«Все игрушки войны»

Все игрушки войны (fb2) - Все игрушки войны [сборник; litres] (Антология фантастики - 2017) 1869K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Амария Рай - Ольга Дыдыкина - Ольга Шатохина - Карина Рашитовна Сарсенова - Алекс Бертран Громов

Все игрушки войны. Антология

© Громов А., Александер А., Табаи С. Н., Сарсенова К., Санти А., Шатохина О., Дыдыкина О., Васенов А., Попов М., Муноди М., Рай А., Безуглая Т., Иванов П., текст, 2016

© Я. Симон, А. Санти, оформление, 2017

© Терраарт, 2017

© ООО «Садра», 2017

Предисловие

Вселенная – необъятна, но нас еще больше. В многообразии миров для абсолютного большинства живущих существ – нет и не будет одиночества. Об идеальном обществе можно лишь мечтать. Мир, война и между ними – таковы основные агрегатные состояния галактических цивилизаций.

Вы спросите – откуда этот старый замшелый профессорский пень это знает? Просто моя шкура – крепче многих других. Меня трижды продавали в рабство, однажды обменяли на красивую девушку, а в придачу к ней дали роботоспособный психометродогоратель и комплект кустарных биобатареек.

Я дважды прикидывался полудохлым, четырежды убегал из плена, падал из разбитого звездолета, был политинформатором в бригаде штрафников-негуманоидов, болтался в скафандре под ледяным космическим ветром, торговал всем имеющимся на звездном базаре. Не менее восьми раз попадал под суд за измену родным галактикам.

И вот я сам, снова на родном кожаном диване, пишу для вас это предисловие!

Будьте мужественны и настойчивы, надежны и хватки!

Солнца остывают, спешите!

Шерстли Мох,

исследователь

«Все игрушки войны» – для настоящего разумного существа, не боящегося трудностей, как повседневной галактической жизни, так и метаморфоз при ее изменениях.

Новости Бетельгейзе

Маневры и мобилизации, размах и ярость главных сражений, славные боевые традиции, – сколько лет бушуют войны в галактиках – не хватит щупальцев, чтобы перечислить тех, кто умело рассказывал о них простым разумянам. «Все игрушки войны» займут достойное место у космодесантников и звездной пехоты, капитанов и штурманов, персонала военных станций и разработчиков оборонительно-наступательного оружия планетарных систем.

Галактическое военное обозрение

Мастерски показаны нравы и обычаи разных уголков Вселенной, в том числе – в непростое для них время.

Большой Теггааг!

Величественные дворцы звездных владык; торговые храмы галактик, советы по выживанию и конкретные его примеры; описание подвигов представителей всех рас и народов; диковины и реальности дальних миров – здесь собрано все, сочтено и рассортировано.

Правда Кассиопеи

Времена – непростые, а «Все игрушки войны» – хорошие!

Космос-Инфо

Между миром и войной

Посол мира Арти Д. Александер

Всем, кто боролся за мир и не отступил до последней минуты, посвящается…

Искала в своей сумке коммуникатор, настойчиво звонивший уже не первый раз, и неожиданно почувствовала приятный аромат яблока. Когда Ты мне его подарил, я, стараясь шутить, сквозь слезы сказала:

– Адам угощает яблоком Еву? Новый эпический сюжет?

– Да, милая…

* * *

Наконец коммуникатор нашелся в одном из многочисленных отделений сумки, от прикосновения сразу включился сенсор видеоконтакта. Никак не могу привыкнуть носить его на себе, как все, и каждый раз бросаю в сумку, чтобы потом глупо искать этот крошечный аппарат среди множества других предметов. Встревоженное лицо сестры на фоне красных холмов Марса. Слышно, как в рукотворных каналах бежит мощный поток воды, а за ее плечом видна картина безжизненной планеты, Земли, давно покинутой людьми. Грустная проекция, пусть даже в красивой раме.

– Ану, почему не отвечаешь? Я уже беспокоилась.

– Ты вообще любишь беспокоиться. Я просто не успела ответить, ты же знаешь, у меня в сумке чего только нет, никак не найду время все разобрать, да и нужное все, для работы.

– Ладно, так и быть поверю, а как Аш и дети?

– Еще не знаю. Я только что вошла в дом.

– Ладно, мешать не буду. Отдохни после работы. Я потом позвоню.

– Да, да, я всегда отдыхаю после работы, вот только ужин приготовлю, посуду вчерашнюю помою, загруженные в машину вещи постираю, уберу все, кота покормлю и так далее…

* * *

Быстро высыхает мокрый след очистителя на стекле. Погода под куполом города сегодня теплая, но не жарко. Солнце ласкает спину, играя моими волосами, согревая плечи, тихо касаясь ног. Точно также Ты обнимаешь меня, с непривычной стихийностью, от которой мое тело тихо тает и становится легче облака. Скучаю по Твоим объятиям. Тот день Ты меня не отпускал даже на минуту. Несмотря на разницу между нами и нашими мирами, забыв о положении и обязательствах, в эти минуты я была счастлива. Ты, обнимая меня и прижимая к груди, все время повторял – «Ты мое единственное святилище, и только благодаря тебе я пока борюсь, чтоб не сдаваться всему, что мне противостоит…».

Я чувствовала биение Твоего сердца, которые было красноречивее слов. Я была готова все отдать, только чтоб не видеть обреченно тускнеющий блеск Твоих глаз, когда не могла провести хоть день с Тобой. У тебя и у меня времени так мало, что едва получается несколько минут украсть, и то не всегда… В ушах остается Твой теплый, как дуновение лета, шепот:

– «Останься еще немного, мечта моя, дай мне силы, не оставь меня одного».

Тебе наверно кажется, что мне легко отрекаться от Тебя, когда только с Тобой я чувствую полноту и гармоничность моей жизни.

…Чтобы отвлечься от грустных мыслей, решила заняться уборкой пыли с широких оконных проемов и расставлением разбросанных вещей по полкам.

– Что с тобой, Ану твое лицо побледнело. Спускайся.

Аш, мой муж, подошел и поймал меня за руку, которой

я старательно водила по окну, всем своим видом показывая, чтоб я поскорее спускалась с подоконника. Но мысли мои в тот момент были так далеки от этого дома, что с трудом пришла в себя.

– Голова закружилась, – а сама думаю, с чего бы это, не могла же я от небольшого усилия так быстро и сильно устать?

– Говорю тебе, отдыхай. И не вздумай спорить. Нашла себе интересное занятие, пять свободных минут и уже окна моешь? Почему не включила автомат для уборки? Думаешь, что сама лучше все сделаешь…

– Аш, мне кажется старею я, – попробовала шутя рассеять тревогу Аша, понимаю что этой теме срочно надо найти замену. Последние слова произнесла неприлично торопливо из-за подступившей к горлу тошноты.

– Сумасшедшая, не знаешь, что для меня ты незаменимая? Сегодня не делай ничего. Отдыхай, поняла? Сейчас принесу тебе освежающий ласси.

Сердце сжималось, знала, что незаменимая. Знала, что единственная опора, надежда и сила. Кто бы подумал, что это будет невыносимая мука для меня.

Держа в руке высокий стакан, редкой работы неизвестных инопланетных мастеров, Аш вернулся в комнату. Он уже давно знает мои привычки и любимые вещи.

– Пей и ложись. Я выпровожу всех из дома, чтоб не морочили тебе голову, жизнь моя.

Изнутри тревожил внутренний голос: «Лучше б ты не был таким заботливым, Аш».

* * *

Это была любовь с первой минуты и первого взгляда. Он – Посол одной звездной федерации, недавно прибывший для переговоров на периферийную планету земного содружества. Еще во время официальной встречи, не могла оторваться от удивительного разреза Его янтарных глаз. Глаза словно лучились внутренним светом, они были похожи на королевский янтарь. Еще до прибытия, всех встречающих предупредили и подготовили к восприятию внешности гостей с Римана-8, как это место значилось в земном каталоге. Но увидеть вживую Высокого Посла, это совсем иное, чем самое лучшее Его изображение. Обе стороны имели время еще до встречи обменяться необходимыми для общения базовыми знаниями. Муж спокойно отнесся к тому, что мне придется быть сопровождающим лицом Посла, и человеком, которому поручено, как можно быстрее освоить тонкости риманского языка, пополнить знания о жизни на Римане-8 и помочь Послу лучше разобраться в нашей.

У Него были вертикальные зрачки, расширяющие во время эмоциональных всплесков и очень мягкие руки-лапы, с белоснежной шерстью. Мой домашний кот, которого я по просьбе Посла пару раз принесла с собой на встречи с Ним, приходил от Него в полный эмоциональный и физический восторг, и я опасалась, что это вызовет какой-нибудь межпланетный конфликт. Но конечно это было глупым человеческим опасением, совершенно непонятным для риман, Посол был приятным и внимательным собеседником и с самого начала максимально сократил между нами расстояние, предложив общение без титулов и прочих формальностей. Иногда мне казалось, что часть своих слов Он произносит где-то в диапазоне ультразвука, неуловимого для человеческих ушей, но они как-то достигали моего сознания. Более того, они касались самой души. Мы сблизились настолько, что я рассказала Ему о своей семье и о том, как когда-то вышла замуж за человека, который безумно меня любил. Я стала его женой и матерью лишь потому, что не была уверена, что кто-то другой сможет любить меня также преданно и сильно, как Аш. Однако, несмотря на видимое благополучие и успех, меня временами мучило острое чувство нереализованности и одиночества.

Слушая меня, Посол качал головой и успокаивающе тихо мурлыкал. Мягкий полусвет городских огней едва проникал в просторную комнату, где Он удобно полулежал среди подушек. Он рассказывал мне, как тщательно готовился к работе на Земле, сколько материалов просмотрел о ее полной противоречий и борьбы истории. Технологии его планеты позволяли воссоздавать некоторые исторические образы людей разных эпох и наций, давала почувствовать эмоции и атмосферу, которая их окружала. И не только это, специальные программы делали возможным вступать в полноценный диалог, вести с ними тематические беседы. Его вниманию были предложены яркие лидеры и завоеватели, но из длинной вереницы наиболее любопытными собеседниками Ему показались такие деятели, как император Ашока, а позже и Ганди, менталитет которых раскрыл Послу неожиданные и близкие для Него стороны характера землян. Со стороны казалось, что Он не придавал никакого значения внешнему различию, словно отодвигая это в сторону и углубляясь лишь в содержание. А я подумала, что сказал бы сам Ашока, представься ему возможность так же легко, лицом к лицу, встретиться в собственном королевском зале для аудиенций с риманским Послом. Хотя не исключено, что за время своей карьеры Посол уже имел опыт общения с представителями совершенно разных и непохожих друг на друга видов. Каких это стоило усилий, лишь одному Ему известно. Но мне казалось, Он умел расположить к себе все, что его окружало. И даже синяя церемониальная «лента посла» с орденом за поддержание мира, врученная по старой земной традиции, не выглядела чуждой Его не человеческому телу, а была Ему к лицу…

Когда на наступление вечерних сумерек автоматически сработали внутренние светильники помещения, Посол сразу их отключил. Мне уже давно было известно, что Он не нуждался в ярком свете. Он встал и подошел к моему креслу, осторожно вынул из моих рук аппарат, помогающий мне в работе, отложил его в сторону и сев у моих ног, положил голову мне на колени. За день до этого, Он взял меня за руку, и от этого простого действия у меня перехватило дыхание. Он мог разделить со мной все, что чувствовала я, понимал с полуслова и полу-взгляда, словно это было невероятное единство двух потерянных и нашедших друг друга душ. С той ночи, как мы оказались так близко, мы чувствовали себя единым целым, и разлука даже на несколько часов казалась вечностью. Это была сумасшедшая, но не совсем физическая любовь, двух совершенно разных существ, связанных каким-то невероятным притяжением. Мы могли часами сидеть, просто не разнимая рук…

А потом Он уехал. Его вызвали на родину. Наши надежды, что Риман-8 станет союзником Земли, не оправдались. Вероятно, мы слишком многого от них хотели и не очень утруждались рекомендованным этикетом. Он срочно улетел, чтоб предотвратить назревающий конфликт и непонимание, Он надеялся убедить своих в необходимости сохранения мира – у Него был талант убеждать. Я понимала, что никто другой не сможет сделать это лучше него. В день расставания Любимый положил в мою ладонь земное яблоко, не знаю где Он достал его для меня в этой звездной глуши. Он ничего не забыл. Не только не забыл живописные библейские картины, которые Ему показывали, знакомя с нашим искусством, традициями, культурой и мифологией. Но и всему, что я рассказывала, Он придавал свой особый смысл. А я была так расстроена всем, что случилось в межпланетных планах и пугало разлукой, что едва сдерживала слезы. Поблагодарив Его, с шуткой о яблоке Евы, я просто положила подарок в сумку и забыла об этом. Еще некоторое время мы общались виртуально. Во время этих долгих сеансов связи Он продолжал обнимать меня и любить, виртуально, но даже сильнее, еще искреннее и нежно. И иногда мне казалось, что Он уже не может без этого жить. Через космические расстояния я физически ощущала время, когда Он меня ждал, где-то там на другом конце Вселенной. Его присутствие было столь ощутимо, словно Он совсем рядом и можно касаться Его теплой руки. А потом началось нечто странное. Я стала испытывать некоторое необычное недомогание, заставившее заподозрить, что беременна, хотя с мужем этого произойти не могло никоим образом. Своих детей мы планировали заранее и новых сейчас не желали. Нехорошее предчувствие заставило меня обратиться к специалисту, и опасения подтвердились. Единственный, кто мог быть отцом, это Он – риманский Посол, мой Возлюбленный. Самое ужасное это то, что такое было невозможно. Ведь в полный физический контакт мы не вступали, да и вряд ли такое вообще осуществимо между нашими видами. Даже наше наивысше единение было чисто эмоциональным.

В силу сложившихся обстоятельств этот ребенок не мог родиться, он не должен был родиться в чужой семье. Отношения с Риманом-8 тоже желали лучшего… Этому ребенку нигде не нашлось бы места среди людей. Да и римане, вряд ли смогли бы его принять, учитывая сложившиеся обстоятельства, и даже если бы необычайно повезло отправить его на Риман здоровым и живым. Какой мир я оставлю ему в наследство, какое наследство, как смогу защитить его? Потому особенно мучительно больно было сознавать, что я не могу ни родить этого ребенка, ни бросить свою семью, ни улететь. Размышляя об этом, я теряла уверенность и старательно гнала от себя неприятные, но навязчивые мысли, что меня предали и забыли янтарные глаза Любимого.

А подаренное Послом яблоко все это время продолжало благоухать свежестью и манить лоснящимся гладким боком.

Никому ничего не сообщая, оттягивая решение до последних дней и найдя повод для отсутствия дома, в конце концов, обливаясь слезами пришлось избавиться от плода единственной моей любви. Всю ночь я пролежала, глядя в потолок и думая «за что?». Что-то неуловимо изменилось, оборвалось внутри и от этого мне хотелось только одного, умереть. А наутро яблоко потеряло свою фантастическую свежесть и сгнило. Как будто все это время оно жило какой-то частью Его любви и моей надежды.

А потом началась длительная война и все возненавидели риман, как союзников врагов. Враги творили такой ужас, что ненависть коснулась всех без исключения, включая и меня. Мой быстро повзрослевший сын погиб в бою с риманом-камикадзе, не вернулся из боя его отец и возможно, что там, на другой стороне, Он отдавал приказы. В самое трудное время, когда пали многие бастионы, и люди начала оставлять ранее освоенные планеты, многие представители мирных профессий стали добровольцами для пополнения армии или ушли в ополчение на своих планетах. Я заняла место сына и стала пилотом. Среди этого кошмара я стала ненавидеть Его еще сильнее, и пролетая над планетами риман, каждый раз представляла, что нажимая на пуск ракет в моем истребителе я уничтожаю Его дом. Так из Любимого Он превратился во Врага.

Лишь через много лет, когда вновь установились дипломатические отношения с Риманом, люди узнали, что настоящая любовь ее жителей – особая энергия. В моменты взаимных переживаний способная преодолевать преграды и расстояния, делая возможным не только ощущения, но и зачатие, во время виртуальных объятий.

На Земле об «энергии зачатия» писали древнеиндийские и китайские мудрецы, в 19-м веке существовала непризнанная теория волнового генетического влияния, а в 21-м веке исследователи начали подходить к открытию энерго-взаимодействий генетического инфополя, квантовой биологии и фотонно-поляризационной передаче информации, при которой даже «непорочное зачатие» вовсе не миф, а вполне обычное явление. Но тогда этому не придали значения, и многое было забыто – эволюция уверенно свернула на технический путь развития, сделав людей практичными, но по-своему одинокими. А естественная эволюция риман позволяла им понимать нас лучше, чем мы понимали себя…

Я стояла у риманского мемориала. Две руки риманок почтительно поддерживали меня с двух сторон. Мои глаза застилали слезы, но я все же видела беспощадную надпись с датой. Он не мог меня забыть и предать. Он даже не участвовал в той войне. До последней минуты Он оставался Послом, боролся и надеялся на Мир…

Он умер в тот день, когда умерла наша любовь.

* * *

В память о Нем – этот День Примирения, в этот день наши народы просят друг у друга прощения и дают клятву что вражда между нами никогда не повторится. Я навсегда остаюсь здесь. Когда мое сердце устанет биться, пусть это случится на Римане.

Хрень-на-эксклюзиве Алекс Громов

Возле небольшой речушки Эксклюзив решили воздвигнуть военный завод – большой, массивный, важный и нужный – на всякий случай.

Но без работников на заводе трудно обойтись, даже если трудодни в несколько слоев накладывать сверху и робото-смазкой зафальцовывать.

Так возникли землянки, бараки, поселение, город. Поначалу из гуманных соображений ему дали красивое название – Хреночкаловус. Но позже, после пары веков борьбы с трудностями произношения, особенно в день получки в местных местах сбора народа, городу решили дать емкое культурное имя – Хрень. Хотя по документам он числился – во избежание возможных топографических ошибок – как Хрень-на-Эксклюзиве.

По выходным жители, как они себя обычно называли – хренники и хренновницы, гуляли по местному бульвару, где был установлен памятник королю Саруманвасаби, захватившему и разорившему эти земли, прежде чем сумел утонуть в походной бочке с родным неразбавленным элем.

Статуя короля была просто увешана большими каменными копиями оружия разных эпох, которые производись на местном заводе. Прибывающие издалека многочисленные делегации разных заказчиков после посещения завода и ресторана «Окоп» обычно шли, держась друг за друга, к статуе Саруманвасаби и вешали на его оружейные предметы всякие разноцветные ленточки и вроде как шикарные шарфики – с любовью называемые местными парнями и девицами (снимавшими их после ухода\уполза гостей от памятника) – «оружейными». Существовала такая древняя дремучая легенда, давно перевалившая через городскую заставу и дачи руководства завода, что если повязать на оружии каменного короля ленточку или шарфик, то купленное тобой здесь оружие так шарахнет, что на втором залпе уже можно будет сэкономить. А вдарить уже по другим.

Было и предание про королевскую гром-саблю, которую было не видать простым глазом, потому как это было непростое оружие, которое можно применить невидимо и невозможно сглазить и глазом затупить.

По весне, когда лед трескался и уходил кусками к далеким северным берегам, в речку Эксклюзив пускали свежих чугунных утят, которые символизировали тайного героя здешних мест – Генри Захермана, который так увел ночью шпиндель-баржу у чужаков, которые вполне могли оказаться Чужими, ПолуЧужими… Или ЧетвертьЧужими.

Более тысячи лет эти самые неведомые и невиданные Чужие ходили по окрестностям Хрени-на-Эксклюзиве, мечтая, по всей видимости, не платив, завладеть не только всем выпущенным и пока еще не увезенным со слегка замызганного склада оружием и заодно написать на местную библиотеку. Раз в год (в былые года, когда трава была жестче, а речка – зеленее – то дважды) здесь собирались местные экстремаль^ которые мечтали о том и сем.

К примеру, что каменный король однажды оживет и смоется подальше и на его место воздвигнут гигантскую статую прекрасной девушки – с бюстом пятого размера и может быть даже без трусов. А были и те, кто верил, что под статуей находится тайник. Его давным-давно устроил сам король на случай жесткача – не слишком короткой распущенной войны, безо всяких там экономических раскладов и ядреного гуманизма, отброшенного в сторонку тамплиерским набивным валенком.

И в том самом хранилище не мечи там всякие таятся, а вещи до сих актуальные – то есть стратегические королевские запасы – тушенка консервированная в бочках, комплекты патриотической непромокаемой одежды и даже фуфайки шерстяные с королевским лейблом. Все это Саруманвасаби вполне мог спрятать от Чужих под собственный памятник. А куда еще можно было спрятать? В новых хреновских микрорайонах ничего негде спрятать, но и даже перепрятать. А в старых районах – точнее, в старом – так там даже Чужие не будут прятать. Слишком много скопившейся от предков и прочих набежавших грязи и хронического бескультурия.

Ходило в городе и еще одно скрытое предание – что рано или поздно в ворота завода шагнет таинственный незнакомец, который закажет столько оружия, что потом уже всем можно будет пару поколений не работать. Ведь заплаченных денег будет столько, что потребуется время, чтобы потратить. Или незнакомец вывезет с собой все заводское оборудование – чтобы пока ничего не производили, и у него был, как это называется – эксклюзив. В честь родной речки. Или еще кто придет и чего захочет. Кроме того, один приехавший сюда очковый эксперт (имя-фамилия – совсем непроизносимые, а очков в черте города – наперечет) стал утверждать, что существует закон сохранения оружия в цивилизации, и поэтому не стоит беспокоиться о тех, кто у вас вовремя того самого оружия не купил.

По мере роста Хрени она стала считаться благоустроенным местом, и городское жилье постоянно дорожало, что подхлестывало трудоспособных горожан к участию в трудовом процессе по производству оружия.

И как сказал в частной беседе один из низкооплачиваемых работников завода – можно ли трудиться на военном заводе и не мечтать о далекой войне? Потому как сверхурочные и бонусы. Оружие – быстро и качественно! С предоплатой и самовывозом!

Но даже во время праздничных распродаж и черных пятниц, когда цены на навсегда залежалые товары катились вниз, горожане знали, что у них есть нечто, что они не продадут никому. Ни за какие деньги. Даже если деньги предложат. Ведь должно быть то, что считаешь, что не продается. Неважно, есть ли на него спрос и покупатели. Потому как те, кто покупал оружие – они же приобрели только оружие, но не того, кто его производил, участвовал и всячески заботился о том, чтобы оно было лучшим и смертоностным.

Мало иметь то, что ты не продаешь, но надо его и охранять. На всякий случай. И вот раз в год (а когда трава была вкуснее – то и два раза) те, кто не хотел продавать то, что не продавалось, собирались на тренировку защиты этого. Тайным местом подготовки готовности была библиотека и библиотекари – из поколения в поколения блюли эту тайну, бережно убирая со стеллажей чужие болтливые книги. Неведомо куда из них идущие буквы…

Никто не знал, где могут прятаться Чужие, их яйца, зародыши, шпионы и пособники, и поэтому бдительность ко всему не мешала. А если ты не бдителен – то тогда кто ты?

Надев поголовно непроницаемые повязки на глаза, энтузиасты и профессионалы тренировали смекалку и способности сохранения сохраняемого от посягательства и покушательства.

Но опасность проявилась нежданно-негаданно – утром 9 января, когда жители Хрени мирно и кучно спали в кроватках и лежбищах, к королевской статуе пожаловало обшарпанное инопланетное судно со снятыми заранее номерными знаками и с оторванным глушителем.

Судя по издаваемому звуку и запаху, в Космосе было сильно не в порядке с экологией, и отходы наверняка сливались не только в черные дыры, но и мимо.

Из внутренностей чужерода показалось два малогабаритных мужика, криворуких и четырехглазых. Насчет числа половых признаков точных данных так и не было зафиксировано.

Контакт пошел не по традиционной схеме и без использования опыта телесериалов и круглых столов с контактерами и потенциальными инопланетянами. Говорили эти прибывшие не то что в нос, а скорее – в пасть, размахивали разными лапами и требовали, чтобы им показали, где находится самое оружейное место Вселенной.

Может, другие бы обрадовались, услышав такой комплимент родного городу и заводу, но единственный встретившийся на пути – а вернее – около них – юноша, оказавшийся героем, почуял, что это и есть те самые Чужие, к прибытию которых тайно готовились избранные посвященные.

Прямое противостояние невысокого двухручного хлюпика и двух мужиков, имевших в сумме семь рук, было бессмысленно, и поэтому юноша применил военную хитрость и отвел чужаков не на завод, а в библиотеку, сказав, что главная военная сила кроется не в том, что они издалека думали, а в этих прямоугольных бумажных упаковках в виде покетов и обычных изданий. Далее юноша, отвечая на уточняющие вопросы потенциального противника, рассказал им про великую силу нашей культуры, не имеющей никаких аналогов и способной при необходимости повернуть ручку управления Вселенной в нужную сторону.

К сожалению, для получения актуальных подробностей дальнейших событий необходимо оформить допуск к государственным планетным секретам по формам 5899/8888 и 9666/7776.

Так Вселенная была спасена от покорения коварными Чужими пришельцами, а безымянному, но доблестному юноше подарили яркий сувенирный пластиковый пистолет, выстреливающий струей воды, и инкогнито врученный герою на случай непредвиденной войны.

Я расскажу вам маленькую поучительную историю А. Санти

– Я расскажу вам одну маленькую поучительную историю о том, как сильно могут меняться вещи от взгляда, от фраз, от случайных встреч, – от тени отделился силуэт и вышел на свет, в длинном плаще, скрывающем очертания тела, однако лицо рассказчика по-прежнему было полностью скрыто, оставаясь под тенью глубокого капюшона.

– Что-то произошло в моем городе. Какое-то изменение, болезнь, занесенная на землю метеоритами, или странная эпидемия. Вначале никто на это не обратил должного внимания, понадеявшись на достижения медицины и прочие знания, возвысившие нашу цивилизацию, а потом стало поздно. Когда установилось затишье, все подумали, что проблема успешно решена и все наконец вернулось к прежней жизни. А потом неожиданно наступила вторая фаза. Люди начали сильно изменяться, словно становились подобными зомби. Они больше не разговаривали, ни в чем не нуждались, забывали свое имя и прошлое, и с ненавистью уничтожали здоровых, всех кто от них отличался, – мужской голос стал задумчивым.

Его внимательно слушала небольшая команда исследователей, недавно совершившая посадку неподалеку от грандиозных руин, лишь отдаленно напоминающих огромное поселение. На первый взгляд остатки некогда высотных зданий, ровно проложенных улиц и перекинутых через реки мостов, были совершенно безжизненны, но они ошибались. На чужих и даже пустынных планетах не все так просто, как кажется на первый взгляд. Они уже собирались идти дальше, когда услышали голос…

Обладатель голоса появился неожиданно и был предельно вежлив. Каким образом он говорил на понятном исследователям языке, было не ясно. Да и никто из группы даже не задумался над этим, словно в этом нет ничего особенного, так и должно быть. То, что он говорил, овладело их вниманием. Оно было главной и важной информацией, которую он стремился передать, словно боялся не успеть, и это пока отбросило в сторону все вопросы… Он говорил, а исследователи покорно следовали за ним. По бывшим площадям, по покрытым зарослями травы расколотым дождями плитам, через залы и проемы дверей, под арками неизвестных раскидистых деревьев и перешагивая растущие прямо на пути упавшие колонны…

– В этом городе был храм, он был немного похож на замок, острыми шпилями тянулся он в небо, серый камень, резные барельефы, ему был уже не один век, кто-то назвал бы его мрачным, но это был красивый храм. Я надеюсь, и вы увидите его, даже когда его не буду видеть я, я укажу к нему дорогу… Люди не заходили в него, хотя он был на одной из центральных площадей, они шли мимо, хотя порой и бросали восхищенные взгляды… почему? Кто знает. – легкое пожатие плечами, и он прошуршал плащом, подойдя к окну, вглядываясь за стекло, там раскинулся город из воспоминаний. Мы жили во времени, когда давно были забыты разные религии и культы, а то, что я называю храмом, воспринималось скорее как уникальный шедевр архитектуры, и могло бы служить дальше, но уже в качестве музея. Только в начале времен вера была необходима нашему обществу для поддержания порядка и закона, но когда общество достигло достаточного интеллектуального и технического развития, оно стало успешно саморегулироваться.

И потому мы, оставшиеся последними служителями и хранителями истории храма, сами следили за зданием и поддерживали в нем издавна заведенный порядок. Нам ни в чем не мешали, и мы также ни во что не вмешивались, и ничего не просили. В нас не нуждались, но и не запрещали, мы стали анахронизмом, для кого-то чем-то несуразным и даже смешным. Если было необходимо, мы были – незаметными, а иногда наоборот – достопримечательностью этого города.

– Нас было трое, включая меня, и я был главным среди нас, мы были… не смейтесь, мы были от Творца, создателя вселенной. Сквозь окна к нам проходили золотые лучи света, даже если солнца не было, мы были в белых одеждах, со светлыми лицами, и мы танцевали в потоках этого света, это было проявление нашего Творца и Сила дарованная нам… – Он запрокинул голову, словно ловя потоки света, видимые лишь ему, и губы дрогнули в намеке на улыбку. Капюшон упал, золотые волосы волнами заструились по спине, а затем улыбка исчезла, и он продолжил рассказ.

– …зараженные не могли пройти к нам, они не имели права, не знаю, как Вам объяснить иначе. Мы хотели умереть как люди, не превращаясь в нечто. Хотели еще хоть не надолго сохранить все, что было накоплено цивилизацией внутри его стен, мы боялись стать бездушными варварами, беснующимися снаружи. Нас оставалось трое на весь огромный храм, в несколько этажей, но нам не было одиноко или пусто… и мы наблюдали сквозь окна за тем, что происходило снаружи, – помолчал, и обернулся вполоборота на своих слушателей.

– Вам наверно не очень понравится, вас ужасает это? Но… мы ничего не чувствовали, может совсем чуть-чуть жалость, но не более того. Люди быстро вымирали, но я знал, таково испытание свыше для них, смогут ли они что-то предпринять и выжить? Или же умрут, исчезнут и города будут погребены в пыли… Знаете ли вы, задумывались хоть на миг, покоряя космические просторы на своих могучих звездолетах и осваивая новые галактики, что если человечество вымрет, планета не исчезнет? И через пару веков, городов не останется, все зарастет, человек не царь природы, он тот, кто ей препятствует. И мы не вмешивались. – Рассказчик невидяще посмотрел вперед, а перед глазами вспыхивали картины прошлого.

– Но вот в один из дней в двери начали стучаться. Небольшая группа людей, и среди них был мужчина, он был довольно умен и спокоен для человека, за спиной которого уже почти мертвый город. Находиться тут на виду было большим риском для них. Мы разговаривали сквозь двери, его цель была в том, чтобы мы их впустили и укрыли, моя же, чтобы отказать, мы не желали вмешиваться, это было не наше. Я сказал ему, почему не открою двери, что таково испытание для них, и тогда он замолчал. Я подумал, что он сдался, а потом он вдруг сказал:

– А ты не думал, что это испытание не для нас, а для тебя? Что ТЫ сможешь сделать в такой ситуации?

Рассказчик начал погружаться во тьму, растворяясь в ней, но прежде чем раствориться, губы изогнулись в легкой улыбке, а яркие голубые глаза, засияли внутренним мягким светом

– …и я впустил их, потому что понял – он прав.

* * *

Когда голос замолк, исследователи уже прошли большую часть разрушенного города. Они оказались практически в его центре. Храм все также стоял, возвышаясь над ним, по-прежнему чистый и светлый. Заходящее солнце освещало его окна, и потому они казались отлитыми из золота. Или это внутри горел зажженный спасенными свет…

Рая и Ада Михаил Попов

Раиса Сосновская, бухгалтер из зеленхоза г. Краматорск. Платьице в горошек, беленькие носочки на худеньких ножках. Круглое, прыщавое личико, при улыбке неприятно обнажается верхняя десна. Никак не может поверить, что она в Сочи. Маленькие круглые глазки выпучены на мир. Полностью находится под влиянием подруги.

Леокадия Рыбец (можно просто Ада), крановщица, черты лица и все члены тела крупные. Джинсы еле-еле налезли. Уже успела поругаться из-за сковородки с хозяйкой, у которой сняла комнату. Курит, презрительно щурясь в сторону таинственно шумящего моря.

– Здравствуйте, девушки! – звучит приятный мужской баритон у подруг за спиной.

Девушки подозрительно оборачиваются. Они никого не ждали. Перед ними двое рослых, загорелых красавцев. Один в белом костюме и черной сорочке, второй в голубом костюме и сорочка у него темно-синяя. Оба приятно, ничуть не нагло улыбаются.

– Вольдемар, – представился первый.

– Феликс, – представился второй.

Рая рефлекторно вцепилась в мощное предплечье подруги, ее сознание парализовано этим видением. Более устойчивая в этой жизни Ада забычковала сигарету о парапет, готовая отбрить красавчиков.

– Чего вам нужно?

– Мы хотели, – улыбнулся Вольдемар, обнажая великолепные зубы, – пригласить вас позавтракать.

Феликс тоже улыбнулся, и зубы у него тоже были великолепные.

– С чего это вдруг? – недоверчиво хмыкнула Ада.

– Вы нам понравились, – просто и открыто сказал Феликс.

– Как же, как же, – ядовито осклабилась крановщица, давая понять, что не на таких вы, парни, напали.

Красавцы помрачнели, в них появилась какая-то неуверенность.

– Извините, мы не думали… Это было бы необременительно для вас, мы на машине. – Вольдемар показал в сторону переливающегося всеми автомобильными достоинствами БМВ, стоявшего неподалеку. – Но если вы…

Еще мгновение – и они откланяются. Навсегда! Рая впилась востренькими коготками в трицепс подруги. Уже повернулись. Уходят.

– Послушайте, – сказала басом Ада, – если на машине, то можно.

Уже через пять минут все четверо сидели за столиком чистенького, почти пустого кафе. На столе имелась семга, ветчина, крабы, в фужерах сдержанно пенилось охлажденное шампанское. В вазе цвели фрукты. Феликс смешно и непринужденно шутил. Раиса заливисто хохотала и смущенно косилась в сторону подруги. После второй бутылки лед недоверия растаял и в пролетарской душе Ады.

– А что ж вы ничего не едите? – прожевывая кусок ветчины, спросила Рая у Вольдемара.

– Мы на диете! – воскликнул тот, поднимая бокал с шампанским.

– Хотите здоровенькими помереть? – почти дружелюбно пошутила крановщица.

После завтрака решено было поехать в «одно прелестное местечко» неподалеку от города. Там, оказывается, замаринована уже кастрюля великолепного шашлыка и охлаждается в ручье канистра с вином. Ада снова насторожилась, но уже не сильно, и ненадолго.

Когда прибыли на место, молодые люди пошли собирать хворост для костра, а Рая вдруг начала трясти подругу за руку.

– Ну, скажи, зачем мы им?

Подруга угрюмо курила.

– Не боись, малышка.

– Ой, боюсь! – глуповато хохотнула бухгалтерша.

Разожгли костер, приготовили замечательный шашлык, пили вино и баночное пиво. Потом купались. Во время совместного бултыхания в воде, вели себя пристойно, даже не попробовали воспользоваться подводными возможностями рук.

Закончить вечер решили в роскошном отеле «Черноморский». Швейцары у входа в это фешенебельное заведение вытянулись в струнку при появлении молодых людей, а к их спутницам отнеслись с самым угодливым вниманием.

Накрытый столик в самом уютном уголке ресторана уже дожидался гостей. Опять шампанское, коньяк, икра, заливная осетрина и тому подобное. Форель. Какая-то дичь.

Застолье пошло очень весело и славно. Когда молодые люди удалились на минуту в туалет, Рая спросила у подруги, почему же они все-таки ничего не едят?

– Они все делают правильно. Перед сексом вредно набивать живот.

После двух-трех рюмок Феликс заказал оркестру приятную, спокойную мелодию, и кавалеры пригласили дам, Феликс – Раю, Вольдемар – Аду. Молодые люди танцевали великолепно. Ада чувствовала себя в этом танце такой гибкой, такой воздушной, хотя в обычной жизни танцевать и не любила, и не умела. Когда крепкая, но нежная ладонь Феликса легла на талию Раисы, та показалась себе томной, сексапильной одалиской, и в глазах у нее все поплыло. Такой танец бывает один раз в жизни.

Меж столами бродила цветочница. Вольдемар подозвал ее и подарил каждой из девушек по огромному букету алых роз.

– А теперь, – сказал Феликс, – мы все поднимемся наверх, для вручения подарков.

Ни о каких возражениях не могло быть и речи. Пряча лицо в розовых бутонах, почти рыдая от счастья, Рая вошла в кабину лифта, за нею последовала, слегка пошатываясь, с горящим тяжелым взглядом Ада.

Феликс жил в 401-м, Вольдемар – напротив, в 403-м. Игриво и понимающе улыбнувшись друг другу, девушки последовали каждая за своим кавалером.

Приблизительно через полчаса из своего номера вышел Вольдемар и неторопливо спустился вниз в холл. Там он закурил, поглядывая на часы. Минут через десять к нему присоединился Феликс, он был немного возбужден.

– Вытри губы, – недовольно сказал ему Вольдемар, – и на пиджаке у тебя пятна. – Он наклонился и понюхал: – Кровь! Ты что, опять набросился, не раздеваясь?!

Феликс поскреб ногтем отворот пиджака и несколько раз сыто цыкнул зубом.

– Ну, это ты у нас любишь сонные-сонные артерии.

После этого вампиры сели в БМВ и укатили в неизвестном направлении.

Традиция Арти Д. Александер

«Сами создавайте то, что может спасти мир, – и если утонете по дороге, так хоть будете знать, что плыли к берегу…»

Рэй Брэдбери

Когда война прервала сообщение колоний с Землей и развитые миры занялись своими междоусобицами, оказавшиеся в изоляции планеты стали перед выбором, как выживать. Ради выживания они порой выбирали необычные пути. Исчерпав привычное снабжение и руководство, ранее регулярно поступающее из Метрополии или более обжитых планет, чем новооткрытые, для восстановления порядка, люди порой возвращались к феодальному образу жизни, устанавливали собственные правила, были жесткими и бескомпромиссными между собой, таким образом, уничтожив многое с таким трудом достигнутое в демократичном прошлом. Когда Земная Федерация начала освоение космоса, колонизация чужих планет была не только увлекательным, но и полезным делом. Оказалось, там, далеко от родного и привычного мира есть многое, что имело смысл возить на оскудевшую

Землю. И именно для этого в космос потянулись караваны первооткрывателей, переселенцев, военных и торговцев. Так же, как когда-то первые пионеры, осваивающие Дикий Запад, в поисках своей мечты, они делились на сообщества и имели иерархию. В кризисные годы целые семьи покидали перенаселенную и неспокойную Землю. А в годы расцвета и благополучия, между ближними и дальними мирами установилась тесная и взаимовыгодная связь. Однако это длилось не долго, очередная «ксенофобная война» прокатилась по галактике, и заставила человечество вновь пересмотреть свои привычки и внести коррекции.

Когда прервалась связь с другими мирами, в одной из дальних колоний жило не менее нескольких тысяч человек разных рас, религий и культур. Часть из них были переселенцами из Индостана и южных островов Земли. Жажда власти и переворотов привела к возникновению группировок, партий и фракций, защищающих некое «меньшинство», а на самом деле меркантильные интересы лидеров. А в некоторых районах планеты стала царствовать анархия – в самом худшем ее понимании и «само-коронованные князи». Новоиспеченные лидеры умело использовали и подогревали настроения толпы, сталкивая недовольных между собой по принципу «разделяй и властвуй». И понеслось… Когда кончились речи и патроны, тихие и мирные жители начали резать и уничтожать друг друга, сократив собственное население не хуже одичавших боевиков. Это привело к новой проблеме. В первые годы таких военных действий погибли лучшие инженеры, ученые, учителя, все кто не умел или не хотел сражаться, но был необходим для мирной жизни и развития. Но оставшиеся в живых все же нашли в себе остатки разума обратиться к древней истории одной из когда-то развитых цивилизаций, и забыв о жажде власти, навести порядок на ставшей теперь собственностью колонистов, а не Метрополии, планете. Хотя для этого им пришлось объединиться между собой, совершить небольшой, но эффективный переворот и оправить в «вечное свободное плаванье» в просторах космоса, тела бывших тиранов, чтоб даже их прах не осквернял воздух. Дальнейшее, с общего одобрения населения, стало подчиняться традициям, которые и стали опорой порядка, понимания и гармонии. В соответствии с произведенными реформами, планету справедливо переименовали в «Илам» (ударение на первую букву), что значит «Земля Предков». Людям «Иламы» можно сказать еще повезло, потому что многие колонии не пережили собственные распри и не нашли нужных решений, просто перестав существовать как люди. А еще через несколько лет сообщение между мирами стало налаживаться, и жизнь вошла в новый виток истории и прогресса. Отдаленные миры получили возможность вновь общаться и сотрудничать. Давно ставшие на ноги и обретшие независимость колонии начали посылать своих детей учиться в самые престижные университеты и академии. Некоторые из них располагались на возродившейся Земле. Прилетающие на Землю впервые видели разнообразие культур и традиций, которые поддерживали сообщества разных планет. На самой Земле никаких строгих канонов в этом отношении давно не существовало, люди Земли отличались более свободными нравами и взглядами. Разлетевшиеся в разные концы Вселенной люди, стали столь же различны в своем образе жизни, как представители иных миров. Однако прилетающие на Землю имели право сами решать, как им жить дальше, и большинство склонялись к полной свободе. Но не все. Не исчезнувшая из памяти история упадка и затянувшейся борьбы оказывала сильное влияние на выбор. Так, часть предпочитали верность своим традициям и вместе с тем уважение к родственникам, какими бы разными или архаичными они не казались землянам. Традиции когда-то помогли людям выжить и остаться людьми в чужих мирах и теперь, когда чужие миры стали им домом, они верили, что традиции помогут им и на Земле…

Он заметил ее сразу. Она была необыкновенная, неземная, когда она говорила, он затаенно вслушивался в мелодию ее голоса… Он встречался с ней каждый день в большой аудитории, но всегда переживал и краснел, не смея смотреть на нее и заговорить. С детства его воспитывали в традиционной семье, где настоящий мужчина отвечает за каждое свое слово и не разговаривает с посторонними женщинами, если на то нет серьезной причины. Традиция обязывала относиться к каждой женщине как к своей матери, а к каждой девушке как к сестре или собственной супруге. Но он еще не был женат и совсем не хотел считать ее своей сестрой. Потому что был безумно влюблен. И даже то, что они находились далеко за пределами родной страны и даже планеты, на старой Земле, где мужчины и женщины легко знакомились, общались, заводили романы и расставались безо всяких последствий и предрассудков, нисколько не меняло сути. Он гордился тем, что его народ совсем иной и не торопился меняться, обретая странную чужеземную свободу и подражая чужестранцам-инопланетникам. Он любовался ею издалека. Прибывающие из его мира всегда держались мелкими сообществами, делясь на группы по интересам или социальному уровню, но эти группы также строго разделялись на «мужские» и «женские». Вовсе не так как привыкли видеть жители Земли. Ведь по возвращению на родину всех, временно прибывающих на Землю, ожидала привычная жизнь наполненная традициями и, неизменными с течением веков, семейными ценностями. Чем бы они ни занимались в будущем, какую бы карьеру не выбирали, девушек планеты Иламы ожидало – замужество, юношам предстояло жениться.

Иногда он мечтал, что женится на ней. Случайно он услышал, что эта девушка не просто из его родного мира, а даже из его города, а это значительно облегчало сватовство. Но прежде, чем сказать ей, насколько он серьезен в своих намерениях и вовсе не желает оскорбить ее намерением стать ближе, он должен получить разрешение своих родителей. Прошло немало времени прежде чем он, наконец, смог отправиться домой, на родную планету. Наступил долгожданный интервал в обучении. Правда, в последние дни он не видел ее на занятиях, ее вызвали родственники. Возможно, они очень скучали по единственной и любимой дочери. В ее отсутствие он представлял, как произойдет их первый разговор, ее смущение и улыбку…

Дома его встретили братья и многочисленные родственники. И все завертелось вокруг праздника, семейных забот и давно не видевших его друзей. И все же можно сказать, что ему очень повезло, родственники его поняли, выбору не препятствовали и своего не стали навязывать, родители также одобрили его желание и готовы были поговорить о свадьбе с родителями невесты. Но он не торопился. Он, конечно, мог положиться на иламскую традицию и все предоставить заведенному предками порядку. Однако увидев, как живут земляне с их плюсами и минусами, он чувствовал, что именно поддерживающая его традиция, сейчас не могла дать ему то, что было особенно важным. Ему было важно получить ее согласие, а не ее родителей, воле которых не принято противиться. Ему было необходимо узнать, как она сама отнесется к этому предложению, сможет ли полюбить его. Но подобный вопрос задать в родном мире никак нельзя, даже если он хотел подарить ей свободу, не предусмотренную традицией. И потому он решил сделать первые шаги к этому на Земле, как на нейтральной территории, позволяющей людям более легко и открыто выражать свои чувства. С согласием родителей его шансы познакомиться ближе, уже не выглядели так вызывающе и беспечно. Как всякого влюбленного, его мучили сомнения и желание поскорей уехать из дома, вернуться на Землю и узнать ее ответ. А родственники молились, радуясь, что даже на далекой Земле он чтил наставления предков и сохранил благородство их славного рода. И даже невесту нашел, хотя неожиданно и сам, но все же свою, а не из чужого мира. Тоскуя по любимой, он считал последние разделяющие их дни. Напрасно братья пытались вытащить его из дома на соседскую свадьбу. До окон его дома доносился веселый шум оркестра и празднично одетой толпы. Скоро и у его порога остановится нарядный экипаж с невестой в красном сари и сама богиня в облике любимой войдет в дом. И такая же восторженная толпа будет кричать поздравления новобрачным, перекрывая грохот свадебных барабанов, ведь свадьба это всегда радость для всех. На его столе стояла резная шкатулка с прекрасными браслетами, которые он заказал специально для ее изящных рук, пока еще ничем не украшенных, кроме обычных декоративных изделий. А такие браслеты, как ожидающие своего часа в шкатулке, девушка впервые могла надеть только однажды – на своей свадебной церемонии. И при желании она могла не снимать их всю жизнь… Эти картины счастья не оставляли его воображения. С ними он сел в рейсовый звездолет, и прибыл на Землю. Раздобыв адрес возлюбленной, он пришел к ее двери и неуверенно позвонил. Он боялся, что ее не окажется дома и у него уже не хватит духа прийти еще раз этим вечером. Но она открыла дверь и улыбнулась. Она была прекрасна, как он и ожидал, но у него перехватило дыхание и не осталось сил сказать заветные слова. Он только стоял и молчал.

На ее тонких запястьях были надеты свадебные браслеты…

Твой день Алекс Громов

В этот солнечный день ко мне подошел обычный среднего роста и вида человек в неприметном костюме. На лацкане пиджака проблескивал значок «Хочешь выиграть войну? Спроси меня как!».

– Здравствуйте! Давайте помогу вам уничтожить врагов! – и протянул ко мне руки, полуобнимая и прилипчиво улыбаясь. – Вы только посмотрите, что у нас для вас есть!

Из большого, можно даже сказать необъятного пакета, выглядывали что-то напоминающие не очень маленькие стволы чего-то эффектного.

– Только сегодня три супербластера-врагоуничтожителя – по цене двух, убийственный подарок в придачу!

Я никогда в жизни еще не получал убийственных подарков. Да и вообще в нашей галактике не принято продавать бластеры и даже лазерные мечи, не говоря уж об оружии массового поражения в городских скверах и без коробок.

– Послушайте, уважаемый, – все-таки тому, у кого в пакете бластер, открыто хамить не следует…

– Да вы только посмотрите, какой шептало!

– Что шептало?

– Не что шептало, а зачем.

И, поскольку я пока из праздного любопытства стал внимательно прислушиваться, человечек долез в пакет и достал оттуда оружейную штуку. А как еще назвать непонятное передовое блестящее, с перламутровой рукояткой и тремя дулами, не считая палки для селфи?

– Вам не придется посещать лекции «Почему я не захватил эту планету» и семинары «Ошибки стратегического планирования в ходе боевых действий в созвездии Киля» и «Планомерные злодейства при отсутствии ярких звезд в Хамелеоне и окрестностях». Вы станете шефом вооруженных проектов!

И человечек протянув «это» мне. Не размышляя, я взял, ощутив приятную тяжесть чего-то, видимо, смертоносного.

– А вот и наше шептало – незнакомец указал пальцем на какую-то часть предмета, – рычаг взвода бластера и шептало…

– А мне-то?

– А вы попробуйте! Понравится – договоримся!

В скверике было пустынно. Стрелять из неведомо чего даже по жирным голубям не хотелось. Тем более…

– А звук? Отдача?

– Совершенно тихий инструмент! Да и отдача, как у вас говорят, нулевая! Пальните себе на радость! – И когда я стал поднимать руку с оружием вверх, намереваясь, как учили в кинофильмах, пальнуть в стоящее отдельно кривоватое деревце (такое уже не жилец в нашем благоустроенном месте, рапортовала совесть), у радостно улыбающегося и даже пританцовывающего оружейного коммивояжера посреди коротко подстриженных под «невзрачного манагера» волос и уже актуальной плеши сверкнул небольшой винтовой рог.

Разумеется, я, не задумываясь, перевел стволы на рогооб-ладателя.

Тот, конечно, шуганулся, но при этом сразу начал орать:

– Да чего ты, лох местный делаешь! Отведи дуло – я культурный представитель галактики, а не какой-то фиго-ман из ваших сказок!

– Да жулик он обычный, и товар его фигня полная. Фиго-ман он и есть! – раздался странный голос за моей спиной.

Не выпуская бластера из вспотевшей руки, я аккуратно оглянулся назад. Собака как собака, вроде как доберман, но крупный. И с большим пакетом у лап.

– Да к тебе я обращаюсь, землянин! Сегодня твой день! Твои скидки!

И пес тоже, как и тот самый в костюме, призывно улыбнулся во всю пасть.

– У меня есть все, что нужно настоящему мужчине. Для охраны родного гнезда и икринок!

Но тут-то в беседу вступил тот самый человечек, поднявший свой упавший пакет с товаром и прикрывший рог-антенну волосиками.

– Учи биологию галактических рас, а потом уж вякай!

Пока перепалка возгоралась, зашелестела листва, и к нашей троице присоединился белый пушистый кот.

– Добрый земной день! Как инспектор галактической полиции напоминаю, что при продаже представителям рас, не вступивших во Всекосмический Торговый Союз оружия, запрещается употреблять некорректные выражения. И у вас осталось всего 55 минут до окончания Твоего дня.

Конечно, я очень дешево, просто за всякие канцелярские принадлежности, которые по традиции утащил сегодня из офиса, приобрел пару тройных бластеров, один фука-излуча-тель и гарцо-избегатель (не знаю для чего, достался в придачу).

Оказывается, с давних пор в галактиках скопилась масса всякого оружия, в том числе – и уже и неактуального. Переделывать его в что-то иное – слишком дорого. Отправлять в Космос, как это делали прежде, нагрузив до отказа трюмы старых галактических грузовых звездолетов, летящих на автопилоте – тоже не рационально. И тогда одному большому философу на малом жаловании, пришла здравая мысль – отправлять это ненужное на одну из обитаемых, но не входящих ни в один звездный союз планет. И там обменивать излишнее и ненужное оружие на что угодно – от примитивных крокодилов для повешения мутирующих штор до елочных украшений для созвездий без елок.

Главное – чтобы тамошний абориген поменялся. Далее – уже его ответственность. Тем более, что после покупки-обмена ему объясняли, что сегодня – Твой день. В течение которого ты можешь получить почти любое прошлозвездное оружие почти даром.

Почему же никто из него не стреляет, да так чтобы вся округа задымилась бы? Да как стрельнешь, если у каждого второго землянина это самое галактическое оружие валяется в серванте, чулане, на антресоли, в стенном шкафу и гараже. Не говоря уж о дачах и в кладовках офисов. У соседа по лестничной площадке, к балкону компактно-позитивный звездолет примотан. Этажом ниже – у деда – залуженного ветерана Четвертой Мировой – вообще в однокомнатной квартире фиг пройдешь – там и враго-дешифрователь станционный, и мега-дактор-блюститель, и перфомаксо-отгонятель с экраном и чиперлазерной подсветкой от Млечного Пути. Даже в отдаленных деревнях теперь никого не удивишь четыреххреновым плането-перфоратором и стабильным мозго-мешателем. Сколько тяжелой галактической артиллерии запрятано у нас по огородам, в том числе – вместо пугал. Да теперь почти в любом дупле городского парка можно найти небрежно засунутый туда бластер или что-то посерьезнее.

Но земляне – существа запасливые – вдруг когда-нибудь пригодится. Скоро снова Твой день.

Остался только один неразгаданный секрет – все ли земные коты работают в галактической полиции?

Космос: инструкция по выживанию Мунован Муноди

I. В массовых цивилизационных скоплениях

Во Вселенной нет места, где бы могли быть в полной безопасности. Нападение враждебного звездного флота, бунт роботоформ, пандемия, близкая вспышка сверхновой, обычный планетарный катаклизм – возможно все, причем – даже незапланированное.

Прогнозируемые неприятности: потеря собственности, свободы и жизни… Не компенсируемые страховками, как и обесценивание самих страховок, завещаний и банковских вкладов.

Запасные варианты выживания: от клонирования и отправки за пределы галактики, до смены формы жизни (пола, количества конечностей, разумов, нервных систем, сердец) и необходимой среды обитания.

Обязательное примечание: при увеличении в организме числа сердец и нервных систем оформляется скидка на медицинскую страховку, но возрастает налог на органическую жизнедеятельность и социальное воздухопотребление.

Возможные последствия: трудности с гражданским (в том числе – налоговая идентификация) и в отдельных случаях – с военным законодательством местной галактической системы.

Темы предполагаемых судебных исков:

– Должны ли в браке между супругами быть функционально согласованы эротические мечтания?

– Считать ли секс с роботом-андроидом изменой, ведущей к предусмотренной брачным контрактом компенсации?

– Является ли отсутствие супруга на время, превышающее средние сроки функционирования организма данного типа, поводом для бракоразводной процедуры при состоявшемся возвращении супруга?

Необходимость смены круга общения при смене формы жизни может привести к расходам на переобустройство существ не только из ближайшего круга общения, но и обслуживающего персонала. Или – оплата прилета и адаптации нового.

II. В открытом Космосе

К самым распространенным и, тем не менее непредсказуемым, являются мутационные изменения с живыми организмами, а также – нежелательные контакты, которые невозможно избежать.

Контакты первого рода представляют собой встречу с кораблями галактической полиции, военным патрулем космоса, силами самообороны региональных созвездий.

При наличии соответствующих документов и должным образом оформленных экземпляров нелегальности контакты первого рода – краткосрочные и экономически малосодержательные.

Маловероятны – в условиях больших расстояний – не-запрограммированные встречи с представителями звездных пиратских флотов и караванов, не имеющих соответствующей галактической идентификации.

Контакты второго рода чаще всего связаны с расследованием межгалактических транспортировок и модификациями разумных существ и видов материи, а также – функционированием секретных лабораторий. В ходе этих контактов может происходить не только внезапный захват пассажирских, транспортных и личных галактических судов, но и их внезапное исчезновение с последующим непоявлением. Как в любой из реальностей, так и в документообороте.

Последствия контактов второго рода обычно списываются по графам «производственные убытки» и «космические неурядицы».

При возможном перерастании контакт первого рода в конфликт второго рода можно настоятельно порекомендовать переехать за три галактики от той, где начался процесс изменения уровня контакта.

Контакты третьего рода означают глубокую заинтересованность руководства высокоразвитых цивилизаций к той или иной деятельности с последующим принятием соответствующих мер.

Имеются сведения, что местами переговоров для контактов третьего рода могут являться планеты, расположенные на окраинных территориях созвездий, где и осуществляется взаимодействие как института посредников, так глобальных силовых ведомств.

III. При изменении места обитания

Обязательное примечание: необходимость предусмотреть медленную скорость окончательной регистрации прав космической собственности и возможности возникновения, связанных с этим межгалактических юридических казусов.

Возможные последствия: при приобретении галактики официально по частям необходимо предусмотреть возникновение «эффекта последнего жильца» – существа, рассчитывающего «снять сливки» с продажи своего права на обитание в данном месте. Особенно в случае, если существо – небедное и уже со сложившимися привычками и прихотями. И возможностями их реализации на данном объекте.

Особенности обустройства: на новом месте (планете, созвездии, гига-звездолете, орбитальном комплексе) с учетом реального ино-местного негатива.

Основная задача состоит в том, чтобы скрыть юридические основания для официального обвинения в развертывании геноцида и дискриминации, а также незаконного угнетения коренных и малых рас.

Даже после завершения масштабных военных действий и уничтожения самого театра боевых действий, оставшиеся (по причине неаккуратности) свидетелями могут стать поводами для подачи обременительных исков.

IV. Внутри корпораций

Обязательное примечание: специфика выживания внутри корпораций предусматривает как повседневное и повсеместное использование микромикрии, так и глобальные модернизации живого/неживого существа вглубь корпоративной структуры.

Особенности обустройства: особые законы мирозданий, реализуемые в офисных вселенных, предназначены, в первую очередь, для выживания усредненного контингента, используя исследования девиантного (отличающегося от большинства) поведения.

Отклонения от заданных нормативов актуальны только в периоды активного поглощения новых галактик и оперативного слияния созвездий – вместе с изменением роли соответствующего функционала.

Законы карьерного развития является следствием более общего – всегалактического тяготения к общей миссии офисной эволюции.

Наглядным символом которых является декларируемый набор работоспособных хромосом. Предостережение: нездоровая конкуренция с обладателем большего числа работоспособных хромосом способна привести к офисной деградации, которая завершается аннулированием срока службы и лишением всех корпоративных регалий, в том числе – реинкарнационных (в пределах данной корпорации).

Возможные последствия: выживание в офисах может быть модернизировано путем введения от одной до трех дополнительных корпоративных форм жизни для сотрудников. Данные формы могут проявляться как на корпоративах, так и вне их – в зависимости от миссии и дресс-кода компании.

Примечание. Сотрудники межгалактических коммерческих организаций, принадлежащих негуманоидным формам бытия, могут быть в качестве поощрения награждены соответствующими форматами инорас в ходе осуществления служебной деятельности.

При этом официальной паре (самцу/самке) работника соответствующие форматы не представляются, что может вызвать временные/постоянные неудобства в функционировании семейной жизни.

Усыновление/удочерение смешанных форм жизни, получившихся в процессе офисной деятельности, корпорациями не производится.

V. Выживание за границами цивилизации

Особенности обустройства: в Космосе и на отдаленных планетах, где пока еще отсутствует цивилизованная структура жизне- и материал-деятельности, приходится полагаться на личную инициативу и отсутствие социальной поддержки. Необходимо для выживания не пользоваться распространенными стереотипами из спрей-сериалов «Гламурный дикарь», «Счастливы на природе» и «Дикое братство людей».

Эти зоны дикости представляют опасность, прежде всего, своей непредсказуемостью, которую может быть невозможно просчитать в реальном режиме времени, так и теми последствиями, которые могут проявиться и спустя отделенное время – так называемый эффект нефабричного бумеранга.

Возможные последствия: при возвращении не территорию цивилизации обязательно прохождение карантина – био- и психо-, и возвращение статуса возможно только после прохождение спецкомиссии, имеющей права отказать возвращаемому.

VI. Выживание на войне и в окрестностях

Обязательное примечание: не имеет принципиального значения –

а) воюете ли вы,

б) воюют ли с вами,

в) или – просто воюют рядом.

В варианте в) есть вероятность получения потомками (вашими или чужими) минимальной компенсации за прекращение жизнедеятельности и материальный ущерб. Моральный ущерб – в рамках борьбы с враждебными инора-сами и дружеском расширении территории патриотичной галактики считается несущественным.

Особенности обустройства: зависят от вашей способности к скрытой регенерации и рассогласования (несоответствием между вашим представлением о себе и представлением о вас окружающих), способности мимикрии с представителями побеждающей стороны, или имеющей преимущество в огневой и физической подготовке.

Возможные последствия: зависят от сектора галактики и вашего статуса в нем.

VII. Повсюду

Обязательное примечание: где бы с кем бы вы не находились, в каких бы отношениях не были, какие бы прогнозы не делались, не забывайте о том, что Вселенная расширяется, законы меняются и устаревают, звезды схлопываются и гаснут.

Особенности обустройства: не расслабляйтесь!

Успешного Вам выживания!

Заказ «Сверхоружие» Арти Д. Александер

«Страх смерти не дает нам умереть».

«СтарТрек»

Планета ХХ5зета уже несколько столетий находилась в состоянии войны со своими непримиримыми соседями. Даже в тупиковых ситуациях допустить мысли о мире являлось не только верхом неприличия или предательства, а просто и необратимо каралось на месте. Так что даже в шутку заикнуться об этом было не безопасно. Война уже давно вошла во все мыслимые и немыслимые легенды и стала образом жизни… И вот появляются Новые Повстанцы, которые страшно представить, но все же подумали и решили, что пора положить конец этому безобразию. И тут прямо как в красивой сказке оказывается, что где-то на Краю Обитаемой Галактики, вероятно прямо и направо за Туманностью Дикого Поля, есть планета, где можно заказать сверхоружие способное завершить любой конфликт быстро и максимально успешно для заказчика. Просмотрев все варианты, генерал Асант, решительно набрал код вызова и потребовал к себе своего адъютанта Тахо.

Мы никому не скажем, но весьма вероятно, что именно генерал Асант – один из тех самых Повстанцев, но достаточно хладнокровный в словах и четко продуманных действиях, чтоб не попасть под подозрения. Перспектива быть глупо расстрелянным на месте его никак не привлекала, он был человеком с большими и даже великими планами на будущее. Обязательно светлое…

Адъютант Тахо незамедлительно явился и вопросительно посмотрел на разложенные документы, все они были необычайно секретны и написаны особым шифром. Так что всякий взглянувший на них, не увидел бы в них ничего примечательного кроме странных рисунков похожих на детские каракули. А возможно это и были каракули, подсунутые специально на генеральский стол, для шпионов, например. Лишь немногие знали, что генерал был большой любитель рисовать и истинный поклонник искусства. Однако искусство было запрещено, и даже если оно еще где-то существовало, его надо было умело маскировать под военные нужды. Так что каракули на столе генерала могли быть чем угодно, но очень нужным для войны. Адъютант это отлично понимал, возможно, у него тоже были планы на будущее, такое же светлое.

Проследив за взглядом адъютанта, и как требовала инструкция, накрыв ладонью особо секретную часть шифра, генерал сказал:

– Похоже, у нас есть способ и весьма подходящий. Надо снарядить самый быстроходный корабль для доставки нашего агента в район Туманности Дикого Поля и найти нужных людей для выполнения нашего заказа. Ресурсы нашей планеты, некогда казавшиеся неисчерпаемыми, уже на исходе и хотелось бы потратить их остатки на благо нашего героического народа. Пора заняться чем-то более полезным и результативным, чем эта разорительная война…

А в это время на другой планете.

– Сами знаете, какое сейчас трудное время. Кризис. Работы практически нет. – Рыжеволосый человек, Посредник, произнесший это, расстроенно ходил взад-вперед по маленькой комнате, заваленной какими-то полуразобранными или наоборот полусобранными агрегатами.

Его собеседник, Мастер, только сокрушенно качал головой в знак согласия. Казалось, все его внимание занимала изящная чашка местного напитка с острым дразнящим ароматом. Каким-то чудом он умудрялся ее удерживать за тонко изогнутую ручку очень толстыми пальцами и даже печально вздыхая бросать заинтересованные взгляды на большое блюдо сладких фруктов, похожих на инжир. Работы не было давно, однако это не влияло на любовь к вкусной натуральной пище, запасы которой не переводились и даже каким-то невозможным образом постоянно возобновлялись.

Еще один присутствующий в комнате, Инженер, почти дремал, удобно расположившись в широком кресле. На его коленях покоилась сфера с чертежом непонятной, но сложной конструкции неизвестного назначения. Стило, которым он это начертил, валялось прямо на полу, выпав из полусогнутых пальцев инженера-гения. Покосившись на спящего и понимая как он устал за последние дни, наполненные бездельем, говорящий Посредник не утих, а повысил голос и продолжил.

– Что толку участвовать в митингах и требовать? Везде одно и то же! Работы нет на этой планете. Кончилась. Вот помню, как мы жили раньше… – и он мечтательно закатил глаза, – у нас не было даже выходных, такие были планы, что их хватало на несколько лет. Всем были нужны аннигиляторы, гиперпространственные сжиматели, скручиватели и забрасыватели… Да мы из испытательных центров не успевали выходить, как новые разработки изобретались и шли в продажу по галактике. А что теперь? Что здесь Миротворцы натворили и дальше полетели, белые и в перьях, служители вселенной. Ангелы хреновы… А нам что делать? Нет войн – нет покупателей и нет работы на целой планете. А какое у нас было великое прошлое, какая героическая история, какая огромная Империя простиралась от края до края…

«И от моря до моря» – сонно пробормотал спящий, автоматически завершив фразу знакомыми всем словами и устраиваясь поудобнее в кресле.

Посланник генерала Асанта, Тахо, прикрыл глаза и постарался расслабиться. Все эти приемы психотехники отлично срабатывали в стенах военной академии, но как назло мало помогали в реалиях космоса. Его состояние не было случайным капризом природы или сбоем нервной системы. Очередной сеанс связи с родной планетой не слишком обнадеживал. За время его отсутствия армией противника было разрушено несколько городов и уничтожено с десяток станций дальней связи. Генерал, учитывая ситуацию, предупредил, что нужно сделать все возможное и невозможное тоже, даже если Посланник останется без связи. В случае потери связи с родной планетой Посланнику предстояло действовать в автономном режиме. Подавив в себе сильное желание посмотреть новостную ленту событий в регионе, где остались его родные и близкие, Посланник углубился в изучение нужного ему сектора Галактики. Он уже посетил несколько попавшихся по пути обитаемых планет, достигших определенной ступени технического развития. Расспросы местного населения про планету, где теоретически способны изготовить сверхоружие, ничего существенного кроме мифов и догадок не дали. Радушные хозяева предлагали ему альтернативное оружие различных экзотических или экологических видов, улучшили двигатели его корабля и даже намекали, что оставив свою многолетнюю службу войне, он может остаться здесь навсегда и найти себе достойное занятие в мирных городах. Но, как человек, рожденный на войне, он даже представить себе не мог гражданскую работу на чужой планете. Ему были намного приятнее простые четкие понятия, как «да» или «нет», а не длинные светские диалоги. Новые навигаторские карты значительно сократили поиски. А вместе со слухами, полученными от торговцев, караваны которых охватывали немыслимые просторы и миры, он смог более точно ориентироваться в неизвестной ранее части галактики. В его коллекции данных уже обозначилось нужное направление. И полный решимости, он направил туда свой корабль.

Проснувшийся в пустой мастерской Инженер, скромно прозванный «Гением», подобрал с пола стило, которое случайно выронил, неожиданно заснув в кресле. Не заснуть под монотонное дребезжание монолога про бывшее величие империи, было для него выше человеческих сил. Тем более этот монолог повторялся с завидной предсказуемостью, и почти каждое слово в нем было уже достаточно известно и даже не раз единодушно одобрено слушателями. Таким образом, полезный здоровый сон в рабочее время никого не раздражал. И также благосклонно было отношение к молчаливому собеседнику – Мастеру, ведь он уже пару лет назад все очень подробно высказал и за это время ничего нового не появилось. Инженер остался без работы давно, то чем он перебивался время от времени, считать настоящей работой было просто унизительно. Он чувствовал себя абсолютно ненужным. Его раздирала жажда. Жажда чего-то интересного, грандиозного, запоминающегося.

Корабль Посланника, избежав множества опасностей, едва не погибнув в гравитационной ловушке «темной звезды», пару раз ступив в бой с кровожадными пиратами и мародерами, наконец прибыл на искомую планету. Посредник, встретивший Посланника Тахо, оказался понимающим и достаточно сообразительным, а местный акцент универсального языка Посредника даже показался для Тахо забавным. Быстро вникнув в положение дел, он взялся за исполнение своих прямых обязанностей. Это сразу заставило Посланника проникнуться уважением к местной культуре. Хотя нельзя сказать, что на планете царила суета, суровые будни или рабочая обстановка. Может быть он прилетел в выходные дни… Из окна бесшумного летательного аппарата, непрактично разрисованного яркими цветами вместо камуфляжа, и надписью «Скиталец», он наблюдал за жизнью города. Мимо него также бесшумно проплывали разукрашенные безумными художниками «Звездные волки», «Фавориты», и даже такси розового цвета. Как пояснил Посредник, это новшество пришло вместе с Миротворцами (мирными путями творившими невесть что), и предназначено исключительно для женщин. Никто никуда не спешил, местные жители спокойно разгуливали на украшенных зеленью площадях, сидели в многочисленных уличных кафе и у фонтанов.

Первый день пребывания на планете. Посланник с горящими от надежды глазами, в парадной начищенной до сияния униформе.

Первый диалог с Мастером:

– Так вы беретесь выполнить заказ?

– Канэшьно! В нем нет ничего невозможного.

– Но необходимо, чтоб работа была выполнена в самые кратчайшие сроки.

– Я ознакомлен с вашими условиями. Беспокоиться не стоит.

Прошло две недели. Посланник несколько нервный и резковатый настолько, что отказывается от приглашения присесть и выпить местный тонизирующий напиток.

Второй диалог с Мастером:

– Мне бы хотелось ознакомиться с ходом произведенных работ.

– Мы еще не приступили. Возникли разногласия. Надо уточнить ряд деталей…

Прошло два месяца. Посланник заметно осунулся и побледнел. На его поясе вместо предусмотрительно снятого бластера, подвешена военная фляга с тонизирующей местной жидкостью, к которой он время от времени прикладывается.

– Мне необходимо получить точные сведения о заказе. Время не ждет, гибнет моя планета.

– Наш Инженер, как раз анализирует недоработки. Ваш заказ слишком серьезен, чтоб ответить сразу… У меня например, вообще скоро отпуск.

Прошло несколько лет. Посланник в местной национальной одежде выходит из ворот городской тюрьмы. Оставшиеся за воротами тепло машут ему руками, сентиментально вытирая слезы. Дежурный у ворот выдает ему пакет. Развернув пакет, Посланник видит два отдельных документа. Он уже прекрасно и без посредников читает на местном языке.

В первом сообщается, что правосудие признало его невиновным за непреднамеренное удушение Мастера. Второй документ был подписан Инженером, тем самым «Гением», в нем говорилось, что заказ доработан и выполнен в соответствии с требованиями, и погружен на борт его корабля. Внизу небольшая приписка с благодарностью от Инженера. «Я нуждался в настоящей работе и слишком долго был безработным. Ваше прибытие обеспечило меня заработком и возможностью эмигрировать на планету где я буду востребован. А на этой планете, несмотря на экономический кризис, работу никто не ценит. Мы уже не та великая империя, о которой рассказывают легенды. Считая себя причастным к вашей проблеме, я присматривал за вашим кораблем, и попросил помощи моего друга – Адвоката, а пока он занимался вашим делом, я нашел способ отправить на вашу планету сообщение, что заказ «Сверхоружие» выполнен и непременно будет доставлен. Просмотрев историю войн вашей планеты, я воплотил в жизнь вашу идею сверхоружия, и это единственное оружие способное побеждать, не уничтожив саму планету».

Мысленно пожелав Инженеру удачи, Посланник отправился в обратный путь. Несмотря на выполненное задание и ценный груз на борту, способный изменить ход истории, на душе у него было тяжело.

Связь с планетой была прервана очень давно. Массивный контейнер со сверхоружием мирно покоился на прочных корабельных креплениях и выглядел довольно мирно. Когда измученного тревогой Посланника будила бессонница, он приходил в грузовой отсек и сидел, прислонившись к нему спиной, все его светлые надежды были связаны с этим особенным грузом. Преодолевая пространство, корабль неудержимо стремился к дому.

С высоты орбиты родная планета показалась ему необычно безмятежной. Ни одного спутника он не заметил поблизости, ни одного проблеска орбитальных станций… Ни одна ракета не вырвалась из атмосферы чтоб его уничтожить. Ему стало действительно страшно.

Разрушенное еще в период войны старое здание космопорта за годы отсутствия Посланника стало более жалким и заброшенным. По его разбитым взрывами стенам бегали зеленые ящерицы. Поле обильно заросло цветущими полевыми растениями и выглядело вполне оптимистично, скрывая старые обломки и трещины от бомбежек. Посланник не стал особо задумываться, зачем территорию обнесли странной декоративной изгородью и проложили дорожки. Вероятно здесь мины нового поколения, мимолетно подумал он. Но дальше на глаза стали попадаться уже ничем не прикрытые характерные следы применения разрушительных технологий войны. То жуткий кратер с расходящимися от центра кругами, от упертого в рыхлую землю почерневшего останка чего-то громоздкого, возможно упавшего с неба или даже с орбиты, «импульсная бомба», проскочила мрачная мысль. Или что-то непонятное, словно вывернутое наизнанку, отчего к горлу подступила тошнота, «выворачиватель» беспощадно подсказала память… Пригорода больше не существовало. Он вспомнил уверенное лицо генерала Асанта, все еще не веря, как он мог так жестоко ошибаться, выбрав неверный путь?

С замиранием сердца, проклиная судьбу и уже наплевав, что может попасть под случайный обстрел, Тахо, никак не скрываясь, побежал вперед, перепрыгивая через ржавые и скрученные энергетическими ударами рельсы давно не существующего гражданского транспорта…

С холма открывался вид на обновленный город. На его окраинах еще продолжались строительные работы. Он повернулся в сторону космопорта и заметил указатель «Проезд на территорию музея». А за спиной возвышался монумент «Сверхоружию – положившему конец войне». На постаменте была высечена пояснительная надпись на языках веками враждовавших народов «Войну побеждает идея».

Укрощение Теиды Александр Степанов

– Красивая планета, капитан!

– Да, была… Но скоро мы ее перезагрузим. И она будет выглядеть поскромнее. Так что, старпом, наслаждаемся видами, можно сказать, в последний раз. Скоро эта планета изменится и будет в привычном для нас формате. Увы, без перезагрузки тут никак не обойтись, жесткая коммерческая необходимость: без перезагрузки не будет прибыли. Планета просто так не даст себя использовать – она ведь разумна. Включит свой иммунитет, и тогда нам придется туго, как на Гамма-Дюгоне. Но мы в тот раз справились, помнишь? Супермощные молекулярные декомпрессаторы сделали свое дело: мы сожгли атмосферу, перезагрузили и освоили Гамму. Теиду ждет такая же судьба, но, согласись, мы стали намного опытнее, теперь мы быстро парализуем эту планету, и ничто нас не остановит!

Закат играл лиловыми красками, и капитан заворожено любовался планетой сквозь панорамное стекло флаера.

Флаер шел на предельно низкой высоте – пять километров; ниже спуститься было нельзя, чтоб не повредить обшивку верхними ветками невиданной величины деревьев, высоко задравших свои кроны к небу. Они были такие огромные, что на их ветках вполне, наверное, уместились бы небольшие города. Цвет коры исполинских деревьев был разный: от привычного коричнево-серого до красных, изумрудных, сине-фиолетовых переливчатых оттенков.

– Красиво! Это же в перспективе целые горы самоцветов! Ну, класс! На Земле это будет стоить миллионы, даже, наверное, миллиарды, капитан?

– А то. Только учитывай: во-первых, сначала флора должна погибнуть, потому что самоцветы образуются, точнее, дозревают, только в мертвом организме. Во-вторых, важно, чтобы самоцветы не упали в цене, иначе какая от них польза? – усмехнулся капитан. – Поэтому самоцветы будут равномерно распределяться логистическими службами по всей Галактике среди наших вассальных планет, вот это выгодно!

– А почему вообще выбор пал на Теиду?

– Мы за ней давно наблюдаем. И она подходит нам почти по всем параметрам. Конечно, наличие разумной фауны и флоры немного портит ее. Но мы их приструним. Теида выполнит свое предназначение для нас, вот увидишь, – в скором времени она будет одним из самых высокотехнологичных объектов. Именно ради этого мы и отправились в экспедицию. Мы ликвидируем опасные для нас формы жизни, оставив только самые безобидные и выгодные нам. Знаешь, какие? Вырабатывать для Земли энергию и собирать полезные минералы.

– И это возможно, капитан?

– Почему нет? На Теиде кремниевая форма жизни вместо привычной нам углеродной. Нет, вообще-то химический состав этой планеты очень похож на земной. Самый распространенный здесь элемент – кислород, второй по списку – кремний, а углерод, основа организации привычной для нас жизни, лишь где-то в самом конце десятки: доля – меньше половины процента. У нас на Земле давным-давно, пишут, тоже так было. Учти: кремний в сочетании с другими элементами не мешает расти живому организму, но после его смерти происходит окаменение, и некоторые организмы превращаются в драгоценные или полудрагоценные камни. Представляешь, прямо как у Хозяйки Медной горы в наших древних сказаниях!

– Да… Жизнь на Теиде вообще не такая, как у нас. Я читал, это потому, что она намного крупнее Земли.

– Прибавь еще наличие трех светил и отсутствие наклона планеты к плоскости эклиптики. Вот почему климат там по-настоящему райский.

– Так, может, и не нужна перезагрузка? У нас-то, на Земле, климат вовсе не райский…

– Да ты что! Не только в климате дело. Учитывай состав атмосферы: на Теиде намного выше содержание кислорода, и мы можем получить кислородное отравление. Прибавь еще неимоверно высокое давление воздуха вкупе с силой тяжести, в несколько раз большей, чем на Земле. Мы на Теиде не выживем, брат старпом, и райский климат не поможет. Здесь не могут жить такие, как мы с тобой. Нас просто раздавит столб воздуха, а наша кровь вскипит, как у водолаза на большой глубине с отказавшим аквалангом. И, потом, что мы будем здесь есть? Тут нет такой еды, как наша. И это притом, что флора на Теиде очень богатая, урожаи здесь невиданные. А отведай-ка их красивые изумрудные яблоки, ха-ха… Или груши из опала… И окаменеют они у нас в желудке. Нет, для землян это не приемлемо. Помрем мы, короче говоря, от такой пищи.

– А наша системная база «Звезда Силы» нас не спасет?

– Ну, это на крайний случай…

За разговорами незаметно летело время. Экипаж облетел порученный сектор одного из самых больших деревьев Теиды, которое земляне за красивый цвет коры уже назвали «Красным колоссом». По данным научной разведки, «Красный колосс» был связан корневищами с другими красными деревьями размером поменьше.

– А какой точно размер, капитан?

– 4579 метров! От основания до самой верхней ветки. Смотри! Видишь, по тонкой, толщиной всего каких-то несколько десятков метров, веточке медленно ползет вереница странных существ?

– Ага. А кто это, я же не биолог?

– Да и я не биолог, но читаю, интересуюсь, и тебе советую. Это агатовые саламандры. Их назвали так за внешнее сходство с нашими земными животными. Они похожи на представителей нашей фауны, ты согласен? Присмотрись. А почему? Потому что законы космического мироздания одинаковы для всей Галактики. Мир имеет фрактальную структуру. И какой бы ни была форма жизни – углеродной, кремниевой, да хоть ртутной, что тоже не исключено на просторах Вселенной, – формы кристаллизации, структурирования, то есть организации материи, везде одинаковы.

– А разумные формы жизни на Теиде есть? Как они выглядят?

– Ты сейчас и смотришь на них.

– Не понял. Деревья, что ли?

– Почему нет?

– Вы сами сказали про фрактальную структуру. Стало быть, и на Теиде должны быть человекоподобные существа. Например, из кремния.

– Логично мыслишь, старпом. Законы эволюции никто не отменял, это да. Но на Теиде все движется и развивается на порядок медленнее, чем у нас. В том числе обмен веществ и скорость протекания реакций. Так что здесь еще не появился хомо сапиенс. Вот и отлично. Нам он не нужен. Никто не будет нам мешать выполнять нашу программу. А то еще неизвестно, что и как нам ответила бы кремниевая человекоподобная цивилизация.

– Похоже, мы бы тут окаменели…

– А то… Кому понравится, когда на твоей планете сжигают атмосферу, пусть даже не полностью? Ведь резко понизятся и атмосферное давление, и сила тяжести, и содержание кислорода – нам-то оно, конечно, хорошо, а для аборигенов? Это ж смерть!

– Ну ладно хоть не аборигены окаменеют, а только флора. И эти, саламандры.

– Вот именно. И после своей смерти многие виды дадут прекрасные минералы, даже драгоценные камни, которые пойдут на экспорт на другие планеты, ну… и на нужды нашей электронной промышленности. Много кремния, точнее, его диоксида, мы направим на изготовление стеклянных, бери больше – хрустальных защитных куполов для наших баз-колоний на Теиде, в которых будет воссоздана привычная нам среда: атмосфера, почва, микроклимат и даже флора с фауной – в разумных пределах, конечно, сугубо декоративно. Туристам с разных планет понравится.

– Безотходная технология? Всё для блага?

– Верно мыслишь. А сейчас за дело! Нам нужны данные о «Красном колоссе». Он может начать сопротивление.

– Какое сопротивление, это же дерево? Пусть даже и кремниевое…

– Вот тут неверно мыслишь. Самые крупные деревья Теи-ды располагаются на точках силы, на восходящих потоках энергии планеты, служат как бы пробками, закрытыми для баланса внутрипланетных энергий, понял? Эту энергию мы еще не научились использовать. Потому что планетарный разум обижается на наши действия и, протестуя, в принципе может нас уничтожить. Поэтому нам лучше оставить от них пни, и дело с концом. Срезать деревья надо с высоты примерно полкилометра. Несколько километров ствола вполне достаточно. Тем более что таких деревьев на планете тысячи. А сейчас приказ: разведаешь, к какому участку дерева лучше всего поднести нашу плазменную «пилу». Операция завтра. День – на осмотр и обдумывание.

– Слушаюсь!

…Флаер вернулся на орбитальную базу, и капитан доложил о полной боевой готовности. На всей армаде орбитальных станций вокруг Теиды шли последние приготовления молекулярных декомпрессоров перед операцией. Завтра состоится перезагрузка Теиды – а это все равно что война! Мощные декомпрессоры взрежут слой атмосферы, сожгут большую часть кислорода – и вступят в бой плазменные лесорубы. Лиловые рассветы трех солнц будут убиты и не смогут больше украшать небо над «Красным колоссом»…

Лорды-защитники Алекс Громов, Ольга Шатохина

Мальбрук в поход поехал, Миронтон, миронтон, миронтень, Мальбрук в поход поехал, Ах, будет ли назад?

1. Благородные отпрыски

– Ну, может в те давние времена и охоты были дикими. Теперь настоящие джентльмены не допускают дикости. Так что никогда не забывай о хороших манерах!

…Гонг к обеду грянул привычным медным гулом. Родственники, собравшиеся в гостях у почтенной леди Вайолет Астор, знали, что хозяйка не любит опозданий, посему считанные минуты спустя все уже чинно занимали свои места за большим столом, уставленным фамильным серебром и тонким фарфором.

Пустовал лишь один стул, предназначенный для юного Эдварда, одного из правнуков леди Вайолет. Та, окинув взглядом сквозь лорнет всех присутствовавших, остановила пристальный взор на матери Эдварда и с долей едва уловимой, но внятной иронии вопросила:

– Маргарет, кажется, ваш сын не унаследовал нашей фамильной пунктуальности?

Та сжалась и аристократично побледнела, вспомнив, что бабушка ее мужа была против их брака, несмотря на соседство фамильных земельных угодий и неплохие виды на наследство, особенно, если кузен сэр Джордж умрет, не успев обзавестись прямыми потомками…

Старшая леди кивнула дворецкому:

– Джон, сходите за мастером Эдвардом!

Через несколько минут дворецкий вернулся в легком смятении: мастера Эдварда не было ни в его комнате, ни на веранде, где подростка видели последний раз.

Его вообще нигде не было. Это было просто неприлично.

А вскоре из соседней усадьбы примчался посыльный с запиской, в которой тамошняя, не менее благородная и почтенная, хозяйка просила «дорогую Вайолет» напомнить племяннику ее внука – Виктору, что он собирался вернуться к чаю, так не поторопится ли… Но племянника вышеупомянутого сэра Джорджа в доме леди Вайолет не видели уже две недели.

Началась паника. Когда выяснилось, что в комнате Виктора нашли записку «Не ищите нас, нам суждено преодолеть Черную глубину и захватить Страну чудовищ», леди Маргарет упала в обморок.

Отец Эдварда, сохраняя хладнокровие, произнес:

– Черная глубина… что-то весьма знакомое. Кажется, моряки так именуют эстуарий Темзы. Надо дать телеграмму в Лондон.

Племянник сэра Джорджа учился вместе с пропавшим правнуком леди Вайолет, поэтому кто такие «мы» особых сомнений не возникло.

– Двенадцать лет – опасный возраст, детям хочется испытать приключения, о которых они читали в книжках, – констатировала леди Вайолет. – Но не пора ли издателям быть аккуратней?

Так и оказалось. Эдди и Вика обнаружили в Лондоне, где мальчики намеревались купить корабль на сэкономленные карманные деньги и пересечь Атлантический океан.

Но угрюмые негостеприимные доки Ист-Энда произвели на благовоспитанных юных джентльменов такое впечатление, что обнаруживший их полицейский инспектор без всякого труда водворил беглецов обратно под родительскую кровлю.

Причиной, побудившей двух мальчишек искать приключений, оказалась статья в популярном журнале, сообщавшая о приближении к Земле астероида, способного уничтожить целый континент. Если он упадет на Евразию, не следует ли нам заблаговременно озаботиться поисками нового места жительства? – задавался вопросом ученый автор. – Быть может, настало время вспомнить о далеком континенте, лежащем по преданию на западе за океаном и именуемом в старинных рукописях Страной Чудовищ.

– Неужели вы собирались выйти в открытое море, не зная куда плыть?

– Мы нашли на чердаке замка старинный дневник, там подробно описан путь… И у нас вот, секстант есть. И компас!

Секстант и компас у юных авантюристов отбирать не стали, взяв честное слово более не предпринимать таких опасных предприятий, не поставив в известность родителей. А конфискованный у мальчишек дневник вызвал всеобщий интерес, так что через несколько дней, когда улеглось волнение, вызванное исчезновением мальчиков, представители обоих семейств собрались в каминном зале усадьбы Асторов, дабы насладиться чтением удивительного, хотя и слегка погрызенного мышами манускрипта. Как выяснилось, он был написан далеким предком леди Астор, благородным испанским идальго. Семейное предание гласило, что сей кабальеро был вынужден переселиться в Англию по причине несправедливой королевской опалы, однако подробностей фамильная память не сохранила. И вот теперь дневник давно почившего дона Мигеля готов был поведать все тайны тщательно подобранному обществу. Содержал он, как было выяснено заранее, обширный рассказ о далеком путешествии, которое дону Мигелю довелось совершить вместе с «Сеньором Альмиранте» – генуэзским мореплавателем по имени Кристобаль Колон (он же – Колумб).

17 апреля 1492 года испанский король Фердинанд и его супруга королева Изабелла после долгих переговоров (занявших около семи лет!) подписали с Христофором Колумбом договор об организации его экспедиции к новым землям. В тексте договора специально была оговорена финансовая помощь и права Колумба после открытия и покорения «индийских» территорий, но также и указана доля их королевских величеств. Существует легенда о том, что для того, чтобы оплатить расходы на экспедицию, Изабелла, жаждавшая владеть новыми землями, заложила свои драгоценности. Вопрос «кому?» признан историками неактуальным.

2. Дневник идальго

«Сегодня 3 августа 1492 года мы отплыли из гавани города Палос-де-ла-Фронтера на запад…» – гласили первые строки. Дальнейшие десять страниц содержали описание пути до Канарских островов, поначалу безмятежного, а потом омраченного тем, что одна из каравелл, «Пинта» дала течь. На Канарах пришлось из-за этого задержаться. Но вот путь на запад, в неизвестность, продолжился… Через десять дней однообразного плавания матросы уже начали поговаривать, что на западе всех ждет неминуемая гибель, поскольку там океанские воды гигантским водопадом обрушиваются в безмерную бездну с края плоской земной тверди.

Дон Мигель сам слышал обрывки таких разговоров. «Мне неведомо, что ждет нас в пути, – писал он, – но Сеньор Альмиранте уверен в правильном направлении нашего странствия, и я верю ему. Ибо не смог бы человек, не имея твердой веры, убедить в необходимости этой экспедиции их Католические Величества…»

Однако на десятый день в воде появились обрывки зеленых растений. При ближайшем рассмотрении это оказались куски водорослей. Их становилось всё больше, а земля не показывалась. Через три недели плавания сквозь заросли команда чуть не взбунтовалась – не водопад на краю света, так это проклятое море с гигантскими водорослями, скоро они станут такими густыми, что мы застрянем и все погибнем…

12 октября на рассвете вахтенный матрос с «Пинты» Родриго де Триана прокричал:

– Земля!

На полях страницы, где дон Мигель описывал этот знаменательный момент, имелась позднейшая приписка, сделанная его же рукой: «Увы, но этот храбрый малый, достойный разделить толику славы с Сеньором Альмиранте, так и не получил обещанную Их Величествами награду в 10 тысяч мараведи. Более того, ни сам наш славный предводитель, ни его наследники, несмотря на заключенный договор, не смогли получить от испанской короны обещанного вознаграждения за открытие новых земель. Неизвестно даже точное расположение могилы Колумба, покинувшего нашу юдоль скорби в бедности и гонениях… Причиной тому стали устрашающие события, которые я постарался запечатлеть на сих страницах в меру своих скромных сил».

А поначалу все шло прекрасно.

На остров, нареченный Сан-Сальвадором, в числе первых высадился нотариус, который составил документ об открытии и вступлении во владение. У обнаруженных местных жителей, не было ни одежды, ну это понятно, климат теплый, ни больших лодок, что совсем странно. Только крошечные и крайне неустойчивые рыбацкие челноки. Над горизонтом в западной стороне виднелись облачные шапки, намекающие на существование других островов и берегов, кроме этого архипелага, осененного теперь кастильским знаменем. Но даже поверх языкового барьера был очевиден ужас мирных аборигенов перед самой мыслью о возможности плавания в том направлении.

Испанцы этого ужаса не понимали, никто не видел признаков водопада на краю света, которого раньше так боялись невежественные матросы, – было обнаружено только сильное течение, несшее воды от островов в сторону пока еще неведомого материка и облегчавшее плавание в том направлении. Надежда найти страны, богатые золотом и перцем, грела сердца. Были, конечно, и те, кто опасался таинственной угрозы, но открытые острова выглядели бедными, а несколько золотых украшений, найденных у жителей, не могли насытить жажду сокровищ. На попытки выяснить, откуда золотишко, удалось получить расплывчатые ответы в духе «оттуда, с запада, давно, туда нельзя». Но тех, кто не собирался отступать, уже переплыв океан, оказалось подавляющее большинство.

«Там Индия и Острова Пряностей с их богатствами, здесь скудная земля и бедность, – писал дон Мигель. – Нам не пришлось долго думать, что лучше для храброго кастильца».

И вот, наконец, два корабля из трех, каррака и каравелла, бросили якоря в виду не острова, но континента. Береговая линия, окаймленная белоснежным прибоем, тянулась в обе стороны, насколько хватало глаз. Испанцы высадились на этот прекрасный берег, занялись обустройством форта и временной гавани в одной из удобных бухточек. Никаких местных жителей они не увидели. Вверх по течению реки, впадавшей в этом месте в море, были посланы на двух лодках разведчики.

3. Убийцы человечества

Дон Мигель, надзиравший в тот день за постройкой силами команды первого королевского бастиона с фундаментом из обломков скал и толстыми бревенчатыми стенами, был полон радужных надежд на будущее. В родной Кастилии никаких перспектив не светило благородному, но бедному идальго, одному из младших сыновей семьи, которая при всем благородстве не могла поспорить знатностью с грандами, говорившими друг другу «ты». Здесь же на новых землях верный соратник Адмирала Моря-Океана имел все шансы дослужиться до губернатора провинции минимум. А то и до вице-короля, ведь вон, сколько тут земель, только успевай завоевывать. И быть может, удастся жениться на знатной особе и…

Дальнейшие опасные мечты о собственной короне и державе дон Мигель не отважился доверить даже личному дневнику. Впрочем, вскоре ему стало не до сладких грез. С той стороны, куда ушли разведчики донесся рев, похожий на звуки мощных боевых труб. На его фоне показались почти неслышными беспорядочные мушкетные выстрелы, которые вскоре стихли. Дону Мигелю показалось, что он слышал крики ужаса, но вряд ли это было возможно на таком расстоянии.

Из разведчиков к ночи вернулся только один. Он выполз из лодки почти обезумевший.

– Там ужас! – бессвязно бормотал он. – Пришел ужас! Чудовища! Смерть!..

Более никаких сведений от бедолаги получить не удалось, а потому на следующее утро, по пути первой группы отправился хорошо вооруженный отряд, возглавляемый доном Мигелем. «Мы обнаружили на прибрежном лугу, где лес отступает от реки, тела наших несчастных товарищей, разорванные и раздавленные какой-то неведомой силой. На земле были найдены следы, похожие на отпечатки лап зверей, но неведомой и несообразной величины, поскольку самый маленький след невозможно было закрыть даже двумя ладонями сразу».

Весь берег был покрыт этими следами, а по направлению к лесу они сливались в хорошо утоптанную широкую тропу, направлявшуюся к прогалине между огромными, увитыми лианами деревьями. Испанцы осторожно приблизились к границе джунглей. Внезапно из-за зеленой стены растительности грянул уже знакомый рев, но звучавший нестерпимо громче. Дон Мигель приказал отступить с тропы и укрыться в лесу с той стороны, где следов было поменьше.

И тут из-за деревьев появились они – шедшие почти ровным строем существа, которых можно было бы сравнить с ящерицами или даже африканскими крокодилами, не будь они столь огромны, монументальны и просто неохватны! Туловище каждого из необыкновенных созданий превосходило размерами большую дорожную карету, ноги были как колонны, а длинный тяжелый хвост мерно покачивался из стороны в сторону. Представить себе силу удара таким хвостом было страшно. Столь же длинной и внушительной была и шея, увенчанная грозной головой.

– Они нас убьют! – прошептал один из спутников. – Сеньор, они всё видят и слышат! Они нас ищут! Они нас всех убьют!!!

На последней фразе панический шепот превратился в вопль.

«Мы не успели даже подумать о том, чтобы удержать злосчастного Санчеса, – описывал дальнейшее дон Мигель, – ибо кто же в здравом уме решится выйти из укрытия навстречу таким смертоносным созданиям. Однако потрясение от представшего перед нами зрелища окончательно помрачило его рассудок, оставив лишь мысль о необходимости бегства из этого страшного места. Санчес выскочил из кустарника, где мы скрывались, и бросился напрямик через открытое приречное пространство, стремясь, видимо, достичь наших лодок. Но самый огромный из монстров настиг его и метко ударил хвостом, подбросив до самых веток высоких деревьев. А потом стал топтать Санчеса ногами, как будто удара было недостаточно, чтобы прервать нить жизни… Когда монстр вплотную приблизился к нашему убежищу, мы начали стрелять. Это было роковой ошибкой. Пули оказались не способны причинить ему малейший вред. И вот уже сразу несколько разъяренных чудовищ вломились в подлесок, круша и истребляя все вокруг. Я слышал предсмертные крики и хруст костей моих спутников, имевших несчастье оказаться на пути гигантов…»

Потом чудовища нашли и уничтожили лодки, на которых приплыл сюда отряд дона Мигеля. Когда монстры покинули место побоища, дону Мигелю и нескольким уцелевшим солдатам пришлось с помощью лиан вязать плот из обломков лодок и стволов нескольких молодых деревьев, которые рубили с оглядкой, вздрагивая от каждого шороха. Расстояние до бухты показалось автору трагедии безмерно огромным, когда пришлось преодолевать его на утлом плавательном средстве, и одновременно ничтожно малым, если вспомнить, от каких ужасных созданий оно отделяло горстку путешественников. «Если эти чудовища смогут проникнуть в Европу, они за то, что мы посмели вторгнуться их владения, уничтожат весь человеческий род без особого труда. У нас нет оружия, способного поразить их…»

Но, несмотря на страх перед грозными гигантами, сразу же были предприняты осторожные попытки узнать о них побольше. «Среди них, – писал дон Мигель, – как показали наши дальнейшие наблюдения, есть разные племена, сильно отличающиеся внешним видом и часто враждующие между собой. Как и среди людей, у них есть слабейшие, видимо это их женщины и дети, и могучие воины, обороняющие их. Они способны на подвиг и самопожертвование. Я сам видел однажды, как огромный монстр сражался с целым отрядом из враждебного племени, давая возможность остальным своим собратьям отступить и занять оборону.

Воины того, другого, племени в отличие от первых передвигаются на двух ногах, подобно нам, и ростом ненамного превосходят взрослого мужчину. Зато они самой природой снаряжены для битв куда лучше, чем мы – на каждой ноге у них есть особый отогнутый палец, увенчанный устрашающим, огромным и острым когтем. И на руках тоже когти. Они стремительно бегают, в случае необходимости мгновенно перегруппировываясь для атаки. У них тоже есть хвосты, используемые в поединках и помогающие сохранять равновесие на бегу.

Я был свидетелем сражения, когда они, подавая друг другу едва уловимые человеческим ухом звуковые сигналы похожие на тонкий писк или свист, напали на одного из гигантов. Тот не успел сориентироваться, как на его выгнутую дугой спину запрыгнуло сразу два противника. Один их них нанес удар острым серповидным когтем в основание шеи, где под кожей пульсировала артерия. Второму повезло меньше: пытаясь избавиться от врагов, гигант дернулся, едва не опрокинувшись на бок, и вдобавок сильно хлестнул мощным хвостом, поразив нападающего. Но нанесенная первым рана оказалась смертельной. Кровь обильно оросила почву…».

Людей на новом континенте (по крайней мере, на его побережье, куда уж было соваться в глубину) экспедиция

Колумба не обнаружила. Дон Мигель, судя по дневнику, не сомневался в том, что произошла встреча с неведомой разумной расой. Такого же мнения придерживались и многие другие спутники Колумба. Но участвовавший в экспедиции ради научных изысканий естествоиспытатель Пансо де Лев-кора энергично возражал:

– Нет, это не разумные существа, это животные. Они способны к действиям на уровне шершней или муравьев – те ведь тоже сообща защищают свое гнездо. И вы, конечно, могли видеть, как обычные вороны дружно накидываются на хищную птицу или тревожно кричат, предупреждая друг друга о вышедшей на охоту кошке. Вот и здесь мы видим то же самое. Хотя масштаб этих созданий природы конечно впечатляет…

Но владыки и их приближенные всегда опасаются неизвестности.

4. Во имя тещи

Обитателей новооткрытого континента нарекли динозаврами. Официально – потому, что сеньор де Левкора предложил отметить одну из самых характерных черт, ящероподобие, а также устрашающую грандиозность этих созданий, поэтому и было придумано название «ужасные ящеры». Неофициальная версия, которую дон Мигель бережно зафиксировал в своем дневнике, гласила, что матрос Родриго, первый раз увидев динозавра, воскликнул:

– Ну и жуткая тварь! Точь-в-точь моя теща сеньора Дина, чтоб ей провалиться!

Так появились «тещины ящеры»…

Жили ли на тех землях когда-то люди? Один участников из первой экспедиции Колумба – Франциско по прозвищу Ика набрел на россыпь странных камней, на которых были выгравированы различные картины, в том числе и изображения людей рядом с динозаврами или всадников на динозаврах. Несколько из них он взял с собой, чтобы подарить друзьям, но по решению Королевского Совета все камни, кроме одного (проигранного в кости и бесследно исчезнувшего) были изъяты и попали в специальное хранилище.

А между тем при дворе кипели страсти, способные повлиять на дальнейшую судьбу человечества. Хитроумный Колумб не терял времени даром. «Сеньор Альмиранте разрабатывает секретный план, который позволит Испании стать царицей морей, – писал дон Мигель. – Для этого помимо использования крупных динозавров в качестве передвижных крепостей на суше, – такую махину сложно смертельно ранить и тем более убить, – он намерен отыскать их водных собратьев. Такие наверняка должны существовать. Надев на водного динозавра соответствующую упряжь, боевые пловцы объединенных королевств Арагона и Кастилии смогут топить вражеские суда, в том числе из-под воды, для чего можно попутно использовать уже существующие соответствующие шлемы и водонепроницаемые купола».

Решено было в ходе последующей заокеанской экспедиции под командованием упертого адмирала изловить и доставить к королевскому двору несколько динозавров, из тех, что поменьше. Охота оказалась, как легко догадаться, занятием весьма опасным. К жертвам первой встречи с динозаврами дней добавились еще несколько затоптанных и убитых ударами могучих хвостов. А также один несчастный, который, согласно записям дона Мигеля, «намеревался выяснить, можно ли оседлать динозавра, подойдя к нему с тыла, ради этого неосмотрительно приблизился к огромному существу в момент, когда оно собиралось облегчиться, и был мгновенно погребен под кучей свежего навоза».

Матрос Родриго, увидев такую трагикомедию, в очередной раз помянул свою тещу и пошел донимать ученого – сеньора де Левкора – вопросами, годится ли динозаврово гуано на удобрение. А в то же самое время на другом берегу Атлантики испанский королевский казначей, щелкая на счетах, прикидывал экономический эффект плаваний Колумба. Но время обвинений во вредительстве пока еще не настало.

5. Животное, способное изменить мир

Колумбу удалось доставить в Европу только одного маленького динозаврика, но и этого хватило, чтобы произвести неизгладимое впечатление. Рассказы о том, что за океаном таких существо много, причем как маленьких, так и больших, как травоядных, так и хищных дополнили картину и породили моду на все, связанное с динозаврами. Оно и понятно: слоны приелись, единороги не наши, жираф, как и дикобраз – явно не то. Да и перспектив у них особых нет. А вот динозавры – это свежо, модно и мило.

В высшем свете знатнейшие грандессы обсуждали предстоящие прогулки с динозаврами, модистки спешно придумывали для этой цели специальные платья. Был уже подготовлен королевский указ, что ездить верхом на динозаврах – разумеется, на бархатных седлах, отделанных золотом и драгоценными камнями – имеет право только чистокровная знать.

Одновременно решался вопрос о разведении динозавров на мясо, для чего под Севильей и в районе Кадиса планировалось создать особые загоны и обширные пастбищные рощи. А затем поставлять на европейский мясной рынок не уже приевшуюся говядину и баранину, а «новый деликатес от испанских грандов» – настоящую динозаврину!

Но власть имущие возымели на динозавров и более серьезные планы, ведь владеющий динозаврами – владеет миром.

Орельяно де Лага, работавшему в Московии под видом обычного гишпанского купца, предписывалось срочно собрать и отправить в Мадрид подробные данные о климате и дорогах сей далекой державы. А возведенному в ранг главного королевского ученого Пансо де Левкоре – на основании сих материалов решить, могут ли быть использованы заокеанские динозавры для колонизации сибирской варварской державы, хранящей в своих недрах золото, алмазы и прочие материальные ценности, дополненные красочной экзотикой.

Агенту вышеупомянутому было также поручено узнать, правда ли, что в Москве возле царского дворца стоит особая государева пушка, которая может насквозь пробить динозавра. И если так, то выяснить и то, откуда московиты сумели узнать о динозаврах, раз такую пушку сделали. А заодно – каков у нее боезапас.

Одновременно начались поиски профессиональных дрессировщиков динозавров, для чего, чтобы не привлекать излишнего внимания британских и французских агентов, трудившихся на испанской земле, в Мадриде был объявлен международный конкурс «Лучший друг человека и его лучший дрессировщик!». Но его истинное назначение знал только очень узкий круг доверенных лиц, по большей части связанных с инквизицией.

Колумб снарядил очередную экспедицию к берегам материка, нареченного Землей Динозавров, а попросту Дино-террой. Его корабли прошли вдоль ее берегов к югу, почти до экватора. Людей на западном материке так и не нашлось, зато всевозможных динозавров довелось наблюдать во множестве. Правда, были найдены руины древних городов, изрядно потоптанные этими существами, а также огромная ступенчатая пирамида, на плоской вершине которой два ди-нозавра-самца сражались за стоящую неподалеку от подножия самку.

Охота с целью поимки неразумных, но могучих созданий снова оказалась не слишком удачной. Колумб вернулся к иберийским берегам с несколькими некрупными особями, и едва сойдя на берег, был арестован и закован в цепи согласно королевскому kasa order. Причиной столь стремительной и фатальной немилости стало то, что подросший динозавр, привезенный в прошлый раз, оказался непригоден к дрессировке, а силен настолько, что разгромил не только клетку зверинца, в которой его держали, но и несколько мадридских кварталов, в том числе весьма престижных. Королевской казне пришлось раскошелиться на компенсации застройщикам, и теперь владыки намеревались взыскать убытки с самого подходящего кандидата в главные виновники.

Для усмирения чудовища был призван матрос из первой экспедиции, который утверждал, что он выучил язык динозавров, и пытался его преподавать великосветским дамам, издавая разные странные звуки. Но его попытки договориться с разбушевавшимся монстром оказались тщетными, и неудавшийся толмач был отправлен в одну из уцелевших клеток.

Заодно и выяснилось, что никто и никогда не ездил на динозаврах (картина «Адмирал Моря-Океана верхом на динозавре» отказалась подделкой), поскольку эти звери не только могучи, но и неблагодарны. Так родилась поговорка – «Сколько динозавра не корми – он все равно в джунгли смотрит». Мода на динозавров сменилась всеобщим ужасом перед ними. Одно время даже проходили судебные процессы над агентами динозавров, которых снова стали считать разумными и опасными существами. Обвиняемым на процессах вменялось совершение преступлений против человечества.

Надежды на лучшую жизнь, связанные с динозаврами, обратились в прах. Наоборот, все, от мала до велика, от сиятельного гранда до презренного мавра, возненавидели этих почти никем не виданных существ. Ну и за что было их любить?

Первой на возникшую антипатию откликнулась испанская интеллигенция: «Увидишь динозавра – убей динозавра!» – писал известный испанский поэт и философ Хулио Хуренито.

«Защити своих детей, жену и родителей от злобных динозавров! – возглашал другой его собрат по перу. – Не допустим, чтоб динозавры топтали поля нашей солнечной Андалузии!»

Не остались в стороне не перечисляемые члены тайного королевского совета по обороне. Во всех прибрежных городах и крупных селениях Испании (а вскоре и Европы, как не бдеть, если соседи бдят! – иностранные шпионы все разведали и доложили своим владыкам) появилась особая должность смотрителя появления динозавров. Занимавший ее был обязан каждый день от рассвета и дотемна наблюдать за морем, следя, не покажутся ли динозавры. Немедленно нашлись ученые мужи, написавшие ряд трактатов о военном искусстве динозавров, где, в частности, сообщалось о способности этих существ к постройке боевых плотов, буксируемых водными динозаврами против любого ветра и течений. Одинокие голоса тех, кто напоминал о том, что динозавры даже на близлежащий архипелаг не смогли перебраться по причине встречного течения, остались не услышанными.

6. Было бы счастье, да динозавры помешали

В прилегающих к морю странах были созданы противо-динозавровские истребительные батальоны, гимном одного из них стала патриотическая баллада «Гранада, Гранада, людская моя!». Хотя стоит отметить, что в ряде государств неведомых динозавров на всякий случай записали в тайные союзники испанцев. Может быть, именно поэтому в опричники Ивана Васильевича Грозного со зримой неохотой брали выходцев из Гишпанских земель. Видимо, нутром чувствуя в них возможных врагов народа здешнего. Или – якшавшихся с теми самыми ворогами и даже вкушавшими пищу с ними из одного котла. Кто к нам с врагом народа придет – тот сам врагом народа и станет.

Ходили слухи, что недруги инкогнито хотели призвать динозавров на Русь, дабы искоренить русскую самобытность.

И даже обсуждалась тайная тропа, протоптанная английскими купцами – с берегов Темзы на восток, провозя тщательно спрятанных в баулах детенышей динозавров для последующего захвата ими этих самых земель.

Неведомо откуда, может с берегов Японии или Огненной Земли, или с северных территорий, скрытых снежными сугробами, появились и странные деньги, называемые монетами динозавров. Каждая из них имела форму головы динозавра и была украшена его изображением. На другой стороне были какие-то знаки – может, королевского динозаврьего рода, – обозначавшие номинал.

Не обошлось и без рассказываемых на ушко прелестным и не очень дамам историй про подвиги и геройства неких ры-царей-динозавров, обладавших не только чудесным оружием – по всей видимости, динозавромечами, но приемами белого и серого чародейства, и, безусловно, динозавроцелительства. «Если приложить чистокровного динозавра к болящему боку и попросить его, то боль, хоть ненадолго, да исчезнет».

Ходили исторические слухи, что если бы не нашествие динозавров, то царь Иван Васильевич бы точно женился на английской королеве Елизавете. У них бы родились детки, которые бы все унаследовали, и обошлась бы история без Смуты и прочих неприятностей.

Появилась и новая разновидность мошенников – профессиональные охотники на динозавров, предлагавшие городам, сельским общинам и отдельным (обеспеченным) жителям услуги по защите от монстров. Однако при задержании указанных мошенников полицией или инквизицией у них не было обнаружено никаких эффективных средств борьбы с чудовищами, если не считать таковыми склянки с крысиным ядом и несколько ржавых наконечников от пик. А магические услуги по изгнанию динозавров скоро покинули соответствующий прейскурант за полной ненадобностью.

Постепенно так и не нагрянувшие толпой на человеческую цивилизацию динозавры стали неактуальны из-за более насущных государственных и религиозных разборок. Да и где находился тот континент, знали только давно покинувшие этот свет тайные королевские советники и первые хранители ныне замурованной комнаты с отчетами Колумба. Данные об этих путешествиях были засекречены очень быстро, но наследникам мореплавателя еще долго приходилось выплачивать его долги короне за бездарно проведенные путешествия. Но подробности были и от них скрыты.

Те, кто знал, где находиться Динотерра, оказывались в каменном мешке. Это был личный секрет королевской фамилии. Дону Мигелю, которого подозревали – и не зря, как теперь выяснилось! – в наличии у него карты, где был отмечен путь к запретным землям, пришлось спешно покинуть Испанию, навсегда переселившись в Туманный Альбион. Свое повествование он завершал словами: «В какие злые игры втравливает нас недостаточно просвещенный разум. Воистину, подлинные неразумные твари – это те, кто верит в существование того, что не существует».

7. Три века мрака

– Неужели это правда, сэр Джордж? – проговорила по окончании чтения леди Маргарет, обращаясь к своему кузену. – Какая-то совершенно невозможная история!

– Почему же, мне лично доводилось видеть в секретном архиве документ, в котором говорится об уплате королевской кожевенной мастерской за изготовление двух сверхпрочных ошейников, мужского и женского, для соответствующих особей динозавров. Кроме того, к ним прилагался чертеж боевого намордника – который предполагалось использовать для управления динозавром в ходе сражений.

– То есть, нам, англичанам, удалось подчинить себе этих тварей?

– Будь оно так, мир был бы другим, и Британия была бы царицей морей, раз это не удалось Испании, – вздохнул сэр Джордж. – Но, увы, наши экспедиции тоже оказались безуспешными. Никому не удалось закрепиться на том континенте. Именно динозавры стали фактором, сдерживавшим развитие человечества: в Средневековье были запрещены уже изобретенные воздушные шары и разработка больших океанских кораблей. Вдруг судно или шар потеряет управление и будет отнесено во владения динозавров. А те его захватят и сумеют им воспользоваться. Тогда – прощай, Европа! Хотя я лично с удовольствием бы посмотрел, как эти гигантские молодцы маршировали бы по Трафальгарской площади!

– Может, лучше мы к ним? Подумать только, огромный континент, де-факто никому не принадлежащий! Ну, зачем нужны природные ископаемые, золото и камни, этим огромным зверям? А мы бы отремонтировали фамильный замок, заодно и на чердаке порылись бы. Может, еще одного, уже нашего собственного, прапрадедушки дневник найдем, тоже с какими-нибудь ценными сведениями. Вот будет сюрприз для этой старой ведьмы Вайолет! Как вы думаете, дорогой Джордж, нам теперь следует обратиться к правительству?

– И получить от них в знак благодарности орден? Нет, лучше возьмем с собой на яхту нотариуса и оформим эти земли на себя.

– А вдруг там окажутся конкуренты? Например, узкоглазые или эти непоседливые русские?

– Настоящий британский аристократ никого не боится! Думаю, что совсем не случайно дневник был наконец-то обнаружен нашими юными шалопаями. Настало время, вооружившись всеми достижениями науки, превратить этот забытый континент из Земли Чудовищ, Динотерры, в Терра-сапиенс, Землю разума. Ну, тут, конечно, без помощи Адмиралтейства, да и кабинета министров, не обойтись…

8. Спустя три месяца

…Рыбаки с Нормандских островов обнаружили дрейфующую яхту с благородной леди Маргарет на борту и доставили ее через Канал в Англию. У королевской полиции возникли закономерные вопросы по поводу судьбы сэра Джорджа, который, согласно портовым документам, отправился в плавание на том же судне.

– И вы хотите сказать, миледи, что его затоптали какие-то никем не виданные чудовища? Как там вы их называете? Динозавры? И на основании только этого вашего заявления мы должны оформить исчезновение вашего родственника как простой несчастный случай? И динозавры останутся безнаказанными – раз та старинная карта вами утеряна, а путь по звездам вы проложить не можете. К тому же вы считаете, что должны законным порядком унаследовать состояние пропавшего. Хотелось до того, как об этом будет принято судебное решение, встретиться с одним из тех, кто видел этих неразумных животных, почему-то действовавших в ваших интересах. А ведь завтра кто-то скажет, что какой-то динозавр убил хвостом отца Гамлета. Или раздавил Ричарда III, к примеру.

…Казалось, что делу, которому ушлые судебные хроникеры уже дали название «Леди и чудовища», суждено теперь долго не сходить с первых полос всех британских газет. Действительно, в центре разбирательства – представительница благородной фамилии, особа практически безупречной доселе репутации. Ведь почтенная леди Вайолет, хоть и недолюбливала супругу внука, но вовсе не собиралась откровенничать на эту тему с широкой публикой, тем более – с репортерами. Представителям прессы, сумевшим добраться до Астор-холла, удалось пообщаться – весьма кратко – лишь с великолепными мастиффами, которых в замке разводили с давних пор.

Спасло журналистов только то, что в путь они отправились на паромобиле, недавно приобретенном редакцией как раз для таких рискованных выездов. Безлошадное транспортное средство на всякий случай стояло под парами, пока репортер и фотограф искали подходящую дыру в старинной кованой ограде.

Так что потери представителей второй древнейшей профессии ограничились порванными брюками фотографа – навьюченный тяжелой камерой и неуклюжей треногой он не мог бежать достаточно быстро.

Впрочем, по возвращении в Лондон неудачливым искателям сенсаций наконец-то улыбнулась фортуна, компенсировав разом и поврежденные штаны, и закопченные (в этом смысле паромобиль не уступал настоящим большим паровозам) физиономии. Ибо путь передвижного корпункта пролегал как раз по той улице, где находилась контора «Общества по защите подданных британской короны от нашествия динозавров». Увидев возле дверей шумную толпу, акулы пера скомандовали шоферу тормозить и ринулись выяснять, что происходит.

Информационная добыча превзошла самые смелые ожидания.

Вышеназванное Общество, как оказалось, уже давно и успешно зарабатывало на страхе лондонцев (а так же – жителей Парижа, Мадрида, Копенгагена, Берлина, Вены, Санкт-Петербурга, Москвы и Варшавы, где собиралось открыть свои конторы) перед неведомыми динозаврами, которые-де могут в любой момент вторгнуться на благословенные Британские острова прямо из-за облаков. Внушительные цветные каталоги Общества предлагали различные варианты стационарных и передвижных убежищ, готовых наборов сублимированного питания вплоть до ростбифа и пудинга, маскировочной одежды от охотничьих костюмов до фраков и вечерних платьев. И, конечно, универсальный страховой полис «от всех видов динозавровской опасности, в том числе – и психических». Оговаривалось даже, что от психической опасности страховка оберегает лишь при непосредственном появлении динозавра. Такая точность способствовала росту доверия к Обществу и благосостояния его учредителей.

Всё это предлагалось по умеренной предоплате. И вот как раз сегодня первые счастливцы должны были получить в свою собственность все эти замечательные и абсолютно реальные вещи, за которые они уже уплатили свои кровные гинеи и фунты.

Но сегодня дверь конторы Общества оказалась запертой…

Тем временем, слухи о динозаврах породили в обществе самые разные, порой эксцентричные реакции и проявления. Появились и неизбежные торговцы званиями и красивыми документами Почетных Консулов/Послов у динозавров, два университета стали присуждать ученые степени по динозав-рии, а один – учредил – Динозавровскую премию, которую должен был вручать какой-то видный динозавр. Или его очень доверенное лицо.

Увы, появились и те, кто готов был изменить роду человеческому и вступить добровольцем в армию динозавров. Или – служить в динозавровской полиции.

Так один законный сын и прямой наследник очень добропорядочного джентльмена был исключен из Тринити-колледжа не за трехсуточную гулянку с недостойными девицами и последующую драку с полицейскими, а за то, что заявлял в пабе, что он – полковник армии динозавров, и стал раздавать (устно) своим собутыльникам звания – от прапорщика до капитана вооруженных сил динозавров на Земле.

Группа злобных латиноамериканских злодеев, похищавшая из поместий и городских резиденций дочерей и сыновей богатых людей, требовала за них большой выкуп, обещая в противном случае продать похищенных динозаврам в рабство. Или в пищу. На завтрак и обед.

Как известно, динозавры на ужин питались только чистым лунным светом, поэтому сотрудник прусского военного министерства предложил для уничтожения динозавров отравить весь лунный свет.

9. Кто страшнее?

– Читайте свежий выпуск газеты «The Observer»! Полиция расследует деятельность общества защиты землян от динозавров! Действительно ли они, как утверждает его председатель, лорд Меливарежек, покинули Землю в бронированных гондолах, а теперь решили вернуться? – кричали мальчишки-газетчики на следующий день. – Всего за один пенс вы узнаете всю правду о динозаврах, об их коварстве и могуществе!

Вскоре тему подхватили другие собратья по перу, и вот уже желтая европейская пресса бойко и жизнерадостно информировала пораженных читателей о том, что полиция арестовала в Одессе таинственного инженера-механика, который разработал самоходную подводную лодку для динозавров и хотел от них получить деньги на строительство. А потом он намеревался вместе с командой динозавров высадиться на берегу Темзы, примерно в том месте, где когда-то по пьяни утопла его родная бабушка.

…Журналисты, аккредитованные при парламенте, плотным кольцом окружили военного министра лорда Креду.

– Скажите, есть опасность для землян?

– Когда динозавры со своих гондол могут высадиться на Землю?

– Кто пойдет первым на них в атаку после артобстрела, кавалерия или пехота?

– Пока могу выступить с успокоительным заявлением – британская империя, если только пожелает, вполне в силах защитить своих подданных. На земле, воде и суше наши вооруженные силы несут свою нелегкую и опасную службу.

– Простите, лорд, но можно подробнее о динозаврах. Их вооружении, армейских порядках…

– Намерены вы с динозаврами вступать в переговоры?

– Будут ли избранные динозавры представлены Ее Величеству?..

– Господа, я – военный министр и подобные вопросы вам следует адресовать другим!

– Ну, тогда вопрос к военному министру – динозавры действительно самые опасные существа во Вселенной?

– Нет, конечно! Есть гломоухи, Общество защиты Земли от которых, создано буквально вчера, и я, как его председатель, считаю…

Время возвращаться домой Татьяна Безуглая

«Там, где всегда светит солнце, никогда не будет ничего – кроме пустыни».

Город, маленький, истощённый лежал на самом краю земли. Может быть, когда-то он и носил гордое имя, но оно давно стерлось из памяти людей, и никто не придавал этому особого значения. Бывают города в бесконечных снегах, бывают на морских побережьях, а этот оставался под вечным солнцем, среди иссушенных пустынных земель, в окружении развороченных шахт и скважин, рядом с которыми с самого рассвета и до ночи можно было встретить привычно хмурых людей.

На улицах не слышно ни детского смеха, ни голосов, все двери на замках, створки окон прикрыты, каждый житель строг и суров, погружен в собственный маленький мир с четким расписанием… Попробуй, улыбнись, и на тебя посмотрят, словно ты – безумец, сошел с ума.

Но каждый хорошо знал простую истину – если хочешь денег, иди отбывать в шахты, выкачивай «топливо». Другой-то работы и не было.

Не то, чтобы в Городе видели эти самые деньги. Не то, чтобы их особенно кто-то имел. Всего отмеряно было ровно: от и до, ни капли излишества для обычных жителей.

Ходили слухи, будто топливо перепродается в разы дороже за пределами Города, идет прямыми поставками по всему миру, поговаривали, что их обманывают… И люди шептались, вполголоса пересказывая одну и ту же избитую сплетню, а после снова смолкали, погруженные в извечный режим смен, рабочий ритм с коротким обеденным перерывом, и так до самой ночи, когда сдаешь рабочее место, а сил хватает лишь на то, чтобы вернуться домой и просто уснуть.

Кай уже второй месяц работал на шахте 12-В/081, старательно закрывал смены, как и каждый, кто хочет отличиться среди молодняка и, может даже, надеялся получить хорошие премиальные по здешним меркам за сверхурочные. Он всегда был любопытен, и оттого огорчал родителей, наставлявших его раз за разом «не лезь, не ищи причин, не выделяйся, работай как все», и Кай старался быть как все. Послушно выполнял порученные задания, учился обращаться с техникой и даже – неслыханно! – немного мог читать по чертежам, хотя (это он хорошо усвоил) последнее лучше было скрывать.

На небе ни облака, ни птицы днем, одно лишь единственно правящее солнце. Но ночью высокое небо раскрывалось россыпями звезд, и Кай оставался спать на крыше, в тонкой прохладе, до самого рассвета, до последней звезды.

Когда-то давно, когда он сам был мал, он и сам уже не помнил, сколько ему было? Может быть, с десяток здешних лет, так вот тогда еще была Библиотека. Старое, покосившееся от времени здание с низкой крышей и исхудалой черепицей, давно без оконных стекол, с одними лишь скрипящими от каждого порыва ветра ставнями, почти заброшенный дом – такой же пыльный и бурый, как остальные. Но внутри… Ох… Там были книги! Настоящие, с шуршащими страницами, пусть и в песке оттого, что ветрами библиотека продувалась насквозь, но они были. Книги! Именно там он впервые нашел атласы звездного неба, и все эти названия: «Млечный путь», «созвездие», «астрономия», «Солнце – тоже звезда», «спутник» и многие другие.

Сложно описать восторг от находки такого клада, когда воздух замирает в легких, когда жажда знаний захлестывает изнутри, когда касаешься страницы с росчерками и описаниями, чувствуешь ее шероховатость под подушечками пальцев, и впервые приходит осознание истинного богатства, а еще желание, так много желания узнать больше. И тогда, в те далекое и счастливое время, Кай не мог оторваться от книг днями напролет.

Библиотеку вскоре закрыли и снесли. А книги… Книг больше никто не видел. Вопросов не задавали. Не принято.

Весь Город держался на одной лишь добыче топлива из шахт. Поначалу его даже окрестили «новой нефтью», и это месторождение было единственным, открытым за последнюю сотню лет, после того как нефтяные шельфы окончательно истощились. Это было спасением. Это было надеждой!

Бурили вниз, не особо разбираясь, что и как, побыстрее бы добраться. Некоторые машины уходили в скважины и поднимались разбитыми – порода здесь была особенно грубой, металл корежился, изгибался и тупился, деньги на ветер. Пытались изучить образцы пород с буров – ничего необычного. Так что, когда поняли, что проще разрабатывать месторождение, обходя «сложные отрезки», просто перестали искать причины. Вниз опускались только роботизированные машины, без людей, баллоны автоматически втягивали «топливо», набирались под завязку и шли наверх бесконечными рядами, вереницами.

Кай знал из рассказов старших, что раньше вместо «топлива» существовала та самая «нефть», это помнил еще его дед, но добычу прекратили, когда ресурс закончился, а теперь не нужно искать новых источников горючего, когда открыта «новая нефть», то самое топливо из их шахт.

Ничто не бесконечно, закончилось там, закончится и здесь – Кай это понимал на уровне инстинктов, берясь за работу. И в первые же дни в шахтах уяснил, что многие осознают эту невысказанную истину. Поэтому работают побольше, и каждый хочет урвать свой кусок, пока «новая нефть» тоже не исчезла, пока на этом можно что-то поиметь.

Смена давно закончилась, и Кай, как самый молодой в команде, обязан был проверить нижние ярусы машинных отделений, прежде чем уйти.

Здесь все напоминало постоянно гудящий улей – шум установок, стук и скрежет металла. Рокот буров не прекращался ни на мгновение, вытеснял мысли, проникая под кожу и раздражая так, что слегка участилось дыхание и в едином ритме с машинами учащенно забилось сердце.

Кай старался сделать все как можно скорее и взять себя в руки. Проверить мощность напряжения, быстро внести нужные цифры в бортовые компьютеры аппаратной системы, чертыхаясь, протиснуться на хлипкий дополнительный ярус разработок, куда только на днях поставили новую машину и ее проверить особенно тщательно… Он наклонился немного вперед, к навесному экрану, когда внизу, где ничего быть не могло, кроме самого винтового стержня бурильной установки, что-то отчетливо затарахтело, со скрипом и воющим скрежетом, и чем сильнее становилось сопротивление внизу, тем медленнее вращался бур, замедляясь и с трудом останавливаясь.

Кай чувствовал, как медленно подступает паника, и первое, что сделал по инерции, но против техники безопасности – сунулся с ручным фонарем вперед, сдвинув каску немного на затылок. Широкие крылья бура намертво застопорились, питание машины автоматически отключилось, как и должно было, и парень взялся за стесанный металлический край, пытаясь подсветить лучше, заглянуть вниз. Неожиданный рывок, компьютер бура пыхнул снопом искр, и где-то закоротило электричество, так что машины с воющим грохотом начали замирать одна за другой. Кай же, пошатнувшись, попытался оттолкнуться и вернуться на мост, но только окончательно потерял равновесие и полетел вперед, зажмурившись. Фонарь полетел вперед него, гулко отбивая по металлу.

Вся его недолгая жизнь пролетела перед глазами, Кай и не думал, что успел столько всего запомнить, столько… красочных и веселых моментов, ярких вспышек воспоминаний. Вот семья, родные, вот он впервые ночует на крыше и почти всю ночь смотрит в небо, вот книги, чертежи и снова бессонные ночи, полные интереса, искреннего любопытства к жизни… Кай еще успел кое-как сгруппироваться, сжаться. И плечи, и колени саднили оттого, как он буквально скатывался кубарем вниз по каменистому тоннелю. Плотная рабочая форма держалась на удивление неплохо, и как-то отдаленно Кай подумал, что скорее свернет шею, чем изранится в кровь, ясно ведь как белый день, что он уже не выживет. Он не знал, как долго падал вниз, как долго катился и бился о стены, но внезапно тоннель закончился, и Кай, пролетев еще немного вниз вне пробитого буром канала, тряпичной куклой свалился на какой-то плоский уступ, от души приложившись затылком.

Он не знал, сколько пролежал так без сознания, в абсолютной тишине и темноте. Несколько минут или часов? Ищут ли его там, наверху?.. Терял ли он вообще сознание?.. Или, может, уже умер?

Медленно, нерешительно он шевельнул пальцами и сглотнул. В горле напрочь пересохло. Казалось, все тело саднит целиком, каждый нерв, каждая клетка, и с этим каждый вдох давался тяжело. Кай попробовал согнуть ногу, затем вторую, и осторожно перекатился на бок, щурясь в темноту. Не смотря на боль, ссадины и сбитые плечи, он чувствовал, что переломов на удивление нет. Только звон в голове от подземной тишины. И если это каменное плато, то где-то недалеко должен был упасть его фонарь, и, может быть, ему повезет, и фонарь не разбился?..

Осторожно, ползком и на ощупь, он продвигался по плато, не поднимаясь на ноги. Кто знает, когда оно закончится, кто знает, насколько долгой и мучительной будет его смерть теперь, когда он остался глубоко под землей, без еды, воды и в абсолютной звенящей гулкой тишине. Что лучше – сойти с ума от грохота бурильных машин или от нечеловеческой тишины подземных пещер? Хотя, что гадать, он умрет раньше без воды.

Когда под пальцами оказался изрядно измятый металлический край корпуса фонаря, Кай едва сдержал свистящий вздох облегчения – ура, он умрет не в полной темноте. Может быть.

Фонарь тускло замигал и включился с четвертого раза. Генератора должно было хватить на час, не больше. Обычно, в конце рабочего дня все фонари возвращали на установки зарядки, так что энергии мало… Кай тихо рассмеялся, погладив треснувшее внешнее стекло пыльными иссеченными пальцами, опустил ладонь ниже, вдруг прищурившись в попытке что-то разглядеть, и приподнялся на локте, подобравшись. Под комками земли пыли, под осколками разбитых буром камней было вовсе не каменное плато. Это был… металл. Холодный, крепкий металл. Кай приподнялся сначала на коленях, проверил, сможет ли встать в этой пещере в полный рост, и когда поднялся на ноги и осветил фонарем «плато» под собой, охнул и как-то резко опустился обратно. Металлическое плато было усеяно глубокой резьбой, то ли узорами, то ли словами, под слоями пыли и разногабаритными камнями этого было не понять, но в какую сторону ни глянь, оно простиралось, и, кажется, бесконечно далеко.

– Я все равно живой мертвец, назад дороги нет, – пробормотал Кай, ошалело сгребая пыль с части неясного рисунка рядом с собой, а после встрепенулся, насколько позволяло его состояние. Генератора хватит ненадолго, и, быть может, удастся что-то узнать, понять, где он, или – о, чудо! – отправить наверх послание о помощи…

По мере того, как Кай продвигался по бескрайнему металлическому плато, он терял последние крохи надежды. Оно было бесконечно! Даже не смотря на то, что рисунок смутно казался закономерным, и он использовал его как тропинку, лишь изредка отклоняясь от маршрута, когда приходилось огибать какие-то каменные завалы. Постепенно пришло осознание, что каждый бур, который не мог пробить породу, видимо, врезался именно в плато. Но… насколько крепким должен быть этот металл, чтобы самые мощные современные автоматизированные машины поднимались наверх искореженными и разбитыми?.. Он еще ни разу не встретил ни единой пробоины в неизвестном плато, но когда генератор фонаря начал постепенно садиться и тускнеть, Кай собрал волю в кулак, и резко свернул с окружности в центр, пытаясь хотя бы пересечь напрямую металлическую заслонку. Луч света от генератора не пробивал непроглядную темноту вверх и по сторонам, но Кай уже высвечивал хоть что-то под ногами.

Еще через бесконечные минут десять генератор начал угасать, и ему пришлось остановиться, выключить фонарь ненадолго, рассчитав, что тогда его мощности хватит еще на пару-тройку минут… Кай криво усмехнулся в темноте, опустившись на холодный пол, оперся ладонями по обе стороны от себя, вытянул гудевшие ноги. Сейчас усталость и абсолютная безысходность ситуации навалились с новой силой. В ладонь остро впился мелкий камушек, и парень с горечью метнул его куда-то вперед. Раз удар, два удар, три и… тишина. Кай прислушался и напрягся, камень ведь должен был покатиться, так? Он нашарил еще несколько камней, уже побольше и, не поднимаясь, метнул вперед, в темноту еще один, а затем еще… два-три удара и – снова тишина. Пустота, будто провалились куда-то или закатились. Сердце резко застучало где-то в горле. Он медленно поднялся и включил мигнувший фонарь. В запасе всего несколько минут, в лучшем случае. Напряженно Кай шел в ту сторону куда швырнул камни, пока не ступил чуть ниже, будто по лестнице амфитеатра спустился на один радиус. Дышать отчего-то стало сложнее, и он несколько раз моргнул, привыкая к ощущению внезапной легкости, даже волоски на руках поднялись дыбом. Еще шаг, и он снова спускается вниз, глубоко дыша, осторожно, почти на ощупь, генератор барахлит и тускло мерцает на последнем издыхании. С третьим шагом широкая ступень под ним проседает вниз и опускается с шуршащим шелестом настолько быстро, что соскочить с нее он не успевает, а через минуту Кай зажмуривается от ярко вспыхнувшего со всех сторон света, крепко прижав к груди погасший фонарь. Пара вдохов какой-то то ли пыли, то ли газа, и он опустился сначала на колени, а после и вовсе лег, до последнего пытаясь что-то разглядеть. Собственное тело казалось невероятно легким, и отчего-то особенно сильно хотелось просто спать, даже резкий режущий свет не мешал.

А после он проснулся.

И было странно ощущать собственное тело вновь, вспоминать каждое движение, видеть, чувствовать, дышать. Царапины покрылись мелкими чешуйками, заживая, меняя окрас его тела на привычный. А ведь он уже почти забыл, каково это – расправить плечи. Он отдаленно удивляется всему, что видит внутри корабля, но почти сразу вспоминал, когда проверял внутренние автономные системы и заглядывал в каждый из отсеков… Как он только мог забыть? Ничего, воспоминания возвращаются быстро. Он обязательно вспомнит.

В топливном отделении было несколько крупных пробоин, и системы показали, что он наполовину пуст, не беда, оставшегося вполне хватит. И пока разрывы оболочки затягиваются оживающими системами защиты, он идет в нос корабля, уже точно помня, что нужно делать.

– А-Тлани-Тида, – позвал он свой корабль по имени, проведя ладонью по активирующемуся пульту управления, выводя на экраны больше данных о своем местоположении и прокладывая предварительный маршрут из этой маленькой солнечной системы в сторону нужной туманности. – Тида, ты меня слышишь? Проснись, Тида, проснись. Мы так долго спали, – постепенно системы запускались, оживая под пальцами пилота, узнавая его, – Нам пора. Время возвращаться домой.

Драконово поле А. Санти

«Если мы хотим пользоваться миром, приходится сражаться».

Цицерон

Он предупреждал их, что если вмешается в их войну, то и у врага появятся новые возможности, мир так устроен, равновесие. Он говорил, что станет хуже. Он знал, что станет хуже, понимал, это не решит войну, предупреждал, что вмешательство сделает ее масштабнее.

Когда-то, поселяясь здесь, Он наивно надеялся пожить еще немного в тишине и покое.

Но они просили, не желая слушать, и Он кивнул, давая согласие.

И они начали выигрывать, радости не было предела, люди радовались.

Пока враг не привел драконов.

Он замер, когда услышал это впервые, как вышло, что драконы вступили в войну людей? Им нет смысла в этом участвовать… Неужели равновесие мира решило сыграть такую шутку, ради того чтобы уравновесить стороны?

Он не верил, пока сам не увидел, и тогда поджал губы – против драконов, люди будут гибнуть сотнями, это будет просто уничтожение, без шансов. Первые потери были ужасающи, чешуя драконов была невосприимчива к современному оружию, а Знанием Древних Технологий Он категорически отказался делиться с людьми, уже было слишком много последствий.

Разведка принесла информацию, что драконы имеют всадников-людей, и может они бы не вмешались, но их вел самый крупный дракон, вероятно, их Старший, значит драконы просто не могли ослушаться его.

Был собран Военный Совет. Атмосфера была тяжелой, никаких утешительных новостей, у людей действительно не было шансов. Он не стал говорить, что Он же предупреждал, это уже не имело никакого смысла.

– Я приведу других драконов, – произнес Он, печально выслушав людей.

– Приведешь драконов? – споры утихли, все взгляды обернулись к нему.

Снова это чертова надежда в их глазах.

– Да… в других землях драконы тоже есть, я попрошу их. – Он замешкался на слове «землях», едва не сказав «планетах», про другие планеты эти люди еще не знали.

– Попросишь… животных? – презрение в словах светловолосого аристократа было слишком очевидным для всех присутствующих на Совете.

Он нахмурился. На Его лице отразилось явное недоумение, но что страннее, Он видел, что точно также Его не понимают и остальные люди. Не все испытывали презрение, но они все не понимали Его.

– Животных? – как можно мягче переспросил Он, желая предельно прояснить ситуацию.

– У нас тоже есть драконы, – словно оправдывая светловолосого заговорила девушка, торопливо объясняя, – но, только конечно они не такие большие, как те, что были на поле битвы… есть разные виды, в заповеднике есть…

– Покажите, – попросил Он.

И люди показали.

Он был потрясен…

Новый Совет через несколько дней. Он молчал, пока на него сыпались вопросы, и предложения, терпел, стиснув зубы, ждал. Все привыкли, что Он слушает и потому резкий удар по столу застал всех врасплох, резко наступила тишина.

– Что_вы_сделали? – четко и тяжело произнес Он. – Это же дети!

– Дети?

– Какие дети..?

– О чем Он…

Они не понимали.

– Вы держите их в неволе, – он выплюнул буквально, – судя по их состоянию, ваш народ давно модицифировал их, искусственно изменил по своей прихоти. Но что хуже… они же остановлены и в умственном развитии!

– Что Вы хотите сказать? – раздался спокойный голос Предводителя.

– Ваши драконы это вечные дети, способные рождать лишь таких же детей, это как умственно отсталые люди. Целыми поколениями. – Напряжение сгустилось в воздухе, и Его губы побелели.

И снова недоумение, растерянность на их лицах, хотя у иных есть интерес, иные из аристократии слушают Его, и Он сделал глубокий вдох.

Они даже не знают… что сделали их далекие предки.

– Вы считаете их животными? Драконы никогда не были животными.

– Невозможно…

– Вероятно, ваши предки сделали это очень давно.

– У нас есть книги от восьмого века, мы очень древняя и гуманная цивилизация!..

– Драконы намного старше! – взорвался Он. – А вы считаете их животными? У них тоже была цивилизация, когда ваши предки вообще с дубинами ходили, – осекся и сделал глубокий вдох. – Я говорил с драконами. С другими драконами. Они помогут, но за это вы отдадите своих драконов, всех, до единого.

В зале сразу поднялся ропот, многие повскакивали со своих мест, в то время как Он наоборот сел с каменным лицом, несмотря на шум и гам. Наконец, люди немного поутихли и, посовещавшись, слово взял Предводитель

– Зачем им наши драконы?

– Чтобы постараться помочь им, вылечить, некоторым еще можно помочь…

– А что будет с теми, кому нельзя помочь? – поднял руку молодой мужчина-воин.

– Вы знаете, что такое эвтаназия?

– Это когда у людей смертельные или неизлечимые болезни причиняющие боль, чтобы прекратить мучения, врачи делают простой укол… – почти прошептала рыжая девушка, уже понимая, к чему Он ведет.

Новая волна ропота, на него смотрели как на чудовище, и самое страшное для Него, что некоторые люди здесь искренне любят драконов, держа их так, как привыкли держать домашних любимцев, для развлечения, как… животных.

– Это самое страшное… я вижу, что некоторые из вас любят их, но как вы не понимаете… – выдохнул Он. – Представьте… что некий другой народ, когда-то украл ваших детей, столетиями экспериментировал, и вывел новый вид. Но вывел так, что трех- пяти-летние дети получили возможность рожать.

Потрясение, возмущение… отвращение… да, это правильные эмоции и Он безжалостно продолжил.

– Да-да… примерно такой возраст, добавим содержание в «заповедниках», запрещённые игры, я слышал, у вас устраивают бои? А еще вы подумывали их использовать в войне, как уже использовали дельфинов и собак, и истребили их всех… Да… я знаю это. Ах да… сторожевым купировали крылья… дайте подумать… что можно купировать человеческому ребенку… ноги? Некоторые работают как перевозчики, в цепях… – Его тон стал ядовитым.

– Мы не знали…

– Теперь знаете.

– Но эвтаназия…

– Будет наивысшим милосердием. – Он шипяще выдохнул. – Вы сожалеете? Вы потрясены? Вы ни черта не знаете о настоящей скорби. – Он почти прошипел. – Для драконов это трагедия, которая войдет в историю. Худший извращённый кошмар, геноцид, который устроили ваши цивилизованные и гуманные предки.

* * *

Люди согласились, у них не было выбора. Прилетевшие драконы были совсем не чета тем, что были известны людям, так что даже те, кто кривил лица в презрении, не желая преодолеть привычные устои, забыли в тот момент о своих предрассудках.

Не животные.

В воздухе висела печаль. Даже не так. ПЕЧАЛЬ. Драконы скорбели, и их эмоции пронизывали воздух. Большая часть «детей» была потеряна для реабилитации, и было решено оказать им милосердие на земле, что их породила, прибывшие драконы не желали переносить этот груз на свои земли.

– Поздравляю, некоторые из вас смогли добиться ненависти драконов, редкое достижение, – тонко улыбнулся Он. – Радуйтесь, что взрослые драконы понимают, что это не ваша вина, и потому вас не тронут. Они помогут, как обещали, потому что это в их интересах, но после… более не один дракон не коснется вашего неба, оно станет проклятым местом для них – тихо произнес Он. – Ни один из ваших потомков не удостоится преданной любви драконьего сердца.

* * *

Война не ждала, и Он стремительно шел к дверям.

Люди догнали Его у самых дверей.

– Постой!

– Мы поможем…

– Просто скажи…

– Оставайтесь тут, – оборвал Он все речи.

– Но ты же один!

– Я не один. Это вы одни, – непонятно усмехнулся Он в ответ.

– Оставим эту лирику, – поморщился Предводитель. – Мы уже поняли, ты зол, но говоря реально, ты один, хотя и с небольшой армией рептилий… как ты будешь руководить? Кто прикроет спину? Как…

Смех, искренний… и взгляд полный эмоций, снисхождение и почти жалость.

– Глупые… – впервые Он назвал их так, и губы скривились. – Оставайтесь на земле, и смотрите, как в небесах сражаются боги.

Ничего не изменилось с тех пор, вы так и остались в пещерах, просто ваши пещеры стали чуть комфортабельнее…

И люди смотрели, как Он мягко ступил на подставленное крыло, и взбежав по нему, сел между шипов высокого гребня, а после драконы поднялись в небо.

В небе мелькали вспышки и всполохи огня, рев драконов напоминал гром. Где-то рухнуло массивное тело, разрушая одну из крепостных стен. Вот приземлился раненный дракон, волоча хвост, а следом сверху обрушился другой, придавливая его тяжелой лапой за длинную шею, из горла вырвался клокочущий звук…

Воздух пропах озоном и огнем, ветер трепал свои и чужие знамена.

А после крик ярости слышный даже с небес.

И лишь потом они разглядели… почти вросший ошейник на шее самого большого чужого дракона, с почти черной чешуей, рабские знаки. Полубезумный взгляд золотых глаз с вертикальным зрачком полоснул почти физической болью, а после их разделили другие.

* * *

В небольшом зале крушилась мебель.

– Как… как смогли… как они посмели… пленить Старшего… и как давно… почему никто не знал, не уважал его старость? – Его ярость трясла стены не хуже вражеских орудий и все ждали, когда Он выдохнется.

* * *

Новая битва, драконы взлетают в каком-то мрачном настроении, на сердце тяжело, но решение принято, и когда черный дракон попадает в поле зрения, Он произносит всего одно слово.

– Убить.

Люди знали, что черный дракон, вожак вражеских драконов, и когда он падает вниз, погребая под собой пару низких построек, все еще полуживой, они, быстро беря себя в руки, бегут к нему с оружием наперевес, чтобы не упустить момент, ведь второго шанса может не быть, это правильно… Клинки вспарывают плоть, черный дракон ревет, из ран хлещет горячая кровь, его всадник дергает поводья, кричит приказы.

А в следующий момент приземляется сразу несколько «своих» драконов, в том числе главный, на котором сидит Он.

– Прочь от него! – повелительный крик Его ярости.

Люди в недоумении останавливаются, не понимая, что

послужило причиной Его недовольства, ведь они били врага.

– Вы уже достаточно сделали, – в Его голосе гнев и горечь. – Прочь! Вы здесь не нужны.

Он сам убивает всадника, а после вместе со своими драконами спешно уничтожает рабские знаки, когти срывают заржавевшие оковы с умирающего дракона, раня его еще больше, но выбора нет, и они спешат.

Успеть, успеть…

И наконец, черный свободен.

– Лети… – шепчет Он, глядя в затуманенные глаза.

Пожалуйста… лети же…

Драконы подходят к поверженному дракону, помогают привстать, поддерживая по бокам.

В небе остатки битвы, но это не важно, на поле тишина, Он до боли сжимает пальцы, почти не дыша, стоя в стороне. Это дело драконов, Он может лишь наблюдать.

И наконец, из последних сил, щедро орошая землю своей кровью, черный дракон взлетает, тяжелые махи крыльев, выше., еще выше… Остальные взлетают вслед за ним, но держась на расстоянии.

Черный дракон превращается в далекую точку, еще выше и выше, пока не становится невидимым для наблюдателей.

И тогда драконы как один издают протяжный звук, бесконечный длинный, вибрирующий трубный звук, звук прощания и печали, звук смерти и звук возрождения.

Битва окончена.

* * *

Он ушел вместе с драконами, сказав, что более не может помочь людям, что с него хватит.

И как Он сказал, более ни один дракон не пересек их небо, не ступил на их землю, и звали драконы то небо и те земли проклятыми.

Поле перед замком стало вечно красным от цветов.

Люди звали его Полем Победы.

Но иные называли Драконовым, или полем драконьей крови.

Поговаривали, будто выросли те цветы из драконьей крови.

И зимой и летом, цветы покачивались на ветру, без слов напоминая и не давая забыть об ошибках предков и о цене победы.

А Он остался жить с еще одной болью в израненной душе, не свой и не чужой. Его взгляд на мгновение затуманился, Он потер когтистой лапой третье веко, и посмотрел на далекую гряду гор. Как никто другой Он понимал модифицированных созданий, сам являясь таким же, как они. И потому не было у Него даже имени, когда Он жил среди людей, не являясь для них ни равным, ни человеком.

Война

Мы люди… Арти Д. Александер

«Люди вовсе не те, кто лишь похожи на людей, а те, кто ведут себя как Люди, по-человечески, значит осмысленно и гуманно…»

Арти Д. Александер

Он шел уже давно и потерял счет дням… Он до конца не понимал, что случилось. Это была катастрофа свыше его понимания. Он слишком мало видел на этом свете, чтоб понимать все до конца. Он даже не успел еще многому научиться…

В темном обгорелом подлеске он споткнулся и едва не упал прямо в грязную, размякшую от испарений землю. Нагнувшись и попытавшись сфокусировать взгляд, почти на ощупь, отыскал выступающий на поверхности плоский камень. Сел на него вытянув вперед ноги. Ноги уже потеряли способность нормально сгибаться, все тело было в подтеках и непонятных пятнах… Кожа местами сильно потрескалась и практически вся пребывала в многочисленных глубоких и мелких царапинах, грозящих разрывами, без надлежащего ухода. Хорошо, что уже давно не было зеркала, чтоб увидеть собственное измученное лицо… Пора было уже пополнить запасы энергии, тело прямо требовало этого, оно едва удерживало жизнь, но есть было нечего, не было даже подходящей для питья воды. Вода была кругом, практически в каждой мутной луже, но пить ее означало впасть в окончательное и бесповоротное безумие. Еще до взрыва, потрясшего землю, воду было невозможно пить без специальной предварительной очистки. Чтобы как-то занять себя и не потерять остатки разума, от безысходности и навалившегося бессилия, он старался думать о хорошем. Вот он выходит из Университета, сияющий от чувства значимости и нужности обществу. Вот его первые студенты, будущие математики. Некоторые из них даже пытаются соперничать с ним в интеллектуальной математике, новой области науки. Они эмоциональны, и дружески хлопают его, учителя, по крепкому широкому плечу.

Пока он сидел, присмотревшись, заметил неподалеку какие-то развалины. Возможно, начало пригорода очередного поселка или города. Аккуратно подобрав под себя ставшие непослушными ноги, собрался с духом и постарался как можно плавнее встать, так чтоб не тревожить поврежденные суставы. Он еще не забыл, как недавно пролежал несколько часов, попав под изморозь и туман, только потому что ноги отказывались подчиняться и его поразил частичный паралич. Тогда впервые он от отчаянья завыл, так когда-то, повинуясь инстинкту, выли тоскующие звери и первобытные люди. Но в этом мире все было иначе. Он прислушался к себе и улетающему в сумерки эху. Вой не принес никакого облегчения. Стало только хуже. Издалека, как будто ему ответил леденящий резкий вскрик непонятного существа и все стихло. Тогда его разум просто отключился, и он бы мог умереть, но неизвестное существо не заинтересовалось им или прошло мимо.

Поднявшись и проверив, что ничего не выронил из своего жалкого заплечного багажа, он зашагал в сторону обнаруженных развалин. По дороге подобрал палку, стал опираться на нее, помогая себе идти не сильно хромая. Подойдя к развалинам, понял, что был здесь не единственным путником, до него тут проходили многие, о чем свидетельствовали следы многочисленных бессмысленных, варварских разрушений. Но ему не надо многого. Он уже знал, что в местах, где должна быть еда и вода, ее не найти. Он посмотрел по сторонам и нашел здание школы, это сооружение мало кого интересовало и относительно неплохо сохранилось. Особенно с сравнении с другими… Здесь ему чудом удалось найти немного того, что еще можно было считать едой. Среди прилепленных к обратной стороны столов и стульев жевательных резинок, брошенных вещей и мусора, он нашел что искал. Забытый кем-то в неприметном ящике сломанного стола, среди покореженной и перевернутой мебели, засохший до каменного состояния хлеб, который мог еще пригодиться. Старательно завернув его в относительно чистую тряпочку он, спрятал его за пазуху, там, где уже была спрятана небольшая походная фляга, но пока прискорбно полупустая.

В химическом кабинете царил полный разгром. Все немногое из уцелевшего в погроме, что еще могло ему пригодиться, было тщательно осмотрено и сложено в подобранную по пути сумку. Можно было еще побродить по окрестностям. Но он решил не задерживаться далее и продолжить путь на север. Клочкастая собака, шерсть которой прежде была длинной и гладкой, до того как ее оставили хозяева, бросилась было под ноги, но вдруг передумала и унеслась прочь. Он лишь сокрушенно покачал головой.

Собак он любил, и даже думал завести домашнего питомца, чтоб прогуливаться с ним вечерами по уютному городскому парку. Это было до событий, заставших оставить Университет и бежать неизвестно куда. Вести себя так глупо и до неприличия иррационально, он не мог по сути, однако получалось что и для него это вполне возможно. Это звучало непривычно и даже смешно, но ситуация говорила сама за себя. Он мог быть диким и сумасшедшим, и даже забывал порой о математике.

Но его пугало одиночество. Ведь в одиночестве он даже не поймет пределы своего безумия.

Ему отчаянно нужно было поесть, и тянуть дальше было неоправданно рискованно. Он берег свой последний запас и понимал, что когда не останется ни крошки, придется как-то на что-то охотиться… Это было отвратительно для его сознания. Разворачивая свой хлеб, он сокрушенно покачал головой и положил его обратно. Его понятия о химии подсказывали, как ничтожно количество этой пищи для полноценной переработки в энергию, но вполне хватит для последней агонии. В не проходящем липком сумраке послышался тихий плач. Кто-то определенно следил за ним, но не подходил.

Вероятно, он потерял сознание, отключился на некоторое время, потому что, открыв глаза, он обнаружил, что уже наступил день. А на его теплой груди свернулся клубочком маленький мокрый котенок. От движения котенок проснулся и открыл круглые от удивления янтарные глаза. В отличие от глаз обезумевших людей, потерявших человеческое достоинство, этот взгляд был осмысленным и внимательным. Стараясь не вспугнуть своего неожиданного друга, бывший учитель математики вытащил свои последний запас и, отвинтив флягу, смочил водой. Котенок от неожиданности моргнул и отважно выгнул спину стараясь показаться большим и страшным. Замерзший, голодный и слабый, но из последних сил он был готов сражаться, чтоб самому не стать пищей.

– Мы Люди, должны понимать друг друга – успокаивающе сказал он котенку. Стараясь не делать лишних движений, протянул еду на открытой ладони. Тот сначала недоверчиво понюхал пальцы и лишь потом стал жадно глотать крошки, иногда задевая шершавым языком израненную ладонь…

Очередной день близился к вечеру, тихо разговаривая с новым другом и ласково прижимая его к груди, он шел бодрым уверенным шагом. Его заполняло привычное чувство ответственности. За спиной покоился лук, на боку объемистая торба. Искусно сделанные стрелы были сложены в длинный короб, и тяжелая шкура прикрывала торс. Заботливо укрытый от непогоды котенок иногда засыпал, иногда тихо «мякал» в ответ, но вел себя вполне разумно, уже не боялся поглаживаний твердой металлической ладони и тихого жужжания био-механизма.

Люди в экстренной ситуации или при ЧП… не как люди бывают вовсе. Во времена тяжелых испытаний, даже у Машины, запрограммированной на работу учителем в Университете – больше шансов остаться Человеком, чему слабого духом Гомо Сапиенса.

История записана со слов Учителя, и его помощника, положивших начало новой Цивилизации на этой планете.

Познавательная передача с планеты была неожиданно завершена этим рассказом. Как она транслировалась, обходя защиту, прямо на бортовые приемники, и почему была на превосходном языке только что прибывших, было непонятно. Некоторое время царило молчание. Командир осмотрел команду готовую к высадке. Все были одеты согласно правилам – сверх-броня и супер-оружие. Внизу, под скользящим брюхом корабля, спокойно и доверчиво раскинулся лес, поля и реки, где-то у горизонта светился край восходящего солнца.

– Все это придется оставить. – Командир сбросил свою броню и начал отключать часть модификаций тела, – Тем более там, – Он кивнул в сторону открытого люка, – вам это вряд ли поможет. И самое главное, забудьте о своем превосходстве. Содружество, которое стало Единством на этой планете – сильнее любого оружия.

Это для варваров Алекс Громов

– До столицы Азии нам осталось меньше одного дневного перехода!

Пламя походных костров освещало суровую каменистую землю и склоны невысоких гор, опаленных солнцем и иссушенных ветрами. Сподвижники Александра, уже известного на всю ойкумену своими победами, собравшись возле царского шатра, говорили о том, что завтра наступит день решающей битвы. Никто из них не сомневался, что после сражения при Гавгамелах самые отборные отряды персидской армии готовы в последней судьбоносной схватке оборонять царский город, о котором ходит столько легенд.

Но битва не страшила военачальников. Кто устоит против силы оружия?

– Александр, мы победим! – воскликнул командир гей-таров Филота. – И ты по праву станешь владыкой вселенной! Твои подвиги затмят славу Геракла и Ахиллеса, тебе с радостью покорятся все народы.

– Самые красивые и знатные девушки будут счастливы, если хоть на миг ты обратишь на них свой взор! – воодушевленно поддержал его другой полководец. – Прежде могучие владыки повергнутся перед тобой в прах, униженно моля о снисхождении. Ты станешь царем царей и на земле будет только один язык – на котором говоришь ты!

Далеко за полночь в шатрах командиров и у солдатских костров говорили об одном и том же.

– Мы отомстим за боль и унижения наших предков!

– Завтра будем пировать в этих дворцах, вытирать руки о парадные занавеси!

– Наши мечи разрубят изображения их царей и богов! Отныне мы – владыки Азии!

– Зачем нам этот чужой город! Пусть он лучше обратиться в пепел! Мы отомстим за сожженные Ксерксом Афины!

– Ты права, Тайс! Иди же ко мне!..

И только летописец Каллисфен, одиноко сидевший поодаль от шатров, палаток и костров, бормотал себе под нос:

– Не приведет это к добру, нет, не приведет. Разрушены Фивы, пусть и велел царь сберечь дом великого поэта, но древний город обращен в развалины. Могло ли такое деяние увеличить силу Эллады?.. А Персеполис, если правдива хотя бы десятая часть рассказов о нем, являет собой и вовсе небывалое чудо света…

Он прислушался к крикам из лагеря и горестно покачал головой.

– Это будет наш мир! И те, кто против нас – пусть сгинут в безвестности.

– Мы заберем себе все золото и сокровища Персии! Их лучшие мастера будут строить нам дворцы!

* * *

Каллисфен знал, что мастера, возводившие Персеполь, были все до единого свободными. На строительстве удивительной столицы персидских царей не было рабов. Шесть десятилетий потомственные ваятели, каменотесы, архитекторы создавали в пустыне дворцы, дома, храмы, книгохранилища. Где-то там, впереди в специально обустроенном зале находятся знаменитые священные тексты, написанные зороастрийцами на особом «языке Авесты». На обращенных в тонкий пергамент 12 тысячах бычьих шкур золотыми чернилами записаны все откровения, полученные мудрецом Зо-роастром, от божества Ахура Мазды.

А какие удивительные материи и ковры умеют ткать в этих краях, сколь искусна работа ремесленников, превращающих своим мастерством даже расписные глиняные миски в подлинные сокровища. Каллисфен пробовал этим вечером унимать горячность жаждущих сражения и богатой добычи командиров. Но тщетно.

– Нужны ли великому воителю и повелителю мира все эти тряпки? Они его недостойны. Как и все свитки, которые хранятся в этих дворцах. Разве они кого-то сделали счастливее? – и повернувшись к царскому шатру, воин восклицал: – Твой меч, Александр, превыше всего! Им ты разрубил так никем и не распутанный Гордиев узел!

– Да, Тайс права – нам не нужны города прежних владык, – донесся сейчас до ученого чей-то голос. – Пусть они сгинут в пламени наших костров!

А ведь был еще и перебежчик, из греков, ранее прижившихся в Персии. Он вроде и соглашался указать удобные пути к сокровищницам, но упорно повторял:

– Царь, это золото никому не принесет добра. Говорят, у него есть своя сила, превыше человеческой…

– Мы одолеем власть чужого золота силой своих мечей и копий! – оборвал его Клит, начальник царской стражи.

«Александр овладел Сузами, где нашел в царском дворце 40 тысяч талантов в чеканной монете, а также различную утварь и бесчисленные сокровища (40 тысяч талантов в золотой и серебряной посуде, слитках и украшениях) и еще 9 тысяч талантов золотых монет, – добросовестно записывал в своей хронике Каллисфен. – Также было там 5 тысяч талантов гермионского пурпура, пролежавшего в сокровищнице сто девяносто лет, но всё еще сохранявшего свежесть…»

А что говорят о Персеполе те, кому посчастливилось его увидеть? Город обнесен высокой стеной. На окрестных скалах выбиты рельефные картины, запечатлевшие подвиги героев древности. Главный царский дворец поднят на рукотворное возвышение в три человеческих роста, и к нему ведут пологие лестницы, по которым можно проехать на колеснице. Вдоль всех лестниц поставлены резные каменные плиты, украшенные изображениями царей на престоле и чудесных зверей среди пышных садов.

Кровля главного зала опирается на множество каменных колонн, поэтому его и называют «Зал Ста Колонн». По бокам северной стороны портика стоят массивные каменные быки. Восемь каменных ворот покрыты изображениями сцен царской жизни и царских битв с демоническими силами. К дворцам примыкают тайные лабиринты, ведущие к сокровищницам. А также к складам и жилым помещениям. Но от них мало что уцелело.

Рассказывают даже, что в персидской столице есть приспособления для подвода воды в дома, а также отдельные стоки для отвода нечистот… И тамошние мастера умеют строить башни, которые ловят прохладный ветер с гор, направляя его в жилища, поэтому в комнатах не бывает жарко.

Каллисфен просидел всю ночь без сна, вглядываясь в темноту и пытаясь представить, как же на самом деле выглядит такой близкий, но скрытый сейчас мраком Персеполь. В постепенно затихшем македонском лагере перекликались дозорные, порой всхрапывали кони, но ничто не свидетельствовало о приближении противника.

* * *

В походные порядки войско построилось еще до полного рассвета, лишь только начал светлеть восточный край неба. И момент, когда розоперстая Эос легко вспорхнула на небеса, застал победоносную армию царя Александра уже в виду Персеполя.

Но никаких фаланг, боевых колесниц, конницы между ними и городом не было. Как не было и городских стен. Величественные дворцы и здания были видны как на ладони.

На мгновение все замерли. А потом вооруженная лавина устремилась вперед. Но со стороны города не прилетело ни одной стрелы и восходящее солнце не блеснуло на наконечнике копья.

Очертания города дрогнули, будто в сильную жару. Озаренные солнечным светом строения начали плавно подниматься в воздух. Со стороны подступающей армии в них беспорядочно полетели стрелы.

– Добыча уходит! – прокричали в рядах.

Но македонские лучники были бессильны против безмолвно уходившей в высоту армады.

– Если они владеют секретами такой мощи, они легко могли сокрушить нас…

На месте прекрасного города осталась пустота. И лишь в центре, где раньше, по всей видимости, и располагался царский дворец, остался одинокий плоский камень, на котором лежал пергамент с надписью золотыми чернилами и царской печатью Дария III.

– «Война – это для варваров», – прочел Каллисфен.

* * *

…Македонии и Афинам все же досталась часть сокровищ Азии – и после появления чужих золотых монет, в полисах, где раньше были только серебро и медь, богатые стали богаче, а бедные – обеднели еще больше Молодым здоровым парням из небогатых семей остался лишь один законный способ получить золото – стать наемником. Жизнь человеческая обесценилась еще больше.

Наследники великого Александра яростно сражались между собой, бросая в пламя междоусобных войн новых и новых наемников. Были убиты и сын самого Александра Македонского, и его жена, сводный брат, мать, сестра и другие родственники. Всего через полтора века на греческую землю вступят воины новой империи – Римской, и Греция, лишившаяся после того великого похода в Азию почти половины своего населения, будет вынуждена покориться новым завоевателям.

В легендах о Македонце, содержащихся в рукописи на греческом языке, датированной III н. э. (сочинение Псевдо-Каллисфена), рассказывается о том, что он побывал в стране вечного мрака, и построил стену для защиты от варваров. В другой версии рассказывается о народах Гога и Магога, запертых Александром за медной преградой.

Но созданная Александром держава исчезла, растворилась в бесчисленных войнах. Пелла, где он родился, обратилась в груду забытых развалин. Эги, старая столица Македонии, поглощена малярийными болотами. А то место, где был Персеполь, и поныне считается всемирной достопримечательностью.

И в преданиях и легендах многих народов, земных и далеко за пределами Солнечной системы, рассказывается о городе, полном дворцов. И те, кто слышал это историю, не верят, что от захвативших его варваров настоящий Персеполь сгорел, и нет больше легендарного города.

…А дальше уже «свои» Ольга Дыдыкина

С благодарностью А. С.

1

Вейк Кальетс, Шеф Департамента Production of Creative Images, вошел в холл почти за час до начала официального business-day в МедиаКорпорации, быстро приложил чип к security-panel, поднял вверх ладонь, замигавшую зеленым, чтобы сигнал зафиксировал Robot Security, и, быстро войдя в скоростной лифт, нетерпеливо нажал «177». Начинать рабочий день раньше времени стало для Вейка привычным – он руководил огромным подразделением крупнейшей не только в Мегаполисе, но и во всей Евразии МедиаКорпорации: сосредоточиться и еще раз мысленно выстроить одно за другим все текущие и перспективные дела нужно заранее, пока весь 177-й уровень не наполнится утренним гулом и привычной, уже до конца дня, офисной суетой.

Но сегодня Вейк приехал рано не только поэтому. Накануне в Корпорации говорили про какие-то важные события на Линии Большого Лимита, на пограничной заставе Евразии, где якобы произошла стычка нашего блокпоста с вооруженными частями исларийцев, которых в Евразии даже в официальных медиа называют zombies. Зомби! – смешно сказать в наш век. Что за твари, страшилища из horror-порталов? Воскресшие чудовища-мертвецы? Из бескрайнего мира голографических игр? Нет, увы, это реальные враги. Из мяса и костей. Правда, без мозгов – все мозги вирус атрофировал. Сбиваются в банды и нападают на наших людей. Ислария, соседняя страна. Какая у них может быть страна – это же не люди, а орда: дикая, агрессивная, неуправляемая. Несколько враждующих друг с другом трайбов. Если бы не эти их лидеры, или – кто они там? – их верховные вожди, Ислары, которые хоть угрозами и силой их сдерживают, чтоб не перекусили друг другу шею, если бы не евразийское супероружие и наши отважные ребята, такие как мой Стэм, эти твари давно бы уже нарушили Линию, ворвались в Мегаполис и мучали бы нас. Зомби, одним словом. Как еще назвать тех, кто угрожает Цивилизации, кому она вообще не нужна? Вот он, Вейк, всю жизнь потратил на ее сохранение и развитие. Сколько CiViLization-проектов он разработал и внедрил со своей командой! А эти хотят всё разграбить или уничтожить. Он создает, а они истребляют. Значит, и их надо истреблять! Безжалостно! Делать мертвецами подчистую!

Вейк, как и все евразийцы, постепенно привык к иногда тревожным новостям с Линии Большого Лимита – так привыкает всякий человек, занятый сугубо мирными делами и никогда не воевавший, – но теперь все было не как обычно. Вчера он явственно слышал, как коллеги говорили что-то про Чепецкие болота, и от этих слов у Вейка застучало в висках: Стэм, единственный сын, как раз был недавно переброшен со своими людьми к тем болотам, на заставу ChepBLLimit!

Он не стал ни у кого ничего расспрашивать – к чему это, чтобы все знали про Стэма? – но до конца дня не находил себе места. Вечером, уже дома, попытался активировать в своем чипе опцию «War. Big Line Limit». Появился привычный символ, означавший «It's impossible», – сработал блокиратор: контакты обычных граждан с военными ведомствами Евразии, тем более с пограничными блокпостами, не допускались. В экстренных случаях и только ближайшие, зарегистрированные в спецсистеме родственники военнослужащих могли входить в Secret-портал МВО – Министерства Войны и Обороны. Вейк с трудом вспомнил пароль, вошел туда и негнущимся пальцем набрал в меню имя сына: Стэм Кальетс, ниже ввел свой статус – Father – и, уже не помня себя от тревоги, активировал «Inform». Система отреагировала: ожидайте. Вейку показалось, что он ждет так долго! Это точно: произошел сбой, – и он снова нажал тревожную кнопку. Но система работала как часы, и через минуту всплыло GLG-сообщение: «Сегодня на блокпосту ChepBLLimit произошло вооруженное столкновение. Противник отброшен за Линию Большого Лимита. С нашей стороны есть потери убитыми и ранеными. Подробная информация завтра в 08.15 на портале War News». «Убитыми, – вонзилось в мозг. – Никогда не было такого… Даже раненых было мало…» Стэм!

Войдя в кабинет, Вейк тут же активировал в чипе «Clock» – было 08.13 – и, не раздеваясь, прошел к GLG-Large-Screen (как Шефу, ему полагалось на рабочем месте такое новейшее оборудование) – скорее, сейчас начнется, смотреть военные сводки в чип-screen неудобно: вдруг покажут бой и Стэма крупным планом, важно увидеть каждую деталь; надо настроить 4D-Online, все время забываю как, привык к «Тройке», а теперь новая версия…

Успел вовремя – auto-speaker МВО после краткого приветствия произнес:

– Вчера на Линии Большого Лимита в районе Чепецких болот zombies атаковали евразийский блокпост ChepBLLimit. Их встретил надежный отпор наших пограничников! Силами быстрого реагирования враг атакован и отброшен за Линию на многие километры. Компетентные источники сообщают о пяти погибших служащих military-сервиса. Они совершили беспримерный подвиг, отдав жизнь за родину, за нас с вами. Безопасности наших граждан сегодня ничто не угрожает. Евразия не забудет своих героев!

На GLG-Large-Screen промелькнули какие-то изображения: бегущие люди в арамидных комбинезонах и бронежилетах «Легионер», ослепляющие молнии плазмоганов и потом крупным планом лицо одного молодого military – Вейк успел рассмотреть его, точнее, только распахнутый рот: застывший крик отчаяния или бешеный приказ в атаку, – но правый боковой резец был искривлен, в точности, как у Стэма, это у него с детства, сын так и не пошел к дантисту, потому что не хотел «исправлять природу»… Это он, и, значит, он из тех пятерых…

Вейк не слышал звонка и щелчка электронного замка.

– Приветствую, Шеф. Вы назначили мне на 9.30. Я готов.

Фил, молодой и перспективный сотрудник. Подает надежды и… Как, уже 9.30? Хотя какая теперь разница…

– Что-то случилось?

Вейк, не оборачиваясь, активировал «Record»:

– Смотри. Там Стэм. Он из пятерых…

2

Видя, в каком состоянии Шеф, Фил решил помочь. В самом деле, почему Шеф сразу зачислил Стэма в погибшие? Может, он жив и только ранен? И тут осенило. Вальдес Мит-лофф, вот у кого можно узнать! Когда-то они вместе учились в колледже, друзьями, правда, не были: прилежный интеллектуал, Фил уже тогда бредил новыми медийными технологиями и цивилизационными проектами и не понимал, зачем неглупый человек, получающий серьезное образование, в наше время добровольно стремится в армию. Отчаянный парень, Вальдес с детства готовил себя к активной жизни и сразу после выпускных угодил прямо на Линию Большого Лимита. Дальше о нем было мало что известно: говорили, он участвовал в нескольких боях, его застава тоже была атакована zombies и несколько товарищей Вальдеса погибли от рук исларийцев – впрочем, в War News ничего не сообщалось об этом. Сам он был тяжело ранен, получил «майора». Майора? Так быстро? – Фил вошел в базу данных Servicemen.Eurasia, ввел «Valdez Mitloff» и перепроверил. Так и есть: «Майор, служил в действующей армии на заставе ChepBLLimit в районе Чепецких болот; в настоящее время работает в Министерстве Войны и Обороны». Ясно. Значит, он точно знает подробности инцидента у Чепецких болот, если он сам недавно там служил. Надо же, быстро ребята делают карьеру на Линии Большого Лимита! Его ровесник – и уже майор. «А ты в МедиаКорпорации, если перевести на военный манер, разве что старший лейтенант», – упрекнул себя Фил и набрал код Вальдеса в Голографической сети.

К удивлению Фила, Вальдес наотрез отказался общаться по GLG-связи; если есть вопросы, только лично, при встрече с глазу на глаз, а когда Фил поинтересовался, чем именно Вальдес сейчас занимается, тот почти с раздражением ответил:

– Ну не в чиновники же подался! И не в цивилизаторы. Иначе спился бы с тоски. Ребят учу в Военной школе при МВО. Учу, как воевать. Война идет. Слыхал, может? И конца ей пока не видно.

Фил не обиделся на слова Вальдеса: конечно, вскользь брошенное «цивилизаторы» – это о нем, он креативит «всякую заумь» и не может отличить бластера от плазмогана, пока настоящие ребята занимаются делом, воюют и получают «майоров»; и Шефа ему было действительно жалко, но ведь Стэм оказался на Линии Большого Лимита не случайно, он профессионал military-сервиса, воевать – его обязанность, а такие люди заранее должны быть готовы к худшему. Вообще-то Фил считал себя человеком удачливым. Он молод, умен, медиа-профи, и карьера в Корпорации ему светит – Шеф прямо сказал. И все это потому, что Фил родился в цивилизованной стране, в Независимой Евразии. Zombies отброшены и изолированы, пусть грызут друг другу шеи в своей Исларии – здесь, в Мегаполисе, есть все условия, чтобы добиться успеха. Конечно, на Линии неспокойно – Независимость нужно охранять, но на дальних рубежах разных стран часто идут войны с человеческими потерями, а потери евразийцев, с нашим-то супероружием, минимальны. Новейший рейлган – это тебе не пулемет зомби, допотопный, как в XX веке. Идет война локальная, но не глобальная.

Глобальная Катастрофа, о которой до сих пор столько говорят, пишут, слагают стихи, создают horror-фильмы, драмы и мюзиклы, к счастью, осталась в прошлом веке, когда Фила еще не было на свете. И лучше знать о ней из искусства и медиа, чем испытать (даже представить страшно!) такое. В колледже причины Глобальной Катастрофы и ее последствия они изучали целый семестр, подробно, по авторитетным источникам и свидетельствам чудом спасшихся очевидцев, так что о геополитической структуре нового мира Фил имел представление.

Начало Глобальной Катастрофе во второй половине прошлого века положила долгопериодическая комета С/2150 Е1 из облака Оорта, находящегося далеко на краю Солнечной системы. Тогда с Земли впервые увидели ее. А дальше произошло то, что предсказывали еще ученые начала XXI века – и это с их-то несовершенной аппаратурой! Пройдя в непосредственной близости от Земли, комета вызвала прорыв Йеллоустонской кальдеры – огромного вулкана с лавой, залегающей у поверхности земли. Лава залила и уничтожила несколько штатов, а пепел покрыл слоем до двух метров всю остальную часть материка. Времена года исчезли – климатических различий в том полушарии больше не существовало. Вокруг вообще не было ничего. Безжизненная серая пустыня от края до края. Свет не проникал – было темно от пепла. В реальности Армагеддон предстал еще в худшем воплощении! Спастись, перебраться на Евразийский материк удалось немногим, ведь авиа- и морское сообщение было практически парализовано. Вот уже много десятилетий подряд в Евразии каждый год отмечают День Спасения и чтут память погибших в Глобальной Катастрофе и от ее последствий. Фил тоже вместе со всеми в Корпорации отмечал День Спасения: хорошо, что в Евразии, в Мегаполисе, не случилось ничего подобного и его grandparents не пострадали. А вот у Николса, их нового сотрудника и его, Фила, непосредственного руководителя, g-g-parents просто сгинули в одном из северных штатов – от них не осталось даже пыли; дедушку Николса, тогда еще маленького ребенка, чудом нашли и переправили в Мегаполис евразийские спасатели.

Но не случайно катастрофу назвали Глобальной – пострадал и Евразийский континент. Газопылевой хвост кометы С/2150 Е1 принес на Землю какой-то вирус – тогда говорили, что их даже несколько видов; ученым не был известен ни один, – ив первый же год смертность среди населения материка составила около 3 %. Евразийское сообщество забило тревогу, начались серьезные научные исследования и эксперименты. Было очевидно, что вирус влиял на людей неодинаково. Одни умирали – другие были к нему невосприимчивы. Очень странно, но со статистикой не поспоришь: среди первых преобладали люди образованные и преимущественно умственного труда. В результате заражения в первые же годы погибли видные ученые, известные инженеры и архитекторы, талантливые конструкторы и креаторы. От вируса умер и тогдашний Глава МедиаКорпорации – для Фила это уже история, но он знал, как выглядел основатель и признанный вождь Корпорации, видел его изображение в Голографической сети МедиаСообщества. В День Спасения и Памяти о нем торжественно-прискорбно говорили старшие коллеги.

Но были и такие, на кого загадочный вирус действовал, как ни странно сказать, «положительно»: физическое здоровье этих людей нисколько не страдало, а наоборот, улучшалось, зато быстро и необратимо менялись их психика и социальное поведение. Интеллектуалами они, правда, не становились, хотя с удовольствием пользовались всеми благами цивилизации, которые за них создавали другие, в прочих же отношениях они начинали все больше походить на доктора Лектера, персонажа одного древнего автора: Фил тоже интересовался этим «феноменом» и смотрел голо-графическое кино. Год от года эти люди постепенно теряли цивилизованный облик. У них, как у животных, предельно обострялись слух и обоняние, их отличали гигантская выносливость и полное отсутствие внутренней рефлексии – все эмоции они изливали только во внешний мир, причем нередко агрессивно. А еще поразительнее были их ярко выраженное упрямство и желание стоять до конца – для любой цели, хоть самой низкой и никчемной; умение затаиться и ударить исподтишка. Невероятная жестокость, хладнокровие и полная неподверженность разумному влиянию. Наконец, как утверждали компетентные источники, в этой категории пораженных вирусом страшной кометы были зафиксированы отдельные, вроде бы, сначала единичные случаи каннибализма – информация была строго засекречена, но Фил как разработчик проектов, направленных на защиту и развитие Цивилизации, имел доступ к архивам – его поразили эти факты, на занятиях в колледже об этом ничего не говорилось! Во всяком случае все, кто находился под постоянным наблюдением специалистов – представителей Единого Евразийского Сообщества по борьбе с последствиями Глобальной Катастрофы, отличались повышенным аппетитом и почти патологической потребностью есть мясо, в больших количествах и в любых видах: подвергнутое тепловой обработке или прямо сырое, с кровью. Под секретным паролем Фил вошел в архивы Голографической сети и увидел эти изображения: нормальные с виду люди евразийской внешности с куском мяса во рту, и кровь стекает прямо по подбородку. Зомби – ни дать ни взять, и это в Евразии, где любой цивилизованный житель придерживался вегетарианства, убийство животных считал древним варварством, а употреблявших мясо мертвых животных – трупоедами.

Тогда-то ученые и ввели термин «вирус Лектера», потом это стало медицинским диагнозом – увы, лекарства от этого «заболевания» не было и никто не знал его природы. Ученым вновь предстояла упорная работа, и результаты не заставили себя ждать: Фил изучал эти мрачные страницы истории своей страны на Medical-portals Голографической сети. И однажды он нашел там то, что искал, выделенным текстом, он так и знал: «Восприимчивостъ/невосприимчивостъ к „вирусу Лектера“ предопределена генетически». Невосприимчивыми или маловосприимчивыми (не более 0,5–1 % участников эксперимента) были безоговорочно признаны носители гапло-группы A1R, другие гаплотипы в разной степени оказались более подвержены вирусу, а несколько гаплотипов попадали точно в группу риска, причем иногда с высочайшей степенью поражения. Увы, этих явно «патологических» гаплотипов было немало – больше, чем «здоровых» и «относительно здоровых» вместе взятых. Приводились убийственные цифры и факты и безапелляционно утверждалось, что даже носители гаплогрупп с меньшей подверженностью «вирусу Лектера» при определенных обстоятельствах – попадании в зараженную среду или длительных контактах с пораженными – со временем становились такими же агрессивными и неуправляемыми «каннибалами». Срочно требовались новейшие методы лечения, и выход казался очевидным: надо корректировать ДНК подверженных вирусу с помощью электромагнитных волн определенной частоты. Первые же эксперименты оказались успешными, да здравствует наука! Прошедшие курс лечения больше не были агрессивны, наблюдался прогресс их умственной деятельности, они становились разумными гражданами высокоразвитой цивилизации. Но скоро обнаружился побочный эффект такого воздействия – увы, он полностью перечеркивал успех: коррекции ДНК делали невозможным нормальное функционирование репродуктивных органов пострадавших, и после курса лечения такие люди уже не могли иметь детей.

Дальнейшие события происходили уже в нашем веке, и Фил пытался их отследить, тем более что эти научные и статистические данные требовались ему для разработки новых проектов. У него был пароль ко многим секретным порталам, потому что теперь Фил уже сам руководил группой Mngs и его рассматривали как перспективного кандидата на более высокую должность в МедиаКорпорации, – но и это не всегда помогало: доступ к некоторым данным был ограничен и требовал дополнительных GLG-настроек.

Вот что удалось выяснить: Глобальная Катастрофа, начавшаяся в другом полушарии, продолжилась в Евразии, и за десять лет, даже при невероятных усилиях генных инженеров, врачей, спасателей, волонтеров, «вирус Лектера» поразил, по разным данным, 65–70 % евразийцев. Для них это было равносильно социальной смерти. Евразийцами эти существа, хотя еще сохранявшие человеческий облик, по сути уже не были: почти никто из них не работал и не вносил свой вклад в развитие цивилизации – из-за снижения показателей умственной деятельности работу в цивилизованной стране, развивающей новые технологии, им было не найти. Дальше, как понял Фил из немногих достоверных источников, деградация пораженных «вирусом Лектера» год от года только усиливалась. «Кто не работает – тот не ест», – утверждали еще древние мудрецы. A zombies – тогда-то и возникло это название – хотели и есть, причем мяса и побольше, и пользоваться всеми достижениями цивилизации. Участились случаи их нападения на цивилизованных евразийцев, взятия в заложники и даже пыток; остервенелые zombies требовали от цивилизованных граждан секретных паролей от их индивидуальных GLG-кошельков «Money»: деградантам надо было на что-то жить и питаться… мясом. Те, кто оказывал сопротивление, были обречены – зараженные «вирусом Лектера» их убивали. Найденные тела жертв имели характерные повреждения на шейных позвонках, свидетельствовавшие о том, что позвонки перегрызали зубами; экспертиза не оставляла сомнений: это были следы человеческих зубов! Особенно много таких инцидентов было зафиксировано в столице страны, Мегаполисе, но сколько именно Фил не знал – доступ к этой информации был заблокирован. Одно он знал точно: последней каплей в чаше терпения евразийцев стало хладнокровное убийство zombies главы Единого Евразийского Сообщества по борьбе с последствиями Глобальной Катастрофы – погибший, выдающийся государственный деятель, особенно рьяно защищал Евразию от «заразы» и требовал немедленной депортации «каннибалов» далеко за Чепецкие болота, где они к тому времени начали создавать массовые поселения, после того как власти Евразии, защищая своих граждан, потеснили их из страны.

Год Независимости – уже совсем незадолго до того, как Фил родился, – помнили все евразийцы: теперь это главный праздник страны. В тот год объединенные силы Министерства Правопорядка, лидеров Единого Евразийского Сообщества по борьбе с последствиями Глобальной Катастрофы, инициативных групп по охране безопасности и спокойствия граждан Евразии добились от Верховной Власти депортации всех zombies за линию Чепецких болот. Сопротивлявшихся выдворяли силой, «укрыться» было невозможно: усилиями евразийских генетиков в стране уже давно была создана база данных zombies с подробным описанием, в каждом индивидуальном случае, степени патологии, анамнеза и катамнеза «болезни» и необратимых изменений ДНК.

Независимая Евразия, или просто Евразия – символ Цивилизации, которая создавалась веками, наша страна, пусть и небольшая. Да, мы потеряли больше половины территории, мы – анклав, и нас всего 30 %, a zombies – 70 %, им тоже надо где-то жить, и количество еще никогда не переходило в качество. И пусть эти варвары живут подальше, в своей Исларии – придумали тоже название страны, на самом деле никакой Исларии нет – не Ислария, а стихийный Zombiленд, и не исларийцы, а дикий zombiпипл – других названий они не заслуживают. В Независимую Евразию, в Мегаполис им назад дороги нет – Цивилизация не должна содержать выродков, а если враги Цивилизации становятся агрессивными и нападают на свободных граждан, их нужно уничтожать. Через границу варвары не пройдут: Стэм, Вальдес и другие отважные ребята уничтожают zombies на Линии – это их профессия, и пусть выполняют свои обязанности так же добросовестно, как мы выполняем свои в Корпорации.

– Его зовут Стэм Кальетс. Он сын моего Шефа.

Фил и Вальдес Митлофф все-таки встретились вечером в кафе на первом этаже высотки МедиаКорпорации.

По-солдатски широко и вразвалку пройдя через огромный холл Корпорации, Вальдес кивнул в сторону многочисленных лифтов и сказал, усмехнувшись:

– Сколько этажей? Двести?!! Чем такая тьма народу занимается в этой Вавилонской Башне? Цивилизаторы…

Не дожидаясь, когда Вальдес добавит к начатой фразе выразительное окончание «мать вашу…», Фил спросил:

– Ты случайно не знаком со Стэмом, майор? Он тоже на Линии, на той заставе…

– Знаком, и не случайно. Когда смерть рядом, быстро познакомишься.

– У Чепецких болот на блокпосту погибли пятеро, мы с Шефом узнали из War News. Стэм жив или нет?

– Вы с Шефом всегда верите News? News – инструмент Власти, зачем ей паника среди граждан? Так ведь, цивилизаторы? Погиб не только весь блокпост, но и вся застава. Всмятку.

– Как всмятку?

– Хочешь подробностей? Получи. Лохмотья кожи – как окровавленные тряпки, только хуже: чтоб собрать, полдня будешь ползать в вонючей слизи, представил? Отрезанные руки, ноги, головы, вперемешку, – усеяна вся территория; кишки на колючей проволоке – развешаны по всему периметру. Образно я живописую? Чипы выдраны из ладоней прямо с мясом – так что никаких «черных ящиков», правды не найдешь. Не страшно? А то продолжу. Месиво. Опознание только по ДНК.

– А автоматика и роботы?

– Не сделали ни одного выстрела. Паралич, заклинило – на всех кордонах. Шел ток по «колючке», однако ж «гирлянды» как-то развешали.

– Но Стэм там был? Его опознали по базе ДНК?

– Нет пока. Но опознание еще идет. И ты это… давай… Шефу своему ни слова. И вообще язык держи на приколе. Знаешь, что…

– Я никому не скажу, клянусь. Но ведь Шеф все равно узнает, если Стэм умер.

– Смерть – она разная бывает. Получит официальный траур-мейл, как все родственники: «…геройски погиб во время плановых мероприятий по зачистке приграничных рубежей от несанкционированной инвазии зараженных элементов» – и урну с прахом, и всё, предел знаниям. Для цивилизаторов достаточно.

3

Чип замигал красным и прямо в мозг ударил сигнал: «Тревога! Минутная готовность!»

Старший лейтенант Стэм Кальетс, натягивая комбинезон, на ходу приказал спавшему, хотя тот через секунду уже сам вскочил:

– Капрал Чемперс, подъем, шевелись, будет приказ Первого.

«Опять исларийская контрабанда, не иначе, – думал Стэм, через полминуты глотая на ходу горячий кофе – успел сварить, пока Айван готовил мобиль и экипировку „Легионер“. – Как обычно, зомби везут в Евразию наркотики, мясные продукты для гурманов, черный и цветной металлолом на переплавку, антиквариат – в Шакшуле, большом городе, вроде как, их столице, да и во всех исларийских трайбах, много его осталось: картины, статуэтки, библиотеки – странно, что их еще не уничтожили zombies, не спалил на дрова остервенелый zombiпипл, ведь у них отопления нет, все разрушено, а евразийским богачам-коллекционерам подавай шедевры искусства, без этого никак…»

«Старшего лейтенанта» Стэм получил в Военно-Геологическом спецдивизионе, где прослужил два года. Работа в тылу врага, кипящий адреналин – вот это настоящее, это как раз для него! Причем умная работа, никто не скажет: «Сын приличного отца, Шефа МедиаКорпорации, в колледже учился… А кто из тебя вышел? Солдафон?» Не солдафон, а геолог-разведчик государственной важности – Стэм бредил геологией с десяти лет. Атлантиниум – основа безопасности Евразии, универсальный энергоноситель, без него немыслимо никакое оружие, а значит, и сама Цивилизация. Уран и плутоний – да, было такое, но это уже история, это в прошлом; атлантиниум в тысячи и тысячи раз эффективнее! И не просто геолог-разведчик, а боевой диверсант: на личном счету Стэма и Айвана Чемперса больше пятидесяти десантов в Zombiленд, где полно месторождений атлантиниумной руды. Десант и глубокий тыл. Рассчитывай только на себя и боевого товарища – надежный Айван Чемперс всегда прикроет. Да, есть еще дозорный Robot MGE (Military geological exploration) новейшей модели, но этот «товарищ» как раз-таки ненадежный. Прикроет только сборы, вылет, а потом конец ему. Обречен на самоуничтожение. Иначе никак. Нельзя рисковать секретным военным оружием – вокруг же целые орды zombies. И еще deadly poison, таблетки и спрей, всегда при себе – вот и сейчас Стэм прикоснулся к потайным кармашкам комбинезона и проверил, на месте ли – да, в порядке. Если тебя окружили zombies, мужественно прими цивилизованную смерть. Цивилизованную, а не смерть от варваров – это никогда. Служащие military-сервиса рассказывали страшное: будто терзали одного из пленных ребят, целая толпа исларийцев, получая сладострастное удовольствие от мучений жертвы. Вроде бы, у zombies такой обычай: мясо мученика – самое лучшее, оно потом дает нечеловеческий экстаз в бою и гарантированную победу, и чем больше мучается жертва, тем крепче магическая сила. – Стэм отогнал от себя эту мысль: что это за настрой перед боевой операцией?! Должен держаться молодцом и Айвана подбадривать! Кольнуло еще одно неприятное воспоминание, откуда взялось? Друг его в дивизионе, вместе участвовали в десантах в первый год, попал в окружение zombies, бежал, чудом вернулся на базу, что было непросто – тогда базировались в Шендийском ущелье, – но через пару суток кинулся на своего старлея, пытаясь перегрызть ему шейные позвонки, принес на себе «вирус Лектера». Свои же и убили его, пришлось ввести смертельную инъекцию, а матери – у парня не было отца – отправили траур-мейл: «…геройски погиб во время плановых мероприятий по зачистке приграничных рубежей от несанкционированной инвазии зараженных элементов» – и урну с прахом, и всё…

«Прекрати нагнетать этот негатив! Нас ждет приказ, ответственное задание. Соберись!» – приказал себе Стэм. Все хорошо. Пару месяцев назад внедрили новейший Scanner lAtl/XXII, с помощью которого ребята теперь будут находить атлантиниум за секунды – zombies даже очухаться не успеют. Это раз. А вот и два: что ты нюнишь «Миллионы голкоинов за грамм атлантиниума, кровавое происхождение…» – фигура речи, и только. Рассуди: сколько погибло евразийцев? Двое. За два года. A zombies? Да мы сотнями давили этих тварей, не жалея боеприпасов. И вот что еще, забыл? Первый говорил, и ребята подтверждают, боевой опыт не обманешь: zombies очень чувствительны к тому, каков человек сам по себе. Вот, к примеру, трус, или гадость какую задумывает, или алчный, или другая червоточина какая в нем – озвереют, кинутся, и заразится человек «вирусом Лектера». А если служишь честно, никому никаких подлостей – все zombies от тебя разбегутся.

Ладно, закрыли тему. Быстро проверяем «Легионер». Так, «шмель» на месте, датчики «свой – чужой» тоже, прицельный комплекс в порядке – только вчера смотрел, рейдовый ранец, масккомплект, атлантиниумная батарея, видеомодуль, коммуникатор для определения координат, защитные щитки, фильтры очистки, наушники, очки. Всё, вроде. Пора выдвигаться.

Появился Чемперс, уже в бронежилете, многослойном шлеме, с бронепластиной в паху и с противоосколочными наплечниками.

Стэм, оглядев экипировку, расхохотался, с оттяжкой шлепнул Айвана по плечу:

– Капрал! Напра-во, за-пе-вай!.. Ну герой, не могу… Да сними ты броню и наплечники, чудик, – война еще не началась.

* * *

Первый не дал опомниться.

– Кальетс, Чемперс, включайтесь. Срочное донесение агента IZSH/11. Противник поменял первоначальный план. Колонна пойдет не через Шендийское ущелье, а через Чепец-кие болота.

Аббревиатура IZSH показывала всю важность операции. «IZ» – «Ислария, зомби», а «SH/11» означало, что агент работал в Шакшуле, главном городе самого крупного исларийского трайба, в 11-м квадрате, и к таким диверсиям было особое внимание: считалось, что к ним причастна верхушка zombies – правители нескольких враждующих между собой трайбов Zombiленда, в том числе братья Ислары, Кенсей и Арцинг.

– Да они обнаглели совсем! А почему через Чепецкие? – спросил Стэм Первого, пока изучали карту.

– Догадайся с трех раз. Шендийское ущелье вы с Чемперсом караулите день и ночь – какой дурак туда полезет? Стало быть, через Чепецкие болота все это легче провернуть.

– Тащиться колонной через болота легче? Увязнуть чтобы? Как вообще возможно? Или какая-то крыса из наших на заставе сидит, если зомби отыскали там лазейку?

– Отставить такие выражения, старший лейтенант. Крыс в цивилизованной Евразии, тем более в military-сервисе, нет – там преданные люди. А уничтожать двуногих крыс, zombies, – наша с тобой служба… Вот и усильте заставу и блокпост. Да не настолько там болотисто… – И Первый указал участок на карте, где болота извилисто огибало Старочепецкое шоссе, ведущее в Чепецк. – В Чепецк, вот куда идет колонна. Там ее ждут контрабандисты. А вы помешаете этому, перехватив груз у болот.

– А что везут?

– Бартерный товар, как докладывает IZSH/11. Все, как обычно. На этот раз плюс ко всему прочему еще антиквариат и предметы роскоши прошлых веков. Из музейных запасников, оставшихся в Исларии. Подробности не разглашаются.

Схема Евразии и пограничной территории

– Что значит «бартерный»?

– Три дня назад в Zombiленд прошла евразийская колонна. Через все тот же Чепецк и заставу ChepBLLimit.

– Наши? И что везли?

– Оружие, боеприпасы. Автоматы, пулеметы, гранаты, пистолеты, кастеты, дробовики. Кроме оружия, гаджеты и еще кой-какую электронику из старья. Минивэны допотопные, еще с ручным управлением. У исларийцев ничего этого нет, рады и рухляди.

– А у наших она откуда? Из музеев древних времен?

– Не будь наивен, выпускник колледжа. Давно налажены подпольные производства. Стало быть, это кому-то выгодно. Хауптбию, Арцингу. Не наше дело. На это есть контрразведка, вот пусть и «парится». Тебе – остановить колонну Арцинга, точнее, Хауптбия – впрочем, это одна шайка, и перехватить груз. У болот. До Чепецка. За эту операцию отвечаешь лично ты, старший лейтенант! Главная задача – груз должен быть в целости; там есть штуки исторической ценности. С остальным, уверен, ты справишься. Штурмовики прикроют тебя, с пограничниками разберешься на месте; командир заставы ChepBLLimit, лейтенант Петерс Дэу, на связь не выходит – такое впечатление, что застава «выключена».

* * *

Взвод силового прикрытия уже был построен у штурмового дисколёта серии SAA (Small Attack Aircraft), а на военном жаргоне «малая штурмовая тарелка» – из-за характерной сплюснутой формы. Лейтенант, командир экипажа, доложил о готовности.

– Противник вооружен автоматами старого образца, имеет несколько крупнокалиберных пулеметов и ручные осколочные гранаты, в ближнем бою применит кастеты и дробовики, – начал Стэм инструктаж. – И еще. На zombies, по донесению разведки, мощные «пояса смерти». Мы имеем дело с подразделением Арцинга Ислара, а это, считайте, элитные бандиты его трайба, и они не сдадутся, тем более теперь, когда пленных стали принудительно лечить от «Лек-тера» наши медики. А мы не можем допустить взрывов – в фурах груз исторического значения. Командует колонной Хауптбий, родственник и тайный враг Исларов, но здесь они заодно. Этого брать живым, матерый диверсант и опасный враг. К тому же много знает. Сдадим врачам – пусть «полечат» его противовирусами и «сывороткой правды», то-то и заговорит, и запоет! Big Fucking Gun-2000… – Командир экипажа улыбнулся боевому жаргонизму, но Стэм сурово поправился: – Bio Force Gun применять только по особой команде. Уверен, BFG вообще не понадобятся – все равно что по воробьям. Боевая готовность тридцать секунд: еще раз проверить парализаторы, комплексы электромагнитной защиты, каналы связи, датчики здоровья, систему навигации и координации, каналы визирования и засечения целей, комплекты регенерации и экстра-аптечки. Время пошло!

Через полминуты штурмовой взвод, отделения быстрого реагирования, Стэм и Айван просочились в люки и заняли индивидуальные герметичные капсулы. В случае поражения дисколёта огнем противника капсула спасала жизнь и могла функционировать и как парашют, и как отдельный летательный аппарат, была защищена электромагнитным полем и имела все средства связи, навигации и intell-управления, осуществляемого в том числе и голосовыми командами.

Скорость и маневренность дисколёта SAA были таковы, что делали возможным мгновенный переход от прямого полета к зависанию над боевой целью противника по-вертолетному. Сверхстремительный и практически безинерционный поворот по всем плоскостям полета позволял эффективно уходить от вражеских ракет.

Приближались к нужному квадрату, и Стэм уже видел на голограмме в режиме реального времени движение колонны zombies. Цель была как на ладони. Первый не сообщил ему, что колонна была очень большая: больше ста фур и штук тридцать джипов сопровождения, ощетиненных пулеметами. Стэм прикинул численный состав зомби – вероятно, их три сотни, не меньше. Колонна сворачивала на Старочепецкое шоссе и держала курс прямо к заставе и блокпосту. Неотвратимо, нагло, самоуверенно. Первый прав: они шли, как на «зеленый свет», как на парад, – будто и не было никакой границы.

– Вот так да! – с трудом сдерживая эмоции, сказал командир штурмовиков. – И где же была наша спутниковая разведка, что зомби так продвинулись?

Стэм увеличил экран в чипе и поднес к лицу лейтенанта – в дисколёте было темно: траектория движения зомби мигала красным.

– Спутники засекли их только что, видите? Срочная голограмма. Как будто колонна долгое время шла невидимкой, а потом внезапно материализовалась перед болотами, или у наших аппараты отключились, или в дежурной смене на сервисном посту все, как один, выпали из реальности.

Первый уже связался с Центром, потребовал объяснить причину сбоя – это смахивает на диверсию. С точностью до секунд вычислили, кто стоял у пульта: они клянутся, что ничего не помнят, все шло по плану, спутники функционировали в стандартном режиме, – и даже сейчас не понятно, что произошло.

– Гипноз, что ли, какой, от зомби? – недоверчиво усмехнулся Айван Чемперс. – Ну ладно на людей, а спутники, системы слежения, разведроботы? Их тоже поразил вирус?

– Отставить, капрал, – бросил Стэм, и дальше почти всё время летели молча.

4

Еще на подлете к заставе Стэм выстроил в голове четкий тактический план.

– Капрал Чемперс! Высаживаешься с отделением на болотах северо-восточнее шоссе: приказываю занять позицию вот тут, в квадрате «3», и ждать «хвост» колонны. Перекроете зомби путь назад, если дернутся. Плазмоганы и рейлганы – к бою! Сидеть тихо, пока колонна не втянется на территорию заставы. Выставишь пост на участке шоссе в сторону Zombiленда – зомби могут тайно вызвать подкрепление. Лазутчиков перехватить и уничтожить. Всем остальным твоим людям приготовиться к бою в квадрате «3». По фурам не стрелять!!!

Дисколёт снизил скорость и заманеврировал к квадрату «2»: Стэм решил дислоцировать штурмовой отряд над центром колонны – высокая поражающая дальность систем дисколёта обеспечивала атаку с воздуха над всей заставой и прикрывала квадрат «3» Айвана, – а сам с отделением довершить операцию в головной части. Все шло по плану – «голова» колонны уже показалась на северо-востоке.

– Зомби заметили нас! Готовят пулеметы!

Заработали мощные ретрансляторы.

– Колонна! Старший лейтенант Стэм Кальетс. Приказываю прекратить движение! Всем секторам. Немедленно выйти из машин для осмотра и обыска. Командиры секторов, ввиду нарушения государственной границы Независимой Евразии последнее предупреждение. Требую добровольно сдать груз и оружие. Гарантирую жизнь… – добавил он уже не так уверенно; боевой офицер, Стэм ненавидел формальности, но был обязан действовать по уставу. Все приказы и команды его чип фиксировал в режиме реального времени и одновременно записывал в «черный ящик» – такова была обычная практика военных донесений, сводок и рапортов.

Джипы успели сманеврировать, образовав несколько локальных участков обороны, оттуда застрекотали пулеметы, но колонна продолжала двигаться.

«Рвутся в Чепецк. – Теперь у Стэма уже не было сомнений. – Значит, зомби уверены, что мы – только случайная помеха, что им надо всего лишь проскочить, вырваться боем; значит, они заранее знали, что застава „выключена“. И они знают, что дальше там уже „свои“. Кто „свои“? Лейтенант Петерс Дэу и его взвод сотрудничают с контрабандистами?»

Командир штурмовиков услышал по спецсвязи приказ:

– Взвод! Прицельно огонь!

Длинные молнии парализаторов ударили по зомби. Стэм наблюдал в нашлемный монитор: зомби падали, паралич и судороги, дикие вопли и корчи на земле… «Это еще цветочки… Сейчас парни дадут вам прикурить от наших плазмоганов!»

– Оружие к бою!

«Остановитесь же, гады! Знают, твари, что по фурам не будем бить, прячутся за ними». – У Стэма еще теплилась надежда избежать большой крови. Но в наушники ударил зычный голос командира дисколёта:

– Старлей Стэм, у них ракетометы, они снесут нам защитный контур к чертям собачьим!

Находясь в укрытии, Стэм видел в модуль, как средний сектор колонны буквально поливал дисколёт плотным огнем пулеметов и ракетометов. С огневых точек на джипах начали бить плазмоганы.

«У них плазмоганы… Трофейные? Неплохо устроились: они ж до зубов вооружены! А по War News нам ежедневно плетут, что в Zombiленде нет ни боеприпасов, ни мощностей для их производства. Да на фиг им это производство! Вот они, бартерные поставки. Неудивительно, что эта нечисть остервенела и нас не боится. У них там, дальше, уже „свои“. Из наших предателей. Так эти каннибалы скоро и на наших дисколётах полетят, высадятся прямо в Мегаполисе, перекусят шеи нам же и закатят пир…»

Ну уж нет!

Дисколёт ударил штатным BFG перед «носом» колонны. Огромный зеленый плазменный шар лопнул в опасной близости от головной фуры. Водитель резко затормозил, и вторая фура едва не врезалась в первую. Рванулась с места, дернулась и замерла третья. Колонна встала. Zombies ответили с участков обороны ракетометами – били по всем трем квадратам.

«Плюйтесь из своих пастей, змей-горынычи, никуда не денетесь! – билась торжествующая мысль, пока Стэм в боевом азарте отдавал очередной приказ. – Шоссе – единственный путь. Вокруг болота, с техникой далеко не уйдете. В тылу – Айван, впереди – мы. Путь отрезан».

Дисколёт приземлился в километре от головной фуры. Секунда: бесшумно раскрылись люки, и боевой десант евразийцев, заняв позиции перед колонной, перекрыл ей путь. С воздуха продолжался методичный обстрел всей колонны. «Тарелка» носилась над зомби, посылая град голубых сгустков плазмы; штурмовики слышали в микрофоны вопли ужаса и проклятий с земли. Защитный «кокон» дисколёта делал его неуязвимым для огнестрельного оружия зомби – зато каждая порция плазмы пробивала любой бронежилет и легкобронированную технику. Под мощным прикрытием с воздуха отделение Стэма пошло в лобовую атаку на колонну. Зомби яростно отстреливались.

– Включить дымовую завесу! – Ультрасовременная оптика боевого шлема позволяла евразийцам видеть даже сквозь дым и прекрасно ориентироваться на местности под его прикрытием. – Вперед! – скомандовал Стэм, успев на ходу взглянуть на показания датчиков здоровья и системы «свой – чужой». Раненых нет, бой ведем с хорошей динамикой. Так, что у зомби? Раненых сто сорок, убитых сто двадцать. Всё, исход предрешен. – Айван! Прием, капрал. Как у тебя обстановка? Понял. Потерпите, сейчас будет тяжело, но надо сдержать напор. Уже драпают? По джипам вести прицельный огонь. Задние фуры не выпускать, хотя, думаю, они их и так бросят – им сейчас не до них. Остальные уже под нашим контролем. Прикрытие получите. Действуйте!

* * *

– Вольно, старший лейтенант. – Первый растянул губы в улыбке. – Молодцы. Тебя и Чемперса представлю к наградам. Назначаю тебя командиром заставы ChepBLLimit. Чем-перс будет служить при тебе. Теперь это ваша территория, лучше вас ее никто не защитит – боевое крещение приняли. Взвод Петерса Дэу будет расформирован.

– И только? Петерс Дэу – предатель и пособник контрабандистов. Он открыл им путь через заставу и блокпост. Из-за него могли погибнуть наши люди, пострадать боетех-ника. Я бы таких уничтожал.

– Ты скор на расправу, Стэм Кальетс, молодость, максимализм, но ты не прав: послужишь – сам поймешь. Лейтенант Петерс Дэу с отделением в тот день находился на учениях почти в полсотне километров от Старочепецкого шоссе, и у него не было никакой возможности следить за показаниями стационарных приборов заставы. На блокпосту, как ты знаешь, оставались новобранцы – необученная «зелень» во главе с сержантом Тимом Риглендом. Сержант уже докладывал тебе: он проводил занятия по строевой подготовке, дежурные не отмечали никаких нарушений в работе систем. Срочных донесений, приказов о боевой готовности, сигналов тревоги по GLG-связи на блокпост не поступало: в Центральном штабе МВО всё тщательно перепроверили – на то и существуют «черные ящики». Ригленд и весь блокпост несли службу в обычном режиме, а связь с командиром Дэу прервалась еще утром. Донесений спутниковой разведки о появлении колонны тоже не было. Скажу откровенно: я сам узнал о случившемся с опозданием и сразу вызвал тебя.

Но то, что внезапность zombies опасна для нас, полностью согласен с тобой. Принимаем меры.

– Какие основания для беспокойства? – усмехнулся Стэм. – Наше оружие…

– Погоди. Я не экстрасенс и не гадалка, изучал квантовую физику и в гипнозы не верю. И верю, как и ты, в силу нашего оружия. Однако если мы в ближайшее время не изучим феномен «незримости» зомби, с которым, как видишь, сталкиваемся уже не в первый раз, если мы не поймем, по каким причинам возникают никем из наших специалистов «не видимые» помехи и сбои в нашей автоматике, если мы не разберем детально все механизмы нанесения ущерба системам нашей боеспособности, то это прямая угроза независимости нашей страны и безопасности всех евразийцев. Поэтому Штаб МВО уже поставил перед Департаментами Военной Генетики и Военной Медицины соответствующие задачи. И с новым вирусом мы тоже будем успешно бороться, не сомневайся.

– С каким новым вирусом?

– Ну, это долгий разговор. Заходи на Medical-portals в Сети, интересуйся, изучай. Вирус – он ведь пострашнее плазмоганов. Вирус и зомби – единое целое, симбионт, как пишут ученые. Вирус управляет телом зомби, дает ему силу и способности, о которых мы пока мало знаем. Вот и придумываем чушь про гипноз и магию. До службы я работал в ТехноКорпорации и скажу тебе как физик: вирус – форма жизни, он не только в телах зомби. Тело – это просто белковая масса. А вирус везде. Он в воздухе, которым мы дышим; он автономен, и в то же время это коллективный «организм». Он состоит из маленьких вирусов, связанных электромагнитным полем. Но даже «маленький» вирус, какая-то микрочастичка, несет в себе всю силу целого.

– Какое это имеет отношение к нашей службе?

– Прямое. Сегодня вирус управляет зомби, а завтра, если не принять меры, он начнет управлять мной, тобой, твоими ребятами. Вот тебе и утрата контроля, и «потеря» зрения, и сбои в спутниковых системах, и выстрелы мимо цели.

– Но мы же боремся с зомби, лечим их, а агрессивных будем убивать! Мы победим вирус!

– Ты не понимаешь. Вирус – это сеть, грибница. Ну срезал ты пять грибов, да хоть сто, да хоть весь лес – грибница будет жива, и сила ее от этого не уменьшится. Ладно, давай. Служба так служба. Свяжись с Опергруппой военных медиков – тела зомби они вывезут у тебя с заставы и отправят в спецморг для исследований. Сколько там трупов? Тридцать четыре? Раненых и «здоровых» пленных – спецрейсом в Департамент Патологий: лечить их будут от «вируса Лектера», попробуют из этих полузверей сделать людей. Ты ведь знаешь, как сами zombies себя называют? «Настоящие люди». А мы для них – «трусливые макаки». Пусть врачи разберутся, кто есть кто. Жалко Хауптбий погиб, медики бы сделали из него «амебу». Приказывал же брать его живым!

Стэм опустил глаза: еще ни разу не было, чтоб он не выполнил приказа.

– Его не нашли ни среди погибших, ни среди раненых.

– Сбежал, упустили? Ладно, черт с ним. Главное – груз почти в сохранности. Докладывай, сколько фур сгорело?

– Две из сотни. Пятеро зомби не захотели сдаться и привели в действие «пояса смерти». От взрывов начался сильный пожар. Вовремя потушить не удалось.

– Понял. Все фуры направляй в Чепецк, а дальше там уже «свои» разберутся, куда их девать.

– Разрешите подать рапорт о краткосрочном отпуске? Родителей хочу повидать…

– Э, погоди-погоди. Отправляйся на заставу, наведи порядок, прими отделение Тима Ригленда: он и его ребята ни в чем не виноваты. И новобранцев там подбодри, перетрухнули они, это точно: еще присягу не принимали, оружия как следует не держали, а тут уже настоящая война с зомби. Вот доложишь обстановку – и сразу с рапортом. Подпишу. Ну давай, кру-гом!

– Служу Евразии! – И уже у порога Стэм добавил тоном, как будто был с Первым на равных: – Мы не упускали Хауптбия. Из zombies вообще никому не удалось бежать. Хауптбия, одного из трехсот, никто нигде не нашел. Я лично поставил вверх дном всю заставу, мы прочесали все болота. Но он как будто растворился в воздухе и стал невидимым. А может, мной уже начал управлять вирус?

5

– Тихо как-то, командир, как будто в пустоте какой болтаешься, в невесомости, вроде космоса.

– Отставить, капрал Чемперс. А ты хочешь врагов крушить каждый день? Мы в мирное время живем, войны вообще нет. С зомби – это не война, а санрейд. Ползут насекомые – раздавим. Не выползут – чистота и покой. Займись новобранцами и отделением Тима Ригленда. К сержанту присмотрись. Кто такой, ты узнавал? Войди в Сеть и доложи мне информацию: подозрительный, по-моему, типус, служил у предателя Дэу.

– Да он нормальный парень, вроде.

– Вот и давай проверим этого нормального парня. Проведем присягу – на следующий день пошлешь его в Чепецк за энергопакетами. Задание считай что боевое. У нас, конечно, еще есть запас, но надо бы пополнить. И к утренней поверке чтоб вернулся.

– Слушаюсь!

– Насчет остального не дрейфь. Я не Петерс Дэу, несчастная жертва гипноза, а боевой командир и за системами боеспособности слежу в режиме реального времени. Вот последняя GLG-military-сводка. – Стэм активировал настройку в чипе и показал изображение Айвану: – Видишь? Блокпост ChepBLLimit система отмечает «зеленым» – значит, всё ок, никаких инцидентов не предвидится. Еще бы! Контрабандисты Ислары получили от нас так, что долго помнить будут, обос… какались! Капрал, взбодриться, через три дня присяга новобранцев, прибудут родители… Кру-гом! Продолжить учения!

В оружейной Айван внимательно осмотрел весь свой личный боевой комплект. Так, плазмоган. В порядке. Заряд на месте, полный комплект на непрерывную стрельбу без перезарядки в течение трех часов. Справиться с «насекомыми» хватит, это точно. Подствольный лазер укомплектован – то что надо для снайперской стрельбы. Рейлган? Тоже в порядке, но не люблю… Во-первых, жрет море энергии. Во-вторых… страшный. Ранение рейлганом – стопроцентная смерть. Оружие для мясников. Мечта зомби. Черт, они бы жизнь за такую штуку отдали!

* * *

Вдоль заставы тянулось ветхое Старочепецкое шоссе, проложенное через Чепецкие болота с полвека назад.

Может, его специально не трогали: рядом проходила граница с Zombiлендом, и на случай вторжения никто не собирался предоставлять врагам современную скоростную магистраль.

Robot-дзот 1 ChepBLLimit на первом кордоне имел на вооружении BFG-10000, рейлганы, ракетометы и плазмоганы и соединялся с подземным стационарным постом, где круглосуточно дежурили пограничники.

Все протяжение границы: ChepBLLimit – Линия Большого Лимита – занимала контрольно-следовая полоса, которая прерывалась лишь на территории болот: здесь не могли пройти ни техника, ни личный состав. По колючей проволоке пропускался ток высокого напряжения, и через каждые пять метров стояли AntiZombies-излучатели: высокие частоты делали небоеспособными, а попросту калечили зомби уже на расстоянии ста метров.

У брода в Малочепецкой роще – этот участок, второй кордон, считался наиболее опасным – был установлен Robot-дзот 2 ChepBLLimit и также находился подземный пост.

– …Вам выпала честь служить на самом ответственном пограничном рубеже нашей родины – заставе ChepBLLimit. Молодые бойцы, гордитесь, будьте достойны этого! Хочу пожелать вам успехов в освоении воинской службы, мужества и стойкости. Zombies? Никого не бойтесь. Берегите оружие, осваивайте его в совершенстве, и вам будет не страшен любой враг. Слабые и малодушные – вот они боятся зомби, а предатели сами заражаются «вирусом Лектера» и превращаются в зомби – это уж поверьте моему боевому опыту. Будьте бесстрашны, владейте оружием – и победа всегда будет за нами!

* * *

– Тени какие-то на мониторе Robot-дзот 1, смотри-ка.

– Не вижу ничего. Нормально работает.

– И на мониторе Robot-дзот 2 тоже эти тени! Он вообще замигал, смотри, пятно черное, сейчас погаснет экран!

– Слушай, ты что, эноата выпил вчера? Родичи тебе привезли? Присягу отмечали? С похмелья, небось, в голове шумит, вот и чудятся тени да пятна.

– Ничего я не пил, приказ командира был…

Ослепляющий свет ударил по глазам, мелькнули высокие

черные тени. Не на мониторе. Здесь, тут, рядом, везде. Рука инстинктивно потянулась, негнущийся палец нажал: «Застава. Тревога!» Ярко-красная вспышка.

Последнее, что осталось в памяти: длинный прозрачный луч вонзился в монитор, щелчок – и непонятная сила в секунду оборвала сигнал, на мониторе запульсировало желтое поле: «Произошла ошибка» и потом снова разлилась зеленая благодать: «Тревоги нет».

* * *

Летние вечера длинные, как и дни, хоть не такие светлые. Командир заставы старший лейтенант Стэм Кальетс с двумя пограничниками возвращался с первого кордона; стационарные посты несли службу в обычном режиме, аппаратура работала безупречно, но Стэм не жалел, что потратил время на внеочередную проверку: теперь он отвечал не только за себя и Айвана… Издали было слышно и видно – уже включили освещение, – как Чемперс командовал новобранцами на плацу.

– Здравия желаем, старший лейтенант… – нестройно приветствовали новобранцы.

– Докладывает капрал Чемперс. Личный состав проходит строевую подготовку.

– Вольно, орлы. Что-то вы не лихо маршируете. Ничего, научитесь!

Кивнул Айвану: отойдем в сторону; закурил. День прошел тяжело и нервно.

– Почему отделение не в полном составе? Где остальные? Да и эти никуда не годятся. Ногами еле дрыгают – не солдаты, а тряпичные куклы.

– Заболели. Трое в санблоке. После присяги почувствовали плохо. Жалуются на одно и то же: шум в голове, тошнота, вялость. Взгляд у всех какой-то мутный…

– Почему не доложил мне? Что значит, «думали, сами справимся»? Ты хочешь, чтоб весь взвод тут завалился в сан-блок? Позор, капрал! Разжалую, к едрене-фене! Я приказал: ни капли алкоголя! Интоксикация?

– Никак нет, врачи обследовали их: ни у кого в крови нет ал…

– А что тогда? Отравились? Чем? Мы-то с тобой живы-здоровы. Соды пусть им дадут, абсорбентов. Нежные созданья.

– Не помогает, командир. Похоже на вирус. Вызвали врача-вирусолога из Чепецка. Ждем с минуты на мин…

– Только этого не хватало, вашу мать. Скажи еще, «вирус Лектера». Сейчас принято всё на него списывать: и предательство, и профнепригодность, и элементарную лень.

Со стороны рощи звуки мотора. Чемперс посмотрел в бинокль.

– Едет врач. О! Несколько машин. Бригаду, видно, прислали.

– Дай.

Стэм сфокусировал изображение: что-то знакомое мелькнуло как сквозь пелену. Зелено-коричневые камуфляжные пятна, профили машин, щетина стволов. Это были джипы zombies, и они двигались прямо к плацу. Они шли по заставе, по его боевой заставе, миновав оба кордона. Неотвратимо, нагло, самоуверенно. Как на параде. «Это галлюцинация, вирус, – резануло в голове. Руки сделались, как у тряпичной куклы. – Нет, мы так просто не сдадимся».

– Всеобщая тревога! – крикнул во все горло. Но не услышал даже сам себя, звука не было – кто-то будто шептал его голосом, но не он, а со стороны. – Капрал, – прохрипел Чемперсу: – Приготовиться к бою! Оружие… Командование берешь…

Айван метнулся к плацу, Стэм – к панели для экстренной связи с дозорным постом. Ноги не слушались, он за что-то зацепился и упал. Не на землю – ему казалось, что он упал в воздух, в невесомость, но где-то вверху, как сквозь запотевшие линзы, различил газон с травой и край бюрдюра. Он не помнил, как вполз в аппаратную – земли под ногами по-прежнему не было. «Пульт тревоги», – высоко на тонкой струне прозвенело в голове. Он потянулся к тревожным кнопкам и заорал от внезапной боли. Ток высокого напряжения пронизал обе руки, припаял ладонями к пульту; ему виделось, что его кожа чернеет и обугливается, всмотрелся: нет, она белая, только вспухли вены на руках и стали черными, по ним струилась черная («Кровь такая не бывает») грязь. «Галлюцинация, я не верю в гипноз»: он рванул обе руки – вспышка, словно ударила молния и сейчас лопнет голова, дым стал застилать глаза: антидымовой оптики не было – он был без шлема. Дико болели руки, он дергал ими беспорядочно, как будто хотел стряхнуть горячие угли; пахло горелым мясом. Из носа шла кровь и заливала шею, стекала под воротник. «Это бред, я здоров, то есть нет, но я справлюсь» – и нащупал тревожную кнопку. Еще одно усилие. Дым начал рассеиваться… Крик застрял в горле: оба пульта не были повреждены, они светились зеленым – значит, кордоны никто не переходил. Zombies не могли «выключить» посты: существовала трехступенчатая система паролей, доступ к высшей ступени секретности имели только он, командир заставы, и Штаб Первого. Первый! Связь, чип… Экстренно.

Система отреагировала: «Связь поддерживается».

Слава Богу.

– Первый, я ChepBLLimit. Тревога, на заставе zombies. Не меньше десяти джипов. Подкрепление. Воздух. Как поняли?

– Тебя понял… – Знакомый голос Первого, но почему смех? Почудилось… Нет, даже не смех, а хохот, нарастающий, оглушающий, адский. И потом красная вспышка в глазах и какофония звуков как будто над головой.

Выстрелы с плаца прояснили сознание, он бросился к оружейной стойке и выхватил плазмоган, не чувствуя уже никакой боли. Взглянул на ладони – ни одной ссадины. «Я не ранен, это кошмар, так действует вирус». И бросился наружу. Наверняка новобранцы в панике, «зелень» необстреляная.

Слава Богу в очередной раз. Полная боевая готовность. Молодец Чемперс! Преданный ты мой товарищ. Храбрые ребята. А я говорил, «тряпичные куклы»…

– Рейлганы к бою! Занять позиции. Прицельный огонь. – И Чемперсу: – Боеприпасов достаточно, продержимся. Я связался с Первым, будет подкрепление с воздуха.

– Как они прошли?

– Не время, Айван, нет объяснений, вирус мутирует и поражает дальше… остальное потом… Принимай левый фланг. Ребят береги.

Тело снова плохо слушалось его, уши были заложены: ревели моторы, зомби, не переставая, вопили свой боевой клич. Сколько их? С полсотни… Выстоим.

– Огонь!

Застава погрузилась во тьму. Потом вспышка, как будто небо прорезала молния, и сразу же страшно закричал кто-то из солдат – так кричат на пытке, когда режут заживо, жгут огнем, распиливают пилой. «Это снова бред, – убеждал себя Стэм. – Не верь. Нас хотят запугать и вынудить сдаться, а потом все равно превратить в крошево и украсть оружие».

Окаменевшие пальцы сжали плазмоган. Давай.

Где-то рядом закричал еще один: сквозь пелену тумана Стэм различил новобранца. Он дико вопил, сумасшедше размахивал руками и ногами, дергался, как муха в паутине, опутанный чем-то отвратительным, но это «что-то» была не паутина и не веревки – «оно» походило на страшную ячеистую сеть, и ячеек на теле несчастного, который все еще находился в сознании, становилось все больше; он уже был как в коконе и дергался в последних конвульсиях.

«Сеть, вирус, грибница, – стукнуло в мозг. – Значит, мозг еще работает, я жив».

Стэм слышал совсем рядом все нараставший боевой клич, смысл наконец дошел до него: они повторяли одно слово «Revenge»/ «Месть», но на разные лады, то рыча, то завывая, то резко выкрикивая, точно выплевывая. Он чувствовал, что их окружают, обходят, что нет спасения – как будто на горло уже накинули удавку и тело туго связали. Давило в висках. Ближе. Ближе. Страшный клич бил в мозг, разрывал голову, колол тысячей игл в шею, резал глаза. Но фигур Стэм не видел – зыбкие прозрачные силуэты словно плавали в воздухе, иногда сверкая сквозь темноту.

Слева ударил шар плазмы, еще один за другим. Нечеловеческий вой. Выл зомби. «Это Чемперс его убил, он бьет без промаха. Сдохните, твари!». Стэм выстрелил, вспышка, взрыв – светящиеся силуэты отпрянули. Но потом вновь появились, как высокие черные тени.

– Командир, прикажи им… Командир…

Кто-то звал его, но глаза ничего не видели. Он приложил к ним руки зачем-то.

Туман рассеялся, и темноты больше не было – может, уже утро? Или я умер? Я умер, это хорошо. Нет, земля стала землей – он стоял на ней цел и невредим, а небо стало небом. Слух тоже вернулся. Стонал Айван:

– Командир…

Айван Чемперс лежал на земле. Три черных фигуры склонились над ним с длинными мечами. Острие одного меча упиралось ему в горло.

Стэм не помнил, как подбежал. Он не рассматривал zombies – он видел только Айвана. Тот еще дышал, но его тело, низ… Стэм приказал себе глядеть, не отворачиваться и не дрогнуть ни одним мускулом.

– Код от оружейной им… они… тогда смерть мне будет быстрая.

«Deadly poison. – Стэм незаметно скользнул пальцами к потайным кармашкам комбинезона. – На месте. Сейчас, одну секунду».

Длинный прозрачный луч вонзился ему в руку и парализовал ее. Прямо в лицо Стэму уперлось чье-то… чья-то… морда. Он узнал по изображениям в Голографической сети: кожа, как печеное яблоко, оттопыренные уши, кривой нос и белёсые водянистые глаза без взгляда.

Хауптбий.

Омерзительный рот приблизился и выплюнул с вонючей слюной:

– Revenge! Легкую смерть заслужить надо.

* * *

Сержант Тим Ригленд торопился на заставу. Задание он выполнил – вез десять тысяч энергопакетов, – но на утреннюю поверку опоздывал. «А всё этот хренов базист в Чепецке, дурак и копуша. Трындец теперь мне: старлей Кальетс и так меня ненавидит, интересовался, за какие такие заслуги я получил „сержанта“, а теперь за опоздание разжалует в рядовые. Как он сказал? „Будешь пыль глотать с новобранцами на плацу!“»

Так, да-вай, да-вай. Мобиль мотало из стороны в сторону. Долбаное это Старочепецкое шоссе, ухаб на ухабе. Давай уже! Ну наконец-то… вон уж кордон видно, а там быстро проскочу.

Robot Security отреагировал на чип, приветливо замигав «зеленым». Шлагбаум поднялся. Тим помахал рукой, чтоб видели из окна:

– Постовой! Э! Здоро́во!

Нажал «Duty» – никто не почесался ответить: во дают, дрыхнут, что ли? Ладно, потом к ним наведаюсь, щас некогда. На заставу дуй и быстро к Чемперсу: типа, ты прибыл вовремя, только приводил себя в порядок в туалетной – пусть доложит старлею. Тихо чего-то. Обычно заставу слышно за полкилометра. Блин, опоздал на поверку всего на десять минут – все уже завтракают в Food-блоке. Ветчинка с хрустящей булочкой… уважаю. А на плацу, вроде, кто-то есть… вон лежат, зарядка, похоже, затянулась… Посигналил издали:

– Физкульт-привет, ребят!

…

– Ребят!

…

– Андрес, эй, ты чего? Серж! – Тело Андреса, который лежал обнаженный по пояс, вниз лицом, он зачем-то перевернул – не помнил, все было, как в страшном сне, – и обмер: в рот ему засунули отсеченную кисть чьей-то руки, кровь уже запеклась, в остекленевших голубых глазах застыл ужас. Второй солдат лежал на спине и лица у него не было: в красной жиже копошились мухи; вместо рук – обрубки. У Сержа рот словно разодрали, и там… оттуда… А-а-а!

Небо вдруг опрокинулось вниз, и ноги больше не держали, проваливаясь во что-то мягкое.

– Мама! Господи! Помогите!

Тревога! Надо дать сигнал.

Он дернул дверь аппаратной – заблокировано – и заколотил в нее кулаками. Откройте! Ребята погибли! Потом рванул по заставе, не разбирая дороги. Где Чемперс? Активировать в чипе срочную связь:

– Капрал, на плацу ребята… они… На помощь!

Опомнился в служебном корпусе и долго стучал в двери.

Во все подряд. Никто ему не открыл и не вышел. В коридорах стоял неприятный запах: где дневальные? Значит, их тоже…

Он не заметил кровавых следов на полу и панелях и почти кубарем скатился с лестницы на первый этаж. На белоснежной стене в холле кто-то нарисовал огромные буквы RV – выше его роста, коричневые, в потеках, а обычно сверкавший чистотой пол был весь в засохших темных пятнах.

Он кинулся на кордон. На посту круглосуточно люди, он же только что проезжал, шлагбаум работает… Еще издали разглядел: на вышке никого; он снова колотил и в окна, и в дверь, но никто не отзывался, а секретного кода он не знал. Он бросился вдоль заставы, уловив у колючей проволоки какое-то движение: возможно, постовые обходили территорию. Но нет, это были не люди. Ветер шевелил что-то длинное, серое. Много этого: по всей проволоке… Ведь по ней же ток идет… Побежал туда быстрее, зажимая нос от дурного запаха, поскользнулся и упал в грязь, в слизь, в кишки. На примятой траве… тело он не видел или его не было. Лицо старлея густо облепили мухи. Смахнул их рукой: на лбу запеклось кровавое RV Сержанта мутило, он зажмурился и повалился на траву, но потом заставил себя вглядеться. Из пустой глазницы взметнулось что-то тонкое, как нить. Уже в воздухе оно стало петлей, накинулось на шею Тима удавкой, принялось опутывать безвольное тело ячеистой сетью, оплетать грибницей, прорастая во внутренности.

Заверещал дико, как добыча в когтях хищника, как жертва под ножом палача. Шумно взлетели стервятники.

* * *

Биеннале «Спасенные шедевры», традиционно проходившее в небоскребе МедиаКорпорации, имело огромный резонанс. Малахитовый Зал, где экспонировались редкие статуи и полотна, с трудом вмещал публику; среди почетных гостей были представители Верховной Власти, Министерства Войны и Обороны, Единого Евразийского Сообщества, владельцы крупных корпораций и весь цвет евразийской культуры.

– Мы видим свою миссию в том, чтобы сохранить культурное наследие прошлого для наших потомков, – подчеркнул на торжественном открытии Глава МедиаКорпорации Лео Старк, выдающийся знаток искусства, владелец одной из лучших в Евразии частных коллекций древностей и крупный меценат. – Эти бесценные сокровища, какие только мог создать человеческий гений, – полотна Ландимини, Мариозо, Уордвуда, Рамиро-Расселлини, скульптуры Швинцера и Тадеуша, – оказались под угрозой; варвары Zombiленда собирались уничтожить их либо украсть и перепродать в неизвестном направлении. Страшно подумать: замечательный шедевр позапрошлого века «Портрет неизвестного у камина» Лоненха они хотели бросить в печь и сжечь, как дрова! Евразия не допустит такого. Это достояние нашей Цивилизации, им будут гордиться наши дети и внуки, и мы будем хранить и защищать его. Нелегко было вырвать его из когтей зомби, но здесь Сила пришла на помощь Музам, ибо без Силы хрупкая красота Искусства беззащитна.

Тут Лео Старк выразительно посмотрел на сидевших в первом ряду гостей из МВО. Зал был полон. Фил привстал с места в заднем ряду, чтобы получше разглядеть героев. Один, постарше, был в новом, с иголочки, парадном мундире. Рядом с ним, тоже «при параде», какой-то совсем молодой офицер.

Лео Старк вытянул руку: на манжете кипенно-белой сорочки блеснули крупные запонки с коллекционными черными бриллиантами, в тон элегантному фраку, – чтобы привлечь к мужчинам внимание публики:

– Спасением шедевров мы обязаны мужеству и профессионализму вот этих скромных людей, победивших zombies в результате опаснейшей операции. Разрешите назвать их имена: подполковник Вальдес Митлофф и капитан Петерс Дэу.

Во время банкета Николс и Фил подошли к Главе и поздравили своего Большого Шефа Лео Старка с новыми достижениями.

– Спасибо, молодые коллеги. Надеюсь, вы вырастете в достойную смену. А где ваш Шеф, господин Кальетс? Я не видел его в зале.

– Извините, господин Глава, он приболел. Перенес сердечный приступ. Он никак не мог быть, просил передать свои…

– Что вы говорите? А я думал, у меня в Корпорации у всех отличное здоровье; наш партнер, МедБиоХолдинг «Вторая жизнь», кажется, внимательно следит за здоровьем наших… Видимо, тут уже не поможешь. Возраст. Преклонный.

– Не совсем. Шеф… от горя. Погиб его сын на Линии Большого Лимита. Вчера пришел траур-мейл.

– А у него есть сын? И что с ним?

– В извещении написано «…геройски погиб во время плановых мероприятий по зачистке приграничных рубежей от несанкционированной инвазии зараженных элементов».

– Очень прискорбно. Но на биеннале все-таки следовало быть. Это значимое событие для всей Евразии. Для нашей Цивилизации. Разве можно сравнить с личными проблемами?

* * *

– Поздравляю, подполковник Митлофф. И ты, похоже, в цивилизаторы подался? Я даже не догадывался, что у цивилизаторов такое блестящее будущее. Учишь ребят в Военной школе спасать Искусство?

– Хорош язвить, дружище Фил. Я за свои звания и награды кровь проливал и продолжаю служить стране. Библиотека Евразии все еще на территории Zombiленда, слыхал, может? А она должна быть здесь, в Мегаполисе! И будет! Мы с господином Старком и нашими боевыми товарищами сделаем все возможное и невозможное…

– Не сомневаюсь.

Митлофф расстегнул воротник и закурил:

– Вы вон поглазели на шедевры и разошлись по своим делам, а цена этой выставки ты знаешь какая? Мы приняли бой на границе, отбросили зомби – они гнались за нами чуть ли не до Чепецка. Ну а дальше уже «свои» нас поддержали. Мы с капитаном Дэу жизнью рисковали. Вот благодаря чему…

– Или кому. Под Чепецком сражался Стэм Кальетс и погиб мученической сме…

– Ты клятву дал, помнишь? Или иди всё расскажи Шефу, иди, давай… Его снова хватит инсульт, уже последний, и твоя карьера в Корпорации сильно продвинется – чтобы ты моей не завидовал. Этого хочешь? Не мотай головой, отвечай: «Так точно» или «Никак нет», – тьфу ты, я имел в виду «да» или «нет»… и держи язык на приколе.

– Слушаюсь, господин подполковник, – ответил Фил, выпрямился, как в строю, и откозырял.

Мечта о единстве многообразия Арти Д. Александер

«– Представляешь, что мы найдем?

– Пришельцев, жаждущих нас прикончить? Смертельный космический вирус или бактерии, необъяснимые аномалии, которые могут уничтожить нас за секунду?

– Разве это не весело?»

«СтарТрек»

Они улетели давно. Там, среди звезд воплотилась их мечта. Устремляясь в далекий космос, встречая разные планеты по четко отмеренному в картах пути от звезды к звезде, они, наконец, смогли ответить на вечный вопрос «одиноки ли мы во вселенной?»

Среди множества миров – молодых и старых, было невероятное разнообразие жизни. Были и опустошенные и возрождающиеся к новой жизни. Разные существа населяли их, и таким же разным был их облик и интеллект.

Когда исследователи улетали с Земли, их провожало Объединенное Человечество. А до этого Земля пережила несколько веков ненависти и ужасающих войн. А в более мирные периоды, в ее истории были даже годы когда отдельные страны возводили между собой стены… Но вместе с тем, люди не оставляли мечты о мире и добре, мало чем отличаясь в этом в разные времена, начиная от «периода великой китайской стены», до стен возводимых странами Европы. К счастью, люди все же опомнились от распрей и траты ресурсов на нужды этнических, идеологических, религиозных, территориальных, расовых и прочих немыслимых разногласий и пришла, наконец, вожделенная эпоха процветания. Если бы это не произошло вовремя, неизвестно чем бы все закончилось. Ведь смертоносные запасы атомного оружия и растущее число неадекватных властителей и террористических компаний, уже превышали допустимый для выживания предел. Цена, которую люди заплатили за всеобщий мир, один для всех, была огромной жертвой. С лица планеты исчезли пара континентов, сотни островов, были утрачены навсегда казавшиеся вечными и непотопляемыми никакими невзгодами государства.

Погибающая в конвульсиях, отравленная и разграбленная экология уже давно перешла точку невозврата, и потому нескольким последующим поколениям пришлось еще долго заниматься преобразованием своего мира, восстановлением атмосферы, очисткой океанов и созданием адаптированных растений и животных…

Ксенофобия отступила и была побеждена, как опасная для общества болезнь. Только Объединенное Человечество, смогло действительно оторваться от родной планеты и шагнуть к звездам. Ведь люди веками мечтали о контакте и единстве многообразия. Теперь, справившись с собственными заблуждениями и ошибками, пережив катаклизмы и получив бесценный опыт, они могли нести в космос доброе и вечное. Тысячи кораблей отправились в космос в поисках ответа на главный вопрос землян. На них улетали те, кто знал о прошлом лишь из историй, написанных в хрониках. Это было новое поколение, победившее старые предрассудки, следовательно – более разумное и свободное.

А потом корабли начали возвращаться…

Кин проснулся рано. Сегодня он увидит обещанную Землю. О ней так много рассказывал отец, и даже мать всегда радостно вздыхала, слушая захватывающие воображение рассказы об этой планете. От волнения и переполняющих эмоций Кин не мог нормально спать уже несколько дней. За свою пока еще короткую жизнь, Кин конечно уже видел другие планеты. Все они были разные и интересные, но все же неизвестная Земля оставалась более притягательной и фантастичной, а может это нашептывали ему земные гены отца. Он оторвался от созерцания широкой панорамы, транслируемой с левого борта корабля, и побежал на правую галерею.

По слегка наклонному спуску вниз, без неудобных лестниц, а просто по универсальной округлой конструкции, он миновал несколько секторов, где жили другие семьи и дети. Все звуки приглушала изоляция стен и перегородок, но он точно знал, что за ними кипит работа множества пытливых мыслей. На этом корабле не было лентяев, и каждый понимал свое место в нем и ответственность, только соответственно своим силам и возрасту. Кин улыбнулся и побежал дальше.

Под ноги ему неожиданно выкатилось нечто. Кин едва успел сменить траекторию своего движения, и удержать равновесие, чтоб не споткнуться о неожиданное препятствие и не упасть на мягкое и теплое покрытие пола. Нечто всячески демонстрировало удовольствие произведенным эффектом. Оно с удивительной грацией подрыгивало на месте и почти мяукало, пытаясь взобраться по штанине Кина. Но Кин понимал эти привычки и опустился на колени, чтоб быть в прямой досягаемости существа, отдаленно похожего на кота, но котом не являющегося.

– Привет, Мурзик. Смотри, что я для тебя припас!

И Кин вытащил из кармана пакет. Развернув пакет, он показал псевдокоту яркий сочный апельсин. Кин этим нарушал правила, но сегодня был знаменательный день и он очень хотел сделать маленький подарок.

Мурзик яростно замотал головой, так сильно, что уголки его розоватых губ обнажились от усилий. Увидев такое зрелище впервые, слабонервные ни за что бы к нему не приблизились даже на маленький шаг, но те, кто знали лучше привычки этого вида, принимали это как искреннюю радость. Мурзик не был травоядным, не придерживался вегетарианской диеты, но по странному стечению обстоятельств обожал апельсины. Апельсины были самой большой и преданной страстью Мурзика. И это естественно отличало его от земных котов, не терпящих даже специфический, по мнению Кина, резкий запах этого фрукта. Пальцы Мурзика были отлично развиты, хотя и имели страшные выдвижные когти, дань длительной эволюции хищников. Но кроме этого, он имел умные, понимающие глаза и мог произнести несложные слова человеческой речи. Первое время Мурзик доставлял немало хлопот экипажу, но постепенно влился в его состав как полноценный и нужный друг, отличаясь лишь своим образом жизни и мышления. Псевдокот любил порой поиграть, являясь достаточно взрослой особью, но уже сознавал границы допустимого, и научился контролировать свои охотничьи инстинкты соответственно инстинктам менее быстрых и сообразительных человеческих особей. Он очень быстро учился, хотя его интеллектуальные способности настолько отличались от разработанных на Земле тестов, что их не удавалось правильно определить. В конце концов экипаж засунул подальше все эти земные «тесты на разумность», и далее прекрасно обходился без них в общении с представителями разных миров. После этого и дела пошли лучше, и энтузиазма заметно прибавилось. Тем более тесты не раз ошибались, даже на Земле.

Мурзик выдвинул блестяще отполированное лезвие когтя и аккуратно нанизал на него апельсин, как мячик. Его розовые ноздри довольно затрепетали от предвкушения удовольствия. Но он вопросительно посмотрел на Кина.

Поняв намек Мурзика, Кин ответил:

– Нет, спасибо, это все для тебя.

И Кин едва сдержался, чтоб не покачать отрицательно головой, сопровождая свои слова. Чтоб не запутать впечатлительного Мурзика этого не стоило делать, ведь для псевдокота данный жест означал совсем обратное только что сказанным словам.

– Сейчас съешь или отложишь на потом? – спросил Кин.

– Я думаю, – многозначительно ответил Мурз. Тембр его голоса был вибрирующий и приятный.

– Я иду сначала в правую галерею, а потом в рубку, к папе. Когда подумаешь, присоединяйся. Скоро Земля.

– Мур, – кратко и серьезно ответил псевдокот.

Оставив его в коридоре, Кин побежал дальше.

Несколько дверей в личные апартаменты на его пути

были открыты. На корабле давно установилась теплая дружеская атмосфера, и никто не запирался. Просто не было такой необходимости. Там к нему прибилась совсем маленькая, но любопытная девочка. Однако, слишком далеко она не ушла. Их быстро догнала строгая женщина в комбинезоне, пропахшем запахами ангара с челноками, и заставила девочку вернуться доедать кашу. Кин сочувственно посмотрел ей в след, девочка была маленькая, а ее четырехрукая мать отличалась крупными формами и ростом, рожденная на спутнике одной из встреченных планет. Ей даже слегка завидовали, так ловко она со всем управлялась, и с хозяйственными делами и с ремонтными, опережала лучших домохозяек и мастеров. Она не любила говорить, но в технике была практически богиней, даже в той, которую изобрели не на ее планете. Она тоже летела на этом корабле, чтоб взглянуть на Землю, а потом планировала вернуться домой, вместе с любимым мужем и дочерью. Удивительно, что девочка была на нее совершенно не похожа, ни внешностью, ни характером. Но главное то, что всех здесь любили и уважали.

Кин радовался, что в отличие от нее он унаследовал от своих родителей гораздо больше. Например, прекрасную внешность от матери, и решительный характер отца.

На правой галерее не стихали разговоры. Экипаж кипел назревшими впечатлениями. Долгая разлука с Землей и скорая встреча волновала всех в одинаковой степени. Длительное время люди делились с представителями других рас только историей и достижениями своей планеты, а теперь могли показать ее в реальности. Например, псевдокот с непроизносимым для человека именем, прозванный для простоты Мурзиком, являлся, по сути, историком, впечатленным рассказами о странах и разделяющих их стенах. Ведь его народ по природе был территориальным видом, и борьба за территории была ему вполне понятна, как один из древних способов выживания. Постройка стен между странами показалась ему довольно любопытной идеей. Идеей, остановить или оправдать убийства. Однако «Великая Китайская Стена», построенная очень давно одним из развитых народов Земли, как преграда на пути соседей-варваров, и по утверждениям землян насколько грандиозная, что видна из космоса, его не слишком заинтересовала. Он больше проявил внимания к «многострадальной» с его точки зрения, некогда существовавшей и разрушенной, чтоб вновь быть построенной и разобранной «Берлинской стеной», проходящей прямо через город. Той, осколки которой через десятки и сотни лет вездесущие туристы, музеи и коллекционеры раскупили, как память. И потом Мурзик старательно пытался уловить смысл постройки стен в Европе, Греции и прочих странах. Причины он понимал – отгородиться от менее благополучных соседей, орд мигрантов и нежелательных гостей. Но псевдокот застрял в процессе размышлений, зачем в те смутные времена землянам понадобились весьма дорогостоящие стены, если еще до завершения строительства желающим их пересечь уже предлагались платные услуги по комфортному преодолению. Причем многими способами, на выбор. В числе этих способов были гениальные и потрясающие простотой, как тайные подземные ходы – для целых караванов, специальные вакуумные «кошки» – для одиночного перехода, или банальные старые рельсы – для обычного автомобиля, пересекающего «надежную стену пятиметровой высоты». И это не считая планеров, приспособлений для прыжков и пр. На этом месте Мурзик остановил свои размышления о загадках чужой цивилизации, так как в некоторых вопросах земляне были недосягаемы его практичному уму.

А для некоторых видов, вступивших в звездное содружество или еще только собирающихся в него войти, вообще были неизвестны проблемы ксенофобии, этнические и прочие различия. И знакомясь с древней историей человечества, они предпринимали неимоверные усилия, чтоб правильно понять, насколько труден был путь землян к гуманности и процветанию.

Прошло немало времени с момента старта и объятия Земли были самым желанным из событий, хотя на других планетах землян принимали, как дорогих гостей и можно было там остаться навсегда.

– Я покажу тебе мой дом. Тебе понравится – море, горы, птицы в небесах… – прошептал своей жене один из людей, а маленькая девочка на ее руках, сидящая как в уютном гнезде, восхищенно ловила каждое слово.

– Мы улетели с Земли, чтоб расширить границы своего мира и стать звездным человечеством, – сказал кто-то из ученых. – Ради этого мы улетели в лучшее время открытий и содружества, мы отдали космосу большую часть своей жизни и не жалеем об этом.

– Мы не единственные, кто вернулся. Я уверен, многие уже принесли на Землю долгожданный ответ, одиноки ли мы во Вселенной… – поддержал его постаревший друг, положив ладонь на его широкое плечо.

– Конец одиночеству! Ура! – прокричал кто-то с верхней палубы и его подхватили несколько радостных голосов.

Корабль неожиданно тряхнуло.

– Не беспокойтесь, – раздался голос капитана, отца Кина. – сейчас все выясним.

И тут же чужой голос разорвал наступившую паузу:

– Нелегалы, назовите себя! Немедленно назовите свою принадлежность и цель прибытия! Внимание, вы вторгаетесь в частную зону планеты Земля!..

– Что это? – переглянулись земляне, ожидающие совсем другого приветствия. И тут Кин заметил нечто необычное, что заставило его остроконечные уши тревожно прижаться к голове, а нос уловил запах сомнения окружающих людей. Когда отключились двигатели корабля, наконец, полностью прояснилась панорама. И все на корабле увидели… стену.

Один только Мурзик остался полностью невозмутим и излучал спокойствие.

* * *

Через некоторое время.

– Ты уверен, что это лучший вариант?

– Абсолютно. Даже Мурзику понятно, что мы не вовремя тут появились, лучшее решение сейчас улететь, чтоб потом вернуться.

Партизан Галактики Алекс Громов, Ольга Шатохина

Говорят, мироздание в последнее время пошаливает, смешивая, но не взбалтывая, различные события. Может, где колесико отвалилось или шуруп из причинно-следственного механизма вывалился аккурат в родной валенок, который и был натянут впопыхах – хотя по утвержденному галактическому плану до зимы было еще далеко.

* * *

Тихим майским утром в городе Полуивановске высадились раки. Первый отряд вылез из боевых спускаемых аппаратов на окраине центрального парка. Раки были большие, прошедшие специальную физическую и боевую подготовку. Они прилетели не просто захватить планету, но и отомстить за своих младших сородичей. Воздать по заслугам тем, кто проводил свое свободное время под девизом «пиво и раки».

Василий Петрович Колбасенов покинул объятия Морфея в районе 12.30 субботы. Вчера, как легко догадаться, была пятница, и Василий вечером встречался с братьями по потреблению пива. И раков, естественно. Остальное он уже не помнил. Но исправно действующий автопилот привел его на базу, то есть в родное человеческое жилище.

После тяжелого открытия глаз – о, где те милые существа, которые поднимали Вию веки, они бы здесь пригодились! – Василий увидел перед собой рачью клешню, причем отважного землянина не испугало ни то, что она двигалась, ни ее чудовищные размеры. И он немедленно попытался ее отломать. Потому что в голове Колбасенова нашлось место мысли только об одном сопутствующем явлении – пиве.

А тем временем перед школой взвод раков в торжественном молчании вешал на турниках сразу трех местных алкоголиков, у которых в складках неряшливой одежды еще болтались маленькие рачьи клешни. Отличник Петенька, сидевший рядом с первой красавицей класса Настенькой, нечаянно глянул в окно и ужаснулся увиденному.

– Немцы! – закричал он не своим голосом.

Родовая память, не подозревавшая о существовании крупных вооруженных раков, смогла при виде опасных созданий грязно-зеленого цвета предложить только это слово. Попробуйте в подобной почти боевой ситуации крикнуть «Раки!» и подсчитайте количество тех, кто поспешит вам на помощь…

А тем временем вооруженные раки уже захватили единственный городской ресторан и два рыбных магазина. Они торопились, потому что согласно сведениям центрального «Раквоенбюро» в Солнечную систему со дня на день могли войти боевые отряды крабов, без лишних размышлений уничтожавшие целые планеты, на которых производились крабовые палочки.

Конечно, можно было им сообщить, что крабовые палочки делаются вовсе не из крабов. Но боевые крабы – это вовсе не те крабы… Крабы с раками, несмотря на относительное галактическое родство никогда не устраивали совместных боевых операций, поскольку крабы считали себя более древней и высшей расой, и потому им было безразлично осуществление кровной мести раками. Вдобавок, по сведениям разведки, к планете Земля медленно, но верно приближалась эскадра WarChicken. И страшно было представить итоги расследования массового геноцида куриных яиц, происходившего на третьей от Солнца планете в течение всей истории здешней цивилизации…

* * *

Но человечество пока еще не подозревало о куче грозящих из космоса опасностей, хотя и создало сразу после дождя в четверг Международный Комитет по взаимодействию с раками, куда вошли выдающиеся ученые, политики и военные деятели человечества.

Попытки усадить раков за стол дипломатических переговоров успеха не имели. Землянам был задан вопрос, уважают ли они свою классическую литературу и считают ли ее наилучшим отражением земного образа жизни. После утвердительного ответа были предъявлены неопровержимые доказательства одобрения писателями-классиками массового и особо жестокого истребления раков. Например, цитата из романа «Воскресенье» Льва Толстого: «А, что народ? Раки любят, когда их варят живыми». Или свидетельство документалиста Владимира Гиляровского, описывавшего московские пиршества: «…а потом и все принимают участие в этой игре, и летят через столы головы селедок, корки хлеба, а иногда сверкнет и красный рак, украшавший разварного осетра…». Позже раки потребовали зачитать весь список подобных цитат по все центральным каналам земного телевидения и провести референдум на тему «Кто виноват в геноциде раков, и что с ними надо сделать!».

Оказалось, что помимо боевых отрядов раков с космических кораблей на Землю высадились раки-писатели и раки-публицисты, которые должны были увековечить подвиги боевых раков и запечатлеть справедливую расправу над злодеями-ракоубийцами.

– Раз ваши классики есть воплощение вашего духа, значит, вы все одобряете геноцид наших младших братьев!

Кроме того, в первом же бою на приз Земли, организованном профессиональной планетной федерацией боевых искусств рак-боец Кари (длина с хвостом – 5 метров 78 см) заставил чемпиона по боям без правил К. «Железного кулака» Нульеса (рост 209 см без хвоста) спасаться бегством на трибунах на 15-й секунде этого спортивного поединка. Федерация была вынуждена вручить приз и почетный диплом Кари, затем вдобавок изрядно потратившись на установку его статуи в музее великих мастеров рукопашников (в данном случае фигурировало выражение «клешнепашник») под Лос-Анджелесом.

Между тем на Земле начал стихийно формироваться первый антирачий отряд. Получив по голове чудовищной клешней, Василий Петрович вспомнил боевую юность и службу в стройбате. А учитывая, что злокозненное членистогое продавило задницей диван, порвало как грелку новую зимнюю резину для автомобиля «жигули», лежавшую под диваном, и покорежило велосипед «Орленок» (хоть и не ездил давно, практически никогда, а все равно жалко!) – за эти отвратительные деяния зловредное существо было просто обязано получить граблями по усам. И самое удивительное, что эти грабли оказались под рукой у Василия Петровича, будучи весьма удачно принесены на днях из гаража для отправки на дачу

Бронированный ус незваного злодея от мастерского удара накренился. Взволнованное чудовище поднялось, снеся люстру и частично от негодования обрушив потолок. А Василий Петрович начал свой планомерный отход через распахнутое окно, благо этаж был первый. Теперь ему предстояло сформировать тот самый отряд народного гнева, который непременно замочит в пиве этих огромных злобных пришельцев. Собственно – вопрос был только в пиве. Раков везде хватало…

* * *

Земляне в своей основной не очень богатой массе – существа свободолюбивые. И уважающие своих героев – даже пока потенциальных. Поскольку на планете не чтобы ширилось, а скорее не затухало Движение Сопротивления Против Раков, то получилось так, что доблестного борца с рачьим нашествием Василия Петровича избрали делегатом от самого большого материка Евразия на съезд партизан нашей Галактики.

На съезде, куда была приглашена и прибыла куча галактической и межгалактической прессы, был обсужден правовой статус партизана Галактики, цели и задачи отдельных партизанских союзов и объединений. Был проведен и практический семинар по проблемам межрасовых конфликтов и сведения старых счетов, на котором Василий Петрович узнал о палеоконтактах раков. Но сами представители рачьей делегации на семинар не явились.

Поэтому о том, что происходило на Земле, приходилось узнавать из рассказов Василия Петровича, который будучи бывалым рыбаком-любителем, в совершенстве владел искусством удержания слушательского внимания. Или – собирая обрывки слухов разного происхождения, которые традиционно отличались клочковатостью и противоречивостью…

* * *

А тем временем к Земле приближалась армада звездного госпиталя – величиной в три-четыре планеты земного типа разом. И вскоре земляне стали получать СМС-сообщения, что те из них, кто своевременно приобрел галактическую медицинскую страховку, после ранений или попадания в катаклизмы могут быть помещены со скидкой в благоустроенные больничные палаты.

Поскольку земляне не подали своевременно заявление в соответствующие галактические органы о предварительном развертывании раками акций геноцида по отношении к гуманоидам, то обвинение к рачьей стороне могло быть выдвинуто только в осуществлении межзвездной коррупции и неуплате земным гуманоидам мелкой компенсации за отобранную землю Земли.

Оказалось, официальный представитель раков заявил, что земные жители мешают эволюции Вселенной, поэтому – «Либо постоянные конфликты и войны из-за необходимости обходить ваш участок галактики, лежащий на звездном пути. Либо вы сами уезжаете. Либо уезжают те, кто выжил».

Немедленно появились рекламные рассылки соответствующего содержания: «Мы осуществляем расселение населения звездной системы, находящейся на центральном межгалактическом пути, на удобные и комфортабельные, экологически пока еще чистые аборигенские планеты».

Вопрос – согласится ли Василий Петрович переехать со своим гаражом, удочками и запасным комплектом зимней резины на «пока еще чистую» планету или в придачу потребует доплату, сказав, что ему и здесь неплохо?

* * *

Что на Земле – то и на небе. Эта древняя офисная мудрость давно воплощена в функционировании космического аппарата эволюции. На состоявшемся недавно межгалактическом форуме «За космическую безопасность и инновационное развитие на планетах» был проведен научно-практический семинар «Кто кого ест во Вселенной? Проблемы взаимопонимания и сбалансированных диет».

Воители и строители… Арти Д. Александер

«Мы изменились. Нам пришлось. Иначе мы бы всю жизнь вели одни и те же войны…»

«СтарТрек»

– Эта планета принадлежала многим поколениям моих предков… – Генерал отшвырнул в сторону копии старинных карт. – А это – гнусная подделка. Вы же сами отлично знаете, что история переписана сотни раз под каждого правителя. Историю давно пишут политики, а не всякие археологи или ученые…

Посетитель растеряно промолчал, а чего еще он мог ожидать? Ну, нашел он какие-то невообразимо древние доказательства другой истории, ну расшифровал их древний язык, ну дошел почти до самого главного, и что? Лучше бы не тратил время, а как все признанные и уважаемые историки, писал историю родного всем жителям Бетельгейзе величия блистательных побед. Так нет, дорылся до самых истоков. И спрашивается зачем? Кому это нужно, кроме него самого? Да и наивно было полагать, что это кому-то поможет остановить «Тысячелетнюю войну»… Она уже превратилась в образ жизни и мировоззрение. Воспитала настоящих патриотов, не знающих ничего иного, в том числе и историков. Все иное благополучно сгорело еще в прошлые века или было надежно похоронено в недосягаемых простым смертным секретных архивах.

На Бетельгейзе, осененной божественным сиянием свыше, все более-менее разумные существа относили себя к категории «воителей», истинных носителей цивилизации, и терпеть не могли «строителей». Какими были «строители» на самом деле, знали немногие. Однако, каждый мог точно ответить, что встретить их можно на «Спорной планете», вероломно захваченной ими. Не считая всяких беженцев, наемников и гастарбайтеров, скитающихся по Вселенной в поисках работы.

Воители были быстрыми и мобильными, они уже успешно осваивали самые далекие просторы космоса и несли свои знамена другим цивилизациям. По-хорошему или по-плохому несли, зависит с какой стороны на это посмотреть. Но в основном им попадались малоразвитые цивилизации, по независимому мнению экспертов Бетельгейзе, и потому было не до церемоний и дружеских рукопожатий. И оставалась лишь одна не решенная проблема. Одна «Спорная планета».

Командорский крейсер, благородно отливающий статью, медленно проплыл мимо нескольких уже опустевших причалов орбитальной станции. Ее внушительные размеры заслоняли большую часть горизонта видимого в иллюминаторы. Боевая флотилия уходила в свой последний поход.

Где-то очень далеко, практически на краю Вселенной, шло сражение. Целью была замечательная планета, помеченная на общих звездных картах как «спорная территория».

Впрочем, для жителей Бетельгейзе, на всех их картах, даже туристических, планета принадлежала им. И так было всегда. Но по недоразумению, на некоторых инопланетных и ошибочных картах она значилась, как чужая. И на ней жили не потомки Бетельгейзе. А те самые, которых даже воинственные дети Бетельгейзе презрительно называли «строителями». Жили они счастливо и долго, возмутительно утверждая, что так было всегда и что еще их предки там жили. К сожалению, историю так старательно стирали и те и другие, что уже невозможно установить кто там жил и как, в те стародавние времена. Так что вполне вероятно, что там жили и те и другие, и даже не исключено, что и третьи. А подобное предположение, конечно считалось ересью и грозило неприятностями. Неприятностями с обеих сторон. И это самое смешное для Историка, но серьезная тема для Инквизитора. А провести скромный остаток своей бренной жизни в беседах с Инквизицией в его ближайшие планы никак не входило. Не входило не по причине страха, а потому что имелись более деятельные и интересные планы.

Генерал не был тупым солдафоном. Он был профессиональным воином, но в душе не был лишен сентиментальности. Порой он тихо признавался сам себе, что любит комфорт, но какой может быть комфорт в его «полевой обстановке». О комфорте можно было помечтать в свободное от службы личное время. И потому комфорт пока бережно откладывался на будущее, постепенно вырисовывая свои мягкие и теплые формы. Лозунги типа «Война – двигатель прогресса», Генерала никак не впечатляли, он понимал их действительную суть. Он принадлежал народу, среди которого родился и который воспитал его и призвал охранять рубежи Галактики, когда-то поделенной на две части между двумя народами. Но граница была условной чертой, за которую его предкам пришлось отступить ради перемирия. И только ради этого, ведь согласно хроникам и мифам, вся она принадлежала им. Забыть такое было обидно и невозможно. Так что мир и спокойствие между беспокойными соседями продлился не слишком долго. Так началась «Тысячелетняя Война»…

Генерал дождался, когда в коридоре крейсера утихнут громкие шаги очередного визита Историка, перед которым открылись и закрылись двери его кабинета. Он подошел к сейфу и вынул из его недр несколько старинных альбомов. Потом не спеша вернулся за свой широкий стол, заставленный нескольким мини-репродукциями древних картин. На всех были запечатлены живописные пейзажи планеты, за которую шла «Тысячелетняя Война». Многие годы Коммандор Бетель-гейзе руководил этой войной, воюя и двигая свои армии вперед, и находясь вдалеке от нее, также как и Генерал. Но все мысли Генерала были связаны со Спорной Планетой. И не он один, а большинство его солдат думали о ней, как о своем желанном тихом приюте. О ее зеленых лугах и плодоносных садах, о ее удивительно сладкой воде, о ласковом ветре и теплом солнце. Шагая по холодным и узким коридорам своего корабля, отдающим никогда не затихающим механическим гулом множества машин, он мечтал дожить до дня, когда сможет пройтись босыми ногами по зеленой траве и посмотреть на чистое небо с облаками… Генерал родился и вырос на войне, и космический крейсер был его единственным домом. В той половине галактики, которой он служил верой и правдой, было немало обитаемых и привлекательных планет. Он мог выбрать для своего существования любую из них и спокойно прожить до старости, занимаясь чем-нибудь другим, но также нужным для будущих завоеваний. Но единственной желанной для него и многих, была распиаренная пропагандой, почти ставшая для многих легендарной прародиной «Спорная Планета». И только потому он не оружейник, не скотовод и даже не повар, а генерал…

А «Спорная Планета» не сдавалась, когда большинство ее инопланетных бастионов пали и были разрушены до основания воителями Бетельгейзе, а сама планета несколько десятилетий находилась в кольце жесткой осады. Она постепенно утратила свою половину галактики, и граница сузилась практически до самой ее орбиты.

Двигая свои армии на значительном расстоянии от нее, без отдыха находившийся на своем боевом посту, Коммандор космического флота был непримирим и того же требовал от своих подчиненных. Несмотря на пышную пропаганду о слабых и глупых врагах, незаконно пользующихся всеми благами «Спорной Планеты», Коммандор справедливо признавал, что противники были достаточно смелыми, хотя и не являлись прирожденными воинами, и прилагали невероятные усилия, чтобы сохранить планету в своих руках… Не любящий лишней крови Генерал не раз предлагал им отступить, но неизменно получал отказ. И эта дерзость принуждала Коммандора к ответным мерам. Над планетой, над ореолом ее атмосферы, давно уже хищными ястребами кружили «истребители» и «бомбометатели».

Генерал не знал всех действий, предпринятых Коммандором армий Бетельгейзе. У него была своя задача, и он ее выполнял, не задавая вопросов. Но он был среди заслуживших честь избранных, кто прибыл в решающий момент и ступит на цветущую землю «Спорной Планеты». И время этого торжественного действа приближалось с каждой минутой. В обеденном общем зале уже спорили, как это будет. И самые любопытные даже вычислили, что в этот победный день на планете должны расцвести знаменитые плодоносные растения, покрывающие поверхность планеты золотистым ковром. Вероятно, все они тоже успели насмотреться вдоволь на природные и рукотворные виды «Спорной Планеты», ставшие популярными на разных инфо-каналах.

Там внизу победителей ожидали чудо-города, красивые пляжи и огромные просторы. Судя по старым восстановленным хроникам, там были удобные жилища, с ванными комнатами и террасами, а не безликие и тесные индивидуальные капсулы для сна. Для большинства рекрутов, сейчас находящихся в первой флотилии, жизнь на поверхности любой обитаемой планеты показалась бы сказкой. Почти всю жизнь они провели в искусственных стенах орбитальных полигонов и космических кораблей.

Генерал передумал и не стал открывать свои антикварные альбомы. Он осторожно поместил их обратно в сейф и запер. Каждое изображение ценной для него папки он помнил в мельчайших деталях. Он собирал свое сокровище по крупицам, многие годы. В течение всего пути он не раз обращался к этим старым изображениям и артефактам, и порой даже доверительно советовался о некоторых своих не военных планах с упрямым Историком. Историка ему вручило руководство, в своих непонятных, но явно дальновидных целях. И его приходилось терпеть. Хуже всего было то, что Историк своими речами мог вызвать недовольство команды и поплатиться за это. Шансов вернуться обратно у Историка не было, а шансы долететь живым, тоже были невелики. Так что пришлось за ним неусыпно приглядывать двум телохранителям, которых Генерал оторвал от других дел. Наверно от Историка хотели избавиться на родной планете, иногда предполагал Генерал, особенно во время споров о настоящей, а не придуманной истории. Однако постепенно он начал привыкать к присутствию Историка на корабле и даже начал делиться с ним кое-какими мыслями.

Генерал многие годы мечтал о доме на теплом побережье, с балкона которого открывается захватывающая дух панорама высокого светлого города… Перерыв множество древних карт, он даже отметил на них подходящее место и ценой многих побед добился, чтоб получить его в личную собственность. И вот теперь оно его. Это синее-синее небо, зеленые просторы и прекрасный белый город. Там внизу, за пеленой серых облаков, окутавших планету своим покровом от боевых звездолетов, безмолвно и устало висящих на черном бархате Вселенной.

Историк эту ночь не спал. Там под брюхом неуклюжего на вид, но грозного крейсера находилась «Спорная Планета». Он посвятил ее истории множество научных трудов, споров и исканий. И осталось совсем чуть-чуть для настоящих открытий. Возможно, открытий способных полностью перевернуть мир, привычный для воителей Бетельгейзе.

– Следующую ночь мы будем спать уже в комфортабельных постелях, отдыхать в собственных бассейнах и даже сидеть в удобных туалетных кабинах. – Сказал перед вторжением Генерал. Он знал как смертельно устали его люди. «Тысячелетняя Война» наконец закончена. Генерал понимал, что они заслужили честь первыми ступить на вожделенную землю и выбрать себе достойные жилища.

И с рассветом они ступили на завоеванную планету…

Когда рассеялась пыль от множества приземлившихся посадочных модулей и солнце осветило поверхность, все увидели, что нет больше зеленых полей, нет городов и нет ничего, за что они так долго воевали и что уничтожила их «Тысячелетняя Война».

Генерал стоял на выжженном холме и смотрел на прекрасные руины белого города. Они были давно покинуты обитателями. А изящные резные арки, бесценные фрески и каменные барельефы были утрачены, расколоты и осыпались пеплом. В бессильном гневе Генерал отбросил от себя подальше свой именной дезинтегратор, подаренный самим Коммандором армий Бетельгейзе. Ему больше некуда идти. Это все… К нему неслышно приблизился Историк и деликатно положил руку на широкое, покрытое металлом плечо. Генерал даже не обернулся. По его щеке скатилась одинокая слеза, смешавшись с серой пылью мертвого города. Последние строители не сдались и пока были живы, не отдали свою «Спорную Планету». Они смогли жить на ней и воевать за нее до последнего вздоха. В полной осаде, без помощи других планет, в городах разрушенных воителями до основания. А это значило лишь одно: уже несколько десятилетий они не являлись строителями – все их время занимала только война, и они не имели никаких комфортабельных условий проживания. За тех, кто пал в последнем бою еще долго воевали машины. Но машины не могли принимать не запрограммированных решений. Генерал понял, что многие годы посылал свои предложения о сдаче, не людям, а механизмам.

Историк зацепился за что-то ногой и осторожно поднял это с земли. Он протянул это Генералу с великим почтением.

– Нам больше не за что воевать. Пришло и наше время строить. Где, по-Вашему, должен быть наш Город? – Сказал Историк и впервые Генерал согласился с ним, с новой надеждой всматриваясь вдаль и сжимая в руках найденную лопату…

– Этот чудесный и огромный Город будет нашим! – крикнул в «оратор» перед вытянувшимся строем невысокий командир в пестрой одежде «космических берсерков». Его «оратор» был предусмотрительно соединен с линией связи с планетой, чтоб его страшные, слегка завывающие по-волчьи слова, услышали хозяева Города.

– Как вы все мне надоели. – Ответил ему Главный Архитектор Планеты, бывший Генерал…

– Просто они еще не представляют, чем это может для них закончиться, – улыбнулся изрядно поседевший, но по-прежнему бодрый Историк. Он кивнул на почитаемую горожанами реликвию, в драгоценной раме висящую на стене позолоченную лопату. И обоих разобрал такой смех, что у «берсерков» встала дыбом шерсть.

Сын своей сабли Сейед Нассер Табаи

– Ведомо ли вам, ради чего я созвал вас? Вот который уже год я ради вас не выпускаю из руки меча и сумел изгнать из нашей страны врагов ваших, вырвав из их рук все города нашего царства персидского. И сейчас, завершив все, я вернулся, явившись сюда. И вот после того, как я покорил всех врагов и установил незыблемый мир, надлежит вам возвести на престол царя!..

Над Муганской степью раскинулось синее жаркое небо. Сухой ветер, пахнущий горькой пряной полынью, играл краями разноцветных шатров и конскими хвостами на знаках старинных воинственных родов. Солнце искрилось, отражаясь от начищенных доспехов и шлемов, золотой вышивки на парадных плащах, самоцветов в драгоценных навершиях тюрбанов.

…Сегодня славный военачальник Надир собрал здесь, в междуречье Куры и Аракса, вождей и старейшин разных племен и родов древней персидской земли, чтобы задать им вопрос – кому взойти на престол?

Дорога наверх

Путь Надира, выходца из кызылбашского племени афшар, к этому дню был долгим и тернистым. В ранней юности он был угнан в рабство во время набега врагов. Потом сумел бежать, скитался, наконец стал во главе отряда таких же лихих и отважных воинов, наводивших страх на сопредельные земли.

Впрочем, многие богатые люди готовы были щедро платить ему за защиту от разбойников. Пусть даже слава самого Надира и его воинства не всегда была доброй. Но все-таки отчаянный предводитель и его неистовые всадники могли уберечь и селения от набегов, и скот от угона, и караваны от разграбления.

Дела в Персидском государстве шли не лучшим образом. Несколькими годами ранее афганский мятежный эмир Мир Махмуд захватил столицу – Исфахан, сверг законного правителя Солтана Хусейна и провозгласил себя владыкой Персии.

Солтану Хусейну I выпала несчастная судьба. Его отец, шах Сулейман, говоря о выборе наследника, указывал, что для спокойной жизни царедворцам имеет смысл поддержать его старшего сына, а это был как раз Солтан Хусейн. Но ради укрепления могущества державы было бы лучше, если бы корона перешла к младшему сыну Сулеймана по имени Аббас. Однако приближенные предпочли Солтана Хусейна.

В мирные времена он, может быть, и сумел бы благополучно процарствовать, деля свое время между пиршествами и гаремом. Но ему довелось взойти на престол в непростое время, когда от правителя требовалась твердая воля. Начались беспорядки в нескольких провинциях, аравийские пираты нападали на принадлежащие Персии острова, и в довершение всего началась эпидемия чумы. Но шах Солтан Хусейн редко пытался побороть искушение передать заботы о решении государственных дел не только своим вельможам, но и родной тетушке, которая была весьма властолюбивой особой.

Это не принесло стране благоденствия, а правителю славы. Солтан Хусейн получил прозвище «Очень хорошо!», поскольку именно этими словами он торопливо одобрял представляемые ему указы.

Но решающую битву с войсками афганского мятежника он проиграл и оказался осажденным в собственной столице. Сын шаха Тахмасп-мирза смог пробраться сквозь кольцо осаждающих и поспешил в Мазандаран, надеясь собрать там войска для освобождения столицы от осады. Мир Махмуд-хан приказал тогда убить всю семью свергнутого шаха. Солтан Хусейн спас двух маленьких сыновей, но сам был ранен.

Но вскоре Мир Махмуд-хан был убит заговорщиками, во главе которых находился его двоюродный брат Мир Ашраф-хан. Он-то и завладел троном. Солтан Хусейн выдал за него свою дочь, надеясь, что победитель не станет расправляться с побежденным, если породнится с ним. Однако с другой стороны Персии угрожала Османская империя, двинувшая свои войска в прилегающие к границе края. Турки вошли в Восточную Грузию и Восточную Армению, взяв Тифлис и Ереван, на следующий год османы захватили города Мераге, Хой, Нахичевань, Ордубад, Тебриз, Гянджа и Ардебиль, а также провинцию Луристан, города Нехавенд, Казвин и Хамадан.

А еще через год багдадский наместник Ахмед-паша привел войска к Исфахану и заявил в письме к Ашраф-хану, что намерен вернуть престол законному правителю. Ашраф-хан приказал убить пленного Солтана Хусейна, а в ответном письме пообещал Ахмед-паше «полное удовлетворение на острие своего меча и копья».

Законный наследник престола принц Тахмасп-мирза был провозглашен своими сподвижниками шахом Тахмаспом II. Он собирал в Мазандаране армию, чтобы отвоевать престол предков. И тут к нему прибыл Надир с тремя тысячами своих отчаянных молодцов.

Шах был настолько рад подкреплению, что немедленно простил Надиру все прежние дела, за которые его порой открыто называли разбойником. Бывший раб получил титул первого полководца шаха Тахмаспа II, был назначен наместником Мазандарана и Хорасана. В знак своей верноподданности Надир назвался тогда Тахмасп-Кули-хан.

Поход Петра Великого

Русскому посланнику в Исфахане Семену Аврамову прибывший в июле 1722 года перед Персидским походом в Астрахань Петр I отправил инструкции, дабы тот объяснил шаху, что русская армия пересекла границу не для того, чтобы воевать с Персией, а лишь «для искоренения бунтовщиков, которые нам обиду сделали». Российский император предлагал владыке Персии свою военную помощь в изгнании его недругов при условии передачи Российской державе «некоторых по Каспийскому морю лежащих провинций».

Уже находясь с этим посланием по пути в Исфахан, русский консул узнал об отречении шаха Солтана Хусейна от престола. Но Семен Аврамов решил передать предложение Петра I не Мир Махмуду, а сыну прежнего шаха.

Был заключен мирный договор:

«1. Его императорское величество всероссийский обещает его шахову величеству Тахмасибе добрую и постоянную свою дружбу и высоко-монаршеское свое сильное вспоможение против всех его бунтовщиков и для усмирения оных и содержания его шахова величества на персидском престоле изволит, как скоро токмо возможно, потребное число войск в Персидское государство послать, и против тех бунтовщиков действовать, и все возможное учинить, дабы оных ниспровергнуть и его шахово величество при спокойном владении Персидского государства оставить.

2. А насупротив того его шахово величество уступает императорскому величеству всероссийскому в вечное владение города Дербень, Баку со всеми к ним принадлежащими и по Каспийскому морю лежащими землями и местами, такожде и провинции: Гилянь, Мазандеран и Астрабат, дабы оными содержать войско, которое его императорское величество к его шахову величеству против его бунтовщиков в помочь посылает, не требуя за то денег».

Лучший в мире алмаз

Иногда, еще до своего возвышения, воинственный Надир любил, если выпадала возможность провести несколько дней в тишине и покое, послушать песни бродячих сказителей о былых временах, когда даже бедняки ели мясной плов с серебряных тарелок, а богатства шахского двора превосходили всякое воображение. А Великие Моголы, повелители удивительной страны Индии, были тогда в дружбе с персидскими владыками, и слали они друг другу дары – драгоценное, причудливо изукрашенное оружие, свитки «Шахнаме», переписанные самыми искусными каллиграфами, сияющие ярче солнца и луны самоцветы.

Особенно славился один из алмазов. Он был добыт в Гол-конде, первоначально был равен по весу 780 семенам рожкового дерева, в которых мастера исстари оценивают драгоценные камни. Когда-то сын владыки Бабура – Хумаюн – захватил этот камень в крепости Агра среди прочей военной добычи и преподнес отцу как самое главное сокровище. Этот камень был передан сыну владыки семьей раджи Гвалиора, которая в то время укрылась в крепости Агры и была взята Хумаюном под свою защиту. Но великий Бабур, хоть и был великим полководцем, но больше ценил стихи и картины, поэтому отдал камень сыну обратно. Хотя собственноручно записал потом, что стоимости сокровища достаточно было бы для пропитания на два с половиной дня для всего мира.

Затем драгоценный камень оказался в Персии – его передал Хумаюн шаху Тахмаспу. Владыка Персии отправил его в подарок Низам-шаху в Декан, а затем бриллиант снова оказался в сокровищнице Великих Моголов – у императора Шах Джахана.

Сказитель, поведавший всю эту удивительную историю Надиру, припомнил, что однажды ему довелось, пусть издали и украдкой, увидеть индийского властителя.

– Восседал он на роскошном троне, который именуют Павлиньим из-за изображенных на его спинке фигур двух павлинов с раскрытыми веерами хвостов из золота, алмазов, рубинов, изумрудов и крупных жемчужин. Самый трон – из чистого золота и расписан цветной эмалью. А над головой владыки сияет тот самый алмаз, вделанный в высокую спинку трона…

– Я получу этот камень! – вдруг сказал Надир.

Но сказитель уже вел свой речитатив о других сокровищах и о сабле самого Тимура, которая тоже хранится теперь у повелителей Индии. Недаром говорят, что этот старинный клинок-зульфикар бережет державу, охраняя владыку от коварных приближенных и завистливых недругов…

– Кто держал в руке ту саблю, тот не знает пораженья…

Но мысли Надира все еще занимал великолепный сияющий камень, который он словно бы воочию видел перед собой.

А хорошая сабля, конечно, тоже не будет лишней, но дело не только в клинке, но и в руке, которая его держит. Сабля самого Надира до сих пор не подводила своего хозяина.

И тут один из воинов Надира, неприметный, но с острым взглядом, вдруг произнес:

– Говорят, господин, что тот камень может принадлежать лишь тому, кто миролюбив и милосерден.

– Что ты сказал? – вскинулся Надир. – Прошли времена Хосрова безвозвратно! Теперь сокровища только у тех, кто имеет силу их взять.

– Так говорил один старик в моем селении. Он мудрый был.

Муганская степь

Тахмасп-Кули-хан обратил оружие против афганских захватчиков и изгнал их из страны. Тахмасп II вернулся в столицу и был коронован. На следующий год полководец изгнал османов из Керманшаха и Южного Азербайджана.

Но потом Тахмасп II решил самостоятельно начать новые военные действия против турок, и был ими разгромлен так, что заключил мирный договор, по которому уступал все земли до реки Араке. Надир-хан потребовал от султана возвратить все занятые земли, а сам с войском явился в Исфахан и сверг шаха Тахмаспа. Правителем был провозглашен его сын-младенец Аббас III.

Надир снова повел войска против турок.

Тем временем из далекой северной России пришли добрые вести. Русский посол князь Голицын объявил Тахмаспу-Кули-хану, что императрица Анна Иоанновна, как гласило ее письмо, «имея полную надежду на скорое очищение Персии от неприятелей, согласна… возвратить ему остававшиеся в русском владении персидские города под тем условием, что города эти никогда не будут отданы в неприятельские руки…». Обрадованный Тахмасп-Кули-хан, выслушав посланника, просил его передать своей государыне, что он не только готов выполнить это условие, но и всячески помочь Российской империи в ее противостоянии с османами.

– Горе вам! – прокричал он, обернувшись в сторону Гянджи. – Не только вы все, но и сам ваш султан погибнет от персидской сабли, если Бог продолжит мою жизнь.

Изгнав турок, Надир собрал вельмож и вождей в Муганской степи. И по старинному обычаю спросил их, кому теперь принять власть над землей Персидской, если шах неразумными поступками чуть не отдал страну врагам на растерзание, а наследник его мал и слаб, а значит, не миновать при нем очередной долгой и кровавой смуты…

«И они все совместно написали грамоту, – записывал вскоре армянский хронист Абраам Ереванци, – и скрепили печатью, что Кули-хан наш царь и нет у нас иного царя, кроме него, вручили ему грамоту, устроили ему торжество воцарения, продолжавшееся много дней, и сделали его царем…»

Надир-шах послал письмо в Дели Великому Моголу Мохаммед-шаху с просьбой не принимать в Индии афганских беглецов. Просьба не была уважена, и в 1738 году Надир-шах выступил в индийский поход. Он разбил войско Империи Великих Моголов близ Дели.

8 марта 1739 года Надир-шах вступил в Дели. Он сумел завладеть «Павлиньим троном», но там уже не было знаменитого алмаза. Вездесущие шпионы донесли владыке, что алмаз надо поискать в тюрбане побежденного правителя шаха Рангила. Во время пира Надир-шах предложил тому в знак мира и дружбы обменяться тюрбанами…

Вскоре победитель поспешил в свои покои, где собственноручно размотал тюрбан и, увидев сияющий камень, воскликнул: «Гора света!».

И тут он неожиданно увидел рядом неведомо как проникшего в царские палаты того самого воина, который когда-то говорил, что этот камень достанется лишь миротворцу…

– Ты получил камень, господин, – произнес тот. – Останови войну.

И исчез, прежде чем победоносный властитель успел вымолвить хоть слово. По приказу Надир-шаха его телохранители обыскали весь дворец, но того человека, чье имя шах даже и вспомнить не мог, нигде не оказалось.

Северная царевна

В начале октября 1741 года жители Санкт-Петербурга были потрясены удивительным зрелищем. По улицам столицы проходила длинная пышная процессия.

Верблюды и мулы в нарядной сбруе везли тюки с дарами от шаха – золотой посудой, драгоценным оружием, украшениями тончайшей работы. Важно шествовали четырнадцать слонов в роскошных попонах, со сверкающими драгоценными камнями султанами на головах. На великолепных конях ехали послы и сопровождавшие их воины.

Потрясенный очевидец записывал в дневнике: «Впереди шагал хор музыкантов, затем следовали конные и пешие воины и тысяча белых, богато одетых невольников, которых шах посылал в подарок великой княжне, позади них грузно ступали четырнадцать слонов; первый, белый, был навьючен только драгоценностями, жемчугом, золотом и серебром, прочие несли на спине чудесные индийские и персидские ткани, ковры и ценные меха. Потом влачилась тысяча черных, словно из эбенового дерева выточенных рабов, которые несли в руках попугаев или вели на серебряных цепях прирученных львов, тигров либо пантер. Сто невольников исключительно красивой наружности следовали за ними с опахалами из страусовых перьев, посланцы же на горячих конях, в пестрых восточных нарядах, усеянных алмазами, и второе подразделение воинов замыкали шествие».

Это было брачное посольство повелителя Персии Надир-шаха – владыка сватался к царевне Елизавете, дочери Петра I.

Однако брак русской великой княжны и персидского шаха не состоялся. Канцлер Остерман, желая услужить тогдашней правительнице Анне Леопольдовне – матери «императора-младенца» Иоанна Антоновича, даже не позволил персидским посланникам увидеться с Елизаветой.

Никто так и не узнал, готова ли была дочь Петра Великого стать женой восточного владыки, который взошел на престол благодаря своей неистовой храбрости и воинственности. Ведь когда он пожелал жениться на дочери Великого Могола, то получил ответ, что дочь императора не может вступить с брак с человеком столь простого происхождения.

– Да, – ответствовал тогда Надир-шах, – но я сын своей сабли!

Елизавету тоже некоторые попрекали тем, что ее мать была из простых. Так что какая уж там великая княжна – не чета Анне Иоанновне, законной дочке царя и боярышни…

Но и многие в те времена поговаривали: узнав, что ей даже не сообщили о сватовстве Надир-шаха, великая княжна окончательно утвердилась в намерении отстоять свои права. Не прошло и двух месяцев после прибытия персидского посольства, как дочь первого русского императора при поддержке гвардейцев Преображенского полка заняла российский престол и весной 1742 года была коронована как императрица Елизавета Петровна.

Недолгий мир

По возвращении из индийского похода Надир-шах простил жителям Персии налоги на три года вперед. Мирного правления у него не получилось, хотя первые несколько лет он ограничивался тем, что усмирял мятежников и приобретал союзников с помощью переговоров, подкупа или благодаря родственным связям.

Однако потом вспыхнули беспорядки в Дербенте, и Надир-шах начал новый большой военный поход. Но местные жители ожесточенно сопротивлялись.

– Ты же получил камень! Останови войну!

Измученный постоянной подозрительностью Надир-шах уже много раз слышал этот голос. Грозил казнями приближенным, приказывал искать таинственного злоумышленника – но злоумышленника ли? Все тщетно.

– Останови войну!

– Кто ты?

– Я один из тех, кто желает мира во вселенной. Пообещай остановить войну. Нам не нужна твоя душа, нам хватит твоего слова…

Поход на Дербент оказался неудачным. Войско Надир-шаха было разбито, при отступлении пришлось бросить все обозы и даже дорожную казну.

Была потеряна и знаменитая сабля Тамерлана, доставшаяся Надир-шаху среди индийских сокровищ. И как будто с ней ушло былое военное счастье прославленного завоевателя.

Начало «Большой Игры»

20 июня 1747 года Надир-шах был убит заговорщиками в своем военном лагере под Хоросаном в Восточном Иране. Впрочем, поговаривали, что не в заговоре дело, а на весь лагерь тогда будто морок нахлынул.

Российский канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, докладывая императрице Елизавете Петровне о гибели персидского шаха, предложил на это отреагировать со всей поспешностью и отправить в Гилянь русские войска «на помощь персиянам против турок в случае внезапного нападения последних». Помимо этого Бестужев-Рюмин вновь вернулся к высказанному ранее своему предложению «о сожжении построенных в Персии кораблей и о захвачении Элтона».

Речь шла об англичанине по фамилии Элтон, за деятельностью которого русские агенты уже внимательно следили какое-то время. Он какое-то время обретался в пределах Российской империи, а именно в Оренбурге, потом осуществлял картографическую съемку каспийского побережья, а далее подрядился построить для персидского флота несколько кораблей.

Это вызвало большую тревогу. Через два месяца императрица решила вновь обсудить положение в Персии. Она совещалась в коллегии Иностранных дел с графом Румянцевым, генерал-прокурором князем Трубецким, генералом Бутурлиным, адмиралом Апраксиным, а также тайным советником бароном Черкасовым. В итоге было принято такое решение: «1) удостовериться в смерти шаха Надира;… 5) отправить нынешней же осенью как можно скорее к гилянским берегам до 1000 четвертей пшеничной муки для продажи тамошним жителям на деньги или для мены на шелк; 6) воспользоваться смутою в Персии и смертью шаха для искоренения корабельного строения, заведенного Элтоном: для этого предписать находящемуся в Гиляни резидентом Черкасову подкупить из бунтовщиков или других персиян, чтоб сожгли все корабли, построенные или еще строящиеся, сжечь также заведенное там адмиралтейство, анбары, парусные и прочие фабрики и инструменты, что можно будет, то бы все сожгли, а иное разорили б до основания, к чему хотя несколько их разных людей уговорить, чтоб они это сожжение как можно скорее сделали, и за то им хотя бы и знатную сумму из казенных денег выдать.

Если б это не удалось, можно тем командирам, которые на судах с продажным хлебом к гилянским берегам будут отправлены, поручить, чтоб они как на походе в море, так и в бытность при берегах всегда примечали и, где им персидские корабли попадутся, всячески старались, если возможно, скрытно, а по нужде хотя и явно зажечь и таким образом сделать, чтоб они вовсе пропали; также командиры приложили бы старание, будучи там на малых судах, тайно или под видом разбойников съездить в Ленгерут и случая искать находящиеся там корабли и всякое адмиралтейское строение сжечь и до основания разорить. Равномерно и о том стараться, чтоб заводчика этого корабельного строения Элтона оттуда достать, или уговорить, или тайно схватить, или у персиян за деньги выпросить и немедленно в Астрахань отослать».

То, что впоследствии будет названо «Большой Игрой», уже набирало обороты.

«Павлиний трон» во время междоусобиц после гибели Надир-шаха был похищен из Хорасана и разделен на отдельные части. Алмаз «Гора света» достался внуку Надир-шаха, потом – афганским эмирам, а затем – правителю Пенджаба Раджиту Сингху. А далее британский верховный комиссар сэр Джон Лоуренс отправил его в подарок королеве Виктории. Ныне камень хранится в Тауэре.

Выбор союзников. Повесть Алекс Громов, Ольга Шатохина

Всё, кроме четырех судеб, взято из нашей и вашей реальности

Пролог

Выбрать союзника всегда трудней, чем врага – закончится война, и прежний враг даже может стать другом, но неправильно выбранный союзник способен обернуться извечным врагом.

Как бы не велика и величественна была Империя, пока она растет, расширяется, присоединяет, включает и захватывает, казалось, неудержимо отодвигая свой фронтир к краю Вселенной, ей необходимы те и другие. Враги – чтобы было с кем бороться и очернять, и союзники – те, кого можно использовать, обещая и далее – по обстоятельствам.

Обычно для масштабной войны мало бывает огромной армии под командованием опытного полководца. Нужны те мастера войны, или умельцы – как их называют, способные не только стрелять и колоть, вовремя подниматься в атаку и петь в компании товарищей по оружию задушевные песни перед Рождеством. Нужно быть лучшим. И для победы нужно, чтобы эти лучшие – стали твоими союзниками. Сражались плечом к плечу с твоими воинами. И вели их к победе.

Во славу Империи. И ее кошелька, которому всегда мало.

Окружающий мир медленно, но неизбежно двигался к своему совершенству, радуя предстоящих потомков цифрами промышленного роста, а подданных обитателей Российской, Британской и Германской империй изобилием товаров и фотогеничностью владык. Тех самых властителей – родственников друг другу, наслушавшихся не тех советчиков или просто боявшихся прослыть слабаками, а может – уверенных в том, что на коммунальной мировой кухне не обойтись без небольшого скандала, чьи итоги будут очевидны, пока еще не опадут свежие листья с деревьев…

В столицах империй тоже шла своя неторопливая жизнь, казалось, никак не зависящая от громыхающих на космических трассах тяжелых грузовых звездолетов, несущих к местам назначений спецтехнику и снаряжение, устремленных в пока непокоренные звездные дали военных кораблей, штурманы которых раз за разом изучали территории будущих колоний.

Полигон Усть-Ижора. 1909 год

– Обратите внимание, как далеко бьет огненная струя и как ловко ею можно управлять!

Господин невзрачной внешности прокричал эти слова столь громко и пронзительно, что присутствовавшие на Усть-Ижор-ском полигоне под Санкт-Петербургом офицеры и немногочисленные штатские невольно поморщились. Да и наружность господина ни у кого симпатии не вызывала – костюм как будто неплохой, но хранящий следы спешных попыток навести внешний лоск, да и в целом выглядящий будто с чужого плеча. Лицо у господина было совсем не запоминающееся, но глаза цепкие, взгляд шарящий и алчный.

Юный гвардейский поручик, переспросив у стоявших рядом фамилию изобретателя, даже скаламбурил «Фид-лер – филер» и сам первым засмеялся. Пожалуй, такого господинчика и впрямь легче было представить среди низших сотрудников тайной полиции, нежели среди военных.

– Хуже, – заметил так и не улыбнувшийся полковник Искрицкий. – Он явный чужак.

Поручик смутился и умолк.

– Вы уверены? – взволнованно обратился к полковнику эксперт профессорского вида.

– Да, явный «летучий голландец».

Некий Рихард Фидлер, по документам – подданный Германии, уже не первый раз настойчиво предлагал российскому военному ведомству приобрести у него боевое устройство, выбрасывающее струю пламени. И вот сегодня огнемет Фидлера испытывался в полевых условиях.

– Это-то ясно, что чужак, – снова оживился молодой офицер. – Немец ведь… Или… Так это, что же, господин полковник, правда?

– Разве вас не инструктировали, поручик?

– Инструктировали, а как же… Только я, грешным делом, не совсем поверил!..

– Ну вот, смотрите и убеждайтесь.

– Он же совсем как человек выглядит!

– Нет, поручик, как иллюстрация к четвертой декларации.

На свет чужих звезд

За 10 лет до этого, в 1899 году, по инициативе русского императора в Гааге была созвана мирная конференция. Участвовали представители 26 государств Европы, Азии и Америки. Были приняты три декларации – «О запрещении на пятилетний срок метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров или при помощи иных подобных новых способов», «О неупотреблении снарядов, имеющих единственным назначением распространять удушающие или вредоносные газы», «О неупотреблении пуль, легко разворачивающихся или сплющивающихся в человеческом теле». Четвертая декларация – «О неупотреблении оружия и снарядов, изобретенных в отличных от Земли мирах, а также о противодействии чужакам в их темном промысле» – открыто нигде не публиковалась.

– Чужаки – это кто? – обычно спрашивал, прочитав четвертую декларацию, какой-нибудь новый сотрудник Стратегического департамента.

– Это пришельцы из других миров, которые продают здесь свои технологии и оружие, – открытым текстом поясняли ему опытные сослуживцы.

– Из других миров? – изумлялся новичок. – Они чудовища? Монстры?

– Зачем же так… Такие же люди, которые делают свой бизнес. Как европейцы в колониях. Те покупали за бусы и зеркальца целые острова, а эти в рассрочку продают вооружение. А кредит-то с процентами, поэтому если им не противодействовать, они по прошествии недолгого времени завладеют всей Землей на вполне законных с любой точки зрения основаниях. И то, что земляне их оружием истребляют друг друга, им только на руку. Испанские колонизаторы тоже стравливали друг с другом разные племена индейцев.

Планеты на окраинах галактик часто служат перевалочными базами расширяющихся империй. Чтобы избежать территориальных споров, практикуется предварительная зачистка с ликвидацией тех, чьими правами на территории могут воспользоваться конкуренты. Одна из эффективных форм проведения зачистки – тотальная планетная война, которая разворачивается между представителями местных цивилизаций. Это их моральное и юридическое право – сводить счеты между собой. Но, как говорят в Открытом Космосе, больше всего выиграет в глобальной войне именно тот, кто в ней не участвует, а терпеливо ждет, когда настанет его время выставить итоговый счет как победителям, так и побежденным.

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 1. СОЛНЕЧНАЯ СИСТЕМА. ТРЕТЬЯ ПЛАНЕТА ОТ СОЛНЦА. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

21 февраля 1914 года на заседании Госсовета был рассмотрен новый законопроект по борьбе с пьянством, согласно которому за подпольную торговлю алкоголем, нарушающую государственную монополию, полагалось 16 месяцев тюрьмы. Были предусмотрены и штрафы в размере от 10 до 50 рублей за «неохранение пьяного», поскольку, как говорилось в тексте, «Кто споил пьяного, тот пусть и охраняет».

27 февраля на второй день работы съезда русской группы Международного союза криминалистов обсуждалась проблема хулиганства. Выступивший приват-доцент Павел Исаакович Люблинский заявил, что слово «хулиган» – американское, название дикого племени в Северной Америке, с которым боролись англичане. В ходе дискуссий пришли к выводу, что «хулиганы – моральные нигилисты». Заодно и выяснили, что хулиганов больше всего в Москве, и немало – в Санкт-Петербурге.

5 марта министр иностранных дел России Сазонов потребовал объяснений от посла Германии Пурталеса по поводу публикации в газете «Кёлнише цайтунг» статьи «Россия и Германия» о возможной угрозе российского нападения в 1917 году: «Восстановление ее финансов, увеличение кредита со стороны Франции поставили Россию на путь, конца которого она достигнет осенью 1917 года».

В конце марта коммерческий суд столицы объявил несостоятельным должником Федора Григорьевича Круглова, владельца колбасной мастерской, добавлявшего в колбасу краску для придания ей более привлекательного цвета.

9 апреля в Институте путей сообщения прошел товарищеский суд над двумя студентами, написавшими в блокнот товарища несколько непристойных выражений. Сквернословам объявлен выговор.

16 апреля в газете «Петербургский листок» была опубликована статья «Торговля живым товаром в Петербурге». В ней говорилось, что некие Алексеева и Качалова, занимавшиеся совращением несовершеннолетних, на улицах подходили к ученицам мастерских, угощали конфетами и призывали бросить ученье и начать веселую жизнь.

28 июня на поле «Невского общества подвижных игр», располагавшемся на Малой Болотной, петербургская британская колония устроила спортивный праздник для моряков английской эскадры, прибывшей в Санкт-Петербург с дружеским визитом. В программе были бег на 100 метров, бег парами со связанными ногами, бег в мешках и прочая экзотика – на потеху публике.

Оружейный космос

Существует давно сформулированный специалистами закон равновесия войны, который гласит, что применение одной стороной несвоевременного или неместного оружия неминуемо влечет за собой взаимную гонку вооружений. А в результате род человеческий может оказаться перед опасностью полного уничтожения, ибо оружие страшной сокрушающей силы становится доступным, когда нет ни полного понимания его опасности, ни возможности предотвратить его распространение по планете.

В обитаемой вселенной, несмотря на все имеющееся разнообразие видов планет, живых существ и созданных ими обществ, существует четкая цивилизационная иерархия, определяемая выживаемостью.

Этот круговорот цивилизаций в галактических секторах приводит к неизбежной унификации по ряду параметров, в том числе – военному сотрудничеству и признанию высшей власти за пределами своей звездной системы.

Закончив демонстрацию возможностей своих огнеметов, Фидлер подошел к полковнику Искрицкому и воскликнул, не столько интересуясь, сколько утверждая:

– Теперь вы убедились, какие это замечательные устройства! Берите, не пожалеете! Ваши враги будут устрашены и сокрушены, ваш император станет повелителем всей планеты!..

– А что вы еще можете предложить? – прямо спросил полковник.

– Для вас – аэропланы, способные бомбить не только вражеские траншеи, но и находящиеся в тылу города, – также прямо, нимало не смутясь, ответствовал Фидлер. – Для ваших детей – спутники-шпионы, способные держать под контролем всю поверхность планеты. Передовые технологии для ваших заводов!..

– А где ваша родная планета, Фидлер? – перебил полковник. – Вы же ее продали, так ведь?

– Цена уж очень хорошая была, – ухмыльнулся чужак.

– Но вы же теперь скитаетесь…

– У меня свой бизнес, говоря по-вашему, я коммивояжер. И должен предупредить, что у меня уже есть деловое предложение от одного из земных правителей.

– Неужели вам все равно, кому продавать ваши смертоносные агрегаты?

– А вы как думаете? Германский кайзер отличается от вашего императора только портретами на деньгах, которые нам платят.

Еще не платят, подумал полковник. Фидлер уже не первый год колесит по Европе, предлагая военным министерствам всех держав свой огнемет, аж в трех модификациях – малый, средний и тяжелый. На полигоне в Усть-Ижоре аппараты сработали отлично, но теперь, несмотря на то, что эти испытания обошлись казне в четыре с половиной тысячи целковых, предстояло Фидлеру отказать… И одновременно иметь в виду, что газеты уже начали пугать мирных обывателей грядущей большой войной, а значит, кто-то из власть имущих в других державах может и не удержаться от соблазна…

Слухи о грядущей войне в Европе становились все навязчивее, но информации о том, что Фидлеру удалось-таки заключить свою сделку века, пока не поступало.

А через несколько лет после Усть-Ижоры на земных складах уже громоздились только что изготовленные пушки, спешно строились дредноуты, ставшие вдруг многочисленными изобретатели обивали пороги военных министерств, предлагая к производству чудо-огнеметы, супермины и баллоны с ядовитейшими газами. И безымянные герои сурового Грядущего уже значились в мобилизационных списках…

Милая Франция. Клермон-Ферран

Ферма «Серебряная Терраса», расположенная неподалеку от столицы департамента Овернь, на склоне древнего вулкана, славилась живописностью и отменными сырами канталь, салер и фурм-д’амбер. И не только ими – путешественники иной раз делали изрядный крюк, чтобы отведать фаршированный рубец, ветчину с бобами и, конечно, печеный картофель алиго, запивая всё это стаканчиком доброго вина. А чего стоит касуле с белой фасолью, гусятиной и душистыми травами из большого котла, что день и ночь мерно побулькивает на очаге!

Кухней и харчевней ведала хозяйка, мадам Лугару с дочерями и невесткой, женой старшего сына. Мужчины семейства трудились на винограднике, на полях, на скотном дворе. Кстати, все хозяйственные постройки, равно как и главный дом, были добротные, старинные, помнившие не то что императора Наполеона, но и Людовика XV. Дата постройки – 1765 – была выбита над воротами, и, узрев ее, почти каждый гость вспоминал об экспедиции королевских охотников по главе с лейтенантом де Ботерном против легендарного зверя-людоеда, бесчинствовавшего в этих краях. И потому не отказывал себе в удовольствии спросить:

– А сейчас тут, волки на людей нападают?

– Когда как, – уклончиво отвечали хозяева фермы.

– И вам не страшно?

– Да чего нам бояться, с нашей-то фамилией! Любой оборотень за своих примет!

Примерно так и отвечал средний сын фермера Арман-Эжен парижскому промышленнику, путешествовавшему по Оверни и Лангедоку с чадами и домочадцами аж на трех автомобилях. Причиной, побудившей их завернуть на «Серебряную Террасу» была не только слава о кулинарном мастерстве мадам Лугару, но и необходимость починить разболтавшиеся за время пути машины.

На любой из планет, пусть даже и самой богатой, для каждого из ее обитателей есть предел. Богатства. Власти. В конце концов – прихотей, иллюзий и порой – извращений. Но когда выходишь за пределы ее планетарной орбиты и попадаешь в так называемый Большой мир, состоящий из тысяч почти таких же планет и бессчетного множества созвездий, то кажется, что теперь пределов уже нет.

По крайней мере – для тебя. Теперь, покинув ограниченную твердь (которая оказалась вовсе не в центре Вселенной), можешь стать властелином почти бесконечной галактики, легендарным звездным конквистадором. Или – членом межгалактического Совета, управленцем, от решений которого зависят миллионы живых и не очень существ. Глобальный вывод: мечты сбываются, надо только выбрать верную звездную дорогу.

Но даже иллюзии – не вечны, и на смену бойким выходцам из медвежьих полуголодных уголков галактик приходят новые. С новыми мечтами. Безжалостные, как и прежние. Белки крутят колесо. Надеющиеся – слегка заржавевший механизм Вселенной. Одни летят на Бетельгейзе, другие – торопятся на Альдебаран. Других ждет Возничий и Геркулес. Грядут встречи на Тукане и Стрельце. Не стоит забывать о Деве и Парусах, Корме и Фениксе.

Парижане проследовали в обеденный зал, который хоть и сохранял атрибуты старинной харчевни – тяжелую мебель, гравюры «под старину» и расписные тарелки на стенах – но был уже перестроен так, чтобы гости не страдали от тесноты и могли наслаждаться видами окрестностей за панорамными окнами. Арман, исполнявший на ферме обязанности механика, занялся автомобилями.

Вся округа знала – этот молодой человек с детства испытывал интерес к железу и двигателям, а окончив курсы при заводе в Клермон-Ферране, он стал признанным в округе мастером. Иной раз соседи даже судачили – вот уехать бы парню в Париж и выучиться там на настоящего инженера. Но, с другой стороны, покинуть родной край насовсем, жить в большом городе… Нет, качали головами виноделы и пастухи, это здесь, среди потухших вулканов и зеленых долин столичные гости умиляются окситанскому говору, а дома на обладателя такой речи они будут смотреть, как на жалкую деревенщину…

Хотя, быть может, и стоило попробовать, возражали другие соседи. И у них были свои резоны. Ведь Франция переживала невероятный автомобильный взлет. Уже закрылась в Париже последняя линия конного омнибуса, и 600 автозаводов от Peugeot и Renault до Berliet и даже Delaunay-Belleville, поставщиков русского императорского двора, наперебой предлагали почтеннейшей публике множество самоходных экипажей. Во всем мире большинство автомобилей были французского производства. Так что у хорошего механика шансы основательно продвинуться все же были, несмотря на окситанский акцент…

Работу Арман закончил быстро и теперь мог заверить почтенных гостей, еще наслаждавшихся десертом, что проблем с машинами не будет. Вдали, на дороге, ведущей из города, показалась движущаяся точка. Очень скоро Арман разглядел фигуру верхового, а потом и узнал его – это был младший брат Валери, отправившийся утром за мелкими покупками. Но сейчас он спешил так, будто вез не горсть пуговиц, дюжину вилок и новые садовые ножницы, а, как минимум, донесение лейтенанта де Ботерна королю об успешном завершении охоты.

– Арман! – еще издали закричал Валери. – Война!

Подскакав и спешившись, подросток добавил взволнованно:

– Боши объявили нам войну! Мне мсье Люка сказал, а он сам видел телеграмму в мэрии!

Валери действительно был еще очень молод… Даже Наполеона не застал.

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 2. МИР И ВОЙНА 1914 ГОДА

Попытки заранее ограничить процесс очередного раздела мира рамками, не превосходящими пределов культурного кровопролития, конечно, были. «Сильная Германия желает, чтобы её оставили в покое и дали развиваться в мире, для чего она должна иметь сильную армию, поскольку никто не отважится напасть на того, кто имеет меч в ножнах… Все государства, за исключением Франции, нуждаются в нас и, насколько это возможно, будут воздерживаться от создания коалиций против нас в результате соперничества друг с другом», – говорил старый мудрый Бисмарк, считавший войну, тем паче против России довольно-таки скверным способом улучшить свою жизнь.

Но к 1914 году «железный канцлер», увы, почил в относительном мире, а его нерадивый ученик кайзер Вильгельм II так и не исцелился – ни от обид на категоричный тон, которым Бисмарк наставлял его в искусстве править Германией, ни от острого желания поступать наоборот.

Кайзер желал, чтобы германская столица была признана «самым прекрасным городом в мире». Хотя Берлин начала XX века и так являлся одним из центров прогресса. Уже к концу XIX века здесь было 10 вокзалов. С 1905 года по всему городу ходили автобусы, образуя единую систему общественного транспорта. В 1913 году автомобильное движение достигло такой интенсивности, что пришлось расставить на улицах регулировщиков. У кайзера имелся собственный автомобиль «Даймлер» с клаксоном, исполнявшим мелодию Вагнера из оперы «Золото Рейна».

Знаменитый дирижабль графа Цеппелина висел над городом и был виден отовсюду – ночью его освещали мощные прожектора. На боках воздушного корабля красовались рекламные баннеры. Siemensstadt, завод и штаб-квартира электрической компании, занимал обширный квартал целиком. В 1913 году здесь трудилось 7 тысяч человек, в том числе 3 тысячи в электромоторном цехе и столько же – в цехе электрокабелей.

Многие германские граждане, как столичные, так и приезжие, находились в состоянии, близком к экстазу, наблюдая за берлинским почти совершенством. Оркестры в кофейнях бесконечно исполняли патриотические мелодии.

Предвоенный мир был прекрасен, богат и полон скрытых проблем. И вот, наконец, летом 1914 года рванула «пороховая бочка Европы» – произошли печальные события на Балканах. В этом регионе противоречия Тройственного союза и Антанты, двух враждующих европейских блоков, проявлялись особенно остро. Шансов если не на полное примирение, то хотя бы на самый худой мир не осталось после того, как несовершеннолетний туберкулезник Принцип, студент и идейный террорист, застрелил наследника престола Австро-Венгерской империи. Который, кстати, был одним из самых упорных противников назревающей войны. Хотя тогда почти все были одновременно ее противниками, по крайней мере, на словах, а на деле люто жаждали кто реванша, кто новых побед, кто новых территорий.

И началось…

Многие, только впервые вроде окончательно покинувшие территории своих не очень благоустроенных планет, прямо-таки жаждут припасть к ступеням трона Самого Великого Повелителя Вселенной. Разумеется, для страждущих и для проведения соответствующих торжественных мероприятий есть такой «Повелитель» и не один. Какому реальному владыке захочется изводить свою личную недовечность на общение с существами явно не своего круга? А радость и умиление при виде счастливых удостоенных наград и вроде исполнения своих просьб с большим успехом и без очередной зевоты сыграет специальный актер.

И, – самое главное. Вселенная слишком большая, чтобы иметь одного единственного хозяина.

Если бы он был – одна половина Вселенной (примерно) его бы обожала, другая (примерно) – ненавидела и боялась. И сколько бы звездных элит из самых разных частей Космоса стали бы исподтишка дружить между собой. Против него. А когда против тебя все, которые мечтают, чтобы тебя не было – то ты обречен. А потом уж все будут разбираться между собой.

Немецкая актриса Тилла Дюрье, искренне радуясь, писала в эти дни: «У нас война! Еда стынет, пиво становится теплым, но нам до этого нет никакого дела. У нас война!». Ассоциация немецких евреев объявила, что каждый немецкий еврей «готов пожертвовать на нужды войны всю свою собственность и даже кровь».

25 июля Германия начала скрытую мобилизацию без официального объявления.

28 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну.

29 июля Николай II отправил Вильгельму II телеграмму с предложением «передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию». Ответа не последовало.

1 августа Германия объявила войну России, а 3 августа – Франции. Мир, стоявший на грани, перешагнул ее. Мечты о грядущем возвращении Золотого Века снова оказались несбыточными. А в Железном веке человечество ожидало множество пренеприятных сюрпризов…

В императорском пригороде

За много лье от маленького Клермон-Феррана в огромном Санкт-Петербурге жизнь пока еще тоже шла своим чередом. Василий привычно приступил к повседневному труду ни свет ни заря. Как то было заведено на Охте с тех самых пор, как государь Петр Алексеевич основал на невских берегах свою новую столицу. Тогда помимо служивого люда, артельщиков-строителей, корабельных мастеров потянулись сюда и те, кто обеспечивал всю эту ораву пропитанием – огородники, рыбаки, молочницы. Вот молочницы на Охте и жили. Их мужья и сыновья были пастухами, столярами, позолотчиками, а женщины из поколения в поколение ранним утром спешили к переправе через Неву с кувшинами парного молока. Даже сам Пушкин их собирательный образ увековечил. Охта весь город молоком поила. Одна из городских легенд даже утверждала, что лично Петр Великий повелел доставить на Охту породистых молочных коров, голландских и холмогорских.

Конечно, теперь времена уже не те. Подступают городские кварталы, фабричные корпуса. Молочный промысел на Охте приходит в упадок. Но семейство, к которому принадлежал Василий, еще держалось за старинное занятие. Наконец, молочницы, сама хозяйка, а также бабушка с подрастающей внучкой, устремились с бидончиками на ближайшие дачи – летом там продать молоко было проще, чем в городе. А Василий, проводив коров в стадо, отправился подремать прямо в хлеву, закопавшись в солому.

Пробудился он от громкого гомона за оградой. Голоса были неразборчивы, только один из них Василий сразу распознал – выклики мужичка, обычно торговавшего лубочными картинками возле Смольного собора. На тех картинках красовался Денис Давыдов, умелым наскоком поражающий французские тылы, Кутузов на совете в Филях, сам Благословенный государь Александр I, въезжающий на белом коне в Париж, прочие герои и знаменательные моменты славной Отечественной войны.

В обитаемой вселенной, в отличие от входящих в ее состав планет, не ни дня, ни ночи. Если она часть замирает, словно засыпая, то другая ее часть – полна сил. Позже они меняются местами. И так раз за разом, пока крутится, работает этот межгалактический механизм цивилизационного конгломерата. И почти в каждом из этих миров есть истории про неугасаемый свет в окошке – где думают и о твоих нуждах. В рамках связывающей цивилизованную Вселенную социально-патриотической программы разумного единства.

На Охту торговец лубками заходил нечасто, обычно ближе к зиме, когда его изделия охотно покупали на подарки, а иногда и вешали на рождественские елочки рядом с пышными бумажными цветами. Продажа таких елочек была еще одним сезонным промыслом охтенок. Сейчас же мужик с лубками бодро кричал, предлагая свой товар, почти над ухом у Василия. И ведь, судя по отзвукам, картинки пользовались спросом в собравшейся толпе.

А толпа-то почему собралась? Вылезать Василий не спешил, но стал напряженно прислуживаться, а потом и приник к щели, желая рассмотреть происходящее. Жители окрестных домов окружали торговца плотным кольцом, а он говорил про германцев, про то, что сам видел, как строятся в походный порядок расквартированные в Питере полки. И про то, что в город уже повсюду слышно – началась война.

– Так что, почтенные, не миновать большой баталии теперь!

– А чего ж, дяденька, побьем мы германца?

– Побьем, как не побить! Покупаем лубки, яркие, правдивые, о славе оружия русского и чудесах великих!

Василий уже не раз слышал слово «война», поэтому не взволновался. Благо лубочник и окружившее его общество тоже особого беспокойства не проявляли. Пока что.

В глобальных войнах на планетах гибнут миллионы. Миллионы аборигенов. Это же их войны их потери, их убытки и их проблемы. Пока планета не стала официально хотя бы кандидатом в члены Галактического Содружества, или не получила статус колонии Империи, никто в Космосе не несет ответственности за то, что творится на ее поверхности и орбите. Не считая, конечно, прямой интервенции, высадки десантов, бомбардировки городов и территорий, применения оружия, на несколько порядков превосходящего средства обороны и нападения аборигенов.

Но разве кто-то в большинстве галактик имеет желание и возможности контролировать присутствие среди аборигенов чужеродных советников, пусть даже и военных? Тем более, не находившихся в тот момент на службе в соответствующем галактическом императорском департаменте или в составе межзвездной корпорации.

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 3. ПЕРВОЕ ШЕСТВИЕ, ПЕРВАЯ КРОВЬ…

Одно из самых объективных картин мира дает перелистывание слегка несвежих газет. Новости и пропаганда в них уже отстоялись, виден процесс формирования метаморфоз. Утратив сиюминутную актуальность, передовицы сохраняют былую пафосную тенденцию демонстрации своей абсолютной правоты и ничтожности недругов.

2 августа 1914 года в Зимнем дворце Николай II подписал высочайший манифест, коим объявлялась война Германии. Затем царь произнес речь перед генералами и офицерами гвардии и армии и городскими дамами, имевшими право приезда ко двору: «Со спокойствием и достоинством встретила наша великая матушка Русь известие об объявлении войны. Убежден, что с таким же чувством спокойствия мы доведем войну, какая бы она ни была, до конца…»

Войны по традиции начинаются с оглашения официальных документов с патриотическим лозунгами. А спустя несколько часов, вроде как само по себе, вспыхивает пламя народного гнева. Через два дня в Санкт-Петербурге уже бушевали антинемецкие погромы. Толпа ворвалась в здание германского посольства на углу Морской улицы и Исаакиевской площади, сбросила «безобразные статуи голых германцев», сорвала флаг, а герб вместе с одной из скульптур был немедленно утоплен в Мойке. Мебель, картины и простыни повыбрасывали из окон во двор, где тут же принялись жечь…

В Космосе – мрак и холод! На многих планетах есть еще непобежденные злодеи и разноформенные сволочи.

Поэтому, окинув взглядом звездное небо, не стоит рассчитывать на обилие в нем романтики и особой повсеместной душевности. Да и Космос слишком велик для соблюдения джентльменских соглашений. Это на отдельной планете один правитель вроде как мог обещать другому, потом – нарушить, и все или многие осуждающе шептались. А здесь – обещал в одном конце света, обманул в другом, улетел потом в третий… Ну, кому какое дело, что будут говорить о нем в четвертом конце света?

Обитаемый Космос полон провокаций, манипуляций, спецопераций, которые осуществляются в рамках сохранения его единства. Поэтому смотрите по сторонам – дабы не попасть под раздачу. Даже тестовую, для проверки реакций.

Обнаруженный на чердаке посольства его служащий российского происхождения 60-летний Альфред Маврикеевич Кетнер был убит «в патриотическом порыве». Может, именно он и стал одним из первых жертв Великой войны. Полиция, с трудом выдворившая «разбушевавшихся патриотов» из разграбленного здания, задержала 101 человека. Среди них были рабочие, подмастерья, официанты и люди без профессий.

5 августа в ходе очередной демонстрации было выдвинуто требование объявить «бойкот всему немецкому». Демонстранты разгромили находившуюся на Невском проспекте редакцию газеты «Petersburger Zeitung» и кафе на углу Невского и Садовой улицы, принадлежащее германскому подданному Рейтеру. Из города начали выселять подданных Германской и Австрийской империй…

Через день в газете «Ведомости Петроградского градоначальства» появилось объявления столичного градоначальника: «13 июля обязательным постановлением воспрещены в столице всякие демонстрации и манифестации; однако, проходившие в городе грандиозные патриотические шествия были допускаемы, ввиду совершенно мирного их характера и высокой цели, а между тем в последние дни эти манифестации были омрачены появлением насилия, выразившихся в срывании вывесок, битье стекол и т. д. некоторых предприятий и завершившихся разгромом бывшего германского посольства. В виду этого считаю себя вынужденным напомнить населению столицы об указанном обязательном постановлении воспретить всякие шествия по улицам города. Обращаюсь ко всем жителям города с просьбой не допускать проявления каких-либо враждебных действий по отношению к иностранным подданным…»

Уже в середине августа в петербургских газетах появилась новая рубрика – «Германские зверства», которую писали тысячи вернувшихся с курортов через Швецию российских подданных.

15 августа российские войска вступили в Восточную Пруссию. В этот же день согласно секретной телеграмме петербургского градоначальника были приказано «немедленно освободить всех задержанных за бесчинство и озорство в отношении здания Германского посольства».

Англия. Манчестер. 5 августа 1914 года

В старом центре Манчестера в одном из тихих переулков давно существовала лавка букиниста. Располагалась она на первом этаже старинного дома, причем по слухам, в самом жилище хранилось такое собрание редких книг, что за любую из них ректор местного университета, не задумываясь, отдал бы лучшую из своих парадных мантий. Но даже эти слухи циркулировали среди узкого круга посвященных. И те немногие, кто пытался выяснить истину в разговоре с владельцем лавки, натыкались на непробиваемую стену чуть заметной иронии и мастерского уклонения от прямых ответов. При этом почтеннейший мистер Хайд, эсквайр, оставался неизменно и неподражаемо учтивым.

Его сын Лоуренс окончил университет, но склонности к семейному делу не проявлял, предпочитая физику и химию. Причем не зря старался – сам великий Резерфорд, нобелевский лауреат, взял его в ассистенты. Хайд-старший был этому не рад и продолжал надеяться, что в скором времени наследник вернется к изучению тонкостей фамильного бизнеса.

Сам мистер Хайд был таким знатоком книг, что ему не пришлось прилагать усилия, дабы попасть в попечительский совет университетской библиотеки, напротив – его приглашали на каждое заседание особой открыткой с золотым обрезом, какие отправлялись только самым значимым персонам. Поговаривали, правда, и о том, что уважаемый библиофил на самом деле имеет выраженные ирландские корни и даже состоит в родстве с тем Хайдом, который слывет чудаком и собирает сказки и предания по глухим деревням Коннахта и Лейстера. Но, сейчас, в начале XX века волшебные сказки даже в лучших домах были в большой моде, равно как и сочувствие романтическим ирландским негодяям.

Обычно взахлеб рассказывают о прогрессе, наступившем веке науки и просвещения. Конечно, на планетах всякое бывает. А случается, что перед началом системной колонизации территорию планеты не мешает очистить от части ненужного местного народонаселения. Согласно спецификации грядущих преобразований и террареформирования.

Вывозить лишнее население еще в более далекую галактическую глушь – нецелесообразно по многим причинам. Поэтому оптимальный вариант – оперативного решения вопроса при помощи пока еще правящих местных властей. Но, с учетом ранее развертывавшихся Столетней и Тридцатилетней войн, необходимо процесс ускорить, для чего и требуется использование более передовых технологий, открытие которых вполне естественно в наступивший век науки и прогресса. Не имеющего отношения к последующим печальным событиям, обычно переходящим в геноцид. А затем случается та самая конверсия и даже использование в мирных целях.

Впрочем, вполне возможно, что это были лишь пустые домыслы. Ведь сам мистер Джозеф Хайд никогда не был замечен даже в неподобающих модных разговорах. Казалось, он постоянно живет среди манускриптов и фолиантов, в крайнем случае – первоизданий Шекспира. А что до родства, то в теплое время года, когда закрывался университет, и студенты разъезжались по домам, букинист отправлялся куда-то в Пеннины, где у него, вроде бы, имелась маленькая фамильная усадьба. Ездил он туда и на День всех святых, и на собственные именины. А супруга мистера Хайда, как он рассказывал, жила там все время. Для ее хрупкого здоровья большой город оказался вреден.

Кстати, после одной из таких поездок слухи о его книжной коллекции начали затихать. Один отчаянный студент, дождавшись отъезда букиниста, решил тайно пробраться в его дом, чтобы хоть увидеть мельком легендарную библиотеку. Затею свою юноша осуществил легко, вот только книг не увидел совсем. И вообще, дом внутри был так уныл и пуст, что авантюриста охватил ужас, и он в панике бежал прочь. После чего и проболтался в ближайшем пабе о своих приключениях одному из еще не отбывших на каникулы сокурсников.

5 августа Лоуренс Хайд вернулся домой раньше обычного, но выглядел озабоченным.

– Отец, началась война!

– Она уже неделю как началась в Европе, – проворчал Хайд-старший. – Разве нас это так уж касается?

– Наша страна объявила войну Германии.

– Разве мало было войн за последний век? И еще будут…

– Мой учитель уезжает в Лондон. Ему предложена должность в адмиралтействе.

– Вот и хорошо. Наконец-то ты оставишь свои прихоти и сможешь заняться книгами, как подобает достойному представителю нашего славного рода!

– Нет, отец. Я еду с ним.

Что нужно для победы в войне? Героизм – ответят новобранцы, еще не нюхавшие воздуха чужих планет и не видевшие, как разлетается на сотни осколков еще недавно один из самых могучих крейсеров данного сектора галактики. Ветераны звездных войн и спецопераций на планетах после первой или третьей адской недели подготовки скажут выжившему начальные испытания новичку – самое важное – подготовка. О героях пишут, снимают репортажи, их принимает в торжественной обстановке сам вице-канцлер Империи. Бывает, что и сам император – хотя чаще – один из его двойников.

Герои нужны для воодушевления остальных. В абсолютном большинстве случаев наиболее востребованы именно погибшие герои. Или – израненные. Они не скажут толпе лишнего негероического. За таких героев (а они действительно герои!) принято мстить и идти в бой, рискуя жизнью.

Те, кто готовят войну, – штатские и военные, на планетах и орбитальных станциях, в чреве космических кораблей, – обычно умирают безвестными. Они меняют карты миров, приводят в движение миллионы разумных существ. Вооруженных. Стреляющих. Рубящих. Колющих друг друга.

Сэр Эрнст Резерфорд, недавно получивший рыцарское звание и право носить меч – не за подвиги на ратном поле, но за неустанное научное исследование невидимого мира – сразу после начала войны был назначен членом гражданского комитета Управления изобретений и исследований британского Адмиралтейства. Ему предстояло решить проблему определения местонахождения подводных лодок с помощью акустических приборов. Сэр Эрнст не скрывал радости, узнав о согласии ученика сопровождать его.

– С вашими способностями, Лэрри, грешно прозябать в глуши! – изрек ученый. – Война всегда представляет собой бедствие, но она же и способна служить двигателем прогресса.

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 4. НЕ ЕВРОПА: АФРИКА И ДРУГИЕ ЧАСТИ СВЕТА

В Первой мировой войне участвовали 38 (из 54 существовавших в то время на планете) государств Европы, Азии, Северной Америки, Африки с населением свыше полтора миллиарда человек. Сотни тысяч людей были призваны на военную службу, в том числе – из далеких колоний. Были нарушены многие коммуникации, в той или иной степени война затронула почти всех людей на Земле.

В апреле 1914 подполковник Пауль Эмиль фон Леттов-Форбек стал командующим германскими войсками в Германской Восточной Африке. К августу 1914 года вооруженные силы этой колонии состояли из 261 германского офицера, унтер-офицеров и солдат и 4680 туземцев. Утром 8 августа два английских крейсера начали обстрел немецкой станции беспроводного телеграфа в Дар-эс-Саламе. Затем началась высадка британского десанта, и Леттов-Форбек начал свою партизанскую войну, о которых позже рассказал в своих воспоминаниях: «Проволочную связь между Ней-моши и Таветой прибывший позже директор полевой почты мог характеризовать только как сносную. Изоляторами служили отбитые горлышки от бутылок, прикрепленные на кольях или на ветках от деревьев; проволока была взята из изгородей на плантациях. Однако, повреждения были настолько значительными, что широкий обмен сведениями и донесениями долго продолжаться не мог. Наша связь с внешним миром с началом войны была почти что отрезана… обычно для получения новостей мы были вынуждены перехватывать неприятельские разговоры по радио и захватывать неприятельскую почту или другие документы».

Живя всю жизнь на одной планете, вы не столкнетесь не только чужими чудесами, но и изнанкой прогресса и постоянных «обновлений» форм, смыслов и проводимых повсеместно организаций. Среди звездного офисного планктона есть шутка, что структура управления Вселенной вращается одновременно со всеми созвездиями, всегда оперативно соответствуя состоянию Космоса.

Меняются не только технологии, но офисы, кондоминиумы, лофты, загородные дома и галактические корабли. Меняются организации и инспекции, дизайн рабочей одежды и праздничных салатов, папирусов и гипертрансляций. Не более 2,78 % обитаемых территорий сохраняют привычные формы на протяжении 900 стандартных галактических лет. Попав в остальные 92,22 % после долгого отсутствия, вы вынуждены будете воспользоваться услугами гида (лоцмана). Или – закачивать в себя свежий путеводитель.

«Наша маленькая горсть солдат, в лучшие для себя периоды не превосходившая числом трех тысяч европейцев и примерно одиннадцати тысяч аскари, в течение всей войны приковывала к себе во много раз превосходящего врага… – писал Леттов-Форбек в мемуарах. – Против нас было выставлено около 300000 человек с тысячей автомобилей и многими десятками тысяч верховых и вьючных животных, и эти войска были снабжены всем, чем располагал мир, объединившийся против Германии, с его неистощимыми ресурсами. Однако, несмотря на подавляющую численность противника, наш маленький отряд, имевший ко дню заключения перемирия едва 1400 бойцов, все же держался и был готов к бою…».

Капитулировал отряд 23 ноября 1918 года – после того, как Леттов-Форбек увидел 14 ноября у захваченного в плен англичанина Гектора Кроуда документы, из которых следовало, что между Германией и Антантой заключено перемирие.

А в 1914 году по обе стороны фронта царила уверенность в том, что война будет быстрой и победоносной. План графа фон Шлиффена отводил на завоевание Франции всего 39 дней. На сороковой день немцам надлежало праздновать окончательный разгром давнего соперника, а французам оставалось разве что справлять последнюю тризну по ушедшему навсегда величию.

И реальность по давней дурной привычке опять принялась вносить свои коррективы – так уж на Земле принято, что количество пренеприятных сюрпризов превышает как число, так и продолжительность приятных. Но зато остается память о героях, которые без тех событий могли прожить долгую жизнь обычных людей…

Все, и даже – чудо!

Слова «способности» и «прогресс» постоянно мелькали и во время дискуссии, развернувшейся во французском генеральном штабе. Речь шла о создании особой структуры, которая будет призвана обеспечить военную разведку (и контрразведку само собой) малочисленными, но мобильными и высокоэффективными группами специального назначения.

– Но как вы можете поручиться, что они будут надежными в смысле дисциплины? – недоумевал чопорный старый генерал. – Предоставить такую свободу действий вчерашним гражданским, это слишком опрометчиво, разве нет?

– Нам важно выиграть войну, – возразил начальник Генштаба, – и ради этого можно освободить от обязательной шагистики десяток-другой особо ценных специалистов.

Слово главнокомандующего оказалось решающим. На следующий вечер, когда уже стемнело, возле фермы «Серебряная терраса» остановился неприметный автомобиль и водитель сразу же погасил фары. Выскочил, чтобы открыть дверцу для единственного пассажира, однако тот уже выбрался и стучал в ворота негромким, но четким условным стуком.

Ворота распахнулись. Приехавший жестом показал шоферу – загоняй, мол, машину во двор. А сам, сторонясь полосы света из ближайшего окна, прошел к дому. Шофер выполнил распоряжение, заметил, что ворота быстро захлопнулись за ним, но разглядеть людей не смог, только смутные тени мелькнули и скрылись во мраке.

Волчий вой раздался так близко, что бравый ординарец генерала Жоффра вздрогнул и положил руку на кобуру. Конечно, ограда высокая… и давно наступил XX век, эпоха науки и реализма, однако это вой невольно вызывал воспоминания о страшных сказках про оборотней, слышанных в детстве. Поежившись, ординарец уселся на шоферское место и захлопнул дверцу автомобиля. Как-то оно так спокойнее…

А в доме шел негромкий разговор.

– Анри, это небывалая война, – произнес гость. – Все, что раньше было само собой разумеющимся, скоро будет забыто. Нет больше войны по правилам, с красивыми пехотными каре, знаменами, раззолоченными мундирами. Мои офицеры еще не поняли это, да я и сам не до конца понимаю. Но это так. Все, что раньше годилось только для войны с туземцами в колониях, теперь через считанные дни станет допустимо и в Европе.

Лугару-старший тяжело вздохнул:

– Когда-то и штурм Каркассона казался немыслимым…

Нет сохраняемой вечности. Она не хранится. Поэтому те разумные существа, которые рассчитывают существовать вечно, пережив все и всех, рано или поздно узнают о своей ошибке. Даже огромные территории, на которых существу возможно побывать, не оборачиваются такой же временной вечностью. Хотя жить очень долго – это почти вечность, но все-таки есть предел. Трудно найти реальную, а не описываемую галактическими СМИ звездную систему, правящая иерархическая структура которой довольствовалась бы вечным правителем, когда-то выигравшим игру «царь горы – царь галактики». А каково его наследникам? И наследникам наследников?

Генерал Жоффр был уроженцем Лангедока, поэтому, услышав о Каркассоне, кивнул печально:

– Ты меня правильно понял, Анри.

– И чем мы можем помочь?

– Я хочу поговорить с Арманом.

– Сейчас позову. Что ж, ему не привыкать воевать…

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 5. БЕЗ ФОТОАППАРАТА И КАРТ

Война только разворачивалась в поистине широкоформатное действие, но в тылу уже запахло пороховой гарью, немереными барышами для немногих и лишениями и трудностями для остальных.

Журнал «Искры» подробно сообщал о визите французского главнокомандующего, намекая, что «вождь французского армии» провел переговоры не только о взаимодействии обычных войск, но и о сотрудничестве в области тайных операций и разработки нового небывалого оружия.

«Нынешний главнокомандующий французской армии генерал Жоффр и высшие русские военные круги хорошо знают друг друга. Во время поездок в Россию генерал Жоффр находился в тесном общении с целым рядом начальствующих лиц русской армии. Генерал Жоффр был милостиво принят Государем Императором в Новом Петергофе. В день своего приезда в Петроград, генерал Жоффр в беседе с журналистами заявил:

– Как солдат, я не имею права ничего сказать по поводу нашей миссии…

Относительно генерала Жоффра следует еще добавить, что перед поездкой в Россию он, в качестве начальника французского генерального штаба, много работал над реформированием плана французской мобилизации».

Что еще изменилось в столице после вступления Российской империи в войну? Появились патриотические призывы (в том числе – и объявления, предлагающие бойкотировать германские магазины и товары, покупать русское), начался повсеместный сбор пожертвований в пользу фронта, обустройство новых частных больниц для раненых. Был издано распоряжение градоначальники, коим запрещалось «воспроизводить фотографические снимки и рисунки с воинских частей и учреждений, с укреплений, орудий, судов, постов, железнодорожных путей и всяких работ, производимых по распоряжению военных властей, а также ходить в районе таких работ вне проезжих или необходимых для местных жителей дорог».

Любой говоривший по-немецки вызвал в толпе подозрение и мог быть назван врагом… Были убраны все вывески на немецком…

На самом деле, живущие Внизу, на своих планетах, правители, администраторы, их свиты и советники, и прочая бюрократия и соответствующие органы не слишком уступают галактическим в изощренности. Наглядными примерами являются почти регулярные похищения/их попытки как неместных экспертов, советников, инженерно-технического персонала и даже сотрудников торговых галактических предприятий. С целями: вербовки, практически бесплатного и неконтролируемого получения новых технологий, а также – выкупа и просто взятия в заложники.

Ситуации, несмотря на кажущееся разнообразие, однотипные в схеме взаимодействий «аборигены-колонизаторы». Обычно подчеркивается, что представители более высокоразвитых цивилизаций осуществляют более долгосрочное успешное планирование, хотя при этом вполне могут сыграть в «разгневанных пацанов», у которых убили «лучшего друга» (на самом деле – младшего конторщика маленькой планетной базы). Другой вариант – «настоящие галактические мачо выкупов не платят!». Хотя это не значит, что сумма выкупа не будет включена в расходы по установлению Контакта.

Впрочем, жертвы были не только на фронте. 28 августа дворники дома № 4 по Эртелеву переулку, Василий Михайлов и Сергей Сидоркин, решили гульнуть и выпили большое количество денатурированного спирта из большого фонаря, освещавшего двор. После того, как он почувствовали себя плохо, были отправлены в Обуховскую больницу, где ночью и скончались. Спустя пять дней в больницу Святой Марии Магдалины, располагавшуюся на Василевском Острове, поступил с признаками отравления денатурированным спиртом сапожник Василий Жаров, который вскоре, не приходя в сознание, скончался.

Исполнить долг

На тихой окраине Питера о начавшейся войне еще ничего не напоминало. Разве что через несколько дней проехала со стороны дач в открытом экипаже барыня в сарафане с душегреей и высокой кике. При ней были нарядные детишки в костюмах разных стран, но каких – этого Василий распознать не сумел, приметил только белую ланголию* и яркий жилет поверх белой же рубашки на одном из мальчиков.

Часть греческого национального костюма

В такой одежде был изображен на лубочной картинке, висевшей в горнице, некий греческий герой, воевавший против турок. Под мышкой барыня держала толстого мопса в наморднике с карнавальными усами.

– Да ведь прямо царь Вильгельм! – воскликнул кто-то из зевак, указав на собачку.

Барыня, как понял Василий из последующих разговоров, ехала на благотворительный базар, собирать деньги для лечения раненых.

Ксенофобия и как с этим бороться? Для этого есть специальные департаменты, которые занимаются разработкой межрасовой и межгалактической толерантности, как и антитолерантности. В Космосе может пригодиться всё, кроме того, что входит в состав Черного Космического Списка.

Ксенофобы вполне пригодны для несения службы в соответствующих подразделениях. Мимо них «чужая птица, чужая рыба, чужая особь» не пролетит, не проплывет, не пройдет. По крайней мере, бесплатно. Своевременно участвовать в ксенофобских погромах и антигуманоидных акциях, символизирующих народное волеизъявление на той или другой планете/созвездии.

А те, кто может улыбчиво, и не сморкаясь постоянно, общаться с негуманоидами (нечеловеками, недочеловеками, совсем нечеловеками) тоже нужны. Для расширения торговых и дипломатических связей. Для службы в ограниченном или неограниченном контингенте гуманоиодных/смешанных войск на планетах.

Чужие, которые официально объявлены «чужими» – это те, которые по политическим/экономическим причинам мешают развитию «своих». И для вытеснения «чужаков» используется наглядный и красочный предлог – «народная» ненависть к «чужим».

Помимо самих «чужих», жертвами ксенофобии могут стать те гуманоиды/негуманоиды, которым присвоят статус «пособников чужих».

А еще несколькими днями позже хозяев дома окликнул другой постоянный покупатель, проезжавший мимо. Пока его супруга жаловалась молочнице, что летний отдых пришлось прервать, а значит, не до конца насладиться творожными запеканками, молочными сладостями и прочими лакомствами, на которые их дачная кухарка такая мастерица, этот господин хоть и в штатском пока, но с очевидной военной выправкой вдруг обратил свой взор на Василия.

Потом посмотрел на хозяина, который тоже без удовольствия слушал женскую болтовню, переминаясь с ноги на ногу. И – снова на Василия. Спросил:

– А скажи-ка, молодец, ты на солнце обгореть не боишься?

– Нам солнце не страшно, сударь, мы привычные.

– Ах вот как… И что же ты, совсем со двора не выходишь?

– Не положено. Только если позовут.

– Кто позовет?

– Хозяева. Или дети хозяйские, когда вырастут и своим домом заживут.

– Понятно. Надо же, говорила мне матушка, что у нас в роду видящие бывали, а я не особо верил. Но я думал, что ваше племя поменьше габаритами будет, все больше котики или хорьки всякие.

– Могу и котиком… – усмехнулся Василий.

– Да? То есть, и это правда? Интересно, интересно… А хотел бы ты мир посмотреть, там за воротами?

Василий не ответил. Но ощутил жгучее желание увидеть все то, о чем говорилось в сказках, что слабым подобием отображалось на цветных лубках…

Назавтра младший домовой Василий с подворья такого-то на Малой Охте получил официальную призывную повестку, предписывающую хозяевам дома исполнить подобающий обряд провожания, а ему самому – прибыть в распоряжение полковника особого отдела Эдуарда Алексеевича Утукина.

Не тот поворот

Накануне первого удара союзников по немецкому флангу, положившего начало битве на Марне, а именно вечером 4 сентября 1914 года Арман Лугару оказался на шоссе, ведущей из Парижа к Вилье-Котре. Подготавливаемые тайные операции в захваченной немцами столице внезапно оказались неактуальны, поскольку скоростная оккупация не состоялась. А вот на фронте «особо ценному специалисту» занятие наверняка могло найтись… Хотя линии фронта как таковой еще не было – кто-то отступал, кто-то пытался окружить хоть кого-нибудь. Шестая армия генерала Монури где-то там впереди спешно разворачивалась в боевые порядки. На дорогах царил хаос – велосипеды и мотоциклы, пешие подразделения и беженцы, бронеавтомобили, крестьянские телеги, а в центре всего этого безобразия – новенький биплан на буксире, прицепленный к еще недавно щегольскому, а теперь покрытому толстым слоем пыли и дорожной грязи авто-кабриолету.

На самом деле, нельзя просто взять и реализовать на практике изобретение, даже успешно похитив его в далеком и высокотехнологичном мире. Крестьянин не может найти в сарае неведомо откуда взявшийся огнемет, принести его местному исправнику или городскому голове, и вот уже устрашающее оружие пущено в дело на ближайшей войне. Так не бывает – ибо для чего же тогда существуют ученые? А если в следующий раз находка обнаружится не в сарае, а в царской опочивальне?..

Власть, если хочет оставаться властью, должна контролировать появление нового оружия. Нужны технологии изготовления и методики обращения с ним, нужны материалы – в случае с тем же огнеметом и металл, и горючие смеси, и защита от возгорания, и баллоны для сжатого газа… Поэтому легализация «инородного, добытого» составляет основную проблему.

Конечно, в этой сфере идет тайная война с применением всего арсенала военного и промышленного шпионажа. Так вот, традиционное средство борьбы со шпионажем – составление слишком больших списков, где хорошие годные изобретения маскируются среди десятков бесперспективных. Но об их бесполезности известно только авторам перечня.

Арман наблюдал все это из кузова грузовика. Он ехал вместе с пехотинцами, чей командир по имени Шарль то впадал в меланхолическое молчание, то вдруг, воодушевившись, начинал декламировать:

Блажен, кто пал за землю нашу бренную, Но лишь бы это было в праведной войне, Блажен, кто пал за все четыре стороны, Блажен, кто пал в смертельном торжестве…

Смерив чтеца взглядом, далеким от восхищения, Арман поинтересовался, впервые ли тот направляется в зону боевых действий. Лейтенант не был юношей, недавним курсантом, скорее уж одним из недавно мобилизованных гражданских. Он осекся, недовольный, что его так грубо перебили, вернул равнодушному слушателю негодующий взгляд, и воскликнул:

– Когда звери терзают нашу землю, никто не смеет отсиживаться в тылу.

– Беда в том, что на той стороне, в большинстве своем, такие же люди.

– Вы рассуждаете, как социалист!

– Нет, я реалист. Противника надо оценивать трезво.

Лейтенант сник, пробормотал:

– Мы последние…

– Да вроде нет, – отозвался Арман, – подкрепления еще должны быть.

– Мы последние, кто способен чувствовать душой! А следом идут такие как вы, молодой человек! Рассуждающие! Умничающие! Те, кто не верит ни во что и гордится этим!

– Чьи стихи вы читали? – спросил Арман, чтобы остановить поток восклицаний.

– Мои собственные! – окончательно обиделся почтенный лейтенант. – Тридцать переизданий, между прочим, за восемь лет!

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 6. «ПОГИБНУТЬ, НО НЕ ОТСТУПАТЬ»

6 сентября французским войскам был зачитан приказ Жоффра: «Каждый должен помнить, что теперь не время оглядываться назад: все усилия должны быть направлены к тому, чтобы атаковать и отбросить противника. Войсковая часть, которая не будет в состоянии продолжать наступление, должна во что бы то ни стало удерживать захваченное ею пространство и погибнуть на месте, но не отступать».

И начались бои. Следующий день мог стать для французов и англичан роковым, но к ним подоспело подкрепление – Марроканская дивизия, только что прибывшая в Париж и переброшенная к Марне на том транспорте, который комендант смог отыскать, – половина по железной дороге на поезде и дрезинах, собранных по всем депо, половина на такси.

9 сентября немцы стали отступать к северу. Несостояв-шийся блицкриг сменился «Бегом к морю», вскоре превратившим войну в позиционную. Но почти 600 тысяч немцев, французов и англичан, которых начало сентября застало еще живыми и здоровыми, об этом уже никогда не узнали.

Любая закрытая планетарная система – достаточно бедна по межгалактическим масштабам. Тем более, если тамошние планеты регулярно кошмарят на тему метазаговоров/мегазаговоров извне и снаружи, устраивая поиски врагов народа и галактики. Под понятие врагов галактики можно подвести как разумных, так и не очень существ.

По внешним признакам враги галактики делятся на два основных типа: практически неотличимые внешне от обычных/стандартных обитателей галактики, и совершенно на них непохожие (количеством голов, лап, тел, общей структурой тела и половых органов). Тот и другой тип вызывает разные виды народного отвращения/отторжения.

Планетарные структуры, в рамках которых происходит разоблачение врагов народа и изъятие у них материальных ценностей, после присоединения прежде замкнутой планетарной системы к цивилизованной межгалактической, получают новые методики и классификатор межрасовых отношений.

Командир пехотного взвода поэт Шарль Пеги был убит одним из первых. Он лишь на месяц с небольшим пережил своего однокурсника, редактора газеты «Юманите» Жана Жореса, застреленного в парижском кафе «Круассан» за четыре дня до начала военных действий. Убийца – участник Лиги друзей Эльзаса-Лотарингии Рауль Виллен, – считал Жореса предателем национальных интересов Франции: тот пытался предотвратить войну организацией международной забастовки, утверждая, что рабочим нечего делить. Впрочем, не только им.

Но, согласно многовековой традиции, алчность власть имущих принято драпировать высокими материями. В том числе – об обновлении и возрождении. И через столетие на месте снесенных братских кладбищ героев Великой войны появятся скромные таблички. Но уже без многих, окончательно утерянных имен…

Время порой требует массы героев

Арман быстро осознал, что в штабе генерала Монури никто не склоне рассматривать его как особо важного специалиста и тем более прислушиваться к его мнению, продиктованному древним предчувствием опасности.

– Послушайте, Лугару, у меня нет ни лишних людей, ни транспорта… вообще никакого нет, солдат на такси возить приходится прямо из Парижа. А проклятые таксисты не преминут счет выкатить верховному командованию! Военный бюджет трещит по швам! А тут вы, вместо того, чтобы выполнять приказы, настаиваете на захвате сарая с саперными лопатками или что там может оказаться?

– Поверьте, мой генерал, там может найтись и нечто более серьезное. Опыт подсказывает…

– Опыт? Молодой человек, какой у вас может быть опыт?! Вы во время прошлой войны еще на свет не появились! У меня нет времени на ваши фантазии! Свободны! Ждите приказаний.

«Выскочка из самого захудалого местечка Вселенной» – такое выражение наверняка знакомо многим. Конечно, захудалых мест в Космосе – не сосчитать, но как в официальных переговорах, так и служебной межгалактической переписке не принято употреблять термин «космическая лимита», которым раньше характеризовали как военные нашествия из так называемых полуцивилизованных (варварских) территорий, обычно располагавшихся на границах империй, охранявших их форпосты, так и массовые трудовые миграции из недавно присоединенных небогатых/бедных галактик, нестарые жители которых пытаются почти любой ценой вырваться из тамошнего нищенского существования.

Большинству из них за пределами родных планет достается «грязная работа», связанная с неквалифицированным/опасным физическим трудом и отсутствием (не считая официально завезенных на центральные планеты) медицинской и социальной страховки. Возможен совместный труд представителей различных рас без присутствия переводчиков и специалистов по межрасовым/ видовым отношениям.

Арман, который лично помнил не то что злополучную «прошлую» войну с немцами, но и ту, когда furia francese громили испанцев при Рокруа, а баварцев при Нёрдлингене, покинул штабную палатку, отошел подальше и витиевато выругался. Рядом раздался смех. Среди англичан, вперемешку с французами занимавших позиции на Марне, обнаружился некто, чья внешность, несмотря на грязь и пыль, показалась Арману смутно знакомой. Возможно именно потому, что франтоватому красавчику в английской форме грязь и пыль как-то даже не особо вредили, да и походка его оставалась расслабленной, будто на прогулке.

– Кажется, мы уже встречались в этих местах, – сказал он.

– Да, – понизил голос Арман, – при Карле Безумном. Или принце Хэле, как вам больше нравится…

– Какая разница, – усмехнулся Лэрри Хайд. – Самое главное, что сейчас мы на одной стороне. Не хотелось бы своей шкурой проверять искусство ваших арбалетчиков.

– Можно подумать, моей шкуре больше нравились ваши лучники, среди которых вы, о мой почтенный собрат, были далеко не последним стрелком…

Произнеся эти тирады, оба расхохотались.

А потом Лэрри деловито спросил:

– Что ты там нашел такого важного?

– Ты слышал?

– Вы оба так орали, что и человек расслышит без труда, не то, что я. В чем дело?

– Да немцы, похоже, заслали диверсантов выше по течению. Генерал думает, что оно не стоит внимания. А я бы проверил…

– Как говоришь, место называется?

– Чертова Лужа.

Лэрри помрачнел и сказал:

– Если это та Лужа, о которой я слышал, там может быть всё, что угодно.

– На плато Лангр.

– Она самая…

Шаги, направлявшиеся в их сторону, оба услышали издалека, а потому прекратили обсуждение. Но показавшийся из-за бронемашины бравый русоволосый парень однозначно не был человеком, а потому его встретили не столько настороженными, сколько вопросительными взглядами.

– Доброго дня, господа, – поклонился пришедший. – Я вот услышал, что вы о плато Лангр говорите, а далеко ли это отсюда будет?

– Ну, не близко, – проговорил Арман. – Что тебя так заинтересовало?

– Там же сыр делают, вот и интересно стало… Мы же испокон веков при молочном промысле.

– Да сейчас вообще-то война, ты не заметил? – съязвил француз. – Не до сыра.

– Так у нас недаром говорят еще со времен государя Петра «Война войной, а обед по расписанию».

– Хорошее правило, – хихикнул Лэрри. – Хотя и сформулировал его немецкий кайзер. Да не дергайся ты, не нынешний, а тот, что с вашим Петром очень даже дружил. Лучше расскажи, как ты здесь оказался?

Василий поведал, как разговорился с полковником из разведки и тот изыскал в древних законах параграф, позволяющий домовому по особому распоряжению свыше и наличии сородичей, способных присматривать за жилищем и хозяйством, отправиться и в путешествие, и на войну.

– Как у вас все сложно!..

– Нет, сложно – это у людей.

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 7. НЕИЗБЕЖНЫЙ КОНЕЦ МОРСКОЙ РОМАНТИКИ

Личная яхта стального промышленника и оружейного короля Густава Круппа носила имя «Германия». Она была свадебным подарком, который он преподнес своей жене Берте, благодаря которой и стал членом семьи Крупп. Но на самом деле «Германии» отводилась куда более важная роль, чем быть дорогой игрушкой тевтонской оружейной королевы и ее супруга. Яхта должна была побеждать в парусных гонках, принося славу своей тезке-стране и ее правителю кайзеру Вильгельму

«Германия» была построена на военной верфи в Киле. Корпус был из знаменитой крупповской стали. Яхта побеждала во всех гонках на протяжении 6 лет, регулярно ставя рекорды скорости. Иногда, впрочем, она занимала второе место – когда в гонке участвовала яхта самого кайзера, построенная на той же верфи. После начала Первой мировой войны яхта «Германии», находившаяся в этот момент в английском порту, была конфискована и впоследствии переправлена в США, где и затонула. Сейчас она лежит на дне у острова Key Biscayne.

Учитывая опыт ведения военных действий на многих планетах и их орбитах, нужно обратить внимание на то, что чаще всего правители закрытых звездных систем и планет обращают внимание в первую очередь на технологии, считая, что при их помощи победа неизбежна.

Но не уделяется внимание использованию психологии войны, в том числе – анализу поведения вражеского субъекта – предводителя.

Спецификой войн на территории закрытых планет часто является нерасчетливость элит при начале военного конфликта, а также ведение войн без дальнейшего достижения практического результата (сведения личных счетов, помощь свергнутым родственникам и миропеределочные планы).

При этом каждая из воюющих сторон (в первую очередь – инициатор) официально утверждает, что вынуждена вести оборонительную войну. Даже в случае наступательных действий – они лишь превентивная защита от грядущего нападения.

Расчет на использование самой передовой военной техники (желательно – не имеющей на планете аналогов, т. е. инопланетной) должен был привести к «окончательной победе», чего не происходит. Если имеются горы, леса, подземелья – техника часто бессильна. Если не ставить целью уничтожения части планеты и ее населения. Но тогда возникает другой вопрос – откуда после успешного применения боевой техники завозить новую рабочую силу? И кто будет в течение длительного времени производить очистку загаженных боевыми действиями природных ресурсов? И, главное – откуда будут оплачены эти расходы?

22 сентября 1914 года германский крейсер «Эмден» обстрелял индийский город Мадрас. С первых дней осени он охотился в Бенгальском заливе на торговые суда. Вскоре командир «Эмдена» фон Мюллер узнал из радиоперехвата, что по его душу идет британская эскадра. Крейсер был спешно снабжен фальшивой четвёртой трубой, после чего двинулся прямо к Мадрасу, беспрепятственно вошел в гавань и открыл огонь по нефтехранилищам «Бирманской нефтяной компании». «Маяки мирно горели, что в значительной степени облегчило нашу задачу, – вспоминал старший офицер „Эмдена“ Хельмут фон Мюкке. – Открыв прожектор, мы сейчас же нащупали им наши жертвы – высокие белые с красной крышей нефтяные цистерны. После нескольких выстрелов над ними показались громадные языки голубовато-жёлтого пламени, из пробоин, причинённых снарядами, хлынули потоки горящей красным огнём жидкости…» Когда нефть в емкостях запылала, немцы принялись обстреливать городские кварталы и стоявшие в гавани корабли. После первых ответных залпов береговых батарей, «Эмден» дал задний ход и благополучно скрылся.

Межчеловеческие странности: иногда они поджигают. Друг друга

Ночь внезапно озарилась вспышкой пламени. Над деревушкой, где были расквартированы союзные войска, разлилось багровое зарево. Ударил сигнальный колокол. Арман ругнулся, будучи раздосадован необходимостью покинуть сеновал, где он так удобно устроился на ночлег, хоть и без прекрасной селянки, но зато в относительно уюте. Он еще не успел заснуть, когда все случилось, поэтому мигом спрыгнул на землю, минуя приставную лестницу, и помчался туда, где разгорался пожар.

Из ближайшего пруда люди черпали ведрами воду пополам с тиной и по цепочке передавали их к пожарищу, пытаясь, если и не погасить пылающий дом, то хотя бы не допустить распространения огня на соседние строения.

В темноте Арман буквально нос к носу столкнулся с Лэрри, тот показал вперед, в темноту, прорычав:

– Он там!

Оба устремились в погоню, которая вышла короткой – через три дома от горящего они скрутили убегающего человека, в котором Лэрри признал поджигателя. Диверсант оказался щуплым и немолодым мужичком, который бессвязно мычал, бормотал и всхлипывал, не реагируя на вопросы. Арман в сердцах отвесил ему затрещину, но и это не помогло.

На обжитых космических просторах и тысячах планет популярны настоящие герои – будь то отважные капитаны звездной пехоты и суровые межгалактические волки – штурманы и кэпы, раз за разом, постоянно и настойчиво бросающие вызов неизвестности и чужеродным негодяям.

Есть среди героев и существа других полов, терпеливо ждущие возвращения своих героев, и их потомство – с примесями героических генов.

Но не забыты и простые обитатели Вселенной – труженики робототехники и шахтеры дальних туманностей, изготовители звездных парусов и работники оборонных предприятий. Неслучайно один из самых распространенных галактических памятников – скромному управленцу, которого гражданская служба кидает с планеты на планету, используя все его способности и силы жизнедеятельности.

Приехал следователь, дело представлялось ясным – замаскированный негодяй на службе Германии облил керосином и поджег дом, в котором были расквартированы английские офицеры. Виновник, уже обретший дар речи, ничего внятно объяснить не мог, клялся, что событий той ночи не помнить совсем. Удалось выяснить, что он был известен как контрабандист еще с довоенных времен, хотя подобным промыслом в приграничных селениях занимался едва ли не каждый второй. А с началом войны и исчезновением легальных возможностей добывать спиртное, сигареты, равно как брюссельские кружева и прочие нужные вещи не первой необходимости, контрабанда расцвела и усилилась.

Объяснения несчастного не были приняты во внимание. Он был признан виновным и по законам военного времени приговорен к смерти. Но привести приговор в исполнение не успели. Когда расстрельная команда уже строилась у ближайшего оврага за околицей, в деревеньку влетел изрядно запыленный автомобиль. Из него бодро десантировались двое – ученого вида господин в штатском и военный с властными манерами, но без знаков различия.

– Где поджигатель? – спросил военный. – Отставить расстрел! Он нужен для дальнейшего расследования!

Злополучного контрабандиста, еще не осознавшего, что он спасен, доставили пред светлые очи визитеров. Один из них, оказавшийся доктором, внимательно оглядел его, спросил:

– Так что же произошло, любезный?

– Да не помню я ничего! – возопил несчастный уже в который раз. – Вечером лег спать, а потом бац – стою в проулке, и вон они меня схватили, трясут, ругаются.

Доктор воззрился на «них», то есть Армана и Лэрри. Оставив поджигателя, подошел к ним поближе, понизив голос, сказал:

– А вы, господа, верно угадали, что он не в себе. Интересно, как?

– У него в голове туман был, – невозмутимо ответил Лэрри.

– Туман… ну это вы, конечно, образно выразились. Хотя по сути правильно.

– И по факту тоже, – хладнокровно заметил Лэрри.

– По факту? Вы что, прямо в череп ему заглянули?! Впрочем… Впрочем, вы, наверное, и впрямь имеете такую возможность. А в мою голову вы тоже успели наведаться?

– У нас не принято ходить в гости без приглашения. Или крайней необходимости.

Довольный ответом врач захохотал. Арман спросил:

– Мы слышали, что наш огнепоклонник не единственный, это так?

Собеседник замялся, но все-таки кивнул. Лэрри позволил себе усмехнуться, только проводив взглядом умчавшуюся машину.

– Хочешь, предскажу нам с тобой ближайшее будущее? – предложил он.

– Да что тут предсказывать, – проворчал Арман, – нас наверняка вызовет начальство и потребует искать того, кто сводит с ума мирных французов, они вспоминают о счетах времен Столетней войны и начинают нападать на англичан…

– Или нападают без всяких воспоминаний.

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 8. БЕЙ ГЕРМАНЦЕВ – СПАСАЙ РОССИЮ!

14 сентября 1914 года на совете Петроградского университета выступил 62-летний профессор Александр Станиславович Догель, член-корреспондент Петербургской Академии Наук, входил в состав Комитета по присуждению Нобелевских премий.

Догель, осудив «зверские поступки варваров XX века – германцев», призвал своих ученых коллег отныне не печать трудов на немецком языке и в германских изданиях; а также – прекратить оказывать «поддержку германской промышленности», не покупая больше у нее научные приборы и реактивы. Помимо этого, профессор Догель на совете университета поставил вопрос об исключении из состава почетных членов совета тех германских ученых, которые, по мнению Александра Станиславовича, «позорят и унижают науку».

В Космосе, где неизбежно пересечение интересов, возможно развертывание одновременно нескольких войн. Завершать каждую отправкой в горячую точку Вселенной межгалактических сил безопасности? Или просто вводить запрет/мораторий на определенные зоны боевых действий и участвующих в них цивилизаций?

Эффективны ли эти ограничения? Ограничение доступа к инопланетным технологиям для большинства окраинных цивилизаций означает не только военное отставание, но и медицинское – ограничение длительности жизни, невозможность лечения ряда болезней. Несовершенство диагностики болезней. Отсутствие передовых лекарств и профилактики заболеваний. Плохая генетика. Увеличение смертности.

Далее следуют массовая бедность. Многочисленные гетто/спальные зоны и неизбежно вырастающие в них будущие боевики, которые будут, чтобы выжить, сражаться на своей и чужой территории.

Многие из винтиков войны, ввинчиваясь, хотят стать болтиками, и на этом поприще сделать карьеру.

Они – вовсе не обезличенные бойцы, у них есть свои интересы. И своя логика: враг – это не имеющий права на жизнь. А своим должно достаться «нечто», по цивилизаторской традиции именуемое неизбежным светлым будущим.

30 августа 1914 года Верховному главнокомандующему русской армией великому князю Николаю Николаевичу было нанесено первое документально засвидетельствованное оскорбление. 27-летний эстонец Р.Я. Трейман, владелец писчебумажного магазина, в процессе продажи двум покупательницам литографированного портрета военачальника, неосторожно обронил фразу: «Правда ли, Он на дурака похож?» Возмущенные покупательницы сразу донесли на Трей-мана в полицию. Тщетно он объяснял, что имел в виду лишь плохое качество исполнения литографии. Трейман был приговорен к шести месяцам заключения в крепости.

20 сентября в Елагином дворце вдовствующая императрица Мария Федоровна написала письмо великому князю Николаю Михайловичу, так охарактеризовав немцев: «Это такие чудовища, внушающие ужас и отвращение, каким нет подобных в истории… немцы хуже диких зверей. Надеюсь ни одного из них не видеть всю мою жизнь. В течение пятидесяти лет я ненавидела пруссаков, но теперь питаю к ним непримиримую ненависть…»

Еще осенью 1914 года слухи о немецком засилье в окружении Николая II вызывали многочисленные шутки, но уже весной 1915 года, после неудач российской армии развертывания в стране милитаристской пропаганды, повсюду началась шпиономания и германофобия. Появились многочисленные заявления о немецком засилье – в том числе в царском окружении.

В июне 1915 года из Сибири в редакцию газеты «Русское слово» пришло следующее красноречивое письмо: «Сотни лет стонет Русь многострадальная от присосавшихся к ней чужестранцев, особенно немцев… Каждый литературный работник должен ратовать за полное освобождение от немецкого засилья, где бы оно ни было, включительно до царского двора».

Известный публицист А. Ренников, печатавшийся в «Новом времени», считался экспертом, разоблачающим «германское засилье», получал множество писем-доносов. Среди них было и отправленное в феврале 1915 года из Новгородской губернии послание следующего содержания: «Близ ст. Ушаки Николаевской ж.д. находиться имение покойного Кн. Голицына, где проживает немец управляющий фон Казер. Местное население взвинчено против него невероятно, питаясь различными слухами. В конце концов, и местная полиция обратила не него внимание и произведенным ею дознанием подтвердилось, что Казер через прислуг распускает такие слухи, за которые русским не поздоровилось бы. Например, его рассказ, ставший достоянием полицейского протокола, после поездки в Царское Село, гласит: „Видел я Царскосельский Дворец, уж очень он хорош, и пригодиться для нашего Вильгельма, а для Русского Царя довольно и одной комнаты с решеткой“».

В первые месяцы войны было отпечатано множество красочных лубков и карикатур, на которых российские и мало-российские селяне доблестно «сбивали» и мастерски «захватывали» не только вражеские аэропланы, но и дирижабли.

Кроме того, в начале 1915 года московским издательством Машистова был выпущен плакат «Охота казаков за немецкими аэропланами». Ранее в журнале «Лукоморье» были напечатаны рисунки на подобную тему, в том числе – художника И. А. Владимирова «Подстреленный аэроплан».

Во время войн в империях любят сообщать об успехах и аборигенских частей: Дикая дивизия отбросила противника, Первый нецивилизованный полк вступил в бой, приданные к 7-мому механизированному корпусу лучники начал обстрел позиций неприятеля.

В состав Его Императорского Величества Звездного Конвоя отныне входит отряд меченосцев с планет Столовой горы на бронеящерах. Данное соединение было неоднократно удостоено боевых наград за проявленное мужество и героизм в боях в созвездии Ящерицы.

В ноябре 1915 года в Акмолинской области народная учительница узрела в крестьянской избе цветной патриотический плакат «Дракон заморский и витязь русский». На нем красовался русский витязь, поражающий трехглавого дракона, головы которого представляли германского и австрийского императоров и турецкого султана в их характерных головных уборах. Учительница, как было запротоколировано, публично сказала: «Напрасно Вильгельма рисуют таким, он не такой, а умный, красивый, образованный, из его страны выходят всякие фабриканты…»

В российском тылу ходило множество самых разных слухов, с которыми приходись бороться представителям соответствующих служб. Так 34-летний крестьянин Вятской губернии был осужден на три недели ареста за то, что в августе

1915 года, ходя по своей деревне, утверждал: «У нас Николка сбежал, у нашей державы есть три подземных хода в Германию и один из дворца, может быть, туда уехал на автомобиле. У нашего государя родство с Вильгельмом. Воют по согласию, чтобы выбить народ из боязни, чтобы не было восстания против правительства и царя, но и теперь гостятся…»

Среди самых распространенных были слухи о пудах золота, полученных великим князем Николаем Николаевичем (младшим) за то или иное предательство. Так в ночь на 1 января

1916 года пьяный тамбовский торговец, вскоре арестованный, рассказывал посетителям местного трактира, что (как это фигурирует в деле) «бывший Верховный Главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич продал Карпаты и Россию за бочку золота и теперь война проиграна…»

Во многих галактических армиях существуют предания о военачальниках, заключивших договора с представителями чужого/враждебного разума против общего врага. Этим объясняется как удачливость полководца, сумевшего неоднократно разгромить превосходящие силы противника, так и атрибуты роскоши, ему сопутствующие и не скрываемые. Обычно к этим устойчивым слухам органично добавляются и легенды о «сами-знае-те-ком» – сотрудниках специальных служб, курирующих деятельность имперской элиты и в том числе – военного командования. В армейских байках командующий почти всегда неразлучен со своей присматривающей «тенью», и может от нее избавиться, лишь нырнув в черную дыру. Демонстрируемая роскошь может быть обычным отвлекающим фактором. Как и разговоры о тайных переговорах разумов недружеских сторон.

Германский Айболит

Предсказание сбылось. За двумя приятелями прислали машину тот самый автомобиль, который когда-то был мирным и красивым, а теперь пропылился насквозь и обзавелся наращенными бортами из металлических листов, кривовато, но крепко приклепанных по бокам. Ветровое стекло местами потрескалось. Немногословного шофера удалось быстро разговорить, ибо машины он любил, а второго такого собеседника, подобного Арману он едва ли нашел бы на большей части западного фронта. Но подробностей начальственного замысла шофер попросту не ведал.

Зато знал, – и рассказал, ловко объезжая воронки от снарядов, – что все британские подразделения на этом участке фронта велено было передислоцировать по возможности и разместить так, чтобы мирные граждане подобраться к ним могли разве что с очень большим трудом. Поскольку за последние десять дней было восемь случаев, когда какой-нибудь убелённый сединами папаша Дюпон или непризывной еще юнец Жан вдруг хватали ведро с керосином или просто хороший пучок просмоленной пакли и кидались поджигать дома, где находились на постое союзники.

В трех случаях поджигатели не обошли вниманием конюшни, причем позаботились заранее подсыпать лошадям в кормушки какую-то заразную дрянь. И то, что некоторых коней удалось спасти из огня, обернулось вспышкой болезней в уцелевших конюшнях, куда перевели погорельцев. При этом ни один диверсант так и не смог внятно объяснить, что сподвигло его учинить союзникам такой внезапный сеанс friendly fire. Уцелевшие поджигатели – кое-кого пристрелили без всякого трибунала – поначалу все как один твердили о провале в памяти, а потом начинали демонстрировать явные признаки психического расстройства.

Уже по прибытии Арман и Лэрри узнали то, что не разглашалось.

– Все они контрабандисты, – поведал им тот самый контрразведчик, что приезжал за поджигателем, – но это не удивительно. Удивительно то, что среде них почти все наши люди, грех ведь не использовать такой ресурс. Они тут все тайные тропы в болотах и лесах знают.

– И такая массовая перевербовка?..

– Само по себе еще может быть, у нас один сотрудник полсотни немецких дезертиров завербовал. Но что бы вот так заставить человека что-то сделать и забыть, что и почему, главное – почему? – он сделал… Один правда, смог вспомнить, что попался немцам, но ему никаких приказов не давали, поговорили и отпустили. Короче, Лугару, вы пойдете в качестве контрабандиста на ту сторону и непременно попадетесь. А вы, Хайд, будете его вести и страховать.

– Интересно, – хмыкнул Лэрри, – они не допускают мысли, что я могу сойти за француза?

– За мелкого приграничного мошенника ты не сможешь сойти, а не за француза, – отозвался Арман. – Тебя хоть в рубище одень, все равно любой увидит явного аристократа. Но поскольку графы-разбойники в здешних краях давно уже не водятся…

– А, кажется, это было лишь вчера, – меланхолично заметил Лэрри.

– Люди считают, что они – цари природы. А значит – и цари войны. Но война – это стихия, которая сколько ты не рассчитывай и планируй, пройдет по-своему. Война – это же не отдельный эпизод между вроде как мирными событиями.

– Я предпочитаю Зло без технологических примесей!

Разумные по галактическому определению – это те существа, для уничтожения которых нужна официальная причина. Пусть и десять раз лживая и затем неоднократно опровергнутая. А, по определению, неразумные существа не могут требовать никаких объяснений. Нет у них такого права. Но после завершения ликвидации может быть выдано соболезнование.

Выполнить первую часть задания – перейти линию фронта и попасться первому же германскому патрулю удалось выполнить без всякого труда. Дальше начались странности, причем неприятные. То, что задержанного привезли не в комендатуру, а в госпиталь уже выглядело странно, а когда Арман мельком сквозь распахнутую дверь рассмотрел помещение, которое явно предназначалось не для людей, а для какого-то монстра, то подумал, что дело совсем плохо. Причем плохо в любом варианте – распознали ли немцы, с кем имеют дело, или же держат здесь собственное чудище.

Но его провели мимо странного узилища и, наконец, Арман оказался в кабинете, обставленном вполне уютно и обыденно. Плотные шторы защищали его от дневного света.

Хозяин кабинета, в белом халате поверх военной формы, вполне любезно предложил сесть, поинтересовался, не желает ли гость кофе.

– Конечно, по условиям военного времени кофе не так хорош, как хотелось бы, ведь в Африке тоже идет война. Но все же…

Арман покачал головой.

Немецкий доктор заговорил снова, причем так монотонно, что разобрать слова было почти невозможно. Сначала Арман удивился, но через несколько секунд сообразил – задачей доктора является усыпить очередной объект. А потом, возможно, внушить ему что-нибудь. Например, желание прогуляться до ближайшей английской казармы с керосином и спичками.

Что значат проблемы и даже смерти миллионов и миллиардов аборигенов по сравнению с благоустройством галактик? Проводимых для триллионов живых существ. Во вселенной нельзя быть эгоистом. Если ты не думаешь о других, то не факт, что другие не думают о тебе.

Арман постарался «уснуть» как можно правдоподобнее, даже всхрапнул пару раз. На самом деле, он, конечно, и не думал спать, размышляя, как понадежнее оглушить доктора, а потом незаметно доставить его на окраину ближайшего болота, где засел Лэрри с оружием и корзиной почтовых голубей.

В момент, когда доктор отвернулся, не прекращая говорить, Арман бесшумно подкрался к нему и, слегка напрягшись, чтобы наметившееся изменение его облика стало очевидным, клацнул зубами над самым ухом гипнотизера.

…В общем, даже глушить особо не пришлось. Пока они волокли добычу обратно, вот уж контрабанда получилась, не посрамили временное ремесло! – Лэрри периодически ворчал насчет непригодившейся корзины с треклятыми птицами. Оставить ее кому-то из местных жителей они не рискнули, опасаясь провалить основное задание. По той же причине и не выпустили всех голубей сразу – немцы уже научились отслеживать их.

Захваченным «языком» оказался настоящий врач-психотерапевт Иоганн Шульц, учившийся в Лозанне, Гёттингене и Бреслау, получивший докторскую степень за работу «Об изменения крови при неврологических и психических заболеваниях». Работать ему довелось не только в психиатрических клиниках, но и в институте экспериментальной терапии во Франкфурте-на-Майне под руководством самого Пауля Эрлиха. Шульц, ставший с началом войны полковым врачом и начальником госпиталя, создал собственный метод гипноза, который и оттачивал на местных контрабандистах.

Доставили его, куда следует без особых трудностей, хотя в разгар пути через болото слегка очнувшийся доктор начал кричать:

– Я вам ничего не скажу!

Арман переглянулся с Лэрри и лениво произнес на плохом немецком:

– Хорошо, чистенький человечек попался, упитанный. Сегодня отличная жратва будет!

– Да, – ответствовал соратник, – прямо как в добрые старые времена.

– Еще немного они повоюют, истребят друг друга, и наше время вернется.

– Ну, этого мы прямо сегодня голубями нафаршируем. Ты перец и гвоздику не забыл?..

Больше доктор Шульц о себе напоминать не отваживался до самого французского штаба.

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 9. ПОДЛОДКИ, КРЕЙСЕРА, ТРАНСПОРТЫ

После начала Первой мировой войны немецкий адмирал Гуго Поль выступил в поддержку идеи подорвать английскую экономику, применяя подводные лодки против торговых судов. Ведь Англия всегда зависела от морских перевозок. А оспаривать у Великобритании господство на море было для кайзеровской Германии при слабости ее надводных сил совершенно бесперспективным занятием. Немалое значение имело и то обстоятельство, что к началу войны германский флот уступал британскому и состоял из 5 эскадр линейных кораблей (из которых 3 были экстренно сформированы в ходе мобилизации), эскадры броненосцев береговой обороны, 5 отрядов крейсеров (всего 37 линкоров, в т. ч. 15 дредноутов, 8 броненосцев и 25 крейсеров, в том числе 3 линейных), 8 флотилий эскадренных миноносцев, отряда заградителей и 3 дивизионов тральщиков, 2 флотилий подводных лодок.

То есть единственным действенным средством могли стать только подводные лодки, с помощью которых появлялась возможность проникнуть в контролируемые Британией моря, разрушить ее всесилие на море и нанести ей удар в самое чувствительное место – снабжение и торговлю.

Вечером 2 августа 1914 года командиры германских подводных лодок получили приказ: «немедленно приступить к боевым действиям против Великобритании». Через четыре дня 10 лодок вышли в боевое патрулирование.

В Большой Космической Игре исполнители обычно знают только свои реплики и свою роль в том или ином эпизоде. Стандартный межгалактический вариант – «игра в игре», демонстрация ложных целей, мнимых союзников, фальшивых намерений, эрзац-договоренностей.

А как можно договориться с тем, кто играет «кушать подано!», «ассимиляция должна происходить без эксцессов»? Он может быть вовсе и не злодеем, и даже незлым по натуре существом. Но какое это имеет для вас значение? Если вас нет в окончательном сценарии, за аплодисментами выйдут другие.

Но англичане отнюдь не оказались совершенно беззащитными. Уже 9 августа британская 1-я эскадра легких крейсеров вошла в соприкосновение с увертливым врагом. Находившийся в дозоре «Бёрмингэм» обнаружил лодку и-15, лежащую в дрейфе, и открыл беглый огонь. Лодка начала медленно двигаться, но форштевень крейсера ударил ее в середину корпуса, разрезав пополам. Через три дня на базу вернулись только 7 немецких подлодок…

9 января 1915 года Поль вновь в категорической форме потребовал активизации военных действий на океанических путях и использования подводных лодок против торговых судов. 4 февраля 1915 г. он отдал приказ о начале неограниченной подводной войны. С 18 февраля водное пространство вокруг Великобритании и Ирландии вместе с Английским каналом объявлялось зоной войны.

Все больше немецких лодок отправлялись топить чужие транспорты, при этом в мире кайзеровская Германия приобрела имидж «злобного агрессора», но так и не смогла взять под контроль морские вражеские коммуникации. 7 мая 1915 года на линии Ливерпуль – Нью-Йорк подводная лодка U-20 потопила английский лайнер «Луизитания». В числе погибших пассажиров было 115 американцев, что значительно осложнило отношения Германии с США и другими доселе нейтральными государствами. Спустя три месяца лодка U-24 отправила на дно пассажирский лайнер «Арабик»… Но внешне вполне безопасные торговые суда союзников стали превращаться в замаскированных охотников на субмарины, на которых размещались орудия, торпеды и военные экипажи.

Кому сказать спасибо, что живой?

Обстрел начался еще утром, а учитывая лившие несколько суток кряду дожди, каждый взрыв разбрасывал липкую грязь. На дне траншей образовались мутные лужи глубиной по щиколотку. Глина при каждом шаге чавкала под ногами. Хорошо, что июль, а не ноябрь, но даже летний затяжной ливень успешно превращает землю в месиво и отбирает у людей последние крохи живого тепла.

Арман и Лэрри, которым повезло встретиться вновь на стыке французских и английских участков фронта к западу от Реймса, расположились поближе к наблюдательному пункту, от которого было мало толку. Стекла стереотрубы были заляпаны той же грязью, поэтому офицер-наблюдатель постоянно и крепко ругался. Попытки протереть оптику успех не имели – сразу вслед за тем очередной разрыв поднимал в воздух липучие куски глины, и процесс очистки можно было начинать сначала.

– Ничего не меняется, – проворчал Арман. – Осады, бастионы, мины. Тебе не кажется, что все их разговоры о прогрессе – пустая болтовня. Да ты посмотри, четыре года прошло, и опять мы на Марне!

– Когда мало живешь, но много воюешь, то видимо считаешь, что славно провел время.

– Но я же не виноват, что люди думают именно так! Эльф с пистолетом, орк с пулеметом – дожили до такой жизни!

– Ну да, ты еще забыл про гоблина на танке!

– Ну, тогда надо ждать и фею за штурвалом самолета! Надеюсь, это будет бомбардировщик?

– А как у нас там с подводными лодками? Есть кому из своих заняться?

– Ну, можно Перепута позвать!

– И Секвану покличу.

– Не волнуйся, здесь все идет по кругу! Так что будут тебе и магические танки и дзоты-упыри, и пси-големы.

– И зомби-партизаны?

– Обязательно! Какая без них необъяснимая убыль списочного состава и горюче-смазочных и внутрьупотребительных материалов?

Лэрри пожал плечами и заметил:

– Знаешь, у нас в замке был архивариус… любил читать старинные летописи и сравнивать с современностью.

– И что с ним стало?

– Уволили на всякий случай.

– Давно?

– При королеве-девственнице. Елизавете Великой…

– А это не он потом стал известен как Шекспир?

– Может, и он. Я не следил. Так, давай-ка отсюда убираться.

Арман одним прыжком переместился к повороту траншеи.

Наблюдатели шарахнулись в другую сторону, похоже, они были в курсе, что мистер Хайд попусту тревогу не поднимает. Не отреагировал только один – парнишка, который уже час тщетно пытался укрыться от дождя, скорчившись у земляной стенки и пряча руки в рукавах, а голову в воротнике. Лэрри ринулся к нему, схватил за шиворот и поволок в сторону.

Они едва успели добраться до места, где остановился Арман, как земля вздыбилась, брызнула мокрыми комьями. Рвануло так близко, что грохот взрыва оказался почти не различим – как и прочие звуки долго после этого. Спасенный солдатик ошалело взирал на Лэрри, бормоча бессвязное.

– Уймись, Джонсон! – сверкнул глазами тот.

– Но я же воочию видел твой настоящий облик – ты эльф! Мне спас жизнь эльф! Что будет с моей душой?

– А почему с ней что-то должно быть?

– Ты мне спас жизнь – значит я у тебя в долгу

– Увы, ты не настолько дорогой экземпляр, чтобы я рассчитывал от тебя получить что-то взамен…

– Не может быть это просто так! За этим что-то кроется!

– Если тебе мало того, что мы товарищи по оружию и я тебя спас, можешь считать что обязан мне жизнью. И если ты не можешь пережить того что жизнь спас тебе эльф, то у тебя есть только один выход – подняться во весь рост из окопа и ждать вражеской пули.

– Ты что, этого хочешь?

– Если бы этого хотел, то тебя бы не спасал, рискуя при этом своей жизнью.

– А если бы тебя спас негр, ты бы также переживал? – вмешался Арман.

– Нет… – вконец растерялся тот.

– А если один из азиатских дикарей? Скажи мне, пожалуйста, где та самая грань спасения, составь список – кто может тебя спасать и не огорчать… Неужели для тебя фронтовое братство ограничено только хомо вооружение одного цвета крови и разреза глаз?

Несчастный уже не пытался отвечать, но Арман и Лэрри не унимались:

– И как тебе формулировка в похоронке? «Он не вернулся из боя, потому что не хотел, чтобы ему спину прикрывал эльф»!

– А если тебя бы спасла женщина?

– Ну и что?

– Так у женщин души до недавнего времени не было!

– Ладно, Лэрри, не заводись. Видишь, парнишка к Древу Познания истории даже не подходил…

– В данное время Древо Познания плодоносит снарядами, которые начнут падать через пару минут.

– Откуда ты знаешь? – вскинулся еще один парень, по виду – ну просто родной брат вконец растерявшегося Джонсона.

– Да просто чувствую… И позволь не говорить, каким местом!

Соблазн большой войны больше присущ галактическим империям, чем трескучие фразы о маленькой и победоносной. За одной маленькой должна последовать другая, и далее. Между ними – торговля угрозами. Звездная империя во время войны отвечает за победу, особенно тревожась за предстоящее мирное будущее. Да и многие подданные в период войны, даже находясь далеко от территорий военных действий, на других планетах, чувствуют себя патриотами своей галактики, которой надо одолеть врага. Зачем планомерно и с запасом строить больницы и стадионы, школы и музеи, если завтра война? Выиграем – тогда и построим.

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 10. ЛУЧШИЕ ГВОЗДИ ПРОПАГАНДЫ

Во время войны на центральных площадях германских и австрийских городов были установлены деревянные скульптуры, именовавшиеся, тем не менее, «железными воинами». Или еще точнее – «воинами из гвоздей». Всякий внесший определенную сумму на военные нужды получал право забить в скульптуру гвоздь – от простого железного до золотого, в зависимости от размера пожертвования. Кроме того, жертвователи получали специальные значки. Тех, кто уклонялся от взносов, окружающие быстро начинали подозревать в предательстве. Чаще всего для забивания почетных гвоздей устанавливалась статую президента фон Гинденбурга.

За первые три года войны в Берлине были задержаны 1785 человек за незаконное ношение военно формы, в том числе 384 самозваных офицера. Было доказано 175 случаев шпионажа в пользу Франции, 59 – Англии, 55 – России, 21 – Бельгии, 2 – Италии.

За время войны по обвинению в государственной измене в Германии было осуждено:

225 немцев, в том числе 67 эльзас-лотарингцев,

46 французов,

31 голландец,

25 швейцарцев,

22 русских,

20 бельгийцев,

13 люксембуржцев,

5 датчан,

4 австрийца,

3 англичанина,

3 итальянца,

3 шведа,

1 перуанец.

Главную задачу – заставить врага сдаться – успешнее всех выполняли американские пропагандисты, которые до войны были специалистами по рекламе. Составленная ими листовка рекомендовала немцам: «когда вас возьмут в плен американцы, отдайте это первому же офицеру, который будет проверять ваши документы». Далее сдавшийся в плен немец должен был заполнить свой послужной список, а позже – подтвердить, что его содержали в хороших условиях и кормили «говядиной, белым хлебом, картофелем, бобами, сливочным маслом, сливами, поили настоящим кофе из зерен и молоком, а также снабжали табаком». Гарантируя заботливый уход, американцы особо указывали на то питание, которое могли предложить, – для германской армии, лишенной изобилия, это было убедительнее всего. Но в ответ германское командование лишь пыталось уверить своих солдат, что настоящий немецкий воин всегда помнить о своем долге.

Каждый привык к своему запаху – не то что обязательно любимому, но всегда узнаваемому. Для кого-то это запах трюма звездолета, пропахшего мужской амуницией, запахом гари – порой с легким ароматом славы. Есть и те, кто как духи очередной любимой женщины ощущает прелый и слегка за кислый запах десантного космического скафандра. PGY5866 легкой степени защиты, но зато не не такой громоздкий, как более экранированные модели. Но не будем забывать и о тех, кто привык к запахам лукового супа, слегка пережаренной картошки и других простых привычных планетарных деликатесов.

Большинство существ, считающих себя разумными, склонно к жизненной простоте. Они из много разнообразного выбирают одно. Одну жизнь. Один запах. Одну трассу – пусть и связывавшую разные миры. На этой дистанции они по привычке играют лишь одну роль. Воина, чиновника, торговца, функционера. Но порой окружающая их действительность превращается для них в декорацию, с неистребимым запахом лука, картошки, сульзманелы или витроуса.

Добились германские пропагандисты своими занудными рассуждениями о роли особо культурной немецкой нации лишь того, что немецкое слово Kultur надолго превратилось в символ скучного, педантичного высокомерия. Очень часто британцы вообще ничего не придумывали – просто брали очередное агрессивное заявление или образчик германского хвастовства и распространяли его в печати. Иногда с комментариями, иногда даже без.

Немцы же в первые два года войны всячески поливали грязью Антанту, пробуждая у ее солдат и мирных жителей предсказуемую ненависть. Энни Окли, артистка американского шоу «Дикий Запад», во время гастролей в довоенном Берлине получила возможность выстрелить в Вильгельма II – в одном из номеров она с 40 шагов выстрелом из кольта гасила сигару, которую курил случайно выбранный зритель. Кайзер шагнул на арену в ответ на приглашение Энни прежде, чем успел подняться «подсадной» ассистент. Опешившая артистка, тем не менее, успешно отстрелила кончик императорской сигары. По слухам, во время войны Энни написала кайзеру письмо с просьбой о возможности выстрелить еще раз.

В своих воспоминаниях генерал Людендорф писал, что «с тяжелым сердцем верховному главнокомандованию часто приходилось временно уменьшать порции мяса, хлеба, картофеля и жиров для войск, а также овса и сена. Мы делали это, чтобы поддержать народ и сохранить в нем способность продолжать войну…». Но после поражения в Первой мировой генерал пошел другим путем. 14 октября 1925 года прославленный Людендорф подписал договор с алхимиком по имени Франц Сераф Таузенд, основав тем самым общество «164».

Таузенд появился на свет 5 июля 1884 года в небольшом баварском городке Крумбахе. Сменив несколько профессий, он стал в Гамбурге учиться аптекарскому ремеслу, позже, уже в 1922 году выпустил брошюру «180 элементов, их атомарный вес и приведение их в гармоничную периодическую систему».

Сопоставив элементы и ноты, он пытался обосновать собственную периодическую таблицу. Вскоре в Мюнхене заговорили о том, что Таузенду удалось получить искусственное золото…

Через Море-Океан

Попытку прорыва фронта удалось отбить, орудие небывалой дальнобойности после десятка выстрелов замолчало. А потом и вовсе за линией фронта что-то ухнуло, полыхнуло синеватой вспышкой, и наступила тишина. Спустя несколько минут в траншею скатился худенький, мелкий человечек, извазюканный в глине полностью. Но когда разведчик стер грязь с физиономии, она не стала светлее.

– Это еще кто? – пробормотал спасенный Лэрри парень, едва пришедший в себя. – Он же черный?

– Я тебя про негров спрашивал? – зарычал Арман. – Ты что ответил?

– А откуда он взялся?

– Да мало ли откуда, может и из зуавов… там вон целый полк за линией фронта полгода партизанил.

Чернокожий парень огляделся и весело спросил:

– Куда это я попал?

– А ты кто?

– Сержант Эмиль Лану, отдельный диверсионный отряд 369-го пехотного полка!

– А, янки!.. Промахнулся ты малость, ваши вооон там.

– Да какой из меня янки?! Я же из Луизианы, из Нью-Орлеана. Хотя вообще-то да, наш полк формировали в Нью-Йорке, «Адские воины Гарлема», если кто слышал, командир –

полковник Уильям Хэйуорд. А что не в тот окоп забрел, так на то я и Братец Кролик, чтоб чудить. И вообще, пока полз, думал не о том. Кстати, как тут насчет ужина?

Озадаченное молчание было ему ответом.

– Ну вы что, как будто первый день на войне! Не будут они сегодня стрелять, и завтра тоже… Зря я что ли туда ползал со спецзаданием!

Лэрри пристально посмотрел на пришельца, переглянулся с Арманом и спросил тихонько:

– Братец Кролик, говоришь?

– Нуда, а что?.. Ого! Парни, я, конечно, догадывался, что и в вашей Европе есть наши, но чтоб сразу двое!..

– Или наши – в вашей Америке, – усмехнулся Арман. – Да, вот они мы, тут тоже при каждом верховном командовании по аналогичному отряду. Правда, швыряют по театрам военных действий, как начальству в голову взбредет… И чем дальше, тем бестолковее.

– Эх, – вздохнул Эмиль, – это я понимаю, сам чуть ли не с апреля бездельем маялся. А вот поручили бы нам самостоятельно операцию разработать, так война бы через пару дней закончилась, верно?

– Ш-ш-ш, не болтай лишнего.

Спасенный Лэрри солдатик продолжал опасливо озираться. И присутствие угольно-черного Братца Кролика явно не способствовало восстановлению его душевного равновесия. Поэтому Арман поначалу предпочел не обнаруживать своей сущности.

А поскольку кашевары наконец-то подогнали ужин, то вскоре общая тревога уменьшилась, а на черного пришельца перестали обращать внимание. От соседней группы солдат доносились обрывки разговора:

– Про эльфов он рассказывал…

– Про кого?! А, про этих… Чего про них говорить? Им до нас никакого дела нет.

– А что, они на самом деле существуют?

– Я ж тебе говорю, им до нас никакого дела нет. Все зависит о того, в какой момент к ним подойти. Помешал – смахнут с дороги и все тут. А если вовремя – все будет отлично. И как тут понять, злые они или добрые? Первый скажет, что они козлы, второй – что они боги. Все просто, ребята, все просто…

– Жаль, что они сами по себе…

Лэрри иронично усмехнулся. И тут из темноты донесся низкий вой с перекатами и похрипыванием. Все боязливо втянули головы в плечи. Нет, не все. Братец Кролик с любопытством прислушался, Лэрри остался невозмутим. Арман – отозвался. Темнота помолчала и ответила глухим удаляющимся порыкиванием, перешедшим в громкое урчание.

– Не иначе, – ухмыльнулся Лэрри, – боевое немецкое привидение против нас выслать пытались.

– А как с ними сражаться, их же пули не берут! Только серебряные…

– Да ерунда это, – шутит он.

– Конечно, – кивнул Лэрри. – Привидения – они интернациональны. Или ты считаешь, что в потустороннем мире у каждого есть паспорт с пропиской?

– Ну вроде того…

– К сожалению, я не обладаю полной статистикой, но пример привести могу. В шотландском замке Гламс на каменном сиденье напротив гостиной королевы Елизаветы обитает слуга-негритенок.

– И за что его прикончили? – фыркнул чернокожий диверсант. – Чересчур много варенья слопал?

– Да нет, ему просто приказали сидеть на скамье и ждать дальнейших распоряжений, а потом забыли. Он просидел целую ночь в холодном коридоре, простудился и умер.

– Тебе не кажется, что мы все, независимо от цвета кожи сидим в том самом коридоре?

Повисла тяжелая тишина, нарушенная вопросом Джонсона:

– А почему немцы терпят, что ими зверь правит?

– Зверь? – Лэрри обернулся. – Тогда и нами тоже.

– Да ты предатель!

– А как у зверя кузеном может быть человек? Монархи же родственники. Вильгельм, Георг и Николай.

– Давайте скажем, что немецкие милитаристы напали на нас из-за золота нибелунгов, – попытался разрядить обстановку Арман.

– А почему именно из-за него?

– Но должны же были они из-за чего-то напасть! А нибе-лунги – вроде как приличные персонажи, не какой-то новодел. Чем престижнее сам прежний кладообладатель – тем и сам клад дороже. Не забывайте об имидже сокровищ!

– Это да, порой сам-то клад давно в труху превратился, но зато имидж у него – ого-го! Поэтому до сих пор и ищут!

– И чего в итоге найдут, как думаешь?

– Бумажку – здесь были сокровища. Или – бумажку о бумажке.

Против этого Джонсон ничего возразить не смог, но последнее слово он все же явно намеревался оставить за собой:

– Конечно, легко рассуждать, когда живешь вечно…

– Думаешь, это большая радость? – немедленно отреагировал Лэрри.

– Но ты столько живешь, ты же жизнью наслаждаешься! Постоянно! Веками!

– У тебя была любимая собака или кот?

– Ну да.

– Ты был счастлив, когда они умирали? Вот тебе и счастье долгой жизни…

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 11. «ДОБРЫЕ И ХОРОШИЕ ПАТРИОТЫ», В ТОМ ЧИСЛЕ С КРЫЛЬЯМИ

Полковник Вальтер Николаи, глава немецкой разведки с 1913 по 1919 год, писал в своих мемуарах: «С аэропланов начали сбрасывать значительные количества почтовых голубей и шаров для широкого снабжения ими населения в целях разведки в тылу германского фронта. Почтовых голубей помещали попарно, в маленьких корзинках и выпускали последних с аэропланов на маленьких шелковых парашютах. В корзинах находилась пища, подробное указание об обращении с голубями, анкетный лист, образец сообщения, французские деньги и воззвание следующего рода: „…Союзники должны быть хорошо осведомлены о положении врага и его намерениях. Оказать эту услугу должны вы, добрые патриоты, находящиеся среди неприятельских войск. Вот средства для этого. По достижении мира мы сумеем вас вознаградить, а вы будете всегда горды тем, что действовали, как хороший патриот“. На необитаемых участках в тылу германского фронта было найдено много корзин с умершими почтовыми голубями. В декабре 1917 г. их было найдено 63, в январе последнего года войны – 41, в конце мая того же года при одной лишь армии – 45. Цифры эти представляют лишь незначительную часть сброшенных почтовых голубей. Значительная часть осталась, без сомнения, не обнаруженной и была использована населением. Постоянно наблюдались летящие почтовые голуби. Как ни трудно было попасть в них, все же удалось одиннадцать из них подстрелить. Все они несли под крыльями военные сообщения».

За большие заслуги в Великой войне почтовому голубю № 888 было присвоено звание полковника британской армии. После смерти он был погребен со всеми подобающими воинскими почестями.

Каждый решает свои проблемы по мере имеющихся возможностей. Устраивая войну, вы получаете множество самых разнообразных рисков, в том числе – и тех, о которых не предполагали. Из войны не так-то просто выйти, даже ее выиграв и захватив всю планету/и ее окрестности. Потому что потом в звездной системе начинается послевоенная жизнь, которую нужно обустраивать, убирая как последствия войны, так и издержки нового мироустройства, не дожидаясь вспышки соседней новой сверхновой.

Постоянно увеличивая объем поглощаемых территорий, тем самым повышаешь риск столкнуться с опасным непредвиденным противником/враждебным альянсом.

Особый саперный отряд, Flammenwerfer Abteilung, для боевого использования огнеметов был создан немцами в январе 1915 года, и возглавил его майор Герман Реддеман, бывший в мирное время начальником пожарной охраны Лейпцига. В конце зимы немцы испробовали ранцевые огнеметы на французах под Верденом, летом – на англичанах.

На Восточном фронте немецкие огнеметчики не проявляли себя до осени 1916 года. Впервые попытка устрашить русских солдат пламенем была сделана в конце октября, и расследовал ее лично полковник Искрицкий.

Текст «Акта по обследованию способов применения германцами огнеметов в бою в районе Скробовского ручья», составленный по итогам расследования, гласил: «Немецкие огнеметчики вылезали на бруствер окопа и оттуда пытались поливать наши окопы, но струя не доставала. Только в одну из бойниц попало несколько капель, которые обожгли одного нижнего чина. Минуты через 2–3 огнеметчики были прогнаны нашим огнем. Подобным же образом против 6-й роты 218-го Горбатовского полка, где расстояние между окопами было около 25 шагов, из окопа вышли несколько немцев, один впереди с кишкой, из которой пламя прямо достигло нашего окопа и зажгло его…»

В качестве средства нейтрализации «вредоносного влияния» огнеметов рекомендовался заградительный артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь. «Если огне-метчикам удастся подойти на дистанцию 30–40 шагов, то, не ослабляя пулеметного и ружейного огня, они должны быть закиданы ручными гранатами».

Дневник переустроителя

Однажды во время рейда в глубоком вражеском тылу с целью добыть ценного языка – как минимум офицера, да еще лучше с портфелем, где хранятся свежие штабные документы, Арман и Лэрри подкрались к почти неприметному блиндажу И только в последний момент чутье эльфа спасло их от того, чтобы споткнуться об растяжку новомодной пружинной мины.

Оперативно поняв, этим зловещие сюрпризы не закончатся, решили обойти с другой стороны. Там тоже были и отдельные растяжки, и даже компактное, густо засеянное «биг бадабумами» минное поле. Еще несколько раз их спасали от смертельной опасности именно нечеловеческие инстинкты и более чем пятисотлетний боевой опыт.

– Да, люди здесь явно бы без потерь и грохота не прошли!

– Смотри!

В сгущавшемся сумраке мелькнула тень.

– Смылся все-таки из своей избушки!

– Ну, пойдем аккуратно посмотрим, чего он не успел уволочь, и решил оставить нам сюрприз, заминировав.

Вдогонку ушлому беглецу решили не двигаться – судя по его изворотливости, вряд ли то был самый нужный и важный штабной офицер. Тем более, что не каждый день отдохнешь со всеми удобствами в хорошо оборудованном блиндаже.

Здесь нашлись и мясные консервы, и даже кофе. Видимо, прежний владелец всегда привык воевать с комфортом. А потом многовековые навыки удачливых искателей (и при необходимости хранителей) сокровищ помогло им обнаружить и тщательно замаскированный сейф. С ним провозились пару часов, на всякий случай, ежесекундно ожидая всевозможных неприятностей и самоуничтожения содержимого.

В сейфе, что было бы необычно даже для глубокого тыла, обнаружилась пара небольших слитков чистого золота и тщательно замотанный пакет, содержавший в себе блокнот с непонятными значками – записями.

– Что-то знакомые каракули!

– Точно, я их видел!

– Да и я тоже! А, так это же ребята сверху! Которые советники и наблюдатели!

– Да, точно! Они самые! Еще в мою давнюю молодость такого при одном королевском дворе встречал. Типа приехал из далеких мест и стал зиц-виц-канцлером. Все, что под руку попадало, пытался переустроить.

– Ну, Земля-то на окраине, такие места всегда нужны – для того и этого. Вот и шастают, норовят заграбастать.

– Давай-ка глянем, чего он там накорябал.

Лэрри пошелестел страницами найденного «дневника Одд-Локи» и зачитал вслух:

– «Начальные этапы многих галактических войн порождали у части гражданского населения воюющих держав чувство „жить одним днем“ – эффект утрачивания долгосрочного планирования, актуальности сиюминутного выживания/подготовки к выживанию».

– А ты, что, их язык знаешь? Может, и летал в эти самые космические дали?

– Ну, не хотелось бы признаваться, но не летал. Не любят эти аккуратные чудаки нашего брата, называя за глаза дикарями. Но при этом в наши дела лезут. И мы такого умника раз поймали, когда он соседнему королю на нас всякие гадости наговаривал и народ в поход против нас подбивал отправиться.

– Ну и чего?

– Сидел тот умник у нас долго, на заимке чародейской, откуда не удерешь, пока мы его на что-то полезное обратно не поменяли. А я тогда почти мальчишка был, любопытный. Да и чужаку делать нечего особо было. Вот он добровольно своему языку меня и научил. И пару раз мне это сильно пригодилось.

– Ладно, хватит воспоминаний! Может, тут написано, где они еще золото запрятали? Нам бы точно сейчас пригодилось!

– Нет, об этом и не мечтай – они такое не пишут, а то свои же и стырят! Здесь всякое про войну и про между миром и войной. Здесь и не здесь. Типа советы, рассуждения…

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 12. ВСЕ ДЛЯ ПОБЕДЫ: ЧЕКИ И ДЕВУШКИ

Товарищ председателя «Общества сближения между Россией и Америкой» Николай Бородин, ихтиолог, член масонской ложи «Чермака», входившей в «Великий Восток народов России», и депутат Думы, был во время войны специалистом по использованию искусственного холода для хранения скоропортящихся продуктов. Он вспоминал: «Поездка на фронт летом 1916 г. была для меня поучительной. Поручение было из числа пикантных: выяснить причины порчи громадного количества рыбы, поставленной армии Министерством земледелия… Осматривая эти гигантские провиантские магазины с громадными запасами всевозможных пищевых продуктов для всепожирающей миллионной армии, я не мог освободиться от впечатления, что все это богатство отобрано от массы оставшегося в тылу мирного населения, которое рано или поздно ощутит нехватку во всем этом добре… Но с чем было трудно мириться – это с бесполезной гибелью этого собранного со всех концов матушки России добра. Между тем, не говоря пока о рыбе, я при осмотре складов видел горы подмоченного сахара, риса, сухарей…»

2 марта 1917 года «Рейхсбанк» направил представителям немецких банков в Швеции приказ под номером 7433, который гласил: «Настоящим удостоверяем, что запросы на получение денежных средств, предназначенных для пропаганды прекращения войны в России, поступят через Финляндию. Получателями сумм будут следующие лица: Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Суменсон, Козловский, Коллонтай, Стивере и Меркалин, на которых, в соответствие с нашей инструкцией № 2754, открыты счета в филиалах немецких частных банков в Швеции, Норвегии и Швейцарии. Эти документы должны иметь две подписи – Дирхау и Милкенберга. Каждый запрос вышеуказанных русских представителей должен выполняться незамедлительно».

22 июня 1917 года Временное правительство, желая поддержать дух наступающих войск, законодательно предоставило право на получение государственного пайка внебрачным семьям солдат. Совет крестьянских депутатов и земельные комитеты Тульской губернии приняли резолюцию «…рабочих, добросовестно не исполняющих свои обязанности, отправлять на позицию, или же не давать хлеба и не принимать в деревню. Подстрекателей на захват и участвующих в захвате высылать из общины и предавать суду как изменников родины, уличенных в краже навсегда высылать из общины и лишать земельных наделов».

Галактическим войнам нужны добровольцы. Не для победы (это дело профессионалов), но для участия и выражения преданности подданных империй их идеалам и веры в ведущиеся ими войны. Среди тех, кто при скоплении народных масс идет на схватку с чужими, могут быть и представители официально лояльных инорас, особы женского пола, лица пожилые/юные.

Такой же список категорий и среди зафиксированных жертв гражданского населения от варварских действий враждебных чужаков. Бороться и страдать от врага должны по возможности все. Не считая, конечно, осуществляющих управление обороной/защитным нападением своей галактической державы.

В сентябре 1917 года газета «Ведомости Московского комиссариата градоначальничества» поместила материал следующего содержания: «Несколько месяцев назад в Москве сформировался женский батальон смерти, составленный исключительно из девушек-доброволиц, воодушевленных высоким порывом активной защиты родины. Тогда по всей России разлилась волна женского добровольного движения: формировались полки, батальоны, шли на фронт ударные женские роты… Поступали также сведения, что солдаты на фронте выражали недовольство фактом присылки к ним женских батальонов, находя, что им зазорно сражаться в окопах бок о бок с женщинами».

Кому доверить хозяйство?..

Василий привык к грохоту разрывов, треску пулеметов и прочим звукам войны. Привыкнуть к постоянному ощущению человеческого страха и отчаяния было гораздо труднее. Потому что, слишком много тут было людей, уставших до безразличия и одержимых не то чтобы жгучим желанием выжить, а наоборот – тяжелым, упорным предчувствием гибели.

Но даже таких людей надо было кормить. В окопной грязи, в сырости и холоде миска горячей каши, котелок супа, кружка чая обретала значение, которое в иное время мог понять лишь тот, кто по-настоящему голодал или всерьез странствовал.

Вот только мир, как в какой-то момент возмечталось, Василий не особо и увидел. Разве что Францию, куда сопровождал полковника Утукина, ездившего к союзникам с секретной миссией. И мнение о своей собственной миссии он невзначай услышал, когда полковник обсуждал с кем-то достоверность сведений о немецкой секретной лаборатории.

– Ну у нас такая тоже есть, причем не одна, – хмыкнул Утукин. – А какая настоящая, пусть немецкая разведка выясняет. Пусть побегает, пока мы почву для реального наступления готовить будем.

– А домовой вам зачем понадобился?

– Провиант проверять.

– Чтобы поставщики не мошенничали?

– И это тоже, хотя на всех наших воров-интендантов никаких домовых не напасешься. Но главное, уже известны случаи намеренного отравления вражескими диверсантами и воды, и табака, и съестных припасов.

Действительно, в 1916 году случаи отравления подброшенным немцами табаком и поддельными папиросами русских фабрик стали массовыми. В Галиции австрийцы, отступая, оставляли в окопах и крепостных погребах отравленное вино, а в казармах – чистое белье, пропитанное ядом. Под Барановичами и Сморгонью немцы сбрасывали с аэропланов ядовитые конфеты, сигары, бульонные кубики, пачки кофе.

– Да, ушло время честной войны. Раньше государи мятежников в чужих землях не поддерживали.

Дальше Василий прислушиваться не стал. Побрел заниматься своими прямыми обязанностями. Проверял на очередном складе мешки с крупой, бочки с сельдью, гонял мышей, выводил жучков. Пару-тройку раз не удержался – устроил особо наглым интендантам, поставлявшим испорченную муку и пшено с червями, то, что достопочтенный Бертольд Герстман из Дортмунда еще во времена Петра Великого назвал звучным словом «полтергейст». Интенданты в панике бежали от падающих кирпичей и табуреток, норовивших дать пинка. Но жульничать не переставали.

Конец войны наступил для Василия, когда немцы прорвали фронт на том участке, где в неглубоком тылу находился инспектируемый им склад. В спешном отступлении про него просто забыли, а вход в хранилище, расположенное в крепостных подземельях, был разрушен и засыпан землей во время артобстрела.

Но Василий об этом не знал. И продолжал неустанно беречь запасы, ожидая, когда они понадобятся…

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 13. КОГДА К ШТЫКУ ПРИРАВНЯЛИ ПЕРО И ТИПОГРАФСКИЙ СТАНОК

Во время Первой мировой сформировалось разделение на своих и чужих прямо в рамках обычного цивилизованного мира. Если раньше чужими, по отношению к которым дозволялось все, были туземцы в далеких колониях или разнообразные мятежники-изгои, то теперь чужаками, которые «не люди вовсе» стали все, кто находился по другую сторону границы или фронта.

До этого отвязными авантюристами и злодеями, которым все дозволено, были конкистадоры или позже регулярные колониальные войска, вынужденные выполнять непростую цивилизаторскую миссию. Теперь в эту категорию бойцов-цивилизаторов включили и часть интеллектуальной элиты, которой по статусу с давних времен полагалось генерировать эталон разума, нравственности и гуманизма. После того, как великие писатели стали штатными пропагандистами, шаблоны представлений о дозволенном были изменены навсегда и ремонту уже не подлежали, даже когда умолкла канонада.

Массовая колонизация не предусматривает индивидуального счастья. Бонусы для организаторов не подлежат обсуждению.

Впрочем, писатели в большинстве своем иллюзий не испытывали. Бюро военной пропаганды появилось в Англии в первый год войны, при этом частично работу вели и частные организации. Потом возникло Управление информации, которое возглавил Джон Бьюкен, будущий лорд Твидсмур и автор остросюжетных романов «Тридцать девять ступеней» и «Утренние дворы». В 1927 году Бьюкен стал членом Палаты общин, а в 1935 – генерал-губернатором Канады.

Всеми любимый папа Винни-Пуха Алан Александр Милн являлся сотрудником секретного отдела военной пропаганды МИ-76 (М17Ь), который существовал с 1916 по 1918 год. После войны было приказано уничтожить всю связанную с ним документацию. Однако бумаги не сожгли, а намеревались выбросить на свалку как обычный мусор. Их случайно нашел и сберег капитан Джеймс Ллойд, работавший там вместе с Милном. Среди машинописных страниц нашли несколько сатирических стихотворений Милна, который был пацифистом и гордился тем, что не произвел ни одного выстрела по врагу. В стихах он саркастически описывал свою работу – необходимость лгать в статьях о «злых гуннах» и германских фабриках, где перерабатывались на мыло трупы собственных солдат.

Чем моложе раса – чем у нее беспутнее войны. Ну, в смысле – как случайные связи. Без особой ненависти и глубокого расчета. Потом уже может быть брак по расчету и подрастающее потомство, которому неизбежно нужно расширение территории обитания.

Герберт Уэллс, побывавший на передовой в августе 1916, признавался: «Я никогда не хотел идти на фронт добровольцем, подвергаться муштре, отдавать честь, защищать железнодорожные мосты и водопроводные трубы от воображаемых немцев, рыскающих по ночам на проселочных дорогах Эссекса, охранять пленных в лагерях и тому подобное, зато один из моих старинных замыслов („Сухопутные броненосцы“, 1903) воплотился в виде танков…»

Дж. Р.Р. Толкин спасался в окопах от хандры тем, что сочинял несуществующий язык. А впоследствии прославленный автор «Властелина колец» признавался: «На самом деле мой Сэм Гэмджи списан с английского солдата, с тех рядовых и денщиков, которых я знал во время войны 1914 года и которым сам я уступал столь во многом».

Был во время Великой войны забыт и обычай не трогать мирных жителей – раньше они могли оказаться случайной жертвой разгоряченных победителей или погибнуть от шального ядра, но целенаправленно их недругами никто не считал. Теперь же врагами стали не только солдаты противника, но и женщины, и дети враждебной стороны.

Тактика выжженной земли, раньше применявшаяся лишь в колониях, пришла в Европу. Но и другие части света, как уже упоминалось, не остались в эти четыре кровавых года без внимания.

На земле Палестины

Во время боев в северной Палестине между союзной экспедиционной армией и немецко-турецкими частями, Арман Лугару однажды оказался в маленьком селении, расположенном на берегу крохотного, но при этом пресного озера. Котловина, была окружена высокими холмами, которые заслоняли домишки от ветров.

Здесь он снова встретился с Эмилем-Кроликом, который радостно поведал, что правительство Соединенных Штатов прислало в Европу не только солдат, но и большую группу ученых. И ему очень жаль, что он не может сию минуту увидеть, что они там делают

– Знаешь, – проворчал в ответ Арман, – я уже насмотрелся на то, что способны придумать эти ученые господа. Начинаю думать, что старые добрые времена, когда дрались алебардами и стреляли из луков, были и впрямь не так плохи.

– Но тогда негров, арабов и прочих туземцев не считали за людей вообще!

– А сейчас у них есть все права… в первую очередь право сдохнуть на этой чертовой войне вместе с белыми. И с нами.

– Настоящего древнего жителя Земли и танком не проймешь!

– Это смотря каким танком. Если вашим, американским – то шансы есть. Передовые технологии и иммунитет к местным чарам. Особенно если механик-водитель – вудуист.

– Мда… – Эмиль замялся и заговорил о насущном: – Вот с одной стороны это селение хорошо устроено, вода рядом…

– А что тебе не нравится?

– Горы.

– Разве это горы!

– Все равно обзора нет.

– На высотах должны быть посты, но ты прав, в этой неразберихе все может случиться. И посты забудут выставить, и часовые заснут… А городишко, между прочим, прикрывает важное направление.

– Тут мало солдат.

– Должны подойти еще канадцы и, кажется, новозеландцы.

– Хорошо бы. А то тревожно мне.

– Главное – не напороться на мумифицированный танк, которому даже юный арабский джин не страшен.

– А не юный?

– Ну, тот-то справится!

Арману тоже было не по себе, с середины вчерашнего дня. Но чем дольше шла война, тем меньше внимания уделялось мнению таких, как он. То, как отмахивался от него генерал Монури накануне Первой Марнской битвы, теперь казался верхом заинтересованности. Арман вспомнил рассказ Лэрри, как его надежды на научную работу и должность в Адмиралтействе оказались иллюзорными, а сам недавний помощник Резерфорда был отправлен в распоряжение спецслужб, не всегда представлявших, чем он может быть полезен.

За сараем – вурдалаки! А в сарае дремлет тьма. Ползут тихо гномы, танки. Громко бряцает луна!

Эмиль, мурлыкая себе под нос песенку, задумчиво рассматривал покосившуюся каменную башню, которая, наверно, должна была помнить еще финикийцев.

– Что там?

– Наблюдатель сидит, насколько знаю, – пожал плечами Арман.

Эмиль помолчал, потом сказал тихонько:

– А, по-моему, его там нет. Там никого нет.

Арман прислушался и понял, что луизианский кролик-оборотень прав. Нет там никого живого. Переглянувшись, они оба со всех ног рванули к башне. Сразу за порогом Арман чуть не споткнулся о два мертвых тела, а потом ему преградил путь рыцарь в ржавой кольчуге, но с опасно блеснувшим мечом. Эмиль выкрикнул фразу на неведомом Арману языке, противник отступил на шаг.

«Умертвие, здешнее, не успокоить – только в камень», – вспомнилась древняя инструкция. Откуда ж ты тут взялся, из крестоносцев небось. И как эти чертовы тевтоны умудрились тебя поднять… Арман полоснул боевым ножом по стене, открывая в ней полость. Эмиль снова обрушил на немецкое особо опасное умертвие, осевшее тут со времен короля Ба-рабароссы, набор гортанных ругательств, а возможно и вежливую рекомендацию уйти по-хорошему. Арман его родного языка все равно не знал. Ржавого отшвырнуло аккурат в стенной проем, который тут же сомкнулся.

– Фух! – выдохнул Братец-Кролик. – Быстрее наверх, а то туман ползет, не успеем посмотреть на перевал.

– Туман?! – француз ринулся по лестнице, прыгая через три ступеньки.

Наблюдатель был мертв, пулеметчик тоже. А наползавший на селение туман вовсе не был облаком, зацепившимся за вершину горы…

– Газовая батарея! Проморгали!

Каждая новая волна галактических поселенцев будет смывать прежних, превращая их уже в аборигенов. А абориген на отсталой пока еще проблемной планете – это не звучит гордо. Скорее, тоскливо и бесправно. А представители местных древних рас, не имеющие идентификационного галактического номера, не считаются существами разумными. Ну разве что для резерваций, зоопарков и туристических комплексов. Хотя и там без них лучше.

Пока Эмиль пытался подать сигнал тревоги, стуча какими-то железными обломками и крича бессвязно, Арман развернул пулемет в сторону дороги с перевала. Но ни турки, ни немцы не торопились воспользоваться плодами газовой атаки.

– Когда они успели затащить туда баллоны да в таком количестве? – пробормотал Эмиль. – Арбалетная стрела так не воняла, как это передовое человеческое оружие.

– Это не батарея, – присмотревшись, резюмировал Арман.

– А что?

– Дракон. Они не только огонь выдыхать умеют.

– Ну, тогда нам конец… Он крылатый или ползучий?

– Взлетит – увидим. А пока не знаю.

Эмиль задумчиво покивал и вдруг вполне расслабленно уселся на пол. Со смешком сказал:

– На башне… над облаком ядовитого газа – прямо как в романе того англичанина. Забавно, правда?

– Забавнее некуда. Этот газ опасен для нас, как и для людей.

– Знаю, мы же дышим, как они. А нож у тебя хороший, и работаешь ты им что надо. Заговоренный нож-то?

– Я боюсь умереть от скромности… Нет, не заговоренный, просто мастер хороший делал.

– Выживем – закажу себе такой же.

– Вряд ли. Тот оружейник уже лет триста назад умер.

– Эх, надо было мне раньше подсуетиться! Что там на дороге?

– Ничего.

– Я так и думал, – поежился Эмиль. – Что-то мне совсем скверно. Ты как?

Арман не ответил, вглядываясь в происходящее внизу. На дороге, ведущей со стороны прорыва, и впрямь никого не было, но в ядовитом тумане кто-то двигался. И этот кто-то внушал прямо-таки панический ужас. Арман прислонился к стене, прикрыл глаза, постарался выровнять дыхание. Вроде отпустило немного.

– Ты сказал – канадцы? – пробормотал Эмиль. – Ну, конечно, мне рассказывали. Они его и привезли, уж не знаю как.

– Что?

– Вендиго. Там ходит вендиго. Чудовище северных лесов. Он не дышит, ему газ без разницы.

Взошедшая багровая луна озарила мертвый поселок, дорогу и мелькнувшее в разрыве ядовитого тумана существо, ростом и обликом подобное человеку. Никакой одежды на нем не было – только набедренная повязка, нет, длинная жесткая бесцветная шерсть, похожая на конский волос. Грубая бледная кожа казалась безжизненной, а под ней, как будто, не было ничего кроме плотно обтянутых костей и сухожилий. Ноги-лапы со складками перепонок между длинными цепкими пальцами, на концах которых виднелись белые втяжные когти, были босы. На голове красовалась растрепанная копна жестких бесцветных волос. Огромные тяжелые челюсти на волчий манер выдавались вперед, за черными губами угадывался трехрядный оскал острых треугольных зубов. Глубоко под покатым лбом, полуприкрытые черными веками сверкали желтые удлиненные глаза в два раза больше человеческих.

– Что он там шастает туда-сюда, время тянет?

– Ну да, – Эмиль натянуто улыбнулся, попытался пошутить: – Согласно первому уставу американских рейнджеров, «индейцы и французы любят нападать на рассвете».

– Главная беда – ему что мы, что немцы, что дракон, все едино. И даже я с ним не справлюсь.

– Он нас заметил, – на удивление спокойно сказал Эмиль. – Идет сюда.

– Вижу. Заткнись. Ломай перила. Разводи костер.

– Огнем его не…

– Быстро!!!

СЛЕПОК ВРЕМЕНИ № 14. ПОСЛЕДНЯЯ АРМАГЕДДОНСКАЯ БИТВА

В знаковом ноябре 1917 года разразилась битва за Иерусалим. Обороняли его турки-османы и немцы под командованием генерала Фалькенхайна, а штурмовала британская Египетская экспедиционная армия, которой командовал Эдмунд Алленби, уже успевший выбить турок из Газы и выиграть сражение за хребет Эль-Мугар. В рядах этой армии сражались англичане, индусы, выходцы из Австралии и Новой Зеландии.

8 декабря войска Алленби захватили западный Иерусалим и вышли на южные подступы к Вифлеему. А на следующий день город был взят полностью. Эдмунд Алленби намеревался въехать в Иерусалим на коне, как подобает полководцу-по-бедителю, но потом отказался от этой идеи ради уважения религиозной значимости древнего города. 11 декабря 1917 года генерал Алленби вошел в Иерусалим пешком.

Миновал почти год, и в северной Палестине разразилось сражение, ставшее одним из последних в Первой мировой войне и получившее, что характерно, звучное название – Армагеддонская битва.

Причем, это название точно отражало реальность, ибо местом сражения стала как раз та локация на поверхности Земли, где, согласно Библии надлежит в последней битве на исходе времен сойтись Добру со Злом.

Взрыв Вселенной (Большой взрыв) всегда сопровождается миграционным взрывом. Переселение миллиардов и миллионов жителей из туземных галактик и распавшихся империй по направлению к центру Вселенной, где «солнца ярче, трава зеленее, и порядка больше» рождает дисбаланс спроса и предложения на рынке товаров, услуг, рабочей силы. Массовые миграции из различных уголков Космоса как следствие демографического давления, приняв форму вооруженного вторжения, могут стать причиной длительной межгалактической войны.

Она может закончиться не только изменением звездных государственных границ (и образованием серых буферных зон), но полной/частичной ликвидацией космической инфраструктуры (маяков, станций, роботобаз, автономных отелей) на протяжении десятков световых лет.

Необходимо учесть, что от последствий демографического взрыва процветающим галактическим державам невозможно предохраниться, закрыв свои границы, насчитывающие сотни световых лет.

Наводящее трепет даже на атеистов слов «Армагеддон» произошло от «хар Мегиддо» на иврите, то есть «гора Ме-гиддо», которая и поныне существует в 10 километрах от города Афул в предгорье Кармель. Когда-то здесь разразилась первая зафиксированная в истории человечества битва – в XV в. до н. э. фараон Тутмос III разбил здесь объединенное войско финикийских правителей. С тех пор местность у холма Мегиддо не раз становилась полем брани. В 1799 году Наполеон, назвавший эту территорию идеально подходящей для битвы, разгромил тут османов.

И вот в сентябре 1918 года при Мегиддо сошли в решающей схватке османская группа армий «Йылдырым» с примкнувшим немецким контингентом и армия генерала Ал-ленби – все те же храбрые британцы, индусы, австралийцы плюс французы, итальянцы, армяне… И арабы, приведенные сюда знаменитым Лоуренсом Аравийским. Сражение вошло в истории как последняя битва с классическими кавалерийскими атаками, которые Алленби успешно сочетал с применением самой современной военной техники и авиации. Индусы и австралийцы прорвали османский фронт во многих местах, полностью разрушив связь между подразделениями противника. Вскоре турецко-немецкие силы были разгромлены полностью – только 6 тысяч человек из 35 тысяч избежали гибели или плена. Кавалерия союзников вместе с арабскими повстанцами устремилась на Дамаск, с падением которого военные действия в этом регионе были окончены.

«Я смутно понимал, что суровые дни моей одинокой борьбы миновали, – вспоминал Лоуренс Аравийский. – Игра в одиночку против странностей жизни была выиграна, и я мог дать расслабиться своим членам в этой призрачной уверенности… Алленби вручил мне телеграмму из Форин офис, подтверждавшую признание за арабами статуса воюющей стороны, и попросил перевести ее на арабский язык для эмира, но ни один из нас не знал, что это значит даже на английском, не говоря уже об арабском языке…»

На настоящей галактической войне всем нужны герои и предатели. Население должно их знать, как и совершенные подвиги, и гнусные измены.

Если война – не моментальная, то меняются не только официальные взаимоотношения враждующих планет/галактик, но и психологические установки. Категории добро/зло меняются на свой/чужой. Разумеется, чужих можно обманывать/убивать, потому что они вроде мешают самому существованию своих.

Если свой предал своих – он не только предатель, но и потенциальный герой чужих. А если чужой предал чужих и стал своим – то он теперь герой своих.

В 1919 году Алленби стал фельдмаршалом и получил титул виконта Мегиддо. Он был Верховным комиссаром Египта и Судана, а после отставки в 1925 году стал ректором Эдинбургского университета. Его именем назван один из мостов через реку Иордан.

Во время Великой войны погибло почти 65 тысяч солдат – уроженцев Индии, 115 тысяч – из африканских колоний

Франции, 59 тысяч австралийцев, почти 17 тысяч – из Новой Зеландии, 14 тысяч – из немецких колоний в Африке, 10 тысяч китайцев, тысяча выходцев с Карибских островов, 415 японцев…

Эпилог

…О судьбе Армана Лугару из департамента Овернь и Эмиля Лану из Нью-Орлеана официально ничего не сообщалось. Впрочем, ходили упорные слухи, что они, разведя огонь из ветхих кедровых балясин и бросив в него некое снадобье из старинного медальона, призвали Дикую Охоту (за неимением в резерве подходящей дивизии). А уж она смела с лица земли и слабоуправляемого монстра вендиго, и самоходную газовую батарею – сконструированного в тайной германской лаборатории по подсказке кого-то из «чужаков» дракона с ядовитым дыханием.

«Да я сам видел! Шестерни всякие так и полетели в разные стороны!» – при каждом удобном случае уверял благодарных слушателей боец из передового новозеландского дозора, который на свое счастье войти в ту деревушку еще не успел.

От самого селения тоже ничего не осталось. Отравленным насмерть было к этому времени все равно, зато турки с немцами двинуться туда не осмелились.

Почетные галактические/планетные герои обычно бывают одноразовыми – т. е. они герои одной войны, одного/двух подвигов, эпизодов.

Часть из них обязательно будет «выдернута» из повседневной жизни, наглядно продемонстрировав, на что могут быть способны простые обычные существа-патриоты ради родимой галактики.

Затем – нужные новые герои, новые подвиги, новые истории, демонстрирующие величие и силу своей цивилизации.

Кто-то из офицеров штаба Алленби вроде бы даже видел Армана и Эмиля, въезжавшими в Дамаск вместе с Лоуренсом Аравийским и эмиром Фейсалом. Впрочем, в окружении виконта Армагеддонского излишне болтливых не было.

А жители Нью-Йорка не знали Эмиля в лицо. Но они радостно приветствовали всех «Гарлемских воинов», когда те в парадном строю шли 17 февраля 1919 года по Пятой авеню. Общественное негодование, коим сопровождалось формирование первого «черного» полка, протесты против того, чтобы негры получили привилегию сражаться и гибнуть наравне с белыми, – всё это было забыто. На какое-то время.

О любом обитаемом уголке Вселенной существуют легенды – местные/неместные. Часть этих историй и преданий была написана не так давно, в период подготовки планеты к Контакту и представляет собой не что иное, как тексты и изображения в готовящийся туристический рекламный путеводитель.

Разумеется, многие из этих материалов высосаны, как это говорят в галактиках, – из щупалец.

Помимо романтических историй о любви молодого отважного белокурого (в отдельных случаях – шестилапого) звездопроходца к юной красавице – дочери местного вождя (который с подручными задумал эту парочку извести), неизменным успехом среди иноместных туристов пользуются легенды, связанные с космическими пиратами, сокровищами и метаморф-превращениями.

Поэтому неудивительно, что можно встретить упоминания, что на Землю периодически высаживали взбунтовавшихся космических моряков. Так в одной трогательной истории говорилось, что одного высадили с галактического броненосца за то, что он заявил за обедом, что в мясе – личинки Чужих.

В тексте другого галактического путеводителя говорится, что планеты земного типа/с подобным расположением в галактике – это те, на которые высаживали подобных бунтовщиков.

В «Звездной Энциклопедии» описан Галактический пиратский флаг: череп Чужого и кости Хищника.

Наверняка ведал правду о своих товарищах только Лэрри. Но никому не рассказывал. И даже Джонсон, усердно искавший повод доказать неблагонадежность своего спасителя, тщетно пытался подслушивать его разговоры, но ничего в них не понимал. А подглядеть, с кем беседует мистер Хайд, и вовсе оказывалось невозможным. Даже если голос казался смутно знакомым. В знаменитый парижский ресторан «Серебряная башня», где вскоре после окончания войны Лэрри назначил кому-то встречу, Джонсона попросту не пустили. А потом он и вовсе потерял из виду «этого проклятого эльфа», и следить стало не за кем.

Так что последующей беседы он не услышал.

– …Чужие поражения не всегда оборачиваются победами другой стороны. Может внезапно появиться более крупный галактический игрок, который воспользуется моментом, и «сожрет» всех.

– К тому у людей есть поговорка – война все спишет! На самом деле, война все подсчитает и потом заставит платить. Редко удается вырезать проблему или ее источник до конца. Обычно неизбежны последствия, новые счеты по старым спорам. Свежие жертвы по прошлым разборкам. Тем более – с неизбежным инопланетным участием!

– Ладно, давай о чем-то более веселом, если найдется.

– Знаешь, я жениться собираюсь.

– Вот горе для твоих знакомых девиц!

– От кого слышу, от праведника?! – воскликнул Лэрри. – Давно ли ты стал святым?

– Я?!

– Вот и я говорю, что не похоже!

– А кто она?

– Клэрис. Дочка полковника Неллигана, их часть еще до войны квартировала рядом с Манчестером. Я раньше ее считал совсем малышкой. И тут долго не виделись, а потом встретились. Меня словно огнем обожгло: куда ты, дурак, раньше смотрел?!

Лоуренс Джон Хайд вернулся в Англию к концу ноября 1918 года, и, намереваясь жениться на мисс Клэрис Нелли-ган еще до Рождества, обратился за паспортом общего образца, в получении которого ему было отказано.

– Но мне обещали выдать паспорт еще в начале войны.

– У вас есть письменное подтверждение? Нет? Ну, видите… Хотя, если вы намереваетесь вступить в брак, вы можете получить необходимые документы. С одним условием.

– Каким?

– Вы официально признаете, что вы обычный человек, и подпишете соответствующую декларацию. Потому что на поверхности Земли всеми правами обладают только люди. Согласны?

– Нет.

– Тогда мы ничем не можем вам помочь.

– А я – вам. В следующей войне я не участвую.

– Мы обойдемся без вас.

…Через несколько месяцев после окончания Великой войны миллионы людей заучивали фразу «Мы не рабы, рабы не мы» из «Букваря для взрослых».

Так началась попытка формирования новой цивилизации.

Но это был уже следующий галактический проект.

Чистейшая правда… Павел Иванов

1

Шла тяжелая морозная зима второго года войны. Где-то там, за сотни километров, продолжались тяжелые бои, и фашистские полчища рвались вглубь страны. А здесь, в Башкирии, царила снежная тишина, и только мороз потрескивал ветками деревьев. Маленький Сергунька Ермаков, эвакуированный со своей матерью из Москвы, жил на окраине поселка в старом, продуваемом ветрами бараке. Мама работала учителем в школе, а Сергунька целыми днями сидел в комнате или бродил по улице вокруг барака. В этом году зима выдалась очень морозная, с сильными ветрами. И Сер-гунок чаще всего сидел дома и рисовал картинки цветными карандашами, которые купил ему папа еще до войны. Вся комната была завешана картинками, на которых гремели бои и свистели пули, а папа был впереди на боевом коне и вел за собой своих бойцов.

Сегодня на улице было тихо и солнечно. Сергунок подул на заиндевелое оконное стекло, проковырял дырочку и увидел сверкающую пелену заснеженной улицы. Быстро оделся, натянул огромные черные валенки и старую лохматую ушанку. И вот он на улице, среди снежного безмолвия. Медленно побрел к старым деревьям, чернеющим у забора. На пеньке старого спиленного на дрова клена что-то серебрилось. Подойдя поближе, он увидел небольшой серебряный альбом и маленький карандашик того же цвета. Оглянувшись по сторонам и никого не увидев, он вороватым движением быстро засунул находку за пазуху и, глубоко проваливаясь в снег, бегом бросился к дому.

– Вот это удача, – шептал он, думая, что теперь-то нарисует все, что ему нравится.

Он шумно ввалился в комнату, на ходу сбрасывая валенки, шапку и старую овчинную шубейку, захваченную с собой из Москвы. Присев к столу и высунув от напряжения язык, он открыл альбомчик и увидел странные глянцевые листы с металлическим отливом. В левом верхнем углу он увидел маленькое окошечко, в котором мерцали цифры. Под ним была блестящая зеленая кнопка. Сергунька протянул руку и указательным пальцем надавил на нее. Прозвучал короткий гудок, и металлический голос отчетливо произнес:

– Планета 2 Зет 4, уровень жизни – минус два, уровень существования – минус тридцать. Для изменения ситуации введите координаты.

От неожиданности Сергунька подскочил и испуганно завертел головой, пытаясь понять, откуда раздается голос. А голос не умолкал, продолжая безостановочно бубнить:

– Введите координаты, введите координаты, введите координаты…

Что такое координаты, Сергунок толком не знал. Но в последнем письме от папы мама читала ему, что папа воюет на таких-то координатах. Он в молодости был туристом

и любил в своих письмах указывать точную точку назначения. Цифры Сергунок запомнил и громко и четко произнес их в паузе между бубнением металлического голоса. Голос замолчал и, казалось, задумался, а потом произнес:

– Приступайте к созиданию.

Что такое созидание, Сергунька прекрасно знал. Мама, когда смотрела его рисунки, всегда в конце ласково говорила:

– Фантазер ты мой маленький, созидатель.

И он, схватив маленький металлический карандашик, с азартом начал рисовать. И понеслись по заснеженной степи лихие всадники, загрохотали тяжелые танки, из-за туч вылетели грозные штурмовики.

2

Ефрейтор Кугель сидел в окопе возле пулемета и медленно с наслаждением поглощал из котелка суп, заедая его кусочком эрзац-хлеба. Русские Иваны затихли. Три дня они штурмовали позиции их батальона, и вот сегодня первый день, уже обед, а пока стоит тишина. Видно, хорошо они им дали прикурить, раз эти русские сегодня даже не шевелятся. Вдруг за линией русских окопов послышался нарастающий шум. Кугель привстал со снарядного ящика, на котором удобно располагался до этого, и выглянул из окопа. Создавалось ощущение, что из-за горизонта приближалась танковая дивизия. Земля медленно дрожала, как при небольшом землетрясении. За лесом поднимались клубы дыма, словно там дымили сотни паровозов. И весь этот шум, и весь этот дым медленно накатывали и обволакивали ефрейтора Кугеля.

– В чем дело, Кугель?

Возле ефрейтора остановился проходящий по траншее лейтенант Байхер. Он внимательно посмотрел на него и увидел, как у того медленно и неуклонно отвисает челюсть, а волосы на голове вдруг задрожали и зашевелились. Кугель повернул к офицеру голову с застывшими от ужаса глазами и стал бессмысленно тыкать пальцами куда-то впереди себя. При этом из его рта вылетали какие-то непонятные, нечленораздельные звуки, похожие на хрип. Лейтенант повернул голову, и его челюсть поползла в том же направлении, что и у ефрейтора. Спина мгновенно взмокла от пробившего пота. А в низу живота засвербело от накатившего страха.

Из леса на прогалину, как раз за окопами противника, медленно выкатился огромный черный корабль. Его хищный форштевень смотрел прямо в лицо Байхеру. Из двадцати огромных труб в небо улетали столбы черного удушливого дыма. С каждого борта на окопы фашистского батальона нацелились десятки, нет, сотни орудий. Они были большие, маленькие, крошечные и вовсе огромные, в ствол которых мог пролезть, наверное, даже танк. Из всех щелей и дырок торчали пулеметы, автоматы, винтовки и даже пистолеты. На каждой орудийной башне возвышалась во весь рост статуя усатого мужика в шинели, отлитая, похоже, из бронзы и отполированная – так она сверкала и искрилась на морозном солнце. Все это гигантское, закованное в броню чудовище передвигалось на необыкновенно больших резиновых колесах, которых с каждой стороны борта было по нескольку сотен. Длинное, неуклюжее, оно было похоже на огромную сороконожку, переваливающуюся на своих колесах, как на лапах. И над всей этой грудой непробиваемого железа колыхались гигантские багровые стяги. На борту колоссальными белыми буквами было начертано: «СТАЛИН» и «Смерть фашистам!». Вслед за кораблем на поляну выползла такая же огромная черная и еще более длинная подводная лодка. Нос ее был уже у русских окопов, а корма еще и не выползла из лесного массива. Немного притормозив у узкой полоски окопов, огромные броненосцы, будто не заметив препятствия, перевалили их и двинулись в сторону фашистов.

А над краем немецкого окопа уже торчали не только головы ефрейтора Кугеля и лейтенанта Байхера. Весь батальон до последнего солдата с нескрываемым ужасом всматривался в сторону русских. От них к ним ползли неумолимые смертоносные чудовища. Но это было еще только начало. Внезапно все немецкие солдаты увидели, как из окопа противника появилась непонятная фигура, и причем не одна, а целое отделение. Издалека всем показалось, что это обычные люди. Но, присмотревшись, они поняли, что сильно ошиблись. Отделение русских солдат бросилось в атаку, за ним поднялось следующее, потом еще одно. И чем ближе они приближались к вражеским позициям, тем сильнее цепенели фашистские солдаты и тем сильнее начинали у них дрожать руки. Они видели, что к их окопам приближаются не люди, а просто чудовища. У советских солдат было по семь-восемь рук. В каждой руке солдат держал винтовку, автомат, пистолет, гранату, нож, лопату, грабли, вилы, Сергунькин перочинный ножик и даже любимый папин лимонад и флакон маминых духов. У некоторых солдат было по три-четыре и больше ног, а некоторые передвигались даже на гусеницах. От этого скорость их увеличилась втрое, и нейтральную полосу они преодолевали просто мгновенно. У трех или четырех было по две головы, а у одного даже четыре. Но когда из-за русских окопов рванула в сторону немецких восьминогая конница с шестирукими буденовцами, в каждой руке у которых было по двухметровой шашке, сабле или мечу, нервы фашистов не выдержали.

Ефрейтор Кугель подхватил свой карабин, вымахнул одним движением из окопа и, вопя во весь голос, рванул в тыл своих позиций. За ним рванул весь батальон, вопя в едином страшном крике ужаса. И они уже не видели, как из-за верхушек деревьев выпорхнули огромные черные бабочки, похожие на товарные вагоны, с сигарообразными бомбами в когтистых лапах. Немецкие солдаты еще не добежали до конца поля, когда корабли изрыгнули из всех своих орудий снопы ярко-красного пламени. Среди бегущих поднялись гигантские разрывы, похожие на огромные грибы, и они просто разметали тела убегающих.

Весь следующий день начальник немецкого полевого госпиталя оберст Роттер принимал солдат, которые подверглись атаке нового страшного оружия русских. В тыл великой Германии отправлялись машина за машиной обезумевших, поседевших солдат. У них тряслись руки и ноги, от пережитого ужаса был слабый и частый стул, многие падали в обморок и дико кричали по ночам. К концу третьего дня этим ужасом был охвачен весь Центральный фронт. Прачечные не успевали стирать кальсоны, привозимые из частей, которые атаковали необычные солдаты. Немецкие солдаты из уст в уста передавали друг другу страшные рассказы. Дезертиры пачками покидали позиции, солдаты не хотели идти в окопы.

А над позициями Центрального фронта продолжали свои хищные полеты черные бабочки, выискивая интересные для бомбежки цели. И этих страшных бабочек становилось все больше и больше.

И с того самого дня немецкие войска стали все больше и больше терять свою уверенность и медленно откатываться назад к своим границам.

3

Сергуньке рисовать надоело через неделю. Все эти семь дней он не покладая рук трудился над своей знаменитой картиной «Папина рота наступает на фашистов». Он придумывал новые корабли и подводные лодки. Раскрашивал пулеметы и автоматы. Чтобы немецкие солдаты не справились с русскими солдатами, он рисовал русским дополнительные руки, в которые вкладывал оружие и другие боеприпасы. В дело шло все, о чем только знал и что видел в своей жизни Сергунок. Над немецкими позициями он повесил огромных черных бабочек, которых ловил с папой летом. Они были страшными, и он очень боялся и думал, что фашисты их тоже испугаются. А для пущего ужаса он подвесил им смертоносные бомбы. Он создал целые арсеналы необычных боеприпасов: от простых перочинных ножиков до самых красивых и необычных маминых флаконов для духов «Красная Москва». Он давал в руки красноармейцам все, что он видел в сарае рядом с бараком, где они жили с мамой. И так длилось весь день, неделю…

А потом кончились морозы, выглянуло солнышко, потеплело, и детвора с визгом и шумом бросилась покорять снежные крепости. Да и с фронта приходили все более радостные новости. Фашисты отступали на всех фронтах. И Красная армия гнала завоевателей долой с нашей земли.

Вот и Сергунька забросил свой альбомчик на шкаф, повесил картину на стенку среди других рисунков и побежал на двор штурмовать снежные укрепления.

А в это время за сотни тысяч километров в глубоком космосе…

– Ку! Опять ты растерял все свои игрушки. Хорошо, если они на корабле, а если ты что-то оставил на этой планете с уровнем жизни минус тридцать по шкале развитых цивилизаций ACT. Ты представляешь, как может пойти развитие этого мира?! Проверь все немедленно!

– Ма! Не могу найти ВРМ-25/14. Задевался куда-то.

– Ку, включи поисковик 013 с определителем координат.

– Ма! Нашел! Он остался на этой недоразвитой планете, от которой одни неприятности.

Ку нажал одну из кнопок на пульте управления кораблем, и зеленый луч, протянувшийся от космического корабля до старого барака на окраине Уфы, в один миг трансгрессировал его. Пока пару минут он приходил в себя, напряженно оглядываясь по сторонам, дверь отворилась, и в комнату ворвался запыхавшийся Сергунька. Он молча уставился на неизвестного гостя, неведомо как появившегося у него в комнате, а потом, опомнившись, спросил:

– Ты откуда здесь взялся? И кто такой вообще?

Нужно сразу сказать, что на планете, откуда прилетел Ку, аборигены были очень похожи на людей. Ну, были, конечно, некоторые отличия. Например, еще две пары глаз на задней стороне головы. Смотреть-то так удобнее. Сразу видишь, что спереди, а что сзади. Правда, они были прикрыты волосами, и разглядеть их сразу было невозможно. Потом, на ногах не было пальцев, а были перепонки, как на ластах. Большая часть планеты была покрыта водой. И плавать так было гораздо удобнее. И еще было три сердца. Одно, как у всех людей, слева. Второе – в печенке, а третье – в пятке. Ну, это все было нужно так, на всякий случай. Чего в далеких путешествиях не случается! И если одно откажет, то второе или третье наверняка справится с задачей спасти астронавта. А так по внешнему виду – пацан и пацан. Белобрысый, голубоглазый, одетый в плотный серебристый комбинезон со множеством блестящих застежек и молний. Так они и стояли бы друг против друга, хлопая глазами, пока Ку не догадался включить универсальное переводное устройство и не понял, о чем ему бормочет Сергунька. А когда понял, то коряво проговорил:

– Я это… пришел свое забрать.

Ку показал на лист металлического альбома, пришпиленный к стене.

– А фигу с маком не хочешь?! – взвился Сергунок.

Пару минут они мутузили друг друга, поочередно вырывая из рук серебристый альбомчик.

А когда Ку стал уставать и почувствовал, что земной мальчишка начинает его одолевать, он неожиданно для себя предложил:

– А давай вместе посозидаем!

Они уселись на старую скрипучую кровать, застеленную потрепанным лоскутным одеялом, и с мальчишеской увлеченностью принялись создавать, один за другим, ребячьи шедевры. Для начала Ку немного подправил Сергунькины рисунки. Он стер из ВРМ-25/14 многоногих и многоруких людей, дабы не нарушать генетический тип землян. Удалил аналогичных животных и исправил несуразную военную технику. Он все-таки был из семьи ученых астронавтов и не мог позволить, чтоб на планете с низким уровнем развития появились неопознанные чудовища. Но и оставить друга в беде он не мог и поэтому решил помочь ему с новой техникой, которую он видел на одной из планет, где уровень жизни был выше, и где вот уже сто тысяч лет шла галактическая война.

И понеслось…

Капитан Ермаков только поднялся из окопа, поднял руку и собрался подать команду «В атаку!», как вдруг из-за леса на низком бреющем полете вылетел серебристый диск. За ним еще один, еще, целая эскадрилья. И уже все небо было усеяно незнакомыми ему летающими объектами. При этом все они изрыгали огонь и безостановочно обстреливали немецкие окопы. Над позициями фашистов поднялись тучи пыли, и небо заволокло дымом от чего-то горящего и вонючего. А когда дым рассеялся, то стало понятно, что наступать уже некуда. Впереди была просто выжженная земля. И туда, вперед, через эту землю, устремились зеленые многобашенные и многопушечные танки с огромными красными звездами на боках.

Через несколько дней стало известно из газет, что взрыв неизвестного заряда, прилетевшего со стороны Восточного фронта, точно попал в секретный бункер фюрера. Ку-то, конечно, знал, что это самонаводящаяся ракета «Моль-10», созданная конструкторами их планеты для борьбы с сельскохозяйственными вредителями. Но простым советским людям это было не известно. В результате взрыва погибли: бесноватый фюрер, Геббельс, Гиммлер, Борман, Кейтель и все генералы центрального аппарата. В Берлине произошел переворот, и главой Третьего Рейха стал полковник Штауфенберг. В первый день своего правления он позвонил по личному телефону в Москву Сталину и попросил представителя для переговоров. Через два часа в центре Берлина села огромная летающая тарелка. Из ее недр вышли маршалы Берия и Жуков. Именно они должны были принять капитуляцию фашистской Германии.

Война заканчивалась. Немцы увозили в глубину Германии эшелоны обезумевших солдат и освобождали захваченную территорию. А русские срочно начали им поставки валерьянки и брома для лечения. А по радио сообщали все более и более радостные новости.

Вот и Ку начал собираться в дорогу.

– А то родители заждались, – сказал он Сергуньке.

А на прощание он решил сделать ему маленький подарок. Это был небольшой карманный преобразователь материи для бытовых нужд. Принцип действия был простой. Кладешь в приемное устройство деревяшку, говоришь, что тебе нужно, и через несколько минут на выходе из прибора появляется буханка хлеба. В стране пока был голод, и такой прибор очень был нужен для поддержания сил.

На прощание они договорились, что Ку будет прилетать каждый год 9 мая, и они будут садиться вместе и созидать разные интересные идеи.

Через несколько часов межгалактический космолет уносил Ку в глубины космоса. Уносил от своего неожиданного друга и от планеты, уровень жизни которой за несколько дней вдруг стал из отрицательного – положительным.

А на Земле, возле старого барака, стояла маленькая фигурка и махала шапкой в черное пространство звездного неба.

Эпилог

На Землю пришла весна. Каждый год ее ждали с нетерпением. Ведь именно весной кончилась война и пришел на Землю долгожданный мир. И именно весной каждый год на один день на Землю прилетал президент Межгалактического союза коалиции несоюзных миров Ку Великий для встречи со своим другом, председателем Ассоциации кни-гораспространителей и созидателей необычных явлений, главным советником и важным чиновником руководителя Правительства независимости земного шара Сергеем Моисеевичем Ермаковым. Этот день был праздником всего независимого человечества. Ведь на следующий день два Великих друга и Учителя начинали свою знаменитую прямую трансляцию выполнения пожеланий независимых граждан Земли. С помощью созидателя они строили города и межгалактические космолеты, ремонтировали дороги и осушали лужи, печатали книги графоманов и наказывали нерадивых чиновников, помогали мелким производителям продвигать свой квас на межгалактический рынок, а фермерам – выращивать свиней. И так целый день, до самого вечера, пока созидатель не начинал дымиться и выдавать фальшивые дубли желаний. Это был Великий день исполнения всех желаний, всех, кто мог дозвониться в прямом эфире. А утром сказка кончалась. Ку улетал, а на Земле все становилось, как и было. Но человечество ждало с нетерпением следующей весны.

P. S.: Недавно в издательстве «Лапшанауши» вышла книга известного уфолога Герберта Кугеля «Как инопланетные крабы разгромили войска Вермахта». Прочитайте ее. И вы поймете, что этот рассказ – чистейшая правда…

Крылья А. Санти

«Фантазия важнее знания»

А. Эйнштейн

Маленькая фигурка застыла на крыше небоскреба. Зеркальные стены отражали суматоху внизу, а выше простиралось равнодушное небо. Ветер трепал одежду и разлохматил волосы, тем самым, почти окончательно скрыв лицо. Внизу кричали люди, а полиция сдерживала их поток – от прорыва внутрь здания. Несколько полицейских машин перегородило проезд, в то время как их хозяева пытались отодвинуть людей подальше от небоскреба.

– Чего ей нужно? – поинтересовался полицейский у своего не то соседа, не то напарника.

– А черт ее знает… Мы шагнули в эпоху космического человечества, гуманности и прочего. Чего еще людям не хватает сейчас, разве поймешь? Может с родителями не нашла общий язык, или парень бросил… А то может и вовсе – наркоманка, или не дай бог еще террористка! – вытирая пот со лба, ответил тот. – Может, выражает протест войне, модифицированным продуктам и генной инженерии, или еще чему-нибудь. Мои вон, который год на Марсе копаются, археологи, и совсем не боятся заразу какую-нибудь подцепить. Современную молодежь разве поймешь – повторил он, пожимая плечами.

– Ну да, а нам как всегда расхлебывать, – не то пожаловался, не то спросил первый.

Тем временем другая пара полицейских пробивалась сквозь толпу к зданию, используя при этом громкоговоритель:

– Без паники, мы все контролируем. Пропустите нас, и мы все сделаем… Женщина отойдите! Нет, мы пока ничего не знаем, но как только вы нас пропустите…

– Смотрите!!! – закричала пожилая женщина, указывая рукой на крышу.

Все как один посмотрели на крышу, задрав голову, то тут, то там, начали раздаваться крики, и удивленные возгласы. Фигурка на крыше, сделала несколько неуверенных шагов вперед, и теперь стояла на самом краю… где и застыла.

Онемевший было, полицейский опомнился, и что-то зашептал напарнику. Тот, всё выслушав, коротко кивнул и побежал в здание. Толпа гудела…

– Девушка, пожалуйста, оставайтесь на месте, и не делайте резких движений, ради вашей же безопасности! Скажите только, что вы хотите?

Однако, даже если девушка что-то надумала, она не успела ничего сказать. Несколько крутых машин и микроавтобусов проложило путь сквозь ряды людей, и теперь из них высыпались репортеры. Вокруг начали устанавливать камеры и т. д.

– Скажите пожалуйста, – сверкая белозубой улыбкой, обратился молодой репортер, подсовывая микрофон чуть ли не в зубы полицейскому, – что тут происходит?!

От такой наглости тот просто потерял дар речи, и потому решительно оттолкнул репортера. Но тот не теряя оптимизма, направился к ближайшим людям, вероятно, с тем же вопросом…

Внезапно на крыше появилась новая фигура, толпа охнула… но спустя несколько мгновений некоторые воспользовались биноклями и прочими вспомогательными средствами – двумя большими экранами, установленными и уже подключенными телевизионными компаниями.

Теперь стало видно, что новая фигура – это полицейский, которого послали внутрь. А на самом краю крыши стоит темноволосая девушка, невысокого роста и довольно красивая. В толпе пошел шепот, люди переваривали новую информацию.

– Если бы у меня была такая фигура, – закатила глаза, полная дама с болонкой на руках. – Мне бы больше ничего не было бы нужно!

Некоторые оглянулись с осуждением, но прочие кивнули соглашаясь… Толпа ждала…

Хотя на экранах было вполне нормальное изображение, картину портило одно – у нее отсутствовал звук. Но можно было догадаться, что полицейский пытается уговорить девушку спуститься вниз, и одновременно с этим, подходит все ближе и ближе. Но самое странное было в том, что девушка улыбалась. А затем шагнула вперед…

На секунду казалось время застыло, но затем все пропало. Было видно, как полицейский бросился вперед, в безнадежной попытке поймать ее, но так и не успел. А девушка медленно, очень медленно падала.

Телекамеры быстро поймали свой объект в объектив, и вот на экранах снова появилась девушка. Все еще улыбаясь, она словно почувствовав, что на нее смотрят тысячи глаз… помахала рукой.

– Да у нее, наверно, трос! – воскликнул кто-то с разочарованием.

– Да нет, – возразили неизвестному, – она все равно бы тогда быстро падала. Только в конце, был бы резкий рывок, и она подскочила бы!

– Эй! Смотрите, смотрите!!! – привлекая их внимание, захлебываясь, закричал подросток, показывая на ближайший экран.

А на экране сделали более крупный план, девушка пыталась что-то сделать со своей рубашкой, но как видимо, пока безуспешно.

– Смотри, как она странно одета! – сказал парень, стоящей возле него девушке.

– Так одевались очень давно, – ответила та, пристально рассматривая девушку на экране. – Она одета, как пиратка, или что-то вроде того.

Тем временем, девушка на экране, по-видимому сдалась над своей рубашкой. Она закрыла глаза и раскинула руки, и… на спине нечто зашевелилось, и это явно был не ветер. И это нечто росло. Внезапно материал на спине лопнул, а из разрезов начало что-то показываться.

Телекамеры еще больше приблизили план, что-то легкое и прозрачное, было на спине. Ветер толкнул девушку, тем самым пошевелив это, и… огромное подобие крыльев, на секунду закрыло свою обладательницу.

– Господи, это Ангел! – закричал кто-то, и тут же забился в каком-то приступе.

«Пиратка» уже справилась со своими крыльями, сложив их, и просто, как бы стояла на воздухе. Солнце, наконец, выглянуло из-за облаков и теперь светило прямо на девушку. А девушка раскрыла свои крылья и как бы подставила их солнцу. Когда же девушка повернулась опять к людям, словно стальной блеск прошел по ее крыльям, и они больше не трепетали под любым дуновением ветра, а застыли в готовности лететь. И она полетела… Сотни людей, с восхищением смотрели за ее полетом. И она улыбалась.

– Что за чертовщина?! – спросил полицейский, у своего напарника.

– Не знаю, может неизвестная мутация или уродство, ненормальность, – медленно покачал головой тот, – но если мы ее отпустим, спасибо нам не скажут. – И с этими словами, достал свой револьвер.

– Да ты что! – поразился первый, хватая того за руку. – Она же никому не причинила вреда, смотри какая красота!

– Все они такие, – отведя руку, ответил с револьвером, – а потом бед не оберешься, и отдуваться придется нам, мы же это допустили. Лучше сразу с этим покончить… – И надев глушитель, вскинул револьвер, прицеливаясь. И выстрелил…

А на экранах, улыбка девушки, вдруг сменилась гримасой боли, а затем ужаса. Она начала падать.

– Лети! Лети! – закричал кто-то, и вскоре его крик подхватили остальные.

Было видно, что с одним крылом что-то не так, но услышав крики, она попыталась взмахнуть им, но не получалось… Люди уже не смотрели на экраны, а напряжено смотрели на небо, видя, как крылатая девушка все ближе и ближе к земле. Но видимо кто-то все же, посмотрел на экран и тут же закричал:

– Она потеряла сознание!!!

Это вызвало море эмоций, и как-то так получилось, что в том месте, где приблизительно могла упасть девушка, образовался пустой круг. Толпа ждала.

А через несколько секунд туда рухнуло безвольное тело…

– Пропустите, пропустите! Отойдите от тела, ради вашей же безопасности! Здесь может быть инфекция, или даже радиация! Расходитесь, расходитесь… – шел с громкоговорителем «убийца».

Его пропускали, и вот он у тела, а рядом с ним его напарник.

– Скорая помощь уже приехала, – сказал «убийца».

– Ей никакая помощь, уже не поможет… – горько ответил напарник, а затем пристально посмотрел на него. – Зачем ты это сделал? – спросил он шепотом, чтобы остальные не услышали.

– Мы должны сохранять Национальную Безопасность… – с этими словами он тронул ботинком сложившееся крыло.

Оно тут же рефлекторно раскрылось, показывая в середине разорванную практически надвое часть.

– Эй, в чем дело, – удивился напарник, – крылья уменьшаются!

И верно, как только их коснулись, они начали исчезать. Еще чуть-чуть и то, что еще недавно было крыльями, стало похоже на клочок тумана. Неожиданный порыв ветра заставил многих на секунду закрыть глаза, и рассеял туман, оставив о нем лишь воспоминание. Лишь тело, с расплывающейся лужей крови, беспомощно распростертое на земле.

– Черт знает что, и куда я теперь дену такое тело? – пробормотал себе под нос «убийца» – Крыльев-то нет… Ладно пусть заберут на вскрытие, может внутри чего есть… – И приказал унести тело.

Мелкий дождь закапал на асфальт, толпа начала рассеиваться, все спешили по домам.

– Мама, мама, а где Ангел? – затеребила маленькая девчушка женщину возле нее.

– Ангел… ушел. И нам пора, пошли домой, тебе пора кушать. – И женщина пошла, уводя дочку.

Когда же девочка обернулась, толпы уже не было, лишь тело оставалось лежать на мостовой, а рядом несколько полицейских, и люди из скорой помощи.

На секунду тело засветилось, и вот точная копия девушки стоит у тела, только сквозь нее все было видно. Она повернулась к собирающейся расплакаться грустной девочке и ободряюще улыбнулась, девочка помахала рукой, девушка кивнула ей в ответ и, раскрыв прозрачные крылья, устремилась в небо… а затем, сверкнув словно звезда, она исчезла в облаках…

– Да, мама, Ангел ушел… – согласилась со словами матери девочка и, вытерев выступившие минуту назад слезы рукавом платья, радостно поскакала возле матери…

Мир

Жди меня Алекс Громов

До весны оставалось еще долгих полтора месяца. На городских улицах лежал грязный снег, вдалеке были слышны залпы орудийной канонады – враг не приближался и не удалялся, по всей видимости, собирая силы для грядущего решающего наступления.

Но до него пока далеко – оно произойдет самое ранее через несколько месяцев. А пока нужно было выжить в это непростое время и тщательно готовиться к будущему. Раймону уже исполнилось шестнадцать (но издали он выглядит как настоящий мужчина), и через год он станет «молодым воином» и тогда получит право выбора своей спутницы жизни. Хотя чего тут выбирать – он ждет не дождется, когда Долорес, его миниатюрная соседка и сверстница, разделит с ним ложе и его скромную обитель. И она не скрывает, что ожидает того же самого. А пока – поцелуи украдкой, короткие объятия и добродушные пересуды кумушек за спиной: «Хорошая из них выйдет пара! Может, и до их деток доживем!»

* * *

Сегодня сразу после последнего урока, наскоро пообедав в школьной столовой, класс Раймона отправился на электричке за город – туда, где местами покосилась Вторая Защитная изгородь, воздвигнутая давным-давно на случай непредвиденного прорыва неприятеля через Первую. Хотя такого случая ни разу так и не произошло, городской Совет решил поддерживать Вторую в надлежащем состоянии. Но профессиональные строители постоянно трудились на Первой изгороди, и поэтому на Вторую присылали, помимо нестроевых добровольцев, на день-два-три ученых из фундаментальных институтов, сотрудников необоронных министерств и чиновников районных муниципалитетов.

Работа была не слишком трудная: перетащить камни, подперев изгородь, завалить многочисленные лазейки, которыми все равно никто не пользуется, и укрепить таблички с надписью «Внимание! Запретная Зона!». И совсем не опасная – как город и пригороды, Вторую изгородь не обстреливали и не бомбили, сюда не захаживали ни диверсанты, ни суровые группы захвата.

А чего здесь было захватывать? Это же вовсе не какой-то дальний укрепрайон или важный форпост. Ходили так официально не опровергаемые слухи, что Вторая Защитная изгородь вообще существует для того, чтобы успокоить городских жителей своим присутствием и дать им возможность ощущать себя полезными в это непростое суровее время.

* * *

В конце зимы город всегда, как с детства помнил Раймон, казался ему серым и унылым, каким-то тоскливым и безрадостным. Зато совсем скоро начнутся весенние праздники, каждый день будут приезжать официальные и просто дружеские делегации, устраиваться торжественные приемы и балы, международные спортивные состязания и товарищеские игры, фейерверки и народные гуляния. И те, с кем еще несколько часов назад сражались наши старшие братья и отцы, сядут рядом с ними за праздничными столами, вместе нальют и выпьют, вместе споют старые и новые песни.

Даже ранее взятые в плен солдаты и офицеры неприятеля будут рядом с нами, отпущенные из тюрьмы и лагеря для военнопленных.

Все будут вместе, позабыв про прежние и еще предстоящие распори. Про тех, кто уже не вернется сюда. И не нальет себе чарку. И выпив, не подхватит старинную песню, которую когда-то пели отцы, собираясь на войну.

* * *

Когда-то война шла до полного разгрома, уничтожения врага. Но если врагом оказывается сосед, то что же делать тогда? Одно дело – безжалостно уничтожать орды чужаков-варваров, стремящихся захватить родные города, а другое дело – если это разборки с соседями переросли в войны. Если все взрослые мужчины будут постоянно сражаться и убивать, то рано или поздно население превратиться в один большой военный лагерь.

Не воевать вовсе? Но пограничные конфликты, торговые интересы и многое другое…

И было найдено решение, которое с тех пор строго соблюдается всеми державами на планете, от самых маленьких городов-государств, до огромных континентальных империй – войны идут по графику.

Раз и навсегда, для современников и грядущих поколений утвердили график войны и мира. Войны приходятся на осень и зиму. Мир – на весну и лето. В соответствии с этим выстраивается и ритм жизнедеятельности каждой страны.

Во время Мира не проводятся никаких военных действий и даже приготовлений к ним. Линии фронта нигде не существует, чужаки везде имеют одинаковые права (и реальные возможности) с местными жителями. Устраиваются совместные концерты и ярмарки, художественные выставки и научные конференции.

Но 1 сентября каждого года снова начинается Война, и любой чужак, даже имеющий здесь кучу родственников, может моментально оказаться шпионом или диверсантом, вражеским агентом или его связным. Научные достижения по обе стороны фронта получают гриф секретности, смешанные браки не допускаются. Хотя в данном случае уместнее сказать – откладываются.

Выборы власти происходят в сезон Войны – потому что тогда легче обеспечивать соблюдение порядка и не допустить проявление коррупции.

Выходят замуж (и даже по возможности рожают) и женятся – в сезон Мира. Но до этого юноша должен стать гражданином, защитником, получив в сезон Войны статус «молодого бойца». Это и предстоит Раймону.

Жди меня, Долорес!

Жду тебя, Раймон!

Птичка моя Арти Д. Александер

«– Почему ты пожертвовала ради него собой?

– Потому что он поступил бы так же»

«СтарТрек»

На этот раз я еду очень далеко и не по делам. «Валькирия» больше не существует, война, наконец, окончена. Но мне некуда возвращаться, последние годы мне домом служил мой крейсер с именем воинственных дев. Но до сих пор, уже не ступая по командному мостику славного боевого крейсера, я все еще произношу привычное «Слава Валькирии!», как единственное, что еще напоминает мне о судьбах и богах.

Я листаю справочник по обитаемым мирам и вспоминаю, как все началось. Как пришла мне в голову безумная идея окунуться в атмосферу дауншифтинга, откуда это во мне проснулось? Не от далеких же предков досталось. Ведь насколько я помню из моей обозримой родословной, все мои предки были военными. Так или иначе, служившие на флоте, сначала на морях, а потом и в космических просторах. Потому и выбора у меня не было, как продолжить эту традицию. А теперь вот думаю о домике с садом, органических продуктах, теплом солнце над головой и не упираться взглядом в стены. Еще и о чистом воздухе, а не том что циркулирует в скафандре, «и о воде не замкнутого цикла», хитро подсказал внутренний голос.

Где-то впереди меня ждет планета, где я возможно проживу несколько лет или всю жизнь. Об этой планете я узнала случайно, из отчетов моей подруги – ксенолога, изучающей ранние инопланетные сообщества и племена. На нашем доблестном крейсере она служила специалистом по контактам с враждебно настроенными видами, изредка встречающимися на тех планетных базах, где еще кто-то уцелел. Среди материалов ее экспедиций я нашла много интересного. И в том числе Его, моего «принца», как условно я его обозначила в записях своих памятных воспоминаний. Но планета была закрытой для посещений, так что пришлось вспомнить о связях и нажать на них в некоторых болевых точках, чтоб добыть нужное мне разрешение. Мне всегда нравились горцы, о них и их мужественном характере, было множество легенд и притчей, но на нашей Земле их уже не осталось, а жаль.

Планета не случайно закрытая и значится в навигаторских картах под особым знаком запрета передачи технологий. Потому как высадились тут однажды наши неприятели, отлично вооруженные и умелые, и те, что были первыми, сгинули почти все. А вернувшиеся долго своим рассказывали, как отчаянно вторжению эти дикие горцы сопротивлялись. Несколько месяцев оборону держали и живыми не сдавались, дрались за свои горы, как бешеные звери, так что пришлось чужакам забыть про свой быстрый практичный план, и убраться ни с чем. Стали их опасаться и наши вояки, потому как местные жители, не имея технологий, доставили массу неприятностей вторгшимся на планету. А что они смогли бы, имея их? Ценой больших потерь и неравных схваток, горцы за каждый день своей свободы заплатили. Нет, они не смогли бы победить в конечном итоге, но смогли доказать, что продолжать вторжение инопланетянам намного дороже рассчитанного обойдется.

И вот я лечу на далекую и возможно абсолютно не цивилизованную планету, где меня ждет мой горец…

Хотя сказать, что именно ждет, наверно не совсем правильно. Мой визит может стать сюрпризом для всех, кто не видел меня раньше. Не могу представить, что можно обо мне говорить технически неразвитым людям, не рассказывать же об инженерных превосходствах моей «Валькирии» или о тактике моих космических сражений и достигнутых победах? Ведь ничем кроме этого мне не приходилось заниматься. Я даже имя свое не вспоминала, потому что у нас по давно сложившейся традиции космофлота, к командору всегда обращались по имени его корабля. Я и в самом деле была его частью, и останусь ею навсегда, в своем сердце…

Я не умею говорить красивые речи, и тем более произносить длинные замысловатые фразы на инопланетных языках и это конечно мой минус. Но, слава «Валькирии», с местным вождем уже все улажено, подруга помогла. Мой горный принц оказался сыном вождя. Не знаю, в этом повезло, или вовсе нет. И этот вождь, по сути и внешности почтенный старик, был неплохим аборигеном и порядочным, насколько возможно в его дикой эпохе. Некоторое время он сопротивлялся, однако у него было еще восемь таких сыновей в разных селениях и от разных женщин, более жадных и практичных. Сидел он, великодушно слушая, как будто каждый день к нему гости прилетают. Не знаю, как кому, а мне его железная выдержка очень понравилась. Одна из дочерей вежливо суетится, накрывая на стол, а он только кивает «да, мой сын высокий и стройный», «да, косая сажень в плечах», «да, все знают, какой он»… Договоренность была достигнута ценой новой дамбы на местной горной речке. Меня манили горские традиции, и я погрузилась в их изучение для создания романтичного сценария «похищение невесты». Хотелось сделать его таким, чтоб было о чем потом вспоминать, с гордостью и волнением.

Старик сразу покорил откровенностью, встреча была тайной от прочих сородичей и соплеменников, и он хотел убедиться, что все будет, как мы обещаем. Он же и рекомендовал никому не открывать моего истинного происхождения, а войти в образ обыкновенной местной селянки, просто из очень дальнего поселения. Сижу я себе, опустив глаза к полу, по их обычаю, подруга покрывало на меня накинула и посоветовала молчать пока идут «смотрины». Рассказывает вождь о славных героях своего племени, от которых и происходит его старший сын, выбранный мной. Молчу и усмехаюсь про себя, как подруга распаляется о моих достоинствах, и, уважая местный обычай, называет себя моей тетушкой и свахой по совместимости, потому как тут не принято чтоб невеста сама себе женихов выбирала. Если все делать по горским правилам, то это его родственники должны были к моим приехать и разговор вести. Обо всем родственникам положено договариваться… А где мне их взять, например? Разбросало нас по Вселенной, от края до края. Разве поймет он, что не могу я ждать, пока его народ построит свои первые звездолеты и хоть до какой-то из наших планет долетит, потому как к тому времени ни меня, ни его сына на свете уже не будет.

По моему сценарию я прошу чтоб жених поступил по их обычаю и похитил меня, желательно в каком-нибудь красивом месте, на прекрасном коне, и желательно с кинжалом… И тут первая накладка вышла. Выясняется, что мой зеленоглазый, темноволосый и воинственный, не умеет ездить верхом. Дед его ездил, и отец ездил, а он не сподобился. Просто незачем это было. Осталась от вторжения кое-какая техника, умельцы ее, как могли, починили и переделали, даже свою потихоньку стали создавать. Вот и пользуются ею селяне, кому она досталась, для собственных нужд и передвижений… Делать нечего, договариваюсь в соседнем селении об уроках верховой езды для него. Слежу за успехами по скрытым видео-камерам, спасибо подруге, что оборудованием для разных нужд снабдила. Научили, хотя я заметила, что горячих горских лошадей и огромных местных псов он старательно подальше обходит или просто недолюбливает.

Спрашиваю осторожно, как же у вас воины собак пастушьих боятся, а мне их жены отвечают «пусть боятся, зато волков голыми руками душат». Ну, надеюсь что хоть кинжал у него свой, фамильный. Наступила вторая накладка. Выясняется, есть, но больше для красоты костюма, да и не настоящий клинок, а такой что в первом же бою, не дай бог придется сражаться, надвое переломится. Ладно, как-то все утрясли и необходимый реквизит для памятного события подготовили. Как же он геройствовал без боевого оружия, если верить рассказам о его отваге, не понимаю…

Ну, думаю хоть на охоту он ходит точно, потому как висит в его доме на самом дорогом ковре не одно, а целых два, пусть не боевых, но вполне пригодных охотничьих ружья. Причем одно из них, латунью изукрашенное, самый настоящий антиквариат, проволокой подвязанный, чтоб не развалилось, но видно, что отлично пристрелянное и в рабочем состоянии. Значит нужная в хозяйстве вещь, и с таким мужчиной в доме, есть шансы не остаться без мяса и дичи, украсить свое жилище трофеями и даже нежиться снежными зимами под ценными теплыми мехами. Это потом выяснилось, что ружья-то есть, а желание убивать кроме как для защиты или мести, у моего горца напрочь отсутствует. Прокатилось по их стране немало междоусобиц и зверья почти не осталось, даже птицы хищные в небе стали редкостью, потому и более бережно стали горцы относиться к своим охотничьим ресурсам и обзавелись обширными хозяйствами с садами-огородами, курами да овцами. Хотя и это не мешало вспышкам зависти и вражды. И в этом деле куда эффективнее оказались охотничьи ружья, чем дедовские кинжалы – заставляющие видеть истинное лицо врага, когда и глядеть на него совсем не хотелось. Но все это я узнала гораздо позже…

Стою я за мостом у живописной речки. Платье, расшитое по длинному подолу осторожно руками разглаживаю, и бусы похожие на янтарь тепло обнимают мою шею. Всячески изображаю скромную и тихую девицу из очень дальнего и неизвестного племени. Рыбки весело прыгают от яркого солнца, а моего ненаглядного все нет. Хотя не мог он затеряться, сопровождают его бдительные друзья и сородичи. На хорошее дело сопровождают, и я улыбаюсь от радости. Наконец показались кони, пыль вьется тонкой дымкой под их звонкими копытами. Жду, когда они увидят меня и впечатлятся. Не каждый же день я платье надеваю, меня местные женщины для этого неделю примерками мучили, едва выдержала.

Вот горцы въезжают на деревянный мост. Первый из них замечает меня. И тут перед его конем пролетает какая-то тварь. Конь испуганно ржет и встает на дыбы. Но взгляд всадника прикован лишь ко мне, он падает в речку, остальные отчаянно машут руками, глядя прямо на меня. Я пытаюсь понять, что же они кричат, и догадываюсь – никто из них не умеет плавать. Вот она третья накладка. Чертыхаясь и ломая с таким трудом выверенный сценарий, лезу в холодную воду. Гоню от себя мерзкие вспоминания о войне, где всякое бывало. Спасаю. На глазах чужих изумленных сородичей выхожу на берег, мокрое платье противно облепило тело, представляю как я выгляжу со стороны… Не проронив ни слова, слава «Валькирии», и давясь инопланетными ругательствами, чтоб не услышали. Потому что попросту не знаю, что говорить в таких идиотских случаях. Закидываю спасенного в седло с блестящей нарядной инкрустацией серебром, и сажусь сама. Помахав на прощанье рукой, легкой рысью удаляюсь в горы, пока они не передумали. Хорошо, что я изучила карту этих мест и знаю, где стоит моя «хижина», построенная специально для событий, обозначенных в моем дневнике как «после похищения»… Вот и пригодились мои военные привычки в мирной жизни.

Несколько лет спустя меня навещают друзья по даун-шифтингу, сидим у живого огня, едим натуральные продукты и любуемся дикими яблоками моего сада. Стандартная «экохижина», колониального типа, которую можно заказать и поставить на любой планете, давно превратилась в типичный местный двухэтажный дом, искусно сложенный из камня. С уютной террасой и коваными перилами. И вся она умелыми горскими руками построена. Ненаглядный мой сидит чуть в стороне и глазами на чужих мужчин грозно сверкает.

– Чего это он на меня так смотрит? – опасливо спрашивает меня друг.

– Ревнует.

– Повезло тебе подруга, – с легкой завистью подводит итог приключений моя подруга.

Мой горец понимает, что говорим о нем и встает во весь свой рост, шкуру волчью с плеча небрежно в угол бросает, кинжал, подаренный мной на наш юбилей, за поясом поправляет, всем видом демонстрирует «кто в доме хозяин». Зубы белые, сам смуглый, темноволосый, верный и по-детски импульсивный, хотя черты лица в меру мужественные, и руки твердые, а сердце горячее.

Смотрю и думаю, действительно повезло. Где еще найти такого работящего, ласкового и внимательного, с ним как за каменной стеной, слова грубого от него даже не слышала, горы готов свернуть… Я для него с самого первого дня и «нежная красавица» и «птичка моя». Я встаю рядом с ним, два метра ростом, и он – не доставая мне даже до плеча, обнимает крепко за талию и ревнует так, как и положено настоящему горцу.

Дары предков Алексей Васенов

Война была на исходе. Этого никто не произносил вслух, но дух окончания великой бойни витал в спертом воздухе оружейного отсека, весело слепил отблесками заходящего солнца на начищенных значках механика и тихонько позвякивал походной флягой на пульте наводчика. Бум! – вуууум… Истертая педаль запуска ушла вниз и под днищем зависшего на трехкилометровой высоте дредноута расцвели синие цветки кобальтового танца смерти. Неповоротливая махина дернулась и поползла к следующему участку обреченной поверхности.

Сингх поднял чумазое лицо от окуляров прицела и оглядел кабину. Оскалился в белоснежной улыбке и крикнул:

– Эй, Вакка! Готов поспорить на недельный паёк – небось, жалеешь, что мёрзнешь здесь с нами, а не загораешь внизу! Тебе бы там понравилось!

Чёрный до синевы полинезиец-механик не обиделся на подколку старого товарища и лишь выставил вперёд руку.

– Видишь этот палец, Син-Син? Именно такой толщины слой защитного крема ты будешь мазать на свою плешивую голову, когда приедешь ко мне домой после войны. Вот тогда мы и посмотрим, что лучше – морозить свои жопы в этих чертовых горах, или гореть в Аду.

Сингх снова заулыбался, но не успел ничего ответить. Индикатор прицела замигал красным, требуя к себе внимания, и наводчик оперативно уткнулся в окуляры внешнего обзора.

– Ничего… Скоро вся эта сволочь либо сдохнет, либо поднимет свои лапки кверху, и вот тогда мы с тобой сла-а-авно проведём недельку в борделях Лалитпура. Уж я-то тебя повожу по настоящим местам, на своих чертовых островах ты такого и не видел, небось…

Бум! – вуууум… Педаль снова ушла вниз и неохотно поползла обратно. Внизу очередная гряда превратилась в клубящееся облако, изрыгающее синие всполохи.

– Вот я лично отсюда поднятых рук точно не вижу, – пробормотал Сингх под нос, готовя орудие к следующему залпу.

Пожизненный Диктатор Второй Вечной Империи стоял за парадным столом, тяжело опершись на него руками. Неуместность этого инкрустированного шедевра в грубом скальном бункере в толщине Гималаев недвусмысленно сигналила о неизбежно приближающемся конце. Даже больше, чем проникающие разрывы аннигилирующих тонны камней ударов, доносящихся до присутствующих на последнем совещании Священной когорты. Священная когорта (по сути – остатки Генерального штаба Второй Вечной Империи) испуганно смотрела на своего вождя глазами четырех генералов и одного маршала. На заднем фоне маячила пара адъютантов, но кто же их считает, этих вечных обитателей тени своих патронов.

– Да, это конец! – вождь всегда гордился своей манерой говорить прямо и без увиливания. Так ему казалось.

По-крайней мере, так ему говорили. – Конец войне, конец нашим доблестным героям, которые удерживают последние рубежи нашей древней столицы! Конец нам, но не Империи!

При последних словах генералы ощутимо вздрогнули. Огромная туша маршала осталась неподвижной, лишь немного вопросительно изогнулась бровь.

– Ибо её величие, основанное на идее общего блага для лучших представителей человечества, будет жить вечно, как и подвиги тех, кто отдал жизни за её торжество!

Казалось, слова Пожизненного Диктатора гипнотизировали слушателей. Как в старые добрые времена, когда его речам внимали сотни миллионов. И пусть его форменный плащ рядового выглядел не столь блестяще, как это было раньше, умение завладеть душами первыми же словами осталось при нем. Генералы непроизвольно вытянулись в парадной стойке, и лишь маршал продолжал сидеть, опираясь на свою знаменитую трость и с лёгким прищуром смотрел на своего давнего соратника, которого знал ещё со времён партизанских отрядов Сопротивления.

– Идеи не умирают, они прорастают в будущее, питаясь кровью героев! И чем больше наших братьев поляжет на полях этой войны, тем сильнее и выше взрастёт дерево правды! Вот почему мы – последний бастион нашего дела! Преданные сыны Великой цели, готовые идти ради неё до конца! Наши жизни принадлежат будущему, и колесо реинкарнаций обещает нам, что мы своими глазами узреем воплощение наших побед, если не дрогнем в последний час!

Лоб Диктатора покрылся испариной, а голос перекрывал канонаду. «Боже, неужели он опять затеял свой пятичасовой марафон красноречия…», – мелькнула мысль в голове маршала, но многолетние инстинкты опытного аппаратчика похоронили её, не дав дрогнуть ни черточки на его лице. Не время, пока не время.

– И кому как не мне нести эту ношу! И кому, как не вам, быть моей опорой! Наши ученые верны своему долгу. Здесь и сейчас вершится судьба нашего будущего! Под гордыми вершинами Крыши Мира мы заложим фундамент нашей Победы! Технология, которую мы разрабатывали, невзирая на тяготы войны, позволит нам шагнуть из этой комнаты в грядущее. Здесь, в недосягаемой нашим врагам безопасности, будет храниться зерно истины. Криокамера, которую построили лучшие умы Империи, способна автономно существовать тысячи лет! И там, за горизонтом времени, не доступное нашему взору, уже восходит солнце нашей зари!

– Мы… Мы что же, заморозим себя?. – Генерал Безопасности оторопело смотрел на Диктатора. Трое остальных, быстро переглянувшись, уставились на вождя. Маршал продолжал сидеть неподвижно и выражения лица не менял. Он подозревал, что ещё не время выносить своё мнение на поверхность.

– Мы?.. – Диктатор, похоже, тоже слегка удивился. – Мы – нет. Эта тяжёлая миссия рассчитана на одного. Ваша задача – обеспечить успех операции и достойно принять смерть, для чего вам при входе были сделаны инъекции токсинов.

Тишина, возникшая в бункере и не уже нарушаемая глухой канонадой (даже пушки и бомбы иногда устают), была разорвана скрипучим смехом. Этот неестественный звук производил маршал, внезапно осознавший, что время, которое он тщательно ловил всю свою карьеру, так и не придет. Генералы, эти почти неотличимые близнецы кабинетных сражений, синхронно повернулись к нему. Тень отделилась от дальней стенки и выступила вперёд.

– Смерть тирану!.. Во Славу справедливости! – Молодой адъютант чьего лица никто из присутствующих так и не запомнил, вытянул руку с личным оружием и выстрелил в сторону Пожизненного Диктатора. Кто-то из генералов бросился на него. Сделав шаг назад и чуть в сторону, вождь Второй Вечной Империи оказался за бархатным занавесом, скрывавшим высокую бронированную дверь. Не дожидаясь развязки, он нырнул в неё, ввёл на панели код подрыва и тщательно запер за собой. Последнее, что он слышал, был лающий смех маршала. Диктатор, привыкший лично контролировать наиболее важные дела и особенно их завершение, дождался лёгкого толчка, подтверждающего, что помещение, откуда он только что пришел, перестало существовать. Удовлетворенно кивнув, он развернулся в сторону лаборатории. Впереди его ждала вечность.

Полтора миллиарда лет. Время, за которое уходят в небытие целые миры, рождаясь, обзаводясь жизнью на своих планетах или умирая бесплодными. Большое время даже для вселенной. Не говоря уже о биологическом виде.

Первейший из Сол умел ждать. Когда твоя жизнь длится вечность, ты по большей части только и делаешь, что ждёшь. А ведь он был самым старым в своей расе, о чем весьма прямо заявляло его имя. Так что ждать Сол умел.

Как и любой из солов, он мог видеть и Галактику и песчинку под своей ногой одновременно, мог держать планету на ладони, а мог падать верхом на снежинке в буре, бушующей где-то в системе Бетельгейзе… Мог быть точкой в пространстве, собирающей информацию, а мог стать огромным, как полыхающий красный гигант. Но Сол выбрал луну Седара и облик, в котором каждый из солов приходит в этот мир. Жаль, что подобное происходит все реже и реже..

Раса Седар. Из всех форм жизни, что пытались пробиться сквозь изощренное сито смерти, они выделялись. Будучи слабо приспособленными к борьбе за выживание, они особо остро нуждались в опекунах и няньках, которыми, по сути, являлись солы в этой галактике. Но даже при их поддержке, Седар смогли лишь выбраться за пределы своей планеты, угаснув по непонятным причинам, так и не покорив свою систему.

Храм на луне, которая вращалась вокруг их родной планеты, был поздним творением этой необычной, хрупкой и бесконечно талантливой расы. И если возможно допустить, что есть хоть какой-нибудь принцип существования вселенной, не доступный пониманию солов, то он был воплощён в этом сооружении. Потому что кроме попрания основ существования физических объектов, он выполнял ещё одну функцию – он указывал Путь.

Сол ждал. Стоя перед невыносимо изящной балюстрадой балкона Главного зала, он терпеливо дожидался ответа. Ответа на вопрос, от которого зависело будущее его расы, сотен миллиардов разумных существ, которые к ней не принадлежали, а так же триллионов тех, кто даже ещё не появились в этом физическом воплощении из великого небытия. Сол умел дожидаться.

Его не тяготила ответственность. Будучи в ответе за жизнь в этой Галактике, он к ней привык. Цель, смысл и причина существования солов была проста – все, что сумело отделиться от неживой материи, должно было быть бережно пестуемо, чтобы пройти свой Великий Путь. Будучи первой из разумных рас, солы слишком долгое время провели в одиночестве. Миллиард лет эволюции сделали их практически бессмертными и всемогущими. И заставили относиться к жизни, как к абсолютной ценности. Слишком невероятной, чтобы поверить в её существование. И, тем не менее, существовавшей.

Сол ждал. Впервые за все время обитаемой Вселенной появился вопрос, на который даже боги тысяч благодарных цивилизаций не знали ответа. Но боги были терпеливы, и Первейший из них хотел получить чёткое указание на то, где его искать. Поэтому он здесь. И Сол дождался.

Тусклая звезда в рукаве Ориона. Маленький камушек, который уже давно пережил собственных детей – бесплодный, безжизненный, бесполезный. Храм указал на него, как на начало отсчета жизни в этом уголке вселенной. Место, где полтора миллиарда лет назад появились те, кому суждено было стать Основой. Родина расы Сол.

Там, по безошибочному указанию наследия Седар, он найдёт ответ. И хотя паломничество не входило в привычку его расы (да и поклоняться там было нечему), Первейший из Сол немедленно отправился в путь. Ибо промедление грозило хаосом, который угрожал всему, что существовало лишь благодаря усилиям его и ему подобных. А за хаосом неотвратимо следовал его итог – смерть.

Медленно бредя сквозь звезды и туманности, Сол размышлял о природе явления расы Тль'ех. Почему так получилось, что усилия Первейшего и всех его сородичей приносили прямо противоположные результаты? Как вышло так, что экспансия Тль'еха была непредвиденна и нежеланна? И откуда у сравнительно молодой расы стали проявляться способности, позволяющие ей опекать другие, ещё более молодые? Все это угрожало существующему положению вещей, выстраиваемого солами на протяжении многих, бесконечно многих циклов времени. В их цветущем саду жизни, пестуемом не ради награды, а ради смысла жизни целой расы, древнейшей в галактике, появился другой садовник. Его планы были неясны и неочевидны. Его методы оставляли желать лучшего. Он не прислушивался к советам тех, кто позволил ему появиться на свет. И с этим нужно было что-то делать.

Причудливые катаклизмы умирающей планеты вынесли на поверхность пласт, геологический возраст которого был весьма преклонен. Внутри древней породы были каверны, одна из которых обнажилась в ходе эрозии. Жесткая радиация, давно уже не сдерживаемая ни магнитным полем планеты, ни остатками атмосферы проникла внутрь и вызвала короткий всплеск жизни в механизмах, которые хоть и были предназначены для длительной консервации, все же лишь чудом сохранили право называться искусственно созданными. Тем не менее – цепи замкнулись, механизмы пришли в движение и Пожизненный Диктатор Второй Вечной Империи повторно появился на свет.

Дверь камеры давно стала единой со всем остальным. Вождя забытой эпохи спасла только привычка не расставаться с личным оружием, приобретённая задолго до восхождения к вершинам власти. Потратив почти пол-обоймы, он проложил себе путь наружу. Перед его глазами расстилалась красная пустыня, с редкими валунами, из одного из которых он только что вылез. Плащ рядового, сшитый по спецзаказу и отличавшийся от регулярной армейской униформы как первый матерчатый самолёт от дредноутов его Небесных Ястребов, был как нельзя кстати. Было чертовски холодно.

Озадаченно оглядевшись вокруг, Диктатор задрал голову и стал разглядывать небо. Глядя на тусклый оранжевый шар, висящий в зените, он старался отогнать от себя мысль, что его отсутствие продлилось несколько больше запланированного. Обладая практичным умом и армейским навыками, последний человек во вселенной решил осмотреться на местности.

Определить направления частей света было затруднительно, и это раздражало. Как раздражало и то, что поблизости не наблюдалось ни малейшего присутствия воды. Если быть честным, поблизости вообще ничего не наблюдалось. Резонно решив, что стоит беречь силы, да и вода может водиться лишь в низине, Пожизненный Диктатор определил направление понижения местности и размеренным шагом привыкшего к марш-броскам человека направился в путь.

Поход его прервался от силы через полчаса. Относительно бодро преодолев очередную каменистую насыпь, он замер. Впереди, не более чем в сотне метров наблюдалась группа камней, образующих примитивный круг с огромным плоским валуном посередине. На котором, повернувшись спиной к человеку, сидело какое-то существо. Диктатор замер, стараясь дышать потише, что было непросто – воздух был разрежен, и лёгкие требовали интенсивного наполнения. Пытаясь распознать тип существа, он профессионально прикидывал пути подхода и точку наиболее эффективной атаки. И если первое представлялось весьма затруднительным – существо хоть и походило отдаленно на человека, но было голым, безволосым и как будто… слегка прозрачным – вторая задача была решена быстро и точно. Проведя нехитрые рассуждения, было принято очевидное решение – жизнь туземца ничтожна по сравнению с задачей выживания носителя высшего разума. К тому же, это, вероятно, единственный источник жидкости и пищи на многие мили вокруг. С задачей идентификации вида можно справиться и при его свежевании.

Точно следуя выбранному направлению, человек в военном плаще начал приближение с подветренной стороны, одновременно принимая позу для стрельбы с рук. Все шло идеально. До той поры, пока дегидрированная порода предательски не хрустнула под его ногой, произведя шум, заставивший существо обернуться.

Первейший из Сол и Пожизненный Диктатор посмотрели друг на друга.

Планета была безжизненна и безмолвна. С точки зрения расы Сол она не представляла никакого интереса или ценности. Она уже исполнила своё предназначение. Многие миллионы лет на ней не было даже примитивных жизненных форм и, тем не менее… Тем не менее, именно на ней следовало искать ответ на Вопрос. Храм Седар не ошибался никогда.

Потратив незаслуженно большое время на изучение, Первейший из Сол решил остаться на ней до тех пор, пока ответ не будет найден. Найдя пригодное место для медитации, он принял подобающую форму и стал ждать. Сол умеют ждать.

Негромкий звук за его спиной заставил его обернуться. Впервые за миллионы лет своего существования Первейший был удивлён. Совсем рядом с ним стояла форма жизни, карикатурно напоминавшая обрядовую форму расы Сол, почитаемую как божественную на всех планетах Галактики. И эта разновидность жизни, очевидно, была разумной. Ну, или казалась таковой. Потому что разумному существу не придёт в голову угрожать своему божеству. А намерения этого проявления живой материи не оставляли сомнений – оно готовилось на него напасть.

Сталкиваясь с разными проявлениями жизни, представители древнейшей из существующих её форм всегда исповедовали единственный принцип – все живое должно оставаться таким. Навредить существам, чья физическая сущность сместилась скорее в энергетическую плоскость, нежели материальную, мало чему под силу. Поэтому Первейшим двигало скорее любопытство, нежели опасение, когда он вошёл в разум этого неожиданного явившегося казуса. Но то, что случилось после этого, навсегда поменяло историю Галактики.

Сидящее на камне существо обернулось. И в то же самое мгновение Пожизненный Диктатор потерял контроль. Сначала его предало тело – палец так и не смог нажать на курок. Затем его покинул разум. Вождь исчезнувшей Империи успел почувствовать, как из его сознания, бесцеремонно выворачивая его наизнанку, достают самые сокровенные воспоминания, даже те, которые он прятал от самого себя. Рождение, нежность матери, первая любовь – самые глубокие чувства быстро сменились чередой ужаса и жестокости, которые он так же старался забыть. Решения, принимаемые им во имя высшей цели. Череда предательств, убийств, война. Восхождение к вершинам власти. Массовые расстрелы, концлагеря, вторая война с остатками непокоренного человечества. Приказ о применении Оружия Судного дня. Миллиард сгоревших жизней. Бегство в темпоральной криокамере. Моментальное решение пожертвовать жизнью незнакомого существа ради продления своей. Желание выжить любой ценой.

Осознание самого важного в своей жизни желания было последним, что успел почувствовать человек. Пожизненный Диктатор Второй Вечной Империи умер.

Первейший из Сол стоял над телом предка своей расы. То, что он впустил в свой разум из неосторожного любопытства, жгло его изнутри. Он кричал, но его крик некому было услышать на этой безжизненной планете. Он плакал, но раса Сол давно лишилась этой способности в процессе эволюции. Он вспоминал лица людей, но их не было в живых уже более миллиарда лет. Солнце этой старой системы взошло и село много раз, но ничего нельзя было исправить. Впервые за время существования его расы была отнята жизнь. Время – это все, что осталось у Сола. И его прошло изрядно, прежде чем в его сознании улеглось случившееся. Исполнив немыслимый, забытый ритуал, он даже смог похоронить тело последнего человека во вселенной. И только после этого покинул эту проклятую планету. Он получил то, чего искал.

Решение вопроса расы Тль'ех с неприятной ясностью стояло перед его глазами.

Ласковые волны Тихого океана накатывались на белоснежный песок. В деревне за спиной шла неспешная суета подготовки к ужину, а Вакка пил пиво. Настоящее, ещё довоенное пиво из жестяной банки. Разве сейчас делают такое? Нет, не делают.

Говорят, что где-то в Африке яйцеголовые восстановили ДНК ячменя, и скоро опять заколосятся поля этого божественного злака. И снова будет нормальное пиво. Но только когда это будет… А пока у Вакки есть его ящик, оставленный Марией, когда он уходил на фронт. Глядя на него глазами, в которых уже кончились слезы, Мария тогда сказала, мол, возвращайся, Вак-ка, живой, если не ради неё, так хоть ради этого пива. А что он? Он вернулся. И ради неё, и ради пива, конечно, тоже.

К перевёрнутой лодке, на которой сидел Вакка, подошёл плешивый непалец, одетый в длинную армейскую рубашку и шорты.

– Эй-эй, толстый хрен, подвинься, а то загородил весь вид на океан! – Он взгромоздился рядом и достал тюбик с кремом от солнца. – Печёт здесь, как у черта в заднице.

– А я тебя предупреждал, Син-Син. Три года я морозил задницу в твоих горах, теперь твоя очередь! – Толстый Вакка с улыбкой передал товарищу нераскрытую банку. Для него не жалко.

– Да уж… Я ведь там родился, а вот возвращаться совсем не хочется. – Сингх лихо, по-армейски вскрыл пиво и стал работать тощим кадыком.

– Да некуда возвращаться, Син-Син. От твоих гор мало что осталось. Живи здесь, мы тебе жену хорошую найдём, будем вместе на рыбу ходить…

– Знаю я ваших баб, насмотрелся. Каждая вторая толще тебя. Нет уж, погощу немного, только ты меня и видел. Поеду в Австралию, там, говорят, ещё города остались.

– Да какие города, Син-Син… Их же чертовы имперцы в первую очередь того… – Вакка замолчал. Уж больно не хотелось вспоминать то, что повидал на войне.

– Да, ублюдки уж постарались. – Сингх тоже замолчал. Так они и сидели, глядя на солнце, медленно тонущее в могучем океане.

– Как ты думаешь, Син-Син, вон Мария про детишек все чаще заговаривает. А мне, если честно, страшно. Вдруг опять?..

– Не, Вакка, не дрейфь. Не за то мы, брат, с тобой воевали. По мне так все, кто хотел, войной уже налопались по самые уши! А уши те сгорели, когда мы с тобой их вшивую столицу брали. Да и народу теперь вдвое меньше осталось. Кому воевать? Сдаётся мне, брат, что человечество такую прививку от войны получило, что даже через миллиард лет никто не захочет в это дерьмо наступать. Так что живите с Марией спокойно. И не забудь меня пригласить, когда ребятишками обзаведётесь, кто их дельному научит, как не дядя Сингх?. От тебя-то толку никакого, даром что механик..

Вакка хмыкнул, но от пива отрываться не стал. Так и сидели они на лодке, глядя в океан, пока не стало совсем темно. А потом пошли ужинать.

Sapiens dominabitur Astris (Мудрый будет властвовать над звездами) Ольга Дыдыкина

Актуальные галактические контент-разработки: программа и тезисы ХХХ-го Межпланетного форума контент-мейкеров Галактики

Утренняя сессия. Начало в 10.00 среднемеридианного галактического времени

1. Спикерус, генеральный директор Оргкомитета межпланетных форумов контент-мейкеров Галактики. Открытие сессий. Приветствие участников

2. Пручкинс-Омега, главный маркетолог Департамента Pleasure Senses («Приятного контента»), планета Орион системы Омега-Скорпион

3. Ренкойкоо, руководитель Службы экологии мозговой деятельности, планета Лукария и сопредельные территории

Дискуссии, сеанс непринужденного общения по голографической связи

Перерыв

Дневная сессия. Начало в 13.30 среднемеридианного галактического времени

4. Фалиор Ураний, ведущий инспектор Комиссии по импорту развлекательного галактического медиаконтента, планета Урания

5. Петронис Кассио, начальник Управления по развитию КЗ-контента, планета Кассиопея

6. Дёлфин Амикус, шеф-транслятор мыслеформ и мыслеоб-разов на межзвездные и галактические расстояния, планета Земля

Продолжение дискуссий, сеанс непринужденного общения по голографической связи

Окончание сессий

– Уважаемые креаторы, коллеги, единомышленники, дорогие друзья! Приветствуем вас, участники очередного Межпланетного форума контент-мейкеров Галактики. Уже стали традиционными наши ежегодные онлайн-конференции, позволяющие контент-мейкерам Галактики слышать и видеть друг друга, несмотря на разделяющие нас огромные межзвездные пространства; делиться опытом, представлять креативному сообществу новые идеи, рассказывать о неизбежных проблемах и способах их решения. Это прекрасно, друзья, что мы видим и слышим друг друга уже в тридцатый раз. Объявляю наш юбилейный форум открытым. Неизменная благодарность специалистам Оперативного центра Межпланетной голографической связи. Благодаря вашему профессионализму сегодня нас видит и слышит вся Галактика, а контент-мейкеры с разных планет имеют счастливую возможность общаться друг с другом. Спасибо!

На какой бы планете мы ни жили, все мы задумываемся о путях ее развития, о ее отношениях с другими планетами Галактики, о будущем, которое манит нас своей загадочностью. Как подчеркивают наши коллеги с планеты Плеяда звездной системы Крыло Лебедя, «Разумное существо всегда остается разумным, будь оно человекоподобным, мыслящим насекомым, чешуйчатым или китом». Что ждет впереди Галактику, нас и наших потомков? Чему мы должны учить и учиться? Что нужно знать, чтобы сбылись наши мечты, чтобы мы добились успехов, а наша жизнь на всех планетах стала комфортной и счастливой? Эти и многие другие вопросы волнуют контент-мейкеров всей Галактики, задача которых создавать актуальный креативный продукт, продуцировать смыслы и образы, удовлетворяющие насущные потребности и эстетические вкусы всей обитаемой части Галактики. Какие же модели контентов готовы предложить юзерам наши уважаемые креаторы с разных планет? Очень скоро мы это услышим.

Как всегда, в перерыве сессий и по окончании форума можно будет сделать заявку на приобретение любого понравившегося контент-продукта напрямую у разработчика. Говорит и показывает многомерный голографический транслятор! Внимательно следите за рекламой! Мы начинаем! Слово предоставляется г-ну Пручкинсу-Омега, главному маркетологу Департамента Pleasure Senses планеты Орион системы Омега-Скорпион.

* * *

– Мир Ориона разумен, высокоразвит, а потому максимально комфортен для его жителей. Мы построили абсолютно мирный социум: орионцы уже многие столетия ни с кем не воюют, нашу жизнь не раздирают ни внешние, ни внутренние конфликты. Кроме того, орионцы давным-давно доказали, что полеты в галактический космос неэффективны и дорогостоящи. Современные средства межпланетной связи и так позволяют нам общаться со всей обитаемой Галактикой и быть в курсе событий на всех разумных планетах. «Жизнь в радость», «Счастье рядом», «Мирный и размеренный образ жизни», «Удобные удовольствия» – вот наиболее популярные темы контентов, которые разрабатывают наши мейкеры. Все для максимального комфорта на нашей небольшой уютной планете, начиная от контентов по обустройству «умных» домов и «послушной» мебели, считывающей все желания хозяина, до изысканных гастрономических удовольствий. Триумф потребления и «Большой Ням-ням»; не забывайте, что средний рост орионца два с половиной метра, а вес – двести тридцать – двести пятьдесят килограммов. Ваше внимание на экран: реклама новых Pleasure-гастроном-контентных разработок Ориона.

Еще одно важное направление работы наших мейкеров – создание контентов, позволяющих эффективно поддерживать и развивать «удобные удовольствия», а именно: обеспечивать проведение хирургических операций новыми моделями тесйсаГроботов, разрабатывать новые симу-ляторные системы виртуальных путешествий по соседним планетам, поддерживать в идеальном состоянии здоровье и внешнюю красоту орионцев. Последние контент-разработки позволили внедрить в производство линию уникальных Орион-бассейнов. [На экране запустился рекламный блок «Купайтесь в бассейнах с автоподгонкой комфортной температуры воды и лечебными свойствами для кожи»]. Мы создаем контенты для роботов-диагностов, роботов-юристов, и качество их работы, их КПД становятся даже выше, чем у лучших профессионалов Ориона! А наши новые разработки практически безаварийных роботов-мобилей? Путешествуйте на соседние планеты – до них рукой подать! Не знаете географии – робот-водитель доставит вас в любую точку Галактики. Обратите внимание на наш рекламный блок «Катайтесь в свое удовольствие на мобиль-роботах „Гетбер“». Пуск, пожалуйста. Перед вами последняя модель «Гетбера».

Придавая огромное значение производству техноконтентов, я и мои коллеги не забываем о духовном развитии орионцев. Последняя разработка – медианабор для духовного самосовершенствования «Мозговой тонизатор» с подробным приложением по его эксплуатации, ну а отдыхающим, приятно проводящим свой досуг мы приготовили новый серийный текстовый контент «Чтение для эпикурейских мозгов» с оригинальными образами гастрономических шедевров, пляжного секса, изысканных украшений, модной одежды от лучших кутюрье и ароматных эноатов от знаменитых сомелье.

Довольно новое, но уже завоевавшее большую популярность контент-направление – высокотехнологичное happy-такегство. «Мы сделаем вас счастливыми» – новый продукт на платформе «Роботы-вершители». «Be happy, don’t worry» через «не хочу». Через слабость и рефлексию. Ты просто обязан стать счастливым! Современная психология позитивного направления вся на этом построена, разве что ей пока не даны механизмы дополнительной стимуляции и доступ к пультам. Цель счастья – в спокойном наслаждении. В ощущении себя центром мироздания. В мерном смаковании. Одним словом – кайф. И еще одна небольшая реклама. Внимание на экран. «Фиксируем к ликвидации склонность к состраданию, рефлексии, фобиям, неудовлетворенности собой». Робот «Нарру Orion» в виде симпатичной девушки-киборга. Роботы-психологи лечат от «комплексов», то есть от любой рефлексии и самокопания, избавляют от ложного чувства вины – ведь это и есть причина для грусти, проводят специальную терапию, чтобы орионцы стали спокойнее и проще, освободились от зацикливания на мелких повседневных проблемах.

Подводя итог своему выступлению, позволю себе сформулировать главную миссию контент-мейкеров Pleasure Senses планеты Орион. Мы создаем контенты для счастья. На нашей планете нет проблем: ни глобальных, ни частных. Да, личность орионца – сложная и тонкая система. Но цивилизованность и развитость в том и заключаются, что даже свои огорчения нужно уметь «затанцевать» и «зажевать»! Нет депрессиям! Тяжелый труд и переживания – древний и вредный атавизм. Быть позитивным – святая обязанность орионца, и мы своими разработками успешно поддерживаем позитив на нашей планете! В заключение добавлю, что сегодня, в рамках форума, и в течение десяти последующих дней действует скидка 50 % при покупке полного набора платформ «Робот-психолог» и «Робот-вершитель». Спешите сделать заказ. Благодарю за внимание.

* * *

– Спасибо орионцам за яркую презентацию! Слово предоставляется Лукарии. Выступает г-н Ренкойкоо, начальник Службы экологии мозговой деятельности Лукарии и сопредельных территорий.

– Контент-мейкеры Лукарии, которых я здесь представляю, в каком-то смысле солидарны с нашими коллегами с планеты Орион. Хотя нам пришлось выдержать немало испытаний. Как вы знаете, Лукария столкнулась с проблемой перенаселенности своей основной планеты – Лукара, и только технический прогресс позволил нам эффективно провести колонизацию нескольких соседних планет для расселения нашего амфибиеподобного народа: жабр, ящериц и других видов чешуйчатых. Поэтому одно из ведущих направлений деятельности контент-мейкеров Лукарии – гуманное освоение соседних планет. Наша миссия – взять под свою цивилизованную опеку аборигенов планет-колоний. Без нашей информационной деятельности аборигены продолжали бы портить экологию, доводить до деградации флору и фауну, опустошать недра, убивать друг друга в междоусобных войнах. В результате наших гуманитарных акций и под нашим строгим контролем местное население стабилизирует свое поведение на планетах-колониях, постепенно доводя его до полной гармонии с природой. Мы начали серию контент-разработок для жителей планеты Гея, тоже нашей колонии, населенной человекоподобными существами. Мы сделали людей, как они себя называют, домашними питомцами, комнатными любимцами, обеспечили им спокойную, уютную и беззаботную жизнь, обучили их несложным профессиям, развили у них базовые технические навыки и даже приобщили к творчеству. Сегодня они и сами продуцируют незамысловатые, но вполне цивилизованные контенты. Ну а тех, кто не захотел стать домашним любимцем, – благо, это единичные случаи! – мы изолировали от социума, наиболее вредоносных, опасных для общества – санировали, щадяще и безболезненно. Безотходная дезактивация практически не потребовалась: столь высок уровень нашего врачевания и медицинских программ. Именно он позволяет нам эффективно бороться с неблагоприятными для жизни микроорганизмами планеты Гея, разрабатывать биоконтенты по стерилизации планеты и другие мероприятия по сохранению здоровья чешуйчатых и увеличению срока продолжительности нашей жизни.

Контент-аппарат Лукарии является, таким образом, двухуровневым: высший уровень – для потребителей-лукари-ев, низший – для хомо сапиенс, домашних питомцев с планет-колоний. Здесь популярны блок-разработки, связанные с взаимоотношениями питомца и хозяина, например, «Как правильно хвалить своего Хозяина», «Как угодить и понравиться Хозяину», «Почему важно слушаться Хозяина» и тому подобное. В Лукарии востребован жанр боевых маршей, патриотический и ностальгический контент по нашей родной планете Лукару. Ну и, конечно, мы тоже стремимся развивать «Приятные контенты», в том числе гастрономические, на обоих уровнях. Домашних питомцев ведь важно кормить правильно, заботиться об их здоровье, фиксировать степени их активности, чтобы гиперактивность не переходила в агрессию. Нам очень понравились гастрономические контент-разработки наших коллег с планеты Орион – мы обязательно сделаем заявку на приобретение некоторых из них и, надеюсь, тем самым положим начало нашему продуктивному и взаимовыгодному сотрудничеству. «Большой Ням-ням» – это великолепно: на основе приобретенной лицензионной версии наши креаторы смогут разработать для планет-колоний линию «Малый Нян-ням», что заметно снизит агрессивность хомо сапиенс и сделает их еще на один шаг ближе к разумной Цивилизации. Благодарю за внимание.

– Спасибо. Предлагаю всем участникам форума задать вопросы докладчикам. А после дискуссии и сеанса непринужденного общения мы сделаем небольшой перерыв. Прошу вас!

* * *

– Начинаем вторую сессию нашего форума. Передаю слово планете Урания. Привет, Урания, планета разумных насекомых! Как слышите нас?

– Слышу вас отлично. Разрешите представиться: муравей Фалиор Ураний, ведущий инспектор Комиссии по импорту развлекательного галактического медиаконтента. В отличие от предыдущих докладчиков, буду предельно краток. Мы, разумные насекомые, жители Урании, долгое время считали главным условием успешных контент-разработок всеобщие планетные импульсы творчества и познания. Мы верили, что в третьей эре Галактики обязательно появятся супердальние галактолёты, на соседних планетах будут построены космические базы; мы вкладывали в развитие этого контента много сил и средств. Эта программа казалась перспективной, вполне реальной и лишенной фантастического налета: сказка на глазах становилась былью, и наши личинки уже управляли космическими кораблями межпланетного сообщения. Увы, случилось непредвиденное: из-за масштабной экологической катастрофы наша межпланетная космическая программа была свернута, и теперь наши личинки уже не летают в космос, их больше заботят вполне практические, приураненные дела: обустройство собственных муравейников, добывание пищи, развлечения. Порхай, пока молодой! Или отлеживайся, пока куколка! Фантастический контент, полеты в межпланетное пространство на Урании сейчас не в моде. Мы живем насыщенной гламурными событиями жизнью, тем более что благодаря богатым природным ресурсам Урании вполне можем себе это позволить. Что касается техно- и Pleasure-контента, мы предпочитаем пользоваться инопланетными разработками и ежегодно импортируем в Уранию около 70 % всех лицензионных контент-продуктов Галактики; наш постоянный партнер – планета Орион. В прошлом галактическом году мы импортировали около 25 % контент-разработок Ориона, в будущем – планируем удвоить эти показатели. У меня всё.

* * *

– Спасибо Урании. Все внимание – Кассиопее. Г-н Петро-нис Кассио, начальник Управления по развитию К^-контен-та, приветствуем вас! Вам слово.

– С интересом выслушал предыдущих докладчиков. У нас, кассиопейцев, несколько иные приоритеты развития планеты и иные жизненные ценности, поэтому и наши контент-модели существенно отличаются от тех, о которых уже говорилось. Кассиопея – планета девственной красоты, экологически чистой природы; в естественной жизни на лоне природы – вот в чем счастье кассиопейцев. Так живут не только обычные кассиопейцы, занятые мирным созидательным трудом, но и ученые-цивилизаторы – это самая почетная профессия на нашей планете. Да, кассиопейцы уже давно покорили межзвездные пространства в Галактике, открыли новые, еще не обжитые планеты, но, возвращаясь на родную Кассиопею, они отдыхают от техноподвигов на лоне природы, живут в экологически чистых поселениях, в обычных деревянных домах. Ничего искусственного и мертвого, никаких кварцевых кубов и стеклобетонных небоскребов со скоростными лифтами. Кассиопеец – человек естественный. Все попытки наших продвинутых креаторов, испытавших влияние инопланетных идей, например Орион-разработок, создать контенты на базе искусственной реальности не нашли отклика у потребителей. Наши специалисты моделируют креативные контенты на базе естественных хронотопов: экологически чистый «умный» дом, неподдельно естественные уголки природы, reality-платформы, использование натуральных материалов, мир цветов и растений и так далее. Эрзац-реальность не популярна у кассиопейцев, подобные контент-продукты имеют на Кассиопее низкую ликвидность, поскольку они отталкивают потенциальных покупателей, как все неживое, а мы хотим настоящее!

Я отдаю должное контент-открытиям и разработкам наших уважаемых коллег с Ориона, но мыслящие роботы-психологи и вершители получили на этой планете столь огромное распространение, что фактически подмяли под себя разум. Такое впечатление, что гуманоидное население

Ориона проиграло битву, а роботы – мнимые друзья и помощники орионцев – попросту обратили их в зомби – конечно же, не агрессивных, а тихих, но уже не способных к полноценному мышлению и производству осмысленных контентов. Это не наш путь.

Наши контент-мейкеры сломали цивилизацию улыбающегося «железа», победили в себе zombi, потому что проявили стремление к нестандартному мышлению и познанию. Будущее – это эпоха созидания и вечного пути к новым целям. Этот путь может быть труден и не сулить каждодневного счастья. Он подразумевает духовный порыв, поиски, потери и разочарования, а не перманентное пребывание в «коконе» счастья и телесных удовольствий. Итог – духовная эволюция человека.

Что представляют собой наши контенты? Всё, что связано с естественностью, жизнью в гармонии с природой, чистой экологией, здоровьем и созиданием. В частности, большой популярностью пользуется новый контент созидателя – наборы по ваянию молодых планет и по борьбе с деструктивными аберрациями миров. Сегодня еще немало планет в Галактике погибают от экологических катастроф, вызванных не падением метеоритов и не какими-либо возмущениями природы, а действиями самих обитателей. Наше активное вмешательство в этот процесс с целью его предотвращения и спасения планет отражено в государственных программах, это не просто развлечение для ума кассиопейцев, а межпланетная миссия, вклад Кассиопеи в развитие Галактики, в дело сохранения мира и стабильности во всей Галактике. Благодарю за внимание.

* * *

– Спасибо. Секунду, коллеги. Я вижу, выступление г-на Кассио никого не оставило равнодушным. Но давайте сначала предоставим слово Дёлфину Амикусу, шеф-транслятору мысле-форм и мыслеобразов планеты Земля на межзвездные и галактические расстояния. Это заключительный доклад на сегодня. А после этого у вас будет возможность задать любые вопросы докладчикам и вступить с ними в дискуссию. Мы отвели на это специальное время. Просим вас, г-н Амикус!

– Долгие века на Земле жила раса человекоподобных, и мы, китообразные, мирно сосуществовали с ними: они на суше, мы – в водной стихии. Но прямоходящие двуногие гоминиды невероятно размножились, и им стало мало суши; они решили покорить Океан – нашу родину, невзирая на то, что мы тоже являемся разумной расой. Эти люди, как они себя называли, не могли жить в гармонии с природой: они закоптили небо, свели на нет леса, расковыряли недра планеты. А потом их «цивилизация» самоуничтожилась – произошла ядерная война. Мы остались – нас спас Океан.

Человеческая наука, упрямая и догматичная, не оставляла сомнений в том, что на Земле нет разума, превосходящего человеческий, – мерилом интеллекта для людей были способности, которые они сами и ценили. Они изготавливали инструменты и оружие, производили машины и строили дома. Они использовали мозг для концентрации взгляда и руки для подчинения окружающей среды их желаниям и воле. Люди думали, что разумные существа, если они и есть где-то в Галактике, обязательно должны прилететь на космическом корабле с лазерным оружием. Технология – вот что было для людей разумностью. Мы, киты, никак не вписывались в эти представления. Разумное существо, считал даже ребенок-гоминид, не может быть голым, свободно плавать в море, есть сырую рыбу и издавать нечленораздельные звуки, не похожие на человеческую речь.

В этом и была ошибка людей: прямоходящие особи со средним 10 100–120 считали китообразных со средним 10 2000 более низкими существами. Они не понимали, что кит – это органическая субмарина. Ему не нужно никуда лететь на космическом корабле, он сам – подводный корабль, а вся его технология внутренняя и органическая. Человекообразные самонадеянно забыли, что все млекопитающие поднимались по той же эволюционной лестнице, что и они, а мы, киты, начали свой подъем на десятки миллионов лет раньше.

Эволюция китообразных пошла другим путем, потому что наши физические возможности позволяли нам не накапливать материальный багаж и не подчинять этой цели всю свою жизнь. Нам не нужно было копье для добывания пищи – мы одни из самых рациональных охотников в естественной истории. Наша способность к передвижению, наши коммуникации, социальная система – вне материального накопления. Мы биологически развили у себя то, чего люди смогли достичь только с применением технологий. Мы имели все необходимые атрибуты для выживания и развития в своих массивных телах и чудесных головах. Поэтому мы и спаслись после страшной войны.

О креативных способностях китов можно говорить долго. Наши бывшие соседи по планете были несравненными манипуляторами, а мы, киты, несравненные мыслители. Мы живем в Океане, но нас влечет к звездам. Люди, называвшие себя астрономами и поэтами, тоже «тянулись» к звездам, но разве их представления и контенты, которые они создавали, можно сравнить с нашими способностями? Мы уже давно достигли звезд: эту презентацию я транслирую в Галактику без использования каких-либо технических устройств. Нам не нужны контенты для управления роботами, потому что не нужны и сами роботы: мы путешествуем на соседние планеты разумом, а не на мобиль-роботах «Гетбер».

Быть креативным в нашей цивилизации – значит, жить в гармонии со своей экологией и экосистемой. Жестокость и насилие исключены – наш разум не продуцирует таких мыслеобразов. Единичные случаи насилия, которые мы допускали по отношению к гоминидам, были намеренно «раздуты» их креаторами. Вспомним древний сюжет о Моби Дике, который был известен на всей Древней Земле. Что порождает такой кровавый контент? Очередную вспышку человеческой злобы и жестокости – а их и без того было много. А ведь если рассудить справедливо, Моби Дик лишь мстил жестокому китобою за свою убитую подругу!

Многие креативные достижения китов базируются на наших уникальных способностях. Одна из них – эхолокация. Кит «видит» опухоль внутри тела другого кита, «видит» воду в легких, если кто-то тонет. Используя свою способность эхолокации для выстраивания сложных ментальных образов, «видимых» по аудиоканалам, мы можем создавать и передавать друг другу эти образы. Мы создали особый цифровой язык, похожий на многоголосую, многочастотную, многодиапазонную песню. А что у людей? Жалкий набор звуков: отошел в сторону – тебя уже не слышно. Мы поем наши песни, находясь на разных концах Океана, – и ультразвук слышен на тысячи километров!

Мы прекрасно улавливаем тончайшие эмоциональные состояния других, потому что наши эмоциональные каналы всегда открыты; мы не знаем, что такое обман, не искажаем своей внутренней природы и не портим внешнюю, мы не вредим своим сородичам – поэтому мы и создали цивилизацию, которая оказалась сильнее и жизнеспособнее человеческой на Земле.

Увы, спасти наших соседей по планете не удалось, но киты всегда открыты для коммуникаций с соседями по Галактике. У нас много контента, который был бы полезен любым разумным существам: наши эхолокационные разработки, все тайны морей, альтернативное философское мышление, ультразвуковые открытия. Многими нашими секретами мы готовы поделиться безвозмездно, лишь бы во благо Цивилизации. В Галактике много места – всем хватит для счастья и гармонии. Благодарю за внимание.

– Спасибо всем докладчикам. Потрясающе, что мы завершаем наш форум на такой оптимистичной ноте. Ну а теперь вопросы, мнения, предложения…

Добрая память Арти Д. Александер

«У обездоленных лекарства нет, кроме надежды»

«СтарТрек»

Который день под дождем и без снабжения они продолжали бой. Хотя несколько долгих недель экономили жестко и беспощадно, нормальная цивилизованная еда закончилась давно, и последним подарком судьбы был изрядно подпорченный дождями рисовый хлеб, случайно добытый разведчиками. На этом перекрестке древних дорог, у небольшого селения расположенного у кромки джунглей, время будто остановилось. Война здесь шла уже несколько месяцев и ни одна из сторон не желала сдаваться. Кто был прав, а кто не очень, в создавшемся локальном конфликте, ответ не всегда бывает важен, когда счет идет не на дни, а на человеческие жизни.

А где-то в стороне за сотни километров горели города и на узких опустевших от страха улицах бывшие соседи хладнокровно убивали друг друга. Врывались в чужие дома, отнимали последнее и без всякого зазрения совести резали и насиловали, потому как месть священна и осуждению не подлежит. А почему? В точности уже никто не скажет, «просто потому что они не такие как мы». Все оправдано, потому что «они не люди».

Эту планету нашли почти одновременно две цивилизации. Обе как утверждали их представители – высокогуманные, культурные, развитые и имеющие весьма древнюю историю. Естественно, что планету заселили лучшие из лучших этих цивилизаций, и все шло так, как должно быть при таком высоком уровне интеллекта и технологий. Планету часто называли Раем, посещающие ее специалисты и путешественники. Что случилось с благородными потомками тех, кто первыми ступили с кораблей на благословенную землю этой планеты, каждая из сторон теперь пишет по своему, выдирая целые страницы из своих первых отчетов колонизации, и расстреливая не согласных собственных граждан. Страшными уродливыми мордами «не людей», поедающих сырое мясо и разгуливающих с примитивными дубинами, наполнены не спокойные сны детей, и рассказы едва спасшихся очевидцев «с той стороны», пугают взрослых своей яростной ненавистью. И у каждого теперь есть что вспомнить для мести…

Старик идет, неуверенно натыкаясь на все, что небрежно валяется на его пути. Вокруг него разбросаны покореженные и полуистлевшие останки техники разных времен. Часть пути его провожал худой, черноглазый, покрытый ссадинами и шрамами, давно немытый мальчик. Явно не сельский, судя по злому выражению лица, обращенному к вражеским солдатам, в неряшливой пятнистой защитной форме. Он поддерживал одной рукой старика, а на другом его детском плече покоился абсолютно не детский предмет, с несколькими характерными отметинами на прикладе. Не доходя до первой линии старик остановился и, поблагодарив ребенка, продолжил путь в одиночку. Постояв в стороне и глядя на шаткие шаги старца, мальчик покачал головой и повернул обратно. Но не в сторону села, что казалось вполне благоразумно, тем более в его возрасте, а прямо в джунгли, пасмурным темным пятном, недружелюбно заслоняющим половину неба. Если верить отчетам наблюдателей, то были такие отщепенцы и дикари, что сознательно предпочли отвернуться от себе подобных и вошли в сообщество зверей, защищая их до последней капли крови. В основном это были потерявшие веру и всех родных, одичавшие дети войны. Вот и этого ждала среди деревьев едва различимая в тени волчица или псевдо-собака. Тревожно втягивая воздух влажными ноздрями, сильная и готовая броситься на помощь. Она сопровождала и защищала того, кого считала членом своей стаи, независимо от его породы… Волчица не знала, что находится на прицеле одного из залегших в траншее воинов. Он никогда не любил собак. Его пальцы едва не спустили курок, и хорошо оснащенный опытный снайпер не промахнулся бы, когда рука старшего твердо отвела ствол в сторону, а жесты красноречиво дали понять – не поднимать шум, не обнаруживать себя. Сегодня ей повезло, сегодня ей вновь повезло остаться в живых…

Когда старик с трудом добрался до первой линии, оказалось что он практически слепой. Одет предельно просто, без изысков, но аккуратно по-деревенски, явно никакого оружия при себе не имел. При нем вообще не было ничего, что могло бы возбудить чью-то жадность. Конечно, кроме его жизни. Жизни – большая часть которой уже была пройдена.

И потому для многих мародеров, рабовладельцев или сбрендивших от потерь, ненависти и мщения вояк, мало интересной и не представляющей никакой коммерческой или садистской ценности. Остановившись, он на минуту замер, словно прислушиваясь к звукам, и тихо сказал:

– Сегодня ночью умер в нашем селении очень почтенный и уважаемый человек. Он не воевал, всю жизнь был учителем в школе. Мы смиренно просим не стрелять сегодня, дайте женщинам его спокойно похоронить…

Команданте склонил поседевшую от войны голову:

– Обещаю.

И никто не посмел стрелять.

А днем видят воины, опять идет этот старец к их лагерю, на самом виду пробираясь. Подняв повыше палку с какой-то белой тряпкой, стараясь, чтоб издалека заметили, шальным выстрелом не убили, и большой сверток к груди прижимает.

Побледнел наш команданте, аж губы стали зубов белее. Что-то не так случилось у селян, отомстить за что-то вдруг решили. Все думаем, конец, старик уже совсем старый, слепой к тому же, и нас хочет на тот свет с собой увести…

Приказал команданте всем подальше отойти, сам вышел старику навстречу.

– Что случилось? – Осторожно старика спрашивает.

А старик сверток протягивает и отвечает.

– Спасибо вам за уважение к нашему учителю. Его последней волей было передать вам это.

Принял команданте сверток обеими руками, как обычай местный велит, и удивился его неожиданной легкости и теплу, излучаемому изнутри. И словно чем-то знакомым повеяло, домашним и близким.

А дома они все давно уже не были, и странно, что вообще помнили, что это такое. Ведь если посчитать временем для этого поколения воинов, то шла эта война не менее чем два десятка лет, а то и больше…

А старик и говорит:

– Этот хлеб наши матери испекли для поминок. Просили помянуть его добрую память. Такова и была его воля.

Лежал в кармане команданте приказ взять это село, еще вчера должен был он поднять последних воинов и бросить их в бой. Село было ничем не примечательное, несколько покосившихся хижин да сараев. Но обороняли их такие же сорвиголовы, пришедшие из глубины континента, давно разоренного и отравленного войной, и которым терять было нечего. И возможно, в кармане их командира лежал такой же приказ – взять на рассвете их полузатопленные муссонными дождями временные укрепления. А селение оказалось посредине, без энергии, без связи, без защитных стен или подземных убежищ, над ним пролетали самолеты, проезжали танки, проходили разрозненные отряды в форме разных армий, а оно все стояло и не желало вымирать… И смотрели на его окна, едва освещенные горящими лучинами, забывшие о мирной жизни измученные люди, с таким чувством, словно пытаясь вспомнить нечто очень важное.

И на следующий день никто не стрелял.

Три касания в секунду Ольга Шатохина

Мост! Кто назвал мостом это скользкое недоразумение – две кривых ветки, три хлипких дощечки, а под ним снежная каша и вода журчит, бодро и нахально, будто и не мороз вокруг. За спиной вросшие в землю дзоты, и вросли-то ведь совсем немного с середины прошлого века. Умели предки строить. А что на них мох, опавшая листва и снег толстым слоем, так оно и лучше для маскировки. Говорят, где-то в Азии изобрели прибор для замораживания слёз и стрельбы ими по обидчикам. Вот что мне необходимо! Сейчас залезу в какой-нибудь дзот и буду горькими слезами, очередями и одиночными, стрелять по тем, кто проложил тропу через этот мостик, который прогнил и покривился, когда еще и дзотов никаких тут не было, разве только шатры воинства Лжедмитрия стояли.

– Всё переврали, всё! И бежал он не после сражения, а до. И не из Марафона в Афины, а из Афин в Спарту. И не 42 километра, а 240.

– И что, добежал?!

– … а потом сразу обратно.

Позади старые дзоты, впереди камера над забором злым глазом таращится, уууу, чтоб тебя белки поскорее нашли и провод перегрызли! Тропа извивается по краю между забором и речкой. Понастроили тут коттеджных поселков, а мостик починить некому…

Рассказывают, что на большом марш-броске белки отчикали зубками компостер на контрольном пункте, уронили в дупло, теперь лежать ему в недрах дерева до скончания веков. Потом инопланетяне прилетят на Землю за драгоценным мореным дубом. Пятиглазый-восьмищупальцевый местный краснодеревщик начнет ваять парадный комод для спальни тамошнего правителя и обнаружит странный предмет.

Сбегутся ученые, докладов и диссертаций понапишут. Но вряд ли кто догадается, что таинственный артефакт остался от цивилизованных жителей мегаполиса, которые в свободное время добровольно (больше того – за собственные деньги) бегали по дикому грязному лесу и разыскивали согласно списку то «пень, похожий на знак вопроса», то «три больших камня неприличной формы». Артефакт служил для фиксации – нашли, мол. А они будут думать, что это особо секретное оружие.

Но это когда еще произойдет. А сейчас дотянувшие до этого КП находили вместо компостера спешно подвешенную на веревочке на всеобщее обозрение бумажку с секретным кодом и указанием «впишите его в карточку». Так на войне – карандаши были, простые, грифельные. Тут гаджетов, управляемых касанием, мыслью, в особо тяжелых случаях пинком и недобрым словом, – сколько хочешь. А единственному карандашному огрызку, случайно завалявшемуся в кармане старого рюкзака – ох, запаслив был чей-то дедушка! – радовались как ключу от сокровищницы падишаха.

– У Александра Македонского был всегда в обозе походный манеж, метров 200 длиной, чтобы было где бегать в плохую погоду.

– Я тоже такой хочу, персональный! А то в зале толпа, на улице скользко, а зима полгода…

А как невинно всё начиналось! Любимый муж, мирная неспешная жизнь, утренний кофе с булочками – ему черный, мне капучино, фуражирские походы в большой супермаркет по выходным. А потом он решил проверить себя на прочность. Вдруг война, или высадка инопланетян, или темпоральный прорыв давно, казалось бы, забытых земных недругов… Надо быть в форме.

В общем, он записался на Большой Забег Доблести, как только открыли регистрацию. Много-много километров по памятным местам, где испокон веков шли лютые сражения за столицу, и мало кому ведомым тропам между ними. Мои робкие сомнения – а может, просто по утрам трусцой, а потом кофе с плюшками и дальше по расписанию? – гордо игнорировал.

Подруги мне сочувствовали, но очень уж своеобразно.

– Скажи спасибо, что не в триатлон подался! – сказала одна. – Там один велосипед не меньше ста тыщ стоит.

– Не в деньгах дело, – воскликнула другая, – мой в водные походы высшей категории сложности ходить повадился, так я его каждый раз как на войну провожаю, не знаю, вернется ли живым… А твой-то всего лишь в трейлраннеры или эти, как их, ориентировщики… ну, подвернет ногу, ерунда какая!

– Это не чокнутый лыжник, а Чужой, Alien Runner, слышали? Ну вот, он самый и есть. Замаскированный! Обогнать не дает и вперед не уходит, ждет, когда добыча совсем утомится…

– Надо же, а я его послал… прямиком до третьей галактики.

– Вот поэтому он вас и не тронул. За своего принял!

Для кого ерунда, а для меня любимый спутник жизни, не хочу, чтоб он ногу подвернул! Бегают же в чем, в кроссовках, так? Вот мы сейчас и посмотрим.

… –Дорогой, это идеально подойдет: агрессивный протектор, защита носка…

– Какие ты слова знаешь, оказывается!

Я-то какие хочешь слова выучу, даже язык тех инопланетян, которые за мореным дубом еще не прилетели. Потому что надо быть в курсе и всеоружии. А то он в городских кроссовках бежать собрался!

– Я тебе изотоник приготовила, попробуй, не слишком соленый?

Нет, я-то знаю, что не слишком, выверяла до миллиграмма, но вдруг у него индивидуальная чувствительность повышена. Или просто вкус не понравится. Надо учитывать.

– У тебя каденс получается выдерживать? Три касания в секунду, на тропе, конечно, может быть медленнее, но на тренировке надо держать.

– Да еще два месяца осталось!

– Всё надо учесть заранее. Ты носки померил?

– Два месяца осталось!!!

– Светоотражающие браслеты, вот, смотри, лишними не будут, хотя там и нет автодорог.

– Там вообще дорог нет.

– Правильно, вот я купила тебе гамаши от снега

– За два месяца?

– И рюкзак завтра проверим, как он на тебе сидит. Термос должен быть легкий, но вдруг не подойдет. Вот гели, на длинной попробуешь… А вот я распечатала схему, как добраться до старта. И карту дистанции.

– Бумажную? На фиг?

– Вдруг там спортивные часы начнут глючить, и как ты тогда по треку пойдешь? Бумажная должна быть.

– Слушай, а может, ты сама?..

– Ты же к Забегу Доблести должен всё на себе испытать!

– Так вот я и говорю – может, ты сама его побежишь? Раз ты так в этом разбираешься…

Я?!. А что… я пробегу. Вдруг – война. Или прорыв из другого измерения. Ведь эти старые дзоты, они же тут все разные. И те, которые как на картинке в учебнике истории, и совсем странные, не похожие ни на что знакомое.

«Неужели вы думаете, что здесь воевали только люди и только против людей?»

Это не развлечение. Это – дозор.

История флорентийской куклы Амария Рай

Боль он почувствовал не сразу, сперва просто попытался встать, но нет, безуспешно. Ноги обмякли, как у марионетки, существовали словно отдельно от туловища. Он приподнялся посмотреть, что там с ними и, обнаружив кровавое месиво, ощутил дикую, пронзающую все его существо, нестерпимую боль и провалился в яму обморока.

Он не видел, с какой неожиданной заботой его товарищи, вечно подтрунивавшие над ним и при любом удобном случае высмеивавшие карлика-барабанщика, а то и отпускавшие тычки и подзатыльники, уложили его на носилки. Туловище – спасибо – осталось с головой, но лицо, расплющенное при ударе, было обезображено, – носа не было, вместо него болтался какой-то жалкий кусочек плоти, правая рука свисала плетью, левая была сломана в двух местах, но самое ужасное зрелище представляли собой его ноги, точнее – куски его ног, которые пришлось собирать даже наверху – на выступах той скалы, с которой он, коротышка, скатился после попытки перепрыгнуть расщелину вслед за другими солдатами. Собирали, впрочем, напрасно, – полковой хирург не церемонился, оценив тяжесть переломов, отрезал все лишнее от тщедушного тела. Перед тем, как лишить его ног, наработавший опыт в наполеоновских войнах эскулап дал несчастному глотнуть спирта и положил на лоб холодный компресс.

В галлюцинациях он видел мать, она шептала ему что-то нежное, наклоняясь к самому уху, потом Франческу – похожую на ангела белокурую соседскую девчонку, в которую он влюбился, когда ему было шесть, а ей – восемь, она была стройной и высокой – выше его, и он мечтал, что вот-вот вырастет и сможет обнять Франческу по-настоящему, и Бонапарта, который стал его единственным кумиром к десяти годам, когда пришлось забыть о Франческе, потому что всем стало ясно, что мальчик не растет, что он – карлик.

– Ну что, Пиноккина, живой? – у больничной койки стоял широкоплечий Антонио – второй барабанщик их пехотного полка. (Прозвище pinocchina – курочка пристало к Санчесу с первых дней службы, он привык и не обижался).

– Живой… – пересохшими горячечными губами прошептал он в ответ. В глазах товарища он увидел слезы.

С Антонио они служили бок о бок все эти пятнадцать лет, с 1808, как только их родная Тоскана была объявлена провинцией Франции, и на флорентийский трон с титулом Великой герцогини Тосканской на семь лет села Элиза – сестра Наполеона. Теперь снова правят Габсбурги, и кто, подумать только, кто сверг Элизу и вернул чванливым австрийцам власть? Мюрат – смелый маршал, красавец, взявший в жены другую сестру императора, ставший вдруг предателем, подло примкнувшим к гонителям Бонапарта. В армию постепенно возвратились австрийские порядки с показушной муштрой и бесполезной торжественностью: марши на плацу, бесконечные тренировки без толку, без цели. Какие из австрийцев вояки? Довольно с них было и Ваграма на Дунае, вот тогда им досталось от Великой армии Бонапарта, где под командованием вице-короля Италии, пасынка императора Евгения Богарне, итальянские войска вжарили эрцгерцогу Карлу по-настоящему И он, Пиннокио Санчес, был там, девятнадцатилетний карлик-барабанщик видел смерть на расстоянии вытянутой руки, но тогда старуха не тронула его, лишь напугала: многие его однополчане нашли смерть в глубоких водах Дуная, но самым страшным был обстрел на второй день баталии, когда рано утром Карл приказал своим войскам атаковать, и австрийская артиллерия открыла смертельный огонь сквозь плотный туман, – казалось, сам черт бросается огненными залпами, кромсая наугад тела, унося человеческие жизни в горящую преисподнюю. Но Санчес был настоящим везунчиком – ни единого ранения.

Где те славные времена, когда он был, пусть мал ростом, но молод и полон задора – для него попасть в холеную линейную пехоту было настоящей удачей, могли и не взять такого коротышку, но видимо не зря он с раннего детства барабанил ложками по всему, что подвернется: стол, тарелки, склянки, припрятанные матерью в чулане, – из всего мальчик извлекал ритмичные звуки, и вот уже полтора десятка лет исправно служил, прослыв лучшим полковым барабанщиком. Теперь он калека. Кусок мяса. Это конец. Он одинок и никому не нужен. Каков его удел? Просить подаяния, как те несчастные, которым эта милость была дарована когда-то учрежденным Наполеоном Комитетом по нищенству? Красть из карманов зазевавшихся на ярмарке горожан? Лучше сразу в петлю!

«Пиноккину» провожали дружно, гренадеры напились, стащили его с койки и передавали с рук на руки по цепочке, стараясь не смотреть в изуродованное лицо и желая всяческого добра, не забывая при этом засовывать денежки в карманы тридцатитрехлетнего отставника. На эти деньги и на небольшую компенсацию ему теперь предстояло жить, пенсии он не выслужил, а за инвалидность обещали какие-то гроши, но сколько будет, и будет ли вообще, он не знал. Сколоченная санитарами подставка-тележка с колесами на раме, выкованной специально для него полковым кузнецом, стала прощальным подарком. Он принял ее с благодарностью, с ней и сел в обоз, закинув мешок с малой поклажей, ловко вскарабкался на телегу – пока заживали рубцы на его истерзанном теле, он понемногу научился передвигаться на руках.

Флоренция встретила его февральской пасмурной погодой. Покосившийся от времени дом, где он не был без малого десять лет с тех пор, как умерла мать, теперь принадлежал ее кузену, его здесь не ждали. Немного поворчав на незваного гостя, старик ушел спать, кивнув ему на сундук в кухне, мол, ночуй, так и быть. Зачерпнув солдатской кружкой воды из деревянной бочки здесь, в кухонном углу, на том же месте, как всегда, как было при матери, он с наслаждением выпил ее до последней капли, потом взобрался на сундук и заснул, сунув под голову свой мешок.

Пиноккио знал о том, что мать, доведенная нуждой до крайности, отписала дом двоюродному брату, который согласился оставить свой домишко в Пизе и переехать к ней, уже смертельно больной, чтобы хоть как-то облегчить ее последние дни. Когда Санчес вернулся в полк после похорон и рассказал об этом Антонио, тот, гордящийся своим дальним родством с каким-то важным судьей, с ходу заявил, что дарственная может быть и незаконной, ссылался на какой-то кодекс, настаивал, умничал. (Кодекс Наполеона 1804 года введен в действие на территории Тосканы в 1809 году Согласно положениям о дарении, при живом законном ребенке дарить было можно не более половины имущества). Да что с этим сделаешь!

Не прошло и недели, как он оказался на улице – дядя выставил его за порог. Тот день выдался относительно теплым, и он медленно ехал мимо домов, чувствуя, как согревается под скупыми солнечными лучами. Люди шарахались в сторону от его скрипучей тележки, женщины вскрикивали от ужаса, если их взгляд падал на его обезображенное лицо. Он ехал мимо соседских домов, понемногу узнавая улицу своей давней юности. Вот и дом Франчески! Пиноккио подъехал к двери и отчаянно громко постучал. Дверь открыли не сразу. Перед ним стоял незнакомый мужчина с всклокоченными седыми волосами, одетый как ремесленник, в большом промасленном кожаном фартуке с ярко-зеленым, побитым молью шарфом на худой жилистой шее, взгляд его выражал удивленную заинтересованность. Впервые после падения со злополучной скалы наш калека не увидел тени отвращения в глазах человека, смотревшего на него.

– Я ищу Франческу. Она здесь? – сглотнув подступивший к горлу комок, спросил человечек на тележке.

– Франческа здесь не живет уже давно, она переехала в Неаполь, – спокойно ответил синьор в дверях. – Я купил этот дом. А вы, собственно, кем будете, синьор?

– Я – Пиноккио Санчес, – пришлось сглотнуть еще раз, – никто никогда не обращался к нему «синьор».

– У вас испанские корни?

– Мой прадед по отцу воевал в испанской кампании, так мне говорила мать, – вновь удивился, – обычно никто не интересовался его фамильным именем, так непохожим на распространенные итальянские Эспозито или Феррари.

– Что же мы стоим на пороге! – Мастер засуетился, – Заходите, м-м-м… заезжайте внутрь, выпьем вина, поболтаем!

Удивленный и даже настороженный таким радушным приемом Санчес решил принять приглашение: все равно ему некуда податься.

Карло Бестульджи приехал во Флоренцию с Сицилии. Поговаривали, что он скрывается от каких-то преследователей, бандитов или кредиторов, а, быть может, от бандитов, которых наняли кредиторы. Его появление в бедной части города не осталось без внимания – повозка Карло была завалена инструментами, разными железками, гигантскими пружинами и проволокой, – весь этот хлам звякал в такт шага уставшей от тяжелого груза лошади, он шел рядом с широкой улыбкой на заросшем щетиной лице. Поначалу люди подумали, что Бестульджи кузнец, потом решили, что вероятнее всего – колдун – по ночам из старого дома были слышны странные звуки: скрежет, стук, свист и какие-то стоны. По округе растеклись слухи, что он мастерит страшных кукол, а потом вызывает темные силы и пытается с их помощью оживить своих монстров. Соседи обходили нехороший дом, истово крестясь и умоляя Деву Марию не допустить, чтобы колдун Карло и его чудища завладели их душами и их домами. Жалобы дошли до архиепископа, и дом Карло подвергли обыску, однако ничего предосудительного найдено не было, только обычная утварь, инструменты, и несколько кукол, как и положено – неподвижных.

Но день настал, и кукла ожила. Теплым весенним днем дверь дома Бестульджи распахнулась, и на улицу вышел Пиноккио – маленькое страшилище, получеловек: он передвигался на коротких ногах, ниже колен они были деревянными и, что самое удивительное, у него был деревянный нос! Ступая шаткими деревяшками со скрытым от глаз пружинным механизмом, он широко расставил руки, балансируя что было сил, но на его лице была широкая победная улыбка – Пиноккио Санчес снова мог ходить!

Вокруг него постепенно собралась толпа взволнованных зевак, они кричали и судачили о том, как все же удалось этому Бестульджи оживить одну из своих кукол. Нищий мальчишка кинул в ходячую куклу камень. Его подельники – стайка таких же беспризорных побирушек в лохмотьях – подхватили, и в Пиноккио посыпался град камней. Он потерял равновесие и упал, больно ударившись плечом о мостовую.

– Ах, ты, каналья! – возникший тут же Карло схватил зачинщика за маленькое ухо, тот скривил рот и заскулил: «Синьор, синьор, отпустите меня, больно, а-а-а!»

Выпустив из крепких длинных пальцев покрасневшее ухо сорванца и не обращая внимания на недобрые выкрики из толпы, Карло помог Пиноккио подняться.

– Вот попадитесь мне, сделаю из вас кукол! – грозно нахмурив брови, прорычал Бестульджи мальчишкам, с визгом бросившимся в рассыпную. Понемногу стали расходиться и зеваки, продолжая оглядываться и шушукаться о ходячей кукле Карло. Беспризорники, подобно серым пронырам воробьям, снова сбились в стайку неподалеку и, как ни в чем не бывало, побежали по улице в сторону площади с криками: «Все на представление! Фургон приехал, мы видели, видели!» Люди выходили из домов, направляясь к площади, куда из соседних улочек подобно ручьям после обильного дождя уже стекалась публика.

Появление театрального фургона было большим событием для жителей города. Оно означало, что несколько дней, а если повезет – пару недель в городе будет праздник. Представления шли до самого вечера, актеры – куклы из сундуков странствующего театра – рассказывали собравшимся историю войн Карла Великого с сарацинами, разыгрывали сценки о военных и любовных подвигах рыцарей его свиты и о странствиях паладинов с нескончаемыми приключениями, где на их пути встречались феи и волшебники, драконы и великаны. И каждый раз спектакль обрывался на полуслове, чтобы на следующий день заинтригованный зритель снова пришел на площадь и заплатил пару монет за продолжение зрелища.

И вот он, большой разноцветный фургон – символ праздника – стоит в центре площади напротив Старого рынка. Зажиточные горожане в красном и синем дорогом платье с золотой тесьмой и их дамы в парчовых и шелковых нарядах с жемчугом и перьями в прическах сидят на балконах и в ложах форума на недосягаемой высоте, откуда им превосходно видно всю площадь. Господа победнее, ремесленники, простой люд собираются около яркого фургона, предвкушая зрелище; здесь же снуют попрошайки, карманные воришки и гадалки всех мастей. Народ ожидает начала представления. Дети, всегда первыми реагирующие на тоску длительного ожидания, начинают понемногу хныкать, – и те румяные и сытые, что счастливо сидят с родителями и служанками наверху, и те большей частью бледные, тощие и чумазые, что здесь, внизу. В шумной толпе, рядом с Карло, Пиноккио изо всех сил старался вытянуть шею, чтобы хоть что-то разглядеть. Карло подмигнул ему, достал из кармана какую-то металлическую штуку и, ловко скрутив ее, соорудил небольшую подставку под ноги своему приятелю, помог взобраться, – теперь они почти сравнялись, и Пиноккио увидел фургон, стенка которого вдруг разъехалась и из образовавшегося большого – во всю ширину – отверстия выскочил человек, его было видно по пояс, громко задудел в охотничий рожок, привлекая внимание публики, и зычным голосом, чеканя каждый слог, прокричал:

– Рагацци, бамбини, синьорины, синьоры! Театр кукол Джузеппе Манджафоко открывает свои представления комедией «Обманутые мужья». Впервые вы увидите в нашем балагане burattino marionetta!

Пиноккио улыбнулся. Он уже был знаком с этой чудо-куклой. Арлекин, почти с него ростом, приводился в движение нитями и металлической проволокой, и с небольшого расстояния казалось, что Арлекин двигается самостоятельно. Куклу сделал Карло, его спаситель.

В тот день, когда он постучал в дом Карло Бестульджи в поисках Франчески, они пили вино, долго разговаривали обо всем, о чем могут говорить одинокие люди, привыкшие к своему одиночеству: о надеждах юности, об испытаниях, о Боге. Пиноккио поведал гостеприимному старику о своих несчастьях, о том, что думает покончить со всем разом – найти колодец и прыгнуть, чтобы не мучиться и не унижаться, выпрашивая милостыню. Карло выслушал исповедь внимательно. Когда Санчес закончил говорить, воцарилась тишина, казалось, мир вокруг замер в ожидании какого-то важного решения, от которого зависит многое, очень многое. Наконец, Карло тряхнул своими пепельными кудрями и сказал:

– Дружище, давай-ка я тебе кое-что покажу!

Он вышел ненадолго из крохотной кухни, а вернулся с большой куклой, состоявшей из фрагментов, соединенных шнурком. Костюма еще не было, Арлекин был голым. На ступне виднелось клеймо с именем мастера – «Карло Бестульджи». Большую голову венчал шутовской колпак с тремя бубенцами, из-под него торчал рыжий, задорный вихор из пакли, глаза – злые, навыкате смотрели открыто и упрямо, алый рот ухмылялся не по-доброму, нос – горбатый, хищный. Санчес вздохнул. Глядя на марионетку, он испытал жгучую зависть. Его собственное уродство было безысходным.

– Нравится? – спросил Карло вкрадчиво.

– Да, особенно нос. У меня тоже когда-то такой был… – вновь вздохнул Санчес.

– Хочешь, я попробую и тебе такой приладить? – вдруг спросил Карло.

– Как это?.. – оторопел наш несчастный.

– Да запросто! Если, конечно, ты выдержишь боль.

Муки последующих двух недель он не забудет никогда –

запах паленой человеческой кости, вибрацию и жжение сверла в ногах и в черепе. Но результат был просто ошеломительным! У инвалида Пиноккио появились ноги и нос, большой, горбатый, как у приятеля-Арлекина. Этот гладкий, легкий протез почти не доставлял ему неудобства, но зато надежно закрыл ужасные ноздри-дыры, делавшие Санчеса похожим на мертвеца. Еще десять дней ушло на то, чтобы боль начала стихать, и он стал учиться ходить понемногу на этих новых ногах-пружинах, стараясь удерживать равновесие, и постепенно у него стало получаться – радости не было границ! Он заплатил Карло почти все деньги, что у него были, но то, что он получил, того стоило. Впрочем, самое важное было впереди.

Вечером накануне того дня, когда Пиноккио Санчес вышел из дома мастера Бестульджи, их навестил директор театра кукол весельчак Манджафоко. Он давно знал Карло, они дружили еще на Сицилии, откуда оба были родом. Там Джузеппе Манджафоко поступил в знаменитый Сицилийский театр кукол – Teatro dei burattini, где прославился умением виртуозно управлять самыми популярными перчаточными куклами-клоунами – горбуны Пульчинелла и Пульчинелло вертелись на его пальцах как заведенные, дрались, ругались, обнимались, попискивая тонкими голосами, – мастеру Манджафоко даже пиветта не требовалась, – гениальный артист говорил кукольным голосом без каких-либо приспособлений.

Манджафоко – толстяк с живыми смеющимися глазами, с волосатыми мускулистыми руками, с удовольствием уплетал любимое блюдо бедняков – чесночные кростини с большой тарелки, запивая кушанье разбавленным вином. Его театр-балаган приехал во Флоренцию дать пару десятков представлений, прежде чем двинуться дальше, на север полуострова. Зимой он выступал на юге, а летом – на севере. Проводя дни и недели в скитаниях, он чувствовал себя необычайно свободным и счастливым человеком. Помощник у него был лишь один – двухметровый великан Косимо, кулак у того был размером с голову ребенка, что отбивало охоту с ними связываться у всех разбойников с большой дороги. Многие из них, напротив, обеспечивали защиту странствующему театру, а иногда и приходили поглазеть на представления талантливого артиста. Такая жизнь была Джузеппе по нраву, он не скучал и хорошо зарабатывал, что позволяло ему содержать две семьи: первую – на родной Сицилии, вторую – в Турине, – без какого бы то ни было риска быть уличенным в двоеженстве или пойманным на лжи – за время кочевания от одного гнезда к другому все успевали друг по другу соскучиться, лишних вопросов не задавали, и там и тут росли дети. Джузеппе чувствовал себя солидным господином, отцом большого семейства, не испытывая угрызений совести. В этом ему способствовало то обстоятельство, что всякий раз на полпути с севера на юг или обратно, в Риме или во Флоренции, он исповедовался и получал индульгенцию, щедро жертвуя католической церкви, что у него, ловкача, выходило весьма гладко, несмотря на запрет, наложенный на такие вольности папой без малого за триста лет до того (в 1567 г. папа римский Пий V запретил предоставление индульгенций с какими-либо денежными выплатами). И то, что великан Косимо был от рождения немым, весьма способствовало сохранению секретности. Сегодня как раз и был тот самый день, когда грешник Джузеппе исповедался и получил отпущение грехов, простившись с очередной кругленькой суммой кровно заработанных – в тосканских лирах. Настроение у него было превосходное, назавтра было запланировано два представления, он находился в доме друга, вкусно поел, выпил и теперь жаждал увидеть заказанную полгода назад куклу-марионетку.

– Magnificamente! Benissimo! Великолепно! Отлично! – кричал Джузеппе, ощупывая Арлекина. Он откинулся на стуле и поднял вагу до уровня глаз – Арлекин заплясал и вдруг начал отпускать остроты и непристойности отвратительным скрипучим голосом.

– Ну, посмотри, это же настоящий герой-любовник! – Арлекин стал кряхтеть и производить похотливые движения, – плакал синьор Пульчинелло!

Карло расхохотался. Он любил эти моменты, когда сделанные им по заказу приятеля куклы по-настоящему оживали в его умелых руках. Но сегодня он приготовил для Джузеппе настоящий сюрприз. В маленькую кухню вошел Пиноккио. Манджафоко ахнул и так и застыл с открытым ртом. Пауза длилась несколько минут. Пока толстяк понемногу приходил в себя, Пиноккио присел рядом за стол, взял с тарелки оставшийся кростини и стал жевать его с аппетитным хрустом.

– Карло – это не привидение? Живая кукла, как это возможно? – удивлению Джузеппе не было границ.

И вот оно – яркое, полное сатиры представление театра Джузеппе Манджафоко, и куклам-артистам рукоплещет и свистит этим вечером вся Флоренция, и в этом балагане ему, Пиноккио Санчесу, получеловеку-полукукле будет отведена своя роль. Сегодня он зритель, а уже завтра выйдет на сцену, сначала – глашатаем, открывающим спектакль, потом – настоящим артистом, играющим смех и плач, комедию и трагедию. В паре с приятелем Арлекином они покажут сценку, от которой публика будет приходить в неописуемый восторг: Арлекин будет что есть силы колотить Пиноккио сначала кулаком, потом дубиной, потом молотом, а Пиноккио будет лишь издевательски смеяться и всячески подначивать противника. Отчаявшись, Арлекин будет вызывать зрителей и предлагать им поколотить уродливого Пиноккио, но как бы ни били того по ногам, ему все будет нипочем. А секрет будет раскрываться только в конце спектакля, когда Пиноккио покажет публике свои деревянные ноги, приспуская штаны под одобрительный вой толпы. Джузеппе Манджафоко по-настоящему привяжется к Санчесу и будет возить его с собой с севера на юг и с юга на север почти десять лет, найдя в нем прекрасного друга и собеседника, Косимо не станет возражать, – ив дороге они будут говорить о том, о чем могут говорить люди, привыкшие к одиночеству: о надеждах юности, об испытаниях, о Боге, и придумывать новые сценки и новые трюки, в том числе и тот, что в итоге станет для Пиноккио роковым.

Все закончится там же, где началось: на флорентийской площади, где форум и Старый рынок.

Но сначала – о Франческе. Вдохновленный успехом на втором году гастролей Пиноккио придумал новую куклу-марионетку, молодую красивую девушку с волосами цвета льна, нарисовал эскиз и убедил Джузеппе заказать куклу у Карло. Когда театр вновь приехал во Флоренцию, кукла была готова. Пиноккио радовался ей, как ребенок, обнимал и целовал, гладил длинные волосы и называл нежно mia bella Francesca – моя красавица Франческа. Франческа стала героиней театральных любовных историй Пиноккио. В некоторых сценках она бесследно пропадала, и зрители помогали умиравшему от горя и тоски Пиноккио ее найти. В одном из путешествий случилась неприятность: фургон попал под сильный ливень и протек. Куклы промокли, и влажные волосы Франчески окрасились из-за синего костюма лежавшего рядом Пульчинелло в лазоревый цвет. Пиноккио был безутешен и даже слегка побил ни в чем не повинного горбуна. Но Франческа была прекрасна и с этим цветом волос, неожиданным и запоминающимся. И с тех пор на представлениях кукольный карлик плакал и вопрошал: «Была здесь Франческа, невеста, моя! Не видели ли вы девушку, мою прекрасную Франческу? О, второй такой нет на всем белом свете! Правда-правда! Узнать Франческу сможет любой! Вот и скажите, не встречалась ли вам девушка с голубыми волосами?»

Настал тот день, когда судьбе Пиноккио Санчеса было суждено оборваться. Этот трюк они с Джузеппе продумали до мелочей, и выполнял его артист блестяще. Рядом с балаганом ставили длинный деревянный шест, и в разгар представления на самый верх подтягивали Франческу, «пряча» ее от поклонника. Пиноккио страдал, плакал, искал возлюбленную, пока зрители не объясняли ему, где она. И тут он как по волшебству мгновенно взлетал к ней на «крыльях любви», раскрывавшихся на его спине, – могучий Косимо резко натягивал стальные тросы, которые были прикреплены к его костюму, и Пиноккио устремлялся ввысь. Но в этот раз крепление не выдержало. Его маленькое тело, вытерпевшее столько мук, упало с большой высоты в последний раз, он разбил себе голову и умер почти мгновенно, успев лишь выдохнуть имя любимой в последний раз. Зрители поначалу продолжали восторженно кричать и аплодировать, лишь те, что были близко к сцене, поняли, что что-то не так. Косимо поднял бездыханное тело Пиноккио своими огромными ручищами и унес за ширму. Раздосадованная публика впервые освистала Джузеппе Манджафоко. Толпа не всегда понимает сути вещей. Карло и Джузеппе похоронили Пиноккио Санчеса с его любимой куклой Франческой на кладбище у старой монастырской стены.

На том последнем представлении как всегда было много детей. И быть может, одним из них был семилетний Карло

Лоренцини, старший сын в несчастливой семье, где будет десять детей. Почему несчастливой? Случится так, что шестеро детей в этой семье умрут, не дожив до четырнадцати лет. Их смерть и горе безутешной матери кардинально отразились на характере Карло, он вырос замкнутым, довольно угрюмым молодым человеком. Мать мечтала о том, что старший сын будет священнослужителем. Карло поступил в семинарию, но так ее и не окончил. Бросив учебу, он устроился продавцом в книжную лавку, затем увлекся журналистикой и в итоге стал писателем. В то время Италия пробуждалась, стремясь освободиться от иностранного владычества: начались волнения, переросшие в Рисорджименто – национально-освободительное движение, завершившееся в 1870 году присоединением Рима к Итальянскому королевству. Карло Лоренцини был активным участником тех событий. Первым его литературным успехом станет иронический роман-эссе «Роман в паровозе». Но судьба распорядится так, что он начнет писать для детской аудитории. Практически против собственной воли – детей он в силу трагических жизненных обстоятельств избегал и явно недолюбливал. Собственной семьи у него так никогда и не было. Лоренцини, взяв псевдоним Коллоди, по названию деревушки, откуда была родом его мать, будет продолжать пробовать себя в разных жанрах, но мировую славу ему принесет именно детская сказка – «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы», которую он – в назидание непослушным детям – напишет сначала с пугающим своей жестокостью концом – героя, мерзкого деревянного мальчишку, Кот и Лиса в итоге повесили. Страшная сказка вышла в одном из первых выпусков «Журнала для детей», и в редакцию потянулись вереницы слезных писем с просьбой сохранить жизнь деревянному проказнику мгновенно полюбившемуся читателям. Благодаря заступничеству читателей у сказочной истории о Пиноккио все же появился добрый, счастливый финал: деревянная кукла не гибнет, она обретает живое сердце и превращается в настоящего мальчика – маленького человека, у которого впереди целая жизнь, полная надежд и приключений.

Сказка о Пиноккио вышла отдельным изданием в 1883 году, переведена на 260 языков и является одной из самых читаемых книг в мировой истории. В городке Коллоди, где Карло часто бывал в детстве, в 1956 году установлен памятник деревянному человечку, надпись на нем гласит: «Бессмертному Пиноккио – благодарные читатели в возрасте от четырех до семидесяти лет».

Если бы они могли поговорить – сказочник и его герой – о чем была бы их беседа? Вероятно, они разговаривали бы обо всем, о чем могут говорить одинокие люди, привыкшие к своему одиночеству: о надеждах юности, об испытаниях, о Боге, но это уже совсем другая история…

Про кошку, или Краткие заметки иммунного спецназовца Ольга Дыдыкина

Мазурке, за вдохновение

В диспетчерской Мозгового центра – это гигантский опенспейс – вечно, сколько себя помню, царит хаос: суетятся нейроны-«мозговики», снуют туда-сюда, всё куда-то движутся и хороводятся; вроде бы, у них очень серьезная и самая что ни на есть ответственная работа. «Мы продуцируем и транспонируем многочисленные импульсы информаций и обеспечиваем разумную жизнедеятельность Организма» – так они характеризуют свою миссию. На самом деле это под вопросом, и главные – вовсе не они. Но это я потом разовью. В соседнем, Зрительном, корпусе, у нас обычно бывает довольно спокойно, да и нейронов там поменьше, но сегодня с утра, я заметил, и там тоже царило непривычное оживление.

– Эй, соседи, коллеги-зрители, что у вас за сыр-бор? Вы что там, монстра увидели? – спросили «мозговики».

Я прислушался.

– Привет, «мозговики», – ответили «зрительщики». – Нет, не монстра, а милейшее существо на свете. Кошку! Точнее, котенка.

– А из-за чего волнение? Кошку сроду не видали?

– Как же, наверху, в Эмоциональном центре, прямо сейчас разбирают наше донесение про кошку, и решается вопрос: брать или не брать в итоге котенка к себе домой. Нам не все равно: если Эмоцентр даст отбой и не возьмет котенка, не будет эмоционального удовольствия – значит, мы не выполним заказ Эмоцентра, и вся наша работа пойдет насмарку.

Тут я возмутился, вышел «из тени» и сказал:

– Между прочим, по Гомеостазному регламенту, вопреки эмоциональным удовольствиям, такое решение должно сначала утверждаться в Службе иммунной контрразведки. То есть у нас. Вы получили визу нашего подразделения? Вот я лично против кошки.

– Не утверждаться, а только согласовываться, коллега. Зрительный корпус представил вашей Службе докладную, и вы, «иммунщики», уже дали свое заключение… Мы и не сомневались, что оно будет отрицательным. Не понятно, чем вы руководствовались при этом. Как вообще можно не согласиться с тем, что кошка – прелестное создание, ласковое и умилительное? И дарит только положительные эмоции. Кошка – польза для Организма.

– Это вы рассуждаете как «визуальщики», – поддержал меня нейрон-«мозговик». – А в Мозговом центре считают иначе. Я тоже против. Визуально кошка может умилять, она красивая и грациозная, но есть одно большое и разумное препятствие, чтоб взять ее в дом.

– Какое?

– У данного милейшего существа, дорогие коллеги-зрители, имеются паразиты, о чем вы, конечно, не думали. Понятно, это не ваш профиль – это наша задача. Да, наша, и коллега из Службы иммунной контрразведки прав. Что значит, какие паразиты? Гельминты, например, а если не они, то одноклеточные, и самые распространенные из них – токсоплазмиты, очень коварная банда Токсоплазмы. Вам, Зрительному корпусу, это не видно, для вас главное: «Кошечка красивая да хорошая», – у нас же, в Мозгоцентре, паразитологию давно изучают, и тут ошибок быть не может, а эмоции не уместны.

– Вы, «мозговики», всё преувеличиваете, – упорствовал главный нейрон Зрительного корпуса, – никакой особой опасности для Организма нет. Это факт. Во всяком случае, о ней нельзя говорить однозначно. Некоторые из ваших же ученых-нейроников считают, что «опасность» «паразитов», как вы их называете, лишь в том, что они вынуждают нас еще больше любить кошек, любоваться ими.

– Опять чисто зрительный подход! – возразил мой единомышленник-«мозговик». – Вот в том-то и дело. Пусти козла в огород – все равно как кошку в дом. И начнут бандиты-токсоплазмиты нагло и безнаказанно разгуливать по коридорам нашего Мозгоцентра, всюду совать свой нос, влиять на рефлексии Эмоцентра, чтобы в итоге вынудить Мозгоцентр принимать решения в их интересах.

– Какие решения?

– Например, погладить… или чего хуже – поцеловать еще одну кошку, которая попадет в ваше поле зрения. И учтите, в вашем Зрительном корпусе в случае чего токсоплазмиты первым делом посадят своих шпионов и соглядатаев, а те будут готовить диверсии.

– Дав чем проблема-то?

Упрямый этот «зрительщик», как осел, и тупой, как пробка. Я так считаю. Сами посудите, что он говорит:

– Ну, воспользуются они нашими транспортными возможностями для десанта еще на одну кошку, подумаешь, токсоплазмиты… Это же не страшные микоплазмы или трихомоны, не говоря уже о свирепых гонококках или бледных трепонемах. Вот с ними да, борьба трудная. Тут уж Иммунная контрразведка в одиночку не справится, да, коллега?

Это он мне, язвит, гадость, и еще нагло усмехается. Ну всё, его понесло и не остановить:

– Тут многое будет зависеть от Нравственного отдела Мозгоцентра. Работы вам, коллеги, и «мозговикам», и «иммунщикам», прибавится. Поэтому вы так и противитесь, чтобы взять кошку.

Умник.

– Внимание! – Это по внутренней Всемозговой связи голос. Она у нас работает круглосуточно.

Тут мой и «мозговиков» спор со «зрительщиками» неожиданно завершился – увы, мы проиграли. Наверху, в Эмоциональном центре, приняли окончательное решение – кошку брать.

* * *

Я давно служу в Иммунной контрразведке и не сомневался: распоряжение «Кошку брать» у нас незамедлительно приняли к исполнению. Срочно была сформирована команда спецназа лейкоцитов на самый опасный участок Организма – в ротовую полость, ведь Эмоцентр, получив от «зрительщиков» визуальные данные о кошке, сразу же пришел в умиление, можно сказать, впал в детство. А как только кошку взяли, сразу и началось: «Ах, пусечка, у-ти, малышечка! Какая сладенькая. Дай я тебя поцелую». А это значит – десант противника уже готов к высадке, даю сто процентов. Ладно, если это будут только токсоплазмиты, – третья категория опасности, мы справимся. А если первая категория: личинки круглых нематод или ленточных цестод? Надо срочно принимать меры. Черт, как не вовремя с этой кошкой! Сейчас у нас в ротовой полости идет серьезная операция – зачистка стафилококка. А тут еще кошку взяли. Операция называется «Простуда», и с последствиями этой простуды в виде ангины теперь героически сражается наш спецназ лейкоцитов. Лим-фогарнизоны битком забиты бойцами-лейкоцитами, просто как селедка в бочке, поэтому сейчас особенно не желательны всякие токсоплазмиты или другие «сюрпризы» от «милейшего существа» – котенка, этого любимчика Эмоцентра. Что они в нем нашли, эти «эмоционалы»? Гладят, тискают. Сю-си-пуси… Зачем все время в рот его тащить? Беспрестанно целовать ушки, нос, мордочку? Делом бы каким-нибудь занялись, только нам работы прибавляют. Но служба есть служба, и горжусь этим: наша Иммунная контрразведка всегда на защите рубежей Организма, наша цель – выполнять приказы, а не обсуждать теории Мозгоцентра и рефлексии Эмоцентра. Но кошка… Подождали бы хоть несколько дней, пока не закончим «Простуду»…

Хорошо, что всегда на помощь придет наш надежный партнер – Эндокринцентр, вот славные ребята. «Эндокринщики» по запросу нашей Службы, как обычно, усилят выработку гормонов, что поможет создать невыносимые условия для паразитов-оккупантов, а специальное химическое бюро Эндокринцентра будет без устали трудиться, даже сверхурочно, чтобы обеспечить повышение уровня кислотно-щелочного равновесия pH: держитесь тогда, токсоплазмиты и прочая нечисть!

Но тут опять не всё так гладко. Эмоцентр – структура капризная и мало предсказуемая. Решит внезапно съесть что-нибудь сладкое – и все усилия «эндокринщиков» пойдут прахом. Сахар повысит кислотность, а это кайф для всех бандитов: и гельминтов, и микробов, и грибков. И накинутся оккупанты, и начнут терзать Организм. То-то будут опять спорить на всех селекторных совещаниях «эндокринщики» с «эмоционалами», то-то пойдет ругань! Бедный Организм – ему страдать. А Эмоцентру так и надо; не зря про них говорят: «Мало того что сибариты, еще и тайные вредители!» «Мозго-вики» – их пособники, а Пищевой центр – тот и вовсе давно надо ликвидировать, это оголтелые враги! Себя только тешат, обжоры, – о здоровье Организма вообще не думают, готовы сами ворота открыть внешним врагам, бандитам-патогенам! Жрут сладкое, жирное, соленое, травят Организм, закупоривают сосуды всякой дрянью, портят кожные покровы.

Репроцентр… Вау, я вам скажу, это вообще отдельный разговор. Моих записок не хватит. Эти распустились до такой степени, что забыли о собственной безопасности. Содом. Сколько раз Иммунной контрразведке приходилось выслеживать на трассе лимфотока всякие их грибницы и прочую половую чуму! Куда смотрит Нравственный отдел Мозгоцен-тра? Ох, пафигисты. Допрыгаются, опутает их бледная тре-понема, и всё – уже не смогут отдавать приказы, ни плохие, ни хорошие. Хорошо, что Служба иммунной безопасности отлично оснащена датчиками анализа крови. Датчики сразу отмечают опасные значения кислотно-щелочного баланса, опасные для Организма, но комфортные как раз для всяких мерзких грибков! Сложная у меня работа: трудишься день и ночь, а результатов не видно. «Коллеги» из других центров всегда подсуропят…

Все, ладно, оставляю эмоции Эмоцентру. Надо выезжать на место и встречать токсоплазмитов или кого там еще похлеще… Ну, кошка, ну, милейшее существо!

– Слушай мою команду! – Это я своему подразделению. – Всю входящую микрофлору и микрофауну – под контроль! Всех и каждого проверять по базе. Опасных – выдворять, запретных – уничтожать!

* * *

Мы, иммунные нейроны Организма, вообще-то разветвленная структура, у нас немало подразделений, и все эффективные. Вот, скажем, наша грудинная служба, так называемый «Лимфоузел» – это уникальный стратегический объект со сложными функциями, которому в Организме нет аналогов. Рядом с ним еще много чего: Главнасосный кардиоцентр, Вентиляционно-легочная станция, Химико-печеночный реактор и многие важные магистральные пути-сосуды. На магистралях в режиме нон-стоп постоянно дежурят наши патрули лейкоцитов, потому что мимо них каждую секунду проносятся тысячи и тысячи самых простых, обыкновенных одноклеточных «граждан». Попадаются дружественные Организму добрые симбионты. Каждый из них несется куда-то по своим, ведомым только ему и его кураторам из Мозгоцентра делам.

Кто-то несет кислород, кто-то – питательные вещества, кто-то – микроэлементы и витамины. Доброго вам пути, зеленый свет! Но бдительность никто не отменял: в потоке этой трудолюбивой и порядочной биомассы попадаются и опасные субъекты. Что для них главное? Затеряться в полезной среде и проскочить наши посты. Не позволим!

– Стой, кто такие? Грибки, патогенные микробы, вирусы, гельминты? Вы задержаны.

Думаете, так просто с ними бороться? Некоторых подозрительных микробов после проверки приходится отпускать, и нам же еще потом даст по шее Мозгоцентр:

– А какие у вас доказательства их вины? На каком основании задерживаете добропорядочных «послов» и «туристов»?

Явные-то доказательства мы не всегда можем представить. Это же целое биологическое расследование, а на него времени нет. Эти твари грибковые часто закамуфлированы «под полезные организмы» – поди разберись, что к чему. Допустим, сегодня они полезные, а завтра, чуть изменится общее равновесие Организма – и они тотчас же поменяют свое назначение и из полезных превратятся в оборотней-патогенов. Сколько мы с ними намучились! Но в мирное время, без болезней убивать таких оборотней нам запрещалось. Зачем попусту тратить свои иммунные силы? Надо держать нейтралитет. Вот если на пути встречаются отъявленные микробы-бандиты типа стрептококка или стафилококка или другие, еще более опасные по «Черному списку», – вот тут уж нам приказ: «На поражение!» Мы со своими бойцами отрывались, конечно, по полной, брали реванш за прежние несправедливости и обиды: злорадно выцепляли из потока добросовестных одноклеточных «граждан» этих скрытых и явных паразитов, окружали их и уничтожали без всякой жалости. Бандиты отчаянно сопротивлялись, и потерь среди наших патрульных было не избежать. Но мы не сдавались. Мы вызывали спецназовцев Иммунной службы Чрезвычайных ситуаций, подключали «эндокринщиков» и срочно посылали в соответствующие секретные «органы» запрос на общий нагрев Организма. Конечно, не переходя пределов опасной температуры – иначе всеобщая смерть, как ядерный взрыв.

Ну вот, придется прервать заметки. На пульте дежурного «Лимфоузла» мигают датчики тревоги.

– Иммунный спецназ. Центральный пульт. Вас слушаю.

– На связи Пищевой центр, прием. Нужен дополнительный десант ваших лейкоцитов в кишечник – дежурными лейкоцитами справиться с внештатной ситуацией не можем.

– Суть проблемы?

– Послеобеденный пиковый перегруз.

Вот это да. А раньше справлялись с такими перегрузами своими силами. Выходит, объедаться стали еще больше? Все самое вредное, как я уже говорил, поступает в Организм именно на их фронте – через кишечник с пищей. Хотя и силы туда брошены немалые – 3Л всех наших иммунных войск защищают кишечные рубежи, – но и они порой не справляются с нашествием патогенки.

– Причина перегруза?

– Не могу знать! – И уже по внутренней служебной линии, отдельно, прошептал: – Слушай, командир, откуда мне знать? Я служу, как и ты, выполняю приказ. Сегодня необычный обед какой-то был. Из Эмоцентра заказывали. Что-то праздновали. Не знаю что, еще раз тебе говорю. Радовались, вроде, что кошку взяли. Ну и перебрали там…

Теперь еще и кошка причиной! Каждую зиму находится какой-нибудь повод переедать: то праздники, то выходные, то гости, то еще какие радости. А потом бешеная нагрузка на Главнасосный кардиоцентр и Мозгоцентр, сколько нейронов погибло из-за этих обжор! Нет, Пищевой центр надо ликвидировать, снова повторяю и буду готовить докладную в Мозгоцентр – пусть примут меры.

Опять датчик тревоги!

– Иммунный спецназ. Центральный пульт. Вас слушаю.

– На связи Химико-печеночный реактор, прием.

– Суть проблемы?

– Вышлите дополнительный наряд ваших лейкоцитов! Задержание личинки гельминта, срочная операция! Личинка уже начала разъедать наши стенки, и не дай Бог, если она успеет углубиться и начнет расти!

А вот здесь, коллеги-«пищевики», вы уже сами виноваты. Служба иммунной контрразведки не раз предупреждала: печеночные сосальщики недопустимы в Организме, а их попадание туда – следствие элементарной безответственности, невежества и нечистоплотности. Как можно было допустить попадание в Организм извне грязного существа, опасного куска плоти, начиненного микроорганизмами-бандита-ми? Мы считаем себя профессионалами, а на деле запускаем в Организм всякую грязь. И к Иммунной контрразведке у вас потом еще какие-то претензии?

Ладно, словесными увещеваниями не поможешь – через минуту приступаем к операции. След личинки мои бойцы-лейкоциты засекли сразу: гельминт остервенело вгрызался в плоть стенки реактора, вызывая трещины, как у разбитого стекла, – сигнализация ревела по всем синапсам.

Координаторам пришлось вызвать инженеров-тромбоцитов, чтоб залатать пробоины и предотвратить потерю крови. Главное – обезвредить нарушителя. Я отдал приказ «На поражение!» Личинка была намного больше любого нашего бойца-лейкоцита и отчаянно сопротивлялась. Ничего, милая, никуда не денешься. Хорошо, что мы ее еще невзрослой захватили. А если б выросла – тогда бы никакой лейкоцит с ней не справился, хоть самый героический, и она бы безнаказанно поедала плоть Организма. Десятки наших бойцов плескали в нее смертельную жидкость и наконец прокусили ее клеточную оболочку. Успели вовремя! Теперь вызываем тромбоцитов и заказываем стройхолестерин для заделки пробоин. Да, просвет магистрали немного сузится, но у нас нет другого выхода: повреждение должно быть устранено, реактор отремонтирован. Ну что же, неплохо мои бойцы справились с заданием.

Датчик тревоги!

Я сегодня никогда не допишу.

– Иммунный спецназ. Центральный пульт. Вас слушаю. Прием.

– Э-э… П-п-пр…

– Что вы бормочете, прием! Не слышу, прием! Отключились…

* * *

Не зря я говорил, что Пищевой центр надо ликвидировать – от него все беды. Не успел, дурак, доложить кому следует. Наутро после «праздника живота» с пиковыми перегрузами в Эмоцентре работа и координаторской, и диспетчерской, и Зрительного корпуса, и нашей Иммунной службы была парализована – накануне случилось «наводнение»: Организм затопили мощные потоки этилового спирта. Концентрация оказалась губительной для многих миллионов нейронов – наших коллег и друзей, и просто для добропорядочных клеток-граждан Организма. В последний путь их отправляли с потоками раствора мочевой кислоты через Почечно-сливную станцию, которая едва справлялась с выведением продуктов переработки этанола. В закоулках Химико-печеночного реактора тихо и злобно посмеивались проникшие «под прикрытием» этанола целые отряды патогенки. По всем магистралям сновали токсоплазмиты со своими шпионами и соглядатаями. Мозгоцентр отключился. Кто знает, на какое время, и заработает ли вновь? Из Эмоцентра доносились только невнятные импульсы в виде храпа и вербальные позывные: «Кис-кис, иди сюда, я тебя поцелую»…

Хроники пикирующих ящеров Алекс Громов, Татьяна Безуглая

В качестве компенсации подписавшие договор о рабстве могут получить бесплатный билет в кино на фильм «Государь император и его семья мудохают зеленых ящеров».

Корнелий Магнус «Вести о будущем»

Космос, как известно, делится на огороды и свободные от них зоны.

Без еды, как доказывает в своих опытах галактическая наука, жизнь очень нетороплива. Поэтому для ускорения эволюции необходимо едопрозводство, как органическое, так и псевдорганическое, с коллективными хозяйствами.

Помимо среднебезотвественной идеологии «фермер за овоща не товарищ» есть и незримое галактическое братство потаенных защитников и мстителей «Да сгинет тот, кто покусится на наш огород!»

Истина, как обычно, растет на соседней грядке, но даже искусному плантатору, обладателю шести соток, всегда полезно узнать что-то новое как о борьбе с вредителями, так и о новейших галактических опрыскиваниях разумных культур.

Сегодня вашему вниманию предлагается практическая беседа двух специалистов, которым не раз приходилось сталкиваться – как в бою, так и в повседневной жизни – с теми существами, что устремлялись на грядки в поисках обретения чужого изобилия.

Легенды и курсы по выживанию Пришельцев с грядок не заменят описания личных впечатлений.

Odd-Loki: Выходишь поутру из терема, а в небе зеленые ящеры топчут соседскую квадроклубнику. И на сердцах (обоих) такая радость разливается!

D. Taho: И не пойми, кто больше удовольствия получает – ящер или та самая квадроклубника. Да и немудрено, колосится, зараза плодовитая, так и манит всяческих инопланетных условно-разумных типов. То нашествие Саранчи скосит огороды, подорвет уверенность в затрашнем дне у самых честных космических граждан, еще и денег за проделанные работы изымут. То еще какая культурная инопланетная субстанция в гости заглянет, со своими уставами в чужие огороды да терема. Но чтобы зеленые ящеры среди бела космического утра, нагло топтали по грядкам квадроклубник и прочих без разбору… Тут ничье сердце не выдержит. Вот и приходится действовать.

Odd-Loki: И сосед – толостожопый дядька-император, болтая пузом, за ними гоняется! А они – зеленые ящеры – прямо лапами по грядкам с морковкой, да налево мимо полевого ободранного, но вроде бронированного сортира шастают..

D. Taho: Поди после квадроклубники не так ретиво разбегаются. Нет да нет, одного-двух в морковках и подорвать можно, отследить траекторию падения, просчитать градус пикировки каждого подбитого ящера. Одни хвосты и лапы торчат меж грядок.

Odd-Loki: А соседка-императриха, аж в своих трех коронах и сельской мантии за ящерами устремилась, открыв вселенной красоты своей нетленной коленки (правой) и левой благородной задницы (с серийными вмятинами от дедовского пока не реставрированного трона).

D. Taho: Устремилась на полной мощности, роняя короны по очереди. И красота ее сомнительная, нетленная, но прерафаэлитами по достоинству оцененная, ничто по сравнению с дерзким умением расталкивать ящеров локтями. Кто однажды ступал в неравную схватку с императрихами в возрасте, чье чело красят благородные седины, чьи речи насквозь пропитаны отъявленной бранью, тот знает цену их не по возрасту сильным ударам локтем али царственной клюкой.

Odd-Loki: Тот, кто имел галактическую фазенду и даже нуль-сарай за пределами экселенц-мегаполиса, не останется равнодушным, даже торопясь мимо на гипер- и пипер-скорости!

D. Taho: Вот и сводится все к извечным ценностям: неравнодушные требуют хлеба и зрелищ. Так что одних привлекает квадроклубника на рассвете и прочие романтики, а иные не могут пройти мимо зрелищных свистоплясок царственных особ.

Постепенно это входит в добрую житейскую традицию, и тогда любой желающий может купить специальный билет на просмотр «истинно натурального» изгнания ящеров. В комплект входят очки 18-D со встроенным стаканчиком виртуального попкорна, и с безопасного расстояния можно изучить не только форму хвоста подбитого ящера, но и разглядеть серийные вмятины от трона на благородных запчастях Её Императорского Величества.

Иногда в просвещенном обществе громким шепотом вспыхивают слухи о том, что все это подставные актеры, что все делается ради списания акров квадроклубник и морковок, а иногда и для поднятия их рыночной стоимости для честных трудолюбивых граждан. Но Совет по защите редких подвидов ящеров не дремлет, призывает помогать братьям нашим зеленым, а слухи раз за разом неизменно опровергает. «Каждому ящеру – по квадроклубнике!», «Собрал урожай – на радость межгалактической дружбе» и тому подобные лозунги все чаще можно встретить в наших звездных широтах.

Чем больше рекламы, тем больше любопытных туристических глаз. Вот и появляются свежие указатели к таким популярным фазендам с теремами: небрежно, от всей широкой и чистой души, на дряхлой деревяшке краской начертано название этого города: Хня Средняя. Ведь всегда могут найтись недальновидные туристы, которые непременно спутают его с Хней Большой или Хней Малой. А это уже утечка денежных вливаний в развитие туристической отрасли.

Спрашивайте квадроклубнику в рамках оздоровительно-обогатительной и дружелюбной акции «Зеленый ящер» в галактической сети ручных супермаркетов «Планетка»/

Один в поле воин Карина Сарсенова

Еще до рождения он беседовал со своим Учителем.

– Ты будешь лечить людей немыслимыми для них методами. Хоть на время, но возвращать их в четвертое измерение, где дух откровенно властвует над телом. И тем самым ты сохранишь свет их разума в мере, достаточной для начала Последней войны.

Пришло время, и он родился в срединном земном мире хилером Роми Фиодосом. Отучился у воплощенного в этом же мире Учителя, обновив имеющиеся и усвоив осовремененные эпохой знания. Учитель вскоре умер. И Последняя война началась.

Никогда война не случается внезапно. Всякий раз она подготавливается намного загодя, исходя из сонастройки Высших сил, управляющих человечеством.

Едва сонастройка достигнута, цели, детали и планы обговорены, распределены роли и выгоды, начинается действо, известное как война.

Таковой расклад справедлив для любой осознанной степени активной враждебности. Но только не для Последней.

Ее название говорит само за себя. Последняя война вопиюще эпохальна. Бескомпромиссна и категорична. Она вне мер и категорий. Потому что она должна положить конец всем человеческим распрям и раздорам. Или же, усугубив их до крайности, ввергнуть мир в бездну Апокалипсиса.

У каждого мира – своя Последняя война и свой Апокалипсис.

Роми не свидетельствовал Последних войн знакомых ему миров (он не любил путешествовать, предпочитая копить силу в максимально подходящем для этого месте). Но об одной из них слышал много раз. О важнейшей войне его собственного народа, жителей древнего мира Атлантида, ему без устали вещал Учитель.

Зачем, Роми тогда не понимал. Но он привык с неослабевающим уважением впитывать, поглощать, присваивать все знания, транслируемые старым и мудрым наставником. Потому что превыше ценности, чем духовное знание, для Атлантов не было и не будет до конца существования пространств и времен.

К тому же Роми сознавал: если Последняя война начнется, ему предстоит быть боевым проводником полученного знания. Живым носителем бесценных сокровищ духа. Смертельной игрушкой в руках врага, если война окажется безнадежно проигранной.

Как в случае с Атлантидой, проигравшей свое решающе сражение за бытие и вынужденной прятаться в лабиринтах времени и пространства. Демоны, жадные до всевозможных видов энергий, вечно голодные духи из нижних миров набросились когда-то на прекрасную Атлантиду.

Вторгаясь в сознания ее жителей, они сумели извратить их понятия добра и света, подменить ценности созидания неистребимым стремлением мрака разрушать, перевернули могущественный мир с ног на голову и почти полностью уничтожили его.

Выжившие Атланты сбежали, руководствуясь знаниями о материи и духе, и спрятались в многочисленных коридорах времен.

До сих пор они блуждали по ним, скрываясь от безжалостных преследователей.

Копили знания о Бытие и смерти, умноженные тысячелетиями страдания и невзгод.

И готовились искупить свою вину перед самими собой, вступив в бой с заклятым врагом.

Битва была назначена не на чужой территории. С момента сотворения Высшими силами первого Атланта она являлась их достоверной родиной.

Земля. На ее просторах Атлантам предстояло схлестнуться с кровожадными демонами в действительно последний раз.

Но между Атлантами и голодными духами затесалась новая добыча последних – люди. Они же пребывали последней надеждой Атлантиды.

Люди должны были проиграть войну. И тогда Атланты смогли бы выиграть собственное заключительное сражение.

Выжить или умереть. Любые переговоры перед Последней войной нивелировались одним фактом неотвратимой необходимости ее наступления.

Атлантида выступала хранителем Земли с момента своего позорного изгнания из пейзажей ее плодородных красот.

Скрытая надежда, глубоко потаенный резерв современного человечества. Однажды, но не навсегда люди, Атланты давно перестали ими быть. Бесплотные одухотворенные существа, они располагались на несколько крутых ступеней выше земных людей на общей эволюционной лестнице Мироздания. И воплощались в человеческом облике в смутные времена людской истории, требовавшие их спасительного присутствия.

То есть практически постоянно.

Роми Фиодос неоднократно рождался среди людей. В разном физическом, но одном и том же духовном статусе. Целитель высшей пробы, врачеватель малоразвитых человеческих душ и тел. Редкость даже для наиболее продвинутых Атлантов.

Труднее всего пытаться противостоять глупости и тщеславию. Но Роми не имел права сдаться и бросить доверенных ему землян на произвол темной судьбы.

Без уныния и отчаяния, неуклонно и упорно он боролся за Свет в их душах. За свой собственный духовный Свет. За бытие всех доверившихся ему Атлантов.

Менялись оболочки его души, но имя, как ее суть, оставалось прежним.

Роми Фиодос. Целитель землян. Хилер.

Свет и Тьма – две противоборствующие силы в мирах с выраженной духовной (а значит, интеллектуальной, нравственной, эмпатийной) недостаточностью. В рамках земного мира они сформировали два фронта своих лучших сил, управляющих развитием людей: мировое правительство Света и такое же сборище управленцев, сокрытых знаменами лже- света, подлинной Тьмы.

По умолчанию эволюцией любого сообщества живых существ и каждой души в Мироздание командовал Свет. Но воины Тьмы не собирались мириться с подобным раскладом власти.

Попытки духовного переворота неоднократно ставили целые миры на край самой постыдной и мучительной гибели.

Смерть всегда имеет конкретное лицо, факт, причину. На Земле все воплощается в ту или иную форму бытия.

Абстрактное воспринимается простым сознанием вполне конкретно. Так проще, понятнее. Нормальнее для существ, не мыслящих свою жизнь вне коллектива или стада. Да что там лукавить, зачастую и не мыслящих совсем.

Чтобы постигнуть абстрактное, надо научиться мыслить по- настоящему. Без ограничений и шаблонов. Без ментального жонглирования стереотипами.

Позволить сознанию выйти за рамки самого себя и увидеть истину.

Мышление – это способ познания всего нового. В том числе и нового облика смерти.

Задолго до ее прихода, хилер видел размытое вариантами перемен, плохо различимое в водовороте времени, но все-та-ки лицо грядущей гибели человечества.

Роми Фиодос терпеливо ожидал их прихода. Спустя пятьдесят пять лет после его рождения в мире людей Учитель связался с ним телепатически, напрямую из Атлантиды. Умение вступать во взаимодействие на тонких уровнях Бытия, читать мысли и перемещаться в физическом теле на огромные расстояния – все это было в порядке вещей для всякого Атланта.

Уровень сознания определяет восприятие, поведение, эмоции, знания и навыки, которые полагаются существующими в порядке вещей. «Нормальными», так сказать.

Но, чем выше качество души, тем меньше в ее восприятии и мышлении остается места для этой странной категории. «Нормальность». Самое странное отношение к миру и себе малоразвитого, но категорично самоуверенного человека.

Судить мир и человека по себе – непростительная ошибка.

Оборотни преследовали людей всех цивилизаций. Жертвы нарастали по мере роста той или иной цивилизации. Чем больше рождений – тем больше смертей. Смерть стимулирует прирост жизни. Грандиозные катастрофы предваряют мощные демографические взрывы. И наоборот.

Постоянно замыкающиеся круги вечной эволюции духа…

Роми помнил рассказы Учителя о том, как Атланты сумели обуздать кровожадный норов каннибалов. Хотя разумно ли считать каннибалами тех, кто подчиняется не человеческим, но однозначно животным порывам?

Жрецы Атлантиды создали целую систему заклинаний, погружающих тварей в глубокий, почти летаргический сон. Извести оборотней как вид было невозможно: он питались из самого истока Тьмы. Атлантам казалось, что они решили проблему, своеобразно усыпив дикую ярость зверей.

Когда кажется, нужно обязательно перепроверить все возможные варианты будущего проникновения однажды созданной иллюзии в изначально данную реальность.

Настало время, и цивилизация Атлантида покинула Землю.

Но оставила после себя весьма беспокойное наследие – спящих оборотней.

Заклятия действовали несколько тысяч лет, а потом сошли на нет. Растворились в бесконечном потоке перемен.

Оборотни пробудились и, обведя налитыми кровью глазами окружающий мир, обнаружили, что он очень даже изменился.

Стал безопаснее. Для зла. А пища приобрела невиданный прежде статус доступности.

Они почти успели утолить тысячелетний голод, но не смогли уйти от новой формы контроля.

Истоковая Тьма, породившая их и заявившая окончательные права на агонизирующее в нарастающей бездуховности человечество, быстро усмирила яростную, алчную до другой плоти хищную материю.

Жаждущие масштабных убийств и горячей крови, оборотни изнывали на коротком поводке своего истинного хозяина. И порой даже с некоей пародией на благодарность вспоминали прежних угнетателей. Как-никак, а Атланты поступили с их бесчеловечностью весьма гуманно, отправив ее в путешествие по просторам воображения, сладким снам и иллюзиям творимой ими реальности…

Но всякое зло, загнанное в глубины подсознания, имеет обыкновение пробуждаться. Внезапно и будто бы некстати.

Дети платят за грехи отцов. И со злом, не истребленным, но подавленным Атлантами, пришлось столкнуться их прямым потомкам, землянам.

Его команда состояла из 15 хилеров. Целители – бойцы. Сильнейший спецназ на Земле. Ее последняя надежда. Одновременно слабейшие жители изо всей Атлантиды.

Хранителем человечества имел шанс стать не абы какой Атлант. Но лишь тот, кто на данном уровне развития пока что не решил проблему своей же слабости. Своего порока. Собственного духовного дефекта.

Каждый хилер нес в душе эту печать избранного со знаком минус. Наказанный за грехи. Но имеющий шанс на их искупление. Если плохо – помоги ближнему. И не важно, к которой цивилизации или миру он относится. Вложи частицу души в менее сильного, чем ты сам. И тогда ты увидишь свою проблему с новой, а возможно, более плодотворной точки зрения.

Их стая насчитывала 15 сильнейших хищников. Отобранные из огромного числа оборотней, самые умные и безжалостные. Зло в чистом виде. Квинтэссенция разрушения.

К его глубокой печали, сначала они нагрянули к его сотоварищам. Но могли же начать атаку с него! Обычная тактика стайных хищников – загнать, окружить и напасть на вожака. В данном случае на него, Роми Фиодоса, предводителя команды спасателей человечества, группы представителей древней цивилизации, некогда жившей на Земле, а ныне сообщества целителей – хилеров.

Но нет. Жизнь – это непрерывное движение, череда доказательств и разоблачений, утверждений и отрицаний, стабильности перемен.

В этот раз они действовали по-другому. Знали, что таким образом вплотную приблизятся к победе. Чуяли вкус ее крови на влажных алых языках, в расширенных от вожделения ноздрях…

Истоковая Тьма наделила свое порождение особой защитой. Искусством обмана. Способностью шантажировать реальностью. Мнимой реальностью, разумеется.

Человек приходил к хилеру на прием. Простой человек, обыкновенный больной. Страждущий помощи и исцеления. Банальная жертва обыденного сознания и порожденных им болезней и проблем.

Целитель не мог отказать просящему. Взгляд Атланта не обладал возможностью проникнуть за завесу плотной лжи, столь схожей с ожидаемой, привычной ему реальностью. Хилер, хоть и ясновидящий, но не в необходимой для всепроникновения степени.

Роми видел чужие болезни, чужую боль, иногда проблески чужой судьбы.

Собственная участь виделась ему танцем теней за полупрозрачной вуалью догадок и отбликов реальности.

Никто не хочет добровольно покидать облюбованную зону комфорта. Даже самые развитые сознания иногда ведутся на проверенные, а потому опасные формы бытия.

И в процессе лечения, когда хилер становился максимально уязвимым, враг являл свою истинную сущность. Трансформировался из человека в зверя. И нападал на целителя.

Оборотни убили всю его команду, одного за другим. 14 великолепных хилеров, магов, хранителей духовного и материального бытия человечности, погибли, и души их ушли в тонкий мир Атлантиды. Оттуда помочь землянам они уже не могли.

И совсем скоро зло придет к нему. Не все его воплощения, но сильнейшее из них. Уклониться от битвы он не имел права.

Выбора не было. Путь перед ним пролегал в единственно заданном направлении.

Умереть и погубить миллиарды людей на Земле, а вместе с ними и родную Атлантиду.

Выжить и открыть портал между мирами, впустить на Землю жителей и знания Атлантиды, ее магическую силу, мудрую мощь.

Одним решительным рывком преодолеть силы Тьмы.

Сделать Последнюю войну необратимо последней.

Создать через слияние Атлантиды и землян новую цивилизацию. Утвердить невиданное прежде в Мироздании материальное торжество духовного рая.

Хилер Роми Фиодос ежедневно лечил людей и ждал его прихода.

Ровно через три месяца после убийства последнего члена его команды вожак оборотней явился к нему сам.

Очевидно, копил силу и готовился.

Как выяснилось, не зря.

В приемной скопилось три десятка человек. Сущие пустяки. Примерно раз в полгода Роми принимал группы по 150 страждущих его помощи и более!

Ничто не могло остановить людей, стремящихся обрести разрешение душевных или физических проблем. Правда, мало кто из них ехал к хилеру за психологическим исцелением. В основном на Баголод, немаленький, но хорошо затерянный среди Тихого океана и десятков филиппинских островов клочок суши, слетались мучимые затяжными хворями страдальцы.

Преодолевая личные сомнения и страхи, тысячекилометровые расстояния, безденежье и осуждение общепринятым мировоззрением, они добирались-таки до цели путешествия.

До исцеляющих рук хилера. До трансцендентального опыта. До возможности расширения точки зрения в цельность зарождающейся бесконечности.

Роми не поучал. Не объяснял. Он просто делал.

Проводил операции по удалению излишнего висцерального жира и всяческих новообразований, а заодно, незримо, улучшал человеческий дух, купируя страхи до смелости жить, трансформируя сомнения до стремления к самопознанию, нормируя гнев и жалость к себе, чтобы они не застилали глаза, но становились узримыми и оттого доступными для работы с ними…

Оборотнем оказался третий пациент из тех, кого он принял в тот день. Слабость хилера притягивала к нему строго определенного оборотня.

В лице зверя Атлант встречался с настоящим врагом. С самим собой.

Его руки блуждали в теле пациента, когда Роми остро почувствовал происходящую трансформацию. Так остро, что даже вскрикнул. Открыв глаза, вынырнув из измененного состояния сознания, он закричал в полный голос.

Перед ним, под его трепещущими в воздухе пальцами сидел не зверь. Человек. Его Учитель.

Миф, что оборотни могут принимать только одну форму после превращения. Миф, что они привязаны к ней навсегда. И то, что смерть возвращает им их человеческий облик, тоже миф.

Зло лишь прячется под маской добра.

А смерть срывает любые маски, и со Света, и с Тьмы.

Смерть мудра. И когда мы постигаем и принимаем смертность тела, то находим подлинное бессмертие души.

Не стоит цепляться за видимые доказательства.

Учитель сидел неподвижно и не собирался нападать. Вообще он выглядел вполне дружелюбно. Как обычно. Улыбался. И смотрел на Роми сияющими добрыми глазами.

– Ты ведь всегда хотел моей смерти, ученик.

Эти слова Учитель произнес без горечи и без обиды, без сарказма и даже без почти необходимых менторских ноток.

Тоже как обычно.

– Да, хотел.

А вот это признание выходило за рамки «нормальности» поведения Роми-ученика.

– Но ты с удовольствием стер бы меня с лица Земли и Атлантиды прямо сейчас!

Учитель был горазд на провокации и уловки.

– Не просто с удовольствием. Но со злорадством и наслаждением.

Слова сами просились на язык. Роми чувствовал: не надо сдерживать себя сейчас. Когда угодно, только не сейчас. Иногда демонам подсознания стоит предоставить полную свободу.

– Ты учился у меня многие тысячи лет. Хорошо учился, я скажу. И теперь я хочу вознаградить тебя.

Учитель растянулся на кушетке и задрал подбородок, обнажив длинную худую шею.

– Убей меня. Я дарю тебе последний шанс поквитаться со мной. Расплатиться за неисчислимые годы унижения моей мудростью, снисходительностью и властью. Убей меня. Ты получишь сатисфакцию и обретешь власть над миром людей. А если не убьешь, я остановлю биение твоего сердца и превращу жизни подопечных тебе землян в кромешный ад. Ты знаешь меня. Я всегда тяготел к разрушению и смерти. Умереть самому или убивать других. Тебе решать, мой лучший ученик.

– Не я это сделаю, но она.

Словно поддавшись его команде, дверь распахнулась. Узкие вертикальные зрачки огромной кошки, спрыгнувшей с кушетки, застыли под ее острым, как лезвие меча, карим взглядом.

Движение было столь молниеносным, почти невидимым. Поднятая рука – и гигантский леопард бьется в агонии у изящных детских ног.

– Папа! – Прыгнув через разливающееся море темной крови, девочка повисла у Роми на шее.

– Я все сделала правильно, папочка?

Поцелуй нежных, цветочно ранимых детских губ обжег щеку. Роми счастливо рассмеялся.

– Все правильно, девочка моя. Все правильно.

– Я боялась не успеть. Ого, какая большая зверюга! Он вел себя хорошо?

– Не беспокойся, доченька, с папой ничего страшного не случилось. И успела ты как раз вовремя.

– Она и не могла опоздать!

Уверенный голос Учителя влетел в комнату порывом радостного весеннего ветра.

– Я прошла испытание? Меня теперь возьмут в команду?

– Возьмут, Мария, возьмут. – Ласковая ладонь Учителя прошлась по ее волосам.

– Вы оба выдержали испытание. – Взгляд древнего Атланта, напоенный воспоминаниями о миллионах лет развития человеческих цивилизаций, гибели и возрождения миров, казалось, творил новую реальность.

Дверь в приемную, через которую вошла Мария, открылась. Обычная, ничем не примечательная дверь в иную реальность, казавшуюся стандартной больничной приемной.

И там, в этой иной реальности, постепенно становящейся родной, толпились люди. Пациенты-земляне и Атланты. Они были практически неотличимы друг от друга. Настолько, как это бывает с подлинно родными людьми.

Главное, что нас объединяет, – это родство не крови, а души.

А разве мудрость как желание эволюции и заблуждения как ее возможность не есть то самое, душевное родство?

Охотничьи записи А. Санти

Волк и Ястреб

Это случилось в стародавние времена, когда между Севером и Югом шла Извечная Война. И ни у кого не было сил ни победить в ней, ни закончить. И длилось бы это вечно, если…

Однажды, один Северный Лорд, гуляя по своему заснеженному лесу – увидел необычную в своих краях птицу – Ястреба, с красивым темным опереньем, и янтарными глазами.

И Северный Лорд решил, что Ястреб будет принадлежать ему, и пожелал взять к себе, в свой замок, но Ястреб была гордой женщиной – птицей, из Древнего клана Ястребов и она улетела от него, ее влекло лишь небо и полет, она не встретила того, кого бы могла признать.

Но Северный Лорд был также Магом, и он создал волшебный сад. В то время как за пределами сада, лежали снега, и был вечный холод, внутри сада всегда царило лето. Он был полон цветов, шуршала зеленая трава и тепло светило солнце. Туда-то Северный Лорд и пригласил Ястреб, поняв, что она из южных краев, ведь в снежном лесу холодно, а в саду так тепло…

Какое-то время, Ястреб и правда прожила в саду, и когда Северный Лорд приходил, они вели беседы, рассказывали друг другу легенды. Ястреб поведала, какое изумрудное море в его краях, и как пылает небо на закатах, а Северный Лорд отвечал, как красиво сверкают деревья укрытые снегом, и как суровы, но прекрасны его земли.

И они вместе наблюдали Северное Сияние.

Но Ястреб не желала всю жизнь прожить в саду, она была свободным, и скоро или нет, но в один из ясных дней, она улетела.

Северный Лорд, конечно, был не рад, и отправившись в погоню, он изловил Ястреб и вернул в свой волшебный сад.

«Ты нужна мне», – сказал он, но Ястреб отвернулась, не слушая его слов.

Позже Ястреб попыталась убедить Северного Лорда, чтобы он отпустил ее, но тот ответил, что не может этого сделать.

«Мир снаружи недостоин тебя, люди погубят тебя».

И он окружил сад серыми валунами, что на самом деле были северными духами, и те сторожили сад, чтобы никто кроме Лорда, не входил и не выходил из него, и магия сада не давала Ястреб покинуть эти земли.

Разгневанная Ястреб рвала и метала, но поделать ничего не могла, сколько она не пыталась убедить Лорда, чтобы тот отпустил ее, тот каждый раз отвечал отказом.

Шло время, Ястреб бесцельно летала по саду, снова и снова пытаясь сбежать, а Северный Лорд приходил, и просто сидел, наблюдал, и вид его порой становился все сумрачнее, Ястреб так и не поняла не его поступков, не его чувств.

И тогда Северный Лорд поставил вокруг сада магическую завесу.

– Ты навсегда останешься тут, – обронил он, ступив на тропу, что вела из сада.

– Ты не посмеешь! – гордая женщина с янтарными глазами, была разгневана и в то же время в ужасе, она чувствовала, как магия севера окутывает сад, заключая в свои невидимые цепи.

– Я люблю тебя.

– Что это же это за любовь, если ты так поступаешь?

– Это моя Любовь, – ответил Северный Лорд, и что больше всего пугало Ястреб, это то, как обжигало холодом и печалью от этих слов, Лорд и правда любил…но, по-своему.

– Выпусти меня! – потребовала Ястреб.

– Нет, – прозвучал жестокий ответ.

– Ты не имеешь права, возможно, мне предназначен другой, я просто его еще не встретила!

– Тогда… – он выдержал паузу, и глаза цвета самого северного льда, встретились с янтарными, – твой избранник рано или поздно придет сюда, и я посмотрю, достоин ли он Тебя.

– ТЫ посмотришь?

– Да, Я… а до тех пор, ты останешься здесь, в моем саду, здесь, ты будешь в безопасности, я сохраню Тебя, даже если ты этого не желаешь, потому что ты просто не понимаешь.

И Северный Лорд ушел от нее по тонкой-тонкой тропе, меж травы, а гордая Ястреб смотрела ему вслед, как высокая фигура мага на ходу опускается, и вот уже огромный волк мягко ступает по земле, уходя, только на мгновение он обернулся, и она смогла увидеть знакомые зеленые глаза, а затем волк исчез.

Северный Лорд тоже был Древней Крови, и не был человеком…

И как никто лучше всех понимал Ястреб.

Просто…

Они были разные, и каждый считал правильным поступать по-своему.

И хотя Ястреб была разгневана, Волк все равно навещал ее, очень редко, но навещал.

И они молча смотрели на Северное сияние… вместе.

Исчезновение Волка

Последняя песчинка упала вниз, и часы перевернулись, начиная отмерять новую вечность этой вселенной.

Наверно дело было именно в этом, именно по этой причине, в тот день, Ястреб впервые ступила на тропинку, ведущую к Крепости, и вошла под его своды гостьей.

Это не означало что она что-то забыла, но за прошедшую вечность, ей порядком надоел сад, и Северное Сияние не вызывало столько восхищения как прежде. Теперь оно напоминало о ее заключении, каждый раз вызывая желание долететь до него, и тут же заставляя вспомнить о границах сада, что удерживали ее взаперти. Были и другие изменения часто неприметные на первый взгляд, вроде привычного кивка на прощанье, но, тем не менее, эти мелочи складывались в одну линию, и линия эта вела к дверям Северной Крепости. Что же касается отношения к владельцу Крепости, то южанка по-прежнему не слишком благоволила к нему, иногда она встречала его в образе птицы, и сидя на ветви, гордо отворачивалась спиной начиная чистить перья, и всем своим видом демонстрировала равнодушие к приходу самоуверенного северянина. Северный Лорд был типичен для своего народа, высокий и светловолосый. Он тоже принимал звериную форму, и невозмутимо ложился на своем излюбленном месте, большом камне, что так удобно располагался возле дуба с сидящей на нем Ястреб, и так же невозмутимо уходил спустя какое-то время. Порой складывалось ощущение, что он пришел сюда не из-за своей пленницы, а просто так. И даже не замечает своего соседки, тогда он вообще мог откровенно заснуть, словно это в порядке вещей. От подобных поступков, Ястреб порой скрипела клювом, но честь не позволяла ей напасть на спящего, поэтому она обходилась всякими колкостями, и ироничными замечаниями.

– …бедняга, в замке опять не дают поспать? – ехидно поинтересовалась женщина, свесившись с дерева в человеческом облике, когда волк в очередной раз преспокойно заснул, и проснулся только спустя несколько часов. – Или тебе заняться нечем? Так ты скажи, я мигом найду чем заняться… смотреть на тебя спящего, не слишком увлекательное занятие.

– Поэтому ты каждый раз смотришь с таким интересом?.. – волк сел на задние лапы, а в следующий момент, мужчина выпрямился во весь рост, тряхнув светлыми волосами.

– …пф, – фыркнула южанка, не сразу найдясь что на это ответить, – ты себе льстишь, я вовсе не смотрю на тебя. В конце концов, это ты сюда приходишь каждый раз, а у меня тут не так уж много выбора, и мне нравится этот дуб, не вижу причин, почему это я должна его покидать, каждый раз, когда ты сюда приходишь, – снова фыркнула.

– Конечно, моя дорогая Ястреб, как скажешь. – губы северянина изогнулись в насмешливой улыбке, и прежде чем та нашлась с ответом, мужчина уже скрылся среди высокой травы, как бы ему не хотелось продолжить эту занимательную беседу, у него еще были дела, требующие внимания.

/проклятый северянин… самоуверенный наглец… варвар…/

Брюнетка гневно шипела и ругалась, но в то же время, в глубине души, такие небольшие словесные схватки были ей по душе, без них она бы уже умерла со скуки, не иначе.

Песок времени сыпался, но не один из магов не сдавался, оба были слишком горды и уверенны в себе, а, может, все дело было в банальном упрямстве. Ястреб насмешливо щелкала клювом, а волк не менее насмешливо усмехался по-волчьи. Южанка была остра на язык, а северянин до отвращения самоуверен, один из них прожигал янтарным взглядом, а второй лишь снисходительно щурил зеленые глаза, высокомерие было в крови обоих, и сама вселенная, казалось, была позабавлена этой странной парой.

Но все меняется, и однажды Северный Лорд изменил своим привычкам, хоть и не преднамеренно. Он отправился в поход, и как это часто бывает, тот продлился дольше, чем ожидалось, и конечно все это время он не мог навестить свою гостью, плененную волшебным садом.

Вначале Ястреб даже не обратила внимания на долгое отсутствие Северного Лорда, но шли дни, и она уже начала беспокоится, ведь тот никогда не говорил ей о своих делах, а она сама никогда не спрашивала. Впервые она почувствовала, что ей немного не хватает «проклятого северянина», их словесных дуэлей, столкновения взглядов, и молчаливого понимания чего-то, что не сказать словами. Прошел месяц, другой… она исходила сад вдоль и поперек, впервые ища не только выход, чтобы сбежать, но и чтобы как бы глупо это ни было, вернуться потом к камню с надеждой, что волк уже будет спокойно спать на своем излюбленном месте, но надежды не оправдывались. Тогда она с новыми силами взлетела ввысь, в попытке прорваться сквозь невидимую преграду Снова и снова она ударялась крыльями о незримую границу, даже слегка побила перья от этих попыток, и только тогда признала бесполезность этой затеи и вернулась на землю. А между тем, как не хотелось этого признавать, но Ястреб начала всерьез беспокоится о том, что же могло произойти за невидимыми стенами. Не случилось ли чего с ее Врагом, что тот вдруг так пропал? Да, они были., врагами, да, им порой было сложно понять друг друга, да, тот посмел запереть ее в саду! Но… откуда-то вдруг появилось «но».

/так, если с ним что-то случилось, я его не прощу… потому что он мой враг… МОЙ, только я имею право что либо делать с ним, только я могу его победить. Да, все дело только в этом…/ успокоила себя Ястреб, не замечая, как снова взлетела в воздух, и в который раз кружит по границе сада, в попытке углядеть за его пределами своего северянина. Но за садом были лишь метели, и даже острое зрение не помогло отыскать знакомый силуэт среди бесконечной белизны снега.

/хоть бы с ним все было в порядке…/

Отстранено подумала женщина, сидя на том самом камне, и в одиночестве наблюдая за цветными всполохами неба, очередной бессонной ночью…

А спустя еще несколько дней, а может и недель, Северный Лорд пришел в сад, на ходу снимая плащ, роняя холодные капли растаявшего снега, и не замечая, что в собственных волосах поблескивает несколько еще не растаявших снежинок.

Затянувшийся поход завершился победой, и Северный Лорд наконец вернулся домой, заставив метели утихнуть.

Когда же Лорд спросил, скучала ли Ястреб без него… та лишь рассмеялась, и ответила даже высокомерней обычного, может даже немного жестоко, вот только…

Вот только буквально на секунду, отвела свой взгляд, и на мгновение показалось, что янтарные глаза словно потеплели.

И когда блондин задал свой извечный вопрос, где-то упала последняя песчинка, часы медленно начали переворачиваться, и в то же время, Ястреб шагнула вперед, ступая на тропинку, что вела к дверям Крепости.

– Ну, ты идешь? – взметнулись волосы при обороте, темноволосая женщина обернулась на хозяина Крепости, и в глазах мелькнул насмешливый огонек. – Полагаю, дорогу должен показывать хозяин владений, а не его гостья, или мне ждать еще одну Вечность?

– Конечно, иду, – волчья ухмылка на губах. – Ты просто слишком спешишь, но раз ты так просишь, как я могу отказать. – Подошел ближе, и набросил свой меховой плащ на плечи теплолюбивой южанки. – Вначале может показаться холодно, но я позабочусь об этом.

– Я? Прошу? И не собиралась. И потом, мне наскучил твой сад, – тяжелый вздох и выразительно выгнутые брови. – Ты конечно великий маг, но не настолько, чтобы сад, по-прежнему, оставался для меня неизведанным и не удивительно, за столько-то времени, как бы он не менялся, я уже изучила его вдоль и поперек. Так что, раз уж ты настоял на том, чтобы я оставалась тут, пришло время разнообразить свое времяпровождение. В конце концов, это твоя обязанность, как хозяина, заботится о том, чтобы твоему гостю не было скучно. – Произнесла все почти наставительным тоном, а затем изогнула бровь с невозмутимым видом. – И да, позаботься о тепле, я, знаешь ли, крайне теплолюбива, и легко могу простыть, а когда я болею, я особенно невыносима и капризна.

– Сколь ни любопытно было бы посмотреть каков предел твоей невыносимости… Что ж, так и быть, я постараюсь, чтобы этого просто не произошло. – Северный Лорд пожал плечами, и прошел мимо нее, ему не надо было оборачиваться, чтобы знать, что она следует за ним.

Тяжелые двери распахнулись, но светловолосый мужчина сначала пропустил свою гостью, позволяя ей первым войти под каменные своды, и лишь затем вошел сам. Глухой стук, двери захлопнулись за спинами вошедших, и вот тогда зеленые глаза довольно прищурились…спустя столько времени, гордая Ястреб наконец согласилась принять его приглашение. Подумаешь, понадобилась маленькая вечность, чтобы та ответила согласием, что значит такая малость для тех, кто знает цену бессмертия?

/похоже этот поход принес мне две победы, кто бы мог подумать, я даже не знаю, какая для меня ценнее, но безусловно, оно того стоило… /

Песочные часы отмеряли новую Вечность, и колесо Истории наконец пришло в движение, все еще только начиналось.

С криком чаек, приходит рассвет холод ночи, тающий след. Я читаю узоры в Огне Словно рядом ты, только где?.. Мой магический круг иной Только дверь замкнута тобой. Голос твой узнаю, лед в глазах, И усмешку на тонких губах…

Побег к солнцу

Страницы истории неслышно шелестели, переворачиваемые незримой рукой Судьбы, дни превращались в недели, и мир вращался хрустальной сферой. Между двумя Врагами по Крови, установилось хрупкое и в то же время устойчивое равновесие. Тонкая-тонкая граница понимания, проскальзывала в словах, пусть даже и в насмешливых, но чаще угадывалась в коротком обмене взглядами и в сдержанных жестах.

И от того, уходы Волка стали восприниматься южанкой острее, хоть она и молчала, просто неизменно вежливо кивала, и открывала очередную книгу в обширной библиотеке, погружаясь в чужие миры. Она никогда не провожала северянина, лишь потом, уже в обличье птицы, она поднималась в небо, насколько позволял Сад, и оттуда смотрела на цепочку следов, пока их не засыпало снегом, но и тогда подолгу сидела на ветвях того самого дуба, а рядом пустовал камень, а в озере по-прежнему цвели лотосы. Но… ничто не бесконечно и дочь южных земель начала слабеть, слишком много времени прошло, как она танцевала в лучах родного солнца, набираясь его сил, и янтарная радужка ее прекрасных глаз не вспыхивала как раньше, только улыбка оставалась прежней, насмешливой, и голос полный бархата лишь немного охрип.

Не легко признаться в своей слабости, и южанка молчала до последнего, в то же время чувствуя, как приближается время танца с солнцем, и однажды почуяла в воздухе аромат южных соцветий., старый друг, дерзкий южный ветер, пролетел над заснеженными полями, ища Ястреба.

А Волк опять покинул замок, и с каждым разом, уходил все дальше, к самым дальним границам, где простые смертные боязливо шептались, будто уже недалеко край мира, и море там свергается в пустоту и бесконечную темноту. Не ведали смертные о том, что за краем мира, не пустота и темнота, а текут звездные потоки, и там корабль увенчанный головой волка, мог плыть по Млечному пути, минуя острые камни земли, и Северное Сияние превращалось в звездное море, невероятно холодное и прекрасное… Пара резких слов, и паруса развернулись, наполняясь космическим ветром, корабль шел на гребне волны.

…а Ястреб чувствовала изменения в воздухе, заметила, что защита Сада ослабла, но ждала… ждала возвращения Волка, чтобы спросить его…

/если я пообещаю вернуться, отпустишь меня, если я попрошу? Солнце зовет меня за собой, восполнить силы, я не могу сделать этого здесь… /

Но Волк не возвращался, и Ястреб не смогла его дождаться. Энергия Сада слабела, с каждым днем, такое и раньше бывало, но в этот раз, все вышло иначе. Прилетевший южный ветер был не так силен как северные, зато быстрее, ловчее… он рывком ворвался в окна одной из башен, пронеся по Крепости, будто невидимый глазу, разумный зверь. Взметнул шторы в гостиной, уронил несколько свитков в библиотеке, раздразнил пламя в камине, разметал письма в кабинете… Порывист и горяч, южный ветер, но упрям в своих поисках. Распахнул двери, одну за другой, и, наконец, найдя след, прорвался сквозь энергетическую завесу будто стрелой прошел, пригнул траву пронеся по листве, и снова прорезался сквозь завесу Сада, покидая его вместе с той, что обитала в нем. Высоко в небе расправились темные крылья, кончики хищно изогнулись, ловя ветер, и Северная Звезда отразилось в янтарных глазах птицы, когда та описала круг над северными владениями… Снова вверх, подчиняясь потоку теплого ветра, что нес Ястреб обратно, и северные ветра уже не смогли их догнать…

Где-то в кабинете, среди разбросанных писем, затерялось темное перо с золотистой окантовкой, и сложенный вдвое лист с витиеватым почерком южанки.

Суровым стало лицо вернувшегося домой северянина. Быстрым шагом он прошел в Сад, отметив где прорвана энергетическая сеть, и войдя в Крепость, молча миновал опустевшие покои, где еще не так давно можно было услышать тихий перезвон бубенцов. Наконец вошел в свой кабинет и двери сами захлопнулись за широкой спиной, скрыв хозяина владений от посторонних взглядов. Зеленые глаза прищурились, выцепив краешек знакомого пера, небрежный жест, и послание само влетело в руки Северного Лорда, всего несколько строк, пропитанных сожалением…

«…хотела бы я дождаться тебя, Волк, мой драгоценный Враг… но эта Вечность закончилась.

Мы не успели.

Если новая Вечность сложиться, я вернусь.

Если будешь ждать, у южных ворот.

Ястреб».

Пальцы сжались, безжалостно сминая лист, и зеленые глаза вспыхнули волчьим огнем, ничто так ненавидел Волк, как ждать. Лишь встреча с южанкой смягчила его нрав, но потеряв ее, из покоев он вышел прежним Северным Лордом. Заостренные черты лица, выдавали его гнев, но голос был спокоен как никогда. Немного времени понадобилось, чтобы выяснить все до мелочей. Почти все подарки остались на месте, единственное что пропало, это однажды подаренный камень и фибула, все остальное было на своих местах.

– Будешь ли ждать, у южных ворот?., или пройдет не одна вечность, прежде чем мы снова встретимся. Ведь без Северной Звезды, не найти пути назад… – пришло вдруг из ниоткуда.

– …Кто знает. – Северянин задумчиво пробарабанил пальцами по подбородку, глядя на пустой сад, который уже начал засыпать снег.

Холодом дышало лицо Волка, когда он спустился вниз, но в глазах тлел огонек гнева, и хриплое рычание мерещилось в его голосе, когда он слагал рунные заклятья, укрепляя магические границы своих владений.

Ты ведь вернешься, моя Ястреб…

Незримая рука перевернула страницу, и взмахнули крылья заостренной формы, замелькали картины южных земель, южные красавицы, с волооким взглядом, сильные мужчины, с гордой осанкой и плавными жестами, церемониальные одежды, и звон ножных браслетов, и яркий блеск золотых украшений, и все причудливей барельефы стен, все ближе горизонт, где изумрудное море встречается с пылающим яркими красками небом. Там, на северных землях, притягивало взор Северное сияние, а здесь, Солнце заставляло небо пылать огнем, и опускалось в море, прочертив огненную тропу, для тех, кто может идти по ней.

Высоко в небе начинается танец с Солнцем, и заканчивается на самом краю, там, где небо смыкается с морем, и когда Древняя снова ступила на землю, ее глаза снова стали янтарными, будто солнечный диск отражался в них. Так легко было забыть о холоде севера, о неприступной Крепости, о Саде, и о снеге, легко было бы забыться в объятиях тех, кто ждал ее знака, а может пойти по другому пути, или увлечься чем-то новым?..

Но ночью мнилась белоснежная шерсть под пальцами, волчий взгляд тревожил душу, и утром южанка поднималсь на башню, с каждым днем всё раньше встречая рассвет, пока однажды не встала раньше солнца, и не поняла, что пора вспомнить обещание.

…всего лишь несколько даров со своих земель, один свиток, написанный последним утром. Звякнули бубенцы, и Древняя из Рода Ястребов легко шагнула вперед, уже в падении обернувшись птицей. Она не знала, что ее ждет, но все равно летела, обещание есть обещание… если только тот ждет ее.

Я ненавижу ждать. Я привык брать то, что посчитаю достойным принадлежать мне.

И я все еще взбешен твоим исчезновением.

Южные ворота – полуразрушенные за ненадобностью, были очень удобны для ожидания. Северянин стоял в тени арки, облокотившись на замшелую стену и, сощурив зеленые глаза, всматривался вдаль.

Северная Звезда должна была указать путь, если Ястреб заблудится.

Я ненавижу ждать. И мечтаю разорвать тебя на куски.

И Ястреб прилетела, прилетела на заре, просеяв крыльями ночь, рассекая первые лучи солнца. Чем ближе была Северная Звезда, тем холоднее становился воздух, но Ястреб не позволяла себе уступить, и по прежнему летела к указующей Звезде. Ее серебристый путь, она повторила золотистой тенью, танец с южным солнцем, позолотил ее оперенье, и она буквально излучала тепло, хоть и чувствовала, что крылья становятся все тяжелее. Если бы она была просто птицей, наверно крылья уже сковал бы прозрачный лед, или просто посеребрил бы иней, но сейчас, к воротам со стороны юга, сквозь лучи восходящего солнца, стремительно приближалась стреловидная тень с хищным изгибом крыльев. И северянин коротко усмехнулся, когда точка на горизонте приблизилась достаточно, чтобы понять, что он не ошибся.

– Надеюсь, ты хорошо отдохнула, – глаза нехорошо блеснули – Потому что я улучшил защиту сада в твое отсутствие. И ты больше никуда не улетишь без моего ведома.

Уже над аркой, Ястреб поджала левое крыло, заложив круг, рассматривая пространство под собой, зоркие глаза почти сразу выцепили ожидающего в тени арки, и прищуренный взгляд зеленых глаз, кажется, кто-то был на грани потери терпения.

Через несколько секунд, птица будто ударилась о снег, а еще через секунду, темноволосая женщина, выпрямившись, горделиво отряхивалась от снега, хоть и почувствовала, что вот теперь холод и правда добрался до нее, легкая шелковая накидка расшитая золотыми узорами, нисколько не грела.

Я и забыла, как здесь холодно… наверно стоило взять не только фибулу, но и мех.

Смуглые пальцы скользнули по подаренной броши, что скрепляла накидку у горла, два шага, и на третьем она замерла, лицо стало более замкнутым, при виде северянина, волчий взгляд не излучал ожидаемого радушия, казалось, северянин был бы рад придушить ее.

– Разве так встречают дорогого гостя? – привычная насмешливость в бархатном голосе, капелька надменности в янтарном взоре, и… едва заметная дрожь южанки, ветер играючи проникал сквозь тонкую накидку, холодил как будто до костей. – Вообще-то, я хотела поблагодарить за Звезду, указующую путь, но., у тебя такой вид, что мне сдается, что лучше бы я ошиблась с направлением. – Она тряхнула темными волосами, по-прежнему сохраняя спокойствие.

Северный Лорд же в ответ небрежно скинул с плеча плащ и набросил его на дорогого гостя, и ответ его был на удивлении вежлив, всем своим видом он выражал невозмутимость, как будто знал все наперед, и просто вел светскую беседу… И пусть он все еще был взбешен, но хорошо умел держать себя в руках, и никто не мог бы найти изъян в его манерах, более того, он позаботился о всех удобствах для своей вернувшейся Ястреб, и покои встретили ее теплом камина, и…

Двери закрылись, и то, что было дальше, осталось лишь между ними двумя, но утром на изящной шее спящей южанки, по-прежнему сиял золотой медальон, а на столе Волка, холодной звездой сверкал такой же, только из серебра.

– …Этот медальон мне сразу напомнил твою Звезду, надеюсь ты примешь, – мягко произнесла она, вложив в его ладони шкатулку, собственный медальон был скрыт под рубашкой.

И северянин кивнул, пальцами проследив узор медальона, тот и правда был похож на Северную Звезду.

– Что ж, теперь у нас с тобой одна звезда на двоих, моя драгоценность, – светловолосый мужчина пробарабанил по губам кончиками пальцев, за ними не видно было легкой улыбки, исказившей на секунду холодное лицо северянина – мне приятно, что их два и золотой остался тебе. – зеленые глаза сверкнули, Волк сразу заметил золотой отсвет из под рубашки южанки, и узнал медальон по выглядывающему краю, с острыми лучами звезды.

/Это лишнее подтверждение тому, что ты поддаешься. И однажды примешь тот факт, что ты – моя./

И снова шелест страниц, гнев Волка улегся, дни протекали в мире, в неспешных беседах, небрежных жестах, мимолетных прикосновениях и поединке взглядов, пока в один из вечеров, Ястреб вдруг пришла к Волку, сама, и спокойно сев в кресло напротив светловолосого мужчины, спросила.

– Волк… если я пообещаю вернуться, отпустишь меня к Солнцу? Если я попрошу, – янтарные глаза отразили пламя камина. – Я танцевала для Солнца, но еще не испила его чашу до конца, и оно снова зовет меня.

Отпустишь меня?..

Если ждешь меня у южных ворот, Я вернусь, обещаю тебе. С ветром теплым, на крыльях неся рассвет, И песчинки далеких морей. Здесь, на землях твоих, серебрится лед, Твой очаг согревает дом, В южных странах, шатром, пламенеет свод, И под ним, всё дышит огнем. Там всегда меня ждут и надежд полны Я теперь, к ним равнодушна, Ведь совсем не они, в мои входят сны, Глаза волчьи, тревожат душу. Если ждешь меня у южных ворот, Я вернусь к тебе на заре. Лишь всю ночь освещай мне дорогу домой, Той Звездой, что известна тебе.

Змеиная Мать

…Волк продирался сквозь густые заросли, изредка раздраженно рыча. Северные земли были суровы, но прекрасны и чисты, он не знал, как описать это иначе, а южные… Он с отвращением посмотрел себе под ноги, казалось сама земля не желала терпеть его присутствие, и то проваливалась под ногами, а то и вовсе пыталась затянуть в себя, внезапно оборачиваясь болотом. Трава здесь буквально оплетала ноги, рука уже устала махать коротким мечом, обрубая бесконечные листья, лианы, и что там еще бывает в таких лесах, если конечно это вообще можно назвать лесом. На его землях, деревья были высокими, крепкими, из самых высоких сосен строились самые лучшие корабли, а здесь, деревья росли не столько вверх, сколько вширь, самых странных форм, а еще на них обитали всякие твари. Насколько же проще было бы сражаться с врагом лицом к лицу, но… еще один взмах руки с мечом, и только быстрая реакция спасла его от выстрела колючек, ему в лицо, еще одно «прекрасное» растение юга, спешило «приветствовать» вторгнувшегося на южные земли северянина.

/и по этим землям она скучает? Да мои земли, даже в самые суровые времена, просто божественны, по сравнению с этим хельским местом…/

Однако, несмотря ни на что, Северный Лорд не сдавался и медленно но верно продвигался к своей цели, препятствия только укрепили его решимость. Давным-давно сложилось так, что обе стороны считали особо почетным украсть что-то особое у другой стороны, будь то оружие или драгоценность, древний фолиант или магический артефакт, не важно, такие трофеи всегда отлично смотрелись в коллекции. Можно сказать, это было своеобразным состязанием и почетной традицией.

И наконец-то, он получил что хотел, с минуту он смотрел на свою добычу, а потом убрал ее в поясную сумку, вышитую специальными рунами, и с чувством глубокого удовлетворения, направился в обратный путь, оставляя заросший храм позади, вместе с его охранными змеями, еще не подозревая, что все не так просто. Как разнились внешне южный и северный народ, так и методы их были различны. Верный меч не подвел, и защитил своего владельца от гигантских змей с красивой радужной чешуей, немало их полегло, прежде чем отступить, а от маленькой неприметной змейки, не тратя ни энергии, ни сил, отмахнулся рукой свободной от меча.

Что может сделать столь маленькое создание? То ли дело остальные, и пасти почти как у драконов, и кольца, словно тиски, и клыки влажно блестят от яда, настоящие охранники, а эта мелочь, просто попалась под руку, он уже успел навидаться обычных змей, и может даже пожалел змейку, и потому не разрубил, а просто отбросил подальше.

И отправился Волк с добычей в обратный путь, не заметив крохотной царапины, что успела оставить ему маленькая змея, а ведь в пылу сражения, он не заметил подобных ей, что так же успели задеть его…

…Ястреб как всегда коротала время за книгой, вечера в северных землях были долгими, и постоянное потрескивание огня в камине уже стало привычным для слуха южанки. А ночью приснились ей родные земли, тайные тропы, ведущие в одно из древних святилищ. Не увидела она сражения, но увидела как живые змеи-стражи с яркой чешуей всех цветов, утаскивают тела погибших сородичей, а позже устроились на нагретых солнцем камнях, свернулись кольцами, даже не претендуя на центральный алтарь. А там живой узор, плетение чешуйчатых тел, маленькие змеи занимали самое лучшее место, и на то были причины, вот она, настоящая опасность, неприметная, и смертельная. Ловушки северян были прямолинейны, и южанам казались грубыми, свои ловушки они делали хитроумными, пряча за другими. На севере, чем крупнее зверь, тем он опасней, а на юге, опасность чаще таилась в тех, кто был мельче всех, кого чужак не примет всерьез. И утром Ястреб хмурилась в окно, глядя на заснеженные земли, от чего-то внутри было чувство беспокойства, и мнилось, что под утро она видела уходящий силуэт с волосами цвета золотистой пшеницы.

/да что ему делать в святилище семиглавой богини?/ – мысленно фыркнула сама себе южанка, и отмахнулась от своих тревог.

Но прошел день, а потом еще, и чувство тревоги нарастало, а своей интуиции Ястреб была склонна верить, там, где разум мог ошибиться, предчувствия не обманывали, вот только, что могла сделать та, что сама являлась пленницей?

Все упиралось в данное слово, нарушить его или нет, нарушишь, быть может, потеряешь честь, не нарушишь… быть может пожалеешь о том, что уже нельзя будет вернуть.

Непростой выбор, но на рассвете третьего дня, она решилась.

Нелегко было отыскать увиденное во сне место, до этого она не была здесь, и только память крови подсказала ей верный путь, и она же подсказала ей, склониться перед стражами, и, соблюдая древние традиции, поднести им чаши с молоком. Узнала она о том, что произошло, и, вздохнув, склонила голову, принося извинения за северного варвара.

– Твой чужак, с волосами цвета молодого золота? – ожила статуя, и семиглавая богиня взглянула на пришедшую просительницу, своими драгоценными камнями-глазами, а после обернула вокруг нее свой хвост.

– Прости Змеиная Мать, не уследила, он и правда принадлежит мне, равновесие сделало его моим кровным Врагом, – ответила южанка, не испытывая страха, но склонив голову в знак уважения, и сложила пальцы особым жестом, в знак искреннего сожаления.

Змеиный язык тронул смуглую щеку, и, ощутив искренность просящей, семиглавая богиня отпустила ее.

– Здесь нет того, кого ты ищешь, он ушел. Сейчас должно быть, он уже видит сны, мои дети позже найдут его и заберут похищенное, не сказать, чтобы это было важно, но… ты, потомок солнца, сама знаешь, как это бывает. – Змеиная Мать почти улыбнулась своей родственнице, хоть и дальней, все же, все носители Древней Крови были связаны, хотя и сами иногда не могли разобрать, кто кому кем приходится.

– Я приношу свои извинения за него, и прошу подсказать мне путь, не откажи мне Змеиная Мать. – Ястреб сняла с левой руки браслет «тари», с заключенными в нем плодами священного дерева, и опустила его на алтарь. – Прими это дар, даже если не укажешь дорогу, я поищу своими силами, я лишь хочу восполнить утерянное, чтобы не было между нами плохого.

– Принимаю… – богиня благосклонно коснулась тонкими пальцами щеки еще юной бессмертной. – И даже подскажу тебе путь, иди по земной тверди, ты потомок солнца, пришла верхними путями, а твой чужак не обладает крыльями, ищи его по следам меча, он не умеет ходить по нашим землям.

/а ведь верно… и как я сам не подумала./

– Спасибо за совет, и прости за то, что нарушили твой сон.

И сделав три шага назад, Ястреб развернулась и поспешила на поиски северянина, а в потайном кармане надежно был спрятан фиал с противоядием, что дала ей семиглавая богиня, цена за это была отдельной, и это было справедливо, Ястреб не оспаривала этого.

…Волк и сам не понял, в какую ловушку попал, яд окутал его разум цветными видениями, он выдавал сны за реальность, и каждый раз как Волк понимал что, что-то все же не так, чувствовал ложь, видения просто сменялись, будто он очнулся и продолжил путь, снова и снова, каждый раз немного иначе, дурманя его разум.

Ястреб нашла северянина не сразу, тот ушел гораздо дальше, чем приходившие до него, и казалось просто присел у дерева подремать, вот только с первого взгляда было понятно, что его лихорадит, и левую руку оплетали темные прожилки яда попавшего в кровь.

– Глупый варвар, и что тебя занесло сюда. Глупец… – ругалась южанка, стоя на коленях возле одурманенного Волка, гнев смешался пополам со страхом, что, возможно, она опоздала.

– Признайся, это твоя месть… – южанка не церемонясь надорвала одежду на блондине, ища признаки укусов где-то помимо руки, и обнаружила еще два, один в плечо, и один чуть ниже колена.

А Северный Лорд вдруг как в тумане увидел, как над ним склоняется знакомый силуэт, сверкнула сталь, руку обожгло болью, а потом вдруг стало легче. Потемневшая кровь потекла из разреза, выходя вместе с ядом, а после Ястреб прижалась губами, высасывая испорченную кровь, пока не пошла чистая, и Волк снова забылся. Когда все три раны были очищены, южанка достала из-за пояса нужные травы, что еще в пути успела приметить и сорвать, и глубоко вздохнув, принялась жевать, заметно поморщившись, лекарственные травы никогда не отличались приятным вкусом.

/будешь должен северянин, и даже не вздумай не очнуться, и не перенести нас к тебе, когда я дотащу тебя до нужного места…/

Травяная паста покрыла надрезы на белой коже, а затем она тщательно забинтовала раны полосками чистой ткани, раны следовало держать в чистоте. Оставался еще один шаг, но… Волк будто окаменел, не желая разжимать челюсти, и тогда Ястреб отбросив все границы, склонилась к одурманенному, провел пальцами по его губам

– Волк…доверься мне…не coпpoтивляйcя…пoжaлyй-cтa. – тихий бархатный шепот достиг слуха Волка, и тогда его губы смягчались, позволяя чужому языку раздвинуть их, и лекарство перетекло из уст в уста, смуглые пальцы легли на горло северянина, мягко массируя и помогая проглотить.

…и снова сны, на этот раз исцеляющие, хоть и замедленно, а потом снова бархатный голос упрашивающий вернуть их домой.

– Я не смогу тебе помочь, ну же, ты должен постараться, ты же сильнее, в твоих землях тебе сразу станет лучше… верни нас домой… в Северную Крепость.

И Северная Магия проснулась, разворачиваясь вокруг своего обладателя вихрями, перенося Северного Лорда в его земли, ну или почти… южанка чуть не упала, оказавшись внезапно по колено в снегу, в то время как Волк, хоть так и не открыл глаз, но задышал глубже, возвращая свои силы. Увы, здесь южанка уже мало что могла сделать, она не знала в каком направлении идти, оставалось лишь надеяться, что северянин быстро придет в себя и очнется, до того как…

/его враг замерзнет насмерть, потому что пытался спасти своего лучшего врага…/ – подсказал внутренний голос, и несмотря на сложность положения, южанка улыбнулась, что поделать, видят боги, она привязалась к северному варвару, и просто не могла бросить его вот так. Улыбка стала задумчивой, и солнце медленно катилось вниз по небосклону, темнело, надо было искать укрытие…

Когда Волк открыл глаза, первое что он ощутил, что проспал даже слишком долго, тело ломило от того, что он давно не разминался толком, и первое что он увидел, это… снег, над ним определенно белел потолок из снега. Волк слегка нахмурился, и недоуменно повернул голову, и только тогда понял что это, это была нора, вырытая в снегу. Ястреб не зря сидела в библиотеке столько времени, и теперь немного больше знала о севере, и, будучи почти в отчаянии, сразу вспомнила всё, что читала.

Северянин был укрыт знакомым меховым плащом, тем самым, что он когда-то подарил южанке, а под боком немного учащенно дышала она сама. Заподозрив неладное, он сразу положил ладонь ей на лоб, и нахмурился еще больше, похоже Ястреб заболела, так что все вопросы можно отложить на потом, главное…

– Ну наконец-то… – хрипло произнесла проснувшаяся южанка, открыв глаза, и быстро приподнявшись, напряженно вгляделась в лицо блондина. – Тебе лучше? – а в следующий момент сделала неслыханную вещь, склонилась и ненадолго прижалась губами ко лбу замершего мужчины. – Температуры больше нет, хвала богам, я предполагала, что здесь ты быстрее восстановишься, и рада видеть, что не ошиблась. – она не скрывала своей радости, но уже через секунду, повысила голос на северянина – За каким чертом тебя понесло так далеко? Я так зла, что готова тебя не то что заклевать, я готова тебя собственноручно придушить… – Она буквально полыхнула гневом, и правда готовая придушить блондина, хотя еще недавно думала лишь о том, чтобы тот поскорей очнулся.

А ему вдруг вспомнилась неясная картина, как она склоняется к нему и целует, оставляя на губах привкус травяного лекарства, и другая картина, как кто-то ругался над ним, и в то же время бережно касался, унимая боль. И вкус воды, чуть сладкой, из уст в уста… и…

…верни нас домой… – отголосок бархатного голоса в памяти.

И Ястреб осеклась, увидев, как губы северянина вдруг сложились в тонкую улыбку, он редко так улыбался, он вообще редко улыбался.

– Ты заболела, птица.

– Я заболела?! Да кто бы говорил… Между прочим не я… так что неудивительно…

А северянин по-прежнему улыбался, хотя нет, он уже усмехался по-волчьи, не слушая, что там говорит Ястреб, та вообще иногда был склонна много болтать, и все это возмущение, как она нахохливалась…

/точно птица/

Через минуту, южанка был завернута в меховой плащ, и Северный Лорд первым выбрался из небольшого укрытия, после чего вытянул ее за собой, и легко поднял женщину на руки.

– Молчи и не напрягай горло, спи, я же вижу, что тебя клонит в сон, неудивительно, ты буквально горишь, так что сон для тебя сейчас, самое лучшее решение. Дома тебя будет ожидать молоко с медом.

– Но я не люблю молоко… и я прекрасно себя чувствую….

– Ястреб…

– …и опусти меня на землю, я еще способна ходить сама… ты сам только очнулся… и…

– Ястреб. – В хриплом голосе зазвучали характерные рычащие нотки, и это подействовало, южанка напряглась, но замолчала. – Что я сказал? Или мне дома придется влить в тебя не молоко с медом, а хороший грог, и побольше, чтобы ты перестала стучать зубами, через полчаса ты уже будешь трястись от холода, если не послушаешь меня. Со мной все в порядке, в отличие от тебя. Молчи. Слушай меня, на своих землях, ты знаешь как лучше действовать, а на моих землях, мне лучше знать. – Голос Волка не допускал пререканий, и южанка сдалась. – Спи, я позабочусь обо всем остальном.

А много позже, заставив ее выпить то самое молоко с медом, он дождался пока та снова уснет, и снова коснулся ладонью ее лба, кажется, она наконец начал приходить в себя после ночи в снегу. Вот тогда, уложив уснувшую на постель, и укрыв ее дополнительными шкурами, Волк склонился к ней и шепнул:

– Вот видишь, Ястреб, тебе стоит только пожелать. Я вернул тебя домой, и я рад, что ты наконец согласилась с этим.

Где-то на столе лежала сумка с забытым сокровищем, сейчас Волка интересовала только одна драгоценность. Пальцы перебирали темные волосы, а на губах была волчья ухмылка.

/а ведь ты даже наверно и не думала тогда, что говоришь, но я слышал и запомнил. Мы еще поговорим об этом, но позже, когда придет нужное время. Спи моя драгоценность, я рядом…/

Пусть не признают это вслух, Хороший враг – бесценный друг, Ему не нужно лишних слов, иной, но… ближе всех вокруг Мы пишем звездные картины, Красивы, утончены, и жестоки. Глаза полны высокомерья, А на рассвете… снова одиноки.

Послесловие

Когда меня просят выступить с рассказами о тех сражениях и схватках, в которых мне довелось участвовать, я понимаю, что счастливчик.

Полвселенной я прошел, прополз, пролетел с боями, маневрами, погонями и чего уж скрывать – тактическими отступлениями.

Я повидал множество миров, был комендантом, губернатором, наместником, вице-королем, прошел путь от простого офицера галактической пехоты до генерала галактики.

Когда-то, в первый раз покидая пределы своей планетной системы, я обещал своей невесте вернуться за ней. Не получилось. Она выбрала другого, в моей жизни тоже были другие существа и женского пола.

Тогда я был неопытным романтиком, которому, к сожалению, никто не объяснил, что же такое война, мир и между миром и войной.

Именно об этом и говорится в этой книге, которую вам рекомендую – как для чтения в межзвездных дорогах, так и на планетной тверди.

Где бы она ни находилась.

Лидиус Меркусис Полный кавалер звездного креста Обладатель высшего имперского отличного знака «За прогресс в цивилизации» Заслуженный ветеран звездных войн Почтенный попечитель негуманоидного приюта сироток № 753694 Лектор-наставник галактического культурного общества

Оглавление

Предисловие

Между миром и войной

  Посол мира Арти Д. Александер

  Хрень-на-эксклюзиве Алекс Громов

  Я расскажу вам маленькую поучительную историю А. Санти

  Рая и Ада Михаил Попов

  Традиция Арти Д. Александер

  Твой день Алекс Громов

  Космос: инструкция по выживанию Мунован Муноди

  Заказ «Сверхоружие» Арти Д. Александер

  Укрощение Теиды Александр Степанов

  Лорды-защитники Алекс Громов, Ольга Шатохина

  Время возвращаться домой Татьяна Безуглая

  Драконово поле А. Санти

Война

  Мы люди… Арти Д. Александер

  Это для варваров Алекс Громов

  …А дальше уже «свои» Ольга Дыдыкина

  Мечта о единстве многообразия Арти Д. Александер

  Партизан Галактики Алекс Громов, Ольга Шатохина

  Воители и строители… Арти Д. Александер

  Сын своей сабли Сейед Нассер Табаи

  Выбор союзников. Повесть Алекс Громов, Ольга Шатохина

  Чистейшая правда… Павел Иванов

  Крылья А. Санти

Мир

  Жди меня Алекс Громов

  Птичка моя Арти Д. Александер

  Дары предков Алексей Васенов

  Sapiens dominabitur Astris (Мудрый будет властвовать над звездами) Ольга Дыдыкина

  Добрая память Арти Д. Александер

  Три касания в секунду Ольга Шатохина

  История флорентийской куклы Амария Рай

  Про кошку, или Краткие заметки иммунного спецназовца Ольга Дыдыкина

  Хроники пикирующих ящеров Алекс Громов, Татьяна Безуглая

  Один в поле воин Карина Сарсенова

  Охотничьи записи А. Санти

Послесловие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg