«Темнота драконов»

Темнота драконов (fb2) - Темнота драконов [litres] (пер. Елена Викторовна Яковлева) 1229K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сет Патрик

С. А. Патрик Темнота драконов

Моему сыну Элиасу. Всё это он услышал первым.

First published in the UK in 2018 by Usborne Publishing Ltd., Usborne House, 83–85 Saffron Hill, London EC1N 8RT, England.

Copyright © S.A. Patrick, 2018

© Яковлева Е., перевод, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Это совсем не сказка

Этот мир такой же, как наш, – во многом. Только здесь в самом деле живут драконы – в своих землях, вдали от людей. А ещё колдуны – светлые и тёмные. И флейтисты, способные хранить порядок вещей одною лишь Песней.

Порой её отголоски могут долететь и до нас. И в этом своё волшебство. А Флейтист всегда знает такое – о нас – что мы сами легко забываем.

В его музыке – наша тайна.

В его музыке – волшебство.

Послушай…

1 Ледяной монстр

На детские крики сбежалась вся деревня. Малыши любили играть среди высоких сосен на южной границе Паттерфолла. Здесь, высоко в горах, зима была суровой, но деревья защищали долину от пронизывающего ветра.

Люди со всех ног бежали на крик. Дети, продираясь сквозь ветви и карабкаясь через сугробы, в панике выскакивали из леса. Первым подлетел ко взрослым Фрер, восьмилетний сын пекаря.

– Он пришёл! Он рядом!

– Успокойся, дитя, – произнесла Грета – Старейшина деревни. – Скажи мне, кто вас так напугал? Медведь?

Мальчик замотал головой.

– Нет, Старейшая. Ледяное Чудище!

Сказав это, он побежал дальше, домой, где можно чувствовать себя в безопасности.

– Малыш просто напуган, – пояснила Грета своим соседям по поселению.

Для них Ледяное Чудище было всего лишь легендой, не более. Легендой, которой столько же лет, сколько стои'т их деревня. Эта легенда рассказывала о небывалом существе из снега и льда – таком, каких совершенно точно не бывает на самом деле.

Однако… небывалые существа всё же бывают.

Некоторые – к примеру, драконы – столь же разумны, что и люди, иные – вроде василисков и мантикор – просто наводят жуть. Но никто из них никогда не встречался жителям Паттерфолла. Драконы жили далеко, на другом континенте, где-то на востоке, а прочие чудища, к счастью, обитали и того дальше. Да и осталось их – по пальцам пересчитать.

Но сейчас деревенские жители видели собственными глазами, что на опушке есть нечто. Нечто большое. Нечто белое. Очень похожее по описаниям. И оно идёт сюда.

– Нет! – воскликнула Старейшая. – Этого не может быть!

Тем не менее оно было. И все они его видели.

Огромное Ледяное Чудище, всё в снегу. С великанскими лапами, точно стволы деревьев. С головой, бесформенной, как огромный снежный ком, – глядя на неё, несложно представить страшную пасть с острыми клыками, готовую проглотить любого, кто подойдёт слишком близко.

Снег скрипел под тяжёлой поступью Чудища. Завывая, оно подходило всё ближе и ближе.

Жители деревни бежали ему навстречу.

– Скорее! – кричали они детям, пряча их за собой. – Скорей домой!

Один – четырёхлетний Хэп Вернер – сильно отстал от своих друзей. Он замер от ужаса и стоял как вкопанный прямо на пути страшного существа.

– Малыш Хэп! – кричала Старейшая. – Беги домой! Быстро!

Но Хэп не двигался, а только мотал головой. Чудище медленно приближалось к нему.

Не теряя времени, Старейшая подняла лопату и с криком бросилась навстречу страшному пришельцу.

– Ну держись!

За ней мчались её соседи по поселению, вооружённые мотыгами, вилами и мётлами – тем, что успели схватить на ходу, выбегая из домов.

Грета первой подскочила к Ледяному Чудищу и, размахнувшись как следует, стукнула его лопатой по голове. Существо издало странный звук и с грохотом рухнуло на землю.

Люди собрались вокруг, готовые броситься на него, стоит ему только шевельнуться.

Но страшное существо не двигалось. Оно словно рассыпалось, обнажив то, что было внутри и пряталось под снегом. Замёрзший красный нос, вполне человеческий. И рот, ничуть не похожий на жуткую пасть, которую уже успели представить себе напуганные жители.

– О… о… – простонало Чудище.

Удивлённо переглянувшись, люди начали скорее очищать незнакомца от снега, налипшего на него толстыми слоями. С каждой секундой пришелец становился всё меньше, хотя по-прежнему напоминал толстолапого великана. И только когда почти весь снег был отлеплен, жители догадались.

Одежда.

На парне было надето с десяток рубашек и штанов, а на шею намотана сотня шарфов. Голова и руки его казались огромными из-за шапок и перчаток, натянутых друг на друга. Лицо его было обмотано обрывками ткани, в этой многослойной повязке оставались лишь узкие щёлочки для глаз, носа и рта.

Незнакомец лежал без движения. Он оказался слишком тяжёлым, поэтому люди волоком притащили его в деревню.

Огонь ревел в камине. Гостя полулёжа усадили в кресло поближе к огню и осторожно стали освобождать от слоёв одежды, которая была вся набита обледенелым снегом. Гора вещей в углу росла, а гость, который всё ещё лежал без сознанья, наоборот, делался меньше и меньше, пока не превратился в щуплого человечка небольшого роста, облачённого в форменный сюртук. Он оказался темноволосым и взъерошенным мальчиком, похожим на воронёнка.

– Такой юный. Лет тринадцать, не больше! – заметил один из селян. – Как же он пережил такое путешествие?

– Хороший вопрос! – согласилась Старейшая. – Для того чтобы оказаться здесь, он должен был пересечь Ущелье Эндига. Но там сейчас настоящий ледяной ад.

– Верная смерть для всякого, кто окажется там! – поддержал селянин.

– Однако этот мальчик выжил, – задумчиво произнесла Старейшая, – он явно не так прост, как может показаться.

С этими словами она наклонилась над пришельцем – посмотреть, что у него в карманах. И тут же выпрямилась. В руке Старейшая держала деревянную дудочку длиной примерно от запястья до локтя. Жители деревни ахнули.

Конечно, это была вовсе не дудочка – слишком много отверстий, да и расположены они в каком-то странном порядке. Такого музыкального инструмента жители Паттерфолла никогда не видели.

Да-да, вовсе не дудочка. Это была флейта!

Старейшая подняла её над головой.

– Флейтист пришёл! – провозгласила она. Ответный возглас радости вырвался из уст жителей деревни.

Весть о приходе Флейтиста мигом понеслась по улицам, где каждый подхватывал и передавал другому одну и ту же фразу:

«Флейтист пришёл! Флейтист пришёл!»

2 Незнакомец

Очнувшись, мальчик обнаружил, что лежит на маленькой кровати в незнакомой комнате, облачённый в простую сорочку, которая явно была чужой. Мальчик сел на кровати и попытался вспомнить, как попал сюда. Безуспешно. Не покидало лишь ощущение, что он забыл нечто очень важное.

– Наконец-то проснулся, – проговорил вдруг кто-то.

Вздрогнув, мальчик обернулся и в тёмном углу увидел пожилую женщину, которая встала, взяла стул и перенесла его поближе к кровати.

– Меня зовут Грета, – представилась она. – Я Старейшина Паттерфолла.

– Чего? – переспросил мальчик.

– Паттерфолла. – По лицу Греты скользнуло беспокойство. – То есть этой деревни.

– Простите, – проговорил мальчик, – я почти ничего не помню. Вообще ничего.

Грета кивнула.

– Конечно, не помнишь. Тяжёлое было путешествие, так что неудивительно.

– Но я же вспомню?

– У нас такое бывает, – ответила Грета. – Ты не первый, кто полуживым выходил из леса, хотя и самый молодой из всех, кто когда-либо приходил к нам. Довольно скоро память вернётся к тебе. Появится то, что обязательно её пробудит. А сейчас постарайся вспомнить хоть что-то, даже самую малость!

Мальчик задумался на секунду, но всё, что ему удалось воскресить в памяти, – это бесконечный путь через тёмный лес и ощущение, как шаг за шагом он идёт и идёт через ледяной ад. И пути этому нет конца.

– Я не помню даже, как меня зовут! – удивлённо воскликнул он.

– Думаю, я знаю твоё имя, – улыбнулась Грета и принесла сюртук, который повесила на крючок. – Ты был весь в снегу, когда мы тебя обнаружили, с ног до головы. А под снегом – сто одёжек. И под ними – вот этот сюртук. Это же твой?

Мальчик улыбнулся – сюртук он узнал: хотя бы это удалось сохранить в памяти!

– Да, это мой.

– Тогда смотри. – Грета отогнула воротник. Там с изнанки было аккуратно вышито чьё-то имя. – Кажется, тебя зовут вот так.

Мальчик прочитал имя вслух.

– Патч Брайтвотер.

Оно прозвучало так привычно и правильно, что вместе с именем вспомнилось ещё кое-что.

– Это бабушка вышила, чтобы я не перепутал свой сюртук с чужим.

Грета улыбнулась.

– Приятно познакомиться, Патч Брайтвотер! – сказала она. – Очень приятно. А ведь я знаю, зачем ты пришёл сюда! – Она достала из кармана жакета флейту. – Ты здесь, чтобы спасти нас!

Патч удивлённо взглянул на неё.

– Я? – переспросил он, и Грета кивнула. – Я что, Флейтист?

Мальчик осторожно протянул руку и взял флейту. Стоило ему коснуться её, как ещё одно бесценное воспоминание, словно картинка из книги, пролетело в его сознании. Уроки музыки в замке Тивискан – резиденции флейтистов. «Точно, – подумал Патч, – замок Тивискан». Место, где учат играть на флейте.

Мальчик гладил флейту, ощупывая кончиками пальцев знакомые отверстия музыкального инструмента. Столько всего ещё предстояло вспомнить, но главное – это песни. Да, они ожили в его памяти! – Я Флейтист, – наконец проговорил он и улыбнулся сквозь слёзы.

Грета погладила его по голове.

– Если честно, мы ждали кого-то постарше…

Патча охватило внезапное беспокойство – точно как то, что он почувствовал сразу после пробуждения. Нужно вспомнить нечто очень важное. Нужно вспомнить!

– Ни один обычный человек не проберётся через эти снега, – сказала Грета. – Но мы звали Флейтиста, и вот он пришёл!

С этими словами Патч вспомнил ещё кое-что.

– Погодите… Что-то случилось тогда. Что-то страшное. Я спешил. – Он поднял взгляд на Грету, и та ободряюще кивнула. – Кажется… там был ещё торговец. Он ехал в вашу сторону, он и его семья. – Мальчик прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. – Но дорогу занесло снегом. Когда мы разворачивали повозку, колёсная ось сломалась. Торговец выпряг лошадь, усадил на неё жену и ребёнка и уехал прочь.

– Они бросили тебя?

Патч тяжело вздохнул.

– Они не виноваты. Я думал найти в повозке немного еды, но там была только одежда – товар на продажу. Сперва я хотел укрыться в повозке, играл на флейте Согревающую Песнь, чтобы не замёрзнуть. Но мороз крепчал, пальцы онемели от холода, я уже не мог играть. Тогда надел на себя всё, что смог, и ждал, когда погода наладится. Но она становилась всё хуже. И тогда я пошёл. Есть одна очень лёгкая Согревающая Песнь, её можно даже насвистывать. Но губы быстро потрескались от мороза – пришлось замолчать. Потом наступила ночь. – И тут мальчик вспомнил, каким долгим оказался тот путь сквозь снег и метель. Бесконечно долгим.

– И вот теперь ты здесь! – закончила Грета. – Что же там произошло, Патч? Такое страшное? То же, что и в нашей деревне? То, из-за чего мы, возможно, умрём от голода? Как только мы это поняли, сразу отправили гонца в Вэссил – город неподалёку. Мы дали ему единственную лошадь, которая могла продраться сквозь сугробы. Он должен был вызвать Флейтиста. Тебя!

– А зачем вам Флейтист, Старейшая? – спросил Патч. – Зачем вам я?

Старейшая мрачно помолчала, но потом снова заговорила.

– Летом наша долина даёт достаточно урожая, чтобы хватило на весь год и для скота, и для нас самих, и даже чтобы засеять поля весной. Иногда урожая столько, что остаётся и на продажу. Но зимой из-за снега мы отрезаны от всего мира. Только собаки нас охраняют от лесного зверя, а кошки спасают от грызунов. Но произошло нечто странное. Псы один за другим начали хромать, коты стали трусливы, а из домов пропадают и пропадают припасы. Вначале мы понять не могли, что происходит. Ведь вокруг не было ничьих следов.

Патч побледнел.

– Кто… кто это оказался?

– Крысы, – ответила Грета. – Таких мы никогда не видели. Крупнее и умнее тех, что когда-либо встречались здесь. Мы не можем справиться с ними. Они не взяли ни одной отравленной приманки. Не попались ни в одну ловушку. – Грета сокрушённо покачала головой. – Ничего не помогает. Они жуткие, Патч. Сейчас хозяйничают в амбаре, в самом центре деревни, но мы даже не пытаемся их травить. Им там слишком хорошо, тепло, сытно. Куча еды на несколько недель вперёд. А когда они всё съедят, то найдут наши тайники и сожрут остатки. И тогда… – Голос Старейшины сорвался, на мгновение она прикрыла глаза. – Пока никто из жителей не пострадал. Ни один человек. Но когда зерно закончится, всё будет ещё хуже.

Патч смотрел на неё в ужасе.

– Хуже? Это как?

– Мы не сможем уйти из деревни, а крысам того и надо. Когда они съедят нашу еду, то придут есть нас. Теперь понимаешь, почему мы в таком отчаянии?!

– Крысы, – задумчиво произнёс мальчик, вспоминая, чему его учили. – Флейтисты часто помогают избавиться от крыс, от мышей, даже от тараканов. – Он пробежался пальцами по флейте и улыбнулся, поняв, что они сами собой наигрывают необходимую Песнь. – Странно, – вдруг проговорил он, – я не помню почти ничего, но как играть, кажется, знаю.

– Нам давно следовало позвать Флейтиста, – сказала Грета. – Только некоторые сельчане боялись этого.

– Боялись? – удивлённо переспросил Патч. – Почему?

– Они помнят, что случилось в Гамельне.

Патч открыл было рот, чтобы ответить, но в этот миг воспоминание о Том Крысолове обожгло ему лицо, точно пощёчина.

Величайший позор Флейтистов. Десять лет назад в городе под названием Гамельн случилось нашествие крыс. Туда пришёл Флейтист со злым сердцем. Вначале он избавил город от грызунов, а потом сыграл другую Песнь. И увёл за собой всех детей. С тех пор никто не знает, что с ними случилось. Того Крысолова схватили и бросили в темницу, но он всё равно ничего не сказал.

Флейтисты веками пользовались доверием, их честь и доблесть не подвергались сомнению, они свободно странствовали по миру в поисках работы – помогали взращивать посевы или указывали подходящее место для колодца. Они честно договаривались о цене и честно выполняли свою работу.

Но Гамельнский Крысолов подорвал это доверие. После того события флейтисты уже не могли просто так предлагать свои услуги. Им нужен был вызов. Официальный. Только вызов вселял людям уверенность: этот Флейтист точно поможет и не навредит, ему можно доверять.

– Пусть не боятся, – ответил Патч и, откинув одеяло, спустил ноги с кровати. – У нас мало времени. Где моя одежда?

– Та, что была у тебя под сюртуком, готова, – сказала Грета. – Но сначала поешь и отдохни.

– Ерунда! – воскликнул мальчик. – Пока я тут отдыхаю, крысы пируют в амбаре!

«Ох, неужели они так ужасны, как говорит Грета? – в глубине души ужаснулся мальчик. – Люди, конечно, напуганы, но у страха глаза велики. Я прогоню крыс, и тогда жителям деревни будет нечего бояться!»

Флейтист попытался встать, но, сделав несколько движений, стал задыхаться и рухнул на кровать.

– Видишь? – вздохнула Грета. – Ты ещё слаб, два дня лежал без сознания. Обязательно нужно поесть и отдохнуть ещё. Это прибавит сил. А с крысами завтра разберёшься!

Старейшая была права – Патч почувствовал голод. Ему точно нужны еда и отдых.

– Завтра! – согласился он.

Мальчик съел всё, что ему принесли на ужин, и снова заснул, на этот раз здоровым сном. Утром, после порядочной порции рагу на завтрак, Патч оделся и размял пальцы. Вспомнить что-то очень важное ему никак не удавалось, но уверенность, что он сможет играть, не покидала, а сейчас, как ему казалось, это самое главное.

В дверь постучали, и в комнату вошла Старейшая. – Ты готов?

– Почти, – ответил Патч. – Сперва нужно понять, как избавиться от этих крыс! Где можно их утопить?

– Идём, – сказала Грета.

Через деревню протекала не слишком широкая, но очень бурная речка. Над ней жители построили деревянный мост. Флейтист и его спутница прошли немного вниз по течению и очутились у обрыва, где река переходила в ревущий водопад.

– Он называется Бормотун.

– Бормотун? – переспросил Патч. – Не слишком ли… просто?

– Его назвали так триста лет назад, когда поставили здесь первые дома, – пояснила Грета. – В те времена река была всего лишь ручейком. Всё меняется. – Это точно!..

Музыкант осторожно подошёл к краю обрыва и заглянул вниз. Вода падала с огромной высоты и с грохотом разбивалась об острые камни далеко внизу. Крысы не смогут выплыть отсюда, они погибнут. «Отличное место!» – решил мальчик.

Когда они с Гретой вернулись, сельчане уже собрались у дуба, растущего на центральной площади деревни, и радостно приветствовали Флейтиста. Он помахал им в ответ. Грета подвела его к огромному амбару, который облюбовали крысы.

Голоса постепенно стихли, люди ждали, когда Флейтист заиграет нужную Песнь. Грета подошла к дверям амбара и сняла цепи, которые накрепко, крест-накрест пересекая вход, держали высокие двери плотно закрытыми. Она вставила в замок огромный ключ и повернула его. Обернувшись к Патчу, Старейшая дождалась, пока он кивнёт, и медленно потянула двери на себя. Затем она быстро отошла назад и встала рядом с музыкантом. Люди во все глаза смотрели на мальчика.

Он сперва замер точно статуя, потом побледнел и рухнул на спину без сознания.

3 Паттерфолльский Крысолов

Очнувшись, Патч почувствовал спиной холодный камень брусчатки. Грета обеспокоенно глядела на него.

– Дай руку, – прошептала она, помогая подняться.

– Давайте ещё раз, – произнёс Патч, крепко сжимая руку Греты и часто дыша.

Ему ужасно не хотелось снова увидеть то, что скрывали высокие двери амбара, но иного пути не было. Патч заглянул внутрь.

Крысы…

Они спали среди зерна, мешков с семенами и кукурузой. Они спали втроём, вдесятером и – Патч поёжился – даже более чем вдесятером. Коричневые, серые, пятнистые, длинные и не очень. У одной на хвосте от самого основания до кончика виднелись причудливые красные кольца.

Они крепко спали и все без исключения были сытыми и очень толстыми. Некоторые не могли даже свернуться в клубок и во сне напоминали огромные мохнатые кабачки. Самая жирная крыса и вовсе походила на тыкву – кажется, она не смогла бы двинуться с места, даже если бы очень захотела. Её лапки торчали вверх, а раздувшееся тело промяло порядочную яму в куче зерна, на которой она лежала.

Крысы не издавали ни звука, хотя, возможно, наберись Патч смелости войти, он бы услышал настоящий крысиный храп.

Довольный храп.

Храп огромных крыс.

Тысяч огромных крыс.

Он обернулся к Старейшей и открыл было рот, но ничего не смог сказать. Не было слов.

– Ты думал, я преувеличиваю?

Патч кивнул, затем глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Это тяжело? – спросила Грета.

Мальчик видел, что надежда оставляет Старейшую.

«Ну уж нет, – подумал он. – Я не сдамся. Я нужен этим людям и, в конце концов, обязан им жизнью».

Правда акт одинокого самопожертвования явно не соответствовал ситуации – Патч был не один, все жители угодили в ту же ловушку.

Хотя пока крысы выглядели вполне миролюбиво: они сладко спали, и нужно было включить фантазию, чтобы представить, как они набрасываются на человека, разевая кровавые пасти.

Мальчик поёжился. Он слишком явственно представил эту картину и, обернувшись, сказал Старейшей:

– Игра на флейте… – Его голос сорвался. Откашлявшись, Патч начал снова, уже увереннее: – Игра на флейте способна сотворить настоящие чудеса. Например, чтобы избавиться от вредителей, нужно исполнить Песнь, которая называется «Грёзы». Крысы слышат её, представляют себе что-то приятное, что-то для них желанное и идут на зов мелодии.

У мальчика в горле пересохло, стоило ему снова взглянуть в амбар. «Их… их так много! Больше, чем я мог представить. Но лучше об этом не думать – и тогда неважно, десять их, двадцать или…»

Мальчик достал флейту из внутреннего кармана сюртука. «Грёзы», – Патч радовался, что помнит, как играть. Его пальцы уже скользили по флейте, нащупывая нужные отверстия в той самой последовательности, что поведёт этих тварей к неминуемой гибели. Он поднёс флейту к губам и заиграл.

* * *

Он начал с простой мелодии: шесть нот повторялись с незначительными вариациями. Патч сыграл фрагмент шесть раз подряд и опустил флейту. Но мелодия продолжала звучать. Старейшая удивлённо прошептала:

– Она… она всё ещё играет…

– Конечно, – кивнул Патч. – Иначе нельзя будет добавить переход, припев, новый слой – ведь именно в нём вся сила Песни.

Патч заиграл следующую мелодию, которая удивительным образом переплеталась с первой. Будто эти две темы то сближались, то отдалялись друг от друга. Старейшая просто сияла, стоя рядом с музыкантом, улыбка счастья не сходила с её лица.

Патч доиграл вторую мелодию до конца и тут же начал третью, потом ещё и ещё. И вот пришло время настоящей работы. Общее звучание изменилось, и теперь музыка рассказывала о том, что могло бы быть.

Мечта. Мечта сбывалась.

Пальцы Патча так легко скользили по флейте, точно для игры не требовалось никаких усилий. Но вдруг он нахмурился и перестал играть, опустив руки. Звуки Песни постепенно стали угасать. Он с тревогой обернулся к Старейшей.

– Что не так? – тревожно спросила она.

Мальчик услышал звук, который шёл из толпы. Звук восторженных аплодисментов.

Глядя то на Грету, то на жителей деревни, собравшихся послушать его игру, мальчик растерянно спросил:

– Почему они хлопают?

– Они никогда не слышали ничего подобного, – ответила Грета. – Это… это было… – Она покачала головой, пытаясь подобрать нужные слова. – Это было так прекрасно!

– Может, и так, – вздохнул Патч. – Но толку от Песни никакого. – И он кивнул на амбар. Крысы даже не шелохнулись. – Я не понимаю! Они должны были пойти за Песней. Должны были пойти за своими грёзами!

Мальчик продолжал что-то растерянно бормотать, пока Старейшую не осенило, что именно пошло не так.

– Патч, да ты только посмотри на них! – она вновь заглянула в амбар. – Разве эти крысы не достигли своей мечты? Полно еды, тепло – о чём им ещё мечтать! Какие у них могут быть грёзы!

– Точно! – воскликнул Патч, хлопнув себя по лбу. – Думай, думай! – приказывал он сам себе. И напряжённо ходил из стороны в сторону перед амбаром, сложив руки за спиной, – Погодите! Есть ещё один способ. Но он немного… м-м-м… немного необычный.

На самом деле необычный – совсем не то слово, которое ему хотелось сказать. Грета правильно поняла, почему Песнь Грёз не подействовала на крыс. Но дело было не только в этом. И Флейтист судорожно пытался вспомнить что-что ещё – что-то очень важное.

«Наверняка я что-то забыл из того, чему меня учили», – в ужасе думал Флейтист. И явственно представил, что произойдёт, если ему не удастся изгнать крыс из деревни – они с наслаждением будут лакомиться его уже бездыханным телом.

И тут мальчика осенило. Песнь Невиданной Силы и Чистоты! Только это поможет – он был уверен. Играть её он умеет особенно хорошо. Но… кое-что в этой Песне было неправильным.

С тех пор как Крысолов из Гамельна совершил свое чёрное дело, эту Песнь запретили исполнять всем флейтистам. Издали специальный Закон и запретили. Так Песнь оказалась вне закона. Именно это он чуть было не объявил собравшимся. «Немного незаконный способ», – едва не сорвалось с его губ. Необычный способ – так было проще. Спокойнее.

Патч попробовал вспомнить, как карают флейтистов за нарушение Закона. Но в памяти его всплыл единственный образ флейтистов в пёстрых чёрно-пурпурных одеждах. Того самого настоящего Флейтиста. «О да, – подумал он, – именно их».

Это были флейтисты Высшей Стражи, которых вызывали. Если какой-нибудь музыкант нарушал Закон, именно эти стражи приходили за ним и призывали к ответу.

Но сейчас ведь тот самый случай, который даже Высшая Стража сможет правильно понять. Патч просто вынужден сыграть эту Песнь.

– Это Песнь Танца, – проговорил он, поднёс флейту к губам и заиграл.

4 Песнь Танца

Звук за звуком, нота за нотой Песнь Танца обретала форму. И с каждым звуком в сердце Патча росла знакомая радость. Наконец Песнь сложилась. Сперва казалось, что крысам нет до неё дела, но вот одна шевельнулась – та самая, со странными рисунками на хвосте. Поднялась, зевнула во всю пасть, принюхалась и заметила Патча. Она вскинула лапки – точно как человек, когда вскрикивает, всплеснув руками. Потом заметалась, пища и мотая головой, будто пытаясь предупредить остальных.

«Как странно!» – подумал Патч.

Странная крыса даже пыталась зажать лапами уши, чтобы не слышать музыки, – будто это могло помочь! Но не прошло и нескольких секунд, как её задние лапы начали притопывать в такт мелодии. Страх Флейтиста уходил по мере того, как крыса раскачивалась всё больше, попавшись в ловушку Песни Танца. Флейтист знал, что гадкая тварь больше не сможет думать ни о чём, кроме музыки и порабощающего волю наслаждения, в котором будет пребывать до своего последнего вздоха.

В центре амбара оставалось свободное место – именно туда направилась околдованная крыса. Другие, одна за другой, просыпаясь и прислушиваясь, присоединялись к ней, равномерно покачиваясь и подпрыгивая в такт Песне Танца. Крысы собрались в хоровод, танцуя на задних лапках, передними вцепившись друг в друга.

Вокруг них уже начал образовываться следующий крысиный круг.

«Работает! – с облегчением и радостью думал Патч. – Работает!»

Скоро таких кругов стало десять, а крысы, появляясь из разных закоулков амбара, всё прибывали и прибывали. Они двигались то в одну сторону, то в другую – мерзкие твари лучились невиданным счастьем, их радостный писк слышался даже сквозь музыку.

Центр амбара был почти заполнен, но крысы танцевали уже повсюду, где застала их колдующая музыка. Самые толстые, неспособные стоять на задних лапах и двигаться в танце, просто дёргали лапками и качали головой, повизгивая в такт остальным.

Теперь уже все, совершенно все крысы были околдованы и полностью поглощены танцем.

«Пора! – подумал Патч. – Пора вести их к водопаду!»

Он отступил от амбара. Крысы, объединяясь в пары, двинулись следом. Самых толстых они катили перед собой, не прекращая танцевать.

Патч бросил взгляд на жителей деревни, охваченных сильным волнением. Но им не о чем было беспокоиться – музыка работала! Мальчик свернул к мосту, откуда собирался направить крыс в воду, поддерживая свой музыкальный гипноз, пока они не достигнут обрыва и не свалятся в водопад.

Старейшая уже бежала к мосту – зрелище, когда тысячи крыс, словно бурлящая текущая масса, вываливаются на улицу, кого угодно обратило бы в бегство.

Однако Патч не мог спешить. Продолжая играть, он осторожно шёл спиной вперёд, постоянно оглядываясь, чтобы не споткнуться. Сотни… нет, тысячи крыс, непрерывным потоком, выплёскивались на площадь, следуя за Флейтистом стройными рядами.

Если бы мальчик шёл обычным шагом, то путь к мосту занял бы меньше минуты. Но крысы двигались очень медленно. Музыкант должен был их ждать, продвигаясь вперёд еле-еле. Всё это время пальцы его продолжали играть.

Остановившись в центре моста, Патч направил крыс в воду. Рядами прыгали они в реку и продолжали танцевать в воде, собираясь в круги, и течение уносило их всё дальше и дальше. Животные двигались совершенно синхронно то в одну сторону, то в другую, то ныряя, то показываясь на поверхности. Вода в реке словно кипела.

Когда в реку погрузилась уже добрая треть околдованных крыс, Патч бросил взгляд на обрыв, где начинался водопад. Старейшая, которая всё время была рядом с ним, посмотрела туда же.

– Может, это жестоко? – прошептала она. – Посмотри, они даже не понимают, что их ждёт!

Патч мотнул головой и оторвался от флейты.

– Они будут танцевать до самого конца и будут счастливы.

– А мы будем свободны! – воскликнула Старейшая. – Деревня спасена! – неожиданно, в приливе чувств она заключила Патча в объятия, но быстро отступила назад, виновато склонив голову.

Патч улыбнулся. Его тоже переполняли эмоции, но и усталость брала своё. Казалось, он держится на ногах только благодаря радости от осознания, что Песнь Танца работает и скоро всё будет сделано. Он держался только благодаря творческому порыву, но на грани нервного перенапряжения – мальчик так и не успел окончательно выздороветь после тяжёлого перехода через ледяную долину.

Жители деревни радовались всё больше. Грета радостно махала кричащей толпе. Патч тоже коротко взмахнул рукой, но тут же вернулся к флейте – Песнь могла угаснуть, если слишком долго её не поддерживать. Он смотрел и смотрел на крыс, половина которых уже скрылась под водой.

И никто, никто и никогда не сможет обвинить его в том, что он не сразу заметил одну важную вещь: жители деревни не просто радовались. Они начали пританцовывать!

«Скоро всё закончится», – подумал Патч, наблюдая, как самые первые ряды крыс уже вот-вот рухнут в водопад, при этом последние уже ступили в воду.

Он обернулся к Старейшей, ожидая увидеть на её лице радость победы. Но Грета не смотрела на крыс. И не смотрела на музыканта. Её взгляд устремился куда-то вдаль – она смотрела на жителей деревни. Патч повернулся и в ужасе расширил глаза. Да, люди тоже танцевали. Ритмично, синхронно, выстроившись в колонну, они всё быстрее приближались к реке. На их лицах сияли улыбки счастья и блаженства.

– О нет! – в ужасе воскликнул Патч.

– Что происходит? – с тревогой спросила Грета.

– Они тоже слышат Песнь Танца, она околдовала их!

Флейтист посмотрел на крыс в реке, затем перевёл взгляд на людей. Продолжая играть, он попытался разделить мелодию так, чтобы грызуны продолжили свой путь, а люди перестали реагировать на музыку и остановились. Но быстро понял, что так не получится.

«Другой вариант, – лихорадочно думал он. – Подождать, пока почти все крысы упадут с обрыва, и сразу закончить игру».

Но люди двигались всё быстрее, намного быстрее, чем гнусные твари подплывали к обрыву. Значит, жители деревни, танцующие в первых рядах, очень скоро окажутся в реке – и гораздо быстрее, чем крысы упадут в водопад!

Слишком рискованно! Он видел, что танцуют даже дети, а ведь они не умеют плавать и утонут, едва окажутся в воде!

Музыкант попытался добавил контрритмы, которые должны замедлить Танец. Так люди пойдут тише, а течение своим чередом унесёт ненавистных крыс – по крайней мере, их большую часть.

Но ничего не помогало. Жители деревни слишком увлеклись и уже подходили к воде. Старейшая схватила мальчика за плечо.

– Патч! Сделай же что-нибудь!

Но даже если он просто перестанет играть прямо сейчас, Песнь продолжится и будет угасать слишком долго. Поэтому, когда первые ряды жителей вступили в холодную реку, Патч понял, что остался последний и единственный выход. Он оторвался от флейты и сломал её пополам.

Песнь Танца утихла в одно мгновение. Улыбки на лицах людей погасли. Те, кто обнаружил себя в холодной воде, озадаченно озирались, глядя на свои мокрые ноги. Крысы в панике запищали и устремились к берегам. Люди смотрели, как грызуны помогают друг другу выбраться из воды – совсем как люди – и изо всех сил несутся обратно к деревне.

Сердце Флейтиста сжалось. Он был так близок к победе! Но теперь всё придётся начинать заново, как только он наберёт достаточно сил, чтобы…

Но вдруг один селянин, стоявший ближе прочих к мосту, поднял трясущуюся руку и указал на музыканта.

– Он пытался убить нас! – закричал мужчина.

– Нет, я… – начал было Патч.

– Он почти утопил нас! – поддержал другой.

Старейшая выступила вперёд.

– Постойте! Вы неправильно поняли!

Но обвинения звучали всё громче, и ярость жителей деревни нарастала. Казалось, вся деревня жаждет его крови.

– Он такой же, как Гамельнский Крысолов! – кричали они. – Испорченный, злой! Заприте его и выбросите ключ!

– Грета… Грета? – прошептал испуганный Патч. – Вероятно, мне стоит… сбежать?

Она отрицательно замотала головой.

– Если ты побежишь, они загонят тебя, как бешеного пса. – Твой единственный шанс – объяснить им всё.

– Он околдовал Старейшую Грету! – закричал кто-то из жителей.

Глаза Старейшей сузились от гнева.

– Никто меня не околдовал! – прокричала она, и все жители разом затихли, точно нашкодившие дети, пристыженные матерью. – Эй, вы все! Успокойтесь и слушайте! Я всегда говорила, что решение, принятое в гневе, ни к чему хорошему не приведёт!

Люди закивали, что-то бормоча. Кто-то согласился с Гретой, но было видно, что таких слишком мало.

Для бедного мальчика происходящее было настоящей пыткой. Куда бы он ни взглянул, всюду встречал подозрительные, колкие, полные ненависти взгляды. Он почувствовал, что всё кончено, что участь его решена. И единственный шанс спастись – это бежать, бежать без оглядки. И вот, окончательно потеряв веру, он совершил ужасную ошибку.

Он побежал.

Жителей деревни это застало врасплох. Но едва мальчик пересёк мост, многие уже мчались за ним.

– Не делайте ему больно! – кричала им вслед испуганная Грета.

Патч ещё не понял всей глупости своего поступка – напротив, увидев дорогу к деревне, он обрёл надежду на спасение. Укрытая чистым белым снегом, она совершенно не казалась ему… непроходимой! Он сможет убежать от этих людей! Он сможет…

Внезапно мальчик провалился в снег – по колено, затем по пояс: это был слишком глубоким, чтобы по нему бежать. И даже просто идти. Потеряв равновесие, Патч упал лицом в снежный пух. Выкарабкиваясь, стряхивая снег с лица, мальчик обернулся. Ноги под ним подогнулись – преследователи были уже рядом.

– Сбросьте его с водопада! – кричал кто-то, потрясая кулаком. – Посмотрим, как ему это понравится!

Эти крики вызывали одобрительные возгласы остальных. Возможно, Грета смогла бы остановить их. А если нет? Кто знает… Патч настолько устал, что ему уже было почти всё равно.

Внезапно люди остановились и затихли, глядя куда-то ему за спину. Обернувшись, Патч увидел, как ветви деревьев дрожат, а издали несётся на него снежный вихрь, будто сам воздух сворачивается в кольца. Глубокий снег, покрывавший дорогу, разлетался в разные стороны – кто-то стремительно мчался прямо сюда.

– Он вызвал Дьявола! – закричал кто-то из жителей и побежал прочь.

Его спутник, охваченный ужасом, бросился следом, а остальные застыли на месте.

Но мальчик больше не слышал их. Сквозь их грубые крики он различал иные звуки – знакомые ритмы, знакомая мелодия донеслась до него сквозь ветер.

И когда белые вихри утихли, Патч не удивился тому, что увидел. Две лошади мчались к нему по белоснежной дороге – Патч узнал всадников, облачённых в чёрно-пурпурные мантии Высшей Стражи.

В изнеможении мальчик уронил голову на снег, содрогаясь то ли от смеха, то ли от рыданий. Он в безопасности! Теперь жители деревни не смогут навредить ему.

Патч услышал, как лошади остановились, как заскрипели по снегу сапоги, когда один из всадников спешился и подошёл к нему. Удивительно, лицо этого человека показалось знакомым.

– Патч? – спросил тот. – Патч Брайтвотер?

«Я знаю тебя, – подумал мальчик, приподнимаясь, чтобы лучше разглядеть знакомые черты. – Откуда я тебя знаю?»

С той самой минуты, как музыкант пришёл в себя в Паттерфолле, его сознание неустанно искало ответ на вопрос: что же такого важного он позабыл, вспомнив о чём вспомнит всё?

И вот он вспомнил! Патч Брайтвотер вспомнил всё. И это воспоминание захватило его целиком.

– О… не-е-е-ет, – с горечью простонал беглец, вновь роняя голову на снег. Он не был Флейтистом! Он позорно бежал из Тивискана, так и не завершив курс обучения.

Только теперь он окончательно осознал, в какую беду попал.

5 Выдающаяся крыса

Патчу снился сон.

Мать вела его за руку, и он, как никогда, был совершенно, абсолютно счастлив от этого.

Мальчику было всего лишь три, когда его родители умерли, и мальчик остался с бабушкой и дедушкой.

Он ничего не помнил о своём отце, а единственное бесценное воспоминание о матери – это как он держит её за руку и снизу вверх на неё смотрит, и она улыбается ему.

Проснулся мальчик в маленькой комнате с каменным полом и крошечным окошком в стене, на полу лежал тонкий матрас вместо кровати. В помещении было холодно, очень холодно. Если бы не плед и овечья шкура, которой кто-то его укрыл, мальчик наверняка бы умер от холода.

Мальчик пошевелился. И ощутил на лодыжке холод и тяжесть металла. «Кандалы», – догадался он. Закутавшись в плед, мальчик переводил взгляд от кольца к кольцу тяжёлой цепи, пока не упёрся в стену. Из маленького окошка мальчик смог разглядеть амбар, двери которого были снова надёжно заперты. Одежда его осталась прежней, только сюртук пропал. На полу стояли жестяная миска с двумя ломтями чёрствого хлеба и плошка с водой.

Услышав звон ключей, Патч повернулся к двери: вошёл тот самый Первый Флейтист, благодаря которому к мальчику вернулась память. Пятнадцатилетний Эрнер Витлок, один из трёх лучших учеников, – Патч с ними учился.

– Эрнер, – поприветствовал его Патч, глядя на богатую пурпурную вышивку на чёрных одеждах. – Высший Страж! Тебе очень идёт эта форма! Я знал, что ты успешно пройдёшь испытания.

Эрнер кивнул.

– Жаль, что тебя не было с нами, – отозвался он. – Пришлось нам троим отдуваться, но мы справились.

– А где ребята сейчас?

– Морт и Кара? Морт стал подмастерьем у Морских Флейтистов в Южных морях, Кара, как и я, выбрала Высшую Стражу. Сейчас она в Скамосе.

Патч отлично помнил их обоих. Морт – высокий, крепкий парень, всегда любивший море, прекрасно приживётся среди Морских Флейтистов, которых нанимают на торговые корабли. С помощью флейты они управляют ветрами и отгоняют морских разбойников, которых немало в Южных морях. Кара всегда была наравне с Эрнером, за что бы они ни брались. Скамос – важное место, единственный город, оставшийся на континенте, известном как Земли Драконов, где живут люди. Мир между людьми и драконами всегда был хрупким, и Скамос служил границей, где пытались ужиться обе стороны. Высшая Стража изо всех сил старалась не допускать столкновений.

– Пираты и драконы, – произнёс Патч. – Как раз то, о чём мечтал каждый из них. Рад слышать!

Эрнер шагнул вперёд и внезапно крепко обнял его. – Я скучал, Патч. Мы все скучали!

На мгновение Патч потерял дар речи. Слишком тяжело было думать о том, что он оставил в Тивискане. Ещё полгода назад мальчик, как и его друзья, знал о своём будущем наверняка – что его ждёт славная карьера в Высшей Страже, которая вершит суд и несёт помощь тем, кто в ней нуждается. Но он отверг всё это, сбежал из Тивискана, пытаясь как-то заработать на жизнь. А сейчас… Сейчас о будущем и вовсе не хотелось думать.

– Значит, – произнёс он наконец, меняя тему, – теперь ты подмастерье Витлок!

– До сих пор звучит непривычно, – признался Эрнер.

Подмастерьем юноше предстояло быть два года, после чего он становился Мастером, что было первым настоящим рангом Высшей Стражи. Патч вспомнил вторую фигуру, которую видел на дороге.

– А тот, к кому ты приставлен? У него какой ранг?

– Магистр, – ответил Эрнер.

– Впечатляет! – оценил Патч. Магистр – высший ранг, и они не часто брали себе кого-то в подмастерья. – А который из них?

Эрнер неловко улыбнулся, и Патч готов был поручиться, что тот почти смущён.

– Магистр Стоун.

Патч вытаращил глаза.

– Святые небеса, Эрнер. Рандел Стоун?!

– Он самый.

Патч, услышав имя магистра, даже не знал, как реагировать. С одной стороны, мальчик был искренне горд за своего друга, которого взял в подмастерья столь легендарный человек: Стоун ведь был Одним из Восьмерых – тех самых героев, что поймали Гамельнского Крысолова.

С другой стороны, его охватило глубокое отчаяние от осознания, в чьих руках сейчас его собственная судьба. Потому как, если верить рассказам, Рандел Стоун не знал жалости.

– Магистр готовится изгнать крыс из деревни, – сказал Эрнер. – А мне приказано допросить тебя насчёт… недавних событий.

– Подожди, – попросил Патч. – Высшие Флейтисты тоже изгоняют крыс?

– Ты же видел, сколько их тут! И люди хорошо помнят, что случилось в Гамельне! – ответил Эрнер. – Поэтому на кону доброе имя всех флейтистов! Мы оказались в Вэссиле, когда туда прибыл гонец с просьбой о помощи. Магистр тотчас вызвался ехать сюда. И прибыли мы как раз в тот момент, когда эта разъярённая толпа собиралась расправиться с тобой. По словам местных жителей, ты вышел из леса: замёрзший, едва живой, ничего или почти ничего не помнил. Они предположили, что именно ты – тот Флейтист, за которым посылали. Ты предположил то же самое. Что ты делал в том лесу?

– Я… странствовал, проезжал неподалёку, – ответил Патч. – Ехал с семьёй торговца. Его повозка сломалась, они забрали лошадь и ушли, бросив меня в лесу. Никто не знал, как опасны эти места зимой.

– Люди рассказали, что с ними произошло, когда ты пытался извести крыс.

Патч склонил голову.

– Я нарушил Закон, – горестно проговорил он. – Сыграл Песнь Танца. Но я не хотел подчинять и уводить людей! Веришь?

Эрнер кивнул, печально глядя на друга.

– Есть ещё кое-что, Патч, – сказал он. – Причина, по который мы с Ранделом Стоуном направились в Вэссил. Нам нужно было пролить свет на одну тайну и расследовать её.

– Продолжай. – Патчу очень не нравились эти новости.

– Пару месяцев назад до Совета Флейтистов дошли слухи о странствующих музыкантах, чья музыка была неописуемо хороша. Все свидетели говорили одно и то же: люди плясали под неё так, как никогда в своей жизни. Судя по всему, среди музыкантов скрывался некий флейтист, который играл ту самую запретную Песню – ту, что ты сыграл для крыс, Патч. Песнь Танца.

– О боже… – выдохнул Патч. Ему совсем не нравилось то, к чему всё идёт.

– Совет насторожился и того больше, ведь описания таинственного флейтиста были самыми разными. В одном месте видели высокую, стройную женщину, в другом – низкорослого толстяка. Где- то говорили, что он очень юн, а где-то – что совсем стар. Совет очень напуган, Патч. Напуган! Тот флейтист довольно силён, если может ежедневно менять свой облик. И при этом его никто не знает! Никаких общих знакомых ни с кем у него нет. Злой, опасный Флейтист, как предположил Совет. Играющий с нами и среди нас. Тогда Совет направил Рандела Стоуна поймать его. И меня, как подмастерье Магистра, вместе с ним.

Патч закашлялся.

Когда он бежал из Тивискана, чтобы заработать на пропитание, жилось ему непросто. Мальчик умел только играть на флейте. Но не мог открыто предлагать свои услуги, потому что остался студентом, не окончившим обучение.

Спустя неделю, голодный и уставший, Патч встретил странствующих музыкантов, едва способных прокормить самих себя. Он попросил их принять его, но у них уже был флейтист.

Тогда появилась эта идея.

Мальчик рассказал им о прекрасной мелодии, о морском напеве, которого они никогда не слышали, и убедил их попробовать. И пока музыканты исполняли его, Патч стоял в стороне и тихонько наигрывал Песнь Танца, вызывая у слушателей состояние блаженства, необъяснимой радости и небывалого счастья. Разумеется, музыкантам хорошо заплатили, и благодарные исполнители поделились заработком с ним. Они попросили показать им ещё одну мелодию. И ещё…

Так он и прожил семь месяцев после побега из Тивискана: подыгрывая то одним музыкантам, то другим, то третьим – совсем немного, пару недель, чтобы не вызывать ни у кого подозрений.

Он вспомнил всех, с кем выступал, всех флейтистов – и высокую стройную женщину, и низкорослого толстяка. И ребёнка, и старика.

Тем временем до Совета дошли слухи о страшном и злом флейтисте. Но расхождения в его описаниях теперь нашли объяснение – всё это были действительно разные люди.

«Я напугал Совет», – в смятении думал Патч.

Он открыл было рот, чтобы признаться, но замер, увидев во взгляде Эрнера невыразимую боль.

– Ты уже знаешь, что это был я, – еле слышно прошептал Патч.

Эрнер кивнул.

– Играть с разными музыкантами – очень умно, – сказал он. – Потому нам сложно было выследить тебя. Но мы получили известие из Вэссила и отправились туда немедля. Судя по всему, ты покинул город прямо перед нашим прибытием.

Патч тяжело вздохнул.

– Стали задавать слишком много вопросов. Я понял, что пора уходить, а в тот день город покидал только один торговец.

– Однако судьба всех нас привела в Паттерфолл, – закончил Эрнер. – Магистр Стоун изучил твою сломанную флейту: историю всех спетых ею Песен ещё можно было услышать. Я был просто шокирован, когда узнал, что всё это время мы гонялись именно за тобой! – Он тяжело покачал головой. – Но почему, Патч? Зачем было идти на такой риск? Исполнять Песнь Танца, чтобы уничтожить крыс, – это одно. Но для развлечения людей?

– Это был мой единственный хлеб, Эрнер! Только так я и мог заработать. Никто ведь не пострадал, и я не думал, что кто-то вообще узнает, что происходит! – Осуждение на лице Эрнера причиняло Патчу почти физическую боль.

– Что ж, – вздохнул он, – вы заберёте меня в Тивискан. Посадите в тюрьму.

Эрнер совсем отчаялся.

– Песнь Танца запрещена! Наказание за нарушение – десять лет.

Подойдя к окну, он несколько секунд молча смотрел на площадь.

– Впрочем, есть надежда, хотя и слабая. Лорды, разбирающие твоё дело, могут вполовину сократить срок. Учитывая, что это были поспешные действия юного ученика, не имевшего никаких дурных намерений.

– Значит, пять лет, – подсчитал Патч, – если надо мной сжалятся.

В этот миг он подумал, не лучше ли было ему погибнуть в снегах.

После ухода Эрнера Патч растянулся на тюремной подстилке. Последняя надежда покинула его. С ней ушли последние силы.

Истощённый, он быстро провалился в беспокойный сон. Странный звук, что-то среднее между скрежетом и шорохом, заставило его очнуться. Что-то едва ощутимо давило на грудь.

Патч открыл глаза. И увидел крысу.

Это была та самая, с красными кольцами на хвосте. Она смотрела прямо на него.

Патч тут же вспомнил, как представлял крыс, которые бросаются на него, чтобы растерзать. С резким вскриком он выпрямился и отпрянул, сбрасывая её с себя. Крыса грохнула об пол, но тут же поднялась на задние лапы и, возмущённо взглянув на мальчика, вскинула переднюю лапку.

– Прости, прости! – закричал Патч, кутаясь в покрывало. – Не убивай меня!

Крыса закатила глаза и вздохнула, после чего качнула головой в ту сторону, куда указывала лапкой.

– Ты… ты здесь не затем, чтобы убить меня? – спросил Патч, лихорадочно оглядываясь в поисках других крыс, готовых разорвать его на части.

Крыса покачала головой и нетерпеливо ткнула лапкой в сторону стены. Проследив за ней взглядом, Патч увидел буквы, нацарапанные мелом на плоском камне. «Помоги мне».

Крыса подняла кусочек мела и поспешила к надписи, не обращая внимания на испуганные всхлипы Патча.

Мальчик гадал, снится ему это всё или он просто сошёл с ума. Ему оставалось только смотреть, как крыса выводит на стене всё новые буквы. Наконец она пискнула, привлекая его внимание, и он прочёл: «Помоги мне. Я младшая дочь богатого дворянина. Меня проклял Волшебник и превратил в крысу. Тебя хорошо вознаградят!»

Патч перевёл взгляд на крысу, и та подтверждающе кивнула.

– Ясно, – сказал Патч и зарылся глубже под покрывало. Он явно не спал, а значит, с ума не сошёл.

Через пару секунд он почувствовал, что крыса опять забралась на него. Выглянув, он увидел, как та сложила лапки в умоляющем жесте.

– Нет! – крикнул он. – Ты не настоящая!

Но она продолжал смотреть ему в глаза отчаянно и жалостливо. Крошечная слеза катилась по её острой мордочке.

Патч почувствовал острый прилив невыразимой жалости.

– Так, хватит! – попросил он. – Ну же, перестань плакать! Я помогу. – При этих словах крыса подпрыгнула от радости. – Но почему именно я?

Словно в ответ, снаружи донеслись радостные крики. Патч и крыса повернули головы к маленькому окошку. Затем он поднялся на ноги, крыса тут же вскарабкалась ему на плечо. Подойдя ближе, мальчик выглянул в окно. Жители деревни собрались у старого дуба и внимательно наблюдали, как Магистр Стоун и Эрнер подходят к амбару.

Патч посмотрел на крысу.

– Остальные крысы вернулись в амбар? – спросил он. Та кивнула и легонько стукнула себя по лбу. – Не слишком-то умно? – отметил Патч, и крыса поёжилась. Тогда он всё понял.

– Та-ак! Тебе нужна защита от флейтистов, а кто, как не Флейтист, лучше всего с этим справится! – Крыса кивнула.

– Здесь ты будешь в безопасности, – пообещал Патч, гадая, каким образом Рандел Стоун решил избавиться от крыс. Магистр изучил сломанную флейту Патча, а значит, знал, что Песнь Грёз здесь не поможет. Что же тогда он выберет?

Стоун извлёк флейту, и Патч увидел, что она чёрного цвета. Уже много лет ходили слухи, что флейта Стоуна сделана из самого редкого магического материала в мире – обсидиака. Это был вид обсидиана – чёрного вулканического стекла, которое можно найти только в Землях Драконов.

Конечно, флейта была сделана из этого материала не целиком, потому как не находили ещё столь крупного фрагмента обсидиана, да и обработке этот минерал не поддавался. Но если обсидиак раскрошить и смешать с канифолью, флейту вполне можно было покрыть им и залакировать. Подобная лакировка пользовалась когда-то огромным спросом, потому что такие флейты обладали невероятной магической силой. Однако в Землях Драконов обсидиак считался священным, и Совет Флейтистов давно запретил использовать его для изготовления новых флейт, чтобы избежать конфликтов.

Магистр поднёс инструмент к губам и начал играть.

Патч вслушивался в первые ноты, пытаясь узнать Песнь.

– Не уверен, что это то самое, – нахмурился он. – И безопаснее было бы завязать тебя в простыню, малышка. Тогда, несмотря на попытки тебя подчинить и увести, ты не сможешь двигаться, и…

Он резко замолчал.

Магистр приступил к основной ритмической части. Она показалась мальчику знакомой. В голове его зазвенели тревожные колокольчики.

– О нет! – вскрикнул Патч. – Нет!

Он узнал ритм. Он знал эту Песнь.

Это была Песнь Развеяния – Песнь палача. Ужасная по сути и такая сложная в исполнении!

Однако Магистр сейчас играл именно её, чтобы избавиться от огромной стаи крыс.

Действовала Песнь просто: она бесследно уничтожала тех, на кого была обращена. Она превращала свою цель в прах, в пыль, которую развеивал ветер.

Патч слушал, содрогаясь от ужаса. Песнь Развеяния действовала только на тех, на кого была нацелена, и Магистр позволял мелодии распространяться, зная, что пострадают только выбранные им жертвы. Сейчас это были крысы. Всякая крыса в пределах деревни будет уничтожена.

Патч не знал, возможно ли как-то защититься от этого.

Крыса зажала уши, пытаясь заглушить мелодию, как делала это во время Танца, но Патч покачал головой.

– Ты слушаешь Песнь не только ушами, – объяснил он. – Ты слышишь её всем своим существом.

Крыса в ужасе смотрела на него.

Патч оглядел маленькую комнатку. Его взгляд упал на посуду.

– Можно попробовать, – пробормотал он. – Скорее! Лезь под миску!

Крыса подбежала к миске, и Патч быстро накрыл её. – Сиди там, – велел он, – что бы ни случилось, что бы ты ни услышала – сиди и не показывайся!

Накрыв посудину ладонями, он лихорадочно думал, что можно сделать ещё. Может, попробовать сыграть Песнь Противодействия, создавая защитный кокон вокруг зверька? Но у мальчика больше не было флейты, так что придётся просто свистеть. Задача почти невыполнимая – его обмороженные губы не слушались и всё ещё болели, хотя не так сильно, как поначалу.

Времени оставалось всё меньше. Песнь Магистра набирала силу. Патч слышал нарастающий говор жителей, которые ощущали силу звучавшей музыки.

«Пора», – решил Патч. Одним ухом слушая Песнь снаружи, он начал насвистывать. Контрритм, который он выводил губами, отличался от основной темы Песни Развеяния лишь парой тщательно выбранных нот. Затем мальчик добавил изменённую версию второй мелодии Песни. Без флейты он мог исполнять только ритм, затем мелодию и опять ритм, всё по отдельности. Он насвистывал, практически вплотную прижавшись к перевёрнутой миске.

Защитный кокон появился как раз вовремя. Патч чувствовал, как он окружает зверька, не позволяя Песне Магистра пройти насквозь.

Мальчик весь напрягся как струна, понимая, что всё началось. От действия Контр-Песни миска мелко задрожала. Кусочек мела несколько раз подпрыгнул на полу и завертелся на остром кончике, как волчок.

Волосы у Патча встали дыбом, и даже кандалы на лодыжке немного нагрелись.

Песнь Развеяния достигла своего пика и во всей своей силе обрушилась на Патча, едва не сбив его с ног. Мальчику удалось удержать руки на дрожащей миске, но тут его Контр-Песня разлетелась на мелкие кусочки. Снаружи донеслись перепуганные крики деревенских жителей. Затем всё утихло.

Патч убрал побелевшие ладони с перевёрнутой посуды, боясь заглянуть под неё: кто знает, что он там обнаружит.

– Эй? – осторожно позвал он. – Эй, крыска? – До его слуха донёсся жалобный писк. – Всё закончилось, ты в безопасности, можешь выходить.

Крыса выглянула, мелко дрожа от страха, и с сомнением посмотрела на него.

– Всё закончилось, – повторил мальчик.

Снаружи оглушительная тишина сменилась неуверенными криками радости.

– Их нет! Смотрите! Все крысы исчезли!

Голоса становились всё громче.

Крыса окончательно выбралась из-под миски и вопросительно посмотрела на Патча. Он понял, что все её друзья мертвы – обращены в пыль и развеяны на сотни миль вокруг.

– Да, – сочувственно кивнул он. – Остальные… их больше нет.

Крыса вся сникла, повесив голову.

Патч выждал несколько мгновений, прежде чем заговорить снова.

– У меня два вопроса, – сказал он. – Во-первых, были ли среди тех крыс ещё люди, которых заколдовали? – Крыса отрицательно качнула головой, вызвав вздох невероятного облегчения. – Во-вторых… – Подняв кусочек мела с пола, мальчик протянул его крысе. – Как тебя зовут?

Она написала на стене два слова. Патч улыбнулся. Протянув руку, он взял крысу за лапку и осторожно пожал её.

– Приятно познакомиться, Рен Коббл. Меня зовут Патч Брайтвотер.

Рен ловко взобралась мальчику на плечо и с благодарностью прижалась к его щеке.

6 Дорога в Тивискан

– Сколько тебе лет, Рен? – спросил Патч.

Рен соскочила на пол, взяла мел и написала на стене «13».

– Мне тоже 13, – заметил мальчик. – А ты умеешь читать и писать – видимо, у тебя богатые родители. Я обучался в Замке Тивискан с десяти лет – это бесплатно для тех, у кого есть талант к игре на флейте. Знания пригодятся, ведь я уже никогда не стану настоящим Флейтистом…

Рен нахмурилась.

– Серьёзно, – вздохнул Патч. – Ведь я сыграл Запретную Песнь. Стража отвезёт меня в Тивискан, там будет суд, потом тюрьма лет на пять. С таким прошлым я уже никогда не стану Флейтистом. – Мальчик вздохнул и перевёл взгляд на стену.

«Тебя хорошо вознаградят!» – написала Рен.

– Рад, что твои родители богаты. Не думай, что я алчный. Просто когда меня выпустят из тюрьмы, твоя награда мне пригодится.

И с грустной улыбкой он склонил голову и закрыл глаза – иначе бы успел заметить, как быстро изменилось выражение мордочки его новой знакомой: оно мгновенно выразило все чувства сразу – от тревоги и беспокойства до вины и безмерного сожаления.

– Зато какую историю ты сможешь рассказать родителям, когда вернёшься домой!

Рен покачала головой и снова стала писать. Патч терпеливо ждал, пока она тщательно выводила каждую букву:

«Лишь когда проклятие будет снято»

– Уверен, твои родители… – начал было Патч, но Рен стукнула лапкой по написанным словам и добавила к ним восклицательный знак.

«Лишь когда проклятие будет снято!»

– Понимаю, – согласился Патч. Мальчик действительно понимал её: ведь его дедушка с бабушкой были уверены, что он всё ещё среди флейтистов. От одной мысли об этом мальчику становилось дурно. Он готов был сделать всё, чтобы держать их в неведении как можно дольше!

– Нам придётся попросить о помощи Высшую Стражу. Кому, как не им, знать, что с тобой делать.

Она упрямо замотала головой.

– Спасти тебя от Песни – одно, Рен, но, находясь в тюрьме, я ничем не смогу тебе помочь. Только Стража поможет, позволь мне поговорить с ними.

Рен снова замотала головой и стала изображать хромающее чудовище. Патч рассмеялся, потому что понял, кого она имеет в виду.

– Это Рандел Стоун, – сказал он. – Один из Восьмерых, поймавших Гамельнского Крысолова. Во всём мире нет более уважаемого Стража. Он вовсе не чудовище.

Рен приложила лапку к груди, а после с болезненной гримаской выбросила её вперёд, будто вырвала что-то. Она имела в виду Ледяное Сердце Правосудия – прозвище Стоуна.

Патч вздохнул. Он понимал сомнения Рен, не желавшей отдаваться на милость этому человеку. Хватало историй о том, что Стоун слишком строго относится к нарушителям, а Рен – крыса и, значит, точно виновна в краже еды и запугивании жителей деревни.

– Да, но кто может обвинить его в жестокости и бездушии? – спросил Патч. – Он ведь поклялся найти детей из Гамельна и вернуть их домой целыми и невредимыми. Рандел Стоун и остальные из Восьмерых делали всё, что было в их силах: поймали Гамельнского Крысолова и посадили его в тюрьму в Тивискане. Но детей так и не нашли, и судьба их до сих пор не известна. Выходит, Рандел Стоун не смог сдержать своего слова. Кто после такого не станет жестоким и бездушным?

Рен сложила лапки на груди. Сказанного ей было явно не достаточно.

– Хорошо, – сдался Патч. – Мы не скажем Стоуну. Но я знаю второго флейтиста, Эрнера Витлока. Он хороший человек, тебе понравится. Я поговорю с ним, когда будет возможность, но мне придётся рассказать о тебе, понимаешь? Иного пути у нас нет.

Рен неуверенно кивнула.

– Надо же, я встречусь с самим Ранделом Стоуном! – Мальчик вспомнил стишок, который знал каждый ребёнок, – имена Восьмерых. Имена тех героев, которых вызвал Совет Флейтистов для поимки Гамельнского Крысолова: Палафокс, Корриган, Келленфас, Стоун, Казимир, Хинкельман, Древис и Троун. Моя бабушка была отличной рассказчицей, и каждый вечер я слушал легенды о подвигах Восьмерых. Наперегонки со временем они посетили каждый уголок этой земли и отправились дальше, к Восточным морям, пока наконец не поймали Гамельнского Крысолова, чтобы бросить его в темницы замка Тивискан. – Мальчик замолчал, понимая, что в тех самых темницах ему и предстоит провести следующие пять, а может, и десять лет! – Выходит, меня будет судить один из моих героев…

Рен тяжело вздохнула. Отложив мел, она снова забралась к нему на плечо и свернулась клубочком.

Патч был рад её обществу.

– Отсюда до замка Тивискан по меньшей мере неделя пути, если ехать верхом. Ты была там?

Рен отрицательно покачала головой.

– Это нечто незабываемое, – сказал Патч. – Сам замок стоит на скале, а в ней – подземная тюрьма. Самая глубокая её часть называется Тьмой. Ни один луч света не проникает туда. Разумеется, Гамельнский Крысолов заключён именно во Тьме. В самой глубокой темнице самого глубокого подземелья. Говорят, каждую ночь заключённые слышат его крики. Он кричит и кричит, пока не сорвёт горло. – С этими словами Патч замолчал и закрыл глаза, опустившись на пол.

Тем временем Рен спустилась и снова подняла мел. Она что-то написала, но Патч так глубоко погрузился в свои мрачные мысли, что ей пришлось писком привлечь его внимание.

«Ты слишком молод для тюрьмы», – написала она.

– Нет, – ответил Патч. – Туда бросали детей и помладше меня.

В подземелья Тивискана бросали всех флейтистов, нарушивших Закон. Даже самые маленькие музыканты, впервые обнаружившие в себе способности играть на флейте, могли случайно нарушить какой-либо из законов и оказаться в темнице. Впрочем, Патч знал, что в таком случае их запирали всего на один день, чтобы посильнее напугать и отбить всякую охоту играть запрещённые мелодии. Но он не знал никого из сверстников, кого всерьёз заточили бы в подземелье. Вероятно, он станет первым.

Мальчик видел, что Рен ищет, что ещё написать.

– Слушай, знаю, ты хочешь меня подбодрить, – проговорил он печально, – и я благодарен тебе за это. Но сейчас самое важное, что ты в порядке и я не один.

Рен кивнула. Отложив мел, она отряхнула лапки и закашлялась от меловой пыли.

– С пером и чернилами было бы проще, – заметил Патч.

Представив маленькое острое перышко, он улыбнулся.

– Возможно, Эрнер сможет раздобыть тебе такое.

Тут его осенила внезапная мысль:

– Слышала ли ты о языке жестов мерисакса?

Рен покачала головой.

– Мерисакс – это язык, которым пользуются наёмники и пираты. Я мечтал присоединиться к Высшей Страже, а знание этого языка было необходимым условием, поэтому я много времени и сил потратил, чтобы как следует изучить его… Мечта, которая разбилась вдребезги…

Мальчик тяжело вздохнул.

– Так или иначе, чтобы на нём говорить, тебе нужны только руки. Этот язык позволяет общаться не произнося ни звука, что очень удобно, например, в засаде, чтобы не выдать себя. Или на поле боя, где ничего не слышно. Или в шумной таверне. Словом, в любой ситуации, когда ты вынужден молчать. – Мальчик выразительно посмотрел на Рен в надежде, что та его правильно поймёт. В ответ он увидел выражение радости и явного интереса.

– Давай я покажу тебе несколько фраз, самое основное!

Крыса кивнула и села напротив, с любопытством глядя на Патча.

– Да. Нет, – сказал мальчик, направляя большие пальцы сперва вверх, затем вниз. – Поторопись. Помедленнее. Иди сюда. Уходи. – После каждого слова он давал Рен время повторить жест. – Продолжай идти. Ты дурак. Передай ром.

Затем он чиркнул пальцем по горлу.

– Убей, – пояснил он. – Вообще, есть множество вариантов этого слова. Огромное множество. Таковы уж пираты и наёмники, полагаю. Убей быстро. Убей медленно. Убей всех. Не убивай никого. На секунду мальчик задумался. – Хотя последнее вряд ли используется слишком часто. Так, что ещё…. Не делай этого здесь. Я ранен. Ты ранен. Перевяжи раны. Ты горишь. Корабль горит. Корабль тонет. О нет, это акула. Возможно, стоит убить капитана…

Рен, сосредоточившись, тщательно повторяла каждый жест.

Патч продолжал.

– Ты ужасно пахнешь. Беги прочь. Сделаешь это снова – я убью тебя. Для последнего важны глаза, – пояснил Патч. – Иначе слишком похоже на «передай ром» – полагаю, именно это выражение стало причиной для многих драк… Ну, что скажешь?

«Да, убей всех. О нет, это акула», – ответила Рен. – Что ж, – вздохнул Патч. Для начала – сойдёт.

Эрнер Витлок вернулся только спустя несколько часов, и Рен к тому моменту достигла немалых успехов в изучении мерисакса. Патч был уверен, что скоро она освоит его полностью – а ведь у него самого ушло на это несколько месяцев.

Когда в замочной скважине заскрипел ключ, Рен спряталась под плед. Патч встал навстречу Эрнеру.

– Твой сюртук, – сказал тот. – Скоро мы выдвигаемся.

Патч надел сюртук, порадовавшись знакомому теплу, но взглянул на Эрнера и понял, что тот чем-то очень обеспокоен.

– Всё в порядке? – спросил он.

Эрнер нервно улыбнулся.

– Мне стоит задать этот вопрос тебе. Патч, я хочу, чтобы ты знал, что я… – Он замолчал и тряхнул головой. – Мне жаль, что всё так сложилось!

Патч положил руку Эрнеру на плечо.

– Я знаю, – сказал он. – Но так и должно быть… А что Магистр?

– Магистр Стоун непривычно молчалив, – ответил Эрнер. – И мрачен. Мрачнее обычного.

– Я догадался, когда услышал, что он выбрал Песнь Развеяния, – кивнул Патч. – Но это… чересчур, не думаешь?

Эрнер поёжился.

– Магистр – лучший Флейтист, которого я когда- либо видел. Для него Песнь Развеяния – чепуха, к тому же она-то уж точно решает поставленную задачу.

Секунду помолчав, он понизил голос и тихо добавил:

– Честно говоря, это действительно было чересчур. Думаю, он просто разозлился из-за всех этих забегов по ледяным пустошам в поисках тебя.

– Надеюсь, обратный путь его взбодрит, – сказал Патч. Момент показался ему подходящим, чтобы заговорить о Рен. – Вообще, я хотел с тобой поговорить…

– Молчать! – раздался зычный голос, и в комнату грозной поступью вошёл Рандел Стоун. Патч отошёл в сторону. Несмотря ни на что, он обрадовался, увидев своими глазами живую легенду.

– Мы выезжаем через пять минут. Погода портится. Я купил у жителей ещё одну лошадь – для нашей обузы! – с этими словами он бросил на Патча презрительный взгляд. Мальчик хотел было возразить, но ещё один суровый взгляд остановил его.

– Молчать! – повторил Стоун. – Понятно? Сейчас и на протяжении всего пути. Ни слова! Ты преступник. Позор флейтистов. О, я знаю о тебе всё, Патч Брайтвотер. Мне пришлось узнать. Многообещающий ученик, который мечтал присоединиться к Высшей Страже, а вместо этого опозорил себя и бежал поджав хвост. А после ещё и использовал то, что всё-таки успел усвоить, во вред и вынудил меня отправиться на поиски, хотя это время можно было использовать с гораздо большей пользой, решая проблемы, которые, в отличие от тебя, действительно имеют значение.

Патч открывал и закрывал рот, не издавая ни звука, точно рыба, выброшенная на берег.

– Пять минут! – рявкнул Стоун и обернулся к Эрнеру. – Идём, Подмастерье! – прокричал он и вышел из комнаты. Бросив на Патча виноватый взгляд, Эрнер последовал за Магистром, заперев за собой дверь.

Рен выглянула из укрытия.

– Вот и встретил своего героя, – вздохнул Патч. – Мы поговорим с Эрнером рано или поздно.

Он распахнул сюртук.

– Это сшил мой дедушка. Из оленьей кожи. Прощальный подарок перед тем, как я отправился в Тивискан. Тогда он был мне великоват, но теперь точно впору. Очень лёгкий, чтобы носить летом, и вполне тёплый для зимы, а ещё в нём куча карманов. Ну же, полезай сюда.

Рен явно замешкалась в нерешительности.

– Не бойся, не раздавлю, – успокоил Патч. – Обещаю.

Когда через несколько минут Стоун и Эрнер вернулись, крыса уже удобно устроилась в одном из карманов.

Патча вывели на улицу. Рядом с лошадьми Высших флейтистов поджидала ещё одна, поменьше. Возле неё стояла Старейшая – единственная из всей деревни, кто вышел попрощаться. Прочие жители Паттерфолла даже не показывались из своих домов.

– Удачи, Патч! – сказала Грета и посмотрела на Стоуна. – Не будьте слишком строги к парнишке. Он правда хотел помочь.

Рандел Стоун ничего ей не ответил.

Следуя приказу Стоуна, Патч молчал всю дорогу. И чувствовал себя из-за этого абсолютно несчастным. В тишине он оставался наедине со своими мыслями – о прошлом или о том, что ждёт его впереди. Ни то, ни другое не радовало. С Песней, разметающей снег на пути, которую играл Стоун, им понадобился всего один день, чтобы выбраться из долины и спуститься с гор. Продвигаясь всё дальше на юг, путники чувствовали, как зима ослабляет свою ледяную хватку. Крошка Рен свернулась тёплым клубком в кармане сюртука возле самого сердца мальчика.

Ночами путники разбивали лагерь под прикрытием деревьев, устанавливая традиционные походные убежища флейтистов – лёгкие палатки из промасленной ткани, в каждой из которых помещается всего один человек. В сложенном виде палатка почти не занимает места, а на стоянке хорошо защищает от холода и позволяет хотя бы ненадолго уединиться. Патч научился ставить такие ещё в замке. И вот, забираясь в своё убежище, в свете тлеющих углей мальчик продолжал обучать Рен языку жестов.

На рассвете Эрнер уходил на охоту, приманивая Песней добычу – кроликов и лесных птиц, особо уязвимых в это время суток. Стоун разжигал костёр. Только на третье утро они поменялись ролями. Едва Стоун скрылся из виду, Патч воспользовался шансом поговорить с Эрнером с глазу на глаз.

– Доброе утро, Эрнер, – поздоровался мальчик, выбираясь из палатки.

Эрнер как раз высек искру, разжигая огонь.

– Доброе, Патч.

– Послушай…

– Что? – Эрнер оторвал взгляд от занимавшегося огня, и Рен, вынырнув из кармана, забралась Патчу на плечо. Она приветственно помахала лапкой.

– Крыса! – вскрикнул Эрнер удивлённо. Рен снова взмахнула лапкой. – Это же язык жестов мери- сакса! – ещё больше удивился он, глядя, как крыса старательно повторяет движение. – Ты хочешь, чтобы я сделал… что-о?!

– Она не это имела в виду, – вздохнул Патч, – она ещё только учится. Повернувшись к Рен, мальчик показал ей знак: сперва открытые ладони, затем сжатые в кулак. – Это значит: «Помоги мне», – сказал он. – А ты показала… В общем, совсем не то, и я хочу, чтобы ты никогда больше этого не говорила – в смысле не показывала.

Рен недовольно нахохлилась.

– Нет, я не стану пояснять тебе, что это значит. – Патч снова посмотрел на Эрнера. – Эрнер, это Рен. Она человек, её проклял Колдун, и ей нужна наша помощь. Она жила среди крыс в деревне, и подозреваю, именно благодаря ей они так успешно избегали ловушек и яда. – Он покосился на Рен, которая приняла самый невинный вид. Но мальчик, осознавая, насколько она умна, почти не сомневался в своих догадках.

От ужаса у Эрнера глаза почти буквально полезли на лоб.

– Подожди… Ты хочешь сказать, среди тех крыс были люди?

– К счастью, нет, – ответил Патч. – Рен единственная. Она пришла ко мне незадолго до того, как заиграла Песнь Развеяния, и я защитил её, но, когда меня посадят в тюрьму, ей потребуется кто-то…

– Ты защитил её? – спросил Эрнер. – От Песни Развеяния? Но от её могущества почти нет защиты! Патч отмахнулся от едва скрытого восхищения друга.

– На самом деле я изо всех сил старался. Слушай, нам лучше не говорить об этом Магистру, а он вернётся с минуты на минуту.

– Почему ты не хочешь говорить ему? – спросил Эрнер.

Рен снова показала что-то невероятно грубое, но Патч подумал, что в этот раз она точно знала, что именно показывает. Он повернулся к Эрнеру.

– Она думает, что Рандел Стоун слишком упрям и что он арестует её за… не знаю, за то, что она говорящая крыса без лицензии. Или что-нибудь в этом роде.

Эрнер от всей души рассмеялся, но вдруг резко замолчал.

– О. Понимаю, о чём ты.

Патч одобрительно кивнул.

– Вот именно.

7 Суд над Флейтистом

Эрнер согласился не выдавать Рен и найти способ снять с неё заклятие, как только они прибудут в Тивискан. За время путешествия их таинственная спутница почти освоила язык жестов. Занятия с ней помогали Патчу отвлекаться от размышлений о своей горькой судьбе.

Прошло десять дней с момента, как Паттерфолл скрылся из виду. И всадники увидели сквозь пелену дождя знакомую скалу с замком Тивискан на вершине. Вокруг шумел зелёный лес. По склону горы, куда выходила обратная часть замка, спускался в долину город с одноимённым названием – Тивискан, с крутыми улочками и старинными домами.

Огромный замок словно висел над городом. Казалось, своим острым шпилем он пронзает самое небо. Его бесконечные стены уходили под облака и низвергались в каменные недра – внутрь самой скалы, – потому определить, где он начинается, было практически невозможно.

Каждый год замок увеличивался в размерах. Сколько лет этому творению, точно не знал никто – некоторые стены и залы были старше самой музыки, древнее самой Флейты – они будто были изначально, и в те далёкие времена в них просто прорубили проходы и туннели.

Самые старые помещения прятались в самой глубине замка – они и служили темницами, в одну из которых скоро бросят Патча. От одной мысли об этом он содрогнулся.

Путники подъехали к воротам, миновали массивную двойную арку и пересекли рыночную площадь, многолюдную и шумную, несмотря на дождь. Затем спешились возле центральной башни, и Магистр Стоун провёл всех сквозь кованые ворота через сумрачный зал. Оттуда разбегалось две лестницы. Одна, простая, выбитая в камне, вела вниз; другая – величественная, с мраморными ступенями, открывала путь наверх. Стены зала украшал тонкий рисунок, вырезанный в камне: история волшебства Флейты и жизни флейтистов.

Начиналось всё с самого раннего периода, когда флейтисты знали лишь простейшие песни. Тогда эти люди были скорее монахами или рыцарями, странствующими по миру и предлагавшими помощь тем, кто в ней нуждался. Расплачивались с ними едой и кровом. Жизнь флейтисты вели простую и ясную, сверяя каждый свой шаг с Кодексом чести. Этот идеальный миропорядок однажды был нарушен. Восстановился он лишь много лет спустя, когда появилась Высшая Стража.

Следующий период – поиск и доведение до совершенства новых песен и навыков: искусство игры на флейте постоянно развивалось и прогрессировало. «В этих стенах сокрыта великая, великолепная, оглушительная история!» – размышлял Патч.

Следующая картина изображала сражение. Две армии, противостоящие друг другу. В одной из них – флейтисты. Патч несколько секунд глядел на картину, пока не понял, что это за сражение. Он вздохнул с сожалением. За него флейтисты получили плату. Они разгромили армию противника и стали абсолютными победителями.

«Да… – подумал он. – В истории флейтистов далеко не всё так просто и уж точно не всё можно считать таким уж великим и прекрасным».

Стоун остановился и проследил за его взглядом.

– А-а, – протянул он. – Сражение при Дорнли Флатс. Вижу, ты не одобряешь.

– Не одобряю, – подтвердил Патч. – Ведь до этого боя флейтисты сражались не ради денег, а ради справедливости.

– Не мы придумали войну, мальчик, – бросил Стоун. – Слишком многие воевали за эти земли. Кто-то больше, кто-то меньше. Но часто война разгоралась из-за обычных споров. А если у флейтистов есть навыки, которые могут пригодиться, чтобы выиграть бой, то почему бы не извлечь из этого выгоду?

Патч ничего не ответил.

– К тому же, – продолжил Стоун, – ни один правитель – ни король, ни королева, ни барон или иной владыка – не захочет стать врагом Совета Флейтистов. Ведь без разрешения Совета они не могут нанять достойного флейтиста, чтобы тот сражался на их стороне. Им бы пришлось приглашать только изгнанных, лишённых должной тренировки и навыков, а это могло ослабить их военную мощь. Тебе бы лучше запомнить, что именно Совет гарантирует безопасность всех флейтистов.

– Возможно, – отозвался Патч. Может, это и было правдой, но какой-то слишком уж горькой.

– Наверху расположен зал Совета, – продолжал Стоун. – Там ты окончил бы своё обучение, будь ты достойным учеником. Только подумай, какой могла бы стать твоя жизнь! Но завтра ты окажешься в этом зале в первый и последний раз – когда тебя будут судить. – Со вздохом он покачал головой и указал на лестницу вниз. – А сейчас мы пойдём туда.

Стоун спускался по винтовой лестнице, следом шёл Патч, последним – Эрнер. С каждым витком ступеней кругом становилось всё темнее, из глубины поднималась отвратительная вонь.

Наконец они оказались у запертых дверей. Стоун постучал, какой-то толстяк тут же отворил их.

– Заключённый до суда, – сообщил Стоун. – Его имя Патч Брайтвотер.

Он повернулся к Эрнеру:

– Проводи его до камеры, а я сообщу Совету об успешном завершении миссии.

– Проходите, – сказал толстяк и быстро закрыл двери, стоило Патчу и Эрнеру войти. – Меня зовут Фарнел, идите за мной.

Фарнел повёл их по тёмному коридору, освещённому только масляными лампами. Патч увидел череду маленьких камер, дверь одной оказалась открытой. Фарнел указал на неё, и Патч вошёл. Места хватало только на то, чтобы лечь. Сквозь решётки едва проникал бледный свет. На холодном полу валялось немного соломы и одеяло, такое жёсткое, что, казалось, о него можно удариться. Дверь захлопнулась, и Патч услышал удаляющиеся шаги.

Рен выбралась из кармана и взбежала мальчику на плечо.

– Ужасное место! – тревожно взмахнула она лапками.

Патч кивнул. «Пять лет», – подумал он. Пять лет в камере, которая будет ещё хуже этой. И то, если повезёт и наказание смягчат.

Спустя несколько минут Эрнер открыл дверь и вручил ему одежду.

– Тюремщик настоял, чтобы ты переоделся в это, – сказал он. – Обвиняемый на суде должен быть в тюремной форме.

Патч взял штаны и рубашку из грубой ткани.

– Можешь остаться в своих ботинках, – добавил Эрнер.

– А сюртук? – спросил Патч.

Эрнер покачал головой.

– Я присмотрю за ним до твоего освобождения. Знаю, что ты особенно дорожишь им.

Патч опустил Рен на пол, переоделся и передал Эрнеру вещи и сюртук.

– Я хочу, чтобы ты присмотрел ещё кое за кем, – сказал он и обернулся к Рен.

– О чём это ты? – вытаращилась она, выразив жестами недоумение.

– Я хорошо о ней позабочусь, – пообещал Эрнер. – Даю тебе слово.

– Ни за что! – Рен замахала лапками. – Я останусь с Патчем! Кто-то должен его поддержать!

– Ты не можешь остаться со мной, Рен, – возразил Патч. – Тебе не место в темнице!

Крыса сложила лапки на груди и отвернулась.

– Рен, пожалуйста! Эрнер тебе поможет. А я справлюсь. Через пять лет меня выпустят. И ты сможешь передать мне награду! – сказал он и сам почти поверил, что это возможно.

Рен переводила взгляд с Патча на Эрнера и обратно. Она совсем сникла, повесив голову. И, опустив глаза, кивнула.

– Я буду скучать по тебе! – показала она жестами. В руках Эрнер держал небольшой кошель. Встав на колени, он откинул клапан.

– Ты здесь поместишься, – сказал он.

– Никому не показывайся! – предупреждал Патч. – Люди так не любят крыс. Ради своей же безопасности, не попадайся им на глаза.

Рен запрыгнула в своё новое убежище, бросив на Патча последний печальный взгляд. И взмахнула лапкой на прощание. Патч помахал ей в ответ.

– Береги себя, Рен, – сказал он.

Эрнер вышел и закрыл дверь. Патч ещё долго прислушивался, как звучат и затихают в дальних закоулках его удаляющиеся шаги.

Мальчик остался совсем один.

* * *

Ночь была долгой и беспокойной. Патч проснулся от запаха горячей похлёбки.

– Уже утро? – спросил он Фарнела – толстяка, что встречал их и дежурил всю ночь.

Естественный свет не мог пробиться в тёмные залы, и иного способа узнать время здесь не было.

– Да, – ответил Фарнел. – Суд начнётся через час. Патч съел свой последний обед перед десятью, а может, и пятью годами заключения – если повезёт. Потом Фарнел кандалами приковал мальчика к себе. – Знаю, ты сейчас и не думаешь о побеге, парень, – сказал Фарнел. – Но всё меняется, когда приговор оглашают, и реальность бьёт тебя прямо в живот. Поверь мне.

Он провёл Патча по центральной лестнице Башни до самых резных дверей Зала Совета. Фарнел постучался, створки распахнулись, обдав их шумом голосов.

Их встречал переполненный зал.

В кресле с одной стороны зала восседал Рандел Стоун. Подсудимого подвели к стулу в самом центре – неудобному, железному и холодному. Мальчик сел и быстро осмотрелся, пытаясь взглядом отыскать Эрнера, и нашёл его в третьем ряду слева. В руке тот держал знакомый кошель. Патч на секунду представил, что оттуда выглядывает крохотный чёрный носик.

Его будут судить члены Совета Флейтистов, обычно их двое. Дверь в дальней стене открылась: судьи, одетые в многослойные церемониальные мантии, расшитые золотой, серебряной и фиолетовой нитью, входили в зал. Патч во все глаза смотрел, пытаясь угадать, кто же из них решит его судьбу.

Первым зашёл Лорд Древис, затем Лорд Пьютер, Леди Винклесс, Лорд Кобб и Леди Рамси.

Все они будут вершить суд над ним.

Патч обернулся к Фарнелу.

– Разве обычно судей не двое?

– Обычно да, но твоё дело особенное, – ответил Фарнел.

Патч насторожился.

– Особенное?

– Да, парень. Слухи о злом флейтисте – серьёзная вещь. Народ боится его до чёртиков! Они думали, что сбежал сам Гамельнский Крысолов! Неудивительно, что весь Совет собрался. Посмотри, сколько народу!

Со стороны судейской скамьи прозвучал характерный стук молотка правосудия, призывая к тишине. Это Лорд Древис – глава Совета Флейтистов. Он, как и Стоун, был из тех самых Восьмерых. Более того, он возглавлял Восьмёрку, когда те поймали Гамельнского Крысолова. Это сделало его, пожалуй, самым известным Флейтистом во всём мире. Потребовалось ещё два удара судейского молотка, чтобы в зале окончательно воцарилась тишина.

– Суд начинается! – объявил Древис. – Обвинитель, докладывайте.

Рандел Стоун поднялся с места.

– Подсудимый по имени Патч Брайтвотер.

– Подсудимый, встаньте! – велел Древис, и Патч, звякнув цепью, поднялся.

– Брайтвотер, тринадцати лет от роду, проходил обучение в Замке, – продолжил Стоун. – В середине прошлого лета, совершив множество ошибок и опозорив себя, он был вынужден бежать. Он прервал обучение и покинул замок. – Публика мрачно заворчала. – Совету известно, что вскоре пошли слухи о злом флейтисте, играющем Песнь Танца. Флейтисте, способном изменять свою внешность! – Публика загудела. – Стало известно, что за этими деяниями стоит Брайтвотер. Однако слухи о смене внешности оказались недостоверными. На самом деле он играл Песнь Танца тайно на улицах, площадях и в тавернах, чтобы заработать деньги и славу! – Стоун удовлетворённо оглядел публику. – Его действия бросили тень на чистое и благородное Искусство Флейты!

Люди поддержали его возмущёнными криками.

– Доказательства? – спросил Лорд Пьютер.

Стоун вскинул руки, в которых держал обе половинки сломанной флейты Патча.

– Историю его преступлений можно узнать из флейты, на которой он играл и которую явно сам смастерил.

Лорд Пьютер жестом велел Стоуну подойти. Взяв сломанную флейту, тот внимательно осмотрел её, затем передал коллегами.

– Выглядит она довольно обычно, хотя всё может быть, – заметил Пьютер. – Приятно видеть, что ты смастерил хорошую флейту, Патч Брайтвотер.

– Благодарю, Лорд Пьютер, – ответил Патч. – Я выдержал её над горящим боярышником, в этом всё дело.

Стоун бросил на него злобный взгляд.

– Подсудимый должен молчать!

– Ну же, Рандел, – остудил его Пьютер. – Я сам обратился к нему, дав право на ответ! – Он посмотрел на мальчика. – Теперь подумай хорошенько, Патч Брайтвотер. Ты сознаёшься в своём преступлении? Играл ли ты Песнь Танца, как утверждает Магистр? Не было никакого смысла отрицать сказанное.

– Сознаюсь, – ответил Патч. Зрители поражённо охнули. – Но причиной была не жадность, милорд. Я искал не богатства и славы, а только еды и крова.

Члены Совета повернулись друг к другу, негромко переговариваясь. Наконец Древис ударил судейским молотком и заговорил.

– Патч Брайтвотер, ты признал вину. Но мы думаем о смягчении приговора. Ты использовал Искусство Флейты в дурных целях, но твои наставники хорошо о тебе отзываются, и ранее ты проявлял себя как добрый и честный человек – хоть и не всегда разумный. Теперь, как уже случалось ранее, ты запутался и сделал неправильный выбор! – Судья посмотрел на своих коллег. – Наше решение единогласно? – Те кивнули. – За подобное преступление полагается десять лет заключения в темницах Тивискана. Но милостью суда срок сокращён до пяти лет.

Зрители зашептались, одобрительно кивая. Эрнер бросил Патчу ободряющий взгляд. Патч посмотрел на сумку в его руках и разглядел поднятые вверх крошечные лапки.

Вдруг раздался голос.

– Постойте!

Это был Рандел Стоун.

– Да, Магистр? – отозвался Лорд Древис.

Стоун поднялся со стула и вышел в центр зала.

– Я согласен с вашим мнением о подсудимом. Он и вправду скорее дурак, чем злодей. – Со стороны публики раздались сдавленные смешки. – Однако кое с чем я не могу согласиться.

– Продолжайте. – Древис внимательно смотрел на него.

– Это серьёзное обвинение! – прогремел Стоун. – После заключения Гамельнского Крысолова в темницу Песнь Танца строго запрещена. За все годы никто не нарушал этого запрета. До сих пор! А вы хотите отпустить виновного без должного наказания?

– Посмотри на него, Рандел, – мягко сказала Леди Винклесс. – Парень вовсе не злодей. Пять лет в темнице достаточно суровое наказание для него.

Стоун замотал головой, а когда заговорил снова, голос его просто звенел от злости.

– Глядя на Брайтвотера, вы видите только мальчишку, который пришёл сюда учиться, но сбился с пути истинного. Я же вижу опасность. Он играл Песнь Танца, поправ наши законы. Время идёт, и люди начинают забывать, что случилось в Гамельне. Этого нельзя допускать! – Обвинитель обвёл взглядом зал, погружённый в гробовое молчание. Но Патч заметил, что именно на него Стоун не смотрит.

– Страх охватил людей, когда пошли слухи о Злом Флейтисте, – продолжал он. – Но на самом деле история Гамельнского Крысолова меняется. В ходе поисков Брайтвотера я однажды наткнулся на трактир под названием «Флейтист и Крысы». А на его вывеске – весёлая сценка с Гамельнским Крысоловом! Благожелательным! – Рука Магистра сжалась в кулак. – Я говорил и с такими, кто считает, что на самом деле Крысолов из Гамельна был героем, что он отвёл детей в счастливое место, где они живут прекрасной жизнью. Что, вероятно, люди Гамельна сами спровоцировали его или так ужасно обращались со своими детьми, что ему пришлось их спасать! – На секунду Рандел Стоун замолчал, охваченный гневом.

– Как это возможно? Как мы могли такое забыть? – Он снова оглядел зал. Большинство присутствующих прятали глаза.

– Мысли о том, что Гамельнский Крысолов не злодей, необходимо пресечь на корню! – продолжал греметь обвинитель. – Именно потому сейчас мы не можем быть снисходительными. Нельзя проявлять жалость. Мы должны напомнить всем об ужасном событии, которое случилось в Гамельне десять лет назад. К преступлениям Брайтвотера следует отнестись со всей строгостью! И потому я обращаюсь к Правилу Множественных Нарушений!

Все члены Совета, поражённые этой речью, в смятении смотрели на Стоуна. Зал просто взорвался от криков.

Патч осторожно склонился к Фарнелу.

– Что это значит? – шёпотом спросил он.

– Думаю, тебе лучше сесть, парень, – ответил Фарнел. – То, что тут происходит, точно тебе не понравится.

Патч остался стоять.

– Вы имеете право потребовать это, Магистр, – медленно произнес Лорд Древис и обернулся к остальным членам Совета, чтобы всё обсудить.

Зрители по-прежнему возмущались.

Наконец Лорд Древис поднял молоток правосудия, и шум утих.

– С глубокой печалью мы вынуждены согласиться с твоим требованием, Рандел! – сказал он. – Патч Брайтвотер, мы всё ещё проявляем милосердие и сокращаем твой срок вполовину. Однако само наказание теперь будет составлять десять лет за каждый раз, что ты нарушил Закон и исполнил Песнь Танца! – он посмотрел на Рандела Стоуна. – Изучив сломанную флейту, сколько исполнений ты насчитал?

– Сто два! – ответил Стоун.

Зал погрузился в гробовую тишину. Члены Совета побледнели, когда в полной мере осознали смысл сказанного.

– Мы лично проверим названное число, Рандел, – сказал Древис.

– Разумеется, – кивнул Магистр.

– Патч Брайтвотер, – продолжил Древис. – Тебя осуждают на десять лет за каждое из ста двух твоих преступлений. Таким образом ты приговорён к одной тысяче двадцати годам заключения в темницах Тивискана, но нашей милостью мы сокращаем их до пятисот десяти лет. Тюремщик, отведи его в камеру – И молот правосудия в руке Лорда Древиса опустился в последний раз. Сам Древис при этом выглядел очень печальным.

Зрители зашумели снова.

– Да смилостивится над тобой Господь! – кричал кто-то. – Рандел Стоун не знает милосердия!

Патч упал на стул, не в силах осознать произошедшее. Он посмотрел туда, где сидел Эрнер, и увидел, как тот пытается удержать Рен, рвущуюся наружу.

– Нет! – прокричал ей Патч. – Пожалуйста! Не надо!

Кто-то из зрителей засмеялся.

– Тебе уже ничего не поможет!

Патч не сводил взгляд со своих друзей. Он увидел, как мелькнули лапки Рен. Она что-то показала ему, затем снова спряталась.

Фарнел выволок его из зала и потащил вниз по ступеням. Они миновали камеру, где Патч провёл эту ночь, и продолжили спуск.

Они спускались всё ниже и ниже, и Патч вдруг задумался: интересно, насколько глубоко его упрячут?

Фарнел провёл осуждённого по длинному коридору со множеством дверей – старше этой стены в замке нужно было ещё поискать. Отовсюду доносились возгласы: «Эй, кто там у тебя, а? Кого ты к нам привёл?»

Фарнел остановился у последней двери в конце коридора. На полу лежало сложенное одеяло, которое тюремщик поднял и протянул Патчу, стараясь не смотреть на него.

– Я редко жалею узников, парень. Но у тебя такой приговор, – толстяк покачал головой, – что я подумал: надо посадить тебя в камеру получше. Она хоть и на границе с Тьмой, но всё же у внешней стены, так что у тебя даже окошко будет. – Он повернул ключ и широко распахнул дверь.

Патч рассмотрел её. Створка толщиной в метр, как и сама стена. Камера действительно оказалась больше, чем он думал, – пять шагов в ширину. Вместо окна – проём толщиной с ладонь. Но свет всё же пробивался внутрь, кое-что разглядеть. В тёмном углу валялась куча тряпья. И воняло просто невыносимо.

– Сюда будешь справлять нужду, – сказал Фарнел, ткнув пальцем в дыру в каменном полу. – Тебе будут давать еду и воду, миска и чашка вон там. – Он указал на посуду, брошенную на пол возле тряпок. – Видишь эти отверстия у двери? Оттуда тебе будет прилетать еда и вода. Будь готов поймать их. – Патч заметил небольшие проёмы в стене, и множество испорченной разлагающейся еды на полу под ними. Неудивительно, что здесь такой запах.

Фарнел расстегнул кандалы. Патч потёр затёкшие запястья.

– Что случилось с тем, кто находился здесь до меня? – спросил он.

– О, хорошо, что напомнил! – воскликнул Фарнел, подходя к куче тряпья.

Оказалось, это не тряпьё. Это тело.

Фарнел вынес его в коридор и положил на пол. Теперь Патч мог разглядеть мертвеца – старик, настолько тощий, что от него остались только кожа да кости.

– Невинный Джек, так его звали, – сказал Фарнел.

– Почему?

– Потому что он был невиновен, – ответил Фарнел. – Его осудили за убийство человека при помощи Флейты, а так называемая жертва обнаружилась потом живой и невредимой, в прошлом году! – Тюремщик покачал головой. – Жаль, что Джек умер. До пересмотра его дела оставалась всего пара месяцев. Его бы наверняка освободили!

– Как долго он здесь находился? – спросил Патч, глядя на тонкую, как пергамент, кожу на лице старика.

«Должно быть очень, очень долго, – думал мальчик. – Может, есть возможность протянуть, пока Совет не одумается и не выпустит меня…»

– Джека признали виновным, когда ему было двадцать, – ответил Фарнел. – Дай посчитать… – Он задумчиво смотрел в потолок. – Выходит, бедняга провёл здесь почти пятнадцать лет.

Патч в ужасе смотрел на Фарнела.

– Время здесь никого не щадит, – печально отметил тот. – Потому, что ж, удачи тебе, парень! – Он захлопнул тяжёлую дверь.

Патч услышал затихающие шаги. И вдруг почувствовал, как стены давят со всех сторон…

Подбежав к окну, он встал на носочки, чтобы поймать ртом хотя бы немного свежего воздуха. Глубоко дыша, мальчик ждал, пока страх отступит.

Он вспомнил, что показала ему Рен в зале Совета: «Не сдавайся».

Но как это возможно? Прямо сейчас Патч Брайтвотер был уверен только в одном: как и Невинный Джек, он останется здесь до самой смерти.

8 Гамельнский Крысолов

Едва паника, охватившая Патча, начала отступать, мальчик услышал нечто такое, от чего она тотчас вернулась.

– Эй! – позвал кто-то.

Патч отскочил от окна.

– Кто это? – спросил он, озираясь.

– Я тут, внизу! – казалось, этот мужской голос доносится отовсюду.

«Неужели всего, что случилось, мало! – с горечью подумал Патч. – Так ещё предстоит делить камеру с призраком Невинного Джека?»

– Кто ты? – спросил он. – Пожалуйста, оставь меня в покое!

– Слушай, дружище, – ответил голос, – нам предстоит провести вместе поистине уйму времени, так что давай поладим, а? Меня зовут Мутный Генри. – Ты… ты призрак?

Мутный Генри тяжело вздохнул.

– Я твой сосед. Посмотри у основания стены. Видишь щель?

Патч посмотрел на стену справа от него. Внизу, возле самого пола, темнела щель, она была значительно уже окошка. Патч подошёл ближе, чтобы удостовериться, что то, что слышит и видит, это и вправду так. – Вижу! – сказал он.

– Так посмотри в неё и скажи: «Привет».

Патч посмотрел в щель. Она буквально пронзала насквозь каменную толщу и открывалась с другой стороны стены. Оттуда на мальчика уже кто-то смотрел. – Привет, – сказал Патч.

– Твоя камера в этом коридоре последняя, так что я – твой единственный сосед, – сказал Генри. – А эта щель – часть коммуникаций, через неё удобно говорить друг с другом, причём так, что другие могут и не услышать нас. Значит ты – Патч Брайтвотер?

– Откуда ты знаешь, кто я?

– Тут внизу слухи разносятся быстро! Рад познакомиться, Патч. Правда, мы ещё не успели придумать тебе прозвище. Не то что предыдущему обитателю твоей камеры, Джеку.

– Невинному Джеку! – печально воскликнул Патч.

– Именно! Разумеется, сперва он был Убийцей Джеком, пока не оказалось, что мертвец живёхонек, а Джек невиновен. Видишь ли, обычно прозвища здесь отражают суть приговора.

– Тогда почему тебя зовут Мутный Генри?

Генри замолчал. Пауза вышла довольно длинной и неловкой.

– Не знаю, – сказал тот наконец.

Патч немного подождал, но продолжения не последовало. Вероятно, это и был ответ.

– Ну… Ладно.

– Так какое же прозвище тебе дать? – как ни в чём не бывало проговорил Генри. – Патч Обречённый? Юный Бедняга Патч? Ладно, придумаем ещё. У нас тут уйма времени.

– Ага, – согласился Патч, хотя услышанное об «уйме времени» наполнило его ужасом.

Мальчик отстранился от щели и лёг на спину, глядя в потолок.

– Пара полезных советов, – продолжил Генри. – Во-первых, когда приходит время кормёжки, стража кричит: «Трубы!»

– Фарнел говорил, – кивнул Патч. – Но почему «трубы»?

– Так им не приходится открывать двери, парень, – ответил Генри. – Готовься ловить еду, но особенно воду! Когда идёт дождь, можно заметить, как вода стекает в эти проёмы и бежит по желобкам в полу. Видишь их? Видишь, куда ведут?

Патч посмотрел на пол. Желобки не шире фаланги пальца бежали прямо к отверстию в полу, которую показывал ему Фарнел, – в отхожее место.

– Вижу.

– Во-во. Нам достаётся немного, кхм, лишней воды сверху, а мы всё же на пятом уровне снизу. Так что не пей дождевую воду, как бы тебе ни хотелось, какой бы чистой она ни казалась! И ради всего святого, следи, чтобы ничего в той дырке не застряло!

– Обязательно, – прошептал Патч. – Генри, это правда, что по ночам здесь слышно крики Гамельнского Крысолова?

– О, слышно, ещё как! – ответил Генри.

– А вам не страшно? Он же так близко!

– Бояться Гамельнского Крысолова? Он уже ни на что не годен. Да и рассудок у него совсем помутился. Но я всё равно не боюсь ни его, ни любого другого Флейтиста, что здесь заключён. Даже если кто-то из них и может насвистеть Песнь – никакого результата не будет. И даже если у него с собой будет настоящая Флейта, всё равно бесполезно. Тут свои меры предосторожности.

– Меры предосторожности?

– Видел, какие толстые стены? Если приглядишься получше, заметишь, что каждый выход из камеры украшен специальными бороздками.

Патч присмотрелся к щели, ведущей в камеру Генри. Несмотря на темноту, он всё же разглядел вырезанный в камне узор из мелких завитков.

– Искажатели звука? – догадался Патч. Он слышал о них, когда учился: эти узоры путали звуки каждой Песни и ослабляли её магическое действие. Правда, только в длинных и узких помещениях. Для полноценной защиты завитки подходили мало и играли роль скорее забавного нюанса в Искусстве игры на флейте. Но замок был как раз тем единственным местом, где искажатели работали идеально.

– Именно, – подтвердил Генри. – Тут сидят люди, практически не восприимчивые к музыке, даже к свисту, но искажатели добавляют надёжности. Поэтому стены и двери такие толстые, а для того, чтобы передать нам пищу, тюремщики используют трубы. Находясь в своей камере, ты не сможешь ни на кого повлиять. Так что не бойся Гамельнского Крысолова. Теперь он совершенно безвреден. Особенно после того, что с ним сделали!

– Железная Маска! – сказал Патч самому себе.

И вспомнил, как в детстве не раз уговаривал бабушку рассказать ему историю о Крысолове из Гамельна. Она же сама больше любила истории о Восьмерых: как они отыскали и поймали преступника, и совсем не хотела рассказывать о злодеяниях того Крысолова. «Не хочу пугать тебя, малыш», – повторяла она.

«Но мне ни чуточки не страшно, бабушка!» – уговаривал мальчик. Старушка сдавалась, и Патч слушал очередную историю. Конечно, ему было страшно. Патч точно знал, что, стоит бабушке выйти из комнаты и закрыть за собой дверь, а свече погаснуть, как его храбрость улетучится. Он будет лежать в постели, трясясь от ужаса и представляя, как длинные костлявые пальцы Гамельнского Крысолова смыкаются на дверной ручке, дверь отворяется, и… Эту историю бабушка всегда начинала с одной и той же фразы, от которой мальчишка замирал в благоговейном восторге и леденящем кровь ужасе: «Слышал ли ты о Гамельне, Патч? Однажды этот город заполонили крысы…»

* * *

Слышал ли ты о Гамельне, Патч? Однажды этот город заполонили крысы.

Конечно, в каждом городе есть крысы, но однажды летом их стало так много, что Мэр Гамельна созвал крысоловов со всей округи. Раньше они всегда справлялись с задачей.

Но не в этот раз.

Сперва крысоловы были рады. Ведь чем больше крыс они ловили, тем больше денег получали! Отличный заработок!

Затем ловцы крыс начали волноваться.

«Это ненормально, – говорили они друг другу. – В день мы ловим тысячу крыс, но их становится только больше!»

Крысоловы решили, что город проклят, и один за другим покинули Гамельн.

Жители разозлились на Мэра за то, что тот позволил крысоловам уйти, – но разве он мог остановить их?

Оставалось только вызвать Флейтиста!

Правда, Флейтисту нужно заплатить больше, чем всем крысоловам вместе взятым, но тот уж точно избавил бы город от нашествия крыс.

Отчаявшиеся горожане собрали тысячу золотых монет и заперли их в городской сокровищнице. В тот же день Мэр, пригласив в городскую ратушу самых влиятельных людей города, написал письмо, чтобы вызвать Флейтиста. «Одна тысяча золотых монет, – говорилось в этом письме, – достанется тому Флейтисту, кто избавит наш город от крыс».

Но едва Мэр запечатал конверт, как дверь распахнулась. На пороге стоял Флейтист, очень высокий, худой и весь какой-то угловатый.

– Слышал, в ваш город пришла беда, – с порога начал гость.

– Правда? – настороженно спросил Мэр и посмотрел на письмо, которое держал в руке. – От кого же ты об этом узнал?

– От двадцати крысоловов, что встретились мне на пути, – ответил Флейтист. – Но теперь я здесь, а крысы скоро покинут это место! За пятьсот золотых монет.

Мэр кивнул, стараясь сдержать улыбку. «Пятьсот, – думал он, – Всего лишь пятьсот!»

Он осторожно спрятал письмо в карман, после чего подошёл к Флейтисту.

– Слишком высокая цена, – сказал он, глядя на него снизу вверх.

– Что ж, если вы найдёте другого Флейтиста…

– Мы согласны! – перебил его Мэр.

Он протянул руку, и Флейтист пожал её. А затем улыбнулся. Те, кто в этот момент присутствовал в зале, улыбнулись ему в ответ, хотя на мгновение им показалось, будто зубы у Флейтиста уж больно острые, а улыбка – довольно жестокая.

Флейтист прокашлялся. Из сюртука он достал длинную тонкую Флейту и заиграл. Музыкант медленно вышел на улицу и так же медленно пошёл, не переставая играть.

Крысы, одна за другой, высовывали мордочки изо всех щелей, делали шаг, второй, и вот они уже как заворожённые уверенно следуют за играющей Флейтой!

Из каждого дома, с каждой улочки, выходили они, объединяясь в шеренги и колонны. Их было так много, что мостовые напоминали плотный шевелящийся ковёр или даже реку, медленно текущую за человеком с Флейтой в руках.

Горожане во главе с Мэром смотрели, как эта процессия покидает Гамельн. Крики радости то и дело вырывались из толпы, предчувствующей освобождение.

Вот уже Флейтист подошёл к реке Везер и остановился на самом её берегу. А затем поднял руки в широком жесте. Крысы двинулись прямо на него.

Жители города с ужасом наблюдали, как под полчищами этих мерзких тварей исчезает долговязая и нескладная фигура Флейтиста. Они взбирались по его ногам, сюртуку, переваливали через плечи и спускались по спине – и прямиком кидались в воду. Это продолжалось примерно час, пока последняя крыса не скрылась под водой.

Только тогда Флейтист опустил руки и вернулся в город. Жители приветствовали его аплодисментами и радостными криками. Он глубоко поклонился им и улыбнулся.

Мэр стоял на ступенях городской ратуши, приветствуя горожан, – он очень хотел, чтобы все запомнили его выдающийся успех.

Когда Флейтист подошёл к Мэру, шум стих.

– Я сделал свою работу, – сказал Флейтист. – И хочу забрать плату.

Мэр приказал казначею принести мешок с монетами. Тот был так тяжёл, что пришлось везти вознаграждение на тележке.

– Ты пересчитал монеты? – спросил Мэр, и казначей утвердительно кивнул.

– Вот твоя плата! – сказал Мэр Флейтисту. – Пятьсот золотых монет.

Флейтист развязал мешок и запустил в него руку. Когда он поднял её, по его тонким пальцам стекал песок.

Толпа изумлённо ахнула. Мэр уставился на казначея, тот уставился на мешок. А затем бросился к мешку и вывалил его содержимое на землю. Песок. Ничего, кроме песка!

– Вы хотели одурачить меня? – спросил Флейтист.

– Не-е-ет! – замотал головой Мэр, ужаснувшись злобе, которую прочитал во взгляде обманутого музыканта. Он посмотрел на капитана городской стражи и указал на казначея: – Арестуйте этого человека! – закричал он. – И принесите пятьсот золотых монет из сокровищницы!

Казначей пытался сопротивляться, но его увели. Вскоре капитан вернулся и покачал головой.

– В сокровищнице тоже ничего нет, кроме песка, сэр! – доложил он.

Мэр потерял дар речи. Он молча смотрел на музыканта, который становился всё мрачнее.

– Вижу, что среди вас есть вор! – сказал Флейтист. – Я вернусь завтра, чтобы забрать свою плату.

И с этими словами он покинул город.

Мэр посмотрел на капитана и повелел:

– Найдите деньги!

Затем обернулся к самому доверенному советнику:

– Теперь ты казначей! Собери ещё монет на случай, если мы не сможем обнаружить пропажу!

На следующее утро река Везер вышла из берегов ниже по течению, потому что трупы крыс перекрыли её. Пшеничные и ячменные поля были уничтожены. Жители города начали собирать мёртвых крыс и сжигать их на огромных кострах. К вечеру воздух потемнел от дыма костров и вони горелого мяса.

Украденные деньги так и не нашли: казначей отказывался признавать вину, и никакие способы убеждения и запугивания не помогали. В конце концов капитан городской стражи оставил его в покое, решив, что тот и в самом деле невиновен.

Новый казначей, помня о судьбе предшественника, сумел найти деньги для оплаты услуг Флейтиста, хотя это оказалось непросто. Когда сумма была наконец собрана, этот результат засвидетельствовал доверенный человек из городской стражи, который остался сторожить казну.

На закате Флейтист появился на дороге, ведущей к городу. В этот раз толпа приветствовала его молчанием. Все они испытывали только страх. Флейтиста подвели к сокровищнице, где стояла запертая казна. До этого момента её не оставляли без охраны ни на секунду.

– Приветствую тебя, Флейтист, – сказал Мэр.

– Приветствую и тебя, Мэр, – ответил Флейтист. Улыбка его не сулила ничего хорошего. – Где моя плата?

Мэр кивнул новому казначею, который открыл казну и выдал Флейтисту мешок. Флейтист развязал его и высыпал содержимое на землю.

Песок.

– Нет! – закричал Мэр.

– Нет! – закричал казначей.

Флейтист покачал головой, неодобрительно цокая языком.

– Какие же серьёзные у вас тут проблемы с законом, – медленно произнёс он. – Что же нам теперь делать?

И снова пристально посмотрел правителю города прямо в глаза. В этом зловещем взгляде тот увидел лишь тьму, бескрайнюю и безжалостную.

Мэр напряжённо кашлянул.

– У нас больше нет денег, – сказал он.

Ужасное предчувствие захлестнуло его с головой. И крысоловы говорили, что здесь что-то нечисто, и деньги исчезали бесследно, как их только ни охраняли. Горожане смотрели на всё с подозрением. Особенно на Флейтиста. Они явно ждали от Мэра какого-то решения. Но решения не было, и тот молчал.

– Не волнуйтесь, – сказал наконец Флейтист, хотя голос его прозвучал отнюдь не утешительно. – Сегодня я получу свою плату. И заберу то, чему вы так часто бывали не рады. То, от чего каждый хотя бы раз в жизни, но точно хотел избавиться. Более чем справедливое решение, как думаете?

Флейтист развернулся и покинул город. Горожане молчали, пока тот не скрылся за горизонтом. Мэр посмотрел на капитана.

– Пусть ваши люди приготовятся, – сказал он. – Поставьте усиленную стражу у ворот. Никого не впускайте сегодня в город.

Наступила ночь.

Вдалеке всё ещё полыхали костры.

Стража была наготове. Жители запирали дома.

Ровно в полночь раздался звук Флейты. Музыка становилась всё громче. Жители Гамельна видели, как их дети со смехом выскакивают из своих постелей. Отпирают двери, выбегают на улицы и танцуют на мостовой. Но ни один взрослый не мог пошевелиться, не мог произнести ни слова. Только смотреть.

А Флейтист, с глазами, пылающими как далёкие костры, танцевал от дома к дому, растянув губы в широкой улыбке, обнажив острые зубы, и дети следовали за ним, не переставая танцевать. Городские ворота распахнула неведомая сила, и Флейтист увёл детей прочь из Гамельна.

Только с первым лучами солнца жители города вышли из оцепенения и снова начали двигаться. Они упали на землю, завывая от ужаса. Затем бросились по дороге, разыскивая детей, – они даже видели их свежие следы на песке или в примятой у обочины траве.

Горожане бежали всё дальше и дальше, пока следы не привели их к узкой тропинке, которая обрывалась на самой вершине холма Коппен возле огромного камня.

Детей нигде не было.

И тут все услышали тихий плач – это был маленький мальчик, хромой от рождения.

– Я не успевал за ними, – в отчаянии повторял он снова и снова.

– А где остальные? – наперебой кричали взрослые. – Где наши дети?

– Он обещал отвести нас в Страну Радости, там куча игрушек и сладостей, каких мы только пожелаем! – отвечал мальчик. – Когда Флейтист привёл их сюда, в камне открылась дверь, и они все пошли туда. А я не поспевал за ними и опозда-а-ал! – Тут мальчик залился горькими и злыми слезами отчаяния. – Я не успел добежать, и дверь закрылась!

Камень осмотрели со всех сторон, но следов таинственной двери так и не нашли. Так сто тридцать детей были похищены Гамельнским Крысоловом в один момент.

Понадобилось больше года, чтобы схватить его.

Совет собрал восемь самых лучших музыкантов, чтобы выследить злодея, бросившего тень на всех флейтистов и их благородное дело. Группа Восьмерых почти сразу стала легендарной.

Когда Гамельнского Крысолова наконец поймали, тот наотрез отказался отвечать, что стало с детьми. Многие хотели его смерти, уверенные, что он никогда не скажет правду, но Совет сохранил ему жизнь и назначил самое суровое наказание, которое смог придумать, – Железная Маска. Накрепко сжимающая голову и закрывающая лицо, она навсегда лишала его возможности воспроизводить хоть какой-то мотив. Никакая магия не могла открыть или снять её – будь то особая Песнь или нечто иное.

Но главная сила Маски – совсем в другом. Едва её надели на Крысолова, тот больше не мог произнести ни единого слова, кроме одного. Того, что произносил в момент, когда Маску захлопнули на его голове. Теперь он был способен повторять только это единственное слово – до тех пор, пока не признается, куда увёл детей из Гамельна.

– Крысолов, ты по-прежнему отказываешься говорить, что сделал с детьми? – спросил Совет.

– Да! – ответил тот и злобно взглянул на флейтистов.

Но в этот момент Маска защёлкнулась, и взгляд его померк. Он понял, что проиграл. Что его злому могуществу пришёл конец. И больше никому он не сможет навредить.

Крысолова заперли в самой глубокой темнице подземелий Тивискана…

«Да!» – стало тем единственным словом, которое он мог прокричать, которым оглашались по ночам угрюмые подземелья страшного замка.

– Добрых снов, – произнёс чей-то голос, возвращая Патча к реальности.

Мальчик понял, что голос принадлежал Мутному Генри, но именно эти слова всегда говорила бабушка, выходя из комнаты. Теперь он был далеко от неё, в холодной камере, в подземельях Тивискана. Откуда не выберется до самой смерти.

– Добрых, Генри, – ответил Патч, а потом встал и огляделся, ища, куда бы прилечь.

Только не в угол, откуда охранник сегодня выгреб тело Невинного Джека. Значит, нужно лечь в какой-нибудь другой.

Мальчик как можно плотнее закутался в тощее, жёсткое одеяло и вместо того, чтобы думать о будущем, вновь обратился к прошлому.

История Гамельнского Крысолова, разумеется, на этом не заканчивалась. Путешествие Восьмерых, отправившихся на поимку этого преступника, стало легендарным почти сразу. Но из всего, что Патч узнал во время обучения, самым поразительным стало следующее преступление Крысолова – именно из-за него чуть не разразилась новая война между людьми и драконами.

А ведь бабушка никогда не рассказывала об этом Патчу.

Через неделю после исчезновения детей из Гамельна было совершено ещё одно злодеяние: на Землях Драконов из закрытой школы пропали детёныши. Сто маленьких драконов просто исчезли. Десять взрослых – учителей и охранников – были найдены отравленными, из них только один смог остаться в живых. Добравшись до ближайшего поселения, этот человек рассказал, что произошло.

– Явился некто, – сказал Дракон. – Флейтист, верхом на грифоне! Он сыграл на Флейте, и наши детёныши последовали за ним за горизонт, радостно смеясь на лету.

Так Гамельнский Крысолов нанес ещё один удар.

Когда его наконец поймали, драконы настаивали на казни. Совет Флейтистов им отказал, и отношения между флейтистами и драконами испортились. Драконы угрожали им войной. Одна за другой все страны мира утверждали, что поддержат флейтистов, как бы там ни было.

Последняя война между людьми и драконами закончилась несколько сот лет назад, и потери в ней были ужасающими. Внезапно угроза новой войны нависла над миром во всей своей неизбежности.

Но её удалось предотвратить. В самый последний момент!

При этом некоторые люди всё-таки сомневались, что Гамельнский Крысолов похитил маленьких драконов. Они утверждали, что это лишь слух, пущенный драконами, чтобы найти повод и развязать войну. Но таких было немного.

Люди всегда боялись драконов, а страх очень легко переходит в ненависть.

Многие ненавидели драконов так сильно, что не допускали и капли сочувствия к ним, даже если там тоже пропали дети.

А ещё находились и те, кто считал: чем меньше в мире драконов, тем лучше!

* * *

Патч долго не мог согреться, лежа на каменном полу, но наконец всё-таки стал проваливаться в сон. И вот, замирая на тонкой и зыбкой грани между сном и явью, он услышал душераздирающий крик, который доносился из самых недр подземелий.

– Началось, – вздохнул из-за стены Генри. – Он будет кричать, пока не осипнет.

– Да-а-а-а! – Гамельнский Крысолов потрясал самые глубины Тьмы. – Да-а-а-а!

Патч содрогнулся и зажал уши, но всё равно продолжал слышать эти истошные крики.

Только через пару часов они стали стихать.

9 Лучше дома места нет

– Трубы!

Патч резко открыл глаза. Он помнил только кошмар, который видел во сне: пальцы Гамельнского Крысолова тянулись к нему из-под пола.

– Трубы, Патч! – прокричал Генри. – Ну же, вставай! Трубы!

Мальчик всё вспомнил. Быстро подобрав посуду, он повернулся к двери ровно в тот момент, когда из проёмов выступили металлические трубы. Густая жижа потекла из одной, широкой, а из другой хлынула вода. Мальчик оказался рядом как раз вовремя, чтобы успеть подхватить половину своего обеда – остальное вывалилось на пол, прямо в гниющую кучу.

Патч осторожно изучил содержимое миски. Это оказалась вязкая каша с частичками хрящей. Он осторожно попробовал её, ожидая, что блюдо окажется совершенно несъедобным, но всё оказалось не так плохо. Правда, съев это месиво, мальчик всё равно чувствовал голод. Он оглядел то, что пролилось на пол, потом взглянул на остатки еды, которую сбрасывали Невинному Джеку, когда тот уже не вставал с постели и лежал как груда тряпья в дальнем углу камеры.

Наверняка можно как-нибудь аккуратно поддеть сегодняшнюю кашу? Так, чтобы не подцепить тухлятину вместе с… личинками?

«Нет!» – приказал он себе. Интересно, сколько времени нужно человеку, чтобы совсем опуститься и начать есть кашу прямо с пола?

Кем он сам станет через год? А через десять лет?

Отставив пустую миску, мальчик подошёл к окошку, откуда можно было увидеть мир. Сияло солнце, и, встав на цыпочки, он разглядел верхушки деревьев далёкого леса. И понял, что никогда больше не сможет там погулять, ощущая солнечные лучи на своём лице.

Патч всхлипнул, упал на колени и замер, утопая в захлёстывающей душу жалости к самому себе.

Непонятно, сколько времени прошло, но вдруг послышались шаги. Они приближались к его двери.

Щёлкнул замок. Мальчик поднялся, в этот же миг тяжёлая дверь открылась. На пороге стоял Эрнер в чёрно-фиолетовом наряде Высшего Флейтиста. В руках у него был кошель и какой-то свёрток. За спиной маячил стражник, ещё более крупный, чем Фарнел.

Эрнер вошёл в камеру, и дверь захлопнулась с гулким эхом. Юноша огляделся и заметил щель в между стеной и полом, которая вела в камеру Генри. Подняв одеяло, он тщательно её заткнул.

– Ну что за манеры! – приглушённо прокричал Мутный Генри. – Я вообще-то хотел бы послушать, что у вас там происходит!

Эрнер повернулся к своему другу.

– Лучше нам поговорить без свидетелей, – сказал он. – Я пришёл не один.

Рен выглянула из кошеля. Патч протянул руку, и тайная гостья запрыгнула к нему на ладонь, взбежала на плечо и лапками обняла за шею.

Мальчик широко улыбнулся, не сдерживая слёз.

– Я так рад видеть вас обоих, – прошептал он.

Эрнер с улыбкой кивнул.

– Она очень милая, – сказал он, – и отлично научилась говорить на мерисаксе, даже удивительно, что так быстро, ведь раньше никогда не изучала этот язык. – Да, она умница, – ответил Патч и посмотрел на Рен, которая с гордостью кивнула.

– Ещё какая! – согласился Эрнер. – Знаешь, нас с Магистром Стоуном отправляют на следующее задание, и, боюсь, Рен будет со мной небезопасно. Я предложил оставить её кому-то из своих друзей, кому доверяю, но она не хочет, чтобы я вообще кому-то о ней говорил. К тому же Рен отчаянно хочет к тебе. Теперь, когда ты в камере, ей тут наверняка будет лучше. А я вернусь через пару недель.

– А ты что-нибудь узнал по поводу заклятья, которое на её наложили? – спросил Патч.

– К возвращению очень надеюсь узнать ответ на этот вопрос! – Он показал другу конверт с печатью Высшей Стражи.

Патч прочитал вслух, кому оно адресовано.

– Брат Тобиас, аббатство Марвил…

– Именно, – подтвердил Эрнер. – Я спросил Магистра Стоуна, есть ли кто-то, способный снять проклятие Колдуна, учитывая… ну, ты понимаешь, учитывая отношения флейтистов с колдунами.

Патч отлично об этом знал. Казалось бы, чего проще – спросить Колдуна, как снять заклятье, но представить, что это делает Флейтист, было совершенно невозможно.

Колдунов осталось совсем мало, они были сказочно богаты, а магия их – старше песен, сильнее Флейты. И смотрели они свысока на флейтистов, которые, в свою очередь, не доверяли колдунам – потому что тем было просто плевать на законы, и они частенько их нарушали. При этом преимущество в спорах всегда оставалось на стороне Высшей Стражи. Хотя бы потому, что колдуны работали в одиночку, а флейтисты держались все вместе.

– А Магистр Стоун не интересовался, зачем тебе знать о проклятиях? – подметил Патч.

– Подмастерьям положено знать всё и обо всём, – ответил Эрнер. – И я всё время задаю столько странных вопросов, что этот не вызвал ни капли подозрений. Магистр просто посоветовал связаться с братом Тобиасом из аббатства Марвил. В письме я не вдавался в подробности, только попросил помочь жертве проклятия, меняющего форму.

– Что ж, будем надеяться, что брат Тобиас сможет нам помочь, – сказал Патч и посмотрел на Рен.

– Было бы неплохо! – показала она лапками. – Я так хочу как можно скорее снова стать человеком!

Патч улыбнулся ей, переполненный благодарностью за то, что она решила остаться с ним.

– А пока мы с тобой продолжим уроки мерисакса, – сказал он.

В дверь громко постучали: «Время!»

Эрнер тяжело вздохнул.

– На самом деле посетителей тут не любят и почти не пускают. А если пускают, то совсем ненадолго. Вот, держи. – Он отдал Патчу свёрток, перетянутый бечёвкой. – Там для тебя сюрприз и тёплое одеяло. Сюда много не пронесёшь, но кое-что удалось. – Тут он наклонился и прошептал Патчу в самое ухо: – Разворачивай осторожней!

Тяжёлая дверь начала открываться. Рен испуганно пискнула и сбежала по спине Патча, вцепившись в тонкую ткань рубашки и царапая его острыми коготками. От неожиданности он поморщился.

– Выходи, – велел стражник Эрнеру. Тот посмотрел на Патча.

– Прости, – вздохнул юноша. – Не могу поверить, что Совет присудил тебе такой срок. Но я сделаю всё, что в моих силах, правда… – Глубокая печаль пробежала по его лицу.

– Спасибо, Эрнер, – подбодрил его Патч.

Эрнер молча кивнул и вышел из камеры. Дверь, закрываясь, оглушительно грохнула.

Рен вновь взобралась мальчику на плечо, и Патч вздохнул с облегчением.

– Ну, – тихо сказал он, глядя на свёрток, – давай посмотрим, что вы принесли!

Мальчик опустился на солому в углу и осторожно распустил узелок на свёртке. Внутри оказалась маленькая палатка – в такой он ночевал по дороге в Тивискан. В сложенном виде эта вещь поместилась бы в кулак. Если стражники её не отнимут, юный узник больше не будет мёрзнуть по ночам. Ещё мальчик обнаружил в посылке яблоко, причудливую деревянную коробочку и мешочек с пшеничным зерном, подписанный «Рен», – Патч понял, что писала она сама. – Твоё?

Рен, прищурившись, утвердительно кивнула.

– Тронешь его – укушу! – показала она на мерисаксе и ткнула лапкой в сторону яблока. – Тебе вот это.

Патч улыбнулся и поставил мешочек рядом с ней. Затем посмотрел на странную коробочку.

– Что это? – размышлял он вслух.

«Лиса и совы», – пояснила Рен. – Играл когда- нибудь?

– Однажды дедушка пытался научить меня играть в эту игру, – ответил Патч. – Но я так и не разобрался.

Покрутив коробку в руках, он наконец смог снять крышку, обратная сторона которой оказалась раскрашенной под игровое поле, а внутри лежало десять фигурок.

– Теперь я буду тебя учить! – съязвила Рен.

– У нас впереди уйма времени, – согласился Патч и заметил, что эти слова не вызвали у него такого ужаса, как вчера, когда их произнёс Генри. Доедая яблоко, мальчик пытался вспомнить, как правильно установить поле для игры. Рен в это время исследовала камеру. Вдруг он услышал хруст. Крыска забралась на горку из гниющей еды и стала радостно поедать ползающих по ней личинок.

Патч уставился на неё, вытаращив глаза. Заметив его, Рен замахала лапками:

– Ты не против, если я…

– О, нет, – быстро ответил Патч, – пожалуйста! Только скажи, ты съешь одни личинки или остальное… тоже?

Рен брезгливо поморщилась.

– Что? Эту мерзкую тухлятину? Нет, конечно!

Они погрузились в изучение языка жестов. Патч показывал цифры, но Рен вдруг стала рассеянной и как будто перестала следить за ходом урока.

– Всё в порядке? – спросил мальчик. – Хочешь отдохнуть?

Рен покачала головой.

– Я хочу тебя кое о чём спросить, – она бойко задвигала лапками, – но, боюсь, это может тебя расстроить.

– Не бойся, – ответил Патч. – Спрашивай.

– Почему ты ушёл из Тивискана и бросил учёбу? На суде говорили, ты опозорил себя…

Патч тяжело вздохнул.

– А, это…. – неохотно протянул он.

– Можешь не отвечать, если не хочешь, – быстро добавила Рен.

– Лучше отвечу, – начал мальчик. – Это случилось на церемонии испытаний, незадолго до начала лета. – Испытаний?

– Каждый год, все, кто обучается Искусству Флейты, проходят испытания, чтобы показать, чему они научились. Но в возрасте тринадцати лет испытания особые. Именно в этот момент выбирают тех, кто потом станет Высшим.

– Как Эрнер?

– Да. Его выбрали. После специального обучения он прошёл ещё одно испытание и стал подмастерьем. Хотя есть же не только Высшая Стража. Есть и другие специальности. Например, те, кому хорошо даются Песни Земледелия, могут стать Высшими Земледельцами. И если вдруг засуха или вредители уничтожат посевы, Высшие Земледельцы помогают жителям деревни спастись от голода. Но я, как и Эрнер, хотел вступить в Высшую Стражу. Как и флейтисты древности, Стража следит за соблюдением законов, а ещё помогает тем, кто нуждается, и вершит правосудие там, где о нём забыли. Но в Высшую Стражу попадают только лучшие ученики.

– А ты не был лучшим?

Патч поёжился.

– Мне казалось, что был. Когда я впервые взял в руки Флейту, то уже знал, кем хочу стать. Флейтистов часто нанимают за деньги. Обычно целый город, иногда отдельные богачи, но для большинства людей эти услуги слишком дороги. А Стража – это совсем другое. Страже никто не платит. На самом деле каждый флейтист исполняет свой долг и поступает по справедливости, но Стража следует Закону даже там, где нет никаких законов. В любой цивилизованной стране Стража имеет власть и защищает беззащитных! Если бы так было всегда, мир стал бы гораздо лучше. – Это твоя мечта? – спросила Рен. – Стать одним из них? Сделать мир лучше?

Патч кивнул.

– Когда я только приехал в Тивискан, наставники страшно удивились. Оказалось, я способен играть песни для народа – мне сказали, что это большая редкость! Поэтому мне так удавалась Песнь Танца. От моей игры может меняться всё, даже я сам. То, что мне казалось простым, большинство не могли сыграть. Это как щекотка – на самом себе это не работает. Наставники говорили, что благодаря этой способности я могу стать кем угодно, но я знал, что хочу только одного – служить в Высшей Страже. И сразу стал к этому готовиться. А прошлым летом… Я точно знал, что успешно прошёл испытания и прекрасно справился с заданиями. Но когда все собрались на церемонию и Совет Флейтистов зачитал список учеников, которых выбрали для обучения в Высшей Страже…

– О нет! – Рен взмахнула лапками. – Тебя не назвали?!

Патч грустно покачал головой.

– Назвали. Только не в списке Высшей Стражи. Не веря своим ушам, я встал и прокричал: «Высшая Стража! Я должен стать Высшим Стражем! На другое я не согласен!» Но меня не взяли туда, вот и всё. В тот миг мне казалось, что мир перевернулся. – Мальчик замолчал и посмотрел на Рен. – Ты когда-нибудь хотела чего-то так сильно, что ни на что другое не согласилась бы?

– Конечно! – ответила она. – А что случилось потом?

– Получить возможность стать любым из Высших – честь, от которой не отказываются. Никто никогда не отказывался.

– А ты отказался? – спросила Рен, и Патч кивнул.

– И это всё, что ты сделал? Но что в этом плохого?

Патч поморщился.

– Я сделал это очень, очень грубо. Начал кричать на Совет Флейтистов, прямо там, перед всеми. Я был так разочарован и зол, что не помнил себя. Я назвал лорда Пьютера старым тупым пьяницей, который воняет тухлым сыром. А Леди Винклесс сказал, что она не в состоянии сыграть даже самую простую Песнь. И так далее…

– О боже! – Рен сразу поникла. – Но, кажется, этим не ограничилось?

– Никто из Совета даже слова не сказал, в таком они были шоке, а я продолжал кричать на них и говорить гадости. А потом замолчал. И они тоже молчали. Весь Совет, все наставники и ученики – они все пялились на меня, а я не мог поверить, что всё это говорю я. Тут мне показалось, что лучшее в данной ситуации – это бежать. Из Тивискана. И оставить Искусство Флейты.

Рен прижалась к его руке.

– Должно быть… ты очень хотел стать Стражем?

– Это было для меня смыслом жизни. Конечно, я потом думал о возвращении, но поезд ушёл, как говорят.

Рен кивнула.

– Куда же тебя определили? В Земледельцы?

Патч покачал головой.

– Это уже неважно. – Он немного помолчал. – Скажи, а чем таким ты разозлила Колдуна настолько, что он проклял тебя?

– Меня похитили. Колдуну была нужна служанка. Это тоже случилось прошлым летом. Моя жизнь изменилась так же, как и твоя. Когда мне почти удалось сбежать, он схватил меня.

– И превратил в крысу?

– Именно! Я убежала в лес. Оказалось, что кругом столько опасностей, ястребов и всего остального. Сперва я боялась и других крыс, но они оказались добры ко мне. Они вообще довольно добрые, хотя и глупые. Я нашла небольшую стаю крыс возле пшеничного поля и прожила с ними пару недель. Их было десять, напуганных фермерскими собаками, почти умирающих от голода. Они знали, что я другая, и начали меня слушаться. Собак было легко обхитрить, и скоро мне удалось всех накормить, но нужно было двигаться дальше. Мы встречали других крыс, которые охотно присоединялись к нам. Вместе мы проникли на баржу, которая перевозила ячмень, и прожили там ещё неделю. Я думала до начала зимы успеть добраться до тёплых земель, но нас обнаружили, и с баржи пришлось удирать. Мороз застал нас в долине Брейдрам.

– Паттерфолл стал единственным убежищем, – понял Патч.

– Да. Вначале мы попытались бежать от холодов, но в итоге сдались и остались там. Сперва я думала, что еды хватит на всех до самой весны, но родилось много крысят, и шансов не осталось. В конце концов, крысы – это всего лишь крысы, их не очень-то убедишь.

– Жители деревни боялись, что вы их съедите. И, если честно, я тоже этого боялся.

– Крысы не такие кровожадные, как думают люди. Их не стоит бояться, но никто этого не понимает… – Рен посмотрела на Патча. – Скажи, им было больно?

Он покачал головой.

– Я знаю, что Песнь Развеяния ужасна, но, говорят, действует мгновенно. Они ничего не почувствовали.

Со слезами на глазах, крыска кивнула.

– Я оказалась не лучшим лидером, – взмахнула она лапками со вздохом.

Патч снова усадил её на плечо, где крыса свернулась калачиком. Они оба молчали, пока не почувствовали, что готовы вернуться изучению цифр на языке жестов.

Целый день Мутный Генри громко звал Патча, и тот после вечернего сигнала «Трубы» убрал наконец старое покрывало, открыв щель между камерами.

– Слава небесам! – обрадовался Генри. – Поставь тут что-нибудь, если не хочешь, чтобы я подглядывал, но, пожалуйста, больше не затыкай эту щель. А если бы пошёл дождь?

– Прости, я забыл убрать, – сказал Патч. Он вытащил одеяло из щели и, свернув, положил его так, чтобы Генри не мог разглядеть, что происходит в камере. – Так нормально?

– Сойдёт, – ответил Генри и тут же с любопытством спросил: – Кто это к тебе приходил? Высший Флейтист, да? А я разглядел.

– Друг, – ответил Патч. – Он навестил меня из сочувствия.

– О-о, – протянул Генри восхищённо, – а я всё думаю, как ты там держишься. В смысле, вдруг он принёс какие-то дурные вести, учитывая…

– Учитывая что?

– Учитывая, что ты вдруг заговорил сам с собой. Я всё слышал!

Патч понял, что если Генри будет считать его сумасшедшим, он сможет говорить с Рен, не понижая голоса.

– Я отлично держусь, Генри, – сказал мальчик с улыбкой. – Всё нормально.

Ещё немного поупражнявшись в языке жестов, Рен предложила сыграть в «Лису и сов».

После неудачных попыток Патча расставить фигурки, она сама привела игровое поле в порядок.

– За кого ты хочешь играть? За Лису или за сов?

Патч пожал плечами:

– Напомни, в чём разница.

– Хорошо, – согласилась Рен. – Начну с главного. Есть одна фигурка лисы и две фигурки сов. Предположим, ты играешь за лису. Тогда сначала ты делаешь ход лисой, затем я – одним из кроликов, потом опять я – обеими совами, затем ты одним кроликом, снова лисой и далее по кругу. Легкотня!

Патч улыбнулся. Озадаченный игрой, сбитый с толку сложными правилами, мальчик чувствовал себя необъяснимо счастливым. Даже стены его темницы перестали давить со всех сторон. Патч посмотрел на нечистоты под трубами и поклялся в скором времени их убрать. И даже пожалел, что здесь нет ни стула, ни зеркала.

«Сейчас эта камера стала похожа на дом, – подумал он. – А всё потому, что со мной друг».

10 Незваные гости

Ночью полил дождь. Патч тут же понял, почему Генри так боялся затыкать щель в стене, – через неё по каменному жёлобу дождевая вода устремлялась к отверстию в полу, что служило отхожим местом.

Сбросив остатки сна, мальчик решил убрать в камере и, стиснув от отвращения зубы, голыми руками перенёс гниющие отходы к отверстию, смывая грязь водой из жёлоба. Так потоки дождя помогли ему очистить новое жилище.

Покончив с уборкой, мальчик отмыл руки – на этот раз чистой питьевой водой.

А дождь и не думал затихать. Наоборот, поток всё усиливался, угрожая выйти из берегов каменного жёлоба и залить пол. Зато в камере стало чище, и дурной запах почти исчез.

Генри тем временем пытался заговорить с Патчем. Он искренне считал, что его сосед понемногу сходит с ума – постоянно разговаривает сам с собой и даже – Господи, избави! – иногда смеётся.

– Да нормально всё со мной, – отвечал Патч на расспросы Генри, но тот не унимался.

– Я просто волнуюсь. Я уже спросил тут кое-кого, может, они знают, что с тобой, но никто не ответил. Мы только прозвище тебе придумали.

– И какое же?

– Ну, мы назвали тебя Безумный Флейтист.

Патч рассмеялся в голос, что ещё сильнее напугало Мутного Генри.

Дождь лил два дня.

Патч тем временем всё лучше играл в «Лису и сов». Поначалу Рен разбивала его за десять ходов, теперь же он не давал ей спуску всё дольше и дольше. Однажды совы, которыми играл Патч, даже захватили четырёх кроликов, и мальчик захлопал в ладоши от радости.

После особенно сильной грозы, гремевшей до рассвета, дождь наконец кончился. В подземельях воцарилась непривычная тишина, а по желобку в камере бежал едва заметный ручеёк.

Вдруг в этой внезапной тишине раздались голоса заключённых. Они звучали в коридоре, причём всё громче и громче. Посадив Рен на плечо, Патч подошёл к щели.

– Генри? – позвал он. – Что происходит?

– Дождь залил нижние уровни подземелий, – ответил Генри, – так что, пока вода не уйдёт, тамошних сидельцев разместят здесь.

Патч услышал шаги. На секунду он подумал, что это Эрнер, но неизвестный остановился возле камеры Генри. Вот и к нему пришли гости.

– Генри Трю! – позвал голос.

– Да? – ответил Генри.

– Собирай вещи, пойдёшь на уровень выше. – При этих словах другие заключённые загалдели в своих камерах: им тоже хотелось повыше.

– Всем молчать! – рявкнул стражник. – Вы все остаётесь здесь.

Послышались стоны разочарования.

– Мы переводим сюда заключённого из затопленной камеры, – пояснил стражник, – а вы, если не успокоитесь, останетесь без обеда. Трю, пошевеливайся!

– Сейчас, только вещи соберу, – отозвался Генри и наклонился к щели. – Патч! Слышал? Меня повышают! Отправляюсь наверх, пока вода не уйдёт. Может, там и останусь!

– Я буду скучать по тебе, Генри, – ответил Патч. – Удачи там, наверху!

– Благослови тебя Господь, Патч. Уверен, кого бы вместо меня ни привели… – тут Генри будто осёкся, но Патч всё понял, – всякий заключённый с нижних этажей будет не самым приятным соседом.

– Не волнуйся за меня, Генри, – подбодрил его мальчик и посмотрел на Рен, которая явно нервничала. – И ты не волнуйся, – сказал он ей тихонько, – хуже точно уже не будет.

Но вскоре стало ясно, что хуже вполне может быть.

Спустя примерно час Патч услышал лязганье кандалов и крики других узников.

– Кого это ты нам ведёшь, а? Нам тут всякие отбросы не нужны!

Возле камеры Мутного Генри лязг прекратился. Патч и Рен слышали, как открылась дверь, и вместе подошли к щели. Луч света из узкого окошка упал на заключённого, который остановился в самом центре камеры.

– Хочешь, могу сбегать посмотреть? – предложила Рен.

– Нет! – прошептал Патч. – Оставайся тут, в безопасности.

Узник стоял в луче света, но Патч мог разглядеть только ноги, скованные широкими железными манжетами. Человек повернулся лицом к окошку – видимо, за долгие годы он совсем отвык от дневного света.

Дверь его камеры захлопнулась. Патч удивлённо заметил, что стражник не снял с заключённого кандалы – видимо, тот действительно опасен. Даже руки его были скованы цепью. Вдруг узник упал на колени, и, содрогаясь всем телом, зарыдал в голос, протягивая руки к окошку.

«Да уж, – подумал Патч, – давно он света белого не видел».

Рен чихнула. Человек резко сел, звякнув цепями.

Патч и Рен отшатнулись от щели.

– Прости! – показала она лапками.

– Давай немного подождём, прежде чем смотреть снова, – ответил Патч на мерисаксе.

Сосед ходил по камере под звяканье цепей. Наконец он затих, и через пару минут тишины Рен и Патч снова прильнули к щели.

С той стороны на них пристально смотрел узник.

Глаз его был каким-то странным, как будто со всех сторон закрыт чем-то. Металлическим.

Железо!

Патч отшатнулся, Рен быстро юркнула в сторону. – Ох, – выдохнул Патч, – нет!

– Да? – тихо, просто умоляюще проговорил сосед. – Да? – всхлипнул он, но с каждым разом его «да» наполнялось силой и гневом: – Да?! Да! Да!!!

Все заключённые хорошо знали эти крики.

– Стража! – возмутились они. – Уведите его! Вы не можете так поступить! Ведите кого угодно, только не этого! Кого угодно!

– Да!

– Стража! Вы не можете его здесь оставить!

– ДА!

– Спасите нас!

Патч схватил старое одеяло и заткнул им щель. Он хорошо помнил свой ночной кошмар – как Гамельнский Крысолов хватает его своими длинными пальцами. В самом дальнем углу мальчик установил походную палатку и спрятался в ней вместе с Рен. Так оба и просидели всю ночь, не сомкнув глаз, содрогаясь от ужаса, под крики Гамельнского Крысолова.

Едва рассвело, Патч осторожно снял спящую Рен с колен и положил на мягкое одеяло, которое принёс Эрнер. Он подошёл к щели, открыл её и заглянул.

Гамельнский Крысолов уснул у противоположной стены, и Патч смог рассмотреть его Железную Маску. Она состояла из множества деталей, закрывающих лицо и затылок. Открытыми оставались только глаза и рот. За десять лет Маска вся поржавела. Из-под железных пластин торчала длинная борода – стражники, пользуясь случаем, постригали её, но как попало.

Заключённые понемногу просыпались, они вновь стали жаловаться на нового соседа. Их возмущение нарастало. Стража ответила однозначно: после команды «Трубы!» вместо завтрака все без исключения получили одну лишь воду.

Следующей ночью Гаммельнский Крысолов снова выкрикивал своё «да», пока не выбился из сил. Снова все жаловались на него. Патч молчал и только ощущал нарастающий голод. Рен грызла свои зёрнышки и даже хотела ими поделиться, но мальчик отказался. – Завтра они точно дадут нам поесть, – сказал он, – не могут не дать.

Но и на следующий день еды не дали. Жалобы на голод стали почти такими же громкими, как жалобы на крики Гамельнского Крысолова.

И тогда сами узники быстро навели порядок, урезонив тех, кто больше всего возмущался. После чего их наконец накормили.

Патч наполнил миску и чашку, а Рен попросила посадить её на окошко, как обычно. Патч тихо завидовал ей – ведь она могла добраться до дальней части проёма и увидеть намного больше, чем просто клочок неба и далёкий холм, которые видел он.

После обеда Патч услышал встревоженный писк Рен и подошёл к окну.

– Ты должен это увидеть, – обеспокоенно сообщила она, запрыгнув к нему на плечо. Мальчик встал на цыпочки, стараясь выглянуть как можно дальше. Несколько мгновений его глаза привыкали к яркому свету, потом мальчику удалось различить тёмные точки на фоне небесной синевы: это были летящие птицы.

– Скворцы? – спросил он.

Рен нетерпеливо покачала головой. Он пригляделся. Наверняка. Летят из-за дальнего холма. Целая стая.

Стоп. Дальнего холма?

Но холм был так далеко, что глаз едва различал на нём огромные деревья. А птицы… Патч их отчётливо видел, каждую в отдельности. Видел даже, как они машут крыльями… Но это же невозможно! Мальчик замер, глядя на приближающееся тёмное облако. Затем посмотрел на Рен и кивнул.

– Понимаешь теперь? – спросила она.

– Да, и это не птицы. Это драконы. Тысячи драконов.

11 Осада Тивискана

Сигнальные колокола Замка надрывно звонили. Патч уже слышал их – во время учёбы им специально устраивали учебные тревоги.

– Веками никто не смел нападать на Тивискан! – сказал он Рен. – Сейчас готовится оборона, и флейтисты из гарнизона спешат к боевым горнам.

Эти огромные горны находились на крыше Замка. Их звучание создавало звуковой барьер невиданной силы, способной сдержать удар катапульты или остановить летящего дракона. Мальчик поражённо качал головой.

– Но почему? Война никому не нужна. Чего они добиваются, посылая сюда целую армию?

Приближающаяся стая драконов закрывала собой почти всё небо. Из маленького окошка теперь было видно только их одних.

«Нет, – думал Патч, – это не стая. Стая тут совсем не подходящее слово. Стая – это у птиц, а у пчёл – рой, у собак – свора. Всё зависит от вида. Для драконов тоже должно быть своё определение, но почему-то до сих пор его никто не придумал. Как назвать эти создания, когда они летят все вместе? Наверняка в языке драконов есть что-то подходящее. Например, огнедышащее полчище.

Но, глядя на тёмное облако, закрывающее свет, Патч нашёл самое правильное определение – это была настоящая тьма.

Тьма драконов стремительно приближалась. Ещё немного, и они достигнут Замка.

Рен добежала до дальнего края окошка, чтобы рассмотреть всё получше, и вернулась через несколько секунд.

– Некоторые что-то несут, – сообщила она.

Патч посмотрел наружу, пытаясь разглядеть то, о чём она говорила. И правда – впереди летело несколько маленьких групп, которые несли какой-то груз.

– Это… – Патч прищурился, чтобы присмотреться получше, – это что, камни?

Рен кивнула и перебралась к нему на плечо. Драконы приближались.

– Зачем им эти огромные валуны? – Он посмотрел на Рен. – Неужели…

Рен снова кивнула. Мальчик отпрянул от окошка и пятился до тех пор, пока не упёрся спиной в дверь камеры.

Остальные узники требовали, чтобы их выпустили. – Мы поможем защитить Замок! – кричал один, но Патч сомневался в его искренности. Заключённые метались в панике.

Мальчик сел на пол возле двери.

К обрывкам команд за дверью и испуганным воплям узников вскоре присоединился ещё один звук.

Так хлопают огромные крылья с кожаными перепонками.

– Началось, – прошептал Патч.

Он осторожно взял Рен в ладони и плотно сомкнул руки, когда рёв пламени был уже близок. Огонь осветил темницу, мимо окошка промелькнула чёрная тень. Не прошло и секунды, как раздался взрыв.

Но те драконы, которых узники видели издали, не могли так быстро добраться сюда. Патч догадался, что часть из них незаметно пробралась по земле, а затем неожиданно поднялась, застав гарнизон врасплох. Вот почему боевые горны так и не исполнили Защитную Песнь.

– Интересно, а… – только успел произнести он, как внешняя стена темницы взорвалась, и всё погрузилось во тьму.

Патч почувствовал, как что-то настойчиво бьёт его по носу. В ушах стоял назойливый звон. Мальчик открыл глаза. В воздухе висела пыль. Рен сидела у него на груди и лапкой била ему по кончику носа.

– Сядь! – повелительно показала она.

– Что произошло? – спросил Патч. Точнее, попытался спросить, но не услышал своего голоса. Он похлопал в ладоши – тишина. «Видимо, оглох, – решил он. – Но временно. Как хорошо, что есть язык жестов!» – Что случилось?

– Драконы сбросили камни, – ответила Рен и показала на стену.

От пыли, заполнившей всё пространство, мальчик закашлялся. Та-ак, жалобы на маленькое окошко явно остались в прошлом – от стены, где оно было раньше, отвалился огромный кусок.

Слух постепенно возвращался. Ветер завывал в образовавшемся проёме, узники стонали и кричали. Но атаки на замок, судя по всему, временно прекратились. Опустив Рен на пол, Патч подошёл к проёму и выглянул. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота – лес и холмы заполонила тьма драконов, то тут, то там мелькали угрожающие вспышки пламени. Он посмотрел на верхнюю стену Замка.

– Боже мой!

Урон был нанесён серьёзный. Каменные стены толщиной в несколько метров оказались разрушены в нескольких местах, причём пробоины зияли совсем рядом. Мальчик вернулся вглубь камеры, чувствуя, как тело его бьёт сильная дрожь.

– Это безумие, – выдохнул он, – что им нужно?

Вдруг мальчик умолк, медленно поворачиваясь в сторону соседней камеры.

– Они пришли за ним. За Гамельнским Крысоловом. Все эти годы они ждали и вот наконец пришли. Им стало известно, что его перевели повыше. Они даже узнали – куда именно!

– Что они станут делать дальше? – спросила Рен.

Патч развернул одеяло и принялся складывать пожитки.

– Я не собираюсь оставаться здесь, чтобы узнать это, – ответил он решительно. – Нам повезло, и мы выжили. В следующий раз всё может быть по-другому!

Рен прыгнула на коробку из-под игры, когда он потянулся к ней дрожащей рукой.

– Что ты делаешь?

– Мы уходим.

– Как?

Патч указал на проём в стене.

– Вот так! – И, сбросив крысу, спрятал коробку в свёрток.

Она в ужасе смотрела то наружу через проём, то переводила взгляд на мальчика.

– Мы будем спускаться по скале? Ты шутишь?!

Мальчик покачал головой, исренне надеясь, что его голос звучит достаточно уверенно и не дрожит от страха.

– Они подумают, что мы погибли в одной из атак, Рен! Это мой шанс выйти на свободу!

– Ты сошёл с ума! – определённо выразила Рен, и тут мальчик осознал, что, может быть, она и права.

– Я могу насвистеть нам немного храбрости, – сказал он, – а ещё есть Песнь Скалолазания, она поможет.

Мальчик обмотал свёрток из одеяла бечёвкой так, чтобы его можно было надёжно прикрепить к поясу. Но едва он закончил сборы, как звон сигнальных колоколов прозвучал во второй раз.

Длинный силуэт рассекал небо, приближаясь к Замку всё с той же стороны. Патч гадал, насколько сильно первая атака повредила боевые горны. Судя по тому, что он слышал сейчас низкие частоты Защитной Песни, вывести их из строя не удалось. Да, флейтистов уже застали врасплох, но больше этого не повторится.

Дракон приближался. В одной лапе он держал белый флаг, а в другой – что-то ещё.

– Свиток! – Рен первой разглядела предмет.

– Полагаю, это их требования, – ответил Патч. Он снова встал в проёме, чтобы лучше рассмотреть дракона. В этот раз Рен последовала за ним. Она довольно уверенно двигалась по краю разрушенной стены, несмотря на сильный ветер. Он знал, что всякая крыса, если и упадёт с такой высоты, всё равно выживет, для него же падение закончится с другим результатом.

Патч осторожно подошёл к самому краю и внимательно рассмотрел подлетающего дракона. На нём был боевой доспех – нагрудный кожаный щиток, по бокам крепились на ремнях сумки для снаряжения. Выглядел посланник более чем устрашающе. Видавшим виды. Лишённые оперенья участки кожи на его боках и животе свидетельствовали о боевых шрамах. Что-то явно покорёжило ему морду. И крылья.

И хвост, если уж на то пошло.

Судя по всему, это самец, учитывая отсутствие приметных шипов вдоль спины. Дракон завис в воздухе на расстоянии примерно ста футов от стен Замка. Мерно взмахивая крыльями, он закрепил белый флаг на верхней части своего доспеха.

Затем, развернув свиток, начал читать глубоким, гулким голосом.

«От имени Триумвирата Великого Круга Красных Песков, я требую выдачи преступника, известного как Гамельнский Крысолов. Если требования не будут выполнены, вы познаете гнев всего полчища драконов. У вас есть тридцать минут на ответ».

Посланник убрал свиток и, развернувшись, полетел обратно.

– Мы должны уходить сейчас же, – сказал Патч. – Если задержимся до следующей атаки, погибнем.

Рен запрыгнула к нему на плечо и показала большие пальцы. Патч подобрал с пола кружку – в ней оставалось ещё немного воды. Смочив горло и облизав губы, он приготовился насвистеть им обоим немного храбрости.

Но прежде чем он успел произвести первые звуки, в воздухе раздалась мощная ритмичная мелодия – так пели боевые горны.

– Они выводят Атакующую Песнь, – сказал Патч, глядя на удаляющегося дракона со свитком, уже почти долетевшего до своих.

– Только не говори, что они собираются…

Мелодия внезапно ускорилась, пульсирующий музыкальный строй набрал темп и зазвучал ещё мощнее и глубже.

– Не может быть! – выдохнул поражённый Патч. – Они уже отправляют ответ! Они собираются сбить этого дракона!

Крылатый посланник оглянулся через плечо и быстрее замахал крыльями. Но слишком поздно – звук боевых горнов набрал такую силу, что воздух задрожал и начал сворачиваться воронкой, заполняя пространство перед Замком многоцветным сиянием, которое внезапно метнулось вслед улетающему противнику. Радуга превратилась в поток пламени. Раздался рык, подобный удару грома. И дракон, охваченный пламенем, камнем полетел вниз, скрывшись в кронах высоких сосен. От звука, с которым он ударился о землю, Патч вздрогнул.

Со стен Замка раздались радостные крики, но подземелья погрузились в тягостное молчание. Затем кто-то из узников закричал:

– Мы обречены! Из-за этих дураков убьют нас всех!

Боевые горны продолжали петь, издавая глубокий, пульсирующий звук. Драконы, находясь вне его досягаемости, поднимались в воздух и объединялись в группы.

– Их слишком много, – отметил Патч, – боевые горны не смогут остановить их всех. А когда защиту прорвёт, горны смолкнут, мы останемся без всякой поддержки.

Вдруг послышался голос того, кто всё это время молчал.

– Да? – голос Гамельнского Крысолова звучал почти скорбно.

Патч выглянул в проём и увидел, как на них мчатся драконы с камнями в лапах. За ними – другие, ещё и ещё. Они резко взмывали вверх и сбрасывали ношу далеко за пределами зоны действия боевых горнов. Воздух дрожал от Песни, но камни продолжали лететь по широкой дуге, приземляясь всё ближе и ближе к Замку. И вот мальчик услышал грохот, затем крики, после чего боевые горны затихли.

С высоты доносились пушечные выстрелы, но Патч как зачарованный смотрел на драконов, которые несли по воздуху огромные камни. Они летели прямо к стенам Замка.

Пронзительный писк Рен вывел его из оцепенения. Она убежала к стене и забилась в угол – подальше от камеры Гамельнского Крысолова. Патч прыгнул за ней – и вовремя! – в ту же секунду камни попали в цель.

Удар следовал за ударом. Пространство сотрясалось. Каменные осколки летали по воздуху. Мальчик попытался прикрыть собой Рен. Он зажал уши руками, крича от ужаса, – ему казалось, лишь секунды отделяют его от мучительной смерти.

И вдруг всё стихло.

Патч встал, его била дрожь. На полу свернулась калачиком Рен. Осторожно приподняв голову, она огляделась.

Пыль почти улеглась, вернее, её разметало потоками взрывной волны. Внешней стены почти не осталось, лишь небольшой фрагмент, чудом уцелевший после атаки. Патч поднял взгляд и увидел огромную трещину в потолке. И посмотрел туда, где была камера Гамельнского Крысолова. Бóльшая часть стены, разделявшей их камеры, рухнула, внешнюю же снесло целиком. Сам Крысолов лежал на полу под грудой камней и повторял: «Да. Да…»

Патч вдруг осознал, что смотрит на него без всякого страха. Он шагнул к нему. И заметил какое-то движение – там, за пределами проёма. Обернувшись, он увидел, как драконы выстроились в линию, удерживая оборону. Небольшая группа, похожая на почётный караул, отделилась от общего строя. Три дракона в искусно украшенных доспехах летели в сопровождении бойцов в чёрной броне. Миновав линию обороны, они стали приближаться к Замку.

Патч понял: это Триумвират со стражей. Правители Земель Драконов лично пришли забрать свою жертву. Скоро они достигнут цели. Патч подошёл к камере Гамельнского Крысолова, чувствуя, что обязан его увидеть.

Тот был тяжело ранен. Огромный обломок стены придавил ему ноги. Железную Маску со стороны лица тоже заметно повредило. Не в силах оторвать взгляд, Патч смотрел, как Гамельнский Крысолов поднял руки и потянул за край Маски. Через несколько секунд передняя её часть отломилась и со звоном упала на пол.

Теперь Патч смотрел прямо в глаза этому жуткому человеку.

– Да, – произнёс тот и закашлялся, на губах его выступила кровь. Но защитные чары Маски, те, что не позволяли ему говорить, больше не имели над ним власти. – Да… я… – тихо начал говорить он.

Патч по-прежнему не испытывал никакого страха, несмотря на то, что стоял перед самым ужасным злодеем из всех, кого порождала земля. И тут он понял, что на самом деле говорит этот человек.

Что именно он пытался сказать всё это время.

Это было не просто «Да». Не то единственное слово, которое все упоминают, рассказывая его историю. Это лишь начало предложения, которое он никак не мог произнести полностью.

Всё это время и до сих пор.

– Да… я… – с облегчением произнёс человек, глядя на мальчика, и, сглотнув, с глубоким вдохом продолжил: – Да я не Гамельнский Крысолов!

Шум крыльев послышался совсем рядом – драконы в чёрных доспехах влетели в камеру. Они подняли кусок стены, придавившей человека в Маске. Камни грудой посыпались на пол.

На его заострившемся лице не было ужаса. Патч подумал, что наконец этот человек чувствует себя освобождённым.

Триумвират ожидал поблизости – они кивнули. Дракон, схвативший человека, оглушительно закричал и взмыл в воздух, поднявшись над укреплениями Замка. Остальные присоединились к Триумвирату, образовав круг. Все приготовились. Дракон в чёрных доспехах разжал лапу, и пленник полетел вниз.

Вытянув шеи, остальные выпустили струи огня, поглотившие падающего человека. Несколько секунд спустя на землю упали обугленные кандалы, и ветер разметал прах по ветру.

Патч посмотрел на Железную Маску. Перебравшись через обломки, он подобрал её и вернулся в свою камеру.

Рен злилась и громко пищала от ужаса.

Каменная крошка сыпалась на голову, и в тот момент, когда мальчик оказался рядом, раздался оглушительный треск. Рен прыгнула ему на плечо и возмущённо замахала лапками.

– Ты перепугал меня! Обещай, что больше не будешь делать подобных глупостей!

Но прежде чем он смог ответить, каменный пол под ними дрогнул и резко просел. Мальчик понял, что падает.

12 Не совсем мёртв

Патч замер, неловко упираясь коленями в камень. От пола откололась целая плита, и они с Рен улетели вместе с ней вниз. Падая, плита зацепилась за выступ скалы, внутри которой находились самые тёмные и страшные подземелья Замка. Совсем рядом в скальной стене открылась небольшая расщелина – футов в десять глубиной.

Патч и Рен растерянно переглянулись. Вдруг она в ужасе запищала и показала наверх – прямо на них летел ещё один обломок стены. Схватив крыску, Патч быстро нырнул в расщелину – за секунду до страшного удара и ровно в том месте, где они только что сидели. Когда пыль рассеялась, мальчик выпрямился, выглянул и крепко зажмурил глаза, чтобы не видеть, как рушится Замок. Послышались крики. Открыв глаза, Патч увидел, как вместе с камнями в пропасть падают узники. Плита, вместе с которой они упали, рухнула дальше вниз, увлекаемая другими обломками. Уступ, остановивший их падение, тоже обрушился следом.

Патч и Рен были футов на пятнадцать ниже того места, где раньше находилась их камера. Наружная стена Замка была разрушена почти полностью. Со всех сторон слышались отчаянные крики о помощи.

Тут мальчик заметил, что всё ещё сжимает в руке Железную Маску. Подумав, он привязал её к свёртку на поясе. Затем, посадив крыску на плечо, он аккуратно и очень медленно, прижимаясь спиной к отвесной скале, и пробрался как можно дальше вглубь расщелины. Оказалось, в ней можно даже сидеть.

– Думаю, надо подождать, пока всё успокоится, – предложил Патч, видя, что его спутница замерла от ужаса, – а потом уже пойдём.

Но ждать пришлось очень долго.

В конце концов крики стали звучать всё реже и тише, пока совсем не прекратились. Камни время от времени ещё падали, но самые дальние подземелья, кажется, остались невредимы.

Вскоре послышались голоса. Обсуждали повреждения и высказывали предложения, как укрепить Замок, пока его не начнут отстраивать заново.

Патч перестал дрожать. Но выходить наружу до темноты он всё-таки опасался. Наверняка все решили, что он погиб, и вряд ли в ближайшее время станут его искать. А вот если заметят на скалах человека в арестантской робе, точно вышлют погоню.

В отдалении армия драконов неспешно готовилась к отбытию. Со стороны Замка никаких ответных действий не поступало: драконы прилетели для того, чтобы убить Гамельнского Крысолова. После его казни поводов для сражения не осталось.

Где-то внизу, среди деревьев, виднелись проплешины – там, где упали самые крупные фрагменты стен. Чуть дальше Патч разглядел ещё одну проплешину – поменьше.

– Как думаешь, не там ли разбился посланник драконов?

Рен некоторое время всматривалась в сумрачную даль, затем спросила:

– Думаешь, он мог выжить?

Патч вспомнил, с какой высоты дракон летел и с каким звуком ударился о землю.

– Сомневаюсь.

Скорее всего, драконы забрали тело своего товарища во время одной из атак. Патч понял, что сочувствует посланцу и что ему очень стыдно за флейтистов, напавших на того со спины, несмотря на белый флаг.

Тем временем драконья армия поднялась в воздух и отправилась в обратный путь к родным землям. Отдалившись на значительное расстояние, они снова стали похожи на стаю птиц. Тьма драконов рассеивалась.

Когда они скрылись из виду, послышались звуки молота, бьющего по камню, и голоса работников, приступивших к ремонту Замка.

Патч опустил Рен на пол, она тут же юркнула куда-то в сторону и схватила жука. Откусив ему голову, она радостно захрустела и лишь затем заметила недоумение на лице своего друга. Быстро закончив трапезу, крыска взмахнула лапками:

– Вообще-то они довольно вкусные. Как карамельки!

– Поверю тебе на слово, – мальчик поморщился.

С наступлением сумерек работники ушли. Патч и Рен осторожно выглянули из своего убежища и увидели на стене совсем новые деревянные конструкции, перехваченные верёвками. Удивительно, как быстро рабочие сделали это!

Луна освещала стену через тонкую пелену облаков. – Думаю, теперь можно идти, – сказал Патч. Проверив, хорошо ли закреплён свёрток на поясе, он поплотнее примотал к нему Маску Гамельнского Крысолова и посадил свою спутницу на плечо. – Если начну падать, спрыгивай в сторону, чтобы я тебя не придавил. Ты выживешь, даже если свалишься с большой высоты, – Рен ответила ему тяжёлым взглядом. – Хорошо, хорошо. Не упаду. Ладно. Пора насвистеть нам немного храбрости – её избыток точно не повредит.

Патч выводил Песнь Храбрости так хорошо, как только мог делать это без Флейты. Ещё ребёнком он слышал мелодии, которые делали его смелее. Всякий, кто хоть раз ощущал прилив надежды, исполняя вместе с другими какую-то песню, поймёт, что чувствовал мальчик. Ведь сила музыки очевидна даже для тех, кто почти ничего не знает об Искусстве Флейты. Но, изучив эту науку в Тивискане, Патч осознал истинную мощь, какой на самом деле обладает музыка.

Мальчик ощущал, как сила в прямом смысле бежит по венам.

Спокойствие. Уверенность. Храбрость.

«Я смогу это сделать», – повторял он, подбираясь к краю расщелины.

Тут он посмотрел вниз.

«Я не смогу это сделать», – он резко отпрянул и отступил.

Их ждал очень долгий путь вниз, путь по отвесной скале. Очень опасный путь.

– Ты в порядке? – поинтересовалась Рен.

Патч тяжко вздохнул и кивнул.

– Теперь я чуточку храбрее, – через минуту сказал он. – Осталось понять, как лучше всего спуститься.

Мальчик начал выстраивать Песнь Восхождения (или Скалолаза?), придерживаясь единого ритма. Мысленно он уже чувствовал каждый свой шаг и каждый камень под ногой, радуясь, что нашёл надёжную опору.

Насвистывая, мальчик пытался забыть, откуда пришло множество песен, где они были впервые придуманы, а когда – улучшены.

Война.

Флейтисты веками сопровождали армии, а иногда и сами принимали участие в миссиях: разведка, вторжение, захват. Песнь Восхождения, например, позволяла группе бойцов преодолевать препятствия, которые казались непреодолимыми.

И хотя не все песни придуманы для войны, получалось так, что очень многие были рождены именно в сражениях.

Патч насвистывал Песнь Восхождения, закрыв глаза, пока не почувствовал единство с камнем – когда тот сам поговорит, куда ставить ногу и сам ведёт руку к надёжной опоре.

Вот теперь можно спускаться.

Патч сел, свесив ноги с края обрыва.

Призрачный лунный свет уже был не нужен – мальчик знал, как спуститься со скалы наощупь. Реальным казался только выступ или ступень, на которую он опирался, остальное будто растворилось. Хотя изредка внимание рассеивалось, и нужно было менять мелодию. Когда приходил страх, Патч насвистывал Песнь Храбрости, когда же уверенность движений ослабевала – возвращался к Песни Восхождения.

И только когда нога коснулась твёрдой земли, мальчик перестал свистеть и посмотрел вверх. Оказалось, что снизу невозможно даже разглядеть тот выступ, с которого они с Рен только что спустились. Как долго они шли? Сколько часов или сколько веков?

Мальчик заметил, с каким восхищением Рен глядит на него. Лапками она крепко обняла его за шею. Патч снял крыску с плеча и осторожно опустил на землю.

– Мы справились, – сказал он. И вдруг упал на колени, прощаясь с остатками последнего тюремного обеда.

– Куда теперь? – тихонько спросила Рен, когда бедняге стало полегче.

– Помнишь письмо Эрнера? – спросил он, вытирая рот. – Отправимся в аббатство Марвил, чтобы тебя расколдовать! Если ты не передумала, конечно. – И не надейся! – её лапки красноречиво взлетели вверх.

Теперь, когда спуск был позади, Патч почувствовал, что замёрз. Зима в Тивискане была довольно мягкой, но тюремная роба совсем не грела.

– Жаль, они забрали мой сюртук, – вздохнул он, растирая руки, – ты тоже замёрзла?

– Я в порядке, – ответила Рен, – я же в шкуре.

– Что ж, тогда идём в аббатство, – мальчик указал на деревья впереди, – вон туда, через лес. Надо убраться подальше от Тивискана, чтобы нас не обнаружили. Я теперь беглый заключённый, Рен. Надо быть хитрым и изобретательным! Послезавтра мы будем у реки Пенанс и вдоль неё пойдём на север.

– А когда меня расколдуют, что будет с тобой? – она указала на Железную Маску. – Ты последний, кто видел Гамельнского Крысолова живым. Наверняка ты прославишься!

Патч покачал головой и отвязал Маску от пояса, чтобы получше её разглядеть.

– Мне не нужна известность, Рен. Наоборот! Если Рандел Стоун узнает, что я жив, он сделает всё, чтобы вернуть меня в темницу.

Мальчик поднёс Маску к глазам, чтобы рассмотреть повнимательней. Повреждённые элементы легко встали на место, стоило на них легонько нажать, а вот сам замок сломался и починить его явно уже не получится.

Каждый миллиметр внутренней поверхности Маски покрывали символы, которые он видел в книге древней магии из библиотеки Тивискана. Мальчик протёр металл, чтобы получше разглядеть руны, и удивился, каким грязным тот оказался. То, что на первый взгляд казалось ржавчиной, было просто грязью.

– Гамельнский Крысолов снял Маску прямо перед тем, как его забрали драконы, – вслух размышлял Патч. – Но я-то зачем взял её с собой? Надо было бросить её там, и дело с концом.

Изучая Маску, он увидел, что она состоит из небольших, перекрывающих друг друга пластин, которые мягко соединены между собой, благодаря чему Маска плотно прилегает к лицу, повторяя его контуры. Он попытался подвигать детали друг относительно друга – ничего не вышло. Но вдруг после некоторых усилий пластины с одной стороны немного поддались и сложились. Мальчик попробовал сделать то же самое с другой стороны – и тут вся Маска свернулась сама собой в плоский квадрат размером с ладонь.

– Как интересно! – произнёс он и посмотрел на Рен. – Думаю, стоит сохранить. Что скажешь?

– Артефакт, – кивнула Рен, – будешь смотреть на неё и вспоминать, как самый великий злодей на свете наконец получил по заслугам, и ты это видел своими глазами!

– Не думаю, что мне когда-нибудь захочется вспоминать об этом, Рен, – начал было Патч и вдруг его осенило: Рен не слышала, что сказал тот человек!

«Я единственный, кто слышал последние слова Гамельнского Крысолова! – подумал он. – Если это вообще был он!»

Внезапно это знание превратилось в чудовищный груз: если последние слова узника были правдой, значит он стал жертвой невероятной несправедливости. Хуже того – это означало, что настоящий Гамельнский Крысолов всё ещё на свободе.

И если это действительно так, не обязан ли Патч сообщить об этом Совету?

«Они снова бросят меня в темницу, – подумал он, – поверят они мне или нет, но я всё равно до конца дней останусь гнить в подземельях».

Патч привязал Маску обратно к свёртку. Скоро ему потребуются деньги, а странные магические предметы высоко ценятся.

Посадив Рен на плечо, мальчик пересёк небольшой подлесок и вошёл в лес. К моменту, когда стало светать, они уже были достаточно далеко от Тивискана, и Патч наконец вздохнул свободнее.

Чем дальше они шли, тем гуще становились заросли. Небо быстро светлело, позволяя мальчику получше выбирать путь. Впереди среди деревьев показался просвет.

– Поляна? – спросил он. Рен пожала плечами. Когда они подошли поближе, то увидели сломанные верхушки деревьев и тёмный силуэт на земле.

– Это посланник? – спросила Рен.

Патч замер. Драконы не оставили бы своего падшего товарища! Но чем ближе они подходили, тем очевиднее становилось, что это действительно посланник, поверженный, неподвижный. Драконы всё же оставили эту единственную и при этом случайную жертву.

– Не понимаю, – пробормотал Патч, – почему они не забрали его?

– Это так грустно! – добавила Рен.

– На него напали со спины! – добавил Патч. – Когда я это увидел, то устыдился, что я Флейтист. Но здесь ещё хуже – такое пренебрежение со стороны своих! Мальчик сам поразился тому, как сильно разозлился на драконов.

– Это совсем не похоже на них! Когда я ещё учился в Тивискане, то много читал про их жизнь. Когда дракон умирает, его тело забирают представители Ордена Черепа – самого древнего и самого загадочного в их культуре. Тело хоронят глубоко под землёй, в полнейшей секретности, и место захоронения остаётся тайной для всех.

– Значит у драконов даже нет могил, куда могут приходить их родные?

Рен нахмурилась. Патч кивнул.

– Этой традиции много тысяч лет. Не забывай, люди всегда считали, что драконы обладают магической силой. Найдётся немало идиотов, готовых купить любое зелье, если им сказать, что там есть толчёный зуб дракона, например. Представляешь, сколько проблем возникло, если бы могилы драконов не держали в секрете и их было несложно разграбить?

Когда Патч впервые увидел посланника, он заметил странные проплешины на его шкуре и решил тогда, что это шрамы. Но теперь разглядел такие же вокруг закрытых глаз и сжатой пасти. Морда дракона была странной формы, как будто сломана. Крылья бессильно раскинулись в стороны, под одним виднелась кровоточащая рваная рана.

– Вот что осталось от этого гордого создания, – вздохнул мальчик. – Он храбро встретил свою судьбу, но лишь мы с тобою, Рен, можем его оплакать. Беглый узник и проклятая крыса.

Патч подошёл ближе. Дракон оказался не слишком крупным, голова его была едва ли больше четырёх футов в длину и двух в ширину. Что-то в этих бледных отметинах не давало мальчику покоя, особенно подозрительны были те, что на крыльях.

– Мы можем что-нибудь сделать? – спросила Рен.

– Ну, похоронить его мы точно не можем, – ответил Патч, – на это уйдёт не меньше недели, у нас нет столько времени.

– Ты мог хотя бы что-нибудь сказать, – предложила она.

Патч кивнул. Он попробовал вспомнить всё, что знал о драконах, и откашлялся.

– Сегодня мы просим Богов Огня обратить свой взор на землю и увидеть этого падшего воина, чтобы забрать его к Великому Пламени и…

В эту секунду Рен хлопнула его по щеке. Патч раздражённо посмотрел на неё – прервать его в такой важный момент! Она яростно махала лапками, указывая на дракона. Мальчик поднял на него взгляд.

Глаза дракона были открыты. Он смотрел прямо на них.

– Можешь перестать нести эту чушь, пожалуйста? – произнёс тот своим глубоким голосом. – У меня и без того был омерзительный день, и меньше всего мне сейчас хочется слушать эти религиозные подвывания.

13 Посланник

Дар речи вернулся к Патчу не сразу. Осознание, что он стоит рядом с живым драконом, тем более раненым и явно раздражённым, вызвало у него приступ паники. Мальчик лихорадочно копался в памяти, пытаясь вспомнить наиболее вежливую форму обращения, пока не всплыло слово «секен» – вариант обращения «сэр».

– Рад, что вы живы, секен!

Дракон настороженно посмотрел на мальчика и проворчал.

– Не называй меня так.

Глаза Патча округлились.

– Простите, я думал, это верное обращение…

– О да, это верное обращение, – перебил его тот, поднимаясь, – к дракону. Но я не дракон! И после того, что случилось сегодня, подозреваю, что между мной и этими пустоголовыми идиотами всё кончено. – Не… – начал было Патч, но голос подвёл его. Он снова посмотрел на сидящее перед ним существо. Что-то здесь не так. Если не считать очевидных ран, только проплешины на крыльях вызывали подозрения. Морда казалась деформированной, но наверняка она повредилась при падении. Только теперь мальчик понял – она скорее напоминает клюв. Проплешины на крыльях и вокруг морды – это вырванные или подпалённые перья.

Существо село, и тут Патч заметил густое оперение на его лапах. И хотя передние когти очень походили на драконьи, задние скорее напоминали ястребиные или…

«Ох, ну конечно!» – догадался Патч и невольно улыбнулся. Он всё понял. Хотя эта улыбка только сильнее разозлила искалеченное существо, Патч ничего не мог с собой поделать и продолжал улыбаться.

Приметы как дракона, так и грифона.

– Вы дракогриф! – воскликнул мальчик. Увидев непонимание на мордочке Рен, Патч пояснил: «Наполовину дракон, наполовину грифон». Простите, я просто никогда раньше не встречал дракогрифа. Вообще-то я и дракона никогда не встречал, и грифона тоже, но если уж на то пошло, их в мире множество! Но дракогриф! Вот уж действительно настоящая честь для меня!

– Почему это честь? – быстро спросила Рен.

Дракогриф внезапно выпрямился, удивлённо глядя на Рен.

– Твоя крыса может говорить? С первого взгляда могу узнать язык жестов мерисакс! Последние семь лет я служил наёмным телохранителем на Островах Восточных Морей. Там все на нём говорят. Значит проклятье – это то, что она способна говорить?

– Проклятье? – не понял Патч.

– Да. Когда вы подошли, ты назвал себя беглым узником, а её проклятой крысой.

Патч моргнул, затем посмотрел на Рен.

– Прекрасно! – взмахнула она лапками. – Мы в бегах всего несколько часов, а уже успели себя выдать.

– Пожалуйста, – протянул дракогриф, – не бойтесь, я вас не выдам. Я не друг флейтистам, это факт. Даже если ты один из них, – Патч уставился на него, широко раскрыв рот, – я слышал, как ты говорил, что из-за того, что они напали на меня со спины, тебе стыдно быть флейтистом.

– Я говорил? – изумился Патч. – Да, я говорил. Чёрт. В следующий раз надо осторожнее выбирать слова. Быть беглым узником труднее, чем я думал.

– Я же сказал, не надо меня бояться, – дракогриф протянул переднюю лапу.

«Руку», – мысленно поправил себя Патч. Драконы и грифоны называли её именно так, и было бы невежливо думать о ней иначе.

Рука Патча, которую он протянул в ответ, на фоне руки дракогрифа выглядела совсем маленькой.

– Меня зовут Барфер. Барфер Кнопферкеркл.

– Барфер Ноп-фур-кер-кил, – старательно повторил Патч.

– Именно, – ответил Барфер, – фамилия дракона, имя грифона. А ты?

– Патч Брайтвотер, – представился Патч, – осуждённый неделю назад, а теперь свободный и, надеюсь, официально погибший. А это моя подруга Рен Коббл, девочка, ставшая крысой из-за проклятия Колдуна. Это я научил её языку жестов, чтобы мы могли разговаривать. Она всё схватывает буквально на лету.

Барфер пристально посмотрел на Рен.

– У тебя действительно красивый окрас! – отметил он. – Особенно мне нравятся красные кольца на хвосте.

– Большое спасибо, – с улыбкой поблагодарила его Рен.

– Значит проклятие Колдуна? – задумчиво произнёс Барфер. – Как же мне жаль, что Колдуны такие мерзкие твари! Только подумать, сколько пользы они могли принести, будь они хоть немного добрее!

– Это точно, – вздохнула Рен.

Барфер снова посмотрел на Патча.

– А ты не слишком молод для узника?

Патч недовольно нахмурился.

– Мне уже тринадцать! – сказал он, стараясь прозвучать как можно солиднее.

Рен подавила смешок и тут же заслужила его недовольный взгляд.

– Я не хотел тебя оскорбить, – ответил Барфер, – просто мне кажется, это жестоко – присудить такое суровое наказание такому молодому.

Он посмотрел вверх, сквозь ветви деревьев. Патч и Рен проследили за его взглядом и наконец смогли разглядеть, какой урон был нанесён Замку.

– Я видел, как ярко горели огни, когда они казнили Гамельнского Крысолова, – сказал Барфер, – слышал крики, когда другие узники падали в пропасть и погибали. Но вы выжили. Кажется, у судьбы на вас свои планы!

– Надеюсь, что нет, – поёжился Патч, – я бы предпочёл найти способ зарабатывать на жизнь, тихую и спокойную. Кажется, я это заслужил.

– Как же ты пережил падение? – спросил Барфер. – Или люди прочнее, чем я думал?

– Я не упал, а спустился по скале, – пояснил Патч. – А как же ты пережил падение? Я слышал такой грохот, когда ты упал!

– Приземление нельзя было назвать мягким, это правда, – сказал Барфер и медленно сложил крылья вдоль спины, затем размял ноги, болезненно поморщившись.

– Ты уверен, что тебе не нужно отлежаться? – спросил Патч.

– Пару недель летать я точно не буду, – ответил Барфер, – но в остальном можно считать, что я отделался парой синяков.

– Поразительно, – вздохнул Патч, обменявшись с Рен восхищёнными взглядами. И они оба подняли глаза к небу, пытаясь представить, с какой высоты он упал.

– Что ты знаешь о дракогрифах? – поинтересовался их новый знакомый.

– Что они крайне редко встречаются, – ответил Патч, – пожалуй, на этом всё.

Барфер кивнул.

– В целом, дракогрифов можно разделить на два вида. Одни называются высшими, другие – низшими. Высшие взяли себе самые красивые черты драконов и грифонов, но они слабые. Низшие напротив переняли всё, что касается мощи. Мы не слишком красивы, зато и убить нас не так-то просто. Разумеется, драконы и грифоны предпочитают тех, что помилее, но я ни секунды не жалел о том, каков я есть.

Он широко улыбнулся, и Рен с Патчем поняли, что улыбаются в ответ.

– Мне он нравится, – сообщила Рен.

– Мне тоже, – согласился Патч.

– Ну что, мои новые друзья! – воодушевлённо сказал Барфер. – Куда вы направляетесь?

– Через этот лес протекает река Пенанс, – ответил Патч, – если пойти вдоль неё, можно попасть на Коллоссонский тракт, а по нему добраться до аббатства Марвил. Мы слышали, там есть человек, который может снять с Рен проклятие.

– Тогда нам не стоит задерживаться! – улыбнулся Барфер.

– Нам? – Патч поднял брови.

– Вы же не против, если я присоединюсь? За мной, судя по всему, никто не вернётся, а летать я смогу ещё не скоро. Так что не откажусь от доброй компании.

Патч посмотрел на Рен.

– Почему бы и нет? – взмахнула она лапками.

– И правда, – согласился Патч. – И… хотел спросить – вы как-то не особенно злитесь на драконов, которые вас тут бросили. Я бы на вашем месте рвал и метал!

Барфер только отмахнулся.

– Не хочу принимать всерьёз этот сброд. Они не слишком-то радовались, когда я к ним присоединился в Землях Драконов, и явно ещё меньше обрадовались бы, вздумай я сейчас к ним вернуться, – он развёл руками. – Как я и говорил, драконы предпочитают красивых дракогрифов. А на меня смотрят так, будто я ошибка природы.

Рен яростно показала жестами всё, что думает о драконах.

– Тебе стоит выбирать выражения, – поморщился Патч. И заметил, что свиток с требованиями, который Барфер читал перед Замком, всё ещё при нём. – Когда я увидел, как ты летишь к Замку, то подумал, это большая честь – лично озвучить требования Триумвирата.

– Я вызвался добровольцем, потому что других желающих не было, – сказал Барфер и нахмурился. – Вот и думай теперь, знали они, что так выйдет, или как… – он коротко встряхнул крыльями и снова потянулся. – Ну, довольно разговоров. В какой стороне река?

Патч указал на густые заросли колючего кустарника.

– Там. Это если по прямой. А вот там, – он показал в другую сторону, – нам будет проще идти.

Барфер кивнул и бросился вперёд, прокладывая путь сквозь колючие заросли с такой лёгкостью, будто это была просто густая трава.

Патч улыбнулся своей спутнице, пожал плечами и двинулся следом.

* * *

Издали доносилось тихое журчанье реки. Барфер остановился.

– Кто-нибудь из вас чует запахи? – спросил он. – Медведей, к примеру? Или волков?

– Медведей? – спросил Патч и посмотрел на Рен, которая явно испугалась.

Но Патч, следуя за дракогрифом, чувствовал себя в безопасности, как никогда раньше:

– Не думаю, что нам стоит их бояться, Рен.

– Вообще-то стоит, но не медведей, – добавил Барфер, – а мертвецов.

Он задрал морду и старательно принюхался, поворачиваясь в разные стороны.

– Там, – наконец сказал он, – и это человек, добавил он и подвёл их к небольшому холму, заросшему деревьями и плющом.

Остановившись, дракогриф отогнул плющ.

Они увидели тело в длинном, разорванном в нескольких местах сюртуке, на котором отчётливо читались следы чьих-то когтей. Под сюртуком остались только кости. Череп будто широко ухмылялся.

Патч посмотрел на эту улыбку и невольно представил себя на месте этого мертвеца.

– Я уже говорил, как здорово, что ты всё-таки с нами, Барфер? – Рен радостно кивнула.

– Он тут уже несколько месяцев лежит, – сказал Барфер. – Скорее всего медведь напал. Смерть страшная, но быстрая, – продолжая раздвигать плющ, он поднял грубую наплечную сумку, похожую на ту, что носил Эрнер. – Что это у нас тут?

Патч принялся развязывать тесёмки. Внутри лежала простая хлопковая рубашка, нож в ножнах, кремень, небольшой бурдюк и плесневелый хлеб, который пришлось тут же выбросить.

– Базовый набор путешественника, – подвёл итог Патч. – Вероятно бедняга шёл вдоль реки, в поисках новой жизни.

Он встряхнул рубашку. Она оказалась довольно чистой, хоть и немного слежавшейся. Патч тут же опустил Рен на землю, стянул свою грубую тюремную робу и вместо неё надел новую рубашку, печально взглянув на рваный сюртук.

– Жаль, что его так подрали, – вздохнул он, – кажется, он крепкий и был бы хорош.

Барфер пожал плечами:

– Его можно спасти. А если как следует прополоскать в реке, то он даже пахнуть не будет, – дракогриф посмотрел на Патча. – Кстати… Иди-ка к реке, Патч Брайтвотер, и смой с себя всю тюремную вонь. У меня от неё глаза слезятся ещё больше, чем от запаха мертвечины, – он обернулся к останкам и задумчиво посмотрел на них. – А пока я подумаю, что можно сделать с сюртуком.

14 С чистого листа

Мальчик глубоко вздохнул и с силой потёр руки – от его дыхания шёл пар.

– Холодно? – спросила Рен.

Патч попытался кивнуть, но у него зуб на зуб не попадал. Мальчик разделся и прыгнул в реку, вода оказалась почти ледяной. Вскрикивая и причитая, он мылся так быстро, как только мог, после чего выскочил на берег.

Ещё до купания он развернул свой свёрток и оставил его возле упавшего дерева, на котором сидела Рен, так что, выходя из воды, он тут же замотался в одеяло. Затем насухо вытерся, оделся и снова собрал свои немногочисленные пожитки. Рен запрыгнула ему на плечо и почувствовала, что мальчик всё ещё дрожит.

Тем временем Барфер зашивал порванный сюртук. Патч никогда бы не подумал, что когтистые руки дракогрифа способны на тонкую работу, но тот удивительно ловко обращался с иглой и ниткой.

Покопавшись в сумках, Барфер достал ещё одну катушку. Заметив Патча, он расплылся в улыбке.

– Несколько крупных швов и парочка поменьше – вот и всё! – воскликнул он. – Скоро закончу. – И, присмотревшись к мальчику, обеспокоенно спросил: «А твои губы должны быть такого синего цвета?»

– В-в-в-вода х-х-холоднющая, – ответил Патч, – мне н-н-не н-н-нравится х-х-холод.

– Ох, прости, я должен был об этом подумать! – покачал головой Барфер. Отложив шитьё, он отошёл подальше и широким взмахом хвоста очистил участок земли от травы и мусора, а в центре насыпал горку земли и набросал камней и сухих веток.

– Отойдите, – велел дракогриф и, склонившись над холмиком, широко раскрыл пасть, издав странный, булькающий звук, кашлянул и стукнул себя по груди. – Подождите, сейчас всё будет, – проговорил он и снова распахнул пасть.

В этот раз оттуда вырвался язык пламени, охвативший хворост – с таким звуком разгорается обычно кузнечный горн. Жар дотянулся даже до Патча и Рен, стоявших поодаль, и окоченевший мальчик был тому несказанно рад.

Барфер поддерживал огонь, пока земля не начала мерцать, а камни – заметно потрескивать.

– Ну вот, – сказал он наконец, – грейся!

Пучки перьев вокруг его пасти почернели, а одно перо и вовсе загорелось. Облизнув большой и указательный палец, Патч потянулся и потушил его.

– Спасибо, – сказал Барфер, – дракон и грифон в одном организме не всегда удачно дополняют друг друга. Взять хотя бы грифоньи перья в сочетании с огнедышащей пастью – скоро они опять выпадут, вот увидишь.

Патч сел на землю, наслаждаясь теплом. Рен у него на плече тоже вытянула лапки поближе к огню. Барфер держал сюртук на вытянутых руках, изучая результаты своей работы.

– Постираю его, когда закончу, – сказал он, – на горячем камне должен быстро высохнуть, – с этими словами он вернулся к шитью.

Патч и Рен следили за его работой с откровенным недоумением. Вскоре дракогриф заметил их взгляды. – Что-то не так? – спросил он.

– Прости, – неловко начал Патч, – но, просто… серьёзно, шитьё?

– Мама научила меня, – ответил Барфер. – Это для крыльев.

Он слегка расправил левое крыло, и друзья увидели, что рваная рана была аккуратно зашита. Барфер провёл по ней рукой.

– Я ужасно обращаюсь со своими крыльями, – пояснил он, погружаясь в приятные воспоминания, – так всегда было. Они такие же крепкие, как у дракона, но я привык, что остальные части меня ещё крепче, – в подтверждение своих слов, он поднял толстую ветку и сломал её о собственную голову. – Вот, видите? В детстве я был неуклюжим и постоянно рвал крылья. Если их зашить, они быстрее заживают, но маме надоело это делать, вот она меня и научила. Практики у меня хватает, поверьте.

Несколько минут все молчали: Барфер зашивал сюртук, а друзья грелись у огня. Патч развернул одеяло, которым вытирался, и перенёс его поближе к теплу, чтобы высушить.

– Кстати! Покажи ему Маску Гамельнского Крысолова! – предложила Рен.

– Не хочу пока, – едва слышно пробормотал Патч.

Однако Барфер увидел жесты Рен.

– Маска Гамельнского Крысолова? – оживился он.

Патч пожал плечами.

– Он был в соседней камере. Я видел, как он погиб, причём был гораздо ближе к нему, чем ты. Он снял Маску перед тем, как его забрал из камеры дракон. А я её подобрал.

– Настоящая Железная Маска Гамельнского Крысолова? – поражённо переспросил Барфер.

Патч поднял Маску, раскрыл её и передал Барферу. – Невероятно, – выдохнул тот, вертя её в руках и повторяя действия Патча в обратном порядке. Маска сложилась. – Вчера мы стали свидетелями исторического события. Злодея наконец уничтожили, – он медленно покачал головой и вернул Маску Патчу. – Ну что ж, чем скорее я постираю и высушу этот сюртук, тем быстрее мы сможем продолжить путь. – И, забрав одежду, направился к реке.

Патч сложил вещи в кожаную сумку неизвестного путника. Он посмотрел на гору костей, оставшуюся от него.

– Этот человек искал новой жизни, но надежды и мечты привели его к этой ужасной смерти, – проговорил Патч и покачал головой. – Глядя на эти останки, невольно задумаешься, как бы плохо всё ни сложилось, мы ведь живы, а значит нам повезло больше, чем этому несчастному.

– Я тоже об этом подумала, – добавила Рен.

– О чём? – спросил Патч.

– Стоит держаться подальше от медведей, ответила она и широко улыбнулась.

Вдоль реки идти было легче. Патч не мог нарадоваться на новый сюртук. Барфер хорошо его постирал, правда, странный запах ещё остался, но в сюртуке было тепло. Несмотря на приближение весны, погода стояла холодная.

К вечеру Барфер нашёл укромную полянку, где они могли остановиться до утра. Уставший после долгого перехода, Патч установил палатку и ненадолго прилёг отдохнуть перед ужином – на который он очень надеялся.

Когда его разбудил громкий писк Рен, снаружи было темно.

Патч выбрался из палатки. Барфер сидел возле небольшого костра, держа над огнём ветку. Присмотревшись, мальчик разглядел насаженную на неё тушку кролика, и его рот тут же наполнился слюной.

– Наконец-то проснулся! – сказал Барфер. – Рен рассказала мне о ваших приключениях. О Паттерфоле и о своём проклятии. А я рассказал ей о своих похождениях по Восточным Морям, – он снял с огня кролика и понюхал, затем протянул его Патчу. Тот отщипнул кусочек мяса и направил в рот.

– Восхитительно! – воскликнул мальчик, даже не успев прожевать.

– Намножко пряных трав, чтобы подчеркнуть вкус, – проговорил Барфер. – Ну же, Рен… закончим игру?

Рен кивнула и подбежала к разложенной коробке с Лисой и Совами, которую Патч только теперь заметил.

– Я научила его! – пояснила Рен. – Он так быстро всё схватывает.

Патч ел мясо и наблюдал за игрой. Барфер неплохо справлялся, но Рен в итоге всё равно выиграла, хотя ей и пришлось попотеть. Патчу такое никогда не удавалось.

Сидя в тепле у костра, наевшись, мальчик с удивлением осознал, что, возможно, у него есть будущее. Упоминание Восточных Морей заставило его задуматься. Их Острова по большей части не попадали под влияние Тивискана, и, следовательно, Флейтист даже без должного образования мог найти там работу, особенно если вести себя с осмотрительностью.

Он мог бы найти работу там!

Конечно, на островах хватало разбойников и пиратов, но, тем не менее, это неплохой вариант – быть Флейтистом, пусть и не тем, каким он всегда мечтал. Но нужно ещё кое-что сделать, чтобы даже этот вариант реализовать.

Нужно сделать себе новую Флейту.

Патч уже приметил несколько самшитовых кустов в лесу, так что найти подходящие ветки не составило бы особого труда.

Новая Флейта для новой жизни.

Этой ночью Патч спал спокойно.

15 Три изгоя

К закату следующего дня они добрались до Колоссонского тракта – довольно громкое название для разбитой дороги, немногим шире обычной. В этот раз в воздухе витал очень приятный аромат – горячей еды.

– Тушёная говядина, – прикрыв глаза, определил Барфер. Его желудок гулко заурчал.

– Свежий хлеб, – добавил Патч, чувствуя, как рот наполняется слюной.

– Должно быть где-то рядом таверна, – подвела итог Рен.

– Жаль, что у того путника не было в сумке денег, – тоскливо вздохнул Патч. Слева раздалось металлическое позвякивание. Обернувшись, мальчик увидел, что Барфер широко улыбается, держа в руке кошелёк.

– Позвольте, я вас угощу! – сказал Барфер. – С тех пор, как я вернулся из Восточных Морей, мне ещё не встречались те, с кем мне бы действительно хотелось разделить трапезу. Зато теперь у меня есть беглый узник и проклятая крыса и для меня это просто отличная компания! Согласны? Устроим пир, а потом вы пойдёте спать в нормальную кровать. Я настаиваю! Тогда до аббатства Марвил мы доберёмся не только сытыми, но и отдохнувшими.

«Кровать, – сладко потянулся Патч, – нормальная кровать!»

Он готов был расплакаться от счастья.

Таверна оказалась за ближайшим поворотом, её внешний вид манил так же, как и аромат. Хозяин сперва испугался, увидев Барфера, но дружелюбие дракогрифа – и его деньги – исправили ситуацию. – Мы хотим закатить настоящий пир, – сказал Барфер, передавая хозяину таверны сияющую золотую монету, – и снять у вас комнату на ночь.

– Подойдёт ли вам для ночёвки наше второе – малое, стойло, мой большой друг? – спросил хозяин таверны. – Там тепло и чисто, и всё будет полностью в вашем распоряжении.

– Прекрасно подойдёт, – ответил Барфер.

Тут трактирщик заметил крысу на плече Патча и нахмурился. Рен приветственно помахала ему лапкой и поклонилась.

– Дрессированная крыса? – удивлённо хмыкнул он. – И умная?

– Вы даже не представляете, насколько! – ответил Патч.

Их отвели к столику в дальнем конце зала и принесли эль: Патчу в большой кружке, Барферу в ведре, а Рен – в напёрстке. Дракогриф настоял – благо трактирщик остался доволен, насколько ручная крыса хорошо воспитана.

Патч покосился на ведро Барфера.

– Я думал, ты попросишь что-то покрепче, – сказал он. Эль варили из ячменя и овса, он был вкусным, отлично утолял жажду, но в этом напитке алкоголя было очень мало.

Барфер только головой покачал.

– Любой крепкий напиток раздражает огненные каналы, – пояснил он, – так что эль для меня – самое то.

Патч понимающе кивнул.

– Тост, – провозгласил он, поднимая кружку, – за тебя, Барфер, и тебя, Рен! Всего несколько дней назад я сидел в камере в одиночестве и отчаянии. Сегодня я счастлив в окружении друзей!

– Спасибо, – ответил Барфер, – но я бы попросил поднять тост за мою маму. Это благодаря ей я вернулся из Восточных Морей, это её подарок обеспечивает нам этот ужин. За мою маму! – он вскинул своё ведро. – Да покоится она с миром.

Патч побледнел.

«Ох, Барфер!» – Рен взмахнула лапками.

– Всё в порядке, не волнуйтесь, – сказал Барфер, – по традициям драконов, она оставила мне то, что мы называем «Исчезающим Даром» – деньги, что лежат у меня в кошельке. Чтобы почтить её имя, я должен потратить их все за месяц, – дракогриф покачал головой, на глаза его навернулись слёзы. – Но я много лет с ней не говорил. Мы поссорились, и я отправился в Восточные Моря. Если бы мой отец был жив, всё бы сложилось иначе, но с тех пор, как он умер, мы с мамой больше не общались ни разу. А о том, что она умирает, я узнал слишком поздно. Церемония погребения уже закончилась, и Орден Черепа забрал её тело в последнее тайное пристанище.

На секунду над их столом повисла тишина.

– Тогда и мы должны поднять бокалы за твою маму, – наконец проговорил Патч, – мне так жаль, Барфер.

Дракогриф благодарно кивнул.

– Она оставила мне письмо. Я думал, она напишет, что сожалеет о нашей ссоре, но там только её последняя воля. Мне так обидно от этого! И всё случилось очень быстро, понимаете. На следующий день после моего возвращения в Земли Драконов они начали собирать армию, чтобы отправиться за Гамельнским Крысоловом. Моя мама всегда восхищалась им – я бы сказал, она была им почти одержима. Поэтому я вызвался добровольцем – чтобы всё увидеть собственными глазами и понять её. Думаю, она бы пришла в ужас от его казни. Месть – это очень плохо.

– Почему она была одержима Гамельнским Крысоловом? – поинтересовалась Рен.

– Она служила советником при Триумвирате. Её все очень уважали. Даже отношения с моим отцом не бросили тень на её репутацию, а ведь драконы очень не любят, когда кто-то из их сородичей влюбляется в грифона, это уж точно. Она заинтересовалась Гамельнским Крысоловом ещё когда пропали человеческие дети. Но когда исчезли драконята, интерес перешёл в одержимость. И пока остальные драконы жаждали объявить войну всему человечеству – потому что Крысолов всё это сделал по их вине! – именно моя мама была голосом разума. Без её советов, боюсь, война была бы развязана.

– Значит мы все должны быть ей благодарны, – сказал Патч.

– Именно, – ответил Барфер, – но из-за этого мы с ней совсем отдалились. И она охладела ко мне. Она искала ответ лишь на один вопрос, самый главный! Зачем Гамельнский Крысолов забрал детей?

– Потому что он был сумасшедшим, – ответила Рен, – мы с Патчем видели его, помнишь? У него такие глаза! Совсем безумные!

Патч почувствовал, что краснеет. Больше всего сейчас он мечтал о том, чтобы забыть слова узника. Он хотел рассказать друзьям правду, но понимал, что это вызовет только неприятности. Проще всего было притвориться, что Гамельнский Крысолов действительно был безумцем, а то, что он сказал перед смертью, его бессмысленный бред.

– И что твоя мама говорила об этих детях? – спросил он.

– Некоторые утверждают, что детей забрали в таинственное волшебное место, полное чудес, – ответил Барфер, – чтобы показать, что люди и драконы могут жить в мире и согласии, положив конец войнам раз и навсегда. Сказочная чушь! Просто чудо, что из- за этого не разразилась война. А мама говорила, что все известные версии тех событий лишены смысла. Но если у неё и были свои мысли на этот счёт, то со мной она ими не делилась. – Он глотнул эля и вздохнул. – Однажды мама вообще перестала о чём-либо говорить со мной. Вот и всё. И я ушёл.

Накрытый стол ломился от яств и олицетворял собой словосочетание «настоящий пир». В самом его центре расположились два запечённых поросёнка, вокруг лежали горы сыров, хлеба, пироги, орехи, фрукты, кругом стояли миски с закусками, похлёбками, сухариками и солёной рыбой. В горшочках дымилось жаркое.

Патч был сражён манерами Барфера. Он-то ожидал, что дракогриф начнёт пожирать угощение в количествах, соответствующих размерам его пасти, но тот неспешно и изящно пробовал блюда одно за другим. И не скупился на комплименты.

– На Островах Восточных Морей быстро привыкаешь к достойной пище, – сказал Барфер довольному хозяину. – А ваше угощение выше всяких похвал!

Они пировали, пока Патч и Рен не почувствовали, что ещё немного и они лопнут. Патч посмотрел на свою тарелку, борясь с искушением съесть ещё кусочек. Мысль о том, чтобы оставить еду, казалась просто кощунственной, но ещё немного – и живот его не выдержит.

Мальчик достал из сумки веточки самшита, которые срезал с кустов по дороге. Рассмотрев их внимательно, он отобрал самую лучшую – прямую, лишённую сучков и других изъянов. Патч очень ясно, во всех деталях представлял свою новую Флейту. Нож, который лежал в сумке мёртвого путника, был достаточно острым, и Патч начал обстругивать кору. – Что ты собираешься сделать? – спросила Рен.

Патч улыбнулся.

– Флейту, – сказал он, – без неё я, как без рук.

– И часто ты мастерил флейты?

– Дважды. Не все делают себе Флейты самостоятельно, но собственноручно сделанную Флейту ты знаешь досконально. – Он сдул стружки. – Правда, мне нужен специальный инструмент для резьбы.

– Скорее бы услышать, как ты играешь! – показав это, Рен села и похлопала себя по животу. – Знаешь, после такого ужина мне кажется, я готова проспать целый месяц.

Барфер согласно кивнул.

– Пир вышел на славу! – с этими словами он громоподобно рыгнул и удовлетворённо улыбнулся. Патч и Рен рассмеялись в голос.

Барфер стал заново наполнять свою тарелку. Две трети всего, что им принесли, он уже съел. Патч подобрал подливку куском хлеба.

– Что ты будешь делать дальше, Барфер, после того, как мы уляжемся? – спросил он.

– Выполню последнюю волю моей мамы, – ответил дракогриф, – она оставила мне инструкцию и там указала место, куда нужно попасть, чтобы взять второе письмо и прочитать его. А когда я всё сделаю, то вернусь в Восточные Моря. В Землях Драконов мне делать нечего. Я всегда тут был изгоем, но мне это, пожалуй, даже нравится, – он улыбнулся и кивнул Рен. – Тебя вот тоже изгнали, только из человеческого облика, но скоро мы это исправим! Что намереваешься делать, когда проклятие будет снято? – Отправлюсь домой, – ответила она, – я так соскучилась по родителям! Но не хочу возвращаться к ним в таком виде.

– А ты, Патч? – Барфер посмотрел на мальчика.

– Когда Рен избавится от проклятия, я провожу её домой. А потом… – он отложил очищенную ветку. – Сейчас я мастерю Флейту, потому что мне её не хватает, но я никогда не смогу стать настоящим Флейтистом. Я ведь тоже изгой. И смогу заработать на жизнь только где-то вдали от Тивискана и его темниц.

– Что ж, – сказал Барфер, – если когда-нибудь окажетесь в Восточных Морях, спросите обо мне в любой таверне на любом из островов. Вам подскажут! – с этими словами он поднял своё ведро. – За нас троих! За изгоев!

Каждый сделал глоток. Барфер вытер пену с морды и сказал:

– Знаете, у грифонов есть древняя легенда, которая называется «Три Изгоя». Слышали?

– Нет, – ответил Патч. Рен тоже покачала головой.

Барфер на секунду задумался, затем вздохнул и сдвинул брови.

– Может, и к лучшему, она не слишком хорошо заканчивается.

16 Аббатство Марвил

Утром они увидели аббатство ещё до того, как подошли к нему. Дорога вывела на вершину холма, откуда открывалась широкая равнина, там и тут усыпанная маленькими домиками. В самом центре красовался большой, изысканно украшенный замок из серого камня. Центральная его часть была довольно высокой, увенчанной множеством шпилей. Её окружили пристройки пониже, также декорированные шпилями и башенками. Со стороны замок напоминал выпустившего иголки ежа – видимо, таким его и задумал архитектор.

– Аббатство Марвил, – сказал Патч, – тут-то нам и расскажут, как расколдовать тебя, Рен.

Крыска выглянула из кармана, где пряталась от утренней прохлады. Посмотрев на долину, она кивнула и без лишних слов снова нырнула в укрытие. Понятно, что Рен явно волновалась, ведь от этого визита зависела едва ли не вся её жизнь.

Путники подошли к высоким деревянным воротам аббатства, украшенным искусной резьбой. Ворота были закрыты, но рядом свисала цепь, привязанная к языку колокола. Патч дёрнул, раздался мелодичный перезвон и звук шаркающих шагов. Маленькое окошко в воротах открылось, из него выглянул молодой монах.

– Да? – спросил он.

– Можем ли мы увидеться с братом Тобиасом? – спросил Патч.

– Подождите минутку, узнаю, – сказал монах и, заметив Барфера, забавно охнул, пискнул и забормотал: – Ох, я… эм… я скоро вернусь.

Окошко закрылось. Судя по звуку шагов, сейчас человек двигался быстрее.

Спустя некоторое время окошко снова открылось, но с той стороны стоял уже другой монах – намного старше первого. С его обветренного лица смотрели пронзительные голубые глаза, которые, казалось, видели тебя насквозь. Через его левую щёку проходил шрам, от лба до самого подбородка. Под его пристальным взглядом Патч сжался, как кролик перед удавом.

– Я – брат Тобиас, – представился монах, – а ты кто таков будешь, парень?

Патч открыл было рот и внезапно понял, что вряд ли стоит называть своё настоящее имя.

– Я, эм… Я Генри, – сказал он, – Генри… Смит, – он почувствовал, как Рен возмущённо заворочалась в кармане. Его слова звучали так фальшиво, что даже назовись он «Арчибальдом Такойтовичем», вышло бы более убедительно. – А это мой друг, Барфер Кнопферкеркл, он дракогриф.

Брат Тобиас коротко кивнул Барферу, явно не слишком смутившись, затем снова посмотрел на Патча.

– Так понимаю, у вас ко мне какое-то дело?

– Я друг Эрнера Витлока, Подмастерья из Высшей Стражи. Он писал вам о жертве проклятия.

От удивления глаза монаха буквально выскочили на лоб – он изумлённо глядел на Барфера.

– Господи, вы серьёзно? Вот уж поистине дьявольское проклятие!

Патч взглянул на друга, который скорее развеселился, чем обиделся.

– Нет, – быстро сказал Патч, – Барфер на самом деле дракогриф, – и распахнул сюртук. Крыска выглянула из кармана и помахала лапкой:

– Это Рен, ей-то и нужна ваша помощь.

– Крыса, значит! – произнес Брат Тобиас. – Вот это больше похоже на то, чего я ожидал. Ну что ж, заходите.

Брат Тобиас распахнул огромные ворота и провёл их через длинный арочный коридор, в котором было достаточно просторно даже для дракогрифа. Патч заметил, что монахи смотрят на них настороженно, а некоторые убегают в ужасе.

– Грифоны тут бывали, – проговорил брат Тобиас, – но дракогрифа мы принимаем впервые. Вам здесь очень рады. Однако после недавних событий попытайтесь понять моих братьев – вы всё же наполовину дракон.

– Недавние события? – спросил Патч.

– Да, – ответил брат Тобиас, – вы пришли с юга, – он кивнул на Барфера, – или прилетели?

– Из-за падения я пока не могу летать, – ответил Барфер, – ещё неделю или даже две.

– Мы пришли с севера, – добавил Патч, – по дороге.

– Жаль, – сказал брат Тобиас, – я надеялся, вы сможете добавить что-то к рассказам путников с Западной Дороги о нападении на Замок Тивискан.

Патч выдавил из себя не слишком убедительный вздох изумления.

– Не может быть! – воскликнул он. – Кто-нибудь пострадал?

– Судя по всему, армия драконов напала на Замок, – ответил брат Тобиас. – Единственными жертвами стали несколько узников Замка, один из которых особо примечателен – Гамельнский Крысолов!

Патч снова ахнул.

– Боже мой!

– Драконы наконец получили, что хотели, – продолжил брат Тобиас, – а тайны Гамельнского Крысолова развеяны по ветру вместе с ним. Люди, конечно, некоторым образом злы на драконов за то, что те напали на Замок, но всё-таки празднуют смерть злодея. Ведь если бы он хотел рассказать правду о детях, то уже давно сделал бы это… – тут на их пути возникли ещё одни ворота. – Вот мы и пришли. Входите.

Миновав арку, путники оказались в саду, окружённом каменными стенами. Одинокий монах, ухаживавший за растениями, бросил на Барфера беспокойный взгляд.

– Всё в порядке, брат Джессоп, – успокоил его брат Тобиас, – тебе нечего бояться.

– Доброе утро, – поздоровался Барфер. Монах молча кивнул и вернулся к своей работе, но было заметно, как он дрожит.

– Аптекарский огород, – пояснил брат Тобиас, жестом указывая на сад вокруг. – Я Целитель, точнее пытаюсь им быть. Уже несколько лет выращиваю целебные растения для аббатства, и мы стараемся вырастить сами всё необходимое. Хотите, можете сесть.

Патч и брат Тобиас расположились на одной из каменных скамеек в центре сада, Рен, выбравшись из кармана, потянулась и устроилась рядом.

– Ну же, – взмахнула она лапками. – Давайте перейдём к делу.

Патч кивнул.

– Значит подмастерье Витлок написал вам и всё объяснил?

– Он сказал, что встретил кого-то, чью внешность изменило проклятие Колдуна, – ответил брат Тобиас. – Это и есть суть дела, так?

– Так, – кивнул Патч, – Рандел Стоун лично предложил ему обратиться именно к вам.

– Да, – чуть раздражённо сказал брат Тобиас, – Витлок упоминал, что служит Подмастерьем у Рандела. Прости, Рен, я не могу оправдать твоих ожиданий. Я написал об этом подмастерью Витлоку, но, боюсь, сделал это слишком поздно.

Рен поникла, Патч растерялся, не зная, что сказать. – Что? – вдруг заговорил Барфер. – Вы не можете так просто лишить бедную девочку надежды!

Брат Тобиас с сожалением покачал головой.

– Мне очень жаль. Подозреваю, что Рандел имел в виду кого-то другого. Наверняка нашего с ним старого знакомого.

– Вы говорите так, будто дружите с Ранделом Стоуном уже сто лет, – сказал Барфер.

– Дружим?! – фыркнул брат Тобиас. – У Рандела нет друзей. Мы были коллегами. Но о колдовстве всё знаю не я, а другой, другой наш общий знакомый. Подозреваю, Рандел посоветовал обратиться ко мне, полагая, что я смогу вас отвести к нему, но, к сожалению, я не могу это сделать. Много лет назад я связал себя обещанием.

Слушая это, Рен смотрела перед собой со слезами на глазах.

– Мне правда очень жаль, Рен, – произнёс брат Тобиас с большим сочувствием.

– Пожалуйста, – попросил Патч, – скажите, где мы можем найти этого человека? Мы обратимся к нему напрямую.

Брат Тобиас посмотрел на Рен. Несколько мгновений он явно мучился сомнениями, но в итоге покачал головой.

– Не могу, – сказал он, – если я нарушу клятву и скажу, где его найти, всё может стать только хуже. Это большой риск. И ради вашей безопасности больше ничего не скажу. Но, думаю, есть другие, кто вам поможет. Позвольте мне посмотреть, кто именно, и я составлю список.

Патч протянул Рен руку, она запрыгнула к нему на ладонь и нырнула обратно в карман сюртука.

Барфер тяжело вздохнул.

– Что ж, значит придётся поискать в другом месте. Брат Тобиас, мы будем благодарны, если вы поскорее дадите нам этот список.

– Боюсь, все они живут довольно далеко отсюда, – ответил брат Тобиас.

– Не проблема, – сказал Барфер, – я доставлю девочку, куда нужно, как только снова смогу летать.

Выглянув из кармана, Рен смахнула слезу и покачала головой.

– Тебе надо выполнить последнюю волю матери, – возразила она, – не откладывай это из-за меня.

– Чушь, – отмахнулся Барфер и посмотрел на брата Тобиаса, – где-нибудь поблизости есть горячие источники? В них я мог бы побыстрее восстановиться.

– Тёплых источников нет, – ответил брат Тобиас, – но я уверен, у нас найдётся кое-что получше. – Он подозвал монаха, который ухаживал за растениями. – Брат Джессоп? Найди брата Даффла и попроси его подойти к нам.

Судя по выражению лица, брат Джессоп был очень рад убраться подальше от дракогрифа.

– Брат Даффл имеет опыт в исцелении иных рас. Я настаиваю на том, чтобы вы остались и позволили ему помочь вам, Барфер. Аббатство сможет принять вас всех на несколько дней.

Барфер кивнул.

– Я был бы очень благодарен, – сказал он и, потянувшись к кошельку, извлёк из него монету, – более того, я бы сделал пожертвование. К тому же, если вам нужно что-то подшить или заштопать – в этом я тоже буду рад помочь.

Тобис странно на него покосился.

– Эм… ну, хорошо. Деньги, конечно, не помешают, спасибо. Наш аптекарский огород недавно зарос огненным корнем, и многие травы пострадали. Так что это поможет решить проблему.

В этот момент в конце дорожки показался довольно полный монах с выражением всепоглощающего восторга на лице. Он уверенно шёл прямо к Барферу. – Значит, это правда! – закричал он и, схватив руку Барфера, активно её затряс. – Дракогриф! Добро пожаловать! Добро пожаловать!

– Брат Даффл, – вмешался брат Тобиас, – позволь представить тебе наших гостей. Барфера, дракогрифа, и его друзей – Генри и Рен. Рен – человек, её проклял Колдун. А Барфер недавно упал и теперь не может летать. Я подумал, вдруг ты чем-то поможешь?

– Разумеется! – воскликнул монах. – Барфер, не могли бы вы расправить крылья пошире? – Барфер выполнил просьбу, и брат Даффл несколько минут внимательно осматривал нового пациента, бормоча что-то себе под нос. – Ясно, ясно, – сказал он, наконец.

– Что скажете? – спросил Барфер.

Брат Даффл неодобрительно покачал головой, цокая языком.

– Вы совершенно о себе не заботитесь! Ваше плечо в ужасном состоянии, на крыльях множество ран, и старых, и новых, и, подозреваю, на вашем теле вообще живого места нет – всё когда-нибудь да пострадало.

Барфер кивнул, явно впечатлённый.

– А вы явно знаете своё дело, брат, – сказал он, – и точно сможете сделать так, чтобы я поскорее снова встал на крыло?

– Разумеется! – ответил Даффл. – Мазь моего собственного изобретения быстро залечит ваши старые раны, а горячие камни и массаж сделают с вашим телом настоящее чудо! – он откашлялся. – Эм-м, не могли бы вы на секунду прилечь? – Барфер растерянно выполнил его просьбу. Брат Даффл встал ему за голову и взялся за крыло чуть выше плеча. – Не шевелитесь, – велел он, – может быть немного… щекотно, – и с неожиданной силой дёрнул крыло назад, а затем резко толкнул вперёд.

Раздался крайней неприятный хрустящий звук, Барфер завопил, вскочил на ноги, метнулся в сторону и зло зыркнул на монаха. Брат Даффл от его резкого движения упал, но улыбка на его лице не померкла, а стала только шире – Барфер подвигал плечом и внезапно улыбнулся.

– Святые небеса! – сказал он. – Что это вы сделали?

Даффл выглядел крайне довольным.

– Ваша секундум хьюмери, то есть плечевая кость была немного смещена, – сказал он, – и ещё долго оставалась бы так. Удивительно, как вы не замечали! – Ничего не понял, что вы сказали, брат Даффл, – сказал Барфер, разминая крылья, – но вы просто гений!

По просьбе брата Тобиаса брат Даффл проводил их от сада кругом к внешним стенам аббатства, где виднелся небольшой каменный дом, он казался очень старым. Открыв дверь, брат показал им большую комнату с массивным камином. Половину комнаты занимали разнообразные деревянные коробки.

– Когда-то тут жили свиньи, – с улыбкой проговорил брат Даффл, – но мы уже лет сорок их не держим. Так что отремонтировали этот и соседние домики, чтобы размещать гостей. Даже камин построили. А пока гостей нет, этот домик используем как склад – вот почему тут так много ящиков.

Барфер заглянул в ближайший и извлек оттуда кусок ткани с вышитой на ней надписью: «Добро пожаловать в Аббатство Марвел». Из другой коробки он вытащил нелепую деревяшку, в которой при некотором усилии смог узнать модель самого аббатства. Очень плохую модель.

– Что это? – спросил он.

– Сувениры, – ответил Даффл, – носовые платки, маленькие модели аббатства и тому подобное. Их делают наши братья и продают посетителям, чтобы собрать деньги. Все неудачные образцы складываем здесь. Может попробуем привести их когда-нибудь в порядок или найдём… Ну… Другое применение, – он указал на камин, – аббат всегда говорит, что расточительность – первый шаг ко злу. Но, пожалуйста, не сжигайте ничего, что ещё можно продать!

– Хорошо, – сказал Патч.

– Я попрошу, чтобы вам принесли матрас, постельные принадлежности и свечи, – сказал Даффл, – а пока располагайтесь и дайте отдохнуть вашим уставшим ногам. Барфер, я скоро принесу мазь, и буду вас лечить. Нужно несколько дней, чтобы мышцы плеча восстановились, но скоро вам будет лучше.

Попрощавшись со всеми, монах ушёл.

Барфер хмыкнул, разминая плечо и бормоча: «Поразительно!»

Патч нежно похлопал по сюртуку там, где находился нагрудный карман.

– Вылезай, – мягко позвал он, – осмотрись тут. Уверен, ты сможешь найти себе пару вкусных жуков.

Рен выглянула из укрытия. Глаза у неё всё ещё блестели от слёз, шёрстка на мордочке вся вымокла. Патч подошёл к коробкам и, найдя один из подарочных носовых платков, оторвал от него уголок и подал Рен.

– Держи, должен быть тебе по размеру.

Взяв его, Рен высморкалась.

– Думаю, лучше я просто посплю, – сказала она.

– Ну же, – сказал Патч, – всё не так плохо. Как только Барфер сможет летать, а брат Тобиас даст нам список, мы тут же полетим исцелять тебя.

Она безнадёжно покачала головой.

– А если никто из этих людей не сможет мне помочь?

– Чушь, – Патч очень надеялся, что слова его звучат обнадёживающе, несмотря на то, что он сам сомневался: что если ей действительно нельзя помочь?

Нужно было чем-то её отвлечь, поэтому мальчик достал из сумки коробку с «Лисой и совами».

– Сыграйте с Барфером, – возле коробки лежали детали из самшита, которые Патч вырезал для своей новой Флейты. Его озарила внезапная мысль: оглянувшись, он вновь взглянул на модели аббатства. Какими бы плохими они ни казались, их сделали при помощи специальных инструментов. – Пойду прогуляюсь и посмотрю, не одолжит ли мне кто-нибудь инструменты. Так хочется скорее сделать себе Флейту. – А долго её делать? – спросила Рен. – Наверное нужны недели работы.

– Боже упаси! – воскликнул Патч. – Её можно вырезать за пару часов. Потом я её закалю и покрою лаком. – Одна мысль о новой Флейте заставляла его верить в лучшее.

Рен снова высморкалась и убрала платочек. Тут в животе у неё заурчало, и крыска, улыбнувшись, посмотрела на Патча.

– Возможно, ты был прав насчёт жуков, – признала она и убежала на охоту.

17 Новая Флейта

Патч вернулся в домик спустя пару часов. Монахи одолжили ему инструменты, при условии, что он будет пользоваться ими, не выходя из мастерской. Работать над Флейтой было настоящим удовольствием, самшит легко поддавался резцу. Мальчик быстро закончил центральный канал и мундштук, так что успел сделать ещё и пальцевые отверстия – сперва основной набор, затем дополнительный, устроенный сложнее. Старательно и неспешно он размечал и просверливал отверстия. И пока инструмент был в его руках, монахи даже не подозревали, что именно мастерит этот мальчишка. Видя, что кто-то приближается, он тут же хватал какой-нибудь брусок и вырезал из него фигурку птицы или зверька.

По дороге домой к Барферу и Рен Патч собрал ещё кое-что очень нужное: ветки боярышника и плоские камешки.

Открыв дверь, он почувствовал такой резкий запах, который чуть с ног его не сбил – смесь цветов, чеснока, уксуса и серы. Барфер распластался на полу с закрытыми глазами, а брат Даффл разминал ему плечо. Часть ящиков сдвинули, чтобы Барфер мог расправить крылья – именно они теперь так яростно пахли, поскольку были покрыты мазью, напоминающей зеленоватую слизь.

Рен тем временем дремала перед камином, в котором горели отвергнутые аббатством сувениры. Горели они весьма неплохо.

Даффл приветственно кивнул Патчу и перестал массировать спину Барферу.

– На сегодня хватит, – сказал он, – пойду сделаю основу для мази на завтра. У меня есть парочка идей, которые я хотел бы опробовать, – Барфер открыл глаза, разом поднялся на все четыре лапы и сложил крылья. Когда он потянулся, его спина пугающе хрустнула. – О, нет, нет! – тотчас закричал Даффл. – Вам нужно полежать ещё немного. Ваша спина гораздо нежнее, чем вы думаете! – он поднял полупустую банку и направился к выходу. – Увидимся завтра!

– Увидимся, брат Даффл, – сказал Барфер, когда дверь за монахом закрылась. – Как прошёл день, Патч? Или мне стоит называть тебя Генри Смит? он подмигнул.

– Отлично! – ответил Патч, достав из сумки почти готовую Флейту. Он взял несколько нот и кивнул, довольный их звучанием. – Сейчас буду её закалять. А как твоё лечение?

Барфер поднёс крыло к морде и слизнул зелёную жижу.

– Довольно неплохо на вкус, – сказал он, затем широко улыбнулся, – видел бы ты, как брат Даффл злится, когда я ем мазь. Но надо признать, она здорово залечивает мои крылья. Даффл сказал, завтра постирочный день, так что буду сидеть в прачечной и выпариваться – очень напоминает тёплые источники. А ещё он сказал, дня через два я могу попробовать чуть-чуть полетать, – дракогриф расправил крылья, насколько позволяла комната. – Так хорошо я себя не чувствовал уже много лет! – он снова лизнул мазь. – Знаю, знаю, что лучше этого не делать, но не могу удержаться. Слишком уж она вкусная.

Рен широко зевнула.

– Поверю тебе на слово, – заметила она, сделав гримаску.

– И это говорит любительница жуков и личинок, – хмыкнул Патч и подошёл к камину, в котором ярко горели деревянные модели аббатства. Взяв кочергу, он раздвинул их, а когда огонь стал слабее, добавил ветки боярышника. Из плоских камней мальчик сделал небольшой очаг.

– Это Флейту закалять? – спросила Рен.

– Да, – ответил Патч. Он достал горшочек с песком, половину его высыпал на каменный очаг, положил Флейту и присыпал её сверху. С краю поставил несколько неказистых деревянных сувениров братьев-монахов и уселся рядом, довольный выполненной работой. – Ну вот, через час она будет почти готова. – Снаружи донёсся звон колоколов. – Пора ужинать. Пойду в трапезную. Тебе прихватить ведёрко еды, Барфер?

– Вчерашнего пира мне на неделю хватит, – ответил Барфер, продолжая слизывать с себя мазь, – не хочу кусочничать.

– Принеси мне чего-нибудь, – попросила Рен, – я уже съела всех жуков, которых смогла найти.

Через час мальчик вернулся с ужина. Барфер спал перед огнём, рядом свернулась калачиком Рен. Она приветственно помахала Патчу и подбежала посмотреть, что он принёс ей – маленькую деревянную миску жаркого и ломоть хлеба. Пока крыска ела, Патч проверил Флейту. Когда он раздвинул камни, песок рассыпался. Обернув ладонь краем рубашки, мальчик вытащил Флейту, остудил её и внимательно рассмотрел.

– Хорошо получилось, – сказал он наконец, проверяя последовательность нот и разные гармонии. Звук выходил чистым. – Я тут попросил немного лака, надо будет потом покрыть её, когда всё доделаю. – Мальчик достал из сумки горшочек, вместе с ним Железная Маска со звоном упала на пол.

Барфер открыл глаза и сел.

– Можно я ещё раз взгляну на неё? – спросил он.

– Конечно.

Дракогриф развернул квадратную конструкцию, снова превратив её в Маску, и внимательно рассмотрел каждую деталь.

– Подумать только! Её сделал сам Казимир! Мама читала мне истории о Восьмерых, и он всегда нравился мне больше всех!

– Не думал, что драконам интересны эти истории, – удивился Патч.

– Обычно не очень, – согласился Барфер, – но маме они были чрезвычайно интересны. – Его глаза мечтательно затуманились. – Сначала вести о Восьмерых были только слухами – особая команда, собранная, чтобы найти Гамельнского Крысолова и воздать ему по заслугам! Конечно, это разожгло любопытство молодого дракогрифа – все эти тайны и приключения… Но лишь когда они добились успеха, легенды об их подвигах начали распространяться повсеместно. Казалось, что каждую неделю можно было услышать новую историю их приключений! Как советник Триумвирата мама получала копии книжечек с рассказами, и я до сих пор помню их все до единого. Сначала был «Призыв», когда Совет Флейтистов собрал дюжину величайших героев и подверг их испытаниям. Лорд Древис – тогда он ещё был Магистром Высшей Стражи и не состоял в Совете – стал лидером, и один за другим герои доказывали, что достойны, пока их не осталось Восемь. Затем был «Ужас Утёса Имминус», когда Восемь попытались найти великого Колдуна, чтобы попросить его о помощи, а вместо этого наткнулись на остров, полный монстров! Потом шли «Пещеры Казимира», в которых….

– Хорошо, хорошо, – со смехом произнёс Патч, – мне было всего три, когда это происходило, но к семи годам я тоже знал все эти истории наизусть. Моя бабушка наверняка устала раз за разом их мне перечитывать.

– Я тоже их любила, – добавила Рен, – у нас в деревне было полное собрание этих рассказов.

– Палафокс, Корриган, Калленфас, Стоун, – начал Барфер перечислять имена Восьмерых, – Казимир, Хинкельман, Древис и Трон. Казимир всегда был таким таинственным! Он изучал магию и называл себя Инженером Колдовства.

Рен радостно кивнула, но Патч решил промолчать. Хотя Казимир и создал Маску и разные другие магические вещи, отвага Стоуна и его мастерская игра на Флейте, как и Палафокса и Корригана, многим казались гораздо важнее.

Барфер вынул платок из коробок с сувенирами и начал протирать Маску.

– На внутренней стороне выгравированы символы, – сказал он, – я их не узнаю. А ты? – и передал её Патчу. Тот внимательно вгляделся в протёртые Барфером участки.

– Это древние руны, – сказал Патч, – я их не умею читать, но… О, а вот это уже интересно, – в тех местах, которые протёр Барфер, тёмные линии гравировок слегка блестели, – я думал, это просто грязь, а это не грязь, – он вернул Маску Барферу.

– А что?

– Мне кажется, это обсидиак, – ответил Патч.

В ту же секунду Барфер бросил Маску, будто она укусила его.

– Чёрный алмаз! – зло воскликнул он.

– Чёрный алмаз? – удивлённо переспросила Рен.

– Так драконы называют обсидиак, – пояснил Барфер. – Первые люди, отыскавшие его в Землях Драконов, подумали, что это просто вулканическое стекло, обсидиан. Но скоро поняли, что этот материал обладает магическими свойствами и найти его можно только на драконьих территориях. Поэтому его назвали «драк-обсидиан», а потом и вовсе «обсидиак». Но драконы задолго до людей знали, что этот камень наделён тёмной и злой силой. Он как искажающее зеркало. И чёрный алмаз – более подходящее название для него. Это редкая форма тьмы – в отличие от обычного алмаза, который есть проявление красоты и света.

Патч снова поднял Маску и достал нож из сумки. Самым его кончиком он осторожно поскрёб тёмные блестящие линии.

– Не остаётся даже царапины, – сказал он, – это точно обсидиак.

Барфер нахмурился.

– Почему ты так его ненавидишь? – спросила Рен.

Барфер сел перед огнём, подбросив в камин ещё несколько деревянных безделушек. Некоторое время он молча смотрел на языки пламени, затем перевёл полный тоски взгляд на Рен и Патча.

– Для драконов чёрный алмаз настолько опасен, что только боги могут его использовать. А добыча считается богохульством.

– Я думал, ты не религиозен, – заметил Патч.

– Я-то нет, – ответил Барфер, – но большинство драконов – да. Сейчас между драконами и людьми установилось некое подобие мира, но есть такие, кто мечтает о большем: о сотрудничестве и совместной жизни, о том, чтобы работать вместе. Действительно вместе. Но из-за чёрного алмаза это невозможно.

– Что это значит? – спросила Рен.

– Люди приходят на Земли Драконов, чтобы украсть чёрные алмазы, а драконы считают это богохульством и сжигают тех, кого поймают. Так что драконы ненавидят людей за кражу, а люди ненавидят драконов за убийства. Чёрный алмаз порождает порочный круг ненависти. Без него мир был бы лучше.

Он снова замолчал и уставился в камин.

Рен обернулась к Патчу.

– Когда я была у плену у Колдуна, – сообщила она, – я читала его книги. В одной я нашла древнюю легенду о том, что обсидиак продлевает жизнь. Это что, правда?

Патч покачал головой.

– Не верь всему, что читаешь. Колдуны всю свою жизнь ищут бессмертие. Но что правда, так это то, что этот камень очень силён. Покрытые обсидиаком Флейты – самые лучшие. Его растирают в порошок, который добавляют в смолу для лакировки, – Патч задумчиво уставился на Маску.

– Даже не думай об этом! – проревел Барфер.

– Вряд ли мне удастся его достать, – ответил Патч, не сводя взгляда с Маски, – он там слишком прочно сидит, так что если я не… – тут до него наконец дошли слова Барфера и он осёкся, – н-нет… Разумеется, я этого не сделаю.

Повисло тяжёлое молчание.

Через пару секунду, Рен, чтобы разрядить обстановку, спросила:

– А что ещё можно использовать для покрытия?

– Хорошо подходят некоторые цветы, – взволнованно ответил Патч, – но они должны быть свежесорванными. Или пепел от сожжённых перьев.

– Перьев? – переспросила Рен.

– Да, перьев, – ответил Патч, – например, орлиных, – мальчик напрягся, пытаясь сообразить, где их найти.

– Орлы, говоришь? – уже мягче спросил Барфер. – А как насчёт перьев грифона?

– Они тоже хороши, – подтвердил Патч, – а ещё можно взять перья сокола и канюка. Нужны перья именно хищной птицы. – Тут мальчик внезапно стих, осознав, наконец, что сказал Барфер. – Вот это да!

Дракогриф уже держал в руке три своих пера:

– Сколько тебе нужно?

На следующее утро Барфер проснулся с первым колоколами.

– Что на тебя нашло? – спросил Патч, зевая. – Неужели не хочешь ещё подремать?

– Я иду в прачечную, – ответил Барфер. – Они рано разводят огонь, так что вода уже должна быть горячей. Брат Даффл сказал, что всё помещение наполняется паром. У меня есть полчаса до того, как они приступят к стирке. Эти полчаса должны мне помочь.

– Что ж, удачи, увидимся после, – помахал ему Патч.

Когда Барфер ушёл, мальчик метнулся туда, где минувшей ночью повесил Флейту, покрыв её лаком. Лак, замешанный на пепле перьев из крыла дракогрифа, придавал ей насыщенный тёмный цвет с глубоким красноватым оттенком, которого Патч никогда не видел ни на одной Флейте. Он потрогал её, чтобы проверить лак.

– Высохла! – с восторгом сказал он. Осмотрев Флейту ещё раз, мальчик поднёс её к губам и извлёк пару нот. – Хороший звук! Посмотрим, как работают перья дракогрифа! – он на секунду задумался, какую Песнь сыграть, – Песнь Подъёма, возможно? – спросил он вслух. – Да. Именно!

– А что она делает? – спросила Рен, выбираясь из складок одеяла, среди которых спала.

– Военные Флейтисты часто исполняют её, – ответил Патч. – Она поднимает настроение. Укрепляет мораль и веру, – он задумчиво замолчал. – Когда я рассказывал тебе о церемонии в Тивискане и о том, как я узнал, что не включён в список Высшей Стражи, ты спросила, куда мне предложили вступить. И я тебе не ответил.

– Да, помню, – кивнула Рен. – Подумала, ответишь, когда будешь готов.

Патч мрачно кивнул.

– Меня позвали в Высшие Воины. Они хотели, чтобы я воевал.

– Тебе это не по душе? – спросила Рен.

– В Военной музыке есть Песни, сила которых сравнима с пушечным выстрелом, Песни, которые могут поджигать палатки даже на огромном расстоянии. Но там больше всего ценятся Песни, которые разжигают ненависть и жажду крови. А всё потому, что я, видишь ли, лучше всего играю Песни, которые влияют на людей. Они хотели от меня именно этого. Ведь я всегда мечтал изменить мир, Рен. Но не таким путём. Не войной.

Рен на секунду задумалась, затем улыбнулась.

– Я горжусь тобой.

– Спасибо, – сказал Патч, – лучше бы я сказал им это, вместо того, чтобы оскорблять членов Совета и убегать, – он покачал головой, затем выразительно посмотрел на Рен. – Ну что… у меня есть доброволец для Подъёма?

– Что, я? – взмахнула лапками Рен. – Это же непроверенная Флейта!

– Эй, ты в полной безопасности. Шансов на то, что новая Флейта что-то испортит, почти никаких.

– Найди себе другого дурака, – ответила она и, подбежав к двери, и показала на небольшую щель в ней, – Возьми любого. Им всем не помешает хорошенечко встряхнуться.

Патч сел на корточки рядом с ней, чтобы выглянуть наружу. Там как всегда чинно прохаживались монахи, преимущественно поодиночке, иногда парами, тихо следуя по своим делам до начала утренней службы.

– Не знаю, – протянул Патч, хотя пошалить ему очень хотелось, – новая Флейта обычно довольно слабая. Надо будет как-то понять, сработала ли Песнь, – мальчик почувствовал, как что-то щекочет ему ладонь, и увидел ползущего по ней муравья. – Ага! Отлично!

Рен не разделяла его энтузиазма.

– И как ты поймёшь, что укрепил мораль муравья?

– Поверь мне, – сказал Патч, – на муравьях всегда хорошо тренироваться. Я буду тихонько играть.

– Хорошо, – согласилась Рен. – Только я тут не при чём.

– Не волнуйся, – заверил её Патч, – стой рядом со мной, на нас ничего не подействует. Суть Песни Подъёма в том, чтобы придерживаться направления, площади воздействия и сути субъекта, этого достаточно. Тогда Песнь подействует только на того, на кого надо. Легче лёгкого.

– Легче лёгкого? – спросила Рен. – Ты так же заставил жителей Паттерфола танцевать?

Патч поморщился, вспомнив тот случай.

– Меня тогда отвлекли, – сказал он, – со всяким может случиться. – Осторожно посадив муравья в центр комнаты, он поднёс Флейту к губам, сосредоточился и начал играть.

Песнь Подъёма была очень простой, и Патч всегда легко исполнял её. Ничего удивительного, ведь она во многом похожа на Песнь Танца, хотя гораздо слабее и ни к чему не побуждала субъект. Она только ободряла, и во многом результат зависел от самого субъекта.

Патч выстроил основу Песни. Это напомнило дни, когда он сидел в лесу, в доме бабушки и дедушки, насвистывая мелодию и наблюдая за эффектом, который она оказывала на лесных жителей, когда те подбирались всё ближе, заинтригованные и радостные.

Маленький муравей, начавший уже маршировать обратно к двери, замер. Его крохотная голова слегка приподнялась, затем снова опустилась и снова: вверх и вниз. Он опять пошёл, но теперь движения были более размашистыми, и он то ускорялся, то замедлялся, следуя ритму Песни. Он начал делать дополнительные шажки в каждую сторону, а иногда даже разворачивался на месте в подобии танца. Так он и шёл, пока не добрался до двери.

Рен довольно смотрела на него.

– Это точно радостный муравей, – отметила она. Тот притоптывал под музыку ещё пару секунд, затем выбрался наружу. Рен проследила за ним через щёлку в двери. Внезапно она обернулась и посмотрела на Патча.

– Постой! Кажется, твоя Песнь распространилась дальше!

Патч перестал играть, и Песнь мягко стихла.

– Ты только послушай, – сказал он, всё ещё думая о Флейте, – длительность просто поразительная! Обычно требуется немного больше…

Рен кашлем перебила его и указала на дырку в двери. Патч опустился на колени и выглянул. Монахи по-прежнему курсировали по аббатству, но теперь двигались явно быстрее, и время от времени то один, до другой слегка подпрыгивал на ходу. Большинство их улыбалось. А кое-кто даже смеялся. Поразительно!

– Тебя снова кто-то отвлёк? – спросила Рен.

– Нет, – сказал Патч. Флейта наконец стихла, и он посмотрел на неё с искренним удовлетворением. – Это впечатляет. Вот что значит перья дракогрифа.

– Как долго Подъём будет на них влиять? спросила Рен.

– Всё зависит от них самих, – ответил Патч, – некоторые, полагаю, решат, что слишком серьёзные для всех этих улыбочек. Другие… Но на пару часов его наверняка хватит, – и тут он разглядел вдали кое-кого, кто точно улыбаться не собирался. – Посмотри-ка, идёт брат Даффл.

Лицо монаха было суровым и несколько растерянным. Он замедлил шаг, посмотрел на улыбающихся монахов, весело шествующих мимо. И, покачав головой, пошёл дальше, явно направляясь к домику.

Рен нахмурилась:

– Что это он? – спросила она. – Надеюсь с Барфером всё в порядке!

– Что случилось, брат? – спросил Патч, когда Даффл дошёл до них.

– Ситуация серьёзная, – сказал тот. – Брат Тобиас ждёт вас в госпитале, срочно!

18 Отчаянные времена

Посадив Рен в карман, Патч поспешил за братом Даффлом в маленькую комнатку при госпитале. Вдоль стен там стояли полки с книгами, бутылками и склянками. Брат Тобиас стоял перед столом с разложенными аптекарскими инструментами – ступками и пестиками, а ещё пучками трав и растений, и что-то готовил.

– Ты можешь оставить нас, брат Даффл, – сказал брат Тобиас, – благодарю тебя.

– Я вернусь к Барферу, – сказал Даффл, – сделаю ему массаж, пока он парится.

Когда Даффл ушёл, брат Тобиас холодно посмотрел на Патча.

– Генри Смит, – сказал он, – интересный выбор имени. Как беглый узник, ты подвергаешь аббатство серьёзной опасности… Патч Брайтвотер!

Патч почувствовал, как у него краснеют уши, но прежде чем он смог спросить, как брат Тобиас узнал правду, тот развернулся и вышел из комнатки через другую дверь. Мальчик заметил, что он несёт что-то в руке, а когда понял, что это Флейта, едва сдержал возглас удивления. Зачем монаху понадобилась Флейта?

Но секундой позже Патч и правда ахнул, потому что через дверь, в которую вышел брат Тобиас, вошёл кое-кто другой.

Эрнер Витлок.

– Патч! – воскликнул Эрнер, подбегая к нему. Рен выбралась из кармана и забралась мальчику на плечо. – Это действительно ты! И Рен! Я думал, что вы погибли! – Эрнер заключил Патча в объятия с выражением глубочайшего облегчения на лице.

Когда они вновь посмотрели друг на друга, Патч простонал:

– О, нет… нет, нет, нет…

Эрнер с изумление глядел на него:

– Что такое? Что за ужас в глазах? Ты не представляешь, как я рад видеть тебя живым! Мы с Магистром Стоуном были на пути в Ярмингли, когда нас настигли новости об атаке на Тивискан. Нам сказали, что Гамельнский Крысолов мёртв, и некоторые другие узники тоже, и даже «тот парень, которого только-только посадили в темницу – Паттерфольский Крысолов»! – юноша горестно покачал головой. – Это была просто ужасная новость, Патч. Ужасная. Час назад, когда мы прибыли в аббатство, брат Тобиас сказал, что здесь остановилась Рен в компании дракогрифа и молодого парня, который представился Генри Смитом, – на этот раз Эрнер улыбнулся, – и я и не смел надеяться, что… Но это ты! Это вы. Оба!

Но Рен и Патч молчали, и Эрнер смутился:

– Вы всё еще так странно на меня смотрите…

У Патча перехватило горло. Он постоянно бросал взгляды на дверь, ожидая, что вот-вот в комнату зайдёт Рандел Стоун.

– Неужели ты не понимаешь? Ты обнаружил меня живым, и твой долг сделать так, чтобы меня доставили обратно в темницу! В любом случае, где твой Мастер? Я подумал, что Рандел Стоун будет несказанно рад снова заковать меня в кандалы!

Улыбка Эрнера поблёкла.

– Мой долг… да. Возможно, так и есть. Я так рад вновь видеть тебя, что даже и не подумал об этом. Но Патч, пожалуйста… Я не скажу ни единой живой душе, даже Магистру. Оставайся здесь как Генри Смит и будешь в безопасности. Никто не узнает!

Рен кашлянула.

«Брат Тобиас уже знает», – заметила она.

– Ох… да… – Эрнер поморщился. – Брат Тобиас. Прости. Когда он сказал, что ты здесь, Рен, я, кажется, всё ему разболтал. Но больше никому не скажу!

– Я знаю, ты не хотел навредить, – сказал Патч, всё ещё нервно поглядывая на дверь, – но Магистр Стоун никогда не будет ко мне снисходителен. В любом случае, где он?

– И что за серьёзная ситуация, о которой нам сказали? – спросила Рен. – Или это была просто уловка, чтобы привести сюда Патча?

Эрнер мрачно покачал головой.

– Никакой уловки, – сказал он, – но всё довольно запутанно. – Юноша подошёл к двери. – Пойдёмте за мной, я всё объясню.

Эрнер провёл их через основное помещение госпиталя. Двадцать простых кроватей стояли в длинном зале, на каждой кто-то лежал: мужчины и женщины, молодые и старые, за которыми ухаживали трое монахов.

В дальней части зала был отгорожен угол, Патч услышал, как оттуда доносятся звуки Флейты. Они подошли к занавеске, Эрнер отогнул её. У стены стояла кровать, на краю которой сидел брат Тобиас и играл на Флейте.

Патч слушал, поражённый сложностью Песни, которую играл брат Тобиас – Песни Исцеления, настолько замысловатой, что он и мечтать не мог когда-либо её выучить.

– Ого! – восхитился он.

Эрнер кивнул.

– Впечатляет, правда? Брат Тобиас был Флейтистом до тех пор, как принял священные обеты. Он мог бы неплохо зарабатывать, но предпочёл жить в аббатстве и помогать людям задаром.

Патч впервые взглянул на пациента, лежащего на кровати, и чуть не подпрыгнул на месте. Это был Рандел Стоун, глаза его были закрыты, кожа настолько побледнела, что казалась почти белой.

– Что с ним случилось? – спросил Патч.

– Нас вызвали в деревню Ярмингли, – ответил Эрнер, – там умер человек, который был близким другом Магистра. Его несколько раз очень сильно ударили по затылку чем-то тяжёлым. Мы провели там всего пару минут, когда Магистр вдруг вскрикнул и упал. Уже теряя сознание, он велел мне доставить его сюда. Мне пришлось часто останавливаться и играть Песни Исцеления, чтобы поддерживать в нём жизнь. Брат Тобиас и монахи заботятся о нём с первой же минуты, как только мы появились здесь, но он до сих пор не пришёл в себя, а причина его состояния так и остаётся загадкой.

Брат Тобиас перестал играть и подозвал их кивком.

– Скорее, Эрнер! Он приходит в себя!

Эрнер поспешил к кровати, Патч дёрнулся было следом, но Рен на его плече запищала.

– Тебе следует держаться подальше, – сказала она, – не надо, чтобы Стоун видел тебя!

Стоун застонал и открыл глаза.

– Магистр! – воскликнул Эрнер. – Это я, Подмастерье Витлок! Что с вами случилось?

Стоун схватил Эрнера за руку.

– Энигма эникатус! – с трудом выдохнул он. – Смертельная головоломка. Кубик, Эрнер. Металлический. Я нашёл его под книгой на полу, рядом с местом, где лежал Ураль. Я почувствовал укол, когда взял его, но слишком поздно понял!

– Ураль, – заметил Патч. Имя погибшего друга Стоуна показалось ему знакомым, но он никак не мог понять – откуда.

Брат Тобиас осмотрел ладони Стоуна.

– Вот! Маленькая отметина, как будто иголкой укололи, – он посмотрел на Эрнера. – Ты видел этот куб?

– Я нашёл его на полу возле Магистра, – ответил Эрнер и достал из кармана маленький металлический кубик со стороной примерно в один дюйм.

– Не трогай его! – крикнул Стоун и выбил кубик из рук Эрнера. Это отняло у него все силы, и он рухнул обратно на кровать, глаза его снова закрылись.

Эрнер посмотрел на брата Тобиаса и покачал головой.

– Я уже трогал его, брат Тобиас, и со мной ничего не случилось.

– У смертельных головоломок всегда есть чёткая цель, – проговорил брат Тобиас, – ты прикоснулся к ней, и ничего не случилось, а Рандела она ужалила. Это значит, что целью был он.

Монах быстро сбегал в маленькую комнатку с аптекарскими принадлежностями и вернулся с деревянными щипцами и банкой. Подобрав металлический кубик с пола, он спрятал его в банку и поднёс к лицу, чтобы получше рассмотреть.

Стоун снова открыл глаза, с трудом проговорил.

– Определите цель и узнаете, кто убийца!

– Забудь о поисках убийцы, – сказал брат Тобиас, – главное сейчас – твоя жизнь, Рандел. Песни Исцеления ещё поддержат тебя какое-то время, но, боюсь, полностью вылечить тебя я не смогу. Здесь явно замешано колдовство, – он на секунду замолчал, – и ты явно это подозревал, Рандел. Ты пришёл сюда не за моей помощью, ты пришел за её помощью. Не так ли?!

Рен нахмурилась и посмотрела на Патча.

– Она? Кто это – она?

– Да, – ответил Стоун, – я понял, что это не просто яд. Это колдовской яд. Только Колдун сможет от него излечить. Ты знаешь, куда ты должен меня доставить!

Брат Тобиас отвёл взгляд.

– Ты просишь почти невозможного!

– Пожалуйста, брат Тобиас! – воскликнул Стоун. – Прошу тебя! – он внезапно напрягся, вскрикнул от боли и обмяк.

Брат Тобиас осмотрел его.

– Он потерял сознание, – заключил он, – но отчаянно борется за жизнь. Вечный упрямец, – монах покачал головой и бессильно ударил кулаком о стену. – Что ж, значит у нас нет другого выбора! – он посмотрел на Патча. – Молюсь лишь о том, чтобы у того, кто нужен нам обоим, были ответы на наши вопросы.

– У того, которого мы оба ищем? – уточнил Патч. – Оба?

Брат Тобиас кивнул.

– Вы пойдёте со мной. Для Рен, как и для Рандела, это единственный шанс. Я говорил вам, что это крайне опасно, всё именно так, но теперь жизнь Рандела висит на волоске. Там, куда мы направимся, ваш друг дракогриф наверняка сможет нас защитить. Но выходить нужно немедленно. Это целый день пути верхом в одну сторону. Эрнер, останешься здесь и каждые четыре часа в течение шестидесяти минут будешь играть Песнь Исцеления так хорошо, как ты только можешь. Тебе будет тяжело, но это единственный способ сохранить Ранделу жизнь. Справишься?

– Да, – кивнул Эрнер.

– А… куда именно мы направляемся? – спросил Патч.

– Ты слышал что-нибудь о горах Гемспар? – спросил брат Тобиас.

Патч нахмурился. Он изучал самые опасные места по всему миру, и горы Гемспар стояли в их списке в самом начале.

– Это крайне опасное место, полное самых злобных разбойников, – ответил он. – Никто не смеет даже приближаться к ним. Ещё говорят, на самой вершине главной горы Гемспар живёт некая Ведьма. И вообще, это место – сплошные скалы и гиблое место.

– Старые страшные сказки? – спросил брат Тобиас.

– Сказки, – скептически фыркнул Патч. – Знаю, что там нет никакой Ведьмы, но горы Гемспар – в любом случае место не из приятных. Там живут худшие из грабителей и самых злостных преступников мира. А Ведьма – это просто выдумка, чтобы ещё больше запугать людей. Но всё это просто старые, страшные сказки, брат Тобиас. Даже вы не можете этого отрицать.

– И не стану! Очень неприятные сказки, – согласился Брат Тобиас.

– Неприятные? – воскликнул Патч. – Страшные убийства, жуткие монстры, ужасная старая Ведьма! Да от этих историй я в детстве не мог заснуть по ночам. Рассказывали, что у Ведьмы такие длинные руки, что она, сидя на горе, может дотянутся до кого угодно и задушить его в собственной постели в запертом доме. А ещё рассказывали, что её глаза сияют в темноте на весь лес, – он поёжился. – Только разбойники и могут жить в таком ужасном месте. И тот, к кому мы сейчас направляемся, должно быть, очень ценит одиночество.

– А вот это чистая правда, – отметил Брат Тобиас, – она очень его ценит.

– Она? Да кто это – она? – спросил Патч, внутренне содрогаясь от нехорошего предчувствия.

Брат Тобиас посмотрел ему прямо в глаза.

– Ведьма с горы Гемспар! Мы идём к ней.

Патч протяжно застонал.

19 Гемспар

У аббатства было только пять лошадей. Для путешествия из них взяли трёх. Патчу досталась самая маленькая и дружелюбная чёрно-белая кобылка. Он привязал сумку к её седлу, Рен, как обычно, вскарабкалась на плечо вместо того, чтобы отсиживаться в кармане. Брат Тобиас взял с собой ещё одного монаха – толстого брата Маддера, который вооружился не слишком соответствующим образу монаха палашом.

Барфер неохотно выбрался из тёплых паров прачечной и выглядел весьма недовольным, когда брат Даффл проводил его к воротам аббатства, где тот присоединился к путникам.

– Будь осторожен! – наставлял его Даффл. – Никаких полётов, и если тебе придётся сражаться с бандитами, смотри не повреди плечо.

– Хорошо, хорошо, обещаю, – сказал Барфер и, попрощавшись с монахом, взглянул на Патча и Рен. – Не самое приятное начало дня, если ты вынужден покидать горячую парную и тащиться куда-то, – проворчал он, – кстати, можете объяснить мне, куда мы идём? А то брат Даффл не слишком-то вдавался в подробности.

Рен всё ему рассказала. Когда сообщила о Ведьме, Барфер подозрительно притих.

Лошади беспокоились от присутствия дракогрифа, так что ему пришлось идти последним. Перед ним ехал на своей чёрно-белой лошадке Патч, перед ним – брат Тобиас. Брат Маддер с палашом возглавлял колонну. Ехали они довольно бодро и при этом молчали.

Они сделали привал только один раз, когда дали лошадям напиться из ручья и наполнили свои бурдюки. Патч достал из кармана Флейту и изучил нижние отверстия – когда он играл Песнь Подъёма, их края показались немного острыми, но до сих пор не было времени это исправить. Кончиком ножа мальчик осторожно сточил дерево.

К нему подошёл брат Тобиас.

– Ага! – сказал он. – Эрнер Витлок говорил, что до того, как стать узником, ты обучался Игре на Флейте. Но думаю, тебе лучше убрать её. Я тоже взял с собой Флейту, но воспользуюсь ею только в крайнем случае. Не сомневайся: в Гемспаре нас защитит Барфер. Тамошние разбойники давным-давно скрываются от Высшей Стражи. И если они увидят кого-то с Флейтой, то этот человек даже не успеет её достать, не то что взять ноту – дюжина стрел воткнётся в него гораздо раньше. Но благодаря тому, что с нами дракогриф, злодеи будут держаться от нас подальше.

Патч кивнул и спрятал Флейту в сумку.

Ближе к закату они увидели далёкие вершины гор Гемспар, а к вечеру уже достигли леса у основания одной из них. Дорога была тяжёлой и с каждый милей становилась всё у´же, а лес вокруг – гуще.

Барт Маддер поднял руку, приказывая всем остановиться.

– С этого момента, – сказал он, – мы должны двигаться в абсолютной тишине. Если увидите что-то подозрительное, привлеките моё внимание, дважды хлопнув в ладоши.

– А что мы можем заметить? – спросил Патч.

– Разбойников. Бандитов. Воров, – спокойно ответил Маддер. – Да, учитывая присутствие Барфера, любой напавший на нас будет настоящим безумцем, и это значит, что они особо опасны.

Барфер поднял руку.

– Хочу уточнить правила поведения, – проревел он, – дышать огнём можно?

– Сколько угодно, – ответил Маддер.

– А могу ли я съесть того, кто нападёт на нас?

– Разумеется, – кивнул Маддер с хитрой усмешкой.

Патч и Рен поражённо уставились на Барфера, тот только плечами пожал.

– Шутка, – развёл он руками, однако они не слишком ему поверили.

С этого момента Патч непрерывно вглядывался в сумрачный лес. Глаза его ничего не видели, но воображение рисовало десятки кровожадных злодеев, скрывающихся за каждым деревом, каждым кустом, каждой веткой и даже каждым листком. Он весь взмок, но беспокойство только нарастало.

Впереди возвышались горы Гемспар, однако путникам потребовался ещё час, прежде чем они увидели острую, как бритва, вершину самой высокой горы, чёрные склоны которой, казалось, вспарывали самое небо.

Они ехали в полной тишине. Патч только слышал громкое урчанье в желудке Барфера. Сбавив темп и немного отстав от остальных, мальчик обернулся. Помня о просьбе брата Маддера, он спросил на языке жестов:

– Всё в порядке?

– Кажется, это из-за мази брата Даффла, – ответил Барфер и потёр живот. – Видимо, она всё-таки мне не очень подходит.

– Может отдохнёшь?

Барфер покачал головой.

– Сейчас пройдёт, – сообщил он, видимо, живот его вскоре действительно успокоился.

Лесная дорога начала петлять по мере того, как они углублялись в долину. Крутые подъёмы сменялись резкими спусками, тропа то вела по краю обрыва, то заводила в узкие петляющие ущелья, где Барфер едва протискивался. Отвесные скалы и кроны высоких деревьев почти закрывали небо. Всё это наводило на Патча ужас.

Наконец, после нескольких крутых поворотов впереди замаячил просвет. Патч с облегчением улыбнулся и посмотрел назад.

Барфера нигде не было.

От страха Патч дважды хлопнул в ладоши. Брат Маддер остановился, обернулся и понял: их главная защита исчезла. Он подъехал к Патчу.

– Где он? – спросил Маддер шёпотом.

– Не знаю, – ответил Патч, – минуту назад шёл за мной.

Маддер внимательно осмотрел деревья и выглянул за поворот, который только что прошли.

– Никаких следов дракогрифа, – Маддер бросал вокруг пристальные взгляды. – Вероятно, мы в опасности.

– Вы думаете, что… – поражённо выдохнул Патч.

Рен была в ужасе.

– Кто-то похитил Барфера? – всплеснула она лапками. – Но как?

– Все на поляну, быстро! – Маддер намеревался вернуться во главу колонны, набирая скорость.

Но поздно.

Лес вокруг зашевелился. Пятьдесят хорошо вооружённых бандитов повыпрыгивали из кустов с дикими криками. Они были покрыты маскирующей краской и пахли, как кухонные помои месячной давности. Разбойники потрясали оружием, угрожающе рычали. Из толпы выступил главарь – самый грязный, с длинными спутавшимися волосами, его оскал обнажил кривые почерневшие зубы. Патч очень медленно потянулся к своей сумке. Несмотря на предупреждение брата Тобиаса, он готов был вывести из строя хотя бы одного, если они причинили вред Барферу.

– Добро пожаловать в наш лес, странники! – проговорил главарь. Его подельники глумливо рассмеялись и забряцали оружием. – В этом лесу опасно! Вам просто повезло, что вы встретили нас! – они снова загоготали. – Мы хотим предложить вам защиту от тех тварей, что здесь обитают. От василиска, – бандиты взвыли с деланным ужасом, – и от злой Ведьмы! – у-у-у-у-у-у-у-у-у, подвывали сообщники. – Но самое страшное – это банда самых кровожадных злодеев, которая тут живёт!

Он выдержал драматическую паузу.

– И это мы! – главарь торжествующе взмахнул мечом под одобрительное улюлюканье подельников. – А кто защитит вас от наших клинков, напившихся крови, как не мы сами? Так что, будьте так добры, друзья, внесите небольшую плату! – он снова замолк, ухмыляющиеся разбойники с нетерпением смотрели на главаря, ожидая завершающей фразы. – Гоните сюда всё, что у вас есть!

С этими словами они направили клинки на путников, почти касаясь их холодной сталью.

Рука Патча застыла на полпути к сумке. Он посмотрел на разбойника, чей меч оказался ближе всего к его горлу, и медленно положил ладонь обратно на поводья. Играть на Флейте гораздо сложнее, если руки и пальцы заняты.

Маддер, наполовину уже успевший обнажить оружие, покачал головой.

– Без Барфера у нас нет шансов, – пробормотал он. Затем достал из кармана сутаны небольшой кошель и перебросил его главарю.

– Возьмите это и дайте нам пройти!

Главарь поймал кошель и, заглянув внутрь, поднял бровь.

– Это всё, что у вас есть? – спросил он. – Что-то не верится! – он задумчиво потёр подбородок, затем перевёл взгляд на лошадь Маддера, будто впервые её заметив. – Боже мой! Лошадь! И ещё одна! И ещё! Думаю, это покроет ваши расходы, – его голос так и сочился ехидством.

Маддер стиснул зубы.

– То есть если мы отдадим лошадей, вы нас отпустите?

– Если вы отдадите нам лошадей? Когда мы заберём у вас лошадей, тогда и решим! Я прав, парни? – со всех сторон донеслись злорадные смешки.

– Могу я спросить, что вы сделали с нашим спутником? – спросил Маддер. – Он жив?

– Спутником? – спросил главарь. – Каким спутником? – он хотел отмахнуться от Маддера, но тут заметил Рен. Она стояла на плече мальчика, воинственно сложив лапки на груди, и грозно смотрела на главаря. Тот был поражён. – Что, чёрт возьми, это такое?! И какие интересные отметины на хвосте! – он начал было хитро улыбаться.

За его спиной один из бандитов в ужасе закричал:

– Дракон!

Главарь посмотрел на него полным презрения взглядом.

– Ты что, дурень! Это же крыса!

Но его спутники, растеряв весь задор, с ужасом глядели куда-то в глубину ущелья. Патч и Рен обернулись и расплылись в широких улыбках: из-за поворота тропы вышел разъярённый Барфер. Патч подметил, что ему очень нравится произведённый эффект.

Дракогриф остановился, обвёл взглядом дрожащих от ужаса бандитов, которые стояли, как вкопанные. – Если вы навредили моим друзьям, – проревел он, – мне придётся вас съесть. Живьём! – на мгновение повисла тишина, нарушаемая лишь перепуганными всхлипами. Затем Барфер выпустил огромный язык пламени и ринулся вперёд. Бандиты тут же бросились во все стороны, вереща на бегу, как поросята.

Барфер выбрал главаря. Он схватил его за ноги и вверх тормашками вздёрнул на высоту своего роста.

– Интересно, каким ты будешь на вкус, – со зловещей ухмылкой произнёс он.

– Они в порядке! – заверещал главарь. – Твои дружки! В полном порядке! Мы просто… Пошутили! Да! Пошутили!

Но путники были не совсем в порядке. Лошадей серьёзно напугал яростный выход Барфера, их охватила паника – больше всех металась кобылка Патча, она скакала кругами, издавая громкое ржание. Патч едва удерживал поводья, Рен свалилась с его плеча и изо всех сил держалась за седло. Лошадь никак не останавливалась – напротив, каждый раз, замечая Барфера, она делала новые прыжки. Патч потянулся к сумке, пытаясь удержаться в седле при помощи только ног. Ему удалось дотянуться до Флейты.

– Есть! – радостно выкрикнул он, едва удерживая равновесие. – Держись, Рен! Я всё исправлю!

Он знал одну военную Песнь, которую использовали против конницы. Песнь замедляла лошадь, независимо от её намерений и команд наездника. Патч быстро намотал поводья на левую руку, ещё плотнее сжал колени, освобождая руки для Флейты.

– Крепче держись! – крикнул он крыске, её мордочка исказилась от натуги.

Мальчик понимал, что осторожничать времени нет, поэтому начал выстраивать Песню так быстро, как только мог. Он вывел основную мелодию, которая должна была замедлить лошадь.

Та встала, как вкопанная.

От неожиданности мальчик перелетел лошади через голову и плюхнулся на спину. Когда голова перестала кружиться, он огляделся. Кобылка растерянно стояла на месте, на седле сидела Рен и победоносно размахивала лапками. Патч поднялся, пытаясь не обращать внимания на боль в плече и содранные колени. Подойдя к лошади, он взял поводья и отвёл кобылку к остальным.

Разбойники бежали, бросив главаря, который теперь лежал на земле, связанный по рукам и ногам. Во рту у него был кляп, а Маддер прижал острый клинок прямо к его открытой шее.

– Что с тобой случилось? – спросил Патч.

– Мне пришлось отойти, – смущённо ответил дракогриф.

– В смысле?

– Мне пришлось отойти. Эта мазь брата Даффла… – он потёр живот, – простите, что так вышло.

Рен перепрыгнула с седла на плечо Патча и сердито посмотрела на Барфера.

– Мы подумали, что с тобой что-то случилось!

– С нами всё в порядке, это главное, – Патч посмотрел на главаря бандитов. – А с этим что делать? Маддер ухмыльнулся, склоняясь ближе к лицу пленника.

– И правда, что?! – он сверлил бандита глазами. – Все твои друзья сбежали. Совсем.

Главарь попытался что-то сказать, но сквозь кляп донеслось только неразборчивое мычание.

– Пару лет назад я бы перерезал тебе глотку просто из принципа, – сказал брат Маддер, – но теперь я служу Господу.

Брат Тобиас опустился рядом на колени.

– Этот может нам пригодиться, – сказал он, вытаскивая кляп. – Мы идём к Ведьме просить её о помощи.

Главарь засмеялся.

– Ведьма никому не помогает! Только если вы хотите умереть самой жуткой смертью.

– Ты встречался с ней? – спросил Брат Тобиас.

– Я не знаю никого, кто выжил бы после встречи с ней! – ответил главарь. – Так что мы держимся подальше, а она нас не трогает. И на вашем месте я поступил бы так же. Когда я приближался к её землям, всегда слышал чьи-то вопли. А вы, если ищите встречи с ней, вы глупцы!

Брат Маддер чуть сильнее надавил клинком на шею главаря.

– Меньше болтовни, мразь. Как к ней пройти?

– Следуйте по тропе, пока она не раздвоится, там поймёте, в какую сторону повернуть. Вы точно поймёте…

Маддер убрал меч от горла пленника, тот вскочил на ноги.

– А теперь беги, пока я не решил прикончить тебя. Уверен, Господь простит, если я попрошу его об этом. – Может развяжете меня? – попросил главарь, чьи лодыжки были всё ещё связаны. – Пожалуйста! В этом лесу опасно. Очень уж много всяких подонков здесь рыщет.

Барфер подошёл и наклонил голову так, чтобы оказаться с бандитом лицом к лицу. Несколько долгих секунд он изучающе смотрел на него.

– Знаешь, что говорят про глаза, – спросил наконец дракогриф с широкой улыбкой.

– Что они – зеркало души? – робко предположил главарь.

Барфер покачал головой и снова запихнул кляп ему в рот.

– Что они – самые вкусные на лице! – проревел он.

Разбойник издал сдавленный писк и попрыгал к деревьям, падая через каждые полметра. Барфер следил за ним с искренним удовольствием.

Брат Маддер и Патч поменялись лошадьми.

– Она меня знает, – пояснил он, позволяя кобылке себя обнюхать, – и если я заберу её в голову колонны, она не станет паниковать.

Патч оседлал нового коня и хотел уже убрать Флейту в карман, как к нему подошёл Брат Тобиас.

– Дай-ка посмотреть, парень, – сказал он.

Патч передал ему Флейту. Брат Тобиас внимательно её изучил.

– Твоя Песнь вышла несколько сильнее, чем требовалось, но с учётом обстоятельств ты всё равно отлично справился. Витлок говорил, у тебя талант – теперь я вижу, что он не преувеличивал.

– Да мне просто повезло сейчас, – ответил Патч.

Барфер фыркнул.

– Не слушайте его! Он просто скромничает. По итогам испытаний Совет определил его в Высшие Воины, но наш герой отказался, потому что не хотел нести смерть и разрушения.

Патч поднял брови и адресовал Рен недовольный взгляд.

– Ты рассказываешь Барферу всё, что я тебе говорю? – спросил он.

– У друзей нет секретов друг от друга, – гордо заявила она.

– Я тоже был Высшим Воином, – задумчиво проговорил брат Тобиас, и Патч заметил, как изменилось выражение его лица. – Ты сделал правильный выбор, парень. Эти шрамы глубоки, они не заживают никогда, и нет не только эти шрамы, – он дотронулся до левой щеки.

Через час путники добрались до развилки, о которой им говорил бандит. Лес вокруг дороги, уходящей вправо, не менялся – птички в нём прыгали между ветвей и радостно щебетали. Слева же деревья выглядели чахлыми и больными, кусты топорщились, словно шипами, повсюду виднелись следы разложения. Единственными животными, которых заметил Патч, были вороны, жавшиеся друг к другу на голых ветвях. – Что ж, – с напряжённой улыбкой произнёс Маддер, – он сказал, мы сразу поймём, которая из дорог ведёт к Ведьме.

И они свернули налево.

Высоко в небе мерцала гора Гемспар. От одного взгляда на неё по тело пронзала оторопь, по коже бежали мурашки.

С приближением сумерек брат Тобиас поднял руку, призывая всех остановиться.

– Думаю, мы почти на месте, – взволнованно сказал он.

– Как нам действовать дальше? – спросил брат Маддер.

– Мы с тобой оставим лошадей и пойдём пешком, – пояснил брат Тобиас и обернулся к остальным. – А вы ждите здесь. Мы сильно рискуем, и я не могу точно сказать, как поведёт себя Ведьма. До темноты мы должны вернуться.

Привязав лошадей, Патч с друзьями не без радости смотрели вслед Тобиасу и Маддеру, которые решили одни отправиться на встречу с Ведьмой. С приближением ночи волнение нарастало. В свете луны окружающий лес выглядел ещё более жутким. Братья не возвращались.

– А вдруг их уже убили? – спросила Рен, сидящая на плече Патча. – Или съели? Или вывернули наизнанку, натёрли солью и лишь затем съели? Живьём! – Они скоро вернутся, – ответил Патч, – не о чем беспокоиться. Барфер защитит нас.

– Из-за того дерева? – спросила Рен.

Патч обернулся. Барфер прятался за огромным дубом, испуганно оглядываясь по сторонам.

– Ох, трусишка, иди сюда! – позвал его Патч.

– Мне здесь не нравится, – протянул Барфер, осторожно выглядывая из-за своего укрытия. – Тут очень жутко. Просто ужасно.

Из леса донёсся тихий стон. Никто не произнёс ни звука. Патч медленно поднялся и пошёл в ту сторону. Рен запищала.

– Ты идёшь туда, где кричали? Нет, я тут подожду! – и спустившись по его ноге, она побежала к Барферу.

– А вдруг это Тобиас и Маддер? – прошептал Патч. – Вдруг им нужна помощь, – он потянулся к Флейте, не слишком понимая, чем она сможет помочь сейчас, и только тут понял, что оставил её в сумке. – Барфер. – позвал он, – выходи!

Барфер покачал головой.

– Не-а, – сказал он, – ни за что.

Кто-то вновь протяжно застонал, и тут же захихикал.

– Хорошо, – признал Патч, – это не брат Тобиас и не брат Маддер.

В полумраке зажглись два мерцающих круга футов в пятнадцати от них. Патч почувствовал, что ноги у него подкашиваются. Свет от кругов – Патч пока отказывался считать их глазами – позволял лучше разглядеть силуэт вокруг них и две длинные тёмные полосы по его краям.

Силуэт походил на сгорбленную фигуру. Две очень длинные полосы – точно руки, вытянутые вперёд, чтобы обнять кого-то. Или схватить.

Патч отступил назад. Круги света погасли и снова зажглись.

– Оно моргнуло! – крикнул Барфер.

Кто-то снова застонал – ещё громче, пронзительнее и длиннее. И вновь захихикал. Всё уже было ясно. Тёмная фигура медленно, шаг за шагом, приближалась к ним.

Патч продолжил отступать, пока не уткнулся спиной в Барфера, который, окаменев от ужаса, во все глаза смотрел на подвывающее нечто, которое уверенно шло к ним.

Рен снова забралась Патчу на плечо. Они втроём прижались друг к другу, дрожа и постанывая от страха.

А Ведьма с горы Гемспар подходила всё ближе и ближе.

20 Ведьма

Ведьма была в чёрном плаще с капюшоном. Белые когти на длиннющих руках, круглые, как плошки, глаза, острое, исчерченное морщинами злое, перекошенное гримасой лицо. Из огромного широко раскрытого рта торчали длинные жёлтые зубы.

Патч чувствовал, что вот-вот сойдёт с ума от ужаса. Судя по звукам на его плече, Рен тоже страшно испугалась. Даже Барфер застыл на месте и только прерывисто дышал.

Вдруг Ведьма пронзительно и злобно завизжала, и Патч решил, что нет – самым страшным был именно этот звук. И они втроём завопили в голос.

– Алия, хватит! Они со мной!

Ведьма замерла. Её огромный рот не двигался, но она ответила.

– Кто это сказал?

Голос ничуть не походил на тот, который они только что слышали.

Из-за деревьев слева от сбившихся в кучу друзей выступили Тобиас и Маддер.

– Это я! Тобиас! – сказал он. – Нам нужна… – он запнулся и качнул головой, – МНЕ нужна твоя помощь, Алия. Пожалуйста. В память о былых временах.

Длинные руки Ведьмы начали медленно опускаться, пока когти не воткнулись в землю. Свет в её глазах погас. Из-под Ведьмы вышла женщина, облачённая в серую мантию с капюшоном. Ведьма так и осталась стоять на месте. Женщина приблизилась к монахам и, подняв руки – обычные, человеческие руки, – откинула капюшон.

Патч ахнул. Женщина оказалась очень красивой и смотрела на брата Тобиаса, выразительно приподняв бровь.

– Тобиас, – медленно и с чувством произнесла она, – я всегда знала, что однажды ты вновь переступишь порог моего дома! – и, окинув взглядом деревья, добавила: «Если говорить метафорически».

Пока брат Тобиас разговаривал с женщиной, Патч снова посмотрел на Ведьму, щурясь и вытягивая шею, пытаясь получше разглядеть её в призрачном лунном свете. Стоило ему понять, что именно перед ним стоит, весь страх как рукой сняло. Краем глаза поглядывая на красивую женщину, он подошёл к Ведьме.

Рен по-прежнему сидела на его плече и явно этому не обрадовалась.

– Что ты делаешь? – возмутилась она. – Остановись!

– Всё в порядке, – заверил её Патч, – присмотрись получше, Рен.

Чем ближе они подходили, тем лучше видели. Ужасное лицо было сделано из папье маше, а страшные когти вырезаны из дерева.

– Это кукла! – догадалась наконец Рен. – Огромная, страшная кукла!

Она перепрыгнула с плеча мальчика на куклу ведьмы и исчезла под тёмной тканью, в которую та была закутана. Барфер подошёл и остановился рядом с Патчем.

– Никогда никому об этом не рассказывай! – смущённо попросил он. – Особенно на Островах Восточных Морей. Я этого не переживу.

Рен появилась на голове Ведьмы.

– Вместо глаз у неё лампы, – объяснила она, явно впечатлённая, – тут внутри столько рычажков!

Барфер потянулся к одной из длинных рук и помахал ею. Рука отломилась.

– Эй, не трогайте её! – крикнула женщина. Она шла в их сторону, следом за ней монахи.

– Ой, простите… – смутился Барфер, неуклюже пытаясь воткнуть руку обратно, но ничего не вышло, и та упала на землю, – я не хотел ломать её!

Подняв руку, женщина сама присоединила её к телу ведьмы.

– Она гораздо более хрупкая, чем кажется на первый взгляд, – недовольно проговорила она и взглянула на Барфера. – А ты… ты что такое?

– Меня зовут Барфер, – представился он, – я дракогриф.

Она повернулась к Патчу.

– А ты?

– Патч Брайтвотер, я человек – ответил Патч.

Женщина покачала головой, явно не особенно впечатлённая, но тут заметила Рен, сидящую на голове ведьминой куклы.

– Ага! А ты… ты совсем другое дело. Проклятие, верно?

Рен кивнула.

– Я пришла, чтобы вы расколдовали меня, – начала она показывать лапками, но женщина только отмахнулась.

– Нет-нет, прекрати немедленно, – сказала она, – я не понимаю ни слова.

Брат Тобиас вышел вперёд.

– Алия, это Рен. Она – одна из причин, по которой мы здесь. Друзья, а это Алия, Ведьма с горы Гемспар. – Разумеется, не та самая первая Ведьма, – добавила Алия. – Значит, проклятая крыса лишь одна причина, по которой ты пришёл. А остальное?

– Мне нужна помощь с пациентом, который сейчас на волоске от смерти, – сказал брат Тобиас, – его отравили колдовским ядом.

Алия пожала плечами.

– А мне какое до этого дело?

– Этот пациент – Рандел Стоун.

Она нахмурилась.

– Повторюсь, а мне какое дело?

Брат Тобиас ничего не ответил, просто посмотрел на неё. Спустя пару секунд Алия вздохнула и раздражённо покачала головой.

– Ладно, хорошо. Дай мне минутку собраться.

Запустив руку под тёмное одеяние, покрывавшее ведьмину куклу, она дёрнула за какой-то рычажок. Руки укоротились и, сложившись, скрылись под тканью. Женщина кивнула Рен.

– Позволишь? – вежливо спросила она, и Рен спрыгнула с куклы, вернувшись к Патчу на плечо. Алия надавила кукле на голову, убрав её внутрь конструкции, а затем с силой толкнула вниз то, что осталось – конструкция свернулась сама себой, Алия лишь подобрала ткань и захлопнула крышку. Теперь вся кукла находилась внутри ящика на колёсиках, который напоминал небольшую ручную тележку.

Рен не сдержалась и зааплодировала.

– Собирайте вещи и идите за мной, – велела Алия и указала Барферу на тележку, – сделай одолжение, возьми её. Только постарайся ничего не сломать!

Она провела их через лес к неприметной тропинке между высокими вулканическими скалами. По ней они вышли на большую открытую площадку. Вершина горы Гемспар угрожающе нависала над путниками, однако посреди общего запустения, возле самого входа в пещеру обнаружился зелёный участок, метра три в ширину, обнесённый заборчиком. Там росли ягодные кусты и были разбиты овощные грядки. Выглядел он так, будто его вырезали из совершенно другого пейзажа и приклеили, как картинку.

Алия увидела их удивлённые взгляды и улыбнулась.

– Добро пожаловать в мой дом, – сказала она, – пещера здесь уже давно, а сад разбила я сама.

Брат Тобиас был явно впечатлён.

– А ты не устала оттого, что нужно постоянно поддерживать эту зелёную магию?

Она покачала головой.

– Магия понадобилась только чтобы перенести сюда почву, Тобиас. Солнца и воды растениям достаточно.

Привязав лошадей, они вошли в пещеру. Та оказалась огромной. Видно был лишь, что она уходит вглубь горы футов на пятьдесят, после чего поворачивает, а что дальше – было неясно. Зал, куда все вошли, хорошо освещался. На полках вдоль стен теснились стеклянные банки, содержимое которых местами выглядело жутковато. Патч старался не слишком присматриваться.

Барфер закатил в пещеру тележку с куклой, Алия указала место возле одной из полок.

– Будь добр, оставь её там, – Барфер повиновался. – Птицы и насекомые здесь работают моими глазами и ушами. Я всегда узнаю, если кто-то вторгся в мою часть леса. Теперь это происходит нечасто. Видимо, репутация делает своё дело.

– Зачем вам кукла? – спросил Барфер. – Вы же можете просто, – и он сделал лапой пару пассов.

Алия мягко улыбнулась ему.

– Магия требует сил. А я предпочитаю беречь их для того, что мне действительно интересно. Последнее время мне не требуется сложная магическая защита. Эта Ведьмочка отлично отпугивает случайных путников. К тому же она довольно забавная, – женщина подошла к огромному сундуку и открыла его, в нём лежало множество маленьких стеклянных бутылочек и склянок. – А это исследование, – объяснила она, – здесь в тишине и покое я оттачиваю свои навыки. – Она одарила брата Тобиаса долгим и очень недовольным взглядом. – В тишине и покое, Тобиас! Я хотела, чтобы меня оставили одну, и никогда больше не видеть никого из вас. Зачем ты нарушил слово?

Патч переводил взгляд с Алии на монаха и физически чувствовал, как воздух накаляется.

– Я держал слово, – ответил брат Тобиас, – пока у меня был выбор, сейчас его нет.

– И вот ты здесь просишь помощи самую-жуткую- на-свете Ведьму, хотя я поклялась, что убью вас, если придёте. Любого из вас.

Патч нахмурился, пытаясь понять, под кем Алия подразумевает «любого из вас», и обеспокоенно переглянулся с Рен и Барфером.

Алия заметила это и пристально посмотрела на Патча, у которого тут же подкосились ноги.

– Я разочаровала тебя? – спросила она. – Ты хотел увидеть старую Ведьму, безумную Ведьму? Могу притвориться такой, если хочешь. Могу быть тем, кем меня считал Совет. Жаждущей невиданной силы, играющей с материями, к которым не приблизится ни один Флейтист! Материями, которых опасается сам Казимир! – стиснув кулаки, она отвернулась и пошла к выходу из пещеры. За её спиной лампы гасли одна за другой. Патч почувствовал, как Рен вцепилась коготками в его сюртук, и сам понял, что положил руку на Барфера в поисках поддержки.

Снаружи разливался лунный свет, небо было абсолютно чистым. Алия вскинула руки, и над её головой начали собираться облака.

– Безграничная власть! – крикнула она, и облака стали сворачиваться в спираль, среди них мелькнула молния. – Невообразимая! Ужасающая! – дальше она с яростью прокричала несколько неизвестных слов. Над их головой запылала молния – острая, пурпурно-алая. Она осветила весь лес вокруг зловещим светом.

Алия опустила руки. Постепенно молния угасла, облака рассеялись. Обернувшись к брату Тобиасу, она тяжело вздохнула.

– Это страх я вижу в твоих глазах? – спросила она. – Даже не знаю, что причиняет мне больше боли. То, что ты нарушил данное слово или что так долго его держал. Что ты действительно считал, будто я и вправду могу тебе навредить. Что ты действительно боялся меня.

Брат Тобиас внезапно показался почти беззащитным.

– Я сдержал слово, – сказал он, – и оставил тебя одну. Но не потому что боялся тебя. Я сделал это потому, что ты попросила меня. – Она ничего не ответила и только с грустью смотрела на него. Брат Тобиас положил руку ей на плечо. – Я… я очень рад снова видеть тебя.

Алия на мгновение застыла, явно поражённая.

Затем сделала шаг в сторону, уходя от его прикосновения.

– Я почти не сомневалась, что рано или поздно кто-то явится, – медленно проговорила женщина. – С учётом того, что произошло в Тивискане.

– Ты слышала о нападении? – удивился брат Тобиас.

Она кивнула.

– Маленькая птичка напела. Не удивлена, что Древис не явился. Вот его я действительно могла бы убить.

– Тебя изгнал Совет, Алия, а Древис тогда в него ещё не входил. Он всегда был на твоей стороне. Казимир был твоим главным защитником, не забывай это, и Рандел тоже выступил на твоей стороне.

– Да… Рандел, – она тяжело вздохнула. – Полагаю, что не могу позволить этому старому козлу умереть, если то в моих силах… Вернёмся к делу. Расскажи, что случилось.

Брат Тобиас кивнул.

– Подмастерье Рандела принёс его ко мне едва живого. Моя самая сильная Песнь Исцеления смогла удержать его на грани жизни, но не вывела яд, – он подошёл ко входу в пещеру, где стояла лошадь, и достал из сумки банку с металлическим кубом. – Вот, – он и протянул ей банку. – Вот так его отравили.

Алия взяла банку.

– Энигма эникатус.

Брат Тобиас кивнул.

– Смертельная головоломка. Рандел сказал, если мы узнаем, кому она предназначена, сможем вычислить виновника.

– Энигма эникатус – это магическое устройство отложенного действия, – сказала Алия. – Её сложно сделать, – она открыла банку и несколько раз провела раскрытой ладонью над горлышком. – Характер заклинаний в ней довольно необычен. Тебе стоит отнести её Уралю. Это очень инженерный вид магии. Как раз по его части. Возможно, он узнает манеру и укажет тебе создателя. Он гораздо больше знает о нынешних Колдунах, чем я, – брат Тобиас помрачнел. – Святые небеса, Тобиас, что не так?

– Ураль мёртв, – ответил он. – Он был избит до смерти, ни единого свидетеля. Рандела вызвали, чтобы расследовать это дело, там он и отравился, когда поднял куб.

Алия застыла, поражённая.

– Ураль Казимир мёртв? – она прикрыла глаза, новость явно сокрушила её. Патч разглядел слёзы, когда она вновь открыла глаза.

– Идём, – Алия направилась к столу возле сундука с зельями, – нам надо изучить этот куб.

Все последовали за ней, но Патч не мог пошевелиться, поражённый внезапным осознанием. Он наконец понял, откуда ему было знакомо имя «Ураль» – Ураль Казимир, Инженер Колдовства. Один из Восьмерых!

И ещё одна мысль не покидала его. Невозможная мысль, но она вынуждала взглянуть на Тобиаса и Алию совсем по-другому.

Рен легонько хлопнула его по щеке.

– Проснись! Нас ждут!

Он молча кивнул и подошёл к остальным.

Алия взяла обрывок ткани для себя и выдала такие же Тобиасу, Маддеру и Патчу.

– Каждый из вас должен сплюнуть на неё, – велела она и подошла к бочонку в углу, где хранилась солонина. Отрезав несколько кусочков, она вернулась.

– Сначала ты, – обратилась она к мальчику. Забрав ткань, Алия втёрла его слюну в один из обрезков мяса, затем при помощи пары щипцов поместила его в банку и прижала к кубу. Ничего не произошло. – Теперь ты, – велела она Маддеру. Процесс повторился – всё так же безрезультатно.

– Ты уверена, что это сработает, Алия? – спросил Тобиас.

– Цыц! – шикнула она и забрала его тряпицу. В этот раз, когда она приложила мясо к кубу, раздался отчётливый щелчок. Женщина отвела щипцы как раз вовремя, чтобы увидеть, как крошечная игла снова исчезает под поверхностью металла. С мяса капала чёрная жидкость.

Наградив Тобиаса тяжёлым взглядом, она повторила процедуру со своим кусочком мяса. И снова раздался щелчок, и мясо потемнело.

– Как я и опасалась, цель колдовства – Рандел и мы с тобой. Угадай с одного раза, кто ещё в этом списке.

– Давай не будем опережать события, – попросил брат Тобиас, осторожно покосившись на Патча и остальных. Алия заметила выражение его лица и кивнула. У Патча не было сомнений, что это означало – говорить при них не хотели. Его подозрения были уже готовы вырваться, но мальчик держал язык за зубами.

– Теперь давайте определим, что это за вещество, – сказала Алия, – дайте мне пару секунд.

Взяв образцы яда с мясных обрезков, она добавила различные жидкости из колб, что стояли на ближайшей полке. Пару минут спустя она вынесла вердикт:

– Лунная гниль! Это и сам по себе поганый гриб, но эффект его усилен магией, как ты и подозревал. Не удивительно, что твоя Песнь не смогла справиться. – Покопавшись в сундуке, она извлекла склянку с ярко-пурпурной жидкостью, – Ага! – она торжествующе выпрямилась, – А вот это должно помочь!

Узкой металлической палочкой Алия поместила каплю яда в склянку и размешала – содержимое посудины тотчас стало зелёным.

– Оно должно настояться в полном покое восемь часов, – сказала женщина, помещая склянку на металлическую подставку на столе. – К этому моменту вещество окончательно преобразуется, и лекарство для Рандела можно считать готовым. Я отправлюсь с вами в Марвил, чтобы проследить за зельем, но не задержусь там ни на секунду дольше, чем это потребуется. Рандел пролежит без сознания ещё неделю, может две, но жизнь его будет вне опасности. – Спасибо, Алия! – сказал Брат Тобиас. Маддер протянул ей кошель с деньгами, который забрал у главаря.

– Нет-нет, – отмахнулась женщина. – Оставьте их себе. Вам они нужны, я знаю, для лекарской. В последнее время вы боретесь с засильем огненного корня, не так ли? И, к слову, неплохо с этим справляетесь.

– Ты знаешь и об этом?! – удивился брат Тобиас.

Алия широко улыбнулась.

– Ещё как. Я присматриваю за тобой, Палафокс.

Патч не мог больше молчать.

– Палафокс! – воскликнул он, – Я так и знал! Так и знал!

– Ох, – вздохнула Алия, широко распахнув глаза. – Дьявол.

Барфер и Рен уставились на Патча.

– Знал что? – спросила Рен.

– Палафокс, Корриган, Келленфас, Стоун, – наизусть повторил Патч, – Казимир, Хинкельман, Древис и Троун! – Барфер и Рен смотрели на мальчика с удивлением, а вот брат Тобиас и Алия выглядели явно обеспокоенными. – Это имена Восьмерых, – воодушевлённо продолжил Патч. – Келленфас, Хинкельман и Троун погибли, выполняя свой долг. Из выживших – Древис, который теперь стал главой Совета Флейтистов. Ещё Стоун, Магистр Высшей Стражи. Остальные трое выбрали новую жизнь, избегая славы, которую принесли им странствия. Сначала Казимир, Инженер Колдовства. Кто остаётся?

– Палафокс и Корриган, – ответил Барфер, – на что ты намекаешь? – он посмотрел на Рен, но та только покачала головой и пожала плечами.

Патч тяжело вздохнул.

– Вам следовало больше внимания уделять легендам о Восьмерых! Неужели вы не помните, как их звали?

– Мммм, – задумался Барфер, – в историях их имена упоминаются лишь единожды, но кажется я их помню. Секундочку… Палафокса звали Т… – он изумлённо уставился на брата Тобиаса. Затем на Алию. После чего упал без сознания, сломав стул.

Рен тоже уставилась на них.

– Не может быть.

Патч указал на брата Тобиаса.

– Брат Тобиас – это Палафокс, герой из Высших Воинов, – и на Алию, – Алия Корриган, Великая Флейта Песен Защиты!

– А мёртвый друг Рандела Стоуна…

Патч кивнул.

– Да, Рен. Это был Ураль Казимир, Инженер Колдовства.

Барфер пришёл в себя и поднялся, слегка пошатываясь.

Патч снова посмотрел на брата Тобиаса и Алию.

– Вот почему вы все знакомы, – сказал он, – вы все были к числе Восьмерых. И кто-то пытается вас уничтожить!

Барфер снова упал, едва не разломав стол.

– Мы не можем быть в этом уверены, – сказал Тобиас.

– А я считаю, это очевидно! – хмыкнула Алия. – Кто-то наконец решил избавиться от нас, последних из Восьмерых. Мы слишком многим насолили, выполняя нашу миссию, и отдавили слишком много ног.

– Мы действительно нажили себе врагов, – признал брат Тобиас с внезапной гордостью.

Алия кивнула.

– Именно, – сказала она и, взглянув на Патча, нахмурилась. – Но теперь ты знаешь нашу тайну. Так что выбирай: поклянёшься хранить её или умрёшь в ужасных мучениях.

– Первое! – быстро сказал Патч, Рен согласно кивнула.

– Хороший выбор, – отметила Алия и легонько пнула Барфера, но тот не шевельнулся. – Эй, тебя это тоже касается. Обморок не освобождает от ответственности. – Наконец, она обернулась к брату Маддеру. – А как насчёт тебя?

Маддер улыбнулся.

– Я старый друг брата Тобиаса, мэм, – сказал он, – и знал его ещё до того, как он стал одним из Восьмерых. Но всегда держал это в тайне. Если на то пошло, брат Тобиас никогда не говорил мне об истинной личности Ведьмы, но я сам догадался, кто вы такая, много лет назад.

– Правда? – Алия недобро прищурилась.

– Правда, – кивнул Маддер, – каждый раз, стоит брату Тобиасу выпить лишний глоток бренди, а кому-то помянуть Ведьму с горы Гемспар или Алию Корриган, он с тоской начинает вещать о таинственной и потерянной любви. Но можете быть уверены, что я никому об этом не расскажу, мэм.

Щёки брата Тобиаса слегка покраснели.

Алия недоумённо моргнула. И, кашлянув, проговорила со вздохом:

– Что ж, хорошо. Рада, что мы со всем этим разобрались. Выйдем в Марвил, когда зелье для Рандела будет готово, а пока разберёмся с ещё одним проклятием! Мне надо подготовиться! – женщина посмотрела на Рен. – Твоя очередь, малышка. Не думай, что я о тебе забыла!

Рен мелко задрожала, и Патч легонько погладил её по голове, чтобы успокоить.

– Не бойся! – заверила её Алия. – Ураль Казимир всегда считал, что у меня больше таланта к Колдовству, чем к Игре на Флейте. Ох, Ураль… Неужели тебя и правда больше нет? – она подняла глаза и взглянула на луну, быстро смахивая выступившие слёзы. – Он верил в меня, что это моё предназначение. И пускай Совет меня изгнал, объявив ведьмой, я об этом ни капли не жалею.

– Мы можем как-то помочь вам подготовиться? – спросил Патч.

Алия кивнула.

– Нам понадобится большой костёр, чем больше, тем лучше. Возьмите светильники и принесите из леса дров. А я начну свои приготовления, – она ушла глубже в пещеру, где стояли полки с книгами.

Патч и Рен посмотрели на Барфера, который всё ещё был без сознания.

– Оставь меня на столе возле него, – предложила Рен.

Патч взял лампу и следом за братом Тобиасом и Маддером вышел наружу.

Через минуту-другую Барфер открыл глаза и резко сел, в панике глядя перед собой.

– Кто-то убивает Восьмерых, – закричал он, – одного за другим! – он поморгал и огляделся. – Куда все подевались?

Рен с умилением ему улыбнулась.

– С возвращением, здоровяк. А теперь иди и принеси нам побольше дров.

21 И тайное становится явным

В страшном лесу недалеко от жилища Алии нашлось достаточно сухих деревьев. Барфер, конечно, превзошёл ожидания, он таскал по десять сухих брёвен разом, пока остальные набирали охапки веток. Довольно быстро сложили костёр подальше от пещеры и сада. Дрова точно с радостью быстро занялись огнём, и скоро костёр полыхал во всю силу.

Алия вышла из пещеры с небольшим кожаным кисетом, бумагой и парой тонких грифелей для письма. Она усадила всех лицом к огню, затем подошла поближе и произнесла несколько непонятных слов. Взяв горсть неизвестного порошка из кисета, она громко вскрикнула, точно птица, и бросила его в костёр.

Вверх вместе с искрами взметнулся густой жёлтый дым.

Алия подошла к Патчу, на плече которого, как обычно, сидела Рен. Остальные расположились неподалёку и с любопытством наблюдали за происходящим.

– Итак! – Алия посмотрела на Патча и положила рядом с ним бумагу и грифель. – Мне нужна информация о Рен. Ты её друг. Ты можешь говорить на этом… вашем.. – она неопределённо взмахнула руками.

– Языке жестов мерисакс, – подсказал Патч.

– Да, точно! – кивнула Алия. – Я так и не собралась его выучить. Ну, вперёд. Спроси её о том, как попала под проклятье, а я буду делать заметки, – и Ведьма занесла грифель над бумагой.

– О, она уже столько раз рассказывала мне эту историю, – сказал Патч. – Рен – дочь благородного состоятельного человека, прошлым летом её похитил Колдун и заставил работать на него в замке. Она попыталась сбежать и – бам!

– Крысиное проклятие! – закончила Алия.

Патч и Рен кивнули.

– Где находился этот замок? – спросила Алия. – как звали Колдуна?

Патч посмотрел на Рен, которая никогда не вдавалась в такие детали. Она замахала лапками, он перевёл:

– Деревня Акслбери. Колдуна зовут Андерат.

– Хорошо, – Алия записала, – нам нужно найти изъян в структуре проклятия. Если будет за что зацепиться, мы сможем построить контр-проклятие, и тогда разобьём это. Но я ничего не обещаю. Создание заклинания, порчи или проклятия очень похоже на создание слоёв Песен. Чтобы создать контр-заклятие, надо понять каждый слой, иначе их не получится отменить. Сперва мне нужно кое-что от тебя, малышка. Волосок и ноготок, – она достала острые ножницы, и Рен невольно вздрогнула, – не волнуйся, много мне нужно, – Патч мягко держал Рен, пока Алия осторожно взяла пару волосков с её спинки, – теперь лапку, – Рен послушно вытянула лапку, и Алия срезала самый кончик одного из коготков. Она убрала всё в конверт.

– Должно хватить, – сказала она и передала конвертик Рен, – ты должна бросить его в огонь.

Патч поднялся на ноги и поднёс Рен так близко к огню, насколько позволил жар. Крыска бросила конверт, но тот не долетел до огня.

– Я помогу, – сказал Патч. Посадив Рен на землю, он шагнул вперёд. Несмотря на раскалённый воздух, он схватил конверт и собрался бросить его в огонь.

– Подожди, она должна сама… – воскликнула Алия, но было поздно. Патч уже разжал пальцы, и конверт угодил в огонь. Алия недовольно покачала головой, когда Патч вернулся. – Конечно, зачем меня слушать, я же здесь просто так стою!

Огонь выплюнул ещё больше дыма, сноп искр заклубился, наполняя свет огня поразительным спектром цветов. Алия улыбнулась.

– О, погодите-ка! Нам повезло! – она крепко сжала грифель, готовая делать записи, затем обернулась к остальным, начавшим негромко перешёптываться. – А ну тихо! – прикрикнула она. – Начинается!

Затаив дыхание, смотрели она, как разноцветные искры собираются, принимая вполне узнаваемые формы.

Маленький старый домик посреди холмистых полей.

– Рен! – раздался голос, от которого Патч чуть не подпрыгнул на месте. Но голос, неожиданно громкий, доносился из костра. Внезапно в огне проступило женское лицо, доброе и обеспокоенное: «Куда это ты собралась, юная леди?»

И они увидели тринадцатилетнюю девочку – Рен, какой она когда-то была. Уверенная, улыбающаяся, в длинной, немного поношенной юбке в белую и красную полоску. Патч посмотрел на красные кольца на хвосте своей подруги, понимая теперь, что это значит.

– Мама, – сказала Рен, – я должна найти себе работу. Я знаю, как вам с папой непросто, и не хочу быть вам в тягость. У меня есть план, и ты не сможешь меня отговорить!

Мама обняла её.

– Как бы я хотела, чтобы всё было иначе, – сказала она. – Прошу, не пропадай надолго.

– Я вернусь к вам через полгода, – пообещала Рен, – и заработаю, и накоплю, сколько смогу!

Дым от костра потемнел.

Патч пристально посмотрел на Рен – на крысу Рен на своём плече.

– Дочь состоятельного человека? – прошептал он. Она подавленно смотрела в огонь.

– Тс-с-с-с, – недовольно зашипела Алия, – мы можем что-то пропустить!

Дым снова посветлел, показывая, как решительно настроенная Рен идёт через поля. Вдалеке виднелся замок – он был меньше Замка Тивискан, но всё равно впечатлял. Вот Рен уже стучит в ворота. Дверь открывает человек средних лет, облачённый в изысканную мантию.

– Да?

– Вы Колдун Андерат? – спросила Рен.

– Да.

– Сэр, я бы хотела предложить вам свои услуги в качестве горничной.

Андерат явно был удивлён.

– Я ищу себе прислугу уже двадцать лет. Никто до сих пор не отзывался.

– Я отозвалась, – сказала Рен, – вы наймёте меня? Да или нет?

– Да, – ответил Андерат, – но будь готова! Из сотни комнат в этом замке я использую только четыре. Эти четыре комнаты очень грязные, потому что я их использую. Остальные грязные потому, что в них никто не заходит. Выбирай себе любую спальню и займись делами. На кухне всегда есть всё необходимое. Ты умеешь готовить?

– Умею.

Это Андерату явно понравилось.

– Хорошо, потому что я не умею! Всё это время я питался солониной, сыром, хлебом и вином. Приготовь что угодно, и я всему буду рад. Заходи!

Картинка снова сменилась. Теперь они стояли на высокой стене, окружавшей внутренний двор, посреди которого находился огромный тёмно-серый грифон. Он настороженно смотрел на людей наверху. – Это Алькеран, – сказал Андерат, – двор принадлежит только ему. Не говори с ним. Его легко разозлить. – Они вернулись в замок и прошли в комнату, заставленную книжными полками, столами с зельями и ингредиентами, на полу валялись горы бумаг. – Это мой кабинет. Следи, чтобы здесь не было пыли, и собирай мои бумаги. Больше ничего не трогай.

Рен наклонилась и подобрала несколько страниц, с восхищением глядя на них.

– Я могу как-то упорядочить ваши записи, сэр, – предложила она. – Эти касаются некромантии, а эти – истории прорицания.

– Ты умеешь читать? – спросил Андерат.

– Родители научили меня.

– Зачем бы им учить девчонку тому, что ей никогда не пригодиться? Просто собери листы в аккуратную стопку.

Рен ничем не выдала своих желаний, разве что немного прищурилась. Кивнув, она с интересом посмотрела на полки с книгами и потянулась к ним.

– Не трогай книги! – одёрнул её Андерат.

– Как пожелаете, сэр.

Дым поблёк, вызвав недовольные возгласы со стороны наблюдавших. Алия достала из кисета ещё горсть порошка и бросила в огонь. Дым заструился с новой силой, картинка вновь начала проступать.

Дни шли за днями. Рен, одетая в самую простую одежду служанки, заходила в комнаты, полные пыли и затянутые паутиной, и убирала их. Она готовила, ела, спала.

Однажды девочка отправилась в кабинет Андерата, чтобы забрать посуду после ужина, и услышала храп. Андерат спал в своей спальне.

Она осторожно подкралась к его рабочему столу. Большой, магический том в кожаном переплёте лежал раскрытым. Девочка начала сосредоточенно читать, пока в её взгляде не мелькнуло понимание.

Раз за разом, собирая тарелки Колдуна после вечерней трапезы, под звуки его храпа, Рен читала. Однажды, глубоко задумавшись, она потянулась к ложке, но не коснулась её. Прочитав вслух написанное в книге, она заметила, как ложка немного подвинулась. Рен просияла.

День за днём она занималась, и с каждым днём ей удавалось всё больше. Она смогла зажечь свечу одной силой намерения, она смогла склеить тарелку, используя только слова.

– Сэр? – спросила она однажды, принеся Андерату обед. – Я слышала, что нередко Колдуны берут учеников. Знаю, что у вас их никогда не было. Но не хотите ли взять кого-то?

– Возможно, – ответил Андерат, – но талантливые молодые люди нынче редкость. О, обед! Чудесно! – он начал есть. – Вообще-то я хотел тебе кое-что сообщить. Меня не будет неделю. Мы с Алькераном отправимся в дальние земли, и ты останешься одна. Ничего здесь не бойся, я скоро вернусь.

Оказавшись в своей комнате, Рен радостно рассмеялась. Одна на целую неделю! Она сможет спокойно заниматься!

Стоило Андерату покинуть замок, как девочка принялась по ночам тщательно штудировать его самые ценные, самые заветные книги. Стоя перед старым потемневшим зеркалом в своей комнате, она репетировала:

– Сэр? А если я попрошу вас взять в ученики… меня? – девочка закрыла глаза. – Ты сможешь, Рен, ты сможешь попросить его, когда он вернётся!

Наконец в небе показался силуэт: Андерат верхом на грифоне возвращался домой. Девочка вышла навстречу. Ворота открылись, и она увидела рядом с Андератом женщину, её холодная красота поразила с первого взгляда. Та улыбнулась Рен какой-то недоброй улыбкой.

– У меня новости, служанка! – сказал Андерат. – Я женился! Это моя жена. Я искал себе спутницу ещё дольше, чем служанку, пока не встретил женщину достаточно мудрую, чтобы она полностью соответствовала недосягаемым высотам моего гения. Мне больше не нужна служанка, но я хорошо заплачу тебе за твои труды, – с этими словами он бросил ей кошель.

Сражённая этой неожиданной новостью, Рен всё же нашла в себе силы заговорить.

– Я… я хотела попросить вас взять меня в ученицы!

Андерат захохотал, его жена недобро приподняла бровь.

– Тебя? – спросил Андерат. – Девчонку? – он погладил жену по голове, словно та была домашней собачкой. – Даже женщине не пристало быть Колдуном, что уж говорить о девочке? А теперь приготовь нам напоследок праздничный ужин, да поскорее!

Рен сделала, как ей велели. Когда она принесла первый поднос в кабинет, Андерат отвел её в другую комнату, которая раньше пустовала, но теперь была превращена в обеденный зал. Внушительный стол был уже накрыт.

– Видишь, я уже начал преображать замок, – торжественно объявил Андерат. – Ведь моя прекрасная жена заслуживает только лучшего! – он посмотрел на блюда, которые принесла Рен: необыкновенный пирог, хлеб и жаркое, – и улыбнулся: – Спасибо тебе, служанка! Знаю, ты очень расстроена, но желаю тебе только лучшего, во всех твоих начинаниях.

– Я подам к ужину вашего лучшего вина! – сказала Рен. – А десерт будет ещё лучше!

Жена Андерата улыбалась, но улыбка её не предвещала ничего хорошего.

– Можешь после ужина не убирать, служанка, – заявил Андерат. – Дарю тебе свободный вечер, чтобы ты могла собрать вещи и покинуть нас на рассвете.

Но у Рен были другие планы.

Позже она вернулась в покои Колдуна и, как и ожидала, услышала храп, доносящийся из спальни. Угощение было приготовлено со всем тщанием – после такого ужина Колдун и его жена должны были спать особенно крепко.

Крадучись, девочка пробралась в кабинет и выбрала четыре книги по колдовству – те, что поменьше, чтобы их удалось унести. В призрачном мерцании сумерек она покинула замок, одетая в свою красно-белую полосатую юбку.

И тут за её спиной раздался голос.

– Не видел бы я этого собственными глазами, никогда бы тебе не поверил! – произнёс Андерат. – Но, жена, ты совершенно права!

Рен резко обернулась и увидела Андерата и его жену.

– Я говорила, что ей нельзя верить! – воскликнула женщина. – Смотри, что она забрала у тебя!

Рен опустила голову, пристыженная, обозлённая, обескураженная.

Она выпустила из рук книги и кошель с деньгами. – Заберите ваши книги. Заберите ваши деньги. Но я стану Колдуньей! Я всегда это знала! Я пришла сюда только потому, что хотела учиться!

Андерат покачал головой.

– Я думал, ты верна мне, – сказал он, уязвлённый коварством маленькой служанки. – Уходи. Уходи прочь.

– Это предательство, истинное предательство, любовь моя! – проговорила жена. – Эта девчонка – настоящий вредитель! Это крыса! Надо наказать её как следует, чтобы она навсегда помнила об этом! – и злобно рассмеялась.

По лицу Андерата, на котором было написано одно сожаление и печаль, пробежала тень. Оно изменилось. Взгляд его стал жёстким, черты исказил гнев, а затем презрение.

Он неразборчиво произнёс несколько слов и сделал руками последовательность пассов. Фиолетовое сияние окутало кончики его пальцев. Вскрикнув, он указал прямо на Рен. Сияние стало ярким до рези в глазах, и метнулось к девочке, охватив её всю.

Когда свет померк и рассеялся, на земле сидела крыса с длинным хвостом, отмеченным красными кольцами. Пискнув от ужаса, крыса бросилась к деревьям. Долго её преследовал жестокий и злорадный смех обозлённого Колдуна и его жены.

Искры поредели. От костра шёл обычный дым.

Рен сидела, понуро склонив голову. Висело неловкое молчание.

Наконец, Алия кашлянула и произнесла несколько гортанных звуков, прочищая горло.

– Да-а… Есть моменты, которые не совсем совпадают с твоим описанием, Патч.

– Я заметил, – мрачно ответил Патч. И резко обернулся к Рен. – Тебя похитили? У богатых родителей?

Крыска почти плакала – если бы могла.

– Мне так нужна была твоя помощь тогда, в Паттерфоле! – она медленно двигала лапками. – И там эта ложь показалась мне такой мелочью.

Патч качал головой.

– Ты пыталась украсть его книги по магии? – спросил он. – Поверить не могу!

Рен вызывающе на него посмотрела.

– Что? – она перешла в наступление. – Ты печалишься, что я не могу вознаградить тебя за помощь? Ты только ради этого стал моим другом? Из-за денег?

Патч застыл, поражённый таким обвинением.

– Ну, знаешь! – начал он. – Тогда… тогда я, – он определённо злился на неё, но сознавал, что отчасти её обвинения справедливы. Хотя очень быстро он совсем забыл о деньгах.

– Довольно! – рявкнул Барфер. – Вы оба рисковали жизнью, чтобы спасти друг друга! И вот мы в полушаге от того, чтобы исцелить Рен, а вы тут грызётесь из-за вещей, которые не имеют никакого значения!

Секунды, казалось, тянулись бесконечно, прежде чем Рен и Патч поняли, что могут снова взглянуть друг на друга.

– Прости, – пробормотал Патч, – просто я думал, что ты со мной до конца откровенна, вот и всё. У друзей нет секретов, ты же сама говорила.

Из костра донёсся внезапный хруст. Все отшатнулись, когда пламя вновь поднялось, и в небо с хлопком выстрелили цветные искры.

– Нам предстоит увидеть кое-что ещё! – воскликнула Алия. – Тихо, все! Тихо!

В огне начали проступать картинки, сопровождаемые грохотом раскалывающихся камней.

В дыму проступила камера Патча в Замке Тивискан и его лицо. Он кашлял, задыхаясь от каменной пыли – это был миг, когда на Замок напали.

– Ой-ей, – выдохнул реальный Патч, глядя на собственное лицо.

Алия на секунду растерялась, но затем посмотрела на мальчика и повторила жест, которым он бросил конвертик в огонь.

– Видимо немного тебя тоже попало в заклинание, – сказала она, – судя по всему, тебя где-то держали… Подождите… Это что, темницы Тивискана? Это они! Ты преступник?!

– Всё в порядке, Алия, – вмешался брат Тобиас. – Он…

– Ты знал? – спросила она.

– Знал. Нам не о чем волноваться, мы просто…

Внезапно брат Тобиас замолчал и уставился в огонь. Как и Алия. Как и все остальные.

– Да! – раздался голос.

Сплетённая из волшебного дыма картина изображала узника в железной маске. Он поднял руки и сорвал маску, которая, раскрывшись, упала на пол.

– Да, – сказал узник, закашлявшись и сплёвывая кровь. Патч подошёл ближе. – Да… я… да… я… – узник тяжело сглотнул и перевёл дыхание, – да, я не Гамельнский Крысолов!

Затем появились драконы и забрали человека, на лице которого было написано облегчение. Его бросили в круг огня, который его испепелил.

И в этот самый момент картинка погасла. Дым резко потерял силу. Прогоревшие дрова обрушились в центр костра.

Все взгляды были прикованы к Патчу, даже взгляд Рен. Особенно взгляд Рен.

Патч закашлялся.

– Э… – неловко промямлил он. – Ну. Да. Разве я не говорил об этом?

22 Дети

– И ты обвинял меня во лжи? – возмущённо замахала лапками Рен. – На себя посмотри, дурень! – спрыгнув с его плеча, она подошла к Барферу, который тоже тяжело смотрел на Патча.

Брат Тобиас выглядел поражённым.

– Ты никому об этом не рассказал? – спросил он. – даже когда узнал, что мы с Алией из Восьмерых, ты всё равно молчал?

Патч смотрел вокруг, везде натыкаясь на обвиняющие взгляды.

– А что я должен был сделать? Мне присуждено провести остаток жизни в темнице. Вы хотите, чтобы я начал болтать о последних словах Гамельнского Крысолова и снова оказался в камере? Вот спасибо! Мне больше нравится молчать, – он нахмурился и сложил руки на груди.

Алия, гневно расхаживая из стороны в сторону, остановилась и посмотрела на брата Тобиаса.

– Маски на нём уже не было, – сказала она, – потому он мог сказать что угодно, в том числе соврать. – Ты видела то же, что и я, – покачал головой Тобиас, – видела его глаза. Это не было похоже на ложь.

– Значит это был бред сумасшедшего, – фыркнула Алия, – может он забыл, кем был раньше. Я не знаю.

Брат Тобиас посмотрел на неё, и в глазах его мерцали испуг и сомнение.

– Могли ли мы поймать не того человека?

– Это невозможно! – отрезала Алия. – Мы поймали его с Флейтой, мы знали, какие Песни он играл! И свидетели! Жители Гамельна опознали его! И тот оставшийся ребёнок тоже…

– Хромой мальчик? – спросил Барфер.

Алия глубоко вздохнула.

– Бедный малыш, – она стиснула кулаки, – достаточно было увидеть выражение лица этого мальчика, чтобы понять, что мы взяли, кого надо.

– Но его последние слова! – взволнованно возразил Тобиас. – Почти десять лет он пытался сказать их, сказать, что он не Гамельнский Крысолов!

Алия положила руку ему на плечо.

– Ты зря мучаешь себя, Тобиас. Вспомни, как закончилась наша миссия. Вспомни!

Брат Тобиас медленно и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Мы выследили Гамельнского Крысолова в Ледяных Степях, возле порта Хагена, он отбивался, играя Песни Тьмы, подобных которым я никогда не слышал ранее.

Алия посмотрела на него с внезапной нежностью. – Тогда ты получил свои шрамы. Я думала, что потеряла тебя… – на мгновение она замолчала. – Гамельнского Крысолова эта атака тоже задела, но он ушёл невредимым.

– Но мы всё же смогли его задеть, – возразил брат Тобиас. – Когда мы потом нашли его оглушённым и растерянным. Он едва мог говорить. Но улики очевидны: это был Гамельнский Крысолов, – он кивнул, неуверенность ушла из его взгляда, – что бы он ни сказал перед смертью, всё это ничего не значит. Важны лишь улики, а улики неоспоримо говорят об одном. Это точно он!

Патч всеми силами пытался поверить, что последние слова узника, которые ему довелось услышать, ничего не значили, но не мог. Его беспокоило что-то ещё, что-то в рассказе Алии…

– Подождите! – воскликнул он. – Вы сказали, у вас была его Флейта и вы знали, какие Песни он играл на ней. Но во всех историях о Восьмерых говорится, что Флейту уничтожили, а вместе с ней и историю Песен. Что из этого правда?

Алия и брат Тобиас переглянулись.

– Она… она ошиблась, – сказал брат Тобиас.

Алия нахмурилась.

– Гамельнский Крысолов мёртв, – проговорила она, – возможно, время секретов прошло.

– Алия! – предостерегающе произнёс Тобиас. – Мы оба дали клятву.

Алия задумчиво уставилась в землю. Наконец она подняла голову.

– Мы нашли Флейту, и она поведала, что случилось с детьми.

Барфер, Патч и Рен смотрели на Алию, широко раскрыв рты от удивления.

Наконец, Патч смог выдавить:

– Так вы знаете, что с ними случилось?..

– Гамельнский Крысолов попытался уничтожить Флейту до того, как его поймали, – сказала Алия. – Остались только фрагменты. Рандел Стоун попробовал извлечь из них историю Песен, даже несмотря на то, что все мы считали это пустой затеей. Он смог обнаружить две Песни невероятной силы. Одну сыграли в ту ночь, когда пропали дети людей. Другую – когда похитили детей драконов. Я видела, каким бледным стало лицо Рандела, когда он узнал правду. Наблюдала, как сердце его становится холодным и жестоким. Надежда оставила его.

Барфер уставился на неё.

– Что случилось с детьми? – почти крикнул он. – Что с ними случилось?

– Не надо, Алия, – настойчиво просил Тобиас, – пожалуйста.

Но Алия проигнорировала его просьбу.

– Обе Песни были Песням казни, старыми, которые когда-то использовали для приведения в исполнение смертного приговора. Для детей драконов это была Песнь Вечного Сна. Они просто перестали дышать. Для детей людей это была Песнь Развеяния. Детей Гамельна развеяли по ветру.

Барфер ахнул.

– И Совет Флейтистов знал об этом всегда?

Алия кивнула.

– Да. И власти драконов тоже.

Патч покачал головой.

– Но Маска должна была заставить Крысолова ответить на этот вопрос! Если они уже знали ответ, какой был смысл надевать на него Маску?

– Решение надеть Маску не касалось судьбы детей, – ответила Алия, – мы уже знали, что произошло. Но мы хотели знать, зачем он это сделал, зачем ему были нужны эти бессмысленные убийства. Чтобы получить ответ, надо было сохранить ему жизнь, но если бы все узнали о смерти детей, предотвратить его казнь было бы невозможно, а значит – потерять шанс получить ответ на вопрос – зачем. Поэтому Совет велел сохранить судьбу детей в тайне. Триумвират Драконов не соглашался и грозил нам войной, но в итоге согласился.

– И теперь всё, наконец, закончилось, – проговорил Тобиас, – видимо, Триумвират решил, что никогда уже не получит ответа и, когда появилась возможность, пришёл и убил Гамельнского Крысолова. Что бы Совет ни предпринял в ответ на нападение на Замок Тивискан, в тайне все они явно испытывают облегчение от казни самого ненавистного из своих узников.

– Даже если и так, – сказал Патч, – своими последними словами Гамельнский Крысолов отрицал свою вину. Вы наверняка должны рассказать об этом Совету, разве нет?

– Я скажу Ранделу, и пусть он решает, что с этим делать, – сказал Тобиас.

– Но вы не можете рассказать ему обо мне! – воскликнул Патч. – Прямо сейчас я считаюсь мёртвым. Если он узнает, что я жив, мне придётся скрываться до конца своих дней!

– Я не стану говорить о тебе, – сказал брат Тобиас. – Всё будет по-честному: мы сохраним твой секрет, а ты – наш. Я просто скажу, что Алия вызвала видение, чтобы увидеть последние секунды жизни Гамельнского Крысолова, и передала мне то, что услышала.

– Ты думаешь, что сможешь так легко одурачить Рандела? – спросила Алия. – Подобная магия требует добровольного свидетеля, и он захочет узнать, что же это за свидетель.

– Я скажу, что ты изобрела новое заклинание, для которого свидетель не нужен, – сказал брат Тобиас. – Он тебе не поверит.

Брат Тобиас на мгновение задумался.

– Поверит, если ты скажешь ему об этом.

Алия посмотрела на него, приподняв бровь.

– Ты хочешь, чтобы я дождалась, пока Рандел придёт в себя, и поговорила с ним? Всё ради того, чтобы парень не угодил в темницу? Вот уж нет! Мне есть чем заняться, – но все вокруг – Барфер, Рен, да и сам Патч – смотрели на неё с таким умоляющим выражением, на которое способны разве что замёрзшие котята или голодные щенки. Сперва она была непреклонна, но её уверенность постепенно слабела. – Ох, ну, ладно! – согласилась она наконец.

Брат Тобиас кивнул.

– Значит так. Пусть Рандел решит, что делать, когда проснётся.

На этих словах Патч понял, как сильно хочет спать, и широко зевнул, за ним зевнула Рен, а за ней и Барфер.

– Уже поздно, – сказала Алия, глядя на луну, – ложитесь спать. Особенно ты, Рен. – Она наклонилась и собрала бумаги, исписанные непонятными словами, изрисованные кругами и стрелками. – Мне надо изучить свои заметки, чтобы найти слабину в проклятии Андерата. Увидимся на рассвете!

23 Исцеление

Они легли спать возле догорающего костра. На рассвете их разбудил оклик Алии, направлявшейся к пещере с большим глиняным кувшином.

Рен потянулась и протёрла глаза, но Патч знал, что спала она совсем немного. Впрочем, как и он сам.

Барфер рядом с ними всё ещё храпел. Патч начал его расталкивать, и даже сумел его усадить, но дракогриф проснулся только наполовину.

– Как это утро только посмело настать так быстро?

– И не говори, – вздохнула Рен. Она посмотрела туда, где в отдалении от них Алия посыпала солью из кувшина какие-то фигуры на земле.

– Видимо она нашла способ помочь тебе, Рен, – сказал Патч.

– Мне страшно спрашивать, – призналась Рен.

Они все следили за приготовлениями Алии, пока та наконец не подошла к ним.

– Я готова, – сказала она. – Рен, я надеялась полностью снять проклятие, но, боюсь, оно слишком хорошо исполнено. Так что могу предложить тебе это, – она вытянула вперёд ладонь, на которой лежал браслет из ярко-синих бусин, – мне удалось найти некоторый изъян в проклятии, благодаря которому я смогу временно защитить тебя от его действия. Этот браслет даст тебе возможность несколько дней ходить в человеческом облике. Это лучшее, что я могу для тебя сделать, – она повесила браслет на шею Рен. – К сожалению, его недостаточно просто надеть. Его нужно привязать к так называемому «образу формы». Процесс довольно болезненный, – она пристально посмотрела на Барфера и Патча, – поэтому вы двое ни при каких обстоятельствах не должны вмешиваться! Иначе ваше подруга окажется в большой беде. Вы меня поняли?

Они синхронно кивнули – под суровым взглядом Алии любой сто раз подумает, прежде чем ослушаться её.

– Тобиас, проследи, чтобы они ничего такого не выкинули, – велела Алия.

Патч страшно боялся за Рен, но мог только стоять и смотреть, как Алия относит его подругу к символам из соли и сажает в центр. Насыпав ещё соли, Ведьма замкнула большой внешний круг, затем ступила внутрь него и заговорила. Язык был Патчу не знаком – грубый, гортанный, почти сплошь состоящий из шипения и плевков. Слова постепенно складывались в дикий речитатив.

– Ри ти ко пак, – кричала Алия, – тхаг пак скарра так!

Она вскинула руки над головой, повторяя гортанные звуки всё громче. Послышался низкий рокот, воздух внутри круга начал мерцать.

Рен запищала, цепляясь коготками за браслет, который явно причинял ей боль.

– Ри ти ко пак! Тхаг пак скарра так! – внезапно Алия выбросила руки вперёд, раскрытыми ладонями указывая на Рен. Воздух над кругом будто сгустился, его движения стали похожи на растекающееся по поверхности воды масло. Патч и Барфер напряжённо переглянулись. Рокот звучал всё громче.

Рен вскрикнула, извиваясь от боли. От мест, где бусины касались её шёрстки, начал подниматься дым.

Патч шагнул вперёд.

– Мы не можем вмешиваться! – одёрнул его Барфер, но Патч не обратил на него внимания и сделал ещё один шаг вперёд. Он обходил внешний круг. Теперь от него исходило тепло, а свет внутри внезапно покраснел. Грубый напев Алии звучал всё громче и громче, Патч увидел её лицо….

Он быстро подбежал к своей сумке и достал из неё Флейту. Стоило ему броситься обратно к кругу, на его пути вырос брат Тобиас.

– Ты её слышал? – сказал он. – Если вмешаешься – навредишь Рен!

Патч указал в центр круга.

– Там что-то не так! Посмотри на Алию, брат Тобиас! Посмотри на её глаза!

Брат Тобиас обернулся и, ахнув, отшатнулся от круга.

– Святые Небеса…

Лицо Алии превратилось в ухмыляющуюся маску, глаза которой пылали алым огнём. Речитатив уже звучал дико и безумно – после каждого слова из её горла вырывался даже не смех, а жуткий безумный хохот.

Рен, окутанная дымом, кричала без остановки, корчась от боли. Все застыли на месте, с ужасом глядя, как свет в центре круга меркнет и остаётся лишь алое сияние глаз Алии.

– Она же умрёт! – закричал Патч. Он подошёл к кругу так близко, как смог, и осторожно пощупал ногой уплотнившийся воздух. Как он и предполагал, это был барьер. Посмотрев на вращающиеся узоры над соляным кругом, мальчик вспомнил, что говорила Алия: её описание сложной структуры колдовства и то, что она не слишком отличалась от слоёв Песен.

Он начал играть ту же Контр-Песнь, которой защитил Рен в Паттерфоле. К его удивлению, под влиянием музыки узоры барьера стали меняться. Он попытался изобразить что-то похожее на уже существующие узоры, чтобы как-то им противостоять. Снова и снова он менял мелодию и следил за изменением узоров, и вот ему наконец повезло – образовался небольшой просвет, который начал постепенно расширяться. Заиграв громче и увереннее, мальчик вытянул руку вперёд. Ему действительно удалось прорвать барьер, и разрыв был достаточно широким, чтобы в него можно было запрыгнуть. Разбежавшись, Патч нырнул вперёд и больно ударился о землю внутри круга. Обернувшись, он увидел, что разрыв затягивается. Он будто попал в самое сердце бури – в оглушительном рёве едва различались крики Алии и вопли Рен. Ветер бросил ему в лицо горсть земли, почти лишив зрения.

Мальчик попытался подойти к Рен, но воздух будто сгустился, мешая движению. Затем перед ним возникло лицо Алии. На таком расстоянии её глаза казались ещё более жуткими. В их глубине Патч видел вспышки злого огня.

– Уже поздно, Брайтвотер! – взревела она, хохоча. – Смотри! Браслет привязан к ней! Она меняется! – Ре-е-ен! – закричал он. Тело его подруги окружал густой дым. – Рен! – мальчик дёрнулся было в её сторону, но рука Алии крепко схватила его за плечо. – Оставь её, мальчишка. Дай-ка я взгляну на тебя! – Патч дрожал от страха, пока Алия изучала его с ног до головы. Её пылающие глаза буквально источали жар. И как сильно ни завывал ветер вокруг них, он отчётливо слышал каждое её слово, словно они возникали прямо в его голове.

– Я вижу тебя! – воскликнула она. – Твоё прошлое! Твоё будущее! Замок Тивискан!

– Это в прошлом, – ответил Патч, – навсегда в прошлом!

– Возможно! – сказала она. – Но знай: если ты вернёшься в Тивискан, тебе придётся дорого заплатить!.. И что же я вижу ещё? – она вновь пристально взглянула на него, до боли стиснув ему плечо. – Я вижу предательство!

– Предательство?..

– Да, предательство! Я слышу эти предательские слова. Слушай и запоминай! То, что я скажу дальше, Брайтвотер, пусть раскалённой иглой будет выведено в твоей памяти. Придёт время, когда ты услышишь эти слова! Тот, кто произнесёт их, – изменник, и он предаст тебя тому, чего ты больше всего страшишься! Когда услышишь их, беги прочь, как можно скорее! Беги!

Её пугающая улыбка поблекла, пылающие глаза закрылись. Ветер утих, когда она заговорила нежным, напевным голосом:

– Они думали, что схватили нас. Как бы не так. Осталось совсем немного. Да что с тобой не так? Что случилось?

Снова распахнув глаза, она уставилась на него.

– Какой странный набор слов, да? – тут голос её изменился, словно заклинательница говорила сама с собой. – Точно, очень странный! А ты что скажешь, Патч? А как парень-то побледнел. День явно не задался.

Она разжала руку и снова начала хохотать, и ветер налетел с новой силой. Патч упал на колени, ошеломлённый тем, что только что услышал. Внезапно его подхватил сильный поток горячего ветра и выбросил за пределы круга.

Наступила тишина.

Мальчик увидел чью-то тень и сел. Это была Алия, она протягивала ему руку. С обычной своей улыбкой и обычными глазами.

– Пришлось нам повозиться, да? – сказала она, помогая ему подняться. После чего принялась отряхивать одежду. Выглядела она при этом весьма довольной.

Патч посмотрел на соляной круг. Барьер исчез без следа, густой туман постепенно рассеивался. В середине круга лежала Рен: девочка в красной-белой полосатой юбке.

– Получилось, – вздохнул Патч.

– Да, – кивнула Алия, – сейчас она придёт в себя. Я же говорила, что вы можете на меня положиться.

– Дд-ааа, – протянул Патч, сам ещё не совсем в себе после случившегося. – Только меня напугали пылающие глаза и злобный смех.

– Снова пылающие глаза, да? – вздохнула Алия и виновато улыбнулась. – В критических случаях я очень сильно погружаюсь в процесс и потом ничего не могу вспомнить. Прости, если напугала тебя. Выглядит довольно эксцентрично, конечно, но ничего не поделаешь.

Она нахмурилась, будто вспомнила что-то, и прошептала:

– Ты попытался прорваться в круг, да? – она склонилась к нему, внимательно всматриваясь, и удивлённо ахнула: – Да ты на самом деле прорвался внутрь! Поразительно! И очень, очень глупо.

– Я боялся, что что-то пошло не так, – виновато произнёс Патч, – простите!

– Не могу поверить, что тебе это вообще удалось! Но проблемы, которые это могло породить… По большей части для тебя самого. Я тебе не навредила? Не предсказала день твоей смерти или что-то в этом роде?

– Эм-м… О чём это вы говорите? – спросил Патч.

– Ты знаешь. Пророчество. Предупреждение. Что- то вроде этого. Я сегодня была в ударе, можешь мне поверить.

Патч подумал о предсказании предательства, не зная, что ей ответить.

– Вы правда не знаете, что сделали?

– Понятия не имею. Подобные вещи всегда проходят непросто, но это было нечто особое.

– А… услышать пророчество – это разве плохо?

– Пророчества опасны, – сказала она, – они всегда очень иносказательны и обычно тянут за собой кучу проблем.

Мальчик уже собирался сказать ей правду, когда она добавила:

– И я сама буду чувствовать себя невероятно виноватой, если сделала это, вот и всё.

– Ох, – вздохнул Патч. И понял, что не скажет ей о предсказании. После того что она сделала для Рен, не стоит её повергать в чувство вины перед ним. – Нет, в таком случае нет. Вы ничего не сделали.

Алия облегчённо улыбнулась.

– Слава Небесам.

Рен медленно пошевелилась и попыталась сесть. Все обернулись к ней.

– Не спешите, – осадила их Алия, – дайте ей прийти в себя.

Барфер подошёл и остановился рядом с Патчем, и они вместе следили за тем, как Рен оглядывается, растерянная и взволнованная. Она почесала нос, после чего около минуты ошарашенно смотрела на собственную руку.

Постепенно настороженное выражение на её лице сменилось улыбкой, которая становилась всё шире и шире. Наконец девочка вскочила на ноги.

– Ага! – воскликнула она, подпрыгнула на месте, ещё раз подпрыгнула и засмеялась. И принялась бегать, прыгать и кружиться вокруг соляных знаков и остатков вчерашнего костра.

Внезапно её лицо вытянулось. Она посмотрела вниз и, облегченно вздохнув, снова улыбнулась.

– Фух! Одежда на месте! – девочка взмахнула ручкой. – А то я волновалась.

Увидев Патча и Барфера, Рен просияла от радости. Подбежав к ним, она крепко обняла вначале Патча, затем дракогрифа. После чего настала очередь остальных – Алии, Тобиаса и даже Маддера. Всё это время она смеялась и покрикивала от радости.

Наконец, утомлённая, она вернулась к Алии, которая всё это время с улыбкой за ней наблюдала.

– Довольна? – спросила Ведьма.

Рен радостно кивнула.

– Вот это результат! – она наконец заметила, что браслет был надет на левое запястье. – И как же оно работает?

– Когда все бусины синие – сконцентрируйся и загадай желание, и ты на некоторое время станешь человеком. После этого будешь оставаться в таком виде, пока в браслете не закончится энергия. Потом придётся найти безопасное место, потому что в этот момент опять станешь крысой! А когда бусины снова накопят энергию, снова сможешь стать человеком. Обычно это будет занимать несколько дней, но каждый раз по-разному. Ты сама поймёшь, когда бусины снова будут готовы.

Рен кивнула и внимательно изучила браслет.

– Сразу предупреждаю, – продолжила Алия, – не снимай его и никому никогда не позволяй этого делать. Иначе моё заклятие будет разрушено, а единственная слабость проклятия обернётся силой, и ты навсегда останешься крысой. И никакая магия уже не сможет этого изменить.

– Поняла, – сказала Рен.

– Видишь, что одна бусина бледнеет? – добавила Алия. – Они бледнеют и по очереди будут становиться белыми. Когда побелеют все, ты снова обернёшься крысой. Как я и сказала, постарайся к этому моменту найти безопасное место.

– А всегда будет так больно? – спросила Рен.

– Да, – кивнула Алия, – и когда становишься человеком, и наоборот.

– Каждый раз?

– Каждый раз.

Рен тяжело вздохнула и кивнула.

– Алия, а есть какой-то шанс полностью освободиться от проклятия?

– Я сделала всё, что в моих силах, – Алия на секунду опустила взгляд, явно расстроенная тем, что не смогла сделать больше, – так что теперь остаётся только один вариант.

Глаза Рен загорелись.

– Правда? Какой?

– Найти Андерата, – сказала Алия. – Он проклял тебя, а значит только он знает полностью устройство проклятия. И, может быть, согласится самостоятельно снять его.

Рен явно скептически отнеслась к этой идее.

– Боюсь, шансов почти никаких, он точно не станет помогать.

Алия кивнула.

– Да, кажется, он из тех, кто не прощает обид. Но я бы предложила сыграть на его гордости. Расскажи ему, как невероятно умело было наложено проклятие и что только невероятно умный Колдун способен его снять. Вдруг он согласится. Если только не решит просто убить тебя.

Рен на мгновение поникла, но затем снова улыбнулась.

– О, думаю, он будет только рад помочь! Он поймёт, что у него нет другого выбора, когда увидит, какие сильные у меня союзники! Величайший Флейтист в мире и самое чудовищное чудовище!

Она вскинула руки и театральным жестом указала в сторону Патча и Барфера. Те невольно обернулись, не сразу поняв, что Рен имела в виду именно их.

– Ох, – вздохнул Патч.

– Эм-м, – пробормотал Барфер.

Рен с улыбкой хлопнула в ладоши.

– Рада, что вы согласны! – заключила она. – Андерат понятия не имеет, что его ждёт!

24 Аксельбери

Следующие несколько часов Алия проверяла Рен на наличие возможных последствий от использования заклинания. Хитроумные тесты включали в себя сжигание волос с головы Рен и удерживание еловых шишек на локтях.

Тем временем Патч нашёл на одном из столов в пещере Алии пустой лист бумаги и грифель и записал то, что она сказала ему в круге из соли.

Пророчество.

«Они думали, что схватили нас. Как бы не так.

Осталось совсем немного. Да что с тобой не так?

Что случилось?»

Он уставился на то, что написал. Кто-то произнесёт эти слова, кто-то, кто с радостью предаст Патча. После чего ему придётся срочно бежать. Алия говорила, что пророчества до добра не доводят, и он вынужден был согласиться – и вот оно уже начало его волновать.

Мальчик стал нервно складывать листок, будто тот был чем-то опасным.

– Что это у тебя? – вопрос застав его врасплох.

Вздрогнув, Патч обернулся и увидел Барфера.

– Ничего, – быстро сказал он и убрал листок в карман.

Барфер кивнул на вход в пещеру, где Алия пыталась выяснить, как долго Рен сможет подпрыгивать без остановки.

– Знаешь, Рен не шутила, – сказал он, понизив голос, – о том, чтобы выступить против Андерата.

– Боюсь это плохо закончится, – покачал головой Патч, – после того, что мы видели в огне, я бы не захотел встречаться с его женой. Тебе она не показалась страшной?

– Возможно. Но если бы я смог поговорить с Алькераном, его грифоном, возможно я бы выяснил, как лучше действовать. Вдруг найдётся нечто ценное, что мы могли бы предложить в обмен на его помощь. Что-нибудь такое. Магическое…

Патч недоумённо уставился на него.

– Ты имеешь в виду Маску?

– Ты до сих пор не рассказал о ней ни брату Тобиасу, ни Алии.

– Разумеется нет! – сказал Патч, – она ценная! И очень важна для моего будущего, учитывая что родители Рен не так богаты, как она говорила. А точнее, очень и очень бедны. Маска – единственная ценность, что у меня есть.

– И ты не расстанешься с ней, даже чтобы помочь Рен?

Патч что-то недовольно пробормотал, стиснув зубы, но всё же сказал:

– Ладно, ладно. Если Андерат согласится помочь нам в обмен на Маску, тогда… хорошо.

Барфер похлопал его по спине.

– Ты очень благородный, – сказал он, – горжусь тобой.

– Благородный и голодный, – буркнул Патч.

Они покинули Гемспар. Рен ехала на одной лошади с Патчем, Алия – с братом Тобиасом. Патч понял, что почти хочет, чтобы снова появились бандиты – вот бы увидеть, как с ними разберётся Ведьма с горы Гемспар. Наверняка это было бы великолепное зрелище, но обошлось без него.

Когда они подъехали к аббатству, Патч спешился и подвёл лошадь, на которой сидела Рен, к воротам. Эрнер Витлок в своих чёрно-пурпурных одеждах выбежал им навстречу.

Патч был невероятно рад видеть друга, и они тепло обнялись.

– Не должен ли ты арестовать меня, – спросил Патч негромко, – прежде чем я снова сбегу?

– За что мне арестовывать тебя, Генри Смит? – спросил Эрнер и весело подмигнул ему. – Как всё прошло? – Патч улыбнулся и кивнул на всадницу, Эрнер взглянул на неё и расплылся в улыбке. – Рен? Это ты?

Рен спрыгнула с лошади и обняла Эрнера.

– Это я! Видишь, я стала немного побольше.

– Значит проклятие снято? – воскликнул Эрнер.

– Вроде того, – сказала она, – есть временные трудности, но я надеюсь полностью исцелиться в ближайшее время.

К ним подошли брат Тобиас и Алия.

– Мы привезли лекарство для Рандела, – сказал брат Тобиас. – Как он?

– Никаких изменений, – ответил Эрнер, – ваша Песнь Исцеления отлично справляется.

– Хорошо, хорошо, – кивнул брат Тобиас.

– Что собираешься делать? – спросил Эрнер у Патча. – Задержишься в аббатстве?

– Когда Рандел Стоун очнётся, я хочу оказаться от него как можно дальше, – ответил Патч, – так что чем раньше мы уедем, тем лучше.

– Решил уже, чем займёшься?

– Пока нет, – ответил Патч, – но думаю отправиться в Восточные Моря.

– Там опасно, друг мой, – проговорил Эрнер обеспокоенно.

– Он справится, – проговорил Барфер, – я за ним присмотрю, если что.

– Уверен, ты не подведёшь, – кивнул Эрнер.

– Но вначале у нас есть ещё одно дело, – напомнил дракогриф, имея в виду последнюю волю своей матери, и взглянул на Патча. – Письмо.

– А мне нужно встретиться с Андератом, – сказала Рен. – Он единственный, кто может полностью снять собственное проклятие, так что выбора у меня нет. Я поклялась, что не вернусь домой, пока не избавлюсь от проклятия, и нарушать эту клятву не собираюсь.

Эрнер был в ужасе.

– Это кажется слишком опасным, Рен! – сказал он. – Передумай, прошу тебя! Я бы с радостью отправился с тобой, но это не входит в обязанности Стражи. Даже самый глупый Колдун дважды подумает, прежде иметь дело с тем, кто находится под нашей защитой.

– Разрешите? – вмешалась Алия и коротко пожала Эрнеру руку. – Рада познакомиться. Меня зовут Алия. Знаток магии, друг Тобиаса, долгая история, – она достала банку со смертельной головоломкой. – У того, кто сделал этот кубик, отравивший Рандела, необычный характер магии. Я изучила проклятие Андерата и заметила между ними сходство. Они не одинаковые, поэтому вряд ли Андерат лично создал куб, но он может знать того, кто это сделал. Если мы хотим найти виновного, начать стоит с Колдуна. Так что если ты, как Страж Флейтист…

– Страж Подмастерье, – поправил Эрнер.

– Именно. Но это значит, что отправиться с этим к Андерату может оказаться как раз делом Стражи. Всего лишь предположение, – она улыбнулась, явно довольная собой.

Эрнер широко улыбнулся.

– Причём очень здравое, – сказал он. – Буду рад помочь своим друзьям. Соберу вещи и скоро вернусь.

Когда Эрнер снова направился к воротам, брат Тобиас шагнул вперёд и пожал Патчу, Барферу и Рен руки.

– Нам пора идти к Ранделу, – сказал он. – Удачи вам в ваших странствиях!

Маддер тоже попрощался с друзьями, после чего вместе с братом Тобиасом завёл лошадей в Аббатство.

– Я скоро догоню вас, – крикнула им Алия и обернулась к Рен. – Ты отправилась к Андерату, чтобы стать Колдуньей. Как давно ты поняла, что хочешь именно этого?

– Думаю, я всегда это знала, – ответила Рен.

Алия кивнула.

– Когда я смотрела, как ты изучаешь основы магии по книгам в замке Андерата, то ясно увидела твой талант. Понимаю, что такой опыт с магией оттолкнёт тебя от этого, но через год-другой, когда ты восстановишься, буду готова подумать об ученице…

– Правда? – радостно спросила Рен.

– Похожей на меня, – задумчиво продолжила Алия, – о девочке, жаждущей новых знаний и готовой всю себя посвятить учёбе. Самоотверженной и послушной.

Радость Рен явно угасла.

– О… – вздохнула она, – а я думала, вы говорите обо мне.

Патч ободряюще похлопал её по плечу.

– Она действительно говорит о тебе, Рен.

Алия улыбнулась.

– Может, мне не стоит об этом думать?

– Нет! – воскликнула Рен. – Я могу быть такой! Точно могу!

Алия кивнула.

– Что ж, если поймёшь, что хочешь посвятить себя колдовству… найди меня.

Когда Алия ушла, они устроились на обочине в ожидании Эрнера. В густой траве возле своих ног Рен заметила большого, жирного жука.

– О! – воскликнула она и, подхватив его, радостно закинула в рот. – Арргх, – скривилась она, сплёвывая: – Ф-фу-у, какая гадость!

Патч пожал плечами.

– Конечно, это гадость, Рен.

– Когда я была крысой, они казались такими вкусными, но для человека… – девочка снова сплюнула и потёрла лицо. – Вот же мерзость! Как мне теперь от этого вкуса избавиться? – она собралась сплюнуть ещё раз.

Эрнер появился в воротах, ведя за собой трёх лошадей. С ним шёл брат Даффл.

– Двух лошадей я одолжил у Рандела Стоуна для поездки, третью дали в аббатстве. Так будет быстрее, – сказал Эрнер и передал Рен поводья.

– Брат Даффл! – воскликнул Барфер. – Рад, что вы пришли попрощаться.

– Вы забыли это в доме, – сказал Даффл, протягивая что-то Патчу.

Барфер и Рен увидели знакомую коробочку и оба расплылись в улыбке.

– «Лисы и совы»! – воскликнули они синхронно. Патч убрал игру в сумку.

Брат Даффл серьёзно посмотрел на Барфера.

– А это вам, – он протянул дракогрифу маленькую стеклянную баночку, – это целебная мазь для суставов. Используйте, когда потребуется. – Барфер взял баночку и убрал её в один из мешков. – Можете взмахнуть крыльями, чтобы посмотреть, как они сейчас?

– Чудесно, попробую, – согласился Барфер и отошёл подальше, чтобы не зацепить никого, он захлопал крыльями, сперва осторожно, потом всё сильнее и быстрее. – Вроде, неплохо!

– Да, я тоже вижу, что хорошо, – согласился Даффл, – вы почти здоровы. Берегите себя и обещайте, что не будете перенапрягаться! Это, если позволите, была для меня большая честь – лечить вас. – А для меня честь быть вашим пациентом, – поклонился Барфер, пожимая брату Даффлу руку, – и я обещаю впредь беречь себя.

Через три дня друзья прибыли в Аксельбери. Рен хотела успеть добраться до Андерата ещё в человеческом облике, чтобы лично поговорить с Колдуном. Она подгоняла своих спутников всеми возможными способами. По ночам они спали всего по несколько часов и, когда добрались до деревни, были вымотаны до предела.

Аксельбери гудел. На центральной площади собирались первые торговцы и покупатели. Все в ужасе смотрели на Барфера, но его дружелюбной улыбки и добросердечных приветствий хватало, чтобы взволнованные жители успокоились.

– Это гора Фендскот, – сказала Рен, указывая на высокий скалистый холм в отдалении, – а Замок Андерата с другой её стороны.

Тут она заметила, что почти все бусины на браслете побелели, и только последняя ещё оставалась синей. – Ох, дьявол! – воскликнула она. – У меня почти не осталось времени!

Барфер мягко взял её за руку и внимательно посмотрел на браслет.

– Ты можешь измениться в любой момент, – сказал он, – боюсь нам лучше дождаться этого здесь. Колдуну придётся выслушать нас.

Рен ответила что-то не очень понятное. Патч смотрел на Барфера – да, так будет лучше, оба понимали это. В любом случае на подходе к Замку Андерата девочке придётся уступить лидерство дракогрифу и Подмастерью Стража.

Барфер достал кошелёк.

– А вот и таверна, – воскликнул он и прищурился, чтобы прочесть название. – «Старый Ворон». Я сниму всем по комнате, а себе выкуплю отличное стойло! Отдохнём этой ночью, а завтра отправимся к Колдуну. Сейчас надо, чтобы Рен смогла… ну… уединиться для изменения, – говоря это, он разминал плечи, как ему показал брат Даффл. Он уже почти восстановился и даже несколько раз взлетал.

Рен кивнула.

– Спасибо большое, но думаю, нам хватит и двух комнат. Скоро я изменюсь, и кровать мне не понадобится. Не хочу оставаться на ночь одна. Наверняка опять буду видеть во сне кошмары про сов.

Они договорились о комнатах, Эрнер отвёл лошадей в стойло, чтобы привести их в порядок. Рен поднялась в одну из комнат. Но отказалась от предложения Патча быть с ней во время превращения. Оставшись вдвоём, Патч и Барфер заказали эля и сели в неловком молчании перед таверной, потягивая напитки. Оба волновались за Рен и поджидали Эрнера.

Затем Барфер осторожно достал что-то из сумки. – Это письмо твоей мамы? – спросил Патч.

Барфер тяжело вздохнул.

– Да. То, которое мне следует открыть, когда я доберусь до указанного места.

– Но ты хочешь открыть его раньше?

– Конечно хочу, – отозвался Барфер, – но не стану этого делать. Мама всегда отличалась точностью инструкций. Я должен отправиться туда в любое время после Луны Весов и вскрыть письмо только в этом, указанном ею месте.

– Луна Весов?

– Следующее полнолуние будет особенным днём в Календаре Драконов. И наступит оно уже через пару дней. Думаю, мои крылья достаточно окрепли. Насколько я помню, в это время года ветровые потоки протекают высоко, и я смогу их поймать. Если отправлюсь в ближайшее время, буду на месте как раз на восходе Луны Весов.

– А ты сможешь взять пассажира?

Барфер нахмурился.

– Спасибо за предложение, – сказал он, – мысль о том, чтобы отправиться туда одному… – Патчу показалось, что на глаза его друга навернулись слёзы, – но это опасное место, Солнечный Каньон, он находится в самом центре Драконьей Пустоши. Там никто не живёт. Никто туда даже не ходит.

– Но я всё равно хотел бы отправиться с тобой, – сказал Патч, – если ты конечно сможешь унести меня.

Барфер слегка подвигал крыльями.

– Я-то смогу, – сказал он, – но скорее волнуюсь не о тебе.

Патч кивнул.

– Рен. Да, её не стоит подвергать опасности. Если Андерат снимет проклятие, она вернётся к родителям, а если нет…

– Она захочет отправиться с нами, – кивнул Барфер, – так что, думаю, тебе стоит остаться с ней здесь. Остатков маминого Исчезающего Дара вам хватит до моего возвращения.

– Тогда тебе придётся уйти тайком, – сказал Патч, – догадываюсь, что она скажет, когда поймёт, что тебя нет.

Барфер рассмеялся.

– Рен отважная, верная и очень упрямая девочка. Представляю, как она разозлится на нас за эту заботу.

– Я рад, что она столько значит для тебя, – отметил Патч.

– Просто она мне кое-кого напоминает, – ответил Барфер, медленно покачав головой. В его взгляде мелькнула тоска. – В детстве я всегда был один. Остальные дети боялись или дразнили меня, единственного дракогрифа. У меня был только один друг – моя младшая кузина, Генаша. Я знал её с самого первого дня, как только она вылупилась. Независимая, вспыльчивая, иногда даже грубая! – он усмехнулся.

– И правда похожа на Рен, – улыбнулся Патч.

– А ещё честная, верная и смешная. Да, Рен очень напоминает мне Генашу, – на мгновение он замолчал, – за год до того, как я отправился к Островам Восточного Моря, Генаша умерла. Тромб. Распространённая болезнь среди детей драконов, но большинство выздоравливает. Она – нет, – он прикрыл глаза. – Мама очень странно вела себя после смерти Генаши. Ни разу не упоминала её имя, а если я сам заговаривал о кузине, тут же становилась холодной и отстранённой. Будто её сердце превратилось в лёд. Это совсем подломило наши и без того хрупкие отношения. Я сильно переживал смерть Генаши, а маме будто было на неё плевать. Поэтому я оставил дом и больше никогда не разговаривал с ней.

Они молча допили эль, и к ним вышла хозяйка таверны, чтобы забрать посуду.

– Хотите ещё эля, парни? – спросила она.

Вдруг наверху раздался ужасный крик, который быстро превратился в писк. Через пару секунд всё стихло.

Хозяйка посмотрела на окна одной из комнат, которую они сняли.

– Это ваша подруга? – спросила она, широко распахнув глаза от страха. – Ей нужна помощь!

От жуткого вопля Рен у Патча пересохло в горле. – Всё в порядке, не беспокойтесь, наша подруга… она ужасно боится пауков! – лучшее, что мальчик смог выдумать на ходу. – Должно быть, увидела одного.

– Ох! – вздохнула хозяйка. – И то правда. Они тут бывают огромными.

– Надеюсь, с Рен всё хорошо, – тихо сказал Барфер, когда хозяйка ушла.

Патч кивнул.

– Я думаю вот что. Во-первых, не стоит ждать до завтра. Надо прямо сейчас отправиться к Андерату, чтобы снять с Рен от проклятие, чего бы это ни стоило.

– Согласен, – ответил Барфер, – а во-вторых?

Патч поёжился.

– А во-вторых, мне придётся избавиться от всех пауков в своей комнате, прежде чем я смогу там уснуть.

Патч оставил Барфера и поднялся к Рен. Прежде чем зайти в комнату, мальчик вежливо постучал. Рен свернулась клубочком на кровати и дрожала. Патч сел рядом, и крыска забралась к нему на плечо. Мальчик заметил несколько новых отметин на её шёрстке, идущих через грудь, и указал ей на них: несколько серых кружков, один из которых слегка отдавал в синеву. Браслет стал частью её крысиной сущности – когда все кружки станут синими, она снова станет человеком.

– Могу чем-то помочь? – спросил он.

– Можешь, – ответила Рен. – Пойдём к Колдуну прямо сейчас.

Патч кивнул.

– Я думал о том же, – сказал он, – однако сначала мне нужно кое-что сделать.

Патч достал из кармана Флейту.

– Посмотрим, получится ли прогнать этих тварей.

– Тварей? – переспросила Рен.

– Сейчас увидишь, – пробурчал Патч.

Он встал, открыл дверь в их комнате, а также в комнате напротив, где остановился Эрнер, и заиграл. Мальчик выбрал ненавязчивую Песнь Мечты, но она заметно отличалась по звучанию от той, что он играл в Паттерфоле. Ноты держались, например, не так долго, как в прошлый раз. Ведь «твари», которых он хотел прогнать, были существенно меньше крыс.

Сначала появились маленькие паучки, приносящие удачу – крохотные, как точки, высыпали они из-под потолочных балок, спустились на пол и выстроились в линию. Затем выглянули пауки крупнее, с интересом наблюдавшие за происходящим – десять или пятнадцать, они появились из щелей между половицами. Наконец, появились настоящие гиганты, прятавшиеся под кроватью, под шкафом и в крупных щелях. Глаза Патча полезли на лоб от удивления, Рен в шоке уставилась на них. Таких пауков оказалось всего четыре, но и этого было более чем достаточно.

Патч слегка изменил Песнь, и пауки с любопытством пошли в соседнюю комнату, где, как они были теперь уверены, их ждали самые сочные мошки. Переход завершился, Патч закрыл дверь другой комнаты и вернулся.

– Когда вернёмся из замка Колдуна, думаю, мы все заночуем здесь, – сказал он.

– Не люблю пауков, – призналась Рен.

– Я тоже, – поморщился Патч, – и мне заранее жаль всякого, кто после нас снимет эту комнату.

25 Колдун Андерат

Друзья отправились к горе Фендскот. Рен привычно устроилась у Патча на плече – её лошадь оставили в конюшне отдыхать. Патч ей отчаянно завидовал. Путь был нелёгкий и проходил через продуваемую всеми ветрами степь. Когда они обошли гору, показался Замок Колдуна: он располагался на границе леса, который спускался к огромному озеру.

– Вы оба останьтесь здесь, – сказал Эрнер Патчу и Рен, – побудьте в безопасности, пока мы с Барфером поговорим с Колдуном и разведаем обстановку. Рен недовольно заворчала, но поняла, что так действительно лучше.

Барфер размял крылья.

– Думаю, я немного полетаю! – сказал он.

– Осторожней, здоровяк, – сказал Патч, – уверен, что ты уже готов?

С широкой улыбкой Барфер подпрыгнул и взлетел. Патч следил за ним со смешанными чувствами. С одной стороны, радостно видеть, как радуется твой друг, с другой – если дракогриф долго не летал, выглядит это, мягко говоря, не слишком грациозно. Барфер тяжело приземлился.

– Думаю, хорошо получилось! – сказал, потерая плечо.

Патч спешился и сел на придорожный камень. На плече у него висела сумка – спокойнее было держать Маску при себе и всегда под рукой. Она была слишком ценной – либо Барфер сможет заключить с Андератом сделку, и мальчик выкупит спасение своей подруге, либо можно будет выручить неплохие деньги позже, а это шанс на новую жизнь.

Эрнер пришпорил коня и поскакал к замку Колдуна. Барфер бежал рядом, иногда ненадолго поднимаясь в воздух. Один раз его повело в сторону и он неловко рухнул на землю.

– Ах, – Рен взмахнула лапками. – Думаю, прежде чем просить покатать меня, надо дать Барферу время хорошенько привыкнуть к полётам.

Предвкушая долгое ожидание, Патч достал запись пророчества Алии. Рен уставилась на бумагу.

– Я помню, как слышала эти слова! – сказала она. – Я думала, что мне это приснилось!

– Алия произнесла их в соляном круге. Она почти ничего не помнила, и боялась, что напророчила мне всякого, и распереживалась из-за этого. Так что я решил не признаваться ей. Но само пророчество на всякий случай записал, чтобы не забыть. Я смогу распознать предателя по одной фразе – и Патч прочитал её вслух: «Они думали, что схватили нас. Как бы не так. Осталось совсем немного. Да что с тобой не так? Что случилось?»

Мальчик покачал головой. Алия сказала:

– Когда услышишь эти слова, убирайся прочь как можно скорее! Беги!

Рен кивнула.

– Я слышала её, а потом она так странно заговорила, да?

– Да, – кивнул Патч, – хотя я бы сказал, что тогда всё было странным. А как её глаза горели! «Какой странный набор слов, да?» – она это так сказала, как будто сама себе, и сама же себе ответила: «Точно, очень странный! А ты что скажешь, Патч? А как парень-то побледнел. День явно не задался».

Мальчик поморщился, вспомнив её пылающие глаза.

Слова на бумаге будто дразнили его. Он застонал. – Лучше бы она ничего не говорила. Я каждый день буду ждать этих слов, а они могут прозвучать спустя много лет. Может, даже десятилетий.

– Ну так забудь про них! – предложила Рен. – Насколько я знаю, пророчества обычно доставляют больше проблем, чем пользы.

– Забыть? – изумился Патч. – Легко сказать «забудь», – он сложил листок и спрятал его в карман.

Спустя некоторое время Патч и Рен увидели, как Барфер летит к ним. По земле на всей скорости скакал Эрнер.

Рен нахмурилась.

– Они от чего-то убегают? – предположила она. Патч убедился, что Рен надежно сидит на его плече, прежде чем забрался в седло, готовый сорваться в галоп, если это потребуется.

– Постой! – закричал Эрнер. Он затормозил перед ними, рядом тяжело приземлился Барфер, с трудом переводя дыхание. Озабоченное выражение на лице Эрнера не слишком обнадёживало. – Вам надо это увидеть! – выдохнул он.

Они оставили лошадей пастись возле главных ворот Замка и подошли к дверям.

– Она была приоткрыта, когда мы приехали, – сказал Эрнер, – я позвал, но никто не отвечал, поэтому я осторожно вошёл, и вот, смотрите, – с этими словами он отворил двери, за которыми открылся зал. Вся мебель в нём была перевёрнута, на полу блестело битое стекло, в воздухе висел застоявшийся аромат вина и эля. – То же самое во всех остальных комнатах.

Рен в ужасе уставилась на разгром.

– Мы должны найти Андерата, – простонала она.

– Во дворе нет его грифона, – сказал Барфер.

– Что бы это ни было, всё случилось давно, несколько недель назад, – сказал Эрнер, – судя по остаткам еды, которая уже сгнила. Я зашёл в его кабинет. Все книги пропали. Подозреваю, Колдун бежал.

Барфер протиснулся в двери и огляделся.

– Нам стоит обыскать весь Замок. Если Андерат покинул его, может, мы найдём какие-то подсказки, куда он делся. – Дракогриф принюхался и направился к другим дверям, резко их распахнув. Там находился внутренний двор.

– Вот стойло для грифона, – сказал он, – возможно там мы найдём что-нибудь.

Эрнер кивнул.

– Патч, оставайся с Барфером. Вы вдвоём осмотрите эту часть двора, проверьте все двери и подвалы. Мы с Рен возьмём на себя вторую половину.

– Согласен, – кивнул Патч. Барфер поспешил через двор к стойлу. Патч помог Рен перебраться на плечо Эрнера и последовал за дракогрифом. Тот уже вошёл в стойло и копался на полках с имуществом грифона. – Ну, нашёл что-нибудь интересное? – Да тут целая библиотека, – ответил Барфер, – Алькеран был тем ещё книголюбом. В основном приключения, но есть и философские трактаты. Постой, смотри! – он подошёл к одной из стен и поднял с пола что-то вроде огромного кольца.

Патч понял, что это ошейник, к которому была припаяна внушительная железная цепь.

– Андерат держал это для грифона?

Барфер покачал головой. Он поднял цепь и увидел, что она короткая и ни к чему ни прикреплена.

– Подозреваю, это просто фрагмент более длинной цепи, – сказал дракогриф. – Нет, Алькеран не был здесь пленником. Грифоны и Колдуны отлично подходят друг другу, Патч. И те, и другие любят одиночество и могут постоять друг за друга. Алькеран и Андерат были коллегами, возможно даже друзьями. Цепь уже ржавая, так что, подозреваю, её не использовали уже много лет, однако Алькеран всё ещё держал её дома. Интересно.

Патч кивнул.

– Пойду осмотрю двор. Позову, если найду что-нибудь интересное, – он вышел из жилища грифона и подошёл к ближайшему люку в стене замка. Внутри оказался уголь. На жилище виднелась печная труба, так что грифон, скорее всего, топил углём камин. С другой стороны двора он видел, как Эрнер и Рен исследуют территорию.

Внутренний двор был недоступен Рен, когда она жила в Замке, так что помочь Эрнеру ей было нечем. Там они обнаружили ряд дверей, и Эрнер попробовал открыть первую – заперта. Достав Флейту, он сыграл быструю и высокую Песнь. Замок открылся.

Рен зааплодировала, явно впечатлённая.

– Я не видела, чтобы Патч делал что-то подобное!

– Спасибо, – Эрнер коротко поклонился и открыл дверь, из-за которой тут же ударила омерзительная вонь. Внутри находились бочки, из которых протекала какая-то жидкость. Он быстро закрыл дверь.

– Наверно, тут были продуктовые склады, – предположила Рен, – Андерат при помощи магии пополнял запасы кухни отсюда и заколдовал склад, чтобы в нём всегда было холодно. А теперь магия развеялась.

Эрнер нахмурился и подошёл к следующей двери. Она снова оказалась заперта, и юноша снова сыграл Песнь, чтобы открыть замок. И вошёл в тёмное помещение.

В дальнем углу кто-то негромко вскрикнул. Эрнер рефлекторно отступил в сторону, когда что-то вылетело из темноты и врезалось в дверную раму, оставив после себя облачко пыли. Рен посмотрела вниз – это оказался маленький кожаный кошель. Затем она обернулась туда, откуда доносился голос. Там, облачённый в свою любимую изысканную мантию, стоял Андерат, дрожа от ужаса. В руках он сжимал мешок с хлебом. Едва увидев его, Рен зло стиснула свои крохотные лапки. Она заметила, как жалко он выглядит, в растрёпанной одежде, с нечёсаными волосами. На его лице, которое всегда было гладко выбрито, выросла неопрятная борода.

Андерат явно смутился и растерялся.

– Страж Флейтист! Прошу прощения, я думал вы – какой-то бандит, явившийся по мою душу! Вы застали меня врасплох! – тут он заметил Рен на плече Эрнера и побледнел. – О, боги, – выдохнул он, – это ты… Маленькая служанка!

Рен нахмурилась так сурово, как только могла.

– Её зовут Рен, – сказал Эрнер. – Полагаю, вы и есть Андерат?

Колдун кивнул.

Эрнер быстро взглянул на мешочек, который чуть не попал в него, и обратно поднял взгляд на Андерата. – Кисет Капошера? – уточнил Эрнер. – Им не стоит промахиваться!

Рен читала о порошке Капошера в одной из множества книг из библиотеки Колдуна. Он погружал жертву в сон, его было непросто создать, и он высоко ценился среди бандитов – если бросить кисет Капошера в ничего не подозревающую жертву, она тут же крепко уснёт.

– Меня зовут Эрнер Витлок, – представился Эрнер, – и я представляю здесь Совет Флейтистов. – Он покопался в наплечной сумке и достал банку с кубиком, отравившим Рандела Стоуна. – Позже мы ещё обсудим положение Рен. Но сперва расскажите мне всё, что вы знаете об этом.

Андерат осторожно взял банку и пока изучал металлический кубик через стекло, Эрнер достал из сумки кусочек ткани, в который собрал остатки порошка из кисета Капошера, и спрятал его обратно в сумку.

– На случай, если вы что-нибудь задумаете, – пояснил он.

– У меня есть ещё, – рассеянно отмахнулся Андерат. Сняв крышку банки, он принюхался. Спустя секунду его глаза расширились. – О, нет, это очень плохая штука. Смертельная головоломка. Довольно сложная.

– Её сделали вы? – спросил Эрнер.

– Совершенно точно нет! – Андерат выглядел так, будто его оскорбили. Снова закрыв банку, он вернул её Флейтисту. – Я не делаю подобных видов оружия, это неуклюжее и грубое.

– Меня заверили, что магия того, кто создал этот кубик, очень напоминает вашу, – проговорил Эрнер, – не забывайте, здесь я представляю Совет, так что ваш отказ помогать может очень усложнить вашу жизнь.

– Усложнить мне жизнь? – горько спросил Андерат. – Можно подумать, она и так недостаточно сложная! – он бросил на Эрнера тяжёлый взгляд, но вскоре сдался и вновь опустил голову. – Хорошо. Можете поискать на дальнем севере. Возле Йиггинбракета, там когда-то жил Мастер. Я был его учеником. На этой смертельной головоломке есть его клеймо. Отсюда и сходство в характере магии.

– И как зовут этого Мастера?

– Сагаррос. Он умер пятнадцать лет назад. Этот кубик изготовили недавно, так что это определённо не его рук дело. Возможно его создал другой его ученик.

– И вы уверены, что этот куб не имеет к вам никакого отношения?

– Клянусь!

– Хммм… – Эрнер задумчиво потёр подбородок. – Возможно, я буду вам доверять гораздо больше, если вы снимете жестокое проклятие, которое наложили на моего друга.

Андерат побледнел.

– Боюсь, я не могу, – сказал он, – я несколько истощен. У меня нет ни грамма свободной магии.

– Мы видели, в каком состоянии ваш Замок, – покачал головой Эрнер. – Что здесь случилось?

Андерат скривился.

– Здесь случилась моя жена, – его голос был пропитан ядом. – Её уже давно и след простыл. Забрала грифона и улетела! – он посмотрел на Рен. – Ты заметила в ней что-нибудь странное? Например, упоминал ли я хоть раз её имя?

Рен на секунду задумалась, затем покачала головой.

– На то есть причина, – сказал Андерат, – потому что и я не знаю её имени. Странно, не правда ли? Я ничего о ней не знаю. Я путешествовал по своим делам и вдруг в какой-то момент обнаружил, что женат и счастлив и не способен ясно мыслить. Совершенно не помню, как это произошло.

Эрнер приподнял бровь.

– Вы случайно не злоупотребляли вином во время путешествия?

Андерат презрительно на него посмотрел.

– Если бы всё было так просто! Эта женщина околдовала меня! Я до сих пор не понимаю, как ей это удалось, но она забрала самое лучшее, что было у меня. Она украла моё сердце, – он поник, печально качая головой.

– Соберитесь! – велел Эрнер. – Вы потерпели любовную неудачу, бывает! Но вам нужно загладить свою вину перед Рен!

– Я не это имел в виду, – сказал Андерат. Подняв руки, он расстегнул пуговицы, – она украла моё сердце, – сказал он и распахнул мантию, обнажая грудь, – в прямом смысле.

Эрнер и Рен ахнули. В груди Андерата зияла дыра, обуглившаяся по краям.

– Жестоко! – покачал головой Эрнер. Он присмотрелся и заметил, что дыра не пустовала. – А это… это что, ботинок?

– Да, – ответил Андерат, закипая, – она забрала моё сердце и решила, что я мёртв. Но жизнь во мне ещё теплилась, и магии хватало, чтобы не подпускать смерть близко. Ботинок был поспешной заменой. Единственное, что оказалось под рукой, – он с горечью посмотрел на дыру в груди, с подозрительно пульсирующим ботинком. – Вся моя магия уходит на то, чтобы дожить до конца дня. Постепенно рана затянется, и ботинок превратится в новое сердце, но не раньше, чем через год.

– Значит, вы отказываетесь снять с Рен проклятие? – уточнил Эрнер.

– Посмотрите на меня, – сказал Андерат, – я же развалина! У меня нет сил на это. Тем более, на такое сильное проклятие. – Он сделал шаг и потянулся к Рен, та пискнула и ощетинилась. – Вижу круг на твоей груди… Кто-то уже попытался тебе помочь. Это отражатель изменений, полагаю. Интересная работа, но на долгий срок не годится. – Он поднял взгляд, хитро ухмыльнувшись. – Впрочем, есть способ получить мою помощь. За определённую цену.

– Чего вы хотите? – настороженно спросил Эрнер.

– Моего грифона, – сказал Андерат. – Верните мне моего грифона.

– Если твой грифон радостно покинул тебя вместе с твоей женой, я не стану вмешиваться.

– Радостно? – спросил Андерат. – Радостно? Алькеран с самого начала был её целью. Она так и сказала, когда я лежал и жизнь по капле покидала меня: «Мне нужен был твой грифон, Андерат, а не ты сам!» Зачем именно он ей понадобился, не знаю, но за этим она и забрала моё сердце. Есть одно очень древнее и очень тёмное заклинание, способное подчинить грифона. Заклинание, для которого требуется сердце друга, запертое в коробку. Коробку она привязала на шею Алькерану, – на его лице отразилась искренняя боль утраты, которую Рен никогда не ожидала увидеть на лице Колдуна. Всё время, что она провела в замке, ей казалось, будто Алькеран был для Колдуна всего лишь транспортным средством.

– Он такая беспокойная душа, по ночам его мучают кошмары о минувших временах, когда его держали в плену. Он никогда не рассказывал мне об этом, но его боль и страх разглядеть несложно. Я обещал, что он будет под моей защитой, и подвёл его. Так что снимите моё сердце с его шеи и освободите его. А сердце верните мне, тогда я быстро восстановлю силы. Но если хотите, чтобы я снял проклятие, верните мне моего грифона.

Эрнер посмотрел на Рен.

– Мы можем ему доверять? – спросил он.

– А есть выбор? – раздосадованно помахала лапками Рен. – Очевидно, что ему не хватает сил, чтобы снять проклятие, а мы никак не сможем вернуть его грифона! Я обречена!

– Ну что ты такое говоришь! – воскликнул Эрнер и обернулся к Андерату. – У вас есть мысли о том, куда могла направиться ваша жена?

Андерат нахмурился.

– Боюсь, что нет, – сказал он. – А теперь же, если вы не против, я бы хотел собрать еды и вернуться в своё укрытие.

– Укрытие? – недоумённо спросил Эрнер. – Укрытие от чего?

– От наёмников, конечно же!

Эрнер побледнел.

– Каких наёмников?

– Самая мерзкая банда наёмных солдат, которых я когда-либо видел, – сказал Андерат. – У моей жены был с ними уговор. Она отдала им замок, когда ушла. Они устроили здесь полнейший беспредел. Вы что, не заметили их?

Эрнер и Рен в ужасе на него уставились.

Патч обыскал комнату, где хранился инвентарь для верховой езды: сёдла, упряжь, уздечки. Казалось, здесь никого не было десятилетиями. Он вышел во двор и подобрался к самой большой двери. Но едва протянул руку, чтобы открыть её, как что-то свистнуло в воздухе, прошив рукав рубашки и ремень наплечной сумки, пригвоздив его к двери.

Арбалетный болт. Патч поражённо уставился на него.

– Ооо, посмотри-ка, – донёсся из-за его спины голос. – Да ты совсем целиться не умеешь!

Отчаянно пытаясь высвободить руку, Патч повернул голову и увидел двоих, весьма неприятного вида, в поношенных кожаных доспехах. Один улыбался, демонстрируя гнилые пеньки зубов.

– Погоди-ка минутку, дружище, – сказал он Патчу, ухмыляясь, после чего обернулся к подельнику, – ну же, перезаряжай.

– Я не хочу никому причинять вреда! – закричал Патч. – Просто ищу Андерата, вот и всё!

– Старого Колдуна? Он мёртв, дружище. Скоро и ты к нему присоединишься. Теперь это наш замок. И ты проник сюда без разрешения!

Патч вскрикнул и изо всех сил дёрнул рукав, но так и не смог освободиться.

– Я не могу вставить болт, – пожаловался человек с арбалетом, – почему эти штуки делают такими сложными?

Его напарник скривился.

– Оттяни подальше рычаг, – раздался громкий щелчок, механизм встал на место, – ну, вот!

– Ха! – воскликнул наёмник и повернулся к Патчу, который всё ещё отчаянно пытался вырваться. – Отлично. Постарайся не дёргаться, пока я тебя убиваю.

Патч взвыл и зажмурился. И тут раздался звук, который ни с чем не перепутаешь: рёв огня и душераздирающие крики. Когда Патч снова открыл глаза, он увидел на земле два тлеющих трупа. Позади стоял ухмыляющийся Барфер.

– Тебе не кажется, что это несколько жестоко? – спросил Патч.

Дракогриф пожал плечами.

– У меня плохое настроение, – ответил он.

– Не волнуйся, Рен, – заверял её Эрнер, – Патч с Барфером в безопасности, – он повернулся к Андерату, – мы никого не встречали в замке. Как много здесь наёмников?

– Может, сотня. С ними псы.

– Псы?

– Ну, знаете, такие большие такие, которых обожают наёмники. Боевые псы.

– Это проблема? – спросила Рен.

Эрнер посмотрел на дверь.

– Нам лучше их предупредить.

В этот самый момент снаружи донёсся рёв пламени и крики. Эрнер выбежал во двор. За его спиной Андерат быстро подскочил к двери и быстро запер её. Изнутри донеслось сквозь толстые деревянные створки:

– Удачи вам!

Барфер подошёл к Патчу и выдернул арбалетный болт, освобождая его.

– Спасибо, – сказал Патч, – еле обошлось!

Дверь, в которую воткнулся болт, медленно начала открываться. Улыбка на лице Патча померкла, когда он увидел, что за ней скрывается.

Длинный стол, заставленный бутылками пива и заваленный головками сыра. Вдоль него стояли скамейки, и несколько десятков спящих наёмников развалились на них в разных позах.

Один из них всхрапнул и открыл глаза.

– Чтаааа?!. – протянул он. И посмотрел на Патча. Потом на Барфера. На дымящиеся останки товарищей. – Подъём, ребята! – он заорал во всё горло. – У нас проблемы!

Бандиты зашевелились, просыпаясь. Патч отшатнулся от двери и потянулся к Флейте. Он знал, что может сыграть некоторые Военные Песни и вывести из строя противников.

– О, не волнуйся, – вмешался Барфер, – я с ними разберусь!

Тут раздалось рычание.

Из теневой части зала вышли два огромных пса, ростом почти со своих хозяев. Их серая шкура казалась толстой, как кожаный доспех, и лишь кое-где была покрыта шерстью. Слюна капала с их огромных обнажённых клыков.

Барфер в ужасе на них уставился. Глядя на приближающихся псов, Патч понял, что преимущество явно на стороне бандитов.

Вообще-то, изначально боевых псов разводили для охоты, и добыча, ради которой их держали, дала им второе название.

– Драконьи гончие! – вздохнул Патч и тут услышал крик. Обернувшись, он увидел бегущего через двор Эрнера.

– Пора лететь, – сказал Барфер, – хватит играть с Флейтой, запрыгивай мне на спину! Я подхвачу Эрнера и Рен в полёте.

– Уверен, что унесёшь нас всех?

Барфер нахмурился.

– Сейчас и узнаем.

Патч подпрыгнул и крепко ухватился за ремни доспеха дракогрифа, который подпрыгнул, набирая скорость. Впереди Эрнер уже выбросил вверх руки. Барфер подхватил его поперёк груди и немедленно набрал высоту, одновременно забрасывая его себе на спину.

– Где Рен? – закричал Патч и лишь после этого увидел, как та выглядывает из кармана мантии Эрнера. Патч достал подругу и усадил на шею Барферу, где она могла спрятаться за выступ доспеха. Крыска обхватила стяжку, держась за неё изо всех сил.

Драконьи гончие выскочили во двор, наёмники вскинули луки. Мимо них просвистел арбалетный болт, и Барфер попытался набрать высоту, пока они не смогли перелететь через стену замка. Впереди маячил лес, но наёмники открыли ворота и выпустили гончих на волю.

– А они упорные, – заметил Эрнер.

– Мы двоих убили, – признался Патч, – подозреваю, они очень на нас злы.

– Вот оно что, – протянул Эрнер.

– Куда мне лететь? – спросил Барфер.

Рен начала лихорадочно размахивать лапками, и Патч передал её послание.

– Видишь озеро в лесу? – сказал он, указывая в нужном направлении. – Если перелетим через него, на противоположной стороне есть гряда сопок. Разбойники не смогут через них перебраться.

Скоро они уже летели над верхушками деревьев, но гончие быстро их нагоняли. Если догонят, то в три прыжка по дереву доберуться до Барфера.

– Поднимись выше, Барфер! – закричал Патч.

– Я пытаюсь!

Эрнер достал Флейту и примотал свою сумку к доспеху Барфера.

– Патч, нам стоит подумать о защите! Если гончие прыгнут на нас, Песни Удара будет достаточно, чтобы оттолкнуть их! Зацепись ногами за доспех, как я!

Патч кивнул и внимательно посмотрел, как Эрнер просунул ноги под ремни на боках Барфера. Тоже привязав свою сумку к доспеху, он повторил манёвр Эрнера – было неудобно, но освобождало обе руки. Он начал выстраивать Песнь Удара – простую защитную мелодию, первую военную Песнь, которую изучал всякий Флейтист.

Барфер взревел и ещё быстрее замахал крыльями, набирая скорость. Сидящие на его спине смотрели, как гончие всё быстрее сокращают дистанцию, с такого близкого расстояния их вспененные пасти выглядели ещё более устрашающими.

Наконец под ними заблестела вода. Барфер снова взревел, на этот раз торжествующе. Рен радостно запищала, Патч рассмеялся. Гончие проводили их гневным лаем, затем припустили вдоль берега. Но всё равно с каждым шагом отставали всё больше и больше.

На противоположном берегу озера покрытый лесом склон резко поднимался вверх.

– Должно быть, это и есть сопки! – закричал Эрнер. – На другой стороне мы будем в безопасности!

– Слышал, Барфер? – крикнул Патч. – Нам нужно перелететь эти сопки!

Он обернулся к Эрнеру и улыбнулся. Оба убрали Флейты в карманы и освободили ноги.

– Они думали, что схватили нас, – рассмеялся Эрнер. – Как бы не так. Осталось совсем немного!

Патч застыл, чувствуя как кровь стынет у него в жилах. Это были слова пророчества.

«Они думали, что схватили нас. Как бы не так. Осталось совсем немного. Да что с тобой не так? Что случилось?»

Он посмотрел на Рен. Она в ужасе поднесла лапку ко рту. Затем медленно, медленно кивнула.

Патч как наяву услышал предупреждение Алии.

«Придёт время, когда ты услышишь эти слова! Тот, кто произнесёт их – изменник, он предаст тебя! Когда услышишь их, убирайся прочь, как можно скорее! Беги!»

«Не может быть! – подумал Патч. – Этого просто не может быть».

На секунду его посетила надежда: Эрнер произнёс не все слова, пока ещё нет.

– Да что с тобой не так? – растерянно спросил он.

Патч покачал головой, мечтая, чтобы Эрнер молчал, чтобы предсказание не сбылось.

– Что случилось?

Вот теперь всё. Предателем, о котором их предупреждала Алия, был Эрнер, как бы сильно Патч ни пытался это отрицать. Невероятная пустота наполнила его сердце, когда он понял, что надо делать. Эрнер смотрел на него с искренней растерянностью. – Я не могу этого сделать! – сказал Патч, и слёзы затуманили ему глаза. – Я не могу, – но у него не было выбора. – Прости, – коротко сказал он, чувствуя себя опустошённым. И внезапно толкнул Эрнера, сбрасывая его со спины Барфера в озеро.

26 Всё ещё живой

Барфер стал разворачиваться.

– Что случилось? – закричал он.

– Летим дальше! – крикнул Патч.

– Но мы не можем лететь без него! – возразил Барфер.

– Оставь его!

Барфер обернулся, чтобы посмотреть на Патча, и увидел, что тот говорит серьёзно. И хотя Барфер не понимал, что происходит, он стиснул зубы и снова развернулся к лесу и сопкам за ним, всё больше набирая скорость.

Патч посмотрел на Рен, цепляющуюся за доспех. На глазах у неё выступили слёзы, она трясла головой и мелко дрожала, но ему было нечего сказать, чтобы поддержать её. Патч оглянулся и увидел, как Эрнер плывет к берегу.

За деревьями что-то двигалось. Драконьи гончие почти нагнали их.

– Они приближаются, – предупредил Патч.

– Знаю! – огрызнулся Барфер.

– Надо подняться выше!

– Знаю!

Задача была не из простых. Если им и удастся добраться до сопок раньше гончих, то всё равно опередят их несущественно.

– Я не могу набрать высоту! – взвыл Барфер.

– Ты сможешь! – крикнул Патч.

Рен запищала.

– Флейта! Приготовься чем-то атаковать этих псов!

Патч снова достал Флейту, зацепился ногами за доспех Барфера и начал выстраивать Песнь Удара.

Они достигли берега. Гончие уже бежали по склонам вверх. Барфер почти кричал, выжимая из себя все силы, чтобы набрать как можно больше высоты и скорости. Рен и Патч следили за гончими.

Сопки были всё ближе.

Гончие тоже.

Песнь Удара была готова. Патч удерживал её, глядя как гончие вырываются вперёд, как они запрыгивают на вяз перед ними, и затем…

Барфер успел заметить их бросок и отклонился вправо. Одна гончая смогла прыгнуть выше второй, и почти достала Патча, когда тот направил на неё Песнь Удара.

Силы мелодии хватило, чтобы сбить траекторию прыжка, и пёс, подвывая и размахивая когтистыми лапами, полетел вниз, не задев Барфера.

Тяжело дыша, Патч обернулся, чтобы посмотреть, где вторая гончая, и его сердце оборвалось – та достигла цели. Сомкнув челюсти на шее Барфера, она отчаянно трясла головой, пытаясь прокусить чешую. Задними лапами она отбивалась от Барфера, не давая ему стряхнуть себя. По шее дракогрифа уже текла кровь, он ревел от боли, но всё ещё держался в воздухе.

Деревья закончились. Они внезапно перелетели сопку и оказались над ущельем. Патч снова вскинул Флейту, но не был уверен, что сможет сыграть Песнь, не задев ею Барфера. И выбрал, что попроще, но надёжнее – сумка, примотанная к доспеху Барфера, была под рукой. Распустив завязки он убрал Флейту и достал нож.

– Держись крепче, – велел он Рен. Освободив ноги, мальчик прополз мимо неё, цепляясь за доспех Барфера. Замахнувшись, он со всей силой вонзил нож в переднюю лапу гончей. Лезвие прошло насквозь, царапнув чешую Барфера.

Драконья гончая взвизгнула. Взбешённая, она разжала челюсти и попыталась укусить Патча, брызжа кровавой слюной.

Это была передышка, в которой нуждался Барфер. Он поднялся выше, едва не зацепив верхушки деревьев на противоположной стороне ущелья. Но челюсти гончей вновь сомкнулись на его шее, и Барфер внезапно завалился на бок.

Патч не удержался и соскользнул вперёд. Гончая с силой полоснула когтями по его плечу.

Патч полетел вниз. Он видел, что гончая так и не разжала своей хватки на шее Барфера. Рен, с силой цепляясь за ремни, отчаянно смотрела ему вслед, точно так же, как пару минут назад они оба смотрели на Эрнера.

Он попытался сгруппироваться, но удар первой же ветки выбил из легких весь воздух, а из руки – нож. Перед тем как он достигнет земли, ему предстояло пережить ещё немало таких ударов.

Патч поднялся так скоро, как только позволила дрожь в ногах и звенящая голова. Болело всё, от макушки до пяток, но вроде ничего не сломал. Если бы не ветки, замедлившие его падение, всё могло бы обернуться гораздо хуже.

Во время падения он точно слышал где-то рядом звук удара. И предположил, что сражение в воздухе продлилось недолго.

Впереди то тут, то там были видны сломанные верхушки деревьев. Он ужасно волновался за Рен и Барфера. Вокруг царила тишина, даже птиц не было слышно. Мальчик пошёл, стараясь не издавать никаких звуков.

На пути ему встречалось всё больше и больше поломанных верхушек деревьев. И наконец он увидел массивный дуб, сломленный ударом неимоверной силы. Верхняя треть дерева упала на землю, середина была разнесена в щепки, а под торчащими, как гнилой зуб, остатками ствола, покрытый ветками и кровью, лежал Барфер.

Патч вспомнил их первую встречу, когда они с Рен предположили, что дракогриф мёртв, но в этот раз всё было иначе. Раны на его шее блестели от крови, голова была неестественно вывернута.

Но ещё больше мальчик испугался, когда заметил, что драконьей гончей нигде не видно.

Внезапно Патч услышал своё громкое дыхание. Он перестал дышать и прислушался, но смог различить только стук собственного сердца. Тут что-то маленькое ударило его по голове. Подняв взгляд, он ничего не увидел, но вдруг что-то стукнуло его по носу. В этот раз он понял, что это жёлудь.

– Рен? – прошептал он, пытаясь разглядеть хоть какое-то движение, затем позвал чуть громче: – Рен?

Он услышал далеко над головой писк и старательно вгляделся в крону дерева, откуда он доносился, ладонью прикрывая глаза от солнца, сверкавшего сквозь листву. Там ничего… там тоже ничего…

Нашёл! Он едва мог разглядеть Рен, отчаянно машущую ему с высокой ветки.

– Всё в порядке, я вижу тебя! – сказал он, однако это её не успокоило. – Я в порядке! Пара синяков и ушибов, но… – он замолк, что-то почувствовав. Писк Рен стал ещё более настойчивым, и он наконец понял, что она не машет, а указывает.

Из его горла вырвался всхлип, когда он услышал тяжёлое дыхание драконьей гончей у себя за спиной. Мальчик осторожно повернул голову.

Гончая стояла в паре метров от него, морда её была вся в крови Барфера, бока покрывали свежие ссадины. Патч повернулся к жуткому созданию, возвышавшемуся над ним на полголовы. Тварь приближалась к нему, в её горле заклокотал злобный рык.

Патч чувствовал себя странно спокойным, глядя как слюна капает с клыков огромного пса. Глаза гончей сузились, рык стал ещё более зловещим. Зверь явно собирался сожрать его, а спокойствие, наполнявшее всё его существо, было всего лишь ожиданием смерти.

Пронзительный писк, доносящийся сверху, становился всё громче и ближе…

Патч и гончая одновременно подняли головы, чтобы увидеть маленькую тень, падающую на них сверху. Рен прыгнула на голову сбитой с толку гончей и вцепилась зубами в самую мясистую часть её уха.

Гонячая взвыла и затрясла головой, пытаясь избавиться от наглой крысы. Однако Рен держалась крепко, всеми четырьмя лапками вцепившись в собачью шкуру. Из её оскаленной пасти капала кровь гончей точно так же, как кровь Барфера капала из пасти пса.

Гончая продолжала размахивать головой, клацая зубами впустую. Патч отступил, заворожённо наблюдая за происходящим. Тварь подошла к ближайшему дереву и с силой ударилась об него головой, пытаясь раздавить Рен, но та была быстрее и перепрыгнула на другую сторону. Однако удержаться было не так- то просто.

Почуяв слабину противника, гончая взвыла и тут же снова ударилась головой о ствол.

Патч закрыл глаза, не в силах смотреть. Открыв их вновь, он увидел странную картину. Жуткая гончая замерла, прислонившись головой к дереву, а Рен подпрыгивала у неё на холке, размахивая лапками. Торжествуя победу, она активно делала ему знаки лапками.

Наконец он увидел, как из шеи гончей торчит обломанный сук. Из раны полилась кровь. Гончая всхлипнула, испустив последний вздох, и обмякла, но не упала, а так и осталась висеть, пришпиленная к дереву. Рен, победившая огромное чудовище, низко поклонилась. Патч зааплодировал.

– Никто не смеет связываться с Рен! – торжественно заявила она и тут же забеспокоилась. – Патч, у тебя кровь!

– Всё в порядке, – сказал он, но страх, заставивший его забыть о боли, начал отступать. Больше всего болело плечо. Патч взглянул на него и понял, что Рен права – по рубашке расплывалось алое пятно. Потянувшись к лопатке, мальчик нашёл место, где его зацепила гончая. Там тоже была кровь.

Он и обычно-то с трудом мог на такое смотреть, но от вида своей крови застыл в оцепенении.

– О… – только и смог выдохнуть он и свалился в обморок.

Патч пришёл в себя и обнаружил, что Рен сидит у него на груди и громко пищит.

– Вставай, – велела она. – Надо проверить здоровяка.

Он сел, Рен забралась на его здоровое плечо, и, поднявшись на ноги, приблизился к неподвижной фигуре Барфера. Каждый шаг звучал у него в ушах, точно погребальный колокол. На лице Рен тоже отражался страх.

– Пожалуйста, пусть он будет в порядке, – взмолилась она. Патч даже не пытался успокоить её. Всё выглядело довольно безрадостно, и он сомневался, что есть хоть какие-то шансы на…

Барфер резко сел и вскинул лапы, готовый сражаться.

– Аррр! – взревел он, даже не открыв до конца глаз. – Где ты, тварь?!

Рен с облегчением пискнула.

– С возвращением! – закричал Патч. – А мы уж было подумали, что в этот раз ты точно не жилец.

Барфер моргнул.

– Где она? – спросил он. Наконец его взгляд остановился на теле драконьей гончей. Он дёрнулся к ней, но понял, что тварь мертва. – Ого! Как это случилось?

– Рен убила её, – ответил Патч.

Барфер медленно расплылся в улыбке. Он посмотрел на Рен, и та рассказала, как всё произошло.

– Все гончие должны дрожать, заслышав мой писк! – заключила она.

Барфер облегчённо рассмеялся.

– Этот случай войдёт в историю, Рен, об этом я позабочусь! – он потянулся, разминая шею, позвонки громко хрустнули, отчего Патч и Рен поморщились. Залитая кровью шея дракогрифа выглядела жутковато.

– Постой, Барфер! – воскликнул Патч. – Тебе стоит отлежаться. Ты тяжело ранен!

– Ты об этом? – он небрежно указал на раны. – Пустяки. Выглядит хуже, чем есть на самом деле, поверь мне, – он посмотрел на дуб, с которым столкнулся, и легонько присвистнул. – А вот это уже серьёзно! Мне повезло, что большую часть удара на себя приняла голова.

Ответом ему было молчание.

27 Драконьи пустоши

Патчу казалось, что это неправильно. Он сидел, а Барфер, сам весь в крови, обрабатывал его раны мазью брата Даффла.

– Не могу поверить, что баночка это пережила, – сказал Патч, когда Барфер убрал мазь обратно в сумку. Тот только улыбнулся.

– Я очень осторожен.

Патч взглянул на сломанный дуб. Барфер провёл руками по собственной окровавленной шее и поморщился.

– Ну и как? – спросил Патч.

– Немного жжётся, – сказал Барфер, – но на мне всё быстро заживает. Кроме плеч и крыльев. Если бы гончая вцепилась в них, а не в шею, всё было бы намного хуже.

Он размял крылья и сделал один пробный взмах. – Вроде всё в порядке, – сказал он, и вдруг лицо его стало серьёзным, а во взгляде засветился вопрос. Патч ждал этого.

– Думаю, вам стоит объяснить мне, что случилось с Эрнером.

Патч рассказал ему о пророчестве Алии. Рен всё это время сидела рядом, угрюмая и молчаливая.

– Как жаль, – сказал Барфер, когда Патч закончил, – я всегда думал, что хорошо разбираюсь в людях. Во время нашего путешествия Эрнер не вызывал у меня никаких подозрений. Однако вы знаете его гораздо лучше, чем я. А Ведьма не могла ошибиться? – Не могла, – вздохнула Рен, – он произнёс всё слово в слово, как и предсказывала Алия.

– А его предательство, Патч? – спросил Барфер. – Что это могло быть? Думаешь, он бы отправил тебя обратно в тюрьму?

– У меня не было времени думать, – огрызнулся Патч. – В голове звучали только инструкции Алии убраться подальше от того, кто произнесёт эти слова, как можно скорее. Теперь я не уверен, что поступил правильно, – он опустил голову. – Хуже того, я чувствую, что поступил неправильно.

Он вспомнил, как Эрнер плыл к берегу, и гадал, потерял ли он Флейту, когда падал. Если да, его наверняка схватили наёмники. Какая судьба его ждёт в таком случае?

– Мы должны двигаться дальше, – сказал Барфер, – у нас ещё будет время подумать об этом, но сперва надо решать первоочередные задачи, по плану. Куда дальше?

Рен пересказала, как они с Эрнером встретились с Андератом.

– Тогда маршрут очевиден, – сказал Барфер, – я собираюсь вернуть грифона Андерата домой. А ты, Патч? Пойдёшь со мной?

– Конечно, – ответил Патч.

– Спасибо вам, – взмахнула лапками Рен, – но, Барфер, сперва ты должен исполнить последнюю волю своей мамы. Я знаю, что это тебя тяготит. Но мы сделаем это, потом несколько дней отдохнём и только после всего отправимся на поиски грифона. – Нам может потребоваться больше нескольких дней, – сказал Патч, – нужно будет ещё подготовиться. И раздобыть деньги. – Он потянулся к сумке, всё ещё привязанной к доспеху Барфера, и извлёк из неё Маску. – Может, сперва отправиться на Острова, Барфер? Стоит продать её как можно скорее.

– Значит действуем так, – кивнул Барфер, – сперва в Драконьи Пустоши, выполняем последнюю волю моей матери, затем направляемся на Острова Восточных Морей. Продаём Маску, спасаем Рен, ввязываемся в приключения по ходу дела!

– Я бы предпочёл приключения побезопаснее, добавил Патч.

Барфер ухмыльнулся.

– Договорились! С ними мы точно справимся.

Рен внезапно взобралась на плечо Барфера и крепко обняла его за шею.

– Спасибо! – взмахнула она лапками. – Я думала, вы отнесёте меня к родителям и оставите там!

– Оставить тебя? – фыркнул Барфер. – Ни за что! Патч кивнул, пряча Маску в сумку, и тут заметил сумку Эрнера, привязанную рядом. Ему было тяжело даже просто смотреть на неё. Они оставили Эрнера, и одна только мысль об этом причиняла ему боль. Больше никогда.

– Мы будем держаться вместе, – сказал он, – что бы ни случилось.

Полёт до Драконьих Пустошей прошёл легко и благополучно. Без необходимости играть в гонки со смертью Барфер летел неспешно, пользуясь тёплыми восходящими потоками и ветром с гор. И всё же скорость передвижения поражала Патча: за день они покрывали расстояние, которое пешком прошли бы за нескольких месяцев. К наступлению ночи они достигли берега, где и приземлились на высокой скале.

Пожалуй, самой опасной частью их путешествия было пересечь море – сотни километров, и ни единого островка. Солнце садилось, и темнеющая поверхность воды казалась мрачной и жуткой.

Прежде чем окончательно стемнело, они успели разбить лагерь и собрать немного ягод на ужин.

Патч и Рен волновались, когда утром снова отправились в путь, однако погода была хорошей, а воздух – тёплым. Они летели несколько часов, пока впереди не показалась земля. Вдали поднимались огромные рыжевато-бурые скалы.

– Драконьи пустоши! – объявил Барфер. – Песок и скалы, самая настоящая пустыня. Мы будем лететь, пока не увидим Руки Богов. Только там мы приземлимся и начнём поиски Солнечного каньона.

Дракогриф был в своей стихии, ловил воздушные потоки и легко парил над обожжёнными, пустынными землями. Вскоре на горизонте появились силуэты гор, на фоне которых остальной пейзаж казался крохотным, незначительным и ненастоящим.

Руки Богов.

Патч был поражён. Даже с такого расстояния видно, насколько эти скалы огромны. Всего их было шесть, на вершине каждой располагалось ещё пять скал, под какими-то невероятными углами.

Шесть рук, на каждой по пять пальцев с когтями. – Впечатляет? – пытался перекричать ветер Барфер. – В легендах говорится, что когда-то давно великие Правители Ночных Королевств победили древних богов и обратили их в камень. Те, разумеется, восстали из мёртвых и отомстили. Мама говорила, что это естественные образования, обточенные древними морями, но, увидев их, я сразу понял, почему кто-то верит в старые сказки. Мы приземлимся на самом высоком когте!

– Э-э-э-э, прямо на нём? – в ужасе переспросил Патч. Со стороны вся конструкция казалась невероятно хрупкой, но когда они подлетели ближе, стало ясно, что беспокоиться не стоит. Коготь был огромным и стоял непоколебимо уже несколько веков.

Барфер радостно взревел, стоило ему опуститься на камень.

– Слезайте, – сказал он весело.

– Ни за что, – Рен мотнула головой.

Патч с ней согласился. Камень, конечно, был прочным, но высота, на которой он находился, ужасала, да и ветер дул с невероятной силой. Так что Патчу совсем не хотелось оказаться на краю скалы.

– Если ты не против, мы останемся у тебя на спине, – проговорил он.

Барфер улыбнулся.

– Не против, – он поделился с друзьями пищевыми запасами: кусочками сушёного мяса, которое пахло почему-то рыбой. Сперва Патч и Рен сомневались, но на вкус угощение тоже оказалось похожим на рыбу – обычную скумбрию. Питьевую воду взяли в бурдюках. Барфер заговорил снова через несколько минут.

– Отсюда уже можно разглядеть Солнечный каньон. По размеру он не меньше Рук, но до него всё ещё далеко.

Рен уже вглядывалась в даль.

– А как он выглядит? – спросил она.

– Это огромный круг, – ответил Барфер, – из которого, точно лучи, выходят другие каньоны, поменьше, – дракогриф прищурился и наконец указал в нужном направлении. – Вон он! Крепко держитесь?

Рен и Патч сильнее вцепились в доспех.

– Мы готовы, – ответил Патч.

Барфер подбежал к краю огромного когтя и сделал длинный прыжок.

Они приземлились, как было сказано в распоряжении, – в самой северной части Солнечного каньона. Патч спрыгнул на обжигающе горячий песок, Рен забралась к нему на плечо.

– Что дальше?

– В письме говорится, что здесь должен быть треугольный камень. Надо копать под ним, пока мы не найдём кое-что, после чего мне нужно будет прочесть второе письмо. – Они огляделись. Барфер заметил каменную глыбу пяти футов высотой, отдалённо напоминающую треугольник.

– Вам лучше отойти, – сказал он и наклонился. Взревев от натуги, дракогриф перевернул камень, затем снял с крепления на доспехе сапёрную лопатку и дал её Патчу.

– Я? – удивился тот.

– Я… я не знаю, что там, – замялся Барфер, – и могу случайно это повредить.

Патч и Рен переглянулись, но ничего не сказали, хотя подумали об одном и том же: Барфер явно боялся того, что они там могут найти. Патч взял лопатку и начал копать. Рен устроилась поблизости в тени от камня.

Работа была не из лёгких, песок ссыпался обратно. Но стоило выкопать яму примерно фута на три, почва стала более плотной. Спустившись, Патч продолжил копать. Гора земли и песка за его спиной росла.

Яма становилась всё глубже – четыре фута. Пять.

Наконец Патч что-то заметил.

Наклонившись, он поднял маленький чёрный камень и поднёс его к свету.

– Вулканическое стекло, – он с удивлением разглядывал находку, – может, даже обсидиак. Чёрный алмаз, – он отложил камень на край ямы и продолжил копать, – его мы тоже можем продать.

– Мы не станем этого делать! – вскинулся Барфер. – Будь с ним осторожнее! Когда закончим, надо его снова закопать.

Рен нахмурилась.

– Не стоит быть таким суеверным.

– Не могу иначе, Рен, – ответил Барфер. – С ранних лет драконам вбивается в головы то, что сбор чёрных алмазов – одно из самых страшных преступлений.

Патч копал недолго.

– Погодите-ка, я нашёл ещё кое-что, – ему потребовалось несколько секунд, чтобы очистить очередную находку от грязи, после чего мальчик поднял её и показал друзьям. Это был довольно крупный чёрный булыжник размером с кулак человека, очень похожий на найденный до этого камушек.

– Вот и ответ, – отметил Патч, – это точно не обсидиак. Насколько я знаю, самый большой камень обсидиака, который когда-либо находили, был размером с куриное яйцо. Это наверняка просто старое вулканическое стекло.

Барфер взволнованно смотрел на чёрный булыжник.

– А как это можно проверить?

Патч задумался.

– Говорят, он может заставить Флейту играть саму по себе, но, возможно, это просто слухи. Дай мне, пожалуйста, Флейту. Она в сумке. – Барфер достал Флейту и передал её Патчу. Тот поднёс к ней булыжник, потом подвинул поближе, потом ещё, пока между ними осталось не больше миллиметра, и покачал головой. – Ну? Видите? Ничего.

Но затем он услышал что-то и прикоснулся камнем к Флейте.

Внезапно раздался оглушительный звук. Патч отбросил камень в сторону, выронив Флейту, которая продолжала играть. В её мелодии он узнал чуть изменённые, вычурные узоры Песен, которые он уже играл на ней.

Когда всё стихло, Патч посмотрел на друзей.

– Я думаю, что это просто такая реакция, – пролепетал он.

Барфер был в ужасе.

– Моя мама привела нас к залежу чёрного алмаза? О чём она только думала?

– Что ж, – сказал Патч, снова принимаясь копать, – есть только один способ узнать. Прочитай…

Внезапно он вскрикнул и выпрыгнул из ямы. Рен испуганно поднесла лапки ко рту.

– Что там такое? – спросил Барфер.

– Н-ничего, – ответил Патч, – н-на жука наткнулся. Читай письмо.

– Жука? – Барфер с удивлением и двинулся в сторону ямы.

– Не-е-ет! – закричал Патч, бросаясь ему на перерез. – Читай письмо!

Барфер нахмурился, но остался на месте. Распечатав второе письмо, он начал читать его вслух.

«Мой дорогой Барфер.

Это, наверное, самое тяжёлое письмо, которое я когда-либо писала. Я люблю тебя, сын мой, и всё же я оттолкнула тебя. Оттолкнула тебя, чтобы спасти.

Я должна всё объяснить тебе. С чего же начать, как не с Гамельнского Крысолова? Этот ужасный человек гниёт в темницах Замка Тивискан, но мне было этого мало. Желание понять причину его преступлений превратилось в одержимость.

Мне не давал покоя один вопрос: зачем похищать человеческих и драконьих детей и исчезать без следа? Я никак не могла найти ответа, который меня удовлетворил бы.

Но за год до твоего ухода я кое-что обнаружила. Возможно окажется, что я была неправа, но если нет, значит есть одна вещь, важнее всех прочих:

Я наконец нашла ответ, который так искала. Я знаю, почему Гамельнский Крысолов сделал то, что сделал».

Барфер замолчал и поднял глаза, полные слёз.

– Что ты увидел? – спросил он, – что в яме?

Патч ничего не ответил.

– Продолжай, – попросила Рен. – Читай всё.

Барфер опустил глаза и продолжил читать.

«На следующий год после пленения Гамельнского Крысолова к нам домой пришёл молодой учёный и попросил меня следовать за ним. Ты спал, сын мой, и я не стала будить тебя. Во взгляде учёного было что-то такое, благодаря чему я поняла, что дело это необычайной важности и на расспросы нет времени, поэтому я оставила тебя и последовала за ним.

Он привёл меня к пещере за пределами города, внутри которой был дракон столь древний, что глаза его стали мутными от возраста. Старый дракон отправил своего ученика ждать снаружи.

– Ты – Ликеффа Кнопферкеркл, – обратился ко мне старый дракон, – ты советница Триумвирата.

– Это я.

– Ты спасла нас от войны с людьми, чуть не разразившейся из-за Гамельнского Крысолова. Ты работала с Лордом Древисом из Восьмерых, и вы заключили мир.

– Да. Кто вы?

– Моё имя не имеет значения. Я – учёный, и был вынужден встретиться с тобой втайне, потому что должен кое-что рассказать тебе. Передать тяжкое бремя, сделать с которым хоть что-то я уже не в силах. Тебе известно про Орден Черепа?

– Немного, – ответила я…

Барфер снова прервался.

– Орден Черепа, – сказал он, – это религиозная группа драконов, ответственная за захоронение мёртвых.

– Да, – кивнул Патч. – У драконов нет могил. Тела мёртвых забирают и хоронят в секрете.

Барфер кивнул и вернулся к чтению.

«…Орден был создан на основе учения священного текста, известного как Книга Утерянных Имён, – так сказал старый учёный и взял лежавшую рядом с ним копию – правила о том, где стоит устраивать захоронения, перечислены здесь: 4 глава, 18 стих, – он открыл книгу и зачитал вслух:

«Иссушённые земли нельзя использовать для захоронения. Лишь те, где земля богата и может дать жизнь растениям. В иссушённых землях, где властвует жара, останется не только прах времён. Там останется ещё и тень памяти – а это всё, что имеет дитя»…

На этом учёный закрыл книгу.

– Как видишь, хоронить мёртвых можно только в плодородных землях и ни в коем случае не на пустошах. Понимаешь, почему?

Я покачала головой.

– Не понимаю. Что означает «тень памяти»?

Старый учёный печально улыбнулся.

– Это горе. Представители Ордена Черепа верят, что если следовать правилам из этой древней книги, они смогут смягчить горе тех драконов, чьи близкие умерли. Если же их нарушить, горе станет ещё сильнее, особенно если речь идёт о смерти ребёнка, – он показал на книгу. – Но это – перевод, а я изучаю древний язык, на котором книга изначально была написана. Много лет назад я понял, что перевод «тени памяти» может быть неверен. Но я хранил молчание. Я верил, что это знание лучше оставить втайне.

Я взглянула на учёного и попросила:

– Объясните мне то, чего никто не знает.

– Древнее слово, переведённое здесь как «тень», на самом деле означает «тёмный» или «чёрный». А слово, переведённое как «память», означает «твёрдый» или ещё «алмаз». Чёрный алмаз, Ликеффа.

– Я не понимаю, – сказала я.

«В иссушённых землях, где властвует жара, останется не только прах времён. Останется ещё чёрный алмаз, и дитя станет им»…

Учёный покачал головой: неужели не понимаешь? Речь никогда не шла о горе. Это было предупреждение. И это объясняет, почему Гамельнский Крысолов забрал драконьих детей!

– Уважаемый, – сказала я, – простите, но я действительно не понимаю, о чём вы говорите!

Всё это время старый дракон почти шептал, но в этот момент он внезапно крикнул.

– Чёрный алмаз – это кости мёртвых!»

Патчу показалось, что из него выбили весь воздух. По мере того, как он понимал значение услышанного, дышать становилось всё труднее. И это ещё Барфер не видел, ЧТО он нашёл на дне ямы.

«Я замолчала, поражённая его словами.

– Этот стих рассказывает о том, что случится, если дракона похоронить в пустоши, – сказал учёный, – его останки потемнеют и превратятся в чёрный алмаз. Я полагаю, именно поэтому Орден Черепа был основан тысячи лет назад, ещё до первой встречи драконов с человечеством. Задачей этого Ордена было следить, чтобы ритуал похорон соблюдался со всем тщанием. Чтобы не появлялись чёрные алмазы, чтобы не порождалась та ужасная сила, которую будут использовать для дурного дела. Однако об этом забыли!

…И дитя станет им! Понимаешь? Детские кости, захороненные в пустыне!

Чистый чёрный алмаз. Всё это время ему были нужны только дети драконов!

– Это невозможно, – сказала я, – какие у вас доказательства?

– Доказательства? – спросил он. – Никаких! А теперь я слишком стар, чтобы предпринять хоть что-то, кроме как передать это бремя знания тебе. Прежде чем наступил Конец Небес!

Конец Небес, сын мой. Старая легенда, в которой говорится, что из недр земли поднимутся огромные залежи чёрного алмаза, и вся жизнь будет уничтожена в хаосе, который будет неизбежен.

Я оставила старого учёного в его пещере и поспешила домой.

Я мечтала забыть то, что услышала, но снова и снова спрашивала себя: зачем кому-либо похищать драконьих детей и исчезать без следа?

И вот я нашла ответ: эти дети, захороненные в пустыне, превратятся в самый опасный магический камень, когда-либо известный миру, в доселе невиданном количестве.

Но зачем тогда Гамельнский Крысолов забрал и человеческих детей тоже? Об этом я не знаю, но могу предположить. Война с людьми была бы неизбежна, если бы пропали только дети драконов.

Я подумала о том, что мне стоит предпринять. Без доказательств идеи старого учёного звучали как бред сумасшедшего. Но чтобы получить доказательства, я должна была пойти на ужасный риск. Если бы меня раскрыли, позор, тюрьма, возможно даже смерть – и, быть может, не только моя, – стали бы неизбежны. Ты тоже был в опасности, хотя бы потому, что ты мой сын.

Я отвернулась от тебя, чтобы уберечь. Чтобы спасти от необходимости смотреть на позорную участь твоей матери, чтобы спасти от такой же судьбы.

И после этого я отправилась за доказательством.

Семь лет назад, когда умерла твоя кузина Генаша и её забрал Орден Черепа, я последовала за ними и проследила за похоронами. Когда они ушли, я совершила преступление, которому нет прощения.

Я похитила её тело.

Но я должна была узнать наверняка.

Каждый год я посещала то место, где ты теперь стоишь, и до сих пор ничего не изменилось, но теперь меня забирает болезнь. Скоро настанет время новой проверки, и ещё одной – и так каждый год. Об этом я прошу тебя.

Ради нас всех я надеюсь, что домыслы старого учёного не оправдаются. Надеюсь, эти кости так и останутся костями и не превратятся ни в какой камень.

Но если худшее всё же случится, ты должен найти кости наших похищенных детей и уничтожить их! Тебе потребуется помощь, но тайна чёрного алмаза должна оставаться тайной для всех, кроме тех, кому ты можешь полностью довериться.

Не знаю, как это воспримут другие драконы, поэтому найди Лорда Древиса, человека, которому я доверяю больше прочих. Схватив Гамельнского Крысолова, Восемь героев избавили мир от огромной опасности, гораздо бОльшей, чем полагали. Только представь настолько тёмную власть в руках столь злого человека!

Я люблю тебя. Я надеялась, что тебя это никогда не коснётся, но в конце концов вынуждена передать это нелёгкое бремя тебе. Знаю, что тебе хватит для этого сил!

Теперь ты – единственный, кто может предотвратить Конец Небес.

Прости меня.

Твоя мать,

Ликефф Кнопферкекл».

Барфер выронил письмо на землю и посмотрел на друзей – слёзы текли по его искажённому болью и горем лицу.

– Что в яме? – спросил он.

Патч смог только замотать головой, не в силах найти слов.

– Что в яме?!

Дракогриф медленно обошёл Патча и встал на краю ямы.

А затем медленно посмотрел внутрь. Там лежал маленький камушек, найденный первым, и большой булыжник, заставивший Флейту петь.

А рядом с ними, начавший постепенно чернеть, лежал маленький драконий череп.

28 Возвращение в Тивискан

Барфер взревел от отчаяния.

– Генаша! – кричал он. – Как моя мать могла так с тобой обойтись? Как она посмела это сделать? он запустил лапы в кучу песка возле ямы и начал быстро скидывать её вниз, закапывая ужас, открывшийся им на дне.

Патч схватил Рен и быстро отошёл в сторону, позволив Барферу выпустить гнев.

Письмо матери лежало на земле. Бросив на него злобный взгляд, Барфер сжёг его в потоке пламени. Затем закинул голову, продолжая изрыгать огонь.

Патч и Рен следили за ним, почти в ужасе, не зная уже, помнит ли дракогриф об их присутствии.

Когда огонь иссяк, Барфер всхлипнул. Снова поместив камень на могилу Генаши, он посмотрел на друзей.

– Генаша умерла, держа меня за руку, – сказал он горестно. – Когда Орден Черепа пришёл, чтобы забрать её, это разбило мне сердце. Мама извинилась и ушла, сказав родителям Генаши, что у неё срочное дело… – он замолк, затем скривился от отвращения. – Знаете, я очень хотел возненавидеть её за это хладнокровие. Я уехал и не общался с ней. Я пытался ненавидеть её. А теперь… – он закрыл глаза. – Ты должна была рассказать мне, мама! Ты должна была позволить помочь тебе.

– Она защищала тебя, – осторожно сказал Патч, – и надеялась, что ошибается.

– Но она не ошибалась, – покачал головой Барфер, – она делала то, что считала правильным, как бы больно ей ни было. И всё принесла в жертву этим ответам, которые мы первые действительно получили. Где-то в этом мире, в иссушённом, далёком месте, похоронена сотня детей драконов. И ради чего? Ради обсидиака. Чёрного алмаза. Власти, в конце концов.

Он стиснул кулаки, едва сдерживая подступающий гнев, но тут же поник и посмотрел на друзей, вытирая слёзы.

– Мы должны сделать то, о чём просила твоя мать, – Рен взмахнула лапками, – рассказать обо всём Лорду Древису.

– Да, – кивнул Барфер. – Моя мама поручилась за него – мне этого достаточно. Но больше никому. Тайна чёрного алмаза не должна достаться тому, кому мы не доверяем.

Патч кивнул.

– Может быть, брат Тобиас и Алия могли бы…

– Больше никому! – отрезал Барфер. – Подумай, Патч! Разве ты не слышишь, что скажут даже те, кого мы уважаем, кто желает нам лишь добра? «Нам стоит взять чёрный алмаз и использовать его во благо», – скажут они. Брат Тобиас, а может и Алия. Или Рандел Стоун. Это приведёт к борьбе, а может они даже применят силу чёрного алмаза. Я молчу о войне с драконами…

Патч пребывал в растерянности. А разве обсидиак нельзя использовать во благо? Драконам ведь не обязательно об этом знать…

Но тут же замотал головой, ужаснувшись тому, как легко его мысли свернули на кривую дорожку.

– Ты прав, Барфер, – сказал он, – искушение воспользоваться этой силой слишком велико. Из этого выйдут одни проблемы.

Барфер кивнул.

– Некоторые кости Генаши уже изменились, остальные ещё темнеют. Должны пройти годы, прежде чем кости похищенных детей полностью преобразятся, а, может, это уже произошло. Найти их будет не просто! Но чем лучше они спрятаны, тем в большей безопасности находятся – вряд ли кто-то случайно на них наткнётся. После смерти Гамельнского Крысолова их местонахождение никому неизвестно.

– Если он действительно мёртв! – воскликнул Патч.

– Ну, хватит! – устало проговорил Барфер. – Тобиас и Алия в этом уверены. Ты просто изводишь себя! Кости детей драконов надо найти и уничтожить. Мы немедленно отправляемся к Лорду Древису. Все согласны? – он посмотрел на Рен.

– Согласна, – ответила она. – Значит, в Тивискан, на встречу с Древисом отправлюсь именно я.

Патч тяжело вздохнул, затем кивнул.

– Справедливо, – согласился он, – меня наверняка узнают и арестуют прежде, чем я смогу увидеть его, а Барфер просто всех перепугает. Как думаешь, через сколько примерно ты сможешь снова принять человеческий облик?

Рен посмотрела на круги на шёрстке, больше половины которых уже стала синими.

– Думаю, через пару дней.

– Вы ещё кое-что должны знать, – добавил Патч. – Алия предупредила меня, что цена возврата в Тивискан будет очень и очень высокой. Возможно, она имела в виду не только меня. Мы подвергнемся опасности. Вы оба точно уверены, что хотите этого?

Рен гордо встала на задние лапки и процитировала слова матери Барфера:

– Мы – единственные, кто может предотвратить Конец Небес! Думаю, это важнее нашей собственной безопасности.

Спустя два дня почти беспрерывного полёта перед самым рассветом они приземлились в лесистых холмах в паре километров от Тивискана. Плечи Барфера снова начали ныть, но благодаря мази брата Даффла он осилил весь путь.

К этому времени почти все круги на шёрстке Рен стали синими. Скоро она снова станет человеком – тогда и отправится в Тивискан на встречу с Лордом Древисом.

И до этих пор они решили отдохнуть. Барфер, вымотанный до предела, уснул почти сразу после приземления. Но сон его был беспокойным, то и дело он бормотал имя Генаши и звал маму. Патч достал из сумки палатку, поставил её для себя и Рен, и вскоре они тоже уснули.

Проснувшись, Рен растолкала Патча, чтобы показать, что все кольца стали синими. Патч сел, потянулся и выглянул из палатки. Уже наступило утро, они проспали от силы часа три-четыре. Возможно стоило бы отдохнуть ещё, но их ждали неотложные дела.

Окончательное пробуждение и сборы не заняли много времени. Друзья переглянулись, понимая, насколько серьёзное дело им предстоит.

– Пора начинать, – сказал Барфер.

Рен кивнула.

– Время превращений! Скоро вернусь.

Она скрылась среди деревьев и вскоре оттуда донёсся визг, от которого кровь стыла в жилах. Через несколько секунд Рен вышла к ним уже в человеческом облике, немного нервно одёргивая юбку.

– Что ж, – сказала она, – это всё ещё больно.

– Сильно? – спросил Патч.

– Как будто тебя выворачивают наизнанку и одновременно роняют на тебя гору, – ответила она. – Ну, я пошла. Ждите меня здесь, надеюсь, вернусь с Лордом Древисом. И пожелайте мне удачи!

Друзья неуверенно пробормотали ей что-то на прощание, а когда она двинулась в сторону Замка, с трудом заставили себя оставаться на месте.

Рен миновала лес и вышла на дорогу, ведущую к Замку Тивискан, который был виден вдали. У основания стен и вверх по скале тут и там стояли деревянные укрепления: ремонт был в самом разгаре. Город казался пустым и заброшенным. Когда Рен добралась до ворот Замка, там почти никого не оказалось, и она взволновалась не на шутку. Ворота были закрыты. Девочка постучалась в привратницкую.

Небольшое окошко на двери открылось, оттуда выглянул Флейтист в форме Стража.

– Да? – устало спросил он и окинул Рен взглядом с ног до головы. – Что тебе нужно, крестьянка?

Рен недоумённо посмотрела на свою одежду и была вынуждена признать, что и правда выглядит довольно неряшливо.

– Я сделаю вид, что не слышала этого, – едва слышно пробормотала она. – Но не испытывай удачу. – Я тебя не расслышал, – сказал Страж.

– У меня важное послание для Лорда Древиса, – уже громче сказала Рен.

Страж нахмурился, затем повернулся и бросил куда-то за спину.

– Эй! – позвал он. – Дана! Иди-ка сюда и посмотри на это.

Он снова взглянул на Рен. Ей очень не понравилось презрительное выражение его лица. Рядом появился второй Страж – женщина, смотревшая на гостью с не меньшим пренебрежением.

– Что такое, Клаус? – спросила Дана.

Клаус усмехнулся.

– Вот эта… персона хочет передать Лорду Древису важное послание. – Оба Флейтиста обменялись взглядами и разразились громким смехом.

Рен почувствовала, как внутри закипает злость, и яростно посмотрела на Стражей.

– Я серьёзно, – сказала она, – это очень важно.

Отсмеявшись, женщина вздохнула.

– Лорд Древис сейчас на Созыве, девочка. Он вернётся вечером. Как тебя зовут? Я передам, что ты его искала.

– Меня зовут Рен Коббл, – ответила она. – Где он сейчас? На Со. чём?

Флейтисты снова ухмыльнулись, и Рен почувствовала, что злится всё больше.

– Созыв, девочка, – сказала Дана, – там собираются величайшие флейтисты со всего мира!

– Ясно, – кивнула Рен, – тогда скажите, пожалуйста, где проходит этот Созыв, чтобы я могла найти Лорда Древиса.

Клаус покачал головой.

– Право слово, малышка. Просто иди домой. Нам некогда играть в твои игры.

– Я же сказала! – Рен уже почти кричала. – Это дело первостепенной важности!

Улыбки на лицах Стражей растворились, они недобро прищурились.

– Слушай, ты, наглая свинья, – сказала Дана. – Беги отсюда, если тебе шкура дорога. Поняла? – и с этими словами захлопнула окошко.

Минуту Рен стояла, едва сдерживая злость, затем с силой застучала в ворота. В этот раз открылось не окошко, а сама дверь. Рен осторожно отступила на пару шагов, когда ей навстречу вышли оба флейтиста. Выглядели они отнюдь не дружелюбно.

– Ну всё, – сказала Дана. – Ты идёшь с нами. Ночь в камере научит тебя с уважением относиться к тем, кто лучше тебя.

Рен тяжело вздохнула.

– Вы сами напросились, – сказала она. В правой руке она держала шесть ромашковых венков и спокойно бросила по одному в каждого флейтиста. Они смотрели на неё с недоумением.

В лесу Рен несколько раз останавливалась, собирая полезные цветы и травы. В книгах Андерата было множество сложных заклинаний, большинство которых понять она не могла, но пару простых заговоров выучить ей всё-таки удалось.

На венках она опробовала простое заклинание связи. Особой уверенности в том, что оно сработает, не было, но девочка надеялась на лучшее. Её явно не воспринимали всерьёз, так что стоило воспользоваться.

Клаус и Дана наклонились, чтобы поднять венок. – Что это? – спросил Клаус, широко раскрыв глаза. Голос у него звучал напевно, как у замечтавшегося ребёнка.

Дана с широкой улыбкой смотрела на свой венок. – Красивые!

Рен хмыкнула. Её заклинанье определённо как-то сработало.

– Так где проходит Созыв?

– В Лощине Монаш, – ответила Дана, – там все члены Совета, а также большинство Высших Флейтистов Замка и множество других. Они съехались со всех сторон, – она покачала пальцем перед лицом Рен. – Но не мы. Мы не там. Мы здесь.

– Это несправедливо! – воскликнул Клаус. – Они закатили вечеринку в честь смерти Гамельнского Крысолова, а мы её пропускаем! То есть мы помогали с подготовкой всю неделю, но на самый пир не попадём?!

– Не-а, – Дана покачала головой.

– Пир и танцы! – продолжил Клаус. – Игры и соревнования! А мы вынуждены торчать здесь и следить за Замком, – он нахмурился, точно ворчливый пятилетний ребёнок, – и мы пропускаем всё веселье!

Дана выпятила нижнюю губу и кивнула.

– Ага-ага!

– Всё ясно, – сказала Рен. Здесь ей больше делать нечего. Развернувшись, она направилась прочь.

– Постой-ка! Разве мы не собирались бросить её в камеру?

Флейтисты, глядя друг на друга, недоуменно моргнули и трясли головами, словно в уши им попала вода. Заклятье теряло силу, и это происходило очень быстро. Рен опустила руку в карман, куда положила связку стеблей клевера, которые зачаровала на экстренный случай. Одним движением она сломала связку пополам.

– Я могу идти по своим делам! – крикнула она. – А вы пойдёте и выпьете чаю!

Дана кивнула.

– Ты можешь идти по своим делам. А мы пойдём и выпьем чаю.

Рен почувствовала прилив гордости за то, как хорошо она справилась, но Клаус всё ещё хмуро смотрел на неё.

– Погоди-ка, – сказал он, – она что… она использует колдовство?

Дана фыркнула.

– Что, эта глупая девчонка?! Возьми себя в руки, Клаус! – они оба рассмеялись, а затем недоумённо огляделись. Рен исчезла.

– Куда она делась? – спросил Клаус.

– Быстро бегает, – пожала плечами Дана. – Туда ей и дорога, – она повернулась, чтобы пойти к Замку.

– А ты помнишь это дерево? – подозрительно спросил Клаус и двинулся к дереву.

Рен чувствовала себя неловко, стоя с раскинутыми руками, пока Страж Флейтист пристально её изучал. Она смогла выучить только одно маскировочное заклинание – вот это, и хотя оно всегда действовало на птиц, Рен была рада узнать, что Флейтиста оно тоже способно одурачить.

Что-то приземлилось ей на руку.

– О! – воскликнул Клаус. – Дятел!

Рен сглотнула.

– Идём, Клаус, – позвала Дана, – твоя очередь делать чай.

– Ага, иду, – вернувшись в Замок, Клаус закрыл за собой дверь.

Рен очень медленно повернула голову и уставилась на птицу.

– Серьёзно? – спросила она.

Дятел моргнул. На секунду показалось, что он растерялся, затем, явно смущённый, стыдливо полетел прочь.

29 Тёмные инструменты

Рен быстро вернулась к Барферу и Патчу и рассказала им о Созыве. Она всё ещё была зла на то, как обошлись с ней Стражи, но об этом решила не упоминать, как и о заклинаниях, которые использовала сама. Хотя похвастаться, конечно, очень хотелось, но лучше пока держать всё в тайне.

Барфер новостями явно не впечатлился.

– Пха! – фыркнул он. – Празднование смерти Гамельнского Крысолова – не слишком похоже на гневное послание драконам, а? Они нанесли Замку столько разрушений, а что в ответ? «Вы, драконы, на разбомбили, но вообще-то мы очень этому рады, спасибо».

Патч кивнул.

– Они однозначно рады этому, – сказал он. – Созывы объявляют нечасто. В Лощине Монаш проходит ежегодный фестиваль Весны, но, совмещённый с Созывом, он становится историческим событием. Со всех земель сюда съезжаются лучшие флейтисты.

– И Лорд Древис сейчас именно там, – сказала Рен и посмотрела на Патча, – показывай дорогу.

Лощиной Монаш назывался окружённый лесами широкий круглый луг к востоку от Тивискана. Барфер, Патч и Рен расположились на ближайшем холме, с которого открывался отличный вид на Лощину. Она оказалась и вправду немалых размеров.

И всё равно, куда ни посмотри, взгляд натыкался на палатки и шатры, народу было видимо-невидимо. Причём не только флейтистов. Торговцы и ремесленники тоже, кажется, все собрались здесь. Не удивительно, что Тивискан опустел: почти все горожане высыпали на праздник – самое время погулять и подзаработать.

Шум всеобщей радости и веселья и, конечно, музыка были отлично слышны даже на холме, где расположились друзья. Патч расслышал звуки Хоровода Гирлянд – традиционной весенней песни, и улыбнулся, заметив танцующих. Хотя на самом деле Хоровод Гирлянд был скорее игрой – пары вставали в длинную линию лицом друг к другу и, держась за руки, делали движения то в одну сторону, то в другую, в зависимости от темпа и характера мелодии. Те, кто сделал неверное движение, выходил из танца. Музыка играла быстрее, движения менялись чаще, а вместе с ними и выбывшие, пока в итоге не оставалась только одна, самая ловкая, пара.

В центре Лощины расположилось несколько временных конструкций, главной из которых была сцена, украшенная точной копией Замка Тивискан, она была нарисована на холсте – на гигантских полотнищах – и натянута на каркас. Даже с такого расстояния было видно, что копия эта не меньше ста футов в высоту. – Ого, – присвистнула Рен, – кто бы это ни сделал, он очень постарался.

Патч обвёл глазами толпу, поражаясь, какая она огромная.

– Я всегда любил фестиваль Весны, – сказал он. – Но ни один прежний не сравнится с нынешним. Смотрите, сколько здесь Высших Флейтистов! И все готовы к показательным выступлениям. Видите, вон там, – он кивнул на огороженную полянку, где паслись овцы, – там демонстрируют свои навыки Высшие Земледельцы и Погонщики. А если посмотрите левее, – вдали виднелось поле всё в ямах и рытвинах, – увидите, как соревнуются Высшие Воины.

Мальчик вспомнил свои занятия по военной подготовке. Тогда он узнал, что генералы больше всего ценят Песни, поднимающие дух воина, а если нависает угроза поражения – Песни, наделяющие неукротимой жаждой крови. Всё это Патч ненавидел. Ведь по сути для Высших Воинов любой солдат на поле боя – это просто оружие. При помощи Песен рядовых солдат заставляли забывать об их собственной жизни. Но мальчика восхищала Песнь Удара и другие, подобные ей. Они били точно в цель и разрушали укрепления противника. С точностью у него всегда были проблемы, но сами удары и разрушения – единственное, что ему нравилось. Особенно если от этих ударов никто не мог пострадать.

– Назовите любую Песнь, и обязательно найдётся Флейтист, который знает её лучше всех.

– А зачем тут копия Замка? – спросил Барфер.

– На фестивалях Весны всегда есть главная сцена, где проходит турнир, – ответил Патч, – чую, нынче состязания превзойдут все предыдущие, учитывая, сколько здесь Высших. Им есть, где разгуляться!

– Превзойдут все предыдущие? – спросила Рен. – Что же такого делают на этих состязаниях?

– Соревнуются в навыках, чтобы выявить лучшего из лучших, – ответил Патч. – Стражи, например, могут гнаться за кем-то через полосу препятствий. Может быть очень интересно.

На сцену поднялись несколько флейтистов.

– Мне кажется они ничего особо не делают, проворчал Барфер через некоторое время.

Флейтисты на сцене не двигались. Патч присмотрелся и узнал форму.

– Это Высшие Земледельцы, – пояснил он, – наверняка соревнуются, кто быстрее прорастит зерно или заставит воду течь вверх по холму.

Флейтисты пристально смотрели куда-то и по-прежнему не двигались. Через несколько минут раздался свист, и один из них победно подпрыгнул на месте.

– Видимо, его зерно проросло быстрей других, – предположил Патч.

Рен скептично покачала головой.

– Захватывающее развлечение, ничего не скажешь, – съязвила она, – просто захватывающее, – и с этими словами отправилась искать Лорда Древиса.

Выйдя из-за деревьев на границе Лощины, она стала ждать, что Стражи снова остановят её и начнут допрашивать. Но никому до неё не было никакого дела – все вокруг дружелюбно улыбались и просто наслаждались праздником.

Она направилась к сцене, где красовалась копия Замка. Возможно, Совет пожалует в этот эпицентр событий. Сцена опустела, так что Рен обошла её, в надежде заметить кого-нибудь важного. Изнутри декоративной конструкции послышались звуки. Девочка подошла поближе, собираясь заглянуть внутрь. Вдруг кто-то схватил её за плечо и развернул в сторону.

– Вход запрещён. – Это был очень крупный и очень неприятный человек с совершенно бесстрастным выражением лица. – Уходи.

– Но я… я просто… – начала было Рен, только он явно не собирался её слушать.

– Уходи, – настойчиво повторил он. Рен заметила, что в глазах у него нет ни злобы, ни раздражения, даже скуки – и той нет. Они вообще как будто ничего не выражали.

– Уходи! – повторил он и ткнул её в спину.

– Хорошо, хорошо, – сказала Рен, – не надо толкаться. Я ухожу.

Она попыталась заглянуть за сцену с другой сцены, но там тоже маячил такой же охранник, как и этот. Девочка нырнула в толпу.

– Не обращай внимания, милая, – проговорила вдруг возле неё торговка сладостями.

– Вы видели? – спросила Рен.

Торговка кивнула.

– Они это всё с таким трудом устанавливали… Да, эти ребята не самые дружелюбные. Но они не хотят, чтобы кто-то тут ошивался! Только представь, сколько труда, чтобы такое построить! – женщина подняла глаза на копию замка, нависавшую над ними.

– Возможно вы правы, – ответила Рен и тоже посмотрела наверх.

– На вот, держи, – сказала женщина, протягивая ей сладость, – бери-бери! Тебе нужно утешение.

Рен широко улыбнулась и, поблагодарив добрую женщину, внимательно вгляделась в толпу, выискивая хоть кого-то из Совета. Наконец заметила, как из большого шатра вышли несколько Высших Стражей. За ними пятеро очень серьёзных мужчин и женщин в мантиях – эта одежда, должно быть, весила не меньше тонны. Они приблизились к сцене, и тут Рен разглядела лица. Совет Флейтистов, который судил Патча! Скоро она сможет поговорить с Лордом Древисом.

Стражи и члены Совета поднялись на сцену по боковой лестнице. Рен в отдалении смотрела, как Стражи подняли руки, призывая к тишине. Толпа замолчала. Тогда один из Стражей громко сказал.

– Дамы и господа, гости и флейтисты! Лорды и Леди Совета объявляют наши традиционные состязания открытыми! Слово Лорду Древису!

Раздались уважительные аплодисменты. Лорд Древис выступил вперёд.

– Добро пожаловать! Сегодня мы празднуем казнь Гамельнского Крысолова. С радостью объявляю вам, что в завершении праздника состоится грандиозный фейерверк. Также вы увидите разные чудеса в исполнении Военных Флейтистов Кинтнера! – толпа радостно завопила, но Древис успокоил её взмахом руки. – Кто ещё не оставил лошадей в конюшнях Тивискана, позаботьтесь об этом до начала выступления. Также… – Древис достал лист бумаги и быстро пробежал его глазами, – меня просили… Чтобы я…

Он замолчал. Рен недоумённо нахмурилась и услышала какой-то звук. Как будто рядом, возле самого уха, гудело большое насекомое. Рен огляделась, ожидая увидеть рой пчёл или каких-нибудь жуков, но ничего не обнаружила.

Вместо этого она заметила: все вокруг замолчали и медленно склонили головы. И Древис, и весь остальной Совет тоже, и их охрана заодно. Гул становился громче и ритмичнее, в нём появилась определённая мелодия. Рен увидела, что головы склонили не только те, кто стоял около сцены. Вся Лощина, каждый человек в ней, стоял неподвижно, устремив взгляд в землю.

Рен взглянула на стоящую рядом Флейтистку в сине-серой форме и с силой затрясла её плечо.

– Проснись! – зашипела Рен, но та даже глаз не открыла. Хуже того, девушка замертво свалилась на траву.

Очень плохо.

Внезапно люди, сгрудившиеся около сцены, начали синхронно отступать назад. Рен шла со всеми, не желая выделяться из толпы. Вдруг все внезапно остановились, земля вокруг сцены опустела.

Несколько мужчин, одетых в такую же униформу, как тот, что толкнул её, выстроились по задней стороне сцены и одновременно потянули за что-то. Старательно выстроенный замок вдруг начал распадаться на части. Вначале раскрашенный под каменную кладку холст сполз с деревянного каркаса, а затем и сам каркас рухнул на освободившееся перед сценой пространство.

От одного взгляда на то, что скрывалось под замком, Рен оторопела.

На его месте выросла причудливая конструкция из множества огромных чёрных труб. Самая большая, едва ли не в сто футов высотой, находилась в самом центре. Остальные были короче, уменьшаясь от центра к периферии.

«Это Орган!» – осенило Рен.

Она смотрела на него, не в силах оторваться. Низкий глубокий звук и ритмичную мелодию издавали именно эти трубы.

Тем временем упало последнее полотно, открывая фигуру в длинном плаще с капюшоном, которая сидела за многоярусной панелью с клавишами и педалями. Такому виду позавидовал бы любой собор. Руки и ноги человека в капюшоне задвигались над клавишами и рычагами, и мелодия стала ещё сложнее, а к низким частотам добавились высокие ноты.

Человек в капюшоне поднялся и вышел на середину сцены, чтобы поклониться. Но музыка продолжала звучать – так же, как она звучала, когда Патч играл на Флейте, а затем останавливался.

Рен оглядела неподвижных людей: по её спине пробежал холодок. Она поняла, что всё это значит, и, стараясь ничем себя не выдать, понемногу начала отступать.

Медленно, шаг за шагом, она отходила всё дальше и дальше от сцены. И как только поняла, что отошла достаточно далеко, помчалась к лесу со всех ног.

Она бежала вперёд, не разбирая дороги, сквозь кусты и подлесок. Вдруг что-то встало у неё на пути, она не выдержала и закричала.

– Ты чего? – Барфер тоже выглядел испуганным не меньше неё.

– Где Патч? – спросила Рен.

– Он в каком-то трансе, – ответил Барфер, задыхаясь от ужаса, – я ушёл подальше за холм, когда услышал эти странные звуки, хотел дождаться, пока они стихнут. А он встал, как вкопанный, замер, а потом упал. И я пошёл искать тебя… Что происходит, Рен?

– Ты не видел? – спросила она. – Его прятали под декорацией с замком.

– Не видел. Я ушёл с того места, чтобы отнести Патча подальше, где безопасно, – ответил он. – Что прятали?

И она рассказала ему, что.

* * *

Патч сидел там же, где Барфер его оставил, за выступом скалы. Он потирал голову и тихонько стонал. Рен опустилась перед ним на колени.

– Патч! – позвала она. – Собирайся! Ты нам нужен!

Патч непонимающе смотрел на неё.

– Я что, упал? – бормотал он. – Я не… – он испуганно поднёс ладонь ко рту. Они находились достаточно далеко, чтобы мелодия потеряла свою власть над ним, но и достаточно близко, чтобы слышать её. Патч всё понял. – Ох… Нет!

– Это Орган! – воскликнула Рен. – Огромный чёрный Орган, Патч! Ты понимаешь?! Кости детей драконов! Он их собрал и сделал Орган! И всех людей здесь заколдовал!

Патч поднял на неё глаза, полные отчаяния.

– Орган из обсидиака? – спросил он.

– Да! – ответила Рен. – И играть на нём может только один человек.

Патч помотал головой, боясь услышать то, что сейчас прокричит Рен.

– Настоящий Гамельнский Крысолов! Это может быть только он!

Патчу хотелось убежать прочь, убежать и никогда не возвращаться сюда, но он сделал глубокий вдох и вдруг с силой ударил себя по голове.

– Думай! – приказал он. – Думай! – тут он посмотрел на Барфера. – На тебя эта Песнь не действует?

– Как видишь, нет, – ответил Барфер.

– Значит, её цель – люди! – сказал Патч. – Но почему тогда с Рен ничего не случилось?

Она пожала плечами и показала запястье с браслетом.

– Возможно потому, что технически я всё ещё крыса.

Патч на секунду задумался.

– В таком случае всё придётся делать вам. Я, если услышу его музыку, стану бесполезен, как и все остальные.

– И что нам делать? – спросила Рен.

– Я подлечу и сожгу его, – предложил Барфер.

Рен улыбнулась.

– Мне нравится эта идея.

– Нет, – Патч покачал головой, – он успеет поставить защиту. И подобьёт тебя в полёте. А возможно и вовсе убьёт.

Барфер надулся.

– Мы вообще-то обо мне говорим.

– Пожалуйста, Барфер, не обижайся, – попросил Патч, – у этого Органа просто необъятная мощь. В тысячу раз больше Боевых Горнов Тивискана.

Тут к музыке присоединился другой звук. Голоса. – Посмотри, что там происходит, Рен, – попросил Патч.

Она взбежала по холму и вернулась через минуту. – Часть толпы выстраивается в ряды и колонны, точно солдаты. И каждые несколько секунд они вскидывают руки вначале вверх, потом в стороны, потом вниз. И при этом что-то кричат, только я не расслышала, что именно. Остальные так и стоят неподвижно по краям Лощины, опустив головы.

Патч прислушался к мелодии. Он чувствовал, как она пытается пробраться ему в голову, но знал, что пока находится вне её власти.

– Как солдаты… – проговорил он, начав что-то понимать. – Скажи, а как по-твоему, Орган легко можно куда-то переместить?

– Вряд ли, – покачала головой Рен, – он огромный, как и тот замок на сцене.

Патч нахмурился.

– Значит, он хочет собрать армию, которая подчинится только ему. Но он должен сохранить власть над нею даже после того, как музыка стихнет, иначе они не пойдут.

– А это возможно? – спросил Барфер.

– Подчинение другого человека, – задумчиво произнёс Патч, – Песнь абсолютного контроля, марионетки. Отнять у кого-то разум и сделать своим рабом! Подобной вещи в принципе не должно существовать!

– Постой! – перебила его Рен. – Когда я подошла к сцене с тем замком, какой-то человек прогнал меня оттуда. Я клянусь, он был в трансе. Я думала, что мне показалось, но с ним точно было что-то не так. Видимо Гамельнский Крысолов уже заколдовал тех, кто построил ему эту сцену.

– Марионетки! – воскликнул Барфер. – Конечно, он уже нашёл себе помощников, прежде чем явиться сюда.

– Значит, подобная Песнь всё же существует, – задумчиво проговорил Патч, – и он пытается подчинить себе сразу всех, кто пришёл в Лощину!

– Не всех, – поправила его Рен, – половина из них просто стоит по краям.

– А ты заметила, кто они? – спросил Барфер. – Те, кто у границ, и те, кто марширует в центре.

Рен на секунду задумалась.

– Флейтисты! – сказала она. – В центре маршируют флейтисты! А обычные люди просто стоят с краю.

– Армия Флейтистов, – прошептал Патч, – причём, самых лучших…

Рен испуганно округлила глаза.

– И всех он вооружит флейтами из обсидиака!

– Они будут непобедимы, – вздохнул Барфер.

Патч снова прислушался к Песни. Некоторые её части казались ему знакомыми, он подумал, что сможет разбить их, если попытается.

– Он постепенно укрепляет над ними контроль, – сказал он, – не знаю, сколько на это потребуется времени, но в какой-то момент, даже если Орган замолчит, они всё равно будут в его власти. Станут его солдатами.

– Значит, нападём сейчас, пока ещё не слишком поздно! – взревел Барфер. – Дайте мне его поджарить!

Патч покачал головой.

– Мы его поджарим только в самом крайнем случае. Сейчас в опасности разум всех этих людей. Особенно если Песнь просто распадётся. Нам надо вывести Крысолова из строя. Может, оглушить его, чтобы я смог спуститься туда и попытаться сделать воздействие Песни обратимым.

Все трое погрузились в молчание.

– Я придумала! – воскликнула Рен.

Она подошла к Барферу и, запустив руку в сумку Эрнера, достала оттуда маленький свёрток из ткани, в котором оказался кожаный кошелёк.

– Вдруг это то, что нам нужно, – сказала она. – Порошок Капошера. Мы взяли его у Андерата.

– Ага! – Барфер кивнул и, взяв мешочек у Рен, взвесил его на ладони. – Я могу бросить его в Гамельнского Крысолова, если подберусь достаточно близко. Правда, это рискованно. Капошер быстро выдыхается. Но если в нём ещё остались силы, то этого хватит.

– Давай проверим, – сказал Патч, забирая кошелёк у Барфера.

Он поднял с земли жёлудь, обмакнул его в содержимое кошелька и, туго затянув завязки, бросил жёлудь в крону ближайшего дерева.

Ничего.

Вдруг раздался писк, и на землю упала белка, неподвижная, как камень.

Удовлетворённый, Патч вернул кошелёк Рен.

– Вы должны действовать вместе, – сказал он. – Барфер, ты полетишь. Только полетишь и всё! Рен, ты развяжешь тесёмки и бросишь кошелёк в Крысолова. Ни в коем случае не вдыхай порошок.

– А как я подберусь к нему, если он может подбить меня, как муху? – спросил Барфер.

– Я отвлеку его, – сказал Патч, – но с такого расстояния многого не обещаю.

Он потянулся, чтобы достать из сумки Флейту, но вдруг его пальцы наткнулись на кое-что иное. Маска Гамельнского Крысолова! Он разложил её.

– Если бы мы только могли нацепить на него это! – воскликнул Барфер.

– А сработает? – спросил Патч. – Казимир сделал Маску, через которую не могут проникнуть Песни, чтобы Крысолов не насвистел себе путь на волю. Но она не помешает ему играть на Органе.

Вдруг его точно кольнуло. Мальчик вспомнил все истории о Восьмерых, повторяя про себя только эти слова: «через которую не могут проникнуть Песни».

На самом деле Маска не давала Песням выйти наружу. Песни же извне воздействовали на узника в полном объёме – надо же было флейтистам как- то усмирять его!

Таким образом, барьер работал только в одну сторону.

Патч разложил Маску, затем собрал её. Это выходило легко, почти без усилий. Сложить – разложить.

Он снова разложил Маску, но в этот раз повернул элементы в другую сторону – и та оказалась вывернутой наизнанку. Причудливые рисунки на металле – руны, которые Казимир лично вырезал и инкрустировал обсидиаком, – оказались снаружи Маски, а не внутри.

Барфер и Рен уставились на него.

– Ты же не думаешь… – начала было Рен.

– Стоит попробовать, – сказал Патч.

Мальчик поднёс Маску к лицу и надел её. Немного неловко. Из-за сломанной застёжки Маску приходилось придерживать.

Все трое снова направились к вершине холма. Чем выше они поднимались, тем громче звучал Орган, но Патч уже почувствовал эффект. Музыка совершенно не влияла на него – Маска служила отличной защитой.

– Барфер, у тебя есть бечёвка? – спросил Патч.

Дракогриф кивнул и достал из сумки небольшой моток.

– Не шевелись, – велел он и осторожно закрепил Маску на голове друга.

Теперь Патч стал Флейтистом в Железной Маске.

Он достал из сумки свою Флейту.

– Но смогу ли я играть в ней? – спросил он. – Попробую-ка наиграть вам немного храбрости. Скажите, если получится.

Он начал выстраивать Песнь Храбрости – по мере её развития Барфер и Рен всё больше расправляли плечи и поднимали головы, уверенные и бесстрашные. Однако сам Патч не получил от собственной Песни никакой пользы.

– Однозначно работает, – сказала Рен.

– Хорошо, – кивнул Патч, – я отвлеку его от вас. Атакую его всеми силами, что у меня есть. Но чтобы ни случилось, когда вы бросите Капошер, дуйте оттуда как можно скорее! Не проверяйте его, просто летите прочь! Возвращайтесь в аббатство Марвил, к Тобиасу и Алии, к Ранделу Стоуну. Расскажите им обо всём, что здесь произошло!

Барфер и Рен мрачно потоптались на месте, но промолчали. Патч надеялся, что храбрость не заглушит в них здравый смысл.

– Вы меня поняли? Чтобы ни случилось, дуйте отсюда как можно скорее!

Рен нахмурилась.

– Но что, если ты…

– Поклянитесь! – приказал Патч. – Даже если со мной что-то случится, вы не станете меня спасать!

Он пристально посмотрел на друзей. Повисла пауза. Наконец, они кивнули.

– Клянусь, – буркнул Барфер.

– И я, – неохотно согласилась Рен.

– Когда Гамельнский Крысолов потеряет сознание, я свяжу его и надену на него Маску, – сказал Патч, забирая остаток бечёвки. – Затем попробую воспользоваться Органом и отменить воздействие Песни. Теперь идите! Спрячьтесь на краю Лощины и ждите моего сигнала. Сам Орган должен дать вам прикрытие, когда вы к нему полетите.

– Что это будет за сигнал? – спросила Рен.

Железная Маска скрыла широкую улыбку Патча. – Хаос!

30 Песнь Гамельнского Крысолова

Патч следил за происходящим с края Лощины.

Горожане стояли вокруг поляны, склонив головы, совершенно не интересные Гамельнскому Крысолову. Ему важна была только его новая армия. Вот теперь Патч хорошо слышал, что кричат эти «солдаты», каждый раз меняя позу: «Слушаюсь, Повелитель!».

Крысолов сидел за Органом, его руки парили над клавишами. Возле сцены стояла дюжина крупных мужчин в униформе, совершенно одинаковых. Те, о ком говорила Рен, – марионетки. Песнь Органа становилась всё сложнее, движения армии – всё чётче и более синхронно. Контроль Гамельнского Крысолова над его жертвами усиливался.

Патч стиснул Флейту. Железная Маска с каждой секундой становилась всё неудобнее, концентрироваться было всё сложнее. Он подумал о том несчастном, который носил её целых десять лет, и обругал себя. Нужно забыть о Маске и сосредоточиться!

План его был довольно прост. Он обещал хаос. А если в его жизни и была Песнь, принесшая хаос, то это Песнь Танца. И хотя Гамельнский Крысолов почти подчинил себе целую армию, у Патча тоже есть своя – бессознательные горожане больше не были целью Песни Органа. И если Флейтист подчинит их Танцу, то легко организует и хаос, который обещал!

Танец был довольно гибкой Песнью, поэтому мальчику удавалось подстраивать её под различные джиги и хороводы, которые музыканты исполняли в тавернах. Танец ложится на любую мелодию. А уж если это будет всем известный мотив, то народ гарантированно пустится в пляс.

Мальчик внимательно следил за движениями флейтистов в Лощине. План рождался буквально на ходу.

Поднеся Флейту к губам, он начал играть, надеясь, что стоит достаточно далеко от сцены и Гамельнский Крысолов ничего не заметит. Те, кто стоял к нему ближе всех, уже начали притопывать в ритм мелодии. Флейтисты же полностью погрузились в Песнь Органа и не слышали звуков Флейты. Что ж, предсказуемо.

Патч осмелел и заиграл чуть громче, чтобы вовлечь в Танец ещё больше горожан, после чего двинулся вокруг Лощины. Следом за ним, как ниточка за иголочкой, вереницей потянулись приплясывающие горожане со всё ещё склонёнными головами. У каждого на губах играла мечтательная улыбка, потому что, даже погружённые в волшебный сон, они радовались танцу.

Собрав в танце человек двести, Патч направился вглубь Лощины, туда, где маршировала армия Крысолова. Он направился между линий флейтистов, не замечавших ни Патча, ни горожан. До сцены оставалось пройти ещё столько же, и тут Патч сменил мелодию, начав вплетать в неё то, что знали все присутствующие – Хоровод Гирлянд.

В ту же секунду горожане разбились на пары лицом друг к другу: две линии танцующих угодили точнёхонько между двумя рядами Флейтистов.

Патч внимательно следил за тем, какие движения выполняют флейтисты. Был момент, когда они поднимали одну ногу, через пару секунд опускали её и поднимали другую.

Главное сейчас было выбрать нужный момент. Патч дождался, пока они поднимут ногу, и сыграл несколько нот, под которые танцующие горожане отпустили свои пары и сделали три быстрых шага назад. И столкнулись с флейтистами, которые в этот момент все стояли на одной ноге.

Это и была главная идея Патча – посеять хаос. Он боялся, что ничего не получится, но линия флейтистов качнулась и упала – прямо на следующую, которая в свою очередь тоже повалилась на третью.

И ещё одна.

И ещё одна.

Патч не мог сдержать радости, наблюдая, как чёткие линии флейтистов валятся одна на другую, одна за другой. Падая, флейтисты кряхтели и вскрикивали, но всё ещё пытались выполнять приказы Органа, правда, встать уже не могли. Они дёргались на земле, продолжая выкрикивать: «Слушаюсь, Повелитель!».

К моменту, когда порождённая им волна иссякла, на земле лежало не меньше трети флейтистов, дёргаясь, точно выброшенная на берег рыба. Посреди всего этого хаоса Патч испустил торжествующий крик и засмеялся.

Мальчик увидел, что Гамельнский Крысолов внезапно замер и перестал играть, заметив, наконец, что что-то не так.

Встал и быстро подошёл к краю сцены. Те флейтисты, что были ближе всего к сцене, оставались на ногах и продолжали выполнять упражнения, как заведённые куклы.

– Кто смеет бросать мне вызов? – прокричал Крысолов. – Кто смеет бросать мне вызов?

– Я! – ответил Патч.

И, вскинув Флейту, начал строить ещё одну Песнь – Удара. Просто чтобы ещё больше разозлить противника. Удивительно, но Патч впервые так точно прицелился, что сумел сбить Крысолова с ног. Даже с такого большого расстояния!

На мгновение Удар оглушил его, но он быстро пришёл в себя, вскочил на ноги. Сорвав с пояса чёрную Флейту, он заиграл первые ноты другой мелодии. Патч, застигнутый врасплох новой Песней Крысолова, тоже не удержался и упал, но быстро вскочил, едва успев перевести дух.

Крысолов взревел и начал выстраивать следующую Песнь – так же, как и Патч. Они атаковали друг друга одновременно, их мелодии столкнулись друг с другом ровно над центром луга и буквально взорвали воздух громовым ударом.

И заиграли снова.

Внезапно Патч увидел, как Барфер быстро подлетает к противнику со стороны Органа. Если бы Патч не отвлёк Крысолова, он сейчас точно заметил бы его и атаковал. Но Крысолов не сводил с Патча глаз. Он заметил Барфера лишь когда тот был точно у него над головой. В эту секунду Рен бросила открытый кисет с порошком Капошера. Не долетев до земли, кисет взорвался. Мутное облако полностью поглотило Крысолова. Вместе с некоторыми флейтистами, стоявшими поблизости. Все они упали замертво, сражённые сном.

Барфер и Рен увидели Патча и направились было к нему.

– Уходите! – заорал Патч, что есть мочи. – Уходите, немедленно! – он посмотрел на облако Капошера, затянувшее сцену. То, как кисет взорвался, вызвало у него смутное беспокойство. – Дуйте отсюда!

Они видимо услышали его и начали разворачиваться.

Вдруг Патч почувствовал на шее острый холод лезвия. Руку схватили мёртвой хваткой и вырвали Флейту. Он не смел пошевелиться, но всё же разглядел рукав того, кто держал его, – цвета Высшей Стражи.

Раздался резкий голос Гамельнского Крысолова.

– Дракон, если ты хоть куда-нибудь полетишь, он умрёт!

Воздух на сцене начал закручиваться в спираль, поднимая облако всё выше и выше, пока оно не исчезло совсем. Крысолов стоял, выпрямившись, целый и невредимый, из-под капюшона плаща так и не было видно его лица – только злобную ухмылку. Воздух вокруг него слегка дрожал – всё-таки он построил вокруг себя защитный барьер, который исчезал на глазах прямо сейчас, видимо, в спешке не набрал должной силы.

Лежавшие на поляне флейтисты начали подниматься на ноги.

– Отпусти его, или я тебя испепелю! – взревел Барфер, зависнув высоко в воздухе.

– Тогда мои солдаты перережут ему глотку, – ответил Гамельнский Крысолов и раскинул руки в приглашающем жесте. – Ну же, попробуй!

Барфер скривился, но ничего не сделал. Рен на его спине от злости едва держалась.

Гамельнский Крысолов махнул своим «солдатам» рукой, те подвели Патча к сцене и втащили на неё. Рядом на земле стояли члены Совета с совершенно пустыми лицами марионеток.

– А вот это уже интересно! – сказал Гамельнский Крысолов и, откинув, наконец, капюшон, провёл пальцами по Маске на голове Патча.

Патч увидел лицо этого человека и оторопел. Всё испрещрённое шрамами, старыми и глубокими, правого уха почти не было. Но не от этого Патч пришёл в ужас.

Он уже видел это лицо, лишённое шрамов, но грязное и заросшее бородой.

– Святые Небеса, – выдохнул он, – вы… вы выглядите точно, как он.

– Кто – он? – спросил человек, приподняв бровь.

– Узник в Железной Маске.

На мгновение Крысолов прищурился и улыбнулся. – Хорошо! Очень хорошо. А ты много знаешь, не так ли? И у тебя его Маска. Как ты её нашел? Я думал её больше нет. Давай, расскажи мне свою историю, и я попробую не убить тебя! – он пристальнее вгляделся в Маску, усмехаясь. – Ага, вижу, что ты сделал! Вывернул её наизнанку! Умно, очень умно. Мне всегда казалось, что Казимир сделал её именно такой, для собственной защиты. – Крысолов оглянулся на своих солдат, из них только половина смогла вновь подняться на ноги. Остальные всё ещё лежали. – А ты не так-то прост, мальчишка. Посмотри, сколько ты тут всего наворотил. Это сколько же нужно времени, чтобы всё исправить, – он бросил на Патча злобный взгляд, – Флейту! – приказал он. И Страж – солдат, – который держал Патча, вложил её в требовательно протянутую ладонь. – Хорошая работа, – похвалил Крысолов, – какая необычная лакировка! – он поднёс Флейту к лицу и принюхался. – Что-то не пойму, из чего она сделана, но посмотри на мою! – он поднял свою Флейту, чтобы Патч мог её разглядеть. – Лакировка из обсидиака, хорошая лакировка. Явно лучше твоей, парень! – И, убрав свою, он обеими руками взял Флейту Патча. – Как жаль! – И переломил её пополам, отбросив обломки в сторону.

Мальчика словно с силой ударили под дых.

Ему начинала нравиться эта Флейта.

– Подозреваю, ты ученик из Тивискана, – проговорил Гамельнский Крысолов. – Подумать только! Последняя надежда Замка – ребёнок! – он склонился к мальчику. – Я умею обращаться с детьми, парень. – Патч попытался вырваться, но солдат держал его крепко. Крысолов выпрямился. – И да, разумеется, узник был похож на меня, – сказал он с улыбкой. – Наша мать наверняка бы очень расстроилась, узнав, как я с ним поступил.

– Это был ваш брат? – спросил Патч.

– Близнец! Я всегда хотел сделать так, чтобы его наказали вместо меня. Я сыграл Песнь Забвения и стёр его воспоминания, а его самого держал в потайном месте. Оставалось только навести на него власти, когда придёт время! Но эта компания Восьмерых всё сильно усложнила. Они почти догнали меня, да ещё в неподходящий момент, оттуда до места, где я спрятал брата, было очень далеко. Как они меня вымотали! И почти достали. На память оставили это, – он провёл пальцами по шрамам на лице, – Трофей от Восьмерых. Все эти годы я собирался вернуть им должок. Но я терпелив и умею не привлекать к себе внимания. Да, терпелив! Только вдруг появился какой-то идиот и начал играть запрещённые Песни, заставив всех опять переволноваться. На самом деле, я собирался всё это провернуть в следующем году, но пришлось поторопиться. Рандел Стоун опять вышел на поиски и начал расспросы! Я не мог позволить ему что-то разнюхать или втянуть в это дело остальных.

Патч тяжело сглотнул. Кто как не он был тем идиотом, который играл запрещённые Песни.

– Зачем вам это? – спросил Патч.

– Как зачем?! Власть. Этому миру нужен достойный правитель.

– И это вы?

– Разумеется! Крайне мало людей, которые действительно достойны власти. Остальные, – он посмотрел на своих солдат, – скот. Овцы, – он снова склонился к Патчу и улыбнулся. – Я мог бы сорвать с тебя Маску и сделать одним из своих солдат, но не хочу, чтобы ты пропустил конец представления. Думаю, тебе оно понравится. Пока звучит Песнь, они просто слушаются меня, но когда она замолчит, они станут моими навечно.

Патч заметил испуганные взгляды Барфера и Рен. Он знал, что они должны бежать, бежать и предупредить весь мир о грядущей беде – и у Патча родилась идея, как их прогнать.

– Я хочу спросить, – сказал он глухо, – вы когда-нибудь думали о своём брате, которого держали в самой тёмной темнице Замка? – с каждым словом мальчик говорил всё тише, а Крысолов склонялся всё ближе, чтобы лучше его слышать, – вы когда-нибудь думали о том, как он страдал? – прошептал Патч. – Неужели у вас совсем нет жалости?

Гамельнский Крысолов склонился к самому уху Патча.

– Нет! – весело рявкнул он.

И тут Патч стремительно повернулся и со всей силы ударил Крысолова металлическим лбом прямо в нос. Раздался характерный хруст. Крысолов с воем упал на колени, вскинув руки к лицу, – между пальцев его текла кровь.

Не теряя времени, Патч точно так же стукнул затылком в нос державшего его солдата. Хватка его ослабла, Патч наконец смог освободиться. Он кинулся к той части сцены, где стоял Орган.

– Схватить его! – взревел Крысолов. И солдаты-марионетки с пугающей готовностью ринулись к мальчику. Крысолов вскинул Флейту и заиграл Песнь, которую Патч мгновенно узнал. Боевую Песнь невероятной силы, на её завершение не требуется много времени, но Патч понял, что целится Крысолов не в него: развернувшись, тот смотрел на Барфера и Рен.

– Барфер! – заорал Патч. – Ты поклялся! Убирайся отсюда!

Он видел замешательство на лице друга, но иного выбора не было. Дракогриф с силой взмахнул крыльями, и в следующую секунду Песнь ринулась вперёд, с силой ударив его. Рен едва не слетела, но Барфер смог удержаться в воздухе.

Солдаты стремительно приближались к Патчу, оставался только один путь к отступлению: трубы Органа. Подпрыгнув, он зацепился за край самой маленькой трубы, успев забраться на неё в самый последний момент. Одному из преследователей помогли вскарабкаться следом. Патч отступал, забираясь всё выше, но заметил, что с другой стороны Органа тоже лезут солдаты.

На сцене под ними Гамельнский Крысолов готовил для Барфера ещё одну военную Песнь, но внезапно остановился.

– Нет, нет, – сказал он, – это скучно. У меня есть идея получше, я люблю, когда мне делают вызов! – убрав Флейту, он подбежал к клавишам Органа, растирая руки, чтобы согреть их. – Посмотрим- ка… – он лихорадочно заиграл на инструменте, добавляя к Песне ещё больше мелодических слоёв.

Барфер и Рен почти достигли края Лощины.

Гамельнский Крысолов посмотрел на них и нахмурился.

– Ничего? – разочарованно произнёс он. – Хм… Это точно должно подействовать на дракона. Или это не дракон?! Я же видел перья? И клюв? Грифон!

Он сыграл слегка изменённую версию прежней мелодии, затем остановился и снова нахмурился. Барфер успел улететь ещё дальше. Осталось совсем чуть-чуть!

И тут Крысолов понимающе улыбнулся.

– Конечно же! – воскликул он. – Вот я дурак! – Крысолов взглянул туда, где Патч карабкался по трубам, едва опережая своих преследователей. – Гораздо проще подчинить кого-то одного, – крикнул он, – даже если речь идёт о дракогрифе! – и снова начал играть, громко хохоча.

Патч в отчаянии смотрел, как Барфер развернулся и полетел назад, не в силах сопротивляться силе Органа из обсидиака. Кто-то схватил его за лодыжку, Патч высвободился, чуть не потеряв равновесие. Оставалась последняя, самая высокая труба. Его руки уже еле держали, но он всё же забрался на неё. Всем телом он чувствовал вибрации низких частот и едва удерживался на кромке трубы.

Барфер уже подлетел к сцене и оказался на одном уровне с Патчем. Глаза дракогрифа были абсолютно пусты, Рен на спине умоляла:

– Барфер, – кричала она, – это же я! Пожалуйста!

Взглянув на Патча, она бессильно покачала головой.

Гамельнский Крысолов зловеще улыбнулся ему и перевёл взгляд на Барфера.

– Давай сперва устраним твою наездницу, – сказал он. – Лети-ка до тех камней. Поднимись повыше и сбрось её. Потом вернёшься и съешь своего друга. – НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! – закричала Рен.

Она попыталась спрыгнуть с Барфера прямо сейчас, но тот схватил её за руку и держал под собой, пока летел к каменной скале.

Гамельнский Крысолов взглянул на солдат, которые продолжали карабкаться на трубы за Патчем.

– Оставьте его, – велел он, – пусть смотрит, как его друг погибает.

И Патч смотрел, оцепенев от ужаса.

Барфер пересёк Лощину и взмыл над каменной грядой. Он поднимался всё выше, не обращая внимания на крики Рен.

Наконец остановился и поднял её перед собой.

Слёзы заливали лицо девочки. Но его глаза так и оставались безучастными.

– Пожалуйста, – выдавила она, – Барфер…

Он разжал руку и отправил её навстречу верной смерти, а затем развернулся и полетел назад. Чтобы разделаться с Патчем.

31 Высокая цена

С истошным криком Рен полетела вниз, глядя на Барфера. Хлопая крыльями, он улетал прочь. Следующей его целью был Патч. В голове девочки билась только одна мысль: понимает ли он, что происходит. И если да, то страшно представить его страдания.

Ветер падения свистел в её ушах, камни стремительно приближались. Оставался только один шанс.

Рен потянулась к синему заколдованному браслету. Она слышала голос Алии: «Никогда не снимай его… Ты тут же превратишься в крысу, и никакая магия уже не сможет тебе помочь!»

Она с силой дёрнула нитку. Бусины рассыпались в воздухе, обращаясь в прах. Её тело пронзила боль превращения – тут же, отныне и навсегда – она вновь стала крысой.

Зато теперь была в безопасности. Воздух замедлил её падение и смягчил удар о землю.

Рен Коббл, крыса, упала на камни. На противоположной стороне Лощины Барфер уже почти подлетел к Патчу. Она закрыла глаза, не в силах смотреть.

Патч увидел её обратное превращение и мгновенно понял, что именно она сделала. По его щекам текли слёзы. Он знал, чего ей это стоило.

– Уходи, Рен, – думал мальчик. Теперь только она могла предупредить весь остальной мир.

Барфер был совсем рядом. Где-то внизу хохотал Гамельнский Крысолов, с каждой секундой его смех становился всё безумнее. Патч больше ничего не мог сделать, только стоять и ждать неминуемой смерти, с трудом удерживаясь на самой высокой трубе Органа.

Орган.

Вдруг его осенило. Мальчик тряхнул головой, разозлившись на себя, что не подумал об этом раньше.

Он сделал глубокий вдох, поднял правую ногу и, собрав всю волю в кулак, скатился внутрь трубы, в самую её тьму. Чем ниже он катился, тем уже становилась труба. Она стискивала его своими холодными стенами так, что от ужаса он едва не терял рассудок.

Мальчик услышал, как стих смех Гамельнского Крысолова. Услышал, как тот велел Барферу остановиться. Но было слишком поздно.

Барфер стремился к своей добыче во что бы то ни стало.

Патч закрыл глаза. И в этот самый миг мир вокруг него взорвался.

32 Конец сражения

Патч открыл глаза и обнаружил прямо перед собой крысиную мордочку. Рен сидела на Маске и заглядывала в глазницу.

– Поднимайся! – велела она и спрыгнула на землю.

Он медленно сел. С него падали обломки – остатки Органа и щепки от деревянной сцены. Боль пронзала всё его тело. Патч застонал. Губы опухли, от синяков и порезов ныло всё тело. Он попытался расслабить бечёвку, удерживающую Маску, но Барфер слишком крепко её завязал.

– У тебя ничего не сломано? – спросила Рен. Она устроилась на обломке трубы совсем рядышком.

– Кажется, нет, – ответил Патч, но при одном взгляде на неё к горлу подкатил комок. – Я видел, как ты упала, – сказал он, – знаю, что тебе пришлось сделать. Мне так жаль…

– Да, – Рен дотронулась до отметин на шёрстке. Они всё ещё оставались там, только теперь почернели. – Но лучше быть живой крысой, чем мёртвой девочкой.

Патч протянул ей руку, и она взбежала к нему на плечо.

Он встал, они огляделись. По всей Лощине неподвижно лежали люди. Кто-то едва шевелился, кто-то пытался сесть, держась за голову. Члены Совета сидели в траве неподалёку и постепенно приходили в себя.

– Как долго я был без сознания? – спросил Патч.

– Я добралась сюда пару минут назад, – ответила Рен, – это слишком длинный путь для маленьких лапок. Так что… полчаса примерно? Я думала, ты никогда не очнёшься.

Вдруг прямо перед ними зашевелилась огромная гора обломков. Оба замерли в страхе. Из кучи вынырнула знакомая голова.

– Что случилось? – спросил Барфер. – Почему у меня всё плывет перед глазами?

– Ты врезался головой в трубы Органа, – ответил Патч, – ты хоть что-нибудь помнишь?

Барфер нахмурился и поднялся. Осколки чудовищного инструмента посыпались с него со всех сторон.

– Последнее, что я помню – это как пытался улететь вместе с Рен, – сказал он, – а потом… – он в ужасе замолчал. Глаза наполнились слезами.

– Рен! – взревел он. – Нет! Я убил её!

– Всё в порядке! – сказал Патч. – Она здесь!

– Я пока плохо вижу, – сказал Барфер, всхлипывая. – Рен, скажи мне что-нибудь! Я хочу услышать твой голос!

Рен пискнула.

– Она снова стала крысой, чтобы не разбиться, – объяснил Патч, – ей пришлось порвать браслет.

– Но это значит, что она больше никогда не станет человеком! – вскричал Барфер сквозь слёзы. – Но мы найдём способ, Рен! Найдём того грифона и…

Поблизости раздался чей-то крик.

– На нас напали! Верните Членов Совета в шатёр! Это были Стражи. Лорд Древис показывал пальцем прямо на Патча.

– На нём Маска Гамельнского Крысолова! Схватить его!

Стражи окружили его. Он поднял руки вверх.

– Подождите! – сказал он. – Я не…

Кто-то из Стражей сбил Патча с ног и упал вместе с ним. Маска раскрылась от удара о землю. Какое же это было облегчение – наконец избавиться от неё! Хотя Страж и держал его мёртвой хваткой. Только спустя пару секунд Патч понял, что Лорд Древис пристально изучает его лицо.

– Святые Небеса, – сказал Древис, – Патч Брайтвотер. Это ты?! Объясни, что здесь произошло!

– Вы попали под воздействие Песни Подчинения, Лорд! – ответил Патч. – Вы все! Попытайтесь вспомнить!

Лорд Древис тяжело посмотрел на него, но вдруг выражение его лица изменилось.

– Но это был не ты, – сказал он и повернулся к обломкам, – тот играл на огромном Органе. Он пытался подчинить нас! А ты сражался с ним!

– Так всё и было! – ответил Патч. – Вы вспоминаете!

– Это был… – и тут Древис всё понял, его лицо исказилось ужасом. – Нет. Нет! Поднимите его, – велел он, и Страж резко поднял Патча на ноги. – Я всё помню. Гамельнский Крысолов. Но как это возможно?

– Узник Тивискана был его братом-близнецом, Лорд, – ответил Патч. – Крысолов перехитрил вас и подсунул вам брата вместо себя.

– Невинный человек, – тихо пролепетал Древис. – Я посадил в темницу невинного человека. Но где сейчас этот злодей?

– Он сидел за клавишами, когда Орган был разрушен, – сказал Патч, – должно быть его раздавило обломками.

– Расчистите здесь всё! – закричал Древис. – Найдите его тело! Немедленно!

Они смотрели, как Высшие Стражи расчищали сцену. Ужасное предчувствие не покидало Патча. Наоборот, с каждой минутой оно нарастало. Когда сцену полностью очистили, на ней не оказалось ни Гамельнского Крысолова, ни его Марионеток.

Все они бесследно исчезли.

* * *

Лорд Древис велел расчистить всё вокруг и начать новые поиски. Он посмотрел на Маску, которую теперь держал в руках, затем повернулся к Патчу.

– Все считали, что ты погиб, когда на Замок напали драконы, – сказал он, – и в общем хаосе ты нашёл возможность сбежать. Но зачем ты забрал Маску?

Патч пожал плечами.

– Честно говоря, даже не знаю. Но рад, что сделал это.

Древис сложил её, снова вывернув наизнанку.

– Она защитила тебя, – сказал он. – Ты умный парень. И нам повезло, что ты вернулся в Тивискан. Теперь нам нужно многое объяснить Совету. Следуй за мной.

Патч посмотрел на Барфера и Рен, явно волновавшихся за него, и показал им: «Ждите здесь».

После чего последовал за Лордом Древисом через Лощину к величественному шатру, возле которого стояли два Стража.

Древис придержал полог шатра, пропуская Патча вперёд. Внутри ещё четверо из Совета сидели на деревянных стульях вокруг стола, все в ссадинах – они находились рядом со сценой, когда Барфер врезался в Орган. В руках они держали стаканы с бренди. Патч заметил, что руки их всё ещё дрожат.

Патч остался стоять у входа, Лорд Древис же присоединился к остальным.

– Вы наконец всё вспомнили? – спросил он их.

– В основом, да, – ответил Лорд Кобб. – Невероятно, всё это время мы держали в темнице невинного человека!

Древис ничего не сказал, но Патч знал, что эта реплика очень болезненно уколола его.

– Эти трубы были покрыты обсидиаком, – заметила Леди Винклесс.

– Но это невозможно! – воскликнул Лорд Пьютер.

– Нет, она права, – поддержала Леди Рамси. В руках у неё был небольшой обломок. – Я ещё изучу этот фрагмент, но покрытие его весьма внушительное. Столько материала ушло! Одни Небеса знают, где он добыл столько обсидиака.

Патч молчал – он знал, что может рассказать о происхождении чёрного алмаза только Лорду Древису и больше никому.

– Где бы он его ни взял, теперь этот обсидиак наш, – сказал Лорд Кобб. – И в нём сокрыта невероятная сила. Мы его обязательно изучим. Я дам лучших людей!

– Драконы могут быть против, – заметил Лорд Древис.

– Пускай! – ответил Лорд Кобб. – В одном я уверен: такое количество обсидиака поможет нам восстановить защиту Замка.

Патч больше не мог это слушать.

– Вы должны всё уничтожить! – закричал он.

Лорд Кобб нахмурился.

– А это кто? Мы обсуждаем важные дела Совета! Здесь не место мальчишкам!

Древис жестом велел Патчу подойти ближе, и Патч увидел, как выпрямился Лорд Пьютер, широко раскрыв глаза.

– Это – Патч Брайтвотер, – объявил Лорд Древис. – Это он был в Маске и сражался с Гамельнским Крысоловом.

– Брайтвотер? – переспросила Леди Рамси, пристально глядя на Патча. – Разве мы не посадили его в темницу?

– Посадили, – ответил Древис, – он находился в соседних камерах с Гамельнским Крысоловом – точнее, его братом, как мы теперь знаем. Брайтвотера сочли погибшим во время нападения драконов.

– Значит, нам остаётся сделать только одно, – сказала Леди Рамси – Стража! – один из Флейтистов зашёл в шатёр. – Немедленно бросьте обратно в темницу этого преступника.

– Зачем? – спросил Лорд Пьютер.

– Этого требует закон! – ответила Леди Рамси.

– Довольно! – оборвал их Древис. – Он спас всех нас и заслужил достойную награду за свою храбрость!

Перед Древисом стояла шкатулка. Открыв её, он достал бумагу, и перо и начал писать. Через несколько минут он закончил, встал и показал написанное каждому члену Совета. – У вас есть возражения? – спросил он. – Возражений не последовало, хотя Леди Рамси выглядела недовольной. – Хорошо!

Древис передал бумагу Патчу, чтобы тот мог её прочитать.

Это было помилование. Оно снимало с него все обвинения – теперь Патч официально был объявлен свободным. По щекам его побежали слёзы, но ему было не до них. Осторожно сложив помилование, он убрал его в карман, где наткнулся на другой лист бумаги – пророчество Алии, печальное напоминание об Эрнере. Два чувства боролись в нём, но радость и облегчение взяли верх.

– Погоди! – остановил его Лорд Пьютер и взял шкатулку, откуда Древис достал бумагу и перо. Из неё он извлёк деревянный брусок и штемпельную подушечку. – Документ надо заверить Печатью Совета, чтобы он вступил в силу!

Древис улыбнулся и вытянул руку.

– Да, прости. Можешь ненадолго вернуть его, Патч?

Патч с неохотой достал помилование и вернул его, внутренне опасаясь, что оно просто исчезнет на глазах, но на бумагу просто поставили печать и тут же вернули ему.

Древис улыбнулся.

– Когда вся шумиха утихнет, мы с тобой должны поговорить обо всём. Я очень хочу узнать, как осуждённый ученик спас Тивискан и весь мир.

– Гамельнский Крысолов всё ещё на свободе, Лорд, – заметил Патч, – мир ещё не спасён.

– Но по крайней мере сегодня ты его спас, – возразил Древис, – а это значит, что сегодня ты наш герой.

В этот момент полог шатра откинулся и вбежал запыхавшийся Страж.

– Лорд Древис, вы нужны там немедленно.

– Хорошо, – ответил Древис и посмотрел на Совет. – Пока мы тут заседаем, в Замке собирают отряды для поисков Гамельнского Крысолова, мне нужно быть там.

– Но мне надо вам рассказать… – начал Патч.

– Потом, – ответил Древис, – позже! – И ушёл.

– Полагаю, нам тоже стоит вернуться в Замок, – сказал Лорд Кобб и, медленно поднявшись, направился к выходу.

– О, прошу вас, подождите, – сказала Леди Винклесс, – я должна ещё немного посидеть. Я слишком стара для всей этой спешки.

– Воистину, – согласился Лорд Пьютер, – позвольте нам сперва допить бренди.

– Что ж, хорошо, – согласился Лорд Кобб. Повернувшись к столу, он внезапно остановился и указал на землю возле Патча, – ты обронил своё помилование, парень?

Но Патч всё ещё держал его в руке. Опустив взгляд, он увидел, о чём говорит Кобб, и мгновенно всё понял. На всякий случай он проверил карман – тот был пуст. Когда мальчик доставал помилование, чтобы поставить печать, пророчество Алии выпало на землю.

Лорд Кобб поднял бумагу и развернул её. Патч внезапно забеспокоился.

– Они думали, что схватили нас, – прочитал вслух Кобб. – Как бы не так. Осталось совсем немного. Да что с тобой не так? Что случилось? лорд Кобб поднял взгляд от бумаги. – Какой странный набор слов, как думаешь?

Патч побледнел. Он как будто наяву слышал тревожный голос Алии, когда она произносила именно эти слова: «Какой странный набор слов, как думаешь?»

– Точно, – ответила Леди Винклесс, – очень странный!

– А ты что скажешь, Патч? – спросил Лорд Пьютер.

Патч не мог произнести ни слова.

– А парень-то побледнел, – заметила Леди Рамси. – День у него явно не задался.

«Какой странный набор слов, как думаешь? Точно, очень странный! А ты что скажешь, Патч? А парень-то побледнел. День у него явно не задался.»

Именно эти слова, что произнесла Алия!

Патч думал, что вторая часть – это просто пустые фразы, но они оказались продолжением пророчества.

«Придёт время, когда ты услышишь эти слова! – сказала Алия. – Тот, кто произнесёт их, – предаст тебя тому, чего ты больше всего страшишься.»

И вот сейчас эти слова были произнесены полностью, все до единого. Об этом моменте говорило пророчество.

Об этом и ни о каком другом.

Его переполняло чувство вины. Эрнер никогда не был предателем. Совет произнёс эти слова. Именно они предадут его тому, чего он страшится больше всего.

Когда Эрнер произнёс их, Патч больше всего боялся, что Рандел Стоун запрёт его во Тьме.

Но теперь…

Во рту у него пересохло. Он знал, чего боится больше всего. Перед внутренним взором предстало лицо Гамельнского Крысолова.

Он посмотрел на Совет, пытаясь ничем не выдать своих чувств.

«Беги прочь, как можно скорее!» – вновь услышал он голос Алии. – «Беги!»

Совет всё ещё ждал объяснений.

– Просто строчки из песни, что я слышал, – ответил Патч, – я их записал, но это и вправду странные слова. А теперь, если Совет позволит, я бы хотел пойти отдохнуть.

– Разумеется! – сказал Лорд Кобб. – Мы поговорим обо всём позже, как сказал Лорд Древис.

Патч выдавил улыбку. Он надеялся, что она получилась искренней. Потому что в тот момент больше всего на свете ему хотелось с воплем выбежать прочь из шатра.

– Разумеется, – сказал он спокойно и вышел.

Каким-то чудом мальчик смог сохранить улыбку, пока быстро шёл от шатра Совета куда подальше.

Наконец, он добрался до друзей. Барфер лицом вниз лежал на траве, раскинув раненые крылья. Рен свернулась калачиком на его морде.

– А, вот и ты! – воскликнул Барфер. – Как всё прошло?

– Эм… – замялся Патч. – Да. Всё прошло… Хорошо. Меня помиловали. Это было хорошо. – Он замялся. – Как твои глаза? Всё ещё плохо видят? Как думаешь, сможешь лететь?

– О, я уже хорошо вижу, – сказал Барфер, – но зачем лететь? Вряд ли я смогу сейчас полететь… – Он сел и рукой приподнял одно из крыльев, затем отпустил, оно безвольно повисло. – Видишь, сломано. – И, потянув за кончик, он сложил его почти пополам. Рен и Патч болезненно поморщились – крыло не должно так складываться!

Дракогриф пожал плечами.

– Возможно, нам, знаешь, стоит отправиться в Марвил и попросить брата Даффла полечить тебя своими целебными мазями? – предложил Патч. – Прямо сейчас.

– Я бы предпочёл просто отдохнуть пару дней, – ответил Барфер, – нам всем стоит это сделать! Но ты выглядишь взволнованным, Патч. Может, тебе надо… в кусты отойти?

Рен настороженно нахмурилась.

– Ты и правда выглядишь взволнованным, – согласилась она, – что случилось?

И хотя поблизости никого не было, Патч всё равно склонился к ним как можно ниже и шёпотом рассказал, что произошло.

Барфер смотрел на него во все глаза. Рен тоже.

– Алия предупреждала, что пророчества опасны, – нахмурился Патч. – Никогда не говорят напрямую. И часто тащат за собой не то, что нужно.

– На этот счёт она однозначно была права, – согласился Барфер.

– Так что, – сказал Патч, – кто-нибудь хочет отправиться в аббатство Марвил?

Рен перебралась с морды Барфера Патчу на плечо. – Нам стоит уходить немедленно, но как мы можем сделать это незаметно?

Патч показал друзьям на самую дальнюю окраину Лощины.

– Оттуда мы доберёмся до Реки Пенанс, – сказал он. – Но сейчас главное – добраться до леса.

– И избегать дорог, – кивнул Барфер.

– Мы уже делали это раньше, – согласилась Рен.

– Мы уверены на этот счёт, Патч? – спросил Барфер. – Однажды пророчество уже обмануло нас. Ты говоришь, что Совет предаст нас Гамельнскому Крысолову, но как? И что насчёт Лорда Древиса? Моя мать доверяла ему.

Патч неуверенно покачал головой.

– Древис ушёл до того, как это случилось. Но я не могу сказать точно, можно ли ему доверять. Пусть решат Тобиас, Алия и Рандел Стоун, когда мы расскажем им о том, что здесь случилось. Пусть они разбираются с Гамельнским Крысоловом. У нас с вами есть свои дела.

– Да, – согласился Барфер, – мы должны найти грифона Андерата!

Рен удручённо покачала головой.

– Алия сказала, что если я порву браслет, то никогда не смогу стать человеком. Мне уже ничего не поможет.

– Что ты говоришь? – нахмурился Барфер. – Мы найдем того грифона, Рен, и расколдуем тебя.

– Но вначале нам нужно сделать ещё кое-что, – нервно сказал Патч. Он вспомнил удивлённое лицо Эрнера, когда тот падал со спины Барфера в озеро под ними, а затем плыл к берегу, на котором его ждали бандиты. – Спасти друга. Вы согласны?

– Согласна, – кивнула Рен.

– Согласен, – поддержал Барфер.

Лощина постепенно пустела, горожане расходились, флейтисты возвращались в Замок. Друзья между тем добрались до дальней окраины Лощины и ждали там подходящего момента. Когда он наступил, все трое скрылись за деревьями.

Никто не заметил их исчезновения.

Флейтист, дракогриф и крыса отправились в путь – в аббатство Марвил. Но вначале они доберутся до реки Пенанс, несмотря на то, что каждый шаг даётся им с большим трудом.

Все мысли их теперь занимали Эрнер, Высший Совет и Гамельнский Крысолов.

– Только посмотрите на нас, – проговорил Барфер. – Это же мы втроём спасли мир. Но мир не спас нас от наших забот!

– Тебе стоит сыграть Подъём и поднять нам настроение, Патч, – предложила Рен. – Как ты сделал с тем муравьём и монахами в аббатстве.

– У меня больше нет Флейты, – ответил Патч, вновь переживая утрату. – Барфер, ты сможешь дать мне ещё несколько перьев, когда я смастерю себе другую?

Барфер кивнул.

– Сколько угодно.

– А без Флейты ты сыграть Подъём не можешь? – спросила Рен.

– Попробую, – с сомнением ответил Патч. Его губы всё ещё были распухшими, и свистеть не получалось. – Прости.

– Ничего, – ответил Барфер, – ты знаешь песню «Прощай, Суровая Зима»? Её очень любят на Островах.

– Её везде любят, – ответил Патч и, прокашлявшись, запел срывающимся голосом: «Прощай, Суровая Зима. Нам солнце улыбнулось…»

Барфер присоединился к песне. Рен мелодично попискивала в такт.

Они пели о надежде и новом начале, и с каждым куплетом радость наполняла их всё больше и больше. А вместе с ней и надежда.

Путники снова могли улыбаться и даже смеяться. А всё – благодаря простой, самой обычной песенке. Потому что в ней – истина, о которой так легко можно позабыть. Слышишь?

Её отголоски могут долететь и до нас. И в этом своё волшебство. Но Флейтист всегда знает такое – о нас – что мы сами легко забываем.

В его музыке – истина. В его музыке – волшебство.

Послушай…

Об авторе

С. А. Патрик родился в Белфасте. В детстве ему страшно хотелось создавать видеоигры и писать остросюжетные книги, а ещё обладать какой-нибудь магической силой. Первые два желания сбылись.

Если же сбудется третье, то люди обязательно полюбят драконов и грифонов, – уверен автор, – потому что будет их среди нас великое множество.

«Темнота драконов» – первая книга С.А. Патрика, написанная для детей.

Это поистине гимн музыке – её чарующей силе воздействия на всё живое.

Музыка в книге – мощное оружие, вопрос лишь в том, как его применять и с какой целью.

Оглавление

Это совсем не сказка

1 Ледяной монстр

2 Незнакомец

3 Паттерфолльский Крысолов

4 Песнь Танца

5 Выдающаяся крыса

6 Дорога в Тивискан

7 Суд над Флейтистом

8 Гамельнский Крысолов

9 Лучше дома места нет

10 Незваные гости

11 Осада Тивискана

12 Не совсем мёртв

13 Посланник

14 С чистого листа

15 Три изгоя

16 Аббатство Марвил

17 Новая Флейта

18 Отчаянные времена

19 Гемспар

20 Ведьма

21 И тайное становится явным

22 Дети

23 Исцеление

24 Аксельбери

25 Колдун Андерат

26 Всё ещё живой

27 Драконьи пустоши

28 Возвращение в Тивискан

29 Тёмные инструменты

30 Песнь Гамельнского Крысолова

31 Высокая цена

32 Конец сражения

Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg