«Клинок выкован»

Клинок выкован (fb2) - Клинок выкован [litres] 1363K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Викторович Распопов

Дмитрий Викторович Распопов Мастер Клинков. Клинок выкован

© Распопов Д. В., 2017

© Оформление. Издательство «Э», 2017

* * *

Пролог

– Не то, – я отложил еще один свиток в сторону и устало потер виски, прошло две недели, а ничего стоящего я так и не нашел. Прошла тысяча лет, и все упоминания о мастерах клинков и их творениях остались лишь историями и сказками. Даже самые старые пергаменты, которые хранители библиотеки приносили мне с трепетом, с недовольством вручая их «всего лишь» человеку, не несли никакой существенной информации. Это были только пересказы о мастерах клинков и ни одной записи от них самих не было.

– Уважаемые, – я позвал к себе хранителей и, когда они подошли, попросил их, показывая рукой на гору свитков, которые я пересмотрел, – это все не то, мне нужны записи самих мастеров, а не посторонних людей об их деятельности. Неужели нет технологических цепочек или методов обработки металла, которые они использовали? Хоть что-то, что мне бы помогло?

– Это все записи того периода, – подняв бороду вверх, недовольно произнес главный хранитель, который, несмотря на прямое распоряжение короля, каждый раз показывал мне, насколько он недоволен появлением человека в его вотчине.

Я промолчал и снова принялся за работу, но день шел за днем, а результатов не было. Кипа свитков, которые приносили мне хранители, таяла, и настал день, когда я просмотрел последний из них, убедившись, что потратил время впустую. Конечно, мне приносили и свитки, написанные на Тайном наречии, которого я не знал, но, попросив их перевести, я убеждался, что описываемые там секреты никоим образом не касаются деятельности мастеров клинков. Было такое впечатление, что кто-то специально ничего не оставлял или прятал их записи. Я ни за что на свете бы не поверил, что ни один из них не вел записей или наблюдений, тут явно таилась загадка.

Отчаявшись найти информацию, я напросился на прием к Торгидору и вывалил на него проблему отсутствия малейших записей о технологиях или приемах мастеров. Если я этого не буду знать, как я смогу пытаться что-то повторить?

Он, пожевав бороду, пообещал поспрашивать у сардаров стен про их Клановые библиотеки, а меня пока направил к оружейникам клана Сломанной Секиры.

Вот уж где я познал настоящий гномий снобизм, так это у них. Раздувая щеки от важности, они показывали мне ковку, закалку мечей и секир, говоря при этом, что выдают клановые секреты и я должен за это им быть благодарен. Когда я не выдержал и указал им на несоответствие качества их работы по сравнению с требованиями мастера Тарака, то приобрел в их глазах не только врага, но еще и «сующего не в свое дело нос всезнайки». Под конец общения меня просто трясло от злости, я тут пытаюсь им же помочь, восстановить Каладборг, а помощи хрен от кого дождешься. Потыкавшись по мастерским, я видел кругом лишь непонимание и неприятие меня даже как простого кузнеца, не говоря уже про мастера клинков. Всем было на это наплевать, прошло слишком много времени, чтобы это звание что-то для них значило, а я был лишь какой-то мифической сказкой, с которой носится король и смотритель зала со «ржавыми железяками». О том, что это самое оружие в моих руках оживало, им, видимо, никто не сказал, а с учетом того, что король даже не сам, а через посланников передал мне, что доступ в клановые хранилища мне не открыли, поскольку сардары не видели в этом смысла, я понял, что нужно просто на всех забить и спускаться в пещеру мастеров. Возможно, там я найду больше ответов на свои вопросы, чем за весь потерянный последний месяц. Пока же местные гномы полностью оправдывали мои ожидания и вели себя как последние говнюки. Какой же сильный контраст был между их поведением и поведением «моих» гномов в селении, что мастера Тарака, что мастера Дорна, я молчу уже про Дарина. Так сильно хотелось плюнуть на все обещания и вернуться в свой «родной колхоз», как бы пафосно это ни звучало, но обещание есть обещание, к тому же данное королю, который, в свою очередь, обещал прикрыть меня от нападок аристократии моего королевства. Не будем забывать и о том, что меня пытались сместить с должности посла к гномам и прислать другого «счастливца».

Видели бы вы лица приставленных ко мне гномов, когда я заявил о том, что хочу спуститься вниз. Меня практически тут же провели к лифтовой клетке, где с радостью и облегчением на лицах избавились от надоедливого «гостя», запихав внутрь. Я надеялся, что они хотя бы не забудут спускать мне еду, ведь, судя по тому количеству старейшин и Родов, которым я последнее время наступил на хвост, – это было не исключено, но другого выбора у меня не осталось.

Глава 1 На новом месте

Клетка опускалась все глубже и глубже, заставляя меня вздрагивать, когда она начинала скрипеть или шум трущихся канатов становился особенно громким. Сердце учащенно билось, а глаза медленно приспосабливались к темноте. Сначала я вообще ничего не видел, едва клеть скрылась из света факелов гномьих подземелий, но спустя десять минут стал различать стенки шахты, гладкие, как стекло, и даже смутные контуры своей руки, которую поднимал к лицу.

«Интересно, как я буду работать, если внизу полная темнота? – задумался я. – Гномы не дали мне с собой даже кресала с кремнем».

Громко пробурчавший живот напомнил, что коротышки не дали мне с собой еще кое-чего важного. Тут я вспомнил, что прежде чем зашел в клеть лифта, туда два гнома что-то положили. Опустившись на корточки, я слепо пошарил по деревянному полу, обитому железными полосами.

– О, да! – обрадовался я, когда рука нащупала кожаный мех и лежавшую рядом с ним котомку. Более тщательный поиск нашел в нем кусок хлеба и сыра, которые я сразу стал есть, запивая теплой водой.

«Очень сильно надеюсь, что это не весь мой рацион на ближайшее будущее, – спуск все продолжался и продолжался, давая мне время подкрепиться и подумать, – я привык к хорошей еде и подобное пропитание на воде, хлебе и сыре меня категорически не устраивало».

В общем вскружившее мне первоначально голову звание мастера клинков оказалось никому, кроме меня, короля и еще пары моих хороших друзей, совершенно не нужным, зато заставило надавать обещаний, выполнять которые, в свете последних событий, представлялось очень проблематичным.

Хорошо еще, что проблема с воздухом была гномами решена. Клеть продолжала движение, но чем ниже меня спускали, тем более ощутимым я чувствовал поток восходящего свежего воздуха, что не могло не радовать: хотя бы не задохнусь, когда лифт достигнет нижней точки назначения.

Темнота и скрип клети начали напрягать, когда я доел то немногое, что гномы положили, а движение вниз все не прекращалось. Даже с учетом медлительности моего лифта расстояние получалось весьма приличным, и это не могло не тревожить.

Задумавшись, я не заметил, что движение клети стало неровным, дерганым, и вскоре она, сильно стукнувшись дном, замерла. Поскольку кругом была кромешная тьма, то что делать и куда мне идти, я себе не представлял, пришлось открыть раздвижную дверь и осторожно ногой прощупать, что находится за ней. Сапог уперся в твердую поверхность, и это радовало. Радовало еще больше, что я, сделав пару шагов по туннелю, заметил тусклый зеленый свет, который пробивался где-то далеко впереди.

Помня о возможных провалах и прочих трещинах, я не торопясь и чертыхаясь на тупых гномов, которые не положили мне с собой ни факелов, ни кресало с кремнем, аккуратно продолжил путь, прощупывая каждый следующий шаг. На мое удивление, в туннеле было свежо и прохладно, а также отсутствовала вода, которая на такой глубине должна была просачиваться сквозь стены. Возможно, причиной тому было необычайная гладкость стен, словно туннель не прокопали, а прожгли чем-то раскаленным. Как это можно было сделать, я старался не думать, хватало насущных проблем.

Когда свет стал ярче, я увидел впереди широкий проход, сразу заторопился и вскоре вышел из туннеля. Открывшийся вид заставил меня застыть на месте. Огромная, нет, этого слова было слишком мало, чтобы описать пещеру, в которую я попал. Огромнейшая пещера была в несколько раз больше столицы гномов, даже с учетом их застройки, и просто впечатляла. Люминесцентный приглушенный зеленый свет, исходящий от огромных грибовидных растений, был повсюду. Вся поверхность пещеры была усеяна ими. Поскольку они слишком уж были похожи на грибы, только отличались большими размерами, я решил их так и величать – просто грибы. Прикоснувшись к одному из них, я посмотрел на пальцы, они сразу покрылись зеленой слизью и стали тускло светиться.

От созерцания грибов меня отвлекли две вещи: где-то глухо шумела вода, а также слишком яркий свет, который виднелся далеко впереди, явно диссонируя с окружающим меня светом химической природы. Как я ни старался идти аккуратно, но все равно перепачкался в слизи грибов и вскоре сам себе освещал путь, поскольку светилось у меня все, кроме, пожалуй, головы и лица, ибо они были выше растений.

Идти пришлось далеко, хотя шум, который я слышал, казалось вот тут рядом, можно рукой дотянуться. Просто огромность пещеры и глухая тишина вокруг создавали такой звуковой эффект. Прошло больше часа, прежде чем грибы стали редеть и уменьшаться, открывая мне вид на большое озеро, которое создавалось бьющим из большой дыры в стене пещеры мощным потоком воды. Заинтересовавшись, почему озеро не расширяется и не затопляет все вокруг, я подошел ближе. Оказалось, что оно сливается в туннель, находящийся недалеко от гудящего потока, образуя гигантскую воронку, в которую вода уходила в глубь земли. Стоять рядом с бурлящим потоком было хоть каким-то разнообразием для моего слуха, но я пошел дальше, туда, где пламенело что-то ярко-красное, ощутимо обдавая теплом.

Я попытался подойти ближе к тому месту, где с тихим шлепаньем кипела магма, наполняющая небольшую, но глубокую, искусно сделанную емкость из материала антрацитового цвета. Яркость и жар, которые она излучала, были настолько сильны, что пришлось отойти и не смотреть на нее напрямую. Я сразу же вспомнил, зачем сталевары носят очки на своих касках.

Чуть дальше от этой емкости был еще один интересный предмет интерьера, заинтересовавший меня. Огромный алхимический стол, сделанный из того же материала, что и емкость. Я пальцем покорябал поверхность стола и понял, что, во-первых, палец потемнел, как будто я потер графит, а во-вторых, при более тщательном изучении это и оказалось графитом, только очень плотно спрессованным. Такими я видел угольные тигли, в которых плавили высокотемпературные металлы, а вот как подобные изделия сотворили аборигены, стало еще одной загадкой, которую мне, похоже, предстояло решить. Кстати, о том, что это именно алхимический стол, было легко догадаться по колбам и ретортам, соединенным между собой стеклянными трубками. В центре стола меня привлекло странное углубление размером с ладонь. От него шли канавки к каждому из секторов стола, на которых стояли алхимические колбы. Я дотронулся до одной из них пальцем и убедился, что место давно не посещалось, поскольку толщина пыли была приличной.

Вскоре я заметил поблизости большую наковальню с кувалдой и клещами на ней. К сожалению, это было все, что там лежало: никаких тебе обжимок, гладилок, подбоек, зубил, подсечек, пробойников, вилок – словом, всего основного набора кузнеца, без которого нормально не поработаешь. Горн также был рядом, как, впрочем, и небольшая груда каменного угля. Осмотрев все имеющиеся инструменты, наковальню и металл горна, я убедился, что все в отличном состоянии, без малейших признаков коррозии, а причина этого была проста – весь металл был матово-черного цвета, видимо, мастера прошлого обзавелись нержавеющим инструментом. Возник вопрос, куда делся остальной инструмент, не могли же здешние мастера делать работу без остальных подсобных инструментов.

Вопросы, вопросы, ответов на которые у меня не было.

Заглянув за горн, я с каким-то мстительным чувством убедился, что про меха мастера не подумали, и все, что касалось поддува воздуха, конечно, давно сгнило, как, впрочем, и все, что было сделано не из металла. Работать без кожаного фартука я не привык, да и рукавицы мне бы очень пригодились.

«Кстати, а как я напишу наверх, что мне необходимо? – внезапно прозрел я. – Гномы ничего не дали мне с собой, к тому же мне нужно будет постоянно отправляться за едой к лифту, а это не близко. Не прельщала меня перспектива три раза в день ходить туда-сюда».

Воспоминания о еде пробудили мой желудок, который дал знать, что мое многочасовое блуждание по туннелю и пещере неплохо было бы подкрепить порцией энергии.

«Меня спустили днем, значит, по идее, должны прислать вечернюю порцию еды. Мне нужно написать светящейся слизью грибов на куске ткани то, что мне потребуется».

Портить единственную рубашку ради этого не хотелось, но, когда меня спускали сюда, я не думал, что это будет так глубоко. Рассчитывал вечером подняться назад, запастись всем необходимым и на следующий день вернуться сюда для работы. Теперь же мою концепцию нужно было пересматривать, каждый день спускаться и подниматься, а также тратить время на путь до наковальни становилось проблематичным. Нужно написать гномам, что я остаюсь здесь, пускай все необходимое они будут спускать мне на лифте, а уж сделать пару ходок, чтобы переложить продукты в холодную воду горного озера, не составит проблем.

«Ладно, испорчу ради нужного дела свою рубаху», – решил я и вывернул ее наизнанку, поскольку наружная сторона была уже испачкана. Вернувшись к грибам, стал писать светящейся слизью перечень того, что мне нужно, потратив на это час. Тело от сидения на полу затекло, поэтому я с трудом поднялся, пятой точкой почувствовав, как же тут холодно, если не быть рядом с бассейном магмы.

Аккуратно неся перед собой высыхающую рубаху с гномьими рунами, я направился в обратный путь к лифту.

«Хоть у гномов и ночь сейчас, надеюсь, ума у них хватит не дожидаться утра и прислать мне еды побольше, – думал я, старательно поднимая рубаху над собой, когда проходил поле грибов, чтобы не стерлась от новой слизи моя часовая работа».

Среди полнейшей тишины, которая наступила, стоило мне отдалиться от шумящей воды, раздавшийся надо мной глухой удар заставил меня вздрогнуть и поднять голову. С потолка пещеры не осыпалось ни камушка, но я твердо был уверен, что слышал глухой звук, как будто отголосок далекого взрыва. Нехорошее предчувствие заставило меня поторопиться и ускорить шаг, так что в знакомый туннель я зашел через полчаса и, светящийся после похода через грибное поле, быстро нашел путь к лифту. Точнее, к тому, что от него осталось. Больше никакой шахты наверх не было, все было завалено породой, упавшей сверху и полностью раздавившей лифт, к тому же засыпав часть туннеля, вывалившись из шахты наружу.

«Песец», – какое-то чувство обреченности при виде этих разрушений, отрезавших меня от единственного пути наверх, выбило у меня почву из-под ног, я сел на пол, невидяще глядя перед собой.

В таком состоянии я просидел достаточно долго, что затекли ноги, а я сам основательно замерз. Накопившееся чувство злости и раздражения, испытываемое мной последний месяц к высокомерным коротышкам, которые, держась за свои незыблемые основы, упорно вставляли мне палки в колеса, вылилось наконец в крик. Я заорал, просто заорал от обреченности, злости, да так, что едва сам не оглох в замкнутом туннеле. Странно, но голова от этого прояснилась, а мысли о том, что я ведь еще жив, а рядом есть вода и «грибы», придали мне сил и заставили подняться с каменного пола и надеть не нужную теперь никому, кроме меня, рубашку, со светящимися гномьими рунами.

«Ну, гады, ведь я могу выбраться отсюда, ведь я не всю пещеру еще осмотрел, – мысли о мести подогревали меня и подгоняли быстрее идти туда, где было тепло. – Для начала нужно согреться, а потом решить вопросы собственного существования».

Есть люминесцирующие грибы совершенно не хотелось, но если в горном озере я не найду ничего съестного, «грибками» придется перекусить, для пробы пусть и небольшим количеством. Осмотр озера и всего ближайшего пространства ничего не дал, поскольку прибывающая мощным потоком вода просто не давала шанса чему-либо удержаться на дне водоема, а тут же засасывающий внизу водоворот все смывал со дна, оставляя воду обжигающе холодной, чистой, но без какой-либо живности.

«Эх, ну хоть умру молодым и красивым», – понимание того, что чем быстрее я пойму, не опасны ли для меня грибы, или мне предстоит долгая и болезненная смерть от голода, подстегнули меня к эксперименту, против которого протестовало все мое естество.

Взяв кусочек гриба размером с фалангу мизинца, я сел рядом с озером и, откусив маслянистое тело быстро, не жуя, проглотил, запив водой, от которой сразу заломило зубы.

«Ну, если я выживу, – подумал я, прежде чем меня накрыло, в голове настало ощущение легкости и мне захотелось взлететь, – я заставлю тех, кто меня здесь запер, съесть все местное поле грибов».

Очнулся я, лежа в скрюченном состоянии, с полностью затекшим телом, но рвоты или недомогания не чувствовал. Тяжело вздохнув и с ненавистью посмотрев на тускло мерцающее поле «грибков», а они оказались именно категории, нужной для определенной социальной группы людей из моего мира, я подошел и взял кусок побольше.

На этот раз я поступил умнее и, налив воды в имеющийся у меня кожаный мех, оставшийся от коротышек, направился к наковальне, взял клещи и, аккуратно зажав между ними кусок гриба, максимально близко подошел к кипящей магме, старательно протягивая клещи к жару. Несколько раз приходилось возвращаться к озеру, мочить одежду и волосы, которые моментально высыхали с клубами пара, стоило подойти ближе к этой природной печке, но цель свою я выполнил, гриб сильно сморщился и стал издавать жутко неприятный запах.

«Воняет он, конечно, капец как, но есть его можно, если нос закрыть», – думал я, съедая получившийся жареный кусок.

В этот раз галлюцинации пришли спокойно и медленно, а не накрыли меня с головой, как во время поедания гриба сырым. Хихикая и пританцовывая, я направился к наковальне и там исполнил какой-то танец, постукивая ручником и кувалдой, которые с легкостью держал в руках.

Утро, вечер или день – в пещере не было солнца, и определить, какой сейчас день или хотя бы приблизительно час, не представлялось возможным, поэтому утро наступило для меня с того, что я проснулся отлично выспавшимся и к тому же не голодным. Похоже, вчерашняя еда, хоть и с небольшим побочным эффектом, но все же оказалась съедобной и питательной.

– Ну все, кранты вам, коротышки, – я поднялся на ноги и начал разминку, к которой приучил меня за эти годы нубиец, – я найду выход отсюда, вы у меня золотом будете еду покупать, за все, что я тут пережил.

Пожарить и позавтракать грибами заняло не так уж много времени, я насытился и пришел в чувство легкой эйфории, которая позволила мне с легкостью в походке пойти обследовать пещеру там, где я еще не был. Повторюсь, она была огромнейшая, поэтому, чтобы обследовать все входы, понадобилась бы не одна неделя.

Вспомнив старые фильмы про заключенных, я так же, как эти бедолаги, стал вести дневник, чертя клещами палочки, отмечающие прожитый день, и зачеркивая их, когда проходило семь. Так у меня завелся собственный календарь, который пополнялся и пополнялся, пока я обследовал пещеру. Жареные грибы после второй недели обитания здесь с трудом лезли в горло, но забивать желудок было необходимо, поэтому я всегда старался держать себя сытым, правда, значительно снизив при этом интенсивность тренировок. Я просто разминался по утрам, чтобы не тратить энергию зря.

Вскоре я стал понимать, что чувствовал Робинзон Крузо, оставшись один на необитаемом острове. Занятий, кроме поиска пищи и обследования пещеры, никаких, говорить не с кем, и это сильно меня напрягало, ведь в последнее время на поверхности я всегда был в гуще событий и привык находиться в центре постоянного внимания, а также постоянно решать какие-то проблемы. А здесь мне предоставилась куча времени, чтобы подумать о себе, о своем окружении, о родителях, о своем пребывании в этом мире вообще – привести мысли в порядок. К тому же действие галлюциногенных грибов, после постоянного их поедания, стало значительно меньшим, чем при первых пробах, но все равно легкая эйфория, вполне совместимая с ясностью мышления, постоянно присутствовала. Я старался не думать, во что мне это выльется в дальнейшем…

…Прошел месяц, а выхода я так и не нашел, были найдены несколько засыпанных боковых туннелей, и мне осталось обследовать последний неизученный сектор пещеры. В него-то я и собирался пойти сегодня. Натянув на себя подсохшую одежду, которая давно не отстирывалась от пропитавшей ее насквозь слизи грибов и стала похожа на застывший доспех, стирка лишь немного разминала ее до следующего похода. Грибы были везде, поэтому их люминесцентная слизь стала для меня настоящей проблемой, не говоря уже про ужасный запах, который они издавали в жареном виде, но я привык затыкать нос и быстро запихивать в себя белковую массу, запивая ее водой – главным здесь было выжить.

Подкрепившись и сунув в сумку еще немного жареных грибов, чтобы перекусить по пути, я заполнил мех водой и отправился в путь. Привычная легкость после поедания грибов вскоре прибавила мне сил, я запел и бодро зашагал вперед. Интересности начались, когда, пройдя обычные светящиеся грибные поля, я уперся в ряды гигантских грибов, которые явно были посажены рукотворно, слишком ровные ряды они образовывали. К тому же они не светились и были выше меня раза в два. Сердце забилось чаще, а я начал жалеть, что не взял с собой в качестве оружия хотя бы кувалду. Я так привык к одиночеству и совершенно упустил момент, что под землей могут скрываться какие-нибудь хищники.

«Что делать? – задумался я. – Идти вперед или вернуться за оружием?»

Победила лень, думаю, не последнюю роль в этом сыграл кусок гриба, которым я закусывал, осматривая насаждения, и не совсем врубился, когда на меня вышло бледно-белое создание с огромными ушами и маленькими черными глазками. Открытый рот, полный мелких и острых зубов, длинный высунутый язык и частое сбивчивое дыхание из-за тяжелой волокуши, которую оно тащило за собой, заставили меня замереть на месте. Создание также заметило меня, его уши затрепетали, затем оно издало испуганный писк, бросив волокушу с кусками грибов, и повернулось, чтобы убежать.

Не знаю, почему, а точнее, все же уверен, что во всем виноваты проклятые грибы, я громко свистнул и на гномьем языке крикнул ему:

– Стоять, бояться. Упасть, отжаться.

Странно, но существо тут же остановилось, замерло и повернулось ко мне.

– Великий? – просвистело оно на странной смеси гномьего и неизвестного мне языка.

– Конечно, а ты сомневаешься, червь? – Наглость – второе счастье, почему бы и не попробовать.

Создание пискнуло и упало на колени, ударившись лбом о пол.

– Простите, Великое Божество, ничтожный Грых не вправе разговаривать с вами, это прерогатива жреца.

– С жрецами разберемся потом, – я насторожился, поскольку обычно от жреческого сословия ничего хорошего не стоило ожидать в любом мире. – Встань и расскажи мне, кто ты и где обитает твой народ.

Поскольку этот Грых продолжал валяться, пришлось затрещиной вернуть его к реальности. Она реально помогла, он восторженно уставился на меня своими маленькими черными глазами без радужки и быстро затараторил. Оказалось, что он кобольд, живет в селении, которое находится далеко отсюда, и занимается грязной работой по вырубке и перетаскиванию грибов, выращиваемых для еды. На мой вопрос, почему эти грибы не светятся и такие огромные, он ничего не смог ответить по причине незнания.

– Ладно, пойдем в твое селение, – принял решение я.

«А вдруг кроме грибов раздобуду еще что-нибудь пожрать. – Мысль о еде превалировала сейчас перед всеми остальными. – Не могут же эти создания питаться одними грибами, как я сейчас».

– Но, Великий, – затрепетал он, – если я не принесу груз, меня накажут!

Очередная затрещина привела его в чувство.

– Споришь с Великим? – удивился я.

Грых быстро помахал своими локаторами и вприпрыжку засеменил в сторону, противоположную той, откуда я пришел. Плантации грибов были огромными, и вскоре мы стали встречать все больше и больше кобольдов, которые рубили гигантские грибы каменными топорами, разрубали их на куски и складывали в волокуши. Едва завидев нас, они бросали работу, а когда мой сопровождающий быстро верещал о возвращении Великого, они падали на колени и прижимали голову к полу. Мы шли дальше, но краем глаза я видел, что они поднимались и, бросая работу, следовали за нами.

Пройдя грибные плантации, мы подошли к туннелю, прорытому явно ручным трудом, а не тем странным способом, что я видел раньше. Если в предыдущих туннелях порода была словно проплавлена до спекшейся корки, то тут стены и потолок носили следы ручной работы примитивными инструментами, к тому же каменные подпорки, которые укрепляли потолок, наводили на мысль о том, что можно будет заставить аборигенов прорыть мне выход на поверхность.

Едва мы вышли из пещеры, как попали в непроглядную темень, причем мой сопровождающий не почувствовал никакой разницы от этого перехода и спокойно, так же, как следовавшая за нами толпа, пошел вперед. Я тоже спокойно шагал, поскольку моя одежда сразу начала ярко светиться зеленым светом, но я запомнил на будущее, что эти существа отлично видят в темноте. Раздавшийся кругом писк и звуки падений затормозили наше движение. Даже шагавший впереди Грых едва обернулся и, увидев меня в тусклом зеленом свете, тут же бухнулся на пол. «Магические» подзатыльники снова сработали, а я стал подумывать, что пора завести себе посох, чтобы каждый раз самому не наклоняться, дабы отвесить аборигенам оплеуху, после которой они вставали и шли дальше.

Селение действительно оказалось далеко, к тому же все встречаемые нами кобольды, выныривавшие из многочисленных проходов, тут же посвящались сородичами в суть происходящего, и повторялась процедура с паданьем на пол, а затем последующим присоединением к процессии все новых последователей.

Вскоре туннель начал расширяться, и мы вышли в пещеру, по размерам чуть меньше той, в которой обитал я. Вот тут уже настала очередь удивляться мне, количество местных жителей было огромным, всюду кипела жизнь, и теперь стали встречаться не только взрослые особи, но и мелкие горластые, идентифицированные мной как здешние дети.

Грых вел нас дальше и дальше, мимо составленных из каменных плит домиков, которых становилось все больше. Число кобольдов, следующих за нами, перевалило за тысячу, а я стал волноваться сильнее.

«Куда он меня, собственно говоря, ведет?»

Ответ на этот вопрос я получил достаточно быстро, когда мы миновали плотно стоящие друг к другу каменные дома и вышли на пустую площадь, посередине которой стоял высокий, можно сказать, гигантский по местным меркам дом.

Провожатый бросился вперед и, забежав в дом, устроил там шум. Вскоре он вернулся, потирая расплывающийся синяк под глазом, который стал резко наливаться краснотой, а спустя пять минут ожидания появился высокий кобольд с надетой на лицо каменной маской, смутно напоминающей грубое лицо гнома, в кожаном фартуке, держащий в одной руке пробойник, а в другой вилку.

«Вот кто стащил недостающие инструменты! – По матовому черному цвету я сразу опознал в них недостающие вещи мастеров клинков. – Странно, остальные не забрал».

– Кто потревожил дух Великого! – завыл он, и я понял, что проблемы начнутся у меня, если я не смогу переиграть ситуацию на его же поле. Обвинения в лжепророчестве обычно ничем хорошим не заканчивались для обвиняемого.

– Самозванец, – я указал пальцем на него, а раздавшийся вокруг писк доказал мне, что шок от моего заявления местные испытали не слабый.

Даже жрец впечатлился моей наглостью, поскольку на секунду замолчал и только потом спустился ниже по ступенькам и, гордо подперев рукой с пробойником бок, толкнул речь, краткая суть которой сводилась к тому, что «а царь-то не настоящий», и предлагал мне пройти проверку.

– Хорошо, тогда и ты тоже пройдешь мою проверку, – выхода у меня не было, и я оставил себе хотя бы такой путь отыграться в случае поражения.

По лицу, скрытому маской, ничего не было видно, но по его поспешным движениям, суете, а также тому, что он приказал принести «Напиток Бога», я почуял опасность, подтвержденную тем, что все вокруг кобольды зашептались и с испугом стали смотреть на меня. Мелкий кобольд притащил небольшую алхимическую колбу. В ней я также опознал часть недостающей посуды с алхимического стола. В колбе плескалась люминесцирующая зеленая жидкость. Жрец взял склянку в руки и протянул ее мне, явно предлагая выпить.

Почему-то после тех грибов, которыми я питался почти месяц, мне было по фигу, что пить или есть, поэтому я спокойно взял колбу и одним глотком выпил жидкость, своим вкусом напомнившую мне те самые грибы, вкус которых, как говорится, сидел у меня в печенках. Прошла минута, вторая, и судя по тому, как оживлялись вокруг меня кобольды, со мной явно произошло не то, на что рассчитывал шаман. Чтобы акцентировать их внимание на себе, я, не раздумывая, достал из своей котомки кусок жареного гриба и протянул его жрецу. Настала его очередь беспокоиться, поскольку под жадными взглядами собравшейся толпы он не мог отвертеться от проверки.

– Ешь давай, самозванец, – поторопил его я, а из толпы кобольдов стали раздаваться недовольные крики.

Он снял маску, под которой обнаружилось лицо старого, сморщенного кобольда, и осторожно надкусил предложенный гриб. Чтобы поторопить его, я достал из сумки последний кусок, поджаренный мной перед походом, и стал спокойно жевать на виду у всех. Осмелевший жрец мигом слопал все, у него остававшееся, и стал довольно улыбаться и тыкать в меня пальцем, утверждая, что вот сейчас «Напиток Богов» покарает самозванца. Закончить он свою речь не успел, поскольку внезапно захрипел, стал кашлять странной зеленой слизью и, упав на землю, забился в судорогах.

Я перестал доедать гриб, посмотрел, как жрец дернулся несколько раз и затих, а судя по тому, что подошедший к нему Грых, потормошив его, удивленно сообщил всем, что Великий дух умер, чем вызвал повальное падение ниц и стоны окружавших меня кобольдов.

– Он был самозванцем, поэтому и не прошел проверку. – Я сам был удивлен произошедшим, но вида не показал. Нужно было укреплять успех, если я хотел выбраться отсюда на поверхность.

– Если еще кто-нибудь хочет претендовать на мою божественную сущность, может доесть, – я протянул толпе остаток своего гриба, вызвав еще большие стоны.

– Ну раз больше сомнений во мне нет, тогда я как Великое Божество назначаю себе нового жреца – Грыха, – назвал я единственное знакомое мне имя моего провожатого.

– Но Великий, я простой таскальщик. – Его речь была прервана подзатыльником и гневной проповедью о том, что следующие споры с богом приведут к поеданию грибов.

Вот так неожиданно у меня появился жрец, глаза которого фанатично поблескивали, когда он смотрел на меня, а в придачу новый народ, который мне поклонялся, приняв за давно ожидаемого Бога.

Распустив кобольдов заниматься своими делами, я сказал Грыху, что хочу разобраться с наследием самозванца и лишь после этого отдам дом, принадлежавший теперь ему, по праву главного жреца. Попытка заикнуться о том, что Божеству лучше было бы… тут же покарались затрещиной и последним предупреждением о грибах. С этих самых пор о лучшем жреце-последователе не могло бы мечтать ни одно божество, что уж говорить обо мне.

Правда, радовался я недолго, едва зашел в дом, как меня накрыло с такой силой, что я потерял сознание – видимо, «Напиток Богов» сработал, хоть и с большим запозданием.

Глава 2 Веселье только начинается

– Ох, – первое, что я произнес, когда открыл глаза и понял, что лежу на полу и у меня сильно болит лоб. Поняв руку, я потрогал вздувшуюся шишку, которую получил при внезапной потере сознания и последовавшего за этим падения.

– Проклятые грибы, – поворочавшись, я поднялся и ощупал себя, вроде все остальное было цело.

Пора было вернуться к тому, ради чего я вошел в дом. Как я уже говорил, дом по местным меркам был очень высок, я в нем стоял в полный рост, а вот в низкие дома кобольдов мне бы пришлось входить на четвереньках. Первое, что меня интересовало, это инструменты мастеров, которые неведомым образом оказались у жреца. Небольшие поиски – и все они обнаружились возле алтаря, на котором кроме инструментов лежали странные кристаллы в количестве десяти штук, очень похожие на хрусталь, с застывшим внутри туманом, а также множество маленьких глиняных бутылочек с хорошо притертыми пробками. В бутылочках находилась странно пахнущая, черная маслянистая жидкость. Забрав все, я еще походил по дому, но ничего стоящего больше не нашел, теперь нужно было уточнить у Грыха некоторые важные моменты, поэтому я позвал его в дом.

Новоявленный жрец с заискивающим взглядом зашел внутрь и упал на колени.

– Вот что, Грых, – я сел на пол, поскольку стульев здесь не было и в помине, – расскажи-ка мне, откуда все это у вашего бывшего жреца?

Я показал ему сумку с гномьим инструментом.

– Не знаю, о Великий, – он поколотился головой о пол, а я тем временем вспомнил о еще одном действующем лице моего испытания, кобальде, который принес жрецу колбу. Наверняка или помощник его, или слуга, но знал он явно больше, чем простой таскатель. Приказав привести его, я вскоре лицезрел маленького напуганного кобольда, который практически висел в руке Грыха, все же тот не зря таскал тяжелые волокуши.

– Подожди за дверью, – приказал я жрецу, поскольку видел, что его явно боятся и при нем со мной не будут говорить чересчур открыто.

– В общем так, – когда мы остались одни, я решил не ходить вокруг да около, а выложить все перспективы перед бывшим помощникам жреца, – вариантов у тебя не так уж много: или рассказываешь мне все про себя и покойничка, а я подумаю, полезен ли ты мне, или отправишься на место Грыха, то есть, я хотел сказать, на бывшее место работы моего нового Верховного жреца, а именно – таскать грибы из пещеры.

Кобольд стал биться лбом о камень пола, пришлось применить стандартный способ взбадривания, который подействовал и на него.

– Не трать мое время, – намекнул я ему, пока он потирал затылок после затрещины.

Начав быстро тараторить, маленький кобольд подтвердил мои предположения о том, что он являлся учеником жреца и очень не хочет быть таскателем, поэтому полностью готов со мной сотрудничать. Я на миг пожалел, что погорячился, назначив Грыха своим жрецом, если передо мной есть готовый, но, вспомнив, что главным достоинством жрецов является не ум, а фанатизм, перестал сожалеть о принятом решении – ведь умный жрец начнет плести козни, а по бегающим глазам кобольда можно было догадаться, что сейчас его интересует только спасение своей жизни любой ценой. Такой жрец, при следующей опасности, может легко меня предать.

– Тебя как звать?

– Рохт, о Великий.

– Вот что, Рохт, где это взял самозванец? И что это такое? – Я высыпал из своей сумки инструменты, затем осторожно положил найденные кристаллы и глиняные бутылочки.

– В пещере Великих, – быстро ответил кобольд, показывая рукой на инструменты, – мастер мне рассказывал, что самый первый жрец Великих смог пробраться в их пещеру и забрать эти символы власти.

– Сейчас это тоже можно сделать, от вашей грибной плантации там не так уж и далеко идти до наковальни, – не понял я.

– Что вы, Великий, – кобольд закатил глаза и молитвенно сложил ладошки, – никто не может пройти поля гандоротов, практически мгновенная смерть ждет любого, кто прикоснется к ним.

– Гандоротов? – удивился я.

– Грибы, похожие на те, что выращиваем мы для еды, но они светятся зеленым и смертельно ядовиты. «Напиток Богов», что вы выпили, приготовлен из их слизи. Чтобы достать ее, погибли десять моих сородичей из тех, кто провинился перед жрецом.

– Эм, – меня передернуло от таких новостей.

«Все это время я питался смертельно опасными грибами? Как же я выжил? Может быть, грибы ядовиты только для кобольдов?»

– Хорошо, а что это такое? – пододвинул я к нему оставшееся.

– Кристаллы душ и каменная смола, – быстро ответил он.

Я подвис, вспоминая знакомое название. О кристаллах душ я читал в одном из свитков, где маги поссорились с гномами из-за них, а также то, что каменную смолу они как раз и меняли на эти кристаллы. Если я правильно помнил, именно тогда был разрушен Каладборг.

– И где же вы их раздобыли? – Я взял в руки один из кристаллов, который внезапно стал покалывать мне пальцы холодом.

– Поменяли у магов, – так, словно о погоде, заявил помощник жреца.

У меня едва не отпала челюсть от удивления. Столько времени прошло в этом мире, столько раз меня заверяли, что маги исчезли или вообще сгинули и лучше мне их не искать, а сидящий передо мной кобольд говорит, что встречался с ними.

– Ты видел их? Как давно? – осторожно поинтересовался я, стараясь его не напугать и не сбить.

– Два года назад произошел обмен одной бутылочки каменного масла на один кристалл душ, – с гордостью ответил он, – такое бывает раз в сто лет, так что мастер говорил, что мне повезло застать подобное.

Я ожесточенно потер побаливавшую шишку на лбу. После речей мелкого у меня в голове закружились хороводом мысли.

«Встретиться с магами и обменять все имеющиеся в наличии бутылки с маслом на возвращение домой?»

Врожденная осторожность предупредила меня:

«А что, если маги просто отберут у тебя масло, а тебя пошлют не домой, а подальше или просто заберут с собой для каких-нибудь опытов? Что ты можешь противопоставить им сейчас?»

Осторожность победила во внутреннем споре, и я четко понял, что торопиться с этим вопросом не стоит. Маги подождут, а вот еда и выход на поверхность – нет, если я обеспечу себя нормальной едой, а также сообщением с моим «колхозом», можно будет и не торопиться выходить отсюда. Ведь Торгидор не был виноват в предательстве тех, кто заточил меня здесь, и мое обещание, данное лично ему, никуда не делось, а тут, имея все инструменты, а также кристаллы душ (которые, я точно знал, нужны были мастерам клинков для создания легендарных предметов), можно было развернуть неплохую металлургическую отрасль. Причем гномам, в том состоянии, в каком они находятся сейчас, ничего от нее не достанется – это я решил точно.

Тем более что давно хотел попробовать поднять местную металлургию, теперь мне выпал такой шанс, который я упускать не хотел, а для встречи с магами лучше бы иметь в руках легендарное оружие и десяток арбалетов прикрытия, чем ценную смолу в руках и голую задницу. Расставив приоритеты, я приказал созвать жителей селения.

Грых быстро все организовал, в помощь ему я придал Рохта, который был осчастливлен тем, что в его жизни почти ничего не поменялось. Правда, о том, что я сказал новому жрецу, он не знал, а так бы не косился на меня таким восторженным взглядом. Благодарность – это, конечно, хорошо, но сейчас мне нужно было слепое подчинение, а Грых делал это превосходно. Используя мой метод воспитания затрещинами, он собрал отряд из кобольдов покрепче и согнал остальных жителей селения за двадцать минут. Я подумал, что он таким образом продвигает вверх по социальной лестнице таких же, как он, таскателей, и ничего не имел против этого. В мои планы входило подтягивание местного населения на более высокий технологический уровень, если гномы решат спуститься сюда. В нынешнем положении дел кобольдов спасало только то, что они, как Неуловимый Джо из старого анекдота, были просто-напросто никому не нужны, занимая социальную нишу там, где никого не было. Я собирался это исправить, причем для всех сразу.

– Слушайте меня – и все будет хорошо, – не стал я изощряться в красноречии перед испуганным народцем, которого собралось порядка пяти тысяч. – Пока же приказ такой: мне нужен туннель наверх, и чем быстрее, тем лучше.

– Куда копать, о Великий? – Мой новый жрец все больше меня радовал, и задал он чертовски хороший вопрос.

Я поднял голову, покрутил ею и понял, что вообще не очень-то понимаю, где нахожусь, поэтому со спокойным видом просто показал рукой вправо и вверх, – туда.

Из рассказов мелкого я знал, что кобольды влачили по сути бессмысленное существование, просто питаясь, роя туннели все ниже в землю и размножаясь. Врагов у них не было, друзей тоже, так что все, что они делали – это просто жили. Кстати, едой у них были пресловутые гигантские грибы, которые вообще являлись здесь единственным съедобным продуктом и составляли весь их рацион, что я тоже собирался поменять. Ведь, если я отсюда свалю, нужно будет оставить после себя полноценное, работающее общество, лояльное ко мне и моим друзьям, а для этого кроме кнута понадобится и пряник.

Я давно собирался заменить трудодни в своем разросшемся колхозе на деньги, а сейчас, имея под рукой отличных рудокопов, оснастив которых стальным инструментом, я осуществлю мечту любого правителя о бесконечном золоте и серебре, не говоря уже о драгоценных камнях и прочем. Все это, я был уверен, найдется на такой глубине, мне нужны были лишь образцы, чтобы дать кобольдам команду их искать.

Вот под такие сладкие мысли о накатывающем на меня богатстве я и заснул, отправив Грыха руководить копанием туннеля, а также позаботиться о том, чтобы поступление еды и всего прочего в поселке не прекратилось. По его задумчивому взгляду, брошенному на некоторых жителей, я понял, что при всей мирности местной жизни враги или недоброжелатели есть у любого существа в любом мире.

…С утра, не дав себе разлеживаться, я направился туда, где копали кобольды. За ночь было пройдено совсем небольшое расстояние, и я понял, что без меня они таким темпами будут копать еще очень долго. Каменные инструменты, смазанные каким-то неведомым мне составом, хоть и портились медленнее, но все же оставались каменными, к тому же подпорки туннеля делались из того же камня, который они отслаивали где-то ниже. В общем, хоть работа и шла, но очень медленно, так что мне пора было приступать к собственным обязанностям, а для этого мне нужны были рабочие руки. Отобрав сотню кобольдов, под руководством одного из знакомых Грыха, который так же, как жрец, фанатично и беспрекословно выполнял мои приказы, я погнал их в свою пещеру, взяв с собой несколько каменных инструментов, которыми они долбили туннели.

Дойдя до конца разработанных грибных плантаций, я устроил им целое бесплатное представление, когда стал расчищать дорогу через светящиеся грибы, которые были для них смертельно ядовиты. В том, что это так, убедился один из них, когда попытался сунуться под разлетавшуюся слизь, от падающих под моими ударами грибов. Жалобно заскулив, он стал трясти рукой, на которую попала и оставила сильнейший ожог всего лишь небольшая капля слизи. Увидев это, а также то, что мне не причиняется ни малейшего вреда, они под грозным рыком сопровождающего опустились на колени и, прижав головы к полу, стали петь свои заунывные молитвы. Работать мне они не мешали, под руку не лезли, поэтому я не стал отвлекаться на их моления.

Поработать мне пришлось прилично, когда я устал, то прикинул, что в принципе, используя каменные инструменты, кобольды могут растаскивать оставшиеся после меня грибы по сторонам, а также зачищать тропинку от слизи, которой набрызгалось тут порядочно. Раздав указания старшему позвать еще кобольдов с инструментами, я перекусил, решив попробовать жареные грибы, которые ели местные жители. Странно, но хоть по вкусу они и не были лучше светящихся, но мне чего-то не хватало после их поедания. Задумавшись, я понял чего, и вздрогнул, похоже, люминесцентные грибы вызвали у меня привыкание, ибо, не ощущая привычной легкости и эйфории, я чувствовал себя сейчас не в своей тарелке. Поборовшись час с чувством неудовлетворенности едой, я плюнул на все и под ошалевшими взглядами кобольдов, аккуратно работающих по расчистке скошенных мной грибов, отломил крохотный кусочек от сырого гриба и сжевал его в один миг, запив водой.

Привычное настроение и удовольствие жизнью вернулись ко мне, поэтому я заработал вдвое эффективнее, отгоняя от себя мысли о том, что я по сути стал наркоманом.

«Обеспечу поставки сюда нормальной еды, потом и стану выпендриваться, – отодвинул я решение еще одной возникшей проблемы на неопределенный срок, – пока жрать нечего, нефиг перебирать».

На то, чтобы пройти путь, который у меня одного занял бы четыре часа неспешным шагом, вырубая и расчищая дорогу с кобольдами, я потратил два дня. В конце концов, как говорится в пословице, «Терпение и труд все перетрут», мы вышли к озеру и наковальне, ввергнув идущих за мной кобольдов в священный трепет. Даже присоединившийся к нам Грых и тот был впечатлен, периодически падал на пол и, вознося свои молитвы, поворачивался ко мне. Я перестал обращать внимание на это, поскольку, пока его паства выполняла мои приказы, меня устраивало то, что он с ней делал…

– Грых, осторожно! – закричал я и осекся, когда кобольд подошел вплотную к емкости с магмой и заинтересованно посмотрел, как там она бурлит.

– Эй! – Я попробовал подойти к ней сам, но обжигающий жар не позволил мне это сделать. Ради эксперимента, я заставил подойти к емкости других кобольдов, что они сделали легко и просто, подходя вплотную туда, куда я не мог приблизиться даже на пять шагов.

«Интересно-интересно», – прищурился я, понимая, что, возможно, это будет неплохим подспорьем в моих дальнейших планах.

А пока нужно было заняться текущей деятельностью. Пожертвовав свой мех из-под воды на устройство наддува горна, я привел его в рабочий вид. Теперь, имея под рукой небольшое количество каменного угля и слитков железа, следовало запустить производство железных изделий, пусть пока и не самого лучшего качества, но я надеялся, что мой опыт мастера клинков поможет им дольше служить. Ведь простояли же горн и наковальня тут почти тысячу лет, нисколько при этом не изменившись.

– Грых, – я подозвал кобольда к себе и показал ему для начала каменный уголь, – мне нужно это, и много, я видел, вы топите свои дома таким же.

– Да, Великий, конечно, огнекамень часто встречается в недрах.

– Отлично, а вот такой материал вы видели? Не черного цвета, просто очень твердый, тяжелый и блестящий? – Я показал ему кувалду, надеясь на то, что они встречали самородное железо, ведь находились мы очень глубоко, и там, где лава проходила сквозь залежи железной руды, вполне могло встречаться самородное железо в глыбах или просто кусках. Это было бы сейчас очень кстати. Неужели за столько веков кобольды, проходя ближе всех к сердцу Земли, не находили даже маленького самородного кусочка?

– Я не знаю, о Великий, – ответил Грых, – я ведь был простым таскателем, но по вашей воле сейчас же пошлю в селение весть для тех, кто копает туннели, они вернутся вместе с огнекамнем и, возможно, расскажут о том, что тебя интересует.

Каково же было мое удивление, когда партия кобольдов, вернувшаяся из селения, притащила мне целых десять кусков различных металлов. Среди самородной платины, золота, серебра и меди я увидел и три разновидности самородного железа, отличавшихся друг от друга цветом. Испугавшись за самого себя, поскольку я сначала схватился не за золото и другие драгоценные металлы, а за железо, которое они принесли.

«Похоже, эти куски отличаются один от другого содержанием углерода», – подумал я, когда попробовал постучать по ним кувалдой и поцарапать напильником.

– Отлично, Грых. – Я, очень довольный, повернулся к пришедшим кобольдам и показал им железо. – Мне нужно много огнекамня и вот таких кусков. Несите те, что ближе к селению.

– Сколько нужно, Великий? Этих кусков очень много, – осмелился спросить меня один из них, под недовольным взглядом жреца.

– Давайте привыкать называть металлы своими именами, – поправил я его, показывая материалы, – это железо, это серебро, это платина, это медь.

– Но вот эти два куска разные, – смутившись, сказал один из кобольдов, показывая мне два куска серебристого металла, в котором я опознал платину.

Он тут же полетел на землю под оплеухой Грыха, быстро усвоившего мои методы воспитания, так что я не стал его останавливать, хотя замечание кобольда и ввело меня в ступор.

«Ну да, что это? Разве я на взгляд отличу платину от палладия?» – удивился я сам себе, вспомнив что самородной бывает не только платина.

– В общем, несите все, что я сказал. Грых, в первую очередь обеспечивай инструментом тех, кто пробивает проход наверх, потом рудоходцам, копающим туннели внизу. Вскоре нам понадобится очень много железа.

– Слушаюсь, Великий!

…Вечером, закусив жареными грибами кобольдов, а также привычным сырым кусочком «своего» гриба, я лег спать поближе к емкости, которая излучала тепло, а кобольды ушли в селение. Перебирая в руках два абсолютно одинаковых на вид куска белого металла, я стал задумываться о свалившемся на меня богатстве. Если платина в местных деньгах присутствовала в качестве примеси случайно, то уж за золото и серебро баталии разворачивались не только лично со мной, но и вообще в истории человечества. Если кто-то узнает о том, что я получил доступ к источнику самородного золота в больших количествах, у меня могут возникнуть очень серьезные проблемы, по сравнению с которыми проблемы с герцогом Наригом окажутся просто детской игрой в песочнице.

«Нужно будет очень осторожно все это выводить наверх», – подумал я, прежде чем уснуть.

Разбудили меня заунывные молитвы кобольдов, которых Грых приучал молиться при каждой встрече и расставании со мной. Этот гортанный, но певучий звук меня поражал. Как могут они извлекать из своих глоток такое, что звук их молитвы заставляет резонировать каждую частичку моей души.

Решив их не отвлекать, я перекусил стандартным набором еды и сел отдохнуть, перебирая давнишние куски серебристого металла. «Мои» грибы привычно сделали тело легким, и вот тут началось самое странное, я сперва даже не понял, почему, но я четко осознал, что вот этот кусок металла, находящийся у меня в правой руке, – платина, а в левой – палладий. В недоумении я поменял металлы в руках, но чувство никуда не пропало, я точно знал, что есть что, да еще и сколько примесей в каком из них содержится!!!

Ошарашенный, я поднялся с места и подошел к лежавшим на наковальне остальным металлам. Взяв в руки медный слиток, я ощутил знакомое чувство и почти сразу понял, что металл на девяносто семь процентов медь, а остальные примеси железа, цинка, серебра и прочих металлов очень малы. В полном остолбенении я взялся за давнишние три куска самородного железа, чтобы продолжать удивляться. В первом куске почти чистого железа содержалось два процента никеля, меньше трех десятых процентов кобальта, второй был чугуном с тремя процентами углерода, почти двумя процентами кремния и процентом марганца, третий же был почти копией первого, но с меньшим содержанием углерода.

Я стоял с металлом в руках и не понимал, что происходит, с чего вдруг я стал живой химической лабораторией по определению металлов? Кобольды прекратили свою молитву, и тут же все эти ощущения пропали, у меня в руках остались лежать просто куски железа.

«Ого!»

– Ну-ка, помолитесь снова, – приказал я кобольдам, и когда молитва распелась, ко мне вернулось ощущение, которое недавно меня поразило до глубины души. Как только кобольды перестали петь, я тут же потерял это чувство.

«Мать моя женщина, – если бы я верил в Единого сейчас, стал бы обводить себя кругами, – это какие перспективы открываются передо мной?!»

Перспективы открывались слишком головокружительные, и я решил проверить все взаимосвязи молитв и прочих факторов, которые вызывали у меня это чувство опознания предметов. Ручник, кувалда и прочие инструменты раскрыли мне свои тайны, я чувствовал, сколько и чего в каждом из них содержится. От радости я цапнул кожаный мех и свою одежду, но тут меня ждал облом, оказалось, что мои чувства сути предмета касались только металлов или того, в чем они содержатся.

Еще одним, не совсем приятным открытием после серии экспериментов стало то, что без поедания сырых светящихся грибов чувство опознания также не работало, а если гриб пожарить, то я просто чувствовал материал, из которого был сделан предмет, или какой это металл, но примесей в них уже не ощущал, видимо, какие-то содержащиеся в грибах вещества, совместно с молитвами кобольдов и моим даром мастера клинков, вызывали во мне это странное чувство.

«Ну капец, вот ведь я попал в мир!» – недоумевал я, проверяя и проверяя, как работает чувство, заменяющее множество приборов, анализаторов и химических лабораторий моего мира.

Оказалось, что, если я отойду от кобольдов за грань, когда их резонирующая молитва становится едва слышной, чувство также пропадает, а если количество молящихся оказывается меньше десяти, получаемый эффект опознания становится слабее.

«Интересно, мастера клинков, которые попадали сюда до меня, знали об этом? Жаль, что не сохранились свитки тех времен в библиотеке гномов».

Расспросы кобольдов ни к чему не привели, поскольку они просто не знали о таких вещах. Пришлось закончить свои эксперименты и заняться делом, но теперь уже целенаправленно и всерьез. Показав кобольдам первый кусок железа, который сейчас больше всего подходил к моим целям, я приказал приносить сюда только такие.

Надел кожаный фартук, который прикрывал только живот и чуть ниже, а ноги оставлял открытыми, но лучше так, чем если бы брызги металла летели бы сразу на все тело. К тому же я убедился, что при ближайшем рассмотрении он не был настоящим фартуком кузнеца. Не говоря уже о том, что кожа не сохранилась бы в таком хорошем состоянии тысячу лет, ведь меха от горна полностью рассыпались, а этой коже было не больше пяти-шести лет. Хорошая выделка никак не гармонировала с качеством пошива. Казалось, он был сшит самым примитивным способом кем-то, кто когда-то видел настоящий фартук.

Вопросы Рохту быстро прояснили ситуацию: оказывается, во время последнего обмена, от магов было также получено пять рулонов кожи, которая хранилась в подвале дома жреца. Он получил заслуженную затрещину от меня за то, что умолчал об этом, а мне пришлось в который раз отвлечься от дела и, не разжигая горна, направиться в селение кобольдов. К сожалению, кроме кожи и большой глиняной бутылки каменной смолы, в подвале ничего ценного не обнаружилось. Поэтому я, выяснив, кто сшил этот фартук, отправился в его дом и заказал себе такой же, но нормального размера, а также четыре пары рукавиц, объяснив при этом, как размягчить кожу для них. Выделив это как приоритетное задание лопоухой кобольдше, которая от одного моего вида тряслась от страха, но на затрещину не нарвалась, я опять отправился к себе, проклиная Рохта за то, что утаил информацию о подвале и заставил меня мотаться туда-сюда.

Вернувшись в свою пещеру, я с удовольствием объявил ему, что за сокрытие информации он отправляется на неделю работать таскателем. Блеснувшие злостью его глаза мне очень не понравились, поэтому, подойдя к Грыху, я попросил его после недели таскания обеспечить неблагодарной маленькой твари ответственное и серьезное дело, подальше в шахтах. Его глаза, сверкнувшие торжеством, мне понравились, так что я отправился наконец к горну, чтобы приступить к работе, но опять пришлось отвлекаться. Это меня откровенно раздражало, каждый раз, когда я пытался взяться за дело, возникала мелочь, которую нужно было срочно решить. В этот раз я вспомнил, что у меня нет под рукой воды для закалки, а также нет емкости, в которой эту закалку проводить. Видимо, ранее тут было что-то подобное, судя по каменной трухе рядом с наковальней, но время все разрушило.

Пришлось приказать гномам выдолбить небольшой отвод от озера, а также временное углубление в скале, которое заполнялось водой рядом с наковальней, а чтобы она не переливалась через край, такой же отвод в озеро. Временное, но эффективное решение.

В следующий раз, прежде чем надеть новый фартук, я проверил все, чтобы не взбеситься от очередной помехи и невозможности начать дело. Только когда я убедился, что все приготовлено: уголь, металл, вода, а также грибы имеются в достаточном количестве, я приказал кобольдам поджечь каменный уголь. Я думал, что увижу древние технологии высекания трения и прочего, но оказалось все проще. Один из кобольдов просто подошел с куском угля и аккуратно опустил часть его в магму, затем, дождавшись, когда тот воспламенится, просто пришел назад и под моим удивленным взглядом проделал то же самое для всех кусков, лежащих в горне.

Поставив одного кобольда на поддув, я показал, как правильно поддерживать нужную мне температуру, а чтобы он не очень уставал, решил выделить на эту процедуру сразу троих, благо количество пришедших хватало на все, что я задумал.

Как только пламя привычно загудело, а от угля и разогреваемого металла, который я сунул в горн, пошел знакомый запах, я отрешился от всего мира, поскольку смог наконец-то заняться любимым делом. Когда первая металлическая кирка была закончена, закалена и отпущена под темно-вишневый цвет для больших ударных нагрузок, я с удовольствием стал наблюдать, как после этого и моих прикосновений она стала приобретать знакомый черный цвет. Съев сырой гриб и заставив молиться кобольдов, я с огорчением понял, что изделие получилось так себе, если бы не мое усиление, то стало бы откровенным хламом.

«Может быть, лучше подготавливать металл вместе с чувством опознания? – подумал я. – А потом его ковать?»

Обдумав все, я решил, что сейчас главное для меня – обеспечить массовый выпуск инструмента, да простит меня мастер Тарак, в ущерб его качеству.

Кобольды, которые проходили мимо или помогали мне, во все глаза смотрели, как греется до слепящего цвета металл, а потом, под ударами кувалды, приобретает вид изделия. Молотобойца мне здесь не найти, поэтому приходилось все делать самому, но благодаря моему дару железные изделия, пусть и пока не стальные, были в десятки раз лучше того каменного ужаса, которым кобольды пользовались сейчас.

«Как только свяжусь со своими, надо будет механизировать тут все, – думал я, поднимая и опуская кувалду, – в первую очередь, сделаю себе простой механический молот, а то такими темпами я тут загнусь. Потом уже можно будет думать и об остальных улучшениях».

…Рутина потекла день за днем, я ковал, в основном, кирки и лопаты. В отсутствии дерева для рукоятей приходилось делать все железным, но кобольды, не зная ничего лучшего, получив железные инструменты, стали молиться чаще, что, конечно же, повлияло в лучшую сторону на качество выходного материала, но все же это была пока не сталь. Возиться с экспериментами по преображению железа категорически не хотелось, поскольку требовало очень много времени, которого сейчас не было. Медленно, но стабильно выдавая по семь кирок в день, я ускорил прохождение туннеля, хотя никак не мог придумать, как можно упрочнять своды. Рудокопы хоть и стали быстрее поставлять каменные блоки для этих целей, благодаря новым инструментам, но все же это было слишком медленно, с моей точки зрения.

– Великий, – от мыслей меня отвлек голос Грыха. В последнее время он все заметнее возвышался среди своих сородичей, я видел, что он сформировал вокруг себя небольшое сообщество крепких и сильных кобольдов, которые, вооруженные моими ломиками, быстро наводили порядок или отправляли на работы своих сородичей. Ломики были по сути лишь рукоятками от кирок, но от этого не становились менее эффективными в их руках.

«Ничего, сделаем мы из вас воинов, – скрывал я усмешку, глядя на их потуги казаться большими и значимыми среди остальных, – а принадлежность к немногочисленной касте всегда котировалась среди населения. – Скорее бы мы уже на поверхность пробились».

– Да, Грых, – когда жрец второй раз меня осторожно окликнул, я положил закаливаться заготовку кирки в воду, а сам повернулся к нему.

– Проходчики, – я сам велел называть тех, кто копал туннель, этим названием, – они прислали сообщение, наткнулись на новые мягкие породы, которые часто осыпаются.

– Пошли посмотрим, давно я не был в своем туннеле. – Я заинтересовался его заявлением и решил проветриться, за последнее время я так надышался запахами угля и металла, что стал часто кашлять и отхаркиваться серой слюной. Видимо, моя работа никак не шла на пользу организму, но особого выбора не было. Я пытался несколько раз привлечь к кузнечному делу кобольдов, но это оказалось бесполезным делом, они, при виде наковальни, меня, раскаленного металла, падали на пол и начинали молиться, так что приходилось их выгонять и работать самому.

Начало туннеля я помнил, поскольку сам видел, когда они начали копать, но даже не подозревал, что он будет таким протяженным на текущий момент. Перед уходом я глянул на свой самодельный календарь и с ужасом понял, что нахожусь под землей почти три месяца. Если вдуматься, три месяца без солнца, на грибах и воде! Мой счет к гномам становился все больше!

Идя по узкому и низкому туннелю, поскольку кобольды копали чуть выше своего роста, чтобы укрепить потолок и уменьшить затраты на туннель большой протяженности, я сразу увидел, когда они перешли на массовое использование железного инструмента. Если раньше стены, пол и потолок были неровными, изрытыми и с большим количеством борозд, то сейчас я видел более гладкую и правильную поверхность.

«Сразу, как только выберемся на поверхность, нужно будет озаботиться заготовкой дерева, – думал я по пути, – ковать металлические пруты для черенков слишком долго и трудозатратно, с деревянными же я смогу выдавать по десять, а то и двенадцать наверший в день».

Очень скоро на моем пути стали попадаться кобольды, которые, используя глиняные корзины или волокуши из странного волокнистого материала, вытаскивали в боковые туннели от основного землю и обломки камня.

– Мы нашли несколько полостей и подземных рек, так что скидываем в них выгребаемую породу, – объяснил мне один из кобольдов, когда я спросил, куда они это все тащат.

Практически на коленках пробираясь по проходу, я заметил, что порода меняет свой цвет на более темный, также все чаще на стенах была вода, а кое-где кобольды даже замазывали стенки прохода глиной.

– Проходчики говорят, такой туннель долго не простоит, – неправильно понял мои мысли Грых, глядя, как я смотрю кругом и трогаю руками замазанные глиной участки, из-под которых медленно, но сочилась вода.

– Ничего страшного, – отмахнулся я, – главное – попасть на поверхность. Там я найду путь к своим, а дальше ты поразишься, насколько изменится ваша жизнь.

– Это страшно? – внезапно спросил он меня. – Такие изменения?

– Это к лучшему, Грых! Вы живете без цели, без интересов, и пусть вас такая жизнь устраивает, но устроит ли она вас, когда гномы или еще кто-либо до вас доберется? С нынешним уровнем технологий вас быстро устранят как помеху на пути, так что моя ближайшая цель – это усилить и возвысить вас. Вот увидишь, сколько дадут вам нового и необычного гномы и люди, которые подчиняются мне наверху.

– Ты тоже там Бог, о Великий? – Грых в священном восторге склонил свою голову.

– В каком-то смысле да, – хмыкнул я без ложной скромности, ведь все то, что построено и есть там сейчас, произошло с моей подачи.

Наш разговор прервался, поскольку появились три хмурых кобольда, несущих четвертого, на котором живого места не было от вздувшихся волдырей.

– Что произошло? – удивился я, впервые увидев такие странные болячки у местных.

Грых достал из своего пояса маленькую бутылочку и, нагнувшись к лежащему без сознания кобольду, влил ему в рот немножко черной жидкости, в запахе которой я опознал каменную смолу.

– Мы пробились наверх, – пока жрец занимался раненым, ко мне подошел один из тех, что принес его, и упал на колени, – Норх первым шагнул вперед, но ослеп и получил вот такие волдыри, никто из проходчиков не хочет повторить его судьбу, все ждут вас, Великий.

«Что там произошло? – удивился я и взволнованно ускорил шаг. – Что могло так на него повлиять? Они к магме подходят вплотную! Откуда такие ожоги?»

До проходчиков идти пришлось долго, настолько, что я стал понимать, какую работу проделало селение кобольдов, чтобы проложить этот неровный, ветвящийся, узкий и тесный туннель.

Свет солнца я узнал сразу, когда выкарабкался из туннеля в небольшую пещеру, которая где-то впереди имела выход на поверхность. Узкими тонкими лучами он пробивался в дальнем проходе, а в темноте пещеры рядом со мной кучковалась толпа усталых и чумазых кобольдов, с моими кирками на плечах.

– Где Норх получил ожоги? – поинтересовался я у них, преодолевая огромное желание броситься вперед.

– Вон там, Великий, – один из кобольдов, заляпанный землей и глиной, показал мне туда, где был проход.

Под их испуганными взглядами я забрал ломик у Грыха и, приказав ему не следовать за мной, пошел вперед. Лучи солнца, ударившие мне по глазам, привыкшим к сумраку пещер и вечному зеленому люминесцентному свету, были подобны прожектору, который внезапно направили в лицо. Ойкнув, я зажмурился и сделал пару шагов назад.

– Да, Великий, именно на этом месте, – подсказали мне сзади испуганные голоса.

«Похоже, солнце губительно действует на их глаза, привыкшие к сумраку, а также кожу, никогда не видевшую солнца и не попадавшую под воздействие ультрафиолета», – подумал я, пока стоял, приучая глаза к солнечному свету.

«Накрылись мои желания устроить лесозаготовки. – Я осторожно приоткрывал глаза и делал шаг вперед, потом назад, чтобы не слепнуть даже не от слишком ярких лучей, которые пробивались через щели вверху пещеры. – Кобольдам, пожалуй, заказан путь наверх, а один я не собираюсь этим заниматься, и так почти месяц горбатился в кузне».

Наконец глаза привыкли к свету, и я прошел вперед, наслаждаясь теплом. Повернувшись назад, я увидел, что кобольды, узревшие меня в лучах губительного для них света, упали на пол и стали молиться. Горловое пение привычно пронзило меня, заставляя клетки всего тела вибрировать. Ради проверки одной своей теории, я достал кусочек сырого гриба и съел его, ожидая прихода чувства опознания. Когда оно появилось, я из исследовательского любопытства прикоснулся рукой к стене пещеры и с удовлетворением ощутил, как подо мной, метрах в пятидесяти, отозвалась медная жила с большой примесью серы, а также чуть правее и ниже ощущались залежи железа, по содержанию в них кислорода похожие на красный железняк.

«Угу, – довольно пробормотал я, радуясь, что мысль подтвердилась и моя способность работает и таким образом, – потом проведу исследования, насколько и как далеко я чувствую руду, а также сколько молящихся кобольдов нужно, чтобы увеличить радиус ее нахождения. Ладно, это все потом, сейчас главное – выйти и понять, где я, а также как найти мой. Ради этого кобольдов придется оставить на время одних».

– Грых, – я вернулся к кобольдам, которые продолжали молиться, – основную массу проходчиков отошли в селение, пусть отдыхают и занимаются привычными делами, остальные пусть укрепляют и поддерживают туннель, меняясь при этом с теми, кто отдохнул. Вход в него заложите, когда я вернусь, дам знать о своем приходе вот таким стуком, и вы уберете перегородку.

Я постучал по камню пещеры рядом с проходом вниз, с тремя длинными и двумя короткими интервалами.

– Ты покидаешь нас, Великий?! – Похоже, из всего моего предложения он услышал только одно.

– На время, Грых! – отрезал я, погрозив ему ломиком. – Я обещаю вернуться, у меня внизу слишком много незаконченных дел, чтобы оставить теперь все как есть, уж поверь мне.

Не знаю, что помогло больше, моя убежденность или ломик в моих руках, но он склонился передо мной, а затем, раздавая приказы, повернулся к кобольдам. Пещера стала быстро пустеть, а я, кинув ему спокойный взгляд на прощанье, шагнул вперед, туда, где приветливо светило солнце.

Хоть глаза и привыкли к солнечным лучам, но когда я, раздвигая заросшие кусты и свисающие корни деревьев, выглянул наружу, прямой солнечный свет все равно на время ослепил меня, и прошлось промаргиваться и ждать, пока глаза прекратят слезиться.

Постоянно напоминая себе, что я нахожусь теперь на поверхности, спокойная жизнь под землей закончилась и напасть на меня могут откуда угодно, я осторожно вышел из пещеры и огляделся, чтобы понять, что очутился в преддверии гор, которые поросли кустарниками и редкими деревьями, а ниже и впереди виднелась равнина. Что еще привлекло мое внимание, так это ветвящаяся змейка, отличавшаяся цветом от равнины и походившая на хорошо освоенный караванный путь.

«Похоже, мне туда», – понял я и оглянулся вокруг.

Около двух часов я потратил на то, чтобы оставить не только возле пещеры, но и везде вокруг небольшие зарубки на деревьях или кучки сложенных камней в виде указателей, чтобы не забыть и не разминуться потом с единственным входом в мир кобольдов. Я прекрасно понимал, что в противном случае можно будет забыть о своих мечтах, о металлургии и о мести гномам, так что, не жалея сил, делал себе множественные подсказки на будущее.

Когда работа была закончена, я посмотрел на солнце, которое сдвинулось на горизонте в сторону заката.

«Надо раздобыть еды, а также подумать о воде», – подумал я, прикидывая путь от нынешнего места до дороги на равнине. По всему получалось, что идти мне весьма приличное расстояние, а у меня, кроме котомки с грибами, ломика и пары серебряных самородков, ничего не было. Я специально не стал брать с собой больше. Мало ли кому я попадусь в руки, не хотелось бы, чтобы меня начали пытать, стараясь выведать, где я взял самородки золота и серебра, а два небольших кусочка не вызовут особых подозрений, с учетом моей внешности. О да! Себя я уже видел в одной из небольших заводей, которые образовывал найденный мной ручей. Зрелище было то еще: заросшие волосы, редкая борода и зеленая одежда прямо-таки вызывали ко мне чувство расположения. Я, встретив такое чудо на своем пути, лучше бы прогнал его от греха подальше, но вот поскольку сейчас этим самым чудом являлся я сам, то оставалось только надеяться на свое знание местных реалий, подвешенный язык и два самородка серебра – больше рассчитывать было не на кого, да и не на что.

Как ни странно, но ломик мне пригодился очень скоро. Как для того, чтобы метким броском убить незнакомую мне птицу, так и для того, чтобы с помощью найденного куска кремния разжечь огонь. Едва дождавшись, когда мясо, нанизанное на палочки, будет готово, я с наслаждением впился в него зубами.

– М-м-м, – я испытал все радости бытия, когда съел все до единого кусочка и блаженно раскинулся на траве.

«Как мало нужно человеку для счастья, если у него перед этим все отнять, – думал я, замирая от накатившей на меня сытости и неги, – кусок мяса, глоток воды – ты счастлив и доволен».

Съев последний сырой кусочек гриба, я задумчиво посмотрел в сумку. Понимая, что без них у меня будет ломка, я нажарил и запаковал грибы в пару глиняных горшков, но вот как долго они протянут, я не знал. Если испортятся за пару дней, меня ждут печальные будни.

«Блин, рассуждаю сейчас как наркоман о дозе», – поймал я себя на этой мысли, убрал за собой костер и останки пиршества, закопал все в выкопанную ямку и отправился в путь.

Глава 3 Родной колхоз

Караван медленно тащился по пыльной дороге, а старший охраны проклинал Гренвальда за спешку, ради которой пришлось идти без остановки и встретить вечер и ночь в степи. Дураку понятно, что два перегона не одолеть за один день, но нет же, чтобы опередить конкурентов, хозяин решил идти в ночь. Конечно, сейчас степняки смирные, но их ватаги молодежи, которые рыскали по степи в поисках поживы и славы, никуда не делись, так что можно было темной ночью запросто угодить в их засаду и попасть под стрелы.

– Освальд! – впереди раздался крик разведчика. – Тебе надо это увидеть!

Понимая, что тот не будет возвращаться из дозора напрасно, Освальд пришпорил коня и поехал в сторону кричавшего. Надвигались сумерки, соответственно все странное и необычное таило в себе неприятности, которых он за свои семь лет службы старшим охраны каравана у купца известной гильдии всегда старался избегать.

Отъехав от каравана туда, где его ждал Шрам, он сам прищурился, когда увидел странную картину. Буквально в километре от них смутно светилось на дороге небольшое зеленое пятно.

– Что это? – удивился он.

– Демон его забери, Освальд, если я знаю, – пожал плечами седоусый воин, – как только заметил, не стал подъезжать ближе, решил сначала тебе доложить.

– Я не видел тут ничего подобного, – задумался старший охраны, – если бы это была ловушка, навряд ли бы нас предупредили заранее. Может, какой-то хищный зверь решил прилечь на дороге?

– Чтобы светился зеленым? Я о таких не слышал.

– Ладно, лучше объявлю тревогу, пусть наденут кольчуги и плотнее встанут в обозе, – решил не рисковать Освальд и, достав с ремня небольшой горн, негромко протрубил в него два коротких сигнала.

Едва ползущий до этого караван мигом пришел в движение. Всадники и пешие охранники стали быстро подъезжать к повозкам и надевать кольчуги, кожаные доспехи и прочее, что у каждого имелось в силу собственного достатка. Караванщики, услышав сигнал тревоги, стали ожидать отстающих, чтобы сбить все повозки в плотную колонну, которую проще охранять. Когда все было готово, Освальд дал отмашку продолжать путь, а сам вместе с разведчиком поехал немного впереди, чтобы рассмотреть, что их там ожидает. Чем ближе они подъезжали, тем больше настораживались: в наступающих сумерках зеленое свечение становилось все ярче и ярче, а когда они осторожно подъехали к нему, то удивились еще больше.

Посередине дороги на корточках сидел человек в странных светящихся одеждах и, опираясь на странного вида короткий черный посох, спал. То, что он именно спит, было легко понять, поскольку негромкое похрапывание и периодические вздрагивания тела выдавали это нормальное человеческое состояние. Вот только не в центре равнины, где рыщут кочевники и одинокий путник рискует угодить к ним в рабство! К тому же странные одежды, заросшие и давно не чесанные волосы выдавали в нем скорее жреца какого-то культа, чем простого путешественника.

– Разбудим его? – поинтересовался Шрам.

Звук человеческого голоса мгновенно разбудил сидящего. Охранники даже не сразу осознали этот переход из расслабленного состояния, но через секунду перед ними стоял собранный вооруженный человек, который с прищуром смотрел на всадников.

«Да он воин!» – У Освальда не осталось никаких сомнений в принадлежности человека к этой касте, плавные и множественными повторениями оточенные движения, а также легкость, с которой странный незнакомец передвигался, выдавали его с головой.

Это вполне могла быть засада. Шрам тоже понял это и положил руку на рукоять меча.

– На каком языке вы говорите, уважаемые, – внезапно обратился к ним незнакомец на всеобщем языке, который использовали многие на Эроте, а особенно в Шаморе, ибо купеческая смесь диалектов и наречий стала когда-то основным языком этой провинции.

– Всеобщий подойдет, – осторожно ответил Освальд. – Ты кто будешь, путник?

– Жрец забытого Бога, – опираясь на короткий черный посох, человек подошел ближе, и оба воина услышали, как глухо металл ударяется в натоптанную землю. Посох, похоже, был действительно цельнометаллический и черного цвета!

– Что забыл на этой равнине жрец и почему ты перекрыл нам дорогу? – Если бы это был простой бродяжка, Освальд давно бы вытащил меч и зарубил незнакомца, мешавшего движению каравана, но совокупность странностей и непонятностей не давала ему этого сделать, поэтому он решил оставаться вежливым, пока информации о незнакомце не станет больше для принятия решения, как с ним поступить дальше.

– Прошу меня простить за дерзость, но ответ на ваш вопрос будет зависеть от того, куда идет ваш караван, – непонятно заявил жрец.

«Все же засада?» – глава охраны огляделся, но степь отвечала только привычными уху вечерними шумами и стрекотом цикад.

– Предположим, что двигаемся мы к гномам, – осторожно сообщил Освальд.

Незнакомец задумался и только затем ответил:

– Спросите хозяина каравана, не возьмет ли он за плату попутчика и заодно бесплатного охранника?

– Мы не берем попутчиков посередине пути, – сразу отрезал Освальд.

– А если я заплачу этим? – Рука незнакомца, который подошел ближе, поднялась, и в свете зеленого свечения его одежд тускло блеснул серебряный цвет самородка.

Глава охраны каравана и Шрам переглянулись. Незнакомец держал в руках кусок серебра стоимостью в жалованье десятника за весь путь движения каравана. Они переглянулись еще раз и оглянулись назад. Ожидая их прибытия, караван остановился неподалеку, и никто кроме незнакомца их сейчас не видел.

Глава охраны быстрым и плавным движением вытащил меч и сделал рубящее движение, чтобы отсечь руку незнакомца. Видя это, Шрам с другой стороны сделал то же самое, метя ему в голову. Руку Освальда внезапно дернуло с такой силой, что он выпустил меч, поскольку встречный удар был такой силы, что его рука сначала онемела, а потом и вообще перестала слушаться. Глухо звякнув, меч упал на землю, шум погромче раздался рядом, когда на землю упал старый воин, побывавший не в одной переделке, и сбить его с коня было задачей не из легких.

Перед подбородком Освальда мелькнул металл, и в подбородок мягко толкнули, но он прекрасно понял, что если бы удар был хотя бы вполовину такой же силы, как тот, что обездвижил его руку, его челюсть была бы раздроблена, а он бы потерял сознание.

– Боюсь, что у нас произошло небольшое недопонимание, уважаемые. – Незнакомец отошел на два шага назад и, переведя дыхание, стал говорить: – Мне нужно попасть к гномам, и я готов за это заплатить. Если вы думаете, что с собой у меня много серебра, то вы ошибаетесь, мне после последней битвы со степняками достались в качестве трофея всего два серебряных самородка, и я готов один из них отдать вам двоим, а второй хозяину каравана, если вы уговорите его взять меня ровно до того времени, когда мы пересечем мост гномов.

Глава охраны спешился и, кинув взгляд на своего воина, который недовольно посматривал в сторону незнакомца, сначала поднял свой меч и, поднеся его к глазам, убедился, что выщербина на нем после столкновения с посохом жреца приличная, уйдет много времени на то, чтобы ее убрать.

«Позвать остальных? Сколько поляжет здесь от руки этого жреца? Да и тогда делить самородок придется на всех, а не на двоих. Принять его предложение? Хозяин никогда не отказывался от денег, тем более серебро сейчас в цене».

– Что думаешь, Шрам? – Освальд понял, что не может принять решение один, ведь если они возьмут самородок, Шрам может разболтать об этом позже.

– Можем позвать остальных и прикончить его, но тогда придется делить серебро, – озвучил тот мысли своего начальника, – если брать, тогда придется молчать об этом. Я голосую «за», деньги не лишние, а посохом своим он машет вполне прилично.

– Хорошо. Незнакомец, давай свой самородок. – Глава охраны повернулся к жрецу: – Имя у тебя есть?

– Накс, – откликнулся тот и передал серебро.

Оба воина посмотрели, потерли и поцарапали самородок, дабы убедиться, что он настоящий.

– Второй отдам только хозяину каравана, – предупредил незнакомец, и воины с ним согласились.

Как глава охраны и предполагал, уговаривать хозяина не пришлось, едва увидев самородок, он согласился, так что, когда Освальд предложил вдобавок использовать жреца в качестве бесплатного охранника за еду из общего котла, тот оставил это на усмотрение главы охраны, а сам ушел к себе, проверять чистоту самородка. Он, конечно, поспрашивал, откуда взялось это серебро, и их разговор с незнакомцем слушали все, косясь на светящуюся одежду жреца, но тот повторил свою историю, что взял самородки трофеями у степняков, и словно случайно вывернул свою котомку, в которой кроме двух глиняных горшков больше ничего не оказалось. Он также не стал скрывать их содержимое, а достав кусочек неизвестно чего из одного горшка, положил его в рот, закрыв при этом глаза и зажмурившись от удовольствия.

Конечно, он мог упрятать остальное серебро в одежде, но при взгляде на свободные и потертые рубашку со штанами, в это слабо верилось, так что интерес к нему угас почти сразу, поскольку все вернулись к своим повседневным обязанностям. Лишь словоохотливый Навир пытался приставать к незнакомцу, чтобы тот рассказал историю о себе, о своем Боге и о сражении со степняками. Тот лишь поведал о своем Боге, который любил кровавые обряды жертвоприношений, да с такими подробностями, что и Навир быстро отстал от него.

Покачиваясь в повозке и отдыхая после своей смены, я задумчиво жевал кусок вяленого мяса, которым со мной поделился возница. Твердый и сухой, как подошва, но в то же время соленый и пряный, он очень понравился мне по вкусу. Можно было лежать и думать о своем, неспешно жуя твердые лоскутки, которые нехотя расслаивались во рту.

На дороге пришлось просидеть два дня, прежде чем пришел первый караван, который мне поведал, что он идет от гномов, так что, пропустив еще один караван, тоже возвращавшийся от них, я наконец-то встретил первый, который шел на торговлю. Как я и предполагал, светить самородками оказалось опасно, и жадность в воинах пересилила все остальное, без тренировок и трех месяцев без практики мне стоило больших трудов сделать все так, словно для меня это была легкая победа, хотя дыхание и мышцы от быстрых движений перехватило основательно. Когда я начал нормально питаться, я сразу возобновил тренировки, снова привлекая к себе внимание каравана, в один из вечеров ко мне даже подошел Шрам, чтобы я поспаринговался с ним. Как я понял, отказывать здесь в этом было не принято, так что я уступил его просьбе. Он оказался очень хитрым и опытным соперником, постоянно использовал грязные приемы, пытаясь во время атак мечом ударить меня то ногой, то боднуть головой, но посох, хоть и был короток и тяжел по сравнению с копьем, к которому я привык, но все же кусочки грибов, которые я жевал после каждого приема пиши, добавляли мне скорости и силы, так что после выбитого из руки меча старый воин, поморщившись, потряс руку, поблагодарил меня за бой и больше ко мне с просьбами никто не подходил, что меня очень порадовало, оставляя заниматься в одиночестве.

Путь до столицы гномов был скучен и утомителен, мне хотелось жажды действий, как можно скорее закончить все дела на поверхности и вернуться к кобольдам. Новая способность была удивительной и хотелось раскрыть все ее грани. К сожалению, две обязательные ей составляющие – грибы и кобольды – были только в одном месте, в других местах я ею самостоятельно воспользоваться не мог…

– Освальд, – я подошел к главе охраны и отозвал его в сторону, – если я внезапно исчезну, не поднимайте панику.

Воин с подозрением посмотрел на меня и сказал:

– Если твои дела не касаются моего каравана, это твои дела.

– Не волнуйся, – успокоил его я, когда до моста, который вел на ярмарочную площадь, осталось всего ничего и мы выстаивали очередь за караваном, который проходил узкий и небезопасный мост, последний пролет которого гномы разбирали каждую ночь, – это только мои дела и ничьи более.

Он пожал плечами, а я отправился в повозку, чтобы на ней проехать мост. Я решил предупредить Освальда заранее, ибо внимательный воин мог начать поиски исчезнувшего. Он очень серьезно относился к своим обязанностям, поэтому тот, кто приблудился со стороны, но таинственным образом пропал, мог навлечь неприятности на его караван, а ему это было категорически не нужно. Что касается того, чтобы мне самому оставаться неузнанным, я не волновался: в моей одежде, к тому же полностью заросший и с бородой, я сам себя не узнал, впервые увидев в отражении ручья несколько дней назад, что уж говорить о гномах, которые даже не догадывались о том, что я смогу выбраться наверх.

…Отогнув ткань повозки, я убедился, что мы миновали мост и въехали на знакомую мне огромную каменную площадь, направившись к отведенному нам месту стоянки. Я лежал и подсматривал через щель, когда вдруг замер от неожиданности. Мастер Дорн во главе другого каравана как раз уходил с площади, и судя по загруженности его повозок, уходил он не с пустыми руками.

«Странно, я не помню, чтобы отдавал какие-то распоряжения на этот счет».

Думать о произволе второго тана земли было некогда, можно было во всем разобраться и позже, а сейчас следовало незаметно перебраться из одного каравана в другой. Внимательно присмотревшись, я понял, что если из своего каравана я и выскользну незаметно, то в гномий так просто не попаду. Его охраняли очень хорошо, и я привлеку к себе внимание, если попытаюсь туда прорваться. Время уходило, их караван тоже, тут мой взгляд упал на ломик, и решение пришло само. Выскользнув из повозки, я просто направился к гномьему каравану, и когда один из охранников двинулся ко мне с секирой наперевес, я сунул ему под нос свой черный инструмент, молча подошел к повозке и сел рядом с возницей. Сказать, что оба были в шоке, ничего не сказать. Возница посмотрел на меня, на охранника, но я безмятежно продолжал сидеть на козлах, помахивая перед собой ломиком.

К чести гнома, он не стал поднимать шум, а просто подошел к охраннику впереди себя и что-то коротко прошептал ему на ухо. Я видел, как тот пошел вперед и по цепочке передал сообщение дальше. Через десять минут рядом со мной уже шел Дорн, которому одного взгляда на мой ломик хватило, чтобы, во-первых, забрать его у меня и спрятать в повозке, а во-вторых, оставить все как есть до момента, когда мы покинули гномью территорию и свернули по направлению к землям степняков, сказав лишь другим гномам «Так надо».

Шагали мы практически до самой ночи, вот только не к степнякам, а сворачивая и сворачивая ближе к горам, я стал догадываться, что дело нечисто. Какие-то странные вещи происходили с этим караваном. Наконец, мы остановились на ночлег, возница слез с козел и стал распрягать быков. Рядом с нами тут же оказался Дорн и поманил меня пальцем за собой. Пришлось подчиниться, хотя пятая точка явно говорила о неприятностях, творящихся вокруг. Едва мы отошли на расстояние, где нас никто не видел, как Дорн внезапно обернулся и обнял меня, с силой прижав к себе.

– Эй, эй, мастер, – мои подозрения сразу же улетучились, не станет же меня обнимать гном, который замыслил плохое. Мог бы потихоньку прибить тут из арбалета, и дело с концом, – я, конечно, понимаю, что я явился без предупреждения, но откуда такие нежности?

– Макс! – Он продолжал ломать мне кости в своих железных объятиях, я покорился судьбе, пока он не угомонился.

– Чего происходит? – решил я начать с главного. – Что за караван и зачем, если есть пути?

– Совет Старейшин продавил решение, нам запрещено ими пользоваться, – хмуро ответил он, – не в последнюю очередь потому, что теперь мы отдельный клан Земли, с сильно урезанными правами.

– Эм-мм-м? – не понял я. – Нас всех выделили в отдельный клан?

– Да, Макс, и не успели мы понять, хорошо это или плохо, на нас навесили кучу прав и обязанностей.

– Интересно, каких же, – я стиснул челюсти, чтобы не выматериться.

– Снабжать остальные кланы едой, получая от них поддержку и защиту, а также платить за то, что пользуемся землей кланов на поверхности.

– Они там совсем умом тронулись? – зашипел я. – Кочевники им что, платят?

– Ну, официально есть документы, где прадеды кочевников подтверждали то, что будут охранять земли гномов, так что они в своем праве, – неожиданно стал защищать старейшин гном.

– Тан Дорн?! – возмутился я. – Ты их защищаешь?!

– Нет, просто по всем нашим законам они правы, – смутился он под моим напором.

– Что еще?

– Нам запрещено спускаться вниз, а также пользоваться тайными путями.

– То есть они вообще отрезали вас от прошлой жизни? – стиснув зубы, спросил я. – Мы теперь клан Отверженных? Ты хоть знаешь о том, что меня похоронили заживо, обрушив за мной проход?

Настала очередь гнома застыть с открытым ртом.

– Но как же, нам всем говорят, что ты работаешь внизу и тебе каждый день по нескольку раз доставляют еду и все необходимое!

– Вот так! – отрезал я. – Как только я оказался внизу, раздался взрыв, и выход наверх засыпали. Не думаю, что у вас часто происходят взрывы там, где тысячу лет их до моего появления не было.

Пока гном приходил в себя от моей новости, я обдумывал сложившую ситуацию. Старейшины, конечно, молодцы, прекрасно все разыграли. Если бы я был на поверхности во время их политических игрищ, неизвестно, чья бы взяла, а сначала избавившись от меня, а затем прикрывшись законами, они устранили и остальную часть своей головной боли, наверняка закупочные цены, которые они установили для колхоза, были просто смехотворными.

«Неужели никто из правления колхоза не возмутился? – удивился я. – Это же беспредел!»

– А чего вы тут тогда делаете? – повернулся я к Дорну. – Зачем на ярмарку пришли?

– Соли и пряностей у нас не хватает для солений и копчений, вот и приходится теперь кругами ходить, – ответил он с поникшей головой.

– И что вы, взяли и вот так согласились? – решил я уточнить. – Ладно вы, а что сказали люди из правления?

По тому, как Дорн стал хмыкать в бороду, я понял, что он не все мне рассказал.

– Да говори уже!

– Правление разделилось на гномов и людей, – нехотя поведал он. – Гномы согласились выполнять распоряжение Совета Старейшин, люди – нет.

– Здрасте, приехали, – ахнул я. – Зачем я вводил демократию в колхозе? Зачем вы выбирались в качестве представителей, если не смогли договориться и решить, как будет лучше для колхоза?!

Я специально выделил слово «колхоз», чтобы он понял, о чем нужно думать в первую очередь. К моему сожалению, гнома это не проняло.

– Ладно, а сейчас-то мы куда едем? Что за странный маршрут такой и где вы взяли повозки и быков?

– Совет Старейшин ссудил нам под залог будущих поставок, – ответил он, но лучше бы мне не говорил этого, хотелось подойти и применить воспитательные методы, которые так хорошо действовали на кобольдов, жаль, тут такое не прокатило бы, все-таки он был гном, да и тан как-никак, еще и возведенный мной в этот статус.

– В общем, ладно. – Я был слишком зол, чтобы принять какое-то неспешное и взвешенное решение. – Караван отправляй своим ходом, а мы с тобой пойдем тропами, где тут ближайший вход, знаешь?

– Но нам нельзя! – попытался возмутиться он, но тут же притих под моим взглядом.

– Тан, не заставляйте меня жалеть о принятом некогда решении, – я покосился на его пояс, – не только ты, мастер, но и все вы меня очень сильно разочаровали.

Он притих, поэтому, когда мы вернулись, раздал пару распоряжений каравану, назначив старшего и место, куда им нужно будет прибыть, затем вернулся ко мне. Я тем временем забрал свой ломик и, покачивая его в руке, думал, что все же кобольды – чудесные создания, как тут ни крути.

Путь до колхоза описывать я даже не хочу, он прошел в тягостном молчании, гном дулся на меня за то, что я на него наорал, а я злился на всех, что не смогли договориться между собой, а пошли навстречу старым привычкам и укладам.

…Едва выйдя из врат путей, не останавливаясь и не слушая ошалевших гномов охраны, которые, не узнавая меня, стали допытываться у Дорна, кого это он с собой привел, я зашагал по знакомой дороге. Следы разобщения виделись кругом, там, где раньше стояла общая кузня, теперь виднелись две, там, где стояли дома, в которых жили семейные пары, теперь виднелась изгородь, словно очерчивая границу своих и чужих. Не знаю, почему, но именно эта ограда привлекла мое внимание и явилась последним камушком, столкнувшим лавину. Я свернул с пути и направился к ней, время было вечернее, людей и гномов, вернувшихся с работы, было много, поэтому все высыпавшие наружу из своих домов, а затем и те, кто жил в бараках, стали подтягиваться к тому месту, где я крушил ломиком невинную изгородь, ставшую для меня олицетворением творившегося здесь безобразия.

Появился отряд вооруженной стражи, но, заметив черный блеск металла, стал просто топтаться рядом, не вмешиваясь в мои действия. Я же, выплеснув свой гнев, обернулся к собравшемуся народу, который не знал, что делать с сумасшедшим, появившимся из ниоткуда. Я поднялся на ближайшее крыльцо и, угрожая всем вокруг своим ломиком, стал говорить. Сначала устало и медленно, но по мере того, как на меня накатывало осознание сотворившейся по отношению к нам несправедливости, все горячее и громче.

– Для чего?! Я спрашиваю, для чего мы тут все собрались?! – начал я с вопросов. – Чтобы жить и трудиться! Трудиться, делать себя, своих родных счастливыми и идти к новой жизни! Для кого мы все это делали?! – я стал называть по именам тех гномов и людей, кого знал в лицо. – Для вас, старейшина Дрент? Или для тебя, Гнорт?

Удивившиеся тому, что незнакомец знает их имена, они поворачивались к остальным, пожимая плечами.

– Нет, не для вас мы все это делали и строили, мы строили колхоз для будущего наших детей! Это вторая речь, которую я произношу тут, но возникает чувство, что ничего не поменялось с прошлого раза! Только тогда здесь были сожженные и разрушенные дома, а сейчас я вижу грубые и очерствевшие сердца!

До многих присутствующих, которые являлись старожилами, стало доходить, что раздающийся голос человека, пусть и под этими странными одеяниями, принадлежит их тану и барону Максимильяну, который должен был сейчас работать под землей во славу короля гномов. Я увидел, как по толпе пошло движение, те, кто узнал меня, стали говорить это соседям, затем людская и гномья молва раскатилась вокруг, заглушая даже меня.

Я, словно дирижер, только размахивая вместо палочки увесистым ломиком, опять погрозил толпе, призывая всеобщее внимание:

– В то время, когда мы трудимся, чтобы обеспечить счастье своим детям и детям тех, кто остался под землей, но не стал нам от этого чуждым, за нашей спиной назрел заговор. Причем в этом повинны не наши братья и сестры, которые, трудясь от зари до зари, получают лишь корку хлеба и глоток воды, и видят, как порой умирают их дети от голода, нет, повинны лишь наглые и высокомерные старейшины кланов, которые под предлогом общего блага гномов на самом деле пекутся лишь о своей выгоде и принимают решения, губительные для всех! Все, к чему мы стремились и ради чего не спали все это время, они порушили одним своим указом, сделав нас Отверженными. Они будут забирать у нас еду, одежду и все, что мы создаем своими руками, и продавать это другим, а не отдавать нашим братьям и сестрам!! Нас же они лишь будут снисходительно похлопывать по плечу?! Не бывать этому!!

Не знаю, какая муха меня укусила, но моя речь все скатывалась и скатывалась к речам вождя мирового пролетариата и призывам к восстанию против мировой тирании капитализма. Горячая речь и порхающий в моих руках черный ломик поначалу словно загипнотизировали толпу, молчание, наступившее после моих рассказов о том, как все счастливо заживут, когда мы, свергнув старейшин и поставив на единоличное правление любимого всеми короля, заживем в светлом будущем, нашли отклик в сердцах не только гномов, но и людей, которых гномьи заморочки также коснулись в последнее время. В общем, через два часа я с ужасом понял, что все слова, что я здесь произнес, назад не вернуть, теперь бушующая и скандирующая мое имя толпа просто не поняла бы меня, если бы я свел все к шутке.

В общем, хотите смейтесь надо мной, хотите нет, но когда меня несли на руках в мой дом, я понял, что назад пути нет – придется устроить у гномов революцию и свергнуть власть Совета Старейшин. Когда меня внесли дом и оставили одного, я, ужасаясь тому, что наговорил, сидел на стуле и бился потихоньку о ломик головой.

«Пипец! Просто пипец, тоже мне Ленин нашелся. – Я сидел и не знал, что делать дальше. – Красить ткань в красный цвет, рисовать на ней серп и молот, а потом, поднимая стачки, захватывать почту и телеграф?»

Дверь в мой дом скрипнула, и в нее вошел Дарин, а также мой управляющий господин Костел. Увидев меня, они переглянулись, и Дарин задумчиво произнес в пространство:

– Мы пришли спросить, куда это понесло нашего тана, но, похоже, он сам не знает, что наделал.

Я усмехнулся, потерев пылающий лоб и отложив ломик в сторону, хмуро сказал:

– Я-то знаю, что делать дальше, только вопрос, сможем ли мы все это осилить?

Присутствующие нахмурились.

– Думаю, лучше будет привести нашего барона в человеческий вид и выслушать для начала историю, каким образом он оказался здесь, потому что версия мастера Дорна попахивает вымыслом чистой воды, – как всегда трезвомыслящий Костел предложил приемлемый вариант.

Меня он устраивал полностью, поэтому через час: умытый, подстриженный, в чистом белье и без противной бородки, которая постоянно чесалась, я предстал перед Советом Колхоза. Правда, собравшемся не в полном составе. Шаман и орк еще не вернулись с задания, как меня просветили остальные, Рона также не было.

История моя была недолгой, я не стал вдаваться в подробности, а уж тем более оповещать всех о своих удивительных способностях, приобретенных под землей, и просто перечислил факты: гномы козлы, кобольды крутые, нужно навести в колхозе порядок и спускаться вниз, ибо еще ничего не сделано из обещанного королю.

Самым странным для меня было то, что никто из присутствующих даже не заикнулся о том, что можно поступить по-другому. Слово, данное конкретному индивиду, здесь ценилось на вес золота. Если ты пообещал и не сделал, с тобой больше не будут иметь дела – так в этом мире все работало, и поэтому все спокойно отнеслись к моим заявлениям, что, как только я закончу дела на поверхности, снова уйду к кобольдам.

– Хорошо, а что делать теперь с народом? – перешел Дарин к главному вопросу совещания. – После того, что ты им наговорил, все только и толкуют о возможностях и новом времени. Люди и гномы не расходились еще час, обсуждая сказанное тобой.

– Да что, будем развивать тему революции. – Я пожал плечами, раз отступать некуда. – В свете последних событий, это не самый худший вариант. Кстати, что там с моей деревней? Удалось ли их перевезти?

– К сожалению, нет, господин барон, – нахмурился Костел. – Они стали давать неплохую прибыль, и новый управляющий герцога не отпустил их.

Я посмотрел на Дарина, и тот подтверждающе кивнул головой.

– Ладно, тогда я расскажу вам, как мы поступим. – Разумеется, это было печально, но я не собирался отступать. Герцога можно купить, стоит разобраться тут с проблемами и начать приносить прибыль, а ее теперь можно приносить не только с колхоза. Но я никого не собирался просвещать о возможностях кобольдов в поиске драгоценных металлов.

– Нам понадобится знамя и символ, – я пододвинул к себе пергамент и в который раз подумал о необходимости начать производство бумаги. Жаль, я не могу себя клонировать и одного клона оставить здесь, а второго отправить к кобольдам, это было бы хорошим выходом из ситуации, но к сожалению, неосуществимым.

– В общем, знамя у нас будет красного цвета, олицетворяя готовность проливать кровь до последнего за наше дело, а символом того, что гномы идут рука об руку с людьми, станет скрещенный серп и молот.

Я нарисовал то, о чем говорил, и показал им эскиз. Судя по их спокойным лицам, они пока слабо представляли, во что я их втягиваю, и это было хорошо. Когда маховик раскрутится, никто не сможет сойти с выбранного пути.

– Также необходимо организовать производство бумаги, пусть серой и низкого качества, но бумаги.

Я показал, как на основе водяных мельниц, работающих у нас на помол муки, можно сделать размельчители любой ткани или волокон, лучше всего однородных по составу, затем, после варки получившегося состава до однородного состояния, прямоугольными металлическими ситами выгребать его и, разгладив, оставлять сушиться под солнцем. Затем, чтобы убрать рисунок, оставшийся от сита, помещать получившиеся листы под пресс из двух плоских и отшлифованных камней или их аналогов, и бумага готова.

Потом я показал, как можно с помощью глиняных дощечек с перевернутым и предварительно сделанным на них шрифтом делать оттиски на бумаге, производя что? Нет, не книги и другую нужную литературу, а листовки! Я решил начать так долго откладываемое из-за нехватки времени производство простейшей бумаги и чернил, на основе сажи и растительного масла, только чтобы печатать листовки! Да простят меня потомки за это.

Поскольку я пока не намеревался затевать мировую революцию, а ограничиться только гномами, то текст намеревался печатать специально для них. Вспомнив историю, я понял, что нужно действовать теми же способами и методами. Сначала убедить и заслать одиночных агитаторов с листовками на сороковые штреки, которых было полно по гномьему королевству, и, затевая смуту там, продолжить распространение листовок и агитации на все слои населения, чтобы гномы знали, что можно жить по-другому. Я нисколько не обольщался, что это будет быстро, да это мне и не нужно сейчас, поскольку, раздув небольшой костерок революции, я собирался спуститься под землю и лишь позже заняться ею всерьез. Когда у меня будет золото и серебро кобольдов, раздуть этот костерок в пламя пожара будет значительно проще. Сейчас же я собирался выбрать из местных харизматичных гномов своих представителей, которые имели к тому же обширную родню и смогли бы по прибытии в столицу гномов затаиться у них, затем промыть им мозги идеями революции и отправить их тайными путями на нижние уровни, снабдив большим количеством листовок. Главное – усилить воздействие листовок, помимо текста, еще и красивыми рисунками, чтобы те, кто не может читать, мог наглядно видеть, что их угнетают и порабощают.

Рассказывая и показывая все это, набросал план на пергаменте и, закончив, посмотрел на совет. Царило молчание.

– Не знаю, чем я больше удивлен, – за всех ответил мастер Дорн, – тайными знаниями, которыми ты, Макс, походя разбрасываешься, или тем, что ты серьезно говоришь о своей «революции». Думаешь, гномы пойдут за каракулями на кусочках листов? Давно я не слышал такого бреда.

Я в шоке посмотрел на остальных гномов, но они были согласны с его словами, люди лишь смущенно прятали глаза.

«Они недооценивают общество, в котором живут, – подумал я. – То, что не все довольны нынешним положением, я знал еще живя с Роном в гостях у гномов, а уж если купить молодежь деньгами и обещаниями светлого будущего, то мало никому не покажется, в моей истории была куча примеров этому».

Вспомнив о нубийце, я понял, что мне не давало покоя с самого начала совещания нашего Совета.

– А где Рон?

– Еще не приехал, – ответил Дарин, – умотал за своими гвардейцами, с тех пор и не видели.

– Вы, надеюсь, ему в дорогу дали не слишком много денег? – осторожно поинтересовался я, вспомнив прошлые поездки с ним в столицу.

– Он взял несколько изумрудов, – подал голос Костел, – сказал, что обменяет на наличные.

Я тяжело вздохнул, поражаясь их наивности.

– Ладно, если нет вопросов, начинаем работу по осуществлению плана.

Глава 4 Снова вниз

– Так что, товарищи, поддержим наших охотников и дадим две, нет, три нормы по обработке полей! – Утренняя накачка трудящихся заканчивалась, теперь каждое утро и вечер я «декламировал» все, что вспоминал из истории. Стоявшие рядом выбранные мной гномы, для посылки их в качестве агитаторов, давно уже превратились из обычных статистов, которым навязали эту роль, в моих верных последователей. Для начала я им устроил первое неглубокое погружение в революцию, выпуская только на три часа поспать, и так всю неделю подряд. Когда новоявленные «зомби» освободились от меня, я отстал от них на некоторое время, а затем, спустя неделю, устроил еще более глубокое погружение в предмет, заставив, кроме прочего, выступать с агитацией хотя бы перед двумя-тремя своими друзьями. Встречи и обсуждения с ними продолжались, пусть и не в таком ударном темпе, как при первом «погружении в предмет», но технология, которая действовала на людей, подействовала и на гномов. Они реально прониклись моими идеями о несправедливости и необходимости все поменять, и теперь, кроме убеждения друзей, по моему совету, стали носить красные повязки на руках, отмечающие, что они первые коммунисты в этом мире. Я не стал заморачиваться с названиями, а просто брал и копировал из истории своего мира все нужное мне, приучая местных к новым словам. Лучший пергамент я пустил на то, чтобы сделать себе и им партийные билеты, так что мой красовался с номером один, а их, соответственно, со второго по четвертый. За неимением фотографий, я записывал в него характерные данные гнома, а также подписи двух свидетелей, членов партии, о том, что они ручаются за него, связав таким образом всех воедино клятвой верности.

Пока наша партия развивалась, я собирался включать в нее всех желающих, а позже ввести жесткие критерии отбора, как было и в моем мире. Поэтому сначала принимали тех, кто лично знал моих коммунистов, они также стали вскоре щеголять красными повязками и красивым билетом, а потом и остальных. Больше всего меня удивило и поразило то, что мой управляющий: честный, корректный и всегда вежливый господин Костел, оказался в душе и на деле ярым противником аристократии. Когда он пришел ко мне в один из вечеров и попросил принять его в партию, я сначала офигел, потом спросил его, зачем это ему? А когда он в присутствии нескольких партийцев стал рассказывать, как стал управляющим, через что ему пришлось пройти, чтобы добиться такого высокого поста, я понял, что он полностью в моих руках. Тем более, он сам созрел для идей, внедряемых мной в массы, и пришел добровольно, первым из людей. Выслушав его и огласив, что знаю товарища Уилла Костела давно и могу за него ручаться, затем спросив, есть ли возражения у товарищей по партии, и не найдя их, тут же выписал ему членский билет, который управляющий бережно взял в руки.

На все следующие совещания я всегда звал его, как единственного представителя от людей, он задумчиво сидел на них, слушал и о чем-то кивал сам себе. После первого же «погружения» он полностью изменился, из тихого и молчаливого человека превратился в яростного оратора, и я сам был в шоке от того, что с ним произошло, но, поскольку в партию стали толпами вступать люди, я махнул на это рукой, второй Дзержинский мне тоже был нужен.

Иногда, вечером, когда я ложился спать, просыпалась совесть и терзала меня, утверждая, что я прекрасно знаю, куда увлекаю гномов и людей, поскольку в кровавых реках, которые вскоре потекут, буду виноват один лишь я. Я лежал, ворочался, но вспоминал, как меня хотели похоронить заживо, а также как хотели избавиться от «моего» колхоза, и не изменяя решения, засыпал, чтобы каждый новый день начинать с пламенных речей о справедливости, равенстве и братстве.

Если я думал, что с этим все будет просто, то реальность заставила изрядно потрудиться, прежде чем началось производство бумаги и были выпущены первые листовки. Глиняные таблички со шрифтом оказались недолговечными, и пришлось найти резчиков и граверов, которые из меди сделали нормальный наборный алфавит и рисунки, а бывшие ювелиры сделали металлические сетки для их набора и оттиска. Только спустя две недели я смог держать в руках приемлемого качества листовки, которые не рвались в руках и были весьма наглядными. Я, конечно, понимал, что отсутствие полиции у гномов идет мне на пользу, но ухудшала ситуацию их немногочисленность и появление в столице лиц, которые были переведены на сороковые штреки, а позже сосланы на поверхность, что могло сразу взбудоражить некоторых «совестливых» соседей. Поэтому я и вдалбливал своим агитаторам, что первые речи и раздачу листовок проводить только среди родни и лишь потом пытаться проникнуть на низовые шахты, где трудятся угнетаемые буржуазией братья.

Поскольку наличных денег сейчас не было, мне нужно было срочно озаботиться их поступлением в колхоз и отменой трудодней. Я собирался по старому доброму методу «продвижения американской демократии» подкупать молодежь гномов, чтобы они организовывали кружки и демонстрации протеста. Сначала, конечно же, никакого открытого противостояния, только сборы и митинги в пользу новой жизни и, конечно же, раздача денег за посещение таких мероприятий, а для этого мне требовалось просто гигантское количество золота и серебра. Закостенелое общество гномов с их клановой системой и отсутствием нормального образования среди молодежи, ведь по сути их образованием занимались родители, а не государство, вело к тому, что чаще всего дети шли по стопам отцов. Это опять же играло мне на пользу, совратить неокрепшие умы пропагандой и золотом будет гораздо проще.

На будущее я планировал подкупить парочку второстепенных кланов, чтобы они поддерживали очаги новых веяний у себя и агитировали другие кланы, но для начала нужно было закончить подготовку в колхозе, прокопать от кобольдов туннель до ближайшего ко мне выхода на тайные пути, чтобы ускорить поставку пищи, материалов и всего, что мне понадобится внизу, для обмена на драгоценные металлы и камни. Конечно, с одной стороны, получалось, что я как бы самому с собой обменивал пищу на золото, но, с другой стороны, на всякий случай следует сразу установить закупочные цены на продукты и золото для обеих участвующих в обмене сторон.

Мечтать о планах на будущее хорошо, но главное сейчас оставить перед уходом вниз колхоз спаянным общими идеями и мыслями, а не разрозненными шатаниями, как было при моем прибытии. Впрочем, пока мне это удавалось, количество людей и гномов, вступавших в партию, становилось все больше и больше, и когда я понял, что их большинство, решил, что задерживаться тут уже не стоит, тем более что другие подготовительные работы я завершил. Осталось только нарисовать карту, чтобы потом объяснить кобольдам, куда копать, и собирать караван для возвращения назад. Он получился очень странным, с точки зрения обычного торговца – продукты, ткань, дерево и множество других бытовых предметов, начиная от иголок и заканчивая ножницами, ножами и шкурами. Я не собирался снова заниматься мелочовкой в подземной кузне, поэтому постарался пообильнее запастись всевозможными подобными штуковинами. Даже кирки, лопаты и деревянные части к ним я заставил наделать мне в огромном количестве, так что целых две повозки были забиты только ими, по прибытии останется только насадить кирку и лопаты на рукоятки и раздать их своим мелким подданным.

Планы по освоению подземной пещеры были значительными, но в реальности я мог взять с собой не все, что хотелось бы, просто не хватило бы повозок. Пришлось довольствоваться тем, что я облегчал себе жизнь внизу и обеспечивался запасом непортящейся еды на большой промежуток времени, необходимый для прокладки туннеля в сторону ближайших гномьих тайных путей. Когда у меня организуется постоянно действующий путь сообщения «кобольды-колхоз», вот тогда я смогу развернуться по-настоящему. Проводив своих агитаторов в столицу, я закончил формирование каравана и отправился в обратный путь к месту, где был вход в туннель к кобольдам.

Не думал я, когда собирался наверх, что подготовка и возвращение займут у меня так много времени. Я хотел быстро прийти, взять нужное и вернуться, а в итоге на раздувание революционного огня, подготовку каравана, другие изыскательские исследования и производство нужных мне под землей вещей ушло почти три месяца. Это меня раздражало, но я очень надеялся, что, когда следующий раз появлюсь в колхозе, не застану там руины, поскольку все передрались со всеми. Еще одной неожиданной проблемой для меня стало то, что грибы, взятые из пещеры, давно кончились, и я переживал не лучшие дни. От каждодневных перепадов настроения, холодного пота и всех остальных прелестей, которые сопутствовали ломке в отсутствии столь привычного стимулятора. Так что еще и это подстегивало меня к тому, чтобы побыстрее спускаться вниз.

– Макс, ты уверен, что мы тебе больше не нужны? – который раз спрашивал меня мастер Дорн, когда мы закончили таскать все привезенное в пещеру, которую я, благодаря оставленным мною многочисленным подсказкам, нашел довольно быстро.

– Да, мастер, – я проконтролировал, чтобы груды материалов лежали далеко от солнечного света, который пробивался сверху, – можете отправляться обратно. И постарайтесь не развалить колхоз к моему возвращению.

Он смутился, но все же спросил:

– А когда ты появишься?

– Если карта с тайными путями, что вы для меня составили, верна, то, думаю, через несколько месяцев. С наличием нормального инструмента дело у нас продвинется быстро, – я пожал плечами, мыслями я был уже не с ним. – Так что пока не особо препятствуйте гвардейцам короля и кланов, пусть думают, что у них все под контролем.

– Хорошо, – он кивнул и направился к выходу, хотя я видел, что его, как, впрочем, и всех остальных, обуревает любопытство, кто же придет за таким гигантским количеством товаров, которые высились сейчас большими пирамидами в пещере.

Дождавшись, когда крики возниц и мычание быков стихнут, я вышел наружу и окончательно убедился, что караван ушел, затем подошел к стене и постучал по ней условным стуком. Сначала ничего не происходило, но не успел я испугаться, что обо мне забыли, как с другой стороны послышались глухие звуки ударов, и вскоре стенка стала осыпаться.

Ринувшиеся из прохода кобольды, во главе с Грыхом, видимо, вначале не узнали меня, но я специально надел знакомую им зеленую светящуюся одежду, не позволив ее выкинуть своей домохозяйке, так что опознание произошло, несмотря на мой безволосый и цветущий вид, после трех месяцев нормальной кормежки и отдыха. Они повалились молиться, а я, прерывая их, приказал подтягивать из селения побольше народу, чтобы перетащить все туда, а затем завалить за собой туннель. Причем завалить его основательно, поскольку он стал «засвеченным», и я не хотел, чтобы однажды им воспользовался кто-нибудь из гномов. Королевские гвардейцы мне совершенно не нужны внизу.

– Грых, проследи, чтобы все товары были сложены возле твоего дома, – приказал я, – и чтобы они не пропадали во время транспортировки.

– Да, Великий, все будет выполнено, – он склонился в поклоне и раздал приказания своим подчиненным с ломиками, которые явно стали наглее и свободнее себя чувствовать среди сородичей за время моего отсутствия.

Проследив, как вереница кобольдов утаскивает припасы вниз, я решил отдохнуть после долгого пути сюда и, прислонившись спиной к нагретому камню возле входа в пещеру, прикрыл глаза.

Разбудил меня монотонный гул, от которого слегка вибрировало мое тело, и открыв глаза, я убедился, что собравшиеся вокруг меня кобольды поют свою молитву. Я вспомнил, чего мне не хватало последние несколько недель, а выступивший следом холодный пот напомнил, что неплохо бы и до грибов добраться. Поднявшись, я увидел, что пол пещеры чист, и огромных куч привезенных продуктов и материалов тут уже нет. Следовательно, больше задерживаться тут незачем. Оставив часть кобольдов заваливать проход за нами, мы отправились в обратный путь. Гудящие ноги и натруженная спина, поскольку приходилось постоянно идти согнутым по низкому туннелю, спустя несколько часов пути напомнили мне о такой чудесной вещи, как вагонетки, но отсутствие рельсов, шпал, да и вообще технологий, сильно подпортили мне настроение. Пришлось, стиснув зубы, переставлять усталые ноги и не слишком громко ругаться, когда головой ударялся о свод туннеля, пытаясь хоть чуть-чуть разгрузить позвоночник от полусогнутого состояния. В общем, в селение кобольдов я пришел злой и всем недовольный. Быстро созвав всех наличествовавших в селении жителей, я с помощью Грыха стал выяснять, кто чем занимается, и показывать, для чего нужна ткань. Голые причиндалы и прочие половые различия кобольдов давно меня раздражали, так что пришлось объяснить той особи женского пола, что сделала фартук жрецу и мне, как при помощи иголок и ниток можно сшить простейшую одежду, чтобы прикрыть свою наготу. В чем заключалась прелесть работы с кобольдами – они все подхватывали на лету, просто нужно было сказать, что и как надо, никаких вопросов и протестов. Вскоре мой жрец уже примеривал получившееся пончо. На первое время я посчитал, что этого будет достаточно, чтобы привезенной ткани хватило на самых продвинутых кобольдов.

«Пожалуй, это будет лучшим вариантом, – решил я еще в колхозе, когда понял, что одеть все пять тысяч просто не смогу за один раз. – Культуру ношения одежды не привить сразу и быстро, поэтому пусть пока одежда побудет атрибутом высшей власти, остальные сами будут стремиться к этому».

Вскоре такие же одеяния примеряли соратники жреца, горделиво посматривая на голых жителей. С еще большим фанатизмом они посматривали на меня, и, помахивая ломиками, были готовы выполнять любые мои приказы. Своего пончо удостоилась и швея, которой я поручил обучить несколько помощниц для дальнейшей работы. Ведь я решил побыстрее выделить касту воинов. В данном случае это были ломики и одежда, а позже я собирался одеть и вооружить их нормальным оружием и доспехами.

– Ну а теперь я хочу, чтобы вы попробовали еду с поверхности. – Я разложил на площади перед домом жреца порезанные на маленькие порции различные продукты, чтобы выяснить, во-первых, не опасна ли она для кобольдов, а во-вторых, что им больше понравится, чтобы потом поставлять только нужное.

Первыми пробовать еду послали тех, кто, по мнению жреца, провинился за последнее время. Обреченные кобольды, видимо, ожидая неминуемой смерти, подходили к продуктам и по моему приказу брали по маленькому кусочку с каждой порции, уходя в сторону и уступая место другим. Очень скоро их обреченный вид, когда они поняли, что не умирают после дегустации, сменился заинтересованностью, испытуемые стали живее пробовать еду, делясь своими впечатлениями с собратьями «по несчастью». Результат воздействия незнакомой пищи на организм кобольдов я решил выяснить простейшим способом – загнал их в один дом и ушел спать, чтобы утром посмотреть, что с ними произойдет.

На следующий день оказалось, что все живы, а также что вся унесенная ими в дом еда съедена без остатка. Мало того, некоторые даже подрались за оставшиеся куски жареной конины, которая была признана ими лучшей из всего представленного ассортимента и даже названа «пищей богов». Почему из фруктов, ягод, различных видов мяса и прочих деликатесов они выбрали именно конину, осталось для меня тайной.

Все до единого кобольды, поедая конину, закатывали глаза и растекались в блаженной улыбке. Вскоре я, уже без всяких опасений, устроил пир для всех жителей селения. Разместив на остатках ткани все привезенное, я приказал им съесть оставшиеся продукты.

Первыми, конечно, их пробовали Грых и его молодцы, поскольку они убедились на примере первых «добровольцев», что привезенное мной безопасно и съедобно, а за ними потянулись и остальные жители, осторожно смакуя по кусочку незнакомую еду.

Результаты второй проверки оказались такими же: ягоды, овощи и фрукты были мало востребованными и в основном поедались детьми. Основная масса взрослого населения также признала жареное мясо, и особенно конину – «даром богов». Когда жрец осторожно поинтересовался, где можно добыть побольше такой бесподобной еды, я улыбнулся и с видом искусителя достал припасенную карту, чтобы показать, куда им нужно теперь копать. Показав и рассказав, что новый туннель приведет их к гномьим путям, которые далее приведут к моему второму селению, где можно достать все, что они сейчас попробовали, я по их блеснувшим глазам понял, что теперь заинтересованность в прокладке туннеля будет не только у меня.

Рассчитывая на долговременное использование этого туннеля, я попросил их копать с высоким сводом, пообещав, что ускорю им технологию укрепления стен и сводов. Об этом я думал еще наверху, признав, что каменные блоки из сланца или вулканического туфа – это, конечно, замечательно, но очень затратно по времени и неэффективно. Гашеная известь с песком, водой и щебнем, в которую уложен волокнистый материал, используемый кобольдами для своих домов, показалась мне лучшим выходом. Тогда я не знал, из чего изготавливается этот материал, но вчера меня просветили, что делается он также из грибов, которые долго сушатся и затем отбиваются до волокнистого состояния. Если увеличить грибные плантации, то можно наладить его производство большими масштабами.

«На то время, пока я освою плавку металла в достаточных объемах, этого будет достаточно, – решил я, – потом пойдет железобетон, так что проблему с укреплением туннелей мы решим быстро и навсегда».

Да, именно бетоном я решил заменить все каменные конструкции, которые кобольды использовали как подпорки туннелей и шахт: дерева в подземелье не было, металлические балки были бы слишком затратными в производстве, а бетон, который очень легко сделать по римским технологиям, подходил мне как нельзя лучше.

Найти известняк, пережечь его в известь, загасить ее водой и замешать все с песком, чтобы залить в деревянную опалубку с бутовым камнем и щебнем, я смог еще у себя в колхозе, подальше от посторонних глаз, чтобы не увидели очередную «новую» технологию. Получившуюся стенку, после трамбовки и просушки, я не смог разломать киркой, так что технология предков была признана годной к использованию.

На то, чтобы созвать всех, кто трудился на добыче камня и формировании его в блоки, годные для подпорок, ушла еще неделя. Я потратил ее на то, чтобы сходить к себе и запастить грибами, а также оформить несколько деревянных опалубок под различные литые формы – колонн, арок и перекрытий. Кроме этого, я заменил у многих цельнометаллические кирки на привезенные с деревянными ручками и пообещал тем, кому такие не достались, что чем быстрее они проложат туннель, тем быстрее получат такие же отличные и легкие инструменты, как у остальных передовиков производства.

Двойная мотивация из желания получения еды у высшего состава селения и желания хороших инструментов его низового состава мне очень понравилась, так что, когда прибыли чумазые и покрытые въевшейся грязью «каменщики», а также все проходчики, до которых смогли добраться за это время, в селении стало даже тесновато. Для меня стало удивлением, что ни у одной женской особи кобольдов не было постоянного «мужа», они имели по два-три половых партнера, которые работали внизу и менялись по определенному графику. Женщины жили с тем, кто сейчас отдыхал, чтобы потом он уходил вниз, и к ней приходил другой, чья очередь была отдыхать в селении. Так что впервые созвав всех в одно время и место, я не ожидал, что возле многих домов окажется так много народу сразу.

В принципе, раз роль «каменщиков» я собирался изменить на более высокопроизводительную, а все проходчики и вовсе отзывались на все время прокладки туннеля, ибо я не видел смысла отвлекаться на другие места. Когда все были в сборе и я понял, что лучшим выходом из ситуации будет получение не абстрактных конструкций из бетона, а возведение нового дома, я решил продемонстрировать это всем. Конечно, известь была не лучшим материалом, поскольку такой бетон впитывал потом влагу, но сухой воздух пещеры и обогрев домов позволили бы мне компенсировать этот недостаток, зато можно было быстро и качественно возвести сразу несколько домов.

Небольшой запас материала я привез с собой, поэтому, делая раствор и заполнив им опалубки, которые были предварительно заполнены камнями и жгутами волокон, я стал утрамбовывать их и показывать кобольдам, как и что нужно делать. За мной следили все, еще не понимая, что я делаю, но уже на следующий день, когда я снял деревянную опалубку и показал им прочные, пусть пока влажные стены коробки будущего дома, первого бетонного дома в этом мире, взгляды кобольдов, а особенно «каменщиков», изменились. Глаза их загорелись, они подходили и осторожно трогали стены, словно боясь, что те развалятся. На что я предложил им подождать пару дней и прийти сюда с кирками. Они с недоверием посмотрели на меня, но покачивающийся ломик жреца не позволил им забросать меня вопросами.

Когда стены подсохли и были признаны мной достаточными для тестирования, настала очередь «каменщиков». Вооруженные кирками, они боязливо подходили к моему творению и под грозным взглядом жреца слабенько ударяли в стену. Пришлось забрать у одного из них кирку и, помня о третьем законе Ньютона, вполсилы рубануть стену. Руки у меня тряхануло, но не отбило, так что для порядка еще несколько раз стукнув в стену, от которой откалывались лишь небольшие кусочки, я вернул инструмент хозяину.

Но их попытки, не подкрепленные моей силой и грибами, кроме небольших лунок, не давали результатов. К тому же их инструменты стали вязнуть в волокне, что было проложено для связки щебня.

«Как же они долбят скалы? – удивлялся я их потугам. – Они ведь работали каменным инструментом, в день по чайной ложке отковыривая породу».

– Достаточно, – прервал я их труды, и когда усталые, тяжело дышавшие кобольды посмотрели на меня, я спросил: – Достаточно надежное, чтобы укреплять туннели?

Старший из «каменщиков», который не принимал участие в этой вакханалии, а стоял и внимательно смотрел за мучениями коллег, осторожно покосившись на жреца, спросил меня:

– Великий, а состав можно сделать более прочным?

Его вопрос удивил меня, но я решил ответить, пока жрец не применил средство «демократизации».

– Да, если использовать песок, оставшийся после вулканической деятельности, а также армируя бетон не волокном, а железными прутами, можно сделать строения вообще нерушимыми.

– Насколько нерушимыми, Великий? – продолжал допытываться кобольд.

– Ты скажи, что ты имеешь в виду, а я скажу, выдержит ли железобетон, – пожал я плечами.

– Если мы станем копать землю, а не твердую породу, которую не нужно укреплять, кольца из этого материала будут достаточно крепкими, чтобы выдержать давление толщи над нами?

Я задумался.

«Вон что он хочет делать! Додумался до передовой технологии строительства туннелей».

А ведь правда, если встречалась скальная порода, которую нельзя обойти, начинались проблемы и уменьшалась проходка за день, но зато туннели становились самонесущими, и укреплять их не было нужды. Теперь же, если копать все время в земле, обходя скальные породы, при этом укрепляя своды не кольцами, так как их транспортировка будет затруднена, а четырьмя дугами, которые можно потом скрепить между собой бетоном, пожалуй, это будет оправданно и быстро. Ведь от того места, где мы сейчас начали копать, до ближайшего тайного пути гномов приличное расстояние, так что нужно будет озаботиться большим количеством материала для бетона, хотя, как заверили меня местные, с известняком, песком и вулканическим туфом нет никаких проблем.

Посмотрев на кобольдов, которые ждали ответа, я озвучил свои мысли, на что они, конечно же, отреагировали привычным образом, упав на колени и начав молиться, словно это я, а не один из них предложил хорошую идею.

– Жаль, конечно, что так мало народа в селении, – посетовал я Грыху, когда мы удалились в его дом, оставив «каменщиков» с новой игрушкой, – придется смириться с медленной проходкой, в туннеле одновременно не может работать много кобольдов.

– Если бы удалось убедить жрецов соседних селений помогать нам, но это невозможно, в наших Богов больше никто из них не верит, – огорошил меня жрец.

– Так, погоди, погоди, – я от неожиданности не сразу понял, о чем речь, – ты хочешь сказать, что ваше селение не единственное? Есть еще кобольды?

– Да, конечно, – он удивленно на меня посмотрел, – просто мы живем далеко друг от друга и практически не пересекаемся, так изредка проходчики встречаются, прокапывая туннели.

Он продолжал говорить, а я ругал себя последними словами, действительно с чего я решил, что обнаруженная мной раса присутствует в этом мире в виде единственного поселения под землей? Просто так исторически совпало, что мастера клинков взаимодействовали только с этим поселением, но ведь и правда могли существовать и другие кобольды.

«Хорошо, торопиться пока не будем, – решил я, едва мои мысли по дальнейшему захвату этой расы начали формироваться в голове. – Нужно для начала разобраться со всем, что тут есть, а уж потом изображать из себя подземного Александра Македонского».

Следующие несколько недель были посвящены тому, что я показывал, как построить печь для обжига известняка, чтобы получить известь, какой состав бетона лучше подходит для заливки в опалубки, и поэкспериментировал с туфовым песком, который оказался лучше обычного. Бетон с таким песком получался более прочным, что, конечно же, не могло не радовать. Определившись с теми, кто будет копать новый туннель, а также показав старшим из них направление и примерное расстояние, я распорядился осторожно обращаться с деревянной опалубкой, поскольку ее запасы были ограничены, привезенных досок было не очень много, и если они начнут ломаться, новые взять просто неоткуда. Тут же оказалось, что я вообще зря вез их с собой в таком количестве, кобольды быстро научились делать опалубку из привычного им каменного сланца, пусть не такого удобного, как дерево, для крепления, но в сборном виде «шип в шип» для литья одних и тех же дуг подходил идеально. Бетон с ним не слепился, так что отслаивать каменные плиты друг от друга кобольды с железными инструментами и зубилом научились на раз, с их-то опытом изготовления каменных перекрытий и подпорок!

Очень скоро технология была многократно обкатана, опробована в деле и признана всеми каменщиками божественной. Я сам сходил и посмотрел, как дела с укреплением начала нового туннеля, и хоть нам было далеко до гладкости и плотности того, через который я попал сюда, но все же это выглядело несравненно лучше и красивее прежнего. Не только я, но и они сами восхищались гладкими и прочными сводами, которые образовывали бетонный рукав на всем протяжении туннеля. Я понял, что могу больше не присутствовать на рытье и заняться наконец своими делами, собственно, ради чего я сюда и спустился впервые – ковать легендарное оружие, поскольку эти вроде бы нужные вещи, что я сейчас делал, отвлекали меня от главного. Хотя я вынужден был признать, что без этих «мелочей» приступать к спокойной ковке и экспериментам было бы невозможно.

Выбрав себе из «каменщиков», ибо я заметил, что они оказались самыми несуеверными из всего населения, двадцать особей в качестве постоянных помощников, я направился в свою пещеру, нагрузив их мешками с нужными мне материалами и провизией. Я постарался учесть все нюансы, чтобы, зная подземные реалии, приготовить необходимые инструменты и материалы на поверхности, на которой второй раз я окажусь не скоро.

Дойдя до своей кузни, я приказал разгружать мешки. Сам же стал распаковывать главное, что я приготовил для облегчения работы в подборе нужной степени науглероженности железа – шамотные тигли, которые я изготовил с помощью гномов, но перед этим всех здорово погонял, чтобы мне нашли приемлемую огнеупорную глину. К сожалению, белой я не нашел в этой местности, но голубую раздобыть удалось. Я собирался попробовать делать эти тигли на поверхности, где у меня были нужные материалы и рабочие руки в избытке, чтобы под землей иметь готовые ну, или в крайнем случае, уметь их изготовить из того, что окажется под рукой, но уже умея их делать и не натыкаться на проблемы и преграды при первых пробах производства. Лучший состав, который я смог подобрать для тиглей – это смешение голубой глины с порошком древесного угля, в пропорциях один к одному и добавление в этот состав рубленого конского волоса, я когда-то давно слышал от деда, что так делали для повышения стойкости полученной керамики к растрескиванию из-за получившихся полостей после выгорания конского волоса. К сожалению, температуры плавления железа, чтобы полностью проверить мои тигли после просушки, не нашлось, и я проверил их только на той температуре, что была мне доступна в гномьих горнах на каменном угле с поддувом. Получаемая там температура была немного ниже плавления металла, максимум девятьсот-тысяча градусов, до нужной тысячи шестисот было еще далеко, так что оставалось только надеяться, что получившиеся тигли не расплавятся вместе с железом, когда я спущусь вниз.

Почему я так рассчитывал на то, что кипящая магма в моем бассейне под землей достигает больших температур? Именно потому, что она не булькала и не остывала, а именно кипела, по консистенции напоминая больше кефир, чем сметану. Так что, если обычно предел температур лавы, вышедшей на поверхность, был не больше девятисот градусов, а магмы не больше тысячи триста, то, что я видел в графитовом бассейне, было явно выше. Не знаю, кто и как придумал саму форму, а также как из земли и под каким давлением забиралась магма, но все было похоже на то, что однажды кузнец попросил мага сделать так, чтобы появилась емкость, в которой можно плавить металл. На вопрос, какая температура нужна, кузнец, видимо, пожал плечами и ответил, что как можно выше. Маг и организовал так, как смог, выпустив из-под земли бьющую под большим давлением струю магмы, чтобы она вырывалась из одного отверстия в стенке бассейна и уходила в другое отверстие на противоположной стенке, закрепив всю эту конструкцию магией. Потом со временем технология плавки была, видимо, утеряна, поскольку стоявший рядом кузнечный горн был явно нацелен на то, чтобы работать не с расплавленным металлом, а с железом, которое разогревалось до ковочных температур. Тем более что графитовые бассейны для магмы и алхимический стол, с неизвестными мне свойствами, выглядели слишком технологичными на фоне средневекового горна и других кузнечных инструментов. Скорее всего, я был прав, первые мастера клинков и их магические помощники были куда более высоко технологичными, чем их потомки.

Уйдя мыслями в неизвестное прошлое этого мира, я отвлекся от кобольдов, которые рассматривали тигли. Пришлось вернуться с небес на землю и не сильно погонять их за это. Почему не сильно? Ведь проверять, расплавится ли металл в этих тиглях, предстояло именно им, я достал еще специальные клещи на двойных длинных ручках, которые позволили бы им работать рядом с магмой, хотя я и помнил, как спокойно они опускали куски угля в кипящую магму, но то были куски угля, а не полные металла тяжелые тигли, так что я озаботился и этим, пока был в колхозе.

Поскольку мне хотелось скорее попробовать совместить мои знания, домашние заготовки и способности кобольдов в то, о чем я задумывался еще до выхода на поверхность, то вначале заставил их потренироваться, вдвоем взявшись за клещи, опускать тигель в озеро с водой, дабы не потерять его, следя при этом, чтобы они брали и держали его аккуратно, но крепко. Только когда тренировки дали приемлемый результат, я наполнил тигель металлом с низким содержанием углерода из первой принесенной мне рудокопами партии и добавил туда два кусочка чугуна из кусков, принесенных проходчиками из второй партии. Именно так, добавляя в низкоуглеродное самородное железо куски высокоуглеродистого чугуна с контролем на выходе с помощью своей способности получившегося состава, я и собирался подобрать нужный мне сплав для будущей оружейной стали.

Трудно передать словами, что я чувствовал, когда смотрел с замиранием сердца, как кобольды опускали тигель в бассейн. Если бы мои предположения о температуре кипящей магмы не подтвердились, все приготовления и поиски глины, а также мучительные изготовления тиглей были бы напрасными. Пришлось бы вернуться к старому дедовскому способу: науглероживанию железа с помощью древесного угля, что мне категорически не хотелось делать. Плавкой я мог достичь быстрее и качественнее результатов, так как металл, различный по составу, в конце концов превращался в однообразный по консистенции сплав, просто содержащий различные примеси. В случае же науглероживания, я получал неоднородную по составу сталь с трудно повторимым потом рецептом. В общем, я решил так: попробовать сначала плавку, если не получится, тогда пользоваться горном, как это делали мастера тысячу лет назад, но повторюсь, хотелось лучшего, ведь не зря же там стоял этот бассейн.

Когда металл внутри тигля стал разогреваться и набирать цвет, я замер, замерли и держащие клещи кобольды, а тот момент, когда лежащие внутри куски металла стали мяться под температурой, как масло, и потекли, я едва не пропустил, но вот когда металл стал плавиться и переливаться через тигель, поскольку оказалось, что его я положил больше, чем объем емкости, я с облегчением выдохнул. Теперь методом научного подбора я стал закладывать в другие тигли металл различной пропорции железа и чугуна, помечая эти пропорции у себя на пергаменте, а также сами тигли. Поскольку для остывания металла в тиглях требовалось время, то я собирался заполнить сразу все имеющиеся у меня емкости с различным количеством чугуна, чтобы потом, когда все остынет, с помощью способности опознания проконтролировать, какая сталь получилась лучшей. Меня интересовал состав, который позволил бы мне получить сталь с составом углерода в диапазоне от пяти до шести десятых процента, без вредных примесей в виде фосфора и серы, и лучше, чтобы она содержала небольшие примеси хрома или никеля. Для этого я собирался потом обследовать все самородные залежи железа, которые покажут мне кобольды, но пока же мне нужно было подобрать состав для отлично сваренной, прокованной и закаленной низколегированной стали. Я отлично помнил, как дедушка несколько раз демонстрировал мне, как современные стали с хорошей проковкой и закалкой рубят псевдодамаск, которым был заполнен рынок. Ножи из крученого или штампованного булата, купленного мной или отцом, почти всегда проигрывали старенькому ножу деда, который тот ставил на привезенный нож и кувалдой разрубал покупку на куски. На наши вопли о потраченных деньгах он всегда говорил, что лучше бы мы отдали деньги ему на нормальный уголь и покупные бруски хорошей стали, чем тратили свои деньги на бесполезные куски разрекламированной фигни.

«Так что никакого булата и дамаска, – сразу решил я, едва задумался о легендарном оружии. – Если пойдет плавка в тиглях, то лучше буду делать технологичную сталь, рецепт изготовления которой можно оставить кобольдам или «своим» гномам, когда они достигнут в своих горнах температуры плавления металла».

…Тигли выставлены в ряд, остывание металла должно идти естественным путем, я собрался отдохнуть впервые за этот день. Отпустив изнеможенных тяжелой работой помощников, я блаженно растянулся на сделанной собственноручно скамейке из бетона, с постеленными на ней привезенными с поверхности пушистыми шкурами.

«Смесь технологий и естества, что может быть лучше?» – с этой мыслью, ворочаясь на шкурах, я заснул.

Тигли остывали три дня, все это время я не особо мучился бездельем, заняться было чем, хотя бы продолжить ковать кирки и лопаты, потребность в которых пока не была целиком покрыта. Эксперименты с оружейной сталью и ковкой оружия я закончу еще не скоро, так что нужно в свободное время продолжать обеспечивать кобольдов железным инструментом. Единственное, что меня сильно доставало, отсутствие помощника. Молотобойца или механического молота катастрофически не хватало, приходилось все делать самому, и это раздражало. Особенно когда заготовку не получалось выковать за один или два подхода и тратилось в три раза больше времени, чтобы опять ее нагреть. В общем, мои мысли о повышении уровня технологий в металлургии начали наконец структурироваться в голове, приобретая подобие плана, что и в какой последовательности нужно делать, но пока… пока следовало разобраться со сталью.

Доставал я из тиглей металл в привычном состоянии опознания, когда молитвы гоблинов действуют на все тело, а неприятный вкус грибов практически уже не ощущался, настолько я к нему привык.

«Так одиннадцатый, двенадцатый и тринадцатый имеют разброс от ноль пятидесяти пяти до ноль шестидесяти пяти, – с удовлетворением понял я, когда по очереди дотрагивался до еще теплого металла. Значит, надо экспериментировать дальше с этим количеством материалов, чтобы добиться шести десятых процента содержания углерода в стали».

Была, конечно, опасность в моих расчетах, что месторождения самородного железа, на которые я сейчас опирался в составе компонентов сплава, исчерпаются, но я не переживал по этому поводу, ибо собирался просто провести эксперименты, посвященные самой возможности получения качественной стали в местных условиях, ради создания легендарного оружия. Но даже примерно не представлял себе, с чего начинать. Я знал только то, что в каждом из клинков должен быть кристалл душ. Поскольку разбирать реликвии из музея гномов мне бы никто не дал, придется экспериментировать самому, благо у кобольдов были найдены эти самые кристаллы, которые дожидались своего часа у меня в котомке.

«Надо будет потом узнать, зачем они вообще выменивали их у магов и как происходит процедура обмена». – Мысли о магах и о пути домой периодически возникали у меня в голове, но я старательно гнал их прочь, сейчас были дела более первостепенной важности.

«В принципе, из этих трех брусков можно делать мечи, – размышлял я, вернувшись к настоящему и глядя на остальные «неудачные» цилиндры металла, оставшиеся после первой заливки, – а остальные пустить потом на дальнейшие эксперименты, добавляя в них чугун или чуть больше малоуглеродистого металла, если получившийся сплав содержал больше углерода, чем мне было нужно».

Вторая заливка была рассчитана более прецизионно, поскольку, зная количество материала, которое я клал ранее в тигли, получившиеся особенно удачными, теперь я кусочки чугуна раскладывал точнее. Пока металл остывал, я занялся ковкой. Причем поскольку имел дело с однородной сталью, я решил упростить себе задачу и из одного цилиндра сделал форму в виде прямоугольника с округлым бортиком. Когда я клал в нее раскаленный металл, то процесс ковки немного упрощался. Форму я собирался потом сделать более аккуратной, но сейчас меня интересовал сам процесс изготовления легендарного оружия. Поэтому, взяв один из кристаллов, я на всех стадиях процесса пытался приложить его к металлу, но пока ничего не происходило, и меня это тревожило.

«Может быть, стоит сделать выемку и держатели?» – думал я, прикладывая кристалл к закаленной в воде полосе металла, которой нужно было еще пройти отпуск и заточку со шлифовкой.

Грубую шлифовку я мог провести, так как рядом с горном имелись три больших округлых камня с разной степенью зернистости, подобные я видел у гномов, а вот с заточкой вышли бы проблемы, здесь у меня не было нужных материалов для этого, но в принципе мне это и не требовалось. Пока все было чисто условно и не давало результата, как я ни прикладывал кристалл к заготовке меча, ничего не происходило.

Вот остался последний этап, когда я прикоснулся и упрочнил структуру стали своим даром мастера клинков, просто физически ощутив, насколько и так хорошая заготовка под клинок меча становился отличной. С дрожью в руках я поднес кристалл к концевику и надавил. Под моим ошарашенным взглядом кристалл, словно в масло, вошел в металл, а когда я убрал руку, они со сталью стали единым целым. Протянув руку, чтобы попробовать вытащить его, я еще больше офигел, когда заготовка стала дергаться и пытаться от меня ускользнуть.

– Эй, хватит наглеть! – возмутился я и наступил ногой на пытавшийся упрыгать от меня кусок металла, затем, несмотря на его дерганья и попытки вырваться, я заставил гоблинов молиться и прикоснулся к заготовке. Структура металла, после внедрения в него кристалла, изменилась, и теперь я почувствовал, как сила кристалла стала струиться по тем серебристым жилкам, которые меня так удивляли в его структуре после упрочнения моим даром.

– Так и что теперь мы имеем? – Я до конца не понимал, что произошло, поэтому, прочно взявшись за конец хвостовика, ударил заготовкой по ломику, который поставил рядом с наковальней. Я едва успел зажмурить глаза и отпустить заготовку, когда после соприкосновения ее с ломиком раздался треск и пламя ударило мне в лицо.

– Чертов экспериментатор! – я разглядывал обожженное лицо, отсутствие бровей, а также части волос на голове, после того как час просидел возле озера и охлаждал горящее от ожогов лицо, ругая себя последними словами: – Нашел, где экспериментировать!

Обругав себя еще несколько раз, я, кряхтя, встал и поплелся к заготовке меча, которая сейчас спокойно лежала рядом с разрубленным напополам ломиком, а также отрубленной части наковальни, к которой он был прислонен, и опаленному полу вокруг всей этой «красоты».

– Не понял. – И тут ко мне пришло осознание, что я создал легендарное оружие, пусть без гарды, незаточенное, чуть криво выкованное, но оно работало!

Вместо радости у меня в груди стало разливаться чувство гигантского разочарования.

«Вот так просто? – Я сел на скамейку и взял в руки заготовку, которая даже не пострадала после удара. – А как же годы и годы труда, о которых мне так долго толковали гномы? Как же тайны и прочая фигня? Просто выкуй железку, вставь в нее кристалл, и ты получишь легендарное оружие? В таком случае какая роль кузнеца во всем этом? Просто чтобы родился или приобрел дар мастера клинков?»

Я сидел, и когда заготовка в руках опять начала нагло дергаться, раздраженно протянул руку к кристаллу и, потянув за него, извлек его из металла. Лишь маленькая ямка на конце хвостовика показывала, что тут ранее что-то было. Структура металла не изменилась, просто по серебристым жилкам внутри перестали струиться прозрачные струйки тумана, которые я чувствовал ранее, когда кристалл душ был в него вставлен, теперь это была просто стальная заготовка меча.

– Это просто капец, Макс! – Я задумался. – Столько разговоров о мастерстве кузнецов, столько тайн и загадок, а на самом деле любой подмастерье, имеющий дар и кристалл, может сковать легендарное орудие.

Я почувствовал себя оплеванным и униженным, от меня не требовалось почти ничего! Просто совместить два компонента! Разгадка многовековой загадки гномов оказалась слишком простой: нет кристалла душ – нет легендарного оружия.

Не знаю, что чувствовали другие кузнецы, когда обнаруживали это, но лично я чувствовал себя отвратительно. Ты всю жизнь вкалываешь, учишься различать цвета разогрева и отпуска, изучаешь структуру металла, ловишь время закалки, подбираешь материалы и флюсы, а рядом сопливый мальчишка получает этот дар, и через пару лет, проведенных внизу, выдает легендарные клинки. Молчу уже о том, что если дар получал мастер-кузнец и, спустившись вниз, после недолгих экспериментов понимал, что без кристалла душ он никто… у меня просто не было слов.

– Возможно, именно поэтому никто не оставлял никаких записей, – прозрел я, – какой смысл описывать общеизвестные технологии производства оружия, если все, что от тебя требовалось, – это выковать более-менее приличный клинок и вставить в него кристалл!

– Мне интересно, – я поднялся с места, – если взять и ощутить все имеющееся наверху легендарное оружие, какого качества металл там будет до его упрочнения? Все ли мастера постарались, чтобы их оружие было качественным, или убедившись, что можно выковать любое приемлемое оружие, забивали на это дело?

Мысли пошли дальше.

– Надо вставить в мою заготовку другие кристаллы и проверить их возможности. Если я прав, и именно кристаллы обеспечивают силу и качества легендарного оружия, то каждый раз, когда я буду вставлять другой кристалл, моя заготовка будет иметь различные способности.

Я оказался прав, вставленные по очереди два других кристалла наделили заготовку разными свойствами. От первого она заискрилась маленькими молниями, от второго ничего не происходило, пока я не дотронулся обожженной рукой до клинка и с удивлением не обнаружил, что ожоги проходят. Я, конечно, дотронулся клинком до лица и с радостью почувствовал, как проходят ожоги и тут. Даже брови и волосы отросли до прежней длины! Вытащив кристалл, я припрятал его отдельно от остальных.

– Такая вещь в хозяйстве пригодится самому. Интересно, если выковать меч, топор, секиру, копье и вставить в них один и тот же кристалл, – стал размышлять я дальше, – это будет оружие с теми же самыми свойствами? По идее, да, ведь все дело в кристалле душ, а не в форме, в которую он вставляется.

Решив проверить и эту теорию, я просто оформил второй цилиндр стали в молот, и когда он был готов, вставил в него сначала положенный отдельно кристалл. Молот, приложенный к ране, специально сделанной мной на руке, послушно ее залечил. А первый кристалл, который вызывал огненные взрывы, я аккуратно протестировал возле озера, ударив им не сильно по кромке скалы, и удовлетворенно подтвердил свою догадку, когда маленький огненный шар полыхнул в том месте, где молот соприкоснулся с камнем.

– Мда уж, – я снова задумался, устроившись поудобнее на своей скамейке. Кобольды, которые просто молились при виде моих экспериментов, еще азартнее стали бить поклоны, когда я на них посмотрел.

– Похоже, делать молот со свойствами лечения – явная глупость. Достаточно и небольшого кинжала, а вот копье, которое будет вызывать огненные шары подальше от своего владельца, станет правильным выбором вместо меча. Получается, что все опять упирается в свойство самого кристалла душ, а тебе нужно лишь вставить его в более подходящее для этого оружие.

Мой взгляд не отрывался от кобольдов, которые, видя, что я по-прежнему смотрю на них, стали молиться еще усиленнее.

– Интересно, если вставить огненный кристалл в арбалет, будет ли это свойство передаваться на болты? – Я думал, чем стоит вооружить этих небольших существ, которые в силе явно проигрывали всем остальным расам. – Ведь если подземную экспансию среди других кобольдов мы и выиграем обычным оружием, то против гномов понадобятся аргументы посерьезней.

Эксперимент меня заинтересовал, я решил сделать простой лук, точнее, грубое его подобие, просто отщепленная палка от доски с тетивой из волокнистого материала грибов. Если бы любой воин увидел его, меня бы обсмеяли, но сейчас критиковать было некому, кобольды лишь смотрели на мои манипуляции с затаенным священным трепетом. Примотав металлическую рукоятку с кристаллом к палке, я убедился, что свойства металла не передаются на другие материалы, пусть и находящиеся с ним в контакте, палка не стала легендарным оружием, что в принципе было логично, но проверить все же стоило.

Надо попробовать арбалет. Для него нужно делать дугу и плечи из пружинной стали с другим содержанием углерода, и в них вставить кристалл, а уже эту конструкцию поместить на деревянное ложе и посмотреть, что получится, – решил я.

Найти сталь из тигля с содержанием углерода семь десятых, чтобы закалить ее при красном цвете металла и отпустить при темно-синем, чтобы получить пружинную сталь, много времени не заняло, так что на третий день, когда можно было вытаскивать вторую заливку из тиглей, я все еще занимался подобием арбалета, который так же, как все мои предыдущие изделия, был груб и ужасен с виду, но работал.

Натужно натянув тетиву, которая, к моему удивлению, даже не порвалась после первых пробных выстрелов, я вложил деревянный болт без наконечника и, направив арбалет от греха подальше в сторону озера, отпустил скобу, удерживавшую тетиву. Свистнув, болт улетел, так и оставшись обычной деревяшкой. Вложил второй, но уже с наконечником из простой стали, попытка закончилась с тем же эффектом. Третий раз я вложил болт с наконечником, укрепленным даром, который слегка засветился перед выстрелом, но не более.

– Угу, – промычал я про себя и пошел выковывать металлический шарик.

Укрепив и вложив его в желоб, я осторожно потянул скобу. Раскаленный докрасна кусок металла свистнул и улетел в сторону озера.

– Так себе эффект, – прокомментировал я получившийся результат, – ну прилетит такой в доспех, конечно, мало не покажется, когда он раскаленными осколками брызнет, но не тот результат, которого я ожидал.

Второй кристалл, награждавший меч молниями, был вставлен вместо огненного, и вот тут уже я задумчиво проводил взглядом маленький гудящий молниями шар, когда он упал в воду и перестал светиться.

«Это уже интереснее, электричество и железо – хорошее сочетание, – подумал я, доставая оставшиеся кристаллы, – надо попробовать все».

Пригодными оказались всего три, поскольку еще один был тоже электрическим, а вот второй делал из стального шарика какое-то темное облачко, которое разъедало все, к чему он прикасался – дыры в стене на глубину метра были этому наглядным доказательством.

Еще один кристалл заинтересовал меня тем, что замораживал стальной шарик, заставляя тот раскалываться на кусочки при ударе, поэтому, когда я вставил его в заготовку меча, все, к чему притрагивалась полоска металла, замораживалось.

«Холодильник!» – первое, что мелькнуло у меня в голове, едва я увидел результаты его действия, и еще один кристалл отправился в мое личное пользование.

С остальными я собирался поступить просто, разобраться с их свойствами, сделать нужное под них оружие и вручить три легендарных арбалета кобольдам-воинам. Остальным потом привезти сверху обычные и сделать таким образом свое первое войско арбалетчиков. Конечно, вставал вопрос доспехов и болтов, но если будет снабжение сверху – это решаемый вопрос. Ведь остальные пять легендарных образцов оружия я собирался раздать своим приближенным в колхозе. До сих пор оставался большой риск, что гномы, когда у них начнутся смуты в столице, вкупе с появлением новых технологий, в виде бумаги, совершенно правильно направят мысли в сторону нового клана с их таном, у которого шило вечно находится в одном месте. Так что прикрыть свой колхоз легендарным оружием совершенно не помешает, к тому же я планировал: если все пойдет хорошо, то количество кристаллов душ у меня будет большим, чем десять, но опять же, до встречи с магами было еще далеко. У меня мелькнули, конечно, мысли, что, когда я сделаю три магических арбалета, можно попробовать встретиться с магами, но, не зная их возможностей, а также предусматривая тот вариант, что их магия сможет остановить летящие в них шарики, я снова решил не торопить события.

Отсоединив все кристаллы, я сложил их в котомку, в принципе, все основные моменты с использованием кристаллов душ и легендарным оружием стали мне понятны, как стала понятна и мизерная роль мастеров клинков в этом, которые без этих самых кристаллов были по сути никем. Эта ситуация меня как потомственного кузнеца очень задевала, мне захотелось показать не только гномам, но и вообще всему миру, что настоящие кузнецы могут обойтись и без всяких там кристаллов, показав, что они умеют.

Вот тут действительно мне придется потрудиться и покорпеть, чтобы доказать, что я могу и помню из металлургии хоть что-то, что когда-то слышал, читал или хотя бы мельком видел, но пока кобольды копали туннель, стоило подготовить оружие для всех кристаллов, а для этого нужно было вернуться к ожидающим меня тиглям второй заливки.

«Так для двух кристаллов подойдут мечи, с них, пожалуй, и начнем», – довольно хмыкнул я, когда в пяти из двадцати тиглей обнаружился приемлемый для меня сплав с шестью десятыми процента содержания углерода.

Посмотрев на свою форму для меча, я плюнул. Если я сделаю нормальную и качественную форму, она мне сильно поможет в будущем, так что лучше потратить время на это сейчас, когда мне никто не дышит в спину. Вскоре форма отличного качества заняла свое место в кузне, и настала очередь клинка, а потом и не менее ответственная пора делать рукоять, крестовину и головку. Самое сложное для крестовины было выковывание ее дужек, а также чтобы на нижней стороне были углубления для плеч клинка. Головку было выковать значительно проще, тем более что это я уже делал не раз.

Трубку рукояти я сделал из дерева, чтобы потом обтянуть оплеткой из кожаных ремешков. Конечно, лучшим вариантом было бы сначала сделать первый слой из шнура, промазанного клеем, а лишь потом делать кожаную оплетку, но все это можно будет потом завершить на поверхности, гномы сделают это лучше моих кустарных приемов.

Взяв кусок дерева по диаметру в три раза больше диаметра окончательной трубки рукояти, я накалил хвостовик докрасна, предварительно обмотав клинок мокрой тканью, и стал осторожно надевать будущую рукоятку на раскаленный хвостовик так, чтобы он выжег изнутри подходящую форму. Как только кусочек хвостовика показался на противоположной стороне, я быстро снял трубку рукояти и положил ее в воду, чтобы потушить, хвостовик остывал сам, чтобы не допустить его отжиг и испортить закалку клинка.

Когда клинок остыл, я подогнал трубку рукояти, чтобы между ней, головкой и крестовиной не было зазора, затем напильником пришлось удалять лишнее дерево, поскольку я боялся, что если начну стесывать ножом, могу расколоть или вызвать трещины на рукояти, так что пришлось долго и нудно действовать напильником. Когда все было готово, я завершил работу, приклепав головку на хвостовик.

Первый меч был готов, и чтобы с шлифовкой почти готового меча не заморачиваться самому, ну не обладал я достаточным терпением, чтобы часами водить бруском по лезвию, выдерживая определенный угол, я решил приставить к этому делу своих помощников. Тем более что тут имелись только три крупных камня, на которых можно было сделать лишь грубую шлифовку, тонкое доведение острия, видимо, не предусматривалось мастерами с возможностями легендарного оружия, если даже тупая стальная, упрочненная заготовка меча смогла разрубить железный прут без ущерба для себя – но это был не наш путь. Я хотел сделать идеальное оружие и лишь потом упрочнять его, чтобы хоть как-то внести кусочек собственной души в реальное творение, в которое вложено много сил, знаний и мастерства.

Показав двум кобольдам, как водить лезвием по камню, добиваясь грубой шлифовки и выведения лезвия, я отправился в селение, мне нужны были рудоходцы. С их помощью я собирался найти любой вид мусковитового сланца для тонкой заточки. Конечно, об «арканзасе» или «турецком камне» тут не мечтать, но приемлемые натуральные камни должны быть, как я понял, эта территория гор полна сюрпризов, если в одном месте соседствовали породы, образованные вулканической деятельностью, то совсем недалеко присутствовали с водным и органическим происхождением. Думаю, если хорошо поискать, то и нефть можно будет найти, но она пока для меня была неинтересна. Возможно, позже, когда колхоз разовьется до больших размеров и потребуются другие источники энергии для обеспечения его жизнедеятельности, я займусь ее поиском.

В общем, пришлось несколько дней потратить самому, чтобы наконец найти приемлемого качества залежи сланца и показать рудоходцам, что мне нужно. Я приказал искать и приносить мне только камни с похожими качествами и маслянистым блеском, а сам, уставший, с больной спиной и коленями, отправился в кузню. Ползанье по низким и сырым кобольдским туннелям не пошло мне на пользу, на следующий день я слег с температурой и лихорадкой. Только когда я пришел в себя и голова у меня прояснилась, я вставил лечащий кристалл душ в кусок ломика, который я разрубил при первом тестировании легендарки, и подлечил себя, прикладывая его ко всем частям тела. Мне явно полегчало, и температура понизилась до нормальной.

«Надо сделать для него неприметный кинжал, как я и хотел ранее, – решил я, поднимаясь на ноги, – а то так и помереть недолго, если я вовремя не успею его вставить в какую-нибудь железку».

Для начала я проверил, как идут дела со шлифовкой у кобольдов, оказалось, эти упорные и усидчивые существа вполне прилично довели меч до состояния, когда имеющиеся камни кузни не могли шлифовать его дальше. Нужно дожидаться прихода рудоходцев, с их находками, а пока, отдав им второй меч, я пошел растапливать горн, чтобы выковать себе кинжал, куда на постоянную основу я вставлю лечащий кристалл.

Рудоходцы появились лишь неделю спустя, но зато притащили горы различных камней. Разного цвета, состава и прочности, большинство отсеивались мной сразу, я тестировал их на лезвии кинжала. До зеркальной поверхности было еще ой как далеко, но с помощью местного мусковитового сланца я собирался довести дело до конца. Тем более что десяток различных камней был признан мной вполне приличными по качеству и зернистости кварца внутри них, так что, отдав для тестирования свой кинжал и новообретенные образцы, я пошел отдохнуть.

Первый клинок был готов через две недели, я протестировал его стандартным способом, сбрив себе волосы с предплечья, и остался доволен остротой и зеркальным блеском, поэтому, вручив кобольдам второй меч и кинжал, я подошел к скамейке и, присев на нее, полюбовался своим по сути первым самостоятельным мечом, сделанным от и до, без дыхания за плечом мастера гнома или дедушки. Блестевшее лезвие завораживало, а гордость за то, что этот меч – моя работа, распирала меня. Чуть портило это осознание того, что дальнейшее, что я с ним сделаю, будет не моих способностей, а непонятным даром местного мира, совмещенного с кристаллом, который производят только маги. Нарастало желание оставить все как есть, но циник внутри меня победил чувство прекрасного, и я дотронулся до лезвия, вызывая знакомые ощущения упрочнения металла. Через секунду я держал в руках красивый, но черный меч, похожий на все остальные, выкованные мастерами клинков. Я вытащил из котомки кристалл, который срывал с лезвия клинка при замахе невидимые вихри ветра, разрубающие все на своем пути. Покосившаяся скамейка, на которой я сидел, являлась доказательством того, что многие мои эксперименты с кристаллами были разрушительными и для меня самого: то наковальня обрезанная, то скамейка покосилась, то ломик, послуживший мне верой и правдой, теперь лежал двумя разрубленными половинками, и это еще повезло, что я нашел лечащий кристалл сразу, а не после других разрушительных экспериментов с ему подобных.

Плетение кожаного ремешка на рукоять не потребовало много времени, и наконец меч был полностью готов.

– Красота! – заключил я, довольно осматривая его со всех сторон.

Меч в руке загудел и отозвался приятным звоном, словно подтверждая мои слова.

– Погуди мне тут, – проворчал я, но тайно был доволен, что даже меч оценил мои старания, – но, по-моему, стального цвета ты был красивее.

Меч стал недовольно дергаться у меня в руках, словно протестуя против услышанного.

– Разговариваю с мечом, – грустно вздохнул я, – ни друзей, ни женщин – только сталь, только кобольды, только хардкор.

Мысли о слабом поле я старательно гнал от себя, поедаемые грибы этому сильно способствовали, но я не сказал бы, что мне это очень нравилось, хотелось завести себе постоянную любовницу, и лучше бы в столице, да еще симпатичную. Мысли мои сменили направление, но я быстро постарался вернуть их на нужный настрой – сталь, легендарное оружие, металлургия – никаких баб.

Решив протестировать получившийся меч, я немного покосил поле грибов, убедившись, что в новой ипостаси, то есть полноценным мечом, он стал еще более разрушительным. Увеличилась и ширина скашиваемой полосы, и длина, на которую летит вихрь, так что разница между тестированием заготовки клинка и готовым мечом была заметной. Вложенные силы себя окупили, и это радовало, а то если бы меч, в который я вложил столько сил, действовал бы так же, как наскоро откованная полоска металла, я бы вообще плюнул на все и настрогал бы поделок, вставил бы в них кристаллы и завершил на этом свою деятельность мастера клинков.

Мне стало интересно, а можно ли вообще встроить кристалл просто в брусок металла, закаленного и укрепленного даром. Подогреваемый этим интересом, я оставил меч на скамейке и пошел к горну. Кобольды привычно засуетились, зажигая его и раздувая мехи, чтобы прокалить новую порцию угля. Вообще, за последнее время именно эти кобольды, которые постоянно работали со мной, стали значительно спокойнее относиться к кузне и металлу, хотя и начали сильнее боготворить меня после последних тестирований с кристаллами душ, для них это вообще казалось таким священнодействием, что, когда я доставал новый кристалл, они начинали молиться, бросая работу. Приходилось приводить их в чувство, мол, молитва-молитвой, но только после работы.

Брусок я получил достаточно быстро и, вставив в него кристалл, удивился тому, что от кристалла не потекли струйки внутрь металла, брусок остался просто бруском со вставленным в него кристаллом душ.

«Хм, – про себя подумал я, – может быть, потому что нет формы, он остается безжизненным?»

Убрав кристалл, я сделал отжиг стали и нагрел потом брусок до температуры ковки, сделав его чуть вытянутым и готовым принять любую нужную потом форму оружия и усилив его даром без закалки, вставил кристалл. Снова ноль эффекта.

«Похоже, это как-то еще завязано на структуру металла, что ли? – удивился я. – Клинок только тогда становится легендарным, когда выполнены все условия?»

Снова раскалив заготовку, я слегка подровнял ее, потом закалил и сделал отпуск. Едва дождавшись, когда металл остынет, я вставил в него кристалл, волнуясь при этом, не испортил ли я его своими манипуляциями. На меня так же привычно накатило удовольствие от работы в кузне, которое приходило ко мне все чаще за последнее время, стоило только встать к горну. Похоже, я стал лучше понимать дедушку и его тягу к металлу.

Мои чувства тут же передались клинку, он ощутимо завибрировал и попытался вырваться из рук.

– Так, успокойся! – твердо заявил я ему, копируя тон отца. – Сейчас я немного отдохну и снова за тебя возьмусь.

Клинок, как непослушный ребенок, еще несколько раз дернулся в моих руках и потом затих.

– Похоже, придется сделать третий меч, – вздохнул я, понимая, что обещание, данное мечу, нужно выполнить, тут же в голову пришло, что можно для этого огненного кристалла сделать двуручный фламберг. Так я обещание не нарушу и в то же время попробую отковать такую сложную вещь.

Идея меня захватила, и я принялся за работу, забыв о еде и сне. Ковать «огненный» меч в прямом и переносном смысле оказалось действительно сложно, я вообще потерял счет времени, и пришел в себя только тогда, когда клинок был готов, а я отошел от наковальни и просто свалился на скамейку без сил…

…Застонав, я проснулся: руки, спина и ноги просто отваливались, а забурчавший живот напомнил о том, что неплохо было бы и поесть.

– Блин, и чего меня вчера так затянуло, что бросил все и стал ковать до изнеможения? – Я поднялся и сел на скамейке.

Стоявший прислоненным к наковальне клинок будущего меча сразу же притянул мой взор. От удивления я открыл рот и несколько минут просидел, все еще не осознавая, что это моя работа.

– Охренеть! – Я поднялся и подошел к наковальне, протянув руку к клинку, он тут же, словно очнулся от спячки, приветственно завибрировал.

– Привет, – я коснулся его и провел рукой по плавным изгибам. Конечно, они еще не были заточены и отполированы, но даже сейчас ощущалось, каким красивым он будет.

– Мда уж. – Я снова погладил по его шершавой поверхности и понял, что ковал клинок со вставленным кристаллом душ! Я просто забыл его вытащить, настолько меня затянул процесс ковки.

– Или это ты виноват? – осенила меня мысль, и я обратился к клинку с вопросом. Он лишь несколько раз виновато вздрогнул, заставив холодную струйку пота пробежать у меня по спине.

– Кристаллы сами могут направлять кузнеца, если хотят стать чем-то конкретным, воплощенным в металле? – снова спросил его я, понимая, как, наверно, глупо выгляжу со стороны, разговаривая с куском металла. Скосив взгляд на кобольдов, я понял, что для них все мои действия выглядят не глупо, а божественно, поскольку их взгляды, обращенные на меня, светились еще большим фанатизмом, чем два дня назад.

«А ведь я старался, отбирал рудоходцев, которые раньше не были так религиозны, как остальные», – вздохнул я, отворачиваясь от них и возвращаясь к клинку.

– Ладно, выходит, что я зря для первых двух кристаллов отковал мечи? – обратился я к нему, клинок задумчиво вздрогнул.

– Блин! Да откуда я знаю, как именно ты вздрагиваешь?! – возмутился я. – Как можно вздрагивать и передавать этим эмоции?!

Клинок не ответил, а я подошел к первому готовому мечу и спросил его:

– Тебе нравится новый меч или тоже переделать тебя во что-то другое?

Меч отрицательно завибрировал, словно возмущаясь моим предположением.

– Ну, хоть кто-то доволен, – проворчал я, – столько сил вложил в тебя, и если бы ты начал выпендриваться…

Я подозрительно посмотрел на него, но меч возмущенно задрожал, словно я сказал что-то обидное.

Забрав у кобольдов не до конца отшлифованный второй клинок, я вставил кристалл, который задумывался для него, и получил в ответ, что это не то, что ему нужно. Пришлось пообещать, что после того, как поем и отдохну, возьмусь и за него. Хорошо еще, что третий кристалл согласился на форму кинжала, а то пришлось бы таскаться с чем-то тяжелым потом, чтобы иметь его всегда под рукой.

Поедая запасы еды, для которых я организовал холодильник – выковав железный ящик, который опустил в воду, и вставив в железную стенку кристалл, заморозил часть воды вокруг него. Желания этого кристалла я в свое время не узнал, но в данном случае я не собирался его никуда вставлять – организовать в любом месте личный холодильник – это было круто.

Весь следующий месяц был посвящен отковке оружия под желания кристаллов. Я вначале не очень хотел переделывать два арбалета в секиры, но после того, как убедился, что если тип оружия совпадает с желанием кристалла, сила оружия действительно увеличивается, так что пришлось уступить и делать, как кристаллы мне подсказывали своими подергиваниями, подпрыгиваниями и звоном. Если бы кто-нибудь ранее сказал бы мне, что я смогу разгадать по звону и вибрации металла его желания, я бы просто покрутил пальцем у виска, но погляди же, что происходило сейчас.

Еще месяц я потратил на то, чтобы отыскать лучшие варианты мусковитового сланца, из тех, что были тут доступны, перебрал гору породы и прощупал множество туннелей под звуки молитв кобольдов, попутно при этом находя множество других металлов и драгоценных камней. Пока у меня выдалось свободное время, я запасался золотом и серебром впрок, поскольку для кобольдов это были всего лишь очередные металлы и ценности для них не представляли, в отличие от меня и моих планов на них.

Именно тогда я познал смысл выражения «золота много не бывает» и, проклиная захватившую меня «золотую лихорадку», ходил и ходил по туннелям, помечая кобольдам места наиболее богатых жил. Один раз даже не удержался и, чувствуя, что жила совсем недалеко, сам взялся за кирку и откопал пару самородков размером с кулак. Забрав их с собой, я потом долго сидел и крутил их в руках, не понимая своего нового чувства, которое не желало с ними расставаться.

Остановил я это чувство сам, подумав однажды, что не хватало мне еще проделать в самородках по дырке и, надев их на палец, ходить и все время повторять.

– Моя пре-ле-сссс-ть.

После того как я посмеялся своим мыслям, золотая лихорадка меня отпустила, и я пошел обследовать копавшийся для меня туннель, пока шесть кобольдов-шлифовщиков, сменяя друг друга, шлифовали и точили оружие, которое, кстати, в их руках вело себя смирно после одного случая. Тогда я вернулся из очередного похода и застал двух шлифовщиков не за своим прямым делом, а молящимся секире, которая «горделиво» подпрыгивала на месте.

Пострадали все. Кобольдов я наказал затрещинами, а выложенному на полу пещеры оружию я прочитал лекцию, что если оно будет отвлекать своими выкрутасами моих подданных, то шлифоваться и затачиваться станут сами, раз такие прыткие, а если и этого покажется мало, то вытащу кристалл и вставлю его обратно только после окончания шлифовки и заточки, если вообще не переделаю их в кирки. Похоже, мои воззвания до них дошли, и все остальное время, пока клинки были в руках кобольдов, они вели себя смирно, снова распоясываясь, когда я брал их в руки потренироваться или проверить, насколько после окончательной заточки увеличилась их сила. Каждый раз убеждаясь, что чем лучше был изготовлен клинок, более тщательно отшлифован и заточен до применения моего дара укрепления, тем сильнее становилась сила легендарного оружия. Похоже, древние маги специально озаботились этим фактом, чтобы не допускать халтуры со стороны своих оружейных коллег, меня это также устраивало, ибо показывало, что я не зря тратил свои силы и время на все технологические процессы изготовления, уделяя каждому из них столько времени, чтобы получился отличный результат.

Как бы я ни торопился, как бы ни вкалывал наравне со шлифовальщиками, но на то, чтобы сделать девять видов различного оружия, рукояти к ним, а также убедиться, что они готовы к бою, ушло еще два месяца. Арбалет я сделал для единственного кристалла, который неизвестным мне заклинанием или способностью разъедал все, к чему прикасался выпущенный из него металлический шар, который я использовал вместо болта. Кристалл был против этого, потому что хотел стать секирой, но никакого дальнобойного оружия у меня больше не было, поэтому пришлось насильно вставить его в переделанный арбалет, который теперь не выглядел грубой поделкой пьяного мастера. Правда, я пообещал ему, что как только найду кристалл, который согласится быть в арбалете (ха-ха), сразу же сделаю под него секиру. Он вроде бы мне поверил и по крайней мере не дергал специально ложе, чтобы я промазал по цели.

Меня, конечно, все это дико раздражало. Мало того что тайна мастеров клинков оказалась банальна и даже довольно скучна, так еще и постоянная зависимость от кристаллов была мне неприятна. Они все были довольно своенравны, и я старался с ними со всеми помириться и наладить отношения, потому что понимал: если я раздам оружие своим друзьям, а оно будет гадить им, то приобрету славу плохого оружейника, а мне это надо? Так что пришлось усмирить свою гордость и со всеми договариваться или убеждать, но не скажу, что мне это нравилось. Желание как можно быстрее начать свое дело, не зависящее от произведения магов и их желаний, крепло во мне все сильнее. Поэтому, когда кобольды доложили, что пробились в нужное мне место, отклонившись от направления, что я проложил по карте, лишь на пару сотен метров, я был счастлив. Пообещав всем проходчикам премию в виде «божественной пищи», я, нагрузившись легендарным оружием, отправился на гномьи тайные тропы. По своей карте, а также гномьим отметкам на самих тропах я знал, куда мне нужно плыть и что до вожделенного выхода в колхоз оставалось всего пару часов заплыва на лодке.

Правда, в этот раз я подготовился к выходу основательно, в течение недели кобольды таскали на тропы и делали схрон в стене, который забивали серебром и золотом, их я решил поднять в первую очередь, чтобы реализовать свои планы, касающиеся революции, перехода на денежные отношения внутри колхоза, так и для будущей торговли вне его. Еще я сказал им, что в этот схрон, когда заберу металл, положу материалы и продукты, которые жрец распределит между всем селением, при этом Грыху особо намекнул, что конины будет много и пусть большую часть он заберет себе и своим людям, но проходчикам туннеля и остальному селению нужно выделить тоже долю, поскольку я обещал им это. По его задумчивому виду и моему кулаку, который я поднес для наглядности к его носу, он вроде бы понял, что я не шучу.

Кобольдам после того, как все запасы металла были перенесены, я поручил заделать за мной вход и оставить дежурных, чтобы видели, когда схрон очистят от металлов и заполнят продуктами, и могли своевременно все это забрать. В общем, отдав целый ворох наставлений, убеждений и угроз, я наконец достал знакомую мне лодку с низкими бортиками и загрузил в нее гору легендарного оружия, едва уместившись в нее потом сам. Когда я оттолкнулся от бортика и посмотрел на провожавших меня кобольдов, которых Грых заставил молиться, я почему-то подумал, что сейчас в тему была бы песня «Прощание славянки». Мы когда-то с родителями ездили на поезде на отдых и на вокзале играли этот марш, такое же чувство возникло у меня и сейчас, когда, оставляя кобольдов, я отправлялся по водяному каналу туда, где снова моей жизни и существованию колхоза угрожала опасность.

Глава 5 Лучший фальшивомонетчик мира

«Хорошо, что я догадался слезть «с поезда» чуть раньше», – размышлял я, глядя на отряд вооруженной охраны у выхода с этой стороны пути.

Похоже, мой колхоз обложили, раз поставили здесь пост постоянной охраны и к тому же обеспечивали гномов пропитанием, где бы еще они тут раздобыли еду?

«Видимо, мне здесь не пройти», – убедился я, когда пошел второй час моего лежания на камне, а гномы лишь болтали друг с другом, при этом явно подкрепляясь горячительным.

Конечно, очень не хотелось прорываться силой, но, похоже, выбора у меня не было, нагруженный, как мул, я просто не смогу незаметно пройти мимо поста и открыть к тому же ворота, которые они установили, полностью перекрыв выход на поверхность.

Когда я, взяв в руки арбалет, стал выцеливать первую жертву, то вскоре опустил его и понял, что не могу убить вот так, из засады, и к тому же гномов, которые не были ни в чем виноваты.

Проклиная себя за мягкотелость, я встал и, повесив на себя оружие, взял в руку Грозтор, так назывался меч, который мог пускать разрушительные вихри воздуха, и направился прямо к посту.

Привлечь внимание охраны я смог легко, чуть размахнувшись, я пустил такой порыв ветра, что крепкие деревянные ворота, окованные железом, просто выгнуло. Раздавшийся грохот и вид покосившихся створок заставил гномов тут же прервать пьянку и выбежать из своего деревянного домика, в котором они с таким комфортом устроились. Ощетинившись оружием, они уставились на меня. Чтобы у них не возникло дурных мыслей, что ворота разрушились сами, я замахнулся второй раз посильнее и с подначкой.

– Что-то ты, Грозтор, с первого раза не вышиб эти хиленькие створки.

Направил меч опять в сторону изрядно погнутых ворот. То ли мое желание было таким сильным, то ли меч разозлился на меня за подобные обвинения, но когда пыль и земля осели, а я смог прочихаться и нормально видеть. Ворот, как, впрочем, и двух огромных осколков скал, которые обычно прикрывали выход, больше не было. Мне приветливо светило солнышко, а потрескивающая скала над нами и осыпающиеся с потолка камни явно намекали, что зря я применил столько разрушающих усилий в замкнутом пространстве.

Гномы выглядели не лучше, тем более что они стояли ближе к воротам, поэтому землей и пылью их засыпало посильнее, чем меня, видимо, поэтому они не сдвинулись с места, когда я, осторожно проходя мимо них, поигрывал мечом. Они явно увидели, кто я, что за оружие у меня в руках, а также что у меня за плечами имеется еще и еще. На мое счастье, чувство самосохранения у них превысило чувство долга, и они позволили мне пройти, впрочем, внимательно наблюдая за мной. Когда же они попытались за мной последовать, я отрицательно покачал мечом, делая небольшой замах в сторону их поста. Мои жесты оказались понятными, и гномы не решились меня преследовать.

Так бочком я и прошел наружу, проклиная себя за то, что нарушил всю конспирацию. Думаю, уже через пару часов о том, что я вернулся в колхоз, да еще и нагруженный легендарками, будет известно как королю, так и старейшинам кланов.

– Ладно, зато не стал убивать в спину, – утешал себя я за все порушенные планы, – пусть хоть совесть теперь спит спокойно.

На выходе я попал прямо в руки к серьезному нубийцу, с которым столкнулся нос к носу. У обоих от встречи перехватило дыхание, и мы поначалу лишь недоуменно смотрели друг на друга, пытаясь понять, как другой здесь оказался. В себя первый пришел все-таки он и, подойдя, просто молча крепко обнял и прижал к себе. По телу разлилось теплое ощущение покоя, и я постарался незаметно вытереть об его одежду непрошеную слезинку и собраться, не хватало еще тут при всех пускать слезы.

Отстранясь от Рона, я взял себя в руки и напустил на лицо обычную бесстрастную маску, не давая ему сказать ни слова, снял с себя баул за спиной и вытянул из него копье. Длинный широкий наконечник, насаженный на деревянное основание и оббитый полосками укрепленной стали, был отлично сбалансирован, а огненный кристалл душ был счастлив и доволен.

– В общем, держи, – я протянул копье Рону, – только осторожнее с ним, он такой своенравный, что прямо жуть.

– Эм-м-м, – ошарашенный нубиец сначала протянул руку и только потом ответил: – Спасибо, конечно, но зачем мне еще одно копье?

– Да я это и не тебе говорил, – я пожал плечами, – я копью говорю, чтобы было с тобой осторожней.

Его глаза, как, впрочем, у всех, кто уже толпился за его спиной, превратились в огромные блюдца.

– Это что? – Мой темнокожий друг, учитель и еще много чего в одном лице, с опаской покрутил в руках новое оружие. – Оно то самое?

– Да то, то, – проворчал я и, отняв у него копье, направил его острие в сторону скалы рядом, – жги Лесси.

Огромный огненный шар сорвался с широкого наконечника копья и с гулом ударил в стенку скалы, расплескав кругом огонь, который стал жадно поглощать кустарник и зеленую траву склона.

– Очень не рекомендую применять этот навык в рукопашном бою. – Отвисшие челюсти окружающих, а также гномов короля, которые все-таки появились из прохода и наблюдали за мной, лучше всего подсказали мне, что мое появление будет описано во всех красках. – Лечить я тебя не буду.

Рон хоть и находился в шоке, но сразу же взял у меня протянутое копье и с жадностью стал его осматривать.

– Также, Рон, очень рекомендую подружиться с ней, как я понял – это девушка, – продолжал я шокировать его. – Я и имя-то узнал с трудом, не хотела она его выдавать, так что владей, цени, береги и все такое, ну и наконец-то у тебя появится постоянная подруга.

Тут я уже не смог сохранить свое лицо серьезным, и засмеялся. Мой смех разрядил обстановку, и гномы тоже стали посмеиваться, глядя на возмущенного нубийца, который одновременно хотел полюбоваться новым оружием и высказать мне все то, что он обо мне думает.

– Ох и задам я тебе! – Он мечтательно закатил глаза. – Как только возобновим тренировки.

– Эй! – возмутился я, вспомнил, насколько это реальная угроза. – Мастерам легендарного оружия нельзя сильно перетруждаться.

«Пожалуй, поддержу легенду прошлого и не буду рассказывать, как обстоит все на самом деле».

– Если бы ты знал, как тяжело его ковать, сколько сил, крови и пота я отдал, чтобы его завершить, – я сделал усталый вид, – особенно крови!

Тут до всех дошло, что я вообще-то с дороги, устал и наверняка хочу есть. Гномы, да и сам нубиец, засуетились, попытавшись забрать у меня баул с оружием. Предупреждающий гул и звон стали заставил их отшатнуться.

– Да, они пока мои, – вспомнил я, – так что придется тащить самому.

Все тут же стали кивать, вспоминая, что легендарное оружие нельзя брать в руки, если оно не подарено тебе мастером.

Когда мы всей делегацией поспешили к селению, я увидел впереди высокую мускулистую фигуру орка, рядом с которым, что-то возбужденно говоря и размахивая руками, семенил сухонький шаман.

«Я дома! – В душу вернулось то теплое чувство, что посетило меня при встрече с нубийцем. – Странно, но почему при первом моем прибытии я такого не ощущал? Наверно, из-за проблем, что сразу на меня свалились, не позволяя это осознать».

Когда мы подошли ближе, я сразу же оказался в костедробилке, под названием «дружеские объятия орка», а потом крепкие, но едва уловимые касания шамана.

– Не будем тянуть резину, – я решил сразу всем показать, насколько я доверяю своим близким, не важно, какой расы и национальности они были.

Процедура со снятием баула повторилась, но в этот раз я достал сначала тяжелый одноручный молот.

– Греми Эссвельтор! – Я предусмотрительно направил его в небо и открыл рот. Вслед за мной это успел сделать только шаман, поскольку, видимо, ухватил что-то такое из моих поверхностных мыслей. Остальные в полной мере прочувствовали то, что ощутил я в пещере, когда ослепительная молния большим жгутом ударила в стену, проплавив ее на пару метров, а секунду спустя по ушам ударил гром.

Хорошо еще, что молот ударил не в полную силу, поскольку чувствовал мое желание только чуток похулиганить, так что отделались только выпученными глазами и на пару минут оглохшими вокруг союзниками, у которых внезапно появилось желание прибить меня, это я понял, глядя, как нубиец и орк стали кровожадно на меня посматривать.

– Держи Ур'такл, – я быстренько вручил молот орку, который ошарашенно сначала принял его и только затем удивленно поднял на меня глаза.

– Макс?!

– Я так и не узнал у него ничего, кроме имени, но он надежный, впрочем, такой же, как ты сам. – Я пожал плечами, поворачиваясь к шаману, который кроме меня был единственным, кто сейчас улыбался.

– Читер ты Загиял, – обвиняющее ткнул я в него пальцем, – нечестно читать мысли!

– Зато я теперь слышу в отличие от них, – хмыкнул он, внимательно глядя, как я достаю из баула длинный и очень узкий стилет.

– Ну тогда сам узнаешь, как ее зовут и что она умеет, – передал я ему оружие, ехидно улыбаясь при этом.

Шаман пристально посмотрел мне в глаза, но я старательно крутил в голове навязчивую мелодию, и он досадливо хмыкнул, рассматривая красивый стилет в своих руках.

Взвалив на себя изрядно облегчившийся баул, я глянул в сторону колхоза, над бараками которого развевались красные кумачи флагов.

– Надеюсь, меня ждут только хорошие новости, в отличие от первого прибытия? – спросил я.

Окружающие переглянулись, мое сердце издало тревожный перестук.

– Говорите! – хрипло приказал я.

– Неделю назад вон те, – Рон кивнул головой в сторону гномов, выглядывающих из прохода, – вынесли два тела. Дрона и Гвелена убили, в горло им засунули листовки, и они задохнулись.

Это были имена двух из трех моих агитаторов, которых я посылал к гномам. Я помрачнел, первые жертвы революции, которые не будут последними.

– Надеюсь, вы похоронили их с почестями? Они умерли за правое дело! – спросил я.

– Похоронили, как принято у людей, – спокойно пожали плечами гномы, – у нас нет пути вниз, так что по своим обычаям мы похоронить их не смогли.

«Надо будет устроить нормальное кладбище, – напомнил я себе, – или еще лучше в таком ограниченном пространстве – организовать сжигание».

– Вы зря так спокойно об этом говорите, – нахмурился я, обведя глазами собравшихся. – Собирайте колхоз, нужно будет рассказать о них всем, чтобы люди и гномы знали, за что они погибли.

– Но тан, – попытались возразить мне охранники, показывая пальцами на баул за моей спиной.

– Если наши товарищи будут гибнуть за дело революции, а все остальные отсиживаться в сторонке, думая пожать ее плоды, когда остальные сделают дело за них, то вы ошибаетесь! – отрезал я, ускоряя шаг. – Партийный билет и повязка на руках – не просто красивые знаки – это символы готовности отдать жизнь за свою веру и идеалы.

Гномы притихли после моей речи, даже идущие рядом друзья и те помалкивали. Пока собирались люди и гномы, я заметил, что количество красных нарукавных повязок сократилось, а ведь их было значительно больше.

– Тан Дорн? – Я скосил глаза на собирающийся народ. – Сколько сейчас коммунистов в партии?

От моего вопроса он смутился и замялся перед ответом.

– Тан?

– Пятьсот восемнадцать.

– Когда я уходил, было в три раза больше? – Мое удивленное лицо заставило его закашляться.

– Многие вышли из партии, когда мы похоронили наших товарищей, – за него ответил Костел, который незаметно для всех подошел и встал сзади. – Часть пришла и сдала билеты, часть просто молча сняла повязки и перестала приходить на собрания.

Я скрипнул зубами.

– Ладно, сегодня я заставлю их пожалеть об этом.

Когда кворум собрался, я начал свою речь с хороших новостей, о скорой отмене трудодней и вводе в оборот денег. Поскольку своих денежных средств у нас нет, то будем использовать деньги Шамора, которые, как соседское королевство, имели ход при торговле с гномами. Также, поскольку обязательные трудодни отменяются и мы переходим на заработную плату, которая будет рассчитана совместно с правлением колхоза по степени значимости профессий и их оплаты, то вводится всеобщий ежемесячный налог – тринадцать процентов, который будет выплачиваться с каждой семьи или работника, если он не женат.

Деньги эти пойдут на охрану порядка, организацию бесплатных школ для детей, а также на больницу, деньги на которую раньше выделял я из личной казны. Теперь же все будет платиться с налогов от наших колхозников, при этом для партийцев принятие детей в школы и обслуживание в больнице будет первоочередное, напоследок заключил я.

– Вопросы?

Вопросов было много. Взбудораженная моими заявлениями толпа просто засыпала вопросами о дальнейшем устройстве и налогах. Больше всего их возмущала мысль, что, например, мастерство кузнецов уравняют с охотниками и лесорубами, на что я ответил, что никакой уравниловки не будет, зарплата каждой профессии будет сделана по грейдам, предоставленным их же выборными членами правления. Так что все основные вопросы мы обсудим с ними завтра на собрании, а все колхозники могут свои вопросы и предложения вносить сегодня на повестку совещания через них.

«Не одному же мне отдуваться, – резонно подумал я, «подставив» и другие выборные органы своего правления».

Еще два часа я отвечал и разъяснял вопросы, большую часть ответов придумывал тут же на ходу, поскольку, когда прикидывал изменение уклада колхоза в сторону миниатюрного государства, не предполагал о наличии стольких взаимосвязей. Главное – записать все, что я наговорил, чтобы потом не забыть об грядущих изменениях.

Наконец собрание закончилось, и я вместе со своими близкими друзьями отправился к своему домику. Они терпеливо ждали, пока я помоюсь и приведу себя в надлежащий вид. Когда я появился и уселся за стол, на котором меня ждало скворчащее на сковороде мясо и одуряюще пахнущий свежий хлеб, они оживились.

– Ладно, спрашивайте, – махнул я рукой, принявшись за еду, – вижу, что не дадите спокойно поесть.

– Смотри, а наш мальчик вырос, – хмыкнул Дарин, – нас ни во что не ставит, «спрашивайте» говорит.

– Не знаю, как ты, но я на тренировку с ним много чего придумал, – кровожадно отозвался нубиец, вызвав во мне дрожь.

– Да уж, – разом погрустнел гном. – А я чему мастера клинков научу?

– Кстати, об этом. – Я сорвался с места, бросив еду, и взял свой баул, достав оттуда две вставные металлические части для протезов Дарина: ручник и щипцы, которые тот использовал, работая в кузне. Вернувшись, я протянул их ему.

– Не легендарное оружие, но, думаю, мастер, вам понравится.

Сделал я их специально для гнома, чтобы он не обиделся, что остальным я подарил легендарное оружие, а его обделил. Гном своим протезом подхватил молоток и поднес его к глазам, затем простукал и только потом посмотрел на меня.

– Металл легендарного оружия?

– Ну почти, – я не стал вдаваться в технологии, – скажу одно: прослужат они тебе намного дольше.

Гном внимательно посмотрел на меня, но промолчал.

– Давай ешь, – он показал мне на остывающую еду, – расскажи нам лучше другое, где ты возьмешь эти самые деньги, обещания о которых ты так щедро раздавал на площади? Если ты не помнишь, то я напомню, денег у нас нет. Последнее ушло на закупку соли и специй для солений и копчений, а ведь нам еще первые выплаты герцогу нужно будет делать в счет займов. Выданные им деньги давно подошли к концу, а в связи с новой политикой Торгидора, денег нам за еду теперь не видать, по крайней мере в том количестве, в котором мы рассчитывали.

– Давайте тогда по порядку, – я откинулся от сковороды, сыто погладив себя по животу, – во-первых, денег у меня нет, но есть золото и серебро для них, во-вторых, это не король наш любимый политику проводит, а жадные капиталистические буржуи, сиречь старейшины кланов, ну и, в-третьих, никому мы ничего не будем поставлять забесплатно.

– Эм, я, конечно, все понимаю, – задумчиво протянул шаман, – но что значит твоя фраза «нет денег, но есть золото и серебро», остальное меня мало волнует, а вот больница до сих пор на мне, если она будет бесплатная для всех, народ потечет рекой.

– Все просто, Загиял, у меня есть металл, из которого мы начеканим монеты Шамора.

– Фальшивомонетничество?! – возмутился нубиец. – Если об этом узнают даже не в Шаморе, а у нас в колхозе, будут неприятности. Как ты собираешься платить людям за труд фальшивыми монетами?!

– Рон, – я с укоризной на него посмотрел, – если монета будет содержать то же количество золота, что и королевская, если выглядеть и звенеть будет так же – это фальшивка?

Он подвис.

– Все, что не печатает королевский монетный двор – фальшивки, – не очень уверенно ответил он.

– Если монеты будут одинаковые, мы просто поможем королю штамповать деньги, – уверенно сказал я, – золото есть золото, и монеты не потому признаются в ходу, что они шаморские, а потому, что сделаны из золота и серебра. Мы, конечно, могли бы начать делать свои, но тогда у всех вокруг возникнет слишком опасный вопрос, откуда у нас драгоценные металлы. Сами представляете, что тогда начнется.

– Нас сомнут, – уверенно ответил за всех мой бывший управляющий, – не важно, кто, люди или гномы, нас просто сотрут с лица земли за эту тайну.

– Товарищ Уилл как нельзя точно все подметил, – я показал ему большой палец. – Поэтому мы и сидим сейчас очень узким кругом, поскольку тайну о происхождении наших денег нужно будет сохранить.

– Они после чеканки будут гореть ярче солнца, – все еще неуверенно отметил нубиец, – хотя, конечно, можно будет их состарить, есть способы.

– Ладно, хорошо, у нас будут деньги. – Тан Дорн впервые открыл рот за сегодняшний вечер, я его сначала не хотел звать, его закостенелость и приверженность традициям гномов мне только мешала, но в последний момент решился, поддержка гномов мне была нужна, а кроме Дарина и мастера Тарака близких отношений больше ни с кем не было.

– Как мы обойдем запрет старейшин?

– Построим стену, и у нас теперь есть легендарное оружие, – ответил я, повернувшись к нему. Я понимал, что у него вызывала протест сама мысль отказываться повиноваться официальным приказам Совета. – Кроме этого, будем говорить, что у нас мор, неурожай, засуха и прочие бедствия, продавая свою продукцию тем купцам, которые будут за это платить хорошие деньги.

– Никто не поедет в такую глухомань, в которую и нормальной дороги-то нет, кругом степь и кочевники.

– Как только мы начнем платить деньгами, купцы появятся, – я в этом не сомневался. – А если начнем платить больше, чем в другом месте, они появятся быстро. Люди делают деньги, а не просто ради путешествий между странами катаются.

– А у нас есть что продавать? – заломил бровь Рон. – Мы себя-то пока еле обеспечиваем.

– Нам есть что покупать, – я пожал плечами, – сами говорили, что соль, специи и прочие необходимые продукты вы сейчас покупаете на гномьем базаре.

– Ладно, Макс, – Дарин отвлекся от подарка и вклинился в разговор, – чтобы купцы у нас появились, им нужно узнать о нашем существовании.

– Они и так об этом знают, я договаривался с герцогом Валенсой, – я смутился, – правда, про гномью торговлю, а не с нами, но мы тоже можем ковать оружие и делать ювелирные изделия.

– Макс, – тан Дорн покачал головой, – у нас нет ни металла, ни нормальных кузнецов, да и ювелиров раз-два и обчелся. Тебе ведь нужна нормальная торговля, а не продажа двадцати-тридцати изделий. Никто из купцов не поедет ради таких мелких партий, тем более, ну купим мы караван соли, специй, нам этого хватит на год, что у остальных покупать будем?

Мне не хотелось признавать правоту доводов друзей, но, похоже, они были правы. Мои желания и мысли оказались далеки от реальности. Пока не будет нормального производства или того, чем нас могут заинтересовать купцы, ни о какой торговле не может идти речи. Чтобы население захотело покупать что-то сверх своих обычных потребностей, оно должно быть зажиточным, а мы только сегодня заговорили об отмене трудодней.

– Хорошо, – я поднял руки вверх, – вы меня убедили. Тогда оставляем торговлю в покое и сосредоточимся на двух вещах: обороне и революции. Насколько вы продвинулись в постройке деревянной стены?

– Перекрыли ею горловину, – отозвался нубиец. – Но, сам понимаешь, без охраны, без патрулей, толку от такой стены…

– Хорошо, тогда рядом начнем делать другую стену и выше, с помощью новой технологии – железобетона, также с помощью бывших гвардейцев можем усилить разъезды. Рон?

– Это осуществимо, – он кивнул головой. – Я хотел поднять вопрос об оплате, но, как понял, это будем обсуждать завтра на Совете?

– Да, все грейды и зарплатные ставки профессий будут обсуждаться завтра, – подтвердил я, предчувствуя бессонные недели. Люди и гномы будут зубами выгрызать каждый асс, чтобы не оставить своих сородичей без денег.

– Что такое «железобетон»? – раздался голос Костела. – И зачем нам строить еще одну стену?

– Потому что это будущее строительства, – ответил я. – С железобетоном легче строить, при этом крепость и долговечность не пострадают. К тому же эту стену можно будет сделать высокой, и количество разъездов останется небольшим.

Мне не поверили, судя по лицам моих соратников, но в этот раз я не собирался их переубеждать, я знал, что это так, поэтому буду делать по-своему, пусть в их глазах это и выглядело как метание из стороны в сторону.

– Завтра нам предстоит тяжелый день, – я поднялся, давая всем понять, что на сегодня хватит разговоров, – поэтому хочу выспаться.

– Конечно.

Люди и гномы словно вспомнили, что я прибыл только сегодня, и быстро засобирались, оставив меня одного.

«Нужно ускорять революцию. – Хоть было поздно и я устал, но сон все равно не шел, я ворочался на кровати и не мог уснуть, обдумывая совещание. – Они правы в том, что к нам не пойдут караваны торговцев, пока мы не выдаем стабильного продукта или не покупаем большими партиями, ради которых стоит преодолевать такой большой путь, а ведь еще и с кочевниками нужно решить проблему».

Я вспомнил свое давнее желание устроить им геноцид, по примеру того, как в Америке устраивали его индейцам. Конечно, до одеял, зараженных вшами, оспой и холерой, я не опущусь, но вот алкоголь должен не только преуспеть в этом, но и стать неплохой статьей доходов колхоза. Кочевников много, а если гнать качественный продукт, можно заработать неплохие деньги, заодно ослабляя их племена.

«Капец, как много надо сделать. – Мысли не давали мне уснуть, хотя время давно перевалило за полночь. – Похоже, пора продолжить традицию закреплять ответственного за конкретным родом задач, как это было с шаманом и орком. Дорна закреплю за строительством, Дарина за производством алкоголя, чтобы не поручать это Рону, а нубийца с его гвардейцами направить на обучение молодежи и укрепление стражи, пора усилить добровольные бригады самообороны профессиональными военными. Кроме этого, узнать у него новости столицы, а у орка расспросить о рунах». – Количество того, что мне нужно будет сделать, зашкаливало, поэтому за мыслями о том, как я буду планировать день, я заснул.

Утром я был невыспавшийся, злой, и даже завтрак не радовал меня. Поблагодарив женщину, принесшую еду, я поел и, одевшись в новую одежду, вышел на улицу. Кругом было довольно тихо, поскольку все ушли на работы, только детвора носилась по округе, оглашая ее своими звонкими криками. Что мне понравилось – гномы бегали вместе с людьми.

– Доброе утро, новый господин, – услышал я смутно знакомый голос. Повернувшись на звук, увидел огромную фигуру, которую так хорошо знал по прошлому визиту в столицу, рядом с ним стояли еще пятеро крепких и уверенных в своей силе мужчин.

– Ортега! – Улыбка сама по себе наползла на мое лицо, и я бросился к нему, протянув руку. Гигант не стал церемониться и сцапал меня в крепкие объятия, я сразу вспомнил вчерашнюю костедробилку орка.

– Эй! – возмутился я, когда что-то в организме ощутимо хрустнуло. – Смерть босса в первый день, не лучшая будет у вас характеристика с прошлого места работы.

Засмеявшись, он отпустил меня, а я смог рассмотреть его лучше. Мы не виделись почти год, а он остался таким же: огромный, каменнолицый, с горящими жизнью синими глазами, только морщин прибавилось.

– Познакомишься, Макс, или лучше господин барон? – полушутя, полусерьезно спросил он, показывая рукой на людей за собой.

– Как всегда, – отмахнулся я, поворачиваясь к ним, – на людях господин барон, а вот так, как сейчас – Макс.

Я видел, что он слегка вздохнул и еще шире улыбнулся, представив меня своим друзьям.

– Ну раз первыми мне на глаза попались, – я улыбнулся им, – то зовите Рона и остальных, приходите ко мне, раздам вам задачи, а также оговорим зарплату.

– Кстати, насчет этого, – мне показалось, или он слегка покраснел. – Мы сильно поиздержались в пути, я понимаю, что ты только вчера приехал…

Я едва не засмеялся, видя, как Ортега пытается смущенно извиняться.

– Сейчас вам деньги тут не на что тратить, – хмыкнул я, – так что на полное довольствие вас и ваши семьи, если еще не поставили, то поставим, а с оплатой договоримся, не переживайте, никого не обидим. Воины всегда в чести, и переезд ваш оплатим по отдельному тарифу. Хотя если вам так срочно нужны деньги…

– Нет, нет, – в один голос стали отнекиваться они, – сейчас не нужны, на довольствие нас поставили, просто хотелось бы определенности.

– В общем, еще сегодня вы потерпите эту неопределенность?

– Конечно, мы здесь две недели как приехали, один день ничего не решает. – Хоть они и говорили, что все в порядке, но я видел, что вначале разговора они, похоже, жалели о том, что оставили столицу и уехали в глухомань с семьями и туманными видами на будущее.

– Мужики, – я решил приободрить их, – то, что сейчас все так неопределенно, это понятно – новое место, новые правила, новый уклад, но так всегда бывает, когда встречаешь лицом к лицу что-то новое, не мне вам об этом говорить, сами прекрасно знаете. Я обещаю вам, что еще месяц-два, и ваша жизнь наладится, и вы не пожалеете о принятом решении. Если будут вопросы, можете передавать через Рона или подходить напрямую ко мне.

«Кто бы меня так успокаивал, – думал я, раздавая обещания направо и налево, – главное, сдержать бы их все, иначе мне конец. Не будет веры, не будет колхоза, все разбегутся».

К счастью, с воинами всегда было просто, и я быстро с ними закончил, попутно узнав много новых слухов о столичной жизни. Раздав им задания и план дальнейших действий, мы обсудили нюансы, и дальше я просто расспрашивал их о переезде, как добрались до места и хорошо ли их тут приняли. Они сами были всем довольны, но вот жены требовали большей определенности, наседая на мужей, и поэтому парни были рады, когда я их успокаивал насчет будущих зарплат.

Из новостей столицы неожиданной для меня оказалась помолвка Элизы, дочери моего «лучшего» врага, с маркизом Ланкуром. Насколько я помнил, девушка не сильно была рада его видеть, хотя неизвестно, почему, выглядел тот вполне прилично, если, конечно, убрать его высокородные замашки. Еще с грустью я узнал, что воровские гильдии заподозрили мою прошлую любовницу в пропаже своего главы, и она однажды просто исчезла. Не дождавшись возвращения хозяйки, все девочки разошлись, а дом выставили на продажу. В остальном же все было по-прежнему, герцоги дрались за власть рядом с королем, он, в свою очередь, распутничал и предавался чревоугодию. Столица готовилась к празднованию юбилея короля, который будет через три месяца пятого дня по местному календарю, и поскольку теперь король гномов, думая, что я мертв, не выполнит своего обещания помочь мне с подарком, у меня возникла еще одна проблема.

«Блин! – Мысль, словно током, ударила меня, я совсем забыл о еще одном обещании, которое могло стать реальной потерей местной легализации. – Если я не появлюсь там с подарком, меня с хоть теперь и чисто виртуального места посла могут скинуть вместе с головой, не думаю, что гномы на фоне событий с моим даром будут уведомлять короля о смене моего статуса на «пропавшего без вести».

– Хм, похоже, планы меняются, – мои слова заставили всех вздрогнуть. – У меня ровно два месяца, чтобы перевести колхоз на новые рельсы. Рон, ты помнишь о моем обещании королю?

Рон громко, витиевато и нецензурно выругался, видимо, он, так же как я, давно об этом забыл, а я бы и не вспомнил, если бы мы не стали обсуждать с бывшими гвардейцами новости столицы.

– Я тоже только сейчас вспомнил, – кивнул я ему. – Так что нужно будет поспешить.

…И тут все завертелось по-настоящему. Я, чтобы нагнать время, не жалел ни себя, ни других. Выгнав гномов короля, я разнес их пост и сказал, чтобы передали старейшинам, что, если хотят войны, они ее получат, а пока чтобы я не видел возле своего дома никого из них. Выиграв таким образом время, я отправился с орком, шаманом и Роном к тайнику, чтобы забрать оттуда слитки металла и доставить их по воде к выходу туннеля, который будет недоступен для меня, как только гномы вернутся с подкреплением. Обратные ходки с кониной, тканью и прочим инструментом у меня заняли еще большее время, но кобольдов нельзя было обманывать и терять у них веру в меня, пока я отсутствую. По-хорошему нужно было организовать доставку сюда продуктов и припасов от нас и замену их на металл на постоянной основе, но в свете моего появления этот вход будет скоро недоступен, так что придется таскать все с другого, более удаленного выхода на поверхность. Я понимал, что сейчас король и старейшины думают, что предпринять на фоне свалившегося на них меня с легендарным оружием наперевес, а также моего явно недружелюбного отношения после прошедших событий. Рассчитывая на обычную в этих случаях у гномов бюрократию и затягивание решений, обсуждая все на Совете по нескольку дней, я, наоборот, ускорял свои действия и решения.

Развернув печи по обжигу известняка и заставив кузни ковать пруты железа, я приказал подготовить фундамент для будущей стены, которая отрежет нас от входа в гномьи пути и позволит противостоять атаке, если гномы решатся на это. Колхоз, словно разворошенный муравейник, суетился возле будущего начала стены, мне пока никто не верил, что построенная метровая опалубка, которую я собирался наращивать по мере утрамбовки и высыхания предыдущего залива бетона, позволит быстро строить надежную стену.

Но уже через неделю, когда стена медленно, но верно стала ползти вверх, поскольку большинство сил всего колхоза было кинуто на первоочередную задачу обороны, оставив на полях и у животных минимум рабочих, я видел, как изменялись взгляды окружающих меня людей и гномов. Все ждали, когда же обрушится эта не толстая с виду стена, которая достигла двух метров в высоту, а охватывала не только выход и ближайшие подступы ко входу в пещеру, но и начала удлиняться так, чтобы охватить всю территорию наших строений. Я не собирался пока огораживать все поселение с полями, деревьями и рекой, а рассчитывал, что скот можно загнать и внутрь стены, которая будет охватывать только основной поселок с бараками и домами, так что еда у нас будет, и вода – тоже, а имея легендарное оружие, мы сможем решить и проблему с нападающими. Так что пока все шло по плану, в том числе и согласование сетки зарплат для всех профессий, которые мы имели сейчас. Как я и думал, это оказалось сложной и долгой темой, поскольку сам мой подход, что мы платим всем ежемесячно, был здесь непривычен. Конечно, наемным рабочим платили, и были случаи, когда раз в месяц, но это одному специалисту, а не целому поселению, да еще и с такой разбивкой по профессиям, что я затеял.

Если бы у меня не было ограничивающих факторов, я бы просто согласился с доводами Совета колхоза и стал бы оговаривать каждую профессию по отдельности, а так, сказав всем, чтобы принесли через два дня готовую сетку грейдов, которая всех устраивает, или я сам сделаю ее, я быстро прекратил все споры. Через два дня мне ее предоставили, но все были страшно недовольны, как мной, так и соседями вокруг. Пришлось их заверить, что это временное решение, чтобы начать выплачивать нашим колхозникам деньги, а позже мы обязательно пересмотрим зарплаты в сторону увеличения. Это их вроде бы ненадолго успокоило, они не все знали, что эти два дня я потратил на то, чтобы соорудить простейший пресс из двух направляющих и груза, который будет падать на готовые матрицы, вырезанные мне нашим лучшим гравером, за которого поручился тан Дорн, уверив, что тот никому не проболтается. Я поверил, но на всякий случай попросил Загияла присматривать за его мыслями, поскольку не все поймут, что штампуемые нами деньги, хоть и такие же, как королевские по качеству, но выпущенные не на его монетном дворе, являются настоящими.

По совету Рона, мы искусственно состаривали все партии монет, кладя их в мешок с камнями, песком и мусором, который лошадь тащила по степи за собой. Нубиец, который сам это делал, всегда морщился, глядя, как сверкающие золотые и серебряные монеты превращаются в слегка потертые и тусклые кругляши. Касима и Ортегу пришлось посвятить в нашу тайну, поскольку у гвардейцев явно было непонимание на лицах, когда в охраняемый погреб, который я сделал своей сокровищницей, каждый день заносили тяжелые сундуки или закрытые корзины, но Рон им безусловно доверял, так что пришлось расширить круг лиц, посвященных в эту тайну. Зато никто из охраны теперь не задавал лишних вопросов, поскольку командиры сказали всем, что «так надо», им бывшие воины доверяли значительно больше, чем мне, так что с этой стороны я был также спокоен за сохранность тайны.

Когда были согласованы все сетки окладов, я заставил вывесить их на всеобщее обозрение, а также выпустить первую газету колхоза небольшим тиражом с памятным названием «Искра», в которой напечатал не только эти сетки будущих окладов, но и речь о необходимости стойко выдерживать все изменения, поскольку они ведут нас в светлое будущее.

Я как-то даже не ожидал, что моя идея с газетой будет настолько успешной. Весь тираж расхватали за минуты и пристали ко мне, чтобы ее выпустили большим тиражом. У меня оказалось в тот момент десяток свободных минут, поэтому я добавил в газету еще и объявление о том, что закупаю лично для себя вяленое мясо, а также на последнюю страницу добавил из озорства кроссворд, о чем пожалел ровно через день, когда вышел очередной тираж, и те, кто был грамотным, объяснили своим соседям, что за непонятное изображено на последней странице, а также о возможности размещать бесплатные объявления.

Возможность общаться со всеми сразу, а не ходить, расспрашивая соседей, стала настолько популярной, что пришлось назначить Косела ответственным за тиражи «Искры», а также быть цензором и корректором, чтобы в массы не шло не нужное правлению. Вскоре я сделал платной подачу объявлений, поскольку просители настолько надоели ему, что он стал умолять меня убрать эту колонку из газеты, но я решил дело просто, введя оплату за букву сообщения. Количество желающих резко снизилось до того минимума, который он еще мог терпеть, тем более что его заработок повысился от процента продаж, и Уилл от меня отстал.

Второй проблемой моей затеи стало то, что пришлось организовывать бесплатную школу, поскольку многие захотели сами, а не при помощи соседей, разгадывать кроссворды, так что, когда правление подняло вопрос о повышении образования, пришлось внести траты на постройку школы в бюджет и ввести новую должность «учитель» в сетку зарплат.

Решив, что раз мы организовываем школу, то делать все нужно хорошо, я приказал строить две, одну вечернюю для взрослых, которые после работы смогут учиться писать и считать, и детскую дневную. Желающих сдать туда своих детей, чтобы они не болтались без дела днем, оказалось такое количество, что пришлось сделать ее работающей в четыре смены, поскольку классы были набиты битком. Тут же встали вопросы бумаги, карандашей и прочих необходимых в школе предметов. Я, скрипя зубами и проклиная себя за желание пошутить с кроссвордом, выделял на это деньги, понимая, что если сделать обучение платным, то количество желающих сведется к нулю, а пока приходилось все выплачивать со своего кармана и напоминать себе о необходимости введения более глубокой пропаганды в виде пионерии и комсомола среди детей. Если бы не ограничение в два месяца, я бы затронул и эту область социальной жизни, пока же у меня просто не было на это времени. Одно составление школьной программы и поиск учителей, которые соответствовали моим представлениям об этой профессии, отняло у меня несколько дней. Нашел только пятерых, которые вели каждый в свою смену сразу все преподаваемые уроки. Я также ввел обязательные уроки физкультуры, когда детьми занимались гвардейцы и учили их обращению с луками, арбалетами и прочими колюще-режущими предметами. Как я уже сказал, по причине бесплатности и общему охвату предметов, желающих было больше, чем у нас возможностей принять, так что я решил выполнить свое обещание и в первую очередь принимать детей партийцев, а лишь потом всех остальных.

Социальное неравенство не всем понравилось, но когда председатель колхоза является и единственным твоим работодателем, да еще и для всех сразу, протестов резко поубавилось, а вот желающих вступить в партию, наоборот, возросло в разы. Но теперь уже мы воротили нос и принимали не всех подряд, а тех, за кого ручались либо состоящие в партии, либо соискатель делами доказывал, что судьба колхоза ему не чужда. Популярности мне и это не прибавило, но все недовольство быстро закончилось в первый день зарплаты, которую я решил поначалу выдавать лично. Повесив списки рядом со столом, на котором лежали деньги, я разделил получавших ее по времени, чтобы не устраивалась очередь, и сам сел за стол, называя фамилию, убеждался у сидевших рядом со мной людей и гномов из правления, что это именно тот колхозник, и потом с краткой речью вручал ему деньги.

Мои надежды о сокращении очередей оказались напрасными, едва пронеслась весть, что выдают первую зарплату и, видимо, боясь, что денег не хватает на всех, километровая очередь людей и гномов гигантской змеей заструилась среди бараков и домов. Пришлось, стиснув зубы, сократить речи, а просто называть фамилию и протягивать деньги.

Для первого раза я решил смириться, чтобы показать людям, что деньги не кончатся, и уже во второй раз начать разгонять тех, кто придет не к назначенному времени. Дело, конечно же, затянулось, но я не роптал, как, впрочем, и окружающие. Все понимали, что от того, как пройдет мое новое начинание, будет зависеть и дальнейшая работа, и жизнь колхоза, ведь в списках зарплат я сразу же заминусовал тринадцать процентов налога, чтобы потом не запускать громил с дубинками по селению на его сбор, это также не всем нравилось, вызывало много вопросов, но, получая на руки серебряные монеты, а некоторые и золотые, которые в прошлой жизни мало кто вообще держал в руках, люди забывали о своих сомнениях и отходили, пересчитывая кругляши и сверяя их полученное количество с сеткой грейдов и моими списками вычитаемых налогов.

– С тебя бы вообще вычесть те камни, что ты увез в столицу, – проворчал я, отдавая нубийцу его новую зарплату, которая оказалась чуть меньше той, что я платил ему ранее, поскольку сетку для воинов мы сделали хоть и чуть выше мастеров по профессиям, но он все равно со своими десятью сестерциями в день в нее не влезал. Оказалось, что коллектив – великая сила, так что ему пришлось согласиться с этим, поскольку сетку воинов он утверждал вместе со своими бывшими сослуживцами сам, и те, узнав его оклад, долго смеялись над ним, говоря, что, «похоже, Макс все это замутил только с одной целью – избавиться от дорогого во всех смыслах нубийца».

– Какие камни? – На его честное лицо можно было смотреть часами, Рон – есть Рон.

– Твои все довольны, кроме тебя, конечно? – сразу добавил я, видя, как тот скривился и открыл рот, чтобы возразить.

– Не все понимают, не все верят, но все довольны, – ответил он, видя мои гримасы, – но они, как, впрочем, и все, кого я знаю, ждут одного – когда у тебя кончатся деньги.

– Меня больше всего сейчас интересует другое, – я понизил голос, – что скоро им захочется их тратить. Они еще не осознают, что в замкнутом колхозе деньги лишь средство взаиморасчетов, так что неплохо было бы кому-то составить список, чего у нас нет, чтобы по приезде в столицу я бы договорился с купцами о пробном караване к нам.

– Тут я с тобой соглашусь, – кивнул Рон. – Таверны нет, распутных девок нет, так что особо потратить деньги не на что.

– Кстати, хорошая мысль, нам нужна таверна! – я тут же поднял на него глаза.

«И как же я забыл об этом раньше!».

– Попросишь Ортегу организовать? Он ведь владел уже одной, только с нашими нюансами, алкоголь будем продавать не очень крепкий, чтобы не передрались друг с другом.

– Конечно, о чем вопрос, – тут же обрадовался Рон. – А как насчет второго?

– Рон, семья – это единственная ячейка общества, которую мы ценим, и тебе, как другу председателя партии, не пристало потакать своим низменным потребностям и предлагать мне такое. – Я знал, как отвадить от себя нубийца, потому что все мои предложения о вступлении в партию он сразу же отвергал, закатывая глаза и уходя от разговора. Заговорив о семейных ценностях, я быстро потерял в его лице слушателя и остался только под охраной гвардейцев, которые изо всех сил старались сдержать смех. Погрозив им на всякий случай кулаком, я устало поднялся и, собрав бумаги, направился к себе. Дни летели, дел было невпроворот, так что следовало экономить каждую минуту, даже ужиная, я продолжать придумывать задания персонально тем, кто остается тут, особенно это касалось дел революции.

После гибели наших агитаторов я с трудом уговорил самого тана спуститься вниз и начать пропаганду среди молодежи, оплачивая им посещения встреч серебром. Он не понимал, зачем раздавать серебро, а я не вдавался в подробности, а был уверен, что молодежь, подсевшая на халявные деньги, получающая их только за то, чтобы собираться слушать и изредка выходить на митинги, быстро к этому привыкнет. Так что сценарии, разыгрываемые по всему миру ЦРУ, наверняка пройдут и тут, все зависело только от денег, которые у меня были. Тут уж я, в отличие от страны, которая печатала бумажки, не подкрепленные ценным металлом, давал всем сто очков вперед, расплачиваясь полновесным серебром за свои начинания.

Хотя запасенного драгоценного металла у меня было еще очень много, но все же перед отъездом я собирался сделать небольшой крюк и заглянуть к дежурным кобольдам, чтобы приказать им заполнить схрон новой партией металла. Забрать ее смогут Дорн и Касим, они посвящены в тайну происхождения золота, из которого мы штампуем монеты. Обеспечить постоянный поток металла в обмен на продовольствие и предметы быта для кобольдов было бы неплохо, пока я отсутствую…

– Макс! – Голос Дарина прорвался ко мне сквозь сон, и я нехотя открыл глаза, осталось всего две недели до отъезда, а еще так мало было сделано. Я планировал на этой неделе посетить кочевников, чтобы купить лошадей, а также преподнести им в дар два ящика самогона. Такого количества было достаточно для рекламы моего нового продукта, да и лошади мне для поездки были нужны. Я брал с собой большое количество золота, и мне требовалась приличная охрана, ведь нужно было отдать долги герцогу и внести первые проценты его доли, согласно подписанному договору. Деньги ведь я ему привезу. Вот тут меня посетила мысль, что неплохо бы отчеканить монеты и других королевств, чтобы не привезти ему только шаморские, ведь это будет очень подозрительно. С этими мыслями я не заметил, как под утро уснул, и шумный голос гнома был очень некстати.

– Да, Дарин?! Что случилось? – Я открыл глаза и посмотрел на гнома, которого редко увидишь таким взволнованным.

– Вставай, быстро! – Он сел, пытаясь отдышаться. – Напротив нашей стены два хирда.

Сон слетел с меня в одно мгновение ока. Быстро одевшись и подхватив Реллинг, я пошел за ним, поняв, почему послали именно его предупредить меня. Все боеспособное население было отвлечено с работ и занимало свои места, которые мы заранее распределили, предвидя реакцию гномов на мое появление. А дети, женщины и старики укрывались в четырех общих бараках, которые стояли в центре селения. В них обычно жили холостяки. На момент нападения мы сделали их последним оплотом сопротивления, так что все были заняты делом, что меня очень порадовало. Не было паники, хотя лишняя суета и нервозность присутствовали, но это и понятно – первое серьезное нападение.

Ворот у нас с этой стороны не было, были лишь двойные калитки, по обеим сторонам стены, в которые мог протиснуться один человек, я специально не стал делать широких ворот, поскольку собирался делать другой вход в подземные пути, чтобы не светиться больше в этом.

– Доброе утро, – хмуро поздоровался со мной Рон, когда мы поднялись на стену, она не была так широка, как обычная крепостная, но с той спешкой, что мы ее заливали – это было неудивительно, пришлось делать деревянные надстройки и площадки, чтобы можно было оборонять стену сверху. Позже можно будет и достроить нужную толщину или еще проще сделать вторую рядом, еще выше и толще.

Я посмотрел на боевые порядки гномов, сплоченные ряды которых показывали их серьезный настрой, по поднятым стягам я понял, что передо мной кланы Сломанных Секиры и Доспеха.

– Королевский стяг, – показал рукой тан Дорн на стоявших чуть далее от хирдов гномов.

– Интересно, что они собираются делать? – удивился я. – На стену идти? У них ведь нет осадных орудий, да у гномов, насколько я знаю, их никогда не было.

– Наша стена оказалась большим сюрпризом для них, – отозвался Дарин, который тоже поднялся со мной. – Впрочем, как и для всех нас, когда она была построена в такие короткие сроки.

От группы гномов отделились три фигурки и зашагали к нам, за ними тронулся гном, который нес королевский штандарт.

– Король! – Все гномы жадно всматривались вперед. Глядя на них сейчас, я понял, что «свергнуть царя» все-таки будет худшим вариантом развития событий моей революции, ибо гномы, как никто, были преданы своему монарху, следовательно – нужно идти договариваться.

– Рон, откройте калитку, я выйду к гостям. – Я взял в руку свое копье и стал спускаться. Нубиец и гвардейцы быстро открыли внутреннюю и внешнюю калитки, я боком, слегка нагнувшись, вышел вперед и зашагал навстречу парламентерам. У короля, единственного из всех четверых, было открыто забрало, и я сразу увидел, насколько тяжело ему все это дается, взор был потускневшим и ничего не выражающим.

– Доброе утро, ваше величество, – я остановился за пять шагов от них и поздоровался, но не преклонил колена, что, конечно же, не укрылось от гномов.

Один из них в дорогущей чеканной кирасе вышел вперед и прорычал сквозь закрытое забрало:

– На колени, земляной червяк, забыл, с кем разговариваешь?!

Я поднял в небо копье и спокойно произнес:

– Греми, Реллинг.

Кристалл, который выбрал форму второго копья, был так же, как Эссвельтор орка, с энергией молнии, хотя мне было безразлично, какой стихией пользоваться, поскольку тип оружия, с которым я обращался, менять не собирался. Если честно, то я не понимал магов, зачем они отдавали кобольдам кристаллы душ с такими мощными боевыми характеристиками, ну подсунули бы им кристаллы с менее разрушительными свойствами, лечение там или прочую туфту, ведь отличить кристаллы один от другого можно было, только вставив их в оружие. Почему маги не жульничали, я не понимал, ведь если отличить полный кристалл можно было по наличию в нем постоянно крутящегося тумана, то уж свойства кристаллов простые кобольды, которые находились на ступени развития каменного века, не могли понять. Спросить было теперь не у кого, все, кто участвовал в сделке, ничего толком не знали, всем заправляли погибший жрец и его ученик, который тоже погиб, «споткнувшись» рядом с лавой.

Молния, вырвавшаяся с наконечника копья, и прогремевший гром заставили гнома споткнутся и сделать шаг назад.

– Я-то знаю, с кем говорю, а ты? – задал я ему встречный вопрос.

Король посмотрел на меня, на копье и приказал:

– Отойдите назад, оставьте нас одних!

– Но, ваше величество!

Слитный вскрик остановило властное движение руки. Гномы заткнулись и отошли от нас.

– Приветствую вас, ваше величество. – Мы остались с глазу на глаз, и я сделал свой голос максимально дружелюбным, показывая, что свое отношение к королю не поменял.

– Значит, это правда, – он кивнул на копье, – стража не соврала, сказав, что ты принес с собой новое легендарное оружие.

– Выковал, ваше величество, а не просто принес, – поправил его я.

Он кивнул, внимательно рассматривая меня.

– Что насчет твоего обещания восстановить Каладборг? – поинтересовался король.

– Сир, – я понизил голос, чтобы даже ветер не доносил до стоявших поодаль обрывки моих слов, – скажу вам честно и открыто, я верен своим словам и обещаниям, также верю, что вы остались верны своим, а то, что произошло, – всего лишь стечение обстоятельств, к которым лично вы не имеете никакого отношения.

– Все так, – его взгляд стал колючим, – но в этом есть и моя вина, и я не сбрасываю ее со своих плеч. К чему привело мое невнимание к такой проблеме, как появление нового легендарного оружия, я понял только сейчас, если честно, то я до конца не верил, что подобное возможно, даже несмотря на показанное тобой в нашем смотровом зале.

– Я предлагаю договориться, ваше величество. – Я пожал плечами. – Каждый придерживается пункта нашего договора, который мы заключили между собой и людьми, и все будут счастливы.

– Договор расторгнут, – отчеканил король. – Совет кланов отменил его, сделав вас отдельным кланом, который подчиняется Совету и, следовательно, должен повиноваться его приказам.

– Ваше величество, это потому они так сделали, что безмозглые дебилы, – ответил я, чем вызвал его усмешку. – Сами посудите, у меня сейчас около пятисот гномов и почти шесть тысяч человек, как думаете, какой-то Совет гномов для них указ? С таким-то перевесом?

– Уверен, что нет.

– Вот и они, если бы подумали, прежде чем выносить такое тупое решение, могли бы понять, что договор выгоден в первую очередь им, так что теперь, похоже, у вас вернутся голодные дни. Нет договора – нет поставки продуктов.

– Насколько оно мощное? – внезапно спросил король, кивая на копье. – Мне нужно убедить этих тупоголовых, что хирд не сможет устоять против легендарного оружия и мы напрасно положим наших гномов, тем более, при наличии стены. Как вы так быстро ее построили? Новый материал?

– Если вы разрешаете, то я покажу на хирде, – уклонился я от второго вопроса.

– Если только не будет убитых, – он покосился на свой строй, который стоял нерушимой стеной.

– Конечно, поэтому мне и понадобится другое оружие. Оставлю вас на минуту.

Вернувшись к стене, я позвал Ортегу.

– Дунь в их сторону, – попросил его я, – с учетом расстояния, пожалуй, в полную силу.

– Думаешь? – Он любовно погладил рукой секиру, что я выдал ему всего неделю назад и с которой он теперь не разлучался ни на секунду.

– Ну, как хочешь, главное, чтобы произвел на них впечатление, – я повернулся и зашагал к королю.

Он заинтересованно посмотрел на меня, потом на человека, который замахнулся черной секирой в сторону гномов, и что-то при этом произнес.

Волна ветра, поднявшаяся после действия Генесси, достигла даже нас, взметнув волосы и качнув в сторону, а вот хирду, который стоял ближе всех от стены, досталось серьезнее. Больше не было слитных рядов, а навалившаяся друг на друга куча мала была лучшим названием тому, что там сейчас творилось. Первые ряды, которые стояли, воткнув щиты в землю, просто сдуло на остальные, и сейчас все это барахталось друг на друге.

– И я еще не говорю про мое копье или огненный молот, поверьте, знакомство с ними будет не таким безопасным.

– Несмотря на это, ты готов выковать мне Каладборг? – удивился Торгидор. – Зная, какую силу он мне даст?

– Мое слово дороже каких-то проблем в будущем, – я пожал плечами. – Пусть потом вы направите его против меня, но слово было дано, и я не отступлю от него.

– Мне бы побольше таких подданных, тан, – король спокойно посмотрел на меня и, видимо, принял какое-то решение, поскольку нерешительности или задумчивости в его взгляде больше не было. – Я буду против силовых методов, и это в моей власти, но вот все другое не смогу решить. Договора больше нет, и отношений между нами – тоже, теперь вы официально сами по себе, Наземный Клан.

– Хорошо, Ваше Величество. – Я был спокоен, но решил спросить о еще одной проблеме своей поездки в королевство. – Когда пришлете меч? Его не так просто будет отковать, поэтому мне понадобится время, чтобы это сделать, так что, надеюсь, статус посла людей за мной сохранится? Мне нужно как-то подтвердить для короля свое присутствие здесь.

– Конечно, – он царственно кивнул, – меч доставят через три дня, вручат тебе лично. Как только он будет готов, скажешь об этом страже на входе, я явлюсь за ним. Королю Шамора я отправлю грамоты, что еще на год подтверждаю твой статус посла.

– Стража?! – Я, подражая нубийцу, заломил бровь, игнорируя действительно важные слова о подтверждении статуса.

– Пока меч не будет откован, она останется, – непререкаемо заметил он. – Потом вход будет замурован, надеюсь, с ними больше ничего не произойдет за это время, тан.

– Как скажете, ваше величество, – не стал я настаивать, поскольку думал, что так и будет.

– Тан, и прекратите подсылать гномов в столицу со своими бредовыми идеями и кусками пергамента, – он повернулся, чтобы уйти, – вы ничего, кроме их смерти, не добьетесь.

Я пожал плечами, но моего ответа и не требовалось, поскольку король отвернулся и зашагал к своим.

– К сожалению, если вы не можете решить свои проблемы, ваше величество, то за вас их решу я, – я посмотрел в спину короля и тоже повернулся, чтобы уйти к своим, – но мои методы вам не понравятся…

…Едва я вошел в калитку, как меня окружили друзья и стали допытываться, о чем был наш разговор. Я рассказал все без утайки, хотя эти новости их и не обрадовали.

– В общем, если хотите реально изменить свою жизнь и вернуться под землю, – обратился я исключительно к гномам, – начинайте нормально разговаривать со своими друзьями и знакомыми, чтобы они понимали, насколько прогнила Клановая система, где старейшины заботятся только о себе и своем близком окружении. Они готовы остальных посадить на голодный паек только ради того, чтобы не упали их доходы. Расскажите, что мы готовы работать не покладая рук, обеспечить всех гномов нормальной едой, чтобы дети росли сильными и здоровыми, а вместо благодарности за наш труд – нас отвергли.

По лицам насупившихся гномов было видно, что моя речь им неприятна, но лучше говорить правду, чем ждать, когда же они наконец поймут, что революция не только моя, но и наша общая, поскольку, если не изменить текущее положение дел, от этого пострадают не только они, но и все будущие поколения их родственников и друзей. Ведь у гномов сильно развиты родственные связи.

На следующий день я провожал тана Дорна и Дарина, которые уходили с караваном. Поскольку этот вход был для нас закрыт, то мы собирались встать на торговой площади гномов, и оттуда они смогут проникнуть вовнутрь, связи и знакомые у обоих имелись обширные. Да, я решил отправить и Дарина, как очень авторитетного, по причине событий своего прошлого, гнома. Мне не хотелось им рисковать, но Дорн в разговорах неоднократно повторял, что ему нужна поддержка, так как его одного будет мало для нормальной организации функционирования новых ячеек, куда мы станем созывать молодежь, покупая их время, а потом души и верность. Поговорив с гномом, который всегда сторонился моей партийной деятельности, я горячо попросил его поучаствовать в этой затее, поскольку пока количество тех, кто может показаться в гномьей столице, крайне мало. Только те, у кого имелись большие связи и знакомства, могли находиться там в большей безопасности, чем простые гномы – это доказали последние события, когда моих агитаторов быстро вычислили и умертвили. Гном нехотя согласился мне помочь, но только лишь в плане укрытия Дорна и агитаторов, ни в каких сборах он не хотел участвовать, но это мне и не требовалось. Пообещав гномам хорошие деньги за проводимую работу, я сразу же обрел «добровольцев» в деле агитации молодежи, так что помощь Дарина мне нужна была именно в их укрывательстве.

Проводив взглядом караван, я развернулся, чтобы пойти к себе, и едва не столкнулся с орком, который вместе с шаманом выжидающе на меня смотрели. Я едва не хлопнул себя по лбу, вспомнив, что все собирался за эти месяцы с ними поговорить о путешествии и постоянно был занят другими делами.

– Пойдемте, еще раз прошу простить меня, – сразу повинился я, пока они не начали выговаривать мне за эту забывчивость. – Осталось всего две недели, а сделать надо так много.

– Поэтому мы и не приставали к тебе, – орк улыбнулся, обнажив клыки. – Просто странно, ты сам посылал нас в далекое путешествие, а результаты тебе словно и неинтересны.

– Эй! Что за наезды? – Я слегка покраснел от справедливости обвинений. – Я признал свою неправоту, зачем добиваете лежачего.

– Ладно, пойдемте в дом, – шаман был безмятежен. – Не переживай, это так, для профилактики, за последний год ты действительно стал очень самостоятельным, все привыкли к тому, что раньше ты советовался, а теперь как-то слишком внезапно вырос – это всех сбивает с толку.

– Наверно, ты прав, Загиял. – Я не анализировал свое поведение, но, похоже, он прав, с того момента, когда я впервые вышел на поверхность от кобольдов, я действительно стал более самостоятелен и независим, чем прежде, экстремальная среда закалила меня, заставив рассчитывать только на свои силы.

– Пойдем, покормишь нас, – отвлек нас Ур'такл. – А то я запарился последнее время, ваша таверна приносит только головную боль, вчера опять подрались гномы, и чем дальше, тем хуже, зачем ты вообще ее поставил?

– Сделай проще, – я пожал плечами, – организуй дружинников из тех, кто часто посещает таверну, и в принудительном порядке заставляй в ней дежурить после работы, а также поставь стенд посередине поселка и там пиши о тех, кто дебоширил. Общественное порицание – неплохой инструмент влияния.

Орк недоуменно на меня посмотрел.

– Признайся, Макс, у тебя на все вопросы есть ответы?

– Если бы, Ур'такл, – тяжело вздохнул я. – Если бы я знал ответы на все вопросы, сидел бы сейчас в Нумедии в собственном особняке, попивал бы чай, а гарем красавиц ублажал бы мой взор.

Друзья переглянулись и засмеялись.

– Ну вот, все мои эротические фантазии испортили, – притворно огорчился я и зашагал к дому.

Засиделись мы до утра, пока они пересказывали мне подробности своего путешествия в Гадор. Мне было интересно, поскольку они проделали очень большой путь, побывав на другом материке. Тем более, это могло пригодится мне в будущем, если я тоже соберусь путешествовать.

Если кратко, то они нашли шамана орков, который рассказал им про руны, правда, это обошлось им в одно непростое задание, которое он попросил выполнить, но они справились, и вот я держу в руках расшифровку рун, которые я дал орку перед отправлением в путешествие. Все сорок рун были переведены на всеобщий язык, но что делать с ними дальше, я не знал.

– А он рассказал, зачем они вообще нужны? – я поднял взгляд на орка, показывая на пергамент. – Или это просто бессмысленные древние руны? Почему они мне показались тогда в серой пустыне?

– Хм, тут такое дело, Макс, – смутился шаман. – Орк предложил мне путешествие в мир его духов, и я согласился.

Он замялся.

– И?

– В общем, точного ответа я не знаю, но духи видели такие руны на черных клинках.

– Эй, – я подвис, – в зале гномов я видел старейшее из имеющегося легендарного оружия, но ни на одном из клинков не было рун.

– Это вопрос не ко мне, Макс, – он пожал плечами, – просто передаю, что рассказали духи, они видели руны на черных клинках.

– Ладно, спасибо еще раз вам обоим, – я пожал руки друзьям. – Когда спущусь вниз, тогда и попробую поэкспериментировать с этими рунами, сейчас точно некогда ими заниматься, нужно готовиться к поездке.

– Что решил дарить? – поинтересовался орк. – Что-то бессмысленное, но очень дорогое?

– Не-е-ет, – я махнул рукой, – поскольку от этого подарка зависит моя жизнь, решил все сделать честно. Я привез подарок мастеру Тараку – пару брусков отличной стали – из одного из них попросил выковать клинок.

– А-а-а, то-то я смотрю, он из кузни не вылезает, весь взлохмаченный и заполошный, – вспомнил шаман.

– Ну сталь не так просто ковать, – хмыкнул я, – вот он и экспериментирует.

– Ты же как-то ковал? – с хитринкой в глазах спросил меня шаман.

– Ну я, скажем так, пользовался недоступным ему преимуществом мастера клинков, имеющимся у меня под землей, – не стал я вдаваться в подробности дара опознания, что активировали во мне кобольды и грибы, – так что решил на поверхности предоставить дело лучшему мастеру, да и светить черный металл часто не стоит. Ну и задумал его украсить имеющимися у нас изумрудами. Горцы новую партию привезли, так что порадую короля, надеюсь, с боем прорываться из дворца потом не придется, если ему не угожу.

– Может, тогда не ехать? – поинтересовался орк. – Если есть такой риск?

– Да как не ехать, – я поморщился, сам неоднократно думал об этом, – деньги, которые занимал у герцога, отдать надо? Надо! Королю обещал подарок? Обещал!

– Ты ведь, надеюсь, не забыл, что инквизиция имеет на тебя зуб? – напомнил мне Загиял о еще одной проблеме, которая мне не давала покоя.

– Да не забыл, – вздохнул я, – но все же надеюсь встретиться с ними после того, как верну деньги и сделаю подарок королю, тогда за меня могут заступиться, кто станет резать курицу, несущую золотые яйца? Ну или, в крайнем случае, возьмем с собой легендарное оружие и прорвемся, если совсем все будет печально, но это как крайний вариант. Не хотелось бы доводить до такого.

– Ладно, засиделись мы, – шаман встал и похрустел костями, потягиваясь. – Нас ты не берешь, я так понял?

– Вам есть чем заняться, – я зевнул, – поэтому возьму только Рона и гвардейцев, остальным расписал дела на месяцы вперед.

– Я видел, у всех горели глаза, – хмыкнул орк. – Нам когда дашь?

– Завтра, точнее, сегодня, – поправился я, увидев в окно, что уже рассвело, – но сначала посплю немного.

Орк с шаманом направились к двери, а я, едва раздевшись и упав на кровать, сразу же забылся сном…

…Оставшиеся дни промелькнули так быстро, что в день отъезда пришлось собираться впопыхах, ибо про себя я забыл, всех собрал, а у самого даже вещи оказались не собраны, и подарок королю также был не упакован. Он так и висел у меня на стуле, с виду красивая вещь, усыпанная драгоценными камнями, словно новогодняя елка, но стоило вынуть клинок из ножен, как профессионалу стало бы ясно, что металл клинка необычный. Даже мастер Тарак пытался у меня вызнать, откуда я взял такой металл, но я стойко молчал, не захотев раскрывать свои подземные секреты. Пока королевство гномов не будет моим, я не выпущу такие технологии из своих рук, время для этого не пришло. Поэтому, несмотря на все его обиды, пообещал первому показать, когда это будет возможно.

Замотав меч в ткань и забросив тяжеленный мешок за плечо, я еще раз оглянулся вокруг себя и, хотя не очень верил в приметы, на всякий случай присел на дорожку и лишь затем вышел на улицу. Наш отряд, численностью в сорок вооруженных до зубов конных гвардейцев, давно погрузил восемь сундуков с золотом на вьючных лошадей и, тихо переговариваясь с проходящими мимо людьми и гномами, ждал только меня.

Хоть я не очень любил поездки верхом, предпочитая коляски, но был согласен с Роном, что если кто-нибудь решит на нас напасть приличной силой, то очень удивится добыче – двадцати тысячам золотых монет. Только представьте себе, сто двадцать килограммов золота!!! Нам потребовалось восемь сундуков, перекинутых попарно через лошадь, чтобы вместить все золотые монеты. Так что лучше было иметь отряду большую мобильность и меньший комфорт, поэтому я взгромоздился на лошадь, как все остальные.

Кстати, о лошадях, поездка к кочевникам удалась на славу, я приобрел табун для колхоза и очень угодил им самогоном, который вожди очень даже распробовали, и когда я уезжал, пьянка еще продолжалась, а меня они звали приезжать почаще и называли другом. Я знал цену их словам, так что не очень обольщался, но приехать еще пообещал, нужно ведь их спаивать…

…Попрощавшись со всеми и проверив еще раз снаряжение, мы неспешно тронулись, времени для пути в столицу было предостаточно, я специально взял с запасом, чтобы, как в прошлый раз, не бегать, пытаясь все успеть в последний день. По пути мы не повстречали крупные отряды кочевников, а мелкие сами держались от нас подальше, поскольку такой конный тяжеловооруженный отряд не сулил им простой добычи, а огрестись при этом могли легко, так что ехали мы спокойно, и нас никто не трогал. Единственная задержка возникла в пути, когда зарядил дождь. Поэтому, как мы ни спешили прибыть в столицу пораньше, но из-за разразившей бури дорога раскисла, и в столицу мы прибыли, когда стражи закрывали ворота на ночь. Правда, увидев наш отряд, они сначала забеспокоились, но потом мешочек золота пошлины и сверх этого еще такой же серебра (на вино) решили дело, и нас пропустили, предупредив, что, поскольку приближается празднование дня рождения короля, все стычки на улицах будут караться в три раза строже, тем более что на улицы выпустили нубийцев, а те ох как злобны и скоры на руку. Хорошо, что Рон был в плаще с глубоким капюшоном, при нем бы стражник наверняка не стал говорить такое о его соотечественниках.

– Ну что, где остановимся? – Едва мы проехали ворота и поехали по широкой улице, как нубиец снял капюшон. Наш отряд и так вызвал пристальное внимание местных нищих и простых жителей, но подходить побоялись все. Вооруженная охрана, вьючные лошади и кнуты – не лучшая ситуация для близкого знакомства и всяких вопросов.

– Герцог Валенса живет там же? – поинтересовался я у гвардейцев. – Прошлый раз меня его дом не впечатлил.

– У него несколько домов, Макс, какой из них тебя интересует? – поинтересовался Ортега.

– Ну, такой небольшой, на улице рядом с ювелирными магазинами. – Я как-то не подумал, что у герцога может быть несколько домов.

– А-а-а, так это один из его рабочих, – вспомнил он. – Там, где он живет с семьей, у него огромное поместье.

– Семьей? – удивился я. – Не думал, что он женат.

– Даже сын есть, – подтвердил еще один гвардеец. – Мы часто провожали к нему его величество.

При его словах остальные начинали хмыкать и переглядываться, становилось понятно, что король скорее всего водил туда баб-с.

– Давайте попробуем добраться сначала в его основное жилище, – предложил я. – Если застанем его дома, то избавимся от большей части золота, а то мне не по себе возить такое количество.

– Остановитесь в харчевне неподалеку, – предложил Рон, – а я быстро разузнаю, дома хозяин или нет, и вернусь.

– Хорошо, – принял я его предложение, – только не задерживайся.

Нубиец сделал обиженное лицо, затем свистнул и пришпорил низенькую степную лошаденку.

– Ортега, командуй, – я повернулся к великану, стараясь не очень напрягать болевшее тело, к тому же пыль, которая забилась после дороги во все малейшие поры одежды и тела, вызывала жгучее желание искупаться.

Тот задумался, прежде чем повернуть нас в нужную сторону, а затем показал рукой направление.

– Лучше остановимся в купеческом караван-сарае, – чуть изменил он свое решение. – Такое количество людей не всякая таверна примет, тем более, скоро праздник.

О том, что на столицу надвигается не просто праздник, а большие торжества, связанные с юбилеем короля, становилось понятно сразу. Даже здесь, не в лучшей части столицы, дома старались хоть как-то украсить: ленты или ветки хвойных пород были практически на каждом доме, и о чудо! Нам навстречу попался отряд гвардейцев. Оказывается, их заставили патрулировать весь город целиком, заходя даже в те кварталы, которые считались городским дном. Быстрые на расправу, они зачищали все, что казалось им подозрительным – воры и остальные обитатели криминального мира поняли, что лучше затаиться и переждать вакханалию подготовки торжества. Все это мы узнали, когда наши отряды осторожно поравнялись, и сразу раздались приветственные возгласы узнавания. Постучав друг друга по плечам и договорившись о встрече, мы разъехались, а подъехавший ко мне Ортега быстро пересказал последние новости. Хорошо, что мы приехали за две недели до празднования, у нас будет время заняться делами, поскольку я хотел встретиться с купцами и обсудить с ними, какие товары их интересуют и что мы можем покупать у них.

Караван-сарай был набит битком, так что нам пришлось приютиться чуть в стороне за полцены, но зато напоить лошадей, помыть и почистить их после дальней дороги. Собой мы пока не стали заниматься, ожидая приезда нубийца, который появился через час и сказал, что герцога дома не оказалось, но слуга, узнав, представителем кого он является, сразу же сказал, что для меня есть послание. Мне надлежало явиться сразу, как только появлюсь в городе, герцог будет уведомлен о моем прибытии, и мне надо его дождаться, прежде чем идти во дворец.

– Так что мы можем выдвигаться, – Рон задумчиво посмотрел на меня. – И лучше взять с собой легендарное оружие.

– Думаешь, все так серьезно? – поинтересовался я.

– От дома герцога меня проводили двое людей, тщательно притворяясь загулявшими слугами, – он плечом поправил висящее на плече копье в чехле. – Не стал от них избавляться, мы ведь ни от кого не прячемся?

– Все правильно сделал, – успокоил его я, – косяков за нами пока не числится, а исчезновение паладинов нужно сначала доказать. В остальном же мы честные и законопослушные граждане.

Оставив охрану с частью золота, мы поехали к дому герцога, переезжая от одноэтажных и грязных кварталов в более богатые. Чем ближе мы подъезжали к дому герцога, тем лучше становилось видно классовое различие живущих в столице. Дом Валенсы занимал огромную территорию, и по железному забору, который уходил влево и вправо на сотни метров, было понятно, что тут живет не бедный человек, впрочем, соседние дома были тоже немаленькими. Здесь и охраны было значительно больше, в основном – городская стража, охранявшая покой богатых мира сего. Гвардейцев мы также встретили неоднократно, и каждый раз нас останавливали для допроса, который, впрочем, быстро прекращался, когда, во-первых, узнавали своих бывших коллег, а во-вторых, когда я говорил, что мы прибыли по приглашению герцога.

Мне повезло. Едва мы остановились возле ворот, на улице показалась простая карета без гербов, но в окружении десятка охранников, которые выглядели явно боеспособнее городской стражи. Они сразу же увидели наш отряд, и карета остановилась, дожидаясь, когда один из их охраны подъедет и уточнит, кто мы такие.

«Охрана серьезная», – по этому поступку, а также по их вооружению я понял, что подъехал сам герцог.

Местная знать кичилась своим положением и достатком, так что сочетание простой кареты и до зубов вооруженной охраны было признаком того, что я прав в своем предположении. Когда дверца открылась и из кареты показался Валенса, который без помощи протянутой слугою руки сам сошел по короткой лесенке и направился ко мне. Я понял, что за это время совсем одичал и забыл манеры, мой сюзерен на земле, а я до сих пор сижу верхом. Я мигом слетел с лошади и пошел навстречу, улыбаясь во все свои тридцать два зуба. Не доходя до него, я упал на колено, склонил голову и посмотрел на герцога только тогда, когда услышал сухой и недовольный голос:

– Встаньте, барон, я понял, вы рады меня видеть.

«Похоже, я в немилости».

– Ваша светлость! – Я поднялся на ноги, чтобы оказаться чуть выше сухого, невысокого человека, чье лицо, тем не менее, все так же было похоже на неподвижную маску. Но почему столько строгости в голосе?! – У меня отличные новости для вас!

– Да?! – удивился он. – Я думал, вы вообще не появитесь больше в столице, тут на вас некоторые делают ставки, лишитесь ли вы поста и головы.

– Ваша светлость! – тут уже я непритворно испугался. – Почему?! Я верный вассал вас и его величества.

– Долго не показывались в столице, не отвечали на запросы канцелярии. Если бы не подтверждение гномами вашего статуса посла на следующий год, присланное две недели назад, некоторые подумали, что вы исчезли, прихватив немного чужих денег.

– Ваша светлость! – тут я вздохнул свободнее.

«Вон чего опасался герцог, что я свалил с его деньгами! Ну это дело поправимое, едва он увидит содержимое сундуков».

– Давайте отойдем подальше от чужих взоров, и я докажу вам, что эти «некоторые» нагло клевещут на меня!

Валенса кинул быстрый взгляд на моих охранников, а также на сундуки, висящие по бокам у вьючных лошадей, и приказал слугам, которые высыпали на улицу, провести мою охрану в конюшню.

– Можно, ваша светлость, я сразу вам покажу? – Я торопился, чтобы поднять ему настроение. Едва ворота за нами закрылись, а мы добрались до огромной конюшни, сделанной, видимо, для гостей.

– Хорошо, вижу, что энергия так и распирает вас, – хмуро ответил он. – Хотя я на вашем месте, барон, так не веселился, у вас и правда полно проблем.

«Блин, да что он заладил, что случилось еще?»

Я приказал снять сундуки со спин животных и тут же их открыть. На улице было светло и даже полутемное помещение конюшни не смогло скрыть блеска золотых монет. Мне было приятно, что это проняло доселе невозмутимого Валенсу, и его брови слегка поднялись.

– Ваша светлость, отдаю полностью долг и первую часть вашего дохода, по нашему договору! – постарался я закрепить вызванный успех.

Герцог, словно не веря, подошел к сундукам и несколько раз зачерпнул монеты, убеждаясь, что ими полон весь сундук, а не только тонкий слой на поверхности.

– Герфорд! – скомандовал он, и в конюшню вошел один из его охранников, который тоже на мгновение остановился, впечатлившись содержимым сундуков.

– Ваша светлость? – он склонил голову в вопросе.

– Обеспечь охрану сундуков и пошли за подкреплением, чтобы завтра перевезли все в Канцелярию.

– Слушаюсь! – Герфорд кинул на меня быстрый взгляд и вышел. Его зычный голос вскоре собрал охранников, и когда мы вышли и вывели лошадей, конюшню окружили охранники дома.

– Простите за внезапность, ваша светлость, – я шел рядом с молчавшим Валенсой и не знал, как себя вести, – но хотелось побыстрее избавиться от такого количества золота.

– Охрану отпусти, здесь она тебе не пригодится, – приказал он, когда мы подошли к трехэтажному особняку, из которого высыпала прислуга и выстроилась в ряд, приветствуя возращение хозяина.

«Как-то не очень хочется», – подумал я, но вслух не стал озвучивать эту мысль.

– Рон, можете быть свободны, оставьте неподалеку кого-нибудь, чтобы мог меня встретить, если гостеприимство у герцога затянется, – нейтральным тоном приказал я нубийцу, и он понятливо хмыкнул, чем заработал нахмуренный взгляд герцога.

Гвардейцы быстро собрались и потянулись к воротам, оставляя меня в одиночестве.

– Думаю, вам не мешало бы помыться и сменить одежду, – внезапно сказал герцог, когда я взглядом проводил захлопывающиеся за моим отрядом ворота. – Как я понял, вы с дороги?

– Да, ваша светлость, едва узнав у вашего слуги, что мне надлежит явиться, я сразу же бросил все дела. – Немного лести никогда еще никому не вредило.

– Хорошо, Енри! – По его зову к нам подошел слуга в очень хорошем и дорогом фраке и, подобострастно посматривая на герцога, выслушал его приказы, мне лишь оставалось покорно последовать за ним и отдаться в руки двух служанок, которые помыли и одели меня во все чистое. Часа через три я спустился вниз и едва не открыл рот в изумлении, когда увидел, что за столом меня ждет не только герцог, а вся его семья.

«Он женат?! У него есть дети?!»

Толстая, не очень симпатичная женщина, с ярко накрашенным лицом, пацан лет семи с крупными, в мать, губами и странно смотревшаяся в этом семействе симпатичная девушка лет пятнадцати.

– Барон Максимильян, – представил слуга, едва не оглушив. На фоне окружающего богатства и роскоши мне стало неловко за свою одежду, которая была явно мала, поскольку мою забрали в стирку, а выдали хоть и чистую, но с чужого плеча.

– Присаживайтесь, барон. – Когда вам улыбается и мило воркует некрасивая женщина, облеченная властью, нужно быть настороже, так что я прошел к указанному месту, слуга отодвинул мне стул и положил в тарелки еду.

– Энрике мне рассказал, что вы только с дороги, поэтому я приказала поварам приготовить для вас побольше жаркого, – голос хозяйки продолжал журчать мягкой и вязкой патокой, заставляя мою спину холодеть от пота.

«Чего ей надо от меня?»

– Спасибо, сударыня, – я через силу улыбнулся и постарался взять себя в руки. – Огромная благодарность за такой теплый прием, я не ожидал встретить в доме своего сеньора такую большую семью. Он никогда не упоминал, что у него есть такая прекрасная жена и дочь, а также такой воспитанный сын.

«Воспитанный» сын в этот момент руками хватал жаркое и, чавкая, вгрызался в него своими маленькими зубками, разбрызгивая сок на сидящую рядом сестру, та молча отодвинулась от него, видимо, ей подобная ситуация была привычна.

– Благодарю за похвалу, – женщина посмотрела на сына взглядом влюбленной матери, которая все прощает своему отпрыску. – Генри такой непоседа у нас, хотя очень умный! Все учителя говорят, что его ждет большое будущее.

Пацан ел и поглядывал на меня, словно присматриваясь и думая, как себя вести в моем присутствии. Как я понял, герцог еще не определил для них мой статус.

– Никки эн Торре, графиня Гафт, – женщина небрежно кивнула в сторону девушки, которая покраснела, когда я кинул на нее пристальный взгляд, – наша воспитанница, дочь погибшего друга Энрике, он благородно взял ее к нам в семью на воспитание.

«У герцога был друг? Взял на воспитание его дочь!» – новые грани его светлости вгоняли меня в шок, я и половины этого не знал до сих пор.

Ужин продолжился, я отвечал на вопросы хозяйки и ее сына, а Валенса за весь вечер не промолвил ни слова: он мало ел, мало пил и лишь переводил взгляд с одного говорившего на другого. От его пронизывающего взора мне становилось не по себе.

«Если бы не его приказ, фиг бы я здесь остался», – понял я, когда пацан, нажравшись, полез лапать мой кинжал жирными руками.

– Прости, парень, но его нельзя трогать, – охладил я пыл сыночка, а то помрет еще тут. – Он очень острый, и мама точно будет не рада, если ты разрежешь себе руку. Кровищи будет просто жуть.

Моя тирада не осталась незамеченной, и пацан нахмурился, испуганная мать сразу же оттащила его от меня.

– Сударыня, – когда ужин закончился, я понял, что нужно отблагодарить супругу герцога и хоть как-то сгладить инцидент с пацаном, которого увели слуги, но он явно был недоволен случившимся, – спасибо огромное за этот прекрасный вечер, я так доволен ужином и теплой семейной обстановкой, что позвольте сделать вам подарок?

Герцогиня кинула быстрый взгляд на мужа, и тот лишь слегка моргнул, это я тоже заметил, получается, хоть она и была хозяйкой в доме, но мужа все же боялась.

Я достал из кошелька кольцо, одно из пяти, которые я попросил сделать наших ювелиров, рассчитывая подарить их при случае тем дворянкам, которые окажутся у меня в постели и, преклонив колено, преподнес его хозяйке.

Кольцо было выполнено золотой филигранью с большим изумрудом в центре, если переводить его стоимость на деньги, то тянуло на двести-триста кесариев, так что подарок был более чем приличным.

– Ой, какая прелесть! – восхитилась женщина, не оставшись равнодушной при виде камня. – Это изумруд?

– Да, сударыня, – так я и поверил, что она не разбирается в драгоценных камнях, наверняка уже точно подсчитала стоимость подарка и признала его годным для принятия и ношения.

– Барон – вы душка, – она жеманно надела кольцо на палец и показала его герцогу, который кинул на него один быстрый взгляд.

– Дорогая, спасибо за ужин, нам с бароном нужно поговорить, – произнес он первые слова за этот вечер.

– Надеюсь, он останется у нас ночевать? – поинтересовалась супруга у мужа, так что он слегка скривился. Видимо, до ее вопроса мне не светила ночевка в этом доме.

– На твое усмотрение, – нейтрально заметил он, бросив на нее тяжелый взгляд.

– Тогда решено, барон остается. – Вот тут женщина показала, что не все пожелания мужа она готова исполнять, и, несмотря на его нахмуренность, защебетала мне: – Как только закончите, я попрошу служанок проводить тебя до гостевой спальни.

– Спасибо, герцогиня, – я благодарно склонил голову.

Валенса поднялся из-за стола и пошел наверх, не оглядываясь на меня, так что мне пришлось извиниться и поспешить за ним.

Усевшись на предложенное кресло в его кабинете, я стал выдерживать его тяжелый немигающий взгляд, но затем опустил глаза, когда молчание затянулось.

– Подарок его величеству привез? – задал он неожиданный вопрос.

– Конечно, ваша светлость, – обрадовался я, что давившая на меня тишина исчезла. – Как я мог забыть!

– Покажешь мне завтра, – тоном, не терпящим возражений, приказал он, а я смиренно промолчал.

– Ладно, тогда к делам, у тебя большие проблемы, паладины имеют на тебя зуб, – вывалил он неожиданно на меня проблему, о которой я и так предполагал. – Брат Антоний неоднократно говорил на Совете, что его пропавший отряд – дело твоих рук, и он снаряжал несколько поисковых отрядов, которые, к сожалению, ничего не нашли, но если ты появишься во дворце, тебя ждет арест и расспросы.

– Э-м-м, вы ведь не дадите попасть своему верному вассалу в руки инквизиции? – Я вспомнил наш первый разговор с ним, меня так же, как тогда, начало потряхивать от страха, я легко мог переценить себя, рассчитывая на легендарное оружие, а что, если оно не действовало на паладинов?

– Еще не решил, – уклонился он от ответа. – Хотя не скрою, то, что ты привез сегодня, сильно поколебало чаши весов в твою сторону. Не каждый вассал привозит мне десять тысяч наличными.

– Пятнадцать, ваша светлость, – поправил его я. – Год был хорошим.

Он кинул на меня быстрый взгляд, но я лишь наивно ему улыбнулся.

– Хорошо, вопрос с ними я попытаюсь решить мирно, – наконец принял он решение. – Каковы твои планы на будущее?

– Ну вручу подарок его величеству, побуду для порядка на балах и поеду к себе, – я удивился его вопросу. – Работы много, ваша светлость.

Его взгляд стал острее, и он неожиданно поинтересовался, ввергая меня в ступор темой.

– А планов жениться, завести детей у тебя нет?

Я закашлялся, так как в этот момент сглатывал ком в горле.

– Нет, ваша светлость, даже не думал об этом, а почему вы спрашиваете?

– Ты правда не понимаешь? – удивился он.

– Нет, почему меня это должно сейчас волновать? – удивился я.

– Хорошо, я тебе объясню, – он откинулся в кресле и посмотрел в камин, который едва тлел, давая немного жара. – Молодой, без родителей, состоятельный человек с большим покровителем за спиной, который наделал своим появлением много шума в прошлом году, в этом не останется без внимания матрон, которые ищут пару своим дочерям.

И тут, как говорится, я «завис». Я вообще-то не рассматривал все, что произошло в столице годом ранее, как нечто серьезное, ну, подумаешь, в двух-трех дуэлях поучаствовал, и все, тему, что на меня положат взгляд, как на будущего супруга для своих дочерей, я даже не рассматривал. Да блин, я вообще не собирался здесь жениться! Тем более в таком возрасте!

– Я точно против!

– Барон, – голос герцога впервые стал насмешливым, – только за последний месяц мне поступило пять запросов о вашем самочувствии с тонкими намеками о времени вашего возвращения от разных знатных семей, игнорировать их я просто не могу, поскольку уже завтра им станет известно о вашем прибытии.

– Ваша светлость, – я жалобно на него посмотрел, – может, лучше в инквизицию?

Моя шутка проняла его, и уголок губ дрогнул.

– Я завел этот разговор, барон, только затем, что у меня есть к вам предложение, которое может не только защитить вас от возможных проблем, связанных с устройством собственной семейной жизни, но и скрепит наш торговый союз.

Меня осенило.

– Ваша воспитанница!

Он кивнул.

– Никки хорошая девочка и дочь моего друга, который был мне верен, так что я отверг много предложений, касающихся ее руки, ибо, ввиду моего положения, будущий муж может кинуть тень сомнения на меня, если его поведение будет предосудительным. А ваша же кандидатура никогда не вызывала у меня нареканий.

– Вы же сами при встрече едва не обвинили меня, что я мог пропасть вместе с деньгами, – брякнул я, заставив его нахмуриться.

– Барон, такие мысли на самом деле были, но я помнил ваше благородное поведение и ждал, – отрезал он, – хотя мои партнеры действительно хотели послать к вам экспедицию, чтобы проверить, в то ли предприятие мы вложили так много денег.

– Надеюсь, я оправдал ваши ожидания? – Мысли о предложении герцога не оставляли меня, он ведь не шутит, предлагая это.

– Завтра посмотрим на подарок королю, и я скажу точно, так что насчет моего предложения? Оно очень выгодное, и в первую очередь для вас, барон.

– Я очень польщен, ваша светлость, – я склонил голову, – но это так неожиданно, что мне нужно подумать.

– Хорошо, думайте, – герцог явно был недоволен моим ответом, но настаивать почему-то не стал.

– Кстати, где вы решите остановиться? Надеюсь, не там же, где в прошлом году? – поинтересовался он перед расставанием.

Я смутился, поэтому ответил правду:

– Куплю небольшой домик, ваша светлость, в прошлом году у меня и выбора особенно не было, где селиться, да и денег – тоже.

Герцог кивнул и пошел направо, а меня две служанки повели по коридору налево.

Насколько налево, я понял только тогда, когда они довели меня до спальни, разобрали кровать и, помыв мне ноги, замерли рядом с дверью. Я видел, с каким трудом они удерживаются от разговоров и переглядов, тем более, когда я стал раздеваться, и они прекрасно это видели.

– Девушки, может, я останусь один? – поинтересовался я у них.

– Госпожа велела нам остаться, чтобы угодить вам во всем, – потупив взор, ответила одна из них.

– Во всем? – хмыкнул я, подчеркнув второе слово.

Они промолчали.

«Ой да по фигу, у меня столько времени не было женщины», – я махнул рукой на все заморочки.

Я достал из кошелька два золотых и положил рядом с собой на кровати.

– Ну, раз хозяйка велела, кто мы такие, чтобы с ней спорить, – философски заметил я.

Правда, пуританские местные нравы помешали мне рассмотреть девушек, поскольку они сначала забрали деньги, потом задули свечи и только после этого, раздевшись, легли ко мне, прижавшись с двух боков своими горячими телами. Надо ли говорить, что в эту ночь я не выспался?

…Проснулся я в отличном настроении, правда, один – девушек, истерзанных мной ночью в постели, не было, но это и не важно, после стольких месяцев воздержания сразу две девушки за ночь, я словно попал в рай. Потянувшись, я посмотрел вокруг, ища свою одежду: она нашлась, отстиранная, заштопанная и отглаженная, в шкафу у двери, так что с удовольствием одевшись в привычное, я вышел за дверь. Пришлось немного поплутать, прежде чем я вспомнил путь вниз. При свете дня, еще больше, чем вчера, бросалось в глаза, что дом герцога дышит богатством и достатком своих хозяев, даже слуги, которые, проходя мимо, предлагали мне помощь, выглядели в своей одежде наряднее и богаче меня, поэтому я гордо отвергал все их предложения и сам нашел дорогу вниз, стал спускаться по лестнице и застал за столом все семейство.

– Доброе утро, барон, – голос герцогини стал еще слаще, а вот вид их воспитанницы мне не понравился, она бросала на меня взгляды, полные ненависти.

«Видимо, кто-то кому-то о чем-то рассказал, – понял я. – Герцогиня хочет от нее избавиться, а местная Золушка против того, чтобы ее выдали за первого встречного».

Я с порога растекся комплиментами в адрес хозяйки, плетя кружева такой лести, что многие барды мне бы сейчас позавидовали. Получив довольную улыбку от нее и хмурый взгляд от девушки, я сел за стол и культурно стал есть.

– Я хочу этот кинжал, – заявил пацан, показывая на мое легендарное оружие пальцем.

Герцогиня умоляюще на меня посмотрела, но я сделал тупой вид.

«Хрен вам, и воспитанницу сбагрить мне хотите, и легендарное оружие вам отдать?»

– Генри, – герцог подал голос, и мелкий сник под его взглядом, – следующий завтрак ты будешь есть в своей комнате.

Я благодарно посмотрел на него, но теперь он проигнорировал мой взгляд.

– Ваша охрана прибыла и даже заждалась, барон, – заметил он, показывая рукой в сторону ворот. – Сегодня у меня много дел, так что вечером жду вас у себя с подарком для короля.

– Конечно, ваша светлость, – я был само смирение.

– Где вы остановились, Максимильян? – по имени спросила меня его супруга.

– Пока нигде, сударыня, – я притворно тепло улыбнулся ей. – Думаю купить сегодня небольшой домик, чтобы поместился и я, и мой отряд.

– Сейчас же все так дорого! – ахнула она. – Может, лучше остановитесь у нас?

– Спасибо за великодушное предложение, герцогиня, – я поклонился, сидя за столом, – но, наверно, пора уже обзавестись своей небольшой недвижимостью в столице, а то каждый раз, приезжая, я ищу, где жить.

– Вот, Энрике, – она довольно посмотрела на своего мужа, который опять молчал, – какой дальновидный молодой человек, отличный супруг кому-то достанется! Даже завидую этой счастливице!

Предполагаемая «счастливица» таковой явно не выглядела, девушка старалась не смотреть в мою сторону, всем своим видом выражая протест.

– Дорогая, нам пора, спасибо за завтрак, – герцог поднялся из-за стола, слуги помогли ему одеться и проводили к порогу. Я, конечно же, заторопился следом, поскольку меня никто не разбудил утром и не позвал завтракать, меня, похоже, хотели оставить в доме еще на денек.

– Повезло вам с супругой, ваша светлость. – Я преданно взглянул на него, так что он даже недоуменно присмотрелся ко мне, словно проверяя, не шучу ли я.

Я ответил ему взглядом святого.

– До вечера, ваша светлость. – Я с улыбкой восхищения проводил его карету и отряд стражи, а когда ко мне подошли мои телохранители, улыбка слетела с меня, словно пух.

– Валим отсюда, – хмуро приказал я, – пока меня не захомутали.

Все удивились моим словам, но только Рон стал докапываться, а когда узнал правду, стал веселиться.

– Тебе смешно, а если герцог прав, на меня ведь откроют охоту, – погрозил я ему кулаком, – а тебе лишь бы ржать.

– Конечно, откроют. – Он посмеивался и каждый раз, когда смотрел на меня, его снова разбирал смех. – Ладно, не буду тебя терзать, расскажу правду, почему даже герцог решил с тобой породниться.

Я насторожился.

– В общем, дело не в твоей неотразимости, Макс, все проще. Золотые рудники стали оскудевать, и король выпустил указ, который огласят на его дне рождения, что все серебряные рудники королевства отныне принадлежат ему, и любые монеты может чеканить только он.

Я открыл рот от удивления.

– Да, да, все в шоке. Указ хоть официально не объявили, но сам понимаешь, все прекрасно об этом знают. Герцоги в шоке, все в шоке, а тут являешься ты, такой рыцарь на белом коне и с сундуками золота. – Он стукнул меня кулаком по плечу и уже много тише сказал мне на ухо: – В королевстве передел власти, король решил все подмять под себя из-за нехватки денег в казне, так что сейчас хорош тот, у кого много денег.

– Я видел по дому и количеству обслуги, что Валенса не бедствует, уж он-то точно имеет денег больше, чем я могу мечтать.

– Макс, Макс, – Рон покачал головой, – скажи, если ты получаешь в месяц по одному фениксу, ты будешь доволен, если тебе станут приносить асс?

– Нет, конечно, – я догадался, что хотел этим сказать нубиец.

– Доходы герцогов из-за этого сильно упали? – решил я подтвердить свои предположения.

– У них есть еще земли, поместья и прочее, что дает доход, – подтвердил Рон, – но рудники давали больше, намного больше.

– Да уж, попали мы в разборки, – покачал я головой. – Узнал, где можно купить домик?

– Конечно, хотя пришлось поездить, цены, сам знаешь, как взлетели из-за предстоящего торжества.

– Дэнги нэ проблема, – прикололся я, вызвав смех телохранителей.

– Вот поэтому мы и нашли на твой вкус, – они злорадно переглянулись, а мне стало неуютно под их взглядами.

«Чего они там нашли такого и почему на мой вкус?» – насторожился сразу я.

На все мои вопросы парни лишь ржали и всю дорогу подшучивали, что место мне обязательно понравится. По мере приближения я стал узнавать дорогу и понял, куда мы едем. Дом уже не казался таким красивым, как раньше, с забитыми окнами и неухоженным садом, он был лишь тенью своего красивого прошлого.

– Ну на фига вы предпочли это место? – возмутился я. – Что, лучше не было?

– Макс, – Ортега стал серьезен, – ты не поверишь, но под твои требования, «небольшой, в приличном районе и с садом», попал только он, к тому же из-за того, что это место было бывшим борделем, многие покупатели отказываются его брать, так что служащий, когда узнал наши намерения, сам напросился встретить нас, чтобы его показать. Остальные поместья большие и стоят бешеных денег, проще действительно снять апартаменты в гостинице, но ты настаивал на собственном доме, так что не ворчи.

Я понимал его правоту: если я сейчас куплю большое поместье, все заинтересуются появлением у посла с окладом пятьдесят золотых таких гигантских сумм, а предварительная цена за этот дом и все пристройки с садом не превышала тысячи золотых, что, по меркам столицы, было очень хорошим вложением денег и не слишком большой суммой.

– Вот, кстати, и он, – пока я размышлял о предстоящем приобретении, мы подъехали ближе, и нам навстречу выкатился колобок, который улыбался и кланялся.

– Господин барон, так много о вас наслышан, – беспрестанно кланялся он. – Такая честь познакомиться с вами.

– Чего слышали? – удивился я.

– Только самое хорошее, – тут же вывернулся колобок. – Давайте я покажу вам дом, он прекрасен. Вы сами в этом убедитесь, как только его увидите.

– Уважаемый, – я уже решил, что куплю его, действительно, пока это было лучшим решением, к тому же пусть и привлечет к себе внимание сам факт покупки, но не такой, как если бы я купил большое поместье. Ну а пересуды, что это бывший бордель, я точно переживу, тем более я ненадолго тут остановлюсь. Единственное, нужно будет найти хорошую экономку и сторожа, лучше всего из бывших стражников, или гвардейца, чтобы мог получать почту и следить за порядком, пока я отсутствую.

– Да, господин барон? – Колобок удивленно на меня посмотрел, когда я спрыгнул с лошади, но не пошел за ним.

– Какой ваш процент с продажи дома казне? – напрямик спросил я его.

Он замялся, было видно, что это тема не та, на которую он хотел бы распространяться, но я понимал, что и его желание показать дом покупателю, и это лобызание моей персоны лишь повод, чтобы получить свою долю с продажи.

– Вы меня не так поняли, – успокоил я служащего, видя его мучения. – Вы скажите, каков ваш процент и какая минимальная стоимость дома, за которую вам разрешили его продать. Разницу я просто отдам лично вам, чтобы вы оформили сделку быстро.

Его глаза округлились, но он быстро взял себя в руки.

– Если господин барон согласен купить дом, – он льстиво улыбнулся, – то просто заплатите за него тысячу золотых, и завтра же у вас будут все необходимые документы и свидетельства.

«Прожженная бестия».

Наши взгляды скрестились, но он свой не отвел, все это время улыбаясь, я понял, что, возможно, он не один в доле, так что не хочет раскрывать стоимость именно потому, что от своей суммы будет вынужден отдать еще немалую толику начальникам.

Я, не отводя взгляда, махнул рукой Рону, он принес тяжелый кожаный мешок и протянул его служащему – тот внезапно вспотел.

– Но как же я с такими деньгами через полгорода, – залепетал он, боясь принять его в руки.

– Не беспокойтесь, моя охрана проводит вас, – успокоил его я. – Но, надеюсь, все выйдет без задержки.

– Господин барон, у вас не будет более преданного почитателя, чем я, – он снова принялся кланяться, он явно испугался, что мы вручим ему мешок с деньгами прямо тут и отправим с ними в пеший путь по городу.

– Хорошо, завтра жду вас с бумагами, – я чуть нажал тоном на слово «завтра». – Я привык контролировать свои траты.

Не слушая его восхваления и восторгов, я поручил Ортеге проводить его, а сам стал договариваться с Роном, чтобы тот нашел экономку и сторожа на постоянное проживание в доме, а также несколько слуг на время, пока мы будем тут жить. Дом следовало привести в порядок, и быстро, чтобы мы могли в него вселиться. Я был уверен, что кроме стен там ничего не оставили, так что вопросы покупки мебели и обстановки дома следовало поручить знающей женщине, а не нубийцу, который так же, как я, просто бы накупил первое попавшееся под руку.

Зайдя внутрь, я убедился в своей правоте, внутри не было ничего, все было продано, и царило полное запустение. Рон тоже критически оценивал собственные способности к обстановке дома, поэтому не стал спорить, а пообещал пройтись по старым знакомствам и решить эту проблему.

Походив по дому, я определился с тем, где я буду жить, а также где буду хранить свое золото. Гвардейцев я распределил по комнатам так, чтобы я был окружен охраной, если вдруг на нас совершат покушение. В прошлые разы мне не очень понравилось, когда в меня пытались воткнуть всякие острые предметы, так что пришлось и самому думать над этим вопросом. Оставалось только дождаться, когда Рон найдет нормальные кандидатуры, озадачив их работой, я смогу отправиться по магазинам, чтобы обновить свой гардероб для предстоящих балов и встреч.

На мое счастье, Рон быстро нашел экономку, объездив всех своих старых знакомых и знакомых их знакомых. Пожилую женщину уволили с прошлого места работы по старости, заменив на более молодую, с тех пор она перебивалась лишь случайными заработками, поэтому, едва выслушав предложение о постоянной работе, тут же не только согласилась, но и собрала свои вещи и, расплатившись с прошлым хозяином, у которого снимала комнату, приехала сразу с нубийцем. В принципе его рекомендации мне было достаточно, чтобы принять ее на работу, тем более, сам я не хотел заниматься всей той бытовой мелочью, что сразу же возникла по приобретению дома. Отоплением, закупкой продуктов, оплатой налога и прочим – у меня были деньги, и я хотел те недели, что нахожусь в столице, наслаждаться жизнью, а не тратить время на хозяйственные хлопоты. Так что свалив все текущие проблемы на Ирму и договорившись с ней об окладе, который приятно ее удивил, я попросил взять все в свои руки и по возможности привести дом в порядок как можно быстрее. Для этого просто отдал ей еще один мешочек с тысячей золотых. Женщина едва не потеряла сознание, когда его открыла, и пролепетала, что не понимает, почему я не боюсь вручать ей такое богатство.

– Потому, что я верю своим друзьям, – я кивнул на смутившегося при этом нубийца. – Если за вас они сказали слово, я буду верить, пока не получу обратных доказательств.

Женщина тоже смутилась, но твердо приняла мешочек и тут же пересчитала его при мне, задумчиво прикидывая дальнейшие траты.

– В общем, оставляю вам почти всю свою охрану, если нужно будет зачем-то их послать, то сделайте это, не ходите сами, – напоследок распорядился я и стал собираться, хотелось вечером прибыть к герцогу в более приличной одежде, чем я был одет сейчас.

– Поехали, Рон, займемся нашим с тобой любимым делом. – Я взял с собой только его и троих охранников, посчитав это количеств достаточным, чтобы, с одной стороны, выглядеть солидно, поскольку меня сопровождали вооруженные телохранители, а с другой – не так сильно выпячиваться, как тогда, когда ехал по улице со всем своим отрядом.

– Тратить деньги? – засмеялся он. – Но ты же на себя их будешь сейчас тратить, мне-то что с этого?

– Ну, чем быстрее я их потрачу, тем быстрее сможешь заняться этим и ты, – улыбнулся я в ответ. – Так что в твоих интересах все сделать для меня быстро.

– Говори маршрут, – он понял, что в моих словах есть доля истины.

– Ювелир, хороший портной и сапожник, – без запинки выдал я. Надо было продать все камни, которые лежали у меня после обмена с горцами, именно поэтому я не стал брать с собой слишком много наличных денег, поскольку собирался продать изумруды в столице. Их реально накопилось у меня большое число, а поскольку девать их в колхозе было некуда, то я и решил продать их все в столице.

Видели бы вы глаза ювелира, когда я высыпал из мешочка приличную горку камней и спросил, за сколько он возьмет их все. Он сначала растерялся, но быстро попросил позволения осмотреть камни и позвать своего знакомого, поскольку такого количества наличности у него просто не было. Пока мы ждали, я выпил вкусного чая с печеньем, так что, когда спустя час мне принесли небольшой сундучок, полный золота, я пребывал в отличном расположении духа, удалось продать все камни разом, да к тому же приобрести себе красивый перстень, который приглянулся мне, пока я ожидал хозяина. Точнее, даже не приобрести, а мне его просто подарили, поскольку, едва я заикнулся о нем, мне тут же преподнесли его в подарок и заверили, что в этом магазине всегда будут рады меня видеть, особенно если я буду привозить подобные партии камней.

Обычно я спокойно относился к драгоценностям и не очень любил увешивать себя ими, но если даже герцог – идеал скромности – носил на мизинце безумно дорогой перстень с черным брильянтом, то я решил, что подчеркнуть свой статус тоже не помешает, поэтому взял перстень с огромным рубином красивой огранки. Тем более, его стоимость тянула больше, чем на триста золотых, почти треть стоимости дома, что я приобрел, и это учесть время покупки в преддверии праздника, а также его прекрасное расположение!

«Хорошо иметь деньги, – я развалился в кресле у портного, пока хозяин судорожно таскал и показывал мне готовую одежду, которую можно было подшить для меня, – причем это правило справедливо в любом мире».

Выбрав несколько костюмов, мы посетили сапожника, после чего я, довольный жизнью и собой, отправился домой. Охранники, которых тоже покормили, были спокойны, а вот нубиец пыхтел, что мы возвращаемся поздно вечером, хотя я обещал все сделать быстро. Поняв, что проще мне его отпустить, чем слушать его ворчание, я так и сделал, доехав до дома с одними охранниками. Тут меня ждал слуга от герцога, который перенес нашу встречу на полдень завтрашнего дня, поскольку у него оказались важные дела во дворце. Сказав, что буду, я отправил его назад, обрадованный тем, что на ночь глядя мне теперь никуда ехать не нужно.

Каково же было мое удивление, когда мы въехали во двор. Давая задание Ирме, я не планировал, что в течение дня или двух в доме что-то изменится, поэтому даже собирался остановиться сегодня в гостинице, чтобы не спать в пустом доме. Оказалось, что человек, который отлично знает свое дело, обеспеченный к тому же средствами, сумеет много успеть даже за один день. Дверь нам открыл пожилой мужчина, который проводил нас в дом, где меня ждала обставленная столовая с приготовленным ужином. Перекусив и высказав благодарность экономке за такую расторопность, я прошел в свою комнату, в которой обнаружил кровать и шкаф для одежды. Все сияло чистотой и пахло мылом, с которым тут отскоблили и отчистили все.

«Если все так пойдет и дальше, – думал я, укладываясь на белоснежные простыни, – с большим трудом я соглашусь вернуться назад в свой колхоз и подземелья. Все-таки жизнь в роскоши сильно расслабляет».

Утром я проснулся от шума, оказалось, что в дом затаскивают новую мебель, а также другие товары и продукты. Спустившись вниз, я попросил, чтобы меня накормили, и поскольку слуг пока лично моих не было, лишь наемные, которые чистили дом и обставляли его мебелью, то поел со своими охранниками, сказав им, что они могут, по договоренности с командиром, ходить в увольнительные, мне главное, чтобы деньги, которые мы хранили в доме, были в полной сохранности. Меня заверили, что сундуки стоят в той комнате, где отдыхают свободные от смены, так что они всегда на виду. Не став влезать в дело, которое они знают лучше меня, я начал собираться, ведь мне нужно было успеть прибыть к герцогу вовремя.

Надо сказать, что мой новый вид: как одежда, пошитая у лучшего портного, обувь, а также перстень – ничего не ускользнуло от его внимательного взгляда и взгляда его жены, так что прием, который они мне устроили, был значительно теплее, чем при первом моем появлении в их доме. Меня приглашали остаться на ночь, но, поблагодарив их за заботу, я отказался, сославшись на то, что нужно заниматься домом, поскольку важно было подготовить его к прибытию гостей, и пригласил их посетить меня, когда все будет готово. Жена герцога сразу же согласилась, сказав, что непременно прибудет ко мне на новоселье вместе с Никки. Которая в этот раз бросала на меня совершенно иные взгляды, чем при первом моем появлении, от былого негодования не осталось и следа, лишь задумчивые взоры время от времени, когда думала, что я их не вижу. То ли внушение, проведенное ей мачехой, было этому причиной, то ли мой новый внешний вид, в котором я нравился даже самому себе, а может быть, и обе эти составляющие, но девушка за столом даже задала мне пару незначительных вопросов, на которые я вежливо ответил, но не пытался продолжить с ней беседу, а восхвалял хозяйку дома. Пацану я, кстати, купил кинжал, абсолютно из никчемной стали, но зато очень красивый и украшенный полудрагоценными камнями. Едва я преподнес ему подарок, как он, довольный, умчался к себе играть с ним, за что опять же я заслужил благосклонный взгляд его матери.

Вот только все мои ухищрения совершенно не действовали на герцога. Валенса все замечал, но ничего не говорил, показывая таким образом, что он прекрасно понимает, для чего я все это делаю. Наконец мы поднялись в его кабинет, и я развернул подарок для короля.

– Просто дорогая игрушка? – удивился он, увидев ножны, украшенные большим количеством камней, а также рукоять, в которую был вставлен огромный изумруд.

– Посмотрите клинок, ваша светлость, – хмыкнул я.

Он недоверчиво потянул за рукоять, и глаза знатока стали расширяться, когда меч, при извлечении, издал такой непривычный звон. На несколько минут герцог выпал из нашего разговора, пытаясь понять, что за металл, из которого меч выкован? Затем, посмотрев на меня и получив разрешение, с коротким профессиональным замахом ударил по манекену в доспехе, стоявшему в кабинете на подставке в виде украшения. На мече ожидаемо не появилось ни зазубрины, а вот доспех можно было теперь только переплавлять, поскольку он оказался разрубленным напополам.

– Откуда у тебя такое сокровище? – глухим голосом спросил герцог, нехотя возвращая мне меч. – Облачать такой клинок в драгоценности просто преступление, его место на поле битвы, да чтобы он пил кровь.

Я удивился его словам, я-то думал, что он всегда был канцелярской крысой, хоть и очень умной и могущественной. Еще одна сторона герцога, которую я не знал.

– Ну я подумал, что если преподнесу его в том виде, в котором он был первоначально, – я пожал плечами, аккуратно заматывая меч в ткань, – не все по достоинству его оценят.

– Тут ты прав, – герцог бросил еще один долгий взгляд на сверток, – но я постараюсь, чтобы все поняли, что за подарок ты преподнес.

Я не понял его слов, а переспросить он мне не дал, начал спрашивать о моих планах на завтра. Осторожно ответив, что планы не изменились и я хотел бы заняться домом, он отмел их рукой и протянул мне пять писем.

Я аккуратно взял их и стал читать, во всех было приглашение посетить дома семейств в ближайшее время и благодарность, что я откликнулся на приглашение.

– Э-м-м? Я что-то не помню, чтобы соглашался кого-то посетить, – нахмурился я.

– Сразу видно, что вы провинциал, – спокойно объяснил Валенса, присаживаясь за свой стол, – иначе бы увидели гербы на письмах и не стали задавать глупые вопросы. Таким фамилиям не отказывают.

Тут он попал в точку, откуда бы мне знать все местные порядки, ведь то, что все, что я изучал ранее у барона, который меня приютил и дал путевку в этот мир, либо сгладилось из памяти, либо просто устарело. Нет, конечно, все значимые рода я помнил, но вот их гербы и прочую символику – я не настолько вникал в это.

– Как-то все некогда было, ваша светлость, – сознался в своем невежестве я. – Просветите меня, если возможно.

– Первое письмо от наместника Бордоса, герцога Элевента, – он задумчиво посмотрел на меня. – Остальные от не менее достойных семей, но не думаю, что их дочери тебе подойдут.

Меня начало бесить, что Валенса все решал за меня.

– Ваша светлость, я ведь совершеннолетний, – как можно мягче намекнул я.

– Барон, – уголок его рта дрогнул, – не забывайтесь, вас создал я. Привлек внимание и дал вам возможность жить тоже я. Все до одной знатной семьи в королевстве знают, что я не только ваш сеньор, но и поручитель, поскольку ссудил вам большую сумму денег на предприятие. Так что вы рано начали показывать зубы, хотя похвально, что рассчитываете только на самого себя.

Я понял, что герцог опять меня уел. Если смотреть на ситуацию со стороны, то действительно, кто я такой, чтобы оказывать мне свое покровительство и к тому же соглашаться на безумные авантюры с суживанием денег.

– Вы правы, ваша светлость, в том, что я плохо ориентируюсь в настоящих реалиях дворца, – я набычился, – но я могу зарабатывать деньги, это ли не главное качество?

Его маска треснула, и он улыбнулся.

– Это ваше умение, барон, мне больше всего импонирует, так что именно поэтому вам многое сходит с рук, но лишь до той поры, пока вы приносите мне прибыль. Надеюсь, я доступно выражаюсь?

– Куда уж яснее, – пробормотал я, понимая, что по факту действительно моя легализация при дворе и в этом королевстве сейчас зависит от Валенсы, одно его слово, и я ласточкой лечу в свой колхоз и не высовываю оттуда носа. Максимум, на что я могу рассчитывать, подданство другого королевства, если дело с гномами и революцией не выгорит.

– Ваша светлость, я все прекрасно понимаю, но все же привык, что со мной хотя бы советуются, когда дело касается меня и моей жизни, – тем не менее сказал я, чтобы он понимал, что я не просто марионетка в чужих руках.

Он вздохнул и не стал надолго скрещивать со мной взгляды, поскольку осознал, что если на меня сильно давить, то я просто взбрыкну, несмотря на последствия.

– Откуда вы такой взялись, барон? – он задумчиво почесал подбородок. – Я до сих пор не могу выяснить ваше происхождение. Вы словно появились из ниоткуда.

Я вспомнил разговор, который у нас давно состоялся по этому поводу, и явно герцогу это не давало покоя, раз он опять вернулся к теме моего появления в королевстве.

– Вам незачем беспокоиться, ваша светлость, – я решил сменить скользкую тему. – Пока наши отношения взаимовыгодны, между нами не будет непонимания.

Он удивленно вскинул на меня взор, но я его спокойно выдержал.

– Покажите ваш кинжал, барон, – внезапно попросил он, протянув ко мне руку.

Моя спина покрылась потом, я и в этот раз не снял его с пояса, когда поехал к герцогу.

– Ваша светлость, его нельзя давать в чужие руки, – я старательно подбирал слова. – Могу показать, но, ради вашей безопасности, вы не должны к нему прикасаться.

– Я так и думал, – герцог кивнул своим мыслям. – То-то гномы засуетились вокруг вашей персоны. Вы нашли их древние артефакты?

– Да, – я решил подтвердить его версию, тем более что ничего криминального в этом не видел, поэтому достал и продемонстрировал ему черное лезвие кинжала.

– Смотрите не попадитесь с ним паладинам, – Валенса лишь кивком показал, что оценил мою откровенность, и я поспешил убрать чертов клинок, который частично выдал меня.

– В общем, барон, к герцогу Элевенту мы прибудем вместе, поскольку этого требует мой долг как вашего сюзерена, а с остальными семьями разбирайтесь сами, только не наделайте себе врагов.

Его первое предложение о руке Никки не стало мне казаться таким уж безумным. Если, отказывая всем подряд, я заведу себе могущественных врагов, это будет не самым дальновидным моим поступком.

– Ваша светлость, – я замялся, – а если, допустим, объявить о моей помолвке, этого же будет достаточно, чтобы погасить накал страстей у других семейств?

Он удивленно на меня посмотрел.

– Не сильно, но зато, отказывая другим, вы не наживете себе врагов, поскольку слово ваше отдано моей подопечной. Они будут стараться переубедить вас, а вам не придется доказывать, что их дочери вам не по нраву.

– Но потом ведь помолвку можно отменить?

– Крайне нежелательно для вас, барон, поскольку все поймут, что так вы скрывались от ответственности, да и не забывайте о репутации девушки.

– Спасибо, ваша светлость, – я поклонился герцогу. – Я серьезно подумаю над вашим предложением.

Он, конечно, понял, о чем я говорю, но тему продолжать не стал, за что я был ему благодарен. Дальнейшие события показали, что герцог ничуть не преуменьшал моей значимости, как хорошей кандидатуры, поскольку в королевстве реально разразился кризис. Непопулярное решение короля начало мирить между собой ранее ярых врагов, тех же герцогов, которые лишились большого куша в виде рудников, и теперь герцоги всех пяти областей королевства осторожно наводили между собой связи, узнавая точки соприкосновения, а также старательно забывая старые обиды. Я просто пятой точкой чувствовал, когда побывал на встрече двух сиятельств, что еще пара таких королевских указов, и в королевстве может появиться новый король, тем более что у этого не было ни семьи, ни детей, и наследовать корону было некому. Герцоги были слишком вежливы и предупредительны между собой, не такими, какими я их запомнил на памятной встрече во дворце, когда они друг с другом практически не разговаривали. Сейчас было видно, что они всеми силами стараются наладить отношения, а моя кандидатура, как протеже Валенсы, отлично вписывалась в роль посредника этого примирения.

На этой встрече с Элевентом никаких предложений не прозвучало, но по тому, как мне весь вечер показывали его дочь, которая была на десять лет моложе меня и еще играла с куклами, а также по другим встречам, на которые я прибыл один, но там уже никто не скрывал своих намерений и напрямую спрашивал о моих планах жениться. Именно тогда я понял, что герцог был прав, заявляя, что богатый, успешный и без семьи, но с могущественным покровителем за спиной, я являюсь отличной партией для тех, кто хочет поднять пошатнувшееся финансовое благополучие на фоне кризиса, затронувшего королевство. Еще хорошо, что в этом году прекрасный урожай и народ не голодал, а вот если в ближайший год или два случится голод, бунты, недовольные герцоги быстро бы дали понять королю, что зря он лишил их благосостояния.

В общем, помотавшись по встречам, которые следовали одна за другой, поскольку все внезапно узнали о моем новом месте жительства и просто заваливали меня письмами, я продержался ровно неделю, а на следующую послал Валенсе письмо всего с тремя словами: «Согласен. Только быстрее».

Я даже не думал, что быстрее – это завтра, было похоже, что герцог и его жена давно все решили и подготовились, лишь я и сама Никки думали, что смогут переубедить эту безудержную лавину их совместных усилий. Если с моим мнением хоть как-то приходилось считаться, то девушке вообще никто ничего не сказал. Поэтому, когда я прибыл в церковь Единого по приглашению герцога, то не очень удивился обилию гостей, в отличие от девушки, которой «забыли» сказать, что она едет на свою помолвку. Когда герцог быстро подошел с нею ко мне, всунул ее руку в мою, а священник забубнил над нами слова клятв и приносимых обетов, Никки была в полнейшей прострации. Она, словно робот, повторяла за ним все слова и отвечала на все согласием, но я понимал, что девушка не осознает, на что сейчас соглашается. Мне стало жаль ее, но поезд, как говорится, «не повернуть назад», так что я тоже ответил «да», и вручив едва не теряющую сознание девушку довольной супруге герцога, отправился к гостям, поскольку все оплачивал герцог, то гостей пришлось ублажать мне. Принимать поздравления и обещать визиты, количество которых, кстати, резко поубавилось, поскольку лишь те, кто состоял с ним в неприязни или были из других могущественных семей, могли себе это позволить. В общем, этот день я закончил как почти семейный человек, пообещав жениться на девушке через два года. Никто, кроме меня, не знал здесь причту про Ходжу Насреддина, говорящего осла и султана, так что два года у меня теперь точно были в запасе, так же как явно улучшившееся отношение Валенсы. О том, что я правильно поступил, я понял на следующий день, когда письма с приглашениями убавились вдвое, спустя еще два дня – вчетверо, а утром того дня, когда мне следовало отправиться на прием к королю, на столике для писем сиротливо лежали всего три письма. Надо признать, что замысел герцога полностью удался.

Глава 6 Новые знакомства

Я смотрел на себя в серебряное зеркало, и мне стало грустно. Все кольца, что я привез для близкой «дружбы» с дворянками, кроме подаренного герцогине, так и остались при мне. После моего обручения молодые девицы на приеме больше не обращали на меня внимания, а те, что обращали, были либо страшны, как моя жизнь под землей, либо имели на меня планы. Герцог специально прислал мне письмо, где были расписаны все возможные кандидатки именитых семей и их виды на меня. Я не знал, правду он написал или вымысел, но теперь, когда видел герб девицы на платье или веере, все время вспоминал его письмо, и мое настроение портилось.

– Блин, ну как же так, – обратился я к своему отражению, – ты в меру симпатичный, обеспеченный парень, а ходишь только по проституткам? Как вы дожили до такой жизни, барон?

Мое отражение не отвечало, лишь гримасничало в ответ.

– Да уж, – я еще раз провел рукой по бархатному костюму, который сидел на мне, как влитой, и хмыкнул на отражение бриджей, которые заказал сделать портному, так как местная мода на короткие штаны, подбитые конским волосом, и длинные чулки мне не нравилась совершенно. Я чувствовал себя как дирижабль, рассекая в них на приемах, к тому же они реально мешали ходить. Так что, поскольку мой план со съемом дворянок провалился, то на местную моду я решил наплевать и, удивив портного, заказал из самой дорогой бархатной ткани костюм с буфами и шитьем серебряными нитями, а также бриджи из тонкой шерсти и белые чулки. Башмаки дополняли эту «композицию», и мне было очень удобно, хоть и потратил я на свои причуды довольно много денег, но они меня вообще не волновали, денег оставалось очень много, и я не мог придумать, на что их можно потратить. Покупать оружие? Бред – я делал лучше. Коней? Я не любил конные прогулки, да и содержать дорогое животное было просто негде. Выпивка и женщины? Я не пил, а женщины мне доставались только потасканные, хоть и из лучшего дома терпимости столицы. Все это было крайне печально и наводило скуку через какое-то время, когда с меня спало первое упоение цивилизацией. Я старательно гнал от себя эти мысли, но ничего поделать не мог, впервые я оказался в такой ситуации, что тратить деньги было просто некуда, правда, когда я заикнулся об этом Рону, тот лишь удивленно на меня посмотрел, обозвал привередой и сказал, что я могу отдать все деньги ему, он найдет, как их потратить.

Был вариант купить себе какой-нибудь местный замок и землю, но это нужно было, во-первых, согласовывать с герцогом, чтобы он как сеньор был не против того, что я обзаведусь собственностью, ну а во-вторых, зачем она мне нужна, если я планировал мутить с гномами? Получался замкнутый круг, и именно поэтому я стоял и грустил сейчас у металлического зеркала, которое, по местным меркам, стоило гигантского состояния из-за своих размеров. Мне было по фигу, хоть какая-то трата денег на себя.

– Макс, – в комнату без стука вошел нубиец, тоже приодевшийся по случаю сопровождения меня во дворец. Сегодня был первый официальный бал и, собственного говоря, сам день рождения короля, две недели в столице пролетели словно один день, за всей этой суетой со встречами и помолвкой.

– Ну, красавец, – он давно прикалывался надо мной из-за зеркала, сказав, что только женщины такие любят, – просто красавец.

Я покачал головой, но промолчал, видимо, карета была подана, и меня ждали внизу, раз он вернулся. Взяв подарок, замотанный в суконное полотно, я, оставив на поясе лишь кинжал, повернулся к нему:

– Поехали?

Он скривился, поскольку все это время старался меня подначивать, но я никак не реагировал.

– Скучный ты, Макс, стал, ой, скучный.

– Конечно, кто-то веселится с выпивкой и женщинами, а кому-то лишь балы да скукота.

– Кто тебе мешает делать то же самое? – удивился он, сопровождая меня вниз.

– Ирма, мы будем поздно, поэтому просто приготовьте ужин и оставьте его на кухне, – приказал я экономке, которая провожала меня до двери.

Дом, благодаря ее заботе, был обставлен и соответствовал всем местным приличиям, вот только принимать в нем сейчас было некого, встречаться со мной в нем никто не торопился по вполне понятным причинам – дом был бывшим борделем.

– Слушаюсь, господин барон, – она склонила голову. Насколько я понял, Ирма довольна своей нынешней работой, поскольку платил я ей очень хорошо, жила она и питалась здесь же, так что теперь могла помогать своей дочери, которая работала в богатой семье аристократов, но имела двух детей и мужа-пьяницу, так что денег у нее почти не оставалось, после трат на мелких и алкаша.

Я вышел в сад и при свете факелов посмотрел на поданную карету, все, как я просил – минимум роскоши, максимум удобств. Мои гвардейцы в начищенных кирасах и новых одеждах, которые я приобрел специально для поездок по гостям, смотрелись великолепно, выправка никуда не пропала, так что, когда она совмещалась с хорошим вооружением и одеждой, выезд получался соответствующим.

Хмыкнув, я забрался в открытую дверцу и дождался, пока Рон сядет рядом. Я попросил его ехать со мной, чтобы рассказал свежие сплетни о столичной жизни, он сейчас охмурял какую-то повариху на дворцовой кухне, таким образом совмещая приятное с полезным. Доставлял удовольствие себе, а для меня был источником всех свежих сплетен дворцовой жизни.

– Так что, Макс, тебе нужно больше времени уделять своей нареченной, – из задумчивости меня вывел его голос, когда речь зашла обо мне самом.

– В смысле? – удивился я.

Он засмеялся.

– Макс, ты чего притворяешься?

Я недоуменно на него посмотрел, не понимая, о чем он.

– Ну ты чего? – Он прекратил посмеиваться, поскольку столкнулся с моим недоуменным взглядом. – Ты чего, и правда не понимаешь?

– Просвети меня.

– Вы с ней помолвлены, а ты был у нее всего один раз за это время, во дворце многие недоумевают по этому поводу. А как же страсть? Юная любовь? Страдания молодости?

Я скептически на него посмотрел.

– Да понятно, что ты не такой, как все, – замахал он руками. – Но вы же помолвились по большой любви и готовы ждать целых два года, чтобы соединиться узами брака. Страдаете оба от этого.

Моя изогнутая бровь снова насмешила его.

– Я тебе рассказываю официальную версию твоей помолвки, так что нечего тут удивленно закатывать глазки, – посмеивался он.

– Да ладно?! – Тут я понял, что он не прикалывается, а пересказывает новости.

– Вот тебе и ладно, об этом все во дворце знают, раз даже слуги в курсе. Так что мой тебе совет: веди себя как молодой влюбленный, если не хочешь повторения домогательств, когда люди поймут, что помолвка фиктивная.

– Да уж, – в его словах была доля истины. – Видимо, герцог все преподнес так, чтобы наша скорая помолвка была оправдана в глазах общественности, ведь действительно, не зная до этого друг друга, чем еще объяснить такой быстрый поступок с моей стороны?

– Знаешь, Рон, ты, наверно, прав, – я задумчиво посмотрел на скалящегося нубийца. – Пожалуй, нужно уделить ей внимание, чтобы не подумали, что между нами ничего нет.

– Я тебя не понимаю, Макс, – удивился он, – у тебя в руках такая аппетитная девочка, чего ты и правда за ней не ухаживаешь? Она ведь красива и мила.

– Да это, конечно, так, Рон, – я вспомнил образ девушки, – но ей пятнадцать, так что секса не будет, а петь серенады под окном, стоя на коленях, я как-то не могу, стар я для всего этого.

Тут карета затряслась и даже остановилась от безудержного хохота негра, так что когда в нее заглянул обеспокоенный Ортега и увидел, что все в порядке, а лишь гогочет Рон, снова приказал трогаться, а ему погрозил кулаком.

– Макс! – Нубиец, вытирая слезы с глаз, наконец успокоился. – Ты меня все-таки уморишь когда-нибудь. Стар он для всего этого! Кто бы еще такое сказал в твоем возрасте!

– Знаешь, заверни к ювелиру, – я прервал его терзания. – Песен, конечно, не будет, а вот подарок сделать ей можно.

Пришлось совершить небольшой крюк и заехать в знакомый мне магазин, где я махнул рукой и купил дорогущее колье почти за тысячу золотых. Гулять – так гулять! На золотой плетеной филиграни красовались несколько десятков брильянтов, так что я даже не очень торговался, увидев ее.

Поэтому ко дворцу мы подъехали с запозданием и едва успели, за нами почти сразу же закрылись ворота и больше никого не пускали, новые веяния короля – кто успел, тот и съел. Удивленные новыми правилами, мы, тем не менее, припарковались рядом со входом, и я, подхватив сверток, вышел из кареты под руки слуг, которые меня встретили с поклонами. Карету с охраной я отправил в королевскую конюшню, заплатив за это удовольствие пятьсот золотых, поскольку место было в ней ограничено. Тот, кто был победней, оставляли свои транспортные средства за дворцовой стеной в ближайших конюшнях или трактирах, как это я делал в первые свои визиты, остальные богатеи ставили свои экипажи и оставляли слуг тут. Я сейчас мог себе многое позволить, так что и моя простая карета отправилась туда, впрочем, и сам факт моего прибытия, а также два десятка охраны произвели должное впечатление на собравшихся в саду дворян. Осмотревшись, я заметил неподалеку слуг в цветах Валенсы и направился в их сторону, сопровождаемый взглядами дворян, видевших мое прибытие.

По пути я раскланивался и здоровался со знакомыми, которых знал по встречам ранее, но сильно не задерживался, стараясь успеть к свите герцога, пока не начали пускать вовнутрь. Мой взгляд не ошибся, и очень скоро я увидел других вассалов герцога, которые сопровождали его сегодня. Общая толпа его свиты приближалась, наверно, человекам к сорока, лишь один я был без свиты и слуг. Впрочем, моя дорогая одежда, да и статус чудака, давали мне повод вести себя, как хочу. А вел я себя не как остальные: на балах не был, за юбками не шлялся, много говорил с купцами, в свободное время не пьянствовал и не участвовал в охотах – в общем, с местной точки зрения, я был отшельником, и те пять встреч, на которые я пошел, поскольку не мог отказаться, нисколько не скрашивали общую картину.

– А вот и наш женишок, – «поприветствовал» меня один из молодых людей с незнакомым мне гербом.

Я так опешил, что даже на миг замер, я давно не привык, чтобы мне грубили, тем более что опыт прошлого года многим заткнул языки. Не успел я открыть рот, чтобы поинтересоваться, кто это такой, как юношу утащила в сторону мадам, явно приходящаяся ему мамой, а я только проводил их взглядом, не понимая, что сейчас произошло.

– Вы без слуг, как обычно, барон, – улыбнулся мне знакомый виконт Орто. – Не понимаю эту вашу привычку.

– Барон, возможно, слишком беден, чтобы себе их позволить, – к нам подошел еще один молодой человек, которого я не видел ранее.

«Что, блин, тут происходит? Меня решили потролить?»

Этого увести не смогли, поэтому я вежливо поинтересовался «Че ему ваще надо». Парень опешил, но сдержался и повторил:

– Мой отец может себе позволить прибыть с пятью десятками слуг, но из скромности взял только десятерых, – он кивнул в сторону своей группки, – а вы, барон, видимо, из скромности не взяли ни одного.

Он засмеялся, как засмеялись еще трое парней, которые подошли и встали рядом с ним.

Меня сначала проняло, но внезапно злость на этих поганцев, которые специально старались вывести меня из равновесия, ушла. Я понял, что меня провоцируют специально на глазах у всех, поэтому, почти бездумно, сунул руку в кошелек, зачерпнул горсть золотых монет и, как сеятель, кинул их в сторону слуг, на которых он недавно показывал. Золотые монеты под блеск факелов переворачивались и с тем непередаваемым звоном, которое может издать только золото, стали падать на каменную плитку сада и раскатываться вокруг. Эффект оказался даже лучшим, чем я ожидал, на сбор золота кинулись не только слуги парня, но и все, кто был рядом из других семей, организовалась небольшая давка, так как золота я кинул прилично.

– Вот цена вашим слугам, – с ухмылкой процедил я в лицо наглецам, которые опешили как от моей выходки, так и от безобразия, что устроили слуги.

– Барон! – Герцогиня повернулась на шум и, увидев меня, устремилась навстречу, перед ней сразу расступилась свита, а оставшиеся монеты под шумок расхватали.

– Миледи, – я опустился на колено и поцеловал ее руку, такие старомодные жесты здесь были давно не приняты, но по блеску ее глаз я знал, что это ей безумно приятно.

Она подняла меня за руку и стала представлять тем, с кем я был незнаком. Таких было мало, с основным контингентом я перезнакомился во время помолвки. Все старательно делали вид, что произошедшей недавно сцены не было, тем более что тех парней уже утащили и что-то им втолковывали, как я заметил краем глаза.

– Никки, что ты там стоишь, – герцогиня недовольно нахмурилась, и девушка, которая стояла в окружении множества молодежи обоих полов, беспрекословно подошла к нам.

– Добрый вечер, – поздоровался я с ней, чувствуя себя очень неловко.

Она кивнула мне, бросив быстрый взгляд на большой сверток в моих руках. Я тут же вспомнил о еще одном подарке.

– Я хочу вручить тебе подарок. – Я правда не знал, как себя вести с девушкой, на которой обещал жениться, но которую не знал совершенно. – Прошу принять.

Я протянул ей чехол с колье, которое перехватила у меня герцогиня, и, открыв, ахнула.

– Никки! Посмотри, какая прелесть! – Она показала его девушке, которая в отличие от нее не очень им впечатлилась. Впрочем, герцогиня такой оказалась не одна, мой подарок показывали всем вокруг, вызывая в ком восхищение и завистливые взгляды, а в ком злые взгляды, которые бросали на меня. Наконец все вокруг оценили степень крутизны подарка, и мачеха сама застегнула колье вокруг шеи девушки, а я утвердился в мысли, что подарок действительно хорош, засверкав на ее полуоткрытой груди.

Никки попыталась сразу же отступить к группе молодежи, но ее попытка была пресечена, и наши руки соединились. Я сразу вспотел, ибо нежная кожа молодой девушки, а также запах ее благовоний шибанули меня не хуже тарана.

– Никки! – Девушка сначала дернулась, но затем покорно осталась рядом со мной. По тому, как на меня набычилась вся группа молодежи, я понял, откуда дует ветер недавних выпадов.

– Это твои бывшие поклонники, что ли? – спросил я тихо ее.

– Денни слишком увлекся, – она сначала не хотела отвечать, но, видимо, мой вопрос был слишком прост, чтобы не отвечать на него. – Здесь вас не знают, барон, поэтому не удивляйтесь реакции моих друзей, когда они узнали о нашей внезапной помолвке.

«Барон. Вас, – отметил я».

– Вот и прекрасно, графиня, – я сразу же стал официальным, – буду иметь в виду.

Хорошо, что мне здесь кроме герцога никто не мог приказывать, поэтому я отвел девушку к молодежи и отпустил ее руку, все эти заморочки меня нервировали и бесили. Что делать с ней, я не знал. Ухаживать? Я через неделю-другую уезжаю и, возможно, больше никогда ее не увижу. В общем, эти непонятные «отношения» меня сейчас реально тяготили.

– Максимильян. – Я попытался отойти от них, но меня остановил голос герцогини, я вернулся к ней, начиная мечтать, чтобы скорее всех впустили внутрь и про меня забыли.

– Да, ваша светлость?

– Ты как-то совсем неласков с девочкой, – мягко попеняла она мне, но я заметил, как властно блеснули ее глаза. – Подарок, безусловно, достойный, но и чувства свои, будь добр, проявляй!

Я едва не офигел, наконец я увидел ее истинное лицо. Добрая маска была сброшена, и сейчас на меня смотрела властная и сильная женщина, действительно герцогиня.

– Не забывай, ты сам предложил эту помолвку! – напоследок сказала она мне, заставляя сжать губы.

«Ненавижу, когда меня макают в мое же дерьмо».

Выбора не было, я смирил свою гордость и вернулся к молодежи, которая сразу замолчала при виде меня. Я молча подошел к девушке, взял ее за руку и потянул на себя, секундное сопротивление, но миг – она покорно последовала за мной.

– Эй! – попытались нас окликнуть парни, но мне было по фигу, после разноса, что мне устроила жена герцога, на мелких засранцев мне было просто наплевать.

– Барон?! – Никки попыталась остановиться, когда мы отошли ото всех. – Куда вы меня тащите?!

– Поговорить, куда еще, – я остановился под деревом и убедился, что кроме нескольких служанок, которые неотлучно присматривали за Никки, рядом никого не было.

– Как ты относишься к помолвке? Я понимаю, что ее тебе навязали, но что ты сама думаешь об этом? Я скоро уеду, а этот статус будет с тобой еще два года до нашей предполагаемой свадьбы.

– Предполагаемой? – Девушка услышала только последнюю фразу. – Ты что, не собираешься жениться на мне?

– Для начала ответь на мои вопросы, потом я отвечу на твои, – я посмотрел на нее, от моей дерзости и прямоты она покраснела и глубоко задышала. Служанки забеспокоились, услышав, как мы повысили друг на друга голос.

– Хорошо, – она дерзко на меня посмотрела. – Ты вообще никто и свалился на мою голову, словно камень с горы. Я тебя не знаю и, возможно, не хотела бы знать, моя настоящая жизнь меня полностью устраивает, чтобы выходить сейчас за неизвестного мне человека.

– Хочу сказать тебе то же самое, дорогая, – наши взгляды скрестились не хуже шпаг, – но обстоятельства заставили меня согласиться на предложение герцога, у меня просто не было выбора.

– То есть воспользовался мной для своего прикрытия? Хороший из вас рыцарь, сударь!

Тут я прозрел, а ведь и правда, я прикрылся ею для своих целей. Это окатило меня не хуже холодной воды. Я по-другому посмотрел на нее.

– В общем, я предлагаю тебе сделку, – я поменял свои планы, когда пауза затянулась, а девушка стала посматривать назад. – Я к тебе не пристаю, даю денег на содержание, за это для всех остальных мы будем замечательная и любящая пара. Если тебе понадобится моя помощь, я тебе помогу, а если ты найдешь себе вариант лучше, я не буду этому препятствовать. Устроит тебя такой договор?

Девушка, которой было всего пятнадцать, тем не менее повела себя не хуже опытного ростовщика, мы поторговались о сумме ее содержания и неожиданно договорились по всем пунктам. Затем, полностью довольные друг другом, мы взялись за руки и пошли к свите герцога, в которой, когда появился он, сразу же произошли перемены. Вся молодежь, кроме нас, была задвинута на задний план, а вперед вышли главы семейств, чтобы быть рядом с Валенсой и его женой.

– Ваша светлость, – я склонил голову перед ним, поскольку не мог глубоко кланяться. В одной руке у меня был меч, в другой рука девушки. Он кивнул в ответ, довольно посмотрев на нас с Никки.

Дав понять, что меня заметили, он отвернулся и заговорил о делах с другими вассалами.

– Не хочешь познакомиться с моими друзьями? – Теперь, когда между нами не было непонимания, девушка говорила просто, как со старым знакомым.

– Слишком мелкие для меня, – я пожал плечами, – да и не люблю я эти расшаркивания.

Она удивленно посмотрела на меня.

– А как же ухаживания? Цветы? Любовь, наконец?

У меня вырвался смешок, который не остался незамеченным.

– Ой, я лучше промолчу, – отмазался я под ее недовольным взглядом.

– Что ты так на меня смотришь? – не выдержал я, когда наконец стали запускать пеструю толпу дворян внутрь огромного зала и нас прижали друг к другу.

– У меня первый раз такое, – неожиданно призналась она. – Я еще никогда так откровенно не разговаривала, тем более с незнакомым человеком.

– Эй! Мы почти женаты! – пошутил я, а она неожиданно улыбнулась и несильно толкнула меня локтем в бок.

– Не раскатывайте губы, сударь.

– Сегодня все так и норовят меня обидеть, – я горестно покачал головой, вызвав у нее очередную улыбку.

– Отчим за завтраком говорил, что у тебя сегодня важный прием? – спросила она, когда мы прошли внутрь и толпа стала растекаться вдоль накрытых столов.

– Ага, будешь есть? – спросил я, орлиным взором высматривая вкусняшки.

– Нет, спасибо, – она замотала головой. – А почему?

Я вкратце пересказал события годичной давности.

– То есть тебя сегодня могут и на плаху увести? – удивилась она, когда мы подошли к столу и я стал есть, выбирая в основном мясные блюда.

– Мг-у-м-м, – я был голоден, поэтому лишь покивал ей. Она закатила глаза и повернулась к своим служанкам, которые следовали за нами по пятам.

– Жанна, Француза, прекратите дышать мне в спину! Держитесь чуть дальше!

Девушки вспыхнули, но отошли.

– Дочери мелкого барона, так что никакого такта, – вздохнула она. – Потом все доложат герцогине.

– Почему ты такой спокойный?! – возмутилась она, – ты подарок-то хоть приличный приготовил?

– Уг-м-м.

– Теперь я понимаю Денни, – она снова ударила меня в бок локтем. – Просто глядя на тебя, можно взбеситься! Хватит есть, поговори со мной!

– Никки, – я наконец утолил первый голод, – ну чего ты ко мне пристаешь? Вот скушай лучше виноградинку.

Она открыла рот для возмущенной проповеди, но затолкнутая туда виноградина прервала ее гневный спич.

– Что ты творишь! – прошипела она, когда на нас стали оглядываться, при этом пожилые люди с неодобрением, а молодые с восхищением и хорошей завистью.

– Не забывай, мы влюбленная пара! – Я сделал лицо кирпичом.

– Это перебор! – отрезала она и, оттолкнув мою руку со второй виноградиной, сама отщипнула от ветви несколько. – Где ты вообще воспитывался?

– У мамы с папой, – честно признался я, заработав еще один тычок. Похоже, в этом месте у меня завтра будет синяк.

– Пошли, его величество сейчас появится, – она оттащила меня от стола, поскольку в зале начали трубить, а церемониймейстер стал зачитывать титулы местного божка.

Мы подошли ближе, и я сразу заметил, что в этом году платформы не одной высоты. Та, на которой стоял трон, сейчас была на сантиметров тридцать выше той, где сидели пять герцогов, а судя по их лицам, я догадался, что для них это также оказалось неприятным сюрпризом.

– По-моему, он стал еще толще, – прошептал я на ухо девушке, которая округлила глаза и зашикала на меня. Пришлось обратить внимание на герольдов, которые стали зачитывать указы короля на следующий год. Да, вот так просто, все нововведения зачитывались при большом стечении всех значимых аристократов королевства, чтобы ни у кого не было шанса потом сказать, что «Нет, не слышал». Тех же, кто не приехал отдать налог, в расчет не брали, с ними будут разговаривать отдельно сборщики налогов.

Кроме указа о национализации рудников был введен еще один налог, который касался напрямую меня и тех, кто жил с должности. Для нас была увеличена налоговая ставка на пять процентов, что, конечно же, тоже не вызвало особых восторгов. Все остальное касалось внешней политики: с кем будем дружить, с кем торговать, а куда был введен запрет купцам появляться.

– Ну а сейчас верные подданные Его величества могут сами засвидетельствовать свое почтение, – напоследок провозгласил церемониймейстер, и к королю потянулась вереница дворян, и горка подарков на платформе, где сидели герцоги, стала стремительно расти, поскольку король редко с кем заговаривал, а лишь милостиво кивал головой.

– Подожди меня здесь, – сказал я девушке, чтобы не вытягивать ее на глаза короля, ведь неизвестно, чем закончится наша встреча.

Я еще надеялся, что просто подойду и положу сверток, затем незаметно присоединюсь к остальным дворянам, но реальность расставила все на свои места, я только подходил к платформе, как герцог Нариг поднялся со своего стула и, подойдя к королю, что-то ему прошептал. Тот сразу стал присматриваться ко мне, словно вспоминая, а затем поманил меня пальцем подойти ближе.

– Сир, – я преклонил колено.

– Ну так что у тебя за подарок? – злорадно полюбопытствовал он. – Я ждал его целых два года.

Я развернул сверток и протянул меч в ножнах вперед, охрана короля взяла его у меня и передала королю. Он осмотрел подарок и только хотел отпустить меня, как Валенса поднялся со своего кресла и прошептал ему пару слов. Глаза короля сразу же зажглись любопытством, и он кивнул герцогу. Повисла небольшая пауза, а к нам стали подтягиваться любопытствующие, ибо на одного меня Нумед потратил больше времени, чем на тридцать других дворян до этого.

Вскоре откуда-то вынесли манекен в доспехе, очень похожий на тот, что Валенса разрубил у себя дома, вот только этот был явно дороже, поскольку чеканкой и позолотой сильно выделялся от разрубленного ранее.

– Рональд! – Король передал меч стоящему рядом с ним нубийцу. – Герцог утверждает, что этот меч легко разрубит мой гномий доспех. Соплеменник Рона бросил на меня быстрый взгляд и, приняв из рук короля меч, потянул его из ножен, глаза нубийца, по мере извлечения меча, так же как в свое время у Валенсы, стремительно расширялись, он даже на мгновение замер, вызвав недовольство короля тем, что замешкался, разглядывая клинок.

– Рональд?! – строго произнес король, нубиец сразу же очнулся и, взяв в руки меч, подошел к манекену, потом одним шагом, с которым он совместил замах, с негромким «хех» ударил. Сила удара оказалась такова, что доспех и сам деревянный манекен раскололись на две половинки, глухой звук падения чурбачков манекена и звон половинок доспеха произошел в полнейшей тишине. Нубиец еще раз «подвис», обозревая последствия своего удара, затем удивленно посмотрел на меня.

Король же светился удовольствием и поманил меня пальцем. Пришлось встать с колена и сделать пару шагов, взойдя на платформу к герцогам. Сразу же меня обжег ненавидящим взглядом один из них, а вот мой сеньор выглядел донельзя довольным.

Гвардейцы показали мне рукой, что остановиться я должен за пять шагов до его величества, я снова опустился на колено.

– Барон, вы сдержали свое слово, – король задумался. – Сколько же вы заплатили за этот клинок?

– Я нашел этот древний артефакт у гнома. – Спина сразу стала холодной от пота, так что пришлось врать, вспоминая версию герцога. – Его клинок сразу заворожил меня, оставалось лишь облечь его в оболочку, достойную короля.

Я на краткий миг поднял голову, чтобы встретиться с его взглядом. Король был очень доволен, поскольку нубиец что-то пробормотал ему в ухо, показывая на меч.

– Мой сотник утверждает, что его стоимость равняется приличных размеров баронству, – наконец король снова обратился ко мне, – и это без учета стоимости ножен, рукояти и камней.

– Я преданный слуга вашего величества. – Что еще мне следовало отвечать на это заявление?

– Встаньте, виконт Максимильян, – заключил король. – Мы довольны тобой. Надеюсь, в следующем году подарок будет не менее достойным. Пусть наша награда так же будет достойна этого клинка.

«Да ты прикалываешься, что ли? Еще подарок?» – вычленил я главное из его речи.

Я встал и попятился, все время кланяясь и едва не грохнувшись со ступенек платформы герцогов. Прием подарков продолжился, а вот меня тут же обступили придворные с поздравлениями и заверениями собственной дружбы. Я ошалел от такого напора и, улыбаясь, раскланиваясь, нашел взглядом Никки, которая тщетно пыталась ко мне пробиться. Пришлось выступить ледоколом и, извиняясь, что меня ждет любимая и ненаглядная невеста, пройти к ней.

– С тобой всегда так? – задала она мне первый вопрос, когда я взял ее за руку.

– В смысле? – не понял я.

– Одна встреча у короля, и ты уже виконт? – съязвила она, глядя на мое недоумевающее лицо.

– Вероятно, его величество просто ошибся, – я отмахнулся от нее. – Он же знает, что я барон.

– Король никогда не ошибается! – твердо заявила девушка и тут до меня дошло, что придворные тоже поздравляли меня с новым титулом. Подозрение, что это не ошибка, стало все больше укрепляться, когда к нам стали подходить знакомые и поздравлять уже нас обоих.

– Э-м-м, Никки, это что, правда? – я прошептал в ухо девушки, балдея от запаха молодой и свежей кожи. Далеко не все дворяне здесь часто мылись, так что она стала еще больше нравиться мне. Сам я мылся по нескольку раз в день, вызывая всеобщее недоумение подобным чудачеством.

– Конечно, – закивала она, – я всего второй раз на подобном приеме, но решения короля не оспариваются и подлежат к выполнению, думаю, завтра тебе принесут грамоты о пожаловании титула.

Я ошалело покрутил головой и решил спрятаться подальше, поскольку количество желающих со мной пообщаться стало возрастать многократно. Ведь никто из остальной очереди дарящих подарки не удостоился чести подойти к королю так близко, как я. Внимание к моей персоне стало меня тяготить. Чтобы хоть как-то их отвадить, я сделал вид, что ухаживаю за своей «возлюбленной» и занят только ею.

– Макс, а что, меч и впрямь такой хороший? – спустя некоторое время спросила Никки, больше не тяготясь моим присутствием. Она даже перестала посматривать в сторону своих подруг и друзей, а просто болтала со мной обо всем.

– Лучше могу отковать только я! – Это самодовольное заявление вызвало ее смех. Она заявила, что я хвастун. Видимо, решила, что я пошутил, а я не стал разубеждать ее.

– И денег у тебя, наверно, тоже больше, чем у короля? – продолжала смеяться она, прижимаясь ко мне.

Я задумался, если быть уж совсем честным, то с последними новостями об истощении золотых рудников, а также при моих новых возможностях неограниченной добычи металлов под землей выходило, что я вообще богаче всех местных королей вместе взятых.

– Думаю, да, – ответил я, понимая, что она все равно не поверит. И правда, девушка залилась смехом, притягивая к нам любопытные взгляды.

– Добрый вечер, Никки, смотрю, тебе весело? – Я даже не заметил, как к нам подошла небольшая группа под предводительством моей давней знакомой.

– Элиза, добрый вечер, – девушка приветливо ей улыбнулась.

«Они знакомы, что ли?»

– Позволь представить тебе моего жениха, виконта Максимильяна, – продолжила она.

Тут смутились мы оба.

– А мы с виконтом знакомы, – натужно улыбнулась Элиза. – Помнишь, я рассказывала тебе историю о том, как молодой дворянин спас меня от разбойников?

– Да, конечно, ты еще тогда долго лечила руку, – кивнула Никки, но затем прикрыла ладошкой рот и ошарашенно посмотрела сначала на меня, затем на Элизу. – Так это был Макс?

Та кивнула ей в ответ. Продолжить разговор нам не дали, сюда приблизился напыщенный щеголь, сын герцога, и чтобы не нарваться на очередную дуэль, я откланялся и потащил Никки к свите герцога. Пожалуй, на сегодня достаточно приключений и разговоров, да и герцогиня уже пару раз смотрела в нашу сторону призывным взглядом. Надо и честь знать, все же хоть мы и помолвлены, но еще не женаты, для столь долгого совместного времяпрепровождения, и две служанки, неотступно следовавшие по пятам за нами, тут были явно не в счет.

Подведя девушку к свите герцога, я поклонился герцогине.

– Возвращаю вам свою невесту, ваша светлость, надеюсь, я ей не надоел за этот вечер.

Супруга Валенсы мне милостиво улыбнулась.

– Вы теперь виконт, Максимильян. Еще пара лет, и я, возможно, вынуждена буду говорить тебе при встречах – ваша светлость.

Несмотря на ее серьезный вид, было понятно, что она шутит, и поскольку окружающие засмеялись, пришлось улыбаться и мне. Хотя герцогиня даже не представляла, как близка к истине, если моя революция завершится успехом.

– Вы не будете против, если я стану навещать Никки чаще? – Я хотел получить официальное разрешение, ведь мне еще нужно отдать девушке первую часть денег по нашему договору. Вторую часть я обещал оставить у ювелира, к которому она будет заезжать для их получения. Всю сумму сразу я побоялся ей отдать. Уж лучше помесячно и понемногу.

– Как я могу стоять на пути двух любящих сердец, – томно произнесла герцогиня, ее глаза остались холодными, и это я теперь видел.

– Вы так добры, ваша светлость, – я еще раз поклонился.

Закончив кланяться, я кивнул Никки, которая вовсю обсуждала меня со своими подругами, и, получив в ответ не только ее кивок, но и множество заинтересованных взглядов других молодых девушек, я ретировался. В мои планы входило при первой же возможности незаметно слинять, а пока встать где-нибудь в уголке и не отсвечивать.

Мой план удался, еда и светские беседы были основным занятием для местной богемы, а когда начались танцы, я замечательно скрылся из виду в нише у одной из стен зала. Рядом со столом, пугая слуг, когда выходил из нее добавить в свою тарелку еды.

«Еще пару часов, и ворота откроют, можно будет свалить». – Я думал о своем, поэтому не сразу понял, как столкнулся с человеком, который так же, как я, стоял все время в соседней нише.

«Странно, почему я его не заметил раньше?»

– Простите меня, – извинился я первым, поскольку растерялся от того, что кроме меня еще кто-то прячется от взглядов остальных дворян.

– Нет, это я виноват, вышел неожиданно. – Спокойный голос человека, взгляд которого напомнил мне дедушку, когда тот был молод. Силой и уверенностью дышало все его тело, а зеленые глаза пристально меня разглядывали, словно снимая мерку.

– Я просто растерялся, сударь, что еще кого-то кроме меня больше интересуют гельеры в подливке, чем танцы. – Я положил маленькую тушку на тарелку. Эта небольшая птичка мне нравилась.

– За последние пять лет вы, пожалуй, единственный, кто разделил со мной подобное предпочтение, – хмыкнул мужчина, также укладывая птицу в свою тарелку.

Я смотрел на него и не мог понять, что с ним не так. Вроде бы и одет просто, но дорого, но все равно что-то в его одежде не позволяло мне снова уйти в нишу и закончить на этом наше знакомство.

«Золотое сюрко! – внезапно понял я. – Где-то я уже такое видел!»

Мой заинтересованный взгляд не остался незамеченным.

– Парадная одежда, будь она проклята, – пожал плечами мужчина.

– Простите за невежество, но я тут всего лишь второй раз и не очень разбираюсь в парадных одеждах придворных, – повинился я.

Мой простой ответ вызвал у мужчины недоуменный взгляд, а затем он расхохотался.

– Ну, извините, – набычился я, собираясь уходить. Меня остановила тяжелая и крепкая рука, которую незнакомец положил на мое плечо.

– Простите, виконт, ради Единого, но я постоянно забываю, что вы много времени проводите вне столицы.

«Он меня знает!»

– Не имею чести знать вас, сударь, – я напрягся, и это от него не укрылось.

– Граф Стольский, – он чуть склонил голову, – глава наказующих Святой инквизиции.

У меня запершило в горле.

«Точно! Золотые сюрко есть только у паладинов!» – Я вспомнил, где видел подобное, когда мы убирали трупы убитых нами, их цветастая одежда тогда бросилась мне в глаза.

– Виконт Максимильян, будем знакомы.

Мужчина не стал пояснять, откуда он меня знает, а просто, не забывая о еде, начал высмеивать тех, кто танцевал сейчас какой-то мудреный танец.

– Посмотрите, как барон Нерг старается, чтобы его молодую жену не позвали на танец, – он показал рукой на пожилого и кругленького коротышку, рядом с которым стояла ослепительная юная красавица. – Бедняга не знает, что у нее уже есть любовник, а то, может, и не трясся так над ней.

Я молчал, поскольку не понимал, с какой целью он пересказывает мне эти сплетни, руководствуясь лучшим правилом в моей жизни, когда не знаешь, как себя вести, то молчание – золото. Мужчину нисколько это не напрягало, и он продолжал отпускать едкие, но правдивые комментарии в адрес многих придворных.

– Виконт, а можете сковать мне такой же меч? – поинтересовался он у меня, заставив подавиться мясом.

Пока я откашливался, он продолжал обсуждать присутствующих.

– Вообще-то – это артефакт гномов, – осторожно произнес я.

– Конечно, но, насколько я знаю, вы тоже отлично куете оружие, виконт, – он говорил это таким тоном, что либо отлично блефовал, либо действительно был в курсе некоторых моих способностей.

«Неужели не всех лазутчиков раскрыли? – пришла в голову первая мысль. – Не мог же Арин сдать меня? Он ведь обещал сверять свои депеши со мной!»

– Ну так что? Обещаете мне клинок? Я могу щедро заплатить вам! – Мужчина покосился на меня. – Конечно, не так, как король, но внакладе вы не останетесь. Хотя деньги же вас не интересуют вроде как, может быть, информация? Слухи? Нужные связи? Женщины?

Он сбивал меня с толку, а я никак не мог понять, во-первых, что ему от меня нужно, а во-вторых, реально ли он что-то знает, или притворяется, чтобы я сам все ему рассказал о себе.

– Граф, меня сейчас интересует только теплая постель и сладкий сон, но это вы мне предоставить не сможете, – я попытался перевести все в шутку, – ворота будут закрыты еще пару часов.

– А если смогу помочь вам, вы выполните мою просьбу? – тут же поинтересовался он.

Я пожал плечами, герцогиня говорила мне, что пока не откроются ворота, никто не имеет права покинуть дворец. Пусть граф и был паладином, но не идти же против воли короля?

– Хорошо, – согласился я.

Он хитро улыбнулся и махнул мне рукой, приглашая последовать за ним. Мы пошли прямо через толпу придворных, которые внезапно стали расступаться перед ним, как масло под горячим ножом. Он спокойно шел вперед, совершенно не заботясь о том, что может кого-то толкнуть или задеть, и все воспринимали это как должное. Никто даже не пикнул! Когда мы подошли к дверям, гвардейцы перед ним молча их открыли – я был шокирован, ожидая каких-либо уговоров. Они даже ничего не спросили у него! Просто выпустили нас наружу. Потом он проводил меня до конюшни, где мы сели в мою карету и вместе доехали до ворот, которые перед нами также молча распахнули.

Не выезжая за них вместе со мной и охраной, граф спрыгнул с подножки кареты и, улыбаясь, помахал мне вслед рукой, громко сказав напоследок:

– Помните виконт о своем обещании!

Это была конкретная подстава, похоже, меня сейчас развели, как лоха.

– Что это сейчас было? – хмуро поинтересовался нубиец.

– Хитрая подстава, – я отмахнулся, что сделано, то сделано, следующий раз просто не нужно ни с кем связываться. Граф подловил меня на незнании полномочий инквизиции.

– Ну, как тебе вечер? Как король?

– Я теперь виконт, – похвастался я. – Ну, если его величество за ночь не передумает, то буду им завтра.

– С чего такие привилегии? – удивился Рон.

– За подарок, – я вспомнил слова графа. – Кстати, напомни мне, когда вернемся, активировать поиск шпионов. Граф либо слишком много знает о нас, либо блефует, но первый вариант меня категорически не устраивает.

– Хорошо, – нубиец кивнул.

Оставшуюся дорогу он выспрашивал меня о событиях на балу, я подробно рассказывал, в редкие моменты вызывая у него одобрительное хмыканье.

– Зря ты, конечно, деньгами сорил, – напоследок заключил он, – хотя чисто в воспитательных целях все было верно, но я уверен, ты привлек к себе внимание как этой выходкой, так и тем, что король уделил тебе столько времени. Придворные на таких больших приемах готовы расшибиться в лепешку, чтобы король уделил им хоть толику внимания, а ты рядом с ним пробыл почти двадцать минут – целая прорва времени!

– Ты же знаешь, я пытался просто оставить подарок, но подлый герцог специально напомнил королю обо мне. Интересно, можно как-то ему подгадить? Достал он меня конкретно.

– Не с нынешними средствами, – Рон пожал плечами. – Потребуется много денег и связей, чтобы узнать, куда бить. Мы не знаем о нем практически ничего, как же ты собираешься ему отомстить?

– Ну можно перекупить и разорить какие-нибудь его финансовые предприятия, – я почесал в затылке, – подкупить его партнеров, чтобы стучали на него.

Рон рассмеялся.

– Макс. Макс. Никто не пойдет против герцога, деньги в королевстве важная вещь, но не главная. У кого сила – тот и прав. Ни один его партнер не предаст герцога, пока тот будет на вершине власти, самоубийц у нас нет.

– Ладно, – недовольно проворчал я, понимая его правоту, – но подумать в этом направлении можно.

Нубиец усмехнулся.

– Можно-то можно, только пока мы не в том положении, чтобы связываться с сильными мира сего.

Остаток дороги мы провели в тишине, каждый думал о своем. Когда мы подъехали к дому, нас нагнал посыльный и передал запечатанное письмо. Посмотрев на сургуч оттиска печати, я узнал герб Валенсы. Кинув серебряную монету посыльному, я кивнул в ответ на поток его благодарностей и заспешил в дом, по пути открывая конверт.

«Что такого могло случиться, что герцог послал вдогонку за мной посыльного?»

Внутри был небольшой лист бумаги и всего одно короткое предложение.

«Твое хорошее отношение к графу – мое обещание инквизиции, чтобы тебя оставили в покое».

Я показал странное письмо нубийцу и Ортеге, заставив их удивленно переглянуться.

– Как это понимать? – спросил меня гвардеец.

– Без понятия, Ортега, – честно признался я, – завтра навещу герцога и узнаю подробности, а пока спать, что-то меня вымотал этот день.

– Хорошо, приятных снов, – пошутил Рон. – А мы проверим караулы, и тоже на боковую…

…Утро началось неожиданно. Меня разбудили громкие голоса, затем смех и топанье тяжелых подкованных сапог по лестнице. Протянув руку, я на всякий случай сунул под одеяло кинжал. Шум шагов приближался к моей двери, затем сильные удары сотрясли комнату.

– Кто там в такую рань? – Я был недоволен, что мне не дали выспаться.

Дверь открылась, и на меня уставился счастливый и довольный граф, за спиной которого стояли мои недовольные телохранители. Рон при этом, извиняясь, пожал плечами, показывая пальцем на рулон бумаг в руке графа.

– А кто это у нас спит допоздна?! – жизнерадостно воскликнул гость и, подойдя к кровати, потянул одеяло на себя. Пришлось бороться за него, чтобы не остаться перед ним голым, но силы были слишком неравные, с утра я еще не ел грибов, поэтому граф хоть и с трудом, но стащил с меня одеяло и одобрительно хмыкнул:

– Тело воина! – он загоготал, протягивая мне бумаги. – Решил сам завезти их вам и продолжить наше вчерашнее знакомство.

Я недовольно покосился на него, но, тем не менее, помня вчерашнее письмо-предупреждение от герцога, решил не высказывать недовольство его появлением и, устроившись на кровати поудобнее, стал читать протянутые мне бумаги. Краем глаза наблюдая, как граф цепким взором осматривал мою комнату.

Едва я продрался через завитушки и перечисление титулов короля, как понял, что граф привез мне бумаги, утверждающие меня в новом титуле.

«Так быстро! – это поразило меня. – У него было от силы пару часов, после открытия канцелярии! Как он сумел?!»

– Вы вчера их заготовили, что ли? – я покосился на него. – Судя по солнцу, канцелярия недавно открылась.

Он жизнерадостно засмеялся и подмигнул мне:

– В моей должности есть некоторые преимущества, давай одевайся, поедем развлекаться!

– А что, если мне не хочется?! – возмутился я, предупреждения герцога одно, а такая навязчивость – совсем другое.

– Странно, – удивился он, – по-моему, мы с братом Антонием ясно дали понять герцогу, что только моя опека будет гарантом хорошего отношения паладинов к твоей загадочной персоне.

– Чего это она загадочная-то? – проворчал я, поднимаясь с кровати и одеваясь. Глаза графа странно вспыхнули при этом.

Он промолчал, так что пришлось предложить ему:

– Позавтракаете со мной? – Я решил все непонятности выяснить сегодня с Валенсой, а пока сильно не раздражать паладина, который явно вознамерился провести со мной день.

Его сияющая улыбка словно озарила комнату.

– Думал, ты уже никогда не предложишь мне этого, Макс! – И он хлопнул меня по плечу. – Хороший завтрак – залог отличного дня!

– Не помню, чтобы мы переходили на «ты», – проворчал я еще раз, но о графа все мое недовольство разбивалось, как волна об утес, он не обращал на это никакого внимания, делая все по-своему.

За завтраком кроме графа никто не разговаривал, мы лишь злобно на него поглядывали и молчали, но ему все было нипочем. Он балагурил, рассказывал смешные истории и дворцовые новости, особенное удовольствие ему доставляли те, в которых придворные обсасывали мою персону. Он со смаком поведал, как все стали завидовать моему богатству, после того как я рассыпал пригоршню золота, чтобы унизить сына одного из вассалов герцога, и как к нему уже подходила парочка дворянок, которые попросили его со мной познакомить.

«Его же там не было, – вспомнил я, – откуда он знает такие подробности?»

Далее он стал рассказывать, что принял несколько приглашений, и мы сегодня как раз направляемся к этим дворянкам с визитами.

– Там такие вдовушки, Макс, – он мечтательно поднял глаза к небу и причмокнул губами. – Я знаю, что ты искал дворянок повеселиться, так что решил помочь своему другу.

– Не помню, чтобы мы так резко стали друзьями. – Я был зол как на него, так и на герцога, который за моей спиной о чем-то договорился с инквизицией. Теперь я был в полных непонятках, что делать с этим нахальным гостем. Гнать взашей? Судя по статусу и возможностям паладина – это будет явно не лучшей идеей, нужно срочно поговорить с герцогом.

– Рон, отправишь посыльного к Валенсе, мне необходимо сегодня с ним встретиться. – Я раздавал указания, когда собирался. – Придется день потерпеть этого наглого типа.

– Я все слышу! – раздался голос графа, и он снова оглушительно захохотал.

– Я потому и говорю это вслух, – он просто выводил меня из себя самим фактом своего присутствия. – Чтобы вы поняли, что между нами нет ничего общего.

– Ой, Макс, вот это обидно слышать, я ведь могу развернуться и уйти, – насупился он.

– Правда? – с надеждой спросил я.

– Конечно же, нет, – он опять захохотал, – а кто еще тебя посвятит во все прелести столичной жизни, как не твой лучший друг?

– Как-то у вас, граф, слишком быстро все происходит, – возмутился я. – Еще полчаса назад мы были едва знакомы.

– Так это когда было-то, – он беспечно отмахнулся от меня.

Раздражение от его персоны накапливалось во мне, и меня основательно потряхивало, только действие грибов, которые я съел после завтрака, начало меня успокаивать, но все равно я был на взводе, граф за час нашего утреннего знакомства надоел мне хуже репейника.

– Ну что ты там копаешься?! – возмутился он. – Поехали, вдовушки ждут! И прихвати в подарок какие-нибудь безделушки!

Я лишь сжал кулаки и посмотрел на гвардейцев, которые виновато пожимали плечами. Я их понимал, явной угрозы для меня не было, а что делать с его навязчивостью, никто из нас не знал.

– Никаких карет! – возмутился он, когда я стал садиться в подогнанный экипаж. – Ты воин или неженка?!

– Неженка, – сразу отозвался я.

– Так, садись на лошадь, иначе я тут останусь на неделю! – Он шутливо погрозил мне пальцем, но глаза остались такими серьезными, что я вздрогнул, только представив себе такое.

– Да и сопровождающие нам не нужны! – он отмел рукой моих телохранителей. – У меня свои есть.

Он показал на сияющую начищенными доспехами и золотыми сюрко группу, которая ожидала его в саду.

– Смотри, какие красавцы! Все как на подбор!

– Угу и с ними дядька Черномор, – пробурчал я, но он расслышал и рассмеялся.

– А ты, смотрю, шутник, Макс, славная из нас получится компания!

Я лишь глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз, стараясь успокоиться – день только начался, а у меня скоро станет подергиваться глаз.

– Все вперед! – Он ударом хлыста поторопил мою кобылу и поскакал рядом. Мой скрип зубами был слышен, наверно, за сто метров.

…Это был трудный день. Нет, в чем-то, конечно, он был хорош, граф не только познакомил меня с двумя веселыми вдовушками, с которыми мы недолго почаевничали, а потом разошлись по разным комнатам, и я спустя два часа оставил свое второе кольцо из кошелька, но и устроил мне обзорную экскурсию по столице, открывая пинком любые двери. Причем «пинком» не было фигуральным выражением. Я не понимал границ его власти, но перед нами лебезили почти все. Это заставляло меня все больше молчать и слушать графа, который не замолкал ни на минуту.

Проведя меня по главным соборам, он затем показал мне казармы паладинов и их тренировки, после чего на предложение пообедать подмигнул мне и повез в новый дом, где, как он сказал:

– Их мужья несут службу на границе.

К моему удивлению, я встретил в доме знакомую дворянку, к которой пытался подкатить ранее, но был решительным образом отшит, теперь же, в присутствии графа, она сама ластилась ко мне, а ее рука во время обеда все настойчивее ласкала сквозь штаны мое хозяйство.

Так что и третье кольцо осталось тут, а я уже не так недовольно посматривал в сторону графа, поскольку трудно сердиться на человека, который устроил тебе качественные потрахушки, да еще и с разными партнершами. Все то, что я сам не смог себе устроить.

Правда, на все его сальные шуточки пришлось отмалчиваться, что еще больше его веселило. Только под вечер он, сопроводив меня до ворот дома и обняв на прощание, сказал, что приедет завтра, так как я ему понравился. Я вздрогнул, но промолчал. Я хотел встретиться сегодня с герцогом, чтобы решить, что делать дальше.

Однако Валенса сам прислал посыльного и назначил время и место встречи у себя в канцелярии, так что пришлось проводить графа и потом, подождав, когда он скроется из виду, сесть в карету и поехать в нужную мне сторону, дав отдых ушам.

Встреча с герцогом вышла мимолетной, но очень эмоциональной: он не дал мне и слово сказать, как вывалил то, что мне придется терпеть графа столько, сколько тот сам посчитает нужным, поэтому все свои пожелания могу засунуть себе в одно место и заткнуться. Поняв, что разговаривать с ним бесполезно, я, разъяренный, покинул его кабинет, громко хлопнув дверью – маленькая гадость, но хоть так показать ему свое отношение к происходящему.

– Надо валить отсюда, – буркнул я Рону, который, увидев мое состояние, тактично промолчал, – и чем скорее, тем лучше, надоело, что здесь меня никто ни в медяк не ставит.

Нубиец покосился, но опять промолчал, пока я изливал на него все недовольство сегодняшнего дня.

Спать я лег пораньше, поэтому, когда утром услышал знакомый гогот, который заставил сжаться все клетки моего тела, я был одет и сидел за столом, завтракая.

– Макс, дружище! – Сияющая улыбка графа заставила встать дыбом все волосы на моем теле – мне предстоял еще один совместный день.

Как же я ошибался! Не день, а целую неделю, показавшуюся мне вечностью, я всюду сопровождал графа. За это время я завел столько знакомств как среди дворян и простолюдинов, а точнее, простолюдинок, но правда очень красивых, что потерял счет мелькавшим вокруг меня лицам. Граф протащил меня по всем притонам и кабакам города, похоже, он даже не видел, что я не пью, старательно вливая себе в горло вино и не пьянея при этом, и говорил, говорил, говорил…

Хорошо еще, что на третий день у меня словно фильтр встроился в голове, и я стал спокойнее его переносить, автоматически фильтруя всю словесную шелуху, вычленяя только нужные крохи информации. Даже на королевские балы мы приходили вместе, вызывая не только удивленные взгляды, но еще больший приток писем с приглашениями, который, после знакомства с графом, снова потек ко мне в дом полноводной рекой. Правда, граф утром сам выбирал из них, к кому мы поедем, так что хоть почтой мне не приходилось заниматься, и то ладно. С Никки я встретился всего один раз, когда завез ей первую сумму, как было между нами условлено, а также сказал ей адрес ювелира, у которого она может ежемесячно брать деньги на свои расходы, но не больше двухсот золотых.

Девушка была немного недовольна, что я приезжаю не так часто, как хотела бы она, однако, когда я удивленно спросил ее «А зачем?», она не нашла, что ответить. Нет, Никки, конечно, была симпатична мне и даже мила в общении, но я списывал это на наш уговор, тем более что после секса два раза в день никаких эротических фантазий в отношении юной девушки я не испытывал.

…Когда закончилась эта неделя и я сказал графу, что необходимый минимум присутствия на балах короля мной выполнен, от герцога также получено «добро», и завтра я уезжаю к себе, он очень удивился и был недоволен, но мне это было побоку. Распоряжение герцога я выполнил с лихвой, превратив свою жизнь в череду секс-оргий и пьянок с графом, так что день отъезда ждал с нетерпением, надеясь, что следующий мой приезд не будет таким же. Присутствие графа откровенно меня тяготило, я самостоятельно не мог никуда уехать, не мог заняться какими-нибудь делами без того, чтобы рядом не мелькала его ослепительная улыбка.

– Ладно, Макс, – он пожал плечами, смиряясь с этой новостью, – тогда жди в гости, я к тебе приеду.

Он засмеялся, а я вздрогнул и промолчал. Затянувшаяся пауза привела к тому, что граф нахмурил брови.

– Что, мой лучший друг даже не позовет меня к себе?

– У меня нет там баб и вина, – ничуть не соврал я. – Так что вам, граф, будет там скучно.

«Свободных баб нет, а вместо вина самогон, но тебе, мой «лучший друг», знать об этом совсем не обязательно».

– Да ладно, если разгребусь с делами, то постараюсь тебя навестить, а если ты приедешь в город – сразу дай мне знать! – он хлопнул меня по спине. – Баронесса Клифская теребит меня, когда же мы снова приедем к ней в гости! Очень уж ты ей понравился!

Пропуская мимо ушей его сальные намеки и шуточки, я молча дождался, когда его фонтан словоблудия закончится, и пожав ему напоследок руку, выдохнул, как делал обычно, когда наконец оставался один.

– Да, Макс, терпение у тебя, словно у святого, – нубиец покачал головой, он сам уже несколько раз предлагал замочить графа да прикопать его в сторонке, поскольку надоел он не только мне, но каждый раз я побеждал этот соблазн, ибо яснее ясного представлял, кого обвинят в его смерти в первую очередь.

– Сборы закончены? – спросил я Рона. – Ложимся сегодня рано, чтобы выехать к открытию ворот.

– Да, Макс, все готово, – ответил за него Ортега. – Скорее бы уже домой к жене и сыну.

– Надеюсь, мы вернемся не к тому, от чего уехали, – пробурчал я, – а то каждое возвращение в колхоз после длительной отлучки вызывает во мне уныние, все время что-то идет не так.

– Ну а чего ты хотел, Макс, – Рон удивленно пожал плечами, – никто до тебя никаких таких странных вещей не делал, так что не удивляйся наличию проблем, новое ведь дело.

– Ладно, – я встал из-за стола и потянулся, – всем спать, завтра дальняя дорога, хочу оказаться подальше от столицы и милейшего графа.

Рон с Ортегой рассмеялись, пока я гримасничал, изображая его вечный оскал и голос. За совместно проведенную неделю я мог без труда копировать все ужимки сановного инквизитора.

…Камин, который отбрасывал темные тени на серьезные лица собеседников, явно нуждался в новом топливе, тлеющие угли давали жар, но не свет. Кроме него, в аскетичном кабинете других источников света не было.

– Говоришь, Арчибальд, мальчишка очень серьезный соперник? – Одетый в простую шерстяную расу сухонький человек вальяжно расположился за столом, напротив него устроился паладин.

– Да, брат, я передавал вам результаты своих наблюдений за ним. – Граф, а это был именно он, сейчас бы сильно удивил того, о ком они разговаривали. Спокойный, не улыбающийся и очень серьезный – он был близнецом-антиподом того графа, которого знал виконт Максимильян.

– Я читал их, – кивнул глава ордена, – но у меня сложилось впечатление, что ты описываешь герцога Валенсу, а не его вассала. Неужели какой-то мальчишка произвел на тебя такое впечатление?

– Виконт очень умен, – граф задумчиво качнул головой, вызывая в голове образ молодого дворянина, – силен не по годам и умеет держать себя в руках. Если первые дни от него веяло раздражением, то потом он собрался с духом и ко всему относился спокойно, редкое качество среди молодежи.

– Не пьет, в азартные игры не играет, но при этом не скуп и не мот, – продолжал граф. – Меч королю, скорее всего, его работа, его руки и плечи, слишком плотные для воина, а вот кузнечный молот мог легко такие развить. Слуг минимум, все старается делать сам, хотя очень богат.

– Послушать тебя, так он просто святой, – насмешливо фыркнул инквизитор.

– Он не святой, но если бы он захотел вступить в орден, я бы первый дал ему рекомендацию, – граф устоял под взглядом своего шефа, который удивленно на него посмотрел при этих словах. – Его люди служат ему на совесть, а не за деньги, это я вижу. Так что как минимум и командир он наверняка хороший.

– Твои проститутки не обнаружили на его теле каких-то дьявольских следов? Большие родимые пятна, знаки Зверя? – сменил непонравившуюся ему тему инквизитор, впечатленный характеристиками графа, который редко о ком давал такие лестные отзывы.

– Нет, все чисто, обычный человек.

– Жаль, что у нас так мало осведомителей в его «колхозе», – споткнулся брат Антоний о незнакомое слово. – Необходимо увеличить наше присутствие в его лагере, я тебе говорил, что вести о его поселении со странными правилами и налогами уже разнеслись среди крестьян, у меня на столе лежат две записки от разъяренных феодалов, у которых снялись и ушли две деревни полным составом.

– А, это виконт Эленот! – с пониманием хмыкнул граф. – Меньше нужно трясти крестьян, и никто уходить от тебя не будет.

– Граф – это тенденция! – посуровел глава ордена. – Сегодня две деревни, завтра четыре, а послезавтра у нас не останется паствы.

– Понимаю, брат, – смиренно сложил ладони паладин, – вы помните мои выводы в докладе, я настаиваю на силовой акции.

– Заметил его кинжал? – неожиданно перебил графа инквизитор.

– Да, я один раз протянул к нему руку, но сработала божественная защита, и я не стал дальше рисковать.

– Думаешь, происки дьявольских отступников?

– Все может быть, брат, вся жизнь виконта окутана тайной. Мы не смогли найти ни то, где он родился, ни кто его родители, ни чем он конкретно занимается у гномов – о нем очень мало информации, а сам он чаще молчит, чем разговаривает.

– Я не могу утвердить силовую акцию, – инквизитор покачал головой, – Валенса чересчур его опекает, а в связи с последними настроениями в королевстве, сам знаешь, до чего опасно ссориться с герцогами.

– Думаете, возможен бунт? – осторожно поинтересовался граф, прекрасно понимающий, на какую опасную почву он сейчас наступает. Церковь всегда была на стороне короля.

– Его величество вскоре издаст указ о вводе пошлин на торговлю, осуществляемую орденом до уровня, который платят остальные торговцы.

– Уравнять нас с плебеями?! – искренне возмутился паладин.

– Я постараюсь переубедить его величество не делать таких опрометчивых шагов, – ответил собеседник, – но в последнее время с ним стало очень тяжело разговаривать.

– Насколько выработаны рудники? – негромко спросил граф.

– Управляющего ими, который до последнего скрывал эту информацию, уже обезглавили, – молитвенно сложил ладони главный инквизитор. – Новых разработок никто не вел, поскольку все думали, что текущих запасов хватит еще на десять лет.

– Герцог Валенса именно поэтому так схватился за парня? Он может знать о новых жилах от гномов?

– Душа герцога – потемки, что он хочет и к чему стремится, никто не знает, но судя по тому, что его пустующая казна недавно пополнилась огромной суммой наличных с приездом его вассала, а также последующей скоротечной помолвкой виконта и его воспитанницы – все это звенья одной цепи.

– Я разговаривал с исповедником юной девушки, – граф потер небритый подбородок, – она также ничего не знает о виконте, кроме того, что тот очень богат. Даже оставил ей содержание.

– Брат Арчибальд, нужно приложить все силы к тому, чтобы выяснить источник его богатства, – голос инквизитора стал тверд, и граф понял, что это приказ, – любыми способами! Если орден сможет контролировать не рудники или хотя бы самого виконта, это очень поможет нашему делу!

– Слушаюсь, – граф покорно склонил голову, – я поручу исповеднику невесты виконта, чтобы провел с ней нужные беседы. Девочка должна больше знать о том, с кем ей придется провести жизнь.

– Думаю, нужно пойти дальше, – глаза главы ордена сузились. – Виконт же не чурается случайных связей?

– Не отказывается, но и особо не рвался, – пожал плечами паладин, – но вы правы, брат, – женщины – лучшая приманка.

– Твоя баронесса Шелонье, как я понял, надоела его величеству?

– Да, все верно, брат. Последний раз он был у нее неделю назад и на страстные письма и мольбы баронессы больше не отвечает.

– Конечно, он ведь теперь добивается расположения дочери герцога Элевента.

– Но она же почти ребенок! – возмутился паладин, об этом он не знал.

– Каждая следующая пассия его величества становиться все моложе и моложе, – презрительно усмехнулся брат Антоний, – плоть слаба даже у королей.

– Герцог будет против, единственная дочь!

– Что является еще одной причиной, почему нам не стоит ссориться с резко сближающимися последнее время герцогами, – прошептал инквизитор. – Ты навещал нашу сестру?

– Да, баронесса в печали и просит дать ей новое поручение, с окончанием милости короля у нее заканчиваются средства, а она привыкла жить с размахом.

– Пусть немного поголодает и поскитается, ее вера от этого только окрепнет, – фыркнул инквизитор. – Потом прикажи ей найти того, кто ее будет содержать, но лишь до момента возвращения виконта в столицу. Пусть соберет все возможные данные и слухи о нем, посетит всех твоих проституток, которых вы с ним объездили, выяснит все, что ему нравится, и будет готова, когда он вернется, обольстить его и завладеть его сердцем. Пусть делает что угодно, но он должен быть у нас на привязи.

– Слушаюсь, ваше святейшество.

– Тогда к делу, брат, да поможет нам Единый.

– Аминь.

Глава 7 Красная машина

– Дом, милый дом, – я ожесточенно почесывался, сидя в седле, пыль и дальняя дорога плохой помощник чистоте. Тем более что налегке мы покрывали большие расстояния за один переход, и колхоз был все ближе с каждым днем. Вот и теперь я заметил знакомую гору, за которой открывался прямой путь через степь до колхоза.

– Что за торговцы едут? – удивился Ортега, всматриваясь в даль, когда мы завернули за гору. – К нам ведь они не захаживают, а тут такой толпой.

– Потому что это и не торговцы, мой друг, – дальнозоркий нубиец пристально всмотрелся в точки впереди нас, – это крестьяне.

– Что крестьяне делают в это время года и в этом месте? – удивился другой гвардеец. – Сейчас нужно об урожае заботиться, а то зимой умрешь с голоду.

– Я вам скажу даже больше, – нубиец высмотрел еще что-то, – они не одни, впереди пылится еще один такой караван.

Меня охватило смутное сомнение.

– Поторопимся, посмотрим, что им тут нужно, как бы степняки не нагрянули на такой сладкий кусок пирога.

– Накаркал, Макс, вот и они, – злобно сплюнул Рон, показывая в сторону от пылящей змеи каравана.

Всадников, которые внимательно следили за передвижением крестьян, я тоже заметил, небольшая их группа стояла на пригорке и чего-то ждала.

– Надо помочь бедолагам, – проворчал я, вспомнив плен и плети кочевников на своей спине.

– Но, Макс, мы ведь не знаем, сколько их! – возмутился Рон.

– Вот мы сейчас поедем вдвоем с тобой и узнаем, остальные пусть присоединятся к крестьянам и поспрашивают, – приказал я, извлекая из чехла легендарное копье.

Нубиец сразу повеселел, доставая свое оружие.

– Так бы сразу и сказал.

Нас заметили сразу, едва мы выдвинулись наперерез стоящей на пригорке группе, так же заметили наш отряд, который поехал догонять караван. Всадники шевельнулись, но не тронулись с места. Причина этого стала понятна, как только мы подъехали поближе, стало видно то, что творилось за пригорком, на котором находилась группа. Спешенные кочевники не меньше двух сотен человек стояли рядом со своими конями.

– Надень на лицо повязку и накинь капюшон плаща, не хочу, чтобы нас потом узнали, – предупредил я нубийца, среди кочевников могли быть те, кто знал меня лично. Все же я довольно часто посещал различные стойбища, как покупая лошадей, так и распространяя алкоголь среди них.

– Жги, Лесси!

– Греми, Реллинг!

Битва оказалась неравной и скоротечной. От огненных шаров и моих молний не ушел никто. Конское ржание, крики умирающих и горящих заживо быстро затихли, поскольку вскоре в живых не осталось никого. Тех, кто попытался убежать, молнии быстро находили на открытой местности, и они вместе с лошадьми в конвульсиях падали на землю. Стараясь дышать через рот, мы проехались по обугленной и дымящейся степи, чтобы убедиться, что все мертвы. После нас не осталось даже раненых, поэтому мы, не притрагиваясь к трупам, поехали в сторону каравана – мощь легендарного оружия каждый впервые опробовал в деле, и теперь, под впечатлением от того, что случилось, мы не обсуждали друг с другом произошедшее.

Нас встретили встревоженные взгляды гвардейцев, которые выехали нам навстречу, но Рон лишь успокаивающе отмахнулся.

– Все мертвы, – сказал он, вызвав любопытные взгляды на наше оружие.

Он покосился на меня и продолжил:

– Макс сделал слишком хорошее оружие, с ним я вскоре могу перестать чувствовать себя воином. Нет никакой чести убивать врага на расстоянии, только стычка лицом к лицу, только борьба из последних сил рождает воина.

Я удивленно на него посмотрел, затем посмотрел на гвардейцев и понял, что они разделяют его взгляды!

– Знаешь, Макс, когда мы приедем, я, наверно, буду драться со своим старым копьем, – нубиец старался не встречаться со мной взглядом. – Только если тебе или селению будет грозить опасность, я снова возьмусь за это страшное оружие.

Закусив губы, я промолчал. Похоже, никто, кроме меня, не разделял мнение, что лучше издалека сразу и надежно убить врага, чтобы не подвергать свою жизнь опасности. Воины сочувствующе смотрели на нубийца, который, оказывается, очень переживал не из-за того, что он убил две сотни человек, его мучило то, КАК он это сделал. Лично мне это было непонятно, но спорить и переубеждать я никого не стал. Пообещал, что будет использовать в случае опасности, и ладно.

– Выяснили, кто такие? – поинтересовался я у Ортеги.

– Крестьяне-переселенцы, – он подъехал ближе.

– И куда они, интересно, переселяются? – удивился я. – Тут же степь кругом.

– Да к нам же, – гвардеец хмыкнул в ответ на мой недоуменный взгляд.

– Я вроде бы никого больше не покупал.

– А они сами захотели, земля стала полниться слухами, и они, отчаявшись, решили тронуться в дальний путь.

– Это чего же с ними надо было делать, – повторно удивился я, – чтобы люди сами полезли в арканы кочевников.

– Да мне тут местный староста много чего успел рассказать, – гвардеец в сердцах сплюнул в степь, – так что я их понимаю.

– Ладно, веди меня к этому старосте, – приказал я. – Выясним, кто и откуда они.

Разговор со старостой деревни, когда нас обступили измученные и голодные люди, был тяжелым. Он, едва узнав, что это я являюсь главой поселения, к которому они держали путь, упал на колени и стал молить принять их. Захлебываясь слезами, он рассказывал, что творил с его семьей и семьями односельчан их господин. Доведенные беспределом и кровавыми оргиями до отчаяния, они, едва услышав о том, что где-то в степи есть островок рая на земле, приняли решение тронуться туда всем селом. Какое же было их удивление, когда спустя две недели пути они встретили такой же караван, но с других земель, а потом и еще один, и еще. Объединившись, они направились туда, откуда, по слухам, приходили новости о рае. Дорогой страшно голодая и терпя нападки кочевников, которые отбивали от громадной змеи каравана то одну телегу, то другую. Редкие стрелы охотников заставляли их отступать, но каждый раз они возвращались, уводя в полон еще больше людей.

Под конец его рассказа десятки людей на коленях просили меня принять их, мое сердце дрогнуло, я не мог остаться в стороне, когда доведенные до отчаяния люди просили меня о помощи. Конечно, спустя год или два мои добрые поступки забудутся, и они, разжирев и забыв прошлое, почувствуют свою силу, но сейчас, даже понимая все это, я не мог просто уехать и оставить их.

– Ладно, собери всех старост, – приказал я, – поговорим, потом решу, что с вами всеми делать.

Остановившийся караван сразу превратился из организованной вереницы людей в толпу, охваченную суматохой и суетой. Пришлось отъехать и ждать старост чуть вдалеке, посматривая, чтобы не появились другие кочевники.

Все подошедшие ко мне люди были словно братья-близнецы: одинаковые осунувшиеся и хмурые лица, одинаковая бедная одежда. Их рассказ не отличался от того, который я уже услышал. Везде было одно и то же – побои, изнасилования, разорения, смерть от голода.

– Оставлю вам проводников и охрану. Сам поеду вперед и организую вам встречу. На месте решим, что с вами делать, не бросать же на произвол судьбы.

Их горячие мольбы я проигнорировал, сказав напоследок:

– У нас не рай, есть налоги и дружина, которая умеет держать оружие в руках, так что те, кто думает пожить у нас, ничего не делая, может сразу поворачивать назад. В колхозе есть только один лозунг: «Кто работает, тот ест». Так что подумайте, тот ли это рай, к которому вы стремитесь.

Заставив беженцев размышлять над моими словами, я стал собирать свой отряд. Оставив почти всех телохранителей, я взял с собой лишь Ортегу и еще двоих гвардейцев. Мы были налегке, так что нас никто не догонит, а вот крестьян нужно было охранять.

– Постараюсь встретить их, – кивнул я на прощанье нубийцу, которого оставлял за старшего. – Надо для начала придумать, как прокормить такую ораву и где их пристроить.

– Хорошо, Макс, до встречи, – он пожал протянутую руку.

…Мы пришпорили коней и под взглядами тысяч глаз поехали вперед, только теперь осознавая, какая огромная толпа людей здесь собралась. По моим прикидкам, никак не меньше трех тысяч. Три тысячи голодных ртов – это выглядело проблемой. Ведь если с места сорвались они, то вскоре можно было ожидать и другие такие же караваны, а вслед за ними и разъяренных хозяев, которые захотят вернуть свою собственность. Вот это уже выглядело огромной проблемой: как законопослушный дворянин я буду обязан их выдать.

– Смотрите! – удивленно воскликнул Рон, когда мы подъезжали к дому, и в глаза сразу бросились две вещи: перегороженный длинной бетонной стеной проход в долину, причем деревянной стены, стоявшей здесь раньше, видно не было, и красными флагами на каждой башне, которые были расположены через равные промежутки за стеной.

– Похоже, они тут времени зря не теряли, – удовлетворенно заметил я, когда гвардейцы стали переговариваться, обсуждая, сколько же нужно было работать, чтобы возвести такую длинную стену. Они, видимо, забыли, что, имея под рукой весь нужный материал, железобетонные стены можно возводить сколько угодно, главное – давать твердеть каждому предыдущему слою заливки и делать металлические каркасы. Жаль, что с металлом у нас намечались трудности, ибо месторождение, имевшееся рядом, было скудно, и при таких темпах работы быстро закончится. Придется мне озаботиться созданием натурального обмена между колхозом и кобольдами, чтобы не на одного меня это было завязано. Если можно запретить кобольдам выдавать золото и серебро кому-то, кроме меня, то остальные материалы и металлы вполне можно доверить обменивать тем людям или гномам, которым я, безусловно, доверял.

Натужно скрипя, тяжелые ворота открылись, и мы попали в руки улыбающихся гномов и людей. Я насторожился, что здесь опять произошло? Чего это все такие довольные?

– Уилл? – Я заметил бывшего управляющего герцога, который сейчас стоял в окружении большой толпы людей. Он приблизился и протянул мне ладонь, я крепко пожал ее.

– Приветствую тебя, Макс. Как дорога?

– Спасибо, хорошо, но что происходит? – Я по-прежнему не понимал творившегося вокруг воодушевления, сколько я помнил, все мои последние длительные отсутствия сопровождались возникновением новых проблем.

– К нам стали прибывать крестьяне, бежавшие от своих господ, так что мы не только увеличили численность колхоза, но и решили расшириться, – он улыбнулся.

– Э-м-м, – подвис я и осторожно поинтересовался: – Насколько сильно расширились?

– Почти на две тысячи человек, – он показал рукой на новенькие бараки, которые воздвигли чуть правее прежних, где сейчас жили одиночки.

– И еще около трех тысяч движется сюда следом за нами, – задумчиво произнес я, подсчитывая, уместимся ли мы все в казалось раньше большой долине.

– О! Отлично! – он еще больше разулыбался. – И все благодаря тебе, Макс!

– Хватит у нас пропитания на всех? – спросил я, не разделяя такой поспешности. – Да и на каких условиях вы их приняли? С месячным окладом?

– Нет, конечно, это решение мы оставили за тобой, – обиделся Костел. – Сейчас они просто работают, а мы их кормим и выдаем все необходимое для жизни. После того, что с ними творилось, они довольны и этим.

– До поры до времени, – проворчал я, – скоро начнут задавать вопросы, если я работаю так же, как мой сосед, почему не получаю столько же.

– Партийцы не позволят им такого! – горячо воскликнул Уилл. – Мы проводим с каждой семьей беседы, и количество желающих вступить в партию растет с каждым днем!

– А с гномами что? – поинтересовался я у него, понятное дело, что люди хотят вступить в партию с теми бонусами, которые сейчас у нас есть для партийцев.

– О-о-о! Вернулся Дарин и привел с собой еще десяток! Молодые гномы решили присоединиться к нам в классовой борьбе против угнетающих их старейшин!

– Даже так?! – удивился я. – А как там Дорн? Не было от него вестей?

– Не было, но золото и серебро он забирает с завидным постоянством, – странно хмыкнул управляющий, немного встревожив меня этой новостью.

«Нужно переговорить с Дарином».

Оставив гвардейцев разбираться со встречающими, которые расспрашивали их о поездке, я с Костелом отправился искать гнома. Вскоре он нашелся в окружении десятка молодых соотечественников, среди которых я заметил трех представительниц противоположного пола. Это было, мягко говоря, удивительно, женщины у гномов хоть и были «почти» равны мужчинам, но кто позволил бы молодой и незамужней гномке покинуть семью – таких прецедентов раньше не было.

При виде меня гном широко улыбнулся и сделал несколько шагов навстречу, я быстро и крепко прижал его к себе. Столько лет мы были вместе, и наша дружба год от года становилась все крепче.

– Чего не встретил меня? – проворчал я, отстраняя его от себя и осматривая. Морщин у него явно прибавилось, так же как затаенной грусти, притаившейся в уголках глаз.

– Познакомьтесь, товарищи, это и есть наш вождь – тан Максимильян! – вместо ответа Дарин обернулся к гномам, которые пожирали нас взглядами. – Если рядом нет официальных лиц, можете его звать товарищ Максимильян.

Я удивился его рекомендациям, когда я уезжал и отправлял его с Дорном вниз, он лишь по моей просьбе согласился нам помогать, заявив, что не поддерживает наши идеи.

– Можно просто обращаться ко мне «товарищ Максим», чтобы враги не догадались, – пошутил я, но идея была с радостью подхвачена не только гномами, потом и все партийцы стали обращаться только так. Мое первое имя обрело повторную жизнь.

– Вы пока почитайте, а нам с Максимильяном надо поговорить, – он показал окружающим листы бумаги, которые лежали на столе, и кивнул мне, что он в моем распоряжении.

Когда мы отошли в сторонку, гном тяжело вздохнул.

– Понимаю, Макс, что тебя беспокоит вопрос, почему я передумал?

– Да, я удивлен, ты не очень радовался моей просьбе и вообще идее революции.

– Помнишь Герину? – Гном как-то разом сник. – Дочку моих родственников, у которых вы останавливались первый раз.

– А, конечно! – Я вспомнил милое создание, я тогда впервые увидел гномок. – И что с ней?

– Умерла, – тихо ответил он, – так же как сотни других гномов. От голода.

– Что случилось?! – У меня расширились глаза. – Бедная девочка! Что произошло, Дарин?!

– Торговцы, у которых перестали закупать продовольствие, едва мы начали поставки в столицу, взвинтили цены втрое, когда оно снова потребовалось гномам, плюс к этому старейшины приняли решение отказаться от нас, в ответ запретил продавать им еду. Вот так внизу начался голод.

– Прости, Дарин! Если бы я знал, что к этому все приведет! – Меня бросило в жар. Своим решением я обрек на ужасную гибель его соотечественников. – Черт с этими деньгами! Давай вернем гномам продукты!

– Нет, Макс, – гном поднял на меня взгляд. – Твое решение – лишь следствие, виноваты старейшины, поставившие личные интересы над интересами своего народа.

– То есть внизу сейчас голод?! – продолжал возмущаться я. – Мы можем как-то помочь?

– Мы и так уже помогаем, – гном невесело хмыкнул. – Мы с Дорном берем твое золото и покупаем на него продукты. Открыли несколько бесплатных столовых, как ты нам предлагал сделать однажды, и мы готовы понести наказание за растрату золота.

Гном виновато опустил взгляд.

– Дарин! – Я с силой стукнул его по плечу. – Ну что за чушь ты несешь! Никакие деньги не стоят человеческих и гномьих жизней! Так что прекрати нести эту фигню, а пойдем расскажешь подробнее, что и как внизу происходит. Уверен, мы найдем быстрый способ прекратить голод.

Гном отвернулся от меня, и если бы я его не знал хорошо, то подумал бы, что он прячет слезы. Когда он повернулся обратно, я сделал вид, что не заметил его покрасневших глаз.

Вот так, прямо с дороги, не переодевшись и не приведя себя в порядок, я сразу же окунулся в жизнь колхоза и, как выяснил в дальнейшем разговоре с гномами, насколько хорошо шли дела у нас, настолько плохо шли дела у гномов внизу. Приходилось работать намного больше, только чтобы прокормить свои семьи, и у всех трудяг внизу зрело недовольство. Вдалбливаемое столетиями чувство подчинения и почитание старших не давало бы ему проявиться, если бы не мы и наши лозунги. Но если старшее поколение редко бывало на встречах, которые устраивал Дорн, то молодежь, привлекаемая едой и деньгами, стекалась под наши знамена рекой. Видевшие, как надрываются родители, юные гномы совершенно не хотели себе подобной участи, к тому же легкие деньги, которые они получали за посещение таких встреч, только подталкивали их к тому, чтобы не только приходить еще, но и приводить с собой друзей.

– Насколько все плохо внизу?! – Я долго слушал рассказы гномов, получавших весточки от знакомых и родни через дежуривших у ворот стражников, которые охотно выполняли мелкие просьбы в обмен на продовольствие. Их в этом никто не мог обвинить, если солдату не платят и не дают еды, и он вынужден добывать себе пропитание – виноват не он, а его начальство.

– Я не планировал так быстро начинать революцию, – продолжил я, – все же вы достаточно упертые и не хотите ничего нового.

При моих словах люди стали хмыкать, а гномы смущенно хмуриться.

– Макс, я не знаю твоих планов, но каждую неделю умирает до десяти гномов, – ответил один из них. – Если сейчас не вмешаться, будут гибнуть еще.

– Я одного не понимаю: если все так плохо, почему никто не сопротивляется? – удивился я.

– Кому, Макс? – ответил Дарин. – Это у людей есть хотя бы минимальная возможность сняться с места и уйти, а куда уйдут гномы? Запертые в недрах гор?

В его словах была истина.

– Ты прав, – кивнул я, – тем более что я сам пока не знаю, что делать с беглыми крестьянами, если потребуют их выдачу. В том, что бывшие феодалы быстро поймут, куда они все ушли, я не сомневаюсь, такую миграцию не заметит только слепой.

Настала тишина, гномы и люди задумались о своем, лишь изредка переглядываясь.

– Хорошо, но сразу говорю – прольются реки крови. Если вы не готовы к этому, то лучше еще подождать. Я постараюсь не допустить большого кровопролития, но никто власть из рук без боя не выпустит.

– Мы, конечно, не можем говорить за всех, но то, что мы видим сейчас, нас не устраивает, – мастер Тарак, сидевший до этого тихо, подал голос. – Мы, живущие здесь, видим разницу между тем, как живут там, и как могли бы они жить на самом деле, если бы не подлость старейшин. Гномы внизу не могут видеть и оценить эту разницу, поэтому я голосую за революцию и постараюсь убедить всех знакомых поддержать тебя.

Он поднял руку, вслед за ней все гномы до единого подняли свои. Последним поднял протез Дарин.

– Дарин? – удивленно спросил я, он ведь должен был находиться в первых рядах.

– Я против крови, – он покачал бородой. – А в том, что ты можешь ее проливать, я знаю. Прости, Макс, но мы давно знакомы, и я могу говорить открыто.

– Конечно.

– Я не знаю, к чему приведет наше решение, но, похоже, двенадцать гномов, которые проголосуют сейчас на этом собрании, определяют судьбу всего своего народа. Это меня тревожит.

– Мастер, – я уважительно кивнул ему, показывая, что понимаю его опасения, – скажу тогда и я открыто, кто, если не сами гномы могут определить, что важно и нужно для них и их родных? Кто, если не вы, может сказать, каким вы хотите видеть ваше будущее? Ни я, ни люди не могут дать ответ на этот вопрос, так что, если вы решите сейчас, что перемены нужны – мы выступим сразу, как только будем готовы.

– Я не поменяю своего мнения. – Дарин обвел взглядом сидящих рядом, но никто не опустил руку. – Похоже, и никто из моих братьев тоже.

– Решено, мне нужны те из вас, кто смыслит в военном деле и может нарисовать карту столицы и дворца. Необходимо определиться с целями первого захвата и выработать план. А еще заготовить оружие для раздачи тем, кто нас поддержит.

«Ну и сообщить Дорну, чтобы начал организовывать митинги протеста молодежи, вооруженной камнями, коктейлями Молотова и прочими атрибутами революции». – Конечно же, вслух я не стал говорить такое.

Поскольку решение было принято, то его реализация была только вопросом времени. Мы нарисовали схемы и выбрали первые цели для ударов, а скоординироваться с гномами, находящимися внизу, нам очень помогли прибывшие сюда по зову сердца. Они стали самыми ярыми сторонниками перемен, поскольку в их семьях умер кто-то из родных и близких. Именно поэтому они и пошли за Дарином, который показал им другую жизнь, когда гномы и люди могут сосуществовать, не голодая и не обирая ближнего. Ведь старейшины убеждали, что все зло исходит от людей, и именно вымогающие непомерную плату за продовольствие человеческие торговцы виноваты сейчас в происходящем. Молодые гномы своими глазами увидели, что все это не так, купцы, конечно, свое получат, если мы победим, но всех людей причислять к злодеям – явная пропаганда тех, кто не щадит свой народ, вводя драконовские по длительности рабочие смены, и не желают смотреть на муки сородичей.

Гномы и люди стали трудиться над тем, чтобы все приготовления были закончены к назначенному мной сроку. Я же привлек к обсуждению еще одной цели нападения всего несколько человек, тут были только те, кто проявил себя на деле и кому я доверял. Тот же Уилл Костел, который оказался ярым революционером, очень поддерживал меня в том, что сторонникам и моим прямым последователям необходимо мощное оружие, чтобы идти вперед и вести за собой других. Именно этим людям я собирался доверить древнее легендарное оружие, которое ковал не я. Да, своей первой целью я выбрал не почту и телеграф, за отсутствием таковых, а исторический зал гномов, где и лежало это оружие. Если я мог дотрагиваться до него, то, по идее, мог и вручить его кому-то другому, в этом и заключался мой главный замысел, разжиться мощным оружием без спуска вниз и двух-трех месяцев изнурительной работы, чтобы вооружить еще десяток бойцов самым мощным оружием, имеющимся на текущий момент.

Подготовка была закончена за месяц, и вот в сгущающихся сумерках люди и гномы плечом к плечу, с красными повязками на руках, чтобы знать, где свои, а где чужие, молча слушали мою речь.

– Товарищи! – Я стоял на трибуне, охваченный странным чувством: сочетанием страха, волнения и восторга. Ведь то, что я собирался сделать, в этом мире не делал еще никто.

– Сегодня решающий день. Именно сегодня решится судьба народа гномов, и если некоторые из людей задают себе вопрос «Почему я должен защищать гномов?», то ему не место ни в наших рядах, а тем более, в партии. Для нас, для коммунистов, нет понятия расовой принадлежности, мы рассматриваем любого только по его делам. Какой вклад он внес в нашу жизнь, чтобы мы судили или делали выводы по отношению к нему, но никогда не говоря при этом «он гном» или «он человек». Дела и только дела определяют принадлежность конкретного индивидуума к общему делу. Сейчас мы видим, что соотечественники наших друзей и братьев стонут под гнетом Совета старейшин, которые обрекли их на голодную смерть! Представьте, что именно вы и ваши семьи сейчас голодаете, и сразу поймете, почему именно мы идем выручать наших друзей. Ни шагу назад – вот наш сегодняшний девиз. Вперед и только вперед, товарищи коммунисты!

Под гром аплодисментов я спустился с трибуны и направился в сторону входа, который мы прорыли специально, ибо старый был завален, и в нем осталась лишь узкая щель, через нее за нами наблюдала стража. Конечно же, все было не так радужно, как я мечтал, многие просто отказались к нам присоединиться, но меня это мало заботило. Они еще пожалеют об этом, когда мы вернемся с победой и я получу доступ к ресурсам гномов… Лучше об этом сейчас не думать и не делить шкуру неубитого медведя.

Отряды, во главе каждого был один из людей или гномов, вооруженный легендарным оружием, быстро грузились на плоты, которые мы подготовили заранее, и, обезвредив стражу, устремились к столице. В условленном месте нас ждала толпа молодежи, пугливо посматривавшая на вооруженных людей и гномов, но быстрая раздача оружия и зачисление их в десятки отрядов, а также попутная раздача еды и серебра быстро примирила юношей с положением, когда ими стали командовать незнакомцы. Нужно было, чтобы в революции участвовало как можно больше гномов, поскольку именно им сейчас так требовались изменения, ведь если победят в ней только люди – это будет захват, а не революция, а мне этого совершенно не хотелось.

Распределяя и вооружая молодых людей, отряды направились каждый по своему маршруту, я же устремился ко дворцу, где отдельным флигелем стоял музей. Дойти мы не успели, внезапно улица озарилась светом, а на нас уставилась сотня копий.

– Похоже, нас предали, – хмыкнул я, поворачиваясь к Дарину, который не захотел оставаться в стороне и пошел со мной. – Ну что же, мы предполагали и такой вариант событий, хоть он и будет более кровавым.

Вперед вышел орк.

– Греми, Эссвельтор!

Молнии, которые раз за разом выпускал орк из молота, делая замахи на хирд, разметали сначала переднюю линию щитоносцев, а потом добрались и до середины строя. Обожженные, ослепленные и оглохшие от моментального и страшного удара гномы стали отступать, стараясь поднять шиты и сомкнуть строй. К сожалению для них, привычная тактика дала сбой, поскольку молниям такая скученность была только на пользу, и когда нубиец присоединился к орку, чтобы ускорить наш прорыв, от некогда грозного хирда остались лишь обугленные головешки и оплавленные куски металла.

Стараясь не дышать, мы прошли мимо и быстрым шагом направились ко дворцу. Где-то вдалеке виднелись вспышки света, громкие крики, а также раскаты грома.

– Поторопимся, – я перешел на бег, – нужно поддержать отряды, которые столкнулись с сопротивлением, и поскорее захватить дворец. Там будет самое ожесточенное сопротивление.

– Справимся, – хмыкнул Рон, покачивая в руке свое копье. Почему-то едва зашла речь о сопротивлении гномов, он тут же отложил свои идеалы воина и быстро согласился использовать копье, которое ему, после битвы с кочевниками, резко разонравилось.

Двери в музей были выбиты за секунду, забежав внутрь, мы подсветили себе факелами постаменты. Я, беря в руки оружие, тут же передаривал его выбранным гномам или людям. Сопротивлялся только Круайдин, который начал недовольно брюзжать, чтобы его оставили в покое, но когда я, отвернувшись от всех, тихо пообещал вынуть из него кристалл душ и вставить на его место другой, более послушный, он тут же заткнулся и позволил себя подарить.

– Вы все знаете, что делать, – я обратился к своему немногочисленному отряду, – не щадите никого, кто оказывает сопротивление, но, если сдаются, сразу прекращайте нападение и идите в другое место. Помните, старайтесь уничтожать только вооруженных гномов, тех, кто без оружия, не трогать, если только не возникает угроза вашей жизни или жизни наших сторонников.

Посмотрев на спокойные и сосредоточенные лица соратников, я махнул рукой, приказывая разойтись. Со мной остались только шаман с орком и Рон с Дарином. Четыре легендарных оружия в одном месте я посчитал достаточным аргументом в любой потасовке.

– Ну что же, а нам к королю, – я показал копьем в сторону дворца. – Дарин, веди.

Гном рассказал нам о тайном проходе, прямо в тронный зал и спальню короля, так что мы собирались либо переманить короля на свою сторону, либо покончить с ним, пока этого никто из гномов не видит. В этом плане было много нюансов, главный из которых заключался в том, что гномы любили своего короля, и если бы выяснялось, что убили его мы, к нам перестали бы восторженно относиться и возникла бы тень недоверия, ибо я всегда заявлял: «Король – хороший, бояре, то есть старейшины – плохие». О том же, что король, пусть и молча, но позволял гибнуть своему народу, я предпочитал говорить только в кругу доверенных лиц. Гномы тяжело сопели, но соглашались с моими доводами, что король тоже ответственен за происходящее.

Красоты гномьего дворца, резные каменные потолки и колонны, мелькали мимо нас, сейчас для восторгов просто не было времени, поэтому, обойдя тайным путем все посты стражи, мы вошли в тронный зал, где за столом Совета сидели четверо старейшин во главе с королем и что-то горячо обсуждали.

Кивнув на двери зала орку и шаману, я выбрался из ниши и направился к столу.

– Ваше величество! Нужно немедленно уничтожить всех мятежников! – разорялся пожилой гном, тряся кулаком. – Эту молодую поросль сорняков нужно выкорчевать раз и навсегда.

Закончить фразу я ему не дал, так как мне, по сути, нужен был лишь король, а старейшины являлись лишь помехой. Всего несколько разрядов, и вот я стою рядом со столом, за котором сидели только трупы. Столкнув одного из них, резко завонявшего дерьмом, я поморщился и оттащил его в сторонку.

– Здравствуйте, ваше величество, – я вернулся и сел за стол, затем обратился к молчащему королю, который спокойно смотрел то на мое копье, то на трупы своих советников. В его взгляде не было ни капли страха.

– Почему-то я знал, что ничем хорошим не закончится то, что ты научился ковать легендарное оружие, – спокойно произнес король, нарушив затянувшееся молчание. Я подыскивал нужные слова и оглядывал тронный зал, в котором бывал всего пару раз.

В дверь тронного зала стали ломиться, но придвинутый к ним тяжелый стол не давал попасть атакующим внутрь, зато шум ускорил мой мыслительный процесс. Дверь не простоит долго, так что следовало поторопиться с переговорами.

– Ваше величество, вы мне глубоко симпатичны, и от вас я видел только хорошее, но нам сейчас предстоит сделать нелегкий выбор, причем обоим.

– И какие лично у меня варианты? – полюбопытствовал Торгидор, словно не замечая, как в двери начинают появляться щели от ударов секиры.

– Либо мы сотрудничаем, чего бы мне очень хотелось, либо одним мучеником революции станет больше.

– Интересно, как может выглядеть наше сотрудничество? – удивился он. – Насколько я успел ознакомиться с вашей программой, у вас все должны быть равны.

– Ну это почти так, ваше величество, но всегда среди равных найдется кто-то равнее остальных.

– Равнее остальных, – король покатал выражение на слух и хмыкнул. – Вы так и не ответили, тан.

– Символ, ваше величество, вы останетесь символом королевства. – Я много думал, но так и не придумал, кем еще его оставить, кроме как подобием японских императоров, которые вроде бы есть, но вроде бы и нету.

– Кто же будет править? – удивился он. – Вы?

– Нет, конечно, – ответил я. – Я буду только направлять, а править будут гномы, вы плохо ознакомились с нашей программой, ваше величество.

– Я не снимаю с себя ответственности за происходившее в королевстве, все же король я, – Торгидор гордо поднял голову. – Как теперь быть с твоим обещанием выковать меч?

– А это тут при чем? – удивился я.

– Если ты вручишь мне символ королевской власти, я ведь могу воспользоваться им.

– Ой, ваше величество, – отмахнулся я, – восстановлю вам меч и отдам, но кто потом помешает мне от вас избавиться? У меня легендарного оружия больше.

Король усмехнулся.

– Хорошо, шутки в сторону, ваши предложения, тан? Меня интересует, что вы хотите сделать с моим народом!

– С нашим народом, – нажал я на слово «нашим». – Я столько жил рядом с вами, что народ, который вы морили голодом, стал мне небезразличен, ваше величество. Так что для начала я его накормлю и сокращу продолжительность рабочих смен, а потом решим, что будет дальше.

Он удивленно на меня посмотрел.

– А как же люди? Мне докладывали, что люди хотят нас захватить.

Я недоуменно на него посмотрел, а потом, поняв, что он говорит серьезно, расхохотался.

– Какие люди, ваше величество, это мой колхоз, вот и все. Они все идут туда, куда указываю я. Человеческие королевства тут ни при чем, я сам себе королевство.

Король недоверчиво на меня посмотрел. В это время дверь доломали, и пока стол не сдвинули с места, орк зарядил молниями в проем, и с той стороны стало тихо. Только запах паленого мяса донесся до нас.

– Ваше величество, решайтесь, я не хочу ни вашей смерти, ни смерти ваших союзников, – поторопил его я. – Все, кто добровольно сложит оружие, будут помилованы, кроме старейшин и самых злостных притеснителей простого народа. Тут либо смерть, либо ссылка – как решит народ.

– Я не могу решить за всех, у них свои кланы, – глухо ответил Торгидор.

– Хорошо, хотя бы свой отговорите сопротивляться, – качнул я головой, вставая из-за стола. – Времени мало, либо мы сейчас договоримся и пожмем руки друг другу, либо это наша последняя встреча, ваше величество.

– Убьете меня, тан?

– Не сейчас и, скорее всего, не собственноручно, – я пожал плечами. – Я пришел поговорить, поэтому хотелось бы решить вопрос мирно. Все равно власть мы захватим, а вскоре выбьем всех сардаров со своих мест, так что это лишь дело времени – сегодня же столица будет наша.

Король задумался.

– Хорошо, тан, я согласен, но только если вы действительно накормите народ и разрешите ему самому решать судьбу других гномов.

Я поразился тому, как он себя вел, не разу ни попросил ни за себя, ни за свою семью – наверно, вот так и должны себя вести настоящие короли.

– Отлично, я рад, что мы договорились, – я протянул ему руку, и он твердо пожал ее. – Тогда встретимся утром, когда столица будет в наших руках.

– Если будет, – невесело ответил он, опускаясь на трон.

– С этим! – я покачал в руке копье и показал рукоятку Лейте на поясе. – Я уверен, что будет!

Глаза короля сверкнули в узнавании, но он промолчал и погрузился в раздумья. Я понял, что эта маленькая битва осталась за мной, и присоединился к друзьям. Мы не скрываясь прошли по дворцу, уничтожая всех, кто вставал у нас на пути. Ночь была длинной, а судя по тому, что в гражданских кварталах, где мы запретили применять легендарное оружие, сейчас полыхали пожары, что-то явно пошло не так. Как, впрочем, и с явным предательством, с которым тоже нужно будет разобраться в свое время.

– Дорн! – Я не сразу узнал в закопченном и уставшем гноме, который встречал нас у входа дворца, своего первого тана. Только по радостно блестевшим глазам да толпе молодых гномов, которые были неплохо вооружены, я признал своего соратника, отправленного ранее в столицу.

– Макс! – Мы обнялись на глазах у всех.

– Рассказывай, как у тебя дела?! – Я ему улыбнулся и протянул из-за пояса секиру, чтобы вручить последнее легендарное оружие, которое оставил специально для него.

Гном недоуменно на меня посмотрел, но потом его глаза широко раскрылись. Он поднял секиру над собой и, повернувшись к своим последователям, потряс ею в воздухе. Народ сначала ничего не понял, но как только сорвавшаяся с лезвия радуга повисла на несколько секунд в небе, восторженный рев огласил округу. Гном повернулся ко мне и, ласково погладив лезвие, тихо сказал:

– За это, Макс, особая тебе благодарность, все свое детство я мечтал к ней хотя бы прикоснуться, а тут такое…

– За исполнение детских мечтаний! – как тост произнес я, возвращаясь к предыдущему вопросу: – Так как дела? Почему ты у дворца?

Гном сразу посерьезнел.

– Большая часть жилых кварталов захвачена, поскольку особо никто не сопротивлялся, простые гномы устали от жизни и безразлично отнеслись к тому, что меняется власть. Лишь там, где кварталы советников или кланов, не поддержавших нас, сейчас идут бои. Нам там очень помог Касим и его отряд, пришлось сжечь несколько домов, в которых засели сопротивлявшиеся. Оставив его разбираться с остальными, я выдвинулся к дворцу, поскольку посчитал его захват вторым по значимости делом.

– Торгидор согласился сотрудничать, – я понял причины виднеющихся пожаров на юге и востоке столицы, мои соратники не вступают в столкновение, а просто поджигают дома, где им оказывают ожесточенное сопротивление.

– Да? – удивился Дорн. – Никогда бы не подумал. Ты уверен, Макс? И главное, что мы будем с ним делать? Ведь мы боремся за права трудящихся!

– Одно другому не помеха. – Я посмотрел и увидел, что к нашему разговору все внимательно прислушиваются, особенно те, кто с оружием в руках пришел с таном. – Король не сделал нам ничего плохого, так что казнить его было бы плохой идеей, лично я голосовал бы за то, чтобы оставить короля на троне, как символ, объединяющий нацию, но реальную власть отдать в руки народа.

– Он на это согласится? – Юная гномка, которая стояла к нам ближе всех, громко спросила меня и дерзко посмотрела в ответ на мой изучающий взгляд.

– У него не будет выбора, – отрезал я и закончил: – Занимаем дворец.

Когда гномы с радостными криками бросились внутрь, я тихо сказал Дорну и стоявшему рядом Рону:

– Тронный зал и сокровищницу опечатать, никого туда не пускать.

Гном и человек синхронно кивнули и переглянулись – мы прекрасно поняли друг друга.

Глава 8 Генеральный секретарь ЦК КП товарищ Максим

– Товарищ Максим, к вам послы из Шамора, – заглянувшая ко мне в кабинет гномка призывно на меня посмотрела, ожидая моего решения.

– Проси, Гесси, – махнул я рукой. – Позови также секретарей ЦК. Товарищей Дарина, Норинга и Дорна.

– Конечно, товарищ генеральный секретарь. – Девушка, которая запомнилась мне при штурме дворца своей смелостью, теперь работала у меня секретаршей. Она с радостью согласилась, когда я ее нашел и предложил эту должность, помня ее заслуги перед партией и народом.

Кабинет, такой же, как десяток других, которые я сделал, перестроив тронный зал, был не очень большим и очень скромным. Себе я специально построил такой, чтобы все видели разницу между прошлой властью и нынешней. Особенно эффектно смотрелась стойка с легендарным оружием, находящаяся за моей спиной, и общая скромность обстановки: всего лишь несколько стульев, большой стол и шкаф с бумагами. Дверь в смежную комнату, где я обитал в нерабочее время, была незаметна. Конечно, эта комната была намного уютнее рабочего кабинета, но туда попадал не каждый. О ее существовании знали лишь несколько человек и гномов, как, впрочем, и о том, что произошедшие за последние полгода изменения в нашем королевстве имели и другие последствия, неизвестные широкой публике.

«Полгода! – Я поймал себя на мысли, что реально прошло полгода с той памятной даты, когда мы выступили в столицу и захватили власть. – Как летит время!»

За это время сделано было немало, но мне постоянно казалось, что я ничего не успеваю. Я гнал себя и тех, кто был рядом, вперед, мне казалось сейчас, когда мы слабы и беспомощны, а сардары засели в своих пещерах, которые мы захватывали одну за другой, стараясь не вступать в долгие стычки, но как выяснилось, когда пал последний очаг сопротивления – гномы были, как тот Неуловимый Джо – не очень кому-то нужны. Мои опасения оказались беспочвенными, поэтому я решил обезопасить себя в дальнейшем и, чтобы никакие армии к нам не пришли, стал тратить кучу денег, чтобы навести нужные связи и найти нужных людей в соседних королевствах. Зато теперь никто, кроме купцов, не интересовался, что же произошло внутри гномьего королевства, почему это гномы внезапно перестали покупать большую часть привозимой провизии, а тех, кто на оставшуюся часть закупаемых продуктов отказался снизить цену, просто выкинули с торговой площади и запретили появляться на ней впредь. Несколько десятков хмурых коротышек с арбалетами не вступали ни в какие переговоры, лишь говорили, что купцам пора «переориентировать свой профиль деятельности». Что это такое, никто не понимал, но, судя по тому, что никто из старых знакомых из кланов не отвечал им ни на письма, ни на сообщения, у гномов произошло что-то серьезное. Многие попытались подкупить тех, кто стал дежурить на площадях, вместо старых знакомых, которые были давно прикормлены, но фигуры в доспехах лишь отрицательно мотали головой и тыкали арбалетами на все предложения о подарках. Кроме того, что большую часть торговцев провизии выгнали взашей, так еще вскоре прибыли новые караваны с Шамора, с которыми гномы восстановили отношения, и они привезли не только дешевую провизию, но и другие товары, которые гномы стали охотнее покупать, чем раньше. Что еще более удивительнее, среди стражи мелькали совсем не гномьего роста фигуры, но закованные также в броню. Правда, они появлялись на площади ненадолго и, переговорив с купцами из Шамора, тут же исчезали.

Многие купцы искусали себе локти, пытаясь договориться со своими коллегами из соседнего королевства, чтобы те поделились новостями и слухами, но те, ехидно посмеиваясь, лишь улыбались на все вопросы. Вернувшись на рынок, они радовались своему привилегированному положению, а также тому, что в первую очередь оптовые закупки велись с ними.

Я улыбался, вспоминая, как изгнанные купцы через своих коллег умоляли меня вернуть прежние отношения, предлагая за это любые деньги, но все их потуги вызывали лишь всеобщие насмешки. Мне, да и большинству моих друзей богатство было нужно лишь постольку поскольку – все необходимое мы и так имели, поэтому трудились для блага народа, который был в восторге от происходящего. Я не стал выдумывать и просто ввел все, что помнил о политическом и государственном устройстве Китая, в новую жизнь королевства: частный бизнес, восьмичасовой рабочий день, прогрессивную ставку налога, в зависимости от месячного заработка, бесплатную медицину и образование – вот лишь неполный перечень всего того, что я узаконил на настоящий день, и тщательно следил, чтобы все пункты программы развития контролировались районными комитетами КП. Причем, поскольку на районы мы разделили королевство условно, я часто ездил туда сам, чтобы оценить, не липовые ли отчеты они мне присылают…

…Я посмотрел на свой новый указ о выплатах государства за двух и более детей в семье. Гномья демография сейчас оставляла желать лучшего, так что я пошел проверенным путем и собирался платить серьезные суммы этим семьям. То, что сейчас никто из работающего народа не голодал, было понятно без слов – это первое, что мы сделали, придя к власти. Обязательный труд я, долго подумав, все же ввел, также введя налог на тунеядство, так что большую часть своих обещаний я сдержал уже сейчас, дальше я планировал закончить с законами и указами, продолжавшими шокировать не только мое окружение, но и всех гномов королевства, и заняться наконец металлургией. Как я и планировал, гномов нужно было вывести в мировые лидеры в этой отрасли, чтобы сделать незаменимой их монополию на рынке вооружения, следовало подумать и о том, что, как только мы станем «богатыми и знаменитыми», всегда появятся желающие нас этого лишить, так что обязательный военный призыв был не за горами. Мне просто катастрофически не хватало времени, чтобы охватить сразу все сферы деятельности народного хозяйства, которые я на себя взвалил.

– Товарищ Максим, – из раздумий меня вывел голос Дарина. Я улыбнулся и поднялся ему навстречу. Со старым другом, который сейчас лучился счастьем, мы встречались именно на таких ответственных мероприятиях или на ежемесячном заседании Политбюро. В остальные дни и я, и он был заняты. Он чаще всего занимался школами и больницами, я же погряз в законах и актах, которые выпускал со скоростью пулемета.

– Дарин, привет, что ты так официально? – попенял я. – Забыл, что ли, как впервые встретил меня в замке барона и приказал сковать подкову?

Гном схватился протезами за голову.

– Ой, Макс, когда это было? Мне последнее время кажется, что я живу во сне, вот проснусь утром, и ничего этого не будет.

– Тебе нравится или нет? – улыбнулся я. – А то я бегу, все бегу, даже забываю спросить, вам это надо?

– Прекрати даже думать подобное! – зашедший в кабинет Дорн услышал мои последние слова. – Ни один гном не сомневается, что Один спустил тебя под землю на помощь нам. Два дня выходных, восемь часов работы, магазины, полные продуктов и товаров – кто мог о таком мечтать всего год назад?!

– Это правда, – Дарин поддержал своего друга, заставив меня слегка покраснеть от похвалы. – Ты перестал в последнее время встречаться с народом, но если наконец отвлечешься и пойдешь в жилые кварталы, думаю, сильно удивишься оказанному приему.

– Закидают тухлыми помидорами? – хмыкнул я.

– Ой, Макс, – гном отмахнулся от меня, – завтра утром выбери часок-другой и сходи.

– Заинтриговали, – я был удивлен, как-то не задумывался о том, популярен я или нет у гномов, просто делал то, что считал правильным и справедливым для них, а уж о том, что обо мне думают другие, не ломал голову.

– Герцог Валенса и граф Стольский, к товарищу Максиму! – торжественно протараторила Гесси и открыла двери перед гостями.

Я был удивлен. То, что прибыли послы с Шамора, я знал по докладам Рона, но что прибыл сам герцог, да еще и мой «лучший друг», он, видимо, запамятовал мне сказать. Нужно будет поговорить с ним на эту тему, чтобы не устраивал мне «приятные» сюрпризы в следующий раз.

Подавив в себе попытку встать им навстречу, я остался сидеть за столом. Аристократы, удивленно осматривая небольшой кабинет, остановились у входа.

– Добрый день, ваши сиятельства, – я показал им рукой на стулья, которые стояли вокруг моего стола.

– М-м-м, и как теперь к тебе обращаться, Максимильян? – Валенса быстро взял себя в руки и опустился на предложенный стул. Рядом плюхнулся безоружный граф, который впервые за все время, что я был с ним знаком, не сиял широкой улыбкой, он был хмур и сосредоточен.

– Да как хотите, ваша светлость, я человек негордый, привык ко всякому.

Граф громко хмыкнул. Герцог внимательно на меня посмотрел, а я впервые не отвел глаз от его бесстрастного взора. Все же теперь мы были если и не на равном положении, то точно не в роли вассала и сеньора, он это прекрасно понял.

– Хорошо, тогда как я привык, – сухо ответил он. – Что произошло здесь у гномов, виконт? Почему у нас отобрали оружие? К чему такой кабинет для приема высокопоставленных послов королевства? Это что, унижение?

– Начну тогда с последнего, ваша светлость, – мой голос был спокоен и учтив. – Поскольку теперь власть у гномов принадлежит народу, а члены партии – лишь его слуги, то я решил, что будет правильным показать, как мы скромны и не расходуем народные средства впустую. Так что никакого унижения для послов нет, в этом кабинете принимаю всех: послов, простых граждан, и даже если король приедет ко мне, я встречу его в этом же кабинете. А оружие у вас забрали, потому что внутри дворца Советов никому не разрешено быть с оружием, кроме охраны, вы же получили свои номерки в гардеробе? Когда пойдете назад, все получите обратно, не переживайте. Ну и последнее, оно же первое, гномы сбросили с себя оковы рабства и теперь сами руководят королевством.

– Не понял ничего из того бреда, что ты несешь! – отрезал Валенса. – Как народ может править?! Ты с ума сошел в своих подземельях?!

Я тяжело вздохнул. Рассказывать аристократам о политическом строе, который я тут устроил, и всех изменениях, было бы слишком долго. К тому же граф, который молчал, но внимательно слушал, не позволял мне говорить открыто с герцогом.

– Ваша светлость, мои коллеги могут просветить графа относительно нашего нынешнего политического строя, а мы пока выйдем из кабинета, и я покажу вам город с моей террасы.

Герцог кинул суровый взгляд на графа, который хотел увязаться за нами, но под его нажимом остался сидеть. Поручив своим друзьям рассказать графу по минимуму о происходящем, только в общих чертах, я открыл вторую дверь, которая вела на балкон за небольшим тамбуром и коридором.

Высокий балкон, на который мы вышли, сразу приковал взгляд герцога, потому что с него открывался действительно красивый вид не только на дворец, но и на весь город целиком. Раньше его тут не было, это я попросил, чтобы мне построили место, где я мог посидеть и посмотреть на ночной город. Понятное дело, что звездное небо свод пещеры предоставить мне не мог, но залитая светом фонарей столица сама по себе являлась прекрасным средством для медитации и осмысления произошедшего за день, когда при этом тебя никто не отвлекает.

– Можете говорить по-простому, ваша светлость, – я сел в кресло и откинулся в нем, – но сразу предупреждаю, основное вы услышали, повторяться я не буду, да и тогда наш разговор надолго затянется.

Герцог опустился рядом, черты его лица разгладились.

– Что ты натворил, Максимильян? Даже не представляешь, что ты наделал, как встревожил и озадачил всех своим поступком, – он тяжело вздохнул. – Понятное дело, что въезд в королевство теперь для тебя заказан.

– Ой, ваша светлость, мне и здесь теперь распрекрасно, – хмыкнул я, когда он на меня покосился и также откинулся в кресле. – Вас хорошо устроили? Не хотелось бы показаться негостеприимным хозяином.

– Да, даже чересчур, эта ванная с холодной и горячей водой и клозет с водяным сливом прямо в номере, я теперь буду чувствовать себя в своем доме бедняком после твоих гостевых комнат.

– Цивилизация, – я пожал плечами, надо же было мне улучшить свой быт хотя бы в отдельно взятом месте. – Как там Никки?

Настал черед герцога хмыкать.

– Отбоя нет от желающих познакомиться, в последнее время о тебе только и говорят, так что невеста пока отдувается за вас двоих.

– Купцы? – догадливо спросил я.

– А ты как думаешь? – Герцог, когда не строил из себя важную шишку, был неплохим человеком, мне это в нем всегда нравилось. Он умел расставлять приоритеты и, когда нужно было, не выпячивал свою значимость и всесильность.

– Ваша гильдия отлично заработала за последний месяц и еще больше заработает в будущем. Надеюсь, вы не жалеете, что пришлось переделать договор под шесть участников?

– Я жалею, что не приказал придушить тебя тогда, когда ты впервые встал у меня на пути, – он беззлобно протянул руки к моей шее. – Моя интуиция говорила тогда, что от тебя будут проблемы, нет же, решил посмотреть, что из этого выйдет.

Я улыбнулся, но промолчал. Повисла пауза.

– Ты реально захватил власть у гномов? – неожиданно он сменил тему. – Как тебе удалось такое, что они слепо за тобой следуют?

– Ну, не то чтобы слепо, – я снова пожал плечами. – В общем, ваша светлость – это долгий и нудный рассказ, поэтому одно я вам скажу точно: скоро все вздрогнут от того, что у нас происходит.

– Уже, – хмуро заметил герцог. – Нас прислали король и церковь именно потому, что вы стали у всех бельмом на глазу. Почему не выдаете беглых крестьян? Почему натравливаете кочевников на пограничные разъезды?

– Вот насчет последнего вам врут, – убежденно ответил я. – Мне напряженность на границах точно не нужна, а если кто-то не соблюдает договоры и ставит посты на чужой земле, пусть сам думает о последствиях своих действий. На чужую территорию я не покушаюсь.

– Гномы столетиями не вспоминали про земли наверху, поэтому вполне понятно, что их заняли другие! – возмутился Валенса.

– Ваша светлость, рассудите здраво, Стевестальский договор расторгнут?

– Нет, конечно, по нему разделены все территории Эрота со времен последней войны магов.

– Ну я почитал его, по нему гномам принадлежит вся территория от Самородных гор до моря Черной воды.

Герцог промолчал.

– В общем, ваша светлость, пока договор действующий, я решил его придерживаться, ну и заодно вспомнить о своих наземных владениях, не все же мне под землей жить.

– Ой, виконт, – герцог покачал головой, – маги тоже думали, что они всесильны, пока их не смела общая коалиция.

– Вот тут, ваша светлость, я с вами абсолютно согласен! – убежденно ответил я. – Поэтому завожу такие тесные связи как с купечеством, так и с аристократией соседних королевств, чтобы эта самая коалиция не образовалась.

– Просто всех подкупаешь, – маска бесстрастности герцога треснула, и он впервые за этот разговор улыбнулся. – У гномов так много золота? Уверен, что хватит на всех?

– Вы же согласились, – усмехнулся я. – Надеюсь, другие будут так же здраво мыслить.

– Монополия на торговлю от королевства – лакомый кусок. Не все захотят делиться со своим бывшим конкурентом или врагом.

– Ну вы же как-то договорились между собой, – я скосился на герцога, который покачал головой в ответ, – или нет?

– Его величество стал слишком самостоятельным в последнее время, – Валенса осторожно подбирал слова. – К тому же кто-то разогревает рыцарей призывами к войне с Газаром и к мести за поруганную честь. Хотя какая там честь? Все последние события с королевством коноедов происходили далеко в прошлом. Мои агенты доносят, что крупные вожди Газара также подбивают своего короля на войну с нами, так что не удивлюсь, что еще год-два, и она начнется.

«Надеюсь, даже раньше, – подумал я, – а то вы слишком часто стали зацикливаться на гномах, надо вам разнообразить лицо врага, и я немалые деньги отсыпаю на это. До чего же люди жадные, деньги брать все любят, а отрабатывать не хотят, одна болтовня кругом».

– Мне никогда не нравились эти рабовладельцы, – тем не менее произнес я вслух, – так что, если война начнется, готов поставлять вам оружие и доспехи за полцены.

«Ну и им также».

– Да? – удивился герцог. – Хорошо, я передам остальным герцогам.

– Крестьян выдавать не буду, – вспомнил я его первый вопрос. – Если владельцы приедут с письменными доказательствами того, что данная крестьянская семья принадлежала именно им, отдам выкуп, можете так всем и сказать.

– А доказательства еще надо найти, – понятливо согласился Валенса. – Но смотри, Максимильян, ты в такую высь сейчас поднялся, если упадешь, разобьешься насмерть.

– Да уж знаю, ваша светлость, спасибо, что приехали, – поблагодарил я герцога. Мне было известно, что он напросился в эту поездку по моей просьбе.

– А чего граф приперся?

– Церковь обеспокоена происходящим, ходят нехорошие слухи об оружии магов, которое применяют гномы. Никому не нужна третья война магов, и без этого проблем сейчас хватает.

– Оружие дальше гномов не выйдет, – нехотя признал я, видя, как вспыхнули глаза герцога при этих словах. – Мне тоже незачем, чтобы война магов развязалась, да еще и против меня.

– Все-таки это правда, – кивнул он сам себе. – Смотри же, по краю ходишь!

– Ваша светлость, я прекрасно это понимаю, – согласился я. – Что еще делать?! Может быть, вы скажете, если знаете?

– То, что ты тут устроил, – он споткнулся на слове «коммунизм», – никто не может ни понять, ни объяснить. Так что в этом деле я тебе не советчик, просто предостерегаю, что врагов у тебя сейчас, словно блох у дворовой собаки.

– Постараюсь не профукать, ваша светлость, было бы обидно после стольких усилий.

– Я бы хотел встретиться с королем, это возможно? – спросил Валенса.

– Он свободный человек, встречается, с кем хочет, – я пожал плечами. – Сами знаете, что официально у нас монархия.

– Угу, только король, кроме того, какую ленту завязать себе сегодня на чулках, больше ничего не решает.

– Ну, не совсем так, – вступился я за Торгидора, – мы прислушиваемся к его мнению, просто часто оно не совпадает с нашими планами.

– Кстати, Никки приехала со мной, если есть желание, можешь увидеть ее, – герцог, словно кувалдой, огорошил меня новостью, опять внезапно сменив тему.

– Эм-м-м, – от неожиданности сразу потерялся я, – зачем было тащить девочку в такую даль?

– Если честно, я бы хотел вас поженить и оставить здесь, слишком много в последнее время вокруг ее персоны интриг, я не могу уследить за всеми, ответил герцог.

Я глубоко задумался. Женитьба – это совсем не то, что мне сейчас нужно, времени на что-то еще в моей жизни просто не было, но, с другой стороны, если сам герцог признается, что вокруг нее творится много всякого…

– А просто пожить? Без приставаний с моей стороны? – заикнулся я, но встретился с его непонимающим взглядом.

– Понял, сглупил.

– Я не принуждаю тебя, Максимильян, девушке всегда найдется хорошая партия.

«Ага, типа на мое самолюбие надавил».

– Ваша светлость, я не против, но у меня сейчас совершенно нет времени на женщин. – Я развел руками, решившись сказать ему правду, чтобы он понял. Девушка была мне симпатична, умна, ну и плюс не гномок же мне искать для секса? Хотя некоторые, например, та же Гесси явно посматривали в мою сторону с интересом, но межвидовой секс меня не прельщал.

Герцог внимательно посмотрел на меня, словно убеждаясь, что я не вру.

– В таком возрасте, виконт, вы первый, кто мне говорит, что у него нет времени на женщин. Если причина только в этом, то лучше вам пожениться, Никки будет у тебя в большей безопасности, чем дома.

– Хорошо, ваша светлость, в таком случае, я согласен. – Я решил махнуть рукой на все, в конце концов, любимая женщина рядом – именно то, что нужно для психологической и физической разрядки.

Герцог удивленно на меня посмотрел.

– Если честно, думал, что ты откажешься, ведь обязательства, при которых ты давал свое слово, были не совсем честные.

– Никки хорошая девочка, да и как я уже сказал, времени на поиски женщины у меня нет, – я пожал плечами.

– Я поговорю с ней, – он поднялся с кресла. – При графе, как я понял, ты совсем не хочешь разговаривать?

– Я вообще недолюбливаю инквизицию, это о них сказано: «меньше знают, крепче спят».

– Часть разговора мне все равно придется передать, ты же понимаешь.

– Уверен – это будет очень обтекаемая часть, – хмыкнул я. – Ваша светлость, я честен с вами, поскольку мы давно знакомы и причин враждовать у нас нет, тем более теперь, когда нас связывают не только денежные интересы. Надеюсь, я ясно выражаюсь.

– Более чем, виконт, более чем, – Валенса зашагал за мной с балкона.

Граф был рад, что мы пришли, хотя той скоростью, с какой закруглилась встреча после этого, он остался недоволен, но кто спрашивал его мнения? Мы с Валенсой обо всем переговорили, а проблемы инквизитора нам не очень интересны. Так что, едва он стал заикаться о представительстве ордена у гномов или в моем колхозе, как встреча тут же закончилась, и его вместе с герцогом сопроводили к королю. Меч, кстати, я ему отковал и вручил, он не стал бунтовать и пока придерживался наших договоренностей, хотя и скрипя зубами, но сделать ничего не мог – свое обещание я сдержал.

– Жена? – Дарин поднял бровь, видимо, научился этому у Рона. Я рассказал о предложении герцога, и все трое гномов удивленно на меня уставились.

– Почему нет? – Я спокойно посмотрел на их ошеломленные лица.

– Как-то это неожиданно, – Дорн переглянулся с остальными, – то у тебя вообще никого нет, а тут сразу жена.

– Надеюсь, она вам понравится, – я встал из-за стола. – Тем более что послезавтра хочу на заседании поднять вопрос о повышении производительности труда и внедрении новых технологий.

Гномы тут же забыли про Никки и стали наперебой спрашивать о нововведениях. Пришлось их огорчить, сказав, что обо всем они узнают в свое время. Недовольные, они ушли из кабинета. Я же отправился к королю, чтобы подождать, когда он закончит разговаривать с аристократами, чтобы проводить герцога в его покои. Не знаю, почему, но я сам хотел встретиться с Никки, к тому же я задолжал графу общение. Конечно же, никакой меч королю гномов я не восстанавливал, та сталь оказалась много хуже моей, поэтому все, что я сделал, это выковал заново меч, похожий на прошлый, и вставил в него кристалл из Каладборга, который, к счастью, остался неповрежденным. Для графа же я решил расщедриться и выковал ему меч из стали, усиленной моим другом – я сам пообещал ему меч, и дарить что-то, не соответствующее моему внутреннему представлению прекрасного, я не хотел. Конечно же, никаких стразов и драгоценных камней, просто один из лучших мечей в этом мире – вот и все.

– Максимильян? – удивился герцог, когда встретил меня на пороге покоев Торгидора. – Не думал встретить тебя сегодня еще раз.

– Решил, ваша светлость, воспользоваться вашим предложением и поговорить с Никки.

– Что ж, отлично, не нужно будет выступать послом между вами, сразу все и обсудим. – Он обратился к графу: – Граф, вы с нами?

– Да, конечно, – тот снова улыбнулся своей широкой улыбкой. – Молодость и любовь – это так прекрасно!

Я недоверчиво на него посмотрел, после наших похождений по женщинам слышать такое из его уст было слишком неожиданно.

– Граф, – я протянул ему сверток, – кажется, я вам что-то должен.

Паладин широко раскрыл глаза и схватился за сверток.

– Только, граф, дайте обещание, что не откроете сверток, пока не покинете нас, – я не отпускал руку, пока он не дал обещание. Я не хотел, чтобы он увидел, что металл, из которого изготовлен меч, был черен, словно ночь, еще скажет, что это происки дьявола, но это были бы уже не мои проблемы.

– Ладно, виконт, но тогда я бы хотел с тобой переговорить, – он теребил сверток в руках, хорошо, что я замотал его в слои ткани и кожи, тщательно перевязав при этом.

Я, отмахнувшись от слуг, сам повел гостей вниз. Валенса старательно делал вид, что не прислушивается к нашему разговору, но кто в это поверит? На сверток он также бросал весьма выразительные взгляды.

– Максимильян, почему ты так яростно сопротивляешься религии? Почему не хочешь допускать нас ни к гномам, ни даже в свое поселение? – начал свою горячую речь паладин.

– Граф, лично вы мне симпатичны, а также ваш образ мыслей и стиль жизни, – я решил начать трудный разговор с представителем ордена с лести, – но то, как орден ведет свои дела, мне категорически не нравится, также не нравится, когда постоянно указывают, что мне делать для моего же блага. Я просто убежден, что сам знаю, как мне будет лучше. Если бы мы встретились с вами раньше, и никто, не угрожая, предложил мне сотрудничество, я бы подумал, а теперь, после всего, что было – это практически невозможно. Хотя от пары-тройки хороших священников я бы точно не отказался.

– Не отказался? – удивился граф. – Почему ты тогда не рассматриваешь предлагаемые варианты?

– Ваши «варианты» – либо шпионы, либо фанатики, а мне нужен священник с добрыми своими мыслями в голове, и лучше всего, чтобы орден на него не очень влиял, но это, я понимаю – несбыточная мечта, поэтому согласился бы просто на вариант самостоятельно думающего священнослужителя. Вы мне такого ни разу не присылали.

– То есть все дело в кандидатах, а не в твоем отношении к религии? – граф прищурился, глядя на меня.

– К религии я отношусь очень хорошо, она объединяет людей, так что, да, если будут подходящие кандидатуры, я готов их принять и рассмотреть для своего колхоза.

– Отлично, тогда я лично займусь их поисками, – граф покладисто согласился, – и вернусь с ними. Ты не против?

– Я же сказал, что рассматриваю все варианты.

– Хорошо, – граф отстал от меня, только когда мы подошли к гостевому крылу и слуги увели его влево.

– Молодец, что не говоришь категоричное «нет», – похвалил меня герцог, – хоть ордену сейчас до тебя не дотянуться, но крови он может попить изрядно.

– Да у меня не было бы к ним претензий, если бы инквизиторы не пытались влезать в мою жизнь, – я пожал плечами. – А то любят они при каждой встрече макнуть меня в свое величие.

– Ребби, позови Никки, – герцог обратился к одной из своих служанок, – скажи, что я не один.

– Ваша светлость, а что Никки сама думает про свадьбу? – пока мы ее ждали, я тихо поинтересовался у собеседника, который вольготно расположился в кресле и налил себе бокал вина.

– Ну, кроме того, что ты сейчас самый популярный и обсуждаемый человек в королевстве, моя подопечная неоднократно интересовалась у меня о тебе и твоем прошлом, – он покачал в бокале красную жидкость, прежде чем сделать первый глоток.

Мы немного помолчали.

– Мне нравится ваш набор вин, виконт, – он с удовольствием посмаковал напиток во рту. – Вы ведь не пьете, насколько я помню, откуда такой хороший вкус?

– У меня всегда рядом есть те, кто пьет, – хмыкнул я. – Так что они и подсказывают, что покупать для гостей.

Нашу пикировку прекратила открывшаяся дверь, и в комнату быстро вошла девушка. Сердце мое неожиданно дрогнуло, я хоть и не испытывал к ней сильных чувств, но все же свежесть, молодость и ее живое лицо всегда меня привлекали.

– Максимильян! – воскликнула она, и мне показалось, что девушка покраснела.

– В общем, дорогая, не буду ходить вокруг да около, виконт попросил у меня твоей руки, и я согласился, теперь мы пришли, чтобы услышать твой ответ.

Никки ошарашенно посмотрела сначала на него, потом на меня.

– Это так неожиданно, – пролепетала она. – Теперь я догадываюсь, зачем вы взяли меня с собой, ваша светлость.

– Ты прекрасно видишь, сколько к тебе последнее время уделяется внимания и из-за кого это все происходит, – герцог невозмутимо встретил ее выпад. – Не думала же ты, что все это просто так.

– Все спрашивали меня о нем, – она опустила голову. – Меня словно никто больше не замечал, я чувствовала себя лишь приложением к своему жениху. Даже мой исповедник большую часть наших встреч говорил не о Боге, а о Максимильяне.

– Именно поэтому я принял решение взять тебя с собой, – заключил герцог. – Ну а то, что виконт попросил твоей руки сейчас, лишь приятное стечение обстоятельств.

«Неужели?» – я посмотрел на герцога, который врал, не моргнув глазом.

– Твой ответ, дорогая?

– Я, – девушка запнулась, но быстро поправилась: – Я согласна!

– Вот и отлично, – Валенса выглядел очень довольным. – В таком случае на следующей неделе обвенчаем вас, и я тронусь в обратный путь.

– Так быстро! – Никки расширила глаза. – И вы едете без меня, ваша светлость?!

– Конечно! – он удивленно на нее посмотрел. – Ты останешься с мужем.

– Мужем, – она повторила за ним это слово и внезапно покраснела. Приложив руки к щекам, Никки невнятно извинилась и выбежала за дверь.

– Волнуется, – герцог пожал плечами.

– Вам совсем не страшно оставлять ее со мной? – решил поинтересоваться я. – Все же это ваша воспитанница.

– Если за столько лет, что мы знакомы с вами, виконт, вас не прибили за вашу дерзость, то за свою жену вы точно сможете постоять, – Валенса невозмутимо изрек мне гадость и запил ее еще одним глотком вина.

Я подозревал, что ему очень нравится происходящее. Похоже, был доволен этой свадьбой, даже больше, чем я. Пристроил девушку без приданого, поскольку про него никто не заикался, которая не очень ладила с его женой, да еще и оставил ее у гномов.

«Хотя чего это я ворчу, – удивился я сам себе, – Никки-то останется у меня».

– Ладно, тогда я пойду, – я встал с кресла, – завтра договорим, как только Никки придет в себя от этой новости.

– Хорошо, виконт, сообщу вам о времени, когда она сможет вас принять.

Лежа вечером в кровати, я думал, не поспешил ли я со своим решением. С одной стороны, жена – это несомненный плюс, но с другой – лишняя головная боль и ответственность, а у меня пока с этим и так был полный порядок. Ответственности завались, даже больше, чем я хотел. Так и не придя к какому-нибудь решению, я заснул.

С утра на меня навалилось сразу множество дел, к тому же было необходимо провести заседание Политбюро, так что я совершенно забыл о вчерашнем разговоре и обещании. До тех пор, пока в мой кабинет не заглянула Гесси и не спросила, могу ли я принять человеческую девушку.

Поскольку навряд ли кроме Никки тут был кто-то еще из тех, кто осмелился бы меня видеть, конечно же, слуги, прибывшие с герцогом, были не в счет, так что я пригласил гостью внутрь. Просочившись в кабинет, девушка, а это оказалась действительно Никки, удивленно огляделась.

– Привет, – я встал из-за стола и подошел к ней.

– Привет, – она позволила мне взять себя за руку и усадить на стул. – Скромно у тебя тут.

– Если хочешь удобнее устроиться, нужно пройти в другую комнату, – я показал рукой на скрытую дверь.

– Нет, спасибо, тем более что я ненадолго отпросилась у покровителя, – она строго взглянула на меня. – Ты точно хочешь, чтобы мы стали супругами?

– Думаешь, кто-то смог бы меня заставить? – Я вернулся на свое место и удивленно на нее посмотрел. Девушка поежилась под моим взглядом.

– Думаю, что нет.

– Я тебе хоть немножко нравлюсь? – Она с трудом произнесла эту фразу, смущаясь и краснея.

Меня, конечно, подмывало пошутить, но я сдержался, девушка явно пыталась понять, почему она вчера согласилась.

– Конечно, Никки, как ты можешь не нравиться?! – искренне возмутился я.

– Спасибо. – Она поднялась со стула и пошла к двери, возле нее обернулась и сказала: – Церемония назначена завтра на восемь вечера.

– Эй! – возмутился я. – Почему со мной не посоветовались? Я же вроде бы жених!

– Герцогу прибыло письмо от его величества, с требованием отбыть немедля, – она еще раз бросила на меня задумчивый взгляд. – Он попросил меня уведомить тебя о необходимости ускорить свадьбу.

– Ну ладно, – я хоть и был возмущен таким поворотом, но герцога можно было понять, срочный гонец от короля, да еще и сейчас, все было явно неспроста.

Как я и планировал, свадьба вышла очень скромной, и на ней присутствовало мало людей и гномов, только самые близкие. Роль священника выполнял граф, который сразу же откликнулся на просьбу герцога, так что церемония прошла быстро, как, в общем, и свадебный пир. Гостям нужно было уезжать с утра, так что никто не засиделся, правда, пришлось пообещать Рону и Ортеге, что организую нормальный пир горой, когда аристократы уедут и я приглашу на свою послесвадебную вечеринку больше народа, а то, как выразился нубиец: «Словно хороним плохого человека таким маленьким составом».

Пришлось согласиться и, поблагодарив герцога за приезд, я с Никки под руку направился в свои покои. Мы пришли в комнату и стали раздеваться, причем я это делал привычно спокойно, а девушка – с выражением мученицы на лице. Красная как рак, она судорожно сжимала руками последний бастион своей стыдливости, не желая расставаться с ночнушкой.

– Может быть, погасишь светильники? – тихо спросила она. – Я стесняюсь.

– Ты еще спроси, нужно ли тебе в первую брачную ночь не снимать ночнушку, – не к месту сострил я, но девушка, конечно же, таких пошлых анекдотов не знала, так что схватилась за эту спасительную фразу.

– А что, можно?

– Эм-м-м, – я понял, что придется рассказать этот анекдот, немного смягчив выражения, иначе она и впрямь не станет ее снимать.

– Фу!!! Максимильян!!! – возмутилась она, когда я закончил его. – Отвратительно! Я же леди!

– Леди, снимайте же ночнушку и идите ко мне. – Я жадно стал смотреть, как девушка нехотя развязала верхние тесемки и легкая ткань скользнула вниз, обтекая ее красивую фигуру. По местным меркам, Никки была заморышем, но вот по меркам моего мира, – самое то.

«Депиляция, притирания, и все будет отлично», – прокомментировал я про себя увиденное.

Девушка, еще больше смущаясь и краснея под моим взглядом, быстро скользнула под одеяло. Ее холодное тело прижалось ко мне, сразу же ощутив твердость ниже живота.

– Ой, что это?! – поинтересовалась она, поднимая одеяло.

Пришлось ей рассказать и показать на деле, для чего «это» нужно и что с помощью него можно делать. Поскольку для нее все было впервые, то сильно я ее не мучил, она и так старательно делала вид храброй и ответственной жены. Поласкав ее пальцами и заставив один раз получить наслаждение, я, пока она не отошла от послеоргазменных судорог, быстро лишил ее девственности.

Несколько капелек крови и испуганный писк – вот и все, что осталось от бывшей девственности. Остальное время мы разговаривали, тесно прижавшись друг к другу. Никки интересовало обо мне все, так что приходилось отвечать на ее вопросы, одного раза мне было мало, так что под утро, когда она засыпала, я не сдержался и овладел ею повторно. Девушка стала более раскрепощенной после сблизившей нас ночи болтовни и жарких объятий, так что охотнее отдавалась мне и не так смущалась, как в первый раз.

Встал я, как привык – рано, хотя, разумеется, был невыспавшимся, поскольку поспал от силы два часа, но привычка осталась привычкой, поэтому тихонько отодвинув спящую девушку, оделся и покинул комнату. Нужно было умыться и потренироваться, чтобы не терять форму – все, как всегда.

– О, наш муженек! – на тренировочной площадке несколько гвардейцев уже стучали тупыми мечами. Рон, едва увидев меня, ехидно прищурился: – Ну как первая брачная ночь?

– Так же, как то, сколько денег в нашей казне, – ответил я с улыбкой, а в ответ на его недоумевающий взгляд пояснил: – Не твоего ума дело.

Нубиец сразу же обиделся, хотя все вокруг заржали и принялись его подкалывать, что еще усилило его обиду.

– Все, хватит дуться, пошли потренируемся! – Я хлопнул его по плечу. Я все равно тебе ничего не расскажу, на что ты надеялся, спрашивая?

– Эх, и это мой ученик! – возмущенно попытался он призвать суд общественности на мою голову, но, поскольку все только посмеивались, согласился: – Пошли, хоть хорошенько погоняю тебя сегодня, чтобы вечером не смог забраться на жену. Это будет моя маленькая месть.

– Эй! – возмутился я, но отступать было некуда, я ведь сам предложил ему потренироваться.

…Издевательство надо мной прекратил Дарин, позвавший меня на заседание Политбюро, ведь я обещал рассказать о нововведениях, и гномы с нетерпением ждали, что еще такого я придумал? Многие технологии, в том числе и железобетон, они с удовольствием приняли так же, как и кобольды. У гномов так же остро стоял вопрос укрепления потолка и стенок шахт и штолен, а простая технология заливки бетонных полуколец, которые доставлялись на место и быстро там устанавливались, намного облегчила условия труда.

Умывшись и вернувшись в покои, чтобы переодеться, я кинул взгляд на все еще спящую девушку, улыбнулся и пошел к себе в кабинет, где меня ждала представительная делегация из разных кланов.

– Всем доброе утро! – поздоровался я и, подойдя к своему столу, вытащил из полки стопку бумаг, раздав по экземпляру скрепленных листков присутствующим. Слово «презентация» еще не вошло в местный лексикон, но сама форма подачи материала всегда их удивляла, так же как то, что я тщательно готовился перед каждой подобной встречей.

– Сегодня, как я вам и обещал, хочу вам рассказать о металлургии.

– Этим мы знамениты, – хотел перебить меня один из гномов, но на него сразу все зашикали, гномы знали, что я не любил, когда во время презентации меня перебивали, ведь потом можно было задать какие угодно вопросы и получить на них ответы.

– Знамениты, но технологии и качество металла меня не удовлетворили, – возразил я на его реплику.

Понимая, что нужно доказать свою правоту, я попросил секретаршу внести в зал гномий доспех.

– Перед вами стандартный доспех, производимый нами для себя и поставляемый торговцам. – Я достал меч, который мне выковал мастер Тарак из привезенной мной стали, с условием, что в следующий раз привезу от кобольдов в десять раз больше. – А вот творение уважаемого мастера Тарака, которое он сделал из моей стали.

Я кивнул на гнома, подтвердившего мои слова. Встав поудобнее, я пусть и не так эффектно, как это сделал телохранитель Нумеда, разрубив его напополам, но, тем не менее, рассек доспех. В кабинете наступила тишина, некоторые даже встали и подошли убедиться, что это доспех из железа, а не муляж.

– Так вот, – когда волнение улеглось, продолжил я, – хочу научить вас делать, во-первых, такую же сталь, ну и во-вторых, автоматизировать труд простых рабочих настолько, насколько это вообще возможно.

Я посмотрел на гномов, но в этот раз никто не стал комментировать мои слова.

– Поэтому, для начала, хочу вам представить механический молот, токарный, фрезерный и прокатный станки, а также пресс.

– Теперь по порядку, – я встал и понял, как мне не хватает сейчас доски с мелом, пришлось опять рисовать на большом куске бумаги.

– О кузнечном молоте многие из вас знают, поскольку мы пытались сделать такой же у себя в колхозе, я немного доработал его и в новом варианте с тяжелым железным маховиком, присоединенным с помощью рычага к плицевому колесу, мы сможем улучшить существующий молот. Возможны варианты его исполнения как на основе механической силы, так и от водяного привода, просто понадобится больше передаточных плицевых колес или кожаных ремней.

– Они будут проскальзывать, мы уже пробовали, – вставил уместный комментарий один из мастеров.

– Правильно, нужно смазать их канифолью, чтобы они не скользили. – Я приметил на будущее гнома, который высказался. – Покажу, как ее выпаривать из смолы, также смола в огромных количествах нам понадобится для изготовления текстолита. Я просмотрел существующие у вас технологии и понял, что подшипники для станков лучше всего сейчас делать из него, так что посмотрите на второй лист. Там схематически нарисован процесс формирования текстолитовых плит под горячим давлением с помощью нагретой железной плиты, опускаемой на пропитанные смолой несколько слоев конопляной ткани.

– Ткань?! Она ведь непрочная! – возмутился один из гномов. – Как же она выдержит такие нагрузки?!

– Я предвидел этот вопрос, – я хитро улыбнулся и попросил Гесси занести в кабинет манекен, на котором была закреплена моя домашняя работа – первый в этом мире текстолит, между двумя тонкими железными пластинами.

– Вы все видели, что может этот меч, – я показал рукой на него. – Так что выберите одного из вас, и пусть он попробует разрубить мою конструкцию.

Мастер Тарак при моих словах громко хмыкнул, переводя на себя внимание, но промолчал, поскольку именно с ним мы и создали эту заготовку. Он отковал перьевое сверло и две тонкие железные пластины. С помощью первого мы насверлили дыр в текстолитовой плите и клепками закрепили ее между двумя тонкими пластинами. После чего он сам проверил прочность получившейся конструкции, которая была ненамного тяжелее толстой пластины из железа, но вот его секира завязла в текстолите, хоть и прорубила первый слой железа.

Конечно же, вызвавшийся доброволец достиг таких же результатов, вторая пластина лишь слегка выгнулась от удара, но прорублена не была. Изумленные гномы крутили образец в руках и взвешивали его, убеждаясь, что вес у конструкции не такой уж большой.

Пришлось снова ждать тишины, когда волнение от показа уляжется.

– Так вот, токарные станки у вас есть, но мы их также модернизируем, сделав лучше и производительнее. Фрезерные станки нам тоже понадобятся, перьевые сверла для них, так же как резцы для токарных станков, пока мы не научились делать сталь лучше, я буду укреплять своим даром мастера клинков.

Тут гномы не выдержали:

– Зачем нам металл лучше?! Если мастера клинков куют такое железо, которое не в силах повторить никто?!

– Именно поэтому! – осадил их я пыл. – Мастера клинков появляются очень редко, и ждать еще тысячу лет, чтобы следующий мастер клинков укрепил резцы и сверла, будет просто некому. Забудьте уже про мастеров клинков, – я ввергал их в шок своими речами, – только технологии и передовое производство смогут вывести гномов вперед, никакой мастер клинков не в состоянии обеспечить мир изделиями, как это сделаем мы.

– Макс, ты понимаешь, что сейчас святотатствуешь? – спокойно спросил меня Дарин, видя, как возмущение гномов достигло высшей точки. – Мастера клинков всегда считались лучшими, а ты сейчас говоришь, что их труд не нужен.

– Именно потому, что я им являюсь, я и заявляю, что их труд не нужен, – согласился я, вызвав еще большее возмущение коротышек. – Что эти мастера оставили после себя? С десяток игрушек! Которые никто не может взять в руки из-за лежащего на них заклятия? Что и какую пользу они принесли в этот мир, кроме красивых сказок о том, как действует то или иное оружие?

От моих слов гномов словно облили холодной водой, я приводил примеры того, что мастера клинков ковали оружие, которым потом их потомки просто не могли воспользоваться, поскольку по наследству оно не передавалось, следовательно, чтобы его использовать, нужно было ждать следующего мастера клинков. Под конец моей речи на гномов было жалко смотреть, я разбивал все их убеждения и постулаты, которые строились поколениями.

– Давайте вернемся к презентации. – Гномы стали тихими и молчаливыми, так что самое время было перейти к заключительной части: – Как только у нас, с помощью токарных станков, появятся валики, по моей схеме делаем прокатные станы для автоматизации изготовления пластин. Имея пластины нужной нам толщины, дальше мы сможем с помощью прессов изготавливать нужной нам формы доспехи. Единственная проблема – изготовить матрицы форм, но тут я прошу выделить мне несколько опытных резчиков, им поступит от государства большой заказ.

Я обвел взглядом притихших гномов, которые больше не возмущались и не переспрашивали.

«Металлурги хреновы, даже печей до сих пор нормальных не сделали».

– Ну и последняя страница, – добил я их, – я не знаю еще, как именно мы это сделаем, но нужно переходить к доменным печам, ну а потом можно подумать и о мартеновской, как только я придумаю, как нам обеднять углерод в чугуне в промышленных масштабах.

– Я закончил. Вопросы?

Дорн поднял от бумаги взгляд и посмотрел на меня.

– Макс, нам нужно время, чтобы прийти в себя и переварить тобой сказанное, сходи отдохни, пожалуйста.

– Конечно, – у меня самого пересохло горло, да и рассказывать дальше, что я хочу для гномов и кобольдов сделать для шахт рельсы и вагонетки, было явно лишним, и так сейчас гномы находились в шоке от услышанного, они ведь думали, что лучшие металлурги в мире, а я их просто раскатал в ноль. Вины их в этом не было, ведь я не мог рассказать, что вышел из мира, где технологии шагнули далеко вперед, но выбора у меня не было, нужно было поднимать технологии на уровень выше, если я хотел закрепиться у гномов и не позволить никому захватить нас.

– Никки?! – позвал я девушку, когда вышел из своего кабинета, оставив гномов одних, поднялся к себе, открыл дверь и не обнаружил ее на кровати.

– Макс! – из уборной вырвался маленький демон и повесился мне на шею. – Твоя уборная просто чудо!

– Тебе понравился душ? – самодовольно поинтересовался я, поскольку пока что он существовал в этом мире в единственном экземпляре.

– Это просто чудо! Струйки воды так ласкают тело! – девушка была в совершеннейшем восторге.

– Да я и сам ничего, – я пробрался руками под ее платье и стиснул попочку, – предлагаю меня тоже опробовать.

– Макс! – она мгновенно покраснела. – Как тебе не стыдно?!

– Пошли, покажу тебе, что еще может делать девушка с помощью душа.

– Да?! – она тут же заинтересовалась, прекратила вырываться из моих рук. – Покажи!

Показ прошел на отлично, как, впрочем, и продолжение, которое мы устроили на кровати.

«Все-таки женился я не зря, – подумал я, лежа в объятиях красивой девушки, – пока от этого одни плюсы».

– Макс!

– М-м-м?

– А чем буду заниматься я?

Вопрос девушки поставил меня в тупик.

– Ну, чем хочешь, тем и занимайся.

– Меня готовили к управлению хозяйством, домом, а у тебя тут и дома как такового нет, а управляющие дворцом вообще лучшие, что я встречала в своей жизни. К тому же двора у тебя нет, придворных тоже. Как такое возможно?

– Ну, просто за их зарплату, это и неудивительно, – хмыкнул я, ответив на первый вопрос, – их должности в категории мастеров.

– Ух ты! Расскажи! У вас тут все так необычно устроено!

«Кто меня за язык тянул!» – внутренне простонал я, но делать нечего, пришлось утолять любопытство девушки, лаская при этом ее округлости, поскольку на ее просьбы не отвлекаться заявил, что совмещаю приятное с полезным.

– Хм, тогда мой вопрос остается прежним, что я буду делать тут?!

– Вариант быть моей женой тебя не устраивает, что ли? – нахмурился я.

– О Макс, это мне всегда казалось таким скучным, сидеть дома и ждать мужа! – призналась она и тут же прикрыла рот, поняла, что проболталась. За такие речи в местном обществе можно было огрести по полной.

– Если уж так хочешь что-то делать, можешь мне помочь с обустройством кухни и с подбором нормальных поваров, – гномы готовили страшно однообразно, а поесть я любил.

– А эту самую зарплату мне будут платить? – Мой рассказ не остался напрасным, она вычленила из него то, что у нас каждая профессия оплачивается по-разному. – И на каком уровне?

Я прикинул в уме.

– Тебя какой вариант интересует, честный или просто ответ любимой жене, чтобы и в дальнейшем получать секс?

– Секс? – Она не знала, что это такое, но я быстренько пояснил ей примером.

– Лучше честный, хотя секс приятнее, – она смахнула свой локон с моей груди и оперлась на меня локтями, посмотрев прямо в глаза. – Мне говорили, что ты странный, но что настолько…

– Эй! – возмутился я, с трудом сдерживая себя, чтобы не поцеловать ее. – Кто и что обо мне такое насочинял?!

– Что ты грубый, неотесанный, деревенщина, хам, любитель падших женщин, – девушка разве что не загибала пальцы, – неверующий, наглый…

– Хватит, я все понял, – надулся я.

– Но ты мне нравишься, – она сама подтянулась на локтях и поцеловала меня в нос, – и какой у тебя…

Я горделиво улыбнулся.

– Душ! – Девушка спрыгнула с кровати и засмеялась, когда я возмутился по поводу такой несправедливой оценки.

– В общем, оклад будет у тебя такой же, как положен моей секретарше, – заключил я в отместку. – Ведь работа будет такого же плана. Можешь приступить, когда захочешь, только я попрошу, чтобы тебя официально трудоустроили.

– Это как? – Она заинтересовалась и неосторожно подошла ближе, за что тут же поплатилась, угодив в мои руки.

– Через постель начальства и отдел кадров, – пошутил я, за что заработал удар локтем. – Ладно, тогда сначала отдел кадров, а вечером постель начальства.

Второй удар локтем убедил меня, что не все мои шутки удачны и находят признание.

Шамор. Королевский дворец. Неделей ранее.

Дрожащий старик постоянно промакивал потеющий лоб платком, но никак не мог успокоиться. Ему – казначею королевства – предстояло сообщить Его величеству новость, услышав которую несколько дней назад, он сам был шокирован. Какая же будет реакция у короля, очень болезненно относившегося ко всему, что касалось денег? Он мог себе это представить и именно поэтому сейчас трясся и потел.

– Маркиз Сар, – камердинер открыл дверь и поманил его рукой, приглашая войти в опочивальню короля. Вечерние посещения тот не приветствовал, но маркиз считал, что такое король должен узнать как можно скорее. Он мог бы, конечно, прийти сразу, как только узнал о проблеме из собственных источников, безусловно заслуживающих доверия, но решил сначала перестраховаться и проверить – к несчастью, все подтвердилось.

Король вольготно расположился на огромной кровати, а две фрейлины, поправляя платья, суетились возле стола с едой.

– Давай виноград, – продолжил король фразу, начала которой казначей не слышал, стоя за дверью.

– Секундочку, ваше величество, – хорошенькая и молоденькая дочь барона Жардо, которую представили двору только в этом году, на праздновании дня рождения короля, положила на тарелку пару гроздей винограда и фруктов, привезенных купцами из Косии, затем подошла к королю. Тот жадно протянул руку и подтянул девушку к себе, она лишь пискнула в ответ, но поддалась.

Взяв из ее рук виноградинку, Нумед наконец-то решил уделить время сановнику.

– Маркиз?! Почему так поздно? – недовольным голосом спросил он.

– Ваше величество, дело, по которому я решился вас потревожить, чрезвычайно важное. – Казначей решил долго не юлить, пока король не стал гневаться. – Оно касается финансов.

Король отпихнул руку девушки с еще одной ягодой и нахмурился.

– Ну что там?

Казначей тут же вспотел еще раз, такие вещи было страшно произносить вслух, а уж тем более в присутствии короля.

– Ваше величество, помните тайный указ о снижении содержания золота в наших новых монетах, которые мы отчеканили год назад?

– И что с ним?

– В королевстве появились золотые монеты, содержание золота в которых такое же, как в старых монетах.

Король сразу же привстал с кровати, складки на лбу стянулись в бугристые холмики, а толстый подбородок затрясся.

– Фальшивомонетчики?! Найти и сварить заживо!!

– Мы ведем поиск их, но, ваше величество, пока мы их ищем, у нас появилась проблема, – маркиз не выдержал и достал из кармана платок, протер лицо, капли пота вот-вот грозили упасть на пол.

– А появление фальшивомонетчиков ты не считаешь проблемой?! – возмутился король.

– Конечно, считаю, ваше величество, – казначей решился, – но, поскольку они делают золотые монеты с большим содержанием золота, люди отказываются брать новые монеты, выпущенные нашим монетным двором. По королевству прокатился слух, что кто-то массово чеканит фальшивки.

Король недоуменно потряс головой.

– Маркиз, ты тупой?! Конечно, такой слух будет, если появились фальшивомонетчики.

– Ваше величество, но проблема в том, что фальшивыми считают наши настоящие монеты, – промямлил казначей.

До короля наконец дошло то, что всячески пытался донести до него придворный.

– Ты хочешь сказать, будто у кого-то появилось столько золота, что он стал чеканить мои деньги?!

– Да, ваше величество.

– Есть данные, откуда приходит золото? – король полностью переключился на мгновение заинтересовавший его вопрос. Если его пустеющие рудники можно будет заменить теми, в которых сейчас лежит золото, но которое используют эти неизвестные – он должен немедленно узнать об их местоположении. Это кардинально решило бы проблему пустеющей день ото дня казны!

– Отовсюду, – казначей опустил голову под внимательным взглядом короля, – его очень много, настолько, что эти монеты начинают вытеснять те, что чеканим мы сейчас, с пониженным содержанием золота. Люди отказываются иметь с ними дело, и наши монеты возвращаются к нам, как самые настоящие фальшивки.

– Кто-то настолько богат, что выпускает мои деньги, и при этом народ считает фальшивомонетчиком меня?! – заорал король, в гневе вскакивая на пол. Девушки тут же исчезли из комнаты, а камердинер серой мышью притаился возле двери, в такие моменты к королю лучше не приближаться.

– Не совсем так, ваше величество, – казначей сжался, пытаясь смягчить удар, – ходят еще наши прежние деньги, так что у нас есть время найти и наказать виновных.

– Срочно пошлите гонца к герцогу, – король отрывисто стал давать приказы: – Немедленно вернуться в столицу и провести расследование!!! Все доклады по этому делу только мне лично и в любое время! Все ясно?! Выполнять!

Казначей, записывающий и кивающий одновременно, стал пятиться от бушующего короля и втайне радоваться, что проблему переложили на плечи другого. Валенса точно разберется с этим делом, или пострадает тоже он, если не отыщет виновных – казначей будет тут ни при чем.

Шамор. Тайная канцелярия. Два месяца спустя.

Валенса сидел возле открытых сундуков с золотом и не понимал, как такое могло произойти. Как?! Его, такого матерого и опытного интригана, провел простой мальчишка. Хорошо, пусть не совсем простой, но все же!!!

– Откуда у него столько золота?! Ведь если сопоставить те монеты, которые прибыли от него первой партией, и эти, которые он привез сейчас, – все они идентичны. Опытный ювелир, которому герцог доверял, однозначно сказал, что монеты сделаны не из золота королевских рудников, к тому же искусственно состарены, чтобы казаться не такими новыми, какими являлись на самом деле.

«Ведь первую партию денег он отдал мне за полгода до того момента, как стал править у гномов, – герцог вспомнил их встречу, когда виконт привез деньги в первый раз, – то есть у него уже тогда было золото? И как он додумался чеканить монеты королевства? – Ведь о том, что король уменьшил содержание золота в монетах, не знал даже я, откуда об этом было знать ему?» – Герцог поежился, в хранилище гулял сквозняк, но уйти от своих богатств он не мог, поскольку нужно было решить, что делать дальше.

Никто кроме него не мог бы вычислить виконта, поскольку золото в королевство попадало отовсюду. Наглец, не стесняясь, торговал со всеми, расплачиваясь монетами Шамора, наштампованными из своего золота. Герцог и сам бы не догадался, кто виновник этого непонятного заговора, ведь какой смысл штамповать монеты с большим содержанием золота, чем настоящие, кроме как спрятать сам факт того, что это золото у тебя есть? Исходя из подобного соображения он перетряс всех, кто мог быть к этому причастен, но никто ничего не знал.

Правда выяснилась только потому, что он знал одного хитрозадого парня, который не раз и не два показывал чудеса отсутствия логики в своих поступках. Валенса, будучи верен собственной интуиции, решился взять со всех своих сундуков по монете и отдал их на тест. Вот теперь и пожинал плоды того, что сам оказался замешан в этом преступлении.

«Что делать? – один вопрос терзал герцога. – То, что королю нельзя открывать правду, было понятно. Теперь, когда Никки замужем за этим парнем, любой недоброжелатель сразу же утопит и меня, вскройся подоплека происходящего».

Валенса мучительно думал, принимая решение.

«Нужно отправить несколько гонцов, якобы по этому делу, одного из них направить виконту, чтобы тот прекратил выпуск наших денег, пусть штампует деньги других королевств, нам до этого дела не будет, ведь золото есть золото, не имеет значения, какое лицо изображено на монете. А матрицы у виконта нужно будет забрать, чтобы потом найти «виновных» в преступлении против короны, которые, конечно же, отравятся, когда в дом ворвется стража, и она найдет только их трупы посреди множества улик преступной деятельности. Есть даже парочка родовитых кандидатов на эту роль, которые совсем зарвались в последнее время, а вот все следы, которые ведут к виконту, а следовательно, и ко мне, надо зачистить».

Несмотря на все недовольство происходящим и действиями виконта, который так подставил себя и его, герцог все же был впечатлен тем, что тот вообще до такого додумался – штамповать золотые монеты, чтобы скрыть факт наличия собственного золота, да еще и искусственно старить их при этом. Для этого нужно было иметь достаточно наглости и бесстрашия. Впрочем, на фоне того, что этот сверхдеятельный молодой человек прибрал к своим рукам целое королевство, пусть и гномов, можно не удивляться случившемуся.

«Когда все это утихнет, нужно будет поговорить с ним. – Валенса встал, закрыл крышки сундуков и запер их, потом вышел за дверь, которую также запер, доступ в сокровищницу был только у него. – Нужно объяснить кое-каким наглецам, что некоторые поступки лучше совершать, предварительно посоветовавшись с более мудрым наставником».

Глава 9 Жизнь полна неожиданностей

Наконец-то гномы стали похожи на тех гномов, которых я хотел видеть. Жизнь коренным образом преобразилась, и это даже не учитывая того, что я построил в средневековом мире локальный участок современности. Гномы и так жили обособленно от всего мира, а теперь настолько опередили этот мир, что даже мне становилось страшно за его будущее. Государство, которое я планировал создать, создано. Конечно, как везде и всегда, находились недовольные режимом, но дело моих рук – полиция, на фоне разрастающейся численности гномов, успевала все контролировать и бороться с неугодными.

Я считаю своей заслугой, что впервые за пять тысяч лет численность гномов выросла до такой величины, что мы уже не помещались в подземельях под Самородными горами. Проведя акцию среди активной молодежи, я добился переселения части гномов в новое место. Этому проекту я дал название БАМ – Большая Артель Молодежи – и спонсировал я его с тем же размахом, что и Советский Союз Байкало-Амурскую магистраль в свое время. Сейчас переселенцы копали себе первые штреки, обустраивались на месте, а столица снабжала их всем необходимым и всячески поддерживала. Малышей в детских садах было так много, что все вокруг диву давались, как нам удается прокормить столько населения. В каждой семье гномов за эти шесть лет, с поддержкой государства, родилось минимум по трое детей, а с учетом того, что благосостояние от увеличения торговли с миром только росло, многие задумывались и о пяти-шести детях. Гномы настолько изголодались от общения со своими «мелкими копиями» за эти годы голода и тяжелого труда, что размножались стремительно. Ведь несколько столетий иметь два ребенка в семье считалось невиданной роскошью, теперь же все изменилось. Металлургия, как я и планировал, шагнула в нашем королевстве настолько далеко, что мы поставляли доспехи и оружие всему остальному миру, став монополистами качественных изделий из металла. Мне нравилась война, идущая между Шамором и Газаром, я считал ее своим творением, ибо столько денег вложил в то, чтобы она началась, что на них можно было построить новый дворец.

И если вначале на Политбюро мне задавали вопросы о нецелевом расходовании средств, поскольку мы давно перешли от золота кобольдов на собственное финансирование, чтобы не расхолаживать народ, то все эти недовольства прекратились, как только началась война и к нам потекли государственные заказы с обеих сторон на оружие и доспехи, которые мы, мало того что с помощью прессовки и литья выпускали массово, так еще и с качеством нашей продукции не мог соперничать никто. Доменные и мартеновские печи работали на полную мощность, выпуская металл, который, кроме экспорта в виде готовых изделий, нужен был нам самим в огромном количестве: рельсы, вагонетки, паровые котлы, станки – мне иногда казалось, что если кто-то извне заглянет к нам и увидит, что тут творится, нас всех посчитают магами и станут на нас охотиться. К счастью, заглядывать было некому, колхоз, под руководством своей региональной ячейки партии, возглавляемой товарищем Коселом, также разросся до огромных размеров, хотя беженцев мы давно перестали принимать, так как пришлось пойти на уступки аристократам соседних королевств, которые однажды поняли, что предоставляемые нами отступные кончаются, а работать на земле больше некому.

Когда ко мне завалились послы всех трех соседних государств, пришлось подписать договор, согласно которому все нынешнее население колхоза признается моим, а последующие беженцы получали бы от ворот поворот. На это пришлось пойти, несмотря на возражения товарищей по партии. Я четко и обоснованно разложил им по полочкам, что произойдет, если начнется конфликт сразу с тремя соседними королевствами. Мало того что рухнет наша экономика, построенная целиком на торговле с ними, так еще и будут гибнуть люди и гномы. К счастью, на совете Политбюро меня поддержали гномы, которым, конечно же, на фоне растущего благосостояния крайне не хотелось его терять, так что людям пришлось нехотя уступить. Но позже я сказал Коселу, что его забота о крестьянах понятна и мной поддерживается, но что ему мешает действовать моими методами и раздувать пламя революции в соседних королевствах? По его сузившимся глазам я понял, что он сменил вектор своих мыслей и теперь вместо того, чтобы ссориться со мной, стал часто навещать во дворце, советуясь по вопросам, как лучше поступить, поднимая крестьян на борьбу. Конечно же, я не говорил ему, что проект мировой революции, привнесенной извне, изначально порочен, но чтобы поддерживать с ним хорошие отношения, ни в чем ему не отказывал, по части советов.

Надо сказать, что еще год-два, гномы и люди окончательно перейдут на самоуправление, ибо тот запас технологий, который мы могли развить на нынешнем уровне производства, был исчерпан, и мое самоустранение от дел, чтобы больше заниматься женой и отдыхом, вело к тому, чтобы это случилось быстрее. Конечно, я сознательно делал это, хоть на мою должность генерального секретаря никто не покушался, прекрасно осознавая, каким авторитетом я пользуюсь у народа, но все же мне будет приятно передать ее самому, чтобы опять выглядеть героем, чем если у меня ее отберут голосованием на съезде. Мы с Никки планировали завести ребенка, и активно занимались этим, планируя, что я совсем отойду от дел, как только она забеременеет. Я закидывал удочки на заседании Политбюро по этому поводу, но мои намеки никто не понимал или делал вид, что не понимает. Ведь мой недавний проект по строительству Государственной высшей академии, где бывшие школьники могли бы продолжить образование по интересующим их дисциплинам, нашел широкий отклик в партии и в народе. Похоже, пока я не доведу его до конца, уйти мне не дадут.

Из неприятного было то, что почти все мои близкие соратники разъехались по миру. Неугомонный шаман с орком заскучали и вскоре отпросились у меня повидать мир. Рон и Ортега, а также несколько гвардейцев с семьями, прилично разбогатев, решили вернуться в Шамор и купили там себе поместья. Я не мог их упрекать в том же вполне понятном желании, какое было у меня самого – наслаждаться плодами своих трудов, так что с тяжелым сердцем от расставания после всего того, что вместе пережили, я их всех отпустил.

Самое обидное, что Дарин – мой самый близкий друг, оставался рядом со мной, а я ничего не мог сделать, чтобы ему помочь. Чувство вины глодало меня и не давало спокойно жить. Я никак не мог придумать, как сделать так, чтобы у него появились руки, начинал даже подумывать о том, что неплохо было бы встретиться с магами. Теперь, когда у меня появилось легендарное оружие, можно встречаться с ними на равных, а с учетом освободившегося времени от управления государством, мысли спуститься вниз и разобраться наконец с тем, как вызывать магов на обмен, посещали меня все чаще. Тем более что кобольды, жизнь которых также стремительно рванула вверх, вооружившись нашим оружием, стали захватывать соседние племена себе подобных и еще сильнее боготворили меня. Пожалуй, боготворили больше за то, что я редко появлялся у них, поскольку власть давно захватила военная верхушка под руководством Верховного жреца, но надо отдать должное Грыху, он не забывал, кто вознес его с места простого таскальщика на эту вершину, а также то, кому он обязан поставками еды и припасов с поверхности, хотя иногда его заносило, и тогда приходилось ставить на место. У нас с ним была молчаливая договоренность, что мы не влезаем в дела друг друга, при этом предварительно согласовываем все свои начинания. Год назад мы обговорили цены обмена металлов и камней на продукты, медикаменты и оружие. Я старался сделать так, чтобы гномы, которым давно не нужны были поставки кобольдов из-за выстреливших технологий и развития общества, помнили о той помощи, которую те оказали им в осуществлении революции, и не отказывали в обмене и поставках. Пришлось даже выпустить постановление пленума, в котором кобольды признавались меньшими братьями, и гномы, как более мудрая раса, несут за них ответственность. Это я также постарался разъяснить Грыху, когда тот был излишне активным в желании стать самостоятельным.

Однажды настал день, когда Никки призналась мне, что наконец беременна и у меня есть несколько месяцев, чтобы утрясти свои дела внизу, пока не появится ребенок. Конечно же, после такого заявления ни о каком возвращении домой я больше не помышлял, поскольку теперь моя семья была в этом мире, осталось всего одно дело, которое не давало мне спокойно наслаждаться плодами своих трудов. Девушка нехотя меня отпускала, но я объяснил ей, как много сделал для меня гном, преданно следовавший и помогавший мне на протяжении последнего десятка лет. Пора и мне отплатить ему за помощь, поскольку надежда, которую я возлагал на руны, добытые для меня орком и шаманом, оказалась несостоявшейся. Кроме того, что руны просто помогали владельцу оружия и кристаллу души слышать и общаться друг с другом, больше ни на что не были пригодны. Я, конечно, не очень экспериментировал с ними, понадеявшись на слова шамана, да и времени, если честно, на подобные эксперименты у меня не было, а легендарное оружие прекрасно работало и без всяких рун. Поэтому, для того чтобы вернуть Дарину руки, у меня оставался только один вариант: выйти на магов. Если и они не смогут помочь, то хотя бы моя совесть будет чиста – я сделал все, что мог в условиях данного мира, чтобы ему помочь.

– Тебе обязательно надевать это убожество? – Никки, закусив губку, чтобы не засмеяться, комментировала мое переодевание для похода к кобольдам. Каждый раз, когда я спускался вниз, я брал с собой одежду, которую специально пачкал в слизи ядовитых грибов. Кроме того, что она давала пусть тусклый, но свет, так еще кобольды при виде нее впадали в священный трепет. Я не хотел экспериментировать с их верой и всегда держал наготове несколько комплектов одежды, которые запрещал стирать и чистить. Хорошо еще, что привычка к грибам оставила меня, поскольку я активно сопротивлялся тому, чтобы, находясь внизу, попробовать хотя бы кусочек. Наверху это привыкание лишь отвлекало и мешало мне, ведь посещения кобольдов были недолгими, хотя первое время, конечно, без дозы грибов все суставы выкручивало так, что мне казалось, я будто вот-вот вывернусь наизнанку.

– Тебе бы все смеяться, – я показал ей язык. – А сунуть бы тебя одну под землю без еды и питья на пару месяцев, запела бы по-другому.

Она, конечно же, знала историю моих злоключений при первом прибытии в пещеры.

– Ой, ой, как страшно! – Тем не менее Никки перестала хихикать и, встав с кровати, подошла ближе. – Но прости, Макс, целовать тебя на прощанье я не буду.

Я отмахнулся и, послав воздушный поцелуй жене, пошел к двери, где меня ждали сопровождающие. Я решил подстраховаться и взял с собой шестерых гномов, владевших легендарным оружием. Конечно же, мастер Тарак и Дорн с радостью согласились мне помогать, хотя на самом деле им вовсе не обязательно было это делать – оба занимали высокие партийные посты и давно уже не участвовали ни в каких потасовках. Может быть, именно поэтому они с такой радостью согласились меня сопровождать? Кто знает?

Я планировал встретиться сначала с кобольдами и обговорить проход к тому месту, где они обычно обменивались с магами каменной смолой, запасы ее у меня были, так что предмет торга имелся. Лишь потом, когда путь будет известен, я собирался провести туда гномов, чтобы подстраховали меня при разговоре с магами.

– Ну что, идем? – Я посмотрел на представительную делегацию, сплошь состоящую из высшего партийного руководства. Кому я еще мог доверить легендарное оружие?

– Конечно, Макс, – хохотнул Гарн, один из лучших оружейных мастеров, которого протежировал Дарин, – будет, что детям рассказать, у кобольдов еще никто, кроме тебя, не был.

– Не думаю, что вы успеете что-либо рассмотреть, – хмыкнул я. – Факелы берем, только чтобы на месте встречи их расставить, а так пойдем без них, ибо кобольды очень чувствительны к свету. Заодно и поймете, что зря усмехаетесь, глядя на мою одежду.

Гномы переглянулись, но промолчали. Вскоре они сами убедились, насколько правдивыми оказались мои слова.

Проплыв тайными путями гномов, мы прибыли на место, где тяжелые железные створки ворот отделяли мир гномов от мира кобольдов, и я привычно постучался копьем в них. Сначала, как обычно, ничего не происходило, кобольды-дежурные рассматривали, кто прибыл с визитом, лишь убедившись, что я – это я, они успокоились, внутри заскрежетали шестеренки, и створки медленно стали раздвигаться.

– Великий! – Четыре коленопреклоненных существа ждали меня внутри.

– Поднимитесь, – я милостиво взмахнул рукой, и четыре фигуры поднялись и заинтересованно на меня посмотрели.

«Новенькие, что ли? Раньше я их тут не видел».

– Кто такие? – Я приказал сопровождающим подождать меня снаружи и обратился к кобольдам: – Я вас не знаю.

– Великий! – Видимо, старший смены, поскольку держал в руках железный короткий ломик, бухнулся на колени рядом со мной. – Мы доказали свою преданность великому Жрецу, и он произвел нас в воины.

– Хорошо, – я пожал плечами, в конце концов, Грыху было виднее, кто у него кем является, – мне нужен Жрец, пошлите гонца за ним.

– Да, Великий, – командир кобольдов поднялся на ноги, кивнул подчиненным. Двое бросились к вагонетке, которая стояла неподалеку, и растолкав ее, поехали вниз.

Да, кроме гномов, я еще оборудовал железнодорожными путями и все важные путевые артерии кобольдов, чтобы не преодолевать пешком огромные расстояния. Кобольды настолько оценили мое нововведение, что поставили мою статую в два роста величиной посередине своей пещеры и теперь молились на нее три раза в день. Грых по этому поводу хвастался мне, что с введением железной дороги они настолько усилили свои позиции среди остальных племен кобольдов, что некоторые поселения стали присылать послов с целью налаживания добрососедских отношений. Грых же, захватив с десяток соседних селений, успокоился и больше военных экспансий не затевал, то количество паствы, что было у него сейчас, превышало все прошлое население поселка в десятки раз.

Ожидание затягивалось, поэтому пришлось выйти наружу и расположиться лагерем с моими сопровождающими, кобольды осторожно выглядывали из открытых ворот, но к нам не подходили.

Спустя три часа, когда я начал волноваться, за воротами послышался громкий шум, а затем к нам выбежал десяток вооруженных и полностью экипированных кобольдов, которые сначала осмотрели все вокруг и только потом упали на колени передо мной.

– Великий, Верховный Жрец прибыл. – Сквозь закрытое забрало голос говорившего прозвучал глухо.

– Пусть подойдет, – я сделал вид, что не понял намека, хотя мне это не понравилось.

Кобольды встали и отошли ближе к воротам, а вскоре оттуда появился мой старый знакомый, правда, изрядно растолстевший со времени нашей последней встречи. Я встал и поманил его рукой, чтобы мы зашли за поворот путей и нас никто не видел и не слышал. Затем от души заехал ему по затылку, так что он кубарем улетел в стену, из важного и гордого господина сразу превратившись в обычного кобольда.

– Грых, – тихо сказал я, когда он, поскуливая, поднялся, – давай для сохранения хороших отношений не будем забывать, кто кого должен приветствовать и как, а то я вспомню, как встретил одного чумазого таскальщика и как поднял его из низов, дав все, а он в ответ даже не хочет выйти и поприветствовать своего старшего товарища.

Слово «старшего» я подчеркнул, так как не хотел, чтобы наши отношения были похожи на раболепное преклонение, те времена, когда мне требовалось беспрекословное подчинение, давно прошли, и кобольды мне нужны как думающие существа, поскольку большую часть времени они жили самостоятельно без меня.

– Прости меня, Великий, – кобольд бухнулся на колени, уши его поникли.

– Ладно, вставай, я не за этим пришел, – сжалился я и, дождавшись, когда тучная тушка поднимется, еще тише спросил:

– Мне нужен кто-нибудь, способный показать и рассказать о месте обмена с магами, хочу с ними переговорить. Есть из оставшихся жителей тот, кто сопровождал ранее старого Жреца туда?

Кобольд сразу стал деловым и задумался.

– Да, Великий, есть несколько таких сородичей из проходчиков, и это недалеко от селения. Мы давно не посещаем это место.

– Смолу по моей просьбе добывали?

– Конечно, Великий, – он даже обиделся от такого недоверия. – Все лежит у меня в доме.

– В общем, я хочу с ними встретиться, поэтому привел с собой подстраховку, – я показал ему копье, покачав его в руке. Он прекрасно знал, что это такое, поэтому испуганно на него покосился, – все остальные вооружены так же.

– Вам нужны кристаллы? – предположил он.

– Да, в основном, – я не стал выдавать истинную причину своего прибытия, в принципе, если маги не будут против сделки, от новых кристаллов я бы тоже не отказался.

– Чужие в наших подземельях? – осторожно спросил он. – Вы же никогда этого не хотели?

– Боюсь, твои солдаты не смогут помешать магам, если они на нас нападут. – Я понимал правоту его слов. – Думаю, всемером, да еще с легендарным оружием мы отобьемся, хотя пару десятков арбалетчиков все же можно будет посадить в засаду.

– Как вы хотите их провести, Великий? – продолжал настаивать кобольд.

– Будет правильным, если ты выдвинешь условия от имени своего народа о необходимости завязать им глаза, – наконец я принял решение, совсем не хотелось, чтобы кто-то еще, кроме меня, знал дорогу к селению кобольдов, даже если это были те, кому я доверял. Все же доступ к кобольдам – это доступ к золоту и серебру, как тут ни крути. Даже сейчас я организовывал собственные проекты только за счет того, что брал их золото, потому что других вариантов достать много денег сразу у меня не было. Не взятки же мне брать, поощряя развитие в стране коррупции.

– Благодарю тебя, Великий! – кобольд был удовлетворен моим решением.

– Хотя, думаю, незачем им быть в селении, – внезапно понял я. – Мы подождем здесь, ты дашь проводников до нужного места, а сам тем временем вернешься в селение, возьмешь запасы каменной смолы и прибудешь туда с десятком-другим арбалетчиков. Так мои сопровождающие действительно ничего лишнего не увидят и не узнают.

– Ваша мудрость всегда меня восхищала! – чуть подлизался кобольд, поняв, что я на него больше не сержусь за недавний закидон.

– Грых, ты лучше, чем подлизываться, в следующий раз думай, – хмыкнул я. – Мы в хороших отношениях, и если ты замечаешь, я никогда не ущемляю твою власть, когда посещаю селение. Хотя мог бы.

– Великий, – заныл кобольд, – я понял свою ошибку, разрешите вам помогать?!

– Хорошо, пошли, – я кивнул в сторону, где нас ждали.

К гномам и кобольдам вышли уже два важных сановника, кобольд приосанился и не семенил за мной, а важно вышагивал рядом.

Раздав распоряжения, я попросил гномов не сопротивляться, когда им завяжут глаза, так как это требование для чужаков выдвинул Верховный Жрец, согласившись нам помочь и доставить до места встречи. Конечно же, гномы поворчали, но согласились, им самим было интересно поучаствовать в этой встрече и увидеть тех, о ком столько говорили в мире, но кого давно не видели. После последней войны о магах забыли и только вспоминали, когда нужна была страшилка для рассказов.

Вскоре провожатые прибыли и, погрузив гномов в три вагонетки, им завязали глаза. Стоявший на тормозах проводник постоянно уменьшал скорость мчащейся вагонетки, чтобы она не слишком разогналась по наклонному туннелю, то же делали и другие кобольды в едущих за нами вагонетках.

Темнота туннелей не была для меня помехой, тусклое свечении одежды помогало мне, к тому же глаза вскоре приспособились. Все стрелки были заранее переведены в нужную сторону, так что я не волновался, что мы приедем не туда. Существовало целое подразделение железнодорожников, к которым обращались для предварительной прокладки направлений при длительных путешествиях, они ехали впереди и заранее переводили рельсы в нужном для заказчиков направлении. Конечно, в отсутствие связи, все происходило муторно и долго, но выбора не было, как сделать телеграф, я не знал, приходилось довольствоваться этим, аналогичная служба была и у гномов, я просто скопировал ее для кобольдов один в один.

Дорога заняла почти три часа, и, когда провожатый стал активнее тормозить, замедляя движение вагонетки, я понял, что мы подъезжаем.

– Вот ведь темень, хоть глаз выколи. – Гномы, хоть и привыкшие к вечному полумраку, но в подземельях кобольдов вообще не было света, им самим это было ни к чему. Поэтому, когда гномам развязали глаза, картинка для них не очень изменилась.

– Идите за мной, – проводник показал рукой на заброшенный туннель, который уходил в сторону от того места, куда мы прибыли, – дальше пешком.

Гномы ворча разбирали оружие и припасы, а также факелы.

«Привыкли к удобствам, – улыбнулся я, – все бы им только ездить».

Конечно же, ради старого туннеля, которым давно не пользовались, никто не стал бы укреплять его и проводить по нему железную дорогу, так что мы зашагали вперед, а я решил пока расспросить проводника о том, как происходил сам обмен.

– Твое имя?

– Шав, Великий, – кобольд даже споткнулся, когда я обратился к нему.

– Расскажи, что ты знаешь об этом обмене подробно: как пришли, что делали вы, что делал бывший Жрец.

– Я практически ничего не знаю, Великий, – кобольд боязливо на меня посмотрел, но я был спокоен и ждал его ответа, поэтому он приободрился и продолжил: – Жрец привел нас на место, а сам подошел к арке и что-то там нажал, она засветилась, и вскоре из нее показался такой же, как вы, Великий.

– Как я? – Подобное сравнение удивило меня.

– Человек, – быстро поправился он, – не как вы, Великий, но выглядел он совершенно как вы.

– Хорошо, дальше.

– Затем они поговорили, и человек исчез в арке, мы ждали еще долго, прежде чем он появился, и оттуда стали выносить кожу, продукты и остальные вещи.

– Так, стоп! – не понял я. – Какие продукты? Какие вещи? А кристаллы, наподобие этих?

Я показал ему кристалл, вставленный в наконечник копья.

– Ничего такого я не видел, Великий, – он испуганно поджал уши, ожидая наказания, но я был в полном недоумении, чтобы следить за его реакцией на мои действия.

– Так, погоди, насколько я знаю, обмен происходит раз в сто лет, вы обмениваете каменную смолу на кристаллы душ, – я вспомнил рассказ помощника Жреца. – Ты сейчас говоришь, что кристаллов не видел, сколько же тогда было таких обменов?

– Я участвовал в трех, мы носили продукты и вещи отсюда в дом Жреца раз в три года.

У меня едва челюсть от удивления не отвалилась.

«Ай да жрец, ай да пройдоха! Получается, он, как велели традиции, обменял один раз смолу на кристаллы, а потом устроил себе сладкую жизнь – обменивая смолу, которую с таким трудом добывало племя, на продукты и какие-то вещи? Ну, молодец!» – восхитился я его пронырливостью.

– Кто еще участвовал в этих переносках?

– Я и трое моих братьев.

– Всегда только вы? Отчего такая честь вам?

– Мы приходились ему родственниками, – смущенно ответил кобольд. – И за наше молчание Жрец давал нам продукты.

Тут он притих, сообразив, что сказал слишком много.

– Ну, в том, что вы обманывали племя, ничего хорошего нет, – воспитательным тоном начал я, – но вот то, что вы ничего не смогли бы сделать, если бы стали рассказывать другим жителям о его махинациях, это да, только это вас и оправдывает.

– Мы не хотели умирать, а Жрец говорил, что если мы начнем болтать, то он нас казнит, – залепетал кобольд, хватаясь за ту соломинку, которую я ему подкинул.

– Ладно, не переживай, Грых не узнает о вашем маленьком гешефте, – успокоил я его, – то, что мне сказал правду, молодец, награжу.

Кобольд сразу выпрямил спину и стал вываливать все, что знал. К сожалению, знал он только о результатах обмена, что говорил жрец, он не слышал, и как тот активировал арку, он также не знал.

«Ладно, разберемся на месте, – решил я. – Я ведь не тупее кобольдов, чтобы не разобраться, как эта хрень работает».

Вздрагивая и озираясь от потрескивания породы над головами, потолок старого туннеля был укреплен каменными балками, не внушавшими мне доверия, мы шагали и шагали вперед. Низкорослым гномам было проще, они всего лишь пригибались, мне же приходилось сильно наклоняться. Через час такой ходьбы спина начала отваливаться, к счастью, проводник объявил, что мы приближаемся к нужному месту. Когда моя голова перестала стукаться о потолок туннеля, я еще раз напомнил себе о желании сделать каски для всех проходчиков, мы вышли на небольшую площадку, и я смог наконец разогнуться.

Я выпрямился и с наслаждением потянулся, затекшая спина заныла и захотелось прилечь, чтобы отдохнуло все тело.

– Вырос детинушка, теперь обо все углы башкой бьется, – беззлобно пошутил Дорн, а гномы, которые возились с факелами, стали посмеиваться в бороды, старательно отворачиваясь от меня при этом.

Я гордо промолчал, чем вызвал еще большую череду шуток. Хорошо, что кобольды не понимали, о чем мы говорим, это привело бы к потере моего божественного авторитета. Они и так лупали глазенками, поглядывая на нас до тех пор, пока гномы не разожгли факелы. Кобольды были вынуждены отступить в темноту туннеля, подальше от слепящего света факелов.

Из темноты, разгоняемой шипящими и плюющимися во все стороны смолой факелами, показалась арка. Гномы обступили ее и подсветили мне, я сделал пару шагов и чуть не упал, наткнувшись на невысокий постамент с углублением посередине. Причем это углубление было с такими же гранями, какие имели кристаллы душ.

– Так-так, – заинтересовался я и пальцем осторожно провел по этим граням, но ничего не произошло. Тогда я достал из-за пояса кинжал, перевернул его, и кристалл, вставленный в его оголовник, попал точно в выемку. Камень тут же очень ярко засветился белым цветом.

– Ага! – заметил я и подозвал к себе Тарака, у которого кристалл был вставлен также в рукоять молота. Он приложил камень к углублению, и тот засветился красным цветом.

Еще один эксперимент показал мне, что камни душ светятся разным цветом, в зависимости от типа кристалла.

«С этим понятно, так кобольды узнавали, не пустые ли кристаллы им подсовывают маги. Теперь возник другой вопрос, почему маги не уничтожат этот постамент? Он ведь не позволяет всучить кобольдам пустышки, а сами они никогда не догадаются, если камни будут без души».

– Мусгравит! – Мои мысли были прерваны возгласами гномов, я поднял голову и увидел, как возбужденный Дорн прыгает вокруг арки.

– Что там? – Я пошел к возбужденным гномам, которые шумно что-то обсуждали.

– Макс! Это мусгравит! – гномы тыкали пальцами в черно-матовую арку.

– И? – я непонимающе перевел взгляд на нее.

– Он не в курсе наших легенд, – опомнился Дорн и стал, глотая слова, говорить: – Легендарный минерал! Считается неразрушимым! До этого момента мы думали, что это сказки, и он не существует!

– Погодите! – я поднял руку, призывая всех к тишине. Гномы нехотя подчинились.

– С чего вы решили, что это он и, главное, что он неразрушим?

Гномы резко потупились.

– Вы чего, болваны, стучали по арке? – возмутился я, видя, что они смутились. – Да мы здесь только из-за нее! Кому в голову могла прийти мысль проверять ее крепость?!

Гномы молчали, не глядя на меня.

Повозмущавшись еще немного, я ткнул пальцем в пьедестал за мной.

– Это тоже он? Такой же черный.

Гномы подошли ближе и потыкали в него пальцами, затем кто-то лизнул и стукнул пьедестал молотом, похоже, я вычислил экспериментатора, им оказался Тарак. Он повернулся ко мне.

– Да, Макс, материал такой же, давай проверим его надежность?! Нужно стукнуть по пьедесталу молотом со всей силы.

– Я скорее проверю на крепость ваши головы! – пригрозил я этим исследователям. – Пусть они сделаны хоть из испражнений орков, они нам нужны для дела! Так что не смейте трогать тут ничего!

Пока я ругался с гномами и изучал арку, чуть ли не обнюхивая все углубления на ней, в туннеле появилась новая партия кобольдов, возглавляемая Грыхом. Гномы, увидев кобольдов в доспехах с огромными арбалетами за спинами, нахмурились и поудобнее перехватили свое оружие. Я ухмыльнулся, коротышки только выглядели смешно, таща на спинах оружие в свой рост, но пользовались они им ничуть не хуже остальных рас, поскольку, обладая огромной силой, могли натянуть тетиву за считаные секунды.

Мы с Жрецом демонстративно обнялись, словно не виделись совсем недавно.

– Вот, Великий, – он снял с себя рюкзак и передал его мне. Внутри глухо стукнулись глиняные бутылочки.

– Отлично, тогда не будем тянуть резину и попробуем активировать арку, несколько интересных выступов я нашел. Пусть гномы встают за моей спиной, но так, чтобы легко могли атаковать, если маги проявят агрессию. Кобольды встанут с флангов, прикрывая нас.

Раздав указания и проследив, чтобы все заняли свои места, я пару раз вдохнул и выдохнул, успокаивая дыхание. Хоть я и казался спокойным среди всеобщего возбуждения, но внутри у меня все бурлило. Ведь я увижу магов! Тех, кто мог подсказать, как восстановить руки Дарина и возможность попасть домой мне! Конечно, я от Никки теперь не уйду, бросив ее и ребенка, но как же хотелось, чтобы родители увидели, каким стал их сын, чтобы мама и папа гордились мной, ведь я многое сделал и успел за время пребывания в этом мире!

«Эх, мечты, мечты! – Я одновременно нажал два выступа по разные стороны арки, отличавшихся от других цветом и находящихся как раз на уровне роста кобольдов».

Глава 10 Руфиус аз Тарос

Маг пятого круга Руфиус аз Тарос сидел в башне вызова и наслаждался горячим шоколадом. Шел последний день его дежурства, и осталось отдежурить всего лишь пять часов, прежде чем он сможет вернуться домой, опустить свое уставшее тело в бассейн и насладиться ласками молоденькой наложницы из Нубии, которую он приобрел недавно и чьим телом еще не успел насладиться.

Делая маленькие глотки из фарфоровой чашки, славном изобретении параллельного с ними мира, сплошь наполненного грохочущими железными монстрами и абсолютно лишенного магии, он не мог не отметить, что по части удовольствий люди в нем зашли далеко. Вина, предметы быта и прочие вещи, которые разведчики смогли похитить в чужом мире, не привлекая к себе внимания – все было превосходного качества. Жаль, что Магистр не давал разрешения на более глубокое изучение мира, довольствуясь лишь крохами. Хотя, конечно, полное отсутствие магии пугало, и разведчики, которых маги забрасывали в мир, могли лишь быстренько утащить что-то у отвлекшихся людишек или силой отнять у них странные предметы – изучение которых было сейчас в приоритете в анклаве магов.

«А какие там женщины! – Маг прищелкнул языком от восторга, поскольку почти каждая десятая была там такой красавицей, что местные дамы проигрывали им в части ухоженности и красоты. – Вот бы выкрасть такую!»

Эта идея давно витала в умах остальных магов круга, которые наблюдали за женщинами из чужого мира, открытого, благодаря блуждающим телепортам Верховного магистра, но разрешение на поимку пока никто не давал. Магистры опасались активно вмешиваться в дела чужого мира, поскольку всех разведчиков рано или поздно ловили, и больше никто и никогда их не видел. Если маги из этого мира, которые создают летающие и ползающие железные механизмы, узнают о них, то могут прийти и захватить наш. Их опасения Руфиус вполне разделял, ибо видел, на что способно оружие чужаков.

– Дин! Дон! Дин! Дон! – дежурный колокол стал выбивать свой простой мотив. Все очарование вечера тут же пропало.

«Ну кто там?!» – Маг уныло встал с кресла и посмотрел на колокола, которые были привязаны строго к своим порталам.

Глаза сразу остановились на молчавших гномьих колоколах, которые вот уже три года редко выходили на связь, и то по мелочам. Как это ни странно, бил колокол кобольдов, молчавший значительно больший срок.

– Чего этим коротышкам понадобилось? – Он удивленно прошел к журналу и заглянул в него. Все дежурства и встречи, а также что и кому в каких количествах передано, было там записано.

– Так, кобольды, – он поводил пальцем по страницам. – Конина, три рулона кожи и прочий скарб по мелочи.

В принципе, ситуация была стандартной, для того и ставили дежурных, чтобы они при вызове выходили из порталов и принимали заказы от различных мерзких тварей, стоявших на целую ступеньку развития ниже магов, но регулярно плативших единственным, что было нужно магам, и тем, что они не могли добыть сами, сколько бы ни старались – каменную смолу. Редчайшая субстанция гор, которая собиралась по капле так глубоко внизу, куда не могли проникнуть ни разведчики, ни големы магов. Только гномы и кобольды могли добывать ее, чем бессовестно пользовались, выменивая у магов на нужные себе вещи. Их наглость в обычное время была бы наказана, но количество поставщиков смолы с каждым годом сокращалось, что, конечно же, волновало магистров, которые постоянно сидели на зельях омоложения, каменная смола требовалась им еще и еще. Именно поэтому было устроено круглосуточное дежурство у телепортов. Если вызывающая сторона захочет совершить обмен, дежурный маг должен был выйти, записать требования и передать их дальше по инстанции. В экстренных случаях, если количество обмениваемой каменной смолы было велико, он мог самостоятельно принимать решения, не дожидаясь утверждения советом Семи.

– Ладно, что ему в этот раз понадобилось? – Руфиус активировал на перстне персональный щит и, подойдя к арке многофункционального телепорта, перевел его в сторону источника вызова. Арка засветилась синевой, и маг шагнул в нее.

– Что этот… – Слова вырвались у него из горла и тут же и застряли, ибо вместо привычного лопоухого коротышки, с раздутым чувством собственного достоинства, маг столкнулся взглядом с глазами другого человека, позади которого стояли гномы.

Но не это заставило его замолчать, а то, что все его чувства и инстинкты просто завопили об опасности, ведь истинным взглядом, которым маги всегда смотрят на мир, тренируя его с детства, он увидел, что от оружия почти всех присутствующих исходит серый шлейф магии. Такое бывает, только если в предмет вставлен кристалл душ, но Руфиус никогда за всю свою жизнь не видел этих кристаллов, вставленных в оружие. Подобным даром никто из магов не обладал, по преданиям, такое когда-то умели гномы, но это знание давно было ими потеряно.

– Приветствую уважаемого мага, – первым заговорил человек, судя по мускулатуре, – воин, – мы пришли совершить обмен.

С этими словами он протянул вперед свою странного вида сумку, и тут у мага голос окончательно пропал. Сумка была битком набита такими знакомыми маленькими глиняными бутылочками! В руке этого невежды находилось огромное состояние!

У мага перехватило дыхание, и он с трудом успокоился. Напустив на лицо побольше важности, он наконец смог с достоинством ответить:

– Что ты хочешь за такое мизерное количество смолы?

Он совершенно не ожидал, что человек недоуменно на него посмотрит и громко засмеется.

– А ты смешной, – вытирая слезы, ответил человек и резко посерьезнел, второй рукой легонько, как перышко, подняв свое копье и наставил его на мага. – Давай мы сразу расставим все по местам, сэкономив время нам и тебе.

– Греми, Реллинг, – сказал человек, и маг ничего не успел сделать, сорвавшаяся с наконечника копья молния так близко прошла от него, что волосы на всем теле встали дыбом. Раздавшийся следом грохот грома едва его не оглушил.

Маг икнул и едва сдержал позывы кишечника, чтобы позорно не осрамиться. Мощь заклинания была такая, что его персональный щит, обеспеченный перстнем дежурного, не смог бы сдержать его, если бы оно ударило в мага напрямую.

– Я мастер клинков Максимильян Кузнецов, а ты кто? – усмехнулся человек, видя реакцию мага.

– Ру… – маг запнулся, произнося свое имя, – Руфиус аз Тарос, маг пятого круга.

Человек передал свое копье гному, который по его знаку подошел ближе, но маг не обольщался, на него было нацелено еще пять подобных оружий, и он прекрасно видел, как на металле начинают формироваться заклинания.

«Мастер клинков! – внезапно пронзила его мысль. – Он мастер клинков!».

От осознания того, что древние легенды оживают, Руфиус даже пришел в себя. Это все объясняло: и откуда у них оружие с кристаллами душ, обладающее такой мощью, и как чужаки сюда попали, наверняка ухлопали по пути всех коротышек.

Человек тем временем подошел ближе и заговорщически понизил голос:

– Руфиус, я ведь могу тебя так называть?

– Э-э-э, да.

– Смотри, что у меня в руках – это ведь настоящее богатство! Понимаешь? Я знаю цену каменной смоле и то, как бывший жрец ее оплачивал, достойно кары. Вы из смолы делаете зелье омоложение, а с учетом того, что брать ее вам больше неоткуда, ее стоимость стремится к бесконечности.

Грамотная и правильная речь человека, одетого в обычную одежду, испачканную чем-то зеленым, и потрясание возле лица мага сумкой, полной глиняных сосудов с драгоценной субстанцией, заставили его вздрогнуть и спросить:

– Чего ты хочешь?

– О, Руфиус, ты деловой человек! – Собеседник рассмеялся и, достав одну из глиняных бутылочек, протянул ее магу: – Держи, это мой презент тебе, как понимающему брату по расе. Никто так не поймет человека, как другой человек.

Руфиус неосознанно взял в руки протянутую бутылочку и, с трудом потянув на себя очень хорошо притертую глиняную пробку, убедился, что человек ему просто взял и подарил такую невероятную ценность. Маг оцепенело смотрел на смолу.

– Руфиус?! Я понимаю, ты потрясен нашей встречей, но нам пора поговорить о деле. – Человек отвлек его от созерцания бутылочки. – Ты ведь понимаешь, что если мы договоримся, часть этого товара может быть только твоей и никто из руководства об этом не узнает! Только твоей Руфиус! Без жадных загребущих лап старых пердунов!

Эти слова так точно легли в душу мага, что он сначала подумал, будто человек способен читать мысли, но нет, тот широко улыбался и показывал ему на сумку, потряхивая бутылочками. Руфиус решился, таких шансов жизнь ему еще никогда не давала.

– Думаю, мы можем договориться, только сразу предупреждаю, дорогие ингредиенты и товары для обмена должны согласовывать магистры.

Человек снова рассмеялся.

– Отлично, в таком случае пробегись по этому списку, ну и заодно, в качестве жеста доброй воли, скажи мне, можно ли восстановить гному давно потерянные руки?

– Восстановить, конечно же, нет, – сразу отмел маг такое дикое предположение и тут же поправился: – Но можно сделать им замену, это будут не совсем настоящие руки из плоти и крови, однако они так же отлично слушаются и работают, как настоящие.

– Ого! – искренне удивился человек. – Отлично, беру, теперь, что у нас с дорогими товарами?!

– Кристаллы душ первого и второго качества, не говоря уже про третье, – маг стал перечислять товары, которые он теоретически мог сейчас получить без согласования с кругом магов, ключи доступа у него имелись. Конечно, таких прецедентов еще никогда не было, но ставка слишком высока, к тому же, если сказать магистрам о таком количестве зелья, которое сейчас предлагал человек, они сами начнут с ним торговаться и все вознаграждение тут же минует его, в этом Руфиус был просто уверен.

– Все товары роскоши, золото, драгоценные камни…

– Руфиус, – человек с укором на него посмотрел, и маг понял, что его не туда понесло, и правда, зачем человеку, владеющему таким оружием, какие-то золото и камни, наверняка он и сам богат, как Бог.

– Да, да, я по привычке, – маг быстро поправился, – есть два философских камня и комплект доспехов магов темных земель.

– Вот, Руфиус! – обрадовался человек. – Именно это мне нужно. Меня интересует, в первую очередь, один комплект заменителей рук, желательно с инструкцией пользования, два философских камня, комплект брони и на остаток – кристаллы душ первого качества. Ну и надо не забывать твою долю, думаю, десять процентов будет отличным предложением?

– Тридцать! – Маг жадно облизнулся, даже десять было слишком щедрым предложением, в сумке у незнакомца не меньшее пятидесяти глиняных бутылочек.

– Руфиус, нельзя быть таким жадным, пятнадцать, и так я слишком щедрый сегодня, – укоризненно покачал головой человек, и маг быстро согласился, пока тот не передумал.

– Отлично, тогда осталось обсудить цену.

Торговались они долго, Руфиус сознательно настаивал на более выгодной цене для себя, так как прекрасно понимал, что его ждет, если магистры не будут удовлетворены условиями заключенной сделки. Он и так нарушит огромное количество инструкций, залезая без разрешения в сокровищницу. Поэтому он хотел быть точно уверен, что едва магистры увидят куш, за который он сражался, вопросов к нему ни у кого не возникнет.

– Эх, ладно, твоя взяла! – Человек сокрушенно вздохнул: – Итак – руки, два камня, броня и двадцать кристаллов душ первого качества. Просто по живому режешь без ножа.

Маг схватился за протянутую ему твердую, словно камень, ладонь и быстро сказал:

– Только тебе придется подождать, мне ведь надо вернуться за товаром.

– Конечно, – человек демонстративно опустился в позу медитации, – буду ждать тебя тут, как, впрочем, и твой бонус.

Он отсчитал от сумки девять бутылочек и отгородил их ладонью от остальных.

– Девять бутылочек, твоя доля.

Маг облизал враз ставшие сухими губы. Девять бутылочек со смолой обеспечат не только безбедную старость ему, но и всем его детям и внукам, если они у него будут. Он кивнул и, кинув последний взгляд на сокровища, бросился в арку, нужно было совершить обмен, пока не закончилось его дежурство и инициативу не перехватил следующий дежурный, тогда придется делиться, а это никак не входило в планы мага.

Так быстро он давно не бегал, но смог уложиться всего за два часа со вскрытием сокровищницы, поиском в ней оговоренных вещей и обратным путем к человеку. То, что тот не собирается его обманывать, маг понимал хорошо, ибо мастер клинков между делом намекнул, что будет совсем не против, если спустя какое-то время, когда смола снова наберется, они опять встретятся и снова устроят небольшой гешефт на двоих, о котором вовсе необязательно будет знать остальным.

Это еще больше подстегивало мага успеть до прихода следующего дежурного, поэтому, когда обмен состоялся и, передав товары человеку, он забрал сумку с бутылочками и вернулся к себе, между делом припрятав свою долю. Не успел он начать делать запись в журнале о сделке, как появился сменщик – жирный, противный маг третьего круга – Жерс ан Анварс. Руфиус ненавидел его всеми фибрами души и каждый раз возмущался, когда тот пачкал своей едой все, к чему прикасался, но жердяй плевать хотел на его упреки. Маг от осознания того, что если бы он не ответил, заснул или просто не заметил вызова, то сокровища вполне могли достаться не ему, даже слегка вспотел.

– Руфиус, – голос сменщика жирно раскатился по всему помещению, – что записываешь?

– Сделку, Жерс, сделку, конечно, – маг постарался успокоиться и не подавать вида. Сменщик подошел и заглянул через мага.

– Что?!!!! Пятьдесят бутылочек смолы?!!!! Ты душу, что ли, продал, Руфиус?!!! – не сдержался толстяк, увидев результат обмена.

– Нет, просто поменялся, все – как всегда.

Толстяк напрягся и затем заискивающе спросил:

– Руфиус, может, допишешь в журнал, что я был с тобой? Я отдам тебе тот посох, который ты давно хотел.

Руфиус аз Тарос сглотнул – это была правда, статусная вещь – посох древних магов – по слухам, принадлежал самому Эльторасу Безумному! Маг давно на него заглядывался, но толстяк был неумолим и требовал за посох слишком много.

– И ту шаморку, которую тебе привезли месяц назад! – Тем не менее Руфиус сделал вид, что его эта сделка не особенно заинтересовала.

– Согласен! – Маг третьей ступени не ожидал, что добьется важной записи в его карьере такой «малой кровью». Ему, для подтверждения статуса, раз в пять лет нужно было предъявить комиссии новое заклинание или его разновидность, маг был в отчаянии, так как ничего на руках не было, а тут такой шанс засветиться перед магистрами и успешно проскочить экзамен.

Они ударили по рукам, и Руфиус занес данные, что сделку совершали оба. Ему это тоже было на руку, ибо они поделили пополам ответственность за решение отдать человеку важные артефакты. Теперь Жерс становился его соучастником, ничего не получив взамен, кроме записи в журнале. Превосходная ночь!!!

Маг сдал все артефакты и ключи от сокровищницы, в которую надежно заперли богатство, и пошел отдыхать. Первый же магистр, который увидит утром запись о поступлении смолы, будет приятно удивлен. Только одно терзало Руфиуса все это время, пока он шел с башни по дороге домой, он никак не мог отделаться от мысли, что лицо человека было ему смутно знакомо! Но этого просто не могло быть?! Они встретились впервые в жизни! К счастью, все мысли и тревоги выветрились у него из головы, когда дома его встретила покорная служанка и, соблазнительно покачивая бедрами, повела в бассейн.

Я устало опустился на холодный пол, до сих пор не веря, что все прошло так успешно. Я сам не ожидал, что смогу выторговать у мага столько добра. Правильно говорят, что наглость – второе счастье, не зная цен на предметы и артефакты, я давил на то, что смола чрезвычайно дорогая, но даже сам не ожидал, насколько, маг соглашался практически на все, только чтобы добыть сразу весь рюкзак. Даже его доля меня не смущала, так как с моим даром я мог найти каменную смолу просто пройдясь по подземельям кобольдов, я не жадничал с ним и, по-моему, оказался прав, маг остался полностью доволен сделкой. Я был еще более доволен таким объемом артефактов, не говоря уже о том, что выторговал странного вида пару рук для Дарина, выполненную из золота, но с такой точностью повторяющую всю анатомию настоящих, что можно было только удивляться мастерству того, кто их сделал. По словам Руфиуса, достаточно их приложить к отсутствующим конечностям и произнести короткое активирующее заклинание, которое он передал мне на бумажке, как руки становились частями тела и слушались так же, как обычные. Это предстояло еще проверить, но очень сомневаюсь, что после такой прибыльной сделки он бы меня обманывал. Я ведь несколько раз намекал ему, что мы можем продолжить наше сотрудничество на взаимовыгодных условиях. Какое счастье, что коррупция проникла и сюда, а личные блага возобладали в нем над общественными. Я даже не мог представить, зачем мне понадобились философские камни, а также то, что кристаллы душ имели разное качество. Когда я демонстративно втыкал принесенные кристаллы в тот пьедестал с выемкой, который обнаружил ранее, и они испускали свет гораздо интенсивнее тех, которые я проверял ранее, я очень порадовался, что наткнулся именно на этого мага. Он сам предложил мне хорошие предметы, ведь я без него не представлял, что, собственно, просить взамен у магов, кроме рук для Дарина.

Я скосил глаза на тихо мерцающую синевой кожаную броню. Ее еще предстояло обследовать и проверить, прежде чем надевать неизвестный артефакт на себя любимого, но это не было большой проблемой, уж подопытных я быстро себе найду, и сначала все протестирую на них.

«На фига мне нужны философские камни? – задумался я о последнем приобретении. – Отдам их, наверно, алхимикам гномов».

– Камень Бога! Камень Бога! – в мои мысли вмешались причитания кобольдов, которые столпились вокруг Дорна, когда он взял у меня один из этих камней, затем они, упав на колени, стали молиться.

– Эй! – я удивился, до этого такое поклонение предназначалось только мне. – Дорн, отдай-ка мне камень.

Гном протянул его мне, также не понимая, почему так возбудились коротышки.

– Грых, объясни! – воззвал я к единственному оставшемуся на ногах кобольду. Тот, осторожно косясь на камень в моих руках, подошел и предложил мне наклониться. Я был заинтригован.

– Надо показать. Без чужаков, – тихо прошептал он мне.

Я согласно кивнул и засобирался.

– Так, Дорн, будешь за старшего. Проводник доведет вас до ворот, а мне надо спуститься вниз и разобраться, что за камни мы выменяли у магов. Никки скажите, что я скоро вернусь.

Гномы переглянулись.

– Что тебе шепнул коротышка?

– Хочет мне что-то показать, – выдал я отредактированную версию его ответа, – не волнуйтесь, не думаю, что там очень важное. Наверно, очередной их заскок на тему божества.

Гномы немного расслабились, видя мое спокойствие и то, как я отдаю распоряжения, разделяясь с отрядом. Гномов выведут на поверхность с моим комплектом брони, а я со всеми остальными ништяками поеду сначала в селение, заодно оставлю кристаллы и камни в доме жреца, а затем пойду с ним.

– Хм-м-м, – я задумчиво осматривал скальную живопись, которая больше всего напоминала мне рисунки первобытных людей, такое же количество палочек и черточек, схематически изображающих кобольдов и окружающий мир, как было на тех, что я видел ранее на Земле. Вот только фигура палка-палка-человечек, которой молились остальные человечки, держала в руках камень, для достоверности он не был нарисован кобольдами, а в стене выдолблено отверстие и туда вставлен рубин. Странная смесь первобытной живописи и такого разумного шага со вставкой драгоценного камня меня и напрягла.

– Эм-м-м, рубина ли? – Я подошел ближе к стене. Камень легко поддался и упал мне в руку, я посмотрел на него, затем достал из рюкзака те, что мне дал маг, и оглядел их пристальнее. Сомнений не было – камни были идентичны, такие же кроваво-красные, словно застывшая кровь, и такие же тяжелые, словно держишь в руках не драгоценный камень, а слиток золота.

Я повернулся к кобольдам и ткнул в картинку на стене, где за фигурками виднелись какие-то непонятные структуры.

– Это что?

– Кузница, – ко мне подошел Грых. – Там, где вы, Великий, ковали свое оружие.

– Алхимический стол!!! – Я вспомнил, как первый раз обследовал пыльный стол и еще тогда заметил, что в нем имелось странного вида углубление, словно для вставки чего-то небольшого. Руки тут же зачесались подтвердить свою догадку.

– Грых, срочно пускай железнодорожников проложить нам путь до кузни. Мы выдвигаемся, ты со мной?

– Конечно, Великий! – кобольд даже захлопал ушами в возмущении, что я могу его не взять. – Как я могу такое пропустить?! С вами стали сбываться все те сказки, что мама рассказывала мне на ночь!

– Ох, если я прав. Интересно, что же сможет делать этот стол? – Я, покачивая головой, судорожно прятал камни в рюкзак, Никки будет недовольна, но уходить отсюда мне пока рано.

По проложенному пути мы доехали на вагонетках быстро, хотя пришлось в некоторых местах толкать ее, так как не всегда туннели шли под уклон, но по сравнению с тем, что было раньше, когда мне приходилось едва ли не в три погибели сгибаться, только чтобы пройти по выкопанным старым туннелям кобольдов, было намного лучше. Тем более что туннели теперь укреплены кольцами из железобетона и можно не бояться обвалов, да и вода не так часто капала за шиворот, как раньше, сейчас она собиралась только возле тщательно замазанных швов, и то лишь небольшими каплями.

От нетерпения в ожидании предстоящего эксперимента у меня чесались руки, так хотелось поскорее опробовать камень. Мне были интересны его свойства: свинец в золото превращать, конечно, прикольно, но мне это не очень нужно, золота кобольды могли добыть в любой момент в достаточном количестве.

Скрипнув тормозами, вагонетка остановилась, дальше следовало идти пешком, так как без меня кобольды не могли расчищать поле ядовитых грибов, они сделали путь только до своих плантаций, а те тропинки, которые я прорубал каждый раз, когда шел с ними к кузне, зарастали грибами с поразительной быстротой. Пришлось и в этот раз поработать косарем, правда, используя Реллинг. Это было так же эффективно, как стрелять из пушки по воробьям, но косы у меня с собой не было, не руками же их рубить?

Час постоянного грохота вконец оглушил меня и кобольдов, хорошо еще, что они были в доспехах, и даже если на них капала слизь, она не обжигала их ядом, как тогда, когда они шли за мной голые. Так что на путь потратили мы значительно меньше времени, чем обычно. Оглохшие и со звоном в голове, мы наконец-то вывалились на пространство пещеры, где грибов не было, кобольды сразу же бросились к озеру, смывать с себя ядовитую слизь, а я направился к алхимическому столу. Достав из сумки колбы, я расставил их по местам. Ранее они лежали в доме жреца, и поскольку мне не были нужны, то я их и не трогал, а теперь решил захватить с собой. Приказав кобольдам почистить стол от пыли, я с нетерпением дождался, когда он заблестел чистотой в прямом смысле этого слова, так как был сделан из того же прессованного угля, что и ванна с лавой, поэтому антрацитово-черная поверхность после водяных ванн именно блестела, отражая тусклый химический цвет моей одежды.

– Отойдите, – махнул я на всякий случай кобольдам рукой, а сам достал из рюкзака один из философских камней, на всякий случай я взял с собой все, чтобы проверить их работу. Аккуратно вставив его в отверстие посередине стола, я сделал шаг назад. Сначала ничего не происходило, но затем камень стал светиться и, словно лампочка накаливания, с тускло-красного стал набирать силу, светиться все ярче и ярче, пока от него во все стороны по канавкам не побежал свет, образуя на столе сложную светящуюся пентаграмму с непонятными мне символами и значками. Зрелище было очень эффектным и красивым, я впервые видел что-то подобное и пять минут просто созерцал красоту. Кобольды также подошли ближе и сейчас упали на колени, чтобы молиться.

«Ладно, теперь нужно разобраться, как же он работает», – решил я, налюбовавшись красотой и сложностью светового узора.

Я стал обследовать стол уже с учетом новой его специфики и заметил, что в одном месте свет вычерчивает три круга на площадке, от которой выше отходят стеклянные трубки, и заканчивается все это на непонятного назначения углублениях в столе, напоминающих выдолбленные чаши.

– Похоже, на круг нужно что-то положить, потом он, наверно, пройдет по колбам и ретортам, в которые надо налить воды, и я что-то получу в конце, – сделал я предположение и, не откладывая в долгий ящик, послал кобольдов за водой и куском железа. Рудоходцы натаскали его в свое время достаточно, и оно лежало сейчас и ржавело, особенно то, из первых партий, когда я не знал, какое мне лучше выбрать для плавки.

Вода в колбы заливалась легко, для этого сверху у них были сделаны специальные небольшие воронки-горлышки, а на самих колбах прочерчены, вероятно, алмазом черточки, до какого значения их нужно заполнить. Немного подумав, я положил на площадку с тремя кругами, которая, возможно, является отправной точкой начала преобразований вещества, кусок самородного железа. Едва я положил его и отвел руку, как светящиеся круги стали вращаться все быстрее и быстрее, а кусок железа на моих глазах стал таять и сморщиваться, словно яблоко в печи. Через минуту от куска железа не осталось ничего, кроме горки пыли, и тут же на протяжении всего стола стала вскипать вода в колбах, под которыми были другие сияющие светом круги. Весь стол словно пришел в движение. Внезапно все это светопреставление прекратилось, а в пяти выемках на столе появились лужицы расплавленного металла. Причем в первой выемке лужица была большая, а во всех следующих чуть поменьше.

– Что-то произошло, – прокомментировал я вслух увиденное, – теперь бы определить, что я получил в итоге.

Для этого пришлось сделать две вещи, во-первых, дождаться, пока металл чуть остынет, чтобы его отнести и остудить в озере, так как ждать его полного остывания было долго, ну и во-вторых, морщась и проклиная все на свете, я опять съел кусочек гриба. Никаких других способов распознать, что получилось в результате работы стола, я не видел. Не мог я на вкус и цвет определять металлы, похожие друг на друга, как, например, платина с палладием, да и никто и нигде без химической лаборатории и спектроанализаторов не смог бы такого сделать.

Дождавшись, когда токсичное действие грибов начало оказывать на меня влияние и я «поплыл», я махнул кобольдам рукой.

– Молитесь.

Давно забытое чувство, когда ты прикасаешься к любому металлу или камню и определяешь, из чего он состоит, нахлынуло на меня и, взяв по очереди результат преобразований алхимического стола, я замер – ведь было от чего. Стол разделил самородное железо на составляющие. В руке у меня был большой кусок чистого железа без единой примеси, затем крохотный кусочек чистого никеля, третьей была небольшая капля кобальта и еще меньшие по размерам были капли меди и платины.

Сердце перестало биться, я прислонился к столу, сделал глубокий выдох. Если до этого я считал, что достиг всего в металлургии этого мира, то с вновь открывшимися обстоятельствами можно было переходить на порошковую металлургию!!! Я довольно слабо знал это новое направление современной промышленности, но примерно представлял, что нужно для получения современных сплавов, которые она позволяла делать. Твердые металлокерамические сплавы даже в моем мире было не просто делать, поскольку главная сложность заключалась в том, чтобы выделить из породы вещества, которые в чистом виде в природе не встречаются, к тому же бывают либо ядовиты, либо радиоактивны во время переработки. Не зря же кобальт прозвали «домовым или злым духом», ибо выделяемый им при плавлении летучий ядовитый оксид мышьяка отравил не одну тысячу шахтеров в свое время.

Еще одна догадка сверкнула у меня в голове:

«Если стол теперь разъединяет металлы, может ли он их объединять? Ведь даже если я отделю титан или молибден от породы и размелю их в порошок на мельнице, без высоких температур плавления я ничего не смогу с ними дальше сделать. Такие температуры просто недоступны в этом мире!»

Решив пойти в этом эксперименте до конца, я положил на первую площадку поочередно железо, кобальт, никель, не добавляя туда ни капли меди и платины, затем отошел от стола. Как было и в прошлый раз, спустя несколько секунд световые кольца приемника закрутились, и весь положенный туда металл стал таять и вскоре исчез, чтобы через полминуты в одной из выходных чаш появилась лужица металла. С трудом дождавшись, чтобы она застыла, так мне не терпелось его проверить, я быстро повторил манипуляции по распознаванию состава полученного металла.

– Есть!!! Получилось!!! – я не выдержал и заорал от радости, пугая кобольдов, которые еще сильнее стали молиться и биться о пол головами.

Радоваться было чему: я держал в руках превосходный сплав железа, без остальных примесей, кроме кобальта и никеля.

«А ведь можно подобрать так, чтобы в этом железе было нужное мне количество молибдена или никеля, – открывающиеся перспективы возможностей использования алхимического стола начали меня пугать».

«Готов ли этот мир к таким материалам? – задал я сам себе вопрос. – Ладно сталь и железо отличного качества, но ведь тут не то что гигантский скачок вперед, тут эволюция!»

Это следовало хорошо обдумать. Отпустив кобольдов, я вернулся в кузню и прилег на скамью. Мысли в пещере текли медленно, так что я прикидывал плюсы и минусы внесения в этот мир технологий такого уровня, и в конце здравый смысл победил.

«Никто, кроме кобольдов и меня, не узнает об этой технологии, – решил я, – буду производить резцы для станков, оружие и доспехи так же, как делаю легендарное оружие, только избранным, чтобы керметы не хлынули в мир».

Решение было принято и, прежде чем приступить к длительным экспериментам, а самое главное – к поискам нужных мне металлов в земле, следовало подняться на поверхность и договориться об этом с Никки, а также передать наконец оставшуюся у меня власть соратникам, полностью занявшись новым направлением, которое открыл мне алхимический стол. Государственные должности сейчас будут мне только мешать, к тому же я не мог себе позволить просто пройти мимо такой возможности – это будет просто преступлением для моей исследовательской натуры.

Я стал собираться, не забыв вытащить философский камень, затем повернулся к кобольдам, которые сияющими глазами наблюдали за мной все это время, и сказал:

– Грых, созывай всех рудоходцев, скоро я вернусь, и у меня будет для них громадный заказ.

Верховный жрец неожиданно низко мне поклонился, похоже, последние эксперименты, которые я тут провел, окончательно убедили его в моей божественной силе.

– Как прикажешь, Великий!

Оглавление

Пролог

Глава 1 На новом месте

Глава 2 Веселье только начинается

Глава 3 Родной колхоз

Глава 4 Снова вниз

Глава 5 Лучший фальшивомонетчик мира

Глава 6 Новые знакомства

Глава 7 Красная машина

Глава 8 Генеральный секретарь ЦК КП товарищ Максим

Глава 9 Жизнь полна неожиданностей

Глава 10 Руфиус аз Тарос Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg