом выступают.

Апокалипсис сделал вид, что думает.

— Ладно, пошли, — кивнул брат. — Маньяки и Киса тоже захотят.

— Майя, идём с нами, — я повернулся к сидящей с другого боку девушке.

Она смущённо отвела глаза.

— Меня могут не отпустить.

— А ты бери с собой брата, — подсказал я.

— А это идея! — Майя вскочила с места и побежала к отцу договариваться.

Пока девушка выпрашивала у родителя разрешение пойти с нами, я достал сотовый, снял отклоняющие блокировки на дедушкин и папин номера, и набрал номер отца.

— Я тебя внимательно слушаю, сын! — сразу же ответил папа, тоном «начинай оправдываться, пока дедушки рядом нет».

— Э… ну… понимаешь, пап…

— Пока что ничего не понимаю, — хмыкнул отец. — Но понять было бы неплохо!

— Так ты на нас не злишься, папа?

— Это всё пустое, сынок. Злиться на тебя занятие бесполезное. Так ты собираешься рассказать мне, в чём дело?

— Хых… помнишь, я рассказывал тебе о Ветре? Ты мне ещё не очень верил… — и я, нервно расхаживая по пирсу, без лишних подробностей рассказал отцу про Феникса.

Папа молчал всё время, пока я говорил, потом тяжко вздохнул и произнёс:

— Почему я не удивлён?

— Не знаю, пап. Наверное, потому что я постоянно вытворяю подобное?

— Но в этот раз ты сам себя переплюнул, сын!

— То ли ещё будет… Пап, мы, наверное, на завтрак не явимся. Пусть деда не бесится, но мы скорее всего в это время будем уже в пути на острова, если планы не изменятся.

— Уж не на тот ли остров, про который Ледяной Феникс сказал тебе не соваться? — по изменившемуся голосу папы, я ясно почувствовал, как он сощурился и начинает злиться.

— Ну… всё возможно…

— Ирдес! Маме позвоню! — пригрозил отец.

— Папа, не надо!!! — запаниковал я, заметавшись по пирсу. — Я обещаю не соваться на сам Авалон! Пап, клянусь, что не сунусь, только не звони маме!

— Ладно, — остыл отец. — Только если всё же будут неприятности, звони мне сразу, понял?

— Хорошо, папочка, — сказал я голосом самого покладистого пай-мальчика.

— Вот и отлично. А теперь дай мне Вана.

Я передал эльфу телефон, отчаянно жестикулируя, чтобы тот не проболтался о нашем нынешнем местонахождении. Ась?! Я соврал?! Ничего подобного! Больше и не сунусь без Феникса, а о том, где я сейчас и где уже побывал, папа не спрашивал!

— Да, — ответил Ван. — Ага, я прослежу. Конечно, не стоит, тем более что этот дурень сломал крыло! Да я сам не знаю, как умудрился, но летать он пока не может, расшибся лихо, — эльф недовольно покосился в мою сторону. — Да что ему сделается? Скачет опять как обезьяна и всё вокруг одной рыжей, из-за которой и разбился.

Я отчаянно покраснел и погрозил брату кулаком. Майя тут вообще ни при чём и вовсе я вокруг неё не прыгаю! Брехло ушастое!

— Дядя Райдан, у меня в комнате на столе лежит одна невзрачная прозрачная игла, — продолжал меж тем Ван. — Это антенна со встроенным сигналом тревоги. Если она начнёт жужжать и покраснеет, значит, с нами что-то случилось. Да, конечно, но я надёюсь, что он всё же не понадобится. Хотя, с Ирдесом всего ожидать можно… Ага, хорошо. Я сам… Э-э-э… Не уверен… Вот за это спасибо, дядя Райд! Отбой.

Ван вернул мне телефон и ехидно усмехнулся.

— Считай, что сегодня тебе повезло, братец. Твой отец даже дедушку взял на себя.

— Папа — герой, — оценил я.

— Но поскольку Его Величество доверяет мне больше, тебе в условие вменяется мне подчиняться.

— Ща-аз, разбежался!

— Скажи это дедушке.

— Дедушке — не рискну, а вот папе — запросто! — встал в позу я.

— Сдам деду, — пригрозил брат.

— Не сдашь.

— А вот и посмотрим… — светлый достал сотовый и принялся демонстративно перебирать номера.

— Ван, ты этого не сделаешь, — напряжённо поглядел я на эльфа, понимая, что очень даже сделает. — Ван… — он нажал на кнопку вызова… — ВАН!!!

Я бросился к светлому, он резво отскочил и помахал мне телефоном.

— Неделя нарядов вне очереди и от «первого» до «пятого Ада» под чутким руководством дедушки! — язвительно попророчествовал светлый и я рванулся за ним.

Эльф ловко проскользнул через стоящих на пирсе людей, я же, зная что с моей удачей обязательно в кого-нибудь врежусь, просто перепрыгнул толпу, взвившись в воздух и приземлившись по другую сторону. Мы зигзагами носились по берегу, увязая в песке и ракушках.

— Стой, предатель!!! — набегу крикнул я, швыряя в светлого чёрный шар тонких молний.

— Неудачник! — крикнул в ответ Ван, отвечая мне таким же, только золотистым шаром.

Не успев уклонится, я поймал шарик животом, охнул от резкой боли и громко высказал предположение о родстве эльфов с некоторыми видами нечисти. Эльф обернулся набегу, чтобы бросить в меня ещё один шарик и тут же поймал мой снаряд лбом. Он упал всего на мгновенье и тут же вскочил, но мне хватило этого мига, чтобы в диком прыжке сбить брата обратно на землю. В войне за телефон, мы тут же вываляли друг друга в песке.

— Мальчики, не деритесь! — Майя подбежала к нам, но встревать в бой не решилась. И правильно сделала!

— Мы не дерёмся, — пропыхтел я, упираясь подошвой в скулу эльфа и пытаясь выдернуть из его крепко сжатой ладони телефон.

— Не мешай, рыжая, — прорычал брат, раз за разом ударяя кулаком свободной руки мне под колено.

— Ван, отдай…

— Демона лысого тебе!

— Вас разнять или сами успокоитесь? — поинтересовался пришедший вслед за сестрой Слава.

— Не смей лезть! — одновременно рявкнули мы.

Ван обхватил мою ногу рукой и резко бросил меня на песок, добавив пинка по спине. Дурак, там же ребро сломано! Я извернулся в последний момент, превращая его захват в мой бросок. Эльф ловко крутанулся в воздухе, и мы застыли друг против друга в классических боевых стойках.

— Мелкий, — ядовито сообщил светлый, покачав в ладони сотовый.

— Ушастый, — не менее ядовито ответил я, погрозив кулаком.

— Огребёшь.

— Жду с нетерпением!

Последующая схватка совершалась уже по всем правилам боевых школ и через минуту опять превратилась в обычную свалку.

— Отдай, — рычал я, выдирая у брата трубку.

— Забери, — так же рычал в ответ Ван, не собираясь сдаваться.

Дело уже было не в звонке деду, признаться, я о нём вообще забыл, а телефон отобрать хотелось принципиально.

— Пап, как их разнять? — послышался голос Славы.

— Никак, — ответил Андрей Данилович. — Когда два брата дерутся, другому лучше не лезть — получишь от обоих.

— Пап, они ж покалечат друг друга… — сказала Майя.

— Ничего, у нас аптечка есть, — «успокоил» дочь седой мужчина.

Ну разожми же пальцы, гад ушастый… Ещё чуть-чуть и победа за мной! Ну почти, почти… Но моё «почти», закончилось подсечкой, перехватом руки и резким поворотом. Если он сейчас заломит мне руку за спину и уложит носом в песок, я проиграл! Резким движением отклонив голову назад, я ударил затылком в лоб эльфа и тут же упал на колени обхватив голову руками.

— А-а-а, дурак светлый… — простонал я, сквозь приступ боли.

— И-и-и-идиот тёмный… — таким же стоном ответил мне Ван.

Обернувшись, увидел, как брат сидит на песке и держится рукой за лоб, а из-под пальцев стекает струйка крови. Мрачно взглянув на меня, он снял светлый венец, с которого при ударе слетела «невидимка». Я пощупал свой лоб и обнаружил, что мой венец тоже стал видимым. Только этого нам не хватало…

Майя, стоя с походной аптечкой в руках, переводила растерянный взгляд с меня на светлого и обратно.

— Да, мы из знатной семьи, — ядовито высказался эльф в ответ на так и не заданный вопрос.

— Дай пластырь, — попросил я рыжую девушку и она тут же засуетилась, раскрыла аптечку, обнаружив искомое отдала мне.

Не вставая с колен, я подполз к брату, приладил сорванный лоскут плоти обратно к черепу, наложил «заживалку» и заклеил. Через пару часов приживёт, а к вечеру и рубец будет почти не заметным.

— Голова болит? — скорее утвердил, чем спросил эльф. — Повернись.

Сев к нему спиной, молча вытерпел приступ боли, когда светлый запустил пальцы в мою встрепанную, перепачканную в крови и песке шевелюру. Через минуту полегчало, от руки брата растёкся приятный холодок.

— Спасибо, — сказал я, попытавшись стать на ноги, но отказавшись от этой идеи, когда мир перед глазами закружился. Заработал всё-таки сотрясение? Не хотелось бы.

Стянув кроссовки, я вытряхивал из них песок с ракушками. На лице у Вана виднелась ссадина и след моей подошвы. Хы, оба грязные, побитые и песок везде, где только может быть. Оторвались на славу!

— Нас теперь пустят только на бомж-пати, — усмехнулся я.

— В быдло-клуб, — вернул усмешку светлый, так же вытряхивая песок из обуви. Взвесив в руке сотовый, он бросил трубку мне: — Крылатый, лови!

Поймав телефон, я просмотрел список последних вызовов и взглянул на эльфа.

— Ну ты и зараза…

— Доверчивый дурак.

Я вернул Вану телефон, переглянувшись, мы не выдержали и расхохотались.

Пока мы выясняли кто круче, Слава и Майя всё ещё не могли договориться с отцом, чтобы их отпустили на ночь.

— Шестнадцатилетним девочкам не место в ночном клубе! — услышал я возглас седого дядьки.

Ой. Ой ещё раз. Она старше меня. Хотя с другой стороны, можно не говорить ей, сколько мне лет… Эх, кого я обманываю! Мой возраст у меня на лице крупными буквами написан!

— Пап, я пойду с Майей и прослежу, — спокойно возразил её старший брат гулким низким басом.

— За малолетней сестрой и компанией юнцов?!..

— Мы совершеннолетние! — хором возмутились мы с Ваном, незаметно подойдя к спорящим людям поближе. — И отвечаем за себя сами!

Человек, прищурившись, поинтересовался, давно ли совершеннолетие стало наступать в пятнадцать лет, на что Ван в грубой форме ответил, что ему, вообще-то, несколько больше и если он молодо выглядит, так это только потому, что жить будет в четыре раза дольше любого человека. А самостоятельность светлые приобретают в четырнадцать, а если они ещё и Хранители, то тренируют их с пелёнок и первые полномочия с обязанностями они получают аж в семь. И добавил, что тёмные получают все права с обязанностями с момента обращения и окончания основного обучения. А если они ещё и знатных родов, то обучение проходят по ужесточённой программе. Ну, тут уж всё равно тёмный или светлый. Обременён длинной родословной и старшей кровью, будь уверен — плохо учиться не позволят.

Хранителей и Стражей ушастых тренируют по особой программе и растят не так, как других. И если Стражей выбирают уже в четырнадцатилетнем возрасте, то Хранителей отбирают с рождения. Это особая эльфийская каста, которой много дозволено, а взвалено ещё больше.

Пока мы возвращались к пирсу, я успел спрятать оба венца в «невидимку» и, сделав суровое лицо, объяснить, что разбалтывать секретную информацию о нашем происхождении не стоит.

Отец Майи после разговора с нами сделался задумчив и уже не так категоричен в отказах своим детям. На пирсе я заметил, что Майя как-то странно на меня смотрит. Ну вот опять… Сколько раз мне придётся доказывать, что и с венцом и без венца я одинаковый?!

— Тебя смущает моё происхождение? — напрямую спросил я, подойдя к девушке.

Она быстро взглянула на меня и отвела глаза. Я терпеливо ждал ответа.

— Знаешь, Ирдес… обычно молодые люди твоего социального статуса… не такие… не те, кем кажутся и кому стоит доверять, — ответила она, не глядя на меня.

— Знаешь, Майя, — помолчав, сказал холодно, — ты меня только что оскорбила так, как никто ещё не смел, — она вскинула на меня глаза и я, демонстративно обнажив клыки, безжалостно продолжил: — Ты назвала меня человеком!

Эльф отвлёкся от полировки лейтэра, обернулся и покачал головой.

— Это ты зря, рыжая, — сказал он.

Майя смотрела виновато и растерянно, но я всё ещё злился.

— Я не человек, никогда им не был и не стану! И не надо мерить тёмного человеческими мерками! Это по меньшей мере, оскорбительно. Одно дело, по незнанию, другое — точно зная, что перед тобой тёмный…

— Я поняла! — Майя покраснела от стыда и переминалась с ноги на ногу.

— Отлично! — сказал я, отвернулся и сел на край пирса рядом с Ваном.

— Малыш обиделся, — скривился в усмешке наглый эльф.

— Да пошёл ты…

— Да и пойду я…

Ван поднялся, вскочил на свой лейтэр и, сделав пару контрольных кругов, убрал его в личное пространство.

— Всё, теперь можем летать вдвоём, — объявил он. — Элементы питания я поменял, ось отрегулировал.

Кивнув, я подумал о том, что таких пыльных, грязных и основательно вывалянных в песке эльфов стирать надо целиком, вместе с одеждой. Ван так удачно стоял на краю, что я не удержался и сделал подсечку из положения сидя. Брат с матерным воплем свалился в воду, вынырнул и погрозил мне кулаком.

— Зараза!

— Сам виноват!

Зря я для ответа склонился к самому краю, потому что в следующий миг уже барахтался рядом с Ваном! Отделив от общей водной массы крупный водяной шарик, прицельно бросил его в эльфа и получил в ответ тучу брызг! Нырнув, я дёрнул Вана за ногу, притопив и быстро отплыл подальше. Вынырнувший брат отплевался, смерил мою невинную физиономию взглядом, снял обувь, бросил её обратно на берег и нырнул. Зная, чем мне это грозит, я со всех сил поплыл обратно к пирсу. Но не успел…

Мы дурачились, топили друг друга и поливали водой, пока не начали замерзать. Когда Майя и Слава попытались нас вразумить, мы азартно залили водой и их. Но вылезти всё равно пришлось, тем более что паром должен был подойти уже скоро.

Хорошо хоть телефонам и КПК ничего не грозит — водонепроницаемое стазис-поле.

С чьих пальцев молния сорвалась первой? М-м-м… наверное, всё же я возьму этот грех на себя! Обстреляв друг друга мелкими разрядами, мы одновременно швырнули шарики, которые столкнулись на середине.

— Ой-ёй, — сказал я, глядя на разрастающееся в месте столкновения тёмное облачко.

— Ложись! — Ван только и успел, что крикнуть.

Облако вдруг разрослось, поднялось над нашими головами и пролилось коротким ледяным ливнем.

— Мгхм, — высказал своё веское мнение эльф, убирая с лица мокрую шевелюру.

— Гхым, — серьёзно ответил я, занимаясь тем же самым.

Люди чуть в стороне от нас грянули весёлым смехом. Разглядев друг друга, расхохотались и мы.

Когда из-за края острова показался паром, я высушил и привёл в порядок нас обоих моим домашним «ленивым» ритуальным жестом. Когда времени настолько мало, что некогда даже причесаться и умыться толком, то оно просто спасает.

Пока мы развлекались, Ван успел порвать кроссовок, а я ещё сильнее разодрать футболку на спине.

— Бичара, — эльф безжалостно дёрнул мою футболку за край разрыва.

— Бомжара, — в ответ пнул брата по ноге с рваной кроссовкой.

— Абрек пещерный, — припечатал светлый.

— Австралопитек ушастый, — я сделал последнюю попытку свести счёт в ничью, понимая, что последнее слово остается за братом.

Продолжать состязание стало некогда, потому что как раз в этот момент подошедший паром опустил аппарель. Очень многие, сходящие на берег и остающиеся на пароме провожали меня и Вана взглядами. Н-да, колоритная компания. И если Ван ёжился, пряча уши за шевелюрой, то я расправлял плечи, гордо вскидывая голову. «Йа кросавчег!» — говорил весь мой вид. «Он кросавчег» — подтверждал ссутуленный эльф. Представив это со стороны, я слегка похихикал и хлопнул брата ладонью меж лопаток, заставляя распрямить спину. Ван вообще всегда избегал людных мест и не любил излишнего внимания к своей персоне.

— Хочешь, я обращусь? — предложил я брату, устраиваясь на бортике неподалёку от аппарели. — Тогда все будут смотреть на меня.

— Тогда половина из них в панике попрыгает за борт, — хмыкнул Ван.

Так получилось, что и Майя со своей компанией расположились вокруг нас, хотя я, всё ещё глубоко задетый словами девушки, не стремился к этому. Вытянув ноги, я удобно расположился на самом краешке узкого бортика. Паром отошёл от берега, развернулся, направляясь в море и я прикрыл глаза, намереваясь отдохнуть во время пути. А спать могу хоть стоя, было бы желание. Но намеренью не суждено было сбыться.

— Молодые люди, слезьте с ограды! — послышался голос в мегафон.

Мы даже не шевельнулись.

— Молодые люди, я к вам обращаюсь! Слезьте с борта на палубу!

Мы честно повертели головами в поисках этих самых «молодых людей» (может, капитану помощь нужна, так это мы запросто!). Не нашли, пожали плечами и с любопытством поглядели в сторону мостика.

— Меня не слышно или как? Два лохматых панка, слезьте на палубу иначе за борт ё…, б..!

Я и Ван синхронно продемонстрировали недвусмысленные жесты в сторону мостика. В ответ нам послышалось «последнее мирное предупреждение».

— Ван? — лениво спросил я.

— Ага, — сказал он, вставая и уже в прыжке образуя под ногами лейтэр и поднимаясь к мостику.

— Б..! — приглушённо послышалось из мегафона. — Эльф, б..!

— Не эльф, а светлый высокородный! — звучно прорычал Ван, пиная дверь рубки. — Для вас, люди, господин высокородный, снизошедший до путешествия на вашей ржавой лохани!

Пока Ван оттягивался, рыча на капитана с навигатором, Майя села на его место ко мне поближе и нерешительно придвинулась. Я сделал вид, что ничего не вижу и не слышу.

— Ты злишься? — тихо спросила она.

— Нет, — подумав, ответил. — Не злюсь. Я оскорблён в лучших чувствах!

— Прости, пожалуйста, — виновато попросила девушка. — Просто однажды я уже обожглась…

— На человеке, — уверенно фыркнул я.

— На человеке, — не стала спорить она. — Но теперь я вижу, что ты другой. Настоящий…

Я повернулся, взглянув в её глаза, и понял, что сделал это очень зря, потому что сразу утонул в их сиянии… Феечка улыбнулась.

— Больше не злишься, — только кивнул в ответ. — Ирдес, я всё спросить хотела… Куда твой брат прячет свой воздушный диск? И куда подевался твой меч?

— О, это называется «личное пространство»! — с энтузиазмом ответил я. — Оно есть у каждого, только мы умеем им пользоваться, а люди нет. Это фрагмент пространственно-временного искажения вокруг любого живого существа. Вроде «пространственного кармана», только сложнее.

— Как сумки с «пятым измерением»? — уточнила она. — Те, в которые влезает в десять раз больше их размера?

— Не, это другое. Декомпенсированное пространство, то что ты назвала «пятым измерением» — это всего лишь искусственно созданная и локализованная складка в материи, если не вдаваться в подробности. А для личного пространства нужен живой носитель, и оно гораздо меньше «карманов». Да и вообще просто другое. Фрагмент искажения в пространстве… А, всё равно не объясню без километра математических формул и учебника физики! В общем, есть оно и всё. А чтобы им пользоваться, нужно уметь обращаться с силами Тьмы или Света. Мы не свободны — в нашей крови текут частицы тьмы или частицы света, это позволяет нам жить и ещё много чего… Ну, как у тебя лейкоциты в крови, если их не будет, то долго не протянешь… — я понял, что съехал не в тут тему, но фея продолжала внимательно и с большим интересом меня слушать. Лучше вернёмся к изначальной теме: — Ещё можно такие небольшие артефакты, вроде кольца, браслета или кулона использовать в качестве «миникарманов», но это уже тоже совсем другое…

— А это у тебя тоже такой артефакт? — спросила она, показав пальчиком на мой браслет в виде змеи обвившейся вокруг запястья.

— Нет, — почему-то соврал я, удивившись сам себе. Но в следующих словах не обманул. — Это мамин подарок. Она думала, что мне понравится, ну, разочаровать я её не смог, а потом привык…

— Знакомо, — хихикнула рыжая феечка. — Расскажи мне ещё.

— Ну, личное пространство используется только для самых необходимых вещей, таких как ритуальное оружие, и ещё эти предметы должны как бы являться твоей частью, чтобы их можно было туда убрать, — продолжил я. — Например лейтэр Вана напрямую связан с самой сутью эльфа, оружие выковано с каплей его крови. Мой Фламберг вообще родовое оружие, принадлежавшее ещё прадеду. Ещё у меня есть ритуальные доспехи Рыцаря, они образуются прямо на мне, если я обращаюсь. При этом одежда временно убирается на место доспеха. А ещё у меня с собой всегда моя гитара…

— Ты ещё и на гитаре играешь? — восхитилась Майя.

— Музыкальное образование обязательно для любого представителя знатной семьи, — наставительно сказал я и улыбнулся.

— Сыграешь? — попросила маленькая феечка. — Плыть долго, а так хоть не скучно…

Тут вернулся Ван с довольной мордой лица, и я подвинулся, уступая ему место.

— Разобрался? — поинтересовался я.

— Ага, — кивнул Ван.

По его взгляду было понятно, что теперь можно хоть на аппарели стриптиз танцевать, никто ничего не скажет. Да, конечно, когда это мы хоть полчаса спокойно сидели? А плыть все полтора часа, если не дольше. Помереть со скуки можно!

— Ван, мне тут сделали предложение, от которого трудно отказаться, — сказал я, вытянув руки и доставая гитару.

Крайне не вовремя (впрочем, как обычно) заорал сотовый. «Я на тебе никогда не женюсь, — пел телефон. — Я удавлюсь, утоплюсь, застрелюсь, но на тебе никогда не женюсь!». Майя прыснула в кулачёк, я достал телефон и, смотря на него как на ядовитую змею, протянул эльфу.

— Скажи, что я умер! — попросил я, и Майя рассмеялась, уже не скрываясь.

— Он умер! — без всяких «алё» ответил Ван и тут же сбросил звонок.

«Я лучше перед ЗАГСом съем свой паспорт!» — сообщил сотовый меньше, чем через полминуты.

— Я же сказал, что он умер! — рыкнул в трубку эльф. — Да, уверен, я его сам только что убил! Утопил. Это я помню. Труп, ты приползёшь на концерт? Некроманта вызывать? — обратился ко мне Ван и я покивал. — Говорит, приползёт. Если что, принесём. Только веди себя прилично, он будет мёртв! Да, ты овдовела, не успевши стать даже невестой. Иди, горько порыдай запершись в ванне, только вены не режь, тебе ещё выступать. Я жесток?! О, да, жестокий, бесчувственный, бессердечный и мерзкий гад! Да и горд этим! А теперь иди поплачь по этому поводу. Отбой, Арина.

— Она от меня когда-нибудь отлипнет? — риторический вопрос адресованный серому небу.

— Не надейся, — ответил светлый.

— Утешил, — вздохнул я, гладя гриф моей гитары и незаметно активизируя её.

Когда она не была подключена к колонкам, то работала, конечно, несколько тише и немного в другом диапазоне, но всё равно лучше любой другой. Я поглядел на брата.

— Не-а, — помотал головой Ван. — Нет, сказал! Не смотри на меня так, всё равно нет!

— Ва-ан.

— Нет!

— Ну, Ва-а-ан.

Он демонстративно отвернулся. Ладно, братец. Я устроился поудобнее и перебрал струны. Заиграв знакомую мелодию, с ехидной ухмылкой следил за невольно вздрагивающей спиной эльфа. Он не устоит против этой песни, ведь особенность в том, что она поётся в нашем исполнении только дуэтом. Или Ван один… Не устоишь, светлый! А дальше тебя проще простого развести будет на любую песню…

— Знаешь, мой друг, я не пойду на войну. Нет, я не устал и трусом меня не назвать. Мне вновь захотелось вернуться в забытую ныне страну, Откуда сто лет назад я ушел воевать!

Ван резко развернулся ко мне лицом, вскочил, балансируя на тонком бортике, достал свою почти такую же гитару, ударил по струнам. Я тоже вскочил, становясь рядом и мы запели, то чередуя, то соединяя голоса:

— Я был наемником Света, я был заложником Тьмы! Я умер за час до победы, но выжил во время чумы! — Я был безоружным бродягой, я был убийцей в строю! Я дрался под белым флагом за счастье в чужом краю… Знаешь, мой друг, и ты не ходи на войну. Лучше пойдем счастья по свету искать! — Пить из ручьев и петь, слушать лесов тишину, Замки мечты возводить из речного песка… Я буду странником Света, ты будешь странником Тьмы… Мы будем брести сквозь лето до звонких ворот зимы! — Мне быть бы героем саги, а ты можешь стать мудрецом! Ты будешь бродячим магом, я — бродячим певцом…[4]

На эту песню, уже почти ставшую личным гимном, голоса и умения я никогда не жалел, так же как и Ван. Пару раз мы потом вообще говорить не могли, сорвали голоса. Играй, мой брат!

Последние аккорды, гитарный звон не смолкает, хотя струны недвижимы. Я взглянул на Майю и спросил:

— Ещё?

Ох, голос-то всё ещё изменённый, просто говорит не то что больно, не неприятно.

— Ещё! — вскинула тонкие руки рыжая феечка и я перебрал струны в новом аккорде.

Я видел как радуется Майя и как отдался музыке Ван. Отказать в песне мой брат может кому угодно, хоть Тёмному Императору, хоть своего Светлого Князя послать лесом. Раньше он вообще играл только для себя в гордом одиночестве, точно зная, что его никто не слышит. Просто от дуэта со мной он удержаться не способен так же, как я не могу ему мстить.

Мы пели долго. Долго играли. Не знаю, сколько прошло времени, но на рок-н-ролльной переделке «В пещере горного короля» у Вана порвались струны. Я только услышал как они лопнули, мгновенно представив, как больно бьют по пальцам, так, что даже рука на некоторое время немеет, повернулся и едва успел схватить заваливающегося спиной назад эльфа за гитарный ремень!

— Ты чего? — тревожно спросил я, побыстрее меняя голос к норме.

Ван схватился за горло и жестами показал, что не может говорить. Мы сели, я перетянул струны на гитаре брата, пока он пытался вернуть голосовые связки к норме. С нами обоими такое бывало, если переоценить свои возможности. Но если честно, то очень странно, что это случилось сейчас. Особых причин для пренапряга не было.

— Что-то случилось? — спросила Майя, подсев к нам поближе.

— Случилось, — кивнул я, подтягивая струны и настраивая звучание. — Ван временно потерял голос.

— Но почему? — удивилась девушка.

Мы переглянулись, и светлый пожал плечами.

— Понятия не имею, — ответил я, хмурясь. Ну не должно было такого случиться! Не с чего! — Держи, — вернув инструмент, протянул ладонь к его горлу: — Дай-ка…

Эльф поднял подбородок, позволяя мне проверить в чём дело. Я прикрыл глаза, поведя пальцами вдоль гортани. Хм… странно… как будто чужеродная заслонка… причём со светлым оттенком, но не «вановски» светлым… совсем чуть-чуть другим, да так хитро… А если её вот так?.. Резко надавив, я сдвинул пальцы влево.

Ван закашлялся, повернулся и сплюнул за борт. Кровью сплюнул.

— Брат, ты меня пугаешь.

— Да я сам чуть не… хм… бояться начал, — хрипло ответил эльф, и снова тяжело закашлялся.

Выплюнув ещё несколько тёмных сгустков, он отдышался и с благодарностью принял от меня бутылку воды, вытащенной из «браслетной» безразмерной сумки. Сама сумка была тут же спрятана обратно, чтобы руки не занимала.

Я внимательно следил за братом, не забывая цепко оглядывать толпу, ища вероятного врага.

— Ирдес, слушай, я тут случайно пару раз услышал, как вы с братом друг друга называли… — обратился ко мне Слава. — Ты — Крылатый?

— Угу, — кивнул я.

— А ты — Апокалипсис?

— Допустим, — прищурился светлый.

— Я — Морган Карибский, — распрямил спину Слава.

Мы переглянулись.

— Адмирал Третьего атакующего звена корпуса Черепа Межвременья? — уточнил я и парень кивнул. — Глава гильдии Вольных, Самый Чёрный Пират? Да ты же легенда!..

Майя страдальчески закатила глаза и тяжело вздохнула. Понятно, брат достал её Межвременьем так же, как я — Шона.

— И это мне говорит ходячий миф, на счету которого больше невероятных побед, чем звёзд на галактической карте, — польстил моему самолюбию Слава… Морган.

— Это всё Апокалипсис виноват, — смутился я.

— Я виноват?! — обалдел брат. — А кто мне ныл постоянно «ну, Ван, ну научи меня летать!»…

— Я ныл?! А кто мне жаловался «достало одного летать» и «нужен напарник»?!

— Нытик.

— Брехло!

— Может, вы не будете опять ругаться, а то снова подерётесь, — тяжко вздохнул новоявленный коллега по Игре.

— Мы никогда не ругаемся, — тут же сказал светлый.

— И никогда не дерёмся, — добавил я. — Мы тренируемся. Сразу видно, что у тебя нет братьев, Карибский.

Невольную улыбку вызвало воспоминание о том, как сбежал от нас Шон, сказав, что одного меня терпеть ещё можно, а двоих ненормальных напрочь с головой рассорившихся он уже не выдержит.

— Я к вам с меркантильными целями, коллеги! — напомнил о себе Морган. — Ваша команда располагает сведениями о месторасположении базы «Синего Крыла», верно ведь?

— А чем глава гильдии Вольных готов пожертвовать ради этих сведений? — сложил руки на груди Ван.

— Глава гильдии готов отдать пять полностью укомплектованных Разведчиков экстра-класса.

Ван выудил из рюкзака ноут и расположил его на подвешенном в воздухе лейтэре, развернув на экране звёздные карты Межвременья. Морган расположился рядом со своим КПК, а я надел виртуальные браслеты, разветвляя управляющие сенсоры брата.

Как бы меня не занимало дело, всё равно невольно поглядывал на рыжую девушку. И от мимолётных улыбок, которые она мне дарила, что-то внутри каждый раз ёкало.

Пока мы обсуждали характеристики Разведчиков, спорили, направляли отчёты в наш Корпус, передавали координаты базы противника и договаривались об участии в атаке, паром успел подойти к городу и уже почти пристал к берегу. Мы даже не успели ничего сломать, ни напугать кого-нибудь до икоты, ни облазить весь паром от машинного отделения до крыши мостика. Гольное разочарование! Ничего, в другой раз не упущу такой возможности! А сейчас что-то голова опять разболелась, рёбра ноют…

Мы бодро приготовились прыгать на берег, как только паром приостановит ход, когда Андрей Данилович громко сказал:

— Слава, Майя, я разрешаю вам сегодня пойти в клуб. Но чтобы утром были дома как штык!..

Последние слова потонули в восторженном визге феечки:

— Папочка, спасибо!..

Взглянув на неё, снова с большим трудом отвёл глаза. Это ненормально. Я знаю её всего несколько часов, так почему же мне хочется не отводить от неё взгляда, обнять и не отпускать?! Точно, сотрясение мозга… или содержимого головы, что там у меня мозг заменяет?! Прижав ладонь ко лбу, заскрежетал зубами. Я ведь для неё малолетка.

— Голова опять болит? — поинтересовался брат.

— Точняк, — мрачно ответил я.

— У тебя сотрясение, вот это точняк, — серьёзно сказал эльф. — Тебе отлежаться надо, а ты — «в клуб, в клуб»…

Зачем он это так громко говорит?! Майя смотрит с тревогой и даже собралась отказаться от похода, по лицу вижу…

— Во-первых, Арина с Денисом выступают только раз в две недели, во-вторых, я обещал, в-третьих, на мне всё и так заживёт! — а если буду отлёживаться, умру от скуки. — И вообще, уже ничего не болит, это были глюки, причём не мои!

— А по шее?!

— А в обратку?!

— Время! — прервал спор Ван, ловко запрыгивая на аппарель.

Пока мы разговаривали, паром причалил. Ван спустился на шаг для разгона, а я взмыл вверх моим «полётным» прыжком, извернувшись в воздухе, чтобы не зацепиться за аппарель животом и ногами. Приземлившись на бетонной пристани, тут же откатился в сторону, чтобы не придавило.

Ван встал на ноги после своего коронного тройного сальто и сразу обернулся, выискивая меня взглядом. Поднявшись, я махнул рукой, показывая, что со мной всё в порядке. Эльф быстро отошёл, давая людям, сходящим с парома нормальным способом, дорогу. Майя с братом вышли первыми, и остановились возле нас.

Что-то у меня голова после прыжка закружилась… И в глазах резко помутнело… Ой…

— Ирдес! Воробей! Крылатый!

Я бы, наверное, упал, если бы меня с трёх сторон не окружили словно из под земли появившиеся друзья.

— Как твоё крыло? — спросил Даня-Маньяк.

— Сильно ударился, Ирдес? — вторила брату Маня-Маньячка.

— Очень болит, воробей? — участливо погладила меня по плечу Киса.

— Как ты ухитрился?

— Бедняга…

— Тебе в травмпункт не надо, солнышко тёмное?

— Не, никуда мне не надо, ничего не болит, всё нормально!!! — попытался отпихаться от друзей я, да не тут-то было — они обнаружили разорванную футболку и здоровый, опухший и сине-красно-фиолетовый ушиб, частично скрытый бинтами.

— Ни фига себе «нормально»… — присвистнул Маньяк.

— Да всё нормально!!! — повторяюсь…

— Значит, Ирдес у нас бедный-несчастный, а Вана никто и не заметил?! — возмутился, наконец, брат. — Ну конечно, Ван же такой незаметный, буквально невидимый…

Друзья переглянулись, и девочки тут же повисли на эльфе с двух сторон.

— Тебя мы тоже очень любим, — Киса, с трудом дотянувшись, поцеловала эльфа в щёку.

— Точно-точно, — покивала Маня.

— Так-то лучше, — ответил наглый и самоуверенный светлый.

— Мур, — Рысь по-кошачьи потёрлась щекой о лямку рюкзака Вана. — Какой же ты вредный.

— О, да! Я — вредный эльф! — гордо подтвердил Ван и рассмеялся, для вида отбиваясь от начавших его щекотать девочек.

— Ребята, я хочу вам кое-кого представить! — попытался я привлечь внимание друзей.

Девочки оставили в покое Вана, Даня с любопытством проследил за моим взглядом.

— Это Майя, — я указал на девушку ладонью вверх. — Майя, это мои лучшие друзья — Маня, Даня и Юля.

Маньяки встали от меня с двух сторон и нехорошо прищурились в сторону девушки.

— Ван нам сказал, что ты впоролся из-за какой-то девчонки, — сказала Маньячка своим неподражаемым тоном, где за каждым словом слышалось «эта жертва».

— Рыжей… — вторил сестре Маньяк.

— Сломанное крыло…

— Сотрясение головы…

— …ибо мозгов в ней нет…

— Потому что врезаться в дерево…

— …можно только из-за нашей Кисы!

— Но ты…

— …смотрел не в ту сторону!

— МАНЬЯКИ!!! — не выдержал я, попытавшись схватить их за вороты, с целью столкнуть лбами друг с другом.

Близнецы прыгнули в разные стороны, не даваясь мне в руки.

Во время монолога близняшек, я попеременно то краснел, то бледнел, желая только чтобы они заткнулись! Цвет лица феечки сравнялся с цветом волос.

— Майя, прости, не знаю, что на этих психов нашло…

— Бывает, — быстро успокоившись, улыбнулась она. — Я бы на их месте вела себя не лучше…

— Маньяки? — вышел вперёд Слава. — Те самые Маньяки?

— Смотря что ты имеешь в виду, человек! — ответила Маня.

— И с какой целью интересуешься, — добавил Даня.

— Рад видеть ваши лица, а не только маски, Пилоты! — сказал парень. — Я — Морган Карибский.

— Карибский?! — обалдел Маньяк.

— Настоящий?! — подпрыгнула Маньячка, становясь плечом к плечу с братом.

— Абсолютно, — подтвердил Морган.

— Ух ты!

— Круто!

Маньяки подскочили к парню и тут же засыпали его вопросами. Не давая близнецам сбить с толку Славу, я всё-таки поймал их за вороты и подтащил к себе.

— Двойняшки, мы идём сегодня в клуб! На выступление Арины и Дениса. Моргана берём с собой, там его и препарируете.

— Ура! — заорали, сверкая улыбками и глазами Маня с Даней, пытаясь меня придушить и чего-нибудь ещё сломать.

Чему они обрадовались — тому, что мы идём в клуб, или разрешению препарировать Моргана?! С этими двумя надо следить за словами, а то разрешишь, например, прибить, а они тебя буквально поймут.

Отвесив двойняшкам дежурные подзатыльники, чтобы «не покушались на Крылатого», Киса взяла меня под руку.

— Я — Юлия, — степенно кивнула она Майе, перевела взгляд на Славу, сверкнула тёмными глазами. — Для коллег — Чёрная Рысь.

— Да у вас здесь весь клин собрался?! — весело поинтересовался Морган.

Клином называли атакующую Семёрку. Не только Призраки разбиты на Семёрки. Такой клин, или атакующий Клинок повсеместно распространён в Межвременьи, в Еве и прочих виртуальных Играх как Интернета, так и Информатория.

— Не весь, — томно взмахнув густыми чёрными ресницами, ответила Киса, — нас только пятеро, основное Лезвие.

Она специально так оделась, вцепилась в мою руку и бросает такие полные скрытого презрения и превосходства взгляды в сторону Майи? Кожаные штаны, блестящие чёрные туфельки, блестящая плотная чёрная майка и Ванов подарок — декоративные серебряные наручни тончайшей ковки. Никогда не забуду, как он оббегал весь город в поисках мастерской по изготовлению всяческих украшений, пока не нашёл кузнеца, который смог выковать этих прыгающих, спящих, сидящих в засаде и играющих кошек так искусно, что они казались живыми.

— Кис-са! — внятно произнёс я и повернулся, чтобы взглянуть девушке прямо в глаза.

— Мур? — ой, ну сейчас заплачу от умиления этим воплощением самой невинности! Остаётся только удивляться, когда это она успела от меня столько перенять?!

— Киса!

— Ничего не знаю! — топнула ножкой Навигатор.

— Это и есть та самая Киса, из-за которой можно умереть? — подошла поближе Майя.

— Та самая, — гордо кивнула Юля.

— Можно, — подтвердил я грустно. — И жизнь за эту наглую девчонку я положу не задумываясь. Как и за Маньяков. И за Вана.

— За Вана не надо, а то Ван тебя сам убьёт! — пригрозил эльф.

Рысь потёрлась щекой о моё плечо, довольно мурлыкнув.

— Но я не понимаю, почему они считают меня своей собственностью! — пожаловался рыжей девушке я.

— Потому, что так и есть, воробей! — хмыкнула Киса.

— Личность не может быть чьей-то собственностью! — веско сказала феечка. — А рабства у нас уже давно не существует! Человек, тёмный или светлый может принадлежать только сам себе.

— Крылатый, ты в моём личном рабстве, — ядовито заявила Юля, ехидно глядя на Майю.

— Вот ещё!

— Разрешу Маньякам тебя мучить, — с самой ласковой улыбкой пригрозила Рысь.

— Ладно, я в рабстве, — мгновенно согласился. — Шантажистка.

— Ага, — кивнула довольная Киса.

Я тяжко вздохнул и повторил предложении о клубе на сегодняшнюю ночь. Юля пригвоздила Майю взглядом к асфальту, но согласилась и мы обсудили где и когда встречаемся. Интересно, они не выцарапали друг другу глаза только потому, что я здесь?

— Дети, пора ехать! — послышался голос седого отца феечки.

К пирсу подъехал серебристый джип из которого вышла такая же миниатюрная как Майя, рыжая женщина. Я понял, что это её мать ещё до того, как Майя бросилась к ней, с радостным «мама» на устах. Садясь в машину, рыжая девушка помахала мне рукой:

— До вечера, Ирдес!

— До вечера, Майя! — улыбнулся я, махнув рукой в ответ.

— Пока, Морган! — хором крикнули близнецы. — Мы ждём тебя вечером!

— Препарируем… — гораздо тише сказала Маньячка.

— И посмотрим… — так же негромко вторил сестре Маньяк.

— …что же…

— … у тебя внутри…

— Чёртов пират!

— Без кровавых убийств в общественных местах! — предупредила Рысь. — Потом можете похитить и тихо в подвале пытать сколько влезет! Вот только сомневаюсь, что вы с этим бугаём справитесь.

— Н-да, — кивнул Даня.

— Здоров, — оценила размеры Моргана Маня.

— Но мы…

— Может и меньше…

— Зато опыта побольше!

Хищные улыбки на лицах близнецов отражали друг друга, как и красноватый отблеск в зрачках.

— Переодеться бы, — хмуро взглянул на свой рваный кроссовок эльф.

— Да уж, — я дёрнул за ворот разорванную футболку. — А домой нельзя. Киса, здесь есть какой-нибудь одёжно-обувной магазин?

— А как же, — кивнул она. — Пойдём.

Вспомнив, что я теперь временно (очень надеюсь, что это временно и вскоре пройдёт!) бескрылый, огляделся и направился было к ближайшей машине такси, но Киса поймала меня за ворот и потянула на себя.

— Ногами, золотой мой, здесь недалеко, — муркнула девушка. — Так дойдём.

Я пожал плечами и пошёл вслед за ней.

— Мы пойдём, — сверкнул синью глаз Ван и подхватил девушку на руки. — А тебя понесём.

— Поставь меня, бессовестный! — возмутилась девушка.

— Бессовестный?! — Ван перекинул её через плечо, придерживая за ноги. — Как скажешь!

— Ван! Сумасшедший эльф, поставь меня на землю! — Рысь ударила светлого кулачком по спине.

— Ни за что! — радостно отозвался светлый.

— Питекантроп ушастый! — возмутилась навигатор.

— Австралопитек, — поправил Кису я, покосившись на давящихся смехом двойняшек.

Юля защекотала эльфа, тот дёрнулся и перебросил девушку обратно на руки. Состроив грозную физиономию, он глухо рыкнул:

— Молчать, Киса!

Она затихла, тяжко вздохнув. Рыси подчинялись все, кроме Вана, которого невозможно было заставить сделать что-то против его воли.

Что-то в этой жизни я определённо упускаю, потому что ни демона не понимаю.

С одеждой мы разобрались довольно быстро, заставив по пути переодеться и Кису с Маньяками. Эльф выбрал себе чёрные штаны и серебристую рубашку с широким по последней моде рукавом. Я обозвал его «Принц Корвин» и прицепил на рубашку давно и без дела валявшийся в сумке артефакт — серебряную розу с пространственным карманом как у моего браслета.

Себе я обнаружил истинное сокровище — на моей чёрной шёлковой рубашке по спине и рукавам струился лёгкий светло-серебристый рисунок перьев крыл.

Маньяки опять сверкали, а Юлю я и Ван в четыре руки буквально силком запихнули в чёрное со струящейся серебром по ткани розой, платье. В меру длинное, оно подчёркивало все достоинства и без того идеальной фигуры навигатора скрывая несуществующие недостатки. На возмущение вроде «Мне не по карману», мы только посоветовали навигатору заткнуться и выбрать туфли. И конечно, расплатились с карточек за всё сами, не забивая и о не подготовившихся к походу за обновками Маньяках.

До ночи решили переждать у Юли, поэтому завалились к ней всей весёлой толпой. Юлина мама, оказавшаяся дома, долго восхищалась обновками дочери. А узнав, что всё это ещё и Ван оплатил, решила накормить нас лучшим тортом со своей кондитерской, где работала главным технологом.

Но Рысь с Ваном почти пинками загнали меня в комнату, не давая сразу приняться за сладкое.

— Пошли, посмотрим как твоя спина! — резко сказала Рысь. — Тебя бы по-хорошему не в клуб, а в травмпункт загнать!

— Да у меня же «заживалка» лежит! — попытался отмахнуться я.

— Сядь, — встал на сторону Рыси Ван. — Мелкий, ты ведь никогда раньше не ломал крыльев. Дай мы посмотрим ещё раз. Вытряхивайся из рубашки!

Я раздражённо дернул плечом, но сел на предложенный стул, повернув его спинкой вперёд, и снял рубашку, убрав волосы со спины. Брат срезал бинты, я терпеливо ожидал, когда он и Киса закончат с осмотром моей травмы.

— Плохо, — сказала Рысь. — Как ты ещё рукой шевелить можешь?

— Легко, — продемонстрировал, скрывая ноющую боль.

— Да сиди ты тихо! — сказала Киса. — И выпусти-ка крылья.

— Может не стоит? — робко возразил я.

— Давай посмотрим, — сказал Ван. — Может, там серьёзней, чем мы думали. Промедлим и останешься бескрылым навсегда.

Такая перспектива меня не то чтобы не прельстила, а откровенно говоря, серьёзно напугала! Бескрылый Крылатый?! Лучше сразу с крыши головой вниз!

Сжав зубы, выпустил крылья, выгнулся и взвыл от дикой боли. Невыносимо! Хуже, чем в прошлый раз!.. Прикусив костяшки сжатого кулака, забил здоровым крылом и максимально расслабил повреждённое.

— Небо, как больно!.. — выдавил я. — Ван, наложи мне хоть «ледышку», я щас сдохну!

— Потерпи, малыш, — сказал Ван, касаясь спины над крылом.

От его пальцев растекался холод. Через минуту стало немного полегче, но боль была всё ещё зверская.

— Крылья у тебя может и полуэфирные, — сказал Киса, — а вот кровь на них вполне обычная.

— Что там, — сквозь сжатые зубы выдавил я. — Всё плохо?

— Всё ещё хуже, — сказал брат.

Кое-как разглядев свою спину, я подумал, что да — всё ещё хуже. Несущая кость крыла переломана у самого основания. По сути моё крыло сейчас просто полуоторвано. Мамочка. Мне уже страшно и хочется к дедушке!

— Ван, сделай что-нибудь! — с накатившей паникой справиться не представлялось возможным. — Я не смогу жить без крыла! Я же летать научился прежде, чем ходить, я не могу не летать!..

Это было правдой. Прежде, чем начать ходить, я научился левитировать. А уж когда в девять лет судьба подарила мне крылья… Левитация — это, конечно, неплохо, но несравнимо с настоящим полётом.

— Затихни, — сказал светлый, повыше закатав рукава своей серебристой рубашки. Потёр светящиеся золотом руки и положил левую ладонь на спину меж крыл, а правой взялся за поломанную кость. — Терпи.

Он надавил, я заорал, вгрызся клыками в собственную руку, продолжая глухо выть, свободной рукой едва не сломал спинку стула.

— Наложи «ледышку», садист светлый!

— Уже наложил.

— Тогда почему так больно, демоны тебя дери?!

— Терпи, малыш…

Терпеть?! Да так больно мне было всего в жизни раза три!

— Не смей обращаться, дурак тёмный!

— Не могу!..

— Я сказал — НЕ СМЕЙ! Останешься без крыла!..

Чувствуя, как чешуйки проступают под кожей, я титаническим усилием остановил вторую стадию, повернув процессы вспять. Тут крыло и спину обожгло огнём и сразу же растёкся холод.

— Всё, всё, воробей, — пробился сквозь пелену в моём сознании голос брата, стирающего принесённым Кисой мокрым полотенцем кровь с моей спины и перьев. Руки у него были заляпаны кровью по самые локти. — Всё закончилось…

Я тайком вытер выступившие на глазах слёзы. Тупая, но уже терпимая боль грызла основание крыла, растекаясь на полспины. Наверное, всё это длилось от силы минуты две, но мне показалось вечностью.

— Бинт, перекись водорода нужна? — поинтересовалась заглянувшая в комнату на мою ругань и вопли Юлина мама.

— Несите, — устало кивнул Ван, вытирая руки.

— Как ты? — близнецы присели подле меня и заглянули в лицо с одинаковой тревогой.

Я мотнул головой, жестом попросив воды и Маня быстро сбегала на кухню за желанной жидкостью. Осушив стакан в несколько больших глотков, отдышался и только потом ответил:

— Как жертва после ножа Дасгаха.

В это время вернулась Маргарита Павловна, мама Рыси с аптечкой и мои перья тщательно промыли от крови. Вывернув шею, я рассмотрел золотистые, едва видимые, но очень прочные нити эльфийской «лангетки», наложенной на вправленные кости крыла и уходящие прямо в спину. В обучение Хранителя входит обязательное знание медицины, и уж первые несколько курсов Ван точно прошёл.

Жаль, что мы до срока не можем лечить сами себя. Зато можем лечить друг друга, что в принципе тоже неплохо.

— Недельку придётся обойтись без крыльев, — сообщил мне эльф.

— Неделька не вся жизнь, — безрадостно ответил я.

— Ничего, полетаем на моём лейтэре, — улыбнулся светлый.

— Правда?! — обрадовался я.

А ведь Ван испугался за меня сильнее меня самого. Бледный, хоть и пытается улыбаться. Сколько же сил он положил на эту «лангетку»?! Эх, Ван… как бы я без тебя жил?..

— Спасибо, брат, — невольно вырвалось у меня.

Он промолчал, но ответный взгляд и едва заметное прикосновение души к душе ясно сказали всё, о чём не скажешь словами. Одно короткое и огромное слово, которое вмещает в себя невообразимо много — брат.

Осторожно втянув крылья обратно в спину, я надел мою новую рубашку, посмотрелся в зеркало, расстегнул пару верхних клёпок и остался доволен.

— Ну? Я что-то слышал о тортике?

Получив в ответ кучу лучистых улыбок и эпитетов из которых самым ласковым было «сладкоежка», я первым отправился на кухню, где Юлькина мама отрезала мне «как пострадавшему» самый большой кусок торта и налила горячего чая. Следом за мной расселись за столом и остальные.

Женщина долго расспрашивала эльфа как ему удалось одеть её строптивую девочку во что-то приличное. По мнению матери, стиль дочери превращал её из красивой девушки в чудовище.

— Она всегда красивая, — невозмутимо ответил светлый, подперев подбородок рукой и размешивая сахар в кружке с чаем. — Если она считает свой стиль красивым, почему я должен это отрицать? Это красиво и я признаю и принимаю её такой, какая она есть.

Близнецы старательно смотрели в свои блюдца с кусками торта, держа лица каменными, Юля так же старательно смотрела в кружку с чаем.

Какой-то аспект этой жизни я определённо упускаю, потому что опять ничего не понимаю! И в этом в ближайшее время надо разобраться!

— Но как можно считать красивым хотя бы её ужасные байкерские перчатки с дырками?! Или эти кожаные браслеты с шипами и жуткий ошейник!..

— Легко и просто, — пожал плечами Ван.

— А что в этом плохого? — удивился я. — Я бы не понял, если бы Юля вдруг перекрасилась в блондинку и переоделась в розовое! Вот это был бы шок! А так, где-то она конечно перегибает палку, но только потому, что вы на неё сильно давите, Маргарита Павловна. Например, моему отцу не нравится моя длинна волос, но он мне ни разу не сказал ни слова, потому что это моё право — выглядеть так, как я того хочу. Моей матери совсем не нравится, что я остаюсь в человеческих землях на год, но она не возражает мне, — после капитального скандала, но об этом промолчим, — потому что это моё право — жить так, как я того пожелаю. Это моя жизнь, мой стиль и моё право. Поймите, то же касается и вашей дочери.

— Но что о ней люди думают!.. — возмутилась Кисина мама.

— А кого это волнует? — в голос удивились все пятеро.

Женщина развела руками, и сказала с улыбкой:

— Да, вас это действительно не волнует.

Она была хорошей, и в принципе, понимающей матерью, но хотела видеть в дочери продолжение себя, а Юля её разочаровывала, оставаясь папиной дочкой. Всех нас Юлина мать принимала как родных и думаю дело тут было далеко не только в том, что я спас жизнь её мужу. Дважды.

— Воробей, ты что-то бледный, — сказал Юля. — Ты в норме?

— Душно, — пожаловался я, чувствуя, как раскалённые гвозди боли проникают в мозг.

Попытавшись встать и пройти к окошку, не смог даже подняться…

— Малыш!

Ван, тебя за ногу и об пень, я не малыш! Не малыш!!!..

…Ван подхватил Ирдеса, не позволяя брату упасть, придержал за плечи потерявшего сознание тёмного.

— Малыш! Ирдес! Вот проклятье…

— Давай его в комнату, Ван! — Киса вскочила со стула и открыла перед эльфом двери.

Светлый вынес брата с кухни, положил на диван в комнате, сел рядом.

— «Скорую» вызвать? — засуетилась Юлина мама.

— Нет, — отрицательно качнул золотоволосой головой эльф. — Лучше полотенце на лоб и холодной воды.

Маргарита Павловна убежала обратно на кухню, за ней рванули помогать близнецы, а Юля села рядом с эльфом, заглянула ему в глаза.

— Ван…

— Опять я его не сберёг, — с болью сказал светлый, на ощупь снимая со лба Ирдеса венец.

— Ты же не виноват, — погладила его по руке подруга.

— Виноват. Виноват, Киса!

Чёрная Рысь видела, как тяжелейшее чувство вины грызёт светлого, заставляя темнеть ярко-синие глаза. Юля пять лет знала его и не первый раз видела таким. Почему-тоВансчитал себя обязанным любой ценой оберегать своего тёмного напарника и брата. Но в чём на самом деле себя так беспощадно винил эльф, она не знала, а он не рассказывал.

Женщина принесла воду и полотенце, неотстающие двойняшки всё поставили на табуретку рядом с диваном.

— Жить будет? — в голос поинтересовались близнецы.

— Был бы человеком, уже лежал бы в реанимации, — ответил эльф, убирая ладонь со лба Крылатого. — И не факт, что выжил бы. А так к вечеру встанет. И ещё и прыгать всю ночь будет. Неуёмный…

— Переживаешь? — Юлина мать присела на краешек дивана.

— Он так сильно расшибся, — потерянно ответил светлый. — А ясновабыл слишком далеко… Потом опять наорал вместо того, чтобы сразу помочь. Я идиот, малыш прав…

Кончики пальцев эльфа-Хранителя слегка светились, касаясь висков Крылатого. Близнецы переглянулись и увели Юлю с матерью обратно на кухню.

Через полчаса Ирдес открыл глаза и встретился взглядом с братом.

— Может, домой? — без предисловий предложил эльф.

Ирдес так умоляюще поглядел на светлого, что тот не выдержал и полуминуты, сдавшись.

— Ну, хорошо, хорошо. Но до вечера будешь спать.

Тёмный с готовностью кивнул и тут же скривился от боли.

— Ван, вылечи меня, — тихо попросил Крылатый. — Ты же можешь.

— У тебя гематома, — так же тихо сказал эльф. — Я её локализовал и обезвредил, но болеть будет ещё недели две.

Ирдес ничего не сказал, только вздохнул и отвёл взгляд. Эльф закусил губу. Он знал, из-за чего, точнее «кого» брат так старался казаться всесильным и беззаботным. Но не нравилась Вану эта рыжая, не нравилась и всё! И дело было не только в том, что Апокалипсис в принципе не любил рыжих, а было в этой девушке что-то настораживающее. Но… это ведь не его выбор.

— Ладно, — сказал эльф, и брат вскинул на него взгляд сразу засиявших фиолетовыхкак цветы ирисаглаз. — Только это будет больно.

— Больнее, чем крыло? — улыбнулся мальчишка.

— Примерно так же. И менять Ипостась ты неделю не сможешь.

— Я и так уже не могу её пока менять, — ответил тёмный. — После того, как я сдержал обращение, его пришлось полностью заблокировать.

— Ладно, — повторил эльф и позвал громче: — Киса!

— Очнулся, — обрадовалась Рысь, увидев Ирдеса.

— Почти, — кивнул Ван. — Солнце моё, принеси что-нибудь зажать в зубах, чтобы он себе язык не прикусил.

Юля исчезла, а вошедшие в комнату близнецы по указке эльфа помогли ещё слабому другу перелечь с дивана на пол, положили под голову подушку. За неимением лучшего, Рысь принесла распакованный брикет свёрнутого бинта, который и пришлось тёмному зажать в зубах.

— Может всё же вызвать «скорую»? — поинтересовалась суетившаяся рядом Юлина мать.

— Нет, — мотнул головой светлый. — Шаманы в белых халатах тут не помогут. Двойняшки, держите ему руки-ноги. Юля, держи голову. Потерпи, малыш.

В последний момент в глазах тёмного метнулся страх, но когда ладони светлого легли на его виски, он зажмурился и сжал зубы. К его чести, он терпел долго. Пока пытка не стала невыносимой…

…Эльф сидел за столом, уронив на руки голову и уже давненько не реагировал на внешние раздражители. Его душа всё ещё беззвучно кричала от боли, причинённой младшему брату.

— Как ты? — Юля положила руку на плечо друга.

— Устал, — сказал он, не поднимая головы.

— Кофе сварить? — спросила девушка.

— Не откажусь, — ответил эльф.

…Ирдес появился в дверях опять облюбованной друзьями кухни, оглядел свою команду. Юлина мать под вечер приготовила в духовке какие-то невообразимо вкусныебулочки, и компания уплетала их, запивая кофе и чаем.

— Воробей, — улыбнулась Юля, заметившая друга первой.

— Крылатый! — близнецы тут же вскочили, втащили тёмного на кухню. — Как ты?!

— Есть хочу, — ответил Ирдес.

Тёмный снова был живой и сияющий. При взгляде на этого очаровательного мальчишку невольно хотелосьулыбнуться, ажизнь начинала казаться ярче и веселей…

Мы стояли у клуба всего минуты две, а близняшки уже вовсю ворчали про непунктуальность некоторых пиратов и их рыжих сестёр. Я отмахивался от их ехидных замечаний о моём вкусе, точнее «безвкусии» в выборе девушек.

После той страшной пытки, по ошибке названой исцелением я проспал часов пять, и когда проснулся, голова уже почти не болела. Ван предупредил, что у него просто сил не хватило вылечить меня полностью, но, по-моему, он всё сделал на «отлично». Во всяком случае, я был жив, твёрдо стоял на ногах и собирался веселиться всю ночь.

Когда из подъехавшего джипа вылез Морган, я его просто не понял. Глава гильдии Вольных… в белом. Даже туфли белые. У самого чёрного пирата Межвременья. Не смешите мои замшевые сапоги, они же новые!

Но когда следом за Карибским вышла Майя, всё остальное как-то отошло на второй план. Она была такая, что у меня просто перехватило дыхание. Рыжие волосы уложены в высокую причёску и перевиты нитками жемчуга, алый шёлк платья и красные туфельки…

— Ой, какие вы все серебристые, — восхитилась она, оглядев нашу компанию.

— Конечно… — в голос заявили недовольные близнецы за моей спиной.

— Чёрный и серебро…

— Это же цвета нашего Клинка!..

— А вот ты, Морган…

— Не соответствуешь…

— Идеалам!..

— Мы крайне…

— Разочарованы!

— Мы ожидали…

— Как минимум…

— Большего уважения!

Двойняшки со значением кивнули и вздёрнули подбородки, ожидая реакции пирата.

— Ребята, по-моему, вы путаете Игру с жизнью, — почесал в затылке пират Межвременья.

— ЖИЗНЬ И ЕСТЬ ИГРА! — оп, как у нашей пятёрки слаженно получается возмущаться в один голос!

Я шагнул к рыжей девушке и тихо сказал:

— Ты прекрасна, Майя.

— Спасибо, — смущённо улыбнулась фея.

— Прошу за мной, — и я слегка склонился, указывая рукой на двери моего любимого клуба.

Майя взяла меня под локоть, Киса схватилась за эльфа, двойняшки с двух сторон атаковали Моргана. Мы прошли за стальные двери, я собрался было расплатится за вход, как рядом с нами появился администратор.

— Наши почётные гости! — обрадовался мужчина в костюме. — Нет-нет, никакой оплаты за вход, господа! Лорд Ирдес, Лорд Вэйванлин, вы всегда желанные гости в нашем заведении! Я сейчас же распоряжусь расконсервировать ваш столик!

Упс, успел забыть, что после нашего третьего совместного посещения этого клуба мы вип-персоны. Ну, хоть принцами не титулуют, и на том спасибо — безликое обращение «Лорд» в современном мире обозначает любой знатный титул от баронета до крон-герцога. Но было весело! Маньяки-секунданты и дуэль меж двумя венценосными — светлым и тёмным. Наши актёрские таланты тогда проявились на сто процентов! Хе-хе, мы с Ваном всего лишь поспорили, чья школа и оружие лучше, решили размяться, а эти глупые людишки подумали, что между нами настоящая дуэль! Ну, не могли же мы их разочаровать и сразу признать, что вошедшее в притчи противостояние наших рас нас двоих в частности вообще не касается! Правда, увлеклись и чуть не разгромили весь клуб, а на «банкете примирения» поломали ещё немного. Но после суммы, компенсировавшей гулянку нас провожали как родных и приглашали заходить и ломать что захотим в любое время.

Мы с Ваном переглянулись и провели ладонями по лбам, сбрасывая «невидимки» с венцов.

— Нам сегодня на семь персон, — сказал я.

— Конечно, сейчас распоряжусь, — администратор испарился, а мы не торопясь прошли по широкому коридору к основному залу.

Пока персонал суетился, подготавливая наши места, можно было не торопиться. Морган, спасаясь от разминающихся ядовитыми замечаниями Маньяков, подошёл к сестре и подставил ей руку. Она уцепилась за брата, отпуская меня. Зараза Карибский, нашёл бы себе другое занятие…

— Ирдес! Ван!

К нам вышел высокий лохматый парень в чёрной майке, кожаных штанах и высоких ботинках.

— Доброй ночи, Денис! — сказал я, пожимая протянутую руку.

— Привет, Деня, — поприветствовал Ван.

Киса и двойняшки познакомили с Денисом Моргана и Майю.

Арине и Денису я улучшил голоса как и обещал, поработав с голосовыми связками обоих солистов. Эльф ещё и закрепил эффект, убрав неприятные последствия, так что, теперь эти двое нам по гроб жизни благодарны.

— А мы записали альбом в студии, — похвастался Денис. — И ещё я написал десяток песен, сегодня будем исполнять новые!

— Отлично! — сказал я. — Давно хотелось чего-нибудь новенького!

— Из них четыре лично вам посвящены, ребята, — сообщил лохматый парень.

— А я сморю, вы известные личности, — встрял Морган.

— Ирдес! — этот возглас принадлежал целенаправленно идущей к нам черноволосой девушке маленького роста.

— О Небо!.. — простонал я. — Деня, когда твоя подруга от меня отстанет?!

— Не знаю, тёмный, — сочувственно ответил певец. — Арина та ещё липучка…

— А то я не знаю! — сказал я, прячась за спины близнецов при приближении девушки.

— Ирдес! Почему ты опять не берёшь телефон?

— Потому, что я умер! — отозвался из-за спин близняшек.

Девушка попыталась пройти между двойняшек, но не тут-то было. Близнецы сдвинули плечи и фирменно улыбнулись. Арина отступила на шаг и предприняла попытку обойти хищную парочку. Они опять сдвинулись вслед за ней, сверкнув глазами. И новая попытка с другой стороны закончилась с тем же результатом.

— Ребята, пустите! — возмутилась девушка.

— Он наш… — ответили близнецы неподражаемо жуткими голосами. — Только наш…

— И мы согласны делить Крылатого…

— Только с его братом…

— И Рысью…

— А ты пролетела.

— Как фанера над Парижем.

— Арина.

— Потому что…

— Не попадаешь под категории «брата» и «рыси»!

— Гуляй мимо!

Арина сложила на груди руки, надулась и надменно сказал перед тем, как уйти:

— Я подожду, пока вас двоих рядом не окажется, психи несчастные!

— Маньяки счастливые! — ответили ей в спину довольные собой двойняшки.

Я схватил за плечи обоих своих друзей и вдруг заметил, что стал одного роста с Маньячкой и Маньяком. Это же на сколько я вырос — на пять сантиметров?! Многовато что-то за полтора месяца! Куда делись мои скромные «метр семьдесят»?

— Берём липучку на себя, — сказал Даня. — Да, Манечка?

— Да, Данечка! Пусть попробует нас обойти! — ответила Маня.

Направившись к дальнему столику, уже накрытому для нас, близнецы ослепительно засверкали в неоновых лучах. Ну точно как зеркальные шары! Рубашка Дани и блузка Мани одинаково густо расшиты мелкими сверкающими капельками, от которых по всему залу прыгали отсветы. Уж молчу о вставках амальгамной материи на чёрных штанах обоих и выкрашенных этим вечером серебряной краской прядях в чёлках. Ослепнуть можно от их сияния. Такой скромный я на их фоне вообще теряюсь.

Интересно, Маня принципиально никогда не одевает платьев или юбок? Чтобы по минимуму отличаться от брата? Да и Даня не отстаёт, стараясь для сестры! Даже светлые шевелюры обоих лежат в одинаковом беспорядке! Да и двигаются двойняшки так слажено, словно один человек. Ни разу не видел, чтобы они шли не в ногу. А уж как Маньяки летают! Пилотов в Межвременьи равных этому дуэту могу пересчитать по пальцам.

Мы заняли столик (Маньяки ловко оттеснили Моргана от сестры, позволив мне занять место рядом с ней), сделали заказ и сам собой легко потёк приятный разговор в ожидании концерта.

— Тебе очень идёт жемчуг, — сказал я, склонившись к рыжей девушке. — И алый шёлк. Ты просто ослепительна.

— Ты тоже, — тихо ответила она, очень мило смутившись. — И этот чёрный обруч делает тебя таким загадочным…

— Это не обруч, это венец, — поправил я. — Обруч — это виртуальный, а у нас с братом — венцы.

— Я постараюсь запомнить, — хихикнула Майя.

Придвинув поближе высокий запотевший стакан, глотнул из трубочки фирменного коктейля, ожидая, пока Майя доест своё мороженое с «пьяной вишней». Стараясь не смущать её своим взглядом, я смотрел на сцену, где музыканты потихоньку возились со своими инструментами. Обойтись питьём решили только мы с Ваном, остальные все позаказывали мороженое. Задумавшись о предстоящей ночи, я не сразу заметил, что расторопные официанты уже унесли вазочки из-под мороженого и успели заменить мой опустевший стакан новым полным.

— А что это ты пьёшь? — поинтересовалась феечка, указав пальчиком на мой стакан.

— Фирменный коктейль, — ответил я. — Хочешь тебе закажем тоже?

— М-м… Дай сначала попробовать. Вдруг он не вкусный…

— Мне нравится, — пожав плечами, пододвинул своё питьё к девушке.

Она сделала всего один глоток, поперхнулась, задохнувшись, стукнула раскрытой ладошкой себя по груди и возмущённо повернулась ко мне.

— Как ты это можешь пить?!.. Там же крепости градусов тридцать!

— Вообще-то, только двадцать четыре, — поправил эльф.

— А что такого? — искренне удивился я, пробуя своё питьё.

Обычный молочно-клубничный коктейль с ванилью.

— Да это же напиться с одного стакана можно!

— С одного стакана? Этим морсиком?! Ты шутишь?!

— Майя, он же тёмный, — пришла мне на помощь Киса. — У них другой обмен веществ и нечеловеческая биохимия организма. Ирдесу, как и Вану, надо литра четыре такого выпить, чтобы опьянеть. Поверь, они лопнут раньше.

— Тогда понятно, — кивнула Майя. — Но я воздержусь от таких… «морсиков»!

Мне оставалось только пожать плечами. Мой организм несколько по-другому реагирует на некоторые вещи, например яды или алкоголь, чем человеческий. Иная биохимия, иное восприятие, другое воздействие. У тёмных и у светлых — практически одинаково. Кто ж виноват, что я — тёмный? Покажите виновника, хочу выразить ему свою безмерную признательность!

Фоновую музыку сделали громче, некоторые из посетителей вышли танцевать, но я не торопился. Невольно вспомнилось, как первый раз вытащили Вана на танцпол — эльф сопротивлялся всеми силами.

…— И не подумаю!

— Можешь не думать, но пойдёшь. Прямо сейчас!

— Ни за что!

— Упрямый глупый эльф.

— Киса! Ай, не тяни! Отпусти моё ухо!

— И не подумаю…

С тех пор его обратно не загнать. Чего, спрашивается, упирался?

Пока тянулось время, Майя расспрашивала меня о предстоящем концерте и певцах, я рассказывал всё, что бы она ни спросила.

Когда начался концерт, наша команда поддержала группу воплями и аплодисментами, но выходить из-за стола не спешила. Группа спела десяток старых песен, поклонники восторженно вопили и хлопали в ладоши.

Но вот Денис остановил музыку и сказал в микрофон:

— Я написал уже достаточно новых текстов, чтобы их можно было начать исполнять. Я долго думал, кому из двух братьев посвятить эту песню, пока не понял, что она о них обоих. Песня называется «Сын Неба». Эти двое доказали, что тьма со светом могут быть родными братьями и вполне мирно жить рядом, а не враждовать в каждом вдохе, как мы привыкли думать. Они рука об руку стоят на защите нашего мира и наших жизней. Светлый эльф-Хранитель Ван и тёмный Рыцарь Ирдес — это посвящается вам обоим! Спасибо за всё, что вы для нас делаете!

Денис заиграл первые аккорды. Мы с Ваном переглянулись.

— Я его за такие посвящения… к стенке… — мрачно сказал эльф.

Слов мне не хватило для выражения мысли и пришлось воспользоваться красноречивыми жестами.

— Тебе посвящают песни? — спросила Майя. — Это ведь о тебе, да?

— О нас с братом, — поправил я.

— И не только песни! Ещё баллады, серенады и идиотские признания в любви! — голос светлого так и сочился ядом.

— Ван, какая муха тебя укусила?

— Fireih!

Опять «рыжая», причём с таким интере-есным эмоциональным акцентом…

— Tho litidai yol, elf! — веско предостерёг я, стукнув кулаком по столу.

— Я тебя предупредил, — пожал плечами брат.

— По-моему, это я тебя только что предупредил!

В это время Арина и Денис, то чередуя, то сливая голоса воедино, начали петь:

— Его ночь — белый день, Бархат звёзд его небо! На ступени неслышно падает тень, Жизнь его — бесконечная лестница в небо! Не жди домой его вечером — Всё равно не вернётся он. Он в плену высоты навечно! Не в тебя, не в тебя, в мрак небес он влюблён!

«Убить нельзя помиловать» — где ставим запятую? Когда два голоса слились в припеве, я решил, что так и быть на первый раз можно помиловать.

Отпусти его душу, земля! Прими его крылья, высь! Он рождён летать, земля — Не держись за него, не держись!

Синие глаза рыжей феи странно сверкали, когда она смотрела на меня, слушая песню.

Не удержишь руками ветер И не будет он вечно твоим! Не держи его — будешь в ответе За ту смерть, что придёт слишком рано за ним! Не любить его невозможно, Как нельзя разлюбить рассвет. Но забудь обо всём, разве можно Удержать хоть на миг, удержать в руках свет?! Отпусти его душу, земля! Прими его крылья, высь! Он рождён для неба, земля — Не держись за него, не держись!..

Мы с Ваном не глядя чокнулись высокими стаканами и залпом осушили их. Официантки, следившие за нашим столиком, срочно забрали опустевшие ёмкости.

— Следующие пусть будут покрепче, — пожелал светлый.

Через минуту принесли новые напитки, в которых уже ощущался алкоголь. Люди говорят, что тёмного, как и светлого, нереально перепить. Не знаю, не пробовал! Самого себя — шизофренией отдаёт, а Вана — мазохизмом.

Он уйдёт, ты не плачь, Он уйдёт, ведь он должен уйти! Ангелу крыл не пытайся связать, Крикни вослед — ты свободен, сын неба, свободен, лети!!![5]

Последние строки посвящённой нам песни ещё звенели под потолком, зал взорвался воплями и аплодисментами. Особенно старались Маньяки, явно задавшись целью оглушить сидящего меж ними Моргана.

— Вольный любимец небес? — сказал Майя, глядя мне прямо в душу. — «Не удержишь руками ветер»? «Он уйдёт, ведь он должен уйти»? Значит, таков ты, Ирдес, сын неба?

— Всё привыкли меня таким видеть, — ответил я. — Видимо, такой и есть…

— Ты не обманываешь себя, — удовлетворённо кивнула она.

— Хочешь танцевать? — предложил я, пытаясь перевести тему.

Улыбнувшись, она отрицательно качнула головой.

Следующая песня была из тех, что называют «медляком».

— Киса, идём? — вопросительно поднял бровь Ван.

— Идём, светлый, — кивнула Рысь, вложив ладошку в протянутую руку эльфа.

— Ма-анечка-а?

— Идём, Данечка!

Близнецы, притворяясь неловкими, вышли со своих мест так, чтобы обязательно задеть Карибского — Маня отдавила пирату ногу, Даня заехал локтем в ухо.

— За что твои друзья меня так невзлюбили? — поинтересовался Морган.

— Ты попираешь их принципы одним своим видом, — честно ответил я. — Майя, пойдём танцевать?

Она снова отказалась.

Мне всё же удалось уговорить феечку выйти на танцпол. Она почему-то стеснялась, говорила что не умеет и стойко сопротивлялась. Но не устояла против моей почти не клыкастой улыбки…

Майя была обворожительна. Красива как маленький рыжий ангел, от запаха её духов кружилась голова. Но она совсем не чувствовала музыки и удовольствие от танца просто терялось.

— Майя, расслабься! — не выдержал я наконец. — Я поведу, просто не сопротивляйся!

Фея покосилась на танцующих Вана и Кису — Юля почти не касалась пола, эльф всё время держал её на весу, они о чём-то негромко переговаривались и смеялись. Маньяки кружили своей неразлучной парочкой по залу, и равных им просто не было.

Когда она всё же позволила мне вести, стало заметно лучше. Я легко поднял её в воздух за талию и закружил, она, держась одной рукой за мои плечи, другой вытащила из-за ворота цепочку.

— Красивый кристаллик, — сказала она. — Бриллиант?

— Псевдокристалл, — ответил я. — Это маячок. Если со мной что случится, я его активирую и мой брат сразу узнает где я.

— А как его активировать?

— Капля моей крови и сдавить. Маячок посылает сигнал на резонирующий с ним такой же маяк и выводит координаты.

— Никогда о таком не слышала.

— Мы сами его разработали. Такие маячки есть у нас всех.

— Ирдес… ничего, если я спрошу? Что это за чёрные отметины у тебя?

Меня невольно передёрнуло. Чёрными шрамы остались только на груди, на спине заражение не оставило следов.

— Моя чёрная метка… Это шрамы.

— А разве шрамы бывают такими?

— Если их оставляет демон, то бывают.

— Но… ты же Рыцарь!

— А я не успел обратиться.

— Ты же сам демо… ой…

— Если ты имела в виду, что я сам демон, то снова ошиблась.

— Но ведь тёмные…

— …не демоны так же, как светлые не ангелы! Демоны — это твари Хаоса. Я принадлежу Тьме, а не Хаосу!

— Извини… — Майя отвела глаза.

Она специально меня провоцирует?! Гррр, срочно кого-нибудь убить! Я злой и страшный тёмный, срочно все меня бойтесь! Медляк закончился и мы вернулись за стол. За мной следом вернулись Ван с Кисой, чуть позже и близнецы.

— Ты чего опять кипишь? — поинтересовалась Киса. — Вот-вот обратишься! На ногу неудачно наступили?

— Наступили бы, был бы повод убить кого-нибудь, и я был бы очень даже довольный!

— У-у, страшный боевой воробей! — скривился в усмешке Ван. — Кто тебя обидел и где ты спрятал труп несчастного?

— Не провоцируй меня! А то несчастным станешь ты сам!

— Ой, боюсь-боюсь… Буквально прячусь от ужаса под стол! Только врага покажи, я его там втихую разделаю на запчасти! Тебе что оставить — сердце, печень, глазик?

— Не парься, светлый, иногда друзья могут задеть так, как никакой враг не может.

— Что ты успела такого сказать нашему вспыльчивому принцу? — вздохнула Рысь, глядя на Майю.

Девушка отчаянно краснела и я ответил вместо неё:

— Понимаешь, Кис… сегодня днём меня назвали человеком, а минуту назад — демоном!

Четвёрка моих друзей молча уставилась на девушку.

— Я не хотела обидеть… — пролепетала Майя и мне вдруг стало жаль её.

Но ничего сказать мне не дал её старший брат, решивший то ли неудачно вступиться за сестру, то ли оригинальным способом покончить жизнь самоубийством:

— А разве не так? Обращённые тёмные являются д…

— Ты идиот?! — близнецы даже вскочили со своих мест.

— Мы уже увидели…

— Что ты попираешь каноны Игры…

— Имеешь наглость разделять себя со своим образом, не соответствовать в жизни…

— Что, по меньшей мере, некрасиво.

— И даже где-то глупо!

— Но то, что ты не только дурак, Морган…

— Но просто-таки идиот!

— Это открытие!

— Назвать нашего Ирдеса демоном, это всё равно что сказать тебе, что ты …!!! — последняя фраза снова получилась у двойняшек хором.

— Но ведь полмира считают демонами тёмных! — всё-таки сказал Карибский.

ЗРЯ! ЗРЯ ТЫ ЭТО СКАЗАЛ!!!

— Америка и Япония ещё не полмира!!! — я вскочил, мгновенно взбесившись до предела. — Я не демон!!! ПЛЕВАЛ Я НА МНЕНИЕ ВСЯКИХ ИДИОТОВ! НА ТВОЁ МНЕНИЕ В ЧАСНОСТИ! Я НЕ ДЕМОН!!!

Мой стакан разбился о стену, осколки так и брызнули в стороны. Глухой рык, клыкастый оскал, алый отсвет зрачков. В таком состоянии я совершаю поступки, о которых потом жалею.

— Малыш, успокойся! — брат вскочил, схватил меня за плечи, нещадно встряхнул. — Не с твоей раной сейчас терять контроль! Слышишь меня?! Возьми себя в руки и не смей обращаться, иначе умрёшь! Ты ещё помнишь, что с тобой было сегодня?! Успокойся! Спокойно, Ирдес, спокойно… Пошли, проветришься…

Светлый твёрдой рукой развернул меня и вытолкал из-за столика. Я подчинился, стараясь совладать с собой. Эльф вывел меня на улицу.

— Успокоился? — спросил он минуты через три.

— Немного, — ответил я, обхватив себя руками за плечи.

Холод ночи проникал под шёлк рубашки, заставляя ёжиться. «Поле тепла» отсутствовало и вызвать его не получалось.

— Чего ты вообще так взбесился? Как будто тебя демоном никогда не называли.

— Одно дело, когда это говоришь ты, Киса или двойняшки, другое — когда этот… …!!!

Кем я только не был — и демоном-мутантом, и нечистью обыкновенной, и ящерицей-переростком хамелеоноподобным, и крокодилом чешуйчатым, каких только эпитетов не применяли ко мне друзья, это ничуть не задевало, уж что, а посмеяться над собой я умел. Но сегодня задело так, что даже самому не понятно с чего бы это.

— Сам не знаю, что происходит, — поёжился я. — Может, из-за головной боли, она меня нервирует.

Эльф понимающе усмехнулся.

— Ничего, — сказал он. — Через неделю снова будешь летать и всё пройдёт как дым.

— Думаешь, дело в крыльях?

— Конечно. Тебе же не хватает неба как дыхания.

— Всё возможно…

— Я же тебя как облупленного знаю, братишка. Попомни мои слова — неба и скорости. И всё будет в норме. А пока держись.

Подняв взгляд к чёрному бархату небес, откуда манили бриллианты звёзд, я согласился со словами брата — неба и скорости. Их не хватает как дыхания под водой.

— Тебе нужна эта рыжая? — вернул меня к реальности голос эльфа. — Тогда иди, или близняшки её разделают на составные части!

— Она же тебе не нравится? — скорее утвердил, чем спросил я, возвращаясь к клубу.

— Так это и не моё дело. Ты не спрашиваешь, где я бываю ночами, я не интересуюсь твоей рыжей.

— Пока ещё не моей!

— С твоим умением — это временно.

— А всё-таки, где тебя носит ночами?

— А всё-таки, на кой тебе эта рыжая?!

— Молчу…

Вопреки опасениям Вана, двойняшки усиленно гнобили только брата феечки. Рыжего ангела утешала Рысь.

— Извини за мою несдержанность, Майя, — сказал я без лишних вступлений. — Впредь попытаюсь быть более терпим.

Фея кивнула и поглядела на старшего брата.

— Слава, ты должен извиниться!

Морган вскинул голову, пристально посмотрел на сестру и сказал уже мне:

— Извини, Лорд Ирдес… что я назвал тебя демоном, пусть и сказал при этом правду!

— Слава!!! — Майя вспыхнула.

— С тобой, игрок, мы разберёмся позже… по-мужски, — каменное спокойствие мне всё же удалось.

Не надо было так презрительно фыркать! Не надо злить такого мирного и хорошего меня!

— Я даже не воспользуюсь боевой трансформацией против тебя, человек.

— Труп я уберу, — скривился в злобной усмешке мой светлый брат. — Только бескровно убей, тёмный.

— Как пожелаешь, светлый.

— Баста!!! — рыжая девушка ударила ладошками по столу и встала. — Слава, если тебе нечем заняться, иди к стойке бара и выпей чего-нибудь!

Карибский поднялся и молча вышел из-за стола. Близняшки проводили его взглядами и одинаково грустно вздохнули — удобная жертва ушла. Майя села обратно и горько спросила:

— Старшие братья созданы, чтобы портить жизнь младшим, да?

— Подпишусь под каждым словом! — сказал я. — У меня их двое и оба старшие!

— Я тебе, значит, жизнь порчу? — поинтересовался Ван.

— От тебя, кроме тычков, затрещин, тумаков, регулярных покушений на мою жизнь, воплей и подзатыльников есть польза, — каверзно ответил я. — А вот от Шона, кроме того, что он наследует Старший Титул, какая польза?

— Над ним можно издеваться! — с ходу придумал Ван.

— И спихивать на него свою вину! — воодушевлённо продолжил я. — Мама мне всегда верит больше чем ему!

В доказательство я состроил саму невинность и мои друзья рассмеялись. Даже Майя улыбнулась. Некоторое время мы обсуждали «полезность и бесполезность» наличия братьев и сестёр. Пришли к выводу, что «и убить их жалко, и жить с ними невозможно». А наши близнецы не считаются, потому что один себя от другого просто не отделяет. Феечка развеселилась, мои усилия не прошли даром. Мне даже удалось ещё несколько раз вытащить её на танцпол.

Часа в четыре Майя начала так отчаянно зевать, что пришлось в срочном порядке вызвать к клубу такси, иначе девушка рисковала уснуть за столом. Вернулся всё-таки извинившийся сквозь зубы Морган, которого язвительные близнецы тут же атаковали каверзными репликами. Майя заявила брату, что если он не успокоится, она поедет домой без него, потому что один Рыцарь Тьмы уже обещал проводить её до порога, а брат, который себя так ведёт, может оставаться в клубе! Морган ответил, что так и сделает, если уж сестрёнке так не терпится от него избавиться. Ну вот… Только их ссоры мне здесь не хватало. Надо было что-то делать, но для начала не помешает внимательней присмотреться и правильно оценить расстановку акцентов. Ведь по себе знаю, что внешние отношения в семейном кругу часто оказываться не тем, чем кажутся.

Результаты вышли несколько неожиданными — Майя и Морган вполне отдавали себе отчёт в своих действиях и репликах, обращённых друг к другу. А недовольство и ссора — игра на публику! Так-так… очень интере-есно…

Но тут, не дав мне развить последнюю мысль, зазвонил сотовый. Подъехала машина такси и пора было отвозить ангелочка домой.

— Тебя ждать? — спросил Ван.

— Возможно, — я пожал плечами.

Такси стояло у въезда, и я открыл перед девушкой дверцу, сам сев с другой стороны. Девушка назвала адрес, и мы тронулись.

— Ты очень хороший, Ирдес, — сказала Майя, — но брат у тебя ужасный… Просто воплощение злости, ехидства и…

— Так! — резко перебил я. — Майя, давай договоримся раз и навсегда! Какой бы Ван ни был мерзкий, психованный и злобный тип, это не меняет положение вещей. Мой брат — это мой брат. И ругать его имею право только я. Давай так — я не трогаю твоего брата, ты — моего.

— Договорились, — тут же согласилась девушка.

— Кроме того… — заговорил я вновь, немного помолчав. — Ван не такой уж плохой, ты не знаешь другого моего брата — Шона. Вот уж кто мастер запоганить всё, что возможно, а что невозможно — постараться и запоганить! А Ван… он просто очень одинок. Думаешь, эльфу так легко жить в семье тёмных? Жизнь у него ой какая не сладкая…

Фея не ответила.

Пока мы ехали, утомлённая Майя придремала на моём плече и я боялся лишний раз вздохнуть, чтобы не потревожить это маленькой чудо…

— Куда дальше? — спросил водитель, останавливаясь на повороте у перекрёстка.

— Может, прогуляемся? — спросила проснувшаяся Майя. — Ночь тёплая… И тут совсем недалеко уже до моего дома.

Мы вышли из машины, я расплатился с таксистом и негромко попросил его дождаться меня здесь.

Время близилось к пяти утра и было необычайно тепло для этого времени суток. Всего два часа назад было гораздо холодней.

— Дождь будет, — сказал я, взглянув в чистое небо.

— Откуда ты знаешь? — полюбопытствовала фея.

— Чувствую, — ответил. — Слишком тепло, ветер изменился. Днём будет ливень.

— Ирдес… скажи, а как это — быть тёмным?

Покосившись на держащую меня под руку Майю, ответил:

— Мне нравится быть тем, кто я есть. Даже, наверное, горжусь своим происхождением. Я бы не променял то, что у меня уже есть ни на что в Мире! Тьма — прекрасна, лучше неё разве может быть хоть что-то?! Она свободна и я с ней свободен. Говорят, что у нас, тёмных, нет души…

— А это правда? — рыжий ангел склонила голову набок.

— Нет, не правда, — улыбнулся я. — Просто наши души, как и души светлых, смертны, в отличие от человеческих. И с ними проблем больше, чем с вашими, человеческими.

— А ты бы хотел бессмертную душу? — тихо спросила Майя.

— Зачем она мне? — удивился я. — Мне не нужна вечная жизнь, мне нужна просто Жизнь! Полноценная, чтобы пить её как воду из горного родника! Если бы кто-то предложил мне расстаться со всем этим, стать человеком в обмен на бессмертную душу — я бы того просто убил без разговоров. Ни душа, ни вообще что бы то ни было не стоят того, что у меня уже есть. И это я буду защищать до последней капли крови.

В тёмном дворике тускло светили лампы над подъездами.

— А ты когда-нибудь думал о своём… родном Мире? — с каким-то непонятным выражением спросила фея.

Чего-о? Странные вопросы задаёшь ты мне, ангелочек. Уй, как голова-то болит!..

— Майя, о чём ты?! Этот Мир и есть мой родной! Я здесь родился, вырос, здесь все мои друзья, здесь всё, что я люблю! Я защищаю этот Мир! А того, из которого пришёл мой дедушка, даже не знаю…

Мы остановились возле дома. За разговором моё внимание не сразу привлекла подкатившая к тому же подъезду пьяная компания.

— Я тебя до порога доведу, ангел, — мрачно глянул на человеческую банду.

— Куда это вы, такие красивые, торопитесь?!

Я удивлён?! Что-то не чувствую удивления! Один из здоровых парней с пивной бутылкой в руках быстро преградил дорогу, подперев спиной двери. Остальные взяли нас в кольцо.

— Утром порядочные вампиры спать ложатся, — невозмутимо ответил наглецу я. — Так что нам пора по склепам, в удобных гробиках отдыхать. Мы после четырёх ночи не едим, так что вы нам даже на закуску не потянете и ловить с нами вам, ребята, нечего.

Парни недоумённо переглянулись и один из них поинтересовался:

— А чего после четырёх-то… не едите?

— Фигуру блюдём, — с той же невозмутимостью отозвался я. — А то после таких вот… поздних ужинов, вроде вас, в гробики перестанем влазить. Знаете, сколько сейчас приличный гроб стоит?!

Майя, в глазах которой метнулся страх, когда эти горе-гопнички преградили нам дорогу, теперь старалась не начать хихикать.

— Вы чё — реальные вампиры?!

Я клыкасто улыбнулся, подсветив глаза багровым во всю радужку.

— Большой пардон! — тут же извинился парень в косухе и начал криво оправдываться: — Мы вас перепутали с другими девушками, нашими знакомыми…

Одно слово — люди! Я не похож на девушку ничем!!! Только волосы длинные ношу, так не один я такой! Или их слепота позволяет судить лишь по одному критерию?!

— А, демоны Хаоса! — зарычал я и горестно продолжил: — Люди! Вы все глупая еда! Когда вы перестанете принимать меня за девушку?! Мне что, волосы вообще сбрить?! Я ведь и так укоротил их вполовину!..

— Дорогой, не злись, они же всего лишь люди, — подыграла мне Майя. — Что взять с этих несовершенных смертных?

— По литру крови! — предположил я.

— Дорогой, нельзя переедать перед сном, — Майя погрозила мне изящным пальчиком. — Мы уже ужинали сегодня парочкой красивых экземпляров.

— Но, дорогая!.. Я устал от глупости этих смертных созданий! Как они могут полагаться только на зрение? У них что, совсем не развиты другие чувства?! Ну, хотя бы основная эмпатия?! Не поверю, они же просто издеваются каждый раз надо мной!..

— А чего ты хотел от пищи, мой ненаглядный? Кроме того, эти так… неаппетитно выглядят.

Гопнички, всерьёз принявшие нашу игру, активно закивали на последние слова Майи.

— Ну, хорошо… — вздохнул я. — Но можно мне хоть кого-нибудь убить, милая? Ну хоть одного?!

— А зачем тебе просто так убивать? Ты же не удержишься и выпьешь несчастного… А я… — тут она обняла меня одной рукой за пояс, второй ладошкой провела от шеи до самого ремня так, что я задрожал под этими пальчиками. — Так люблю твой стройный стан…

— Как пожелаешь, моя принцесса, — поймав её руку, я поцеловал изящные пальчики.

— Идём домой, мой принц…

Бледного до зелени гопника, подпиравшего дверь, просто сдуло с нашего пути. Поднявшись на этаж, мы не выдержали расхохотались.

— Ой… не могу… — выдавила Майя. — Как ты их!..

— Ох… издеваться над такими — милое дело!.. Всему верят, особенно если пьяные!..

— Да тебе бы и я поверила, Ирдес! В тебе великий артист умирает.

— Не умирает, а очень даже неплохо живёт и здравствует! А ты молодец, принцесса, не подвела.

— Я перепугалась, если честно… — посерьезнела фея, успокаиваясь. — А если бы они напали? Ты что, совсем не боялся?

— Мне страх не ведом! — заявил я. — Всего каких-то шестеро пьяных идиотов меня напугать не способны.

— А если бы не пьяных? И не шесть, а больше? — спросила Майя, улыбаясь.

— Не умею я бояться. Меня и демон не испугает, будет надо, с голыми руками в драку брошусь. Страх ампутирован за ненадобностью!

Майя остановилась у своей двери, доставая ключи из сумочки. Вдруг обернулась, притянула меня к себе, долго и горячо поцеловала…

Улетев куда-то в область стратосферы, я перестал соображать напрочь.

— Давай встретимся завтра… то есть уже сегодня вечером? — тихо спросила феечка, обвив руки вокруг моей шеи.

— Давай, — кивнул я, обнимая её. — Во сколько?

— В половине седьмого… Погуляем?..

— Конечно. Я зайду за тобой.

— Тогда до вечера… мой Рыцарь?

— До вечера, ангелочек…

…Майя вошла в свою квартиру, бросила сумочку на тумбочку, присев на пуфик в прихожей, сняла туфельки, принялась выпутывать из волос нитки жемчуга.

— Letmehelpyou,dear, — мать неслышно встала за спиной дочери и стала помогать. — Youasobeautiful…[6]

— Вся в тебя, мамочка, — обворожительно улыбнулась юная фея.

— Ну и как тебе мальчик?

— Наш клиент, мама. На сто процентов наш. Доверчив, искренен, благороден, наивен как ребёнок, чист душой и сердцем, бесстрашен и отважен до безрассудства, — если бы только в этот миг юный принц мог видеть выражение лица своей возлюбленной… — И прекрасно целуется.

— Ты всё сделала, как я учила, милая?

— Конечно, мамочка. Он влюблён по уши и ничего не подозревает. Вот только его брат… — Майя поморщилась.

— Оставь эту проблему Мстиславу, — мать ласково погладила дочку по щеке.

— Если бы всё было так просто… — вздохнула девушка. — Они спаяны не хуже чем обычные близнецы. Он и слышать ничего не захотел, когда я заговорила о брате.

— Но ты всё сделала правильно, милая?

— Да, мама, — Майя взглянула на мать с обожанием. — Мы встречаемся завтра…

…Задумчивый эльф вдруг резко поднялся и, ни на кого не глядя, вышел из-за столика. Друзья переглянулись.

— Чего это он? — поинтересовалась Маня.

— Сейчас выясним, — сказала Юля, вставая со своего места и направляясь вслед за Ваном.

Выйдя на улицу, Киса подошла к понурому другу.

— Ван, ты чего? — спросила она. — Что случилось?

— Я не уверен, киса, — ответил он, поёжившись. — Но я только что понял, что же меня так настораживало в этой рыжей.

— И в чём дело? — девушка встала напротив друга, смотря на него снизу вверх.

— Феромон, — ответил он. — Её запах. Это феромон.

— Ва-ан, — Киса улыбнулась. — Это не редкость. Я ведь тоже пользуюсь духами с феромоном.

— О, я это прекрасно знаю! — светлый ласково улыбнулся в ответ, но почти сразу опять посерьезнел. — Но это не духи, это что-то другое. Узконаправленное, тонкое как ментальная магия воздействие. И направленно было на Ирдеса, — эльф вдруг скривился как от боли. — Я не могу прочесть его сейчас, только смутные отблески… Вот демон! Она же может быть ментальным магом!

— И чем нам это грозит? — обеспокоилась Рысь.

— Пока не знаю, — вздохнул Ван. — Не знаю…

Я не шёл — летел над землёй, не чувствуя ничего, кроме эйфории. Дебильная улыбка, похоже, приросла к лицу.

Машина всё ещё ждала меня, и я легко запрыгнул на сидение через открытое окно, напугав придремавшего водителя.

— Куда тебя? — спросил таксист, зевая. — Обратно в клуб?

— М-м-м… А в этом прекрасном городе есть смотровая площадка? Покажи мне город!

— Просто покататься? — мужчина понимающе усмехнулся.

— Ага, — ответил я, не переставая улыбаться как идиот.

— Ну, давай…

Машина тронулась с места, и я закинул руки за голову. «Что ожидает нас, друг, на пороге ада?!» — запел сотовый в кармане.

— Чего хотел?

— Девушку проводил? — настороженно поинтересовался брат.

— А как же! До порога довёл… не до кроватки, как ты только что подумал!

— Отстаёшь от графика, мелкий! — тут же повеселел эльф.

— Нашёлся тут крупный! И вообще, не интересуйся моей девушкой, а то не посмотрю, что ты мой брат, получишь по наглой морде!

— Я уже буквально… хм… испугался. Ты в клуб возвращаешься?

— Не-а, не хочу. Хочу покататься по городу.

— Ладно. Тогда мы до семи утра здесь, потом к Кисе.

— Понял. Днём стрелкуемся у Кисы, но вечер у меня уже занят.

— У, ушлый малый! Уже успел свидание назначить?!

— А ты сомневался в моих талантах?!

— Да ни на миг! Отбой, талантливый!

— Отбой, братец!

Машина ехала по пустынным дорогам, водитель рассказывал где какая улица, где что расположено, немного истории, в общем — заправский гид! Факты стройными рядами укладывались в мою память немногим больше двух часов. Мы остановились на смотровой площадке, оба вышли проветриться. Светало и солнце скоро должно было показаться на горизонте. Восьмой час утра. Я сел на перилла, достал сотовый.

— Пап, с добрым утром! Папа, не зевай в трубку, я знаю, что ты не спишь!

— Не сплю, не сплю… Неугомонный!

— Уж какой есть… Пап, я себя последние полтора месяца хорошо вёл? Не влипал в неприятности, не нарывался на демонов, почти не бил морды человекам, почти не издевался над Шоном, не ругался с мамой, не скандалил с дедом. А так же почти ничего не разрушил, не взрывал домов и машин, не ломал фамильных ценностей и не вызывал катастроф. Я себя хорошо вёл?

— Я прямо печенью чую подвох! — весело ответил отец.

— Па-а-ап… Купи мне машину!

— Сы-ы-ын! — мгновенно скопировал моё нытьё отец. — Отучись на права!

— Я твою гоночную машину из того схрона о котором мама не знает хоть раз поцарапал?!

— О како… — папа поперхнулся, помолчал. — И много раз ты мою машину брал?

— Вообще, или за это лето?

— Понятно всё с тобой, чадо. Но машину без прав я тебе не куплю.

— Ну-у, это нечестно. Пап, я бы тебя не просил, если бы не сломал крыло! Но… понимаешь… я… такую девушку встретил…

— Ха… та рыжая?

— Та самая! Она такая… такая!.. — от избытка чувств я не смог выразить словами всё, что хотел и чуть не свалился с перилл. — Пап, ну хоть мотоцикл мне купи, а?! Обещаю быть хорошим до конца года! Ну, или хотя бы ещё месяц… до конца недели точно!

— Велосипед устроит? — ехидно поинтересовался мой дражайший родитель.

— И этот гнусный тёмный — мой любимый отец! — горестно сообщил я небу.

— Что, не устроит?! Ну, тогда ролики… Да ладно, ладно, не сопи так! Будет тебе мотоцикл. Но не разбивать его слишком быстро! Дуй домой, я тебя на машине у поворота подхвачу, чтобы дедушка не увидел.

— Пап, я тебя обожаю!

— Отбой, ребёнок, — нахватался от меня нехороших словей, вроде того же «отбоя»…

— Отбой, родитель!

Таксист домчал меня до дома быстро, но папина машина уже стояла на нужном повороте у не асфальтированной дороги к моему дому. Расплатившись с сердечно пожелавшем мне удачи водителем, я вышел и критически осмотрел дражайшего отца, сидящего с сигаретой на капоте серебристого джипа. Картина а-ля «папа в отсутствие мамы» — рваные джинсы с черепами по одной штанине, чёрная с разводами футболка, одетая шиворот на выворот, сандалии на ногах от разных пар! На шее нагло стибриная у Вана бандана, в зубах помятая сигарета.

— Папа! Ты себя в зеркало видел?!

— А надо? — весело поинтересовался отец.

— Разгильдяй!

— Пижон!

— Я хотя бы футболку выворачиваю на нужную сторону, прежде чем одеть! И обувь от одной пары одеваю, а не от разных! И вообще венец твой где?!

— Щас сбегаю надену, только шнурки поглажу! — отозвался папочка, невозмутимо стягивая футболку, переодевая её правильно и снова затягиваясь от почти скуренной сигареты.

— Что за гадость ты опять куришь? — поинтересовался я, подходя ближе. — Папа, ну что ты как бомж! — вытащив сумку, я достал из внешнего кармана пачку тонких дорогих сигарет. — На, вот, не позорь меня.

— Ты давно куришь? — строго спросил отец, рассматривая пачку.

— Я что, на идиота похож? Извини, пап, это к тебе не относится! Но я их, собственно, для тебя заказал, — про то, что они лежали в сумке на тот случай, если мне вдруг станет совсем плохо и невыносимо скучно, промолчим, промолчим…

— Н-да? — папа засунул сигареты в карман. — А Вана ты куда дел?

— Да он с Маньяками и Кисой остался, когда я Майю провожал. Потом они все к кисе, а я присоединюсь позже. У нас на сегодня грандиозные планы.

— Надеюсь, не разрушительные?

— Не-а, вполне мирные!

Папа, больше ничего не спрашивая, сел за руль. Я прыгнул на сидение рядом, откинул спинку подальше, вытянулся, закидывая руки за голову. Очень хотелось ещё разок ядовито проехаться по папиному виду, но я сдерживался. Мамочка папочку очень любит и она обычно следит за его стилем в одежде. Папочка тоже очень любит мамочку, но в душе всегда был, есть и будет отъявленным разгильдяем и раздолбаем. Мама закрывает на это глаза, если они не идут на какие-нибудь приёмы и банкеты. А если мамуля уехала, Император закидывает все свои пижонские костюмы в самый недоступный угол.

— Девчонка симпатичная? — поинтересовался отец.

— Изумительная, — ответил я, доставая сотовый и находя фотку, которую я успел щёлкнуть. — Вот, посмотри.

Папа одобрительно хмыкнул, что-то про себя решив, и врубил стереосистему. Я узнал песню и через миг мы уже пытались переорать колонки на два голоса. Хорошо, что папа не страдает идиотизмом как Шон или дядя Дарий увлекающиеся в основном классикой, или как иные странные личности слушающие… всякую попсню (это я даже не знаю как назвать, от одного слова «попса» — рвотный рефлекс), и слушает нормальную современную музыку! То есть, рок, металл и далее по списку…

Два часа промотавшись по разнообразным торговым точкам, мы наконец-то нашли место, где стояли более-менее приличные мотоциклы. Я прошёлся вдоль ряда стройно стоящих двухколёсных машин.

— А как тебе вот этот? — поинтересовался утомлённый поисками папа, ткнув пальцем во что-то бело-красное.

— Это модифицированный велосипед! — ответил я. — А мы пришли покупать мотоцикл!

Тёмный Император тяжко вздохнул и дёрнул бандану на шее. Ну и чем он не доволен?! Я бы купил себе что-нибудь в первом же посещённом нами месте — на так называемом «Зелёном Углу», но отец же сам взбрыкнул, на счёт «всякого ржавого хлама на лысых шинах»! Пришлось объездить весь город, а тут уже я буксовать начал — захотелось чего-нибудь стильного. И выходить опять на этот дождь, который полил из туч как из ведра около получаса назад, совершенно не хотелось.

Ну и где же в этих рядах блестящих хромированных зверей моя машина?! Бродя меж рядов я даже не особенно присматривался к тому, мимо чего проходил. Проклятье, опять голова болит…

— Вам помочь выбрать? — послышался рядом голос продавца-консультанта.

— Едва ли… — тяжко вздохнул я.

— Может, я сумею подсказать? — не спешил отставать молодой парень в форменной одежде магазина. — Что вы ищете?

— Два колеса с рамой! — отозвался вставший рядом папа.

— Два колеса с рамой и педальным приводом мы тебе купим, папа! — тут же повеселел я. — Всё, теперь я знаю, что мы с Ваном тебе на юбилей подарим.

— Два обалдуя: один сын, другой племяш… — проворчал отец.

— Как будто Шон нормальный!

— Нормальней вас двоих. Мой старший сын хотя бы спокойный, в отличие от младших.

— Он хорошо маскируется! — возразил я на папино определение, цепко оглядывая двухколёсные машины.

— Зато вы двое даже и не скрываете…

О! Нашёл!

— Вот он! — воскликнул я, подскакивая к выбранному мотоциклу. — Ветер и сталь! Нашёл!

«Мотоцикл BMW K 1200 R Sport» — было написано на табличке возле моей машины. Отлично! Машинка тёмного производства, из бывшей Германии, ныне являющейся частью Тёмной Империи — Германским Княжеством. А на цену даже не смотрим, цена меня не интересует пока я не в Академии.

— Хороший выбор, — слегка удивлённо произнёс не отставший от нас консультант. — Но позвольте поинтересоваться — это ваш первый мотоцикл?

— Первый, — я удивлённо поднял голову, удобно рассевшись на облюбованном звере. — А что?

— Тогда лучше выбрать другой, — сказал человек. — Вот этот, «Honda DN-01», японский. Он несколько дороже, но…

— Нет! — отрезал я. — Никакой японской техники не приемлю! Хочу этот!

— Сын… — так, папа что, встал на сторону этого человека?!

— Папа, не начинай! Думаешь, я не знаю, где за отодвигающейся стенкой в тайнике, где ты от мамы всё прячешь, стоит твой спортивный байк?! Знаешь, когда я его погонять брал первый раз?! Честно признаться?!

— Не надо, я догадываюсь, — отец прикрыл глаза рукой.

— Пароли поменяй, а то Шон у меня выпросил последние твои кодировки.

— Опять вскроешь?

— А ты сомневаешься?!

— Талантливый мой сын!

— Так вы выбираете именно этот? — снова встрял консультант. — Это действительно отличный выбор! Самый подходящий мотоцикл для спортивных водителей, не любящих ездить с согнутой спиной… — по писанному заболтал продавец и я перестал его слушать, выделяя только нужные факты.

Куча дополнительных наворотов… Изолирующий глушитель, сводящий шум к минимуму… Номинальная мощность — 120 kW… Максимальный крутящий момент — 127 Nt… Степень сжатия — тринадцать к одному… Система управления движка… передняя и задняя подвеска колеса… ширина шин… бла-бла-бла… сухая масса 250… максимально допустимая масса — 450 кг… Ого, да он и меня в обращении выдержит! Максимальная скорость — 200 км/ч…

— Этот, этот! — прервал я поток словоизлияния консультанта. — Характеристики я уловил, теперь хочу опробовать эти характеристики на трассе!

— Оплата какая? — спросил отец. — Наличными или безналом можно?

— Как вам будет удобно, — ответил продавец.

— Тюнинг и настройку проводите сразу? — спросил я и человек кивнул. — Тогда сделайте мне по боку надпись «сталь и ветер», поставьте стереосистему и загрузите в навигатор карты местности. Мотоцикл должен быть полностью чёрный. И заправьте доверху!

Продавец кивал, быстро записывая в своём КПК мой заказ.

Дождь на улице всё ещё лил, а мой желудок напомнил о голоде.

— И ещё мне нужны две вещи, — продолжил список я. — Подскажите, где здесь можно соответствующе переодеться, хотя бы перчатки купить и где здесь ближайшее кафе?

— На втором этаже отдел аксессуаров, на третьем — ресторан, — автоматически ответил консультант, что-то подсчитывая.

Мы с отцом пошли расплатиться за покупку. Какими глазами нас провожали несчастные сотрудники торгового центра, когда папа достал свою «кредитку чёрного золота» с именем Императора! Наша фамилия шёпотком повисла под сводами, но папа только смущённо улыбнулся в ответ на обалдевшие взгляды людей. Ага, грозный Тёмный Император оказался не так уж грозен?! Да, конечно, только не злите моего драгоценного родителя, это вредно! Потому что разозлюсь и я, а двое разъярённых Рыцарей — туши свет, спасайся кто успеет, а успеет едва ли.

Расположившись за столиким у окошка в уютном небольшом ресторане на третьем этаже торгового центра, мы со вкусом позавтракали. И теперь пили восхитительный кофе. Редко где делают этот в принципе отвратительный напиток настолько хорошо, что даже плеваться не хочется.

— Так что, ребёнок, мне считать твою рыжую девушку своей невесткой? — хитро поинтересовался отец.

«Да» комом застряло в горле. Я готов был бросить весь мир к её ногам, но где-то глубоко сидела странная тревога. Что со мной происходило сейчас, я не мог понять. А когда пытался, начинала нещадно болеть голова. Боль была такая острая и сильная, что пришлось срочно перестать искать причины собственного идиотизма.

— Не знаю, пап, — честно ответил я. — Ещё слишком рано, чтобы что-то решать.

Да и, демоны дери, мне всего лишь четырнадцать лет! И я вполне сознательный, здравомыслящий ребёнок с драконовским воспитанием. Кто сомневается, будет иметь дело с моим братом, а то и с двумя сразу! Очень не советую. А что они сами считают меня… ну… скажем так, не совсем адекватным, так я о них тоже не лучшего мнения! Но, моя семья — это моя семья.

— А ты подрос, сын, — вдруг сказал отец, тепло улыбаясь. — А я и не заметил…

Ась?! Подрос?! Я?! Папа, это твои глюки.

Моя новая машина была вне всяких сомнений великолепна! А вот с ориентировкой в городе определённо наблюдались проблемы. Я бы даже определил их термином «Топографический кретинизм»! Снизу всё выглядело не так как сверху. Приходилось постоянно пользоваться GPS чтобы не потеряться, а она иногда сбоила.

Папа полчаса читал мне проповедь на темы «коварство мокрого асфальта», «байкер без шлема и в шлеме», «правила дорожного движения в городе с машинами», «принц и покушения на Его Высочество». И вообще, Ирдес, то, что ты носишься без охраны — это исключительно попустительство деда!

Пришлось клятвенно заверить родителя, что я никуда не… ну, постараюсь не влипать во всякое… неудобопроизносимое! Если получится. И вообще, отец мой, у тебя Ванова Игла есть, вот и таскай её с собой! Если что, уж удосужусь вызвать кавалерию. Правда, что сделают со мной дражайшие родственнички после того как вытащат из любых проблем, лучше и не думать…

Мелкий мерзопакостный дождик после ливня всё ещё накрапывал, капли периодически скатывались за шиворот. Хорошо хоть на мне новая косуха! Кожей пахнет, скрипит… сплошное удовольствие! Перчатки тоже отменного качества. Правда, мне пришлось выбрать «детский размер», но это разве важно?! А вот футболки подходящего размера и ботинки найти не удалось — всё было слишком велико. Разве я виноват, что не в отца пошёл?! Но умный принц выкрутился, хе-хе!

Отец у меня известный артефактовый гений — он артефакты ради развлечения в месяц пару-тройку делает. Папочка, специально на непредвиденные случаи (в основном «непредвиденные случаи» являются в лице мамочки) таскает с собой «преобразователь материи», который может временно менять структуру и внешний вид одежды. Например, превратить папины изрядно потасканные, но любимые кроссовки в новомодные туфли. Естественно, я выпросил «преобразовалку», клятвенно пообещав вернуть. Немного повозился с перенастройкой… В итоге рубашка стала футболкой нужного размера, на ногах красовались высокие «камелоты», а к браслету на руке прибавились «Командирские» часы с массивным циферблатом и кучей дополнительных функций. Материя не вернётся к прежнему виду, пока я таскаю эти занятные часики.

Погода заставляла с ностальгией вспоминать тёплый салон папиного джипа и я не стал долго обкатывать байк, тем более что мокрый асфальт этого не позволял. С грехом пополам ориентируясь на местности, добрался-таки до Кисиного дома.

Двойняшки, дежурившие у окна, оказались на улице прежде, чем я успел заглушить мотор. Согнав меня с железного зверя, они тут же оседлали оного, вознамерившись обкатать его вместо меня.

— Где угнал?! — весело поинтересовались братишка с сестрёнкой.

— Да вот, проходил мимо торгового центра, а он в сторонке стоял… с ключами в зажигании и чёрным бантиком!

— Круто!

— Эй, эй, Маня-Даня, вы куда намылились?! Сначала дело, потом обещаю отдать байк в ваше распоряжение на пару-тройку дней! Пошли наверх, я тут план составил, обсудим…

— У него есть пла-ан, — передразнила Маня таким голосом, что сразу стало понятно какой именно «план» эта сумасшедшая девчонка имеет ввиду.

— Хоро-оший пла-ан? — спародировал сестру Даня.

— На месте заце-эните, — «маньячным» тоном ответил я.

Ну, они, конечно, «заценили». Киса долго-долго фыркала в мою сторону, но признала, что ловушки, которые я спланировал для шпиона если не гениальные, то хорошие. Первый липовый проект мы с Ваном писали сидя на полу с двумя ноутами на коленях, и занял он почти два часа. Это учитывая, что у нас уже были наработки, которые я когда-то составлял просто от нечего делать. Вылизанный, выглаженный, но липовый проект операции до поры до времени был надёжно спрятан в недрах сети.

Только мы закончили, как со своим ноутом заявился Глюк и мы убили остаток дня, готовя ловушки для собственных команд. Это было мерзко, но, ничего не поделаешь. Если в наших рядах шпион, его жизненно необходимо вычислить и обезвредить, иначе нам всем… хана.

Пока мы, расположившись на полу и в кресле, кто как, замучивали остатки своих мозгов за мониторами, Рысь и Маньячка приготовили на кухне что-то очень вкусное, припахивая к своим заботам и оставшегося не у дел Маньяка. Когда наша едва стоящая на ногах, шатающаяся и с трудом ориентирующаяся в пространстве тройка завалилась на кухню, Макс первый рухнул на ближайший стул и, воздев руки к потолку, воскликнул в строну девочек:

— Благодетельницы!

Мы согласились с Глюком, заняв свои места. После еды и какого-то вроде бы слабоалкогольного питья определённо полегчало. Во всяком случае взгляд стал более сфокусированным. И когда мой сфокусированный взгляд остановился на часах…

— Ё-маё! — вскочив, я пулей вылетел в коридор.

— Ты куда? — удивился Глюк мне в след.

— Она меня не поймёт, если я опоздаю! — ответил я, спешно натягивая на ноги свои сапоги и снова меняя их внешний вид с помощью «преобразовалки».

Вот демон, что-то я напортачил! Футболка лишилась рукавов, превращаясь в подобие майки. А, времени нет исправлять, фиг с ней, пусть остаётся!

— Когда тебя ждать? — спросил брат.

— Не знаю! — ответил я, выбегая за дверь. — «Эсэмэску» скину!

Выжимая из байка полную скорость и ориентируясь по навигатору, я оказался возле дома Майи через десять минут и пять минут в запасе у меня ещё оставалось. Фух, успел…

Она вышла немного позже, когда я уже успел заскучать, а на моего зверя совершила пару покушений местная малышня, гулявшая на улице по поводу начавшего припекать солнышка. В общем, когда появилась феечка, впереди меня на мотоцикле уже сидело два мелких (девчонка лет семи и пацанёнок лет пяти), за спиной стоял на сидении, держась за мои плечи мальчонка восьмилетка, а ещё двое малявок заливались хохотом над моими «сказками про мокрый асфальт».

— Я опоздала всего на минуту, а его уже облепили все кому не лень, — жемчужно улыбнулась девушка.

— Брысь, мелюзга! — состроил я грозное лицо и малыши с весёлым смехом сыпанули в стороны. — Не на минуту, а на десять. Я уже заждался!

— Хи, а зачем тебе девушка, которая опаздывает?! — лукаво полюбопытствовала девчушка в синем сарафане, которая не удрала вместе с пацанятами, спрыгнув с мотоцикла. — Давай ты меня будешь катать, а я не буду опаздывать!

— Подрасти лет на десять сначала, мелкая! — весело хохотнул я.

— Договорились, — с самым серьёзным видом кивнул мне маленький ангел с белыми кудряшками. — А ты ещё сюда приедешь?

— Обещаю, — кивнул я. — А теперь кыш отсюда!

Малышка по имени Ника хихикнула и лукаво сощурившись, сказала, прежде чем убежать:

— Я тебя не боюсь, ты не страшный!

— Даже дети меня не боятся, — посетовал я, переводя взгляд на Майю.

Какая же она красивая! Даже то, что вся в белом и розовом (белые джинсы, розовая футболка, белая ветровка) меня не смутило. Она удивилась моему средству передвижения, я честно признался, что его мне только этим утром купил отец из-за сломанного крыла. Зря ляпнул про крыло… Пришлось срочно выкручиваться говоря, что эта рана — пустячная расплата за встречу с таким чудом, как Майя. Она зарделась и снова заулыбалась. Да и что мне-то, известному попаданцу, какая-то мелкая травма, когда у меня их посерьёзней раз в десять в год по сотне?! И, раз вопрос решён, не поехать ли нам покататься?

Интересно, все девушки так боятся скорости или исключительно некоторые рыжие?! Сколько визгу-то было уже на ста двадцати в час! Надо проверить на Кисе и Маньячке максимальную скорость до воплей. Представив на месте Майи Маньячку, я понял, что если она и будет орать, то вопли будут исключительно следующего содержания: «Что так медленно?! Жми на газ, тормоз прогресса!!!»

Мы остановились на смотровой площадке и ели мороженое, купленное чуть ниже, на остановке. Воздух после дождя был чист как слеза и весь город, утопая в зелени и отражаясь в бухте раскинулся как на ладони.

— А эта бухта как называется? — я кивнул на приставшие в берегу далеко внизу пароходы.

— Ты что, не знаешь? Это Золотой Рог, — ответила девушка.

— Я без двух недель два месяца в этом городе, — пояснил я своё незнание.

— Да? А ты на Маяке хоть раз был?

— Ещё не успел.

— Поехали?

— Давай!

Выкинув уже изрядно погрызенную палочку от «эскимо», я мигом оказался на байке, с нетерпением ожидая пока Майя займёт своё место.

— Показывай дорогу! — сказал, заводя своего мягко заурчавшего зверя.

…А место и в правду красивое. Солнце медленно клонилось к закату, золотая дорожка бликом падала на воду. Сам маяк стоял на скале в море, а к нему вела узкая коса. Мы сидели на заросшем ромашками и мелкими фиолетовыми «горными лилиями» склоне. Неподалёку от маяка виднелась небольшая, местами проржавевшая и с частично отсутствующими досками пристань.

Как же хорош был этот вечер!

Майя сидела рядом на моей расстеленной косухе.

— Тебе не мешают такие длинные волосы? — спросила девушка, потянувшись к моей шевелюре.

— Мешают, — признался я. — Но стричься всё равно не буду, а косу мне Маня расплетает с маниакальным упорством, — про себя усмехнулся точному сравнению.

— Не дёргайся, — Майя подвинулась, садясь за моей спиной, поискала что-то в своей сумочке и запустила в мою шевелюру свои пальчики.

Я тут же разомлел и едва не замурлыкал от удовольствия.

— Вот, — сказала девушка, закончив возиться. — В хвост твои волосы не убрать, а под заколку — вполне возможно! Вот только эта держится плохо, тебе бы что-нибудь побольше…

Заведя руку за спину и проверив что же у меня теперь на голове, решил, что заколка — это дельный совет.

По воде к маяку медленно приближалась то ли баржа, то ли очень мелкий паром.

— А эта пристань что — действует? — спросил я, указав на баржу.

— Официально — нет, — ответила Майя. — Но у нас много частников. Пойдём, посмотрим?

— Пойдём, — мне тоже стало интересно, как этот кораблик будет швартоваться к останкам пристани. Тем более что там внизу стоял мой байк. А встречать баржу собиралась не очень трезвая компания отморозков.

Мы спустились как раз вовремя, чтобы я резким рычащим окликом отогнал от моего зверя тощего патлатого парня. И успел остро пожалеть, что не оставил Майю наверху, греться на солнышке в ромашках.

— Да я чё, я посмотреть хотел! — тут же отговорился патлатый.

Пройдя к мотоциклу, я заставил девушку встать с другой стороны от байка, шепнув, чтобы не волновалась и не мешала, окинул компанию взглядом в котором смешались злость и презрение, остановился на тощем.

— Ключи вернул, — резко бросил я.

Отморозки, в количестве восьми человек, переглянулись выражения их лиц не оставили надежды разойтись миром. Не стоило забывать ключи в зажигании. Что у меня в голове вместо мозгов, а?! И голова боли-ит, зараза…

— Какие ещё ключи? — патлатый криво ухмыльнулся.

— От моего байка, — отчётливо произнёс я. — Зажатые в твоей правой руке. Вернул мне быстро.

Майя за моей спиной стояла тихо-тихо. Отморозки ненавязчиво, но профессионально взяли нас в кольцо. Хорошо хоть можно не ждать удара сзади, там море. Старший среди этой компании, здоровый, чем-то неуловимо напоминавший мне Моргана человек, скользящим шагом приблизился. За ним тенью следовал коротко стриженый парень в тёмных очках.

— Смотри-ка, Илюха, — главный кивнул на мотоцикл. — Не такой ли байк у тебя угнали на прошлой неделе?

— Да похож, Тима, похож… — кивнул тот, что в тёмных очках.

Мне стало смешно.

— Ребята, вы не на того нарвались. Хотите уйти целыми — ключи мне в руки и мотайте куда хотите, убивать и калечить не стану.

— О-хо-хо, — развеселился тот, кого назвали Тимой. — Да, никак крутой? Да ещё с такой девушкой…

— Не смотри на мою девушку, — ледяным тоном посоветовал я.

— А то что? — нагло спросил Тима.

— Нечем смотреть станет.

Мой сотовый имеет свойство орать не вовремя, вот и теперь он запел голосами двойняшек: «Я знаю точно наперёд, сегодня кто-нибудь умрёт! Но я не знаю где и как, я не гадалка, я — маньяк!».

— Я занят, — сказал в трубку, вместо приветствия. — Нет у меня никаких проблем! Проблему сейчас будут у одних кретинов, решивших, что со мной можно шутить безнаказанно. Да. Отбой.

С венца слетела невидимка, сотовый остался в левой ладони.

— Ну что, отребье, — скривился в усмешке я. — Как подданный Тёмной Империи, Рыцарь Тьмы и представитель старшего рода я имею право на убийство. С кого начнём?

«Отребье» снова запереглядывалось.

— Слишком молод для обращённого, — убеждённо сказал Илья, кладя руку на руль моего зверя.

— Хваталку убрал, а то сломаю, — принц Ирдес просто само спокойствие…

— Да неужели, — за тёмными очками не видно было глаз, но прищур чувствовался. — Эй, ребята, что, проверим каковы тёмные на деле? — и вцепился в руль второй рукой.

Ирдес хороший, очень мирный… пока не злой!!! Молниеносное движение, короткий отчётливый хруст, тело летит под ноги главаря, короткий пронзительный крик. Причаливала баржа.

— А я предупреждал. Так что — ты, патлатая сволота, ключи отдай и валите.

Они дрогнули… Но тут случилось то, что просто не уложилось в моём сознании. Короткий укол в шею, пшик пневмошприца, резкая боль. Шагнув вперёд, я стремительно обернулся, взглянул на девушку… и не узнал её. Всё та же Майя… но с совсем иным взглядом.

— Зачем? — растерянно спросил я.

Она молчала. Ничего не понимаю! Небо!..

Рука сжалась на сотовом, набирая последний вызов и включая односторонне громкую связь.

— Что я сделал тебе плохого, Майя? За что ты так со мной поступила?

— Дело не во мне, — Небо, я не могу узнать этот голос! — Дело даже не в тебе, мой дорогой тёмный. Дело во всей твоей расе. Ничего личного… любимый.

Это последнее слово ранило сильнее, чем все предыдущие. В глазах поплыло.

— И что теперь? Убьёте меня?

Она отрицательно покачала головой. И солгала в этом жесте. Подняв ватную, перестающую повиноваться руку, я прокусил себе палец и сжал маяк.

— Не сразу, мой дорогой, не сразу, но ты несомненно умрёшь, — подойдя вплотную, она сдёрнула с моей шеи маячок и бросила его в воду. — Твой брат не придёт.

— Ты не знаешь Вана, — выдавил я, с огромным трудом держась на ногах.

— Молодец, Мелани, — сказал Тим.

— Быстрее отплываем, пока кавалерия не явилась, — резко приказала девушка, прежде чем я потерял сознание.

…— Ван! Ва-а-ан!!!

Близнецы бежали к эльфу, увязая в песке пляжа. Маяк на груди светлого резко завибрировал, окрасившись в тревожный красный цвет. Небо… если бы ему не грозила смерть, он бы не поднял тревогу! Ну, дурак малой, что с тобой опять случилось?!

— Ван, мы записали! Вот послушай! — добежали, наконец, до эльфа близнецы и сунули под нос светлого свой телефон, где только что завершился вызов.

Эльф внимательно прослушал запись разговора и зарычал. Не зря, не зря не нравилась ему эта рыжая! В этот миг зазвонил сотовый светлого.

— Ван! — встревоженный голос Второго Императора. — С вами всё в порядке? Ирдес не отвечает…

— Всё не в порядке, дядя Райдан, — мрачно ответил Апокалипсис, судорожно преобразуя форму псевдокристалла, втыкая его в КПКшник и вычисляя последние координаты сигнала. — Надо было проследить за этим дурнем, а не отпускать под честное слово… Маньяки, это где?! — эльф показал близнецам карту.

— Это Маяк! — хором определили брат с сестрой.

— Дядя Райдан, встречаемся на Маяке, и лучше взять с собой дедушку. И быстрее!

— Понял, уже еду.

Ван образовал под ногами лейтэр, качнул его из стороны в сторону, превращая круг в треугольник и увеличивая в размерах, махнул друзьям рукой, чтобы запрыгивали. Вот и закончился короткий отдых с прогулкой по набережной…

…Светлый опередил внедорожник Императора всего на три минуты. На берегу у пристани стоял мотоцикл Ирдеса, рядом в траве валялись ключи от него. Промокший Ван вынырнул и вышел на берег с разбитым телефоном и маячком младшего сына Императора в руках.

Пока эльф нырял, близнецы дали прослушать и сбросили запись разговора в КПКшники Старшего и Второго Императоров.

— Восемь человек… — Завоеватель внимательно разглядывал следы на песке. — Одного Ирдес сбил на землю… вот, здесь он отпрыгнул, потом упал. Упал сам… Вот этот его нёс…

Все известные подробности близнецы и Ван выложили в течение нескольких минут, дедушка высказал свои наблюдения.

— Я полетел, — Ван вскочил на лейтэр, поднимаясь в воздух, но был жёстко пойман дедушкой за локоть.

— Куда? — грозно рыкнул старший тёмный. — Искать на чём его увезли? А ты знаешь, сколько здесь всего плавает?! Это же город-порт! А уж сообщение между островами регулярное!

— На воде след остаётся больше суток! — прорычал в ответ обозлившийся эльф. — Я их выслежу!

— Мы добирались почти полчаса! Не говоря о том, что вот-вот стемнеет, тот след уже перебит десятками других!

— Да мне плевать!!! — заорал светлый, вырвавшись. — Хоть сотнями других! Если тебе всё равно, что будет с твоим внуком, деда, то мне не всё равно! Я не могу сидеть на ж… и ждать, пока труп моего брата выловят где-нибудь в заливе!..

И Ван, не пожелав больше никого слышать, рванул прочь, набирая скорость.

Райдан вручил близнецам ключи от байка.

— Присмотрите, пока Ирдес не вернётся, — сказал двойняшкам тёмный.

— Мы его найдём! — тут же заверила Маня.

— Мы знаем что делать! — поддержал Даня.

— Можно посмотреть, что это была за лодка или что другое, на чём увезли Ирдеса!

— Наблюдение залива со спутников ведётся!

— А наш Макс может взломать всё что угодно!

— И сможет восстановить инфу с сотового Крылатого, чтобы посмотреть номер телефона Майи!

— А по номеру можно кого угодно найти!

— Так нечего болтать, вперёд, быстро! — рявкнул дедушка, всё это время хмуро глядевший светлому внуку в след.

Близнецы, чуть не сбив друг друга с ног, бросились к мотоциклу, вмиг оседлали его, завели.

— Мы покажем дорогу! — хором крикнули они, после чего Маня принялась звонить Глюку.

В пути дед поднял по тревоге всю свою тайную Гвардию.

…Глюконавт работал с такой скоростью и тщательностью, что весь взмок.

— Дасгахи выпотроши моё брюхо! — в сердцах воскликнул парень сорок минут спустя. — Над заливом не было спутников от семи пятнадцати до девяти тридцати пяти! Первый спутник только сейчас входит!

Ирдеса забрали в половине восьмого. Словно заранее рассчитали. Эх, как жаль, что они не в Империи! Человеческая бюрократия так и ставит палки в колёса.

— Не могло быть совсем ни одного спутника, — прорычал дед. — Ищи!

— Я всё проверил! — вскипел хакер. — Ни телевизионных, ни метеорологических, никаких других наблюдательных спутников не было!

— Значит, был хоть один шпионский или частный! Ищи!

— У меня не хватит мощности машины… — отвел глаза Макс, поправив круглые очки с чуть треснутым стеклом.

— У нас хватит, — сказал Второй Император. — Быстрее едем!

Близнецы отправились вместе с тёмными, сообщив домой, что ночевать не придут.

…В подвале Райдана, куда так и не успел влезть его неугомонный младший сын, за нишей перед тренировочным карманом «Ада», удачно спрятался суперкомпьютер. Под непроницаемым для звуков бронированным стеклом куб пять на пять метров приникал проводами к сенсорной клавиатуре метр на пятьдесят сантиметров и к тридцатидюймовому монитору. В комплект входил самый современный обруч для погружений и самые лучшие сенсорные наручни.

Макс, с первого взгляда влюбившись в уникальную машину, мгновенно включился в работу, воспользовавшись всегда лежащими в недрах Интернета копиями самых необходимых программ и кодов доступа к спутникам тёмных, выданных тут же Императорами.

…Эльф вернулся заполночь. Измотанный и поникший, он, чуть пошатываясь, вошёл в дом. Даже прислуга не спала невзирая на позднее время. Войдя в гостиную, Ван с благодарностью принял от одной из девочек горячую чашку кофе без сахара и сливок — так, как он любил.

Близнецы сидели рядышком в одном кресле. На лицах обоих была твёрдая решимость отправиться за другом хоть в пасть к Дьяволу, хоть под меч Даргаха.

Никто ничего не спросил у прислонившегося к дверному косяку светлого. Только дедушка буркнул в сторону:

— Я же предупреждал…

— Я нашёл эту ржавую лохань, на которой его увезли, — только тон, каким были сказаны эти слова не оставлял надежды на хоть сколько-то благополучный исход. — Неприметная баржа с движком, выдающим до двухсот с лишним узлов в час… Она причаливала четыре раза, последний раз в Славянке! А сейчас дрейфует пустая в открытом море.

— Ничего, Ван, — сказали двойняшки, не вставая со своего места. — Макс сейчас в подвале за компом ищет спутники слежения, чтобы снять с них запись.

Ван молча бросился в подвал. Но Макс ещё ничего не успел найти. И только глухо рыкнул на друга, чтобы не мешал работать.

— Ты бы жене сообщил, — укоризненно сказал бывший единоличный правитель Тёмной Империи, глядя на своего младшего сына.

— Если к утру не найдём — сообщу, — только и ответил Райдан.

Дарийв очередной раз взглянул на свой мобильник, ожидая звонка. В этот момент сотовый зазвонил.

— Милорд, нас задержали на границе! — коротко отчеканил Старший Рыцарь, Тень Императора и капитан тайной гвардии Кордан ар'Каэрт.

Ближе всего отряд можно было перебросить только через остатки некогда большого Китая и через границу Китая с Приморьем.

— ЧТО?! — взревел тёмный. — Я этих … с лица планеты сотру к демонам!!!

— Нам угрожают военным конфликтом со стороны Китая при поддержке Америки и Японии, если мы пересечём границу без разрешения властей Поднебесной.

— Завоюю, тварей! Рабство верну!!! — ещё больше взбеленилсяЗавоеватель. — Кордан, если через час ничего не решается, тебе карт-бланш на любые действия, которые сочтёшь необходимыми!

Император сбросил звонок, набрал номер старшего сына:

— Дарий! Подскочили бегом через телепорт во дворец Императора желтыхсобак! Делай что хочешь, но чтобы через двадцать минут мои ребята прошли границу и отправились туда, куда я их послал! Чего?! БЕГОМ, СКАЗАЛ!!!

Дарий-старшийс трудом удержался от того, чтобы раздолбать сотовый о стену. Внятных слов, чтобы описать свою ярость у него не нашлось. Местная правоохранительная система начнёт искатьимператорского сына лишь по истечении суток, личную Гвардию задержали на границе, где они должны были заправить самолёт и взлететь, чтобы добраться к месту назначения.

Первый Император Дарий, в точности выполнил приказ отца и через двадцать минут самолёт в срочном порядке заправили и разрешили взлёт. Ещё через час Гвардия из двадцати лучших Рыцарей была остановлена в аэропорту под Владивостоком. Их не выпускали до особого разрешения местныхвластей. Отряд восприняли как миниармию (что, в принципе, не противоречило истине).

Старший Император, вспомнив ополномочияхединовластногомировогоВладыкидля которого нет ни границ, ни законов, начал разборку не смотря на три часа ночи за окном. Угрожая военным конфликтом мирового масштаба, потребовалначать искать внукасейчас же и немедленно.

К утру почти ничего не изменилось. Макс обшаривал в сети все ресурсы, на которых могла быть хоть какая-нибудь информация. Близнецы прикемарили в кресле. Райдан позвонил жене, а отец нынешних Императоров со своей Гвардией занялближайшее подходящее здание, гдебешенымтемпом разрабатываласьи мгновенно воплощаласьстратегия по поиску пропавшего наследника престола.

И никто не вспомнил про эльфа, сидящего на кухне и делающего себе пятую кружку кофе. Двенадцатьложек крепкого кофе он заливал на треть горячим молокоми на две трети — коньяком. Ивливал в себя эту мерзость, стараясь унять дрожь в руках. «Твой брат не придёт» — эхом билось в висках. И «Ты не знаешь Вана». А ведь Ирдес ему верил! Верил!!! Как когда-то Вэйвэнлин. И снова, снова Ван не оправдал доверия. Сначала доверия Вэйва, теперь и Ирдеса. Судьба подарила ему двух братьев из которых он не сберёг ни одного…

Небо, как болит голова!.. Что, мы с Ваном таки устроили соревнование «перепей ближнего своего»?! О-о-о, добейте меня… Я поднял непослушную руку ко лбу, тяжело звякнули цепи…

ЦЕПИ?!

Вскочить не получилось, зато удалось лихо рухнуть с узкой лежанки, приложившись боком и головой о каменный холодный пол. Подождав, пока перед глазами хоть немного рассеются золотые лужи, я ощупал себя и медленно огляделся. Руки-ноги-голова оказались на месте, что не могло не радовать. А так же обнаружились — железный ошейник, кандалы на руках и ногах. Цепи от всего этого добра уходили в стену каменного мешка без окон и внятной вентиляции.

Кроме лежанки, больше всего напоминавшей нары или спальную полку в поезде, в каменном мешке имелся кофейный столик намертво приделанный к полу, стальная дверь явно ведущая на свободу и неприметная хлипенькая дверка, за которой обнаружился тесный санузел. Когда я увидел «белого друга», моё замученное тело согнулось и я едва не выблевал собственный желудок, до того мне было плохо. Умывшись над раковиной и посозерцав в небьющееся пластиковое зеркало свою бледно-зелёно-синеватого оттенка физиономию, я вернулся в основные… апартаменты.

О том, что произошло вчера, я, конечно, помнил, но старался просто не думать. Тем более, что тело отказывалось повиноваться, а мысли в больной голове стукались друг о друга. Самой внятной из этих мыслей была «Ирдес — ДЕБИЛ!». Поползав на подгибающихся ногах по своим казематам и обнаружив, что цепи не позволяют мне подойти к большой железной двери, я забрался на лежанку, свернувшись калачиком и мелко дрожа от лихорадки, попытался начать мыслить связно.

Итак, мою драгоценную персону зачем-то похитили. За мою недолгую, но полную и красочную жизнь меня похищали уже три раза.

Первый раз, когда только исполнилось три года, но это даже похищением назвать сложно. Родители взяли меня поглазеть на Египетские Пирамиды, а я сбежал и провалился в какое-то подобие подземного хода. Побродив там целый день и выбравшись вечером в совершенно другом месте, нарвался на банду «пустынников». В пропылённом лохматом мальчике в порванной одёжке с трудом узнавался принц. Хоть венец не потерял. Только с головы я его тогда снял и спрятал за пазуху, а достать забыл.

Дети Песков развлекали мою тогда ещё мелкую, но уже жутко шкодливую персону целых два дня. Объяснить кто я такой не получалось, потому что не знал их языка. В конце вторых суток развесёлой поездки, банда остановилась в оазисе и когда меня вздумали искупать, то обнаружили венец. Ну и благополучно вернули родителям. Мама, узнав как было дело, во истину по-Императорски наградила теперь уже бывших разбойников.

Второй раз нашлись кретины, решившие, что за принца можно получить очень неплохой выкуп. Мне было уже восемь и они провели со мной две недели. Это было ещё веселее, чем с Детьми Песка, потому как меня додумались украсть трое юношей и две девушки, старшему было двадцать, а младшей пятнадцать. Когда их поймали, они слёзно молили моего отца сослать их в Ничейные Земли без права амнистии или хотя бы на рудники подальше от младшего Наследника чтобы не встречаться со мной больше никогда и ни при каких обстоятельствах! Припомнив, как хитро эта отчаянная пятёрка обошла нашу охрану, отец мой Император сделал другую вещь и теперь все пятеро служат в Имперской Безопасности. Лучшие офицеры, между прочим!

Третий раз — вот сейчас. Сомневаюсь, что дело в выкупе. Здесь что-то совсем непонятное. И, главное, меня собираются убить.

Покушались на мою дорогостоящую шкуру шесть раз. И не только на меня одного — на всю семью. Третье покушение закончилось моим Обращением. Четвёртое — смертельной раной и неделей в коме. Пятое и шестое убили во мне чувство жалости ко всякой мрази навсегда и закончились восемнадцатью трупами. Шон никогда никого не убивал, а я… А у меня руки основательно перепачканы в крови. После того как мы с дедом собственноручно разделались с заказчиками и основательно проредили строй подонков на меня больше не покушались. Потому что я не подыхал и не оставлял за собой живых врагов.

Опять в голове бардак из детских и отроческих воспоминаний о приключениях и реках крови. И в этом бардаке несколько отчётливых и досадных до зубовного скрежета мыслей — я в плену, в полубессознательном состоянии (какую дрянь мне вкололи?!), не могу дотянуться до Личного Пространства и слаб настолько, что не способен даже простенький разряд меж пальцев вызвать. Из вещей при мне только моя одежда и браслет… Браслет?!

В безумной надежде потянувшись к пространственному карману за сумкой, я наткнулся только на пустоту. Вот демоны, даже в карман дотянуться не получается…

Вывод: я в… том самом неудобопроизносимом слове. Полный абзац.

Утомлённый тяжёлым мыслительным процессом, я снова незаметно для себя скользнул в ласковые объятья тьмы…

Следующее пробуждение было столь же безрадостным. Хотя, на смену головной боли пришло головокружение, а золотые лужи перед глазами обрели зеленоватый оттенок. Мерзость…

А разбудил меня, собственно, скрип открывающейся двери. Почти ничего перед собой не видя и с трудом подавляя тошноту, я поднялся и мутным взором окинул своих гостей.

Их было трое, и я невольно скривился от злости. Морган, его мать и третий был мне незнаком. Высокий черноволосый человек в камзоле из чёрного бархата. Пронзительные тёмно-карие глаза смотрели на меня с надменного лица аристократа.

— Смотри-ка, уже очнулся, — восхищённо цокнул языком Морган.

— Он точно подходит? — с лёгким акцентом поинтересовался незнакомец.

— Мелани можно верить в таких делах, — томно произнесла мать Майи, изящно кивнув.

Заставив себя распрямить спину, я с презрением оглядел троих, особо задержавшись на новом персонаже сей… трагикомедии.

— Вы хоть знаете, кого взяли?! — прошипел я в лучших традициях злобных тёмных чешуйчатых тварей. — По-вашему я какой-то безызвестный ненаследный Лорд?! Идиоты! Моё имя — Ирдес Райдан Дарий ар'Грах!

Рыжая женщина посмотрела на меня с новым, каким-то плотоядным интересом. Я невкусный! Честное слово, невкусный! Худой, костлявый и жилистый! Правда-правда!

— Наследник Императора? — слегка помолчав, уточнил надменный тип в камзоле.

— В Империи только Владыки носят фамилию ар'Грах, — презрительно бросил я, вспоминая о чувстве собственного достоинства истинного принца и Рыцаря. — Пора бы вам, жалкие короткоживущие, это запомнить.

— Что ж, это осложняет дело, — человек снова оглядел моё бледно-зелёное едва стоящее на ногах Высочество и опустил вниз небольшой железный рычаг возле двери.

Цепи тут же медленно и неумолимо начали втягиваться в стену, пока меня не впечатало спиной в холодные камни, полностью обездвижив. Гадство! Не стошнило бы…

Черноволосый мужчина и рыжая женщина подошли ко мне вплотную. Мать моей бывшей девушки одним движением расстегнула все клёпки моей рубашки и оба внимательно рассмотрели чёрные шрамы.

— It's all coincide, Jonathan, — сказала своему спутнику женщина. — Метка, черты характера. Наивен как дитя, чист сердцем и душой, благороден и отважен. А то, что он ещё и Наследник… что ж, это судьба.

— Its him, Joan[7], — кивнул этот м…, которого назвали Джонатаном. — Будем готовить к церемонии…

— Так это что — из-за моей метки?! — прохрипел я, стараясь ослабить давление ошейника на горло.

Всё сказанное мною далее было глубоко нецензурным, но очень точно описывающим моё мнение о происходящем. Когда мат дошёл до упоминания Майи, я отхватит от её матери звонкую пощёчину и прикусил язык. Взгляд, которым удалось одарить женщину в ответ, вышел в лучших традициях светлых эльфов — цистерна холодного презрения и столько же надменности. Ван может мною гордиться.

Она развернулась и ушла, не теряя королевского достоинства, за ней вышли остальные. И никто даже не подумал ослабить цепи. Слабость всё ещё сковывала, но я всеми силами начал вырываться. Правда, слишком сильно ободрать кожу на руках и шее не позволили вернувшийся Морган и с ним пришедшая Майя.

Я смерил рыжую девушку взглядом, беззвучно поклявшись себе не убивать её… своими руками.

— Объясни свои поступки, дочь человеческой расы, — надменно цедить слова сквозь зубы, распрямившись и вскинув подбородок насколько позволяют кандалы.

— О, ну ты прямо король в изгнании, — усмехнулась она.

— Обращайся уважительно, когда разговариваешь Наследником престола с будущим Тёмным Императором, дочь человеческой расы, — не злимся, не теряем самоконтроля, говорим чётко и размеренно.

— Ах, простите великодушно, Милорд! — девушка изобразила реверанс. — Мы собираемся принести Ваше Тёмное Высочество в жертву. Ваша жизнь, Милорд, даст возможность одному божеству воплотиться и вытурить Вашу расу захватчиков с нашей Земли.

Вот тут я просто потерял дар речи. Даже челюсть отпала. Некоторое время молча хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, потом поинтересовался:

— Да сама-то веришь в то, что говоришь?!

И её ответный взгляд дал мне понять — да, верит. Более чем. И тут меня прорвало:

— Идиотка!!! — не срывайся на крик, принц! — Всю вашу семейку в психиатрическую больницу сдать стоит на принудительное лечение! Ты думаешь, хоть один тёмный выжил бы, попади мы на Терру случайно?! Мир бы не позволил, не будь мы ему нужны! По Закону Демиургов тёмные бы все умерли ещё в начале, ослабли бы, отравились, подхватили смертельную эпидемию, если бы Мир нас не принял! Если бы не были нужны!..

— Захватчики, — резко оборвала меня девушка. — Ты забываешь, тёмный, что у нас нет Демиурга, а Бог не вмешивался, потому что Мир был благополучен. И ваше вторжение было слишком быстрым, чтобы люди и Бог успели хоть как-то противостоять. Теперь пришло время вернуть человечеству нашу планету. Уж извини, что за твой счёт, мой дорогой Рыцарь, но Метка чётко указала жертву. Твоей вины тут нет… Только вина твоих предков…

Она умолкла, я мрачно её разглядывал.

— Мне следовало догадаться. Как я мог быть таким слепцом?! Я ещё слишком… молод… Все девушки всегда вешались только на моих братьев, а я был что-то вроде бесплатного приложения, плюшевого медведя или ручного дракончика… «Ах, Ван, какой у тебя хороший младший брат!» «Ах, Шон, твой младший брат такой милый…» — передразнил я частенько вешавшихся на моих братьев девушек.

Майя подошла поближе, остановилась, почти касаясь меня, хрупкая ладошка легла на моё лицо.

— Ты прав, дорогой. Ты действительно как котёнок рядом с братом… Но такой, что трудно пройти мимо такого красивого…

Она привстала на цыпочки и потянулась, собираясь поцеловать меня, но я резко отстранился, отвернув голову. Девушка вздохнула, в следующий миг к моей шее прижалось что-то холодное, последовали короткий укол и боль. Майя убрала пневмошприц, улыбнулась и подошла к брату. В глазах поплыло не сразу и я успел увидеть, как этот паскудник провёл ладонью по лицу и шее родной сестры. Сквозь поплывшие золотые с болотной зеленью лужи в моём сознании наконец-то всё разложилось по полочкам.

— Это называется инцест, — немеющий язык слушался уже с трудом, но всё-таки я сказал то, что хотел выходящим за дверь брату и сестре.

Морган посмотрел вполоборота и меня пробрала нервная дрожь, от того, что я смог прочесть в этой ухмылке и глазах.

— А то, о чём ты сейчас думаешь, в Империи карается смертной казнью без права помилования и любой уважающий себя тёмный просто обязан тебя прикончить. Суд Линча без участия Рыцарей с правом на убийство тоже признаётся правомерным.

Он хмыкнул, но рычаг всё же поднял и цепи поползли в обратную сторону, позволяя мне отлипнуть от холодных камней.

Забыв о гордости, я на четвереньках дополз до раковины, где меня скрутило в судорогах. Желудок был пустой, но сухой кашель рвотных позывов и заполнившая рот горечь изрядно вымотали. Ледяная вода не слишком-то помогла прийти в себя, но чистым себя чувствовать было как-то спокойней, что ли. В обратный путь тоже пришлось отправиться на четвереньках, но конечности так и норовили разъехаться или подломиться, так что мордой лица с полом я повстречался раз пять за два метра обратного пути.

Последние силы ушли на то, чтобы закинуть себя на лежанку.

Итак, я умудрился попасть в лапы фанатиков. Да ещё и сектантов, практикующих личностную распущенность. Как отвратительно, о Небо!!! Меня передёргивает от одной мысли о всяком… противоестественном, что я чётко прочёл на лице этого человеческого ублюдка! Вот что тёмные выжигают калёным железом среди других рас, которые принимают наше подданство, так это подобную дрянь. Я даже слов, которыми называют эти извращения произнести не смогу, одно слово — гадость!!! Ни один тёмный просто не способен на… такие отвратительные действия и поступки! Это какое-то генетическое отклонение, несформированность разумного сознания. Мерзость какая, спаси меня Небо!..

В Империи тоже, скажем так, не всё гладко, но это потому, что тёмных значительно меньше, чем людей. Люди! Какая мерзкая раса!

Мамочка, забери меня домой! Папа, я тебя больше никогда не подведу…

Не знаю, сколько я пробыл без сознания, но когда очнулся и разлепил глаза в третий раз, то обнаружил на столике еду. Ммм… они меня собрались этим накормить? Ничего не имею против фруктов, когда к ним прилагается что-то посущественней! А это что? Шоколадка? Уже лучше.

Сжевав плитку горького шоколада я поостерёгся есть фрукты, помня о бунтующем желудке.

Картина пред моим затуманенным взором всё та же: каменный мешок, нары, железная дверь, цепи. Ноги по-прежнему едва держат, ватное тело отказывается повиноваться, сил еле-еле хватает для минимальной жизнедеятельности. Даже мышление перестраивается по типу Призрака, чтобы не отнимать сил. Единственное чего хочется — это снова забыться, но надо искать выход. Поэтому всякое лишнее, даже основное сознание, отключаем и начинаем обшаривать всё, до чего дотягиваются мои загребущие ручки…

…Нда, негусто. Единственной внятной идеей оказалось задушиться собственной цепью. Голые стены, пол, полка прикручена к стене так же намертво как столик к полу. Санузел тоже ничем новым не порадовал, разве что холодной водой с привкусом пыли из крана. Цепи заклинить в стене, чтоб не втягивались, нечем. Надо расковырять эти хитромудрые замки на кандалах… Браслетом что ли попробовать? И ещё обнаружился чуть поблёскивающий глазок камеры под потолком у двери, куда цепи не дотягивались. Я ещё и под наблюдением. Ну, это ненадолго.

Выбрав из корзины с фруктами персик помягче и побольше, я прямой наводкой запулил его в глазок миникамеры. Ага, знай наших! Попал, несмотря на то, что руки едва слушаются! Мякоть размазалась по стене и залепила миниобъектив.

Ватное тело начинало повиноваться несколько лучше и золотисто-зелёные лужи немного рассеялись. Тогда я снова встал на ноги и принялся нарезать круги по моим «роскошным апартаментам». Мутить стало поменьше и «призрачная блокада» отпустила. Мысли опять потекли в голове привычным бардаком.

Интересно, сколько я здесь уже сижу? Что-то у моих внутренних часов настройка сбилась!

Странное дело, но мою влюблённость как рукой сняло. У меня, конечно, стойкая нервная система, не в первый раз предали те, кому я поверил, но если в прошлый раз было горько, то сейчас ничего внутри даже не трепыхнулось. Да и была ли та влюблённость? Прихожу к выводу, что нет, а были последствия сотрясения головы. Интересно, что у меня там вместо мозга? Опилки напополам с тараканами?

Я поймал себя на том, что напеваю под нос песенку из детского мультика. «В голове моей опилки — не беда!» — ну, это кому как… Мне так ничего, а окружающим придётся несладко!

Дверь с едва слышным скрипом выдвинулась из комнаты наружу и отъехала в сторону. Странный у них способ открывания дверей. Вошёл Морган, зыркнул на меня исподлобья и попытался тряпкой стереть мякоть с глазка камеры. Эй, я так не играю!

— Эй, рожа паскудная! — Зелёное яблоко (всё равно их не люблю, они невкусные) смачно врезалось в лоб обернувшегося на мой окрик врага. В десятку! — Личная жизнь Крылатого священна и запрещена к подглядыванию!

Морган, чертыхнувшись, с досадой потёр лоб с набухающей шишкой и взглянул на меня так, что возникло двоякое желание — придушить эту тварь на месте и срочно забиться в самый дальний тёмный угол, где он бы не смог до меня дотянуться. Но я не я, не запустив в него ещё одним яблоком! Вот сейчас бы обратиться, порвать цепи, да посмотреть как наделает в штаны это человеческое отродье! Эх, где моя Боевая Ипостась?! Даже клыки удлинить не удаётся, как ни пытайся. Чем же они меня отравили, а?

Парень сделал шаг в сторону, резко опустил рычаг, укорачивавший мои цепи. Я так не согласен!!! Быстро намотав толстую цепь на шею выше ошейника, рявкнул:

— Только попробуй! Я нужен вам живым! Цепь меня задушит и до ритуала я не доживу! — что, съел, сволочь?!

Но, этот м… мерзкий тип остановил цепь только тогда, когда мой затылок треснулся о стену. И заклинил рычаг так, чтобы цепь и не втягивалась больше и не разматывалась обратно. С-скотина! Вытерев камеру, он вышел, так и не сказав мне ни слова. Ещё и основной свет вырубил, оставив только тускло-красную лампу возле двери. Эй! А меня отпустить?! Ах, ты ж!..

Кое-как освободив от лишних оков шею, я долго и обстоятельно высказывал не только словами, но и жестами, всё что думаю. Дери тебя твари Хаоса, даже руки вместе не свести! Пятьдесят сантиметров от стены и куда ни рыпнись, никуда не дойдёшь, и не сесть толком! Я тебе лично кадык вырву, голыми руками, м… Морган!

Боль была такая резкая, словно меня огрели по башке кувалдой. Дернувшись, я сполз по стене, повиснув на своих оковах. Привычные уже золотые лужи поплыли перед глазами, перекрывая закружившуюся комнату, опять затошнило. Ну уж нет! Шоколадку не отдам! Желудок, не бунтовать! Закрыв глаза и сжав зубы, с отчаяньем подумал о светлом моём брате, прежде чем скользнуть в спасительную ласковую тьму…

…Тёплые ладошки ловко пробрались под расстёгнутую рубашку, чужие мягкие волосы скользнули по моему лицу, я почувствовал как чужие губы целуют мою шею…

— Мммррр… какой беззащитный… — тихий шёпот в темноте. — Не могу удержаться…

Тьма!!! Какого демона?!

Резко дёрнуться не получилось, тело успело изрядно занеметь. Открыв глаза, я разглядел незнакомую темноволосую девушку.

А… Ы… Что это она делает, а?! Она меня что… соблазнить пытается?! Хм… Ы… О… Девушка, остановитесь, что вы делаете?! Нет, пожалуйста, не надо так делать… и так тоже… и во-от та-а-ак… Демоны меня раздери!!!

Ма!.. Нет, пожалуй, маме такое не стоит знать!

П… папа! Дедушка! Че-чего?! Какая ещё «мужская солидарность»?! Да засуньте её себе!..

Б… братья! Шон! Ван!!! Что за ржач, гады?! Что значит «сам спасайся, совершеннолетний»?! Ах, вы ж!..

К-киса! Киса!!! Кисуня, я тебя обожаю!

— У меня девушка есть! — выпалил я на одном дыхании.

Незнакомка обиженно надула пухлые губки, но ладошки убирать не спешила.

— Да? И как её зовут?

— Киса! — не раздумывая, ответил я. — То есть, Юля, но она всё равно Киса…

— А ты в этом точно уверен?.. — жарко выдохнула она и…

Великое Небо меня спаси!.. Не-а… Н-н-не надо та-а-ак… П-проклятье, какие же у неё горячие губы!.. Того и гляди ожоги оставит…

— Уверен!.. — сумел кое-как выдавить я.

— И не сдашься? — вкрадчиво поинтересовалась она и я отчаянно замотал головой. — Уверен, сладкий?..

— Уверен, уверен!

— Жаль.

Она разочаровано вздохнула, прекратила свои действия, и не успел я перевести дух, как к шее прижался пневмошприц. Чтоб тебя демоны растерзали!..

Перед уходом девушка подняла рычаг, разматывая мои цепи. Я тут же пополз обниматься с унитазом. Тошнило ещё хуже, чем в первый раз. Вырубиться рядом с «белым другом» почему-то совершенно не хотелось, и я заставил себя встать. Больше всего сейчас хотелось оттереть себя от этих ласк и поцелуев.

Мыться немеющими руками холодной водой над раковиной едва стоя на ватных ногах было жутко неудобно. Но даже после ледяной воды всё ещё чувствовался жар везде, где она ко мне прикасалась. Сил на то, чтобы застегнуть накинутую на плечи рубашку уже не осталось. Добираясь до лежанки, я упал два раза. Но терять сознание на ледяном полу не стоило и я упрямо дополз туда, куда хотел.

…От удара по лицу золотые лужи окрасились красным, во рту чётко образовался привкус крови.

Пока я был в очередной отключке, успели смениться декорации. Куда делись цепи с кандалами? Я к ним уже так привык! Быть жёстко привязанным к какому-то железному подобию резного трона что-то мне совсем не нравится!

Новый удар по лицу заставил меня приподнять тяжёлую голову и злобно оскалиться, зарычав. По-моему, вышло довольно жалко, а никак не грозно. По подбородку текла кровь.

— Я тебе кадык вырву, — прохрипел я в ухмыляющуюся морду Моргана.

— Я прямо боюсь, — издевательски ответил мне этот подонок.

Меня окружали человек двадцать. Никак не удавалось их толком разглядеть, в глазах плыло и мутилось.

— Открывайте, — послышался чей-то резкий приказ.

Метрах в трёх впереди отодвинули плотную чёрную штору и открыли то ли стеклянную дверь, то ли широкое окно до самого пола. Лунный свет осветил всего меня, к самому распахнутому окну подходила лунная дорожка на чёрной воде. Когда ко мне потянулось что-то эфемерно-туманно-белое, я подумал, что в глазах опять поплыла муть. И понял, что это не так, только когда гадость коснулась моих ног, обдавая запахом прелых водорослей.

— Тот ли это, кого ты искал, Великий Бог? — голос, который произнёс эти слова, резанул слух знакомыми интонациями. — Достойна ли тебя эта жертва, Великий?

Осторожно, чтобы не закружилась, повернув голову на голос, я увидел его обладателя и обалдел. В чёрной мантии с откинутым капюшоном стоял… СЕДОУСЫЙ УБЛЮДОК!!! Тот самый, который резал меня «скальпелем информатория», когда я был Призраком! А где же тогда Дангах?!

— Эй, седоусый! — изо всех сил весело окликнул я. — А где ты потерял своего дружка, а?! Того, который Предвысший Жрец со сломанным Посохом, а, старый м…?!

Я не успел в полной мере повеселиться над его изумлённой мордой, как почувствовал липкие прикосновения тумана. Повернувшись, встретился взглядом с пустыми глазницами безликой маски сплетённой из тумана и лунного света.

И в этот миг пришло отчётливое понимание — это конец. Никто не поможет, а самому мне не выбраться. Туман резко подался вперёд, накрыл меня с головой, от неожиданности я вдохнул и… Никогда в жизни так не кричал…

Когда туман оставил меня, перестав пожирать заживо, слёзы сами собой катились по лицу. Какую угодно смерть, но только НЕ ТАКУЮ!!! Великий Бог?! Мерзкий Демон! Отродье Междумирья… Ты меня не сожрёшь!!!

Поглядев в след неторопливо уходящему в море туману, я прорычал на грани смертельного отчаянья:

— Иллтэ'тх эр раттах Тхарр… Нотэх! Иллэтэ таэр!!![8]

Простите меня, мама и папа!..

Далёким эхом отдался в голове крик Вана: «Не смей!» Ван… Ты же понимаешь меня как никто другой. Я не могу иначе.

Шон, я больше не буду издеваться… Да и не хотел никогда тебя в серьёз задевать, старший брат.

Время замедлилось. Когда-то я, в самом начале бытности своей Призраком, увлёкся тотальным самоконтролем и на случай, если попадусь, создал Ключ от Смерти внутри собственного тела. Чтобы не выдать остальных, я мог убить себя. Для этого достаточно испытать такое отчаянье, что чувствую сейчас и произнести эти слова на языке Демиурга и Демона. Иллэтэ таэр! Крылатый свободен! Сердце ещё пару раз гулко бухнуло и затихло…

— Не позволяйте ему умереть!.. — услышал я панический вопль прежде, чем уйти во тьму.

Прими меня, Небо…

…Шедший впереди небольшой группы по коридору управления ФСБ Ван дернулся и упал на колени, обхватив себя руками. Вскочил, метнулся из стороны в сторону, со всей силы ударил плечом в стену, снова оказался на коленях, задыхаясь.

— Ван, что с тобой?! — Райдан с тревогой шагнул к эльфу.

Тот поднял на Императора переполненные диким, невыразимым ужасом синие глаза и закричал, забившись в судорогах.

— Вот демоны! — Райдан схватил эльфа, чтобы тот не падал. — Отец! Шон! Быстрее сюда!

Трое тёмных едва смогли удержать одного светлого. Через несколько минут он затих.

— Что они с ним сделали?! — столько чёрного отчаянья было в этих словах, что тёмные тревожно переглянулись, подозревая самое худшее.

Семья знала, как намертво спаяло кровное братство тёмного и светлого. Если что-то серьёзное случится с Ирдесом, Ван узнает об этом первым.

— О, Небо Великое, какие паскуды!..

— Он жив? — мёртво спросил Шон.

— Пока ещё… — ответил эльф и замолк. И вдруг рванулся вперёд, снова вскрикнув: — Не смей!!! Не смей, дурак малолетний! Иллэтэ тэар, но не такой ценой! Не смей себя убивать!!!

Вырвавшись из рук тёмных, эльф шагнул вперёд, замер на месте. Тихий стон боли и отчаянья вырвался из его груди и он потерял сознание. Третьи бессонные сутки, крайнее нервное напряжение и пережитое только что сделали своё дело.

Шон отвернулся, всхлипнул, ударил в стену кулаком, разбивая костяшки.

— Я их сам всех убью… — прошептал он. — Мой брат…

Райдан сполз по стене на пол, обхватил руками голову. «Только не Ирдес… Великое Небо, только не Ирдес…» — шептал он как молитву. Постаревший в один миг на сто лет Дарийотнял руку от безмерно тяжёлого в груди сердца, молча поднял с пола своего светлого внука. Его резкий сухой голос хлыстом стегнул сына и внука:

— Встать. Идти домой. Мы найдём их и никто не уйдёт живым.

…Илина вышла навстречу вернувшимся мужчинам и только поглядев на их лица, поняла всё без слов. Райдан обнял любимую супругу.

Шон и Ван переглянулись и направились на кухню. Там Ван достал с полки бутылку и в полном молчании разлил её содержимое на два стакана.

— За месть, брат, — произнёс тёмный.

— За месть, за брата, — эхом отозвался светлый.

И они залпом осушили свои стаканы, сели за стол, Ван снова разлил крепкий коньяк.

Всё это время им не давали развернуть полномасштабные поиски. Политические причины… Повелители были в ярости, но тоже понимали — Япония истолковывала отряд лучших Рыцарей занятых непонятными боевыми приготовлениямив такой близости от себя как вызов к войне, возмущался Китай, а предавать огласке факт исчезновения члена Императорской семьи тоже не представлялось возможным. И тому было множество причин… А теперь всё это стало неважным. Пусть хоть весь мир захлебнётся в крови, месть двух сроднившихся в смерти и горе душ будет совершена.

Когда за окном забрезжил серый рассвет к трезвым и злым принцам присоединилась остальная часть Императорской семьи.

Старший сынЗавоевателяДарий ар'Грах в отличие от младшего брата Райдана, который был копией отца, очень походил на свою давно покойную мать, как внешностью, так и характером. Императрица Зарина славилась своей выдержкой и твёрдостью духа, а так же утончённой красотой. Но глядя на двух одиноко сидящих за столом мальчишек даже Дарий не смог удержать на своём лице маскуледяногоспокойствия.

— Мы найдём этих ублюдков, ребята, — сказал он, до боли сжав кулаки. Голос невольно дрогнул. — Найдём…

— Только оставь их нам, дядя, — мрачно ответил Шон, а Ванлишькивнул.

Старый Император неодобрительно качнул головой, взглянув на пустую бутылку коньяка. Пока семья рассаживалась, он достал из своего тайника бутыль с прозрачной как слеза жидкостью.

— Вот что пить надо, — сказал дед внукам. — А неэту водичку подкрашенную.

И в подтверждение щедро плеснул в стаканы. Внуки переглянулись, залпом выпили налитое и закашлялись.

— Расскажи всё… — тихо попросила бледная леди Илина с трудом отдышавшегося Вана. Он молча взглянул на Императрицу и она, прочтя в потемневших почти до черноты глазах незаданный вопрос, добавила: — С начала…

— Четыре года назад этот дурень, не смотря на все мои уговоры и скандалы создал внутри себя… выключатель, который останавливает сердце. Достаточно сказать два слова в определённых обстоятельствах, чтобы убить его. Он их сказал… — Ван умолк, гранёный стакан в его руках треснул пополам. — Хотя на его месте я бы тоже любой ценой попытался умереть. Лучше убить себя, чем быть заживо сожранным… этой мерзкой тварью! — Апокалипсис содрогнулся, вспомнив испытанное. — Они хотели принести его в жертву какой-то твари. Но не…

Он умолк на полуслове, тёмные глаза стремительно посинели, золотая каёмказаструилась порадужке, выдавая княжескую кровь. На лице светлого было написано такое, что даже уДария, самого сдержанного в семье, подпрыгнуло и бешено забилось в горле сердце.

— Живой!!! — Вану показалось, что он выкрикнул это слово, но на самом деле, лишь едва прошептал. — Эти люди спасли его! Но… Но теперь… теперь они принесут Ирдеса в жертву!..

— Быстро, всё что знаешь о жертвоприношении и этом культе! — резко приказал дед, включая диктофон.

Эльф скороговоркой стал рассказывать всё, что удавалось уловить из замутнённого, окутанного туманом и болью сознания брата.

— Жертву укажет Чёрная Метка… — произнёс последнюю фразу эльф и замолк.

Но было в этом молчании что-то такое, от чего Завоевательприказал внуку вновь:

— Дальше.

— Да ведь не Ирдеса они искали, деда, — мёртво ответил Ван. — А меня.

— Объясни.

Эльф встал, расстегнул клёпки на рубашке. На груди коротким проблеском сверкнуло золото и проявились пять пушистых чёрных звёзд.

— Пять шрамов у Ирдеса примерно такие же, — сказал Ван. — Цель жертвы — вышвырнуть с планеты чужие расы. Оставить только людей.

— Бред какой-то, — после минуты тяжёлого молчания высказался Дарий.

— Редкостный, — тоскливо согласился Ван. — Но эти люди верят в свой бред свято. И демон у них реальный. Кажется, это американцы. Во всяком случае, одного из них зовут Джонатан.

— Найдём, — хищно пообещал дедушка внуку и быстро вышел с кухни.

— Не сомневайся, — криво усмехнулся Дарий-младший, направившисьвследза отцом.

— Ван, сейчас ты без возражений пойдёшь и проспишь хотя бы несколько часов, — вставая, сказала Императрица.

— Мне некогда спать, — мрачно ответил эльф.

Илина вздохнула, подошла, погладила светлого мальчишку, которого любила как сына, по щеке.

— Малыш, да ты на ногах едва стоишь. Какой с тебя толк будет в битве?

— Ладно, — согласился эльф, который просто не мог противостоять этой мягкой материнской ласке со своей обычной ехидной злостью. Слишком успел полюбить светлый эту тёмную семейку. Ведьтолько рядом сИмператрицей Ван понял, что на самом деле означает слово «мама». — Тётя Иль, только я сам не проснусь вовремя. Обещаешь разбудить?

— Обещаю, — улыбнулась женщина, убрав прядь перепутавшихся золотых волос за острое ухо. — А теперь спать, ребёнок.

Ван послушался…

…Вот только уснуть никак не получалось. Завёрнутый в полотенце, после того как чуть не захлебнулся задремав в горячей ванне (к тому времени вода успела сильно остыть), эльф смотрел в потолок бессмысленным взглядом, а сон и не думал смыкать его усталые очи.

Поднявшись, оннатянулразбросанную поблизости одежду. Мокрые волосы тут же намочили шёлк рубашки, но Ван только досадливо поморщился. Стараясь не попасться на глаза семье, Апокалипсис спустился к Глюку.

— Ну, что нашёл? — поинтересовался Ван, тронув друга за плечо.

— Кое-что, — Глюк взглянул на Вана и резко сказал: — Ты на труп похож.

— А ты на упыря, — не остался в долгу эльф. — Рассказывай.

— Вот, — паренёк развернул на мониторе фотографию кое-как снятую с разбитого телефона. — Говоришь, её зовут Майя? Как бы ни так. Это Мелани Джонс, американка. Бывшая активная участница движений «Мир против Тьмы» и прочего подобного идиотизма. Числится пропавшей безвести уже год…

Глюк показывал и рассказывал об учении и участниках, от некоторых неподтверждённых и вполне достоверных подробностей эльфу стало дурно.

— Иди отдохни, — предложил Ван. — Я за тебя тут поищу немного. Можешь занять мою комнату.

Макс не стал отпираться, выбрался из кресла, к которому чуть не прирос и нетвёрдой походкой вышел из подвала. Ван занял его место, включился в сеть, занявшись поиском малейших зацепок. Время летело незаметно. Постепенно монитор поплыл перед глазами, в голове прокручивалось каждое действие, каждая деталь трёх прошедших суток. Светлый не заметил в какой момент сознание вдруг поплыло и раздвоилось, перестраиваясь по знакомой схеме. Все свои дальнейшие действиясветлыйХранительне контролировал.

Медленно встать, привести себя в порядок перенятым у Ирдеса ритуальным жестом. Раньше этот жест у Вана никогда не получался. Вернуться в комнату и вести себя тихо, чтобы не разбудить уснувшего Глюка. Найти свой «Кольт», убрать его в подпространственный карман прикреплённый к серебряной розе на воротнике. Чтобы влезли две запасные обоймы выбросить оттуда рюкзак. Вскочив на лейтэр вылететь в окно. Солнце клонилось к закату…

…Хмх… Если это Посмертие, то почему оно такое же паршивое, как и Жизнь?! Яркий свет режет болью глаза, обжигающая боль в груди… А ещё стра-а-ашный сушняк.

Кто-то поднёс к моим губам стакан с прохладной водой и приподнял голову, помогая сделать пару глотков. Глаза раскрылись с трудом, зрение не спешило возвращаться к обычной своей остроте. Надо мной склонился какой-то незнакомый человек. Какого х… в ж… на… в моём Посмертии делают люди?!

— Я жив?! — вопросил я, едва ворочая языком. Подумал и добавил: — …!

— У вас был сердечный приступ, юноша, — сказал склонившийся ко мне человек. — Но уже всё в порядке. Вы очень быстро приходите в норму.

— Какую, к демонам, норму?.. Я же сам себе сердце остановил! — прошептал, когда хотелось заорать. — Домой хочу…

— Ваш брат ждёт за дверью, — сказал мне врач в белом халате. — Позвать его?

Я чуть было не сказал «да», но вовремя заткнул себе рот, замотав головой, от чего всё опять поплыло перед глазами.

— Моё имя Ирдес ар'Грах. Если бы мой брат был рядом, вас бы здесь не было. Прошу вас, сообщите моей семье, где я! Номер моего отца… — шептал я как в бреду, схватив врача за халат. — Дедушка же объявит всему миру войну…

По удивлённо и недоверчиво распахнутым глазам человека можно было понять, что он ни сном ни духом о том, что здесь на самом деле происходит. В этот момент распахнулась дверь и вошёл Морган собственной персоны.

— О, уже очнулся. Быстрый ты, братик.

С-скотина! Хрипло зарычав, я оскалился и изо всех сил попытался подняться, сдирая с груди и висков датчики.

— Не смей называть меня братом, ублюдок! — прорычал. — Я убью тебя!..

— Мам, — позвал за дверь Морган, — у него опять припадок!

Следом за своим сыном вошла рыжая женщина. Я сполз с кровати, обнаружив, что хоть рубашка пропала, но штаны по-прежнему на мне. Уже хорошо! Прижавшись спиной к белой стене комнаты напоминавшей больничную палату, пытался злобно рычать, но больше всего мой рык походил на жалкий скулёж.

— Юноша! — шагнул ко мне доктор. — Вам нельзя вставать и ходить ни в коем случае!

Дико взглянув на него, я сделал пару шагов к окну, стараясь уйти от осторожно приближавшейся… этой… Джоан!

— Не подходи ко мне, рыжая тварь! — выдавил сквозь зубы.

Каждое движение требовало невероятных усилий. Просто стоять было невыносимо тяжело. Только злость и страх заставляли не падать. Эти твари смотрели на меня с искренним сочувствием и всепрощающим пониманием! Зашла Майя и я сделал ещё два отчаянных шага вдоль стены к окошку.

Что-то сдавило голову тисками, ломая мою волю.

— Нет! — зарычал я. — Лучше смерть!..

«Do not resist, dear[9]» — посоветовал нежный девичий голосок в моей голове. Но я только забрыкался ещё сильнее, чувствуя, как по подбородку стекает кровь из прокушенной губы. Иногда клыки — это очень неудобно… и весьма болезненно. Майя подошла поближе, положила свою маленькую ладошку на мой лоб и ласково сказала:

— Всё хорошо…

А я взглянул на человеческого врача с таким отчаяньем, что он невольно вздрогнул. В следующий миг дикая боль взорвала голову и я упал. Всё слыша и видя сквозь полуприкрытые веки, не мог пошевелить даже пальцем.

Морган положил меня обратно на кровать. Убью, гада! Разорву!

— Спасибо, доктор, — послышался голос рыжей стервы. — Вы не беспокойтесь так, — вселенская печаль и терпимость так и наполняли это медовый голосок, — у моего младшего сына бывают припадки. Он у меня, к сожалению, не совсем адекватный… ударился головой в детстве, еле спасли… и вот с тех пор…

Ах, головой ударился?! Не совсем адекватный?! Да ты даже не представляешь, насколько я могу быть неадекватный! Я тебе это скоро продемонстрирую, гадина!

— Ну, спасибо вам, дальше мы сами о нём позаботимся. И извините за беспокойство.

— Ну что вы, миледи. Обращайтесь в любое время, я всегда буду к вашим услугам.

— Ах, ну что вы, доктор! Мы ведь ненадолго здесь, скоро уезжаем домой…

— Но, пока вы здесь, я к вашим услугам, миледи.

Хлопнула дверь, врач ушёл. Руку на отсечение даю, что он поверил не мне, а этой змее-гипнотизёрше.

— He is too strong for me! — услышал я голосок Майи минуты через три. — Я едва справилась.

— Do not cripple, the main thing, — ответила ей мать. — We need him a live and in consciousness.[10]

— Тогда вколи ему ещё успокоительного, мам, пусть поспит! Я его едва держу, у меня голова сейчас лопнет!

Болезненный укол в шею, знакомый до отвращения пшик пневмошприца, золотисто-зеленоватые лужи перед глазами, тошнота подкатившая к горлу. «Мерзкая тварь!» — громко, чтобы причинить как можно больше боли ментальному магу, коей оказалась Майя, подумал я, прежде чем скользнуть в уже поднадоевшую отключку.

…Ван летел над морем, и в глазах его две картинки накладывались одна на другую. Баржа не приставала к Авалону, но на середине пути её след пересёк след катера, который недолго проплыл рядом и направился в другую сторону. В сторону Авалона.

Оказавшись на острове, Апокалипсис, не забыв накинуть «прозрачность», начал методично обыскивать все попадающиеся на пути жилища, начиная от миниатюрных замков с резными башенками, заканчивая последним сараем…

С каждым разом пробуждение становиться всё хуже. Мало того, что всего колотит от холода, сил меньше чем у новорожденного котёнка, тошнота сводит болью пустой желудок, так ещё и прикован к холодному камню! И любимая рубашка исчезла. У-у-у, холодно…

Цепи из этого… алтаря (Великое Небо!) выдвигались так же, как из стены в том каменном мешке. Как спинка к кровати в изголовье алтаря имелась здоровенная плита формы неправильного ромба и со странным, спиралевидным знаком. В распахнутое в полстены и большую часть потолка окно (хорошее окошко!) светила полная луна. Кое-как сев на полу рядом с моим будущим смертным ложем, я с удивлением обнаружил рядом свои сапоги и тут же натянул их на замёрзшие ноги. Встать не представлялось возможным, даже на четвереньках передвигаться и то сложно. И цепи коротковаты, не поползаешь особо. Гадко, холодно, мерзко и предстоит смерть в муках. Ничего так положеньице!

Если есть демон, значит, был Разрыв. Интересно, а где были Призраки?! Где были Призраки… НЕБО!!! Да это я же его и упустил! Тогда мимо моих ног что-то скользнуло прежде, чем был запечатан Разрыв! Скорее всего это был не сам демон, а его Вестник, но если есть Вестник, значит с помощью десяти-пятнадцати жертвоприношений можно полностью вытянуть его в Мир. А если Вестник был ещё и не первый… О-хо-хо, я не только негодный Наследник, недоделанный Рыцарь, но ещё и хреновый Призрак! По заслугам получаю…

Дрожа рядом с алтарём на каменном полу, я начал напевать старую тёмную балладу о пьяном Рыцаре преклонных лет и вознамерившихся задержать раздебоширившегося старика отряде стражников. Когда я пел её под гитару в кругу друзей, они ржали так, что к концу песенки Киса уже рыдала от хохота и просила меня заткнуться.

С песней жил, с песней и умираю, хотя хочется не петь, а скулить. Мамочка, забери меня домой…

Когда в зал вступили фигуры в чёрных мантиях и капюшонах, я, чтобы не замёрзнуть окончательно, как мог в голос пел неофициальный гимн тёмных. Песня всегда помогала мне справиться с болью, холодом, страхом и особенно с тошнотой, которая доводила уже до умопомрачения. Официальный гимн наизусть знают не все имперцы, но этот, написанный менестрелем-человеком не так уж давно, за год облетел Империю такой славой, что теперь его даже ребёнок споёт. Облетел и остался насовсем.

— Плечом к плечу, мы держим строй, Отринув старые каноны, Пройдем сметающей волной Во славу трех своих драконов!

Три Императора — Три Дракона. Мама — Алый Дракон, папа — Чёрный Дракон. А дядя Дарий… Его чешуя в блеске солнца отливает иссиня-чёрными бликами.

Мы взяли древний Палантас, Разбив Меч рыцарства без стона. Пожара свет танцует вальс, На крыльях красного дракона!

Тёмные фигуры в балахонах обступили меня, один из них зажёг три факела вокруг алтаря. Небо, это просто какой-то кошмарный сон! Или дешёвый американский ужастик. Только слюнявого монстра не хватает, но скоро и он появится. Пусть не слюнявый, зато мерзкий и монстр.

Мы надвигаемся опять Прибоем тьмы на берег света, А те, кому нас не понять Пусть навсегда запомнят это Как разбегались по кустам Остатки ордена Короны, Наш клич несется к облакам На крыльях синего дракона!

Я пел, пока мои цепи затягивались в алтарь, пел назло этим ушибленным, монотонно и нудно затянувшим какую-то гадостную то ли молитву, то ли ещё что.

И снова марш, и снова строй, От пораженья до победы Нас путь ведет из боя в бой! И покачнувшись, дрогнет небо…[11]

Допеть гимн я так и не смог, мне вдруг стало так паршиво, что оставалось только сжать зубы, чтобы не выдать себя жалким стоном.

А эти… людишки окружили меня тройным кольцом. Трое достали кривые кинжалы (жалкая пародия на мой фламберг!) и встали у самого алтаря. О Небо, как же мне плохо-о…

— Даже у жертвы может быть последнее желание… — прошелестел из-под капюшона голос. — Будет ли оно у нашей жертвы?..

Это они ко мне обращаются?! Я только Мане с Даней жертва, да и то с позволения Кисы!

— Будет! — сказал я. — Возьмите свои кривые ножички и пошуруйте как следует у себя в ж… может мозги найдёте!

Из-под капюшона послышался смешок и тихий голос:

— Какой живучий мальчик… Нашему богу по вкусу такие.

Живучий!!! Как таракан! Никогда своей смерти не боялся.

— А мне по вкусу боги в виварии! И ваш драный божок мною подавится! Я вам Армагеддон без Апокалипсиса устрою!

Ярость придала сил и я начал дрыгаться и брыкаться, благо, ошейника не было. Но чужие руки прижали меня к камню, кривой кинжал с филигранной точностью вонзился в шею, вскрывая вены, второй такой же острой болью резанул сгиб локтя…

Не сдамся без боя, не сдамся!!!

— НЕТ! — этот сумасшедший крик расколол всю создавшуюся атмосферу мрачной торжественности на мелкие осколки. — Не сметь!!!

Ва-а-а-а-ан!!! Брат, я больше в жизни никогда тебя не назову «ушастый»!

В руках у влетевшего в зал жертвоприношений эльфа был зажат пистолет, коий он направлял на людей в капюшонах. «Кольт» сорок пятого калибра в руках и ледяная ярость на лице. Даже меня слегка напугали золотые каёмки в синих очах.

— Забери меня отсюда, Ван!.. — взвыл я, пытаясь убраться с пути застывшего под моим подбородком кинжала, остриё которого упиралось в гортань.

— Отойдите от него! — приказал брат.

— Нет, — ответил эльфу человек, снимая капюшон. Это оказался тот самый надменный аристократ с дурацким именем Джонатан. — Даже если ты меня пристрелишь, веса моего тела хватит, чтобы убить его, — и слегка надавил…

— Стой!.. — отчаянно вскрикнул эльф. — Вы не того взяли! Не Ирдес та жертва, которую вы искали!

Ты чего задумал, гад ушастый? Какого демона ты вообще тут один, а?! И кто из нас после этого дебил?!

— Что ты этим хочешь сказать? — не убирая кинжал, поинтересовался человек.

— Вы искали меня.

Чего-о?!

— Ван, чтоб тебя сжевали заживо беззубые оборотни, заткнись! — прорычал я.

Но этот гад опустил пистолет, сделал морду кирпичом и расстегнул одним движением клёпки на рубашке. Вопль «заткнись, придурок!» так и застрял в горле. Пять пушистых чёрных звёзд напротив сердца. Они как созвездие расположились то ли в виде стрелы с широким наконечником, то ли в виде раскрытого зонтика…

— У моего брата всего лишь шрамы. Метка — у меня. Отпустите его…

Привычный уже для меня приём с пневмошприцом в шею стал для Вана полной неожиданностью.

Нас отволокли в тот самый зал, где я решил покончить жизнь самоубийством и приковали наручниками к двум противоположным стальным колоннам. В полутора метрах друг от друга, лицом к лицу. Как раз так, чтобы на нас обоих падал лунный свет.

— Ты придурок! — сказал я, когда нас оставили одних.

— Знаю, — не поднимая головы, ответил брат.

— Плохо знаешь! — зарычал я и прислонился к холодному железу колонны.

По шее текла кровь из пореза, болела рука. Бледный как смерть Ван с трудом держался в сознании.

— Где кавалерия, идиот светлый?! Какого демона ты сюда один припёрся?!

— Не знаю, — только и ответил мне Апокалипсис. — Последнее, что помню, это я сидел за компом и искал все сведенья о этом культе, а потом… потом очнулся когда увидел тебя.

— Врешь ты, — после минутного молчания сказал я и рванулся вперёд. — Врёшь, гад ушастый! А ну рассказывай, какого демона!..

Он поднял на меня мутные, переполненные виной и болью глаза. Но я хотел знать, какого хрена он готов вместо меня лечь на алтарь!

— Полагаю, проявилась одна из способностей Хранителя, — тихо ответил он. — Временная замена личности Ищейкой… Это возможно, если от чужой жизни зависит твоя собственная. Если ты умрёшь, Ирдес, и мне не жить…

Он умолк. Вот только не ври мне! Ты хочешь сказать, что дело в обмене душ, в том, что наши души связанны слишком тесно, но это далеко не вся правда! Так что не ври. Я жду!

— В семье, где я рос после смерти родителей, — продолжил, поколебавшись, мой светлый брат, — был свой ребёнок, на два года младше меня. Вэйв… Вэйвэнлин. Мы росли как родные братья, я был Хранителем, он сыном Хранителя и будущим Стражником. Почти шесть лет назад… мы сбежали в запретную зону. Нам не повезло, одна из сумеречных… или хаотичных… я не знаю точно… В общем, одна из тварей оставила там ловушку и Вэйв в неё попал. Я должен был действовать, но… испугался. Мне стало страшно, демоны дери! Вместо того, чтобы сражаться, я, по совету Вэйва, побежал за взрослыми… Когда мы вернулись, от Вэйва осталась только лужица крови, пожёванный сапог, обломанный меч, — он ненадолго замолк, низко опустив голову. — Я думал, что умру. Я не мог жить… всё время висел в сети. Потом стал… ты знаешь кем. И встретил тебя, воробей. Ты был такой… только после Обращения, как брошенный котёнок, помнишь, Ирдес? И такой же, как был Вэйв… И когда мы обменялись частичками душ — помнишь это, малыш? — я понял, что смогу жить. Только не решался сказать тебе, что я светлый…

Я всё помнил, Небо, всё помнил. Помнил, как сгорала от боли душа Апокалипсиса, как одиноко и страшно мне было тогда. Мне было девять лет! Девять! И мне было страшно. Я знал, что он потерял кого-то, кого-то близкого, но… Брат молчал, а я не лез в душу. Помню, как намертво вцепились мы друг в друга, словно от этого зависела вся наша жизнь. Ведь так и было — зависела… Не пересеклись бы наши пути, не быть мне собой, а Вану — в живых. Да и меня бы просто не было. И, сожри его твари Хаоса, я доверил эльфу свою душу! А светлый же… предал мою веру ещё с самого начала, скотина ушастая!!!

— Так я что… — выдохнул с трудом вставая на ноги. — Я просто замена?! Я замена какому-то мёртвому… эльфу?!

— Что ты несёшь?! — тут же вскинулся светлый, тоже вставая.

— А то! — я рванулся вперёд. — Я не хочу быть чьей-то там заменой, ты меня понял, сволочь светлая?! Ты мне братом стал не по замене какому-то сжёванному дохляку!..

— Не смей говорить так о Вэйве!!!

— Не смей мне указывать! Ты, паскуда ушастая, предатель!..

Следующие минут двадцать мы орали друг на друга как ненормальные, до хрипоты, до сорванных голосов. Если вокруг что-то и происходило, пока мы выясняли отношения, я этого не заметил.

— Демонов светлый эгоист! — кровь из разрезанных вен уже натекла в небольшую лужицу на полу, и сил у меня совсем не осталось даже на ругань. Я опустился на колени, Ван уже минуты две сидел на полу, вытянув ноги. — Ты поэтому решил оказаться на алтаре вместо меня? В качестве искупительной жертвы за того… Вэйва?

— Нет… — Ван мотнул головой, поднял на меня глаза. — Нет, он тут ни при чём! Малыш, прости, ты был прав! Да, поначалу ты был только заменой Вэйву, но… Но это уже давно не так. Это благодаря тебе я живу! Живу и не схожу с ума. Благодаря тебе стал таким, какой есть! Не будь тебя, воробей, где бы я был? Или давно мёртвый или у этой самовлюблённой дуры Княгини Лиониэллы под каблуком! Я никогда не прощу себе смерти Вэйва, но твоей смерти просто не переживу.

— Так как же ты не поймёшь, Ван… — как же муторно на душе мне было! Я чувствовал себя ещё хуже, чем после того как меня «попробовал на зуб» демон из тумана. — Я не умею бояться за свою жизнь! Зато умею бояться за твою жизнь! За тебя, за Шона, за отца моего Императора и за маму! Но за тебя всегда особенно сильно боялся, поэтому лез всегда поперёк, головой в петлю, под нож и пули, ты что, не понимаешь этого?! Ты же брат мне… это же не пустое слово… мне останется только сдохнуть, если ты умрёшь вместо меня!.. Дурак светлый… какой же ты придурок, Апокалипсис…

Даже в далёком детстве никогда не был в такой истерике как сейчас. Стоя на коленях в собственной крови, с руками скованными за спиной, я плакал как девчонка…

Впрочем, скоро затих. Сил-то не было.

— Ирдес, — тревожно позвал Ван. — Ирдес!..

Сделав над собой титаническое усилие, я поднял голову и проследил за взглядом брата.

— Ван, слушай внимательно! — тут же заставил шевелиться онемевший язык. — Эта межмировая тварь — действительно божество, только демонической природы! Когда он нападёт, делай что угодно, но только не вдыхай! Не дыши, ты меня понял?!

Демон приблизился, туманная маска склонилась ко мне, я отпрянул, задерживая дыхание. Я тебе уж точно костью в горле встану, сам демон!

— Ирдес, что они нам вкололи?! Я не могу дотянуться до личного пространства!

— Не знаю! — отозвался, отворачиваясь ещё сильнее от этого тумана.

Маска склонилась влево, повернулась и оказалось напротив Вана. Я рванулся вперёд, обдирая запястья наручниками.

— Не тронь его, мерзость! Хочешь меня — бери, но его не тронь!

Конечно, проклятый монстр на меня не обратил внимания и окутал эльфа с головой. В следующий миг туман озарился вспышкой и с пронзительным воем отпрянул. Это было что?!

Мои наручники спали, Ван тоже растирал освободившиеся запястья, а между нами стояла высокая безликая фигура… Серого Призрака. Вэнди!

— Где остальные?! — ой, а не стал ли я параноиком?! Призраки никогда не ходили поодиночке, не идиоты же! Да и как бы она воплотилась без стационарной Точки Выхода?

Но Вэнди виновато качнула головой, повела плечом… Я таки стану с вами параноиком!

— Меня окружают одни идиоты! — разозлился. — И идиотки! Какого… демона ты одна?! Эта тварь сожрёт тебя прежде, чем ты «мама» сказать успеешь! Убирайся и без кавалерии чтобы тебя здесь не было!

Вэнди протянула ко мне руку с растопыренными пальцами и я, ругаясь, протянул свою.

«Спасибо, что поверил в меня, Крылатый».

«Вэнди, сумасшедшая девчонка, какого демона ты пришла одна?!»

«Среди нас два предателя, Ирдес. Но я не предатель».

«Знаю, глупая! Я спрашиваю, зачем ты пришла на смерть?!»

«Потому, что ты меня не предал».

Так и есть — идиотка! Всё, я заболел паранойей в тяжёлой форме.

«Предатели — Харон и Макс. Но Глюк сам не знает, что он шпион. Мой совет — подари ему новые очки, а старые забери и разбери как ты это умеешь. Найдёшь много интересного».

«Какая же ты всё-таки наивная, — горечью наполнился ответ Серому Призраку. — Я не уйду отсюда живым. Беги, пока этот бог не оправился от удара. «Плазмой» и «Лучом» приложила? Он поддался только от неожиданности. Если ты не уйдёшь, то погибнешь».

«Я не уйду».

«Тогда мы все здесь сдохнем! Себя мне не жалко, но Вана за что?! Послушай, Вэнди, позвони моему отцу и скажи где я, тогда у нас будет шанс спастись!»

Этот длинный разговор занял не больше нескольких секунд. Всё-таки мыслеблоками общаться гораздо удобней, чем словами. Серый Призрак на мгновенье задержалась с ответом.

«Я не могу, Ирдес. Я немая».

Оп, как весело!

«Эсэмэску напиши!»

«Я не вижу».

Тво-ою налево!

«Найдёшь способ! Быстро ушла отсюда! Запоминай номера… — я продиктовал ей нужные цифры, координаты и адрес. — Брысь!»

«Держитесь, — сказала Призрак так, чтобы услышал и Ван. — Я сделаю всё, что смогу».

Она исчезла. Мы переглянулись.

— Бежим? — изогнул бровь эльф.

— Ползём, — ответил я.

Как мы «шли» это надо было видеть. Повиснув друг на друге два бледно-зелёных шатающихся тела, одно из которых ещё и всё в крови с трудом передвигают ногами и каждый шаг грозиться стать последним. Пока туман не оправился, мы даже успели дойти до окна. И жрецы своего бога успели вернуться…

…Райдан невольно схватился за меч, когда перед ним вдруг возникла из ниоткуда серая безликая фигура. Фигура подняла руки и показала, что не нужно наставлять на неё оружие.

— Что тебе нужно? Кто ты? — спросил Второй Император, убирая меч. Сощурившись, он снова окинул своего гостя внимательным взглядом. — Ты Серый Призрак?

Фигура усиленно закивала и попыталась объясниться жестами, оставаясь безмолвной.

— Я не понимаю, — качнул головой Райдан.

Призрак досадливо мотнул головой, огляделся, вдруг резко приблизился к отпрянувшему Императору, достал у того из нагрудного кармана тонкую прозрачную иглу и протянул раскрытую ладонь, прося руку тёмного Повелителя. Райдан, не сводя с Призрака подозрительного взгляда, протянул свою руку. Серый повернул ладонь Императора запястьем вверх и прокололплотьпрозрачной Иглой, которая тут же втянулась под кожу.

«Теперь мы можем разговаривать, — услышал Император безликий голос. — Но сейчас не до пустых слов. Ирдеса и Вана убьют!» Даже в безликомголосе Призрака было столько эмоций, что и тени сомнений не могло остаться в правдивости слов и искренности тревоги.

— Где? — коротко спросил Император.

В ответ перед внутренним взором Райдана развернулась карта, на которой одна точка была отмечена ярко-алым. «Здесь! Торопитесь, Ирдес едва жив!» Призрак исчези тут же зазвонил сотовый.

— Слушаю.

— Извините. У меня к вам нескольконеобычный вопрос… — послышалсясмущённый голос. — Не сочтите меня шутником…Но вы сына не теряли?

— Терял, — коротко ответил Райдан уже набегу.

— Тогда я знаю, где вам его искать. Я врач…

Когда разозлённый очнувшийся демон приказал своим жрецам убить нас на берегу моря сейчас же, мне уже стало плевать на всё. Скандал с Ваном, Вэнди, поступившая как наивный ребёнок, а не Призрак, всё произошедшее за последнее время вычерпало меня до капли, оставляя только усталую пустоту. Немного же ты с меня получишь, мерзкий божок.

На берегу лежали три плиты из которых торчали по четыре крюка, к которым нас и приковали. С эльфа содрали рубашку и венец.

— Знаешь, чего мне сейчас больше всего хочется? — я повернул голову, чтобы увидеть брата.

Ван тоже повернулся, поглядел на меня и улыбнулся.

— Кремовое пирожное. С клубникой, — уверенно сказал Апокалипсис.

— Ага, — кивнул я. — Эх, светлый, тебе всегда клыков не хватало…

— А тебе, тёмный — острых ушей… и перекрасить тебя в белый цвет — точно эльф бы получился.

— Тебе уши купировать, — хихикнул я. — Масть и так пойдёт…

— Эх, гитару бы… ещё хоть разок сыграть.

— И на дикий берег с близняшками и Легендой всю ночь петь у костра.

— Со Сказочником можно в основном всю ночь пить у костра.

Кинжалы одновременно прорезали нам болезненные раны. Сгибы локтей, запястья, горло. Мне углубили нанесённые прежде раны, прорезали новые. Туман на глазах становился осязаемым, обретая воплощение. А мы обменивались шутками и подколками, тихо смеялись, приветствуя смерть.

— Знаешь, Ван, если мы всё-таки выживем… я клянусь больше никогда не перечить матери.

— А я — дедушке. Но едва ли… Ирдес?.. Крылатый…

Не могу больше тебе отвечать, брат, прости. Очень замёрз… И даже уже почти не чувствую, как меня начинает пожирать этот… мерзкий божок…

Ван ещё что-то говорил, в чём-то каялся, о чём-то просил. Потом и он затих…

Крики, свист стали, яростное рычание и выстрелы не сразу дошли до моего почти потухшего сознания. Бред начался?.. Фамильный клич в исполнении отца я ни с чем не спутаю! С трудом открыв глаза, увидел злых Рыцарей Тьмы. Кровавое побоище закончилось достаточно быстро, большинство людей взяли живыми. Только десяток жрецов внезапно оказались оборотнями. Но Рыцарей вроде бы в два раза больше?.. Эх, туман бы с глаз убрать, да разглядеть всё как следует. Туман?.. А почему пятеро Рыцарей не могут преодолеть какую-то туманную стену, а?! Четверо Рыцарей… одна — Леди. Если у всех мужчин-тёмных чешуя исключительно чёрного цвета (с вариациями от тёмно-серого, до антрацитово-чёрного), то Леди бывают всех цветов радуги. И поизящней Рыцарей… Алая чешуя и чёрно-бордовый ритуальный доспех подсказали мне, что та смутная фигурка — моя мать. И демон медленно убивает нас прямо перед её носом!

Ну уж нет! Если умирать, то только не у собственных родителей на глазах!

— Ван… очнись… Апокалипсис… не смей подыхать, Ван!..

Он не отзывался и мне показалось, что мой брат уже умер.

— Эгоист демонов, не смей вперёд меня подыхать!..

Он только вздохнул. Жив ещё, жив!..

Шрамы вдруг обожгло невыносимой болью. Опустив глаза, я попытался разглядеть что происходит. Пять чёрных отметин превращались в раны. Тихий стон подсказал мне, что с Ваном творится то же самое. Чтоб ты нами подавился, тварь!

Не ветер… настоящий ураган снёс стену тумана как… как простой туман! Гигант в снежном плаще накрыл нас обоих своей божественной дланью и оковы рассыпались ржавой пылью. Ух ты, у меня предсмертные глюки!

— Как низко ты пал, Про клятый, — голос Ветра выледенил воздух вокруг. — Ты не брезгуешь уже даже детьми?

— Тебя это больше не касается, Феникс, — Туман обрёл форму получеловеческой фигуры таких же размеров как Ветер. — Ты больше не бог Творения!

Феникс всё ещё держал нас под своей ладонью, стоя на коленях. Интересно, а агония уже наступила?! Видения всё интересней…

— Ты ошибаешься. И ты поднял руку на моих детей.

— Ветер! А ты правда не бредовое видение?! — на всякий случай стоит поинтересоваться, так ведь?! Пусть шёпот едва различим, он услышит.

Опять от его улыбки мурашки по коже.

— Правда, малыш.

— Да?! Тогда помоги же мне встать, Феникс, твою налево!

— И мне… — хрипло подал голос Ван.

Ветер убрал руку и дунул на нас. Меня окутал вихрь снежинок. Они вихрились вокруг меня и всё моё существо заполнила чистая ледяная сила. Я больше не чувствовал ни слабости, ни боли, ни усталости. Точно глюки! Но какие приятные!

— Это была последняя твоя жертва, Проклятый, — гигант поднялся.

— Фе-е-еникс… — чужой бог рассмеялся, поднимаясь из воды в полный рост. — Души детей Демиургов дают гораздо больше сил, чем души детей Бога! Дети Бога слабы и всегда возвращаются к творцу. А дети Демиурга созданы свободными и сил в них немеряно! Возьми хоть одну душу, ты поймёшь меня. Я убью этих, а после и всех Детей Демиургов в этом мире. Мы вместе сможем отомстить изгнавшим нас!

— Месть, которой ты жаждешь — удел слабых, — холодно ответил наш Ветер. — Как и жертвы. Ты жаждешь отмстить тем, кто невиновен. Ты слаб, Дагон!

— Но я сильнее тебя, Феникс!

Всё-таки, битва богов — это даже в видениях зрелище то ещё. Рыцари со жрецами все срочно попрятались кто куда, чтобы не убило ненароком. Но мы с Ваном остались на месте. Его окутывали те же снежинки, что и меня, но смотрелся брат по-прежнему жутко, как воскресший мертвяк. Наверное и я не лучше.

— Интересно, а в той дряни, которой нас отравили, галлюциноген был? — задумчиво спросил Ван.

— Верняк был, — отозвался я. — Иначе с чего нас так вставило? Слушай, на кого похож наш убивец?

— На Ктулху Фхтагна![12]

— Мы одинаково бредим!

Двое богов обращались из облика в облик с бешеной скоростью, сражаясь насмерть раздирали друг друга на части.

— По-моему, наш Ветер проигрывает.

— Как думаешь, Ван, Ветер нас не побьёт, если мы ему слегка поможем?

— Всё возможно. Но кто нам запретит? Это же наш личный бред.

— Точняк. Перед смертью не надышишься, брат…

Фламберг сам собой оказался в руке. Не глядя, я знал, что в руках эльфа два длинных, узких обоюдоострых клинка. Знаю, каким веером смерти они могут быть в руках моего светлого брата.

Я вскинул Фламберг. Тонкий свист стали и руках Вана ветер из двух мечей. Лейтэр и крылья не нужны. Вихри подняли нас в воздух, повинуясь малейшему желанию. Чужой бог как раз прижал нашего к песку и мы рухнули сверху, полосуя мечами менявшуюся полупризрачную плоть! Удачно нацелившись в горло обретшего облик Проклятого и нанеся ему две раны, теперь мы метались туда-сюда как тараканы из-под тапка, уворачиваясь от когтей врага и не забывая при малейшей возможности бить мечами!

Монстр рычал от ярости, костеря нас «недобитой жертвой с недоеденным ужином».

— Что, подавился нами, тварь?!

Штук двадцать «Тёмных стрел» и «Тёмных копий» вонзилось в опять ставшего липким туманом божка. Ветер нанёс свой удар. Туман сгустился, пытаясь обрести форму. Ветер бил его раз за разом. Божеству всё же удалось воплотиться, но израненный, он уже не был противником нашему Фениксу.

— Есть кое-что сильнее взятых силой душ, Дагон, — Феникс склонился к поверженному противнику, в руке его сверкнул ледяной клинок.

— Arto deeri sgartame?! — вопросил демон из бездны междумирья.

— Latostame irt temorete,[13] — ответил Феникс прежде чем добить противника. И обратился уже к нам: — Отойдите-ка, мне ещё здесь закончить надо…

Когда мы оказались на земле, семейство окружило нас, меняя боевые Ипостаси на человеческие. Только трогать нас они не решались. Видать и вправду жутковато мы выглядим.

— Ну как вы, ребятки?! — папа оказался первым.

— Вроде дышим пока, — неуверенно ответил Ван.

— Подожди, отец мой Император, мы ещё не закончили, — мрачно ответил я. — Дедушка, одолжи-ка мне свой перстень!

Дед молча и без вопросов снял Печать Повелителя с пальца и отдал мне. Слишком большой перстень внезапно пришёлся впору, как и любой артефакт подобного рода.

Мы прошли мимо растерянных родичей. Среди пленных я углядел того, с кем очень хотелось поквитаться. Двое тёмных тут же подняли пленника на ноги и поставили передо мной.

— Высочество, тебе бы к целителю… — сказал один из Рыцарей, в котором я не без удивления признал старого знакомого.

— Это успеется. А теперь отпустите этого ублюдка и на пару шагов назад отступите. Убьёте его — я вас самих поубиваю.

Морган растёр запястья и мрачно взглянул на меня. Коснувшись перстня, я всего на несколько секунд окунулся в его память… Резко замутило…

— Ну ты и п…

Он бросился вперёд без предупреждения, метя мне в горло неизвестно откуда выхваченным ножом. Шагнув вперёд под его руку и немного в сторону, я сделал то, что обещал — вырвал этой гадине кадык. Без тени сожаления спокойно лишил мразь жизни. Чуть отступил, спуская чужое, ещё агонизирующее тело мимо себя. По руке текла чужая кровь и я брезгливо стряхнул эту гадость, вытер ладонь о штаны. У меня крепкие пальцы. Как тиски. Пусть руки и выглядят слишком… детскими… фламберг таскать не тек-то просто. И вырвать глотку этой нелюди одним движением мне было легко. Легко…

Ван приблизился к рыжей девушке, поигрывая мечом в руках.

— Моё! — рявкнул я, шагнув вперёд, чтобы оказаться между девушкой и братом. — Она моя! Не смей убивать!

— Она тварь, — сказал Ван. — Хуже своего божества.

— Пусть! Но она принадлежит мне!

Поединок взглядов закончился моей победой. Майя была такая перепуганная, беззащитная, что её хотелось отгородить от всех бед мира. Этот робкий, испуганный взгляд из-под ресниц, искусанные губки чуть дрожат… Но… Ирдес стреляный воробей.

— Знаешь, дорогая, — присев на корточки подле девушки, я провел кончиками пальцев по её лицу, оставляя кровавый след, — в конечном итоге тебя подвела твоя самоуверенность. Отныне и до смерти… — моя рука сама сжалась на тонкой шейке. — Ты собственность Владыки!

Честное слово, мне никакого удовольствия не доставил её крик. Но Печать на сознание — это всегда боль, ведь личность перестраивается и сгорает в агонии свобода воли и выбора.

Аж двенадцать сразу Призраков с оружием наготове появились прямо посреди всего этого бардака.

— Серые! — радостно воскликнул Ван. — А вы опоздали! Мы уже всё сделали.

Дрэйк (а именно он командовал отрядом), огляделся и указал на как раз закончившего с останками демона Феникса.

«А этот?»

— А этот наш личный собственный бог! Руками, клинками и прочими орудиями убийств не трогать, бить ему морду тоже не рекомендуется! — весело вклинился я. — А то я за Феникса и тебе могу морду набить, Призрак.

Для всех, кроме меня и Вана Призраки оставались безмолвными. Секрет был в резонирующей антеннке под кожей.

«Хорошо. Тогда свидимся ещё. Берегите себя».

Они исчезли. Мы вернулись к родичам, я отдал дедушке родовой перстень.

— Кому я говорил не соваться на Авалон без меня, никто мне не напомнит? — развернув нас к себе, Ветер сложил на груди руки и выжидательно взглянул.

Глазки скромненько вниз, ручки за спину, ещё ногой по песку так невинно поводить…

— И кому бы он мог такое говорить, а, Ван?

— Не знаю, Ирдес. Я такого не помню.

— И я не помню. Не, Ветер, мы не помним! Амнезия!

От его хохота вздрогнуло всё семейство. Ледяной Феникс, что с него взять…

— Оболтусы! — сказал нам Феникс, всё ещё веселясь. — Ну а если бы я не успел?! Если бы вы погибли, дуралеи?! В следующий раз когда я скажу не делать…

— …мы опять полезем куда не просили, — перебил Ван.

— Потому что скучно тебя ждать! — добавил я.

— Ну за что мне такое наказание?! Дети Демиурга, сто иголок и шило в заду! А если я не успею прийти?!

— А мы будем в тебя верить, — просто сказал Ван.

— Ты же веришь в нас.

Всё, у него кончились возражения. Мы с Ваном хлопнули друг друга по раскрытым ладоням, отмечая свою маленькую победу. Ветер только поднял свои алые очи к луне, тяжко вздохнул и развёл руками. Только тут я понял, что наш бог изрядно потрёпан.

— Я должен уйти, дети, — сказал он, — иначе со мной будет то же, что с Дагоном. И свой дар я вам оставить не смогу.

Это он про вихрь из снежинок? Эх, а жалко.

Хорошо всё-таки понимать брата с полувзгляда. Хорошая была мечта, верно, Апокалипсис? И даже достаточно длинная. Мы ведь всё успели, что хотели?

— Иди, мы уже давно готовы.

— Не беспокойся о нас, Феникс.

— Ни к чему вы не готовы, дурни, — качнул головой бог.

Мы одновременно пожали плечами.

— Ирдес, ты на меня не злишься?

— Это ты про Вэйва, Ван? Да брось, не за что злиться! Я сам дурак.

— Хорошо, что не злишься. Не хотелось бы умереть зная, что ты меня не простил.

— А мне бы не хотелось умереть, зная, что ты чувствуешь себя виноватым.

— Да пошёл ты!

— Ща вместе пойдём, дохляк ушастый!

— Короче, Ветер, мы готовы!

Он исчез ледяным порывом вместе со своими снежными вихрями, но вместо ожидаемой тьмы меня с головой окунуло в боль!

Голова кружилась так, что я не удержался на ногах, по ватному телу снова растеклась слабость, болели глубокие раны и шрамы, вообще всё зверски болело!

Только тогда я понял, что всё случившееся было реальным! Что всё это реально произошло!..

— Ва-ан… это были не предсмертные глюки…

— Это… не помешает нам… сейчас подохнуть…

Обернувшись и стараясь не сразу распластаться по песку, я встретился взглядом с матерью моей Императрицей. В её тёмно-синих глазах, которые было отчётливо видно в свете полной луны, плескался бездонный чёрный ужас! О Небо, я хладнокровно убил человека у неё на глазах и поработил разум девушки! Мама! Я не хотел быть монстром при тебе! Не смотри на меня так, мама!

Её взгляд выжигал мне сердце… Дальше я уже ничего не видел…

…Белые стены, больничный запах, всё внутри болит просто зверски. Мой кошмар таки продолжается, а всё предыдущее было сном?! Так… Бинты на запястьях, на локтях, на шее. Тётя паранойя, ты в отпуске!

Заорав что-то не совсем внятное, но очень радостное, я попытался вскочить и благополучно с грохотом свалился с кровати, по пути запутавшись в белой простыне. Даже быстро выпутался.

— Да что тебе опять неймётся?.. — Ван лежал на койке у противоположной стены и лениво глядел на меня одним полуоткрытым глазом.

— Это не сон!!! — заорал я так, что эльф скривился и закрыл ладонью ухо. — Мы живы, демоны меня раздери, живы! А-ха-ха-ха!!! Это был не глю-ук!

— Да что же ты орёшь, псих несчастный, — проворчал брат. — Отоспись! Ты ж всё ещё как только из могилы, свежеподнятый зомби, смотреть страшно.

— Какой спать! Я есть хочу! Даже не есть, а жрать! Я неделю не ел!!!

— А я не спал столько же! Заткнись, а?

На тумбочке рядом с койкой лежала аккуратной чистой стопочкой моя одежда. Штаны, футболка, пара носков, рядом с кроватью — ботинки. Натянув штаны, я не рискнул брать футболку — руки в локтях едва сгибались, левую даже не поднималась толком, и старые шрамы были снова крепко перебинтованы. Да уж, досталось нам обоим!

— Ван, вставай!

— Отвянь…

— Ни в жисть! Па-а-а-адъё-о-о-о-ом!!!

Я получил подушкой, потом скомканной простынью, а следом и кулаком в лицо. Хотя удар-то едва почувствовал, Апокалипсис не собирался меня всерьёз бить.

— Грх, больно! — зашипел Ван, схватившись за запястье.

— Да уж… мне тоже… — на сгибах локтей бинты пятнало красным.

Взглянув друг на друга, мы весело расхохотались. Два сбежавших от некроманта мертвяка! В бинтах, крови, видок как у покойников и голодный блеск на дне зрачков довершает картину упыряки.

Ван так же как и я не рискнул надевать футболку, ограничившись штанами и ботинками. Мы, цепкими взорами ощупывая окружающее пространство, осторожно вышли из своей белой палаты.

Пустой коридор и два ряда одинаковых дверей, режущая глаза своей стерильностью белизна.

— Чёрный флаг бы во свою стену, — шёпотом сказал я.

— Я бы тож не отказался от флага… — так же тихо ответил мне брат. — Ну хотя бы вывески вроде «Морг» или «Реанимация», или «Отходнячная», или хотя бы «Душевно больные»…

Влево коридор заканчивался окном, вправо — дверью. Стараясь ступать потише, мы направились к двери.

— Слушай, Ван, а это точно не Посмертие? — тётушка паранойя, оставь меня в покое!

— Думаешь, в Посмертии может всё так болеть?

Брат, ты меня прямо утешил! И правда, такой гадкой может быть только жизнь.

Перед дверью была широкая ниша, в которой стояли столик и диван. А на диване, откинув голову на спинку, сидя дрых Шон! Я и Ван молча встали перед уснувшим Старшим Наследником, рассматривали его, склонив головы набок.

— Нет, ну уж кого, а его в нашем Посмертии ну точно быть не может, — высказался я достаточно громко. — А, Ван?

— Или Ад, о котором твердят глупые люди, всё-таки существует, — сказал брат в полный голос. — Иначе как в наказание в Посмертие к нам его бы не переправили!

Шон с трудом продрал глаза и переводил слегка обалдевший взгляд с меня на Вана и обратно.

— Ад не существует. А если существует, придётся его разрушить. Слушай, мой светлый брат, а вдруг это тот самый, жуткий… человеческий Рай?! Ну смотри, всё белое вокруг…

— Тогда, мой тёмный брат, тем более разрушим! Нам ещё такого ужаса как Рай не хватало!

— Точняк, я ж в Раю с ума окончательно сойду…

— Я, кажись, уже сошёл, — пробормотал Шон, протирая глаза.

Убедившись, что мы не исчезли, он вскочил, сграбастал нас обоих в охапку и чуть не оглушил:

— Живы, морды упырьи!

— Раздавишь, — прохрипел я.

— И не ори так, — добавил полупридушеный Ван.

Шон тут же разжал руки и мы, немного подкорректировав направление падения, рухнули на диван, пытаясь отдышаться после этой попытки покушения, замаскированной под радость. Голова закружилась так, что потолок с полом временно поменялись местами.

— Эй, эй, братишки, вы ещё здесь? — Шон помахал ладонями перед нашими лицами.

— Больше так не делай, — с трудом ответил Ван, держась за горло.

— Лучше покажи, где здесь еда, — сказал я, пытаясь сфокусировать взгляд. — А то мы скоро кем-нибудь закусим…

— Ща будет вам еда, упыряки, — мой старший брат тут же повеселел.

— Пирожное хочу! — сказал я ему в спину. — Кремовое с клубникой!

— И мне! — сказал Ван. — Два! А лучше все четыре!

Шон ушёл, а мы остались сидеть.

— Всё ещё не верю, что мы живы, — сказал я, глядя в небо за распахнутыми створками окна. — Там было… жутко.

— Я знаю, — тихо ответил Ван. — Знаешь что, за твоим последним желанием сейчас Шон пошёл, а как на счёт моего?

— Гитара?

О, нет, о ней сейчас даже подумать страшно! С такими руками… Вана, видимо, посетили те же самые мысли.

— Нда… не судьба…

— Да можно и без гитар обойтись. Так песни орать мы, что ли, разучились, а?

— Хм… Тогда «Врата, которых нет»[14]?

— Давай!

Прикрыв глаза и отстукивая ритм ногой по паркету, мы хрипло и далеко не так хорошо как обычно, зато от всей души, запели.

Коснись теплом крыла моей души… Я жду чудес — я закрываю глаза. В который раз мне сохранили жизнь, В дороге в небо снова отказав! Но я вижу мост над горящей рекой! Я вижу тень твою впереди! Я знаю — мне ещё далеко, Сквозь ночь и память, сны и дожди! Но я успею — у меня есть крылья… Их плохо видно под смертной пылью… Я умею летать!..

Мы почти допели, осталось всего несколько строк, когда распахнулась дверь и зашли мама с дедушкой и отцом. Я бы заткнулся сразу, будь один, но… мой светлый брат так редко чего-то действительно просил.

Ну, я закрыл глаза, сделав вид, что никого не заметил.

…Смотри — мои следы стирает день! А дождь в окно опять смывает витраж! И крыльев плащ истрёпанный в беде, Опять тоскует по ночным ветрам!..

В наступившей тишине гулко прозвучал голос дедушки:

— А я вам что говорил, дети мои? Этих двоих даже смерть не берёт, обратно выплёвывает — они ей поперёк горла становятся. Оболтусы!

Ван вздрогнул, открывая глаза.

— Дедуля пришёл, — сказал светлый. — Ща мы получим за всё…

— Уже получили, дурни! — рыкнул дед.

Я старательно не смотрел на родителей. Ничего я не забыл, хотя хотелось бы.

А мама подошла поближе, обняла поднявшегося навстречу Вана.

— Ну куда же ты один убежал, малыш?

— Не знаю, тётя Иль. Я ведь не все способности Хранителя знаю ну и…

— Понятно, глупый мальчишка. Тебе бы стоило доучиться!

— Знаю… — Ван тяжко вздохнул. — Только мне пути назад нет.

— Мы что-нибудь придумаем по этому поводу, — пообещала мама.

А папа, в это же время, ободряюще сжав светлому плечо, сел рядом со мной.

— Пап, я твои часы потерял, — повинился я, не поднимая взгляда. — И мотоцикл, наверное, тоже.

— Бедный мой сын, — вздохнул отец и обнял меня за плечи, согревая замёрзшую в комок душу. — Опять всюду оказался виноватый? Забудь… Мотоцикл твой цел, а на часы плевать мне. Эх, если бы со мной так как с тобой первая любовь поступила, я б, наверное, до сих пор никому не верил.

— Да какая «любовь», отец мой Император?! Эта девочка была сильной менталисткой, а у меня защита оказалась никакой… из-за сотрясения головы.

— Головы? — папа весело хихикнул. — Мозгов нету, да?

— Не ночевали! Одни опилки с тараканами… да ещё нотные тетради…

Мама села по другую сторону от меня и внутри всё опять замёрзло.

— Малыш…

— Уй, деда, больно! — послышалось шипение брата.

— Обалдуище, что б ты больше на такой риск один не шёл, ясно?! Ещё не хватало мне тебя так же как твоих родителей потерять…

— Д… дедушка… а откуда ты моих родителей знал?!.

Я покосился на маму не поднимая головы. Кем я стал в твоих глазах, мамочка?! Но не буду ничего отрицать, не буду лгать ни тебе, ни себе и оправдываться тоже не буду. Не в чем мне оправдываться и незачем.

— Ребёнок мой, — мама взяла меня за подбородок и силой повернула лицом к себе.

Швы на шее дёрнуло болью и кровь обожгла под бинтами, но я постарался не выдать себя.

— Ирдес! Посмотри на меня! — я послушался и мама легко прочла все мои мысли.

Дрогнув, она крепко обняла меня и я зашипел от боли, но не отстранился.

— Глупый, глупый мой ребёнок! Ну какой из тебя монстр?! Ты просто повзрослел, а я и не заметила…

Да я всегда такой был, просто тебе не показывал! Ох, мать моя Императрица, швы, раны! Как больно-о… Уф, отпустила, спасибо Небу, видать папа напомнил, что я ранен… И чего она на меня так виновато-виновато смотрит? И отец что-то глаза отвёл…

— Говорите уж всё сразу, драгоценные родители… — тётушка паранойя, что ж ты такая злобная?!

— Ты больше не можешь обращаться, сын, — мама закусила губу и отвела взгляд.

— В смысле — не могу?! Как это — не могу?! Надолго?!..

Не поверив, я тут же попытался изменить руку. Безрезультатно.

— Будь готов к тому, что навсегда, — жёстко припечатал дед. — Среди этих с… сволочей были оборотни и дрянь, которой тебя травили сделали они для подавления… для уничтожения второй Ипостаси.

— И… и мои крылья тоже?!.. — судорожная попытка раскрыть их закончилась приступом боли и нулевым результатом.

— Крылья часть обращения, малыш…

Молча поднявшись и почти ничего перед собой не видя, я пошёл обратно в палату.

— Этого не может быть!

— Ван… ты тоже должен понять…

— Я говорю — не может такого быть! И понимать отказываюсь! Я прав, говорю, не надо меня перебивать!..

Небо, о Великое Небо! Зачем ты отказало мне в смерти, оставив таким… таким?!

Не все тёмные достигают конечной стадии обращения, далеко не все. В первой стадии обращение лишь частичное — крепкие когти способные рвать живую плоть, клыки, более прочные кости и кожа. Вторая стадия уже включает в себя бронь чешуи, тогда уж и огонь не берёт и не всякий клинок пробьёт, да что там клинок — не всякая пуля, но тёмный сохраняет человеческий облик. Крылья и хвост с копьевидным наконечником — привилегия конечной стадии.

Не бывает, чтобы Рыцарь или Леди старшего рода не достигли конечной стадии, не бывает! Но я же… стал позором рода Повелителей. Ар'Грах переводится как «Владыка Мира», и я… больше не имею морального права носить эту фамилию…

Но, Великое Небо — это все фигня!!!

Распахнув настежь окно белой стерильной палаты, невидящим взором уставился в небо. Я потерял крылья… Бескрылый Крылатый… такого мне даже в самых страшных кошмарах не снилось.

Внутри образовалась сосущая пустота, до краёв заполненная ледяным мраком. Я не услышал как вошёл Ван. Наверное, он звал меня, но я ничего не замечал, пока Апокалипсис резким движением не развернул меня к себе. Светлый минуту молча разглядывал меня, а потом ударил по лицу с такой силой, что у меня звёздочки перед глазами закружились. И добавил ещё пару о-очень нелестных эпитетов.

Мгновенно взъярившись, я бросился в драку, забыв о том, что кулак-то едва сжать могу! Скотина ушастая, ещё брат называется!!!

Влетевшие на шум в палату Шон и дед растащили брыкающихся нас по разным углам.

— Посмотри на себя теперь, дебил тёмный! — рявкнул Ван с такой яростью, что я невольно повернулся к висящему на стене зеркалу.

Великое Небо! Рисунок чешуи отчётливо проступил под кожей!

Шон, державший меня, внезапно отпустил и отвесил мне такую затрещину, меня впечатало в стену. УРОД! Опираясь на дрожащие руки, я отлип от стены, прожигая брата яростным взглядом. А этот м… мерзавец улыбался!

— А я что говорил? — послышался голос Вана. — Разозлить как следует.

Стоило смыслу сказанных слов дойти до окутанного красным туманом сознания, я первым делом взглянул на свои руки. Чешуя! Когти! Боевая Ипостась! Я не калека!!!

Чешуя растворилась, оставляя кожу и капающую с разошедшихся под бинтами швов кровь. Ноги отказывались держать, я сел на пол прижавшись спиной к стене и рассмеялся сквозь лютую боль во всём теле.

— Я живу в ненормальной семейке! Где мои пирожные?!

— Да ты сам-то псих каких поискать! Держи, упыряка.

— А мои где?!

— И тебе тоже, второй упыряка!

— Сам ты…

Ван сел рядом со мной на пол, тоже весь в крови и шипящий сквозь зубы при каждом движении. Мы раскрыли принесённую Шоном коробку и с удовольствием принялись за сладкое.

— Ван, а почему ты был уверен, что я могу обратиться?

— Потому что у тебя в спине моя «лангетка», неумный тёмный! И она по-прежнему активна, а этому могло быть только две причины! Первое — твоё крыло сломано, вторая причина — крыло есть! И чтобы ты больше не думал… зараза, о седьмом этаже и раскрытом окне!

— Да ни о чём таком я не думал!

— Дедушке ври!..

…Когда-то очень давно и не здесь. Двое разговаривали…

— Пап… Если что случится… Ты ведь малого не оставишь?

Тяжкий вздох. Второй собеседник некоторое время молчал, наблюдая за мелким шустрым дитём, носящимся по полу и шкодящим везде, где успевал. Хулигану не было и года.

— Сынок, уезжай отсюда. Поедем ко мне! Я всё сделаю…

— Отец, тебе не кажется, что твоё предложение лет на сто запоздало?

— Ничуть, — хмуро ответил более старший. Но опустил голову, снова вздохнул. — Малыш, я хотел бы всё изменить…

— Да брось, отец, пустое это, — помолчал. — Как там мои братья?

— Осваивают новые игрушки, — усмехнулся старший.

— И как?

— Ворчат и стенают, но справляются.

— Молодцы. Я уж и не надеялся, что эти недоумки повзрослеют однажды.

— Да брось, сын! Они до смертного одра взрослыми не станут.

— Да и пусть. Мне даже жаль порой, что я детство растерял.

— Ну, отцу-то родному не ври! Растерял он, как же…

— Жизнь заставляетвзрослеть.

Старший толькофыркнул, прекрасно зная, что во всех его «давно взрослых» сыновьях дети просто бессмертны.

Двое было совершенно разными и только что-то неуловимое говорило, что рядом сейчас сидели отец и сын.

— Ты не оставляй малого только, пап. А то мало ли…

— Не оставлю, — ответил старший, поймав ребёнка и подняв его на руки. — И тебя не оставлю, как бы ты ни сопротивлялся, сын.

— Да полно тебе! Я слишком давно вырос…

— Ну-ну…

* * *

…— Ирдес!

— Да, мама?

Она вошла в мою комнату и упёрла в бока сжатые кулаки. Нас с Ваном уже четыре дня как забрали домой.

— Ты кто такой и куда ты дел моего сына?! — грозно вопросила моя дорогая мать.

— Я не понимаю о чём ты, мамочка.

— Ирдес, — мать села рядом со мной на диван, я закрыл ноут на коленях. — Что с тобой случилось?

— Ничего, мамочка.

— Сын! Сейчас же перестань меня злить! В чём причина твоего поведения?!

— Какого поведения, мам?

Мама скрипнула зубами и подняла очи к потолку, видимо, считая про себя до десяти.

— Какого… почему ты выполняешь без малейшего возражения всё что я скажу? Почему ты перестал со мной спорить, высказывать и отстаивать своё мнение, сын?

— Ты действительно хочешь это знать, мама?

— Действительно! Я хочу знать куда делся мой непокорный, сумасшедший сын, для которого безумные выходки — стиль жизни!

Я вздохнул. Честное слово, мне до невозможности тяжело было быть нормальным!

— Когда мы с Ваном… ну, тогда, когда нас приковали к алтарю… когда уже думал, что мне конец… Я пообещал, если выживу, никогда тебе не перечить.

Мама с минуту молчала, потом посмотрела в глаза.

— А теперь забудь об этом обещании, тебе ясно?!

— Ясно, мама!

— Ничего тебе не ясно, сын мой Младший Наследник! А теперь брысь из дома и чтобы я тебя не видела, пока в себя не придёшь!

— Будет исполнено, мать моя Императрица!

Вскочив, я вылетел из комнаты как ошпаренный, едва успев прыгнуть в ботинки и ухватить браслет. Прыгая на одной ноге и затягивая шнуровку, я нос к носу столкнулся с занятым тем же самым Ваном.

— А ты куда? — поинтересовался эльф.

— Мама выгнала! — радостно сообщил я. — Сказала, чтобы пока в себя не приду, не появлялся!

— А меня дед! — не менее радостно сказал Ван. — Ты понимаешь, что это значит?!

— Да-а! Гитара, дикий берег, костёр и к демонам цивилизацию!

— Да здравствует дикий берег! Звони Легенде, а я Маньякам и Кисе!

— Куда без меня?! — Шон поймал нас обоих за вороты. — В этот раз я с вами, младшие братишки!

— Догони для начала!

Вырвавшись из крепкой хватки, я прыгнул через двенадцать ступенек сразу, Ван через мгновенье прыгнул на две ступеньки ниже и мы помчались прочь из дома…

…— Ветер!

— Ась?

— Не ходи с нами, мы тебя плохому научим!

— Хе-хе! И чему это плохому меня могут два ребёнка научить?!

— Мы — петь всю ночь под луной у костра под гитару!

— А Сказочник — пить всю ночь под луной у костра под гитару!

— Это, малыши, я умел ещё когда ваших пращуров в проекте не было!

— Ты такой старый?! Ну ладно, дедулька, мы тебя предупредили!

— Щас кто-то за «дедульку» получит ремня!

— Поймай!..

…— Слушай, Ван! Ты ж недоучка?!

— Ты за языком-то следи! Я «не закончивший обучения».

— Непринципиально, светлый! Мне к концу лета поступать в Тёмную Академию в человеческих землях, а потом обратно в Империю тоже на учёбу. Пошли со мной, а?!

Эльф поперхнулся и заржал.

— Светлый в Тёмной Академии?! А-ха-ха, круче этого только эльф Рыцарь Тьмы!

— А ты хочешь?!

— Не тупи, а?!..

Часть третья Смертный бог

…Мне нравится спать на берегу под шум прибоя… Вот только когда тебя сонного хватают за ноги и руки и резко бросают в этот самый прибой твои же драгоценные друзья, хочется утопить этих ржущих на берегу сволочей!!!

Не, я понимаю, пробуждение — это у меня всегда процесс крайне весёлый, особенно для других, но в воду-то за что?! Ну, заразы!..

Я вылез на берег, намереваясь придушить хоть кого-нибудь, но эти… мм… нехорошие человеки рванули в разные стороны! Лёха в лагерь, а двойняшки в стороны по берегу. Повертев головой и так и не выбрав цель, я плюнул на это дело, поставив пометку отомстить и, стянув мокрую одежду, полез купаться в тёплую с ночи воду. Мф, хорошо-то как!..

В морской воде плавать гораздо интересней чем в пресной. И ощущения совсем другие. В общем — мне нравится! Определённо, да. Не согласен больше жить без моря. Вот только как бы доказать маме, что мне без этой воды и морского бриза больше никак не жить?

Эх… проблемы с обращением никуда не делись. Даже не через раз получается, а один раз из сотни! Крылья остались, на том спасибо. Да и то благодаря «лангетке» — их пришлось просто выдирать из спины. Ван, получивший всего одну дозу этой гадости тоже лишился второго облика, учитывая что у него и так проблемы с обращением были…

Ась? Чего?! Кто вам сказал, что у эльфов нет Боевой Ипостаси?! За вами никогда не гонялся разъярённый светлый в боевом обращении? Вам повезло, особенно если вы тёмный! Вообще, ушастые собратья мои предпочитают не распространятся о своей способности к оборотничеству, тем более, что среди них это редко проявляется. Я понимаю, конечно, для всех светлые все такие белые и пушистые, а тёмные чОрные и чешуйчатые твари, как между нами может быть хоть что-то общее?! Да-да, и мяса эльфы не едят, и оборотничать не способны, ибо белы и пушисты… и вообще, цвЯточки растят, о природе заботятся, песенки поют, все такие мудрые, чистые и светлые… ага-ага, дольше сказки рассказывать?! Это ж из той же серии баек, судя по которым тёмные не гнушаются закусить человечинкой! Фу, бредятина…

Вон, только что это воплощение всего доброго и светлого с матерными воплями рухнуло в воду, брошенное туда друзьями! Я подгрёб поближе к вынырнувшему брату. Мы переглянулись, поняв друг друга без слов, рванули на берег. Друзья опять разбежались, но мы, не раздумывая, кинулись за Маньячкой. Расчёт был прост и верен, Даня бросился на помощь пойманной и вопящей сестре и мы, после недолгой борьбы, окунули обоих в воду. Правда и сами там оказались, но нам-то что, и так мокрые!

— Заразы! — взвыли в голос двойняшки.

— От таких слышим! — так же в голос ответили мы с братом.

Переглянувшись, расхохотались все вчетвером. Я обожаю своих друзей!

Брат был загорелый, как бронза цветом. Он загорел как-то легко, за пару дней. Я сам обгорел и облез трижды, прежде чем удалось придать коже такой же оттенок. И тёмные волосы (цвета «чёрного пепла», как всегда говорила мама) выгорели до рыжины, позор на мою голову! Ко всем моим весёлым кличкам, теперь прибавилась ещё и приставка «рыжий».

Вышедший на берег сонный Шон не избежал участи быть облитым в четыре руки. Целый месяц мы шастали по островам залива в поисках мест поинтересней, а последние три дня (и ночи, кстати, тоже!) праздновали Кисино двадцатилетие.

После пятиминутной борьбы Шон был брошен в море, где чуть было и не притопил нас четверых.

— Хватит надо мной издеваться! — возмутился сидящий на мелководье брат, прожигая взглядом не скрывающих веселья таких хороших нас. — Издевайтесь друг над другом!

— Так мы и так издеваемся, — хихикнула Маньячка. — Но тебя же интересней мучить. Ой!

Зевающая Юля отвесила Мане и Дане дежурные подзатыльники, склонилась к морю, плеснула воды в лицо, поглядела на Шона.

— Ну что ты расселся? Вылазь и иди сушись.

Я и Ван мрачно переглянулись. Мой… хм… дражайший старший брат нагло увёл у нас навигатора. Глядя на этих двоих, я начинал подозревать, что Киса скоро станет членом семьи ар'Грах. Я, конечно, тут не советчик и вообще, дело не моё, но новый навигатор Призракам не нужен, да и вообще… Глупо признавать, но меня мучает ревность! Вот. Признался, только что-то от этого не стало легче! Маньяков вон тоже гложет та же ревность. И Вана. Его особенно сильно. Н-да, вот такой идиотизм…

Шон вылез, с ворчанием пошёл сушиться. При взгляде на Юлю, конечно, возникало желание её тоже искупать, но решиться на это никто из нас (кроме Вана, конечно) не смог бы. Рысь есть Рысь, привыкли мы как-то ей подчиняться. Так что Юля осталась сухой. А вот зевающий Феникс, оказавшийся на берегу минутой позже, был встречен по полной программе!

— Всех поутоплю!.. — пригрозил мокрый бог, впрочем, не теряя при этом своего нынешнего облика.

Не знаю, с чем он столкнулся пока был один и что произошло (не рассказывает же, хоть пытай!), но Феникс изменился. Человеческий, не считая странного оттенка крови и цвета глаз, облик и… он стал очень печален и задумчив. На все вопросы отмахивался и говорил, что ещё не всё знает и вообще страдает тяжёлой формой потери памяти вследствии неясных ему самому причин. А всякие тёмные и светлые могут идти со своими расспросами по известному адресу! Мы, конечно, не шли. И не сдавались в попытках раскусить нашего собственного бога. Хех, как быстро я записал бога в собственность!

От макушки до пят мокрый бог оторвал от моря пласт воды и щедро полил нас. И узнал о себе много нового, потому что вода оказалось ледяной!

— Вот заболею я, будет на твоей совести!.. — закончил я свою пламенную речь.

— На «чём»? — с хитрой улыбкой поинтересовался Ветер. — На счёт совести — это не по адресу, малыш!

В ответ я приложил его самой лёгкой «стрелой Тьмы». Ветер потерял материальность и через миг появился уже абсолютно сухим, только лёгкие мелкие снежинки разлетелись веером. Ну не гад?! А ещё бог!

Тут в бухту, где мы обосновались, завернула лодка из соседнего лагеря.

— Эй, люди! — позвала с носа лодки смешная конопатая рыжая (ненавижу рыжих!!!) девчонка. — Вы, случайно, не слышали ночью ничего подозрительного?

«Безумная четвёрка», то есть мы с Ваном и Маньяки, дружно переглянулись и попрятали ухмылки.

— Подозрительного? — состроила любопытную мину Маньячка. — Это чего?

— Ну, всякое, — лодка остановилась в двух метрах от нас. — Кажется, тут дикие звери водятся. Мы даже волков слышали…

Девчонка поёжилась, подозрительно оглядывался её старший спутник, сидящий на вёслах.

— Не, не слышали, — ресницами похлопать невинно и чуть наивно улыбнуться, не обнажая клыков.

Безотказный приём. Девочка так и застыла, забыв чего хотела.

— Да за вашими гитарами и самих себя услышать сложно! — Ветер стоял рядом и весело скалился. Ой, а что это у меня так руки чешутся двинуть ему в морду?! — И сами не спите и другим не даёте.

— А то ты с нами ночь напролёт не пел?! — возмутился Ван. — И кто ещё кому спать не давал — большой вопрос!

— Так это вы играли? — спросил парень с лодки. — А я думал, кто-то ушлый стереосистему притащил!

— Ой, эльф!.. — едва слышно воскликнула девчонка, углядев ушки и присущие светлим черты в прятавшемся за нами Ване.

— Эльф, эльф! — сунулся вперёд злобно фыркнувший светлый. — Здесь вообще людей нету, кроме вас двоих, непрошеные гости, что дальше?! Не стоило обращаться к нам как к людям!

Эй, а Маньяки?! Но двойняшки что-то не спешили доказывать свою принадлежность к человеческой расе, только усмехнулись криво.

Бедный мой братец. Совсем нервов не осталось. Или полное игнорирование, когда кто-то «тыкает пальцем» или злобное раздражение.

Маня тут же повисла на разозлённом Апокалипсисе, Даня тоже придержал друга:

— Ван, спокойно! Давай мы тебя лучше опохмелим, а?! А то у тебя наверняка голова ещё болит, мы же не спали всю ночь…

— Я же эльф! — ещё больше взъярился Ван. — У меня не только уши острые, но ещё и биохимия организма иная! Может мне в зоопарк сдаться, чтобы все проходящие пальцем тыкали?!

Не зная, что делать я растерянно смотрел на брата, чувствуя его злость, раздражение. Лучшее было — вообще не соваться под горячую руку.

— Простите… — пробормотала подавленная девчонка.

— Ван, хочешь орать — ори на меня, — пересилив себя, всё-таки вступился за людей. — Я-то к твоим воплям и психам давно привычный.

Меня окатило волной такой ярости, что даже коленки едва не подкосились. Ого. Да что это с ним?!

Ветер покачал головой и положил ладони на плечи светлого. Несколько мгновений эльф стоял с закрытыми глазами и черты его разгладились. Меня больше не било откатами его ярости.

— Спасибо, Ветер, — успокоившись, сказал он. — Мне уже легче.

Развернувшись, он ушёл в лагерь.

— Что с ним? — спросил я у Ветра.

— Тебе лучше знать, — ответил бог.

Может быть. Только мне сие действительно не известно! Разве что подозреваю его нелады с… хм… личной жизнью, в которую я не лезу.

— Извините, — повернулся я к людям. — Мой брат не любит излишнего внимания к своей персоне.

— Ничего, бывает, — рыжая девчонка грустно кивнула. — Мы не будем больше вам мешать.

Лодка уплыла. Стоя на берегу, я потянулся душой к брату, но наткнулся на стену глухого молчания. Не-е-е, пожалуй, я сейчас к нему не полезу, себе дороже. Двойняшки тоже вернулись в лагерь, обсыхать и вытираться. Не заморачиваясь особо, я натянул на себя мокрые джинсы с футболкой без рукавов. Высушился ставшим привычным за дни дикой жизни ритуальным жестом с парой слов, взглянул на бога. Тот стоял у моря и смотрел на восход. В глазах с алым отблеском снова поселилась глубокая печаль.

— О чём грустишь, Ветер? — снова попробовал я подбить свой клин под его тайны.

— О несбыточном, — ответил мне бог, не отрывая взгляда от горизонта.

Понятно, этого тоже лучше обойти пока. Но клинья потихоньку вбиваются, да, определённо…

Почесав в затылке и вспомнив чья сегодня очередь кашеварить, украдкой оглянулся по сторонам и спешно ретировался, выпустив крылья. Спину дёрнуло острой болью, прежде чем меня захватила эйфория полёта. Так я и летал на пределе скорости по кромке между небом, морем и землёй, особенно облюбовав один скалистый берег, пока желудок не потребовал компенсации утренним безумствам.

Вспоров воду у самого берега, я плавно опустился на песок и в лагерь вернулся тихо-незаметно, скромненько примостившись рядом с Маньячкой.

— Где опять шлялся, когда сегодня твой наряд на костёр?! — грозно вопросила Киса, сверкая на меня очами.

— Правда моя?.. — с самым искренним удивлением поинтересовался я. — А я думал — Шона…

— Мелкий, не наглей, а? — грустно сказал брат, зная, что просит о невозможном. — Ирдес!!!

А что я, а я ничего, я вообще вон птичку увидел… Где? Да вон же… улетела!..

Голодным меня, естественно, не оставили. Ага, попробовали бы… я б их самих съел! Ну, или пожевал. Даже Ван и Ветер оттаяли за «завтрачной» перебранкой.

— Ну что, ищем новое место? — высказал Даня висящий в воздухе вопрос.

— Давайте не будем! — в голос взвыли Глюк, Сказочник и Шон.

Киса посмотрела на мрачного эльфа, на тяжко вздыхавшего Шона. На вдохновлённые физиономии двойняшек и в общем-то радостного меня. Не задерживались мы не только из любви к приключениям на пятую точку, но и из-за эльфа в нашей компании. Никому не нужно лишнего внимания, Вану, да и нам, наследникам Трона, тоже.

Глюк и Сказочник громко возмущались по поводу того, что они только обустроили себе лежанки, выкопали толковое кострище, натянули гамаки и вообще, «достали всякие нелюди со своими переездами!». «Всякие нелюди» ответили «всяким людЯм» ехидными оскалами. Ну, а я в соседней бухте нашёл интересный лаз…

— Вечером рейд, — самым будничным тоном напомнил я.

Глюк ругнулся в полголоса, переглянувшись со Сказочником. Очки программеру я, кстати, новые заказал, да. А до старых ещё не добрался — всё никак не могу домой вернуться. А что касается Харона… Я в этом не участвовал. Это отвратительно — подозревать своих, не доверять, искать предателя, а хуже всего — находить этого предателя, решать его судьбу. Мерзко это. Но Призраки сами оградили меня от принятия решения и исполнения приговора — мне всё стало известно лишь когда место Третьего-Второго во второй Семёрке оказалось вакантным. Здесь тоже ничего решать не буду. В команде я только исполнитель, слава Небу.

— Тогда остаёмся до послезавтра, — решила Рысь.

И внутри что-то дёрнулось, словно предупреждая, что надо рвать когти отсюда побыстрее, а не ждать «послезавтра», которое имеет риск не наступить. Но, подёргавшись, затихло, не найдя рациональных причин для тревоги.

День прошёл в весёлой суете. То есть, всё как обычно — «утопить-ка» опять отлынивающего от дежурства меня, заготовка дров на следующие сутки и просто «кто куда». Эльф развеселился, от утренней вспышки не осталось и следа. И всё-таки, он меня тревожил. Что-то странное с ним происходило, я ощущал это всей кожей, но пока не мог понять. После обеда, когда мне всё-таки пришлось отдежурить у костра под бдительным оком Навигатора, я, прихватив светлого братца, нагло смылся из лагеря.

— Фонарик взял?

— На кой фиг?

— На всякий случай…

— Да взял, взял… неоновый, правда.

— Дык, тем лучше!

Я уже говорил, что моё зрение на несколько порядков лучше человеческого? Даже Ван видит не так хорошо, правда, только в темноте. У светлых сородичей немного другие спектры восприятия.

Невзрачный провал в скале, куда без крыльев не очень доберёшься, прятал за собой узкий извилистый лаз в неизвестность. Ну как я мог не полезть, а Ван не увязаться за мной?! Только Ветер отговорился своей «клаустрафобией», и Маньяки просто отказались лезть в это «черную дыру» сомнительного происхождения.

— Тьфу, ё! Задолбался я уже! — проворчал Ван, протискиваясь вслед за мной по слишком узкому проходу.

— А мне дышать тяжело, — проворчал в ответ я. — Я к небу привык. Но не жалуюсь же!

— Да ну! А сейчас ты что делаешь?

— Тебе отвечаю! Дыхание береги.

Ван продолжил бурчать, но уже тише. Вечно недовольный, вредный, злобный, ядовитый гад, который ещё и ничего не имеет против мордобоя. И как тебя только угораздило родиться эльфом?!

Рука вдруг ухнула в пустоту и я чуть не полетел следом. Лаз закончился несколько неожиданно — проломом в стене где-то под потолком обширного зала. Вывернувшись из пролома, я прыгнул вниз и прислушался, ожидая застрявшего брата. Кроме его невнятной ругани, чихания и злобного поминания всей моей слишком любопытной родни до десятого колена, слышались удары капель о камни и смутные шорохи эха.

Ловко спрыгнув и встав рядом, эльф поёжился и шёпотом попросил:

— Фонарик включи.

Узкий луч синего света направленный в потолок позволил нам рассмотреть зал. Серые плиты стен, частично развалившиеся колонны, раньше поддерживавшие потолок, не оставляли сомнений в том, что это дело рук человеческих. Хм, скорее всего человеческих.

— Фрески! — со странной весёлостью отметил светлый, колупнув пальцем трёхсантиметровый слой пыли на стене. — Были когда-то.

Ррр, что, очередной храм?! Везёт… то есть, нифига не везёт же нам на них натыкаться! В последнее время, кроме паранойи я умудрился заболеть резкими и скорее всего смертельными для раздражителей аллергиями на религиозных фанатиков.

— Да нет, не похожи на религиозные, — прочёл мои чувства брат. — Смотри, цветными камешками были выложены. Красивые…

Угу, кому как. Что-то серое, под слоем серого смутно напоминающее что-то… ага, опять серое. Интересно, может Ван ещё и художник? Чего ещё я не знаю о брате?!

— Пошли лучше другой выход поищем, — предложил я, отрывая увлечённо водящего пальцами по стене светлого от его занятия.

Выход нашёлся. Заваленный. И ещё случайно обнаруженный пролом в стене под потолком, явно ведущий куда-то в лес. И люк в полу, закрытый довольно массивной каменной плитой со ржавым железным кольцом. Поднять плиту так и не удалось — та, казалось, присохла к полу намертво.

— Может это обманка для особо любопытных? — почесал в затылке Ван, отчаявшись дёргать кольцо. Взглянув на часы, хмуро добавил:

— Возвращаться пора.

Но в последний раз решив попробовать вскрыть люк, светлый надавил на кольцо и попытался сдвинуть вправо. Внезапно оно поддалось и со скрипом сдвинулось сантиметров на десять.

— Ван, стой! — вскрикнул я, почувствовав как от тайника повеяло тленом.

Это был особый запах. Не такой, как на кладбищах и в склепах. Такой, как в могиле тварей Хаоса. Или, скорее, прах Бездны. Не надо вскрывать это, лучше вообще не тревожить такие места!

— Уходим, быстро, — прошептал Ван и взлетел, чтобы даже шагами не шуметь лишнего.

Через полчаса мы выползли из узкого лаза на встречу клонящемуся к закату солнцу. Время ещё было и мы с удовольствием окунулись в море, смывая пыль.

— Ну что, в лагерь? — лениво спросил нежившийся на солнышке Ван.

Мы обсыхали на утёсе, под которым была пещера. Так просто на эту вершины было тоже не добраться — или лезть по отвесной скале или продираться сквозь почти непролазные заросли с другой стороны. А здесь — травка, цветочки, вишня вон растёт… Я скосил глаз на брата.

— Не хочу. Мне и здесь неплохо. Я отсюда в сеть полезу.

— Смотри, опять обгоришь, — предостерёг эльф.

— Не-а. Уже не обгорю.

— Как знаешь, — светлый усмехнулся уголком губ, поднимаясь и натягивая почти просохший камуфляж, из которого последнее время не вылезал. — Но я твои ожоги лечить не буду!

— Да куда ж ты денешься, — безмятежно отозвался я.

— Посмотрю как ты мучаешься.

— Не-а, не получится из тебя садиста…

— Вот и проверим!

На этой оптимистичной ноте эльф образовал лейтэр и улетел, оставив меня в одиночестве. Накопав в браслетной сумке свои наручни, обруч и КПКшник, я вынул из запястья антеннку. Эту последнюю версию мы на пару с Глюком дорабатывали и заменили среди своих совсем недавно. Прописав всю нужную информацию прямо в Иглу мы сделали её практически самодостаточной. Даже с телефона теперь выйти в сеть можно без всяких проблем. Субстанция Иглы послушно приняла нужную форму и я воткнул её в порт КПК. Н-да, я так привык, что у меня всё это есть… иногда забываю, что такие технологии миру пока недоступны.

…Погружение прошло без проблем. Семёрка собралась в «Чистилище». Вэнди первым делом потянулась ко мне и Вану.

«Ясного неба, ребята!»

Чем-то её мыслеобразы напоминали мне весёлый щебет маленькой птички.

«Ясного, мелкая», — ответил улыбкой я.

«Нашёлся тут крупный! — возмутилась птичка. — Мы здесь все одинаковые! Откуда ты знаешь, что я мелкая? Может я и тебя больше!»

Ван только скептически хмыкнул и ответил сложным эмоциональным образом, заставившим Вэнди гневно замахать на нас руками.

«И как вы ещё друг друга не поубивали?» — поинтересовался Командор, имея в виду нас с братом.

Мы переглянулись и ответили клубком эмоций, искрами смеха и несколькими обрывками воспоминаний о наших «боях». Отсмеявшись, Дрэйк сообщил на общей волне:

«Задание стандартное, плановый вылет, полигон уже знакомый. Приходим, разрушаем контур намётки разрыва, сжигаем мозги компам и тихо убираемся восвояси».

Объяснение сопровождалось развёрнутой схемой задания. Действительно стандарт. Скучновато что-то даже. Такой стандарт только в Америке и выполняем, остальные на фантазию не скупятся и периодически задают нам неплохую трёпку. Вспомнить хотя бы последний рейд в Японии… у-у-у, нас чуть не грохнули всех! Ну вот зачем они постоянно экспериментируют с Разрывами, а? Экстрималы хреновы. Мир порушить не терпится? Я могу подсказать более короткую дорогу к Хаосу! И даже провожу, если хорошо попросят. Наиболее коротким путём через усекновение головы!

Планета и так неустойчива после первого Разрыва. Самопроизвольные Врата и так возникают где попало и как хотят. Так зачем же… Хотя, зачем я спрашиваю, когда знаю ответ — чтобы иметь возможность противостоять тёмным хотя бы в равной степени.

«Вэнди, тебе персонально — никакой самодеятельности! Ни-ка-кой! А то отстраню и возьму Глюка. И на глаза никому не попадаться. Это понятно, Четыре-Два?»

«Понятно», — мрачно кивнула та.

«А нас отчитать?!» — хором возмутились мы с братом и Маньяки, слаженно оттесняя подругу и соратницу за спины.

«И вам — то же самое! — в притворном раздражении зарычал Командир. — Брысь вооружаться!»

Мы разлетелись к своим порталам. Я заметил, что прежде чем перейти к вооружению, Командир огляделся, даю крыло на отсечение, со смущением и грустью! И почему, интересно, мне это не нравится?..

…Песок. Везде, всюду песок. Песчаная буря, что б её. Не будь Призраком — раза три бы уже задохнулся и столько же раз ослеп.

Высокие стены, окружавшие полигон, в этот раз были признанны полезной защитой от песка. Каждый знал свою роль, поэтому исполняли задачу не отвлекаясь даже на краткие реплики. Наша двойка быстро и привычно сожгла цепи намётки Разрыва, в это же время вторая двойка заразила компы новым вирусом нашей «призрачной» разработки.

Выполнили, развернулись и слаженно начали сваливать не оставляя следов. Только я, дурак, напоследок оглянулся и подтвердил своё звание известного попаданца. Над плитой, предназначенной для основы Разрыва, дрожало полупрозрачное белое марево.

«Общий сбор» — настиг меня резкий приказ.

Мы снова материализовались в «Чистилище». Командир сел прямо в воздух и грустно нас оглядел.

«В чём дело, Дрэйк?» — не выдержала Киса.

«У меня к вам неприятный разговор, ребята», — вздохнул Первый и где-то в той области, где у меня находится чутьё на неприятности, похолодело.

И Командир заговорил. Он говорил о том, что Призраки стали слишком близки, а это опасно для команды. Что мы слишком дорожим друг другом и это становиться неприемлемым. Что из Команды мы становимся уже чем-то большим. Он не допускал эмоций и образов, обходясь только словами.

«Такие Клинки полностью расформировывают, — продолжил Командир. — Потому что… Потому что вы слишком сильно спаяны».

В гробовом тяжёлом молчании стояли шесть одинаковых фигур против одного такого же. И даже на безликих масках я мог прочесть то же, что сейчас царило в моей голове. Что я сделал такого, чтобы меня прогнать? Не смогу уйти, не смогу жить без этих рейдов, не смогу знать, что там где-то не сделано мною то, что должно быть сделано.

«Но ведь это исключает предательство» — чей голос произнёс эти слова? Не мой ли?..

Лёгкая улыбка ветерком прошлась по нам.

«Именно поэтому я говорю с вами, ребятки, а не Дэймос, — ответил Дрэйк имея в виду Первого третей Семёрки. — Не афишируйте как на самом деле дела. А то нас расформируют».

От сердца отлегло. Играть не в первой, каждый из нас тот ещё актёр! Главное, что мы останемся Клинком.

«Ты можешь на нас рассчитывать, — обернулся я перед тем, как уйти. — В любом деле. И на меня в частности ты можешь рассчитывать всегда, этого я не забуду, даже если займу трон и буду править».

«И на меня, — добавил Апокалипсис. — Даже если мне… придётся вернуться к светлой правящей родне».

«Править?.. — голос-мысль получился в это раз на пол тона выше, чем обычно говорил Командир. — Править… Значит, не просто аристократы…».

Он ещё не закончил говорить, но я уже шагнул в портал и исчез не прощаясь.

Раскрыв глаза, я некоторое время тупо рассматривал алеющие в лучах заката облака. Н-да, вот уж где не ждал проблем! Даже не знаю, как теперь реагировать и пребываю в растерянности.

И ещё это марево… Может всё-таки показалось? Ну что там может быть, на полигоне, где всё и всегда проходило гладко? Позакидывав всё в браслетный карман, и вернув антенну в запястье, я с неудовольствием обнаружил, что обгорел. У-у-у, опять, ну что за гадство! Опять забыл, что от морской соли на коже обгораешь значительно быстрее чем обычно. Ой. Что-то перестройка с Призрачного типа мышления на нормальный не очень гладко проходит. Да и во время рейда перестройка прошла только наполовину. Может Дрэйк в чём-то прав?.. Нет, даже думать так не желаю!

Агрх, больно! А это ещё что… то есть, кто? Демон, вот же ж… муравьи! В моих джинсах!!!..

Срочно раздевшись, я вытряс из джинс и футболки непрошеных гостей и только после тщательной проверки решился снова одеться.

Перед тем, как прыгнуть со скалы, я размял крылья, потянувшись и стараясь не замечать пока ещё не сильную, но довольно неприятную боль в ожогах, ещё разок полюбовался закатом. Красиво. Не то, что пыльное серое нечто на стенах найденного грота.

С высоты было видно как возвращаются из сети ребята, как Данька в лагере, потянувшись, стащил с себя обруч, заворочалась валяющаяся на берегу Маньячка. Где это они задержались? Ну, я-то обратный путь к родному телу всегда срезаю, а что тошнит потом — так это мелочи. Ветер сидел с книгой на коленях возле своей палатки, стоящей самой дальней от остальных. Глюк со Сказочником опять дрыхли в гамаках. Вот же леньтяйская человеческая раса! Шон сторожил Кису. Как всегда.

Апокалипсис, не открывая глаз, с размаху приложил подкравшегося Маньяка кулаком в челюсть. Данькины «ниндзявские» приёмчики опять не сработали против остроухого. Хе-хе, я был бы удивлён, случись иначе! Эльфийский Хранитель способен сражаться даже без сознания!

Обожаю своих друзей. Или я это уже говорил? С ними и венец не давит… Даже в Академии было по-другому. Жизнь в условиях общаги, с такими же голодными студиозами не сделала общение не то что с сокурсниками, но и с соседями по комнате проще. Венец принца словно проводил границу между мной и остальными. Как же эта полоска чёрного металла иногда давит на голову…

Я пропустил момент, когда Феникс вскинулся, когда тенью прошла полоса по земле, полукольцом окружая наш маленький лагерь. Я рванул вниз, одновременно Ветер вскочил, но полоса осязаемого мрака была быстрее, оплетя его с головы до ног. Феникс вскинул голову и меня подбросило вверх порывом ветра, одновременно бог попытался обратиться птицей. Ты что делаешь?! Дай мне спуститься немедленно!!!

Данька оказался возле Феникса первым. Короткий удар и разлетающийся веер крови, медленно падало на землю рассечённое от плеча до бедра тело Маньяка, а Ван уже вцепился одной рукой в крыло Феникса, другой в чёрную полосу…

Взрыв без огня и силовая волна, пройдясь по всем в лагере, снова подбросила меня в небо. Эльф и бог исчезли. Оглушённые друзья лежали на земле. Зашлась в безумном крике Маньячка.

Едва не упав в костёр, я кинулся к Маньяку. Возле воронки от взрыва земля была черна от крови и друг лежал, беспомощно раскинув руки, глядя в небо. Мёртвый.

Шон, Рысь, Глюк, Легенда — все едва дышали, не приходя в сознание. На берегу срывала голос криком Маня.

— Мань! Маня, Манька! Ты слышишь меня?! Да Маньячка же!!!

Девчонка судорожно всхлипнула и ткнулась лицом в моё плечо. Одной рукой обняв её, другой я уже набирал номер деда…

…Группа быстрого реагирования прибыла менее чем через час после звонка принца. Оставшиеся в сознании Ирдес и Маня молча сидели рядом с перетащенными на берег друзьями. Следопыты уже замеряли фоновые возмущения и искали след телепорта. Тёмные врачи возились со своими бессознательными пациентами. Укутали в белую простынь мёртвое тело.

— Рассказывай, — коротко приказал дед внуку.

Ирдес без выражения в подробностях пересказал деду произошедшее. Потом вдруг как-то беспомощно, так что у старого Императора невольно защемило сердце, повёл плечом, оглянулся на сидящую рядом с мёртвым братом девушку.

— Деда, что происходит?..

Больше всего ненавижу ожидание и неизвестность. Ребята лежали в глубокой коме. Мы с Маней молча сидели в фойе закрытой лечебницы для тёмных, где не так давно пришлось лечиться и нам с Апокалипсисом. Где-то там носились следопыты, подгоняемые тяжёлыми подкованными ботинками дедушки, отец в экстренном режиме улаживал возможные возникновения политконфликтов из-за «несанкционированных манёвров» Тёмного Рыцарства на территории человеческих земель. Всё из-за этих японских психов… О Небо, пусть дядя Дарий женится, заведёт себе наследников и избавит меня от трона! Мама сидела в палате и не отходила от Шона. Хорошо хоть мимоходом вылечила мои надувшиеся волдырями ожоги.

Ничьим родителям, кроме моих, пока не сообщили. Маня особо просила пока ничего не говорить их с Маньяком родне.

Обычно попадает мне. Шону второй раз досталось. Первый раз я растерзал обидчиков на кровавые ленточки. И в этот раз не пожалею, только найду.

Руки сами по себе листали страницы книги, которую оставил на берегу мой бог. Даже что-то читалось. Захлопнув книгу, поглядел на обложку. Неплохой фантастический боевик… Ветер вообще любитель читать. Мою домашнюю библиотеку он изрядно разорил. Ха, бог, любящий почитать развлекательные фантастически книжки, которые всякие умники за достойное чтиво и не считают вообще! Надо было видеть, как Феникс пытался разом утащить все книжки с моих полок и почитать на ходу! Я хохотал до слёз, глядя на окопавшегося в макулатуре бога, вцепившегося в книги с фанатичным блеском в глазах. Эта, кстати, тоже с моей полки…

Все эти мысли крутились в голове фоновым бардаком вокруг трёх — мой друг умер, мой бог пропал, и я не мог услышать душу светлого брата. Где-то очень далеко я чувствовал, что ему отнюдь не весело и он очень, просто до алой пелены на глазах, зол. И как я не звал его, брат не слышал.

Данька… Я видел его мёртвым, но всё равно не верю. А Манька, как же она-то… А ведь не выживет. Она с братом была не просто неразлучна — двойняшки представляли собой единое целое существо…

Молча поднявшись, она пошла к выходу. Вскочив, я направился следом. Нельзя её сейчас оставлять. Спустившись на этаж, мы вошли… вот демоны… в морг. И моя подруга подошла прямиком к телу, откинула простынь. И остановить нельзя.

— Это не мой брат, — с ненормальным, пугающим спокойствием сказала она. — Это подделка какая-то. Не знаю, зачем и кто это сделал, но ЭТО — не Данька.

— Мань…

Она обернулась. Небо! Она ведь вполне вменяема! Ну, настолько, насколько это вообще для неё возможно. И отдаёт себе отчёт в том, что говорит. Оглянуться, нет ли кого лишнего, протянуть к ней растопыренные пальцы…

— Верю, — коротко выдохнул я, размыкая контакт. Без сети это не так легко, но всё же возможно. — Это не Данька. Но если мы его не найдём, то Даня имеет все шансы стать трупом.

И мы вернулись обратно на уже облюбованный диван этажом выше.

— Ирдес, я тебе должна кое-что сказать, — тяжело уронила Маньячка, словно раздумывая, стоит ли мне доверять свою великую и ужасную тайну. — В продолжение того, что ты уже знаешь.

— Я слушаю, — ответил как можно спокойней. То, что ты мне показала в морге… после такого я всё что угодно приму спокойно. Великое Небо, мой друг не умер!..

Манька вздохнула, оттянула ворот футболки.

— Мы с Данькой не люди, — судорожно, словно прыгнув в ледяную воду, призналась она.

— Ну… — протянул я. — Вообще-то, я догадался. Так что нового ты мне не сказала.

Маня как-то дико глянула на меня и продолжила:

— Но ты не знаешь главного, Крылатый. Мы — эксперимент. И не слишком удачный-то. Я вообще не должна была появиться, а Данька задумывался чем-то вроде усовершенствованного полуоборотня, — подруга пытливо посмотрела на меня, ища в глазах тень отвращения или презрения. Не, Манюня, не надейся. Я злобствующий расист, но не для тебя. Тебе плевать, что я Наследник трона, мне плевать, что ты неудача каких-то мелкотравчатых генетиков. Убедившись, что сие откровение меня ничуть не смущает, она продолжила: — Друг без друга я и Даня умрём. Если нас развести больше чем десяток километров друг от друга, мы протянем только двенадцать дней, после чего — кома и смерть. Мы знаем, мы пробовали. Сейчас он без сознания. Когда очнётся, я почувствую направление. Мы должны будем их найти…

— Боюсь, нам придётся опять действовать на свой страх и риск, — тихо сказал я, осторожно оглянувшись на пробежавшего по коридору в сторону палаты Шона разъярённого отца. — Вдвоём.

— Первый раз что ли… — так же тихо ответила мне боевая подруга, проследив за моим взглядом. — Твоя паранойя, мой маниакально-депрессивный психоз… Ван и Данечка ещё пожалеют, что вляпались они, а не мы.

— Ага, — согласился я. — Хотя, зная Маньяка с Апокалипсисом, могу предположить, что нам не достанется живых врагов. И придётся их разнимать на обломках чего-нибудь взорванного рядом с уложенными в штабель трупами.

— Да не, не будут они трупы штабелями складывать — где попало раскидают!

— Это точно!

Переглянувшись, мы рассмеялись, хоть немного сбрасывая напряжение последних часов.

Через десяток минут мы перебрались на крышу, где жевали шоколад и разговаривали, попутно не переставая пытаться соприкоснуться с душами своих братьев. Солнце скоро должно было коснуться горизонта.

Манька рассказывала про себя и Даньку.

— Мама не в курсе, — говорила она. — Вообще понятия не имеет, уж не знаю как так вышло. На счёт папы мы не уверенны. Я вообще не знаю по праву ли мы носим его фамилию и данные нам имена. Все документы на нас мы нашли у дяди, папиного брата, дома. На форзаце папки стояла пометка «Даниил и Марина Хмельные», но внутри нас обозначили как «Основной объект» и «Побочный объект»!.. Данька за одно только это обозначение меня как «побочный объект» вознамерился всех убить. Только вот кого этих «всех» мы пока что не знаем…

Маньячка говорила, я слушал. Ей нужно было выговориться, а я лишь вставлял нужные фразы и задавал нужные вопросы, как она того от меня ждала. А ведь она и мысли не допускает, что мы можем… даже думать не хочу… но мы можем не найти братьев. Или не успеть. Или тот труп действительно Маньяк… Та-ак, опилки в голове с тараканами вместе! Ведите себя смирно, а то щас быстро перестрою на призрачный тип! Мы НЕ МОЖЕМ не успеть, и НЕ МОЖЕМ проиграть и мой друг живее всех живых! Ар'Грах всегда выигрывает войну. Любую! Иначе демона лысого мои предки правили бы столько веков и не только в этом Мире!

Запнувшись на полуслове, Маньячка подскочила как ошпаренная и я взметнулся вслед за ней мгновеньем позже. Чувство направление возникло резко и очень отчётливо. Меня тянуло и тащило вперёд, вышибая все здравые и не очень, и даже совсем не здравые мысли. Оставалось только одно чувство-ощущение-мысль — лететь-бежать, что угодно делать, только не стоять на месте! И ледяной привкус металла… как призыв Ветра. И Ветер мой едва жив.

— Ловушка, — уверенно сказала Маня.

— Выбора нет, — коротко бросил я, выпуская крылья.

Но прежде, чем взлететь, подхватив подругу, я набрал эсэмэску дедушке, продублировал папе и дяде, высчитав через GPS вектор направления. Маньячку я обхватил за пояс, накинув поле левитации, и легко прыгнул с крыши. Небо, что же я делаю, придурок несчастный…

— Чего? — хрипло отозвалась на моё бормотание Маня.

— Да ничего, — так же хрипло ответил я, поймав новый восходящий поток. — Думаю о том, какой я идиот.

Спина болела. Руки свело судорогой, расцепить их сейчас я не смог бы при всём желании.

— А сопротивляться можешь? — лаконично поинтересовалась девчонка, щурясь в сторону восходящего солнца.

— Не могу, — тяжко вздохнул я.

Город и острова давно остались позади. Позади, впереди, с боков, везде было открытое море. Мчался как безумный всю ночь. Хотя, почему это «как»?! Параноик… долбанутый всей головой. Да, раздери демоны, меня тащит вперёд с такой силой, что я даже если бы было где, не смог приземлиться и отдохнуть! Да и Манька уже не кажется такой лёгкой. Бедная, ей ведь гораздо тяжелее. Я-то тренированный, а она на чем держится?

Чует моя многострадальная пятая точка, закончиться-таки наш путь в «Стране Восходящего Солнца». Куда никогда не хотел попасть, так это в Японию. Сожрали бы этих психопатов твари Хаоса, но ведь подавиться могут. Призраки и те нарывались как тараканы на «дихлофос». При всей моей, не сомневаюсь что взаимной, крайней нелюбви к узкоглазым заразам, противники они изобретательные и достойные. ТОЛЬКО ИХ СЕЙЧАС И НЕ ХВАТАЛО!!!

Боль в спине стала такой сильной, что крылья невольно замедлялись. Чужая боль отголоском прошлась от макушки до пяток. Э, не, так не пойдёт. Всё, принц Ирдес, пора перестраиваться.

— Маня, сейчас я тебя переброшу так, что ты будешь у меня за спиной, — предупредил я. — Крыльев не бойся, лететь ты мне не помешаешь. Попробуй поспать.

Она только кивнула. На несколько мгновений я полностью расслабился, особым образом приводя в порядок закаменевшие мышцы и уходя в свободное падение. Расплата будет потом. А сейчас — частичная трансформация и полная перестройка сознания.

— Ирдес… Ирдес, твою налево! Да очнись же, я тебя не вытащу сама!!!

Открыв глаза, я тут же вынырнул на поверхность и закашлялся, пытаясь очистить лёгкие от воды. О-о-о, здравствуй, моя неминуемая расплата!

— Ты как? — Маня заметила моё искажённое лицо.

— Добей, — жалобно попросил я.

Знакомый до дрожи алый отблеск в синих глазах заставил меня слегка повеселеть. А уж когда она сказала следующую фразочку в своей неподражаемой манере, на душе окончательно полегчало:

— Конечно, р-р-радость моя, добью особо жестоким способом. Но сейчас порадуюсь твоим страданиям, это тоже очень весело. Теперь на воду ляг и отдохни, я поплыву.

Я лёг, она крепко схватила меня левой рукой за ворот и поплыла. Человек бы давно свалился, а Маньячка ничего, плывёт. Покосившись на подругу, я отметил, что дикая гонка над морем не прошла для неё бесследно. Вокруг запавших глаз залегли чёрные круги, тонкие черты лица заострились от усталости и обветрились. Мокрая, просоленная, злая, гребёт на злобном упрямстве в сторону восхода. Опять восхода?! Или всё ещё восхода?!

— Сколько времени я летел?

— Сутки.

Теперь понятно, почему каждая мышца словно комок пульсирующей боли! И отдыхать сейчас нельзя, что самое мерзкое! Та-ак, надо перевернуться и грести… Щас… Перевернуться, я сказал! У-у-у, больно-то как! На спине будет легче, но нельзя, демоны дери!

Ван… Ветер…

Отклик неожиданно пришёл от обоих. Ужас Ветра и ярость Вана.

Малыш, уходи!!!

Ирдес, твою налево, где тебя до сих пор носит?!

Нет… слишком опасно…

Дикая боль стегнула как ударом кнута.

Бог, не будь дураком! Мы не выберемся сами!

Мы только подставим малыша…

Он явиться с армией…

Каким, интересно, образом?! Этот призыв сейчас сведёт меня с ума!

Ветер, мы идиоты!..

О, Великая Бездна… что же я сделал…

Мы сделали, не ты один… Ирдес, прости, малыш. Сейчас я попробую приглушить… Ты хоть соображать сможешь толком. Прости…

И не подумаю, потом в морду получишь. И ты, Ветер, тоже получишь. Ван… а Данька…

С нами. Манька с тобой?

Угу, куда бы я от неё делся. Я вас вытащу, только бы знать, куда лететь.

Я оставлю тебе путеводную нить… только поторопись.

Брат резко отдалился и тащившая меня вперёд сила порядком ослабла. Двигаться надо!

— Ты чего трепыхаешься, воробей?

— Да нельзя мне отдыхать! Совсем! Иначе не встану потом.

Маня помогла мне держаться на воде, пока я, мешая в причудливых эпитетах русский мат со старосветлой тонколингвистической руганью и откровенными старословенскими выражениями, заставлял своё тело повиноваться. Через полчаса несколько полегчало и я даже смог отпустить плечо белобрысой Маньячки. И вдруг уже она панически вцепилась в меня.

— Ирдес, ты взлететь можешь?!

Я проследил за её взглядом.

— О Небо, мать твою!.. Попытаюсь!

На нас быстро надвигался чёрный фронт шторма. Попытки подняться в воздух заканчивались приступами зверских судорог, трансформация останавливалась на первой стадии и дальше не шла ни в какую. Оставалось только сделать хоть что-нибудь, чтобы не потерять друг друга в воде. Тогда я сделал первое, что пришло в голову — снял ремень и накрепко связал свою правую руку с её левой. И только тогда понял, что где-то потерял свой браслет! Там же все мои книги, КПКашник, ноут, наручни и обруч! А ещё сколько всего!!! Копии ключей от всех папиных тайных ходов!..

Потом думать стало некогда. Осталась только одна мысль и стремление — не захлебнуться и смотреть, чтобы Маня не потонула.

Вода резко похолодела. Стало темно как поздним вечером. Сумасшедший ветер сбивал пену с высоких волн, швыряя её пригоршни нам в лицо, тугие струи дождя лупили не хуже града. Молнии сверкали над самой головой и я молчаливо просил Великое Небо, чтобы они не били в море.

Холод, ветер, соль и вода, вода… Всё слилось в одно желание не захлебнуться с диким упрямством раз за разом выныривая из воды. Одни рефлексы…

…Выжить. Накрыло новой, одной из бесчисленных сотен, волной. Вынырнуть, снова постараться не наглотаться воды, выдернуть за собой привязанную к руке. Вдохнуть поглубже. Вынырнуть. Новый вдох. Держаться. Держать её. Выжить…

…А потом чьи-то руки потянули из воды, поддержали, пока меня выворачивало наизнанку, помогли куда-то дойти по качающейся под ногами тверди. И те же руки попытались отвязать мою руку от чьей-то…

— НЕТ!!! — рванулся вперёд.

Почти ничего не различая вокруг, я увидел её и понял, что моя боевая подруга не дышит. Посиневшие губы и ненормально белое лицо.

— Маня! Маньячка!!!

Кто-то что-то попытался сказать мне, оторвать от девчонки, но я лишь зло отпихнулся, переворачивая её, с трудом разжимая зубы и сдавливая, чтобы избавить от воды в лёгких. Быстрее, ещё не поздно! Перевернув её обратно на спину я сцепил в замок ладони, образовывая небольшой разряд и с силой ударил напротив сердца. Не дышит. Склониться, вдохнуть в неё столько жизни, сколько сейчас возможно оторвать от себя. Новый удар. Жизнь. Удар. Жизнь. Ну же, Маня! Я не могу тебя потерять!!! В глазах плыло, мутнело, поплыли золотые лужи с чёрными точками. Голова взрывалась приступами боли. Плохо. Сил слишком мало. И всё-таки, склонившись, я последним усилием оторвал от себя ещё крупицу жизненных сил. Удар, ещё раз…

Она резко вдохнула, выгнулась в судороге, откашлялась, отдышалась и выругалась. Ругается — значит живая! С такими мирными мыслями я лёг там, где сидел и уснул…

…Тепло. Сухо. Слегка покачивает на волнах. Запах морской соли, рыбы, свежезаваренного чая, хлеба. Шерстяное одеяло щекочет кожу. Интересно, мы уже в ловушке или где-то ещё?

Не открывая глаз, я потянулся к душе брата и почувствовал его глухую, усталую злость. Держись, светлый.

Кое-как разлепив глаза, огляделся и первой, на кого наткнулся взгляд, оказалась японка. Маленькая, изящная, уже не молодая, но как девушка хрупкая женщина что-то читала, сидя за столом, подобрав одну ногу под себя.

Беззвучно встать не получилось. Зато получилось с грохотом рухнуть на пол, запутавшись в одеяле, собственной шевелюре и ещё захватив тощую подушку! Иррррдес в своём рррепертуаре!

Я уже говорил, что подъём — это очень весело?! Вот и японка хихикала, глядя на мои попытки выпутаться из предательски завернувшегося в кокон одеяла. Встать всё же удалось и выяснилось, что это не столько палуба под ногами шатается, сколько эти самые ноги не держат. Коленки всё-таки подкосились, я опять брякнулся на пол, и состроил по этому поводу самое обиженное и недоумевающее лицо, чем вызвал у женщины новый приступ смеха.

Пока попытки подняться с трудом, но продвигались, я успел заметить, что нахожусь в каюте скорее всего большой яхты, одежда моя стопочкой лежит на стуле рядом с кроватью, а на мне камуфляжные штаны и чёрная майка. Когда ноги решили исправиться и начать выполнять свои прямые обязанности по поддержанию меня в вертикальном положении, японка жестом пригласила меня к столу, где ждал нехитрый завтрак (обед? ужин?!) из бутербродов и чая. Живот предательски заурчал, но я решительно мотнул головой и спросил:

— Где Маня?

Женщина удивлённо взглянула на меня и, разведя руками сказала что-то на своём языке. В ответ я показал оставленные ремнём чёрные синяки на запястье и чётко повторил свой вопрос. Она улыбнулась, поднялась, оказавшись почти на голову ниже меня, и повела за собой из каюты. Мы поднялись на палубу.

— Манька!..

Она спрыгнула с носа яхты и, в три диких прыжка оказавшись рядом, крепко обняла. Мне пришлось опереться на стену, чтобы устоять на ногах. Стойкая девчонка. Я еле стою, а она уже прыгает во всю.

— Ох, Ирдес, ну и напугал же ты меня!..

— Я тебя?! Это ты меня чуть в гроб не загнала!..

— От тебя дождёшься, как же… Не пугай меня так больше. Я думала ты не проснёшься.

— А я знал, что ты выживешь. И я рад тебя видеть.

Спасибо тебе, Великое Небо, что даже на земле и в воде ты живёшь в моей душе. Спасибо, что помогло мне не потерять это белобрысое, снова сияющее слегка ехидной улыбкой, совершенно сумасшедшее создание, без которого жить мне было бы очень хреново! Так хреново, что практически несовместимо с жизнью.

Японка что-то спросила, Маньячка же, сверкнув жемчужной улыбкой, что-то ответила. Э?!

— Ага, и китайский я тоже знаю, — кивнула в ответ на незаданный вопрос девчонка. — Ирдес, это Наоми, одна из наших спасателей.

Отстранив подругу, молча поклонился женщине. Даже в полной отключке запомнились руки, растиравшие и разминавшие закаменевшие мышцы, запах эфирного масла и тепло. То самое тепло и тот самый эфир, который тонко чувствовался от ладоней маленькой японки. Если бы она не знала, что делать, я бы неделю не встал. А сейчас даже боли нет. Мне опять неоправданно везёт? Не к добру это.

Наоми ласково улыбнулась в ответ и крикнула в сторону:

— Рийо! Кацу, Кеншин, Исаму, Амая!

— Рийо — это отец семейства, капитан, — быстро и тихо рассказывала мне Маня. — Кстати, на четверть русский. Кеншин и Исаму — сыновья Наоми и Рийо. Амая — младшая дочь. Кацу — капитанов племянник, живёт в его семье и тоже считается сыном. Наша официальная версия потопления — отдыхали с друзьями в море, смыло с палубы штормом. Ты мой сводный брат.

— Понял.

Яхта мне сразу понравилась. Большая, с парусами и движком, так что даже штиль не страшен. И красивая. Куплю себе такую же! Может быть, если не передумаю.

К моему удивлению, здоровенный, высокий и широкоплечий японец Рийо оказался блондином. Ступор, вызванный мастью капитана, не сразу позволил мне рассмотреть его детей.

Кеншину (блин, что за имя такое дурацкое!) навскидку было не меньше двадцати двух лет. Высокий как его отец, но каждая чёрточка, каждое движение говорили, что это сын Наоми. Исаму (ещё одно!) оказался подвижным, живым парнем лет девятнадцати, с вечно пляшущими в глазах весёлыми демонятами. И ещё мне не понравилось, как он поглядывал на Маню. Она мне не девушка, но ответственность за неё в отсутствие Маньяка несу именно я. Надо за ним внимательней следить. Кацу (ага, пополняем список дебильных имён. Этот переплюнул всех остальных) выглядел не старше Исаму. И был он угрюмый, молчаливый и замкнутый. Стоял слегка в стороне, в разговорах практически не участвовал и в то же время видно, что не чужой в своей семье. Чем-то он мне напомнил Апокалипсиса и вызывал необоснованную симпатию. Необоснованные всякие эмоции — брысь!

Амая… (ну, ладно, это почти нормальное имя, пусть даже вызывает нездоровые ассоциации! На счёт Наоми молчу, ибо о своей настоящей спасительнице невозможно отзываться плохо) Амая, ровесница Маньячки, была какая-то странная. Просто удивительно белокожая для своей расы. И слишком светлоглазая. Молчаливо поглядывала на нас из под своей чёрной чёлки, и глаза в закатном солнце поблёскивали оранжевым. Ощущение странности не оставило, даже когда я списал необычную внешность на мутацию со славянскими генами. Они и в тритыщелохматом поколении проявляться будут, не то что в третьем.

Паранойя оживилась, найдя благодатную почву и вгрызлась, не замечая вялых отбрыкиваний.

После ритуала приветствия и знакомства, изрядно сдобренного комментариями Мани, невольно ставшей переводчиком, пустой желудок опять изволил напомнить о себе. Когда Наоми строго отослала всё семейство прочь, а нас с Маней повела в каюту, стало понятно, кто здесь главный. Амая увязалась за нами. Паранойя радостно оскалилась четырьмя рядами острых зубов.

Сметая бутерброды подчистую со стола и запивая то ли чаем, то ли ещё каким-то напитком (вкус был странный), я не переставал вертеть в голове одну мысль. А именно — как мы отсюда смоемся? Способов была целая куча. Разных. И все неприемлемые.

— Они знают, что я тёмный? — спросил я, покосившись на белобрысую Маньячку.

— Когда ты ругался, рычал и скалился во все клыки в бреду, это трудно было не понять, — усмехнулась она.

Вечно клыки выдают. Ну да и ладно, зато не будет лишних вопросов.

— Сколько я был без сознания?

— Да почти сутки…

Сутки!.. И в пути… сколько там получилось? Ночь, сутки в «боевом режиме», потом шторм… сколько он длился? Тоже до глубокой ночи. И сейчас близился вечер. Интересно, с какой скоростью я в «боевом режиме» летаю? Что-то быстро мы на японскую яхту наткнулись.

Судя по направлению, кораблик пока что плыл в ту сторону, которая нам нужна. Значит, пока можно не очень сильно дёргаться. А заняться тем, что откладывать больше нельзя.

— Маня, спроси у Наоми, знает ли она, что должны делать тёмные, после того, что было со мной, — сказал я, внимательно глядя в глаза хозяйки яхты.

Маньячка перевела, и женщина медленно кивнула, не отрывая от меня своего взгляда.

— Спроси, насколько Рийо хороший боец.

В ответ японка произнесла какую-то фразу, из которой я различил только «Рийо» и «Кеншин».

— Она говорит, что Рийо превосходный воин, но мечом Кеншин владеет лучше, — перевела моя подруга и добавила явно от себя: — Имя Кеншин означает Сердце Меча.

Что ж… похож. Я поднялся. Наоми приподняла бровь, задавая недвусмысленный вопрос. С моей стороны последовал решительный кивок. Она вышла и подозвав сына, объяснила, что от него требуется. Кеншин поглядел на меня сверху вниз и эдак снисходительно улыбнулся. Это ты зря… Не удержавшись, состроил невинно-наивную мину, после чего этот Сердце Меча окончательно уверился, что я полный лох и клинок использую только чтобы картошку чистить в нарядах на кухне. Его мать, которая, изучив моё с виду очень безобидное телосложение и видев ладони в специфических мозолях, не могла не знать, как на самом деле не прав её старший сын, только ехидно прищурилась.

Кеншин принёс две катаны и одну протянул мне. Ух ты, классический самурайский меч! Только тупой. Тренировочный видать. Я с сомнением взвесил в руке предложенное оружие. Лёгкий. Гораздо легче моего фламберга и короче. Но может и не стоит сейчас таскать эту боевую тяжесть? Тем более что даже частичной трансформации не будет, а мой фламберг — оружие очень тяжёлое. Решено, помахаю катаной!

Сомнение на моём лице было истолковано нынешним противником по-своему и не к моей чести. Ну-ну, лыбься дальше. Я тебя за каждый снисходительный взгляд ответить заставлю. Развернув ладонью вверх левую руку, попросил дагу. Парень меня понял, удивился, но притащил из каюты два «младших клинка». Вроде бы называются они вакидзаси, если я не ошибаюсь. Сорок сантиметров и весьма непривычной конструкции. Моя растерянность и неловкие попытки приспособить это под левую руку опять были истолкованы неверно.

Все собрались посмотреть на этот бой, оставив дела. С Маниной подачи уже заключались пари. Причём, мне кажется, и Наоми поставила на мою победу.

И всё же перед началом боя я решил приятно удивить противника, поклонившись и поприветствовав его по всем самурайским правилам. Этому тоже учат в Академии.

Уже после этого противнику стоило бы задуматься. Но не удосужился. Что ж, не буду разочаровывать, поиграю в неловкость!

Кеншин атаковал первым. Самым простым приёмом, направив удар сверху вниз под углом в шестьдесят пять градусов. Отбив удар я специально оступился, спустив его катану не только по моему мечу, но и отпихнув дагой. Испуганно моргнуть, поглядеть с опаской…

Японец лениво атаковал, я так же лениво отбивался, изображая полную неспособность владеть холодным оружием. Минут через пять меч перестал быть чужим в руке, а мышцы достаточно разогрелись. Теперь можно и по-другому поиграть.

Словив сильный и точный удар голой пяткой в колено, отбросивший его на несколько шагов, противник посмотрел на меня с недоумением. И получил небрежный поклон, скрывший пакостную улыбочку. Когда бой возобновился, я начал втихаря издеваться над несчастной жертвой. Стиль «этот неловкий невинный мальчик наносит удачные удары только чудом» был опробован мною не впервые. Мои пинки и безобидные, но болезненные тычки всегда достигавшие цели так, что это выглядело абсолютной случайностью (не забывать нужные эмоции рисовать на лице!) доставили этому… снисходительному… немало неприятных мгновений. Но получив рукоятью даги в зубы, он почему-то обиделся. Да не сильно же я стукнул… зубы не выбил, челюсть на месте.

Сплюнув кровь, японец встал и что-то мне яростно высказал.

— Кеншин требует, чтобы ты прекратил вводить его в заблуждение и сказал, что так притворяться и обманывать недостойно самурая! — расшифровала Маньячка.

— Скажи ему, что я не самурай, а подлый и бесчестный тёмный, — хмыкнул я. — А за свою невнимательность надо платить. А ещё первым впечатлениям нельзя доверять.

Она сказала. Кеншин разозлился. Показал себя во всей красе. И я целых полчаса развлекался с полной выкладкой! И даже получил пять… ну, ладно, шесть ощутимых тычков и ударов!

Самурай бился со всем мастерством, на которое был способен, я смог оценить и скорость реакции, редко доступную человеку, точность и силу наносимых ударов, ловкость противника. Кеншин тихо рычал и откровенно был зол. А я хохотал и пел боевые марши, прыгая по палубе, легко балансируя на бортике и взмывая ввысь полётным прыжком. Издеваться над этим человеком было истинным удовольствием! Такой ожидаемо самоуверенный! Но хорош как воин, не могу не признать.

Когда разминка была сочтена законченной, я, без предупреждения перейдя к скупым, чётким и точным движениям, выбил ногой клинок из левой руки самурая, прижал к палубе катану и остановил свою дагу в миллиметре от его горла.

— Он сдаётся, — сказал Маня.

Фирменный оскал, перенятый у двойняшек, на лицо маску психопата, едва слышно зарычать, отразить в зрачках алый блик. И спокойно отойти, поклониться, сложить оружие. Посмотреть на полное обалдение противника. Как говорят в сети — «йа кросавчег»! Есть ещё желающие это оспорить?!

— Если ты — Сердце Меча, то я — сам Клинок, — сказал, не заботясь о том, поймёт ли меня человек. — А за разминку спасибо. Я повеселился.

Маньячка и Наоми ударили по рукам и победно поглядели на остальных. Хм… Кацу тоже на меня ставил? Моё Высочество пребывает в удивлении.

В общем, всё было прекрасно, кроме одного нерешённого вопроса — как свалить и, собственно, куда? Я не знаю куда направляюсь, смогу ли выбраться и главное — как возвращаться? Пока способен думать, пока меня не потащило вперёд, я просто обязан решить эти вопросы так, чтобы не вмешивать в свои дела посторонних людей. Эти — даже не имперцы, у меня нет права распоряжаться их жизнями.

Поэтому после боя я расположился на носу яхты, согнав Маню и посвятил себя решению проблемы с наименьшими потерями времени, и затратами моих как психических, так и физических ресурсов.

Рационально было оставить Маню здесь и тихо смыться самому, но — опять неприемлемый вариант. Маньяки должны быть друг с другом рядом как можно скорее. Я уже сейчас вижу ледяной ужас в глубине её души, что будет дальше даже представить страшно.

Отчаявшись дозваться, подруга с силой пихнула меня ногой. Не ожидавший такой подлянки с её стороны я рухнул в воду. В несколько судорожных гребков ушёл в глубину, подождал пока надо мной пройдёт днище яхты и только после этого вынырнул, сразу взлетев. Капитан Рийо в это время уже тормозил свой кораблик, остальные провожали мой стремительный взлёт обалдевшими взглядами.

Такое же стремительное пикирование, я остановился в трёх метрах от Маньячки и скрестил руки, пристально глядя на неё. Ну ни капли вины! Зато сумасшедший блеск в глазах и предвкушение на лице! Погоди у меня, зараза белобрысая! С самой постной миной я стряхнул на неё всю воду с крыльев…

Минут через двадцать, после того как включились в игру все младшие члены команды (что характерно, на стороне Мани!), я, наконец, поймал эту… гм… хорошую девочку и нырнул вместе с ней в море. Протащив под днищем, вынырнул с другой стороны, мирно вернул на палубу и стряхнул воду с перьев на «отважных спасателей» моей боевой подруги.

— Тёмный паршивец! — выругалась мокрая девчонка, исхитрившись в третий раз за сегодня дотянуться до моего многострадального уха. — Маньяка на тебя нет!

— Апокалипсиса на тебя нет! — машинально ответил я, освобождая свою драгоценную часть тела.

Смысл брошенных в запале фраз дошёл почти сразу. Маня сникла. Не позволяя загрустить надолго, подошёл Рийо и что-то сказал, смеясь.

— Он говорит, что теперь понимает, почему мы оказались за бортом, — тут же улыбнулась девчонка.

— Это она виновата! — возмущённо высказался я, ткнув в подругу пальцем, чем заработал новый тычок под рёбра от Мани и вызвал у капитана смех.

Солнце уже закатилось, и Наоми отправила нас обоих сохнуть и переодеваться, пока не замёрзли. Возражать ей не хотелось. А потом повела в кают-компанию, где уже собрались все и накормила чем-то невообразимо вкусным. Это чудо было похоже на кремовые пирожные, только вкуснее и есть надо было ложкой из стаканов.

Когда ужин закончился и мне отдали койку в одной каюте с Кацу, тот сразу лёг спать. Чтобы не тревожить его, я вышел на палубу и сел у борта, глядя в ночное небо. Спать не хотелось совсем. В груди засела тревога, и на душе было так же черно как в небе. Когда неприятности у меня — это привычно. Это не вызывает такого ужаса, как когда кто-то из тех, кто мне дорог попадает под удар. Я боюсь только за их судьбы и жизни. За свою — никогда.

Гитара сама собой появилась в руках. Пальцы прижали аккорд, перебрали струны. Каждый раз когда мне становиться плохо, она как щенок сама ластится к ладоням, и струны звенят так чисто… Легенда как-то раз назвал меня «крылатая душа песни». Он был прав. Хотя бы потому, что руки подчинялись не мне, а рождавшейся под пальцами мелодии.

Когда пришли Кеншин, Кацу и Исаму, я, увлечённый своим делом, не заметил. Кеншин вполне понятными жестами попросил меня спеть. Ну не посылать же его к демонам?.. После третьей песни появились Рийо и Амая. Маньячка за ужином шепнула мне, что её имя значит «ночной дождь». Теперь, иначе как Дождик я её про себя не называл.

Когда появилась Наоми, я так и не понял. Маленькая женщина вдруг просто обнаружилась сидящей у моих ног. Она ничего не сказала, слушала, чуть склонив голову набок. Я смотрел в их лица и пел для каждого свою песню. Для Кеншина и Исаму — яркий блеск стали, звонкая ярость битвы. А для Кацу песни все до одной были тёмными. Ночь тайн и загадок для Дождика. Для капитана звучала песнь торжества и победы. Мне определённо нравились эти люди! Скажем так, пришлись по вкусу… хе-хе.

Это отвлекало меня от тоски. Рядом с Наоми струны зазвучали совсем не так, как за минуту до этого. Мелодия изменилась сама, превращаясь в тихую песню бесконечной печали. Старая, очень печальная тёмная баллада, пришедшая ещё из прежнего мира, сама собой сплеталась в музыке. Баллада о тёмном менестреле, больше жизни любившем светлую эльфийку, покинувшую его и свой светлый лес ради воина-человека. Эльфийка лишила тёмного сердца и жизни…

— Прощай, звезда моя, прощай Я спою тебе последнюю песню Прощай, любимая, прощай, Прости безумцу предсмертную песню…

Тёмный менестрель, рыцарь слова, сжёг свою лютню после последней песни и не жил — доживал оставшееся время как тень. А эльфийка не прожила долго. Человеческий воин был ранен в сражении и умер у неё на глазах. Она приняла яд. Яд, убивший не только её, но и обезумевшего тёмного, вскорости тоже умершего. Если тёмный однажды полюбил всей душой, любой тёмный — это навсегда. Тут даже смерть не спасёт от такого страшного проклятия как любовь…

— Свой путь я бросил в бесконечность, И за тобой, моя любовь, отправлюсь в Смерть. Лишь для тебя пройду сквозь вечность… Хоть за тобой, звезда моя, мне не поспеть…

Зря я вложил в песню всю душу. Это моя тоска, моё отчаянье, не надо, нельзя выплёскивать это на других. Положив ладонь на хрупкое плечо моей спасительницы, тихо сказал:

— Прости. Я не хотел причинять тебе боль.

Японка только улыбнулась и жестами попросила меня спеть о себе. О себе?! Ну, озадачила…

— У тебя что, ничего подходящего нету? — поинтересовалась неизвестно когда появившаяся Манька.

— Я не страдаю манией величия! — пришлось возмутиться, чтобы скрыть смущение. — Может лучше о нашем Чёрно-Серебряном Клинке? У меня есть подходящая песня!

— Нифига, Крылатый! О себе!

— Зараза блондинистая.

— От заразы рыжей слышу! И вообще не отвлекайся от темы! Наоми ждёт.

Наоми и правда ждала. Молча, не прерывая моего возмущения, прекрасно видя растерянность. Но ЧТО я мог сказать о себе?!

— Не могу, — сказал я после минуты молчания.

— Тогда о чём хочешь, — перевела Маня следующую фразу японки.

— О моём боге, — слова вырвались сами собой. — Пусть он меня услышит. И знает, что я о нём не забыл, как он не забыл обо мне… когда меня убивали на алтаре.

Руки уже действовали сами по себе. Да и голос решил взбунтоваться, без спросу полностью перестраивая голосовые связки! Я невольно скривился от резкой, мучительной боли, вызванной перестройкой в молчании. А пальцы брали аккорды, жёстко перебрали струны…

…Лязги клинков в немой глуши, Звезд безразличные огни, И солнце мертвых в небе. Но над тобой открыты врата: Одна за другой летит душа, Пылая в бликах света…

Откуда эти строки? Не знаю. Может, сам Ветер и пел когда-то…

…Твой путь, неповторимый и чужой, Боли и веры… Но здесь мир начинается иной: Вот она, дверь!.. И волны несут тебя в небеса, К сиянию звезд по кромке льда, Разорвана нить, воскресла душа твоя!

Бессмертие так эфемерно. Я не могу позволить никому убить моего бога. Он может забыть кто он такой и снова потеряться.

А чтобы не пришлось бежать следом по мирам, искать, пытаться вернуть из бездны… не позволить погибнуть. Мой бог пусть и неправильный, зато живой. И не нужны ему молитвы и церкви. Моя душа — Храм. Моя вера — щит ему.

Мелькают Миры, тают века, И за тобой скрипят врата, Ты снова у порога. Твой первый плач, душа чиста, Вновь колыбель и вновь заря — Опять ты у истока! Твой путь, неповторимый и чужой, Боли и веры… Но здесь мир начинается иной: Вот она, дверь… И волны несут тебя в небеса, К сиянию звезд по кромке льда, Разорвана нить, воскресла душа твоя!..

Я же не слепой. Я же вижу, как ты не хотел снова потеряться, забыть то, что только начал помнить. Поэтому — не позволю. Я ар'Грах — это ведь не только громкий титул и известная фамилия, но и неподъёмная для любого другого тяжесть ответственности. Я Владыка Мира. Ты — мой бог.

Несется тропа, шальная стрела, Года, как секунды — в никуда, Но вечен твой путь, Назад не вернуть… Тебя…[15]

Пальцы саднило. Вокруг была такая тишина, что пришлось открыть глаза, чтобы убедиться, что люди ещё здесь. Что-то они на меня как-то не так смотрят. Быстро оглядев себя, я убедился, что даже не собирался обращаться. Вот только тёмный блеск на грифе… Поднеся к лицу левую руку, с удивлением растёр меж пальцев кровь. Давненько уже не стёсывал пальцы так сильно. Странно. Только я собрался попросить у подруги пластырь, как меня скрутило дикой болью!..

— Хааа… — я захрипел, схватившись за горло.

О Небо!.. Что это?!. А-а, не могу говорить… и дышать тоже… больно!.. вдохнуть невозможно… да что же это, демоны дери?!? Б-больно…

…Кости опять сломались… шесть или семь на этот раз… боль… растворить их, преобразовать… крыло-рука почти оторвано.

Сейчас… потерпи, мне тоже больно… я помогу.

Куда ты, эльфёнок… не нужно тебе было бежать за мной. Нас бы не сплавило.

Помолчи, бог. Ты отвлекаешь меня.

Хорошо… …хорош бог. Потащил за собой детей в засаду. Это мои враги и мои проблемы. Ты не сможешь, ребёнок, сражаться рядом со мной со всеми врагами — их слишком много. Был бы один — можно было бы рискнуть вырваться, но… не могу рисковать. Прорыв Инферно бы не спровоцировать. Разберусь я с тобой, поганый демон, ты ещё пожалеешь, что загнал меня в ловушку. Опять эти куски Хаоса пробуют меня на зуб… Не-е-е-ет, только не снова!.. Бездна, как больно!.. Не расслабляться! Защитить эльфёнка и маленького оборотня!.. Мммм… опять глаз лопнул, Бездна Великая… Не отдам! …Демоны хаоса, Данька! Назад!!!

Утихни, Ветер! Маньяк знает что делает! Небо…!!! Как ты это выдерживаешь один?! Ну-ка не отгораживайся больше… я помогу… если… Небо Великое!.. охх…

Не пытайся, эльфёнок…

Заткнись! Мы оба здесь, ты не будешь оберегать меня сверх меры… Я сам Хранитель!

Гонору-то сколько… …до сердца добрались, твари… сейчас сжуют…

Я тебе умру! Выжечь!!!

…теплом в ледяной метели… смешной ты, Ван-эльфёнок. Но твари разбежались, когда золото сетью оплело то, что от меня осталось. Все силы выложил. Отдохни, малыш, дальше сам справлюсь. Что, опять жрёте руку-крыло?! Да подавитесь, новая отрастёт…

ВЕТЕР!!!

Не бойся… я бессмертен… не надо малыш.

Это я заберу. Ты не оставил меня одно, как я могу поступить иначе?! Эту боль, всю, я забираю себе. Можешь злиться. Всё это синее пламя… Взял… НЕБО!!!

Спасибо, малыш…

ДА ЛУЧШЕ БЫ Я СРАЗУ УМЕР!!!

Ледяной синий огонь выжигал меня изнутри, вырываясь сквозь кожу, я вспыхнул весь, я горел и этот огонь был виден синим сиянием! Только дарил не жар, а холод… Почему ж до сих пор живой?! Сработали бы внутренние предохранители, пока не наступил болевой шок…

Через вечность, когда боль стала утихать, я обнаружил, что всё ещё стою на одном колене, крепко сжимая в руках стальной гриф. Синий огонь догорал последними языками в собственных глазах, стекал по лицу и растворялся холодом. Попытавшись подняться, упал. Гриф выскользнул из рук.

Спасибо, братишка… за мной должок.

И ты туда же, Ван…

— Какой… к демонам… должок, мы же… братья… — ответил я по инерции вслух и тут же пожалел о содеянном.

Но я тебе это припомню! Дома!

Договорились…

Дальнейшие эпитеты оказались неудобопроизносимы. Кто-то склонился ко мне и я увидел полные дикого ужаса глаза Манячки. А потом — свою гитару. Надломленный в двух местах гриф, оборванные струны, вмятины…

Одним каким-то безумным прыжком, я оказался радом с ней, коснулся осторожно, бережно поднял.

— Что же… как же так…

Сколько лет со мной эта гитара? Отец подарил мне её на пятилетие. Каждый подарок отца — это единственный в своём роде, уникальный артефакт. Сначала просто игрушка, потом верная спутница и уже очень давно неотделимая часть меня самого. Живая. А ведь она была далеко не хрупкой, стальной гриф сломать не так-то просто. И сейчас я слышал её живой, звенящий стон боли. Боли и агонии части моей собственной души умирающей на моих руках. Что же я сделал?!..

Наоми принесла уже третью кружку какого-то горячего и градусного напитка. В этот раз содержание алкоголя увеличилось настолько, что я его почувствовал довольно отчётливо. Если она рассчитывала, что от этого мне станет легче, то расчёты эти были не верны.

— Как я это сделал? — глухо спросил я у Маньячки, скрепляя гриф шурупом у основания. Говорить было больно, но уже не так сильно как вначале.

— Никак, Ирдес, — Маня села рядом. — Она просто ломалась сама собой, ты ничего не делал. Тебе становилось хуже, и на ней появлялась новая вмятина или трещина.

Что?! Отец мой Император, что же ты такое создал на самом деле?! Не оттого ли каждый раз мне становилось легче с ней в руках, что она забирала мою боль себе?! И это я её искалечил. Потому что не убрал вовремя.

Гитара испарилась из моих рук. Я сделал всё что мог, стараясь её починить, для большего нужно что-то посущественней, чем отвёртка.

Надо что-то делать. Время плыть по течению прошло. Там подыхают мой бог, брат и друг и чтобы это прекратилось, я пойду на всё.

— Маня, попроси компас и карту, — сказал я.

Карту мы расстелили на столе прямо в кают-компании. Зажмурившись, я поймал едва ощутимую нить направления, высчитал вектор по компасу.

— Вот сюда… — палец заскользил по бумаге и затормозил на крохотной точке среди океана. Остров рядом с Японией. Территориально должен принадлежать этой стране. — Это что?

Наоми чётко произнесла:

— Хасима, — взглянула на меня, удивлённо подняла брови и повторила: — Хасима?! — после моего кивка перевела взгляд на Маньячку и что-то быстро защебетала.

— Она говорит, что Хашима запрещена к посещению как слишком опасная зона и спрашивает, уверенны ли мы, что нам туда, — перевела Маня, слегка исказив название острова.

— Скажи, что мы экстрималы-паркурщики, и наша группа направлялась именно туда, — ответил я.

Подруга взглянула на меня с некоторой неуверенностью.

— Ирдес, они ведь захотят удостовериться, что будет ещё один катер и что нас заберут.

Это было нежелательно. Меньше всего хочется вмешивать людей.

— Мань, вспомни, что заставило нас отправиться в путь. Скоро это повториться, силы наших братьев не бесконечны, и сопротивляться просто не достанет воли. Придумай что-нибудь. Отговорись. Соври, в конце концов. Этих людей не должно даже в пределах видимости острова. Мы не имеем права распоряжаться их жизнями.

— Я ведь не ты, принц, — вздохнула девчонка. — Я не умею так как ты…

— Там умирают твой брат. Мой бог. И мой брат. От твоих поступков и слов зависят жизни, — жестоко, без капли сочувствия и участия сказал я, глядя прямо в синие глаза. — Сейчас твоя, моя и их жизнь зависят только от тебя.

Плохо использовать свою врождённую способность повелевать на друзьях. Непростительно с моей стороны и для меня. Но то, что там творится… Совесть потом сожрёт. Когда вытащу Даньку, Вана и Феникса. А пока не до сантиментов.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество, — спокойно сказала. Без ехидства, веселья, ядовитости. Ровно и серьёзно.

А ведь она меня не простит. Никогда. Ни-ког-да.

Холодно стало внутри. Холодно и жутко. Как недолго длилось моё пьянящее как вольный полёт счастье. Умение повелевать всегда было той чертой, которая стеной вырастала между мной и другими. Ты меня не простишь и больше не поверишь так, как прежде. Дружбе конец. Клинок больше не будет спаян так, как сейчас. Может, это и к лучшему…

Тёплая, сухая ладошка обхватила мою руку. Женщина внимательно глядела на меня снизу вверх.

— Не надо обижать друга, мальчик, — с сильным акцентом, но вполне разборчиво сказала мне японка на русском. — Друг может обидеться. Мы поможем тебе.

Не знаю что за выражение нарисовалось на моём лице, но Исаму и Кеншин подавились смешками. А как ловко прикидывались!.. Ни разу не прокололись!

— Нет, не поможете, — сказал я. Сейчас придётся быть предельно жестоким. Главное, не смотреть при этом на Наоми, а то все возражения и предельная холодность застревают в горле. — Вы всего лишь люди. Хрупкие и недолговечные, слабые создания, которым в битве демонов нет места.

— Мы воины, мальчик, — с менее заметным акцентом сказал капитан.

— Когда вы станете трупами, будет плевать, кем вы считали себя при жизни. Трупы из вас сделают быстро. А кому не повезёт умереть сразу, пожалеет о своей участи.

— Если это так опасно, почему ты берёшь с собой её? — Дождик подошла вплотную к замершей каменным изваянием Маньячке.

— У неё спроси.

Маня обернулась к Дождику, медленно растянула губы в неповторимой маньячной усмешке и коротко, страшно рассмеялась, заставляя девушку шарахнуться в сторону. Мурашки по коже даже у меня. Смех идеального психопата. Ещё проникновенней и страшнее звучит только дуэтом.

— Вы будете только помехой мне. Если мне придётся тратить силы ещё и на то, чтобы сохранить ваши жизни…

Кацу выбрался из своего тёмного угла, подошёл, встал напротив. Он смотрел открыто, прямо и без страха.

— Императорское Высочество, — словно смакуя эти слова, произнёс японец. В этой семейке хоть кто-нибудь не знает русский?! — Знатный улов попался в шторм! Тёмное подданство принять что ли… Если принц — Чтец Душ, то счастлива та Империя. Примете меня, Ваше тёмное Высочество, в свою Империю?

Какой ещё чтец и чьих душ?!

— Приму, — оскалил я клыки, заставляя зрачок отразить алый блик. — Если не будешь путаться под ногами, человечек.

Ни тени страха, смущения или неуверенности. Только кривая, злая усмешка мне в ответ.

— Договорились.

Следующие сорок минут я потратил на отстаиванье своей точки зрения и исполнения намеченного плана. Насколько проще иметь дело с имперцами — приказал и они подчинились правящей крови! Больше всего своё право на драку отстаивал Кеншин. Но, ещё раз уточнив у Кацу его намеренье принять тёмное подданство, устно принял его в имперцы и приказал объяснить Кеншину, почему тот останется на яхте.

— Хорошо, — в конце концов вынужден был согласиться на мои условия (замечу — компромиссные!) Рийо. — Мы довезём тебя до Хасимы. И увезём обратно, когда ты закончишь бой.

— Именно так.

Вот только кто сказал, что будет бой? Я не буду нарываться без лишней необходимости. Не идиот же. А ещё, надеюсь, что телефон капитана спутниковый, потому что я должен сделать один звонок.

— Командир, это Крылатый. У нас проблемы. Закрой линию от прослушивания, у нас крайне серьёзные проблемы…

…— Твою мать, Ирдес! Почему ты не позвонил раньше?!

— А что бы я сказал тебе раньше?! Маньяк мёртвый лежит в морге, Маньячка лишилась рассудка и скорее всего не выживет, мой личный бог и Апокалипсис пропали в неизвестном направлении?! Ах, да, ещё Глюк, Легенда и Рысь в коме и едва ли очнуться когда-нибудь, а с ними и мой старший брат в таком же положении!

— Всё, всё, не злись. Понял. У нас нет стационарной точки выхода, а в пределы Японии проникнуть, сам знаешь, не так-то просто. Попытаюсь пробиться. Ориентировка на маячок Вана?

— Вана и Маньяка.

— Ирдес… — Дрейк тяжело вздохнул и я впал в ярость.

— Дрэйк, если ты рот по этому поводу не заткнёшь, то лишние зубы я тебе выбью! — прорычал я, не сдержавшись. — В общем, я понял, если что, рассчитываю только на себя.

— Я этого не говорил! — тут же рявкнул Командир. — Я сказал, что положу все силы, чтобы пробиться к аварийной точке прорыва Хаоса!

— Хорошо, — помолчав, сказал я. — Но помни, что там бог, за которого я сам убью любого. Не повреди ему.

…На яхте тихо. Только приглушённый, слышный как тихое урчание, шум двигателя и ветер в лицо. Солёный ветер моря. Вся моя одежда уже пропиталась солью насквозь. Кроссовки вообще не подлежат восстановлению. И никаких мыслей в голове. Только музыка звучит в динамике наушника одолженного у Кацу плеера. «Dark metal» называется… Обычно я не слушаю музыку в наушниках. Только сейчас нужно выбить из головы лишние мысли. В идеале — вообще все. А ещё мне плохо. Так плохо, как уже очень давно не было. Сдохнуть хочется. Взять Ванов пистолет и застрелиться.

Манька меня не заметила. Странно. Обычно всегда замечает. Только в этот раз прошла, забралась на нос и не заметила, что я уже давно сижу по другую сторону от того места, где она только что уселась.

— Мань…

Она вздрогнула, резко повернулась.

— А. Это ты, — снова отвернулась, глядя в чёрную воду моря.

— Мань, прости меня. Пожалуйста. Я так больше не буду никогда, клянусь.

Говорю и сам себе не верю. Знаю, что никогда так с ней больше не поступлю, а всё равно не верю. Как пусто звучат слова. Да как же мне заставить тебя услышать меня?! И что же ты всё молчишь?!

— Я не хотел…

— Хотел, — вдруг отозвалась Маньячка предельно холодно. Спрыгнула на палубу. — Для тебя любой человек, нечеловек, всё равно кто — это тот, кто обязан тебе подчиниться. Ты правитель по праву крови. Ты можешь воображать себе, что кто-то тебе равен, но никогда на самом деле не сможешь этого признать. Из нас только Вана ты признаёшь равным, Ирдес.

— Что ты говоришь такое?! — я соскочил на палубу, встав напротив подруги и наткнувшись на отблеск льда и горечи в её глазах. — Маня, это всё неправда! Я сорвался, это правда, сорвался, потому, что схожу с ума, чувствуя боль Вана и Ветра как свою, потому, что устал как последняя гончая на охоте, я сорвался! Но этого не повторится никогда, никогда!

— Не ври хотя бы сам себе… — устало бросила девчонка, разворачиваясь, чтобы уйти.

— Нет!!! — схватив её за руку, я повернул подругу лицом к себе. — Услышь же меня наконец!! Я виноват перед тобой, да! Но я тебе клянусь, клянусь своими крыльями, Я ЭТОГО НЕ ХОТЕЛ!!!

— Не оправдывайтесь, Ваше Высочество, Вам не идёт. Ты носишь маску, Ирдес. Маску для людей. Только сегодня под ней, наконец, проступило твоё истинное лицо.

Что она говорит такое?! Она меня что, совсем не знает?! Или это так разлука с братом на ней пагубно сказывается?..

— Маньячка, да очнись же ты! Посмотри на меня! Только с тобой, с Юлькой, Данькой, Ваном, Легендой и Глюком я — это я! Всё остальное — это маски! Маска Повелителя, маска принца, маска!..

— Нет, принц. Для тебя всё это — только игра. Большая игрушка, которую не хочется терять. Которую ты бросишь, когда наиграешься. Я сама люблю играть и не хочу больше быть для тебя игрушкой.

Меня трясло от осознания того, кем… скорее даже чем я стал в глазах подруги. Вытащив дагу из личного пространства, я вложил её в ладонь Маньячки. Сжал её пальцы на рукояти.

— Бей, Маня. И в глаз бей, чтобы наверняка. Потому что если я действительно такой ублюдок, как ты говоришь, жить с этим я всё равно не смогу. Бей, или я сам сложу крылья и разобьюсь о ближайшую скалу, которую найду. Не хочешь в глаз, бей в горло, только вверх, чтобы лезвие достаточно повредило мозг, — подведя её руку поближе, я упёр лезвие себе под подбородок. — Ну же, Маньячка. В этот раз я действительно стану тебе жертвой. И даже не буду сопротивляться.

Манька действительно ударила. Только раскрытой ладонью и по лицу. И пока она виртуозно словесно извращалась, я с умилением смотрел на неё и понимал — услышала. Поняла. Простила. Всё равно что жить дальше позволила. Напоследок послав меня в долгий путь, она отвернулась, чтобы вернуться в каюту. Наш «разговор» уже и так привлёк достаточно лишнего внимания. Хорошо хоть не лезли.

— Маньячка! — окликнул её я, улыбаясь как самый счастливый в мире идиот. — Как же хорошо, что ты, зараза блондинистая, есть рядом.

— Сам зараза, — фыркнула в ответ подруга. — Я тебя тоже не брошу. Нужна же мне стойкая жертва!

Как же хорошо, просто смеяться в ночи с существом, которое тебе так близко и дорого! Пусть оно и не человек даже, как считалось раньше, а вовсе не понять кто! Как хорошо не быть одному!..

До острова было почти двое суток пути. И всё свободное время я посвятил отсыпанию. Я спал, просыпался чтобы поесть и погонять Кеншина по палубе на мечах и опять спал. Посмотрев как я разминаюсь с тяжёлым фламбергом, драться со мной моим оружием люди отказались наотрез. Тяжёлый меч почти с меня длинной с моих руках смотрелся… ну, не к месту по меньшей мере. Нелепо. Если бы я не умел с ним обращаться, так и вовсе было бы смешно. Привычный как собственная рука, непомерно тяжёлый всё время, пока я не в Боевой Ипостаси, и всё равно порхает не хуже лёгкого клинка. А разминки мне требовались ежедневные, если не сказать, ежечасные.

До Хасимы оставался ещё почти день пути, подойти на нужное расстояние мы должны были только к вечеру.

Мой сладкий сон был нагло прерван часа в два дня. Маня без церемоний скинула меня на пол и ещё и пихнула в бок.

— Чего тебе? — недовольно проворчал я, пытаясь прикинуться веником.

— Выметайся на палубу, быстро! — Маньячка никогда не рычит так без дела. А если рычит, значит дело того стоит.

В прыжке развернув крылья, я уже через несколько мгновений оказался снаружи. Чтобы нос к носу столкнуться с вышедшим из минителепорта тёмным в церемониальных одеждах. С тёмным, который схватил меня за шиворот, как пушинку приподнял, встряхнул так, что у меня зубы клацнули и рявкнул в лицо:

— Да что ж ты творишь, паршивец малолетний?!

Мой кулак врезался в дядину челюсть прежде, чем я успел сообразить, что делаю. Император проехался по палубе, повстречался головой с бортом, поглядел на меня и задумчиво потёр челюсть.

— Вообще-то, до твоего появления я спал, — ответил я, изобразив оскорблённую невинность. — А что, нельзя?

Поднявшийся на ноги дядя взвыл что-то нецензурное и с трудом сдержал начало неконтролируемой трансформации.

— Ты хоть когда-нибудь головой своей умной по назначению пользуешься?!

— Каждый день! Я в неё ем, — с убийственной серьёзностью поведал я.

Дядя, не сдержав улыбки и смешка, подошёл и внимательно взглянул мне в глаза, накрыв плечо ладонью.

— Я думал, ты умер.

— Первый раз что ли?

— Предполагаю, что и не последний?

— Всё может быть, тут над собой я не властен. Дядя, а ты чего здесь делаешь? Вокруг Японии же антителепортный барьер стоит.

— А я попросил о дипломатическом визите и в последний момент перенастроил точку выхода по твоему маяку. Потом предъявлю им покушение на моё Величество, замаскированное под несчастный случай. Пусть побегают, — и дядя многообещающе усмехнулся. — А теперь, д… дорогой п… племянник и г… гордость рода, рассказывай, как дошёл до жизни такой.

Умеет же дядя так ругаться, что даже «дорогой племянник» звучит у него как виртуозный мат. Откладывать бесполезно и я честно рассказал Императору всё что знаю, уточнив что и Маньк… Марина Владимировна Хмельная в том же незавидном положении ныне, что и я. И говорить связно я могу только пока у Вана и Ветра хватает сил держаться в сознании.

Пока дядя обдумывал сложившуюся ситуацию, я огляделся и понял, что пора бы перестать пугать моих попутчиков.

— Пошли я тебя представлю, Император…

Всё-таки, вежливость и уважение у японцев в крови. Что определённо импонировало дяде Дарию. В церемониальном приветствии только Манька обошлась коротким бурчанием под нос, долженствующим обозначать «Здрасте».

— Как ты, девонька? — вместо того, чтобы обидеться, ласково поинтересовался дядя Дарий.

— Паршиво, — честно ответила она.

— Держись, маленькая. Всё хорошо будет, это я тебе обещаю, — дядя искренне беспокоился и сочувствовал моей подруге. Его вообще всегда интересовало моё окружение. Конечно, достаточно посчитать, сколько ценных кадров я притащил на службу Империи…

— Верю, — скупо обронила девчонка.

— Знаешь, дядя Дарий, а хорошо, что ты пришёл, а не мама с папой и не дедушка, — сообщил я. — Тебе хотя бы слово «дипломатия» знакомо!

— Как и понятие «дипломатический конфликт», — хмыкнул Первый Император. — Умная твоя голова! Жаль, не по назначению используешь.

Солнце висело ещё высоко. Мы стояли на носу и рассматривали остров.

— Жутко… — сказал Рийо.

Остров, напоминавший издалека боевой крейсер. А над ним медленно вращалась тёмная воронка. Небольшая совсем, разглядеть её человеческим глазом можно только в бинокль, но чёрный туман окутывал весь этот памятник скорби.

— Идём сейчас? — коротко спросил дядя, тревожно взглянув на моё лицо.

Держался я, честно сказать, не знаю на чём. Даже боль в прокушенной насквозь губе уже не отвлекала так, как вначале. Я сходил с ума и это было видно. Маня за моей спиной держалась за мачту, до крови закусив костяшки пальцев. Дага сама скользнула в ладонь и я от души полоснул лезвием по предплечью. Больно.

Уже четыре часа как Ван и Ветер разделились, бог силком выбросил эльфа из ловушки. И защищать хотя бы изнутри его теперь некому.

— На закате, — коротко бросил я.

И начал петь. Сквозь зубы, с трудом выталкивая из себя слова, в уме переводя наш гимн и мешая французский с немецким. Продержусь…

…Кто-то грубо схватил мои крылья, заставляя их сложить, рванул назад и сжал в тиски.

— …Хорошо, сейчас идём, не ждём заката, приди в себя!.. — орал мне кто-то в ухо.

Дядя Дарий.

Ван! Ветер!!!

Сейчас придержу… так легче?

Значительно. Через пару часов я тебя вытащу.

Поторопись, малыш.

Убью!! Собственными руками придушу когда-нибудь!

— Всё, я уже соображаю, отпусти!

Приготовления были закончены в считанные минуты, лодка спущена на воду. С дядей накануне состоялся весьма обстоятельный разговор, во время которого мне пришлось доказать, что здесь Я главный, и если дядя идёт со мной, он идёт как подчинённый, а не правитель. Чего мне это стоило… эх.

— Я дерусь лучше Кацу, — в который раз заявил Кеншин, всё ещё не оставляя надежды поучаствовать в заварухе. — Гораздо лучше.

— Ты под руку полезешь, — опять рыкнул я. — А мне под руку попадаться не рекомендуется. Я и Кацу беру, только чтобы он мух от Мани отгонял.

Кеншин проворчал что-то по-японски.

— Обратиться можешь? — спросил дядя Дарий и я отрицательно помотал головой. — Тогда хоть доспех надень.

— Он мне только помешает, — решительно сказал я, осторожно касаясь ритуальной брони в личном пространстве. — Я и так уже утрачиваю в скорости из-за веса фламберга.

— Сидел бы дома, неугомонный… Без тебя бы справились.

— Тебе напомнить про дипломатический конфликт и чем это грозит?

Дядя бросил мне острый взгляд сквозь хищный прищур серых глаз и обратился к Мане:

— Ты драться-то умеешь?

— Нет, — честно призналась Маньячка. И улыбнулась. — Только убивать.

— И друзья твои тебе под стать! — сообщил мне Император.

Лодка бесшумно причалила возле скалистого берега. Попасть на остров в этом месте можно было только поднявшись по отвесной стене. Всего метров на пять. Император принял боевую Ипостась и поднял наверх Кацу. Я взлетел с Маней. В Ипостаси дядя прибавлял всего килограмм десять, и если у отца моего чешуя была чисто чёрной, то у дяди она отчётливо бликовала тёмно-синими, как на вороном крыле, отсветами.

Жалкое зрелище представлял собой этот остров. Жалкое и чем-то даже пугающее. Если бы не этот чёрный туман… и воронка в пять-шесть метров высотой. Я бы здесь надолго остался — весёлый постапокалиптический пейзаж. Пару пистолетов с краской, Апокалипсиса в напарники, противников половчее и развлекаловка обеспечена!

— Ты чего веселишься? — в полголоса поинтересовался Кацу и только тогда я понял, что напеваю небезызвестную вампирскую песню «Звёзды ледяного безумия».

Я пройду сквозь сладкие сны Ночными кошмарами ангелов. Ты боишься ночной тишины Под покровом белых снегов…

— А разве убивать не весело? — насмешливо покосился я на человека, добавляя в глаза багровый отблеск.

Звёзды ледяного безумия! Нас поведут сквозь ночь. Звёзды ледяного безумия! Никто не в силах помочь!..

Сам себя иногда боюсь! До дрожи и обморока.

Мы осторожно пробирались вглубь острова, обходя все скрытые камеры наблюдения. «Хитроумный царь Итаки» — хмыкнул дядя Дарий, глядя на выверты моей фантазии в обходе просматриваемых областей. «Хитрож…ый Одиссей» — добавила прямолинейная Маньячка, взбираясь за мной по жалким останкам лестницы. Благо эта схема системы безопасности нам обоим оказалась знакома и что пропускал я, видела она.

Набежали белохалатные и камуфлированные собаки как только почуяли желанную добычу. Контур безопасности выставили, камер понатыкали, сигнализаций. Как будто меня это остановит!

Я ступил на путь ледяной Ещё не мёртвый, уже не живой! До крови чужой голодный, Сам себе вечный изгой!

А основательно они успели оградить и заставить своими палатками тут всё. Паранойя вот заявляет, что они вообще всё это устроили. Цыц! Если бы это была правда, то расположились бы поудобнее, в подземных бункерах хотя бы!

Так, а как бы сюда подобраться поудобнее-то…

— Даня говорит, что поведёт меня по нити, они с Ваном сейчас вместе… в одной большой клетке! — шёпотом сообщила Маня, когда мы залегли в укрытии.

Потянувшись душой к Вану, я получил в ответ лишь раздражённое рычание с советом пока что отвалить.

— Показывай, — кивнул я.

Дальше передвигаться пришлось исключительно ползком, хорошо хоть трава высокая. Давно здесь не ступала нога разумного… кроме Маньяка и Апокалипсиса, но эти двое — условно разумные!

О, видно руку брата! Только он мог так покромсать в клочья колючую проволоку! Да ещё и ток прервать, чтобы часть забора была не под напряжением. И другие следы разрушительной деятельности Маньяка с Апокалипсисом присутствуют. Сбегали, видно. А сами они сейчас вот в том большом белом шатре… кхм, с каких пор шатры собирают из металлических листов? Да ещё и частично покорёженных. И ещё странно, что именно этот шатёр примыкает вплотную к воронке Хаоса.

Пройти здесь тоже легко. Охрана обходит шатёр по разу в минуту. Две камеры поворачивались не синхронно, слепая область в шесть метров остаётся слепой семь секунд. Прорва времени!

— Где ты всего этого набрался? — поинтересовался дядя, когда я объяснил как, где и с какой скоростью нужно проскочить.

— У дедушки! — беззастенчиво соврал я.

Ты ищешь тепла в моих объятьях, Обманувшись ночной красотой. Найдёшь смерть на моих клыках! Кто виноват в том, что я такой?!..

Оглядываясь, Маня нервно коснулась моей даги, пристёгнутой к её поясу. Закажу близнецам такие же, когда вернёмся… если вернёмся. Так, отставить падение боевого духа! Тёмные не проигрывают! И уж тем более не проигрывают тёмные Императоры! А те моменты, когда кто-то из семейства ар'Грах терпел фиаско, благополучно замнём и забудем. Забудем, сказал!

Проскочили легко, мгновенно спрятавшись в обломках сразу пяти разбитых машин.

Звёзды ледяного безумия! Жажда гонит сквозь ночь! Звёзды ледяного безумия! Смерть мне может помочь!..

Я старался не смотреть в сторону воронки. Продержись, Ветер. Сейчас я разберусь с этими двумя и не оставлю тебя в ловушке. Клянусь!

Дядя Дарий ругался, в неудобной позе пережидая, пока два караульных пройдут мимо. Я с неудовольствием вновь подумал о церемониальном костюме, в который был обряжен Император. Чёрная рубашка, расшитая узнаваемыми серебряными символами и такие же чёрные штаны с сапогами до колен. Хорошо, хоть камзол и венец снял. Маня бежала первой, я сразу за ней, за мной Кацу и замыкал дядя. Чего? Император слишком ценная личность и это его надо охранять, а не ставить замыкающим для защиты тылов? А почему, в таком случае, мой отец, дед и дядя обходятся в основном без телохранителей, а если и берут с собой Рыцарей, то не для своей охраны? Именно! Потому что Императоры — это такие чешуйчатые гады, с которыми связываться себе дороже. Первый Император высказывался шёпотом, но от этого не менее проникновенно. Он знал, что рискует, доверившись мне, но что-то от этого знания легче ему не становилось!

Перед началом этой эпопеи мне пришлось немало сил положить, доказывая дяде, что я и только я буду в этом походе главным. А если он не желает признавать меня командиром, то может разворачиваться и лететь на все четыре стороны и даже пусть не думает срывать мне операцию.

Жертва захлебнулась криком. Я не в силах себя одолеть! Никогда не был человеком… А теперь остаётся сгореть!

— Двое охранников сразу за входом, — сказала Маньячка, прикрыв глаза. — Там что-то вроде прихожей, перегорожено основательной стеной, но с другой стороны не зайти.

— Вперёд на счёт три. Вырубаем охрану, а там посмотрим, — сказал я. — Два… три!

Сумасшедший бег, разбитый клинком за неимением времени замок, первый охранник получил удар в лицо ногой и до того, как я коснулся пола, Маня, ужом проскочившая вперёд, ударила дагой второму охраннику в горло.

— На кой хрен?! — прошипел я.

Маньячка не ответила, обыскивая мёртвого. Не нужна никому эта лишняя кровь, Маня!

— Бесполезняк, здесь сканер сетчатки, — остановил я подругу. — И цифровой замок… устаревшей конструкции.

— Дай-ка я… — примерился было Император, но тут рефлексы сработали прежде мозга и я дёрнул его в сторону, припечатав к стене, а мой судорожный рывок зеркально повторила Маня.

Следующим движением я поймал за ворот выходящего из дверей парня в белом халате и припечатал к стене, заткнув рот.

Но за мною смерть не придёт, Я как свет лунный вечен! Память боль с собой унесёт, И к тебе путь ночной намечен!

— Тихо! — прошипел я, пока Маня заклинивала дверь так, чтобы она не закрывалась до конца. — Один звук и я тебе шею сверну! Понял?!

Тот судорожно закивал, покосившись на мёртвых охранников (убит из них был только один, но никому о том знать пока не обязательно).

— Будишь умницей, останешься жить. Нет — я отдам тебя ей, — и указал на Маньячку, как никогда мерзко и многообещающе усмехнувшуюся. — А теперь отвечай по порядку — что за дверьми, сколько людей, какая охрана и где пленники?! — на последнем слове я сорвался, гортанно зарычав. Зрачки обожгло жаром, подсказывая, как сильно они засветились.

— Они там, двое, — побледнев, указал на дверь паренёк. — Внутри восемь экспертов, четверо ассистентов и девять охранников…

Хорошо, что русский — международный язык. Даже этот полуяпонец, полу не понять кто говорил на русском, хоть и весьма паршиво. Тут до меня долетело раздражённое рычание брата: «Если ты меня сейчас не вытащишь, я умру и буду являться к тебе в кошмарах!» «Потерпи. Ещё пару минут!» «Я буду готов, хе-хе… сюрпризец этим устрою…» Про себя разговаривая с Ваном, вслух я не забывал выяснять чем вооружена охрана, как что расположено и какие ещё меры безопасности предприняты.

Когда парень замолк, я задумчиво взглянул на него. Вынул из кармана узкую чёрную ленту, повязал её на шею пленника и безучастно поинтересовался:

— Ты знаешь, что такое тёмные артефакты? — человек опасливо кивнул, сглотнув. — Попробуешь ослушаться моих приказов любым доступным способом — эта безобидная ленточка оторвёт тебе глупую голову. Ясно? — главное, правильно сыграть. И тогда все вокруг поверят, что это не блеф! Даже те, кто точно знает, что это всего лишь кусок шёлковой ленты. — А теперь слушай, недоумок. Ты сейчас тихо уберёшься отсюда, никому даже жестом не выдашь, что видел нас, никаким способом не поднимешь тревогу. Артефакт потеряет силу, когда я покину остров. А если тревога всё же поднимется… лучше тебе не знать, что будет тогда! Вон.

Звёзды ледяного безумия, Кровь потечёт рекой! Звёзды ледяного безумия, Кто виноват, что я такой?!

Человека как ветром сдуло. Не скажет, хи-хи… пока я держал его за горло, то пережал несколько точек, временно атрофируя голосовые связки. Да и внушение сделал не самое плохое!

Мысли — отдельно, инструктирование дяди и Кацу своим чередом.

— Откуда ты всё это знаешь? — только и спросил Император.

— Дядя Дарий, а тебя дедушка что, никогда по «десятому Аду» не гонял? — поинтересовался я, передёргивая затвор снятого с охранника автомата и вручая его Кацу.

Первый Император закатил глаза и горестно покачал головой. Родители мне и в «пятый Ад» лезть не разрешают, говорят, что маленький ещё, а с дедом мы «десятку» легко вместе проходили когда мне только двенадцать было! Тайком, конечно. Не дай Небо мама бы узнала.

Вошли мы так тихо, что первые несколько секунд, жизненно необходимые для того, чтобы взять контроль в свои руки, нас просто не замечали. Не удивительно, учитывая, что вытворяли «несчастные пленники»!

Звёзды ледяного безумия! Глаза мертвецов смотрят во след! Звёзды ледяного безумия! Я твоя смерть, ты мой обед!

Мой брат и мой друг, распевая в две лужёные глотки эту песенку, увлечённо пинали четверых мордоворотов в санитарных халатах. Дальнюю от входа часть лаборатории занимала большая стеклянная… пожалуй, что клетка. Один учёный сидел в углу, баюкая поломанную руку, четверо бегали за двумя объектами эксперимента, которые разве что по потолку только не ползали, а по стенам носились как кошаки нажравшиеся валерьянки. И орали так же пронзительно-мерзко, разбавляя «пение» ехидными комментариями.

Наблюдая всё это, я успел вырубить трёх из девяти делавших ставки по поводу неожиданного развлечения охранников, ещё с двоими в те же мгновения разобрались дядя и Кацу, а Маньячка с невероятной скоростью просто перерезала кабель, к которому должна быть подключена сирена.

Тут в мою голову пришла ещё одна безумная идея, которую я поспешил реализовать. Безоружный, шагнул вперёд, так, чтобы меня все видели, включил всё своё обаяние на сто основных и двести запасных процентов и сладким до тошноты, пробирающим до костей голосом, отчётливо, чтобы все слышали, сказал:

— Никому не двигаться.

О, да, я знаю как парализовать волю неподготовленных людишек! Сейчас здравый смысл из мозгов этой неискушённой публики вышибло напрочь, и они могут только смотреть на меня, не думая ни о чём больше. Знаем, плавали, моего очарования хватит минут на десять-пятнадцать, потом они начнут понемногу отходит и минут через двадцать вернут способность мыслить. Если смогут отвести взгляд.

— Господа, не соблаговолите ли вы сдать оружие? Прошу вас, мне очень неприятно, когда в меня целятся, ещё неприятней, когда мои нервные спутники начинают стрелять. Вы уж простите, обычно они очень мирные, просто не выспались…

Дядю так перекосило, что я начал о нём всерьёз беспокоиться.

Так-так, оглянуться, сохраняя робкую и едва обозначенную улыбку, взгляд ангела и едва-едва обрисовать контур крыльев за спиной. Незаметно мимолётом глянуть на своё отражение в стекле… Ух, ну ангел во плоти, аж тошнит от собственной непогрешимой светлости! Вот такая, притягательная, обворожительная, невинная до невозможности внешность всегда служит неистребимым источником проблем. Картина маслом на холсте: «Посланец Господень, с охраной, спустился в Чистилище»! И все поверили. Я выспался, полон сил, можно и полную выкладку сделать!

— Прошу вас, пожалуйста, сдайте оружие! И свяжите, пожалуйста, друг друга.

Маня и Кацу, словно всю жизнь только этим и занимались, обошли людей по кругу, собирая оружие, которое те безропотно отдавали. И так же безропотно стараясь не отрывать от меня стеклянных взглядов, сковали друг друга. Даже белохалатники дёрнулись было друг друга связывать, да нечем было. Свалив автоматно-пистолетную кучу у моих ног, «почётный, вооружённый и особо опасный эскорт» занял позиции по бокам. Тронуть кучу ногой, опасливо шагнуть в сторонку.

— К сожалению, это не единственная моя просьба, — руки за спину, носком ковырнуть пол, нарисовать сожаление тем, что отвлекаю своими делами этих важных и очень занятых людей, сожаление, что вообще придётся озвучить следующее предложение. Покоситься на стеклянную перегородку, за которой клубиться воронка мрака. Полный немного укора и всепрощения взгляд в сторону стеклянной клетки, в которой гордо стоят на бессознательных телах два злобных психа…

Не вкурил… Ой, то есть, что-то я выпадаю из реальности! Там определённо стояли Маньяк и Апокалипсис, но вот только… я, кажется, окончательно сошёл с ума… мой светлый брат был человеком! «Рожу кирпичом! — прервал моё секундное замешательство отчётливый возглас брата. — Потом объясню!»

— Я вынужден просить вас отпустить этих двух… пленников, — и так горестно вздохнуть, чтобы даже до самого тупого дошло, как мне не хочется этого делать. Очень полезно иногда уметь играть не только своим телом и лицом, но и добавлять в голос частоты, воздействующие на окружающих нужным образом…

Дядю перекосило ещё сильнее, хотя, казалось, дальше уже просто некуда. Ух и зверская у него рожа! Отличный антураж!

— Мы просим прощения, — вперёд выступила женщина в докторском халате. Японка, лет сорока, высокая и ухоженная, чисто говорит по-русски. Она с болью взглянула на меня и продолжила: — Мы не можем отдать их вам! Понимаете, за этих двоих с нас очень строго спросят…

— Полагаю, не строже, чем с меня, — очень-очень печально ответил я. — Вернувшись без них я не проживу больше часа… — скорбный, но мужественный лик. — И смерть моя не будет лёгкой.

— Ох… — она прижала ладонь к губам, опасливо покосилась на пленников. Эк её проняло-то! Ирдес — великий артист!

— Тебе, сука, я первой башку отверну! — если в моём светлом брате и жил когда-то артист, то давно и безвозвратно помер, даже некроманты не помогут. Ван продолжал беситься: — А тебе, шваль пузатая, да-да, тебе, боров жирный, я тебя живьём поджарю, тварь!

— А ос-с-стальные — моя добыча… — прошипел Маньяк столь проникновенно, что все сами представили в красках, что может их ждать.

Двойняшки даже не смотрят друг на друга, словно и не знакомы вовсе.

Судя по бледным лицам людей, эти двое сбегали как минимум пару раз и устроили своим мучителям «слаааадкую» жизнь. Оставшиеся в сознании охранники притворились ветошью. Бело и синехалатникам, стоящим посреди зала повторить манёвр охраны не удалось.

— Если бы меня не послали за ними, то через семь дней, эти двое оставили бы от острова одни воспоминания. Прошу вас, отдайте их мне, не заставляйте моих спутников нервничать, — уф, весь этот спектакль кажется мне бесконечным! Хотя на деле прошло не более трёх минут…

— Может вы сами их тогда выпустите? — нервно поинтересовался больше всех побледневший тощий парень.

Он сам подошёл ко мне, отдал магнитно-молекулярный ключ и никто не возразил его действиям. С дядей, кажется, сейчас припадок случится…

А я взял ключ, поблагодарил парня за столь «отважный, благородный и благоразумный поступок». Сказав так, гордо прошествовал к клетке и выпустил пленников. Тем же ключом отомкнул браслеты на руках и ногах, и ошейники. Небо Великое, да что же это за дрянь?! Брат мой, друг мой!!! На месте тонких, но прочных ошейников остались кровоточащие раны, запястья были сожжены до мяса электрическими разрядами!

— Да что ж вы за нелюди?! — вырвалось у меня прежде, чем я успел прикусить язык. Вошёл в образ! Полная выкладка… — Они, конечно, не подарок, но не до такой же степени!

Не обращая на меня внимания (хотя брат дёрнулся как от удара и перекосило его не хуже дяди), бывшие пленники вооружились из лежащей кучки по самое некуда. Живой! Всё-таки живой, Маньяк! Я тебя сам убью, сволочь! Подойдя к дяде, я одними губами произнёс:

— Уходите. Сделай всё тихо, доверься Маньякам. Выводи близнецов и человека, — забрать с собой Вана просить бесполезно, всё равно не пойдёт. — Уходи, не мешай мне!

Дядя Дарий посмотрел на меня долгим, оценивающим взглядом и я позволил маске на миг убраться, показывая истинное своё лицо. Император едва заметно кивнул и властно бросил тем, кого предстояло защитить:

— Идите.

Собрав из кучки оружие всё до последнего патрона, мои спутники тенями выскользнули в незакрытую дверь. То есть, она-то как раз смотрелась закрытой, да и была бы, не поиграйся там Маня.

— Разойдитесь и не мешайте, — потребовал я и уже никто не посмел мне отказать.

Даже не знаю, что их больше вдохновило — мой решительный вид, или мой же до жути злой, вооружённый до зубов «охранник», которому только повод дай, разнесёт всё по камешку?..

Автоматная очередь бронебойными пулями разбила стекло второй клетки. Богатырский пинок Вана довершил дело и пол засыпало мелкими осколками.

Хорошо, что Серые не явились. Я ведь наплюю на всё, чтобы вытащить Ветра. Всей душой я потянулся к нему. Усталость… смертельная усталость… от меня уже мало осталось… опять кидаетесь, твари!.. Нет, не путать себя с ним. Найти очаг синего света. И весь вытянуть в себя. Моя вера будет тебе щитом.

Когда меня окутал синий огонь, я не закричал. Был готов. Только крылья за спиной были уже настоящие и тоже горели. Фламберг в руках полыхал не хуже меня самого.

— Меч Господень! — вскрикнул кто-то из людей.

Если есть ад, то сейчас я в аду. Держатся из последних сил. Принять поддержку от брата, разделившего со мной непомерный груз. Молчать. Два шага вперёд. Два шага в ад. Не упасть, не позволить себе даже лишнего вдоха. Сосредоточиться. Всю силу моей Тьмы слить с ледяным огнём страданий бога, принятых мной. И Свет за спиной молча поддержит. Все силы до капли вложить в удар!!!

Испарив клинок из слабеющих пальцев, смотреть, как с визгом разлетаются и горят мелкие бесформенные комки когтей, острых зубов, слепых глаз. Воронка в том месте, куда пришёлся удар, распадалась клочьями и таяла.

Феникс, с трудом шагая, шёл мне навстречу. Мой бог, мой друг, мой Ветер. Но что с ним стало!.. Полуптица-получеловек, исковерканный до неузнаваемости, местами материальный, а кое-где только колышущийся полог снежинок…

Я протянул руки и едва успел поймать скользившую сквозь пальцы материю… просто воздух… Алые глаза, подёрнутые мутной плёнкой, искали несуществующих противников.

— Дети… — то ли шёпот, то ли просто вздох. — Уходите… здесь слишком опасно…

— Ветер, держись. Мы вытащим тебя.

— Уходите сами… я сильнее, чем кажусь…

— Оно и видно! — огрызнулся Ван, помогая мне поднять то, что осталось от бога.

Мой принятый образ держался чисто автоматически. Рука-крыло Ветра, висевшая на моём плече, то и дело грозила потерять остатки материальности. Когда дверь открылась и вошёл новый участник спектакля, я забыл про свою маску. Мгновенье мы не отрывали уничтожающих взглядов друг от друга и следующая фраза вышла в голос:

— Опять ты?!

Ворвавшимся следом вооружённым охранникам, седоусый ублюдок скомандовал:

— Убить их!

Сразу несколько очередей протрещали в мою сторону. Сильным ударом меня отбросило к стене, а по лицу, по одежде стекал алый свет. Кровь бога. Боль в плече обожгла безумным страхом.

— Опять от пули… — услышал я тихий вздох. — Уходи, малыш… и помни о том, что боги бессмертны…

— Нет! Не уходи, держись, прошу тебя!

Он растворялся, скользил сквозь пальцы, таял лёгкой наледью и разлетался снегом. Его кровь смешивалась с моей. И я до последнего, чувствуя, как сердце разрывается от боли, старался удержать своего бога.

А потом я услышал крик. Дикий крик отчаянья и безумной ярости. Ван обратился в несколько мгновений, но мне казалось, что прошло не меньше вечности. Золотые нити оплели его коконом, меняя эльфийские очертания. Теперь мой брат мало чем напоминал антропоморфное существо… древний демон, совершенная машина для убийства, живущая только чужой смертью. Шесть рук с острыми как бритвы когтями кромсали врагов в кровавые лоскутки, гибкий хвост с ядовитым жалом, вместо волос — золотые змеи длинной почти по колено. Он на миг обернулся и я увидел лицо — золотая маска с золотыми глазами, в которых отчётливо виднелся крестообразный зрачок, и рот полон острых зубов.

Кто-то бросил в Вана гранату, но тот лишь дико расхохотался, не замечая языков пламени и ударной волны.

— Господи, что же мы пленили?!..

У той же стены, полусидели женщина и тощий паренёк.

— Живой конец света… — ответил я. — Апокалипсис во плоти. Чем вы думали, когда брали в плен существо вырвавшееся из воронки Хаоса?!

Меня услышали. Женщина подобралась поближе, оторвала кусок своего халата и попыталась остановить кровь. Алый свет попал в рану и казалось, что это моя кровь светится, стекая на пол. Драный полудохлый ангел!..

— Не надо, — отстранился я. — Это не поможет, — пуля-то прошла навылет.

Древний монстр из неведомой бездны стоял посреди зала и узкие щёлки крестообразных зрачков шарили в поисках живых врагов. Он не тронул забившихся в углы учёных и пристёгнутых наручниками охранников. Но от остальных остались ошмётки, не было целых тел. У самого хорошо сохранившегося не хватало половины ноги, руки и головы. Сколько здесь вообще тел? Штук двадцать, не меньше… Я смотрел на брата и чёрный ужас решил сожрать мою душу. ЭТО не было боевой формой эльфов. Я знаю все стадии и формы Боевой Ипостаси светлых, но ТАКОГО вообще никогда не видел.

— Послушай, — отчаянно и решительно прошептал тощий паренёк, подползая ко мне. — Уходи отсюда! Здесь есть запасной выход в старые штольни. Уходи, прошу тебя!..

Я отрицательно качнул головой, не отрывая взгляда от светлого… светлого ли?.. Что же ты делаешь, брат?.. Зачем, зачем столько смертей?! Бессмысленных смертей…

— Уходи, ангел, — сказала женщина, сидевшая рядом. — Тебе нельзя погибнуть от рук демона…

Ох, тётя, как же ты не права!

— Я не могу уйти без него.

Его прыжок был похож на перетекание из одной формы в другую. Секунду назад там стояло чудовище и вот уже в метре от меня снова стоит… всё ещё человек. В чужой крови с головы до ног. Он качнулся вперёд и отшатнулся, глядя мне в глаза. Закрыл лицо руками, послышался то ли всхлип, то ли стон, брат упал на колено, снова поглядел на меня.

— Малыш!.. Малыш, я не хотел!.. Хочешь, убей меня, но только не бойся! Не бойся меня!.. Не надо…

— Грёбаный придурок!!! — взорвался я. — С чего бы мне тебя бояться?! Я за тебя испугался, а не ТЕБЯ! Какого демона… что ты с собой вытворяешь, Апокалипсис?!

— Какого демона ты под пули подставляешься, дебил?! — тут же ответил мне яростным воплем брат. — Я за тебя перепугался до смерти!!!

— Только не до своей, — ядовито ответил я.

Брат поглотил ответную колкость и деловито поинтересовался:

— Ты серьёзно ранен?

— Ходить могу, летать, наверное, тоже. Если не подохну от потери крови, то до выхода дотяну. Если тебя тащить не придётся, — я невольно оглядел это месиво плоти, бывшей когда-то человеческими телами. Живыми людьми… — Зачем ты убил их всех, Апокалипсис? Зачем столько… столько смерти? Неужели нельзя было… обойтись без этой крови?

— Я не мог им позволить убить тебя, малыш, — качнул головой брат. — И не жалей этих тварей, каждый из них заслуживал смерти! Я читал в душах. Только одного, — Ван поморщился, — зря убил. Остальным прямая дорога в ад. Хватит, не смотри больше! Идём.

— Вам не уйти, — снова обратился ко мне лаборант. — С правой стены наша лаборатория примыкает к выходу в старые штольни. Оттуда можно выбраться.

Он отдал мне магнитно-молекулярный ключ, такой же, каким я отпер стеклянную клетку.

— С чего бы тебе помогать нам? — паранойя зашевелилась…

— Создания неба, дети Господа не должны погибать от руки человеческой, — серьёзно ответил мне человек. — Если я не сделаю всё, что могу, это будет смертным грехом.

Небо! Мне попались религиозные учёные!!! Убиться об стену, кому расскажу, не поверят!

Схватившись за протянутую руку Вана, я встал и поблагодарил людей. Играть, так до конца.

— Как твоё имя, ангел? — спросила женщина.

— Иллэтэ, — вырвалось само собой. — Меня зовут Иллэтэ.[16]

И только через миг понял, что это действительно моё имя.

— Замолви за нас словечко перед Господом, — криво улыбнулся парень. — А мы постараемся замолить грехи и исправить всё, что натворили.

Ыыы… Что ж я, гад тёмный, натворил-то?!

…Если я ещё раз за что-нибудь зацеплюсь — постригусь! Сделаю себе ёжик как у Шона! Бегая… ну ладно, скорее ползая, по этим подвалам и собирая весь мусор и паутину, ориентировались мы кое-как. Вёл Ван, я уже соображал через раз и рана болела зверски. От перевязки наотрез отказался — времени и так слишком мало.

Лодка уже отплыла и мы догоняли своих по воздуху. Тащить Вана всё же пришлось. Буквально рухнув на дно лодки, я придавил светлого. Тот выругался и чуть не выкинул меня в море при попытке подняться.

— Серьёзно ранены? — тут же осведомился дядя.

— Не слишком, — поморщился я, заработав от брата взгляд, способный плавить металл.

На самом деле болело просто зверски, рану жгло раскалённым железом и только чувство долга держало на ногах. Надо будет — ещё сутки пробегаю в том же темпе. И неделю потом просплю.

Воронка втянулась сама в себя и остров сотряс взрыв. Призраки подоспели…

— Абзац, — культурно высказался дядя, глядя на поднимающийся к ночному небу столп дыма необычно синего цвета.

— …, — не очень культурно согласился Ван.

Хм… ночь уже…

Ну так, о чём я… а, вспомнил. Больно было так, что даже на стоны сил не хватало. И ещё моя долбанная кровь светилась уже сама по себе! Я сейчас сам поверю, что ангел Господень и остаток дней своих проведу в доме с мягкими стенами и заботливыми тётями в белых халатах, среди всяческих Владык, Завоевателей и Посланников Высших Сил! Демон бы тебя побрал, Феникс, что ж ты сделал?!

Демон ведь и побрал… погорячился я. Но того демона ещё найду, уж это я тебе обещаю! Ты бессмертен… просто снова потерялся.

Как добрались до яхты, я почти не запомнил. Подняться самостоятельно сил ещё хватило. С трудом удалось запомнить дезинфекцию раны и перевязку. Было опять больно. Рядом так же шипели сквозь сжатые зубы Маньяк и Апокалипсис. Им было хуже, потому что пришлось сдирать корку запёкшейся кожи и мяса с воспалившихся ожогов. Маня и Даня, вцепившись друг в друга как утопающие в последнюю надежду, то и дело хохотали как ненормальные. Хотя, с чего это они были бы нормальные?! И плакали в обнимку они так же взахлёб, как смеялись… Потом друзья и брат пожелали мне спокойной ночи (какого демона ты уже завалился на боковую, упырь? Мы с тобой ещё не закончили!), и я ответил тем же (что б вы скончались в корчах, отвалите и дайте поспать!). После чего пришли дядя и капитан, разогнав сборище по койкам, и наступил блаженный покой.

Проснулся я ранним утром, как часто бывало — от кошмара. Сполз потихоньку с кровати, в виде исключения не рухнув с грохотом на пол, стараясь не разбудить расположившегося на соседней койке Вана и Даньку с Маней на полу, вышел на палубу. Утро встретило меня прохладой морского ветра, разгоняя липкий, чёрный ужас. Я глубоко вдохнул, чуть поморщившись от боли.

Снова снился Шон. События пятилетней давности… Я тогда опять удрал (шило и сто иголок в энном месте…), брат побежал за мной. Не помню сколько мы петляли по лесу, я обстреливал его всем чем попало (от желудей до шишек), устраивал засады на деревьях, он грозился меня выпороть. Потом выбежали на поляну, невдалеке от дороги. Брат меня поймал, но наказывать, конечно, не стал, а решил замучить щекоткой. Пока я хохотал и отбивался, обещая страшно отомстить, у края дороги остановилась машина.

Обычно старший печётся о младшем и всячески его оберегает, а младший изводит старшего всеми доступными способами. Откуда я это взял? Да так заведено! Но когда мне было пять, Шон сломал ногу в шести местах, упав со скалы, а я, спустившись по почти отвесной стене, его вытаскивал, наугад пользуясь всеми доступными мне резервами и возможностями, стало всё по-другому. Я был сильнее брата. Может я хуже дерусь, меньше и вообще… тем не менее. И я стал с диким рвением учиться всему, чему только мог, чтобы быть лучшим, чтобы незримо оберегать старшего. Обязанности младшего брата я выполнял и даже перевыполнял, но притом всегда незаметно оберегал Шона. И это я должен был быть внимательней, когда эта клятая машина подъехала так близко!

Потом — удар и металлический привкус во рту. И стекленеющие глаза закрывавшего меня собой Шона… Я никогда не смогу забыть белое как мел лицо, струйку чёрной крови стекавшей из уголка рта, зрачки заполнившие радужку и тихий хрип «Беги, малыш…». Я не побежал. И никогда не побегу! А Шону было только семнадцать лет и Ипостась получить он ещё не успел…

Ужас, который я тогда испытал был милосердно вычеркнут из памяти, наглухо блокирован. Я не помню, как обратился, как убивал всё что движется, одержимый безумным желанием защитить брата. По мнению врачей, я ничего не должен помнить кроме отрывочных фактов. Но это ложь, которой утешили родителей, а я, конечно, уникум такой, не стал ничего опровергать, чтобы они все отстали и не лезли больше в мою уникальную по своей глупости голову. Все эти умные тети и дяди не учли одного факта — я вижу кошмары. И если я что-то забыл, кошмары напомнят. Они всегда к моим услугам…

Уникум. Скорее уж, генетическая ошибка. Гордость рода… Бедный род, так и пресечься недолго с такой гордостью!

За какие бы мысли только не цепляться, лишь бы не думать о брате. Посмотри правде в глаза, Ирдес! Всё это время тебя сковывает ужас при одной только мысли, о том, что Шон… Киса… Глюк и Сказочник…

Нет, забыть, забыть, только не думать об этом!..

Мне нужно вернуться. Чем скорее, тем лучше. Иначе я просто не выдержу…

— Успокойся, — Ван беззвучно встал рядом. — Дядя Дарий вчера договорился, к вечеру нас заберёт яхта деда.

Я тут же загнал всю тревогу и отчаянье куда подальше на задворки души и запер на замок. Хватит с брата и собственных проблем. Только справившись с собой, я поглядел на Вана.

— Ну? — поинтересовался тоном «Моё Высочество внемлет». — Ты обещал объясниться.

— И когда это было? — сделал большие удивлённые глаза светлый. — Ладно, слушай. Твой отец сделал мне артефакт один… который, когда бы я его активировал, скрыл бы мой облик, внешне превратив в человека. Сам знаешь, я им не пользовался, хотя и был соблазн побыть менее заметным. Но с собой, на свою голову, таскал. А когда телепорт этот косой перетащил меня в ту дыру, артефакт активизировался самопроизвольно… да ещё и вплавился…

Я удивлённо моргнул. Чего? Как это — вплавился? Эльф оттянул ворот футболки. Под ключицей красовался белый, выпуклый шрам в виде полумесяца. Как от сильного, но давно зажившего ожога.

— Какие побочные эффекты? — холодея, спросил я.

— А что, не видно? — криво усмехнулся брат. — Я не могу летать, у меня нет мечей. Был светлым дураком, не ценящим своё происхождение, стал жалким человеком…

— Заткнись! — прорычал я, чувствуя, что ещё слово и от сдержанности моей не останется даже следа. — Окажемся дома, там начнёшь психовать!

— Да я спокоен…

— Прекрати самоуничтожение, — раздельно произнёс я. — Хуже от этого не только тебе.

А я не могу себе позволить сходить с ума из-за того, что убит Ветер.

Ван, склонив голову набок, как-то по-новому на меня взглянул, и, кивнув, молча ушёл.

Я опять что-то делаю не так.

Следующим, не дав мне всем своим видом показать «ушёл в себя, вернусь не скоро», явился дядя. Помолчал, стоя рядом, понаблюдал рассвет.

— Ты будешь лучшим Императором, — выдал без всякого «доброго утра» дражайший родственничек.

— Женись, обзаведись детьми, и не тащи меня на свой трон! — вспылил я. — Ты же уже взрослый вроде, дядя Дарий, сто десять лет! Пора бы подумать о прямых наследниках и постоянной спутнице жизни, а не только о политических играх и дворцовых интригах!

— Как это?! — в притворном ужасе схватился за сердце Император. — Бросить любимую игрушку?! Ради мегеры-жены и пары спиногрызов?!

Выдавив из себя что-то вроде: «Да, дядя, ты безусловно прав!», я позорно сполз на пол, задыхаясь от смеха. Нет, в теории я тоже собираюсь когда-нибудь жениться и утихомириться. Когда-нибудь. Лет через двести-триста. В теории. Если доживу.

В общем, тихо забиться в угол потемнее и хорошо подумать мне не дали. Целый день, прямо с утра пораньше, я требовался всем. В оборот взяли так основательно, что я сделал один правильный вывод — это дядя уловил начало серьёзной депрессии и просто не дал мне времени в неё впасть. Ближе к вечеру всё-таки удалось прижать Первого Императора к стенке.

— Хватит! Я взрослый, совершеннолетний и самостоятельный Рыцарь, способный сам решить свои проблемы!

— Взрослый, — согласился дядя, а смешинки в глазах так и прыгали. — Самостоятельный. Четырнадцатилетний малыш.

— При-ду-шу.

— Это будет государственная измена!

— Это будет дворцовый переворот!

— Власть сменяется, а меня не позвали?! — возмутился незаметно подошедший Ван с ухмылкой от уха до уха.

Список на немедленное удушение возрос на одну персону.

— Так! Или ты оставляешь меня в покое, или я обещаю страшно отомстить! — не позволил я уйти от темы. И, не выдержав, взвыл как залётная баньши: — Мстя моя будет страшна и ужасна!.. Трепещите и бойтесь гнева Тёмного Владыки Мира, смертные!..

— ТрепещИм, — выдавил ржущий как конь Ван.

— Боимся, — согласно всхлипнул задыхающийся от хохота дядя.

Всем своим видом выразив недовольство, я заворчал:

— Никакого проку от этих смертных! Им говоришь «сгинь, нечисть!», а они только прибавляются количеством, говоришь «трепещи!», а они ржут…

Проглядев, как дражайшие родственнички валяются по полу, махнул рукой и присоединился к веселью.

Дед перехватил нас через два часа. Прощание с японцами вышло немного грустным и тёплым.

Хоть бы мне никогда не пришлось убивать этих людей и их потомков. В идеале приняли бы они все тёмное подданство, я нашёл бы чем ответить за спасение моей жизни и помощь. А так с ними остаётся дядя, который, безусловно, найдёт способ отблагодарить. И люди даже не скрывают, что только из-за меня поддержат дядину легенду о том, как он угодил в море по вине неисправного телепорта и был подобран этой семьёй. Потому что я какой-то там мифический Чтец Душ и вообще чудо-мальчик. Всех остальных событий вообще не было.

Кеншин принёс на прощание «страшную самурайскую клятву» доказать мне, что он достойный воин. А у меня уже не было сил даже поиздеваться над ним в ответ.

Всё это я обдумывал, забившись в тёмный угол на дедовой яхте, а тот в каюте лечил воспалившиеся и незаживающие ожоги Маньяка и Вана. То и дело доносились дедово «Сиди смирно, рыбий корм!» и Ваново «Ты старый демонов садист!!!» Хорошо хоть я сумел отказаться от осмотра, выдержав спор на тему моего здоровья.

— Отставить возражать Императору!

— Да в белых тапках я твоё Величество видел!

Нет, меня бы дедушка за такое уже прибил. А Вану всё нипочём. Благоволит ему дед.

Заняться основательным самокопанием мне так и не дали. Выгнав остальных спать, дедушка каким-то непостижимым чудом отыскал меня и затащил в рубку. Там, закутав в плед, силком усадил в кресло и налил горячего чая.

— Как твоя рана? — спросил дедушка, сидя в кресле рядом.

— Пуля прошла навылет, кость не задета, артерии целы, ничего важного не повреждено, — отбарабанил я. — Через недельку заживёт. Если «заживалка» будет.

— Да я не об этом! — досадливо воскликнул дед, заработав мой недоумённый взгляд. — Что с тобой творится, ребёнок?

— Спасибо, что напомнил мне о моём физическом возрасте, — предельно холодно ответил я.

Да-да, мой возраст и положение совершеннолетнего с полной самостоятельностью изрядно порой мешают взаимоотношениям хотя бы даже и с ближайшими родственниками. Ну кто серьёзно воспримет ребёнка, маленького обаятельно мальчика? И плевать, что я только выгляжу безобидно.

Дед коротко, но красочно ругнулся, вскочил, забегал по рубке, пиная всё, что попадалось под ноги, потом снова сел и спросил:

— Что, разговора у нас с тобой не получится, дорогой внук?

Покосившись на бывшего единоличного правителя Империи и по-прежнему Старшего Императора, я тяжко вздохнул. Что он мне такого сделал, чтобы я так относился?

— Да не о чем говорить, дедуль. Я опять дурак, выбираю неверные пути, принимаю неверные решения… вот и всё.

— И всё? — он приподнял бровь, ожидая продолжения.

— Всё! — в раздражении повысил голос я. — Если уж я решил немного больше времени уделить реальности, а не только Сети, я должен научиться не упускать эту жизнь из рук! Понимаешь, дед, должен! Потому что не могу я… Не могу я их всех потерять, — и неопределённо мотнул головой в сторону каюты. — Кровь Повелителей… иногда так жить мешает.

Ничего так и не смог ни сказать, ни объяснить толком. Но дед понял.

— Знаю, — грустно улыбнулся мой предок. — Знаю, малыш…

Помолчали. Чего дедуля опять заварил? Вкусно…

— Ну а ещё что тебя гложет? Меня-то ты не обманешь.

— Гложет. Что-то. Но я тебе этого не объясню…

Пустая кружка выпала из ослабевших пальцев и покатилась по полу.

— Это нечестно, — кое-как удалось заставить шевелиться онемевший язык.

— Угу, — согласился этот гнусный тёмный.

Снотворное в чай… а я и не заметил… мстя моя будет… хрр…

Молча стою у самой двери, не в силах заставить себя поднять глаза на беспомощного брата. Он не мёртв, он просто спит. Просто спит…

Нет, не получается себя убедить. Пациент скорее не жив… Спит. И не живёт.

Мама меня чуть не убила в этот раз. Если бы Маньяки с дедом и Ваном не встали на её пути живой стеной, она бы меня растерзала, наверное. И лучше бы так и сделала. До сих пор голова кружится от того, что она мне наговорила. Я не прервал и не возразил ни словом, ни взглядом.

Артефакт из ожога папа Вану просто вырезал. На живую, обезболивать было нельзя из-за побочных эффектов. Остроухость свою он вернул, но рана будет заживать долго. Брат зарёкся пользоваться артефактами. Странно… я уже почти никогда не думаю о нём, как о светлом эльфе.

Маня, пока я там изображал из себя ангела, успела выкрутить три жестака из компов и скачать кучу какой-то мути на флешку. Сейчас со всей этой дрянью разбирается отец. Глюк подобные кодировки щёлкал как орехи, да только он сейчас тоже… спит.

Усталый, не выспавшийся и встрёпанный отец вошёл в палату и поглядел на подпирающего стену меня.

— Как ты, сынок? — я невольно вздрогнул, когда папа положил руку на моё раненое плечо. — Извини.

— Ничего, — ответил я сразу на обе фразы. И помедлив, нерешительно спросил: — Пап, я правда… такой… безответственный? — в голове крутились совсем другие эпитеты.

— Мама погорячилась, — спустя пару секунд ответил отец. — Не обижайся на неё… и не воспринимай так слова. Она отойдёт и сама будет локти кусать, — я поднял на него взгляд и папа поспешно добавил: — Нет, малыш, это не правда. Забудь. Ты даже слишком… слишком много ответственности порой на себя взваливаешь. Больше, чем можешь вынести.

Едва ли… порой я слишком много пускаю на самотёк и перекладываю на чужие плечи то, что должен решать сам. Должен, потому что Рыцарь, потому что ар'Грах, потому что… да просто потому, что могу! А вот, не хочу. Бегу от всего этого. И права мать моя Императрица.

Отец, подойдя к койке Шона, взглянул в его лицо, ставшее восковой маской бледности. Почему брат попал под удар?! Эх… и отца моего Императора сейчас следует отвлечь, пока не впал в отчаянье.

— Пап… Ты можешь её починить?

Увидев мою гитару, отец так побледнел, что я за него испугался. Взяв её в руки, отошёл на пару шагов, быстро осматривая все повреждения, и когда он взглянул на меня, стало действительно страшно.

— Пап…

— Я починю, — с трудом сказал отец, и убежал из палаты, стараясь выдать бегство за спокойный уход.

Через пару минут пришёл Ван. Мрачный, что стало уже нормальным за последние дни. Сел в кресло, пытливо на меня поглядел.

— Ты знаешь, как очнулся от комы, в которой неделю провалялся после четвёртого неудачного покушения? — без предисловия спросил он.

— Нет, — ответил я, не понимая к чему клонит светлый.

— Я тебя разбудил.

Если Ван хотел привести меня в состояние ступора, ему это удалось.

— В смысле? — приехать он не мог, я это точно знаю!

— Да вот так! — светлый вынул из кармана капсулу с Иглой антеннки-резонатора и ввёл её под кожу Шона. — Пошли к Кисе. Полчаса на адаптацию, потом займёмся нашим старшим оболтусом.

Ничего не понимая, я последовал за светлым братом.

Лицо навигатора отливало той же восковой бледностью. Такая беспомощная… Прости меня, Юлька. Я не думал тогда о тебе, о мести, о том, что тебя нужно будет будить и неплохо бы узнать как тебя усыпили. Просто забыл, думая лишь о том, чтобы вытащить из ловушки брата, друга и… бога…

Ван меж тем надел на её голову обруч и подключил к сети. А точнее, напрямую к себе.

— Я позвонил твоей матери и сказал подключить тебя к сети, — сказал Ван, не дожидаясь, пока я задам вопрос. — Знаю, она тебе не рассказала, потому что я так попросил.

— Откройся, — коротко сказал я.

Ван полностью раскрылся и я на мгновенье перестал различать где моя душа, а где душа брата…

…Всё равно ничего не понял. Но только Юлька протяжно зевнула, перевернулась на бок, положила ладошку под щёку и спала дальше. Вот только уже действительно просто спала!

Ван прижал палец к губам и мы тихо вышли. То же самое сделал брат с Глюком и Сказочником. Так ловко и как-то по-особому перемкнул им всё в мозгу, а потом резко отпустил! Как будто перезагрузил. Я чувствовал каждое его действие как своё, но сам не смогу.

Шон был последним. И в отличие от остальных, сразу подскочил как ошпаренный!

— Мелкие!..

Эй! Сваливаться на пол с таким грохотом и запутавшись в простыне — это только я могу!

— Фиг я тебя ещё хоть раз с собой возьму! — было первое, что я сказал брату. — Чтобы ты мне ещё раз таким источником неприятностей служил — уж уволь, я тебя сам удавлю!

— А я помогу, — добавил Ван.

Ничего не понимающий Старший Наследник обалдело смотрел на сурово нахмурившихся нас.

— А что я сделал-то? — как-то очень неуверенно поинтересовался брат.

Глядя на его крайне смущённую физиономию, я не выдержал и расхохотался до истерики…

…Райдан молча стоял над разломанной гитарой, лежащей на столе. Длинные, ловкие пальцы художника гладили разломанный гриф, отыскивали малейшую царапинку, каждую вмятинку. Десять лет назад Второй Император потратил целый год на создание живого артефакта. И уж он-то знал как никто другой, от чего появлялись повреждения на этом совершенном инструменте, живой воплощённой в форму музыке. Даже сейчас, вдалеке от хозяина, артефакт продолжал корчиться от боли.

— Райд, ты занят? — Императрица вошла в комнату, но муж не ответил и даже не поднял голову. — Это Ирдеса?.. — леди с трудом узнала любимую гитару сына.

— Что же я за отец, — вдруг страшно, с ледяной злостью сказал Император, — что не могу защитить своих детей? Что же я за отец, что мой младший сын ТАК страдает?! А я как слепой ни о чём не знаю! А он молчит, потому что не хочет ранить!..

Когда Император вскинул бледное лицо, леди Илина отшатнулась.

— И что же ты за мать, если хоть словами, но желаешь добить своего сына, чтобы он уж точно не смог больше подняться и ступить на эту землю уверенно?!

— Райд… — как страшно звучали его слова. Никогда он ещё не говорил так с ней!

— За что, Илина, за что ты выбила у малыша опору из-под ног?! Решила злость свою сорвать? Так в следующий раз, как у тебя голос прорежется, будь добра орать на меня! И не смей больше добивать его раненую душу! Неужели тебе мало того, что мы лишилисынадетства?!

Леди держалась рукой за стену, потому что ноги дрожали.

— Райдан, что ты говоришь?! Я же ничего такого не делала! Ну а ты бы оставил безнаказаннымиэтисумасшедшие выходки?! Он же головой совсем не думает! И ладно бы жизнью не рисковал…

— Лучше бы ты уехала, Илинка, — устало прервал Император. — И не мешала Ирдесу жить, — помолчал, без сочувствия глядя на стекающие по лицу супруги слёзы. — Ты ведь меня всё равно не услышишь. Ты как всегда «лучше знаешь». А то, что сын из-за тебя теперь только смерти ищет, ты не увидишь.

Звонок сотового прервал дальнейший разговор.

— Папа! — радостный вопль был слышен из динамика на всю комнату. — Тут Шон проснулся и рожа у него виноватая по самое некуда! Если ты сейчас не придёшь, он меня удавит подушкой! — и потише добавил: — Только если ты с мамой пойдёшь, предупреди… пожалуйста. Я лучше уйду.

— Сейчас буду, малыш! Отбой.

— Отбой, отец мой Император!

— Не имею я права на твоё доверие, малыш… — в пустоту глухо произнёс правитель.

Отец вбежал в палату меньше, чем через минуту, сгрёб Шона за ворот, поставил на ноги и внимательно посмотрел.

— Да не держи ты меня, папа! Я сам стоять могу!

— Ты смотри-ка, точно не спит! Чем подняли?

— Это у Вана спрашивай, он тут всех уже перебудил! — перевёл я стрелки на светлого.

— Его же собственным грязным носком и будили, — хмыкнул явно довольный собой Ван. — Вот только ему спать сейчас надо, а не прыгать, с воплями «что я проспал?!».

— Значит, сейчас уложим, — мать стояла в дверях и слабо улыбалась.

Я тут же скользнул в дальний угол палаты, стараясь быть незаметным. Бледная… она что — плакала?! Что может заставить мою несгибаемую мать плакать?!.. Эх, не попасться бы ей сейчас на глаза. Лишний раз маму нервировать сейчас совсем не стоит.

Когда она вошла, я тенью выскользнул прочь, чувствуя молчаливую поддержку светлого, за которую был безмерно благодарен.

— Ирдес!

С трудом сделав вид, что не услышал этого возгласа, выскользнул на лестничную площадку.

— Малыш, постой!

Она всё же догнала меня. Я вжался спиной в стену, не поднимая на маму взгляда. Пожалуйста, не надо. Прошу тебя. Сам о себе всё знаю. Не надо больше… просто отпусти меня. Хотя, не заслужил я такой чести. Значит, потерплю.

— Прости меня, ребёнок!.. — только и выдохнула мама, прежде чем развернуться и убежать.

Обалдело поглядев ей в след, я рванул на крышу, забился там в угол и обхватив виски руками, попытался успокоиться и наглухо закрыться от Вана. От меня одни проблемы у всех.

— Крылатый, слезай.

— Мне и здесь неплохо.

— Ирдес!

— Оставь меня в покое, пожалуйста.

— Я деда позову!

— Я тебе потом что-нибудь жизненно важное отрежу.

Шон и Маньяки безнадёжно пытались выколупать меня из моего надёжного укрытия. Ну что им всем от меня надо?! Никого не трогаю, сижу себе тихо на крыше! И что с того, что всю ночь просидел…

— Мелкий, хватит выпендриваться!

— Хватит меня доставать.

— Если не слезешь…

По разом умолкшим призывам, я понял, что появился новый участник и выпустил крылья, приготовившись к спешному побегу. Чердачная дверь хлопнула. Ушли они, что ли? Ну наконец-то!

Киса молча забралась ко мне, села рядом когда я подвинулся, обхватила за локоть и привычно муркнув, потёрлась щекой о моё плечо.

— Достали? — сочувственно поинтересовалась она.

Я уныло кивнул.

— Эх, малыш… — когда она запустила пальцы в мои безнадёжно спутанные волосы, я едва не замурчал от удовольствия и невольно заулыбался. — Вот так-то лучше. Я тебя очень люблю, воробей.

— Я того не стою, Кис, — грусти что-то не получается.

— А это не тебе решать, — не строго сказала.

Сидит, чуть наметила ласковую улыбку, тепло дышит в плечо, кофейные глаза так и лучатся теплом. Тихим, домашним и ласковым. И не получается ей противоречить. И не говорит, вроде, ничего, внутри всё равно распускается тугой узел, оттаивает ледяной ком.

— Пойдём в небо, ребёнок. Давно не танцевали…

Спасибо тебе, Юлька. За твою веру в меня, за тепло в холоде, спасибо…

Чёрная форма сидела как влитая. Ван придирчиво рассматривал себя в зеркало, расправляя несуществующие складки на такой же как у меня форме. И даже нашивку третьекурсника первой трети уже прицепил. В тёмной Академии обучение идёт не так, как в любой другой. Первые два курса длятся по году, следующие четыре — по полтора. Седьмой (годовой) курс можно и не заканчивать тем, кто не желает стать Мастером. Я и сам третьекурсник. И чёрный трилистник в алой каёмке так же красуется значком на вороте и нашивкой на рукаве.

Конечно, по возрасту мне ещё два года до поступления, а Вану бы только быть на первом курсе. Но… не всё так очевидно! Чую ж… ээ… в смысле, предвижу много веселья по этому поводу!

Мама и Шон вернулись домой, старшему брату пора возвращаться к своему студенчеству. Мы и так уже пропустили первые две недели обучения, но это неважно. С первого по двадцатое сентября обычно ведётся приём новичков.

— Ну что, твоя светлость, идём? — весело оскалился я.

— Идём, твоя тёмность, — тяжко вздохнул Ван.

Первый эльф в тёмной Академии. Пусть и на человеческой земле. Отец уже ждал нас в машине.

Когда мы въехали на территорию учебного заведения, я слегка потерялся в пространстве. Как и положено, учебка находилась за городом. Полностью занятый под Академию полуостров Де-Фриз. Та-а-ак, общий тренировочный комплекс на месте… а вот это здание должно быть большим спорткомплексом. Вот это — лаборатории. Вот и основной учебный комплекс. Мы вышли из машины и внимательно огляделись.

— Пап, подожди здесь, ладно? — повернулся я к сидящему за рулём отцу.

— Ладно, — махнул рукой отец, с сомнением осмотревшись.

К зданию небольшими компаниями тянулись студенты. Попинав ступеньки порога, я вошёл в здание.

— Что-то здесь не так, — поделился я своими сомнениями с братом.

— Здесь всё не так, — разражёно фыркнул светлый.

Я даже соизволил вежливо постучать в директорскую дверь, прежде чем войти.

— Почему Вы не в форме?! — ляпнул я прежде, чем успел сообразить, что собираюсь сказать.

Директор одарил меня тяжёлым взглядом, прошёлся по форме, досадливо поморщился при виде трилистника на вороте, задержался на папке с документами в руках. Наконец, свинцовый взгляд переполз на моё лицо. Неприятный тип.

— Если Вы поступать, то Вам, юноша, ещё рано, — взгляд на Вана. — А Вам в приёмную комиссию.

— Мне кажется, Ваша Светлость, — я вежливо склонил голову в сторону эльфа, — господин директор не вник в суть дела. Как мы поступим, Ваша Светлость?

— Предполагаю, что господин директор всё же осознает свою неправоту, Ваша Тёмность, — приняв игру, Ван слегка склонился мне в ответ. — И для начала посмотрит наши документы о переводе.

Вану документы дед сделал, он же и надавил на него, чтобы светлый поступил учиться.

Едва глянув на лёгшие на стол папки, директор более внимательно посмотрел на нас.

— Господа Лорды, вы забываетесь. Родовые привилегии не дают Вам прав раньше времени нацеплять знаки третьего курса.

— Ван, у меня со слухом что-то не в порядке, или этот господин директор охренел?! — опять мысли минуя мозг сразу на языке… — Тьфу, то есть, Ваша Светлость, Пресветлый Княжич, не подскажете ли, не начались ли у меня слуховые галлюцинации?

Что с того, что Князю Ван дальний родственник? Любой, в ком течёт хоть капля правящей крови, носит титул Княжича. Тут только разница в приставках к имени — «лиэн'», «ллиэни'», «эльни'» и «эльени'».

— Охренел, охренел, — покивал светлый. — То есть, с Вашим слухом всё в порядке, Ваша Тёмность, Младший Наследник.

— Что-то мне это внушает большие подозрения, брат мой светлый! Пойдем, проверим весь этот курятник! Нам здесь ещё учиться.

— Хорошая идея.

И, не дав директору времени хотя бы ещё на одно слово, развернулись и вышли, бросив быструю защиту на папки с документами.

Пробежавшись по всему зданию, а потом и совершив стремительный облёт территории, я не успокоился. Отловив пару второгодок и одного четверогодку, допросил их с пристрастием, заставил рассказать, что и как проходит, чему обучают, много ли дополнительных занятий и размеры стипендий…

— Почему программа обучения такая слабая? — в пространство поинтересовался я, отстав от местных студентов.

Неудовлетворительный уровень подготовки. По минимуму дополнительных занятий, потому что нет преподавателей. Владение холодным оружие ведётся на любительском уровне. А про столовую, жилой комплекс и стипендию я вообще молчу. Большинство обучающихся — люди. Ну, это как обычно, людей-то гораздо больше…

Дед явился через час. Церемониальное одеяние ар'Граха, Старшая Корона, родовой перстень, пара телохранителей, слуга и секретарь. Официально он не является правителем, но Старшая Корона переходит к наследнику только со смертью прежнего владельца. Старшая Корона (не путать со Старшим Троном!) не участвует в правлении, но обладает неограниченной властью. Только пользуется редко, иначе люди не забывали бы, что для деда нет границ и законов.

И отец, разгильдяй в венце, тоже присутствовал. Постучать дедушка счёл нужным не рукой, а ногой. И после первого же стука дверь, слетев с петель, рухнула в кабинет. А то, что открывалась она, вообще-то, наружу, дедушку не волновало.

Недобро взглянув в сторону не спеша опустившемуся на колено директору, дед потребовал с меня полный отчет. Я отчитался чётко и по-военному, как привык в подобных ситуациях. До двенадцати лет меня лично дедушка тренировал. Это уже потом я сбежал от его муштры в Академию.

Дальнейший разнос, который мой драгоценный предок устроил директору, я готов был записывать под диктовку!

— Дети, вы точно хотите тут учиться? — мрачно поинтересовался папа, когда дедушка умолк.

— Это жизненная необходимость, отец мой Император, — подтвердил я.

— На ближайший год, — добавил Ван.

— Тогда попинайте балду ещё пару недель. А мы с дедушкой тут порядок наведём. Да, отец?

— Вы не имеете права, — глухо вставил директор. — Мы не в Империи.

— Любая Тёмная Академия, где бы она не находилась, принадлежит Империи и все обучающиеся, как и преподаватели, автоматически становятся тёмными подданными, — глядя в потолок процитировал я.

— Две недели. Свободны, внуки, — отрывисто бросил дед в нашу сторону.

Ждать себя и повторять трижды мы не заставили.

Ну наконец-то появиться время разобрать старые очки Глюка!..

Две недели пролетели как не бывало. Свои очки Макс (гад ползучий, отобрал игрушку!) забрал и расковыривал сам. Дел было много. Я искал везде. Искал… и не находил. И не знал, что делать.

А ещё был занят натаскиванием Маньяков для поступления в Академию. Кто кого гонял больше: я двойняшек или они меня ещё большой вопрос! Времени не оставалось даже чтобы выспаться.

Отец вернул мне гитару. Лучше бы он её где-нибудь оставил, чтобы я сам забрал, чем видеть у него такое лицо! Родители меня в последнее время определённо решили запугать до истерики. Мама, которая вместо тысячи ценных указаний и правил перед отъездом просто пожелала мне удачи. Папа… ну его я вообще перестал понимать! Да не рассыплюсь я, не фарфоровый, не надо смотреть на меня как на смертельно больного! Жить вообще вредно, от этого умирают. И что это ещё за «Прости, что лишили тебя детства»?! Меня скоро остатков душевного равновесия лишат!

Один дед всё ещё вменяемый. Он привычный ко всяким… хм… ну, все поняли. Пожалуй, что я догадываюсь о причинах столь бурных родительских реакций. Раньше только дедушка попадал в основную круговерть моих… ммм… приключений, а родителям доставалась очень сильно «отцензуреная» версия. Вроде как Ирдес просто неосторожный ребёнок со своими закидонами, а уж о том, что я ещё и убивать без всякой жалости и голыми руками умею, мама только этим летом узнала. Ребёнок. Таким я для них и был. И не скажу, что мне это не нравилось. Всё закончилось. Я рад? Нет.

Дед широко шагал впереди, я, отставая на два шага, за ним. Ван, сосредоточенно хмурясь, идёт рядом. Обход завершён. Даже дверь в директорский кабинет поставили новую!

— Новый директор только завтра прибудет, — сообщил мой предок, усаживаясь в кресло.

Сегодня он даже соизволил надеть форму Академии. Корона и перстень красуются на месте, но так и не скажешь, что этот седой и безобидный с виду тёмный — старший ар'Грах. Старшая Корона на самом деле представляет собой довольно невзрачную полосу тусклого серого металла с причудливо переплетённым рисунком. Мой чёрный венец и то… мм… дороже смотрится.

— А кого пришлёшь? — полюбопытствовал я, садясь прямо на стол.

— Какого-нибудь пенсионера тёмного? — хмыкнул облюбовавший подоконник Ван.

— Нет, — ответил дед, закидывая на стол ноги. — Я вас удивлю, — пообещал он.

— Давай без лишних удивлений, а?! — тут же запаниковал я. — А то знаю я твои сюрпризы!

Вместо ответа, дед устало стянул с себя Корону, привстал и надел её на меня. Впору пришлась…

— Подержи пока. Голова болит уже от этой тяжести.

В двери постучали.

— По Вашему контракту… — человек, вошедший в кабинет, оторвался от раскрытой в руках папки с документами, увидел меня и брата, да так и замер с открытым ртом.

Он был не молод по человеческим меркам — не меньше сорока пяти лет. Если и выше меня, то ненамного. Волевое лицо, холодные серые глаза. А ещё я знал, что улыбка разительно его меняет.

— Командир?! — первым не выдержал Ван.

— Дед! — повернулся я к предку. — Это ты подстроил?!

Довольная морда лица предка сказала всё лучше любых слов.

— Знакомьтесь, внуки! — не скрывая веселья, сказал дедушка. — Это ваш преподаватель. Дмитрий Васильевич Ражин. Лингвист. Латынь, наконец, выучите, бездельники!

— Ван, если я щас деда убью, это какая статья Уголовного кодекса будет? — совершенно серьёзно поинтересовался я.

— Поскольку не будет свидетелей, а одни соучастники — это будет «без вести пропавший»! Труп ликвидирую.

— Никакого уважения к старшим, — прокомментировал вышедший из ступора Командир.

— Даже и не жди, — поддержал бывший Император. — Так ты подписал? Пошли покажу аудиторию… пока директора нет, я за него.

Дедушка и Дрэйк вышли, мы с Ваном обалдело переглянулись.

— Знаешь, — сказал брат, — что-то я опасаюсь завтрашнего «сюрприза».

— Н-да…

Что-то как-то непривычно. Что-то… демоны драные!!!

— Дед! — я бросился следом, догоняя его. — Ты корону забыл!

Ага. На мне забыл. Дед, не оборачиваясь, бросил в ответ:

— Не забыл, а оставил.

Я остановился так резко, что шедший следом эльф в меня врезался. Не-ет, это он пошутил так неудачно!

— Дед! Дед, забери свою корону!

Командир любопытно оглянулся, а дедушка даже не притормозил, отмахнувшись от меня.

— Привыкай.

— Чего?! Ты не можешь меня так подставить!!!

— Ещё как могу!

Нет, ну я в это не верю!!! Прислонившись к стене, тихо сполз вниз, сел на пол и посмотрел на Корону в руках. Я не желал никогда даже Младшего трона. А уж этого…

— Ну и что мне теперь делать?

— Я тебе сочувствую, — брат присел рядом на корточки, забрал из моих рук Корону, весело усмехнулся. — Ну а это тебе носить.

И вернул венец туда, где его дед оставил. Где берут таких мерзких братьев?!

— Спокойней, Ирдес. Она пробудет у деда ещё лет двести! Уж за это время придумаем как тебе отвертеться.

Ладно, не очень мерзких братьев. Не хуже меня самого.

С началом учёбы пришлось перебраться жить в общагу. В это раз отец наотрез отказался закрывать все мои банковские счета. Придётся за собой следить, чтобы не воспользоваться соблазнами.

Новый директор гнался за мной через весь учебный корпус, с воплями: «Так это из-за тебя меня сослали в эту дыру?!» Удирая по стенам, я на бегу пытался доказать старшему сыну Кордана ар'Каэрта, Дарту ар'Каэрту, за глаза называемому Параноик, что это вовсе не дыра и очень даже выгодное для продвижения по карьерной лестнице место! А то, что это не совсем его профиль… ну, в жизни всё попробовать надо!

Влетев в спортзал, я прыгнул, оттолкнувшись от стены, сразу на четыре метра без всяких крыльев. На моё счастье, Ван как раз закончил гонять Маньяков на мечах. Прыгнув за их спины, я пригнулся и быстро сказал:

— Меня здесь не было!

Двойняшки, не удивляясь, привычно сдвинули плечи, Ван спокойно встал рядом. Вбежавший следом Дарт, огляделся и безошибочно направился в мою сторону. Ой-ей… Пылающий праведным гневом, пару лет как окончивший Седьмой курс Академии, Посвящённый, ещё не получивший статус Рыцаря, попытался обойти троицу, но безуспешно.

— Отдайте мне этого тёмного поганца! — прорычал директор, глядя на близнецов.

— Мань, ты видела здесь поганцев? — спросил у сестры Даня.

— Не-а, — помотала головой та. — А ты, Дань?

— И я не видел. Вы, господин новый директор, не по адресу!

— Я знаю, что он спрятался за вами! Разойтись, ученики!

— А мы сиамские близнецы! — нагло заявила девчонка.

— Мы расцепиться только хирургическим путём можем! — добавил её брат. — Но не хотим!

— Слышь, директор, — ступил вперёд Ван. — Тёмный поганец тут только один и это не мой младший брат.

Параноик подозрительно прищурился.

— А ты, видать, ллиэни'Вэйванлин. Проблем с учёбой не боишься, светлый?

— Лучше тебе испугаться, тёмный, терпеть меня придётся целый год. И проблем со мной будет больше, чем… Вам… кажется, директор, — брат так по-особому выделил это «Вам», что я не сдержал смешок. — Гораздо больше. Особенно если кто-то заденет моего младшего брата.

Так-так, Дарт сейчас взорвётся, уже красный от ярости. Шмыгнув вперёд, я уцепился за локоть эльфа, преданно поглядел на него снизу вверх и капризно пожаловался:

— Ван, а директор на меня голос повысил и обзывался! — и тут же шагнул так, чтобы быть за плечом светлого.

— Мы ему за это страшно отомстим.

— Скажи директору, что он сам такой, что я хороший, а маленьких обижать нельзя!

— Тебя, пожалуй, обидишь… и без зубов останешься, — буря прошла стороной и Параноик смирился с неизбежным. — Демоны с вами со всеми! Но за вашей успеваемостью в учёбе я буду внимательно следить!

Бросив нам это последнее заявление, Дарт развернулся и покинул спортзал строевым шагом.

— Нам будет не скучно, — сообщил Маньяк очевидную истину.

— Нам не было скучно ни дня, с тех пор как мы собрались вместе, — изрёк я ещё одну истину.

Из-за задержки с началом учебного года первые две недели были такими напряжёнными, что не хватало времени даже поесть спокойно. Я, естественно, посещал все дополнительные занятия на какие только хватало времени, за мной как привязанные ходили двойняшки, жестоко страдавшие от недосыпа, а у Вана дополнительных дисциплин было ещё больше, чем у меня. Дедушка специально для эльфа отыскал в Свободном городе наставника по Светлым Искусствам.

К концу второй недели студиозы осознали, чья вина в том, что нагрузка повысилась в пять раз. И если поначалу их радовало, что Академию основательно отремонтировали, повысили размер стипендии в шесть раз, да и вообще значительно улучшилась жизнь, то теперь они осознали и все минусы своего положения. Ужесточились правила и контроль, изменились порядки. Увеличилась нагрузка и появились новые, обязательные к посещению дисциплины. И во всём этом оказались виноваты исключительно я и брат. Ещё ко всему, никто не знал, что я ар'Грах, а Ван — ллиэни'.

— Эй, две мелкие сволочи! — громко сказал чей-то голос с задних парт аудитории.

Учитель, дав материалы для конспектирования, вышел. До конца пары оставалось ещё около получаса.

— Оглохли? Брюнетка с ушастой блондинкой!

Мы с Ваном переглянулись. Заданное я уже переписал. Брат чуть заметно пожал плечами, я нахмурился, светлый усмехнулся. Решено, действуем!

— Ирдес, мне кажется лохушка с задних рядов что-то пропищала? — громко высказался Ван.

— Ван, нас, вроде как, пытаются оскорбить, — поддержал я. — Только вот всякий швали гавкать поумнее надо, чтобы мы услышали.

С задних рядов вскочило сразу пятеро. Мы, как прилежные ученики и отличники, занимали один из первых столов. Я, конечно, ещё не всех запомнил по лицам и именам, но этих пятерых уже знал. Местные «крутые парни». Три человека и двое тёмных. Главарём сей компании был человек — с виду безобидное существо с ангельской улыбкой, любимец и предмет вожделения женской половины Академии. Звали это существо Денисом, а фамилию я не запомнил, только кличку — Мистраль. Почему так — не имею понятия, но, честно сказать, эта кличка меня раздражала. Мистраль — имя ветра во Франции, а не какого-то человеческого выродка! И имя его меня тоже раздражало. Сразу вспомнился Деня-певец. Вот только этот ничего общего с солистом Денисом не имел. Ещё одного человека называли Шкаф, и это характеризовало его как нельзя лучше. Третий человек — тощий, кудрявый и в очках, а звали его Андреем, по прозвищу Пророк. Тот ещё псих.

Далее — тёмные. Оба от смешанных браков, судя по именам. Серж и Влад. И если первый меня не заинтересовал, то второй… хм. Характерные черты и повадки рода ри'Тарг — высокий, идеально сложенный, поступь хищника, ледяной взгляд. Один из сыновей Старшего Рыцаря решился на брак с человеческой женщиной? Не знал.

— Вы, малявки, подросли бы для начала, — надменно выцедил Денис Мистраль. — А то детей бить как-то не очень хорошо.

Ах, да. Я же для них что-то вроде ясельного младенца, а Ван сбежал из детского сада.

— А ты бы пасть не разевал, — лениво посоветовал я, разглядывая свои ногти и раздумывая, не сформировать ли их в когти. — А то у меня в последнее время и так кулаки чешутся, а тут такая удобная чесалка — твоя наглая рожа.

— Ты за словами следи, мелкий! — вставил Серж.

— Да зачем нам самим об это пачкаться? — поморщился эльф, облив пятёрку ведром презрения. — Маньякам давно пора тренироваться на живых. Только боюсь, дай двойняшкам волю, слишком быстро сделают из живых мишеней — мёртвые.

— А разве эти нужны нам живыми? — искренне удивился я. — Это же мусор! Мусор надо утилизировать, пока вонять не начал. А этот уже и так… подпорчен.

Серж и Пророк кинулись с кулаками, но Ван, не вставая, сбил не ожидавшего отпора тёмного ударом в солнечное сплетение, а я, вскочив, просто зарычал в лицо человека. Рык вышел столь проникновенный, что оставшиеся на ногах невольно отшатнулись. Ага, ещё я оскалился и в глаза добавил алый блик. Слегка.

— Всё веселье испортил! — разочарованно сказал светлый и поманил пальцем потенциальных противников. — Ну же! Цып-цып! Мы же всего лишь две зарвавшиеся малявки! Нельзя же оставить нас безнаказанными?

Пятёрка молчала, разглядывая мерзко усмехающегося эльфа и тихо рычащего меня так, словно увидели впервые.

— Ребята, — вдруг подала голос девушка с парты сразу за нами. — А это правда, что все изменения тут из-за вас двоих?

Как же её зовут-то… Рита, вроде. Голубоглазая блондинка. В чёрном. Ей бы в розовое обратно. До моего появления в Академии была разрешена «гражданская» одежда. И как только поступить смогла, безобидное существо?

— Правда, — кивнул я, спрятав клыки.

— А почему? — полюбопытствовала она.

Хм. Первое впечатление обманчиво. Интеллект в голубых глазках не всегда удачно маскируется.

— Потому что то, что тут творилось — неприемлемо для тёмного учебного заведения. Мы не можем позволить себе отстать от программы подготовки.

— Мальчики, — обратилась вторая девушка, соседка блондинки, симпатичная шатенка, звали её Оля, — а вы не подумали о том, что нагрузку, приемлемую для тёмного, человек выдержать просто не способен?

— Так ведь людям не обязательно изучать всё, что обязан знать и уметь тёмный! — я посмотрел на неё удивлённо. — Людям же треть занятий, даже фехтование и военную подготовку, не обязательно включать в список! А тёмные искусства вам зачем?! Это же только для детей тьмы!

— Как?..

Студенты запереглядывались, по аудитории прошелестели негромкие разговоры.

— Но приказ действителен для всех учащихся! — не заметил, кто это сказал.

Мы с братом переглянулись.

— Слушай, Ван, может поговорить с Параноиком, сказать, чтобы не гнал так сильно?

— Как будто Дарт будет нас слушать.

— Меня не выслушать — для здоровья опасно! — фыркнул я. — Так что директор никуда от разговора не денется.

— Так вот в чём дело, — протянул Пророк. — Любимчики нового директора. То-то эти принцессы такие бесстрашные.

Ох, чует моя… хм… интуиция, прилипнет к нам кличка!

— Язык придержи, шваль, не то я тебе очки линзами сделаю! — тут же вызверился я.

Его передёрнуло. О, да, я умею говорить это «шваль» так, чтобы мой противник почувствовал себя тряпкой для вытирания ног! Мамина школа.

— Когда и где, ушлёпки плюшевые? — а Ван умеет улыбаться. Па-а-акостно так…

— Сегодня вечером, — Мистраль не говорил, а презрительно цедил слова. — На площадке за спортивным комплексом. В девять.

— А прийти не зассыте? — ещё мерзее ухмылка.

Резко побледнев от злости, глава банды собрался ответить, но в это время распахнулась дверь и вошёл учитель. Социология и теория межрасовых отношений — один из обязательных предметов. Преподаватель, хоть и человек, специалист хороший. Оглядев не спешащих по своим местам студентов, он поправил очки на носу. А мы с Ваном вообще не причём, сидим себе с учебниками, никого не трогаем.

— Пара ещё не окончена, господа студенты. Вы выполнили задание?

— Нет, — нехотя ответил главный зачинщик беспорядков.

— Тогда прошу по местам.

— А если мы не пойдём? — с вызовом спросил Пророк.

— Учитель, у вас в журнале есть графа «дисциплина». Каждому нарушителю вы имеете право, более того, обязанность, записывать минусы. Количество минусов влияет на частоту дежурств и размер стипендии. Если нарушение серьёзное, то наказание предъявляется немедленно и определяется тяжестью проступка. Карцер, наряд на любое из назначенных мест или гауптвахта. Если учитель не может или не хочет решать какое наказание понесёт нарушитель, то это решает мастер курса или директор, — мстительно просветил я голосом примерного пай-мальчика и незаметно стряхнул с пальцев пяток маленьких молний.

Пятёрку сдуло. Йа кросавчег!

— Спасибо за консультацию, студент Ирдес, — кивнул преподаватель. — Прошу Вас задержаться ненадолго после занятий.

После пары учитель всего лишь подробно расспросил меня об Академических правилах и порядках, в которых изрядно плавал. Ван, не пожелавший уходить один, послушав, покачал головой:

— Если бы ты меня заранее предупредил, я бы уже сбежал обратно в свой Свободный город, — тяжко вздохнул светлый.

— Не-а, тебя бы дед не пустил!

— Где берут таких мерзких братьев?.. — обречённо вопросил эльф.

— Там же, где остальных! — фыркнул я.

Пара была последней, а до начала дополнительных оставалось ещё полтора часа. Мы не торопились.

— Простите, надеюсь я не обижу своим вопросом… — учитель поглядел с любопытством.

— Спрашивайте, Георгий Николаевич.

— Вы действительно братья?

— А как же, — покивал светлый.

— Братья, — подтвердил я.

Дверь открылась и дальнейший разговор был прерван. Вошёл Дрэйк.

— Вот вы где! — воскликнул Командир, увидев нас. — Георгий Николаевич, я у Вас этот дуэт сейчас заберу. Не против?

— Ну что Вы, Дмитрий Васильевич! — поднял руки тот. — Я и так задержал этих студентов без причины.

— Отлично. Дуэт, смирно!

Рефлексы — страшная вещь! Ещё сообразить не успел, что Дрэйк сказал, а уже вытянулся по струнке и каблуками щёлкнул.

— Первая двойка, за мной на выход, держа строй!

— Я тебя ненавижу, Командир! — сообщил я, выйдя за дверь.

Манёвр был выполнен с точностью до малейшего шага — чётко, слаженно, без единой ошибки! И без участия мозга.

— А навыков не теряете, — усмехнулся Дрэйк. — Идеально.

— Больше ты нас так не подловишь, — пообещал Ван.

— Ну, это мы ещё посмотрим! Пошли ко мне, ребятки. Так ведь и не встретились толком.

— А двойняшки? — спросил я.

— У них же ещё пара, — ответил вместо Командира Ван.

Дрэйк жил в общаге, на этаже для учителей. Там выделялась не комната на двоих, а отдельная квартира. Однокомнатная или двухкомнатная. Войдя, я так и застыл на пороге.

Ей было лет шестнадцать, но выглядела она как двенадцатилетняя. Маленькая, очень хрупкая, медные локоны собраны в хвост. На бледном до прозрачности лице огромные прозрачно-синие глаза с мутным зрачком. Одни глаза на лице… Такие же бледные губы беззвучно шевелились, когда тонкие, хрупкие пальчики водили по странице раскрытой книги. Книге, в которой ничего не было написано. Буквы — выдавленные и рельефные.

— Вэнди… — выговорил мгновенно охрипший брат.

Вэнди. Дочь Командира.

— Почему. Ты. Ничего. Не сказал?! — я не скрывал холодной ярости, когда смотрел на Первого Призрака своей Семёрки.

— Забыл, что вы всегда друг друга узнаёте, — печально усмехнулся тот, уходя от ответа.

Маленькая слепая птичка встала, тревожно протянула в нашу сторону тонкую, почти прозрачную руку. Шагнув к ней, я поймал её ладошку в свои. Она узнала меня. Улыбнулась радостно и обняла. Я слышал отголоски её искристой радости, а самому было горько. Так горько, что выть хотелось. Бедная маленькая птичка. Одно дело — знать, другое — видеть… Прости, Вэнди. Я эгоистичный гад. Надо было настоять на своём и отыскать тебя раньше.

Не злишься? Я знаю. Сам на себя злюсь. Потому что промедлил.

Что бы я мог сделать? Многое, птичка. Больше, чем ты можешь себе представить. А теперь уже не могу. Я очень много потерял…

Ты лучше позлись на меня, девочка. Нет, не тревожься. Это я должен был за тебя тревожиться, беспокоиться и не откладывать ничего на потом.

Так вот откуда ты узнала о моём плене тогда?.. И что я тебя выгораживал?.. Ах, да, помню. Да-да, понимаю, иное восприятие, больше возможностей… Призраки дали тебе возможность видеть и слышать… но не так как другие. Фея. Фея, фея, не спорь со старшими. Ничего я не вру и не обманываю. Конечно, старший, а ты как думала?! Совершеннолетний…

Почему же я не нашёл тебя раньше… Нет, птичка, рыцари не плачут. Тебе показалось. А уж тем более не плачут Рыцари Тьмы. Да, я уже получил это звание. Давно уже.

Разве это важно?.. Нет, конечно, как я могу на тебя обижаться?!.. А вот отец твой получит ещё. В морду. За то, что всё знал и молчал!..

Я уже не злюсь. Прости меня…

…— Ну почему же ты промолчал, Дрэйк…

Мы сидели за столом и я смотрел в стакан, не понимая вообще что в него налито. Рядом на диване сидели Ван и Вэнди. Эльф что-то беззвучно рассказывал девушке, она безмолвно смеялась. Я видел как кривилось от боли лицо брата, но он ничем себя не выдавал, продолжая весело болтать. Только к своему стакану то и дело тянулся.

Командор не ответил.

— У нас же был живой бог, — я не мог успокоиться. Произошедшее напрочь вышибло меня из колеи. — Живой бог, ты понимаешь это?! Да как же ты, скотина бездушная, мог промолчать… Ты же всё мог изменить, слышишь ты меня, демонов ублюдок, ВСЁ!!!

Горло свело и я одним глотком осушил стакан, не заметив вкуса. Призрак дико взглянул на меня и снова налил.

— Ирдес, я не знал…

— Не знал… он не знал! Ты же мог сопоставить простые факты, сволочь! И твоя дочь стала бы видеть, слышать и петь, а мой бог был бы жив!

Бессмертный. Бессмертный, помни об этом, принц!

Помню. Но только не верю.

Снова вижу дно пустого стакана…

— Ирдес… я не знал, что Феникс погиб, — человек ошарашено смотрел на меня. — Как?..

— Как… в том бою, в Японии. Мы ушли, а Ветер… Ветер воскресил Маньяка — ты это слышишь, Командир?! Данька умер, а Ветер поймал его душу и воссоздал! Феникс не позволил тварям Хаоса сожрать Вана, хотя они жрали его самого заживо! Он своей сутью предотвратил прорыв Инферно! Он закрыл меня собой и умер на моих руках, Дрэйк! Мой бог. Умирал на моих руках. Потому что закрыл меня собой!..

Сколько и чего я уже выпил? Понятия не имею. Только горло опять свело и я опять ополовинил полный стакан.

— Моя душа была Храмом живому богу. Теперь моя душа — Храм. Только Храм для мёртвого бога. Ну почему, почему ты ничего не сказал, проклятый человек?!. Ты знал, что я искал её, знал, но промолчал, чтоб тебя!.. Если бы только не молчал, всё бы сложилось иначе!

…Вошедшие без стука Маньяки застали интересную картину — впервые всерьёз напившийся Крылатый пытался сдержаться и не замечал, как синий огонь страданий бога пылает в глазах…

…Конечно же, ни на какие дополнительные занятия я не пошёл. Я уснул за столом, уронив голову на руки.

…— Малыш, вставай. Давай, поднимайся.

Я честно попытался поднять голову. Ой…

— Убей меня…

— А труп я куда дену?! Не усложняй мне жизнь. На вот лучше, глотни.

Я принял из рук брата стакан, послушно выпил и опять уронил голову на руки, попросив меня убить срочно.

— Сейчас не встанешь — я тебя перекину через плечо и так потащу! — пригрозил светлый.

Представив себе такую картину, я тут же вскочил и рухнул обратно. Ой-ёй…

Нет, так не пойдёт. М-м-м… Попросить что ли Вана молнией в меня кинуть? Гад, я же не просил!.. Через миг я уже более-менее уверенно стоял на ногах и убрёл в ванну. Холодная вода слегка помогла вернуть способность к мышлению. От зеркала чуть не отпрыгнул. Бледный до синевы, с чернотой вокруг глаз и алыми зрачками. Как я ни пытался пригасить алый отблеск, это было бесполезно. Где тот некромант, который меня из могилы поднял?!

Половина девятого. Д-демон!..

— …ты забываешь, что этот ребёнок уже давно и не зря стал Рыцарем Тьмы, — услышал я последнюю фразу эльфа.

Рыцарь Тьмы… Есть пять ступеней Рыцарства. Посвящённый, у Рыцарей Тьмы три ступени, и Старший Рыцарь Тьмы. В основном все это зависит от уровня самообладания, воли и… да от много чего. От множества личных качеств. Зря я в своё время доказал своё право быть не Посвящённым во Тьму, а её Рыцарем, да ещё и второй ступени. Не пришлось бы нести так много ответственности, как явной, так и тайной…

Вэнди мирно спала, свернувшись калачиком в кресле, Маньяки сидели на полу и смотрели на нашего маленького Призрака с ласковыми улыбками. Они ещё и так умеют… Апокалипсис и Дрэйк сидели за столом у окна. Командир казался постаревшим, брат смотрелся слегка получше меня. Обычный мертвяк, до упыря не дотянул.

— Ван, время, — напомнил я.

Эльф непонимающе взглянул на часы, на меня и хлопнул себя ладонью по лбу:

— Сожри их Хаос!.. Пойдём, а то опоздаем.

— Мы с вами, — тут же вскочили двойняшки не спрашивая куда и зачем.

Перед тем, как уйти, я повернулся к Командиру:

— Извини, Дрэйк, что я тебе тут истерику устроил. Больше не повторится.

Уф… хочется только лечь, завернувшись в одеяло и никого не видеть. Как же мне плохо… чтоб я ещё раз в стакан не заглядывал! Тошнит дико, ломит все кости, голова кружиться, пло-о-охо-о-о… Что там хоть было, если даже на меня так повлияло?! Мне ж градусное, что молоко…

— Командиров домашний самогон, — хрипло ответил брат на немой вопрос. — Я сам не понял, пока лишнего не хватил.

— Я ему ещё пр-р-рипомню эту дрянь…

На огороженном со всех сторон дворике нас уже ждали. С одной стороны — кирпичная стена, с трёх других — высокие кусты, деревья и беседка. Да ещё и тропинка так поворачивает, что пока не зайдёшь, не увидишь, что здесь происходит.

То ли у меня в глазах двоится, то ли их действительно… восемь… десять… двенадцать. Двенадцать. Против нашей четвёрки. Ну, вот те трое явно зрители. Иначе чего здесь делает эта блондинка с подругами? Что так мало?! Даже обидно, что нас настолько недооценивают. Впрочем, чем безобидней я выгляжу, тем больше можно издеваться над окружающими.

— Смотрите-ка, Принцессы пришли вместе с фрейлинами! — весело крикнул Пророк Андрей, когда мы остановились от них в трёх метрах.

Вот кого я точно убью. Раздражает.

Мы подождали пару минут, слушая подначки и оскорбления. Больше всего проехались по нашему возрасту и нестандартным отношениям между светлым и тёмным. Ещё и двойняшек приплели.

— Эти все — наши жертвы? — перекрывая гомон и смех, поинтересовалась стоящая по левую руку от меня Маня.

— Милорд, ты даришь нам их всех?! — радостно вопросил стоящий по правую руку от Вана Данька.

Взял привычку, зараза, называть меня Милордом, как только принял тёмное подданство! Хотя, между собой все зовут меня как прежде, но прилюдно — Милорд.

— Всех?.. — задумчиво переспросил я. — А вы по физике, лингвистике и астрономии хвосты подтянули?

Двойняшки скорчили обиженные физиономии.

— Не все, — признались они.

— Вот и жертвы тогда — не все. А теперь заткнитесь и слушайте меня! — со злости я модифицировал голосовые связки. Чтобы перебить не смогли. — Убийство на территории Академии для меня будет лишь средним дисциплинарным нарушением и отделаюсь я тремя сутками карцера! Если вам не нравится, что я навёл в этом гадюшнике порядок, пожалуйста, все жалобы писать на имя Младшей Императрицы, Леди Илины Лит рау'Гелио ар'Грах. Это то, что я хотел сказать. А теперь спрошу — как вас, недоумков, вообще пустили в Академию?! Самое место для таких убогих — школа даунов! Вы все, банда придурков, были любимчиками прошлого директора? Всем вам дорога вслед за этим ушлёпком!

— Ты за слова свои ответить готов, малявка?! — яростно кинулся вперёд Мистраль, но тёмный Влад его удержал. — Что-то ты разговорчивый сильно!

— Спокойней, Денис, Деня, успокойся, — увещевал Влад. — Ты не слышал, что этот паренёк сказал на счёт убийства? Так вот, если это не шутка, но он тебя прирежет и не поморщится.

— Милорд не в настроении, — сообщил противникам Даня.

— Эй, вы, люди и тёмные! — привлекла к себе внимание Маня. — Не злите Милорда, а то он убьёт вас всех сам! А он обещал вас мне и моему брату!

Претензии по типу «а не хотят ли принцессы в морду?!» встретили только мой яростный рык и решили отступить на пару шагов назад.

— У меня к вам предложение, студиозы, — подал голос до сих пор изображавший мебель Ван. — Я нашёл тайник с «шестым Адом», — и эффектно выдержал паузу. По основам риторики у брата всегда «отлично», хотя он этот предмет терпеть не может. — Выбирайте двух… ну, пожалуй, всех пятерых добровольцев из вашей кодлы. Против меня и Лорда Ирдеса. Если вы пройдёте первыми — мы отступим и заткнёмся. Если пройдём мы… придётся вам всем играть по нашим правилам!

— У меня к вам, принцессы, встречное предложение, — решил ступить вперёд главарь банды. — Я знаю, где находится «девятый Ад» для Семикурсников.

Мы переглянулись. На что расчёт — на наш отказ? Что значит — один пойду?! Всё веселье мне решил испортить?! Демона тебе лысого, только попробуй! Нет, мне не плохо! Очень даже хорошо!

— Тогда уравняем шансы, — презрительно выцедил светлый. — Против нас двоих — вы все.

Понятно, расчёт был на наш отказ! Не на тех нарвались.

— Или ты уже зассал, Мисраль? — прищурился Ван, намеренно исказив эту кличку самым обидным образом.

— Не дождёшься, Принцесса, — сквозь зубы ответил одногруппник, по совместительству нынешний враг и будущий объект для издевательств. — Сегодня в полночь, встречаемся в малом оружейном зале.

Три часа ушло на то, чтобы перестать ползать вдоль стеночки с желанием её не отпускать, а в идеале прилечь хоть на пол. Добейте меня… мне так пло-о-охо-о… хорошо, что завтра суббота, укороченный день, всего три пары с утра. Потом можно сказать «абонент временно умер» и отоспаться. Если я вообще доживу до завтра!

Ледяной душ, часовая медитация для восстановления контроля над телом. Терпеть не могу медитации. И в порядок себя только относительно удалось привести.

Маньяки не напрашивались, но носились вокруг меня и Вана, то пытаясь отпоить какой-то гадостью, уверяя, что оно поможет, то просто мешая готовиться.

На эту встречу мы снова пришли не первыми.

— Выбирайте оружие, — махнул рукой Денис, указывая заваленный разнообразным железом стол.

Там было всё: от перочинного ножа до снайперской винтовки. Незабвенная пятёрка уже вооружилась до зубов и нацепила полнозащитную пластинчатую броню.

— Нам этой фигни не надо, — презрительно фыркнул я.

— И брони тоже, — криво усмехнулся брат.

— Вы долбанулись?! — вопросил Серж. — Вы вообще представляете что такое «девятка»?! Это вам не «шестёрка»!

— Мой потолок — «десятка», — невозмутимо ответил я.

— Отмороженные Принцессы, — буркнул себе под нос Пророк.

— Жертва Маньякам, — глядя в потолок, сказал я. — Когда мы выиграем, я отдам тебя двойняшкам. Открывай давай, несчастный человек, я спать хочу. Чем быстрее мы вас обойдем, тем быстрее я к моей подушке вернусь. Она по мне явно соскучилась.

Отдёрнув со стены тяжёлую занавеску какого-то непонятно-тёмного цвета, Мистраль достал из кармана магнитно-молекулярный ключ и отпер металлический люк в два метра диаметром.

В чёрный провал «девятого Ада» мы шагнули первыми. Любой «Ад» — это искусственно созданный карман измерения. Обычно закольцованное пространство, своеобразная полоса препятствий, когда кажется, что ты идёшь только вперёд, но выходишь из тех же врат, в которые вошёл. Чем выше по счёту — тем больше опасность и никто не исключает смерти. Каждый раз, входя в «Ад» не предугадаешь, что он для тебя создаст в этот раз и какой сюрприз выкинет. «Девятка» уже имеет прямое сообщение с инфернальными и косвенное с хаотическими Мирами, и какой гадости оно натащит в это раз, лучше даже не предполагать.

В багровом небе полыхало чёрное солнце. В этот раз хотя бы тепло. От ворот в тропические джунгли уходили две дороги. Дальше виднелись полуразрушенные здания пятиэтажных домов. Звуки, доносившиеся из леса, не предвещали ничего хорошего. А учитывая, что пространство легко может исказиться в самый неподходящий момент… в общем — что надо картина! И мы с братом такие безобидные, рядом с вооружённой и запакованной в бронежилеты пятёркой… эээ, гадкие ухмылки попрятать, ресницами похлопать и состроить невинность!

— Мы по левой, — кивнул я на одну из дорог.

— Даём вам фору в минуту, — гадкая усмешка так и кривила рот светлого. — Учитывая, что вы всего лишь люди.

— Выходим одновременно, — твёрдо сказал Денис и добавил: — Всего лишь нелюди.

Пожав плечами, мы открыто и без опаски ступили на выбранный путь. Им же хуже. Шкала настроения стремительно ползла вверх.

— Может походную песенку? — не одному мне стало очень весело.

Час пришёл нам отправляться, нас дорога ждёт! Заставляет пригибаться низкий веток свод! Глухо топают подковы по лесной тропе, Если мы в походе снова, почему б не спеть?.. В никуда лежит дорога и забыта цель! Впереди сражений много и чужих земель!..[17]

Остальные только покрутили пальцем у виска, глянув нам в след.

Углубившись в чёрно-красные джунгли, мы переглянулись и поднялись в воздух. Наше дело — не воевать со всякой нечистью, а всего лишь обогнать глупых противников. Нечестно? Их проблемы!

Путь, конечно, был не так гладок как могло показаться, но первые полчаса на нас напали всего шесть раз. Саблезубый тигр в чешуе, которую даже мой Фламберг с трудом пробил. Пара сотен мелких и очень ядовитых змей, от которых я драпал во все крылья. Стая зубастых птичек с металлическими перьями, от которых мы отстрелялись молниями. Стоило нам приземлиться, как участок дороги оказался притаившимся хищным растением и чуть не подзакусил Ваном. Двухметровая зубастая жаба, выползшая из ближайшей лужи, доставила несколько неприятных минут, когда её склизкий липкий язык обвился вокруг моей ноги, и я чуть не лишился оной. Три шустрых умертвия устроили на нас засаду возле начала развалин маленького городка.

Всё, конечно, было не так легко на самом деле и большинство ловушек мы ловко обошли. То и дело я слышал с правой дороги треск выстрелов и визг подыхающих тварей. Как их ещё не съели? Так шуметь и оставаться в живых — это либо особый талант, либо… хм. Либо у них есть неприкасаемые метки. Тогда всякая мелочь и средненькие хищники не тронут. Разве что какая-то особо гадкая крупность попадётся, да и та нападёт, лишь если почует через защиту метки.

Стоило нам войти в городок, как я услышал полный дикого ужаса крик и сухой треск автоматных очередей. Я, не раздумывая что делать, сразу кинувшись на этот зов.

Меж двух домов за остатками разрушенной стены засела пятёрка. Шкаф лежал в луже собственной крови. Демон не торопился, досадливо отмахиваясь от пуль.

Не тратя времени на слова, я пинком отшвырнул от раненого человека одного из тёмных, привычным движением сорвал искорёженный бронежилет. Три глубоких рваных раны в левом боку истекавшего кровью Шкафа почти не оставляли надежды на его спасение.

— Лёгкое слегка задето, рёбра переломаны, остальное цело, — быстро проговорил Ван, накладывая простейшие «заживалки», «ледышки» и останавливая кровь.

— Аптечка где?! — рявкнул я в сторону оставшихся и Пророк тут же подал мне сумку.

Серж помог приподнять товарища и мы с братом в самом скоростном порядке перебинтовали раненого. Человек был без сознания.

— Надо уходить! — панически вскрикнул Денис.

Надо было удирать, но я, на свою беду, обернулся и поглядел в глаза демону. Всю сдержанность и благоразумие смело как не было. Нет, это создание не походило на того, каким я его запомнил, но не узнать было невозможно.

— Я же сам его убил! Ван, это та скотина, которая оставила мне Чёрную Метку!

— ЧТО?! — в золотых глазах эльфа крестообразный зрачок запылал алым.

Вскочив на кучу каменных обломков, я бешено заорал:

— Я уже оторвал тебе башку один раз, урод! Пришла пора подохнуть второй раз!!!

— Это ты, наглый малец? — в рычании из зубастой пасти слова различались с трудом. — Я же убил тебя!..

— Ты психопат! — выдавил осипший от ужаса Мистраль. — Драпать отсюда надо быстрее!

— Когти у тебя коротки меня убить, урод! — не обращая внимания на паникующего человечка ответил я демону. — Веди себя как положено приличному трупу — сгнивай с миром!

— Веди себя как положено хорошему ужину — прыгай мне сразу в пасть, маленький тёмный!

С чего это у твари чувство юмора прорезалось?!

— Подавишься! — ответил я.

— И отравишься, — добавил ставший рядом Ван. — Дай его мне, малыш.

Два клинка едва заметно подрагивали в крепко сжатых ладонях.

— Ну уж нет, — оскалился я, призвав фламберг. — На двоих!

Дальше все мысли заменились рефлексами и желанием убить. Тварь, сохранившая черты когда-то, кажется вечность назад, чуть не убившего меня монстра была всё так же сильна и быстра. Вот только я был объят боевой яростью и не один. Будь это демон в полной силе, я бы не полез.

Не знаю, сколько длилась эта сумасшедшая гонка, но вот Вану удалось ударить демону в колено. Мой фламберг в чавканьем врезался в область толстой шеи твари. Из ран брызнула гнилая вонючая кровь. Обрадовавшись успеху и самую малость потеряв концентрацию, я попал под удар когтистой лапы. Демон ударил плашмя, почти не задев когтями, но меня снесло как пушинку и я со всей дури врезался в насыпь, за которой прятались остальные. Мне казалось, что я вскочил быстро. Но разъярённый эльф уже успел пробить клинками одно из двух сердец твари и отскочить в сторону.

Пошатывающийся демон вдруг расхохотался, не обращая внимания на льющуюся из пасти кровь, и прохрипел:

— Ты никогда не найдёшь своего мёртвого бога, наглый малец!

И провалился сквозь землю в прямом смысле этих слов.

— Стой!!! — взревел я, ударив в землю фламбергом. — Вернись, тварь!!! Скажи мне, где он! Где, где Феникс, мразь?! Я сохраню твою жалкую жизнь и откажусь от мести клану! Скажи мне, где Феникс!..

— В Бездне… — вдруг близко прошептал голос и далёкий булькающий смех вырвался из под земли.

— Что бы заживо сгнил, падаль!!!

Когда через пять минут мы всей компанией, таща на себе раненого, вывалились из «адских врат», двойняшки не удивились, в отличие от ждавших пятёрку трёх девушек. Близнецы быстро смели оружие со стола, чтобы было куда положить Шкафа, и ещё и успели рявкнуть на девушек, чтобы бежали за медиками и побыстрее.

— Ну вот, форму испортил, — пожаловался эльфу я, рассматривая мокрые пятна крови. — Теперь не отстирать нормально.

— Вы двое отмороженные на всю голову, — всё ещё пребывая в шоке, сообщил нам Мистраль.

— Безбашенные, — мрачно добавил Пророк. — Мы проиграли, Деня.

— Вы кто такие? — тихо спросил Влад.

Ему я ответил, слегка оскалившись:

— Тебе должно быть стыдно, тёмный рода ри'Тарг. Твой дед едва ли будет доволен недостойным поведением внука.

Непонимание в глазах Влада сменилось лёгкой паникой, а потом откровенным ужасом. Прежде, чем он успел бухнуться на колени и начать извиняться и вымаливать прощение, я растянул губы в одной из своих жутких улыбочек и показал «тссс». Сглотнув, тёмный низко склонился и сказал:

— Я прошу у Вас прощение за недостойное поведение, Милорд.

— Ты забыл извиниться перед моим братом, тёмный рода ри'Тарг, — холодно сообщил я.

— Влад, ты чего? — спросил не понявший происходящего Серж.

— Склонись, придурок! — прошипел сквозь зубы тёмный и обратился уже к Вану: — Прошу Вас простить меня за недостойное поведение, светлый Милорд. Я готов понести любое назначенное Вами наказание.

— Выпрямись, — бросил ему светлый. — Будешь неделю исполнять желания двойняшек и можешь считать себя прощённым.

Радостный писк Мани, оказывавшей первую помощь раненому, и обречённо кивнувший студент погрели душу.

Через полминуты в малый оружейный зал вбежали трое медиков и директор.

— Две недели карцера и наряды до конца года! — рявкнул, охватив одним взглядом всю картину, директор.

— Господин директор, это только наша вина, — неожиданно выступил вперёд Андрей.

— Они ни в чём не виноваты, — скрипнув зубами, добавил Денис, кивнув в нашу с братом сторону. — Это я всё устроил.

— Мы готовы понести любое наказание, — встал рядом с друзьями Влад. — Только прошу вас не наказывать Лорда Ирдеса и Лорда Вана.

Оставшийся тёмный поглядел на нас, на Шкафа, с которым уже возились врачи, мимоходом добрым словом отметившие умения двойняшек, на Мистраля, Пророка и внука ри'Тарга. Тяжко вздохнув, молча встал в рядом со своими друзьями.

— Не виноваты они, — подтвердил Серж. — Это мы.

Н-да, пожалуй, я погорячился. Тех, с кем учишься, убивать не стоит. Параноик проводил взглядом носилки с раненым, долго-долго рассматривал всех разом и по отдельности, и молчал.

Не очень удачно скрыв зевок, я тоже шагнул вперёд.

— Господин директор, Вы уж решите быстрее с наказаниями, и хоть в карцер, только пойдём уже.

— Что, так не терпится получить наказание? — прищурился Дарт.

— Я стоять уже не могу, а куда лечь, мне всё равно. Пошли уж, запрёшь меня на недельку, отошлёшь отчёт о моих проступках дедушке.

— Меня, пожалуйста, в соседний с этим дурнем карцер, — криво усмехнулся Ван.

— Почему не были на дополнительных занятиях, студенты? — резко прервал наше нытьё Параноик.

Я с горечью качнул головой и зажёг на ладони то, что нашёл в себе пока проходил этот «девятый Ад». Ледяное синее пламя страданий бога. Рука тут же покрылась инеем до самого локтя.

Отшатнувшись, Дарт прикрыл рот ладонью, чтобы не выругаться.

— Вы двое, к себе и завтра к главврачу! Погаси это проклятое пламя, Ирдес, и никогда больше, никогда не вздумай его зажигать!

— Ты не имеешь права мне приказать, Дарт ар'Каэрт, — обронил я, проходя мимо.

— Ирдес! — Параноик поймал меня за локоть, останавливая, и так крепко сжал пальцы, что я поморщился. Синяки оставит же. — Ирдес, я тебя прошу… я тебя умоляю, не зажигай этого огня. Не зажигай, Ирдес!

— Да что ты заладил: «Ирдес, Ирдес!». Я уже четырнадцать лет как Ирдес! Я не сгорел в этом пламени, когда оно меня заживо жгло, уж от маленького огонька точно не умру. И не смотри на меня так, будто я уже присмерти! — и отпусти же, наконец, мою руку.

— Когда привыкаешь и перестаёшь корчиться и выть от боли, оно становится даже забавным, — вдруг добавил Ван, держа в пальцах маленький синий огонёк. — Я пять суток был слит с этим огнём и ничего, почти живой. Ты брата-то моего отпусти, пока руку ему не сломал.

Дарт резко разжал пальцы, а я, ещё раз поморщившись, потёр локоть.

— Давай потом поговорим, Дарт. Я устал очень.

— Иди, — кивнул директор, и пока я не вышел, сверлил мою спину взглядом, от которого хотелось поёжиться.

Хорошо, что близнецы смылись вместе с врачами. А то ещё их невиновность отстаивать у меня сил не осталось.

Через неделю после тех весёлых событий, я и брат из «Принцесс», с лёгкой руки Мистраля превратились в «Отморзков», а потом и вовсе в Упыря с Мертвяком. Последнее прилипло уже окончательно. Да я и не сопротивлялся.

Маньяки умудрились поставить себя так, что их опасались трогать даже старшие курсы. Репутация психопатов закрепилась за ними намертво.

Ван наравне со мной изучал тёмные искусства, а я — светлые. После того как наставник Вана обнаружил, что Тьма со Светом могут очень выгодно взаимодействовать, мы изучали на собственных примерах, что это может дать. Экспериментировали много.

Наплевав на всё не самое важное, мы проводили всё свободное время с Вэнди. Водили её гулять, на море, по лесу и изрядно поднаторели за это время в безмолвных разговорах. Она часто просила нас с братом спеть, объяснив, что чувствует музыку кожей. Мы никогда не отказывали, а Вэнди даже танцевала. И любила летать. Часто приезжала Киса, проведать нас и погулять с Вэнди. Она любила нашу птичку не меньше, чем все мы. Иногда казалось, что даже больше.

Вознамерившийся заполучить нас в свою банду Мистраль был изрядно удивлён столь трепетным отношением к «ущербной страшилке», за что без разговоров получил в зубы. Ван его чуть не убил на месте, после чего Денис срочно изменил своё мнение. Только ближе чем на три метра эльф не подпускал к Вэнди никого чужого. Пока она не взбунтовалась. Только я и брат всё равно, пусть уже не так явно, но вели себя как Церберы. Нельзя позволить обижать эту добрую, беззащитную, такую хрупкую девушку… которой мы не в силах помочь.

Когда выдавалась возможность, я сбегал в «девятку» поубивать всё что движется и снова поискать того демона. Или любой другой намёк на продвижение в поисках Феникса. Ну, хоть что-нибудь!.. С этой же целью была перекопана библиотека.

Ночами, когда всё становилось невыносимым, я терзал гитару сидя на крыше.

А ещё, я не летал. Нет, это не значит, что не пользовался крыльями. Просто — не летал. Не танцевал с небом как раньше. Не знаю, может это когда-нибудь пройдёт, а может я просто слишком сильно уставал.

Выпал снег. Близился новый год и сессия первой трети.

А ещё — мой день рождения. Этот праздник всегда отмечался дома, обычно с размахом… и я всегда очень веселился и радовался… для родителей. Хотя, веселья, когда выпадал случай безнаказанно поиздеваться над всеми, кто попадал в поле зрения, хватало.

Родился я седьмого января.

Ненавижу свой день рождения.

Примечания

1

Даргах, Дангах и Дасгах — по сути, представители одной расы разделённой на кланы. Даргахи — воители, носители Меча, Дангахи — Жрецы-Маги, Ходящие Между Мирами, носители Посоха, Дасгахи — Жрецы Сил, обладатели Жертвенного Ножа. Путешествовать между Мирами могут все представители древней расы Даах (общее название Даргахов, Дангахов и Дасгахов). Весьма отчуждённая раса, живущая своими закрытыми Храмами и Обителями. О них известно очень мало, но одно хорошо известно остальным расам — жестокость и тотальная беспощадность Даах.

(обратно)

2

Billie Myers — Kiss the rain

(обратно)

3

Rhapsody — Emerald Sword

(обратно)

4

Тэм Гринхилл — «Знаешь, мой друг…»

(обратно)

5

Из сна. Текст записан не полностью…

(обратно)

6

Let me help you, dear. You a so beautiful! — позволь мне помочь тебе, дорогая. Ты такая красивая!

(обратно)

7

It's all coincide, Jonathan — Всё совпадает, Джонатан.

Its him, Joan — Это он, Джоан.

(обратно)

8

Иллтэ'тх эр раттах Тхарр… Нотэх! Иллэтэ таэр!!! — примерно переводиться как «Крылья Принца не будут принадлежать Проклятому… Никогда! Крылатый свободен!!!»

(обратно)

9

«Do not resist, dear» — не сопротивляйся, дорогой.

(обратно)

10

He is too strong for me! — Он слишком силён для меня!

Do not cripple, the main thing. We need him a live and in consciousness. — Не покалечь, главное. Он необходим нам живым и в сознании.

(обратно)

11

Дэн Назгул (Денис Полковников) — Марш Драконов.

(обратно)

12

Ктулху Фхтагн — Ну, кто не знает Ктулху? Правда не знаете?! Поищите среди Архидемонов Лэнга…

(обратно)

13

Arto deeri sgartame?! — что может быть сильнее страха?!

Latostame irt temorete. — любовь и преданность.

(обратно)

14

«Врата, которых нет» — Тэм Гринхилл — «Врата Готики»

(обратно)

15

Чёрный Кузнец — Твой Путь

(обратно)

16

Иллэтэ — Крылатый. В некоторых случаях переводится как Небесный.

(обратно)

17

Тэм&Йовин — Час пришёл нам отправляться…

(обратно)

Оглавление

Пролог

Часть первая . Небо

Часть вторая . Чёрная метка

Часть третья . Смертный бог . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте