«Дух волков »

Дух волков (fb2) - Дух волков (пер. Александр Николаевич Анваер) (Волчьи хроники - 3) 5535K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дороти Херст

Дороти Херст Дух волков

Глава 1

Пригибаясь к земле, я крадучись подползла к сборному месту у Упавшего Дерева, зажав в зубах только что пойманного теплого и обмякшего зайца; мои задние лапы подрагивали от напряжения. Волки Быстрой Реки, готовясь к утренней охоте, терлись носами и тихо переговаривались между собой. Неяркий утренний свет клочьями пробивался сквозь ветви двух высоких дубов, стоявших, как стража, на краю поляны, неровно окрашивая лежавшую посреди Упавшую Ель, делившую пополам самое большое место сбора моей стаи.

Нет, это была не моя стая. Я уже не была волком Быстрой Реки, и Упавшее Дерево перестало быть моим домом. Здесь я узнала, что значит быть волком, здесь научилась охотиться и громко петь песнь стаи, но сейчас я не знала, примут ли меня здесь. Я выбрала долг перед моей семьей, и мои бывшие товарищи по стае могли и прогнать, и принять меня. Меня пронзило страстное желание поджать хвост и убежать, но ведь всего несколько часов назад я видела убитых волков стаи, уцелела в бою с человеком, разодравшим мне бок, и с трудом выбралась из западни, из которой почти невозможно было выбраться. Я не поведу себя как последний трус, не брошу в беде волков, воспитавших меня. Это был мой последний шанс заставить их выслушать меня, и, если я не сумею этого сделать, они погибнут.

Тихое сопение привлекло мое внимание к кучке мха у края места сбора. Я взглянула на человеческое дитя, на мирно спавшую девочку Тали. Она лежала на мху, подтянув ноги к подбородку. Девочка дрожала, скрючившись под звериной шкурой, по обычаю людей, носивших шкуры для защиты от холода. Эту девочку я любила, как собственного щенка. Когда мне самой было всего четыре луны, я спасла ее из ненасытных волн Быстрой Реки. Я сохранила ей жизнь, но нарушила священный закон волков. Наши легенды и не прощающие проступков верховные волки, правившие нами, запретили волкам Широкой Долины общаться с людьми, и я была обязана оставить Тали на верную смерть. Но я не смогла этого сделать, заглянув в ее темные глаза и вдохнув ее дымный запах. В тот момент я поняла, что не сумею бросить ее.

Сон девочки охранял темно-серый волк. Его уши нервно подрагивали, внимательные глаза поблескивали серебром. Аззуен был моим лучшим другом и самым умным волком из всех, кого я знала. С ним Тали была в такой же безопасности, как и со мной.

Девочка пошевелилась, и густой мех ее головы разметался, обнажив глубокую рану на лбу. Когда я увидела эту рану, в моей груди вскипел страшный гнев. Я должна была защитить Тали, но не смогла. Человеческий самец Давриан ударил девочку после того, как ранил меня. Он хотел сделать Тали своей спутницей, спариться с ней, а когда она отказала, пришел в ярость. Он убил моего товарища по стае Тревегга и бабушку Тали и ранил меня. Я с трудом сдержалась, чтобы не зарычать от бессильной злобы. Надо было увести Тали в безопасное место, но я не могла бросить стаю на произвол судьбы.

Опустив уши и хвост – так принято приветствовать старших волков, – я повернула в сторону места сбора и потрусила по поляне, покрытой мягким мхом. Я положила кролика на землю и тихонько зарычала, давая знать о своем появлении. Минн, худой волк с острой, как у ласки, мордой увидел меня первым. Он был на год старше и никогда не любил меня – впрочем, это было взаимно. Потом меня заметила Веррна, второй волк – воин стаи. Рууко и Рисса, вожаки стаи, проследили за ее взглядом. Рууко насупился, но Рисса обнажила зубы в приветливой улыбке. Запах дуба и ели, исходивший от нее, напомнил мне о первой охоте, о беге по угодьям стаи, о теплом молоке и надежном логове.

– Каала! – сказала она, заметив кролика. – Тебе не надо носить дары волкам Быстрой Реки. Мы всегда рады тебя видеть, – с этими словами она в знак приветствия склонила покрытую белым мехом голову. – Ты все-таки решила остаться с нами?

В ее голосе прозвучала такая надежда, что у меня сдавило горло. Она очень хотела, чтобы я осталась. Но я не могла этого сделать.

– Я пришла, чтобы кое-что сообщить вам, – ответила я.

– Мы уже знаем о Тревегге, – прорычал Рууко, – и о старухе тоже.

– Есть и еще одна вещь, – сказала я. Мне хотелось посмотреть в глаза Риссе, чтобы убедить, что принесла очень важную весть, но не может годовалый волк глядеть в глаза вожаку стаи, и я посмотрела на ее левое плечо. – Вы должны вместе со мной уйти из долины.

Нам нужно было уходить отсюда как можно скорее. Когда я воспротивилась воле стаи и нарушила заветы верховных волков, чтобы остаться с Тали, я поняла, что наши легенды – ложь, и узнала истинный Завет волков Широкой Долины: мы должны быть хранителями людей и не покидать их. Ибо, предоставленные самим себе, они решат, что им позволено все, и тогда они уничтожат лес, благодаря которому только и могут жить. Лишь мы можем уберечь их от этого. В давние времена один волк по имени Индру поклялся Древним, что мы убедим людей принять нас в свои стаи и, таким образом, принять окружающий мир. Верховные волки знали об этом, но лгали нам, потому что хотели сохранить свою власть над людьми.

Когда я обнаружила эту ложь, вся ответственность за соблюдение Завета легла на меня. Однако я не смогла справиться с заданием, и теперь, если не исправлю свою ошибку, верховные волки убьют меня и моих близких, если, конечно, люди не сделают этого раньше.

– Почему мы должны покинуть наш дом? – прищурив обведенные темными кругами глаза, Рууко пристально взглянул на меня. Каждый раз, когда он так на меня смотрел, я чувствовала себя щенком. Я перевела дыхание.

Это был последний шанс сохранить мир между волками и людьми. Рууко изгнал мою мать из долины, когда я только начала выползать из логова. Всего луну назад мать прислала ко мне одного волка с вестью: я должна была встретиться с ней на огромной скале неподалеку от долины. Эта встреча очень важна для будущего волчьего рода. Мне было велено ничего не говорить ни Рууко, ни Риссе. Эту весть мать прислала мне, потому что знала ответ на Обеты. Пока я не узнаю этот ответ, волки Быстрой Реки будут в опасности.

– Давриан обвинил нас в убийстве бабушки Тали, – сообщила я Рууко. – Он говорит другим людям, что все волки злодеи и им надо как можно скорее избавиться от нас, пока мы их всех не убили. Они не поверили Тали, когда она сказала, что это ложь. Они уже идут по нашему следу.

Рууко зарычал, а Рисса ошеломленно молчала. Я не знала, чего ждать. Может, у них был свой план, как уйти из долины? Я надеялась, они подскажут мне, что делать, но они смотрели на меня так, словно я одна знала ответ. Как будто это я была взрослой, а они – молодыми волками.

– Верховные волки уберегут нас от людей, – произнесла наконец Рисса. – Они обещали.

Так говорила ей Милсиндра, верховная волчица, которая хотела убить меня. Это была ее очередная ложь.

– Они не помогут, – возразила я. – Если люди начнут уничтожать волков, верховные скажут, что мы нарушили Обет, и тоже станут убивать нас. Они хотят убить каждого волка, в котором течет моя кровь. – Рисса приходилась сестрой моей матери, а значит, все волки Быстрой Реки были моими сородичами.

– Они говорили, что не тронут нас, – упрямо повторила Рисса. – Они пообещали, что ты сможешь беспрепятственно покинуть долину.

– Они лгут, как всегда! Вы все в большой опасности.

– Мы сможем защититься сами, – заявил Рууко. – Мы станем драться с людьми, если они придут к нам, и не будем думать об Обете. Пусть они сначала найдут нас своими слабыми носами и глухими ушами. – Он презрительно усмехнулся. – Мы остаемся.

– Тебе тоже незачем уходить, – поддержала его Веррна, взглянув на меня горящим взглядом. – Через одну луну у Риссы появятся волчата, и надо будет помочь их выкормить.

Значит, есть еще одна причина уйти. Щенки сделают нас более уязвимыми.

Я сделала еще одну попытку:

– Верховные волки не помогут. Они вас убьют.

Рууко поднял с земли кролика и пошел прочь.

Один за другим волки отошли от меня. Минн начал копать яму у подножия небольшого холма, который стая использовала как наблюдательный пункт. Рисса и Рууко мирно о чем-то беседовали, и только Веррна продолжала укоризненно глядеть на меня. Через некоторое время Рууко отрывисто рявкнул, и все четверо выбежали с поляны, чтобы отправиться на охоту. Я повернула назад и тоже ушла со сборной поляны, чувствуя горечь поражения.

Аззуен ждал у кучки мха, охраняя спящую Тали. Увидев меня, он встал, потянулся, выгнув длинную спину, и подбежал. Он уже сбросил зимнюю шубу, и тонкий весенний мех подчеркивал его стройную фигуру, фигуру молодого волка.

Он уткнулся носом мне в морду. Запах можжевельника и воды Быстрой Реки разгладил морщинки вокруг моих глаз.

– Они не пойдут?

– Нет, они думают, что верховные защитят их.

Аззуен склонил голову набок.

– Волки никогда не прислушиваются к правде, если она им не нравится, – заметил он.

– Они погибнут, если останутся.

– Нет, не погибнут, если мы успеем добежать до твоей матери, – возразил Аззуен. – Она скажет, что делать, чтобы исполнить Обет, и тогда все будет хорошо. Мы сейчас же покинем долину, найдем Неесу и вернемся, прежде чем люди или верховные волки успеют что-то предпринять.

Подрагивая хвостом, он взглянул на горы, обрамлявшие восточный край долины.

– Мы сможем это сделать, – уверенно добавил он. Человек Аззуена – Брелан – ушел из долины почти половину луны назад, и Аззуен очень по нему скучал.

Все волки долины знали, как умен был Аззуен. Если он думал, что это наш шанс, то, наверное, так оно и было.

У меня сладко защемило в груди от одной мысли о том, что всего через несколько дней я встречу маму. Я не видела ее с тех пор, как была беспомощным щенком, и так тосковала по ней, что, вспоминая ее, еле сдерживала стон.

Аззуен хотел еще что-то сказать, но вдруг широко раскрыл глаза и потянул носом воздух, учуяв опасность. Я уловила запах подгнившей ели, грязи, меха и, обернувшись, увидела взгляд волка, которого меньше всего хотела бы встретить.

Милсиндра шла к нам на своих длинных лапах, ее мышцы мощно перекатывались под шкурой. Темные пятна ярко выделялись на радужках светлых глаз, злоба и коварство уродовали ее физическую красоту. Она пахла верховным волком – это был более сильный, более плотский запах, чем запах обычного волка, примешивался к нему и резкий запах хвои. Слышалась в этом запахе и горечь – признак ее дурного, злобного характера. Как и все верховные, она была в полтора раза крупнее нас, обычных волков. Я задрожала, в пасти у меня пересохло. Милсиндра считала, что я опасна для всего волчьего рода. Она боролась за место вожака верховных волков Широкой Долины, и то, что я приняла Обет, сильно ей в этом мешало.

Она остановилась над Тали, оскалила зубы – вдвое длиннее моих – и едва не коснулась ими девочки. От дыхания волчицы мех на ее голове зашевелился. Я затаила дыхание, надеясь, что Тали не проснется и не увидит огромные зубы, сверкнувшие над ее лицом. Через мгновение в лесок вошел спутник Милсиндры, Кивдру – косматый темный верховный волк. Он повалил Аззуена на спину и поставил на него передние лапы. Аззуен попытался выбраться, но Кивдру без усилий вдавил его в землю, и молодой волк затих. Верховные могли убить тех, кого я любила больше всего на свете, и я не смогла бы помешать.

– Вы обещали, что мы сможем беспрепятственно покинуть долину, – я гордо вскинула голову, но сердце колотилось так громко, что я едва слышала собственный голос. – Вы сказали Рууко и Риссе, что не тронете нас, если мы уйдем.

– Но вы тем не менее не ушли, – притворно урча, произнесла Милсиндра. – Вы вернулись. Твоя беда, Каала, в том, что ты никак не можешь решить, к какой стае принадлежишь – волчьей или человечьей. Именно это делает тебя такой опасной, делает дрельшиком.

Дрельшик. Это означает проклятый волк. Среди наших легенд есть одна сказка, рассказывающая о волке, рожденном для того, чтобы погубить волчий род. Легенда повествует, что в жилах этого волка будет течь смешанная кровь, на его шерсти появится знак полумесяца, и он станет относиться к людям как к волкам. Моим отцом был волк, не живший в долине, на моей груди виднелся отчетливый знак полумесяца. Когда я нашла Тали и убедила некоторых моих соплеменников стать союзниками людей, многие волки решили, что я и есть дрельшик.

– Или дрельшан, – выдохнул Аззуен из-под огромных лап Кивдру. В легендах говорилось также о волке-полукровке – дрельшане, который спасет волчий род. Половина верховных волков на Совете считали, что я дрельшик, а половина – что дрельшан.

– Ты будешь молчать, пока я не разрешу говорить, – прорычал Кивдру. Наклонив голову, он обхватил зубами горло Аззуена.

Я, разогнавшись, бросилась на Кивдру, надеясь толчком свалить его на землю. С таким же успехом я могла бы повалить большой дуб. Одним лишь поворотом огромной головы он отшвырнул меня прочь. Я грохнулась на землю, ударившись раненым боком, и взвыла от боли. Но зато Кивдру выпустил горло Аззуена.

От этого шума проснулась Тали. Она открыла глаза, увидела Милсиндру и едва не задохнулась от ужаса. Девочка стремительно отползла назад и прижалась спиной к большому пню. Выхватив из-под шкуры большой каменный нож, она крепко ухватила его обеими руками. Тали была в числе немногих людей, знавших о верховных волках и об их роли в жизни всех остальных волков. Может, она и испугалась Милсиндру и Кивдру, но не ударилась в панику.

– Ты не ушиблась, Серебряная Луна? – так она называла меня из-за знака полумесяца на груди.

Люди не понимают наш язык, как и языки всех других лесных зверей, но иногда я могу объясняться с Тали другими способами. Я негромко тявкнула, сообщив, что со мной все хорошо. Девочка ослабила хватку, встала и, покачиваясь, пошла к Милсиндре и Кивдру. За последние несколько лун она так вытянулась, что ее длинные ноги и руки стали очень неуклюжими.

– Приветствую вас, господа волки! – важно произнесла она.

Милсиндра рассмеялась и шагнула навстречу девочке, потом обернулась, посмотрела на меня и оскалила зубы.

– Если ты нападешь на кого-то из нас, то Совет верховных волков непременно узнает об этом, – со смелостью отчаяния крикнула я. – Совет постановил отпустить нас. Зориндру пока еще вожак верховных.

Зориндру был старый верховный волк, считавший меня спасителем, а не погубителем волчьего рода, и поклявшийся помочь нам исполнить Обет.

Милсиндра отвернулась от Тали. В три прыжка волчица оказалась передо мной. Она не остановилась и продолжала идти, оттеснив меня к осине. Я услышала, как зарычал Аззуен. Когда я уперлась крестцом в твердую кору дерева, Милсиндра склонилась ко мне.

– Ты опасна настолько же, насколько невоспитанна, юная волчица. Я же предупреждала, что твои шашни с людьми погубят тебя. Тебе надо было слушать, что говорят другие, более мудрые, волки, – она еще больше оскалила зубы. – Ну что ж, это даже к лучшему. Теперь я смогу убедить Совет, что этот старый дурак уже не может быть главой стаи.

– О каком дураке ты говоришь, Милсиндра?

Голос был спокойным, почти дружелюбным. Милсиндра отпрянула от меня, резко обернулась и увидела старого верховного волка, сидевшего на краю поляны. Зориндру окинул ее взглядом из-под полуприкрытых век.

По обе стороны от старика стояли два сильных волка с настороженными ушами и напряженными мышцами. Оба кивнули мне. Это была стража вожака – Яндру и Франдра, верховные волки, возглавлявшие стаю Быстрой Реки. Они помогали мне чаще, чем вредили, и помогали Зориндру руководить великими волками.

Оттолкнувшись задними лапами от моей груди, Милсиндра подошла к Зориндру. Голос ее зазвучал спокойно, несмотря на то что бока предательски подрагивали. Она выказывала непокорность, но, несмотря на это, Зориндру был ее вожаком.

– Ты неправильно меня понял, Зориндру, – произнесла она. – Волки погибнут на копьях людей, и виноват будет этот дрельшик. – Она повела пастью в мою сторону. – Нам надо избавиться от нее и от всех, в ком течет ее кровь, испорченная любовью к людям.

Зориндру встал. Он начал править великими волками задолго до того, как родились все известные мне волки. Он был так худ, что позвоночник выпирал на его спине, покрытой поредевшим мехом. Он стал еще более немощным со времени нашей последней встречи.

Он посмотрел на Кивдру, который все еще стоял на Аззуене, и тот метнул на старого вожака горящий взгляд. Зориндру так долго молча смотрел в глаза молодому волку, что мне захотелось выть, чтобы хоть как-то нарушить тишину. Потом старик ощерился. Его зубы были стесаны так, что я засомневалась, может ли он охотиться сам, но рык сохранил свою мощь, и Кивдру прижал уши и отступил от Аззуена, который, шатаясь и кашляя, встал на лапы.

Милсиндра, крадучись, подошла к Зориндру, ее бока все еще подрагивали. Она была на полголовы выше его, могучие мышцы виднелись под ее блестящим мехом так же хорошо, как кости под тусклой шерстью Зориндру. Но было видно, что она боится старика. Когда она заговорила, в ее голосе послышалась мольба.

– Люди убили старого волка без всякой причины, – заявила она. – Всего лишь вопрос времени, когда они начнут охотиться за волками по всей земле. Люди всегда дрались с волками, а теперь это случается все чаще и чаще.

Исполнить Обет было очень трудно. Волки должны были остаться с людьми, чтобы они не чувствовали себя оторванными от окружающего мира, но каждый раз, когда люди и волки сходились, они начинали биться друг с другом. Именно я должна была это изменить.

– Мы говорили дрельшику, что она, ее стая и ее люди смогут спокойно жить, если она сохранит мир между людьми и волками, – продолжила Милсиндра. – Но она не сумела этого сделать. Единственное, что нам остается, это избавиться от людей и волков, приставших к ним.

– Ты говорила, что нам дается три луны, – перебил ее Аззуен. – Но прошла только одна луна с тех пор, как мы начали.

Кивдру бросился к нему, но отпрянул, когда сверху на землю упала большая пернатая тень и ударила его по холке. Ворон, широко расправив крылья, приземлился перед Аззуеном и уставился на Кивдру немигающим взглядом своих круглых блестящих глаз.

Тлитоо был молодым вороном, но его голова доставала до пасти Аззуена, а размах крыльев был таким же, как длина волка. Размеры, а еще мощный клюв и могучие когти делали ворона отменным бойцом. Когда я была еще щенком, он стал моим другом и верным союзником против верховных волков. Он был, кроме того, Нейякилакином – вороном, который мог бывать и в мире жизни, и в мире смерти. Он мог брать меня с собой в эти путешествия, мог помочь мне проникнуть в тайные мысли других, но только я одна это знала.

Я воспользовалась мгновенным замешательством, чтобы посмотреть на Тали. Девочка стояла на пне, по-прежнему сжимая в руке нож. Пока она была в безопасности.

Тлитоо посмотрел на Кивдру и взмахнул крыльями.

Ворчащие волки думают, что правят миром, Но иногда и они должны проявлять смирение. Вороны помогут им в этом.

Вороны всегда выражаются витиевато и не очень понятно. Меня это порой раздражает, но когда я вижу, как это пугает Кивдру, мне хочется вылизать Тлитоо от клюва до хвоста. Я никогда не могла понять, почему верховные волки так робеют в присутствии воронов. Кивдру отступил на шаг.

– Юный волк прав, – произнес Зориндру, взглянув в сторону Аззуена. – Пока еще война между волками и людьми здесь не началась, – его рыжеватые глаза встретились с моими. – Как ты собираешься сохранить это положение, Каала?

– Я собираюсь найти мою мать… – заговорила я.

Милсиндра торопливо перебила меня.

– Твоя мать нарушила законы Широкой Долины уже тем, что родила тебя на свет! – зарычала она, намеренно повернувшись хвостом к Зориндру, чтобы с помощью гнева заглушить страх перед ним. – Этот старый волк и те глупцы, что следуют за ним, верят, что она знает, почему волки и люди не могут жить бок о бок друг с другом, и ее ответ позволит нам изменить положение и исполнить Обет. Они уверены, что она поделится этими сведениями только с тобой, ее дочерью и дрельшиком. А я думаю, люди будут драться с нами, несмотря ни на что, и твои действия только ускорят наш конец. Но Совет не прислушался ко мне. Они постановили, что ты можешь покинуть долину и идти искать свою мать.

Зориндру тихо кашлянул.

– Ты снова выказываешь недовольство моим правлением, Милсиндра, как и решениями, которые принимает Совет под моим началом, – сказал старый верховный волк. – Ты хочешь оспорить мое решение?

Милсиндра обернулась и долго смотрела на старого волка, а потом поджала хвост и отвела взгляд. Зориндру, наоборот, поднял хвост.

– Мы дадим ей время до Равноденствия, Зориндру. Я все сказала.

Каждый год бывает два равноденствия, когда день становится равен ночи. До следующего Равноденствия осталось меньше одной луны.

Милсиндра подняла хвост.

– Если к Равноденствию она не принесет нам ответ, то мы – и те, кто присоединится к нам, – отнимем у тебя Совет. Мы будем убивать людей и волков, примкнувших к ним. – С этими словами она кивнула Кивдру, и два верховных волка потрусили с поляны. Франдра и Яндру побежали за ними.

У меня подкосились лапы. Только теперь, когда Милсиндра ушла, я почувствовала, как сильно испугалась. Зориндру коснулся носом моей морды.

– Пока я могу обуздать Милсиндру, но это ненадолго, – произнес он. – Она убеждена, что единственный способ спасти волчий род – это остановить тебя. В Совете много волков, готовых пойти за ней, а я не вечен. Найди свою мать, Каала, и как можно скорее. Я смогу отбиться от людей, от Кивдру и Милсиндры – во всяком случае, до Равноденствия, но за то, что будет потом, я не могу отвечать, – он кивнул мне и исчез за деревьями.

Я испустила долгий вздох облегчения. То же самое сделала и Тали. Она спрыгнула с пня и подбежала ко мне, обхватила за шею и обняла с такой силой, что я захрипела.

Тут нетерпеливо заговорил Тлитоо.

– Волчонок, – негромко каркнул он, – если ты будешь попадать в беду всякий раз, как я отлучаюсь, мы далеко не уедем. Я не могу все время следить за тобой, как за желторотым сосунком. – Он посмотрел на меня своими круглыми глазками, перья на шее топорщились от возмущения. Он раскрыл крылья, и на одном из них я увидела белый полумесяц. – Тебе не стоило возвращаться в прежнюю стаю, ты перестала принадлежать ей.

– Ей надо было попытаться, – возразил Аззуен.

Тлитоо возмущенно закаркал, потом рванулся вперед, схватил Аззуена за ухо и резко дернул. Аззуен взвыл и отпрянул, но Тлитоо не отставал, продолжая наскакивать на волка, и схватил его за нос. Он уже хотел клюнуть его в хвост, когда на поляну ленивой трусцой выбежала светло-серая волчица.

Марра была сестрой Аззуена из одного помета. Это была высокая, быстроногая волчица, способная догнать в долине любого зверя. Светло-серый мех был мокрым и грязным. Рядом с Маррой бежал человеческий ребенок с двумя кусками звериной шкуры. Люди называют такие штуки мешками. Один мешок мальчик держал в руке, второй висел у него за спиной. В ходьбе он помогал себе палками, которые почему-то так нравятся людям. Куски меха, которыми были обернуты ноги мальчика, оказались так же мокры и грязны, как мех Марры. Должно быть, оба пришли от реки. Мальчик явно устал. Он остановился, упал на колени и застыл, стараясь отдышаться. Воздух с хрипом вырывался из его груди. Больше всего на свете Марре нравился бег, и медлительность людей – даже человека, которого она любила так же, как я Тали, – приводила ее в отчаяние.

– Они придут? – спросила она.

– Они для этого слишком трусливы, – ответил за волков Тлитоо. – Они будут прятаться здесь, как мыши в норе.

Тали схватила один из мешков, принесенных Микланом. Ей, как и нам, предстояло покинуть долину. Бабушка передала ей свою роль крианы, духовного вождя племени. Крианы должны были поддерживать равновесие между людьми и природным миром, но многие люди в Широкой Долине перестали их слушать. Бабушка взяла с Тали клятву, что она найдет криан в других племенах и расскажет им о случившемся в долине. Брелан, юноша, которого любили Тали и Аззуен, уже ждал их там. Я пообещала себе, что прежде чем увижусь с матерью, провожу Тали в безопасное место. Я лизнула ее руку, ощутив вкус пота и грязи.

– Ну, мы идем, волчонок? – каркнул Тлитоо. – У нас нет времени мешкать.

Мне нечем было ему возразить. Нам осталось меньше одной луны на то, чтобы найти мою мать и вернуться в долину с ее ответом – как исполнить Обет. Я старалась не думать о том, что могло случиться с Риссой и другими волками Быстрой Реки за время нашего отсутствия. Но я и не могла помочь им, оставшись в Широкой Долине.

Я тяжело вздохнула. В конце концов, мне только десять лун. До сих пор мне помогали старшие волки, давали советы. Но, кажется, это время ушло.

Тали закинула мешок на плечо. Аззуен и Марра с нетерпением смотрели на меня.

Я коротко тявкнула и повела своих спутников прочь из осинника. Нам нельзя было терять время.

Глава 2

Вместе с людьми мы вышли на берег – границу владений стаи Быстрой Реки. Берег был низменный и пустынный, мы просматривались как на ладони, и если бы нам устроили засаду… Однако единственный, кто нас ждал, был наш друг, высокий широкогрудый волк цвета летней травы.

– Значит, Рууко и Рисса не придут? – Пелл не счел нужным скрывать свое недовольство. Это был мускулистый большой волк, крупнее, чем волки Быстрой Реки. В свои три года он мог рассчитывать стать вскоре вожаком стаи Каменной Горы, соперников стаи Быстрой Реки. Он выбрал другую судьбу и пошел с нами, хотя и не испытывал никакой нежности к людям. Марра говорила, что он хотел, чтобы я стала его спутницей, но мне кажется, он просто жаждал приключений, как многие молодые волки. Я была очень рада, что в этом трудном путешествии нас будет сопровождать такой сильный волк.

– Нет, – ответила я. – Они надеются, что верховные защитят их.

Я рассказала Марре и Пеллу о нашем столкновении с Милсиндрой в осиновой роще, и мне очень не хотелось, чтобы Пелл сказал что-то презрительное о моей родной стае. Он всегда считал их слабаками. Но вместо этого он лизнул меня по голове и слегка куснул за ухо.

– Ты же и так всегда знала, что Милсиндра хочет убить тебя, Каала, – заметил он. – Не стоит об этом думать; нам надо поскорее найти твою мать.

Марра одобрительно тявкнула и бросилась в речку. Аззуен и Пелл последовали за ней и поплыли на другой берег. Миклан вошел в реку, и когда вода дошла ему до груди, тоже поплыл.

Я с тревогой посмотрела на Тали. Она не умела плавать. С тех пор как я видела ее карабкающейся на камень в разлившейся в половодье реке, она сильно вытянулась и уже много раз переходила реку вброд, но я все равно нервничала. Девочка была ранена и ослабла. А река такая широкая, что тридцать волков смогли бы встать от одного берега до другого, уткнувшись носами друг другу в хвосты. К тому же после зимних дождей она превратилась в бурный поток, который легко мог увлечь и унести Тали.

– Я справлюсь, Серебряная Луна, – заверила она.

Она стала перепрыгивать с камня на камень, переходя реку. Я плыла рядом с девочкой, держась как можно ближе. С облегчением я увидела, что Аззуен, который уже выбрался на противоположный берег, снова прыгнул в воду, зашел на глубину и остановился, ожидая, когда девочка дойдет до берега. Вода била его в грудь, но он твердо стоял на лапах. Я вспомнила его маленьким щенком, когда он, выбиваясь из сил, боролся с течением, вместе со стаей пересекая реку. Он был самым слабым волчонком в стае Быстрой Реки. Теперь же он стоял, как скала, – настоящий молодой волк.

Когда Пелл увидел, что Аззуен вернулся в воду, то посмотрел на меня и тоже прыгнул в реку. Тали к тому времени была уже на середине.

– Мне не нужна твоя помощь, – заявил Аззуен.

Пелл, однако, не обратил на его слова никакого внимания. Он был выше и смог зайти в воду на целый корпус дальше. Аззуен попытался пойти за ним вслед, но потерял опору под ногами и упал.

Тали невольно посмотрела на них и тоже свалилась, не дойдя до камня, с которого в два прыжка могла бы добраться до берега. Девочка упала в воду лицом вниз и на короткий, но страшный миг исчезла из вида. Аззуен, Пелл и я тотчас нырнули за ней, но, прежде чем два волка успели ее подхватить, Тали уже сидела на случайно подвернувшейся отмели. Пелл и Аззуен, разогнавшись, не смогли остановиться и врезались в Тали, едва не утопив ее. Девочка с силой оттолкнула их, с трудом поднялась и заковыляла к берегу. Аззуен ухватился зубами за надетую на ней шкуру, которую люди называют туникой, и потянул к берегу с такой силой, что Тали снова упала. На четвереньках она вылезла на берег одновременно со мной и Аззуеном.

– Пожалуйста, не помогайте мне больше переходить реки, – попросила она Аззуена и Пелла, выжимая шкуру. От Тали запахло мокрым оленем.

Я прижалась к девочке, стараясь ее согреть, но потом поняла, что мой мех такой же мокрый, как ее одежда.

Поправив висевший за спиной мешок, Тали сердито посмотрела на нас и затопала в лес.

Уже затемно мы наконец добрались до гряды невысоких холмов у подножия восточных гор, обрамлявших долину. Люди развели огонь и постелили на землю шкуры, готовясь к ночлегу. Я в это время поднялась на ближайший холм. Людям потребуется не меньше половины дня, чтобы подняться на него, а мне нужно было посмотреть, что ждало нас завтра. Аззуен, Марра и Пелл отправились исследовать другие дороги – мы хотели найти кратчайший путь на вершину холма. Вскоре я обнаружила извилистую тропинку, которая полого поднималась вверх по склону. Слабый человеческий запах и более сильный запах оленя отчетливо подсказали мне, кто прошел здесь раньше нас. Запах человека был очень слаб и не тревожил меня: двуногий прошел здесь давно. Удовлетворившись разведкой, я потрусила назад, к нашим людям.

Они дали костру почти погаснуть, и я была этому очень рада. По запаху дыма нас легко могли выследить и чужие люди, и волки. Миклан, свернувшись, мирно спал на обоих мешках, словно охраняя их. Я поискала глазами Тали, но ее не было.

Уткнувшись носом в землю, я пошла по ее следу, ведущему прочь от костра, в недалекую березовую рощу. Там ее запах был очень сильным, но к нему примешивался и другой, отлично мне знакомый.

Земля была взрыта, а под моими лапами виднелись следы двух людей. Одна из ножных шкурок Тали, которые у людей называются сапогами, валялась тут же. Над поляной висел удушливый запах пота Давриана. Я оскалила зубы, зарычала и три раза тявкнула, подзывая своих товарищей волков.

Давриан похитил Тали и унес ее прочь.

Как я могла проявить такую беспечность! Нельзя было оставлять Тали одну. Давриан уже однажды похитил ее. Тогда он ударил ее так сильно, что она упала без памяти. Этот человек был необуздан и опасен, и сейчас Тали находилась в его руках. Меня охватила паника, от которой едва не подкосились лапы. У Тали были тупые зубы и слабые челюсти. Она же беспомощна, как щенок! Я с трудом двинулась с места. Скорее я позволю Милсиндре перегрызть себе горло, чем оставлю Тали в руках Давриана.

Откуда-то из березового леса раздался приглушенный крик и шум борьбы. Я устремилась на звук.

Давриан ломился по лесу, как взбешенный лось, оставляя за собой сломанные ветки и глубокие следы. Я догнала его на небольшой полянке, окруженной березами и елями. Увидев его, я замедлила бег, чтобы подкрасться незаметно.

Давриан стоял на коленях, обхватив Тали руками и зажимая ей ладонью рот. Я подползла ближе, сдерживая ярость и желание броситься. Надо было хорошенько обдумать план атаки. В этот момент меня отвлекло выражение лица Давриана. Я ожидала увидеть его искаженным злобой и ненавистью, но на самом деле он смотрел на Тали с нежностью. Давриан так желал Тали, что покинул стойбище и отправился в далекий путь, чтобы найти ее и спариться. Он сильно расстроился, поняв, что она предпочла ему Брелана. Я знала, что волк, отбившийся от стаи, может вести себя очень странно. Такой волк чувствует себя одиноко и начинает делать глупости. Давриан тоже был сейчас одиноким. Он что-то шептал Тали, и мне показалось, он делится с ней сокровенными тайнами. На какой-то миг мне даже стало его жаль. Моя стая отвергла меня, когда я была крошечным щенком, и я знаю, каково это, когда от тебя отворачиваются те, от кого ты ждешь заботы. Но потом я увидела синяки и ссадины на лице Тали, прочитала страх и ярость в ее глазах и злобно зарычала. Давриан остался один из-за своей слабости и низкой злобы, он сам был в этом виноват. Я внимательно осмотрелась, пытаясь сообразить, как мне освободить Тали.

Длинную палку с острым концом Давриан воткнул в землю недалеко от себя, чтобы в любой момент до нее дотянуться. Палка была сделана из ольхи и выглядела как длинная тонкая ветка, но в отличие от настоящей ветки она была почти прямая и гладкая. К одному концу крепился кусок камня. Таким камням люди умеют придавать форму клыка и очень остро их затачивать. Люди называют подобные палки копьями – это их излюбленное боевое и охотничье оружие. На поясе Давриана висело другое острое лезвие. Оно было приделано к небольшому кусочку дерева. Наверное, он думал, я так глупа, что не позабочусь о своей безопасности. Он всегда говорил другим людям, что волки ничтожные, дикие и глупые твари, и, к нашему счастью, он действительно в это верил.

Сзади незаметно подполз Аззуен и ткнулся носом в мою морду. Родной запах Быстрой Реки, влажной почвы и можжевельника успокоил меня. Мне захотелось свернуться рядом с ним в клубок и уснуть, чтобы наше дыхание смешалось в этом мирном сне. Я встряхнулась: как я могу думать о сне, когда Тали в опасности?

– Понимаешь, что это ловушка? – шепнул мне Аззуен.

Я кивнула в знак согласия.

– Мы будем охотиться на него, как на зубра, – сказал Аззуен, обежал людей, оказавшись с противоположной стороны от них, и спрятался в кустах. Давриан неуклюже топтался, ожидая моего нападения. Нам с Аззуеном даже не надо было смотреть друг на друга. Когда мы недавно охотились на зубра – огромного опасного зверя, – то сначала разозлили его, заставив потерять голову, а потом напали. Оценив состояние Давриана, Аззуен решил, что он поведет себя как зубр.

Аззуен громко зашуршал листьями в кустах. Давриан встал и, не выпуская из рук Тали, резко оглянулся на звук. Я подкралась к Давриану сзади, ухватила его за край туники и сильно потянула на себя. Давриан взвизгнул, как поросенок, и обернулся. Тали изо всех сил ударила его ногой по голени и локтем в живот, а Аззуен бросился на Давриана из засады. Тот выпустил из рук Тали и уронил палку с острием. Девочка упала на руки, схватила палку и уползла в кусты. Аззуен еще раз толкнул Давриана, а я ударила его под колени и повалила на землю.

Аззуен бросился в лес вслед за Тали, а я задержалась, поставив лапы на грудь лежавшего Давриана. От гнева я оскалила зубы, слюна капала на грудь ненавистного человека. Он убил бабушку Тали. Он убил бы и меня, и всю нашу стаю. Он бил Тали. Я понимала, что он будет преследовать нас и снова постарается похитить Тали.

Никогда не убивай человека, если он не напал на тебя первым. Это была одна из самых важных заповедей Обета. Если волки начнут убивать людей, то люди станут нападать на нас чаще, чем сейчас, и поэтому мы нападаем на людей лишь ради спасения собственной жизни. Некоторым зверям нарушить обещание так же легко, как ворону сломать клювом ветку. Но мы, волки, не таковы, от доверия в стае зависит наша жизнь.

Я отпустила человека.

– Серебряная Луна! – позвала меня Тали. – Идем!

Я еще раз рыкнула на Давриана и побежала искать Тали. Я догнала ее в лесу, по которому они с Аззуеном шли окольным путем к костру. Когда мы подошли к спящему Миклану, я принесла Тали оброненный ею сапог.

Миклан встал.

– Что случилось? – поинтересовался он.

– Давриан выследил нас, – ответила Тали, беря у меня сапог. Я думала, она будет испугана, но в голосе девочки не слышалось страха. Я ткнулась носом в ее руку, спросив, как она себя чувствует. Тали улыбнулась мне, ее глаза блеснули в свете луны.

– Я знала, что он нас найдет, – сообщила она, – и поэтому дала ему себя похитить. – Стоя на одной ноге, Тали натягивала на ногу сапог. – Он спросил, куда мы идем, и я солгала. Я сказала, что мы идем в стойбище Реллин на южных холмах.

Девочка поступила умно и храбро, но мне не понравилось, что она рисковала собой, и я наступила лапой ей на ногу.

Тали улыбнулась.

– Пока он поймет, что я его обманула, мы успеем далеко уйти, и он нас не найдет.

Миклан, однако, лишь нахмурился в ответ. Его тоже тревожило наше положение.

– Я знаю, что делаю, – заверила нас Тали. Я защищала ее с первого дня, как увидела, и продолжала относиться к ней как к щенку. Но теперь, взглянув на ее решительное лицо, на стиснутые зубы, я поняла, что не могу запретить ей рисковать, как не могу запретить Марре и Аззуену охотиться на злую и опасную дичь.

Тали склонилась к шкуре, на которой спала, и принялась укладывать ее в мешок.

– Мы меняем ночевку, – заявила она.

Усевшись рядом с ней, я смотрела, как она собирает вещи, и одновременно оглядывала поляну и прислушивалась к шагам бродившего где-то поблизости Давриана. Я, как могла, старалась защитить Тали от опасностей темной ночи.

Глава 3

Люди нашли новое место ночлега в часе ходьбы от прежнего, между тремя высокими скалами, которые могли защитить от ветра и спрятать от Давриана. Уже не в первый раз я порадовалась, что у людей такое слабое обоняние. Давриан не сможет найти нас по запаху.

Поднялся ветер, и начался ливень. Миклан достал из мешка свернутую лосиную шкуру, а Тали извлекла из другого мешка свою. Люди изобрели способ сохранять шкуры так, что они оставались мягкими, будто были еще живыми. Развернув шкуры, они воткнули свои палки в специально выкопанные в мягкой земле отверстия. Аззуен, навострив уши, с интересом наблюдал за ними. Люди и их орудия просто зачаровывали его. Своими умными и ловкими руками Тали и Миклан закрепили шкуры на палках и связали их концы веревками из полосок высушенной оленьей кожи, сплетенной со стеблями тростника. Получилось маленькое убежище. Аззуен, принюхиваясь, обошел его со всех сторон. За волком, тихо каркая, неторопливо шагал Тлитоо. Стоило людям отвернуться, как он сильно клюнул основание одной палки, и шалаш завалился набок, накрыв Аззуена. Тлитоо довольно рассмеялся.

– Прекрати! – сердито прикрикнул Миклан на Аззуена, поднимая упавшие шкуры. Дождь намочил мех на голове мальчика, волосы прилипли к голове, и маленький человек казался теперь еще меньше. Аззуен не мог сказать Миклану, что это ворон повалил шалаш. Тлитоо самодовольно усмехнулся и отошел на несколько шагов в сторону.

– Если бы ты умел говорить со своими людьми, то объяснил бы, что произошло, – заявил он. – Плохо, что ты этому так и не научился.

Бабушка Тали была единственным человеком, который нас понимал.

Аззуен рявкнул на ворона, но Тлитоо, довольно хрипя, взлетел в воздух. Для нас, волков, он был недосягаем.

Люди снова воткнули палки в ямки и заползли в свое убежище. Кожаный полог защищал их от дождя, и, хотя желательно было как можно скорее уйти из долины, я так устала, что мне тоже захотелось спрятаться в странном человеческом логове.

Пелл вспрыгнул на вершину одной из скал. Я с невольным восхищением посмотрела на могучие мышцы, перекатывавшиеся под его мокрым мехом.

– Я буду охранять вас, Каала, – сказал он. – Тебе надо отдохнуть.

Пелл выбрал самую дальнюю от человеческого логова скалу. Он не доверял людям и однажды признался, что ему не хотелось бы охотиться вместе с ними. Пока мы шли, Пелл бросал на Миклана подозрительные взгляды, да и вообще чувствовал себя не очень уютно рядом с мальчиком.

Аззуен выбрал другую скалу, а Марра третью. Я с радостью присоединилась бы к ним, но два дня драк и бегства так меня измотали, что надо было хорошенько выспаться. Глаза просто закрывались на ходу.

Миклан с серьезным лицом сел у входа в палатку, скрестив ноги и положив копье на колени. Он был младше Тали. Трудно было доверять ему охрану нашего лагеря, но ему хотелось взять эту ответственность на себя, и это вызывало уважение. Когда я подошла к входу в шалаш, он улыбнулся мне. Миклан всегда хорошо к нам относился, даже лучше, чем Тали. С первой же встречи он относился к нам как к своим сородичам. Марра думала, что это из-за того, что он был еще ребенком. Я от души надеялась, что он не утратит своего доверия теперь, когда его детство осталось позади.

Предоставив моим друзьям стеречь лагерь, я вползла в палатку. Тали уже спала, и я тихонько устроилась рядом с ней. Я прислушалась к ее ровному дыханию, и мои веки тоже начали закрываться. Но, несмотря на усталость, я никак не могла уснуть и подвинулась ближе к Тали. Мне очень хотелось отдохнуть, но было еще одно неотложное дело.

– Тлитоо! – прошептала я. Он не ответил. Я снова позвала его, немного громче. Я хотела позвать ворона в третий раз, но он уже услышал меня и вошел в шалаш.

– Я не сова, волчица, и не летучая мышь. Я и так уже слишком поздно лег спать сегодня.

– Я хочу знать, что ей снится, – сказала я.

Ворон досадливо щелкнул клювом, и я прижала уши.

– Ладно, волчонок, – проворчал он. – Когда я вижу твой страдальческий, как у голодного щенка, взгляд, то не могу устоять. Но учти, когда тебе будет страшно хотеться спать, я тебя обязательно разбужу.

Продолжая ворчать, он втиснулся между мной и спящей Тали. Я никому, даже Аззуену, не говорила, что мы с Тлитоо можем делать. Мне не хотелось, чтобы друзья знали, что я и в самом деле особенная.

Мы с Тлитоо могли попадать в мысли верховных и обычных волков, но проникновение в мысли Тали особенно завораживало. Мне всегда страстно хотелось с ней поговорить. Когда Тлитоо вводил меня в мир ее мыслей, я чувствовала, что становлюсь близка с ней, как с волком, и сейчас мне очень нужна была эта близость.

Тлитоо тихо что-то проворковал и улегся между мной и девочкой так, чтобы одновременно касаться нас обеих. Для того чтобы совершать путешествия в мысли других существ, ему нужен был телесный контакт с ними.

Я приготовилась к исчезновению звуков и запахов, что всегда происходило, когда я проникала в чужие мысли. Это было сродни ощущению внезапного падения в пропасть, и каждый раз перед этим у меня перехватывало дыхание. Но перед путешествием в мысли и чувства Тали я всегда испытывала еще и головокружение, и страшную растерянность. Проникновение в мысли других волков не было столь болезненным. Люди так странно представляли себе мир – для них он был полон красок и смутных колеблющихся контуров, – поэтому, когда я попадала в него, мне становилось не по себе.

Я подождала, пока уляжется тошнота, а потом погрузилась в мысли Тали.

Я сразу увидела сморщенное лицо старой женщины и съежилась, вспомнив, что это я невольно приблизила ее смерть. Потом я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Если тот день в хижине Ниали был так важен для Тали, что даже приснился ей, то мне надо набраться мужества и посмотреть этот сон до конца. Я постаралась успокоиться среди ее мыслей, и постепенно мне это удалось.

Тали знала, что бабушке осталось жить недолго. Ниали призналась, что в последнее время ей становится все труднее дышать и следующую зиму она не переживет. После этого Тали придется взять на себя дело криан.

– У тебя есть волки, – промолвила старая Ниали, – ты хорошо их знаешь и дружишь с ними. Они тебе помогут.

Тали оглянулась через плечо. У каменной стены хижины спала волчица. Она похрапывала и слегка подергивала лапами во сне.

Тали подошла к волчице и селя рядом с ней.

– Я не могу с ней говорить, – сказала она бабушке. – Ты можешь, а я нет.

Тали умела разговаривать с животными, когда была совсем маленькой. Она беседовала с кроликами и воронами, которые говорили, что от нее дурно пахнет, она могла общаться даже с пещерными львами. Она понимала и гигантских волков, с которыми бабушка познакомила Тали, когда та еще не умела толком ходить и спотыкалась, как жеребенок. Но сейчас Тали перестала понимать язык зверей. Часто ей казалось, что она видит какую-то мысль в глазах Серебряной Луны, но всегда сомневалась, боясь ошибиться.

– Ты найдешь другой способ общения с ними, – ответила Ниали.

Тали легла рядом с волчицей и вдохнула дурманящий аромат леса. Девочке было всего четыре года, когда бабушка начала готовить ее к роли крианы племени, и с тех пор началось ее одиночество. Очень многие соплеменники не хотели прислушиваться к крианам, которые говорили, что надо и чего не надо делать, на каких животных можно охотиться, а на каких нет. Люди смеялись, когда Тали объясняла, что они – такая же часть лесов, как и животные, на которых они охотятся, и растения, которые они едят. Люди начали сторониться Тали. Ей стало казаться, что она лишилась семьи.

Так продолжалось до того дня, когда она упала в реку.

Тали изо всех сил боролась за жизнь, но в глубине души ей было интересно, что будет, если она отдастся на волю течения и уплывет к дальним водопадам. Когда какой-то волк прыгнул в воду и поплыл к ней, девочка решила, что он сейчас убьет ее – ведь все вокруг утверждали, что волки охотятся на людей. Но волк просто поплыл рядом. Девочка ухватилась за его мех и вместе с ним выбралась на берег.

Потом волк встал, склонившись над ней, и принялся, сопя, обнюхивать ее. Девочка смотрела на огромные зубы и ждала, когда же огромный зверь убьет ее. Но волк не убил Тали, он даже проводил ее до дома.

Тали оперлась спиной на лежавшую у стены волчицу и взглянула на бабушку.

– Они могут не выбрать меня крианой, – проговорила она.

– Я знаю, дитя мое, – вздохнула бабушка. – Если они не позволят тебе стать крианой, тебе придется уйти из долины. Ты все равно останешься крианой, неважно, признают тебя люди племени или нет. Ты найдешь других криан, которые живут в лесах вокруг стойбища Каар. Они знают, что мы должны быть частью природы. Знают, что если победят такие, как Давриан, то мы все погибнем. Они будут до конца бороться за наше правое дело. Ты пойдешь и поможешь им. Ты и твои волки.

Тали во все глаза смотрела на старую женщину. Достаточно и того, что она сумеет убедить людей своего племени стать частью природы. Если у нее это не получится, то как она может рассчитывать, что сумеет убедить чужаков?

– Ты должна это сделать, – упрямо повторила бабушка, словно прочитав мысли Тали. – То, что произойдет в Кааре, не останется незамеченным и в других местах земли. Их стойбище больше всех других, какие ты видела на своем недолгом веку. Это очень важно, решат ли его люди идти за крианами или возомнят себя царями всех остальных существ. Я слишком стара для такого путешествия, и я доверяю только тебе. Ты должна это сделать.

– Но что, если волки не пойдут за мной?

– Это их долг. – Голос старухи окреп. – Ты просто не слышала. Это долг волков и криан. Твои волки знают о нем, они сами мне сказали. Если ты не научишься с ними говорить, то найди другой способ сообщить, что у вас одна цель.

Старуха с трудом поднялась и заковыляла к Тали.

– У тебя хватит сил сделать все, что ты по-настоящему захочешь сделать. И у тебя, и у твоих волков. Это твой долг, и я знаю, что ты исполнишь его.

– Я исполню его, – прошептала Тали.

Старая женщина посмотрела на девочку, на лежавшего у стены волка, и на ее лице мелькнуло загадочное выражение, которое Тали не смогла понять.

– Ее зовут Каала, ты знаешь, – сказала Ниали, с улыбкой глядя на похрапывавшую волчицу. – Ее друзья – Аззуен и Марра. Это такое счастье, что вы нашли друг друга. – Она выпрямилась и вернулась на свое место у очага. Дрожа от холода, завернулась в шкуру.

Тали зарылась лицом в густой мех волчицы.

– Я люблю тебя, Серебряная Луна, я люблю тебя, Каала. – Она шептала слова, которые никогда не говорила никому, даже Брелану. – Я все сумею, если ты мне поможешь.

Каждый удар мощного волчьего сердца, каждый вздох могучих легких вселяли в девочку уверенность и придавали ей сил. Незаметно она уснула, а когда проснулась, волчицы рядом не было, но лицо девочки было мокрым и липким. Тали улыбнулась – Каала всегда вылизывала ей лицо, когда уходила. Тали встала, поцеловала в щеку спящую бабушку и выскользнула из дома в холодок раннего утра.

– Просыпайся, волчонок, – прохрипел Тлитоо. – Уже светает.

Я, прищурившись, посмотрела в круглые глазки ворона и заставила себя окончательно пробудиться. Путешествие в чужие мысли всегда страшно меня утомляло, но сейчас хотелось завыть от восторга. Я узнала что-то очень важное в воспоминании Тали – у нас с ней была общая цель, одна задача.

Я должна была догадаться об этом раньше, ибо крианы отвечали за то, чтобы люди познали и осознали Равновесие. Равновесие – вот что сохраняет целостность мира. Каждое существо хочет жить и иметь как можно больше еды и территории. Но если какое-то существо станет слишком сильным, то Равновесие нарушится и другие создания погибнут. Люди нарушают Равновесие, и именно поэтому они должны исполнить Обет. Люди-крианы напоминали своим собратьям об их месте в мире.

Я вспомнила день, проведенный в жилище Ниали. Я пришла тогда, страшно усталая после неудачной охоты, и не прислушивалась к тому, что старуха говорит своей внучке. Но теперь, узнав об этом, я радовалась так, что сердце едва ли не выскакивало из груди. Я уже знала, что волки и крианы поклялись сохранить связь людей с природой и для этого Тали должна будет покинуть долину. Теперь же я узнала, что у нас с ней одна задача и крианы, которых мы будем искать, помогут нам ее решить.

Заметила я и то, чего не увидела Тали. Она не смогла истолковать выражение лица Ниали, но я его хорошо поняла. Люди слишком сильно полагаются на слова и читают выражения лиц даже своих сородичей хуже, чем мы, волки. Лицо старой женщины было искажено тревогой и страхом, но читалась в нем и надежда. Старуха не была наивной девочкой, и поэтому я тоже прониклась надеждой.

Я лизнула Тали, и она вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Как это противно, Серебряная Луна, – укоризненно произнесла она. – Бабушка говорила, что тебя зовут Каала.

Я снова лизнула девочку – от подбородка до лба – и пошла к выходу из укрытия, давая ей понять, что пора вставать. Увидев, что у Тали снова сонно слипаются глаза, я обернулась, высунула язык и грозно направилась к ней.

– Все, все, – засмеялась Тали, прикрыв руками лицо, – я уже проснулась.

Она встала и выбралась из палатки. Миклан уснул, а мои друзья-волки по-прежнему несли свою вахту. Тали исчезла за скалой, и я последовала за ней. В нос мне ударил горьковатый запах ели.

– Не надо ходить за мной, Каала, – сказала Тали, присаживаясь за камнем. Но я ее не послушалась. Отныне глаз с нее не спущу.

Позади меня хрустнули сухие листья, и я обернулась, рассчитывая увидеть Аззуена или Марру. Но вместо них заметила серый мех, мелькнувший в кустах.

– Ты видела? – спросил Аззуен. Глаза его были расширены от страха, когда он спрыгнул ко мне со своего наблюдательного пункта.

Я опустила к земле нос и пошла на сухой и резкий запах ели, отдававший едва заметной горечью.

Аззуен вскоре обнаружил след лапы, отпечатавшийся в грязи. След был один, но настолько отчетливый, что, казалось, его оставили преднамеренно. Я оставила рядом с ним свой след – он оказался в два раза меньше.

– Верховный волк, – сказал Аззуен.

И не просто верховный волк, подумалось мне, когда я снова принюхалась к следу. Это была Милсиндра. Она даже не пыталась скрыть свой запах, как это умеют делать верховные. Она преследовала меня и хотела, чтобы я это знала.

Шерсть у меня на спине встала дыбом. Я не знала, что было на уме у Милсиндры, но понимала, что ничего хорошего нас не ждет. Ее заставили выпустить меня из долины, но она считала, что Совет совершил ошибку, поэтому наверняка она постарается помешать мне – это было так же неизбежно, как восход луны.

Глава 4

Остановившись на горном перевале, который должен был вывести нас из долины, я оглянулась и бросила прощальный взгляд на свой дом. Я увидела длинное извилистое русло Быстрой Реки и очертания холма Волкоубийцы. Но все остальное в ярком свете дня показалось мелким и незнакомым; Широкая Долина уже стала мне чужой. Аззуен тоже оглянулся, но Марра и Пелл смотрели только вперед. Тлитоо кругами парил над нами, то опускаясь, то взмывая вверх в восходящих потоках воздуха. Рядом с ним летел еще один ворон. Я узнала птицу – это была самка, которая иногда присоединялась к Тлитоо.

Рядом с нами, тяжело дыша, поднимались в гору Тали и Миклан. Люди, даже молодые, не могут бегать быстро, как мы. Я больше не ощущала запах Милсиндры, но спиной чувствовала ее горячее дыхание, а до Равноденствия оставалось не больше трех четвертей луны. Мы поторапливали людей, хватая их за одежду, когда они начинали идти слишком медленно, и подгоняя носами, когда они надолго останавливались. Но, несмотря на это, нам понадобился целый день и еще почти полдня, чтобы добраться до высокого перевала, который должен был вывести нас из долины.

Когда-то я думала, что Широкая Долина очень велика. Теперь же я видела, как мала она на самом деле. Страна, расстилавшаяся перед нами – бескрайние луга с перелесками, – простиралась насколько хватало глаз. Справа виднелись высокие холмы, поросшие сухой жесткой травой, слева рос лес, состоявший из сосен, кипарисов и елей. У меня заурчало в животе. В этом лесу добычи хватит на десять волчьих стай. Я вдруг вспомнила, что давно ничего не ела.

Сразу за кипарисовой рощей возвышалась скала размером с добрый холм. Именно здесь я должна была встретиться с матерью, но необъятность пространства сбивала с толка, и я никак не могла понять, далеко ли нам идти до той скалы. Я даже не знала, там ли еще моя мать. До нашей встречи оставалась одна луна, а пока мать где-то пряталась от верховных волков. Но у меня все равно сжалось сердце и перехватило дыхание. Впервые за долгое время я наконец-то увижу мать. Я хорошо помнила запах молока, тепло ее живота, ощущение надежности, покоя и защищенности.

Когда ты вырастешь и тебя примут в стаю, ты пойдешь и найдешь меня, сказала мама до того, как Рууко прогнал ее из стаи. Я никогда не забуду эти слова. Неужели не пройдет и дня, как я снова увижу ее?

Хрипловатый голос Тали прервал мои размышления.

– Нам надо найти место, где в ручье лежат друг на друге две упавшие сосны, – сказала она Миклану. Они с мальчиком, пошатываясь, смотрели на долину. Над землей плыли темные облака, обещая долгие дожди.

Тали сжимала в руке кусок оленьей кожи. Она глянула сначала на него, а потом на озеро.

– Нам надо идти вон к той скале, а потом по карте к Скрещенным Соснам.

Я не смогла точно понять, какое отношение кусок кожи, который Тали назвала картой, имел к поиску Скрещенных Сосен, но людям мало глаз для того, чтобы находить места, где они никогда прежде не бывали. Наверное, карта – это еще одно проявление человеческого ума, который компенсирует людям слабость их природных чувств.

Мы спустились к подножию небольшого холма, когда начался дождь. Людям понадобилось несколько часов, чтобы спуститься с горы, и теперь им требовался отдых. К тому же начало уже темнеть.

Палатку они поставили возле большого камня. Мне много раз приходилось охотиться под дождем и переплывать Быструю Реку в грозу, но все же я предпочитаю сухие места. Аззуен, Марра и я заползли под полог палатки, Пелл, еще не избавившийся от своей подозрительности, остался пережидать дождь под открытым небом. Тали и Миклан вытащили из мешков обжаренное на огне мясо. Я понимала, что им надо поесть, но была так голодна, что не выдержала и тихонько заскулила. Жареное мясо лучше нашей обычной еды. Оно сочное, вкусное и пахнет дымом человеческого костра. Один кусок жареного мяса стоит двух кусков сырого. Аззуен и Марра были не менее голодны, чем я, и тоже не мигая смотрели на людей. Тали улыбнулась и дала по куску мяса мне и Аззуену. Миклан дал еду Марре. С виноватым видом я быстро проглотила мясо.

– Надо будет раздобыть еще еды, – заметила Тали, видя, как жадно мы глотаем свои куски.

В этом мы, несомненно, могли им помочь. Молодые люди немного поговорили и улеглись спать на расстеленных шкурах.

Дождавшись, когда они крепко уснут, Аззуен, Марра и я выползли из палатки. Дождь прекратился, с чистого неба сияла серебристая луна.

Увидев нас, Пелл сладко потянулся, приподняв зад.

– Я голоден, – заявил он.

Мы были в пути уже три дня, и за это время нам удалось лишь несколько раз поживиться какой-то мелочью по дороге и крохами, которые оставляли нам люди. Нужна была полноценная охота. Я оглянулась на палатку, где спали Тали и Миклан.

– Мы не можем оставить их одних, – сказала я.

– Мы последим за твоими человечками, – Тлитоо приземлился у входа в палатку, а Хлела уселась на ее крышу. – Мы нашли их Скрещенные Сосны. Они находятся сразу за тем местом, где ели уступают место соснам.

– Вы не сможете следить за людьми, потому что вам надо выспаться, – возразила я. Вороны, как и люди, ночью спят.

– Мы проснемся, если кто-то подойдет, – уверила нас Хлела, опустив крылья и свесив голову между ними.

– Мимо воронов не пройдешь, – добавил Тлитоо. – К тому же поблизости нет ни одного злюковолка или человека.

Злюковолками ворон называл верховных волков. Я все еще колебалась, и тогда Тлитоо с силой выплюнул мне в голову косточку какой-то ягоды.

Лохматый безмозглый волчонок Думает, что знает больше ворона. Добром это для волчонка не кончится.

Я рассмеялась и тряхнула головой.

– Идемте искать добычу, – сказала я своим друзьям-волкам.

Марра взвизгнула от радости и побежала вперед. У нее был прекрасный нюх, а это особенно важно на охоте в незнакомой местности. Требовалось не только учуять добычу, но и не забежать случайно на территорию другой волчьей стаи. В Широкой Долине мы знали территории всех стай, но здесь придется соблюдать осторожность.

Марра принюхалась к земле, потом подняла морду.

– Я чую добычу, – крикнула она, завиляв хвостом. – Не могу сказать, что это, но какой-то зверь.

Она отступила в сторону, и я не задумываясь взяла след. Только тут до меня дошло, что я действую как вожак, и смущенно оглянулась. Аззуен стоял рядом, наклонившись к земле и нюхая след. Пелл и Марра остановились позади меня, ожидая, что я решу делать дальше. Сердце мое сильно забилось от радости: я возглавлю охоту. Я издала низкий отрывистый лай, как это делал Рууко, начиная погоню.

Я сделала шаг вперед, запуталась лапами в корнях и поскользнулась в грязи. Я не успела сохранить равновесие и полетела вниз, но сумела приземлиться на грудь. И тотчас встала. По груди и морде стекала жидкая грязь.

Марра пробежала мимо меня.

– Постой! – крикнула я. Мне хотелось удостовериться, что рядом нет других волков, которые могли бы заявить свои права на добычу. Но Марру не интересовали такие мелочи. Когда мы с Аззуеном догнали ее, она уже стояла на вершине холма и смотрела на луг, где при ясном свете луны паслись какие-то животные, похожие на лосей. Пелл бежал немного позади – на случай опасности. Мне самой следовало бы подумать об этом.

Я внимательно присмотрелась к добыче. Эти животные походили и на лосей, и на снежных оленей. У них были длинные стройные ноги, и они казались легче, чем лоси долины.

У меня слюнки потекли.

Несколько лосей посмотрели вверх по склону холма и заметили нас. Эти животные всегда были настороже, ожидая непрошеных охотников. Мы начали тихо съезжать на брюхе с холма, когда сзади раздался предостерегающий клич Пелла.

По равнине бежали пятеро волков, распугивая добычу. Они бежали прямо к нам, оскалив зубы. Нас было хорошо видно даже в тусклом лунном свете. Это оказалось глупостью с моей стороны – встать на таком открытом месте.

Мы ждали их приближения, и я заметила, что снова стою впереди всех. Я лихорадочно попыталась вспомнить, как встречали чужаков Рууко и Рисса, оказавшись на вражеской территории, но так ничего и не вспомнила. Я не могла решить, с чего лучше начать – с угроз или приветствий. А может, лучше всего отступить и убежать? Я все еще раздумывала, когда они настигли нас – мех на спинах стоял дыбом, уши были зло прижаты.

– Вы хотите украсть нашу добычу? – спросила бежавшая впереди волчица. Горделивая осанка и почтение, с каким смотрели на нее другие волки, подсказывали, что она – вожак этой стаи. Я ожидала увидеть на ее месте волка-самца возраста Рууко. Эта волчица казалась моложе Пелла. Остальные волки ее стаи были двухлетки или такие же молокососы, как мы.

– Мы не знали, что это ваша территория, – ответила я. От волнения у меня пересохло в пасти, но говорить я старалась уверенно и спокойно. – Мы не станем брать то, что не принадлежит нам, и покинем вашу территорию, если вы разрешите ее пересечь, – я не раз слышала, как это говорили Рууко и Рисса, но не думала, что и у меня получится так же.

Пятеро волков, рыча, смотрели на нас. Шерсть на их спинах стояла дыбом. Волчица-вожак молчала, и я ждала ее ответа. Я решила, что сейчас они на нас нападут. Мы вторглись на их территорию и готовились атаковать их добычу, так что они имеют полное право постараться убить нас. Они были молоды и сильны, и к тому же превосходили нас числом. Аззуен, Марра и Пелл подвинулись ближе ко мне.

– Почему от вас пахнет, как от людей? – все еще рыча, спросил один из волков. У него был темный мех и залысина за левым ухом, где заживала свежая рваная рана. Я приготовилась к схватке. Если они попытаются преследовать нас по запаху и выйдут к Тали и Миклану, то я их остановлю.

– Они пришли из Широкой Долины, – заметила волчица. – Там все волки пахнут, как люди.

Ее светло-серый мех отливал серебром в неярком свете луны. Она высоко подняла хвост, едва сдерживая желание вступить в бой.

– Что у тебя с лапой? – поинтересовалась она.

Я колебалась, не желая признаваться в своей слабости.

– Ее ранил человек, – надменно прорычал Пелл. Он всегда говорил таким тоном, когда хотел напугать. Он, заметно прихрамывая, сделал два шага вперед. Во время дождя у Пелла всегда начинала болеть лапа, которую он поранил во время схватки с обезумевшим лосем четыре луны назад. – Она дралась с ним, и он ранил ее своей острой палкой.

– Ты убила его? – спросил темный волк.

– Нет, но я сильно его покусала, – ответила я. Меня ранил Давриан, когда хотел меня убить, но я не хотела рассказывать все чужим волкам.

Пятеро волков, кажется, немного успокоились. Волчица-вожак опустила хвост.

– Меня зовут Лаллна, я из стаи Стражей, – сообщила она, едва заметно улыбнувшись, – а это Желток, – добавила она, ткнув носом в темного самца. Марра тихо фыркнула – имя волка показалось ей смешным. Но что это за Стражи, кого и от чего они охраняют?

– Значит, вы – бродячая стая? – осведомилась волчица. Она не заметила смешка Марры или решила не обращать на него внимания.

– Что?

– Бродячая стая. У вас нет своей территории.

Я уже думала об этом. Стая Быстрой Реки перестала быть нашим домом.

– Нет, – ответила я. – То есть да. У нас нет своей территории.

– Вы пытаетесь найти ее здесь или хотите уйти дальше?

– Кто твой второй волк? – спросил, выходя вперед, тот самый самец, кого Лаллна назвала Желтком.

«Мой второй волк?» – удивленно подумала я. Все волки стаи Стражей уставились на меня. Они решили, что я вожак, а все остальные подчиняются мне. Желток мельком взглянул на Марру и Пелла и снова перевел взгляд на меня. Если бы они знали, что мы не настоящая стая, что я не вожак, то они наверняка бы уже напали на нас. Они были не слишком велики и не сильнее нас, но мы не могли рисковать, чтобы не пропустить их к нашим людям.

– Мы пока думаем над этим, – ответила я.

– Значит, вы – новая стая, – задумчиво произнесла Лаллна, словно для нее это было очень важно. Она подошла ближе ко мне. – Я бы выбрала этого пахнущего ивой самца, хотя он и хромает. Мне кажется, тебе не стоит выбирать вторым волком самку. Если второй волк будет самцом, он сможет стать и твоим спутником. – Она окинула Пелла оценивающим взглядом и ухмыльнулась.

– Так почему ты дралась с человеком? – не отставал Желток. Рана на его голове стала кровоточить, но, видимо, его это совершенно не беспокоило.

Чем больше я говорила с этими Стражами, тем отчетливее понимала, что им ни в коем случае нельзя рассказывать о наших людях.

Лаллна, Желток и их товарищи смотрели на меня, ожидая ответа. Марра пришла мне на выручку.

– Вы называете себя стаей Стражей? – уточнила она. Она говорила вежливо, но всякий, кто ее знал, уловил бы в ее голосе насмешку над чужой стаей. Я бросила на нее красноречивый взгляд, и Марра опустила глаза, но не от покорности, а чтобы не рассмеяться.

– Да, – ответила Лаллна. – Стражи охраняют все земли от елового леса до Скалистой Вершины.

Я едва не фыркнула от недоверия. Никогда не слышала о стаях, которые бы контролировали такие громадные территории.

– Сколько волков в стае Стражей? – спросил Аззуен. Мех между его глазами сморщился, что бывало, когда он напряженно размышлял. Мне как-то сразу не пришло в голову, что в стае может быть намного больше пяти волков.

– Этого я вам сказать не могу, – прорычала Лаллна.

Аззуен шагнул вперед.

– Что вы охраняете? – не отставал он. Нос его подрагивал, словно он чуял добычу.

Лаллна слегка оскалила зубы.

– Вы очень скоро это узнаете. Всех волков, которые приходят сюда из Широкой Долины, мы должны приводить на поляну нашего сбора. Вы пойдете дальше, если вам разрешит Совет.

Я сразу ощетинилась. Мы не можем бросить наших людей. Даже если вожаки стаи Стражей позволят нам идти дальше, я не имела права оставлять людей на попечении двух воронов. Я взглянула на Марру. Она лучше других знала обычаи волчьих стай, и я надеялась, что она сможет договориться с молодыми Стражами, чтобы они сами пропустили нас. Но вместо Марры заговорил Пелл.

– Почему мы должны идти с вами? – Пелл сверху вниз посмотрел на Лаллну. – Мы не принадлежим вашей стае и пойдем своим путем. Нам не пристало подчиняться какой-то кучке низкохвостов.

Низкохвостами называют волков, занимающих самые низкие ранги в стаях, волков, которые едят в последнюю очередь. Это было оскорбление, и Стражи на него немедленно отреагировали. Я не успела даже зарычать, когда Лаллна стремительно кинулась на меня.

Я еще не напрягла толком мышцы, чтобы устоять на лапах, а она уже вцепилась мне в холку. Краем глаза я заметила, что и остальные чужаки бросились на моих спутников. Желток и еще один рыжеватый волк кинулись на Пелла, который оскалился и присел, приготовившись защищаться. Два других волка бросились на Аззуена и Марру. Мое сердце билось так сильно, что Лаллна, наверное, слышала его стук. Некоторые волки любят драку, но не я. Лаллна так сдавила мне грудь, что я едва могла дышать.

Волчица ударила меня со всей мощи, стремясь свалить с ног. Первым моим побуждением было противостоять натиску и устоять во что бы то ни стало. Потом я вспомнила, чему учил меня Торелл. Это был отец Пелла и вожак стаи Скалистой Вершины, и он научил меня хитрому приему, который помогает в драке не хуже силы. Я не стала противиться удару и упала, покатившись по земле, заставив Лаллну споткнуться об меня. Прежде чем она успела встать, я уже оседлала ее. Она щелкнула зубами у моего носа и вырвалась, подбросив меня в воздух. Я перекувырнулась и упала на бок.

Мышцы отчетливо проявились под кожей Лаллны, когда она прыгнула мне на грудь, всей тяжестью придавив к земле. Она была не слишком большого роста, и я не ожидала от нее такой силы. Своим прыжком она выбила из моих легких весь воздух, но я все же ухитрилась извернуться, выбраться из-под нее и даже приподняться, прежде чем она снова попыталась меня схватить. Мы покатились по земле, стараясь подмять под себя друг друга. Лапы Лаллны дрожали, но это не был страх, как я подумала вначале. По глазам волчицы было видно, что она просто наслаждается схваткой. Лаллна улыбалась.

Я выгнула спину, развернула задние лапы и ударом головы повалила Лаллну на землю. Погрузив передние лапы глубоко в мех на ее брюхе, я оскалила зубы и приготовилась укусить.

Я видела, что Пелл отбросил рыжего волка так, что тот покатился вниз по склону холма, а потом свалил Желтка на спину и обхватил зубами его горло. Он не стал сжимать челюсти – просто держал Желтка за горло, а тот пытался лизнуть Пелла в нос. Я вспомнила, что говорил мне Рууко, когда рассказывал о схватках за господство и положение в стае. Только слабый и коварный волк способен без необходимости укусить другого волка. Именно сдержанное поведение Пелла заставило меня овладеть собой. Пелл бросил вызов молодым волкам стаи Стражей, когда отказался идти с ними. Кровь еще не пролилась, но если бы я ранила Лаллну, то спор за господство превратился бы в смертельную схватку. Я оглядела поле боя. Марре и Аззуену приходилось туго, но они держались.

Я отвлеклась, и Лаллна сразу же воспользовалась этим, сбросив меня со своего брюха. Прищурившись, она глянула на меня и что-то тихо сказала своим товарищам. Волки, дравшиеся с Аззуеном и Маррой, отскочили в сторону, а Пелл отпустил Желтка. Пятый волк чужой стаи вскарабкался на вершину холма.

Лаллна продолжала внимательно на меня смотреть. Аззуен резко толкнул меня в бок, и я догадалась, что Лаллна ждет, когда я заговорю. Она все еще считала меня вожаком.

Мы выиграли схватку и получили право диктовать свои условия, но Стражи были сильными волками. Они могли пойти за нами и обнаружить наших людей, напасть на нас снова или привести сюда других волков. Мы не сумели бы от них избавиться, но зато могли выиграть время.

– Мы пойдем на встречу с вашими вожаками, – объявила я, – но прежде нам надо сделать одну вещь.

– Что? – поинтересовалась Лаллна.

– Нам надо кое с кем встретиться, – ответил за меня Аззуен.

Если бы я не боялась отвернуться от Лаллны, то показала бы Аззуену зубы. Он думает, я глупа настолько, чтобы сказать, что нам надо встретиться с людьми?

Лаллна холодно глядела на нас.

– Мы согласны, чтобы вы отвели нас в свою стаю, – вставила Марра. Лаллна продолжала смотреть на меня, ожидая подтверждения.

– Да, – сказала я, поняв то, что уже сообразила Марра: если Лаллна приведет чужаков в свою стаю, это повысит ее статус в глазах вожаков.

– Мы бы победили, если бы не этот пахнущий ивой волк, – заметила Лаллна, – но и вы деретесь неплохо, – она вызывающе вскинула голову. – Если вы согласны пойти к нашим вожакам, то сейчас можете идти.

– Вы не пойдете за нами, – твердо заявил Пелл, – а дадите время – еще две ночи.

Мне бы ни за что не хватило духу говорить с чужими волками так напористо.

– Мы дадим вам ночь и половину дня, – возразила Лаллна. Пелл едва заметно кивнул мне.

– Хорошо, – согласилась я. – Через одну ночь и половину дня мы вернемся на это место.

Не говоря больше ни слова, пятеро Стражей развернулись и побежали вниз с холма, разбрызгивая грязь.

Глава 5

Когда перед рассветом мы вернулись на нашу стоянку, люди уже проснулись и ждали нас. Они сложили палатку, увязали мешки и достали куски мяса и кислые ягоды на завтрак. Я не могла удержаться и смотрела на них во все глаза, пока они ели, ведь наша охота оказалась неудачной. И снова люди накормили нас из своих запасов. Некоторые волки считают, что люди так не похожи на нас, что им ни в коем случае нельзя доверять, но Тали и Миклан не колеблясь поделились с нами, как волки родной стаи. Я знаю волков, которые ни за что бы не проявили такую щедрость. Аззуен, Марра и я с готовностью съели то, что дали нам люди. Пелл стоял в стороне, отказавшись от их пищи. От него пахло мышами, которых он, видимо, поймал на обратной дороге, но что такое мыши для волка? Пелл ничем не отличался от волков Быстрой Реки: без еды он становился раздражительным и замкнутым.

– Может, ты все-таки поешь? – сердито спросила я. – Если бы мне был нужен неразумный щенок, то я взяла бы с собой его, а не тебя.

Он в ответ зло зарычал.

– Я ем только свою добычу.

– Нам нужны сильные волки, – вмешалась Марра, – а ты наш лучший боец.

Пелл посмотрел на нее, потом на людей, лизнул Марру в макушку и уставился немигающим взглядом на Миклана. Мальчик понимал нас, волков, лучше многих других людей. Он порылся в мешке, достал кусок жареного мяса и на ладони протянул его Пеллу. Волк не двинулся с места. Он пристально глядел на мальчика до тех пор, пока тот не бросил мясо на землю и не отошел в сторону. Тогда Пелл жадно проглотил мясо.

– Спасибо, что поделился добычей, – церемонно произнес он. Миклан вздохнул и перебросил мешок через плечо. Тали взяла свою ношу. Сейчас во что бы то ни стало требовалось их поторопить. Я была убеждена, что Милсиндра идет за нами по пятам, и даже если волки Стражей выполнят свое обещание и дадут нам полтора дня, мешкать не стоило. К моей радости, люди тоже это поняли и пошли вперед быстрым шагом.

Заставить их идти за нами к Скрещенным Соснам оказалось нелегко. Люди порой бывают упрямы, как вороны. Они все время смотрели в свою карту, а не на окружающую местность, и постоянно отклонялись от кратчайшего пути, обнаруженного умным Тлитоо. Я бы не стала мешать людям, если бы не Милсиндра. Надо было заставить их идти самым коротким путем, чтобы как можно скорее добраться до цели. Чем быстрее люди дойдут до стойбища, тем скорее я увижу свою мать. Когда Тали остановилась возле дерева со странно изогнутыми ветвями и принялась доставать шкуру полога палатки, я вырвала шкуру из ее рук.

– Серебряная Луна! – в раздражении Тали всегда называла меня прежним именем. – Отдай!

Девочка остановилась, топнула ногой и подбоченилась.

Я подбежала к ней вплотную, словно собираясь отдать шкуру. Миклан и Тали протянули к ней руки, но я проворно отскочила назад. Они бросились за мной, но я отбежала еще дальше. Марра и Аззуен путались у них под ногами, заставляя поминутно спотыкаться. Несколько раз я подыгрывала им, почти позволяя дотянуться до шкуры. Потом побежала, сначала неторопливо, в направлении Скрещенных Сосен. Люди последовали за мной.

Ниали ошиблась. Когда надо, мы умеем неплохо понимать друг друга.

Когда мы два часа спустя добрались до ручья, люди проголодались, устали и разозлились. Я дала им время отдышаться, а потом забралась на верхнюю из лежавших крест-накрест сосен, положила перед собой шкуру и пристально посмотрела на Тали. Она остановилась, внимательно глянула на меня и только после этого поняла, на чем я сижу.

– Две сосны, лежащие в ручье крест-накрест, – сказала Тали Миклану. Она углубилась в лес на две сотни волков, потом свернула влево и через пять минут дошла до истока ручья.

– Да, это, наверное, здесь, – прошептала она.

Пелл ткнул меня в плечо.

– Я обследую территорию, – сообщил он.

Я хотела было возразить, но почувствовала, что ему не по себе. Помогая нам, Пелл против воли общался с нашими людьми и за это нравился мне все больше. Я не стала настаивать, понимая, что он не хочет видеть здесь еще целую толпу народа.

Сначала я не могла понять, где искать людей, хотя чуяла, что они где-то недалеко. Я ожидала увидеть большие, выстроенные из глины и камней дома и костры, к каким привыкла в стойбище Тали в Широкой Долине. Потом вспомнила хижину Ниали, вспомнила, как она вдруг, словно из-под земли, выросла передо мной в лесу. Это убежище было так хорошо спрятано, что люди часто проходили мимо, не замечая его. Приглядевшись внимательнее, я увидела признаки человеческого жилья: большую площадку для костра и отверстия, обложенные камнями и глиной. Эти отверстия, казавшиеся природными, и были входами в дома.

Из одного отверстия выполз старик.

– Добро пожаловать, – прохрипел он. – Мы ждем вас.

Он обратился одновременно и к Тали, и ко мне. На шее старика, на кожаном шнурке висел длинный клык, оправленный в кусок ольхи. Такой же клык дала Тали ее бабушка, когда девочка стала крианой. Должно быть, этот старик тоже криан. Мы нашли стойбище, которое искали. Из другого отверстия, поменьше, выбрался юноша.

– Брелан! – воскликнула Тали. Вот откуда старик узнал о нашем скором появлении – будущий спутник Тали ему рассказал. Девочка сбросила с плеч мешок и кинулась к Брелану.

Аззуен опередил ее. Брелан был его человеком, он любил парня так же, как я любила Тали. Не добежав до Брелана двух волков, Аззуен прыгнул. Молодой человек, высокий и мускулистый, не устоял под таким натиском и упал. Аззуен принялся лизать парню лицо и при этом так сильно вилял хвостом, что сбил с ног и Тали, хотевшую тоже подойти к Брелану. Стали собираться и другие люди, тихо выбиравшиеся из своих нор за деревьями. Мне даже показалось, что они ведут себя не как люди, а как волки.

Брелан поздоровался с Аззуеном, с такой силой ткнув его в ребра, что волк кашлянул. Потом парень отодвинул Аззуена, встал, поднял на руки Тали и покружил ее в воздухе. Он так прижимал ее к себе, что я засомневалась, может ли она дышать. Я подошла к ним и наступила на ногу Брелану.

– Привет, Серебряная Луна, – поздоровался он. И тут заметил Миклана, стоявшего рядом с Маррой. Отпустив Тали, Брелан улыбнулся мальчику:

– Ты вырос.

Миклан застенчиво подошел к брату и поприветствовал его, ударив тупым концом копья о землю. Брелан обнял мальчика и произнес:

– Спасибо, что привел Тали целой и невредимой.

Миклан улыбнулся в ответ.

– Мне надо вернуться домой, – сообщил он. – Я обещал другим крианам в долине рассказать, что здесь происходит.

Лицо Брелана помрачнело. Он отступил на шаг.

– Тебе придется многое им рассказать. Здесь творится такое, о чем Ниали не могла даже подумать. Не знаю, послала бы она сюда Тали, если бы знала.

Брелан снова привлек к себе девочку. Одной рукой он обнимал ее, а другую положил на спину Аззуена.

– Как поживает Ниали? – спросил он. – Неужели она так ослабла, что не смогла прийти сама?

– Ее убил Давриан, – проговорила Тали и расплакалась. – Он убил ее и сказал, что это сделали волки.

Брелан сочувственно посмотрел на девушку.

– Она умерла? – Он смахнул слезу, так как тоже очень любил Ниали.

Тали кивнула. Она уткнулась лицом в щеку Брелана и рассказала ему все, что произошло с тех пор, как он покинул деревню. Лицо молодого парня мрачнело все больше и больше.

– Я бы ни за что не ушел, если б знал, что Давриан так опасен, – прошептал он. – К тому же и здесь я мало чем сумел помочь.

Он хотел добавить еще что-то, но в это время раздался властный женский голос:

– Вы проделали долгий путь. Не хотите ли поесть?

При слове поесть я подняла голову и услышала, как заурчало в животе у Аззуена. Марра радостно взвизгнула, и обратившаяся к нам женщина рассмеялась.

Они дали нам столько еды, сколько я ни разу не получала от людей. Нам досталось мясо взрослого лося, свежее, не изжаренное на огне. Я уже привыкла к жареной человеческой пище, но сочное свежее мясо было просто восхитительным. Я проглотила первый кусок и принялась за следующий. Аззуен и Марра ели с такой же жадностью, а Тлитоо летал вокруг и подбирал объедки. Покончив с едой, я тщательно слизала с морды все кусочки мяса.

– Они так оголодали, – извиняясь за наше обжорство, сказала Тали.

Откуда-то издалека я учуяла волчий запах. Это была не Лаллна и ее компания из стаи Стражей, но кто-то очень знакомый. Волк находился далеко, и ждать беды от него не приходилось, но что-то в этом запахе неудержимо меня притягивало. Мне страшно захотелось пойти за ним.

Тали была в безопасности и не отрывала глаз от Брелана. Теперь я могла ненадолго отлучиться и ткнула носом Аззуена в морду.

– Последи за Тали, пока меня не будет, – попросила я и незаметно выскользнула с площадки, чтобы уйти из стойбища.

– Остановись, молодая волчица, – громко произнес вдруг властный голос. Я застыла на месте с приподнятой передней лапой. Собственно, я бы ни за что не стала останавливаться, так сильно манил меня запах, но в голосе послышался приказ вожака, и я замерла. Интересно, откуда раздался голос? Казалось, он исходил с небес. Я оглянулась и подняла голову.

На дереве, над костром, по-вороньи сидел тот старик, который первым приветствовал нас в деревне. Тлитоо, усевшийся на соседнюю ветку, что-то ворковал ему на ухо. Я не раз наблюдала, как Тали и другие молодые люди влезали на деревья – и всегда при этом завидовала их длинным ногам и цепким рукам, – но мне еще не приходилось видеть, как на деревья лазают старики – для этого они были слишком слабы.

Старик соскользнул с ветви и уперся ногами в нижний сук, а потом повис на руках и спрыгнул вниз, так грациозно приземлившись возле Тали, будто слетел на крыльях.

– Меня сильно опечалила весть о смерти твоей бабушки, – сказал он Тали и положил ей на голову свою узловатую руку. – Я знал Ниали в молодости, она сделала для нас больше, чем любая другая криана. Она говорила, что ты займешь ее место, когда ее не станет.

– Я постараюсь, – тихо ответила Тали.

– Ты умеешь говорить с волками? – спросил старик; резкость голоса плохо сочеталась с улыбкой.

– Нет, – пристыженно призналась Тали. – Я умела, когда была маленькой, но потом все забыла. Серебряная Луна – то есть Каала – и я пытались выучить Древний Язык, но бабушка умерла, и мы не успели.

Древний Язык – это наречие, на котором в незапамятные времена говорили все животные. Я знала его лучше, чем Тали, но все равно плохо.

Улыбка старика погасла.

– Значит, я последний, – прошептал он так тихо, что вряд ли кто-то из людей его услышал. Он повысил голос: – Ниали умела говорить с ними, и мы надеялись, что и ты научишься. Ты пыталась выучить этот язык, волчица? – спросил он меня.

От неожиданности я ответила, не думая:

– Да, но у нас не было времени.

– У нас и теперь нет времени, – заметил старик и поморщился, видя мое удивление. – Я понимаю тебя, даже если не понимает твоя девочка. Ты и Тали должны найти другой способ общения. – Он взял за руки Тали и Миклана и кивнул нам. – Идемте со мной. У нас мало времени и много дел. У нас есть план, и необходимо ваше содействие – чем скорее, тем лучше. Я хочу познакомить вас со своими друзьями. – Он повернулся и зашагал, ведя за собой Тали и Миклана.

Волчий запах снова обдал меня, и сердце бешено забилось.

Это был запах моей матери.

Я хотела заглянуть в глаза Аззуену или Марре, но они уже шли за людьми, да и не узнали бы этот запах, даже если обратили бы на него внимание. Они видели мою мать всего раз – в тот день, когда ее изгнали из Широкой Долины. Они не сосали ее молоко и не спали в ее густом теплом мехе. Для них это был всего лишь запах какого-то волка, который находился слишком далеко, чтобы представлять опасность. Вслед за людьми они вошли в один из лазов.

Я замерла. Запах снова обдал меня горячей волной. На этот раз мать была ближе, и вместе с запахом меня захлестнули воспоминания о молоке, об уютном логове и чувстве защищенности. Я вспомнила, как она дала мне имя, как защитила меня, когда Рууко убил остальных щенков. Люди и мои собратья волки не успели скрыться в убежище, когда я со всех ног бросилась в лес.

Как на крыльях, летела я мимо толстых древесных стволов и густых кустарников. Тлитоо летел прямо над головой. Наконец запах вывел меня на широкую поляну. Полуденное солнце стояло высоко в небе, и в его лучах ярко светилась Скалистая Вершина. Оттуда манил меня запах матери. Я побежала быстрее.

– Волчонок, погоди! – крикнул Тлитоо. – Ты же не знаешь, что тебя ждет.

Но мне было все равно, что меня ждет, я знала, что впереди встреча с матерью – и только это имело значение. До встречи осталось всего несколько шагов.

Я пересекла луг и снова углубилась в лес. Следуя за запахом, я выбежала к ручью. На другом его берегу стояла не очень рослая серая волчица. Она резко вскинула голову и посмотрела на меня, подергивая носом.

Я узнала ее с первого взгляда. И побежала к ней, спотыкаясь, как неуклюжий щенок, и повизгивая от счастья. Как давно я ждала этой встречи… Больше всего на свете мне хотелось найти ее. И на какой-то краткий миг мне показалось, что в ее глазах мелькнула радость. Уши ее, дрогнув, встали торчком в знак приветствия.

Но потом, когда я была уже совсем рядом, что-то вдруг изменилось. Мать оскалила зубы и прижала уши. Шерсть ее вздыбилась, сделав ее больше, а из горла вырвался низкий угрожающий рык.

Это поразило меня настолько, что я попыталась остановиться, но не успела и по инерции врезалась в мать. Ее запах обволакивал, навевал память о логове, тепле, надежной защите… Мать швырнула меня на землю, наступила на живот и больно прикусила горло.

– Тебе не надо быть здесь, – прорычала она. – Уходи и больше не возвращайся.

С этими словами она отошла в сторону, а я, шатаясь, с трудом встала на ноги. Я стояла как вкопанная, и тогда мать несколько раз щелкнула зубами у меня перед носом и принялась толкать, прогоняя прочь.

От нее исходила странная смесь запахов. Я чуяла гнев и отчаяние, а кроме того, страх. Я не могла понять, что во мне могло так ее напугать. Я отбежала на несколько шагов, а потом все-таки оглянулась.

– Уходи! – зарычала мать.

Я не нашлась что сказать. И вообще не знала, что теперь делать. Я медленно, спотыкаясь на каждом шагу, побрела назад. Свирепый рык матери неотвязно звучал в ушах.

Глава 6

Когда я была еще щенком и прошло только три дня с тех пор, как я выползла из логова, ко мне подошел Рууко и зловеще шепнул, что я не доживу до зрелости. Щенок, у которого нет матери или отца, сообщил он, никогда не станет настоящим членом стаи. Я промолчала, так как щенок не смеет возражать взрослому волку, но себе сказала, что он ошибается и изгнание матери не означает, что ее больше нет. С тех пор каждый раз, когда я чувствовала запах сумерек или видела светло-серого волка, вспоминала о матери. Я знала, что в один прекрасный день найду ее, и она, положив голову мне на шею, скажет, что гордится мной. Я надеялась, что после этого снова почувствую себя цельным и сильным волком. Как же я ошиблась!

Я бежала, не разбирая дороги, не обращая внимания ни на запахи, ни на звуки. Я хрипела, будто мои легкие забились грязью. Я бежала и бежала, не в силах остановиться. Тлитоо что-то каркал у меня над головой, но я не понимала его слов.

– Каала! – голос Пелла донесся до меня словно сквозь бурю, глухо и невнятно. Я пробежала мимо него, даже не заметив. Я остановилась и попыталась рассказать, что произошло. Но слова застревали в горле, и я просто стояла и, моргая, смотрела на Пелла.

– Что случилось? – спросил он, зарывшись носом в мех у меня на спине. – От тебя пахнет Неесой! – заметил он. – Ты нашла ее?

– Я нашла ее, – тусклым голосом подтвердила я. Мы стояли в сосняке, в зарослях можжевельника, и здесь пахло родным домом. Сквозь можжевельник продрались Марра и Аззуен. Они остановились, переводя взгляд с меня на Пелла.

– Она нашла Неесу, – сообщил им Пелл.

– С ней все хорошо? – поинтересовался Аззуен.

– С ней все прекрасно, – гнев пересилил боль и потрясение. Она оставила меня одну в Широкой Долине! Она допустила, чтобы убили весь ее выводок, а потом велела мне, рискуя жизнью, найти ее. И вот я нашла, и что? Я закрыла глаза и постаралась отдышаться, думая, почему она так поступила. И рассказала все своим товарищам, надеясь, что они смогут подсказать объяснение.

– Она зарычала на меня, – говорила я, едва сдерживая жалобный визг. – Укусила и прогнала прочь.

– Нееса всегда была переменчивой, – произнес Пелл. – Она ушла к людям и скрестилась с чужим волком. Она родила щенков смешанной крови, – он осекся. Я была одним из тех щенков смешанной крови, и если моя мать такая непредсказуемая, то, значит, я должна стать еще хуже. Пелл отвел взгляд.

– Глупый волк, – отругал его Тлитоо.

– Она напала на тебя, Каала, – упрямо продолжал Пелл. – На тебя, собственного щенка. Что же она за волк? – Он нежно взглянул на меня. – Когда мой отец хотел за что-нибудь убить волка из нашей стаи, то уводил его в уединенное место, где не было других наших волков, и только там нападал. Может, Нееса хотела сделать именно это? Или она просто сумасшедшая. – Он переступил лапами в грязи. – Нам надо вернуться домой. Думаю, от Неесы можно ждать одних только неприятностей.

Я говорила себе то же самое, но не хотела слышать это от других. И зарычала на Пелла.

– Но какая-то причина должна быть, Каала, – произнес Аззуен так спокойно, что это поразило меня до глубины души. – Она же очень хотела тебя видеть, ты нужна ей.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, продолжая рычать.

Аззуен прижал уши. Он не знал ответ. Да и не было никакого ответа. Я навсегда запомню ее оскаленные зубы и свирепый рык. Я оставила дом, отказалась остаться в стае и пообещала, что найду ответ, как исполнить Обет. Но все оказалось зря. Верховные волки убьют моих товарищей, убьют наших людей и истребят всю стаю Быстрой Реки.

И моя мать отказалась от меня.

Я задрала голову, раскрыла пасть, и все мое отчаяние, все горе вырвались из горла протяжным тоскливым воем.

– Спокойно, Каала! – Пелл покрутил головой, оглядев рощу. Марра обежала кусты по лесу. Аззуен сделал ко мне три шага, но потом остановился, снова прижав к голове уши.

– Что ты делаешь, волчица? – укоризненно каркнул Тлитоо.

Я умолкла и съежилась, как от удара. Только что своим воем я открыла наше местоположение всем волкам в угодьях Стражей.

– Надо уходить, – заявила Марра, переминаясь с лапы на лапу, уже готовая сорваться с места.

Меня трясло так, что я не могла не только бежать, но даже говорить. Казалось, вой высосал из меня все силы до последней капли. Ноги мои подкосились, и я упала на землю. Мне было все равно, придет ли сейчас Милсиндра, чтобы меня убить.

– Вставай, Каала, – велел Аззуен. Он схватил меня за загривок и попытался поднять, но у него не хватило для этого сил.

Подлетел Тлитоо и клюнул меня в зад.

– Ты становишься очень скучной, когда впадаешь в хандру, волчица. Я бы ни за что не полетел с тобой, если бы знал, что ты свернешься клубком и будешь хныкать.

Раньше, в Широкой Долине меня часто охватывала глубокая печаль, когда я думала о пропавшей матери. Иногда на охоте меня охватывал такой приступ тоски, что я не могла бежать со стаей и начинала жалобно скулить. Когда мать позвала меня, эти припадки прекратились, и я почти забыла о них. Я предвкушала, с какой радостью мама встретит меня, когда я ее найду. Как я мечтала об этом! А теперь снова впала в прежнее отчаяние.

Тлитоо клюнул меня сильнее.

– Ты хочешь, чтобы твоих товарищей убили из-за того, что тебе захотелось поныть? – прокаркал он.

Аззуен, Пелл и Марра тревожно оглядывались. Я не стала говорить, чтобы они уходили без меня. И, собравшись с силами, встала на лапы. Пелл бегом бросился прочь из леса, и я, спотыкаясь, последовала за ним. Рядом со мной бежали Аззуен и Марра. Тлитоо летел под ветвями густо росших деревьев. Побежав, я сразу почувствовала себя лучше, бег по лесу вселял силы. Если нам повезет, думала я, то местные волки не обратят внимания на пробегающую мимо бродячую стаю и не станут нас преследовать.

Но нам не повезло. Лаллна и другие молодые Стражи догнали нас через десять минут, когда лес поредел и мы выбежали на край заросшей травой равнины. На этот раз их было больше. Восемь сильных волков против четырех. Оскалив зубы и не скрывая своих злобных намерений, они окружили нас.

– Что случилось? – поинтересовалась Лаллна. – Вы же обещали, что никто не узнает, что вы здесь.

Замолчав, она уставилась на мою грудь. Ручей смыл с нее грязь, и на шерсти явственно обозначился полумесяц.

– Так ты дрельволк, – прошептала она.

Я не поняла, что она имела в виду. Меня называли дрельшиком и дрельшаном, но никто никогда не говорил, что я дрельволк.

– Если бы мы это знали, то не дали бы тебе уйти, – прорычал Желток. Рана на его голове продолжала кровоточить, и я не понимала, почему никто ее не зализал.

Лаллна села, задрала морду и завыла.

– Я нашла дрельволка! – тянула она. – На краю Лошадиной равнины!

Это был охотничий клич.

Один за другим остальные Стражи подхватили этот вой. Мне всегда нравился вой, созывавший волков, особенно, когда их собирали на охоту. Но здесь дело приняло дурной оборот, ибо охотиться собирались за мной.

– Пора бежать, волки, – велел нам Тлитоо. Он резко спикировал сверху на спину Лаллны.

Пелл свалил с ног двух других волков, освободив нам проход. Мы бросились прочь из леса и вырвались на равнину.

Пелл огромными прыжками несся по траве к еловому лесу на дальнем краю равнины. Низко опустив голову, я летела за ним. Если бы мы успели пересечь равнину, то в лесу смогли бы либо оторваться от преследователей, либо победить их, пользуясь лесистой местностью.

Потом я услышала, как позади меня взвизгнул Аззуен. Подняв голову, я увидела, что волки бегут к нам с разных направлений. У меня пересохло в горле.

Из леса позади и впереди нас высыпало великое множество волков. Мы побежали быстрее, веером рассыпавшись по равнине, но чужих волков становилось все больше. Поодиночке и группами по три-четыре они окружали нас, а Лаллна и ее волки постепенно догоняли.

Надежды на бегство не осталось. Мы остановились и встали в круг, повернувшись к бежавшим со всех сторон волкам, отдавшись своей судьбе. Не знаю, дрожали ли мои лапы или лапы моих спутников. Аззуен дышал с хриплым свистом, а Марра кашляла от страха. Пелл наклонил голову, приготовившись к схватке. Тлитоо летал взад и вперед над полем, выкрикивая ругательства в адрес чужих волков.

– Они убьют нас, – прохрипела Марра. Я вдруг с отчетливой ясностью поняла, что не хочу умирать – не хочу, несмотря на то, что меня отвергла собственная мать, несмотря на то, что не смогла исполнить Обет, несмотря на то, что я, возможно, стала причиной истребления волчьего рода. Я вдруг ощутила приступ голода, хотя только недавно наелась до отвала. Сила вернулась ко мне, и я постаралась придумать, что мне сказать подбегающим волкам – если, конечно, они дадут нам заговорить.

Они не стали нападать. Они начали теснить нас, как теснит волчья стая стадо лосей на охоте, к краю большого поля. Молча, как стая горных львов, они сомкнулись вокруг нас и, не оставив нам выбора, погнали в нужном им направлении. Тлитоо падал с неба, клевал чужих волков в спины, вырывая у них клочья шерсти и куски кожи, но они не обращали на него внимания. Волки бежали так быстро, что я едва поспевала за ними. Рядом со мной хватал воздух Аззуен, и даже Марра тяжело и хрипло дышала.

Они немилосердно гнали нас до маленького пруда. Я попыталась было отхлебнуть немного воды, чтобы смочить пересохшее горло, но волки угрожающе защелкали зубами и погнали нас дальше.

Через несколько минут мы преодолели низкий холм. За подножием холма я увидела границу соснового бора, окаймлявшего равнину. Окружавшие нас волки прибавили шаг, и мне стало казаться, что я сейчас упаду и они меня затопчут. Наконец наши враги замедлили бег возле густого смешанного леса, где росли березы, сосны и ели. Я надеялась, что за тесно стоящими стволами находится поляна, но волки остановились под могучим дубом, окруженным более мелкими деревьями. Я учуяла запах множества других волков. Преследователи расступились, и я смогла понять, куда мы попали.

Везде стояли и лежали верховные волки. Они стояли на камнях, сидели на траве и внимательно смотрели на нас. Раньше я даже не догадывалась, что в мире столько верховных. В нос мне ударил знакомый хвойный запах. Пригнавшие нас волки оттеснили в сторону Аззуена, Марру и Пелла. Я осталась одна. Потом преследователи, почтительно припадая к земле, поползли к верховным. Я упала на брюхо и услышала насмешливый презрительный голос, знакомый мне так же хорошо, как голос Тали или вой Аззуена. Как же мне хотелось ошибиться, но в душе я понимала, что мне не будет дано такого счастья. Я подняла голову и встретила холодный и презрительный взгляд верховной волчицы Милсиндры.

Стаей Стражей руководили верховные, и Милсиндра была одним из них.

Глава 7

Милсиндра – сколько я ее знала – всегда лгала о предназначении волчьего рода и об Обете, она пыталась убить меня и убила одного волка из нашей стаи, которого я любила. Она делала все, что могла, чтобы помешать нам, волкам, жить в мире с людьми. Теперь она выманила меня из долины и загнала в стаю верховных волков.

– Как же легко водить вас, щенков, за нос, – прошептала она мне. – Неужели ты и правда думала, что я позволю тебе уничтожить нас?

Она наклонила голову и посмотрела на огромного бурого самца. На лбу у него была светлая звездочка, а осанка выдавала вожака стаи.

– Это она, Навдру, – сказала она, самодовольно улыбнувшись. – Дрельшик. Я же говорила, что приведу ее к тебе.

– Это мы ее привели, – недовольно проворчала Лаллна у меня за спиной, но сказала она это очень тихо, чтобы не показать своеволия великим волкам.

Верховный волк, которого Милсиндра назвала Навдру, направился ко мне в сопровождении большой серой волчицы, такой же величественной, как и он сам. Бежать было некуда. Милсиндра очень искусно заманила меня в ловушку. Я всегда думала, что если меня окружат желающие убить меня верховные, то я оцепенею от страха, но страха не было, наоборот, я чувствовала прилив сил. Тлитоо, сидя на ветке у меня над головой, выкрикивал проклятия. Я оскалила зубы и зарычала, не собираясь умирать без сопротивления.

Навдру подошел ко мне на своих длинных ногах и остановился на расстоянии корпуса от меня.

– Меня зовут Навдру, – пророкотал он, не обращая внимания на мою дерзость, – я вожак стаи Стражей. Это моя спутница Йилдра, – он качнул головой в сторону светло-серой волчицы, – а это место сбора в Тайной Роще. – Он посмотрел на меня взглядом, в котором мелькнуло нечто вроде разочарования, а потом кивнул мне. – Ты долго шла сюда.

Я замолчала и глянула на него, как загнанный олень. Он не собирался убивать меня – во всяком случае, сейчас. Он ждал моего прихода. Я немного успокоилась, поняв, что на время избежала опасности, но тело было все еще напряжено, я была готова драться и не смогла найти слов для ответного приветствия.

Милсиндра рычала в бессильной ярости.

Зубы Навдру обнажились в широкой улыбке.

– Водить за нос можно не только молодых волков, Милсиндра. Твоя жажда власти затмевает твой разум. Мне надо было, чтобы ты заставила ее покинуть Широкую Долину без боя.

Я наконец обрела дар речи.

– Я пришла сюда только для того, чтобы повидаться с матерью, – прошептала я. С матерью, которая меня прогнала и не помогла исполнить Обет. – Мои товарищи и я покинем вашу территорию, если вы позволите нам уйти.

Я не знала, что буду делать потом. Надо было забрать наших людей и найти для нас безопасное место.

Навдру, наклонив голову, внимательно посмотрел на меня.

– Ты никуда не уйдешь, – сказал он. – Ты Каала из рода волков Широкой Долины, рожденная в результате кровосмешения, ибо твоя мать Нееса родила тебя от волка чужой стаи, нарушив закон волков. Ты привела с собой Аззуена и Марру, а также Пелла, наследственного вожака стаи Каменной Горы, но он выбрал другой жребий – и теперь сопровождает тебя, вместо того чтобы воспользоваться своим прирожденным правом. Еще будучи щенком, ты спасла человеческого ребенка, девочку по имени Тали. Ты охотилась вместе с людьми, тоже нарушив закон волков. Делая это, ты и твои товарищи по стае стали первыми волками, которые жили в мире с людьми, не отказываясь при этом от вольной жизни волков. Это означает, что ты, наверное, дрельволк, волк из легенды, наша последняя надежда, наш последний шанс.

Он знал имя Тали. Это было первое, о чем я подумала в тот момент. Он знал, кто она. Это означало, кроме того, что он мог найти и убить ее. Мне очень хотелось спросить, откуда он так много о нас знает и что намерен с нами делать. Хотелось спросить и о том, не хочет ли он причинить вред Тали.

– Что такое дрельволк? Я знаю, что есть дрельшик и дрельшан, но я не знаю, кто такой дрельволк, – сказала я так спокойно, словно мы говорили о плане следующей охоты.

– Так тебе никто этого не сказал? – Навдру нахмурился. Он оскалил зубы и посмотрел на Милсиндру, и она смущенно отвела взгляд. – Мы убеждены, что дрельшан – волк-спаситель и дрельшик – волк-разрушитель – это один и тот же волк. От того, что он будет делать, зависит судьба волчьего рода. Мы уверены, что ты и есть этот волк, и поэтому хотели тебя убить, когда ты спасла человеческого детеныша. Твоя мать и верховный волк Зориндру из Широкой Долины убедили нас дать тебе шанс, и когда мы увидели, как ты прекратила битву между людьми и волками четыре луны назад, то поняли, что поступили правильно. – Он снова нахмурился. – Дрельволк – это волк, наделенный великой властью и силой. – Он оглядел меня от носа до кончика хвоста. – Но ты еще так молода.

– Она уже стала причиной многих бед и смерти одного волка стаи, – сказала Милсиндра и решительно направилась к Навдру. – Если она останется жива, это будет конец для волчьего рода.

Навдру зарычал.

– Ты не в Широкой Долине, Милсиндра, здесь ты не имеешь права распоряжаться.

– Она не распоряжается и в Широкой Долине, – злобно каркнул с ветки Тлитоо.

Милсиндра взглянула на ворона долгим оценивающим взглядом и прижала к голове одно ухо. Я вспомнила, как она так же легко подчинилась Зориндру. Я поняла, что она боится Зориндру так же, как и Навдру, но возражает ему, потому что уверена в своей правоте. Она была убеждена, что только верховным волкам под силу подчинить себе людей, и если мы, малые волки, попытаемся наладить мир с людьми, то случится большое несчастье. Она действительно думала, что я самим своим существованием угрожаю волчьему племени.

– Мое предложение остается в силе, – сказал ей Навдру. – Если эта молодая волчица потерпит неудачу, ты станешь вожаком стаи Широкой Долины, и мы больше не будем иметь дело с людьми. Но пока я не позволю тебе нарушать порядок в моей стае.

Милсиндра прижала второе ухо. Она хотела что-то сказать, но позади нее предостерегающе зарычал какой-то волк. Я услышала топот бегущих лап.

Через мгновение на полянку выбежала Нееса и набросилась на Навдру. Он был настолько крупнее ее, что даже не покачнулся от удара. Нееса упала на траву, поднялась и снова бросилась на верховного.

– Уходи отсюда, Каала! – задыхаясь, проговорила она. – Почему ты не убежала, когда еще было не поздно это сделать?

Я лишь изумленно уставилась на нее. Я-то думала, что она ненавидит меня, но она не побоялась прийти на место сбора верховных волков, чтобы увидеть меня.

Навдру одним могучим движением головы отшвырнул мою мать от себя, и она отлетела на край полянки, ударилась о ствол сосны, упала и, пошатываясь, поднялась на лапы. Я взвыла и, не отдавая себе отчета в своих действиях, бросилась к ней. Да, она прогнала меня прочь, велела мне покинуть мой дом, а потом отвергла меня, но она была мать, и я не могла допустить, чтобы Навдру убил ее. Аззуен, Пелл и Марра прорвались сквозь ряд Стражей и подбежали ко мне. У Пелла на шее зияла свежая рана. Над головой я услышала хриплый клекот – Тлитоо перелетел на ветку, под которой стояли мы.

– Тебе надо было бежать, когда я тебе говорила, Каала, – хрипло проговорила Нееса, едва держась на ногах. – Они хотят воспользоваться тобой, как люди – своими орудиями.

Навдру подошел к нам. Шерсть на его спине стояла дыбом, зубы были страшно оскалены.

– Тебе нельзя было уговаривать ее бежать, Нееса. Ты предала стаю Стражей.

– Ты солгал мне, – тоже оскалившись, ответила ему мать, бесстрашно глядя на волка, вдвое крупнее ее. Наклонив голову, она шепнула мне: – Я покинула место, где пряталась, только потому, что они обещали, что ты сможешь прийти ко мне и они не причинят тебе никакого вреда. Они сказали, что ты нужна им, но не сказали, что ты окажешься в западне. Я хотела предупредить тебя, чтобы ты не уходила из Широкой Долины, но было уже поздно. Я бы никогда не позвала тебя, если бы знала, ведь ты – мое единственное дитя.

Я безмолвно, во все глаза смотрела на нее. Я понимала, что стоявшие вокруг верховные волки могут убить меня в любой момент, но думала лишь о том, что мать прогнала меня не потому, что ненавидела, а потому, что хотела спасти.

– Мы все в опасности, Нееса, и ты это знаешь, – сказал Навдру и щелкнул зубами.

Он опустил голову и задумчиво покачал ею, злобно оглядывая всех нас – меня, Марру, Аззуена, Пелла и Неесу. Гнев исходил от него, словно туман. Потом он вздохнул, шерсть его улеглась, и он зажмурился. Рууко тоже так поступал, когда ему надо было успокоиться и усмирить гнев. Потом верховный открыл глаза и заговорил – не столько с нами, сколько с самим собой.

– Мне стоило помнить о беззаветной храбрости волков Широкой Долины, – сказал он. – Наверное, только благодаря ей они и выжили. – Он повернулся ко мне. – Ты должна меня выслушать, молодая волчица. Перестань рычать и слушай.

– Дрельволк, – прошептал кто-то за моей спиной. – Ни один другой волк не посмел бы перечить великому волку.

– Я слышал, что она не настоящий волк, – пробормотал один из верховных. – Она наполовину человек.

– Оставьте нас! – приказал Навдру и, сверкая глазами, оглядел волков. – Я не могу говорить с молодыми волками, когда вы все дышите нам в затылки.

Верховные и малые волки один за другим начали выходить из рощицы. Осталось около десятка верховных, и среди них Йилдра и Милсиндра. У опушки леса Лаллна остановилась и тревожно оглянулась на Навдру. Он проследил за моим взглядом, пересек рощицу, легонько прикусил зубами нос Лаллны и сказал:

– Ты хорошо справилась с делом, молодая волчица, ты привела к нам дрельволка.

Лаллна смиренно опустила глаза, как положено молодому волку, но радостно завиляла хвостом. Теперь ее положение в стае будет намного выше прежнего. Когда Навдру отпустил ее нос, она посмотрела на меня, победно улыбнулась и побежала в лес.

В рощице наступила почти мертвая тишина. Я слышала лишь тихое карканье Тлитоо и тяжелое дыхание матери и моих товарищей. Я попыталась немного расслабиться.

– Я не могу винить мать за то, что она хотела защитить своего детеныша, – произнес Навдру, поклонившись Неесе. – Что же до вас, молодые волки, то я восхищен вашей готовностью драться за себя, – он кивнул мне и моим спутникам. Гнев его исчез, он говорил со мной по-доброму, но твердо и уверенно, как говорит вожак стаи со своими волками.

– Все было плохо с самого начала. Мы слишком долго ждали появления дрельволка. – Навдру слегка сморщил нос. – Мы ждали тебя, потому что если мы не исполним Обет сейчас, то другого шанса у нас просто не будет, – он замолчал, дав нам время усвоить его слова. – В двадцати минутах бега отсюда живет человеческое племя, и от того, что там произойдет, зависит, будет нам сопутствовать успех или нет.

Спутница Навдру наконец заговорила звучным рокочущим голосом:

– Люди Каара сейчас делают выбор между двумя путями бытия, молодые волки. Некоторые из них думают, что люди – это всего лишь одни из природных созданий, другие же считают, что люди особенные, что Древние поставили перед ними задачу подчинить себе прочих живых существ, править всеми лесами, полями и горами. Эти люди верят, что чем больше станет их стойбище, тем больше будет у них силы и власти. В доказательство они захватывают и подчиняют себе другие стойбища.

– Я тоже начала понимать это еще дома, – сказала я. Люди – очень надменные создания. Волк чувствует ответственность за свою территорию. Он не должен чрезмерно охотиться, чтобы с его территории не исчезли стада добычи. Волк имеет право биться с другими волками, которые попытались бы вторгнуться на территорию его стаи. Но и сам волк не должен выходить за пределы своих охотничьих угодий. А если и выходит, то должен с уважением отнестись к волкам, которые охраняют свою территорию. Вообразить себя вожаком всех на свете волков – это бред обезумевшего волка.

– Эти решения люди принимают везде, где они живут, – произнес Навдру. – Но Каар – очень влиятельное племя. Оно сильнее всех других племен, какие видели волки с земли, а вороны с неба. Как поступит Каар, так поступят и другие племена. Если же люди выберут путь подчинения всех других существ, то для нас не будет смысла держаться их стороны и пытаться влиять на них, ибо тогда люди никогда не признают никакой мудрости за исключением своей, а на всех остальных существ будут смотреть либо как на врагов, либо как на полезные орудия.

– Именно поэтому тебе не надо было убегать, как испуганной мышке, молодая волчица, – раздался сверху скрипучий хриплый голос. Это старый криан Ралзун устроился на ветке сосны рядом с Тлитоо. Над головой старика сидели в ветвях и тихо каркали еще несколько воронов.

Ралзун спрыгнул на землю и стремительно поклонился Навдру. Великий волк кивнул ему в ответ. Люди-крианы и верховные волки Широкой Долины когда-то действовали вместе, чтобы исполнить Обет. Волки Стражей, видимо, делали это до сих пор.

– Я должен был привести ее к тебе, Навдру, но она неожиданно убежала, – он неодобрительно посмотрел на меня. – Ты уже не своевольный безответственный щенок, который может думать только о себе.

Я немного оскалила зубы. Этот человек не был вожаком моей стаи.

– Люди в большом стойбище любят волков, так ведь? – выпалил Аззуен, и его уши дрогнули. – Похоже, это правда, Каала, – он посмотрел мне в глаза. – Племя Тали хочет воспользоваться нами, чтобы отобрать территорию у других племен. Именно поэтому мы здесь? – требовательно спросил он у Навдру.

Было видно, что Навдру смутился.

– Да, они любят волков, – согласился он.

– Или скорее любят то, что мы можем для них сделать, – заметила Йилдра. – Волки жили с людьми раньше, помогали им охотиться и защищать земли. Отчасти поэтому люди избрали такую силу. Теперь они смотрят на нас как на свои орудия, и если мы окажемся полезными, то сделают все, чтобы оставить нас. Как только они примут нас – тебя со стаей, – мы сможем помочь им понять, что они такие же дети природы, как и другие живые существа, и они ничем не отличаются от окружающего их мира.

– Но мы не можем позволить ни одному волку приблизиться к человеку, если не удостоверимся, что люди не собираются и дальше отклоняться от Равновесия, – пророкотал Навдру.

– Но как сможет Каала это сделать? – рыкнул в ответ Пелл, а Марра только тихо заурчала.

Ралзун, очень довольный собой, ответил:

– Я говорил с вождями Каара о том, что волки вернутся в племя только в том случае, если их приведет криан. На празднике Весны и Равноденствия племя выберет нового криана.

– У людей тоже есть Равноденствие? – удивленно спросил Аззуен. Меня тоже порой интриговало то, что люди рассчитывали время так же, как мы.

Ралзун решительно кивнул головой.

– Так люди отмечают приход весны и осени. Раньше они понимали, что делят эту традицию с другими существами, но теперь воображают, будто сами выдумали такие церемонии. Некоторые люди считают, что крианы должны увести людей как можно дальше от природного мира и еще сильнее отделить от остальных зверей, – он помахал рукой Навдру и Йилдре. – Вот почему мои друзья разрешат вам прийти в племя и сделать еще одну попытку, – старик улыбнулся. – Если люди захотят, чтобы вы, волки, помогали им охотиться и охранять дома, то они по древней традиции должны выбрать того криана, которого посоветую им я.

– Тали, – сказала я. – Ты хочешь, чтобы крианой деревни стала Тали. Ты велел Ниали прислать ее сюда, но не сказал зачем. – Мне очень не понравилось, что старик подверг Тали опасности.

– Я призвал ее исполнить ее долг, как тебя призвали исполнить твой.

Я зарычала на него. Он был таким же властным и хитрым, как верховные волки.

Навдру ткнул меня носом в грудь так, что я закашляла.

– Ты принимаешь на себя этот долг, молодая волчица? – требовательно спросил он.

Я думала, теперь, когда я нашла свою мать, она скажет, что надо делать, и я вернусь домой, чтобы научить молодых волков ответственности, которую им предстояло на себя взять. Теперь же стая верховных волков, которая из поколения в поколение пыталась взять власть над людьми, решила использовать меня, так как сама с этой трудной задачей не справилась.

Аззуен тихо тявкнул. Я посмотрела ему в глаза. Это был теплый подбадривающий взгляд.

– Да, принимаю, – ответила я Навдру. Можно подумать, у меня оставался выбор. Если бы я не согласилась, они бы убили и меня, и тех, кого я люблю.

– Хорошо, – произнес вожак Стражей. – Но теперь внимательно выслушай, мне надо сказать тебе одну важную вещь. Ты не должна выказывать абсолютного подчинения людям. Ты когда-нибудь выказывала его, хотя бы для того, чтобы не злить свою девочку?

– Нет, – ответила я, – мы ведем себя как равные.

– Не было ли у тебя от этого неприятностей? – спросила Йилдра. – Не злились ли люди на отсутствие покорности с твоей стороны?

Я вспомнила Давриана, метнувшего в меня копье, и мертвую Ниали, лежавшую на земле в своей хижине. Углом глаза я посмотрела на Милсиндру. Она наверняка захочет мне возразить, но меня поддержат друзья.

– Нет, – солгала я.

Милсиндра не стала возражать. Она визгливо рассмеялась, а потом улеглась на землю, положив морду на передние лапы. Я не могла сообразить, что было у нее на уме.

– Ты не должна безоговорочно подчиняться им, молодая волчица. Если ты все время будешь лебезить перед ними и вилять хвостом, у тебя ничего не выйдет. Ты это понимаешь?

– Да, – ответила я, хотя на самом деле не совсем понимала, куда он клонит. Я не могла понять, что плохого в подчинении, если не считать того, что это задевает волчье самолюбие. Я посмотрела в желтые глаза Навдру. – Что будет, если мы потерпим неудачу?

– Ты и сама знаешь, что будет. Нам придется убить тебя и твоих сородичей, – ответил он.

Милсиндра одобрительно тявкнула. Пелл зарычал, а вслед за ним Марра и Аззуен. Я отвернулась. Все это ничем не отличалось от угроз Милсиндры.

– Я не из тех волков, которые убивают слабых, – смущенно добавил Навдру, – но у нас нет иного выбора.

К моему удивлению, он вроде бы говорил извиняющимся тоном.

– Мы должны быть беспощадными, защищая волчий род, – объяснил он. – Если ты не найдешь способ подчинить людей, то нам придется покинуть эту землю и уйти туда, где люди не смогут нас найти. Так мы сохраним волчий род и дикую природу – наше законное наследие. Возможно, этого хватит для того, чтобы остановить людей. Некоторые из нас думают, что без нашей помощи люди начнут слишком быстро размножаться и умрут от голода или падут жертвами других зверей, которые ненавидят и презирают их. Есть среди нас и те, кто считает, что уже слишком поздно и люди стали слишком сильны. Вот почему мы даем тебе последний шанс попытаться изменить их. Если тебе это удастся, мы найдем способ вознаградить тебя.

– Что будет с волками Широкой Долины? – спросила Марра. Я физически ощутила, как она дрожит рядом. Я покосилась на нее и с облегчением поняла, что она дрожит от ярости, а не от страха.

– Если вы преуспеете, мы не станем причинять им вреда. Это их дело, как они сумеют ужиться с людьми.

Я почувствовала, что во мне тоже закипает гнев. Надоело, что мною пытаются манипулировать и волк, и криан. Но я сдержалась. Навдру все понял, ему понравилась моя сдержанность, и он едва заметно улыбнулся. Потом лицо его снова стало серьезным.

– Мы даем тебе время до Равноденствия, молодая волчица.

Навдру посмотрел на Ралзуна, сидевшего на высоком камне, и сказал:

– Отведи их в Каар. – Он тявкнул своим волкам и рысцой побежал в лес.

Стражи один за другим последовали за ним. Мать приблизилась ко мне, и Йилдра куснула ее за плечо.

– Ты пойдешь с нами, Нееса. К людям отправится твой щенок, а не ты.

Мать застыла на месте, но потом послушно кивнула верховной волчице.

– Если я понадоблюсь тебе, найди меня, Каала, – проговорила она. – Мне не разрешают находиться рядом с людьми, но Стражи не могут запретить давать тебе советы. – Она подбежала ко мне, лизнула в голову и последовала за другими волками.

Милсиндра ушла последней.

– Я жду твоего поражения, Каала, – сообщила она и, оскалившись, злобно зарычала.

Ралзун хлопнул меня по голове, не обратив внимания на рычание Пелла и Аззуена.

– Я сказал людям, что вы здесь, и они горят любопытством. Им не терпится увидеть вас на охоте. Если вы не подведете, они разрешат вам остаться в племени. Сначала вас будет немного. Завтра утром мы встретимся на рассвете, перед началом охоты. А если ты снова убежишь, я скормлю тебя первому же горному медведю.

С этими словами он зашагал в лес. Не в силах ни о чем думать от страха, гнева и усталости, подавленная трудной задачей, я безвольно последовала за ним.

Глава 8

Охота может быть удачной или неудачной. Это известно каждому волку. Но предстоящая охота не должна была стать неудачной. В нашем распоряжении имелось лишь двадцать дней на то, чтобы повлиять на жителей Каара; двадцать дней и ночей на то, чтобы убедить их выбрать незнакомую им Тали крианой племени. Мы не имели права на ошибку.

На травянистой, залитой рассветными лучами солнца равнине, изобиловавшей лосями, оставившими здесь свой насыщенный мускусный запах, собралось около двадцати человек, смотревших на нас во все глаза. Ралзун отвел к ним Тали, Брелана и Миклана. Мы, четыре волка, на брюхе поползли к опушке леса, оглядываясь то на людей, то на пасшихся на равнине лосей. Люди сжимали в руках свои копья и сделанные из оленьих рогов приспособления, помогавшие дальше метать копья. От них пахло нетерпением и охотничьим азартом, но я не чуяла ни страха, ни подозрительности, которые так характерны для людей, которые плохо знают волков. Лоси тревожно вертели головами, глядя по сторонам.

Мне следовало бы чувствовать тревогу и волнение, но глядя на готовых к охоте людей и вдыхая запах нелегкой добычи, я испытывала только надежду. Нам уже не раз приходилось охотиться вместе с людьми, и мы хорошо умели это делать.

Люди негромко переговаривались, и я снова, в который уже раз, подивилась их необычной внешности. Ни одно другое существо не может всегда стоять на задних ногах, и когда я впервые увидела людей, то очень удивилась тому, что они сохраняют равновесие и не падают. Потом я поняла, что умение стоять и ходить на двух ногах позволяет им использовать свои умные руки для работы с орудиями, но все равно эта их способность сильно меня тревожила. Медведи встают на задние лапы, чтобы запугать. То же самое делают и некоторые звери, на которых мы охотимся, и поэтому, когда я впервые познакомилась с людьми, мне показалось, что они все время нам угрожают.

На людях почти совсем нет меха. Шерсть растет у них только на головах и на некоторых частях тела, а у самцов еще и на лицах. Я невольно засмотрелась на одного самца – у него на голове вообще не было волос. Тот посмотрел мне в глаза, и я прочитала на его лице такую ненависть, что стало не по себе. Но человек быстро смягчил взгляд и стал похож на сонного старого волка.

Ветер доносил до нас сильный запах лосей. Кровь бросилась мне в голову, лапы задрожали, стало даже жарко. Захотелось, забыв о людях, броситься за добычей вместе с моими товарищами, загнать лосей до полного изнеможения, повалить их на землю и впиться зубами в их плоть, ощутив на языке вкус крови и восхитительного свежего мяса. Мне пришлось встряхнуться, чтобы прийти в себя. Это была не простая охота; это шанс завоевать доверие и расположение людей. Если нам повезет, мы докажем нашу ценность, как и ценность Тали. Если же нам не удастся этого сделать, то мы потерпим неудачу, не приступив к делу, и Стражи убьют нас. Я вдруг занервничала, как щенок, выходящий на первую охоту.

Послышался знакомый шелестящий свист крыльев. Это Тлитоо уселся над нашими головами на низкую еловую ветвь. Вороны – отличные помощники на охоте, они отвлекают добычу и предупреждают нас, когда появляется опасность.

– Ты поможешь нам? – спросила я, не сразу заметив, что он не один. Рядом с ним устроилась Хлела и принялась чистить Тлитоо перья.

Он нежно провел клювом по головному оперению подруги и, помедлив, ответил:

– Нет, я не буду вам помогать. Люди хотят посмотреть, на что способны волки, а не вороны.

Я посмотрела ему в глаза, пытаясь намекнуть, что люди не заметят вороньей помощи, но Тлитоо отвел взгляд. Он прижался к шее Хлелы, и они принялись тихо ворковать. Ворониха начала чистить хвостовые перья Тлитоо.

– Не думаю, что от них будет какой-то толк, – насмешливо сообщил Пелл. Я посмотрела на него и заметила, что он напряжен и серьезен. – Наступила весна, ничего не поделаешь.

Марра фыркнула. Оба ворона сверху уставились на нас.

– Маленькие волчата, – проворчала Хлела. Освободившись от Тлитоо, она перелетела на ветку повыше.

Ворон распушил перья на шее и раздраженно каркнул. Я думала, он сейчас бросит в нас сучок, но он расправил свои могучие крылья и последовал за Хлелой.

По полю разнесся громкий человеческий голос:

– Охота начинается!

Этот клич издала высокая самка. Безволосый самец стоял рядом с ней с одной стороны, а по другую ее руку расположился Ралзун. Тали подала нам знак. Мы пересекли поле и, вежливо прижав уши, сели рядом с людьми.

– Они меньше, чем я ожидала, – заметила высокая женщина, не ответив на наше приветствие. Я не стала обращать внимание на ее грубость, наверное, эта самка просто не знает правила приличий.

– Это Хесми, – тихо, так, чтобы не услышали люди, шепнула мне Тали. – Она сейчас возглавляет совет старейшин.

Женщина была физически сильна, и от нее пахло властью.

– Этого лысого зовут Инимин, – она кивнула в сторону безволосого самца, в упор смотревшего на меня. – Он не хочет, чтобы мы пускали волков в деревню.

Мне было отрадно видеть, что в Кааре не верили в глупый предрассудок о том, что женщина не может руководить или охотиться, как воображают многие люди в Широкой Долине. Старейшина Хесми глядела на нас с нескрываемым любопытством. Инимин сладко улыбался, но если бы он был волком, то сейчас шерсть на его спине стояла бы дыбом. Люди, кажется, не понимают, что запахи говорят о них красноречивее любых слов, а этот человек пах злобой.

Я прижалась к Тали, а Марра шумно задышала в предвкушении охоты. Аззуен тихо тявкнул и лизнул меня в голову. Я обернулась, чтобы поделиться своим волнением с Пеллом, но он, прищурившись, смотрел на нас с Аззуеном.

Брелан наклонился к Тали и прошептал ей:

– Скажи волкам, какого лося надо загнать. Покажи Хесми, что волки тебя слушаются.

Такого я допустить не могла. Этого нельзя было делать ни в коем случае, если мы хотели доказать Стражам, что у нас с людьми отношения равных. Возможно, Навдру оставил здесь своих соглядатаев.

Я села и отвернулась от Тали, как сделала однажды в Широкой Долине, когда отказалась без нее переплывать реку.

Тали поняла, словно я сказала ей об этом. Внимательно глянув на меня, она шепнула Брелану:

– Нет, мы хотим показать Хесми, что волки сами умеют выбирать добычу.

Я встала и лизнула ей руку. Она улыбнулась мне и заговорила с Хесми и Инимином.

– Волки умеют сами выбирать лучшую дичь. Этим они тоже могут помочь нам, – заявила она. Я заметила, что Тали стала выше. Она теперь выглядела как взрослая девушка.

– Отлично, – согласилась Хесми, а люди начали перешептываться между собой. Я оглянулась, чтобы узнать, не станут ли они возражать, но они просто с любопытством смотрели на нас. Ралзун однажды сказал, что многие из них жили в Кааре в те времена, когда волки охотились вместе с жителями племени.

Ветер принес на поле сильный запах еловой хвои, и я чихнула.

– Найди хорошего зверя, Каала, – сказала Тали. Я еще раз лизнула ей руку и побежала по полю. Друзья последовали за мной.

Я перевела дух. Надо было найти лося, которого мы смогли бы поймать быстро. Надо было поохотиться так, чтобы принести людям добычу, но при этом не выказать покорности, не допустить среди людей ранений и не причинить им неудобств. Для этого от нас потребуются все наше умение и сила.

– С чего начнем, Каала? – спросил Пелл. Он так часто возглавлял охоту, что нисколько не тревожился за ее исход. Я улыбнулась ему и раскрыла пасть, чтобы лучше чуять запах лосей.

– Найди самую легкую жертву, – ответила я. Если бы мне надо было произвести впечатление на волчью стаю, то я, вероятно, стала бы охотиться за самой трудной добычей. Но людям ее надо было принести как можно скорее. Я повысила голос:

– Марра и Пелл, охоту начнете вы. Посмотрите, какой из лосей начнет первым уставать. Аззуен, беги за ними и высматривай самого слабого лося.

Все трое кивнули и бросились к стаду лосей.

Я осталась стоять на месте, сдерживая щенячье желание побежать вслед за ними, и следила, как Марра и Пелл атаковали группу лосей. Все они выглядели здоровыми и быстрыми. Пелл на некоторое время обогнал Марру и рассек стадо на две группы – на тех, кто бежал быстрее, и тех, кто бежал медленнее. Это был прекрасный маневр. Все было сделано так ловко, что лоси даже не заподозрили, что стадо разделили. Марра сделала небольшой круг, присоединилась к Пеллу, и они вдвоем рассекли вторую группу еще надвое. Пелл несся, как стрела, на своих длинных мускулистых ногах.

Аззуен громко залаял.

Он бежал, низко пригнувшись к земле, к отсеченной группе лосей. Одна самка, на которую обратил внимание Аззуен, бежала быстро и выглядела здоровой, но мой волк почему-то выбрал именно ее.

– У нее кровяные мухи! – пролаял Аззуен. Рууко и Рисса учили нас распознавать паразитов, которые жили в легких лосей, и узнавать запах этих паразитов, когда мы ели убитых лосей. Животное, пораженное кровяными мухами, может питаться и бегать, но быстро устает и теряет силы и реакцию.

Я стояла, терзаясь нерешительностью. Пелл и Марра непременно найдут уставшего лося, но это потребует времени, потому что лоси, за которыми они гнались, были здоровыми и сильными. Лось Аззуена был слабее, но зато жирнее остальных, а это понравится людям.

Я подала сигнал Пеллу и Марре, чтобы они обратили внимание на лосиху Аззуена. На мгновение замедлив бег, они оглянулись, проследили за моим взглядом, увидели Аззуена и бросились к нему и выбранной им добыче. Я поймала взгляд Тали, а потом посмотрела на Аззуена. Тали меня поняла.

– Вот он! – крикнула она Хесми. – Видишь, с черным лбом и белым пятном на спине!

Я не видела ничего особенного на спине лосихи, но давно заметила, что люди полагаются на внешние приметы разных вещей, когда описывают их друг другу. Аззуен думал, что они различают больше цветов, чем мы. Но ведь людям надо было чем-то возместить свою неспособность различать запахи и слышать тихие звуки.

Воздух наполнился криками и гиканьем; самые молодые из людей бросились к лосям. Марра и Аззуен погнали лосиху на них. На нее посыпался дождь копий, и она упала на землю. Животное жалобно кричало и билось, пока к ней сбегались люди, потрясающие копьями. Не дожидаясь, когда раненый зверь перестанет двигаться, Марра бросилась к группе лосей, за которыми они с Пеллом гнались раньше. Миклан побежал за Маррой, а за ним последовало еще несколько человек. Они не могли, конечно, угнаться за Маррой, но когда она погнала им навстречу еще двух лосей, на тех тотчас обрушился град копий. Люди и волки действовали так слаженно, словно всю жизнь охотились вместе. Один из лосей, пронзенный тремя копьями, повалился на землю. Второй убежал, но попал прямо в зубы Пеллу, который атаковал лося в грациозном высоком прыжке и вцепился ему в заднюю ногу. У меня упало сердце, когда я увидела, как лось лягнул Пелла. Я бросилась на помощь, а Тали метнула копье с помощью рогового приспособления. Это орудие позволяло даже слабому человеку бросать копье далеко и с большой силой.

Лось зашатался и упал, когда я подбежала к нему. Я намеренно упала на бок и откатилась прочь от раненого зверя. Он еще два раза лягнул ногами и затих. Встав на ноги, я увидела, что люди уже окружили новую жертву.

Тали подбежала ко мне, что-то радостно крича. Споткнувшись, она приземлилась на свой зад. Я подошла к ней и облизала с ног до головы, слыша, как радуются люди вокруг нас. От волков и людей исходил запах радости и торжества. Вместе с людьми мы убили трех лосей, а солнце еще не дошло до полудня.

Я оглядела равнину, по которой убегало прочь лосиное стадо, и обратила внимание на деревья, обрамлявшие травяное поле. Там, на опушке стояла Милсиндра и внимательно наблюдала за охотой. Так вот почему я почуяла хвойный запах. Я не могла, конечно, знать, послали ее Стражи или она пришла по собственному желанию, но меня это и не тревожило – Милсиндра стала свидетелем нашего успеха. Натянуто улыбнувшись мне, она исчезла в чаще леса. Я дождалась, когда она скроется из вида, и зарычала, глядя на то место, где она только что стояла.

Запах свежего мяса щекотал ноздри и возбуждал аппетит, и я с трудом сдерживалась, чтобы не подбежать к туше и не вонзить в нее клыки. Я с радостью убедилась, что и мои друзья проявляют такую же осторожность. Люди, включая и Хесми, шумно радовались удачной охоте. Тали и Ралзун подошли к старейшине и встали рядом с ней. Старик радостно улыбнулся мне. Потом я уловила запах гнева. Инимин не радовался удачной охоте вместе с другими, а стоял в стороне. Когда он повернулся ко мне, я поймала его взгляд. Выражение его лица мгновенно изменилось – напряглись мышцы вокруг рта и глаз, а кожа на лбу натянулась так, что уши немного сдвинулись назад на лысом черепе. Он был в ярости, но люди, казалось, этого не замечали. Наши скудные средства общения не позволяли мне предупредить об этом Тали. Ралзун что-то шепнул девушке. Она посмотрела на Инимина и прищурилась.

– Волки получат свою долю, – произнесла она, и я не сразу поняла, что этот властный голос принадлежит Тали. Это не был неуверенный голосок ребенка, которого я знала в Широкой Долине. Она смотрела на одного из убитых лосей, сжав руки в кулаки.

Марра и Пелл сорвались с места и бросились к туше. Несколько человек хотели было возразить, но остановились, когда заговорила Тали. Хесми покачала головой, и люди отступили. Аззуен присоединился к товарищам, и я, тревожно взглянув на Хесми, сделала то же самое. Я подбежала к убитому лосю, улеглась возле него и вгрызлась в его брюхо. На мгновение я забыла обо всем, кроме сочного, теплого и ароматного мяса. Я не ощущала ничего, кроме приятной тяжести в желудке. Аззуен лежал с одной стороны, а Пелл – с другой. Первой оторвалась от еды Марра.

– Нам надо остановиться, – низким голосом произнесла она. – Надо оставить грезлин людям.

Грезлин был самой лакомой частью туши. Марра так быстро ела, что стала задыхаться.

Я с большим сожалением отошла от лося. За мной последовали Аззуен и Пелл. Люди столпились вокруг других туш. Однако шестеро людей во главе с Инимином решительно направились к нам.

– Оставим им тушу, – сказала я.

– Ты уверена? – спросил Пелл и метнул взгляд в ту сторону, где раньше стояла Милсиндра. Он тоже ее заметил.

– Уверена, – ответила я.

Одно дело не проявлять покорность, и совсем другое – сознательно бросать людям вызов. Волк, который вступает в драку с каждым встречным волком, глуп, а не силен. Я поняла это еще в Широкой Долине. Конечно, для Равновесия в стае каждый волк должен уметь постоять за себя, но он должен думать не только о себе, но и о благе стаи. Мне хотелось, чтобы люди видели в нас членов стаи, а не соперников.

Мы отошли еще дальше от туши. Тали пошла навстречу тем шестерым. За ней, легко передвигаясь на своих длинных ногах, шла Хесми. Люди сгрудились вокруг убитого лося. Пока они разрезали то, что от него осталось, Тали незаметно подмигнула мне.

– Каала, – сказала она, – ты не принесешь мне ребро? – С этими словами она указала мне рукой на лежавший справа от меня кусок. Я взяла его в зубы и подтащила кусок к ее ногам. Мне было трудно – у лосей даже небольшие кости очень тяжелые. Когда я положила мясо к ногам Тали, она улыбнулась Хесми.

Старейшина улыбнулась в ответ. От людей, стоявших вокруг туши, отделился Инимин и, нахмурившись, затопал к нам.

– Принеси мне кусок мяса, волк, – приказал он мне. Я взглянула на него, села и широко зевнула. Он ткнул меня ногой в ребра. Он не пнул меня, а просто попытался подтолкнуть к куску мяса. Тогда я просто улеглась на землю.

Тали присела возле меня, зарылась лицом в мой мех и рассмеялась. Успокоившись, она подняла голову.

– Каала, ты не принесешь мне кусок мяса, который лежит вон у того камня?

Я встала, подбежала к кусочку мяса и принесла его девушке. Тали подняла его и положила в мешок Хесми. Старейшина что-то буркнула и пошла прочь. Тали присела, обвила руками мою шею и прижалась ко мне щекой.

– Мы смогли это сделать, Каала, – прошептала она. Я вытянулась рядом с ней. В груди стало тепло от счастья.

– Это только начало, – сказала я, извернулась и лизнула Тали в лицо. Мне показалось, что в ее глазах мелькнуло понимание, когда она сильно меня обняла, встала и побежала за Хесми. Похоже, не было ничего, что мы не могли бы сделать вместе.

Я услышала, как рядом кто-то пыхтит от натуги. Это был Пелл, который потащил в лес грудную клетку лося. Волку было трудно, так как тащить тяжелую ношу пришлось в гору. Аззуен продолжал прислушиваться к тому, что говорили люди. Если он услышит что-то важное, то непременно расскажет мне. Я же побежала к опушке леса – помочь Пеллу. Вместе мы втащили кости и мясо в лес.

Оказывается, Пелл уже собрал в тени сосен большую кучу мяса. На ней стояли Тлитоо и Хлела – они клевали кусочки мяса и кожи. Я помогла Пеллу взгромоздить грудную клетку на эту кучу.

– Это порадует Стражей, – сказала я. Они не просили принести им мяса, но я посчитала, что это не повредит. Кроме того, они поймут, что мы делаем не только то, что велят нам люди.

Сквозь ветви пробился луч света и упал на меня, и я сладко потянулась, стараясь избавиться от нытья в спине и тяжести в плечах. Пелл улыбнулся мне. Мы славно поработали. Тлитоо и Хлела взлетели на ель и с любопытством наблюдали за нами.

– Кажется, люди не против того, чтобы мы охотились вместе с ними на равных, – заметил Пелл. Он продолжал улыбаться, широко раскрыв пасть и вывалив между зубами язык.

– Нам предстоит пройти еще долгий путь, – остудила я его радость. – Это всего лишь одна охота.

– Если кто-то и может с этим справиться, то это ты, Каала, – проговорил он. Лицо его смягчилось. – Ты необыкновенная. Я понял, что ты можешь быть вожаком, еще когда ты была глупым щенком, который, ничего не понимая, носился по угодьям стаи. Я убедился в этом, когда ты следила за нами на холме Волкоубийце. Когда-нибудь ты станешь настоящим вожаком, и я хочу в это время быть рядом с тобой.

Я не мигая уставилась на него и уже открыла пасть, чтобы ответить, но слова застряли у меня в горле.

– Сезон уже кончается, но нам с тобой еще не поздно завести щенков, – сказал он и подошел ближе ко мне, тоже оказавшись в пятне света. – Торелл желала спариться со мной в прошлом году, но я этого не захотел и очень рад теперь, что смог подождать.

Он прижался ко мне, не давая возразить. Я знала, что нравлюсь Пеллу, как знала и то, что симпатия ко мне заставила его покинуть долину. Но я не была уверена в своих чувствах к нему, а копаться сейчас в себе просто не было времени. Он станет хорошим спутником другой волчицы – когда-нибудь. Я подняла голову и посмотрела на Тлитоо, надеясь, что он что-нибудь сделает, чтобы помочь мне и остановить Пелла. Но Тлитоо и Хлела просто сидели на ветке и с любопытством смотрели на нас. Ворониха чистила клювом перья на шее ворона и что-то тихо ворковала. Нет, помощи от них я не дождусь.

Пелл положил голову мне на шею и притянул к себе. Я не один раз видела, как Рууко так же клал голову на шею Риссе. Кровь бросилась мне в голову, как перед охотой, но тогда я не чувствовала такого головокружения. В животе стало тепло, а лапы едва не подкосились. Я пошатнулась, но Пелл прижался ко мне еще сильнее, и я уже не чувствовала ничего, кроме мягкого меха, горячего тела и биения его сердца.

Тяжело дыша, я с трудом оторвалась от него.

– Я не могу, – выдохнула я. – Я слишком молода для того, чтобы заводить щенков.

Волчицы не спариваются раньше второго года жизни.

– Можешь, – живо возразил Пелл, как будто заранее знал, что я скажу. – Некоторые волчицы спариваются и на первом году жизни.

Я попыталась вспомнить, что говорила Рисса о рождении щенков. Я не смогла бы совместить вскармливание волчат с исполнением Обета.

Но горячее тело Пелла влекло меня. Я думала, что только люди могут притягивать меня с такой силой. Я сделала два шага к Пеллу и собрала все силы, чтобы остановиться. Меня била крупная дрожь.

– У нас просто нет времени! – произнесла я, начав злиться. Если мы потерпим неудачу в племени Каар, это будет катастрофой для волчьего рода. Умрет Тали, а возможно, и мы. Пелл вообще думает о нашем долге?

– Именно поэтому мы теперь должны быть вместе, – возразил он. – До следующего года мы можем просто не дожить.

– Но тогда зачем нам заводить щенков? – парировала я, стараясь убедить Пелла логикой. Пелл взвыл от отчаяния. Я села, обвила себя хвостом и поставила передние лапы очень близко к задним. Пелл растерянно глядел на меня.

– Я думал, что нравлюсь тебе, Каала. Только поэтому я пошел с тобой.

– Ты и в самом деле мне нравишься, – ответила я. – Но я думала, что ты хочешь помочь нам исполнить Обет. – Я смотрела на него во все глаза, не зная, что делать дальше. Он действительно мне нравился.

– Каала, наверное, это наш последний шанс. – Он снова подошел ко мне. От его близости дыхание мое участилось.

Но Пелл внезапно остановился и зарычал. Справа от меня в кустах послышался шорох, и на полянку выбрались два волка. Я живо вскочила.

Пелл стремительно повалил одного волка на землю и, оскалив зубы, посмотрел на другого – на молодую волчицу, которая тут же повалилась на бок.

– Что вы здесь делаете? – спросил Пелл. – Кто вас прислал?

– Мы ищем Каалу, – ответил волк, на которого поставил лапы Пелл. Придя в себя, я узнала их. Это Праннан и Амма из стаи Мышеедов, охотившейся в Широкой Долине. Это были светло-серые мелкорослые волки, а прозвище свое получили, потому что редко охотились на крупную дичь. Праннан и Амма уже предлагали мне свою помощь в установлении дружбы с людьми.

– Не трогай их, – резко сказала я Пеллу. – Отпусти его.

Пелл прижал уши, как набедокуривший щенок, а не как взрослый сильный волк, и отступил в сторону.

Праннан встал, вежливо поклонился Пеллу, а потом обратился ко мне, прижав уши и поджав хвост. Подойдя, он поздоровался, почтительно лизнув меня в нос. То же самое сделала вслед за ним и волчица Амма.

– Зачем вы пришли? – встревоженно спросила я. – Вашу стаю истребили? Кто – люди или верховные волки? – Я не могла представить себе иной причины, которая заставила бы молодых мышеедов уйти так далеко от родного дома.

– Мы хотели найти тебя, Каала, – повторил Праннан.

– Меня зовут Амма, – представилась волчица. Она стояла рядом с Пеллом, и было видно, что она боится, как бы я не напала. Я же еще раз подивилась тому, насколько малы волки стаи Мышеедов. Амма была моей ровесницей, но рядом с Пеллом выглядела как пятимесячный волчонок.

– Я помню тебя, – разрешила я, и выражение тревоги в ее глазах исчезло.

– Я могу поздороваться с тобой? – спросила она.

– Конечно, можешь, – ответила я. Она рванулась вперед и лизнула меня в нос, потом отступила и принялась внимательно на меня смотреть. Я не сразу сообразила, чего она от меня ждет. Потом вспомнила, как Рисса и Рууко приветствовали нас, когда мы, маленькие щенки, возвращались после долгих отлучек. Я подошла к Амме и нежно взяла в пасть ее нос. Я сразу почувствовала, как она расслабилась. Только после этого они поприветствовали Пелла. Он же смотрел на них со смешанным чувством раздражения и недоумения.

Оба волка снова уставились на меня, но я не знала, чего они от меня ждали.

– Как дела у Мышеедов? – поинтересовалась я.

– У них все хорошо, – ответил Праннан.

– Тогда почему вы ушли от них? – спросила я. – Теперь вы остались без стаи.

Я не могла понять, как можно оставить стаю, если тебя никто к этому не вынуждает.

– Каала, – укоризненно произнес Пелл.

Праннан посмотрел на меня, поджал хвост, опустив его между задними лапами, и отвернулся.

– Я понимаю, что ты не хочешь принять нас в свою стаю. Мы и правда не очень сильны. Но мы поможем вам охотиться, поможем наладить отношения с людьми, а потом ты решишь, достойны ли мы быть в твоей стае.

– В моей стае? – удивленно переспросила я. Они, как и Лаллна, решили, что мы – настоящая стая. Они оставили свой родной дом, чтобы присоединиться ко мне. Я должна была сказать, что они ошиблись, и отослать их домой, в Широкую Долину. Я не могла гарантировать их безопасность, да и к чему лишняя ответственность?

– Послушай, волчонок, – заговорил Тлитоо, приземлившись рядом со мной, – неважно, вожак ты на самом деле или нет. Им нужен вожак, а ты не знаешь, что сулит будущее и какие волки тебе понадобятся. Здесь они будут не в большей опасности, чем дома.

Я повернулась к ворону и щелкнула зубами, но ухватила лишь воздух – Тлитоо предусмотрительно успел взмыть в небо. Я снова посмотрела на Праннана и Амму. Оба они отвернулись, но украдкой бросали на меня умоляющие взгляды. Я вспомнила, как Рисса принимала меня в стаю, когда я сама была крошечным волчонком, как она и Тревегг обучали волчьим обычаям после того, как меня с презрением отверг Рууко.

– Можете остаться с нами, – решила я.

Оба тотчас навострили уши и с таким пылом бросились ко мне, что повалили на землю. Я поднялась и предупредила:

– Но пока вам надо держаться подальше от людей.

– Мы знаем, – сказала Амма. – Похожий на ворона человек не хочет, чтобы к людям сразу пришло много волков; надо приучать их постепенно, чтобы не напугать, – она умолкла, чтобы перевести дух.

Я внимательно посмотрела на них. Долго ли они шли за нами? Потом рассмеялась. Похожий на ворона человек – это, конечно, был Ралзун.

На полянку, запыхавшись, выбежал Аззуен. Заметив Пелла, он нахмурился. Пелл же смотрел на меня не отрываясь. Я заглянула в его янтарные глаза и с трудом отвела взгляд. Потом виновато посмотрела на Аззуена, но тот вдруг расплылся в улыбке.

– Приветствую вас, Праннан и Амма.

Мышееды радостно завиляли хвостами. Аззуен нежно прикусил им носы, а потом ткнул меня в бок.

– Твоя девушка ищет тебя, – сообщил он. – Вожди людей хотят, чтобы мы пришли в племя!

Это было то, на что я так сильно надеялась. Люди захотели, чтобы мы пришли к ним, а это означало, что у нас есть шанс завоевать их расположение. Я невольно улыбнулась. Нам потребовался всего один день, чтобы получить право прийти на территорию людей.

Я взглянула на Пелла. Он, похоже, уже готовился к следующей охоте.

Он ткнулся носом в мою морду.

– Отнесу еще немного мяса Стражам. – Он с улыбкой обратился к Амме и Праннану: – Если хотите, можете пойти со мной.

Оба радостно тявкнули, и когда Пелл взял в зубы кусок лосиного мяса и затрусил в лес, последовали за ним. Я сделала несколько шагов им вслед.

– Идем, Каала, – теряя терпение, сказал Аззуен. – Чего мы ждем?

Я посмотрела в его преданные светлые глаза, и желание идти за Пеллом испарилось.

Мы сможем завоевать людей, привлечь их на нашу сторону. Теперь я твердо это знала. Я свистнула Аззуену, и мы побежали в стойбище.

Глава 9

Таких человеческих поселений я не видела никогда в жизни.

В центре стойбища находилась большая поляна. Подобные поляны, конечно, имелись во всех местах сбора людей, но эта была так огромна, что если всех знакомых мне волков положить на ней в ряд, головами к хвостам, то цепь не дотянулась бы от одного края поляны до другого. Это оказалась даже не поляна, а огромная равнина, на которой можно было свободно охотиться. Место было таким большим и открытым, что я содрогалась при мысли, что здесь на меня нападет какая-нибудь большая птица. Спрятаться на поляне особо негде. Такого страха я не испытывала с раннего детства, когда по ночам очень боялась сов.

Отдельными кипами были сложены оленьи кожи и лосиные шкуры. Эти кипы достигали высоты двух поставленных друг на друга волков. Дома были здесь раза в два выше, чем хижины в других человеческих поселениях. Основания этих домов, как обычно, сложили из камня, как и в деревне Тали, но сами строения были сплетены из ветвей и шкур. Имелись здесь и целые горы обработанных камней и заостренных костей – их люди использовали на охоте или резали и сшивали с их помощью звериные шкуры. А как же сильно здесь пахло людьми! Никогда не думала, что их может быть столько…

Ралзун провел нас с Аззуеном по боковым полянкам, примыкавшим к большой центральной поляне. Ралзун настоял на том, чтобы нас было только двое, чтобы не напугать жителей стойбища. Но люди не казались мне слишком испуганными. Пока мы шли, они то и дело окружали нас. Они нам не угрожали и держались на почтительном расстоянии, но меня не покидало неприятное ощущение преследования, и я старалась держаться ближе к Аззуену. Тлитоо сначала летел над нами, а потом приземлился и пошел рядом по земле.

Ралзун жестом остановил нас на расстоянии шести волчьих корпусов от большого плоского камня, на котором стояла группа людей. Среди них были старейшина Хесми и неприятный Инимин. Все эти люди внимательно смотрели на нас. Волки посчитали бы такое разглядывание сигналом к атаке, но люди не знали волчьих обычаев.

– Ждите здесь, пока я не позову вас, – сказал нам Ралзун и поспешил к камню. Мимо нас пробежала стайка маленьких человеческих детенышей. Их было, наверное, человек восемь. Все они казались моложе Миклана. За этими детенышами бежали другие – еще меньше. Они кричали такими высокими пронзительными голосами, что у меня заболели уши. Я заметила, что один детеныш – или ребенок, как называют своих потомков люди, – бежал отдельно ото всех, а когда он пытался присоединиться к остальным, его отталкивали и прогоняли прочь.

– Как они ухитряются прокормить весь этот молодняк? – прошептал Аззуен, окидывая взглядом поляну, на которой толпилось все больше и больше людей. – Как находят столько питательных растений? Они же объедают леса почище оленей.

– Они думают, что могут покорить все леса до последнего кустика, – прокаркал Тлитоо. – Вместо диких растений они насадят растения съедобные. Люди хотят убить всех зверей, которые охотятся за той же добычей, что и они.

Такие мысли в корне противоречили самому понятию о Равновесии. Мы убивали лис и гиен, которые пытались украсть нашу законную добычу, но нам даже не приходило в голову убивать их за то, что когда-нибудь они смогут на нее посягнуть. Волка, который бы так поступил, сочли бы безумным и изгнали из стаи.

Люди, как волки, большую часть своей жизни следуют за дичью, на которую охотятся. Но они, кроме того, съедают пищу, которой питается их добыча. Поэтому людям приходится время от времени менять места своего обитания. Но так было лишь до недавнего времени. К тому моменту, как родилась я, люди стали дольше задерживаться на одном месте, строили большие стойбища и постепенно уничтожали природу вокруг себя, убивая намного больше дичи, чем им требовалось для пропитания. Но я пока не видела этого своими глазами.

Ралзун махнул рукой, подзывая нас. Окружающие люди расступились, и мы подошли к старику и людям на высоком плоском камне. Я была очень благодарна Ралзуну; перед камнем мне стало легче дышать. Увидев рядом с ним Тали и Брелана, я, забыв обо всем, бросилась к девушке, которая, присев, погладила меня по голове. Аззуен, бежавший следом, бросился к Брелану. Опомнившись, я похолодела: вдруг людям не понравится, что мы так бесцеремонно вторглись на их личную территорию? Но тут послышался смех, а подняв голову, я увидела, как улыбается Хесми.

– Они очень дружелюбны, – заметила старейшина Тали, и я завиляла хвостом. Хесми обратилась к Ралзуну:

– Они пришли за этой девушкой из Еловой Долины?

– Да, оттуда, – подтвердил Ралзун.

Люди на камне стали тихо переговариваться друг с другом. Они говорили так быстро, что я улавливала лишь отдельные слова, но смысл сказанного ускользал от меня. Старейшина Хесми подняла руки над головой, и наступила тишина. Потом она заговорила – размеренно, словно исполняя ритуал.

– Мы согласились на том, что во время праздника Равноденствия мы выберем того, кто будет нашим следующим крианом, – звучный голос гремел над поляной. – Ралзун привел к нам Тали, внучку Ниали, которая хорошо послужила нам в прошлом, – старейшина протянула руку в сторону Тали. – Считаешь ли ты, что мы и впредь должны придерживаться наших древних обычаев? – спросила она девушку.

Ниали однажды сказала нам, что Тали потребуется одобрение совета старейшин для того, чтобы стать крианой. Это был ее шанс. Она взяла протянутую руку и взошла на камень. Возвышаясь над толпой, она обратилась к жителям деревни:

– Как моя бабушка до меня, как ее мать до нее и как все наши предки до них, я верю в то, что мы должны делить мир с другими созданиями природы. Да, мы должны защищать и кормить себя и сражаться за то, что принадлежит нам, но при этом не можем убивать всех зверей только потому, что они охотятся за той же дичью, что и мы. Мы не можем истребить все растения в лесу, чтобы заполучить больше земли. Как и моя бабушка, я верю, что криан должен предостерегать людей от гордыни, должен научить их не уничтожать окружающий мир, не брать слишком много и не убивать слишком часто.

Мне были знакомы эти слова. Бабушка Тали произнесла их много лун назад, когда я впервые встретилась с крианами и узнала, какую роль играют они в жизни людей. Мы с Тали подслушали эти слова, когда Ниали говорила с верховными волками Широкой Долины.

Тали между тем возвысила голос:

– Мы должны учиться у существ, которые делят с нами этот мир, учиться поддерживать Равновесие, чтобы мы и те, кто придет после нас, смогли жить в гармонии и согласии с миром.

Тали поклонилась Хесми и спрыгнула с камня. Ралзун одобрительно посмотрел на девушку.

Вперед выступил Инимин. Ворон предостерегающе захлопал крыльями.

– Берегись этого человека, волчица. Он будет притворяться приветливым и дружелюбным, но на самом деле поведет себя как коварная гиена. Крианы избегают это стойбище, потому что он настроил его жителей против них.

Инимин сладко улыбнулся собравшимся жителям. Если бы не предупреждение ворона, я бы не усомнилась в его искренности.

– Мы живем в опасном мире, – заговорил он. – Есть звери, которые живут только для того, чтобы убивать нас; есть звери, готовые похитить у нас пропитание, необходимое для выживания нас и наших детей. Единственный способ уцелеть в таких условиях – это овладеть окружающим нас миром, подчинить его себе. Более того, это наш священный долг. – Голос Инимина стал громче. – Когда-то мы были такими же зверьми, как и все остальные существа, охотились за добычей точно так же, как эти стоящие перед нами жестокие и звероподобные волки. – В этом месте я с трудом сдержалась, чтобы не зарычать. – Но теперь мы уже не похожи на всех остальных зверей. Мы избраны из всех живых существ и должны вести их за собой. Мы должны обуздать и приручить тех, кто дик, и устранить опасность, которой грозит нам земля. Зачем еще стали мы единственными созданиями, которые ходят на двух ногах, держатся прямо, используют орудия, разговаривают, мыслят и составляют планы?

– Волки тоже мыслят! – возразила Тали. – Умеют они и говорить; просто мы их не понимаем.

Несколько человек рассмеялись. Хесми нахмурилась и посмотрела на девушку.

– У тебя была возможность говорить, – заявила она. Тали была возмущена, но промолчала. Когда-то, еще в Широкой Долине, Давриан говорил нечто подобное о людях и их орудиях. Мне было очень больно снова слышать те же рассуждения.

– Я все сказал, – закончил свою речь Инимин. – Должен еще добавить, что восхищен страстью Тали.

Притворно улыбаясь, он тоже спустился с камня.

Он вел себя так снисходительно, что мне захотелось его укусить. Я не могла поверить, что он действительно думал, что люди предназначены самой судьбой подчинить себе всех живых существ на свете. Он говорил, как верховный волк!

Хесми кивнула Тали.

– Я познакомилась с Ниали, когда была ненамного старше тебя. Ты очень на нее похожа, и у тебя есть ее дар, ее благодать. Я рада приветствовать тебя как кандидата Ралзуна, который хочет, чтобы ты стала нашим крианом.

– Благодарю тебя, – учтиво ответила Тали. – Я сочту за великую честь служить вам как криана.

Старейшина обратилась к Инимину почти резко:

– Ведомо ли тебе, когда сын твоего брата придет к нам?

– Нет, – почтительно сообщил Инимин, – но я знаю, что он уже в пути.

– Он хороший кандидат, Инимин, но мы не можем ждать его вечно.

– Я не надеюсь на это, – улыбнулся Инимин. – Но мне хотелось бы убедиться, что эти волки на самом деле принесут нам какую-то пользу.

– Племянник Инимина – это его кандидат в крианы, – объяснила Хесми Тали. – Сейчас он живет в другом племени, но много зим прожил в Кааре, как и его отец.

Мое внимание привлек тихий шорох, донесшийся из кустов кислой ягоды на краю поляны. Там, в зарослях, лежал на брюхе волк, смотревший на собрание. Виднелись только его лапы и голова. Он был слишком мал в сравнении с Милсиндрой и даже Лаллной, и я решила было, что это либо Амма, либо Праннан тайком проникли в деревню. Потом пригляделась внимательно и поняла, что с этим маленьким волком что-то не так. У него была необычно круглая голова и очень короткая морда. Я постаралась заглянуть ему в глаза, чтобы предупредить его. Каар был теперь моей территорией, на которую не смеет заходить ни один чужой волк.

Тут меня дернул за ухо Ралзун. Я возмущенно тявкнула.

– Ты внимательно слушала?

– Да.

Он недовольно посмотрел на меня. Праннан дала ему верную кличку. Он все время, как ворон, глядит на нас свысока.

Аззуен протиснулся между мной и стариком.

– Хесми сказала, что кандидат Инимина придет в деревню через три дня, и на празднике Весны в день Равноденствия племя выберет криана, – сообщил он.

Я ощутила прилив уверенности. Соперника Тали пока не было. Мы удачно поохотились с людьми, и Хесми хорошо отнеслась к Тали. В первый раз с тех пор, как мы покинули долину, я поверила в успех. Нам надо было еще очень многое сделать за то короткое время, что было отпущено, но пока все шло хорошо. Не обратив внимания на недовольство Ралзуна, я ткнулась носом в морду Аззуена и не спеша потрусила к Тали.

– Идем, – позвала я Аззуена. У нас было еще очень много важных дел.

Глава 10

Остаток дня и всю ночь Аззуен и я ходили возле человеческих жилищ, чтобы люди мало-помалу привыкали к нам. Наутро мы осмелились приблизиться к их очагам, и люди не стали этому противиться. Потом пришла Марра, и когда мы убедились, что ее присутствие не беспокоит людей, появился и Пелл. Правда, он бродил лишь по краю большой поляны. Я ждала, когда мы получим от людей следующее задание, но они не спешили с проверкой. Я едва не кусала свой хвост от нетерпения. Несмотря на то что Равноденствие было уже не за горами, я не хотела напрягать их слишком сильным напором. Наконец вечером второго дня нашего пребывания среди людей к нам пришли Тали и Миклан. Пелл сразу убежал в лес, как только их увидел.

– Нас позвали купаться с молодыми жителями стойбища, – взволнованно сообщила Тали. – Они хотят, чтобы пришли и вы. Все говорят, что охотиться с вами было удовольствием, которого они не испытывали много лун!

Я радостно улыбнулась девушке. Молодые люди всегда относились к нам лучше, чем старики. Если бы могли заставить их полюбить нас так же, как любили Тали, Брелан и Миклан, это повлияло бы и на других. Тали вприпрыжку помчалась из стойбища, и я, Аззуен и Марра последовали за ней.

Молодые люди резвились возле ручья в пяти минутах бега от Каара. Ручей был мелким, поэтому я не тревожилась за Тали. Все люди здесь были примерно одного с ней возраста – почти взрослые или только что перешагнувшие порог зрелости. Веселились они с энергией и задором молодых волков. Я непроизвольно завиляла хвостом, когда наши люди присоединились к ним. Не вытерпев, мы тоже прыгнули в воду. Вода была холодная и пахла мелкой рыбешкой. Я уловила запах ивы и шалфея – наверное, Пелл прятался где-то поблизости и наблюдал за нами.

Молодые самцы боролись между собой, в точности как волки, оспаривая право сильнейшего, в шутку топили друг друга и обрызгивали водой девушек. Тали с хохотом брызгалась в ответ. Когда один из молодых людей вылил на меня пригоршню воды, я толкнула его, и он с размаху сел в воду, не удержавшись на ногах. Все еще больше засмеялись, когда этот молодой самец попытался окунуть меня в воду. Я принялась убегать от него, кружась по мелкой воде. Учуяв, что он просто в отчаянии, я поддалась и позволила себя догнать и обхватить за шею. Он улыбнулся и погладил меня между ушей, и на душе у меня стало тепло и спокойно.

Потом я вышла из ручья и выбралась на берег, где за мокрыми Аззуеном и Маррой гонялась толпа молодых людей. Люди смеялись и вопили от восторга. Я встряхнулась и легла рядом с Тали, которая грелась в лучах вечернего солнца.

– Ваши волки могут охотиться еще на кого-нибудь, кроме лосей? – спросил молодой парень, улегшись с Тали.

– Они могут охотиться на кого угодно, – ответила девушка. – Мы охотились с ними на лосей, оленей, лошадей и туров.

Другой молодой человек недоверчиво фыркнул, а потом широко улыбнулся.

– У вас в Еловой Долине живут горные медведи?

– Да, – ответил Брелан.

– А степные львы?

– Конечно, – Тали уже начала раздражаться.

Улыбка молодого человека стала еще шире.

– Вы и ваши волки боитесь их?

Наши люди возмущенно посмотрели на задавшего этот вопрос парня, и тот поспешно встал на ноги.

– Идемте, – коротко предложил он.

Тали и Брелан тоже встали, поднялись и мы с Аззуеном.

Мы всегда чувствуем, когда нам бросают вызов. Миклан крепко спал, а рядом с ним Марра. Она подняла голову, сонно посмотрела на нас, зевнула и снова захрапела, положив голову на грудь Миклана.

Я последовала за людьми, шедшими прочь от ручья, думая о том, какое приключение ждет нас на этот раз.

Люди остановились в рощице, где росли какие-то деревья с твердыми стволами и густые кусты. Люди сгрудились, как стадо оленей, ищущих укрытия в зарослях. Откуда-то из-за деревьев доносился острый мясной запах. Он показался мне страшно знакомым, но я никак не могла его вспомнить.

Перешептываясь, люди принялись продираться сквозь кусты. Острые шипы кололи и царапали открытые части их тела, и мне стало жаль, что у них нет шерсти. Люди очень давно потеряли свой мех и, наверное, поэтому научились заменять его звериными шкурами. Я была так поглощена этими мыслями, что не заметила, как мы вышли на небольшую полянку. На ней лежал обглоданный почти до костей труп лося, а возле него сидели три длиннозуба. Я едва не взвыла от страха.

Никогда прежде не доводилось мне видеть живого длиннозуба. Я знала только их запах, который ощущался еще долго после того, как они уходили. И теперь, увидев их собственными глазами, я поняла, почему этот запах хорошо мне знаком: так пах длинный клык, который Тали носила на шее в знак своей принадлежности к крианам.

Длиннозубы были в два раза больше взрослого волка. У них имелся гладкий светлый мех, и вообще они больше походили на травоядных, чем на хищников. Даже на расстоянии были видны их длинные изогнутые клыки, благодаря которым они получили свое название. Эти клыки длиннозубы вонзали в горло своим жертвам, которые умирали либо от кровотечения, либо от удушья. Один длиннозуб легко мог убить лося или тура. Мы никогда не соперничали с длиннозубами за добычу. Соперничали с ними гиены, но они не охотились сами, а лишь подбирали убитых животных, и, должна признать, воровать чужую добычу гиены всегда умели лучше нас.

Люди, охваченные волнением и страхом, оживленно переговаривались между собой.

– Хесми не разрешила бы нам с ними драться, – заметила Тали, – хотя мы могли бы победить, если захотели.

Сверху раздалось насмешливое фырканье. Тлитоо глядел на меня с высокой ветки.

– Что будет, если один из твоих волков сразится с длиннозубом? – поинтересовался юноша, который играл со мной в ручье.

– Не хочу пробовать, – ответила Тали.

Я посмотрела на нее, потом на остальных людей. В человеческих группах, как и в стае волков, верховодит сильнейший, а главенство завоевывают мужеством.

Отвернувшись от людей, я принялась разглядывать длиннозубов. Три взрослые особи сидели вокруг ободранной туши. Котята, как называли своих щенков длиннозубы, хватали полоску шкуры, с которой свисал изрядный кусок мяса. Стоило одному детенышу ухватить этот кусок, как другой тотчас отнимал его.

– Пожалуй, я захвачу эту шкуру, – заявила я Аззуену. Если бы мне удалось ее стащить, это произвело бы впечатление на молодых людей. Я ожидала, что Аззуен скажет, как это опасно, но он лишь озорно осклабился.

– Что ж, давай попытаем счастья, – согласился он.

Двое взрослых длиннозубов отогнали третью, самку, от туши. Когда она попыталась вернуться, они набросились на нее, свирепо рыча. Один из них поднялся на задние лапы и атаковал самку. К ней на помощь кинулись двое детенышей.

Они были стройными и тонкими, ростом в две трети от взрослой особи. Длиннозубы растут медленнее, чем волки. Взрослеют они только в два года, а это значит, по возрасту они были нам ровесниками, а по зрелости не доросли еще до четырехмесячных волчат, только что покинувших логово. Мать детенышей посмотрела на них, а потом на мертвого лося. Выждав некоторое время, она поползла к туше, где двое длиннозубов продолжали свой пир.

На костях еще оставалось довольно много мяса. Детеныши жалобно замяукали, и я, хотя и не знала их языка, поняла, что они плачут от голода. Самка подкралась к туше и попыталась оторвать немного еды, но два самца грозно зарычали, и самка опять отползла в сторону. Она легла на брюхо и принялась неотрывно глядеть на длиннозубов и еду, которую они стерегли. Детеныши некоторое время таращились на мать, а потом снова затеяли свою игру со шкурой. Дыхание Аззуена участилось. Он смотрел на котят так же внимательно, как самка на лосиную тушу, и его хвост подергивался, как перед началом охоты.

Несмотря на голод, котята вели себя очень игриво. Они были крупнее нас и, в отличие от травоядных, вооружены острыми когтями и зубами. Я искоса взглянула на Аззуена, и мне стало стыдно, что я спросила его совета. Если мне выпало стать вожаком стаи, то я должна сама принимать решения.

Аззуен склонился ко мне и принялся шептать на ухо. Раздался едва слышный шорох ветвей, большая черная тень обрушилась на Аззуена, он ощутил немилосердный удар клюва по хвосту.

Аззуен взвизгнул, и длиннозубы оглянулись на нас. Тлитоо рассмеялся низким горловым смехом и внимательно уставился на наши носы. Я непроизвольно прикрыла нос лапой и увидела, что Аззуен сделал то же самое.

Я зарычала на Тлитоо, и он снова засмеялся.

– Ты такая грозная волчица, что, пожалуй, сможешь напугать своим рыком какого-нибудь жука. Я прилетел, чтобы помочь тебе. Я их отвлеку, а ты в это время ухватишь шкуру. Это будет очень забавно, а то ты в последнее время стала слишком серьезной.

В трудное время играй и шути, Ведь скучен нахмуренный волк. Смотри на ворона и веселись.

– Пусть они думают, что вы играете, – тихо прокаркал он, – что вам нет до них дела. Потом бросайтесь и хватайте шкуру.

– Как раз это я и хотел предложить, – вставил Аззуен.

– Но не предложил, волк.

– Потому что ты клюнул меня в хвост, – громко возмутился Аззуен. Котята повернули головы в нашу сторону.

– Не надо так орать, волчонок, – назидательно произнес Тлитоо и полетел к камню на середине луга. Уставив свои глаза-шарики на длиннозубов, он начал рычать низким голосом, подражая волкам. Никогда прежде я не думала, что он может так искусно имитировать нашу речь. Все длиннозубы – даже те, что грызли лося, – смотрели теперь в его сторону.

Тлитоо иногда бывал просто невыносим, но сейчас он оказался прав. Небольшой трюк точно не повредит. А Аззуен в таких делах был более ловок, чем я.

– Иди вперед, – сказала я ему. Его глаза загорелись от радости. Он лизнул меня в макушку. Я моргнула, а когда открыла глаза, Аззуен уже полз вперед на брюхе. Я с удовольствием смотрела на игру его мышц. Когда Аззуен был моложе, худоба делала его неуклюжим, но теперь она превратилась в стройность. Он, извиваясь как ящерица, стремительно приближался к длиннозубам. Он оглянулся, и только тут до меня дошло, что я, как последняя идиотка, пялюсь на него, лежа на месте. Распластавшись по земле, я поползла вслед за ним.

Аззуен дождался меня, и когда мы подползли к краю луга, встал и не спеша побежал по его периметру. Я тронулась за ним.

– Серебряная Луна! – крикнула мне Тали. – Каала, вернись!

Она хотела броситься за нами, но Брелан удержал ее. Другие люди взволнованно зашептались.

Мать котят сразу же нас заметила, подняла голову и принялась так сверлить нас взглядом, что у меня возникло желание остановиться. Однако Аззуен продолжал бежать, и я преодолела страх. Мы бежали с таким видом, будто просто решили обследовать луг и нам нет никакого дела до длиннозубов. Маневр удался, и самка снова с вожделением уставилась на тушу. Решив, что никакой угрозы мы не представляем, она потеряла к нам всякий интерес.

Оба котенка увлеченно играли, забыв о мясе. Они рычали, возились и вырывали друг у друга полоску шкуры. На первый взгляд они дрались всерьез, но дружелюбное виляние хвостами выдавало игру. Я и сама непроизвольно завиляла хвостом.

Мы пробежали буквально в нескольких шагах от котят. Занятые игрой, они нас попросту не заметили. Мы снова упали на брюхо и незаметно, очень медленно, поползли вперед. Когда мы приблизились на расстояние броска, Аззуен шепнул мне:

– Ползи на ту сторону и отвлеки их.

Я прижалась носом к его морде. Конечно, нечестно было пользоваться их детской неразумностью, но, как правильно заметил Тлитоо, это всего лишь игра. Мы не собирались делать котятам ничего плохого.

Я обошла котят сзади и тихо свистнула. Они тотчас подняли голову, а один из них выпустил из зубов кусок шкуры. Аззуен метнулся вперед и выхватил ее. Второй котенок, продолжавший удерживать шкуру, потянул ее на себя и вырвал у Аззуена. Тот зарычал, и котенок бросился бежать, таща за собой шкуру. На бегу он налетел на брата. Я тоже зарычала. Тогда котята прижали уши и дружно взревели в ответ. Аззуен отступил, сделал круг и забежал в тыл котятам, пока они не отрываясь следили за мной. Я бросилась вперед и головой ударила в зад котенка, выпустившего шкуру. Он взвыл и кинулся на меня. Я едва успела откатиться назад – как я могла забыть о его длинных острых когтях! Я почуяла его страх и, присев на передние лапы, приподняла зад, чтобы показать, что это игра. Котенок внимательно посмотрел на меня и убрал когти.

– Это наше, – прорычал он, но рык был игривым. Он что-то сказал своей сестре, которая продолжала сжимать зубами кусок шкуры. Они повернулись и бросились наутек – прямо навстречу Аззуену. Я, грозно тявкая, побежала следом.

Мы сцепились посреди луга, катаясь в грязи. Все это было очень похоже на наши игры с Аззуеном, Маррой и людьми. Котята были сильнее, но нас спасала их неуклюжесть. Я извивалась, избегая ударов их мощных лап. На мгновение остановившись, я свистом поддразнила ближайшего котенка.

В этот момент сзади ударила гора мышц и меха. Мать одним ударом могучей лапы припечатала меня к земле. Аззуен бросился на нее, но она отшвырнула его в сторону небрежным ударом головы. С Аззуеном тут же схватились оба котенка, мешая помочь мне. Самка длиннозуба раскрыла пасть и нацелилась на мое горло.

У большой кошки были золотистые глаза, подернутые печалью и усталостью. Я не могла долго смотреть в них, видя боковым зрением нацеленные на меня огромные клыки.

– Щенки, – тихо прохрипела она, – глупые маленькие щенки. Возвращайтесь в свою стаю, у нас нет времени для игр. Она поставила огромную лапу мне на грудь и выпустила длинные смертоносные когти. Я прижала уши, и кошка убрала когти. Я полежала еще мгновение, глядя в янтарные глаза. В них была такая тоска, какой я не видела со дня гибели Иллин, одной из волчиц Быстрой Реки.

– Иди, щенок, – велела большая кошка, отходя в сторону, – играй где-нибудь в другом месте.

Она что-то прорычала своим котятам. Когда они подняли головы, я метнулась вперед, схватила шкуру и опрометью бросилась бежать. Аззуен сильным толчком в брюхо свалил мать на землю и вслед за мной побежал к лесу.

Тали и Миклан неслись нам навстречу, потрясая копьями. Увидев, что мы в безопасности, они резко остановились. Пелл пробежал мимо них. У него в глазах был такой страх, что я остановилась, споткнувшись о шкуру, и Аззуен сзади налетел на меня. Но мешкать было нельзя, и только когда Миклан, Тали и Пелл добежали вместе с нами до спасительного леса, я оглянулась, чтобы посмотреть на длиннозубов.

Мать, низко опустив голову, уводила своих котят к противоположному краю луга – от нас и других длиннозубов, продолжавших терзать обглоданный труп. Большая кошка тяжело переставляла ноги, и мне стало стыдно, что мы стащили у ее котят ненужную нам шкуру.

– С тобой все в порядке? – спросил Пелл, обнюхав меня от головы до хвоста.

Аззуен протиснулся между нами.

– У нас все хорошо, – сообщил он. – Спасибо, что спросил.

Тали опустилась на колени и обхватила меня руками за шею.

– Никогда больше не делай так, Каала, – попросила она.

– И ты тоже, – сказал Брелан Аззуену так строго, что я даже вздрогнула. Только теперь я поняла, как сильно тревожились за нас наши люди.

Я отдала шкуру Тали и подтолкнула ее к молодым людям. Девушка бросила ее одному из них, и тот, размахивая шкурой в воздухе, с громким веселым криком помчался в стойбище.

Другие молодые люди последовали за ним. Пелл, удостоверившись, что со мной все в порядке, убежал в лес и пошел за нами на приличном расстоянии. Аззуен и я прошли почти весь путь до деревни вместе с нашими людьми. Но, когда мы приблизились к Каару, мне наскучил их неторопливый шаг.

Я куснула Аззуена за ухо.

– Давай побежим в стойбище наперегонки!

Он согласно тявкнул и сорвался с места. Мы летели по лесу, перепрыгивая через низкий кустарник и упавшие ветви, чувствуя на шерсти тепло заходящего солнца. Тлитоо летел низко над нами, описывая круги и подбадривая своим клекотом. Меня охватило такое воодушевление, что я готова была взлететь к ворону в небеса. Мы провели с людьми всего два дня, а они уже восхищаются нами и готовы признать нас членами своей стаи. Если бы не быстрый бег, я бы, наверное, завыла от счастья.

Мы с Аззуеном влетели в Каар бок о бок и остановились. В стойбище появился новый запах. Я узнала его, у меня от страха сдавило горло.

В центре стойбища собралась группа людей, сгрудившихся вокруг крепкого коренастого мужчины. Первым я увидела Инимина, стоявшего к нам спиной. Рядом с ним была какая-то молодая женщина. Хесми, скрестив руки на груди, смотрела на пришельца. Я чихнула, стараясь избавиться от противного запаха. Он сообщил мне, кто пришел в деревню, раньше, чем я увидела этого человека.

Давриан обернулся и уставился на меня холодным немигающим взглядом.

– Это та самая волчица, которая убила старуху, – объявил он.

Глава 11

Не я убила ее. Давриан убил Ниали, пронзив копьем ей горло. Он принес Тали в стойбище и сказал всем, что это я убила старуху. Когда я попыталась спасти Тали, он метнул в меня копье, но я увернулась, и оно пробило мне не сердце, а заднюю лапу.

Не я убила Ниали, но в ее смерти была отчасти и моя вина. Я разозлила Давриана и не подумала о риске для Ниали. Вспомнив ее распростертое на земле тело, я попятилась назад от стыда. Неужели я всегда навлекаю смерть на тех, кого люблю?

– В Еловой Долине мы называли ее Кровавой Луной, – Давриан указал на меня копьем. – За ее метку на груди и за то, что она всегда преследовала нас.

Я посмотрела на свою грудь. Мех был испачкан лосиной кровью, натекшей со шкуры, которую мы стащили у котят. Рядом со мной приземлился Тлитоо.

– Будь осторожна, волчица. Кажется, здесь происходит что-то, о чем нас не предупредили.

– Они сейчас нападут на нас? – спросил какой-то мужчина, заметив мою открытую пасть. Я тяжело дышала после быстрого бега и никак не могла утишить дыхание. Аззуен тоже тяжело дышал, оскалив белые зубы.

Я ждала, что сейчас люди начнут метать в нас копья, и уже была готова бежать, но поняла, что если побегу, то потеряю все, чего нам удалось достичь за последние два дня. Я лихорадочно переводила взгляд с Давриана на Хесми и соображала, что делать дальше. Аззуен закрыл пасть, повалился на бок и принялся болтать лапами. Люди рассмеялись. Я заставила себя тоже закрыть пасть, хотя так и не успела отдышаться, и почувствовала, что атмосфера немного разрядилась.

На площадь, взявшись за руки и смеясь, вбежали Тали и Брелан. Тали остановилась как вкопанная, увидев Давриана, однако Брелан не стал останавливаться. Он бросился на Давриана и повалил его на землю ударом в лицо. Я прыгнула вперед и оказалась рядом с Тали, остановившись между ней и Даврианом. Подбежал Аззуен и встал впереди меня.

– Охраняй Тали слева, – сказала я. Давриан легко мог обойти меня и подобраться к девушке с другой стороны.

Аззуен твердо уперся лапами в землю. Он защищал меня, а не Тали. Наклонив голову, он злобно смотрел на Давриана.

Брелан вдавил голову Давриана в землю.

– Я убью тебя, – воскликнул он. – Клянусь Древними, я тебя убью!

Он встал коленями на раскинутые руки Давриана и сдавил руками его горло. Трое сильных мужчин с трудом оттащили Брелана в сторону.

– Пустите меня! – кричал Брелан. – Он убийца, это он убил Ниали и едва не погубил Тали! – Его голос дрогнул. – Он хотел взять ее, но у него ничего не вышло!

В толпе людей возник громкий ропот. Давриан, кашляя, с трудом поднялся на ноги.

– Он лжет, – прохрипел Давриан. – Эта девушка околдовала его. – Его голос сорвался на фальцет. – Все волчьи крианы Еловой Долины умеют так делать.

Несколько человек рассмеялись над этим вздором.

– Я говорю правду, – мрачно стоял на своем Давриан. – Наверное, ваши крианы тоже умеют.

– И я об этом слышал. – Я обернулась. Эти слова произнес Инимин, остановившийся в нескольких шагах позади меня. У ног он поставил мешок. – Это одна из причин, по которым нам надо отказаться от старых обычаев и избрать себе нового криана. Нам надо покорить дикую природу, а не впускать ее в наши дома.

Он натянуто и фальшиво улыбнулся Тали.

– Выходит, ты знакома с сыном моего брата Даврианом, – сказал он.

– Он сын твоего брата? – спросила Тали. – Тот самый, которого ты так ждешь?

Я не смогла сдержать рвущийся из груди рык. Значит, Давриан был тем молодым человеком, которого имел в виду Инимин, и кандидатом в крианы. Да он годился на роль криана меньше, чем любой из знакомых мне людей!

– Спокойно, волчица, – предостерег Тлитоо. – Сейчас не самое подходящее время рычать на людей.

– Стойбище Раан построили те, кто ушел из Каара в Широкую Долину на поиски новых земель, – объяснила Хесми. – Таких деревень много во всех землях, какие мы знаем.

В голосе ее звучала нескрываемая гордость. Навдру тоже говорил, что влияние Каара распространяется далеко за пределы этой деревни, но я никогда не думала, что оно простирается и на Широкую Долину.

В это время заговорила еще одна женщина:

– Если Давриан говорит, что волки убили Ниали, то мы не должны пускать их к нам.

– Он лжет о Ниали, – возразил Брелан, взяв себя в руки. – Он сам ее убил и обвинил в этом волков. – Аззуен приподнялся на лапах, явно желая подойти к своему человеку.

– Зачем ему понадобилось ее убивать? – спросила Хесми, наморщив лоб и скрестив на груди сильные руки.

– Он сумасшедший, – раздался позади меня звучный голос. Я резко обернулась. Тали была совершенно спокойна, лицо ее выражало непоколебимую уверенность. Она вытянула из-под туники клык криана, чтобы все могли его видеть. – Он сочиняет истории о колдунах и свирепых волках. Он убил мою бабушку и ранил меня. – Девушка откинула со лба волосы и показала еще не зажившую рану, которую нанес ей Давриан, когда убивал Ниали. – Вожди племени хотели убить его, чтобы он больше не причинял никому зла, но его отец этого не допустил.

Давриан тупо уставился на Тали. Люди стояли в недоумении, не зная, кому верить.

– Она говорит правду, – подтвердил Брелан.

– Ты был там, когда умерла старуха? – осведомился Инимин. – Видел, как это случилось?

– Нет, – признал Брелан. – Мне рассказала Тали.

Хесми нахмурилась еще больше. Давриан неуверенно взглянул на нее.

– Вот видите. Его там не было. Он верит всему, что говорит эта девушка.

Инимин старательно откашлялся.

– Именно поэтому я так старался убедить вас в том, что нельзя пускать волков в деревню. Они в любой момент могут превратиться из друзей во врагов и загрызть нас во сне. Такова натура дикого зверя, и мы не можем полностью от нее защититься.

На площади появился Ралзун и остановился рядом со мной. Я подняла голову и зарычала.

– Ты должен был предупредить, что Давриан племянник Инимина, – резко заявила я.

– Ты должна была предупредить, что он идет за вами следом! – хрипло возразил в ответ старик.

Он подошел к Хесми и произнес:

– Инимин говорит вздор. Волк не может никого околдовать, и глупец тот, кто так думает. Волки помогали нам раньше и помогают сейчас.

– Они плавали с нами в ручье и не сделали ничего плохого, – заметил молодой человек, пытавшийся окунуть меня в воду.

– Вот что они нам подарили, – сказал другой юноша, подняв шкуру, которую мы утащили у котят длиннозуба. Он, правда, не упомянул о самих длиннозубах. Наверное, старейшины запрещали молодым людям подходить к этим зверям.

– И вообще они мне нравятся, – добавила какая-то девушка.

– Они опасны, – стоял на своем Давриан, – и неважно, какими дружелюбными при этом кажутся.

Люди вокруг нас принялись вполголоса переговариваться и перешептываться, иногда раздавались и возбужденные крики. Мне они в тот момент напомнили стаю воронов, собирающихся куда-то лететь.

– Волчата, – прошептал Тлитоо, – если вы дадите им спорить и дальше, они нагонят на себя такого страху, что не смогут найти выход. Покажите им.

– Что?

– Покажите, кто на самом деле опасен, – ответил ворон, кивнув в сторону мешка Инимина.

Я поняла, что он имел в виду, улыбнулась и стала пробираться сквозь толпу.

– Куда ты идешь? – шепотом поинтересовался Аззуен.

– Хочу позлить Инимина, – ответила я.

Люди замолчали, когда я подошла к Инимину. Он отклонился назад, когда я оказалась рядом, но не отступил. Не глядя на него, я схватила зубами мешок и подняла с земли. И только после этого взглянула Инимину в лицо.

Разумный человек спокойно отнесся бы к тому, что я подняла его мешок, но он напомнил мне самолюбивого и злобного Давриана. Инимин попытался пнуть меня ногой и ударить тупым концом копья, но я легко увернулась, подбежала к Хесми и положила котомку к ее ногам. Она рассмеялась.

– Ты заслужил, чтобы она тебя укусила, Инимин, – усмехнулась Хесми, и я лизнула ей руку. Она положила руку мне на спину, я почувствовала биение ее сердца. Я всегда чувствовала этот звук, когда люди прикасались ко мне.

– Она любит, когда ее чешут за ушами, – заметил Ралзун.

– Я помню, – Хесми погладила меня между ушей. Я прижалась к старейшине.

– Эти волки ведут себя не как убийцы, – сообщила она, – а Давриан провел у нас слишком мало времени, чтобы я стала доверять ему больше, чем внучке Ниали, – она погладила меня по спине. – Пусть Давриан остается твоим кандидатом, Инимин, но я не желаю больше ничего слушать о колдовстве и чарах. Что касается того, опасны волки или нет, то мы пока понаблюдаем за ними до праздника Весны. В конце концов, если потребуется, то мы всегда сможем легко их убить.

Широкими шагами она пересекла площадь и вошла в свой дом. Давриан и Инимин, присев на корточки и проводив взглядами Хесми, принялись о чем-то шептаться. Остальные разбрелись по стойбищу. Когда люди, державшие Брелана, ушли, он, пошатываясь, приблизился к Тали и Ралзуну. Мы с Аззуеном тоже присоединились к ним.

Тали глубоко вздохнула и спросила у Ралзуна:

– И что теперь?

– Докажи им, что ты – лучший кандидат. Пока и ты, и твои волки производите хорошее впечатление на Хесми.

Ралзун говорил очень уверенно, но мне было неспокойно на душе. Я не знала, что может предпринять Давриан. Я и в дурном сне не могла представить, что он окажется замешанным в это дело и станет соперником Тали на выборах криана. Пока Тали, Брелан и Ралзун тихо переговаривались друг с другом, а Аззуен кругами ходил вокруг, я напряженно думала. Я боялась, что снова, в который уже раз, потерплю неудачу. Мне нужна была помощь.

Мать велела найти ее, если она мне понадобится. И вот теперь, как только стемнело, я отправилась на ее поиски. Я напала на ее след у ручья, где мы виделись в последний раз, и по этому следу побежала в кипарисовую рощу. Мать спала на свежем воздухе.

– Я не смогу ничего сделать, – проговорила я, когда она проснулась. – В стойбище явился Давриан и пугает людей тем, что волки их загрызут. Многие ему верят. До Равноденствия я не успею доказать, что он лжет. Мне нужно больше времени.

– Времени у тебя не будет, Стражи этого не допустят.

– Тогда вместо меня должен прийти волк старше. Ты должна сделать это, а не я.

Мама встала.

– Ты потеряла право сдаться, когда отказалась покинуть свою девочку. Если бы ты хотела сбежать с поджатым хвостом, тебе следовало бы остаться с Рууко и Риссой и забыть о людях.

Я все-таки надеялась на совет или хотя бы сочувствие. Мать заметила мой расстроенный вид и ласково ткнулась носом мне в щеку. Потом побежала к Каару и, обернувшись, позвала за собой.

Я так рассердилась за то, что она сурово отчитала меня, что хотела было остаться, но вместо этого наклонила голову и последовала за ней.

Никогда в жизни я не видела такого красивого места.

Лунный свет заливал таинственным светом роскошную траву, восхитительно пахнувшую добычей. Высокие сосны и густые заросли можжевельника напомнили мне о родном доме, а рядом мирно журчал ручей, обещая прохладную чистую воду. Местность, простиравшаяся перед нами, изобиловала полями и лесами. Глядя на эти богатейшие угодья, я не могла сдержать улыбки.

Мы с матерью улеглись на вершине невысокого холма и долго смотрели на эту добрую и щедрую долину, источавшую несравненный аромат охотничьего счастья.

– Я хотела показать тебе эту землю, Каала, – сказала мама, – чтобы ты знала, за что борешься. Навдру обещал, что если ты добьешься успеха, то получишь эту землю. Она расположена достаточно близко к человеческому племени, и поэтому ты будешь проводить с людьми столько времени, сколько нужно, но одновременно сможешь позаботиться и о своей стае.

– О моей стае, – ошеломленно переспросила я, – о моей собственной стае?

Я вспомнила, как Навдру сказал, что найдет способ вознаградить меня.

Мать наклонила голову.

– Хиилн и я думали, что здесь будут угодья нашей стаи. Но Хиилн ушел, а я не хочу заводить щенков с другим волком.

Хиилн был братом Рууко, и это он должен был спариться с Риссой и стать вожаком стаи Быстрой Реки. Когда он отказался уйти от людей, его изгнали из стаи, и власть в Широкой Долине досталась Рууко и Риссе.

Я не знала, что Хиилн был спутником Неесы.

– Он умер? – спросила я, хотя мама сказала, что он ушел.

– Его убили, – ответила она.

– Мне жаль, – пробормотала я, и мать наклонила ко мне голову.

Моя же голова закружилась от всего этого. Хиилн любил людей и был спутником Неесы. Может, он мой отец? Мне очень хотелось спросить маму об этом, но я не решилась.

– Я рассчитывала после Равноденствия вернуться в Широкую Долину, – произнесла я.

– Да, ты сможешь вернуться, но ненадолго, – ответила мать. – Однако, если у тебя все получится, за людьми все равно придется присматривать.

Если же ничего не выйдет, подумала я, то мне все равно будет некуда возвращаться.

Мать посмотрела на меня.

– Как ты думаешь, что произойдет после того, как Тали станет их крианой? Тебе придется остаться с ней?

Так далеко я не загадывала. Мне стало грустно от одной мысли, что придется навсегда расстаться с Широкой Долиной. Потом я снова окинула взглядом прекрасные угодья, и мне захотелось их получить. Захотелось так же сильно, как быть рядом с Тали.

Я вспомнила о предложении Пелла. Он хотел спариться со мной и завести щенков. Теперь я знала, что он покинул Широкую Долину не для того, чтобы исполнить Обет, а чтобы быть рядом со мной. Но, воображая себя матерью и вожаком стаи в этой чудесной стране, я видела рядом не Пелла.

Словно прочитав мои мысли, на холме появился Аззуен.

– Я обнаружил, что тебя нет в деревне, – упрекнул он меня и поздоровался с Неесой.

Мама ответила на приветствие.

– Теперь я тебя вспомнила, – сказала она. – Ты – младший сын Риссы. Когда я ушла, у тебя еще не было имени. Рууко и Рисса не думали, что ты доживешь до зимы.

Если стая была уверена, что щенок слишком слаб и не выживет, то ему не давали имени. Все считали, что Аззуен умрет, не дожив до возраста, когда сможет охотиться.

– Что произошло? – спросила Нееса. – Как ты выжил?

– Мне помогла Каала, – ответил Аззуен.

Да, мы выручали друг друга, вместе отбиваясь от других щенков.

Мать с улыбкой переводила взгляд с меня на Аззуена.

– Надеюсь, вы и дальше будете помогать друг другу, – заметила она. – Стражи не разрешат мне быть с людьми, это должна сделать ты, Каала. Но я, чем смогу, постараюсь тебе помочь, – она снова улыбнулась Аззуену. – И ты не одинока в этом трудном деле.

Мы с Аззуеном вернулись в Каар, оставив мать на холме.

– Кажется, я знаю, как нам одурачить Давриана, – объявил Аззуен, когда мы вбежали в деревню. – Он не такой умный, как Инимин. Он открыто ненавидит нас и до сих пор влюблен в Тали. Он легко поддается своим эмоциям и поэтому наверняка наделает много ошибок. – Аззуен обнажил зубы в улыбке. – А мы поможем ему сделать большую ошибку.

– Мы должны сосредоточиться на том, чтобы доказать людям нашу полезность, – возразила я, – и показать, что, выбрав Тали крианой, они поступят наилучшим образом.

Аззуен посмотрел на меня как на неразумного щенка.

– Давриан будет искать способ нанести нам поражение. Ты и сама это хорошо понимаешь. Но ты слишком доверчивая, Каала. Ты честная и ждешь честности от других. Именно поэтому дома ты так часто доверяла верховным волкам.

– Ничего подобного, – заспорила я. Однако Аззуен был прав. Меня много раз обманывали, и просто не хотелось в этом признаваться. Не признавалась я и в другой причине, почему не хотела схватки с Даврианом: я до сих пор его боялась. Я подошла к маленькому кострищу и легла возле него. Аззуен, вытянувшись, устроился рядом. Мои глаза просто закрывались от усталости, но я сопротивлялась сну.

– Нам надо выспаться, – зевнул Аззуен. – Нужно хорошенько отдохнуть перед следующей охотой.

Я хотела возразить, но только сама зевнула в ответ. Услышав шаги Тали, я подняла голову. Девушка уселась рядом со мной.

– Мы сможем сделать все, как надо, – сказала она. – Мы покажем им, что с волками их жизнь станет лучше. – Ее голос дрогнул. – Нам поможет Ралзун.

Я извернулась и лизнула девушку в лицо. Мне страшно хотелось сообщить ей, что я помогу, чем смогу. Тали уснула, обхватив длинной рукой мою шею. А я лежала и прислушивалась к ее ровному дыханию. Если я проиграю в Кааре, то потеряю Тали, а допустить этого я не могу.

Глава 12

Я проснулась от прикосновения холодного носа к моему уху. Открыв глаза, я увидела Аззуена, который стоял и нетерпеливо смотрел на меня.

– Уже наступило время следующей охоты? – буркнула я сквозь сон. Солнце только что поднялось, воздух был свеж и влажен. Я зевнула.

– Просыпайся, Каала, – сказал Аззуен. – Мне пришла в голову одна идея.

Наверное, эта идея посетила его во сне.

Аззуен повернулся и побежал через большую поляну посреди стойбища. Я встала и потянулась. Тали села и сонным взглядом проводила меня, когда я последовала за Аззуеном. Марра спала в обнимку с Микланом у горячих углей.

Я остановилась, увидев стайку маленьких человеческих детенышей. Они были меньше, чем Тали, когда я вытащила ее из реки.

Дети внимательно смотрели на меня, но непонятно, испытывали ли при этом страх. Я улыбнулась, придав морде ласковое выражение, как делала Рисса, когда мы были еще несмышлеными щенками. Люди доверяют нам тем больше, чем они моложе, когда встречают нас в первый раз, и не повредило бы завести в деревне маленьких друзей.

Приблизившись к детям, я легла на землю, чтобы от меня не исходило вообще никакой угрозы.

Дети взволнованно загалдели. Некоторые из них выступили вперед и отважились подойти ближе. Одна храбрая девочка погладила меня по голове, и я лизнула ее руку. Человеческий молодняк восторженно окружил меня, и дети наперегонки принялись гладить мой мех.

– Тали сказала, что скоро очень много волков будут нам помогать, – заявила храбрая девочка. – И что они научат нас охотиться вместе.

– Тали еще говорила, что волки спят вместе с ней, – произнес худенький мальчик, глядя мне в глаза. Любой волк посчитал бы такой взгляд вызовом. Надо было не забыть предупредить новых волков о том, что у людей взгляд в глаза не означает ничего плохого.

– Я хочу взять волка домой, – раздался тихий голос. Я обернулась и увидела темноволосого маленького мальчика с нежной кожей. Если бы я встала, он вряд ли сравнялся бы с моим носом. Я лизнула малыша в личико, и он довольно засмеялся.

Потом дети громко зашушукались. Я увидела мальчика, который, опустив глаза, стоял поодаль от остальных. Это был тот самый ребенок, которому другие дети не давали приблизиться к себе, когда я в первый раз появилась в Кааре. Я встала.

– Это Джалимин, – насмешливо сообщил худой мальчишка. – Он ничего тебе не скажет, он даже думать не умеет. – Но я же видела, что мальчик смотрит на меня как зачарованный. Я страшно разозлилась на насмешника. И вспомнила, что Аззуен был самым слабым и маленьким щенком из выводка Риссы. Когда более сильные братья отталкивали его от матери, лишая молока и тепла, я помогла ему отвоевать свое законное место. Я решила помочь и этому мальчику.

Я встала и, продравшись сквозь частокол гладивших меня рук, подошла к маленькому изгою. Он улыбнулся, когда я приблизилась, и робко протянул мне руку, а я лизнула ему ладонь.

Вдруг раздался оглушительный свист, и стайка детей исчезла, словно ветром сдуло. Я смотрела им вслед, когда ко мне, поджав губы, подошел Ралзун. За ним трусцой бежал Аззуен.

– Он был таким же, как все, – заговорил Ралзун, глядя на мальчика, – пока ему не настала пора начинать ходить. И как раз в это время он подвергся нападению носорога, ворвавшегося в нашу деревню. Носорог убил его старшего брата, и Джалимин прекратил разговаривать, перестал отвечать людям и замкнулся в себе. Никто не знает, почему это случилось. Одни считают, что носорог его ранил, а другие говорят, что он так сильно испугался, что потерял дар речи. Это единственный внук Хесми. Для нее это очень большое горе – ее внук никогда не будет заседать в совете старейшин.

Ралзун уселся на корточки рядом с нами. Аззуен лизнул меня в щеку.

– Я сказал Ралзуну, что мы хотим научить людей ловить лососей, – произнес он. – Как мы делали это в Широкой Долине.

Мы никогда не ловили лососей в Широкой Долине, но Аззуену хотелось убедить Ралзуна в том, что мы это делали. Наверное, теперь старик не станет снова учить нас, как действовать. Я, если честно, тоже устала от попыток Ралзуна везде совать свой нос, словно мы были несмышлеными щенками.

– Мы рыбачим на реке, – сообщил Ралзун, – но если вы поможете нам, то лишний раз докажете старейшинам, что можете приносить большую пользу.

Нахмурившись, он обратился к Тали:

– Иди с ними и посмотри, стоит ли это делать. Ты умеешь ловить лососей?

– Да, – нетерпеливо ответила девушка.

– Мы охотились вместе много лун, – добавила я.

– Это я знаю, ребятки, – сказал Ралзун. – Но не будьте так беззаботно уверены в себе. Вы все слишком молоды для дел, которые мы вам поручаем, но тут уж ничего не поделаешь. – Он, прищурившись, посмотрел в глаза Тали. – Не показывайте Хесми, как сильно вы не любите Давриана. Это делу не поможет.

Тали улыбнулась старику.

– Я привыкла притворяться, будто не считаю людей глупцами. За мной, волки! – задорно крикнула она и побежала в лес. Аззуен последовал за ней.

Я продолжала стоять, чувствуя, что на меня кто-то смотрит. Оглянувшись, я увидела немого Джалимина. Подбежав к нему, я ткнулась носом в его щеку. Он широко раскрыл глаза и счастливо рассмеялся. Я лизнула его в лицо и побежала за Тали и Аззуеном.

Когда мы приблизились к реке, я учуяла знакомый резкий запах сосен и дерна. Я рассчитывала, что Аззуен остановится, но он как ни в чем не бывало продолжал бежать дальше, прямо на запах.

– Аззуен, – сказала я, – ты что, не чувствуешь запаха горных медведей?

– Конечно, чувствую, – усмехнулся он. – Как иначе, скажи мне, найти лососей? Надо идти за медведями. Я так уже делал.

«Интересно, когда он это делал?» – мысленно удивилась я. Я думала, что знаю об Аззуене все.

Когда мы вышли на берег, Аззуен замедлил бег. Запах медведей стал очень сильным. Я не хотела подпускать Тали слишком близко к ним, хотя и знала, что медведи никогда не нападают первыми, если им никто не угрожает и не пытается утащить добычу. Но я понимала, что именно этим и собирается заняться Аззуен. Я загородила Тали дорогу, встав перед ней на тропинке.

Аззуен ткнул меня мордой в бок.

– Я не настолько глуп, чтобы драться с медведями из-за добычи, Каала. – Он тихо свистнул, и с древесной ветви на землю упала Хлела, едва не приземлившись на мою голову.

– Они уходят, волки, – прокаркала она. – Мы предупредим вас, если они задумают вернуться.

Я хотела попросить Хлелу, чтобы они проследили, куда пошли медведи, но вороны не слушают ничьих просьб.

Аззуен потрусил к реке. Когда я была еще маленьким щенком, мне приходилось охотиться вместе с Тлитоо, искать вместе с ним добычу. Я не знала, когда Аззуен начал охотиться с помощью Хлелы.

– Ты ждешь, когда состаришься? – насмешливо каркнула Хлела. Тали нетерпеливо толкнула меня, и я опасливо последовала за Аззуеном. Мы подошли к узкому быстрому рукаву реки. В этом месте дно резко уходило вниз, и поток с шумом струился по камням и стволам упавших деревьев. Вдали виднелись два медведя, неуклюже уходившие прочь. За ними, перелетая с ветки на ветку, следовали Тлитоо и Хлела.

– Скорей! – тявкнул Аззуен.

Тали смотрела вслед уходившим медведям, судорожно сжимая в руке копье. Только после того как медведи скрылись из вида, она успокоилась и присела на корточках у воды. Охота на рыбу требует чувства меры. Волк, рискнувший напасть на ловящих рыбу медведей или львов, будет либо убит, либо ранен так, что никогда больше не сможет охотиться. Но, с другой стороны, если волк будет слишком долго ждать ухода соперников, то рискует умереть от голода. Лосось – завидная добыча и вкусная еда. Вся проблема заключается в том, что его надо поймать достаточно много. Обычно мы упускали намного больше рыб, чем ловили, и поэтому не тратили времени на ловлю лосося.

Аззуен прыгнул на камень посреди потока и взглянул на быстрину, а потом на нас. Он стоял, слегка покачиваясь, и мокрый мех лип к его телу. Я смотрела на Аззуена во все глаза, не понимая, что он задумал.

– Я нашел два способа ловли лосося, – сообщил он. – Один способ – ловля на мелководье, второй – на быстрине. Мы можем отвести людей на мелководье, если захочет твоя девушка. – Аззуен говорил, не глядя в мою сторону. Он стоял на камне неподвижно, как цапля. Потом вдруг резко сунул голову в воду, а когда выпрямился, в его пасти трепыхался лосось.

Аззуен выбрался на берег и бросил рыбу на землю, а я придавила его лапой. Аззуен вернулся на камень и через несколько долгих мгновений поймал еще одну рыбину. На этот раз, когда он притащил лосося на берег, Тали взмахнула принесенным из леса камнем и размозжила рыбе голову.

– Через минуту их будет еще больше, – пообещал Аззуен. – Они плавают большими стаями.

Он жадно понюхал лосося, на которого я наступила лапами, и вопросительно посмотрел на меня.

– Ты первый, – сказала я, – ведь это ты его поймал.

Аззуен раскусил лосося пополам и в один присест съел свою половину. Я вгрызлась в то, что осталось. Пока мы ели рыбу, Тали сидела на берегу, зачем-то сплетая водоросли. Время от времени она тревожно поглядывала на противоположный берег. Но она зря волновалась, мы бы предупредили ее, если б вернулись медведи.

Внезапно переменился ветер, и мне послышался запах горькой еловой хвои. Где-то рядом была Милсиндра. Я побежала навстречу запаху, чтобы ее найти, но он исчез. Я тревожно посмотрела на Аззуена.

Когда он снова прыгнул на камень, я последовала за ним и тоже встала над потоком.

– Когда ты научился это делать? – спросила я, глядя на проплывавшую мимо серебристую рыбу.

– Это было в Широкой Долине, – ответил Аззуен, – когда ты вытащила девочку из воды. Я тогда внимательно наблюдал за медведями и решил, что если у них получается, то у нас получится и подавно.

Я увидела следующую рыбу и быстро сунулась за ней, но мои зубы схватили только воду – лосось увернулся, и я вытащила голову из реки несолоно хлебавши. Аззуен тем временем поймал еще одну рыбу и бросил ее Тали, которая разбила ей голову и положила рядом с другим мертвым лососем. Я зарычала от отчаяния. Огромный лосось плыл мне прямо под ноги. Я бросилась за ним, упустила его и мордой грохнулась в воду. Потом выбралась на камень и увидела, как Аззуен улыбается со следующим извивающимся лососем в зубах.

Мы поймали четырех лососей – Аззуен три, а я одного. Тали тем временем сплела из водорослей очень полезную штуку, которую люди называют корзиной.

Мы с Аззуеном стояли на противоположном берегу и наблюдали за тем, что делала Тали.

– Это было здорово, – я лизнула его в щеку. От его меха пахло рекой и лососем.

– У меня есть и другие идеи, – многозначительно заметил Аззуен. Когда он был щенком и напускал на себя серьезность, то становился похожим на старого волка в облике щенка, но теперь такая серьезность ему очень шла.

– Я в этом уверена. – Я шутливо толкнула его плечом.

Он устоял на ногах, а потом положил голову мне на шею. Его дыхание шевелило мой мех.

Я отпрянула в сторону. Я не знала, что бы ответила, если бы он, как Пелл, предложил завести щенков. Светлые глаза Аззуена лучились улыбкой, мех на лбу собрался в складку. Он тряхнул головой и отступил на несколько шагов. Потом поднял нос и предостерегающе свистнул.

Снова запахло Милсиндрой, и на этот раз очень сильно. Волчица приближалась. Рядом с нами приземлился Тлитоо и тревожно каркнул.

Тали все еще сидела на берегу, склонившись над корзиной. Внезапно ее накрыла большая тень: из кустов за спиной девушки вынырнула Милсиндра. Тали, складывавшая в корзину пойманную рыбу, не заметила огромную волчицу. Верховная, глядя мне в глаза, раскрыла свою страшную пасть.

Когда я бросилась в воду, а за мной Аззуен, Милсиндра издевательски захохотала. Тали обернулась в тот момент, когда вслед за волчицей на берег вышли Навдру, Йилдра и вожаки Стражей.

Когда мы достигли берега, Тали вскинула корзинку на плечо и повернулась лицом к верховным волкам. Йилдра и Навдру смотрели на девушку как зачарованные. Верховные волки никогда не являются обычным людям, но Тали была крианой, а их верховные не чурались приветствовать. Аззуен и я бросились к Тали.

Навдру, подрагивая ноздрями, потянулся мордой к корзине и принялся нюхать рыбу. Тали, не отрывая глаз от огромного волка, поставила корзину на землю и достала из нее большого лосося.

– Это тебе, – сказала она Навдру.

Он неуверенно переступил с лапы на лапу. Несмотря на то что он был вожаком Стражей и великим волком, Навдру не знал, как ответить девушке. Он посмотрел на меня.

– Все в порядке, – осмелилась я сказать верховному. – Можешь взять рыбу.

Навдру продолжал колебаться, и Йилдра насмешливо взвыла.

– Ну, знаешь, если ты не хочешь лосося, то я возьму. – Она схватила рыбину и в три глотка покончила с ней.

– Вы научились ловить так много лосося в Широкой Долине? – поинтересовалась она, облизываясь.

– Мы научились этому у тамошних людей, – солгал Аззуен так убедительно, что даже я на мгновение ему поверила.

– Вы должны показать нам, как это делается, – сказал Навдру и зарычал на Милсиндру. – Я не вижу никаких проблем в том, что они ловят рыбу вместе с людьми. Эта человеческая девочка не верховодит ими, а если они чему-то учатся у людей, то тем лучше для всех нас.

– Да, вожак. – Милсиндра так снисходительно оскалилась, а в ее тоне прозвучала такая надменность, что даже не верилось, что это сойдет ей с рук. Но Навдру лишь прищурился и, наклонив голову, потрусил в лес. За ним побежала и Йилдра. Милсиндра задержалась на берегу.

Я вскинула голову и посмотрела на нее. Она привела сюда вожаков, чтобы показать, что мы никуда не годимся, но у нее ничего не вышло. Она тоже задрала голову и злобно зыркнула на меня. Аззуен зарычал, а Тали подняла копье, но Милсиндра не обратила на них ни малейшего внимания.

– Я могу подстеречь ее в любой момент, Каала, и в любом месте. Мне ничего не стоит перекусить ей шею или столкнуть со скалы.

– Стражи убьют тебя, если ты это сделаешь, – возразила я дрогнувшим голосом.

– Если смогут доказать, что это я. Люди часто получают раны и умирают.

– Какое тебе дело до того, что здесь происходит? – спросил Аззуен. – Ты можешь вернуться в Широкую Долину и верховодить тамошними волками.

– Широкая Долина – ничто, – зарычала, ощетинившись, Милсиндра. Она уставилась на Аззуена, но он выдержал ее взгляд, лишь немного скосив глаза в сторону. – Если волки останутся с людьми, то они наверняка утратят то, что делает их волками. Они станут человеческими прихвостнями, а я не хочу, чтобы это случилось. – Она снова обратилась ко мне: – Ты наверняка ошибешься, и как только это произойдет, Стражи сразу узнают, будь уверена.

Она склонила голову набок и улыбнулась.

– Кажется, идут твои друзья. – Она наклонилась, выхватила лосося из корзинки Тали и побежала в лес.

Я услышала, как сквозь кусты продираются люди.

– Ты видела это? – раздался голос Давриана. Я бы учуяла его отвратительный запах даже во сне. – Это не обычный волк. А это вообще медвежьи следы.

Из моей глотки непроизвольно вырвался грозный рык.

– Милсиндра специально привела их сюда, – сказала я Аззуену. Обычно верховные изо всех сил уклоняются от встреч с людьми. – Она хотела, чтобы они увидели верховных.

Давриан пролез сквозь тонкие длинные ветви и выбрался на берег. За ним, нахмурившись, шла Хесми. Когда она увидела на берегу нас и Тали, то нахмурилась еще больше.

– И ради этого ты привел меня сюда? – она махнула рукой в нашу сторону. Мы – я и Аззуен – сидели у воды с самым невинным видом.

Давриан отрицательно покачал головой.

– Здесь бродят гигантские волки, Хесми. Я видел их. Они просто прячутся, заметив нас.

Один из следов Милсиндры виднелся слева от ноги Тали. Девушка незаметно поставила ступню на след и растерла его в песке. След исчез, будто и не было.

– Я их здесь не видела, – солгала Тали. – Хотя, конечно, одни волки бывают больше, другие – меньше. – Она недоуменно пожала плечами.

– А некоторые люди трусливее, чем другие, – подхватил Брелан, появившись из-за кустов. Он спрыгнул на песок с высокого камня и оказался рядом с Тали.

Лицо Давриана потемнело, и я подумала, что сейчас он бросится на Брелана, но вместо этого он заглянул в корзинку и насмешливо произнес:

– Пять рыбешек? – Ровно столько лососей осталось после того, как по одной рыбине взяли Йилдра и Милсиндра. Давриан злобно рассмеялся: – Этого, конечно, хватит на пропитание одной-двух семей на один вечер.

Это была неправда. Из того, что я знала о том, как люди едят лососей, пяти рыб хватило бы на пропитание нескольких семей в течение нескольких дней. Но, конечно, этого мало для такого большого племени, как Каар.

Тали, презрительно прищурившись, взглянула на Давриана.

– Мы можем поймать и больше. Волки нам помогут.

Тот снисходительно усмехнулся.

– Конечно, конечно, сможете, я в этом не сомневаюсь. К тому же осторожность никогда не повредит. Если волки не могут помочь в опасной охоте, то надо ловить рыбу.

Я тут же разозлилась. Угрозы Милсиндры и оскорбления Давриана буквально меня воспламенили.

– Как думаешь, люди крадут добычу у длиннозубов? – поинтересовалась я у Аззуена.

Он оскалил зубы в улыбке.

– Не стоит делать этого, волки, – предупредил Тлитоо, приземлившись между нами. – Это будет совершенно ненужный риск.

Я перепрыгнула через ворона, подошла к Давриану и посмотрела ему в глаза, зная, что это вызывает страх у подобных людей. Потом медленно отошла, повернулась и снова взглянула на него.

– Я приведу остальных, – проворчал Тлитоо и взмыл вверх.

– Чего хочет это животное? – нервно спросил Давриан, опасливо уставившись на меня.

– Она хочет, чтобы мы пошли за ней, – насмешливо улыбаясь, ответил Брелан.

Для того чтобы добраться до поля длиннозубов, людям потребовалось в два раза больше времени, чем нам, если бы мы были одни. Длиннозубы завалили еще одного лося. Мать и ее котята, как и в прошлый раз, стояли поодаль и смотрели, как самцы рвут на части большую тушу. Правда, на этот раз самке и котятам досталось плечо с лопаткой, и котята, жадно урча, ели мясо, роняя на траву его кусочки. Я слышала, что длиннозубы, в отличие от пещерных и степных львов, охотятся стаями. Непонятно было одно: почему мать и котята впали в немилость.

– Мы уходим, – заявила Хесми, увидев длиннозубов. Я все время забывала, что у людей очень слабое обоняние и они не чуют опасность на расстоянии. Я думала, они в курсе, что ждет их на поле.

– Волки знают, что делают, – сказала Тали. Она так искусно скрыла свой страх, что, кажется, никто из людей его не заметил. Я прижалась к девушке, делясь с ней своей силой. Давриан посмотрел сначала на Тали, потом на Хесми. Старейшина пожала плечами и села на землю, опершись на копье. У Давриана не осталось выбора. Если бы он ушел, то навсегда прослыл бы трусом.

Брелан улыбнулся старейшине.

– Ты не поверила, когда я говорил, на что способны волки, – заметил он. – Теперь смотри сама.

Прошло довольно много времени, в течение которого людям только и оставалось, что смотреть и ждать. Длиннозубы охраняли свое мясо так хорошо, что мы не осмеливались к ним приближаться.

Потом самка не выдержала и на брюхе поползла к самцам, рвавшим тушу лося. Один из самцов поднял голову и предостерегающе зарычал, но самка продолжала ползти, постепенно, почти незаметно продвигаясь вперед. Времени у нас было мало.

Я кивнула Аззуену.

Мы бросились по траве к котятам. Аззуен бегал не так быстро, как Марра, но зато был очень проворен и умел быстро менять направление бега. Он погнался за одним из котят и укусил его за зад. Котята, рыча и скаля зубы, бросились на него.

– Это наше! – крикнул один из них. У этого котенка были темные ушки и длинная морда – длиннее, чем у его сестры.

Я накинулась на него и ударила головой в бок. У котенка оказались жесткие ребра, расположенные близко под кожей. Наверное, эти звери очень быстро растут, и у них на костях не успевает нарасти мясо.

Кошка, которую укусил Аззуен, повернулась ко мне, глаза ее вспыхнули безумным огнем. Аззуен и я сделали большой круг вокруг котят. Потом Аззуен схватил кусочек мяса и бросился бежать.

– Это наше! – снова обиженно воскликнул котенок с темными ушками, и брат с сестрой бросились в погоню за Аззуеном, забыв о лопатке. В этот миг на поле выбежала Марра. Тлитоо действительно ее нашел. Волчица кинулась наперерез котятам. Она неслась так быстро, что они не успели увернуться от столкновения. Потом Марра бросилась на них еще раз.

Я подхватила с земли больший кусок мяса, а Аззуен уронил свой в траву, и котята бросились к нему. В это время мы с Маррой уже пробежали полдороги к тому месту, где нас ждали люди, – с большим куском мяса.

Тяжело дыша, я бросила мясо к ногам людей. Котята решили преследовать нас, но Тали, Брелан и Хесми встали и подняли свои копья. Котята остановились, глядя на оружие. Аззуен помог мне отволочь мясо в лес.

Хесми улыбалась. Тали с торжеством смотрела на женщину-вождя.

– Они смогут сделать это еще раз? – спросила Хесми.

– Да, – ответил Брелан. – В любое время по нашему желанию.

Аззуен негромко зарычал, и Брелан улыбнулся волку.

– Или в любое время по их желанию, – поправился он.

Хесми недоуменно посмотрела сначала на Брелана, а потом на Аззуена и тоже рассмеялась, оценив шутку. Забрав мясо, она направилась к стойбищу. Давриан шипел от бешенства, как ворон. Он посмотрел на меня с такой злобой, что я отпрянула. Потом он отвернулся и поспешил за Хесми.

Именно в этот миг до моего слуха донеслось жалобное мяуканье. Я глянула на Аззуена, думая, что он ранен и скулит от боли, но он тоже повернул голову в сторону поля. Это мяукали котята – они жаловались на нас матери, которая вернулась от туши ни с чем. На боку большой кошки зияла свежая кровоточащая рана. Котята посмотрели на нас и замяукали еще громче.

Мне был до боли знаком этот звук. Я помнила его еще с тех пор, как крошечным щенком не выползала из логова. Это был звук голода и отчаяния. Я снова посмотрела на котенка, которого ударила, вспомнила его выпирающие ребра. На опушке леса я еще раз оглянулась и увидела боль и отчаяние в глазах матери. Это мы украли их добычу и оставили голодными.

Я и сама не знаю, почему мне стало их так жалко – ведь они не были волками и не принадлежали нашей стае. Но когда я последовала за людьми в лес, то от стыда поджала хвост и прижала уши.

Глава 13

После того как люди вернулись в Каар, мы с Аззуеном устроились на тенистой полянке между вязами, в кустах шалфея, с наслаждением валяясь на прохладной земле. Марра ушла искать Миклана, оставив нас двоих нежиться в холодке наступившего вечера. Аззуен, несколько раз вздохнув, сладко уснул. Мне не спалось. Я повернулась на бок, потом перекатилась на брюхо, но сон не шел. Я была очень довольна нашей рыбной ловлей и впечатлением, какое мы произвели на Хесми игрой с длиннозубами. Но до Равноденствия оставалось семнадцать дней, а нам надо было еще хотя бы несколько раз поохотиться с людьми и принести добычу, чтобы окончательно завоевать их расположение.

– Опять волнуешься, волчонок. – Я даже не заметила, как на ветку вяза сел Тлитоо. Он резво слетел с ветки, шлепнувшись о землю, и вразвалку подошел. Блеск его глаз насторожил меня. Он бесцеремонно втиснулся между мной и Аззуеном.

– Что ты делаешь? – возмущенно поинтересовалась я.

– Хочу напомнить тебе, что жизнь состоит не только из исполнения долга и борьбы.

– Я так не думаю, – запротестовала я. – Вы, вороны, сами все время упрекали меня в том, что я не хотела брать на себя исполнение долга.

На самом деле они, конечно, ни в чем не упрекали. Они угрожающе хлопали крыльями, клевали меня в спину и обзывали трусихой – еще давно, в Широкой Долине, когда я сомневалась, что задача мне по плечу.

– Да, и ты обязана его исполнить, волчонок. Это должны сделать вместе Нейя и Лунный Волк, дрельволк, – он покачал головой, и в его глазах засветилась нежность, какой я не ожидала. – Но тебе нужно помнить, зачем все это нужно.

И прежде чем я успела его остановить, ворон оперся спиной об Аззуена, а грудью прислонился ко мне. Я почувствовала, что падаю куда-то в пропасть. Запахи земли, волка и вяза исчезли…

Бок о бок бежали они, преследуя обезумевшего от страха оленя. Аззуен остро чувствовал запах возбуждения от погони, исходивший от Каалы, и слышал частые удары ее сердца. Каждый раз, когда ее лапы касались земли, он тотчас попадал своими лапами в ее следы, и их дыхание сливалось…

Я с трудом вырвалась из плена мыслей Аззуена.

– Нет, – едва слышно выдохнула я, – это неправильно.

Я не могла попросить у Тали разрешения проникать в ее мысли, потому что она все равно бы меня не поняла, но Аззуена я должна была спросить. Однажды я уже побывала в его мыслях и до сих пор испытывала страшный стыд.

Тлитоо с любопытством посмотрел на меня.

– Рад, что ты смогла это сделать, волчица, но я не помню, чтобы раньше заставляла нас уходить из снов.

Я уставилась на ворона негодующим взглядом.

– Очень хорошо, волчица, – каркнул Тлитоо. – Я не стану отправлять тебя в чужие мысли, если ты этого не захочешь. Я просто хотел показать, что впереди тебя ждут не только трудности и испытания.

Он расположился рядом со мной, потом громко и резко каркнул, и я снова начала падать в пропасть, на этот раз еще быстрее. Звуки стихли, запахи исчезли, но теперь их сменил жуткий пронизывающий холод.

– Я не хотел приходить сюда, волчица, – произнес ворон.

Нас окружали высокие скалы Каменного Пояса Широкой Долины. Этот вид и страшный холод подсказали, где мы находимся. Инехалин был местом, где встречались два мира. Мы уже бывали здесь с Тлитоо. Он не всегда мог сразу его отыскать, и всякий раз оно возникало перед нами совершенно неожиданно. Здесь мы познакомились с верховным волком Индру, который еще до начала времен говорил с Древними о спасении волчьего рода, и здесь же мы общались с моим предком Лиддой, которая отвечала за соблюдение Обета до меня. Но я не могла долго тут оставаться. Инехалин был небезопасен для любого живого существа, за исключением Тлитоо. Если бы я замешкалась, Инехалин отнял бы у меня тепло и жизнь.

– Уведи меня отсюда, – попросила я, едва шевеля замерзшими губами.

– Именно это я и стараюсь сделать, волчица, – раздраженно прохрипел Тлитоо.

Мы заметили, как кто-то переходит через Каменный Круг. На скалы упала тень огромного волка, но мы его не видели. Тень Волка повернулась к нам, и я поняла, что он в упор смотрит на меня. Я явственно услышала его слова: Мы оказались бессильны и сдались. Мы спрятались в пещере, отказавшись от Обета и не желая признать свой стыд и позор. Пора исправлять положение, и ты поможешь нам в этом.

У меня похолодело в груди.

– Иди, – громко приказала Тень Волка. – Ты не должна умереть здесь. Я найду способ прийти к тебе, но сначала я должен был дождаться твоего прихода. Мне многое нужно сказать тебе, но пока уходи.

Потом какая-то неведомая сила схватила меня за холку и перебросила через Каменный Пояс. Я проснулась на полянке рядом с Аззуеном.

Мне было тяжело дышать, я просто задыхалась. Я чувствовала полное изнеможение – устала так, словно бежала три дня без сна и отдыха. У того призрачного места была и еще одна плохая сторона: чем дольше там находишься, тем хуже оно становится. Но ведь на этот раз я пробыла там всего несколько мгновений…

– Прости, волчонок. – Тлитоо сочувственно посмотрел на меня. – Я и сам до сих пор знаю не все обычаи Инехалина, а они очень и очень необычны. – Он опустил голову между крыльями. – Как ты себя чувствуешь?

– Неплохо, – ответила я, преодолевая невероятную сонливость. – Но мне надо отдохнуть.

Это было все, что я смогла произнести. Мои глаза закрылись, и я погрузилась в глубокий сон.

Я проснулась от волчьих голосов и человеческого смеха. Открыв глаза, я поняла, что наступило утро и солнце давно взошло. Марра возилась на полянке с Микланом – они, играя, наскакивали друг на друга. Марра ловко повалила мальчика на землю, поставила лапу ему на грудь, подхватила с земли копье и побежала через полянку. Миклан догнал волчицу и отнял у нее свое оружие. Потом Марра нагнала мальчика и загородила ему путь. Им было так весело, что я и сама непроизвольно завиляла хвостом. Рядом громко тявкнул Аззуен.

– Ты проспала почти полдня, Каала! – заметил он. – Я уже хотел тащить тебя к реке, чтобы макнуть в холодную воду и разбудить.

Я от души пожалела, что он этого не сделал. Я ощущала такую жажду, что готова была выпить целое озеро. Вместо озера я нашла неподалеку лужицу и вылакала ее до дна. Потерян целый день… Я попыталась посчитать, сколько дней осталось до Равноденствия, но не смогла, потому что после посещения Инехалина у меня разболелась голова. Я подняла глаза, надеясь увидеть Тлитоо, но на ветках вяза его не было.

Миклан опустил палку так, чтобы Марра могла схватить ее зубами. Она вырвала палку из руки мальчика и бросилась наутек. Миклан погнался за ней. Волчица бегала быстрее, но позволила мальчику почти настигнуть себя, а потом рванулась вперед. Мы подбадривали Миклана громким лаем. Нам было так весело, так хорошо не думать в этот момент о Давриане, Кааре и судьбе волчьего рода.

Миклан сумел наконец схватить палку и потянул ее на себя. Марра уперлась лапами в землю. Мальчик попытался сдвинуть ее с места, но волчица встала на задние лапы, а передними уперлась ему в грудь и повалила на землю. Миклан, громко смеясь, оттолкнул Марру, и они клубком покатились по земле.

Они так шумели, что я не заметила, как появились люди. Их было трое, во главе с Даврианом. Они вбежали на полянку, потрясая поднятыми копьями. Я вскочила на ноги и свистнула Марре.

– Отпусти его! – завопил Давриан, кинулся на волчицу и попытался ударить ее копьем. Она увернулась.

– Она ничего мне не сделала! – закричал Миклан.

Но люди были так возбуждены, что не услышали его. Они решили, что Марра хотела загрызть ребенка, и все вместе бросились на нее со своими копьями. Миклан встал между Маррой и Даврианом, но тот отшвырнул мальчика в грязь.

– Уходи! – крикнул он Марре. Но она не послушалась и встала над ним. Миклан попытался оттолкнуть ее ногой.

– Они мне ничего не сделают! – истошно закричал он, видя, как Давриан опять поднимает копье.

Марра снова увернулась, посмотрела на Миклана, а потом на меня.

– Чего ты ждешь? – спросила я. – Они покалечат Миклана, если он постарается тебя защитить!

Марра рванулась в лес. Аззуен и я последовали за ней. Она убежала недалеко от края полянки и затаилась в кустах лавра.

– Они ничего ему не сделают, – сказала я, но Марра не обратила ни малейшего внимания на мои слова. Она, присев на задние лапы, продолжала внимательно следить за людьми.

Давриан обнял Миклана за плечи.

– Ты думаешь, что волки – твои друзья, но это не так, – заявил он и потрепал мальчика по волосам. Мальчик попытался вырваться, но Давриан держал крепко. Наверное, людям казалось, что он проявляет заботу, но я-то знала, какие у него намерения.

– Ты действительно хочешь жить с такими ложными крианами? – осведомился Давриан и презрительно скривился, произнеся это слово. – Я хочу отвести охотников Каара на Дальнюю равнину, поохотиться на туров. Пойдем с нами.

Миклан в ответ только сверкнул глазами и опять постарался освободиться, но передумал. Он посмотрел на кусты, словно мог увидеть там Марру. Может, он и правда ее видел. Она дрожала так сильно, что тряслись ветки.

– Я пойду в Каар, – сообщил мальчик, снова попытавшись вырваться из рук Давриана.

– Мы все сейчас туда пойдем, – заметил один из мужчин, – расскажем, что волк напал на ребенка.

Давриан улыбнулся, и они отправились в стойбище, уводя с собой Миклана.

Марра прыгнула, но мы с Аззуеном удержали ее – я повисла у нее на шее, а Аззуен на крестце.

– Они ничего ему не сделают, – повторила я. – Давриан не настолько глуп.

– Мне нельзя было его оставлять, – пробормотала Марра.

– Нет, ты должна была его оставить, – возразила я, хотя прекрасно понимала, что она сейчас испытывает. Я бы не смогла оставить Тали наедине с Даврианом. Я извернулась, прикоснулась носом к щеке Марры и почувствовала, как она успокаивается. Аззуен и я встали и отступили от нее, дав подняться. Она не побежала в Каар, как я ожидала, а продолжала стоять, глядя себе под ноги.

– Что случилось? – спросила я. Скрытность была не в характере Марры.

Она некоторое время переминалась с лапы на лапу, а потом подняла голову. В ее взгляде я прочитала вызов.

– Миклан хочет вернуться в Широкую Долину и рассказать тамошним крианам, что здесь происходит, – объявила она.

В груди у меня похолодело. Миклан говорил об этом, еще когда мы привели Тали к Ралзуну. Тогда это меня не взволновало. Но теперь, когда перед нами стояла грандиозная задача, мне нужна была любая помощь, какую мы могли получить. Я поняла, чего не договаривает Марра.

– Ты хочешь пойти с ним?

– Ему небезопасно идти одному в такой далекий путь. – Она снова опустила голову. – И потом, я не хочу отпускать его от себя надолго. Мне будет очень его не хватать.

Об этом мы никогда раньше не говорили. Любовь человека и волка была так сильна, что разлука казалась столь же болезненной, как удар копьем в грудь. Когда я долго не виделась с Тали, мне казалось, что я лишилась части своего тела. Иногда я сомневалась, что в какой-то ситуации мне удастся сохранить безусловную верность волчьей стае.

Мне очень хотелось попросить Марру остаться. Я не представляла, как удастся завоевать Каар без нее. Но я не могла ни о чем ее просить. И дело не только в том, что нечестно разлучать ее с Микланом. Она права и в другом. В пути мальчика могли подстерегать многочисленные опасности. Я бы ни за что не позволила Тали одной вернуться в долину. Таков закон любви к людям. Они всегда попадают в опасные ситуации, и наш долг защитить их.

Кроме того, если люди думали, что Марра опасна, то ей было лучше пока уйти из Каара.

– Да, – согласилась я, – ты права, тебе надо идти с ним.

Марра слегка прижала уши.

– Я вернусь, – пообещала она, – когда увижу, что Миклан в безопасности.

Я опустила голову и принялась рассматривать свои лапы.

– Расскажи в стае, что здесь происходит. Я хотела попросить об этом Хлелу, но тебе они поверят легче, чем ворону. Вернешься – расскажешь, что тебе ответят, да и вообще, как у них дела.

Марра задумчиво покачала головой, а потом лизнула меня в щеку и потрусила в стойбище.

Всю дорогу до Каара меня снедала тревога. Люди не доверяли Давриану, но с ним были еще два человека, видевшие, как Марра играла с Микланом. Давриан скажет, что Марра хотела загрызть мальчика, и его спутники это подтвердят.

– Может, тебе пока не заходить в деревню? – предложила я, когда впереди показались человеческие жилища.

– Я только увижусь с Микланом и уйду, – ответила Марра. Она осталась в густом ельнике, а я вышла на большую поляну. Миклан сидел на корточках рядом с Тали и Бреланом и что-то взволнованно им рассказывал. Марра не отрывала взгляд от своего человека. Я шла, прячась за постройками и стопками шкур, чтобы другие люди меня не увидели. Давриан и его друзья стояли с Хесми и рассказывали ей свою ложь. Они говорили, а я все сильнее нервничала.

Подошедший Аззуен толкнул меня в плечо. Он подкрался так тихо, что я не услышала его шагов.

– Ты же знала, что это будет нелегко, Каала, – напомнил он и окинул взглядом поляну. – Но мы умнее Давриана. Надо только найти способ показать Хесми, что нам можно и нужно доверять.

Да, будет нелегко убедить вождя в том, что волку можно доверять больше, чем собрату человеку. Оставалось лишь надеяться, что Аззуен не опоздает со своими умными идеями.

Марра и Миклан ушли в Широкую Долину до наступления темноты. Аззуен, Пелл и я проводили их до сосен и кипарисов на опушке леса, а потом долго смотрели, как они пересекают травянистую равнину. Правильно, что они пошли вместе. Миклану надо было оповестить о происходящем крианов Широкой Долины, а Марре удастся избежать неприятностей, которые могли причинить ей обвинения Давриана. Она поможет Рууко и Риссе ухаживать за щенками, когда те появятся. К тому же она обещала вернуться, если вдруг понадобится мне. Вороны быстро ее найдут, и ей потребуется не больше одного дня, чтобы дойти от Широкой Долины до Каара. Конечно, это не то же самое, как если бы она осталась с нами… Хорошо бы еще и моя стая была здесь со мной.

Издали Марра и Миклан выглядели маленькими и беззащитными. Как же они уязвимы перед верховными волками, людьми и другими опасностями, которые могут подстерегать их в пути… Быстрые лапы Марры сослужили бы ей хорошую службу, но она не сможет ими воспользоваться – ведь ей придется защищать Миклана, который не умеет так быстро бегать. Наверное, моя тревога была слишком явной, потому что ко мне подошел Пелл и ткнулся носом в щеку.

– Я провожу их до холмов, – вызвался он.

Пелл по праву считался нашим лучшим бойцом, он был крупным волком и мог выглядеть устрашающе. С ним Марра и Миклан будут в большей безопасности.

– Спасибо тебе, – поблагодарила я.

Он положил голову мне на шею, и по телу разлилась волна тепла и волнения, как после охоты на лосей. Я оцепенела.

Пелл отступил. Вид у него был немного растерянный. Он долго смотрел на меня, потом встряхнулся и побежал за Маррой и Микланом. Аззуен и я видели, как он догнал их и они вместе взошли на холм, а потом исчезли за его вершиной. После этого мы отправились назад, в Каар.

Мы, крадучись, вошли в стойбище, чтобы удостовериться, что наше появление не вызовет паники. Тали и Брелан сидели возле пахнувшего травой шалаша, и мы направились к ним. Ложь Давриана встревожила и насторожила людей. Несколько человек посмотрели на нас с подозрением, когда мы пришли, и даже взялись за копья.

Мы уже почти добрались до наших людей, когда послышался заливистый детский смех. Я завиляла хвостом, даже не успев сообразить, откуда он доносится. Потом услышала топот детских ножек и урчание играющего волка.

Джалимин, немой мальчик, потерявший дар речи после гибели брата, кругами бегал вокруг Праннана, который лежал на спине и махал лапами в воздухе. Несколько взрослых людей стояли чуть поодаль и внимательно следили за этой игрой. Глаза Джалимина светились осмысленной радостью, он широко улыбался. Когда Праннан перестал размахивать лапами, ребенок остановился и нетерпеливо топнул ногой.

– Играй! – требовательно воскликнул он и взмахнул куском оленьего рога.

Праннан перекатился на брюхо, потом снова на спину и принялся извиваться так, словно его мучила чесотка. Мальчик сделал еще несколько кругов, а потом плюхнулся на землю рядом с волком.

Праннан подбежал к кострищу, подобрал у его края остывший печеный корень и положил его к ногам Джалимина. Мальчик поднял лакомство и, счастливо улыбаясь, вонзил в него зубы. Я внимательно следила за взрослыми людьми, опасаясь, что они подумают, будто Праннан хочет напасть на ребенка. Но я напрасно беспокоилась. Одни смотрели на них с улыбкой, другие с удивлением. Страха, который жители деревни испытывали в первый день, уже не было.

– Он не смеялся с тех пор, как погиб его брат Паймин, – заметил один молодой мужчина. – Он не произнес ни слова за прошедшие двенадцать лун!

– Я думала, он уже никогда не заговорит, – раздался голос Хесми. Мне вспомнился рассказ Ралзуна о том, что Джалимин и Паймин были ее внуками. Сейчас она говорила странным, сильно сдавленным голосом.

Праннан подбежал к ней, на его морде было печальное выражение, как у щенка, ждущего одобрения. Мне захотелось предупредить его об осторожности, но в это время Джалимин приблизился ко мне.

– Поиграй со мной, волк, – отчетливо произнес он и бросил к моим лапам кусок оленьего рога. Я искоса взглянула на смотревших на нас людей, лизнула мальчика в ухо, подобрала с земли рог и бросилась бежать. Ребенок погнался за мной вокруг кострища. Сделав несколько кругов, я дала Джалимину догнать себя. Он толкнул меня в бок, и я повалилась на землю, выпустив из зубов рог. Джалимин схватил его и со счастливым смехом бросился наутек, скрывшись в одном из жилищ. Мы с Тали часто так играли до тех пор, пока она не повзрослела.

Хесми медленно подошла ко мне. Рядом с ней трусил Праннан.

– Спасибо вам, волки, – сказала она. – Я уж не надеялась, что когда-нибудь услышу его смех, – она говорила так, будто знала, что мы ее понимаем.

Праннан, часто дыша, преданно посмотрел старейшине в глаза и улыбнулся, обнажив белые зубы. Обычно люди пугаются волчьей улыбки, но Хесми в ответ тоже улыбнулась.

– Оказывается, вы умеете не только охотиться. – Она наклонилась и погладила Праннана между ушей, и он тотчас опрокинулся на спину. Волки стаи Мышеедов всегда отличались послушанием. Хесми с надеждой посмотрела на меня. Она являлась вождем, главой совета старейшин, и влияние у нее было больше, чем у Давриана или Инимина. Я плюхнулась на бок и перекатилась на спину, подставив Хесми брюхо, и женщина потрепала меня по животу. Праннан счастливо повизгивал. Хесми еще раз улыбнулась и пошла прочь. Мы сумели завоевать ее дружбу.

Я встала и удовлетворенно посмотрела ей вслед. Потом заметила, что на меня глядит Инимин, и оскалила зубы, но в тот же миг уловила горький запах хвои. В страхе я обернулась. На границе деревни, в кустах, с презрительным выражением на морде стояла Милсиндра, а рядом с ней молодая волчица Лаллна. Они видели, как я подставила брюхо Хесми. Я направилась к ним, чтобы объясниться, но они повернулись и убежали в лес.

Глава 14

Я вышла за пределы деревни и села, обернув хвост вокруг лап, чтобы выглядеть уверенной, но сердце мое бешено колотилось, и мне было трудно дышать. Аззуен прятался в кустах кислой ягоды слева от меня. Я просила его остаться в деревне, чтобы укрепить дружбу, возникшую между нами и Хесми, но он отказался оставить меня одну. Стражам не составит никакого труда выследить нас. Нам было поставлено условие: ни в коем случае не подчиняться людям, а Милсиндра наверняка рассказала Стражам о том, что видела. Я очень боялась, что за мной придут Навдру или Йилдра. Когда же увидела Неесу, я выдохнула с облегчением.

Я кивнула Аззуену, и он, попятившись, побежал в Каар.

– Нам нужно было во что бы то ни стало успокоить людей, – заговорила я первой, торопливо подбирая слова, – иначе они начали бы нас бояться. Мы сможем изменить их только в том случае, если они будут нам доверять. Конечно, мы опасаемся, что люди попытаются подчинить нас себе, но, если Давриан сумеет убедить старейшин, что мы опасны, все это станет неважным.

Мать подождала, когда я выскажусь.

– Идем со мной, Каала, – произнесла она затем. – Ты должна кое-что увидеть.

Она куснула меня за нос и побежала к видневшимся вдали холмам.

Я последовала за ней. Несмотря на снедавшую меня тревогу из-за реакции Стражей на мое подчинение Хесми, я по-детски радовалась близости матери. Сколько раз я мечтала о той минуте, когда буду вот так бежать рядом с ней! Я прикрыла глаза и вообразила, что мы направляемся на охоту и впереди у нас много-много лун, которые мы проведем вместе. Но бежали мы не на охоту, и я знала, что меня ждут не радости, а неприятности. Я покосилась на Неесу и увидела, что она внимательно на меня смотрит.

– Что собирается делать Навдру? – поинтересовалась я после долгого молчания.

– Не знаю, – ответила мать и перешла с бега на шаг, – но я хочу кое-что показать тебе, прежде чем он нас найдет. Ты должна знать, что у наших правил есть очень веские причины. Ты же не остановишься просто потому, что кто-то прикажет тебе это сделать, – сказала она и, помолчав, добавила: – В этом ты очень похожа на своего отца.

– На моего отца? – быстро переспросила я. Я знала, что Хиилн был отважным и отчаянным волком. Но мать не стала продолжать эту тему.

– Я покажу тебе, что может случиться, если волки подчинятся людям. Каала, ты не первая, кто хотел быть рядом с людьми. Далеко не первая. Мы пытались сделать это много раз, но каждый раз терпели неудачу. Иногда эти неудачи были катастрофическими.

– Все об этом говорят, но никто не объясняет почему.

Вместо ответа мать снова перешла на бег. Мы пробежали березовый лес, а потом углубились в сосняк и ельник. Мама остановилась, когда у меня уже болели лапы, а в горле окончательно пересохло.

– Мы пришли, – сообщила она.

Мы стояли на невысоком холме, возвышавшемся над каменистой равниной. Нееса села на задние лапы, и я последовала ее примеру. До нас доносился слабый запах незнакомых волков. Мы вползли на вершину холма, и мать переместилась так, чтобы мы оказались с подветренной стороны от волков – чтобы они не учуяли наш запах. Правда, есть такое правило, что, когда вступаешь на территорию другой стаи, надо идти с наветренной стороны, чтобы волки почуяли запах пришельцев. Эти же меры предосторожности говорили о том, что мать хочет сохранить наше присутствие в тайне.

Потом Нееса поползла вперед на брюхе, и я сделала то же самое.

Где-то поблизости скулили и лаяли щенки, хотя сейчас был не сезон для щенков, только что вылезших из логова. Потом я увидела их. Под лунным светом на равнине отдыхала стая волков, некоторые из них играли в охоту. Первой моей мыслью было то, что это стая таких же молодых волков, как я, но потом я пригляделась внимательнее. Они были какие-то странные. Их головы имели круглую форму, как у новорожденных волчат, уши у некоторых висели, а морды были короче, чем у волков. Они походили на тех маленьких волков, которые исподтишка подглядывали за нами, когда мы впервые пришли в Каар.

– Они больны? – спросила я.

– В каком-то смысле да, – ответила Нееса. – Такое случается, когда волки долго подчиняются людям. Через много поколений они начинают выглядеть вот так. Когда пройдет время жизни двадцати волков, они изменятся еще больше и станут вести себя совсем как щенки. Они забудут о цели нашего объединения с людьми. – Нееса положила голову на лапы. – Стражи убьют их, если обнаружат, что они живут с людьми.

– За что? – искренне удивилась я. Какую угрозу могли представлять для нас эти недоделанные волки? Они были такими игривыми. – За что они хотят убить волков, которые не стремятся захватить нашу территорию?

– Эти маленькие волки хотят заполучить людей только для себя. Они несут гибель волчьему роду. Если мы позволим таким недоволкам быть с людьми, то Обет будет забыт. Люди любят этих волков, потому что они не угрожают их власти. Людям эти недоволки нравятся гораздо больше, чем мы. Люди убьют нас и оставят жить их. Это будет конец волчьего рода и Обета.

«Недоделками» мы называем самую презренную добычу, животных, которые даже не пытаются драться за свою жизнь. Недоделка – это слабая и трусливая тварь. Назвать волка недоделанным – это самое тяжкое оскорбление, повод для драки.

Нееса пошла назад, к Каару. Близился рассвет, когда она вбежала на низкий холм, покрытый жесткой травой. Мать взглянула с холма на то, что вначале показалось мне идеальной равниной для охоты. Потом я пригляделась. Это было не охотничье угодье.

Перед нами простирался высохший безжизненный пейзаж. Он напомнил мне Старый Лес, выгоревший дотла, – проклятое место Широкой Долины. Но эта пустыня была такой огромной, что я не видела ее края. Там и сям виднелись жалкие растения, но они не могли служить пропитанием ни лосям, ни лошадям. Здесь не было и более мелкой дичи – мышей, крыс и белок, – которая может жить там, где не хватает корма для крупных животных. Были здесь и остатки человеческих жилищ, их грязные стены покосились почти до земли, но каменные основания еще стояли. Такой картины невероятного запустения я не видела никогда в жизни.

– Что здесь случилось? – прошептала я, боясь, что мой голос вспугнет призраков этого страшного места.

– Ничего особенного, просто здесь жили люди, – ответила мать, – и волки, которые не смогли исполнить Обет. Это Пустошь. Результат того, что волки перестали быть собой и унизились до людей.

Я все равно не могла ничего понять. Опустив голову, я принялась обнюхивать землю, а потом спустилась с холма, чтобы осмотреть эту опустошенную местность. Земля до сих пор хранила остатки запахов людей, их костров и очагов. Но сильнее всего здесь пахло застарелой смертью. Я вернулась на холм, где меня терпеливо ждала мать.

Она заговорила, прежде чем я села рядом с ней:

– Это одно из мест, где мы пытались напомнить людям, что они – часть окружающего мира, часть природы. Такие волки, как ты, которых влекло к людям, подружились с ними, и всем казалось, что люди примут их как стаю. Но потом люди начали убивать тех волков, кто не хотел им подчиняться. Людям нужна была стая покорных прихвостней.

В большинстве стай был по крайней мере один прихвостень, или покорный волк. Но нельзя представить себе целую стаю таких волков, в ней не может быть ни вожаков, ни бойцов.

Нееса продолжила:

– Люди сохранили лишь самых послушных волков, а из их щенков отбирали только самых покорных. Они и превратились со временем в недоволков. Вместо того чтобы сохранить природные качества волков, люди лишили их этих качеств.

С самого начала, с первого моего знакомства с людьми мне не раз говорили, что, дружа с ними, мы рискуем перестать быть волками. Но никто не объяснял, почему это важно.

– Почему это имеет такое большое значение? – поинтересовалась я.

Нееса поерзала на задних лапах.

– Есть некоторые вещи, которые и делают нас волками, неповторимыми уникальными созданиями, – ответила она. – Среди этих качеств наше умение охотиться, острые зубы и мощные челюсти, наша верность стае и готовность драться в случае необходимости. Горные медведи отличаются огромными когтями и непреклонным упорством. Туры обладают острыми рогами и неукротимой свирепостью. Но самое главное то, что у каждого животного есть инстинкт следовать зову собственной воли. Это создает в природе Равновесие. Каждое животное уникально, но является частью окружающего мира. Это и есть природа. Если люди примут только волков, забывших о своей воле, то не станут частью природного мира – наоборот, изменят природу под себя. И при этом еще больше отдалятся от мира. Люди смотрят на него как на одно из своих орудий, которыми просто надо пользоваться. Так они создают вокруг себя Пустоши.

– Здесь они тоже создали Пустошь?

– Да, – кивнула Нееса. – Люди с помощью своих прихвостней построили тут самое большое стойбище в округе. Стойбище росло и росло до тех пор, пока люди не истребили здесь все живое и не испортили землю. Потом они сожгли все, что осталось, чтобы никто больше не смог тут жить. Так получилась Пустошь. Затем люди ушли отсюда. Стражи приказали всем волкам-прихвостням покинуть людей. Некоторые согласились, и Стражи сохранили им жизнь. Остальные отказались, и Стражи убили их, чтобы такое больше никогда не повторилось.

– Но это повторилось, – продолжила я за нее, начиная что-то понимать. Недоволки, полные покорности, отказались от своей воли и предали природу, – в Кааре.

– Это не должно было случиться, – промолвила мать. – Недоволкам запрещено было жить вместе с людьми. Всякий раз, когда Стражи пытались снова изменить отношение людей к природе, они посылали в Каар обычных волков, таких, как мы. Но и они начали подчиняться людям. Потом эти выродки вместе с людьми выступили против волков в битве за добычу. Тогда Йилдра и Навдру приказали, чтобы любой волк, встретивший такого волка, убил его на месте, – голос Неесы дрогнул. – Хиилн вступился за этих покорных волков, сказав, что они тоже нужны природе, и за это Стражи убили и его. – Мама на несколько мгновений замолчала. Я встречала двух волчиц, потерявших своих спутников, а теперь не знала, что сказать. Мне очень хотелось спросить, являлся ли Хиилн моим отцом, но Нееса была так печальна, что я не осмелилась. Потом мать встряхнулась и стала рассказывать дальше: – С помощью Хиилна некоторые запятнанные волки Каара смогли бежать. Они примкнули к стае недоволков, спрятавшихся неподалеку, и стали спариваться с ними со времен возникновения Пустоши. Волки, которых ты видела, – это их потомки. Они ближе к настоящим волкам, чем волки Пустоши, но все равно недоволки. Именно поэтому ты не имеешь права подчиняться людям, Каала. Если ты это сделаешь, то Обет будет нарушен, и тогда ты умрешь.

– Но почему верховные волки не убьют их всех? – спросила я. Ведь хватает же у них свирепости на то, чтобы собираться убить всю мою стаю. – Да и те, которых я видела, могли бы вернуться к людям.

– Их нельзя убивать, потому что это нарушит Равновесие. Даже верховные не станут уничтожать целый род из-за того, что он может им как-то угрожать. Они, конечно, свирепы и беспощадны, но не настолько безумны. Однако любого недоволка, который появится вблизи людей, они убьют.

– Я смогу найти подход к людям, – заговорила я, но Нееса уже не слушала. Она встала и тревожно посмотрела с холма вниз.

– Беги, Каала, беги отсюда скорее!

Теперь и я увидела их, четверых верховных волков, которые целеустремленно, как на охоте, неслись по равнине. В небе показались два ворона. Тлитоо и Хлела догнали нас, когда мы начали сбегать с холма.

– Злая волчица сказала им, что вы – человеческие прихвостни, – каркнул Тлитоо. – И еще добавила, что вы были прихвостнями и в Широкой Долине. Не знаю, почему она сказала это только теперь, а не раньше.

– Раньше они бы этому не поверили, – прохрипела Хлела. Она поймала восходящий поток и парила над нами. – Теперь, когда это случилось здесь, они поверили. Они говорят, что ты – недоволк и угроза волчьему роду.

У меня перехватило дыхание от такой несправедливости. Я опустила голову и бросилась бежать. Нееса не отставала. Верховные неумолимо приближались. Впереди показалась опушка леса. Верховные бегают быстрее обычных волков, но они не такие ловкие. Если я успею добежать до леса, то смогу спастись. Тлитоо и Хлела полетели обратно к волкам и принялись мелькать у них перед глазами, но серые великаны лишь щелкали челюстями, не замедляя бег.

Нам оставалось не больше десяти волчьих корпусов до леса, когда верховные нас догнали. Милсиндра ударила меня в бок и свалила на землю. Я взвыла от боли: мелкие камни впились в тело. Я трижды перевернулась, а потом тяжело упала на бок. Милсиндра ударила так сильно, что я едва не лишилась чувств. Нееса, бежавшая впереди, кинулась ко мне.

Были здесь и Навдру с Йилдрой. Четвертым был Кивдру – спутник Милсиндры. Я не знала, что он покинул Широкую Долину вместе с ней.

– Отойди от нее, – приказал Навдру Неесе, – она позволила волкам стать человеческими прихвостнями. Это запрещено. Позже мы решим, надо ли щадить тебя, Нееса.

– Вам нечего решать, – ответила Нееса. – Если вы убьете ее, то убейте и меня.

– Так будет лучше всего, – прорычал Кивдру, – потому что это ты причина всех бед. Убейте их обеих!

– Только попробуйте, – раздался не слишком мелодичный голос. Над нами появилась туча воронов. Их было столько, что я не смогла сосчитать. Кто из них это сказал, я так и не поняла. Йилдра и Навдру с беспокойством посмотрели на несметную стаю черных птиц.

– Эти вороны не смогут вечно их охранять, – рявкнула Милсиндра.

– Но мы всегда можем настичь злых волков, – проскрипел Тлитоо.

Мать спокойно уселась передо мной. Дыхание ее успокоилось, она выглядела такой безмятежной и уверенной в себе, словно охотилась на мышей.

– Убьете ли вы волка, который находится под покровительством Нейякилакина? – спросила она верховных волков.

У меня от неожиданности открылась пасть. Я и понятия не имела, что ей было известно другое имя Тлитоо. Я никому его не говорила, даже Аззуену. Навдру съежился так, словно ему поднесли факел к хвосту. Он бросился к Неесе и щелкнул зубами у ее носа.

– Это не Нейякилакин! – крикнул он. – Это неправда.

– Если ты не знаешь о какой-то вещи, это не значит, что ее не существует, – незлобиво проворковал сверху Тлитоо.

Как смеялись Древние, Создавая волков с большими головами, Но с крошечными мозгами.

На верховных волков сверху обрушился град ветвей и сучьев. И я не смогла удержаться от смеха, видя, как растерянно Навдру посмотрел на воронов. Я хохотала, не в силах остановиться. Моя жизнь была в опасности, но смех оказался сильнее страха. Навдру зарычал, бросился ко мне и придавил к земле своей могучей лапой.

– Ты притворилась Нейякилакином, чтобы подразнить нас? – Он склонил надо мной голову и открыл страшную пасть. Все, что я теперь была в состоянии видеть, – это его огромные зубы.

– Покажи им, Каала.

Голос матери звучал глухо, будто доносился откуда-то издалека, но я ощутила всю глубину ее отчаяния.

Я могла только смотреть на Навдру. В следующий момент я увидела черные перья. Тлитоо уселся на мое брюхо, протиснулся между мною и Навдру и уткнулся головой в грудь великого волка.

Я с наслаждением окунулась в знакомое чувство падения в бездну. Снова вокруг исчезли все запахи и звуки. Мне уже приходилось бывать в мыслях верховных. Как люди, они видели мир не так, как мы, и мне пришлось преодолеть тошноту и головокружение, когда я погружалась в странный ум верховного.

Навдру был самым большим щенком в помете, а значит, именно ему предстояло впоследствии возглавить стаю Стражей. Но он никогда не стал бы вожаком, если бы не научился охотиться. А он не мог, так как боялся добычи. Он страшно боялся ее острых рогов и мощных копыт, боялся презрительных взглядов могучих травоядных животных. Навдру был почти год, а он до сих пор не убил ни одного лося, ни одного оленя, ни одну лошадь. Если бы об этом узнали другие волки, они не просто изгнали бы его из стаи, а еще, пожалуй, убили бы. Верховные не терпят слабых в своих стаях. Если он и теперь не сможет никого поймать, то в стаю больше не вернется. Навдру уйдет и будет жить один, если сможет.

Он наблюдал, как охотятся его товарищи по стае, видел, как охотятся длиннозубы. Он даже смотрел, как охотятся маленькие волки, но все равно не мог понять, почему они не боятся нападать на других животных.

Он кругами бегал вокруг табуна лошадей. У них по крайней мере не было острых рогов, которыми они могли поранить, но зато имелись копыта, которыми они лягали и топтали.

Навдру отступил. На равнину опустились вороны. Они принялись клевать его в зад и щипать за уши, подталкивая назад, к лошадям. Стоило Навдру отступить от табуна, как вороны снова начинали клевать его и толкать к лошадям.

Старый ворон со взъерошенными перьями сел ему на спину.

– Вот что я скажу тебе, волк, – произнес он. – Все боятся. Плох не страх, а то, что ты ему поддаешься. Мы поможем тебе справиться с первой добычей, но все остальное ты сделаешь сам.

– Зачем вам это? – подозрительно спросил Навдру. – Почему вы мне помогаете?

– Потому что ты понадобишься нам, когда вырастешь. Если мы поможем тебе, то клянешься ли ты помочь нам, когда мы об этом попросим?

Волк готов был на все, лишь бы остаться в стае.

– Да, я клянусь, – ответил он.

Прилетели и другие вороны. Они подогнали к Навдру лошадь, и он учуял, что она больна. Когда он зарычал на нее, лошадь споткнулась и едва не упала. Вороны нападали на несчастную сверху, клевали ее, ранили своими острыми когтями. Не раздумывая больше, Навдру прыгнул и вонзил зубы в шею лошади. Острые боковые зубы прокусили горло животного. Он держал извивавшуюся лошадь до тех пор, пока она не затихла. Вкус крови смыл страх. Теперь он знал запах дичи, на которую можно было нападать, которую можно было убить. И впервые понял, что способен это сделать. Он поднял голову, чтобы поблагодарить воронов, но те уже улетели.

Я услышала вой, когда вынырнула из глубин сознания великого волка. И тут же вернулись запахи и звуки мира. На мгновение мне показалось, что я вижу старого ворона из воспоминаний Навдру. Он стоял и смотрел на меня, как глядит Тлитоо, когда бывает мною недоволен. Я узнала его: это Зралзу, древний ворон, которого я видела в Инехалине. Потом он исчез, и я взглянула в неподвижные глаза Навдру.

– Ты боялся охотиться, – прошептала я, – и вороны помогли тебе убить лошадь.

– Я никому об этом не рассказывал, – дрожащим голосом произнес тот.

– Но ты поклялся, – напомнила приземлившаяся рядом с нами Хлела, упираясь клювом в грудь великого волка. – Пришло время исполнить клятву.

Навдру отступил в сторону, и я, шатаясь, встала.

– Как же долго мы ждали Нейякилакина, – прошептал он. – Дольше, чем я живу на этом свете. Мы ждали Нейякилакина, который умеет проникать в чужие мысли и сможет исполнить Обет.

Великий смотрел на меня с таким благоговением, что по спине у меня пробежал холодок.

Его била дрожь, когда он обратился к своим товарищам по стае:

– Я всегда держу свое слово. Мы дадим молодой волчице еще один шанс.

Милсиндра издала такой жуткий низкий рык, что под лапами у меня задрожала земля. Несмотря на мой страх перед верховными волками, ее отчаяние доставило мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Навдру зарычал на нее.

– Ты что-то хочешь мне сказать, волчица Широкой Долины?

Милсиндра зарычала еще сильнее, и мне показалось, что она сейчас бросится на Навдру. Я очень надеялась, что она это сделает, и тогда он убьет ее. Но она лишь взглянула на своего спутника и склонила голову.

– Мы здесь гости, – произнесла она, – и должны подчиняться твоим требованиям. Но я не думаю, что оставить эту волчицу в живых – мудрое решение. Она причинила смерть в Широкой Долине, и это не последняя смерть на ее счету.

– Почему ты не сказала нам, что молодая волчица и ворон – это Нейякилакин? – спросил Навдру. В третий раз он назвал меня, а не только Тлитоо, Нейякилакином.

– Я не знала этого.

Милсиндра посмотрела на меня, но не как на дичь или жертву. В ее взгляде не было прежнего презрения и высокомерия. Она чего-то от меня хотела.

Милсиндра пробормотала что-то нечленораздельное Кивдру, и тот, изумленно свистнув, уставился на меня горящим взглядом.

– Скажи мне, Каала, – спросила Милсиндра, – можете ли ты и твой ворон побывать в одном интересном месте, где царит вечный холод и где сходятся два мира?

К Милсиндре с громким клекотом подлетел Тлитоо.

– Тебе нельзя этого знать! – закричал он. – Это место тебе больше не принадлежит!

Хлела присоединилась к Тлитоо, и вдвоем они принялись клевать и бить верховную волчицу, заставив ее поджать хвост и бежать. Еще три ворона обрушились на Кивдру. Он тоже позорно бежал. Вороны преследовали их до самого леса, не дав вернуться.

Йилдра с интересом наблюдала происходящее.

– Верховных волков Широкой Долины и в самом деле стоит поучить хорошим манерам, – заметила она, взглянув на меня. – Я очень рада, что вороны это сделали.

Нахмурившись, она перевела взгляд на мою мать.

– В чем дело, Нееса? Почему ты не сказала нам, что твоя дочь – Нейякилакин?

– Я сама не знала об этом до сегодняшнего вечера, – почтительно ответила мать, прошла мимо верховных волков и встала рядом со мной. – Я подозревала это, но твердой уверенности у меня не было.

Мне очень хотелось спросить, как она узнала. Интересно, что такого я сделала за последние несколько часов, что мать поняла, на что способны мы с Тлитоо? Но не стоило обсуждать это перед верховными волками.

– Ты показала ей недоволков? – осведомилась Йилдра.

– Да, – подтвердила Нееса.

– Мне думается, ей не стоило это видеть, – задумчиво произнесла Йилдра. – Я бы предпочла, чтобы она не знала о существовании таких волков, чтобы не последовать их примеру. Она не говорила с ними, Нееса?

Навдру нервно перебил ее:

– Наши легенды рассказывают, что дрельволк уничтожит или спасет волчий род. Легенды также говорят, что дрельволк, который к тому же наполовину Нейякилакин, может навсегда изменить облик волчьего рода. Я не знаю, что делать с волком – почти щенком, – который, возможно, есть и тот и другой. Часть моего разума говорит, что его надо убить сейчас, пока он не успел уничтожить все, что мы смогли сделать, – он посмотрел на меня со смешанным чувством восторга и страха. – Но я не могу убить волка, который, возможно, спасет нас.

– Я согласна с тобой, – поддержала его Йилдра. Мне показалось, что она испугалась меньше, чем Навдру. Однако, с другой стороны, я не могла сейчас прогуляться по ее мыслям, как по соседнему лесу.

– Мы разрешаем тебе и дальше работать с людьми, Каала, но если ты снова проявишь покорность или люди изменятся в нежелательную для нас сторону, то мы убьем тебя, будь ты хоть трижды Нейякилакин.

– Мы убьем и всех твоих родичей, – добавил Навдру, словно я сама этого не понимала. – Я не убежден, что ты полностью предана нашему делу. У такой волчицы, как ты, могут быть и свои тайные, далекоидущие планы. Такие, как ты, могут и подружиться с недоволками, и воевать против них, смотря по личной выгоде. Если мы решим, что ты опасна, то убьем тебя и твоих возможных отпрысков, – он встряхнулся, будто только что выбрался из реки. – До Равноденствия осталось пятнадцать ночей, юная волчица. Так что поспеши.

Йилдра посмотрела на мою мать, которая, решительно подняв голову, стояла рядом со мной.

– Ты не должна ей помогать, Нееса. Нам надо знать, действительно ли она на нашей стороне. С заходом луны возвращайся в тайную рощу.

Мать в знак повиновения прижала уши, и верховные волки побежали прочь.

Глава 15

Навдру и Йилдра сначала слегка трусили, а потом перешли на быстрый бег. Тлитоо, прогнавший вместе с другими воронами Милсиндру и Кивдру, вернулся к нам. Я посмотрела на мать. Она все еще скрывала от меня свои тайны.

– Откуда ты знаешь, что умеем делать мы с Тлитоо? – поинтересовалась я.

– Мне об этом рассказал какой-то волк, которого я однажды случайно встретила.

Тлитоо опустился на землю рядом со мной. Крылья его отяжелели в сыром ночном воздухе. Мне казалось, он должен был сердиться за то, что его опять разбудили среди ночи. Я испытывала к нему искреннюю благодарность за то, что он спас меня от Стражей, но ждала, что сейчас он выскажет все свое недовольство.

Он встряхнул крыльями и поклонился Неесе.

– Мы с Каалой Нейя, – признался он. Кажется, его нисколько не волновало, что мать знала об этом, но это волновало меня.

– Почему Навдру все время говорил, что я – Нейякилакин? – спросила я Тлитоо. – Ведь Нейякилакин – это ворон.

– Нет, волчонок, это и ворон, и одновременно волк. Они доверяют друг другу и ради своего единства готовы рискнуть всем на свете. Вот почему появились Нейя.

Волк и ворон — Две слившиеся души. Вдвоем они откроют новый путь.

– Что сказал тебе волк? – осведомилась я у Неесы.

Мать в ответ застенчиво улыбнулась.

– Можно я устроюсь поудобнее, Каала? – Она легла на землю. – Теперь, когда я знаю, что ты и твой друг – Нейякилакин, я хочу тебе кое-что показать – упомянутого волка и что-то еще.

Большую часть моей жизни я тосковала по отсутствующей матери. Сколько времени было потеряно, сколько уроков осталось неусвоенными… Я никогда не училась у мамы. Как я могла не воспользоваться возможностью заглянуть в ее мысли? Сколько упущенных лун нам надо восстановить!

Я легла рядом с ней и не успела как следует устроиться, как Тлитоо втиснулся между нами. Я вдохнула неповторимый аромат матери, и запах, как обычно, исчез, а я снова почувствовала, что лечу в бездну. Как мне хотелось читать мысли матери и одновременно слышать ее ровное дыхание, чувствовать тепло ее тела! Но, увы, это было невозможно. Я перестала цепляться за настоящее и позволила падению увлечь себя.

Нееса уже убегала из долины, но сегодня она впервые сделала это одна.

В первый раз они ускользнули вместе с сестрой Риссой, когда были еще почти щенками. Стая Теплых Холмов охотилась на быстроногих баранов, которые паслись у подножия Высоких Гор, обрамлявших долину. Пока взрослые волки спали, две любознательные юные волчицы от скуки отправлялись исследовать местность. Рисса всегда отличалась предприимчивостью. Она была смелее Неесы, и именно она предложила посмотреть, что находится за горами. Риссе везло, ей всегда удавались самые рискованные предприятия. Она была красива и грациозна даже на охоте, и многие самцы-волки, в том числе и молодняк, не достигший годовалого возраста, оборачивались, когда она пробегала мимо. Неесе страстно хотелось найти какое-нибудь место для себя, вдали от стаи, которая всегда любила Риссу больше, чем ее. В тот день Рисса пошла со старшими волками учиться отмечать границы территории, и Нееса оказалась предоставлена самой себе.

Она остановилась на перевале и оглядела открывшийся перед ней простор. Эта равнина была настолько больше долины, что здесь Нееса, без сомнения, могла найти то, что искала.

Она бегом спустилась с холма, чувствуя, как утренний холодок ласкает упругие мышцы. Она даже не услышала, а почувствовала, что за ней следом бежит какой-то волк. Достигнув подножия холма, Нееса остановилась и обернулась.

Хиилн, волк из стаи Быстрой Реки, улыбнулся ей. Эта стая была одной из сильнейших в долине; все знали, что Хиилн скоро станет ее вожаком. После него сильнейшим считался его брат Рууко. Риссе и Неесе уже приходилось охотиться с ними обоими, и Хиилн очень хотел спариться с Риссой. Прежде он никогда не обращал внимания на Неесу. Она застенчиво свистнула в знак приветствия.

– Никто, кроме тебя, не отважился бы выйти за пределы долины, – заговорил он. Неесе показалось, что в голосе волка прозвучало восхищение.

– Я не очень далеко ушла, – возразила она.

– Хочешь, пойдем и осмотрим пещеры? – предложил Хиилн.

Если бы это сказала Рисса, то Нееса отказалась бы, убедила сестру, что это очень опасно, но ей не хотелось, чтобы молодой волк из стаи Быстрой Реки посчитал ее трусихой. Они побежали по узкой долине между горой и холмами к пещерам.

– Выбирай любую, – сказал Хиилн.

Нееса уже было выбрала самую ближайшую, чтобы скорее ее осмотреть и уйти, но потом что-то потянуло ее к другой пещере, расположенной выше. Она ловко взбежала к ней, и Хиилн рассмеялся.

– Должно быть, ты из стаи горных баранов, – заметил он, и Нееса смущенно улыбнулась. Они подошли ко входу, и Хиилн, наклонившись, зашептал ей в ухо, щекоча его своим дыханием. У Неесы перехватило дыхание.

– Рисса ходила с тобой сюда?

Сердце было готово выпрыгнуть из груди, и на языке появилось чувство горечи.

– Да, – ответила она.

Не думая об опасности, она вошла мимо Хиилна в пещеру.

Нееса думала, что в пещере никого нет. Если бы здесь пахло каким-то живым существом, она не полезла бы так безрассудно в темноту. И застыла на месте, увидев перед собой тень волка, но запаха при этом не почувствовала. Хиилн, бежавший следом, натолкнулся на нее и едва не упал. Он раздраженно свистнул, а потом проследил за взглядом Неесы.

– Я думал, ты придешь сюда раньше, – пророкотал какой-то волк. Голос был старческий, но тень на стене пещеры перемещалась с юношеской легкостью. Нееса опустилась на колени перед ней, понимая, что единственное правильное действие – это бегство. Но сквозь страх она успела заметить, что волк не угрожал им, как это часто делали верховные долины. Потом до нее дошло, что в пещере не было живого волка, который отбрасывал бы тень на стену. Тень говорила и существовала сама по себе.

Улучив мгновение, Нееса окинула взглядом пещеру и увидела кости. Их было здесь превеликое множество. От костей пахло волками, но кости казались слишком большими для обычного волка. Это были скелеты очень многих верховных.

– Что здесь произошло? – спросила она.

Хиилн толкнул Неесу в бок, предостерегая от излишней болтливости. Но любопытство пересилило осторожность.

– Мы пришли сюда, когда потерпели поражение, – ответил верховный. – Нам стало стыдно жить дальше. Это было очень давно, в те времена, когда еще не родился ни один из известных вам волков.

– Думаю, нам надо уходить, Нееса. – Хиилн принялся пятиться назад.

– Не уходи, – сказал верховный, но обращался он к Неесе, а не к Хиилну. – Ты так долго шла, чтобы узнать свое предназначение, что было бы нелепо уйти теперь.

– Какое предназначение? – спросила Нееса, затрепетав от прикосновения какой-то великой тайны.

– Разве тебя не нашли вороны?

Вороны и в самом деле часто донимали Неесу, прося ее пойти с ними, но она отмахивалась от их просьб. Она не ответила, и верховный волк недовольно поморщился.

– Вырождается стая Теплых Холмов.

Нееса зарычала от такого оскорбления, но Тень волка лишь слабо улыбнулась в ответ на ее гнев.

– Тебя никогда не влекло к людям?

– Влекло, – неожиданно для самой себя призналась Нееса. Она думала, что, кроме нее, об этом никто не знает. Когда они с Риссой не исследовали окрестности, они внимательно, хотя и издали, присматривались к людям. Рисса даже хотела взять с собой Хиилна, чтобы показать ему людей.

– Почему ты хочешь это знать? – поинтересовался Хиилн.

– Потому что люди и волки должны быть заодно, – ответила Тень волка.

У Неесы пересохло в пасти. Это была ее самая сокровенная тайна. Никто не знал, что ее неудержимо влекло к этим безволосым двуногим созданиям, завернутым в звериные шкуры.

– Вожаки нашей стаи говорят, что это противоестественно, и велят держаться от людей подальше.

– Это наша вина, – произнес Волк-призрак, и голос его дрогнул от сожаления. Нееса взглянула в горящие мрачным светом зеленые глаза призрака и почувствовала, как подкосились ее ноги. Против воли она улеглась на холодный пол пещеры. Хиилн улегся рядом, тихо поскуливая.

– Я не задержу тебя надолго, верный молодой волк, – сказал призрак Хиилну. – Ты сыграешь в этом деле свою роль. – Хиилн заурчал, удивившись таким словам. – Ты питаешь слабость к самкам стаи Теплых Холмов, это часто случается с волками вашей стаи. Ты не обязан следовать предназначению, как Нееса, но я чувствую, что ты не из тех, кто пасует перед опасностью. Я не стану задерживать вас надолго, но вы должны узнать, что произошло здесь и почему так важно предназначение, о котором я толкую.

Нееса сосредоточилась, как перед охотой. Когда призрак снова заговорил, она была вся внимание.

– Когда-то все живые существа были едины, – начал Волк-призрак. – В начале всех времен была только Земля, Луна, Солнце и Великая Мать Небо. Вместе эти Древние создали Равновесие. Но время шло, и постепенно Древним наскучило одиночество. Они начали уставать друг от друга и стали ссориться. Однажды ночью, когда Луна отвернулась, а Солнце было занято разговором с Небом, Земля сотворила живое существо, чтобы ей было не так одиноко. Узнав об этом, Луна, Солнце и Небо сначала пришли в ярость и задумали его уничтожить. Но это создание их околдовало. Впервые с тех пор как Древние себя помнили, они прекратили ссориться и стали с радостью наблюдать за играми живого существа. Впервые Древние получили средство хоть немного развеять свое одиночество.

Но когда создание подросло, оно стало капризным, своевольным и неуправляемым. Оно захотело получить свою долю Земли и претендовало на владение Луной, Солнцем и Небом. Однако Древние так полюбили существо, что не смогли его уничтожить. Вместо этого они расщепили его на тысячу частей, и из каждой части возникло новое существо, которое также разделилось на множество частей. Так весь мир наполнился новыми существами. Но каждое новое создание – частица прежнего – было очень и очень одиноко, и Древние начали опасаться, что все частицы ослабнут и погибнут.

Призрак подошел к Неесе и ткнулся своим призрачным носом в ее теплую щеку.

– Одинокое существо – опасное существо, – продолжил он, – и Древние убедили частицы в том, что каждая из них является частью другой частицы. А все вместе они – часть общего Равновесия. Много лет после этого существа поддерживали Равновесие. Так продолжалось до тех пор, пока однажды на краю великой пустыни не встретились племя людей и один волк. Люди умирали от голода, а волк передал им свои секреты, и благодаря им племя смогло выжить. Волки и люди стали лучшими друзьями.

Нееса фыркнула. Она, как и все волки, прекрасно знала историю Индру.

Но Волк-призрак продолжал:

– Однако, как и Древние, они все же поссорились и начали драться между собой, убивая и калеча друг друга, ибо в каждом существе постоянно происходит борьба между любовью и эгоистической волей. Люди были так уязвлены предательством волков, что отдалились и от всех остальных существ. Люди начали крушить и разрушать все в природе, к чему только прикасались, пользуясь знаниями, полученными от волков. И Древние решили истребить людей, пока те не уничтожили всех остальных существ.

– А волк Индру попросил Древних оставить жизнь волкам и людям, – вставила Нееса, вспомнив старинную легенду. – И Древние согласились это сделать.

– Волки же пообещали присматривать за людьми, – добавил Хиилн.

– Верховные волки, – уточнила Нееса, поклонившись призраку.

– И мы потерпели поражение, – сказала Тень волка. – Нам поручили наблюдать издалека и хранить природу, а волкам вашего рода было предложено взаимодействовать с людьми. Но мы оказались ревнивы и позарились на то, что нам не принадлежало. В конце концов мы сдались и спрятались в этой пещере, забыв об Обете. Однако малые волки его не забыли. Некоторые из вас не в силах уйти от людей слишком далеко, и именно это может помочь нам. Спасение волков зависит именно от вашего рода.

Он умолк. Нееса во все глаза смотрела на Тень, не вполне понимая, что этот призрак от нее хочет.

– Ты хочешь, чтобы она приняла на себя ваше предназначение? – едва сдерживая рычание, поинтересовался Хиилн.

– Это самое последнее, чего я хочу, – огрызнулся призрак. – У нас просто нет другого выбора. Малые волки должны преуспеть там, где мы потерпели неудачу. В противном случае люди уничтожат всех: себя, волков и остальных. Решение вопроса в твоей крови, Нееса из стаи Теплых Холмов. Твоя сестра предназначена для жизни в стае. А тебя ждет успех, если ты прислушаешься к воронам и не станешь бросать вызов людям. Если же ты не сможешь или не захочешь это сделать, то найди такого волка, который пойдет с воронами и перейдет границу страны духов. Ты должна это выполнить, иначе волчий род погибнет.

Нееса поняла, что разговор окончен. Поднявшись на лапы, она бросилась прочь из пещеры. Хиилн не отставал. Они ни разу не остановились, пока не добежали до подножия холмов Широкой Долины.

Я откатилась в сторону от матери, и в нос мне ударил смешанный запах волка, земли и хвои. Мать уже проснулась и, широко открыв глаза, смотрела на меня.

– Я оказалась слишком трусливой, Каала, – призналась она. – Мы с Риссой взяли с собой Хиилна, когда в следующий раз пошли смотреть на людей. Люди притягивали его, как тебя, и за это его изгнали из стаи. Я осталась в Широкой Долине, предпочтя спокойную жизнь. Вороны несколько раз прилетали ко мне, но я всякий раз их прогоняла. Потом я стала мечтать о том, чтобы родить волчат, которые спасут волчий род, и решила сделать еще одну попытку. Я ушла из долины, нашла Хиилна, спарилась с ним, и мы стали вместе трудиться ради исполнения Обета.

Нееса решила сделать это, родив щенка, то есть меня. Если бы она взялась сама исполнить Обет, как велел ей Волк-призрак, то мне не пришлось бы покидать свою стаю и дом. Не пришлось бы менять легкую жизнь на дружбу с Тали, да и вообще я могла бы не родиться, если бы мать приняла предложение Тени волка. Но я все равно почувствовала обиду. Мать оставила меня наедине с трудностями, и мне пришлось самой выпутываться из последствий ее выбора.

Раздался злобный вой. Только теперь до меня дошло, что верховная волчица Йилдра давно уже воет.

– У тебя будут неприятности с верховными? – спросила я, заметив, что уже рассвело.

– Будут, но дело того стоит. – Нееса улыбнулась и ткнулась носом в мою морду. – Ты видела волка, состоявшего из тени?

– Да, – ответила я. – Это был тот же волк, которого я встретила в Инехалине. Он сказал тогда, что найдет способ пообщаться со мной.

Среди дальних холмов снова раздался вой Йилдры. Она звала мою мать.

– Тебе пора, – сказала я, хотя мне совсем не хотелось с ней расставаться.

Мы одновременно услышали поступь волчьих лап и обернулись к лесу. К нам, держа нос по ветру, приближалась Лаллна. Молодая волчица выглядела так же надменно, как и в тот день, когда вышла нам навстречу во главе волков из стаи Стражей. Она подошла к Неесе, подчеркнуто церемонно с ней поздоровалась, а потом ухмыльнулась мне.

– Меня прислали следить за тобой, – насмешливо произнесла она. – Чтобы ни ты, ни твои дружки не смели больше подчиняться людям. Если вы это сделаете, то мы – с разрешения Йилдры и Навдру – убьем вас. – Она, казалось, была совсем не против такой перспективы.

– Я бы на твоем месте не стала так радоваться, – заметила Нееса. – Если у Каалы ничего не выйдет, то мы все погибнем.

Издалека я услышала раскат грома, хотя небо было чистым.

– Это ты так говоришь, – Лаллна презрительно оскалилась. Это был не рык и не вызов, но и не подобающий ответ старшему волку. – Йилдра и Навдру приказали всем малым волкам, за исключением нас и стаи Каалы, покинуть ее, чтобы не оскверниться. Лично я считаю, что нам надо оставить людей на милость природы, но мне не дано решать.

– Да, тебе не дано, – подтвердила Нееса, – и не забывай об этом.

Она лизнула меня в нос, потом подцепила головой Лаллну под брюхо и подбросила ее в воздух, рассмеялась и помчалась в сторону Стражей.

Сердито хмурясь, Лаллна встала на лапы.

– Пошли, – сказала она мне, сделала несколько неуверенных шагов, а потом перешла на бег. Снова послышался гром, и я ускорилась, надеясь добраться до навесов стойбища до того, как начнется дождь. Присутствие Лаллны меня не особенно беспокоило. Пелл, Аззуен и я всегда сможем при необходимости убрать ее с дороги.

От грома затряслась земля под лапами. Я оцепенела, поняв, что это вовсе не гром. Лаллна замедлила бег, остановилась и принялась, прижав уши, лихорадочно оглядываться. Вид у нее был не как у охотницы, а как у затравленной дичи. Я поравнялась с ней и остановилась, прислушиваясь. Земля с каждой секундой дрожала все сильнее. Лаллна вывернула шею и посмотрела на восток. Морда ее исказилась от ужаса.

– Зверь-убийца! – заорала она и опрометью бросилась бежать.

Я проследила за ее взглядом и увидела огромного несущегося на нас зверя. За ним гналась верховная волчица Милсиндра. На мгновение у меня перехватило дыхание.

У каждого животного есть свои способы защититься от врагов. Некоторые очень быстроноги, и охота на них превращается в утомительную погоню. Другие звери защищаются шипами и иглами, например, дикобразы, до нежного мяса которых почти невозможно добраться. Есть еще такие животные, как лошади, которые имеют твердые копыта и злой нрав. У лосей острые копыта и мощные рога, которыми они могут свалить волка на землю, а потом копытами затоптать насмерть. Есть еще такие страшные и сильные животные, как туры. У них, кроме мощных копыт, есть огромные острые рога, которыми они способны заколоть волка в мгновение ока.

Зверь, который несся на нас, был высок, как тур, но в два раза шире и, наверное, настолько же тяжелее. Когда я впервые увидела тура, то решила, что погибну, если попытаюсь на него напасть. Мы все-таки убили его, но только чудом избежали ранений. Этот же зверь был еще страшнее.

У него было два острых рога. Один на лбу – размером с голову доброго волка, а второй на носу, и еще длиннее первого. Нижняя губа выдавалась вперед, а сам зверь был покрыт грубой толстой шерстью.

Эта тварь, кроме того, очень быстро бегала. Наклонив вперед голову, она летела от Милсиндры прямо на меня.

Не помня себя, я рванула вслед за Лаллной. Мне следовало бы давно понять, что верховная так просто от меня не отстанет. Она не смогла убить меня с помощью Стражей и решила сделать это сама. Никому не пришло бы в голову обвинить ее, если бы меня затоптало это чудовище. Я оглянулась. Зверь заметно отстал. Мои зубы обнажились в усмешке: Милсиндра снова меня недооценила. Я пригнула голову и помчалась еще быстрее.

Приблизившись к Каару, я свернула в сторону, чтобы не привести страшное животное в стойбище. Лаллна, бежавшая на десять корпусов впереди, сворачивать не стала и понеслась прямо в Каар. Я хотела предупредить ее, но мне не хватило дыхания крикнуть так, чтобы она услышала. Я замедлила бег и, повернувшись, кинулась навстречу зверю, чтобы он погнался за мной, а не за Лаллной. Я была уверена, что Милсиндра специально направила зверя на меня – чтобы убить, но она погнала его за Лаллной в стойбище.

Только теперь я поняла, что это за зверь. Тали рассказывала мне, что носорог, который убил брата Джалимина, выглядел точно так же. Носороги нападают на людей. Я заметила довольное выражение в глазах Милсиндры, когда она убедилась в том, что носорог несется за Лаллной прямо в деревню. Увидев меня, она злобно зарычала, оскалилась и, прекратив погоню, скрылась в лесу.

Носорог, никуда не сворачивая, продолжал нестись в стойбище. Я видела, как Лаллна скрылась в густых лесных зарослях рядом с Кааром и носорог влетел в лес вслед за ней. Я понимала, что не смогу обогнать их, но все равно мчалась за ними. Когда я достигла леса, то уже не видела ни Лаллну, ни носорога, зато слышала вопли ужаса, шум, крики и невыносимый рев.

Когда я наконец добежала до Каара, в стойбище царил невероятный хаос. На земле валялись какие-то деревянные обломки и куски камня. Разбросанные угли из костров попадали на крыши жилищ, вызывая пожары, и люди сбивали пламя шкурами животных. Лаллна спряталась в травяном шалаше, а толпа людей выгоняла носорога из деревни. Я не видела ни Аззуена, ни Пелла. В толпе я заметила Тали, подбежала к ней и уткнулась мордой в ее меховую тунику. Брелан держал девушку за руку.

Запах можжевельника подсказал, что Аззуен где-то рядом.

К нам, пошатываясь, подошел Давриан.

– Это волки привели его сюда! – пролепетал он, указывая на нас дрожащим пальцем. Он хромал, хотя я не чуяла, что он ранен. – Они привели сюда носорога!

Хесми стояла над распростертым телом какой-то женщины. Я изо всех сил постаралась успокоить дыхание. Если они поверят, что это мы виноваты в смерти человека, то убьют нас. Женщина, однако, зашевелилась, села и, хотя и с трудом, поднялась. Из раненой ноги текла кровь. Люди подхватили ее под руки и увели.

Я посмотрела на Тали, удивляясь, почему она не защищает нас. Вид у девушки был задумчивый. Хесми глядела на нее со злостью.

– Эта тварь гналась за волком. – Давриан указал на шалаш, из которого выглядывала дрожавшая от пережитого страха Лаллна.

– Ты же сама говорила, что носороги приходили в деревню и раньше, – рассудительно заметила Тали. – Волки – это не проблема, но они могут стать решением.

Я взглянула на нее. Не могла же она всерьез сказать это?

– Ты думаешь, что волки могут убить носорога? – недоверчиво поинтересовалась Хесми. – Мы когда-то пробовали это сделать. Я тогда потеряла троих охотников.

– Ты не потеряешь ни одного, если мы с волками тебе поможем, – произнесла Тали с такой убежденностью в голосе, что я и сама ей поверила.

Я ждала, что Хесми начнет спорить с Тали или требовать доказательств, но старейшина лишь окинула девушку оценивающим взглядом и коротко кивнула. Видимо, ей действительно надо было убить носорога.

– Будьте готовы к завтрашнему утру, – сказала она и пошла вслед за раненой женщиной.

Брелан взял Тали за руку.

– Это очень опасно, я тебя не пущу.

Тали вырвалась и уставилась на Брелана негодующим взглядом, скрестив на груди руки и вздернув подбородок. Брелан нежно обнял ее за плечи и заговорил таким же тоном, каким Тали однажды беседовала с плачущим ребенком. Аззуен улегся у их ног, поглядывая по очереди то на девушку, то на парня.

– Ты не сможешь помочь крианам, если погибнешь на охоте, – пытался убедить Брелан. – Ты должна быть осторожной.

– Сейчас не время для осторожности, – возразила Тали. – Если мы будем осторожничать, то на празднике Весны Давриан станет крианом. Половину молодых людей деревни он убедил в том, что я легкомысленна, а волки опасны.

– Давриан все время разговаривает с молодыми мужчинами, – шепнул мне Аззуен. – Тебя он называет Кровавой Луной и рассказывает всем, что Марра напала на Миклана. Некоторые верят в его ложь. Что случилось с Неесой?

– Об этом я расскажу позже. – Я оглянулась. Я не увидела ни Ралзуна, ни Инимина, но, судя по запаху, оба были где-то неподалеку. Над центральной поляной пролетел Тлитоо, приземлился возле нас и принялся щипать завязки сапог Брелана.

– Мне нужно доказать, что мы с волками можем принести пользу Каару, и доказать быстро. – Тали отстранилась от Брелана. – Здесь так же, как у меня дома. Половина жителей деревни начинают верить в то, что женщины не так важны, как мужчины. Если я не докажу им свою силу, они отвергнут меня, как слабого человека.

– Это смехотворный риск, – горячо заспорил Брелан.

– Рисковать приходится всегда! – воскликнула Тали. – Ты должен доверять мне, Брелан. Не надо относиться ко мне снисходительно, особенно если хочешь, чтобы я стала крианой. Ведь не стал бы ты останавливать Ниали?

Ответ я прочла в его глазах: он не был влюблен в Ниали.

– Вы все мне потребуетесь, Каала, – обратилась ко мне Тали. Голос ее немного дрожал. Я лизнула девушке руку. Она решительно направилась на главную поляну. Брелан последовал за ней, но споткнулся о развязанную завязку и упал. Тлитоо довольно хохотнул и подскочил ко мне.

– Это будет добрая охота, – заметил он. – Хорошее дело – убить носорога для людей.

Легко ему говорить: он всегда может укрыться на дереве, а у меня ноги подкашивались при одной мысли о страшном рогатом чудовище. Но если мы не выйдем на эту охоту, то Давриан и Инимин смогут убедить жителей деревни в том, что от нас, волков, больше вреда, чем пользы, а Милсиндра скажет Стражам, что мы не справились со своей задачей. «Вы все мне потребуетесь». Эти слова Тали продолжали звучать у меня в ушах. Я ощутила солоноватый привкус ее кожи на языке. Пусть лучше меня проткнет сотня носорогов, чем я разочарую Тали. Я встряхнулась, уняла дрожь в ногах, поддала головой Тлитоо и толкнула в бок Аззуена. У нас есть дичь для охоты.

Глава 16

На рассвете следующего дня Тали направилась на главную площадь стойбища, чтобы поздороваться с Хесми и Ралзуном. Я держалась возле нее, стараясь не задевать своим боком. Тали шепотом разговаривала со мной:

– Хесми возненавидела носорогов с тех пор, как один из них убил брата Джалимина. Она думает, что носороги специально преследуют людей.

Старейшина потеряла из-за носорога внука, и я понимала, отчего она так их ненавидит.

Бежавший рядом со мной Аззуен взглянул на Тали.

– Она понимает, что делает? – поинтересовался он. Ответа у меня не нашлось. Тали – умная и храбрая девушка, но все же она еще не совсем взрослая. Носорог может легко растоптать ее.

Хесми и Ралзун стояли на площади в окружении большой группы людей возле огромного кострища. Выражения лиц у людей были самыми разными – от отвращения и волнения до откровенного страха.

– Это даст нам возможность проверить, что могут сделать для нас волки, – проговорила Хесми, словно заканчивая спор, который люди только что вели о Тали и о нас. – Не подвергая ненужной опасности моих охотников, – сурово добавила старейшина.

– Я никогда не подвергну ненужному риску тех, кто идет за мной, – церемонно ответила Тали.

Хесми поднесла к губам полый рог тура, висевший у нее на шее, и затрубила в него. По деревне разнесся резкий звук, похожий на рев раненого лося.

– Охота начинается, – объявила Хесми. – Смотри, не подведи нас.

Тали поклонилась старейшине, потом ухватила меня за мех на спине и легонько подтолкнула вперед, отвернувшись в сторону. Я посмотрела на девушку. Кулаки ее были сжаты, челюсти стиснуты. Она не хотела, чтобы люди деревни это видели.

– Позови Пелла, – сказала я Тлитоо. Пелл уже должен был вернуться с дальних холмов. Ворон сложил крылья и задумался. – Пожалуйста.

– Пелл не любит людей, волчица. Я не уверен, что это удачная мысль – позвать его сюда.

Я зарычала; ну почему в этой жизни все дается мне с таким трудом? Когда Рууко или Рисса что-то говорят, то все их приказы исполняются немедленно и без рассуждений. Наверное, им просто не приходится иметь дело с воронами.

– Я пойду! – вызвался Праннан, который неслышно подошел к нам. – Я найду его для вас! – С этими словами он бросился в лес, взволнованно виляя хвостом.

На мой взгляд, мы слишком поспешно покинули стойбище и отправились на поиски носорога. Найти его оказалось нетрудно. Он ломился сквозь кусты, как верховный волк, никогда не видела зверя, производившего столько шума и разрушений. На его пути валялись растоптанные кусты шалфея, можжевельника и молодые деревца.

Впереди охотников шли Ралзун и Хесми, на шаг позади них держались Инимин и Давриан, несмотря на то что возглавлять охоту предстояло Тали. Но она вместе со мной скромно шла в середине толпы. Хлопанье крыльев вверху показывало, что и вороны тоже здесь. Многие люди смеялись и подначивали друг друга, что показалось мне странным перед охотой на такого опасного зверя.

– Ручаюсь, ты завопишь от страха и бросишься бежать в стойбище, как только его увидишь, – сказал один мужчина другому.

– А ты обмочишься, как только он на тебя посмотрит, – ответил тот.

– А я уверена, что первая попаду в него копьем, – заявила девушка, ровесница Тали.

– Мы не найдем никакого носорога и охоты не будет, если вы не замолчите, – обернувшись, строго сказала Хесми, но губы ее улыбались. Аззуен тихо свистнул мне и обогнал троих споривших парней. Согнув передние лапы, он поднял зад, приглашая людей поиграть. Они рассмеялись, а один из них легонько ткнул Аззуена палкой в бок. Волк поймал палку зубами, но сразу же отпустил и трусцой вернулся ко мне. Люди снова засмеялись. Я удивленно посмотрела на Аззуена.

– Что это было?

– Это то же самое, что наша охотничья церемония, – он слизнул мелкую щепку с морды. Перед охотой мы всегда играем, готовясь к этому рискованному предприятию, чтобы сплотиться в единую стаю, а не гнаться за добычей поодиночке.

Люди притихли, когда лес поредел. Я ожидала, что они поведут нас на открытую равнину, где и начнется охота, но они остановились на опушке леса. Там, в кустах, опутанный ветвями, стоял носорог.

Вблизи он казался еще больше и страшнее.

– Раньше их было больше, – шепнул, наклонившись ко мне и опираясь на копье, Ралзун, – когда было холоднее. Почти все носороги ушли на север, где климат прохладнее.

– Как мамонты, – добавил Пелл, незаметно подойдя к нам сзади. Праннан посмотрел в его сторону. – Но мамонты в два раза больше носорога. Мы однажды охотились на мамонта.

Я не знала, верить ли его словам; правда, говорили, что стая Скалистых Вершин часто охотится на опасную дичь. В любом случае Пелл, конечно, был более опытным охотником, чем я, и этот опыт мог спасти нам жизнь. Я поздоровалась с ним, ткнувшись носом в его морду. Пелл посмотрел на меня долгим взглядом, а потом снова повернулся к носорогу.

– Носороги любят пастись на равнинах, – заметил Ралзун, – но иногда едят и лишайники в лесу. Если нам удастся загнать зверя глубже в лес и не пускать на равнину, то он не сможет атаковать нас.

Огромный зверь громко сопел в зарослях. Нам надо было каким-то образом обойти его, спугнуть и погнать в лес.

Инимин, скрестив руки на груди и блестя на солнце лысиной, патетически изрек:

– Мы не можем рисковать жизнями охотников.

Носорог поднял голову, покосился на Инимина, а потом принялся ощипывать листья с куста.

– Поэтому я и привела с собой волков, – сказала Тали. Люди, наверное, думали, что она совершенно спокойна, но я слышала, как часто бьется ее сердце. От девушки явно пахло тревогой.

Стук упавших на землю деревянных предметов заставил меня насторожиться и спугнул носорога. Он перестал щипать листья, метнул взгляд в нашу сторону, громко хрюкнул и бросился на равнину, где и остановился, почти невидимый за высокой травой.

Давриан с сокрушенным видом стоял над грудой копий, которые выронил на усеянную мелкими камнями землю.

– Я захватил с собой запас копий на случай, если охота затянется, – объяснил он, пожав плечами.

Тали бросила на него ледяной взгляд.

– Не надо мне мешать.

Давриан нагло ухмыльнулся.

– Я взял с собой много копий и случайно уронил их, – повторил он, – но если волки и в самом деле такие могущественные, как ты говоришь, то им это не помешает.

Он сладко улыбался, однако голос выдавал издевку.

Тали отвернулась от него.

– Каала, идем.

Уняв дрожь в лапах, я пошла за девушкой. Пелл трусил впереди нас. Праннан бежал рядом и все время заглядывал мне в глаза.

– Ты уверена, что мы сможем победить его?

– Волк может победить любого зверя, если проявит хоть немного ума, – ответила я. Так учил нас Рууко, когда мы еще были совсем маленькими щенками. Тогда, шесть лун назад, я верила ему, но сейчас уверенности в победе у меня не было. Я сомневалась, что мы сможем одолеть такого огромного зверя. Я сказала Праннану, что он может не участвовать в охоте, если боится. Его уши на мгновение задрожали, но он почти сразу успокоился и снова побежал за мной. Он поверил мне. Я поняла, что Рууко и Рисса, внушая нам уверенность, сами далеко не всегда ее испытывали.

Носорог продолжал уходить все дальше на равнину, прячась за высокой травой. Я потеряла его из вида. Потом в одном месте заволновалась трава, хотя ветра не было. Тлитоо и Хлела стали кружить над этим местом, и над травой показалась лохматая холка и два острых рога.

– Не стоит тебе лезть в это дело, дочка, – сказал Тали один старик. Он говорил ласково, положив ей руку на плечо. – Криане не обязательно быть великим охотником.

Он обратился к ней «дочка» – как к ребенку, а не как к вождю, за которым ему, возможно, придется скоро следовать.

Тали улыбнулась пожилому человеку и ответила:

– Я не великий охотник. Великие охотники – волки. Очень хорошо, что они с нами, и это одно из преимуществ сближения с окружающим миром. Одно из многих.

Тали говорила без запинки, наверное, не раз повторяла эти слова. Интересно, она действительно уверена в успехе или искусно притворяется, как я в разговоре с Праннаном? Я оглянулась и увидела, как улыбается Ралзун, глядя на Тали. По спине у меня пробежал холодок. Мне нравился этот похожий на ворона старик, но вдруг он попытается использовать нас для каких-то своих целей? Не хочет ли он просто пожертвовать нами в собственной игре? Не хочет ли принести в жертву Тали, чтобы выиграть свою битву за Каар? Я отогнала мрачные мысли. Мы уже здесь, и охота на носорога началась.

Старик хмыкнул и убрал руку с плеча Тали.

– Ну, посмотрим, на что они способны.

Аззуен, Пелл и Праннан сгрудились вокруг меня. Не прошло и секунды, как откуда-то появилась Лаллна. Значит, она решила последить за нами и здесь.

– Сейчас тебе лучше уйти, – миролюбиво произнес Аззуен. Я слегка оскалила зубы.

Лаллна внимательно взглянула на волнующуюся траву.

– Я давно мечтаю поохотиться на такого зверя. Навдру и Йилдра не разрешают нам такую охоту, – она умоляюще посмотрела на Тали. – Знаешь, мне начали нравиться некоторые люди.

Едва бы я удивилась больше, если бы Лаллна призналась, что любит гиен. Я невольно залюбовалась ее тугими мышцами и целеустремленным взглядом. Она была готова помочь нам убить носорога. Но мне не хотелось, чтобы она возглавила охоту.

– Это моя охота, – заявила я, – и ты будешь делать то, что я скажу.

Лаллна внимательно посмотрела на меня своими светлыми глазами. Я выдержала ее взгляд и слегка ощерилась. Аззуен тихо, чтобы его не услышали люди, зарычал. Пелл тоже показал клыки.

– Да, это твоя охота, – согласилась Лаллна, – и я буду слушать тебя, если ты не станешь покорным человеческим прихвостнем.

Я кивнула Лаллне и задумалась, как она сможет нам помочь. Эта волчица быстронога, сильна и бесстрашна. Если бы не мои подозрения, я была бы просто счастлива оттого, что она захотела присоединиться к нам.

– Ты пойдешь с Пеллом, – объявила я. – Вы привлечете внимание зверя и поведете его за собой.

Это было очень опасное задание, и Лаллна прекрасно это знала, но лишь улыбнулась и поиграла мышцами. Пелл глянул на меня и понял мою мысль. Он должен был проследить, чтобы Лаллна не смогла помешать нам.

Тали с интересом смотрела на меня и ждала. Она не могла понять, о чем наш разговор, но догадалась, что мы держим совет. На незнакомую ей Лаллну Тали глядела с любопытством. В отличие от многих других людей наша девушка умела различать волков.

– Может, нам уйти и попытать счастья позже? – предложил Брелан Тали. – Носорог знает, где мы.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Мы загоним его в лес и там убьем.

– Томин уже пытался это сделать, – сообщил Давриан, – но в результате носорог проткнул ему ногу и ушел.

Томин был одним из лучших охотников Каара.

– У него не было волков, – возразила Тали.

Она трижды ударила о землю тупым концом копья, созывая охотников.

– Будем охотиться как на тура, Каала, – сказала она. Я лизнула девушке руку. Для того чтобы удачно охотиться на туров, сперва их надо разозлить. Животное, потерявшее контроль над собой, становится легкой добычей.

Тали коротко поговорила о чем-то с несколькими охотниками, и те выбежали в поле. Мы последовали за ними, держась позади и стараясь не терять их из вида. В высокой траве нам хорошо помогали слух и обоняние.

– Вперед! – крикнула Тали, и несколько человек побежали к тому месту, где колыхалась трава. Там скрывался носорог.

Теперь он рычал. Да, на самом деле рычал. Я никогда в жизни не слышала, чтобы травоядные издавали подобные звуки. Носорог ревел, как тысяча лосей. Потом сорвался с места и побежал. Люди ловко увертывались от него. Они кололи носорога копьями, а потом резво отскакивали в сторону. Остальные охотники на значительном расстоянии окружили зверя, приготовив копья и копьеметалки.

– У этих носорогов очень толстая шкура, – сказал Пелл. – Чтобы убить его копьем, надо иметь верный глаз и сильную руку.

– Вперед! – скомандовала Тали, и мы побежали. Пелл пронесся мимо людей и, пригнувшись к земле, пролетел под брюхом носорога. Лаллна громко залаяла, взлетела в воздух и изо всех сил вцепилась в хвост носорога. Зверь принялся брыкаться, пытаясь стряхнуть волчицу, но тщетно. Потом Лаллна разжала челюсти, упала на бок, стремительно откатилась в сторону и снова попыталась ухватить носорога за хвост.

Потом один из людей упал, и носорог немедленно бросился к нему. Другие охотники принялись неистово кричать и швырять в зверя камни и копья, чтобы отвлечь его, а Тлитоо и Хлела нападали на носорога сверху, стараясь клюнуть в морду. Но отвлечь зверя казалось невозможно. Наклонив голову, он продолжал нестись к лежавшему на земле человеку. Это был не тур, который, приходя в бешенство, начинал вести себя глупо. Гнев делал носорога более внимательным и сообразительным.

Аззуен тоже это понял.

– Укуси его, пусть он почувствует боль! – крикнул он.

Пелл, который был ближе всех к носорогу, согласно взвыл.

Упавший человек тем временем смог встать, но все еще находился на пути разъяренного носорога. Мы с Аззуеном бросились на чудовище и вцепились в него зубами. Мои клыки, прокусив толстый мех, едва коснулись кожи. Пелл ухватился за брюхо носорога, который поволок волка за собой. Лаллна сделала молниеносный прыжок и очутилась на спине зверя, но это не произвело на него ни малейшего впечатления.

Тали увидела, что мы делаем, и что-то крикнула охотникам. Они подбежали к носорогу и принялись изо всех сил колоть его копьями. Лаллна соскочила со спины животного и снова вцепилась ему в хвост. Пелл по-прежнему висел под его брюхом, а люди продолжали бить носорога копьями. Запахло кровью и слепой яростью.

«Что делать дальше?» – подумала я. Нам удалось отвлечь зверя, но он пришел в ярость – просто кипел злобой. Однако не обезумел, как тур. Он был нацелен на убийство.

Тали что-то прокричала, но я не разобрала что.

– Гони его к лесу, Каала! – заорал Пелл. Он отпустил брюхо носорога и упал на бок, чтобы немного отдышаться.

Я оторвалась от огромного лохматого бока зверя, упала на землю, перекатилась через спину и вскочила на лапы. Пелл был уже рядом со мной. Аззуен остановился на расстоянии волчьего корпуса от нас, а Лаллна продолжала носиться вокруг носорога. Люди неустанно тревожили зверя копьями. Тали крикнула им, чтобы они гнали его к лесу.

– Вспомните охоту на степных лошадей, – сказала я Аззуену и Пеллу. Аззуен немедленно сорвался с места, но Пелл не стал спешить и вопросительно посмотрел на меня. – Мы охотились этой зимой на шестерых лошадей, я знаю, что надо делать, просто смотри на нас.

Было видно, что мои слова раздражают Пелла, но он не стал спорить.

Мы с Аззуеном накинулись на носорога сзади: один справа, другой слева.

– Возьми Лаллну и кусайте его за передние ноги, – крикнула я Пеллу. Он пробежал мимо Лаллны и передал ей приказ. Они бросились его исполнять. Аззуен бежал сзади и кусал носорога за задние ноги. Идея заключалась в том, чтобы, нападая на зверя сзади и с боков, направить его в лес. Такой трюк легко удавался с лошадьми. Они обычно бежали туда, куда мы их гнали. Но с носорогом такой трюк не прошел. Он ускользал из наших ловушек. При этом яростно вращал головой, и Пеллу и Лаллне с трудом удавалось увертываться от его огромных острых рогов. Отпугнув их, носорог снова устремлялся в нужном ему направлении. Это был очень умный зверь.

Брелан первым понял, что мы делаем. Он быстро собрал группу охотников и побежал за нами. Вместе мы погнали носорога к лесу. Он опустил рога и попытался вырваться из западни, но тут налетели вороны и принялись изо всех сил клевать его. Животному ничего не оставалось, как вбежать в лес.

Мы не могли перемещаться в лесу так же легко, как на открытой местности, но носорогу было еще труднее. Я ожидала, что сейчас он сделает попытку прорваться назад, но он остановился, посмотрел на меня и заговорил. Некоторые наши жертвы говорили с нами, некоторые нет. Я не знала, что носорог умел это делать.

– Зачем вы им помогаете? – спросил он низким скрипучим голосом. – Так поступать нельзя. Это не в обычаях вольных охотников. – Он тяжело ворочал головой, с храпом выпуская из ноздрей воздух. – Вы должны драться с ними. Они убьют вас с такой же легкостью, как меня. Когда-то нас было много. Очень много, но они истребили почти всех. За это я их убиваю. Они уничтожат всех нас.

К носорогу подбежали три человека. Зверь опустил рога и кинулся на них, но деревья сковывали его движения, а люди беспрепятственно кололи его своими копьями. Животное отчаянно отбивалось, стараясь хоть что-то сделать в густых зарослях. Аззуен, Пелл и я нападали на него всякий раз, когда он, отбиваясь от людей, отворачивался от нас. Лаллна попыталась укусить носорога в глаз, и он едва не проткнул ее рогом. Несколько человек испустили торжествующий крик. Они забрались на деревья и били его копьями сверху. Три копья вонзились ему в шею, и носорог, зашатавшись, упал.

– Не помогайте им, – прорычал он, умирая. – Они всегда берут больше, чем дают, – но это был уже не голос, а предсмертный хрип.

Волки и люди снова набросились на него, и вскоре носорог был мертв. Дыхание жизни покинуло его.

Однако его предостережение продолжало звучать у меня в ушах.

Я встряхнулась, стараясь избавиться от тяжкого впечатления. Жертве всегда надо что-нибудь сказать в надежде на пощаду и сохранение жизни. Но теперь носорог перестал двигаться и превратился просто в груду вкусного мяса и доказательство нашей полезности людям.

Не знаю, кто дышал тяжелее, стоя вокруг поверженного великана, – люди или волки. Лаллна уже пыталась прокусить мех и шкуру, но все остальные просто стояли вокруг, уставившись на убитое животное.

Хесми внимательно смотрела на меня и Тали. Лаллна оторвалась от своих тщетных попыток перекусить и перевела взгляд на меня. Она, наверное, ждала, что сейчас я как-нибудь изъявлю покорность. Я с трудом сдвинулась с места – лапы просто гудели от усталости, – вспрыгнула на тушу и высоко выгнула спину, заявляя свои права на нее. Аззуен восхищенно вздохнул, а Тали поощрительно улыбнулась. Тлитоо одобрительно каркнул, и они с Хлелой улетели в глубь леса.

Сначала засмеялся один человек, потом другие подхватили. Когда я спрыгнула с туши, ко мне приблизился мужчина огромного роста. Я думала, он дружески ткнет меня в бок, как часто делали другие люди, но он вместо этого подхватил на руки и оторвал от земли. Я запаниковала, решив, что сейчас он изо всех сил швырнет вниз, но он просто покрутил меня в воздухе и осторожно поставил на землю.

– Мне нравятся твои волки!

Мужчина улыбнулся Тали, а потом подошел к ней и тоже повертел ее в воздухе. Когда он поставил девушку на землю, несколько человек ласково похлопали ее по спине. Хесми тепло смотрела на них. Лаллна, которой наконец удалось оторвать от туши кусок мяса, тоже поглядела на меня с улыбкой. Пелл церемонно поклонился и убежал в лес, подальше от людей.

В отличие от людей Широкой Долины охотники Каара не возражали, чтобы мы получили свою долю добычи. Они сами нам ее предложили. Через несколько часов после того, как людям удалось освежевать огромную тушу, они стали нарезать мясо, и мы знатно попировали вместе с ними. Иногда среди них вспыхивали споры из-за куска мяса, но так бывает после охоты в любой стае. Я заметила огорченную физиономию Давриана и оскалила зубы. Он некоторое время смотрел на меня, а потом по его лицу скользнула кривая ухмылка, и он что-то шепнул Инимину. Они чего-то ждали, но я не поняла чего. Решив не тревожиться понапрасну, я взялась за следующий кусок мяса.

С наступлением сумерек люди закончили разделку туши и сложили куски мяса на салазки, которыми пользовались для перетаскивания больших грузов. Аззуена эти салазки просто околдовывали. Люди делали их из кусков дерева, которые хитроумно сплетали друг с другом гибкими ветками. Вот и сейчас Аззуен решил зубами попробовать на прочность одно из соединений салазок, сделанных из ствола молодой осины. Меня же больше интересовало мясо, оставшееся на брошенном в лесу скелете, – и люди оставили там приличные куски. Мы могли пригласить Стражей полакомиться убитым носорогом.

Ко мне, виляя хвостом, подбежал Праннан. Сытый Аззуен с трудом вспрыгнул на салазки, которые нагружал Брелан.

Неподалеку остановились незаметно подошедшие Давриан и Инимин. Их появление вызвало у меня тревогу. В руках они держали горящие ветки, которыми люди освещают себе путь по ночам. Они стояли далеко, не подозревая, что волчий слух острее человеческого.

Давриан показал факелом на Аззуена.

– Вон тот волк напал на Миклана. Я видел, как он стоял над спящим мальчиком, желая его загрызть. Потом он заметил меня и убежал. Он оставил Миклана в покое, но теперь, наверное, замышляет убить кого-то еще. Этого волка в Широкой Долине мы называли Детоубийцей. Если он укусит человека, тот станет наполовину волком. Чем больше человек общается с волками, тем скорее сам превратится в зверя.

Раньше он обвинял в этом Марру. Давриан не мог даже отличить одного волка от другого.

– А это волк-призрак, – добавил Инимин, указав рукой на Лаллну, мех которой серебристо сиял в свете луны. Она была так занята мясом носорога, что даже не подняла головы. – Это дух, который может во время сна высосать жизнь из человека. А вон та волчица – Кровавая Луна, – Давриан посмотрел на меня. – Она самая опасная. Они все ее слушаются.

Хесми слушала эти рассуждения с насмешливым видом, но несколько человек нахмурились, восприняв слова Давриана и Инимина всерьез. Я подбежала к Аззуену.

– Я все слышал, – сказал он. – Они так говорят обо мне с тех пор, как Давриан увидел Марру, игравшую с Микланом, – он глянул в сторону людей. – Многие ему верят.

Лаллна, смеясь, подползла к нам сзади.

– Значит, я волк-призрак, а ты – Кровавая Луна? – Она с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос.

– Не смешно, – сказала я. – Это очень опасно, и именно поэтому Марре пришлось уйти.

– Ты же знала, что они придумают еще какую-нибудь гадость, Каала, – заметил Аззуен. – Знала, что они изо всех сил станут вредить Тали, чтобы она не стала крианой.

– Я понимаю. – Я не чувствовала ничего, кроме безмерной усталости. – Нам нужно произвести хорошее впечатление на Хесми.

– Ты сделаешь это, Каала, – сонно моргая глазами, заверил Праннан, – а мы тебе поможем.

Я взглянула в его преданные глаза. Аззуен тоже смотрел на меня, готовый в любой момент прийти на помощь.

– Мы будем внимательно слушать, что говорит Давриан, – сказала я, – и продолжим охотиться с людьми.

До Равноденствия оставалось всего четырнадцать дней.

Тяжело переставляя лапы, я поплелась к Тали, и мы прилегли отдохнуть. Когда же окончательно стемнело и люди зажгли множество факелов, я отошла от нее, позволив вести нас в Каар.

Глава 17

С наступлением темноты в стойбище стало тихо. Притащив в селение мясо убитого носорога, жители Каара разошлись по домам, развели огонь в очагах, приготовили ужин, выставили охрану и уселись вокруг костров, чтобы починить свои орудия и поговорить.

Моя тревога между тем росла. Давриан рассказывал лживые истории о нас, и многие ему верили. Меня преследовало предостережение носорога, и я боялась, что люди обвинят нас в том, что это мы привели его в стойбище. Кроме того, в мыслях меня неотвязно преследовали маленькие волки, которых показала Нееса. Мать сказала, что люди предпочитают нам этих недоволков, которые, утратив свою дикость, стали представлять угрозу для нас.

Но даже из-за любви к Тали я могла бы безоглядно подчиниться людям, отказаться от воли… Впрочем, жители Каара вроде не возражали против того, чтобы мы сохранили независимость и не превратились в прихвостней. Мне хотелось понять, что в недоволках так притягивало людей, вызывало такую симпатию; я желала знать, что делало недоволков такими опасными. Надо признать, меня тянуло к ним, как волка тянет в его стаю.

До Равноденствия оставалась всего половина одной луны, Давриан и Милсиндра изо всех сил пытались расстроить наши планы, и мне хотелось узнать побольше о маленьких волках.

В зарослях на краю стойбища я учуяла Аззуена и Пелла. Праннан и Амма ели мясо, сидя у костра рядом с Джалимином и наблюдая за тем, как два человека растягивают шкуру носорога и скребут ее изнутри своими орудиями. Мальчик кормил волков кусочками носорожьего мяса, и с его лица не сходила счастливая улыбка. Запаха Лаллны я не чувствовала, но это не значило, что она не бродила где-то поблизости. Мне надо было что-то придумать на случай, если она вдруг вздумает меня искать. Я подошла к Праннану и Амме.

– Пойдемте охотиться за мелкой дичью, – предложила я нарочито громко. – Здесь неподалеку есть одна рощица, о которой мне рассказывала Нееса.

– Мы останемся здесь, – сказал Праннан. – Джалимина скоро надо будет укладывать спать. – Он облизнулся, и мальчик дал ему кусок вареного носорожьего мяса. Праннан проглотил его. Амма коснулась мальчика лапой, и он звонко рассмеялся и тоже протянул ей кусочек. Амма проглотила его и лизнула Джалимина в лицо.

Я начала было их уговаривать – говорила, что их место в стае, что они не должны ложиться спать рано только потому, что так делают люди, но им так нравилось быть с мальчиком, что я не стала особо настаивать. К тому же они могли сказать, что я отправилась охотиться, если вдруг Лаллне вздумается меня искать. Я ткнулась носом в морду Праннана, потом Аммы и, оставив их в покое, пошла искать остальных.

Они сидели на берегу ручейка за деревенской околицей. Аззуен смотрел на Лаллну, а Пелл с трудом сдерживал смех.

– Скажи ей, чтобы она перестала дурачиться, Каала, – попросил Аззуен.

Лаллна ползла на брюхе по берегу ручья. Луна была во второй четверти, и в ее бледных лучах мех Лаллны сиял каким-то сверхъестественным светом.

– Я волк-призрак, – придав морде суровое выражение, завыла волчица. – Я буду по ночам преследовать людей и вселять в них страх!

Потом, не в силах больше сохранять серьезность, она дважды подпрыгнула, плюхнулась в ручей, выскочила оттуда и расхохоталась.

– Это совсем не смешно, – заметил Аззуен, видя, как дернулись мои ноздри. Я не могла сдержать недовольства. Давриан был непроходимо глуп – надо же, назвать Аззуена детоубийцей, меня Кровавой Луной, а Лаллну – волком-призраком!

– Это очень важно, Каала, – произнес Аззуен. – Если Давриану удастся разбудить их застарелые страхи, то люди возненавидят нас, как это случилось в Широкой Долине.

Раздался шорох листьев. Мы обернулись и увидели, как хвост Лаллны исчез в кустах.

– Останови ее, Каала, – сказал Аззуен, но я помедлила.

– Господи, ради великой луны! – воскликнул Пелл. – Когда мы в последний раз по-настоящему веселились?

Он завилял хвостом.

Аззуен продолжал смотреть на меня.

– Я не могу запретить Лаллне делать то, что ей хочется, – сказала я.

– Нет, можешь, ты вожак, – Аззуен по-прежнему серьезно глядел мне в глаза. – Ты идешь, Каала?

Как будто мне нечем было заняться, кроме того чтобы утверждать свое превосходство над Пеллом и Лаллной! Но слова Аззуена возымели действие. Я пошла за Лаллной.

В человеческом селении казалось темно, но главная поляна была залита лунным светом, а костры яркими пятнами светились между жилищами.

Вокруг самого большого костра сидели несколько человек. Они негромко переговаривались, ели и что-то делали своими орудиями. Маленькие дети спали на руках у взрослых. Точно такую же картину я видела по вечерам и в человеческих селениях Широкой Долины. Знакомое томление сдавило мне грудь. Захотелось побежать к людям, сесть с ними возле костра, вдохнуть их запах, почувствовать себя с ними заодно. Я поискала глазами Тали, но ее не было.

Лаллна незаметно выскользнула на поляну, в пятно лунного света, и остановилась, прищурив глаза и подняв уши. Лунный свет придавал волчице сверхъестественный и причудливый вид. Сначала ее никто не заметил. Она нетерпеливо огляделась, потом задрала голову и протяжно завыла.

Люди подняли головы и всполошились. Лаллна самозабвенно выла, обнажив острые зубы.

Я очень надеялась, что люди примут эту выходку за шутку. Мне хотелось, чтобы они в ответ весело рассмеялись, как было, когда мы играли в догонялки с Джалимином, хотелось, чтобы вой Лаллны помог нам сблизиться, как игра Аззуена по дороге на охоту.

Сначала стало очень тихо. Потом одна женщина прижала к груди ребенка и отвернулась от Лаллны, чтобы прикрыть собой малыша. Я услышала один испуганный вскрик, потом другой. Кто-то бросил в Лаллну палкой. Она снова завыла. Люди смотрели на нее с выражением страха.

Аззуен оказался прав, но я уже ничего не могла с этим поделать.

– Иди ко мне, – прошипела я Лаллне. Она обернулась, посмотрела на меня краем глаза и еще больше оскалилась. Ей не было никакого дела до того, что она их напугала. Она была не против, чтобы люди возненавидели нас.

Несколько человек набрались храбрости, вскочили и начали прогонять Лаллну. Она бросилась ко мне.

Мы обе со всех ног кинулись бежать в лес. Люди не стали преследовать нас, но я слышала их возбужденные голоса.

Тяжело дыша, мы остановились у ручейка, где нас ждали Аззуен и Пелл. Лаллна повалилась на бок и принялась хохотать так, что не могла вымолвить ни слова.

– Ты видела, какие у них были рожи? – с трудом спросила она наконец. – Они выглядели как мыши, которые вдруг поняли, что их сейчас съедят!

Аззуен не стал ни в чем меня упрекать, только раздраженно глянул на Лаллну. Пелл выказывал полное равнодушие к происшедшему и лишь улыбался. Лаллна перехватила его взгляд и лизнула в нос, а он на мгновение положил голову ей на шею.

Мне захотелось как можно скорее уйти. Я понимала, что надо сказать Пеллу, куда я собралась, – ведь он был членом моей стаи, но мне не хотелось. Я лизнула Аззуена в морду и шепнула:

– Пойдем?

Он озадаченно посмотрел на меня и хотел было возразить, однако что-то в моем взгляде заставило его передумать. Он кивнул и последовал за мной.

– Нам надо узнать, что говорят люди, – напомнил он.

– Мы узнаем, когда вернемся, – ответила я, – а сейчас я хочу кое-что тебе показать.

Он на мгновение остановился, а потом довольная улыбка тронула его морду.

– Где? – поинтересовался он.

Вместо ответа я сорвалась с места и побежала вперед. Я была счастлива оставить хотя бы на время Каар со всеми проблемами и неприятностями. Со счастливым повизгиванием Аззуен бросился следом.

Несколько минут мы неслись очень быстро, хотя я и понимала, что нам надо беречь силы. До стоянки недоволков путь был неблизкий. Но как это было здорово – бежать вот так, что есть духу, рядом с Аззуеном, как мы бегали когда-то в Широкой Долине, когда у нас не существовало других забот, кроме помощи старшим на охоте и желания завоевать место в стае. Я слышала, как его сердце бьется в такт моему, чувствовала тепло его тела. Лапы Аззуена ритмично ударялись о землю, он дышал мощно и ровно. Я представила, как мы бежим на охоту впереди наших щенков и стаи, как возвращаемся в логово с набитыми желудками, и от этой картины так закружилась голова, что я едва не запуталась в собственных лапах и не упала. Я постаралась сосредоточиться на том, что нам предстояло сейчас. Прежде чем думать о щенках и стае, надо было пережить Равноденствие.

Я немного замедлила бег, продолжая наслаждаться присутствием Аззуена.

По дороге я объяснила, кто такие волки Пустоши и как они там оказались. Он молча слушал. Близился рассвет, когда мы выбежали на вершину холма, откуда открывался вид на место сбора стаи недоволков. Я перешла с бега на шаг, и Аззуен последовал моему примеру. Бок о бок мы начали спускаться с холма на равнину.

Луна заливала окрестности призрачным светом. Многие недоволки спали, только несколько ходили вдоль границы места сбора. Аззуен слушал меня как зачарованный, пока я пересказывала ему то, что узнала от Неесы об этих маленьких волках.

Ветер переменился, и несколько недоволков повернули морды в нашу сторону, уловив чужой запах.

– Давай уйдем, Каала, – шепнул Аззуен.

Но я, не ответив, поползла вперед.

– Мне надо поговорить с ними, – сказала я Аззуену. – Подождешь здесь? Не стоит тревожить их сверх меры. Они могут испугаться двух волков.

Я встала, показывая себя недоволкам, и коротко тявкнула, чтобы они не подумали, будто я подкрадываюсь исподтишка. Сердце мое забилось чаще. Я всегда нервничала перед встречей с незнакомыми волками, даже такими маленькими, как эти.

Гибкий и стройный, уверенный в себе недоволк подбежал ко мне, чтобы поздороваться. Я вежливо прижала уши, стараясь не обращать внимания на странную голову и не менее странную морду этого волка. Не сказать, что они сильно отличались от наших, но все равно были необычны и вызывали у меня какую-то смутную неловкость.

– Ты Каала, – первым заговорил он. И так внимательно и пристально глянул на меня, что я невольно отступила на шаг. – Я рад, что ты пришла. Меня зовут Гаанин.

Он знал, кто я, и говорил уверенным тоном. Он вел себя как настоящий вожак стаи и смотрел на меня как на заблудившегося щенка, который наконец вернулся домой. Гаанин подался вперед, словно собираясь взять в пасть мой нос, но я отпрянула. Он не имел права выказывать свое превосходство.

Было видно, что Гаанин удивился, но не стал упорствовать.

– Ну, конечно, тебе же не рассказывали обо мне.

– Нееса рассказывала, – сообщила я, пытаясь понять, почему у меня урчит в животе. – Она говорила, что Стражи считают вас очень опасными существами.

Его запах показался знакомым, хотя я никак не могла вспомнить, откуда он мне известен.

– Волки вашей стаи шпионят за мной.

Гаанин не стал этого отрицать.

– Ты очень важна для нас, Каала, как и выбор, который ты сделаешь. Мне надо знать, как у тебя дела с людьми. Прости, что не обратился к тебе прямо, но у меня были для этого веские причины.

Нееса говорила, что недоволки покорны, но Гаанин был так же напорист и уверен в себе, как любой другой вожак волчьей стаи. Уши у него, как я заметила, были такими же, как у нас.

– Волки из стаи Стражей говорят, что вы хотите переманить людей на свою сторону, чтобы они выбрали вас и убили всех нас, – с вызовом заявила я.

Гаанин вдруг резко посмотрел куда-то поверх моей головы и, как Аззуен, издал предостерегающий вой. Я обернулась и увидела волка, бегущего по равнине. Я повернулась, раздумывая, бежать или нет, но, увидев, что это Нееса, облегченно вздохнула, хотя Гаанин явно был недоволен.

– Твоя мать не спускает с нас глаз, – прорычал он. – Наверное, она очень не хочет, чтобы мы общались. Она все еще думает, что сумеет спасти тебя. – Он заговорил с большим жаром и быстрее: – Они ошибаются, Каала. Стражи ошибаются в своем отношении к людям, не зная, как с ними обращаться. Стражи хотят, чтобы ты заставила людей вести себя как волки, но из этого ничего не выйдет. Люди слишком боятся дикости волков, и ты не сможешь это изменить, даже если вы будете охотиться с людьми и развлекать их детей. – Он прищурился. – Ручаюсь, что за время, пока вы находитесь с людьми, они хотя бы однажды были вами сильно напуганы.

Я сразу вспомнила реакцию людей на игру Марры с Микланом и тот страх, с которым они смотрели на стоявшую в лунном свете Лаллну. Я ничего не ответила, но по выражению моей морды Гаанин сам догадался.

– Мне не надо шпионить за тобой, Каала, чтобы узнать, потому что такое случается всегда. Есть способ уменьшить их страх, но для этого тебе понадобится наша помощь.

Он снова посмотрел поверх моей головы.

– Есть и еще кое-что, – торопливо добавил он, понизив голос. – Ты должна прийти сюда еще раз, дочь Луны. Сделаешь это?

– Откуда ты знаешь это мое имя? – спросила я. Так меня называла только мать. Каала и означает «Дочь Луны».

– Мне сказала об этом твоя мать, – ответил он, отводя глаза. Я догадалась, что он что-то скрывает.

– Почему Стражи не хотят, чтобы я узнала что-то важное о тебе и твоей стае? – спросила я.

Мать была уже совсем рядом. Вместе с ней к нам подлетал Тлитоо.

Гаанин на мгновение опустил взгляд. Я поняла, что сейчас он солжет. И едва удержалась от того, чтобы не зарычать.

– Они не хотят, чтобы ты знала о людях то, что я только что рассказал. Поэтому я хочу поговорить с тобой, когда рядом не будет Неесы.

Я все же зарычала и оскалила зубы. Гаанин ничуть не лучше верховных волков. Уверяет, что я должна ему помочь, а потом начнет манипулировать. Наверное, он захочет отнять у меня расположение людей, и если ему это удастся, то верховные убьют меня. Именно такую «помощь» он и предлагает. Я вспомнила чудесное охотничье угодье, которое показала мама! Гаанин наверняка желает заполучить его сам! Так он лишит меня шансов когда-нибудь завести собственную стаю.

Нееса с разбегу остановилась рядом со мной. Вместе с ней прибежал Аззуен. Тлитоо приземлился неподалеку.

– Что он сказал тебе, Каала? – требовательно спросила мать. Ее морда была искажена тревогой. Так же она смотрела, когда мне угрожал Навдру.

– Сказал, что Стражи ошибаются в отношении людей, – сообщила я. Аззуен обошел Неесу, чтобы встать рядом со мной.

– И это все?

– Да, это все, – ответил за меня Гаанин, – но ты можешь рассказать ей остальное.

– Это не тебе решать! – огрызнулась мать, окинула недоволка долгим оценивающим взглядом, но потом закрыла пасть, спрятав зубы.

– Ты же знаешь, что я не сделаю ничего плохого ни тебе, Нееса, – тихо произнес Гаанин, – ни твоей дочери.

– Тогда позволь ей жить, Гаанин, – так же тихо откликнулась Нееса.

Недоволк смотрел на нее так долго, что она, не выдержав его взгляда, отвернулась. Тогда он взвыл от отчаяния и произнес:

– Я оставляю тебя наедине с твоей матерью, Каала. – Он лизнул меня в плечо, будто я была членом его стаи, поклонился Аззуену и побежал прочь.

Нееса поддела головой мою пасть, подняла мне голову и заглянула в глаза.

– Ты хочешь все знать, Каала, – сказала она, – но есть вещи, которые тебя не касаются и от которых лучше держаться подальше.

– Ты следила за мной! – не скрывая негодования, воскликнула я.

Мать тоже повысила голос:

– Да, следила, но мало, надо было следить больше! Верховные волки не разрешили мне вмешиваться в твои отношения с людьми, и пришлось устроить засаду здесь, потому что я знала, что рано или поздно ты сюда придешь. Я делаю все, что в моих силах, чтобы помешать Навдру и Йилдре убить тебя. Если они узнают, что ты говорила с Гаанином, то я ничем не смогу тебе помочь. Они решат, что ты не стоишь риска, убьют тебя, бросят людей и забудут об Обете. Я осталась в стае Стражей после того, как они убили Хиилна, потому что поклялась им, что сделаю все от меня зависящее, чтобы исполнить Обет. Ты же должна быть осторожнее.

Я едва сдержала злобный рык.

– Перестань, Каала, – шепнул Аззуен. Наверное, Нееса его услышала, но продолжала пристально смотреть на меня.

Я знала, что принимаю неудачные решения, когда расстроена, в этом Аззуен прав.

– Хорошо, – произнесла я, – больше мы сюда не придем.

Нееса вздохнула.

– Хотелось бы верить. Прошу тебя, Каала, держись подальше от Гаанина и его стаи. Будь осторожна. Я сделаю для тебя все, что смогу. Но сейчас немедленно уходи. Навдру и Йилдра следят за нами обеими.

Она нежно взяла в пасть мой нос, и в груди у меня потеплело. Я ничего не могла поделать с этим чувством. Как давно я мечтала, чтобы мать всегда была рядом! Но она отодвинулась от меня и побежала обратно к лесу.

Тлитоо тихо каркнул.

– Не думаю, волчица, что она хранит от тебя какие-то секреты, чтобы обидеть. Но мне кажется, что и недоволки не желают тебе зла, – он приподнял крылья и встряхнул их, – хотя точно не знаю. Однако попрошу Хлелу последить за ними.

– Спасибо, – проговорила я, глядя на деревья леса, за которыми только что исчезла мама. – Но скажи, что ты делаешь здесь среди ночи?

Тлитоо сложил крылья на спине.

– Конечно, я сейчас с удовольствием бы спал, но иногда приходится бодрствовать, чтобы не упустить что-то важное. Не хотите ли прогуляться в страну мертвых, волки? – решительно предложил он. Его неуверенность прошла так же быстро, как и появилась. Я всегда завидовала способности воронов быстро стряхивать с себя неприятности.

Я все еще смотрела в сторону леса, куда ушла мать. Тлитоо ласково ущипнул меня за ухо.

– Если ты будешь всю ночь хандрить, волчонок, то я, пожалуй, лучше полечу на свой насест.

Я устала быть серьезной и потянулась к ворону. Аззуен радостно тявкнул. Тлитоо протяжно каркнул, взвился в воздух и полетел к Пустоши. Он парил над нами, описывая круги, подгоняя вперед. Аззуен и я мчались во весь дух. Я высоко подпрыгнула, едва не схватив Тлитоо, а он, весело каркнув, шутливо клюнул меня в нос и ухо. Аззуен, встав на задние лапы, попытался дотянуться до ворона. Тлитоо в отместку ухватил его за хвост и опрокинул на землю. В общем, когда мы добежали до Пустоши, мне уже полегчало.

Тлитоо летел к сожженной деревне, а я следовала за ним.

– Это место смерти, волчица, – сообщил он. – Отсюда я легко перехожу в Инехалин.

Я посмотрела на Тлитоо, а потом перевела взгляд на Аззуена. Мне не хотелось, чтобы он узнал наш с вороном секрет.

– Он знает, тупоголовая волчица, – нежно проворковал Тлитоо.

– Я знаю об этом уже много лун, Каала, – признался Аззуен и искоса взглянул на меня, чтобы понять, не сержусь ли я, – но ничего не говорил тебе. Я думал, ты сама расскажешь, когда посчитаешь нужным.

– Ты не считаешь меня ненормальной? – несмело спросила я. Мне не хотелось ему это рассказывать из-за страха, что он может меня возненавидеть.

– Я считаю тебя Каалой, – просто ответил он. Он вдруг оказался совсем рядом, и его горячее дыхание обожгло меня. – Этого вполне достаточно, для меня ты навсегда ею и останешься.

Мое сердце забилось от счастья. Я почти явственно увидела наше будущее, увидела так же легко, как Инехалин вместе с Тлитоо. Когда все это закончится, мы заведем щенков. Это будет стая Земли Ручьев. Таким будет и наше имя. Аззуен – мой лучший друг, и таким останется навсегда. Я заглянула в его серебристые глаза и вспомнила, что обратила внимание на этот блеск, еще когда он был беспомощным слабым щенком.

– Не сейчас, волчата, – прикрикнул Тлитоо и втиснулся между нами. – Ну почему волки не способны выбирать правильное время для спаривания? – проворчал он.

Аззуен отбежал в сторону, от смущения прижав уши.

Прежде чем я успела рыкнуть на Тлитоо, он вспрыгнул мне на спину. Я тотчас утратила способность воспринимать запахи и звуки. Единственное, что я чувствовала – это тошноту от падения в бездну. И непроизвольно закрыла глаза.

Открыв их, я увидела, что рядом с Тлитоо стою на Каменном Поясе Инехалина. Я сразу же задрожала. Холод этого места буквально высасывал жизнь.

– Нам надо поторопиться, волчица, – заметил Тлитоо. – Чем дольше ты здесь находишься, тем опаснее. Но тебе надо это увидеть. Я нашел это место, когда ты ела мясо носорога. Всю ночь я не мог уснуть и отправился искать тебя, благо сделать это оказалось нетрудно.

Он взлетел с поляны, и я побежала за ним, чувствуя, как подушечки лап немеют от холода. Я перестала чувствовать свой хвост, а нос замерз так, что я уже не могла им шевелить. Тлитоо привел меня на знакомый невысокий холм, с которого открывался вид на Пустошь.

Но сегодня Пустоши не было. Я увидела громадную цветущую деревню. Она казалась больше и оживленнее Каара. По улицам сновало великое множество людей. Их вид зачаровал меня. Все они – мужчины, женщины, дети – выглядели сытыми и довольными, хотя – судя по снегу на крышах – стояла зима, самое голодное время года.

Тлитоо клюнул меня в крестец, но я едва почувствовала укол из-за невыносимого холода.

– Сейчас не время таращиться на людей, волчица. Посмотри лучше на недоволков.

Теперь и я заметила, что в деревне было полно волков. Я внимательно к ним пригляделась. Если волки стаи Гаанина были не вполне обычными, то эти вообще казались такими странными, что их можно было назвать волками лишь с большой натяжкой. Головы у них имели круглую форму, и у многих уши висели, а не стояли торчком. Пасти были такими короткими, что в них не могло уместиться положенное волкам количество зубов. Всем своим видом эти волки выказывали услужливость, характерную для щенков и человеческих прихвостней. Нееса говорила, что со временем они сильно изменились. Наверное, сейчас я видела результат этих изменений.

– Смотри внимательно, волчица. Смотри, как они ведут себя с людьми.

Я присмотрелась. Людей, насколько я могла судить, нисколько не тревожило присутствие в деревне такого количества волков. Они сидели рядом с недоволками вполне непринужденно, словно были членами одной стаи. Если не считать наших людей и детей, в Кааре люди не чувствовали себя так спокойно с волками. Эта деревня казалась намного богаче, чем Каар. Кипы шкур на улицах были такими высокими, что я бы наверняка сломала себе лапы, случись мне прыгнуть с нее. На углях коптились горы мяса.

– Я увидел это и решил показать тебе, волчица. Люди совсем не боятся этих недоволков. Люди относятся к ним как к собственным детям. Почти все люди любят этих волков, и в этом вся разница.

Но разница была не только в этом. Недоволки вели себя как прихвостни, как и говорила Нееса. Меня внезапно охватила ярость. Если мы им позволим, то недоволки на брюхе приползут в деревню, похитят у нас расположение людей и покончат с нашим последним шансом. Люди предпочтут нам недоволков!

– Одинокое существо – опасное существо, волчонок, – Тлитоо повторил слова, сказанные Волком-призраком Неесе и Хиилну. – Эти люди не одиноки.

Я хотела возразить Тлитоо, что за такое подобострастие Стражи непременно нас убьют, но у меня так замерзла пасть, что я не могла ею пошевелить, а легкие, казалось, наполнились колючим льдом. Я смотрела на ворона и тряслась от невыносимой стужи.

– Пора уходить, волчица, – сказал ворон, окинув меня внимательным взглядом. Он вспрыгнул на мою спину, и показалось, что он отрывает меня от земли. Было такое чувство, что я падала бесконечно долго, прежде чем лапы коснулись твердой земли. Я так устала, что не смогла поднять голову, чтобы заговорить с Аззуеном, который с тревогой смотрел на меня.

– Ты все поняла, волчица? – спросил Тлитоо.

Я поняла. Поняла, чем опасны для нас недоволки. Они действительно украдут у нас людей, лишат нас их расположения и дружбы. Когда мне была всего одна луна от роду и Рууко изгнал из стаи мою мать, я была одинока и голодна. Я заползла в логово Риссы, надеясь, что она даст мне пососать молоко на своем теплом лохматом животе. Три ее щенка не пожелали со мной делиться и попытались прогнать. Они кусались и царапались своими острыми коготками. Тогда меня тоже охватила ярость, и я расшвыряла их, борясь за свое место и за право на жизнь. Такой же гнев охватил меня и сейчас. Но драться было не с кем, а значит, я ничего не могла с этим поделать.

Я попыталась рассказать Аззуену об увиденном, но от усталости не могла вымолвить ни слова, а лишь положила голову на лапы. Аззуен улегся рядом со мной. Его знакомый запах успокоил меня. Вместе мы сможем расстроить коварные планы недоволков. Я хотела сказать ему об этом, но смогла лишь устало зевнуть.

– Отдыхай, Каала, – сказал он. – Я буду тебя охранять.

Последним, что я почувствовала, был его нос, которым он ткнулся в мою щеку.

Глава 18

Мне снилось, как разъяренные люди забрасывают меня камнями. Я побежала прочь, но теперь атаковали вороны, которые нещадно били меня по голове своими мощными крыльями. Убежав от воронов, я попала в гущу пчелиного роя, и пчелы принялись жалить меня между ушами.

Жалобно взвизгнув, я проснулась от того, что Ралзун шлепнул меня по голове пустым кожаным мешочком.

Он смотрел на меня, как рассерженный старый ворон.

Я была страшно голодна, а язык от жажды прилип к нёбу. Аззуен охранял меня, сидя рядом и недовольно глядя на Ралзуна. Рядом стояла сушеная тыква, наполненная водой. Я встала и принялась лакать оттуда. Ралзун бросил мне несколько кусков вяленого мяса, и я с наслаждением их проглотила. И только после этого подняла голову и посмотрела на человека.

– Если бы я знал, что ты настолько глупа, – прохрипел он, – то не подпустил бы тебя к стойбищу и на бросок копья!

Светившее из-за его головы солнце слепило мне глаза. Я не понимала, о чем речь. Что им всем от меня надо – и людям, и волкам? Я положила голову на лапы и закрыла глаза.

Ралзун снова ударил меня мешком по голове.

– Меня не интересует, насколько ты устала, – прикрикнул он. – Вставай на все четыре лапы и иди за мной!

– Надо идти, – сказал Аззуен. Он опасливо посмотрел на меня, словно боясь, что я его сейчас укушу.

Но я слишком устала, чтобы спорить и возмущаться. Ралзун пошел впереди. Рядом с ним летел Тлитоо, насмешливо взлетая вверх и резко падая вниз в такт шагам старого криана. Аззуен подтолкнул меня, я встала, встряхнулась и потрусила за Ралзуном.

Старик шел решительными широкими шагами. Измотанная путешествием в Инехалин, я не поспевала за ним. Аззуен тоже отстал, идя рядом со мной. Сердито выругавшись, Ралзун замедлил шаг.

– О чем ты думала? – резко спросил он.

Сначала я не поняла, о чем он. Потом вспомнила, как Лаллна дразнила людей и как они испугались. Я даже не могла припомнить, когда это было. Обычно для того, чтобы прийти в себя после посещений Инехалина, мне требовался целый день сна.

– Это была шутка, – сказала я Ралзуну.

– Глупая шутка, – прошипел старик, и Тлитоо тоже зашипел, передразнивая криана.

– Я знаю, – вздохнула я.

Выражение лица Ралзуна немного смягчилось.

– Люди говорят, что по ночам вы все превращаетесь в призраков. Говорят, что вам нельзя доверять. Ко всей вашей стае жители деревни относятся с большим подозрением.

Я вспомнила недоволков, которых показал мне Тлитоо в Инехалине. К ним люди относились без всяких подозрений, не считая их призраками и детоубийцами.

– Как долго я спала? – пробормотала я.

– Почти два дня, волчица, – ответил Тлитоо. – Прости меня, я не думал, что ты проспишь так долго.

Прошла уже половина луны с тех пор, как мы покинули Широкую Долину. До Равноденствия осталось одиннадцать дней. Нечего удивляться, что я испытывала такую жажду. Я встала и пошла на слабый запах воды. Неподалеку я нашла ручеек и полакала из него. Аззуен пил рядом со мной. Я не слышала, как сзади подошел Ралзун, но, подняв голову, увидела, что он сидит на высоком камне и внимательно на меня смотрит.

– До чего же глупы люди! – воскликнула я. – Они верят любым небылицам.

– Это далеко не глупость, – отозвался он. – Ночь очень опасна, если у тебя нет клыков. Темнота страшит, если ты плохо видишь в темноте.

Он вздохнул и спрыгнул с камня.

– Тебе придется поработать, чтобы завоевать доверие людей. Тали рассказала старейшинам, как вы вместе с ней ловили лососей. Хесми очень любит эту рыбу. Ваша девушка завтра поведет вас на ловлю лосося. К этому времени ты должна хорошо отдохнуть.

Он сердито глянул на меня, отвернулся и зашагал в лес.

Если бы он не был так занят, отчитывая меня, то я рассказала бы ему про деревню с недоволками. Я рассказала о ней Аззуену. Он выслушал молча, только на лбу появились складки.

– Не представляю, что могут сделать Гаанин и его стая, Каала. В нашем распоряжении осталось всего одиннадцать дней. Нужно просто не пускать их сюда все это время, – он улыбнулся мне, – и завоевать людей. Не дать Милсиндре пригнать сюда еще одного носорога и помешать Давриану сочинять небылицы.

– Только и всего, – я натянуто улыбнулась.

Аззуен поднялся на задние лапы и положил передние мне на спину.

– Мы принесем столько рыбы, что им не придется ловить ее целую луну, – пообещал он. – Люди растолстеют, как пещерные медведи, наевшиеся на зиму.

Смеясь, я отскочила в сторону, стряхнув его со спины.

– Так и будет, если ты не съешь весь улов до того, как мы принесем его в стойбище.

Он легонько куснул меня за нос, вызывающе тявкнул и потрусил в лес. Я побежала за ним. До успеха в Кааре было далеко, многое могло пойти не так, и я не могла просчитать все варианты. Но Аззуен полагал, что успех возможен, и я бежала за ним, на время забыв и об усталости, и о сомнениях.

В полдень я стояла на мелководье широкой реки. Рядом со мной расположились Аззуен и Пелл. Праннан и Джалимин сидели на берегу, и мальчик кормил волка кусочками мяса. Лаллна следила за нами из леса, обгладывая лошадиную кость, украденную ею из тайника в деревне. С берега за нами наблюдали шесть человек, включая Хесми, Тали и Брелана.

Тали сказала нам, что люди часто охотятся на лосося. Эта охота называется рыбной ловлей. Для нее люди вооружаются копьями – как для обычной охоты – и, кроме того, большими пучками, сплетенными из гибких прутьев. Сначала я подумала, что эти пучки нужны для того, чтобы носить рыбу, но когда увидела, как люди их разворачивают, то поняла, что для переноски эти штуки слишком велики и громоздки.

Мы поднялись вверх по течению от того места, где ловили с Аззуеном лососей в первый раз. Здесь течение было спокойнее, но я все же с тревогой смотрела, как Тали шла к нам по воде.

– Я сказала им, что вы поможете загнать рыбу в сети, – Тали указала на развернутые свитки из прутьев. – Обычно для того чтобы удержать сеть, полную рыбы, нужно двенадцать человек, но сегодня часть охотников пошла на лося – в округе появились четыре стада, и Хесми не смогла выделить много людей для рыбной ловли. Однако теперь мы сможем поохотиться на лосей и половить лосося. – Голос Тали дрожал от волнения. Да, сегодня мы могли доказать людям свою ценность.

Девушка улыбнулась и повернулась к людям. Вода доходила ей до колен.

– Я вместе с волками погоню в сеть рыбу, – крикнула она четверым людям, державшим сеть.

Наверное, Тали плохо смотрела себе под ноги. То ли споткнулась о камень, то ли поскользнулась в тине, но она вдруг упала в воду. Здесь, конечно, было тише, чем среди камней, но все же течение было достаточно сильным, чтобы унести ее. Люди, видимо, не знали, что она не умела плавать.

Я ринулась к ней, рядом со мной плюхнулся в воду Аззуен. Брелан бросил свой край сети и метнулся к нам. Мы втроем подбежали к Тали одновременно, но она уже сама встала на ноги и сердито смотрела на нашу суету.

– Все в порядке, – сообщила она.

– Тебе непременно надо научиться плавать, Тали, – укоризненно сказал ей Брелан, нежно обняв. Я легонько шлепнула девушку, соглашаясь с Бреланом.

– Мне надо начинать ловлю. – Тали попыталась мягко высвободиться из объятий.

Но Брелан и не думал ее отпускать.

Он приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза. Я слышала, как участилось его дыхание. Выражение его лица смягчилось.

– Потом, – улыбнулась девушка.

Однако Брелан не стал ее слушать и прижался губами к губам Тали. Так они стояли довольно долго. В нетерпении я протиснулась между ними, стараясь оторвать друг от друга. Брелан сердито покосился на меня, но все же отпустил Тали и пошел назад, к людям, державшим сеть.

Тяжелые тела лососей били по лапам, едва не сбивая с ног. Я посмотрела вниз и увидела, что река преобразилась. Лососей было так много, что река превратилась в поток серебристых тел.

– Начали! – скомандовала Тали.

Аззуен, Пелл и я ринулись в поток. С берега прибежал Праннан, а из леса выскочила Лаллна и с разбега прыгнула в реку. Я испугалась, решив, что она начнет воровать рыбу, но она стала выполнять мои команды и загонять поток лососей в сети, растянутые людьми.

Рыболовы работали четко и слаженно, так же, как волки в стае. Они заворачивали сети так, чтобы лосось сам заходил в них. Потом сеть вытягивали на берег и оттаскивали в лес, где вываливали на землю трепещущую рыбу.

Лаллна, тяжело дыша, работала рядом со мной.

– Зачем ты нам помогаешь? – спросила я, уверенная, что она что-то задумала.

– Это же удовольствие! – ответила волчица. – Ты слишком серьезно ко всему относишься.

Пелл рассмеялся, а я смущенно прижала уши к голове. Он выхватил из потока лосося и побежал с ним в лес. Люди вернулись к реке, зашли на быстрину и снова расставили сеть. Все началось сначала. Прежде чем поток рыбы поредел, люди еще дважды наполнили сеть.

Мы выбрались из реки. Недалеко от берега я увидела одиноко плывущего лосося и схватила его. Большая рыба билась и извивалась у меня в зубах. Я бросила рыбину на землю и вгрызлась в нее зубами.

Ко мне подбежал один из людей.

– Отдай рыбу, волк! – приказал он.

Я раздраженно посмотрела на него. У них было три полные сети рыбы. Эта рыбина была им не нужна, а мне страшно хотелось есть. К тому же я прекрасно знала, что Лаллна сейчас внимательно наблюдает за мной. Потом я уловила горький запах еловой хвои. Значит, Милсиндра тоже бродит где-то неподалеку. Я хищно осклабилась. Сейчас я им покажу свою покорность и подчинение.

Я не стала рычать на человека, даже не показала ему зубы. Я просто схватила лосося и оттащила в сторону. Он попытался схватить рыбину, но я увернулась, проскользнув под его рукой. Он сделал еще одну попытку. Лицо его раскраснелось от напряжения и растерянности. Я еще раз увернулась и решительно побежала в лес. Услышав тяжелый глухой стук, я обернулась. Человек поднял большой камень и от досады изо всех сил швырнул его на землю. Посмотрев на то место, где я скрылась в кустах, он еще больше покраснел от гнева и стыда. Это столкновение меня нисколько не обеспокоило: в любой стае всегда возникают ссоры и споры из-за добычи.

– Кажется, он не слишком тобой доволен, – прокомментировала Милсиндра и, зевая, вышла из-за деревьев. У меня сильно забилось сердце, как и всякий раз, когда я ее встречала. Я вспомнила всю ловлю. Нет, мы ни разу не проявили угодливости и покорности.

Я положила лосося на землю.

– Он это переживет, – сказала я, очень довольная тем, что самой Милсиндре нельзя показываться людям, за исключением крианов. Если бы не этот запрет, она, пожалуй, и сама залезла бы в реку во время ловли.

– Возможно, – заметила она. – Но, должна сказать, люди – не самые разумные создания. Они слишком легко пугаются даже собственной тени.

– И поэтому ты натравила на них носорога? – поинтересовалась я. Глупо было спорить с ней, но я уже устала от ее подлостей. – Можешь натравливать их и дальше, мы все равно победим.

Вроде бы в ее глазах мелькнул страх – но он так быстро исчез, что я подумала, мне показалось. Милсиндра рассмеялась, ткнула меня носом в ребра с такой силой, что я упала, подхватила своими огромными челюстями моего лосося и исчезла в лесу.

Меня била крупная дрожь, когда я поднялась на ноги. Нужно научиться противостоять Милсиндре, когда я оказываюсь наедине с ней. От волнения у меня страшно зачесалась кожа и заболела шея. Надо было срочно почесаться. Я потерлась об иву, но это не помогло. Потом я уловила запах гниющего мяса. Пошла на запах и вскоре наткнулась на труп барсука, пролежавший здесь не меньше трех дней.

Погрузив плечо в мягкую мертвую плоть, я опрокинулась на спину и начала кататься по гниющему барсуку до тех пор, пока не прошел зуд и не успокоилась боль в шее. Я еще раз повалялась на трупе, потом встряхнулась и побежала за людьми.

Они уже отправились в Каар, но я легко их догнала, так как шли они медленно, нагруженные богатым уловом. Солнце клонилось к закату, и я с удовольствием ощущала под лапами нагретую лучами землю. Хесми, шедшая впереди, возвысив голос, начала выть, меняя тональность то вверх, то вниз. Это был сложный вой, почти такой же, как волчий, с повторами и ритмом, похожим на ритм звуков, которые люди называют музыкой. Музыка возникает, когда люди бьют по высушенным тыквам или дуют в полые оленьи кости. У Хесми был замечательный голос. Он звучал как ветер, дующий в расщелинах скал. Сначала один человек, потом еще несколько подхватили вой. Я остановилась и тоже присоединила свой голос к этой песне в честь удачной охоты. Моему примеру последовали Аззуен и Праннан. Наши голоса слились с голосами людей. Тлитоо приземлился рядом и принялся покачивать головой в такт песне.

Через мгновение до меня вдруг дошло, что люди остановились, прекратив петь и изумленно уставившись на нас. Наш вой тоже пресекся. Хесми озадаченно глянула на нас, я бы даже сказала, с вызовом. Праннан подбежал к ней и тихонько взвыл, давая понять, что хочет продолжить пение. Старейшина вдруг улыбнулась такой озорной улыбкой, словно была не вожаком деревни, а ребенком – ровесником Джалимина. Она запрокинула голову и принялась выть, подражая вою волков. Праннан, прижав уши, отскочил в сторону. Голос Хесми не был таким сильным, как у волка, и к тому же в ее вое не содержалось никакого смысла – это было не сообщение о местоположении дичи или о статусе стаи, а всего лишь попытка вступить с нами в разговор. Хесми умолкла на секунду, чтобы набрать в легкие воздух, а когда снова завыла, я присоединилась к ней. В этот момент я думала о возможном единении волков и людей, о дружбе и слиянии двух родов.

Наш с Хесми вой воплотился в звучную гармонию. Стаи волков часто синхронизируют вой, чтобы показать единство. Аззуен и Праннан присоединились к нашему хору, потом завыла Лаллна. Наш вой, смеясь, подхватили Тали и Брелан, а потом еще несколько человек.

Хесми выла, видимо, для того, чтобы выказать дух товарищества. Она хотела показать, что, возможно, настанет день, когда наши стаи начнут жить вместе, доверяя друг другу. Старейшина была к этому готова.

Я пробежала мимо Праннана, который радостно вилял задранным хвостом. Я не успела добежать до Хесми, как она вдруг повалилась на землю, издавая странные клокочущие звуки. Я остановилась, недоумевая. Сначала подумала, что старейшине стало плохо, но потом вспомнила, как наши люди издавали похожие звуки. Они так смеялись. Другие люди рядом с Хесми тоже захохотали так, что едва могли дышать. Захихикала даже Тали. Никто из них, кажется, не понял значения нашего воя.

Праннан продолжал радостно вилять хвостом. До него тоже не дошла важность того, что сейчас произошло. Аззуен все понял и растерянно глядел то на людей, то на меня.

Один мужчина указал на меня рукой.

– Смотрите, какой у нее вид! Такая же рожа была у Ламина, когда он упал в пруд!

Он хрюкнул, как лесной кабан, и с такой силой хлопнул меня по спине, что я пошатнулась. От этого он захохотал еще громче.

Ко мне незаметно подошел Пелл. От него пахло грязью и ивой. Он все время наблюдал за нами из-за деревьев.

– Я ничего не понимаю. – Мой голос заметно дрожал. Я была так уверена, что наш вой для них что-то значит…

– Они решили, что это шутка, Каала, – сказал он. – Вот и все.

– Я не думаю, что это все, – возразил Аззуен и принюхался. Пошел небольшой дождь, и от влажной кожи людей начал исходить запах. Он был похож на запах Тали после того, как она спала в обнимку со мной, или на запах Брелана после того, как он возился с Аззуеном. Это был не очень сильный запах, но он возникал всякий раз, когда люди сближались с нами. Все-таки наш вой немного их изменил.

– Это важный шаг, волчонок, – сообщил Тлитоо, важно подходя ко мне. – Они, кажется, начинают избавляться от страха и думать о вас как о членах своей стаи.

Это был шаг к тому, чтобы люди Каара полюбили нас так же, как в другой деревне полюбили недоволков. Я лизнула руку Хесми, и она погладила меня по спине. Потом вдруг сморщила нос.

– Чем это воняет от твоей волчицы? – спросила она у Тали.

В этот момент я услышала недовольное урчание, а среди деревьев мелькнул серый мех. Милсиндра продолжала идти за нами по пятам. Она боялась, что наша охота на лосося окажется удачной, и убедилась в этом.

– Они старые, – задумчиво произнес Аззуен, – Хесми и другие, они уже старые люди.

– И что? – поинтересовался Пелл. – Какое значение имеет их возраст?

Я как раз думала о том же, но, хорошо зная Аззуена, решила подождать, когда он выскажется, чтобы подхватить его мысль.

– Вот смотри: Тали и Брелан – молодые люди. – Аззуен говорил так, словно обращался к несмышленому щенку. Пеллу это не понравилось, и он нахмурился. – Они легко воспринимают новые идеи. Старые же люди медленнее привыкают к новому. Они считают, что их обычаи лучше, чем всякие нововведения, – уши Аззуена подрагивали от волнения. – Понимаешь, Каала? Мы ожидали, что они поведут себя как волки, или как крианы, или как молодые. Мы ожидали, что они поведут себя как мы, но нам надо взглянуть на них по-другому. Нужно понять, что может заставить их захотеть быть с нами.

Гаанин говорил, что мы должны не только охотиться вместе с людьми. С теми волками, которых показал мне в Инехалине Тлитоо, люди чувствовали себя комфортно. Хесми и другие, как мне показалось, были совершенно спокойны, когда выли вместе с нами. Люди были так похожи на нас, что мне казалось, они и поведут себя как мы. Но они не волки. Аззуен прав. Нам надо поставить себя на место людей и постараться думать как они, чтобы помочь им преодолеть страх перед нами.

Лаллна так сильно куснула меня за ухо, что я взвизгнула.

– Сюда идут еще люди, – сообщила она и исчезла в лесу. Я проводила ее взглядом, недоумевая, зачем ей понадобилось меня предупреждать. Я коснулась носом Хесми и демонстративно посмотрела в направлении приближавшейся группы людей. Через мгновение она тоже их услышала. Довольная, она снова погладила меня по голове.

Обоняние подсказало, что среди подходивших людей был и Давриан. Эти люди возвращались в стойбище с Лосиной Равнины, и наши пути пересеклись на большой поляне, заросшей утесником. Я чихнула. Запах утесника был мне всегда противен.

От Давриана и его охотников пахло недовольством и разочарованием. Запаха убитого лося я не ощутила. Что ж, охота бывает неудачной чаще, чем счастливой, но людям, наверное, повезло бы больше, если бы они охотились с нами. В неудачной охоте нет ничего постыдного. Однако от Давриана исходил отчетливый запах стыда.

Мы остановились подождать, когда они подойдут ближе. Тали подтолкнула меня коленом, и мы встали рядом с Хесми. Девушка держала большую корзину с рыбой, и мне подумалось, что эта ноша слишком тяжела для нее. Но Тали желала показать Давриану, какой удачной оказалась наша охота, хотя в тот момент она еще не могла знать, что его охота не удалась.

Давриан первым ступил на поляну. Он посмотрел на корзину рыбы в руках Тали, потом на Хесми и снова на рыбу. После этого перевел взгляд на меня, и я прочитала в его глазах признание поражения. Теперь и люди – вслед за нами – убедились в том, что охота на лосей успехом не увенчалась.

– Вы не поймали ни одного степного лося? – сочувственно спросила Тали, поставив на колено тяжелую корзину с рыбой. Я подняла голову и тихонько тявкнула. Мне стало понятно, для чего она это делала. Первые, кого увидели люди, вошедшие на можжевеловую полянку, была Тали с полной корзиной рыбы, стоявшая рядом с Хесми, и я у ног Тали. Первое же, что увидела наша группа людей, – это пустые руки и горестное выражение лиц пришедших. Смысл был понятен. Мы добились успеха, а они проиграли. Глаза Тали светились торжеством. Я тявкнула еще раз. Если она захочет сильнее пристыдить Давриана, то он и возненавидит нас еще больше. Сильный вожак может иногда сознательно унизить не в меру зарвавшегося волка, но только если чувствует, что сможет в случае необходимости поставить его на место. Тали была физически слабее и намного моложе Давриана. Мне подумалось, что не стоило унижать его слишком сильно.

Давриан улыбался, но я заметила, что его руки дрожали.

– В этот раз нам не повезло, – признал он. – Но ничего, это не последняя охота в нашей жизни. Мои поздравления с удачной рыбалкой.

Тали наклонила голову.

– Я очень рада, что нам удалось добавить рыбу к мясу носорога. В следующий раз мы возьмем волков на охоту на лосей. Надеюсь, это поможет.

Давриан с такой силой пнул низкорослый куст, что посыпались листья, один из которых попал ему в лицо.

– Будь осторожнее, – с напускным сочувствием произнесла Тали. – Это ядовитое растение, не вздумай проглотить листочек.

Давриан злобно зыркнул и хотел было ответить, но в этот момент Хесми протяжно завыла, и он от неожиданности отпрыгнул назад. Несколько человек завыли вслед за старейшиной. Даже Праннан решил к ним присоединиться, но, увидев, что я не стала этого делать, умолк. Хесми рассмеялась и похлопала Давриана по плечу, как люди иногда делают, чтобы выказать дружбу.

– Ну что ж, на этот раз девочка выиграла, Давриан.

Он поморщился и отошел от старейшины.

Какой-то молодой человек приблизился к Тали и протянул руки к корзине.

– Я могу понести ее, – застенчиво предложил он. Тали, прищурившись, взглянула на него, а я потянула ее за подол. Нам надо заручиться поддержкой как можно большего числа людей.

– Спасибо, – поблагодарила Тали. Молодой человек взял корзину, взвалил ее себе на плечо и побежал за остальными.

Я заметила боль в глазах Давриана. Мне даже захотелось потереться о его ноги и подбодрить. Он повернул голову и, поймав мой взгляд, оскалился, как волк. К нему подошел Инимин, обнял за плечи и что-то шепнул на ухо. Как я ни старалась, не смогла расслышать его слов. Давриан мрачно улыбнулся и кивнул, а потом посмотрел на Тали долгим тоскливым взором.

Глава 19

Люди покинули поляну с кустами утесника и медленно двинулись к стойбищу. Теплое вечернее солнце и медленный шаг навевали дремоту. Я начала подумывать, где бы найти удобное местечко в Кааре, где можно будет всласть выспаться, и вдруг едва не налетела на Тали. Кажется, что-то произошло.

Люди остановились, когда мы вышли на равнину, обрамленную лесом. Люди напряженно всматривались в силуэт какого-то существа, метавшегося по степи. Трава здесь была низкая, и силуэт виднелся очень отчетливо, хотя до него было не меньше ста волчьих корпусов.

– Это бешеный волк, – прошептал Пелл охрипшим от волнения голосом.

Теперь и я увидела, что это действительно волк. Он двигался рывками, меняя направление, как затравленный лось, описывая круги и то и дело возвращаясь назад.

– Именно так ведут себя волки, заболевшие бешенством, – произнес Давриан. – В пасти такого волка возникает яд, и если он коснется человека, то тот сам взбесится и умрет в страшных мучениях. Он будет корчиться от такой боли, словно его пронзают тысячью копий, – он покосился на меня. – Если же человек не умрет, то сам превратится в бешеного волка.

– Мы можем его убить? – спросил Праннан.

– Даже не пытайся, – резко ответила я. – Давриан прав. Если этот волк тебя укусит, то неминуемо отравит.

Рууко рассказывал нам о бешеных волках, и я от души надеялась, что мне никогда не придется с ними столкнуться.

– В конце концов он умрет, – заметил Пелл, – но если до этого кого-нибудь укусит…

Он не договорил. Если такой волк укусит другого волка, то заразит его бешенством. Если же он укусит человека, это будет большая беда… Тем временем бешеный волк увидел нас и бросился в нашу сторону.

Жужжащий звук заставил меня съежиться. Давриан метнул свое копье, и оно со свистом полетело в цель. У Давриана был меткий глаз и твердая рука. Копье описало дугу и вонзилось в спину волка. Он упал, его лапы несколько раз дернулись, и он затих. Люди вздохнули с облегчением. Я заметила, что все держали поднятые копья. Хесми сжала руку Давриана.

– Отличный бросок, – промолвила она. Потом старейшина озабоченно посмотрела на меня, и я поняла, что этот бешеный волк заставил ее поверить в рассказы Давриана.

– Не понимаю, почему он вдруг оказался здесь, – пробормотал Аззуен. – Почему очутился здесь именно сейчас?

– Это проделки Милсиндры, – сказала я, вспомнив ее слова у реки. Не стоило надеяться, что она оставит нас в покое. Она видела, что мы успешно сотрудничаем с людьми, и погнала за нами бешеного волка. Я со страхом, тяжелым, как намокшая под зимним дождем шерсть, понимала, что на этом верховная не остановится. Когда же люди вскочили с мест и стали что-то кричать, протягивая руки к горизонту, у меня упало сердце.

На высоком камне стояла Милсиндра. Она находилась так далеко, что могла бы потом заявить, что не собиралась показываться людям, но достаточно близко, чтобы все поняли, что это не обычный волк.

– Это существо больше горного медведя, – прошептала Хесми, не в силах скрыть страх. Она посмотрела на Давриана. – Ты был прав. До сих пор я не верила твоим рассказам о волках-великанах.

– Да, есть волки-великаны и бешеные волки, – подтвердил тот. – И вообще, никогда не знаешь, какой опасности можно от них ожидать.

– Надо привести Ралзуна, – сказал Аззуен и побежал на поиски старого криана.

Всю дорогу до Каара люди угрюмо молчали, источая тревогу так же, как их костры источают дым.

Слух о бешеном волке и Милсиндре мгновенно разнесся по деревне. Жители занялись рыбой. Часть надо было отложить про запас, а часть приготовить на ужин. В это время Хесми созвала совет старейшин. Я увидела рядом с Ралзуном Аззуена. Старый криан, присев на корточки, внимательно слушал, что говорил ему волк. Старик расправил плечи и сжал кулаки, а потом присоединился к другим старейшинам. Все они вошли в большое убежище, которое люди использовали для важных собраний. За старейшинами отправились Тали, Брелан и Давриан.

В отличие от прочих домов деревни этот был целиком сделан из шкур, скрепленных сложным переплетением гибких ветвей и натянутых на стволы молодых берез.

Ралзун однажды сказал мне, что это сооружение называется шатром – домом, который можно складывать и переносить с места на место. Когда люди постоянно кочевали, как другие животные, они все время носили с собой шатры, чтобы на новом месте старейшинам было где собраться на совет. Шатер до сих пор использовали в знак соблюдения традиции собраний, на которых принимались важные для племени решения. Я сомневалась, что шатер сохранится, если крианом изберут Давриана – убежденного противника кочевого образа жизни.

Мягкие стены шатра позволяли нам слышать, что говорят собравшиеся там старейшины. Мы с Аззуеном легли у одной из стенок.

– Это как раз то, о чем предупреждал нас Давриан, – заявил Инимин. – Сейчас волки ведут себя очень дружелюбно, но они могут в любой момент напасть на нас!

– Другие животные тоже болеют бешенством, – возразил Ралзун. – Я сам видел, как обезумевший тур бросался на выставленные копья, а один конь бросился со скалы и разбился насмерть.

– Это еще одна причина, по которой нам не следует впускать диких животных в наше стойбище, – заметил Инимин. – Мы же охраняем его от диких лесных животных! Мы должны укротить дикую природу, а не звать ее к нашим очагам.

– Люди тоже могут впадать в бешенство, – вставила Тали. – В Широкой Долине я видела женщину, которая убила трех человек, потому что слышала, как Древние велели ей это сделать. Это безумие не имело никакого отношения к волкам.

– Давриан говорил, что у бешеных волков на зубах есть яд. Но что ты можешь сказать о волках-великанах? – Голос показался знакомым; кажется, он принадлежал Хесми, но полной уверенности у меня не было. Надо бы узнать, кто это сказал. Я сунула нос под полог шатра. Никто этого не заметил, и я просунула в шатер всю морду. Подождав несколько секунд, я приподняла полог, чтобы увидеть, что там происходит.

Хесми сидела на высокой кипе шкур. Остальные люди сидели вокруг нее, кроме Тали, Брелана и Давриана, которые стояли. Услышав слева от себя шорох шкур, я скосила глаза и заметила Тлитоо, примостившегося в тени. Его сложно было различить, но я чувствовала на себе его взгляд.

– Это неправда, – нетерпеливо произнес Ралзун. – Это сказки-страшилки для несмышленых детишек и тех врослых, которые недалеко ушли от них по разуму. – Он говорил убежденно, и несколько человек негромким ропотом выразили согласие. – Волки, которых привела с собой Тали, не сделали нам ничего плохого. Наоборот, они неплохо помогли.

– Эта помощь не стоит возможного риска, – заспорил Давриан. – Мы убедились в этом дома, в Широкой Долине. Что будет, если хотя бы у одного из них наступит бешенство? Такой волк убьет половину деревни.

– Такое когда-нибудь случалось? – парировал Ралзун. – Я об этом ни разу не слышал.

– Бабушка рассказывала, что когда-то мы, люди, жили вместе с волками, – вставила слово Тали. – Никто из них не болел бешенством. Некоторые волки бывают больше остальных, как и люди. Но я не слышала о том, что рослые люди опаснее обычных.

Инимин негромко кашлянул.

– Вам всем следует знать и еще кое-что, – начал он. – Об этом рассказал мне Давриан. Я не хотел говорить, чтобы не обидеть Тали. – Он посмотрел на нее так, будто был ее лучшим другом. – Прости, Тали, но я должен сказать. Давриан сообщил мне, что эта девушка, Тали, сама однажды обезумела. Она покусала троих своих соплеменников, а одному даже оторвала ухо. Это были люди, которые сами себя называют крианами. И, – он опустил глаза, притворяясь, что ему трудно об этом говорить, – это случается и с теми, кто живет в дикой природе. Те, кто называет себя старыми крианами, забыли законы Древних. Они поклоняются деревьям и кустарникам. Они разговаривают с дикими животными, как с людьми, – он перешел на шепот. – Некоторые из них даже сами превращаются в животных.

Наступила мертвая тишина. Ее нарушила Тали.

– Это смехотворно – то, что ты говоришь! – Мне захотелось тявкнуть в подтверждение ее слов. – С таким же успехом ты мог сказать, что деревья превращаются в носорогов.

– Я знаю людей, которые это видели, – встрял Давриан.

– А Давриан не рассказывал, как он жевал листья кислой ягоды и разговаривал с Древними? – осведомилась Тали.

Люди заговорили все сразу, стараясь перекричать друг друга. Разобрать их слова стало невозможно.

Хесми вставила в рот два пальца и оглушительно свистнула. Резкий высокий звук едва не оглушил меня. Люди в шатре замолчали.

– Я не допущу, чтобы племенем управляли, руководствуясь слухами и страхами, – заявила Хесми. – Но не желаю и того, чтобы жители деревни подвергались опасности. Непосредственной опасности я не вижу, поэтому волки останутся здесь. Понятно, что некоторые из них опасны, и поэтому мы будем внимательно следить за нашими волками.

Ралзун заметил меня и нахмурился. Я выбралась из-под шатра, пока меня не увидели и другие. Аззуен смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

– Что будем делать? – спросила я, отведя его на несколько шагов от шатра.

– Не знаю, Каала, – ответил он. – Нам ни в коем случае нельзя пугать их.

Я вздохнула.

– Ну да, и при этом еще суметь сохранить независимость и не подчиниться.

Я сразу вспомнила о Лаллне. Где она? Я подняла голову и потянула носом воздух. Если она услышит то, что говорят люди на совете, то сразу же передаст их слова Стражам. Оказалось, что Лаллна лежала рядом с группой молодых людей, двое из которых гладили ее по спине. Увидев, что я смотрю на нее, волчица встала, встряхнулась и с независимым видом потрусила в лес.

Я хотела вернуться к шатру, но теперь возле него стояли несколько человек. Тогда я принялась ходить взад и вперед, ожидая, когда люди закончат свои разговоры, и стараясь разобрать в шуме голосов, о чем они говорят. Аззуен следил за мной от врытого в землю очага, возле которого мы сидели. Когда мои лапы устали, я подошла к нему и уселась рядом.

Мы сидели так до тех пор, пока теплое солнце не скрылось за горизонтом и на деревню не опустилась ночная прохлада. Я все надеялась, что люди вот-вот начнут вылезать из шатра и разойдутся по домам спать, но их собрание продлилось до рассвета. Когда же солнце появилось из-за горизонта, люди начали по одному и по двое выходить из шатра. У многих лица были искажены страхом, и это сильно меня встревожило. Страх опасен. Он означает, что люди нам не доверяют.

Я прижала к голове уши и постаралась придать морде самое ласковое выражение. Потом подбежала к трем испуганным людям – молодым мужчинам – и завиляла хвостом. Я не могла лечь на спину и подставить брюхо, так как боялась, что меня увидит Лаллна, однако надо было каким-то образом рассеять их страх. Я вспомнила, как Аззуен играл с людьми, когда мы шли охотиться на носорога, и подобрала с земли палку.

Я подошла к людям и, присев на задние лапы, протянула им палку, еще сильнее завиляв хвостом.

– Посмотри в его глаза, – сказал один из них. – Он же может взбеситься в любой момент!

Другой подобрал большой сук и швырнул в меня, но, к счастью, промахнулся.

– Пошел прочь, волк! – крикнул он.

Все трое повернулись и пошли по домам.

Я почувствовала на себе взгляд Лаллны. Она следила за мной с опушки леса и, увидев, что я ее заметила, побежала ко мне. Потом вдруг замерла и потянула носом воздух. Затем зарычала, наклонила голову и посмотрела в сторону зарослей кислой ягоды. Из-под листвы торчали волчьи лапы, а нос подергивался, улавливая запахи стойбища.

– Недоволк! – рыкнула Лаллна. – Как он осмелился сюда прийти?!

Волк, прятавшийся в кустах, сделал несколько шагов в сторону племени, и я отчетливо рассмотрела его круглую голову и короткую морду. Снова недоволки принялись подглядывать за нами! Возможно, этот волк слышал то, о чем говорили люди на совете старейшин, и видел, как один из них швырнул в меня палкой. Он расскажет своей стае, что нас здесь боятся, а значит, недоволки могут пробраться к людям и похитить их дружбу!

Лаллна метнулась к лесу. Недоволк гавкнул, подскочил на месте и бросился наутек. Волчица кинулась за ним, а я – за ней.

Я догнала ее, когда она пыталась бегом продраться сквозь заросли кислой ягоды. Я обежала их, опередив Лаллну. Быстро обнаружив след недоволка, я побежала за ним, немного хромая, так как шип кислой ягоды вонзился мне в переднюю лапу. Запахи можжевельника, шалфея и мха поочередно били мне в нос, пока я ныряла под кусты и обегала деревья.

Обогнув толстый ствол тиса, я увидела недоволка, который стоял на месте и смотрел на меня, тяжело дыша. Это был молодой самец. Я резко толкнула его, повалила на спину и поставила лапы на грудь.

– Зачем ты шпионишь за нами? – сурово спросила я.

– Я не шпионил, – ответил недоволк. – Просто хотел посмотреть на людей. Это нечестно, что нам не разрешают к ним приходить; они наши!

Стоя над маленьким волком, я вдруг ощутила желание лизнуть его в морду, словно тот был щенком. У него были такие ласковые глаза, он источал такое дружелюбие, что мне захотелось сделать для него что-нибудь хорошее, а не упрекать в том, что он нам мешает.

– Почему это ваши? – поинтересовалась я.

– Потому что это наше призвание – быть с ними. Потому что людям надо заботиться о ком-то, кроме себя. Им нужны рядом существа, которых бы они не боялись…

Лаллна с разбега налетела на меня и сбила с недоволка. Не раздумывая ни секунды, она молниеносно прокусила ему горло.

– Зачем ты это сделала? – ахнула я. – Зачем ты его убила?

Лаллна слизнула с носа кровь недоволка.

– Он пришел на место сбора людей, – заявила она. – Не надо с ними миндальничать, Каала. Я понимаю, что они выглядят как щенки, но они не щенки; они – воплощенная мерзость. Они – угроза всему волчьему роду. Они продадут волчью натуру за кусок мяса. Наш долг – убивать их всякий раз, когда они приближаются к людям, – она спрыгнула с тела, бросила задними лапами несколько комьев земли на него и побежала назад в Каар.

Я же осталась стоять над мертвым недоволком. Он действительно был очень похож на щенка. Я злилась, что он следил за нами, но не хотела его убивать. Мы убивали гиен, нападавших на нас, даже волков, посягнувших на наши угодия, но убивать этого маленького волка было несправедливо. Я вспомнила своих маленьких братьев и сестер, которых жестоко убили до того, как они успели попробовать мясо. И встряхнулась. Нужно помнить о том, какие ставки в этой игре. Если недоволки займут наше место рядом с людьми, то Обет будет нарушен. Они помогут людям сотворить еще одну Пустошь, потом другую, пока весь мир не превратится в пустыню. Если им это удастся, Навдру убьет всех, кого я люблю.

Мне не хотелось убивать маленького недоволка, но если бы пришлось выбирать между ним и моей стаей, между ним и Тали, то я убила бы его без колебаний.

Глава 20

– Мне кажется, я что-то слышу, – насторожился Аззуен.

Он сел на краю большой поляны и, навострив уши, принялся пристально вглядываться в лес. Прошел день с тех пор, как Лаллна убила маленького недоволка, и я старалась отвлечься от этого страшного воспоминания, присматриваясь к людям и стараясь понять, кого из них Давриан сумел убедить в своей правоте. От напряжения моя голова просто распухла – мне даже стало казаться, что она набита мхом. Я уже готова была добежать до ручья и искупаться, чтобы освежиться, и подошла к Аззуену. Я не рассказывала ему, как Лаллна убила недоволка и как я помогла ей в этом.

– Это на краю стойбища, – проговорил Аззуен, прежде чем я успела открыть пасть.

Я прислушалась, но услышала лишь шелест листьев на ветру.

– Это волк? – спросила я. Мне не хотелось стать свидетельницей убийства еще одного недоволка.

– Пока не могу сказать.

Потом он выпрямил уши, наклонил голову и посмотрел на опушку леса. Тогда и я услышала звук. Это было пронзительное мяуканье.

Мы бросились в лес, и я сразу уловила запах Джалимина. Другой запах тоже невозможно было спутать ни с чьим другим. Это был запах длиннозуба – я запомнила его на всю жизнь.

Джалимин сидел на корточках перед одним из котят и пытался накормить его дикими яблоками. Я едва не расхохоталась вслух. Джалимин обожал кормить нас или брать еду у нас. Котенок деликатно поднимал куски яблока передними зубами, а потом так же деликатно выплевывал их на землю. Не знаю, едят ли длиннозубы плоды, но этот котенок есть их не желал. Каждый раз, выплевывая яблоко, он смотрел на Джалимина и жалобно мяукал. Это была мольба невероятно голодного существа. Его ребра выпирали под мехом, как решетка.

Ни мальчик, ни котенок сначала не заметили нас, так сильно были поглощены друг другом. Мальчик протянул детенышу еще один кусок яблока. Придя в отчаяние, котенок ударил Джалимина лапой. Он не выставил когти, иначе оторвал бы ребенку руку, но мальчик сильно испугался. Он вскочил и с криком бросился в деревню. Котенок посмотрел на меня пустыми голодными глазами.

Аззуен побежал вслед за Джалимином. Я понимала, что мне надо последовать за ними, но не смогла бросить котенка. Я знала, что значит быть маленьким и голодным.

– Жди меня здесь, – сказала я ему. Потом побежала в одну из человеческих кладовых, взяла там небольшой кусок вяленого носорожьего мяса и отнесла его котенку. Он набросился на еду.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась я.

– Свирепый Охотник с Золотой Равнины, – с достоинством отозвался он. Я с трудом сдержала смех. – Но сестра зовет меня Золотом.

– Вы оба голодные, Золото? – спросила я.

– Мы все голодны, – ответил он. – Еды стало мало, люди гонят нас отовсюду. Моя мама, сестра и я – самые голодные, потому что родичи нас не любят.

Он живо напомнил мне Праннана и убитого недоволка.

– Я принесу вам всем что-нибудь поесть, если вы немного подождете, – пообещала я.

Конечно, с моей стороны это казалось полнейшим безумием. Он не был волком и не входил в мою стаю, однако мне все равно хотелось его накормить. Я не смогла спасти недоволка, но, может, помогу хотя бы Золоту. Я бросилась к тому месту, где спрятала рыбу. Вернувшись к котенку, я положила лосося между лапами.

– Покажи, где твоя сестра и мать, – попросила я. Котенок посмотрел на рыбу такими голодными глазами, что, казалось, сейчас схватит ее и убежит.

– Я могу принести вам еще еды, если буду знать, куда нести, – добавила я. Золото склонил голову набок, оценивающе глядя на меня, а потом встал и побежал в лес. Я подхватила лосося и потрусила за ним.

– Что ты делаешь, волчица? – спросил невесть откуда взявшийся Тлитоо, пролетев над моей головой. Он всегда выбирал такие моменты, когда мой рот был занят и я не могла ответить.

– Сама не знаю, – с трудом пробормотала я.

Как выяснилось, я и без Золота отыскала бы дорогу. Котенок привел меня на то место, где я впервые столкнулась с длиннозубами. Мне показалось странным, что они не переходят с места на место, как волки.

Золото остановился на открытом месте рядом со встревоженной матерью. Я бежала за ним, высоко подняв голову и хвост, зажав в зубах рыбину и с трудом удерживаясь от того, чтобы вонзить зубы в ее сочную мякоть. Тут до меня вдруг дошло, что вся эта затея была отчаянной глупостью. Я прибежала сюда одна, если не считать ворона. Мать котят могла забрать лосося и убить меня. Это ничего бы ей не стоило. И она, и ее котята были настолько голодны, что могли съесть и другого охотника. Я слышала, что так поступают голодные горные медведи.

Я уже собралась бежать, но потом передумала – у меня не было никаких шансов убежать от длиннозубой кошки. К тому же, хотя она и смотрела на меня голодными глазами, желания напасть я не видела. Я сделала еще несколько шагов вперед и положила лосося на землю.

– Прости, что отняла еду у твоих котят, – произнесла я. – Я не знала, что вы умираете от голода.

Кошка не ответила. Она лихорадочно озиралась, глядя куда-то поверх меня, словно ожидая ловушки. Наверное, думала, что я привела с собой других волков.

– Я одна, – заверила я. Это было глупо, но я хотела, чтобы она взяла лосося, чтобы поняла, что я принесла его им – ей и котятам. Из-за спины матери выбежал второй котенок и, подлетев к лососю, схватил его зубами. Золото тоже сорвался с места, подскочил к рыбине и принялся рвать ее.

Мы с матерью продолжали не отрываясь смотреть друг на друга. Потом я начала потихоньку, шаг за шагом, отступать к лесу.

– Меня зовут Острый Коготь, Убийца Туров, – сказала огромная кошка. Рык ее был таким низким и мощным, что у меня под лапами дрогнула земля. Он напоминал отдаленные раскаты грома. Я еще раз вгляделась в ее светлые с темными крапинками глаза, раздумывая, нападет она или нет. Ее пасть была короче, чем у волков, но острые и длинные, как медвежьи когти, клыки ходили вверх и вниз, когда она говорила. Тело зверя покрывал короткий светлый мех, а вдоль спины тянулся гребень из более густой и темной шерсти. Говорила кошка с большим достоинством, как Золото, но в ее устах это не выглядело смешно. Мне хотелось, чтобы она сказала что-нибудь еще, но она лишь молча уставилась на меня.

– Меня зовут Каала, – сообщила я. Мне хотелось добавить: «Я – Каала с Быстрой Реки из стаи Широкой Долины», но это было бы неправдой. – Я – Каала из Земли Ручьев.

– А я – Праннан из стаи Земли Ручьев, – раздался из-за моей спины писклявый голос. Праннан захватил с собой большую лосиную кость с внушительными кусками мяса. Я удивилась: как этот маленький волк сумел притащить из Каара такую тяжесть? Острый Коготь тоже удивленно посмотрела на низкорослого волка.

– Благодарю вас, Каала и Праннан из стаи Земли Ручьев. – Она произнесла это так, словно обращалась к котятам. Потом тон ее стал серьезным: – Я не знала, что волки носят свою добычу другим охотникам. Стая не будет возражать? – Она прищурила свои светлые глаза. – Ваша человеческая стая не будет возражать?

– Каала – вожак стаи, – ответил Праннан. – Ей не надо спрашивать ничьего разрешения.

Острый Коготь покосилась на молодого волка.

– Вот как? – с плохо скрытой насмешкой поинтересовалась она.

Потом взглянула на своих котят, которые перебежали к лосиной кости, отодвинула их лапой с дороги, подошла к лососю и откусила половину рыбины, а затем отступила в сторону.

Я понимала, что мне надо вернуться в Каар до того, как люди обнаружат пропажу мяса и рыбы, но светлые глаза огромной кошки завораживали меня, и я не могла сдвинуться с места. Мне приходилось слышать рассказы о том, что длиннозубы часто подолгу смотрят в глаза жертве, и та засыпает под этим взглядом, после чего кошки легко убивают добычу. Меня обуял ужас, когда Острый Коготь направилась ко мне. Надо было сказать Праннану, чтобы он бежал в Каар, однако я потеряла дар речи. Острый Коготь сделала еще два шага ко мне, но я стояла, как зачарованный ее взглядом кролик.

Подойдя ко мне, она наклонилась и обдала своим горячим дыханием, которое пахло лососем. Мне следовало бы оскалиться, но я была так испугана, что тело отказывалось повиноваться. Кошка длиннозуба выдохнула и длинным языком слизнула с морды кусочки мяса.

– Ты помогла мне, юная бродячая волчица, – проговорила она, – и я помогу в ответ. Я скажу одну вещь, которую тебе надо хорошенько усвоить.

Я наконец обрела дар речи.

– Что именно? – шепотом спросила я.

Она улыбнулась, наверняка чувствуя мой страх.

– Вы можете пленить людей, – произнесла она. – Это можно сделать, и это уже не раз делали. Но чтобы преуспеть, вы должны кое от чего отказаться. От такой вещи, которая может оказаться слишком ценной, чтобы ею жертвовать.

– Откуда ты знаешь… – начала я, но Острый Коготь не дала договорить.

– Каждое существо, мозги которого работают лучше, чем у тура, знает, юная скиталица, о давнем желании волков заключить союз с людьми. Волки много раз пытались сделать это раньше. Если вам удастся заключить союз, то и вы, и люди станете намного сильнее, и из-за этого погибнет много других охотников. Возможно, все охотники. Многие скажут, что я должна была убить тебя, чтобы предотвратить это. Другие скажут, что я должна была убить тебя, потому что в противном случае люди вообще уничтожат все, что движется. Мы голодаем, так как люди отнимают нашу добычу и убивают нас, когда обнаруживают. Но ты накормила моих котят, и я не стану тебя убивать. Мне следовало бы сделать это, когда я увидела тебя в первый раз, но тогда я не знала, что ты – тот самый волчий щенок.

Я была потрясена так, что снова онемела. Значит, другие охотники прекрасно знают о том, что мы собираемся сделать? Наверное, кошкам известны наши легенды.

Острый Коготь оскалила зубы – они оказались еще больше, чем я думала.

– Мы не понимаем людей так хорошо, как вы. Их стаи похожи на ваши. У вас в стае есть вожаки, их подручные и рядовые члены стаи. У нас такого нет. Мы тоже деремся за господствующее положение, но у нас проигрыш не воспринимается так легко, как у вас, – она посмотрела на Праннана. – Мы не миримся с подчиненным положением, как, например, этот волк.

Праннан склонил голову набок и посмотрел кошке в глаза.

– Я – часть стаи, – заявил он. – И не становлюсь слабым волком оттого, что я не вожак.

– Я говорю не о слабости, – возразила Острый Коготь, – а о том, что ты не будешь спорить, если на всю жизнь останешься рядовым членом стаи.

– Нет, не буду, – согласился Праннан, переводя взгляд то на меня, то на огромную кошку. – Я – представитель стаи и следую за своим вожаком.

Мне никогда не приходило в голову, что волк может отказаться от борьбы за положение в стае, хотя бы за положение подручного. Тревегг говорил, что Веррну устраивало положение подручной вожака, и только поэтому Рисса разрешила ей остаться в стае. Минн возмущался своей подчиненной ролью, но никогда не выказывал этого недовольства, если не считать того, что вымещал его на щенках.

– Ваши стаи действуют так успешно, потому что в них есть волки, согласные быть ведомыми. Мы, длиннозубы, не любим, когда нам велят что-то делать. – Острый Коготь коротко хохотнула, но потом снова посерьезнела. – Именно поэтому мы не выживем. Нас осталось очень мало. И не только нас. Почти исчезли степные львы и горные медведи. Крупные охотники не уживаются с людьми, даже ваши верховные волки. Куда приходят люди, там исчезает и крупная добыча. Поэтому мы и голодаем. Не думаю, что у моих детей будут котята.

– Я постараюсь принести вам еще еды, – сказала я, сама не зная зачем. Признаться, я не была уверена, что мне это нужно.

Острый Коготь втянула носом воздух и предостерегающе зарычала. Она повела головой из стороны в сторону и энергично замахала хвостом. Потом большая кошка подбежала к котятам, схватила кость с остатками мяса и бросилась в лес. Котята побежали за ней. Праннан громко тявкнул, и в этот миг что-то тяжелое ударило меня в бок.

Я, зарычав, обернулась и увидела Давриана, стоявшего надо мной. Лицо человека было искажено яростью. В руке он держал зазубренное длинное лезвие из камня – Давриан не расставался с этим опасным орудием. Он замахнулся, чтобы еще раз ударить меня тупой стороной орудия, но ему помешали. В руку Давриана вцепились Тали и Ралзун. Тали пришлось повиснуть на нем всем своим весом. Рядом с Даврианом стояла Хесми. За ними виднелись подходившие люди. Аззуен бежал среди людей, стараясь не попадать на глаза Давриану, но и не убегал, чтобы при необходимости прийти мне на помощь.

Я прижала уши. Всего луну назад я бы по меньшей мере оскалила зубы, чтобы показать, что Давриан не имеет никакого права меня бить, но на этот раз смирила свой гнев и смотрела, что будут делать люди. Я пристально взглянула Давриану в глаза, и он испуганно отпрянул, хотя я не сдвинулась с места. С неба спустился Тлитоо и приземлился рядом со мной.

– Это неестественно, когда начинают дружить волк и саблезубый тигр, – едва сдерживая гнев, громко произнес Давриан. – Волки привели тигра в деревню. Так же, как носорога и бешеного волка. Из-за этого мальчик был ранен!

– Джалимин ранен? – спросила я ворона.

– Золото его поцарапал, – объяснил мне Аззуен из-за спин людей. – Не сильно, но следы когтей остались на руке.

Мне следовало быть внимательнее. Я думала, что Золото промахнулся.

– Это нельзя назвать естественным, – снова заговорил Давриан. – Насколько можно судить, теперь, вслед за волками, к нам в стойбище пожалуют медведи, тигры и львы – и перебьют всех.

Он гневно топнул ногой.

– Мы будем следить за волками, – неторопливо произнесла Хесми. Было видно, что она долго раздумывала, прежде чем принять решение. Размышляя, старейшина морщила лоб – точно так же, как Аззуен. – Возможно, это совпадение – то, что саблезубый тигр оказался сегодня в Кааре. Тигрята приходили и раньше, и Джалимин каждый раз их кормил. – Она повернулась и пошла в деревню. Тали бросила на меня тревожный взгляд и отправилась следом. За ними последовали и остальные.

Выходит, всякий раз, как мы добивались пусть даже небольшого успеха, сразу же появлялись и новые неприятности. Не надо было нести мясо кошкам. Каждый раз, когда мы давали людям повод сомневаться в нас, путь к успеху становился труднее.

Аззуен подбежал ко мне и Праннану. Тлитоо укоризненно глянул на меня своими глазами-горошинами.

– Я знаю, что мне не следовало этого делать, – признала я, – но они были такие голодные.

Я пересказала им то, что сообщила Острый Коготь.

– Наверное, тебе и правда не стоило этого делать, – сказал Тлитоо, – но, может, и стоило. Мы многого не знаем.

Это было верно. Праннан нетерпеливо тявкнул.

– Я снова хочу есть, – заявил он.

– Почему ты не испугался Острого Когтя? – спросила я, проигнорировав его замечание.

Праннан посмотрел на меня так, словно ему приходилось объяснять очевидные вещи.

– Потому что ты пошла к ней, Каала. С тобой я чувствую себя в безопасности.

Я тяжело вздохнула.

– Никто из нас не может чувствовать себя в безопасности.

Он задумался.

– Да, все волки находятся под угрозой, – согласился он, – но мне все равно хотелось быть рядом с тобой, – он подставил мне нос, и я взяла его в пасть. После этого Праннан побежал за людьми.

– Нам всем хочется попытать счастья с тобой, Каала, – улыбнулся Аззуен. – Поэтому мы здесь.

Я взглянула на Аззуена, молодого сильного волка, который мог быть теперь настоящим сокровищем для любой стаи. Он был не глуп, далеко не глуп. Это самый умный волк из всех, кого я знала. Марра была бесстрашной и вполне могла сама повести за собой любую стаю, но и она решила быть с нами. Я не должна была становиться их вожаком, но раз уж они мне поверили, нужно действовать так, чтобы оправдать это доверие. Мне страшно захотелось поджать хвост и прижать уши, но я бодро подняла и то и другое.

– Идемте в Каар, – позвала я, придав голосу звучность и уверенность.

Тлитоо ухватил меня за ухо и сильно потянул.

– Не переигрывай, волчонок, – сказал он и улетел. Я рассмеялась, ткнула Аззуена в бок, и мы побежали в деревню.

Глава 21

Давриан все следующее утро ходил по стойбищу, заглядывал в дома и отрывал людей от еды, чтобы убедить: это мы виноваты в том, что тигренок поцарапал Джалимина. Он говорил, что мы, волки, приводим в деревню длиннозубов, горных медведей и бешеных волков. Большинство людей устало от его разглагольствований, тем более что солнце только взошло и было довольно холодно. Некоторые, правда, думали, что появление бешеного волка подтверждало нашу опасность для деревни, но большинство не были в этом уверены, особенно при ярком солнечном свете наступившего утра. Когда Тали и Брелан объявили, что хотят взять нас на охоту за мелкой дичью, Хесми взяла копье и собралась идти с нами. Рядом с ней припрыжку бежал Джалимин. Следом шли остальные охотники – взрослые и дети. Люди, как и волки, часто берут детей на безопасную охоту, чтобы те усваивали правила. Ралзун, наблюдая за сборами людей, одобрительно кивнул мне, поднял копье и пронзительно свистнул. Я радостно тявкнула в ответ. До Равноденствия оставалась четверть луны, и еще несколько удачных охот могли бы закрепить наш успех.

– Они распугают всю дичь, – усмехнулась Лаллна.

– Тогда мы поохотимся на что-нибудь покрупнее, – ответила я. – Собственно, тебе не обязательно идти с нами.

– У меня задание – следить за вами, – заявила Лаллна, задрав нос. Она, правда, не стала говорить, что позволила двум людям погладить себя в тот вечер, когда убила недоволка. Эти люди тоже шли на охоту. Я улыбнулась. Ей самой начали нравиться люди. Мимо пролетел Тлитоо и клюнул Лаллну в хвост. Она взвизгнула и отбежала в сторону.

Дичи мы не нашли, но люди в течение нескольких часов вели нас от Каара к вершине отвесной скалы.

Они подошли к самому краю обрыва и заглянули вниз. В желудке у меня заурчало от сильного запаха копченого мяса.

Ко мне подбежала Тали. Она наклонилась, чтобы меня погладить, но тотчас выпрямилась и закашляла.

– Хесми права. От тебя и правда очень плохо пахнет, – она отступила на несколько шагов. – Инимин повесил здесь на веревках мясо, чтобы его не съели горные медведи. Но веревка почти перетерлась, и мы не можем достать мясо.

Я не поняла, о чем она. Люди часто применяли свои орудия совершенно загадочным и непостижимым для меня способом. Аззуен, подрагивая ушами, тоже заглянул в пропасть. Я легла на краю скалы рядом с ним. Над озером, на высоте в сорок волчьих корпусов, на веревке висел мешок, сделанный из лошадиной шкуры. До самой воды крутой спуск был покрыт острыми каменными выступами. Тлитоо опустился на один из этих выступов, задрал голову и посмотрел на мешок.

Несколько человек, опасливо перегнувшись через край скалы, старались дотянуться до мешка. Одна молодая женщина взяла в руку длинную палку, к которой под углом привязала другие палки, и попыталась этим приспособлением подцепить мешок.

– Мешок был привязан к скале, – сказал Аззуен, глядя на острый выступ под самым краем утеса. – Веревка перетерлась, – он любил повторять человеческие слова, – и теперь, если они попытаются за нее потянуть, она оборвется, и мясо упадет на острые выступы, а люди не смогут его достать.

Я переводила взгляд с мешка на скалу и обратно. Я ничего не поняла, но поверила Аззуену. Он озабоченно урчал. Один из мужчин подхватил женщину за ноги и опустил с края утеса, а она снова попыталась подцепить мешок скрепленными палками, но лишь еще больше раскачала его. В веревке перетерлось еще несколько гибких прутьев, и мешок соскользнул ниже. Люди отошли от края.

– Можно обвязать кого-нибудь веревкой и спустить за мешком, – предложил Инимин, выразительно глянув на Тали.

– Можно сбросить мешок Томину и Ларами, – хрипло возразил Ралзун, стоявший у меня за спиной. – Это безопаснее.

Я снова заглянула в пропасть и увидела, что два человека уже спустились на берег озера на дне пропасти.

– Мешок застрянет на склоне, – озабоченно нахмурившись, произнес Брелан. Он взял петлю на длинной веревке, перегнулся через край и постарался набросить петлю на мешок. Но ему это не удалось, а сам он скользнул вниз, едва не сорвавшись в пропасть. Аззуен тявкнул, несколько человек бросились к Брелану и, ругаясь, схватили его за руки и оттащили от края.

– Не вздумай сделать это еще раз! – воскликнула Тали.

К краю пропасти подползли несколько детей. Один из мальчиков покосился на Хесми. Она стояла спиной к нему. Мальчик был еще слишком юным, чтобы называться настоящим охотником, но достаточно большим, чтобы попытаться доказать свою самостоятельность и проявить удаль. Он плюхнулся на живот на самом краю скалы. Несколько человек закричали от ужаса. Ребенок стремительно пополз вперед, стараясь дотянуться до разлохматившейся веревки.

Ралзун пнул меня ногой в зад.

– Чего ты ждешь? – хрипло спросил он.

Я рванулась вперед, ухватила ребенка за сапожок. Мальчик вскрикнул от неожиданности, оглянулся и уставился на меня широко раскрытыми от изумления глазами, когда я потащила его от края скалы.

Крики перешли в громкий смех. Я обернулась и увидела, что люди улыбаются, глядя на меня. Хесми одобрительно наклонила голову, как делала Рисса, когда хотела похвалить нас за поступки, предотвращавшие неприятности. Ралзун хитро ухмыльнулся.

Я гордо подняла и распушила хвост. Все же мало-помалу люди начинали относиться к нам как к членам своей стаи. Я взглянула на Тали, чтобы проверить, заметила ли она мою удачу, но девушка с тревогой смотрела на Брелана. Он же до сих пор, хмурясь, гипнотизировал взглядом мешок.

– Я смогу его достать, – тихо сказал он.

– Ты уже пробовал, – огрызнулась Тали, – и чуть не упал.

Аззуен внимательно глядел на своего человека, который снова решительно шагнул к пропасти. Все, что было дальше, произошло так быстро, что я не смогла бы остановить Аззуена, даже если бы угадала его намерение. Волк спрыгнул со скалы и приземлился передними лапами на мешок, схватившись зубами за веревку.

Я завыла, а Брелан громко вскрикнул. В животе у меня завязался тугой комок. Аззуен, держась зубами за веревку, раскачивался над озером. Передними лапами он продолжал стоять на мешке, а задними скреб по нему, перекусывая перетершуюся веревку. Она наконец окончательно порвалась, и Аззуен вместе с мешком рухнул вниз. Я в ужасе глянула вниз, ожидая, что Аззуен вот-вот налетит на острые выступы, но он точно рассчитал падение и вместе с мясом плюхнулся в озеро.

Мешок и волк скрылись под водой. Потом Аззуен вынырнул и поплыл к берегу, таща за собой мешок. Двое людей прыгнули в воду, подбежали к волку и взяли мешок. Когда Аззуен, барахтаясь, попытался вылезти на берег, люди подхватили его за холку и помогли выбраться из воды.

Брелан уже спускался вниз по узкой извилистой тропинке к озеру, и я едва не сбила его с ног, кубарем скатившись по этой же дорожке. Тем временем люди открыли мешок, чтобы проверить, цело ли его содержимое. Аззуен, улыбаясь, смотрел на них.

– Ты думаешь, что делаешь? – напустилась я на Аззуена. – Ты же мог погибнуть!

– Я бы упал в озеро с мешком или без мешка, – ответил он. – Я точно рассчитал угол прыжка и знал, что со мной ничего не случится.

Лаллна подбежала к Аззуену и с таким восторгом ткнула его в бок, что едва не свалила с ног.

– Как умно ты все сделал! – шумно восхитилась она. – Это самый лучший охотничий трюк, который я только видела! – От избытка чувств она лизнула Аззуена в голову.

– Ты не мог наверняка знать, что упадешь в озеро! – продолжала бушевать я. – Ты мог поскользнуться, потерять равновесие и упасть на скалу! – Я так разволновалась, что даже охрипла.

Лаллна глянула сначала на меня, потом на Аззуена, и уши ее дрогнули. Она пошла прочь, отвернувшись слишком поздно, чтобы я не успела заметить ее лукавую улыбку. Тлитоо спустился на землю рядом с ней.

– Ты сама все время рискуешь, Каала, – заметил Аззуен. Его большие глаза в упор смотрели на меня из-под мокрой шерсти.

Это совсем другое, хотела сказать я, но промолчала и опустила голову, уставившись на свои лапы. Я понимала, что ни за что не смогу завоевать расположение людей без его умных идей, его живого ума. Я подняла голову, чтобы сказать все, что думаю, но от его взгляда у меня перехватило дыхание.

Аззуен не преследовал меня, как Пелл. Он не говорил ни о щенках, ни о спаривании, но, глядя в его серебристые глаза, я увидела в них такую теплоту, такую нежность, что забыла о людях и лукавой улыбке Лаллны.

Аззуен заговорил тихо и очень нежно:

– Знаешь, я всегда хотел, чтобы ты стала моей спутницей. Я не говорил об этом, поскольку понимал, что ты не была к этому готова, Каала. Я знаю, что прежде всего тебе нужно добиться успеха с людьми. Но я всегда хотел быть с тобой, с того дня, как ты помогла мне в логове получить молоко Риссы. – Он гордо поднял голову. – Я ждал десять лун, но могу ждать долго. В следующем году, когда мы победим, когда окажемся в безопасности, мы сможем основать новую стаю в Земле Ручьев, которую показала тебе Нееса.

Раньше я не могла понять, как волк чувствует, что другой волк должен стать его другом или подругой. Глядя на Рууко и Риссу, я не могла взять в толк, как могли два таких разных волка соединиться и успешно вести за собой стаю. Я думала, что поиск партнера в чем-то сродни охоте с ее опасностями и превратностями, но оказалось, это далеко не так. Оказалось, это похоже на глоток воды из прозрачного чистого ручья в момент невыносимой жажды или возможность прилечь на теплую землю после утомительной дороги.

Я положила голову на шею Аззуена и притянула его к себе.

Тлитоо предостерегающе каркнул, через мгновение кусты зашуршали, и на тропинку вышел Пелл. В его прищуренных глазах я заметила разочарование и страдание. Я отошла от Аззуена. Мне не хотелось причинять Пеллу лишнюю боль.

– Значит, ты все-таки выбрала его? – спросил Пелл.

Лаллна удивила меня. Она посмотрела на нас троих и скромно удалилась. Тлитоо остался, тихо ворча себе что-то под клюв.

Я взглянула в глаза Пеллу. Мне не хотелось ему лгать.

– Да, – призналась я и сразу же поняла, что пути назад нет. Аззуен тявкнул от радости, но я не отрывала взгляда от Пелла. – Ты уйдешь?

Пелл был сильный волк и отменный боец. Он был мне нужен.

– Я не нарушу своего слова, – ответил он. – Я обещал тебе помогать и сдержу слово. Но я хочу ненадолго вернуться в Широкую Долину, посмотреть, что с Маррой. – Он неловко потоптался на мягкой земле. – Пока ты прекрасно обойдешься без меня, а я, разузнав, что делается дома, вернусь назад. Если я тебе понадоблюсь, ты можешь прислать за мной кого-нибудь из воронов.

Я открыла пасть, чтобы возразить.

– Пусть он идет, Каала, – негромко сказал Аззуен. – На его месте я бы сделал то же самое, – он посмотрел Пеллу в глаза. – Скажи Рууко, что здесь появились маленькие волки, пытающиеся завоевать людей. За ними надо последить.

Пелл взглянул на Аззуена, но ничего не ответил. Потом легонько куснул меня в нос и исчез в лесу.

Я смотрела ему вслед, и меня терзали сомнения. Я привыкла полагаться на силу и знания Пелла. Теперь же мы с Аззуеном остались одни…

Появился Брелан и восхищенно ткнул Аззуена в бок. Вокруг нас собрались и другие люди, похлопывая Аззуена по спине и поглаживая его мокрый мех. Один из людей даже поднял его на руках, а потом аккуратно опустил на землю. Тлитоо, раздраженно каркнув, взлетел в воздух и унесся, громко хлопая крыльями.

Рядом со мной присела на корточки Тали.

– Все только и говорят, как им нравишься ты и Аззуен.

Она крепко меня обняла, а я лизнула ее в лицо.

– Слушай, ты до сих пор чем-то пахнешь, – она легонько оттолкнула меня. Аззуен, окруженный восхищенными людьми, поймал мой взгляд и улыбнулся.

Люди длинной цепью расположились на берегу реки, завтракая и греясь на солнышке. Лаллна спала, опустив задние лапы в воду, а грудью лежа на берегу. Аззуен устроился рядом с Бреланом и Тали.

Я тоже улеглась между Аззуеном и Тали. Вокруг нас расположились еще три человека. Сердце мое билось сильно и часто. Мы были очень близки к успеху. Через четверть луны у людей будет праздник, и казалось, что у Тали становится все больше шансов победить. Нам предстояло еще немало поработать, чтобы внушить людям, что они тоже часть природы, но зато Стражи оставят нас в живых и не станут мешать, а значит, времени у нас будет вдосталь. Кроме того, со мной была любовь Аззуена, он хотел быть рядом и основать новую стаю, нашу стаю. Он похрапывал вблизи, и я, не выдержав наплыва чувств, лизнула его мягкий мех.

На фоне тихих разговоров отдыхающих людей послышался громкий и пронзительный голос Давриана. Он подошел к Инимину и о чем-то шепотом с ним заговорил. Инимин нахмурился и посмотрел на меня. Нет, они не успокоятся – наоборот, теперь они преисполнились еще большей решимости остановить меня, а Давриан не знает пощады. Милсиндра тоже не отстанет, и сделает все, чтобы мы потерпели неудачу. Теперь, когда Пелл ушел, я потеряла сильного союзника. Сколько еще ловушек может нас подстерегать!

Я встала и решила пробежаться вдоль берега, чтобы устать и попытаться уснуть.

Откуда-то издалека я уловила волчий запах. Он немного отличался от нашего. Это был запах скорее щенка, чем взрослого волка. Теперь этот запах был для меня навсегда связан с недоволками. Навдру сказал, что я в такой же степени склонна к дружбе с недоволками, как и к борьбе с ними, а Милсиндра сделает все, чтобы убедить Стражей в том, что я больше верна людям, чем волкам. Все вместе они могут решить, что мы представляем большую угрозу волчьему роду. Я могла потерять Аззуена, как и Тали. Я заставила себя остановиться и подумать. Если я скажу Навдру, что обнаружила недоволков далеко от их места сбора, то – если он мне поверит – смогу убедить его в своей верности волкам. Мне нужен был свидетель, который подтвердил бы, что я чую запах.

Я оглянулась на Аззуена. Он спал в окружении нескольких человек, и я не смогла бы его разбудить, не потревожив людей. Ралзун лежал спиной на плоском камне и громко храпел, подставив лицо солнцу. Но будить его было бесполезно, так как его обоняние нисколько не лучше, чем у остальных людей.

Лаллна спала у озера. Это был шанс. Навдру доверяет ей, а она сама в последнее время вела себя скорее как союзник, а не соперник.

Я, сдерживая нетерпение, подошла к ней и разбудила, ткнувшись носом ей в морду.

– Где-то поблизости бродят недоволки, – сообщила я. – Ты не чуешь их запах?

Лаллна подняла голову, дважды втянула ноздрями воздух, потом улыбнулась, вскочила на лапы и побежала на запах.

Я несколько мгновений смотрела ей вслед, а потом потрусила за ней.

Мне хотелось сначала поговорить с Лаллной о недоволках и пойти вместе с ней к Стражам, чтобы знать, что она расскажет им. Однако следовало знать Лаллну: эта волчица не отличалась терпеливостью. Я стремглав мчалась вслед за ней на запах недоволков. По мере усиления запаха меня охватывало все большее беспокойство. Было в нем что-то тревожное.

– Не будь трусихой, – сказала я себе вполголоса. – Вожак стаи не должен бояться таких вещей.

– Разговариваешь сама с собой, волчица? – насмешливо обронил Тлитоо, летевший вслед за мной.

Я куснула воздух под его крыльями. В этот момент я услышала, как Лаллна трижды отрывисто пролаяла. Подождав несколько секунд, она снова пролаяла три раза. Я ускорила бег, но потом резко остановилась. Волчий запах был смешан с запахом незнакомых людей. Я не могла сразу его различить, так как он перебивался запахом наших людей у озера.

Я неторопливо потрусила дальше до опушки леса – зарослей вязов, берез и шалфея. В Широкой Долине большая часть лесов состояла из деревьев, которые на зиму сбрасывали листву. Теперь же на ветвях набухли почки, а это означало, что скоро наступит время для принятия решений людьми и Стражами. Дойдя до березовой рощи, я легла на брюхо и стала продвигаться ползком. Прямо за рощей располагалась обширная, голая равнина, на которой не росла даже трава. Запах доносился оттуда.

Лаллну я обнаружила на краю пустоши и легла рядом с ней. Неподалеку уселся Тлитоо. Лаллна набрала в грудь воздух, чтобы залаять еще раз.

– Подожди! – резко сказала я.

– Почему я должна ждать? – Лаллна покосилась на меня. – Недоволки не обратят внимания на лай. Поэтому Навдру велел мне лаять, а не выть, если я обнаружу их с людьми. Это наш сигнал.

Потому что Стражи убьют недоволков, если увидят их здесь, хотелось ответить мне. Но она и сама это понимала. Однако, если бы я сказала, что не хочу, чтобы маленьких волков убивали, Лаллна доложила бы об этом Навдру и Йилдре.

Лаллна пролаяла сигнал и уселась на задние лапы. Я продолжала лежать рядом, всей душой надеясь, что недоволки успеют уйти до прихода Стражей.

Недоволки и люди отдыхали на равнине так же, как делали это в деревне, показанной мне Тлитоо в Инехалине. Дети, словно щенки, играли с недоволками, а взрослые мирно спали, лежа на земле. Ни один человек не выказывал страха или подозрительности, с которыми нам ежечасно приходилось сталкиваться в Кааре. Нас любили только дети. Несколько недоволков лежали на спине, подставив животы людям, которые гладили их мех.

Я очень хотела оказаться там, вместе с недоволками и не боявшимися их людьми. Мне была невыносима сама мысль о том, что придут Стражи и убьют этих маленьких волков. Если бы мне удалось посмотреть в глаза хотя бы одному из них, я бы дала ему знать, что всей их стае надо немедленно уходить. Я поползла вперед, но Лаллна тут же положила мне лапу на спину.

– Куда это ты собралась? – спросила она.

Я тупо уставилась на нее.

– Хочу посмотреть на них поближе, – ответила я после слишком длинной паузы.

Лаллна насмешливо прищурилась.

– Если они тебя увидят, то убегут, – с этими словами она сильно прижала меня к земле. – Мы будем лежать тихо и ждать прихода Стражей.

Я легко могла бы сбросить со спины ее лапу – в сваре я уже однажды побеждала ее. Но тогда Лаллна поймет, что мне не безразличны недоволки, и скажет, что я предпочла их настоящим волкам.

– Ты должна остаться на месте, волчица, – шепнул мне на ухо Тлитоо. – Должна, понимаешь?

Я не хотела, чтобы маленьких волков убили. Но если бы я предупредила их об опасности, то подвергла бы риску все наше дело. Я отползла назад, и Лаллна убрала лапу с моей спины.

– Если Навдру и Йилдра не успеют прийти вовремя, мы расскажем им, что видели, – заявила она. – Таким образом, недоволки не узнают, что мы их заметили.

Маленький, меньше Праннана, недоволк подполз на брюхе к одному из людей, и меня вдруг охватила неописуемая ярость. Мы так тяжело трудились, чтобы исполнить Обет, а эти недоделанные твари угрожают всему нашему делу! На секунду мне показалось, что Стражи, наверное, правы. В следующее мгновение маленькая девочка обвила руками недоволка и залилась счастливым смехом. Эта девочка напомнила мне Тали. Мой гнев испарился так же быстро, как и возник, и мне стало стыдно. Маленькие волки не сделали ничего дурного. Они просто любили людей, как я любила Тали. Когда я была щенком, мне говорили, что нельзя ходить к людям, но меня все равно тянуло к ним. Я не могла винить маленьких волков за такую же любовь к людям, какую я испытывала сама.

Солнце начало клониться к закату. Люди поднялись, собрали свои котомки, взяли в руки копья и ушли. Маленькие волки провожали их взглядами. Теперь они были спасены.

Но в этот момент их атаковали Стражи. Они пришли с подветренной стороны, и я не учуяла их. Их было восемь, включая Милсиндру, Навдру и Йилдру. Они ворвались на равнину, накинулись на маленьких волков и принялись рвать их на части. Недоволки не имели никаких шансов против Стражей и погибали, как зайцы.

Лаллна перепрыгнула через меня и тоже бросилась к этому побоищу, чтобы принять в нем участие. Я пришла в ужас, глядя, как верховные убивают маленьких беззащитных волков.

– Я ничем не могу им помочь, волчица, – произнес Тлитоо. – Злюковолки знают, что мы с тобой заодно.

Он виновато опустил голову между крыльями.

Я совершила роковую ошибку, сообщив Лаллне о недоволках. Не стоило такой ценой добиваться расположения Стражей!

Прямо на меня бежали два недоволка. Увидев меня, они резко остановились, прижав уши и широко раскрыв глаза.

– Сюда! – крикнула я им. Они продолжали стоять и молча смотреть на меня. Я заговорила с ними строго и властно, как вожак стаи: – Следуйте за мной, живо!

Не ожидая ответа, я повернулась и бросилась бежать. За спиной я услышала частый топот лап. Увидев густой кустарник, я заползла под него. Два недоволка последовали за мной.

Остановившись, я обернулась и посмотрела на них. Они часто моргали, глядя на меня и ожидая, что я скажу, что делать дальше.

– Почему вы были с людьми? – спросила я. Вой и лай с места свалки заставляли меня говорить громко.

– Потому что таково наше предназначение, – ответила волчица. – Мы должны быть с ними, это наша роль, – она говорила с большим достоинством. – Мы нужны им, они наши друзья, они – наша стая.

В ее голосе не было сомнений, не было внутреннего конфликта, который мучил меня. Эта волчица не казалась слабой или глупой. Она была исполнена гордости и внутренней стойкости.

Так же, как Гаанин, они выглядели как нечто среднее между настоящими волками и теми уродцами, которых Тлитоо показал мне в Инехалине. Я невольно вспомнила, как мирно выглядела та деревня. Но она была разрушена из-за утраты связи ее обитателей с природой и превратилась в Пустошь.

– Вы не имеете права просто быть с людьми, – я старалась не поддаваться страху, слыша крики умирающих волков. Оба недоволка передо мной дрожали от ужаса. У меня вдруг – в который раз – возникло острое желание уберечь их, как маленьких щенков.

– Вы должны одновременно оставаться дикими. Это часть Обета. В противном случае люди уничтожат всю природу.

Волки озадаченно смотрели на меня. Было очевидно, что они не понимали, о чем речь.

Я услышала, как к кустам подбежал какой-то волк и принялся продираться сквозь них. Гаанин – это был он – просунул нос под ветки и подполз к нам.

– Спасибо тебе за то, что спрятала Белоснежку и Куцехвоста, Каала, – сказал он, коснувшись носом моей щеки. Я поморщилась. Такими именами в стае обычно награждали маленьких щенят, а оба волка были моего возраста. Воздух рвался от криков раздираемых на части волков. Гаанин вздрогнул.

– Им нельзя быть с людьми! – воскликнула я. – Ты не должен пускать их к людям, или Стражи уничтожат всю твою стаю.

– Я не могу не пускать их к людям, Каала, как и ваши вожаки не могли помешать вам ходить к людям в Широкой Долине! А ведь мы привязаны к ним больше, чем вы.

Я не понимала, как такое могло быть.

– Но ведь твои волки не понимают, что надо оставаться дикими, они не знают, что такое Обет.

Гаанин нервно облизнулся. Он словно не мог решить, стоит ли говорить со мной дальше. Откуда-то сзади предостерегающе каркнул Тлитоо. Гаанин насторожился, подняв уши.

– Они идут сюда. Ты должна прийти ко мне, Каала. Я уже просил тебя об этом. Ты уверена, будто знаешь, что делаешь, но есть много вещей, которых ты не понимаешь, – он горестно тявкнул. – К тому же сейчас у нас нет времени.

Я слышала приближение тяжелых шагов. Это были верховные. Стражи убьют не только недоволков, если увидят их; они убьют и меня за помощь им. Гаанин прислушался, помедлил одно мгновение, потом отрывисто отдал команду двум своим волкам.

– Нападайте! – крикнул он, и все три волка бросились на меня. Белоснежка укусила меня в плечо, Куцехвост вцепился в заднюю лапу, а Гаанин прошелся когтями по моему животу. Потом все трое опрометью кинулись в кусты, пролетели мимо Лаллны и Навдру и исчезли в густом лесу. Я поползла за ними.

Лаллна посмотрела на мои кровоточащие раны на морде и задней лапе.

– Ты пыталась драться с тремя тухловолками? – спросила она. – Нельзя делать это в одиночку. Они отважные бойцы, хотя и выглядят как щенки.

– Спасибо, что позвали нас, – сказал Навдру. Он посмотрел на мое искаженное ужасом лицо и дружелюбно свистнул. – Я понимаю, очень тяжело смотреть, как погибают такие волки, как они, а ты – молодая, впечатлительная волчица. Но пойми, у нас не было иного выбора, Каала. Или мы, или они.

Он одобрительно взглянул на меня и лизнул в голову. Потом они с Лаллной побежали на территорию Стражей.

Дрожа, я вышла из кустов и взглянула на равнину. Некоторым недоволкам удалось вырваться и убежать, но у большинства это не получилось. Я разглядела не меньше десяти мертвых тел, неподвижно лежавших на земле. Так погибает наша добыча, чтобы мы могли жить. Слабые волки погибают, чтобы выжили сильные. Казалось бы, здесь нет никакой разницы, но я чувствовала, что она все же была. Я вспомнила своих братьев и сестер, убитых Рууко, когда нам исполнилось всего четыре недели. Недоволки равнины были похожи на них, и их тоже убили из-за меня. Тлитоо, подпрыгивая, ходил передо мной, ожидая, что я скажу.

Я встряхнулась. Навдру сказал, что погибнуть должны либо мы, либо они. Нет, это будем не мы.

Солнце опустилось уже к самому горизонту, когда я вернулась к озеру. Я хотела рассказать Аззуену о том, что случилось, но меня позвала Тали.

– Хесми говорит, что волки – это самое лучшее приобретение племени за все последнее время, – прошептала она. – Она говорит, что если я приведу еще волков, то это будет большим благом для нас. Она считает, что нам пора возродить древний обычай.

Тали обняла меня и побежала к людям, которые собирали вещи и паковали мешки.

Я заметила, что Ралзун внимательно на меня смотрит. Я понимала, что надо рассказать ему о недоволках, но мне не хотелось признаваться, как я участвовала в их убийстве. Не хотелось, чтобы он подумал, что я ничем не лучше верховных и готова на убийство ради достижения своей цели. Я отвернулась и побежала вслед за Тали.

В стойбище мы вернулись уже затемно. Люди расположились вокруг костров. Я уже поняла, что для того чтобы сохранить хорошее зрение и способность видеть в темноте, не надо смотреть на яркое пламя. Хесми, удобно расположившись у огня, ела жареное носорожье мясо. Ралзун устроился рядом, обгладывая кость. Недалеко от них на корточках сидели Давриан и Инимин.

– Решение еще не принято, Давриан, – сказала Хесми, – но девочка представила очень убедительные доказательства. Я не вижу причин что-либо менять. Если что-то пойдет не так, мы сможем все изменить на будущий год.

Ралзун улыбнулся Давриану, но промолчал.

– Причина есть! – воскликнул Давриан. – Тали околдовала тебя, как ее бабка околдовала целое племя в Широкой Долине, а потом волки начали убивать людей. В следующем году будет уже поздно!

По крайней мере, для него. Когда Тали станет крианой, она сумеет убедить в своей правоте всех жителей деревни и привлечет их на нашу сторону.

– Ты все время говоришь одно и то же, – заметила Хесми, – но ни разу не привел ни одного доказательства.

– Какое доказательство тебе нужно? – спросил Инимин. – Ты хочешь увидеть, как вся деревня вымрет от волчьего коварства?

– До праздника Равноденствия осталось шесть дней, – сухо и по-деловому заявил Давриан. – Мы докажем вам, что волки опасны.

У меня дрогнули уши. В спорах Давриан обычно терял самообладание, и его спокойствие меня насторожило. Интересно, что он задумал?

– Докажи, – сказала Хесми, теряя терпение. – Но, прошу тебя, прекрати эту пустую болтовню и дай мне спокойно поесть.

Инимин нахмурился и уже открыл было рот, чтобы заговорить, но Давриан, шепнув ему что-то на ухо, увел его от костра в лес. Я тихо последовала за ними в чащу. Мужчины остановились у замшелого камня и уселись на него. Я спряталась за тисовыми деревьями – так, чтобы слышать их разговор и чтобы они не смогли меня заметить.

– Они хотят возродить древние обычаи, – дрогнувшим голосом заговорил Инимин. – Это совершенно ясно. Как только девчонка станет крианой, нам будет трудно что-то изменить.

– Мы действуем слишком робко, – сказал Давриан.

Он приподнялся и оглянулся, всматриваясь в темноту, будто мог что-то разглядеть своими подслеповатыми человеческими глазами. Потом снова сел и жарко зашептал Инимину:

– Для начала нам надо избавиться от нескольких волков. Я расскажу тебе, как мы это сделаем. Потом мы сможем убедить Хесми в том, что волки действительно опасны. Но нам потребуется помощь, если мы хотим успеть вовремя.

Он улыбнулся Инимину.

– Кому, по-твоему, мы можем доверять?

Глава 22

Тучи закрывали полумесяц луны, и ночь была очень темной. Я непрерывно следила за Даврианом в течение двух дней после того, как он шептался в лесу с Инимином. Несколько раз я видела, как он собирает вокруг себя людей и рассказывает, что Тали и Ралзун были нами околдованы, что из-за нас они обезумели, что у нас ядовитые зубы, как у бешеных волков, и что ночью мы можем взглядом свести человека с ума. Некоторые внимательно слушали Давриана, но большинство смеялось над его россказнями. Я подумала: если это план Давриана, то мне не о чем беспокоиться. Прошло две ночи после того, как мы достали мешок с мясом. Я успокоилась и перестала так тщательно следить за Даврианом.

Перестал следить за ним и Ралзун. Однажды старый криан подошел ко мне с улыбкой на морщинистом лице.

– Никогда бы не подумал, что у тебя все так быстро получится, – сказал он. – Я полагал, тебе потребуется больше помощи.

Польщенная похвалой старика, я с чувством лизнула его руку.

– Я собираюсь в деревню крианов, – продолжил он. – Настало время выйти из тени. Надо подготовиться к приходу в Каар после праздника, – улыбка старика стала шире. – Для меня будет большим удовольствием сказать Инимину, что он проиграл.

Он резко, как обычно, поклонился и быстрым шагом покинул стойбище. Мы оба недооценили силу человеческого страха. Темнота делает людей робкими. Я заметила, что люди больше всего насторожены ночью, когда слабое зрение делает их наиболее уязвимыми. Давриан и Инимин тоже хорошо это понимали.

Единственное, что сделал Аззуен, – это пришел в деревню, чтобы найти меня. Я лежала возле костра. Аззуен заметил меня и подбежал, чтобы улечься рядом.

Давриан закричал что-то предостерегающее, потом встал и метнул копье в Аззуена, но волк ловко увернулся. Давриан и с ним еще три человека бросились к нам с поднятыми копьями. Мы не стали ждать, что из этого выйдет, и опрометью помчались в лесную чащу. Поняв, что нас никто не преследует, мы осторожно вернулись и залегли в кустах, чтобы посмотреть, что происходит в деревне.

Давриан стоял на поляне, скрестив руки на груди. Инимин – рядом с ним, держа копье так, словно был готов в любой момент защитить Давриана.

К ним подошла Хесми, ведя за руку Тали.

– Что здесь происходит? – спросила она, отпустив руку девушки.

Давриан заговорил сдавленным от притворного страха голосом, но пахло от него лишь волнением и упрямством.

– Это был оборотень, – шепотом произнес он.

– Кто? – недоверчиво переспросила Хесми.

– Оборотень, существо, которое может превращаться из волка в человека и из человека в волка. Я уже говорил тебе об этом, когда мы видели бешеного волка. Брелан и его волк превратились в одно существо! Скоро они превратятся в такого же бешеного волка, как тот, который хотел напасть на нас!

– Какая чушь! – воскликнула Тали, оскалив зубы и звонко расхохотавшись. Ее смех разнесся по спящей деревне.

– Если это чушь, то скажи, где Брелан? Если он не этот волк, то где он?

– Не знаю, – ответила Тали, – может быть, на охоте?

– Ночью? – с вызовом поинтересовался Инимин.

– Такое однажды случилось у нас в Широкой Долине, – заметил Давриан. – Если оборотень укусит человека, то произойдет одно из трех: либо он взбесится, либо превратится в оборотня, либо умрет.

Хесми снова недоверчиво покачала головой.

– Никогда не слыхала о таких вещах, – сказала она, но в ее голосе не было полной уверенности.

Я не верила своим ушам. Мне казалось невероятным, что Хесми всерьез воспримет весь этот вздор. Ралзун говорил, что люди боятся ночи, потому что почти ничего не видят в темноте. Наверное, поэтому по ночам им чудятся разные чудовища. Я хотела поискать старика, но вспомнила, что он ушел в племя крианов. Кроме того, в Кааре той ночью не было многих из тех, кто доверял нам. Давриан хорошо рассчитал момент.

В этот миг на полянку выбежали Праннан и Амма. Я привстала на задние лапы, готовая броситься им на помощь. Однако в этот момент Джалимин издал радостный вопль и кинулся навстречу волкам. Праннан нес в зубах кусок жареного мяса, и Джалимин взял его. Несколько человек подняли было копья, увидев Праннана и Амму, но теперь они, опустив копья, улыбались.

– Волки принесли мне еду, – совершенно отчетливо произнес Джалимин. Он улыбнулся и положил голову на шею Праннану.

Лицо Хесми смягчилось.

– Они сделали для нас много, помимо того, что помогали на охоте, – произнесла она. – Они стали почти членами рода. Я не могу поверить, что от них исходит угроза.

– Легенды рассказывают, что волки – наши друзья, – вставила Тали. – Люди становятся лучше, живя с волками.

– До тех пор, пока волки не начинают убивать их во сне, – буркнул Давриан.

– Мы примем это во внимание. – Хесми кивнула Давриану и обернулась к внуку. Было понятно, что разговор с Даврианом окончен.

Я решила, что он сейчас вспылит, но он лишь улыбнулся Хесми и зашагал прочь.

Я начала было выползать из кустов.

– Подожди, Каала, – задержал меня Аззуен. – Посмотри, как встревожены люди.

Я замерла на месте. На поляне в разных местах по-прежнему кучковались небольшие группы людей. Они перешептывались, лица их были напряжены, плечи неестественно приподняты. Среди них я увидела того мужчину, который бросил в меня палку после того, как мы увидели бешеного волка. Над деревней витал запах страха.

– Он хочет держать их в страхе до своей победы, – мрачно произнес Аззуен.

– У него мало времени, – возразила я. – До Равноденствия осталось совсем немного, а Хесми не верит в его россказни.

Мы дождались, когда люди мало-помалу успокоились, как можно тише выбрались из нашего укрытия и вошли в деревню. Дружки Давриана принялись перешептываться и показывать на нас пальцами, но остальные люди не обращали на это внимания. Около одного из костров, свернувшись калачиком, лежала Тали. Я подошла к ней и устроилась рядом. С другой стороны от меня прилег Аззуен. Давриан с вызовом посмотрел на меня, и я, не отведя взгляд, оскалила зубы. Человек отвернулся, не выдержав этого состязания. Удовлетворенно вздохнув, я поудобнее улеглась возле Тали, наслаждаясь теплом человеческого костра.

Утром я проснулась от шума и запахов суеты людей, готовившихся к новому дню. Где-то недалеко лежало мясо, и его запах нестерпимо щекотал мне ноздри. От голода заурчало в животе. Я растолкала Аззуена, и мы пошли на запах к самой теплой уютной маленькой полянке на краю деревни. Люди – расточительные существа и часто выбрасывают кости с большими кусками хорошего мяса. Но все же я никак не ожидала, что на краю полянки мы обнаружим целую гору отличного жареного лосиного мяса. Мясо оказалось не очень свежее. Я вспомнила, что этот лось был убит несколько дней назад, а люди не любят есть старое, с душком мясо, если хорошенько его не закоптят. Наверное, поэтому они и решили оставить эту лосятину нам.

Я подбежала к мясу, но замерла на месте. В запахе мяса была какая-то отвратительная примесь.

– Не ешь его, Каала, – предостерег Аззуен.

– Да, я знаю, – я принюхалась. От мяса отчетливо пахло листьями горечи – растения столь ядовитого, что от одного съеденного листочка волк мог тяжело заболеть. Если же съесть несколько листьев, то можно и умереть. Кто-то затолкал в лосятину множество листьев горечи. Присутствовал здесь и другой сильный запах – Давриана. Я сразу вспомнила, как они с Инимином говорили о том, что от нас надо избавиться, и как он после ловли лосося пнул ногой кустарник горечи.

Аззуен негромко зарычал. Мне захотелось нагадить на кучу мяса, чтобы Давриан знал, что я думаю о нем и его попытках нас убить, но Тревегг однажды сказал, что злорадство над неудачей врага лишь укрепляет его решимость отыграться. Я набросала землю на груду мяса, чтобы другие волки, ощутив запах горечи, даже не подходили к этому месту.

Если раньше у меня еще были какие-то иллюзии, то теперь они окончательно развеялись. Давриан не остановится ни перед чем в своей борьбе за место криана. Он решил нанести нам решительное поражение, а для этого ему надо нас убить. Я презрительно зарычала. Если уж он так хотел нас убить, то мог бы придумать что-нибудь получше.

Тали и Брелан ждали возле травяного шалаша. Тали, увидев нас, расплылась в широкой улыбке. Я не понимала, как она может веселиться, зная, что Давриан делает все, чтобы она проиграла на выборах. Я села рядом с девушкой и пристально посмотрела ей в лицо.

– Идемте, волки, – сказал Брелан. – Мы будем учить Тали плавать.

Я встала и толкнула Аззуена плечом. Я пыталась убедить Тали научиться плавать, сколько ее знала. Брелан каким-то образом сумел ее уговорить, и я не собиралась ждать, когда она передумает. Праннан, Амма и Лаллна по-прежнему спали в лучах утреннего солнца. Мы ушли, предоставив им наслаждаться сновидениями.

Брелан привел нас на мелководный тихий участок реки. На поясе у Тали был маленький мешочек, пахнувший мясом и листьями какого-то клубневого растения, которое в изобилии росло по берегам ручьев вокруг Каара. Цветы этого растения очень приятно пахли днем, но его листья были горькими и не годились в пищу. Тали, перехватив мой взгляд, рассмеялась. Она никогда не хотела учиться плавать, и я никак не могла понять, почему сегодня она так радуется предстоящему первому уроку.

Брелан остался на берегу, а Тали вошла в воду по пояс. Тлитоо подлетел к ней и сел на камень, выступавший из воды на середине реки. Посмотрев на меня, он насмешливо фыркнул, сорвался с камня и полетел на противоположный берег.

– Иди сюда, Каала, – позвала меня Тали.

Я побрела к ней, Брелан шел рядом. Аззуен, стоя на берегу, наблюдал за происходящим.

Когда я погрузилась в воду по грудь, Тали поскользнулась и упала. Я бросилась к ней, но, остановившись возле нее, поняла, что вода доходит мне до шеи, а это означало, что Тали легко могла бы устоять на ногах. Я остановилась, растерянно глядя то на Тали, то на Брелана. Девушка вскочила на ноги, и они с Бреланом, схватив меня за плечи, погрузили в воду так, что на поверхности осталась только голова. Брелан держал крепко, а Тали растерла меня пахучими листьями, пропитав шкуру их ароматом. Потом они вдвоем несколько раз окунули меня в воду с головой, пока не смыли с меха пену.

– Вот теперь ты пахнешь намного лучше, – широко улыбнулась Тали. Брелан шутливо ткнул меня в бок. Тлитоо с веселым хихиканьем носился над нами.

Я, шатаясь, вылезла из воды, сердито глядя на них. Изо всех сил встряхнувшись, я попыталась сбросить с себя возмущение вместе с водой. Аззуен старался сдержать смешок. Я гордо проигнорировала его веселье, нашла открытое место и улеглась сохнуть на солнышке.

Брелан действительно начал учить Тали плавать на более глубоком месте. Аззуен и я смотрели на них, лежа на солнце. Однако каждый раз, когда Брелан отпускал девушку, она тотчас шла ко дну. Было видно, что с каждой секундой она начинает все больше злиться. Простив ей мое мытье, я, выгнув спину, вернулась в воду. Вслед за мной пошел и Аззуен. Но и мы не смогли ничем помочь Тали. Она продолжала тонуть. Отчаявшись поплыть, она потопала к берегу. Они с Бреланом улеглись на берегу и вскоре уснули, а мы с Аззуеном сели рядом охранять их сон. Его ровное дыхание вскоре сказало мне, что уснул и он. Я закрыла глаза, но уснуть не успела. В нос мне ударил запах пота и сонной травы. Я открыла глаза. Мимо промелькнула чья-то тень. Я повернула голову и увидела Давриана, внимательно смотревшего на нас с опушки леса. Я не знала, как долго он там простоял и видел ли неудачный урок плавания. На мгновение я ощутила беспокойство, но быстро перестала волноваться, так как не видела, каким образом способность Тали к плаванию может повлиять на отношение к ней Хесми, и не чувствовала опасности со стороны Давриана, так как мы с Бреланом были рядом, а уж мы-то смогли бы защитить девушку. Давриан скрылся в лесу, а я положила голову на живот Тали.

– Какая ты мокрая, Каала, – пожаловалась Тали, но потом улыбнулась: – Но теперь от тебя хотя бы не воняет падалью.

Мы лежали на берегу, блаженствуя на солнце. Я думала о грядущих днях, когда мы сможем уютно жить с людьми, не думая о Давриане, приближающемся Равноденствии и волках из стаи Стражей.

Вечером Тали и Брелан поднялись и пошли в деревню. Мы побежали, и молодые люди бросились вдогонку. Так мы бежали до самого Каара.

Мы не успели добежать до стойбища, когда до нашего слуха донеслись плач и стенания. От неожиданности мы остановились. В последний раз я слышала подобные звуки, когда лось затоптал одного из волчат Рууко и Риссы, и вся стая пела песню смерти.

Мы медленно пошли дальше. Люди стояли вдоль тропинки, ведущей к самой маленькой полянке стойбища. Мы проходили мимо, видя их бледные, искаженные горем лица. Одна женщина плакала. Я ткнулась носом ей в руку, и она в ответ погладила меня по голове.

На полянке стояла группа людей, которые, столпившись, что-то рассматривали. Тали испустила сдавленный стон, а я почувствовала, как пересохло у меня в горле. Послышался горестный вопль. Это кричала Хесми. Я пролезла вперед между ногами двух человек.

На земле недвижимо лежал Джалимин. Его грудь не поднималась. Мальчик не дышал. Глаза его были открыты, лицо сковала маска смерти. На тельце ребенка не было ран, и даже издалека я ощутила запах лосиного мяса и едва уловимый аромат листьев горечи. Мальчик лежал не далее чем в десяти шагах от того места, где я обнаружила отравленное мясо. Я подползла к мертвому мальчику, заставила себя взглянуть в его лицо и встретила застывший остекленевший взгляд. Мне показалось, что мертвый ребенок смотрит на меня с упреком.

Аззуен, волоча по земле хвост, вслед за мной подошел к неподвижному тельцу.

– Надо было закопать то мясо, Каала. Это наш недосмотр.

Да, это был недосмотр. Я живо представила себе, что здесь произошло. Джалимин привык к тому, что волки постоянно его подкармливали. Он нашел мясо по нашим следам и съел его.

Никто из людей не злился на нас. Никто не знал, какую роль мы сыграли в смерти Джалимина. Правда, никто из них не знал и того, что это Давриан отравил мясо. Я бросилась туда, где оно лежало. Мясо исчезло. Я несколько раз обошла то место. Осталось только пятно сырой земли, запах горечи, волков и Джалимина.

Люди никогда не узнают, что произошло здесь на самом деле. Они не узнают, что Давриан подложил нам отравленное мясо. Я прокралась к опушке леса и принялась следить за людьми. Некоторые подходили и склонялись над Джалимином. Одни плакали, другие были молчаливы. Все оплакивали смерть ребенка.

Все, кроме Давриана.

Я думала, что его будет мучить раскаяние. Я ожидала, что он придет в ужас от содеянного – вместо волков он убил невинного, горячо любимого ребенка. Да, на лице Давриана была притворная скорбь, но запах выдавал его истинное настроение. От этого человека пахло предвкушением победы, он был как натянутая струна, как охотник, готовый броситься за добычей.

Распускать нелепые слухи начал Инимин.

– Давриан предупреждал, что у всех волков ядовитые зубы, – разносил ветер его шепот. – Джалимин все время с ними играл. Это был лишь вопрос времени, и вот наконец их яд убил его.

Я метнулась к Аззуену.

– Он не мог заранее этого предвидеть, – проговорила я. – Не мог же он знать, что его яд убьет Джалимина. Теперь он будет действовать осторожнее.

– Нет, не будет, если его неосмотрительность пойдет ему на пользу, – ответил Аззуен.

Давриан подошел к плачущей Хесми и, склонив голову, заговорил со старейшиной.

Хесми отрицательно покачала головой.

– Мальчик был очень любопытен и постоянно попадал в опасные ситуации, – сказала она ломким голосом, но посмотрела на нас жестким взглядом. Давриан схватил Хесми за руку и принялся говорить с еще большим жаром. Хесми отстранила его. – Я приму решение завтра. У меня умер внук, и сегодня я буду его оплакивать.

Праннан подбежал к Хесми и ткнулся носом в ее руку. Женщина рассеянно погладила по голове маленького волка. Когда же он скользнул за ней в хижину, старейшина не стала его прогонять.

Я вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Я обернулась, подняла голову и увидела, что на нас с гнусной ухмылкой смотрит Давриан. Он отвернулся и важной походкой пошел прочь. Откидывая занавеску у входа в свою хижину, он источал запах торжества.

Глава 23

По обычаю людей Джалимина похоронили на небольшом поле недалеко от стойбища. Когда выкопали яму, я уловила шедший из нее запах человеческих костей и порадовалась, что в страну вечной охоты Джалимин отправится не один.

Люди были подавлены, возвращаясь в стойбище. Многие продолжали плакать. Хесми, вернувшись в деревню, затворилась в своей хижине, и никто не осмеливался ее тревожить. Остальные люди принялись за свои повседневные дела, но в деревне стояла такая тишина, что мне хотелось выть от тоски. Праннан неподвижно лежал посреди поляны, где он так часто играл с Джалимином. Когда я подошла и хотела подбодрить его, взяв нос в свою пасть, он отвернулся и положил нос на лапы.

Я прошла по деревне вместе с Аззуеном, больше всего на свете желая развеять печаль людей, но из этого ничего не вышло. Не в силах выносить их горе, я убежала на край деревни, где нашла Тали и Брелана, которые, обнявшись, сидели на поваленном дереве. Я уселась рядом с Тали, прислонившись боком к ее ногам. Рядом с Бреланом устроился Аззуен. Веки мои стали тяжелыми, как камни. Я хотела успокоить и приободрить людей, но горе и чувство вины за смерть Джалимина высосали из меня всю энергию. Я на мгновение прикрыла глаза. Надо было подумать, чем грозит гибель Джалимина нашим планам. Но усталость взяла свое. Стоило мне закрыть глаза, как я тотчас уснула.

Меня разбудил пронзительный крик. Я подпрыгнула на месте, споткнувшись о Тали, которая тоже вскочила на ноги. Я зажмурилась от яркого полуденного света, а Аззуен грациозно перекатился на бок и встал.

Я учуяла запах человеческой крови.

Люди столпились вокруг того места, где Давриан оставил для нас с Аззуеном отравленную приманку. В воздухе, как туман перед бурей, висел тяжелый запах горя и ужаса. Давриан и Инимин поддерживали под руки Хесми. Я поискала глазами Ралзуна, но его не было.

Я опустила голову и сквозь частокол человеческих ног увидела лежавшую на земле женщину. На ее горле зияла большая рана. Кровь еще не запеклась, и от мертвого тела исходило тепло.

Я знала, что скажет Давриан, еще до того, как он раскрыл рот. Я оцепенела, не в силах ничего предпринять.

– Это сделали волки, – заявил Давриан. – Смотрите, как много здесь волчьих следов!

Я истоптала все это место, когда пыталась понять причину смерти Джалимина. Вся поляна была в моих следах. Аззуен, тяжело дыша, стоял рядом со мной. Тали крепко вцепилась в мою холку. На какое-то мгновение я решила, что это Милсиндра убила женщину, чтобы направить на нас ненависть деревенских жителей.

Аззуен сделал маленький шажок вперед.

– Похоже, что рана причинена копьем, Каала, – в его голосе прозвучало облегчение.

Он протолкался к мертвому телу.

– Это след каменного клинка, – сказал он людям, забыв, что они не в состоянии его понять.

В этот момент к Хесми подбежала какая-то молодая женщина.

– В деревне убиты еще пять человек, – задыхаясь, произнесла она. – На их телах нет ран. Они умерли, как Джалимин.

Женщина со страхом покосилась на меня.

Я с ужасом смотрела на Давриана. Смерть Джалимина была случайной, но теперь Давриан преднамеренно убил еще пять человек, чтобы показать, как мы опасны для людей. Он говорил, что люди должны остерегаться бешеных волков, но на самом деле взбесился сам.

Хесми была сломлена и потеряла самообладание.

– Прогоните его прочь! – крикнула она и попыталась пнуть Аззуена. В голосе старейшины прозвучала вся боль, все горе мира. Всего несколько часов назад она потеряла внука, а теперь смерть принялась косить жителей деревни. Она снова ударила Аззуена в бок ногой. Он взвизгнул и отскочил в сторону. Несколько человек угрожающе подняли копья.

– Беги! – рыкнула я. Но Аззуен уже бросился бежать и сам. Он проскочил между ногами стоявших на поляне людей и стремительно скрылся в лесу. Я осталась стоять на месте. Люди с искаженными страхом и гневом лицами ополчились против него.

В этот момент из кустов, в которых только что скрылся Аззуен, вышел Брелан, который просто искал нас.

– Это оборотень, – завизжал Давриан. – Он убежал в лес и превратился там в человека! Всего мгновение назад он был волком!

Кто-то засмеялся над этим диким предположением, но другие завопили от страха. Брелан недоуменно уставился на Давриана. Юноша не ожидал того, что произошло в следующую секунду: Давриан метнул в него копье. Брелан ловко увернулся, и копье не пронзило ему грудь, а лишь оцарапало плечо. Брелан отпрянул. Из леса выскочил Аззуен и потянул его за тунику.

– Беги, Каала! – выдохнула Тали. Я со всех ног бросилась в лес. Если люди способны поверить в то, что волк может превратиться в человека, то уповать на их разум нельзя. Я уже выскочила за пределы деревни и углубилась в лес, когда поняла, что рядом со мной нет Тали.

Я решила вернуться за ней. Люди уже охраняли поляну, выстроившись вдоль ее края с поднятыми копьями и напряженно вглядываясь в чащу. Было трудно дышать от запаха страха и злобы. Я прилегла на брюхо, рассчитывая, что они не заметят меня в высокой траве.

– Это были не волки! – отчаянно крикнула Тали. – Это Давриан. Он уже делал такие вещи, это он убил Ниали!

Хесми повернула к Тали окаменевшее лицо и уставилась на нее остекленевшим взглядом.

– Или волки делали все это и раньше, а ты просто лгала нам, – проговорила она.

Сжав кулаки, Тали гневно посмотрела в глаза Хесми.

– Я докажу тебе это, – сказала она. – Это сделали не волки.

Голос Хесми стал жестким, как камень.

– Я знала Ниали с детства, – произнесла она, – и только ради этого пощажу тебя. Уходи из стойбища сейчас же, иначе я не гарантирую твою безопасность.

Тали взяла себя в руки и попыталась говорить спокойно.

– Я докажу тебе это, Хесми, – повторила она. – Я докажу, что это сделал Давриан, а не волки.

Какой-то рослый мужчина толкнул Тали, и она упала. Я зарычала и бросилась к ней. При моем появлении люди дружно взревели.

– Каала, – прошептала Тали. Она оглянулась и посмотрела на Хесми, которая подняла над головой копье. Тали вскочила на ноги и бросилась ко мне. Схватив меня за холку, она потащила за собой. Я не стала противиться.

Я привела Тали к Аззуену и Брелану, которые ждали нас на берегу ручья под ветвями ивы. Тали бросилась к Брелану. Его плечо до сих пор кровоточило.

– Это пустяки, – он слабо улыбнулся. – Давриан не отличается меткостью.

Однако молодой человек вздрогнул и поморщился, когда Тали принялась исследовать его рану.

– Рана неглубокая, – сказала она и обняла Брелана. Они долго стояли обнявшись, пока я наконец не потеряла терпение и не поставила лапы на спину Брелана. Молодые люди разжали объятия.

Издали донеслись звуки погони, крики и треск сучьев. Тали и Брелан нырнули в густой сосновый лес. Мы последовали за ними.

На поляну выскочил Давриан и еще три человека. Они, тяжело дыша, остановились в паре десятков шагов от нас. Положив на землю копья, они припали к ручью, чтобы напиться.

– Волка легко убить, если незаметно к нему подкрасться, – сказал Давриан и ополоснул лицо. – Они всегда спят после еды.

– Видно, что он внимательно за нами наблюдал, – шепнул мне Аззуен. После сытной еды мы действительно не в состоянии бодрствовать. Конечно, во сне мы и правда очень уязвимы.

Напившись воды, люди подняли с земли копья.

– От них надо избавиться раз и навсегда, – заметил Давриан. Остальные одобрительно закивали головами. Они отправились на поиски. Их слабое обоняние не подсказало им, что мы находимся у них прямо под носом.

Тали взяла Брелана за руку и повела в чащу. Там она нашла какие-то темные пахучие листья и приложила их к ране. Потом мы вернулись к ручью. Тали наломала тонких и гибких ивовых прутьев и привязала листья к ране. В Широкой Долине она в детстве училась искусству исцеления.

– Мы никуда не пойдем до тех пор, пока не остановится кровотечение, – сказала она. – Потом мы подумаем, как нам убедить Хесми в том, что Давриан лжет.

Она заставила Брелана сесть на камень, поднять вверх раненую руку, а сама, скрестив ноги, села напротив, положив себе на колени его копье.

– Ну и что дальше? – спросил Аззуен. Он молча смотрел, как Тали занимается раной Брелана. Волк протиснулся между ними, чтобы сесть рядом со своим человеком, который погладил его здоровой рукой.

Если Хесми поверит, что это мы перегрызли горло женщине и убили пять человек ядом, который, как думали люди, выделяют наши зубы, то все наши планы безнадежно провалятся. Давриан станет крианом, а верховные волки убьют нас.

– Надо помочь Тали доказать, что это Давриан убивает людей, – проговорила я.

Глаза Аззуена радостно блеснули.

– Вспомни о листьях горечи, Каала! Она растет на поляне с утесником. Если мы принесем их твоей девушке, она поймет, как именно Давриан убил Джалимина и еще пять человек. Тали знает, что горечь ядовита. Она покажет эти листья Хесми.

– Ты умница! – сказала я, встала и потянулась.

Я оглянулась, ища взглядом Тлитоо. Он мог слетать на можжевеловую поляну и вернуться обратно намного быстрее меня и принести в клюве несколько листьев за черенки.

– Тлитоо! – позвала я ворона. Ответа не было. Я не стала выть, так как это сказало бы Стражам, что дела плохи, а мне не хотелось оставлять людей там, где их мог найти Давриан. Я походила по лесу, ожидая, что Тлитоо в конце концов, как обычно, прилетит на мой зов. Когда солнце стало клониться к западному горизонту, я решила, что ждать дальше не имеет смысла.

– Я пойду за листьями горечи, – вызвалась я. До поляны было меньше часа пути. – Не дай людям уйти.

Аззуен в знак согласия наклонил голову. Когда я побежала из сосняка, Тали попыталась встать, но Брелан удержал ее.

– Я скоро вернусь, – пообещала я, хотя и знала, что Тали не может меня понять. Но, наверное, моя мимика что-то ей подсказала, так как она снова села и спокойно посмотрела мне вслед.

Мне удалось добраться до поляны, не замеченной ни людьми, ни волками. Я осторожно взяла зубами за черенки несколько листьев горечи, надеясь, что в черенках нет яда и я останусь невредимой. Я едва успела сорвать листья с куста, как на него упала чья-то тень. Я оглянулась и увидела стоявшую за моей спиной хмурую Лаллну. Да, зря я рассчитывала на везение.

– Тебе придется пойти со мной, Каала, – сказала она. – Йилдра и Навдру хотят поговорить с тобой.

Она не мигая смотрела на меня тяжелым взглядом. Как же мне надоело ее подглядывание! Я аккуратно положила на землю сорванные листья горечи и оскалила зубы.

– Уйди с дороги, – прорычала я.

– Я не могу этого сделать, Каала, – ответила она. – Йилдра и Навдру велели привести тебя.

– Не сейчас, – огрызнулась я.

– У нас нет выбора, – сказала она, опустив на мгновение глаза, а затем снова вызывающе посмотрев на меня. – У тебя его тоже нет.

Сзади к нам незаметно подкрались еще три волка – незнакомые верховные из стаи Стражей. Они посмотрели на меня и хищно оскалились.

– Ты пойдешь с нами, или мы искусаем тебя в кровь, – сказал один из них. Его спутница подняла голову и протяжно завыла, давая знать, что они нашли меня. Они обходились со мной без всякого уважения, будто я не была долгожданным легендарным волком. Они окружили меня и погнали в нужном направлении. Лаллна бежала сзади и кусала меня в хвост, когда я, по ее мнению, бежала недостаточно быстро.

Меня все время подмывало спросить, знают ли они о смертях в Кааре, но их свирепый вид подсказывал, что мне стоит придержать язык. К своему облегчению, я увидела несущуюся рядом со мной по земле тень ворона. Тлитоо нашел меня и теперь летел, описывая круги, чтобы держаться рядом.

Волки привели меня в большую рощу, заросшую соснами и можжевельником, неподалеку от Скалистой Вершины. Тлитоо каркнул от огорчения. В нос мне ударил сильный запах волчьей крови.

Йилдра и Навдру стояли на опушке леса и бесстрастно смотрели на меня. Рядом с ними сидела Милсиндра. Была здесь и моя мать. Ее стерегли два верховных волка. Между ветвями гулял сильный ветер, разнося по округе запах смерти.

Вожаки стаи Стражей толкнули меня вперед, отрезав путь к бегству. Я пошла на запах крови, идя между редеющими соснами. На краю маленькой полянки я остановилась, увидев трупы верховных волков, совсем недавно сраженных смертью. Милсиндра прошла мимо меня и остановилась в середине поляны, которая, несомненно, была местом сбора стаи Стражей.

– Я отошла всего на одну минуту, – сказала Милсиндра вожакам стаи Стражей, которые шли за ней. – Мне надо было отогнать нескольких длиннозубов. Когда я вернулась, все они были мертвы.

Милсиндра была на тот момент волком-часовым. Она оставила сонных волков без охраны и дала их убить. Я была уверена, что она сделала это преднамеренно.

– Ты не разбудила хотя бы одного волка? – спросила Нееса.

Лаллна согласно рыкнула.

– Предательница, – прошептала она, и никто не упрекнул ее за это.

Милсиндра оскалила зубы, посмотрела на Лаллну, а потом перевела взгляд на Навдру.

– Ты и с собой позволяешь так говорить малым волкам?

Навдру посмотрел на Милсиндру, потом повернул голову в сторону Лаллны и Неесы, но промолчал. Я прошла на середину поляны и остановилась над трупами убитых волков. Все они были пробиты копьями, у некоторых были перерезаны глотки.

Это была моя вина. Я не подумала, что надо было предупредить Стражей об опасности, когда Давриан сказал, что собирается убивать волков. Но я не думала, что верховные волки могут быть такими уязвимыми.

Тлитоо подошел ко мне.

– Будь решительнее, волчонок, – тихо сказал он мне. – Сейчас не время колебаться.

Я вдруг поняла, что стою, подняв переднюю лапу. Я осторожно, словно поляна была усеяна острыми шипами, опустила лапу на землю. Я оглядела стоявших на поляне волков, лихорадочно ища слова.

– Ни одна стая не должна оставаться без часового, – снова повторила Нееса.

Навдру, не обратив на нее внимания, обратился ко мне:

– Вот что случается, когда мы слишком тесно сближаемся с людьми, Каала. Об этом мы тебя предупреждали. Мы надеялись, что ты сможешь это предотвратить.

– Но, надеюсь, теперь-то вы убьете этого дрельшика? – грозно зарычала Милсиндра. – Или будете ждать, пока люди не убьют других волков?

Моя мать переминалась с лапы на лапу, словно ей не терпелось броситься на Милсиндру, Йилдру и Навдру. Я собрала все свое мужество.

– Это ты позволила людям беспрепятственно прийти на место сбора, – сказала я Милсиндре. – Это ты пригнала в Каар носорога и бешеного волка, и ты позволила людям увидеть тебя.

– Дрельшик! – зарычала на меня Милсиндра. – Ни одному молодому волку я не позволю так вести себя со мной!

Она опустила голову, оскалила огромные зубы и пошла ко мне.

Навдру остановил ее негромким утробным рычанием.

– Это моя стая, а не твоя, – напомнил он Милсиндре. – Мне известно о твоих попытках напугать людей, – он посмотрел на меня. – Я допустил это, юная волчица, потому что хотел, чтобы люди боялись нас. Я хотел посмотреть, сделает ли страх их опасными, и оказался прав. Думала ли ты, что страх именно так подействует на них?

– Нет, – ответила я.

– Она лжет, – сказала Милсиндра. – Как раз сегодня один человек из Широкой Долины убил пятерых человек и обвинил в этом волков. Ей следовало после этого прийти к нам, но ей помешала поганая кровь ее отца.

Мать проскользнула мимо охранявших ее волков и очутилась рядом со мной. Мне следовало опустить уши, поджать хвост и молить о пощаде, но я была слишком разозлена.

– Хиилн был лучшим волком, чем ты, – сказала я Милсиндре.

Милсиндра рассмеялась, и Нееса смущенно опустила голову.

– Хиилн не был твоим отцом, – призналась она, отведя в сторону взгляд.

Я растерянно посмотрела на нее. Кто, кроме Хиилна, мог быть моим отцом?

– Я сама расскажу ей, кто был ее отец, если этого не сделаешь ты, – сладко промурлыкала Милсиндра. – Я бы сделала это раньше, Каала, но сама только что узнала. В любом случае теперь мне все стало понятно. Ты расскажешь ей, Нееса?

Я настороженно следила за Милсиндрой. Это очень плохой признак – когда она так радуется и сладко улыбается.

– Я знаю, что ты встречалась с недоволками. Это так?

– Да, – ответила я, удивившись смене темы.

– Тебе знаком один из них, по имени Гаанин?

Я замешкалась, не зная, признаваться ли в том, что я разговаривала с недоволками. Я посмотрела на Неесу.

– Гаанин – твой отец, Каала, – сказала Нееса. – Вот почему все они так озабочены в отношении тебя. Когда мною овладела мечта родить щенков, которые спасут волчий род, я отправилась искать Хиилна. Некоторое время – очень недолго – мы были с ним спутниками, – казалось, мать готова заплакать, но потом она взяла себя в руки и гордо вскинула голову. – Когда его убили, я поклялась его памятью сражаться за дело, которому он отдал жизнь, пусть даже я погибну сама. Я нашла Гаанина и подумала, что если заведу с ним щенков и воспитаю их в Широкой Долине, то из них смогут вырасти волки, которые добьются успеха там, где мы с Хиилном потерпели поражение. В тебе волчья дикая природа была смешана со странностями недоволков, с их любовью к людям. У всех волков Широкой Долины есть примесь крови недоволков, и поэтому верховные всегда с преувеличенным вниманием следили за нами, но в тебе крови недоволков еще больше. Именно поэтому Рууко убил всех твоих братьев и сестер, когда узнал, что я спарилась с чужим волком, и именно поэтому верховные Широкой Долины спасли тебя. Мы думали, что ты сможешь – в противоположность чистокровным недоволкам – сохранить в себе частицу дикой независимости.

– Это оказалось ошибкой, которую мы не повторим, – прорычала Милсиндра.

– Это не было ошибкой, – рыком возразила мать. – Это был наилучший, даже, пожалуй, единственный путь. – Она вскинула голову и с вызовом посмотрела на верховных волков. – Каала нашла путь к людям, когда ей было всего четыре луны от роду. Она завоевала их любовь, не выказав никакой покорности. Она одна, самостоятельно, едва не добилась решающего успеха.

– Ее нечистая кровь говорит сама за себя! – воскликнула Милсиндра. – Она спасала недоволков, когда мы пытались убить их четыре дня тому назад. Она спрятала двоих. Но в конце концов ее дикость все же обратит на нее их ненависть. И эта дикость, унаследованная от матери, заставит их убить ее.

Ветер усилился и теперь гудел так, что я с большим трудом могла разобрать, что говорят верховные. Значит, я – наполовину недоволк и поэтому так сильно отличаюсь от остальных волков моей стаи. Я – ненормальная. Эта мысль настолько ошеломила меня, что я улеглась на землю и положила голову на лапы. Даже Нееса сказала, что само существование тухловолков считается угрозой волкам. Если же я наполовину недоволк, то, значит, я – скорее всего – то существо, которому суждено истребить волчий род. Похоже, так оно и было.

Тлитоо сильно клюнул меня между ушами.

– Перестань хныкать, волчонок.

Я встала и встряхнулась.

– Давриан – всего лишь один из людей, – не задумываясь выпалила я. – Есть и хорошие люди, и они помогут победить одного плохого человека, – я вскинула голову, подражая смелости матери. – Сейчас мне надо вернуться к моим людям.

Я отвернулась и пошла прочь.

Мощный удар повалил меня на землю. Я перекатилась набок и встретила испытующий взгляд Навдру. В этот момент я услышала ожесточенное тявканье и звуки потасовки. Двое Стражей втолкнули на поляну Аззуена.

– Этот волк прятался в кустах и подглядывал, – ухмыльнувшись, сказал один из них. – Наверное, хотел напасть на нас.

Аззуен метнул на него негодующий взгляд и подбежал ко мне. Навдру позволил мне встать.

– В следующий раз не бросай им вызов так открыто, – сказал Аззуен, лизнув меня в голову. – Ты не так сильна, как тебе кажется.

– Ты следил за мной.

– Да, конечно, – сказал он таким тоном, каким разговаривают с тупоумными щенками, – я побежал следом за тобой, когда услышал вой нашедших тебя верховных волков. Я слышал то, что сказала сейчас Нееса – о том, что Гаанин твой отец, но это не имеет никакого значения. Ты сделала для нашего сближения с людьми больше, чем любой другой волк.

Он наклонился ко мне и тихо произнес:

– Дела плохи, Каала. Хесми поверила Давриану. Она говорит, что волки злодеи и их всех надо убить.

Мой желудок скрутило так, что меня едва не вырвало, а в глотке так пересохло, что я не могла дышать. Хесми хочет убить нас всех. Мы проиграли – и все из-за того, что я была выродком, дочерью недоволка, истребителем волчьего рода.

Верховные волки принялись ритмично выть, встав полукругом около нас. Никогда в жизни я не слышала такого воя. Они стояли вокруг нас, низко опустив головы и присев на задние лапы, и раскачивались в такт своей заунывной песне. Мать встала рядом со мной. Тлитоо взмыл в воздух над верховными, угрожающе щелкая клювом.

Навдру сочувственно посмотрел на меня.

– Прости, юная волчица.

Мои задние лапы задрожали от напряжения. Я приготовилась бежать или драться. Нееса издала боевой клич. Аззуен угрожающе зарычал. У него был такой свирепый оскал, что окажись я сейчас на месте верховных, то испугалась бы. Они двинулись на нас.

Навдру вдруг резко вскинул голову. Через мгновение я услышала тяжелую поступь людей, идущих по лесной чаще.

Мы все выбежали с поляны и укрылись в густых зарослях можжевельника.

Ветер донес до нас голос Давриана, а через несколько секунд он сам ворвался на поляну во главе большой группы вооруженных копьями людей, несших горящие факелы.

– Я же говорил вам, что это волки-великаны, – сказал он, указывая на трупы верховных. – Это так же верно, как то, что они отравят всех нас.

Рядом со мной негромко рыкнул Навдру.

– Это он убил их, – сказал он. – Я узнаю его запах!

Он вскочил и бросился на поляну, чтобы напасть на Давриана, как напал бы на любого волка, ранившего члена его стаи. Он не понимал, насколько люди отличаются от волков, насколько они опаснее. Йилдра последовала за ним, а через мгновение, оскалив зубы в улыбке, за ними поспешила и Милсиндра.

Люди бросились врассыпную к краям поляны, увидев бегущих на них трех огромных волков. Один из людей в ужасе дико закричал. Другой швырнул свой факел в Навдру, который отразил его небрежным движением огромной головы. Факел отлетел в сторону, и огонь охватил ветви обрамлявшего поляну можжевельника.

Все люди бросились на нас, размахивая факелами. Давриан поднял свой горящий пучок веток и поджег сосну. Огонь, весело треща, начал перепрыгивать с ветки на ветку, подгоняемый сильным ветром.

– Сожжем их! – завопил Давриан. Он зажег еще один куст можжевельника, и огонь, лизнув сухую кору сосны, вспыхнул ярким пламенем. Обезумевшие от страха люди принялись поджигать все вокруг. В этом не было ни малейшего смысла, но в расширенных безумием глазах людей не осталось ни капли разума. Они походили сейчас на бешеных волков, которые по кругу несутся в никуда, но были опаснее сотни волков.

– Они сожгут все, – ахнула я. Аззуен стоял неподвижно и смотрел на пламя так, будто наблюдал за работой еще одного интересного человеческого орудия.

– Худшего места они выбрать не могли, – шепнул он, глядя на меня расширенными глазами. – Сосна и можжевельник горят лучше других деревьев.

– Бегите, глупые маленькие волки, спасайтесь, – прохрипел сверху Тлитоо, сердито клюнув в зад сначала меня, а потом Аззуена.

Аззуен встряхнулся, все еще зачарованно глядя на огонь. В этот момент в нас буквально врезалась Нееса.

– Ветер гонит огонь в сторону стойбища, – сказала она. – Стражи побегут в Тайную Рощу, чтобы не сгореть. Оторвитесь от них по дороге и бегите в Широкую Долину. Теперь верховные волки не оставят тебя в живых. – Она еще раз толкнула меня. – Я постараюсь увести их. Беги!

Она отпрыгнула в сторону и бросилась к Стражам. Уводить их не было никакой нужды. Они сами бросились бежать от наступавшего огня, как мыши от ястреба.

Если огонь распространялся в сторону деревни, то он неминуемо должен захватить и наших людей.

Аззуен продолжал как зачарованный смотреть на пламя. Я куснула его в плечо.

– Надо выручать Тали и Брелана!

Аззуен наконец очнулся от морока, тряхнул головой и навострил уши.

– За мной, волки! – скомандовал сверху Тлитоо.

Мы бросились к ручью. Огонь буквально хватал нас за хвосты. Темный дым ел глаза и не давал дышать. За дымом я потеряла Аззуена из вида. Тлитоо летел прямо над нашими головами и тоже мучился от дыма и жара, но он то и дело окликал нас, чтобы мы не потеряли его за дымовой завесой.

Когда мне уже казалось, что я сейчас задохнусь, я внезапно ощутила под обожженными подушечками лап прохладную воду. Я влетела в ручей, а впереди увидела двух бегущих людей. Я сразу узнала стройную фигуру Тали.

Они сделали все правильно, бросившись в воду, где огонь не сможет их достать, но путь выбрали неверный – они бежали туда, куда распространялся лесной пожар.

У меня не хватило дыхания залаять, чтобы предупредить наших людей, да они и не услышали бы из-за дикого воя огня и треска горящих ветвей. Аззуен и я побежали за ними, и я впервые обрадовалась тому, что люди бегают намного медленнее нас. Мы почти настигли их, когда они выскочили из ручья и побежали в направлении Каара.

– Там море огня, – хрипло прокаркал Тлитоо, но мы со всех ног кинулись за людьми.

Ветер гнал огонь быстрее, чем мы бежали. Огонь мгновенно охватывал кусты, словно кто-то поджигал их снизу. Мы наконец настигли Тали и Брелана. Они, крепко обнявшись, стояли в кольце пламени.

Меня обдало нестерпимым жаром, и я с трудом заставила себя остановиться.

– Сюда, Каала! – Аззуен нашел место, где огонь не доставал нам до груди, и мы перескочили через него. Я почувствовала, как от моего живота пахну́ло паленой шерстью.

– Каала! – задыхаясь, крикнула Тали, упав на колени и крепко обняв меня за шею. Брелан помог ей встать.

– Ты сможешь вывести нас отсюда? – спросил он Аззуена.

Аззуен нашел в себе силы тявкнуть в ответ и стал внимательно всматриваться в огонь.

– Что ты делаешь? – возмутилась я. – Нам надо бежать.

– Нужно подождать, – сказал он. – Пламя сначала поднимается, а потом отступает. Следуй за мной, когда я побегу.

Аззуен вовсе не был околдован пламенем, когда смотрел на огонь на поляне, где нас собирались убить верховные волки. Он просто наблюдал, как ведет себя огонь.

– За мной! – рявкнул он.

Он толкнул Брелана в бедро и побежал. Люди и я последовали за ним, проскочив в узкий промежуток между языками пламени.

Люди бежали медленнее, чем обычно.

– Надо отвести их в безопасное место, – прохрипела я Аззуену.

– Бегите за мной, – каркнул сверху Тлитоо.

Я не видела пути, по которому собирался вести нас ворон. Огонь бушевал со всех сторон. Языки пламени жадно лизали стволы деревьев. Люди, задыхаясь, ловили ртом воздух, стараясь не отстать от нас. Мы бежали до тех пор, пока у меня не заболели лапы, а язык отвис так низко, что едва не задевал землю. Я с трудом дышала, и мне начало казаться, что мы скоро превратимся в куски жареного мяса.

В тот момент, когда я уже готова была упасть, перед нами выросла гряда Скалистой Вершины. Все-таки Тлитоо знал, куда нас вести. Я принялась карабкаться по камням вверх, следя за тем, чтобы люди не отстали. Они двигались так же проворно, как мы, подтягиваясь на камни своими ловкими руками. Вскоре мы уже были над пламенем.

Тлитоо влетел в отверстие среди камней. Там была глубокая, невидимая с земли пещера. Люди заползли туда, и мы последовали за ними.

Сырой воздух освежил дыхание. Аззуен быстро обследовал пещеру, обнюхав все ее углы.

– Никого нет, – сообщил он. – Здесь мы в безопасности.

Люди настолько устали, что у них не было сил на осмотр. Они просто повалились на пол пещеры. Тали держалась за ступню. Я подползла к ней.

– Я потянула связки, Каала, – пожаловалась девушка.

Брелан склонился над ней и принялся рассматривать сустав. Я лизнула его, потом еще раз, благодаря судьбу за то, что она отделалась таким пустяком. Аззуен мерил шагами пещеру, словно охранял ее от огня и дыма. Тлитоо вылетел из пещеры, и я пошла за ним.

Я стояла на выступе скалы и смотрела на простиравшийся под моими ногами лес. Пламя не могло добраться до нас, но поднимавшийся над ним дым щипал глаза и мешал дышать, царапая горло своими невидимыми когтями. Лес горел везде, насколько хватало глаз. В огне была и Тайная Роща с местом сбора. Я слышала дикие крики горевших заживо зверей – охотников и их жертв. Сейчас все они искали спасения от общего врага – лесного пожара.

Я попыталась завыть, чтобы позвать мать, но горло было так изъедено жаром и дымом, что я не смогла выдавить из себя ни звука. Нельзя было терять ее из вида. Она может сейчас быть где угодно в этом лесу – задыхающаяся в дыму и сгорающая в пламени. Аззуен спасся, уцелела и Тали, но остальные мои близкие могут погибнуть в бушующем внизу огне. Мне следовало повести себя как вожаку стаи, но я сама была беспомощна, как новорожденный щенок. Огонь пожирал все и всех с такой быстротой, что от него, казалось, не было никакого спасения.

Видно, Давриан и его дружки зажгли тысячу костров. Отсюда, с выступа, Каар не был виден, но я понимала, что стойбище не избежит пожара. Давриан отравил несколько человек, чтобы победить нас. Теперь же он был готов ради этого убить всех людей. В попытке уничтожить нас люди уничтожали все вокруг себя. Они неуправляемы, и мои попытки как-то повлиять на них окончились лишь ужасным несчастьем. Я – дрельшик и приношу боль всюду, где появляюсь.

Но сейчас мне оставалось лишь стоять на выступе скалы и смотреть, как в чаду и пламени горят мои надежды исполнить Обет.

Глава 24

Горячие камни жгли лапы, а острые обгоревшие ветки кололи подушечки, когда на следующее утро я спустилась со Скалистой Вершины. Огонь выгорел сам, но воздух до сих пор был полон едкого дыма. Тлитоо летал вокруг меня, осматривая выжженную землю вокруг нас. Аззуен смотрел на нас от входа в пещеру. Он остался охранять Брелана и раненую Тали. Люди спали, истомленные событиями вчерашнего дня. Я тоже устала, но мне надо было знать, что произошло в человеческом стойбище и на территории Стражей. Мне хотелось понять, действительно ли я проиграла свою битву.

Еще когда мы были щенками, не способными отличить запах кролика от запаха зайца, нам говорили, что если люди и волки сойдутся вместе, то последует великое несчастье. Я не верила в это. Я думала, что это преувеличение, способ, с помощью которого верховные волки пытались сохранить в неприкосновенности порядок вещей в нашей волчьей жизни. Я не верила, что любовь, какую я испытывала к Тали, что узы, связывавшие мою стаю с людьми, могут быть так опасны. Я была уверена, что Давриан – просто злой человек, что его убийство Ниали и Джалимина стали просто проявлением его личного безумия, безумия одиночки. Но это было большим заблуждением. Я думала, что если буду достаточно сильно любить людей, если они полюбят нас в ответ, то это остановит злодеев и они не смогут нас уничтожить. Но любовь не сумела помешать им.

Я дошла до подлеска, точнее, до того, что было когда-то подлеском. Дубы, ивы и березы устояли, их влажные стволы смогли противостоять пламени. Сосны и ели исчезли или обгорели до неузнаваемости. Я, осторожно ступая, шла по выжженной земле.

По дороге мне попался труп лисы. Она, оскалив зубы, смотрела остекленевшими глазами. Потом я увидела мертвых кроликов на пороге их выгоревшей норы. Я поняла, что навлекла смерть не только на волков. Этому пожарищу не было ни конца ни края. Дойдя до поляны, где росла горечь, я поняла, что иду не туда. Закрыв глаза, я потянула носом воздух, чтобы сориентироваться, и уловила слабый запах бегущей воды. По этому запаху я вышла к тому месту, где Брелан пытался научить Тали плавать. Я припала к воде и принялась жадно лакать. Рядом со мной пил воду Тлитоо.

– Волчонок, – позвал он, – здесь только что кто-то был.

Он внимательно смотрел на отчетливый отпечаток волчьей лапы в грязи. Я обнюхала след. От него исходил запах матери. Это был свежий запах, оставленный после того, как здесь пронесся пожар. От чувства невероятного облегчения у меня едва не подкосились лапы. Моя мать жива, или была жива сразу после пожара! Осознание того, что она уцелела, придало мне столько же сил, как глоток чистой воды. Я бы не вынесла ее потери.

– Хочешь пойти за ней, волчица?

Запах вел в реку и исчезал. Это означало, что мать вошла в реку и пошла по воде, чтобы остудить обожженные лапы или чтобы сбить со следа погоню. Поиск отнял бы много времени, и я, вздохнув, решила от него отказаться. Мать была жива, остались живы Тали и Аззуен. Со всем остальным я справлюсь.

– Потом, – сказала я. – Идем дальше.

Мы молча отошли от реки и направились в деревню крианов.

Огонь был настолько горяч, что в лесу уцелели лишь самые мощные, самые старые деревья. Я надеялась, что некоторые крианы выжили. Они знали лес не хуже, чем волки, и, возможно, учуяли приближение пожара. Может, у них было время, чтобы собраться и убежать.

Но огонь не пощадил и их. Мне стали попадаться обожженные до неузнаваемости мертвые тела крианов. Я не могла понять, почему их деревня сгорела дотла. Между лесом и входами в дома этой деревни находились большие, выложенные камнями площадки, которые могли бы защитить дома от огня. Я вспомнила, что Ралзун незадолго до пожара отправился сюда, чтобы поговорить с крианами. И от всей души понадеялась, что крепкий старик покинул деревню до того, как в нее пришла беда.

– Каала, – окликнул меня Тлитоо. Никогда прежде он не называл меня этим именем. Голос его прозвучал необычайно громко в окружавшей нас тишине. Не было слышно ничьих голосов, теплый ветер носил лишь пепел. – Надо идти в большое стойбище.

Мне не хотелось идти в Каар и видеть доказательства моего поражения. Я не хотела смотреть на людей и волков, погибших из-за меня, не хотела слышать, как живые обвинят меня в разрушении их домов. Но это было бы непростительной трусостью. Я пошла за Тлитоо в стойбище.

Я поняла, что мы пришли на окраину Каара, когда заметила сложенные на опушке сгоревшего ельника носорожьи кости. Стойбище было уничтожено почти полностью, если не считать нескольких устоявших домов, остовы которых до сих пор дымились на центральной поляне. Стойбище опустело. Во всяком случае, уцелевшие жители из него ушли. Повсюду лежали мертвые тела. Мертвых было так много, что я засомневалась, что здесь вообще кто-то выжил. С ветвей обожженного вяза на землю слетела Хлела. Этот огромный вяз был единственным устоявшим деревом. Все кусты и молодые деревья вокруг него сгорели без остатка.

– Они хотели огнем прогнать вас с вашей территории, – проскрипела Хлела. – Люди говорили, что волки отравили землю и ее надо очистить. Я спряталась на дереве и слышала, что они говорили. Один из них, по имени Давриан, нарочно спалил, кроме того, деревню крианов. Он говорил, что крианы опасны для людей еще больше, чем волки. Но потом огонь вышел из повиновения, и загорелись их собственные дома, – она негромко каркнула и снова взлетела на вяз. – Сгорело все, а большинство жителей погибло. Те же, кто выжил, ушли в деревню Лаан. Они согласились с тем, что старые крианы стали опасны, и отказались от их учения.

Я не смогла сдержать рычания. Уже в тот момент, когда Хесми изгнала нас из деревни, я поняла, что мы проиграли битву за людей Каара. Теперь Давриан обратит против нас и остальных людей. Вороны тихо переговаривались. Они шли по земле, то и дело вскакивая то на кучу костей, то на обгоревший остов уничтоженного убежища. Все, на что они садились, несло на себе отпечаток смерти и разрушения.

Я подняла голову и принюхалась, чтобы понять, есть ли здесь выжившие, но все перекрывал нестерпимый запах гари. Я несколько раз чихнула, потом уловила слабый волчий запах и пошла на него.

Я увидела трупы Праннана и Аммы, лежавшие рядом с двумя мертвыми людьми.

– Они спали в одной хижине вместе с людьми, – сказала Хлела. – Они так и остались с этими медлительными людьми и не успели убежать вовремя. Я пыталась вывести их, но они смотрели только на своих людей.

Меня обдало таким стыдом, что я едва устояла на лапах. Первая заповедь вожака – беречь идущих за ним волков. Амма и Праннан доверились мне, но я принесла им смерть. Я делала все, что в моих силах, чтобы завоевать расположение людей и спасти волчий род, но в результате убила волков, которые больше других нуждались в моем покровительстве. Когда родилась я – дитя смешанной крови с полумесяцем на груди, – Рууко сказал, что я буду несчастна. Милсиндра же говорила, что я погублю волчий род. Оба они оказались правы.

– Иди сюда, волчица, – позвал меня Тлитоо. Он стоял, склонившись над каким-то едва шевелившимся существом.

Я поковыляла к ним на одеревеневших лапах. Тлитоо склонился над вороном, грудь которого мучительно вздымалась при каждом вдохе. Глаза ворона были полузакрыты.

– Он говорит, что некоторым людям удалось бежать из стойбища. Хесми не смогла. Она осталась, чтобы спасать других, и погибла вместе с ними, – произнес Тлитоо. – Он говорит, чтобы мы не сдавались, что мы близки к успеху, говорит, что ты не должна забыть, чему научилась как Нейякилакин.

Умирающая птица открыла глаза и уставила на меня немигающий взгляд.

– У тебя нет времени на сожаления, – прохрипел ворон, с трудом шевеля клювом. – Нет времени и на упрямство. Не повторяй ошибку, которую до тебя делали столь многие волки.

Этот ворон до боли мне кого-то напоминал.

– Она должна найти способ поговорить с девушкой, – сказал он Тлитоо. – Это единственный путь. Найдите его.

Я поняла, кого напомнил мне этот старый ворон. Хриплым голосом и горящим взглядом он очень походил на Ралзуна, который мог бы точно так же слететь с дерева, если бы у него были крылья.

Я опустила голову и принюхалась. От старого ворона явственно пахло смертью. Мне захотелось поддержать его, облегчить последние минуты, но его пылающий взгляд остановил меня.

– Ты человек или ворон? – спросила я его.

– Я Нейякилакин, – с трудом просипел он. – До этого я был царем воронов. Я жил до тех пор, пока мне на смену не пришел новый Нейя. Не дай пропасть моим усилиям.

– Я клянусь тебе в этом, – пообещала я.

Он с трудом поднялся на лапы, тяжело взмахнул крыльями, взлетел, пролетел несколько шагов, упал и больше не поднялся.

– Ты можешь это сделать? – прошептала я Тлитоо. – Ты можешь стать человеком?

– Не знаю, – ответил он. – Я ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь ворон мог превращаться в человека, – он бережно прикоснулся к телу мертвой птицы. – Но он был очень стар, а я очень молод. Ты же знакома с ним, волчица.

– Это Зралзу, – вспомнила я. Это был тот старый ворон, который охотился с Навдру, когда тот был молодым волком. Этот ворон стоял рядом с Индру, когда я увидела его в Инехалине одну луну назад. Тогда я не понимала, как может ворон одновременно быть человеком и птицей. Я не понимала, как он мог прожить от времен Индру до нашего времени, но умереть от пожара, устроенного Даврианом.

Его слова стряхнули с меня жалость к себе. Я посмотрела на Праннана и Амму, подошла к ним и поочередно, прощаясь с ними, в последний раз зарылась носом в их мех. Ожогов на них было мало, и, скорее всего, они задохнулись от дыма, как это часто бывает с живыми существами во время пожаров. Они погибли, исполняя Обет. Погибли Ралзун, Хесми и многие, многие другие. Если я сдамся, то их смерть окажется напрасной. Давриан победит. От гнева у меня прояснилось в голове. Я не упаду на спину, как какой-нибудь низкохвост, я не сдамся. Я буду драться с Даврианом до последнего вздоха. Может, мне удастся добраться до Лаана раньше его.

– Далеко ли отсюда до Лаана? – спросила я Тлитоо.

– Эта деревня стоит за полем, на котором Стражи убили недоволков, – и глаза его вспыхнули.

– Идем туда, – сказала я.

Через час неутомимого бега мы миновали обгорелые деревья и обожженные до полной неузнаваемости трупы каких-то зверей и достигли границы пожара. Здесь я нашла ручей и от души напилась. Потом погрузила голову в воду, чтобы промыть глаза и нос, восстановив чувствительность к запахам. Повсюду я теперь чуяла признаки жизни. Я учуяла куропатку, бегущую к воде; уловила запах матери. Она побывала здесь не больше часа назад. Вокруг начали шевелиться все, кого не спалил огонь и не задушил дым. Я слышала жужжание насекомых, возню невидимых мышей. Снова послышались суетливые шаги куропатки. Я выловила из ручья рыбу и проглотила ее целиком. Желудок мой ожил, и я направилась на поиски куропатки. Она была оглушена дымом и не учуяла моего приближения. Я убила ее сразу и мгновенно съела. Мне даже пришлось некоторое время постоять, чтобы желудок не изверг ее назад.

Поев, я ощутила прилив сил и пустилась в дальнейший путь. Деревню Лаан я обнаружила за полем, где погибли недоволки. Эта деревня располагалась на большой поляне в вязовом лесу. Она была меньше Каара, но больше стойбища в Широкой Долине, где жила Тали. Я спряталась в лесу и, скрываясь за кустами можжевельника, стала наблюдать за деревней и ее жителями. Их вождем был коренастый темноволосый мужчина. Он стоял один возле своей хижины, и я медленно поползла к нему.

Я не успела сдвинуться с места, как услышала голоса Давриана и Инимина. Выкрикивая приветствия, они вошли в деревню. Я съежилась. Рухнули мои надежды добраться до Лаана раньше, чем туда придет Давриан.

Инимин привел в Лаан группу уставших, измотанных людей. Их было человек двадцать, и все они пришли из Каара. По тому, как его слушались все остальные, как они внимали его словам, было понятно, что после смерти Хесми их вождем стал Инимин. Давриан, гордо вскинув голову, стоял по правую руку от Инимина.

Жители Лаана выступили вперед, и коренастый вождь приветствовал пришельцев.

– Мне очень жаль, что ваше стойбище сгорело. Это большое горе. Вы – все, кто остался в живых?

– Да, насколько мы можем судить, – ответил Инимин.

Коренастый человек прищурил глаза.

– Каким образом загорелся лес вокруг стойбища? – резко и требовательно спросил он.

Инимин кивнул Давриану, и тот выступил вперед.

– Все это случилось из-за волков, – заявил он.

Мне пришлось слушать все их лживые измышления о нас. Они говорили, что мы отравили жителей деревни и лишь немногим удалось спастись, что они были вынуждены поджечь место, где мы прятались, дабы уцелеть и не быть убитыми. Давриан сказал, что поджег лишь одно место, но мы разнесли горящие ветви по всему лесу и в отместку спалили его дотла. Еще он объявил, что это Тали и Ралзун подговорили нас сделать это, так как сами мы никогда бы не додумались, что крианы, любившие волков, сами опасны. Якобы они испортили нас, а мы испортили их. Жители Лаана в страхе тихо переговаривались друг с другом.

– Они ему верят, – прошептала я ворону.

– Тебе следовало бы понимать, что они сейчас поверят всему, что питает их страх, – ответил Тлитоо.

Сзади раздался шорох листьев, и я уловила родной запах цветущего шалфея.

– У людей страх всегда пересиливает разум.

Я не смогла сдержать радостный визг, когда подошедшая к нам Нееса улеглась рядом. Отпечаток ее лапы на берегу ручья и ее свежий запах уже сообщили мне, что она жива, но это отнюдь не то же самое, что увидеть ее целой и невредимой. Я потеряла Праннана и Амму и потерпела поражение в Кааре, но моя мать была жива. Шесть лун назад я не могла даже мечтать о том, что наступит день, когда я буду лежать рядом с ней. Я прижалась к ней, вдыхая запах гари и тревоги. Нееса положила голову мне на спину и принялась вылизывать мою холку, как маленькому щенку.

– Я учуяла твой запах, – сказала она, – но мне надо было удостовериться, что ты жива.

– Пока жива, – не удержалась я. – Стражи убьют меня, как только найдут.

– Да, это так. Навдру и Йилдра живы, но Лаллне спастись не удалось. Навдру приказал всем своим волкам убить тебя и членов твоей стаи при первой же возможности. Он объявил это своей стае, как только прекратился пожар.

– Люди не примут Тали как своего криана. Давриан сказал им, что она так же опасна для них, как и волки. – Сделав над собой усилие, я отогнала образ Лаллны, ее мужество перед лицом носорога и верховных волков. Я буду оплакивать ее потом.

– Иди к своим людям, Каала. Я постараюсь уговорить верховных отпустить вас. Не ходи за мной, – велела она мне. – Я найду тебя, когда поговорю с ними.

Прежде чем я успела ответить, прежде чем я успела предостеречь ее от риска, она быстро встала и бросилась в лес. В тот миг я боялась, что никогда больше ее не увижу.

Еще некоторое время я наблюдала за людьми. Давриан и Инимин присели на корточки рядом с вождем Лаана и принялись что-то шептать ему. Остальные уцелевшие жители Каара разговаривали с местными людьми. Они заражали Лаан своей ложью, и я ничего не могла с этим поделать.

– Идем отсюда, волчица, – сказал Тлитоо.

Я отползла назад, вскочила на лапы и побежала к пещере.

Если жители Лаана поверят Давриану, то они не пойдут путем истинных крианов. Верховные волки ищут нас, чтобы убить. Возможно, правда, Неесе удастся переубедить их и сохранить жизнь моему роду в Широкой Долине. Если же Нееса потерпит неудачу, мне придется искать способ защитить себя и свою стаю. Тлитоо летел у меня над головой.

– Что дальше, волчонок? – проворковал он.

Я не знала, что делать дальше, но сдаваться не собиралась. Я постаралась мыслить как вожак стаи. Я не могу изменить то, что уже произошло, но это не означает, что у меня нет выбора. Если мы и наши люди не сможем жить в безопасности в стране Стражей, нам придется найти укрытие, где мы обдумали бы положение и решили, что делать. Мы сможем послать весть Рууко и Риссе, позвать их к нам до того, как их настигнут Стражи. Порадовавшись, что у меня есть хоть какое-то подобие плана, я побежала к невысокому холму среди равнины, чтобы осмотреть местность.

– Осторожно, волчица! Эти камни лежат очень неплотно.

Услышав предостережение, я посмотрела на россыпь камней под лапами. Как я могла забраться так высоко, не заметив этого?

Я осторожно, чтобы не пошевелить камень, поставила на него переднюю лапу, но он скользнул вниз, уйдя из-под лапы. Я покатилась вниз. Я изо всех сил старалась поджать под себя лапы, а Тлитоо беспомощно метался у меня над головой. Я забралась не так высоко, чтобы падение меня убило или серьезно ранило, но боялась, что грохот падающих камней может привлечь людей или верховных волков.

Я приземлилась у подножия холма. От падения перехватило дыхание. Несколько мгновений я лежала на земле, приходя в себя.

– Беги, волчица! – пронзительно крикнул Тлитоо. Я попыталась встать, уверенная в том, что он увидел людей или верховных волков, но в этот момент один камень ударил меня в бок, а другой угодил в лапу. Я взглянула вверх, и показалось, что на меня обрушивается весь склон холма. Сверху катились камни. Одни попадали в меня, другие пролетали мимо. Я попыталась отскочить в сторону, но не успела. Когда показалось, что поток иссяк, один большой камень, лежавший у самого подножия холма, вдруг перевернулся и накрыл мне правую заднюю лапу.

Я изо всех сил постаралась выдернуть лапу из-под камня, но он оказался слишком тяжелым. Перевернувшись на живот, я попыталась столкнуть камень передними лапами, но лишь растянула мышцы на груди. Тогда я подрыла мягкую землю под камнем, но от этого он лишь опустился ниже и еще сильнее придавил мою лапу. Тлитоо скакал с камня на камень, горестно качая головой. Посмотрев на придавивший меня камень, он озабоченно каркнул.

– Он слишком тяжелый. Потребуется очень много воронов, чтобы сдвинуть его с места. Лучше я полечу за твоими людьми.

Мы находились довольно далеко от Холмистых Скал, но другого способа освободиться у меня не было. Если Давриан, Инимин или верховные волки обнаружат меня здесь, то убьют на месте.

Потом до моего слуха донеслись незнакомые человеческие голоса. Люди приближались.

– Останься здесь! – приказала я Тлитоо. Мой голос дрожал от накатившей паники. Наверняка это Давриан рыщет по лесам в окрестностях Каара в поисках волков, которых он хочет убить. Я вспомнила перерезанные глотки верховных волков и явственно ощутила, как копье Давриана вонзается в мою заднюю лапу. Я заскулила.

– Я слышу их, волчица.

Ворон расправил крылья, заслоняя меня от опасности. Напрягая все силы, я попыталась вытащить ногу из-под камня. Он подался, правда, совсем немного. Воодушевившись, я потянула ногу еще сильнее, потом еще раз. Камень сдвинулся с места, а потом снова упал на прежнее место, и от сотрясения со склона посыпались другие камни. Я завизжала от боли, когда они засыпали всю нижнюю часть моего тела. Я старалась не шуметь, но боль была такой сильной, что я расплакалась.

Человеческие шаги между тем приближались. Я заставила себя замолчать и вжалась в камни, надеясь, что люди меня не заметят и пройдут мимо. Тлитоо сел передо мной.

– Звук доносился отсюда, – произнес мужской голос. – Я слышал, как он заскулил.

Люди обогнули склон, и один из них посмотрел прямо на меня. Трое других – двое мужчин и одна женщина – остановились и тоже уставились на меня.

– Попал в ловушку, бедняга, – сказал один из мужчин. В его голосе было сочувствие, а не злоба. От него пахло любопытством и желанием помочь. Он опасливо подошел ко мне и снял один камень с груды, не дававшей мне выбраться. Тлитоо, поняв, что сделал этот человек, отскочил в сторону и стал с любопытством наблюдать за его действиями.

Я подняла голову, и человек отпрянул назад. Лицо его исказилось, а к запаху примешалась тревога. Я прижала уши и нервно облизнулась. Я и сама не знала, зачем это сделала. Я подумала, что люди освободят меня только для того, чтобы убить.

– Он хочет, чтобы ты ему помог, – заметил другой мужчина.

Они молча посмотрели на меня, и я ответила им умоляющим взглядом. Мне показалось, что они сейчас начнут снимать с кучи камни и бросать их в меня, но они просто смотрели, держась на почтительном расстоянии и на всякий случай подняв копья.

Человек, снявший с меня первый камень, снял еще один. Потом третий. Тлитоо всячески подбадривал его своим негромким карканьем. Каждый раз, снимая камень, мужчина отпрыгивал назад, словно боясь, что я брошусь на него. Как будто я могла сдвинуться с места!

Его страх был буквально осязаем. Запах страха был так силен, что мне захотелось сказать человеку, что я не причиню ему никакого вреда. Я попыталась ласково улыбнуться и тихонько заскулила. Человек вскрикнул и стремительно отпрянул. Я вспомнила небылицы Давриана. Вспомнила его рассказы о том, что мы убиваем всех людей без разбора, что мы жаждем только человеческой крови, что наши зубы напитаны ядом. Я поняла, какое мужество требовалось человеку, чтобы помочь мне. Этот мужчина не был молод. Он уже прошел половину своего жизненного пути, а значит, привык не доверять нам, но он помогал мне, не рассчитывая ни на какую выгоду. Я не носила ему добычу, не защищала его, я не сделала для него ничего из того, что люди больше всего ценят в нас. Он просто хотел мне помочь, словно для него был невыносим один только вид моих страданий. Он отнесся ко мне как к беспомощному человеческому детенышу.

Наконец, снимая камень за камнем, мужчина почти освободил меня. Оставался только один камень. Человек взялся за него и, как только приподнял, я попыталась выдернуть лапу, но стоило мне пошевелиться, как он тотчас отпустил камень, и тот упал мне на лапу. Я взвыла от боли.

– Он просто сильно испуган, – сказала женщина. – Он хочет, чтобы ты ему помог. Он тебя не тронет.

Мужчина снова приблизился и попытался поднять глыбу, но ее удерживали на месте несколько более мелких камней. Человеку было бы легче, если бы он склонился ниже ко мне, но он боялся это сделать. Он поставил ноги по обе стороны от большого камня и постарался поднять его с помощью деревянной палки, подсунутой под глыбу, но из этого ничего не вышло. Камень не сдвинулся с места. Тогда другой человек опасливо – словно я могла броситься на него – обошел меня, и они вдвоем налегли на палку. Камень приподнялся.

Как только я освободила заднюю лапу, люди опрометью кинулись прочь. Я бросилась в другую сторону в редкий лес, волоча по земле раненую ногу. Добежав до безопасного места среди деревьев, я обернулась. Тлитоо приземлился рядом со мной. Люди внимательно смотрели на кусты, за которыми я спряталась. На выразительных человеческих лицах отразилось не только облегчение, но и радость от сделанного. От людей исходил запах удовлетворения, как от Тали, когда я ложилась рядом с ней погреться на солнышке.

Я всегда думала, что есть хорошие люди, которым мы нравимся, и плохие люди, испытывающие страх перед природным миром. Это было неправильно. Я почувствовала, что эти люди хотели помочь мне, даже полюбить меня, но им мешал страх. Человек освободил меня, победив свой страх.

Они пошли прочь, то и дело оглядываясь на то место, где я укрылась в лесу. Мне хотелось выйти из своего убежища и поблагодарить их, но я боялась, что от страха они могут напасть. Люди расположились за камнепадом и развели костер. Было еще светло, но они уселись вокруг огня и стали доставать еду.

Я долго смотрела, как они сидели у огня и ели. Впервые я всерьез подумала о том, как плохо быть одиноким в этом мире. Даже когда мы убиваем дичь или деремся с другими охотниками, мы знаем, что делим с ними наш мир, что все мы часть одного большого Равновесия. Люди же начали об этом забывать.

Они вспоминали об этом, когда были с нами. Некоторые люди – как Тали или Джалимин – воспринимали нас как членов своей стаи. Они могли принять нас такими, какие мы есть. Но другие – как освободившие меня люди – боялись нас. И все же, несмотря на это, их тянуло к нам, и они были бы не прочь установить с нами связь.

Я вспомнила, как люди вели себя с недоволками – в деревне из прошлого и на равнине, до того как Стражи убили этих маленьких волков. Я боялась, что недоволки смогут отобрать у нас людей. Одна эта мысль приводила меня в ярость, но теперь я поняла, что все это значило. Люди хотели, чтобы мы стали членами их стаи, но при этом боялись нас и не подпускали близко к себе. Но недоволков они не боялись. Они любили их без страха. Если люди смогли полюбить их – этих близких к природе и одновременно к людям маленьких волков, то, может, научатся любить и нас, более диких, одновременно с дикой природой вокруг.

Верховные волки говорили, что недоволки – это наша смерть, но они ошиблись.

Возможно, Гаанин и его стая – это наш шанс, последний шанс прийти к людям. Если люди доверились недоволкам и полюбили их, то – кто знает, – может, наступит день, когда они полюбят и нас.

Гаанин дважды пытался мне что-то сказать, но я отказывалась его слушать. Но, если он жив, а меня не убьют Стражи, у нас будет шанс поговорить.

Тлитоо взъерошил клювом мех на моей голове.

– Я рад, что ты освободилась, волчица, – сказал он.

Я поделилась с ним своими мыслями о недоволках и людях.

– Может быть, еще не поздно, – добавила я.

– Конечно, не поздно, глупышка, – ответил ворон.

Я дождалась наступления темноты, чтобы люди меня не заметили, и пустилась в путь к Скалистой Вершине, к Аззуену и нашим людям. За спиной я еще долго слышала голоса сидевших вокруг костра людей.

Глава 25

По дороге к пещере я дважды видела в лунном свете далекие силуэты верховных волков, бродивших по равнине. Оба раза я надолго пряталась, ожидая, пока они уйдут. Мать сказала, что попытается переубедить их, но верховные глухи к доводам разума. Я бежала со скоростью лося, преследуемого длиннозубами, и добралась до пещеры перед самым рассветом. Мне надо было поговорить с недоволками до того, как меня обнаружат Стражи.

Сустав у Тали распух и посинел. Она сидела, прислонившись спиной к стене пещеры, и сердито смотрела на Брелана.

– Я тоже пойду, – проворчала она.

Аззуен поздоровался со мной, ткнувшись носом в щеку. От этого прикосновения я немного успокоилась.

– Брелан побывал в Кааре, – сообщил Аззуен. – Теперь он хочет посмотреть, кто из жителей выжил и собирается в Лаан. – Аззуен явно тревожился за своего человека. – Тлитоо и Хлела тоже здесь. Они устроились в глубине пещеры.

Я как можно короче рассказала ему о лжи Давриана и о том, как меня спасли люди. Когда я стала рассказывать о своих планах, Аззуен весь превратился в слух.

– Да, – сказал он, выслушав меня, – это может сработать, если нам удастся убедить Гаанина и Стражей, в чем я не очень уверен. Но в любом случае надо попытаться.

Тали нетерпеливо потерла опухшую лодыжку.

– Если Хесми там, то мне непременно надо с ней поговорить, – настаивала она, выглядывая из пещеры. Она не знала, что старейшины уже нет в живых, а я не решилась бы сказать ей об этом, даже если бы могла.

Я подошла к девушке и села рядом. Она погладила меня по голове.

– Если она там, я вернусь и возьму тебя с собой, – пообещал ей Брелан, – но сначала надо выяснить, побывал ли там Давриан и что он им наговорил. Я обещаю, что вернусь сразу, как только выясню, что произошло.

Тали с трудом поднялась на ноги. Пройдя несколько шагов, она пошатнулась и вздохнула.

– Я только задержу тебя, если пойду, – признала она и снова села рядом со мной. Я вздохнула с облегчением. Если бы она настояла на своем, пришлось бы идти с ней и охранять ее, а мне надо было непременно встретиться с Гаанином.

– Ты должен выяснить, там ли Хесми и Ралзун и выжили ли Давриан и Инимин, – сказала Тали Брелану. – Если они оба живы, надо узнать, что они наговорили старейшинам Лаана. Если есть хоть малейший шанс, что Лаан примет меня как криану, нам нужно немедленно идти туда.

Меня охватила гордость за ее мужество и решительность. С тех пор как мы покинули долину, Тали действительно стала настоящей крианой. Но сейчас, после того как Давриан сумел убедить жителей Лаана в своей лжи, делать ей там было нечего. Но чем скорее она об этом узнает, тем лучше. Надо сделать так, чтобы она пошла с нами туда, где мы будем скрываться, а если она пойдет в Лаан, то это расстроит все наши планы.

Я подошла к Брелану и лизнула его руку. Он улыбнулся и потрепал меня по холке, потом почесал ухо Аззуену и вышел из пещеры. Аззуен пошел за ним.

Тлитоо и Хлела, сонно моргая, вылезли из глубины пещеры.

– Мы слышали твой план, волчица, – сказал Тлитоо. – Мы присмотрим за девочкой до вашего возвращения.

Конечно, два ворона – не слишком сильная охрана, но убежище было надежным, а острый ум Аззуена мог пригодиться мне на переговорах с недоволками.

– Спасибо, – ответила я, стараясь не выглядеть скептически.

Я лизнула Тали в лицо и выбежала на свет утреннего солнца.

Брелан дошел с нами до границы выжженной пожаром земли и отправился в Лаан. Аззуен с тревогой посмотрел ему вслед.

– Можешь идти с ним, если хочешь, – сказала я неохотно. Аззуен был нужен мне самой.

– Я найду его после того, как мы поговорим с недоволками, – ответил Аззуен. – Не хочу оставлять тебя одну, Каала.

Я лизнула его в нос, понимая, как тяжело ему отпускать своего человека без защиты. Мы смотрели вслед Брелану до тех пор, пока он не исчез в лесу, а затем побежали на место сбора недоволков. Мы пронеслись мимо пустоши и поднялись на склон холма, откуда была видна территория недоволков, которую пощадил огонь. Мы начали спускаться с холма, когда заметили силуэты бегущих нам навстречу волков. У этих странных волков были круглые, как у щенков, головы.

Впереди остальных бежал Гаанин. С ним были два недоволка. Увидев нас, они остановились и сели, поставив перед собой передние лапы. Добежав до них, я вдруг поняла, что не знаю, с чего начать.

Я посмотрела на Гаанина, и он ответил мне тем же. В его глазах не было упрека, но было видно, что он не рад моему появлению. Я вспомнила убитых на равнине недоволков и опустила глаза.

– Они сожгли лес, – сказала я. Это было глупо, недоволки знали о пожаре и без меня. Двое волков, сопровождавших Гаанина, подозрительно взглянули на Аззуена.

– Это Аззуен, – сообщила я. – Он из моей стаи.

– Это твой спутник? – спросила волчица с любопытством.

– Пока нет, – ответила я и смущенно прижала уши.

Волчица едва заметно усмехнулась, но потом посерьезнела.

– Мы знаем, что они сожгли лес, юная дикая волчица. Что ты теперь собираешься делать?

Я хотела бесстрастно изложить недоволкам свой план. Всю дорогу от пещеры я готовилась использовать все свое красноречие, чтобы убедить их в своей правоте. Но теперь не стала тратить слов и сразу выпалила все, что думала:

– Я хочу, чтобы вы вместе с нами пошли к людям. Им нужны волки, которых бы они не боялись. Им хочется любить зверей, к которым они не питают страха. Я не знаю, почему они так боятся нас, но они боятся. Если у них будут такие волки, как вы, волки, не внушающие им страха, то, возможно, они перестанут убивать нас, и мы сможем к ним вернуться. Вы должны убедить их принять вас, а потом мы последуем за вами.

– В вас они боятся собственной дикости, – заговорил Гаанин. – Глядя на вас, они против воли вспоминают, какими были когда-то, – животными среди других животных, зверьми, а не особенными высшими существами. В нас они видят то, что могут полюбить, то, что не мешает их нынешнему взгляду на самих себя.

– Ты уже давно это понял, – признала я.

– Именно поэтому мы пожертвовали нашей дикостью, – произнес Гаанин. – Именно поэтому мы позволяем людям распоряжаться нами на охоте, занимать наши территории и управлять нашими стаями так, будто они – наши вожаки.

Я не могла даже в мыслях допустить, что мы будем лишены азарта охоты, радости погони и трепета, который испытываем, догоняя и заваливая дичь по своему выбору, а не по чужой указке. Я ни на что не променяла бы радость бега по своей территории во главе своей стаи. Когда я впервые столкнулась с недоволками, то решила, что они просто недоделанные волки, но они пожертвовали большим ради исполнения Обета.

– Я давно хотел сказать тебе об этом, Каала, – добавил Гаанин, – но ты не желала меня слушать.

Я опустила хвост, принимая его упрек. Но потом меня охватил гнев за его покровительственный тон. Я подняла хвост и вскинула голову.

– Ты скрыл от меня и еще одну вещь, – с вызовом заговорила я. – Не сказал, что ты – мой отец.

– Это была не моя тайна, – ответил Гаанин и виновато поджал хвост. – Мы много раз пытались произвести потомство волков, которых люди приняли бы, не требуя безоговорочной покорности. Во мне больше дикой волчьей крови, чем в любом волке моей стаи, и у меня было множество щенков. Ты больше других соответствовала требованиям. Но все надежды оказались пустыми. Они все равно боятся волков.

Так вот, оказывается, кем я была для него! Всего лишь одним из экспериментов. Я думала, что, отыскав отца, задам ему тысячу вопросов, но выяснилось, что я для него то же самое, что и орудия для людей. Мне нравился Гаанин. Он был храбр, как истинный волк, и готов на любые жертвы ради исполнения Обета. Я же могла рассчитывать только на роль его орудия. Я встряхнулась. Настоящими моими отцами были Тревегг и даже Рууко.

– Я бы не назвал тебя покорным волком, – заметил Аззуен, видя, что я молчу.

– Я проявляю покорность, когда нахожусь с людьми, – ответил Гаанин. – Это мой добровольный выбор. Дети моих детей будут еще более послушны. Те, кто не будет послушным, научатся притворяться. Люди – испуганные, робкие, одинокие существа, и кто-то должен научить их тому, что наш мир не такое уж страшное место. – Он улыбнулся, словно люди были несмышлеными щенками, только что выползшими из логова.

Он заботился о людях не меньше, чем я. Казалось, ему было совершенно неважно, что он мой отец, но люди и Обет значили для него столько же, сколько его стая. Они значили даже больше, ибо члены его стаи гибли, пытаясь научить людей любви. Хотелось бы, конечно, чтобы он относился ко мне как к дочери, но еще больше мне было нужно, чтобы он помог нам завоевать доверие и дружбу людей.

– Нееса говорила мне, что если люди будут жить с такими волками, как вы, – произнесла я, следя за тем, чтобы случайно не произнести слово «недоволки», – то дети ваших детей забудут о своем волчьем происхождении. Они забудут Обет, как Белоснежка и Куцехвост.

– Да, – согласился Гаанин. – Они будут помнить лишь то, что их долг – жить с людьми. Они не станут спорить из-за того, что, по их мнению, важнее для волчьего рода. Они даже не будут знать об этой части Обета.

Именно поэтому нам было необходимо оттеснить от людей недоволков. Дикость надо сохранить во что бы то ни стало, чтобы люди не превратили весь мир в пустыню. Я уважала стремление Гаанина быть с людьми, но потом он должен будет уступить дорогу нам.

– Мы надеемся только на то, – сказал Гаанин, внимательно глядя на меня, – что если люди смогут полюбить существо, отличное от себя, существо, которое им ничем не угрожает, то найдут способ полюбить и окружающий мир. Мы испробовали все остальное, и теперь это наш последний шанс. И их шанс. Но мы не достигнем успеха, если вы – волки – не позволите нам жить.

– Поэтому Стражи и продолжают вас убивать, – вставила я.

– И не только Стражи, – вмешалась в разговор волчица. – Такое происходило и раньше с другими стаями. Дикие волки всегда ненавидели наш род и все время нас убивали. Да и ваш род немногим лучше верховных.

– Ты видела, что случилось с моими волками на равнине, – сказал Гаанин. Он посмотрел на меня таким тяжелым взглядом, что я подумала: не знает ли он, что это я привела на поле Стражей. Я ждала обвинения, но Гаанин лишь беспокойно вздохнул. – Теперь люди сожгли лес. Возможно, для нас настало время сняться с этого места, спрятаться и переждать неспокойное время, как мы часто делали раньше. Но, боюсь, тогда мы упустим наш последний шанс. Если мы будем ждать, то люди зайдут слишком далеко.

Мною едва не овладела паника. Определенно, потом будет поздно что-либо исправлять, если Гаанин сейчас уведет прочь свою стаю.

– Мы найдем способ убедить верховных волков оставить вас в покое, – пообещал Аззуен. Я не поняла, как он собирается это делать, но попыталась выглядеть такой же уверенной, как Аззуен.

– Инимин и Давриан уже в Лаане и распространяют о нас самые невероятные россказни, – продолжал Аззуен. Он говорил это с таким спокойствием, будто обсуждал планы завтрашней охоты. – Они говорят, что это крианы подговорили нас поджечь лес. Что будет, если люди испугаются и вас?

– Люди уже не думают о нас как о волках и не считают дикими, – возразил Гаанин. – Каала видела это до того, как Стражи начали нас убивать. Инимин и Давриан не представляют для нас угрозы. Мы пройдем мимо них, не возбудив у людей никакого страха. Мы пойдем в Лаан и понаблюдаем за людьми. Нам надо посмотреть, поверили ли жители деревни россказням Давриана и Инимина о крианах и безопасно ли вашим людям появляться в Лаане. Но для этого вы должны убедить Навдру не убивать нас.

– Я поговорю со Стражами, – заверила я.

– Мы можем подождать до следующего восхода луны, – сказала волчица, встряхнувшись. – Мы будем ждать в лесу вблизи Лаана.

– Если вам не удастся склонить верховных волков к соглашению, – добавил Гаанин, – я буду вынужден увести свою стаю в надежное место.

Он поклонился нам и побежал в лес.

Когда они исчезли в чаще и уже не могли нас услышать, я обратилась к Аззуену:

– У тебя же нет плана переговоров со Стражами, верно? – Я хорошо знала Аззуена и понимала, когда он блефует.

– Пока нет, – ответил он, – но мы найдем выход, правда?

Я тяжело вздохнула.

– Конечно, найдем.

Он ткнулся носом в мою щеку.

– Мы что-нибудь придумаем, Каала, я тебе обещаю. Можно мне теперь поискать Брелана?

Я по запаху чувствовала, как сильно Аззуен тревожится за своего человека. Он думал о нем все время разговора с Гаанином. Я вспомнила о Тали, которая сидит в пещере одна, если не считать двух воронов.

– Да, иди. Я буду ждать тебя в пещере.

Он легонько куснул меня за нос и побежал в сторону Лаана. Когда Аззуен исчез, я остро почувствовала, как он мне нужен, но делать было нечего. Я встряхнулась и направилась в пещеру к Тали.

Я была уже на полпути к цели, когда воздух над моей головой наполнился звуком беспорядочного хлопанья крыльев. Хлела летела прямо на меня. Не останавливаясь, она врезалась мне в бок и свалила на землю. Я вскочила, задыхаясь и кашляя от неожиданности.

– Что ты делаешь? – зарычала я.

В ответ Хлела прошипела что-то невразумительное.

Я оскалила зубы и внимательно пригляделась. Перья Хлелы были взъерошены, воротник из перьев сильно топорщился. В ее глазах я прочла безысходное отчаяние.

– Что случилось? – спросила я, чувствуя, как паника железным обручем сдавливает мне горло.

– Они его схватили.

– Кого? – спросила я. Аззуена я только что видела и не могла понять, кто мог схватить Брелана.

Хлела посмотрела на меня горящим взглядом и плюнула в морду обломком ветки.

– Тлитоо! Злые волки схватили его и твою девушку.

– Как это получилось? – растерянно спросила я. – Где?

У меня было такое чувство, будто Хлела ткнула клювом мне в грудь и пробила сердце. Я не боялась встречи с Даврианом и Стражами, мне был нипочем лесной пожар, но я не могла представить, как я переживу потерю Тлитоо и Тали.

– В ее убежище, в пещере! – прохрипела Хлела. Она взлетела вверх и понеслась назад, в сторону сгоревшего леса. Она летела так быстро, что, когда я сделала первый шаг, Хлела превратилась в маленькую точку на горизонте. Я побежала за этой точкой, боясь, что, когда добегу до пещеры, там уже будет некого спасать.

Хлела ждала меня у подножия Скалистой Вершины. Когда я подбежала, она взлетела на середину склона. Я подняла голову и посмотрела на нее сквозь марево. Хлела нетерпеливо щелкнула клювом.

– У меня нет крыльев, – недовольно буркнула я. К тому же мне не хотелось, чтобы верховные волки преждевременно меня обнаружили. Каждый мой нерв, каждый мускул подгоняли меня вверх, к Тали, но если я очертя голову брошусь в пещеру, меня увидят задолго до того, как я до нее доберусь. Если бы здесь был Аззуен, он посоветовал бы дойти до пещеры каким-нибудь незаметным окольным путем. Я села и принялась внимательно разглядывать пещеру. Выступ перед входом окружал половину скалы. По этому выступу я смогу незамеченной подобраться к самому входу, а там уж найду способ подойти к Тали и Тлитоо. Я обежала скалу внизу и начала взбираться к выступу. Забравшись на него, я пробралась ко входу, а дальше медленно поползла на брюхе.

Оказавшись у порога пещеры, я залегла. Хлела повисла вниз головой под выступом, беззвучно открывая и закрывая клюв. Прижавшись головой к камням, я прислушалась. Я ничего не услышала, а запах дыма по-прежнему был так силен, что никаких других запахов я не чувствовала. Я хотела было спросить Хлелу, точно ли в пещере кто-то есть, когда почувствовала, как меня окатила волна горячего дыхания. Я подняла голову и увидела над собой издевательскую ухмылку Милсиндры.

– Что-то тебя долго не было, Каала, – насмешливо произнесла она. Схватив за холку, она швырнула меня в пещеру. Я перекатилась через голову и с размаху упала на живот. Меня сразу окружили верховные волки.

Я тотчас уловила запах Тали и Тлитоо, но рассмотреть их не смогла – видела только волчий мех. Мне показалось, что в пещере не меньше сотни верховных. В горле у меня так пересохло от страха, что я не смогла бы говорить, даже если бы нашла что сказать. Я так спешила в пещеру, что не подумала о том, что буду делать, когда доберусь до нее. Да, я сделала большую глупость, придя в пещеру одна и без плана. Теперь я в ловушке и не смогу помешать верховным волкам убить всех нас.

Надо было успокоиться и подумать. Я закрыла глаза. Конечно, не стоило бы закрывать глаза в окружении врагов, но никаких иллюзий у меня не было. Если верховные решат сейчас меня убить, то открытые глаза едва ли помогут. Я несколько раз глубоко вдохнула, надеясь, что от этого в голове появятся какие-нибудь полезные мысли. Но они не появились. Подождав еще немного, я открыла глаза. Я ничем не помогу Тали и Тлитоо, если буду валяться здесь, как затравленная дичь.

Прежде всего верховных волков было не сто, а всего восемь, включая спутника Милсиндры Кивдру. Сначала мне показалось, что остальные волки мне незнакомы, но потом среди них я узнала Галиндру и Сундру и еще нескольких верховных из Широкой Долины, которые поддерживали Милсиндру. Но ни Тали, ни Тлитоо я пока рассмотреть на смогла. Потом я услышала визг боли, и на середину пещеры выпрыгнул молодой верховный волк. За ним выскочил Тлитоо с клоком шерсти и куском волчьей шкуры в клюве. За вороном я разглядела и Тали, которая, скорчившись, сидела у стены в глубине пещеры.

Тлитоо выплюнул клок шерсти.

– Тебе не надо было сюда приходить, волчонок, – сказал он, – но я очень рад, что ты здесь. Сейчас мы им покажем.

Он заковылял ко мне. Одно крыло висело под странным углом и волочилось по полу пещеры. В укрытие влетела Хлела и, хрипло каркая, принялась облетать волков, чтобы добраться до Тлитоо. Она что-то сказала ему, и Тлитоо ответил ей тихим отрывистым клекотом. Два верховных волка бросились за ней, но Хлела ловко увернулась, пролетев между ними, и вылетела из пещеры. Волки кинулись за ней, но Хлела, сделав всего один взмах, оказалась вне пределов досягаемости. Волкам оставалось только рычать ей вслед в бессильной злобе. Воспользовавшись их замешательством, я подбежала к Тали. Никто меня не остановил.

Тали крепко меня обняла. Ее кожа была влажной и прохладной. Девушка дрожала от холода. Я прижалась к ней и оглянулась на верховных волков. Я ждала, что они начнут скалить зубы и угрожать, но они просто стояли и внимательно на меня смотрели. Собственно, спешить им некуда, так как у меня не было никаких шансов убежать.

– Что вам от меня нужно? – спросила я Милсиндру, дерзко посмотрев ей в глаза.

– Мы хотим знать, что ты умеешь делать с этими двумя, – ответила Милсиндра. – Мы знаем, что вы можете посещать царство духов. Нееса говорила, что ты умеешь проникать в мысли других волков, а волк, который делает это, может проникать и в царство духов. Нам всем так говорили, когда мы были еще щенками. Мы знаем, что существуют принадлежащие нам по праву тайны, которые помогут уберечь волчий род от гибели. Прошло очень много времени с тех пор, как у нас была возможность поговорить с Древними. Но это умеет делать дрельшик, не так ли? – В голосе Милсиндры послышалась зависть. – Ты отведешь нас туда, или мы на твоих глазах убьем девчонку.

Я не знала, что понадобилось верховным волкам в Инехалине, но мне совершенно не хотелось помогать Милсиндре.

В голове стучало, и мне показалось, что если страх усилится, то моя голова просто лопнет. Я заставила себя думать. Мимо верховных я проскочить не могла, как не могла и с ними драться – шансов на победу не было. Милсиндру надо перехитрить. Видимо, о том же подумал и Тлитоо.

– Да, мы это сделаем, – хрипло сказал он. – Мы Нейя. Вам нужны я, волчица и человеческая девушка.

Сначала я рассердилась за то, что он включил в число Нейя и Тали, но, поразмыслив, поняла, что должна поблагодарить ворона. Если бы он сказал, что Тали не нужна, верховные сразу бы ее убили. Тлитоо смотрел на меня, часто моргая. Этот хитрец явно что-то задумал.

– Если кто-то из вас ляжет рядом с нами, то сможет увидеть то, что видим мы, – проворковал он.

Я не имела ни малейшего понятия о том, что задумал Тлитоо, но своего плана у меня не было. Значит, буду делать то же, что и ворон. Милсиндра внимательно взглянула на меня. Я кивнула в знак согласия.

В этот момент Тали попыталась бежать. Она встала и сделала шаг к выходу. Боясь, что верховные бросятся на нее, я ткнулась носом под ее колени и заставила снова сесть на землю. Верховные волки сдержанно хихикнули. К нам заковылял и Тлитоо. Верховные волки окружили нас, но при этом старались не подходить близко ко мне. Я едва сдержала смешок. Они притворялись такими свирепыми и сильными, но боялись того, что могли сделать мы с Тлитоо.

– Что случилось у тебя с крылом? – шепотом спросила я его.

– Оно сломано, волчица. Я не могу летать, – громко произнес он, а потом перешел на шепот: – Ты должна позволить злюковолку лечь рядом с твоей девушкой. Я заставлю волков поверить, что только человек может открыть им путь к Нейякилакину, и они ее не убьют. Но ты не должна возражать.

Мне, конечно, очень этого не хотелось, но другого выбора не было.

– Хорошо, – согласилась я.

– Угрюмые волки, – надменно обратился Тлитоо к стоявшим вокруг нас огромным великанам. – Один из вас должен будет доказать свою храбрость и улечься рядом с девушкой. Если вы посмеете ее ранить, то никогда не попадете в Инехалин.

Вперед выступила Милсиндра. Она сильно дрожала, и ее страх доставлял мне неизъяснимое удовольствие. Тали отпрянула, когда огромная волчица приблизилась к ней, но я толкнула ее к верховной волчице и лизнула ей руку.

– Ты должна сесть рядом с ней, – сказала я Тали так, чтобы слышала Милсиндра. – Сядь и сиди спокойно.

Тали осталась на месте, дрожа, как Милсиндра.

– Она подчиняется тебе? – изумленно спросил один из верховных.

Я не ответила. Все мои инстинкты взбунтовались против такого страшного соседства. От самой мысли о нем меня начало тошнить, и я изо всех сил сдерживалась, чтобы меня не вырвало, на радость врагам. Я наклонила голову к Тлитоо. Он неловко вскочил мне на спину.

Ворон без предупреждения доставил меня в Инехалин. Ощущение падения, потеря обоняния и слуха промелькнули так быстро, а холод ударил меня так неожиданно, что я не успела приготовиться. Мои мысли остановились как замороженные. Мы приземлились на Каменном Поясе, там, откуда всегда начинались наши путешествия в Инехалин. Правда, на этот раз нам навстречу не вышел Волк-призрак. Тлитоо несколько раз громко каркнул, а я постаралась отогнать страх. Я боялась, что нас услышат верховные и в отместку нападут на Тали. Я услышала карканье великого множества воронов. Оно раздавалось откуда-то из-за границы Каменного Пояса.

– Слушай меня внимательно, волчица, – сказал Тлитоо. – Мы сумеем выйти из пещеры, и после этого вы пойдете со мной. Ты не должна устать или замерзнуть, поэтому у меня нет времени ничего тебе объяснять. Ты веришь мне? Сделаешь ли ты все, что я скажу?

Углом глаза я заметила, что за большим камнем движется какая-то тень.

– Подожди, – сказала я и, отойдя от Тлитоо, направилась к тени. Волк-призрак уже был готов ускользнуть в лес.

– Это правда? – спросила я его. – Мы можем приводить другие существа в Инехалин?

Волк-призрак остановился и оглянулся через плечо.

– Я слышал, это так, – отозвался он, – но не могу поручиться за то, что из этого получится. Мне не нравится принятое тобой решение. Мне не нравятся волки, которые, не будучи настоящими волками, берут то, что по праву принадлежит нам. – Он что-то пробормотал себе под нос, но потом поднял голову. – Но мы не исполнили Обет, а наши попытки исправить совершенную ошибку провалились. Мы потеряли право судить.

– Мне нужна твоя помощь, – произнесла я. – Ты должен сказать Стражам, чтобы они не убивали недоволков.

От холода язык плохо мне повиновался.

Волк-призрак суетливо потоптался на месте.

– Я могу попытаться, – проговорил он. – Но, если я это сделаю, ты не сможешь отступить. Если маленькие волки останутся жить, это будет означать конец для нашего племени. Люди наберутся достаточно сил, чтобы убить нас. Если я соглашусь на такую жертву и позволю маленьким волкам жить, ты должна поклясться, что сделаешь все, чтобы оправдать эту жертву.

– Я клянусь, – ответила я.

Волк-призрак наклонил свою огромную голову.

– Я попытаюсь, – решил он. – Время верховных волков прошло, но твое время еще не наступило.

– Волчица, – прохрипел мне на ухо Тлитоо, – тебе нельзя больше здесь оставаться. Если ты уснешь, мы не сможем драться.

– В этот раз я помогу тебе, – сказал Волк-призрак. – Ты немного ослабнешь, но сможешь двигаться.

С этими словами он прикоснулся носом к моей груди, и я ощутила прилив тепла.

Тлитоо бросился ко мне, и я тотчас оказалась на полу пещеры, где было жарко по сравнению с вечным холодом Инехалина. Я ощущала усталость, но прикосновение Волка-призрака позволило мне не уснуть.

Тлитоо взмахнул здоровым крылом и посмотрел на верховных волков.

– Здесь, среди каменных стен, ничего не получается, – объяснил он. – Древние не могут войти сюда.

Верховные зарычали, а некоторые двинулись к нам, угрожающе оскалив зубы.

– Ничем не могу вам помочь, злюковолки, – сказал Тлитоо. – Не я выбираю время, когда духам угодно поговорить с нами. Но есть место, куда они всегда приходили к нам. Я могу отвести вас туда.

Милсиндра издала низкий горловой рык, но Тлитоо лишь искоса взглянул на нее. Тогда волчица зарычала еще более свирепо. Тлитоо щелкнул клювом и покачал головой, а потом принялся клевать землю под ногами, словно ища там червей. Милсиндра нетерпеливо взвыла, а потом решительно пошла к выходу из пещеры. Если бы она не была верховной, желавшей меня убить, мне бы, наверное, даже стало ее жаль. Она нуждалась в помощи Тлитоо, чтобы спасти свою стаю, но я не знала ни одного волка, который смог бы уговорить ворона что-то сделать против его желания.

Четверо верховных взяли нас в кольцо, когда мы спускались по склону холма в лес. Еще два волка стерегли Тали, которая сильно хромала из-за опухшей ноги. Тлитоо ехал верхом на моей спине, выставив искалеченное крыло.

Потом, в какой-то неуловимый миг, Тлитоо взлетел, рассекая своим якобы сломанным крылом воздух. Я резко остановилась перед Тали, пытаясь прикрыть ее от верховных. Но Тали не собиралась сдаваться. Откуда-то из складок одежды она достала несколько острых камней и метко швырнула их между глаз нескольким верховным волкам. Они, угрожающе рыча, двинулись на нее. У меня не осталось выбора – надо было драться. Я бросилась на Милсиндру и укусила ее за ногу так, что она взвыла. Я улыбнулась, несмотря на весь свой страх. Мне давно хотелось как следует ее укусить.

Думаю, верховным даже в страшном сне не могло привидеться, что мы посмеем на них напасть. Милсиндра и Кивдру угрожающе защелкали зубами, но Галиндра и Сундру тупо моргали, не понимая, что происходит. Вернулся Тлитоо и принялся бить волков крыльями и клевать их в глаза. Мы с Тали бросились бежать.

Мы успели добежать до вязовой рощицы, прежде чем они нас настигли. Кивдру ударил меня так, что я на мгновение перестала дышать. Он рассмеялся и отошел. Два верховных зажали между собой Тали. Я еще не успела встать, как Кивдру что-то скомандовал, и в рощицу не спеша вошли Галиндра и Сундру. Сундру держал в зубах Хлелу. Галиндра держала Тлитоо. Она бросила его к ногам Сундру. И прежде чем ворон успел пошевелиться, Сундру прижал его мощной лапой к земле. Тлитоо яростно каркнул. Я вскочила и подбежала к Тали.

– Пойду скажу Милсиндре, что мы поймали этого глупого щенка, – сказала Галиндра и потрусила прочь.

Сундру, ухмыльнувшись, сжал челюсти, и его острые зубы вонзились в грудь птицы. Хлела молчала, но кровь из волчьих укусов стекала по перьям на грудь волка и на Тлитоо.

Я оцепенела от ужаса и собственной беспомощности. Если Сундру еще немного сожмет свои исполинские челюсти, то Хлела умрет. Я не могла напасть на верховного волка, это было попросту бесполезно. Я ничего не могла поделать.

В рощу вбежала Милсиндра. Кивдру приветствовал ее радостным тявканьем.

– Не пытайся от нас убежать, – заявила Милсиндра, не потрудившись даже посмотреть в мою сторону. – Ты и Нейя приведете нас туда, куда нужно. Если же вы этого не сделаете, я убью эту птицу, – она повела носом в сторону Хлелы, – а потом и Нейю.

Я посмотрела на Тлитоо. Он дрожал под лапой Сундру. Сначала мне показалось, что он дрожит от такого же страха, что и я, но, взглянув в его глаза, я прочитала в них только ярость.

– Отпусти ее, – прохрипел он, глядя на Хлелу. – Вы не имеете права нападать на клан воронов.

Сундру засмеялся и надавил на Тлитоо лапой так, что ворон вскрикнул от боли.

– Поздно, верховные черви, – хрипло произнесла Хлела. – Вы не имеете доступа к великой памяти без воронов, а мы больше никогда не возьмем вас в царство духов. Волчонок, – ее круглые глаза смотрели на меня, – эти зубастые твари могут попасть в царство духов только с Нейей и Лунной Волчицей. Они хотят от нас именно этого. Они могут увидеть духов с нами, но не в силах увидеть их без нас, но мы никогда больше не возьмем их с собой, – Сундру сжал челюсти, заставив Хлелу умолкнуть.

– Все очень просто, Каала, – сказала Милсиндра. – Заставь ворона взять нас с тобой, или мы убьем не только этих двоих, но и всех твоих друзей до единого. Маленьких волков и людей убивать так же легко, как и воронов. Мы не позволим таким волкам, как ты, вытеснить нас.

Я задрожала от ярости, как и Тлитоо. Милсиндра хотела не только убить всех нас, чтобы спасти свой род, она собиралась уничтожить Обет. Я раскрыла рот, собираясь разговором отвлечь верховных волков.

– Не трать слов, волчица, – прохрипела Хлела, словно прочитав мои мысли и стараясь вырваться из пасти Сундру. – Негоже Нейякилакину идти на компромиссы.

Кивдру что-то коротко тявкнул Сундру, и тот так быстро сомкнул челюсти, что я не успела даже зарычать. Я видела, как уходила жизнь из глаз Хлелы, которая до конца смотрела на меня.

Тлитоо зашипел от гнева и горя.

– Вы не будете больше топтать землю, – сипло произнес он. – Ваше время истекло. Отныне земля будет гореть под вашими лапами.

Верховные не обратили на Тлитоо никакого внимания. Придя в ярость, я не помня себя бросилась на Сундру. Он покачнулся и снял лапу с Тлитоо, который с криком взлетел на ветку.

Сундру опрокинул меня на землю, встал на грудь, не давая дышать, и схватился зубами за горло. Тали рванулась ко мне, но два верховных волка не дали ей сделать ни шага. Я с тоской взглянула вверх, на ветви вяза, и невольно удивилась тому, что после пожара на них осталось так много листьев.

Потом листья сорвались с места и слетели с дерева, словно от порыва ветра. Однако ветер здесь был ни при чем. Раздался шорох и шелест, и на камень слева от меня приземлился какой-то ворон. Другой сел на землю справа, потом еще один. Кроны деревьев надо мной кишели птицами. То, что показалось мне листвой, было на самом деле месивом из тысяч крыльев. Вот, оказывается, куда летала Хлела: она позвала на помощь воронов. Воздух наполнился неистовым карканьем, когда все эти вороны посыпались с деревьев вниз. Другие принялись кружить над головами верховных волков. Те зарычали, а потом, завыв, отступили. Я вырвалась из-под лап Сундру и бросилась к Тали. С карканьем и хриплыми криками вороны один за другим спускались с небес, пролетая над головами и хвостами верховных волков.

– Прячься, волчонок, – каркнул мне в ухо, пролетая мимо, Тлитоо.

Я бросилась бежать, чувствуя удары крыльев и когтей воронов, налетевших на добычу. Я добралась до Тали, и мы вместе помчались прочь из рощи. Кивдру и Сундру взвыли от потрясения и боли. Яростно залаяла Милсиндра. Выведя Тали из опасного места, я вернулась посмотреть, что происходит. Верховные волки оказались погребены под копошащейся массой клювов, крыльев и когтей. Они исчезли из вида под кипящим потоком воронов. Волчьи крики заглушило яростное карканье разъяренных птиц.

Я не могла оторвать зачарованного взгляда от этого зрелища. Мимо меня пролетел ворон с волчьей лапой в клюве. Другой держал в клюве какой-то предмет, подозрительно похожий на ухо. Окровавленный волчий хвост повис на ветке. Вороны расселись вокруг того, что осталось от верховных волков, и принялись гудеть. Затем по знаку Тлитоо они взмыли вверх и улетели.

Глава 26

Милсиндра была мертва. Она преследовала меня в кошмарных снах. Останься она жива, она бы убила и меня, и всех, кого я любила. Теперь у нее не будет такой возможности. Но к чувству облегчения примешивался липкий страх. Я знала Тлитоо почти всю жизнь, но не ведала, что вороны умеют так жестоко мстить. Я не подозревала, что они могут убить всех нас, если захотят.

Вместе с Тали я дрожа пряталась в кустах. От верховных волков остались лишь клочья шерсти, лужи крови и куски мяса.

Тлитоо приземлился среди всего этого и направился к нам. Его лапки были поцарапаны и покрыты запекшейся кровью, грудь тяжело вздымалась.

– Ты ранен? – спросила я.

– Со мной все в порядке, волчонок. А вот злюковолки пострадали. Им не стоило сердить клан воронов, не надо было убивать Хлелу.

Тали расширенными от ужаса глазами смотрела на ворона. Потом она протянула руку и нежно погладила его по груди тыльной стороной ладони.

– Спасибо, – проговорила она, – спасибо за то, что ты спас меня и Каалу.

Тлитоо от удовольствия издал мелодичную трель.

– У твоей девушки больше ума, чем у тебя, волчица, и это еще мягко сказано, – несмотря на этот укор, он ласково провел окровавленным клювом по моей голове. – Мы не нападаем на наших друзей. Ты должна теперь быть сильной, волчонок. Мы разозлили злюковолков, и теперь не миновать войны. Мы победим, их род будет искоренен, но борьба станет кровавой. Ты не должна жалеть усилий, – он скорбно каркнул. – Не подведи нас, смерть Хлелы не должна оказаться напрасной.

Ворон встряхнул крыльями.

– Твои друзья ждут вас у Скалистой Вершины. Настало время завершить задуманное.

Тлитоо расправил крылья, громко каркнул и взлетел в воздух.

Я встала, потянулась всеми своими скованными страхом мускулами и посмотрела на Тали. Надо идти в пещеру. Нас там ждали Брелан и Аззуен.

– Нам пора идти, – сказала я и потянула Тали за полу одежды. Она посмотрела на меня и, как это часто бывало, поняла без слов, хотя и не говорила на нашем языке.

– Хорошо, Каала, – устало согласилась она. – Я иду.

Аззуен и Брелан стояли на выступе перед входом в пещеру, а рядом с ними еще два волка. Я остановилась, раздумывая, что это за волки – друзья или враги? Ветер переменился, я уловила их запах и радостно тявкнула.

Пелл и Марра бегом спустились с крутого склона скалы. Аззуен и Брелан спустились медленнее. Марра и Пелл с ходу врезались в меня и повалили на землю. Я перекатилась на бок, вскочила на ноги и куснула Марру в ухо, а Пелла лизнула в нос, сдержанно виляя хвостом. Радость от встречи была омрачена гибелью стольких людей и волков. Мы и сами рисковали умереть до захода солнца – либо от рук людей, либо от зубов Стражей. Но сейчас шансов выжить у нас стало намного больше, чем утром. Мы снова были вместе.

– Мы увидели пожар и подумали, что вы погибли, – сказала Марра. Усевшись на задние лапы, она поставила передние мне на спину. – Подумали, что все вы уже мертвы.

– Праннан и Амма погибли. – Я снова опустила хвост в знак траура и печали. – Не выжила и Лаллна.

Я вдруг поняла, что могли погибнуть и многие, многие другие. В горле у меня встал ком.

– Все ли благополучно на Быстрой Реке? Пощадили ли верховные волки ее стаю?

– С ней все в порядке, во всяком случае пока, – ответил Пелл. – Правда, к нам пришли какие-то странные волки. Они прятались в стае мышеедов, а теперь живут с людьми в деревнях Лин и Риан. Совет верховных волков ожидает вестей о том, что произошло здесь, а потом решит, что делать с этой стаей. Мы пришли, чтобы рассказать вам об этом. Совет ждет вашего – твоего и Милсиндры – возвращения.

– Милсиндра не вернется, – с клекотом прокаркал Тлитоо.

Подошли Брелан и Аззуен. Брелан протянул руки к Тали, и она приникла к молодому человеку.

– Ты ходил в Лаан? – спросила она.

Он болезненно поморщился в ответ.

– Я попытался войти в деревню, но двое охотников прогнали меня до того, как я дошел. Мы с ними незнакомы. Нам придется еще раз попытать счастья и поговорить со старейшинами.

Я не хотела, чтобы они шли в Лаан. Там были Давриан и Инимин, рассказывавшие местным жителям небылицы о волках. Я даже завыла от отчаяния, не зная, как сообщить об этом людям.

Брелан так тесно прижал к себе Тали, что они показались одним существом. В этот момент я поняла, что Пелл и Марра стоят очень близко друг к другу – так обычно ведут себя члены волчьей пары.

Марра перехватила мой взгляд и улыбнулась. Пелл отвел взгляд. Определенно, он не стал долго искать другую волчицу после того, как я ему отказала.

Тлитоо толкнул меня в зад.

– Они должны знать и все остальное, волчонок.

Я рассказала Пеллу и Марре о том, как Милсиндра и ее соратники погибли под клювами воронов, о спасших меня людях. Рассказала о планах использовать недоволков для того, чтобы они открыли нам путь к людям. Я рассказала и о том, что умеем делать мы с Тлитоо, о Волке-призраке и наших планах устроить Стражам встречу с ним.

Я со страхом ожидала, что они с отвращением и гневом отвернутся от меня. Пелл некоторое время смотрел на меня, а потом неудержимо рассмеялся.

– Я так и знал, что ты не все о себе рассказывала.

Глаза Марры засветились любопытством.

– Значит, ты можешь взять с собой стаю Стражей и показать им Волка-призрака?

– Думаю, что да, – ответила я, едва не упав от облегчения. Я была уверена, что мои сотоварищи будут шокированы, узнав, что проделываем мы с Тлитоо. Они могли подумать, что я ненормальная, и я боялась, что они станут меня избегать и я останусь в одиночестве. Однако им мои путешествия в мир духов показались не более странными, чем быстрые ноги Марры или острый ум Аззуена.

По выжженной земле разнесся предостерегающий вой. Это был голос моей матери. Как мне хотелось побежать к ней! Теперь, когда моя стая была со мной, я почувствовала, что могу уйти с ней в какое-нибудь безопасное место, оставив позади Каар со всеми его бедами и несчастьями. Но я не могла этого сделать. Нееса звала нас не на охоту, не на осмотр новых территорий. Это был предостерегающий вой. Значит, Стражи напали на наш след.

– Беги! – выла Нееса. Я взглянула в исполненные решимости лица волков моей стаи и наших людей. Но было уже поздно. Огромные силуэты верховных волков показались на гребне возвышенности, обрамлявшей равнину. Огонь уничтожил деревья и кусты, где мы могли бы от них спрятаться. В лучах заходящего солнца они видели нас так же отчетливо, как и мы их.

Нееса бежала впереди них. Верховные обогнали ее и устремились к нам.

– Стой твердо, волчица, – велел Тлитоо. Я подняла голову и увидела около двадцати воронов, круживших над нами. У многих из них клювы и когти были покрыты запекшейся кровью.

Пелл, Аззуен и Марра встали рядом со мной. Люди отошли за наши спины и подняли копья. Над нами гудели вороны. Стражи, ведомые Навдру и Йилдрой, ускорили свой бег. Их было всего шесть, и я подумала, что схватка будет приблизительно равной.

Навдру, видимо, тоже так подумал, потому что, добежав до нас, резко остановился. Нееса пронеслась мимо него и встала рядом со мной. Навдру посмотрел на нас – пятерых волков, на Тали и Брелана с их смертоносным оружием и на стаю воронов в небе. Страх, мелькнувший в его глазах, говорил о том, что он слышал о гибели других верховных волков.

– За нами бежит вся стая, – хриплым от дыма голосом сообщил Навдру, взглянув на воронов.

– Они могут не поспеть вовремя, – нежно проворковал Тлитоо.

Навдру наклонил голову к земле.

– Может быть, они не успеют помешать нашему убийству, но они прибегут как раз вовремя, чтобы остановить этого дрельволка и его стаю, не дать ему погубить весь волчий род.

Он гордо вскинул голову, и в этот момент я поняла, что значит быть вожаком стаи. Навдру готов был умереть за то, что считал верным и справедливым. Я восхитилась им, пусть даже он считал справедливым мое убийство.

Наши взгляды встретились.

– Теперь ты веришь нам? – спросил он. – Теперь ты поняла, на что способны люди, охваченные паническим страхом?

Он ждал моих извинений. Да, в каком-то смысле я была виновата. Я делала ошибки в отношениях с людьми, и эти ошибки привели к лесному пожару. Но время для извинений осталось в прошлом.

– У нас есть план, – заявила я.

Мать живо перебила меня:

– Отпустите ее. Пусть она заберет своих людей и уйдет. Я ручаюсь, что они больше не пойдут к людям.

– Я никуда не уйду, – сказала я, и Йилдра, оскалившись, глухо зарычала.

– Слишком поздно, Нееса, и ты это знаешь, – произнесла она. – Они потерпели неудачу в своих попытках, точно так же, как и все другие волки до них.

Издалека донесся вой верховного волка. К нам приближалась стая Стражей. Наше время истекло.

– Теперь мы знаем больше, чем наши предшественники, – сказала я, – и вы тоже должны это знать.

Нееса предостерегающе тявкнула.

– Думаю, им надо встретиться с Волком-призраком, – заметила я матери.

– Но они не могут этого сделать! – отозвалась Нееса.

– Могут, – ответила я. Во всяком случае, я очень на это надеюсь, мысленно добавила я. Я не знала, что буду делать, если Тлитоо не сможет взять их в Инехалин.

– О чем она? – прорычал Навдру.

– Милсиндра говорила правду, – объяснила я ему. – Есть место между двумя мирами, и Тлитоо может отвести меня туда. Он может взять с нами и других волков, – я помолчала, пытаясь собрать все свое мужество. – Я – дрельволк, а вместе с Тлитоо мы – Нейякилакин.

Никогда прежде я не говорила об этом вслух, никогда, даже самой себе, не смела признаться в том, что я – волк из легенды. Но, хотела я того или нет, было ясно, что мои действия могут решить судьбу волчьего рода, и мне следовало иметь мужество признать это.

Тлитоо спланировал вниз и приземлился рядом со мной.

– Я могу одновременно с Каалой отвести туда еще одного волка. Но там нельзя долго оставаться. Инехалин – не место для живых существ. Ты замерзнешь, а если пробудешь там долго, то умрешь. Если дрельволк слишком там задержится, то тоже не выживет.

Он вскочил на спину Навдру и вызывающе каркнул. Навдру, рыча, попятился назад. Прежде чем он успел отдать приказ убить меня, я прыгнула к нему. Тлитоо поставил одну ногу на меня, а другую – на Навдру.

Мы начали падать. Последнее, что я слышала перед тем, как пропали все звуки и запахи, был вскрик ужаса. Прошло несколько томительных мгновений, и мы очутились на Каменном Поясе.

– Получилось! – скрипуче воскликнул Тлитоо. – Получилось, волчонок!

Он провел клювом по моей шерсти.

– Что это за место? – спросил Навдру. Голос его дрожал так сильно, что я с трудом его узнала. Глаза волка расширились от страха и потрясения. – Я знаю Каменный Пояс Широкой Долины, но это другое, – он судорожно вздохнул. – Я не чувствую своих лап.

– Это просто холод Инехалина, – пояснила я. Я уже забыла, как была напугана, когда оказалась здесь в первый раз.

– У нас нет времени на болтовню, волки, – напомнил Тлитоо. Он подошел к краю скал Пояса.

– Выпустите меня отсюда, – потребовал Навдру, пригнувшись, словно ожидал нападения сверху.

– Не выпущу, – ответил Тлитоо. – Я оставлю тебя здесь, и ты замерзнешь насмерть, если не пойдешь с нами. Ты же обещал ничего не жалеть ради блага волчьего рода. Теперь ты испугался?

Навдру выпрямился и поднял голову.

– Я сделаю все ради волчьего племени.

Мы прошли по царству Инехалина. Остановившись, мы привели Навдру в деревню, полную недоволков. На месте этой деревни была теперь Пустошь. Мы показали Навдру, как спокойно и безмятежно чувствовали себя люди с этими маленькими волками. Навдру зарычал, увидев их. Потом мы повели его к пещере Волка-призрака. Навдру остановился у входа, но отказался войти внутрь.

– Я уже был здесь один раз, – сказал он, не скрывая страха, – и это случилось в настоящем мире. Волк, живущий здесь, говорит от имени Древних. Я приходил сюда со своей стаей, когда еще был совсем маленьким щенком.

Мне стало любопытно, когда же это произошло. Верховные волки жили очень долго.

Волк-призрак вышел из пещеры и двинулся к нам. Навдру отпрянул, и Тлитоо куснул его за хвост, заставляя идти вперед.

– Верховные не исполнили Обет волчьего рода, – произнес Волк-призрак, переступив через кости, лежавшие на полу пещеры. Он был больше, чем мне казалось после первого посещения, и двигался легко и грациозно. – Вы возложили эту задачу на плечи молодой волчицы, – он наклонился ко мне, а потом, повернувшись к Навдру, оскалил призрачные зубы. – Теперь предоставьте это дело ей. Ты должен увести своих волков и оставить жить новых спутников людей, – он недовольно поморщился. – Оставьте недоволков в живых. Ни тебе, ни твоим волкам я не позволяю убивать их. Уходите, оставьте людей Гаанину и его детям, ибо время верховных волков почти истекло.

Навдру чихнул и попытался что-то ответить, едва шевеля замерзшими губами, но Тлитоо не стал ждать. В следующий момент мы оказались на поляне перед Скалистой Вершиной в окружении волков стаи Стражей.

Навдру била крупная дрожь.

– Что ты видел? – сурово спросила Йилдра. Навдру покачал головой.

– Вы не поверите мне. Вам надо увидеть это самим. Но теперь я понимаю, что мы ошиблись.

Я так устала, что мне хотелось заплакать, но если надо было отвести Йилдру в Инехалин, чтобы убедить ее сохранить жизнь нам и недоволкам, то я готова была тысячу раз совершить это мучительное путешествие. Йилдра, чуть дрожа, выступила вперед.

Шатаясь, я пошла ей навстречу. Тали преградила путь.

– Что с тобой, Каала? – спросила она, озабоченно глядя на меня. Я была настолько утомлена, что шаталась из стороны в сторону. Я лизнула Тали руку и осторожно отодвинула ее в сторону.

Йилдра молчала, когда я показала ей недоволков, а потом Волка-призрака. Мои лапы, хвост и нос, замерзшие во время путешествия с Навдру, не успели согреться за то недолгое время, что я пробыла в мире живых. Когда мы подошли к пещере, у меня замерз нос, лапы и морда. Вернувшись из царства духов к Скалистой Вершине, я упала на бок, судорожно хватая воздух.

– Довольно, – произнесла Нееса хриплым от волнения голосом. Но другие верховные смотрели на нас, ожидая своей очереди.

– Это очень важное решение, и мы не можем принимать его вслепую, – заявила одна волчица. – Нам нужны доказательства.

– Надо пойти еще раз, – сказала я Тлитоо.

– Ты не можешь показать это место всем волкам их стаи, – рыкнул Аззуен. Он опустил голову, словно собираясь напасть на стоявших вокруг верховных.

– Это будет уже слишком, волчица, – проворковал Тлитоо. – Ты еще ни разу не бывала так долго в этом холодном месте. – Я так посмотрела на него, что он опустил голову и спрятал ее между крыльями.

– Если я сейчас возьму тебя в Инехалин, то это будет в последний раз на много-много дней. Возвращаться туда для тебя очень опасно. Даже один раз. Это большой риск. Я не хочу тебя потерять, глупый маленький волчонок.

Но это я вывела Стражей на равнину, где они убивали недоволков. Моя вина была и в том, что Гаанин хотел уйти и увести свою стаю в безопасное место, и если верховные волки не согласятся сохранить жизнь недоволкам, то мы безвозвратно проиграем все.

– Нам надо убедить их оставить недоволков в покое, – прошептала я.

– Хорошо, волчица, – согласился Тлитоо. Аззуен тихо зарычал. Ворон расправил крылья и каркнул Стражам:

– Мы покажем Волка-призрака еще одному из вас, и это все.

Белая волчица выступила вперед. Я попыталась шагнуть ей навстречу, но не смогла. Она сама подошла и почти нежно прижалась ко мне. С другой стороны ко мне прижалась Тали. На этот раз у меня не было сил ее отодвинуть.

Тлитоо двигался так быстро от Каменного Пояса к деревне с недоволками и пещере Волка-призрака, что я с трудом поспевала за ним.

– Не спеши так! – выдохнула я, ощутив нестерпимую боль в горле.

– У нас нет времени, волчонок. Ты и так уже слишком долго пробыла здесь.

Я понимала, что он прав. Я уже не чувствовала ничего, кроме груди и живота. Все остальные части тела замерзли до полного бесчувствия. Сердце билось очень медленно, а легкие отказывались наполняться воздухом. К тому моменту, когда мы показали волчице пещеру, теплой оставалась только моя грудь.

Потом, когда Тлитоо уже был готов вытолкнуть нас из Инехалина, я вдруг увидела сидевшую на камне Тали. Должно быть, она попала сюда, потому что прижималась ко мне, когда мы отправились в мир духов.

– Каала? – прошептала она.

– Тебе нельзя быть здесь, – сказала я, с трудом пошевелив носом.

– Почему нельзя? Ведь ты же здесь.

В тот момент, когда я осознала, что она меня понимает, Тлитоо вышвырнул нас из Инехалина. Мы все оказались у Скалистой Вершины. Тлитоо с любопытством посмотрел на Тали, но я лежала на боку и не могла не то что говорить, но даже как следует дышать.

Я попыталась поговорить со Стражами, объяснить им, почему они должны оставить в покое недоволков, но четыре путешествия в Инехалин лишили меня последних сил. Я уронила голову на землю и впала в беспамятство.

Мне показалось, что я проспала всего мгновение, когда Тлитоо разбудил меня. Я со стоном перекатилась на живот. Стражей не было, они ушли. Нееса осталась со мной. Аззуен лежал рядом, согревая своим сильным горячим телом. Пелл и Марра стояли на страже. Тали и Брелан сидели на корточках, ожидая моего пробуждения. Усталость была так сильна, что я до сих пор не могла двигаться. Солнце стояло высоко в небе, и я постаралась понять, сколько времени проспала. Не опоздали ли мы к встрече с недоволками?

Нееса потерлась носом о мою щеку.

– Они согласились, Каала. Мы отдаем людей недоволкам, а верховные волки оставляют им жизнь.

– Мы разбудили тебя, волчица, как раз вовремя – чтобы успеть на встречу с недоволками, – с тревогой в голосе сообщил Тлитоо.

– Но Стражи согласились?

Я не могла в это поверить. Значит, не все еще потеряно. Возможно, мы даже выиграем. Всего несколько часов назад я думала, что Обет безвозвратно нарушен и погибнут все, кого я любила. Но, возможно, мне удастся остаться с Тали и Аззуеном. Земля Ручьев была потеряна, так как она выгорела дотла, но уцелела моя стая – Аззуен и Тали. Мне захотелось подпрыгнуть от счастья, но я смогла лишь благодарно лизнуть Неесу в нос.

– Я ждала, когда ты проснешься, – сказала она, – но теперь мне пора присоединиться к остальным. Навдру и Йилдра настояли, чтобы я осталась с ними, чтобы не спаривалась больше с недоволками и не родила еще одного такого волка, как ты. Они считают нас с тобой возмутителями спокойствия, – она лизнула меня в ухо. – Пойдешь со мной? Навдру сказал, что ты найдешь свой дом в стае Стражей, и другие согласились с ним. Мне бы хотелось проводить с тобой больше времени.

Я мечтала быть в одной стае с матерью с тех пор, как она меня оставила. На мгновение я представила, как стану бегать с ней на охоту, спать рядом с ней на солнышке, пока Аззуен будет играть с нашими щенками. Но Стражи ни за что не пустят в свою стаю людей.

– Я должна остаться с Тали, – с трудом шевеля губами, пробормотала я. Нос так замерз в Инехалине, что я до сих пор с трудом дышала. Я не могла отказаться от Тали даже ради матери. Нееса была разочарована, но не удивлена. На прощанье она положила голову мне на шею и притянула к себе.

– Найдешь меня, когда сможешь, – сказала она. – Надеюсь, мы будем охотиться в нескольких днях пути от этих мест. Я не хочу снова тебя потерять. – Она еще раз лизнула меня между ушей, встала и по следам Стражей побежала к отдаленным холмам. Я долго смотрела ей вслед. Раньше я думала, что, когда найду мать, останусь с ней навсегда. Но вот я нашла ее, и она снова меня покидает. Правда, теперь это был мой выбор.

Мои товарищи молча смотрели на меня. Первой нарушила молчание Марра.

– Мы тоже уходим, Каала. Нам надо вернуться в Широкую Долину, – сообщила она. – Нам нужно доложить совету верховных волков о согласии Стражей. К тому же там находится Миклан. Мы вернемся с ним, если ты обоснуешься здесь со своими людьми.

– Да, мы собираемся это сделать, – сказала я. Конечно, так и случится, искренне думала я. – Мы остановимся возле Лаана и будем ждать, когда жители настолько привыкнут к недоволкам, что рискнут принять и нас.

– Ты сделаешь это, Каала, – подтвердил Пелл. – Мы с Маррой будем горды стать членами твоей стаи.

Марра и Пелл поочередно ткнули меня носами в щеку, а Аззуена – в шею и умчались к горам, за которыми начиналась Широкая Долина.

Мои глаза сами закрывались от усталости. Мне страшно хотелось спать, но я усилием воли отогнала сон. Гаанин ждет нас. Я встала и потянулась, стараясь избавиться от боли в окоченевших мышцах.

Я очень старалась идти быстро, но Аззуен, Тлитоо и даже Тали с ее растянутым суставом были вынуждены часто останавливаться, чтобы подождать, пока я доковыляю до них. Я плохо выспалась после моих путешествий в Инехалин, и тело меня не слушалось. Я не могла быстро двигаться. Брелан наконец взял меня на руки и понес. По дороге Брелан и Тали рассуждали о том, что они будут говорить, когда придут в Лаан. Мы должны найти способ не пустить их туда, увести подальше от этой опасной деревни, как увели их из долины.

Я была очень благодарна Брелану за то, что он меня нес, и от избытка чувств лизнула его в лицо и положила голову ему на плечо.

Недоволки встретили нас на опушке леса неподалеку от Лаана. Наши люди смотрели на них с любопытством, но без страха.

Я заворочалась в руках Брелана. Он поставил меня на землю, и я, шатаясь, пошла к недоволкам. Аззуен шел рядом, готовый поддержать. Люди присели на корточки, рассматривая недоволков.

– Стражи согласились с нами, – сообщила я Гаанину.

– И ты им поверила?

– Да, – твердо ответила я.

Морда его вытянулась.

– Будет хорошо, если это окажется правдой.

– Идемте к людям, – сказала я. Мне было холодно и страшно хотелось спать, но чем раньше мы отведем недоволков к людям, тем лучше.

Гаанин виновато посмотрел на меня, но когда заговорил, голос его звучал жестко:

– Ты не сможешь подойти к ним, Каала. Никто из вас, диких волков, не сможет этого сделать. – Он вскинул голову и с вызовом взглянул на Аззуена.

– Что ты хочешь сказать?

– Вспомни: в вас слишком много дикости, – пояснил он. – Из-за нее они даже сожгли лес. Ты должна уйти вместе со своими волками. Ваш род должен отныне держаться подальше от людей, как и род верховных волков. Задача сделать людей частью окружающего мира досталась теперь нам.

У меня из горла вырвался злобный рык.

– Ты сам говорил мне, что хочешь научить людей ладить и с другими животными, помимо тебя и твоей стаи! Ты говорил, что если они научатся любить вас – недоволков, – то научатся любить и весь природный мир.

– Я действительно так говорил. Но это займет больше времени, чем отпущенный нам срок жизни. Прости, Каала.

Он преднамеренно обманул меня. Я зарычала громче. Тлитоо зашипел на недоволка.

– Но как же тогда с Пустошью? – поинтересовался Аззуен. – Если у людей будут волки, в которых нет дикости, они примутся снова творить Пустоши.

– Да, – согласился Гаанин. – Сейчас уже поздно, слишком поздно заставлять людей принять дикость в ее естественной форме. Мы должны действовать незаметно, постепенно, без нажима. За это время люди будут творить все новые Пустоши. Они станут занимать леса и уничтожать их. Но, может, настанет день, когда люди воспримут ту малую толику дикости, что останется в детях детей наших детей, и тогда окажутся способными смотреть на мир более широко. Будем надеяться, что это произойдет раньше, чем люди сумеют превратить в пустыню весь мир.

Я не могла на это пойти. Не могла, не имела права отступить после всего того, что сделала. Это я привела волков к людям. Я противостояла верховным, готовым убить меня. Это я водила их в царство мертвых. Это из-за меня погибли волки моей стаи.

Я посмотрела в глаза Гаанина и увидела в них вызов. Он тоже терял товарищей в борьбе за исполнение Обета.

– Скажи, Каала, ты хочешь быть такой же, как остальные? – спросил он. – Как древние верховные волки, увильнувшие от своей ответственности? Как Милсиндра, которая всегда стремилась только к власти и собственной выгоде? Если так, ты не моя дочь. Я забираю свою стаю и ухожу.

Верховные волки снова и снова терпели неудачу из-за своей гордыни и эгоизма. Недоволки ближе всех подошли к успеху, потому что лишились эгоизма и были готовы сделать все, чтобы завоевать доверие людей. Белоснежка и Куцехвост искренне считали, что их единственное предназначение в мире – это дарить людям любовь, и люди на равнине, среди которых находились недоволки, были счастливы. Я никогда не видела более счастливых людей.

Это я понимала. Я поняла, что недоволки больше подходят людям, чем мы, в тот момент, когда Тлитоо впервые показал их мне. Когда я увидела их в Инехалине и на равнине, моя ярость была вызвана завистью. Недоволки на самом деле умели превращать людей в создания иного рода. В создания менее настороженные и более склонные к любви. Я знала, что жить с людьми будут именно недоволки.

Праннан и Амма погибли, исполняя Обет. Погибали за него и многие другие. Если я откажу недоволкам в праве быть с людьми, зная, что именно они смогут добиться успеха, то я окажусь ничем не лучше верховных. А если бы мне пришлось выбирать, кем быть – Милсиндрой или маленьким волком, я предпочла бы стать недоволком.

Вспомнила я и клятву, данную мною Волку-призраку. Он знал, что я бы сделала такой выбор.

– Мы уведем наших людей далеко отсюда, – вымолвила я наконец, с трудом выдавливая из себя слова. По крайней мере, мы сможем удержать рядом наших людей.

Аззуен, прищурившись, посмотрел на Гаанина.

– И все же мы нужны вам, – заговорил Аззуен, торопливо, как всегда, когда ему приходила в голову удачная мысль. – Стражи были правы в одном. Мы должны сохранить в себе частицу дикой природы, чтобы, когда она потребуется людям, она оказалась у них под рукой.

Гаанин согласно кивнул.

– Да, время верховных волков прошло. Вы и ваши дети должны сохранить в себе первозданную дикость природы. Если, приняв нас, люди перестанут убивать волков вашего рода и других диких животных, то есть надежда. Но для этого должны будут остаться те, кто помнит Обет. Вы должны поэтому исполнить еще одно предназначение, – он посмотрел на Тали, сидевшую рядом с Бреланом. – Все другие крианы мертвы, – снова заговорил Гаанин. – Так же, как волки должны хранить дикость, уповая на понимание людей, так и ваша девушка должна будет передать своим детям знание крианов – знание о непреложной необходимости сохранить дикую природу. Куда бы вы ни отвели ее, вы должны быть уверены, что она это сделает.

Я тут же вспомнила лживые наветы Давриана на Тали и Ралзуна.

– Вы были в Лаане? – спросила я, шатаясь от усталости. Я слишком долго простояла на ногах. – Верят ли они россказням Давриана о наших крианах? Будут ли Тали и Брелан в безопасности в этой деревне?

– Нет, не будут, – отозвалась одна из волчиц. – Я слышала, как люди Лаана говорили, что старые крианы опаснее волков. Они убьют вашу девушку и ее спутника, если найдут их.

Мы находились всего в паре сотен шагов от Лаана, и Тали с Бреланом были намерены идти туда.

Тлитоо предостерегающе каркнул.

– Вы должны были сказать нам об этом с самого начала, тупые волки! – недовольно проскрипел ворон Гаанину. – Сюда идут люди Лаана, волчица, – сообщил он мне. – Я вижу их. Они найдут твоих людей.

Это означало, что Тали надо было немедленно уводить отсюда, но я не могла ничего ей объяснить, не могла предупредить, чтобы она не шла навстречу своей смерти. Или все же я могла это сделать? Когда она на несколько секунд появилась в Инехалине, то понимала меня и говорила со мной.

Я заковыляла к Тали.

– Отведи нас! – выдохнула я, обращаясь к Тлитоо.

Он не стал спрашивать, куда. Он лишь озабоченно каркнул. Аззуен поочередно смотрел то на меня, то на ворона.

– Я же говорил тебе, что это очень опасно, волчица. Ты еще не отошла от прежних путешествий в царство духов. Ты слишком много раз была сегодня в Инехалине.

– У меня нет выбора! – крикнула я, впадая в панику. – Она должна все узнать, до того как люди Лаана найдут наших людей. – Я плохо соображала, в голове мутилось, меня трясло от слабости, но это была моя вина, а не Тали, что Стражи убивали недоволков на равнине и заставили Гаанина пригрозить, что он уведет свою стаю в надежное место. Это была не ее вина, что я слишком долго пробыла в Инехалине. Если я дам ей умереть, то Обет будет окончательно забыт.

– Хорошо, волчица, – согласился Тлитоо, – но придется все делать очень быстро.

Я села рядом с Тали и заскулила, чтобы привлечь ее внимание. Она присела на корточки и обвила руками меня за шею.

– Что с тобой, Каала? – заботливо спросила она.

На мгновение я прижалась к девушке, чтобы ощутить ее запах, проникнуться теплом ее тела. За последнюю луну она еще больше выросла, сгладилась угловатость, в облике уже проглядывала женственность. Скоро она сможет спариться с Бреланом. Потом у них появятся детки – вскоре после того, как появятся щенки у нас с Аззуеном – я решила спариться с ним в этом году. Мысль о том, что мы будем растить наше потомство вместе, наполняла меня радостью, хотя дети Тали будут расти медленнее, чем мои. Они будут еще маленькими, когда меня уже не будет на свете. Я отогнала от себя эту неприятную мысль и взглянула на Тлитоо.

– Нам надо поторопиться, – сказала я. – Ты готов?

В сердцах он швырнул в меня обломок сухой ветки.

– Я всегда готов, – ответил он, – это тебе следует подумать.

– Постережешь нас? – спросила я Аззуена.

– Конечно, – откликнулся он. Я прикоснулась носом к его щеке и потянулась всеми ноющими мышцами. Недоволки с любопытством смотрели на нас. Тлитоо протиснулся между мной и Тали.

На этот раз холод был еще более невыносим и страшен. Сначала мы с Тлитоо оказались в Инехалине вдвоем. Тлитоо бросил на меня быстрый взгляд.

– Подожди, волчица, – сказал он. – Сейчас я подумаю, как доставить сюда девушку.

Он исчез, и я осталась одна. Холод был так силен, что мне казалось: я вот-вот рассыплюсь на части. Потом ворон вернулся.

Я не заметила, как это произошло, но через мгновение я увидела Тали, сидевшую на соседнем камне.

– Серебряная Луна! – обрадованно воскликнула она. – Каала!

Я подошла к ней и коснулась заледеневшим носом ее кожи.

– Тали, – отозвалась я, и она улыбнулась. Девушка выглядела точно так же, как в мире живых. – Ты здесь.

– Я думала, это всего лишь плод моего воображения, – произнесла она, и ее улыбка стала еще шире. – Я именно так и представляла себе твой голос. Когда-то я умела говорить с волками, когда была маленькой – с Индру и Франдрой.

– Знаю, – ответила я. – Ниали рассказывала мне об этом. – Я лизнула ее в лицо. В Инехалине не было не только запахов. В мире духов все вещи теряли и свой вкус. Мне не терпелось снова вернуться в настоящий мир, где я снова смогла бы насладиться ее запахом травы и дыма, лизнуть кожу Тали и ощутить солоноватый привкус.

– Когда ты лизнула меня в первый раз, – вспомнила Тали, – я подумала, что ты хочешь меня съесть.

– С самого начала ты была для меня членом моей стаи, – призналась я.

Почему-то для меня было очень важно сказать ей это именно теперь. Я раньше не думала, что мне вообще когда-нибудь удастся с ней поговорить. Мне хотелось продлить это драгоценное мгновение, говорить и говорить с Тали. Но времени у нас не было. Я уже не чувствовала ног и почти отморозила нос.

– Я хочу сказать тебе о маленьких волках, – заговорила я. – Это очень странные волки. Они останутся с людьми вместо нас. – Я быстро, насколько смогла, рассказала Тали все, что знала о недоволках и людях, о том, как эти не вполне волки помогут людям сохранить Равновесие, помогут им защитить и сохранить частицу дикой природы.

– Частицу, которую люди будут любить, но не будут бояться, – уточнила Тали. Умом она не уступала Аззуену.

– Ни я, ни ты не можем долго здесь оставаться, – заметила я, видя, что Тали отчаянно дрожит от холода. Мне захотелось обнять ее, но от этого ей стало бы еще холоднее. – Вам с Бреланом нельзя идти в Лаан, – торопливо добавила я. – Давриан говорит всем, что это из-за вас сгорел Каар. В Лаане вас убьют. Люди Лаана уже напали на ваш след. Вам – тебе и Брелану – надо пойти с нами. Потом, уйдя от опасности, вы найдете других крианов или начнете учить новых. Вы должны сохранить истории и легенды о дикой природе, о том, что человек – это ее часть.

– Ты поможешь мне? – спросила Тали.

В ответ я лизнула ей руку. Конечно, я помогу. Я начала говорить ей о своей любви, о том, что эта любовь принесла мне ни с чем не сравнимое счастье, но одних слов было недостаточно. Я всегда думала, что нашему взаимопониманию мешает неумение говорить друг с другом, но теперь мне хотелось просто прижаться к Тали, как я всегда делала в мире живых.

– Нам пора, волчонок, – сказал Тлитоо. Он вскочил на плечо Тали, и они исчезли.

Холод проник мне в грудь, сковав дыхание, я попыталась заскулить, позвать Тлитоо, чтобы он поскорее вернулся за мной, но из моей пасти не вырвалось ни одного звука. В один страшный миг я вдруг ощутила, что мое сердце перестало биться. Голова заболела так, что показалось, череп вот-вот лопнет. Но потом по телу разлилось приятное тепло. Грудь согрелась, нос оттаял, и сердце забилось ровнее. Море запахов затопило Инехалин. Вернулся Тлитоо. Сейчас он перенесет меня назад, подумала я, но ворон лишь не мигая смотрел на меня.

– Чего ты ждешь? – спросила я.

– Прости меня, волчонок, – ответил он, опустив голову между крыльями.

– Все хорошо, – сказала я, – отнеси же меня назад.

– Я не могу этого сделать, волчица, мы слишком долго пробыли здесь – сейчас и раньше. Смотри, – он опустил взгляд куда-то вниз.

Я посмотрела туда же. Каменный Пояс растворился, и я увидела внизу поляну, на которой столпились Тали, Брелан, Аззуен и недоволки. Все они смотрели на лежавшую на земле мертвую молодую волчицу с полумесяцем на груди. Я сразу поняла, о чем говорил Тлитоо. Я не вернусь. Я никогда больше не вернусь в мир живых.

Аззуен завыл. Это был страшный, тоскливый вой. Тали упала на колени рядом с мертвой волчицей. Вдали за деревьями показались жители Лаана. С ними шли Давриан и Инимин. Я предостерегающе залаяла.

– Они не слышат тебя, волчица, – произнес Тлитоо и исчез. Я увидела, как далеко внизу на спину Аззуену сел ворон. Тлитоо вцепился в его шерсть и сильно потянул. Аззуен посмотрел в чащу леса и схватил зубами тунику Тали. Девушка подняла залитое слезами лицо и что-то сказала Брелану, протянув руку в сторону Лаана.

Брелан наклонился и поднял с земли обмякшее тело волчицы. Я была рада, что они не оставили меня на месте. Люди и Аззуен быстро двинулись прочь от Лаана, а недоволки побежали навстречу деревенским жителям. Гаанин оглянулся, посмотрел на Брелана, несшего меня на руках, встряхнулся и последовал за своей стаей.

Брелан положил меня на берегу ручья, в тени деревьев той части леса, которую пощадил пожар. Брелан, Тали и Аззуен пробыли там со мной до захода солнца, дождавшись восхода луны. Затем Брелан взял Тали за руку и повел ее прочь. Аззуен зарылся носом в мой мех, потом встал и медленно побрел за своим человеком. Как мне хотелось идти рядом с ним! Но теперь я никогда не смогу этого сделать.

Когда луна скрылась за горизонтом, я оставила метку на самом большом камне Инехалина, чтобы Аззуен нашел меня, когда окончится срок его земной жизни. Как хотелось мне прислониться к его густому меху, как хотелось прижаться носом к влажной коже Тали… Как не хватало мне дыма, людей и их костров. От тоски невыносимо заныло в груди. Я не могла быть с Тали и Аззуеном, но они будут жить и исполнять Обет. Я же стану помогать им, насколько могут помогать духи живым существам. Я долго смотрела вслед остаткам моей стаи. Волк, два человека и ворон направлялись к видневшимся вдали холмам.

Тали исполнит свою часть Обета, а дикие волки – свою. Недоволки же попытают счастья с людьми.

Они, как и я, могут, наверное, потерпеть неудачу. Недоволки не могли, конечно, принудить людей принять их, заставить их примириться с дикостью, которая составляет такую же часть человеческого существа, как и его умные орудия. Единственное, что в силах сделать недоволки, – это дать людям шанс. Дать возможность полюбить тех, кто не будет внушать им страха. Что из этого получится, зависит только от людей.

Люди целеустремленно шли через лес. Рядом с ними, опустив хвосты и прижав уши, трусили маленькие волки.

Эпилог

Наступили теплые дни.

Стало так тепло, что, как гласят легенды, растаял лед на вершине и на дне мира, и жившие на вершине великие медведи пустились в плавание по безграничному морю в тщетных поисках клочка суши. Они плыли до тех пор, пока не иссякла их сила, а потом погрузились на дно моря. Леса стали пустынями, и существа, жизнь которых зависела от ручьев и рек, в изнеможении падали на землю, не в силах больше двигаться. Океан восстал, сметая в пучину тех, кто жил на его берегах. Яростные штормы обрушились на сушу.

В один из жарких летних дней, вскоре после того как сгорели последние леса, маленький мальчик вышел из дома, чтобы побросать красный резиновый мяч. Он вспотел на солнце, но не прекращал игру. Он и не мог остановиться, ведь ему не давало это сделать маленькое существо у его ног. Оно порывисто дышало, глядя на мальчика, вывалив из пасти розовый язык, и всем своим видом молило: еще один бросок, еще один миг веселой игры!

Откуда-то издалека раздался печальный, надрывающий душу вой. Мать рассказывала мальчику, что когда-то по земле всюду бродили волки. Потом, однако, их почти всех истребили, как бизонов и тигров. Говорили, что волков осталось очень мало. Мальчик снова бросил мяч, и товарищ по игре принес его назад, задорно задрав хвост. Мальчик подумал, что не хочет жить в мире, в котором не будет такого воя. Он взглянул в сторону пустынных холмов, и вой повторился, уже громче. Существо у ног мальчика тихо заскулило в ответ.

Мальчик посмотрел в коричневые глаза, светившиеся бескорыстной любовью, и улыбнулся. Когда издали снова донесся вой, он поднял голову и ответил.

Выражение признательности

Сила этой волчицы, как, впрочем, и всех других волков, заключена в ее стае. Эта книга никогда не была бы написана без верной стаи замечательных людей. Я не найду подходящих слов, чтобы выразить благодарность моей чудесной семье и друзьям. Мне посчастливилось прикоснуться к сокровищнице нашей семьи, откуда я черпала любовь папы, брата и сестры. Их мудрость и деятельная забота позволили мне воплотить замысел «Духа волков». Мама стала моим сотоварищем в писательском мастерстве; ее влияние чувствуется в каждой строчке книги, включая и сцену невольного купания Каалы. Выражаю сердечную благодарность всем другим членам моей семьи и друзьям – дорогим друзьям, которые любят меня, как любят волки членов своей стаи. Я бы не справилась с книгой без вашей помощи, без вашего участия.

Я очень благодарна Дженнифер Вельц, удивительной защитнице и союзнице волков, за ее поддержку. За неоценимые советы и юмор. Спасибо также и редактору Эмили Граф за ее острый глаз, профессиональное мастерство, понимание волчьего характера. Ее участие в работе сделало книгу сильнее и богаче. Замечательная Молли Глик стала беззаветной поборницей волков еще тогда, когда в «Законе волков» было всего пятьдесят страниц и много идей. Молли до сих пор остается незаменимым партнером, наставником и другом. Керри Коулен мастерски оформила первые две книги «Закона волков», представив их миру в очень привлекательном виде. Огромное спасибо также Аманде Фербер за ее гениальные идеи по маркетингу и рекламе книги, а также издательству «Саймон и Шустер», чьи усилия позволили роману выйти в свет. Благодарю я также и Хизер Флоренс за ценные советы и руководство, выпускающего редактора Стивена Льяно и литературного редактора Энн Черри. Я выражаю глубочайшую благодарность Лори Чунгу и Мелиссе Смит за замечательные фотографии волков, а Сэму Блейку и фонду спасения волков и собак – за отбор наилучших из них.

Хочу также выразить огромную благодарность и восхищение моим коллегам Памеле Беркман, Мэри Мэкки, Гарриет Рочмер, Элизабет Старк, а также надежному консультанту-антропологу Джайле Самудра и другим консультантам: Бонни Акимото, Черил Гринуэй, Лори Маццола и Иоганне Вонделинг. Обмен идеями был очень полезен, пробуждал творческую энергию и вызывал неподдельный восторг. Я очень благодарна женщинам из ВОМ-БА, которые помогли мне пережить смерть мамы и вернуться к работе над книгой.

Мне очень помогают в жизни и работе занятия восточными единоборствами. Я благодарна этому сообществу, а в особенности Питеру Аджемяну и всем остальным в Soja Martial Arts, создавшим в группе теплую, поистине домашнюю атмосферу. Спасибо Марку Дэви за историю о медведе и висящем над пропастью мешке с едой.

Я в неоплатном долгу перед теми, кто говорил со мной об издательских делах и о жизни, кто звонил мне по телефону, приходил на чай или просто болтал, когда я временами вылезала из своей писательской скорлупы, – Бриджит Ахерн, Дайане Бодифорд, Эллисон Бруннер, Полу Фронджилло, Лесли Юра, Карен Мерфи, Дебби Ноткин, Дженнифер Оброхта, Донне Райан, Дэйву Ширли, Джину Цуботе и Кари Цуботе.

Я прочла массу книг и статей о волках, воронах, эволюции и природе (см. список литературы у меня на сайте!) и считаю, что нахожусь в большом долгу перед авторами этих работ. Я очень благодарна им за их мудрость. Спасибо Эми Кербер, которая всегда с готовностью делилась со мной по телефону сведениями о волках; Сьюзен Холт, Джулии Чарльз и Марку Ленбургу за статьи и научные сведения. За все допущенные в книге ошибки ответственность несу, конечно же, я. Спасибо всем людям и организациям, которые борются за выживание волков, за сохранение их охотничьих территорий.

Огромное спасибо библиотекам и книжным магазинам, донесшим «Закон волков» до широкого круга читателей. Спасибо также Ассоциации писателей Скво-Вэлли, где я работала над первыми главами трилогии. Благодарю я и сообщество авторов фантастики за то, что оно допустило моих волков в свои ряды.

Тысяча благодарностей вам, читатели «Закона волков» и «Тайн волков». Вы делили путь Каалы и писали мне о своих впечатлениях. Ваши письма помогали мне скрашивать дни напряженной работы над текстом.

Я люблю писать в кафе и поэтому приношу свою благодарность владельцам кафе, позволявшим мне просиживать в их заведениях долгие часы. Особенно я благодарна «Эспрессо Рома» и «Фильц» и всем замечательным людям, которые там работают.

Могу по-волчьи, воем, выразить свою благодарность верным помощникам – Эмми, Буррито, Инне, Акеле, Мило, Музу, Нике, Талисману, Люси, Ролло, Шелби и Цветку, а также тем замечательным зверям, которые ушли от нас в свой собачий рай – Хэппи, Джуду, Нони, Айсу, Куме, Руфусу и Саше, – и их двоюродным братьям и сестрам в диких лесах. Кто знает, возможно, настанет день, когда мы – нашей мудростью – станем достойны вас.

Оглавление

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Эпилог

  Выражение признательности Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg