«Сеятели ветра»

Сеятели ветра (fb2) - Сеятели ветра [litres] 1189K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Александрович Васильев

Андрей Васильев СЕЯТЕЛИ ВЕТРА

Глава первая

— Фил! — заорал я возмущенно. — Ну что за привычка под руку лезть, а?

Серьезно — мое ручное растение чем дальше, тем больше становилось совершенно нестерпимым. То ли у него начинался некий переходный возраст, о котором пару раз упоминала начитанная Луиза, то ли дело было в приближающейся осени, но в последнее время он всё делал словно мне назло.

То спрячет мой ученический дневник и потом, радостно мотая отросшими ветками, наблюдает за тем, как я его ищу по всему замку. То напугает ночью в коридоре Геллу, которую с недавних пор одолевали приступы лунной болезни. А при данной хвори человека будить очень не рекомендуется, это и наставник подтвердил. В результате — одни проблемы. Фил ее разбудит, та в слезы до утра, а Ворон потом мне следующие полдня нотации читает.

А еще этот паршивец всячески демонстрирует свою неприязнь Рози и, напротив, оказывает знаки внимания Аманде. Все, какие только может. Дает, значит, мне понять, что не согласен с тем, как именно я устроил свою личную жизнь.

Как будто я должен у него что-то спрашивать! Или разрешения просить!

Врать не стану — начинаю подумывать о том, чтобы зимой втихаря спалить его в печке ко всем демонам. Да-да. Взять Рози в подручные, благо та на Фила зуб с давних времен точит — и в топку его! В топку! Чтобы горел синим пламенем. Почему синим? А каким же еще? Он ведь продукт магической деятельности.

Точнее — ее побочное дитя. Тьфу!

Вот и сейчас.

Я, понимаете ли, тренируюсь в создании иллюзий, осваиваю новый для себя раздел магии, только-только что-то начинает получаться, а этот негодяй делает все, чтобы мне помешать. То под локоть толкнет, то начнет ветками махать у меня перед лицом, давая понять, что хочет пить, а то кинется к иллюзии, которую я и так еле-еле поддерживаю, боясь вздохнуть лишний раз. Иллюзия — штука такая, прежде чем научишься ее создавать легко и небрежно, как бы между делом, с тебя семь потов сойдет.

— Пошел вон, — затопав ногами, заорал на растение я. — Вон! Все, не желаю тебя больше знать! И вообще, радуйся, что я прямо сейчас тебе все корни не оборвал! Мысленно я к этому уже готов — и давно!

Фил застыл на месте, всем своим видом давая мне понять, что крайне удивлен такой реакцией на его вроде бы совсем безобидное поведение. После, как видно, что-то сообразив, ссутулился, и волоча за собой по земле отросшие ветви, направился к замковой стене, где росла его давняя знакомая — раскидистая березка. Он всегда ей изливал душу, когда рядом не было Аманды. На меня жаловался, на Карла, что недавно от него веточку отломил и из нее зубочистку сделал, на Рози… Ну просто за то, что та на свете живет.

Не знаю, понимала ли березка хоть что-то из бессвязного щелканья, которым являлась речь Фила, но листочками всегда шелестела с сочувствием.

Хотя Карлу я, конечно, высказал тогда. Фил — моя собственность, нечего его на части разбирать.

Может, и правда деревья и растения разумны, как о том вещают служители Гига Травника, который покровительствует живой природе в целом?

— Ну, и что застыл? — гаркнул у меня над ухом Ворон, который по своей обычной привычке подошел ко мне совершенно незаметно. — Воробьев считаешь?

— Нет, — пошерудил мизинцем в ухе я. — Задумался вот — разумны ли растения?

— А как же! — заложив руки за спину, моментально дал мне ответ наставник. — Если даже ты, такое дерево, имеешь хоть какие-то мысли, то уж они-то наверняка разумны. Просто тупее тебя разве что камни в горах, да и то не факт. А растения и травы — они на твоем фоне ого-го какие мудрецы!!!

Как водится, наставник говорил громко и эмоционально, потому Фил, далеко от нас не отошедший, все прекрасно разобрал. Мало того — этот стервец еще и остановился, чтобы дослушать все до конца. А после захлопал своими ветками, словно зааплодировал.

Ворону, естественно, это очень понравилось. Настолько, что он, одобрительно глянув на веткоплескающего Фила, задумчиво произнес:

— Умнеет твой питомец не по дням, а по часам. Даже задумывается начинаю — а не поменять ли вас местами? От него, полагаю, толку больше, чем от тебя может быть! Он, поди, и иллюзию создаст только так. Клювом своим щелкнет только — и пожалуйте, наставник, принимать работу. А тебя я к Тюбе определю. Помощником. А что? Для тебя самое оно. Тачку возить с навозом да лопатой его потом раскидывать. Соглашайся, фон Рут. Буду тебе медяк в неделю платить. И еще еда за мой счет.

Конечно, меня распирало выдать какой-нибудь ответ поострее, но… Я себе не враг. Во-первых, наставника все равно не переспоришь, он на одно твое слово десяток своих выдаст, во-вторых, я не желаю остаться без ужина в том случае, если все же мне удастся ответить достойно. Конкурентов в злословии Ворон не любит.

Месяц назад Рози вот в такой же ситуации умудрилась подрезать ему крылья одной крайне удачной шуткой, и потом три дня полола огромных размеров огород, тот, что в этом году Тюба разбил за замковой стеной. Одна. От рассвета до заката. Впервые в жизни.

И помогать ей Ворон запретил, строго-настрого. Нет, меня бы это не остановило, но он ведь что сделал — пообещал, что если уличит Рози в том, что ей кто-то подсобил, еще на неделю продлит срок данного наказания. Опять поймает — еще неделя.

В результате, Рози сама попросила нас ее не выручать.

А Ворону хоть бы хны. Он так и заявил:

— Да, я самодур и тиран. Что поделаешь, если вы до сих пор этого не усвоили. Если хотите, можете на меня жаловаться. Хотя да, жаловаться-то некому, мы же в глуши живем. Ну тогда можете меня попроклинать от души. И сразу — тому, кто наложит на меня лучшее проклятие, хорошо составленное и крайне вредоносное, выйдет особая награда.

Вот и вопрос — оно мне надо? Тем более что с проклятием я тогда промахнулся, он от него даже не чихнул, хотя должен был, по идее, покрыться бородавками от носа до пят. И никто не сумел. Правда, Сюзи Боннер рассказывала, что, мол, Ворон, ее по плечу похлопал и сказал: «ну-ну», но с какой именно интонацией это было произнесено, не уточняла. А в этом ведь вся соль и есть!

— Что, принимаешь предложение? — поторопил меня наставник и протянул руку. — Ударь ладонью о ладонь, и на ужин у тебя сегодня будет тушеное мясо с бобами. Вку-у-усное!

— Мясо — это хорошо, — я поглядел на небо, начавшее темнеть. — Но если я захочу простых сельских радостей бытия, я лучше домой вернусь. У нас в Лесном Краю с огородничеством тоже все в порядке. И еще, наставник… Уже почти вечер, а я так до конца связки заклинания и не отработал. Не сочтите меня за наглеца, но не могли бы вы…

— Да кто тебя домой отпустит? Размечтался, — буркнул Ворон, отходя в сторону. — Твори.

Расстроился. Понятное дело, не дал я ему повода еще немного надо мной поглумиться. Ясно же, что не отправит он меня навоз на тележке возить. Точнее — отправить может, но не навсегда. Так, в учебных целях, на пару дней. Может, надо было согласиться? И ему приятно, и мяса с бобами я бы поел. А то ведь опять сегодня придется сомнительного вкуса варево хлебать. На кухне нынче Аманда распоряжается, а значит, на хороший ужин рассчитывать не приходится. В магии она почти всех нас обошла, но вот готовить так и не научилась. В прошлый раз даже неприхотливый Эль Гракх, попробовав ее похлебку, перекосился и сообщил всем, что он, пожалуй, сегодня немного поголодает. Дескать, это иногда полезно для организма. Про остальных и говорить нечего, разве что Жакоб доел все до конца. Но это нормально, он никогда не перестает орудовать ложкой до того момента, пока дно миски не увидит.

Аманда тогда обиделась — жуть! Правда, никто этого не заметил, потому что это же Аманда. Она всегда на кого-то за что-то да обижена.

А вообще, лето вышло хорошее. Спокойное, ласковое и теплое. Я даже уже и не верил, что так может быть, очень уж зима и весна хлопотные у нас выдались. То война, то еще чего…

Одно плохо — кончалось оно. Лист на деревьях начинал желтеть, ночи потихоньку делались все длиннее и длиннее, а на траве поутру белела изморозь.

А еще то и дело до замка доносились новости из большого мира, большинство из которых, признаться, нас всех не очень радовало.

Вообще-то у нас тут «медвежий угол». В том смысле, что глушь невероятная, хоть и расположенная не так и далеко от великих держав Рагеллона. Относительно недалеко, разумеется. И тем не менее — наш замок стоит в стороне от торных путей, сюда случайные люди не заглядывают. Да и в деревеньку Кранненхерст, которая расположилась недалеко от замка, — тоже. Но это и ясно — кому она нужна, эта дыра? Разве что сборщикам пошлин, которые по зиме могут в нее нагрянуть, да купцам, что раз в месяц заглядывают со своим товаром.

И все равно какие-то новости из большого мира даже до нашей глухомани добрались. Причем новости из тех, что особого веселья не приносят, пусть даже напрямую с нами они и не связаны.

В воздухе все сильнее пахло войной. Не скоротечной, как прошлой зимой, с нордлигами, а настоящей, затяжной, из числа тех, что перекраивают карту мира. Причем предпосылок к тому было сразу несколько.

Например — Линдус Восьмой. Сей славный король прибрал к рукам освобожденные от нордлигов земли и теперь поглядывал по сторонам, подумывая, кого бы еще избавить от неправедного гнета.

Нордлиги же, изгнанные на острова, на редкость быстро пришли в себя после поражения и сейчас вовсю строили новые корабли. Неугомонный народ, доложу я вам. Без войны жить не может!

Ходили слухи и о том, что повелители Халифатов снова вспомнили про давние свары из-за пары кусков земли, которые некогда принадлежали им, а после отошли Королевствам Запада. Мол — то и дело на границах с Востоком слышен свист кривой сабли, а торговля морем с теми краями почти захирела.

Но основной костер тлел за рекой Луанной, той, что разделяла земли людей и земли эльфов. За лето даже мы раз пять слышали истории о том, как боевые группы ушастых поганцев пересекали водную границу и вырезали небольшие поселения в королевстве Фольдштейн, том самом, принцессой которого являлась наша Аманда. Точнее — ранее являлась. Король Рой Шестой, ее папаша, еще прошлым летом лишил нашу соученицу и титула, и права наследования.

Так вот — эльфов-преступников, конечно, по возможности ловили и колесовали, только проку от этого было мало. Каждый из них носил клеймо изгоя, говорящее о том, что ни к одному клану Медона (так называлось эльфийское королевство) они не принадлежат, то есть претензии оказалось предъявить и не к кому. Разумеется, королю Меллобару Рой Шестой отправил официальную ноту, но тот только руками развел и поблагодарил папашу Аманды за то, что он избавил землю от выродков, которых эльфийский народ еще больше людей не любит.

Издевался, короче, ушастый гад над повелителем Фольдштейна. Но не пойман — не вор. Клейма изгоев есть, официальный ответ от Меллобара тоже. Все, не подкопаешься.

Короче — не просто так эльфы через границу туда-сюда лазают. Не иначе как разведку ведут, узнают, что к чему. Гарольд и Эль Гракх, наши главные вояки, в этом просто уверены.

Как, впрочем, и в том, что королевская конница Фольдштейна сбросит эльфов прямо в Луанну, если те надумают двинуть на Роя Шестого свои войска открыто. По их мнению, куда этим тонкокостным мозглякам до воинства Приграничного королевства.

Может, они и правы. Если там хотя бы половина рыцарей такая, как родитель Аманды, то эльфам ох как не поздоровится!

Но все равно — войны не хотелось бы. Просто, памятуя о прошлой зиме, мы все опасались, что нас опять на нее могут запихнуть, в качестве усиления. А точнее — смазки для вражьих мечей. А оно нам нужно? Нам и в замке хорошо живется.

Нам учиться хочется, а не воевать. Нет, когда выучимся, волей-неволей в какие-то подобные передряги попадем непременно, потому что наверх легче всего выдвинуться именно там, где льется кровь и умирают люди. Это самый простой способ показать себя, я это весной окончательно понял. Не бойся крови, не бойся смерти и гни свою линию, тогда, возможно, сильные мира сего это оценят по достоинству.

Ну или подумают, что ты вконец обнаглел, и отрубят тебе голову. Это как повезет.

Но это все — потом. Когда мы станем магами. Настоящими, а не недоучками, как сейчас. И если вообще доживем до того момента.

Одно только плохо — миру плевать на наши желания. И сильным мира сего — тоже. Если они все-таки задумают подпалить Рагеллон со всех сторон, то это сделают.

И тогда единственным, на что останется надеяться, так это на то, что до наших мест основные безобразия не докатятся. Или примут вид пары-тройки банд, сколоченных дезертирами из герцогских дружин, которые мы при необходимости перебьем без особых хлопот.

По крайней мере, корчмарь из Кранненхерста, который всегда охотно со мной общается, полагая, что я все еще служу Гаю Петрониусу, говорил нечто в этом же духе. Мол, война войной, а те, кто вроде нас в глуши сидят, может, и вовсе про нее не узнают. Мол, где эльфы и Халифаты? Где-то там, в дальнем далеке, которое отсюда не видать. И которого, может, и вовсе нет. Кто их, эти Халифаты, видел?

Я не стал расстраивать старого доброго Иоганна рассказом о том, что Халифаты на самом деле существуют, и народ в них достаточно воинственный. А зачем? Нет, ну серьезно — как бы там что не повернулось, предположить, что в наши глухие леса придет армия теплолюбивых жителей Востока, просто нелепо. Я понимаю, если бы они еще Силистрию надумали воевать — там тепло, там море и фрукты. А наши края, где три месяца лето, а все остальное — зима в том или ином виде, им накой?

Да, может, еще и обойдется все. Не хочется мне о плохом думать. Устал я от этого. Только-только от недавних приключений в себя пришел.

А так лето, как я и говорил, выдалось удачным.

Нет, так-то попотеть пришлось, Ворон загонял нас вконец. С утра до вечера мы только и знали, что слушать его наставления или корпеть над книгами, а после применять изученное на практике. Причем ему уже мало было того, что каждый из нас выбрал какое-то свое направление в магии, то, которое ему ближе. Понятно, что запрет богов не обойдешь, и истинным мастером в чем-то одном не станешь, но совершенства-то в определенной степени добиться все же можно, если не распыляться на все сразу? Но нет, наставник упорно требовал, чтобы мы не останавливались на достигнутом и пробовали себя в других областях познаний. Например, меня он заставил работать с магией воды, из-за чего я один раз чуть с ума не сошел, причем в самом прямом смысле.

С месяц назад он приперся к нам в спальню, в которой теперь пустовало уже две трети кроватей, стащил с меня одеяло и приказал следовать за ним.

Час был самый что ни на есть ранний, «волчье время» только-только закончилось, и солнце еще не взошло. Спать бы да спать, но куда там! С нашим наставником такой номер не пройдет.

Он привел меня к небольшому ручью, который протекал совсем недалеко от замка, и приказал:

— Говори с ним.

— Как? — растерялся я. — Тут же надо заклинание знать, структуру данного ручья изучить. У нас Магдалена водой занимается второй год, и постоянно жалуется на ее изменчивость. Тем более что эта проточная, с ней особенно тяжело работать.

— Ну вот. — Ворон высморкался на траву. — А говоришь, что ничего не знаешь. Отличие стоялой воды от проточной изучил? Как по мне — вполне достаточно. Говори с ней. Я хочу знать, что этот ручей видел на той стороне холма этой ночью.

Ручей, о котором идет речь, по сути, опоясывал Воронью Гору. Мы жили на его южном склоне, а на северный никто особо и не ходил. Да там ничего, кроме буреломного леса и спуска к озеру не было.

— Как? — понимая, что сейчас меня будут морально топтать ногами, спросил у наставника я. — Ну вот — как? Я просто не знаю, с чего начать!

— «Не знаю» и «не помню» — это разные вещи, — неожиданно спокойно ответил мне наставник. — Равно как и «не хочу». Последний ответ я услышать не планирую, а что до «не помню» — напряги память. За время учебы я минимум трижды показывал вам, как работать с магией воды. А именно — разговаривать с ней. Фон Рут, просто вспомни. Я знаю, что если ты поработаешь с рукописями, с книгами, поговоришь с Миралиндой и, тем более, с де Прюльи, которая в этом вопрос разбирается довольно неплохо, то через недельку ты добьешься кое-какого результата. Разговор с водой — азы этой области магии. Только мне не надо через недельку. Мне надо здесь и сейчас. Прямо сейчас! Пока солнце не взошло.

Я смотрел на Ворона, слышал его слова, не грозные, но требовательные, и не понимал, как мне сделать то, что он просит.

За пару лет, что были проведены под его наставничеством, я точно усвоил одну истину — что-то из ничего не возникает. Не может человек просто так в один миг взять и стать магом. Нужен труд, пот, кровь. Да, кровь, без нее ни в одном толковом деле ничего не достигнешь. Работать надо до седьмого пота. Ошибки делать, терпеть насмешки своего мастера, испытать радость от того, что у тебя впервые в жизни что-то да получилось, пусть это даже и сущий пустяк.

Чтобы довести до автоматизма выполнение моего любимого заклинания «Ножи крови», мне пришлось раскурочить в хлам проржавевшую кольчугу, которую я нашел на чердаке замка. День за днем я вбивал в нее ножи на заднем дворе замка. Сотни раз, даже со счету сбился.

Причем тут кольчуга? Так мало ли кто следующий его опробует. Добро, если вельможа в камзоле. А если воин? Весь в железе? Силу удара надо определять инстинктивно, почти не думая.

Надо учитывать все нюансы, все детали. Магия — это не просто красивые взмахи руками и звучные заклинания.

Магия — это расчет, дисциплина и внимательность к любым мелочам.

Не я это сказал. Ворон. Он иногда, когда нас не топчет ногами, изрекает довольно мудрые мысли.

А иногда требует невозможного. Например, поручает разговорить воду ученику, который с ней до того не общался ни разу. Только пил.

— О боги, какой тупица! — Ворон шумно выдохнул воздух. — Эраст, что есть вода?

— Вода? — я потоптался на месте. — Вода есть одна из основных стихий земных, наряду с…

— Да-да-да, — оборвал меня наставник, а после, чуть наклонившись, приблизил свое лицо к моему. — Наряду с Землей, Огнем и Воздухом. Это понятно. Что она есть в сути своей?

— Сущность? — неуверенно предположил я, осознавая, настолько жалко я сейчас смотрюсь. Ну а что мне делать? Я не понимаю, что он хочет от меня услышать.

Не понимаю!!!

— Верно. — Ворон даже подпрыгнул на месте. — Сущность. Какая?

— Живая, — более уверенно продолжил я.

— Молодец. — Наставник порылся в карманах своего рабочего сюртука и протянул мне леденцового петушка на палочке. — Держи. Заслужил. За два года учебы ты усвоил, что вода — живая. Любая вода — живая. Проточная ли, стоялая ли. Даже болотная гнилая — и то живая! Ну, а теперь развивай мысль. Если вода живая… Ну же?

Я молчал, вертел в руках петушка и хлопал глазами, не находя ответа.

— Как же с тобой трудно, — вздохнул наставник. — Фон Рут, услышь меня. Вода — она живая. И значит, подвластна не только той магии, что с ней напрямую связана, понимаешь? Заклинания других сфер распространяются на нее так же, как и… Не знаю… Вон на деревья. На птиц. На людей! Просто действуют чуть по-другому. Сильнее, слабее, специфичней. Но — действуют!

Стоп-стоп-стоп.

Если вода живая, то…

Ну да. Любое живое существо подвластно заклинанию контроля. Есть такое, показывал нам его Ворон, и даже отрабатывали мы его в парах. Оно, вообще-то, относится к тем разделам магии, которые Орден Истины признал абсолютно запретными, но когда это останавливало нашего наставника? Чихать он хотел на их запреты.

Если данное заклинание применить верно и к месту, то можно на некоторое время подчинить себе разум того, на кого ты его направил. И даже заставить выполнить некие действия, тебе потребные.

Но, разумеется, там все не так просто. Если бы это заклинание мог накладывать любой маг на кого хочешь, то не было бы у нашего брата столько проблем в этом мире.

Энергии оно жрало огромное количество, причем чем массивней была цель, тем больше ее требовалось. Из всех нас какого-то результата удалось достичь только малышке Луизе, да и то потому, что де Лакруа, который был ее извечным напарником, совершенно не сопротивлялся ментально. Сама же Луиза после этого как подкошенная рухнула на пол, из носа у нее пошла густая, почти черная кровь, и Робер на руках отнес ее в спальню.

Да-да, если цель сопротивляется, не давая проникнуть в свой разум, успех не гарантирован. А для таких, как мы, и вовсе недоступен.

Со мной в паре стояла Рози, она старалась изо всех сил, но достигла только того, что у меня в ушах сильно зашумело. А мне и этого сделать не удалось. Рози — она очень сильная.

Правда, потом Ворон притащил клетку с воробьем, и вот тут у нас начало что-то получаться. Воробей маленький, безмозглый, с ним куда как проще.

Дольше всех им удалось управлять Аманде, почти минуту. Что до меня — я подчинил его волю, но секунд на десять, не больше. На большее у меня силенок не хватило. И энергии тоже.

Это были довольно забавные ощущения. Я остался самим собой, но в то же время я стал воробьем. Мне хотелось пшена, взлететь на верхушку березы и еще воробьиху, что живет под крышей сарая.

Усилием мысли я подавил незамысловатые желания птахи и приказал ей трижды ударить клювом дно клетки. Два удара воробей нанес, а третий не успел — я потерял над ним контроль.

Так вот — а не попробовать ли?

И еще — контакт. При заклинании контроля очень важен прямой контакт. Глаза в глаза, или за руку взять. Правда, тут вода. Но можно руку в нее засунуть, почему нет?

Собственно, это я немедленно и проделал. А что? И так я в глазах наставника полным идиотом сегодня выгляжу.

Я закрыл глаза, ощущая холод воды, и шепнул формулу заклинания.

И вот тут началось!

Сначала я чуть не оглох, мне показалось, что в моих ушах громыхает самый настоящий водопад!

Потом я понял — это не шум воды, это сотни и сотни что-то шепчущих голосов — возмущенных, удивленных и даже радостных. И каждый из них что-то мне говорил.

А потом я перестал быть самим собой, превратившись в часть чего-то большего, чем этот ручей. Я видел песчаное дно широких рек, камыши болот и горные скалы. Я стал водой, у которой есть только одна цель в этой жизни — бесконечно течь по земле, умирая и возрождаясь вновь.

Так бы оно и вышло, в каком-то смысле, кабы не наставник.

Это он выдернул меня, уже порядком наглотавшегося влаги из ручья, вдарил мне в живот кулаком, вытер брызги, которые попали ему на лицо после того, как я изверг из себя маленький водопад, и весело сказал:

— Ты, конечно, идиот. Но идиот с фантазией, что очень даже неплохо. Я не имел в виду заклинание контакта, я говорил о заклинании взаимной уступки. Но так тоже неплохо. Сейчас, конечно, тебе такое еще не под силу, поскольку пока вода всяко мощнее тебя, но, в принципе, почему нет? Плюс — хвалю за определенную наглость. В нашей профессии она тоже не последнее дело.

Короче, я себя переоценил. Вода откликнулась на мой призыв и поступила так, как поступает любое живое существо, в чей дом вламывается незваный гость.

Она попыталась от меня избавиться, причем самым простым путем, который ей был доступен. Она решила меня сделать частью себя. Проще говоря — утопить.

Опытный маг (это мне потом уже Ворон объяснил) в таких случаях использует еще три-четыре заклинания личной и ментальной защиты, не меньше. Да и вообще — подчинять себе сущности вроде воды или огня надо только в самых крайних случаях. Тех, от которых твоя жизнь зависит. И лучше всего не в одиночку, а в компании. Тогда риск будет куда меньше, а эффект — масштабнее.

А мне надо было всего лишь договориться с водой, пообещав ей услугу в будущем. Вода, как и Земля, подобные обязательства принимают охотно, а оплаты за них почти никогда не требуют. Причем долг у меня был бы не перед водой вообще, а конкретно перед этим ручьем. Минимальные затраты против максимального результата.

Так что да — я идиот. Правда, что приятно, с фантазией.

Но самый главный вывод из той утренней прогулки я сделал сам, и чуть позже, когда узнал, что Ворон вот на такие утренние прогулки не меня одного таскает.

Наставник хотел, чтобы мы усвоили простую и очень важную истину — нельзя замыкаться в чем-то. Надо пробовать все, чтобы понять, на что ты вообще способен. Причем пробовать на своей шкуре, чтобы до конца прочувствовать. И еще — пробовать совмещать то, что кажется несовместимым.

Вроде бы сказанное звучит просто и банально. А я ведь на самом деле замкнулся в своей магии крови, решив, что все остальное, кроме каких-то простеньких заклинаний исцеления, мне и не нужно. И не я один. Все мы. За исключением разве что Фалька, который хватался за все, что можно, нигде, ради правды, особо не преуспевая.

Это нужно. Пусть на не очень высоком уровне узнать как можно больше, пусть в виде основ — но нужно.

Потому за иллюзии я уже принялся сам. Хорошая штука, полезная. В жизни пригодится. Например, с помощью них всегда можно десяток монет заработать, если на базарной площади представление устроить. Горожане любят подобные вещи, я это еще по родному городу помню.

Да и в плане личной безопасности тоже вещь не из последних. Создать иллюзию себя, любимого, и выиграть тем самым какое-то время для бегства.

Еще у меня имеется мыслишка с огнем поработать. Страшновато, конечно, но надо будет. Огонь куда капризней, чем вода, но и полезней в разы. Как оружие, например.

Пока я все это вспоминал, совсем уже стемнело. У входа в замок бамкнул колокол, оповещая всех, кто еще был во дворе, о том, что настало время ужина. Я окликнул Фила, но тот то ли все еще ворковал с березкой, то ли и вовсе ушел ночевать к Тюбе, с которым, можно сказать, сдружился. Наш привратник благоволил к моему питомцу и охотно с ним беседовал. Причем иногда у меня возникало ощущение, что эти двое отлично понимают друг друга.

Может, потому что один от другого недалеко по уму ушел?

В обеденной зале было светло, шумно и еще имелся некий резкий запах.

— Кто с серой работал в помещении? — возмущенно спросил я, усаживаясь на лавку. — Ребята, ну договаривались же!

Ответом мне был дружный хохот, а следом меня кто-то крепко треснул по затылку.

— С-с-скотина! — услышал я вдогонку и понял, что это была Аманда.

Вот ведь. Это, значит, не серой пахнет. Это приготовленная ей снедь так благоухает.

— Грейси, я это есть не стану, — громко заявила Рози, показав пальчиком на закопчённый котел, который стоял на столе. — Я знаю, что когда-нибудь умру, но пусть моя смерть будет не настолько мучительной. Ей-ей, даже костер кажется легкой забавой по сравнению с тем варевом, что там булькает.

— Не хочешь — не жри, — и не подумала промолчать Аманда. — Да тебе и полезно будет немного поголодать. У тебя уже ушей из-за щек не видно!

Гарольд приподнял крышку, повел носом, закрыл, сел на свое место, чихнул, а после сказал:

— Мы с тобой, Аманда, конечно, родня. И я как твой свойственник готов ради тебя идти на определенные жертвы. Если надо, даже готов это съесть. Но если для тебя это не столь принципиально…

— Хорош, — подал голос Мартин и грохнул миской по столу. — Вам же сказали — не хотите — не надо. Грейси, черпак в руки, чего ждешь?

— Кхм, — подал голос Ворон, который, не обращая внимания на нас, читал тот самый свиток, что я видел у него в руках. — Однако. Я-то думал, что основной хаос в этом мире поселился в моем замке, приняв ваши обличья. Ошибался. Оказывается, существуют и более нездоровые затеи.

— Вы о чем, наставник? — навострила уши Магдалена.

— Вот об этом. — Ворон помахал свитком. — Веселые дела, неучи. Веселые дела творятся за пределами наших стен.

Глава вторая

Шум за столом стих. Хоть наш мастер и непредсказуем, но мы худо-бедно научились разбираться в его интонациях. Сейчас он на самом деле был немного обескуражен. Или даже расстроен.

— Плохие новости? — подала голос Гелла. — Да?

— Как посмотреть. — Ворон достал свою трубку и начал набивать ее табаком. — Для кого-то да, для кого-то нет.

— А для вас? — уточнила наша соученица.

Гелле многое сходило с рук. Не знаю, из-за того ли, о чем втихаря и с оглядкой шушукались по углам наши девочки, или по какой другой причине, но только она на самом деле чаще всего говорила наставнику то, что думала, без оглядки на обстоятельства. Кроме нее никто из нас не рискнул бы лезть к Ворону с подобными расспросами, когда он пребывает в задумчивости.

— Для меня — не очень, — ответил наставник. — Это меняет мои планы, а я этого не люблю.

Теперь к разговору прислушивались уже все. В прошлый раз в подобной ситуации мы воевать отправились.

— Что насторожились? — Ворон раскурил трубку. — Сказано же — мои планы меняются, вам-то какая печаль? К тому же вы, в принципе, одна большая неприятность, чего волноваться? Хуже, чем есть, уже не будет.

— С последним утверждением можно и поспорить. — Рози показала на котел с похлебкой, которая продолжала источать крайне резкий и очень неаппетитный запах. — Нам еще вот это вот в пищу употреблять. Так что есть с чем сравнивать.

— Что мне в тебе нравится, Фюрьи, так это твое умение говоря об одной вещи, тоненько намекать на другую. — окутался клубами дыма наставник. — Очень ловко. Захочешь — не придерешься.

— Если вы захотите, то и придираться не станете. — Рози показала ему свои ладони. — Просто сразу на прополку сорняков отправите — и все.

— На уборку, — поправил ее Жакоб. — Осень на дворе. Нынче уже не полют, нынче убирают.

— Тоже верно, — одобрил его слова Ворон. — Молодец! Ты нашел прекрасное занятие для своих соучеников. Надо корнеплоды копать. Репу там, картофель. Вот и займетесь этим в ближайшие дни. Мне все равно не до вас будет. У меня теперь другие хлопоты образовались.

Семь демонов Зандру! Да что такое написано в этом свитке?

— Мастер? — вкрадчиво произнесла Гелла, как бы давая понять, что неплохо бы все-таки утолить наше любопытство.

— Интересно, да? — Ворон потряс в воздухе документом, который взял со стола. — Понимаю. Любопытство, жажда познания — это прекрасно. Это отличает мага от какого-нибудь селянина или даже герцога. Им это ни к чему, у них другие устремления в жизни. Менее возвышенные, но более прозаичные. Н-да.

И Ворон, пыхнув трубкой, задумчиво уставился в закопчённый потолок зала.

— И? — не выдержал Карл. — Наставник, имейте совесть!

— Фальк, если ты не заметил, я выше совести всегда ставлю порядок, — сдвинул брови Ворон. — Сейчас у вас что? Ужин. Так и ужинайте. Наполняйте свои миски стряпней Грейси, весело и задорно стучите ложками. Она готовила, тратила свое время — так воздайте ей достойную хвалу. А что главная награда для повара? Пустое дно миски. Давайте, давайте, ученики, принимайтесь за еду. Все.

И дополнил свои слова жестом, изобразив, как именно и с каким аппетитом мы должны уплетать стряпню нашей соученицы.

— Вообще-то, частная переписка — это частная переписка, — неуверенно произнесла Рози. — Верно?

— Да-да, — поддержала ее Агнесс, с опаской глядя на Аманду, которая с ехиднейшей улыбкой сняла крышку с котла и вооружилась черпаком. — Не нашего ума те вещи, которые пишут мастеру Шварцу.

— Ешь давай! — рыкнул Мартин и протянул свою миску нашей поварихе. — Лей, Грейси. С верхом лей, чего уж теперь?

Вот хоть убейте меня, не пойму — как из вроде бы обычных и немудрящих продуктов можно было сотворить такую отраву? Что она туда добавила? Нет, возможно, это я зажрался, не стану исключать такой вариант. За последние два года я отпробовал много таких блюд, о которых раньше даже и не слышал. А если вспомнить застолья в доме у де ла Мале или недавние пиршества у Борна!

Так вот — подзабыл я голодную жизнь в квартале «Шестнадцати висельников» моего родного Раймилла, где за десяток ложек похлебки, сваренной из рыбьей требухи, можно было даже кого-то убить.

Но, клянусь всеми богами, даже та похлебка была лучше варева Аманды! Там ты хоть понимал, что ешь! Тут же…

Я вбрасывал в рот ложку за ложкой с невероятной скоростью, и старался при этом вовсе не дышать. Просто так вкус почти не ощущался — и это было прекрасно. О последствиях я старался вовсе не думать. Страшно было. Будем надеяться, что мой желудок окажется сильнее этого блюда. Ну или хоть как-то договорится с варевом Аманды о взаимном сосуществовании.

Видали, какие слова я теперь знаю? А все почему? Не теряю времени. Пристрастился к чтению, знаете ли. Недавно случайно обнаружил на чердаке замка ящик, который был буквально зарыт в груду разнообразного хлама, а в нем куча растрепанных книг, причем с интереснейшим содержанием. Если точнее, то с историями из прошлых времен. Там и про героев есть, и про подвиги разные, и даже про любовь. Ну последнее мне не сильно интересно, а вот все остальное — очень занимательным оказалось.

Теперь читаю втихаря, перед сном, на чердаке. Внизу это делать страшновато. Так ведь очень важно, чтобы наставник про мою находку не пронюхал. Я его знаю, он все это книжное богатство сразу в камин отправит. Не любит Ворон, когда мы время на что-то отличное от учебы или исполнения его прихотей тратим.

Ложки по одной, по две переставали стучать по днищам мисок, слышались облегченные выдохи ребят, и не очень пристойные горловые звуки, которые издавали наши девочки. Они явно пытались задержать творение Аманды в желудках, но уверенности в том, что это получится, у них не было, потому добрая половина соучениц сидела, поднеся ладони ко рту.

— Добавки? — ласково спросила у нас Грейси, зачерпнула черпаком жижи из котла и вылила ее обратно.

— Э-э-эк! — дернулось горло Луизы, она выскочила из-за стола и молнией рванулась к выходу. Следом за ней устремилась Магдалена, выпучив глаза и раздув щеки.

— А как по мне — так ничего, питательно, — бодро сообщил нам Жакоб, отодвигая от себя пустую миску. — Нет-нет, подливать не надо. Я наелся.

— Все, — выдохнул Гарольд. — Я тоже.

— Сыт? — уточнила Аманда. — Может, все же…

— Нет-нет, сестрица, — нехорошо посмотрел на нее мой друг и провел ребром ладони по шее. — Вот как накушался!

В последнее время эти двое перестали скрывать свои родственные связи. Думаю, это связано с тем, что Аманду, при всей ее независимости и упертости, все же здорово в свое время задели слова Рози о том, что она теперь никто, и звать ее никак. Ведь ее папаша, король Рой Шестой, лишил Грейси всего, чего только можно. Ну да, потом ей говорили, что это не было оформлено надлежащим образом, что слова — это только слова, и что если ее родитель все ж таки окочурится от вина или собственной злости, то она так и так свою долю наследства получит. И принцессой, понятное дело, тоже останется. Принцесса — это судьба.

Но тем не менее Аманда несколько раз прилюдно упомянула о том, что они с Монброном родственники, а потом и сам Гарольд, как видно, что-то смекнув, начал время от времени называть ее «сестрицей». А может, ему наши девочки подсказали, что не худо бы это делать.

Хотя нет, вряд ли. Очень уж у Грейси характер испортился за последний год. С ней без особой нужды никто общаться не стремится. Кому охота полпуда колкостей в разговоре получить?

А вообще-то сейчас никто уже на все эти титулы здесь, в Вороньем замке, почти и не смотрит. Разве что Мартин иногда чего брякнет, да и то по привычке, не со зла. Исчезли различия между нами всеми, чего скрывать. Стерли их общая работа, общие радости и печали, война, кровь и смерть. Когда в дерьмо окунешься с головой, все одного цвета становятся — коричневого. И благородные, и шваль подзаборная, вроде меня.

И ненависти той, что в начале была, более нет. Мартин и Гарольд не стали друзьями, врать не стану. Но они не хотят прикончить друг друга при первом удобном случае — и это уже хорошо.

Правда, Рози и Аманда друг на друга волчицами смотрят, но так это уже не сословное, это личное. Между ними и до того особой дружбы не было, а тут еще и я ненароком добавил повод к их взаимной нелюбви.

Но назвать это междоусобицей нельзя. Да, они терпеть друг друга не могут, но об убийстве ни одна из них не помышляет. По крайней мере, в открытую ни та, ни другая всерьез об этом не говорят.

Вот потому мне и непонятно — отчего до выпуска в других школах так мало народу доходит? Полагаю, там ученики живут не слаще, чем мы. Тоже, небось, горе одной ложкой из единого котла черпают. Так с чего они друг друга уничтожают-то?

Или это мы просто чего-то не знаем до сих пор? Может, на четвертом годе обучения Ворон нам нечто такое поведает, отчего мы глотки ближнему своему грызть станем?

Не хотелось бы. Нет сейчас среди тех, кто сидит со мной за одним столом, врагов.

Не хочу, чтобы кто-то из них умер. Еще меньше желаю кого-то из них убивать.

— Ну раз все сыты, то можно и новости вам рассказать. — Ворон выбил трубку в тарелочку, которая всегда стояла на столе именно для этой цели. — Любезные мои разгильдяи, у нас, в магическом сообществе, радость. В нем появился новый архимаг. Событие нерядовое, такое случается не каждый день.

Мои соученики зашушукались. Оно и понятно — стать архимагом было, простите за невольный каламбур, архисложно. Сан архимага — вершина, которую достичь почти невозможно. На весь Рагеллон их сейчас было не более семи. Да что там — иные конклавы возглавляли всего лишь гранд-мастера.

Так что да, новость была прелюбопытнейшая. Для всех, кроме меня. Я сразу смекнул, кому так свезло.

Мой наниматель всегда получает то, что хочет, это я давно усвоил.

— Чего ж вы тогда недовольны? — спросил Карл у Ворона. — Хорошо ведь все?

— Хорошо-хорошо, да не очень-то, — поморщился наставник. — Архимагом этим стал мой однокашник, мы с ним вместе когда-то учились. Да вы его видели прошлой зимой. Тщедушный такой старикашка. Гай Петрониус Туллий. Помните?

— Вот как, — еле слышно произнесла Рози, сидящая рядом со мной. Ее пальчики выбили по столешнице короткую дробь.

Вся она в этом. Уже начала прикидывать выгоду, которую она сможет выдавить из данной ситуации, поскольку она с мастером Гаем знакома лично.

Точнее, теперь с архимагом Гаем. Так вернее будет его называть. Хотя нет, я лучше по старинке своего нанимателя именовать стану. Привык уже.

— Ма-а-астер! — протянула Миралинда. — И вам не чужды простые человеческие чувства? Вот не подумала бы!

— Я так понимаю, юная леди, вы о том, что я сейчас кое-кому завидую? — осведомился у нее Ворон. — По-хорошему, надо было бы вам за подобные намеки наказаньице придумать погадостней, но не стану. Выразился я кривовато и тем самым дал вам повод для подобной фразы. Нет, я не завидую. Хотя бы просто потому, что хорошо его знаю. Да я вообще никогда не сомневался в том, что раньше или позже он станет тем, кем стал. Гай умеет ставить перед собой невыполнимые цели и добиваться успеха в их достижении. Кстати, всем вам бы его упорство, и моя безбедная старость обеспечена. Что за недоуменные взгляды? Я, как ни странно, верю в то, что кто-то из вас может вспомнить о своем мастере, достигнув величия. И предоставить ему стол и приют в своем доме. Разве не так?

Он обвел взглядом каждого сидящего за столом. Мы верно таращили глаза и кивали головами.

— Н-да, значит, зря верил, — вздохнул наставник. — Вот все-таки нет в нынешней молодежи уважения к старшим. Что за времена настали?

— Мастер! — возмутился Карл. — Вы еще сомневались?

— В том, что кто-то из вас сможет стать архимагом? — расхохотался Ворон. — Я и сейчас в этом не уверен. Ладно, успокойтесь, шучу я. Сам как-нибудь прокормлюсь. Что же до Гая… Там загвоздка в другом. Одновременно с саном архимага он еще и главой конклава «Сила жизни» стал, что не менее почетно. Так сказать — убил двух зайцев одной молнией.

— Впечатляет, — присвистнул Рувим. — Дал дядька жизни!

— «Дядька»! — фыркнул Ворон. — Ты такое где в другом месте не брякни. Глава конклава, архимаг — и «дядька»! Но — да, впечатляет. Главы конклавов, как я вам как-то уже говорил, меняются крайне редко. Иные из них по три-четыре десятка лет могут властвовать, а то и поболе. До тех пор, пока не появится достойный преемник.

— И они ему сами передают власть над конклавом? — наивно хлопнув глазами, спросила Агнесс.

— А как же! — усмехнулся Ворон. — Правда, почти всегда посмертно. И, как правило, смерть предыдущего главы бывает скоропостижна и происходит от очень естественных причин. Не вызывающих ни у кого подозрения.

— Ну это-то понятно, — вставил свою реплику Монброн. — Как водится!

Тем временем в зал вернулись Луиза и Магдалена, бледные и измученные.

Увидев их, Аманда оживилась, но де ла Мале, уловив ее движения, непривычно громко для нас всех рявкнула, сверкнув своим единственным глазом:

— Если ты, Грейси, сейчас предложишь нам добавки, то я брошу тебе вызов на поединок. И, не сомневайся, я тебя прикончу! Без жалости и сожаления!

В ее словах было столько уверенности, что даже Аманда, плюющая на чужое мнение, решила не рисковать.

— Так вот, — с интересом досмотрев происходящее до конца, продолжил Ворон. — Вы спрашиваете, чем все это плохо для меня лично? А тем, что мне теперь придется тащиться в Руасси, дабы присутствовать на церемонии принятия Гаем сана и всего остального прочего. А очень не хочется. Просто страх, как не хочется.

— Так и не надо, — предложила Аманда, наконец-то закрывшая котел крышкой. — Если не хочется, чего себя насиловать?

— Вот как все у тебя просто, — с улыбкой прощебетала Рози. — Хотя — о чем я? Грейси же у нас живет только для себя, ей начхать на всех, кто вокруг, на интересы других и даже на свои прямые обязанности. Перетравятся соученики — да и ладно, чего их жалеть?

— Обе правы, — произнес Ворон. — И одновременно обе не правы. Радостно видеть такое единство, закрепите его в кухне.

— Нет! — одновременно сказало несколько человек. — Два дня готовки Аманды — это очень жестоко!

— Мыть они ее будут, — объяснил нам маг. — Ближайшие три дня. Вместе. До блеска. Одна за то, что глупые советы дает, вторая за то, что пытается использовать меня в своих играх. А не поехать я не могу.

— Почему? — поинтересовалась Аманда, никак не отреагировавшая на свалившееся наказание. — Правда не понимаю.

— На то есть несколько причин, — поморщился Ворон. — Первая, и самая важная — это вменено мне в обязанность. Причем и уложениями, и традициями.

— Традициями? — изумилась Гелла. — Вы же не входите ни в один конклав, в том числе и в «Силу жизни». Вам не надо присягать новому главе на верность и целовать его ритуальную мантию.

— Но я соученик Гая. А по давней традиции, возникшей еще до Века Перемен, все, кто постигал основы магии вместе с новым главой конклава, причем неважно какого, обязаны видеть его триумф. То ли чтобы понять собственную никчемность, то ли еще по какой-то причине, понятия не имею. Но тем не менее — все, кто жив из выпуска, должны быть там.

Хорошо, что пригласили только его. Демоны с ним, с Гаем. Но там же и Виталия будет, которую я до сих пор боюсь. И Эвангелина, которая, уверен, до сих пор не простила мне смерти своего ученика, убитого мной на поединке.

— Это что касается традиции, — продолжал свою речь Ворон. — А есть еще уложение, сиречь — закон. И по нему я тоже обязан лицезреть данную церемонию, а после принести поздравления новому патриарху. Я — полноправный наставник будущего поколения магов, принявший жезл мастера из рук посланника Богов. А потому я, как и все остальные маги, имеющие учеников и получившие приглашения на подобное мероприятие, обязаны его посетить, поскольку не исключено, что их ученики по завершению учебы станут членами именно этого конклава. Кстати, в большинстве случаев наставники, наоборот, расстраиваются, когда не получают такие приглашения, особенно те, которые в конклавах не состоят. Какую-никакую, но ответственность мы за вас несем, и всегда неплохо пристроить своих балбесов по завершению учебы в хорошие руки. В свое время наш мастер сделал для этого все, что мог. И я ему за это очень благодарен.

Ага, рассказывай. А то я не знаю, что ты мастера своего подвел, отказавшись от выбора бога-покровителя, после чего вышибли тебя из парадного зала «Силы жизни» с треском.

Хотя — не мне судить нашего учителя. Мы глупостей совершаем не меньше. А то и побольше.

— Тогда не ехать никак нельзя, — веско произнес Мартин. — Если не отправитесь на эту самую церемонию, неприятностей не оберетесь. Оно вам надо?

— Да-да, — неожиданно поддержала его Рози. — И еще — не очень разумно пропускать событие, которое соберет всех сильнейших магов континента. Может, узнаете, что в мире происходит, чего ждать, к чему готовиться?

— Готовиться, де Фюрьи, всегда надо к худшему, — осек ее Ворон. — Потому что ничего хорошего в нынешние времена мага в большом мире ждать не может. А что до сильнейших магов континента… Если не помнишь прошлую зиму, то у тебя очень короткая память, что не делает тебе чести. Это змеиное гнездо, в котором каждый стремится ужалить каждого. Усвой уже эту простую истину.

— Да у нас тут не лучше, — буркнула Аманда.

— О себе говори, — посоветовала ей Эбердин. — Не веди себя как не знаю кто, и все нормально будет.

Знаете, а мне иногда Аманду все-таки жаль становится. Серьезно. Как по мне — нельзя воевать сразу со всем миром. Просто потому, что в этой войне невозможно выиграть. В принципе невозможно.

Но она — пытается.

— Но в целом вы правы — ехать надо. — Ворон печально вздохнул. — Не хочется, а надо. Вот только времени, которое я на это потрачу, жалко ужасно. Ведь, по сути, оно уйдет в никуда. Да еще дорожные расходы… Хорошо хоть, что не на другой конец континента добираться нужно, а всего лишь в Руасси. На мою удачу «Сила жизни» решила проводить это мероприятие именно там. Почему, отчего — не знаю, но нам это на руку.

Я бывал в этом городе еще в те времена, когда мастер Гай и Агриппа везли меня на Воронью гору. Он и в самом деле находился не очень далеко от нас, недели две пути. Небольшой тихий городок — ратуша, сотни полторы домов, рыночная площадь, пара борделей. Но вот о том, что там расположилась резиденция одного из сильнейших магических конклавов Рагеллона, я даже и не догадывался.

— А я бы съездила, — мечтательно зажмурилась Рози. — Поглядела! Нет, серьезно! Правильно ведь сказано было — не каждый день такое происходит. Ну неужели кроме меня это никому неинтересно?

— Мне нет, — откликнулась Фриша. — Правильно мастер все говорит — только время впустую тратить. Я лучше его на дело употреблю. Мне вон «Челюсти земли» никак не удается сотворить!

Еще бы! Заклинание высшего порядка, создающее изрядной ширины и глубины трещину на том месте, которое указал заклинатель. Проще говоря — огромной мощи разрушительная магия, которую можно использовать как в мирной жизни, так и в военных целях. Представьте, что будет с конными рыцарями, если под ногами их лошадей разверзнется земля. Представили? То-то.

Вот только в формулу этого шедевра магической мысли было вплетено штук пять заклинаний попроще, которые должны быть изучены досконально, на уровне рефлексов, и энергии оно требовало столько, что ужас просто.

Я, когда узнал, что Фриша на него замахнулась, посоветовал ей корону с головы снять, чтобы не позориться перед остальными. Глупо пробовать достать рукой до вершины дерева, не имея высокого роста или предварительно его не спилив. Ну или не принеся лестницу. В ответ мне было указано направление, в котором я должен следовать, а после выдана рекомендация не лезть в чужие дела. Мол, если я хочу плавать на мелководье, то это мое личное дело, и нечего мешать другим пытаться дотянуться до небес.

Впрочем, не она одна была такая. Многие пробовали прыгнуть выше своей головы, хватаясь за большое и игнорируя малое. Не все, но — многие. Я лично считаю это неправильным. Стремиться вверх надо, но прежде следует убедиться, что ты твердо стоишь на ногах. Точнее — что ты уже научился на них стоять.

Потому я, как уже и было сказано, сначала оттачивал до возможного идеала то, что мне по плечу, и только потом переходил к более сложным формам. Например, в магии крови, той, что для меня являлась основной, я наконец-то добрался до заклинания «Кровь богов», которое смело можно было отнести к разделу высшей магии. Ну не самой высшей, не такой, как «Небесный Гнев», но все же.

Если его применить правильно, то эффект оно даст впечатляющий. Причем даже внешний. «Кровь богов» представляет собой неимоверной силы… Даже не знаю, как описать-то… Удар по заданной точке. Если представить себе огромный кулак, который со всей дури врежет туда, куда ему велели, то получится как раз эффект, который дает «Кровь богов». И в той точке, куда этот кулак вдарит, жизнь если и останется, то только та, которая существует глубоко-глубоко под землей. Да и то не факт.

Хорошая штука, в общем. Мощная. Одно плохо — не выходит у меня пока ничего. Максимум, которого я добился — появление тучки мрачно-траурного цвета, внутри которой то и дело пробегали кроваво-красные отблески.

Но не все же сразу?

Еще, кстати, за лето я вроде как освоил заклинание «Багровый жар», вот только проверить, работает оно или нет, так и не смог. Не на ком было. Тоже убийственная штука, которая заставляет всю кровь внутри человеческого тела в буквальном смысле закипеть.

По сути своей, это заклинание моментальной смерти, потому что жить с кипящей в венах кровью в принципе никак нельзя.

Но, повторюсь, возможности проверить, как это выглядит на практике, и получится ли вообще его правильно применить, у меня не было.

А мелкая живность для таких целей не подходит. Я пробовал и на кролике, которого поймал в силки, и на кошке, что изловил в Кранненхерсте — все впустую.

Человек нужен. Оно изначально было создано для убийства себе подобных, так что…

Но, может, оно и к лучшему. «Багровый жар» — заклинание запретное донельзя. За подобные штуки «Орден Истины» любого мага спалит на костре не задумываясь. В свое время как раз с помощью «Багрового жара» одного из их отцов-основателей прикончили, так что я, по сути, с огнем играю. Опять же — сил на него очень много надо, после применения подобного заклинания я сутки пластом лежать буду. Это если вообще смогу его применить.

Пока я размышлял на все эти темы, спор за столом разгорался все больше. С Фришей было согласно большинство, но кое-кто, а именно Карл, Жакоб и еще несколько человек встали на сторону Рози. Они тоже хотели туда, в Руасси. Правда, подозреваю, что устремления того же Фалька были далеки от общения с представителями нашего цеха. Он хотел совершить путешествие ради того, чтобы провести время в трактирах и борделях, получив все то, чего ему тут так не хватало.

— Наспорились? — минут через пять, когда гвалт стих, спросил у моих соучеников Ворон. — Вот и молодцы. Тем более что от ваших «хочу» и «не хочу» вообще ничего не зависит. Все есть вот тут, в этом документе, чтобы ему пусто было.

— Вот сейчас не поняла? — озадачилась Рози. — Там что, и про нас написано?

— Про вас, де Фюрьи, нет, — приторно-ласково произнес наставник. — Ни словечка. А вот про кое-кого из ваших товарищей — да. Да не хлопай так глазами, честное слово. Если тебя это успокоит, то я сам был удивлен данной припиской. Где она тут? А, вот!

Ворон махнул свитком, который все норовил свернуться в трубку и громко прочел:

— «Также, мой друг, я буду рад, если на церемонию вы возьмете с собой несколько учеников, которые достойно показали себя в недавней войне. Полагаю, будет не лишним показать их нашим собратьям по цеху, дабы те увидели, сколь больших успехов они достигли под вашим приглядом, и развеять некоторые скептические настроения, витающие в воздухе. Думаю, вы поняли, о чем я веду речь, Герхард? Вот имена тех ваших питомцев, кого я бы рекомендовал вам взять с собой — Гарольд Монброн, Реван Эль Гракх, Луиза де ла Мале, Эраст фон Рут, Магдалена ле Февр, Аманда Грейси». Каково? Он бы рекомендовал! Старый… Архимаг!

— А я? — возмущенно прогудел Карл. — Можно подумать, я на той войне сидел и ничего не делал. Да я народу перебил там больше, чем вы все!

— Невелика заслуга, разбойников убивать, — прошипела Рози. — Да и не ты один там вражескую кровь лил. Мне другое интересно — чем же там так блеснула Грейси, которая вообще-то в замке сидела? А? Какой она такой подвиг совершила? Часть третьего этажа спалила? Может, это?

— Одни благородные, — с небольшой ехидцей в голосе сообщил Фрише Мартин. — Даже не удивлен!

— А я вообще никуда ехать не хочу, — растерянно сообщила всем Луиза. — Как и наставник. Рози, давай ты вместо меня туда отправишься?

Я в эту перепалку не вступал. Мне нечего было сказать. Да и что говорить-то? И так понятно, почему и отчего мое имя фигурировало в этом списке. Вот если бы наоборот — вот тогда бы я удивился от всей души.

Ехать, правда, мне тоже очень не хотелось. Всё по тем же причинам, что и раньше.

— А ну цыц! — рявкнул наставник и бухнул рукой по столу, да так, что котел, стоящий на нем, подпрыгнул. — Вы гляньте, а? Я еще ничего не решил, между прочим! И, если что, я ваше мнение учитывать вообще не собираюсь. Как скажу — так и будет.

— Так как будет? — немедленно спросила у него Рози. — Мастер, вы же все уже для себя решили.

— Неделя. — Ворон снова стал набивать свою трубку.

— На кухне? — уточнила Рози. — Вместо трех дней? За настырность?

— Именно. — Ворон коротко глянул на нее. — Я стал настолько предсказуем?

— Нет, просто мы вас понимаем с полуслова, — медово протянула моя подруга. — И никогда не подвергаем ваши решения сомнению.

— Хитра. — Наставник мотнул головой. — Вот, учитесь как надо углы сглаживать, обормоты. В этом де Фюрьи, пожалуй, даже мне фору даст.

— И все же? — спросил Гарольд. — Едем мы или нет?

Наш мастер очень не любит, когда ему говорят, что делать, потому можно ожидать чего угодно.

— Придется, — помолчав, ответил Ворон, снова набивающий трубку табачком. — Не всегда есть возможность поступить так, как хочется тебе. Увы и ах, но приходится это признать. Если бы я был один, как раньше, то с этим свитком в нужник бы уже сходил. Ну а что — хорошая бумага, дорогая. Если помять как следует, так и вовсе… Но то раньше. А сейчас у меня есть вон ваш выводок. И волей-неволей мне нужно выводить вас… Как это правильно-то назвать, даже не знаю.

— В свет, — подсказал наставнику де Лакруа.

— Какой там свет? — вздохнул мастер. — Хотя да, более точного определения не подберешь. Не явись мы туда, сразу начнутся пересуды о том, что я, скорее всего, учу вас не тому и не так. Потом кто-нибудь непременно вспомнит мои давние изыскания в храмах Богов, ушедших до Века Смуты, после скажут, что я не иначе как учу вас темной магии, а после такая каша заварится, что лучше и не думать. Плюс Гай будет всем и каждому с грустной и светлой улыбкой сообщать, что он меня, своего старого друга звал, а я чихать хотел на наше общее прошлое… Мне-то все равно, что он там несет, а вот вам жить дальше. Ни к чему такое пятно на репутации в самом начале пути. Понятно, что вы после ошибок наделаете много, каждый своих, но то будет потом, а не сейчас.

Боги, сколько вас ни есть на свете. Это что — наставник о нас заботу проявляет? С ума сойти!

Или у него есть какие-то свои мысли по этому поводу, а нам он сейчас просто мозги порошит?

— И все же — может, вместо Луизы я в Руасси отправлюсь? — жалобно спросила Рози. — А? Ну, ма-а-астер! Она же сама не хочет ехать!

— Отстань, — приказал ей Ворон, раскуривая трубку. — Со мной отправятся те, кто указан в списке. У меня на это есть свои резоны.

И окутался табачным дымом.

Глава третья

Единственным плюсом неожиданно свалившегося на мою голову путешествия была только компания, в которой мне довелось оказаться. Такое ощущение, что мастер Гай выделил из нашего коллектива именно этих людей только для того, чтобы сделать мне приятное. Народ подобрался один к одному — спокойный, дружелюбный и практически неконфликтный. «Практически» — это потому что с нами была Аманда. Впрочем, в отсутствии вечно её раздражающих Рози, Эбердин и Фалька, даже она немного оттаяла и почти не отпускала язвительные шуточки. В какой-то момент стала напоминать себя прежнюю, ту Аманду, с которой мне довелось добраться аж до Халифатов.

Даже Ворон — и тот нас особо не распекал за каждую провинность, настоящую или выдуманную. Он знай только о чем-то размышлял, покачиваясь в седле, оживляясь лишь на постоялых дворах в момент заказа ужина.

Это в какой-то момент нас стало даже беспокоить. Просто мы его таким не видели никогда.

— Что-то еще в этом послании было, — заверяла нас Магдалена во время нашей последней ночевки перед прибытием в Руасси. — Точно вам говорю! Вот не может наш мастер переживать за то, что кто-то там стал архимагом, а он нет! Ему это архимагство — тьфу и растереть.

— Что да — то да, это на него не похоже, — согласилась с ней Луиза и подошла к маленькому окошку, за которым лил дождь. — Как же мерзко на улице. А завтра нам в эту хмарь, в эту слякоть снова выходить. И грязь на дорогах месить.

Мы собрались в комнате, которую занимали девушки. Нам повезло — постоялый двор, на который мы свернули с наступлением темноты, оказался довольно большим, и на этот раз нам не пришлось ютиться всем сразу в одной небольшой комнатушке, как это случилось накануне.

Ворон, поужинав, захватил с собой кувшин той дряни, которую здесь называли вином, и отправился в номер, снятый для мужской половины отряда, мы же решили еще немного поболтать. Ну и потом — хоть наставник настроен вроде бы миролюбиво, кто его знает, как он отреагирует на то, что мы будем мешать ему отдыхать после дороги в компании кувшина?

— Что до меня — я готова эту грязь еще неделю месить, лишь бы обратно в замок поскорее вернуться, — буркнула Аманда. — Как подумаю, что в ближайшие дни нас ждет, так плакать хочется.

— Ой, да ладно тебе, — Магдалена потянулась, задрав руки над головой. — Ну да, мы, конечно, будем выглядеть невероятно глупо на фоне подмастерьев других магов, особенно их женской части, в наших-то… Да скажем прямо — обносках, чего врать? Но отчаиваться не стоит, может, еще успеем что-то приличное купить до основных церемоний? У меня деньги есть, так что не переживай. Да и наши спутники, надеюсь, нас не оставят в этой беде, если что?

— Не оставят, — заверил ее Гарольд, относительно недавно получивший из Силистрии письмо и приличных размеров кошель с золотыми монетами.

Что приятно — в этом письме и я упоминался. Сестрица Монброна, Луара, передала мне поклон и искренне сожалела, что я не смог посетить ее свадьбу, которую она справила в середине лета.

Славная девушка. Правда, не завидую я тому, кто попробует ей палец в рот положить. Откусит она этому смельчаку руку по локоть.

Гарольд, кстати, еще недели две потом надо мной подтрунивал, то и дело ехидно сообщая, что упустил я свое счастье, а также шанс войти с ним, Монброном, в родство. Я испытывал дикий соблазн рассказать ему о том, что в определенном смысле мы с ним все же породнились, но не стал этого делать. Кто знает, что ему в голову взбредет, узнай он о том, что я с его сестрой переспать успел? Может, только рассмеется, а, может, и за оружие схватится. Дружба дружбой, но честь семьи все-таки штука такая, серьезная.

Потому и отделывался шутками, сводящимися к тому, что у него еще пара-тройка сестер осталась, так что не совсем бита моя карта.

— Да при чем тут эти тряпки? — поморщилась Аманда, при этом встав и огладив руками свои бедра, а после критично глянув на свой изрядно потрепанный дорожный костюм. — Я про другое. Представляешь, какое количество пустых речей нам предстоит выслушать? А сколько раз нас всех попробуют унизить? И при этом не будет возможности ответить ни одному из тех, кто будет смеяться прямо нам в лицо.

— С чего ты взяла? — Луиза повернулась спиной к окну и оперлась о подоконник. — Не думаю, что до нас вообще кому-то будет дело. Когда ко двору твоего папеньки прибывали дальние родственники из провинции, много им внимания уделяли? Нет. Их просто сажали за дальние столы в обеденной зале и предоставляли самим себе. С нами будет ровно то же самое.

— А с наставником? — живо возразила ей Грейси. — Его тоже усадят за дальний стол? Я сомневаюсь. Его соученик стал архимагом и главой конклава, если ты забыла. И ты считаешь, что Ворону этим глаза колоть не будет каждый встречный-поперечный?

— Возможно, — признала Луиза. — Но при чем тут мы?

— Оскорбляя его, они оскорбят и нас, — негромко, но очень твердо произнесла Аманда. — Не знаю, как вы, а я себя от него давно не отделяю.

Удивила. Правда — удивила. Я, если честно, ситуацию под данным углом и не рассматривал даже. У меня своих причин для печали было предостаточно.

— Полагаю, что мастер сам разберется с теми, кто попробует его задеть, — подал голос Эль Гракх. — Без нашей помощи. А если будет надо, он даст нам понять, кого на куски рвать нужно.

— И будешь рвать, если скажет? — немного иронично осведомилась у него Аманда.

— Буду, — как-то очень буднично ответил ей пантариец. — А ты разве нет?

— Вот вас занесло, а? — хмыкнул Монброн. — Еще не приехали никуда, а вы уже невесть чего себе напридумывали. Думаю, все будет обстоять немного проще. Обычная церемония, после нее званый обед, на который, к слову, нас вообще, скорее всего, не позовут, потому что мы всего лишь подмастерья. И еще — я согласен с Эль Гракхом. Ворон всегда знает, что, когда, как и где говорить. А наше дело — стоять за его спиной, молчать и улыбаться. Что бы ни происходило. Это лучшая помощь из тех, которую мы ему можем оказать.

И он оказался прав. Все то же самое сказал нам и наставник на следующий день, в тот самый момент, когда из-за пелены так и не закончившегося дождя перед нами появились стены, окружающие городок Руасси.

— Никуда не лезете, — вещал мастер, стирая с лица воду. — Языки держите на привязи, пусть вас лучше идиотами считают, которые двух слов связать не могут. Ни с кем ссоры не ищете. Фон Рут, ты меня слышишь? Не надо никого убивать, понятно?

— Понятно, — вздохнул я. — Наставник, тогда правда все случайно получилось. Не хотел я толстяка на тот свет отправлять.

— Главное, чтобы тут такой случайности не вышло. — Ворон дернул узду. — Некоторым только повод дай скандал устроить и церемонию сорвать. На подобные мероприятия многие прибывают с разными целями. А виноват будет тот, кто сдуру подставится под удар. Про Орден Истины и говорить нечего, им все мы как кость в горле. А без него там не обойдется. Наверняка своих наблюдателей прислали уже.

— А чем ему-то конклавы не угодили? — поинтересовалась любознательная Магдалена. — Ведь так за магами наблюдать удобнее. Ну когда они все в одном месте находятся.

— Удобнее, — подтвердил Ворон. — Но при этом одиночек легче перебить, если вдруг до такого предела ситуация дойдет. А вот когда маги вместе, то они и сдачи дать смогут. Да еще как! Тьфу ты! Ле Февр, ты нашла лучшее время и место для обсуждения подобных вопросов! Распустил я вас, ох распустил! Вернемся в замок — всех на хлеб и воду посажу.

— Нам и так на них сидеть к весне, — заметила Аманда. — Когда продукты совсем кончатся. И деньги тоже. Опять, небось, нас по селениям отправите бродить в поисках пропитания.

— Да уж лучше по селениям бродить, чем твою стряпню есть, — справедливо заявила Луиза. — Я как ее вспомню, так у меня снова к горлу ком подходит и в животе булькает.

Ворон глянул на серые небеса, как бы ища поддержки у кого-то там, сверху, но ее не получил и, пришпорив лошадь, направился к городским воротам, у которых отирались несколько стражников.

— Куда? — преградил нам путь один из них, отчаянно усатый, и, судя по золотому галуну на плече, старший над остальными. — Поворачивай давай, закрыт город!

— В смысле — «закрыт»? — поразился Гарольд, осаживая своего коня рядом с ним. — Ты что, ополоумел? Мы не селяне с телегами, если ты не видишь!

— Да как такое вообще быть может? — поддержала его Луиза.

— Вот так — закрыт, — и не подумал пугаться стражник. — На три дня, начиная с сегодняшнего. Сами о таком до того не слыхивали, но бургомистр распорядился, а наше дело выполнять его приказы.

— Все маги проклятущие, — добавил один из его подчиненных. — Устроили тут свои… Как их… Церемонии. А люду простому теперь ни туда, ни оттуда. И благородным, вроде вас, тоже. Так что давайте вон по той дороге, в объезд. До Леверо сегодня вы не доберетесь, но на подъездах к нему постоялых дворов много будет, так что без крова не останетесь.

— Широко Гай шагает, — фыркнул Ворон. — Как бы при такой ходьбе ему портки не порвать. Эй, страж, открывай ворота. Мы тоже из проклятущих. Вот грамота. Читать-то умеешь?

— Эва как. — Обладатель золотого галуна глянул на печать, стоящую на свитке, которые ему протянул наставник, и забавно пошевелил усами. — И вправду — маги. Извиняйте, месьоры, Трик не со зла про вас худо сказал. Просто из-за вашего брата вся жизнь в городе кувырком пошла. У бургомистра свой интерес в этом есть, а нам сплошные неудобства выходят, так что не держите обиды. Да и то — с этой стороны мы и не ждали никого. Все ваши через противоположные ворота прибывают, из Центральных Королевств. А там, откуда вы пожаловали, кроме лесов, болот да нищих герцогств нет ничего. Был город Шлейцер, да и тот, говорят, разрушили по зиме, когда нордлигов изничтожали. Ваши же и разрушили.

— Не без того, — признал Ворон. — Но Руасси мы крушить не собираемся, не бойся. Я вон своим воспитанникам даже в трактирах велел не драться.

— Трактиры-то ладно, — усатый чуть понизил голос, а наш наставник немного наклонился к нему. — Третьего дня Орден Истины пожаловал, да причем в таком количестве, которого у нас тут никогда не видели. Одних отцов-наставителей аж пятеро! Да клериков десяток, не меньше. Они вашего брата сильно не любят.

— И правильно, — вроде бы в сторонку, но достаточно громко произнес Трик.

— Братья-экзекуторы при них были? — с живым интересом спросил у него Ворон.

— Нет вроде, — помотал головой усач.

— Ну тогда не страшно, — весело произнес наставник. — Монброн, дай служаке денежку, пусть он выпьет за наше здоровье.

— Это уж не сомневайтесь, — заверил нас усач, ловко поймав серебряную монету. — С нашим удовольствием! Да, господа магики, вам лучше всего на постой устраиваться в «Клубке и спицах», там клопов нет и кухня хорошая! Передайте Адели, тамошней хозяйке, привет от дядюшки Тило, она вам скидку устроит! От ворот прямо, до главной площади, а там левее примите.

Городок был невелик, потому особо долго «Клубок и спицы» искать не пришлось. Вот только селиться в нем мне расхотелось почти сразу же, как только мы вошли внутрь, отряхивая на ходу плащи.

Первой, кого я увидел там, была Виталия, та самая магесса, что в свое время меня перепугала до ужаса, лишив зрения. Она, похоже, тоже только что прибыла, поскольку руководила парой дюжих носильщиков, таскавших наверх тяжеленные сундуки, в которых, надо полагать, были ее наряды. Ну или какой другой багаж.

— Аккуратней, — строго приказывала она им. — Если хоть что-то внутри разобьется или попортится, превращу обоих в жаб. Мерзких, пучеглазых и вонючих. До конца дней своих мухами питаться будете!

— Не сомневайтесь, ваше магичество, — кряхтели носильщики. — Мы аккуратненько.

Ворон тоже заметил свою бывшую соученицу, но по его лицу было непонятно, рад он этому или нет. Как, впрочем, и по голосу.

— Вит, душа моя. — Наставник снял плащ и не глядя протянул его мне. — Ты, как всегда, возишь с собой весь дом, на всякий случай, по принципу: «А вдруг понадобится»? Приятно, что есть в мире нечто неизменное.

— Герхард! — Виталия резко повернулась к нашему мастеру и раскинула руки в стороны, словно готовясь его обнять. — И ты здесь? А мы с Эви гадали — прибудешь ты на торжества Гая или нет? Я сразу сказала, что непременно, а малышка Эвангелин вовсю убеждала меня в том, что это вряд ли входит в твои планы. Вы ведь тогда, в Гленлиге, с Гаем расстались далеко не друзьями. Как ты тогда сказал? «Если когда-нибудь ты станешь архимагом, я откажусь от посоха и отправлюсь в пустыню на постоянное проживание, чтобы не видеть то, что ты сделаешь с этим миром».

— Гленлиг, — проворчал наставник. — Когда это было? И потом — откажись я от приглашения, сразу бы начались такие пересуды, что… Ну ты понимаешь? Мне-то на них плевать, но я теперь не один. У меня вон спиногрызов полный мешок, им еще жить. А Гай — он не простит.

— Вижу-вижу. — Виталия пробежалась взглядам по нам, столпившимся за спиной Ворона. — Всё такие же молодые, нахальные, симпатичные. Прямо как мы когда-то.

— Ну ты и сейчас хороша собой невероятно, — дипломатично заметил тот. — Совершенно не изменилась со времен нашего ученичества.

И ведь не врал. Виталия на самом деле была очень и очень красивой женщиной. Черноволосая, с тонкой талией и высокой грудью, она притягивала мужские взгляды. Носильщики — и те то и дело оборачивались, таращась на ее аппетитный зад.

Единственным исключением был я. Меня ее красота не радовала, а страшила. Помню я нашу безумную скачку в постели, и тот момент, когда меня поглотила бесконечная темнота. Брррр… Вот, опять мороз по коже пробежал.

— Месьор, а с номерами у нас плохо, — помахала Ворону рукой миловидная дама в чепчике, как видно — хозяйка гостиницы. — Почти все занято. Осталось только два, оба маленькие и под крышей.

— Мистресс Адель, привет вам от дядюшки Тило, — немедленно выдал свою самую обаятельную улыбку Монброн. — Он заверил нас, что ваш странноприимный дом — самый лучший в Руасси. И что его хозяйка, то есть вы, всегда найдет способ пристроить уставших путешественников.

— Так-то оно так, — расплылась в улыбке хозяйка гостиницы. — Не соврал дядюшка. Но правда — только два номера осталось. Есть еще один, пока свободный, но я обещала некоему достойному господину оставить его за ним. Правда, этот господин должен был занять номер еще вчера, но так до сих пор и не пришел…

— Значит, ваша совесть будет чиста, если вы отдадите данный номер нам. — О дерево стойки цокнули несколько золотых. — А если опоздавший господин надумает возмущаться, попросите слуг кликнуть меня, я все ему объясню. Или кого-то из моих друзей, они тоже смогут это сделать. Но только не нашего наставника, его не следует беспокоить, ибо он чаще всего находится в размышлениях о судьбах мира.

— С бутылкой вина в обнимку, — хихикнула Виталия. — Точнее — с парочкой. А в целом, Герхард, я впечатлена. Нет, еще во время войны я обратила внимание на то, что ученики не желают тебе смерти, что было бы вполне естественно, учитывая твой характер, а сейчас и вовсе практически восхищена. И еще — если вдруг с расселением все же возникнут проблемы, а номера окажутся совсем маленькие, пару твоих питомцев на ночь я смогу определить к себе. У меня просторные апартаменты.

— Лучшие в моей гостинице, — вставила слово Адель.

— Да-да, — величественно кивнула Виталия и показала на Гарольда. — Например, вот этого, и еще… Вот этого.

Ее пальчик с острым ноготком указал на меня. Мало того — она мне еще и подмигнула.

Не-не-не! Я лучше на улице в луже спать улягусь, чем с ней в одном помещении!

— Думаю, мы как-нибудь разместимся, — заверил магессу Ворон. — Они у меня ребята неприхотливые. Сбил я с них родовую спесь.

— Как с тебя когда-то ее наш мастер сбивал? — серебристо расхохоталась Виталия. — Ой, если бы вы видели, птенчики, каким он был в самом начале учебы! Камзол, расшитый золотом, пальцы в перстнях, на груди цепь с алмазной подвеской, рукоять шпаги с рубиновыми вставками, седло лошади отделано серебром! Как же — все-таки принц крови, второй сын короля….

— Не надо, — негромко, но очень жестко практически приказал ей Ворон. — Вит, не надо. Наше прошлое — это наше прошлое. Им эти знания ни к чему.

Но слово уже было сказано, мы его услышали и потому сейчас обменивались горящими взглядами.

Так наш наставник был наследным принцем? Да еще и вторым в роду, то есть, по сути, прямым претендентом на престол? В королевских семьях и третий сын запросто мог на трон вскарабкаться, при достаточной сноровке, знании ядов и отсутствии принципов, а уж о втором и говорить нечего. Достаточно того же Айгона вспомнить. А уж чего-чего, а сноровки у нашего наставника хватало, и здорового цинизма тоже.

— Что уши развесили? — рявкнул на нас Ворон. — Монброн, Эль Гракх, позаботьтесь о лошадях. Фон Рут, седельные сумки на себя — и в номер их тащи. В тот, который под крышей.

— А нам рядом с ними селиться? — уточнила Аманда — Или в тот номер, что Монброн выпросил у почтеннейшей хозяйки?

— В том номере я сам жить стану, — проворчал наставник. — Нечего вас баловать.

Как мне показалось, он был не очень доволен тем, что Виталия ударилась в воспоминания при нас. Причем магесса это тоже поняла и, несомненно, получала от происходящего удовольствие.

— Терпите, птенчики — прощебетала она, подходя к нам. — Таков уж Герхард, доброго слова от него не дождешься. Он привык гнуть этот мир под себя, забывая о том, что миру на его потуги наплевать. Ох, малышка, как с тобой жизнь сурово обошлась!

Виталия остановилась около Луизы и всмотрелась в ее лицо. После, даже не спрашивая у девушки разрешения, она прошлась своими тонкими пальцами по шраму, который оставил на щеке нашей соученицы клинок одного из воинов Ордена Истины.

— Герхард, что же так грубо сработал? — спросила она у наставника, не обращая внимания на то, что де ла Мале покраснела, и начала зло посверкивать своим единственным глазом. — Девочке еще жить и жить.

— Наставник тут ни при чем, — даже не дала что-то сказать Ворону Луиза. — Он в это время находился далеко от меня. А когда мы встретились, было уже поздно. И все равно, если бы не он, то сейчас бы у меня на пол-лица рубец имелся.

— Н-да — Виталия показала на повязку, посверкивающую драгоценными камнями. — С глазом тоже ничего поделать было нельзя?

— Он вытек, — равнодушно ответила де ла Мале. — Совсем. Сабельный удар.

— Интересная у вас жизнь. — Виталия тем временем приблизилась ко мне. — Разнообразная. Правда, мальчик мой?

И она потрепала меня по щеке, а после, чуть склонившись, прикоснулась к ней губами.

Терпкий запах ее духов окутал меня, на секунду стало трудно дышать, а мысли спутались, как веревки на палубе корабля во время шторма.

— Виталия! — колоколом прозвучал требовательный голос наставника, морок, в который я погрузился, развеялся как дым. — Оставь моих учеников в покое, хорошо?

— Конечно, — подняла руки вверх магесса. — Да и зачем они мне? Ученики — это столько хлопот, столько ответственности. А время! Сколько они забирают времени!

— Врете, — внезапно произнесла Аманда. — Вы бы хотели иметь учеников, вот только ничего у вас не получается.

Странно. В свое время Ворон упоминал о том, что эта магесса — она тоже наставница. Не такая хорошая как он, но все же. Или он имел в виду, что она в прошлом наставница? А то и просто в перспективе? Да нет, было сказано, что она одна из пяти.

Непонятненько. Но — не моего ума это дело.

Или это говорилось на войне, где Аманды с нами не было, потому она и не знает ничего?

— Хорошая девочка, — рассмеялась Виталия. — Глупая, но славная. И сразу опережу твой вопрос — глупая ты потому, что правду говоришь всем в лицо, не думая о последствиях.

— Уж какая есть, — вздернула брови Грейси. — Да и невелик урон.

— А вот и нет, — покачала пальцем женщина. — Велик. Простой пример. Я тебя теперь недолюбливать стану. Казалось бы — какая ерунда? А теперь представь, что лет через десять ты надумаешь стать частью некоего конклава. Хвать — а я там в Совете сижу. И помимо своего голоса, еще и влияние на его главу имею. Красивая женщина всегда имеет влияние на того, кто ей нужен, а я красивая. В результате, я получаю удовольствие от того, что все вышло так, как нужно мне, а ты уходишь ни с чем.

— Да и пожалуйста, — совершенно искренне сообщила ей Аманда. — Конклавов много. И десять лет эти прожить еще надо.

— Стоп, — громко и властно произнес Ворон. — Грейси, не забывайся. Ты не с подругой говоришь, а с одной из величайших волшебниц современности. Де ла Мале, забирай ее, и отправляйтесь в свою комнату. Фон Рут, ты все еще здесь? Я же сказал тебе, что делать. И вам двоим — тоже. Встали, понимаешь, как лес у дороги. Деревянные по самую макушку и вот-вот листвой покроются.

И правда — заслушался. А мне ведь за седельными сумками идти нужно. И вообще — следует уносить ноги куда подальше от этой доброй женщины.

Вот только удаляясь от одной красавицы-магессы, я чуть не сбил в дверях с ног вторую, как раз входящую в гостиницу.

Если точнее — Эвангелин.

Нет, сегодня положительно не мой день.

— Извините, — опустив голову вниз, буркнул я, и попробовал проскользнуть мимо нее на улицу.

— Стой, — требовательно сказала Эвангелин, ловко цапнув меня за капюшон плаща. — Твое лицо мне знакомо. А-а-а-а! Помню-помню. Это ведь ты прошлой зимой убил моего ученика? Прима?

— Точно-точно! — всплеснула руками Виталия. — Герхард, верно, вот этот симпатяшка-недоучка тогда умудрился прикончить почти что выпустившегося в свет мага! Все же твоя метода обучения явно бьет по всем фронтам школу нашей с тобой соученицы. Любезный месьор Шварц, милый мой, аплодирую тебе!

И черноволосая магесса несколько раз демонстративно хлопнула ладонью о ладонь.

— Если подойти к вопросу убийства с позиций подлости и хитрости, то можно и архимага прикончить. — Эвангелин не отпускала меня, рассматривая сверху вниз, как некое неприятное насекомое вроде вши или червяка-трубочника. — Правда ведь… Как там тебя?

— Эви, мы ведь все выяснили еще тогда. — Ворон подошел к нам. — Твой воспитанник сам настоял на поединке. Он бросил вызов. Он вообще спровоцировал весь тот конфликт, моему воспитаннику оставалось только защищаться по мере своих сил. Отпусти парня, я тебе сказал! Есть я, его учитель, и все вопросы, связанные с ним, ты должна в первую очередь адресовать ко мне!

Пальцы Эвангелин разжались, отпуская меня, а изрядной силы пинок под зад, который отвесил Ворон, выбросил на улицу.

— Спасибо, — запоздало сказал я закрывшейся двери.

Я был очень благодарен наставнику за его помощь. А еще сразу дал себе зарок, вообще без особой нужды не покидать комнату, которую нам отведут под проживание. Сдается мне, не будь вокруг много свидетелей и поддержки в лице нашего мастера, мистресс Эвангелин меня так легко не отпустила бы. По магическому уложению убивать меня ей нельзя, но калечить никто не запрещает.

А ведь еще есть ее ученики, теперь уже бывшие, которых более не связывают никакие запреты. Что если они тоже сюда приперлись, посмотреть на церемонию и попытать счастья? В смысле — попробовать попасть в конклав «Сила жизни? Эвангелин на самом деле хорошая наставница, она печется о своих учениках, и запросто может оказать им протекцию, пользуясь давней дружбой с мастером Гаем. Если уж даже наш наставник в разговоре с Виталией про подобное упоминал, что уж говорить о ней?

Вывод — стоит этим ученикам меня только увидеть, как они мигом вспомнят о том, что я сделал. Так-то они про меня уже наверняка забыли, как это обычно и бывает с людьми. Поначалу потеря хорошего приятеля всегда кажется страшной, ну или как минимум болезненной, потом проходит неделя, потом месяц, и вот уже все стало просто прошлым, которое изредка всплывает в памяти, как правило, после бутылочки, распитой за ужином. Да и то не каждый день. А с учетом того, что у этих свеженазванных магов еще и выпускные экзамены были, церемония выбора бога и куча других мероприятий, можно смело предположить, что толстяк Прим ими уже давно и плотно забыт. С глаз долой — из сердца вон.

Но это, повторюсь, пока они меня не увидели. После этого все сразу встанет на свои места. Тем более что и время у них будет. Все одно в Руасси заняться больше нечем, из доступных развлечений тут имеются только выпивка и бордель.

Так почему бы не развлечься и не прикончить сопляка, который посмел бросить вызов их выпуску? И время убить, и себя героями почувствовать.

И данное слово сдержать. Как мне тогда сказала та девица? Как же ее… Лиания. Мол — найду и убью. Не сейчас, так потом.

Не-е-ет. Беру сумки — и в комнату. От греха.

Да, вот еще что — а Виталия, конечно, стерва еще та! Как она сразу начала наставника с Эвангелин стравливать. Мол, мы лучше, чем ее ученики. Нет, так оно на самом деле и есть, куда этим Примам и Лианиям до нас, но зачем вот так-то?

Хотя — и так ясно зачем. Эту Виталию хлебом не корми, дай ближнему гадость сделать. К тому же не исключено, что там еще и что-то личное есть. Давнее, надежно скрытое от чужих глаз. Не всегда же они были умудренными жизнью магами? Они ведь тоже когда-то были такими же, как мы. Тем более, уже как-то говорилось про то, что после выпуска они даже вместе путешествовали. В жизни не поверю в то, что молодые люди могут длительное время странствовать в качестве не более, чем дружеском. Ерунда какая. Не бывает так.

А с учетом того, что мастер Гай, полагаю, и в молодости статью и удалью, скорее всего, не отличался, вывод о том, за кого сражались эти две магессы, напрашивается сам по себе.

Мужчина подобный спор забудет сразу же после того, как его предмет покинет его поле зрения.

Женщина данное противостояние будет помнить вечно. Особенно если она оказалась той стороной, что потерпела поражение.

Интересно, кто из этих двоих проиграл? Хотя — нет, даже знать не хочу!

Следом за мной на улицу, ежась под проливным дождем, вывалились мои соученики.

— Зря он, — сказал Монброн Эль Гракху.

— Надо было просто сказать, что, мол: «Дамы, рад вас видеть, но не более того». А теперь все только усугубится. Реван, можешь мне поверить, я-то знаю! Эраст, подтверди, что я в подобных вещах разбираюсь ого-го как!

— Вы о чем? — я тряхнул седельные сумки, сбивая с них воду.

— Мастер Эвангелин повел в обеденную залу, ужином кормить и вином поить, — пояснил Эль Гракх. — Я считаю, что он прав. Это женщина, нельзя ей просто так сказать: «До завтра». Особенно если учесть, что она на фон Рута жутко зла.

— Только так и надо им всем говорить, — возразил ему Гарольд. — Иначе они на шею сядут.

Я не стал слушать их спор дальше, а опрометью пустился обратно, в сухое и теплое здание гостиницы. Пока суд да дело, я как раз тихонько проскользну в номер.

И ведь почти проскользнул. Жалко только, что «почти» не считается.

Глава четвертая

— Как удачно, — раздалось у меня за спиной. — Эраст, птенчик мой, помоги-ка мне.

Обладательницу этого голоса я узнал бы в любом случае. Даже самой темной ночью. Даже пьяный до изумления.

Боги, лучше бы мне никогда его не слышать. Повторюсь — я не трус. Трусы не выживают там, где я умудрился остаться в живых.

Но не в этом случае.

Да даже мастер Гай — и то меня так не пугает, со всей своей хитростью и безжалостностью.

— Мистресс Виталия, — повернулся я к говорившей и изобразил дружелюбную улыбку. По крайней мере, постарался это сделать. — Чем могу служить?

— Приятно, — сказала женщина. — Приятно, когда молодые люди так вежливы по отношению к дамам. Знаешь, Эраст, нравы пали очень сильно. Примерно так же, как сейчас твои седельные сумки.

Что есть — то есть. Сумки я не удержал. Но оно и понятно — Виталия, как оказалось, в коридор вышла в таком виде… Ну если не считать некоторое количество украшений за одежду, то почти без ничего. Нельзя же принять за одежду некую прозрачную накидочку, которая не столько скрывала ее прелести, сколько подчеркивала их. Не скажу, что я увидел для себя что-то новое, но все-таки определенный элемент неожиданности в этом был. Достаточный, чтобы я не удержал в руках свой груз.

Не каждый день с таким сталкиваешься, согласитесь?

— Вот, не могу расстегнуть цепочку, — печально сообщила мне женщина, поддев пальчиком достаточно массивное золотое изделие, красующееся на ее шее. — Раньше все было просто и понятно — через голову надел, через нее же и снял. Но года три назад из Халифатов пришла мода на замки, которые застегивают украшения. Я слежу за подобными вещами и всегда стараюсь быть в теме происходящего. Опять же — красиво, когда цепь оплетает женскую шейку, а не свисает до груди. Но вот расстегивать их — это такая мука! Так что, ты мне поможешь?

— Разумеется, — обреченно подтвердил я. — Где там ваш замочек?

— Ну не здесь же мы будем этим заниматься? — повертела головой магесса. — Заходи в мою комнату, там и разберемся что к чему.

— Не думаю, что это хорошая идея, — возразил ей я. — Мой наставник вряд ли одобрит подобное. Он человек довольно строгих правил. Плюс тем самым я могу бросить тень на вашу репутацию…

— Герхард — человек строгих правил? — расхохоталась Виталия. — Разумеется, годы меняют всех, даже меня, но в то, что Ворон стал моралистом, я поверить никак не могу. Я слишком хорошо его знаю, чтобы принять подобное на веру. Что же до репутации — то невозможно испортить то, чего нет в помине. В нашем сообществе меня называют «распутной тварью» и даже еще хуже. И, скажу тебе так, мой сладкий, — за дело. Слаба, каюсь, никогда не могла сдержаться, чтобы немного не напроказничать. Нет, по молодости кое-как держала себя в руках, даже имела репутацию крайне разборчивой девицы, но после решила, что жизнь одна, и разбрасываться на всякие условности — глупость невероятная. Да иди уже сюда. Мне холодно! Тут дует!

Она цапнула меня за плащ, который я так и не снял с плеч, и буквально втащила в свою комнату. Как я успел схватить сумки — даже не знаю.

Надо заметить — комната у нее была роскошная. Я даже не ожидал увидеть в дыре, которой, бесспорно, являлся Руасси, такое убранство. Вроде бы обычная гостиница, небольшая, располагается в порядком траченном временем здании — и поди ж ты!

Золоченые подсвечники, мебель с шелковой обивкой, гобелены по стенам, дубовый стол с чернильницей и разбросанными на нем свитками, здоровенная кровать на коротких и толстых дубовых ножках.

Очень впечатляет.

— Так. — Виталия сноровисто стянула с меня плащ. — Вот это сразу на пол. Иначе ты мне все тут изгваздаешь.

Что меня поражало — она словно не ощущала того, что практически обнажена. Как некое животное, вроде лани. Более того — я и сам начинал воспринимать это как нечто нормальное и естественное.

— Думаю, дорожный камзол тоже лишний, — ее пальцы пробежались по пуговицам моей одежды. — Давай-давай, стягивай. Ты к даме пришел, а не в обеденную залу. Что ты краснеешь? Между нами все, что могло случиться, уже случилось. Или ты забыл?

— Как вы могли подумать? — я бросил камзол на кресло. — Дня не было, чтобы не вспоминал ту ночь.

— Боишься. — Виталия сделала шажок назад и с довольной гримаской оглядела меня с головы до ног. — Я это ощущаю. Ох, как ты меня боишься! И это хорошо. Это правильно. Разумеется, может настать момент, когда я пожалею о том, что сделала с тобой. Нет-нет, я не про близость. О другом речь. О том, как я тебя сломала.

— Хотел бы я знать, что за момент такой может настать, когда одна из величайших волшебниц Рагеллона пожалеет о том, что ей сделано, — не удержался я.

— Изволь. — Виталия подошла к невысокому столику, на котором стоял длинный кувшин и несколько хрустальных кубков. — Например, ты станешь великолепным магом. Почти всемогущим, невероятно влиятельным и очень, очень уважаемым. А я… Я к тому времени буду увядшим цветком, потасканной магичкой, вынужденной продавать на рынке всякий хлам сельскому дурачью, да гадать им же по ладони для того, чтобы не сдохнуть от голода. Что морщишься, ученик? Ты разве не знал, что старость для женщин в магическом сообществе равна приговору? Нашу красоту поддерживает магия, и стоит только ей стать чуть слабее, лицо сразу начинает напоминать сушеное яблоко, а все тело оплывает, ровно жир на сковороде. Мужчинам на это плевать, они не боятся стариться, а вот мы… Это вечный страх, он был, есть и будет. Десятилетиями, веками быть красивой, и почти в один миг потерять все навеки — это ужасно. И что самое скверное — чем старше мы становимся, тем меньше сил у каждой из нас остается. У мужчин такого не бывает, а вот у нас — запросто. Такова магическая природа. Несправедливо, да, но с ней не поспоришь. Так вот — ты стал… К примеру, архимагом, а я — никем. И вот мы случайно встретились. Неужели ты не сведешь счеты с той, кто когда-то тебя так унизила?

Магесса наклонила кувшин над одним из кубков и наполнила его рубиново-красным вином.

— Не знаю, — подумав, ответил я. — Скорее всего, нет. Не потому, что я такой хороший, а потому, что смерть для вас в этом случае будет не столько наказанием, сколько благодеянием. Разумнее оставить вас мучаться осознанием того, что вы стали никем, когда-то быв всем.

— Весьма неглупый ответ, — как мне показалось, удивилась Виталия, наполняя второй кубок. — На редкость. Держи, заслужил.

Если честно, пить вино из ее рук мне не хотелось. Кто знает, что там, в бокале? Яд — вряд ли, нет ей смысла меня травить. Да и по закону нельзя это ей делать до того момента, пока я обучение не закончу. Но вот какая-нибудь экзотическая дрянь в вине запросто могла оказаться. Дурман или что-то в этом роде.

— Вот только не случится такого никогда, — весело, не сказать — задорно, сообщила мне женщина. — Ты не станешь великим магом. Не успеешь. Ты умрешь гораздо раньше.

— Вы и в провидении преуспели? — уточнил у нее я. — Мое будущее видели?

— Провидение? — фыркнула Виталия. — Что за чушь! Все предсказатели — мошенники, можешь мне поверить. Они просто хорошо разбираются в человеческой сути, на чем и играют. Любое предсказание не стоит выеденного яйца. Нет, тут дело в другом. Ты умрешь, потому что оказался не там, не тогда и не с тем. Тебя погубит твой наставник. Тебя и твоих друзей. Так и случится, если немного не подправить твою судьбу.

Я как-то даже расстроился. Тогда, в Эйзерихе, мне пришлось иметь дело с роковой женщиной, которая смогла сцапать мою душу и измять ее до состояния половой тряпки. И на тебе. Все так просто, так банально, так примитивно. И что дальше? «Рассказывай мне все, и я тебе помогу»?

Кстати — а зад-то у нее толстоват. Нет, серьезно. Раньше как-то не замечал.

— Ты сейчас подумал обо мне плохо, — белозубо улыбнулась Виталия. — Нет-нет, ты и до того хорошо на мой счет не думал, но сейчас ты счел меня недалекой простушкой, которая незамысловато пытается заставить тебя предать своего учителя.

— Да, вы не предсказательница. — Я отсалютовал женщине бокалом и снова отпил вина. — Мои мысли были совершенно не о том.

— Врешь, мой сладкий. — Виталия подошла ко мне и погладила меня по щеке. — Правда, врешь хорошо, уверенно. Я же говорю — подрос мальчик, мужчиной становится.

Закончив свою фразу, она наотмашь ударила меня по лицу. Сильно и болезненно. Да еще и пальцем погрозила — мол, молчи, не возмущайся. Сам виноват.

Я себя виноватым не ощущал, но промолчал.

А смысл что-то говорить? Ей на мое мнение плевать.

— Мне не нужен тот, кто будет рассказывать мне сальные подробности о том, с кем из твоих соучениц Герхард спит и что он ест на ужин, — тон Виталии неуловимо изменился, из игривого став деловым. — Это неинтересно, и пользы в подобных рассказах нет ни на грош.

— Что же тогда вы от меня хотите? — уточнил я.

— Что хочу? — задумчиво протянула женщина, отступив на шаг и снова разглядывая меня. — Например, сделать хоть одно доброе дело в своей беспутной жизни. А именно — подарить тебе шанс на спасение. Дать возможность уцелеть в той круговерти, которая скоро начнется. Могу же я желать кому-то добра и света? Почему не тебе?

— Не можете, — бодро отрапортовал я. — Никак и ни при каких условиях. И не только вы, а любой другой маг тоже. Я если чего и понял за два года обучения, так это то, что в нашем сообществе никто никого не любит и не жалеет. Руки не подаст, если ближний в болоте тонуть будет, но зато охотно притопит его ногой. Так что — нет, не верю я вам. И вообще — мне идти надо. У меня вон имущество общее. Все промокли в дороге, а сухая одежда — она здесь, в этих сумках.

Виталия забавно, по-детски оттопырила нижнюю губу, после взяла сумки, открыла дверь, выглянула в коридор, и, усмехнувшись, сказала:

— Очень кстати. Эй, ты!

— Я? — донесся до меня голос Аманды.

— Да, ты. Вот, отнеси своим соученикам. И скажи, чтобы фон Рута до утра искать не стоит. Он занят.

Сумки полетели в коридор, дверь захлопнулась.

— Как ты понимаешь, моим тайным конфидентом после такого тебе точно не быть, — Виталия уселась в кресло и закинула ногу за ногу. — Ну, и что ты теперь скажешь?

— Ругаться при вас мне как-то не к лицу, а других слов, в общем-то, пока в голове нет, — не стал скрывать я.

Ладно бы Монброн или Эль Гракх ей попался в коридоре. Нет ведь! Аманда! Уж кто-кто, а она всю эту историю Рози расскажет с охотой и еще приукрасит.

А что начнется потом, я даже думать не желаю. Нет, я, разумеется, де Фюрьи не боюсь, но очень не люблю все эти дрязги, без которых тут не обойдется. Понятно, что со временем она успокоится, но это время еще пройти должно.

Что же до реакции Ворона на происходящее, то вот здесь я как раз был спокоен. Подозреваю, что ему на подобное плевать.

Я подошел к столику, наполнил свой опустевший бокал и плюхнулся в кресло, стоящее напротив того, где расположилась Виталия.

— Осмелел, — заметила она. — Все же молодец Герхард, хорошо вас воспитывает. Имеется в виду, не как магов, но как людей действия. Ты, когда внизу, по приезде, меня увидел, аж заледенел весь, а сейчас, смотри-ка, оживился как. Еще чуть-чуть, и в раскорячку к стене прислонишь, после волосы на кулак намотаешь и командовать, чтобы двигалась поживее, начнешь.

Я многозначительно глянул поверх бокала и отхлебнул вина. Превосходного, следует заметить.

— А вот это ты зря, — ласково сказала Виталия и вытянув вперед указательные пальчик правой руки, ткнула им в моем направлении. — Ошибочка вышла! Надо было принять покаянный вид, сказав, что и в этот раз в мыслях ты ничего такого не имел. Наглость хороша в меру.

И в этот же момент вино, которое я пил, превратилось в лед. Ну или что-то похожее на лед, поскольку в горле стало неимоверно холодно. Но холод был в этой ситуации не самым страшным.

Я не мог дышать. Совсем. Проклятая Виталия запечатала мое горло намертво, забив туда лед, как пробку в бочку.

— Что такое? — насмешливо спросила она, встав с кресла и приблизившись ко мне. — Не получается глотнуть воздуха, да? Что? И вот как мне понять эти твои «пфы, пфы»? А-а-а-а! Ты же теперь говорить не можешь!

Говорить! Я теперь только и мог, что хватать шею руками, да судорожно вспоминать, какое заклинание можно применить в этом случае.

Вот только ничегошеньки мне на ум не приходило. Да еще какие-то лиловые и красные круги перед глазами пошли, как видно, подбиралась ко мне моя смертушка.

— Нфгрзя-я-а, — пошипел я, выдавливая из себя последний воздух, смешанный с жаждой жизни. — Ухбивт нфгрзя-а-а!

— Что? — приложила к уху свернутую в ковшик ладошку, переспросила Виталия. — Поняла. Мне тебя убивать нельзя. Это да. Есть такое правило.

В ушах шумел морской прибой, в висках стучало так, что, казалось, там обосновалась небольшая гномья колония, которая дружно встала к наковальням.

Но у меня все равно хватило сил оторвать руки от шеи и сплести пальцы для того, чтобы в самый последний момент попробовать бросить в проклятую бабу заклинание из арсенала магии крови, то, при котором ничего произносить не надо. Имелось у меня подобное в загашнике, изучил как раз для таких случаев. Один хрен мне за это потом ответ не нести.

Не факт, что получится, но не подыхать же вот так, в корчах, у ее ног, при этом даже не попробовав отомстить?

— Ну нельзя — так нельзя, — печально сообщила мне Виталия и щелкнула пальцами.

Воздух! Он слаще, чем… Чем все, что только есть на белом свете! Ледышка провалилась в желудок, я хрипло задышал, вытаращив глаза.

— Но никто не мешает мне сделать, например, вот так, — Виталия лукаво мне подмигнула и щелкнула пальцами.

По телу прошла горячая волна, и секундой позже я понял, что могу только дышать. И все. Больше я ничего делать не могу. Ни руки, ни ноги, ни даже язык мне не повиновались.

— Неприятно, правда? — Виталия присела на подлокотник кресла и закинула руку мне на шею. Я, правда, этого не ощутил. — Знаешь, это ведь пострашнее смерти будет — жить бревном. Вот я сейчас приглашу пару конюхов, дам им несколько серебряных монет, и отволокут они тебя в какой-нибудь закруток, подальше отсюда. А ночью в этот закуток придут тамошние обитатели, бродячие собаки, и будут рвать твое тело на куски. Они ведь всегда голодны, эти псы. Тебе же останется только сопеть да глазами хлопать, осознавая, что ты ничего сделать не можешь, будучи заживо пожираемым. Ужас, правда?

Ужас — не то слово. И самое жуткое — это то, что Виталия не шутит. Она в самом деле может поступить именно так.

— Я знаю, что у тебя сейчас в голове, — погладила меня по волосам магесса. — Твой наставник узнает, что это моих рук дело, эта ваша Аманда подтвердит, что ты был в моей комнате, и так далее. Ну да, все как-то так, но ты не учел два момента, мой маленький логик. Первый — тебе будет уже все равно. Ты к тому моменту будешь разорван на куски, сожран, переварен и превратишься в собачье дерьмо. В прямом смысле слова. Второе. Даже если все твои друзья на пару с Герхардом в один голос будут винить меня в твоей смерти, то все равно это ничегошеньки не даст. Прямой запрет богов я не нарушала, своими руками тебя не убивала. Это сделали собаки, твари бездумные, а потому безгрешные. Что до косвенной вины… Принимать решение о ее наличии или отсутствии будет кто?

Я засопел и завертел глазами. Кто, кто… Откуда я знаю — кто?

— Правильно. — Виталия прижалась своей грудью к моей щеке. — Тот маг, который в данный момент и в данном городе является обладателем высшего ранга. Как про то написано в наших уложениях. Правило такое есть, с древних времен. В случае, если маг требует справедливости и обвиняет другого мага в преступлении, он не идет в обычный суд. Их судят собратья по цеху, а председательствует тот, кто выше других по положению. В нашем случае это будет Гай Петрониус Туллий, новый архимаг конклава «Сила жизни». По совместительству, наш со Шварцем соученик.

Женщина заливисто расхохоталась. Я издал некое подобие глубокого вздоха.

— Скажу тебе по секрету, — горячо зашептала она мне в ухо. — Гай все рассудит так, как этого хочется ему. А у него с да-а-авних пор одно желание — сделать так, чтобы Ворон сдох в мучениях на глазах у всех. Не просто умер, а именно сдох. И чтобы толпа, и чтобы позор. Гай его всегда ненавидел. Меня тоже, но его — больше. Потому я выйду сухой из воды. Да-да-да. Даже не сомневайся.

А я и не сомневаюсь. Вот только об одном ты забыла, Виталия. Гай Петрониус Туллий не только враг Ворона. Он еще и мой наниматель. Не думаю, что ему будет меня жалко. Более того — уверен, что ему плевать на то, что я умру.

Но вот на то, что моей жизнью и смертью распорядился кто-то другой, то есть — не он, наверняка не плевать. Так что я все равно буду отомщен. Может, и не сразу, но со временем — точно.

Это пусть и немного, но утешает.

— Слушай, ты сейчас про меня настолько скверно думаешь, что мои щеки просто раскалились, — женщина приложила ладони к лицу. — На них можно еду готовить! Ты давай поаккуратнее, пожалуйста. И еще — с проклятьями поосторожнее, пусть даже и мысленными, не словесными. Знаешь, иные из них снимать такая мука! Я, видишь ли, не люблю муторную и кропотливую работу. Это по части нашей малышки Эви, она у нас буквоед. А мне нравится, когда все происходит быстро и эффектно. Например — вот так.

Магесса вновь щелкнула пальцами, и я понял, что мое тело вновь стало моим.

Как я вскочил с кресла и подбежал к двери, сознание даже не зафиксировало. Вот только дверь не открылась, хотя я точно знаю, что она была не заперта.

— Ты куда собрался, мой сладкий? — Виталия поднялась с подлокотника кресла, и легко, я бы даже сказал, пританцовывая, подошла ко мне. — Мы еще не закончили. Мы даже не начинали.

Женщина положила мне руки на плечи и прижалась ко мне всем телом.

— Мистресс Виталия, — пробормотал я, неожиданно для себя самого кладя ей руки на талию. Рефлекс, должно быть. — Что вам от меня нужно, а? Я уже ничего не понимаю.

— Вот теперь ты задал правильный вопрос, — томно проворковала магесса. — А все что-то ерепенишься, разную чушь несешь. Итак, ты желаешь знать, что я от тебя хочу? Ничего особенного. Мне просто надо, чтобы в нужный момент ты встал и сказал: «Я хочу».

— Хочу чего? — уточнил я. — Если можно — поподробнее.

— Вот какой же ты занудный. — Виталия сняла руки с моих плеч, а после очень ловко стянула с меня рубаху. — Ого, а ты окреп за этот год. Приятно посмотреть. Молодец, не теряешь зря времени. Маг должен быть физически сильным. Мощь тела гарантирует мощь духа.

— И все же? — переспросил я, стараясь не обращать внимания на ее пальцы с острыми ноготками, которые довольно болезненно прошлись по моей груди, царапая ее. — Что я хочу?

— Скажи, ты ведь «Уложение о магах-наставниках, делах их, свершениях и обязанностях», конечно же, не читал? — спросила Виталия, снова прильнув ко мне. — Как и всякий порядочный подмастерье? Я-то вот в бытность свою ученицей подобной ерундой точно не занималась.

— Выходит, что я не лучше, чем вы, — заморгал я. — Впервые про подобную книгу слышу.

— И неудивительно, — утешила меня магесса. — Наставники про нее не рассказывают, им это невыгодно, а у подмастерьев и других дел полно. Учеба, пиво, радости плоти. Накой читать пыльный трактат, который по сути своей бесполезен? А, между тем, там есть кое-что интересное. Вот скажи мне, в каких случаях ученик мага может оставить своего наставника? Так, чтобы по закону?

— Дуэль с учителем, — сразу ответил я. — Правда, это скорее способ самоубийства, чем дорога на свободу. Еще если наставник умрет, тогда другие наставники учеников разбирают вроде. Ну и изгнание. Если мастер-маг сам выгонит ученика.

— Все? — уточнила она.

— Вроде, — подтвердил я.

— Как ты понимаешь, я сейчас должна сказать тебе: «А вот и нет», — умелые руки Виталии распустили шнуровку на моих штанах. — Никак без этого не обойтись.

— Ага, — признал я.

— Так что — а вот и нет, — радостно сообщила мне она. — Есть еще один способ покинуть своего наставника. Причем крайне оригинальный.

Мне и на самом деле стало интересно — что это за способ такой?

— Ученик вправе покинуть своего мастера в том случае, если он хочет перейти от него к другому наставнику, — объясняла мне Виталия, руки которой творили совсем уж непотребные вещи. — Правда, делается это не вдруг, не по желанию левой пятки ученика, а в соответствующей обстановке и при наступлении определенных условий. Например, методика обучения должна быть признана не слишком успешной, причем не кем-то одним, а магическим сообществом. Ну или этот маг должен быть скомпрометирован в глазах этого самого сообщества. И вот тогда ученик или ученики вправе отказаться от своего учителя и уйти к другому.

— И вы хотите, чтобы я ушел от Ворона к вам?

— А почему нет? — промурлыкала Виталия, стягивая с себя прозрачную накидку. — Разве я плоха как наставница?

Наставница. В каких науках?

Хотя — это я зря. Как маг она сильна, мне ли этого не знать. Причем использует она свои знания и опыт крайне умело. У нее было бы чему поучиться, что скрывать?

— А зачем вам это? — поинтересовался я, стараясь не отводить глаза в сторону. — Вам-то чем Ворон так насолил?

— Мне? — Виталия усмехнулась так, что я понял — было что-то. Но она мне про это не скажет. — Ничем. Просто он оказался не в том месте и не в то время. Скотина Гай мстителен донельзя, он не забудет мне, что я тоже метила на кресло архимага. И, естественно, в связи с этим крутила интриги против него. Но, как уже и было сказано, Герхарда он не любит больше, чем меня, а потому оценит то, как я его, в смысле — Ворона, унижу. Уход ученика от наставника — позор несмываемый. Ворон сколько угодно может носить маску циника, но я-то знаю, что в душе он все тот же добрый, доверчивый и наивный милашка Шварц. И этот удар выбьет его из седла очень, очень надолго. Что, разумеется, порадует Туллия. Ну и откроет ему новое поле для деятельности против Ворона. А я получу если не его прощение, то как минимум какое-то время для спокойной жизни.

Вот только за это прощение и это время должен заплатить я. Предательством.

Слово-то какое противное. Точно паука раздавили.

— Вы же сами говорили — вот так вдруг такие вещи не делаются, — идти к кровати со спущенными штанами было очень неудобно, но Виталия тащила меня именно к ней. — Надо чтобы…

— Будет, — мурлыкала магесса. — Все будет, мальчик мой. Уж мне поверь, я знаю. Я тут, в Руасси, уже неделю сижу, много чего увидела, много чего узнала. И кое-что связала воедино. Главное — не подведи меня, в нужный момент встань и скажи: «Я хочу». И укажи на меня, как на свою новую наставницу. Возможно, ты не знаешь, но я тоже могу набирать учеников. Эта ваша дурочка, бывшая принцесса, была неправа. Я могу учить. Но — не хочу. Это слишком хлопотно, слишком муторно. И занимает очень много времени. Но одного ученика я, пожалуй, потяну. Сапоги сними.

Интересно, а откуда она знает, что Аманда — принцесса? Тем более — бывшая? Нет, возможно, эта история стала достоянием гласности, но вряд ли ее обсуждали на каждом перекрестке.

— Все случится так, как и должно случиться, — ворковала Виталия, раскинувшись на широченной кровати. — Ворон упадет в ту яму, которую ему уже выкопали, независимо от того, хочет он этого или нет. Она уже вырыта, и он стоит на ее краю. И ты, Эраст, должен быть мне благодарен хотя бы за то, что я не дам тебе рухнуть в нее со всем остальным выводком моего бывшего соученика. Поверь, твоих приятелей ничего хорошего не ждет. Ученики всегда разделяют участь наставника, таковы законы жизни. Я даю тебе шанс. Даже не даю, а дарю. Так что ты должен сказать в нужный момент?

— Я хочу, — с великой неохотой мне удалось выдавить слова из своего горла.

— Громче! — потребовала Виталия. — Отчетливей.

— Я хочу, — на этот раз получилось лучше и уверенней.

— Хочешь — так бери, — предложила мне магесса, притягивая меня к себе. — Чего время терять?

Не хочу. Но придется. Иначе, боюсь, мне из этой комнаты живым не выйти.

Впрочем, пару часов спустя, когда мне все-таки удалось выбраться за дверь, заправляя одной рукой рубаху в штаны и держа в другой сапоги и плащ, до конца живым я себя и не ощущал.

Заездила меня эта Виталия до звезд в глазах. Как с цепи сорвалась, честное слово. Вот так соглашайся к ней в ученики идти. Это на сколько же меня хватило бы, при таком подходе к делу?

Нет-нет, не знаю и знать не желаю! Главное — я выбрался на свободу на своих двоих. И теперь мне надо решить для себя — как дальше быть?

Хотя — чего тут решать? Куда бы я не кинулся, меня все равно ждет смерть. Если я предам наставника, меня прикончат те, с кем я учился. Монброн, или Эль Гракх, или та же Аманда. Если я этого не сделаю, то Виталия неминуемо сведет со мной счеты.

Все, Эраст фон Рут, отплясал ты свое. Теперь уже точно.

Да и пустые это все размышления. Я же с самого начала знал, что не буду я вставать в этот самый нужный Виталии момент, и говорить ничего не стану. Потому что есть вещи, которые человек для себя решает раз и навсегда.

Для меня все давно решено. Да, я рожден в подворотне, и не было у меня сроду-роду чести благородной. Но вот понимание того, что свою жизнь я строю сам, имелось всегда.

Так что надо спешить. Надо наставника предупредить, что тут, в Руасси, все хуже, чем он предполагал, что здесь его ждет ловушка, а то и не одна. И что не худо было бы скоренько отсюда унести ноги, плюнув на все грядущие пересуды и обиды. Их пережить можно, а вот то, что затеял мастер Гай — не факт.

Но для начала я заскочил в ту комнату, что была отведена нам под проживание. И, как оказалось, не зря.

Кстати — комната оказалась и в самом деле маленькой. Шага четыре в поперечнике.

— О, явился, — радостно захохотал Монброн, сидящий за столом и пластующий здоровенный окорок на ломти. — Герой-любовник! Ну, как опытная магесса на ощупь? Не хуже, чем обычная девица? Или она знает некие особые трюки, которые запросто в жизни не встретишь?

— Не понял? — застыл в дверях я.

— Грейси заходила, — объяснил мне Эль Гракх, лежащий на кровати в углу. — Была зла, как сотня песчаных демонов, топала ногами, сквернословила. Обещала тебе некий орган отрезать при следующей встрече. Знаешь, Эраст, я начинаю думать, что она к тебе неравнодушна. Не может женщина вот так реагировать, если ей все равно, с кем пошел в спальню тот или иной мужчина.

— Да-да. — Гарольд положил толстый кусок ветчины на ломоть хлеба. — Не попадайся ей на глаза хотя бы сегодня. Я ее такой вообще никогда не видел.

— Мне к Ворону надо, — бросив плащ в угол, сообщил друзьям я. — С Амандой потом разберусь.

— К Ворону нельзя, — жуя, ответил мне Гарольд. — До утра даже не думай к нему соваться. Беда случится.

— Поясни, — потребовал я.

— Он тоже не в одиночку эту ночь коротает. — Эль Гракх закинул руки за голову. — Гарольд, все же как несправедлива жизнь. Эраст провел время с одной прекрасной женщиной. Наставник — с другой в постели кувыркается. А мы? Чем мы хуже?

— Не забивай себе голову, Эль, — посоветовал ему Монброн, доставая из-под стола кувшин вина. — Ешь да пей, так жить веселей, как говорит наш друг Фальк. А женщин на наш век еще хватит.

— С кем наставник? — не выдержав, рявкнул я.

— Вот чего ты орешь? — укоризненно поинтересовался Монброн. — С Эвангелин он, с Эвангелин. Небось, по второму разу ее уже… Ну ты понял. Потому Ворон нам и сказал, чтобы мы к нему в комнату до утра нос не казали. Что стоишь, проходи. Есть будешь?

Глава пятая

— Буду, — буркнул я недовольно.

А что? Мне и в самом деле хотелось есть после всего того, что со мной делала неугомонная магесса. Она же из меня, по сути, все соки выпила.

Вот только, боюсь, время мы потеряем. Но при этом я точно знал — если я нарушу приказ Ворона и хоть нос суну к нему за дверь, то он мне все равно слова сказать не даст. Он меня сразу прибьет, без разговоров. Как там Виталия про него говорила — «добрый, доверчивый и наивный»? Ну, может, сто лет назад он таким и являлся на самом деле. Но сейчас она его точно недооценивает.

— Вот это правильно, — одобрил Гарольд, плюхая кусок окорока на хлеб. — На, держи. Женщины — это прекрасно. Но иногда сытый желудок куда важнее.

В дверь стукнули, а после, не дожидаясь разрешения, в нашу каморку впорхнули Луиза и Магдалена.

— Нет, у них не просторней комната, — сообщила подруге ле Февр, оглядевшись. — Может, даже и потеснее, чем наша.

— Зато не холодно, — заметил с кровати Эль Гракх. — А Грейси где?

— Исходит ядом, шипит как кошка, а также время от времени зажигает свою руку, — ответила Луиза, присаживаясь на краешек пустующего топчана, предназначенного то ли для меня, то ли для Гарольда. — Лиловым пламенем. Надеюсь, до утра она не спалит эту прелестную гостиницу. Мы, собственно, потому и смотались из комнаты, чтобы иметь шанс уцелеть, если подобное все же случится.

— Мальчики нас спасут, — уверенно заявила Магдалена. — Я в них верю.

— Но, справедливости ради, должна отметить, что в магии огня Аманда хороша. Куда лучше, чем, например, Фриша. — Луиза привстала и стащила со стола кусок ветчины — Мммм, свеженькая. Со «слезой». Я голодная ужасно. Эраст, слушай, а что ты такое натворил? Просто Грейси тебя такими словами поминает, какие я даже от королевских псарей никогда не слышала. А уж они-то были мастера в части простонародной речи.

— А он однокашницу Ворона огулял, — расхохотался Гарольд. — Вот такие шустрые ребята обитают в Лесном Краю! Пока мы тут ветчинкой балуемся, он время не теряет!

— Ну ничего себе! — Луиза ткнула пальцем в сторону двери. — Это которую же? Виталию, получается? Вторая-то сейчас у наставника в комнате! Ох, Эраст, и рисковый же ты человек. Не сказать — самоубийца. Если про это пронюхает Рози…

— Вот ведь, я и не смекнул. — Монброн смущенно заморгал. — Только давайте так — де Фюрьи не слова! Что происходит в путешествии, то остается в дороге. Договор?

— Само собой, — очень серьезно сказала Магдалена. — Зная ее, можно предположить, что она расправится не только с виновником греха, но и со всеми свидетелями сего прелюбодеяния. Не знаю, как вы, а я себе не враг!

— Аманда все одно ей все выложит, да еще и в деталях, — изрек Эль Гракх. — Из ревности. Еще раз повторю — сдается мне, она к нашему фон Руту неровно дышит. Эраст, скажи, вот как тебе удается привлекать к себе таких красавиц? Что ты для этого делаешь? Поделись тайной с другом.

— Эль, он недотепа, — прожевав кусок, хихикнула Луиза. — Ты-то вон какой — и смелый, и сильный, и красивый. А Эраст — ходячее бедствие. Его жалко. А женщина кого пожалела, так того потом и полюбила.

— Лу! — возмущенно заорал я. — Что за ерунда? Чего это я недотепа?

Нет, правда! Ничего я не бедствие. Ну да, время от времени влипаю в неприятные истории, но не настолько же, чтобы меня жалеть?

— Права Рози, ты наивный донельзя, — засмеялась де ла Мале. — Успокойся-успокойся. Это шутка была! Ну не думаешь же ты, что мы все настолько глупы, чтобы любить мужчин из жалости?

— А если ты так думаешь, то очень ошибаешься, — добавила Магдалена, а после, посерьезнев, поинтересовалась: — Вы вот что лучше скажите, мальчишки, — как по-вашему, какую фамилию носил наш наставник? Ну до того, как он стал Шварцем?

— Я об этом уже думал, — отозвался Монброн. — Но так ничего и не сообразил. Скажу честно — генеалогии семейств Центральных Королевств мне в голову вбить пытались, только по большей части без толку. Да и какой мне в них прок? Своих, силистрийских монархов, я до седьмого колена, конечно, заучил. Да и то чтобы на каком-нибудь приеме в лужу лицом не упасть.

— То же самое, — вздохнула Магдалена. — Кое-каких государей, которые более-менее чем-то прославились за последние триста лет, помню, но их вторых и далее сыновей… Нет, ничего на ум не идет.

— Если бы наставник был первым сыном — тогда да, — пискнула Луиза. — Скандал ведь — вместо наследования престола магом стать, променять трон на посох. Такие вещи непременно в хрониках отражают. А наш-то второй, кто про него писать будет? Тем более что случилось это очень-очень давно.

— Тут не гадать, тут знать надо, — подал голос с топчана Эль Гракх. — Что до меня — я ничего по этому поводу сказать не могу. У нас в Панте истории королевских семейств других государств никому не интересны. Даже если это сопредельные с нами государства.

— Здравая позиция, — одобрил Гарольд. — И никакой мороки с наставниками, которые пытаются тебе вбить в голову кучу ненужной информации. На моего отца просто иногда находило желание…

— Да-да, мы это все уже слышали! — в молящем жесте сложила руки Магдалена. — И не один раз. Эраст, что ты думаешь по этому поводу?

— Ничего, — жуя ветчину, ответил я. — Лесной Край от Панта ничем не отличается, кроме климата. Мы тоже чихать хотели на все эти выкрутасы королей и их детей. У нас там своих проблем выше крыши. То зверь уйдет в дальние леса, то пчелы в улей не летят.

……На самом деле, по дороге в Кранненхерст мастер Гай дал мне несколько довольно занимательных уроков о том, кто есть кто среди правящих монархов. Занимательных — потому что рассказывать мой тогда еще только-только новообретенный хозяин умел в самом деле здорово. Вот удавалось ему даже скучную, казалось бы, тему сделать настолько любопытной, что слушал я его, широко открыв рот.

Но настолько глубоко в историю, он, конечно же, не залезал.

Да и знай я что-то на самом деле — все одно бы не сказал. Просто потому, что болтовню моих соучеников я слушал в пол-уха, погрузившись в свои мысли.

Не сходилась у меня задачка, вот какая штука. Та, что мне Виталия задала.

Как-то все то, что я пережил у нее в комнате, было слишком… Не знаю даже… Напоказ. Причем вообще все.

И это ее легкомысленное одеяние, и то, как она меня стращала, и то, что было после этого. Включая хватание меня за разные места. Хотя нет, стонала подо мной она, пожалуй, вполне искренне. По крайней мере, мне так хочется думать.

Но самое главное, что меня смущало — ее поручение. По-детски это выглядело. Виталия — это же вам не взбалмошная Аманда или наивная Агнес де Прюльи. Она прошла десятки, если не сотни подковерных битв за власть и право выжить. С мастером Гаем на равных сражалась за место архимага. Десятилетиями изучала искусство плетения интриг.

И вот такие нелепые рассуждения? «Я ему сделаю хорошо, а он мне за это разрешит дышать»?

Вам не смешно? Мне смешно. Ну в переносном смысле, разумеется. Так-то мне сейчас не до смеха, конечно.

Вывод?

А он прост. Опять она меня втемную разыгрывает, как и раньше. Ворон должен мне поверить и ждать одной беды, а она ударит с другого бока.

Или наоборот? Он не должен мне поверить, потому что в прошлый раз я его, по сути, обманул.

Или?

Боги, как же все сложно в этом мире! Мой невеликий разум не может понять до конца, что происходит на самом деле. Опыта мне не хватает в таких делах, и понимания того, кто на самом деле есть кто.

Но одно является фактом в любом случае — идет игра, и я в ней маленькая фигурка, которую все, кому не лень, разыгрывают в своих интересах. И уберут с поля, как только я не стану нужен. Или, в лучшем случае, просто на этом поле забудут. За ненадобностью.

И единственный, кто хоть как-то может меня защитить — мой наставник. Которому, похоже, самому скоро защита понадобится.

Агриппу бы попробовать разыскать, может, он мне чего расскажет? Да только как и где? За окнами темень и дождь, а Руасси, хоть городок и маленький, но незнакомый мне совершенно.

Нет, где тут бордель находится, я, скорее всего, выясню быстро, но…

Нет, не лучшая это идея.

Да и ребятам что я скажу? «Пойду прогуляюсь»?

— …купили, — вещала тем временем Магдалена. — Хорошее платье. Недорогое, но хорошее. Мы себе с Лу может, чуть подороже приобрели. На самую малость дороже. А она нам: «Мне это ни к чему. Что есть — в том и пойду». Ну не стерва?

А, понятно. Наши девочки успели сбегать в какую-то лавку и купить себе наряды на завтрашнюю церемонию. И Аманде, как видно, тоже что-то приобрели, а та их послала куда подальше, по своей всегдашней привычке.

— Пусть ее, — благодушно изрек Монброн. — Вот такой у нее характер. Хочет в засаленном дорожном костюме в высшее магическое общество заявиться? Хорошо. В конце концов, это где-то даже оригинально. И потом — не голой ведь она туда придет, верно? Хотя от Аманды и такое можно ожидать. А все почему?

— Почему? — заинтересовалась Магдалена.

— Потому что ей плевать на условности, — поднял указательный палец Гарольд. — Она от них свободна. Где-то по большому счету ей можно позавидовать. Я бы так не смог.

— Нет уж. — Луиза слезла с топчана. — Лучше я дальше буду жить по неким правилам, чем голой в общество выходить. Не по мне такая свобода.

В дверь постучали, а после раздался неуверенный голос хозяйки:

— Месьоры, это я, Адель, хозяйка гостиницы. Пришел тот человек, что комнату просил за собой оставить. Ту, в которой теперь ваш господин расположился. Так он гневается, шипит, стращает. Вы обещали с ним поговорить, помните?

— Верно будет говорить не «господин», а «наставник», — поправил хозяйку Гарольд, открывая дверь. — Мы все благородные, над нами господ нет. За исключением разве что наших королей, да и тут все очень относительно. Мы теперь подмастерья мага, а значит, не служим никому.

— Как скажете, — покладисто согласилась с ним хозяйка. — А мне-то что делать? Тот, внизу, очень сильно недоволен.

— А вот мы сейчас ему все объясним, — добродушно пообещал мой друг. — Не беспокойтесь, прекрасная Адель, все будет хорошо.

Он снял с вешалки, что стояла в углу, перевязь со шпагой, закинул ее на одно плечо так, что гарда оказалась у него под подбородком, и глянул на нас:

— Господа, вы со мной или останетесь тут? Не сомневаюсь, что проблем не будет никаких, но, может, забавы ради, составите компанию?

— Мне лень, — признался Эль Гракх. — И, к тому же, если начнется драка, я здесь все равно это услышу. Тогда и спущусь.

— Пойду, — поднялся на ноги я. — Ты, дружище, в последнее время много общался с Карлом и мог нахвататься от него всяких неправильных замашек, вроде открывания дверей теми, кто на тебя криво посмотрел.

На самом деле я подумал, что, может, я Ворона внизу встречу? Ну — вдруг? Он может выбраться за вином. Или в его комнате будет приоткрыта дверь.

Надо ему все рассказать. Непременно надо. Пусть он решает, что мне дальше делать. Я сам могу утонуть в вариантах развития событий, которые моя голова создает один за другим. Он мой наставник, ему и командовать.

Ну а в том, что Гарольд прекрасно справится с просьбой хозяйки в одиночку, я и не сомневался.

Но о том, что пошел с ним, в результате я не пожалел совершенно. Не сделай я этого, уже к утру нас ждали бы серьезные неприятности. А то и раньше.

— Уважаемый, я вынужден вас расстроить, — вальяжно изрек мой друг, спускаясь по лестнице. — Ваша комната была занята… Что?

Человек, стоящий у стойки, повернулся к нему и чуть приподнял голову, скрытую капюшоном. И как только Монброн вгляделся в то, что под этим капюшоном находилось, то тут же схватился за оружие, причем не повисни я у него на плечах, он его непременно пустил бы в ход. Узнал Монброн этого человека, даже толком не увидев его лицо, как, впрочем, и я. Оба мы его узнали. Шестым чувством.

Кстати, фраза о том, что он «шипел», произнесенная хозяйкой, оказалась чистой правдой, а не фигурой речи.

Несостоявшийся постоялец «Клубка и спиц» на самом деле так со всеми общался, по-другому это никак и не назовешь. Оно и понятно — когда толком щек нет, да и вообще с лицом проблемы, откуда взяться чистой речи?

Оказывается, Ворон сейчас приятно проводил время в той самой комнате, которую ранее планировал занять наш бывший приятель, а ныне злейший враг Виктор Форсез.

— Не поверите, но я так и знал, что это ваших рук дело, — просипел он и противно закхекал. Как видно — такой у него теперь был смех. — Как только хозяюшка сказала мне, что приехали господа магики и потребовали оставшиеся в наличии свободные номера, словно игла какая-то меня уколола — уж не мои ли это лучшие друзья?

— Тут сейчас полгорода магов, — возразил ему я, пытаясь удержать Монброна. — Гарольд, да успокойся ты! Нельзя его сейчас убивать. Сейчас — нельзя!

— И потом тоже, — злорадно добавил Форсез. — Я служу Ордену Истины. Больше скажу — даже за вот эту сцену, что сейчас вы тут устроили, у вас могут быть большие неприятности. Попытка нанести вред тому, кто защищает простой люд от зловредного магического племени, карается крайне сурово. Если же учесть ситуацию, что сейчас сложилась в городе, то вы себе смертный приговор подписали. Вас свои же сожрут с потрохами. Им накануне грядущего мероприятия проблемы не нужны. Да тот же Туллий лично хворостом вас завалит и факел к нему поднесет, чтобы костер запалить. Что вы глазами хлопаете? Вы те, кто посягнул на жизнь верного слуги Ордена. При свидетелях посягнул. Эй, хозяйка, ты же все видела?

И Виктор все-таки сбросил капюшон с головы, после чего Адель схватилась за сердце и осела на ступеньки лестницы.

Это да, то, что имелось у нашего бывшего собрата по Вороньей горе вместо лица, на свежего человека не могло не произвести сильное впечатление.

Крепко Форсеза потрепал Многоликий Червь, что уж там. Губ нет, вместо носа какая-то косточка торчит, глаза без век. Бррр… Я вроде это все уже видел в Силистрии, и то опять проняло. Что уж про хозяйку говорить!

— Как скажете, милсдарь — пробормотала Адель, явно испытывающая огромное желание сбежать из собственного дома куда подальше. — Присягну в чем угодно!

— Во-о-от, — веско протянул Виктор. — И вас обоих, и учителя вашего, и… Кто еще сюда прибыл? Весь выводок Шварц точно не потащил с собой, думаю, человек семь-восемь взял.

— Да врешь ты все! Кабы мог — уже нагадил бы. — Монброн перестал рваться из моих рук, успокаиваясь. — А если пугаешь — то не можешь.

— Или не хочу, — просипел Форсез и снова закхекал. — Я же вам еще тогда сказал — мне мало вас просто убить. Мне надо, чтобы вы мучились, чтобы осознавали, что жизнь проиграна. А так — вас просто сожгут, и все. Что здесь хорошего?

— Ой! — раздалось у нас за спинами. — Это что за жуть?

— Де ла Мале! — обрадовался Форсез. — Ты здесь? Вот хорошо-то! А что, ты меня не узнала? Маленькая Лу, как же так?

— Виктор? — неуверенно предположила Луиза, спускаясь по лестнице пониже. — Это ты? Боги мои! Ужас какой!

— Первостатейный, — растянул безгубый рот до ушей Форсез, да так, что нашему взору мышцы, поддерживающие его челюсть, открылись. — Так и живу на свете теперь. Весело, да?

— Бедный, — вздохнула девушка. — Как жалко тебя!

— Меня? — Форсез издал горловой звук, который, как видно, означал крайнюю степень его веселья. — Не надо меня жалеть. Я хоть и таким, но жизнь проживу долгую. А вы все умрете молодыми и красивыми. И кого из нас жалеть надо? Подумай над этим, де ла Мале. Хорошенько подумай! И поблагодари своих друзей за то, что у меня поводов ненавидеть вас стало на еще один больше!

Виктор нахлобучил на голову капюшон и покинул гостиницу, аккуратно притворив за собой дверь.

— Лучше бы я вас вообще не пускала, — вздохнула хозяйка. — Подвела меня доброта. А теперь жить и дрожать придется. А ну как этот урод еще раз сюда притащится, да не один, а с братьями-экзекуторами? И спалят они мою гостиницу дотла. Это Орден Истины, для них запретов нет.

— Не спалят — уверенно сказал я — Вы ничего противозаконного не сделали. Пустили магов на постой? Так мы тоже люди. Нам надо что-то есть, где-то спать. И платим мы не волшебным, а настоящим золотом. Комнату отдали другому постояльцу? Там все честь по чести сделано, Форсез же её не занял в положенный срок. Так что все нормально, даже не переживайте.

— Не переживайте, — ворчала хозяйка, глядя на нас с очень сильной неприязнью. — Выгнать бы вас сейчас всех отсюда по-хорошему надо, да пойти к Мадлен, в «Драного Кота», где все главари Ордена на постой устроились. И сказать им, что не виновата я ни в чем, не виновата!

Гарольд брезгливо поморщился, достал из напоясного кошеля несколько золотых и бросил их на стойку. Хозяйка живо их прибрала, сунула в карман фартука и замолчала. А после и вовсе скрылась в комнатушке, находящейся за ее спиной.

— Монброн, скажи мне — ты накой его убить задумал? — смог наконец задать другу вопрос, который вертелся у меня на языке. — Имеется в виду — в этом месте и в этот час? Ты не понимал, чем это кончится?

— Я давно этого хочу, — непонимающе посмотрел на меня Монброн. — Еще с Силистрии. Я знаешь, как жалел, что его тогда в Палатах Раздумий не придушил? Очень сильно.

— Не без того, — признал я. — И у меня такие мысли были. Но сейчас-то!!! Хочешь, чтобы на самом деле нас завтра на костер всех поволокли? Ладно, мы с тобой люди пропащие. А Луиза причем? Или Эль Гракх? А сожгли бы всех, без исключения. Забыл один из девизов Ордена? «Крапивное семя полоть до конца!». Это мы — крапивное семя. Это нас — полоть до конца. И если жечь — так всех.

— Я не хочу на костер, — подала голос Луиза. — Знаете, я раньше вообще всего боялась, а сейчас куда смелее стала. Особенно после того путешествия. Ну вы поняли какого? А костра все равно боюсь. Это ведь, наверное, очень больно — гореть заживо.

— Не знаю, не пробовал, — сострил Монброн, убирая шпагу в ножны, которые он подобрал с пола.

— Так себе шуточка, — хмуро сообщил ему я. — Костер — не костер, но проблем этот гаденыш мог создать много. Причем не нам, а наставнику.

— Считай, нам, — фыркнула Луиза. — Когда это наставник свои проблемы нашими не делал?

— Очень тебя прошу, дружище — держи себя в руках, — попросил я Гарольда. — Поверь, если судьба хоть сколько-то нас любит, то мы все равно этого паршивца прищучим. Раньше или позже, там или тут — это случится. Надо просто подождать.

— Знаешь, Эраст, все-таки Рози на тебя благотворно влияет, — заметила де ла Мале. — Ты стал рассудительным и сдержанным.

Монброн издал резкий звук, нечто среднее между возгласом недовольства и рычанием, а после отправился обратно в комнату, громко топая ногами по лестнице.

Следом за ним отправились и мы с Луизой.

Скажу честно — на душе у меня и до того было пакостно, а теперь и вовсе мерзко стало.

И самое главное — мысли. Они вертелись в голосе, наслаиваясь друг на друга, причем некоторые из них были откровенно безумными.

Например, я даже всерьез начал размышлять о том, что не одной ли цепи все эти звенья? Ну — Виталия, Гай, Виктор?

Ладно, Гай и Виталия — возможно. Но Форсез? Ясно же, что это все не более чем совпадение.

И тем не менее — а вдруг? А — если?

Хотя — какой в этом может быть смысл? Уничтожить Ворона и нас за компанию с ним? Как по мне — это можно сделать куда проще, чем нагромождать подобные многоходовые операции. Я же помню, как тот же мастер Гай убил того мага в Шлейцере. Как там его? Ностера. Просто подгадал момент и прикончил этого бедолагу.

Правда, Виталия говорила про то, что моему нанимателю мало просто убить наставника, ему моральное удовлетворение получить надо.

Стоп. А может, первоначальные домыслы все же не бред? Форсезу ведь того же самого надо. Так почему бы этим двоим не объединиться? Каждый получает свое. А мастер Гай даже два урожая с одной грядки снимает — и давнего противника уничтожит, и лояльность к Ордену Истины проявит.

Но тогда из этого логического ряда практически выпадает Виталия. С какого бока она там может оказаться? Причем как с этим ее наивным «хочу», так и без него? Гай ее в свои планы точно не станет посвящать, потому что с ней тогда хорошим отношением Ордена делиться придется.

А уж чего-чего, а делиться мой наниматель ничем и ни с кем не любит, это я давно усвоил.

В общем — понятно, что ничего не понятно.

Вывод — надо все же идти к наставнику. Да, страшновато, да, это может выйти боком, но надо. Потому как на кону теперь не только его репутация, но, возможно, и наши жизни. Скорее всего, я дую на воду, но если даже на секунду допустить тот факт, что это на самом деле так, то выходит, что риск оправдан.

Я вернулся назад, узнал у хозяйки, которая, судя по припухшим глазам, успела уже от страха немного всплакнуть, в какой именно комнате обосновался Ворон, и направился туда.

Сначала я немного постоял у двери, приложив к ней ухо. Никаких охов-вздохов или страстных стонов вроде не наблюдалось. Только неразборчивая речь да изредка смех — вот и все, что мне удалось разобрать.

Собравшись с духом, я тихонько поскреб дверь, в надежде, что меня услышат.

Никакого результата.

Я еще раз поскребся, испытывая дикое желание мяукнуть. Именно кошака я себе сейчас и напоминал, того, который не может попасть в собственный дом.

Без толку.

Тогда я выдохнул и несколько раз стукнул костяшками пальцев по двери.

И вот тогда воспоследовало.

Дверь скрипнула, открываясь, и в проеме появился Ворон, обнаженный по пояс и пьяный до изумления.

Надо заметить, что до того я никогда своего наставника в таком виде не наблюдал. Не в смысле хмельного, с этим-то мы все свыклись. Любит он у нас это дело.

В смысле — без одежды. Например, я не знал, что на шее он носит амулет презабавнейшего вида, а именно — череп на фоне многоконечной звезды. Надо будет в книгах покопаться, узнать, что это за символика такая.

И про то, что его тело порядком изрезано шрамами, я тоже не знал. Особенно впечатлял тот, что на правом боку был — четыре длиннющих белесых полосы. Такое ощущение, что некое животное пропахало по его телу своей лапой.

Но какого же размера была эта тварюка, и какие у нее тогда были когти? Размером с кинжал?

— Фон Рут? — осоловело уставился на меня наставник. — Ты все же решил расстаться с жизнью?

— Как раз наоборот! — затараторил я. — Мастер, тут такое дело…

— Ты самоубийца, — оборвал меня Ворон. — Сказано было — не мешать мне до утра. Седьмой дорогой обходить мою комнату.

— Это важно, — выпучив глаза, чуть ли не закричал я. — Наставник, Виталия…

Слово «наставник» я сказать еще успел. А вот «Виталия» — уже нет.

На первом слове Ворон прислонил палец к моим губам, потому второе изо рта и не вылетело.

Он наложил на меня заклятие немоты. Так-то оно вроде бы очень простое, но по сути своей — сложнейшее. Для таких новичков, как мы, сложнейшее. Кажущаяся простота плетения этого заклятия гарантирует его надежность. Скажем так — иное проклятие снять проще, там понятно, что откуда берется. Любое проклятие — это как спутанная нитка. Найди ее кончик, пойми, где главный узел, и, потратив сколько-то времени, ты добьешься успеха. Если, конечно, раньше на это не плюнешь. Или не умрешь.

Но в случае с немотой и подобными заклятиями все куда сложнее. Это цельная структура, у нее нет начала и конца. И контрзаклятий тоже нет. В этих случаях все решает только личная сила и опыт мага, ставшего жертвой подобной волшбы. Кстати — слепота, что на меня навела Виталия, была из той же оперы. И сегодняшние ее опыты с моим обездвиживанием — тоже.

Потому в большинстве случаев снять такое заклятие может только тот, кто наложил. Ну или надо подождать, пока само перестанет действовать по истечении срока, который отмерил маг, его сотворивший. Если он этот срок отмерил, разумеется.

Где-то месяц назад мне довелось столкнулся с «немотой». Ворон за что-то на меня разозлился, я сдуру попробовал привести некие аргументы в свою защиту и в результате потом молчал полдня.

Всей спальней пробовали с меня эту дрянь снять.

Все впустую.

А вот сотворить такое заклятие у меня пока не получается. И у остальных моих друзей тоже, причем как раз из-за цельности формулы и ее наполнения. Надо очень хорошо изучить сразу несколько разделов практической магии, чтобы хоть что-то вышло.

— Помолчи, подумай, — отечески мягко посоветовал наставник, и закрыл перед моим носом дверь.

Вот все-таки он иногда самодур! Правильно время от времени его девчонки в спальне ругают перед сном.

А я его еще защищал иногда! Не надо было.

И самое главное — я теперь не только ему, но и остальным ничего рассказать не смогу. Про Виктора они знают, а про Виталию — нет. Точнее, они отчасти в курсе того, что было. Но только — отчасти.

Хотя, с другой стороны, может про все остальное им знать и не нужно. Понятно ведь, что Ворон сделает с любым другим, кто попробует ему помешать, то же самое. Если не чего похуже.

Ладно, будем считать, что все произошедшее сейчас — к лучшему. Он все равно был пьян невероятно, и не смог бы принять взвешенное решение.

Ну хоть сколько-то взвешенное.

А значит — пойду я спать. Получу от ребят свою порцию насмешек по поводу внезапной немоты и завалюсь на топчан.

Попробую ему завтра с утра все поведать. Если речь прорежется.

Увы и ах — я не заговорил проснувшись, молчал за завтраком и по дороге в городскую ратушу тоже.

Ворон и не подумал снять с меня это заклятие. А когда я подергал его за рукав и жалобно замычал, громко сообщил, что он не только меня немым в данный момент оставит, но и всех остальных переведет в такое же состояние, если те будут так громко кричать и вообще много говорить.

У него, Ворона, жутко болит голова, и любые посторонние звуки его невероятно раздражают.

В результате, в высокое здание ратуши, являющееся главным украшением Руасси, где, собственно, и должна была состояться церемония введения Гая Петрониуса Туллия в ранг архимага, я вошел немым, как… Как немой!

В общем, наш наставник так и не узнал ничего из того, что я хотел ему рассказать. А о том, что можно было, например, записку написать, которая, возможно, как-то исправила бы ситуацию, я сообразил уже слишком поздно.

И это было очень, очень скверно…

Глава шестая

Внутри ратуши было сумрачно и пахло сыростью. Пусть дождь, так донимавший нас в последние дни, уже закончился, в этом помещении казалось, что он все еще продолжается там, на улице. И даже факелы, горящие на стенах, не избавляли от этого ощущения.

То ли по этой причине, то ли по какой другой, но и люди, в обилии заполнившие немаленькое, в общем-то, пространство, были угрюмы и невеселы. Нет, они улыбались и даже похлопывали друг друга по спинам, изображая радость от встречи, но было ясно, что все это исключительно знаки вежливости. Как, впрочем, и фразы, которыми они обменивались.

— Лиций, друг мой, как я рад тебя видеть! Сколько же мы не встречались? Как мне кажется, с похорон Таис, да?

— Мастер Вайлер! Клянусь всеми богами, годы над вами не властны! Вроде только вчера вы были моим наставником, и вот, у меня половина головы поседела, а вы все такой же!

— Ливия, дорогая моя! Ты хороша невероятно! Но с бедрами что-то надо делать — и срочно! Они у тебя уже как у какой-то простолюдинки стали. Меньше выпечки, душа моя, меньше выпечки!

Похоже, что тут собралось сегодня все высшее магическое общество Рагеллона. И при этом все всех знали, это было хорошо заметно.

Нашего наставника тоже то и дело приветствовали, причем зачастую с ироничной улыбкой, что лично меня немного задевало. Было похоже на то, что он и на самом деле снискал себе славу эксцентричного волшебника, сильно не от мира сего.

— А, Герхард! Ну как, нашел яйца драконов, за которыми ты отправился тогда в Итилийские горы?

— Шварц! Ты что такой неухоженный? Так и не завел себе прислугу? А ученики на что?

— Слышала, что ты получил жезл наставника. Что я могу сказать? Похоже, Орден Истины прав, боги слепы.

Впрочем, были и те, кто относился к Ворону с явной симпатией, как, например, толстенький приземистый маг, остановившийся около нас тогда, когда мы уже уселись на лавки, стоявшие совсем недалеко от того места, где, судя по всему, и будет разворачиваться основное действо.

Ну просто ничем другим это возвышение, со стоящим на нем и пока пустующим массивным креслом черного дерева, быть не могло.

Так вот — приятель Ворона был невысок, чуть лысоват и не очень красив. Бульдожьи щеки, нос «картошкой», маленькие глазки — прямо скажем, не предмет девичьих грез. Да и старый он был уже, ровесник нашего наставника. Но при этом у всякого, кто на него смотрел, волей-неволей на лице появлялась улыбка. Было заметно, что человек это совсем не злой, а, скорее, даже наоборот — очень добрый и сердечный.

Редкость в магическом содружестве, как по мне.

— Герхард, дружище, — близоруко щурясь, толстяк протянул Ворону обе руки, которые тот охотно пожал. — Помнится, несколько лет назад ты спрашивал у меня рукопись Герберта Авалийского. Так я ее тебе не привез, извини. Увы, но мой герцог отдал ее кому-то за долги. Он вообще охотно расплачивается с кредиторами раритетами из библиотеки, которую собрали его предки. Читать он не умеет, потому на книги ему плевать, а мое мнение по данному поводу его не интересует совершенно.

— Вартан, — в голосе наставника появилась ненаигранная теплота. — Рад тебя видеть. Как Мэри?

— Увы, она ушла к Престолу Владык еще два года назад, — запечалился толстяк. — Я всегда был скверным лекарем, Герхард. Сначала прозевал начало болезни, а когда понял, что это «кровавица», было поздно. Только не говори, что в поисках помощи я мог написать тебе. Ты бы все равно не успел. Она сгорела за несколько дней.

— Быстрая форма, — кивнул Ворон. — Самая поганая.

«Кровавица». Бич Рагеллона, отрыжка Века Смуты. Под конец того проклятого времени, когда континент уже не просто устал от войн и страха, а был ими смертельно измотан, эта болезнь появилась словно ниоткуда. До того про подобную хворь никто даже и не слыхал.

За неполные пять лет «кровавица» выкосила кучу народа, и без того изрядно прореженного разными неурядицами, вдобавок породив при этом слух, что ее выпустили из своих башен какие-то особо зловредные маги. Это окончательно озлобило крестьян и горожан, и без того недолюбливающих чародейское племя, и очень поспособствовало Ордену Истины, который как раз забирал власть в свои руки.

Скверная болезнь. Сначала все как при простой простуде — горло сипит, легкие хрипят, лоб горит. А еще под левой подмышкой появляется небольшой бугорок, который так запросто не нащупаешь. Вот он-то и говорит о том, что это не обычная, бытовая хворь, а «кровавица».

Прозевал его, не обратился к магу-лекарю — заказывай гроб. Через несколько дней ты начнешь кашлять, отхаркивая сгустки черной крови, а потом начнется жар, который ничем не сбить. Ни лекарственными травами, ни обтираниями. Да что там… Даже самый опытные маги перед «кровавицей» отступают, если нужный момент был упущен.

— Если сразу не спохватился, то это все, — потупился Вартан. — Моя вина. С тем и живу на свете теперь. Сижу в герцогской библиотеке, пока она еще существует, читаю древние хроники, жду, пока меня за порог замка выставят. А так и случится, поверь. Как мой обалдуй-герцог все книги раздаст за долги, тут я бездомным и стану. Что ты улыбаешься? Маг я более чем посредственный, тебе ли не знать. Кому я такой нужен?

— Кончай прибедняться, бросай своего герцога, перебирайся ко мне в замок, — предложил ему Ворон. — Будешь моих обормотов натаскивать. Бездельники, вы хоть знаете, кто перед вами?

— Ваш друг? — предположила Магдалена.

— Молодец, правда? — с гордостью спросил у Вартана наставник, а после икнул. — Не всякий сможет вот так лихо подать банальную очевидность. Неучи, это Вартан ди Скорсеза, пожалуй, лучший на сегодня в Рагеллоне знаток древних языков и наречий. И вдобавок великолепный рунный маг, который, правда, очень любит принижать свои достоинства. Жаль де Фюрьи в замке осталась, ей было бы полезно пообщаться с мессиром Вартаном. Знаешь, она ведь в том числе и по твоей книге занимается.

— В самом деле? — обрадовался Вартан. — И как? Успехи есть?

— Еще какие, — с достоинством ответил ему Ворон. — Смотрю и радуюсь. Да, сразу — если хоть кто-то из вас скажет де Фюрьи о том, что услышал… Ну вы поняли?

Все немедленно заверили его, что поняли. И только я промолчал. Ну как промолчал…Промычал что-то.

— Немой? — сочувственно посмотрел на меня ди Скорсеза, присаживаясь на лавку рядом с Вороном. — Плохо. Но ты, Герхард, всегда меня восхищал тем, что не боишься трудностей. Вот кто бы взял в ученики немого юношу? Никто. А ты — смог.

Я снова замычал и замахал руками, стараясь объяснить этому симпатичному толстячку, что говорить умею, просто пока не могу этого сделать.

— Ой-ей! — приложил короткопалые руки к щекам Вартан. — Он еще и умом не слишком крепок, да? Герхард, друг мой, это даже для тебя перебор. Не дело наши науки людям с неустойчивым рассудком преподавать. А что вы все смеетесь?

Если честно — даже я не удержался от смешка.

— Нет, Вартан, — отсмеявшись и смахнув слезинку с края глаза, сказал ему Ворон. — Он не идиот. Точнее, идиот, но по личностным качествам, а не по умственным. Это некто Эраст фон Рут — неслух, лентяй и недотепа. Говорить же он не может потому, что я ему вчера вечером рот запечатал. А снять заклятие не снял.

Опять «недотепа». Чего я недотепа?

— Это неправильно, — возразил ему ди Скорсеза. — Зачем мальчику в такой день немым ходить? Вот хорошо ты мне объяснил, что к чему. А остальные что подумают, на него глядя?

— Пусть думают, что хотят, — равнодушно сообщил ему наставник. — Мне на их мнение плевать.

— А ему? — резонно заметил толстяк, кивнув в мою сторону — Мы с тобой наши жизни доживаем, он же только-только в свою входит. И тут ты со своими членовредительскими замашками! Годы идут — ничего не меняется. Ты прости, Герхард, я все же мальчику помогу. Возможно, это немного против правил, поскольку ты его наставник и имеешь право над ним в жизни и смерти, только меня тоже уже не переделать.

Ди Скорсеза приложил пухлую ладонь к моим губам, чему-то усмехнулся и щелкнул пальцами второй руки.

— Уффф, — выдохнул я воздух. — О! Получилось!

А он на самом деле на себя наговаривает, этот самый Вартан. Нормальный он маг.

— С «замком» заклятие поставил, — качнув головой, сказал наставнику ди Скорсеза. — Чтобы, значит, он сам его не снял? Сколько ты их учишь?

— Третий год пошел, — ответил Ворон.

— Недурственно, — причмокнул толстяк. — Весьма и весьма. Я прямые физические заклятия только к середине четвертого года ощущать наловчился. Ощущать, а не снимать. А сколько у тебя учеников за все время… Э-э-э… Выбыло?

— Больше половины, — деловито сообщил ему наставник. — Правда, ненамного больше.

— Приемлемый процент, — одобрил его собеседник. — Нас к третьему году у мастера Гуллера четверть осталась. От почти сотни.

— Вартан! — прожурчал голос, который, казалось, теперь будет сопровождать меня везде. — И ты приехал?

— Мистресс Виталия, — ди Скорсеза встал, и неуклюже припал к руке магессы, остановившейся рядом с нами. — Как всегда, блистательны!

— Да, я такова, — не стала скромничать соученица Ворона. — После церемонии не уходи, у меня к тебе есть один вопрос насчет рукописи на староальбийском языке. Мне она по случаю досталась, а прочесть ее я не в состоянии. Теперь интересно — переплатила я за нее могильному вору или нет?

И, грациозно покачивая бедрами, она отправилась куда-то к скамьям первого ряда.

— Мастер! — подергал я за рукав Ворона. — Мне вам сказать надо! Очень надо!

— Фон Рут, — повернулся ко мне наставник. — Честное слово, это ужас какой-то. Ну что ты мне хочешь сказать, что?

— Потом поговорите, — прошептал ди Скорсезе. — Кажется, начинается церемония!

И правда — народ расселся, в ратуше стало тихо, и факелы, казалось, стали гореть ярче.

Теперь, избавившись от немоты, которая мне мешала настолько, что я даже толком не обращал внимание ни на что, я наконец-то смог оглядеться вокруг как следует.

И правильно сделал. Как оказалось, Виталия была здесь не единственным моим знакомым.

Например, в дальнем углу, совсем неподалеку от возвышения, на которое сейчас люди в ярко-красных мантиях устанавливали длинные светильники с искрящимися белым пламенем чашами, на краю одной из скамей, пристроился человек в черном плаще, даже не подумавший спрятать под него свою длинную шпагу.

Агриппа. Верный слуга мастера Гая. Как всегда, охраняет его жизнь.

Это хорошо, что он здесь. Желание пообщаться с ним у меня никуда не пропало. Наоборот — окрепло.

И, если совсем честно, я по нему соскучился. Ну да, он драл меня за волосы и попросту иногда колотил. Но, как мне думается, делал он это не со зла. Он просто не знал, как по-другому мне ум-разум в голову вложить.

Скажем так — ему можно. Может, только ему одному из всех людей и можно. Точнее — ему одному я это не припомню при случае. Впрочем, еще есть наставник, но это другое.

Правее и чуть позади нас я углядел еще одно знакомое лицо. Правда, тут радости я не испытал никакой совершенно.

Лиания. Бывшая ученица Эвангелин. И с ней рядом еще несколько человек, надо думать, из того же выводка.

Как знал, что они приедут. Как раз вчера об этом говорил. Тьфу!

Сами они меня, понятное дело, убивать не станут. Вчерашние подмастерья получили посохи, стали магами, и запрет на уничтожение чьих-то учеников на них распространяется в полной мере. Но кто может им помешать нанять головорезов? Или подкупить слугу в трактире и поручить ему меня отравить?

Да там масса вариантов. Считать замучаешься. И ведь никто ничего никогда не докажет. А суд Богов? Да кто и когда видел в последний раз их кару за преступление?

Кстати — вроде еще на войне их больше было? Чего ж тут так мало народу сидит? Как видно, не все до выпуска дотянули.

Ну и хорошо. Чем их меньше — тем мне лучше.

Ну а на еще одного знакомца указал Монброн. Он толкнул меня в бок и мотнул подбородком вправо.

Орден Истины. Пять скамей заняли, сидят так, будто кол проглотили, не двигаясь, и, по-моему, даже не дыша. И, само собой, одним из них был Виктор Форсез. Его ни с кем не перепутаешь, хотя бы потому, что он был единственный, кто не снял с головы капюшон.

Вот тоже вопрос — чего тут делает Орден, да еще в таком количестве? Ночью-то мне не до этих мыслей было, а сейчас самое оно о подобном поразмышлять.

Просто здесь ведь событие не сильно светское. Я понимаю, если бы столько народу в черных рясах прибыло, например, на коронацию кого-то из монархов, или там на свадьбу принца-наследника. А тут-то совсем другое? Внутреннее дело, касающееся только магов.

Может, они действуют по принципу: «врага надо знать в лицо»? Или тут что-то еще есть? О чем я даже и помыслить не могу?

Обидно то, что правды я никогда не узнаю. Кто мне ее скажет? Хотя, возможно, оно и к лучшему. Иные вещи разумнее вовсе не узнавать.

А действо тем временем разворачивалось вовсю. Черное кресло окружил десяток магов, судя по их возрасту и длиннющим бородам, из числа высокопоставленных членов «Силы жизни». Лица их были серьезны и, на мой взгляд, напыщенно-величественны.

Как видно, те же мысли посетили и Ворона, поскольку он еле слышно хмыкнул и что-то пробормотал себе под нос.

Один из магов-ветеранов сделал шаг вперед и гулко возвестил:

— От имени конклава «Сила жизни» рад приветствовать всех вас! Собратья, сегодня у нас торжественный день, такой, какой бывает не каждое десятилетие. Сегодня мы приводим к клятве нового архимага, избранного большинством голосов членов нашего конклава. Гай Петрониус Туллий, приди и возьми то, что теперь твое по праву!

Мне показалось, или в голосе глашатая прозвучали нотки недовольства и грусти от утраченных возможностей?

А что, запросто. Может, он был одним из тех, кто тоже участвовал в гонке за титулом архимага, но в какой-то момент упустил свой шанс? Причем, зная характер мастера Гая, можно предположить, что этот маг был одним из самых опасных конкурентов, потому сейчас и вещает от имени конклава. Мой наниматель большой мастер в вопросах унижения ближнего своего. Причем всегда от чистого сердца.

Собственно — а вот и он. Гай Петрониус Туллий. Белое облачение, расшитое золотыми нитками, выражение лица чуть растерянное, как бы говорящее: «Вот ведь! А я и не ожидал, что все так получится». И еле заметная полуулыбка, то ли смущенная, то ли торжествующая, так сразу и не поймешь.

Чую, по-новому теперь пойдет жизнь в «Силе жизни». Кто-то резко поднимется на вершину иерархической горы, кто-то кубарем отправится к ее подножию. Или даже куда поглубже.

Но мне на это, по сути, наплевать. Главное, чтобы новый глава конклава даже не задумывался о некоем замке, затерянном в вечно неустроенных землях далеких от Центральных королевств герцогств. А уж мы ему о себе даже и напоминать не станем.

— Мастер Туллий. — Глашатай сдернул с черного кресла шелковый плат аналогичного цвета, который я сначала даже и не приметил. Под ним, оказывается, лежал довольно длинный золотой жезл, изукрашенный десятками драгоценных камней, тут же ярко засверкавших в огнях светильников. — Прими сей символ власти над нашими душами и судьбами. Не забывай, что жезл этот помнит тепло рук тех, кто создал конклав «Сила жизни», и тех, кто привел его к славе и величию. Сделай все, чтобы стать достойным наследником Великих. А вместе с жезлом прими и титул Архимага, высший среди магического сообщества.

Мастер Гай подхватил жезл, облобызал огромный алмаз, вделанный в его навершие, а после поднял золотую палку вверх, давая понять всем собравшимся, что теперь он воистину Архимаг.

Зал захлопал, правда, не очень дружно. Кое-кто только пару раз соединил ладони, а кто-то, как, например, наш наставник, и этого делать не стал.

А вот дальше произошло то, чего я вообще не ожидал. Вместо ответной речи мастера Гая, которая, как мне думается, в данной ситуации была бы уместнее всего, со скамьи поднялся один из представителей Ордена Истины.

Нестройные аплодисменты тут же стихли, в зале повисла тишина.

— Я, отец-настоятель Ордена Истины, именуемый Гаррик, рад поздравить досточтимого архимага Туллия с тем, что он занял пост главы конклава «Сила жизни», — очень буднично, чуть ли не равнодушно оттарабанил чернец. — В свою очередь, Орден заверяет досточтимое общество, что в будущем он будет оказывать архимагу Туллию всяческую поддержку и, при необходимости, защиту, что, надеюсь, послужит дополнительным гарантом мирного сосуществования магов и людей. Рекомый архимаг не раз и нам оказывал помощь в решении разнообразных вопросов, неизбежно возникающих в наше непростое время, чем завоевал доверие наших патриархов. Еще раз приношу свои поздравления!

По залу побежал еле слышный шепоток, кто-то присвистнул. Как видно, всем было интересно, какие такие «разнообразные вопросы» мастер Гай помогал решать Ордену? Не те ли, после которых на главных площадях городов яркие костры разгораются, пожирая тела магов?

И вообще — интересную речь этот отец-настоятель произнес. С одной стороны, он нового архимага вроде как предал. В магическом сообществе сотрудничество с чернецами за заслугу не считается, это знают даже такие новички, как мы. Не сказать хуже.

С другой — в открытую объявил, что за Туллием отныне стоит вся мощь Ордена Истины, и любой, кто попробует встать на дороге, будет сметен как мусор.

Зато теперь понятно, почему он собрал на это мероприятие столько народа. Все должны это увидеть и осознать, а после рассказать тем, кто тут не побывал. И — да, такое разумнее делать в дыре вроде этой. В большом городе маги бы разбрелись по разным кабакам и переваривали эту новость каждый сам по себе. А тут подобное не получится. Две гостиницы, одна таверна, один дом терпимости. Особо не разгуляешься. Варитесь, друзья, как в котле, обсуждайте, делайте выводы.

И начинайте бояться.

Да-да, бояться. Маги — тоже люди. У нас течет в венах кровь, мы дышим, любим, боимся, ровно так же, как и те, кто не способен к волшбе. И рвемся к власти, чтобы повелевать себе подобными.

А еще точно так же любим нагонять друг на друга страх. Чтобы бояться не в одиночку, а всем вместе.

Уверен, нынче вечером наша братия про мастера Гая массу новых страшилок напридумывает, а после сама же в них поверит. И дальше в народ понесет.

Хотя, может, и не все там придумано будет. Гай Петрониус ведь на самом деле опасный, злопамятный и очень умный. Мне ли не знать?

А еще он очень здорово умеет произносить речи. Собственно, этим сейчас и занимается.

Обещает, что под его рукой «Сила жизни» достигнет новых высот, что он будет заботиться о каждом маге, входящим в конклав, как о родном дитяте, причем невзирая на возраст и опыт, что двери его всегда будут открыты для тех, у кого случилась беда. Ну и так далее. Короче, обещал все то, что никогда не выполнит. А все слушали и заранее ему не верили, но при этом сохраняли радостно-возвышенное выражение лица.

Даже я так поступил, потому что заметил, как внимательно мастер Гай смотрит на слушателей, перебегая глазами с одного человека на другого. Запоминает, должно быть, кто как себя вел в этот знаменательный момент, какое выражение лица имел, как реагировал.

Когда он замолчал, зал дружно облегченно выдохнул и на этот раз захлопал в ладоши уже куда дружнее, чем ранее.

Во-первых — дело к концу пошло, и это радовало.

Во-вторых — от греха. Руки не отвалятся, небось.

Вот я и говорю — маги от людей не сильно отличаются. Ставлю тельца против яйца, благородные господа точно так же ведут себя на коронации нового монарха. Гадают, кто в милость попадет, а кто на эшафот поднимется.

Я просто на коронациях ни разу не бывал пока. Но, учитывая свою везучесть и настырность моей Рози в достижении ей же самой себе поставленных целей, может, и побываю еще. Если раньше ноги не протяну.

Архимаг отвесил присутствующим нечто вроде поклона (если точнее — чуть склонил голову) и умостил свой тощий зад на кресло, которое было ему явно не по размеру.

— А кормить будут? — внезапно гаркнул Ворон, чуть привстав. — Согласно традиций?

Вартан поморщился и укоризненно глянул на приятеля, в зале плеснули смешки и негромкие фразы вроде: «А чего? Я бы перекусил!»

— Герхард, — обрадованно отозвался архимаг. — Мой старый друг! Рад, что ты прибыл на церемонию. Я просто тебя как-то сразу не приметил. Да и волнение, волнение. Все-таки не каждый день подобное событие случается с людьми из нашего круга, правда? И далеко не с каждым.

— Только с достойнейшими из достойнейших, — подтвердил наш наставник. — Не поспоришь.

Все бы ничего, но вот только почтительности в его голосе не было ни на грош. И еще, по-моему, от тепла Ворона снова начало развозить. Видать, не весь хмель из головы выветрился.

— А ты не верил, что я добьюсь своего, — заулыбался, давая понять, что он распознал иронию, мастер Гай. — Помнишь, как я тебе тогда говорил — буду архимагом. А ты знай смеялся да шутил. И вот результат. Подмастерья в зале есть? Твоих, мастер Шварц, я вижу, но почему молчат остальные? Эй, следующее поколение, отзовись!

— Мы тут! — несмотря на то, что нас уже заметили, звонко крикнула Магдалена, да и из противоположного нам конца зала тоже пара возгласов раздалась.

— Хорошо, — одобрил мастер Гай. — Запомните накрепко — всегда надо уверенно идти к своей цели, не позволяя самому себе ни на миг усомниться в том, что тебе это по плечу. Именно самому себе! Кто бы что ни говорил — верьте в свои силы и в свою звезду! Именно это самое главное качество для настоящего мага, а не умение превращать песок в золото или поджигать собственную руку. Собственно, все собравшиеся здесь маги это могут вам подтвердить. Ведь это так, досточтимое общество? Вы же согласны со мной?

Общество дружным гулом голосов подтвердило, что так, мол, да, так оно и есть на самом деле.

— Ну а пиршество… Я, Герхард, традиции знаю и чту. — Мастер Гай поерзал на кресле, устраиваясь поудобнее. — Сейчас все будет.

И правда — вскоре в зале появились сноровистые молодцы, которые сначала отодвинули скамьи к стенам, а после втащили в него с десяток массивных и длинных столов, которые немедленно стали заставлять ароматно пахнущей снедью и кувшинами с вином.

Что примечательно — в этот же момент все представители Ордена Истины дружно встали и, чуть ли не печатая шаг, покинули ратушу.

— Вот зачем ты будишь лихо? — спросил тем временем Вартан у нашего наставника. — Что у тебя за характер такой?

— Да не в характере дело. — Ворон с интересом следил за умелой работой молодцев. — Варт, ты же знаешь, что в любом случае Гай не отпустил бы меня отсюда без задуманного и тщательно спланированного им представления. Он меня сюда только ради него и позвал, так-то я ему сто лет не сдался. Ну и чего тянуть? И потом — поскольку я, увы, не могу избежать всего того, что он для меня припас, так хоть позволю себе чуть нарушить его планы, сделав первый ход. Вроде бы пустяк, но так мне будет проще пережить этот день.

— Мне кажется, если бы тебя задумали сжечь, то и в этом случае ты поступил бы по-своему, вытребовав у судей право лично отдать палачу команду: «Поджигай», — в голосе Вартана все равно слышались укоризненные нотки. — Ворон, друг мой, иногда лучше промолчать и перетерпеть. Сегодня как раз такой случай.

— Так ведь терплю, — буркнул наш наставник. — Эй, Эль Гракх, иди и займи нам места вон за тем столом. Там вроде красное эвийское ставят, мне оно очень нравится. Знаю я нашу братию, сейчас налетят и все приличное вино выпьют, хлебай потом разную кислятину.

На мой взгляд, и наставник, и Вартан немного сгустили краски. Ну да, чуть-чуть мастер Гай прошелся насчет мастера Шварца, но границы при этом не переходил совершенно.

Или я чего-то не понял? Эх, Рози бы сюда. Она все эти полунамеки и полутона слышит и понимает великолепно. Нет в этом ей равных.

И еще. А когда, я, собственно говоря, должен буду сказать то самое заветное «хочу», которое нужно Виталии? Что, за столами, в то время, когда все будут выпивать и закусывать? Я-то полагал, что это произойдет во время церемонии. Ну не знаю… Как на свадьбах говорят: «Если есть тот, кто знает, почему эти двое не могут быть вместе, пусть встанет и скажет про это всем присутствующим, открыто и смело». Вот и тут мне виделось нечто подобное.

Ясно, что ничего бы я говорить не стал, плюнув на последствия, но ждать-то этого я ждал. Но ничего подобного не прозвучало.

А теперь, выходит, и не дождусь. Наставник тут, в Руасси, рассиживаться не собирается, мы завтра с утра отправляемся в обратный путь. Он сам про это сказал. Мол — нечего прохлаждаться, у нас дел в замке полно. Ну и еще прошелся по тем, кто там остался, предположив, что эти лоботрясы сейчас там дурака валяют, занимаясь блаженным ничегонеделанием, что в корне неправильно. И сильно наказуемо.

Очень правильное решение. Моя бы воля — я бы уже седлал лошадей, наплевав на то, что гостиница оплачена до завтра. Церемония закончена, формальности соблюдены.

Но наставнику виднее, как поступать. Да и поди утащи его отсюда, когда на столах полно вина и еды, к тому же еще и бесплатной.

— Собратья! — неожиданно громко возгласил мастер Гай. — Столы накрыты. Прочь ненужную церемонность и правила. Здесь все свои среди своих, так что — да будет славная пирушка, такая же, какая была у каждого из нас в благословенные времена ученичества! Покажем этим соплякам-подмастерьям, как умеют веселиться настоящие маги!

— Сентиментальным стал Туллий, — донесся до меня голос одного из наших соседей по ряду, мордатого старика с толстенной золотой цепью на груди. — Второй раз за вечер про времена учебы говорит. Коли человек стал часто юность вспоминать, значит, стареть начал.

— «Благословенные времена», — поддержал его еще кто-то, кого мне было не разглядеть. — Как же. Я слышал, он лично с десяток своих соучеников уморил за время ученичества. И всех по-разному.

— Дюжину, милейший Пасвел, дюжину, — я навострил уши, этот голос принадлежал Виталии. — Мне другое любопытно. Он сказал — здесь все свои. И те, что в черных рясах вон там сидели, тоже?

На нее шикнуло сразу несколько человек, Ворон же, несомненно услышавший эти слова, повернул голову и с интересом окинул ее взглядом. Но, впрочем, тем дело и кончилось, поскольку мгновением позже он двинулся к столу, на ходу потирая руки. Мы поспешили за ним.

Интересно, сколько было заплачено бургомистру Руасси? Все-таки это ратуша, тут, небось, городские собрания проводятся, зажиточные граждане браки заключают, может, даже с покойничками родовитыми прощания устраиваются. И на тебе — сначала маги свои ритуалы мерзопакостные проводят, а после еще и пиршество затевают.

Много, должно быть. За маленькие деньги на такое никто не согласится.

А еда и впрямь была недурна. Я слопал несколько кусков сыра, половину отлично прожаренного цыпленка, запил его изрядной порцией в самом деле превосходного вина и было, нацелился на молочного поросенка, изо рта которого торчал пучок какой-то зеленой травки, как меня вытащили из-за стола чуть ли не за шиворот, да так шустро и резко, что я соусом обляпался, которым эту нежную свининку собирался сдобрить.

Причем из моих спутников никто этого даже и не заметил. Чем больше вина лилось в кубки, тем сильнее перемешивались люди за столами. Я и сам прозевал тот момент, когда Ворон и Вартан куда-то подевались, как, впрочем, и все остальные мои сотоварищи. В данный момент я видел только Монброна, который с хорошо знакомой мне ухмылкой рассказывал какую-то дежурную байку чуть подвядшей, но все еще очень привлекательной магессе. Причем та смотрела на него как волк на зайчишку, то есть полагала моего друга своей законной добычей как минимум на эту ночь. И даже не подозревала, бедняжка, что добыча на самом деле она сама.

— Чего? — я, непритворно расстроившись, попробовал смахнуть пахучий соус с камзола, даже не глядя на того, кто меня из-за стола дернул. — Стоит человек, собирается хрюшку покушать…

— Ты сам как хрюшка, — рыкнул этот человек. — Разговорчивым, смотрю, стал, причем чрезмерно! Может, тебе язык маленько урезать, для понятливости?

— Агриппа! — я оставил тщетные попытки, рассудив, что тут либо прачка поможет, либо какая-то специальная магия. — Как я рад тебя видеть!

— На, держи, — слуга мастера Гая сунул мне в руки бокал с вином. — Не будем привлекать внимание. Стоим, выпиваем. Твое здоровье!

Края бокалов приятно звякнули, соединившись.

— Мастер Гай каков, а! — предварительно убедившись, что на нас никто не обращает внимания, сказал Агриппе я. — Ты скажи ему, что я его поздравляю и искренне восхищаюсь!

— Ему на твои поздравления плюнуть и растереть. — Агриппа придвинулся ко мне поближе и резко ткнул кулаком под ребра. Скорее всего, со стороны это было совершенно незаметно, но зато очень болезненно. — Ты что творишь, паразит! А?

Было больно. И дышать стало трудно.

— А что я творю? — буквально выдавливая из себя слова, спросил у него я.

— Что? — ноздри Агриппы раздулись. — Сейчас объясню!

Глава седьмая

Вид у него был на редкость недовольный. Нет, он всегда такой, я его веселым, по-моему, и не видел вовсе. Даже тогда, в Эйзенрихе, в борделе. Казалось бы — это место изначально создано для радости и веселья, но нет, он и там был смурным.

И самое главное — что я натворил такого? Ну да, в мыслях я мастера Гая давным-давно предал, но то в мыслях. Вслух-то я этого не озвучивал! Да и не предательство это. Он меня первый обманул. Хотя, конечно, при этом еще и жизнь мне сохранил, что было, то было.

Но все равно — я свой выбор сделал. Только про это никто, кроме меня, не знает.

— Ты зачем с Виталией спутался, паскудник? — Агриппа свирепо выставил челюсть вперед. — Ты что, не знаешь, кто она такая?

— Магесса, — растерянно произнес я, а после чуть понизил голос. — Еще шлюха изрядная, не без этого. Но тут одно другому не мешает.

— Виталия — первейший недоброжелатель нашего хозяина. — Агриппа подлил из бутылки, которую он держал в левой руке, вина в мой бокал. — Она два месяца назад его убить пыталась, когда поняла, что проиграла войну за пост архимага. Понятное дело, что чужими руками, и доказать ничего было невозможно, но это точно она. Теперь любой, кто имеет с ней дело, попадает под огромное подозрение. Да что подозрение! Пара ее приятелей, из числа наиболее приближенных к телу, недавно скончалась. Нелепо и трагично. Одному ночные работнички кишки на шею намотали, второй по какой-то непонятной причуде яд принял. А тут ты, засранец, отправляешься в ее номер, проводишь там несколько часов и выходишь оттуда довольный, как нордлиг после хорошего похода. Что, в одном месте так свербит, что непременно надо на магичку залезть? Простых шлюх тебе не хватает?

— Понятия об этом всем не имел! — непритворно изумился я. — Да и откуда? Весной мы с ребятами в Силистрии были, за сотни лиг отсюда, а потом все лето в замке сидели. До него вообще никакие новости не доносятся, тем более — такие. А в комнату она меня сама затащила. И на себя — тоже! Мало того — угрожала и издевалась всяко. То вино в горле заморозит, то обездвижит полностью. Мне эта Виталия сто лет как не нужна!

— Хозяину объяснять будешь. — Агриппа зло засопел. — Он вообще вчера, после того как ему эту весть принесли, тебя хотел прибить. Не в фигуральном смысле, а в буквальном. Он мне приказ отдал пойти и тебя на куски порезать. Все равно от тебя, как от конфидента, толку нет.

Вот тут мне и заплохело. В животе поселился холод, в висках застучало.

— Эраст. — От столов отделилась маленькая фигурка Луизы и подошла к нам. — А ты что не со всеми?

— Мы беседоваем, — пробасил Агриппа, лицо которого внезапно приняло глупо-пьяное выражение. — О разных всякостях, да! Маленькая госпожа, может — вина?

Де ла Мале даже чуть отшатнулась в сторону, такое впечатление на нее произвел весело скалящийся Агриппа. Но ее можно понять, я и сам к нему не сразу привык.

— А грю вот этому, — меня с силой ударили в плечо. — Спрашиваю, значить — ты в наемниках служил? Он мне: «Нет, я маг». Маг он! А кто служить будет? Мечом махать? Когда мы, последние воины, уйдем, кто наше знамя на поле боя понесет? Не-е-ет, таперя хороших служак не сыщешь. Хотя, оно, может, вам и не надо. Так эта — вина налить?

— Не извольте беспокоиться, — пролепетала Луиза и сделала еще несколько шагов назад. — Я не большой любитель данного напитка.

— Эх-ма! — Агриппа вгляделся в лицо де ла Мале. — Это как же тебя, маленькая госпожа, угораздило глазик-то потерять? Ты ж девчушка совсем! Ты мне скажи, кто это сделал, я его убью! Вот прямо счас отправлюсь и убью. Его, или еще кого. Не дело это — детишков обижать!

— Не надо-не надо, — замахала руками Луиза. — Мой обидчик уже наказан. А я пойду, пожалуй. У вас тут мужские разговоры, я все понимаю!

Она скорчила мне рожицу, как бы говорившую: «Прости, милый друг, но выпутывайся сам», и быстренько убежала обратно за стол.

— Ловко, — оценил маневр Агриппы я. — Впечатляет.

— Поживи с мое — и не такому научишься, — проворчал он. — Ладно, ты давай, не веселей на глазах. Накой к этой паскуде поперся? Только не говори, что она тебя заманила только для того, чтобы на себя затащить. Ей таких, как ты, даром не надо. Она в других сферах вращается и ноги для герцогов да принцев крови, как правило, раздвигает.

— Да я сам не понял, — захлопал глазами я. — Несла какую-то ахинею, мол, в нужный момент я должен предать своего наставника… В смысле — Ворона. Да. И сказать, что хочу уйти от него к ней. Полный бред! Правда же, Агриппа?

— Виталия стерва еще та, но не дура — это точно. Раз сделала так — значит, имела четкий план. И я даже догадываюсь, какой.

— Какой? — оживился я. — А то правда ничего не понятно.

— Убить она тебя хотела, идиот! — рыкнул Агриппа и тут же глянул по сторонам. — Думаешь, она не в курсе, что за ней следят? И за вами тоже! У хозяина за всеми тут пригляд есть. И то, что любой, с кем она откровенничала наедине, может попасть под нож, ей тоже прекрасно известно. Вот она и использовала тебя, дурака. Ты же не просто какой-то там обалдуй, ты ученик Ворона, еще одного старинного недруга хозяина. Тебя убьют, Шварц наверняка поднимет шум, поскольку это в его привычках, а Виталия тут же попробует обернуть это в свою пользу. Мол — это Гай Петрониус, только получив власть, сразу начал сводить счеты с теми, кто ему задолжал по прежней жизни. Столкнуть хозяина с кресла она уже не столкнет, но крови ему попортит порядочно. К тому же, она прекрасно знает, что ты представляешь собой на самом деле. Чей ты человек. Так что — двойная выгода. И ведь почти преуспела. Хозяин последние дни на нервах был, я его таким никогда не видел. Говорил же тебе минуту назад, он мне так и велел — пойди, мол, и приберись.

«Приберись». Проще говоря — «выпусти ему кровь». В смысле — мне.

Но Виталия, конечно, тварь еще та. Теперь все помаленьку вставало на свои места. Вот только Агриппа кое в чем не прав. Точнее прав, но не до конца. Не двойную выгоду хотела получить эта хитрованка. Тройную. Она ведь верно рассчитала — я должен был все рассказать Ворону. Не мог не рассказать. И тот пришел бы сюда не только с похмелья, но и на порядочном взводе, заранее ожидая ловушки. И нахамил бы мастеру Гаю куда сильнее, чем мы недавно наблюдали. Скандал на церемонии — чего еще желать Виталии, которая наверняка очень переживает по поводу проигрыша. Ну, а если только до смертоубийства дойдет — так это совсем прекрасно будет.

И еще это отличный повод для того, чтобы начать новую игру по свержению более удачливого конкурента. Все же знают, что мир — кольцо. Там, где что-то кончается, тут же возникает нечто новое.

А меня она, выходит, сразу к смерти приговорила. Как бы ситуация ни повернулась, результат был бы один — печальный. Прибили бы меня как первопричину скандала. Или как лишнего свидетеля. Или… Там много вариантов.

Кстати. Собственно, а почему я еще жив? Мастер Гай дал команду, а Агриппа их всегда выполняет беспрекословно и безукоризненно.

— Что глазками захлопал? — Агриппа отпил вина и вытер рот рукой. — Не понимаешь, почему до сих пор дышишь?

— Ну да.

— Не люблю поспешных решений, — проворчал Агриппа. — Голову отсечь нетрудно, только обратно на шею ее потом не нахлобучишь. Вот и сказал хозяину, что спешить не нужно. Мол, ты у нас хоть и дурак, но исполнительный, сроду в сговор с этой потаскухой не вступишь. Да и трусоват, опять же. Нет, не твое это. Иногда он ко мне прислушивается, случается такое. Короче — он приказ свой отменил, но велел доставить тебя к себе.

— Когда? — опешил я.

— Вчера! — невероятно ехидно промолвил воин. — Нынче ночью, когда еще? Завтра вы уезжаете, насколько я знаю. Так что давай, как в гостиницу прибудете, ты дождись, пока ваш Ворон в свою комнату отправится, а после спускайся вниз. Я тебя на улице ждать буду. Если кто из твоих спросит: «куда, мол?», скажи, что к шлюхам. Ну или еще чего наплети. Да это уже и неважно. Все равно эта сучка молчать не станет, не сомневайся даже. Так или иначе, она все равно всем нагадит, такая уж у нее натура. И ты, думаю, в первых рядах тех, кого она теперь особенно не любит. Ты ожидания ее не оправдал, такое не прощают. Ворон вон не скандалит, а значит, цель не достигнута. В общем, не удивлюсь, если твой наставник в ближайшее время выяснит, откуда ты у него такой красивый взялся. Потому и сейчас говорю с тобой, особо не скрываясь.

А ведь он меня спас. То ли пожалел, то ли еще чего, но это факт. Я отлично помню, что Агриппа никогда не оспаривал приказы мастера Гая, он просто шел и делал то, что ему велели. И никогда не осмеливался давать хозяину советы. Или просто не хотел этого делать.

Только не в этот раз. То есть — это все он сделал именно ради меня. И, видят боги, я это ценю. И готов отплатить за это полной мерой. Это долг, но такой, который принять на себя не жалко.

— Спасибо, — смущенно пробормотал я. — За то, что… Ну ты понял.

— Нет, не понял, — грубо ответил Агриппа. — Знаешь, тебе и в самом деле неплохо бы сменить наставника. У этого Шварца ты окончательно отупел. Чую, не доведет он тебя до добра. Хотя по этому поводу потом поговорим, не здесь. Все, проваливай. И не особо задерживайся в гостинице. Дождь кончился, но вечера уже холодные. Не по возрасту мне осеннюю стыль глотать. Все, до встречи.

И Агриппа, раскачиваясь как моряк, сошедший на берег, побрел к возвышению, на котором уже никого не было, то и дело расталкивая плечами магов, попавшихся ему на пути.

А меня в этот момент, как могильной плитой, приплюснуло его последними фразами, смысл которых я сначала не осознал.

Скоро мой наставник узнает, кто я такой и почему пришел проситься в ученики. Если точнее — он узнает, кто именно направил меня к нему.

И что со мной после этого будет? Что он со мной сделает? У меня фантазии не хватает, чтобы вообразить, какова будет его реакция на такую новость.

Он превратит меня в пыль или чего похуже? Сделает постоянным живым пособием для тренировок остальных подмастерьев?

А если нет? Если он меня просто возьмет и выгонит из замка? И куда я пойду? Как дальше буду жить без всего того, что стало для меня смыслом существования? Прокормиться-то я прокормлюсь, причем без какого-либо преступного промысла, кое-чему, что сможет обеспечит мне миску похлебки и кусок хлеба, я научился. Но мой дом — в Вороньем замке. И моя семья тоже там. И будущее мое, каким бы оно ни было.

Еще у меня есть имение в Лесном Краю, но его я отчего-то как свое пристанище не рассматриваю. Возможно, по причине того, что не очень хорошо представляю, как до него добраться.

Может, не ждать, пока Виталия сделает свое черное дело, и самому наставнику во всем признаться? Так сказать — не дожидаясь предсмертных судорог.

В принципе — вариант. Не исключено, что единственный из возможных. Только сегодня я все равно его использовать не смогу просто в силу того, что Ворон явно не предрасположен к каким-либо беседам в принципе. Он уже успел не только похмелиться, но и бодро надраться по новой. А когда он пьян, пробовать говорить с ним о чем-то серьезном бессмысленно. Он либо меня пошлет куда подальше, либо опять заставит онеметь. Проще говоря — повторится то, что уже накануне было.

Плюс — он сам нас учил, что в особо важных случаях, перед принятием какого-либо по-настоящему серьезного решения, не следует пускать в ход все то, что сразу пришло в голову. Лучше дать нервам успокоиться, а мыслям отстояться. Разумеется, если ситуация это позволяет сделать.

Мне — позволяет. Все равно все будет плохо, так что какая разница — днем раньше это случится, днем позже…

Опять же — может, эту Виталию сегодня по пьяному делу кто в ночи пристукнет? Бывают же на свете чудеса? Хотя, конечно, на подобное всерьез рассчитывать глупо.

— Ты чего такой бледный? — подошел ко мне Эль Гракх. — Никак тот наемник тебя так напугал? Лу сказала, что он настоящий «солдат удачи», из тех, что все решают при помощи клинка, и тебя пора спасать. Любопытно — как его сюда вообще занесло?

— Что? — поднял я глаза на пантарийца, неохотно отвлекаясь от своих невеселых дум. — А, ты о том бородаче, что со мной разговор вел? Да нет, он диковатый, но не очень злобный. И — да, что он здесь делает, совершенно непонятно. С другой стороны, тут и Орден Истины присутствует, причем почти в полном составе, так что удивляться нечему. Слушай, не знаешь, Ворон еще в себе?

— Не совсем, — вздохнул Эль Гракх. — Он там с каким-то магом на спор состязался, кто из них быстрее кувшин крепленого вина выпьет, так что… Ну ты понял.

— Хоть выиграл? — печально уточнил я.

— А как же! — не без гордости ответил мне он. — Даже два раза! Но, боюсь, нам придется его в гостиницу на себе нести. Одно утешает — здесь скоро все в таком же состоянии будут. Я-то думал, что наемники еще те пьянчуги, но теперь точно знаю — до магов им далеко. Это они на людях серьезные и величественные, а среди своих ничего не стесняются. Да вон, смотри!

И правда — в зале заиграла веселая музыка, причем исполнялась старинная простонародная плясовая песня, заслышав которую присутствующие дружно взревели и захлопали в ладоши, начав приплясывать.

Мало того — на столы, кувыркая кубки и тарелки, вскарабкались несколько магесс, одной из которых, разумеется, оказалась Виталия. Тот танец, который они исполняли, пристойным нельзя было назвать даже с огромной натяжкой.

— Н-да, — признал я, почесывая затылок. — И эти люди, возможно, будут решать наши судьбы!

— Мою не будут, — сообщил мне Эль Гракх. — Я если до посоха дотяну, сразу в Халифаты подамся. Повоюю немного в пустынях.

— Да ладно? — вытаращил глаза я. — Зачем?

— А мне возвращаться некуда, — объяснил мне пантариец. — Дома все равно делать нечего. Дядя меня примет, конечно, мы же родня, но все, что мне останется, так это сидеть у него на шее. Никто со мной в Панте дела иметь не станет из-за прошлого моей семьи. Помнишь, я тебе рассказывал?

Верно, было такое. Скверная там вышла история с его дядей. Казнили дядю, причем ни за что.

— А в Халифатах любым магам рады, — продолжал вещать пантариец. — Даже новичкам, вроде меня или тебя. Понятно, платят им поменьше, чем опытным чародеям, но и этого вполне хватит, чтобы жить в свое удовольствие и даже откладывать на будущее. Ну и самое главное — там можно очень неплохой опыт получить. Не как в замке, учебный, а настоящий. Боевой. Тот, который ничто не заменит.

— Или умереть, — хмуро поддакнул я.

— Есть такое, — невозмутимо подтвердил Эль Гракх. — Но, прости за банальность, мы все когда-то отправимся за Грань. И если это случится там, то такова моя судьба. Я к чему этот разговор завел — может, когда все закончится, ты со мной махнешь? Вдвоем веселее. А то, может, еще кого на это подобьем, так это уже целая компания получится.

Ну да, осталось только как-то убедить Ворона не вышибать меня из замка и рассказать Рози, что в ее стройные планы, расписанные на ближайшие сто-сто пятьдесят лет, внес свои коррективы авантюрист Эль Гракх.

Хотя… Если меня на самом деле выставят из замка, может, и впрямь в Халифаты отправиться? Найти в Анджане отца Агнесс де Прюльи, он, помнится, очень душевный старикан, попробовать через него пристроиться…

А кем? Даже не знаю.

Или все же рвануть в Лесной Край? Отыскать имение, попробовать начать новую, уже третью по счету жизнь?

— Давай-ка выпьем, — предложил тем временем Эль Гракх, показывая мне пузатую и вместительную бутыль с вином, которую он, оказывается, все это время держал в руке. — Ох ты! Смотри, как откаблучивает!

И правда — одна из магесс так размахалась своей юбкой, что все желающие смогли оценить стройность ее ног от лодыжек до таких мест, которые приличная дама только супругу показать может.

— А Монброн уже отбыл. — Умелым ударом пантариец выбил пробку из горлышка бутылки. — С какой-то красоткой. Правда, я так и не понял — то ли он ее куда-то увлек, то ли она его за собой утащила. И Аманда тоже ушла, почти сразу, как веселье началось. Мол — не любит она весь этот разгул. Ну, будешь пить?

Я посмотрел на кубок в своей руке, отбросил его в сторону, взял бутыль и присосался к ее горлышку.

Да пропади все пропадом! Особенно учитывая то, что мой вечер, по сути, только начинается.

Врать не стану — набрался я изрядно. Настолько, что чуть прямо в зале не уснул, последовав примеру добрых двух десятков магов, которые очень от вина устали. Да и уснул бы, кабы не пришлось нашего наставника на себе в гостиницу тащить. Прав оказался Эль Гракх, который, к слову, в транспортировке Ворона участия не принимал, поскольку последовал примеру Гарольда и испарился в неизвестном направлении с той самой красоткой, что на столе отплясывала.

Вот и получилось, что Ворона пришлось волочь мне и Вартану, который, как выяснилось, вовсе не употребляет спиртного. Разумеется, Луиза и Магдалена тоже были с нами, но от них толку практически никакого не предвиделось.

— Герхард, друг мой, что же ты так набрался? — укоризненно сопел толстяк, с трудом переставляя ноги и согнувшись под весом Ворона. — Как тебе не совестно? На тебя же ученики смотрят.

— Смотрят? — прокряхтел я, обливаясь потом — Несут, мессир ди Скорсеза, несут! А еще говорят, что своя ноша не тянет! Вот, тянет! И еще как!

Ворон приподнял голову и издал несколько неразборчивых фраз, в которых, как видно, не одобрял произнесенное мной.

Хотя, возможно, это он что-то спел. Или, к примеру, стихотворение решил прочесть.

Ну да, со стихотворением меня занесло, согласен. Но песня могла быть запросто, поскольку он еще и ногами задергал, явно попытавшись выдать замысловатое коленце.

Значит, завтра с утра уезжаем? Ну-ну. Одно хорошо — он не только для разговора со мной не пригоден сейчас, но и для разговора с Виталией.

— Наставник устал за последние месяцы, — дипломатично заметила Луиза, которая довольно комично смотрелась с моей шпагой, которую она держала в руках. Я снял оружие, потому что оно мешало мне волочь учителя, а она вызвалась его донести до гостиницы. С учетом того, что шпага была ненамного короче самой Луизы, это и в самом деле выглядело очень смешно — Да еще эта дорога… И духота в зале.

— И его всегдашнее легкомыслие и безнаказанность, — в тон ей продолжил Вартан. — Но следует упомянуть еще его везение. Так своих наставников выгораживают только те ученики, которые их на самом деле очень чтут. Вы все из таких. Ему повезло.

— Да-а-а-а-а! — на редкость ко времени в тот же миг хрипло заорал Ворон. — Ух я вас!

— Интересно, это он о ком? — заинтересовалась Магдалена, но ответа не получила, поскольку эта последняя вспышка активности доконала нашего наставника, который, по идее, должен был служить для нас всех примером. Проще говоря — он окончательно уснул. И не проснулся даже тогда, когда мы тащили его по лестнице в комнату, при этом пару раз случайно приложив боками о перила.

— Фффу! — ди Скорсеза вытер испарину со лба. — Однако тяжел он у вас. Я думал, тяжелее занятия, чем перевод рукописей со старофалийского языка, не бывает, но ошибался.

— А что это за язык? — заинтересовалась любознательная де ла Мале. — Я о таком и не слышала.

— Неудивительно, — благосклонно посмотрел на нее толстяк. — Он давным-давно стал мертвым, как, впрочем, и народность, которая на нем говорила. Жили эти самые фалисцы там, где сейчас находится королевство Фольдштейн…

— Пойду подышу воздухом, — довольно неучтиво перебил я друга Ворона. — Что-то мне душно стало. Да еще это вино… Хотя — о чем я? Мастер Вартан, думаю, мне следует проводить вас туда, где вы остановились. Все же — ночь, мало ли что? Лу, шпагу уже можно отдать.

— Да на, забирай — чуть разочарованно сунула мне оружие девушка. — Вот кто тебя за язык тянул? Мне ведь интересно было!

— Я видел внизу лавку, — улыбнулся ди Скорсеза. — Пусть Эраст прогуляется, а я пока поведаю вам и вашей подруге, если ей, разумеется, это будет интересно, кто такие были фалисцы и чем они прославились. Мне все равно на улицу выходить не очень хочется. Там прохладно, а я, знаете ли, теплолюбив.

Не стану скрывать — я бы и сам послушал его байки, тем более что мессир ди Скорсеза явно знал толк в этом искусстве. Но вот возможности такой у меня не имелось. Попробуй я послать куда подальше назначенные мне встречи, и все неприятности последних дней, боюсь, покажутся мне детскими играми.

И прямым подтверждением тому было ворчание Агриппы, которым он донимал меня всю дорогу. При этом суровый наемник не особо выбирал выражения, рассказывая о том, что некогда некий мужчина и некая женщина очень сильно погорячились, задумав сотворить такое недоразумение, как я. От его неумолчного бубнежа я даже протрезвел окончательно.

Но это еще ничего. Встреча с мастером Гаем, который, как оказалось, обзавелся домом в Руасси, то ли собственным, то ли снятым внаем, оказалась куда неприятнее.

Войдя в дом через «черный ход», который представлял собой дорожку ведущую сквозь изрядно запущенный сад, Агриппа привел меня в небольшую комнатушку, расположенную на втором этаже. Мастер Гай уже был там. Он сидел в кресле, которое на этот раз более соответствовало его тщедушному тельцу, и недовольно барабанил пальцами по столу.

Заметив меня, он мрачно произнес:

— А теперь рассказывай. Все как было, подробно и без утайки. Это в твоих интересах.

— Досточтимый господин Гай Петрониус, первым делом мне хотелось бы поздравить вас с тем, что… — затараторил было я, выдавая подготовленную по дороге речь, но, повинуясь движению руки мага, замолчал, не закончив ее.

— Давай, говори, что велено, — ткнул меня в спину Агриппа. — С самого начала, как мне сегодня. Мол — эта потаскуха тебя сцапала в коридоре…

— Не подсказывай, — оборвал его архимаг. — И потом — у него свой язык есть. Мозгов нет, а язык пока есть.

Деваться было некуда, и я выполнил приказ моего нанимателя. То есть — рассказал все как было, в мельчайших подробностях, не забыв даже упомянуть то, что в особо пикантные моменты мистресс Виталия сквернословила так, что даже портовые грузчики из моего родного Раймилла и то заслушались бы.

— Хитра, — выдержав паузу после того, как я замолк, подытожил мастер Гай. — Агриппа, ты полагаешь, что она метила в Ворона?

— Какой там, — пошевелился наемник. — В вас, мастер. Она же знает, кто этот щенок на самом деле. Вы убьете его, Ворон немедленно вызверится…

— Ворон? — мастер Гай презрительно поморщился. — Кому нужен этот спивающийся неврастеник! Я вообще очень, очень им разочарован. Если тогда, на войне, он был еще хоть на что-то способен, то сегодня я видел остатки некогда очень неплохого мага. Ворон! Развалина, которую тащат домой собственные ученики, потому что он даже не может добраться туда самостоятельно. Нет больше никакого Ворона, и гнев его никому не страшен. Нет, Агриппа, тут что-то другое. Виталия умна — это невозможно отрицать.

Мастер Гай подпер подбородок рукой, уставился на меня и задумался.

Время шло, оплывали свечи, мы с Агриппой молча смотрели на нашего хозяина, ожидая его распоряжений.

— Н-да, — наконец произнес он. — Как все-таки несовершенен этот мир. Почему, даже взобравшись на самую вершину, я не могу обрушить свой гнев на тех, кто того заслуживает? Казалось бы — все, я архимаг, кто мне может помешать? Нет. Все равно вокруг меня там и тут торчат препоны, мешающие воплотить в жизнь все то, что хотелось бы. Традиции, устои, законы. Ненавистный хлам ушедших времен, который никому не нужен. Вот Виталия. Прямая угроза не только мне, но и конклаву. Убери ее — и мир станет лучше. Но нет. Нельзя. Как только я это сделаю, немедленно найдутся те, кто потребует моей крови, как нарушителя заплесневелых уложений. Боги, как же я от этого всего устал!

Больше всего он мне сейчас напоминал ядовитого паука, сидящего в центре сплетенной им паутины и сожалеющего, что невозможно съесть всех мух, которые летают вокруг. Но при этом я невольно испытывал восхищение от осознания того, какой титанический труд проделал этот маг, чтобы достигнуть своей цели. Здесь было чему позавидовать и чему поучиться.

И даже тот факт, что я сам являлся лишь маленьким камушком в воздвигнутой им стене, ничего не менял. Когда видишь работу истинного мастера, не можешь ему не завидовать.

— А мне-то что делать? — робко спросил я, когда в комнате снова установилась тишина.

— Живи, — разрешил мастер Гай. — Если понадобишься, я тебя найду. Только вряд ли в тебе теперь необходимость возникнет. Переоценил я своего однокашника. Думал, в нем старые амбиции взыграют, он снова сможет сделать нечто такое, что будет достойно уважения — и ошибся. А если мне не нужен он, то мне не нужен и ты. По-хорошему, конечно, следовало бы тебя прямо здесь удавить, но я не стану этого делать. С таким наставником, как твой, ты все равно раньше или позже придешь к тому же самому итогу.

— Скорее раньше, чем позже, — угрюмо сообщил ему я. — Виталия-то, как вы верно подметили, знает, кто я такой. Как поймет, что ее планы полетели ко всем демонам, так и выложит Ворону всю правду обо мне. Просто из вредности. Представьте себе, что он со мной после этого сделает.

— Может случиться и так, — равнодушно бросил мастер Гай. — Но я бы на твоем месте не сильно по этому поводу печалился. Сказать — не значит доказать. Ворон этой красавице цену хорошо знает, и речам ее тоже. Знай стой на своем, утверждай, что все сказанное Виталией ложь. На суде магов ты бы проиграл, потому что слово известной всему сообществу магессы в любом случае било бы слово безвестного подмастерья. Но твой учитель — не суд магов. И, наконец — Ворон не я. Он может тебя просто изгнать, вместо того чтобы убить. В любом случае, на мою помощь не рассчитывай. И, лучше всего, больше не появляйся в поле моего зрения, это в первую очередь в твоих интересах. Агриппа, проводи его.

Повинуясь очередному тычку в спину, я поклонился мастеру Гаю, и, не распрямляясь, покинул комнату.

— Обошлось, — сообщил мне мой провожатый, когда мы вышли в сад и с удовольствием втянул ноздрями стылый осенний воздух. — Уж думал, все, придется тебя убивать.

— И убил бы? — неожиданно для себя самого спросил я.

Агриппа не ответил, только в бороду ухмыльнулся. Так и не понял я — то ли «да», то ли «нет».

Впрочем, что за ерунда? Конечно — да. Он при мастере Гае заместо цепного пса, а те не спрашивают у себя самих, надо ли рвать на куски ту цель, на которую указал хозяин.

— Вот что, Эраст, — очень тихо, почти шепотом, сказал мне Агриппа. — Ты давай, не лезь в самое пекло. А лучше всего, уехать бы тебе в Лесной Край. Благо, есть куда. Если вдруг Ворон тебя выбросит на улицу, то так и поступи. И сиди там тихо, не высовываясь, пока все не кончится.

— Ты сейчас о чем? — не понял я. — Какое пекло? Что «все»?

— Прав хозяин, — вздохнул Агриппа. — Ты редкий идиот. Ты правда не видишь, что творится вокруг? Не замечаешь знаков?

Я потряс головой и непонимающе уставился на наемника.

Глава восьмая

— Мир трещит по швам, парень. Так, что даже мне страшно становится.

— Ты про эльфов, которые на границе с Фольдштейном безобразничают? — уточнил я. — Или про что другое?

— «Безобразничают», — передразнил меня Агриппа. — Проверяют ее на прочность. Толковые вояки всегда так делают, а эльфы, поверь мне, в подобном знают толк.

— Мне рассказывали, что они и как воины не ахти, да и вообще… — возразил я.

— Кто рассказывал? — презрительно спросил наемник. — Те, кто с ними никогда в бою не сталкивался? Если эти ушастые три сотни лет просидели за рекой, никак о себе не напоминая людям, совершенно не значит, что они слабаки. Просто повода у них не было нам кровь пускать. Даже, скорее, не повода, а желания.

— А сейчас и то, и другое появилось?

— Золото, парень. — Агриппа невесть откуда достал монету, блеснувшую в осенней тьме, ловко крутанул ее пальцами, подбросил вверх, поймал и снова куда-то убрал. — Золото нужно всем. Ну и еще кое-какие мелочи.

— Погоди, — насторожился я. — Так их что, кто-то специально нанимает?

— Хвала богам, сообразил. — Агриппа повертел головой, словно желая убедиться, что нас никто не подслушивает. — Нанимают-нанимают, причем не в первый раз. Только не спрашивай меня кто, хорошо? Сам подумай — и поймешь. Задачка эта несложная. А когда ее решишь, то, глядишь, и до остального додумаешься. Но только эльфы — это так, часть общей картины. Есть и другие предзнаменования, от которых отчетливо тянет дымком близкой войны. Или, того хуже, очередной переделки мира. Например, ты знаешь о том, что Халифаты в прошлом месяце закрыли свои границы для всех кораблей и караванов, следующих из Центральных Королевств? С Асторгом, Пантом и Силистрией они еще кое-как торгуют, а, например, с Айронтом — ни в какую. Даже простых путешественников оттуда и то разворачивают восвояси. А если на море им не подчинишься — то могут и корабль утопить, коли он курс не сменит.

Ну вот, накрылись котелком планы Эль Гракха. Хотя он пантариец, может, и получится у него через границу перейти.

— А почему? — спросил я. — В чем причина?

— Орден Истины, — коротко ответил Агриппа. — Эти ребята попробовали сделать там то же, что и у нас, то есть — запалить пару костерков под ногами местных магов. Кончилось все плохо. Пролилась кровь, а чернецов, что уцелели в резне, вышибли из Халифатов пинком под зад. И, как по мне, они легко отделались.

— Ого! — впечатлился я. — Лихо.

— Не то слово, — подтвердил Агриппа. — Сафар, падишах падишахов Халифатов, очень не любит, когда кто-то пробует устанавливать свои порядки в его стране.

— Представляю себе, как были злы патриархи Ордена, — покачал головой я. — Небось, рвали и метали.

— Не то слово, — ухмыльнулся наемник. — Хозяин мне говорил, они просто на дерьмо исходили, так их это проняло. А потом успокоились, подумали и решили кое-что изменить в существующем порядке вещей.

— Что именно? — жадно спросил я.

Агриппа молчал. Мне показалось, что он колеблется, не зная — отвечать мне или нет.

— Извини, но не скажу, — наконец снова заговорил он. — Есть тайны, которые разглашению не подлежат. Дело не в моей чести, которая не позволит их открыть, оно в другом. Просто не могу — и все. Но вот тебе одна интересная деталь, над которой можешь подумать. До сегодняшнего дня ни один представитель Ордена Истины не бывал на церемониях магических конклавов. Они вообще всегда были против подобных мероприятий. В принципе против. Следить за ними следили, как же, но чтобы участвовать — это нет. Нынче же… Ты сам все видел. И слышал.

А ведь мелькала у меня такая мысль. Но потом я рассудил, что подобное, скорее всего, в порядке вещей.

И да — тут есть, о чем поразмышлять. И лучше всего — не в одиночку. А еще интереснее было бы узнать, что на этот счет думает Ворон.

— Есть еще кое-что, — голос Агриппы мне показался откровенно зловещим. — Хозяин собрал на это торжество очень много народу. Причем добрая половина, кабы не больше, присутствующих никогда не состояла в конклаве «Сила Жизни». И не планирует туда вступать. Да их никто и не возьмет, чего уж.

— Так традиции, — возразил ему я. — Мне говорили, что так положено?

— Кем положено? — Агриппа саркастически хмыкнул. — Это внутренний ритуал. Понимаешь, внутренний. Каждый сторонний присутствующий на нем отдельно согласовывается со старшими магами конклава. А тут прямо ярмарка какая-то вышла, с песнями и плясками.

Еще одна новость. Нет, положительно, я так скоро с ума сойду. Слишком много информации для одного вечера.

А самое главное — я окончательно запутался во всем, что узнал и увидел за последние два дня. И где найти кончик нити, тот, благодаря которому появится возможность размотать весь клубок, совершенно непонятно.

То ли смекалки у меня не хватало, то ли опыта в интригах, того, в котором поднаторели и опытные маги, и служители Ордена, и иные царедворцы.

— Что замер? — осведомился у меня Агриппа. — Перевариваешь услышанное?

— Скорее, пытаюсь сообразить, что дальше делать, — не стал врать я.

— Послушать моего совета и побыстрее отбыть в Лесной Край. — заявил он. — Возможно, что и там со временем станет небезопасно, но не так, как здесь, это уж точно. Да и потом — тамошние дебри никому не интересны. Бароны слишком бедны, чтобы кто-то позарился на их добро. И при этом еще очень независимы, что гарантирует любому, кто посягнет на их земли и права, массу неприятностей. А если вспомнить о том, как лихо они умеют воевать, особенно в своих лесных дебрях…

«На землю и права». То есть — если кто-то захочет их завоевать. А кто может захотеть подобного?

Линдус Восьмой. Собиратель земель, благородный освободитель всех, кто и так свободен.

И, пожалуй, самый богатый из королей.

— А золотишко в карманы эльфам, часом, не из Айронта течет? — с невинным видом осведомился я у Агриппы.

— Заметь — я тебе ничего такого не говорил, — блеснули глаза наемника. — Ты сам до всего дотумкал.

Значит — оттуда. Вот ведь!

— Агриппа! — озарило вдруг меня. — Слушай, а вот те воины, ну что нордлигам помогали во время зимней войны, они часом не…

— Сообразил — и молодец, — зажал мне рот воин. — Орать про это не надо на весь сад. Я никого не вижу и не слышу, но кто знает? Сейчас каждый, кто хоть что-то умеет читать по тайным знакам войны и мира, только и делает, что подслушивает и подглядывает. А после кому-то об этом докладывает.

Сдается мне, что нордлигам за их кровь и смерть тоже заплатили. Ведь еще тогда все ломали голову — что их понесло вглубь континента-то? Всегда грабили побережье, а тут — нате вам, экспансию затеяли. И воевали не так, как всегда, тактика у них была новая. И всегда точно знали, где им будет нанесен очередной удар.

Еще бы не знать? Полагаю, они все планы королевских ратей получали сразу же после военных советов.

До той поры, пока на позиции не прибыл принц Айгон. Тут военное счастье северян и кончилось. Причем — совсем. Думаю, в изначальных договоренностях не было пункта о том, что весь их флот пожгут. Но королевское слово хорошо только для королей, потому перебили нордлигов в последнем сражении ко всем демонам. Да еще, небось, и не заплатили.

В отличии от эльфов, которых в последних битвах, кстати, никто и не видел. Пропали под конец войны куда-то загадочные чудо-воины, которые так лихо резали нашим солдатам глотки.

Кстати — вот еще одно подтверждение словам Агриппы, что эльфы на самом деле умеют хорошо сражаться. Я помню рассказы, которые слышал в военном лагере про этих таинственных бойцов в закрытых шлемах.

Значит, и правда скоро мир на континенте взорвется. Упрямство династии Линдусов Айронтских известно всем. И если один из них захотел сменить королевскую корону на императорский скипетр, значит, сделает все для этого. Да, собственно, уже вовсю делает.

Вот только…

— Грустно это все, — отлепил ладонь Агриппы от своего рта я. — Невесело. Но только я одного в толк не возьму — а нам-то это все чем грозит? Линдус ведь не с герцогств начнет, верно? Он первым делом Центральные Королевства перекраивать под себя станет. Опять же — Ворон в эту драку точно не полезет, ему на всех наплевать. В смысле — на сильных мира сего. Он их не жалует. Да что королей, он вообще людей, как таковых, недолюбливает. Мне ли не знать? Ну а от шаек дезертиров или разбойников мы отобьемся наверняка. Или я чего-то недопонимаю?

— Так-то оно так. — Агриппа поморщился. — Но только… Парень, когда рубят большой лес, глаза щепками может повыбивать даже тем, кто топором не машет, а просто рядом стоит.

Он явно знал больше, чем мне говорил. Вот просто ручаюсь за это. Но, увы, кого-кого, а Агриппу, если он хочет молчать, не разговоришь никак. Это я уяснил еще пару лет назад.

К тому же он мне и так сказал немало. Достаточно, чтобы было над чем подумать. Например, над тем, с чего это мастер Гай позвал на свое празднество всех-всех-всех, включая Орден Истины.

Или даже не «с чего», а «зачем»?

— И еще вот что. — Агриппа почесал подбородок. — Ты в дом, что в Кранненхерсте, все же заглядывай время от времени. Сам-то я там вряд ли окажусь, чую, скоро дел прибавится, но, может, оставлю какую весточку. Помнишь, в комнате на стене рога оленьи висели? На деревянный кругляш прикрепленные? Вот за ним и шарь, как зайдешь в дом. Если записка и будет, то там.

— Понял, — деловито кивнул я. — Ворон нас сейчас нечасто из замка выпускает, но случается такое.

— Правильно делает, — одобрил наемник. — Нечего вам где попало шастать. И отсюда тоже лучше всего уехать побыстрее.

— Так завтра и отбываем, хвала богам, что очень хорошо. Не нравится мне тут.

— Я всегда говорил, что ваш Ворон хоть и ударенный дубиной по голове, но не дурак. Чует он, когда в воздухе гнилью пахнет. Да, вот еще что. Вот, видишь?

Он поднес к моим глазам сжатый кулак, на безымянном пальце которого красовался массивный перстень-«печатка», с изображенным на нем гербом, который представлял собой странного зверя на задних лапах на фоне двух скрещенных секир.

— Запомни его, — веско произнес Агриппа. — Если тебя найдет человек и покажет этот перстень, то знай — он от меня, ему можно верить. Ясно?

Воин похлопал меня по плечу и махнул рукой, обозначив, что выход из сада там же, где и вход.

Я почти подошел к калитке, как услышал звук шагов за своей спиной. Обернувшись, я понял, что Агриппа, как видно, решил сказать мне на прощание еще пару слов.

— Лови, — он сделал короткое движение рукой, и я поймал приятно звякнувший увесистый мешочек. — Денег-то небось нет?

— Откуда? — осклабился я. — Зарабатывать пока наставник не велит, а воровать ты запретил. Вот, перебиваюсь с хлеба на воду. Ну и экономлю, как могу.

— Парень ты молодой, без монеты в кошеле жить нельзя, — проворчал воин. — По себе знаю. Ни вина выпить, ни потаскухе заплатить.

После этих слов он цапнул меня за ворот и дернул на себя, причем так быстро и ловко, что я даже испугаться не успел.

Первой мыслью было то, что сейчас мне конец настанет. Но нет, треска ткани и боли в животе от входящей туда стали не последовало. Агриппа приблизил свое лицо к моему и очень тихо, почти шепотом, произнес:

— Запомни, сынок — хозяин никогда никого от себя не отпускает. Никогда и никого. Если попал в его сети — то это навеки. Разве что за Грань уйти можно, да и то не факт, что он и там нужного ему человека не достанет. Не верь ему. Ни слову его не верь, ни жесту.

Его лицо перекосила мгновенная судорога, он отпустил меня и исчез в темноте сада.

«Сынок». Честно, это слово было мне важнее чем все то, что он мне сказал до того. Внутри стало тепло и хорошо. Ну и само то, что он меня предупредил, явно изменив при этом своему хозяину, — это очень дорогого стоит. Это значит, что он видит во мне нечто большее, чем просто уличного мальчишку, которого два года назад по недоразумению не пришибли мимоходом.

А что до мастера Гая — да я и не сомневался в том, что никуда он меня от себя не отпустит. Не тот он человек. Просто он затеял свою очередную игру, в которой я ему то ли пока не нужен, то ли… То ли он дал мне увидеть и услышать ровно столько, сколько ему было нужно. Постичь планы Гая Петрониуса Туллия, думаю, не дано никому, кроме него самого. Мне так точно. Мне достаточно знать, что ему нельзя верить ни в чем.

Да и не это сейчас главное. Теперь понять бы, что рассказывать наставнику и в каких пределах. Когда — это понятно. На следующий день после того, как он протрезвеет, раньше смысла нет. Соображать он, конечно, и пьяным соображает, но мне этого мало.

И опять же — говорить ему о том, зачем я пожаловал в замок, не говорить? Не знаю даже. Наверное, все же стоит. Иначе мне жизни все равно не будет. Мысли и опасения зажрут. Как постигать магические науки, коли в голове вертится одно и то же: «Вот завтра меня выгонят ко всем демонам»? Да никак!

Правда, о том, что я вовсе никакой не фон Рут, я ему, пожалуй, говорить все же не стану. Это к делу не относится, это совсем другая история. Личная. К тому же я уже окончательно привык к тому, что меня зовут Эраст. Мне вообще стало казаться, что это мое имя с рождения. А если там, за Гранью, я встречусь с тем парнем, что его носил раньше, то как-нибудь с ним договорюсь. На худой конец, пусть он там мое имя поносит какое-то время, почему нет?

Еще неплохо бы перекинуться парой слов с Амандой, посоветовать ей родителю письмо отписать. Неровен час, Агриппа напророчил верно (а в этом я не сомневаюсь), так что неизвестно, чем там дело кончится. Раньше был уверен, что войска Роя загонят эльфов обратно за Луанну шутя, а вот теперь что-то засомневался.

С другой стороны, зная характер Грейси, можно смело предположить, что она в меня вцепится как клещ, сначала обвиняя в том, что я лезу в ее жизнь, потом ругая за то, что даю дурацкие советы, а после попробует выяснить, что именно навело меня на такую мысль. И вот тут и начнется самое неприятное. Она будет кружить вокруг меня как овод и зудеть, зудеть, зудеть…

Так что не знаю, что предпочесть — доброе дело сотворить или нервотрепки избежать. Наверное, второе выберу.

Мои сомнения разрешило утро. Точнее — наш наставник, который встал ни свет ни заря, растолкал всех тех, кто находился в гостинице, а после с упоением орал на нас, еле-еле соображающих, что вообще происходит. На меня, между прочим, больше, чем на всех остальных, потому что темой утреннего крика являлось отсутствие Гарольда и Эль Гракха, которые так до сих пор и не заявились из ночного загула.

— Как! — слегка пошатываясь, вопрошал у меня наставник. — Как можно не знать, где находятся твои, ик, товарищи? Почему я всегда знаю, где мои друзья? Вот Вартан — он сидит на стуле и смотрит на нас. Скажи мне, фон Рут, я знаю где он находится?

— Да, наставник.

— Вот! Ты же, фон Рут, ик, не в курсе, где шляется эта парочка бездельников. А они твои друзья! А ты не знаешь! И что мы с тобой будем делать?

— Предлагаю позавтракать. Тут при гостинице есть небольшая харчевня для постояльцев, — предложил Вартан, который, что примечательно, ночевал в нашей гостинице. Я был немало удивлен, застав его в комнате, которую занимали мы с ребятами. Как оказалось, его в ней разместили Луиза и Магдалена, резонно рассудив, что из нас троих вряд ли кто до утра вернется. И ведь почти угадали. — Лично я голоден. А тебе, друг мой, не помешает выпить горячего чаю. Заметь, Герхард — не вина, а чаю. И лучше всего травяного, с мелиссой и мятой. Мелисса снимет последствия вчерашнего дня, а мята успокоит нервы. Да, чай это дорогое удовольствие, но я угощаю.

— Вартан, ты на чьей стороне? — немедленно вызверился на толстяка Ворон. — Скажи мне, старый друг, ты кого сейчас поддерживаешь?

— Свой желудок, — невозмутимо ответил ему ди Скорсезе. — Я немолод, много времени провел в странствиях, естественно, у меня есть проблемы с телесным здоровьем вообще, и с желудком в частности. И есть мне рекомендовано в одно и то же время. Сейчас час завтрака. Пойдем покушаем, Герхард. И ребятишек покормим заодно.

— Дай этим ребятишкам палец, они руку по локоть тебе отгрызут, — пробурчал наставник. — Ладно, пошли. Особенно если ты платишь!

Сначала еда и горячее питье немного примирили наставника с жизнью, а после, когда мы уже жевали сдобу, запивая ее чаем, заявились Монброн и Эль Гракх, эти двое искателей любовных приключений. Разумеется, они немедленно получили от него свою дозу нареканий, сдобренных злобным сарказмом, но уже не такую громкую и долгую, как я.

В общем, через два часа Ворон покинул Руасси, причем уже в более-менее благодушном настроении. По крайней мере, когда Магдалена в какой-то момент ойкнула и сказала, что забыла в комнате свое зеркальце, он не стал на нее орать, а лишь лениво поинтересовался, не забыла ли она там же свою голову. Это говорило о том, что все возвращается на круги своя, и ждать от наставника чего-то совсем непредсказуемого не стоит.

Но при этом он так и не спросил у меня — что же я тогда хотел ему рассказать? То ли забыл про этот момент, то ли решил, что ничего путного такой недотепа, как я, рассказать не мог.

Самой же большой неожиданностью оказалось то, что с нами в замок отправился и мессир ди Скорсезе. Я поначалу думал, что нам просто по пути, но потом из случайной фразы понял, что нет, он на самом деле решил воспользоваться приглашением Ворона.

— А наниматель вас не хватится? — удивленно спросила у него де ла Мале, высказав тем самым наш общий вопрос.

— Не беспокойтесь за это, Луиза, — с мягкой улыбкой ответил ей Вартан. — Моего отсутствия никто даже не заметит, а особенно герцог. Я в его замке являюсь такой же бесполезной вещью, как, например, мандолина, или набор для вышивания. Проще говоря, — что я есть, что меня нет — все едино. А ваша компания мне понравилась чрезвычайно. Я, знаете ли, со смерти жены общаюсь только с манускриптами, свитками и книгами. А человек обязан время от времени находиться в компании себе подобных, или он вернется в звероподобное состояние. Ну и, наконец, интересно пообщаться с одной из ваших соучениц, которая, если верить вашему учителю, нашла в написанной мной книге по рунной магии какое-то рациональное зерно. Герхард, напомни мне, как зовут эту славную девушку?

— Де Фюрьи, — отозвался наставник. — И, будь любезен, формулируй свои мысли верно. Не ей удалось найти в твоей книге рациональное зерно, а ее невеликий разум смог осознать малую часть того, что ты вложил в свою книгу.

Аманда презрительно фыркнула, услышав фамилию моей невесты. Как видно, она разделяла точку зрения нашего мастера. Ди Скорсезе, правда, расценил ее поведение по-своему.

— Унижение — не лучший способ воздействия на разум учеников, — пропыхтел толстяк. — И не возражай, тут тебе меня не переубедить.

— Как ты добрался до посоха мага — не понимаю, — вздохнул Ворон. — С такими взглядами на жизнь ты должен был еще на втором году обучения сгинуть.

— Если меня сильно разозлить, то я на многое способен, — заявил Вартан, надув щеки и заставив нас заулыбаться. — Я в гневе страшен! Правда, потом очень много кушаю и даже заболеть могу.

Он был славный человек, это ди Скорсезе. А еще он очень много знал и, что важнее, умел про это рассказать живо и интересно. По сути, что этот день дороги, что следующий пролетели незаметно. Даже Аманда — и та ни с кем не поругалась ни разу.

Что до меня — слушая рассказы Вартана, я то и дело смотрел на Ворона, раздумывая, как бы так начать с ним разговор на интересующую меня тему. С ним ведь никогда не знаешь, чего ждать. Может, захочет выслушать, может — нет. Или просто пошлет куда подальше. Мы наловчились по выражению его лица угадывать, насколько скверное в данный момент у него настроение, но то было в замке. А тут дорога, тут и ошибиться недолго.

Разрешилось все неожиданно, само собой. Так, как я и предположить не мог.

Вторую ночь пути мы провели под открытым небом. Смеркалось все раньше, а потому до крупного селения под названием Дроггнинг, где изначально планировалось найти ночлег, мы не доехали лиг десять, кабы не больше. Ворон немного посомневался, но после решил все же не тащиться по разбитой дороге в темноте. Тем более что наконец-то установилась пусть и прохладная, но сухая погода, а теплые плащи у нас были при себе. Равно как и достаточное количество провианта, о нем позаботился Эль Гракх.

Как по мне — так тут даже лучше. Может, не так тепло, как под крышей, зато клопы не кусают и мыши по углам не шуршат. Да и вещи целее будут. В городах воры, конечно, тоже проезжего человека всегда обнести могут, но до прямого разбоя там дело не доходит. Но то в городах. А в селениях всякое случается.

После ужина Ворон раскурил свою трубку, усмехнулся, услышав, что Луиза и Магдалена опять начали одолевать ди Скорсезе с просьбами рассказать им «что-нибудь эдакое, из старых времен», а после подошел ко мне, чуть склонился и негромко спросил:

— Ну, фон Рут, что ты меня глазами второй день точишь, как жучок дерево? Может, объяснишь?

— Объясню, — с готовностью труса, в момент отчаяния отважившегося сигануть с высоченной скалы в море, произнес я, вставая на ноги. — Только давайте чуть в сторонку отойдем, чтобы мессиру Вартану не мешать его истории рассказывать.

Дело не только в байках ди Скорсезе было, разумеется. Я не слепой, заметил, как почти все мои друзья уши навострили. В нашей профессии любопытство все — про это мне и мастер Гай говорил, и Ворон. И вон Вартан наверняка тоже нечто подобное изречет раньше или позже. А потому если на горизонте возникает что-то интересненькое, то все сразу же хотят узнать подробности, поскольку никакие знания никогда лишними не бывают.

Но не эти. И не сейчас.

— Мастер, — как только мы удалились от ярко полыхающего в ночи костра, я сразу же взял быка за рога. — Скорее всего, то, что я вам сейчас скажу, здорово мне повредит. Причем, зная вас, возможно, что и физически. Потому просьба — палку никакую с земли сейчас не подбирайте, хорошо? Просто есть у вас такая привычка, мы все это знаем. Как в лес войдете, так сразу что-то вроде посоха себе подыскивать начинаете.

— Надо же. — Ворон почесал нос. — И верно, твоя правда. А я и не замечал этого. Но это нормально, подобное всегда виднее со стороны. Ладно, не буду палку брать, у меня, если что, и кулак крепкий.

— Ну-у-у, — протянул я, окончательно собираясь с духом. — Короче! Я в замок пришел не просто так. Учиться, в смысле. Нет, и учиться тоже, но изначально я к вам за другим был послан… Что-то я совсем не то говорю…

— И ты за этим меня сюда потащил? — изумился наставник. — Сказать, что тебя ко мне зануда Гай отправил? Ах, извини, теперь он зовется господин архимаг. Тоже мне, новость!

— Вы знаете? — чуть не сел на землю от удивления я. — Откуда? Хотя и так понятно. Виталия сказала?

— При чем тут она? — нахмурился Ворон. — Я это с самого начала ведал. С того момента, когда ты мне представился и сопроводительные документы передал. Тебя проще всего было вычислить, между прочим. Вот подсыла той же Виталии я долго выявлял, чуть ли не до церемонии инициации. На Аманду грешил, чего скрывать. Хоть она и королевская дочь, но одно другому не мешает, согласись?

Сказать, что у меня в голове все перемешалось — это ничего не сказать. Он знал? Все это время?

— Фон Рут. — Ворон помахал ладонью перед моими глазами. — Эй, ты еще здесь? Ты со мной?

— До самого конца, мастер, — на автомате ответил я. — Но, демон меня забери, как?

— Как понял? — уточнил наставник. — Да очень просто. Нет-нет, Гай молодец, он все сделал красиво, обстоятельно. Короче — так, как он умеет. Но просчитался в одной вещи. Он не знал, что я виделся с Фратином Сивым совсем незадолго до того, как он отправился в свое последнее путешествие.

Знакомое имя. А, вспомнил. Это тот маг, который якобы рекомендовал меня своему другу Герхарду Шварцу. Якобы — потому что на самом деле не меня он рекомендовал, а настоящего фон Рута.

— Да-да, он направлялся в Лесной Край, все так, все верно. И письмо ты привез от него самое что ни на есть настоящее, — вещал тем временем Ворон. — Но вот только в нашей последней беседе он мне жаловался на то, что окончательно разочаровался в своем призвании. Ему надоело быть магом, Эраст. Настолько, что он ни за что не написал бы тебе рекомендацию. От чистого сердца — нет, не написал. Потому что никому не желал такой судьбы, какая была у нас. Так что письмо это у него или обманом выманили, или силой вышибли. А на такое способен только мой старый друг Гай, он всегда предпочитал подкреплять слова письменными доказательствами, причем — подлинными, чтобы ни у кого сомнений его слова и поступки не вызывали. Причем так бы оно и вышло, кабы не тот разговор.

— А как же тогда… — я показал рукой сначала на него, потом на себя.

— Почему я тебя сразу за порог не выкинул? — уточнил Ворон. — А зачем? Уверен, что ты свои услуги Гаю не навязывал и в друзья ему не набивался. Думаю, он тебя на чем-то таком прихватил, что в сторону не вильнешь. Да?

— Не то слово, — вздохнул я.

— Ну вот. — Ворон усмехнулся. — Он это умеет. Ну а раз так — чего мне тебя гнать? И остальных, таких же как ты. Магдалену, Сюзи Боннер, покойного Флика. Они ведь тоже ко мне не просто так попали все. Они тоже глаза и уши.

— Я не понимаю. Правда — не понимаю.

— О боги. — Ворон склонил голову к плечу. — Скажи, ты много чего про меня Гаю рассказал? Из того, что можно считать тайной?

— Нет, — смело взглянул ему в глаза я. — И не собираюсь.

— Вот, — отогнул один палец из сжатой в кулак ладони наставник. — Меня тогда о встрече с Виталией предупредил. Пусть там была ее очередная ловушка, но ты этого и не знал. Это два. Всегда ставил интересы нашей школы выше своих. Что есть, то есть. Три. Ты глуп, но честен, и это тоже приходится признать. Четыре. Как по мне — достаточно.

— Даже приятно стало, — признался учителю я.

И не только приятно. У меня с плеч рухнула огромная гора. Даже не гора, а целый горный кряж. Мне дышать легче стало, пропала проклятая незримая пробка, которая меня давила все это время.

— Впрочем, есть еще одно, — подумав, произнес Ворон. — Неважно, кто вас всех сюда направил. Все эти люди действовали не своей волей. Точнее — они думали, что решают сами, но это было не так. Ими руководила Судьба. Она отобрала тех, кто должен был стать моими учениками, и привела этих избранных в мой дом. Как ты думаешь, фон Рут, стоит гнать за порог посланцев Судьбы?

— Это очень неразумно, — с готовностью отозвался я.

— Именно, — наставительно произнес мастер. — Тем более что все та же Судьба потом многими сама распорядилась. Кто ушел, кто умер… Ну ты и сам все знаешь.

— Наставник, спасибо вам! — глубоко и облегченно вздохнул я. — Мне настолько легче стало.

— А все почему? — с привычными ехидными нотками изрек Ворон. — Потому что ты, фон Рут, идиот. Давно бы поговорил со мной — и не мучался. Да, кстати. А что ты мне пытался рассказать в Руасси? Ну-ка, поведай свою очередную бредовую историю!

Глава девятая

Бредовую — не бредовую, а слушал меня наставник с интересом, и уточняющие вопросы задавал, требуя перечисления мельчайших деталей. Некоторые меня даже немного удивляли, правда, только до тех пор, пока не последовали фразы вроде: «И тогда Вит вот так на тебя уселась, да? Это я ее научил!».

В целом же все услышанное, казалось, совершенно Ворона не взволновало. Как, кстати, и большинство других новостей, в том числе и из тех, что мне поведал Агриппа. Все узнанное от воина я учителю, ясное дело, рассказывать не стал, тем более что оно ему и ни к чему, но часть тревожных вестей изложил, сославшись на то, что подслушал разговор каких-то двух порядком подгулявших магов.

Не правду же выкладывать? Не хочу я, чтобы про Агриппу кто-то знал. Не хочу — и все.

— Война на пороге, — зевнув, подтвердил Ворон. — Я это еще весной понял, когда Линдус сынка своего в правители выдвинул. Нет, как собиратель земель он поступил правильно, застолбив территории за своей фамилией. Но кое в чем промахнулся, промахнулся… Надо было не Айгона, а Рауда ставить, с ним проблем меньше после будет. Рауд у него тихий, спокойный. А Айгона теперь с престола поди сковырни. Ха! Линдус полагает, что его отпрыск все еще щенок, а он уже волкодав, да еще какой! Того и гляди в глотку папаше вцепится.

— Как бы по нам эта война не вдарила, — опасливо пробормотал я.

— Эта? — прищурился Ворон. — Эта не вдарит. Кому мы нужны? Сам посуди — ну кому интересны спившийся в хлам неудачник да кучка молодых недоумков, которая зачем-то все еще ошивается близ него?

Всегда знал, что учитель горазд правду-матку резать, но что бы так, да о себе… Стоп. А чего это он так ехидно улыбается?

Да ладно!

— Вот-вот. — Как видно, Ворон уловил ход моих мыслей. — Сообразил? И молодец. Кстати, Грейси поумнее тебя оказалась, она еще в Руасси поняла, зачем я в стельку надирался и с Эвангелин чудачил. Потому я тебе рот и заткнул, чтобы ты мне не мешал. Пусть все будут уверены, что я окончательно перестал быть магом и стал ходячей развалиной. Разумеется, сделано это было чересчур напоказ, но так я убиваю сразу двух зайцев. Те, кто поверил, сочтут меня никчемой. Те, кто не поверил — идиотом. В любом случае я в выигрыше, поскольку ни в качестве союзника, ни в качестве противника меня отныне никто рассматривать не станет. Добавим сюда тот факт, что подобные новости разносятся моментально, и получим вполне приемлемый результат. Так что, фон Рут, с этой стороны опасности нет. Зато с другой… Архимаг Туллий, вот кто мне головной боли добавить может. Он ведь тоже в каком-то смысле Линдус, только нашего, магического мира. Ему тоже всегда власти и влияния мало. С него станется начать строить свою империю, личную. Но, думаю, до открытого противостояния со всеми магами Рагеллона дело все же не дойдет. Без него в таком вопросе ведь не обойтись. Хотя…

И наставник о чем-то задумался.

— Эраст! — гаркнул где-то за кустами козьей ивы, там, где потрескивал костер, Монброн. — Ты есть собираешься? Смотри, наш котелок опустеет быстро! А господа маги вряд ли с тобой делиться своей порцией станут!

— Даже не сомневайся, Монброн, — подал голос Ворон. — Не хватало еще учеников подкармливать, отрывая от себя последнее.

Он двинулся к костру, но, сделав пару шагов, остановился и снова повернулся ко мне.

— Скажи, а ты на самом деле фон Рут? Просто интересно.

— Фон Рут, — подавив в себе желание выложить правду, ответил я. — Самый что ни на есть.

— Ну я так и думал, — кивнул наставник. — Ты ведь не настолько глуп, чтобы присваивать чужой титул, правда? Какая там за подобное преступление казнь предусмотрена в Центральных Королевствах? Вроде бы колесование. Или четвертование? Не помню точно, но что-то из этого списка. Зато точно знаю, что в Лесном Краю того, кто незаконно назвался чужим титулом, топят в нужнике, предварительно зашив в холщовый мешок. Скажу тебе так, Эраст — лучше уж колесование. Дерьмом захлебнуться — удовольствие то еще.

Есть мне после этих слов расхотелось совершенно. А самое главное — только ведь гора с плеч сползла. И вот, все по новой. Гадай теперь, зачем мне он эти гадости рассказал. То ли в самом деле не усомнился, что я фон Рут, то ли наоборот, дал понять, что мне ни на грош не верит.

Я предан нашему учителю, я его где-то даже… Ну не люблю, разумеется, мужчине мужчину любить богами не положено, но очень-очень чту. Но иногда он творит такое, что хочется ему в вино отравы сыпануть! Тихонько умыкнуть у Рози (я знаю, где она свои фамильные яды хранит) и в ход пустить.

И еще — вот он сказал, что, мол, письмо, что я привез, его на мысли о моем двойном дне навело. А ведь он те письма, что мы все ему вручили, тогда одним махом в камин отправил, причем на наших глазах.

Вот как ему верить? Точнее — во что именно?

От обуревающих меня мыслей я полночи уснуть не мог, в результате заработал удар локтем в бок от Эль Гракха, которого безумно раздражало, что я постоянно ворочаюсь, а после нарвался на ругань Аманды, которую разбудило мое кряхтение. Ну а как тут еще быть, если проклятый пантариец мне чуть ребро не сломал?

И до кучи утром я еще созерцал злорадно-довольную улыбку наставника, с которой тот смотрел в мою сторону. Это окончательно убедило меня в том, что неспроста он мне такой вопрос задал накануне.

Вот тут на меня и снизошло спокойствие. Если он и знает что — так давно уже. Может, тоже с самого начала. Но ведь молчит! Причем, похоже, дальше молчать будет. Чего тогда я психую? И потом — это же Ворон. Ворон, которому плевать на всякие условности, вроде титулов и тому подобного. Он сам в прошлом принц, который, возможно, королем мог стать. Но чихать он хотел на этот престол.

А самое главное — от меня теперь все равно ничего не зависит. Захочет он меня на плаху отправить — значит, отправит. Но ведь не захочет. Не знаю отчего, но уверен — не захочет. Сам, возможно, когда-нибудь за что-нибудь убьет, но палачу не отдаст.

Ну и стоит ли волноваться? Надо просто жить дальше. И надеяться, что та буря, которая начинает разворачивать свои черные крылья над Рагеллоном, пройдет в стороне от нашего замка.

Собственно, спустя какое-то время после нашего возвращения начало казаться, что так и будет. Жизнь в замке пошла своим чередом, то есть Ворон кричал на нас или просто злобно сопел, глядя на то, что делают его ученики, мы же постигали тонкости ремесла, то ссорясь друг с другом, то мирясь. А еще наступила зима. Снега не было долго, очень долго, уж и день зимнего солнцестояния прошел — а все никак. Но зато потом его нападало сразу и много, причем настолько, что на какое-то время замок вовсе отрезало от большого мира. Через те сугробы, что образовались на дороге, ведущей в деревню, даже на снегоступах было не пройти. Нет, мы с ребятами пытались что-то сделать, не особо надеясь на добросовестность жителей Кранненхерста, которые по давнему договору с наставником должны чистить дорогу до замка, но все впустую. Только-только вроде снег с части дороги разгребем, где лопатами, где магией, как небо снова затянут черные тучи, из которых начинают сыпаться здоровенные снежинки. Под конец мы попросту плюнули на это дело и стали ждать, пока не установится морозная погода. Всем известно — если хорошо морозит, то снега скоро не жди.

А вот на жителей деревушки я грешил зря, они обещанное все же выполнили. Хотя, правды ради, дело там было вовсе не в договоре. Просто им помощь наставника очень потребовалась. Несколько обитателей селения здорово приболели, а самое главное, родная дочь главы Кранненхерста третий день разродиться не могла. Мучилась неописуемо, орала так, что лошади из конюшни чуть не разбежались, и, что самое скверное, жар у нее начался очень сильный. Все признаки того, что помрет она скоро на пару с дитем, так и не появившимся на свет, были налицо.

Само собой, чадолюбивый глава шустро организовал всех мужиков, посулил им пять бочонков лучшего пива сразу по достижении результата, и те за три часа прокопали проход прямо до наших ворот. Именно проход, никакой ошибки. Не дорогу. Сказано же — снегу навалило много! Настолько, что сугробы были выше меня. Натурально — выше, никогда с таким не сталкивался до сегодняшнего дня. Представьте себе — я не мог видеть, что происходит по сторонам.

Наставник, узнав про страдания роженицы, собрался на редкость быстро, прихватил с собой меня, Монброна, Фалька. Ну и, разумеется, Вартана, как без него.

Да-да, маленький толстенький маг все еще гостил в Вороньем замке. И уезжать, похоже, не собирался, что, признаться, всех нас радовало.

Мессир ди Скорсезе на редкость хорошо вписался в наш быт, за короткое время став для нас всех своим. Ну как своим? Он маг, мы подмастерья, потому, разумеется, ни о каком панибратстве речь даже не шла. Ворон бы нам за подобные вещи головы поотрывал, да и сам Вартан, несмотря на всю свою добросердечность и отзывчивость, ничего подобного не допустил бы. Правила есть правила, исключений в них быть не может.

Но при этом каждый из нас знал, что всегда может подойти к нему за помощью и получить ее. Или хотя бы полезный совет. Разумеется, ди Скорсезе не заменил наставника, напротив, он всячески подчеркивал, что последнее слово всегда за Вороном, и в его, Вартана, силах только что-то нам подсказать. Но не научить! Хотя и совет — это уже немало. Особенно если учесть, что от нашего мастера иной раз его не дождешься.

Рози же вовсе от него почти не отходила. Сначала она долго не верила, что с нами в замок пожаловал тот самый маг, книгу которого она чуть ли не до дыр зачитала, а когда поверила, то окружила мессира ди Скорсезе такими плотным вниманием, что он пару раз даже прятался от нее в кабинете Ворона. Рози такая — если ей чего надо, то она мертвого замучить до второй смерти может.

Но, ради правды, стоит отметить, что знаниями Вартан с ней делился очень щедро. Не раз и не два я видел их у крепостной стены, плетущими какие-то особо мощные рунные заклинания, причем одно из них в этой самой стене чуть здоровенную дырищу не проделало, а второе Фила заморозило, да так, что он совсем на ледышку стал похож. Я даже перепугался было за свою животинку. Он хоть и пакостником вырос, но все же родное существо. Жизнь, опять же, мне спас.

Вартану, к слову, Фил очень понравился, он после с ним пару раз общался, если это можно так назвать. Но со стороны это более всего напоминало беседы — толстенький маг что-то говорит, а мой питомец ему в ответ ветвями машет.

По идее, мне бы питомца этого постороннему магу показывать не следовало, во избежание неприятностей, но отчего-то ди Скорсезе я верил. Не знаю почему. Да и потом — все одно Фила особо не спрячешь. Он очень не любит сидеть в закрытых и плохо проветриваемых помещениях. Еще со времен Силистрии, где ему пришлось долго торчать в темном чулане, который располагался в представительстве Асторга.

Так вот — Ворон велел нам троим его сопровождать, несомненно, имея основной целью на обратной дороге нагрузить наши спины продуктами. И пока мы трое собирались в путь, к нам еще и Аманда напросилась за компанию. Хотя нет, «напросилась» не совсем то слово. Она непрестанно описывала круги вокруг наставника, словно овод какой, в результате тот рявкнул на нее, что, по сути, и являлось разрешением присоединиться к нашей компании. По-другому фразу: «Да делай ты что хочешь, отстань только!» интерпретировать трудно.

Но я Грейси понимаю. Она во время нашей поездки в Руасси тоже успела услышать кое-какие слухи о грядущем немирье, и название «Фольдштейн», часто мелькавшее в разговорах, не миновало ее ушей. Рой Шестой от нее отказался, это так. Но она-то не перестала быть его дочерью? Имеется в виду, что, при всей своей стервозности, Аманда отца очень любила, потому и пыталась узнать любые новости о том, как там дела на ее далекой отсюда родине.

Правда, с новостями у нас здесь дело обстояло худо. Точнее — так было до сегодняшнего дня. По прибытию в Кранненхерст мы зачерпнули их полной ложкой. Тракт — не дорога к замку, его худо-бедно расчищали, так что приезжие имелись.

Ворон и Вартан сразу отправились роженицу осматривать, ну а мы, ясное дело, первым делом навострились посетить корчму. Не по Кранненхерсту же нам гулять? Чего мы там не видели?

Точнее — мне-то надо было бы заскочить в один дом, но вот так сразу отделяться от коллектива я не рискнул. Да и пивка глотнуть хотелось очень. Желательно с чем-нибудь жареным в виде закуски.

Собственно, сказано — сделано. Корчмарь Иоганн, только завидев нас, освободил стол, шуганув из-за него пару местных безденежных забулдыг, завалил его едой и выпивкой, а после, уловив момент, подмигнул мне, дав понять, что есть разговор.

Я кивнул, и присосался к кружке, жадно хлебая терпкое пиво.

— Вот так-то! — громко вещал тем временем за соседним столом пузатый верзила с окладистой рыжей бородой, одетый с показной роскошью. По виду — как есть предприимчивый купец из тех, что возит по местным закоулкам городские товары, меняя их по грабительским ценам у доверчивых селян на мех и отборное зерно. — Война, братие, война! Самая что ни на есть настоящая! Огонь и меч, как в стародавние времена!

Надо отметить, что вокруг купчины собралась немалая аудитория, чуть ли не в рот ему заглядывая.

— Ну и что? — возразил ему один из местных жителей. — Война, эка невидаль! Вон в ту зиму на побережье тоже железом брякали, а у нас тут даже не икнул никто. Это все там, далеко, нам здеся бояться нечего.

— Так на побережье нордлиги нагрянули, — возразил ему купец. — Они что? Пошумели, пограбили, топорами о щиты побрякали — и все, и на свои острова поплыли. А тут другое напрочь. Ельфы, мать их ети, ельфы! И злые на человеков жуть как! Мне брательник младший рассказывал, что они нашего брата даже жрут!

— Враки, — усомнился все тот же настырный селянин. — Вот в Халифатах, там да, людей едят. А ельфы — те нет. Убивать — убивают, но чтобы жрать?

— Богами клянусь! — выпучил глаза купец. — Говорю же тебе — брательник мой, Рагви, рассказывал. Так и говорит — мол, животы людям заживо вспарывают, требуху выпускают, а после руки-ноги на кострах поджаривают и жрут!

— Страсти какие! — всхлипнула одна из подавальщиц. — Охти мне!

— Рагви мир повидал, — аж светясь от того всеобщего внимания, которое не него обрушилось, веско произнес рыжебородый. — Он обозы аж до самого Фольдштейна водил, аж до самой их столицы. Ну той, которую первую сожгли вместе с королевским замком. Его ведь как раз там война и застала. Сам-то уцелел, с остатками войска успел уйти. А вот обоз сгинул, с лошадями, товарами и возчиками. Столько добра даром пропало — страх! Мой папаша, глава нашего семейства, как убытки счел, так чуть за Грань не отправился от расстройства.

— А король? — метнулся крик Аманды. — Король Рой Шестой? С ним что?

— Да пес его знает, — пожал мощными плечами купец. — Может, сгинул, может, выжил. Брательник не любопытствовал, ему главное самому ноги было унести из тех краев. Вот старший сын королевский, тот точно полег, это все знают. Его еще на берегу Луанны прибили. Он, вишь ты, славы восхотел, орал, что ушастых обратно в их леса загонит, как двумя пальцами высморкается. А вышло наоборот. Это они его, значит, в землю уложили, под дерновое одеяльце. И все войско его тоже. Говорят, главный ельфа бошку этому прынцу ссек, а после кожу с нее снял, высушил и к знамени своему привязал. Мол — первый есть, таперича очередь за Линдусом Айронтским.

— Линдусом? — охнули сразу несколько человек.

Я же держал Аманду, которая, оскалившись, рвалась к рассказчику, чтобы перерезать ему глотку. Вообще-то за такую интонацию и паскудный юморок подобное сделать надо было обязательно, но не сразу же? Надо из этого красавца выдоить все, что он знает, и только потом его убить.

— Это что же, эльфы к Айронту уже подступили? — ровным голосом спросил Гарольд, стукнув кружкой по столу. — Сдается мне, уважаемый, что ты изрядный враль!

— Ты давай, не груби, — потребовал рыжебородый. — Молоко у тебя еще на губах не обсохло, парень. Уважительно со мной давай!

— Можно и уважительно, — покладисто согласился Гарольд, вставая из-за стола и кладя сверкнувшую перстнями руку на рукоять шпаги. — Но тогда, купец, по нашим уложениям я должен тебе прямо сейчас глотку перерезать. За то, что ты, мерзавец, позволил себе таким тоном со мной, благородным, разговаривать. Война, не война, а законы чести есть законы чести. Моей чести, торгаш, не твоей. Откуда она у тебя? Так что, пес, ты все еще требуешь моего уважения? Или предпочтешь принести извинения, которые я, возможно, приму, а после ответить на мои вопросы?

Купец повертел головой, ища поддержки в своих слушателях, но те только отводили глаза в сторону, отходя от него подальше.

Шея и лицо бородача медленно начали краснеть, то ли от гнева, то ли от страха. Последнее, похоже, было вернее.

— Господин, если вы задумаете его убить, то делайте это во дворе, а не в зале, — попросил Монброна корчмарь. — Тут люди кушают, выпивают, зачем им на кровавые пятна на полу смотреть? Да и примета это плохая, в дому кого-то жизни лишать. А вы, милсдарь купец, думайте вперед, на кого задираетесь. Это же не рвань какая, это благородный господин. Да еще и ученик мага нашего, того, что на холме живет.

— Не знал, — пробормотал купец. — Эта… Прощения просим. Я ж думал, что какой-то сопляк… А тут вон оно как! И в мыслях не было, стало быть!

— Удавить бы тебя, — процедил из-за стола Фальк, одним глотком осушив еще одну кружку пива. — Сталь еще марать об такого, как ты, не хватало. Сюда иди!

Купец посмотрел на жителей Кранненхерста, но те, как видно, решив, что с них новостей достаточно, разбредались кто за свои столы, а кто и вовсе домой. Фалька здесь знали. Та давнишняя драка, когда кузнец чуть не придушил Монброна, уже забылась, а вот недавняя, сентябрьская, когда Карл во дворе корчмы свернул челюсти трем слишком разговорчивым молодчикам из местных, была еще очень свежа в памяти. И потом — за своего селяне, может, и вступились бы, а вот за этого, заезжего — с чего бы? А если прибьют его, так и вовсе хорошо. Добро тут останется, в деревне. Будет чем поживиться. Виноватыми же все одно останутся выкормыши мага с горы! На них и натравим стражников, если те вдруг нагрянут с вопросом о пропавшем купце.

— Рассказывай, — велел Монброн подсевшему к нам купцу. — С самого начала и очень подробно. Грейси, не стучи зубами, меня это нервирует.

Аманда к тому времени перестала рваться из моих рук, но ее здорово потряхивало, то ли от волнения, то ли от злобы на весь мир.

— Так а чего? — купец огладил бороду. — Все уж рассказал. Ельфы через реку переправились и давай Фольдштейн жечь да зорить. И, главное, все знали — где заставы слабые, где дороги тайные, обходные, где какие войска стоят. Не иначе, кто из людей короля тамошнего продался им с потрохами. Только, думаю, они его вряд ли пожалели. Они за собой только трупы оставляют.

Может, и продался. Только, думаю, не было у эльфов особой нужды кого-то покупать. Прав был Агриппа — все эти вылазки были разведкой. Долгой и кропотливой, такой, что никто не мог заподозрить подобное. Не тратят на подобное столько времени, там же все растянулось на годы. Люди не тратят. Потому что у нас лет жизни куда меньше, чем у эльфов. А мерим мы всех по своей мерке.

— Не части, — стукнул кулаком по столу Гарольд. — Когда они через Луанну переправились? Как далеко продвинулись на территорию королевства? Где был король? Подробности давай!

— Да откуда им взяться, подробностям? — насупился купец. — Я ж только то, что от брательника узнал, и могу поведать. Меня самого, хвала Шустрому Ри, там не было. Главное все я вам уже рассказал — и как принц погиб, и как они людей жрали.

— И вот за что меня иногда называют идиотом? — пробасил Карл. — Да я на фоне этого пня бородатого гений! Слушай, чучело, я тебя в последний раз спрашиваю — эльфы сильно в королевство углубились? Про дворец мы слышали, но от него до границы между Фольдштейном и соседней с ними Сезией еще лиг с триста, кабы не больше. Аманда, да не гнуси ты! Я видел короля Роя, его и кувалдой не убьешь! Наверняка он отступил, перегруппировал войска, усилился сезийской гвардией и дал этим ушастым хороший пинок под зад!

— Каких границ? — ощерился купец. — Какой пинок? Люди, бросая все, бежали в сторону границы, а ельфы у них на хвосте висели все время. Брательник рассказывал, что гарнизоны ихние даже и не думали сопротивляться, а вояки тамошние уносили ноги первыми. Он сам три таких видел — в них не души, а ворота нараспашку.

— Этого не может быть, — прошептала Аманда. — Не может. Вернее — может, но только в одном случае.

— Не пори чушь, — жестко приказал ей Монброн. — Я согласен с Карлом — если бы дядюшка Рой был мертв, то брательник вот этого торгаша про это точно знал бы. Хотя бы потому, что его смерть эльфам обошлась бы очень, очень дорого.

— Еще есть яд и предательство, — пробормотала Аманда, прижимаясь ко мне и глубоко дыша. — Гарольд, тебе прекрасно известно, что золото всегда пробьет брешь там, где бессильно оружие.

— Сестрица, если ты мне когда-нибудь покажешь эльфа, готового расстаться хоть с одним медяком, то я признаюсь в том, что теперь видел все, — усмехнулся мой друг.

— Это да, — замотал головой купец. — Жадные оне, ельфы-то, страсть как! За медяк сами удавятся, а за грош так любого удавят.

— Не резвись, — потребовал Карл. — Ладно, по Фольдштейну, положим, ты рассказал все, что знал. А в других королевствах что? Собирают ли армию, как прошлой зимой? Что Линдус?

— А что Линдус? — приободрился купец. — Вот он король так король! Настоящий, не то что некоторые, которые тоже в коронах, сталбыть! Он сразу так и сказал — мол, ничего, люди, одолеем мы ельфу поганую. Дескать, я сам поведу войско и им, значит, напинаю. Ну и остальным королям разослал бумаги, чтобы те, значит, под его знамена вставали.

— Стой, — приказал Гарольд. — Вот прямо под его знамена?

— Ну да, — покивал купец. — Я своими ушами слышал, как его на площади зачитывали. Я как раз на границе Айронта торговал, когда напасть эта случилась. А оттуда уж сюда. К папаше только завернул, чтобы про брательника узнать, и все, и сюда, в герцогства. Мех — он ведь…

— Мы поняли, — остановил его мой друг. — Однако ловок Линдус Восьмой. Эдак он скоро Линдусом Первым станет.

— С чего бы это? — уточнил Карл.

— Восьмой он в своем королевском роду, — пояснил Монброн нашему непонятливому другу. — А Первым станет, напялив на голову императорскую корону.

Купец внимательно смотрел на моих друзей, причем настолько, что мне это очень не понравилось.

— Не напялит, — пробормотала Аманда. — Половина королей, кабы не больше, ни за что не согласятся встать под его знамена. Это же, по сути, признание Линдуса за сюзерена. Асторг в жизни на это не пойдет. И Эйлинзас. И Сезия тоже. Да какая половина! Все откажутся. Мой отец, например, даже говорить о подобном не стал бы. И гонца, что ему подобное послание принес бы, приказал выпороть. Или даже повесить.

— Правильно, — согласился с ней Гарольд. — Откажутся. Только после этого Линдус своими силами разносит вдребезги вражьи рати, а следом, уже будучи увенчанным титулом «Спаситель Рагеллона», объявляет, что остальные короли — предатели человеческого рода и пособники эльфов. И еще что таких королей надо на эшафот вести, а не на троне оставлять.

— Гарольд, — кашлянул я и показал ему глазами на внимательно слушающего наш разговор купца. — Ты бы это…

— Что? — Монброн презрительно прищурился. — Не говорил лишнего? Так на эту тему сейчас во всех корчмах и трактирах Центральных Королевств болтают без остановки, я в этом уверен. И не только там, но и в заведениях уровнем повыше. И во дворцах — тоже.

Вот все хорошо в моем лучшем друге, но эта его самоуверенность, на мой взгляд, в данном случае граничащая с глупостью…

— Да кто знает, что сейчас в Центральных Королевствах вообще творится? — вступил в разговор Карл. — За то время, что этот бородатый охламон мотался по герцогствам на своем возе с товарами, Линдус мог эльфов за Луанну выбить, и очень даже просто. Не забывайте, у короля Роя магов не было, он им не верил. А у Линдуса они есть — и преотличные. Не удивлюсь, если там опять собирали лучших из лучших.

— У ельфов магики тоже имеются, — подал голос купец. — Про то отдельно на площадях говорили.

— Ясное дело, имеются, — отпил пива я. — Но их лесная магия на наших землях не действует. Точнее — действует, но куда слабее, чем на том берегу Луанны.

— Да нет, — купец вытер вспотевшие ладони о свою дорогую бобровую шубу. И как не жарко ему в ней? — Этим ушастым наши маги помогали. В смысле — людские. Ну как вы… То есть не как вы, но вроде того. Нет, я про вас-то ничего такого сказать не хотел, видно же, что вы люди уважаемые, хоть и молодые совсем. А те, что ельфам помогали — они изменщики.

— Купчина, — очень тихо и очень грозно, так, что даже мне не по себе стало, обратился к торговцу Фальк. — Ты нам так и будешь новости кусками рассказывать, а? Да я тебя сейчас…

— Не надо, — перехватил его лапищу Гарольд. — Это мы всегда успеем. Что за маги? Почему — изменщики?

— Так я, когда сюда ехал, в Триндите останавливался, — поспешно забубнил купец. — Там завсегда отличная осенняя ярмарка проводится, можно задешево материю купить. Сами посудите — пять серебряков локоть отменного сукна. Всего! А…

Монброн склонил голову к плечу и демонстративно отпустил руку Карла.

— Во-о-от! — верно истолковал его жест торгаш. — И вот там-то, на главной площади, я и услышал, как глашатай горло надрывал, читал, сталбыть, свиток. А в нем говорилось, что есть такие магики, которые предались злу, встав на сторону мерзопакостных ельфов, да всяко им помогают, и словом, и делом. И тех магиков будут изничтожать беспощадно, потому что все простить можно, но не измену своему… Вот ведь, слово там такое было, забыл я его. В общем — если ты человек, так не моги ельфам помогать.

— Лихо, — пожевал губами Монброн. — А изничтожать кто станет? Поди, Орден Истины.

— Они, — с готовностью ответил бородач и заулыбался. — Кто ж еще? Но не одни. Вы ведь, магики, тоже все разные. Не одни изменщики среди вас есть. Так что Ордену ваши же помогать будут, потому как они лучше других знают, кто у вас есть кто. Сам видел, как они своих на чистую воду вывели и на площади спалили.

— Так там еще и сожгли кого-то? — уточнила Аманда.

— Ну! — закивал купец. — Да еще как! Полыхало аж до небес. Двоих сожгли — мага и магичку. Они, вишь, хотели все бросить, да к ельфам бежать, чтобы людей убивать. Но — не успели, отправились на костер. И правильно, туда им и дорога! Извиняюсь, конечно.

— А кто в помощниках у Ордена? — процедил Гарольд. — Имена, может, какие звучали, названия?

— Нет, — тут же ответил бородач. — Даже если их и называли, то все одно не запомнил. Мне оно не надо. Милсдари, может, я поеду уже, пока светло? Пора мне из ваших земель выбираться, домой поворачивать. Все ж почти распродал.

— Будь по-твоему. — Гарольд достал из кошеля золотую монету и бросил ее купцу. — Прощен за свою неучтивость. Проваливай.

Купец поймал золотой, привычно куснул его, убрал в карман и живенько покинул корчму.

— Эраст, ты был прав, — хмуро сообщил мне Монброн. — Я слишком развязал язык и наговорил много лишнего. Очень много.

— Этот гнус точно на нас донос напишет, — уверенно заявил Карл. — Мне такая порода людей хорошо известна. Эх, мне бы лошадь!

Монброн внимательно на него посмотрел.

— Тут его прибрать нельзя, — объяснил ему как ребенку Карл. — Люди увидят. Сказать ничего не скажут, это понятно, но, если что, свидетелями выступят с удовольствием. Им и его не жалко, и нас тоже. Селяне ведь, у них ни стыда, ни совести. А вот в дороге, в паре лиг от Кранненхерста — запросто. Там уже никто ничего не докажет. Разбойники убили, и все тут. А если по уму все сделать, так его вообще раньше весны никто не найдет. А если найдет, то не опознает, волки за зиму от него один костяк оставят.

— Звучит убедительно, но как-то это… — Гарольд поморщился. — Низко.

— Потому и беру эту работенку на себя, — потянулся Карл. — Я из Лесного края, у нас такого количества разных «нельзя», как у вас в Королевствах, нету, у нас есть «полезно» и «бесполезно». Убить этого хряка — полезно, чтобы он лишнего где-то не наболтал. Но вот где лошадку добыть? Пока я в замок и обратно сбегаю, эта морда успеет далеко уехать. Вон свист слышите? Он как раз от корчмы отвалил. Вот кабы минут через двадцать за ним отправиться… Так, чтобы и внимания не привлекать, и его на дороге не потерять. Впрочем, снега нападало много, так что далеко он не уедет. Может, успею и до замка сбегать, и его не упустить?

— Не суетись, будет лошадь, — встал я из-за стола. — Хозяин! Можно тебя на минуту?

Глава десятая

Йоганн Литке услышал меня, вытер руки о не очень чистый передник и подошел поближе.

— Молодой господин хочет глянуть лично, как поросенка для вашей компании жарят? — уточнил он у меня. — Я помню, что вы обычно так поступаете. Мне, как владельцу заведения, такое обхождение всегда немного обидно, но желание гостя — закон.

— А ведь верно! — хохотнул Карл. — Ты всегда на кухню ходишь, когда здесь бываешь. Ох, не доведет тебя до добра общение с де Фюрьи, Эраст! Станешь таким же занудой, как она!

Отвечать я ему не стал, но испытал большое желание ударить слишком болтливого корчмаря.

— Что-то не то сказал, да? — войдя на кухню и шуганув поварят, виновато произнес Литке. — Просто день сегодня очень уж колготной, как, впрочем, и вся неделя. Снег валит как из мешка, никто не работает, половина Кранненхерста тут, у меня сидит, пиво дует. А подвоза выпивки толком нет. Еды-то полно, а вот темного пива может и не хватить надолго.

— Йоганн, мне нужна лошадь, — перебил его я. — С седлом. Прямо сейчас.

— Насовсем? — посмурнел корчмарь. — Ваша милость…

— На часок, — успокоил его я. — Другу моему надо кое-куда проехаться. А погода такая, что на своих двоих хлопотно очень.

— Как скажете, — сразу повеселел Йоганн. — Я сейчас мальчишке скажу, чтобы пегую кобылку оседлал. Она хоть и немолодая уже, но выносливая, крепкая. Только пусть ваш друг сильно ее не гонит — зима все-таки, запалить можно.

— Само собой, — я протянул ему золотую монету. — Но и у меня просьба — пусть никто не знает, что мы эту лошадь у тебя одалживали. И заседлай ее сам, не надо мальчишки. У них язык без костей, а в голове ветер, сболтнет еще где лишнее.

— Ясно, — не моргнув глазом, сказал корчмарь. — Да, ваша милость, вот что еще… Вы тут с одним только что в зале общались…

— Ты про купца? — уточнил я.

— Про него. Понимаю, значит, что не к месту, но только сказать все же стоит — странный уж очень этот купец. Вроде как нашей, торговой крови, а только здесь, в Кранненхерсте, он ни единой шкурки ни у кого не выменял. Да и менять-то особо не на что — у него с собой ни воза, ни фургона нет. Зато мальчишка мой в санях его видел шпагу, такую же, как у вас и приятелей ваших. Эти огольцы везде лазят, им все интересно. Так-то.

«Странный». Очень верное слово. Правильное. Хотя бы даже — говорил он простонародно, а некоторые слова вплетал такие, какие диковатому купцу узнать неоткуда. И серьги у него в ухе нет, а должна быть, как любому представителю торгового сословия положено. И еще — где его сопровождающие? Возчики, охрана? Почему он без них странствует? Не один же со всем управляется?

Но если он не купец, то кто? Подсыл, соглядатай? Но за кем тут подглядывать, не за селянами же? Что им прятать и от кого?

Вопросов больше, чем ответов.

— Я к чему, — корчмарь кашлянул в кулак. — Так может случиться, что друг ваш случайно этого купца на дороге встретит, так пусть поосторожней будет. У него кроме шпаги в санях и арбалет имеется.

— Тоже мальчишка заметил?

— Ну а кто же еще? — растянул рот в улыбке Литке. — Он, шалопут.

— Спасибо, передам, — пообещал я. — А ты о чем хотел со мной поговорить? Есть новости от нашего общего приятеля?

— Новости имеются, — кивнул корчмарь. — Не от него, но достоверные. Эта… Тут вот, значит, как…. Я извиняюсь, конечно, это не моего ума дело, только… Вам бы подумать о том, чтобы, может, на время отсюда уехать, а?

— С чего бы? — опешил я.

— Вашего брата жгут, — пожевав губами, выдавил из себя Литке. — Сильно жгут. Вести эти из первых рук, не сомневайтесь. Был тут у меня днями один человек, ему верить можно. В Королевствах сильно неладные дела, этот в бобровой шубе не соврал. И война есть, и Линдус этот разошелся — сладу нет. И про магов тоже правда. Крепко за них принялись, как в старые времена прямо. Так я к чему — эта, уехать бы вам, от греха. Да вот хоть бы на дальние хутора, те, что за Штауфенгроффом в лесах стоят. Туда никакой Орден Истины не полезет, уж будьте спокойны. Сестрица моя на одном из них хозяйствует с мужем, вот у нее бы и пересидели до лета. А там, глядишь, успокоится все. Я вам дорогу к ней обскажу и слово дам, по которому она вас как родного примет. Если же вас милсдарь Агриппа искать станет, так я ему шепну, где вы обретаетесь, не сомневайтесь.

— Можно подумать, у нас здесь меньшая глушь, — засомневался я.

— Вот только про замок господина Ворона все знают, а про хутор тот — никто, — резонно заметил Йоганн. — А замок — он что? Приезжай да выкуривай вас из-за стен, как лису из норы. Ясно дело, что до такого, может, и не дойдет. Ну а вдруг? Жизнь — одна, другой боги не ссудят.

— Да кому мы нужны? — поморщился я. — Вдобавок еще и так, чтобы со штурмом и тому подобным. Наш наставник никуда не лезет, никому дорогу не переходит. Хотя… Ты мне дорогу до хутора сестры все же опиши. И слово назови, то, что для нее знаком послужит. Жизнь — она по-всякому поворачивается.

— Про то и речь, — подтвердил корчмарь. — Значит, как до Штауфенгроффа добрались…

Если я за что и благодарен мастеру Гаю, так это за то, что он научил меня тому, как запоминать большое количество информации. Тогда, по дороге в замок Ворона, он нещадно истязал мою память, ежевечерне утрамбовывая в нее разнообразные сведения о королях, землях, традициях и правилах, а наутро заставляя повторять это все слово в слово. Сначала было трудно, потом — привык.

Вот и сейчас я запомнил все сказанное корчмарем с первого раза. Не думаю, что мне придется воспользоваться этими знаниями, но — пусть будут. Почему вряд ли? Просто этот хутор может оказаться ловушкой похлеще нашего нынешнего дома. Да, Орден Истины туда, возможно, и не доберется. А вот мастер Гай — запросто. Литке служит Агриппе, а тот — сами знаете кому. Он, конечно, меня пробует по-своему защитить от грядущих напастей, но если встанет выбор — моя жизнь или верность его хозяину, то, боюсь, сделан он будет не в мою пользу.

При чем тут мастер Гай? Не знаю. Но чую — не обошлось тут без него. Точно не обошлось. Имени его ни тот бородатый хитрец, ни корчмарь не назвали, но вот только спинным мозгом чую — он один из тех, кто помогает своих собратьев на костер отправлять. А может, и главный у них.

— На конюшню иди, — сказал я Карлу, вернувшись к столу. — Там кобылка пегая, ее сейчас седлают для тебя.

— Вот это дело! — обрадовался Фальк, одним глотком вылакал содержимое кружки, которую держал в руке, и вскочил на ноги. — Определенно, день задался. И поел, и пивка попил, и добрую сталь скоро в ход пущу. А то совсем я мхом у нас в замке покрылся.

— Особо не резвись, — посоветовал ему я. — Купец этот не так-то прост, похоже. Товара у него нет, сопровождающих тоже, зато при себе арбалет и шпага. Ты много видал торговцев, которые таскают с собой шпаги? Имеется в виду — не на продажу?

— Вообще не видел, — беззаботно ответил мне Фальк. — Только это ничего не меняет. Так, вы давайте, меня дождитесь, ясно? А то я один по темной дороге в замок идти забоюсь.

Он подхватил со скамьи свой плащ и направился к выходу, в дверях столкнувшись с наставником и Вартаном.

— Куда это наш дуболом направился? — поинтересовался Ворон, еще раз глянув на уже закрывшуюся дверь. — На столе полно еды, а он уходит из-за стола, да еще с таким радостным лицом, будто узнал, что где-то ум раздают бесплатно. Выкладывайте, что случилось? И почему Грейси такая бледная?

— Как роженица? — елейно поинтересовался у наставника Монброн. — Надеюсь, все прошло удачно? Кто почтил мир своим приходом — мальчик, девочка?

— Мальчик, — заулыбался ди Скорсезе, пристраиваясь поближе к миске с соленьями. — Очень крупный. Очень. Неудивительно, что эта бедняжка никак не могла вытолкнуть его из себя. Да там еще и кости таза были немного искривлены. Нет, дорогие мои, вам невероятно, сказочно повезло с наставником! Из всех, кого я знаю, с такой неимоверной трудной врачебной задачей могли бы справиться только трое — собственно Герхард, его соученица Эвангелин и Сезар Вилеруа, который ныне обретается где-то в Халифатах.

— Сезар сильный маг, — хрупнул яблоком Ворон. — И великолепный лекарь, куда лучший, чем я. С полвека назад мы одно время странствовали вместе. Но я так и не услышал ответ на мой вопрос. Фон Рут, будь любезен, объясни мне, что происходит.

— Война происходит, — хмуро ответил я. — Эльфы пересекли Луанну, предали огню и мечу Фольдштейн. А папаша Аманды сами знаете кто, вот она и запереживала. Да там еще и брата ее убили, так что…

— Разве такое возможно? — изумился Вартан. — Тяжелая кавалерия Фольдштейна известна во всех пределах Рагеллона! Она непобедима.

— Как оказалось — нет, — Монброн обмакнул перышко зеленого лука в солонку, стоящую на столе. — Сам удивлен безмерно. И тем не менее, все так, как сказал Эраст. Фольдштейн пал, эльфы хозяйничают в нем, а Линдус Восьмой велел всем королям поставить свои войска под его знамена.

Магов эта новость поразила приблизительно так же, как и нас некоторое время назад. И выводы они сделали ровно такие же. Как, кстати, и из других новостей, которые мы поведали им вслед за уже сказанным.

— Это Гай, — сразу же заявил наставник, только услышав о том, что на площадях вновь зачадили костры, на которых сгорают маги. — Вартан, это он. Хочешь верь мне, хочешь нет.

— Архимаг Туллий амбициозен, но не безумен, — мягко возразил ди Скорсезе. — Он не может не понимать, что сначала будут сожжены те, кто не по душе ему, но после придет его очередь, потому что Ордену Истины неугодны вообще все маги.

— И тем не менее. — Ворон стукнул кулаком по столу.

— Что-то не так, месьор маг? — немедленно подскочил к нам корчмарь.

— С чего ты взял? — удивился Ворон.

— Так кулаком ваша милость долбит по столешнице, — пояснил Йоганн. — И лицо у вас недовольное.

— Это, милейший, его естественное состояние, — пояснил Вартан под наши с Гарольдом смешки. — Но хорошо, что вы подошли. Принесите мне горячего вина со специями. И гвоздики побольше, прошу вас. Сушеная гвоздика, молодые люди, крайне полезна в это время года. Она укрепляет здоровье.

— У нас такое не подают, — замялся Иоганн. — Но для вас, месьор, расстараюсь!

— Кха! — просипел наставник, с изумлением глядя на отошедшего корчмаря. — Друг мой, ты слишком добр к этим бездельникам. Им не здоровья, им ума надо. Фон Рут, куда направился Фальк? Последний раз спрашиваю!

Пришлось рассказать.

— Плохо, — опередив мастера, первым прокомментировал мои слова Вартан. — Убийство — это всегда плохо. Люди должны договариваться, а не уничтожать друг друга.

— По-прежнему не понимаю, как ты дожил до седых волос, — проворчал наставник, дослушав друга. — Сколько тебя знаю — столько и поражаюсь этому факту. Что же до ваших глупостей… Редкий случай, но я, пожалуй, соглашусь с вами, а не с господином ди Скорсезе. Донос этот купец, или кто он там, написал бы непременно. Хотя бы из соображений мести. Монброн его унизил, а этого никто не любит. Другое дело, что тебе бы и следовало заняться устранением своей ошибки. Фальк хорош в убийствах, но более тонкие материи, вроде сокрытия следов, не по его части. А еще лучше, если бы это сделал фон Рут, он вам обоим может фору дать в данной области.

Мы переглянулись. Все же никогда нам нашего мастера не понять. Он одобрил наши действия? Да еще такие?

— Только вот ничего это уже не изменит, — с какой-то тоской продолжил Ворон. — Когда безумец посеял ветер, то бурю пожнут все те, кто окажется с ним рядом. Даже если этого безумца ветер первым разобьет о скалы, то для остальных ничего уже не изменится.

— Ты полагаешь?.. — Вартан пытливо взглянул на наставника.

— Не знаю, — покачал головой тот. — Но вот что думаю… Хотя ладно, давай-ка поедим для начала. У меня, знаешь ли, в животе гудит, как в печной трубе. И вино тебе вон несут. Эй, фон Рут, сбегай на кухню и скажи, чтобы нам подали жареного поросенка. С хреном и горчицей! И чтобы на его голову никто не нацеливался! Она моя!

Когда от весьма и весьма упитанной хрюшки стараниями господ магов осталась лишь кучка костей, в корчму вернулся припорошенный снегом Карл, румяный и довольный.

— Вот и Фальк, — поприветствовал его Ворон, раскуривая трубку. — Злодей и убийца. Что, увенчались успехом твои человеконенавистнические планы?

— А? — Карл посмотрел сначала на Монброна, потом на меня. — Вы чего, сказали мастеру?

— Сказали-сказали, — подтвердил наставник. — Сразу же, как меня увидели. Мол, не может наш древоподобный друг без кровопролитий, если кого хотя бы раз в месяц не убьет, то начинает хандрить и хиреть.

— А? — захлопал глазами Карл. — Чего сразу древоподобный?

— Это значит высокий и могучий, — успокоил его я. — Наставник сыт и благодушен, понимать надо.

— Я имел в виду другое, но пусть будет так, — благосклонно произнес Ворон. — Но, вообще-то, меня начинает удручать тот факт, что сегодня я не получаю ответы на свои вопросы, причем делается это всякий раз демонстративно.

— Ты его убил? — поторопил нашего друга Гарольд, понизив голос. — Или упустил?

— Убил, — снимая плащ, ответил тот и показал нам прореху на своем жилете. — Но не скажу, что это было просто. Очень ловок оказался, шельма. Правда твоя, Эраст, никакой это не купец. Не умеют купцы так драться. И из арбалета стрелять тоже. Возьми он прицел чуть левее — и не я его под елку бы оттащил, а он меня.

— Надеюсь, не прямо рядом с дорогой его припрятал? — уточнил Монброн. — И что с санями?

— Все как надо сделал, — успокоил его Карл, цапнув со стола кувшин с пивом. — И оттащил подальше, и пятна крови снежком присыпал, и сани в лес отволок, и лошадь расседлал да в лес отпустил, так что жить ей до темноты, пока волки на охоту не выйдут. Жалко животину, но ничего не поделаешь. А этого если даже найдут — подумают, что разбойники пошалили. В санях топор нашелся, так я его им пару раз рубанул, чтобы правдоподобней выглядело. А, вот еще.

Он повертел головой, достал из-за пазухи массивный кошель, положил его перед Вороном и присосался к кувшину.

— Даже не знаю, что сказать, — сообщил Вартану наш учитель. — С одной стороны — молодец. С другой… Всякое мог себе представить, но, чтобы ученики мне отдавали добычу, взятую разбойным путем… Это точно нет. Хотя, что греха таить, это приятно и небезвыгодно. Слушай, ди Скорсезе, может, мне с магическими науками завязать, да чем-то другим с этими сорвиголовами заняться? Ну явно же бандитский промысел прибыльнее!

— И еще — вот, — вытирая подбородок, бросил на стол какую-то железяку Фальк. — На шее у него было. Я прихватил, подумал — пригодится.

Это был знак, представляющий собой нечто вроде полукруглого снопа, из тех, что вяжут селяне при уборке хлеба, в котором скрестились друг с другом две зигзагообразно изогнутые молнии.

— Не амулет, — сказал ди Скорсезе, потрогав предмет указательным пальцем. — Скорее — цеховой знак. Хотя, возможно, не цеховой, а, скажем, говорящий о принадлежности убитого к какому-либо сообществу. Таковых в Рагеллоне масса. Но я подобного никогда не видел.

— Я тоже. — Ворон повертел железяку на столе. — Вот он минус того, что мы живем в такой глуши — справки быстро не наведешь. Ладно, что сделано — то сделано, его не воротишь. Все, собираемся. Фальк, куда в тебя столько лезет? Не забывай, тебе еще мешки с зерном в сани грузить, староста нам любезно их предоставил. Да и другие продукты продал мне с хорошей скидкой.

— Сделаем, — невозмутимо ответил ему Карл и взялся за мою недопитую кружку. — Не сомневайтесь, наставник.

— Можно, я скажу? — вдруг подала голос Аманда. — Точнее — попрошу кое о чем?

— Нет, — неожиданно резко произнес Ворон. — Мой ответ — нет.

— Вы же не знаете еще… — насупилась девушка.

— Все я знаю, — оборвал ее учитель. — Хочешь взять лошадь у одного из своих приятелей и отправиться в Фольдштейн на поиски отца? Верно?

— Хочу, — смело глянула на него Грейси. — Именно так.

— А я тебе это запрещаю! — рубанул воздух рукой Ворон. — Запрещаю, причем своим правом наставника, вслух и при свидетелях. И только попробуй теперь хоть шаг из замка без моего ведома сделать!

Аманда сузила глаза, весь ее вид говорил о том, что она услышать слова наставника услышала, но совершенно необязательно станет им следовать.

— У тебя теперь нет выбора, — сказал Грейси Вартан. — Если ты нарушишь волю своего мастера, то не проживешь и нескольких дней. Таковы правила обучения. Это догма. Ученик, покинувший дом учителя без его ведома, или нарушив его запрет, обречен. Может, ты замерзнешь в сугробе, или случайно заедешь в топь, которая даже зимой не покрывается льдом — я не знаю. Но смертельный исход в этом случае неизбежен.

— Там мой отец, — сдерживая слезы, пробормотала Аманда. — Он жив. Мне надо его найти! Надо!

— Глупая девчонка, — стукнул кулаком по столу Ворон. — Там война! Настоящая война, а не то представление, что мы видели прошлой зимой. Да-да, там имело место быть представление. Куча войск, личные повара, обозные проститутки и штандарты, развевающиеся на ветру — это, по-твоему, была война? Нет. Поверь мне — нет. А там, куда ты рвешься, сейчас кровь, грязь и смерть — и более ничего. Линдус не будет спешить, он даст эльфам поглубже впиться в подбрюшье Центральных Королевств, поверь мне. И чем больше будет жертв, тем лучше. И одной из них станешь ты, потому что тебя поведут чувства, а не расчет. Но финал предсказуем. Не знаю, как именно, но ты умрешь. Может, под двадцатым по счету пыхтящем на тебе насильником-мародером, в которых там сейчас нет недостатка, может, под пыткой эльфа, может, просто от шального арбалетного болта. Не случится по-другому, Грейси. И ты, Монброн, молчи, никаких: «Так может я с ней?». Что такое опять?

— Так вы обратно кулаком по столу вдарили, — пояснил корчмарь, опасливо отойдя в сторону шага на три. — Я и подумал — может, недовольны чем?

— Недоволен, — дружелюбно подтвердил Ворон. — Тем, что у меня ученики — идиоты. Чему ж тут радоваться?

— Они все такие, — обтер руки о фартук Йоганн. — У меня, думаете, поварята лучше? Дерево-деревом, хуже иного бревна. Так ведь только других-то нет?

— Это да, — наставник достал из своего напоясного кошеля золотую монету. — Столько достаточно?

— С избытком, — просиял Литке. — Благодарю!

— Если с избытком — то заверни-ка мне с собой в какую-нибудь холстину еще пару жареных поросят, — велел Ворон. — Очень они у тебя хороши!

— И пива, — потребовал Карл. — Там на него точно хватит! Я цены знаю!

— И пива, — одобрил его слова наставник. — Грейси, если я услышу еще один всхлип, то прокляну тебя дня на три. Да так, что даже ди Скорсезе не поможет. Да-да, Вартан, я знаю, что время от времени ты приходишь к этим неучам, которые о себе даже позаботиться не могут, на выручку.

И в самом деле — Аманда плакала, теперь, правда, беззвучно. Слезинки текли по ее щекам, и это зрелище меня, признаться, здорово потрясло. Я видел ее всякую — злую, беснующуюся, безжалостную к себе и другим. Даже голую — и то видел. Но вот плачущую — никогда. Что там — я даже не подозревал, что она умеет плакать в принципе.

Может, неправ наставник? Может, следовало ее отпустить?

А еще мне стало ее жалко. Чуть ли не в первый раз в жизни. Возникало ощущение, что из Аманды вынули какой-то внутренний стержень, который все эти годы ее поддерживал, и из-за этого она стала чем-то вроде тряпичной самодельной куклы, вроде тех, которыми играются девчушки в небогатых семьях.

Она позволила Гарольду себя сначала одеть, а после усадить в сани, поверх мешков с зерном, мукой и прочим провиантом. Молча, без ее обычных саркастичных выпадов и разнообразных: «Это не ты мне сюда разрешил сесть, это я сама заняла то место, которое хочу». Это даже Карла, полностью лишенного хоть какой-то душевной мягкости и минимального сострадания к ближнему своему, проняло настолько, что он предложил Грейси половину кольца колбасы, которое стянул из погреба деревенского старосты, когда выносил оттуда последний мешок с мукой. И как же он удивился, когда та отказалась от этого дара!

Солнце давно зашло, мы не спеша двигались по все тому же узкому тоннелю среди снега, по сути, предоставленные каждый сам себе. Да и говорить было вроде как не о чем, каждый думал о своем, только наставник еле слышно о чем-то беседовал с ди Скорсезе, шествуя во главе нашего маленького отряда.

Потому я, мерно шагая, снова и снова прогонял в голове все, что сегодня услышал и увидел.

Купец. То, что он никакой не купец, теперь было очевидно. Но кто он тогда? Соглядатай? Но чей? Если даже Ворон и Вартан не знают тот символ, что он таскал на своей шее, то что говорить о нас.

А если не соглядатай? Точнее — не только он? Если его обязанность была не только подсматривать и подслушивать, но еще и людей подготавливать…

К чему?

Например, к тому, что единственный, кто сможет принести мир на континент — король Линдус Восьмой. Почему нет? Заметим — Фольдштейн он показал как королевство-неудачник, про остальных венценосцев вовсе не упоминал почти, зато Линдус у него прямо молодец-молодец. Как там было? «Вот он король так король!». И как он смотрел на моих друзей, когда те начали довольно едко проходиться на его счет.

Нет, правильно сделали, что его прирезали. Много могло бы быть из-за него неприятностей. Только вот Гарольду надо бы становиться чуть поосмотрительнее. Времена, похоже, наступают такие, когда неосторожное слово может привести к большим бедам. Раньше тоже, понятное дело, абы что, абы где болтать не стоило, но теперь — особенно. Одно плохо — говорить ему про это никому не рекомендуется. Знаю я своего лучшего друга, он сразу начнет руками размахивать, орать про то, что он в своем праве, что никто из Монбронов Силистрийских никогда никому не позволял себе рот затыкать, и так далее.

Как же с ним иногда трудно, кто бы знал…

По прибытию в замок Ворон отдал распоряжение перегрузить припасы в кладовые, обменялся парой фраз с Вартаном и ушел в свои покои на втором этаже.

— Чего это с Грейси? — спросила у меня Рози, когда я, потирая запястья, наконец-то добрался до спальни и разлегся на своем топчане. — Ее кто-то ударил поленом по голове в Кранненхерсте? И еще — отчего у нее лицо опухло так, будто она плакала часа два без остановки?

— Она и плакала, — хмуро сообщил я. — Два часа. Без остановки.

— Что ты говоришь? — Рози с неудовольствием посмотрела на Гарольда, вошедшего в помещение. — А ну-ка, милый, пойдем прогуляемся.

— Никак помешал? — хмыкнул Монброн, прислоняя шпагу к стене, рядом со своей постелью. — Не переживайте, голубки, я все что мог видеть в этой жизни, уже видел. Так что милуйтесь вволю, не обращайте на меня внимания.

— Знаешь, Гарольд, по какому поводу я более всего печалюсь? — подбоченилась Рози. — Нет? А я скажу тебе. Мне придется созерцать твою физиономию в тот день, когда я стану женой Эраста. Моя бы воля — я бы тебя на нашу свадьбу в жизни не позвала, но мой дурачок, увы, будет против. Причем настолько, что я ему уступлю.

— Зато потом ты будешь припоминать эту свою уступку при каждом удобном случае, — парировал Монброн, подав мне руку, чтобы я встал с топчана. — И всякий раз, когда Эраст с чем-то будет не согласен, говорить: «А вот я тогда, на нашей свадьбе, тебе разрешила…». Де Фюрьи, я же тебя знаю. Так и будет.

— Эй-эй, друзья! — похлопал в ладоши я. — Вы не забыли, что здесь не одни, а? Ничего, что я тут стою и все это слушаю?

— Правда не может быть обидной, — пародируя наставника, сообщила Рози. — Не бери в голову, милый. Мы с Гарольдом всего лишь шутливо переругиваемся. Хоть он и вздорен до невозможности, но я все же его люблю. Как друга, разумеется.

— Мистресс де Фюрьи, — Монброн склонился и облобызал руку Рози. — Вечно ваш слуга!

После он рухнул на топчан и зевнул во весь рот.

— Пошли, — потянула меня за собой Рози. — Прогуляемся по двору.

Сегодня определенно был день неожиданностей. Сначала рыдающая Грейси, теперь обескураженная Рози.

— Однако, — в пятый раз повторила она, растерянно потирая щеки, которые начал покусывать морозец, сменивший сонно-снежную влажность последних недель. — Вот тебе и на! Сколько всего происходит, а мы тут сидим и ничего не знаем.

— Так может, оно и к лучшему?

— Может, — уклончиво согласилась со мной Рози. — Только как бы эта сутолока вокруг королевских престолов на моих планах крест не поставила. Да еще магов опять начали к ногтю прижимать. Нет, Асторг, естественно, останется Асторгом, не представляю, что должно случиться, чтобы рухнули его основы, но нам с тобой там делать нечего. В лучшем случае, нам выделят загородный особняк, небольшое содержание и пару слуг. Меня лично это не устраивает. Молчи Эраст, я знаю, что ты хочешь сказать. Нет, в Лесной Край я тоже не поеду. Мне неинтересны бароны, пьянки и медведи с волками, которые там повсюду разгуливают. Ах, как это все некстати, как некстати!

— Такие вещи ко времени вообще не случаются, — заметил я.

— Знаю, милый, — она прикоснулась своими мягкими губами к моей щеке. — Знаю. Но это соображение никак не примиряет меня со случившимся. Причем, думаю, не меня одну. Хотя нет, кое-кто сейчас очень даже доволен происходящим. Он просто в восторге от него.

— Это кто же? — заинтересовался я. — Линдус?

— Братец мой, — усмехнулась Рози. — Гейнард. Представляешь, какие барыши он сейчас загребает? Халифаты перекрыли всю торговлю с Центральными королевствами, и конкурентов у него больше нет. Он может заламывать любую цену, причем в две стороны. И на наши товары там, и на их — здесь. Не удивлюсь, если он еще и масла в огонь подливает, устраивая инсценировки конфликтов на границе с Халифатами. Этот может!

Что да — то да. Братец у нее еще тот господин, ради прибыли на что угодно способен. Одна радость — пока он на нашей стороне. Причем, заметим, не из родственных побуждений, а исключительно из деловых.

— Но самое пакостное то, что возобновили охоту на магов, — повторила Рози. — Добро, если все это носит временный характер, и после завершения войны прекратится. А если нет?

Я развел руками, давая понять, что с ответом на этот вопрос у меня туго.

— А вот если нет, то тогда надо будет действовать тонко, — продолжила свою же фразу девушка. — Сначала надо будет очень аккуратно разнюхать, кто те маги, что выступают на стороне Ордена, после поискать к ним подходы и подступы, если надо, пустить в ход деньги и связи, и в результате занять место среди них. Пусть самое невзрачное, пусть неказистое — но стать одним из тех, кто ловит. Чтобы не попасть в число тех, кого ловят.

— Размахнулась ты, дорогая. Нам в этом замке еще несколько лет обитать, за это время много воды утечет.

— Слушайте, — подошла к нам взволнованная Гелла. — Вы не знаете, где наставник?

— К себе пошел, — ответил я. — Как только мы вернулись из Кранненхерста.

— Так-то оно так, — Гелла трогательно засопела. — Но я стучу, стучу — а в ответ тишина. Ни шагов, ни ругани, ничего. И холодом из-под двери тянет. Эраст, что-то делать надо! Как-то действовать!

— И как именно? Дверь ломать? В кабинет наставника? — повертел я пальцем у виска. — Ты в своем уме?

— Иди-иди, — посоветовала девушке Рози. — Вечно ты, Гелла, из мелочей большую проблему раздуваешь. Небось, устал наставник от вина, что в деревне пил, да прилег отдохнуть. Вот и не буди лихо, пока оно тихо.

Гелла ушла, Рози посмотрела ей вслед и тихо сказала:

— Несколько лет? Ну да, так и есть, ты прав. За это время многое может измениться.

— О том и речь, — я приобнял девушку за плечи. — Не пытайся одурачить богов своими планами. Они точно знают, что и как должно случиться. Лучше, чем мы с тобой.

Глава одиннадцатая

Не знаю, что там себе подумали боги о моих словах, но, в любом случае, их гнев на погоду никак не распространился.

Утро следующего дня выдалось прекрасным. Небо было синим, как глаза Рози, солнце ярким, а воздух прозрачно-звенящим от мороза, изрядно окрепшего за ночь.

Почти все обитатели замка высыпали во двор сразу же после завтрака. И неудивительно — мы не видели солнца добрых полмесяца. Его прятали постоянно висевшие над нами тучи, то наливающиеся чернотой скорого снегопада, то вроде бы совсем поредевшие и посветлевшие, но все равно скрывающие от взглядов небесный огонь. А человек — он не может без Солнца. Он не гном. Если не видеть его света, то мир раньше или позже тоже станет для тебя серым.

Даже Ворон — и тот вышел во двор, попыхивая своей трубкой. Мало того, он еще и улыбался! Впрочем, в этом ничего удивительного нет. До того он весь завтрак отчитывал нас за то, что вчера вечером по наводке Геллы был поднят переполох, вследствие которого мы чуть не выломали дверь, ведущую в его покои. Да и выломали бы, кабы на ней не висела магическая защита, которую никто из нас снять не смог. И замок тоже был зачарован, по крайней мере, Фрише, которая довольно долго возилась с ним, позвякивая набором отмычек (замечу, отменно сработанных), сделать ничего не удалось.

В результате, мы отправились спать, осознав, что в данный момент мы бессильны что-либо изменить или выяснить.

А утром наставник обнаружился внизу, в обеденном зале, с тем самым выражением лица, которое Луиза обычно называет «вот теперь нам всем станет очень-очень плохо».

И плохо стало. В это утро каждый из нас усвоил то, что он невероятный невежа, ни в грош не ставящий покой своего учителя, бесцеремонный разгильдяй, плюющий на то, что у других людей тоже есть право на отдых, и, наконец, варвар, позволивший себе повредить дверь работы позапрошлого века, от которой, между прочим, проку больше, чем от нас всех. Она, по крайней мере, всегда знает, что ей надо делать — открываться или закрываться.

А мы — нет!

Правда, после этого он традиционно подобрел и почтил нас своим вниманием, выйдя во двор. И не стал ругаться даже тогда, когда мы, подобно детям, затеяли развлекаться снежными забавами. Точнее — все начал Карл, который сыпанул снегу за шиворот вечно мерзнущей де Прюльи. За нее немедленно вступился Эль Гракх, который, как многими было замечено, в последнее время всегда обнаруживался близ черноволосой южанки. Он лихо слепил снежок и метнул его в Фалька.

Естественно, Карла поддержал Гарольд, после чего на сторону Эль Гракха моментально встал Мартин, и через минуту двор гудел от смеха, воплей и визгов.

Собственно, только Ворон и Аманда не приняли участия в этой забаве. Мессир ди Скорсезе — и тот, хохоча во весь рот, бросался в нас снегом.

Ради правды, Аманды здесь вовсе не было. Она и к завтраку не вышла, оставшись в спальне. Просто лежала там на топчане и смотрела в потолок. Мы пробовали как-то с ней заговорить, но впустую. Нас для нее словно не существовало.

— Эх! — я бросил снежок в Сюзи Боннер и моментально получил сдачу в виде довольно массивного снежного кома, залепившего мне все лицо. — Так нечестно! Магию не использовать!

— Это не магия, — задорно ответила мне Сюзи. — Я его для Фалька берегла, но ты попался под удар первым! Сейчас новый лепить буду!

Наверняка жулит! Очень уж он крепок был для такого размера. Снег нынче не липкий, подморозило же. Маленький снежок слепить легко, но такой?

Но — не пойман, не вор!

— Эй, — меня дернули за рукав. — Приятель! Там к тебе пришли!

— Чего? — не понял я, протирая лицо полой плаща. — Ко мне? Кто?

Будь передо мной кто-то другой, а не Тюба, наш горбатый привратник, я бы подумал, что данная фраза — начало какого-то многоходового розыгрыша, вроде тех, что иногда придумывают наши девочки, чтобы немного взбодрить атмосферу. Не все в этом участвуют, но Рози, Сюзи и Альба Эмбер иногда и втроем такого могут наворотить! Например, летом эта троица нарисовала карту забытого всеми тайного винного погреба, которая после была подброшена Карлу. Причем перед этим они на карту чары старения навели, умелые настолько, что даже наставник потом, после того как Карл был наказан за разрушение целых четырех стен в подвалах замка, их похвалил.

Фальк после хотел их всех одним махом в мешок посадить и утопить в ближайшем водоеме, но мы отговорили его это делать. Без них будет очень скучно жить.

Кстати — он, похоже, так до конца и не поверил, что стал жертвой шутки. Я его после несколько раз видел в подвалах, где он стены простукивал. Как видно, тот самый тайный погреб искал.

А Тюбе верить можно. Он на редкость прямолинейное и искреннее существо. Некоторые его считают дураком, а вот я, например, думаю, что он соображает где-то даже лучше нас. Просто он всегда называет белое белым, горькое горьким, а подлость — подлостью, не подбирая «правильных слов» и «верных выражений». Мы часто юлим, выражаемся иносказательно или просто молчим, а он всегда называет вещи своими именами. Что видит — то и говорит, не особо задумываясь, с кем и о чем он беседует.

По большому счету — счастливец он. Живет открыто, ничего не боясь и ни о чем не сожалея.

— Кто? — переспросил Тюба у меня. — Человек, кто ж еще? Оборванец какой-то. Так и сказал — фон Рут мне нужен, что из Лесного Края. Ты ж оттудова?

— Оттудова, — чуть напрягся я, пытаясь сообразить, кто же это такой осведомленный мог ко мне пожаловать. — Ну, пошли, посмотрим, что за гость такой.

— Не-не, не гость! — замотал головой Тюба. — Какие гости? Я его внутрь, ета, не пущу. У ворот с им говори. Хозяин сказал — только своих внутрь пускать. А эта рвань мне точно не своя!

— У ворот — так у ворот, — не стал с ним спорить я. — Как скажешь.

Выйдя через боковую калитку, я глянул на визитера, который в этот момент стоял ко мне спиной.

Ну да, рвань как есть, прав Тюба. Шубейка, висящая клоками, сапоги, которые таковыми уже не назовешь, какой-то ободранный треух на голове. Надо от него подальше стоять, а то еще блох нацепляю от этого красавца. Или каких насекомых похуже.

— Ты меня звал? — окликнул я незнакомца. — Что хотел?

Оборванец повернулся ко мне. Был он довольно молод, может, лет на пять старше меня. И самое главное — он точно не жил на улицах, теперь я это знал наверняка. Мне, когда он еще спиной ко мне стоял, резануло глаз то, что лохмотья на нем… Как бы так сказать… Сидят не как влитые. Я большую часть жизни в подобных одеяниях проходил и знаю, как такой наряд носить. В нем каждая вещь, которую ты нашел, украл, снял с трупа, имеет свое место. А здесь, похоже, шубейку вовсе подгоняли под образ, местами просто распарывая по шву. Но все равно больно крепкой она выглядит. И даже пуговицы на ней имеются, которых быть не должно в принципе. Костяная пуговица — вещь штучная, ее если хотя бы одну продать, то дня три на эти деньги питаться можно. У него же их аж пять! Хорош бродяга, который полмесяца сытой жизни на себе носит.

Опять же — грязь на лице. Она свежая, а не въевшаяся, давняя. Холода три месяца как пришли, вода в реках и озерах остыла, а значит, время пришло бродягам грязью зарастать до новой весны. А где грязь — там парша. Ее тоже не видать.

И зубы у него все на месте, похоже. У меня вот трех не хватает слева, их в драке с портовыми вышибли, когда я только-только на улице жить начинал. У той же Фриши правого верхнего клыка как не бывало, а у покойного Флика они вообще через один росли. У этого же — полный комплект. Вон он рот как растянул в улыбке, прямо напоказ их выставил. Это как так?

Ну и кто же ты такой?

— Эраст фон Рут? — уточнил у меня этот тип. — Верно?

— Верно, — положил я ладонь одной руки на шпагу, а вторую изготовил для «Ножей крови». — Чего надо?

— Не нервничай, приятель, — незваный гость кошачьей неслышной походкой приблизился ко мне. — Я не враг, я друг.

— У меня друзей хватает, новых не надо, — совсем уж насторожился я. Ворон не раз и не два повторял: «Если кто-то утверждает, что он ваш друг, будьте готовы к тому, что в ближайшую пару минут вас попробуют убить». — Стой где стоишь.

— Хорошая школа. Впрочем, не удивлен, — отметил незнакомец. — Еще раз повторю — успокойся. Я не за твоей жизнью пришел. По крайней мере — не на этот раз.

— Что немного успокаивает, — в тон ему произнес я. — Так может, нам и говорить не о чем тогда?

— Есть, — в руке незнакомца сверкнул на солнце перстень. — Узнаешь?

Еще бы не узнал! Это его мне показал Агриппа во время последней встречи. Вон и странный зверь на задних лапах на фоне двух скрещенных секир. Я, кстати, потом в книгах порылся, но так и не выяснил, что это за животина такая. Наверное, этой твари вовсе на свете нет, ее просто придумали эти… Как их… Геральдисты!

— Как, дыхание восстановилось? — весело спросил лже-оборванец. — Хвала богам. Тем более что оно тебе еще ох как понадобится. Потому что бежать тебе из этого замка надо прямо сейчас и очень-очень быстро.

— В смысле? — опешил я.

— Странно, — незнакомец почесал нос. — Агриппа говорил, что ты сметливый парень и его ученик. А он таких глупых вопросов не задает никогда.

— Хорошо, — пожал плечами я. — Вот умный вопрос — почему я должен отсюда бежать?

— Потому что уже очень скоро здесь будет полным-полно тех, кто хочет убить и тебя, и твоих приятелей, гвалт которых даже здесь слышно, и, конечно же, вашего предводителя. Как там его? Шварца. Герхарда Шварца. Тебе достаточно причин, которые я назвал?

Причин было достаточно. Информации маловато.

— Кто хочет нас убить? За что?

— О боги! — закатил глаза под лоб посланец Агриппы. — Увижу нашего общего друга, скажу, что очень тобой разочарован. Да-да, на лестную оценку даже не рассчитывай. Какая разница кто идет за твоей головой? Главное — что идут, этого достаточно. Потому живо дуй… Где вы там живет? Да, впрочем, неважно. Так вот — набей седельную сумку сухарями и вяленым мясом, прихвати огниво, оружие на бок, седлай коня — и вон из замка! И сразу — всякие сопли вроде «а как же мои друзья» выслушивать не буду. Я сделал то, что обещал, потому — будь здоров. Мне, знаешь ли, тут задерживаться тоже не след. Среди тех, кто уже близко, есть люди, знающие меня в лицо. И они представляют, кто я и чем занимаюсь. Да, если ты опасаешься «проклятия бежавшего ученика», то не переживай. Его тень на тебя не падет.

Мне жутко хотелось узнать, кто он такой, но я промолчал. А смысл спрашивать? Видно же, что все равно не ответит.

— Вот еще что, — остановился оборванец, уже сделавший пару шагов в сторону. — Чуть не забыл. Не вздумай валить отсюда вот по этой тропе, ведущей в деревню. Это дорога к смерти. Как с горы спустишься, бери левее.

— В сторону Штауфенгроффа? — уточнил я.

— Я не знаю, что там находится, — поморщился незнакомец. — Мне в этих местах раньше бывать не приходилось. Главное — в деревню не суйся. Обогни ее по дуге, а после проваливай в свой родной Лесной Край. Это не я тебе советую, это приказ Агриппы. Причем в Центральные королевства не по главному тракту следуй, а через переправу, что на Стийе. Этот путь длинней, но безопасней. Разбойников там повывели, ну а волков, если что, как-нибудь да разгонишь. На то ты и маг. Оттуда уходи в пустоши Лироя, оттуда двигай до Форнасиона, а там попробуй сесть на какое-нибудь суденышко, курсирующее от моря до верховьев Кироны. Она через полконтинента течет, по ней, если повезет, почти до своей глуши дойти сможешь. Пусть долго, зато относительно безопасно. И вот еще — в больших городах рожей своей не свети. Искать тебя, скорее всего, не станут, но кто знает? Все усвоил?

Да чего там усваивать. Маршрут-то знакомый, мы таким образом в свое время в Халифаты добирались, с той, правда, разницей, что из Форнасиона мы отправились к южной оконечности Королевств, а здесь мне надо будет забирать севернее.

Мне? Одному? Я что, для себя уже все решил?

И все-таки — кто же идет за нашими головами?

Я преисполнился решимости взять непонятного визитера за грудки и как следует потрясти, но поймал руками только воздух. Его и след простыл. Я стоял у ворот один одинешенек.

А может, оно и к лучшему? Не знаю, кто это был такой, но возникает у меня ощущение, что если бы я попробовал выбить из него силой какие-нибудь сведения, то совершенно необязательно, что у меня бы это получилось. Проще говоря — это очень, очень непростой человек был, сведущий в том, как тихо приходить, ловко убивать, и сделать так, чтобы тебя потом не поймали. Что же до не слишком удачного маскарада, то подозреваю, что состряпан он был на скорую руку, потому и смотрелся немного неестественно. Причем именно для меня, потому что я успел побывать на самом дне и соображал, что там к чему, а для какого-либо селянина или благородного он будет выглядеть вполне правдоподобным.

Ладно, демоны с ним, с этим странным ловкачом. Мне-то что делать? На самом деле улизнуть втихаря и в одиночку?

Наверное, года два назад я так бы и сделал. Но не сейчас. За это время я настолько поглупел, что позволил себе такую роскошь, как друзей, из-за которых, как правило, в моей жизни и случаются всякие неприятности.

А еще есть наставник, с которым сейчас мне придется как-то объясняться. И я заранее знаю, что это будет очень, очень трудный разговор.

Но — нужный.

Сложно не понять, почему на меня не подействует «проклятие бежавшего ученика». Со смертью учителя оно перестает действовать.

Стоп. А если это все же ловушка? На нас всех?

Боги, ну почему опять я? Почему вы не послали кого-то с этим предупреждением, например, к Магдалене? Или к Мартину? Ну пусть бы у них голова болела, а не у меня.

Ладно, надо идти к учителю. Выбора нет, а время идет.

Хорошо, я к нему подойду и скажу… А что, собственно, я скажу? «Наставник, тут скоро к нам пожалует кто-то, не знаю кто, и сделает нам всем плохо». Не надо обладать хорошо развитым воображением, чтобы понять, что он мне на это все ответит. Больше скажу — я бы и сам не сильно мне поверил. Не сказать, не поверил вовсе.

Но при этом угроза-то реальна. Агриппа кто угодно, только не шутник. И еще — он очень, очень не любит расставаться с чем-то, что принадлежит ему. Если он отдал свой перстень этому странному человеку, значит, на то у него были очень веские обстоятельства. Например, он захотел в очередной раз спасти от смерти одного недалекого паренька.

А если все наоборот? Если он с этим перстнем расстался не по доброй воле? Может, его стянули с пальца уже неживого Агриппы?

Да ну, чушь. Я не могу себе представить того, кто победит этого человека. Да-да, бессмертных не бывает, а на всякого хорошего бойца всегда найдется лучший, это так. Но кем должен быть тот, кто сможет убить Агриппу.

Например — магом. Да и искусство отравления тоже иногда дает хороший результат в таких случаях. А мастер Гай в совершенстве владеет и тем, и другим.

Но тогда совсем уж ерунда выходит. Убить великолепного бойцового пса, чтобы выманить на лесную дорогу меня? Недоучку, которому в базарный день цена медяк? Ну да, подобная фраза звучит унизительно, но в подобных ситуациях следует оценивать себя честно.

Если же зайти с другой стороны, то все равно выходит дребедень. Причем та же самая — прикончить отменного телохранителя, чтобы вывести из под удара бесполезного мальчишку?

Нет, не сходится. Значит, все же это послание от самого Агриппы было. И опасность на самом деле рядом. Неизвестная, но реальная.

Вывод — надо в лепешку расшибиться, но доказать Ворону, что я не вру. Как? По-прежнему не знаю. Но начну с того, что расскажу ему все, что услышал.

Увы, увы, но все пошло именно так, как я и подозревал. Саркастическая улыбка заплясала на его губах почти сразу, после он несколько раз издевательски хмыкнул и под конец сообщил мне невероятно язвительным тоном следующее:

— Мой дорогой фон Рут. Как мне думается, ты изрядно переоцениваешь всех нас, включая меня. Кому мы нужны?

— Если магов убивают, значит, это кому-нибудь нужно, — умоляюще проныл я. — Мастер, поверьте, тот, кто передал мне эту новость, не склонен к шуткам почти в любом виде. Тот максимум забав, на который он может расщедриться, это хороший подзатыльник. Если он сказал, что надо бежать — значит, надо бежать.

— Беги, — показал мне Ворон на дверь. — Демон с тобой, беги! Я лично дарую тебе такое право. Грейси не разрешил, тебе можно. Фон Рут, я еще раз тебе повторю — нет никакой опасности. Тебя разыгрывают. Вчера мы были в Кранненхерсте, там тишина и покой. Даже местные великовозрастные болваны — и то не проказничают. Правда, этот лжекупец… Но и его за серьезную проблему счесть никак нельзя. И потом я… Ну неважно. Короче, — хочешь уезжать — уезжай. Я даже разрешу тебе прихватить с собой твоих приятелей, если на то будет их воля.

— О чем беседа? — подошел к нам Вартан.

— Вот, мессир ди Скорсезе, этот подмастерье только что сообщил мне, что нас ожидают какие-то бедствия, — похлопал меня по груди Ворон. — Какие именно, он не знает, когда именно — тоже, единственное, в чем уверен, так это в том, что пожалует сия напасть во-о-он оттуда. Но оно и понятно — другой дороги здесь нет. Призывает немедля бросить все и бежать.

Ди Скорсезе тем временем смотрел то на него, то на меня, и, верно истолковав его недоумение, наставник пересказал толстяку содержание нашего разговора. Правда, в таких выражениях и таким образом, что любому стало бы ясно, что верить в эту чушь никак нельзя.

— Погоди, — наконец остановил поток его злословия Вартан. — Герхард, на мой взгляд, сейчас ты перегибаешь палку. Не думаю, что этот юноша ставил перед собой цель каким-либо образом посмеяться над тобой, он, насколько я успел его узнать, для этого достаточно умен и осторожен. И потом — а если фон Рут прав? Если опасность существует? Мы вчера на эту тему общались, и ты был согласен с теми опасениями, что я высказал.

— Согласен — кивнул наставник. — Но не сейчас же это случится? Зачем им я? Есть масса других магов, которые представляют собой куда большую угрозу и опасность для того начинания, что они затеяли. Какой смысл размениваться на мелочи?

Интересно, «они» — это кто? Но спрашивать не стану. Знания — сила, но здоровье дороже. И физическое, и умственное.

— Имя, — коротко ответил ди Скорсезе. — Твоя беда — твое имя. Его помнят, его знают, вокруг него могут сплотиться. Ну и месть, разумеется, как без этого? Я даже и не скажу наверняка, что тут приоритетнее.

— Вартан, ты же знаешь, я вчера сам все проверил, — начал закипать наставник. — Тишина и покой. Везде — тишина и покой! Сугробы, елки в снегу, пьяненькие селяне и дым из печных труб. И более — ничего. Ни-че-го! Фон Рут, ты еще здесь? Проваливай. Хочешь — в замок, хочешь — из замка. Тебе решать.

И, махнув рукой, Ворон отправился в тепло, за ним поспешил мессир ди Скорсезе, что-то говоря на ходу.

Семь демонов Зарху, лучше бы нашим наставником был он! В данный момент, разумеется, а не всегда. Он не настолько самоуверен и заносчив. И умеет слушать других, а не только себя.

— Это чего было? — подошел ко мне Карл, за которым подтянулись и остальные мои друзья. — Ворон аж побелел от злости! Ты чего такое ему сказал?

— Никогда не поверила бы, что такое произнесу, но согласна с Фальком, — прощебетала Рози, поправив свою меховую шапочку. — Рассказывай, дорогой, и не тяни.

— Какой смысл? — печально произнес я. — Он мне уже не поверил.

— Ну мы, может, и поверим, — пообещал Гарольд. — Слушай, не заставляй себя упрашивать.

— А то стукну, — пригрозил Фальк. — Ты меня знаешь.

К нам тем временем подтянулись почти все наши соученики. Всем было любопытно узнать, что послужило причиной такого поведения наставника.

— Уффф, — обвел я глазами толпу соучеников, искренне сожалея о том, что придется выкладывать правду сразу всем. Лучше бы сначала было это обсудить в узком кругу. — Значит, так. Мне тут рассказали, что нам всем лучше как можно быстрее покинуть замок. Почему, отчего — не знаю, понял только, что какая-то опасность уже совсем рядом, потому что в Кранненхерст соваться нам нельзя, уходить следует по дороге на Штауфенгрофф. Тот, кто донес до меня эту новость, заслуживает доверия, потому я и предложил наставнику подумать о том, чтобы последовать данному совету. Он меня послал куда подальше.

— Звучит как бред, — громко заявил Мартин. — Я бы на месте мастера сделал то же самое. «Кто-то», «где-то», «что-то». Никакой конкретики.

Несколько человек поддержали его одобрительными кивками.

— А кто это заслуживающее доверия лицо? — поинтересовалась Луиза. — Ты его откуда знаешь? И почему оно о тебе заботится?

— Это личное, — насупился я. — Ответа на этот вопрос не жди.

— Твое личное — это я, — возмутилась Рози. — Другого у тебя не предвидится. Что же до остального… Мартин прав, звучит дико, но, с другой стороны, времена-то тоже непонятные наступили. Иной бред может оказаться и правдой. Представьте себе, если по нашу душу сейчас из Кранненхерста выступил отряд Ордена Истины, а? Через пару часов он будет под стенами замка, а мы все будем ногти грызть с досады, что Эраста не послушали.

— Тьфу на твой поганый язык, де Фюрьи, — сплюнула на снег Фриша. — Вечно ты какие-то мерзости пророчишь.

— Прозвучит странно, но правы все, — поплотнее запахнул плащ Гарольд. — И Рози, и наставник, и Мартин. История неправдоподобная, но проверить, все ли в порядке, не помешает. Пойду к Ворону, отпрошусь у него, заседлаю коня и быстренько проедусь до деревни. Похожу там, погляжу, может, чего и запримечу.

— Я с тобой, — с готовностью пробасил Фальк. — Вдвоем сподручней, согласись?

— Куда в тебя еда лезет? — невинным тоном поинтересовалась у него Сюзи. — Ты готов пихать в себя пищу круглые сутки. И, что особенно обидно, даже брюхо у тебя не растет. Я вот одни овощи ем, и все равно толстею.

— На одном месте сидеть не надо, — посоветовал ей Карл. — Вот я, когда не ем, то все время в движении.

— В движении за новой порцией еды, — удачно скопировав его интонации и подбоченясь как наш друг, продолжила его фразу Эмбер. Да еще и щеки надула, став на самом деле чем-то похожа на Фалька.

В общем — не сильно мне поверили соученики. Да я и сам бы в подобное не поверил, окажись на их месте.

Вот только мне очень не хотелось, чтобы Гарольд отправился в Кранненхерст. Что-то внутри меня протестовало против этого поступка.

И я испытал немалое облегчение, узнав, что он туда не поедет. Вместо него в деревню решил отправиться Вартан. Он перехватил моего друга по дороге к Ворону и отговорил его от данного решения, приведя пару разумных доводов, вроде: «Не зли наставника понапрасну» и «Он все равно тебя не отпустит, хоть бы даже из своего привычного упрямства».

А ему, мессиру ди Скорсезе, Ворон точно ничего запретить не мог.

Правда, смог оскорбительно дружелюбно посоветовать ему не слишком гнать свою клячу по снегу и быть поосторожнее на поворотах. Он проорал все это, открыв окно в своем кабинете, а после так брякнул створкой, закрывая ее, что та чуть не слетела с петель.

Все-таки сложный у него характер! Даже не сложный, а… Нет, не стоит углубляться в эту тему. Чутье у него под стать характеру, узнает, что я о нем такое думал, совсем мне конец настанет.

Самое досадное, что уже позже, после обеда, сидя в зале над учебником, я не раз ловил на себе укоризненные взгляды соучеников. Оно понятно — так славно денек начинался, у всех было радостное настроение, Ворон был благодушен, но тут влез я со своими сомнительными пророчествами и предупреждениями. И вот результат — наставник зол как собака, причем сразу на весь мир, в замке поселилась некая нервозность, а Гарольд так и вовсе затеял заточку своей шпаги. Шарканье точильного камня по доброй стали окончательно разрушило недавнюю идиллию.

— Монброн, ты можешь заниматься этой ерундой где-то в другом месте? — не выдержала в конце концов Фриша, которая уже минут двадцать тщетно пыталась создать иллюзию двери в одной из стен. — Твое «ширх-ширх» меня сбивает!

— Не могу, — флегматично ответил ей мой друг.

— Почему? — издевательски поинтересовалась у него девушка.

— Не хочу, — последовал все такой же невозмутимый ответ.

— Только о себе думаешь, — поддержала Фришу Гелла. — Мне вот вообще непонятно, накой тебе эта железяка? Мы — маги, наше оружие — ум и знания!

— Расскажи об этом тем, кто только на них и надеялся, — посоветовал ей Гарольд, вставая на ноги и крутанув шпагу так, что та превратилась в один росчерк стального цвета. — Читала «Жизнеописания великих магов прошлого»? Если бы иные из них к своим заклинаниям прибавляли умение обращаться с вот этим вот предметом, то они бы прожили куда дольше. Не понимаю, почему нельзя сочетать и то, и другое.

— Может, дело только в том, что твои успехи в науках не так хороши, как бойцовские навыки? — предположила Магдалена. — Вот ты и пытаешься одно заменить другим. Компенсировать, так сказать.

— Может, — внезапно согласился с ней Монброн. Возможно, дело было в том, что никакой издевки в голосе девушки не было, она просто выдвинула предположение — и только. — Чего скрывать, до тебя, например, мне точно далеко. Факт есть факт.

— Но дальше всех зашел твой приятель, фон Рут, — поджала губы Гелла. — И знаешь в чем?

— Ну-ну, — подбодрил ее Гарольд.

— В умении все портить!

Надо было бы что-то сказать, но я предпочел промолчать. С этими девчонками только влезь в перепалку — сам не рад будешь.

И все равно останешься в дураках.

Впрочем, не случилось бы никакой перепалки, поскольку в этот момент в зал вбежал Тюба, весь какой-то растрепанный и встревоженный.

— Эта, — завертел он головой. — Хозяин где?

— Я тут, — отозвался Ворон, сидящий в кресле. — Что такое?

— Хозяин, — горбун потыкал пальцем в сторону двери, ведущей в зал. — Там люди. Много. И они, чую, не с добром идут, сталбыть. Не могут такие с добром идти!

— Какие такие? — рывком вскочил на ноги Ворон.

— В черном оне все! — затараторил привратник. — Еще воины с ими, много, в кольчугах! Хотя и эти, в черном, тоже оружные, я это сразу приметил. И еще какие-то, в возке. Я ворота бревнышком заложил, только, опасаюсь, их это не сильно-то придержит. Вам бы на стены, поговорить с ими. Они ж почти уже тут, рядышком. Через пару минут у входа будут!

— Сдается мне, что сегодня может случиться небывалое, — на редкость спокойно и как-то даже немного устало произнес наставник. — Но если я прав, то вряд ли кто-то из нас этому обрадуется. Все во двор! Но на стены никому не лезть!

И он спешным шагом покинул залу.

Глава двенадцатая

Редкий, не сказать уникальный случай — мы все, как один, нарушили приказ наставника. Единодушно, чего сроду не случалось. Мы же разные, потому всегда кто-то с кем-то по какому-то поводу да не согласен.

Но не сегодня. Мы дружно, как одна семья, сразу же полезли на стену, чтобы глянуть, что же там за люди такие пожаловали к нам. Ворон косо глянул на это самоуправство, но промолчал. Как видно, понял, что в этом случае мы его слушать не станем.

Впрочем, интрига закончилась, толком не начавшись. Первым наверх вскарабкался Мартин и тут же, присвистнув, сообщил всем остальным, торопливо поднимающимся по каменной лестнице:

— Дело дрянь. Это Орден Истины. Де Фюрьи, у тебя определенно есть дар предсказательницы. Большие деньги на базарах зарабатывать этим можешь.

Врать не имеет смысла — мне немедленно стало не по себе. Понятно ведь, что они сюда не просто пообщаться с нами пожаловали. Если Орден приходит к магу, почти наверняка дело заканчивается костром. Правда, тут не город, и наш замок не какой-то там бревенчатый или даже каменный домишко, так что придется им сначала до нас добраться. Чернецы сильны только тогда, когда их много, и если тот, за кем они пожаловали, не сильно сопротивляется. Достаточно вспомнить Гробницы Пяти Магов. Они нас смогли задавить только числом, причем находились мы в не самой выгодной позиции для обороны. Да еще за нашими спинами пищали девчонки, которых надо было защищать, это тоже нам здорово тогда мешало. Опять же, мы тогда ничего толком не знали и полагались исключительно на сталь. А вот теперь…

Самое паршивое, что эти мечты разбились о ту картину, которая предстала передо мной. Говоря «картина», я имею в виду то, что творилось внизу.

Тюба все верно сказал — к нам пожаловал не только Орден Истины. Компанию ему составили не менее чем семь десятков латников, плащи которых украшал герб Айронта.

Воины Линдуса. И не просто воины, а гвардия, я их еще по войне помню. Зато теперь я окончательно уверился в том, что этот король рвется в императоры. Если он оказывает военную поддержку Ордену, то, несомненно, ждет от них ответной услуги, и она может быть лишь одного толка, причем сразу понятно какого. Всяческое одобрение его действий и даже, возможно, поддержка в начинаниях. Спелись эти двое, короче.

Солдаты не стояли без дела. Они шустро разгребали снег, расчищая изрядное пространство близ замка, вырубали кустарники, которые им чем-то помешали, и, весело переговариваясь, разводили костры. Причем, что интересно, дрова для них, они, похоже, приволокли с собой.

Служители Ордена Истины, напротив, ничего не спешили делать. Все четыре десятка мужчин в черных одеяниях стояли и смотрели на нас, причем мы видели только их глаза, поблескивающие в черноте капюшонов, натянутых на головы. Возможно, кому-то подобная картина может показаться смешной, а у меня вот от этого по спине аж мурашки побежали и ладони похолодели. Был их взгляд какой-то… Как у палача, короче. Он так на жертву смотрит. Мол — ничего личного, приятель, это всего лишь работа.

— Не понимаю, — довольно громко пробормотал Ворон. — Как я мог их не увидеть?

— Не вы один, — отозвался Монброн. — Мы тоже вчера были в Кранненхерсте. По деревне, конечно, не шастали, но все равно должны были как-то приметить такую толпу народа.

— Они могли и позже прибыть, — возразил ему Карл. — Когда мы уже в замок отправились. Даже почти наверняка так и случилось. Чтобы вояки, вроде этих, в деревню нагрянули и в кабак не завалились? Не бывает такого. И не заметить их там мы не могли.

— А где мессир ди Скорсезе? — встревоженно спросила Рози, взяв меня под руку. — Он же давно уже уехал? Надеюсь, эти люди не причинили ему вреда?

— Поражаюсь я тебе, де Фюрьи, — язвительно произнес Мартин. — Вроде умная, а глупости иногда говоришь почище иных прочих. Неужели ты думаешь, что вот эти люди в черном с магами разговоры разговаривают? Им от нашего брата другое нужно. Да и чего теперь о ди Скорсезе волноваться? Ты о нас переживай. Скоро тут станет жарко. Так жарко, что нам всем мало не покажется.

— Не опережай события, — резко оборвал его Ворон. — Они еще требования не выдвинули, мы им на них ничего не ответили. В любом случае, чтобы никто ни движения ни сделал до того момента, пока я с представителями Ордена не пообщаюсь.

— Любопытно, чего они ждут? — оперевшись на резец стены, поинтересовался Эль Гракх.

— Или кого, — тихонько добавила де ла Мале, вцепившаяся в рукав де Лакруа.

— Сейчас узнаем, — ответил ей Ворон, показав на крытый возок, появившейся на теперь уже добротно расчищенной, точнее, вытоптанной сотней с лишним человек, дороге. — Думаю, прибыл тот, кто огласит нам цель, с которой сюда приперлась вся эта толпа.

Возок лихо остановился хоть и относительно неподалеку от замка, но при этом все же на достаточном расстоянии. Скажем так — из арбалета со стены до него было точно не добить. Да и магией, пожалуй, тоже. Но это я за нас говорю, а не за Ворона. Он-то, может, и учудил чего, а вот у нас на подобное силенок еще маловато. Хотя если «огненный шар» пустить, или там…

А, нет, можно даже о подобном не думать. Того, кто, держась за поясницу, вылез из возка, такой ерундой не пришибешь. Сдается мне, что даже если мы все дружно напряжемся, то он все равно нас победит.

Это был мастер Гай.

Он потянулся, выпятив вперед грудь, на которой в лучах солнца блеснула золотая цепь с массивной подвеской, потопал ножками в добротных сапожках, несколько раз хлопнул в ладоши и что-то сказал Агриппе, который, как оказалось, тоже прибыл сюда с ним.

Мне стало очень стыдно. Он ведь наверняка рисковал, отправляя ко мне посланца, он дал мне шанс остаться в живых, а я все так бездарно испортил.

Ну не я один, Ворон тоже хорош. Уперся, как этот самый…

— Фон Рут, я приношу вам свои извинения, — немного чопорно, даже где-то торжественно, произнес наставник. — Был неправ. Вы хотели избавить меня и своих соучеников от тех неприятностей, которые, несомненно, вскоре последуют, а я вас не услышал. Это моя вина.

Несмотря на то, что день окончательно перестал быть томным, и каждый из нас понимал, что вечер, пожалуй, тоже ничего хорошего нам не принесет, все дружно сначала посмотрели на наставника, а потом на меня.

— Ух ты! — даже прижала ладони к щекам Миралинда. — Это правда прозвучало?

— С ума сойти, — поддержала ее Сюзи Боннер. — Была уверена, что до подобного не доживу!

— Эраст, запиши нынешнее число в свой дневник, — посоветовал мне Карл. — Я бы на твоем месте каждый год в этот день напивался.

Ну да, диво дивное, иначе это и не назовешь. Ворон признал свою ошибку, да еще и прощения попросил!

Плохо дело. Такие штуки случаются исключительно перед массовыми трагедиями, мировыми катаклизмами и падением небес на землю, с последующими за этим громыханиями и бедствиями.

Проще говоря — теперь я точно не был уверен в том, что увижу завтрашний рассвет.

— Я же обещал вам, что сегодня случится небывалое, — спокойно отреагировал на происшедшее наставник. — Вот, сдержал слово.

— Герхард! — довольно громко крикнул снизу архимаг Туллий и дружелюбно помахал нашему учителю рукой. — Приветствую тебя!

— Здравствуй, Гай, — ответил ему Ворон. — Какими судьбами оказался в нашей глуши? Вроде бы форпостов твоего конклава в наших краях не имеется? И зачем тебе столько сопровождающих?

— Ты все неверно понял, друг мой, — заулыбался мой бывший наниматель. — Это не они меня сопровождают, а я их. Да-да, вот так разложились карты.

— Чудные дела творятся в этом мире, — вздернул брови Ворон и оперся двумя руками на камень стены. — Архимаг, ключевая персона в магическом мире — и у кого-то на посылках?

— Не передергивай, дружище, — шутливо погрозил пальцем мастер Гай. — Не на посылках. Просто меня попросили о помощи, вот и все. Заметим отдельно, что эта просьба последовала не просто так. Увы, мой дорогой Герхард, твой скверный характер известен всему Рагеллону, причем разговоры о нем небезосновательны. Репутация, друг мой, репутация, вот что определяет существование мага на белом свете. Потому иерархи Ордена Истины и обратились ко мне, попросив взять на себя обязанности… Мммм… Назовем это так — парламентера.

— Или как к наиболее умелому из магов? — жестко уточнил Ворон. — К тому, кто сможет оказать военную помощь, если я откажусь выполнять то, что мне будет предложено?

— Не без того, — с легкостью признал его правоту мастер Гай. — Герхард, это жизнь. Она отличается от наивных рыцарских романов, которыми ты зачитывался в библиотеке замка Терье, где мы с тобой провели столько незабываемых лет тогда, когда сами были подмастерьями. Да и потом мы на подобные темы беседовали неоднократно. В последний раз, если не ошибаюсь, после того как мы чудом выбрались из подземелий Змеиного острова? Тех, в которых я чуть не погиб из-за твоей расхлябанности.

Против своей воли мы заулыбались. Наш учитель читал рыцарские романы? Даже Гелла, особа возвышенная и романтичная, считала их наивным бредом, на который не следует тратить время.

А я задумался вот о чем — тот ящик с книгами, что был откопан мной в куче хлама, он, часом, не Ворону ли принадлежал?

— Ты путаешь, Гай, — усмехнулся наставник. — Согласен, я всегда был порядочным раздолбаем, но в тот раз моей вины не было совершенно. В подземельях тебя подвела банальная жадность. Зачем ты начал ковырять кинжалом глаз золотой змеюки? «Алмазы, алмазы». Эви ведь предупреждала тебя, что это, скорее всего, не просто статуэтка из драгоценного металла, а идол. Сиречь — символ бога, пусть даже и давно покинувшего этот мир.

— Слушать ваши воспоминания довольно интересно, но они не более чем пустая трата времени. — Один из представителей Ордена Истины скинул с головы капюшон. Впрочем, он мог этого и не делать, мне достаточно было лишь услышать его голос, чтобы понять, кто стоит перед нами. — Мы здесь не за этим.

— Ох ты! — хлопнул себя ладонями по ляжкам Мартин. — Никак Форсез? Великие боги, это кто ж тобой так распорядился?

Он не входил в число тех, кому мы рассказали о том, что случилось с нашим бывшим соучеником, потому искореженный лик Виктора для него был в новинку, как и для доброй половины тех, кто стоял на стене. Впрочем, ради правды следует заметить, что те, кто знал о произошедшем, и то скривились. Очень уж свежеиспеченный чернец мерзко выглядел.

— Тварь из Бездны, — удостоил ответом Мартина Виктор. — Но случилось это по вине одного из вас.

— Ты сам выбрал свою судьбу, — возразил ему наставник. — Повторю тебе то, что минутой ранее говорил архимагу Туллию — не следует перекладывать собственные ошибки на чужие плечи, это недостойный поступок. Я в курсе того, что случилось, и полностью с тобой не согласен.

— Мне безразлично то, что вы думаете, — равнодушно сообщил Форсез. — Я здесь не за этим. У меня другая миссия.

— Так изложи то, зачем пришел, — предложил Ворон. — В самом деле — что мы тратим время? Скоро ужин, да и холодать начинает. Приступай, Виктор, я готов тебя выслушать.

А я тем временем смотрел не на них, а на Агриппу. Впрочем, он тоже меня заметил, и по его лицу было ясно, что он очень, очень зол. Подозреваю, что окажись я сейчас рядом с ним, то мало бы мне не показалось. Впрочем, я и сопротивляться бы не стал. А смысл? Когда виноват — тогда виноват.

Форсез тем временем достал откуда-то из рукава пергаментный свиток, неторопливо распрямил его и громко возвестил:

— Высшие иерархи Ордена Истины, руководствуясь законами и властью, врученной им всеми владыками земными, обвиняют тебя, маг Герхард Шварц, также именуемый «Ворон», в злодеяниях, противных людской натуре. В вину тебе вменяется черная волшба, запрещенная во всех землях Рагеллона, смертоубийство, измена роду человеческому, а также оборотничество.

— А растление малолетних? — перебил Виктора Гарольд.

— Что? — как мне показалось, немного растерялся наш бывший соученик.

— Ну малолетних наш учитель растлевал? — пояснил Монброн, а после еще и жестом показал, что он имел в виду. — Просто без этого список неполный выходит. Недостаточно убедительный. Убийства, волшба… Как-то слабовато. А вот если растление — то это да, это прямо гнусь какая! Первостатейная!

Осознавая всю неприятность ситуации, мы все равно не смогли удержаться от смешков.

— Остроумно, — без тени улыбки произнес Форсез. — Считай, Монброн, что ты только что заработал себе казнь колесованием. Насмешка над Орденом Истины — большая провинность, которую без наказания оставить нельзя.

— Вот тебе и раз! — озадаченно почесал в затылке Гарольд. — А я думал, что меня сожгут!

— Смерть — это тоже награда. — По лицу Форсеза пробежала мгновенная судорога. — И ее надо заработать. Орден учитывает все, что делалось, делается и будет сделано. Я бы добавил к этому «помни о моих словах», но в этом уже нет смысла.

— Замолчи, — остановил Ворон Монброна, который открыл рот, собираясь выдать очередную хлесткую фразу. — Сейчас же. Форсез, продолжай. Что там дальше?

— Дальше. — Мне показалось, что Виктор был немного расстроен таким решением нашего наставника. — Дальше все просто. «Герхарду Шварцу предлагается добровольно предать себя в руки Ордена, дабы тот мог, справедливо взвесив все его грехи, вынести суждение о том, какой смерти повинен рекомый маг. Если же этого не случится, употребить все силы на то, чтобы схватить оного злодея, ввергнуть его в узилище и судить, учитывая сопротивление Ордену наравне с теми злодеяниями, что совершены ранее, но уже без какой-либо снисходительности». Тут еще подписи и титулы тех, кто данный документ составил, но они же вам не очень интересны, месьор Шварц?

— Совершенно неинтересны, — подтвердил мастер. — Ну что я могу сказать? Прозвучало здорово. Я бы сказал — оптимистично.

— А как по мне — ерунда какая-то. — Мартин сплюнул за стену. — Что так смерть, что эдак. В чем тогда смысл?

— Ты имеешь в виду — зачем мне отдавать себя в их руки? — уточнил Ворон. — Верно?

— Именно, — кивнул Мартин.

— Хороший вопрос, — похвалил его наставник. — Но перед тем, как я на него отвечу, я снова хочу обратиться к господину Форсезу. Виктор, в том свитке, что вы держите в руках, точно больше нет никакой важной информации? Кроме перечисления имен тех, кто его составил? Мне кажется, вы все же прочитали его нам не целиком.

— Там еще есть небольшая сноска, — подал голос один из тех чернецов, что стоял рядом с Форсезом. — Касательно ваших учеников.

— Вот, — поднял вверх указательный палец Ворон. — И что же она гласит? Это важно.

— Их предписывается заковать в цепи и препроводить в Миклайт, в главное узилище Ордена, — с готовностью сообщил ему человек в капюшоне. — Для дознания.

— Называйте вещи своими именами, — потребовал у него наставник. — Для пыток и последующей казни.

— Если ваши подмастерья будут в достаточной степени благоразумны и не станут чинить препоны следствию, то пытки не понадобятся, — возразил ему чернец. — Более того — возможно, вина некоторых из них будет сочтена не настолько великой, чтобы доводить дело до казни. Возможно, они отделаются бессрочной каторгой.

— Это в корне меняет дело, — оживился Карл. — А что? Каторга — отличное место. Свежий воздух, физический труд, и рядом только те, кто с тобой всегда в одной упряжке. До чего добр и щедр Орден Истины!

— Не замечал раньше за тобой склонности к тонкой иронии, — поморщился наставник. — И вообще, Фальк, ты непредсказуем, как мой кишечник после пары литров яблочного вина. Таланты в тебе просыпаются именно тогда, когда это никому не нужно.

— Герхард Шварц, маг, — вступил в разговор еще один чернец, обладатель хорошо поставленного голоса. Надо думать, это был их главный, потому что предыдущие ораторы тут же потупились. — Орден довел до вашего сведения свои требования, в которых предлагает вам покинуть свое обиталище и предаться в наши руки добром. Тем самым вы облегчите свою участь и участь своих учеников. В противном случае мы все равно добьемся своего, но на снисхождение тогда никому из вас рассчитывать не придется.

— Ворон, не дури, — подал голос мастер Гай. — Ты сколько угодно можешь рядиться в маску отупевшего пропойцы, но я-то знаю, что твой ум все так же остер. Не будь здесь меня, может, у тебя и были бы хоть какие-то, хоть минимальные шансы выскочить из этой ловушки. Но сейчас… Не осложняй ситуацию, не ухудшай свое положение, выходи из замка. И тогда дело обойдется без пыток, ручаюсь. И еще я гарантирую тебе быстрый огонь. Слово архимага.

— «Быстрый»? — непонимающе глянула на де Лакруа Луиза. — Это он о чем?

Робер пожал плечами, давая ей понять, что тоже не знает.

— Магов сжигают на кострах по-разному, — пробубнила Аманда, которая, оказывается, тоже пожаловала на стену. — На быстром огне и на медленном. Быстрый — это как милость. Пламя высокое, жар чудовищный, смерть скорая. Ну а медленный… Сами понимаете.

Чего ж не понять. Дым, разрывающий легкие, боль, поднимающаяся от ног все выше и выше, и свист толпы, которая охоча до зрелищ.

Боги, не дайте мне такую смерть! Лучше уж прямо сегодня, тут, на стене, в бою. Ну или близ ворот. Лучше там упасть на снег, заливая его своей кровью, чем задыхаться от дыма и выплевывать в огонь свои легкие, понапрасну призывая скорую смерть.

— Я готов сдаться, — громко крикнул Ворон, заставив нас всех уставиться на него непонимающими взорами. — Да-да, готов. Но у меня есть одно условие!

— Орден не заключает сделки с магами, запятнавшими себя черной волшбой, — бесстрастно произнес Форсез.

— Замолчите, молодой человек, — нахмурившись, велел ему мастер Гай, и Виктор его послушался. — Говори, Герхард. Я догадываюсь, разумеется, о чем пойдет речь, но ты все равно излагай свое условие.

— Ну да, оно очевидно, — признал Ворон — Я хочу, чтобы вот эти молодые люди, мои ученики, беспрепятственно покинули замок. Все, без исключения. Спустя два часа после того, как они уйдут и мной будет получено подтверждение того, что они не были схвачены за ближайшим поворотом, я выйду из ворот и предам себя в ваши руки.

Интересно, как он собирается получить подтверждение того, что нас отпустили? Хотя — это Ворон. Наверняка какие-то наметки у него имеются.

— Континент невелик, — с усмешкой произнес архимаг. — Они все равно раньше или позже все попадутся в наши силки.

— Это их шанс, — улыбнулся Ворон. — Видишь ли, он у них уже был, но я, по своей самоуверенности, его отобрал. Теперь хочу вернуть. Долг — такая штука, Гай, ты же знаешь. При жизни он тяготит, а ближе к смерти не дает спокойно умереть.

— Никуда я не пойду, — заявил вдруг Фальк. — Вот еще. Это и мой дом тоже. Не хватало еще, чтобы тут всякие к нему приходили и меня начинали стращать!

— Я придерживаюсь той же точки зрения, — поддержал его Эль Гракх, и хотел сказать что-то еще, но наставник остановил его взмахом руки.

— Отец-настоятель, — оживился вдруг Форсез, в голосе которого впервые за этот день появились интонации. — Нельзя идти на подобные уступки. Это маг, он лжет, такова их природа.

— Но-но, молодой человек, — недовольно глянул на него мастер Гай. — Выбирайте выражения.

— Я дам клятву на своей печати мага, — сообщил окружающим наш наставник, постучав себя по груди. — Месьор архимаг Туллий подтвердит вам, что подобные клятвы нерушимы. Просто в силу того, что нарушивший ее умрет в куда более страшных мучениях, чем вы даже можете себе представить. Лучше костер, честное слово.

— Это так, — покивал мастер Гай. — Свидетельствую.

— Ну так что? — Ворон сложил руки на груди. — Мое предложение принимается?

— Нет, — громыхнул голос служителя Ордена Истины. — Наш собрат прав, мы никогда не заключаем подобные сделки. Твои ученики будут казнены, равно как и ты. Но я все же могу тебе кое-что предложить.

— И что? — полюбопытствовал Ворон.

— Мы подарим им легкую смерть. — Обладатель звучного голоса наконец скинул капюшон с головы, и в лучах заходящего солнца я увидел его лицо. Был он немолод, брит налысо, и чем-то напоминал стервятника. Может, потому что скулы у него были резко очерчены и нос крючковатый? — Усечение головы. И произойдет оно не на площади Миклайта при скоплении народа, а в подвалах Ордена. Поверь, маг, это хорошие условия. Каторги не будет, мой брат взял на себя слишком много, обещая эту милость, но легкая смерть сама по себе немалое благодеяние.

— И даже мне голову отрубят? — влез в разговор Гарольд. — Просто вон тот хорек посулил мне колесование.

— Даже тебе, — провел по лысине ладонью чернец. — Слово Тирона, отца-настоятеля капитула Ордена Истины.

Несколько моих соучеников чисто инстинктивно потерли шею, так, будто ее уже коснулось лезвие палаческого двуручного меча.

— Надо подумать, — неохотно выдавил из себя Ворон. — Условия меня не очень устраивают. Дайте время.

— Час, — поразмыслив с полминуты, произнес Тирон, снова накидывая на голову капюшон. — У тебя есть час. Потом мы сами откроем ворота в твой замок, и тогда жалости не ждите. И еще — вы не умрете здесь, мы вам не дадим этого сделать. Вы сдохнете в мучениях там, в Центральных Королевствах, на кострах, с переломанными костями, харкая кровью! Причем ждать этой смерти вы будете с нетерпением, поскольку каждый день до нее будет наполнен муками. У Ордена богатые традиции и огромный опыт общения с подобными вам.

— И еще, — влез в разговор Форсез. — Не надейтесь на то, что родня вступится за вас. Там, в большом мире, все здорово изменилось. Никто теперь не станет хлопотать за подмастерьев мага. Это слишком небезопасно.

— Мне проще. — Фриша зябко поежилась под порывом ветра. — За меня некому вступаться. Я и мать-то собственную не знаю, чего уж говорить о другой родне. Учитель, пошлите их куда подальше, а?

— Не дождутся, — проворчал Жакоб и повел своими богатырскими плечами. — Живым, как же! Если уж помирать, то здесь. Но перед этим я пяток шей сверну. А может, и поболе.

— Как по мне, надо попробовать пробиться, — тихо, но веско предложил Гарольд. — Да, их больше, там этот пакостный старикан, но вот так сдаваться… Наставник, не предавайте нас!

— Еще одна такая фраза, Монброн, и я сброшу тебя со стены вниз, — холодно произнес наставник. — Лично.

— Твое решение, маг? — крикнул чернец.

— Час? Пусть будет так, отец-настоятель, — отозвался Ворон. — Я принимаю ваше предложение. Это предложение, а не то, другое, первое.

— Разумно, — одобрил чернец. — Мне не хочется проливать кровь моих людей, она слишком дорога, чтобы платить ей за ваши жизни, которые стоят только костра.

Фальк и Монброн синхронно скрипнули зубами, пальцы Рози сжались на моем локте.

— Не дергайтесь, — вырвалось у меня. — Им только и надо того, чтобы мы дали повод.

— Именно, — повернул в нашу сторону голову учитель. — И снова молодец, фон Рут. Вот ведь день сегодня какой выдался — два раза тебя похвалил. Как видно, и вправду конец всего сущего близок.

— Шварц, — снова раздалось снизу. — Пока не начало течь время, что мы тебе отмерили, я хочу кое-что показать. Не тебе, но твоим подмастерьям. Молодые люди, если вы думаете, что все еще продолжаются детские игры в великих и могучих магов, которые всегда заканчиваются хорошо, то я хочу вас разочаровать. Здесь и сейчас вы решаете для себя лишь то, как умрете. Других вариантов развития событий нет. Форсез!

Виктор бросил взгляд в нашу сторону, его лицо искривилось, так теперь выглядела его улыбка. После он подошел к возку, залез в него, а секундой позже на снег, надо полагать, от изрядного пинка в зад, вылетел мессир ди Скорсезе.

Руки у него были связаны, плаща на плечах не было, а и без того потрепанный камзол был порван в нескольких местах.

— Ну зачем же так-то? — возмутился мастер Гай, но спешить на помощь к собрату по цеху не стал. — Все-таки пожилой человек. Тем более ему и так от меня недавно изрядно досталось.

Вартан поворочался в снегу и кое-как поднялся, правда сил у него хватило только на то, чтобы встать на колени.

— «Полог»! — задыхаясь, словно от долгого бега крикнул ди Скорсезе. — Герхард, это был «полог»!

— Вот оно что! — недовольно поджал губы Ворон. — А я-то гадал! Не мой сегодня день, ошибка на ошибке!

Мы не до конца понимали, о чем идет речь, но ясно стало одно — нашего наставника еще где-то одурачили.

— Да-да, — с довольным видом огладил бородку мастер Гай, как видно, по лицу нашего учителя распознав его мысли. — Я знал, что ты будешь искать сложное, потому пошел по самому простому пути. И ведь добился своего. Ты искал многослойные плетения заклятий сокрытия явного, вспышки энергии высшей магии, а мне было достаточно лишь набросить «Полог прозрачности». Простейшее из заклинаний, которое распознать издалека почти невозможно.

— Я читала про него, — оживилась Агнесс де Прюльи. — Оно используется тогда, когда хотят что-то спрятать. Там интересно то, что все остальное — вещи или, например, лес, остается видимым. Правда, если проникнуть внутрь зоны действия заклинания, то ты увидишь все, что под полог поместили. Я даже хотела его выучить, но как-то не сложилось.

— Ты просто повертелся рядом, не учуял волшбы и убрался прочь, — захихикал мастер Гай. — А мы были там, в двух шагах от Кранненхерста. Герхард, тебя сгубили твоя самоуверенность и неумение поверить в то, что некоторые вещи проще, чем ты о них думаешь.

— Гай, отпусти Вартана, — крикнул Ворон. — Ты же знаешь, что он просто архивист и никому не опасен.

— Я бы и рад, — с готовностью откликнулся архимаг Туллий. — Но вот какая досада — он не мой пленник. Его скрутили люди отца-настоятеля, так что судьба ди Скорсезе в их руках, не в моих.

— Верно, — подтвердил Тирон. — Это так. Архивист, говоришь? Нет, Шварц, он не архивист. Он маг, проклятое семя, такое же, как вы. А еще он оказался в нужное время и в нужном месте. Для меня, не для себя. Эй, подмастерья, пришло время для вашего последнего урока.

— Нет, — прошептала Рози, сжав мою руку так, что я ощутил боль. — Не надо!

Отец-настоятель подошел к Вартану, так и стоявшему на коленях. Как видно, ему на самом деле здорово досталось, потому что ни одна попытка подняться на ноги успехом не увенчалась.

— Не верь им, Герхард, — крикнул Вартан, глянув в черноту капюшона служителя Ордена Истины и, как видно, заметив там нечто, недоступное для нашего взгляда. — Они тебя обманут! Непременно обм…

Сталь сверкнула внезапно, при том, что каждый из наблюдавших за разворачивающимся действом осознавал, что именно этим все и закончится. Удар был короткий и очень умелый, доказывающий, что Тирон знал, с какой стороны браться за клинок.

Мессир ди Скорсезе не закончил фразу, как-то очень жалобно всхлипнул, из краешка рта у него поползла тонкая струйка крови. После второго удара длинным кинжалом с тонким лезвием он вскинул голову вверх и боком завалился на снег.

— Это самая легкая из тех смертей, которая возможна для вашего племени, — ткнув окровавленным кинжалом в сторону тела Вартана, сообщил нам отец-настоятель. — Делайте свой выбор, молодые люди, делайте. И еще. Орден Истины не только суров, но честен. Честен с теми, кто сделает шаг к нему навстречу. Возможно, кто-то из вас подумает и догадается, о чем именно я веду речь. Не тратьте время напрасно, молодые люди. Ваша судьба в ваших руках. Не так ли, мастер Гай?

Вместо ответа маг достал чуть ли не из воздуха песочные часы и поставил их на крышу возка, тонкая струйка золотистого цвета неспешно стала перетекать из одной емкости в другую.

Время пошло.

Глава тринадцатая

— Это он о чем? — пискнула Сюзи. — Какой шаг мы должны сделать?

— Ты совсем дура? — наконец отпустила мою руку Рози и смахнула со щеки слезинку. — Мастера мы должны схватить, а после им добровольно его выдать. Тогда, возможно, нас помилуют и сделают кем-то вроде комнатных собачек. Не всех, разумеется, а нескольких. А остальным головы поотрубают, вроде как из жалости.

— Полагаю, все именно так и обстоит, — усмехнулся Ворон. — Ну что, руки мне вязать будете? Если что, я сопротивляться не стану. Это какая-никакая, но возможность уцелеть. Для вас, не для меня.

— Обидные слова говорите, наставник, — насупился Жакоб, стоящий рядом с ним, и обернулся к нам. — Верно ведь?

Никто не потупился, никто не отвел глаза в сторону. Я же говорю — день сегодня совсем необычный выдался, опять все проявили редкостное единодушие.

— Тогда не будем терять времени. — Ворон устремился к лестнице, ведущей со стены во двор. — Девушки, человек пять, останьтесь здесь. Изображайте смятение, страх, отчаяние. Руками помашите, друг на друга поорите, можете даже поплакать. Они должны видеть, что у нас началось демон знает что. Грейси, куда за мной увязалась? Ты тоже остаешься здесь. За старшую!

Спустившись со стены, Ворон первым делом подошел к воротам, сбросил плащ на снег и резко взмахнул руками, выкрикнув заклинание.

Прямо из воздуха на наших глазах сплелась приличных размеров решетка, стыки которой светились голубым. Она померцала секунд двадцать, а после слилась в одно целое со створками, уже заложенными приличной толщины дубовым брусом.

— Это раз. Теперь их с той стороны запросто не выбьешь, — бодро сообщил нам мастер, а после полоснул ладонь ножом, который вытащил из-за голенища своего правого сапога. — Фон Рут, следи внимательно, сейчас будет «это два». Тебе увиденное, полагаю, понравится.

Подождав, пока в ладони скопится приличное количество крови, Ворон выбросил ее вперед, обрызгав створ ворот. Одновременно с этим он произнес заклинание, которое я до того ни в одной книге не встречал, но определенно из арсенала магии крови.

В тот же миг бурые пятна, в которые превратилась кровь мага, начали пульсировать, приобретая сначала алый, а после огненно-красный оттенок. Секундой позже от каждого из них протянулись тоненькие нити, которые соединялись друг с другом, образовывая некое подобие сети, окутывающей створки.

— Не завидую я тому, кто первый войдет во двор. И второму тоже, — затягивая руку платком, сообщил нам Ворон. — Это «Засов крови», очень мощное заклятие. И, разумеется, запрещенное к использованию добрым магам.

— И что случится с этими людьми? — не мог не спросить я. — Каков принцип действия?

— По сути своей это ловчая сеть, — охотно ответил наставник. — Разрезающая любого, кто в нее попадет, на куски. Одно плохо — запас энергии маловат, очень быстро расходуется. Но нескольких удальцов разделает под орех, за это поручусь. С учетом того, что шипы с той стороны ворот у меня тоже с сюрпризом, потери нашим друзьям гарантированы еще до того, как они ворвутся во двор.

— Формулу не запомнил, — пожаловался ему я.

— Извини, но сейчас никак не получится её повторить, — фыркнул Ворон. — Не до того. Времени мало, дел много. Нет, Гелла, мне не надо подлечить руку! Я бы и сам это сделать мог! Пусть разрез останется, я не знаю, что нас ждет в ближайшем будущем.

Ну да, если что, кровь, так сказать, будет под рукой. Тоже, что ли, ножом по ладони полоснуть?

— Тюба, на стену, — приказал тем временем Ворон привратнику. — И следи за нашими гостями. С них станется начать чуть раньше обещанного. Если что — кричи во всю глотку!

Горбун понятливо кивнул, и побежал к лестнице.

— Теперь так. — Ворон повернулся к нам. — Ты, ты, ты и вот вы все — бегом в замок, собирайте сумки. Лишнего не брать, только самое нужное — огниво, сухари, соль. Еще на кухне есть вяленое мясо, его тоже. Не забудьте дневники, их оставлять ни в коем случае нельзя. Мало ли что вы там всякого разного писали? Улика это, как есть. Или в сумку их, или в огонь. Да, вот еще что. Собирайте вещи не только для себя, но и для остальных, тех, кто сейчас на стенах, и тех, кто пойдет со мной. После несите все это в конюшню. И оружие не забудьте! Времени вам на все — четверть часа, не более. Де Фюрьи, слезы утереть! Да, мне тоже жалко Вартана, но скорбеть будем потом, если повезет. А если не повезет, то начнем ему завидовать, потому что он легко отделался.

Никто не задал ни одного вопроса, включая Рози, которая смахнула со щек слезы, шмыгнула носиком и побежала вслед за остальными в замок. Просто всем стало ясно — у наставника есть какой-то план, а значит, надо просто делать так, как он говорит. К чему, к чему, а к этому он нас приучил.

Самое же главное — у всех, и у меня, разумеется, отлегло от сердца. Я-то ведь на самом деле начал с белым светом прощаться, думал, что все, открасовался фон Рут, пришло время умирать.

Нет, еще повертимся, потанцуем джигу с костлявой!

— Фальк, Мартин, Эль Грах, Жакоб, — скомандовал Ворон — На вас лошади. Седлайте их — и живо. Времени в обрез. Бегом, бегом!

— А мы? — спросил Гарольд, показав на меня пальцем. — Мы что?

— Вы идете со мной, — ответил Ворон, направляясь следом за ребятами, то есть — в конюшню.

Она, к слову, у нас была огромная, оставшаяся еще от первого владельца замка. Что примечательно — замок, по рассказам Ворона, стал руинами, которые он потом восстанавливал, а конюшня уцелела. То ли бывший владелец очень любил лошадей, то ли по какой другой причине, но это помещение, несмотря на свои гигантские размеры, все равно было поуютней даже того, в котором спали мы. Да-да, вот такой парадокс — подсобное помещение уютней жилого. Жакоб, кстати, летом тут частенько ночевал, после того как помогал Тюбе ухаживать за нашими лошадками. Мол — воздуху больше. И еще лошади так, как Фальк, не храпят.

— Значит, все-таки на прорыв пойдем? — весело и азартно спросил у наставника Монброн. — Вот это правильно!

— Прорыв? — на ходу ответил ему Ворон. — Что за чушь! Их там слишком много. И не забывай про Гая. Он хоть и выглядит тщедушным старикашкой, но уйти нам не даст, за это поручусь. Не будь здесь его — да, возможно, имелся бы смысл. Перебить часть гвардейцев и служителей Ордена, залить все огнем, может, еще что-то кровопролитное устроить, и в сутолоке попробовать уйти. Но Гай… Нет, это не вариант, поверь мне. Мы попробуем улизнуть по-другому. Точнее — вы.

— Наставник, я не совсем понял… — забубнил было Гарольд, но Ворон его уже не слушал.

Мы как раз подошли к широченной стене, у которой стояли мешки с овсом и несколько копнушек сена.

— Где-то здесь, — задумчиво сказал наставник, попрыгав на одной из поскрипывающих досок пола. — Ага, вот тут.

Он присел на корточки, ковырнул доску кинжалом, та легко отлетела в сторону, открыв нашим взорам приличных размеров рычаг.

— Вот ведь! — выпучил глаза Монброн. — Никак…

Ворон с усилием потянул рычаг на себя, в стене заскрежетало, заскрипело, и она превратилась в две огромные створки, неохотно раскрывающиеся перед нами.

— Хвала небесам, работает, — выдохнул наставник, вытирая со лба пот. — А то как тогда проверил, так больше и не лазал сюда.

— …Подземный ход? — закончил свою фразу Монброн и присвистнул.

Собственно, не он один был ошарашен. И я застыл как соляной столб, и ребята, спешно седлающие коней, тоже прекратили свою работу, глядя на огромный черный проем, ведущий куда-то под землю.

— Это у вас в Королевствах подземные ходы, — сварливо возразил ему Ворон. — По ним не согнувшись не пройдешь, только для наемных убийц да распутников годятся. А тут места другие, и нравы тоже. Я так полагаю, тот, кто этот замок строил, не дурак был на дорогах пошалить, для чего этот отнорок и оборудовал. Не через главные же ворота на разбой выезжать, честь свою благородную поганить? А так — почему нет? Особенно если лицо маской закрыть.

Это да, всадник в такой проем пройдет без особых хлопот. Нет, Фальку, возможно, придется пригнуться, а, например, Луизе — точно нет.

— Он длинный? — спросил у наставника Гарольд.

— На северную сторону холма выходит, к самому подножию. — Ворон зажег факел, заботливо оставленный то ли им, то ли бывшим владельцем замка у входа в подземелье. — От ворот вас заметить будет точно невозможно. Но вот потом придется проделать часть пути по открытому пространству, мимо озера, что самое уязвимое место во всем плане. Впрочем, даже если соглядатаи вас заметят, то все равно расстояние будет приличное. Даже для Гая.

— Снег, — посопев, произнес я. — Снег может подвести. Много его нападало. Кони увязнут.

— Надеюсь, что нет, — наставник зашагал по широкому проходу, отделанному каменными плитами, освещая факелом путь перед собой. — Повторюсь — выход у подножия, сугробы там, конечно, есть, но не такие, как близ замка. Ну и потом — никто не обещал, что будет легко. Вперед пустите Фалька и Жакоба на их тяжеловозах, они хоть как-то вам путь проторят.

— Мастер, а почему все время произносится «вы», а не «мы»? — поинтересовался Гарольд. — Разве вы не попробуете вместе с нами натянуть нос Ордену?

— Обязательно попробую, — весело, даже задорно произнес Ворон. — А как же! И даже одновременно с вами! Вот только находиться мы будем в разных местах. Вы — здесь, я — на стенах. Иначе не получится, Монброн. Кто-то должен устроить большой шум, для того чтобы максимально отвлечь внимание на себя и дать вам шанс. Тот, который я сегодня у вас отобрал. Я же про это совсем недавно говорил. Или вы думали, что это все шутка? Нет, подмастерья, Герхард Шварц всегда платит свои долги. Всегда и за все.

Мы спускались все ниже и ниже, пока наконец не уперлись в стену, точь-в-точь похожую на ту, что была у входа. С той только разницей, что рычаг здесь никуда спрятан не был, а находился на стене, на самом виду.

— Так. — Ворон закрепил факел в держатель, расположенный рядом с рычагом. — Что там, снаружи, мы не знаем, потому ты, Монброн, открывай двери и будь готов, если что, сразу закрыть их обратно. Фон Рут, страхуешь меня.

— Всегда готов, — насторожившись, ответил я.

Гарольд обеими руками потянул рычаг вниз, раздался скрежет, створки начали медленно открываться, в подземелье хлынул свежий воздух. Вот только дойдя до средины пути, они по какой-то причине остановились.

— Что такое? — озадаченно спросил у нас Ворон. — Вот ведь! А в прошлый раз никаких накладок не возникло. Правда, это было много лет назад.

— Снег, — налегая всем своим весом на рычаг, просопел Монброн. — Снег им мешает!

— На всякого мудреца довольно простоты! — хлопнул себя ладонью по лбу наставник. — Давай, фон Рут, не ленись, берись за дело! А ты, Монброн, ему помоги. Да отпусти ты уже эту железяку, не видишь разве, что она зафиксировалась!

За створками никого не было, только тишина да снег. Да еще небо, которое стремительно темнело. Зимний вечер вступал в свои права.

Надо заметить, что место для потайного выхода было выбрано отменно. И спланировано не хуже. От чужого взгляда его надежно защищали деревья, специально посаженные так, чтобы группа всадников могла проделать часть пути полностью незамеченной.

Правда, потом на самом деле придется преодолеть пусть и небольшое, но открытое пространство, которым являлась тропа, ведущая в обход небольшого озерца. Того самого, в котором изредка летом Жакоб и Мартин ловили рыбу, а мы любили купаться, если выдавалась свободная минута и было не лень топать сорок минут в обход всей Вороньей горы. Будь дело в теплое время года, может и удалось бы пробраться там хоть сколько-то скрытно, листва деревьев, растущих на горе, закрыла бы обзор, но сейчас, зимой, на белом снегу, кавалькада будет видна превосходно.

Если, конечно, найдутся те, кто ее заметит. Случаются ведь на свете чудеса, правда? Да и все равно кое-какой запас по времени имеется. Пока увидят, пока сообщат — это все минуты. Те, за которые всадники успеют добраться до края леса и раствориться в нем. А там — иди-ка поищи нашу компанию. Следы на снегу, лошади, разумеется оставят, но до рассвета вряд ли кто-то пойдет по ним. Воины у отца-настоятеля есть, маг тоже имеется, а вот следопыт — сомневаюсь. А утро — это еще очень, очень нескоро. Да и Ворон, надо думать, за здорово живешь свою жизнь не отдаст.

И вот тут я понял, что меня последние минут десять кололо изнутри словно иголкой. Мы уйдем, а он останется один. Совсем один.

Это неправильно. Нечестно. И, кроме всего прочего, очень неразумно.

— Скоро совсем стемнеет, — судя по голосу, наставник был доволен. — Фон Рут, какие соображения по поводу маршрута?

— Сначала в лес, куда ж еще, — показал я рукой на темную дальнюю полоску деревьев, лежащую справа. — Оттуда к Штауфенгроффу, потом принять правее и держать путь к Стийе, к паромной переправе. Пока так.

— Почему к Стийе? — удивился Ворон.

— А куда еще? — пожал плечами я. — Оно, конечно, хорошо бы к морю податься, да только теперь это земли принца Айгона, сына короля Линдуса Восьмого. Даже если отряд и доберется до порта, что вряд ли, то в море все равно выйти не получится. Почему-то я уверен, что там за отплывающими будут следить во все глаза.

— Тем более что сейчас сезон штормов, — добавил Гарольд. — Эраст прав, им надо уходить в Центральные Королевства, причем те, которые еще не легли под Айронт. За Стийей лежит Лирой, а за ним Форнасион. Там родня де ла Мале. Авось что подскажут?

— Ты сказал «им?» — в точности копируя недавнюю интонацию моего друга, произнес наставник. — А сам что, с ними не собираешься?

— Нет, — с вызовом бросил Монброн. — Не собираюсь. Я остаюсь с вами.

— Это новость, — склонил голову к плечу Ворон. — Основания?

— Если вы на стенах будете один, это вызовет немедленные подозрения у честной компании снаружи, — с невинной детской улыбкой выдал Гарольд. — Там же не дураки собрались, правда? И смерть ваша тогда пойдет коту под хвост.

— А если двое — то подозрений, можно подумать, станет меньше! — возмутился я, в первую очередь потому, что сам собирался изложить ту же самую идею. — Нет уж, я тоже остаюсь.

— Я тебя собирался поставить старшим отряда, — ткнул меня пальцем в грудь Ворон. — Монброн горяч, де Лакруа влюблен, Фальк прожорлив. Выходит, ты лучшая кандидатура.

— Мартина ставьте, — хлопнул меня по плечу Монброн. — Он справится. Ради правды, думаю, даже лучше, чем кто-то другой. Что-что, а убегать и путать следы он умеет. А мы втроем их прикроем.

Ага, втроем. Когда мы вернулись в конюшню, там собрались почти все наши соученики, разве что кроме тех, кто сейчас был на стене. Причем Аманда проявила неожиданную смекалку, заменив прежнюю группу притворщиков на новые лица.

Когда Ворон разъяснил ребятам, что он задумал, возмущению последних не было предела.

— Мы чего, незаконнорожденные? — гудел как шмель Фальк. — Эти двое — понятно, они ваши любимчики. Но мы тоже подмастерья! Имеем право!

— Дело не в том, кто где родился, — более степенно рассуждала Магдалена. — Просто двое — это тоже мало. На стенах должно быть куда больше народа. Человек пять… Или лучше семь! А остальным тогда и уйти будет удобнее — небольшому отряду проскользнуть легче, и затеряться в лесу тоже проще.

— Жребий надо кинуть, — предложил Эль Гракх. — Чтобы по-честному.

— Самое время, — одобрил Ворон. — И для споров, и для жребия.

— Тогда сами выберите тех, кто останется с вами, — негромко, но так, что ее услышали все, произнесла Аманда. — Ваше слово — закон, споров не будет. Думаю, пятерых хватит, Магдалена права. Назовите имена, наставник, потому что обсудить надо еще многое, а время на исходе.

— Умеешь ты, Грейси, меня озадачить, — чуть запнувшись, сказал Ворон. — «Назовите, кто останется с вами на смерть». Хороший выбор.

— Хороший. — Эль Гракх показал рукой на нас, столпившихся вокруг учителя. — Разве плохой? Мы считаем за честь умереть рядом с вами. Что в этом скверного?

— То, что вы достойны жизни больше, чем смерти, — криво улыбнувшись, ответил Ворон. — Вот что скверно. Ладно, будь по-вашему. К тому же кто сказал, что мы идем умирать? Нас пока не победили, а потому мы еще не проиграли. Монброн и фон Рут были первыми, их право уже не оспоришь.

Рози за моей спиной еле слышно ойкнула.

— Наставник! — пробасил Жакоб, цапнул со стены подкову и разогнул ее. — Я как маг не ахти, но в драке первым буду!

— Потому ты нужен там, а не здесь, — осек его мастер. — А если завал какой в лесу? Кто его будет разбирать? Де Прюльи? Фальк, ты не остаешься по той же причине.

Карл прорычал что-то неразборчивое, но, несомненно, нецензурное.

— Рувим, ты третий, — ткнул наставник пальцем в грудь тихони-простолюдина, который все время проводил за книгами. — Если нет возражений.

Тот только молча пожал плечами, давая всем понять, что он «за».

— Повторюсь — на стенах нужны и девушки, — снова влезла в разговор Аманда.

— Хорошо, оставайся, — вздохнул наставник. — Будь по-твоему. А пятой станет Сюзи Боннер. По этому вопросу разговор окончен. Все, ученики, вам пора, время почти вышло. Мартин, Эль Гракх, вы задержитесь. А, вот еще. Боннер, Рувим, идите на стену, скажите всем, чтобы они шли. И Тюбе тоже. Надо его с остальными отправить. Фальк, посадишь его к себе за спину. Хорошо, что остальные слуги еще неделю назад родню проведать отправились, а то ломал бы я сейчас голову, что с ними делать.

И тут меня как молотком по голове ударило — Фил! Он же где-то в замке! Как я мог про него забыть!

— Ты не погибнешь, — меня ударил в плечо крепкий девичий кулачок. — Понял! Ты! Не! Погибнешь!

— Конечно не погибну, — успокаивающим тоном сказал я Рози. — Как тебе только в голову подобное пришло? Мы просто чуть придержим эту свору за стенами, чтобы вы ушли подальше в лес, а после рванем за вами. Ну не совсем за вами, а чуть в сторону, чтобы их со следа сбить. Но потом мы встретимся, и тогда уже решим, что делать дальше.

— Очень хорошая мысль, — сообщил мне Ворон, который, оказывается, все слышал. — Фон Рут, по-твоему, где лучше всего назначить место встречи?

— Карл, ты помнишь небольшое урочье, где мы ночевали в последний раз перед тем, как вышли к Стийе? — спросил я у Фалька.

— А, это где комары стаями? — почесал бок расстроенный Карл. — Как забыть! Чуть не сожрали меня тогда.

— И я помню, — подала голос Луиза. — От дороги недалеко, но бурелом жуткий.

— Отличное место для встречи, — сказал наставнику я. — А самое главное — и среди них, и среди нас есть те, кто его сможет найти.

— Но ты мне все равно потом подробнее объяснишь, что к чему, — велел Ворон. — Туда дороги, стало быть, дней семь, если по лесным тропам.

— К Стийе? — Мартин почесал затылок. — Где-то так. Я эти места неплохо знаю, проведу отряд так, чтобы на большаки не выходить.

— Если мы не придем на девятый день, считая от сегодняшнего, уходите за реку, — глядя ему в глаза, велел учитель. — Оттуда через Лиройские пустоши на Форнасион. Ну а после… Как решите. Я бы советовал держаться вместе. Главное — опасайтесь больших городов и уходите как можно дальше от Центральных Королевств. И еще! Помните — вас будут искать. И в первую очередь там, где ваш дом. Потому, де ла Мале, не надо сразу бежать под родной кров, ясно? Тебя могут схватить прямо на его пороге.

— На лодку, вверх по Кироне, и к нам, в Лесной Край, — предложил Карл. — Места всем хватит, еды тоже. А если туда эти сунутся, так в наших лесах и останутся. У нас там места для могил много, всем хватит.

Надо же. В аккурат то, что мне предлагал сделать Агриппа. И кто после этого скажет, что Фальк тупой, как носок сапога?

— Хороший вариант, — одобрил наставник. — Мартин, подумай на эту тему. Фон Рут, что ты ерзаешь и дергаешься? Время воевать еще не пришло!

— Фил! — промычал я. — Забыли мы его!

— Не забыли, — холодно произнесла Аманда. — Вон он, в мешке, к лошади де Фюрьи приторочен. Я его заморозила, чтобы не мешался под ногами.

— Спасибо! — я облегченно вздохнул. — Рози, ты уж о нем позаботься!

— Эраст, ты дурак! — неожиданно зло сказала девушка, повернулась на каблуках и поспешила к своей лошади.

— Вроде все. — Ворон потер ладони. — Монброн, запали пару факелов, отдай их тем, кто поедет первыми. Мартин, дверь с той стороны мы закрыли, рычаг на стене справа, найдешь. Вот что забыл сказать — тронетесь в путь после того, как мы начнем действовать.

— Как мы узнаем, что это случилось? — резонно поинтересовался Мартин.

— Ты поймешь, — ехидно улыбнувшись, пообещал Ворон. — Уж за это я поручусь! Главное — ушами не хлопайте. Так, все вроде пришли? А Тюба где?

— Он сказал, что он тут живет, и никакие дальние пути ему не нужны, — доложила продрогшая до синевы Агнесс. — В стену вцепился, и ни в какую его от нее не отдерешь.

— Вот упрямый дурак! — расстроился Ворон. — Ну пусть будет так. Сегодня каждый сам выбирает свой путь. Давайте, езжайте. И — удачи вам, подмастерья!

Один за другим исчезали мои соученики в темной пасти подземного хода. Мне вдруг стало немного грустно. Не от того, что я только что, скорее всего, подписал себе смертный приговор. А — просто так. От ощущения разлуки.

— Вот и славно. — Ворон проводил взглядом Эль Гракха, замыкающего отряд. — Хоть что-то у меня сегодня получилось. Пусть пока не до конца, но все же… И-и-и-э-эхххх!

Он дернул рычаг, и створки закрыли проем.

— Мешки поставь и сено сгреби как было, — велел он мне. — Хотя вряд ли кто-то что-то тут сможет найти после того, как замок падет.

— Почему? — полюбопытствовал Монброн.

— Потому что здесь будут руины и пепелище, — как-то очень обыденно ответил Ворон. — Можешь не сомневаться, что-что, а это я всяко устрою. Да, лошадей выведите во двор и привяжите к чему-нибудь. Пусть они будут там, а не здесь. И — на стены. Я так думаю, наше время почти истекло.

За час многое успели не только мы. Те, кто пришел за нашими жизнями, тоже употребили его с пользой. За стенами горели костры, ярко освещая картину готового к сражению войска, стоявшего в боевых порядках. У них даже таран был! Причем у меня при виде всего этого возникло ощущение, что противников стало еще больше.

Тело мессира ди Скорсезе более не лежало рядом с возком мастера Гая, от него там осталось только несколько бурых пятен на снегу. Его оттащили в сторону и небрежно бросили среди деревьев.

— Мне кажется, мастер, что они не очень надеялись на то, что вы сдадитесь сами, — заметила Сюзи. — Иначе зачем это все?

— Конечно, не надеялись, — весело хохотнул Ворон. — Больше тебе скажу, Боннер — они очень рассчитывали на то, что подобного не случится. Открой я сейчас ворота, выйди к ним с поднятыми вверх руками — вот расстроятся-то эти господа.

— Но почему?

— Неповиновение, — объяснил и ей, и нам Ворон. — Неповиновение, за которым последует жестокое, но справедливое возмездие. С их точки зрения, разумеется. Сколько сразу от этого Ордену пользы, сами рассудите. Тут тебе и наука для остальных магов, и обретение дополнительного веса в глазах простолюдинов, и невысказанный совет для знати не иметь дела с такими, как мы. И еще демонстрация того, что Орден очень, очень справедлив. Они ведь мне сдаться предлагали, час на раздумья давали, а я, зверюка неблагодарная, только и знаю, что убивать. И ученики у меня такие же. Ведь могли оказать услугу людям, предать своего наставника, но не захотели, выбрали путь крови и огня, за что будут сожжены.

— Если все остальные смогут уйти, то это не такая большая цена, — поежилась от порыва холодного ветра Аманда. — Может, повезет, может, не следят они за окрестностями?

— Обязательно следят. — Ворон посмотрел на Грейси как на ребенка. — Какие сомнения? Ты думаешь, они час времени дали, рассчитывая на то, что мы сядем кружком вон у того фонтана и будем обсуждать, что нам делать дальше? Там, под стенами, не только дуболомы из королевской гвардии стоят. Орден Истины — достойный противник, запомни это раз и навсегда. Они знают, что я попробую организовать побег ученикам, потому вся местность под приглядом, можешь быть уверена. А особенно — южный склон.

— Почему именно он? — заинтересовался Гарольд.

— В замке есть два подземных хода, — совсем уж тихо сказал нам Ворон. — Об одном, который вы недавно видели, не знал даже Тюба. А вот второй, выходящий на южный склон, выразимся так, более популярен. Его видели и те, кто замок по новой отстраивал, и кое-кто еще. У меня лет пятнадцать назад Эви гостила, я ей его показывал, забавы ради. И потом — там выход немного… Как бы так сказать… Обрисован. Время выщербило камни и дверь чуть обозначилась. Неявно, но тем не менее. Ну и я к этому руку приложил маленько. Плюс — он прямо к лесу выходит. Раз — и ты в чаще. Идеальный вариант для побега.

— Ну вы змей, мастер! — аж помотал головой от удовольствия Гарольд. — У-у-у-у, змей! Так они сидят сейчас там и ждут наших ребят?

— Раньше времени не радуйся. Та сторона, где эти обормоты ждут сигнала, тоже наверняка под присмотром, — поморщился Ворон. — И я еще раз повторю — у них есть только шанс на спасение, а не гарантия на него. Может, они раньше нас полягут, такое тоже не исключено.

— А у нас и того нет, — неожиданно произнес Рувим. — Сейчас вон тот маг шарахнет чем-нибудь мощным по воротам — и все.

— Сразу не шарахнет, — успокоил его наставник. — Ты просто не знаешь Гая. Он сначала постоит, посмотрит, удовольствие получит от зрелища. И вмешается в дело только тогда, когда ему это будет наиболее выгодно, чтобы выступить в качестве того, кому потом и достанутся главные лавры. Нет, Рувим, повоевать мы успеем. Недолго, но успеем.

— Время вышло! — архимаг Туллий поднял вверх песочные часы, демонстрируя всем опустевший верхний сосуд и громко крикнул: — Друг мой, надеюсь, ты все же будешь благоразумен!

— Разумеется! — заверил его Ворон, надсаживая горло. — Как же иначе?

— Маг Герхард Шварц, я обязан вновь задать вам тот же вопрос, что и ранее — вы готовы открыть ворота своего замка и предать в руки справедливого суда Ордена Истины как себя самоё, так и своих учеников? — отчетливо, чеканя каждое слово, спросил отец-настоятель Тирон. — Времени для раздумий вам было предоставлено более чем достаточно.

— Меня не за что судить, — покачал головой наставник. — По крайней мере — вам. Все, что я делал в этой жизни, шло от моего сердца, ума и совести. Против них я не выступал никогда. А если Орден считает неправильным то, что мне видится справедливым и честным, так это его проблемы, но никак не мои. Что до учеников — я предложил им покинуть замок, если они того хотят. Каждый из них сделал свой выбор, но только вот за ворота ни один не пожелал выйти.

— Ну как-то так я и полагал, — тон Тирона внезапно изменился, став из холодно-официального прямо домашним. И очень-очень довольным. — Значит, будем мы сейчас вам, маг Герхард Шварц, чинить разорение, а после вашего пленения вас ждут пытки, истязания, беспристрастный суд и неминуемое сожжение. И ваших учеников тоже. Лучники, залп!

Последнюю фразу он выкрикнул внезапно. Я вот лично ничего такого не ожидал. Да и никто из моих друзей, похоже тоже.

Но не Ворон, который сразу же, после того как Тирон закончил фразу, выкрикнул короткое заклинание.

Стрелы, выпущенные в нас, ударились о невесть откуда появившуюся перед ними прозрачную стену.

В этот же миг десятка два гвардейцев подхватили таран и шустро побежали к воротам. Похоже, Ворон опять оказался прав — мастер Гай и не думал как-то помогать своим союзникам. Он, знай, стоял у своего возка, притоптывал ногами по снегу и глазел на происходящее.

Ворон выкрикнул новое заклинание, и огромный огненный шар сначала взвился высоко в небо, а после взорвался там с ужасным грохотом, разлетевшись на сотни мелких огненных брызг, полетевших вниз, прямо на штурмующих замок солдат.

Одно плохо — урона они нанесли куда меньше, чем хотелось бы, поскольку в этот момент в дело вмешался архимаг Туллий, поставивший, пусть и с небольшим опозданием, защиту в виде такого же прозрачного щита, который спас нас от стрел.

Но главное Ворон сделал. Он подал сигнал нашим друзьям. И — да, его не заметить было невозможно. Ну или хотя бы не услышать.

К великому удивлению, страх у меня отсутствовал, как и нервная дрожь. Наверное, потому что итог сражения был предрешен, и мне оставалось только подороже продать свою жизнь. То есть — мне надо было убить как можно больше врагов.

Именно этим я и занялся.

Глава четырнадцатая

Сюзи Боннер погибла первой. Нет-нет, не сразу после того, как началось некое подобие сражения, что мне довелось повидать у Шлейцера. Подобие — потому что сравнение более чем условно. Как по масштабу, так и по умениям обоих сторон — и осаждающих, и защищающихся.

Если совсем уж начистоту, то в основном воевал, разумеется, Ворон. Я и до того не сильно сомневался в том, что в этих делах он мастер, а теперь получил тому прямые подтверждения. Мы даже не знали, чего нам хочется больше — смотреть, что вытворяет наш наставник, или самим демонстрировать какие-то умения и навыки.

Ворон обрушивал на головы гвардейцев Линдуса, суетившихся с тараном у ворот, водопады горящей смолы, натравливал на них десятки каких-то тварей, описать которых я не возьмусь, выпускал сонмы мелких молний, которые прожигали в доспехах дыры шириной в хороший кулак.

Жалко только, что большинство этих блестящих магических изысков не увенчивалось успехом. Смола разбивалась о ледяной щит, разлетаясь брызгами по сторонам, твари вместо того, чтобы грызть атакующих, начинали свару друг с другом, а молнии превращались в яркие вспышки, не долетая до цели.

Мастер Гай. Наши неудачи были делом его рук. Если бы не он, мы действительно имели хороший шанс отбиться от атаки, а после попробовать пойти на прорыв. Или даже обратить незваных гостей в бегство. А почему нет?

Но наставник все верно предсказал еще до боя. Свежеиспеченный архимаг не спешил помогать чернецам с вышибанием ворот, но и нам не давал нанести противнику хоть сколько-то серьезный урон. Десятка два трупов близ стен — вот и все, чего мы добились. Что приятно — один из них я мог записать на свой счет. Магия крови в действии!

— Ощущение, что мы на учениях, — проворчал в какой-то момент Гарольд, который явно тяготился своей бесполезностью. Подходящих для этого момента магических навыков у него не было, а обычных средств борьбы с атакующими стены врагами, вроде камней, которые можно сбрасывать вниз или кипящей смолы в плошках, Ворон не припас. — Мы их пробуем убить, они нас, а толку чуть.

— Нормально все. — Я метнул в одного из служителей Ордена Истины «ножи крови», но не попал. — Мы еще живы — уже хорошо!

— Курочка по зернышку клюет, — поддержал меня Рувим, запуская в атакующих прозрачный шар, состоящий из кипящей воды.

Надо же. Такой тихоня всегда был, а тут гляди-ка — знает много, умеет еще больше.

— Смотрите! — взвизгнула вдруг Сюзи, нарушив приказ Ворона и высунувшись из-за каменного зубца чуть ли не целиком. — Смотрите, вон! По-моему — получилось!

В самом деле — около Тирона горячил коня один из его прислужников, и с перекошенным лицом что-то орал, показывая рукой в сторону леса, за которым лежал Штауфенгрофф. Тирон же впервые за это время проявил хоть какие-то эмоции. Он топнул ногой и рявкнул на Форсеза, вертевшегося рядом с ним. Тот погрозил кулаком небесам, буквально стащил с лошади гонца, прыгнул в седло и помчался прочь от Вороньего замка.

— Ушли! — радостно проорал Гарольд, и ткнул меня кулаком в плечо. — Будь я проклят — они ушли! Видел, как Виктора перекосило от злобы? Еще сильнее, чем обычно! Мастер, они таки смогли это сделать!

— Сюзон, у нас получилось! — повернулся я к девушке, и тут внутри меня что-то оборвалось. — Боннер, ты чего?

Сюзи полулежала на противоположном от зубца крае стены, там, куда ее отбросили три стрелы, пробившие почти насквозь ее хрупкое тело. Две попали в грудь, одна пронзила шею. Похоже, что она умерла сразу, так и не поняв, что с ней случилось. На лице ее сияла радостная улыбка, которая, впрочем, и при жизни редко с него сходила. Только бледность, которая уже успела разлиться по ее щекам, да тоненькая струйка крови, стекавшая из края рта, говорили о том, что она ушла от нас за Грань навсегда. Ну и стрелы, разумеется.

Вот тут меня проняло всерьез. Если бы я мог обрушить с небес огонь на тех, кто суетился внизу, пусть даже ценой своей жизни — сделал бы это. Клянусь — сделал!

Ворон бросил взгляд на погибшую ученицу, сжал зубы так, что их скрип я расслышал даже сквозь неумолчный гам за стенами и неистовое ржание лошадей во дворе замка, а после запустил один за одним три огромных огненных шара, два из которых сгинули в каких-то черных дырах, которые немедленно открыл на их пути архимаг Туллий, а третий запалил сразу несколько высоченных елей, добавив света в ночь, которая и так сейчас более походила на день. Что приятно — одна из них немедленно упала на землю, попутно придавив двух чернецов. Надеюсь — насмерть.

Тем временем Тирон подбежал к мастеру Гаю и начал на него орать, явно забыв о собственной невозмутимости. Несомненно, он требовал от мага выбить ворота ко всем демонам, поскольку именно на них показывал рукой. Да и чего еще ему хотеть? Ясно же — как только ворота будут распахнуты, тут нам конец и настанет. Сколько мы впятером продержимся против этой толпы? Две минуты? Четыре?

Но я живым им не дамся, поскольку пыток боюсь куда больше, чем смерти. Хотя бы потому, что могу дать слабину и запросить пощады. Боль — это очень страшно. А непрестанная боль день за днем — еще хуже.

Эх, надо было у Рози яду попросить! Чтобы в последний момент глотнуть его — и все, за Грань. А если совсем уж повезет, то, можно успеть еще уроду Форсезу перед смертью непристойный жест показать.

Перед входом в замок прозвучало несколько отрывистых команд, воины Линдуса перестроились в некое подобие колонны, выставив вперед щиты и отбросив в сторону тараны. Чернецы встали по бокам от них, явно готовясь на их плечах войти в замок и не упустить своего.

— Вот и все. — Ворон размял ладони и устало выдохнул. — Мой старый друг вволю позабавился зрелищем и замерз, потому тянуть больше не станет. Ну что, пошли вниз, встретим их там? Держитесь поближе ко мне и, возможно, перед смертью мы еще успеем собрать неплохую жатву.

И правда — мастер Гай с доброй улыбкой сказал что-то Тирону, сделал несколько успокаивающих жестов, а после дружелюбно помахал Ворону, после показав на ворота и разведя руки в стороны. Дескать — извини, приятель, но у каждого на этой войне свое место. Твое — там, на стенах, а мое тут.

Монброн грязно выругался и побежал вниз, за ним двинулись Рувим и Аманда, которая шмыгнула носом, проходя мимо Сюзи.

— Кого ждешь, фон Рут? — поинтересовался у меня Ворон, все еще не сошедший с той позиции, которую он занял в самом начале боя.

— Да никого, — пожал плечами я и слегка зажмурился, заметив, как мастер Гай свел руки в «замок», который немедленно замерцал голубовато-призрачным светом.

Собственно, потому я и не заметил, когда и как восстал из мертвых тот, о ком все уже забыли. Да и никто не замечал этого до тех пор, пока нежданный участник боя сам не обозначил свое присутствие.

Я говорю о мессире ди Скорсезе.

Весь в снегу, окутанный жутковатым алым свечением, каким-то образом умудрившийся не только не умереть, но и распутать связанные руки, он нанес свой первый удар не по войску, готовому ворваться в замок.

Он со всей мощи врезал по своему собрату, архимагу Гаю Петрониусу Туллию.

И как! Не знаю, что это было за заклинание, но оно мастера Гая подняло в воздух, перенесло через крышу возка, а после со всего маха вдарило о толстенную сосну. Так, что я даже на стене услышал, как его старческие кости хрустнули. Впрочем, как ломались ветви, когда он мешком летел вниз, к земле, я тоже расслышать успел.

А вот как он о нее ударился — уже нет. Потому что второй удар Вартан нанес по воинам, очень удачно и ко времени сгруппировавшимся близ ворот. И это был огромный огненный шар.

Что случилось дальше — не видел. Ворон не дал досмотреть.

— Очень быстро, фон Рут! Вниз! Вниз! У нас есть пара минут, не более! — крикнул он мне и продолжил, надсаживая горло: — Грейси, Рувим, Монброн, на коней! Живо!

После схватил за шиворот Тюбу, который ошивался подле него все это время, и, проигнорировав лестницу, лихо сиганул во двор прямо со стены.

Я на подобное не отважился, а потому опрометью бросился к лестнице.

За стенами что-то снова грохнуло, раздался многоголосый вой и вопли. Не знаю, что там творил мессир ди Скорсезе, но в одном уверен точно — за свои раны маг отплатил сполна.

Точнее — за свое убийство. Знаю я, что за сияние вокруг него разливается, читал про такое в книге.

Это «Ореол смерти», из арсенала рунной магии, в которой Вартан хорошо разбирается. По сути, он сейчас сжигает самое себя, при этом лишаясь не только остатков жизни, но и посмертия. Вернее, посмертие будет, но какое-то иное, не такое, как у остальных, без суда богов и новой жизни за Гранью. Почему? Потому что плата за всевластие всегда непомерно велика. Зато каждая капля его крови, каждый кусок плоти в настоящий момент стали воплощенной магией, которую он расходует без жалости, осознавая, что через короткий промежуток времени превратится в горстку пепла.

А еще он сейчас испытывает неимоверную, запредельную боль.

Никогда бы не подумал, что этот забавный толстячок готов на подобное. «Ореол смерти» — это самая что ни на есть запретная магия, причем не только по людским законам, но и по магическим. Не из страха наказания, само собой, а исключительно из соображений личного характера. Насколько я понял из книги, даже костер куда менее мучителен, чем последствия этого заклинания.

Впрочем, насколько я успел узнать мессира ди Скорсезе, он всегда ставил интересы других выше, чем личные. Совершенно несвойственная магу черта, потому он и считался среди своих собратьев «белой вороной».

И сейчас он не им мстил, как мне думается. Он просто решил ценой своего посмертия дать нам возможность спастись.

Когда Ворон успел запустить несколько огненных шаров в окна замка и в конюшню — не знаю, только когда я запрыгнул в седло, пламя уже неистово бушевало внутри здания, ярко озаряя двор.

— Во весь опор! — рявкнул наставник. — Никто никого не ждет, никто не останавливается. Кто уйдет — тот уйдет, тут по-другому никак! Встречаемся в двух лигах от Кранненхерста, у развилки, где путевой столб стоит! И-и-и-и-э-э-эххх!

Заклинание, то, которым он вышиб ворота, ведущие в замок, мне тоже было знакомо по книгам. «Кулак великана», высшая магия воздуха, которая, по ходу, еще и все его заклинания, до того на ворота наложенные, нейтрализовала. Боги, каков же запас сил у наставника? Откуда он энергию черпает? И ведь без «откатов» как-то обходится! Вот как здесь не завидовать?

Додумывая эту совершенно несвоевременную мысль, я ударил каблуками сапог бока коня и последовал за Рувимом, который покинул двор замка передо мной.

А снаружи царило безумие.

Тот грохот, что я слышал, сбегая со стены, был «Огненной грозой», атакующим заклинанием, жутким наследием магов прошлого. Не недавнего прошлого, того, что имело место быть незадолго до Века Смуты, а совсем древнего, от которого и остался только десяток пергаментов, да рассказы о том, как в те благословенные времена маги решали судьбы всего мира, а короли им сапоги чистили.

Интересные, видать, книги изучал архивариус Вартан в своей библиотеке, коли такими знаниями владел. С энергией понятно — он на это посмертие свое потратил. Но формула такого заклятия — она сама по себе секрет секретов. Читать про подобное и воплотить такое в жизнь — это две очень, очень разных вещи!

«Огненная гроза» — воплощенный ужас, потоки магического плотоядного огня, который ничем не затушишь. Он погаснет лишь тогда, когда пожрет все тело того, на кого попала хоть одна его капля. Одно плохо — радиус действия крайне невелик, а то сейчас нам и спешить было бы никуда не надо. Живых бы здесь не осталось.

Скрюченные останки в обрывках черной ткани и искореженных доспехах — вот что я увидел, выбравшись за ворота. И было их ох как немало! Не меньше, чем катающихся по земле и стонущих подранков, которым в данный момент ни до чего другого дела не было.

Кинув взгляд налево, я увидел, как добрых два десятка человек втыкают мечи и кинжалы в уже еле-еле мерцающего красным светом Вартана, хохочущего во весь голос. Подозреваю, что события последних нескольких минут напрочь лишили его разума. Или, может, рассудок выгорел первым? Если да — хвала богам. Осознавать то, что ты навеки лишен всего, что было здесь, на земле, и того, что могло бы случиться с тобой за Гранью, должно быть, очень страшно!

Но, как оказалось, далеко не все воины умерли или были ранены. Остались и те, кто все еще подчинялся приказу, полученному от своих командиров.

Я не услышал щелчков тетивы и свиста стрел, просто мой скакун сначала встал на дыбы, а после и вовсе завалился набок. Как мне удалось с него скатиться на снег до того, пока он не придавил меня — диву даюсь!

Но — успел. И даже вскочить на ноги — тоже. Вот только увиденное мне очень не понравилось. Я, по сути, оказался почти в кольце, и оно было совершенно не дружеское. Три гвардейца и два чернеца приближались ко мне с разных сторон, причем один из служителей Ордена Истины спешно вытаскивал из-под черного балахона некий предмет, в котором я безошибочно узнал ловчую сеть работорговцев. Видел я такую в родном Раймилле, ей в кабаке один торговец «живым товаром» хвастал. Плели эти сети в Халифатах, из стеблей какого-то на редкость крепкого растения. Подобные сети обычной сталью разрезать было нельзя, что же до возможности их разорвать — так это вовсе сказки. И огонь их не брал. Вдобавок весила эта сеть всего ничего, а места в сумке занимала очень мало.

Но и цена у нее была — ого-го! Если тот удалец не врал — под сотню полновесных золотых.

Если меня такой схомутают — это конец.

Потому первым я убил как раз того служителя Ордена, который на ходу не только успел достать столь напугавший меня предмет, но и начал его раскручивать, демонстрируя при этом изрядную сноровку. «Ножи крови» не подвели, кровь брызнула из его горла фонтаном.

Вот и все, теперь я точно вне закона. Участие в защите замка, неповиновение приказу Ордена — там все общее, заодно с остальными.

А вот убийство чернеца на глазах свидетелей — это да! Тут мое личное преступление и верный путь на костер. Не видать мне обезглавливания, теперь точно!

Вторым я прикончил бородатого гвардейца, вспоров его кольчугу «призрачным серпом». Причем специально, не жалея энергии, усилил заклинание так, чтобы у него аж кишки наружу вылезли, и он в них ногами запутался. И еще — чтобы кровь ручьем на снег. Ворон не раз нам говорил, что для магов внешняя сторона дела очень важна. Если бой — не ленись, лей много вражьей крови, выпускай его требуху, так, чтобы аж смрад от нее пошел. Главное, чтобы уцелевшие нападающие задумались — вот оно им надо, так же подыхать? Если благородную лечишь — все растворы и зелья в хрустальном флаконе должны плескаться, а цвет иметь золотой или серебряный. Чтобы ясно ей стало — лучшее от себя маг-врачеватель отрывает, ничего для нее, хворой, не жалеет. И она ему, соответственно, за труды золота должна отсыпать щедро.

Все так и вышло. Бородач понял, что умирает, потому что с такими ранами не живут, взвыл волком, рухнул на колени и начал зачем-то запихивать парующие на морозе кишки обратно в живот. Его соратники, увидев это, опасливо остановились, глядя на меня.

— Взять! — прорычал чернец, заметив их действия. — Измена! Все на плаху пойдете!

Я было метнул в него все те же «ножи», но, увы, без толку — увернулся служитель Ордена. Шустер оказался, подлец.

— Вот еще. — Воин глянул на меня и стянул с плеча лук. — Лучше мы его стрелами стреножим.

Самое паршивое — к этим двоим спешили еще трое, тоже при луках.

Вот и все. А ведь почти уже успел убраться отсюда.

Да что теперь. Осталось только сотворить последнее заклинание, которое меня исчерпает до дна, после достать шпагу и, не дожидаясь отката, попробовать заколоть еще пару врагов. Точнее — спровоцировать их на то, чтобы они, защищаясь, убили меня. Им сейчас плевать на любые приказы чернеца, им жить хочется. А для этого нужно устранить угрозу. Конкретнее — меня.

Все-таки — вот чего я у Рози не взял яд? Как можно быть таким беспечным?

Напоследок я приготовил «Каменный вихрь». Заклинание мощное, убойное, представляющее собой перемещающийся между целями вихревой столб, в котором крутятся увесистые булыжники. И, что примечательно, не из арсенала магии крови. Да-да, это стихия Земли, которая, к слову, мне давалась тяжеловато. На самом деле любые другие специализации, лежащие в стороне от той, что ты уже выбрал, при изучении даются нелегко, проклятие богов никто не отменял. Но магия Земли лично для меня являлась тихим ужасом. Какое там создание голема или «земляной рот»! Я банально крота выманить не смог из норы летом, а это основы основ.

А «Каменный вихрь» мне покорился, причем почти сразу! Вот как подобное объяснить? Я не знаю. Правда, энергии он у меня забирал столько, что ужас просто, потому я его счел бесполезным и, если можно так выразиться, убрал в дальний угол. И зря, как показали события.

Прав Ворон. Нет в магии ненужного. Все раньше или позже в дело идет.

И вот когда я уже почти закрутил вокруг себя вихрь, раздался невероятной силы взрыв, как раз там, где озверевшие воины все еще превращали в кучу мяса и крови беднягу Вартана. Я хохота его последние пару минут не слышал, и потому думал, что он превратился в пыль и пепел, но нет. Как видно, на последнем издыхании он пустил в ход свой финальный аргумент, прихватив с собой в последний путь провожатых. Чтобы не скучно было одному идти туда, куда он отправился.

От взрыва со страшным скрежетом рухнуло несколько деревьев, причем одно из них рядом со мной. Меня оно не зацепило, зато на редкость удачно прибило второго чернеца и порядком перепугало и без того ошарашенных всем происходящим воинов Линдуса.

Но то, что произошло следом за этим, меня самого повергло в недоумение.

Через дерево, при падении поднявшее снежную пыль до небес, перескочил какой-то человек, несколько раз сверкнуло лезвие шпаги, и гвардейцы, так и не успев прийти в себя, снопами повалились на землю.

— Беги! — лезвие указало мне на лошадь, уздечка которой были наброшены на ветку дерева, росшего рядом с дорогой. — Быстро. И в Лесной Край теперь ни ногой!

Это был Агриппа. Он, как всегда, свирепо вращал глазами и вообще, похоже, пребывал в бешенстве, так что повторять свой приказ ему не пришлось.

— Стой! — громыхнул его голос у меня за спиной уже после того, как я пришпорил лошадь. — Стой, негодяй! Куда ты, дай мне свой лук! Вы и стрелять-то толком не умеете, насмотрелся я на вас сегодня! Вояки!

Стрела рванула плащ в районе плеча, похоже, распоров на нем кожу, но назвать это ранение хоть сколько-то серьезным было никак нельзя.

Интересно, а есть такая воинская дисциплина, в которой Агриппа не преуспел?

Вторая стрела сбила у меня с головы шляпу, которая вообще невесть как там до сих пор удерживалась.

А третьей не последовало, поскольку я скрылся за поворотом, оставив за спиной остатки отряда, пришедшего за нашими жизнями, горящий замок, который привык считать своим домом, и тела тех, кого считал своими друзьями.

Впрочем, вру. Спустя пару минут безумной скачки по прекрасно утоптанной дороге, я увидел мертвеца, лежащего на обочине, рядом с ним нервно перебирала ногами лошадь, то и дело издававшее отрывистое ржание. Она бы и вовсе убежала, но Рувим, в спине которого торчало две стрелы, сжимал в уже холодной руке повод, не давая ей это сделать.

Он точно был мертв, потому что живые в таких позах не застывают, так что моя совесть была чиста, и останавливаться я не стал. Впрочем, приказ наставника запрещал мне это делать в любом случае.

Интересно, наставник и остальные дождутся меня у развилки? Вроде задержался я ненадолго. Хотя — поди определи, как оно было на самом деле. В таких переделках время бежит не так, как всегда. То ли часы прошли, то ли минуты. Не разберешь.

Впрочем, насчет часов это я погорячился. Какие там часы?

За этими размышлениями, я на полном ходу проскочил Кранненхерст, отметив то, что ни в одном из домов не светились окна, даже в корчме. То ли перебили их всех тут за пособничество магу-преступнику с соседней горы, то ли попрятались селяне, рассудив, что их это грохотание и волшба не касаются.

А еще я увидел несколько окровавленных трупов в черных балахонах, живописно расположившихся в аккурат на выезде из деревни. Одному дырку в черепе проковыряли, причем не магией, а шпагой, к чему, несомненно, приложил руку мой друг Гарольд. У второго и третьего имелись ровные отверстия в грудной клетке, опаленные по краям. Тут, несомненно, Ворон постарался. Четвертый же и вовсе представлял собой мешанину из костей, жил и кишок. Это Аманда, ее работа. Она двух чернецов таким же образом за Грань сегодня уже отправила. Я, помню, еще подумал, что с ней следует быть поосторожнее, коли она таким штукам обучилась.

Кровь была совсем свежая, так что у меня были все шансы догнать моих спутников. Главное, коли я не встречу их на развилке, понять, в какую сторону они направились. Впрочем, даже если и не повезет, куда держать путь я знаю. В сторону Стийи, к небольшому лесному урочищу. Вот только одному добраться туда будет куда сложнее, чем в компании.

Или, наоборот, проще?

Нет, так-то у меня еще есть возможность пересидеть бурю, которая уже вовсю бушует над нашими головами, на хуторе за Штауфенгроффом. Предложение Иоганна Литке никто не отменял, и искать меня там точно никто не станет. Где угодно, но только не там. Вот только как-то не по душе мне этот вариант. Тухлецой от него попахивает. Как от Виктора Форсеза. Кстати — этот негодяй опять сегодня увернулся от смерти, своевременно сбежав с поля боя. Вот шельма!

Но зато теперь нет соблазна наведаться на мою новую родину, в Лесной Край. Агриппа мог бы даже про это и не говорить, сам все прекрасно понимаю. Какое уж теперь фамильное поместье, после сегодняшних приключений? Если мастер Гай вдруг выживет и меня там найдет, то мне застенки Ордена покажутся куда лучшей перспективой.

А он — выживет. Такого старичка ударом о дерево не убьешь. То чудо, что он не очухался через пару минут после падения. Хотя… Кто его знает? Может, и очухался, да решил происходящее перележать в снежке. Он свое дело сделал, а все остальное его не касается.

Эх, не поохотиться мне на кабана или медведя в собственных лесах, не помять грудастых девиц на весенних веселинах! Экая досада!

Как оказалось, радоваться жизни было рановато, потому как наши потери на сегодня не закончились. Когда я осадил коня у заветного столба, то сразу увидел наставника и Гарольда, они закапывали в снег у обочины тело Тюбы.

— Меня спас, по сути, — заметив мое появление, хмуро произнес Ворон. — Стрелы, что в мою спину летели, он в свою принял.

— Рувима ждать? — Аманда подошла ко мне и выдернула из плеча стрелу, которая так из него и торчала. — Надо же, только оцарапала — и все. Повезло.

— Рувим все, — махнул я рукой в направлении Вороньего замка. — Там, на дороге остался. Тоже всего истыкали.

— А я о нем сегодня плохо подумала, — призналась вдруг Аманда. — Ну когда он затянул песню о том, что мы все погибнем. Решила, что трус. А зря, дрался он хорошо. И умер достойно, пусть даже и от стрелы в спину.

— Отступить — не значит струсить. — Ворон стянул с головы шляпу, Гарольд последовал его примеру. — Худо то, что мы его похоронить хоть как-то не смогли. Его и Боннер.

— За Гранью извинимся перед ними, — решительно заявил Монброн. — Они поймут и простят. Все, наставник, в путь. До света нам надо убраться отсюда как можно дальше.

— Коней бы не загнать, — поморщился Ворон. — Как назло, еще мороз разгулялся. Если лошадки падут, то беда, новых не раздобыть.

— Я золото прихватил, — порадовал нас Монброн. — Купим.

— Золото и у меня есть, — отмахнулся наставник. — Толку-то с него? В крупные селения нам соваться нельзя, а в мелких деревушках три лошади на всех, и те клячи, на которых без слез не взглянешь. Эх, Тюба, Тюба! Так бы мы его послать за подменными лошадьми могли, а теперь… Если только Грейси под деревенскую девку вырядить…

— Наставник, боюсь, и в этом случае ничего не получится, — странно-натянутым тоном произнесла Аманда. — Я хотела попросить вас отпустить меня.

— О как. — Гарольд нехорошо скривился. — Сестрица, от кого, от кого, а от тебя я такого не ожидал. Ты же вроде всегда неробкого десятка была?

— Если бы я относилась к мужскому полу, или ты, Гарольд, имел поменьше предрассудков, то поединок состоялся бы прямо сейчас. Не магический, а обычный, на шпагах, — немедленно окрысилась Аманда. — Ты в своем уме? При чем тут… А, да что с тобой говорить!

— Главное — ко времени вы все это устроили, — ехидно до невозможности сказал Ворон. — Грейси, ну вот что ты за человек, а? Все у тебя не так, как у других.

— Как и у вас, мастер, — откликнулась Аманда. — И у фон Рута. И Боннер, да упокоится ее душа. Мы все такие.

— «Мы» — кто? — уточнила Монброн.

— Ученики Ворона. Так что, наставник, отпустите меня домой?

— Ладно, — с великой неохотой, что было хорошо заметно, согласился мастер. — Тебя все равно не удержишь, если ты чего решила, то это из твоей головы потом не выбьешь. Я своим правом отпускаю тебя, Аманда Грейси, но с одним условием.

— До смерти не умирать? — задорно спросила девушка.

— Это твое личное дело, — немного суховато возразил ей Ворон. — А мое условие таково — твоя учеба еще не закончена, потому если я тебя призову, ты обязана явиться туда, куда скажу.

— Можете во мне не сомневаться, — приложила руки к сердцу она. — Так и будет.

— В большие города не суйся, — уже более мягко посоветовал ей наставник. — И одежду смени. Хотя тебя в таких вопросах учить — только портить.

— Лошадь брошу, и к какому-нибудь купеческому каравану прибьюсь, — деловито заявила Аманда. — При них всегда много народа ошивается. А в Центральных Королевствах чего-нибудь придумается.

— Форсеза опасайся, — вставил свое слово Гарольд. — Он умом давно поехал, а после сегодняшнего, думаю, окончательно от злобы свихнется. И ты, сестренка, внесена в его список главных врагов.

— Лови, — я отцепил от пояса кошель, что мне дал Агриппа, и перебросил его девушке. — Золото лишним не бывает, особенно если путешествуешь в одиночку.

— За что мне нравится фон Рут, так это за его основательность, — сообщил Монброну Ворон. — Нас с тобой лишь на полезные советы хватило, а он дал ей то, с помощью чего на самом деле можно добраться до цели.

Аманда подошла ко мне, как-то кривовато улыбнулась, а после обняла за шею и крепко поцеловала в губы.

— Ого! — не удержался от комментария наставник. — Как у вас, ученики, все непросто, оказывается, в жизни. А я-то тут со своей войной…

— Я тебя люблю, Эраст, — громко сообщила мне Аманда. — Ну вот, наконец сказала. Теперь можно ехать с легким сердцем.

Собственно, так она и поступила — ловко запрыгнула на лошадь, дернула уздечку и спустя мгновение исчезла в ночной мгле.

А я так и стоял, словно замерев.

— Хотите совет, наставник? — спросил у Ворона Монброн. — Забудьте то, что видели. Серьезно. Если де Фюрьи узнает, что мы это слышали и ничего Грейси за это не сделали, то нам конец. Без всяких Орденов Истины. Клянусь честью!

— А я ничего и не видел, — Ворон сунул ногу в стремя. — Потому что ничего не было. Вперед, ученики, вперед. Мы и так потратили тут слишком много времени.

Глава пятнадцатая

Все, что я могу сказать о последовавших за этим проклятым вечером полутора неделях — «не помню». Серьезно — не помню я их. Слиплись для меня те дни в одно большое белое и тоскливое пятно. Одно осталось в памяти — холод. Постоянный, неизбывный холод. Днем, в большинстве своем, мы мерзли в каких-то буреломах, в которые забирались еще затемно. Ночью, в самый мороз, мы пробирались по еле заметным лесным тропкам, огибая все большаки.

Как не пали наши кони — понятия не имею. Хорошо хоть, что овса им удалось добыть на прокорм в одной глухой деревеньке, если бы не это, точно остаток пути мы бы проделали на своих двоих.

Кстати, та деревенька, пожалуй, была тем единственным воспоминанием, о котором стоит упомянуть, потому что там мы чуть не расстались со своими жизнями.

Нет-нет, никакого Ордена Истины. Нас чуть не прирезали обычные селяне. Из-за пригоршни монет.

На шестую ночь бесконечного пути Ворон пожалел нас с Гарольдом, и, заприметив утром совсем крошечную деревушку, решил дать нам немного отогреться. Да и еда у нас два дня как кончилась. Те припасы, что обнаружились в седельных сумках, давно вышли, а новыми разжиться было негде, потому что наставник носа не совал ни в одно селение, что нам по дороге попадалось. Если лошадям хоть иногда перепадало сено из «зимних» копнушек, что запасливые селяне оставляли на лесных полянах, то мы знай только подтягивали пояса.

Это селение было совсем крошечным, домов в семь-восемь, и никаких признаков того, что там нас поджидают крепкие парни в черных балахонах, мы вроде не приметили. Да и откуда им тут взяться? Глушь немыслимая. Не уверен, что про эту деревушку даже мытари местного герцога знают, а уж они ребята хоть куда, хоть когда и хоть кого.

Выбрав дом, который выглядел зажиточнее других, насколько это слово можно применить к приземистому строению с крышей, покрытой каким-то мхом, мы ввалились в него без особого стеснения, сообщив кряжистому старику-хозяину, что мы заплутавшие путники, готовые заплатить за горячую еду и припасы в дорогу.

Вот в этом и состояла наша ошибка. Не надо было упоминать о том, что при нас деньги есть. Но нет — мало что сказали, так Монброн еще сдуру сразу хозяину золотую монету протянул, которую на его глазах извлек из своего кошеля, радующего взгляд полнотой. Золотую! Они в этом захолустье про такие монеты до нашего появления небось только слышали, а вот видеть их им не доводилось.

Нет чтобы серебряк дать! А лучше меди горстку.

Ввели, короче, обитателя безымянной деревушки в соблазн. Пока мы отогревались у печи и жадно хлебали суп из брюквы с картошкой, он что-то там себе в голове прикинул, после пошептался с женой, и с лаской предложил нам у него в гостях день-другой провести. Мол — того и гляди опять завьюжит, какая тут дорога? Да и курочку его старуха сейчас пойдет зарежет, а после зажарит. Мы рассудили, что таким образом он хочет из нас еще пару монет вытянуть — и ошиблись.

Ему были нужны все наши деньги. И прочее имущество, включая лошадей. А время он тянул, потому что его сыновья в лес за дровами отправились.

И если бы не Ворон, который всегда спал вполглаза, план старика запросто мог удастся. Мы-то с Монброном разомлели в тепле до неприличности, я так и вовсе чуть ли не с ложкой во рту уснул. Причем настолько крепко, что даже не слышал, как Ворон сцепился с сыновьями хозяина, собиравшимися перерезать нам во сне глотки, как он магией убил их всех троих, а после и хозяина дома, собравшегося поднять на помощь соседей, прикончил. Старуху-хозяйку он тоже убил, хоть, с его слов, и с великой неохотой. Просто та от увиденного с ума сошла, Ворон ведь особо не миндальничал с ее детьми — кому дыру в груди выжег, кому глаза. Какая мать такое выдержит?

Да и свидетелей оставлять не стоило, от греха.

Разбудил он нас только тогда, когда обещанная стариком метель улеглась, ближе к полуночи. Мы изрядно пошуровали в кладовке негостеприимных хозяев, нагребли полные торбы овса для лошадей, подпалили дом и отправились в путь.

Было ли мне жалко этих людей? Нет. И не только потому, что они сами виноваты в своей смерти. Просто что-то во мне окончательно изменилось. Не сразу, не вдруг, это началось давно, но закончилось той ночью, когда сгорел мой дом. Мой единственный родной дом, что я знал.

Я не нужен этому миру, я для него чужой?! Отлично. Тогда и я свободен от всех навязанных им условностей. Значит, просто буду брать у него все то, что хочу. И если не удастся расплатиться за потребное золотом, то стану давать расчет магией и сталью.

Ну а если он попробует забрать жизнь у меня или кого-то из моей семьи, я этого не забуду. И отомщу. Сразу или после, но сделаю это, если останусь жив. Так что должок за Сюзи, Рувима и Тюбу будет возвращен.

Как мы ни спешили, как мы ни гнали лошадей, но к назначенному времени мы опоздали. И крепко, на пару дней.

— И где их искать теперь? — ворчал Гарольд у меня за спиной, когда мы, уже никуда не торопясь, ехали по дороге, которая вскоре должна была привести нас к переправе через Стийю. Я даже в темноте узнавал эти места. — Куда их Мартин мог повести дальше? В Лирой или по какому другому пути?

— А ты бы куда отправился на его месте? — поинтересовался у него наставник. — Вы ведь с ним не такие уж и разные, Монброн, если ты еще не понял. Как бы ты поступил?

— Не знаю, — помолчав, ответил мой друг. — Правда — не знаю. И еще — не очень-то мы похожи. И я сейчас не о том речь веду, кто в каком семействе родился.

На это наставник ничего не сказал, только хмыкнул насмешливо, да чуть подернул повод, заставляя лошадь двигаться быстрее.

— Вроде это где-то здесь, — снова подал голос Гарольд через некоторое время. — Эраст, поправь меня, если я не прав.

— Тогда лето было, — резонно заметил я. — Все по-другому смотрелось.

— Да здесь, тебе говорят, — поморщился Монброн. — Вон дуб, я его помню. Луиза тогда еще пыталась около него желуди найти, уж не знаю, накой они ей понадобились.

— Может, ты и прав, — мне показалось, что я и в самом деле узнаю места. — Но вот так, чтобы наверняка — не скажу!

— Провожатые из вас отличные получились! — невыразимо ехидно вступил в разговор Ворон. — Превосходные! Отменные!

— Мастер, вы? — сугроб слева от нас вдруг встал дыбом и обрел голос. — А я тут прикорнул, понимаешь ли! И вдруг слышу — голоса! О, и Монброн с фон Рутом тут! Братие, как же мы вас ждали!

— Жакоб! — выпучив глаза, зло рявкнул наставник. — Вон видишь дуб?

— А как же! — радостно подтвердил простолюдин, пожирая взглядом Ворона.

— Иди и обними его! — ткнул пальцем в направлении дерева маг.

— Зачем? — простодушно поинтересовался верзила.

— Он твой потерянный в младенчестве брат! — объяснил ему Ворон. — По разуму! А может, и не брат! Может — отец! Идиот, я чуть не прибил тебя!

И это правда. Я заметил, что он сразу же после того, как раздались первые слова из сугроба, чуть отвел назад левую руку, и в той замелькали тревожные алые огоньки.

— Живые! — урчал, как медведь, Жакоб, будто и не слыша слов наставника. — А мы знали, что так будет, потому и не ушли отсюда. Вот только мало вас. Где Сюзи? Аманда где?

— Где, где… — проворчал Гарольд, спрыгивая с лошади. — Кто где.

— Беда, — опечалился Жакоб. — Значит, они того? Ох, напасть! Сюзи-то и вовсе как птаха на ветке жила. Знай щебетала да напевала.

— Пошли с дороги в сторону, — глянул на безоблачное небо Ворон. — Не хватало только сейчас попасться на глаза какому-нибудь разъезду стражи или кому похуже. Это будет даже не обидно, это можно счесть гимном идиотизму. Столько мерзнуть, чтобы под конец тебя все-таки поймали.

— Пошли, — ответил покладистый Жакоб. — Вон на ту березу кривую путь держите, там как раз овраг, где мы лагерь разбили. А я пока следы замету.

А здорово он тут устроился, скажу я вам. Мне все непонятно было — как это в снегу закемарить можно? Ну замерзнуть, особенно спьяну — это понятно, дело обычное. А вот чтобы именно вздремнуть — это, знаете ли…

Можно. Еще как можно. Если оборудовать вполне комфортную лежанку из огромных еловых лап, в которой расположишься не хуже, чем в постели.

Да и лагерь, скажем прямо, выглядел вполне сносно. Шалаши из все тех же лап, очень умело разложенный костерок, такой, что и тепло дает, и не дымит, и даже некое подобие умывальника! Мол — чистота залог здоровья.

Не сомневаюсь, что все это дело рук Мартина. И должен признать — впечатляет. Правда впечатляет.

— Мастер! — загомонили девчонки, заметив нас. — Монброн! Эраст!

А после последовали все те же вопросы, которые невольно бередили уже более-менее поджившую рану. Им проще, они не видели того ужаса, который пережили мы. И потому не могут понять, как обидно за Рувима и Тюбу, которые умерли в тот момент, когда спасение было совсем рядом. Сюзи, конечно, тоже жалко, но она пала в бою. А эти двое — на пороге победы. Или той иллюзии, которую мы за победу приняли.

Хотя нет — победы. Побывать в той мясорубке и остаться живым — уже победа. Возможно, какой-то матерый вояка и посмеется над моими словами, но у него за спиной сотни битв, в которых он звенел сталью, а я их по пальцам пересчитать могу. И каждую из них я вспоминаю, как нечто ужасное. Это вам не поединки один на один, и даже не стычка с разбойниками на той дороге, что лежит слева от нас. Там все было просто и понятно — вот грабители, вот мы, проверим, у кого крепче зубы.

А вот заварушки в Гробницах Пяти магов и у Вороньего замка — это совсем другое. Там речь не только о жизни и смерти шла. Там и душа на кону стояла. Моя душа!

Хотя вслух, конечно, я это все произносить не стал. Зачем? Да и потом — Ворон сам все нашим соученикам рассказал, мы с Гарольдом только разве что кивали, да ему поддакивали.

— Значит, Грейси жива? — обрадованно еще раз уточнил Карл. — Ну хоть что-то. Но как Сюзи жалко!

— А мне мессира ди Скорсезе, — всхлипнула Рози у меня на плече. — Надо же! И жил светло, и умер красиво! Великий был человек!

— Если тебя это хоть сколько-то утешит, де Фюрьи, то ты только что осуществила мечту Вартана, — сказал Ворон. — Он очень печалился о том, что жизнь, по сути, прожил впустую. Ну вот так он считал. Знаешь, мы все в молодости планы на будущее строим, как правило — мирового масштаба. Правда, мало кто может сказать, что он хоть десятую часть из них после в реальность воплотил. Вот и Вартан очень переживал за то, что не сделал всего того, что хотел. А еще был уверен в том, что когда он умрет, то этого никто даже не заметит и слезинки о нем не проронит. А в результате что получилось? Ушел он так, что мне остается только ему позавидовать, потому что подобным образом хлопнуть напоследок дверью удается очень немногим. А еще красивая девушка льет по нему слезы. Это ли не осуществленная мечта?

— Спасибо, мастер, — стерла слезы со щек Рози.

— За что? — не понял Ворон.

— В основном за «красивую», — объяснила ему де Фюрьи. — Я всегда знала, что вкус у вас безукоризненный.

И еще язык остальным девушкам показала, зараза такая. Нет, все-таки Рози — она как море. Никогда не угадаешь, когда и как у нее поменяется настроение. А самое главное — насколько то, что она делает, соответствует тому, что она думает.

— Ну и славно, — потер ладони наставник, а после пододвинулся поближе к огню. — Расскажите лучше, как вы сюда добрались?

— Только с самого начала, — потребовал Монброн. — Да, друзья, а вы знаете, что за вами в погоню Форсез отправился? Лично!

— Виктор? — озадачилась Гелла. — Так он из замка невесть когда отбыл. И зачем ему за нами гоняться?

— Словно не на этом свете обитает! — вздохнула Рози. — Как ты до сих пор жива осталась, держа глаза и уши закрытыми? Ты точно с нами на стенах тогда была?

— Форсез. — Мартин прищурился. — Тогда понятно, чего те всадники за нами в лес по темноте поперлись. У него же месть на уме, а не приказ. Это аргумент, с которым стоит считаться.

— Было такое, — подтвердил Карл. — Встали на след какие-то, но ненадолго. Мартин их одурачил, не по той дороге пустил.

Все-таки хорошо, что Мартин уводил ребят прочь от замка, а не я. Мне бы и в голову не пришли все те хитрости, на которые он пускался, стараясь довести отряд до места сбора. Ложные следы, еловые лапы, привязанные к хвостам лошадей, какие-то тайные тропы, известные лишь немногим обитателям этих лесов — это все его заслуга. Мало того — он настолько разумно спланировал маршрут, что на ночевку ребята почти всегда останавливались на затерянных в чащобах хуторах, где можно было не опасаться ловушки или предательства. И где Мартина, между прочим, всегда встречали как дорогого гостя.

Любопытно — почему? Надо будет с Рози поговорить, она наверняка увидела чуть больше, чем остальные. Я ее знаю.

— Вот, — закончил Мартин свой рассказ. — Сюда прибыли дня три назад, сидели, вас ждали. За дорогой наблюдали, и за переправой тоже.

— И что дорога? — заинтересовался Ворон.

— Тихо, — пожал плечами Мартин. — Все как всегда. Купчины ездят караванами, зажиточные селяне на торги. Пару раз королевские гонцы проскакивали рысью. Не знаю только, какого из королей. Я в гербах не разбираюсь.

— А с чего ты взял, что королевские? — уточнил Гарольд.

— Так их с другими не спутаешь, — отмахнулся Мартин. — Ты мне просто поверь — они это. А вот служителей Ордена ни разу не видели.

— И сколько еще собирались тут отсиживаться? — без тени улыбки полюбопытствовал наставник. — Нас ждать?

— Не обсуждали мы этого, — сказали одновременно сразу несколько человек.

— Просто знали, что вы все погибнуть не могли, — добавила Магдалена. — Не может такого быть.

— Если бы не Вартан, то никого бы вы не дождались, — мрачно развеял ее надежды я. — Уж поверь.

— Мы здесь, вы здесь, так что все в порядке, — довольно резко произнесла Рози. — Думаю, сейчас это не самая главная тема для разговора. Куда важнее то, что мы будем делать дальше.

— Спасибо, де Фюрьи, — Ворон взял палку и поворошил угли костра. — Очень верно сказано.

— Невероятно верно, — пискнула Агнесс, завернутая в тяжелый овчинный тулуп так, что наружу торчал только ее точеный носик. — Хотелось бы отправиться туда, где тепло. Я так устала от этой бесконечной зимы! Мне кажется, что весь мир стал царством вечного холода, и снег теперь лежит даже там, где стоит мой дом. Нет больше на свете тепла, и не будет!

— Да к нам надо поворачивать, в Лесной Край, — хлопнул кулаком о ладонь Фальк. — Как еще в замке говорилось. Место всем найдется, медвежатины да кабанятины копченой в кладовых полно. А уж в погребах — у-у-у-у-у! Пива — хоть залейся!

— Оно, конечно, хорошо бы! — Ворон почесал кадык. — Пиво, кабанятина, огонь в камине. Мечта — да и только. Но — увы, Фальк, увы. Не выйдет ничего.

— Почему? — Карл непонимающе сдвинул брови. — Наставник?

— Раньше или позже нас и там найдут, — как-то даже немного равнодушно отозвался Ворон. — Найдут-найдут, не сомневайся. Не так быстро, как в Центральных Королевствах, но отыщут. Видишь ли, до той небольшой войны у стен моего бывшего замка, мы были всего лишь теми, кто неугоден Ордену Истины и королю Айронта. А теперь мы их враги. Разницу ощущаешь? Неугодных можно искать, можно не искать — ничего не изменится. А врагов отыскивают и уничтожают. И первым делом соглядатаи отправятся туда, где вас ждать проще всего. Туда, где вы жили до того момента, как попали ко мне в обучение. Так что родовые замки и даже загородные дома остальным тоже можно не предлагать. Спокойная жизнь там — вопрос времени. Раньше или позже за нами придут.

— Да кто этих соглядатаев в Лесном Краю всерьез воспримет? — проревел Карл так, что с веток снег осыпался. — На одну ладонь положат, второй придавят. И все! На худой конец — на кордон к Широкому лесу уедем. Там вообще никто не бывает. Там в иных местах дичь до сих пор человека не страшится.

— Соглядатаев, может, и не воспримут всерьез. — Мартин подбросил в костер веток. — Согласен. А когда к вам туда нагрянет пара сотен солдат, да чернецов столько же? Станут твои бароны с ними сражаться?

— Ты это… — засопел Карл. — Давай выбирай слова!

— Он все верно сказал. — Наставник достал трубку и изрядно отощавший кисет с табаком. — Фальк, я не стану подвергать сомнению тот факт, что твой отец и братья будут готовы встать на нашу защиту. Но вряд ли это сделают ваши соседи. Ведь так?

— Дядюшка Фриц сделает, — проворчал Карл, но уже исключительно из принципа, не желая признавать свою неправоту. — Он Орден сильно не любит.

— Но он любит свою семью, полагаю, — примял табак в трубке Ворон. — И ты тоже. Готов ты принести их в жертву ради пары-тройки месяцев нашей спокойной жизни? По той же причине не подходит и вариант с кордоном, который стоит где-то там в лесу. Раньше или позже и про него пронюхают. Есть ведь не только те, кто служит Ордену. Есть другие разведчики, которые собирают информацию для архимага Туллия. И они куда глазастей! Нет, ученики, на этих землях нам делать больше нечего. По крайней мере в ближайшее время. Может, год, может — пять, не скажу точно, потому что сам этого не знаю.

— И куда же мы пойдем? — растерянно спросила Миралинда.

— Поплывем. — Ворон выпустил колечко дыма. — В Халифаты. Это практически единственный разумный вариант из трех возможных, которые я рассматривал всерьез.

— А два других? — воспользовавшись возникшей паузой, во время которой мы переваривали слова наставника, влезла в разговор Рози. — Просто интересно.

— Один — податься к эльфам, — охотно ответил ей Ворон. — Они с удовольствием берут людских магов-перебежчиков, так повелось с давних времен. Вояк — тех нет, их сразу убивают. А магам дают убежище, это доказанный факт. Но беда в том, что они тут небольшую войну на Западе устроили, потому нам почти наверняка сразу предложат принять в ней участие. И не на стороне людей. Не знаю, как вам, но мне это не слишком по душе. Второй вариант — отправиться к нордлигам, на Ледяные острова. Это чуть лучше, чем к эльфам, но тут есть несколько смущающих меня моментов. Первый — именно маги недавно сожгли флот северян, и вряд ли этот факт был предан забвению быстро. Второй — есть у меня подозрение, что ряд вождей имеет дело с Линдусом Восьмым, а потому никто не поручится за то, что в один прекрасный момент нас не свяжут и не отправят обратно на континент, в качестве подарка владыке Айронта. Так что — Семь Халифатов. Учитывая сложившуюся ситуацию, это самое разумное, что можно сделать.

— Я сразу согласна! — просипела из тулупа де Прюльи. — Там тепло! Там мой дом! Точнее — он там рядом, но все равно! И еще — папа лично знаком с властителем Сафаром, он наверняка не откажется составить нам протекцию!

— У меня тоже есть связи личного характера близ повелителя Халифатов, — степенно ответил Ворон. — Но лишним это не будет. Я, собственно, и собирался для начала отправиться именно в Анджан, а не в сами Халифаты. А если семейство де Прюльи на некоторое время сможет оказать гостеприимство твоим соученицам, так это вовсе замечательно. Пока не будут улажены все формальности, не дольше. Я и молодые люди поживем в гостинице, а вот девушкам лучше побыть под защитой знатной фамилии, во избежание ненужных неприятностей. Восток, знаете ли, дело такое, непростое. Десяток красавиц из Королевств может вызвать интерес в определенных кругах. Проще говоря — могут вас украсть для какого-нибудь падишаха. Ищи вас потом по всем гаремам.

— Наставник, вы еще спрашиваете! — глаза Агнесс радостно сияли. — Конечно же! Наш дом — ваш дом. Всех дом… Ребята, ну вы же поняли, да? Никаких гостиниц, будете жить у нас.

— Замечательно, — одобрительно промолвил наставник. — У остальных никаких возражений нет?

— Возражения, может, и есть, выбора нет, — выразила общее мнение Фриша. — Да и терять нам нечего.

Что да — то да. Терять в самом деле нечего. Мы и так уже изгои, хуже, чем есть сейчас, не будет.

Еще на первом году обучения, когда я пытался понять хитросплетения отношений в магическом мире, я задал наставнику вопрос: «А почему все маги давным-давно не сбежали в Халифаты, в которых к ним относятся нормально, а обитают тут, где их как зверей травят?».

Все оказалось очень просто.

Из Халифатов обратной дороги на континент не было. Не в прямом смысле, а в переносном, разумеется. То есть — если ты там послужил придворным магом у какого-нибудь владыки, здесь, в Королевствах, ты уже никогда никем не станешь. Тебя не примут ни в один конклав, твое имя будут произносить только с гадливыми или презрительными интонациями, а благородные семейства, проведав о твоем прошлом, не пустят даже на порог, не говоря уж о чем-то большем.

А это случится непременно. Сам не скажешь — добрые люди помогут. Магический мир тесен, в нем все всё про всех знают.

И останется тебе только с котомкой по деревням бродить, чирьи да колтуны у селян за еду врачевать.

Почему так обстоит дело, отчего — неизвестно. Думаю, корни этого уходят куда-то в далекое прошлое, где случилась какая-то битва магов Востока и Запада, вызвавшая взаимную неприязнь, со временем переросшую вот в такой обычай.

Потому и не рвутся представители нашего цеха покидать Королевства и мчаться на Восток за увесистым мешком с золотом. Потому что это дорога в один конец, обратного пути не будет. А амбиций при этом почти у каждого полно.

И у нас хватало раньше. Вон Рози. Ее на службу к падишаху никто не заманил бы, она собиралась высоко взобраться. Причем — сделала бы это, не сомневайтесь. Вот только перечеркнули все её планы служители Ордена.

— Вот что, — наставник вдруг стал очень серьезным. — Я призываю вас всех еще раз хорошенько подумать о том, хотите ли вы дальше следовать за мной. Прямо здесь и прямо сейчас подумать. Потом времени на подобное может попросту не быть. Мне важно, чтобы каждый из вас сам для себя решил, что он хочет. И если у кого-то возникнет желание пойти своей дорогой, то с моей стороны никаких возражений не последует, я его отпущу. Решение это очень серьезное, определяющее будущность, так что — думайте.

— Если мы по одиночке разбежимся, то будущность наверняка не состоится. Передавят нас тогда, как клопов, — немного коряво пошутил Монброн. — Так что — какие раздумья, мастер? Верно, соратники?

Все зашумели, соглашаясь с ним, а Гелла так и вовсе обиделась на наставника за такую постановку вопроса.

— Я как-то так и думал, что вы будете не против, — пыхнул трубкой Ворон. — Но спросить счел нужным, хоть, по идее, мог этого и не делать. Вы мои ученики, я властен над вашей жизнью и смертью, даже с учетом нынешней ситуации. Жезл-то у меня никто не забирал.

— Да разве в жезле дело? — непритворно возмутилась Луиза.

— Ну если с этим мы разобрались, то нам осталось закончить только одно дело. — Ворон усмехнулся. — Надо добраться до Анджана. Плевая, по сути, задачка.

Раздались невеселые смешки — иронию наставника оценили.

— Да в чем сложность? — бухнул Карл. — По той же Кироне до моря сплавиться, благо на ней ледостава нет, как и на Стийе, а там до Макхарта добраться. После фрахтуем корабль — и в Халифаты.

— И в самом деле это все? — притворно изумилась Рози, всплеснув руками. — Как нам это в голову не пришло?

— Что опять я не так сказал, де Фюрьи? — возмутился Карл. — Слушай, фон Рут, угомони свою женщину, как друга прошу! А то я за себя скоро не поручусь, так она меня затюкала. «Фальк такой, Фальк сякой».

— В самом деле, де Фюрьи, — обратился к Рози маг. — Если уж критикуешь, так будь последовательна, объясни соученику, в чем он неправ. Может, и остальным будет любопытно? Я так точно послушаю с интересом.

— Хорошо, — покладисто согласилась девушка. — Видишь ли, Карлуша, в твоем плане все прекрасно, но имеется три «но». Загибай пальчики, а я буду говорить.

— Ну-ну. — Фальк вытянул вперед руку и растопырил пятерню.

— Первое «но». — Рози показала глазами на мизинец. — Кирона. Да, ледостава нет, но и навигации — тоже. Большинство кораблей и лодок стоят в сараях и ждут весны. По реке ходят только самые рисковые купцы и суда береговой охраны, которые гоняют разбойников по берегам. Ни те, ни другие нас на борт сроду не возьмут.

— Тебе-то откуда про это знать? — поинтересовался Фальк. — Ты в этих краях даже не бывала!

— Карл, ты забыл, из какой она фамилии? — насмешливо спросила Луиза. — Напомню — де Фюрьи. Торговый дом с представительствами по всему Рагеллону. Кому, как не ей такое знать.

— Ладно. — Первый палец был загнут. — Согласен. Что дальше?

— Дальше Макхарт, — задорно прощебетала Рози. — Там куда теплее, чем здесь, и сезон штормов не настолько страшен, как на северных морях, но! Насколько я поняла, Халифаты закрыли свои границы, как сухопутные, так и морские. Интересно, какой капитан согласится отправиться в те края, заранее зная, что его судно запросто могут потопить? Сразу скажу — если ты заведешь разговор не о Макхарте, а о другом портовом городе, которых на побережье хватает, то результат будет тот же. Капитаны везде не дураки. Судов же из Халифатов нынче в гаванях можно не искать.

Она права, и это очень печально. Сейчас бы на «Луноликую Лейлу», под крыло к капитану Раваху-аге. Где-где, а там мы были бы в полной безопасности. Да и в плане последующего пребывания в Халифатах могла ясность появиться. С его-то связями!

— Контрабандисты, — предложил кто-то из ребят.

— Они все работают на городскую стражу, — возразил Мартин. — Если нас ищут, то почти наверняка мы даже на борт взойти не успеем, как окажемся в кандалах.

Фальк загнул второй палец и вопросительно глянул на Рози.

— Третье «но» — оно ближе, чем предыдущие. Вон там, где лес кончается, — махнула рукой моя избранница. — Прежде чем мы как-то решим те вопросы, которые были поставлены ранее, нам бы до Кироны добраться живыми и невредимыми.

Ворон несколько раз ударил ладонью о ладонь, аплодируя Рози.

— Отлично сформулировано, де Фюрьи. Отлично! И полностью совпадает с моими измышлениями на этот счет. Что вы на меня уставились? Я вам ответы на эти вопросы дать не могу, это не точные знания, которые в книгах записаны. Здесь все будут решать расчет, знание местности и удача.

— По суше до побережья добраться можно, но для нас это будет крайне затруднительно, — задумчиво произнес Мартин. — Тут либо крюк через Центральные Королевства давать, либо напрямки через горы переть.

— Через горы до поздней весны не получится, — моментально отозвалась Луиза. — Перевалы зимой неприступны. Лавины, неимоверный холод… Даже думать нечего до мая туда лезть. Сгинем, и останков наших никто не найдет.

— Значит — Кирона, — подытожил Ворон. — Я в результате пришел к тому же выводу. Собственно, на этом я и решил пока остановиться, не пытаясь заглянуть дальше. Когда планов слишком много, и не один из них при этом не является проверенным и достоверным, то это только к худшему. Это ведет к хаосу в мыслях. Так что сначала доберемся до указанного места, а там, на берегах реки, поглядим что к чему. Золото и доброе слово иногда творят чудеса, может, нам повезет столкнуться с одним из них.

— Я могу поговорить с папенькой, — тихо произнесла Луиза. — Он в большой дружбе с господином распорядителем верфей. Не исключено, что тот выделит нам какой-нибудь кораблик под королевским флагом. Добрая треть Кироны течет по владениям Форнасиона, потому на такое судно никто не посягнет до самого побережья.

Ворон тяжело вздохнул.

— Думал, де ла Мале, думал я и на этот счет. Но тут, видишь ли, один нюанс есть. Не надо тебе в город соваться. Кого-кого, а тебя точно там уже поджидают. До Лесного Края чернецы, может, не добрались еще, а сюда-то наверняка успели заявиться.

— Могу я сходить, — предложила Фриша. — Лу напишет записку, а я ее отнесу. Меня, кстати, в ее доме знают. Мы ж тогда у нее жили, когда летом путешествовали.

— Или прислугу в городе подловить, — предложила Магдалена. — И через нее записку передать.

— А вот еще… — сказал кто-то, но Ворон взмахом руки остановил обсуждение.

— Это все потом. Сейчас главное другое — Стийя и дорога к Лирою. Мартин, мне сказали, что ты следил за переправой. Рассказывай.

Глава шестнадцатая

Не совру, если скажу, что каждый из нас отлично осознавал, в какую опасную авантюру мы поневоле ввязались. Другое дело, что и выбора особого у нас не было. Тут ведь как — либо пробуем выжить вместе, либо уезжаешь умирать в одиночку. Умирать-умирать, чего врать самому себе? Это дело неблагодарное. Мастер все верно сказал — будут нас искать, обязательно будут, со всем усердием и прилежанием. И одиночке от них точно спрятаться будет сложнее, как бы парадоксально это ни звучало. Нет, в самом начале одному всаднику, возможно, и легче раствориться на просторах Рагеллона, но что будет потом? Как выживать? Забиться на годы в какую-нибудь щель, вроде кордона Фалька, и потихоньку там дичать? Как по мне — это не жизнь. Раньше — может быть. Но не теперь.

А у отряда есть шанс дойти до поставленной цели, то есть сбежать от наших преследователей туда, где можно жить не оглядываясь. Жить, а не существовать.

В обсуждении данной темы, которое не прекращалось почти ни на минуту, участвовали почти все, за исключением разве что только Агнесс и Эль Гракха, потому что на их родные Анджан и Пант влияние Ордена не распространялось. Но при этом кому-кому, а де Прюльи точно было с нами по дороге. Ревану же дома делать было нечего, его там никто не ждал. Да, собственно, у него дома, как такового, вовсе не было. Ну и гордость напополам с самолюбием со счетов сбрасывать не стоит. Пантарийцы на этих понятиях помешаны.

В какой-то момент мне даже начало казаться, что мы таким образом убеждаем себя в том, что поступаем правильно. Может, отчасти так оно и было. Но в основном разговоры велись для того, чтобы не молчать и не думать о том, что нас ждет впереди.

А впереди была переправа.

Ворон не стал выжидать еще пару дней и переводить дух, как это посоветовали сделать ему несколько человек. Какой там! Он еще и отругал их за подобное предложение, объяснив, что времени уже потрачено столько, что ужас просто. Мы же, по сути, Ордену и так десять дней подарили, пока по лесам скитались.

Так что уже на следующий день, как только солнце начало клониться к закату, наш отряд проследовал к парому.

Конечно, лучше всего было бы переправиться в полной темноте, но, увы, паромщики зимой в ночи не работали. Они и летом этого не делали, но, со слов Мартина, в теплое время года пара-тройка монет могла решить данный вопрос. А вот сейчас и кошель не поможет, причем наверняка. Хоть Стийя и не замерзала, но по ней то и дело проплывали приличных размеров льдины, столкновение с которыми могло отправить паром на дно. Днем их видно, а ночью, ясное дело, нет.

Так вот — все-таки мы себя здорово накрутили, потому нервы у каждого из нас звенели, как те самые веревки, благодаря которым двигался паром. Причем касалось это не только учеников, но и наставника. Ворон был хмур куда более, чем всегда, он с тревогой глядел на приближающийся берег и заснеженные утесы, его окружавшие, так, словно ждал что вот-вот на них покажутся люди в черных балахонах.

— И вот охота вам, господа хорошие, в ту сторону-то ехать? — дружелюбно спросил один из паромщиков, которого, насколько я помню, звали дядька Ларс. — Погано нынче в Королевствах, у нас тут куда спокойнее.

— А если подробнее? — заинтересовался Монброн. — Мы давно в пути, многого не знаем.

— Так война, — охотно ответил дядька Ларс. — Сначала, значит, эльфы свое хайло разинули, а теперь, видишь ли, и свои сцепились. Линдус-то эльфов поприжал на границе Фольдштейна и Сезии, да хорошо так, что те присмирели, а после и говорит владыке сезийскому: «Если вы сами не можете себя защитить, то и королевство вам не по чину. Слазь с трона!».

— О как! — усмехнулся Эль Гракх. — Ну-ну, и что дальше?

— А дальше за короля Сезии его тесть вступился, тот, что Сандией правит. — Паромщик сморкнулся в воду. — И драка началась. А когда короли дерутся, то всем остальным держаться от этого следует подальше. Ясно, что Линдус победит, да вот только вряд ли он двумя королевствами насытится, это даже моей дочери понятно. А уж она-то дура еще та!

Все происходит так, как и было предсказано. Самое забавное, что если бы не союзничество Линдуса с Орденом Истины, то нам, по сути, было бы плевать на его планы. Пусть он хоть кого завоевывает.

Если бы да кабы…

Выходит, что мы все верно делаем. И еще, получается, что уезжаем мы из этих мест очень надолго, если не навсегда. Если владыка Айронта добьется цели, то влияние Ордена распространится повсеместно, а значит, нам здесь лучше никогда не показываться.

А еще может получиться так, что нам и сражаться с Королевствами доведется. Линдусу станется Семи Халифатам войну объявить…

Ладно, это занесло меня чего-то. Еще бы добраться до этих Халифатов живым и здоровым, а там видно будет, как и что. Да и вообще жизнь штука непредсказуемая. Вдруг того же Линдуса убьют? И что тогда? Сыновья за трон передерутся, а когда начинается междоусобица, то любым захватническим планам приходит конец.

— Не знаю, не знаю, — бубнил тем временем простолюдин. — Я вот, если до нас это немирье дойдет, паром свой на тот берег вытащу да в лес и уволоку, чтобы кто со зла не сжег. Денег не пожалею, мужиков найму и уволоку! А сам на хутор уеду, к сметане да наливкам поближе. Денег всех в этой жизни не заработаешь, а вот голову потерять в такой заварушке можно запросто. Переправишь кого не того, и повесят тебя после, как злодея короны. Даже не объясняя, чей именно. А не переправишь — зарубят на месте, как предателя, без лишних слов. Оно мне надо? Благородные будут наши земли делить, а я ни за что кровь свою лить? Нет уж!

— Верно мыслишь, — похвалил его Ворон. — Только вот что я тебе посоветую — ты особо о таких вещах со случайными людьми не разговаривай. Сам же говоришь, что времена те еще пришли. А ну как с тебя потом за речи твои спросят?

— Ваша правда, месьор маг, — почесал подбородок паромщик. — Сам не знаю, чего это меня так растрепало. О, вот и прибыли, стало быть. Извольте отдать вторую часть платы, уважаемый!

Как только паром отплыл обратно, на тот берег Стийи, любознательная Фриша задала Ворону вопрос, который интересовал нас всех.

— Мастер, а откуда этот человек узнал, что вы маг? Он не подсыл, случайно?

— Он? — наставник глянул на удаляющийся паром. — Вряд ли. А знает он меня довольно давно. Я же не все время сидел в замке, верно? И тут бывал. Только тогда мне не надо было прятаться.

— А если его спросят, видел он вас или нет? — хмуро предположил Мартин. — И он скажет, что видел?

— Скажет и скажет. — Ворон сунул ногу в стремя. — Нас-то тут уже не будет. Или ты предлагаешь его убить?

— Да нет, — настолько уклончиво произнес Мартин, что всем стало ясно, что он склоняется именно к этой мысли.

— В путь. — Наставник сунул ногу в стремя. — Нам Талькстад надо в темноте миновать, а до него полсуток езды.

— Талькстад, — грустно вздохнула Рози. — Теплая гостиница, горячая вода, вкусная еда. И мы промчимся мимо всего этого.

— Если хочешь — можешь туда наведаться, — предложил Мартин. — Только вряд ли мы тебя станем ждать.

Гарольд нехорошо на него глянул, но промолчал. Я еще накануне заметил то, что моему другу очень не нравится тот факт, что этот человек все чаще стал заменять «я» на «мы», говоря не только от своего имени, но и от имени всех остальных.

Но пока Монброн молчал, не желая устраивать серьезную свару в такой непростой для нас всех момент. При этом не сомневаюсь, что, когда опасность минует, он все же с Мартином неминуемо сцепится, как минимум — на словах.

— Вон там Ромул лежит, — показала Луиза рукой на небольшой холм слева, тот, с которого открывался красивый вид на реку. — Могилку, правда, сейчас не увидишь, она под снегом.

— Глупо погиб он тогда, — вздохнул Гарольд. — От руки какого-то разбойника.

— А умных смертей вообще не бывает, — сообщил ему Ворон. — В принципе. Любая смерть — глупость несусветная. Смерть — конец пути, после которого ничего уже не будет. Чего ж в этом хорошего? Человек рожден для того, чтобы жить и узнавать мир, причем как можно дольше.

— Не согласен, — помотал головой Карл. — А если гибель героическая? Если — за други своя? Уже не глупость!

— Для кого? — уточнил Ворон. — Для тех, кто живет дальше — да. А для того, кто умер? Хотя… Может, ты и прав. Если решение именно так закончить свои дни шло от сердца, и человек уходит с осознанием выполненного долга, это что-то да значит. В любом случае, это точно не глупость и не нелепость, кончина мессира ди Скорсезе тому яркий пример. Все, споры окончены. В путь!

Талькстад мы миновали почти под утро, обогнув его по дуге, благо дороги, которые позволяли это сделать, тут имелись. Да и вообще тут снега навалило куда меньше, чем в герцогствах. То ли снегопады не такие серьезные были, то ли зима помягче в этих краях.

Скажу честно — с печалью я глядел на подсвеченные огнями факелов стены города, проплывающие слева от меня. Рози права — там тепло, там еда, там жизнь. И все это нам более недоступно. У нас есть только ночь, холод и дорога.

И постоянное ожидание того, что вот-вот нас попытаются схватить или убить. В лесу оно сидело где-то глубоко, лишь иногда давая о себе знать, а тут, на проезжих дорогах, стало частью нас всех. В каждом небольшом отряде всадников, который ехал нам навстречу или, наоборот, нагонял со спины, мы видели потенциальную угрозу. И в занюханных вонючих корчмах, которые выбирал для дневок Ворон, в каждом вооруженном человеке видели врага. Хотя в данном случае, оно, возможно, так и было. Публика в этих заведениях обитала та еще, по большей части бандиты с большой дороги и иные откровенные головорезы.

Это все жутко нас изводило, но поделать ничего было нельзя. Трудно ни о чем не думать, а других мыслей в голове попросту не возникало. Ежедневная скачка в неизвестность совершенно не способствует мыслительному процессу.

Одно хорошо — до Лироя путь относительно короток, я это еще по прошлому путешествию помнил. Как и тогда, сначала крупные поселения, попадающиеся нам по дороге, сменили мелкие деревеньки, а после и они стали редкостью. Несколько раз нам пришлось останавливаться на привал в каких-то придорожных рощицах, поскольку никакого жилья поблизости не имелось. Нет, мы бы сами даже о отдыхе и не помыслили, но вот лошади — они не люди. Лошадям передышка нужна. И так им, бедным, за последние две недели досталось.

На последнем из этих привалов на нас напали. Да-да, по всем правилам, как это и положено делать. Сначала хлопнули арбалеты, после чего сразу же раздалась ругань Карла, которому болт здорово пропорол щеку, и визг Эмбер, которой досталось куда сильнее. И унизительнее. Ей болт в левую ягодицу воткнулся, хорошо еще, что кости таза не раздробил.

Собственно, это были единственные успехи вражеских стрелков. Остальное либо прошло мимо целей, либо сгорело прямо в полете, после взмаха руки наставника.

А после из-за деревьев полезли бородатые мужики в экзотическом рванье, размахивая разномастным оружием.

— Куда смотрел? — строго спросил Ворон у де Лакруа — Ты же сказал, что в рощице никого нет?

— Так никого и не было, — растерянно ответил ему Робер. — Клянусь!

— Оно и видно! — зло произнес наставник. — Ну, кого ждем? Убивайте их уже, пока они до вас не добрались!

Если честно, я даже рад был этой заварушке. Очень много внутри всякого накопилось, надо было дать эмоциям и злости выход. Когда постоянно готов к бою, а его все нет, то это сильно давит на нервы.

И, похоже, не я один так думал, потому что из добрых трех десятков разбойников, до нас добежали только пятеро, остальные же стали кто заживо горящим факелом, кто куском кровоточащей плоти, а кто и просто трупом. Уцелевшие бандиты в какой-то момент поняли, что происходит нечто неладное, совсем не то, что они планировали, а потому прямо на ходу поменяли свои намерения и решили покинуть поле несостоявшегося боя. Но и этого им сделать не удалось.

— Парочку оставьте в живых, — скомандовал Ворон. — Пообщаться с ними хочу!

— Я тоже! — поддержала его Эмбер, стоявшая с перекошенным лицом. — Они мне должны теперь! Я их за свою попу в песок обращу, в пыль, в грязь! Нет, ну это же надо! Я как теперь на лошади поеду? Лежа поперек седла? Ай, да аккуратнее ты!

— Не ори, — посоветовала ей Фриша, которая в данный момент как раз извлекала арбалетный болт из ее задницы. — Я сейчас его выдерну, а потом Эбердин тебя подлечит!

Уцелевшие бандиты были, несомненно, поражены произошедшими с ними событиями. Понятное дело — они привыкли грабить более покладистых и робких путников, которые либо вовсе не оказывали сопротивления, либо погибали, не в состоянии противостоять превосходящим силам противника.

Но что бы вот так запросто и очень-очень быстро поубивали их самих? Нет, к этому негодяи определенно были не готовы. Потому в данный момент они, лежа на земле, ошарашенно таращились на нас, судорожно глотали слюну и мычали нечто невразумительное. Точнее — мычал один из них, тот, что помоложе. Второй, с сивой бородищей, только икал.

— Кто послал? — буднично спросил у бородатого Ворон. — Отвечаем быстро, кратко, честно.

— Эта, — разбойник еще раз гулко икнул. — Мы тут, значит… Наше место, ага.

Ворон ткнул пальцем в живот разбойника, причем не для того, чтобы его пощекотать. На наших глазах палец налился красным цветом и начал погружаться в плоть бородача, утлая одежда которого немедленно задымилась, а секундой позже к запаху горящей ткани добавилась вонь обугливающейся человеческой плоти.

— Все скажу! — истошно завыл разбойник. — Все! Не надо-о-о! А-а-а-а-а!

Второй бандит, тот, что помоложе, сначала смотрел на происходящее круглыми глазами, а потом попробовал отползти в сторону, судорожно перебирая руками и ногами.

— Ну? — Ворон извлек палец из живота бандита. — Так кто послал?

— Георг, — с готовностью ответил ему наш пленник. — Трактирщик! Вы вчера к нему на постоялый двор заезжали поутру. Еду покупали, овес для лошадей. Он нам и сказал, мол, богатые путники, мужичонки большей частью хлипкие, их перебить несложно будет. А девки, сталбыть, красивые, крепкие. Девки — они ж хороший товар. На них всегда спрос есть в Пустошах. Пастухам делать чего-то надо на зимних пастбищах, верно?

— Мерзавец какой, — заметила Магдалена, слышавшая эту беседу. — Негодяй!

— Георг-то? — переспросил у нее пленник. — Да! Скотина та еще! Всегда нас обсчитывает! За бесценок хабар забирает.

— Ты мерзавец, а не он! — Магдалена подошла к разбойнику и со всего маха ударила его носком сапожка под ребра. — Продать он нас хотел! И кому? Каким-то пастухам, провонявшим шерстью и овечьим дерьмом!

— Да еще и за гроши, можешь быть уверена. Откуда у пастухов большие деньги? — добила ее Фриша, как раз вытащившая болт из задницы Эмбер. — О, вот он! У, какой ржавый! Как бы кровь от него не запаршивела!

— Ненавижу тебя! — в голос заорала Альба. — Делайте уже что-нибудь! Я не знаю… Да демон с ним, прижгите хотя бы! Эбердин, ты у нас мастер-целитель, чего ждешь?

— Я рад, что мы нашли общий язык, — ласково улыбнулся бородачу Ворон. — Ответь-ка мне еще на несколько вопросов, приятель. И говори погромче, хорошо? А то видишь, как шумно вокруг?

— Стоит ли тратить на него время? — засомневался Гарольд. — Что он может знать?

Как это ни странно, но мой друг оказался неправ, поскольку бородач таки рассказал наставнику кое-что полезное. Например, о том, что неделю назад в сторону столицы проскакал приличных размеров отряд, в котором зеваки разглядели черные балахоны служителей Ордена Истины. А еще про упорно ходящие слухи о том, что скоро Форнасионом и Лироем будут не их нынешние короли управлять, а Линдус Восьмой. По крайней мере, именно так говорили всем в корчмах крепкие ребята, сорящие золотом налево и направо и угощающие выпивкой всех желающих. Мол — те-то государи хоть и законные, по праву рождения короны носят, да слабы и трусливы, и проку от них чуть. А вот Линдус не побоялся против эльфов злокозненных встать, и против нордлигов о прошлый год тоже. Дескать, случись еще какая беда — только на него одного и надежда будет у Рагеллона. Так лучше под его рукой быть, чем под невесть чьей.

Выпивку народ поглощал охотно и исправно, а крамольные речи слушал постольку-поскольку, из уважения к угощающим. Но при этом сказать, что слова зажиточных молодцев пропадали понапрасну, было нельзя. Потихоньку даже заугольные злодеи начинали задумываться о том, что, может, так оно все и есть на самом деле. Правда, это не мешало им все-таки подстерегать неизвестных ораторов на темных ночных дорогах с целью убить и ограбить.

Под конец же бородач выложил новость о том, что в Форнасионе изрядно увеличили количество патрулей королевской стражи, и они теперь даже по главной торговой дороге курсировать стали, чего с давних времен не случалось. Причем на всем ее протяжении, от Пустошей до самой столицы.

— Интересно, это из-за нас, или дело просто в наступивших лихих временах? — спросила у Ворона Гелла. — Вы как думаете, наставник?

— Надеюсь, что дело в лихих временах, — откликнулся Ворон. — Но одно ясно предельно — на торговую дорогу нам соваться теперь точно не след. Я, в принципе, не особо и рассчитывал проделать по ней весь путь, но полсотни лиг отмахать хотел. До Лиройского торгового поста, как минимум. А так теперь сразу в Пустоши придется уходить.

— Воистину, всякая история повторяется дважды, — хохотнул Гарольд. — Эраст, все же один в один как у нас тогда получается. Мы тоже через Пустоши выбирались к Форнасиону, и Орден висел у нас на хвосте.

— Мы не пойдем к столице, — покачал головой Ворон. — Теперь уже точно. Там нас ждут, так что это слишком опасно. Да, признаться, я сразу на нее ставку не делал, поскольку ожидал чего-то подобного.

— А куда мы тогда поедем? — спросило сразу несколько учеников, внимательно прислушивающихся к беседе.

— Туда. — Ворон махнул рукой в сторону Лироя. — Куда и планировали. Эмбер, ты вроде хотела за свою рану отомстить? У тебя есть такая возможность.

— Не надо! — поняв, о чем говорит наш наставник, горячо забормотал бородач и попробовал подняться, но был снова припечатан к земле ногой Карла. — Я ж ничего не видел, ничего не слышал! Не надо, а?

— Да ну. — Альба глянула на перекосившееся от страха лицо разбойника. — Я так не могу.

— Как — «так»? — жестко спросил у нее Ворон.

— Ну… Не в бою, — смутилась девушка, отводя глаза в сторону. — Как мясник на бойне.

— Тогда ты скоро умрешь, — подытожил наставник. — Это не пророчество, не попытка тебя подзадорить, а всего лишь констатация факта. Запомните все — учеба в том виде, какой она была в замке, закончилась. Все, ее уже нет и не будет более никогда. Теперь все стало гораздо проще — убей или умри. Эмбер Альба только что выбрала смерть. Остальным предлагаю подумать, что ближе им.

— Правильно все наставник говорит. — Фальк склонился над пленным и ловко воткнул ему свой кинжал под подбородок. Бородач пару раз дернулся и затих. — Хорош сопли на кулак мотать. Альба, давай, второго кончай, чего тянешь?

Эмбер подошла к молодому разбойнику, который, похоже, от всего увиденного немного тронулся умом. Он даже не делал попыток убежать, несмотря на то что его никто не держал, знай, улыбался всем окружающим, что-то напевая себе под нос.

— И как? — спросила она почему-то у меня, как видно, имея в виду: «И как мне его убить?».

— Как тебе удобнее, — пожал плечами я. — Хочешь сталью, хочешь магией.

Было заметно, что девушку изрядно потряхивает. Она всегда сторонилась подобных вещей, это я еще по замку помнил.

— Да какого демона! — не выдержала Рози, оттолкнула Эмбер плечом, направила руку на улыбающегося и пускающего слюни разбойника, а после четко произнесла короткое заклинание.

Из воздуха выкристаллизовалась руна, за мгновение ока обросшая шипами и ставшая похожей на очень-очень маленький кистень, который, коротко свистнув, пробил в голове бандита круглую дыру и исчез в зашипевшем снегу.

Эмбер немедленно вырвало. Винить ее я в этом не могу, зрелище и впрямь не очень аппетитное. С другой стороны — мы тут три десятка человек нашинковали несколько минут назад, она сама в этом активное участие принимала, стрелу в задницу заработала, и вроде как все ничего было, без подобных закидонов.

Нет, не понять мне женскую душу. Не понять.

— Скверно, — поморщился Ворон и окинул взглядом недавнее поле боя. — Очень скверно.

— Да ладно вам, мастер! — возмутился Эль Гракх. — Филигранная работа. Де Фюрьи, мои поздравления, это было красиво!

Рози изобразила полупоклон, правда, немного гротескно, обозначив юбку, которой на ней не было в помине, условными жестами.

— Или вы о Амбер? — уточнил Мартин. — Так научится еще. Верно ведь сказали — выбора один хрен нет.

— Я о вот этом всем, — показал Ворон на трупы, живописно разбросанные между деревьев. — Как метку оставили для соглядатаев: «мы тут были». И ведь не спрячешь уже их никак.

— Можно сжечь, — предложила Магдалена. — Почему нет?

— По всему нет, — отмахнулся от нее наставник. — Дым до небес поднимется, и времени на этом потеряем много. Да и не сгорят тела до пепла, обуглятся разве, да и все. И что нам с этого толку? Причину смерти знающий человек по такому трупу все одно запросто определить сможет. Так что самое разумное для нас сейчас покинуть эту местность поскорее и затеряться в Пустошах.

— И все-таки — какова наша конечная точка? — не выдержав, снова задал мастеру все тот же вопрос Гарольд. — Ближайшая, я не про Халифаты.

— Поедем к Кироне, — наставник глянул в небо, где описывали круги большие черные птицы. — Там есть селения, которые рекой живут, мы о них уже говорили. Все же попробуем решить наш вопрос при помощи золота. Ну да, так себе вариант, но других я пока не вижу. Все, вперед, не будем тратить времени, нам еще себе ночлег искать. В Пустошах с этим иногда возникают серьезные проблемы, там нет придорожных заведений или просто уютных перелесков, где в обилии имеются дрова для костра. Вперед, вперед!

Не знаю, что там ждет отряд дальше, но этот участок пути вымотал нас до крайности. Ей-ей, недавняя безумная скачка от замка до Стийи мне показалась милой и непритязательной прогулкой. Что там, по сути, было такого сложного? Холод? Бездорожье? Всего лишь! К тому же по сравнению с Пустошами там и дороги были очень ничего, и морозец тамошний казался уже не лютым, а вполне себе бодрящим.

Причем на самом деле зима тут куда мягче была, чем там, в герцогствах. Стужи как таковой здесь не было, да и снег прикрывал землю не везде, встречались места, где его не было вовсе. Казалось бы — минуй лигу за лигой да радуйся жизни.

Как бы не так! Ветер — вот что нас вымотало до края! Беспрестанный, не умолкающий ни на минуту, дующий, казалось, со всех четырех сторон света одновременно. Он выстуживал нас до костей, он выдувал из нас все — мысли, чувства, жизнь!

Думаю, что в какой-то момент каждый из нас начинал жалеть о том выборе, который он сделал. Нет, не о том, который привел нас сюда. Наше последнее решение было единственно верным, про это я уже говорил. Мы начинали жалеть о том, что вообще отправились в Вороний замок. Еще тогда, давно, в прошлой жизни. До Пустошей и ветра.

И когда, наконец, поднявшись на очередной, наверное, уже десятитысячный по счету холм, мы вдруг увидели блеск реки в белых берегах, то сначала в это не поверили. Подумали, что горячечный бред. Ну да, горячечный. Мы все были простужены, причем вылечить себя нам удавалось уже не всегда. Невозможно организм постоянно поддерживать при помощи магии. В какой-то момент он просто может отказаться работать без нее.

— Кирона, — удовлетворенно сообщил нам Ворон, спешиваясь. — Прибыли. И почти в ту самую точку, которую я наметил изначально. Справа — Форнасион, его даже увидеть можно, хоть и с трудом. Во-о-он там, где причал широкий и народ суетится — что-то вроде склада. Там разгружаются торговцы, которые не хотят платить пошлину городу и торгуют у его стен. А вон прибрежные поселения, где мы будем пытать удачу.

Если честно, я башен родного города де ла Мале так и не смог рассмотреть, мешали слезящиеся глаза. Но что они там — не сомневаюсь. Что же до поселков — вот их не заметить было сложно. Холм, на котором мы стояли, был высоченный, он буквально нависал над рекой, позволяя нам рассмотреть расстилавшийся под нами пейзаж в деталях.

Ворон, несомненно, был прав, говоря, что тут народ живет с реки. Я навскидку насчитал штук десять небольших поселений, отстоящих друг от друга совсем недалеко, и это только на нашем берегу. На противоположном их было не меньше. Да плюс тот склад, да еще один причал, на котором тоже кипела жизнь, хоть и не такая активная.

И везде огромные сараи на сваях, стоящие совсем недалеко от воды. Я сначала не понял, зачем они нужны, а после сообразил — там лодки, небось, хранятся в зимний период. А сваи — чтобы разливом их не повредило.

— Вот те четыре поселка нам неинтересны, — тыкал пальцем Ворон в группы домишек. — Это рыбачки, на их суденышках только окуня да плотву сетями ловить. Или девушку ночной порой катать, рассказывая о том, какую именно звезду ты ей подаришь с неба. А вот те — это уже что-то. Видите, насколько у них лодочные дома больше. Значит, там не просто какой-то челн, значит, там кораблик, на который, возможно, мы все поместимся. И который, если что, не потонет по дороге. А если совсем повезет, так, может, пару зафрахтуем. Правда, если такое случится, я, возможно, даже начну верить в существование судьбы.

— А если не случится? — потер щеки ладонями Гарольд. — Что тогда?

— Пойдем вверх по течению, — невозмутимо пообещал наставник. — Вон там быстрина, так что никто не селится, но лигах в семи отсюда тоже есть поселения. Помелкотравчатей, конечно, но выбор у нас невелик. А пока давайте-ка вон там разобьем что-то вроде лагеря, да я отправлюсь вниз, разговоры с местными жителями разговаривать. До заката далеко, чего ради целый день терять?

— Плохая идея, — покачала головой Рози. — Вам, наставник, идти никак нельзя.

— Я ослышался? — изумился Ворон. — Де Фюрьи, ты указываешь мне, что делать?

— Нас друг от друга отличить по словесному описанию очень трудно, — невозмутимо произнесла Рози. — Молодые люди в глазах селян все похожи, особенно те, что из благородных. Наглые лица, девки в мужской одежде, никакого почтения к старшим и карманы, набитые золотом. А вот вас узнать по описанию очень легко. И если тут были служители Ордена, что вполне вероятно, то вас распознают сразу же и попробуют скрутить. Не сомневаюсь, что вы отобьетесь, но цели мы в этом случае не достигнем.

— А если все же и вас попробуют скрутить? — недовольно произнес Ворон. — Что тогда?

— Мы или отобьемся, или умрем. — Монброн, по-моему, был даже удивлен таким вопросом. — Но вы успеете увести остальных обратно в Пустоши. Или куда-то еще. С вами они не пропадут. А вот без вас…

— Воспитал на свою голову умников — поморщился Ворон, который явно не хотел отправлять вниз кого-то из нас, а потому решил принять эту обязанность на себя. — И кто же пойдет?

— Я пойду, — неожиданно предложила Луиза. — Это мой дом, я знаю местные обычаи и традиции.

— И я, — тут же вызвался Робер. — Потому что…

— Потому, — закончил за него Монброн. — Еще мы с Эрастом. И хватит, я так думаю. Четверо — достаточно. Не стоит привлекать к себе излишнее внимание. Мартин, не делай такое лицо. Давай честно — нам легче изображать богатых бездельников, которые от нечего делать решили зимой по реке до моря сплавиться.

— Еще раз. — Ворон протянул руку, показывая на берег. — Вон те поселки посетите, видите? Но к складам и вон к тому пирсу — не суйтесь. Там слишком людно.

— Ясно, — кивнул Монброн. — Не будем лезть туда, куда не надо. Так, а спуск вниз — он ведь вон там начинается? Это же вроде тропа вниз? Я не ошибаюсь?

Глава семнадцатая

Монброн не ошибся в отношении тропы, и после мы добрых минут тридцать неспешно спускались вниз, к широкой дороге, которая шла вдоль всего побережья реки.

— Зря мы, Лу, тебя с собой взяли, — в самом конце спуска сказал он вдруг.

— Почему? — недоуменно откликнулась де ла Мале. — Думаешь, не справлюсь?

— Не в этом дело. — Гарольд чуть придержал коня. — Повязка, малышка. Повязка на глазу. Это — примета, понимаешь? Как мы сразу не сообразили?

— Привыкли, — предположил я, поправляя шляпу, отобранную у Карла. Просто что это за благородный — и без шляпы? Вот только очень она была мне велика, а потому при каждом порыве ветра норовила слететь с головы. — Но в целом Монброн прав. Может, вернетесь с де Лакруа назад? Мы и вдвоем справимся.

— Ерунда какая, — насупилась Луиза. — Вы просто толком у нас в городе не пожили, а потому не видели ничего. У нас тут подобные повязки и обладательницы обеих глаз могут запросто носить, для пущей красоты. А еще перстни, которые сразу на три пальца одеваются. Жутко неудобно, но зато очень вычурно. Да там вообще такие украшения встречаются, что только диву даешься.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво процедил Гарольд.

— Мы с Робером едем с вами, — сказала, как отрезала, Луиза. — Думаешь, мне приятно осознавать, что, попав домой, я ничего не могу сделать для своих друзей? Лично мне это очень обидно. Не сказать — унизительно.

— Разговаривать с лодочниками буду я, — предупредил ее Монброн. — А ты, раз уж остаешься, стой позади меня. И капюшон плаща лучше всего не снимай, хорошо?

Луиза послушно кивнула, давая понять, что с данным требованием она согласна. И сдержала слово, совершенно не влезая в беседы, которые вел Гарольд сначала в одной, потом в другой, а после и во всех остальных деревушках, которые мы посетили.

Вот только все оказалось зря. Ни один из лодочников не ответил нам согласием. Кто-то, оказывается, холодное время года использовал для ремонта своего судна, каких-то там «конопачений» и «просмолок», кто-то честно говорил, что он и летом так далеко сплавляться бы не стал, даже за неплохие деньги, а некоторые вовсе отмахивались, как от назойливых насекомых, видя в нас кучку богатых бездельников.

Короче — все впустую. Так мы ни с кем и не договорились.

— Надо ехать на дальний причал, — деловито сказала Луиза, показав в сторону тех двух мест, которые мастер нам запретил посещать. — Мне это с самого начала было ясно. Там торговцы, те, кто из реки золото добывает. С ними надо говорить.

— А эти что добывают? — усмехнулся Гарольд, мотнув подбородком в сторону места, где мы только что не добились удачи. — Серебро?

— И медь, — подтвердила де ла Мале. — Монброн, это рыбаки. Они ловят рыбу, поставляют ее на рынки — и все. Это их предел. А нам нужны торговцы, люди, которые живут в дороге. А они — там. На таможенном посту и на грузовом причале.

— Так это таможенный пост, оказывается, — в очередной раз вцепился в края шляпы я. — А то все гадал, что там находится и почему Ворон нам запретил туда соваться.

— Очень верно сказано, был такой запрет, — зацепился за мои слова Гарольд. — Лу, ты что-то разошлась сегодня. Вроде неподчинение правилам — это не твое?

— Если такой послушный — жди на дороге, — предложила де ла Мале. — Мы с Робером сами все сделаем. Но только пойми — судя по всему, это наш единственный шанс, если в Форнасион не соваться. Поверь, если мы потом пойдем вверх по течению, как наставник говорил, то точно ничего не найдем. Там и селения, и лодки куда меньше, чем здесь, у стен города.

— Ты умеешь быть убедительной, — с уважением заметил я. — Хоть по тебе и не скажешь.

— Пойдем мы с Эрастом, — подумав, сказал Гарольд. — А вот ты и Робер как раз останетесь у дороги. Это не деревня, причал прямо на берегу, околицы нет, сараи лодочные и товарные чуть в стороне, все на виду. Так что там и подождете.

— Это почему? — возмутилась девушка.

— Если нас схомутают, то вы об этом в любом случае узнаете, — пояснил мой друг. — Шума будет много, за это поручусь. Ваша задача — сообщить про данную неудачу остальным.

— Это потому что я не мужчина? — непривычно зло бросила Луиза.

— Нет, как раз потому что мы мужчины, — с ехидцей ответил ей Гарольд, а после добавил, уже серьезно: — У нас за спиной уже осталась Сюзи Боннер, которую мы даже не похоронили. Она мертва, мы живы. Думаешь, это так легко забыть? Умирать должны мы, а не вы. Вот только у нас наоборот пока получается.

— Будет так, как он сказал, — наконец подал голос и де Лакруа.

— Если что — не даешь Лу влезть в драку, — приказал ему Монброн. — Ты же ее знаешь, она полезет нас выручать.

— Хорош уже, а? — попросил я его. — Может, там никто нас и не ждет вовсе. Может, все гладко пройдет — мы придем, договоримся о корабле, погрузимся на него и свалим из этих мест. Вот взяли привычку страх друг на друга нагонять!

Что самое удивительное — я оказался прав! Все именно так и случилось. После пары наводящих вопросов нам показали на пузатого рослого дядьку, который оказался местным купцом и владельцем трех крепких суденышек, которые уже не раз ходили к морю, в такой от нас сейчас далекий Макхарт.

Мало того — он в принципе был не против взять на борт два десятка пассажиров, которых надо туда отвезти. Цену, правда, заломил изрядную, но оно того стоило. Да и деньги у нас такие были.

В общем — все шло хорошо, в аккурат до того момента, пока в домик, где мы с купцом вели переговоры, не ввалился костлявый тип в пестрой наголовной повязке и драном полушубке с чужого плеча, и не заорал с порога:

— Мастер Ринго! Там на дороге девка ошивается, и с ней благородный какой-то! У девки-то — повязка на глазу! Не та ли это часом краля, за которую награда Орденом назначена? Помните, третьего дня тот, в черном, приходил, говорил? Может, сцапать ее, а? Три сотни золотых! Три сотни! А если ошибемся — так…

— Идиот! Почти ведь сладилось все! — обреченно вздохнул купец и невероятно ловко для своей комплекции сграбастал Монброна, стоявшего рядом с ним. — Второго хватай, потом тех приберем!

Купец был проворен, а вот костлявый нет, я успел его ударить кинжалом первым. Жалко только, что не слишком удачно. Метил в сердце, но сталь скользнула по ребрам. Проще говоря — не убил я его с первого раза, и этот паразит успел заорать, причем настолько громко, что у меня даже уши заложило.

Поскольку о тишине можно было забыть, я тут же всадил в мастера Ринго мои излюбленные «ножи крови», отчего тот, забулькав горлом, отпустил извивающегося и пытающегося вывернуться из его объятий Монброна, и начал оседать на пол. Следом, не теряя ни секунды, я со всего маха воткнул кинжал в спину типа в повязке, который наконец-то после этого перестал орать. Одно плохо — последние телодвижения были сделаны на виду у всего честного люда, потому как костлявый успел распахнуть дверь и почти выскочить из домика.

— Убивают! — заорал какой-то мужик в бобровой шапке, увидев падающего ничком на причал обладателя наголовной повязки и меня, стоящего за ним с кинжалом в руках. — Держи! Хватай!

Больше он ничего крикнуть не успел, поскольку Монброн угостил его пусть и небольшим, но при этом эффектно смотрящимся в стремительно надвинувшихся сумерках «огненным шаром». Чему-то он все же у Ворона научился.

И тут такая сутолока началась — ужас!

По сути, нас выручило то, что почти никто ничего не понял. Те двое негодяев были уже мертвы, мужик в шапке все еще продолжал горланить, но уже не о нас, а что-то вроде: «Ой, горю, горю!». Причем, в воду, которая была у него практически под ногами, он прыгнуть не догадался, что нам было на руку.

Одно плохо — все же нашлись те, кто сообразил, что к чему. Причем это были не купцы и не корабельщики, вот ведь какая штука. Нежданной бедой оказались крепкие вооруженные ребята в серых плащах, которые вылезли невесть откуда. По крайней мере, мы их не видели, когда пришли сюда, таких ни с кем не перепутаешь.

Нам удалось их немного обогнать, мы успели выскочить на дорогу, запрыгнуть в седла и даже пришпорить скакунов, мигом пустившихся вскачь, а вот потом удача повернулась к нам спиной. Точнее — тем, что у нее пониже спины.

Щелкнули арбалеты, и позади меня раздалось истошное ржание чьей-то раненной лошади. Обернувшись, я немедля остановил своего коня, поскольку увидел, как Луиза кубарем летит на дорогу, а ее смирная кобылка валится набок.

Самое скверное было то, что почти сразу нашу соученицу схватили под руки несколько человек. Замечу отдельно — крайне умело схватили, блокируя их полностью, да еще и рот зажали. А из кустов на дорогу в это же время выбирались все новые и новые люди в сером. Изрядно их, оказывается, здесь таилось. Десятка два с половиной, если считать тех, что уже стояли на дороге.

И не меньше половины из них разрядили арбалеты в коня Робера, который, увидев то же, что и я, помчался назад, на помощь де ла Мале.

Надеюсь, что де Лакруа не свернул шею. Просто он так брякнулся о землю, что вовсе больше не шевелился, не то что не пытался подняться.

— Прочь! — метнулся над дорогой крик Луизы, которая каким-то образом умудрилась освободиться от чужой ладони, закрывавшей ее рот. — Уезжайте!

Страшно такое признавать, но она была права. Нам вдвоем не одолеть ту толпу, которая стремительно приближалась ко мне и Монброну.

Я всадил каблуки в бока коня и ветер засвистел у меня в ушах, все-таки сорвав с моего затылка шляпу Фалька.

Или это арбалетные болты свистели? Такое тоже возможно. Некоторые из этих гадов на ходу арбалеты перезаряжали.

По дороге я еще успел, нагнувшись, шлепнуть со всего маху ладонью по крупу лошадь Монброна, который так же, как и я остановился, глядя на то, что творилось за нашей спиной.

Хвала богам, что он ее не стал разворачивать, и поспешил за мной. Я очень боялся, что он сейчас достанет шпагу и попробует пробиться к тем, кто снова зажал рот Луизе.

Нет, я не струсил. Страха, как это ни удивительно, не было вовсе. Просто здесь и сейчас у нас не было ни малейшего шанса освободить наших друзей. Перевес не в нашу пользу, даже если бы мы попробовали пустить в ход магию. Врагов было слишком много, а нас всего двое.

А еще я хорошо помнил слова Ворона о том, что если у живых всегда имеется шанс на то, чтобы дойти до цели, то у мертвых его не будет никогда.

Надо остаться живым, чтобы потом попробовать… Попробовать сделать все что можно для Лу и Робера. И что нельзя — тоже.

Мы оторвались от преследователей, которые, ради правды, нас не очень-то и догоняли. Они тоже были не дураки, и прекрасно понимали, что пешему за конным не поспеть.

— Нас ждали, — просипел я, когда через какое-то время мы покинули тракт и свернули в Пустоши. На этот раз нам тропа, ведущая на холмы, оказалась не нужна, мы ведь добрались почти до самых стен Форнасиона. Потому достаточно было просто свернуть в сторону от дороги, на наше счастье почти пустынной. — Ты понимаешь, да? Ждали!

— Мы бросили их, — прорычал Монброн, приблизился ко мне, перегнулся через седло и цапнул за плащ. — Бросили! Предали!

— Не будь дураком, — отцепил я его руку от моей одежды. — Чем бы мы им помогли? Составили компанию в… Куда их там сейчас поволокут? В камере? В застенках? Четыре в данном случае хуже, чем два.

— Как детей нас! — Гарольд рванул на шее завязки плаща. — Просто и глупо! Как я мог дать ей себя уговорить?

— Слушай, давай ты сейчас не будешь устраивать истерику, а? — попросил я его. — Не до того. Надо думать, что делать. Эх, жаль, что перехватить этих молодцев по дороге к городу мы не сможем. Они отволокут де ла Мале и де Лакруа именно туда, причем, полагаю, прямо в ближайшее время. Вдвоем мы с ними не справимся, а обернуться не успеем.

— Чего — «обернуться»? Как? — непонимающе поглядел на меня Гарольд.

— В лагерь сгонять, а после сюда, к дороге, возвратиться, только уже со всеми нашими, — объяснил я ему. — Компанией мы бы этих, в сером, по камушку разобрали. А если еще и с наставником! Вот только — не судьба. Значит, надо искать другие варианты. Но все-таки — как же нас просчитали, а? Прав ты — ведь как детей!

— Ворон предупреждал! — скрипнул зубами Монброн. — А мы его не послушали!

— Только все равно не по их вышло, — заметил я, пытаясь отыскать в сложившейся ситуации хоть какие-то положительные стороны. Иначе ведь и я сорвусь от осознания собственной глупости и бессилия. — Поломали мы им праздник. Точнее — тот дурак в повязке на лбу постарался. Купец ведь нас вязать прямо там не хотел, ему желательно было, чтобы мы все пожаловали, и уж тогда он нас — хап! Награда больше выходит, если всех сцапать, надо полагать. Если за каждого по триста золотых, то хорошая сумма набегает.

— Если этот гад вообще купец, — мрачно заметил мой друг. — Сдается мне, что он других кровей. Очень уж он умело меня прихватил, с хорошим знанием дела. А так, ты прав. Потому и эти, в сером, тихонько в сараях да кустах сидели, не показывались. Вот бы еще понять — кто они такие? Что за новая напасть на нашу голову? Сам посуди — ну вот кто такую кучу народа будет держать в каких-то кустах у замшелого причала, куда мы, может, вовсе не сунемся? Это же бред!

— Да кто угодно, — немного успокоился я, услышав, что из голоса моего друга уходит та безумная ярость, приступам которой он иногда был подвержен. Пусть очень редко, но случалось такое. — Может, Орден завел себе новых ручных зверушек. Или просто охотники за головами. Эти трупоеды всегда ошиваются там, где смертью пахнет.

— Я как подумаю, что сейчас с Лу и Робером делать могут, так выть охота, — выдавил из себя Монброн, явно стараясь не сорваться на крик. — И все это по моей вине.

— Решение принимали все, — возразил я. — Так что на себя одного все не вешай. Отвечать, правда, придется только нам.

— Отчет перед наставником — единственное, что тебя беспокоит? — глухо спросил Гарольд. — Это — и все?

— Нет, не единственное, — по возможности ровно ответил я. — И тем не менее. Просто я пытаюсь представить, что он может сотворить, когда узнает, в чем дело.

— Если ты боишься наказания, то вали все на меня, — предложил Монброн, как-то очень нехорошо на меня глядя. — Мне не страшно.

— Ох, тяжело с тобой. Да при чем тут наказание? С Ворона станется пойти и попробовать взять Форнасион штурмом, после того как мы ему все расскажем. Он, когда неистовствует, то еще хлеще чем ты штуки выкинуть может! В результате, добром это все не кончится.

— Прости, — помолчав пару минут, сказал мне Монброн. — Прости, Эраст. Я плохо про тебя подумал. Как видно, не мой сегодня день.

— Не наш, — поправил друга я. — Опять на себя одеяло тянешь. Что ты за человек такой?

До того места, где встали лагерем наши друзья, мы добирались еще час, если не больше. Еще днем, перед тем как отправиться вниз, к реке, мы договорились о том, где мы их разыщем по завершению выданного нам поручения.

Это были развалины какого-то старого дома, как бы даже не времен Века Смуты. Тогда строили масштабно и на совесть, не зная, что довольно скоро это место назовут Пустошами. Потому и простояло это здание столько лет, сохранив при этом остатки стен и этажных перекрытий, которые для нас сейчас заменяли крышу.

Как обычно, перед ночлегом Ворон установил три сигнальные линии, я ощутил каждую из них при пересечении, потому наше появление сюрпризом ни для кого не стало.

— Эраст, с дровами туго, так что на растопку пошел Фил, — встретила меня дежурной шуткой Рози, но, заметив наши мрачные лица, мигом изменила тон. — Что случилось?

— Где Лу и Робер? — раздалось сразу с нескольких сторон. — Чего молчите?

— И где моя шляпа? — пробасил Карл.

— Резонные вопросы, — подошел к нам наставник. — И мне хотелось бы получить ответы на них. Причем — немедленно. Разумеется, речь идет не о шляпе Фалька.

Скорее всего, мы выглядели жалко, когда рассказывали обо всем, что с нами случилось. По крайней мере, мне так кажется. Все эти «мы ничего не могли сделать» и «ну вот не ожидали мы такого» вряд ли сделали нам честь.

Дослушав наш рассказ, Ворон, мрачный донельзя, молча развернулся на каблуках и покинул освещенное костерком помещение, которое когда-то, надо думать, было обеденной залой.

— Что же теперь будет? — приложила ладони к щекам Агнесс. — Бедная Лу, бедный Робер!

Карл что-то хотел ей ответить, но промолчал, только бухнул кулаком по стене. Сильно бухнул, даже мусор какой-то сверху ему за шиворот посыпался.

— А сделать совсем ничего нельзя было? — уточнила Эбердин.

— Нет. — Лицо Гарольда перекосило, как от боли. — Совсем. Разве что только порадовать эту погань в серых плащах. Знаешь, если бы я прямо там смог отдать свою жизнь в обмен на их, то и думать не стал бы. Серьезно. Но на деле все, чего мы смогли бы добиться, повернув обратно, так исключительно того, что составили бы ребятам компанию. Ну и заставили вас гадать — где мы и куда пропали.

— Вас никто не винит, — очень серьезно сообщила нам Магдалена. — Я так точно. Ну да, вы нарушили приказ наставника не лезть туда, куда не надо. Вот только сдается мне, что каждый из присутствующих здесь поступил бы так же. Или я не права?

— Не права, — встала Рози. — Глупость они сотворили, как ни крути. Вот я бы в жизни на этот причал не сунулась, не понаблюдав за ним денек-другой откуда-нибудь из укромного места. Как минимум.

— Задним умом всяк крепок, — проворчал Жакоб. — Вот только чего делать теперь? Ребят вызволять надо!

— А вдруг их сейчас мучают? — пискнула Эмбер. — Пытают! Огнем!

— Началось, — вздохнула Рози. — Альба, вот от тебя не ожидала такого трагизма в голосе.

— Слушай, де Фюрьи, у тебя вообще сердце есть? — вскочила на ноги Миралинда. — Наши друзья в плену, им сейчас наверняка туго приходится, а ты…

— А я вот такая, да. — Рози подбоченилась. — Но не потому, что тварь бездушная, а потому, что головой думаю, а не другим местом.

— Полегче давай, — попросил Жакоб. — Не хватало сейчас еще гавкаться начать. И так все плохо!

— Жакобушка, да не так все и скверно — де Фюрьи всплеснула руками. — Ну начинайте вы уже соображать, друзья! Или вам все мозги ветром выстудило? Нет, если бы не де ла Мале сцапали, а вот этих двух дуболомов, то да, им бы сейчас наверняка уже кости на ногах клиньями в разные стороны растаскивали. Как минимум за строптивый нрав и нежелание признавать себя виновным хоть в чем-нибудь, что можно вписать в приговор. Точнее — за эти же грехи, но только в обратном порядке. Но то Эраст и Гарольд. А Луиза — это совсем другое дело.

— Потому что она девушка? — предположила Эмбер.

— Нет, — устало вздохнула де Фюрьи. — Потому что она из рода де ла Мале. Услышьте меня уже!

— Я слышу, — в помещение вошел наставник, хмурый, как туча. — Она права. Полагаю, что Луизе особо ничего не угрожает. Точнее — надеюсь на это. Только вины кое с кого данный факт не снимает.

— Так я и не пытаюсь себя оправдать, — пробубнил Монброн, насупившись. — Разве нечто подобное от меня услышали?

— Да ты-то тут при чем? — досадливо поморщился Ворон. — Я про себя! Знал ведь, что с идиотами дело имею, но все равно позволил вам пойти и наломать дров. И чем, получается, я лучше вас? И это при том, что у меня и так счет перед богами велик. А теперь он безразмерным станет!

— Не согласна с вашими словами, — вдруг заявила Гелла, вскакивая. — Да-да, не согласна. Если бы вы сами пошли, то тоже отправились на тот причал, потому что не привыкли сдаваться. И эти гады на вас прямо там и навалились бы.

— Чистая правда, — подтвердила Рози, и несколько человек закивали, выражая свое согласие с ее словами. — Отправь вы не этих четверых, а кого-то другого, например, Агнесс, Мартина, Эль Гракха и Грету, то и они наступили бы ровно на те же грабли. Как миленькие.

— А вот ты не пошла бы на причал, — заметил Ворон. — И другим не дала этого сделать.

— Я пару минут назад о том же говорила, — покачала головой Рози. — Но вляпалась бы наравне с остальными. Слушать меня никто не будет, а я ребят не бросила бы.

— Так и не понял, почему Лу ничего плохого не сделают, — наморщил лоб Жакоб. — Объяснит мне это кто-нибудь?

— Там — Форнасион, — махнула Рози рукой в направлении города. — Луиза в нем родилась и жила до того момента, как отправилась в обучение к нашему наставнику. Причем жила хорошо, в очень и очень богатом и знатном семействе. Ее отец — влиятельный вельможа, личный друг короля, насколько мне известно. Они с юных лет приятельствуют, еще с тех пор, как его величество принцем были. Папа Луизы с детства был приписан к «малому двору», есть в некоторых королевствах такая традиция. Детей вельмож воспитывают вместе с принцем или принцессой, выращивая тем самым преданных ему людей. А теперь подумай — кто рискнет пытать дочь приближенного к королю человека, находясь в городе, где этот самый король правит? В Ордене Истины полно людей с извращенным умом, но не совсем же они идиоты? Вот Роберу может перепасть, но — не думаю. Луиза не позволит.

— Это если ее отправили в Форнасион, — проворчал Гарольд. — А коли на лодку, и куда-то в другое место?

— Такое может случиться, но вряд ли, — с сомнением протянула Рози. — Эраст прав, это либо охотники за головами, либо наемники. Наших отволокли в Форнасион, девяносто девять процентов из ста.

— Ты не учла одного, — наставник подбросил в костер куски трухлявого дерева. — В городе никто может и не знать, что дочь влиятельного вельможи находится там. Скрытно доставили, отправили в подвал, посадили за три двери. А потом вывезут ее тихонько куда-нибудь в Айронт, и пиши пропало. Вот чего я опасаюсь более всего.

— Вот поэтому завтра я отправляюсь в город, прямо с утра, как городские ворота откроют, — как-то даже задорно сообщила всем Рози. — Отца Луизы надо известить о произошедшем, причем срочно, пускай он к королю идет, а тот с Орденом договаривается. Да и вопрос с нашим скорейшим спасением из этих мест тоже надо решать, пока мы все тут от холода не передохли.

— А ты прямо знаешь, как это сделать? — выпалила щекастая Грета, которая за все время нашего обучения никогда не демонстрировала склонности к иронии. А тут прямо как прорвало ее.

— Есть соображения, — уклончиво ответила ей моя суженая. — Не скажу, что задуманное меня очень радует, но другого выхода, похоже, нет.

— «Торговый дом де Фюрьи», крупнейший на континенте, — понимающе кивнул Ворон. — Представительство во всех крупных городах, а особенно тех, которые стоят на водных артериях Рагеллона.

— А также имеют выход к морю, — продолжила Рози. — Вы ведь тоже про это думали?

— С самого начала. Как-то очень давно мне пришлось столкнуться с ним и по достоинству оценить возможности твоей родни, — не стал скрывать наставник. — Но ты молчала, а я не люблю просить. И потом — это твоя кровь, мне, как и любому из нас, не след лезть в хитросплетения семейных отношений.

— Отношения, — фыркнула Рози. — Если бы дело было только в этом, то все решилось бы гораздо проще. Основной закон моей семьи — давая, не забывай брать. Бесплатно нас никто спасать не станет.

— «Нас»? — уточнила Магдалена. — Ты не оговорилась? Может, вернее — «вас»?

— Нас, ле Февр, нас, — расхохоталась де Фюрьи. — Представь себе, я не с ними, а с вами.

— Золото вроде есть, — подала голос Агнесс. — У меня, правда, совсем немного, но если соберем со всех, то, может, хватит?

— Если речь пойдет лишь о деньгах, то под ваш дружный смех и сальные шутки Фалька, я станцую тарантеллу, — пообещала Рози. — С задиранием юбки и демонстрацией обнаженных ног, то есть по всем правилам этого танца, клянусь в том кровью древних богов. Вот только им точно будет нужно не золото.

И она перевела взгляд на наставника, так, будто что-то хотела ему сказать.

— Ясно, — не стал тот отводить взгляд. — Когда есть возможность взять что-то существенное, зачем размениваться на мелочи, вроде монет? Разумно, не вижу смысла винить в этом твою семью. Я и сам поступил бы точно так же. Да и поступал.

— Они не будут скромничать, — предупредила его Рози.

— Понятное дело, — усмехнулся Ворон. — Но — пусть будет. Мне сейчас главное увезти всех вас за море, в Халифаты, потому как охоту, похоже, устроили по всем правилам. Мы не сможем прятаться до бесконечности. Они уже знают, что мы здесь, потому уже через несколько дней в Форнасион прибудет огромная свора боевых псов в черных балахонах, которые начнут нас гонять по Пустошам, как крысу по пустой комнате, пока наконец не зажмут в угол. А это непременно случится, можете мне поверить. Потому я, Герхард Шварц, маг, перед лицом богов даю тебе, Рози де Фюрьи, своему подмастерью, право заключать сделки от моего имени, выставлять требования и подтверждать цену, которая будет назначена за предлагаемые услуги. Свидетелями данного разрешения выступают все мои подмастерья, присутствующие здесь.

— Услышано, — произнес Монброн, и остальные, следом за ним, повторили это слово.

— Может, и не дойдет до этого, — прищурилась Рози. — Есть еще одна вещица, которая интересна моим братцам. Вопрос только в том, кто из них в настоящий момент ошивается в Форнасионе. Если Тим или Рауль, то это одно дело, а вот если Себастьян или Гейнард, то совсем другое.

Из перечисленных имен мне незнакомо было только третье по счету. Остальных родственничков моей невесты я знал. Двое из них меня однажды здорово избили, третий склонял к этой… Как ее… Лояльности! Я, тогда, помню, очень напрягся, услышав это слово.

— Может, вообще никого из них тут нет, — предположила Фриша. — Что тогда?

— Есть, — уверенно заявила Рози. — Не может не быть. Форнасион одна из ключевых позиций, через нее меха и древесина из Лесного Края к морю идет, тут перевалочный пункт. Так что кто-то из них тут, следит за развитием событий. Вспомни, что паромщик говорил? Ситуация в этом королевстве очень уж сложная складывается. Отец никогда не станет удовлетворяться слухами или запоздавшими новостями, можешь мне поверить.

— У меня другой вопрос, — Мартин поворошил костер длинной палкой, угли защелкали, как арбалетные выстрелы. — Мастер говорил, что все места, куда кто-то из нас может ткнуться, под наблюдением. Думаешь, то место, где твоя родня сидит, исключение? Прихватят тебя у входа — и к де ла Мале, в подвал.

— Я иду с ней, — сразу же после этих слов заявила Эбердин. — Не дело в одиночку по городу шастать.

— Идешь, идешь, — успокоила ее Рози. — Куда я без тебя? И Эраст тоже, он может мне понадобиться. И потом — его знают почти все мои братья.

— Ты не ответила, — требовательно произнес Мартин.

— Я не пойду прямиком в резиденцию Асторга, — с доброй улыбкой сообщила ему де Фюрьи. — Не переживай. У меня немного другой план. Кстати, Мартин, хорошо, что напомнил. Давай-ка, милый, раздевайся.

— Чего? — опешил тот.

Да что он. Я сам чуть рот не открыл от удивления.

— Мне нужна твоя одежда, — сурово заявила Рози, нахмурив брови. — Да-да.

Глава восемнадцатая

Одежда понадобилась, разумеется, не ей. Она досталась мне, и радости особой от этого приобретения я не испытал. В первую очередь потому, что она была мне не по размеру. Мартин сложением был покрепче, чем я, и ростом повыше. Если с рубахой и вязаной безрукавкой, в которых я болтался как язык колокола, мне кое-как удалось смириться, тем более что под полушубком их видно не было, то со штанами дело обстояло похуже. Как я их ни затягивал веревкой, они все равно норовили с меня сползти. Да и в мягкие, изрядно поношенные сапожки пришлось травы напихать.

— Да чтобы вам, — ворчал я, то и дело подтягивая штаны. — «Вынужденная мера, вынужденная мера»! Вот картина будет, если в городе в один прекрасный момент они с меня спадут, и я порадую зевак голым задом!

— Ты полагаешь, что одежда Жакоба тебе подошла бы лучше? — холодно спросила Рози, убирая прядку волос под забавную потрепанную шапку, которую она изъяла у Фриши. — Ах, какая я глупая! Он ведь еще выше, чем Мартин. В его одежду двоих таких, как ты, можно запихнуть. Так что не бурчи, дорогой мой. А лучше вовсе помалкивай.

Да-да, мы нарядились простолюдинами. Хотя, если говорить начистоту, переоделись только девочки, я же вернулся к истокам своего существования. Вернее — почти вернулся. В те годы, когда я обитал в таком далеком отсюда Раймилле, подобная одежка мне бы показалась верхом роскоши. Страшно вспомнить, какое рванье я тогда носил…

Но недоволен был не только я. Эбердин тоже выглядела на редкость мрачной, правда, тут имела место печаль немного другого свойства. Ей пришлось расстаться со своим мечом, поскольку оружие с собой Рози нам запретила брать строго-настрого, даже кинжалы. Причем Ворон в этом ее поддержал полностью. Исключение составили только засапожные ножи, которые, как было известно всем, селяне таскали с собой постоянно.

Кстати, именно после этого Эль Гракх и Фальк, до того рвавшиеся заменить меня в данной вылазке, внезапно замолчали. А ведь пятью минутами ранее практически в унисон орали о том, что люди в сером могли запомнить мое лицо во время схватки у причала.

И магию Ворон тоже запретил пускать в ход категорически, объяснив это тем, что в городе ее запросто могут отследить. Особенно такую, как у меня, находящуюся вне закона. За ней контроль особый идет. Да и рунная магия в своей атакующей ипостаси тоже особой радости у Ордена не вызовет.

А вот Эбердин проще, ее конек целительство, которым особо не повоюешь.

Вот только я данный запрет счел сомнительным. Ну да, просто так я, разумеется, ничего такого не сделаю, но если ситуация примет совсем уж скверный оборот? Если это будет вопрос жизни и смерти? Но вслух говорить этого не стал, я себе не враг.

К воротам города мы добрались ближе к полудню, пристроившись к небольшому обозу, который вез на продажу зерно. Для этого нам сначала пришлось на лошадях затемно отмахать десятка два лиг по Пустошам в сторону тракта, после, сидя в кустах у обочины, дождаться подходящих повозок и пешим ходом топать за ними до Форнасиона. Хорошо еще хоть налегке, что, к слову, немного раздражало Рози. Ей казалось, что мой образ был бы завершенным, тащи я за плечами мешок с зерном. На мою удачу, ни того, ни другого в распоряжении нашей компании не имелось.

Что скрывать — чем ближе мы подходили к Форнасиону, тем беспокойнее становилось на душе, по крайней мере, у меня. Думаю, и остальным было не по себе, но никто из нас данную слабость не показывал, считая подобное зазорным. Я так точно держался задорно и чуть залихватски, правда, то и дело поругивая постоянно сползающие штаны.

— Интересно, Луиза уже дома? — сказала вдруг Эбердин. — Как думаешь, Рози?

— Не знаю, — ответила де Фюрьи. — Если родня про нее пронюхала — то, скорее всего, дома. Если нет, то сидит где-то в подземелье и ругается с де Лакруа.

— С чего бы? — усомнился я. — Лу и Робер ругаются? Не бывает.

Что есть — то есть. Никто никогда не видел, чтобы эта парочка даже голос друг на друга подняла, не говоря уж о перебранках. Кто-то над этим шутил, кто-то, полагаю, даже завидовал.

— Поверь — ругается. — Рози забавно сморщила носик. — Корит его за то, что он за ней вернулся. Одной ей выкрутиться будет куда проще. Лу данный факт отлично осознает, потому и костерит сейчас де Лакруа на чем свет стоит.

— Эраст, а ты бы за Рози вернулся? — вдруг спросила Эбердин.

— Не-а, — помотал головой я. — Чтобы мне досталось от нее так же, как Роберу от де ла Мале? Не надо мне такого счастья. И потом — она-то точно выкрутится, а я вот — не факт.

— Умнеешь на глазах, — одобрительно произнесла де Фюрьи. — Скоро я свое заветное «Эраст, ты дурак» в ход перестану пускать. И вот как тогда жить?

— Долго и счастливо, — предложил ей я. — Желательно, еще богато.

— Ну ты размахнулся. — Эбердин криво улыбнулась. — Боюсь, такие мечты не из нашей сказки.

— Тот случай, когда и рада бы не согласиться, да врать самой себе не хочется, — вздохнула Рози. — Но это не значит, что надо сидеть и терпеливо ждать прихода той, что заберет нас за Грань. Вообще — что вы за тему для разговора выбрали? И главное — нашли для нее подходящее место и время. Так что — цыц, мы почти пришли.

Не знаю почему, но больше всего я волновался именно за то, что нас прихватят прямо у городских ворот. Лязгнут мечи стражников, мне заломят руки до хруста в суставах, и Форсез скажет что-нибудь напыщенно-мерзкое, вроде: «Вот мы и встретились снова, фон Рут».

Клянусь, я испытал что-то вроде совершенно неуместного разочарования, когда этого всего не произошло. Чувство противоестественное, но это правда. В город мы вошли просто и буднично. Вернее — просто вошли. Стражникам до нас не было совершенно никакого дела. Совсем! И представителей Ордена я не увидел. Ни одного. Обычная жизнь столицы королевства — торговки, горожане, нищие, проститутки, воришки, шныряющие в толпе.

Все так, как и должно быть, но вот только мне эта спокойная жизнь представляется какой-то ненастоящей. Фальшивой.

Может, я просто от всего этого отвык за последние недели, в которых были только постоянная скачка, холод, ветер и гудящий от скудной пищи желудок?

Рози тем временем на всякие ненужные мысли не разменивалась. Она повертела головой, определилась с нужным нам направлением и шустро потопала по брусчатке мостовой. Все, что нам оставалось сделать, так это только поспешить следом за ней.

Я был уверен в том, что моя невеста в этом городе никогда в жизни не бывала, но при этом она ориентировалась в нем так, будто провела здесь не день и не два. Рози уверенно пересекала улицы и площади, а после без малейших сомнений ныряла в переулки, причем некоторые из них были таковы, что мне все больше и больше становилось жалко, что шпага, которая за минувшие пару лет стала естественным продолжением моей руки, осталась в развалинах старого дома, под присмотром Монброна.

— Куда мы хоть идем? — минут через двадцать этой беготни наконец решила поинтересоваться у нее Эбердин. — Ты точно уверена в том, что не заблудилась?

— Когда дойдем — узнаешь, — буркнула на ходу Рози. — Так, нам вон туда.

И еще один переулок, потом улочка узенькая настолько, что люди, наверное, могут приветствовать друг друга по утрам рукопожатиями, всего лишь открыв окна и высунувшись в них.

— Фонтан, — удовлетворенно сообщила Рози, когда мы оказались на небольшой площади. — В виде рыбы. Все, считай пришли.

— Что хорошо. — Эбердин глянула на пустое дно круглого строения с жуткого вида тварью в середине. — А ты уверена, что это рыба? Как по мне — монстра какая-то.

— Рыба-рыба, — заверила ее де Фюрьи. — Называется «рагуль». Водится только в Кироне, большая редкость. Ее поймать можно только в апреле, когда она на нерест идет. Вкус у нее, говорят, специфический. Но кто хоть раз попробует ее, тому все остальные рыбные блюда с этого дня будут казаться безвкусными.

— Ты пробовала? — заинтересовался я.

— Нет, — покачала головой Рози. — И не планирую. Я люблю есть рыбу, а потому не желаю себя лишать удовольствия наслаждаться палитрой разных вкусов, а не какого-то одного. Приобретая знание о чем-то идеальном, ты теряешь радость от более простых, но зато разнообразных утех. Хорошо сказала, надо запомнить, может, потом когда пригодится. Все, передохнули? Тогда в путь. Мы уже рядом с целью.

Ей, этой самой целью, оказалась жалкая на вид лавчонка в одном из многочисленных торговых переулков Форнасиона. Сомневаюсь, что в нее за день больше одного покупателя заходит. А то и в неделю.

Оглядевшись, Рози толкнула противно скрипнувшую дверь и под звон колокольчика, подвешенного над порогом, вошла внутрь. Мы последовали за ней.

— Чем могу служить? — прошамкал неопрятный костистый старикан, сидевший за стойкой. — Точнее… Что вам вообще в моей лавке надо? Вашему сословию благородным оружием владеть запрещено законами королевства. Идите вон к Фрахи-ковалю. Прямо по улице, потом налево и еще раз налево. У него в продаже всегда есть кистени, шипованные дубины и прочее простонародное барахло. А тут — шпаги, мечи и кинжалы, оружие для тех, кто видит отличие драки и поединка.

— Для того, чтобы оценить красоту поединка, не обязательно быть благородным, — сообщила ему Рози. — Когда сражаются мастера, то любой это поймет. Но это к делу не относится. Вот, гляньте сюда.

И она сунула ему под нос свою руку, на которой тусклым золотом блеснул ее фамильный перстень. Рози с ним не расставалась никогда. Да и как это сделать — снять это украшение с ее руки можно было лишь отрезав палец. Он врос в ее плоть, причем, подозреваю, сделано это было нарочно. Маг поработал, не иначе.

— Подлинный, — проскрипел старикан. — Истинная печать рода де Фюрьи. Мистресс Рози, полагаю?

— Именно, — величественно кивнула наша подруга. — Мэтр Лабэн, кто из моих братьев в городе?

— Месьор Рауль, — последовал немедленный ответ. — Прибыл еще неделю назад. Ситуация в городе сложилась очень непростая, потому присутствие кого-то из вашего семейства является необходимым. Вот только, как мне видится, мистресс Рози, ему тяжело принимать некоторые решения. Третьего дня он сам мне это сказал при встрече.

— Хорошо еще, что Рауль приехал, а не Тим, — похлопала дедушку по плечу моя невеста, выбив из его древнего сюртука небольшое облачко пыли. — Тогда все было бы еще печальней. Мэтр, будьте любезны, известите месьора Рауля о моем прибытии и передайте ему, что нам надо поговорить. Причем — незамедлительно. И еще — подайте нам в заднюю комнату еды и вина, мы очень устали и проголодались.

— Камин зажечь? — услужливо поинтересовался Лабэн.

— Мой жених это сделает сам, — показала на меня де Фюрьи. — Да-да, мэтр, вы не ослышались. Это мой жених. И он не простолюдин, на нас просто наряды, и не более того. Слишком много любопытных глаз ныне в Форнасионе.

— Если бы только глаз, — печально отозвался старик. — Клянусь всеми богами, таких непонятных времен, как теперь, я не видал никогда.

— Подайте еды и займитесь моей основной просьбой, той, что насчет брата, — повторила Рози. — А потом мы вас с удовольствием выслушаем.

Через десять минут в камине, что находился в небольшой, но очень уютной комнатушке, которую Рози назвала «задней», весело потрескивали дрова. Дрова! Не полусырые ветки, не трухлявые доски, не сено и солома, которая вместо тепла дает только нестерпимую вонь, а дрова! И вообще — мне стало очень, очень хорошо. А уж когда мэтр Лабэн принес изрядный шмат копченой телятины и каравай мягкого хлеба, то я ощутил невероятное желание обнять этого ворчливого, но такого славного старикана!

— Я закрою лавку, — сказал он нам. — Меня не будет, мало ли кто зайдет? Так-то ко мне уже дня три никто не наведывался, но судьба любит подшутить над людьми. Да, мистресс Рози, вы же знаете, что находится вон там?

Старик показал на широкий стенной шкаф, стоявший в углу.

— Нет. — Де Фюрьи отрезала кусочек телятины. — Но после вашего вопроса догадалась.

— Хорошо, — пробормотал старик и, шаркая ногами, покинул комнату.

Эбердин немедленно встала, подошла к шкафу и распахнула его дверцы, моментально закашлявшись от облака пыли, окутавшего ее.

— Пчхи! — громко чихнула она. — Ох! А… а-а-а-а-пчхи! Рози, здесь кроме пыли, моли и каких-то обносков нет ничего.

— Плохо смотришь, — пожурила ее де Фюрьи. — Эраст, не желаешь присоединиться к Эби?

— Не называй ее так, — попросил я Рози. — Никогда. По крайней мере при мне. А смотреть ни к чему, я и так знаю, что там.

— Догадался? — прищурилась лукаво девушка. — А как?

— С тобой сплю, — усмехнулся я, взявшись за нож, торчащий в мясе. — Вот и стал кое в чем разбираться. Наша близость стимулирует мою догадливость.

— Де Фюрьи, я с тобой постель не делю, и не собираюсь этого делать в будущем, — насупилась Эбердин. — Но понять что к чему хотелось бы.

— Там выход на соседнюю улицу, — не стала вредничать Рози. — Стенку отодвинь и иди. Не подземный ход, конечно, но в некоторых ситуациях позволяет выиграть несколько минут, которые могут спасти жизнь.

— А вина нет? — прочавкал я. — Всухомятку не то.

— Ты слишком много общаешься с Фальком, мой дорогой, — пожурила меня де Фюрьи. — Раньше ты не был столь привередливым. Эбердин, вон в том шкафчике пошарь, может, там найдется бутылочка-другая? И бокалы, если есть, неси.

— Мне можно просто бутылку. — Я, ловко орудуя ножом, начал пластовать остаток мяса на куски. — Бокал не обязательно.

— Одичал ты в пути. — Рози потрепала меня по голове. — С мужчинами такое случается сплошь и рядом. Пара недель в седле, отсутствие элементарных удобств, и все, налет цивилизации слетает с него полностью. Причем в диком состоянии вашему брату пребывать куда приятнее и удобнее, чем в любом другом.

— Неправда, — возразил я ей. — Кое-кто из этого состояния вообще никогда не выходил.

— О Фальке говорить не имеет смысла, — поморщилась де Фюрьи. — Хотя я считаю, там дело не в дикости. Там дело в лени. Ему просто лень быть такими, как мы. Это, с его точки зрения, слишком хлопотно. Там же что-то делать надо, и это «что-то» — не есть, не драться, не спать и не пить. То есть действия, лишенные малейшего практического смысла.

— Вот. — Эбердин поставила на стол две бутылки вина. — Там еще есть, но много пить не стоит. Кто знает, что дальше случится? Вино — коварный собеседник.

— Верное решение. — Рози положила кусок мяса на ломоть хлеба. — Эраст, бутылки открой. Или и это мне надо делать самой?

Мэтр Лабэн вернулся обратно только часа через два. За это время мы съели все, что было, опустошили те две бутылки, что взяли сразу, а после все же открыли еще одну, рассудив, что имеем на это полное право, после всех треволнений последних дней.

От нечего делать я успел осмотреть ассортимент магазина, причем обнаружил на стенах очень даже неплохие клинки, как бы даже не лучше моего собственного. Не скажу, что я прямо вот великий оценщик, до того же Монброна мне далеко, но кое-чего «по верхам» за эти годы нахватался, и добрую сталь от скверной отличить могу. Другое дело, что все эти клинки были здорово неухоженные, с иных даже космы паутины свисали.

Впрочем, полагаю, что оно так и было задумано. Понятно ведь, что основная цель этого магазина — не торговля и не прибыль. Существует он для другого, для секретных делишек, которые проворачивает семейство де Фюрьи, вызывающее у меня все большее и большее уважение. Хотя бы даже тем, что всегда смотрят на пять шагов вперед, о чем недвусмысленно говорит вот это самое место, то, где мы сейчас находимся. Не будь его, то пришлось бы нам идти к резиденции, где обосновался братец Рози, рискуя быть схваченными.

Интересно, а что имел в виду Лабэн, говоря, что в Форнасионе сложилась непростая ситуация? Не заметил я на улицах никакой нервозности. Ну да, патрулей много, но так ведь война идет. Пусть и далеко отсюда, на другом краю континента, но все же?

Вот только получил я ответ на этот вопрос не сразу, потому что по возвращению мэтра сразу взяла в оборот Рози.

— Где Рауль? — требовательно спросила она у старика, который устало опустился на стул и приложил ладонь к левой стороне груди. — Почему он не пришел?

— И не придет, — проскрипел Лабэн. — Сказал, что не видит в этом никакой необходимости.

— Что? — переспросила Рози, а я подумал, что, наверное, впервые вижу ее по настоящему ошарашенной. — Мэтр, вы ничего не путаете? Может, вы неверно поняли моего брата?

— Передал дословно, — с достоинством ответил Лабэн. — Я стар, но слух и память меня не подводят покуда.

— Бред какой-то, — посмотрела де Фюрьи на меня. — Так не бывает. Рауль — осел, это факт, но не до такой же степени?

— Не спешите делать выводы, мистресс. Один знакомец шепнул мне, что вечером они ожидают визитера из Асторга, — выдержав паузу, продолжил свои речи мэтр. — Не кого иного, как господина Гейнарда.

— Вот теперь все понятно, — облегченно выдохнула Рози. — А то я уж подумала, что мой любимый средний братец совсем рехнулся. А так другое дело. Он, как всегда, ничего решать сам не хочет, а потому переложил ответственность на чужие плечи. Но оно нам даже на руку.

Это да. Гейнард хоть иногда выражается и непонятно, но одного у него не отнять — он человек дела. Теперь главное с ним в цене сойтись. Но тут Рози карты в руки.

— Да, вы еще изволили интересоваться судьбой двух молодых людей, которых вчера захватили на торговой пристани. — Мэтр откашлялся. — Я кое-что узнал.

Надо же. Когда это моя суженая про наших друзей его успела расспросить?

— Ну-ну. — Рози налила вина в бокал и пододвинула его к Лабэну. — Не тяните, мэтр. Нам очень дороги эти двое. Они наши друзья.

— Их держат в темнице, — опустошив бокал и вытерев уголки рта, степенно промолвил старик. — Причем в темнице Ордена Истины. Не знаю, в курсе ли вы, мистресс, но здесь, в Форнасионе, у них есть свое здание, причем очень и очень впечатляющее. Со столовой для бедных, казармой и внутренней тюрьмой. Вот так-то.

— А что родня де ла Мале? — влезла в разговор Эбердин — Чего она к королю не пошла? Орден силен, но этот город пока не их собственность.

— Не их, — оперся на стол Лабэн. — Но вот влияние патриархов Ордена на королевскую власть за последнее время в наших краях очень и очень возросло. Причем не по слабоволию короля, смею вас заверить. То есть здесь обычной историей, когда пронырливый жрец правдами и неправдами подчиняет себе монарха и начинает от его имени править, не пахнет. Тут другое.

— Что же именно? — хмуро Эбердин.

— Я думаю — страх, — грустно моргнул Лабэн. — Обычный страх. За себя, за семью, за корону. Орден в ответственный момент может поддержать его, а может и кого другого.

— Например Линдуса Айронтского, — предположил я. — Восьмого. Того, что на себя уже и эту корону нацелился примерить.

— Это сказали вы, а не я, — ткнул меня в грудь пальцем Лабэн. — За такие слова сейчас в нашем славном городе можно и на плаху отправиться.

— Но при этом он прав — Рози поджала губы — То есть король отказался помогать семейству де ла Мале в освобождении дочери.

— Он обещал подумать — уклончиво ответил ей Лабэн — Это все, что я знаю на текущий момент.

— Подумать — не есть сделать. — Де Фюрьи побарабанила пальчиками по столу. — Скверно. Но ничего, подождем Гейнарда, послушаем, что скажет он. А пока — пойдем вздремнем. На постелях, а не на земле. Боги, как мы все еще от простуды не померли, я не понимаю!

— Ты как знала, что быстро не управимся, — с уважением протянула Эбердин. — Ну когда Ворону о нашем возвращении говорила.

Было такое. В самом деле, Рози сразу предупредила и наставника, и остальных наших друзей о том, что не стоит волноваться в случае, если мы не вернемся к вечеру. Причем даже к вечеру следующего дня. И посылать кого-то еще на разведку тоже не следует. Вот если денька через три-четыре не появимся — тогда можно и переживать. И начинать искать другие пути решения проблемы, поскольку в Форнасионе никому больше делать нечего. Там только смерть найти можно.

— Если все делать так, как должно, то нужно время, — назидательно произнесла Рози. — А если спешить и не думать, то, как де ла Мале, будешь в камере сидеть. Нет-нет, Эраст, не делай такое лицо. Я не осуждаю Луизу, я просто против бессмысленной спешки в любых ее проявлениях. И вообще — пойдем на второй этаж, нам есть о чем поговорить. Мэтр Лабэн, мы займем вашу спальню на время, если вы не против.

— Ну разумеется, — отозвался старик. — Как я могу вам отказать? А вам, прекрасная дама, могу предложить комнату здесь, на первом этаже. Не скажу, что она велика, но там есть топчан, матрас и подушка. Если вас не смутит…

— Не смутит, — заявила горянка. — Я и на камнях дрыхла, а тут целый топчан, да еще с матрасом. Пошли, покажете. А вы двое — не орите благим матом, как тогда в лиройской гостинице, хорошо? Не то чтобы меня это смущало, но спать мешает невероятно.

Да, в гостинице вышло нехорошо. Ребята потом еще долго расспрашивали меня о том, как именно я пытал де Фюрьи и за какие прегрешения, а Эмбер потрепала меня по плечу, с придыханием произнеся: «Жеребец ты наш!». Все мои доводы насчет того, что мы просто согреться хотели, вызывали исключительно хохот.

Хорошо еще, что Аманда этого всего не слышала.

Аманда. Надеюсь, с ней все будет хорошо. Вернее — надеюсь, что вообще она еще жива. А еще жалею о том, что не сказал тогда, что тоже к ней неравнодушен. Это не так, чего скрывать, но мне кажется, что она хотела это услышать.

Вот только сообразил я это слишком поздно, уже тогда, когда ее и след простыл.

А вообще Аманду почти никто не вспоминает. Во-первых, потому что она и в замке последний год была почти изгоем. Пусть добровольно, но все же.

Во-вторых, потому что нам всем было не до того. Потери неизбежны, каждый это понимает, а потому мы оплачем наших павших и сгинувших без вести тогда, когда окажемся в таком месте, где для этого найдется время и возможность. Сейчас не тот момент, чтобы предаваться скорби.

Гейнард заявился в лавку только ближе к середине следующего дня, когда даже Рози начала потихоньку закипать. Про нас с Эбердин и говорить нечего, терпение никогда не входило в число наших добродетелей. Нет-нет, мы не дергали нашу спутницу за руки и не орали ей в ухо: «Он не придет». Просто мы потихоньку начинали изнывать от безделья и неизвестности.

Глядя на старшего брата Рози, я испытал довольно странное чувство. С одной стороны, он зла мне не делал никогда. Более того — прошлым летом здорово выручил, использовав свои связи при королевском дворе Силистрии. С другой — я прекрасно понимал, что все добро, которое он сделал, было сполна оплачено. И если мы сейчас не сойдемся в цене, то он пальцем не шевельнет ради нашего спасения, даже если нас троих поволокут на костер. Разве что Рози спасет, да и то — не факт.

— Фон Рут. — Гейнард кивнул мне, усаживаясь за стол. — Рад тебя видеть. И тебя, Эбердин, тоже.

— Гейнард… — решительно начала Рози явно подготовленную, а то и отрепетированную речь, но тут же замолчала, повинуясь взмаху руки брата.

— Знаю-знаю, — лениво произнес он. — Вы в бегах, на ваш след поставлены лучшие ловцы Центральных Королевств. Что, впрочем, не слишком удивительно. За голову каждого из вас назначена очень и очень неплохая награда, а если эта голова будет приделана к еще живому телу, так вознаграждение обещают вовсе великолепное. Вы небось думали, что за вами гонится Орден Истины? Он даже и не собирался этим заниматься, у них других хлопот полно. Они просто объявили на вас контракт, этого вполне достаточно. Но когда вас всех переловят и закуют в цепи, то, конечно же, они сами примутся за работу. Собственно, так и вышло с вашими приятелями. Как их бишь? Де ла Мале и де Лакруа. Громкие фамилии, серьезные состояния, изрядные связи — и все впустую. К ним уже второй день как применяют особые формы дознания в подвалах резиденции Ордена.

— Их пытают? — не поверил своим ушам я.

— Если называть вещи своими именами — то да, пытают, — равнодушно ответил Гейнард. — Король не стал выручать дочь своего приближенного вельможи. Выбирая между дружбой и интересами короны, он выбрал последнее, и я его за это не осуждаю. Короли не могут позволить себе поддаваться чувствам. Попроси он у Ордена пощады для вашей подруги, и он оказался бы у него в должниках. И заплатил бы за этот пустяк тройную… Или пятерную цену. По сути, за то, на что ему плевать. Луиза — не его ребенок. И к тому же она маг, а это много значит в глазах общества. Не в лучшем смысле, разумеется.

Рози мрачнела на глазах, я же был изрядно ошарашен услышанным. Лу пытают. Маленькую, хрупкую Лу, которую щелчком пальцев переломить можно.

— Нынче ночью глава семейства де ла Мале, в компании со своими родственниками и двумя десятками наемников, пытался устроить вашим друзьям побег, — продолжал вещать Гейнард. — Сделано все было грубо и неумело, потому, естественно, затея провалилась. Старший де ла Мале ранен, его младший сын и племянник мертвы, куча народу попала в застенки коронного замка. Повезло, кстати. Оттуда их точно через недельку-другую выпустят, попугав для приличия. Забери Орден их себе, все не кончилось бы настолько удачно для этих горе-вояк. Но в нем не дураки сидят, потому было проявлено великодушие, которое в скором времени обернется для чернецов хорошей прибылью.

— Каким образом? — не понял я.

— Очень просто. Они отдали королю не просто поданного, посмевшего с оружием в руках выступить против них, а его друга. Причем сопроводили этот акт укоризненным покачиванием голов и сердечными словами, вроде: «Мы понимаем, это отец, родительские чувства всегда берут верх над разумом». Дескать, правила их существования всегда суровы, но при этом справедливы и добросердечны. И королю Форнасиона Стивену Третьему Молчаливому, пришлось благодарить служителей Ордена и заверять в том, что его подданные никогда более не станут злоумышлять против них. Собственно, после этого судьба госпожи де ла Мале и господина де Лакруа была решена окончательно. Отдать часть, чтобы сохранить все остальное. Линдус Восьмой только и ищет предлога, чтобы выступить против Стивена Третьего, а повода лучше, чем заступиться за Орден, и придумать невозможно. Защитники людей от магов, стражи порядка и справедливости Рагеллона… Думаю, вы все уже поняли, продолжать разжевывать очевидное мне больше не нужно?

— Не нужно, — прикрыла глаза ладонью Рози. — Боги, как все плохо!

— У них — да, — подтвердил Гейнард. — Но если ты думаешь, сестрица, что ваши дела лучше, то ты здорово ошибаешься.

Глава девятнадцатая

— Гейнард, не разочаровывай меня, — попросила Рози. — За кем, за кем, а за тобой сроду не водилось любви к многозначительному молчанию и тому подобной мишуре.

— И в самом деле, чего это я? — потер лоб де Фюрьи. — Усталость, должно быть. Итак — у вашей дружной компании все на самом деле плохо. Более того — я удивлен, что вы еще на свободе бегаете. То ли везет вам, то ли боги на небесах решили поразвлечься и сейчас делают ставки на то, как долго каждый из вас протянет перед тем, как взойти на костер.

— Орден силен, но не настолько же? — сдвинула брови Рози. — Или весь континент уже под их пятой?

— Орден? — расхохотался ее брат. — Ты думаешь, что все происходящее дело только его рук? Нет. Вы дичь, которую загоняют многие из сильных мира сего! Ради правды стоит отметить, что охота идет не только на вас, но при этом Ворон и его ученики в списке лиц, которых рекомендовано непременно умертвить, занимают далеко не последнее место. Хотя бы потому, что вы единственные, кто сумел насолить этим самым сильным. Остальных чародеев просто брали под белы руки и вели в казематы, как овец на бойню, без малейших инцидентов. Я давно знал о том, что маги измельчали, настоящих бойцов среди них раз два и обчелся, но и то был удивлен. И каждый из них искренне верил, что это ошибка, что там разберутся, и через день-два его выпустят на волю. До последнего верили, до того самого момента, пока у Престола Владык за Гранью не оказывались. А вы… Ну да, ваша миниатюрная война под стенами замка была комариным укусом, но она кое-кого впечатлила. Это ведь не просто так, это прецедент. Понимаешь, Рози? Потери смехотворны, но сам факт неподчинения много чего значит. Потому вас надо изловить и уничтожить. Показательно, так, чтобы все вздрогнули и поняли, что Триумвират карает любого, кто пойдет против него. Страшно и кроваво карает.

— «Триумвират»? — моментально переспросила Рози. — Что за зверь такой?

— Неужто мэтр Лабэн тебя не просветил? — изумился Гейнард. — Вот скрытный старикан. Что значит старая школа!

— Не отвлекайся, пожалуйста, — потребовала девушка. — Итак?

— Король Линдус Восьмой и архимаг конклава «Сила жизни», известный тебе Гай Петрониус Туллий, месяц с небольшим назад заключили договор о взаимном сотрудничестве, — казенным тоном произнес Гейнард. — В первый раз со времен Века Смуты люди и маги договорились о чем-то на официальном уровне, с подписанием бумаг, а также взаимными правами и обязанностями. Подчеркну особо — взаимными. И официальными! Как ты думаешь, почему подобное стало возможно?

— Потому что Орден Истины дал на это свое согласие, — медленно, буквально выдавливая из себя каждое слово, сказала Рози.

— Именно, — с каким-то непонятным мне удовольствием подтвердил ее догадку Гейнард. — Мало того — выступил гарантом данного договора. По сути — третьей стороной. Потому и «Триумвират». И случилось подписание данного договора дней за десять до того, как под стены одного захолустного замка пожаловали незваные гости. Логика ясна?

— Предельно, — сказал за всех я, вытирая пот, выступивший на лбу. — Мы плюнули в рожу не только Ордену Истины, но и всем остальным, кому только можно.

— Почти так. Есть еще кое-какие нюансы, но в целом ход мысли верный. — Гейнард закинул ногу на ногу. — Так что удивляться нечему, друзья мои. Как, впрочем, и радоваться.

— Петля. — Рози потерла горло так, будто его захлестнула веревка. — Это же петля! Не только для нас, но и для всего континента.

— Ну не совсем для всех, — возразил ей Гейнард. — Есть масса людей, которые вообще не знают, что происходит. Пока их беда не затронет, до остального мира и дела нет.

— Я ничего не понимаю, — пожаловалась Эбердин. — Зачем этим троим договариваться? Что их может связывать?

— Общность целей, девочка, — охотно отозвался брат Рози. — Каждому из них нужно одно — как можно больше власти. Линдус Восьмой жаждет повелевать народами от моря до моря. Туллий — встать выше других магов, а всех несогласных с этим устранить на законной основе. Ну а Орден Истины триста лет грезит только об одном — уничтожить всех тех, кто мыслит не так, как им хочется. По отдельности сил для достижения поставленных целей у них не хватало, потому и возник сей тройственный союз.

— И все они убирают своих противников чужими руками, — криво улыбнулась Рози. — Никто не упрекнет в убийстве собратьев Гая Петрониуса, потому что магов сжигает Орден Истины. Он тут ни при чем, его руки чисты.

— Совершенно верно, — подтвердил Гейнард. — Или вот престол… Да хоть бы даже Фольдштейна. Он ведь опустел по вполне объективной причине — смерть королевской династии от рук эльфов, взалкавших людской крови. И никто никогда не сможет упрекнуть в этом Линдуса Айронтского. А уж тем более связать сие трагическое происшествие с тайным визитом архимага Туллия, который тот год назад нанес королю эльфов Меллобару. Они ведь старые приятели, просто про это мало кто в курсе. Я бы тоже о том не ведал, кабы у нашего отца не было дел с парой эльфийских торговых домов. Заметим отдельно — это только одна занимательная история из тех, что я знаю. А есть еще другие, которых я не знаю. И думаю, что их раза в два или три больше.

— Но люди ведь не слепые. — Эбердин топнула ногой по полу. — Раньше или позже они обо всем догадаются!

— Возможно, — пожал плечами де Фюрьи. — Ну и что? Людям главное жить в мире и покое, а кто там сидит на престоле — им плевать. По крайней мере до той поры, пока налоги щадящие, а дороги безопасны. Да, собственно — когда пять дней назад эльфы, теснимые войсками славного Линдуса Восьмого, отступили обратно за Луанну, то уцелевшее население Фольдштейна встречало его как избавителя и освободителя, разве только что венец и ключи от коронного замка на золотом блюде не поднесли. Да и поднесли бы, имейся у них эти предметы. Сгинувшего без следа короля Роя никто даже не вспомнил, будто его и не было никогда. Такова людская суть. Павшее величие не стоит даже медяка.

Аманде конец, это точно. Если не как ученице опального мага, то как возможной претендентке на престол. Лучше бы она поехала с нами, так у нее имелись бы хоть какие-то шансы.

— Не пройдет и года, как Линдус подомнет под себя Центральные Королевства, — продолжал вещать Гейнард. — Уж можете мне поверить. А потом начнет посматривать на окраины. Силистрия, Пант, Ракур…

— Асторг, — продолжила за него Рози.

— Асторг, — согласился с ней брат. — И вот тут мы подходим к самому интересному моменту нашего разговора. Интересному для меня и полезному для вас.

— Излагай, — глаза Рози блеснули.

— Поправь меня, сестричка, если я окажусь неправ, — попросил Гейнард. — Итак, вам надо выбраться в Халифаты, ведь верно?

— Верно, — дружно ответили мы трое, причем не сговариваясь.

— Отлично. Семейство де Фюрьи готово оказать вам содействие в достижении данной цели. Замечу — рискуя многим. Помощь опальному магу по прозвищу Ворон и его ученикам, с учетом всего произошедшего за последнее время, это, знаете ли… Но мы готовы пойти на этот риск.

— Само собой, не просто так, — вкрадчиво мурлыкнула Рози. — Говори, братик, говори. Что взамен?

— А вот о цене с тобой разговора не будет, — покачал головой Гейнард. — Извини, но есть определенные гарантии, которые мне хотелось бы получить непосредственно от вашего наставника.

— Он дал мне право распоряжения его словом, — хлопнула ладонью по столу Рози. — Вот свидетели этого. А если этого мало, то смотри.

Она дернула завязки кофты, распахнула ворот и, приложив ладонь к своей печати мага, громко сказала:

— Даю клятву моему брату, Гейнарду де Фюрьи, в том, что любые обязательства, данные мной от имени Герхарда Шварца, мага, и его учеников, будут считаться законными.

Печать сверкнула словно искра и тут же погасла.

— Ты знаешь, что это значит, — уставилась Рози на брата. — Итак — цена?

— С другой стороны — я ничего не теряю, — задумчиво произнес Гейнард. — Если ваш наставник откажется от выполнения обязательств, то ему же хуже. Тебя только жалко будет. Нарушенная магическая клятва — это приговор. До остальных, вы уж простите, мне и вовсе дела нет.

— Не тяни, — попросила его Эбердин. — Говори уже.

— Итак, вернемся к тому, на чем мы закончили, — потер руки Гейнард. — Через год, максимум полтора, Линдус подгребет под себя все, до чего дотянется, и тогда придет наш черед. Всякий порядочный завоеватель грезит об империи от моря и до моря. Само собой, нас это устроит вряд ли, и вот тогда нам понадобятся все те, кто встанет под наши знамена. И, само собой, два десятка магов нам точно не помешают. Думается мне, что там, в Халифатах, вы без дела сидеть не станете и неплохо попрактикуетесь в искусстве войны. Но вы — это гарнир. Главное блюдо — Герхард Шварц. Маг с именем и репутацией, признанный личный враг Ордена Истины. И, что важно, враг архимага Туллия, который к тому времени, думаю, вскарабкается на самую вершину, обретя кучу недоброжелателей. Если ваш наставник официально примкнет к нам, то очень скоро в лагере противников Триумвирата окажутся все те чародеи, которые уцелеют после уже начавшейся магической резни. Вы же понимаете, что всех несогласных с новым порядком магов ни Орден, ни Туллий изловить все равно не смогут. Я пять минут назад упоминал о тех, кто шел на смерть, веря в лучшее — вот они все точно либо погибнут, либо наденут на шею ярмо. Но есть другие — умные, хитрые, ловкие, умеющие выживать. По сути — лучшие из лучших. Эти уцелеют, затаятся и будут ждать. А когда узнают, что есть тот, за кем можно идти, то думать долго не станут, и воевать будут лучше любых наемников. Потому что — месть. Потому что — за себя. Ты поняла меня, сестрица?

— Поняла, — кивнула Рози. — Это все?

— Не совсем, — усмехнулся Гейнард. — Будет еще пара просьб, но уже личного характера, непосредственно для тебя. Война войной, торговля торговлей. Надо кое-какие контакты в Халифатах наладить, кое о каких поставках договориться, проследить за исполнениями обязательств. Контрабандисты, опять же… Ты же все равно там осядешь надолго, правда? Да и лишнее золото в карманах никому никогда не мешало. Ты всегда была умницей, так что процент от сделок будешь отделять себе сама. Я тебе доверяю. И отец — тоже.

— Договоримся, — согласилась Рози. — Только это личное, это на потом. А вот перед тем, как я подтвержу обязательства, которые будут взяты на себя мастером Шварцем, хотелось бы узнать, как именно ты переправишь нас всех в Халифаты.

— Рекой и морем, как же еще? — даже удивился ее вопросу Гейнард. — Сушей нынче мышь не проскользнет, везде заслоны и патрули. Кстати — вы выбрали единственно верный путь, молодцы. Лиройские Пустоши слишком велики, их быстро не обшаришь, очень много народу для подобного требуется. Хотя и это вопрос времени, поверь. Так что — на корабль, и вниз по реке, до моря. Там вас будет ждать другое судно, скорее всего, под пантийским флагом, на него вы и пересядете. Оно вас доставит в Анджан, дальше, увы, теперь никому хода нет. Халифаты не желают пускать чужаков в свои владения, потому все дела теперь идут именно через этот город. На этом, собственно, мои обязательства заканчиваются, дальше — сами. Но, полагаю, проблем с тем, чем бы вам заняться, возникнуть не должно. Там всегда кто-то с кем-то воюет.

— А корабль? — настырничала Рози. — Он у тебя уже есть?

— Есть, — с ехидцей ответил ей брат. — Потому и пришел сюда не с утра, а днем. Искал судно с командой, отправлял гонца в Макхарт с распоряжением придержать одно торговое судно из Панта, которое вскоре туда с товаром придет. Это все время.

— Как всегда — безукоризненный расчет. — Не знаю, чего в голосе Рози было больше — злости или восхищения. — Ты знал, что отказа не получишь.

— Если бы не было вас, мастер Шварц точно бы отказался покидать Королевства, — отозвался Гейнард. — Да, собственно, он бы сюда добираться не стал, оставшись там, в своем замке, и перебив перед этим кучу народа. Я наслышан про его упрямство и скверный характер. Но у него есть болевая точка — это вы. Знаешь, на что проще всего ловить сильных людей?

— На что?

— На чувство ответственности. Ваш Ворон запросто может расстаться со своей жизнью, она для него не очень много значит, но он сделает все, чтобы спасти ваши. Потому что он за вас отвечает. Не перед вами отвечает, а перед собой. И каждая ваша смерть для него хуже пяти собственных. Он, конечно, никогда вам в этом не признается, но, поверь — дело обстоит именно так.

— Знаю, — проворчала Рози. — Сама догадалась давно. Давай, формулируй клятву. Если лишнего не наговоришь, то я ее подтвержу.

Гейнард встал, прошелся по комнате, а после встал напротив Рози, которая тоже поднялась со своего стула.

— Я, Гейнард де Фюрьи, обязуюсь предоставить магу Герхарду Шварцу, а также его подмастерьям, возможность добраться до города Анджана. В обмен на эту услугу маг Герхард Шварц и его подмастерья обязуются оказать ответную услугу семейству де Фюрьи, открыто выступив на их стороне в случае военного конфликта с королем Линдусом Восьмым и его союзниками. Герхард Шварц и его подмастерья обязуются прибыть в то место и в то время, которое будет им назначено, отправившись в путь не позднее чем через три дня после получения уведомления о времени исполнения данного обязательства, подписанного главой семейства де Фюрьи и заверенного его личной печатью. Доставку Герхарда Шварца и сопровождающих его лиц до необходимого места семейство де Фюрьи берет на себя.

Как по мне — придраться тут было особо не к чему. Вроде все честно.

— Мне не нравится слово «возможность», — сообщила брату Рози. — Ты же можешь нас и в рыбацкую лодку посадить, это тоже возможность унести отсюда ноги. А мы возьмем, да и доплывем, причем, по сути, сами. Давай-ка сформулируем так: «Если благодаря моим стараниям Герхард Шварц и его подмастерья доберутся до назначенной точки, то в обмен на эту услугу…». Ну и так далее. Если мы доплывем до Анджана твоими трудами — договор в силе. Ну а если придется самим выживать — то извини.

— Пусть будет так, — согласился Гейнард. — Что-то еще?

— Ты не указал, в какой именно момент договор будет считаться исполненным, — прищурилась Рози. — Имеется в виду — с нашей стороны исполненным. Что считать финальной точкой? У тебя — понятно, это наше прибытие в Анджан. А мы от чего должны отталкиваться? И потом — я знаю ухватки нашего отца, он может заставить моих друзей и наставника за себя лет сто воевать. Или даже дольше.

— Хорошо, что он этого не слышит, — без тени улыбкп произнес Гейнард. — За такие слова тебе бы не поздоровилось. Семейство прежде всего, Рози.

— Они мне тоже семейство, — мотнула подбородком девушка. — И с ними мне выживать дальше, а не с вами. Без обид, Гейн, но это так.

— Договор будет исполнен после того, как Линдус Восьмой и его союзники откажутся от каких-либо притязаний в отношении Асторга, а также дружественных ему королевств, и это будет признано общеизвестным и общепринятым фактом, — подумав, выдал Гейнард. — Такая формулировка тебя устроит?

— И это будет признано документально, — поправила его Рози. — В таком виде — да.

— Бумага — это только бумага. Ее можно порвать, сжечь, подделать. Или просто проигнорировать.

— Но зато в этом случае мы будем воевать по-настоящему. Тебе же не нужны были наемники, помнишь? Так не делай нас ими. Сейчас мы в капкане и готовы отгрызть себе ногу. Ты это знаешь, но загоняешь нас в угол еще сильнее. Да что в угол? При нынешней трактовке это кабала. Настоящая, неподдельная. Обязательно найдутся те, кто оспорит факт завершения войны, то есть наш контракт, по сути, бессрочен. Гейнард, мы не дети, потому ни добра, ни зла не забудем. А особенно я, так как мы еще и родня. Вот и решай, кто тебе нужен — те, кто явился воевать за друга, или те, кто пришел только потому, что должен был прийти. И прошу заметить, что я не придиралась к словосочетанию «Асторга, а также дружественных ему королевств», хотя и могла бы.

— Пусть будет так, как хочешь ты, — подумав, пару минут хлопнул ладонью по столу Гейнард. — Все, заключаем договор!

Он снова повторил ранее произнесенный текст, но уже с поправками, после чего его сестра прижала указательный палец правой руки к печати на своей груди и звонко выкрикнула:

— Я, Рози де Фюрьи, пользуясь предоставленным мне правом, подтверждаю заключение данной сделки от имени Герхарда Шварца, мага!

И снова печать сверкнула, заверяя всех присутствующих в том, что клятва была услышана и подтверждена.

— Вот и славно, — сообщил нам Гейнард. — Теперь к деталям. Тянуть никак нельзя, потому что события разворачиваются слишком стремительно. Проще говоря — вам убираться с этих земель нужно как можно быстрее.

— А то мы этого не понимаем, — буркнул я.

— Прямо сегодня, — уточнил брат Рози. — Точнее — ближайшей ночью. Корабль будет ждать вас вот тут. Ориентир — старый причал. Время — «час зайца». Самое оно — еще не рассвело, но уже не тьма. Не промахнетесь мимо места.

Он достал из кармана своего камзола небольшую карту, расстелил ее на столе и ткнул в нее пальцем.

— Так. — Я склонился к столу. — Вот это Форнасион, это, стало быть, таможенный пост, это причал, где ребята в сером нас прихватили. Ага, от них к северу лиг десять, выходит, надо отмахать.

— Ты уверен, что там будет спокойно? — положила на мою руку свою ладонь Рози.

— Нет, — невозмутимо ответил ей Гейнард. — Но, с другой стороны, чего им вас там ждать? Все, что там есть это гнилые черные бревна, оставшиеся от давным-давно никому не нужного причала, и вязовая роща у воды. С таким же успехом можно пробовать контролировать весь берег. Это понимаю я, вы, и они — тоже. Нет, сейчас вас ждут в другом месте. Там же, где и накануне. У торгового причала.

— А там-то почему? — выпучила глаза Эбердин.

— Думают, что вы попробуете захватить корабль и на нем уйти вниз по реке, — объяснил ей Гейнард. — Они его даже туда подогнали специально. Приходи и захватывай.

Верно, была у нас такая идея. Обговаривали мы ее накануне у костра, но, в результате, сочли практически невыполнимой. Нет, захватить попробовать можно было бы, но что дальше с этим судном делать? Это тебе не прогулочная яхта Монброна. Кораблем управлять — это наука, и из нас ей никто не владел.

И то, что нас там будут ждать, мы тоже не сомневались. Так оно и вышло. Только думается мне, что те, кто нас ждал, знали, что мы будем про это знать. Семь демонов Зарху, все, хорош об этом думать. Так недолго и умом поехать!

— Тогда мы уходим, — деловито сообщила нам Рози. — Пока доберемся туда, где нас ждут с лошадьми, пока доедем до лагеря — это все время. Единственное — нам надо с тобой кое-что обсудить наедине. Эраст, Эбердин, я прошу вас, подождите меня в лавке, хорошо?

— А Луиза и Робер? — не сговариваясь выпалили мы с Эбердин.

— В лавке подождите, — не поворачиваясь произнесла наша соученица таким тоном, что нам и в голову не пришло с ней спорить.

Рози иногда бывает очень убедительна, следует это признать.

В результате этот разговор затянулся почти на час. Время от времени до нас доносились обрывки фраз, явно произносимые на повышенных тонах, несколько раз что-то грохнуло так, будто стулом ударили о пол. Как видно, не очень гладко проходила родственная беседа.

Под конец я чуть не уснул, притулившись в уголке. Когда явь плавно начала сливаться со сном, из коридора вышла Рози, бледная, как сама Смерть, и сообщила нам:

— Собирайтесь, скоро выходим. До сумерек осталось всего ничего, нам это на руку. Мэтр Лабэн, благодарю вас за гостеприимство и оказанную помощь. Смею заверить, что я этого не забуду.

— А сколько меч стоит? — спросила вдруг у Лабэна Эбердин. — Вот этот, горский?

Надо же. Как-то я его пропустил, когда в прошлый раз клинки на стенах разглядывал. Как есть — горский меч. Гарда, более всего напоминающая корзину, не очень длинный, но достаточно широкий обоюдоострый клинок, тусклая сталь.

— Он ваш, — приложил руку к сердцу мэтр. — Это подарок.

— Спасибо. — Эбердин отвесила ему поклон, сняла меч со стены и начала прикидывать, как именно она понесет его с собой.

— Дай сюда, — буквально вырвала у нее из рук подарок Лабэна Рози, а после передала его Гейнарду. — Брат, позаботься, чтобы этот меч был на том корабле, который придет за нами.

— Пожалуйста, — проводила глазами свое новое приобретение Эбердин.

Какой там сон! Я впервые за эти годы услышал от суровой горянки просьбу, произнесенную с жалостливой интонацией.

— Да-да, — брат Рози небрежно засунул меч под мышку и вышел прочь, даже не попрощавшись с нами. Как видно — очень спешил. Но оно и понятно — ночь не за горами, так что и нам рассиживаться некогда.

Мы покинули этот не очень ухоженный, но более чем гостеприимный дом где-то через полчаса, причем не через те двери, которыми воспользовался Гейнард, а через те, которые находились в шкафу. На всякий случай.

— Так что с ребятами? — перво-наперво спросил я у Рози. В доме этот вопрос я почему-то снова задавать не хотел, а тут, на улице — самое оно. — Твой братец их вытащит?

— Да, — убирая волосы под шапочку, быстро ответила моя невеста. — Он о них позаботится, мы об этом с ним договорились. Гейнард не лучший из людей, но слово свое он всегда держит. Вот только с нами они отплыть этой ночью точно не смогут, так что придется нам какое-то время побыть с ними в разлуке. Но в конце концов мы обязательно с ними встретимся.

— Это ладно, — повеселела Эбердин. — Главное, что с ними все будет хорошо.

— Будет, — подтвердила Рози. — Даже не переживай. Пошли, чего стоим, внимание к себе привлекаем?

С последним, впрочем, она здорово погорячилась. Никто на нас особо внимания и не обращал, честной форнасионский люд куда-то спешил, переговариваясь на ходу. До нас долетали только обрывки фраз, из которых я понял, что на главной площади сегодня затевается какое-то зрелище.

— Не может того быть!

— Ой, что же, как в старые времена?

— Новые порядки, стало быть, милсдари мои! Сначала это, потом подати выше сделают!

И все в таком же духе. Я уже было решил, что, может, король Стивен Третий, который, по рассказам Луизы, славился своим милосердием настолько, что отменил публичные казни, решил устроить небольшую показательную порку каким-нибудь мздоимцам, дабы показать эмиссарам Линдона Восьмого, что и он не лыком шит, как услышал еще одну реплику, которая поставила все мои логические выкладки с ног на голову.

— Магики, сосед, магики! И одна из них — нашенская!

— Это как же — «нашенская»?

— Так здесь рождена, в нашем граде. И вон каким непотребством занялась! Нет, все беды оттуда идут, из-за Пустошей!

«Нашенская магичка». «Как в старые времена».

— Не смей, — попыталась схватить меня за руку Рози, когда я, резко повернув, стал догонять двух немолодых мужичков, чей разговор и привлек мое внимание. Они уже немного отдалились от нас, свернув из переулка на людную центральную улицу.

Поравнявшись с ними, я нацепил на лицо улыбку простака и беспечно поинтересовался:

— Отцы, а куды все идут? Никак вертеп приехал? Или чего в ентом роде?

— Нет, парень, — огладил усы один из «отцов». — Нынче такое диво будет, какого тут со времен деда моего деда не случалось.

— Ох ты! — на ходу хлопнул себя по ляжкам я. — Это что ж такое?

— Магов жечь будут, — хмуро буркнул второй «отец». — Теперь и у нас сызнова эта зараза завелась — людей на костер таскать. Мне жена говорила, что это дети почти совсем, им двадцати годков не исполнилось. Какие из таких сопляков маги? А их — в пламя!

— Сосед, ты поосторожней, — посоветовал ему усач и глянул на меня. — Мало ли кто что услышит? Времена-то приходят новые, а тюрьмы остаются старые. А ты, парень, если хочешь глянуть, то поспешай. Скоро уж начнут.

— Ага, — я отстал от парочки соседей, не понимая, что теперь мне делать дальше. И как сказать про услышанное моим спутницам.

— Вот зачем полез? — я даже не услышал, как ко мне подошла Рози. — Надо было просто идти к торговым воротам да покидать город. И все.

— Ты знаешь? — сообразил вдруг я. — Гейнард сказал тебе.

— Что их невозможно вытащить из застенков? — уточнила Рози, утащив меня за рукав обратно в переулок, подальше от лишних ушей. — Да, знаю. И про то, что их сегодня сожгут на главной площади города — тоже знаю.

— Так почему молчала? — зарычал в приступе накатившей на меня ярости я. — Мы бы пошли…

— Вот потому и молчала, — Рози цапнула меня за тулуп и пару раз тряхнула. — Именно потому. Чтобы сегодня умерли только двое наших, а не трое.

— Тогда уж четверо, — привычно невозмутимо поправила ее Эбердин. — Я бы с ним пошла.

— Мы им не поможем, — обреченно прошептала Рози. — Никак. Поверьте, я знаю, что говорю. Если даже мой старший брат расписался в том, что ему это не под силу, то это факт, против которого не попрешь.

— Но мы сможем хотя бы проводить их в последний путь, — пытаясь удержать в себя в руках, просипел я.

— Они об этом не узнают, — возразила мне Рози. — Если, конечно, ты не захочешь составить им компанию, и сам себя в руки палача Ордена не предашь. Да что сам? Там наверняка будет куча чернецов, которые станут шнырять по площади, вынюхивая, не пришел ли кто-то из нас сюда как раз с этой целью. В смысле — «проводить в последний путь».

— Они не узнают. — Эбердин прижалась спиной к стене, закинув голову вверх. — Но мы себя не будем чувствовать остаток жизни падалью, которая последний долг своим братьям по оружию не отдала.

— Боги, ну когда уже из вас выйдет вся эта прекраснодушная дурь? — чуть не плача, произнесла Рози. — Хотите идти на площадь? Хорошо. Пошли. Но перед этим запомните всего одну вещь. Всего одну. Если мы сегодня умрем здесь, в Форнасионе, то в ближайшие несколько дней все наши друзья умрут там, в Пустошах. Все до одного. Вы не спасете Лу и Робера, и погубите два десятка тех, кто еще мог выжить. Это ясно? Три наши жизни я уж и не считаю.

— Так выбирайся из города одна, — предложил ей я. — Серьезно. А мы с Эбердин потом вас нагоним. Место встречи мы знаем, время тоже.

— Эраст, ты дурак. — Рози опять смотрела на меня как на ребенка. — Отпустить тебя одного туда? Ни за что. Я потратила на твое воспитание слишком много нервов и времени, а теперь вот так просто все потерять? Вот еще!

— А вот врать не стоило, — буркнула вдруг Эбердин.

— Ты о чем? — повернулась к ней Рози.

— О том, что ты договорилась с братом о судьбе ребят, — пояснила горянка. — Ну да, нас ты успокоила. Но неправильно это.

— Такова жизнь, — и не подумала оправдываться Рози. — Ладно, пошли на площадь. Но близко к помосту не лезьте, помните, что я про чернецов сказала. Впрочем, нет… Я сама выберу место, где мы устроимся. Хоть с этим не спорьте, идиоты!

Помоста никакого на площади, запруженной народом, не было. В ее центре торчали два деревянных столба, вкопанные в высоченные груды утоптанной до состояния камня земли. Добротно к делу Орден подошел, с душой. Видно, что готовились. И хвороста запасли немало, причем сразу в вязанках, чтобы обкладывать столбы было удобнее.

Но в полной мере оценить труды Ордена я смог только тогда, когда на площадь привезли наших друзей. Собственно, тогда же я понял до конца, почему Рози так не хотела, чтобы мы сюда шли. Она слишком хорошо знала меня, а потому, как только двери черной кареты, в которой находились узники Ордена, открылись, сразу же вцепилась мне в плечо.

Глава двадцатая

Первым из кареты вышел Робер. Хотя «вышел» — это не слишком правильное слово. Было видно, что каждый шаг, каждое движение дается ему с немалым трудом, одну ногу он попросту подволакивал, поскольку та, похоже, не очень ему подчинялась. Да, палачи Ордена славно потрудились над нашим другом. Его лицо было одним сплошным кровоподтеком, правая рука висела плетью, а на теле, которое виднелось из-под когда-то белой, а теперь испещренной бурыми пятнами драной рубахи, нам даже отсюда хорошо были видны следы ожогов.

И все равно, даже такого, практически искалеченного, нашего друга боялись. Иначе зачем вокруг него столпилось столько чернецов? И почему каждый его палец на руках был закован в стальной кругляш, покрытый рунной вязью? Я слышал про такие оковы. «Перчатки магов», порождение Ордена, блокирующие любую магию.

Они боялись его.

И Луизу тоже. Она вышла из кареты следом за своим избранником, причем Робер подал ей свою левую руку. По традиции следовало бы правую, но такой возможности у него не имелось. Да, впрочем, Лу и не поняла даже, что условности нарушены. Потому что она не могла ничего видеть.

Орден ослепил ее. Ей выжгли второй, уцелевший в переделке у Гробниц, глаз. И я знаю, кто это сделал.

Форсез. Клянусь всеми богами, это его рук дело.

Он ждал моих друзей там, у столбов, и даже сквозь непроницаемый мрак, находящийся под капюшоном, я распознал торжествующую улыбку на его лице. Точнее — том кошмаре, что заменяет ему лицо.

Если бы я мог все вернуть назад, то этот скользкий гад никогда бы не вышел из Палаты Раздумий. Да пусть меня бы даже в Силистрии казнили за это, я согласен на такой размен. Прав был Монброн, тысячу раз прав. Надо было его придушить. Надо!

Он терпеливо ждал, пока наши друзья доковыляют до того места, где им предстояло умереть, и только после этого что-то им сказал.

Луиза, услышав его голос, покрутила головой, Робер, придерживающий ее за руку, что-то шепнул ей на ухо, та улыбнулась, показав десны с обломками зубов, и тихонько зашлепала босыми ногами дальше, оставляя за собой следы в виде капелек крови.

И я понял — для них Форсеза не существовало. Как, впрочем, и близкой смерти, и толпы вокруг, и палачей Ордена. Они просто радовались тому, что снова вместе. И навсегда останутся друг с другом, потому что их души уйдут за Грань рука об руку.

— Милости, — гаркнул кто-то из толпы. — Милости!

Правильней было бы крикнуть: «королевской милости», но Стивен Третий на казнь не пожаловал.

— Дети же еще совсем! — поддержали крикуна сердобольные горожанки. — Какое такое зло они сотворить могли?

Толпа зашумела, и это очень не понравилось появившимся у столбов, к которым уже привязывали наших друзей, отцам-настоятелям.

— Маги есть зло! — рявкнул один из них, да так, что перекрыл многоголосый гул. — Возраст и пол не есть основание для милосердия! Любой, кто использовал волшбу во вред людям, повинен смерти! А кто ее специально для того учил — сожжению на медленном огне! А те, кто милости для врагов рода человечьего просит, считай род тот самый предают! Они хуже магиков! Они изменники, потому тоже смерти повинны!

Умеет Орден страх на людей нагонять, что да — то да. Крики мигом стихли, народ просто молча глядел на то, как вокруг наших друзей умело раскладывают вязанки хвороста таким образом, чтобы огонь добирался до их сердец медленно, как его поливают маслом, как Форсез выбирает факел, которым он зажжет костер.

Меня била мелкая дрожь, я сжал кулаки так, что сквозь пальцы закапала кровь. Рози буквально висела на мне, постоянно шепча что-то в ухо, но я не разбирал ее слов.

А де Лакруа с де ла Мале были безмятежно спокойны. Робер что-то говорил своей любимой, Луиза время от времени улыбалась, стараясь, впрочем, не слишком широко раскрывать рот. Как видно, воздух, попадая в обломки зубов, причинял ей сильную боль.

И на Форсеза, выбравшего и даже запалившего факел, даже внимания не обращали.

Как, впрочем, и на рослого отца-настоятеля, который развернул пергаментный свиток и зычным басом начал перечислять их грехи, разумеется, сплошь и рядом выдуманные.

Умерли они так же, как прожили свои последние минуты — светло, печально и вместе. Первой ушла Луиза, которой длинная черная стрела попала в многострадальную глазницу, ту, что ранее была закрыта повязкой. Робер пережил ее буквально на несколько секунд, с той разницей, что его стрела тюкнула в то место, где кончается нос и начинается лоб. Выстрел истинного мастера, мне про такое еще Агриппа рассказывал. Мол — в эту точку попасть может только тот, кто становится с луком одним целым. А тут еще и с такого расстояния! Ясно же, что откуда-то сверху стреляли, то ли из вон той ратуши, то ли с какой-то из башен, находящихся неподалеку от площади.

На площади установилась такая тишина, что было слышно, как с факела, который держал в руках Форсез, смола на камни площади капает. А после раздалось его же бешеное шипение:

— Не-е-е-е-е-е-ет! Нет! Кто? Сгною!

Он сдернул с себя капюшон, оскалился и завертелся на месте, как волчок, даже не осознавая, похоже, что толпа, увидев его облик, изрядно перепугалась.

— Не тех жечь хотели! — пробормотал стоящий рядом с нами седой мастеровой. — Не человек ведь это. Демон!

Форсез настолько впечатлил местных жителей, что те даже про наших убитых друзей забыли, хоть это происшествие и было из ряда вон выходящим. Да что там — кое-кто из наиболее впечатлительных кумушек даже в бега подался, истошно вопя.

И это было нам на руку.

— Уходим, — прошипела мне в ухо Рози и потащила за собой. Эбердин этого говорить было не нужно, она сама додумалась до того, что пора, пожалуй, уносить отсюда ноги.

Кинув прощальный взгляд на тела наших друзей, я поспешил за своей невестой.

— Ворота! — наконец-то проснулся отец-настоятель. — Все ворота закрыть, из города никого не выпускать! Каждого допросить! Всех, кто вызывает малейшее подозрение — под замок!

— Это пока еще не ваш город! — донесся до меня чей-то выкрик. — Форнасионом правит династия Лигернов, так было, есть и будет!

Чем там дело кончилось — не знаю, но как в сторону главных ворот пронеслась свора чернецов я заметить успел. Там нам выйти точно не судьба.

Но Рози туда и не собиралась, она уверенно нырнула в один из бесчисленных городских переулков, потом в другой, и все это время неустанно сквернословила себе под нос, поминая наших родителей, родителей наших родителей и так до шестого колена включительно.

Вскоре я понял, что у нее было на уме. Боковые ворота, предназначенные для торговцев скотом, были тут такие. Они в любом крупном городе есть. Ну не вести же коров или свиней через главные ворота, верно? Толкучка, запах, кучи дерьма. Кому это надо? И через торговые тоже, купцы не любят суеты.

Одно плохо. Опоздали мы. Их перекрыли буквально на наших глазах, вызвав при этом справедливое недовольство селян, которые расторговались на городских рынках, поглядели на площадную жуть, и как раз собирались отправиться домой, по своим хуторам, где можно поведать соседям о том, до чего же все-таки в Форнасионе паскудный люд обитает. И человеков живых сжигает, и внешне как дикое зверье выглядит. Нет, братие, они все ж не такие, как мы! Дичает народ в городах, дичает! Что значит — от землицы оторвался.

Но им ничего не грозило, максимум — ночевка в городе под открытым небом. А вот мы оказались в ловушке.

И виноват в этом был я. Нет, о своем решении я не сожалел, потому что теперь я точно знал, что хочу сделать в этой жизни, прежде чем уйду за Грань.

Убить Форсеза. Лично. Своими руками.

Вот только для этого мне надо было остаться живым. Он хоть сейчас и здесь, недалеко от меня, но дотянуться до него я не смогу, это точно. Скорее всего даже магией.

Но ничего. Я подожду.

— Что делать? — Рози приложила пальцы к вискам. — Что делать?

— Может, тут какие ходы подземные есть? — спросила у нее Эбердин.

— Может, и есть, — буркнула Рози, выглядывая из-за угла, где мы примостились, и рассматривая все прибывающих к воротам чернецов, разбавленных уже знакомыми мне ребятами в серых плащах. — Боги, да сколько их сюда нагнали? И что, все по наши души?

— А то по чьи же? — раздался голос у нас за спиной. — По ваши, так и есть.

Два ножа сверкнули в полумраке закутка, где мы прятались.

Два, потому что я свой доставать не стал. Во-первых, для Агриппы их у нас выбить, как комара прихлопнуть, во-вторых, если бы мы ему были нужны, то уже лежали бы на земле оглушенные.

— Ну-ну, — проворчал он, хмуро глядя на серьезно настроенных девушек. — Не стоит делать резких движений. Я не враг.

— А кто тогда? — и не подумала убрать нож Эбердин.

Рози ничего не сказала, она смотрела на Агриппу так, будто что-то пыталась вспомнить.

— Сам не знаю, — усмехнулся тот. — Скорее всего, не очень умный человек, который в последнее время совершает глупость за глупостью. И сейчас сотворит еще одну. Идите за мной.

— Идем, — сказал я своим спутницам. — Другого выхода все равно нет.

— Ты его знаешь? — уточнила у меня Рози.

— Да, — подтвердил я. — Знаю. И хорошо.

Агриппа бесшумно двигался в совсем уже сгустившихся сумерках, отменно ориентируясь в хитросплетении городских трущоб, через которые пролегал наш путь. Про этот квартал нам когда-то давно рассказывала Луиза. Точнее — не рассказывала, а предупреждала, чтобы мы, грешным делом, сюда не попали. Место глухое и страшное, как, впрочем, и любые трущобы больших городов. У нас в Раймилле тоже в квартал Шестнадцати Висельников случайные люди не забредали. Если жить хотели, разумеется.

— Тут, — в какой-то момент остановился Агриппа у разрушенного дома. — Да, тут. Пошли-ка внутрь. Если за последние пару лет никто проход не заделал, через двадцать минут окажетесь за городской стеной.

Дом внутри оказался сущей помойкой, похоже, местные жители сюда попросту сволакивали всякий мусор не один десяток лет. Так я думал ровно до того времени, пока Агриппа не разворошил кучу дурно пахнущего хлама, под которым обнаружился люк, закрытый массивной деревянной крышкой.

— Воровской отнорок, — объяснил нам он. — Приготовьтесь к сомнительным ароматам, молодые люди. Вас ждут сточные канавы Форнасиона и все то дерьмо, что люди в них сливают каждый день.

Сомнительные ароматы? Это он как-то мягко выразился. Даже у меня с отвычки голова закружилась от той невозможной вони, которая встретила нас под землей. О том же, что булькало, чмокало и хлюпало у нас под ногами, лучше вообще было не думать.

— Я хочу назад, — пробормотала Рози, цепляясь за меня. — Лучше костер, чем это!

— Не лучше, — возразил ей Агриппа. — Твое тело после того, как обуглится, будет смердеть еще более отвратно, смею заверить. Так нынче Орден обращается с теми магами, которые попадают в их руки. Так что вот от этих запахов можно отмыться, а от того — никогда.

И воин зашлепал по жиже, ориентируясь в местном мраке по каким-то своим, только ему известным приметам.

— Как ты меня нашел? — спросил я, пристроившись за ним.

— Без особой радости, — проворчал Агриппа. — Я надеялся, что хоть в этот раз у тебя достанет ума не засовывать голову в жерло вулкана. И убедился в том, что мне легче тебя самому убить, чем всякий раз спасать из очередной передряги. Скажи, каким надо быть идиотом, чтобы заявиться в город, битком набитый теми, кому нужна твоя жизнь? Да еще двух девок с собой притащить?

— Мной? — предположил я, игнорируя то, как он назвал моих спутниц. Ему говори, не говори — все едино.

— Именно, — одобрил мой ответ Агриппа. — Тобой. Но поскольку хоть какие-то остатки ума у тебя еще остались, я рассудил, что в главные ворота ты не попрешься и отправишься к боковым. Так и вышло. И хорошо еще, что я успел туда раньше остальных.

— Каких остальных? — влезла в разговор Рози.

— Ты думаешь, я один соображать умею? — сплюнул на ходу Агриппа. — Нет. Сейчас город мелкой гребенкой будут прочесывать, а после тех, кого загребут, через сито просеют. Но это все ерунда по сравнению с тем, что начнется завтра утром.

— А что начнется завтра утром? — задавая этот вопрос, я заранее знал, что ответ мне очень не понравится.

— Завтра вас и вашего Ворона будут загонять как дичь, по всем правилам высокого охотничьего искусства, — обыденно, без малейшего пафоса сообщил нам Агриппа. — Через три часа в Форнасион прибудет архимаг Туллий в сопровождении полусотни лучших чародеев конклава. Он мог бы и раньше пожаловать, но не хотел присутствовать на аутодафе по каким-то своим соображениям. Так вот — они обеспечат магическую поддержку в охоте. Добавьте сюда пять сотен хороших вояк, выделенных на сию благую цель Линдусом Восьмым, уже стоящих лагерем в паре лиг отсюда. Да еще отряды охотников за головами. Короче — если хотите жить, дуйте живо к своему Ворону, а после всю ночь гоните лошадей так, чтобы к утру быть как можно дальше отсюда. Только не к Тальстаду, там везде заставы, уже не пройдете. Но на севере кольцо еще не замкнулось. Обогните прибрежные утесы Кироны, и пробуйте прорваться к лесам. Может, выйдет чего.

— Боги, да за что же они так нас ненавидят? — простонала Рози. — Полсотни магов, полтысячи воинов!

— Не льсти себе, — посоветовал ей Агриппа, оступился и грязно выругался. — Вас даже на костер не поволокут, убьют на месте. Ворона вашего, понятное дело, живым попробуют взять, а вы им вовсе не нужны. Вы только повод.

— Повод для чего? — не поняла Эбердин.

— Для захвата королевства, — объяснил ей Агриппа. — Ваши тела приволокут сюда, в Форнасион, и предъявят королю Стивену вместе с доказательствами того, что он помогал вам скрыться от правосудия. Я эти доказательства уже видел, они очень неплохо выглядят. Утепленные плащи его гвардейцев, оружие с клеймами личной королевской оружейной, припасы с пометкой «кухня его величества», куча других мелочей. А это нарушение всех договоров, которые Стивен заключал с Орденом Истины и королем Линдусом Восьмым. Лично мне думается, что его сразу после разговора и убьют. Чтобы не затягивать. А потом скажут, что его удар хватил. Мол — не перенес мук совести и отправился за Грань.

— Чушь какая, — даже остановилась Эбердин. — Тут же все белыми нитками шито. Ни один нормальный человек в это не поверит!

— А и не надо. — Рози тоже поскользнулась и чуть не упала. — Тебе же сказали — повод. Предлог. Главное — за что-то зацепиться. Да еще припомнят попытки освобождения Луизы и Робера, отсутствие на казни… В сумме — хватит.

— А гвардия Форнасиона? — спросил я. — Они же на месте стоять не будут?

— Полсотни магов, мой мальчик, — отозвался Агриппа. — У гвардии нет шансов. Да их у всех мужчин города нет. Так что завтра к вечеру в этом королевстве будет новый король. И даже если вас не поймают, то вряд ли что-то изменится.

— Де Лакруа и де ла Мале оказались обычной разменной монетой, — помолчав, сказала Рози. — Единственным, кто на самом деле хотел их смерти, был ублюдок Форсез. Ребятам просто не повезло.

— Как не повезет и вам, если не уберетесь подальше из этих мест. — Агриппа остановился. — А ну, тихо!

Где-то в тоннелях, за нашими спинами, послышались голоса и бряканье железа.

— Вот ведь! — Агриппа засопел. — Вспомнили все же! Ну не судьба мне вас до Пустошей довести, как сначала хотел. Придется уж вам самим. До выхода из каналов осталось всего ничего — два раза налево повернете и упретесь в стену. Рычаг у самого пола, внизу, слева. Как выйдете в овраг, сразу наверх не поднимайтесь, какое-то время так идите. Ну а там разберетесь. Главное — не попадитесь кому на глаза, когда в Пустоши свернете. Ночь-то ночь, но на ровном месте далеко видно.

— А вы куда? — спросила у него Рози.

— Пойду повидаюсь с теми, кто нам на пятки наступает, — как-то даже весело сообщил Агриппа. — Если их много, попробую за собой в дальние галереи увести. Ну а если мало, то тут и положу. От них через недельку даже костяков местная живность не оставит.

— И все-таки — вы кто? — Эбердин была серьезна, как никогда. — За кого мне богов молить?

— Человек прохожий. — Агриппа потрепал меня по плечу и, привычно ловко скользнув между нами, скрылся в темноте.

— Эраст? — Горянка толкнула меня в плечо. — Он кто?

— Это мой отец, — ответил я ей. — Что ты так смотришь?

— Он не похож на барона из Лесного Края.

— Так бывает. Жизнь исключительно разнообразна. — Я двинулся вперед. — Все, пошли скорее. Похоже, нас на самом деле как зверей обложили.

Нам снова повезло. Я подозреваю, что за последние два дня мы исчерпали свой лимит удачи лет на десять вперед. Хотя то, чему мы стали свидетелями на площади, не дай боги видеть никому. Когда убивают твоих друзей, а ты только смотреть на это можешь… Я знаю, что теперь будет преследовать меня в самых жутких кошмарах.

И все-таки нам повезло. Нас не прихватили в глубоченном овраге, мы смогли пересечь тракт и уйти в Пустоши незамеченными. А еще видели огни огромного лагеря, который разбили воины Линдуса. Впечатляет. Столько народа на два десятка сопляков — это сильно. Поневоле себя уважать начнешь, даже зная, что на самом деле ты только «предлог».

— Про Лу и Робера рассказывать будем? — спросила у нас Эбердин, когда бегом меряли ногами Пустошь, спеша к тому месту, где нас ждали друзья и лошади.

— Надо, — высказал я свое мнение. — Нельзя такое утаивать. И потом — злее будут.

— Ага. — Горянка бежала легко, как молоденькая кобылка, даже не задыхаясь, в отличие от меня. — Или, наоборот, кое-кто истерику устроит. Есть у нас там такие. Придется наставнику на них орать.

— Истерика ладно, — резонно заметила Рози. — Монброн, вот кто меня беспокоит. У тебя, Эраст, хоть иногда проблески разума случаются, а у него рассудок вообще в голове не ночевал. Я не я буду, если он не упрется и не начнет орать, что пока не отомстит всем виновникам смерти де Лакруа и де ла Мале, отсюда не уедет. Мол, это вопрос чести. И что тогда? Без него не поедешь ты, без тебя не поеду я.

— Жакобу или Фальку надо сказать будет, чтобы они его по затылку ударили посильнее, — предложил я. — Пока он без сознания будет, мы его на корабль погрузим, а там пусть если захочет, в холодную воду сигает, причиндалы себе морозит. Я следом за ним не прыгну, можешь быть уверена.

— Обидится, — предупредила меня Эбердин. — Я бы точно зло затаила.

— Обидится, — согласился с ней я. — Но потом, со временем, поймет, что это было нужно. Не для него. Для всех. Гарольд хоть и упрямый, но признавать правду умеет.

Луна поднималась все выше и выше, время текло, как вода сквозь пальцы, а успеть сделать надо было еще очень многое. И — да, мы не знали, как наши друзья отреагируют на те новости, что мы им принесем.

Угадал каждый из нас. И при этом каждый из нас немного ошибся. Агнесс, Магдалена и Грета зашмыгали носами и залились слезами, причем последняя было начала завывать в голос. Вот только Ворону делать ничего не пришлось. Фриша и Миралинда отвесили рыдающим товаркам по затрещине, велели заткнуться и седлать лошадей, потому как времени у нас в обрез.

Гарольд, который до сих пор себя не простил за ту ошибку, у пристани, узнав, чем все кончилось, пошатнулся и чуть в костер не упал. Говорить, правда, ничего не стал, и это меня порядком обеспокоило. Зато достал из кармана замусоленный платок и затянул на нем узел.

Зато разорался Карл, чего никто из нас не ожидал. Он начал убеждать наставника в том, что ему стоит остаться тут и кое-кого «подрезать при случае». А потом, мол, он нас нагонит.

Что до Ворона — он, выслушав все новости в очень кратком изложении, погонял желваки на скулах, в последнее время обозначившихся куда резче, чем обычно, внимательно изучил карту и то место, куда нам надо было попасть к «часу зайца», а после отдал приказ всем срочно собираться.

Странное дело — наша компания провела в этих развалинах времени всего ничего, а все равно на сборы ушло какое-то время. Правду говорят — когда у людей нет своего дома, они делают им то место, где им удается преклонить голову хотя бы на одну ночь.

Нам собирать было нечего, так что, натянув на себя свои привычные одежды, мы с Рози притулились у стеночки, глядя на то, как наши соученики седлают коней.

— Знаешь, Эраст, а я ведь вспомнила твоего отца, — внезапно сказала де Фюрьи. — Он точно не барон из Лесного Края. Я видела его у нас дома, в Асторге. Он служит одному очень могущественному магу, имя которого я называть не хочу.

— Служит, — не стал отрицать я. — Мы все кому-то да служим, в той или иной степени. Но это не мешает ему быть моим отцом.

— Да я и не против. — Рози зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Хороший свёкр. Камзол сшит на заказ, перстни с камнями чистой воды, и по речам понятно, что в венах течет старая кровь. Всяко лучше, чем какой-то захолустный барон, который только и знает, как кабана загнать и ключнице юбку в коридоре задрать. Единственное… Поместье в Лесном Краю ведь есть?

— Обязательно, — подтвердил я. — А как же? Душа моя, а у меня тоже к тебе вопрос имеется.

— Не сомневаюсь. — Рози глубоко вздохнула. — Да, это сделала я. Когда Гейнард сказал, что сегодня их сожгут, я спросила у него, имеется ли хоть малейший шанс на спасение. Налет на тюремную карету, что-то еще… Он ответил, что нет. Поверь, любимый, если мой брат говорит «нет», значит так оно и есть. Я слишком хорошо его знаю.

— И тогда ты решила их убить? — без малейших ноток обвинения в голосе уточнил я.

— Гейнард даже за это не хотел браться, — неохотно ответила Рози. — Боялся, что ищейки Ордена встанут на след и доберутся до него. Брат уже знал про то, что случится завтра. Ну про магов и воинов Линдуса, имеется в виду. Само собой, что он не имел ни малейшего желания себя компрометировать в глазах новой власти. Про облаву, правда, не знал. Видать, хромают у него источники.

— Может, просто говорить не стал? — предположил я.

— Если бы он про нее был в курсе, то не то что Лу и Роберу, но и нам рассчитывать бы ни на что не пришлось, — усмехнулась Рози. — Риски-то какие! А если кто увидит и после донесет кому следует? Или на обратной дороге самого Гейнарда прихватят, а после свяжут это с тем, что нас так и не поймали? Он ведь на корабле с нами не поплывет. Короче — ему было бы проще прямо в лавке вас двоих прирезать, а меня в мешок запихать и в Асторг отправить. Так что не знал, хвала всем богам.

— И как ты его уломала ребятам помочь? — поинтересовался я.

— Права на распоряжение моей частью семейного состояния, — равнодушно ответила Рози. — Право распоряжения, конечно, не передача в собственность, но, по большому счету, я теперь бесприданница. Так что вопрос о поместье был не праздный.

— Мы идеальная пара, — только и оставалось сказать мне. — Как ни крути.

— Я тебе про это с первого года обучения твержу, — пожала плечами Рози. — А золото… Ерунда это все. И потом — именно я буду контролировать торговые связи между Асторгом и Халифатами. Единолично. И если нам там хотя бы годика три доведется пробыть, то все совсем не так уж скверно. Дворец мы не купим, но дом с парком, фонтанами и павлинами — почему бы и нет? О, вроде все, наши готовы к дороге. Дай мне руку!

И снова ночная скачка, и снова постоянное ожидание того, что вот-вот копыто моей лошади попадет в сурочью нору и я кубарем полечу через ее голову на снег. У нас так Жакоб чуть шею не свернул, еще там, в Тальстаде. Хорошо хоть лошадь ему смогли купить в ближайшей деревушке.

А будь на его месте кто-то пожиже — так и все. Еще одна могила отметила бы наш путь.

Совсем уж жутким был спуск вниз, к реке. Хоть дело и шло к рассвету, но все равно — темнотища, тропу, пусть даже широкую, толком не видно, а факел не запалишь. Огонь издалека видно будет, и точно найдутся те, кто заподозрит неладное. А после решат проверить — кто это там с факелами по дороге шныряет?

По той же причине мы не могли понять — есть там кто, у старого причала, или нет. Темнота ведь, да еще и обрыв закрывает от лунного света.

В общем — натерпелись мы. Клянусь, когда Рози произнесла: «Гейнард уже тут», у меня чуть сердце не оборвалось. Врать не стану — я подсознательно ждал, что все сорвется.

Корабль оказался довольно большой, мне рисовалось нечто поскромнее. Правда, лошадей все равно нам никто бы с собой забрать не дал. Жалко. Столько раз они нам жизнь спасали, столько мы с ними прошли, а теперь придется их оставить здесь. Хотя… Может, без нас у них будет больше шансов уцелеть. Лошадь бесхозной долго не пробегает.

Гейнард, кстати, нас отругал за то, что мы их сюда, вниз спустили. Мол — надо было наверху их оставить, чтобы они обратно в Пустоши убрели. И ищи потом то место, где мы спешились.

Оно, конечно, верно, не говоря уж о том, как мы с ними намучались при спуске. Но… Кто знает, что нас тут ждало?

Еще он, совершенно не стесняясь, попросил наставника подтвердить клятву, которую ранее взял с сестры. Дескать — раз все здесь, то почему бы и нет? Не сомневаюсь, что он только для этого сюда и прибыл. Наставник, впрочем, возмущаться или отказываться не стал, выполнив его просьбу.

— Очень хорошо, — потер руки Гейнард, дослушав Ворона, и махнул рукой, подавая сигнал человеку, стоящему на борту судна. — Марк, можно.

На корабле раздалось несколько вскриков, что-то плюхнулось в воду, и это «что-то», вероятнее всего, являлось мертвым телом.

Рефлексы сработали моментально, сверток с Филом, который я было взвалил себе на плечо, бухнулся на землю, пальцы охватили рукоять шпаги, но тут меня остановил привычно рассудительный голос Гейнарда:

— Господа маги, не стоит волноваться. Все в порядке. Просто у меня было слишком мало времени, а вот свободного судна с проверенной командой в распоряжении не имелось. Пришлось арендовать вот это корыто вместе с экипажем. Я пару раз пользовался их услугами, то есть говорить о каком-то давнем сотрудничестве в данной связи, право, смешно. Контрабандистов никто и никогда не назовет постоянными партнерами, не того пошиба эти люди. Так как я мог вас отправить с теми, кому не доверяю? А если они доставят вас не туда, куда следует, а прямиком в главную гавань Форнасиона? Потому сейчас мои люди делают то, что должно, а именно — избавляются от балласта, которым являются старая команда и их капитан.

Выглядело это все не очень красиво, но зато звучало крайне разумно.

Через пару минут последние бедолаги с привязанными к ногам грузами отправились через борт в реку, а люди Гейнарда заняли их места.

— На этом все, — брат Рози поежился под холодным ветерком. — Вам пора в трюм и в путь, скоро рассветет. Увы, но до самого моря вам придется сидеть в замкнутом пространстве, чтобы не привлекать внимания. Если вы и сможете выбираться на палубу, то только ночью и по двое-трое за раз. Но это в ваших интересах, так что, думаю, потерпите. Да и мне пора, поскольку встреча с отрядами ловцов не входит в мои планы. Эбердин, не смотри на меня такими глазами. Я всегда держу свое слово, меч находится на судне, лежит в трюме на сундуке.

— Спасибо. — Ворон недоуменно посмотрел на счастливую горянку и протянул руку брату Рози. — И за корабль, и за то, что помогли двум моим ученикам уйти за Грань без мучений.

— Сделал, что мог. — Гейнард обменялся с наставником рукопожатием. — Большее, увы, не в моей власти.

— Куда уж больше. — Ворон глянул в сторону Форнасиона. — Я и на это оказался не способен. Вот такой я дрянной наставник.

— У вас будет шанс отдать должок, — вкрадчиво произнес Гейнард. — Даю слово, что предоставлю его. Может, не прямо завтра, но непременно.

— Не сомневаюсь. — Ворон махнул рукой, давая нам понять, чтобы мы двигались быстрее. — И буду ждать. Можете на меня рассчитывать. Не только потому, что я дал слово. Это уже личное.

Мне очень хотелось вставить свое слово в их беседу, но я прекрасно понимал, что мое мнение здесь никого не интересует.

Ну и ладно. Главное не это. Главное, чтобы Ворон не забыл меня прихватить с собой тогда, когда Гейнард предоставит ему шанс, о котором говорил.

Потому что долги надо платить. Особенно, если это долги крови.

Эпилог

— Наставник, я вас прошу, давайте хоть недельку отдохнем! — жалобно протянула Агнесс, глядя на Ворона. — Да по-другому и не получится! Мои родители из-за стола раньше, чем через пару дней, и не выпустят. У нас в Анджане так не принято!

Это правда. Пребывание в доме дона Игнасио де Прюльи было одним из самых приятных воспоминаний в моей жизни. Так там было хорошо, так спокойно…

Впрочем, нам и сейчас было особо жаловаться не на что. Зима осталась позади, мы наконец-то отогрелись под теплым солнцем Востока. В Королевствах зима, а тут уже весна. Я вчера на берегу цветущий миндаль видел! Там же, за спиной, остался темный трюм корабля и постоянный страх того, что вот-вот по палубе затопают десятки сапог, откроются люки, и мы услышим нечто вроде:

— Вот и попались, голубчики! Орден Истины!

Кстати, в этом случае мы для себя решили живыми не даваться. Пробили бы днище корабля десятком заклинаний и ушли с ним на дно. Лучше так, чем как Луиза и Робер.

Вот только — обошлось. Через полторы недели постоянной качки во тьме, мы наконец покинули опостылевший трюм, после прямо в море, по перекинутым мосткам, кто ползком, кто в четвереньках, перебрались на судно под пантийским флагом. Эль Гракх, кстати, от последнего обстоятельства был не в восторге, потому все больше держался в тени и никогда не общался с моряками и капитаном.

Мы же, наоборот, наслаждались теплом, свободой, и вовсе не уходили с палубы, даже ночью.

А самое главное — мы осознавали, что опасность, пусть и на время, но отступила. Никто из нас, кроме, может, Ворона, не жил раньше столько времени с постоянным ощущением того, что каждую минуту можно умереть. Это тяжело. Это невозможно тяжело.

Тяжелее только терять друзей.

— Де Прюльи, гостеприимство — это хорошо, — терпеливо ответил девушке Ворон. — И защита вашего рода — тоже. Но этого мало, при всем уважении к вашей фамилии. Пока мы не обретем покровительство кого-то из властителей Халифатов, спокойствия ждать не следует. Вы же не думаете, что Орден, осознав, что мы ускользнули из их рук в Халифаты, немедленно забудет о нас? Как бы не так! Мы их только раззадорили. Само собой, войско за нами они не пошлют, но вот убийц нанять могут. Анджан — вольный город, там при наличии денег можно изрядный отряд наемников сформировать, причем без особых сложностей, а после показать им нас и скомандовать: «взять». Но подобное может произойти только в том случае, если мы так и останемся никому неизвестными людьми, прибывшими с Запада, на смерть которых всем плевать. В смысле — за нас мстить никто не станет. А вот значься мы среди тех, кто служит, например, Сафару… Да ни один наемник не станет связываться с тем, за кем стоит фигура любого из властителей. Так что — нет у нас времени на пиры.

Агнесс только вздохнула и уставилась в морскую даль, ожидая, что вот-вот на горизонте появятся белоснежные здания Анджана, до которых, впрочем, нам еще было плыть и плыть.

А я, наоборот, смотрел назад, туда, где давно-давно уже земли Центральных Королевств сменились пейзажами Востока.

— И все-таки Форсез мой, — уже в десятый раз сказал мне Гарольд, неслышно подобравшись со спины. — Я его еще дома, в Силистрии, хотел убить, но ты не дал.

— Да вот еще! — привычно возразил ему я. — Если бы ты видел, что он творил на площади, сам бы отдал право на его убийство мне.

— Они опять спорят об одном и том же! — хохотнул Фальк, услышав наш разговор, его руки легли на наши плечи. — Господа, как доберемся до него, так и решим, что делать. В конце концов, никто же не говорил, что он должен умереть легко? На куски его по очереди резать будем, кровь по капле сцедим. Да мало ли хороших способов, как человеку не дать уйти за Грань быстро? Нам главное вернуться обратно, а там что-то да придумается.

— Вернемся, — уверенно произнес Монброн. — Куда мы денемся?

Конец пятой книги

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg