«Шпага и кнут»

Шпага и кнут (fb2) - Шпага и кнут 1119K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Вольф Александрович Белов

Вольф Белов Шпага и кнут

Глава первая

Герцог Ламберанский досточтимый лорд Готран Линслод от рождения отличался спокойным нравом и уравновешенным рассудительным характером. Его светлость практически никогда не повышал голос на домочадцев и прислугу, ходили слухи, что даже на свет в свое время он появился молча. Наверное, во всем мире не нашлось бы ничего, что могло вывести герцога из равновесия. Ничего, кроме…

Когда однажды вечером лорд Готран ворвался в покои своей супруги, натуры весьма утонченной, предававшейся в этот поздний час наслаждению виршами канувших в прошлое поэтов, что остались запечатленными на пергаментных страницах объемной книги в толстом переплете из телячьей кожи, герцогиня Готран не узнала мужа. Столь взвинченным и раздраженным ей своего супруга видеть еще не доводилось. Впрочем, благородной леди не составило особого труда догадаться, что могло заставить герцога настолько утратить душевное равновесие. Первые же слова лорда Готрана подтвердили ее догадку:

– Где ваша дочь, ваша светлость?

– Которая из них, ваша светлость? – уточнила герцогиня, хотя прекрасно поняла, кого имеет в виду супруг, ибо две старшие дочери благополучно вышли замуж и давным-давно покинули отчий дом, в замке же, под родительским присмотром оставалась лишь младшая – юная леди Катарина Линслод.

– Хотя бы вы пожалейте мои нервы, ваша светлость! – потребовал герцог. – Вы же видите, я и так вне себя от гнева!

– Я вижу, – спокойно кивнула герцогиня, аккуратно закрыв книгу и отложив том в сторону. – Что случилось, ваша светлость?

– Пусть вам объяснит это ваша дочь, ваша светлость. Где эта негодная девчонка?!

Последние слова герцога явно свидетельствовали о том, что для его раздражения имеются весьма веские основания. В славном семействе правителей Ламберанского герцогства, ведущих свой род от самого сэра Астана, победителя драконов и истребителя вампиров, которого, к сожалению, к упоминаемому времени уже мало кто помнил, не принято было называть членов семьи иначе, как по титулу. Впервые с момента появления на свет младшей дочери герцог назвал ее девчонкой, да еще и негодной.

– Насколько мне известно, ваша светлость, сейчас у вашей дочери урок танцев, – заметила герцогиня. – Соответственно, она должна быть в бальном зале под присмотром своего наставника.

– А насколько известно мне, ваша дочь не посещает занятия уже третий день! – сердито опроверг герцог версию, высказанную супругой. – Ее наставник только что отказался от жалования и покинул замок. Замечу, это уже пятый учитель танцев только за этот год. Ваша дочь совершенно неуправляемый ребенок, ее поведение не соответствует приличиям, подобающим девице благородной крови. Черт возьми, да где же она?!

– Стыдитесь, ваша светлость, – укорила герцогиня супруга. – Держите себя в руках.

– А кто будет держать в руках вашу несносную дочь?! – возмутился лорд Готран, не в силах унять свой гнев. – Своими выходками она уже выжила из замка всех учителей, которых я выписывал для нее даже из заморских стран. Вот где она сейчас, скажите на милость?

– Спросите у гувернантки, это ее обязанность – следить за вашей дочерью.

– Не считайте меня таким глупцом, ваша светлость! – снова вспылил герцог. – Я поднял на ноги уже всех слуг, но никто не может найти вашу дочь. А почтенной даме Гинеоре совсем не по возрасту гоняться за ней.

– Скажите же, наконец, что такого натворила ваша дочь, что вы в таком гневе?

Лорд Готран не успел ответить. В покои герцогини шаркающей походкой вошел седой дворецкий в потертой ливрее, на которой давно уже выцвела и потускнела золотая вышивка, и в домашних тапочках. Он отвесил церемониальный поклон хозяевам замка и провозгласил, попытавшись придать своему дрожащему голосу торжественность, требуемую этикетом:

– Ваши светлости, герцог и герцогиня Готран, властители Ламберании, прибыла леди Катарина Линслод!

Из-за спины дворецкого выглянула светловолосая девушка лет семнадцати, одетая в костюм для верховой езды и со шпагой на боку, что делало ее больше похожей на мальчишку. На переносице и щеках девушки проступали веснушки, совершенно не подобающие девице благородного происхождения и которые мода и этикет требовали скрывать под слоем пудры и румян.

– Вы свободны, Эркуан, – отпустил герцог дворецкого. – А вы задержитесь, юная леди, – остановил он готовую улизнуть дочь.

Как только двустворчатые двери затворились за дворецким Эркуаном, герцог заложил руки за спину, опустил на девушку тяжелый взгляд с высоты своего внушительного роста и сурово осведомился:

– Ну-с, юная леди, хотите что-нибудь сказать?

Судя по всему, ни взгляд, ни суровый тон отца не произвел на леди Катарину должного впечатления. По-мальчишески беспечно пожав плечами, девушка сказала:

– Добрый вечер, родители. То есть, ваши светлости.

– И все? – продолжал герцог.

– А что еще? – спросила девушка, изобразив на лице ангельскую невинность.

– Для начала поведайте нам, где вы пропадали весь вечер? – потребовал отец. – Почему слуги не могли разыскать вас?

– Я каталась верхом, – ответила Катарина.

При этом она развела руками, всем своим видом демонстрируя, что о том, где и чем она занималась последние часы, можно понять и так по одежде.

– Допустим, – кивнул герцог. – А скажите-ка, юная леди, зачем благородной девице потребовалась шпага?

Катарина снова пожала плечами.

– Ну, мало ли?.. Разбойники там, драконы всякие, колдуны какие-нибудь, злые великаны…

– Следует понимать ваши слова так, что вы опять искали приключений, не подобающих девушке благородной крови. И, судя по дошедшим до меня слухам, вы их успешно нашли.

Его светлость нахмурился так, что густые черные брови волнами сошлись на переносице. Обернувшись к супруге, герцог произнес:

– Полюбуйтесь на вашу дочь, ваша светлость. Ей даже нисколько не стыдно. Хоть бы из приличия смутилась.

– Да что я сделала-то? – пробурчала Катарина, насупившись.

– Вы у меня спрашиваете, юная леди?! – воскликнул герцог Готран, потеряв остатки терпения. – Это я хотел бы услышать от вас о ваших последних подвигах!

– О каких именно? – осторожно поинтересовалась девушка.

– Обо всех! – грозно потребовал герцог.

Катарина слегка замялась. Человек посторонний мог бы подумать, что девушка в смущении, однако и герцог, и герцогиня отлично знали свою дочь и понимали, что заминка вызвана раздумьями, что именно уже известно отцу и как бы выдать признание так, чтобы не выглядеть слишком уж виноватой. Видя, что герцог опять готов взорваться гневом, супруга решила вмешаться в разговор:

– Дочь наша, не заставляйте ждать своего отца. Что вы натворили на этот раз? Почему ваш учитель танцев покинул замок?

Услышав последний вопрос матери, Катарина заметно приободрилась. Видимо, она знала за собой гораздо более серьезные проступки, нежели происшествие с наставником танцев, музицирования и хороших манер.

– Он сказал, что ему в замке неуютно и он хочет уехать, – сообщила девушка с самым невинным видом.

– С чего бы это? – герцог изобразил нарочитое удивление в тон поведению дочери. – Помнится, в первый день своего приезда он был совсем иного мнения.

– Ну, мало ли… – Катарина в свою очередь изобразила такое искреннее недоумение и ангельскую невинность, что мать едва сдержала улыбку. – Эти танцоры так переменчивы. Может, его какая-то муха укусила…

– И я даже догадываюсь, кто эта муха! – вскричал герцог, в отличие от супруги ничуть не поддавшись детскому очарованию и обаянию своего чада. – Прежнего своего учителя вы едва не довели до сердечного приступа тем, что подложили в его постель змею…

– Это был простой ужик, – вставила Катарина, явно полагая, что это может послужить оправданием. – Маленький и безвредный.

– Но он-то этого не знал! Если бы тот почтенный человек не облысел в свое время, то наверняка поседел бы в ту ночь. Тому, кто был до него, вы залили смолы в карманы камзола и приколотили его туфли гвоздями к полке. Так?

– Это получилось случайно, – неуклюже попыталась оправдаться Катарина.

– Вы сами-то себе верите, юная леди? Хотя бы научитесь лгать правдоподобно.

– Ваша светлость, к чему вы призываете вашу дочь?! – возмутилась герцогиня.

– Ну, да, – смутился герцог. – Что-то я не то сказал… Вот, юная леди, ваши выходки хоть кого собьют с толку. Расскажите вашей матери, какую пакость вы подстроили своему последнему наставнику на этот раз? Только учтите, я уже все знаю!

– Да я вообще тут ни при чем! – воскликнула Катарина с видом оскорбленной беспочвенными подозрениями добродетели. – Он сам своим париком влез под свечу. Вот и подгорел чуть-чуть…

– Может быть, я и поверил бы в случайность этого происшествия, если бы не все ваши предыдущие проказы…

Герцог вновь обратился к супруге, при этом указывая на девушку, пытавшуюся изобразить стыдливое смущение, что удавалось ей весьма неправдоподобно:

– Полюбуйтесь на вашу дочь, ваша светлость! Вот, какое воспитание у этой юной дамы! Да она просто разбойник с большой дороги! Я терпел ее выходки, когда она была малышом и подростком, но сейчас, когда ваша дочь на пороге совершеннолетия, невозможно спускать ей с рук все прегрешения! Как можно предложить в жены молодому человеку благородной крови такую… такую…

Герцог осекся, не желая выражаться бранными словами в присутствии супруги и юной дочери, но и не в силах найти подходящий ситуации более благозвучный эпитет. Так и не подобрав нужного слова, его светлость в сердцах махнул рукой.

– Вообще-то я замуж пока не собираюсь, – осторожно заметила Катарина.

– А уж это решать не вам, юная леди! – отрезал герцог. – И, коли уж мы заговорили о молодых людях, расскажите-ка нам о вашем конфликте с юным маркизом де Кенардом.

Леди Катарина закусила губу и совсем сникла, поняв, что отцу известно гораздо больше, нежели ей хотелось бы. Впрочем, такое происшествие трудно было бы удержать в тайне.

– Ну-с, и долго ли нам ждать, когда вы соизволите проявить откровенность? – поторопил герцог девушку.

– Так ничего особенного и не случилось, – промямлила Катарина, пожав плечами. – Мы просто поспорили, кто первым переплывет речку туда и обратно.

– И?..

– И я выиграла…

– И?..

– И все.

– Придется, видимо, мне восполнить пробелы в вашем повествовании и поведать вашей матушке о некоторых подробностях. Или, быть может, вы все же сами?..

Катарина отвела взгляд, в очередной раз пожала плечами, шмыгнула носом и шаркнула носком сапога по мраморной мозаике пола, явно не собираясь ничего добавлять к своему рассказу. Все-таки еще оставалась надежда, хоть и весьма зыбкая, что вездесущие доброжелатели сообщили отцу не все, что произошло на берегу той злосчастной речки возле мельницы.

– Так знайте, ваша светлость, что учинила ваша непутевая дочь не далее, как сегодня днем, – загремел гневным гласом лорд Готран, обращаясь к супруге. – Не знаю, как ей удалось подбить на такой поступок юного маркиза, однако они действительно состязались в плавании, причем в совершенно непотребном виде…

– То есть? – насторожилась герцогиня.

– Вы совершенно правильно поняли, ваша светлость.

– Дочь моя, да как же вы могли?! – ахнула мать.

– А что, мы должны были в одежде плавать? – насупилась Катарина.

– Да как же можно? Молодая девушка, наедине с мужчиной и без одежды…

– Если бы наедине! – в гневе вскричал герцог. – За этим непотребством наблюдали мельник и несколько крестьян. Но и это еще не все. Ваша дочь действительно выиграла состязание, после чего собрала одежду юного маркиза и удалилась, оставив несчастного в реке беспомощного и раздетого. Кстати, и эта шпага является фамильной собственностью маркиза.

– Так мы ведь на это и спорили, – вставила Катарина. – Кто проиграет, остается голым.

– Какой конфуз! – ахнула герцогиня.

– Конфуз?! – вновь вскричал герцог. – Да это позор! Вы что, юная леди, задались целью поссорить меня со всеми соседями и вассалами?!

– Это-то здесь при чем? – пробурчала Катарина.

– А чего же еще ожидать от дворянина, чьего наследника вы оставили даже без исподнего на виду у простолюдинов? А ведь именно этот молодой человек должен был стать вашим супругом, с его отцом уже все было обговорено. Теперь же о свадьбе не может быть и речи, после того, как вы опозорили юного маркиза, да и сами показали себя совсем не с лучшей стороны. Какой срам – дочь герцога на виду у крестьян в чем мать родила! Отвечайте немедленно, как вам удалось подбить маркиза на такое непотребство?!

– Сам виноват, – буркнула Катарина.

– Дочь моя, не гневите меня! – пригрозил герцог. – Отвечайте немедленно!

– Мы случайно встретились, – принялась объяснять девушка. – Он сказал, что я стану его женой, а меня спрашивать никто не станет. А я сказала, что никогда не выйду за такого сопливого хлюпика. А он сказал, что я сама хлюпик. А я сказала…

– Понятно! – герцог махнул рукой, прервав объяснения дочери. – Вы кого угодно можете вывести из себя.

Повернувшись к супруге, он развел руками и язвительно произнес:

– Радуйтесь, ваша светлость! Вам так не хотелось отпускать дочь от себя, теперь же она навсегда останется в девицах.

– В конце концов, девочке, наверное, и в самом деле еще слишком рано думать о замужестве, – попробовала герцогиня заступиться за дочь.

– Да нет! Теперь уже слишком поздно! Она ославила нас на всю округу. Кто поведет под венец девушку, которая откровенно оголяется на людях как продажная девка?!

– Не перегибайте палку, ваша светлость! – возмутилась герцогиня. – Все-таки вы говорите о нашей дочери, а я не сомневаюсь в целомудренности девочки.

– Довольны?! – вскричал герцог обращаясь к дочери. – Сначала поссорили меня с соседями, теперь же и ваша мать против меня!

Катарина сочла благоразумным промолчать, дабы не распалять отца еще больше. Однако следующие слова сурового родителя показали, что проявлять благоразумие уже слишком поздно:

– В общем так, юная леди. Мне надоели ваши выходки. Клянусь честью, я терпел слишком долго. Я не могу допустить, чтобы вы и далее безнаказанно порочили честное имя благородной династии Линслод. Здесь вы уже ославились на всю округу, так что отправитесь туда, где о ваших подвигах еще никто не слышал, а именно – ко двору короля Фернара Тринадцатого. Спруга короля, ее величество Дриона Великолепная организовала при дворе пансион, где вот из таких бестолковых девчонок воспитывают истинных леди, которых потом не стыдно предложить в жены благородным дворянам. Постарайтесь понравиться их величествам настолько, чтобы они зачислил вас в свой королевский пансион. Если в вас еще осталась хоть капля уважения к собственной семье, вы исполните мою волю!

– И долго мне придется париться в этом пансионе? – обескуражено спросила Катарина.

– Пока из вашей очаровательной головки не выветрятся все глупости, – отрезал отец. – Быть может, для вас еще не все потеряно, юная леди, и вы даже найдете при дворе удачную партию. Кстати, мы слышали, что его величество как раз подбирает невесту для своего наследника.

– Так я что, еще должна успеть и принца на себе женить? – еще больше опешила Катарина.

– Было бы совсем неплохо! – подтвердил герцог. – Вы расстроили все брачные договоренности, заключенные мною, теперь же вам придется постараться лично. Предприимчивости вам не занимать, так обратите же вашу прыть во благо семьи. Если же вы откажетесь, я отрекусь от вас и лишу какого бы то ни было наследства! Желаете возразить?

Катарина взглянула на мать. Герцогиню явно не воодушевило неожиданное решение супруга, однако она ни слова не произнесла в защиту дочери. Тяжело вздохнув, девушка, понуро опустила голову. Возразить она желала, и даже очень, но, пожалуй, сейчас спорить с отцом не стоило. Кто знает, может быть, за ночь благородный лорд успокоится, остынет и передумает. Пока лучше промолчать.

– Выезжаете на рассвете! – прозвучал приговором приказ герцога.

Глава вторая

Карета остановилась, скрипнув расшатанными рессорами. На протяжении всего пути Катарина всерьез опасалась, что фамильный экипаж правителей Ламберании попросту развалится в дороге. В последний раз эта карета использовалась по назначению, наверное, еще в те времена, когда привезла в своем чреве в замок отца юную леди Лиситу, мать Катарины. Если отец и покидал когда-либо замок, объезжая свои владения, то делал это исключительно верхом, что же касается леди Готран, она нисколько не была охоча до балов и прочих светских развлечений, так что не совершала никаких выездов.

Легкий ветерок качнул занавеску на окне экипажа, обдав сидящих внутри Катарину и ее гувернантку Гинеору – чопорную пожилую даму, приставленную к девушке для надзора, – смесью деревенских запахов, в которой слишком уж явно преобладал аромат прелого навоза. Если Катарина, почти все время проводившая в конюшне отцовского замка, отнеслась к этому достаточно терпимо, то Гинеора поспешила приложить к носу надушенный платочек.

Катарина потянулась было к дверце экипажа, собираясь выйти наружу, однако гувернантка остановила ее.

– Дитя мое, дождитесь, пока кучер откроет дверцу, – строго потребовала дама. – Девушке благородной крови не подобает делать это самой.

– А что, у девушки благородной крови руки отвалятся? – проворчала Катарина, недовольно поморщившись.

Общество престарелой дамы начинало ее тяготить. Мало того, что, вопреки всем надеждам, отец не остыл за ночь и не изменил своего решения, вследствие чего с утра пораньше пришлось влезать в неудобный корсет и в еще более неудобное платье, а потом несколько дней трястись по ухабам в карете и ночевать в неуютных трактирах, так еще и приходилось на протяжении всего пути выслушивать нудные нотации. Больше всего бесило то, что никуда не денешься. Если дома еще можно было улизнуть из-под присмотра учителей и прислуги, то сейчас оставалось только проявлять чудеса терпения. Во-первых, в таком длиннющем широченном платье далеко не уйдешь, на коня не залезешь и в толпе не затеряешься, а во-вторых, несмотря на своенравный характер, все-таки воля отца значила для девушки очень много. Сколь ни отвратны были мысли о пансионе, возможном браке с каким-то неизвестным принцем или любым другим дворянчиком, как и о замужестве вообще, все же пришлось дать слово благородному лорду Готрану, что его требование будет выполнено. А давши слово, приходилось следовать своему обещанию. В конце концов, еще много чего может случиться такого, что способно расстроить эту дурацкую затею и можно будет с чистой совестью вернуться в родную Ламберанию. А пока можно и потерпеть.

Казалось, прошла целая вечность, пока кучер Оланц, такой же старый, как и доверенная его заботам карета, сполз с козел и доковылял до дверцы. Когда дверца со скрипом отворилась, запахи, витавшие снаружи, явили себя более отчетливо. Пожалуй, даже на конюшне отца никогда не было такой вони. Гинеора вновь зажала нос платочком.

Катарина первой покинула карету. Оланц предупредительно подал руку девушке, хотя по преклонности лет поддержка скорее требовалась ему самому. Следом наружу выбралась дама Гинеора.

– Ну и что это за дыра? – осведомилась Катарина, оглядевшись по сторонам.

– Городок называется Тимпол, ваша милость, – сообщил кучер.

– Городок? – недоуменно переспросила Катарина. – Это же деревня.

То, что явилось ее взгляду, действительно представляло собою самую обычную деревеньку, точно такую же, какие она видела в окрестностях родного замка, совершая верховые поездки. Вдоль дороги стояли приземистые домики под соломенными крышами, огороженные покосившимися заборчиками, по дороге важно шествовали несколько гусей, в придорожной канаве, залитой бурой водой, блаженно похрюкивала свинья, где-то мычала корова.

– А это, должно быть, местная гостиница? – насмешливо спросила Катарина, указав на просторное строение, рядом с которым остановилась карета, отличавшееся от всех прочих домов лишь своими размерами и вывеской над входом.

Уделяя слишком мало времени и еще менее усердия наукам, которым пытались обучить ее специально приглашенные отцом наставники, девушка оказалась почти не в состоянии разобрать, что написано на вывеске, но примерно догадывалась, тем более, что за время поездки уже успела ознакомиться с подобными заведениями. Следующие слова Оланца подтвердили ее догадку:

– Это трактир, ваша светлость. Здесь вы вполне сносно сможете переночевать.

– Ну да, – скептически отозвалась Катарина.

Она бросила взгляд на Гинеору. Похоже, почтенная дама едва не теряла сознание от витавших в воздухе запахов.

– Ну, что, пойдем в этот клоповник, – произнесла Катарина и первой направилась к входу.

– Дитя мое! – почти негодующе окликнула дама Гинеора свою подопечную. – Ваше платье!

– Ах, черт! – чертыхнулась девушка, вспомнив о непривычной для себя необходимости поддерживать подол платья.

Наряд, который мог бы быть уместным в дворцовых залах, здесь явно не вписывался в окружающую обстановку и подол платья, проволочившись по земле, грозил основательно подмести собою дорожку и собрать ошметки навоза, солому, пыль. В отличие от гувернантки, поддерживающей свое платье элегантно, двумя пальчиками, Катарина скомкала подол в ладонях, задрав его чуть не выше колен, чем привела Гинеору просто в ужас. Тем не менее, дама решила отложить на время воспитательный процесс, тем более, с что в настоящий момент ее слишком мутило от дальней утомительной дороги, тряски в старой карете и деревенских ароматов.

Не успела Катарина переступить порог трактира, как дорогу тут же заступила молоденькая стройная цыганка в цветастой юбке. Ее жгучие черные волосы стягивала алая косынка, а на груди позвякивала куча всяких металлических побрякушек, собранных в монисты.

– Позолоти ручку, благородная госпожа, всю правду тебе открою, что было, что есть, что будет, что на сердце лежит, что впереди ждет, погадаю по руке, по костям, по звездам, по картам, не пожалеешь…

– А не пошла бы ты?! – раздраженно огрызнулась Катарина. – Я и без тебя знаю, все, что было и что будет.

Услышав такие слова от своей подопечной, Гинеора поморщилась, однако промолчала. Она и сама ничуть не обрадовалась, столкнувшись с юной цыганкой, и предпочла бы, чтобы та убралась подальше, пусть даже и ценой вульгарной грубости, совсем не подобающей благородной даме.

– Ай, зачем так говоришь, молодая-красивая?! – не унималась цыганка. – По глазам вижу печаль твою, не пожалей монетку, расскажу, что ждет тебя…

– Твое счастье, что я в этом дурацком платье! – в сердцах воскликнула Катарина. – А то сейчас такого пинка схлопотала бы!..

Угроза гадалку оскорбила. Уперев руки в бока, она с вызовом спросила:

– Эй, конопатая, а не боишься сама получить? Космы-то белобрысые мигом повыдираю!

Видимо, наметанным глазом она быстро определила, что благородную девчонку сопровождают лишь престарелая дама да еще более престарелый лакей, а стало быть, можно не опасаться получить по шее. Уж с этой-то неженкой она как-нибудь справится. Однако вопреки ожиданиям юной цыганки Катарину ничуть не смутил вызов, лишь раззадорил.

– А я и выдирать из тебя ничего не буду, просто нос сломаю! – пригрозила она, сжав кулаки.

Две девушки приблизились друг к другу вплотную, каждая сверлила противницу взглядом. Зная горячий нрав юной дочери герцога, Гинеора ничуть не сомневалась, что Катарина пустит в ход кулаки, а этого почтенная дама допустить никак не могла. Дочь благородного лорда в деревенском трактире дерется с какой-то цыганкой, словно уличная бродяжка… Да если герцог узнает… О последствиях даже страшно было подумать. Поэтому, подхватив подол своего платья и призвав на помощь всю имеющуюся в наличии отвагу, дама Гинеора поспешила разнять готовых сцепиться неразумных девчонок.

– Ваша милость, одумайтесь! – призвала она Катарину к благоразумию. – Завтра вы предстанете перед королем Фернаром. А вдруг до него дойдут слухи о том, что благородная девушка вступила в потасовку с какой-то бродяжкой? Будет скандал!

Однако юная дворянка распалилась не на шутку.

– Да мне плевать, – процедила она сквозь зубы, по-прежнему буравя противницу взглядом. – Плевать я хотела и на ихнего кривоногого королька, и на его малохольного прыщавого сынка, который даже не в состоянии сам найти себе невесту…

Такая дерзость, похоже, удивила даже цыганку. Что касается Гинеоры, то почтенная дама едва не лишилась чувств от изумления и страха. Королевство его величества Фернара Тринадцатого хоть и занимало на карте весьма скромное место, но все-таки являлось королевством и сейчас они находились в его владениях, чуть ли не в двух шагах от столицы. Опасливо оглянувшись по сторонам, не слышал ли кто еще это святотатство, Гинеора прибегла к более весомому для Катарины аргументу:

– А что скажет ваш отец?

Как она и ожидала, такой довод оказался для девушки более убедительным. Смерив цыганку презрительным взглядом, она пробурчала:

– Считай, что сегодня тебе крупно повезло.

– Ой-ой-ой, – подразнила ее гадалка, кривляясь. – Боюсь-боюсь. Меня чуть не побила расфуфыренная кукла.

Катарина скрипнула зубами от злости и демонстративно развернулась, всем своим видом выражая крайнюю степень презрения к цыганке. Та обидно рассмеялась ей в спину.

Поймав взглядом ухмыляющегося трактирщика, Катарина раздраженно крикнула:

– Чего уставился?! Комнаты нам! Живо!

– Выбирайте любые, – отозвался трактирщик, не переставая ухмыляться. – Их всего две.

– Дай ключи! – потребовала юная гостья.

Глаза трактирщика заметно округлились, будто он впервые в жизни услышал само это слово.

– Какие ключи? – удивился он. – У нас не принято запирать двери. Здесь воров нет.

Катарина бросила многозначительный взгляд в сторону цыганки и нарочито громко уточнила:

– Ты в этом уверен?

Цыганка фыркнула, круто развернулась, взмахнув шелком черных блестящих волос и подолом широкой юбки, и вышла на улицу.

– Пока никто не жаловался, – ответил трактирщик.

– Ну да, кому тут жаловаться, – проворчала Катарина. – Похоже, мы первые постояльцы в твоей дыре.

Трактирщик предпочел не вступать в словесную перепалку с юной скандальной особой и скрылся в кухне, предоставив приезжим обживаться самостоятельно.

Более отвратительной ночи Катарина не могла себе представить. На ужин подали какую-то подозрительную похлебку, довольно мерзкую на вид и не соблазняющую запахом, краюху черствого хлеба, плохо пропеченную утиную ножку и кислое яблочное вино. Если бы не голод, Катарина не притронулась бы к еде, как, впрочем, поступила Гинеора. Уже позже, ворочаясь на пропахшем клопами тюфяке, Катарина думала, что уж лучше бы легла спать голодной – в животе что-то бурлило и неприятно перекатывалось. Да и сама комната, где они расположились с Гинеорой, повергала в уныние. Глинобитные стены порядком закоптились, по всем углам расставили сети пауки, а с потолка то и дело срывались вниз крупные тараканы, безуспешно пытавшиеся кому-то доказать, что могут ползать вверх ногами ничуть не хуже мух, которые, кстати, тоже во множестве кружили под потолком. Кроме того, над ухом всю ночь звенели комары, явно выискивая удобное местечко на молодом аппетитном теле, куда бы всадить свой хоботок и обескровить это самое тело. С детства испытывавшая стойкую неприязнь ко всякого рода ползающим и летающим многоногим тварям Катарина с головой накрылась одеялом, надеясь хоть как-то защититься от всей этой мерзости.

В довершение всех бед посреди ночи вдруг раздался чудовищный храп. Катарина несказанно удивилась, обнаружив, что источником столь богатырских звуков является ее престарелая спутница. Вот уж никогда бы девушка не подумала, что такая хлипкая на вид старушенция может так сотрясать воздух. Даму Гинеору, похоже, ничуть не смущали насекомые, которых, как казалось Катарине, вокруг просто кишмя кишело. Лежа на спине, раскинув худенькие ручонки и широко раскрыв рот, престарелая гувернантка заглушала своим мощным храпом все остальные звуки. Это побудило девушку еще плотнее завернуться в одеяло и заткнуть уши. Пару раз храп Гинеоры прерывался и слышалось какое-то причмокивание. В такие моменты Катарине представлялось, что либо один из упрямых тараканов, штурмующих потолок, сорвался вниз и угодил прямо в распахнутый зев дамы Гинеоры, где и окончил свои дни, либо какая-нибудь муха в темноте с разгону залетала туда же и с теми же последствиями. И то, и другое было так отвратительно, что девушка вся передергивалась, словно ее била судорога.

Утром Катарина поднялась уставшая, невыспавшаяся и злая на весь белый свет, а кроме того, в двух местах укушенная клопами. Ее великовозрастная спутница, напротив, выглядела гораздо бодрее, чем накануне, хоть и пожаловалась, что всю ночь не могла сомкнуть глаз в таком жутком месте, совсем не подобающем даме. Выслушивая ее причитания, девушка лишь скрипела зубами от злости.

Едва она затянула себя в корсет и влезла в тесное платье, предварительно проверив, не успел ли там за ночь поселиться кто-либо из ползающих обитателей трактира, раздался стук в дверь.

– Кто там?! – раздраженно спросила Катарина.

– Это я, леди Линслод! – послышался голос Оланца. – Случилось несчастье?

– Какое? Если сдох трактирщик, то я спляшу на его могиле!

Гинеора поспешила сделать замечание своей подопечной:

– Ваша милость, благородной леди не подобает так выражаться.

Катарину так и подмывало спросить в ответ, а подобает ли благовоспитанной даме всю ночь напролет храпеть, как пьяный извозчик, и пережевывать во сне тараканов, но девушка сдержалась. В конце концов, Гинеору можно было и пожалеть. Если ей, молодой сильной девушке, так тяжело дается эта поездка, каково же старушке, привыкшей к спокойной размеренной жизни в замке герцога Готрана? Наверняка отец навязал ей в спутники двух стариков, чтобы умерить прыть дочери, привить ей хоть какое-то терпение и хотя бы подобие благородных манер. Только вот пока что-то плохо получалось.

Между тем Оланц, по-прежнему оставаясь за дверями, сообщил:

– Нас обокрали, ваша милость!

– Что?!

Катарина столь стремительно выскочила за дверь, что этой самой дверью едва не лишила старого кучера сознания и остатков здоровья, растраченного на служение благополучию герцога и герцогини Готран. Оланц едва успел отскочить в сторону, что в его годы казалось просто верхом ловкости и виртуозности.

– Что у нас украли? – резко спросила юная леди.

Кучер развел руками.

– Все.

– Что значит, все?

– Неизвестные украли карету, а там было все, даже ваши наряды. Простите, ваша милость, но сундук такой тяжелый, я думал…

– А деньги?

– Деньги при мне, но…

Катарина махнула рукой и, не дослушав, выбежала в обеденный зал. Как и накануне вечером здесь было абсолютно пусто, лишь трактирщик вытирал грязной тряпкой длинный стол, на который тут же снова садились жирные мухи.

– Ах ты гад! – разъяренно воскликнула Катарина, напрочь забыв обо всех приличиях, подобающих даме благородной крови. – Не ты ли уверял вчера, что здесь нет воров? Где моя карета?

– А я почем знаю? – отозвался трактирщик, безразлично пожав плечами. – Место проходное, шляются тут всякие… Может, та цыганка постаралась, что-то ее сегодня не видно.

– Какой же ты мерзавец! Жалко руки об тебя марать, грязная свинья, а то…

Неожиданно Катарина осеклась и задумалась. А ведь все складывается совсем не так уж и плохо. Их ограбили, она ни в чем не виновата и может с чистой совестью вернуться домой. Ну не пешком же ей идти во дворец к королю Фернару и представать перед его троном в пропыленном оборванном платье, пропахшем деревенскими ароматами. С таким доводом отец не сможет не согласиться. А когда узнает, сколько пришлось вытерпеть его дочурке, исполняя волю родителя, наверняка смягчится и простит все былые грехи.

Хотя, самолюбие слишком уязвлено, чтобы вот так просто сдаться и повернуть назад. Ну да, конечно, это наверняка та самая цыганка, они же все воры и конокрады. Что ни говори, повод не чахнуть в пансионе среди разряженных напудренных дурех и не связывать себя узами брака с каким-то неизвестным парнем, а вернуться домой к привычной беззаботной жизни, очень подходящий. Но, с другой стороны, стерпеть такое от какой-то девчонки ей, поколотившей в родной Ламберании с тех пор, как научилась ходить, стольких мальчишек… Это как-то даже унизительно. Что скажет отец? Что только дома и может хорохориться, а чуть что, сразу расплакалась и под родительское крылышко, под матушкину юбку? Ну уж нет! Она доберется до дворца короля Фернара и докажет лорду Готрану, что сделала все, от нее зависящее, чтобы исполнить волю отца. А уж там как-нибудь сумеет устроить все так, чтобы ее пребывание в королевском пансионе сделалось нежелательным, а то и невозможным как можно скорее. Всякое же может случиться, вдруг пожар или наводнение – уж что-что, а организовать стихийное бедствие она сумеет. Да и не факт, что вообще в этот пансион зачислят – портить отношения с людьми ее тоже учить не надо. Вот тогда уже можно будет возвращаться домой действительно с чистой совестью. Ну, почти чистой. Его светлость не сможет упрекнуть свое чадо, что она отказалась исполнить волю родителя. Она честно пыталась… Ну-у, как бы честно, но об этом будет знать только сама Катарина, для отца же – просто не смогла, а насчет этого уже никакого уговора не было.

– Оланц! – окликнула Катарина своего старого кучера. – Отсчитай половину монет! Возвращайтесь в замок отца, дальше я отправлюсь одна.

Взглянув на ухмыляющегося трактирщика, девушка добавила:

– Но скоро вернусь с отрядом королевской стражи и тогда тебя высекут на площади.

Глава третья

Больший позор трудно было себе представить. Да что там трудно, просто невозможно. Если бы Катарина наперед знала, что предстоит терпеть подобное унижение, лучше бы вернулась в отцовский замок вместе с Гинеорой и Оланцем.

Половины монет из той весьма скромной суммы, что выделил на дорогу герцог Готран, хватило ровно на столько, чтобы купить в деревне ослика. Даже если бы у кого-то из крестьян нашлась в хозяйстве хоть захудалая лошаденка, денег для покупки все равно было бы недостаточно. Однако молоденький, хотя уже и порядком облезлый ослик оказался единственной скотиной, мало-мальски пригодной для верховой езды, кроме него крестьяне могли предложить лишь свинью. Пришлось Катарине смирить гордыню и взобраться верхом на то, что дают. Ну в самом деле, не на хряке же въезжать во дворец короля.

Однако и верхом на ослике девушка выглядела довольно нелепо, о чем красноречиво свидетельствовали открытые насмешки горожан, обидные выкрики и улюлюканье мальчишек. Вцепившись в короткую гриву своего низкорослого скакуна, Катарина скрипела зубами от злости и заливалась краской так, что пылали уши.

Даже стражники у дворцовых ворот, увидев столь нелепое зрелище, откровенно расхохотались над незадачливой наездницей. Катарине стоило немалых усилий убедить их известить о своем приезде кого следует – слишком уж не похожа была девушка с растрепанной прической в обтрепавшемся пропыленном платье, да еще сидевшая на спине облезлого осла на благородную дочь ламберанского герцога. Юной дворянке пришлось битых полчаса увещевать непреклонных стражников, умолять, кричать, топать ногами. В конце концов, стражники сдались, скорее устав от назойливой скандалистки, чем уступив ее мольбам, и перед Катариной предстал надменный дворецкий в расшитой золотом ливрее.

Смерив приезжую недоуменным взглядом, дворецкий деликатно осведомился:

– Кто вы, девушка?

Катарина скрипнула зубами. Сколько раз ей еще придется объяснять тупоголовой дворцовой прислуге, кто она есть такая?

– Леди Катарина Линслод, дочь лорда Готрана, герцога Ламберанского, – в очередной раз назвалась она. – Прибыла ко двору короля Фернара Тринадцатого, чтобы быть представленной для зачисления в пансион.

– Охотно готов вам верить, юная леди, но вы же понимаете, заявления подобного рода требуют документального подтверждения, – произнес дворецкий.

Хотя внешне он оставался невозмутим, в глазах его столь отчетливо читалась насмешка, а в голосе так явно слышалась ирония, что юная дочь лорда Готрана весьма охотно расплющила бы эту физиономию, не пожалев последних сил, и не убоявшись стать зачинщицей банального скандала. Тем не менее, Катарина усмирила свою клокочущую и готовую вырваться наружу злость, хоть и с немалым трудом, и достала из-за выреза платья верительную грамоту. При этом ее действии выражение лица дворецкого не изменилось, однако зрачки заметно расширились. Похоже, ему не часто доводилось видеть, как благородная дама, на которую, впрочем, Катарина в данный момент не очень-то была похожа, по крайней мере, внешне, так откровенно шарит под платьем в святая святых, и только многолетняя выучка не позволяла дворецкому проявлять собственные эмоции.

Катарина протянула дворецкому свиток, запечатанный воском и скрепленный гербовой печатью отца. На ее счастье старой Гинеоре хватило ума не хранить грамоту с остальными вещами и сберечь ценный документ. Пожалуй, без этого свитка доказать свою принадлежность к славному роду герцогов Ламберанских было бы невозможно.

Дворецкий, следовало отдать ему должное, отлично разбирался в геральдике и сразу узнал герб герцога Готрана. В очередной раз окинув девушку взглядом, он поинтересовался:

– Но что же с вами случилось, благородная леди?

– На меня напали и ограбили, – просто ответила Катарина, решив не вдаваться в подробности. – Разве это не заметно?

– Какое несчастье, – покачал головой дворецкий, при этом его голос не выражал ни тени сочувствия. – Похоже, на дорогах королевства стало неспокойно. Незадолго до вас прибыла баронесса Лионелла, она также подверглась нападению каких-то разбойников. Негодяи даже оторвали дверцы ее кареты, чтобы содрать позолоту.

Менее всего Катарина была расположена слушать сейчас о невзгодах какой-то баронессы, поэтому прервала сетования дворецкого:

– Меня, наконец, впустят внутрь? Я устала, хочу отмыться, выспаться и сменить эти тряпки. Надеюсь, в дворцовом гардеробе найдется подходящее платье, которое мне одолжат на время?

– Несомненно, – заверил девушку дворецкий. – Соблаговолите следовать за мной, ваша милость.

Катарина облегченно вздохнула, уже представляя себе, как расслабится в горячей воде, понежится на пуховой перине без соседства мерзких насекомых, как вдруг улучшившееся было настроение внезапно омрачил насмешливый оклик одного из стражников:

– А что делать с вашим жеребцом, леди?!

– Да ну его к… – зло отмахнулась Катарина.

Она едва сдержалась, чтобы не уточнить, куда именно следует отправиться ослику и куда следом за ним неплохо было бы также отправиться самим наглым стражникам. С ума сойти, какие-то заурядные сторожа совсем не уважают наследницу правителя Ламберании. Да, герцогство, конечно, уже совсем не то, что во времена славных предков лорда Готрана, но все-таки герцогство.

– Пусть топает в свою деревню, – добавила девушка и поспешила вслед за дворецким.

Наконец-то наступили сладостные минуты блаженства. Сначала девушка как следует отмокла в огромной деревянной кадке, куда служанки то и дело подливали горячей воды, затем мочалкой с мылом соскребла с себя всю дорожную пыль и грязь, потом снова нежилась в горячей воде. Если бы не хотелось так сильно спать, вообще бы не вылезала из кадки.

Выделенные ей для отдыха покои превосходили даже ее собственную спальню в отцовском замке, не говоря уж о той конуре, где пришлось провести предыдущую ночь в обществе клопов, тараканов и громогласной дамы Гинеоры.

Лишь наряд оставлял желать лучшего. Нет, платье было вполне приличное, вот только Катарина предпочла бы более привычный камзол – ей уже и собственное тряпье порядком надоело. Однако не могла же она предстать перед самим королем в мужской одежде. Придется еще немного походить разряженной куклой и потерпеть тиски корсета, неприятно стискивающего талию до немыслимого объема согласно требованиям капризной моды и этикета. Самое неприятное то, что, опять же в угоду требованиям капризной моды, придется высыпать на себя кучу пудры, чтобы заглушить естественный румянец и казаться холодной и неприступной, как и подобает благородной даме. Хотя, может, ну ее, эту моду? Она ж здесь не для того, чтобы очаровывать каждого встречного, цели как раз противоположные – побыстрее вызвать к себе неприязнь, получить отказ в зачислении и спокойно вернуться домой. В платье влезет, так и быть, и корсет затянет, не так, конечно, чтоб уж очень, но зашнуруется, а вот свою веснушчатую физиономию оставит так, как есть, не для того столько времени дорожную грязь с себя соскабливала, чтобы снова всякой дрянью обсыпаться и мазаться. И волосы свои мучить не будет, не надо ей всяких завитушек и прочей ерунды, причешется и ладно.

Решение было принято и когда вечером девушку известили, что ее ждут на балу, который король Фернар дает в честь своего сына, Катарина появилась в тронном зале без излишеств как в макияже, так и в прическе.

– Леди Катарина Линслод Ламберанская! – объявил церемониймейстер, стукнув жезлом в пол.

Взгляды присутствующих дам, коих было немало, и кавалеров, которых также хватало, обратились к юной дочери ламберанского герцога. Под столь пристальным вниманием Катарина сразу смутилась, а смутившись, разозлилась, из-за чего разрумянилась еще больше. Впрочем, как раз естественный румянец и свободно распущенные по плечам золотистые волосы выгодно отличали Катарину от всех прочих дам в глазах присутствующих мужчин всех возрастов. А вот дамы смотрели на юную леди холодно и свысока. Заметив такую их реакцию, Катарина нахмурилась и принялась нервно покусывать нижнюю губу. Вот курицы, наверняка знают, как она прибыла в город, потому и косятся. Хорошо, что этикет не позволяет даме благородного сословия открыто выражать чувства, а то сейчас, наверное, все эти пухлые толстозадые кобылы и кобылки ржали бы над ней до посинения.

Нелестные мысли Катарины об обществе на королевском балу вспугнул торжественный глас церемониймейстера:

– Госпожа Лионелла Киатти!

Взгляды присутствующих обратились к молоденькой баронессе. Ее черные шелковые волосы так же, как и у Катарины, свободным потоком распускались по плечам, а лицо было скромно скрыто веером. Но вот веер сложился и Катарина вспыхнула от возмущения. Она хорошо запомнила это лицо: черные пронзительные глаза, брови вразлет, тонкий нос с горбинкой, тонкие губы… Самая отвратительная физиономия, какую только можно себе представить и уж точно нельзя забыть. В облике юной баронессы леди Катарина без труда узнала ту самую наглую девицу, которой не далее, как вчера, грозилась сломать нос на постоялом дворе. Вот мерзавка, воровка, дрянь!.. Теперь понятно, почему какие-то разбойники якобы оторвали дверцы кареты баронессы Лионеллы. Ведь на дверцах экипажа, угнанного со двора трактира, красовались гербы Ламберанского герцогства.

Едва сдерживая гнев, скрипя зубами и краснея от злости так, что даже веснушки побелели, Катарина направилась прямо к самозванке. Девушка с трудом сдерживала шаг, стараясь идти чинно и медленно, как подобает истинной леди, и не привлекать к себе лишнего внимания раньше времени. По пути она прикидывала в уме: доставить себе удовольствие и лично врезать этой баронессе так, чтобы физиономия посинела, или все-таки позвать стражу и отдать цыганку-воровку в руки королевского правосудия?

Так называемая баронесса Лионелла тоже без труда узнала дочь герцога Готрана, которую накануне благополучно избавила от лишнего, как ей самой казалось, имущества. Если цыганке и не были чужды смущение и угрызения совести, то она очень умело их маскировала. Не поведя и бровью, Лионелла направилась навстречу Катарине.

Они сошлись в центре зала. Со стороны могло показаться, что двум юным скучающим девушкам просто захотелось поворковать о своем девичьем, на деле же обе были готовы наброситься друг на друга, словно разъяренные львицы.

– Так значит, ты не только гадалка, но еще и баронесса? – поинтересовалась Катарина сквозь сжатые зубы, склонив голову так, словно собиралась боднуть обидчицу.

– А я вообще многое умею! – с вызовом отозвалась Лионелла, глядя на Катарину свысока, словно заправская барыня на прислугу.

– Ага, особенно чужое добро присваивать, – кивнула Катарина. – Королевским стражникам наверняка будет интересно послушать о твоих проделках.

– Не беспокойся, белоручка, о тебе им тоже будет интересно услышать, – заверила ее цыганка.

Гнев Катарины сменился изумлением:

– О чем это ты, попрошайка?

– А ты уже забыла, что говорила о короле и принце? Я-то помню.

– Да кто тебе поверит? У тебя нет никаких доказательств!

– Будь уверена, я умею быть убедительной. Поверили же мне все, что я баронесса.

Катарина нахмурилась. Что верно, то верно, язык у цыганки подвешен как надо, метет, как помело. Кто знает, что может наплести эта чертовка? Как бы боком не вышло.

– Ну ты и дрянь, – процедила Катарина сквозь зубы.

– Не больше, чем ты, – отозвалась Лионелла. – Впредь не будешь задирать свой курносый нос.

Катарина скрипнула зубами. Несколько мгновений обе стояли молча, глядя друг на друга так, словно каждая пыталась испепелить другую взглядом. Наконец Лионелла произнесла:

– Предлагаю временное перемирие. Заключим сделку: ты молчишь обо мне, а я, так и быть, никому не скажу о тебе.

– Идет, – согласилась Катарина. – Но позже мы с тобой разберемся один на один.

– Согласна, – кивнула Лионелла. – Готовь примочки, белобрысая, они тебе понадобятся.

– Советую посмотреться в зеркало, пока есть, на что глядеть, – отозвалась Катарина. – Скоро улыбаться будешь скромнее – зубов поубавится.

Наверняка у обеих имелся достаточный запас угроз для длительной беседы в подобном духе, но их обмен любезностями был прерван поднявшимся в зале шумом, причиной которого послужило появление человека совсем неподобающего вида для проводимого торжества.

На центр зала выбежал нескладного телосложения мужчина с исцарапанным и перепачканным лицом, в одном сапоге и настолько излохматившихся панталонах и камзоле, что даже знающие люди смогли бы лишь с большим трудом распознать в его одежде мундир королевских гвардейцев.

– Беда! – завопил оборванец. – Несчастье!

При этих словах все вокруг заохали. Кто-то поинтересовался:

– Что случилось?

– Измена! – снова завопил ободранный гвардеец.

Он побежал дальше через зал, прихрамывая и оглашая своды дворца истошными воплями:

– Измена королевской семье! Нападение на королевский дом!

Шум в зале усилился. Услышав об измене, да еще и о нападении и восприняв слова гвардейца буквально, некоторые из дам взвизгнули, иные даже упали в обморок на руки своих кавалеров, как того требовали правила этикета в подобных ситуациях.

По залу пробежали несколько стражников с мушкетами и алебардами, издалека послышались возбужденные крики.

– Кажется, действительно случилось что-то серьезное, – заметила Катарина. – Вряд ли это было так задумано для нашего развлечения.

– А ты догадлива, конопатая – язвительно отозвалась Лионелла.

– Прикуси язык, воровка, – огрызнулась Катарина.

Вот честное благородное слово, сейчас у нее и в мыслях не было затевать ссору, но не в меру наглая цыганка могла бы, наверное, и каменную статую вывести из себя.

– Свой побереги, – посоветовала в ответ Лионелла, откровенно нарываясь на грубость.

Продолжая перебранку, обе рисковали нарушить собственный уговор и сцепиться прямо здесь, на глазах у всех, но по залу разлетелся торжественный глас церемониймейстера:

– Дамы и господа! Их величества король Фернар Тринадцатый и королева Дриана Великолепная, правители нашего славного государства!

Дамы, упавшие в обморок, поспешили прийти в чувство, ибо пребывать в бессознательном состоянии в присутствии монарших особ опять же являлось грубым нарушением принятого этикета.

Однако, вопреки ожиданиям присутствующих, вместо монаршей четы в зале появился седобородый старик, облаченный в черное долгополое одеяние, в остроносых башмаках, четырехугольной шапочке-конфедератке, с пенсне на крючковатом носу.

– А это что за старый пень? – хихикнула Катарина, не сдержавшись.

– Ну ты и бестолочь, – прошипела Лионелла. – Его даже дети знают. Это же Ангелиус, придворный звездочет-астролог.

– Пообзывайся еще, попрошайка… – огрызнулась Катарина.

– Дура конопатая, – не осталась в долгу Лионелла.

Отвесив поклон всем присутствующим, Ангелиус сообщил:

– Их величества просят прощения у благородного собрания, но обстоятельства вынуждают короля и королеву задержаться. Возможно, придется даже отложить торжества на неопределенное время.

– Возможно ли узнать, что случилось? – поинтересовался один из дворян.

– Взываю к вашему терпению, господа, – отозвался звездочет. – Скоро вы все узнаете из уст самого короля.

В зале снова поднялся шум, все наперебой принялись обсуждать неожиданное происшествие, предлагая свои версии случившегося и настаивая на том, что именно эта версия и есть самая верная. Одни говорили про войну, хотя вроде бы королевству и воевать-то не с кем, другие ссылались на разбойников, хотя и о подобных нападениях многим слышать не доводилось уже давно. Большинство склонялись к тому, что к делу причастна черная магия, наверняка в королевстве появился злобный колдун, за поимку которого будет объявлена щедрая награда. Упоминание о возможной награде, а особенно фантазии на тему суммы вознаграждения воодушевили многих, однако общий пыл остудило замечание рыжеусого графа в синем берете:

– Награда, это, конечно, замечательно, но жизнь дороже. Свяжешься вот так с колдунами, потом всю жизнь будешь на болоте квакать. В свое время Атриан Отважный отправился на битву с какими-то чародеями, но так и не вернулся. А ведь был лучшим стрелком и фехтовальщиком всего королевства.

Снова заговорили о разбойниках, кто-то вспомнил о злодейском нападении на приезжую баронессу. При этих словах Катарина повернулась к мнимой баронессе, однако не увидела Лионеллу рядом с собой. Куда подевалась эта чертовка? У них ведь есть еще незаконченное дело. Она непременно должна посчитаться с этой наглой самозванкой.

Но сколько ни бросала Катарина взгляд по сторонам, отыскать цыганку ей не удалось. Покинув тронный зал, где стало шумно как на базаре, ибо все присутствующие наперебой спешили через Ангелиуса выразить монаршей семье свое сочувствие и заверения в самых верноподданнических чувствах, девушка попробовала было поискать самозваную баронессу, но едва сама не заблудилась в лабиринтах дворцовых коридоров. Пришлось плюнуть на поиски, причем в буквальном смысле, так как кругом было пусто и никто не смог бы уличить юную гостью в такой непочтительности к мрамору полов королевского дворца, и вернуться в отведенную ей комнату.

Вернее, Катарина только попыталась вернуться в свою комнату. Блуждания по коридорам абсолютно незнакомого дворца все-таки привели к тому, что девушка безнадежно заблудилась. В сердцах она даже еще пару раз проявила непочтительность к полу неподобающим благородной даме образом, благо, это также осталось никем не замеченным. Хотя, как посмотреть? Может, как раз благом было бы, чтоб ее уже хоть кто-то заметил. Сколько можно ходить кругами? Размеры отцовского замка были куда скромнее. И куда это все вдруг подевались? Даже стало не слышно галдеж в тронном зале.

Толкнув очередную дверь, встретившуюся на пути, Катарина неожиданно увидела цыганку, стоявшую у туалетного столика спиной к выходу. Лионелла резко обернулась на скрип двери и попыталась заслонить собою столик, однако Катарина успела заметить раскрытую шкатулку. Мелькнувшая было мысль, что оказалась в комнате, отведенной для фальшивой баронессы, мгновенно улетучилась, стоило осмотреться повнимательней. Сколь ни убедительна была цыганка в своем вранье, все же таких шикарных апартаментов она вряд ли смогла бы добиться. Да к тому же от взгляда Катарины не укрылся испуг, мелькнувший в глазах цыганки, а стало быть, вывод напрашивался сам собой.

– Так-так, – язвительно произнесла Катарина, чувствуя, что час триумфа пробил. – И чем же это вы тут занимаетесь, любезная баронесса?

– Носик пудрю, – процедила Лионелла сквозь зубы.

– Да неужели? – Катарина вплеснула руками. – А так сразу и не подумаешь. Какая занятная пудреница у вас, миледи.

– Подойдите поближе, ваша милость, я и вам носик припудрю, – пообещала цыганка.

– Вы очень любезны, но я лучше приглашу сюда стражу, – беспощадно отозвалась Катарина, сияя торжествующей ухмылкой. – Вот им и попудришь все, что хочешь.

Все-таки было несказанно приятно осознавать себя победительницей.

– Я закричу, что ты воровка, – предупредила Лионелла.

– Что?! – опешила Катарина от такой несусветной наглости.

– Что слышала, конопатая. Попробуй потом доказать, что это не я тебя застукала за промыслом, а наоборот. Я уже подбросила кое-что в твою комнату, так что стражникам не составит большого труда сделать нужные выводы.

Катарина буквально задохнулась от возмущения. От злости кровь прилила к щекам так, что лицу стало жарко.

– Смотри не лопни, – хихикнула цыганка, наслаждаясь крушением триумфаторских надежд своей соперницы.

– Ну, ты и гадюка, – прошипела дворянка, сама в этот момент больше похожая на рассерженную змею.

Сжав кулаки, она двинулась прямо на цыганку. Та, без тени страха и сомнения шагнула навстречу. Однако драке снова не суждено было состояться, ибо в самый последний момент из коридора снаружи послышались несколько голосов.

– Тихо, – потребовала цыганка. – Если нас здесь застанут, обеим не сдобровать.

Сколь ни отвратна была подобная мысль, однако пришлось Катарине признать правоту самозванки. Если застанут здесь, в чужих покоях, поди потом докажи, что заблудилась, а не взломала эту комнату с целью грабежа. Языкастая цыганка вывернется, с нее взятки гладки, тем более, по ее же словам, что-то уже успела подсунуть в комнату Катарины. Конечно, в планы Катарины входит небольшой конфликт с королевским семейством, настолько, чтобы не показаться подходящей кандидатурой для зачисления в пансион и парой для принца, как и для прочих дворянчиков, ошивающихся при дворе, но быть изгнанной за воровство, да еще которого не совершала… Пожалуй, это слишком. За такой позор и отец из замка прогонит навсегда, придется скитаться по свету и попрошайничать, как эта несносная воровка…

Путаясь в платье, кусая губы и проклиная про себя цыганку всеми известными ей бранными словами, Катарина последовала за Лионеллой в укрытие, коим послужила ниша, скрытая бархатной портьерой. Едва девушки спрятались за плотным и пыльным занавесом, от близости которого предательски свербело в носу, голоса, слышавшиеся в коридоре, переместились в комнату.

– Неужели же в целом королевстве ни на кого нельзя положиться?! – взволнованно воскликнул кто-то тонким дребезжащим голоском, услышав который, Катарина хрюкнула, пытаясь подавить взрыв смеха.

Лионелла тут же зажала ладонью рот своей сопернице и вынужденной спутнице, за что получила весьма чувствительный тычок локтем в бок. Впрочем, цыганка не осталась в долгу и ответила не менее ощутимым пинком по лодыжке. Если бы Лионелла не поспешила убрать руку от лица Катарины, та наверняка прокусила бы ей ладонь. Цыганка прижала палец к губам, призывая Катарину соблюдать тишину, затем пригрозила кулаком для убедительности. Катарина так же ответила немой угрозой, на чем их возня и закончилась.

Между тем тонкий голосок продолжал возмущаться:

– Слуги – сплошное дурачье, а вассалы – ничтожные трусы!

– Не судите их слишком строго, ваше величество, – послышался другой голос, женский, звучавший ровно и спокойно.

Услышав, что в комнате присутствует сам король, Катарина не удержалась и, чуть отодвинув портьеру, осторожно выглянула наружу. При виде монарха, девушке пришлось проявить чудеса выдержки, чтобы не расхохотаться и тем самым не выдать свое убежище. Хотя на постоялом дворе юная леди Линслод в запальчивости и назвала монарха кривоногим, но до сей поры его величество представлялся ей высоким статным человеком с благородными чертами лица, как изображены государи на страницах древних трактатов в отцовской библиотеке. На деле же король оказался мал ростом и чересчур худосочен, из широченных рейтуз высовывались тонкие и действительно кривые ножки, обтянутые чулками, жабо плохо скрывало цыплячью шею на которой сидела лопоухая голова, при этом лихо заломленная корона наползала на левое ухо. Камзол со вставками придавал плечам Фернара Тринадцатого несуразно богатырскую ширину. Нелепость королевского телосложения еще более бросалась в глаза в присутствии рядом с ним супруги – высокой статной женщины с красивыми чертами лица.

– А как же еще прикажете назвать кучку подхалимов, именующих себя рыцарями и уверяющих в своей верности короне, но готовых забиться в щель, как тараканы, при первой же опасности?! – раздраженно спросил король.

Судя по всему, королевская чета только что вернулась из тронного зала, где общалась со своими подданными, ибо вряд ли его величество постоянно носил на голове неудобную корону, все время сползающую то на одно ухо, то на другое. Вот и сейчас король Фернар с нескрываемым удовольствием освободил свою плешивую макушку от монаршего головного убора и передал его слугам. Его супруга так же при помощи слуг освобождалась от парадного облачения.

Цыганка ткнула Катарину пальцем в плечо и жестами потребовала задвинуть портьеру. Катарина демонстративно пошевелила губами, беззвучно посылая Лионеллу куда подальше, однако признала требование разумным и снова спряталась за портьеру целиком. Далее ей пришлось только слушать, что происходит в комнате.

– Пожалуй, стоит объявить награду, за сведения о принце, – предложила королева. – И уж тем более щедро вознаградить того, кто освободит и вернет принца домой.

Лионелла и Катарина переглянулись. Вот, значит, из-за чего во дворце поднялся переполох – кто-то напал на наследника трона.

– Вы правы, ваше величество, – согласился король. – Быть может, хотя бы награда заставит наших благородных рыцарей вспомнить на какой полке пылятся их отвага и мужество, – добавил он язвительно.

– У вас есть еще гвардия, ваше величество, – напомнила супруга.

– Да бросьте. Разве вы не видели наших королевских гвардейцев? Толстые ленивые боровы. Со времен Гастарда Хромоногого, нашего славного прапрадеда, жизнь в королевстве сытая и спокойная. Шпаги гвардейцев давно заржавели в ножнах, а в дулах их мушкетов свили гнезда мухи.

Видимо, прав был герцог Готран, когда, перелистывая страницы старинных хроник, вздыхал, что времена отважных рыцарей давно канули в прошлое. Услышав слова короля Фернара, Катарина не могла не признать правоту своего родителя. Да уж, эпоха захватнических войн и лихих приключений давным-давно минула, народ обмельчал, потомки славных рыцарей совсем разучились держать шпагу и годятся только для танцулек на придворных балах.

Вспомнив отца, Катарина подумала, что все складывается просто отлично. Теперь ее совесть не просто чиста, а прямо-таки белоснежна. Нет принца, некого и очаровывать, что, говоря по совести, не очень-то и хотелось. Да и проситься в пансион сейчас совсем не с руки, не может же она соваться к королю и королеве со своими просьбами, когда в монаршей семье такое горе. Может быть, еще и траур объявят по всему королевству. В общем, пора возвращаться домой. Осталось только как-то понезаметнее выбраться из королевских покоев. Вот ведь угораздило оказаться в такое неподходящее время в таком неподходящем месте. А все из-за цыганки. Вот дать бы ей сейчас хорошего пинка, чтобы выпала из-за портьеры прямо к ногам короля и королевы, пусть бы объясняла, чем она тут занимается. Одно плохо – придется и самой точно такие же пояснения давать. Как назло еще и от пыли в носу так свербит, что приходится ноздри пальцами зажимать, того и гляди чихнет и выдаст свое присутствие.

На счастье девушек, королевская чета недолго пребывала в комнате. Вскоре голоса их величеств и все прочие звуки стихли и двери стукнули друг о друга, закрываясь.

Первой укрытие осторожно покинула Лионелла. За ней из-за портьеры выбралась Катарина и оглушительно чихнула – все-таки пыль от бархата расщекотала ноздри. Цыганка вздрогнула и сердито прошипела:

– Тихо ты, кукла белобрысая!

– Я не воровка, мне бояться нечего, – с вызовом ответила Катарина, утирая нос рукавом самым неподобающим благородной леди образом.

– Уверена, что нечего? – ухмыльнулась Лионелла. – Посмотри вон туда.

Катарина повернулась в указанном направлении, однако не увидела абсолютно ничего, достойного своего внимания.

– Ты о чем? – недоуменно спросила она, поворачиваясь обратно.

Катарина успела только заметить как Лионелла выскользнула за дверь с бронзовым подсвечником в руках.

– Ты куда?! – воскликнула Катарина, заподозрив недоброе и метнувшись к дверям вслед за цыганкой столь стремительно, насколько позволял подол платья.

Опасения подтвердились, дверь оказалась запертой снаружи – очевидно, цыганка заложила в ручки подсвечник.

– Немедленно выпусти меня отсюда! – потребовала Катарина, барабаня в дверь.

– Ори громче, быстрее найдут, – ехидно посоветовала Лионелла из-за двери. – Пока можешь придумать себе оправдание.

За дверями все стихло, цыганка ушла прочь, оставив соперницу в столь незавидном положении. Первым желанием Катарины было броситься на штурм двери, сотрясая воздух отборнейшими проклятиями, однако здравый смысл подсказал, что лучше бы вести себя потише. Вслед за этой мыслью пришла полная растерянность. Все-таки проклятая цыганка обвела ее вокруг пальца. И что теперь делать? Вряд ли придется сидеть взаперти очень долго, наверняка придут слуги или еще кто-нибудь – если лампы не погасили, значит, обязательно кто-то появится. Но вот как им объяснить свое присутствие в королевских покоях и как объяснить, кто ее запер здесь? А если чертовка сейчас еще вызовет стражу и скажет, что это она поймала воровку… Скверно.

Сжав кулаки и скрипнув зубами, Катарина дала себе слово, что обязательно посчитается с цыганкой, теперь это для нее дело чести.

В поисках путей спасения девушка подошла к окну. За мутными, давно не мытыми стеклами в темноте улицы расплывчато мигали фонари, слышались цокот копыт, посвист кучеров, хлопки хлыстов, грохот колес. Не иначе, гости разъезжались восвояси, а может быть, и сами король с королевой покидали дворец.

Будь Катарина не в этом дурацком платье с кружевами, а в более привычной для себя одежде, в которой совершала «подвиги» в окрестностях отцовского замка, окно послужило бы отличным выходом из создавшейся ситуации. Но в таком наряде она неминуемо оступится и грохнется на клумбу, а то и на мостовую.

Снаружи из коридора послышались шаркающие шаги. План спасения созрел мгновенно и, подхватив подол платья, Катарина метнулась к двери. Расчет оправдался – когда неизвестный человек вытащил подсвечник из ручек и распахнул двери, девушка оказалась скрытой за створкой.

Шаркающей походкой незнакомец направился в глубь комнаты к столу. Впрочем, он оказался не таким уж и незнакомцем, сегодня Катарине уже довелось увидеть этого человека в тронном зале – даже со спины невозможно было не узнать королевского звездочета, такой нелепый наряд ни с чем не перепутать. Ангелиус, кажется, так его назвала плутовка Лионелла.

Поддерживая подол платья, Катарина на цыпочках выбралась из своего укрытия и попятилась в распахнутую дверь. При этом она задела локтем створку, послышался предательский скрип. Девушка закусила губу и чертыхнулась про себя – вот ведь, дворец самого короля, а петли смазать не могут.

Несмотря на преклонный возраст, королевский звездочет явно не имел проблем со слухом и моментально обернулся на скрип двери. Водрузив на нос пенсне, он с удивлением воззрился на Катарину, замершую в дверях и бестолково комкающую в ладонях подол собственного платья.

Дабы не оставить времени на зарождение каких-либо сомнений в душе старичка, Катарина ляпнула первое, что пришло в голову:

– Я ищу баронессу Лионеллу.

Впрочем, Катарина и в самом деле очень хотела бы сейчас увидеть так называемую баронессу, и не только увидеть, но еще и основательно поколотить. Вспомнив, о правилах приличия, которые без особых успехов пытались привить ей учителя, выписываемые герцогом Готраном, и которых девушка благополучно выжила из отцовского замка, Катарина добавила:

– Добрый вечер.

Девушка даже попыталась изобразить реверанс, однако поклон получился не очень – учителя так и не смогли обучить ее премудростям хорошего поведения, приличествующего благородным дамам. Вернее, Катарина сама не уделяла должного внимания подобным урокам, считая все эти выкрутасы бесполезными и потешными кривляньями.

– Добрый вечер, юная леди, – отозвался звездочет, вернув, наконец, подсвечник на его законное место, то есть, на стол. – Увы, баронесса только что покинула дворец.

– Как?! – возмутилась Катарина.

Она едва сдержалась, чтоб не разразиться отборнейшей бранью. Вот ведь чертова цыганка! Опять улизнула! Впрочем, чего еще ожидать от воровки? Струсила отвечать за свои проделки.

– Баронесса отправилась на Чандайскую топь, – сообщил звездочет.

– А что, ее замок стоит на болоте? – язвительно поинтересовалась Катарина.

Уж она-то отлично знала, что жилищем так называемой баронессе может служить лишь какой-нибудь шалашик. Ну, да, ему место как раз на болоте, как и его обитательнице, да чтоб ее засосало в эту чертову трясину…

– Благородная баронесса Киатти отправилась к колдуну Мирингельму, – пояснил Ангелиус.

Катарина едва не расхохоталась. Знал бы это старый пенек, кого называет благородной. Сдержавшись от проявления такой непочтительности к сединам королевского астролога, девушка полюбопытствовала:

– И откуда только вы все знаете?

Старичок пожал плечами и просто ответил:

– Я сам указал ей дорогу к топи.

– Зачем? – опешила Катарина.

– Вы конечно же в курсе, какое несчастье постигло королевскую семью… – предположил было Ангелиус.

Однако Катарина тут же отвергла его предположение, потребовав подробностей:

– Нет, не в курсе. Расскажите.

– Как? Вы ничего не знаете? – удивился звездочет. – Его высочество, принц Тьеретт во время пикника подвергся нападению и был похищен неизвестными. Причем, нападение было не совсем обычным. Сопровождавшие принца гвардейцы утверждают, что ни с того, ни с сего на землю опустился густой туман, из которого появились чудовища, схватили наследника трона и бесследно исчезли.

– А при чем же здесь баронесса Лионелла? – нетерпеливо спросила Катарина, проявляя рискованное равнодушие к несчастьям королевского семейства.

– Миледи великодушно изъявила желание принять участие и предложила свою помощь. В похищении принца явно замешано колдовство, поэтому я и посоветовал баронессе разыскать Мирингельма. Это единственный известный нам чародей. Настоящее колдовство нынче большая редкость, но, как видите, иногда еще случается. Возможно, Мирингельм каким-то образом причастен к злодейству. По крайней мере, слухи о нем ходят очень недобрые. Но даже если он и не при чем, то может оказать содействие в поисках.

Катарина ненадолго задумалась. Интересно, что задумала эта чертовка Лионелла? Трудно ожидать, что простая уличная воровка отправится на поиски принца просто так, поддавшись благородному порыву, тем более, что и благородству-то никакому неоткуда в ней взяться. Неужели решила выслужиться перед королем и королевой, охмурить принца и оттяпать себе полкоролевства? Вот проныра!

– Скажите-ка, любезнейший, как вас там… – обратилась Катарина к звездочету.

– Ангелиус Торнелий Начитанный, – охотно напомнил старик. – Звездочет и личный астролог их величеств, а так же почетный член академии Звездознания и Космографии, глава королевского общества библиотекарей…

– Я поняла-поняла, что вы очень умный, – прервала старика Катарина.

Однако и титулов у этого звездочета, не каждый дворянин может похвастаться таким длиннющим представлением. Пожалуй, на фоне списка регалий Ангелиуса померкло бы даже имя самого короля.

– Скажите, уважаемый Ангелиус, а вам не показалось странным, что отправиться на поиски принца изъявила желание девушка? – спросила Катарина.

При этом она лихорадочно соображала, что же предпринять ей самой.

– Честно говоря, предложение баронессы было весьма неожиданным и вызвало у меня некоторые сомнения, – признал Ангелиус. – Однако эта благородная дама клятвенно заверила, что в ее распоряжении находится десяток верных слуг, отлично владеющих шпагой и мушкетом.

– Ну, да, – скептически усмехнулась Катарина.

Язык у цыганки как помело, врет на каждом шагу. И чтобы вот этой вот проходимке достался принц, награда и полкоролевства? Ну уж нет, такого Катарина не допустит. Слишком много чести для простой воровки. Пусть ей самой королевский отпрыск трижды не нужен, но и цыганке она его не уступит. Придется пока повременить с возвращением домой. В конце концов, зло должно быть наказано. Вот посчитается с воровкой, тогда можно будет и вернуться в отцовский замок с легкой душой и чистой совестью.

– Любезный, расскажите-ка мне все то, что уже рассказали баронессе – потребовала Катарина.

– Неужели вы собираетесь последовать за ней на поиски принца? – оторопел старичок.

– Именно так, – подтвердила Катарина и бойко солгала: – Не сомневайтесь, меня тоже сопровождают десять надежных слуг. Но мне потребуется ваша помощь, почтенный Ангелиус Торнелий… и дальше, как вас там…

На счастье Катарины звездочет удержался от нового перечисления всех своих должностей, регалий и заслуг перед королевством и просто выразил готовность посодействовать всем, чем только возможно в благородном деле освобождения наследника трона из рук неизвестных злодеев.

Решившись на дальнее путешествие и надеясь на приключения, Катарина сочла необходимым для себя: во-первых, переодеться, чтобы ноги не запутывались в подоле непривычного платья, во-вторых, вооружиться, чтоб было чем дать по зубам неизвестному чародею, в-третьих, обзавестись скакуном, достойным своего благородного седалища.

Одежду ей предоставил звездочет. Откуда только в его гардеробе взялся такой наряд? Пожалуй к приставке Ангелиуса Начитанный следовало бы еще добавить и Запасливый.

Наконец-то удалось сменить порядком надоевшее кружевное тряпье и неудобные туфельки на более привычные телу камзол, панталоны и ботфорты. Если бы в ее распоряжении было достаточно времени, Катарина любовалась бы и любовалась своим отражением в зеркале. Свои светлые волосы девушка спрятала под широкополой шляпой с пером и сейчас снова стала похожа на задиристого мальчишку-бретера.

Со всем остальным дело обстояло гораздо хуже. Впрочем, проблему вооружения Катарина решила довольно-таки легко, просто «позаимствовала» шпагу и пару пистолетов у одного из королевских стражников, благо, тот мирно дрых на посту. Шпага с трудом вынималась из ножен и, судя по ржавчине на лезвии, не использовалась по назначению не только ее прежним владельцем, но и вообще когда-либо. А беглый осмотр пистолетов выявил, что огнестрельное оружие пребывает в ничуть не лучшем состоянии, чем холодное. Интересно, мушкеты у королевских стражников такие же запущенные? Кажется, до прошлого вечера жизнь в королевстве и в самом деле была слишком уж спокойной. Похоже, на ближайшем привале придется основательно заняться чисткой оружия.

А вот добыть себе достойного скакуна оказалось весьма проблематично. Понятное дело, что на королевскую конюшню девушку никто не пустит и коня ей никто не даст, какими бы благородными намерениями она не объясняла свое требование. В этом деле ей не смог бы помочь и Ангелиус. К сожалению для себя и в отличие от цыганки, в конокрадстве у Катарины не имелось никакого опыта. Впрочем, совсем не это остудило пыл юной дочери благородного лорда Готрана. Ведь если она попадется на конокрадстве в конюшне самого короля и это дойдет до отца, тут уж никакими отговорками не отделаешься. Даже ради соперничества с ловкачкой Лионеллой идти на такой риск Катарина не могла себе позволить. Не для того выпутывалась из сложнейшей ситуации, в которой оказалась благодаря коварной цыганке, чтобы снова навести на себя подозрения в краже.

Размышления девушки прервало пофыркивание, раздавшееся совсем рядом. Оглянувшись, Катарина увидела ослика. Того самого облезлого ослика, верхом на котором приехала во дворец днем.

Катарина покраснела от досады. Ну уж нет, только не это. Снова садиться на это несуразное животное, чтобы каждый встречный тыкал пальцем и улюлюкал вслед… Второй раз она такого позора не переживет.

Ослик раскрыл пасть и выдавил из себя жуткий пронзительный звук. Он словно почувствовал, что в нем снова нуждаются, подал голос и даже забил копытцем, наверняка искренне считая себя настоящим боевым жеребцом и красноречиво намекая на полную свою готовность к подвигам.

Катарина застонала, осознав безвыходность ситуации. Как ни крути, а более достойного скакуна, чем этот облезлый осел, сейчас под рукой действительно нет. Да и время уходит, лихая цыганка опережает ее уже намного. Следует отдать ослику должное, сюда он домчал девушку довольно резво, несмотря на неказистый вид.

Скрипя зубами и чувствуя себя круглой идиоткой, Катарина оседлала осла.

На ее счастье, в этот поздний час город был не слишком оживлен и мало кому удалось посмеяться над странной наездницей, гарцевавшей верхом на облезлом ослике. Лишь стражники у дворцовых ворот откровенно ржали вслед. Было бы время, она б уж им ребра-то пощекотала острием теперь уже ставшей своей ржавой шпаги.

Вскоре Катарина покинула город и выехала на дорогу, ведущую к Чандайской топи, раскинувшейся за пределами королевства в трех днях пути, если верить словам Ангелиуса.

Глава четвертая

Лионеллу немало удивил знакомый насмешливый голос, раздавшийся за спиной:

– Ну и где же все твои слуги, баронесса? Кажется, их у тебя целый десяток и все вооружены до зубов.

Расположившись на привал на лесной полянке, разведя костер и поджаривая на огне тонкие ломтики мяса, нанизанные на прутик, цыганка не ждала гостей и менее всего была готова к встрече с владелицей герцогской кареты, так удачно прибранной к рукам совсем недавно.

Обернувшись, Лионелла, смерила соперницу гордым взглядом и с вызовом ответила:

– Чтобы надрать твою изнеженную благородную задницу, мне не понадобятся слуги.

Катарина в свою очередь окинула цыганку взглядом. Подобно ей самой, Лионелла также сменила платье на мужскую одежду, лишь вместо шляпы голову цыганки покрывала алая косынка, повязанная на пиратский манер. Интересно, она одевалась из того же гардероба придворного звездочета или снова успела кого-то обобрать?

– А вот сейчас проверим, насколько ты крута, – произнесла Катарина. – Защищайся!

Не без труда вытащив из ножен ржавую шпагу, Катарина изготовилась к бою, приняв стойку по всем правилам фехтовального искусства. Уж что-что, а шпагу-то держать девушка умела неплохо. По крайней мере, ей самой казалось именно так. Понятное дело, что никто ее этому специально не обучал. Во-первых, в замке лорда Готрана лишь один человек знал толк в фехтовании – сам герцог, во вторых же, если бы герцог узнал, что кто-либо обучает его младшую дочь тому, чего юной леди знать совсем не полагается, виновного ждало бы суровое наказание. Так что Катарине приходилось самой постигать запретную для нее науку, разглядывая картинки в трактате из замковой библиотеки, да гоняя палкой деревенских мальчишек.

Ослик за спиной пронзительно взвизгнул, словно подбадривал свою хозяйку. Увидев низкорослое длинноухое животное под седлом, Лионелла расхохоталась. Похоже, воинственность соперницы ее нисколько не впечатлила.

– Защищайся! – повторила Катарина, теряя терпение. – Сейчас посмотрим, чья задница будет в синяках!

– Да это и так ясно! – отозвалась Лионелла.

Сорвав с пояса кнут, цыганка взмахнула кнутовищем. Кончик длинного хлыста обвился вокруг клинка соперницы и в следующий миг Катарина поняла, что осталась безоружна. Лионелла явно владела кнутом гораздо лучше, чем Катарина шпагой. Вырванный из руки клинок с дребезжанием впился в ствол дерева за спиной цыганки.

– А ну-ка, попляши благородная госпожа! – задорно воскликнула Лионелла, снова взмахнув кнутом.

Даже сквозь сапоги Катарина почувствовала хлесткий удар по ступням и непроизвольно подпрыгнула, чем вызвала смех своей противницы. Следующий взмах кнута снова заставил Катарину подпрыгнуть, и вновь Лионелла обидно рассмеялась. Такого оскорбления дочь герцога стерпеть не могла. Она рванула из-за пояса пистолеты и взвела курки.

– Сейчас ты у меня плясать будешь! – угрожающе пообещала Катарина.

Под дулами пистолетов Лионелла слегка побледнела, чем вызвала торжество в душе Катарины. Стрелять в почти безоружную противницу Катарина вовсе не собиралась, но отнюдь не из соображений благородства – просто до сих пор не удосужилась почистить оружие и убедиться в его пригодности для стрельбы, а потому очень опасалась, что при первом же выстреле пострадает сама. Однако припугнуть наглую цыганку было необходимо.

Торжество Катарины длилось недолго. Лионелла обвила кнутом ноги противницы и резким рывком свалила ее на землю. От удара спиной о землю Катарина выронила один из пистолетов, однако не растерялась. Подставив под следующий удар другой пистолет, Катарина перехватила кнут и дернула на себя. Теперь упала Лионелла, не удержавшись на ногах. Сцепившись, крича и визжа, как две дикие кошки, девушки принялись кататься по земле.

– На тебе, воровка!

– Получи, конопатая!

Стараясь одолеть друг друга, обе изрядно утомились. Наконец, это их занятие прервал дикий ор. Расцепившись, девушки недоуменно посмотрели на ослика. Тот распахнул пасть, обнажив крупные желтые зубы, и снова заорал, словно намекая, что пора бы уже прекратить заниматься ерундой.

– Тихо ты! – прикрикнула на него Катарина.

Ослик фыркнул и кивнул головой, будто указывал на что-то за спинами соперниц. Обернувшись, девушки увидели, как какой-то долговязый небритый мужик отвязывает от дерева лошадь, одну из тех, что прежде были запряжены в фамильный экипаж герцога Ламберании и на которой Лионелла покинула королевский дворец.

– Эй, ты, убери свои грязные лапы от моей кобылы! – возмущенно крикнула Катарина.

Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет, кругом одни воры. Прямо среди бела дня готовы обокрасть, стоит только чуть-чуть отвлечься.

– Не трогай мою лошадь! – не менее возмущенно крикнула Лионелла.

– С каких это пор она стала твоей?! – снова возмутилась Катарина.

– А ты попробуй докажи, что она твоя! – огрызнулась цыганка.

Обе вполне могли бы снова вцепиться друг в друга и продолжить потасовку, но из леса появились еще трое бородатых мужчин.

– А вы, дамочки, не отвлекайтесь, – хохотнул один из них. – Мы вас тут пограбим немножко и уйдем, а вы пока продолжайте, хоть нам вас мутузить не придется.

Девушки переглянулись. Похоже, увлекшись выяснением своих очень непростых отношений, они подверглись нападению самых обычных, даже заурядных грабителей. Впрочем, это даже нельзя было назвать нападением, разбойники просто брали, что хотели, нисколько не опасаясь противодействия со стороны двух молоденьких девчонок. Один спокойно отвязывал лошадь, другой деловито рылся в походной котомке Лионеллы, остальные двое присматривались к девушкам, явно размышляя, стоит ли их разуть или такие малоразмерные сапоги ни самим не натянуть, ни другим не продать.

Рука Лионеллы метнулась к кнуту, в следующий миг девушка вскочила на ноги. Катарина последовала ее примеру и схватила свои пистолеты.

– А ну, убирайтесь отсюда! – потребовала Катарина, пригрозив разбойникам оружием.

– Ты хоть стрелять-то умеешь, девочка? – хохотнул один из грабителей.

Судя по всему, воинственность двух молоденьких девчонок разбойников ничуть не впечатлила.

– Сейчас узнаешь! – сердито воскликнула Катарина.

Забыв, в каком состоянии пребывает огнестрельное оружие, тайно позаимствованное у нерадивого стражника, девушка вскинула один из пистолетов, целясь в помятую шляпу на голове разбойника, и спустила курок. Раздался лишь сухой щелчок. Разбойники обидно заржали.

– Ну ты и дура! – сердито прошипела Лионелла.

– Сама дура! – огрызнулась Катарина и вскинула другой пистолет.

Однако и в этот раз выстрела не последовало, пистолет лишь слабо пшикнул, выпустив облачко порохового дыма.

– Толку от тебя, конопатая!.. – ругнулась цыганка и взмахнула кнутом.

Удар кнута пришелся по отвисшей заднице разбойника, уже отвязавшего лошадь от дерева. Тот взвыл от боли.

– Ах, вы так?! – воскликнул старший из грабителей. – Не желаете делиться по-хорошему?!

Разбойники со всех сторон устремились к девушкам. Перехватив за ствол ставший уже бесполезным пистолет, Катарина метнула его в ближайшего разбойника. Получив удар рукоятью в лоб, тот упал с ног.

– Держи! – крикнула Лионелла.

Захлестнув кнутом рукоять шпаги своей соперницы, цыганка вырвала клинок из дерева, куда сама же воткнула его совсем недавно. Катарина перехватила рукоять шпаги на лету, сама поражаясь своей ловкости. Кончик кнута Лионеллы заставил отступить двух разбойников, Катарина же взмахом шпаги сбила шляпу с головы их предводителя и приставила острие клинка к его груди. Попутно девушка не отказала себе в удовольствии отвесить хорошего пинка мужику, получившему удар в лоб ее же пистолетом и пытавшемуся теперь подняться на ноги.

– Продолжим или лучше сразу уковыляете туда, откуда пришли? – грозно осведомилась Катарина, надавив на клинок.

– Лучше сразу, – поспешно ответил разбойник. – Мы же просто пошутили.

– Проваливайте, шутники! – прикрикнула Лионелла. – В следующий раз не поздоровится!

Незадачливые грабители поспешили убраться восвояси.

– Ну и придурки, – хохотнула цыганка.

– Точно, – согласилась Катарина.

– Совсем никакого порядка в лесах не стало, – посетовала Лионелла. – Вот уже и разбойники на большую дорогу вышли.

– И не говори, – съязвила Катарина. – Даже у баронессы от кареты дверцы оторвали.

– Ага, а у герцогини карету вообще сперли вместе со всем барахлом, – подколола ее цыганка.

Перепалка грозила перейти в новую стычку, но готовая вспыхнуть ссора угасла сама собой, едва только девушки взглянули друг на друга. После недавней потасовки меж собой обе были растрепанные, исцарапанные, перепачкавшиеся.

– Ну ты и чучело! – расхохоталась Лионелла. – Тебя хоть сейчас на огород ставь ворон пугать!

– На себя посмотри! – со смехом отозвалась Катарина.

Сейчас, когда пар был выпущен, а сил уже изрядно поубавилось, причем больше в собственной драке, чем в стычке с разбойниками, у обеих не было никакого желания продолжать потасовку. Девушки принялись приводить себя в порядок, отряхивать одежду, вычесывать руками из волос хвойные иголки и листья.

– Зачем ты за мной потащилась, белобрысая? – полюбопытствовала Лионелла, застегивая на камзоле оставшиеся пуговицы. – Только чтобы подраться?

– Много чести для тебя, попрошайка, – буркнула в ответ Катарина, пытаясь отыскать в траве свою заколку для волос. – Я тут просто каталась верхом.

– Ну да, – язвительно рассмеялась цыганка. – Вас, благородных дамочек, хлебом не корми, только дай покататься по лесу верхом на ослах. Хоть бы врать научилась как следует.

– А тебе, я смотрю, и учиться не надо. Навешала тому старикану в шапке лапши на уши. Опять какую-то пакость задумала? Только не уверяй меня, что действительно решила разыскать принца из благородных побуждений.

– Ах, вот в чем дело! – догадалась Лионелла. – Ты тоже едешь к Чандайской топи.

– Это ты тоже, а я сама по себе! – воскликнула Катарина, гордо вздернув свой веснушчатый нос благородного происхождения.

– Не задавайся, ваша милость, а то опять по носу получишь, – осадила ее Лионелла.

– Сама не задавайся, а то снова причесываться придется. Если останется, что причесывать.

– Ой-ой-ой, какие мы грозные. На кой черт ты потащилась к топи? Не ты ли говорила, что принц тебе даром не нужен?

– Не твое дело. Зато, как вижу, тебе он очень нужен. Что? Надоело попрошайничать? Решила окрутить наследника трона и стать благородной дамой?

– Вот еще! – Лионелла насмешливо фыркнула. – Чтобы быть такой же разряженной дурой, как ты? Меня устроит и награда.

– Ну да, – хихикнула Катарина. – Вы, попрошайки, каждой монетке рады. Только дальше тебе придется топать пешком, я забираю свою лошадь.

– Интересно посмотреть, как у тебя это получится.

Катарина ненадолго задумалась. Что верно, то верно, отобрать у самозванки свою лошадь будет не так-то просто. Ловкая, как кошка, еще и кнутом так лихо машет. Не миновать новой драки, а кто выйдет победителем, еще неизвестно, как бы самой всего не лишиться. Она, конечно, не трусиха, но, пожалуй, сейчас лучше проявить осторожность. Она добьется своего и по-другому, уж изобретательности-то по части мелких пакостей ей не занимать.

– Ладно, не будем сейчас ссориться, – примирительно сказала Катарина. – Предлагаю тебе сделку. Идем до Чандайской топи вместе, а потом каждая сама за себя.

– Идет, – согласилась Лионелла.

Юной цыганке тоже совсем не улыбалось ввязываться в новую потасовку. Хоть она и считала соперницу никчемной пустышкой и неженкой, все-таки дочь герцога оказалась слишком уж сноровистой для благородной дамочки и дралась явно не впервые. Ничего, Лионелла уже обводила эту дурочку вокруг пальца, обдурит и еще раз. А пока им действительно лучше держаться вместе, мало ли, какие еще недоумки, желающие позаимствовать без спросу чужое добро, попадутся на пути.

В знак примирения девушки обменялись рукопожатием. Держа другую руку за спиной, Катарина скрестила пальцы. Если бы в этот момент она могла заглянуть за спину Лионеллы, то увидела бы, что цыганка сделала то же самое.

– А чем это пахнет? – спросила Катарина, принюхавшись.

– Ах, черт! – спохватилась Лионелла и метнулась к своему костру.

Огонь уже почти угас, однако это не помешало мясу, которое поджаривала цыганка, превратиться в угольки, распространяющие совсем не аппетитный смрад.

– Вот и пообедала, – удрученно вздохнула Лионелла.

– А больше ничего нет? – поинтересовалась Катарина.

Хоть витавший в воздухе запах мог вызвать только тошноту, все-таки сейчас юная дочь герцога почувствовала зверский голод. Торопясь догнать соперницу, она предусмотрела все, кроме съестных припасов для себя и своего неказистого скакуна. Впрочем, ослик в настоящий момент не очень-то страдал от забывчивости своей наездницы – засунув морду в кусты по самые уши, он неторопливо объедал ягоды.

– Только хлеб, – ответила Лионелла.

Она достала из котомки краюху серого хлеба. Катарина сглотнула, отвернувшись, чтобы не видела цыганка. Несмотря на голод, гордость не позволяла отпрыску благородного рода герцогов Ламберанских унизиться до того, чтобы просить поделиться куском хлеба безродную попрошайку.

Лионелла тронула Катарину за плечо и протянула ей ломоть.

– Держи.

В глазах цыганки Катарина не увидела ни упрека, ни насмешки, а предложение ее прозвучало столь обыденно, будто они были старыми подругами.

– Спасибо, – поблагодарила Катарина, причем, вполне искренне.

Сейчас она действительно была благодарна спутнице, за ее отзывчивость. Может быть, эта цыганка не такая уж и дрянная девчонка.

– Только знаешь, что, подруга? – произнесла Лионелла. – Давай-ка жевать на ходу. Поехали подальше отсюда. Кто знает, может, у тех недотеп где-нибудь поблизости куча приятелей. Как заявятся сюда всей толпой, да еще с оружием…

Признав предложение разумным, Катарина свистнула своего ослика. Взобравшись на спину осла, она вновь почувствовала себя посмешищем, но, на счастье их обеих, Лионелла воздержалась от колких замечаний, хотя по ее лицу было видно, что цыганка едва сдерживается от смеха.

Хлеб был черствым и невкусным, но проголодавшиеся девушки порадовались и этому. Цыганка оказалась гораздо опытней своей спутницы, что было и неудивительно, учитывая ее бродячий образ жизни, и с ее подсказки припасы обогатились ягодами и грибами, так что на ночевку девушки расположились боле-мене сытыми.

Катарина проснулась первой, когда ночная мгла еще только едва начала рассеиваться. Собственно, ей и спалось-то не очень замечательно. Всю ночь в траве неподалеку слышалось шуршание, над ухом звенели комары, доносилось кваканье полчища лягушек, свидетельствовавшее о близости Чандайской топи, где обитал таинственный и, судя по слухам, злобный чародей.

Лионелла безмятежно посапывала – привычную к ночевкам под открытым небом цыганку ничуть не беспокоили звуки ночного леса. Пожалуй, более подходящего случая избавиться от общества воровки трудно было бы сыскать. Немножко, конечно, совестно, все-таки, цыганка не позволила ей пропасть от голода, но справедливость прежде всего.

Осторожно поднявшись, Катарина освободила стреноженную лошадь. Услышав сопение за спиной, девушка обернулась, готовая выпалить целую кучу всевозможных оправданий, но оказалось, что позади стоит ослик. Лионелла по-прежнему мирно спала, не подозревая, что уготовила ей спутница.

Наблюдая, как хозяйка подтягивает подпругу и готовится взобраться в седло, ослик фыркнул и вдруг раскрыл пасть, явно намереваясь взбудоражить всю округу своим диким криком. Катарина показала ослу кулак и прошипела:

– Только попробуй! Уши узлом завяжу!

Угроза подействовала ненадолго. Свято уверовав в собственную незаменимость, ослик почувствовал себя оскорбленным до глубины души тем обстоятельством, что ему вдруг предпочли совсем другого скакуна, чем и собирался возмутиться во всеуслышание. Увидев как он снова раскрыл пасть, Катарина поспешно схватила осла за морду и силой сомкнула его челюсти.

– Предатель, – укоризненно прошипела девушка. – Черт с тобой, пошли.

Лошадь она просто хлопнула по боку и шепотом приказала:

– А ты скачи домой, к отцу.

Послушно фыркнув, лошадь неспешно скрылась меж деревьев, унося с собой практически весь небогатый походный скарб цыганки, притороченный к седлу. Катарина потянула ослика за повод.

– Идем, гад ушастый.

Ослик резво засеменил следом за хозяйкой, взмахами хвоста выражая безграничную преданность и полную готовность к героическим свершениям.

Когда солнце поднялось над оставшимся позади лесом, где они покинули Лионеллу, под ногами захлюпало, а еще через некоторое время пришлось перескакивать с кочки на кочку, чтобы не провалиться по колено в топкую грязь. Катарина начала всерьез опасаться, что осел увязнет. Пожалуй, лучше бы было оставить его на окраине болота. Хоть он, конечно, и гад порядочный, но все же девушка уже как-то привязалась к этому несуразному животному и ей было бы жалко, если бы осел вдруг провалился в бездонную промоину.

Однако, вопреки опасениям Катарины, провалился не ослик, а она сама. Оступившись, девушка вдруг оказалась по самый пояс в грязной жиже. Попытка выбраться успеха не принесла, топь крепко держала свою жертву. Катарина похолодела от ужаса.

– Эй, ты! – позвала она осла. – Как тебя там? Помоги!

В голову пришла несвоевременная и совсем неподходящая ситуации мысль, что надо было бы спросить имя осла у его прежнего владельца.

Ослик в очередной раз показал себя сообразительным существом. Поняв в какой ситуации оказалась его хозяйка, он подался вперед и качнул головой пытаясь бросить девушке свой повод, до которого, однако, Катарина не сумела дотянуться. Почувствовав, что ненадежная поверхность болота расползается под копытами, ослик поспешно отступил назад на кочку. Катарина закусила губу и застонала от чувства собственного бессилия. Вот тебе и приключения. Сгинет тут в этой трясине и никто не узнает, как бесславно окончила свои дни потомок славного рода ламберанских рыцарей. И кричать-то бесполезно, все равно никто не услышит.

Впрочем, у ослика по поводу бесполезности призыва о помощи имелось собственное мнение, что он и продемонстрировал, вздернув морду к небу и ошарашив всех местных жаб и лягушек своими резкими пронзительными криками.

Опустив голову, Катарина медленно и безропотно все глубже погружалась в трясину. К чему дергаться и вопить? Она умрет достойно, как и подобает истинной дворянке и благородной леди.

Когда мутная болотная жижа, кишащая водомерками, дошла до горла, вопли осла вдруг смолкли и послышался знакомый язвительный голос:

– Что, конопатая? Увязла?

Катарина вскинула голову. Рядом с ослом стояла Лионелла, держа в руках длинный шест.

– Может, поможешь? – поинтересовалась Катарина, стараясь не казаться слишком обрадованной, чтобы эта безродная попрошайка не возомнила о себе невесть что.

– Дай-ка подумаю. – Лионелла изобразила на лице задумчивость. – Ты украла мою лошадь со всем добром, бросила меня одну в лесу, хотела лишить меня моей награды за спасение принца… Ты знаешь, пожалуй, нет. Не вижу ни одной причины, чтобы вытащить тебя из болота.

– Это была моя лошадь! – возмутилась Катарина. – Ты сама ее украла, причем, у меня же! И я тебя не бросала! Я… Я…

– Ну-ну? – поторопила ее Лионелла, с явным интересом ожидая, какую же отговорку придумает неверная спутница в свое оправдание.

– Я за клюквой пошла! – выпалила Катарина. – Для завтрака!

– И много насобирала? – насмешливо поинтересовалась Лионелла.

– Хватит издеваться, имей совесть! – сердито крикнула Катарина, потеряв остатки самообладания и терпения. – Меня засасывает, все-таки!

– Я вижу, – кивнула Лионелла, ухмыляясь. – Прямо не знаю, вытащить тебя, что ли?

Катарина закусила губу и простонала. Неужели придется умолять эту наглую цыганку? Какое унижение! Но тонуть у нее на глазах еще унизительней. Лучше бы вообще не приходила, чертовка.

– Ну, хорошо, – наконец сжалилась Лионелла. – Так и быть, я тебя вытащу. Только попроси меня как следует.

– Ну ты и гадина! – не сдержалась Катарина.

– Не больше, чем ты, белобрысая кукла, – не осталась в долгу цыганка. – Советую поторопиться, а то скоро тебя по уши затянет, только булькать сможешь, а я по-лягушачьи не понимаю.

Как ни прискорбно было признавать правоту Лионеллы, но все же пришлось – Катарина погружалась все глубже и глубже, и ей действительно стоило поторопиться.

– Помоги… пожалуйста, – выдавила из себя Катарина.

– Обманывать больше не будешь? – спросила Лионелла, издевательски ухмыляясь.

– Честное слово, никогда больше так не буду! – пообещала Катарина. – Помоги!

– Ох, и почему я тебе не верю? – вздохнула цыганка. – Ты же такая врушка… Ладно, держи.

Она протянула юной дворянке конец шеста. Катарина вцепилась в шест и вскоре трясина с хлюпаньем и чавканьем выпустила свою жертву.

– Ну и воняет от тебя, подруга, – поморщилась Лионелла. – Ты там не обделалась, случайно? Постираться-то тебе точно не мешает.

Катарина и в самом деле распространяла затхлый запах болотной тины. Если поначалу она и испытывала некоторую благодарность за свое спасение, то последнее замечание вывело ее из себя. Поднявшись на ноги, Катарина что было сил толкнула свою спасительницу и через мгновение Лионелла оказалась на том самом месте, откуда только что вытащила дворянку.

– Ты что сделала, дура конопатая?! – взвизгнула цыганка, с ужасом чувствуя, что трясина не собирается выпускать ее из своих объятий.

– Ой, какая я неловкая! – всплеснула руками Катарина, не скрывая злорадного торжества. – Прости, подруга, так получилось. Ну, извини, мне пора. Поболтала бы с тобой, но, сама понимаешь, дела. Счастливо оставаться.

Схватив ослика за повод, Катарина изобразила готовность продолжить свой путь и предоставить цыганке самой заниматься собственным спасением.

– Стой! – крикнула Лионелла. – А ну вытащи меня! Немедленно!

– По-моему, я не услышала слова «пожалуйста», – заметила Катарина и взглянула на своего ослика. – А ты слышал?

Осел помотал головой.

– Ну ты и дрянь! – возмутилась Лионелла, силясь вырваться из трясины.

– Не больше, чем ты, попрошайка, – усмехнулась Катарина. – Ну, так как? Будешь просить как следует или дождемся, когда начнешь булькать?

– Черт с тобой, – сдалась Лионелла. – Пожалуйста, вытащи меня отсюда.

– Между прочим, перед тобой дочь герцога, – намекнула Катарина, демонстративно вздернув нос, перепачканный болотной тиной.

– У которой совести совсем нет! – раздраженно добавила цыганка. – Ну, хорошо… Глубокоуважаемая леди, не будете ли вы столь любезны оказать мне услугу, протянуть шест и вытащить меня из этой помойки? Живей, конопатая!

– По-моему, она не искренна, – заметила Катарина, снова обращаясь к ослу. – Но я такая добрая, такая доверчивая, меня так легко уговорить. Как ты думаешь, стоит ее вытащить?

Осел закивал головой, явно выражая согласие.

– Ну, хорошо, – неохотно вздохнула Катарина. – Только ради тебя, мой длинноухий друг.

С этими словами она, наконец, протянула Лионелле шест и вытащила спутницу из трясины. Все произошедшее изрядно утомило обеих, в изнеможении девушки растянулись на травянистом островке – единственном месте на всем болоте, где можно было не опасаться стать добычей трясины.

– Кукла конопатая, – выдохнула Лионелла, тяжело дыша.

– Попрошайка чумазая, – так же тяжело отозвалась Катарина.

Собравшись с силами, Лионелла приподнялась и пихнула спутницу.

– Хватит валяться. Пошли дальше.

Она первой пошла вперед, нащупывая дорогу шестом. Держа в поводу верного ослика, Катарина последовала за цыганкой.

Глава пятая

К вечеру две путешественницы, с ног до головы перепачканные болотной грязью, и ослик выбрались на твердую землю.

– Похоже, это и есть остров колдуна Мирингельма, – заметила Лионелла.

– Уверена? – недоверчиво поинтересовалась Катарина.

– Ну, я ж не идиотка полная! – возмутилась цыганка. – Я дорогу хорошо разузнала, не то, что ты.

– Очень-то не задавайся, – осадила ее Катарина. – Еще посмотрим, куда ты нас завела.

– Ну ты и склочница.

– А ты воровка.

– Конопатая!

– А ты!… А ты!..

Катарина не успела придумать достаточно обидное слово, в препирания девушек вмешался ослик, причем, самым бесцеремонным образом. Его резкий крик на мгновение оглушил обоих.

– Ты-то чего орешь! – прикрикнула на него Лионелла.

– Это он тебя жабой назвал, – хихикнула Катарина.

– Скорее уж тебя. Забыла уже, как пузыри в болоте пускала?

– Сама-то в той же луже булькалась. Посмотри на себя, на ушах водоросли висят.

– Сама такая.

Их перепалку вновь прервал крик осла.

– Ну чего тебе?! – раздраженно воскликнула Катарина.

Ослик мотнул головой, словно указывал вперед.

– Смотри, подруга! – Лионелла схватила спутницу за руку. – Там хижина.

Впереди, меж двух чахлых елочек, и в самом деле виднелась соломенная крыша.

– Думаешь, это логово колдуна? – опасливо спросила Катарина.

– Сейчас зайдем туда и узнаем, – ответила Лионелла, скрывая за бравадой собственную тревогу. – Если что, бей его сразу по ушам, а я ему руки свяжу.

– Почему по ушам? – не поняла Катарина.

– Да бей, как хочешь, лишь бы не дергался. А то превратит тебя в пиявку. Хотя, ты и так пиявка, всю кровь из меня уже высосала.

– Сама ты пиявка! – оскорбилась дворянка. – Жаба болотная!

Шипя друг на друга как две рассерженные кошки, девушки прокрались к хижине. Однако осуществить внезапное нападение на хозяина жилища не удалось, в дело опять вмешался не в меру разговорчивый и громогласный осел.

– Где ты взяла это чудовище?! – воскликнула Лионелла, не сдержав возмущение.

– Там, где ты меня обокрала, – отозвалась Катарина. – Так что сама виновата!

На шум из хижины вышел здоровенный детина среднего возраста, в простой крестьянской одежде. При виде двух незнакомок, заляпанных бурой грязью и болотной тиной, с водорослями в волосах, на безволосом лице хозяина жилища появилось детское недоумение.

– Вы кто такие? – поинтересовался он. – Я, вроде бы, сегодня кикимор не ждал.

– Попридержи язык, деревенщина! – оскорбилась Катарина. – Перед тобой благородная леди, дочь ламберанского герцога лорда Линслода.

– И баронесса Киатти, – добавила цыганка, желая придать себе значимости.

– Да какая ты баронесса?! – насмешливо фыркнула Катарина. – Хоть здесь-то не заливай, имей совесть.

– Не задавайся, белобрысая! – огрызнулась Лионелла.

– А чего вам здесь надо-то? – с прежним недоумением на своей широкой, по-детски наивной физиономии спросил обитатель хижины.

– Нам нужен знаменитый чародей Мирингельм, – сообщила Катарина.

До недавнего времени она даже и не слыхала про обитателя Чандайской топи, но все же назвала его знаменитым, дабы подчеркнуть, что потомок славного рода ламберанских герцогов притащилась на это болото не просто так.

Болотный житель в очередной раз окинул девушек внимательным взглядом и спросил:

– Вы что же, шли через болото? Это же опасно. Вон там есть вполне приличная дорога, в следующий раз идите по ней, это безопаснее.

Катарина метнула в спутницу гневный взгляд.

– Так ты говоришь, хорошо дорогу разузнала? – издевательски спросила она.

– Не скрипи, – огрызнулась цыганка. – Как Ангелиус сказал, так я и шла. Сама-то даже и этого не удосужилась узнать.

Слушая их перебранку, обитатель хижины полюбопытствовал:

– Вы всегда ругаетесь?

– Да! – честно, рассерженно и в один голос отозвались девушки.

– В самом деле? – еще более удивился мужчина.

Глаза здоровяка смотрели на нежданных гостий все с той же детской наивностью. Вообще он сам больше походил на большого ребенка, чем на зрелого мужчину.

– Ты сам-то, кто такой? – наконец удосужилась поинтересоваться Лионелла.

Здоровяк пожал плечами и представился:

– Так я и есть Мирингельм.

– Ты?! – удивленно воскликнули девушки снова в один голос.

– Ну да, я, – подтвердил мужчина. – Я гостей не ждал, но, раз уж пришли, проходите в дом. Только сначала отмойтесь, а то я только что пол подмел и пыль вытер.

Если бы что-то подобное прозвучало из уст кого-нибудь другого, девушки наверняка бы оскорбились, посчитав, что их откровенно назвали грязнулями, что, собственно, в данный момент ничуть не противоречило истине. Но на Мирингельма, прямо-таки излучавшего детскую невинность и наивность, просто невозможно было обидеться. Поглядев друг на друга, Лионелла и Катарина признали, что действительно неплохо было бы почиститься. Немудрено, что этот детина с мозгами ребенка принял их за кикимор.

У большущей бочки с дождевой водой позади хижины, девушки отмылись от болотной грязи. В котомке запасливой цыганки оказалась гребенка, которую она не пожадничала одолжить своей спутнице и сопернице – обе расчесали волосы, превратившиеся за время пути через болото в лохмы. На краткое время девушки словно забыли о своих разногласиях и постоянном соперничестве, даже не переругивались против обыкновения. Прополоскав испачканную одежду, Катарина и Лионелла развесили свои вещи на жердях ограды на просушку, сами же завернулись в одно широкое льняное покрывало, любезно предоставленное им гостеприимным добродушным хозяином, став похожими на сказочно нелепое существо с двумя головами и четырьмя ногами. Передвигаться таким образом было весьма неудобно, но не голыми же блистать юными телесами перед незнакомым мужиком.

– Этот колдун такой безобидный, – заметила Катарина, пытаясь стянуть на свою сторону большую часть покрывала. – А ты хотела ему по ушам надавать.

– Еще не известно, насколько он безобидный, – отозвалась Лионелла, ненавязчиво отвоевывая покрывало обратно. – Не зря же его все вокруг боятся.

– Не тяни все на себя! – проворчала Катарина, снова потянув покрывало в свою сторону. – И так уже даже грудь прикрыть нечем.

– Было бы что прикрывать, – насмешливо фыркнула цыганка.

– На себя посмотри, – огрызнулась Катарина. – Плоскодонка.

– Курица курносая!

Переругиваясь и пихая друг друга локтями обе неуклюже направились к хижине. Хозяин дома сидел снаружи на вязанке хвороста, держа на коленях раскрытую толстенную книгу. Макая гусиное перо в стоявшую рядом на земле чернильницу, Мирингельм что-то записывал на страницах с задумчивым видом.

– Заклинания записываете? – полюбопытствовала Катарина.

– Нет, стихи, – ответил Мирингельм. – Вот, послушайте из последнего. Только что родилось.

Не поднимаясь с вязанки, он выпрямил спину, откинул голову назад и торжественно продекламировал:

– Живу один я на болоте

Средь мухоморов и лягух.

Гостей не видел больше года

И вот пришло их сразу две…

– А рифма где? – недоуменно спросила Лионелла.

– А что? Должна быть? – совершенно искренне удивился Мирингельм.

Девушки переглянулись. Лионелла многозначительно покрутила пальцем у виска, Катарина хрюкнула, пытаясь не рассмеяться.

Мирингельм не заметил такого явного пренебрежения к своему творчеству, ибо в этот момент задумался над новой строкой своего стихотворения.

– Между прочим, нам был обещан чай, – нескромно напомнила Катарина, нарушив сосредоточенность болотного колдуна и окончательно развеяв его поэтическое вдохновение.

– Ну да, ну да, – кивнул Мирингельм.

Отложив тетрадь в сторону, он поднялся и жестом пригласил девушек войти в хижину.

– Прошу вас, барышни.

«Барышни» кое-как протиснулись боком в узкую дверь хижины. Будучи спеленатыми в одну связку, сделали они это с превеликим трудом и настолько неуклюже, что если бы на месте Мирингельма был кто-нибудь другой, он катался бы по земле от смеха. Болотный же колдун не повел и бровью.

– Ну ты и корова неуклюжая, – ругнулась Катарина, едва не споткнувшись.

– Сама корова, – огрызнулась Лионелла. – На ноги не наступай.

Доковыляв до стола, обе одновременно плюхнулись на скамейку. Мирингельм наполнил из котелка большущую глиняную кружку и поставил ее перед девушками.

– Это травяной чай, – пояснил он. – Попробуйте, вам понравится.

– А что, кружка только одна? – недоуменно спросила Лионелла.

– Одна. Я же живу один, зачем мне две?

– Она хоть мытая? – с сомнением поинтересовалась Катарина.

– Конечно, – ответил Мирингельм, ничуть не обидевшись. – Я всегда посуду мою. И пыль вытираю. И пол подметаю.

В чистоплотности болотного мага и в самом деле трудно было усомниться – в его жилище царил абсолютный порядок, словно здесь каждый день трудился десяток горничных.

Катарина первая осмелилась попробовать чай болотного отшельника. Напиток действительно оказался очень приятным на вкус. Глядя, как она прихлебывает, Лионелла ревниво потребовала:

– Мне-то оставь. Чего присосалась, пиявка?

– Сама ты жаба болотная, – огрызнулась Катарина и передала ей кружку.

– Может, супчику хотите? – предложил радушный хозяин. – У меня чудесный супчик.

– А тарелка, наверное, тоже одна, – предположила Катарина, заранее предвидя ответ.

– Одна, – подтвердил ее догадку чародей. – И ложка одна. Я же один живу…

– … зачем вам две? – за него хором закончили девушки.

– Ну да, – кивнул Мирингельм. – Зато есть еще вилка. Тоже одна.

Это было уже слишком. Девушки переглянулись и расхохотались, представив себя со стороны – смотанных покрывалом в одно странное ругающееся существо, хлебающих из одной кружки и из одной миски. Мирингельм недоуменно захлопал глазами, не понимая причину такого бурного веселья. Его глуповатая физиономия еще больше рассмешила девушек.

– Так зачем же вы пришли ко мне, любезные дамы? – поинтересовался чародей.

Катарина снова хихикнула. Слишком уж несуразным казался ей этот человек с его внушительным телосложением, детским выражением лица, младенческой наивностью и крестьянскими повадками, смешанными с необыкновенной галантностью. Лионелла ткнула спутницу локтем в бок и ответила чародею:

– На днях был похищен принц Тьеретт, наследник короля Фернара. Нам посоветовали обратиться к вам.

– В самом деле?! – оживился Мирингельм. – Как интересно! Спасибо, что рассказали. Отличный сюжет для нового стихотворения. Например, так:

Темной ночью злодеи подкрались,

Когда мирно светила луна.

Пробрались они в комнату принца

И… и…

Надо записать, пока не забыл…

– Стихи очень хорошие, – поспешно похвалила Катарина, вновь вспугнув поэтическую музу болотного чародея. – Но мы пришли не за этим.

– А зачем же, позвольте узнать?

– Нам требуется помощь в поисках принца, – сказала Лионелла.

– Чем же я могу помочь? – удивился Мирингельм

– Ну, вы же чародей, – напомнила Катарина.

– В самом деле? – снова удивился болотный колдун.

Девушки обменялись не менее удивленными взглядами.

– Ну да, ну да, – пробормотал Мирингельм, очевидно, вспомнив свое основное ремесло, и потеребил подбородок. – Час поздний, вам, пожалуй, лучше поспать, милые дамы. А я за ночь подумаю, чем вам помочь.

Девушки снова переглянулись. И Катарина, и Лионелла начали сильно сомневаться в целесообразности своего визита на Чандайскую топь. Обеим совсем не так представлялся человек, сведущий в магии, и сейчас не очень-то верилось в его способности.

Тем не менее, обе действительно очень устали за день и сочли разумным воспользоваться предложением болотного чародея. Все так же мешая друг другу в одной связке, девушки кое-как устроились на широком ложе у стены. Мирингельм накрыл их грубым шерстяным одеялом, сам же погасил свечу и вышел на улицу. Попрепиравшись и потолкавшись, насколько позволяла усталость, девушки, наконец, уснули.

За ночь их наряды просохли, хоть и остались слегка влажными от утренней росы и на рассвете Катарина и Лионелла с наслаждением натянули на себя чистую одежду. Чародея нигде не было видно.

– А где этот полоумный? – пробормотала Катарина, оглядевшись. – Как думаешь, подруга, может нам быть от него хоть какой-то толк?

– Уже сомневаюсь, – ответила Лионелла. – Похоже, ему уже когда-то по ушам надавали и все мозги стрясли. К похищению он точно не причастен, это сразу ясно, но и помощи мы от него вряд ли дождемся.

Стоило лишь о нем вспомнить, как Мирингельм тут же появился из-за угла хижины. Сосредоточенно глядя себе под ноги, он что-то бормотал.

– Доброе утро, – хором поздоровались девушки.

– Ага, – рассеянно кивнул Мирингельм.

– Вы что-нибудь придумали? – поинтересовалась Катарина.

– Конечно. Всю ночь думал. Вот, послушайте:

Ночь тиха и темна, в небе звезды мерцают,

Над трясиной туманы встают.

Припозднившийся уж по траве проползает,

Очень к семье он спешит…

Катарина сжала голову руками и простонала. Несмотря на пренебрежение к урокам словесности и изящных манер, преподаваемым ей в стенах отцовского замка, все-таки, благодаря пристрастиям матушки, девушка достаточно хорошо была наслышана о произведениях известных поэтов, и нескладные стихи болотного чародея начинали действовать ей на нервы.

– Вообще-то мы хотели узнать о принце, – сказала Лионелла.

– А что случилось с принцем? – поинтересовался Мирингельм, чем вызвал немалое раздражение девушек, что, впрочем, обе постарались скрыть.

– Его похитили, – напомнила Катарина.

– В самом деле? – совершенно искренне удивился чародей.

– Да! – одновременно выкрикнули девушки, потеряв терпение.

– Ну да, ну да, – пробормотал Мирингельм, очевидно, вспомнив вчерашний разговор. – А что вы от меня хотите?

Катарина скрипнула зубами и покраснела от досады, Лионелла же махнула рукой и кивнула спутнице:

– Идем, подруга, поищем кого-нибудь другого. От этого никакого толку.

Катарина и сама уже утратила всякую надежду на помощь туповатого и забывчивого болотного мага-стихоплета, поэтому без возражений последовала было за цыганкой, но неожиданно Мирингельм спросил:

– Хотите, я покажу вам, где сейчас находится принц?

Обе одновременно обернулись.

– А вы можете? – с сомнением спросила Катарина.

– Конечно, – заверил колдун. – Это же проще простого. Только мне понадобится какая-нибудь вещь, принадлежавшая принцу.

Катарина растерянно посмотрела на свою спутницу. Лионелла самодовольно усмехнулась, полезла в свою котомку и извлекла на свет кружевной носовой платок.

– Что бы ты без меня делала, курносая? – торжествующе ухмыльнулась цыганка.

– Не задавайся, попрошайка, – буркнула Катарина, уязвленная собственной недальновидностью и предусмотрительностью соперницы.

Лионелла протянула платок чародею.

– Это подойдет?

– Вполне, – кивнул Мирингельм. – Идите сюда.

Он подвел девушек к самому краю болота. Осел тоже подошел ближе, словно заинтересовавшись всем происходящим. Мирингельм что-то побормотал, водя руками над затянутой тиной поверхностью воды, затем вытащил из кармана щепоть какой-то сушеной травы, завернул в платок и бросил в воду.

– Смотрите.

Тина разошлась в стороны. Платок погрузился в воду, а на темной поверхности проступили смутные очертания чего-то труднораспознаваемого.

– Ну и что это такое? – недоуменно спросила Лионелла.

Мирингельм пожал плечами.

– А я откуда знаю? Сами смотрите.

Катарина махнула рукой и даже плюнула в сердцах.

– Из него такой же колдун, как из тебя гадалка. Только время зря потратили.

Ослик фыркнул, потянувшись мордой к воде. Проследив его движение, Лионелла остановила ворчавшую спутницу:

– Подожди-ка. Я что-то вижу.

Неясные силуэты в воде проступили четче.

– А я ничего не вижу, – проворчала Катарина. – Муть какая-то.

– Сама ты муть. Мало того, что конопатая, так еще и слепая.

– Я слепая?! Это у тебя в глазах все троится, видишь непонятно что, мерещится тебе всякое.

– Дура белобрысая!

– Кобыла облезлая!

– Да тихо ты! Мешаешь только.

Катарина попробовала присмотреться так же внимательно, как и спутница, однако все равно ничего определенного так и не увидела.

– Хоть скажи, чего ты там видишь-то? – потребовала она от цыганки.

– Не разберу. Вроде башня какая-то. И корабль.

– Где корабль? – не поняла Катарина. – На башне?

– Ты совсем идиотка, что ли?! – возмутилась Лионелла. – Башня на берегу, а рядом корабль.

Образы, проявившиеся в воде, вдруг померкли и тина вновь затянула поверхность.

– Эй, это что такое?! – возмущенно воскликнула Лионелла и схватила чародея за плечо. – Немедленно верни назад! Я еще не все рассмотрела!

– Заклинание не вечно, – отозвался Мирингельм. – Но если у вас есть еще что-нибудь из вещей принца…

– Я что, целый сундук с его барахлом должна была притащить?! – совсем разозлилась цыганка.

Катарина хихикнула и язвительно произнесла:

– Я так понимаю, что время мы, все-таки, зря потратили. И платок принца ты напрасно утопила, все равно ничего в этой луже не увидела.

– Это ты ничего там не увидела, – злорадно отозвалась Лионелла. – А я-то теперь знаю, где искать принца. Уж не знаю, как ты самостоятельно его отыщешь?

– Что, и мне не скажешь? – опешила Катарина.

Теперь хихикнула Лионелла. Катарина нахмурилась, уязвленная явным превосходством соперницы.

– Так вот и пойдешь одна, пешком? – попробовала Катарина намекнуть на необходимость своего участия в поисках принца. – А вдруг, что-нибудь случится?

– Это только с тобой, курносая, постоянно что-нибудь случается. А пешком я не пойду. Сейчас мой новый друг наколдует мне какую-нибудь лошадь. Так ведь? – она взглянула на Мирингельма. – Хотя нет, не надо лошадь. Давай кого-нибудь с крыльями. Только чтоб меня выдержал.

Мирингельм оживился, словно уже не первый год ждал случая проявить свой магический талант. Радостно потирая руки, он заверил Лионеллу:

– Сейчас я сотворю вам сказочную птицу, которая домчит вас на край света! Только надо жезл взять!

С этими словами он, неуклюже переваливаясь, побежал к своей хижине.

Катарине не очень-то верилось в способности болотного мага, хоть он и явил уже одно небольшое чудо. Однако такое демонстративное пренебрежение к себе со стороны спутницы было просто оскорбительно. После всего, что было, ее просто бросают, как ненужную тряпку. Окажись Катарина в более выигрышном положении, она непременно поступила бы точно так же, даже не задумываясь, но чувствовать себя проигравшей было обидно и унизительно.

– И ты вот так вот просто меня бросишь? – спросила Катарина, пытаясь придать лицу жалобное выражение, а в голос подпустить слезу.

– А ты что, родственница мне, что ли?! – пренебрежительно фыркнула Лионелла.

– Я же тебя из трясины вытащила! – возмущенно напомнила Катарина.

– Я тебя тоже, так что мы квиты. Не пытайся меня разжалобить, подруга, я тебе все равно не поверю, ты же врушка. Мы договаривались, что идем вместе только до болота, а потом каждая сама по себе, так что давай обойдемся без твоих лживых слез и долгих прощаний.

Между тем Мирингельм вернулся, держа серебряный жезл с хрустальным набалдашником, который смотрелся в руке увальня не менее нелепо, чем седло на спине ослика Катарины. Тем не менее болотный чародей действовал вполне уверенно, что, собственно, и настораживало. Эпоха магов и чародеев давно осталась в прошлом, ныне их место занимали фокусники и шарлатаны. Хоть Мирингельм и сумел показать в болотной воде что-то этакое, что, кстати, смогла увидеть лишь Лионелла, все-таки он больше был похож на какого-нибудь крестьянина или мельника и при взгляде на него возникало сильное сомнение: а своим ли делом занимается этот здоровяк?

Небрежно-привычным жестом Мирингельм воткнул жезл в землю, что-то побормотал, водя ладонями над хрустальным набалдашником, затем всплеснул руками и громко и торжественно произнес какое-то незнакомое девушкам слово. Над землей взвились клубы дыма. Лионелла вздрогнула, а Катарина едва не взвизгнула от неожиданности.

Когда дым рассеялся, взглядам предстала странная птица с длинными ногами, длинной шеей, куцым хвостом и маленькими крылышками. Катарина расхохоталась, Лионелла же разразилась бранью:

– Ты, придурок! – набросилась она на чародея. – Ты что наколдовал?! По-твоему это та самая птица, которая доставит меня на край света?! Да она же сама себя в воздух не поднимет!

– Кажется, не то заклинание, – произнес Мирингельм, без тени смущения.

– Давай переколдовывай! – потребовала цыганка, сердито косясь на хохочущую Катарину. – И побыстрее!

Странная чужеземная птица почему-то воспротивилась такому требованию. Стоило чародею протянуть к ней руки, птица издала пронзительный крик и стремительно помчалась прочь.

– Эй, куда?! – возмутилась Лионелла. – А ну вернись! Немедленно!

– Ну, что, слетала на край света? – с издевкой спросила Катарина. – С приездом.

Цыганка поджала губы и сердито топнула ногой.

– Ты лучше спросила бы, куда твой осел делся, – злорадно посоветовала она.

Катарина бросила взгляд по сторонам – ослика действительно нигде не было видно. Теперь и она набросилась на незадачливого чародея с бранью:

– Ты что натворил, недоумок?! Где мой зверь?!

– Ну, чтобы что-то появилось, надо, чтобы что-то исчезло, – пояснил Мирингельм, пожав плечами. – Это ж известное правило.

Катарина ахнула.

– Ты что, убил моего ослика?! Ты… Да ты просто живодер!

– Не волнуйтесь так, милая барышня, – успокоил чародей девушку. – С вашим осликом ничего плохого не случилось. Он просто переместился туда, где была эта большая птица.

– Тогда возвращай назад моего осла! – потребовала Катарина.

– Так для этого придется птицу назад вернуть, а она убежала. Я на расстоянии колдовать не могу.

– Да ты, похоже, вообще никак колдовать не можешь, – проворчала Лионелла. – Не мог вместо ослика лягушку с птицей местами поменять?

В этот момент ей даже стало немножко жалко соперницу, готовую расплакаться от досады. Да и ослика стоило пожалеть, такой смешной, но сообразительный был зверь.

– В самом деле? – пробормотал Мирингельм.

– Да! – раздраженно выкрикнули девушки обе разом.

Мирингельм задумчиво потеребил подбородок и вдруг предложил:

– А хотите, я вам дракона сотворю? Настоящего!

Он даже потер руки, словно вошел в раж и теперь ему не терпелось снова опробовать свое искусство на ком-нибудь.

– Только попробуй! – пригрозила Катарина и даже схватилась за шпагу для убедительности. – Лучше осла мне верни!

– Да пусть еще раз поколдует, – заступилась за чародея Лионелла. – Может, получится. А потом и осла найдем.

– Хочешь, чтобы он еще что-нибудь учудил?! Кого, интересно, с драконом местами поменяет? Тебя или меня? Я теперь понимаю, почему его все боятся, он же колдует как придется, заклинания путает, памяти совсем нет.

В этот раз Мирингельм, похоже, обиделся на такое недоверие. Пожав плечами, он насупился, как большой ребенок, и пробормотал:

– Не хотите, ну и не надо. Я ж помочь хотел…

Он весь сник, плечи его опустились, колдун тяжело и горестно вздохнул. Наверняка в этот момент в голове Мирингельма складывались драматические строчки очередного поэтического повествования о нелегкой судьбе непризнанного гения, но, к счастью для себя, он не стал их озвучивать.

– Возвращай осла назад! – потребовала Катарина, то краснея, то бледнея от злости. – Не стой столбом!

– Для этого придется сначала поймать птицу, – пробормотал Мирингельм.

– Ну так лови, не тяни время!

– Пойду соберу вещи. Мало ли, что может понадобиться в пути. Может быть, не один год проведем в поисках…

С этими словами Мирингельм направился к своей хижине.

– Какой год?! – вскричала Катарина. – Нет у меня года?!

– В самом деле? – послышалось в ответ.

На сей раз эти уже знакомые слова показались Катарине просто издевательством – она чуть не взвыла от досады, чем вызвала веселье соперницы.

– Ну, вы тут разбирайтесь, – сказала Лионелла, откровенно посмеиваясь, – а мне пора. Сама понимаешь, подруга, дела. Надо принца спасать, пока награда другому не досталась.

Катарине подумалось, что, может быть, ну его к дьяволу, этого осла, не такая уж и полезная животина. Сумеет ли она потом догнать соперницу, если сейчас потеряет из виду? Хотя…

– Смотри с пути не сбейся, когда через болото пойдешь, – посоветовала Катарина с издевкой. – А то споткнешься, кто тебя потом из трясины вылавливать будет?

Эти слова соперницы заставили Лионеллу вспомнить, что дорога через болото ей не известна. А ведь действительно, есть риск провалиться. Не то, чтобы цыганка испугалась, но стало как-то не по себе, ведь и в самом деле, случись что, и даже позвать на помощь некого. Вот курица конопатая, сумела-таки настроение испортить.

– Хотя, ладно, проводите меня немного, – с деланным безразличием произнесла Лионелла.

– Ах, что вы, что вы, баронесса, за что нам такая честь? – ухмыльнулась Катарина.

– О тебе беспокоюсь, курносая. Представляю, куда тебя заведет этот полудурок.

– Ну, конечно…

Появление чародея прервало их препирательства. Теперь Мирингельм точно стал похож на мельника: на плечи он накинул пестрый от заплаток кафтан, перетянутый в поясе веревкой, на голову нахлобучил бесформенную шапку, за спиной тащил большой мешок. Лишь огромная книга в подмышке и жезл в руке не сочетались с его внешним видом.

– Ну, пойдемте, милые барышни, – произнес Мирингельм. – Нам в эту сторону.

– Ты уверен? – опасливо спросила Лионелла.

– Конечно. Я этой дорогой тыщу раз ходил. И птичка ваша туда побежала.

– Птичка эта твоя, а не наша, – сердито поправила чародея Катарина. – И ты ее должен найти.

– В самом деле? – уже привычно спросил Мирингельм.

– Да! – так же привычно хором ответили девушки.

Глава шестая

Лионелла шла по лесной тропе самой первой, то ли действительно распознавая следы чудо-птицы, то ли просто делая вид, что является опытным следопытом, во что Катарине верилось с большим трудом. Сама дворянка шла чуть позади, не желая разговаривать ни с цыганкой, втравившей ее в новую историю, ни с болотным чародеем, эту историю организовавшим. Последним шагал колдун, топая своими сапожищами так, что дрожала земля. Вряд ли, заслышав этот звук, птица, которую они искали, просто позволила бы приблизиться к себе. Лионелла злилась и выходила из себя, но заставить Мирингельма топать потише было невозможно.

Когда все трое выбрались из болота, Лионелла почему-то не покинула своих спутников. Впрочем, ее никто и не прогонял, хотя Катарина заподозрила соперницу в злом умысле – она просто не могла поверить, что вредная, на ее взгляд, цыганка способна предложить помощь просто из добрых побуждений.

Как бы то ни было, но все втроем пробирались через лесные заросли в поисках длинноногой птицы.

Неожиданно заросли впереди пришли в движение, ветви закачались, что-то ухнуло и Лионелла вдруг взлетела в воздух. Испугавшаяся в первое мгновение чуть не до визга Катарина отпрыгнула в сторону, но уже через пару секунд расхохоталась. Цыганка беспомощно висела в полутора метрах над землей, запутавшись ногами в веревочной петле.

– Чего ты ржешь, кобыла лохматая?! – оскорбилась Лионелла. – Сними меня отсюда!

– Дай-ка подумаю, – Катарина скрестила руки на груди, потом потерла кончиками пальцев подбородок. – У меня есть колдун, скоро будет осел, которого я смогу обменять на коня… А зачем мне ты?

– Своего облезлого осла ты сможешь обменять только на метлу, ведьма белобрысая, – отозвалась Лионелла. – Между прочим, я одна знаю, где держат принца!

– Вот скажешь, где его держат, тогда я, может быть, и подумаю, помочь ли тебе…

– Ну ты и зараза! – возмутилась цыганка. – Прекрати кривляться, сними меня отсюда!

Она потянулась к Катарине, попытавшись ухватить соперницу за камзол. Катарина поспешно отступила и… Слышанные чуть ранее звуки повторились, земля ушла из под ног девушки, в глазах все перевернулось и в следующий миг Катарина оказалась точно в таком же положении, как и Лионелла.

– Ну, что, довыделывалась, дура конопатая?! – воскликнула цыганка.

– Сама ты коза облезлая! – огрызнулась Катарина.

– Курица безмозглая!

– А ты просто дура!

Несмотря на нелепое положение, в котором оказались, обе потянулись друг к другу, явно собираясь сцепиться и как следует друг друга поколотить. От неминуемой потасовки их удержал недоуменный вопрос:

– Что это вы делаете, милые барышни?

Девушки повернули головы. Из перевернутого вверх тормашками мира выплыло широкое добродушное лицо Мирингельма. В своей перебранке соперницы даже забыли о третьем своем спутнике.

– Ты где был? – сердито спросила Лионелла.

Мирингельм пожал плечами.

– За вами шел. Вы так быстро умчались. А я любовался лесом. Знаете, барышни, я ведь так давно не покидал болото, а здесь столько всего интересного вокруг. Даже сами собой такие строки навеялись:

Кривая ель стыдливо прикрывает

Ветвями кривоту свою,

Пчела лесная мимо пролетает…

Мирингельм запнулся, Катарина со вздохом продолжила за него:

– Наверное, тоже к семье спешит, как и тот ужик.

– Ну да, ну да, – согласился чародей.

– А можно пока повременить со стихами? – язвительно поинтересовалась Лионелла. – Если ты еще не заметил, нам не помешала бы помощь.

– В самом деле? – удивленно переспросил Мирингельм, чем окончательно вывел девушек из себя.

– Да! – выкрикнули обе хором так, что чародей испуганно отступил назад.

– Ну, хорошо, сейчас найду подходящее заклинание…

Мирингельм раскрыл свою книгу и начал неторопливо перелистывать страницы.

– Да к дьяволу твои заклинания! – крикнула Лионелла. – Просто отвяжи веревку и спусти меня на землю!

– Нас! – сердито поправила Катарина.

– Ну, да, – нехотя подтвердила цыганка. – Нас.

Мирингельм захлопнул свою книгу, однако больше для спасения своих спутниц ничего предпринять не успел – из зарослей показались трое человек, по виду крестьян, с вилами и рогатинами.

– Вы чего тут безобразничаете?! – с негодованием воскликнул один из них.

– Ничего себе! – возмутилась Катарина. – Мы же еще и виноваты!

– Проклятие! – вскричала Лионелла. – Нас, в конце концов, хоть кто-нибудь опустит на землю или нет?!

Крестьяне быстро отвязали веревки и опустили жертвы своих ловушек на землю. Один из них услужливо подал Катарине шляпу, другой помог Лионелле отряхнуться, третий виновато произнес:

– Извиняйте, барышни, не на вас силки ставили.

– Еще бы вы на дворянок охотились, – проворчала Катарина. – Все бы тогда на каторгу отправились.

– Кого вы тут ловите? – поинтересовалась Лионелла. – Вооружились, как будто вас на войну призвали.

Один из крестьян опасливо оглянулся по сторонам и сообщил, понизив голос:

– Страшное чудище появилось в округе.

– Чудовище?! – встрепенулась Катарина.

– Именно чудовище, барышня, – подтвердил другой крестьянин. – Не далее как сегодня утром появилось. Такого страшилища еще никому видеть не доводилось. Настоящий курозверь!

– Курозверь? – недоуменно переспросила Лионелла. – Что за небылицы?

– Это не небылица, госпожа, а самая настоящая быль, – вступил в разговор третий крестьянин. – Его все видели. Он выше самого высокого человека, шея длинная, глаза горят, а зубищи вот такие!

Крестьянин руками показал, какого размера зубы у чудовища. Судя по его показаниям, курозверь должен был быть покрупнее взрослого медведя.

– Крик такой противный, – продолжали крестьяне описывать неведомое чудище. – Огороды разоряет, двух собак поклевал, племенного быка лягнул так, что еле откачали.

Девушки переглянулись.

– Кого-то мне это напоминает, – пробормотала Лионелла.

– Ага, – согласилась Катарина. – Только лично я у этого курозверя зубов что-то не видела. А ты что думаешь? – спросила она Мирингельма.

– Я еще не придумал, – отозвался чародей. – Но, скорее всего, назову это одой крестьянскому мужеству, вступившему в смертельный поединок с коварным лесным чудищем…

– Да при чем тут твои стихи?! – рассердилась Катарина. – Ты про курозверя скажи. Это ведь та самая птица, которую… Ну, ты понимаешь…

– В самом деле?

– Да!

Мирингельм поскреб свой голый подбородок, задумчиво хмыкнул и произнес:

– Тогда надо ее изловить.

– Это уж точно, – кивнула Лионелла. – Представляешь, подруга, какой тут переполох поднимется, если наша птичка еще в пару деревень заглянет?

– Да уж, – согласилась Катарина. – Если они уже сейчас вооружились как на войну…

Крестьяне недоумевающе взглянули друг на друга.

– Хватит глазами хлопать, – обратилась к ним Лионелла. – Будем ловить вашего курозверя. Я буду вашим командиром.

– А кто это тебя назначил главной?! – тут же возмутилась Катарина.

– А ты против? – с вызовом поинтересовалась цыганка.

– Еще как против!

– Барышни, не ссорьтесь, – мягко попросил Мирингельм.

Вряд ли его просьба могла бы удержать темпераментных соперниц от очередной потасовки, пусть даже на глазах у простых сельских мужиков, но в этот момент издалека послышался резкий крик, затем раздался шум, какой-то металлический грохот. Вершиной какофонии стал душераздирающий визг.

– Что это? – насторожилась Катарина.

– Оно, – прошептал один из крестьян, побледнев. – Чудище!

– Загонщики его подняли, прямо на нас гонят, – добавил другой.

– А у нас ловушки-то не готовы, – обескуражено пробормотал третий.

– Ничего, справимся и так! – самоуверенно заявила Лионелла. – Вперед, я верю в вас, храбрые парни!

Однако «храбрые парни» почему-то сломя голову бросились прочь, побросав все свое вооружение.

– Ну и трусы же это мужичье! – насмешливо фыркнула Катарина. – Надо же так простой птицы испугаться.

– Просто они в жизни своей крупнее индюка ничего в перьях не видели, – попыталась Лионелла оправдать бегство крестьян.

– Ну и как будем ловить, нашу птичку? – поинтересовалась Катарина.

Обе почему-то одновременно посмотрели на Мирингельма. Заметив на себе их взгляды, чародей предложил было:

– А хотите, я вам наколдую?..

– Нет! – воскликнули девушки хором, не дослушав.

– Уж лучше я сама нашу птицу заарканю, – решила цыганка.

Взяв веревку, оставленную бежавшими крестьянами, она принялась сматывать ее кольцами.

– А ты сможешь? – усомнилась Катарина.

– Не смеши меня, подруга! – фыркнула Лионелла. – Я же в таборе родилась! Коней ловила, а уж этого-то длинноногого с перьями раз плюнуть.

– Ну-ну, – недоверчиво пробормотала Катарина.

Лионелла сунула ей в руки конец веревки.

– Привяжи к дереву, а то так мы нашу птичку не удержим, больно уж здоровая. Поторопись, подруга!

Шум и в самом деле стремительно приближался. Едва Катарина подбежала к ближайшему дереву из зарослей с диким визгом вырвался огромный… кабан. Секач промчался мимо Мирингельма, чуть не сбив чародея с ног, и устремился прямо к Лионелле. Цыганка испуганно вскрикнула и отскочила в сторону, при этом швырнув свернутую кольцами веревку в кабана. Вряд ли цыганка предполагала такой результат, но случайный бросок оказался весьма удачным – петля затянулась на шее животного. Возмущенно всхрюкнув, кабан помчался дальше. Веревка натянулась и следом за кабаном по земле с визгом протащилась Катарина. Так и не успев привязать конец к дереву, девушка запуталась ногами в веревочных петлях и теперь вслед за лесным обитателем повторяла весь его путь через кустарники.

– Мне кажется, это не совсем тот, кого мы ожидали, – рассеянно заметил Мирингельм.

От него никаких решительных мер явно ждать не приходилось. Не тратя времени на бесполезные разговоры, Лионелла бросилась было вдогонку за кабаном и своей спутницей, но вдруг сама оказалась в ловушке, одной из тех, что расставили крестьяне, охотившиеся на курозверя. Цыганку подхватила широкая сеть и подняла над землей. Мирингельм удивленно захлопал глазами. Не надеясь на его помощь, цыганка выхватила из-за голенища нож и принялась резать сеть. Увлеченная своим занятием она даже не заметила как из тех же самых зарослей, откуда недавно выбежал кабан, появилась огромная птица. Длинноногое пернатое существо перепрыгнуло через Мирингельма и гигантскими прыжками помчалось дальше, на краткий миг оказавшись прямо под Лионеллой. Однако этого мига вполне хватило, чтобы вывалившаяся из распоротой сети цыганка оказалась на спине птицы. Взвизгнув от страха, Лионелла обхватила шею курозверя. Птица издала пронзительный крик, то ли от возмущения, то ли тоже от испуга, и помчалась дальше, не сбавляя шаг.

– Как все неожиданно, – пробормотал Мирингельм, с недоумением проводив взглядом своих спутниц, исчезнувших в дебрях.

Все из тех же зарослей появились несколько крестьян с вилами, топорами, рогатинами. Многие держали в руках трещотки, колотушки и медные тарелки, которыми и создавали жуткие звуки, переполошившие весь лес.

– Доброго вам здоровья, – поприветствовал их Мирингельм, приподняв свою шапку.

Крестьяне тупо уставились на здоровенного незнакомца. Кажется, они еще не успели встретиться со своими товарищами, столь храбро и поспешно оставившими свой пост, и меньше всего ожидали увидеть в глухом лесу огромного человека с детской наивной физиономией.

Скоро их удивление еще более возросло, когда на тропинке показался кабан-секач. Петляя по одним ему ведомым тропкам, кабан описал круг и снова выскочил на то самое место, где петля Лионеллы так ловко схватила его за шею. Животное уже изрядно притомилось и не издавало никаких звуков, кроме тяжелого пыхтения, зато Катарина, по-прежнему привязанная к нему все той же веревкой, вопила во все горло, проклиная свою вороватую спутницу, этот лес, этого проклятого кабана, и все это ваше трижды… благословенное королевство.

Кабан устремился прямо к людям, волоча за собой девушку. Крестьяне вскинули свое оружие, готовясь дать отпор могучему лесному зверю. Впрочем, к настоящему моменту этот могучий зверь уже окончательно выдохся и, из последних сил дотянув до Мирингельма, рухнул к ногам чародея.

Катарина выплюнула шишку и со злостью пробормотала:

– Ненавижу этот лес.

Крестьяне облегченно вздохнули, однако радость их длилась недолго. Через мгновение раздался дикий вопль и на тропу выскочила огромная птица, на спине которой восседало нечто исцарапанное с разлохмаченной гривой. Даже Мирингельм с трудом узнал в странной наезднице юную цыганку.

– Чудище! – в один голос завопили крестьяне. – Бей чудище!

– Я вам сейчас такое бей покажу! – пригрозила Лионелла. – Только попробуйте!

Для острастки девушка щелкнула кнутом. Крестьяне переглянулись и снова завопили:

– Ведьма! Бей ведьму!

Катарина вскочила на ноги и схватилась за шпагу. Взглянув на чародея, она сердито поинтересовалась:

– Так и будешь стоять столбом?!

На удивление, в этот раз Мирингельма не пришлось долго упрашивать. Широкоплечий великан шагнул вперед, сразу отгородив своей внушительной массой девушек от крестьян, готовых поднять незнакомок на вилы.

– Уважаемые, мне кажется, вы несколько торопитесь с выводами, – мягко заметил он.

– Ты сам-то кто такой? – недоуменно спросил один из крестьян.

Маг пожал плечами и представился:

– Мирингельм…

Крестьяне сразу отшатнулись прочь. Один из них с ужасом воскликнул:

– Ты чародей с Чандайской топи?!

– Ну да, – подтвердил Мирингельм.

Больше он ничего не успел сказать. Забыв о чудище, на которое охотились, и о странных ведьмах, крестьяне поспешно бросились бежать прочь.

– А ты популярен в этих краях, – хихикнула Лионелла.

Взглянув на Катарину, цыганка откровенно расхохоталась:

– Ну ты и пугало!

После короткого путешествия на пузе через кустарники одежда юной дворянки растрепалась, в спутанных волосах торчали ветки и пучки травы, лицо покрылось мелкими царапинами, а веснушчатый нос почернел, словно девушка пахала им землю.

– Ты на себя-то посмотри! – обиженно огрызнулась Катарина.

В самом деле, цыганка выглядела ничуть не лучше: была такая же исцарапанная и растрепанная. Глядя на нее, Катарина не могла долго обижаться и тоже расхохоталась. Мирингельм недоуменно переводил взгляд с одной на другую, вызывая у юных спутниц лишь новый приступ хохота.

Вдоволь насмеявшись, Катарина внимательней присмотрелась к птице, на которой по-прежнему восседала Лионелла. Странное пернатое существо уже заметно успокоилось, хоть и нервно крутило головой, с настороженностью поглядывая на людей. С удивлением юная дворянка заметила уздечку на голове птицы, на спине же подпругами крепилось седло, в котором и восседала цыганка.

– Когда ты успела его оседлать?! – изумилась Катарина.

– Ты головой ударилась, что ли? – отозвалась цыганка. – Он уже был под седлом, когда ее наколдовал этот… – она кивком указала на Мирингельма. – Надо было смотреть лучше.

– Не выделывайся! – огрызнулась Катарина. – Ты ведь тоже сразу ничего не заметила.

– Ну ладно, – неожиданно быстро смирилась Лионелла.

Она спустилась на землю и погладила своего необычного скакуна.

– Наверное, там, откуда его вытащил наш приятель, на этих птицах ездят, – предположила цыганка.

– Наверное, – согласилась Катарина.

Повернувшись к Мирингельму, дворянка потребовала:

– Возвращай осла!

– А мне, честно говоря, жаль его назад отправлять, – вздохнула Лионелла, снова погладив пернатого скакуна.

– Давай переколдовывай быстрее, – поторопила Катарина чародея. – Пока кое-кто тут сопли не распустил.

Лионелла сердито сверкнула глазами, но почему-то промолчала. Мирингельм отложил в сторону свои мешок и книгу, воткнул жезл в землю, потер ладони и приготовился к магическому действу.

– Может, на всякий случай в книгу свою заглянешь? – с сомнением посоветовала Катарина.

– Уже смотрел, – заверил ее чародей. – Я помню заклинание.

Простерев ладони над хрустальным набалдашником своего магического жезла, Мирингельм принялся бормотать заклинание.

– Ой, не нравится мне все это, – пробормотала Лионелла.

Над землей заклубился дым, быстро покрыв все близлежащие заросли непроницаемой белой пеленой.

– Чертов фокусник, – ругнулась Катарина и закашлялась в дыму. – Где все?

– Я пока еще тут, – послышался знакомый голос Лионеллы. – Мирингельм, ты где?

– Здесь, – отозвался чародей.

– Ты чего опять натворил?! – возмутилась Катарина. – А ну разгони этот туман!

– Только без колдовства! – предупредила цыганка.

Нимало не смутившись таким требованием, Мирингельм принялся размахивать руками, пытаясь разогнать дымовую завесу, вызванную собственным чародейством. Когда пелена слегка рассеялась и девушки увидели, чем занимается их спутник, обе расхохотались.

– Эй, а почему этот курозверь все еще тут?! – возмутилась Катарина, заметив птицу на прежнем месте. – Говорила же тебе, загляни в свою книгу!

Мирингельм озадаченно поскреб в затылке.

– Смотри, подруга! – воскликнула Лионелла, указывая на что-то за спиной спутницы.

Катарина обернулась. Позади стоял осел. Спину его покрывала цветастая попона, а на левом ухе висел венок, сплетенный из ярких крупных цветов.

– Вот и ты! – радостно взвизгнула Катарина, обняв ослика за шею. Она даже сама не ожидала, что так соскучится по этому нелепому животному, совсем не достойному носить на себе отпрыска благородного рода ламберанских герцогов.

– А он явно не скучал вдалеке отсюда, – с усмешкой заметила Лионелла. – Похоже, мы его прямо с какого-то праздника выдернули.

– Подожди-ка, – насторожилась Катарина. – Ослик здесь, птица тоже на месте и из нас никто не исчез… Мирингельм, кого ты поменял местами на этот раз?

Чародей развел руками. Вместо него ответила Лионелла:

– А вон кого.

Она указала на веревку, которая совсем недавно связывала Катарину и кабана. Петля, еще несколько мгновений назад затянутая на шее похрюкивающего животного, сейчас была пуста.

– Ну, не самый худший результат, – заметила Катарина

– Это точно, – согласилась Лионелла. – По крайней мере, мне эта длинноногая птичка еще пригодится, дорога-то дальняя.

Катарина насупилась.

– Значит, твердо решила ехать одна?

Лионелла вздохнула, посопела, раздумывая, и неуверенно пробормотала:

– Ну, знаешь, возможно, мне и не помешает компания. Правда, неприятностей с тобой много.

– Уж кто бы говорил, – усмехнулась Катарина.

Цыганка улыбнулась в ответ, девушки рассмеялись. В этот момент Мирингельм напомнил о себе:

– Милые барышни, так как насчет дракона? Домчит вас куда угодно. Есть отличное заклинание, я могу…

– Нет! – хором прервали его девушки.

– В самом деле? – обескуражено пробормотал чародей, чем вызвал новый взрыв хохота своих юных спутниц.

– Знаешь, подруга, по-моему, нам лучше взять его с собой, – произнесла Лионелла.

– Зачем он нам? – изумилась Катарина. – От него же больше неприятностей, чем пользы. Не зря же его на болото сослали, подальше от людей. Видела, как все его боятся?

– Согласна, – вздохнула Лионелла. – Он, конечно, немножко придурковатый и все у него через раз получается, но хоть как-то колдовать умеет. Вдруг пригодится? Всегда полезней своего колдуна под рукой иметь.

– Ну да, полезней, – скептически усмехнулась Катарина. – Вот только кому? Чихнет неудачно и будешь потом всю оставшуюся жизнь под потолком висеть летучей мышью.

– В крайнем случае котомки понесет, – привела цыганка последний аргумент. – Вон он какой здоровый, на нем самом можно пахать, как на мерине.

Этот аргумент показался Катарине уже достаточно весомым. Колдун из Мирингельма так себе, а вот кулаком сразу троих зашибить может, такой в дальней дороге точно пригодится. Правда, расшевелить этого увальня довольно трудно, пока дозовешься…

– Ладно, уговорила, – нехотя согласилась Катарина. – Хотя, чувствую, что мы еще пожалеем.

– Не боись, подруга. Теперь только осталось его уговорить.

Обе посмотрели на колдуна. Тот переводил взгляд с одной на другую и обратно, словно не понимал, о нем ли говорят девушки или обсуждают кого-то другого.

– Послушай, Мирингельм, а не хотел бы ты немножко попутешествовать? – начала Лионелла издалека.

– Это как? – поинтересовался чародей.

– Ну-у, проводишь нас немного.

– В самом деле? – оживился Мирингельм.

– Так ты согласен? – не поняла Катарина.

– Ну конечно же! – воскликнул чародей. – Там же столько новых людей, новых впечатлений, я напишу целую поэму о нашем путешествии.

– А можно как-нибудь без стихов? – поморщилась Катарина.

– Да ладно, пусть сочиняет, жалко тебе, что ли? – заступилась за стихоплета Лионелла.

– Мне свои уши жалко, – тихо пробурчала Катарина. – Ладно, пусть сочиняет, только чтоб больше не колдовал! Хотя бы без разрешения.

– Не извольте сомневаться, юная леди, – заверил ее Мирингельм. – А куда же вас надо проводить, милые барышни? – поинтересовался он.

– К морю, – объявила Лионелла. – Принц там, где корабли, а корабли там, где море.

Глава седьмая

Лионелла натянула поводья и сползла с седла.

– Что, уже привал? – поинтересовалась Катарина.

– Тебе бы только пузо набить, – проворчала цыганка.

– Хочешь сказать, что я жрунья?! – возмутилась Катарина.

– Ты сама это сказала, – хихикнула Лионелла. – Не скандаль, подруга, я просто хочу пройтись пешком. У тебя самой-то задница еще не устала от седла?

Лионелла и в самом деле начала чувствовать себя слишком неуютно, сидя на спине своей чудо-птицы. Во время бешенной скачки по лесу, когда все прочие мысли вытесняла лишь одна – как бы не свалиться и не расшибить лоб, девушка не задумывалась над неудобствами такой верховой езды. Теперь же, когда птица спокойно вышагивала по дороге, в такт ее походке цыганку качало вверх-вниз. Мало того, что с непривычки запросто можно было смозолить собственное седалище, так еще и начало мутить от качки. Уж лучше идти пешком.

– Может, ты и права, – согласилась Катарина.

Ослик не доставлял ей подобных хлопот, но от долгого сидения действительно застаивалась кровь. Тем более, что передвигаться более быстро все равно было невозможно – шедший пешком Мирингельм не угнался бы за девушками. Он и так-то не слишком торопился, постоянно приходилось оглядываться и поджидать его.

Поначалу Лионелла предложила было болотному чародею свою птицу, однако тот отказался от такого скакуна. Катарина же не считала, что благородная дворянка должна уступать свое седло простому деревенскому увальню, пусть даже это седло находится и на спине осла. Впрочем, Мирингельм наверняка отказался бы и от ослика. Шагая вслед за девушками он увлеченно и вслух предавался стихосложению, от чего обе его спутницы, мягко говоря, были не в восторге.

Вот и сейчас, едва спешившись, Катарина услышала за спиной:

– Шагают босы ноги по дороге

И лик омыт рассветною росой.

Вот именно об этой о свободе

Мечтает человек в тиши ночной..

– Я не могу больше слушать этот бред, – простонала Катарина.

– Ну, сейчас у него получается уже лучше, – заступилась Лионелла за болотного стихоплета.

– Но ведь все равно бред.

– Это да.

Обе захихикали, украдкой оглядываясь на Мирингельма. Увлеченный своим занятием чародей не обратил никакого внимания на их насмешки.

Всю поклажу у Мирингельма пришлось отобрать и поровну погрузить на птицу и осла. Возможно, девушки и не были бы столь великодушны, но болотный чародей слишком часто останавливался, дабы записать в свою книгу очередные гениальные строки, навеянные ему дорогой. Лишившись такой возможности, теперь он шагал вслед за девушками и громко декламировал все, что приходило в голову. Лионелла только посмеивалась, Катарина же выходила из себя, чувствуя, что вирши болотного стихоплета сведут ее с ума.

Хоть раздражение дворянки и веселило Лионеллу, что она даже и не пыталась скрыть, все же цыганка попробовала отвлечь спутницу разговорами.

– Ты так и не дала имя своему ослу? – спросила Лионелла.

– А зачем? – откровенно удивилась Катарина. – Он и так понимает, когда его зовут. Так ведь, ушастый? – спросила она ослика, которого вела в поводу.

Четвероногий спутник демонстративно отвернулся, словно выказывая недовольство подобной фамильярностью.

– Вот гад блохастый, – проворчала дворянка.

Лионелла расхохоталась и заметила:

– Просто у тебя не хватает фантазии, чтобы придумать ему кличку.

Катарина нахмурилась.

– Опять на драку нарываешься?

– Да было б с кем, – пренебрежительно фыркнула цыганка. – А зверь твой, наверное, больной. От чего у него шерсть повылазила? Может, еще и заразный.

– Сама ты зараза! – оскорбилась Катарина за свое животное.

Хоть внешний вид ослик и в самом деле имел очень уж неказистый, все-таки со своими обязанностями он справлялся и служил исправно, да и вообще девушка уже успела привязаться к сообразительному существу. Ослик фыркнул и гордо вздернул морду, демонстрируя, что полностью разделяет мнение хозяйки и поддерживает ее веру в него.

– Лучше своему индюку-переростку имя придумай, раз такая умная, – проворчала Катарина.

Лионелла озадаченно хмыкнула.

– Вот бы еще знать, как этот курозверь вообще называется, – пробормотала она.

Обернувшись, цыганка окликнула чародея:

– Послушай, Мирингельм, ты ведь умный человек.

– В самом деле? – рассеянно отозвался маг, с трудом вернувшись из мира своих поэтических грез в суетную реальность.

Девушки переглянулись и хором ответили:

– Да!

Мирингельм уставился на своих спутниц в ожидании вопроса.

– Скажи, как называется эта птица?

Мирингельм пожал плечами и развел руками, всем своим видом показывая, что не имеет ни малейшего понятия о предмете интереса девушек.

– Ты же сам наколдовал это чудо в перьях! – нетерпеливо воскликнула Лионелла.

– В самом деле? – в очередной раз удивился Мирингельм.

Всякий раз эта фраза звучала в его устах так искренне, что девушки не знали, сердиться им на рассеянного забывчивого чародея или смеяться над его откровенной глуповатостью.

– Лучше не зли нас, – нахмурилась Катарина.

– Ну да, ну да, – пробормотал Мирингельм. – Так надо в книге посмотреть! – встрепенулся он. – Там много чего есть. Может, и про птицу вашу что-нибудь сказано.

Катарина сама вытащила книгу чародея из общей поклажи, закрепленной на спине ослика, и протянула ее Мирингельму.

– На, смотри.

Чародей начал неторопливо перелистывать страницы своей объемной магической книги. Создавалось впечатление, что он внимательно перечитывает каждую строчку. Девушки переглянулись.

– Похоже, подруга, это надолго, – заметила Лионелла.

– Может, тогда отдохнем? – предложила Катарина.

– Давай вон в той роще, – Лионелла указала на небольшое скопление деревьев в отдалении. – Там и перекусим.

– Идем, – согласилась Катарина. – Мирингельм, не отставай.

Девушки повели своих животных к рощице, чародей последовал за ними, на ходу изучая записи в своей книге. Не оторвался он от этого занятия даже, когда спутницы принялись разбивать лагерь.

Катарина насобирала сухих веток для костра, Лионелла тем временем принесла котелок воды.

– Где ты ее набрала? – с подозрением поинтересовалась Катарина. – Что-то я не вижу поблизости ни речки, ни озера.

– Не будь занудой, – отмахнулась спутница.

– Ты из лужи воды зачерпнула, что ли?! – воскликнула Катарина, догадавшись, в каком водоеме можно было наполнить котелок посреди степи. – Я это пить не буду! Я не бродяжка, чтоб из каждой канавы лакать.

– Какая ты неженка, – фыркнула Лионелла. – Нормальная вода, чистая, отстоявшаяся. Если такая брезгливая, можешь оставаться голодной.

– Ну и что ты варить собралась? – усмехнулась дворянка. – У тебя же ничего нет.

– Зато у него вон там полно всякого, – Лионелла многозначительно кивнула на объемный мешок болотного чародея, по-прежнему увлеченного изучением записей в своей книге. – Сейчас что-нибудь найдем.

Она принялась развязывать заплечный мешок Мирингельма.

– Ты бы хоть разрешение спросила! – воскликнула Катарина, возмущенная такой бесцеремонностью. – Это же чужое!

– Ах, да, – кивнула Лионелла, ничуть не смутившись. – Мирингельм, можно? – окликнула она чародея.

– Угу, – отозвался тот, даже не взглянув в ее сторону.

Вряд ли он вообще понял о чем его спрашивают, Лионелла же не стала вдаваться в подробности. Катарина покачала головой, несколько обескураженная поведением спутницы. Мирингельм, конечно, деревенщина, но все-таки так откровенно рыться в его вещах… У воровки совсем совести нет. Впрочем, вслух Катарина ничего не сказала. Зачем лишний раз ссориться? Есть-то ведь действительно хочется. Собственные припасы уже закончились, а в мешке болотного колдуна и в самом деле может отыскаться что-нибудь вкусненькое.

– Вот это да! – вдруг воскликнул чародей.

Лионелла оторвалась от проверки содержимого его мешка и спросила:

– Ты что-то нашел?

– Да. Вот послушайте:

В высокой башне королева

Грустит вечернею порой

Король с утра ушел налево

Она осталась одинока…

Катарина коротко простонала и процедила сквозь зубы:

– Почему иногда мне так хочется его задушить?

– Ты не одинока в этом желании, подруга, – поддержала ее Лионелла. – Мирингельм, тебе не кажется, что ты слегка отвлекся?

– В самом деле?

– Да!

– Ну да, ну да, – пробормотал чародей. – Я написал эти строки в тот день, когда…

– Мирингельм! – нетерпеливо прикрикнула цыганка.

– Ну да, ну да, – снова пробормотал колдун.

– Что это у тебя за книга такая? – недоуменно спросила Катарина. – Я думала, у тебя там заклинания, а ты сам в нее всякую чушь записываешь.

– Это и есть книга заклинаний, – отозвался Мирингельм. – Просто на страницах между строк много свободного места – зачем ему пустовать?

Перелистнув очередную страницу, он воскликнул:

– Вот оно!

– Что? Еще один стих молодости нашел? – насмешливо фыркнула Лионелла.

– Лучше. Я нашел вашу птицу, миледи. Вот она нарисована.

– Ну и как она называется? – спросила Катарина. – Говори, не томи.

– Это птица страус. Обитает далеко, за морями, в южных краях.

– И?..

– И все. Что вы еще от меня хотите, барышни?

– Ну-у, хотя бы чем его правильно кормить?

Мирингельм пожал плечами.

– Наверное, червячками какими-нибудь.

Катарина смерила взглядом громадную птицу и пробормотала:

– Это сколько же червяков надо такому здоровяку скормить?

– Меня сейчас больше интересует, что мы себе скормим, – отозвалась Лионелла. – Я уже сама есть хочу.

– А еще меня обжорой называла, – укорила ее Катарина.

– Да ладно, не придирайся. Мирингельм, в твоем мешке вообще есть что-нибудь съедобное или тут одни только травы?

– Там есть мешочек крупы, – заверил чародей. – А хотите барышни, я вам наколдую?..

– Нет! – хором отвергли его предложение девушки, даже не дослушав.

Мирингельм пожал плечами.

– Вот она, – произнесла Лионелла, извлекая из недр необъятного мешка заветный мешочек крупы. – Сейчас похлебку сварим.

Катарина скривилась, представив, что это будет за баланда.

– А ты, подруга, хоть огонь бы развела, – посоветовала ей цыганка.

– Чем? – спросила Катарина. – У меня огнива нет.

Лионелла покачала головой.

– Что бы ты без меня делала? Совсем ни к чему не приспособлена. Все за тебя делать надо.

– Ты пообзывайся еще, – огрызнулась Катарина.

Слова попутчицы показались ей очень обидными, тем более, что цыганка была не так уж далека от истины. Живя в отцовском замке, Катарина считала себя самостоятельной личностью, способной позаботиться о себе, однако в те безоблачные и беззаботные времена даже и представить себе не могла, что эта самая самостоятельность должна проявляться не только в умении крепко сидеть в седле, драться на шпагах и кулаках, метко стрелять, но и в таких банальных занятиях, как стирка, готовка и прочее.

Лионелла не стала раздувать конфликт, вполне удовлетворившись чувством собственного превосходства, и нырнула теперь уже в свою котомку в поисках огнива. Однако очень скоро торжество на ее лице сменилось недоумением.

– Странно, – пробормотала она. – Нету.

– Эх ты, – не упустила Катарина случая позлорадствовать. – Растеряха.

– Сама виновата! – огрызнулась Лионелла.

– Я?! – изумилась Катарина. – Я в твоей котомке не рылась!

– Это я в лесу огниво потеряла, когда за тобой гналась, – пояснила цыганка.

– Гналась, – фыркнула Катарина. – Еще скажи, что спасти меня пыталась.

– В следующий раз я тебя брошу, – сердито пообещала Лионелла.

– Подумаешь, испугала. Да от тебя больше неприятностей, чем пользы.

– Уж кто бы говорил.

– Милые барышни, не ссорьтесь, – вмешался в их перебранку Мирингельм. – Я могу решить ваши трудности.

– У тебя есть огниво? – встрепенулась Лионелла.

– Нет, но я знаю отличное магическое заклинание…

– Ни за что! – воскликнула Катарина.

– Пусть попробует, – заступилась за чародея цыганка. – Нам огонь нужен. Не в сухомятку же этой крупой давиться, а больше у нас есть нечего.

– Я боюсь, когда он начинает колдовать. Ты вспомни сама, у него хоть раз получилось то, что надо?

– А с платком принца, – напомнила Лионелла. – Я ведь увидела башню.

– Ну да, – Катарина насмешливо фыркнула. – Еще неизвестно, что такое он тебе показал в той луже.

– Какая ж ты занудная, – проворчала цыганка.

Мирингельм снова вмешался в перебранку своих юных спутниц:

– Так я могу?..

– Нет! – запретила Катарина.

– Да! – столь же категорично одобрила Лионелла.

Мирингельм недоуменно захлопал глазами. Глядя в его детскую глуповатую физиономию, девушки не смогли удержаться от смеха.

– Пусть попробует! – снова потребовала Лионелла. – Мы же должны поесть. И скотину накормить надо.

– Можно подумать, что ты своей похлебкой будешь этого петуха кормить, – фыркнула Катарина.

– Это страус, бестолочь!

– Сама бестолочь! Растеряха!

– А ты!..

– Сама такая!..

Обе сблизились, сверля друг друга сердитыми взглядами исподлобья. Мирингельм потеребил подбородок, глядя на спутниц, готовых сцепиться, словно разъяренные кошки.

Несмотря на решительный настрой обеих, потасовки не последовало. За несколько дней пути девушки уже слегка попритерлись друг к другу и последнее время дальше словесной перебранки у них не заходило.

– Так и будем без толку спорить? – первой спросила Лионелла, устав сверлить соперницу глазами.

Вместо ответа Катарина сама задала вопрос чародею:

– Мирингельм, ты точно знаешь, что надо делать?

– Ну конечно! – оживился болотный маг, радостно потирая ладони в предвкушении очередной демонстрации своего мастерства. – Это же простейшее заклинание!

– Если он опять что-нибудь не так наколдует, сама будешь виновата, – предупредила Катарина цыганку.

– Ну, конечно, на кого же еще все свалить? – проворчала та в ответ. – А ты, Мирингельм, лучше в книгу свою загляни. Хватит уже сюрпризов.

– Вы мне не доверяете, барышни? – совершенно искренне удивился чародей, чем окончательно рассердил Катарину и рассмешил Лионеллу.

– Представь себе, нет! – сообщила ему юная дворянка.

Казалось, Мирингельм удивился еще больше. Теперь даже Катарина не выдержала. Девушки переглянулись и расхохотались.

– Хватит придуриваться, – сказала чародею Лионелла. – Давай нам огонь.

– Минуточку терпения, – с готовностью отозвался маг.

Дабы успокоить своих спутниц, он все-таки заглянул в свою магическую книгу, но скорее для вида, слишком уж мало времени заняла у него эта процедура. Впрочем, изрядно утомившиеся в спорах меж собой девушки уже не стали заострять на этом внимание. Несмотря на былые промахи, чародей казался очень убедительным, когда утверждал, что собирается прибегнуть к самому простейшему заклинанию. Видимо, сказывалось природное обаяние увальня, его детская открытость и непосредственность.

Как обычно, Мирингельм воткнул в землю свой магический жезл, начал водить ладонями над хрустальным набалдашником и бормотать непонятные слова. С последним словом чародей щелкнул пальцами и простер руку к сложенным для костра веткам.

Раздался такой оглушительный грохот, что девушки едва не подпрыгнули, осел прижал уши к голове, а страус издал резкий пронзительный вопль. Через мгновение в костер впилось жало блистающей молнии. Девушки взвизгнули от страха и вцепились друг в друга, совсем забыв, что недавно чуть не подрались. Дрова вспыхнули и разлетелись во все стороны, на месте костра образовалась яма. Быстро потемнело, небо затянуло тучами, а еще через мгновение на землю обрушился ливень.

– Хм, неужели не то заклинание? – озадаченно пробормотал чародей.

– Мирингельм, ты придурок! – в гневе крикнула Катарина. – Ты знаешь об этом?

– В самом деле?

– Да!

Все трое вымокли в один миг. Лионелла оказалась сообразительней своих спутников. Сорвав попону со спины ослика она прикрыла себя и Катарину от проливного дождя. Мирингельму Лионелла не предложила присоединиться к ним: во-первых, болотный чародей обладал слишком уж внушительным телосложением и попросту не поместился бы под таким укрытием, а во-вторых, цыганка не меньше своей спутницы обозлилась на незадачливого мага, доставившего им очередные неприятности своим неумелым колдовством.

Впрочем, Мирингельм оказался более запаслив чем его спутницы. Достав из своего необъятного мешка широкий дорожный плащ, чародей прикрыл и себя, и весь свой скарб, в первую очередь книгу. Неизвестно, чего он опасался больше, спасая свою книгу – утратить все заклинания и обширные сведения об окружающем мире или собственные стихи.

– Довольна? – сердито спросила Катарина свою спутницу и вечную соперницу.

– Ну извини, подруга, – виновато отозвалась цыганка. – Я, конечно, знала, что он придурок, но не думала, что настолько…

– И долго мы будем так под дождем сидеть?

– Откуда мне знать? Эй, Мирингельм, твое заклинание долго действует?

Чародей пожал плечами.

– Не знаю. Я его раньше не использовал.

– Что ты за колдун такой?! – в сердцах воскликнула Катарина. – Кто тебя вообще научил магии?

Мирингельм снова пожал плечами и невозмутимо ответил:

– Никто. Я сам учился.

– Что?! – изумилась Лионелла. – Да как тебе вообще такое в голову пришло?

– Дело было так, – охотно принялся рассказывать болотный чародей. – Лет десять назад я собирал грибы в лесу, немножко заблудился и наткнулся на домик у старой сосны. Это была такая живописная картина. Помню мне тогда даже на ум пришли такие строки…

Мирингельм задумался, пытаясь выудить из памяти давно забытый стих. Вряд ли у него это получилось бы, тем более, что и слушательницы болотного чародея не отличались особой терпеливостью.

– Давай только без твоих бредней! – потребовала Катарина.

– Рассказывай дальше! – поддержала ее Лионелла.

– В домике лежал на постели седой старик, он умирал, – продолжил Мирингельм. – Сейчас уже не помню его имени, но старик сказал, что он один из последних волшебников нашего мира и перед смертью должен передать кому-то свою магическую силу и все знания.

– Дай-ка попробую догадаться, – прервала его рассказ Катарина. – Этим кем-то конечно же оказался ты.

– Ну да, – просто и обыденно, как умел только он, подтвердил Мирингельм. – До этого я был писарем в городской управе.

– Так ты не всегда жил на болоте? – поинтересовалась Лионелла.

– Нет, пришлось перебраться туда. Люди почему-то стали меня бояться, когда я стал волшебником…

– Догадываюсь, почему, – проворчала Катарина, многозначительно покосившись на небо, затянутое тучами и изливающее на землю потоки воды.

– Точно, – согласилась Лионелла.

Со временем дождь немного поутих, однако продолжался почти всю ночь. И почти всю ночь девушки сидели под попоной, прижавшись к стволу раскидистого тополя и кляня незадачливого болотного мага-самоучку на чем свет стоит. Мирингельм ничуть не обижался на ворчание своих спутниц. Казалось, туповатого увальня не могло вывести из равновесия вообще ничто. Возможно, он даже и не прислушивался к словам девушек, пытаясь в уме зарифмовать очередные строки, повествующие о превратностях бродячей жизни и разгуле стихии.

Лишь под утро девушки задремали, крепко обнявшись, словно родные сестры. На рассвете их разбудил резкий крик осла. Открыв глаза, Катарина и Лионелла обнаружили, что их укрывает не только попона, но и широченный плащ чародея. Обеим сразу стало немножко стыдно за всю массу упреков, высказанных в адрес добродушного спутника. Однако вслух ни одна ничего не сказала. Несмотря на чуткость и заботливость, доброе сердце и детскую непосредственность, за которую на него просто невозможно было долго обижаться, все-таки Мирингельм сам являлся источником множества неприятностей.

Сам чародей сидел неподалеку на корневище и что-то записывал в свою книгу, скорее всего, новые стихи, сложенные за ночь.

Ослик снова издал резкий крик, к нему присоединился страус. Животные словно возмущались тем, что их оставили на всю ночь мокнуть под дождем. Мало того, что не покормили, так еще и заставили принимать холодную ванну. Если на внешнем облике облезлого ослика непогода сказалась не очень значительно, то страус выглядел довольно жалко. Слипшиеся перья торчали сосульками во все стороны, а большие черные глаза смотрели жалобно, словно у обиженного ребенка. Оба ежеминутно издавали странные фыркающие звуки, словно чихали.

– Похоже, сытный завтрак нам не грозит, – уныло заметила Катарина.

– Да и не сытный тоже, – не менее уныло вздохнула Лионелла.

Мирингельм обернулся на их голоса. На широкой физиономии чародея расплылась радушная улыбка.

– Доброе утро, барышни, – галантно поприветствовал он своих спутниц.

– Не такое уж оно и доброе, – пробурчала Катарина.

– Точно, – поддержала ее Лионелла. – Я себя чувствую старой шваброй, такая же мокрая и грязная.

– В двух милях отсюда, за рекой, есть деревня, где живут очень радушные милые люди, – сообщил Мирингельм. – Там вы могли бы отдохнуть и почиститься.

– А ты откуда знаешь? – удивилась Лионелла. – Неужели это тоже в твоей книге написано?

– Просто я уже бывал в этих краях раньше.

– Что?! – вскричала Катарина. – Ты все знал и молчал?!

– Какого же дьявола мы всю ночь мокли под дождем, если еще вчера могли остановиться в деревне?! – так же набросилась на спутника цыганка.

– Мирингельм, ты!.. Ты!.. – Катарина чуть не задохнулась от возмущения, не в силах подобрать подходящее определение для туповатого болотного чародея.

– В самом деле? – как ни в чем не бывало поинтересовался маг.

– Да! – разгневанно выкрикнули девушки в один голос.

Катарина накинула попону на своего ослика, Лионелла схватила страуса под уздцы. Девушки быстро погрузили всю поклажу на спины животных, в том числе и бесцеремонно отобранную у чародея его книгу.

– Показывай дорогу! – прикрикнула Катарина на Мирингельма. – Я замерзла и есть хочу.

– Не ты одна, эгоистка, – сердито заметила Лионелла. – И этих блохастых тоже накормить надо, пока ноги не протянули, – она кивком указала на животных.

Мирингельм невозмутимо пожал плечами и повел девушек за собой.

На протяжении всего пути неторопливого увальня приходилось чуть ли не подпинывать, ибо на каждом шагу он норовил задержаться, вспоминая, как проходил здесь давным-давно, какая стояла тогда погода, как вот здесь, у этого холмика, его ужалила оса, а вон там он встретил стадо овец под присмотром двух очаровательных юных пастушек…

– Ты бы все это вчера рассказал, бестолочь, – проворчала Катарина, скрипнув зубами. – Тогда не пришлось бы всю ночь под дождем сидеть.

Раскисшая от ночного ливня дорога вывела путников к мосту. Гораздо раньше, чем увидеть, девушки услышали реку. Мутная вода бурлила и кружила водоворотами с громким журчанием и бормотанием на разные лады.

– Здесь всегда так бурно или только сегодня? – поинтересовалась Катарина.

– Раньше это была очень спокойная речка, – сообщил Мирингельм. – И мелководная.

– Наверное, от грозы вода поднялась, – предположила Лионелла.

Обуреваемая сомнениями цыганка осторожно попробовала ногой шаткий деревянный мостик, настил которого захлестывала бурая от глины вода.

– Не свалится он вместе с нами в воду? – поинтересовалась она.

– Давай его первым пустим, – предложила Катарина, кивнув на чародея. – Он это заслужил.

Мирингельм нисколько не возражал против такого решения. С обычной отстраненностью он шагнул на мостик и спокойно перешел на другую сторону, совершенно не обращая внимания на то, что хлипкая переправа ходит ходуном под его ногами. Похоже, болотный чародей вообще не умел бояться, ибо, в силу изрядной недалекости, даже не ведал, что такое страх.

Девушки переглянулись.

– Ну, пошли, – сказала Катарина и первой последовала за магом, держа в поводу своего ослика.

Лионелла повела страуса вслед за спутницей. Когда до противоположного берега оставалась всего пара шагов, страус неожиданно мотнул головой, то ли отряхиваясь, то ли пытаясь поймать на лету муху и этим хоть немного утолить собственный голод, видимо, совсем уже отчаявшись получить кормежку от двух несмышленых девчонок и нерадивого колдуна. Обернувшись к своему пернатому голодному питомцу, цыганка поскользнулась, выпустила повод и через мгновение оказалась в мутной холодной воде. Лионелла взмахнула руками, на краткий миг показалась из воды и снова с головой ушла на глубину.

– Да она же плавать не умеет! – догадалась Катарина, наблюдая за бессмысленным барахтаньем спутницы.

Бросив свою шляпу чародею, девушка кинулась в воду. Впопыхах она даже забыла отстегнуть шпагу.

– В самом деле? – обескуражено пробормотал Мирингельм, глядя, как быстрое течение уносит прочь его юных спутниц.

Ответить ему уже было некому, лишь ослик пронзительно вскрикнул, провожая хозяйку взглядом.

Лионелла совершенно выбилась из сил, отчаянно шлепая по воде руками и пытаясь удержаться на поверхности. С каждой минутой это давалось все труднее, девушку неумолимо тянуло на дно, то и дело она непроизвольно заглатывала мутную речную воду, от которой песок скрипел на зубах. Впрочем, даже если бы юная цыганка проглотила сейчас головастика или даже целую рыбешку, вряд ли она заметила бы такое – все мысли были заняты отчаянной борьбой за собственную жизнь.

В тот миг, когда вода, наполнившая желудок, неумолимо потянула на глубину, а перед глазами поплыли разноцветные круги, макушку прожгла боль. Кто-то резким рывком вытянул Лионеллу за волосы на поверхность. Цыганка закашлялась, выплевывая воду прямо в лицо своей спасительнице.

– Ты мне поплюйся еще, зараза! – сердито прохрипела Катарина. – И не цепляйся за меня, идиотка!

– Сама ты идиотка! – отозвалась Лионелла. – Я тону.

– А то я не заметила, – съязвила Катарина. – Держись за мое плечо. Плыви к берегу.

Однако достичь берега оказалось делом весьма непростым. Бурный поток уносил девушек все дальше и дальше. В одиночку Катарина наверняка сумела бы выплыть, но с таким грузом, в виде ослабевшей и беспомощной спутницы, да еще в одежде, стеснявшей движения, и в ботфортах, это оказалось невозможным. В какой-то миг дворянка даже пожалела о своем благородном порыве.

На счастье обеих рядом оказался ствол дерева, ощетинившийся с одной стороны корнями, с другой ветвями. Очевидно, поднявшаяся вода подмыла берег и поток забрал росшее где-то на обрыве дерево с собой.

– Хватайся! – крикнула Катарина. – Да не за меня, бестолочь, за дерево хватайся!

– Не ори! – огрызнулась Лионелла. – Сама знаю!

Девушки крепко ухватились за ствол и продолжили свой путь дальше вниз по течению.

– Спасибо тебе, – пробормотала цыганка.

Катарина ничего не ответила. К этому моменту она уже совершенно выбилась из сил, а если бы и смогла что-то сказать, то наверняка обругала бы спутницу за неуклюжесть на мосту, неумение плавать, вороватость, самозванство и все прочие грехи, которые, собственно, и привели к тому, что дочь благородного ламберанского герцога оказалась вынуждена пуститься в дальние странствия и претерпевать лишения. Ведь не отправься дерзкая цыганка на поиски принца, у Катарины не возникло бы и повода для соперничества и сидела бы она сейчас в теплом каминном зале отцовского замка, чистенькая и сытая, а не плыла бы неведомо куда, уцепившись за дерево, словно какой-то лесной грызун в половодье.

Течение уносило девушек все дальше и дальше и, похоже, даже не собиралось прибивать дерево к берегу.

– Может, попробуем еще раз вплавь? – предложила Катарина отдышавшись.

– Ни за что! – наотрез отказалась Лионелла. – Я отсюда ни ногой!

– Так и будем сидеть на дереве, как две курицы?! – возмутилась Катарина. – Я уже замерзла.

– Я тоже. Но тонуть не собираюсь.

Впереди послышался грохот воды. Девушки приподняли головы, вглядываясь вдаль.

– Там плотина! – первой догадалась Катарина.

Совершая верховые выезды в окрестностях замка, она частенько бывала у водяной мельницы, куда крестьяне со всей округи свозили зерно, и видела тамошнюю плотину, поэтому сейчас безошибочно определила по звуку, что ждет их впереди.

– Мы же там потонем?! – ужаснулась Лионелла.

– Если останешься на этом бревне, точно не выплывешь, – согласилась Катарина. – Ты как хочешь, а я сматываюсь!

– Подожди, я с тобой!

Покинув свое плавучее пристанище, обе снова бросились в поток и принялись изо всех сил грести к берегу. Вернее, гребла одна Катарина, Лионелла же держалась за ее плечо, неумело шлепая по воде свободной рукой и пытаясь подгребать ногами. Однако сил справиться с бурным течением у девушек не хватало, шум падающей с плотины воды все приближался.

– Держись, подруга! – только и успела крикнуть Катарина.

В следующий миг поток бросил девушек на что-то твердое.

Глава восьмая

Завернувшись в шерстяные одеяла, сидя у пылающего камина, Катарина и Лионелла мелкими глотками прихлебывали горячий грог.

Река выбросила девушек на мельничное колесо. На их счастье предусмотрительный мельник застопорил мельничный механизм, опасаясь, что внезапно усилившийся поток сорвет колесо с оси. На этом колесе они и просидели чуть ли не до самого вечера – позвать на помощь обеим не позволяла гордость. Лишь с наступлением сумерек, когда вода спала, мельник заметил странных гостей и, призвав на помощь своих работников, снял замерзших девушек с их насеста.

– Грейтесь, девочки, грейтесь, – приговаривала сердобольная жена мельника, собирая на стол. – Сейчас супчику горячего похлебаете. Проголодались, поди?

– Ага, – подтвердила Катарина.

Сам мельник – пузатый кривоногий мужичок, теребил свой длинный ус и качал головой, глядя на девушек. Он был немало удивлен, узнав, что к нему на мельницу таким странным образом попали девицы благородных кровей – шутка ли сказать, дочь герцога какой-то там Ламберании (черт знает, где она находится) и настоящая баронесса.

– Да-а, угораздило же вас, барышни, – промолвил мельник, по-прежнему покачивая головой и наматывая на палец собственный ус. – Давно наша речка так не бурлила. А все из-за вчерашней грозы. Шутка ли, такой ливень прошел. Ровно наколдовал кто.

Катарина и Лионелла переглянулись. Обе не проронили ни слова, но каждая про себя пообещала, что при следующей встрече обязательно прибьет Мирингельма.

Радушных хозяев так и распирало любопытство, каким таким образом две юные дамы дворянского сословия оказались на их мельнице. Катарина совсем не испытывала расположения удовлетворять любопытство случайных знакомых, хоть и была преисполнена благодарности к этим простым людям за свое спасение, Лионелла же наплела что-то про выезд на пикник, где их врасплох застала неожиданная гроза, причем, была так убедительна, что Катарина даже сама чуть не поверила в ее россказни. Все-таки язык у цыганки подвешен что надо, умеет людям головы заморочить. В самом деле, ни к чему мельнику и его жене знать, что две несмышленые девчонки отправились в дальние края на поиски похищенного принца, возомнив себя лихими рыцарями. Насмехаться над незадачливыми путешественницами благородного происхождения простолюдины вряд ли посмеют, однако уважения к таким странным гостьям может и поубавиться.

Не утомляя девушек долгими разговорами, хозяева дома предоставили им просторную чистую комнату, куда гостьи и отправились на ночлег после сытного ужина. Сил у обеих не осталось даже для обычных препирательств, так что Катарина и Лионелла просто мирно уснули.

Утром Лионелла проснулась первая. При взгляде на посапывающую Катарину первой мыслью, посетившей предприимчивую цыганку, было: покинуть спутницу и потихонечку смыться. Все-таки, как-никак, соперница. Час ранний, хозяева наверняка еще спят, так что не составит особого труда незаметненько собрать припасы в дорогу и обзавестись хотя бы мулом из хозяйской конюшни. А там пусть эта изнеженная дворяночка сама выкарабкивается. Более привычная к дальним странствиям Лионелла легко отыщет путь к морю, найдет принца и пожнет все лавры победительницы, а там, глядишь, и сама станет принцессой без всяких помех. А вот конопатой придется тяжко без поддержки.

Лионелла быстро и бесшумно оделась, но, снова бросив взгляд на спящую попутчицу, вдруг устыдилась. Ведь эта девчонка спасла ее, рискуя собственной жизнью. Хоть и наслушалась цыганка от нее потом всякого далеко не лестного, но все-таки именно Катарине обязана своим спасением. Да и радушные хозяева дома не заслуживают того, чтобы их обокрали самым наглым образом. Она-то сейчас сбежит, а вот отдуваться за все придется несмышленой белобрысой девчонке.

Проклиная себя за благородство, Лионелла толкнула соперницу в бок.

– Эй, подруга, хватит дрыхнуть. Нам пора.

Катарина с трудом разлепила веки и пробормотала:

– Угу.

Что-то в облике герцогской дочурки показалось Лионелле странным. Цыганка приложила ладонь ко лбу Катарины и воскликнула:

– Да у тебя жар! Ты, часом, не заболела?!

– Нормально все, – буркнула Катарина, отстранив руку спутницы.

Она с трудом села на постели, спустила ноги на пол и попробовала встать. Перед глазами тут же все поплыло и девушка почти сразу опустилась обратно на постель.

– Да ты точно больна! – всполошилась Лионелла.

Вот, новая напасть! Как теперь бросишь эту конопатую? Ведь заболела-то она наверняка из-за нее, простудилась во время вчерашнего вынужденного купания. Хотя, подорвать здоровье вполне мог и проливной дождь, вызванный Мирингельмом. Эти дворянчики такие изнеженные…

– Что-то меня знобит, – пожаловалась Катарина, поежившись. – И голова немножко кружится.

– Ничего себе, немножко! – воскликнула Лионелла. – Да ты на ногах не стоишь!

– Сейчас пройдет, – заверила ее Катарина, предприняв новую попытку подняться, что далось ей весьма нелегко. – Я сильная.

Лионеллу эта детская бравада ничуть не убедила. Бесцеремонно толкнув Катарину обратно на перину, цыганка заявила:

– Будешь лежать, пока не поправишься! Я тебя на себе тащить не собираюсь.

– Я и сама идти могу, – оскорбилась Катарина. – А будешь толкаться, так в нос дам…

– Лежи уж, – фыркнула Лионелла. – Тебя сейчас и муха с ног собьет, а туда же, в драку лезешь.

Чуть ли не насильно она уложила Катарину обратно в постель и закутала в одеяло.

– Лежи смирно, – приказала цыганка. – А я сейчас хозяев разбужу, может, у них настойка какая есть, которая тебя на ноги поднимет.

Катарина больше не протестовала. Силы и в самом деле покинули ее настолько, что оставалось только смириться. Любое движение отдавалось болью во всем теле, в голове словно стучали сразу два десятка молоточков, а перед глазами все плыло, того и гляди обморок случится.

Когда на зов Лионеллы явились мельник и его жена, Катарина и в самом деле пребывала уже в полубессознательном состоянии – ослабший за время долгого и трудного пути организм девушки сдался недугу.

– Да у девочки жар! – обеспокоенно воскликнула хозяйка, пощупав лоб Катарины.

– Можно как-нибудь побыстрее ее на ноги поднять? – поинтересовалась Лионелла. – Нам идти надо.

– Да что вы, сударыня?! – возмутилась жена мельника. – В таком-то состоянии?! Тут от трав толку мало будет, как бы девочке совсем худо не стало…

– Я что, умру? – пробормотала Катарина, не открывая глаз.

Сил у нее не осталось даже на то, чтобы испугаться такой перспективе и вопрос был задан скорее так, для поддержания разговора, чтобы не казаться совсем уж безжизненным поленом.

– Я те умру, – зло пригрозила Лионелла.

Она вновь обратилась к хозяевам дома:

– Так что делать-то? Так и будем стоять и смотреть?

Впервые цыганка пожалела, что рядом нет Мирингельма. Колдун хоть и изрядный тупица, но наверняка знает толк в разных лечебных снадобьях и, если его должным образом подпнуть, смог бы оказать какую-нибудь помощь. Сама же Лионелла, несмотря на то, что частенько зарабатывала на жизнь гаданиями, приворотами, знахарством и прочим шарлатанством, на деле не знала об этом абсолютно ничего.

– Вот, что я вам скажу, барышня, – произнес мельник, как обычно мучая свой длинный ус. – Тут лекарь нужен. Придется вам в город ехать. Это в двух милях отсюда. Там лекарь очень толковый, ученый человек. Его зовут сеньор Келистиано. Там спросите, любой покажет, где его дом.

– У вас найдется лошадь? – спросила Лионелла.

– Я дам вам мула, сударыня.

Не медля ни минуты, Лионелла оседлала мула и поспешила в город, по указанной мельником дороге. Хотя, поспешила – это слишком громко сказано. Сама девушка, конечно, очень торопилась и прилагала для этого все усилия, однако их оказалось недостаточно, чтобы придать должное ускорение мулу, степенному и медлительному животному, привыкшему к размеренной неторопливой сельской жизни. Всю дорогу цыганка пинала мула в бока и отчаянно ругалась, что в общем-то мало способствовало ее скорейшему прибытию в город, но в конце концов достигла намеченной цели. Разузнав у прохожих, в какой стороне проживает уважаемый сеньор Келистиано, Лионелла наконец оказалась перед воротами двухэтажного особняка.

Похоже, ученый лекарь жил совсем неплохо. Если бы Лионелле не сказали, что это именно его дом, она подумала бы, что здесь обитает какой-нибудь богатый купец.

Слуга проводил девушку в дом, где в просторной гостиной ее взгляду предстал человек средних лет с аккуратными усиками, в парике и пенсне.

– Чем обязан? – поинтересовался сеньор Келистиано.

Не вдаваясь в подробности, Лионелла поведала городскому лекарю о своей проблеме, вернее, о проблеме своей попутчицы.

– Вы, наверное, приезжая? – мягко предположил сеньор Келистиано.

Его вкрадчивый голос источал обаяние и располагал к себе.

– Да, это так, – подтвердила Лионелла.

– Тогда вам, должно быть, не известно, что я крайне редко совершаю выезды на дом, тем более, в окрестности города и делаю это лишь в исключительных случаях.

– Благородная леди чуть не при смерти! – в негодовании вскричала Лионелла. – Разве такой случай не исключительный?!

– Охотно вам верю, – все так же мягко и вкрадчиво ответил Келистиано. – Однако опять же должен вам сообщить, что я не выезжаю к больным без предоплаты.

– Предоплаты? – обескуражено переспросила девушка.

– Предоплаты, – не теряя спокойствия, подтвердил лекарь.

Проникшаяся было в первый момент доверием к столь учтивому господину, на сей раз Лионелла была готова задушить лекаря его же шнурком от пенсне.

– Я обязательно заплачу, – пообещала Лионелла. – Но чуть позже. Сейчас я не взяла с собой кошель. Очень торопилась.

– И снова охотно вам верю, – Келистиано одарил девушку широкой белозубой улыбкой. – Чуть позже я и навещу вашу больную.

Цыганка едва сдержалась, чтобы не проделать кулаком пару брешей в улыбке лекаря.

– И как велика предоплата? – осторожно осведомилась девушка.

Услышав сумму, она сжала кулаки и скрипнула зубами, как это обычно делала Катарина. Теперь понятно, на какие средства лекарь обзавелся столь великолепным жилищем. Да он же попросту наживается на несчастьях других. Катарина там мечется в жару и почти в бреду, а этот холеный гад занимается тут чистым вымогательством. Да за такие деньги можно полгорода излечить от холеры. И мельник хорош, не мог предупредить, что лекарь такой сквалыга.

– Я привезу вам предоплату, – пообещала Лионелла. – Очень скоро.

Сеньор Келистиано вновь расплылся в улыбке, блеснув ровными рядами крепких зубов.

– Я буду ждать вас с нетерпением, сеньорита.

Судя по взгляду, лекарь определенно пришел к выводу, что больше не увидит в своем доме эту юную особу. Гостья могла называть себя как угодно, однако своим внешним видом нисколько не напоминала благородную баронессу, а это, в свою очередь, вызывало сомнения, что в доме мельника ее ожидает спутница столь же благородного происхождения. Так что вряд ли бездомная бродяжка наскребет сумму, требуемую для оплаты визита.

Однако, вопреки ожиданиям ученого лекаря, Лионелла побеспокоила его снова, и весьма скоро. Вернувшись через полчаса, девушка высыпала в ладонь Келистиано несколько золотых монет.

– Теперь вы готовы ехать?

– Теперь готов, – согласился лекарь, впрочем, довольно-таки неохотно, чего даже не смог скрыть за своей улыбкой, что на сей раз выглядела очень натянуто.

Через несколько минут возок доктора Келистиано, запряженный гнедой лошадкой, направился к мельнице вслед за Лионеллой, восседающей верхом на муле.

По приезду в дом мельника доктор потребовал, чтобы его оставили наедине с больной. Оставшись в гостиной, в обществе мельника и его жены Лионелла в нетерпении покусывала губы.

– Что он там с ней делает? – бормотала девушка, борясь с желанием ворваться в спальню и лично убедиться, что спутнице ничего не угрожает.

– Не беспокойтесь, барышня, – попытался успокоить ее мельник, как обычно накручивая ус на палец. Похоже, это было его любимым занятием. – Доктор Келистиано очень ученый человек, он наверняка знает, что делает.

– Ага, очень ученый, – недовольно пробурчала Лионелла. – И очень жадный. Разбойники и те меньше берут.

Мельник лишь пожал плечами, его жена тоже промолчала.

Через полчаса лекарь вышел к ожидающим его вердикта Лионелле и хозяевам дома.

– Как там девочка? – поинтересовалась сердобольная хозяйка.

– Организм молодой, крепкий, так что ничего страшного, она быстро поправится, – заверил ее Келистиано.

– Она уже может идти? – нетерпеливо спросила Лионелла.

– Сеньорита, я всего лишь врачеватель, а не волшебник, – ответил доктор. – Я не творю чудеса. Вашей спутнице придется провести в постели еще пару дней, не меньше. Да и потом она будет еще очень слаба. Я оставил микстуру, проследите, чтобы больная принимала лекарство по одной ложке три раза в день.

Лионелле подумалось, что следует возблагодарить небеса за то, что Келистиано не является волшебником. Хватит с нее уже одного чародея – тупоголового Мирингельма.

Попрощавшись с мельником, его женой и их гостьей, доктор Келистиано покинул дом. Лионелла тут же поспешила к своей спутнице. Несмотря на всю неприязнь, порожденную неслыханным стяжательством, девушка была вынуждена признать, что лекарь является мастером своего дела – Катарина выглядела уже значительно лучше и можно было надеяться, что через пару дней она поднимется на ноги, как и пообещал доктор.

Катарина мирно спала, ее веснушчатые щеки порозовели. Теперь, когда здоровью и будущему попутчицы явно ничего не угрожало, можно было подумать о том, чтобы оставить больную на попечение хозяев и продолжать путешествие самостоятельно.

Однако задуманным планам цыганки не суждено было осуществиться. Едва она собралась попрощаться с мельником и отправиться в путь, во двор ворвались несколько всадников в шлемах и кирасах, вооруженные алебардами.

– Альгвазилы[1]! – ахнула жена мельника.

Сопровождавший стражников кривоногий пухлый человечек тут же указал дрожащим пальцем на Лионеллу и взвизгнул:

– Вот она! Эта девка обокрала меня и избила!

Правый глаз толстяка и в самом деле заплыл, красноречиво свидетельствуя о том, что совсем недавно этот человек подвергся физическому насилию.

– Арестовать, – коротко распорядился командир альгвазилов, молодой смуглолицый человек с маленькими усиками, удивительно похожий на кота-гуляку.

Мельник, его жена и прочие домочадцы и работники, оказавшиеся поблизости, пребывали в полном недоумении – все узнали в кривоногом человечке ростовщика сеньора Гериссио. Лионелла же сразу отлично поняла, чем вызвано столь пристальное внимание городской стражи к ее скромной персоне, и сдаваться без боя не собиралась.

О шлем первого альгвазила, чересчур неосторожно и самоуверенно попытавшегося исполнить свои служебные обязанности, раскололось деревянное ведро. Другой растянулся на земле, обняв полмешка пшеницы. Третьего сбил с ног удар кнута.

Поднялась суматоха, все смешалось в беспорядочной суете и беготне. Судя по всему, альгвазилам не часто выпадал случай хорошенько размяться, и ловкая цыганка оказалась для них слишком трудным противником, стражники попросту не ожидали от нее такой прыти. Сразу два альгвазила набросились на Лионеллу с двух сторон, но юркая девушка проскользнула меж их кирас и стражники, шмякнувшись друг о друга своими панцирями, упали на спины, как две большие черепахи. Лионелла же, благополучно избежав объятий еще троих стражников, легко запрыгнула на круп коня одного из альгвазилов. Девушка пришпорила жеребца и тот легко перепрыгнул через изгородь – видимо, был в гораздо лучшей физической форме, чем его хозяин.

Лионелла уже готова была торжествовать победу. Пока нерасторопные альгвазилы взберутся в седла, пока выедут за ворота… Есть очень даже неплохие шансы оторваться от погони и скрыться.

Однако хрупкая надежда на спасение была разбита практически в прямом смысле слова, да еще самым грубым образом – поленом, запущенным меткой рукой предводителя альгвазилов. Полено с такой силой ударило девушку в затылок, что перед глазами сначала все вспыхнуло, а через мгновение все померкло. Еще через мгновение несостоявшаяся беглянка вывалилась из седла и со всего размаху ударилась о землю. Когда Лионелла сообразила, в каком положении оказалась, и смогла подняться на ноги, стало уже слишком поздно – подоспевшие альгвазилы крепко схватили ее за руки.

– От меня еще ни один преступник не убегал, – самодовольно заявил ей начальник стражи, подъехав верхом.

– Я не преступница! – гордо заявила Лионелла.

– Попробуйте убедить в этом судью, сеньорита, – невозмутимо посоветовал командир альгвазилов.

Лионеллу запихнули в темные недра закрытого возка, пропахшие потными телами тех, кого перевозили тут раньше, после чего альгвазилы взобрались в седла и вся кавалькада потянулась к городу.

К мельнику, совершенно ошарашенному случившимся, наконец, вернулся дар речи. Взглянув на задержавшегося в его дворе ростовщика, он недоуменно спросил:

– Уважаемый сеньор Гериссио, что все это значит?

– Я вам поражаюсь, – отозвался в ответ ростовщик. – Вы приютили у себя воровку и даже не заметили этого. Ваше счастье, что она и вас не обчистила. Хотя, советую проверить, не пропало ли у вас чего.

– Как?! – ахнула жена мельника. – Такая вежливая скромная девочка…

– Вы видели, как эта скромная только что набросилась на стражей законности?! – в негодовании воскликнул сеньор Гериссио. – А меня вообще избила до полусмерти, еле жив остался. Вот, видите?

Он продемонстрировал мельнику и его супруге свой заплывший глаз. Коснувшись пухлыми пальцами, унизанными золотыми перстнями, своего ранения, которое, впрочем, не выглядело столь ужасно, что могло бы свести получившего его в могилу, он болезненно поморщился и добавил:

– Еще и ограбила. Почти все, нажитое непосильным трудом, из дома вынесла.

Мельник сочувствующе покачал головой, хотя про себя подумал, что давно пора было кому-нибудь почистить закрома зажравшегося ростовщика, вогнавшего в долги уже не одну семью и в городе, и в его окрестностях. Между тем сеньор Гериссио, воодушевившись вниманием слушателей, продолжал описывать несчастия, так неожиданно свалившиеся на его голову в образе юной воровки и драчуньи:

– Как только я пришел в сознание, сразу же направился к сеньору Келистиано. Каково же было мое удивление, когда слуга доктора сообщил, что его хозяин уехал к вам и сопровождала его девушка, по описанию точь-в-точь похожая на ограбившую меня воровку. Представляете, как я начал беспокоиться за доктора? Кто знает, зачем выманила его эта разбойница из собственного дома? Самые страшные мысли полезли в голову. Совесть честного человека не позволила мне оставить доктора в беде и я тут же сообщил обо всем судье, он и направил сюда отряд альгвазилов во главе с благородным доном Альгерадо. По пути мы встретили доктора, который и подтвердил, что эта самая воровка находится здесь. Кстати, а зачем она вообще вызывала сюда нашего уважаемого лекаря?

Занятый обычным наматыванием уса на палец и размышлениями о том, откуда бы взяться у продажного ростовщика совести честного человека, мельник не успел ответить на вопрос – за него это сделала жена:

– Один из работников сильно поранил ногу гвоздем, вот и пришлось призвать на помощь доктора Келистиано, – солгала женщина. – Мы попросили нашу гостью оказать услугу и съездить в город. Нам она показалась добропорядочной девушкой.

Мельник удивленно взглянул на жену. Похоже, его супруга решила скрыть от ростовщика, что арестованную альгвазилами девушку сопровождает спутница. Впрочем, озабоченный собственными переживаниями, да вдобавок еще и окривевший сеньор Гериссио не заметил недоумение мельника.

– Вы послали за доктором ради работника? – озадаченно переспросил ростовщик.

– Он очень хороший работник, – поспешил выгородить жену мельник.

– Вижу, дела у вас идут слишком хорошо, если вы в состоянии пользоваться услугами такого дорогостоящего лекаря, как доктор Келистиано, для своего работника, – заметил ростовщик. – В прошлом году вы не очень-то спешили рассчитаться со мной по долгам и уверяли, что очень ограничены в средствах.

– Да, сейчас дела идут немного получше, – согласился мельник, про себя от души пожалев, что арестованная постоялица не выбила ростовщику оба глаза и десяток зубов в придачу.

Еще некоторое время посетовав на тяжелые времена, при которых так трудно жить порядочному честному человеку, ростовщик, в конце концов, забрался в свой экипаж и покинул двор.

Мельник взглянул на жену и пробормотал:

– Ладно ли мы сделали? Если судья узнает…

– Не узнает, – отмахнулась женщина. – Через пару дней девочка поднимется на ноги и уедет. Не знаю, что там в городе случилось, но у меня больше доверия к нашим гостьям, чем к этому прощелыге. Даже если все и правда, поделом ему. Ты вспомни, как в прошлом году он чуть не обобрал нас до нитки, кровосос.

– Это да, – согласился мельник.

– А девочке пока ничего не скажем, ни к чему ей лишние переживания.

К девочке, то есть к Катарине, и в самом деле через два дня силы вернулись практически полностью. Доктор Келистиано хоть и драл за свои услуги три шкуры, однако, надо отдать ему должное, дело свое знал исправно. Впрочем, выздоровлению способствовала еще и собственная злость девушки. Не видя рядом с собой Лионеллы, Катарина пребывала в полной уверенности, что неверная подруга попросту бросила ее на произвол судьбы, сама же отправилась дальше. Догнать теперь цыганку не представлялось возможным – Катарина даже не знала в какую сторону ехать и где искать пропавшего отпрыска короля Фернара. Оставалось признать собственное поражение в соперничестве и с позором вернуться домой. Конечно, пальцем в нее никто тыкать не будет, но сама-то Катарина теперь знает, что бесславно потерпела поражение от простой цыганки-бродяжки.

Однако, узнав от мельника и его жены истинную причину отсутствия Лионеллы, Катарина тут же решила повременить с возвращением в отцовский замок. В первое мгновение, чего греха таить, девушка испытала злорадное удовлетворение – наконец-то негодная воровка попалась и получит по заслугам. Но, хорошенько подумав, Катарина пришла к выводу, что в случившемся есть изрядная доля и ее вины. Не так уж трудно догадаться, чего ради Лионелла обтрясла городского ростовщика и чем и за что расплатилась с доктором Келистиано.

Попрощавшись с добрыми хозяевами мельницы, давшими ей приют, Катарина подхватила свою шпагу и кнут Лионеллы, сохраненный мельником, и направилась к городу.

В городе девушка оказалась как нельзя более вовремя. Как она узнала от прохожих, именно сегодня был так называемый день судебных разбирательств и как раз сейчас на центральной площади перед королевской резиденцией начинались эти самые разбирательства.

На площади толпился народ – похоже, горожане были охочи до подобных зрелищ. Впрочем их можно было понять – какое-никакое, а развлечение. Конечно, сейчас не то, что в былые времена – никого принародно не вешают, головы не рубят, не четвертуют и на кострах не сжигают, но и просто посмотреть, как кого-то секут плетьми за провинности, бывает занимательно, лишь бы самому не оказаться на его месте.

На возвышении стоял большой дубовый стол, за которым с важным видом восседал пожилой человек в черной мантии. Округлая фигура и пухлое лицо без признаков какой-либо растительности, даже бровей, в обрамлении курчавых локонов рыжеватого парика делали его удивительно похожим на женщину. Из разговоров в толпе Катарина узнала, что это сам его честь Гардилерго – единственный, а потому главный судья города.

С краешку за тем же столом скромно примостился щупленький тощенький писарь-канцелярист. Перебирая свитки, писарь во всеуслышание оглашал суть рассматриваемого дела зычным басом, совсем не вяжущимся с его тщедушным телосложением. Похоже, все здоровье клерка ушло в глотку.

Дела рассматривались самые обычные: трое подвыпивших ремесленников учинили драку в кабаке и побили посуду, бондарь не вернул вовремя долг соседу, два брата оспаривали друг у друга скромное наследство своего отца… Рассматривались и мелкие кражи вроде того, как мальчишка сорвал пару яблок в соседском саду. В общем, ничего такого, чем можно было бы удивить или хотя бы развлечь скучающих обывателей. Тихая мирная жизнь накладывала свой отпечаток на повседневный быт. Такие преступления, как убийство, смертельные поединки дворян на дуэли, конокрадство, разбой и тому подобное остались лишь в преданиях времен послевоенного хаоса, когда правители королевств, наконец, окончательно поделили свои территории и определились с границами собственных владений.

Слушая разбирательства, Катарина лихорадочно напрягала мозг, соображая, как бы ловчее разрешить сложившуюся ситуацию. Мирного решения никак не находилось, на ум приходили планы один авантюрнее другого, за попытку осуществления каждого из которых можно было запросто самой предстать перед судьей и не надеяться на скорое освобождение. Но и отказаться от спасения Лионеллы из рук местного правосудия Катарина не могла себе позволить. Пусть цыганка излишне заносчива, пусть соперница и вообще несносна, но ведь пошла-то она на преступление ради нее, Катарины. Так что благородство обязывает. Так сказать, дело чести. Такое даже отец одобрил бы. Правда, вряд ли досточтимый лорд одобрил бы методы, к которым собиралась прибегнуть его дочь, но это уже дело десятое – все равно некому посвятить герцога в подробности похождений его неразумного чада, а уж Катарина-то по возвращении домой благоразумно умолчит о многих своих подвигах.

Приняв окончательное решение, Катарина направилась в обход толпы на край площади, где у коновязи топтались несколько оседланных лошадей, принадлежавших альгвазилам, что следили за порядком.

Наконец, настал черед Лионеллы предстать перед грозными очами судьи Гардилерго. Когда тощий клерк огласил суть рассматриваемого дела, люди в толпе чуть оживились. Многим уже довелось угодить в долговые сети ростовщика и мало у кого вызвали сочувствие его жалобы на грабеж и побои. Некоторые откровенно посмеивались, глядя на перекошенное, опухшее от удара в глаз лицо Гериссио, который гневно требовал от суда справедливости и взывал к суровому правосудию.

Внимательно выслушав истца, судья попробовал повернуться всем своим корпусом к обвиняемой. Объемное пышное тело Гардилерго колыхнулось, однако не повиновалось своему владельцу, поэтому судье пришлось ограничиться тем, что в сторону Лионеллы обратился лишь его взгляд.

– Желаете сказать что-нибудь в свое оправдание? – вопросил судья.

Лионелла безразлично пожала плечами. Отпираться все равно не имело смысла – это ясно, как белый день. Кроме того, в данный момент все мысли девушки были заняты побегом, правда, безуспешно – ничего дельного в голову не приходило. Запястья стягивала пеньковая веревка, а неподалеку стоял строй альгвазилов под предводительством молодого красавца Альгерадо, который зорко следил за арестанткой. Похоже, вырваться на свободу будет совсем непросто.

– Ну, что ж, если обвиняемая полностью признает свою вину, это существенно облегчает суду его обязанности, – провозгласил судья. – Оглашается приговор! За дерзкое нападение на дом почтенного сеньора Гериссио, нанесение тяжких побоев и грабеж обвиняемая приговаривается к десяти ударам плетью немедленно и году каторжных работ с вычетом в пользу истца.

В толпе вновь возникло оживление. Хотя многие из присутствующих, в основном женщины, сочувствовали осужденной – все-таки такая молоденькая девочка, большинство с удовольствием приготовилось к зрелищу публичной порки. Какое-никакое, а все ж таки развлечение. Если же не считать каторги, то наказание вообще нельзя было считать слишком уж суровым – в былые времена за кражу и разбой запросто рубили правую руку, а то и голову.

Два альгвазила подвели девушку к месту экзекуции и освободили ее запястья для того, чтобы привязать каждую руку в отдельности к двум столбам и, растянув таким образом, подготовить к порке.

В этот момент послышался лихой свист. Разметав строй альгвазилов и не отказав при этом себе в удовольствии отвесить пару пинков попавшимся под ногу стражам порядка и законности, на центр площади ворвалась Катарина верхом на лошади. За собой девушка тянула за повод еще одну оседланную лошадь.

Лионелла подалась назад, шмякнув все еще державших ее за руки альгвазилов друг о друга.

– Держи, подруга! – крикнула Катарина, бросив цыганке ее кнут, свернутый кольцом.

Лионелла на лету перехватила кнутовище и взмахнула своим оружием, лишний раз наглядно продемонстрировав, что владеет им мастерски. Кнут развернулся свистящей змеей и устремившиеся к цыганке двое альгвазилов, получив удар под колени, одновременно рухнули на землю.

Толпа радостно взревела. Конечно, проявлять столь откровенный восторг при виде явного нарушения законности и публичного посрамления стражей порядка противоречило всяческим правилам приличия и законопослушания, но зрелище того стоило. Такого развлечения для себя никто не ожидал и многие посчитали, что сегодня не напрасно пришли на площадь, а уж вечером в трактире за кружкой доброго пива или завтра с утра пораньше во всех подробностях расскажут соседям, оставшимся дома, что здесь происходило, добавят, конечно, и кое-что от себя, и пусть те кусают локти от досады, что сами ничего этого не видели, и давятся черной завистью.

Удар кнута выбил табурет из-под тощего седалища канцеляриста и писарь кубарем покатился по земле под звуки всеобщего ликования. Толпа взорвалась восторженными криками, свистом, даже аплодисментами, словно на выступлении бродячих комедиантов.

Лионелла вскочила на стол, самым бессовестным образом потоптав сапогами свитки с жалобами истцов прямо перед носом почтенного судьи, оттуда запрыгнула в седло. Пришпорив коней, девушки стремительно помчались прочь с площади.

– По коням! – скомандовал своим подчиненным опомнившийся Альгерадо.

Однако запрыгнувшие на своих лошадей альгвазилы тут же рухнули на землю вместе с седлами, что вновь вызвало безудержный хохот толпы, откровенно потешавшейся над незадачливыми стражами порядка.

– Кто-то перерезал подпруги, – обескуражено сообщил один из альгвазилов своему командиру.

– Я даже догадываюсь, кто! – со злостью отозвался тот, на время утратив невозмутимость.

– Дон Альгерадо! – окликнул его судья. – Эти девчонки откровенно насмеялись над законами королевства. Правосудие требует призвать преступниц к ответу и покарать самым суровым образом. Схватите их, Альгерадо! Это ваш долг!

– Так точно, ваша честь! – ответил молодой командир альгвазилов.

Глава девятая

До самого вечера Лионелла и Катарина пробирались сквозь заросли лесной тропой. Лошадей, так удачно позаимствованных у городских альгвазилов, они лишились не в силу рокового стечения обстоятельств, а по собственному желанию. Вернее, по желанию Лионеллы. Именно цыганка настояла на том, что лошадей лучше пустить вскачь дальше по дороге, самим же продолжать путь пешком через лес, чтобы скрыться от погони. Кажется, такой маневр оправдал себя, ибо стоило путешественницам углубиться в лес, как со стороны дороги послышался топот множества копыт – вероятно, это промчался мимо отряд альгвазилов.

Несмотря на очевидную правоту спутницы, Катарине вовсе не улыбалось продолжать путь пешком, да еще и продираться сквозь заросли по звериным тропам, чем она и принялась, в конце концов, возмущаться:

– Бредем тут, как две кабанихи. Того и гляди заблудимся.

– Зато от погони уйдем, – отозвалась в утешение Лионелла. – Не знаю, как тебе, подруга, а мне кандалами звенеть совсем не хочется.

– Вот-вот, – продолжала ворчать Катарина. – Теперь я из-за тебя еще и преступницей стала. Вечно от тебя одни неприятности.

– Не зуди, – огрызнулась цыганка. – Между прочим, я тебя не просила меня выручать, – напомнила она.

– Я тоже не просила тащить ко мне доктора, – в свою очередь напомнила Катарина. – Сама бы поправилась, я крепкая.

– А я не просила прыгать за мной в реку, – не уступала Лионелла. – Поправилась бы она… – Цыганка насмешливо фыркнула. – Видела я, какая ты полудохлая была.

– Сама ты полудохлая! – оскорбилась Катарина. – И вообще я тебя с собой не звала!

– А не ты ли сама за мной потащилась?! – возмутилась Лионелла. – Это я тебя не звала. Сидела бы дома, вышивала крестиком!

– Ну ты и заноза!

– Кто бы говорил!

Препирательства двух спутниц и соперниц, ставшие за время совместного пути делом уже обыденным и даже обычным, теперь уже вряд ли привели бы к потасовке, но грозили вылиться в продолжительный скандал, ибо упреков и обвинений в адрес друг друга у обеих всегда имелось с избытком. Но вдруг Катарина хихикнула:

– А помнишь, какое лицо было у судьи?

Мгновенно забыв взаимные обиды, девушки весело расхохотались, стоило лишь вспомнить, что они учинили сообща совсем недавно на городской площади.

Между тем опасения Катарины начали оправдываться. Хоть Лионелла и демонстрировала всем своим видом полную уверенность в собственных действиях, с наступлением сумерек ей все же пришлось признать, что она абсолютно не знает, куда завела свою спутницу и, главное, как из этих дебрей выбраться обратно на дорогу.

– Говорила же, что заблудимся! – в сердцах воскликнула Катарина.

Лионелла сочла разумным промолчать, ибо сказать в свое оправдание все равно было нечего. Возможно, ей так и пришлось бы молча выслушивать упреки своей спутницы долгое время, но в этот момент девушки вышли из зарослей к подножию невысокой скалистой горы.

– Смотри, тут пещера, – указала цыганка, первой заметив черный провал между скал.

– И что с того?

– Как это что?! Там можно переночевать. Ты же не собираешься всю ночь по лесу бродить?

– Ага, а вдруг там медведь? – опасливо предположила Катарина.

– Да ну! – пренебрежительно фыркнула Лионелла. – Чего ему там делать? Вот, смотри.

Она подняла камень, подбросила в руке, словно взвешивая, затем со всей силы запустила в темные недра пещеры. Из глубины послышался глухой шлепок, затем наружу вырвался возмущенный вопль:

– Это что за безобразие?!

Девушки присели от неожиданности, укрывшись за кустом, и переглянулись.

– Вот видишь, нет там никакого медведя, – сказала Лионелла, как бы в свое оправдание.

– Да? А кто там тогда говорит? – не подумав, спросила Катарина.

– Ну не медведь же! – возмутилась цыганка. – Не будь такой идиоткой!

– Сама ты идиотка! – огрызнулась Катарина.

Между тем из глубины пещеры показался сухонький старичок с длинной седой бородой. Такие же длинные усы старичка были заправлены за оттопыренные уши. Голова пещерного обитателя, напротив, не имела ни одного волоска и даже в сумерках поблескивала гладкой кожей. Потирая зад, куда, видимо, пришелся удар камнем, он внимательно посмотрел по сторонам из-под лохматых бровей.

– Ну и кто тут разбойничает? – сварливо осведомился он.

Голос старичка был тонкий, скрипучий и дребезжащий. При виде пещерного обитателя Катарина не сдержала смешок – настолько нелепой показалась ей его несуразная фигурка и комичной вся ситуация. Лионелла сердито пихнула спутницу в бок и первой поднялась на ноги.

– Здравствуйте, дедушка, – поздоровалась цыганка.

Лохматые брови старичка удивленно взметнулись вверх. Когда же из-за кустика показалась и Катарина, он даже раскрыл рот от изумления. Неизвестно, кого ожидал увидеть пещерный обитатель в образе негодяев, так бессовестно покусившихся на целостность его обвисшего с годами мягкого места, но явно не двух девчонок.

– Вы кто? – недоуменно поинтересовался старичок.

Девушки представились. Катарина, уже привыкшая, что спутница всем и всюду называется баронессой, и на сей раз не стала уличать ее во лжи. Тем более, что и сама она уже давно утратила все внешние признаки благородной девицы дворянского происхождения. Ни дать, ни взять – две бездомные бродяжки с большого тракта.

Старичок изумился еще больше. Удивление его было столь велико, что, похоже, пещерный обитатель даже не знал, что сказать.

– А вас как зовут, дедушка? – поинтересовалась Катарина, нарушив затянувшееся молчание.

– Еллионар, – назвался старичок. – Я здесь живу.

– Вы, случайно, не колдун? – осторожно спросила Лионелла.

Еллионар растерянно похлопал глазами и отрицательно покачал головой.

– Это хорошо, – с облегчением вздохнула Катарина. – Хватит с нас уже одного чародея.

Старичок, наконец, справился с собственным изумлением и задал самый важный, интересующий его в данный момент, вопрос:

– Что вы здесь делаете, барышни, да еще в такой поздний час?

– Мы заблудились, дедушка Еллионар. – ответила Лионелла. – Можно нам переночевать в вашей пещере?

Еллионар сердито кашлянул и отверг ее просьбу:

– Нельзя.

– Почему? – по-детски обиженно спросила Лионелла. – Вам места жалко, что ли?

– А ты бы впустила в свой дом того, кто тебе прямо по заднице камнем влупил? – тихо проворчала Катарина.

– Молчи, конопатая, – так же тихо огрызнулась цыганка.

– Между прочим, я вас прекрасно слышу, барышни, – сварливо заметил Еллионар. – Слух у меня отличный, так что можете не шептаться. Обиды на вас у меня нет, но принять вас на ночь я никак не могу. Мне и угостить-то вас нечем.

– Да нам бы только переночевать, – не отступалась Лионелла.

Катарина тяжело вздохнула. Провести ночь в пещере все лучше, чем под открытым небом, однако подкрепиться тоже не мешало бы. Ну и жмот этот старикашка. И правильно, что цыганка ему камнем в задницу попала, жаль, что слабо…

– Извините, не могу, – снова отказал Еллионар.

– Убудет от вас, что ли?! – возмутилась Катарина. – Куда мы пойдем на ночь глядя? А вдруг звери нападут? Вам нас совсем не жалко?

Еллионар вздохнул, явно колеблясь и внутренне борясь сам с собой.

– Мы вас не стесним, – продолжала упрашивать Лионелла. – Так, у порожка, на циновочке…

Уж чего-чего, а упорства цыганке было не занимать, профессиональная попрошайка могла уговорить кого угодно. Впрочем, Катарине ее слова совсем не пришлись по вкусу. Красноречивый взгляд дворянки, брошенный в сторону спутницы, яснее ясного заявлял, что она не сторожевая собака и спать у порога не собирается. Впрочем, вряд ли слова цыганки стоило воспринимать в буквальном смысле.

– Ну, не знаю, – промямлил старичок, явно сдавая свои позиции перед настойчивостью девушек. – Ко мне сегодня гости собирались…

– Мы вашим гостям не помешаем, – тут же заверила его Катарина. – Мы будем сидеть тихо-тихо, как мышки. Нас никто даже и не заметит.

– Ну, разве что так… – сдался, наконец, Еллионар. – Делать нечего, заходите, барышни. В самом деле, не оставлять же вас одних в лесу на ночь глядя.

– Совсем другое дело! – оживилась Лионелла и подтолкнула Катарину: – Идем, подруга!

Девушки вошли в темную пещеру вслед за ее обитателем.

– Я ничего не вижу, – пожаловалась Катарина. – Свет здесь есть? Лампа какая-нибудь?..

– Ага, люстра с канделябрами, – язвительно поддакнула Лионелла и хихикнула.

– Ну, хоть свечка какая-нибудь, – не унималась Катарина. – Правда, темно же…

– Я без свечек обхожусь, – проворчал Еллионар. – Мне и так все видно. Я здесь только сплю, картины не рисую, так что мне тут нечего разглядывать.

– А чем вы занимаетесь целыми днями? – полюбопытствовала Лионелла.

– Так я днем и сплю, – снова проворчал Еллионар.

Несмотря на то, что старичок впустил девушек в свое жилище, он явно не испытывал радости по поводу визита неожиданных гостий. Чувствуя это, Лионелла и Катарина не решились ничего переспрашивать, хотя обеим стало интересно, чем же таким занимается по ночам лысый ворчливый старикашка, если целыми днями беспробудно дрыхнет в своей пещере.

Между тем Еллионар, повозившись в темном углу, высек огонь и запалил факел. Пламя осветило пещеру, потревожив причудливые тени на скальных выступах.

При первом беглом взгляде совсем не было похоже, что в пещере кто-то живет. Ни стола, ни скамьи, ни какой-нибудь утвари – вообще ничего из того, чем обычно пользуется в быту всякий нормальный человек.

– У вас даже очага нет, что ли? – удивилась Катарина. – Холодно ведь ночами. Да и так, обед приготовить…

– Ну, начинается, – недовольно пробурчал пещерный обитатель. – То темно, то холодно… Между прочим, я вас в гости не зазывал, сами напросились.

– Это она просто так сказала, не обижайтесь, дедушка, – поспешно вмешалась Лионелла, в очередной раз толкнув спутницу, и тем самым посоветовав ей пореже открывать рот.

– Угу, – буркнула Катарина.

Бросив взгляд по сторонам, она вдруг увидела большого паука, перебиравшего мохнатыми лапами свою сеть на стене, и вздрогнула.

– Фу, какая гадость! – с омерзением воскликнула Катарина, ничуть не заботясь тем, что хозяин пещеры может снова оскорбиться на такое замечание.

– Подумаешь, паучок, – пренебрежительно фыркнула Лионелла. – Ну ты и трусиха.

Однако услышав шебуршание в темноте под сводами пещеры, цыганка сама поежилась и опасливо спросила у Еллионара:

– А там кто?

– Мыши, – просто ответил тот.

– Какие мыши? – не поняла Лионелла.

– Летучие, – пояснил Еллионар.

– Вот это действительно гадость, – пробормотала цыганка и снова поежилась.

Настал черед Катарины насмехаться.

– Да ты сама трусиха, – фыркнула она.

– Вот укусит тебя такая тварь, будешь знать, – огрызнулась Лионелла.

Чуточку осмелев, Катарина обратила внимание пещерного обитателя на самый важный для себя вопрос и весьма нескромно поинтересовалась:

– Так что, пожевать совсем ничего нету?

– Ну ты и обжора, – упрекнула ее Лионелла.

– Сама ты обжора, а я есть хочу!

Еллионар тяжело вздохнул, потеребил свою седую бороду и пробормотал:

– М-да-а, ночь будет беспокойной.

Воткнув факел в щель на стене, старик ушел куда-то в темную глубину пещеры и вскоре вернулся с большой плетеной корзиной.

– Вот. Здесь орехи, ягоды, грибы, щавель… Угощайтесь.

– А мяса нет? – снова нескромно поинтересовалась Катарина так, что даже Лионелла поразилась ее наглости. – Или хоть хлеба?

– Ну ты и привереда! – возмутилась цыганка. – Все никак не отвыкнешь от своих замашек.

– Я не привереда, просто есть хочу, а тут одна трава. Что я, лошадь, что ли?

Еллионар развел руками:

– Ничего другого у меня нет, я вегетарианец.

– Кто?! – разом переспросили девушки, услышав незнакомое слово.

– Я мяса не ем, – пояснил старичок, закручивая на ухо упавший ус.

– Это заметно, – пробурчала Катарина, покосившись на тщедушного пещерного жителя, которого запросто могло бы сдуть с ног сильным сквозняком.

Ей нисколько не понравились ни скудная трапеза, ни пещера, ни сам ее обитатель и девушка даже не пыталась скрыть свою неприязнь, в отличие от Лионеллы, которая всем своим видом демонстрировала, что вполне всем довольна и лучшего для себя сейчас не могла бы и желать. Впрочем, может быть, так оно и было на самом деле. Что ни говори, а цыганка, все-таки, менее прихотлива и более приспособлена к бродячему образу жизни, чем Катарина, капризов которой была бы достойна королевская дочь.

Нельзя сказать, чтобы лесные орехи, ягоды и сушеные грибы хоть сколько-нибудь утолили голод, но, поскольку хозяину все равно больше нечем было попотчевать своих гостий, вскоре девушки отправились спать. За выступом скалы оказалась большая охапка елового лапника, которую Еллионар и предложил гостьям в качестве ложа.

– А там точно никто не ползает? – с опаской поинтересовалась Катарина.

Еллионар пожал плечами.

– Я всегда сплю здесь как убитый и никто меня не беспокоит.

– Да ложись ты уже, – сердито проворчала Лионелла своей спутнице. – Сейчас будешь тут до самого утра охать и букашек всяких искать. Нашла, кого бояться – маленьких паучков.

– Ну да, они такие противные, – поморщилась Катарина. – А вдруг в уши заползут.

– Помните, о чем мы условились, барышни, – предупредил девушек Еллионар. – Когда появятся мои гости, ведите себя очень тихо, так, чтобы никто не узнал, что вы здесь.

– Мы помним, – кивнула Лионелла.

Забрав факел с собой, старичок покинул девушек.

– Он нас стесняется, что ли, перед своими гостями? – недоуменно пробурчала Катарина, нащупывая в темноте на лапнике местечко помягче.

– Да ну его, – так же тихо отозвалась Лионелла. – Почему-то нам в пути встречаются одни идиоты. Не считая Альгерадо.

– Это еще кто такой? – удивилась Катарина.

– Старший у городских альгвазилов, – пояснила цыганка. – Ну, такой молодой, с усиками, смугленький. Такой симпатичный…

– Ты что, влюбилась? – опешила Катарина.

– Вот еще, – пренебрежительно фыркнула цыганка. – Не говори ерунду. Просто он ведь действительно симпатичный. И интересный. Ну согласись!

– Да я его и видела-то мельком. Парень, как парень, ничего особенного. А ты не забывай, что этот симпатичный и интересный сейчас разыскивает тебя по всем дорогам, чтобы заковать в кандалы.

– Забудешь такое… – вздохнула Лионелла. – Кстати, теперь он не только меня разыскивает. Ладно, давай спать.

Крепко обнявшись, чтоб было теплее, девушки погрузились в сон.

Среди ночи их разбудили голоса. Где-то ближе к выходу из пещеры разговаривали трое людей. Временами к ним присоединялся скрипучий голос престарелого обитателя пещеры.

– Ты спишь? – шепотом спросила Лионелла свою спутницу, при этом так толкнув ее локтем, что не проснуться было невозможно.

Впрочем, Катарина уже не спала, что и подтвердила ответным тычком и шепотом:

– Поспишь тут, как же. Холодно, как в склепе, в брюхе урчит, еще и эти там орут…

– Ага, какие шумные эти гости, – согласилась Лионелла.

– Может, сказать им, чтоб заткнулись, – предложила Катарина.

– Не вздумай, – тут же прошипела цыганка и даже схватила Катарину за руку. – Мы обещали не показываться.

Некоторое время девушки лежали молча, прислушиваясь к разговорам Еллионара и его гостей. В отличие от пещерного обитателя голоса незнакомцев звучали сильно и молодо. Все трое убеждали старичка отправиться с ними на охоту. Слушая их уговоры, Лионелла и Катарина удивлялись: какой прок на охоте от такого старого трухлявого пня?

– Совсем ты тут забыл, кто ты есть, – выговаривал один из гостей Еллионару. – Посмотри на себя, в какую старую развалину превратился.

– Скоро плесенью и мхом покроешься, – со смехом добавил другой.

– Еще и грибами порастешь, – хохотнул третий.

Лионелла нахмурилась. Конечно, старикан ворчлив и не слишком гостеприимен, права Катарина, что так сразу его невзлюбила, но все-таки так откровенно насмехаться над пожилым человеком…

Между тем Еллионар произнес:

– Извините, друзья, но моя охота давно закончена, теперь я живу по-другому и возвращаться к прежней жизни не собираюсь.

– Ты всегда был слабаком, – пренебрежительно заметил один из гостей.

– Точно, – поддержал его другой. – Никогда вида крови не терпел.

Катарина приподнялась с елового ложа.

– Ты куда собралась? – прошипела Лионелла, снова вцепившись в ее руку.

– Посмотреть хочу, что за гости у него такие.

– Погоди, я тоже хочу.

Две головы, невидимые в темноте, осторожно высунулись из-за валуна, скрывавшего за собой ложе из лапника. Четверо людей расположились прямо на голых камнях вокруг факела. Гости Еллионара, кутавшиеся в плащи, и в самом деле были довольно молоды, пламя факела хорошо освещало их лица. Один из них, с аккуратной аристократической бородкой, хлопнул хозяина пещеры по плечу и произнес:

– Так и собираешься всю вечность просидеть в своей норе?

– Да какая уж там вечность? – не удержалась Катарина от язвительного замечания. – Ему осталось-то два раза вздохнуть, да один раз пукнуть.

Хотя слова эти были сказаны шепотом, человек с бородкой насторожился, словно услышал ее голос.

– Что это? – спросил он, устремив взгляд в темноту, где прятались девушки. – Я что-то слышу.

Катарина и Лионелла тут же скрылись за валуном, хотя вряд ли их можно было рассмотреть в кромешной тьме.

– Мыши, – ответил своему гостю Еллионар. – Их тут полно.

В этот момент Катарина почувствовала легкое прикосновение к своей руке. Вряд ли это могла быть Лионелла – цыганка удостаивала свою спутницу лишь тычков. Потрогав свою руку, Катарина почувствовала под ладонью паучье тельце. Она тут же взвилась и взвизгнула, стряхивая с себя отвратительную мерзость, каковой всегда считала всех ползающих и летающих насекомых тварей.

Гости Еллионара одновременно поднялись на ноги. Человек с бородкой, видимо, старший, воскликнул:

– Да нет же, тут кто-то есть! Эй, выходи!

– Дура конопатая, не могла тихо посидеть, – сердито прошипела Лионелла.

– Сама ты коза, – огрызнулась Катарина. – На тебя бы такая гадость заползла…

– Выходи уж, чего теперь прятаться…

Девушки вышли из своего укрытия. Человек с бородкой взглянул на них при свете факела и вдруг расхохотался.

– Ах ты старый пройдоха! – воскликнул он, обращаясь к Еллионару. – Да у тебя тут два таких лакомых кусочка! Для себя приберег?

– Поосторожней! – оскорбилась Катарина. – Перед вами леди. Я дочь герцога!

– Так это же просто замечательно! – снова воскликнул человек с бородкой.

Двое других поддержали его смех, проявляя неподдельную радость столь неожиданному знакомству. Лишь один Еллионар почему-то совсем не разделял веселье своих гостей и хмурился.

– Эти барышни сбились с пути, – пояснил он. – Я приютил их на ночь.

– И правильно сделал. Мы наставим их на верный путь. Идите сюда девушки. Вас ждет настоящий пир!

Услышав это, Катарина сразу оживилась. За хороший стол можно было и простить этим грубым мужланам их фамильярность. Однако Лионелла остановила спутницу.

– Погоди-ка, подруга, – пробормотала цыганка. – Что-то не нравятся мне их рожи.

С таким утверждением Катарина согласиться не могла. Ей лица незнакомцев показались вполне симпатичными, не то, что морщинистая физиономия Еллионара, покрытая длинной седой шерстью. Статные широкоплечие мужчины, хоть и грубоватые в манерах, но очень даже ничего… Хотя, есть что-то неестественное и странноватое в их поведении…

Между тем Лионелла осторожно поинтересовалась:

– А где вы собрались пировать?

– Прямо здесь, – последовал ответ.

Девушки недоуменно переглянулись.

– А где стол, еда и все такое? – нерешительно спросила Катарина, тоже начиная подозревать недоброе.

Гости Еллионара расхохотались.

– Стол нам не понадобится, – объявил человек с бородкой, опешившим девушкам. – А еда у нас есть. Это вы!

Он широко улыбнулся, обнажив острые клыки, и устремился к двум путешественницам. Лионелла первая догадалась, кто перед ними. Раздался звонкий щелчок и кончик хлыста цыганки рассек лоб нападавшего, что заставило его остановиться. Воспользовавшись заминкой, Лионелла толкнула спутницу и крикнула:

– Бежим, подруга!

Путь к выходу из пещеры преграждали зловещие незнакомцы, бежать можно было лишь в другую сторону, то есть, в темную глубь пещеры, что Катарина и поспешила сделать, не смея перечить спутнице. Напоследок Лионелла еще раз взмахнула кнутом, подхватив им факел, и последовала за Катариной.

– Шустрые малявки, – прорычал человек с бородкой, утирая кровь с рассеченного лба. – Живо догнать! Это наш ужин!

В сопровождении своих помощников он бросился в погоню за девушками. Еллионар растерянно потеребил свою бороду, вздохнул, кашлянул, закрутил усы за уши и последовал за всеми.

Задыхаясь от быстрого бега, Катарина прохрипела на ходу:

– Что за чертовщина тут происходит? Кто они такие?

– А ты еще не догадалась? – отозвалась Лионелла. – Ну ты и тупица!

– Пообзывайся еще! – оскорбилась Катарина. – Знаешь, так скажи, не выеживайся.

– Это же вампиры! Неужели не понятно?

– Вампиры?! – ужаснулась Катарина.

– Ну или людоеды, – уточнила цыганка. – Сама выбирай, что тебе больше нравится.

– Ничего мне не нравится! Почему они за нами гоняются? Их же всех давно истребили.

– Ага, ты пойди им это докажи.

Похоже, благородный предок Катарины, досточтимый сэр Астан – истребитель вампиров и победитель драконов, как и его товарищи по ремеслу, и в самом деле проявил халатность, одолев не всех представителей темных сил и тем самым оставив своим потомкам возможность для подвигов. Вот только почему-то именно сейчас Катарине меньше всего хотелось геройствовать, желание имелось лишь одно – убраться как можно подальше от страшной пещеры и ее зловещих обитателей.

Однако выбраться из пещерных лабиринтов оказалось не так-то просто. Пока не хотелось думать о худшем, да, собственно, и некогда было раздумывать, но уже становилось понятно, что девушки безнадежно заблудились.

– А Еллионар, он кто? – снова спросила на бегу Катарина.

– Наверняка такой же кровосос, – предположила Лионелла. – Понимаешь теперь, что они говорили о вечности?

– Кажется, понимаю.

Понять действительно было нетрудно. Любой крестьянин в Ламберании с детства слышал страшные предания-сказки о вампирах и знал, что уничтожить их почти невозможно. По крайней мере, своей смертью такие твари не умирают.

Стены коридора сузились, а потолок опустился так низко, что пробираться дальше пришлось чуть ли не на корточках. Как ни странно, никаких признаков погони не чувствовалось и Катарина даже начала надеяться, что их просто оставят в покое. Впрочем, утешение было весьма слабое – заблудившись в лабиринтах пещерных ходов, девушки все равно были обречены на верную гибель от голода и холода. Единственной добычей, пригодной для пропитания, здесь могли послужить разве что крысы.

Стоило только про них вспомнить, как раздался писк и под ногами прошмыгнула тень. Лионелла взвизгнула и подпрыгнула так, что ударилась головой о низкий каменный свод. Похоже, насколько Катарина трепетала перед всяческими ползающими многоногими тварями, настолько цыганка опасалась всевозможных грызунов.

– Трусиха, – не упустила Катарина случая поязвить.

– Кто бы говорил, – буркнула Лионелла, потирая ушибленную макушку. – Сама перед каждой букашкой готова в обморок упасть. А эти уж укусят, так укусят.

Стены тесного тоннеля неожиданно раздвинулись, свод ушел ввысь и девушки оказались в просторной пещере. Под ногой Лионеллы что-то хрустнуло. Взмахнув факелом, цыганка осветила россыпи костей.

– Это чьи?! – ахнула Катарина.

– Попробуй догадаться, – язвительно отозвалась Лионелла, указав на голый человеческий череп, попавший в круг света от факела.

Катарина нервно сглотнула. Пещерные лабиринты и так казались далеко не самым приятным местом, а тут вдруг такой зал, где нашли свою смерть, наверное, десятки людей. Да и Лионелле, несмотря на всю ее браваду, явно было не по себе на этом пещерном кладбище. Кроме того, еще и ненавистные ей крысы шныряли повсюду, заставляя своей беготней шевелиться кости и черепа, создавая жуткое впечатление, будто останки скелетов пытаются подняться при приближении незваных гостей.

Пламя факела качнулось и перед девушками появился старший из вампиров, тот самый с бородкой. Он словно вылетел из темноты, расправив полы плаща, подобно крыльям летучей мыши.

– Не заблудились, сударыни? – ехидно осведомился он, оскалившись клыками. – Позвольте проводить вас к нашему столу.

– Спасибо, мы не голодны, – ответила Лионелла, покрепче сжав кнутовище.

Справедливости ради, следовало бы заметить, что цыганка откровенно солгала – при других обстоятельствах она ни за что не отказалась бы от трапезы. Только сейчас ситуация была несколько иная и если и можно было набить чей-то живот, то уж явно не свой. Следующие слова вампира подтвердили ее мысль.

– А мы голодны, – прошипел он.

Почувствовав за спиной какое-то движение, Лионелла резко обернулась и взмахнула кнутом. Позади оказались еще двое из гостей Еллионара. Оплетя кнутом ноги одного из вампиров, цыганка опрокинула его на кучу костей, другому ткнула факелом прямо в оскаленную пасть.

Катарина схватилась за рукоять шпаги и вдруг с ужасом поняла, что не в состоянии обнажить оружие. И так пребывающий в не лучшем состоянии клинок, еще более заржавел, побывав вместе со своей хозяйкой в болоте и в реке, и теперь ни за что не хотел покидать ножны. Тем не менее Катарина на всякий случай предупредила старшего вампира, готового наброситься на нее:

– Только подойди, сразу проткну!

– Девочка, неужели ты думаешь, что твоя железка убьет меня? – ухмыльнулся вампир.

– А если я тебе башку срублю, чем кусаться будешь? – прибегла Катарина к другому аргументу.

Эта угроза заставила старшего вампира задуматься, впрочем, ненадолго.

– Я гораздо сильнее тебя, – произнес он. – И быстрее. Так что лучше отдайся по-хорошему и тебе не будет больно.

– А тебе будет, – пообещала Катарина и тут же исполнила свое обещание.

В тот миг, когда старший вампир набросился на девушку, носок ее сапога ударил его точнехонько между ног. В старинных преданиях Катарина слышала, что вампиры – это живые мертвецы, поэтому и убить их невозможно. Может быть, так оно и было, но уж боль-то даже эти клыкастые чувствовать могли, тем более такую. Не очень благородный, но хорошо испытанный и не раз опробованный на деревенских мальчишках прием оправдал себя и сейчас. Глаза вампира округлились так, что, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Он сразу весь скукожился, осел и даже не взвыл, а просто жалобно пискнул, как мышонок, которому прищемило хвост мышеловкой. Не давая врагу пощады, Катарина отстегнула от пояса клинок и как есть, в ножнах, ударила им вампира по лицу, как простой палкой. Ей показалось, что своим ударом она выбила старшему вампиру один из клыков. В какой-то момент девушке даже стало смешно. В историях о подвигах сэра Астана, эти твари описывались жуткими кровожадными созданиями, могучими и беспощадными. А тут такое… Или чудища совсем уже выродились и стали под стать рыцарям, которые только и могут, что выделывать ногами кренделя на бальных танцульках? Интересно, как же теперь должны выглядеть драконы, если они еще где-то сохранились?

Лионелла совсем не разделяла такого пренебрежительного отношения своей спутницы к их противникам. Схватив Катарину за руку, цыганка снова потащила ее вглубь пещерных лабиринтов, пока вампиры не опомнились.

– Они что, и в самом деле бессмертные? – на бегу поинтересовалась, Катарина, почему-то решив, что цыганка более осведомлена в этом вопросе.

– Не совсем, – отозвалась Лионелла. – Я слышала от знающих людей, что убить их может осиновый кол в сердце.

– Я б им этот кол знаешь куда засадила? – пробурчала Катарина.

– Знаю, только это их не убьет. Еще говорят, что они умирают от солнечного света. Так что, подруга, надо поскорее выбираться отсюда на воздух.

– Ну да, – снова пробурчала Катарина, на сей раз с изрядной долей скепсиса. – Еще бы узнать, в какой стороне выход. По-моему, мы вообще уже куда-то под землю спустились.

Лионелла не успела ответить, перед девушками снова возник старший вампир с бородкой, появившийся из темноты, словно ниоткуда.

– Быстро оклемался, – удивилась Катарина. – Я думала, неделю вприсядку ползать будет.

– Я не простой смертный, – самодовольно напомнил вампир.

– Только сунься, – предупредила Катарина, пригрозив шпагой. – Так наподдам… Все зубы выбью.

Вампир нахмурился. Похоже, после недавнего удара Катарины, клыков у него и в самом деле поубавилось и это его очень рассердило.

– Мне надоели эти догонялки, – свирепо прорычал вампир с бородкой. – Поиграли, и хватит.

Рядом появились два его товарища. Все трое вдруг преобразились, их вполне симпатичные лица с некоторыми признаками аристократизма неожиданно превратились в злобные оскаленные морды, когтистые лапы потянулись к девушкам. Старший вампир дунул на факел и пламя тотчас угасло – пещера погрузилась во мрак.

Лионелла наугад взмахнула кнутом, Катарина так же наугад нанесла несколько ударов шпагой, по-прежнему не желавшей вылезать из ножен. Через мгновение каждая из девушек почувствовала на своей руке цепкие пальцы и ноги помчали их прочь.

– Куда ты меня тащишь?! – возмутилась Катарина, вжимая голову в плечи и опасаясь налететь лбом на стену в кромешной тьме. – Я же ничего не вижу?

– Я тащу?! – послышался в ответ не менее возмущенный голос Лионеллы. – Это ты куда-то несешься как сумасшедшая и меня за собой тянешь! Ты куда бежишь, если сама ни черта не видишь?

– Она не видит, зато вижу я, – вместо Катарины отозвался знакомый скрипучий голос Еллионара. – Прошу вас, барышни, не останавливайтесь. Мои друзья видят в темноте не хуже, чем я, и просто так вас отсюда не выпустят.

Поневоле девушкам пришлось довериться хозяину пещеры. Все-таки бежать сломя голову неизвестно куда и в абсолютной темноте, казалось обеим более лучшим, чем просто торчать на одном месте в той же темноте, ожидая, когда тебе в шею вопьются клыки вампира.

Видимо, Еллионар знал в своих пещерных лабиринтах все закоулки. По крайней мере, от погони они явно оторвались. А через некоторое время впереди забрезжил свет и почувствовалось легкое дыхание свежего ветерка.

Вскоре Еллионар вывел девушек из пещеры. Ночные скитания по каменным лабиринтам заняли всю ночь, снаружи уже занималась заря.

Позади, из темной глубины пещерного тоннеля послышался шорох.

– Вам лучше бежать, сударыни, – сказал девушкам Еллионар, закручивая за уши свои длинные седые усы, растрепавшиеся во время бега. – Днем они не посмеют вас преследовать.

– А как же вы? – спросила Лионелла.

– Ну, я уж как-нибудь, – пробормотал старичок, разведя руками. – Побьют, конечно, но…

– Идем с нами, – позвала его Катарина.

– Увы, я не могу.

Шорох все приближался. Лионелла взглянула на спутницу и многозначительно произнесла:

– Я слышала, что в горах и пещерах нельзя громко кричать.

– И что? – не поняла Катарина.

– А вот что!

Лионелла подошла к входу в пещеру и со всей мочи закричала в темную глубину:

– Эге-ге-гей!

По стенам заметалось эхо, со свода посыпались мелкие камушки. Поняв ее задумку, Катарина присоединилась к спутнице и девушки хором закричали:

– Ого-го!

– Что вы делаете?! – ужаснулся Еллионар.

– Мстим, – злорадно ответила Лионелла.

В подтверждение ее слов со сводов посыпались камни, засыпая тоннель и погребая под собой пытавшихся добраться до входа вампиров. Наружу вырвалось облако пыли.

– А как же я? – обескуражено пробормотал Еллионар, глядя на засыпанный вход в пещеру.

Только сейчас Катарина поняла, что своим поступком они обрекли своего спасителя на верную гибель. Будучи таким же вампиром, пещерный обитатель неминуемо умрет под лучами восходящего солнца.

– А что? Тут другой норы нету? – спросила Лионелла, так же догадавшись о незавидной участи, ожидавшей Еллионара.

– Я уже не успею, – обреченно прошептал старичок.

Сев на камень, он сжал голову руками. Между тем солнце поднималось над лесом, его лучи скользили по скалам вниз и вскоре упали на макушку Еллионара, отразившись яркими бликами. Девушки зажмурились, не очень-то желая во всех подробностях наблюдать смерть старичка. Они ожидала услышать предсмертные вопли, однако пещерный обитатель не издал ни звука.

Катарина первой решилась приоткрыть один глаз. Старичок все так же неподвижно сидел на камне, обхватив голову руками и не было заметно, чтобы солнечный свет хоть как-то на него повлиял. Лионелла также открыла глаза. Девушки переглянулись. Катарина осторожно тронула Еллионара за плечо:

– Эй!

Пещерный обитатель встрепенулся. Взглянув сначала на Катарину, затем на Лионеллу, он спросил:

– Разве я еще жив?

– Похоже на то, – улыбнулась цыганка.

– Но как же такое может быть? – недоуменно пробормотал Еллионар, ощупывая себя руками, словно желая убедиться, что все части тела еще при нем и сам он пока что на этом свете.

Катарина пожала плечами и ответила:

– Наверное, это потому, что вы этот самый… Ну, которые мяса не едят.

– Вегетарианец, – подсказала Лионелла, вспомнив чудное слово.

– Вот-вот, – кивнула Катарина.

– Разве такое бывает? – удивился Еллионар.

Лионелла пожала плечами.

– Значит, бывает. Вы, наверное, давно уже человеком стали, потому и старый такой.

При этих словах Еллионар заметно приободрился.

– Похоже, вы правы, сударыни. Ведь моим друзьям столько же лет, сколько и мне. Но ведь это значит, что теперь я могу вернуться к людям!

– Ну конечно, – с улыбкой согласилась Катарина.

Еллионар совсем повеселел. Поднявшись на ноги, он протянул руки навстречу солнцу, словно наслаждаясь его теплом.

– Ах, как же давно я не видел солнечный свет…

– Мы за вас, конечно, очень рады, но, может, все-таки, подскажете, как отсюда выбраться? – прервала его восторги Катарина.

– А куда вы хотите попасть? – поинтересовался Еллионар.

– К морю, – ответила Лионелла.

– Ну, это очень просто. Видите вот эту тропку? По ней дойдете до реки и идите берегом вниз по течению. Она и приведет вас к самому морю. Там большой портовый город.

– Это далеко? – спросила Катарина.

– Если поторопитесь, то завтра днем уже будете там.

– А что будете делать вы? – полюбопытствовала Лионелла.

– А я пойду в деревню, она тут неподалеку. Может быть, еще успею жениться и наплодить детишек. Благодарю вас за все, сударыни, вы вернули мне меня самого. Извините, провожать не буду, очень тороплюсь пожить. Прощайте, милые барышни.

Попрощавшись, Еллионар бодро зашагал по тропке в сторону, противоположную той, что указал своим беспокойным гостьям, уничтожившим его пещерное жилище и бывших друзей. Девушки изумленно переглянулись.

– А ты говорила, два раза вздохнуть осталось, – усмехнулась Лионелла. – А он вон, жениться собрался.

– Все-таки странный он, – отозвалась Катарина. – Хотя, столько лет прятаться в норе…

– Ну, что, пошли дальше, – предложила Лионелла.

– Пошли, – согласилась Катарина.

Глава десятая

Как и обещал Еллионар, на следующий день девушки оказались в большом портовом городе. Пробираясь к порту, они оказались на рынке. При виде разных вкусностей на лотках рыночных торговцев у Катарины закружилась голова. Она даже зажмурилась, чтобы не потерять сознание от такого зрелища, жестоко возбуждающего аппетит. Однако от запахов деваться было некуда и аппетитные ароматы щекотали ноздри, настойчиво напоминая о голоде. Да и Лионелла чувствовала себя ничуть не лучше.

– Я больше не могу, – в изнеможении пожаловалась Катарина. – Я есть хочу.

– Думаешь, я не хочу? – сердито пробормотала Лионелла. – Терпи, подруга.

– Ну и долго еще терпеть? У меня уже пузо к спине прилипло, меня скоро ветром сдувать начнет.

Лионелла тяжело вздохнула и ничего не ответила.

Внимание девушек привлек веселый шум. Чуть в стороне собралась большая толпа, слышался смех. Лионелла повлекла спутницу за собой, движимая не столько любопытством, сколько возможностью незаметно «позаимствовать» в толпе несколько монет. Воровство, это, конечно, грех, однако так ведь действительно недолго и ноги протянуть. Лучше уж пусть мучает совесть, чем голод. От страдающей благородством дворянки в этом деле никакого толку, так что придется действовать самой.

Однако увидев, что именно послужило причиной всеобщего внимания, Лионелла напрочь забыла о своих преступных намерениях. Не менее поразило увиденное и Катарину.

В центре рыночной площади, со всех сторон окруженной людьми, стоял рослый широкоплечий человек и играл на флейте, причем, довольно умело. Прямо перед ним стоял серый ослик и, глядя на музыканта большими круглыми глазами, разевал пасть и издавал крики в такт музыке. Рядом, так же в такт звукам флейты, переминался с ноги на ногу страус, словно танцуя. Зрелище от души забавляло толпу, монеты щедро сыпались в лежавшую на земле бесформенную шляпу музыканта.

– Мирингельм! – радостно взвизгнула Катарина.

Увалень оторвал флейту от губ и обернулся. Увидев девушек, он широко улыбнулся своей детской улыбкой.

– Здравствуйте, барышни.

Лионелла первой бросилась к болотному чародею и в радостном порыве обняла великана. Следом за ней на плечах Мирингельма повисла Катарина, напрочь забыв, что девице благородного происхождения совсем не подобает выражать свои чувства подобным образом.

– Мирингельм, как же мы по тебе соскучились! – воскликнула Лионелла.

– В самом деле? – послышалась в ответ знакомая фраза, так часто раздражавшая девушек на протяжении всего пути от Чандайской топи до моста и так приятно ласкавшая слух сейчас.

Переглянувшись, Лионелла и Катарина радостно воскликнули хором:

– Да!

– Мне тоже вас не хватало, милые барышни, – с улыбкой произнес чародей. – У меня даже родились такие строки:

Несправедливая жестокая судьба

Нас разлучила так нелепо и внезапно.

Уныние пришло, но наша жизнь – борьба!

Я ни за что не поверну обратно.

– Мирингельм, я тебя умоляю! – рассмеялась Катарина. – Давай обойдемся без твоих стихов!

– В самом деле? – искренне удивился чародей.

– В самом деле! – со смехом передразнила его Лионелла. – Мы скучали по тебе, но не по твоим бредням.

Мирингельм пожал плечами, как всегда, ничуть не обидевшись на столь нелестную оценку своего стихоплетства юными спутницами.

Катарина потрепала холку ослика.

– И по тебе я скучала, ушастый. А ты?

Ослик тряхнул головой и ткнулся носом в грудь девушки, явно демонстрируя, что рад видеть хозяйку в добром здравии. Похоже, Мирингельм исправно заботился о животных: неизвестно, что послужило причиной былой облезлости ослика, но сейчас проплешины на его шкуре уже почти исчезли. Да и страус выглядел гораздо пушистее, в его облике появились даже черты некоего благородства.

Лионелла взглянула на свою птицу.

– А ты меня еще не забыл?

Страус гордо вздернул голову и щелкнул клювом, воздерживаясь от проявления каких бы то ни было эмоций.

– Будем считать, что ты тоже рад меня видеть, – сделала вывод цыганка.

Тем временем толпа, поняв, что представление закончилось, понемногу рассеялась. Мирингельм поднял с земли свою шляпу, ставшую весьма увесистой от попавших в нее монет.

– Между прочим, мы есть хотим, – нескромно намекнула Катарина.

Мирингельм открыл было рот, но Лионелла опередила чародея, предвидя его обычный вопрос:

– В самом деле!

– Ну да, ну да, – согласился Мирингельм. – Здесь поблизости есть неплохой трактир и если пожелаете…

– Пожелаем! – заверила его Катарина, даже не дослушав.

– Тогда прошу вас за мной, милые барышни. Кстати…

Мирингельм достал из поклажи, закрепленной на спине ослика, шляпу Катарины и протянул девушке.

– Ваш головной убор, сударыня. Я его почистил.

– Мирингельм, ты!.. Ты!.. – от восторга Катарина даже не нашлась, что сказать. – Я тебя обожаю!

Она тут же покрыла голову своей широкополой шляпой с пером, снова став похожей на заправского бретера.

– А для меня ничего нет? – ревниво поинтересовалась Лионелла.

– Есть и для вас, сударыня, – успокоил ее Мирингельм. – Вот ваша косынка. Я нашел ее на берегу. Не сомневайтесь, постирана.

– Я и не сомневаюсь, – рассмеялась Лионелла, вспомнив, насколько щепетилен чародей в вопросах чистоты, и в свою очередь повязала голову алой косынкой на пиратский манер.

Мирингельм привел своих юных спутниц в большой трактир, где обе наконец-то смогли как следует набить животы, оставив заботы о сохранении стройности своих фигур на более отдаленное будущее. Когда голод был утолен настолько, что стало трудно сдерживать отрыжку, совсем не подобающую правилам приличий, привитых Катарине с детства, но чего абсолютно не стеснялась Лионелла, девушки, наконец, поинтересовались, каким таким чудесным образом Мирингельм оказался в этом портовом городе.

– Я взял ваших животных и пошел к морю, – просто ответил чародей. – Вы ведь именно сюда направлялись. Я подумал, что найду вас здесь.

– Хоть иногда ты умеешь правильно думать, – улыбнулась Лионелла.

– Ага, когда не колдуешь, – поддержала ее Катарина.

– В самом деле? – привычно спросил Мирингельм.

– Да! – так же привычно хором отозвались девушки и расхохотались.

– Мирингельм, как ты научил осла и птицу таким трюкам? – поинтересовалась Лионелла.

Чародей пожал плечами и ответил:

– Никак. Они сами. Я просто играл на флейте.

– Не знала, что ты еще и музыкант, – удивленно сказала Катарина.

– Между прочим, музыкант из тебя лучше, чем поэт, – заметила Лионелла и девушки снова рассмеялись.

В этот день Катарина и Лионелла решили больше не проявлять собственную предприимчивость и не искать новых приключений. Наконец-то после стольких дней пути, во время которого даже Катарина начала себя чувствовать самой настоящей бродяжкой, после постоянно терзающего голода и знобившего по ночам холода, девушкам представилась возможность отмыться от дорожной пыли, отдохнуть и хорошенько выспаться на мягких перинах. Заведение, постой в котором оплатил Мирингельм из того, что успел заработать своими выступлениями, не шло ни в какое сравнение с тем захудалым деревенским трактиром, где Катарине пришлось провести ночь в обществе дамы Гинеоры и тараканов по пути во дворец короля Фернара, так что путешественницам удалось отдохнуть как следует и набраться сил для дальнейших подвигов.

Рано утром Лионелла объявила своим спутникам:

– Мы должны найти башню. Она где-то здесь.

– Давай спросим у трактирщика, – предложила Катарина.

Лионелла признала предложение разумным и девушки обратились к хозяину трактира. Выслушав вопрос, тот сообщил:

– Вынужден вас огорчить, сударыни, но на всем побережье нет ни одной башни.

– Как нет? – опешила Лионелла.

– Никак нет, – просто ответил трактирщик. – Были когда-то две крепостные, но уже лет сто как обвалились.

Оставив постоялиц в полном недоумении и растерянности, трактирщик занялся своими делами.

– Он прав, – заметил Мирингельм. – Здесь действительно нет никаких башен.

– А ты-то откуда знаешь? – удивилась Катарина.

– Спросил у горожан, – ответил чародей, пожав плечами.

– Ты все знал и молчал?! – в негодовании вскричала Лионелла.

– Временами мне кажется, что когда мы рядом, ты отключаешь свои мозги! – поддержала ее возмущение Катарина.

– В самом деле? – искренне удивился Мирингельм.

На этот раз его фраза вызвала только раздражение.

– Да! – рявкнули девушки хором так, что чародей даже вздрогнул, на мгновение утратив свою непробиваемую невозмутимость.

– А ты с чего вообще взяла, подруга, что эта твоя башня должна быть здесь? – перевела Катарина свое негодование на Лионеллу.

– Так ведь корабль…

– Ну и что? Мало ли морей на свете где у берега корабли плавают? Почему ты решила, что мы должны именно сюда идти?

Лионелла растерянно пожала плечами, не зная, что сказать в свое оправдание.

– Может быть, я сумею помочь вам, сударыни? – подал голос Мирингельм.

– Ну да! – скептически фыркнула Катарина.

Лионелла не меньше нее сомневалась в способностях болотного мага, но на всякий случай поинтересовалась:

– У тебя есть какая-то идея?

– Если бы вы обрисовали мне башню, а еще лучше корабль, которые видели… Быть может, их описание имеется в моей книге.

– Ну-у, башня самая обычная, а корабль, он такой… – Лионелла развела руками, пытаясь показать какой именно должен быть увиденный ею корабль. – Вот такой.

Поняв по лицам своих спутников, что такое объяснение им ровным счетом ни о чем не говорит, цыганка махнула рукой.

– Ладно, сейчас обрисую. Вернее, нарисую.

Достав из камина уголек, она быстро начертила на стене рисунок, ничуть не заботясь тем, что хозяину трактира вряд ли понравятся ее художества.

– Что это за каракули? – недоуменно спросила Катарина.

– Как умею, так и рисую, – огрызнулась Лионелла и перевела взгляд на Мирингельма: – Ты-то хоть понял?

– Кажется, да, – кивнул тот. – Прошу вас подождать немного.

С этими словами он ушел в свою комнату.

– Немного ли? – усомнилась Катарина. – Сейчас как начнет все свои старые стихи перечитывать…

Однако Мирингельм вернулся действительно на удивление быстро. Держа в руках свою огромную книгу, он сообщил:

– Нашел. Рисунок очень похож на ваш, сударыня. Такие корабли строят далеко на юго-востоке за морем в землях Эр-Шихорама.

– Это что, страна такая? – уточнила Катарина, услышав незнакомое название.

– Да, – кивнул чародей. – Быть может, именно там и находится башня, которая вам нужна.

Лионелла сразу воспрянула духом.

– Ну, тогда отправляемся в этот Эр… Как ты там сказал?

– Шихорам, – подсказал Мирингельм, снова заглянув в свою книжищу.

– Вот-вот, именно туда.

– Это же очень далеко, – обескуражено и без какого-либо энтузиазма заметила Катарина.

Нельзя сказать, чтобы ей очень пришлась по душе идея отправиться в неведомые дали куда-то за моря. Дух соперничества еще не угас, и уступать цыганке вовсе не хотелось, однако бродячая жизнь уже начала порядком утомлять.

– Что, подруга, сдулась? – язвительно осведомилась Лионелла.

– Смотри сама не сдуйся, – огрызнулась Катарина, сразу почувствовав прилив решимости от обиды. – Я не отступлюсь!

– Боюсь вас разочаровать, милые барышни, но нанимать корабль, чтобы добраться за море, будет очень дорого, – заметил Мирингельм.

Лионелла озадаченно хмыкнула.

– Ну да, – вынуждена была признать цыганка. – Нам за целый год столько не заработать. А если мы…

– И думать не смей! – сразу оборвала ее Катарина, без труда поняв ход мыслей чересчур предприимчивой спутницы. – Мало того, что коней крадешь и кареты, теперь захотела целый корабль угнать? За нами и так уже стражники гонятся.

– Ну, придумай, что-нибудь получше, – предложила Лионелла.

Катарина поскребла в затылке, размышляя.

– Например, мы могли бы наняться матросами…

– Ага! – хохотнула цыганка. – Ты себя со стороны-то видела? Какой из тебя матрос? И вообще, моряки в плавание женщин не берут.

Катарина вздохнула, признав слова спутницы разумными. Взглянув на Мирингельма, она без всякой надежды спросила:

– Может быть, у тебя есть какие-нибудь идеи?

Тот пожал плечами и сказал:

– Давайте просто пойдем в порт и попросимся на корабль. Наверняка на свете есть еще добрые отзывчивые люди, которые не откажут в помощи.

– На свете, может быть, и есть, а вот в порту вряд ли, – ответила ему Лионелла.

Катарина вновь взглянула на чародея, на сей раз оценивающе, и поинтересовалась:

– Скажи, Мирингельм, тех денег, что остались, хватит, чтобы одеть тебя поприличнее?

– Разве я неприлично одет? – удивился маг.

– Не обижайся, но не очень.

– В самом деле?

– Да!

– У тебя появилась идея? – оживилась Лионелла.

– Появилась, – кивнула Катарина. – Идем, объясню по дороге.

Через некоторое время путешественники появились в порту. Ни Катарина, ни Лионелла, ни, тем более, их животные внешне почти не претерпели никаких изменений, чего никак нельзя было сказать о Мирингельме. Стараниями Катарины, переодевшей болотного мага в зеленый и относительно новый сюртук, красные шоссы[2] и пулены[3] с медными пряжками, чародей стал похож на состоятельного горожанина, хотя, в силу своего телосложения, вид имел довольно нелепый.

– Дурацкий маскарад, – пробормотала Лионелла, не очень то веря в успех затеи, предложенной спутницей. – Мирингельм тут два дня на площади публику потешал, его в этом городе каждая собака в лицо знает.

– Моряки всегда по кабакам сидят, они по ярмаркам не ходят, – отозвалась Катарина.

– Ну да! – насмешливо фыркнула цыганка. – Тебе-то откуда знать? Ты, наверное, и моря никогда не видела.

– Можно подумать, ты заправский моряк, – огрызнулась Катарина. – Мирингельм, не сутулься. Помни, что я тебе говорила.

– Я помню, помню, – заверил ее чародей, стараясь держать спину прямо, что давалось ему с трудом.

Окинув взглядом шлюпки, покачивавшиеся на воде у причалов, Катарина звонко крикнула:

– Эй, есть здесь храбрые капитаны, которые не прочь заработать?!

Ее возглас привлек внимание к путешественникам лишь на несколько мгновений. Почти тут же все снова отвернулись, продолжая заниматься своими делами. Только некоторые не сразу отвели взгляды, заинтересовавшись, впрочем, не предложением неизвестной девчонки в мужском костюме, а диковинной птицей.

– Умеешь ты договариваться, – язвительно заметила Лионелла.

– Попробуй сама, – предложила Катарина.

– И попробую.

Лионелла в свою очередь окликнула моряков:

– Эй, послушайте! Мы должны попасть в… – цыганка чуть запнулась, вспоминая диковинное название заморской страны, – в Эр-Шихорам! Может нас кто-нибудь доставить туда? Мы заплатим!

– Такие дела решаются не на пирсе, а в портовой таверне, – послышался за спиной грубый мужской голос. – Там собираются капитаны всех посудин, что приходят в порт. Здесь одна матросня.

Мирингельм никак не отреагировал на появление за спиной незнакомца – приоткрыв рот, он зачарованно смотрел на корабли, покачивавшиеся на волнах вдали. Похоже, до сей поры болотному чародею доводилось видеть суда лишь на картинках в своей книге, столь же далеких от действительности, как и рисунок Лионеллы на стене трактира.

Обернувшись, девушки увидели высокого жилистого мужчину средних лет с рыжей бородкой и обветренным лицом моряка. Лионелла пожала плечами и ответила моряку:

– Ну ладно, пойдем в таверну.

– Может, вам и не придется туда ходить, – произнес незнакомец. – Если сможем договориться, я перевезу вас за море, прямо к берегам Эр-Шихорама.

– Вы капитан? – поинтересовалась Катарина.

– Именно так, – подтвердил незнакомец. – Капитан Гальяно к вашим услугам, сеньориты. А вон моя посудина. – Он указал на один из кораблей в бухте. – А вы кто такие?

– Это купец Мирингельм, – представила Катарина чародея. – А мы его племянницы.

Она дернула спутника за рукав, заставив его, наконец, отвлечься от созерцания кораблей, вид которых наверняка навеял ему очередные поэтические строки, и обратить внимание на то, что происходит рядом. Обернувшись, Мирингельм рассеянно спросил:

– В самом деле?

Перехватив сердитый и многозначительный взгляд Катарины, он поспешно пробормотал:

– Ну да, ну да…

– А это что за петух-переросток? – удивленно спросил Гальяно, глядя на птицу Лионеллы.

– Это называется страус, – просветила моряка цыганка. – Наш дядя выменял его на льва в дальних краях. Очень дорогая птица.

Катарина поспешно склонила голову, чтобы скрыть от капитана свои округлившиеся глаза. Таких подробностей юная дочь герцога Ламберанского в свой план не включала и сейчас цыганка несла полную отсебятину.

– Видимо, эти края действительно очень дальние, – заметил Гальяно. – Сколько морей избороздил, а такого зверя никогда не видел. Наверное, сильно лягается. Ну, как будете рассчитываться за проезд?

– Золотом, разумеется, – пообещала Катарина, не моргнув глазом, хотя последние медяки ушли в оплату нового наряда Мирингельма.

Лионелла же красноречиво подбросила в руке увесистый тугой кошель, который предусмотрительно набила обыкновенными камушками еще во дворе трактира.

– Золото, это хорошо, – сразу оживился Гальяно. – Значит, мои услуги обойдутся вам в… – он задумался, прикидывая в уме, сколько можно содрать с потенциальных нанимателей, чтобы и самому не остаться внакладе, и клиентов не отпугнуть слишком высокой ценой.

Катарина прервала его размышления:

– Мы еще даже не на корабле, а вы уже цену называете. Вот когда приблизимся к Эр-Шихораму хоть наполовину, тогда и расплатимся.

– А откуда мне знать, что вы меня не обманываете? – недоверчиво спросил капитан. – Странные вы какие-то купцы. Где ваши товары?

– Вы считаете нас лгунами?! – возмутилась Лионелла так достоверно, что даже Катарина чуть было не поверила в искренность ее «праведного» гнева. – Мы отправляемся в Эр-Шихорам, чтобы заключить сделки с тамошними торговцами. Если дело пойдет удачно, товары потекут рекой и туда, и оттуда. Тогда мы наймем много кораблей и ваш может стать одним из первых. Вы даже сможете стать нашим компаньоном. Чувствуете, какая выгода? Но если вы не желаете, мы наймем любой другой корабль и вам от будущей прибыли не достанется ничего.

– Я же не отказываю, – поспешно сказал Гальяно, видимо, быстро посчитав в уме, какую выгоду можно извлечь из торгового предприятия и насколько невыгодно упускать такой шанс обогатиться.

Бойкая на язык цыганка окончательно взяла ситуацию в свои руки. Почувствовав тягу капитана к звонкой монете, она беззастенчиво пользовалась этой его слабостью. Впрочем, недоверие Гальяно к необычным пассажирам не заглушила даже страсть к золоту.

– Почему ваш дядя все время молчит? – поинтересовался он.

Ни Лионелла, ни Катарина не успели ничего ответить.

– Мои племянницы сказали уже достаточно, – произнес Мирингельм высокомерно, как и подобает человеку состоятельному, привыкшему покупать то, что ему нужно, без каких-либо затруднений, и чему, собственно, его и учила Катарина. – Если вы готовы принять нас на борт, не будем медлить. Если же нет, мы найдем себе другой корабль и другого капитана, более решительного.

Девушки и не ожидали такой убедительности от своего спутника, добродушного, бесхитростного и весьма недалекого, каким он проявлял себя на протяжении всего пути. Слова «купца» если и не убедили капитана, то заставили поторопиться с принятием окончательного решения.

– Этих тоже с собой потащите? – спросил Гальяно, кивком указав на животных.

– Разумеется, – все так же высокомерно и с неподражаемым чувством собственного достоинства ответил Мирингельм. – Не беспокойтесь, уважаемый, за лишние хлопоты вам будет доплачено.

– Я беру вас на борт, – решился наконец капитан.

Транспортировка на борт шхуны прошла относительно спокойно. Ослик довольно-таки спокойно позволил хозяйке затащить себя в шлюпку, страус же поначалу попытался было возмутиться, мотая головой и издавая резкие крики, однако после того, как Лионелла пообещала вырвать ему все оставшееся скудное оперение, немного поутих. Понял пернатый скакун угрозу цыганки в свой адрес или нет, но пришлось ему смириться со своей участью и покорно последовать за осликом в шлюпку.

Покидая пирс, ни Катарина, ни Лионелла не удосужились оглянуться назад. Если бы они позволили себе труд обернуться, то наверняка смогли бы узнать в одном из людей на берегу старшего альгвазила Альгерадо, провожавшего удаляющуюся шлюпку внимательным взглядом.

Вскоре вся беспокойная компания разместилась на судне – животные в трюме, их хозяйки и чародей в тесной каюте, не отличавшейся изысканностью убранства от самого захудалого деревенского трактира. Впрочем, томимых жаждой новых приключений девушек уже не смущали подобные неудобства, даже Катарина, против обыкновения, ничем не возмущалась, Мирингельм же, как всегда, оставался отрешен и сосредоточен на чем-то своем, наверное, пытался зарифмовать в уме очередные гениальные строки.

Глава одиннадцатая

Морское путешествие оказалось вовсе не таким безмятежным, как представлялось вначале, по крайней мере, для Катарины. Очень скоро размеренное покачивание судна, рассекающего носом встречные волны, отразилось на юной дочери герцога Ламберании неоднозначными позывами стремящегося вывернуться наизнанку желудка. То и дело девушке приходилось выбегать на палубу и перегибаться через борт, под всеобщий хохот матросов. Мирингельм предложил было какое-то верное, по его словам, средство, однако Катарина наотрез отказалась от услуг чародея, опасаясь, что тот, как всегда, сделает что-нибудь не то. Лионелла на всякий случай посоветовала Мирингельму уточнить рецепт снадобья в его книге, чем тот и занялся, однако и у нее незадачливый маг не вызывал доверия настолько, чтобы можно было доверить его заботам собственное здоровье.

В очередной раз, когда Катарина, свесившись за борт, вынужденно созерцала мутно-зеленую поверхность моря, сопровождавшая ее Лионелла поинтересовалась:

– Может быть, все-таки, посвятишь в свой план, как мы заплатим за наш проезд?

– Это я еще не придумала, – с трудом отозвалась Катарина, чувствуя новые спазмы.

– Хорошенькое дело! – возмущенно прошипела цыганка. – Так думай давай, хватит уже умирать. И так скоро наизнанку вывернешься.

– Отвяжись, без тебя тошно, – огрызнулась Катарина. – Думай сама. Не могу же я одна за всех мозги напрягать.

– Было бы что напрягать, – насмешливо фыркнула Лионелла.

Отвернувшись, цыганка взглянула на матросов, сгрудившихся вокруг бочонка, хитровато прищурилась и произнесла:

– Кажется, я уже придумала.

Повернув голову, Катарина проследила взгляд спутницы и спросила:

– Надеюсь, ничего такого, за что нас могут заковать в кандалы?

– Не беспокойся, никого обчищать не собираюсь, сами все отдадут, – заверила ее Лионелла.

Покинув Катарину, цыганка присоединилась к матросам, оживленно бросавшим кости на днище перевернутого бочонка.

– Эй, парни, на что играете? – бодро поинтересовалась Лионелла.

– Знамо дело, на денежки, – отозвался один из матросов, сверкнув в ухмылке золотым зубом.

– А меня в игру примете? – спросила цыганка.

– Принять можно, было бы, чем ставить, – ответил другой матрос – бородатый, с серьгой в правом ухе.

– Обижаешь, браток, – Лионелла продемонстрировала туго набитый камнями кошель, призванный создавать впечатление состоятельности своей обладательницы. – Ставка будет.

– Тогда мы очень вам рады, леди!

Матросы заметно оживились – судя по плохо скрываемым взглядам, которыми они обменивались, игроки лелеяли надежду как следует облегчить карманы своего нового партнера по игре. Храня абсолютную невозмутимость и ангельскую улыбку на лице, Лионелла заняла место за бочонком и, когда подошла ее очередь, сделала первый бросок. Лица матросов вытянулись, кто-то присвистнул.

– Кажется, я выиграла, – произнесла цыганка так удивленно, что никто бы и не подумал усомниться, что девушка сама поражена неожиданной удачей.

– Новичкам везет, – проворчал бородатый. – Игра еще не закончена.

– Конечно, – охотно согласилась Лионелла, кукольно хлопая ресницами, словно наивная деревенская дурочка. – Давайте еще поиграем.

Игроки снова бросили кости и вновь после броска Лионеллы кубики легли шестерками вверх. Затем все повторилось. Раз за разом цыганка выигрывала, порой не с таким откровенным преимуществом, но постоянно оставаясь в выигрыше. Очень скоро перед ней выросла горка серебряных монет, бородатый матрос лишился своей серьги, а его азартному товарищу пришлось даже расстаться со своим золотым зубом.

– Не бывает такого везения одному человеку, – усомнился бородатый, заподозрив неладное, когда после очередного проигрыша пришел к нерадостному для себя выводу, что для того, чтобы продолжить игру и попытаться отыграться, ему пришлось бы снять собственные штаны.

– Бывает, – со знанием дела заверила его Лионелла. – Просто сегодня удача на моей стороне.

– Чем вы тут занимаетесь бездельники?! – послышался недовольный голос капитана. – Работы не стало?!

Матросы расступились, пропуская вперед капитана Гальяно. Взглянув на него, Лионелла блеснула белозубой улыбкой невинного ангела и предложила:

– Может быть, и вы хотите сыграть?

Взглянув на ее трофеи, Гальяно заметил:

– Похоже, девушка, вы уже порядком обобрали моих парней.

Лионелла пожала плечами и философски ответила:

– Кто-то проигрывает, кто-то выигрывает, это игра.

В очередной раз воссияв невинной улыбкой, цыганка снова предложила:

– Может быть, желаете отыграться за всю команду?

Гальяно окинул взглядом своих матросов. Моряки смотрели на капитана с надеждой, явно ожидая, что тот примет вызов цыганки и отнимет у нее удачу вместе со всем проигранным имуществом экипажа. Судя по возлагаемым на него надеждам, отчетливо читавшимся в глазах матросов, Гальяно и сам был заядлым игроком, причем, весьма удачливым.

Гальяно не разочаровал ни своих матросов, ни Лионеллу.

– Может быть, – кивнул он. – Но кости – детская забава, предпочитаю карты.

Лионелла заметно сникла, к немалому удовольствию матросов, смекнувших, что, по всей видимости, в картах юная любимица фортуны не столь опытна и удачлива. Несмотря на откровенную демонстрацию явного отсутствия какого бы то ни было энтузиазма, тем не менее, Лионелла согласилась, впрочем, довольно-таки нехотя:

– Ну, карты, так карты. Во что играем?

Услышав ответ капитана, цыганка насупилась еще больше. Гальяно предложил ей одну из самых сложных карточных игр, мастеров которой, по слухам, имелось не так уж много и в тонкостях которой, судя по самоуверенности капитана, сам он был весьма сведущ. Но отступать Лионелла не собиралась.

– Какая ставка? – поинтересовалась она.

– А какой бы выигрыш вам самой хотелось получить? – в свою очередь осведомился Гальяно, мастерски тасуя колоду.

Лионелла ненадолго задумалась.

– Ну-у, например, наш бесплатный проезд до Эр-Шихорама, – предложила она.

– Серьезная ставка, – усмехнулся капитан. – Что ж, тогда в случае проигрыша вы отдадите мне все, что есть при себе у вас и ваших спутников. Кроме одежды, конечно, ни к чему моим парням соблазняться голыми девицами. Ну как, принимаете ставку?

– Принимаю, – вздохнула Лионелла.

Гальяно передал колоду матросу, чей рот не так давно утратил возможность сверкать золотым зубом. Тот вновь перетасовал колоду и сдал карты. Игра началась.

Матросы сгрудились за спиной своего капитана. Катарина также подошла поближе. Чувствовала она себя по-прежнему отвратительно, однако интерес, вызванный всем происходящим, немного приглушил муки желудка. Почему-то у девушки сложилось твердое убеждение, что ее спутница играет, мягко говоря, не совсем честно и попросту дурачит своих противников.

Вытянув шеи, матросы следили за картами, ложившимися на днище бочонка.

– Итак, ваше последнее слово, – с ухмылкой и полной уверенностью в собственном превосходстве произнес Гальяно, когда партия приблизилась к завершению.

– Увы, – вздохнула Лионелла и вскрыла карты.

Ухмылка медленно исчезла с лица капитана, Лионелла же, напротив, расцвела. Матросы разом издали горестный вздох, окончательно распрощавшись с надеждой если не заполучить назад все свое добро, то хотя бы лишить его невероятно удачливую девчонку.

– Ты выиграла? – недоуменно спросила Катарина.

Благородное воспитание, которое без особого успеха пытались привить своему непослушному чаду герцог и герцогиня Ламберанские, не предполагало обучение азартным играм, в силу чего юная дворянка абсолютно не разбиралась в подобных вопросах.

– Конечно, – ответила Лионелла, сузив глаза в лукавом прищуре. – Итак, капитан, наш проезд уже оплачен?

– Выходит, что так, – проворчал Гальяно, скрежетнув зубами в плохо скрываемом раздражении.

– Желаете отыграться? – осведомилась цыганка с явной издевкой, словно дразня проигравшегося соперника.

– Пожалуй, на сегодня хватит, – благоразумно отказался капитан, чувствуя, что в этот день удача не на его стороне, а может быть, и заподозрив, что неспроста эта самая удача сопутствует хитрой девчонке.

– Да, действительно, что-то засиделась я с вами, – согласилась Лионелла самым беспечным и наивным тоном. – У меня же еще дел столько, надо носик припудрить, кудри завить…

Она первой поднялась из-за игрового стола, которым служил бочонок. Вставая, Лионелла зацепилась за отогнутый уголок железной полосы, что ободом стягивала бочонок. Ее кожаный кошель, висевший на поясе, с громким треском разорвался, предательски обнажив свое содержимое и высыпав его на палубу на всеобщее обозрение. Катарина обмерла, поняв, что везение явно закончилось и сейчас удача повернется к ним совсем другой стороной.

– Да это же простые камни! – в негодовании воскликнул матрос без золотого зуба.

– Ой, кажется, не тот кошель взяла, – попыталась оправдаться Лионелла, впрочем, не столь убедительно, как ей это удавалось обычно.

Капитан нахмурился.

– Сдается мне, сеньорита, что вы мошенница, – заметил он.

– Я выиграла честно! – возразила цыганка.

– А я уже в этом не уверен, – усомнился Гальяно.

– Игра была нечестной! – возмущенно поддержал капитана бородатый матрос, вновь взлелеяв надежду, что все проигранное девчонке серебро вернется обратно и золотая серьга снова займет свое законное место в мочке правого уха. – Ей даже ставить было нечем!

Капитан поднялся на ноги и произнес:

– Да вы, похоже, жулики, а никакие не купцы.

Он кивнул своим матросам:

– Хватайте их, ребята.

Девушки переглянулись и отступили назад. Катарина крикнула что было сил:

– Мирингельм!

Чародей появился на удивление быстро, словно только и ждал, когда его позовут. Впрочем, на это у него оказались свои причины, о чем он и поведал незамедлительно:

– Сударыня, я нашел рецепт снадобья. Для него нам понадобится…

– Некогда! – отмахнулась Катарина.

– Что-то случилось? – поинтересовался Мирингельм.

– Наших бьют! – сообщила ему Лионелла.

– В самом деле?

– Да!

– В таком случае вам наверняка может понадобиться вот это.

Мирингельм протянул девушкам шпагу и кнут.

– Соображаешь! – похвалила чародея Лионелла, хватаясь за кнутовище.

– Иногда, – справедливости ради внесла поправку Катарина, с трудом выдернув свою ржавую шпагу из ножен. – Как ты догадался?

Чародей не успел ответить. Исполняя приказ капитана, матросы со всех сторон набросились на самозваных купцов. Звонко щелкнул кнут, шпага со свистом рассекла воздух и морякам пришлось отступить столь же поспешно, сколь решительно чуть ранее они устремились вперед, при этом потирая те части своих просоленных морем тел, куда пришлись удары кнута и уколы шпаги.

– Взять! – повторил приказ Гальяно.

На всякий случай вооружившись чем попало – кто попавшимся под руку ведром, кто веревкой, кто шваброй, моряки снова двинулись в атаку, на сей раз более осмотрительно, ибо уже убедились, что две хрупкие с виду девчонки совсем не так безобидны, как может показаться на первый взгляд. Кроме того, за спинами девушек горой возвышался могучий Мирингельм. Будучи на две головы выше любого из моряков и необычайно широк в плечах, он внушал достаточные опасения, несмотря на добродушно-наивное выражение лица, хотя на деле являлся гораздо более безобидным, нежели его юные спутницы. Чародей уже успел сменить нелепый и неудобный для себя наряд, в который его облачила Катарина, на свое обычное одеяние и сейчас больше напоминал собою лесного медведя.

На палубе завязалась потасовка. Несмотря на всю свою ловкость и мастерское владение кнутом и шпагой, девушкам было совсем не просто противостоять превосходящим по численности противникам.

– Может быть, поможешь?! – окликнула Мирингельма Катарина, когда сразу трое моряков вынудили ее отступить к самому борту.

– Мне наколдовать что-нибудь? – осведомился болотный чародей с обычным спокойствием и абсолютной отстраненностью.

– Забудь про колдовство! – отозвалась Лионелла, разгоняя противников взмахами кнута. – Просто дай кому-нибудь в зубы!

– В самом деле?

– Да!

Мирингельму не пришлось прилагать особых усилий, чтобы справиться с матросами капитана Гальяно. Повернувшись, увалень задел плечом одного из нападавших и тот попросту отлетел в сторону. Еще один, натолкнувшись на верзилу, словно на гранитную глыбу, также упал на палубу. Третий, попытавшись ударить гиганта, скривился от боли в отшибленных пальцах. Сам же Мирингельм, похоже, даже и не понял, что его атаковали.

– Хватайте же их! – в нетерпении подгонял свой нерасторопный экипаж капитан.

Окончательно потеряв терпение, Гальяно сам устремился в атаку, о чем очень скоро пожалел, когда потерял пару передних зубов, наткнувшись в общей свалке то ли на каблук сапога Катарины, то ли на кулак одного из собственных матросов. В потасовке приняли участие все без исключения, даже рулевой покинул свое место за штурвалом. Благодаря последнему обстоятельству, никем не управляемое судно начало мотать из стороны в сторону, на что, впрочем, никто из противников, разгоряченных схваткой, не обращал никакого внимания.

Последствия неуправляемости шхуны не замедлили сказаться. По палубе покатились бочки, усиливая сумятицу и неразбериху, а еще через некоторое время судно внезапно остановилось. С громким треском за борт повалились сразу обе мачты, переломившись посередине, на палубу упали паруса со всей оснасткой, накрыв собой дерущихся людей.

– Капитан, мы напоролись на риф! – истошно завопил матрос, так и не заполучивший назад свой золотой зуб и лишившийся в драке еще двух собственных.

Судно накренилось на бок, сквозь распоротый борт в трюм хлынула морская вода, о чем незамедлительно резким криком сообщил ослик Катарины, первым почувствовав на себе последствия кораблекрушения.

– Мы тонем! – взвыли матросы.

Корабль погружался настолько быстро, что наверняка всякие попытки залатать пробоину были бы бессмысленны. Мигом оценив обстановку, Гальяно заорал:

– Всем заткнуться! Шлюпки на воду!

Бестолково суетясь и мешая друг другу, матросы бросились исполнять приказ капитана. Затопив одну шлюпку и боле-мене удачно спустив на воду другую, моряки покинули тонущий корабль.

Проткнув шпагой полотнище накрывшего ее паруса, Катарина разорвала парусину и вылезла наружу. Вслед за ней выбрались Мирингельм и Лионелла.

– Эй! А как же мы?! – возмутилась Катарина, устремившись к борту, за которым уже отплывала прочь шлюпка со всем экипажем шхуны.

– А вы идите на дно к морскому дьяволу! – зло отозвался Гальяно. – Из-за вас все беды!

Лионелла с ужасом смотрела на воду, подступавшую к самому фальшборту. Пожалуй, впервые цыганка пребывала в такой крайней растерянности. Впрочем, и Катарина в этот момент не знала, что предпринять в сложившейся ситуации, тем более, что мозг сейчас был больше занят сплетением замысловатых ругательств, адресованных капитану шхуны, услышь которые благородный герцог Готран, не избежать бы его непослушному чаду основательной порки.

– И что нам теперь делать? – растерянно пролепетала Лионелла.

– Пузыри пускать! – зло отозвалась Катарина, сердясь не столько на спутницу, так несвоевременно утратившую решительность, сколько на собственное бессилие.

– Барышни чем-то обеспокоены? – наивно осведомился болотный чародей, чем еще больше рассердил юную дворянку.

– Ты ослеп, что ли?! – возмутилась Катарина. – Не видишь? Мы тонем!

– В самом деле?

Давно уже ставшая привычной фраза чародея прозвучала настолько удивленно, будто Мирингельм только что проснулся и узнал неожиданную новость. Теперь рассердилась и Лионелла.

– Да!

– В таком случае я бы посоветовал вывести ваших животных из трюма на палубу, – продолжал Мирингельм, все так же, спокойно и благодушно, словно и не осознавая, что оказался посреди моря на тонущем корабле в компании двух несмышленых девчонок.

Ослик и в самом деле орал не переставая, во всю глотку протестуя против нежелательного купания. Страус, напротив, молчал, будто намеревался героически перенести все невзгоды морского путешествия, выпавшие на его многострадальную долю.

Не дождавшись ответа от своих растерявшихся юных спутниц, Мирингельм спустился в трюм корабля, быстро заполнявшийся водой. Вскоре на палубе появился ослик, недовольно фыркая. Следом за ним чародей чуть ли не силой вытолкал на поверхность из чрева шхуны такого же мокрого и недовольного страуса.

– Я нашел топор, – все так же благодушно сообщил Мирингельм.

– И что? – недоуменно спросила Катарина

– Могу посоветовать разобрать палубу, сколотить плот и добраться вон до того острова, на который уплыли капитан Гальяно и его матросы.

– Какой остров?! – встрепенулась Лионелла.

– Вот тот, – указал чародей.

Поддавшись панике, девушки даже и не обратили внимания на возвышавшийся вдали над водной равниной холмистый берег, куда, собственно, и поспешили капитан шхуны и вся его команда.

Катарина смутилась. Дома, взбираясь в седло или беря в руки шпагу и мушкет, она чувствовала себя непобедимой воительницей, грозной и бесстрашной, достойной своего далекого предка легендарного сэра Астана, и готовой к любым подвигам. Но вот, в очередной раз оказавшись в сложной ситуации, девушка вновь растерялась и теперь злилась сама на себя за эту самую растерянность. А вот Мирингельм – простодушный, недалекий и откровенно туповатый, рассуждал на редкость здраво, ничуть не теряя присутствия духа, чему можно было только позавидовать. Хотя, возможно, в извилинах его явно не слишком развитого мозга просто не осталось места страху и панике, ибо все закоулки были забиты всякой ерундой, вроде хромых рифм его никчемных стишков.

Судя по всему, Лионеллу также уязвили спокойствие и рассудительность их спутника и теперь цыганка была раздосадована, что такая простейшая идея, как постройка плота, пришла в голову не ей – могла бы утереть нос белоручке. А так выставила себя перед ней такой же ни на что не способной дурехой. Чтобы хоть как-то придать себе значимости, цыганка заметила, постаравшись придать голосу как можно больше твердости и уверенности:

– Мы же не успеем сколотить плот.

– А ты побольше языком чеши, – сердито отозвалась Катарина. – Я-то выплыву, а вот ты… Спасать тебя больше не буду.

– Сама себя спаси сначала, – огрызнулась Лионелла.

– Времени у нас предостаточно, – все так же спокойно произнес Мирингельм. – Корабль уже не тонет.

Оглядевшись, девушки поняли, что чародей прав, шхуна и в самом деле прекратила погружение, осев днищем на подводный риф. Однако все же не стоило медлить с попытками покинуть получившее пробоину судно, поскольку первая же достаточно крупная волна могла бы опрокинуть корабль.

– Но если вам кажется, что изготовление плота займет слишком много времени, я мог бы… – продолжил было Мирингельм.

– Нет! – тут же возразила Катарина, сразу поняв, к чему он клонит. – Колдовать не смей!

– Уж лучше плот соорудить, – поддержала ее Лионелла.

Потерпевшие кораблекрушение путешественники, вооружившись единственным топором, принялись разбирать палубу шхуны и связывать доски пеньковыми канатами в большой плот, способный выдержать их самих, а так же пернатого и четвероногого спутников. Полагаться в этом простейшем на вид занятии, но оказавшимся довольно сложным на деле для двух девиц, до сей поры особо не утруждавших себя физическим трудом, пришлось в основном на Мирингельма, еще не растратившего навыки крестьянской жизни. Однако, к счастью для девушек, успевших посадить по несколько заноз, заканчивать постройку плавучего спасательного сооружения им не понадобилось. Передавая Лионелле очередную доску, вырванную Мирингельмом из настила палубы, Катарина оглянулась через плечо и заметила белый парус.

– Корабль! – воскликнула Катарина, на радостях выпустив доску чуть раньше, чем ее успела перехватить Лионелла.

– Корова безрукая! – ругнула ее цыганка, едва успев отпрыгнуть в сторону, чтобы не получить доской по ногам.

– Сама ты корова, – огрызнулась Катарина. – Посмотри туда, балда. Там корабль! Мы спасены!

С северо-востока к потерпевшему крушение судну быстро приближался двухмачтовый бриг. Судя по всему, там заметили в каком бедственном положении находятся путешественники, так как бриг направлялся прямо к ним. Оказавшись на достаточном расстоянии, неизвестный корабль лег в дрейф, с правого борта на воду спустили шлюпку.

– Эй, мы здесь! – Катарина замахала руками, привлекая внимание людей, находившихся в шлюпке.

– Это и так понятно, что мы здесь, а не там, – проворчала Лионелла, скорее по привычке делать все наперекор спутнице и сопернице, чем имея на это более веские основания, ибо и сама была несказанно рада нежданным спасителям, избавившим путешественников, а особенно ее, от перспективы оказаться на дне – плот плотом, а все ж таки, умея плавать не лучше топора, цыганка нисколько не горела желанием продолжать путь на таком ненадежном сооружении, хотя бы и только до острова.

Катарина оставила колкость Лионеллы без ответа – сейчас она не испытывала ни малейшего желания вступать в бесполезную словесную перепалку с цыганкой. Впрочем, и Лионелла не собиралась особо дразнить свою неверную спутницу и постоянную соперницу. Обеих девушек настолько обрадовало появление незнакомого корабля, сулившее им спасение, что ни одна из них не задумалась о том, что моря бороздят не только честные моряки но и лихие пираты, которые совсем не прочь нажиться на чужих несчастьях. Впрочем, к упоминаемому столетию на водных просторах царило такое же спокойствие, как и на континенте, не омрачаемое битвами и грабежами. Если когда и случались мелкие стычки, это не считалось такими уж серьезными событиями, чтобы страшные слухи о них будоражили мирных жителей побережья.

Один из людей, находившихся в шлюпке, приветливо помахал рукой и учтиво осведомился:

– Не требуется ли вам помощь?

– Еще как требуется! – заверила его Катарина.

– И как можно скорее, – подтвердила ее слова Лионелла.

Мирингельм не проронил ни слова, его лик хранил обычное смешанное выражение задумчивости, рассеянности и отрешенности. Ослик настороженно поводил ушами, страус крутил головой, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень недоверчивости к незнакомцам, как, впрочем, и ко всем своим спутникам. Если пернатый скакун Лионеллы обладал достаточно развитым умом, способным мыслить, то наверняка он уже неоднократно проклял тот миг, когда незадачливый болотный чародей своей неумелой магией вырвал его из привычной среды обитания и сделал частью столь странной компании.

– Добро пожаловать на борт нашего судна, – пригласил все тот же человек в шлюпке.

– Мы не одни, – посчитала своим долгом предупредить Лионелла, не собираясь бросать своего пернатого скакуна и не сомневаясь, что и спутница не пожелает оставить ослика на произвол судьбы.

– Мы примем на борт вас всех, – заверил девушек незнакомец, расплывшись в радушной улыбке, чем окончательно расположил к себе.

Транспортировка потерпевших крушение со шхуны на бриг прошла без особых хлопот, даже страус безропотно позволил погрузить себя сначала в шлюпку, а затем втащить на палубу неизвестного корабля, хотя взгляд гигантской птицы красноречивее всяких слов свидетельствовал о желании лягнуть кого-нибудь.

– Примите нашу признательность за спасение, – выразил Мирингельм благодарность за себя и своих спутниц неизвестным спасителям с учтивостью, достойной истинного дворянина, что никак не вязалось с его обличием заурядного неграмотного крестьянина.

Девушки смутились, слегка уязвленные тем, что им самим не пришло в голову поблагодарить неизвестных моряков за свое спасение.

– Не стоит благодарности, – послышался за спиной сильный молодой голос, при звуках которого Лионелла вздрогнула, ибо узнала без труда. – Это наш долг.

Девушки мгновенно обернулись. Мирингельм, со свойственной ему неторопливостью, сначала почесал подбородок, хмыкнул и только затем повернулся к говорившему. Позади стоял смуглолицый черноглазый молодой человек в начищенной до блеска кирасе, верхнюю губу которого украшали аккуратные усики.

– Альгерадо! – ахнула Лионелла.

– Собственной персоной, – насмешливо отозвался командир городских альгвазилов, чуть склонив голову. – Наш долг предавать преступников в руки закона целыми и невредимыми, – повторил он, – ибо вы находитесь на борту сторожевого корабля флота его королевского величества.

Рука Лионеллы машинально потянулась к кнутовищу, но тут же оказалась в крепких пальцах одного из матросов. Несколько человек предусмотрительно схватили девушек за руки, отобрав у них оружие.

– Как вы нас нашли? – удивилась Катарина, лихорадочно соображая, есть ли хоть какая-то, пусть даже самая невероятная возможность вырваться из неожиданного плена.

– Служба такая, – просто объяснил Альгерадо.

Он окинул внимательным взглядом Мирингельма и продолжил:

– Не имею чести быть знакомым с вами, сеньор, и по службе своей не имею к вам претензий, так что можете считать себя свободным. Не знаю, кем вы являетесь для своих спутниц, однако не советую вмешиваться в правосудие. Вам же, сеньориты, придется предстать перед судом.

– Да что мы такого сделали-то? – попыталась Катарина изобразить праведное возмущение.

Однако, то, что обычно в той или иной степени действовало на отца с матушкой, не произвело должного впечатления на Альгерадо – старший альгвазил оставался непроницаем, как скала.

– Вам напомнить ваши преступления перед законом? – осведомился он.

– Не надо, – буркнула Лионелла. – И что нам теперь грозит? В тюрьму посадят?

– Это решит справедливый суд.

Девушки переглянулись и вздохнули. Обеим подумалось, что после учиненного беспорядка на городской площади в день суда, вряд ли стоит рассчитывать на снисхождение и даже справедливость со стороны толстого судьи.

На палубе появились стражники-альгвазилы, видимо, ранее скрывавшиеся, дабы не вызвать подозрений у двух беглых преступниц, каковыми являлись девушки в глазах Альгерадо и его начальства, отправившего молодого человека в погоню. Альгвазилы сопроводили арестанток в трюм, где обеих привязали к столбам.

– Это обязательно делать? – возмутилась Катарина, почувствовав, как туго затянутая веревка неприятно врезалась в грудь.

– Лучше предостеречься, – бесстрастно отозвался один из стражников

Когда альгвазилы покинули каземат, предоставив арестованных самим себе, Лионелла поерзала, пробуя, насколько прочны путы и очень скоро поняла, что без посторонней помощи ей не освободиться – стражники знали свое дело и узлы вязали умело.

– А этот Альгерадо настойчивый парень, – пробормотала цыганка, признав перед самой собой безуспешность всяких попыток обрести свободу самостоятельно.

– Только не воображай, что он помчался за море из-за тебя, – фыркнула Катарина, не упустив случая поддеть соперницу.

– Да я ничего такого и не думала! – возмутилась Лионелла.

– Да? А кто вздыхал: «Ах, он такой симпатичненький, черноглазенький»? – беспощадно напомнила Катарина.

– Да ты просто завидуешь, – огрызнулась цыганка.

– Чему тут завидовать-то? – изумилась Катарина.

Лионелла ехидно хихикнула.

– Просто я симпатичнее. И на меня симпатичные парни всегда внимание обращают, а в твою сторону даже и не смотрят.

Катарина вся вспыхнула от возмущения. Хорошо, что в полумраке Лионелла не видела, как лицо спутницы покрылось красными пятнами, иначе это дало бы язвительной цыганке лишний повод для насмешек. В силу юного возраста и совсем иных интересов Катарина как-то не задумывалась, насколько может быть привлекательна для противоположного пола, однако краем уха слышала, что в родной Ламберании ее считают одной из красивейших девушек герцогства. И вдруг услышать такое от какой-то безродной бродяжки… Есть от чего прийти в негодование.

– Ты себя в зеркале-то видела? – сердито прошипела дворянка. – Пугало лохматое!

– На себя посмотри, – не осталась в долгу цыганка. – У самой волосья как охапка соломы.

Катарина скрипнула зубами от злости, хотя и не могла не признать правоту спутницы – за время потасовки на палубе шхуны поистрепалась не только одежда, но и прическа. Впрочем, и Лионелла видок имела ничуть не лучше.

– Да если я захочу, этот твой Альгерадо будет бегать за мной, как привязанный! – заверила цыганку Катарина, что было весьма опрометчиво, ибо в деле соблазнения молодых людей она не имела абсолютно никакого опыта – до сей поры ей с гораздо большим успехом удавалось обратное.

– Ну, захоти, – подзадорила ее Лионелла, не без удовольствия почувствовав, что сейчас спутница в своей горячности готова на любую глупость, чем и не преминула воспользоваться.

– Больно надо, – фыркнула Катарина, попытавшись собрать в кулак волю и остатки здравого смысла и не поддаться на провокацию коварной цыганки.

– Просто боишься проспорить, – пренебрежительно заметила Лионелла, чем окончательно вывела дворянку из себя.

– Ах так?! – не выдержала Катарина. – Тогда давай спорить. Та из нас, кто больше заинтересует Альгерадо, та… та…

Она запнулась на полуслове, не зная, что предложить. Лионелла внесла свое предложение:

– Той из нас достанется вся награда за принца.

– По рукам, – согласилась Катарина.

Лионелла хихикнула. Только сейчас, заключив пари, Катарина поняла, что изрядно сглупила. Собственная несдержанность в очередной раз подвела девушку. Пообещать окрутить Альгерадо было гораздо легче, нежели выполнить обещание. До сих пор Катарина даже не задумывалась об обольщении кого-либо, и уж конечно не владела этим искусством, определенными навыками в коем по общепринятому сложившемуся и крепко устоявшемуся мнению каждая женщина обладает чуть ли не с пеленок.

Катарине недолго пришлось злиться на себя и соперницу, так примитивно сыгравшую на не лучших качествах ее характера. От этого занятия юную дворянку отвлек возглас Лионеллы:

– Ты слышишь?!

Катарина, что называется, навострила уши. Кажется, снаружи происходило нечто необычное, слышались возбужденные крики, топот сапог по палубе.

– Может, Мирингельм опять что-то учудил? – предположила Катарина, на миг забыв, что рассердилась на спутницу.

Когда альгвазилы уводили девушек, болотный чародей не проронил ни слова в защиту своих спутниц. Хотя и Катарина, и Лионелла уже привыкли к чудаковатости Мирингельма, такая его отстраненность от происходящего слегка покоробила обеих и даже обидела. Теперь же девушкам хотелось думать, что спутник все же решил прийти им на выручку – все-таки, несмотря на все свои странности, Мирингельм показал себя надежным товарищем в дороге. А в любом неожиданном переполохе можно было в первую очередь заподозрить незадачливого чародея, магия которого причиняла окружающим немало беспокойства.

Однако последующие события заставили усомниться в причастности Мирингельма к происходящему. Послышался грохот пушечного выстрела, затем еще один, а вскоре крики и звуки выстрелов слились в шуме самого настоящего боя.

– На нас напали? – недоуменно спросила Катарина, взглянув в сторону спутницы.

Лионелла не успела озвучить свои предположения по поводу происходящего. С оглушительным треском в стороны разлетелись щепки и, пробив борт корабля, чуть ли не мимо самого носа цыганки пролетело пушечное ядро. Ошарашено посмотрев на пробоину, сквозь которую в каземат снаружи хлынул дневной свет, Лионелла пробормотала:

– Ой.

На счастье пленниц пушечная перестрелка вскоре прекратилась. Свет, проникающий в брешь, померк, корабль встряхнуло, словно что-то массивное ударило его в борт, вслед за этим прозвучала команда:

– На абордаж!

– Да, на нас напали, – произнесла Лионелла, ответив наконец на вопрос спутницы.

– И без тебя уже поняла, – буркнула Катарина.

Шум, доносившийся сверху, не оставлял места сомнениям – на палубе происходит самая настоящая битва. Яростные крики, звон клинков, выстрелы мушкетов – все слилось в едином гвалте.

Схватка длилась недолго. Когда наверху все смолкло, Лионелла спросила:

– Кто победил? Наши?

Вряд ли вопрос был адресован Катарине, скорее просто мысль беспокойства соскользнула на язык, но поскольку в каземате они находились лишь вдвоем, то отозвалась именно Катарина.

– Где ты тут наших увидела? – пробурчала она.

– Не цепляйся к словам, – огрызнулась Лионелла. – Ты же поняла, о чем я, не прикидывайся полной идиоткой.

– Сама ты идиотка, – оскорбилась Катарина, – Полная.

– Лучше бы попробовала освободиться, – недовольно посоветовала Лионелла. – А то стоишь без толку, ждешь неизвестно чего.

– Ты уже пробовала, много что получилось? – насмешливо фыркнула Катарина.

– Я-то хоть попыталась…

Препираться девушки могли бы до бесконечности, ибо настроение для этого у обеих сейчас было самое подходящее, да и в свободном времени недостатка не наблюдалось. Тем не менее, продолжая ворчать на Лионеллу, Катарина все же попробовала распутать узлы на своих запястьях, сведенных за столбом. Однако попытки оказались тщетны, веревочные путы держали крепко. До сей поры Катарине всегда казалось, что освободиться от веревок – дело не такое уж сложное, столько историй она слышала, как лихо те или иные герои, связанные своими врагами, перетирали путы, резали их стеклом или даже перегрызали зубами. Кажется, даже сам сэр Астан, легендарный предок юной дворянки, имел в своем арсенале подвигов подобный опыт. Как и всегда, на практике любое дело оказывалось намного сложнее, чем о том толковали всевозможные слухи.

Лионелла так же не оставляла попыток освободить руки. Что бы ни происходило сейчас на палубе и в чью бы пользу не решился исход сражения, по ее мнению лучше было бы иметь большую свободу действий. Впрочем, и цыганка добилась успехов не больше, чем ее спутница.

Это занятие и препирательства девушек были прерваны появлением бородатого незнакомца. Его изобилующая прорехами безрукавка давно уже лишилась всех застежек и распахнутые полы обнажали впалый живот и торчащие ребра. Из-за широкого пояса человека торчала рукоять пистолета, а в худенькой ручонке он сжимал саблю.

Увидев арестанток, он заметно удивился.

– Это кто у нас тут? – произнес незнакомец.

– Свои, – отозвалась Лионелла, не моргнув глазом. – Отвязывай скорее. Сколько можно ждать?

Катарина изумилась не меньше, чем хронически недоедающий, судя по его виду, бородач, но ей хватило ума не вмешиваться. Если в голове спутницы созрел какой-то план, пусть воплощает его в жизнь. Получится – хорошо, а нет – будет повод лишний раз ткнуть носом, а то и дать хорошего пинка, чтоб не слишком задавалась.

– Да вы кто вообще такие? – недоуменно спросил бородач. – Капитан вас знает?

– Конечно, знает! – бойко заверила его Лионелла. – Он тебя за нами и послал.

– Да?! – еще больше изумился незнакомец.

Он озадаченно поскреб пятерней в затылке, напрягая все свои мозговые извилины и мучительно пытаясь вспомнить, не упустил ли из памяти какой-либо из приказов капитана.

– Не помню, – пробормотал бородач.

Несмотря на крайнюю неопределенность собственного положения и дальнейшей судьбы, Катарина едва не хихикнула, настолько нелепо выглядел сейчас этот тощий незнакомец, пытаясь выудить из памяти то, что туда никогда не закладывалось.

Бородач снова почесал в затылке, затем вынул нож и шагнул к Лионелле. Уже совсем было собравшись перерезать веревки, стягивавшие руки девушки, он вдруг остановился и снова спросил:

– А кто вы такие?

– Отвязывай, – поторопила его цыганка. – Все остальное узнаешь у капитана.

– Да вы меня обманываете! – воскликнул бородач, каким-то чудом наконец сообразив, что дело нечисто.

При этом в его голосе было столько наивности и детской обиды, что Катарина не удержалась и прыснула смехом. Лионелла метнула в ее сторону такой взгляд, что не понадобилось бы никаких слов выразить то, что она сейчас думает о спутнице. Бородатый также оглянулся на Катарину и окончательно уверился в своих подозрениях.

– Э-э, нет, так не пойдет, – произнес он, погрозив пальцем. – Меня так просто не проведешь.

– Ну да, – насмешливо фыркнула Лионелла. – Тебя провести еще проще.

Снова взглянув в сторону Катарины, она добавила:

– А ты дура безмозглая.

– Сама ты дура, – огрызнулась Катарина. – Не смогла какого-то идиота оболванить.

– Между прочим, я все слышу, – оскорбился бородач.

– Не обращай на нее внимания, – успокоила его Лионелла. – Ты не идиот. Ты такой красавчик.

Явно польщенный такими словами бородач расправил плечи, гордо выпятив вперед свои ребра. Катарина вновь едва не рассмеялась.

– Может, познакомимся поближе? – предложила Лионелла, мгновенно сменив тактику.

– Может быть, – согласился бородач, приблизившись к ней вплотную. – Ты ничего… Аппетитная.

Катарина скорчила гримасу, всем своим видом показывая, какого невысокого мнения она о внешности цыганки. Впрочем, этот тощий невзрачный мужичонка вряд ли пользовался большим вниманием со стороны женщин, так что ему даже рябая кривобокая деревенская девка показалась бы привлекательной.

Бородач облизнул потрескавшиеся губы, словно собирался попробовать на вкус аппетитную, по его словам, девушку. Обеими ладонями он жадно схватился за грудь цыганки, при этом идиотски хихикнув. Лионелла вожделенно закатила глаза, демонстрируя несказанное удовольствие от этого грубого прикосновения, и прошептала:

– Отвяжи меня, и мы очень интересно проведем время.

– Поиграем так, – отозвался бородач.

– Ну, тогда извини, – произнесла цыганка, мгновенно утратив все признаки человека, находящегося на верхней стадии блаженства.

Жесткий удар коленом в пах, согнул тощее тело бородача пополам. Судорожно хватая ртом воздух, словно рыба, попавшая на берег, он отступил на шаг, при этом повернувшись к Катарине. Это неосторожное движение стоило ему еще одного пинка, теперь уже от дворянки и по лицу. Не успев даже охнуть, бородач без чувств рухнул на пол.

– Ну и что дальше? – поинтересовалась Катарина.

– Надо бы у него кинжал вытащить, – предложила предприимчивая цыганка новый план действий. – Тогда можно будет веревки перерезать.

– Ну и как ты его вытаскивать собралась? – удивилась Катарина.

Она, конечно, готова была признать, где-то глубоко в душе, что соперница обладает гораздо большей ловкостью, но подобная идея в данной ситуации казалась попросту неосуществимой.

– М-да, – вынужденно согласилась Лионелла. – Пожалуй, не дотянуться.

Бессознательное тело поверженного тощего незнакомца и в самом деле мирно сопело на приличном расстоянии как от одной девушки, так и от другой. Будучи связанными в обнимку со столбами за спиной, ни одна из них не имела возможности дотянуться до пояса бородача, из-за которого высовывалась рукоять заветного кинжала.

– Ничего толком сделать не можешь, – пробурчала Катарина, не упустив случая поддеть соперницу.

– Сама виновата, – огрызнулась Лионелла. – Не могла его подопнуть ко мне поближе? Курица безмозглая.

– Сама ты!.. – оскорбилась Катарина. – Распыхтелась тут как квашня, когда этот придурок тебя лапал.

– Зато я хоть что-то придумала, – попыталась уязвить ее цыганка. – А ты стояла столбом, как последняя бестолочь, только глазами хлопала.

Катарина насмешливо фыркнула, выражая свое невысокое мнение о сомнительных идеях попутчицы.

– Вижу я, как ты придумала. Теперь вот тянись за своим кинжалом, посмотрю, как у тебя это получится.

– Получилось бы, если б ты не мешала, – снова огрызнулась цыганка.

– Я мешала?! – возмутилась Катарина. – И это вместо благодарности?!

– За что мне тебя благодарить? – совершенно искренне удивилась Лионелла. – Я и сама могла бы дать пинка в морду этому придурку. И у меня, между прочим, это получилось бы гораздо лучше.

– Ну, ты и змея… – процедила Катарина сквозь зубы, при этом испытывая острое желание выдрать сопернице пару локонов из растрепавшейся в потасовках прически, благо, что связанные за спиной руки не позволяли осуществить желаемое.

– Не шипи, – осадила ее цыганка. – Сама как змеюка.

При этом она принялась стягивать с себя один сапог, уперевшись в каблук носком другого сапога.

– У тебя что, ноги вспотели? – попыталась съязвить Катарина, хотя прекрасно поняла, что собирается предпринять спутница.

Ей и самой в голову пришла та же мысль – попытаться босой ногой дотянуться до пояса поверженного бородача и вытянуть заветный кинжал. Но уж коли цыганка начала действовать первой, Катарина не могла не оспорить ее потуги просто из духа противоречия.

Впрочем, Лионелла не успела ни стянуть сапог, ни ответить на выпад дворянки достойной колкостью. По деревянному трапу загрохотали подкованные сапоги и вниз спустились несколько человек. Судя по виду, все они были моряками, а судя по обилию холодного и огнестрельного оружия, моряками далеко не самыми мирными.

– Где этот полудурок?! – послышался рычащий голос, который вполне мог бы принадлежать очень крупному человеку. – Всегда все приходится делать самому, ни на кого нельзя положиться. Еще полчаса назад приказал проверить трюм этой лоханки!

– Он здесь, мой капитан! – браво доложил обладателю рычащего голоса усатый моряк в кожаной безрукавке, увидев распростертое тело худосочного бородача.

Матросы расступились, из-за их спин появился капитан. На деле он оказался довольно невелик ростом и пузат, как графин тарсунианских стеклодувов, славившихся своими изделиями по всему свету. Широкополая шляпа с засаленным слипшимся оперением, делала его похожим на старый гриб.

Ни Лионелла, ни Катарина не проронили ни слова, не желая привлекать к себе излишнего внимания незнакомых моряков. Обеим подумалось, что было бы гораздо лучше остаться незамеченными в полумраке. После услышанной девушками перестрелки появление незнакомцев не сулило ничего хорошего, ибо выводы напрашивались самые неутешительные, какими бы невероятными они не казались.

– Он что, дрыхнет?! – возмутился низкорослый предводитель незнакомых моряков. – Почему этот парень валяется в присутствии своего капитана?

– Его кто-то вырубил, мой капитан, – доложил все тот же усатый моряк, бегло осмотрев лежавшего, и обнаружив след от удара на его физиономии.

– И кто же это так постарался? – поинтересовался капитан.

Лионелла вжалась в столб спиной, словно захотела слиться со своей деревянной опорой в единое целое. У Катарины появилось точно такое же желание, но именно она и выдала незнакомцам свое присутствие. От витавшей в воздухе пыли, поднятой ядром, и просочившихся в трюм сквозь брешь пороховых газов так засвербело в носу, что сдерживаться просто не было мочи и девушка предательски чихнула.

Незнакомцы разом обернулись, схватившись за рукояти пистолетов и кинжалов.

– Да мы тут не одни! – удивленно воскликнул капитан. – Святое коромысло!

Он вскинул голову, оглядывая девушек. Против ожидания, черты его лица, показавшегося из под шляпы, оказались вполне приятными. Катарине даже подумалось, что своими усами и бородкой капитан незнакомцев похож на портреты древних благородных рыцарей, украшавших стены картинной галереи в замке отца.

– Балда, – в сердцах процедила Лионелла сквозь зубы, метнув в спутницу сердитый взгляд.

– Сама такая, – огрызнулась Катарина.

Не отвлекаясь на препирательства с соперницей, цыганка мило улыбнулась невысокому пухлому капитану:

– Доброе утро.

– Уже вечер, к вашему сведению, – поправил ее толстяк и осведомился: – С кем имею честь?

При этом он перевел взгляд на Катарину. В другом месте и в другое время в ответ на такой простой вопрос девушка представилась бы кто она есть такая с гордостью и достоинством, присущими властителям Ламберании, и даже с некоторым оттенком надменности, для которой, впрочем, в настоящее время не имелось достаточных оснований, ибо славное некогда герцогство переживало некоторый упадок. Теперь же Катарина совершенно растерялась, не зная, насколько можно быть откровенной с этими странными незнакомцами, похожими на пиратов из старинных преданий. На выручку пришла Лионелла.

– Мы путешественники, – просто сказала цыганка.

– И как же прикажете вас величать, сеньориты? – снова поинтересовался капитан с галантностью завзятого дворянина в седьмом поколении.

Скрывать имена не имело никакого смысла, поэтому Лионелла назвала себя и свою спутницу.

– А вы кто такие? – спросила Катарина, не столько из интереса, сколько из опасения показаться на фоне бойкой языкастой цыганки испуганной деревенской дурочкой, которой и сказать-то нечего. – Пираты?

Моряки переглянулись. Капитан рассмеялся, тут же его смех, как по команде, угодливо подхватили остальные. Даже тощий бородач, пришедший, наконец, в чувство, но по-прежнему остававшийся в горизонтальном положении, издал какие-то козлиные звуки, что, по-видимому, означало хихиканье. Капитан щелкнул пальцами, и так же разом матросы смолкли. Судя по всему, несмотря на неказистый облик, толстячок пользовался весьма солидным авторитетом у своей команды.

– Ну что вы, сударыня, какие же мы пираты? – произнес капитан елейным голоском. – Мы честные негоцианты и берем только то, что по праву считаем своим. Позвольте представиться. Капитан вольной торговой шхуны Чезе Генорре.

Капитан снял свою шляпу, обнажив намечавшуюся плешь в обрамлении длинных хорошо расчесанных волос, и склонил голову в реверансе, принятом при королевских дворах. Кем бы ни являлись эти люди, их предводитель явно имел понятия об этикете.

– Может быть, честные негоцианты развяжут нам руки? – прозрачно намекнула Лионелла на некоторые неудобства, которые обе девушки испытывали при разговоре.

– Разумеется, – заверил ее Генорре и кивнул своим матросам: – Ну-ка, живо!..

Моряки быстро отвязали девушек. Лионелла с удовольствием размяла затекшие запястья, Катарина одернула одежду, заподозрив, что подручные капитана Генорре слишком уж откровенно пялятся на нее.

– А позвольте-ка узнать, сударыни, почему вы совершаете свое путешествие в столь неудобственных условиях? – снова спросил Генорре с прежней галантностью и столь витиевато, что Катарина даже не сразу поняла, что он имеет в виду.

К счастью, Лионелла, как всегда, оказалась более сметливой и находчивой и вновь приняла нить разговора в свои руки:

– Мне кажется, нам есть, что обсудить, – произнесла она, придав голосу всю значимость, на которую только была способна. – Наедине, – добавила цыганка еще более многозначительно.

Генорре не пришлось долго убеждать. Щелкнув пальцами, он приказал своим матросам:

– Эй, вы! Брысь отсюда! Займитесь делом на палубе.

Моряки не замедлили исполнить приказ своего капитана. Лишь тощий бородач, уже полностью очухавшийся, слегка замешкался, видимо, собираясь пожаловаться своему предводителю на не слишком обходительное отношение со стороны девушек, отпечатавшееся на его физиономии внушительным синяком. Однако получив хорошего пинка под зад от усатого боцмана, покинул трюм и он.

– Итак, я готов вас выслушать, очаровательные сеньориты, – произнес Генорре, вновь превратившись в само обаяние и галантность.

При этом он снова посмотрел на Катарину. Не зная, что задумала спутница, и не представляя себе, что же ответить, Катарина почувствовала себя круглой идиоткой и даже покраснела от досады, благо, в полумраке этого не было заметно.

Но находчивая цыганка в очередной раз переключила внимание толстенького капитана на себя:

– Мы отправились в путешествие по очень важному делу, сеньор Генорре. Нам необходимо попасть в Эр-Шихорам.

– Однако это не объясняет, почему вы совершаете свое путешествие связанными в трюме королевского сторожевого корабля, да еще в совершенно противоположном направлении, – справедливо заметил капитан.

– Двум беззащитным девушкам тяжело приходится в пути, а мир устроен так несправедливо… – горестно вздохнула Лионелла.

– Другими словами, вам пришлось нарушить закон, – уточнил Генорре.

– А вам разве не доводилось нарушать законы, сеньор капитан? – с хитрецой поинтересовалась Лионелла. – Сдается мне, что и вы попали на борт этого корабля не как честный негоциант.

Генорре расхохотался.

– Похоже, мы отлично понимаем друг друга, – сказал он, почему-то снова оглянувшись на Катарину, видимо, удивляясь ее молчаливости.

Но Лионелла взяла толстячка под локоть, для чего ей пришлось немножко наклониться, и этим вновь отвлекла его внимание от своей спутницы:

– Раз уж мы так хорошо понимаем друг друга, сеньор капитан, то вполне можем договориться как деловые люди.

– Очень может быть, – кивнул Генорре. – Все зависит от ценности предложения.

– Думаю, ценность вас заинтересует, – заверила его цыганка, не моргнув глазом, чем совершенно сбила Катарину с толку.

Юная дочь герцога Готрана не могла себе и представить, что такого они могут предложить так называемым негоциантам, на деле без сомнения являвшимся самыми настоящими морскими разбойниками, и в обмен на что. Хотя, насчет второго еще можно было догадаться.

– Доставьте нас в Эр-Шихорам, – продолжала Лионелла, подтвердив догадку спутницы.

– Куда именно? – уточнил пират. – Эр-Шихорам не такая уж маленькая страна.

– В порт, – просто сказала Лионелла, не имея ни малейшего представления, как называются города южного побережья.

– То есть, в Гат-Табеш? – снова уточнил капитан.

– Вот-вот, именно туда! – легко согласилась цыганка.

– Что взамен? – поинтересовался Генорре. – Не поймите превратно, сеньорита, – тут же оговорился он, – но любой труд требует вознаграждения.

– Ну разумеется, – согласилась Лионелла, тщательно подбирая слова. – В оплату ваших забот мы предоставим в ваше полное распоряжение некоторую часть того, что будем иметь в результате нашего путешествия.

Витиеватые словосочетания ничуть не сбили капитана с толку.

– Иными словами, сейчас у вас нет абсолютно ничего, – понял он.

– Не совсем так, – ответила цыганка. – У нас есть очень ценные сведения.

– Позвольте узнать, в чем же их ценность? – осведомился Генорре.

Катарина просто поражалась его долготерпению и выдержке. Сама она давно б уже влепила Лионелле звонкую затрещину, настолько ее утомили многочисленные намеки на неизвестно что. Умеет цыганка морочить людям голову. И где только научилась таким замысловатым выражениям?

Между тем Лионелла продолжала воплощать свою новую задумку в жизнь, вдохновенно наматывая все новы витки лапши на уши заинтересовавшегося ее враньем Генорре.

– Вы когда-нибудь слышали о сокровищах острова Белиарн? – спросила она, понизив голос, хотя подслушивать их разговор было абсолютно некому.

– Признаюсь честно, до сей поры я даже не слышал это название, хотя не первый год хожу по морям, – ответил Генорре с изрядной долей сомнения.

Катарина закусила губу. Уж слишком опасную игру затеяла соперница. Довольно неосмотрительно с ее стороны было втирать про несуществующий остров человеку, избороздившему моря вдоль и поперек. А уж в том, что название острова выдумала сама цыганка, причем, только что, не оставалось никаких сомнений.

Однако Лионелла ничуть не смутилась явным недоверием собеседника.

– Об этом острове мало известно, он лежит вдалеке от торговых путей.

– Допустим, – кивнул Генорре. – Однако, насколько мне не изменяет память, вы направляетесь не на остров, а в Эр-Шихорам.

– В том-то все и дело, – подтвердила Лионелла. – В Эр-Шихораме живет человек, который знает, где зарыты сокровища.

– Поподробней, пожалуйста, – потребовал капитан.

Далее последовало такое, что Катарина уже оказалась не способна ни запомнить, ни здраво осмыслить. Словно сорвавшись с цепи, Лионелла принялась с упоением сочинять замысловатую историю о потомках древнего дворянского рода, чьи предки закопали свои несметные богатства на далеком острове и перебрались в Эр-Шихорам, спасаясь от преследования, где поступили на службу к местному правителю. Даже Генорре, похоже, утомило обилие подробностей и персонажей в повествовании разговорившейся цыганки.

– Подведем итог, сеньорита, – прервал он, наконец, затянувшийся монолог цыганки, когда почувствовал лишнюю тяжесть в голове от ее болтовни. – Я доставлю вас в Гат-Табеш, где мы отыщем нужного человека, затем мы отправимся на остров, откопаем сокровища и я получу с этого дельца…

Капитан ненадолго задумался. Времени хватило, чтобы в образовавшуюся паузу Лионелла втиснула свое предложение:

– Двадцать процентов.

– Сеньорита, это не деловой разговор, – возразил Генорре. – Дорога дальняя, расходы предстоят большие, я думаю все затраты вполне окупят процентов шестьдесят от сделки.

– Сеньор, это чистый грабеж! – возмутилась Лионелла. – Тридцать еще куда ни шло…

– Пятьдесят пять, и то только потому, что мы давно знакомы, уже целый час, и я очарован вашими черными глазами, сеньорита, – пошел на небольшую уступку Генорре.

– Чувствуется, что вы торговый человек, сеньор капитан, – не сдавалась цыганка. – Но согласитесь, истинные хозяева сокровищ мы, и только мы знаем как разыскать клад, и отдать свое добро больше чем за сорок процентов от его стоимости, да и то лишь из уважения к такому галантному кабальеро…

– Если уж на то пошло, очаровательная сеньорита, истинные хозяева сокровищ не вы, а потомки тех, кто зарыл эти богатства на острове, – не согласился капитан. – Но исключительно из душевной доброты и природной честности я готов пойти на небывалые уступки и согласиться ровно на половину. Пятьдесят на пятьдесят.

– Ваша честность достойна награды, – заверила Лионелла. – Считайте, что мы договорились.

Она протянула капитану руку, намереваясь подтвердить заключение честной сделки рукопожатием. Генорре улыбнулся, взял пальцы девушки в свою ладонь и коснулся их губами.

– Ах, вы так романтичны, – проворковала Лионелла, отведя томный взгляд. – Вы такой галантный кавалер.

Находясь за спиной капитана, Катарина скорчила гримасу, демонстрируя свое отвращение этими нежностями спутницы с пухленьким неказистым Генорре. Ответом послужил высунутый язык цыганки, что тоже осталось незамеченным капитаном, склонившимся в поклоне, насколько это было возможно при его телосложении, и лобызавшим пальцы своей новой деловой партнерши.

– Не увлекайтесь, сеньор, – потребовала Лионелла, сочтя, что влажные губы Генорре уже достаточно обслюнявили ее пальцы.

– Тысяча извинений, сеньорита, – вновь проявил капитан галантность, небывалую для его рода занятий. – Прошу вас наверх, я лично подберу каюту, достойную таких очаровательных путешественниц.

Он подал Лионелле руку, девушка демонстративно охотно приняла его предложение. Катарина последовала за ними к трапу на палубу, едва удерживаясь, чтобы не захихикать, настолько нелепой и гротескной казалась ей эта пара.

При первом своем появлении на палубе королевского брига девушки не успели как следует осмотреться, так что если и произошли какие-либо изменения, то ни Лионелла, ни Катарина их не заметили, разве что вся команда корабля теперь была связана и находилась под охраной вооруженных морских бродяг, совсем не похожих на честных негоциантов, как называл их капитан Генорре. Похоже, абордаж корабля прошел умело и быстро. Впрочем, данное обстоятельство нисколько не удивляло. Если уж в мушкетах стражи короля Фернара мирно спали мухи, какой уж ратной доблести ожидать от служителей закона здесь, на краю континента. Далеко не все с такой щепетильностью исполняли свой служебный долг, как старший альгвазил Альгерадо, который, кстати, находился здесь же, со связанными за спиной руками. Судя по растрепанной одежде, помятой кирасе и ссадинам на лице, ему досталось больше всех в схватке, наверняка он один единственный сражался как лев.

Со стороны кормы послышался шум. Дверцы палубной надстройки с треском распахнулись и наружу выпал один из пиратов. Следом за ним появился ослик Катарины, победно фыркая. Для торжества ушастого неказистого животного наверняка имелись весомые основания, ибо выпавший наружу пират явно получил ускорение от его копыта.

Затем еще трое вытащили на палубу Мирингельма. Вернее, чародей вышел сам, пираты просто висели на его плечах, лишь создавая видимость, что крепко держат гиганта. Лицо Мирингельма сохраняло обычное выражение детского недоумения. Лионелла и Катарина нисколько не удивились бы, если б оказалось, что их спутник даже не знает, что бриг подвергся нападению и захвачен. Наверняка вновь складывал свои стишки, когда его отвлекли от этого занятия грубым вмешательством.

Последним на палубу вышел страус. Сначала из дверей высунулась его голова на длинной шее. Кинув по сторонам строгий взгляд, страус вышел наружу целиком, при этом он выглядел настолько грозно, что пришлось бы набраться изрядной храбрости, чтобы подойти к рослой птице, не опасаясь получить хорошего пинка, а то и удара клювом в темя.

– Мы нашли еще одного, мой капитан, – доложил своему предводителю один из пиратов. – И с ним целый зверинец. Сопротивляются.

Неизвестно какая кара могла бы ожидать Мирингельма и животных за сопротивление новым хозяевам корабля, хотя справедливости ради стоит заметить, что сам чародей и не думал сопротивляться – просто при внушительной комплекции гиганта любая атака на него сводилась на нет, но в дело решительно вмешалась Лионелла.

– Сеньор капитан, прошу вас отпустить этого человека, – потребовала она. – Он сопровождает нас, а животные принадлежат нам.

Тонкие брови Генорре, явно выщипанные в ниточку умелым цирюльником, удивленно полезли под самую шляпу.

– Этот человек с вами? – переспросил он, глядя на Лионеллу снизу вверх. – Почему же он не связан, как и вы?

– Я объясню вам потом, – пообещала цыганка и с милой улыбкой многозначительно добавила: – За бокалом хорошего вина, если дождусь от вас приглашения на ужин.

Катарина едва не поперхнулась. Она прекрасно поняла, что прямо сейчас Лионелла, не может сочинить убедительную байку и объяснить капитану, почему сопровождающий девушек верзила не подвергся аресту со стороны стражников, но так откровенно обольщать этого коротконогого пухляка… Сама Катарина ни за что не унизилась бы до подобного, не поступилась бы своим дворянским достоинством. Хотя, какое достоинство может быть у бездомной бродяжки…

На Генорре слова Лионеллы подействовали безотказно. Весь расплывшись в улыбке, он ответил:

– Ловлю вас на слове, очаровательная сеньорита, и, надеюсь, вы не откажете в любезности разделить со мной скромную трапезу морского отшельника.

Обернувшись к своим головорезам, он крикнул:

– Эй вы, придурки, отпустите честного человека!

Пираты сползли с плеч Мирингельма, с явным облегчением, что им не придется заламывать этого верзилу, ибо это наверняка оказалось бы совсем не просто.

– А где же ваш собственный корабль, сеньор? – поинтересовалась Лионелла, заметив, что рядом нет больше ни одного судна.

– На дне, – беспечно ответил Генорре, махнув рукой. – Я тоже расскажу вам об этом за ужином.

– Что вы собираетесь делать с пленниками? – неожиданно спросила Катарина.

Вопрос девушки вызвал новый приступ удивления у капитана – видимо, он уже счел ее крайне скромной, зажатой и молчаливой особой, на которую не стоит тратить слишком много времени и личного обаяния.

– В прежние времена всех их отправили бы по доске на корм акулам, – ответил Генорре. – Но в наш век утонченности и благородства такие методы сочли бы крайне негуманными. А я не могу бросать тень на свое честное имя и репутацию. Так что не будем грубыми варварами и просто высадим всех на какой-нибудь остров. Вот как раз один есть неподалеку.

– Могу я попросить вас об одной маленькой услуге, сеньор капитан? – осведомилась Катарина.

Генорре удивился еще больше. Оказывается, девчонка не так уж и скромна, осмеливается еще что-то просить.

– Все зависит от того, насколько мала эта услуга, – осторожно отозвался капитан, не рискуя давать опрометчивое обещание.

– Почти ничтожна, – заверила его Катарина. – Я прошу вас оставить на корабле вот этого человека.

Она указала на Альгерадо. Теперь удивился не только Генорре, но и сам старший альгвазил. Лионелла слегка нахмурилась, подозревая, что у соперницы созрел какой-то свой план, отличающийся от ее собственного.

– Позвольте узнать, сеньорита, чем вам так дорог этот молодой человек? – поинтересовался капитан.

– Есть кое-какие старые счеты, – уклончиво ответила Катарина. – Если вы оставите его на острове, нам будет трудно рассчитаться.

– Хм, даже не знаю, – задумался капитан. – Этот молодой воин показал себя очень опасным противником, не хотелось бы оставлять его под боком.

Он взглянул из-под шляпы на Лионеллу и спросил:

– А что скажете вы, душа моя? Стоит ли мне пойти на такой рискованный шаг?

Неизвестно поддержала бы Лионелла просьбу спутницы и соперницы, но ничего ответить она не успела, ибо Катарина не собиралась выпускать инициативу из своих рук. Приблизившись к Генорре вплотную, девушка тихо напомнила:

– Пятьдесят процентов, сеньор капитан.

– В каком смысле? – насторожился Генорре.

– В самом прямом. Наверное, моя спутница забыла упомянуть, что нужного человека в Эр-Шихораме знаю только я, поскольку он мой родственник. Так что делайте выводы.

Если бы Лионелла, большую часть своей жизни занимавшаяся тем, что морочила людям головы, не владела собой настолько хорошо, то наверняка позеленела бы от злости. Курносой дворянке в один миг удалось сделать себя более значимой персоной в глазах любвеобильного пирата, которого цыганка уже почти положила к своим ногам.

Генорре размышлял недолго.

– Что ж, я удовлетворю вашу просьбу, белокурая сеньорита, – кивнул он. – И приглашаю вас на ужин.

Перехватив сердитый взгляд Лионеллы, капитан уточнил:

– Вас обеих, очаровательные сеньориты.

Глава двенадцатая

Спустя несколько дней пути раздался долгожданный клич дозорного:

– Земля!

Привычные к своему ремеслу матросы не обратили на сигнал особого внимания, продолжая драить палубу. На их веку это был далеко не первый порт – бесцельное созерцание приближающегося берега не сулило абсолютно ничего интересного, а получить нагоняй от своего сурового капитана не хотелось никому. Милый и обходительный со своими пассажирками Генорре щедро раздавал пинки и подзатыльники матросам за малейшую провинность и даже просто так, ради поддержания на должном уровне собственного авторитета.

За время пути пираты залатали бриг, корпус и оснастка которого несколько пострадала при абордаже. Шхуна самого Генорре, довольно-таки старенькая посудина, по его собственным словам, затонула, получив пробоину. Собственно, ненадлежащее состояние собственного корабля и побудило предприимчивого капитана покуситься на собственность королевского флота, никакой иной выгоды он не получил, если, конечно, не принимать в расчет многообещающие заверения Лионеллы, прожужжавшей толстяку все уши выдуманными сокровищами, якобы ожидающими его на далеком острове, название которого она и сама порой забывала. Впрочем, не только пятьдесят процентов обещанной выгоды подогревали интерес капитана. Насколько заметила Катарина, большое внимание Генорре занимала и сама цыганка, чем последняя беззастенчиво пользовалась. К немалому удовольствию Катарины ей Генорре своего внимания уделял гораздо меньше, хотя и дворянка представляла для капитана большой интерес, ибо, по его мнению, являлась ключом к вымышленным спутницей сокровищам.

Мирингельма, как обычно, не волновало ничего вокруг, он приглядывал за животными, которые, пообвыкшись к жизни морских путешественников, уже не доставляли много хлопот, в свободное же время предавался своему любимому занятию – стихосложению. Результаты своего творчества он изливал на всех подряд, в том числе и на Катарину. Лишь Лионелла, большую часть времени проводившая в обществе капитана Генорре, избежала этой незавидной участи. Матросы отмахивались от верзилы-рифмоплета, Катарина скрипела зубами. Хорошо хоть, что морская болезнь ее больше не мучила.

Услышав крик дозорного, она вышла на палубу. Тут же рядом появилась Лионелла.

– Уже Эр-Шихорам? – поинтересовалась цыганка.

– А я почем знаю? – отозвалась Катарина, пожав плечами, и язвительно добавила: – Спроси у своего нового друга.

– Не завидуй, – не менее язвительно посоветовала цыганка.

– Да чему тут завидовать? – фыркнула Катарина. – Тебя пожалеть впору.

– Себя пожалей, – огрызнулась Лионелла. – А этот толстячок для меня уже на все готов.

– Посмотрим, что он скажет, когда узнает, что все твои байки сплошное вранье, – хихикнула Катарина.

– Да? – усмехнулась цыганка. – А чей это родственник, интересно, живет в Гат-Табеше?

Катарина сразу сникла. Как это ни прискорбно, а ей действительно первой придется испытать на себе гнев обманутого капитана, когда тот узнает, что никакого родственника у Катарины нет ни в Гат-Табеше, ни во всем Эр-Шихораме. Дернул же черт за язык. Цыганка-то сумеет выкрутиться, наплетет, что сама обманута и введена в заблуждение бессовестной спутницей…

Катарина тяжело вздохнула.

– Заврались мы с тобой, подруга, – произнесла она.

– Это точно, – в свою очередь вздохнула Лионелла. – Ну да ничего, как-нибудь выкрутимся. Не в первый раз.

Оглядывая из-под ладони приближающийся берег, цыганка заметила:

– Что-то я тут ни одной башни не вижу. Мы точно в Эр-Шихораме?

– Ты меня, что ли, спрашиваешь? – удивилась Катарина и, не сдержавшись, хихикнула: – Пойди, узнай у своего пузатенького друга.

Лионелла нахмурилась, рассерженная насмешками спутницы, капитан же Генорре сам появился на палубе. По его приказу, матросы свернули паруса и корабль встал на якорь, после чего предводитель «честных негоциантов», как он сам именовал свой экипаж, обратился к Катарине:

– Итак, сеньорита, вы готовы навестить своего родственника?

– Конечно, – кивнула Катарина, лихорадочно соображая, как будет выпутываться на берегу, когда капитан, наконец, поймет, что никакого родственника у нее здесь отродясь не бывало.

– Как далеко от порта он живет? – поинтересовался Генорре.

– Неподалеку от башни, – ляпнула Катарина первое, что пришло на ум.

– От какой? – продолжал выяснять капитан.

От этого вопроса Катарина слегка растерялась, но Лионелла тут же пришла ей на выручку:

– А что, их здесь много?

– Я знаю только башни султанского сераля, – ответил Генорре.

– Султанского чего? – не поняла Катарина.

– Дворца, – пояснил пират.

– Ну, значит, там и будем искать, – просто решила цыганка.

– Будем, – охотно согласился капитан. – Только без вас, сеньорита, – добавил он, ослепив Лионеллу широкой улыбкой, в которой поблескивали металлом два железных зуба.

– Что значит, без меня? – насторожилась цыганка.

– Ну, мы же идем в гости не к вашему родственнику, – пояснил Генорре. – Согласитесь, сеньорита, неприлично вламываться в чужой дом целой толпой. Так что хватит вашей спутницы и меня.

Девушки переглянулись. Взгляд Лионеллы словно требовал от спутницы решительных действий. Катарина и сама нисколько не обрадовалась перспективе оказаться наедине с капитаном, особенно в тот момент, когда он поймет, что его обманули самым бесчестным образом.

– Мы должны идти вдвоем, – поспешно сказала Катарина, для убедительности даже схватив цыганку за руку.

– Интересно знать, почему? – удивился капитан.

– Я в письме сообщила, что мы приедем вместе, – снова ляпнула Катарина первое, что пришло в голову.

Новая ложь прозвучала не слишком убедительно и капитан наверняка мог бы усомниться в искренности слов младшей дочери герцога Готрана, но мысль тут же начала развивать находчивая Лионелла, не оставляя Генорре времени на лишние размышления:

– Мы девушки честные и не можем себе позволить обманывать уважаемого человека, – с пафосом произнесла она. – К тому же, если он заподозрит хоть малейший обман, то не захочет поделиться сведениями, а вы знаете, сеньор капитан…

– Знаю-знаю, – прервал Генорре не в меру разговорчивую цыганку, опасаясь вновь перегрузить свой мозг ненужными подробностями. – Хорошо, пусть будет так, пойдете на берег с нами. Но больше никого. Ваш большой друг и ваши животные останутся на борту корабля.

– Как вас понимать, сеньор? – изобразила Лионелла крайнюю степень возмущения. – Неужели вы нам нисколько не доверяете?

– Ну что вы, сеньориты? Разве я могу позволить себе такую вольность?

Генорре схватил обеих девушек за руки, облобызал их пальчики и клятвенно заверил:

– Если бы я не доверял вам, сеньориты, вас не было бы сейчас на борту моего корабля.

Ни Катарина, ни, тем более, Лионелла ни на мгновение не поверили его словам – обе отлично понимали, что не покинули бриг вместе со всем бывшим экипажем и не остались на острове, куда Генорре высадил всех лишних, по его мнению, людей, исключительно благодаря выдумке цыганки. Однако благодаря этой же самой выдумке девушки оказались в весьма щекотливой ситуации – им приходилось лгать все больше и больше. Видимо, правы были те мудрецы, трактаты которых Катарина так и не удосужилась пролистать, игнорируя усилия своих наставников, что утверждали – ложь затягивает. Несмотря на браваду Лионеллы и надежды Катарины, что все образуется как-нибудь само собой, обе чувствовали, что запутываются все больше и больше. Но и сказать правду не столько любвеобильному, сколько алчному и вспыльчивому капитану, тоже уже не представлялось возможным. Оставалось лишь полагаться на волю случая и судьбу.

Шлюпка доставила капитана Генорре и его пассажирок на оживленный берег, где во всех направлениях сновали десятки людей в пестрых одеждах, перекатывая бочки и перетаскивая тюки. Над портом висел разноголосый гомон, в котором преобладала абсолютно незнакомая девушкам речь смуглолицых жителей Эр-Шихорама. В том, что они действительно прибыли в указанную Мирингельмом страну, сомневаться не приходилось – среди множества разнообразных судов, стоявших на рейде, сразу выделялись знакомые по картинке приземистые корабли с треугольными парусами.

Однако очень скоро капитан вывел юных путешественниц из портовой толчеи и суеты и повел их в глубь города по извилистым тесным и пустынным улочкам. Судя по всему, раньше Генорре приходилось бывать в этом городе неоднократно.

Редкие прохожие с удивлением оглядывались на троих незнакомцев. Но вопрос девушек, чем вызвано столь пристальное внимание к их персонам, Генорре махнул рукой:

– Дикие люди, что с них взять? Посмотрите, сеньорита, вот башня – Капитан указал Катарине на высокое сооружение со шпилем, поднимавшееся ввысь. – Вы можете отыскать дом своего родственника? Как его, кстати, зовут?

При последнем вопросе Катарина слегка замешкалась, все-таки она не обладала даром сочинять так стремительно и беззастенчиво, как это получалось у цыганки, которая снова пришла на помощь:

– Его зовут Педросо, он очень уважаемый человек.

– Странное имя, – удивился капитан. – Не похоже на местные.

– Так он же корнями с нашего берега, – ничуть не смутившись, напомнила Лионелла. – А живет он… – она взглянула на Катарину, – …где?

Взгляд цыганки красноречиво говорил, что ей уже надоело постоянно выкручиваться одной и пора бы уже подруге поучаствовать в затянувшемся обмане, тем более, что идея с несуществующим родственником принадлежала именно ей. При других обстоятельствах Катарина непременно вступила бы в жаркую словесную дуэль и обязательно напомнила бы спутнице, кто втравил их в эту историю, теперь же лишь оставалось играть взятую на себя роль.

– Вон там, – указала Катарина на один из куполов. – Это его дом. Кажется, – благоразумно добавила она на всякий случай.

– Прошу прощения, сеньориты, но мне кажется, что вам неплохо было бы обновить свой гардероб – произнес капитан, лукаво прищурившись.

– Что я слышу, сеньор?! – воскликнула Лионелла, стараясь придать голосу побольше праведного гнева. – По-вашему, мы неподобающе одеты?

– О нет, сеньориты, как можно? – отозвался Генорре, выразив учтивым поклоном заверение в самых искренних чувствах. – Вы чудесно выглядите! Но мне кажется, что отправляться в гости к уважаемому человеку в мужских одеждах, будучи женщинами, не совсем уместно. Все-таки первая встреча с родственником. К тому же у нас чрезвычайно деликатное дело…

– И что же вы предлагаете, сеньор? – нетерпеливо поинтересовалась Лионелла. Обычно предпочитая запутывать других обилием пустых слов и витиеватых фраз, сама цыганка терпеть не могла ждать, пока ей сообщат суть. – Вам же известно насколько небогат наш гардероб.

– Я предлагаю вам заглянуть на местный базар. Уверяю вас, там вы найдете для себя все необходимое.

Предвидя очевидный вопрос Лионеллы, Генорре поспешно добавил:

– Разумеется, все расходы я беру на себя.

– С чего такая щедрость, сеньор, – удивилась Лионелла.

– А разве я могу отказать в чем-либо двум таким очаровательным сеньоритам? – отозвался капитан, излучая саму любезность.

Катарина закусила губу от досады – ей вовсе не улыбалось снова обряжаться в неудобные тряпки. Однако Лионелла, напропалую кокетничая с пиратом, признала его совет разумным и согласилась посетить местных торговцев одеждой. При этом она подмигнула Катарине, явно намекая на то, что в базарной толчее появится возможность улизнуть от недоверчивого капитана.

На базаре девушки вновь почувствовали себя в центре всеобщего и весьма пристального внимания. Смуглолицые уроженцы юго-восточного побережья без всякого стеснения тыкали в их сторону пальцами, что-то кричали и, судя по интонациям, выражали откровенное недовольство появлением чужеземок. Не вытерпев, Лионелла обернулась к провожатому и спросила:

– Чего надо этим обезьянам?

Однако вопрос прозвучал в пустоту, ибо капитана Генорре позади не оказалось.

– Куда он делся? – недоуменно пробормотала цыганка.

Девушки переглянулись, Катарина пожала плечами.

Между тем вокруг начал скапливаться народ. Даже некоторые торговцы покинули свои палатки и подошли ближе. Мужичок средних лет в малиновой феске что-то выговаривал Катарине, топорща усы, обнажая желтые щелястые зубы и источая не самый приятный запах из глубин своего организма прямо ей в лицо. Как ни пыталась Катарина отвернуться или отступить, мужичок всякий раз снова оказывался перед ней и лез в лицо, словно какой-то назойливый жук. Еще двое начали подталкивать Лионеллу, терпения у которой оказалось гораздо меньше, чем у спутницы.

– Знаешь, подруга, мне эти аборигены порядком надоели, – процедила цыганка сквозь зубы.

– Согласна, – кивнула Катарина и оттолкнула от себя назойливого мужичка.

Желтозубый что-то крикнул в толпу, словно призывая всех присутствующих в свидетели неуважительного отношения к нему со стороны незнакомок, и вновь подскочил к Катарине, схватив ее за плечо, за что тут же поплатился здоровьем. Жесткий удар под дых согнул мужичка пополам, а следующий удар коленом в зубы, отбросил его в толпу.

Лионелла, схватив толкающих ее торговцев за отвороты халатов, шмякнула обоих физиономиями друг о друга. Вслед за этим улетучились всякие надежды на мирное решение создавшегося недопонимания – завсегдатаи базарной площади всей массой набросились на чужестранок, отстаивая свои, непонятные другим, традиции. По настоянию Генорре, девушки оставили на борту брига и шпагу, и кнут, так что сейчас могли отбиваться только кулаками и ногами, щедро раздавая пинки и зуботычины.

Поднялись переполох и суматоха, в общей свалке перевернулись несколько корзин с фруктами, по земле покатились апельсины, кого-то впечатали физиономией в связку бананов, несколько человек запутались в парусине рухнувшего навеса.

– Быстрей, подруга! – поторопила Лионелла спутницу, пинком отшвырнув пухлого торговца хлебом прямо в корзину с его товаром. – Бежим отсюда!

– Бежим! – не стала возражать Катарина, перекувырнувшись через одного противника и пробежавшись по спине другого.

Однако покинуть базарную площадь, превратившуюся их общими усилиями в поле битвы, девушкам не удалось. Понеся большие потери в виде синяков, ушибов и прочих мелких травм, а так же ущерб в виде подпорченного товара, но используя значительный численный перевес, торговцы и их добровольные помощники из посетителей схватили нарушительниц спокойствия. Возможно, ловкие, как дикие кошки, девушки и смогли бы отбиться от неповоротливых и нерасторопных обывателей, но в дело вмешались люди в островерхих шлемах и кольчугах, судя по всему – городская стража. Им возмущенные горожане и передали свою добычу, вследствие чего незадачливые путешественницы оказались узницами зиндана[4].

– Что это было? – недоуменно пробормотала Катарина, отдышавшись.

– Это был арест, – мрачно вздохнула Лионелла, задрав голову и разглядывая решетку, отделявшую их теперь от свободы.

– А за что? – снова спросила Катарина.

– Больше спросить не у кого? – сердито пробурчала цыганка.

Катарина обвела взглядом каменные стены. Чуть в сторонке сидел на корточках, обхватив колени, щупленький человечек с козлячьей бородкой, такой чумазый, что в полутьме зиндана почти сливался со стеной. Сжавшись в комок, он смотрел на девушек круглыми, как блюдца, глазами и больше был похож на гномика. Катарине хватило беглого взгляда, чтобы понять, что к этому обитателю зиндана приставать с расспросами бесполезно.

– А кого я еще должна спрашивать? – не менее сердито продолжила она, обращаясь к спутнице. – Из-за тебя же вся эта заварушка. Черт, плечо болит.

– Я еще и виновата?! – возмутилась цыганка. – Не ты ли первая в драку полезла?

– А кто потащил меня на этот дурацкий базар? – не сдавалась Катарина.

– Уж точно не я, – не уступала цыганка. – Сама на берег потащилась, родственничка своего искать.

– Ты еще про остров свой вспомни, – сердито посоветовала Катарина.

Взаимные упреки посыпались так обильно, что грозили перейти в рукопашную схватку. Слишком много у каждой накопилось обвинений в адрес другой. Глаза чумазого узника еще более округлились, насколько это вообще было возможным.

Однако потасовка не состоялась, ибо в самый жаркий момент спора, призванного безуспешно выяснить, кто же именно из них обеих является истинным источником всех бед, над головами узников загремела решетка и двое стражников спустили вниз лестницу.

– Свобода?! – встрепенулась Катарина.

– Помечтай, – съязвила Лионелла.

– Эй, выпустите нас отсюда! – потребовала Катарина, задрав голову. – Мы ни в чем не виноваты! И я уже есть хочу!

В ответ на ее требование вниз спустился человек, в котором обе девушки с удивлением узнали капитана Генорре. Едва только подошвы сапог пирата коснулись земли, стражники тут же подняли лестницу, тем самым давая понять, что слова Катарины не произвели на них абсолютно никакого впечатления.

– Сеньор! – насмешливо приветствовала капитана Лионелла. – Где это вы шлялись столько времени?

– Почему вы нас оставили?! – возмущенно воскликнула Катарина. – И за что нас арестовали?

– По местным обычаям девушкам запрещено надевать мужскую одежду и ходить по улице с открытым лицом, – с невинной ухмылкой пояснил капитан. – За это сажают в зиндан и секут плетьми, это очень серьезное преступление по местным законам. Вы разве не видели, как ходят здесь женщины?

Катарина и Лионелла переглянулись. Только сейчас обеим пришло в голову, что за все время своего пребывания на эр-шихорамском берегу они до сих пор не увидели ни одной женщины. Те немногие встретившиеся по пути бесформенные создания, закутанные с головы до ног в какие-то цветастые покрывала, ничем не напоминали им представительниц красивейшей половины человечества.

– Вы все знали и молчали?! – гневно вскричала Лионелла. – Да вы бесчестный человек, сеньор!

– Я?! – почти искренне удивился Генорре. – То же самое можно сказать о вас, сеньориты. Что вы мне наплели про какого-то родственника? В этом городе никто не знает человека по имени Педросо, а указанный вами дом принадлежит совсем другому.

– Да вы времени даром не теряли, сеньор! – вскричала цыганка.

– И это вместо того, чтобы помочь нам?! – не менее возмущенно поддержала ее Катарина.

Не успев до конца выплеснуть все свое раздражение друг на друга, теперь обе набросились на Генорре. Однако смутить капитана оказалось не так-то просто.

– Это я-то вам не помогал?! – возмутился пират, повысив голос так, что щупленький сторожил каземата еще больше вжался в стену. – Где ваша совесть, сеньориты?! Не я ли привез вас в этот город, бросив все свои дела?

– Не за бесплатно, – напомнила Лионелла.

– В таком случае, где мои деньги? – поинтересовался Генорре. – Уж не на том ли острове, дорогу к которому знает человек, которого не существует? Вы обманули меня, сеньориты! Наверняка и острова никакого нет!

– Остров есть! – заявила Лионелла так уверенно, словно сама неоднократно бывала на берегу вымышленной ею земли.

– И человек есть! – сгоряча подхватила Катарина не менее уверенно. – Просто он переехал.

Такому заявлению удивилась даже Лионелла.

– Куда переехал? – поинтересовался Генорре.

Катарина не успела ничего придумать, вместо нее ответила цыганка:

– Этого вам знать совсем не обязательно, сеньор. На вас совсем нельзя положиться, вам нельзя доверять.

– Помилуйте, сеньорита! – воскликнул пират. – А кому же еще вы здесь сможете доверять? Будем смотреть правде в глаза, я единственная ваша возможность выбраться из этой ямы и из этого города.

– Пока что мы с вами в одной яме, – справедливо заметила Катарина.

– Будьте уверены, это ненадолго, – заверил капитан. – Очень скоро я окажусь на свободе и только от вас зависит, возьму ли вас с собой.

– Неужели грабеж здесь считается менее ужасным преступлением, чем наш выход на улицу с открытым лицом? – недоверчиво поинтересовалась Лионелла.

– О чем вы, сеньорита? – умело изобразил недоумение Генорре.

– Я о вас, сеньор. Не нужно особого ума, чтобы догадаться, за что вы здесь оказались. Наверняка вломились в тот дом, который мы вам указали. Хотели присвоить карту и все захапать себе?

С каждым разом Лионелла все увереннее говорила о карте, острове и сокровищах, будто и сама уже уверовала в истинность своих фантазий, да и Катарине уже порой начинало казаться, что они отправились за тридевять земель на поиски именно клада, а не пропавшего принца Тьеретта.

– Да за кого вы меня принимаете, сеньорита?! – возмутился капитан обвинениям цыганки.

– За честного негоцианта! – отрезала Лионелла. – Мы специально указали вам чужой дом, чтобы проверить вашу честность, но вы проверку не прошли, сеньор!

Споры и ругань продолжались до самого вечера. Свидетелями перебранки стал не только молчаливый узник, боязливо вжимавшийся в стену и округливший глаза до невозможности, на шум к решетке зиндана подтянулись и несколько стражников. Весело крича что-то на своем языке, они размахивали руками, очевидно, науськивая арестантов друг на друга и ожидая, что словесная перепалка перейдет, наконец, в потасовку, что и послужит отличным развлечением скучающей тюремной охране.

Неожиданно крики стражников утратили веселые нотки, в них зазвучала тревога, послышался звон клинков.

– Что там случилось? – недоуменно пробормотала Катарина, задрав голову и силясь увидеть хоть что-нибудь.

– Наверняка это мои парни пришли на выручку своему капитану! – уверенно заявил Генорре.

– Уверены, сеньор? – Лионелла насмешливо фыркнула. – Ваш экипаж – сборище остолопов.

– Может быть, мозгов у них и маловато, – не стал отрицать Генорре. – Зато отваги хоть отбавляй. Разве вы забыли, что именно с ними я взял на абордаж королевский сторожевой корабль?

– И утопили свое собственное судно, – напомнила Катарина, не сдержавшись.

Уязвленный Генорре нахмурился, девушки весело захихикали над обескураженным капитаном.

Решетка зиндана со скрежетом сдвинулась в сторону, вниз упала лестница. Пренебрегнув правилами приличия, согласно которым, насколько помнила Катарина, следовало бы пропустить дам вперед, капитан первым принялся карабкаться вверх с резвостью, довольно удивительной для его комплекции. За ним последовала Лионелла, следом поспешила Катарина. Лишь щуплый козлобородый узник все так же сидел у стены, словно прирос к ней, провожая сокамерников своими круглыми, как блюдца, глазами.

– Святое коромысло?! – услышала Лионелла удивленный возглас Генорре, как только пират наполовину высунулся наружу из чрева зиндана. – Как вы здесь оказались?!

Видя, что он не торопится вылезать целиком, цыганка бесцеремонно поторопила капитана:

– Сеньор, не будете ли вы так любезны сдвинуть в сторону свой жирный зад?!

– Тысячу извинений, сеньорита, – спохватился Генорре, ничуть, впрочем, не чувствуя себя виноватым, и вылез наружу полностью.

Оказавшись на поверхности, девушки с удивлением увидели Мирингельма.

– Ваша шпага, сударыня, – с учтивым поклоном чародей протянул Катарине ее ржавый клинок. – Ваш кнут, – так же учтиво протянул он цыганке ее оружие. – Мне думается, барышни, что сейчас вам это может понадобиться.

Оглядевшись по сторонам, девушки изумились еще больше. Нескольким стражникам противостояли ослик, бодающийся, словно племенной бычок, страус Лионеллы, щедро раздающий пинки, и… старший альгвазил Альгерадо, разгоняющий тюремную охрану в стороны взмахами шпаги. Последнему стоило немалых усилий сдерживать натиск противников.

Без лишних раздумий Генорре подхватил с земли шест и поспешил на выручку Альгерадо. За ним в бой вступили и Лионелла с Катариной.

– Что с вами, сеньор? – не отказала себе в удовольствии подколоть капитана Лионелла, размахивая хлыстом. – Я вас не узнаю. Неужели не дадите деру?

– Настоящий кабальеро не может себе позволить бросить на произвол судьбы двух беззащитных сеньорит, – отозвался Генорре, умело орудуя шестом и разбрасывая противников в стороны.

– Вернее, оставить без присмотра их карту, – ехидно добавила Лионелла.

Катарина сочла нужным поблагодарить Альгерадо:

– Мы очень признательны вам за помощь, сударь.

– Не стоит благодарности, – сухо ответил альгвазил. – Я всего лишь выполняю свой долг.

Только один Мирингельм остался в стороне от общей свалки. Как ни странно, стража даже не обращала на гиганта никакого внимания. Усевшись на бруствер зиндана, чародей с самым невозмутимым видом раскрыл свою книгу, достал перо с чернильницей и принялся, что-то записывать, очевидно, строки очередного стихотворения, навеянного ему происходящим. От этого невинного занятия его отвлек требовательный возглас Катарины, когда стражников в тюремном дворе заметно прибавилось:

– Мирингельм, ты нам нужен!

– В самом деле? – как обычно рассеянно поинтересовался болотный маг, оторвавшись от своих записей.

– Да! – послышался в ответ раздраженный хор.

Мирингельм захлопнул книгу и вопросительно уставился на своих спутниц, совсем не спеша оторвать свой зад от бруствера.

– Хватит сидеть пнем! – сердито прикрикнула Катарина. – Разгони этих!..

– Наколдуй чего-нибудь! – потребовала Лионелла.

– В самом деле? – тут же оживился чародей.

Он даже, наконец, поднялся на ноги и потер ладони, предвкушая возможность снова проявить свои способности.

– Нет! – тут же возразила Катарина.

– Да! – не менее решительно подтвердила Лионелла.

Альгерадо остался невозмутим, капитан же пиратов с удивлением поинтересовался:

– Ваш друг умеет колдовать, сеньориты?

– Конечно, умеет, – заверила его цыганка.

– Не умеет, – возразила Катарина.

Генорре опешил, он даже шест опустил, за что мог бы поплатиться, если бы хлыст Лионеллы не отогнал от него тюремщиков.

– Так все-таки да или нет? – попробовал уточнить капитан.

В ответ раздался хор:

– Да!

– Нет!

– Советую вам договориться между собой, сеньориты, и сделать это побыстрее, – все так же невозмутимо заметил Альгерадо.

– Подруга, нас сейчас схватят, – привела Лионелла весомый аргумент в свою пользу. – Пусть Мирингельм немножко поколдует, сейчас хуже не будет.

Как не претила Катарине подобная мысль, все же приходилось признать правоту цыганки – стражников оказалось слишком много и путей к бегству из тюремного двора не было видно никаких.

– Ладно, колдуй Мирингельм, – неохотно разрешила Катарина.

– Чего изволите, барышни? – уточнил чародей.

– Сделай так, чтобы у них руки отсохли на пять минут! – потребовала Лионелла.

За неимением времени девушки воздержались от совета болотному магу заглянуть в его книгу, их же новые товарищи еще не знали, на какие промахи способен чародей.

Без тени сомнения в своих действиях Мирингельм воткнул в песок магический жезл, поводил ладонями над хрустальным набалдашником, что-то пробормотал и щелкнул пальцами. Стражники на мгновение замерли, испытывая необычные ощущения. Лионелла чертыхнулась, Катарина простонала, Генорре удивленно присвистнул, помянув святое коромысло, даже Альгерадо на миг утратил невозмутимость и озадаченно хмыкнул. У каждого стражника вдруг оказалось по шесть рук, и каждая рука сжимала по ятагану. Испугавшись в первый момент, очень скоро стражники поняли преимущество своей многоконечности и устремились вперед еще более решительно, чем прежде.

– Мирингельм, придурок, ты что натворил?! – взвизгнула Катарина.

– Переколдовывай! – потребовала Лионелла.

– В самом деле? – пробормотал Мирингельм.

– Сделай, что-нибудь! – крикнула Катарина. – Пусть они потеряют нас из вида!

Только отчаяние побудило юную наследницу ламберанского герцога требовать от колдуна решительных действий, ибо шестирукие чудовища, в которых обратились стражники стараниями Мирингельма, неминуемо пленили бы освободившихся узников и пришедших им на помощь товарищей. Снова оказаться в зиндане в ожидании приговора и неизвестности Катарине совсем не хотелось.

Мирингельм не заставил себя упрашивать. Он вновь произнес заклинание над хрустальным набалдашником своего жезла и щелкнул пальцами. Порыв ветра взметнул в воздух пыль и песок, над тюремным двором, а вскоре и над всем городом поднялась бурая туча…

Глава тринадцатая

Песчаная буря, вызванная неумелой магией Мирингельма, позволила беглецам благополучно избежать участи быть снова захваченными. Под прикрытием урагана, слепившего глаза и засыпавшего улицы песком, девушки и все вольно и невольно сопровождающие их мужчины, в том числе и четвероногие, покинули город, при этом предприимчивый капитан ухитрился даже увести с собой с тюремного двора верблюдицу и вооружиться двумя ятаганами.

На счастье болотного чародея, буря оказалась недолгой и не доставила беглецам много неудобств, иначе ему наверняка пришлось бы выслушать от своих юных спутниц множество нелестных отзывов о своем магическом искусстве, которое вызывало справедливые сомнения уже не только у них одних.

Ночь застала путников под открытым небом среди песков. Ни Лионелла, ни тем более Катарина, данному обстоятельству ничуть не обрадовались, ибо в этих краях, мучивших жарой в светлое время суток, после заката становилось довольно прохладно. Рассеянно-сосредоточенный на каких-то своих мыслях Мирингельм пребывал в мире грез, Альгерадо хранил невозмутимость и лишь один Генорре проявил предприимчивость, призвав на помощь опыт дальних странствий и смекалку. Стараниями капитана путники смогли обогреться у костра, для которого пират наломал пересохший колючий кустарник, наловил пучки перекати-поле и натаскал какие-то лепешки, о происхождении которых Катарина постеснялась спросить, но примерно догадалась, что это такое.

– А теперь расскажите, как вы оказались у зиндана? – потребовал капитан, когда все собрались вокруг костра.

Он взглянул на Мирингельма, но очень скоро понял, что ответа ждать придется слишком долго, поэтому перевел вопросительный взгляд на Альгерадо.

– Возможно, вас это удивит, сеньор капитан, но ваш экипаж решил, что более не нуждается в вашем руководстве, – произнес альгвазил.

– То есть? – насторожился Генорре.

– То есть, ваши разбойники избрали себе нового капитана и отчалили, как только узнали, что вас арестовали в городе, – невозмутимо пояснил Альгерадо.

– Святое коромысло! – вскричал капитан, потрясая кулаками.

Очевидно, эта странная фраза служила пирату не только для выражения удивления и восхищения, но и являлась злейшим ругательством.

– Пусть только попадутся мне в руки! – прорычал Генорре, погрозив кулаком в пустоту ночи.

– Всех перебьете, сеньор? – поинтересовалась Лионелла, ехидно хихикнув.

– О нет, просто скормлю акулам, – ответил капитан.

Он снова посмотрел сначала на Мирингельма, почесывавшего подбородок и задумчиво шевелившего губами, затем на Альгерадо, чей пристальный взгляд, не мигая, следил за пламенем костра, и продолжил допрос:

– Но это не объясняет мне, как вы оба оказались на берегу.

– Его со всем зверинцем высадили, – ответил Альгерадо, кивком указав на чародея. – А меня освободил он.

– Почему? – удивился пират.

– Я его попросил, – просто пояснил альгвазил.

– И все? – еще более удивился Генорре. – И мои парни позволили?

– А вы смогли бы отказать такому, сеньор? – вопросом ответил Альгерадо.

Генорре снова окинул взглядом могучую фигуру Мирингельма и понимающе кивнул. Для тех, кто не знал этого безобидного, добродушного и рассеянного человека достаточно хорошо, гигант и в самом деле выглядел чересчур внушительно и даже угрожающе.

– Что ж, как бы там ни было, примите мою благодарность, сеньоры, – произнес Генорре, придав голосу всю искренность, на какую только был способен.

Девушки присоединились к словам капитана, причем, испытывая более искренние чувства к своим спасителям.

Мирингельм лишь рассеянно кивнул, Альгерадо невозмутимо произнес:

– Не стоит. Я лишь выполнял свой долг.

– Вернемся к нашим делам, – Генорре взглянул на Катарину. – Где нам искать вашего родственника?

Катарина посмотрела на цыганку, ища поддержки. Та не заставила себя ждать.

– Здесь есть еще какой-нибудь город на берегу? – спросила она.

– Да, есть, – кивнул пират. – Эш-Шабатан. Он совсем недалеко.

– Вот туда он и уехал, – уверенно сказала цыганка. – Так ведь, подруга?

Катарина машинально кивнула. Капитан смерил обеих недоверчивым взглядом и хмыкнул, видимо, снова помянув про себя никому не известное, но почему-то святое коромысло.

– Хорошо, отправимся туда, – произнес капитан с явным недоверием.

Впрочем, сейчас ни Катарину, ни Лионеллу особо не волновало, насколько доверяет им капитан. Теперь, когда их свобода уже не зависела от пиратского главаря, можно было не утруждать себя сочинением убедительных небылиц о сокровищах. Вопрос Лионеллы о наличии еще одного города на берегу был вызван исключительно желанием и надеждой разыскать, наконец, заветную башню. Низкорослый толстенький капитан, излучавший по необходимости море обаяния и служивший образцом галантности и раньше-то не вызывал к себе должного страха, теперь же, когда оказался в одиночестве, а девушки заполучили назад свое оружие, и подавно, да к тому же, рядом находились огромный Мирингельм и благородный Альгерадо.

Желая перевести разговор в другое, менее скользкое русло, Катарина обратилась к альгвазилу, на что, впрочем, у нее имелись и другие основания:

– А вы отлично фехтуете, сударь.

– Это моя работа, сеньорита, – все так же невозмутимо ответил Альгерадо.

– Не могли бы вы дать мне несколько уроков? – продолжала Катарина с очаровательной улыбкой милого ангела, которая обычно безотказно действовала на окружающих в родной Ламберании.

Лионелла нахмурилась, вспомнив пари, заключенное в трюме брига, и не без оснований полагая, что соперница приступила к делу. К удовольствию цыганки, альгвазил ответил:

– Прошу прощения, сеньорита, но шпага не для девушек.

Лионелла хихикнула и с ехидцей посоветовала:

– Так что учись лучше варить кашу и полоскать белье.

Забывшись, Катарина по привычке при всех показала сопернице язык, та не осталась в долгу и скорчила в ответ гримасу. Недоуменный взгляд Генорре перебегал с одной на другую и обратно – капитан явно не понимал, что происходит. Между тем Катарина продолжала гнуть свою линию:

– У нас впереди долгий путь, сударь, и может случиться много всего. Вы же не сможете постоянно защищать нас всех в одиночку.

– Прошу прощения, сеньорита, но этот служака не единственный здесь, у кого твердая рука, – оскорбился пират.

– А некоторые и сами себя защищать умеют, – поддержала его Лионелла, погладив свой кнут.

Катарина скрипнула зубами от злости, поняв, что взялась за очень непростое дело. Пользуясь чересчур повышенным вниманием со стороны Генорре, Лионелла не имела возможности применить свои чары относительно Альгерадо, но и уступать победу сопернице явно не собиралась. Не зная, какой бы еще привести аргумент поубедительней, Катарина буркнула, покосившись на Альгерадо взглядом обиженного ребенка:

– Жалко вам, что ли, показать парочку приемов беззащитной девушке?

Альгерадо подкрутил свой ус и вдруг ответил:

– Нет, не жалко.

Он поднялся и отвесил Катарине учтивый поклон.

– Прошу вас за мной, сеньорита. И не забудьте вашу шпагу.

Катарина моментально вскочила на ноги, подхватила свою шпагу, еще раз показала цыганке язык и вприпрыжку последовала за Альгерадо, напрочь забыв обо всех манерах, приличествующих светской даме.

Лионелла закусила губу, провожая обоих сердитым взглядом. Словно почувствовав нараставшее в ней раздражение и дабы хоть как-то утешить спутницу, Генорре предложил:

– А я могу научить вас метать ножи, сеньорита.

– Кому вы это говорите, сеньор?! – фыркнула Лионелла. – Я же…

Лионелла снова закусила губу, вовремя остановившись, ибо в запальчивости едва не проговорилась, кто она есть такая и что таборные цыгане владеют искусством метания холодного оружия ничуть не хуже морских разбойников.

– Я и без вас это умею, – поправилась она.

– Готов спорить, сеньорита, у меня это получается гораздо лучше, – уверенно заявил пират.

Лионелла насмешливо фыркнула, абсолютно не представляя себе толстенького капитана, хоть и проявившего уже свою ловкость на тюремном дворе, в роли метателя ножей.

– Когда нам с вами попадется подходящая мишень, сеньор, я сама покажу вам, как это делается, – самоуверенно ответила цыганка.

Среди песков и в самом деле не было ничего такого, на чем можно было проверить правоту слов обоих. Генорре покосился на молчаливого Мирингельма, записывавшего в свою книгу очередные строки, навеянные ему последними событиями, и поинтересовался:

– А ваш друг не мог бы нам сотворить что-нибудь?..

– Лучше его не просить ни о чем таком, – предупредила Лионелла.

Если бы такие же слова исходили из уст Катарины, то цыганка обязательно возразила бы и отстаивала прямо противоположную точку зрения просто из духа противоречия. Но поскольку спутница и соперница оказалась занята и не слышала предложения пирата, Лионелла решила проявить благоразумие.

Между тем Альгерадо и Катарина, отойдя от костра на незначительное удаление, обнажили шпаги.

– К бою, сеньорита! – объявил Альгерадо.

Признав значительную сноровку и опыт альгвазила в фехтовании, проявленные им во время схватки на тюремном дворе, Катарина тем не менее не считала его достаточно достойным противником. Однако очень скоро девушке пришлось убедиться, насколько наивна и самоуверенна она была. Она успела сделать лишь пару выпадов, Альгерадо же хватило нескольких взмахов, чтобы обезоружить девушку, и шпага Катарины оказалась в его руке.

– Как вы это сделали? – оторопела Катарина.

– Очень просто, – ответил альгвазил, возвращая ей шпагу. – Смотрите внимательно, сеньорита.

Альгерадо повторил все свои движения, но уже медленнее, так, чтобы Катарина успела понять и запомнить. Со второго раза девушка освоила прием и сама разоружила своего наставника.

– Примерно так, – одобрительно кивнул Альгерадо.

Вернув шпагу ее владельцу, Катарина поблагодарила альгвазила и за урок, и за то, что он отправился вслед за Мирингельмом вызволять девушек из зиндана. К ее удивлению Альгерадо ответил:

– Вообще-то, это ваш друг последовал за мной.

– Вот как?! – изумленно воскликнула Катарина. – Но почему?..

– У меня тоже есть к вам вопрос, сеньорита, – произнес альгвазил. – Почему вы попросили капитана оставить меня на корабле?

От такого вопроса Катарина растерялась. Не могла же она сказать этому красавчику, что оставила его рядом исключительно из желания произвести впечатление, попытаться очаровать, чем, собственно, она сейчас и занималась как могла, тем самым выиграть спор с цыганкой и заполучить королевскую награду, да и вообще готова на что угодно, лишь бы сопернице ничего не досталось. Чего греха таить, Альгерадо, конечно, кажется ей весьма привлекательным, но уж в этом-то девушка точно никогда не признается, тем более, ему самому.

– Я первая спросила, – прибегла Катарина к распространенной детской уловке, чтобы уйти от ответа. – Почему вы пришли нам на помощь? Неужели?.. Ну-у… – Она запнулась, стесняясь выразить словами свою догадку, смущаясь и краснея, благо, в темноте ночи Альгерадо не мог этого заметить. – Вам нравится моя спутница? – наконец решилась спросить девушка напрямик. – Или, быть может?..

Альгерадо рассмеялся и смех его при данных обстоятельствах прозвучал весьма обидно. Дальнейшие же слова альгвазила развеяли всяческие надежды Катарины, что она смогла хоть чуть-чуть заинтересовать молодого служителя закона как девушка:

– Не обольщайтесь, сеньорита. Вы и ваша спутница – беглые преступники. Мой долг – арестовать вас и предать в руки правосудия, и я выполню свой долг. Пират также является преступником, ибо покусился на собственность королевского флота, и его также ждет суд.

– А вы очень самоуверенны, сударь, – не могла не заметить Катарина, подумав, что у альгвазила очень мало шансов в одиночку арестовать несколько человек и доставить их обратно за море.

– Этого требует моя служба, – невозмутимо ответил альгвазил. – Умри, но защити закон.

– Вы… вы… – Катарина совсем растерялась и просто не знала, что сказать этому странному человеку.

Так и не подобрав нужного слова, девушка в сердцах махнула рукой и вернулась к костру. Заметив выражение ее лица, где отчетливо читались раздражение и разочарование, цыганка злорадно ухмыльнулась, поняв, что неумелые попытки соперницы заставить трепетать сердце Альгерадо провалились. Скрипнув зубами, Катарина улеглась на песок и свернулась калачиком, прижавшись спиной к Мирингельму. Еще раз ухмыльнувшись, Лионелла последовала ее примеру и заняла место по другую сторону от болотного чародея.

Разбудило обеих бормотание мага:

– Песчаное море волнами лежит

И солнца лучи обжигают

Тушканчик с семьею к морю спешит

И… и…

– И никак они к морю не успевают, – пробурчала Катарина.

– В самом деле? – искренне удивился Мирингельм.

– Ага, – с другой стороны подтвердила Лионелла, сладко потягиваясь.

– Ну да, ну да, – рассеянно пробормотал чародей, чем вызвал веселый смех своих юных спутниц.

В такие минуты обе они забывали о соперничестве и от души потешались над незадачливым магом-стихоплетом.

– Сеньориты, вы готовы? – окликнул девушек Генорре.

– К чему? – недоуменно поинтересовалась Катарина.

– К подвигам, – хохотнул пират, блеснув под солнцем железными зубами. – Нас ждет Эш-Шабатан.

– Имейте совесть, сеньор, мы только что проснулись! – возмутилась Лионелла.

– И даже еще не завтракали, – поддержала ее Катарина.

– Сожалею, но утреннего кофе не будет, – снова ухмыльнулся пират.

Девушки переглянулись и почему-то обе, не сговариваясь, перевели взгляд на Мирингельма. Чародей развел руками, подтверждая слова пирата. Покидая корабль, маг забрал с собой, помимо шпаги Катарины и кнута Лионеллы, лишь книгу, чернильницу да магический жезл. Даже вода в распоряжении путешественников оказалась лишь благодаря запасливости прежнего владельца верблюдицы, который приторочил к седлу почти полный бурдюк.

Вздыхая и охая, Катарина оседлала своего ослика, Лионелла забралась на страуса, но тут вдруг произошла заминка, и совсем не по их вине. Генорре собрался было взгромоздиться на верблюдицу, однако гордое животное демонстративно отвернулось в сторону, явно не желая признавать в толстеньком пирате своего нового хозяина и наотрез отказываясь повиноваться. После седьмой попытки договориться миром Генорре потерял терпение и разразился отборнейшей бранью, кляня на чем свет стоит «гнусную горбатую тварь».

– Позвольте мне, сеньор, – вмешался Альгерадо, отстранив капитана.

Он потрепал густую гриву верблюдицы, что-то побормотал, словно разговаривал с ней, затем подал команду. Верблюдица послушно опустилась на передние колени и позволила альгвазилу сесть в седло.

– Забирайтесь, сеньор, – позвал Альгерадо капитана.

– Вообще-то я намеревался сидеть в седле один, – недовольно проворчал Генорре.

Он и в самом деле совсем не горел желанием отправляться в Эш-Шабатан в сопровождении альгвазила и чародея, считая обоих абсолютно лишними в деле поисков заветной карты сокровищ, погребенных на далеком острове.

– Хотите попытаться снова договориться с этим животным? – с усмешкой поинтересовался Альгерадо.

– Сеньор, вы сами нас задерживаете, – поторопила капитана Лионелла, которой не терпелось попасть в Эш-Шабатан еще более, чем пирату, правда, с несколько иными целями.

Впрочем, ускориться путешественникам не удалось, и вовсе не по вине капитана, смирившего гордыню и забравшегося на спину верблюдицы позади Альгерадо. Из всех лишь Мирингельм оказался вынужден продолжать путь пешком, при этом он ничуть не торопился и шел бы еще медленнее, если бы Лионелла предусмотрительно не отняла у него книгу, куда чародей стремился записать каждую новую строчку, приходившую на ум. Строчки же приходили на ум довольно часто, то и дело слышался голос мага, рифмовавшего свои впечатления от путешествия вслух.

– Сеньор, не могли бы вы попросить эту блохастую тварь идти ровнее? – обратился к Альгерадо пират, чувствуя, что вот-вот соскользнет с крупа животного, подбрасывавшего его вверх-вниз.

– Сожалею, сеньор, – невозмутимо отозвался альгвазил. – Вы можете придвинуться поближе, я не настолько брезглив.

– Благодарю вас, сеньор, но я не привык обниматься с мужчинами.

– В таком случае держитесь крепче, сеньор.

– Почему вы отправились с нами? – спросила альгвазила Катарина.

– Причина у меня одна, – сухо ответил Альгерадо, даже не взглянув в ее сторону. – Мой долг – предать вас всех в руки правосудия целыми и невредимыми. Исключением является лишь ваш чародей, хотя и его следовало бы привлечь к ответственности, ибо практикование магии в королевстве запрещено.

– Неужели вы говорите серьезно, сеньор?! – воскликнул Генорре, искренне удивленный фанатичной преданностью альгвазила королевским законам.

– Я никогда не шучу, – заверил его Альгерадо.

– Это уж точно, – пробурчала Катарина, скрипнув зубами.

Лионелла злорадно хихикнула, окончательно уверившись, что спутнице никогда не торжествовать победу над бесчувственным и непробиваемым альгвазилом, и решив, что можно уже не волноваться за проигрыш пари. Катарина метнула в ее сторону сердитый взгляд и наверняка не удержалась бы от весьма нелестного замечания в адрес цыганки, что неизбежно могло бы привести к очередной перепалке, но вдруг сзади послышался голос Мирингельма:

– На брег песчаный и пустынный

Корабль выброшен волной.

Вода не плещет за кормою,

Без ветра парус неживой.

Лионелла встрепенулась и указала сопернице в сторону океана:

– Смотри! Там и в самом деле корабль.

– И что? – пробурчала Катарина. – Первый раз ты корабль увидела, что ли?

– Это тот самый корабль, – многозначительно произнесла Лионелла, понизив голос и покосившись – не прислушиваются ли к их разговору альгвазил, гордо восседавший на верблюдице, и Генорре, изо всех сил пытавшийся с этой самой верблюдицы не соскользнуть.

– Какой тот самый? – не поняла Катарина.

На ее взгляд, стоявший у берега корабль, был самым обычным – точно такие же она видела в гавани Гат-Табеша.

– Все белобрысые такие бестолковые или только ты?! – сердито прошипела Лионелла.

– Сама ты!.. – огрызнулась Катарина.

– Корабль из видения, – поспешно пояснила Лионелла, не вступая в бесполезную перепалку с обидчивой наследницей лорда Готрана.

– С чего ты взяла, что это он? – не поверила Катарина. – Он такой же, как и все остальные.

– А вот и нет, – возразила цыганка. – Посмотри на парус.

Парус неизвестного корабля находился в наполовину свернутом состоянии, однако можно было вполне отчетливо рассмотреть вышитый на белом полотне рисунок.

– Клякса какая-то, – пробормотала Катарина, совсем незнакомая с обитателями моря.

– Сама ты клякса, – буркнула более опытная Лионелла. – Это медуза. Корабль тот самый, я уверена.

– Значит, если попадем на этот корабль… – начала Катарина выстраивать предположение.

– … узнаем, где находится башня, – подтвердила цыганка правильность ее хода мыслей. – Наконец-то ты начала соображать.

– Не задавайся, – снова обиделась Катарина.

Альгерадо по-прежнему оставался невозмутим и трудно было понять, обратил ли он внимание на неизвестный корабль, что же касается Генорре, капитан был слишком занят попытками удержаться на спине верблюдицы, чтобы замечать еще что-либо.

– Сеньор! – окликнула пирата Лионелла. – Вы должны захватить вон тот корабль.

– Должен? – удивился Генорре, взглянув из-под ладони в указанном направлении.

– Ради меня! – потребовала Лионелла, к немалому удивлению соперницы.

Впрочем, удивилась не только Катарина.

– Ради вас, сеньорита? – недоуменно переспросил Генорре.

– Черт бы вас побрал, капитан! – разозлилась цыганка, вызвав злорадный смешок Катарины. – Ради нашего острова!

– Я вас понял, сеньорита! – сразу оживился пират и крикнул Альгерадо: – Вперед, сеньор!

– Мне странно слышать от вас такое требование, сеньор, – невозмутимо отозвался альгвазил. – Вы разве забыли, что я служу закону?

– Послужите ему потом, старина! – упрямо воскликнул пират и обнажил ятаганы. – На абордаж!

С этими словами он ударил верблюдицу пятками. Животное взбрыкнуло задними ногами, и капитан упал на песок. Однако это обстоятельство ничуть не смутило алчного пирата, в очередной раз поддавшегося на нехитрую уловку цыганки и уверовавшего в то, что мифические сокровища уже почти найдены. Вскочив на ноги и размахивая ятаганами, Генорре устремился к неизвестному кораблю. Девушки переглянулись и, пришпорив своих животных, последовали за воинственным пиратом. Альгерадо нахмурился, Мирингельм озадаченно поскреб свой подбородок.

Ворвавшись по сходням на корабль, Генорре двинул рукоятью ятагана по зубам первому попавшемуся под руку, пнул еще одного и рявкнул:

– Всем сложить оружие! Судно захвачено мною!

– Нами! – ревниво поправила его цыганка, последовав за ним на палубу корабля прямо верхом на страусе и щелкнув кнутом.

Следом за ней по сходням на палубу поднялся ослик с Катариной в седле, обнажившей шпагу.

Пятеро смуглых полуголых матросов в тюрбанах и фесках, разинув рты, с изумлением смотрели на странную компанию, так неожиданно оторвавшую их от своих занятий.

– Капитана сюда! – потребовала Лионелла, тряхнув одного из матросов и ничуть не усомнившись в том, что уроженец Эр-Шихорама понимает ее речь.

На счастье совсем растерявшегося моряка, на палубу вышел сам капитан, по крайней мере, и Лионелла, и Катарина приняли его именно за капитана. Спрыгнув с седла, цыганка подбежала к нему, ткнула кнутовищем в худую впалую грудь и потребовала:

– Ты! Отвечай, где принц?!

– К-какой п-принц? – недоуменно пробормотал капитан.

К счастью для Лионеллы, своих матросов и своего собственного, этот бывалый моряк владел языком не только своей родины, но и многих других стран, где успел побывать за свою жизнь.

– Сеньорита, я ничего не понимаю! – обиженно воскликнул Генорре. – Что мы здесь ищем?

Он перевел недоуменный взгляд на Катарину. Девушка поспешно отвела взгляд, не зная, что бы такое правдоподобное солгать на этот раз.

– Сеньор, займитесь делом! – посоветовала Лионелла пирату. – Позаботьтесь о нашей безопасности.

Генорре решил проблему безопасности быстро и просто. Он что-то рявкнул эр-шихорамцам на их языке, видимо, посоветовал убраться подальше с его глаз, ибо в следующий миг все матросы захваченного корабля попрыгали за борт и, выбравшись на берег, побежали прочь.

Дабы избежать дальнейших вопросов со стороны Генорре по поводу происходящего, Катарина поспешила к цыганке, продолжавшей допрос своего пленника. Пират же занялся осмотром корабля и всего имущества, находившегося на борту.

– Я видела твой корабль возле башни, так что не прикидывайся! – пригрозила Лионелла эр-шихорамцу, сунув ему под нос кулак.

– К-какой башни? – снова пролепетал пленник.

Катарину одолевали серьезные сомнения, действительно ли они попали на тот самый корабль из видения Лионеллы – ведь сама-то она ничего не увидела в той луже на болоте Мирингельма. Однако цыганка была полностью уверена в себе и оставалась непреклонна. Под давлением неопровержимых улик из уст Лионеллы, ничуть не сомневавшейся в своей правоте, и угрозы физической расправы от нее же, капитан захваченного корабля, наконец, понял, что от него требуют, и признался, что не так давно водил свое судно к интересующей девушек башне. Однако ни о каком принце эр-шихорамец ничего не знал.

– Давно бы так, – удовлетворенно произнесла Лионелла, прекратив размахивать кнутовищем перед носом пленника. – Где эта башня?

– На мысе Толемарн в Северном море, – ответил эр-шихорамец, совсем сбитый с толку. – Мы там торговали.

– Где?! – в один голос воскликнули девушки и переглянулись.

Для изумления обеих имелись веские основания, ибо названная пленником местность находилась в стороне, прямо противоположной той, куда отправились путешественники, покинув Чандайскую топь. Слегка зауважавшая было соперницу за такой лихой допрос, теперь Катарина, верная своей привычке, скрипнула зубами от злости, поняв, что проделала столь опасный и далекий путь к берегам Эр-Шихорама абсолютно напрасно.

– Чтоб я еще раз тебя послушала, попрошайка неумытая… – процедила она сквозь зубы.

Впервые цыганка растерялась. Шмыгнув носом, она попыталась оправдаться:

– А я виновата, что там этот корабль стоял?

– Виновата, что всякую ерунду в лужах разглядываешь, а то, что надо, не замечаешь, – беспощадно отрезала Катарина.

– Сама и этого не увидела, – огрызнулась Лионелла, насупившись. – И вообще, скажи Мирингельму спасибо. Это он в своем болоте черт-те что показывал.

– А то ты не знала, с кем связалась? – продолжала возмущаться Катарина.

– Сеньориты! – окликнул девушек Генорре. – Может быть, мне наконец скажут, какого черта мы делаем на этом старом корыте? Здесь же абсолютно нечем поживиться.

– Вам известно, где находится мыс Толемарн, сеньор? – спросила его цыганка.

Генорре пожал плечами.

– Насколько мне не изменяет память, в Северном море. Уж не хотите ли вы сказать, сеньорита?..

– Именно это я и хочу сказать. Мы отправляемся туда.

– Но… – недоуменно попробовал было возразить пират.

– Никаких «но», сеньор! – отрезала Лионелла, снова обретя уверенность в себе и игнорируя косой взгляд соперницы. – Сокровища ждут нас!

Глава четырнадцатая

Когда берега Эр-Шихорама остались далеко за кормой, путешественники поняли, что несколько поторопились, отправившись в путь так поспешно. Вернее, понял это Генорре, когда спустился в трюм в поисках хотя бы одной бутылочки рома и обнаружил легкую течь, о чем и сообщил всем остальным. Прогнав с борта судна экипаж и выбросив прежнего капитана, как-то никто из новых владельцев корабля не удосужился узнать, чего ради он пристал к пустынному берегу. Теперь ответ стал очевиден. Повреждение не являлось слишком уж серьезным, однако залатать корпус судна в открытом море не представлялось возможным.

Генорре взял на себя обязанности капитана, ибо из всех лишь он один знал толк в мореходстве, умел ориентироваться в море, прокладывать курс и управляться с парусами. Всем остальным пришлось стать матросами. Мирингельм принял новую обязанность с обычным спокойствием, девушки морщились, Альгерадо хмурился. Альгвазил вообще проявлял недовольство по поводу того, что ему пришлось хотя бы так участвовать в захвате и угоне корабля. Но, по его словам, он не мог отступиться от долга и оставить без своего присмотра троих преступников, то есть Катарину, Лионеллу и Генорре. Таким образом к водам Северного моря путешественники отправились в прежнем составе, Генорре даже забрал с собой верблюдицу, не пожелав оставлять на берегу свой законный трофей, хотя животное и не питало к новому владельцу явной симпатии и более было послушно Альгерадо.

Узнав о повреждении, девушки чуть было не сцепились меж собой, готовые обвинить во всех бедах друг друга. Альгерадо посоветовал поскорее добраться до ближайшего порта, однако Генорре, все еще не утративший надежду обогатиться за счет мифических сокровищ, якобы закопанных на выдуманном цыганкой острове, поспешил успокоить спутников, заявив, что повреждение достаточно незначительное. Что касается Мирингельма, чародей ни на что не обращал внимания и, пожалуй, единственный из всех, выполнял новые для себя обязанности с обычным спокойствием, в отличие от юных спутниц, готовых по всякому поводу и без повода затеять склоку, и альгвазила, не испытывавшего никакого удовольствия от вынужденного подчинения приказам Генорре, которого по долгу службы обязан был арестовать.

Пират же наслаждался своей властью, пользуясь выгодными для себя обстоятельствами. Особенное удовольствие капитану доставляло поруководить альгвазилом, в лице которого он не без оснований видел угрозу осуществлению собственных замыслов, а так же соперника, ибо заметил, что девушки, вниманием которых, особенно Лионеллы, он пытался завладеть сам, преследуя свои корыстные цели, это самое внимание больше уделяют молодому красавцу. Впрочем, и у Лионеллы, и у Катарины в отношении Альгерадо имелись собственные планы, не имеющие ничего общего с чувством хоть какой-либо влюбленности – обеими руководил лишь дух соперничества.

– Подтяните этот шкот, сеньор, – потребовал Генорре, указав альгвазилу на снасти, и добавил с ядовитой усмешкой: – Будьте так любезны.

– Как вам будет угодно, сеньор, – отозвался Альгерадо с изрядной долей сарказма.

Капитан припал левым глазом к окуляру подзорной трубы и окинул вооруженным взглядом горизонт.

– Святое коромысло! – вырвалось у Генорре, когда в поле его зрения попал двухмачтовый бриг, полным ходом двигавшийся наперерез захваченному им эр-шихорамскому кораблю. – Это же мой корабль!

– Вернее, мой, сеньор, – поправил его альгвазил, устремив взгляд в том же направлении и узнав в очертаниях судна корабль королевского флота.

– Это спорный вопрос сеньор, – не согласился пират.

– Ну и чем нам это грозит? – поинтересовалась Катарина.

– Неприятностями? – пробурчал Генорре, снова припав к окуляру подзорной трубы.

– В самом деле? – спросила Лионелла и чертыхнулась в сердцах, покосившись на Мирингельма, невозмутимо драившего палубу шваброй.

– Без всяких сомнений, – заверил ее Генорре. – Это же пираты. Я вижу все тот же черный флаг на флагштоке.

– Думаю, уж вы-то найдете с ними общий язык, сеньор, – усмехнулся Альгерадо. – Тем более, что там ваши парни, такие же честные негоцианты, как и вы.

– Уже не мои, сеньор, – проворчал Генорре. – И сдается мне, что они собираются взять нас на абордаж.

– И что мы будем делать? – спросила Катарина, испуганно поежившись.

– Драться, конечно! – решительно и воинственно воскликнула Лионелла, взмахнув своим кнутом.

– Я думаю, – произнес капитан, скрестив руки на груди и наморщив лоб с выражением крайней сосредоточенности на лице.

Альгерадо усмехнулся, всем своим видом демонстрируя очень невысокое мнение об умственных способностях человека, возложившего на себя обязанности предводителя столь странной компании.

Катарина тронула за плечо Мирингельма, увлеченно пытавшегося стереть шваброй темное пятно с палубы.

– Мирингельм, хватит уже шваброй махать! – потребовала она и сообщила: – На нас напали!

– В самом деле? – удивился чародей.

– Угу, – подтвердила цыганка, покусывая губы и ожидая от Генорре какой-либо здравой мысли.

Капитан перевел взгляд на болотного мага и произнес:

– А может…

– Нет! – в один голос тут же возразили девушки.

Генорре снова приложился оком к подзорной трубе, окинул взглядом горизонт и вдруг приободрился.

– Господа, я вижу остров! – сообщил он.

– И чем нам это поможет? – скептически поинтересовался Альгерадо.

– Скоро узнаете. Право руля! Черт возьми, почему никого нет у штурвала?

– Вообще-то у штурвала должны были быть вы, сеньор, – с усмешкой напомнил альгвазил.

– Все приходится делать самому, – посетовал пират, берясь за рулевое колесо.

Особенности конструкции эр-шихорамского корабля придавали ему гораздо большую скорость, однако ветхость судна эту самую скорость заметно снижала, так что беглецы оказались практически на равных с преследующим их бригом. Однако очень скоро команда пиратского корабля попыталась компенсировать недостаток быстроходности артиллерийским огнем. Прогрохотал выстрел, и мимо мачты со свистом промчалось пушечное ядро, зарывшись в волны где-то впереди.

Катарина присела от испуга, да и цыганка заметно побледнела.

– Святое коромысло! – прорычал Генорре, закладывая на штурвал новый галс, дабы лишить противников возможности как следует прицелиться.

– Нет ли у вас какого-нибудь огнестрельного оружия, сеньор? – поинтересовался Альгерадо.

– Может быть, вы запамятовали, сеньор, но мы с вами давно уже путешествуем вместе и я имею не больше вашего, – ехидно отозвался капитан. – А на этой посудине один только хлам.

– Жаль, – произнес Альгерадо. – Сейчас хотя бы пистолет, уж я постарался бы поубавить пыл у ваших стрелков.

– Они уже не мои, – поправил его пират.

Мимо снова просвистело ядро.

– Наше счастье, что вы не научили свою команду как следует стрелять, сеньор, – заметил Альгерадо.

– По-моему, я что-то видела в трюме, – вспомнила Лионелла. – Я сейчас!

Девушка поспешно умчалась вниз и вскоре вытащила на палубу тяжеленное длинноствольное оружие.

– Хм, это не совсем то, что хотелось бы, – произнес Альгерадо, с сомнением оглядывая старинную аркебузу.

– Но все-таки лучше, чем ничего, – не упустил капитан случай позлорадствовать. – Давайте, сеньор, покажите вашу меткость.

– Сначала эту штуку надо проверить, – посоветовала Катарина, вспомнив, в каком плачевном состоянии пребывали ее собственные пистолеты.

– Надо, – согласился Альгерадо, приступив к осмотру аркебузы. – Не хотелось бы доставить удовольствие нашему капитану и оказаться с оторванной головой.

Генорре пренебрежительно усмехнулся, всем своим видом показывая, что у него имеются гораздо более важные заботы, чем ожидание несчастий, могущих свалиться на голову альгвазила.

– А я и боеприпасы нашла, – сообщила Лионелла, постаравшись казаться еще более полезной.

С этими словами она поставила на днище перевернутого бочонка два кожаных подсумка с пулями и порохом.

– Благодарю, сеньорита, – с галантным поклоном отозвался Альгерадо.

– Может, ее смазать надо? – предположила Катарина, неожиданно почувствовав укол ревности и не желая утрачивать внимание Альгерадо.

– Оно и так в смазке, – вместо альгвазила ответила цыганка, так же не собираясь уступать.

Наблюдая за неуклюжими попытками двух соперниц завладеть вниманием молодого служителя закона, изрядно отвлекавшими последнего от осмотра оружия, Генорре покачал головой и пробормотал:

– Святое коромысло…

Мирингельм в задумчивости теребил подбородок, не выпуская из другой руки швабру – он словно размышлял: стоит ли продолжить прерванное занятие или подождать, пока ему укажут заняться чем-нибудь другим.

Под непрекращающимся обстрелом носового орудия брига Генорре подвел корабль к острову и повел вдоль береговой полосы.

– Не посадите нас на мель, сеньор, – предостерег капитана Альгерадо.

– Вы удивитесь, сеньор, но именно это я и собираюсь сделать, – с ухмылкой сообщил пират.

– Вы, сеньор, вряд ли сможете меня удивить, – язвительно заверил его Альгерадо.

– Не пора ли показать свою меткость, сеньор? – ворчливо поинтересовался Генорре. – Или, быть может, лучше сразу признаться, что стрелок вы неважнецкий?

– Оружие готово, – невозмутимо кивнул Альгерадо.

– Только надобности в нем уже нет никакой, – произнес пират, резко выкручивая штурвал так, что все едва не попадали с ног.

Одна Катарина не устояла и чуть было не упала – лишь крепкая рука Альгерадо уберегла ее юное, но уже такое многострадальное тело от новых синяков и шишек.

– Что такое?! – недовольно вскрикнула Лионелла.

Цыганку раздосадовал не столько чрезмерно резкий маневр, сколько то, что ей самой не пришло в голову постараться упасть на руки Альгерадо. Девушка нисколько не сомневалась, что падение соперницы не было случайностью.

– Тысяча извинений, сеньориты! – прорычал капитан. – Держитесь!

Он направил судно в узкий залив, берега которого покрывали густые заросли. Как и обещал пират, очень скоро корабль сел днищем на песок.

– А теперь быстро все на берег! – скомандовал Генорре. – Эй, колдун, выводи зверье!

В этот раз Мирингельм проявил необычайное проворство и не заставил повторять дважды. Вместе с Альгерадо и Катариной они быстро вытолкали всю четвероногую и пернатую живность за борт.

Лионелла слегка замешкалась.

– Столько готовились и даже ни разу не бабахнуть, – проворчала цыганка, направив аркебузу в сторону брига, бросившего якорь в отдалении. – Ну уж нет.

Она едва только успела запалить фитиль – от этого воинственного занятия ее бесцеремонно отвлек Генорре, подхватив на руки.

– Прошу вас поторопиться, сеньорита, – произнес пират и вместе со своей ношей спрыгнул в воду.

Так, держа девушку на руках, он и вышел на берег последним. Лионелла предпочла бы, чтобы ее персоной были заняты руки Альгерадо, но цыганку утешало, что до такого не додумалась соперница.

– Это и есть ваш план, сеньор? – поинтересовался альгвазил, как только пират вышел из воды и опустил цыганку на землю. – Застрять на этом острове?

– Не совсем, сеньор, – ответил Генорре. – Вы умеете плавать?

– Я умею! – вызвалась Катарина, почувствовав азарт.

– Рад это слышать, сеньорита, но я спросил не вас, – сразу же разочаровал ее капитан, что, впрочем, сделал весьма галантно, как истинный кабальеро.

Получив утвердительный ответ альгвазила, Генорре продолжал развивать свою мысль:

– Сейчас эти разбойники на шлюпках отправятся к нашему кораблику, чтобы хорошенько пограбить, а мы с вами, сеньор, тем временем заберемся на бриг и угоним его.

– Без меня?! – по-детски обиделась Катарина, разочаровавшись, что ее собираются лишить отличного приключения, где можно вдоволь помахать шпагой.

– Без нас?! – ревниво поправила ее цыганка, тоже посчитавшая себя несправедливо обделенной очередной порцией подвигов, и забыв в своей обиде, что с ее умением плавать до корабля ей точно не добраться.

– Для вас, сеньориты, и для вашего колдуна найдется другая работа, не менее опасная, – заверил девушек капитан. – Вы поведете зверинец к восточному берегу, заодно своими следами собьете с толку пиратов. Там мы вас и подберем.

– Вы уверены, что все будет именно так? – усомнился Альгерадо.

– Точно вам говорю, сеньор, – кивнул Генорре. – Я отлично знаю этих негодяев.

– Еще бы вам их не знать, – усмехнулся альгвазил.

Генорре указал на бриг:

– Смотрите, они спускают шлюпки. Советую нам поторопиться, сеньор. Да и вам, сеньориты, лучше не стоять на месте.

От брига и в самом деле тяжело отплыли две шлюпки, до отказа нагруженные охотниками порыться в трюме эр-шихорамского суденышка, посаженного их бывшим капитаном на мель, и направились к своей добыче. Генорре и Альгерадо переглянулись и бросились вдоль берега к пиратскому кораблю, оставаясь скрытыми от глаз пиратов за прибрежными зарослями. Лионелла толкнула Катарину, та окликнула Мирингельма и все трое погнали свою живность в глубь острова. Ослик, словно чувствуя ответственность момента, был необычайно молчалив, страус, может быть, и хотел бы высказать свое мнение обо всем происходящем недовольным возгласом, но, опасливо покосившись на цыганку, предпочел последовать примеру ослика. Лишь верблюдица флегматично что-то пережевывала, поглядывая на всех с такой надменностью благородной особы королевской крови, что ни Лионелла, ни Катарина не осмелились подступиться к гордому животному. Пришлось Мирингельму позаботиться о верблюдице, что он и сделал без тени сомнения, со свойственными ему непробиваемыми никакими невзгодами непосредственностью и детским бесстрашием.

Заросли качнулись, предательски выдавая присутствие живых существ, что не ускользнуло от внимания одного из пиратов, сидевшего на корме первой шлюпки. На счастье беглецов пират не успел поделиться своими подозрениями с товарищами – огонек фитиля старинной аркебузы на эр-шихорамском корабле наконец-то добрался до заряда, грохнул выстрел и пуля сбила треуголку с его головы, что в свою очередь сбило его самого с мысли.

Заподозрив, что на судне кто-то укрылся в засаде, пираты разрядили в его корму все свои мушкеты и пистолеты. Впрочем, беглецы этого уже не видели, ибо спешили подальше от берега, стремясь пересечь островок в направлении, указанном им Генорре. Когда залив остался настолько далеко, что стали не слышны воинственные крики пиратов, требующих немедленной сдачи тех, кто, по их мнению, спрятался на эр-шихорамском корабле, все с той же стороны прозвучал пушечный выстрел, заставив беглецов остановиться. Катарина и Лионелла переглянулись.

– Что это такое? – обеспокоенно пробормотала Катарина.

– А то ты не слышала? – язвительно отозвалась Лионелла. – Пушка с брига выстрелила.

– По кому?! – снова спросила Катарина.

Лионелла нахмурилась.

– По комарам. Не будь такой глупой курицей!

– Пообзывайся еще! – оскорбилась Катарина. – Там ведь Генорре с Альгерадо.

– Ах, вот в чем дело! – ревниво воскликнула Лионелла. – Беспокоишься об этом красавчике?!

– Это совсем не то, о чем ты подумала, – сразу внесла ясность Катарина, впрочем, не слишком убедительно.

– Ну да, рассказывай, – фыркнула цыганка, не испытывая ни грамма доверия к словам спутницы. – Видела я, как ты вокруг него скакала. Ах, может нам смазать эту штуку? – передразнила она Катарину, глупо хлопая ресницами так, как, по ее мнению, делала дочь ламберанского герцога.

– Я скакала?! – возмутилась Катарина. – Это ты кудахтала: вот пульки, вот порох, сю-сю-сю…

– А ты… А ты… – Впервые Лионелла не нашлась, что сказать пообиднее. – Ну и рожа! – вдруг воскликнула она.

– На свою посмотри! – снова обиделась Катарина.

– Да я не про твою, – отмахнулась цыганка. – Хотя, твоя тоже хороша. Оглянись.

Катарина обернулась и обомлела. Из листвы на нее смотрела смуглая физиономия, разрисованная белыми линиями, с кольцом в носу, словно племенной бычок.

– Это кто? – недоуменно пробормотала Катарина.

– Ты меня спрашиваешь? – прошипела цыганка.

Обе взглянули на Мирингельма, задумчиво почесывавшего подбородок, но практически сразу поняли, что к нему обращаться с тем же вопросом бесполезно.

Между тем из зарослей вокруг появились еще несколько разрисованных человечков. Они оказались именно человечками, ибо ростик имели весьма скромный, не дотягивая даже до плеча ни одной из девушек, не говоря уж о могучем чародее, рядом с которым выглядели просто карликами. Почти у каждого нос украшало кольцо или костяная палочка, у большинства палочки торчали в губах и ушах. Увидев, что на человечках нет абсолютно никакой одежды, Катарина стыдливо покраснела и больше старалась не опускать взгляд ниже макушек незнакомцев, так как в их лица она смотреть тоже не могла, но уже по другим причинам – слишком уж жуткими казались ей подобные издевательства над собой, результатом чего стали костяные украшения в носах, губах и ушах. Лионелла же, напротив, рассматривала человечков ниже пояса с шокирующим спутницу бесстыдством, а вот при взгляде на их лица и ее коробило.

Один из человечков что-то сказал и помахал рукой, словно звал за собой. Его товарищи дружно закивали и заулыбались, обнажив желтые зубы. Хоть лица их, на взгляд обеих девушек, были весьма уродливы, все же поведение островитян казалось доброжелательным.

– Пошли с ними, – предложила Катарина. – Может, накормят.

– Ты всегда только о еде и думаешь, – укорила ее Лионелла. – Лет через десять ты станешь толстой уродиной и никто тебя замуж не возьмет.

– Сама ты уродина! – оскорбилась Катарина.

Раздуть конфликт не получилось, так как в их обмен любезностями вновь вмешались аборигены. Один из них потянул Катарину за рукав, другой легонько похлопал Лионеллу по плечу, все снова дружно заулыбались. На Мирингельма маленькие островитяне поглядывали уважительно, но без опаски.

– Ладно, пошли с этими карапузами, – согласилась цыганка. – Ведь не отвяжутся. Надо же, какие гостеприимные.

Словно поняв ее слова, островитяне радостно запрыгали как дети, чем окончательно убедили девушек в своих добрых намерениях. Мирингельм как всегда остался безучастным ко всему происходящему и молча последовал за своими юными спутницами, потянув за собой верблюдицу.

В большом селении, куда низкорослые аборигены привели путешественников, их встретили настоящим ликованием. Маленькие островитяне радостно запрыгали вокруг, особый их восторг почему-то вызвал Мирингельм.

– Хоть бы листиками прикрылись, – неодобрительно заметила Катарина, по-прежнему не решаясь опускать взгляд вниз, когда повсюду натыкалась этим самым взглядом на голеньких человечков, всю одежду которых составляли узоры на теле и костяные украшения.

– Не будь ханжой, – отмахнулась Лионелла.

В поисках поддержки она взглянула на чародея.

– Скажи ей, Мирингельм.

В следующий миг цыганка пожалела, что своим возгласом вырвала болотного мага из мира его собственных грез, ибо в ответ услышала очередное поэтическое сочинение:

– Море и волны, прибрежный песок,

Джунгли стеной – небольшой островок…

– Стоп! – остановила его Катарина. – Мирингельм, лучше заткнись.

– В самом деле? – удивился чародей.

На этот раз и Лионелла поддержала спутницу, обе девушки ответили хором:

– Да!

Между тем низкорослые обитатели островной деревни, которых оказалось довольно-таки много, развили кипучую деятельность. В честь гостей (по крайней мере, девушкам показалось, что все происходит именно в их честь) загремели большие барабаны и, к немалому удовольствию Катарины, развели огонь под огромным глиняным горшком.

– А ты не верила… – Катарина торжествующе взглянула на цыганку. – Я же говорила, нас тут накормят!

– Пока ты тут пузо набиваешь, корабль без нас уйдет, – высказала опасение Лионелла.

– Не уйдет, – уверенно ответила Катарина. – Альгерадо на такую подлость не способен.

– Он, может быть, и нет, а вот Генорре… – напомнила цыганка. – Хотя, пока он верит в сокровища…

– По-моему, в сокровища он верит уже не очень, – заметила Катарина. – Я бы тоже тебе перестала верить, ты совсем уже завралась.

– Я ж не для себя старалась! – возмутилась Лионелла.

– Ну да! – фыркнула Катарина. – Уж не для меня ли?!

– Ну, не только для себя, – поправилась цыганка.

– Ладно, мы все равно тут не надолго, – успокоила ее Катарина. – перекусим и сразу дальше пойдем. Эй, вы! – окликнула она аборигенов, сновавших вокруг. – Когда уже обедать будем?

Островитяне вновь весело засмеялись. Кривоногий человечек с костяным украшением в нижней губе жестом попросил Катарину нагнуться и надел гостье на шею ожерелье из каких-то неизвестных ей овощей. Затем такое же ожерелье украсило и шею Лионеллы.

– Это у вас салат такой, что ли? – недоуменно спросила Катарина, ничуть не заботясь тем обстоятельством, что аборигены не понимают ни слова из ее речи. – А мяса нету?

– Может, это они нам с собой в дорогу дали, – предположила Лионелла.

– Прошу прощения, барышни, – неожиданно вмешался Мирингельм, на мгновение обретя полную осмысленность взгляда. – Мне кажется, что это приправа.

– Приправа? – недоуменно переспросила Катарина. – К чему?

– К блюду, – просто ответил чародей, пожав плечами.

– К какому блюду? – насторожилась Лионелла, почуяв недоброе.

– В данном случае, наверное, к нам, – пояснил Мирингельм как ни в чем не бывало. – Ведь на здешних островах обитают племена людоедов.

– Ты-то откуда знаешь? – не поверила Катарина.

– Слышал от матросов еще на корабле.

– Так чего же ты сразу не сказал?! – возмутилась цыганка.

– Мирингельм, ты!.. – не менее возмущенно воскликнула Катарина и запнулась, не в силах найти подходящее слово для туповатого чародея. – Ты…

– В самом деле? – неподдельно изумился болотный маг.

– Да! – раздраженно рявкнули девушки хором.

Теперь обеим стало ясно, почему у маленьких аборигенов вызвало такой восторг их появление, особенно Мирингельма, такого огромного и, с гастрономической точки зрения, весьма аппетитного.

– Что будем делать? – спросила Катарина, поежившись.

– То же, что и всегда, – решительно ответила Лионелла. – Мирингельм, засучивай рукава! И не смей переспрашивать, – сердито предупредила она, предвидя обычную фразу чародея. – Мы в самом деле не хотим быть съеденными. Эй, ты!

Она поймала одного из островитян-людоедов за кольцо в носу и приподняла так, что у того округлились глаза. Лионелла стянула с себя овощное ожерелье, одела его на аборигена и объявила:

– Банкета не будет! Мы уходим!

В этот раз аборигены почему-то восприняли слова цыганки без улыбок, хотя вряд ли поняли, что она говорит – возможно, просто догадались, что их потенциальный обед решил воспротивиться попаданию в их же желудки. Толпа взорвалась возбужденными криками, в которых теперь вместо восторга слышались раздражение и даже гнев. Потрясая копьями и дубинами, аборигены обступили путешественников, яснее ясного давая понять, что не собираются поститься только потому, что их намерения не понравились девушкам.

Катарина обнажила шпагу, кольнула ближайшего человечка в голое пузо, другому отвесила хорошего пинка. Лионелла заложила пальцы в рот и лихо свистнула, оглушив людоедов. Взмахом кнута цыганка заставила человечков разбежаться в стороны. Услышав ее свист, верблюдица вздрогнула, страус вскинул голову, а ослик забил копытом, словно боевой жеребец в предвкушении битвы.

– Мирингельм, не стой пнем! – прикрикнула Катарина на чародея. – Наподдай этим голозадым!

Гигант пожал плечами, поднял с земли одно из бревен, видимо, заготовленных местными жителями для какой-то постройки, и одним взмахом смел не менее двадцати этих самых жителей.

Лионелла вскочила верхом на своего страуса и принялась щедро угощать аборигенов ударами кнута. Не отставая от хозяйки, громадная птица отвешивала людоедам такие пинки, что человечки то и дело пролетали над головами своих же соплеменников.

По примеру спутницы Катарина оседлала ослика, правда, выглядела верхом на своем неказистом скакуне гораздо менее внушительно и даже нелепо. У ослика же сложилось собственное мнение, отличное от суждений хозяйки, и он без тени сомнения бросился в бой, активно лягаясь и разбрасывая крупом в стороны низкорослых противников. Впрочем, и у Катарины не имелось достаточно времени, чтобы слишком уж задумываться о том, как она выглядит со стороны – девушка только и успевала размахивать шпагой направо и налево, отбивая выпады копий людоедов.

Войдя в раж, Лионелла пришпорила страуса и помчалась по деревне. Захлестнув кнутом одну из опор, она выдернула ее из-под горшка. Уже вскипевшая вода загасила огонь и разлилась по утоптанной земле. Аборигены заверещали, подпрыгивая и пытаясь уберечь свои голые пятки от разлившегося кипятка, что, по понятным причинам, практически не удавалось.

Лишь одна верблюдица флегматично пережевывала свою жвачку и гордо смотрела куда-то поверх всего происходящего, абсолютно ни на что не обращая внимания.

– Мирингельм, залазь верхом на эту горбатую! – призвала чародея Катарина.

– В самом деле? – с неподдельной искренностью удивился гигант, опустив бревно и предоставив людоедам, уже получившим этой дубиной, возможность мирно расползтись в стороны.

– В самом деле, – передразнила его цыганка, ловким ударом щелкнув кончиком кнута по голым ягодицам одного из людоедов. – Что-то мы тут задержались, надо спешить к берегу, бриг, наверное, уже ждет нас.

Мирингельм послушно отбросил бревно, отдавив при этом ноги сразу пятерым аборигенам, и принялся было взбираться на верблюдицу. Животное с опаской покосилось на могучего чародея, словно засомневалось, сможет ли выдержать на своей спине такого великана. Но узнать на деле на сколько увесист чародей, верблюдице не пришлось. В спину Мирингельма впились несколько малюсеньких стрелок. Великан повел плечами, обернулся и покачнулся. В грудь его ужалили еще несколько стрелок.

– Ты чего?! – испуганно окликнула чародея Катарина, заметив, что и без того глуповатая физиономия великана вообще утратила всякую осмысленность.

Бросив взгляд по сторонам, она заметила стрелков – на крытой пальмовыми листьями кровле одного из строений устроились несколько аборигенов с духовыми трубками. Стрелки также переключили свое внимание на девушек. Один из них плюнул из трубки в сторону Катарины – маленькая стрелка ужалила девушку в плечо. Перед глазами тут же все поплыло.

Лионелла взмахнула кнутом, попытавшись сбить стрелков с крыши, однако и ее ужалила в шею маленькая стрелка. Все краски дня померкли в глазах, больше уже ни Лионелла, ни Катарина ничего не видели…

Первой пришла в себя Катарина. Полное осознание действительности вернулось далеко не сразу: сначала в голову пришли почему-то воспоминания о доме, потом перед мысленным взором проплыли картины всех приключений, выпавших на ее долю после отъезда из отцовского замка, и лишь в последнюю очередь вспомнились самые последние события. Припомнив раскрашенные физиономии маленьких людоедов и представив себе все возможные жуткие последствия, девушка содрогнулась, открыла глаза и стремительно вскочила на ноги. Вернее, только попыталась вскочить, ибо оказалась связанной по рукам и ногам. Единственным утешением послужило то, что ее еще точно не съели, так же как и спутники оказались целы – оба они лежали тут же на земле и тоже связанные.

– Эй! – окликнула их Катарина.

Мирингельм лишь всхрапнул, Лионелла же открыла глаза и повернула голову, словно проснулась именно от зова соперницы.

– Мы где? – спросила цыганка.

Катарина пожала плечами.

– А голова почему так болит? – снова спросила Лионелла

Катарина и в самом деле почувствовала тяжесть в голове. Пока что ей не доводилось пробовать вино в больших количествах, но свое состояние она могла бы сравнить с похмельем.

– Стрелы этих дикарей отравленные, но, к счастью для вас, их яд всего лишь усыпляет жертву, – послышался знакомый мужской голос.

Обе девушки подняли головы и увидели старых знакомых – «честных негоциантов», некогда грабивших корабли под командованием капитана Генорре. Теперь же, судя по всему, ими верховодил усатый Трапион, бывший боцман.

– А вы тут откуда? – удивилась Катарина

– Мы где? – требовательно повторила свой вопрос Лионелла, обращаясь теперь уже к пиратам. – И почему я связана?

– Почему мы связаны? – поправила ее Катарина, возмущенная таким эгоизмом, и метнула в сторону спутницы сердитый взгляд.

– Слишком много вопросов, – поморщился Трапион.

– Надо было и рты им заткнуть, – заметил один из пиратов.

– Раньше вы были поделикатнее с дамами, – проворчала Катарина.

– Раньше им было кого бояться, – пробурчала Лионелла.

Пираты недовольно возроптали – замечание цыганки пришлось им очень не по душе, напомнив о подзатыльниках и затрещинах Генорре.

– Советую вам попридержать языки, дамочки, – предупредил Трапион, постаравшись придать голосу и физиономии подобающую пиратскому главарю грозность, что ему почти удалось.

– Ну, хорошо, не будем ссориться, – произнесла Лионелла, мило улыбнувшись.

Она метнула в сторону спутницы красноречивый взгляд, требуя того же самого. Катарина так же расцвела ангельской улыбкой и для пущей убедительности даже наивно похлопала ресницами, превратившись в милую куколку.

– Не доверяй этим бестиям, капитан! – опасливо предупредил своего главу тощий бородатый матрос, еще не забывший, как ему досталось от обеих девиц в трюме брига.

– Да что они сделают? – пренебрежительно отмахнулся Трапион. – Они же связаны.

Катарина и Лионелла переглянулись, словно безмолвно заверяя друг друга, что освободиться – это лишь дело времени. Но пока это самое время не подошло, в ожидании подходящего момента было совсем неплохо поподробнее узнать о собственном положении в планах пиратов.

– Так что вы задумали, парни? – бодро как ни в чем не бывало спросила Лионелла. – Что вообще происходит? Кажется, мы что-то немножко пропустили.

– Где те маленькие разрисованные чудовища? – в свою очередь поинтересовалась Катарина.

– Мелкие разбежались, – с ухмылкой пояснил Трапион. – Дикий народ, терпеть не могут цивилизованной стрельбы. Мы пошли по вашим следам и появились как раз вовремя. Еще чуть-чуть и вас бы всех сварили. Ваше счастье, что местные туземцы не едят своих пленников сырыми, а то мы, пожалуй, и не успели бы.

– А зачем вы нас связали? – спросила Катарина.

– Затем, что слишком хорошо знаем вашу прыть, сударыни. Теперь мы обменяем вас на наш корабль.

– А при чем тут мы?! – изобразила Лионелла неописуемое изумление.

– Только не вздумайте заговаривать мне зубы и пудрить мозги, как это сделали нашему бывшему капитану, – предупредил Трапион. – Я не знаю, что вы обе ему наплели, но уверен, он вас не оставит и пойдет на переговоры.

– И не лень вам было за нами в лес тащиться? – пробурчала Катарина, на время забыв, что именно этим пиратам обязана целостностью своего молодого организма, едва не оказавшегося обедом для толпы разрисованных людоедов.

– Мы бы с удовольствием потащились в другую сторону, но остались без корабля, – ответил усатый капитан.

– Сами свой корабль проворонили, а мы виноваты… – не переставала возмущаться Катарина. – Взяли бы тот кораблик, который мы оставили в заливе.

– Взяли бы, если б ваши друзья, угнавшие наш бриг, не продырявили ядром корму.

Лионелла оглянулась на мирно посапывавшего Мирингельма и спросила:

– А этот почему не просыпается?

– В него столько стрел всадили, что он еще дня три дрыхнуть будет, – хохотнул один из пиратов.

– Хватит вопросов, – потребовал Трапион. – Отвечайте, где наш корабль?

Девушки в очередной раз переглянулись и пожали плечами с самым невинным видом.

– С чего ты взял, что мы знаем о бриге? – вопросом отозвалась Лионелла.

– Мы ничего не видели, – поддержала ее Катарина.

– А вот мне кажется, что вам очень хорошо все известно о планах ваших друзей, – усомнился в их словах Трапион. – Думаю, если мы продолжим идти в том же направлении, что шли и вы, то выйдем к берегу, где нас ожидает корабль.

– Ну надо же, сколько догадливости, – съязвила Лионелла.

– Раньше так свою сообразительность не проявлял, – согласилась Катарина.

– Поаккуратней, я и обидеться могу, – предупредил новый капитан пиратов. – Он кивнул своим матросам: – Идем дальше. Развяжите девчонкам ноги.

– Они пинаются, – опасливо напомнил тощий бородач.

– Если будут лягаться, дай им по шее, – разрешил Трапион. – А этого, – он указал на посапывавшего чародея, – погрузите на горбатую тварь. Не на себе же нам тащить такую тушу.

Пираты взвалили мощное тело чародея на спину верблюдицы, посматривавшую на них свысока с нескрываемым презрением. Тощий бородач разрезал веревки на ногах девушек и предусмотрительно отступил назад, чтобы не оставаться в прямой досягаемости их сапог. Впрочем, от долгого лежания кровь в конечностях девушек так застоялась, что даже встать они смогли не сразу.

– А где наши животные? – спросила Катарина, забеспокоившись, что не видит и не слышит своего ослика, обычно такого разговорчивого к месту и не к месту.

– Разбежались, – ответил Трапион. – Только вот эта осталась, – он кивком указал на верблюдицу и сердито добавил: – Плюнула в меня, зараза. Прирезал бы гадину, если б не надо было вашего здоровяка везти.

Девушки одновременно прыснули смехом, представив, как верблюдица плюет в усатую физиономию Трапиона.

– Ничего смешного! – рассердился Трапион. – Хватит хихикать! Поднимайтесь и вперед!

– Я есть хочу, – пробурчала Катарина.

– А у меня спина чешется, – сказала Лионелла. – Можно руки развязать?

– Нельзя! – отрезал усатый капитан похищенного брига. – Чесаться и жрать будете, когда вернем наш корабль. Вперед!

Похоже, ожидать от пиратов благородного обхождения, которым, как ни странно, отличался Генорре, не следовало, так что пришлось девушкам подчиниться приказу.

Вереница из десятка морских бродяг потянулась через лес. Один из матросов взялся за повод верблюдицы и повел ее за собой. Трапион предпочитал держаться от горбатого животного подальше – видимо, первое знакомство с верблюдицей действительно было неприятным. За девушками капитан поручил присматривать тощему бородачу. Матрос шагал позади пленниц и то и дело подталкивал их в спины, тут же предусмотрительно отскакивая назад, дабы не получить пинка на сдачу.

– Меня комары кусают, – пожаловалась Катарина.

– Здесь нет комаров, сударыня, – отозвался Трапион.

Он хлопнул себя по шее, раздавив присосавшееся насекомое, посмотрел на то, что осталось на ладони, и добавил:

– Это москиты.

– И москиты тоже кусают! – капризно воскликнула Катарина. – Развяжите руки!

– Ну, конечно, теперь и вам почесаться захотелось, – проворчал усатый капитан. – Терпите. А ты отгоняй от них мошек, – приказал он бородатому.

– Как?! – оторопел тот от новой возложенной на него обязанности.

– Деликатно, – процедил Трапион сквозь зубы.

Он срезал ножом длинную ветку и вручил ее тощему бородачу. Матрос тяжело вздохнул и, поняв, что отвертеться не получится, взял в руки орудие труда. Впрочем, вскоре он изменил свое мнение и даже вошел во вкус, то и дело щелкая веткой по ушам девушек, явно мстя им за прошлые обиды.

Неожиданно шею шедшего впереди матроса обвила змея. Она не упала сверху, а словно была брошена чьей-то рукой. Увидев перед собой рассерженную мордочку с раздвоенным языком, матрос взвыл от ужаса и отпрыгнул назад, сбив с ног двух своих товарищей.

Со свистом распрямилась толстая упругая ветвь и смела с тропы еще троих человек.

– Что за дьявольщина?! – воскликнул Трапион, обнажив саблю и выхватив из-за пояса пистолет. – Кто на нас напал?!

– Я! – послышалось в ответ.

Из зарослей появился Генорре с двумя ятаганами в руках.

– Неужели вы не рады своему капитану? – с ухмылкой поинтересовался бывший пиратский главарь.

– Не очень, – ответил Трапион. – Ты уже не капитан.

Он вскинул пистолет и выстрелил, от неожиданности встречи и испуга напрочь забыв, что именно с этим человеком собирался вести переговоры. Возможно, это было сделано лишь с целью припугнуть бывшего капитана. В любом случае Генорре отлично знал, насколько меток его боцман, поэтому не счел нужным искать укрытие. Впрочем, этого и не понадобилось. Из зарослей высунулась голова осла и боднула одного из пиратов в спину. Не удержавшись на ногах, тот налетел на своего капитана, вследствие чего пуля из пистолета последнего лишь сшибла ветки над головой Генорре.

– На абордаж! – заорал толстенький капитан, неизвестно кому отдавая команду.

С этим воплем он двинул рукоятью ятагана по зубам одному матросу и скрестил клинки с двумя другими.

Катарина и Лионелла переглянулись и отпрыгнули с тропы в разные стороны. Тощий бородач растерялся и заметался между девушками, не зная, кого из них ловить в первую очередь. За свое замешательство ему пришлось заплатить собственным здоровьем, когда сапог Лионеллы врезался в пах. Бородач взвыл и совершил вторую ошибку, повторив промах, уже допущенный при первом знакомстве с девушками, а именно – отвернулся от цыганки, наивно полагая, что тем самым убережет свой отощавший организм от избиения. Надежда оказалась тщетной, ибо теперь бедолага получил удар в челюсть сапогом Катарины. Уже почти в беспамятстве бородач снова повернулся к Лионелле и был окончательно свален с ног ее пинком.

Лионелла присела на корточки и вытащила из-за пояса поверженного матроса кинжал.

– Давай сюда руки, – потребовала она от спутницы.

– Только не порежь меня, – опасливо предупредила ее Катарина.

– Не будь такой неженкой, – пробурчала цыганка. – Давай руки.

Девушки придвинулись друг к другу спинами, Лионелла на ощупь перерезала веревку, стягивавшую запястья Катарины. Освободив руки, Катарина проделала то же самое для спутницы.

– Ну, что, подруга, порезвимся?! – весело воскликнула цыганка.

Из поклажи на спине верблюдицы она вытащила шпагу и бросила Катарине, затем развернула свой кнут. Вооружившись, девушки присоединились к Генорре.

Бой не затянулся надолго. Сочтя, что в ряды противников уже внесена достаточная сумятица, Генорре приказал девушкам:

– Сеньориты, хватайте верблюда и за мной! Хотя нет, лучше впереди меня! Я прикрою вас с тыла.

Воспользовавшись замешательством пиратов, беглецы быстро покинули место схватки. По пути Лионелла сочла необходимым выяснить некоторые подробности.

– Не ожидала от вас такого благородства, сеньор, – сказала она Генорре. – Почему вы вернулись? Честно говоря, мы не надеялись снова вас увидеть.

– А я не сомневалась, что вы нас не бросите, – не согласилась Катарина, но больше из духа противоречия, чем от избытка доверия к пирату.

– Благодарю вас, сеньорита, – Генорре отвесил на ходу галантный поклон Катарине. – Я и не мог вас покинуть, во-первых, вы должны мне долю сокровищ, а во-вторых, двух человек слишком мало для управления кораблем, так что мне нужны и вы, и ваш здоровяк.

– Кажется, я поспешила обвинить вас в благородстве, сеньор, – проворчала Лионелла.

– Как вы нас отыскали в лесу? – полюбопытствовала Катарина.

– Ваш ослик указал мне дорогу, сеньорита, – охотно пояснил Генорре. – Должен признать, у вас очень умное животное. Когда мы с доном Альгерадо увидели на берегу ваших животных, но не обнаружили вас, мы решили, что что-то случилось и вам требуется помощь. Служака увез страуса на борт корабля, я же с осликом поспешил к вам.

Катарина ласково потрепала холку ослика.

– Ты молодец, ушастый! – похвалила она своего скакуна.

– Так значит, моя птичка тоже цела! – оживилась Лионелла.

– Цела и ждет вас, сеньорита, – подтвердил пират.

Позади послышался шум – очухавшиеся после внезапного нападения пираты устремились в погоню.

– Прошу вас поторопиться, сеньориты, – потребовал Генорре.

Вскоре беглецы оказались на берегу, где пират оставил свою шлюпку и быстро погрузились на суденышко. Девушкам пришлось сесть на весла, что вызвало немалое недовольство со стороны Катарины – почему-то ей казалось, что с этой задачей вполне могли бы справиться и Генорре с Лионеллой. Однако капитан занял место на корме у рулевого весла, а на берегу появились пираты, так что за неимением других свободных рук пришлось усмирить дворянскую гордость и взяться за черную работу.

Пока девушки неумелыми взмахами весел вели шлюпку к бригу, стоявшему на якоре на некотором удалении от берега, Генорре вступил в вялую перестрелку с преследователями. Однако очень скоро перестрелка более оживилась, когда из-за мыска на западе показались две шлюпки. Очевидно, пока часть пиратов во главе со своим предводителем шла через джунгли по следам беглецов, другие огибали остров на тех самых шлюпках, на которых отправились грабить эр-шихорамский кораблик. Увидев беглецов и угнанный корабль, пираты на шлюпках налегли на весла.

– Греби быстрей, конопатая! – прикрикнула Лионелла на соперницу.

– Сама быстрее! – огрызнулась Катарина. – Гребу, как могу.

– Без паники, сеньориты! – призвал их к спокойствию Генорре. – На наше счастье ваш служака действительно меткий стрелок.

Требовать каких либо пояснений не пришлось – на корабле грохнула пушка и ядро разнесло в щепки нос первой пиратской шлюпки. Это сразу остудило пыл и остальных пиратов.

Генорре с победным видом подкрутил ус, подмигнул девушкам и произнес:

– Добро пожаловать на борт, сеньориты!

Глава пятнадцатая

– Святое коромысло! – в негодовании воскликнул Генорре. – Сеньориты, вы что, вдвоем не можете подтянуть один шкот?

Девушкам и в самом деле совсем не просто было управляться с парусами. По возможности на помощь им приходил Альгерадо, чаще же приходилось справляться самим.

– А вы бы подошли и помогли двум слабым девушкам вместо того, чтобы орать! – огрызнулась Лионелла.

– С удовольствием помог бы вам, сеньориты, но кто-то должен управлять этим корытом. Я не могу оставить штурвал. Не стойте, подтяните этот чертов шкот.

Девушки одновременно скорчили гримасы крайнего недовольства, адресованные капитану, и снова ухватились за канат. Однако растрачивать силы на подтягивание паруса им не пришлось – могучие руки ухватились за канат и так резко потянули, что девушки едва не упали, утратив равновесие.

– Мирингельм! – воскликнула Катарина, радуясь не столько тому, что видит чародея в добром здравии, сколько тому, что теперь можно всю физическую работу взвалить на его плечи.

– Ну, наконец-то! – не менее радостно воскликнула Лионелла, испытывая те же смешанные чувства, что и соперница. – Долго же ты спал.

– В самом деле? – удивился великан, закрепляя конец каната.

– Да уж, – со смехом ответили девушки.

Мирингельм действительно провел во сне два дня. Островок с его коренными обитателями, чьи стрелы послужили причиной столь длительного сна чародея, остался далеко за кормой. Там же на острове остались и мятежные пираты, отрекшиеся от своего капитана. Последние удостоились жалости со стороны Катарины, на мгновение поддавшейся слабости, однако капитан был непреклонен и, поминая святое коромысло, наотрез отказался взять их на борт. Впрочем, Альгерадо успокоил Катарину, заверив, что разрушения на эр-шихорамском корабле не так уж велики и при желании пираты вполне могут починить судно и покинуть остров.

Несмотря на крепкие руки Мирингельма, все же управляться с кораблем таким малым экипажем оказалось довольно сложно. Больше всех создавшимся положением были недовольны конечно же девушки, кроме того, между ними в очередной раз обострился дух соперничества. Каждая из них старалась быть поближе к Альгерадо, задирая друг друга, что в свою очередь не очень-то нравилось капитану. Неизвестно, чем именно руководствовался Генорре: испытывал ли он сам какую-либо привязанность к девушкам, беспокоился за неразглашение тайны сокровищ или просто ратовал за поддержание должной дисциплины, однако давал своему экипажу такие поручения, чтобы при их выполнении девушки находились подальше от альгвазила. Насколько Катарина и Лионелла раздражали друг друга, настолько же и Альгерадо с Генорре демонстрировали откровенную взаимную неприязнь. Что же касается Мирингельма, чародей практически постоянно пребывал мыслями так далеко, что был не в состоянии адекватно воспринимать действительность, что, собственно, уже никого не удивляло.

Насколько сложно управлять кораблем столь малыми силами и не имея никакого опыта, все поняли спустя три дня, когда покрепчавший ветер взволновал поверхность моря и к ночи разыгрался шторм. Придя к выводу, что его команда просто не в состоянии расторопно управляться со снастями, Генорре приказал убрать все паруса, пока их не сорвало ветром – бриг лег в дрейф, отдавшись воле волн.

Организм Катарины, слегка пообвыкшийся с морской качкой, теперь вдруг напомнил своей хозяйке, что такие испытания не для него. Девушку так мутило, что даже Лионелла, сперва испытавшая немалое злорадство, прониклась сочувствием к страдающей сопернице. Не в силах терпеть муки, Катарина поспешила на свежий воздух из трюма, куда их обеих прогнал Генорре. Лионелла подставила плечо спутнице, в этот миг девушки забыли о соперничестве и вновь почувствовали себя подругами.

На палубе их встретили соленые брызги, ураганный ветер и недовольный возглас капитана:

– Святое коромысло! Куда вы выперлись, сеньориты?! Живо назад!

– А не засунули бы вы свое коромысло, сеньор!.. – огрызнулась цыганка.

Она погладила Катарину по плечу и участливо спросила, вернее, крикнула в самое ухо, ибо иначе спутница просто ничего не услышала бы за воем ветра и ревом волн:

– Ну как ты, подруга?!

– Умираю, – простонала Катарина, так тихо, что осталась не услышанной.

Впрочем, Лионелла и так отлично понимала, каково сейчас дворянке. Даже она, никогда не имевшая поводов жаловаться на морскую болезнь, боязнь высоты, мигрень и прочие благородные хвори, теперь, находясь на палубе корабля, то вздымавшейся вверх, то падающей вниз, чувствовала себя не намного лучше, чем Катарина.

Палуба накренилась и обе девушки откинулись назад, влепившись спинами в основание грот-мачты. В следующий миг палуба вновь изменила свое положение относительно уровня моря и девушки с такой силой налетели на фальшборт, что едва не перелетели через него и лишь сильные руки подоспевшего Альгерадо уберегли их от участи стать добычей волн.

– Вам лучше спуститься вниз, – посоветовал Альгерадо. – Здесь оставаться слишком опасно.

В подтверждение его слов палубу захлестнула волна, сбив с ног самого альгвазила. Упав на спину, Альгерадо в потоках морской воды заскользил к бреши в фальшборте. Катарина взвизгнула от испуга и, рванувшись вперед, схватила альгвазила за руку, в результате чего оказалась в том же положении, то есть плашмя на животе отправилась к той же бреши. Последней к ним присоединилась Лионелла, в порыве благородного безумства позабыв, что с ее умением плавать ей более, чем остальным, было бы нежелательно оказаться за бортом. Ухватив Катарину за ноги, цыганка так же, на животе, отправилась следом за ней.

– Святое коромысло! – воскликнул капитан, увидев, что почти весь его немногочисленный экипаж смывает за борт штормовая волна.

Вряд ли он успел бы прийти на помощь хоть кому-то, однако ему не пришлось покидать свое место за штурвалом – всех троих у самого борта перехватил чародей.

– Спасибо тебе, Мирингельм, – поблагодарила Катарина болотного мага, поднимаясь на ноги. – Ты спас нам жизнь.

– В самом деле? – переспросил великан.

– Точно! – заверила его Лионелла.

– Вне всяких сомнений, сеньор, – подтвердил Альгерадо, разглаживая ладонью мокрые усы.

– Эй, вы! – окликнул их пират. – Если уж вы все вылезли на палубу, то хотя бы обвяжитесь. Я не собираюсь никого из вас вылавливать из воды.

Мирингельм пропустил совет капитана мимо ушей, остальные же не успели им воспользоваться, ибо Катарина, вытянув руку, с ужасом взвизгнула:

– Это что?!

Безучастным к ее возгласу остался опять же лишь один Мирингельм, он даже не обернулся. Взглядам же остальных в сполохах молний явилось нечто огромное и живое, перекатывавшееся в волнах. Альгерадо сохранил невозмутимый вид, как подобает истинному рыцарю перед лицом любой опасности, Лионелла же очень хорошо поняла испуг подруги – исполинское животное запросто могло бы продырявить днище корабля одним ударом хвоста.

– А вон еще! – воскликнула цыганка, увидев в волнах другое животное, такое же громадное, как и первое.

– И еще, – добавил Альгерадо. – Их тут много.

– Морские змеи! – опознал животных Генорре. – На нерест идут. В это время года им и шторм нипочем.

– На куда они идут? – не поняла Катарина.

– На нерест, – повторила Лионелла и добавила от себя: – Балда.

– Сама, ты!.. – огрызнулась Катарина.

– Следует понимать вас так, что сейчас этим тварям не до охоты? – уточнил Альгерадо, коснувшись самого волнующего всех при данных обстоятельствах вопроса.

– Точно! – подтвердил Генорре. – Они идут нереститься к северным берегами и не обращают внимания ни на что вокруг.

В этот момент корпус корабля содрогнулся, словно зацепился днищем за риф. Девушки одновременно взвизгнули.

– Не ори ты! – толкнула Лионелла соперницу, пытаясь скрыть собственный испуг.

– Это я ору?! – возмутилась Катарина. – Сама верещишь как резаная прямо мне в ухо!

Очередная волна, перекатившаяся через палубу судна, прервала их склоку, а заодно сорвала с места один из ящиков. Ударившись о якорный ворот, ящик выбил стопор и якорь скользнул за борт. Через мгновение якорный канат натянулся и все почувствовали значительное ускорение.

– Святое коромысло! – вскричал Генорре, вцепившись в штурвал. – Сеньор, рубите канат!

Альгерадо схватился за топор и устремился было на бак, к якорному клюзу, однако вдруг остановился.

– Так вы говорите, сеньор, эти твари идут на нерест к северным берегам? – уточнил он у капитана.

– Именно так, – подтвердил Генорре и ухмыльнулся. – Кажется, я понял вашу мысль, сеньор. А вы, однако, рисковый человек.

– Не более, чем вы, сеньор, – ответил Альгерадо.

– Да что происходит-то?! – потребовала объяснений Катарина.

Лионелла также ровным счетом ничего не понимала, однако промолчала, чтобы иметь лишний повод потом с умным видом укорить соперницу в недалекости.

– Похоже, наш якорь зацепился за одного из морских змеев, – пояснил Альгерадо. – Наверное, застрял в спинном гребне. Как бы то ни было, но теперь это животное доставит нас к берегу.

– А если нырнет?! – ужаснулась Катарина

– Тогда мы просто перерубим якорный канат, – невозмутимо ответил Альгерадо.

Родившийся столь спонтанно план Альгерадо и Генорре вполне оправдал себя – морской змей исправно служил путешественникам до самого рассвета. Лишь когда шторм заметно утих, якорный канат вдруг ослаб и судно вновь легло в дрейф. Мирингельм налег на ворот и вытащил канат из воды без ощутимых усилий, так как якоря на другом конце не оказалось – то ли канат перетерся о костяной гребень морского змея, то ли сам змей, заметив, что его мускульную силу так бессовестно используют, перекусил свою упряжь. Пришлось путешественникам вновь становиться такелажниками.

В один из дней, наблюдая, как его неопытные матросы меняют паруса, Генорре покачал головой и произнес:

– Придется зайти в ближайший порт и нанять нормальный экипаж.

Его слова были услышаны.

– Давно пора было! – недовольно воскликнула Лионелла.

– Прошу прощения, сеньорита, но в открытом море матросов можно найти только на дне, – ухмыльнулся Генорре. – А утопленники меня не устраивают. Так что придется еще немножко вам поработать.

– Не пора ли нам устроить бунт на корабле? – пробурчала Катарина. – Колесо и я крутить смогу.

– Да его любая глупая обезьяна крутить сможет, – хихикнула цыганка.

– Кого ты обозвала обезьяной?! – вскинулась Катарина, почувствовав себя оскорбленной.

– Не волнуйтесь, сеньорита, ваша подруга говорит про меня, – с ухмылкой успокоил ее пират, не желая становиться свидетелем очередной склоки между девушками.

– И про вас тоже, сеньор, – многозначительно произнесла Лионелла и снова злорадно хихикнула.

– Ах, ты!.. – воскликнула Катарина, вспыхнув от возмущения.

В назревавшую ссору вмешался Альгерадо, не позволив ей разгореться.

– Господа, прямо по курсу земля! – сообщил он.

– В самом деле? – удивился Мирингельм, на краткий миг вернувшись сознанием к реальности.

– Да, сеньор, – заверил его альгвазил.

– Что это за берег? – поинтересовалась Лионелла.

– А это и есть ближайший порт, – ответил Генорре. – Мы вернулись к вашим родным берегам. Как видите, глупая обезьяна способна не только крутить штурвал, но и прокладывать верный курс.

– Не напрашивайтесь на комплимент, сеньор, – проворчала Лионелла.

– От этой хамки вы его все равно не дождетесь, – язвительно добавила Катарина.

Обе девушки обменялись взглядами, способными прожечь насквозь трехдюймовую доску.

В атмосфере полного взаимного недружелюбия, экипаж капитана Генорре завел корабль в гавань, где вполне благополучно поставил судно на якорь.

– Наймем экипаж, загрузимся провизией и продолжим путь, – объявил Генорре. – А вам, сеньор, – он взглянул на альгвазила, – рекомендую сойти на берег и там остаться.

– На берег мы сойдем все, – ответил Альгерадо.

В его руках появились пистолеты.

– Не советую предпринимать необдуманных действий, – предупредил альгвазил. – Особенно это касается вас, сеньор, – он указал дулом пистолета на пирата. – Вам уже известно, стреляю я метко.

– Что верно, то верно, – неохотно признал Генорре.

– Альгерадо, что вы делаете?! – изумилась Катарина. – Вы в своем уме?!

– Это что, шутка такая? – не менее удивленно поинтересовалась Лионелла.

Только сейчас все обратили внимание, что альгвазил вновь облачился в свою кирасу, слегка помявшуюся и потускневшую за время вынужденных странствий, а на голову надел шлем, приняв таким образом облик, подобающий ему по статусу стража закона.

– К несчастью для вас, я не умею шутить, – произнес альгвазил. – Претензий у меня нет лишь к вашему чародею, вы же трое являетесь государственными преступниками и должны предстать перед судом.

– Как вы можете?! – возмутилась Катарина. – Мы же столько пережили вместе! Мы считали вас другом.

– Особенно я, – с ухмылкой добавил Генорре и расплылся в фальшивой улыбке.

– Вы ошибались, – все так же невозмутимо ответил Альгерадо.

– У него всего два пистолета, – пробормотала Лионелла. – А нас четверо.

Она покосилась на Мирингельма, беззаботно разглядывавшего птиц в небе, и поправилась:

– Трое.

– Я под пули не полезу, – пробурчала Катарина.

– И это правильно, – одобрил ее благоразумие Альгерадо. – Давайте не будем усложнять друг другу жизнь и обойдемся без кровопролития.

– Вы не выстрелите, – не поверила Лионелла. – Вы же благородный человек, вы рыцарь.

– А вы преступники, – напомнил альгвазил. – Так что рука у меня не дрогнет.

– Уж я бы на это точно не надеялся, – проворчал Генорре.

– Это ведь даже не ваше королевство! – прибегла Лионелла к еще одному аргументу против их ареста и потребовала подтверждение от Генорре: – Ведь так?

Пират молча кивнул, Альгерадо же невозмутимо и безжалостно разбил хрупкую надежду цыганки, пояснив:

– Да будет вам известно, юная сеньорита, что на всей территории континента действует королевское соглашение, согласно которому любой преступник должен быть препровожден к месту, где стал нарушителем закона и где к нему имеются претензии.

Лионелла вздохнула и неожиданно произнесла с покорностью, удивившей всех, кроме, конечно, Мирингельма, в силу некоторой недалекости не способного обращать внимание на очевидное:

– Что ж, делать нечего, придется подчиниться закону. Давайте спустим шлюпку и отправимся на берег, в руки сурового, но справедливого правосудия.

– Ты обалдела, что ли? – опешила Катарина.

Альгерадо усмехнулся.

– Ваша подруга в здравом уме, сеньорита, – успокоил он Катарину. – А вот в хитрости и предприимчивости ей не откажешь. Наверняка собралась при удобном случае огреть меня веслом.

– Да у меня и в мыслях такого не было, – возразила Лионелла, с самым невинным видом пожав плечами.

– Тем не менее, в шлюпку мы не полезем, – продолжал альгвазил. – Дождемся береговую охрану. Я уже подал сигнал.

Он взглядом указал наверх, где на грот-мачте пестрели сигнальные флажки.

– А вы, однако, шустрый малый, – заметил пират.

– Надо было еще на острове тебе веслом треснуть, – пробурчала Лионелла.

Сигнал Альгерадо был своевременно замечен властями порта и вскоре к борту пристала шлюпка портовой стражи. Формальности не заняли слишком много времени и очень скоро корабль вернулся в собственность королевского флота, а его немногочисленный экипаж, за исключением Альгерадо, под усиленной охраной отправился на берег, где и попал, как говорила Лионелла, в руки сурового, но справедливого правосудия.

Глава шестнадцатая

Тюремный возок поскрипывал и раскачивался из стороны в сторону на расшатанных рессорах. Сквозь крохотное зарешеченное оконце света проникало совсем чуть-чуть, ровно столько, чтобы две юные арестантки могли видеть только то, что кроме них внутри больше никого нет.

Снаружи слышался топот копыт – возок сопровождали двое верховых альгвазилов и сам Альгерадо. Будь девушки снаружи, они наверняка не упустили бы шанс испытать свою удачу и вернуть себе свободу, однако из бронированного возка выбраться не представлялось возможным, Альгерадо же, отлично зная предприимчивость обеих, ни на секунду не оставлял их без надзора. Во время нечастых остановок арестанток выводили по нужде поодиночке под прицелом пистолетных стволов. Вряд ли сам Альгерадо или его подчиненные стали бы стрелять в жизненно важные части молодых и симпатичных тел, однако ковылять с пулей в ноге тоже не очень-то хотелось, так что приходилось проявлять невиданные послушание и благоразумие.

Девушек везли на суд в Пальмуко, тот самый город, что наверняка запомнил их после побега с площади из-под ареста местных властей. Генорре остался в портовой тюрьме – как морского разбойника, его должны были судить там. Что касается Мирингельма, то, поскольку власти не имели к нему абсолютно никаких претензий, безобидного великана отпустили на все четыре стороны вместе со всем зверинцем.

За время пути Лионелла несколько раз обследовала внутренности возка, и хотя тот не оставлял никаких сомнений в своей прочности, цыганка по-прежнему не находила покоя в поисках хоть какой-нибудь лазейки.

– Хватит уже суетиться, – буркнула Катарина, когда спутница в третий раз наступила ей на ногу.

В тесноте возка возня цыганки и вправду создавала массу неудобств, Лионелла даже сама поражалась терпению своей спутницы, раньше ей требовалось гораздо меньше поводов для склоки.

– А ты так и будешь сидеть, сложа ручки?! – огрызнулась Лионелла, находя для себя хоть и слабенькое, но все же утешение в перебранке.

– Так и буду, – непривычно покорно ответила Катарина.

Съежившись на низенькой скамеечке, как мышонок, она вдруг всхлипнула.

– Эй, подруга, ты чего?! – опешила Лионелла.

Она ожидала от спутницы всего, чего угодно, только не такого проявления эмоций, что являлось вполне естественным, по мнению цыганки, для любой девчонки благородного сословья, но абсолютно не подходило, опять же на ее взгляд, вечной сопернице – задиристой и драчливой.

– Как он мог так поступить с нами? – в отчаянии прошептала Катарина. – он казался таким… таким…

Она спрятала лицо в ладонях, плечи ее вздрогнули.

– Да гад он, – проворчала Лионелла, совсем обескураженная необычным поведением спутницы.

В этот момент ей даже стало жалко герцогскую дочку. Цыганка присела рядышком и обняла подругу по несчастью за плечи.

– Ничего, он у нас еще получит, – пообещала Лионелла, погрозив кулаком в ту сторону, где, как ей казалось, снаружи ехал Альгерадо. – А ты не раскисай, подруга, – она подтолкнула Катарину. – Нам еще принца спасать, а ты тут нюни распускаешь.

– Глупости все это, – отмахнулась Катарина. – Надо было нам дома сидеть. Ну кого мы можем спасти? Уже столько времени по свету скитаемся, а толку никакого.

– Да ты сдулась, благородная кукла! – фыркнула Лионелла, почувствовав себя победительницей в вечном соперничестве.

– А ты дура безмозглая! – огрызнулась Катарина. – Сама взаперти сидишь, а еще спасать кого-то собралась. Тебя бы кто спас.

– Подумаешь, – отмахнулась цыганка. – Не в первый раз.

– Вот-вот, – пробурчала Катарина. – Вам, попрошайкам, не привыкать к судам, а меня дома отец прибьет. Какой позор.

– Пока он тебя прибьет, столько времени пройдет… – хихикнула Лионелла. – Срок тебе светит немалый, подруга, за твои проделки. Ты как хочешь, можешь дальше сопли распускать, а лично я сбегу.

Катарина не успела ничего ответить, так как в этот момент возок остановился столь резко, что девушки столкнулись лбами.

– Эй, там! – сердито окликнула Лионелла альгвазилов. – Поаккуратнее нельзя?!

Никакого ответа не последовало. Снаружи послышалась какая-то возня, затем загремел засов, запиравший дверцу возка снаружи.

– Надо бежать, подруга, пока мы на дороге, – решительно сказала Лионелла. – Когда приедем в город, там будет полно стражи.

Она метнулась к открывшейся дверце так стремительно, насколько позволяли скромные габариты возка, и нанесла удар, целясь носком сапога в челюсть того, кто эту самую дверцу открыл. Однако человек снаружи оказался намного проворнее, чем можно было ожидать – он отклонился в сторону, Лионелла по инерции выпала из возка и оказалась на руках… Генорре.

– Узнаю вас, сеньорита, – ухмыльнулся пират. – Сначала свернете безобидному человеку челюсть, а уж потом поздороваетесь.

– Не такой уж вы и безобидный, сеньор, – пробормотала Лионелла, не веря своим глазам.

Оба альгвазила, сопровождавшие возок, сидели на земле, спиной друг к другу, связанные и с кляпами во рту. Альгерадо лежал чуть в сторонке без каких либо признаков жизни.

– Как вы здесь оказались? – удивилась Катарина, выглянув из чрева тюремного возка и увидев Генорре.

– Долгая история, – ответил пират. – Но советую вам не задерживаться здесь, у нас погоня на хвосте.

– У нас? – переспросила Лионелла, по-прежнему словно не замечая, что капитан держит ее на руках.

– Ну да, я не один, – подтвердил капитан.

Из-за возка вышел огромный детина.

– Мирингельм! – воскликнули девушки в один голос.

– Ваша шпага, сударыня, – произнес чародей, протянув Катарине ее ржавый клинок. – Ваш кнут, – он протянул Лионелле ее хлыст.

– Сеньор, поставьте меня на землю, – капризно потребовала Лионелла.

– Извольте, сеньорита, – отозвался пират.

Увидев лежащего Альгерадо, Катарина ахнула:

– А с ним что?!

– Не волнуйтесь, сеньорита, он жив-здоров, – успокоил ее Генорре. – Ну-у, почти здоров. Познакомился с кулаком вашего большого друга.

– Что ж ты, наш большой друг, не огрел его еще там, на корабле? – поинтересовалась Лионелла, метнув в Мирингельма сердитый взгляд исподлобья. – Мы из-за тебя такого натерпелись…

– В самом деле? – как ни в чем не бывало спросил чародей.

– Да!

– Это уж точно, – с ухмылкой подтвердил пират, хотя уже давно понял, что обычный вопрос Мирингельма, как и ответный хор девушек, не имеет никакого смысла и больше является неким ритуалом, а потому сей диалог не нуждается в каких-либо дополнениях.

– Честно говоря, вас мы ожидали увидеть еще менее, – язвительно заметила ему Лионелла. – Откуда такое редкостное благородство?

– Вы слишком высокого мнения обо мне, – в очередной раз ухмыльнулся Генорре. – Просто вы кое-что должны мне, сеньориты, и должок все еще за вами.

– Карта? – уточнила Катарина.

– Именно, – кивнул пират.

– Скажите, сеньор, а что бы вы сделали с человеком, если бы вдруг узнали, что он вас обманул? – с самым невинным видом поинтересовалась цыганка.

Генорре пожал плечами:

– Ничего особенного, просто пристрелил бы. Почему вы спросили?

Девушки переглянулись. Если во взгляде Катарины и мелькнул испуг, то глаза цыганки светились лишь азартом.

– Не обращайте внимания, – ответила Лионелла на вопрос пирата. – Мы просто поспорили.

Послышался стон, Альгерадо с трудом приподнялся. Генорре кивком указал на него Мирингельму. На удивление, великан понял, что от него требуется, и схватил альгвазила в охапку, лишив его возможности свободно двигаться.

– Как вы выбрались из тюрьмы, сеньор, – спросил Альгерадо, морщась от боли в затылке.

– Попросил его помочь? – пират снова расцвел ухмылкой и указал на Мирингельма.

– И этого хватило? – удивился альгвазил.

– А вы смогли бы отказать такому, сеньор? – рассмеялся Генорре.

Не очень-то доверяя способностям своих спутников, капитан самолично привязал Альгерадо к ближайшему дереву, после чего скомандовал:

– По коням! Или что вы там предпочитаете?

Лионелла предпочла своего страуса. Гордая птица, ничем не выдала своей радости при виде хозяйки, хотя и не проявила никакого недовольства, что ее снова вовлекают в водоворот приключений. В том, что приключения обязательно будут, не сомневался и ослик, приветственно забив копытцем. Первой мыслью Катарины было – избавиться, наконец, от неказистого скакуна и оседлать нормальную лошадь, подобающую отпрыску благородного герцогского рода. Но потрепав за уши своего ослика, девушка не нашла в себе сил изменить верному четвероногому спутнику. Что ни говори, а ослик проявил себя верным товарищем на протяжении всего пути, пожалуй, из всей разношерстной компании доверия заслуживало лишь это сообразительное животное.

Напоследок взглянув на связанного Альгерадо, Катарина вздохнула, и произнесла:

– Я вам так верила, сударь, а вы…

– А вы оказались бесчувственным бревном, сеньор, – за нее закончила Лионелла, уже оседлавшая своего страуса. – Поехали отсюда, подруга. У нас еще есть дела. Или ты собираешься вернуться домой к папочке?

– И не мечтай! – сердито воскликнула Катарина, от злости сразу напрочь забыв обо всех своих недавних переживаниях.

Лионелла отвернулась, пряча самодовольную улыбку, из опасения, что Катарина неверно истолкует ее ликование. Все-таки, несмотря на постоянное соперничество, частенько переходившее в открытую вражду, было приятно сознавать, что юная дочь ламберанского герцога взяла, наконец, себя в руки и в ближайшее время останется рядом. Как ни крути, а в дальней дороге, полной опасностей, положиться можно только на нее. От тупоумного чародея почти никакого толку, жадный пират рано или поздно обязательно поймет, что его водят за нос, и неизвестно как себя поведет, так что рассчитывать можно только на соперницу.

Катарина оседлала своего ослика, Мирингельм взобрался на лошадь одного из стражников – при этом у бедного животного подогнулись ноги от тяжести чародея, Генорре лихо запрыгнул в седло другой лошади и вся четверка направилась прочь от тюремного возка и связанных охранников. Верблюдицу, на которой они вдвоем с Мирингельмом догнали тюремный экипаж, Генорре оставил на месте, ибо надменное животное, как и прежде, наотрез отказывалось ему повиноваться и слушалось кого угодно, но только не пирата.

– Куда мы направляемся, сеньор? – полюбопытствовала Лионелла, когда обезвреженная стража осталась далеко позади и Генорре заставил всех свернуть с наезженной дороги на лесную тропу.

– К Толемарну, – ответил пират. – Если мне не изменяет память, мы ведь именно туда собирались, пока нам не помешал ваш служака.

– Он такой же наш, как и ваш, – сердито пробурчала Катарина, уязвленная замечанием Генорре.

– Ну да, – рассмеялся капитан. – То-то вы обе так щебетали вокруг него…

– Но-но, сеньор! – воскликнула Лионелла, почувствовав себя не менее оскорбленной, чем Катарина.

– Прошу прощения, сеньориты, – насмешливо извинился пират. – Пришпорьте ваших скакунов, – посоветовал он. – Наш путь далек.

Ни Лионелла, ни, тем более, Катарина, впервые отправившаяся так далеко за пределы отцовского поместья, не имели ни малейшего представления, насколько действительно долго придется ехать до упомянутого Толемарнского мыса. На третий день пути, когда хвойный лес сменился зелеными лугами, а прямо по курсу над горизонтом поднялась стена гор с заснеженными шапками на вершинах, цыганка решила внести ясность:

– Скажите, сеньор, – обратилась она к Генорре. – Вы точно уверены, что мы едем туда, куда надо?

– Абсолютно, – отозвался пират. – За этими горами лежит долина, оттуда до побережья рукой подать, там и ваш мыс.

– И как мы перелезем через эти горы? – полюбопытствовала Катарина.

– Найдем проводника, – просто ответил пират. – Вон как раз какая-то деревушка, там наверняка найдется кто-нибудь, кто знает путь через перевал.

Мирингельм не спросил ничего – чародей, как обычно, был занят стихосложением, рифмуя и записывая на страницы магической книги свои впечатления от путешествия.

Впереди и в самом деле показалось небольшое селение, над крышами домов которого вились дымки, поднимавшиеся из труб.

– Мы как раз к ужину, – удовлетворенно констатировал Генорре, втянув ноздрями аппетитные запахи, доносившиеся со стороны деревни. – Сдается мне, что вон тот большой дом – это постоялый двор, где усталым путникам не откажут в ночлеге и сытной трапезе.

– Если только у путников найдется, чем заплатить, – уточнила Лионелла с изрядной долей сарказма. – Может быть, вы запамятовали, сеньор, но мы с подругой совсем недавно сбежали из-под ареста, да и ваши карманы, насколько помнится, пусты. Если только у Мирингельма завалялся медный грошик.

Обернувшись к чародею, ехавшему позади, она спросила:

– Что скажешь, Мирингельм?

Болотный маг оторвался от своей книги, поднял на девушку задумчивый взгляд и ответил:

– Ну разве мог ли кто представить,

Что из туманных из болот

Рука судьбы сюда доставит,

К горам высоким занесет…

Катарина махнула рукой и пробурчала:

– Нашла, кого спрашивать. Что, по-твоему, он еще мог сказать?

– О, не извольте беспокоиться, сеньориты, – ухмыльнулся пират. – Мои карманы уже не так пусты, благодаря вашим охранникам. Они были так великодушны, что ссудили нам некоторые средства в дорогу.

– Да вы деловой человек, сеньор! – оживилась Лионелла.

– Само собой, – снова засиял Генорре самодовольной ухмылкой и гордо подбоченился.

Деревенька, в которую в конце концов въехали путешественники, оказалась на редкость пустынна. Лишь корова, лениво пережевывающая сено за низеньким заборчиком, взглянула на незнакомцев большими глупыми глазами, да две грязные овцы уставились на них не менее удивленно. Основное недоумение четвероногих сельских обитателей наверняка вызвал вид необычной гигантской птицы, на спине которой гордо восседала Лионелла, ее товарищи выглядели более привычно.

Без труда отыскав трактир, путешественники спешились, привязали своих животных у коновязи и вошли внутрь.

Насколько пустынно было на улицах деревушки, настолько людно оказалось в зале трактира, словно сюда набилось все местное население. Мужчины, женщины и дети стояли в проходах, сидели на скамьях за длинными столами и даже на полу. Все они молчали. Звучал голос лишь одного человека, ровный и басовитый, и принадлежал он высокому старику с морщинистым лицом, маленькой аккуратной бородкой, лихо закрученными усами и длинными седыми волосами, остальные внимали ему, затаив дыхание. Судя по виду, когда-то старик отличался крепким телосложением, да и сейчас еще растерял не все силы, хотя уже немного ссутулился и отрастил брюшко.

– Великаны окружили меня со всех сторон, – рассказывал он селянам. – Бежать было некуда. Да и разве мог ли я бежать, позабыв о чести рыцаря? Никогда! Я выхватил шпагу и отважно бросился в бой, презрев опасность! – С этими словами рассказчик взмахнул деревянной ложкой, которой, видимо, недавно отужинал, и принялся фехтовать ею, показывая свои навыки владения холодным оружием под восторженные возгласы ребятни. – Я кольнул одного под колено, другого в печень, вскочил на высокую скалу и так врезал их главарю в ухо, что тот упал на землю.

– Это чего тут у вас такое происходит? – полюбопытствовал Генорре, тронув за рукав одного из крестьян, стоявшего впереди.

– Тише, – прошипел тот и, не оборачиваясь, отмахнулся от моряка, как от назойливой мухи.

Капитан хмыкнул и попробовал было обратиться с тем же вопросом к другому крестьянину, однако получил точно такой же ответ.

– Кажется, этот старикан здесь очень популярен, – тихонько пробормотала Лионелла.

– Давайте послушаем, – предложила Катарина. – Он так интересно рассказывает.

Цыганка скорчила гримасу, передразнив спутницу, но ничего не ответила. Справедливости ради следует отметить, что рассказчик действительно умел увлечь свою публику – он так живописно повествовал о дальних походах, битвах с различными диковинными существами, ратных подвигах, о любви прекрасных дам, во имя которых, собственно, и свершались все эти подвиги, что даже Мирингельм заслушался, незаметно переместившись сознанием из мира собственных грез в мир лихих приключений, описываемый неизвестным седовласым героем. А в том, что рассказчик поистине являлся героической личностью, явно не сомневался никто из присутствующих – еще бы, иным рыцарям и за всю жизнь не удавалось даже повстречать, а не то, что одолеть столько противников, сколько уместилось в повествовании старика. В конце концов он завладел даже вниманием Лионеллы, лишь один Генорре недоверчиво ухмылялся, приглаживая усы.

В наиболее драматичные моменты рассказа тишина прерывалась ахами слушателей, когда всплывала тема романтических отношений, чувствительные крестьянки прикладывали платочки к глазам и томно вздыхали.

– С рассветом, когда запели первые петухи, а небо на востоке начало светлеть, уцелевшие живые мертвецы отступили от башни и вернулись в свои могилы, – закончил старик повесть о ночной битве с обитателями проклятого кладбища. – Покинув часовню, я вскочил на коня, усадил девушку впереди себя и мы направились в столицу. Вот так, друзья мои, я и спас благородную маркизу и вернул ее в отчий дом.

Публика загудела, выражая бурное одобрение, некоторые даже захлопали в ладоши.

– Ну что вы, что вы, друзья мои, право же не стоит, – призвал своих поклонников рассказчик, причем, гораздо менее убедительно, чем расписывал только что собственные подвиги.

Он даже весь засиял, явно польщенный похвалами, сыпавшимися на него со всех сторон.

– Благодарю вас за внимание, друзья мои. В следующий раз я непременно расскажу вам как однажды мне пришлось летать на драконе, – пообещал старик, чем вызвал еще больший восторг крестьян.

– Я так и не поняла, как он разделался с теми мертвецами? – спросила Катарина, обращаясь почему-то к Лионелле. – Разве с ними можно справиться? Они ведь и так уже мертвые.

– Языком-то все можно, – насмешливо фыркнула цыганка.

– Думаешь, он все сочинил?

– Тут и думать нечего. Только такие простачки, как ты, уши развешивают.

Катарина нахмурилась. В этот момент она была совсем не прочь садануть кулаком несносной цыганке вопреки всем правилам приличий, подобающих благородной девице, и о которых, в общем-то, и так уже остались лишь весьма смутные воспоминания. Воспитанной на легендах о подвигах благородного сэра Астана и других славных рыцарей девушке рассказы седовласого незнакомца не казались такими уж небылицами, хотя следовало признать, что обилие невероятных событий вызывало некоторые сомнения в своей правдоподобности.

Между тем Генорре, поняв, что больше уже никому не помешает, решил обратить внимание присутствующих на себя:

– Прошу прощения, сеньоры! Мы с моими спутниками впервые в ваших краях. Может ли нам кто-нибудь указать путь через горы?

На мгновение наступила тишина, потом все снова загудели, обсуждая появление незнакомцев и их намерения.

– В горы идти опасно, – предупредил упитанный мужик в кожаном фартуке и с большим кухонным ножом за поясом, видимо, трактирщик.

– Тогда нам тем более понадобится проводник, – ответил Генорре, ничуть не усомнившись. – Так есть тут люди, знающие тропы в горах?

– Атриан знает! – воскликнул один из крестьян.

– Да-да, Атриан может вас провести! – с восторгом подтвердил другой.

Тут и другие зашумели, наперебой убеждая путешественников и даже друг друга, что если кто и сможет отыскать верную дорогу через горный перевал, так это только Атриан, и никто другой. Катарине это имя показалось знакомым, но девушка никак не могла вспомнить, где его слышала раньше. Ее же товарищи, за исключением разве что Мирингельма, были несказанно удивлены таким единодушным доверием крестьян одному человеку.

– Кто же такой, этот ваш Атриан? – поинтересовался Генорре.

– Как, вы не знаете Атриана?! – поразился один из крестьян.

– Мы вообще-то здесь совсем недавно, – напомнила Лионелла.

– Атриана знают везде! – убежденно заявил другой крестьянин.

– Наверное, нас не было дома, когда он приходил, – ухмыльнулся пират. – Так где же нам его искать?

– Его не надо искать, он здесь! – прозвучал уже знакомый сильный голос.

Крестьяне расступились. Недавний рассказчик, уже успевший занять место за столом, поднялся на ноги, отставив в сторону деревянный кубок с вином, и склонил голову.

– Атриан Отважный к вашим услугам, господа.

При этих словах Катарина сразу вспомнила королевский бал. Вот, где она слышала раньше это имя.

– Вы Атриан Отважный?! – изумилась она. – Тот самый?!

– Тот самый, сударыня, – подтвердил старый рыцарь, гордо выпятив грудь, вернее, живот, и подкрутив кончики усов, явно польщенный тем, что его узнала даже незнакомка, и ничуть не сомневаясь, что в других краях о нем могли слышать только хорошее и, несомненно, героическое.

Оживились и крестьяне, узнав, что их кумир все-таки известен за пределами деревни, в чем, собственно, у них и до этого не возникало ни тени сомнений.

– Ты его знаешь? – удивилась Лионелла осведомленности соперницы.

– Слышала, – ответила Катарина. – Но дома вас все считают погибшим, сударь, – сообщила она Атриану.

– К счастью, это не так, сударыня, – улыбнулся рыцарь и снова подкрутил свои усы, пожалуй, единственный атрибут благородного воина и дворянина, оставшийся неизменным в его облике со времени свершения последнего подвига.

– Так вы проведете нас через перевал, сеньор? – вернулся Генорре к самому важному для себя, да и для своих спутников, вопросу.

– Конечно, проведет! – с восторгом воскликнул молодой парень.

– Атриан Отважный всегда приходит на помощь! – подтвердил другой крестьянин с таким же блеском восторга в глазах.

– Да! Да! – послышалось со всех сторон. – Атриан может все, он ничего не боится!

– Он настоящий рыцарь! – умильно восхитилась одна из крестьянок.

Похоже, для местных барышень Атриан являлся еще большим кумиром, чем для мужского населения, что было не так уж и удивительно – несмотря на годы, старый рыцарь сохранил внешнюю привлекательность и излучал внутреннее обаяние.

Что касается ребятни, молодое поколение во все горло прославляло храбрость и бесстрашие Атриана Отважного.

Когда галдеж немного утих, старый рыцарь наконец смог и сам ответить, подтвердив слова своих почитателей:

– Я охотно окажу вам услугу, господа, и сделаю это абсолютно бескорыстно.

Вновь взвыл крестьянский хор, прославляя неисчислимые добродетели своего кумира.

– Вы, верно, голодны, – предположил Атриан. – Прошу вас к моему столу. Друзья мои, – обратился он к присутствующим, и прежде всего к трактирщику, – накормим усталых путников и дадим им ночлег.

– Вот за это спасибо! – оживился Генорре, потерев ладони. – Охотно воспользуемся вашим приглашением, сеньор. Вижу, перед нами и в самом деле истинный рыцарь.

Жестом капитан пригласил своих юных спутниц первыми пройти к столу, где трактирщик уже проворно собирал ужин из лучших блюд и вин своего скромного заведения. В этот момент пират сам напоминал завзятого дворянина, вряд ли кто-либо из присутствующих смог бы заподозрить в нем морского разбойника. Лионелла без промедления воспользовалась приглашением, Катарина же сперва подтолкнула снова замечтавшегося Мирингельма. Когда путешественники благополучно разместились за трапезным столом, Катарина, смущаясь и краснея перед авторитетом Атриана, полюбопытствовала:

– Скажите, сударь, почему вы не вернулись в королевство?

– При дворе короля и без меня есть, кому оберегать покой и порядок, – охотно ответил старый рыцарь. – Я же был нужен здесь, в этих краях, где некому бороться со злом и люди надеются лишь на таких скромных героев, как я.

Лионелла хмыкнула.

– Да уж, в скромности вам не откажешь, – пробормотала она.

Крестьяне, окружившие стол, за которым местный «скромный герой» потчевал гостей деревни за счет трактирщика, дружно закивали, подтверждая слова старого рыцаря:

– Без сэра Атриана жизнь была бы совсем невыносимой, он защищает нас от злодеев и нечистых демонов. Пока благородный рыцарь хранит наш покой, наша земля процветает…

– Да вы просто живая легенда, сударь, – изумился Генорре с изрядной долей иронии, оставшейся, впрочем, незамеченной ни крестьянами, наперебой воспевавшими доблести своего кумира, ни им самим, слишком занятым самолюбованием.

Лионелла вытерла рот рукавом, чтобы скрыть усмешку. Катарина, менее всех сомневавшаяся в героизме сэра Атриана, вздохнула и посетовала про себя, что они появились тут слишком поздно и на ее долю не осталось ни драконов, ни великанов, ни живых мертвецов, совсем нет никакой возможности для подвига. Видимо, так и состарится, ни разу не обнажив шпагу против настоящей опасности.

Мирингельм, как всегда, промолчал, неторопливо ковыряя ложкой в миске и глядя в темный потолок – вероятно, в его мозгу складывались строчки баллады о сельском герое.

Глава семнадцатая

На рассвете путешественников провожало в дорогу столько народа, словно никто в деревне в эту ночь вообще не ложился. Впрочем, гостям не составило особого труда догадаться, чем вызван такой ажиотаж. Несмотря на то, что появление группы незнакомцев являлось совсем не рядовым событием, тем более, что одна из девушек держала под седлом вместо лошади гигантскую птицу, все же главным кумиром здесь являлся сэр Атриан, которого и вышло проводить все местное население.

Мужчины одобрительно гудели, женщины томно вздыхали, ребятня восторженно кричала и все без исключения, как и вчера, нестройным хором без устали прославляли добродетели и ратные доблести благородного рыцаря. Слушая нескончаемые дифирамбы в адрес проводника, даже Лионелла начала сомневаться, не слишком ли категорична она в собственных подозрениях относительно правдивости рассказов сэра Атриана.

Под нестройный, но дружный хор провожающих, высказывавших им пожелания удачного пути под защитой благородного рыцаря, путники покинули деревню и направились в горы.

По пути Катарина не упустила возможности поближе познакомиться с их проводником, в частности девушку очень интересовали приключения легендарного рыцаря. Ну, по крайней мере, отпрыску благородного рода властителей Ламберании личность рыцаря казалась легендарной, не зря же при дворе короля Фернара Тринадцатого его имя произносилось с таким почтением. Если же верить услышанному вчера вечером из уст самого сэра Атриана и подпевающих ему крестьян, то и здесь, в дальних от своего родного королевства краях, сей благородный дворянин овеял собственное имя еще большей славой.

Рыцаря не понадобилось долго упрашивать, он так же не преминул воспользоваться возможностью лишний раз рассказать о своих подвигах, обретя в лице Катарины благодарного и практически единственного слушателя, ибо Мирингельм, восхищенный красотами окружающего пейзажа, вновь целиком ушел в себя, а Лионелла и Генорре не заинтересовались рассказом в должной мере.

Гордо восседая на пегом мерине и мерно покачиваясь из стороны в сторону в такт походке своего животного, сэр Атриан словоохотливо делился со своими спутниками, в основном, конечно, с Катариной, невероятными историями своих похождений, неизменно заканчивавшимися торжеством справедливости. Катарина удерживалась от ахов, вздохов и восторженных восклицаний лишь из опасения уподобиться какой-нибудь простушке крестьянке и заслужить насмешки Лионеллы. Девушка очень живо представляла себе картины, описываемые умелым рассказчиком, идиллию нарушали лишь недоверчивые уточнения пирата, хихиканье цыганки и бормотание Мирингельма, являвшего миру свои новые стихосплетения:

– К седым вершинам путь ведет,

Дорога не легка.

До перевала конь дойдет.

Успеть бы до темна.

Видимо, несмотря на отрешенность от суетной реальности, все-таки некоторые слова касались слуха чародея – опасения не добраться до перевала засветло не раз высказывал сэр Атриан, переходя от одной истории, преисполненной собственных подвигов, к другой, не менее героической. Генорре попробовал было намекнуть разговорчивому проводнику, что неплохо бы поторопиться, дабы восполнить недостаток времени, однако услышал в ответ противоречивое заверение, что, их маленький отряд, не смотря ни на какие трудности, придет на перевал вовремя, где и заночует в горном трактире.

По мере продвижения становилось все холоднее, после полудня на окрестных скалах заблестел иней. Ни на миг не умолкающий проводник пояснил, что это обычное дело в горах и пообещал, что на самом перевале они увидят настоящий снег, а так же заметил, что его подопечным следовало одеться потеплее. Сам он чуть не с головой замотался в клетчатый плед, что слегка покоробило Катарину, так как, будучи отпрыском дворянского рода, девушка полагала, что истинный рыцарь сперва должен позаботиться о даме, по крайней мере, об этом толковали ей все учителя хороших манер, которых приглашал отец.

Катарина зябко поежилась и тут же сзади ее плечи укрыл широкий дорожный плащ Мирингельма – сразу стало гораздо теплее. Оглянувшись на великана, девушка поблагодарила:

– Спасибо тебе, Мирингельм.

Подумалось, что незадачливый колдун все-таки не так уж плох, как порой кажется. За время пути он, конечно, доставил массу неприятностей, но такой добрый, такой заботливый… К счастью, Мирингельм воздержался от своей обычной фразы и лишь добродушно улыбнулся в ответ, иначе юная дворянка в очередной раз могла бы резко изменить свое мнение о нем.

Вспомнив о Лионелле, Катарина обернулась. Оказалось, что цыганка тоже не осталась без внимания и помощи – ее плечи укутывал плащ Генорре.

Протянув руку, Мирингельм снял что-то со скалы. Заметив это, Лионелла полюбопытствовала:

– Что ты там нашел?

– Взгляните, сударыня.

Мирингельм протянул к ней раскрытую ладонь.

– Я тоже посмотреть хочу! – ревниво воскликнула Катарина.

Мирингельм и ей продемонстрировал странное серое кольцо на своей ладони.

– Это что? – не поняла Катарина.

Чародей улыбнулся, поднес ладонь ко рту и выдохнул несколько раз, согревая то, что держал в руке. Вскоре кольцо распрямилось, и на ладони чародея оказалось серое существо с черными глазками, лапками и длинным хвостом.

– Гадость, – поморщилась цыганка.

– А по-моему, очень миленько, – не согласилась Катарина.

Ящерка взмахнула хвостом и юркнула в рукав чародея, очевидно, в поисках тепла. Лионелла брезгливо передернула плечами, невольно представив, как подобное мерзкое, на ее взгляд, существо может ползать по телу под одеждой. Увидев ее гримасу, Катарина не смогла удержаться от смеха, за что удостоилась новой гримасы, адресованной уже лично ей.

Несмотря на обещание рыцаря, все же ночь застала путников в дороге.

– Святое коромысло! – в сердцах воскликнул пират, устав слушать непрерывное бахвальство проводника, которого к этому времени уже искренне начал считать пустозвоном. – Куда вы нас ведете, сеньор? Я уже ни черта не вижу!

– О, не волнуйтесь, сударь, – отозвался сэр Атриан. – Я знаю эти горы, как собственный карман. Мы не заблудимся. Не волнуйтесь и вы, сударыни. Пока с вами сам Атриан Отважный, вам не может угрожать никакая опасность.

– Хотелось бы верить, – пробормотала Лионелла, услышав далекий волчий вой.

Вой услышала не только она. Генорре снова выругался, помянув святое коромысло, Катарина поежилась, а рыцарь произнес:

– Советую нам всем поторопиться, господа. С горными волками шутки плохи.

– Вам не кажется, сеньор, что совет несколько запоздал? – проворчал Генорре.

– Мы успеем добраться до трактира, – невозмутимо заверил его Атриан. – Уже совсем скоро.

Словесное «скоро» на деле растянулось еще на добрых три часа. За это время вой стал гораздо ближе и слился в хор из десятков голосов. В свете луны, выглядывающей сквозь прорехи облаков, на скалах замерцали парными светлячками волчьи глаза.

Девушки испуганно ежились – благо, в темноте они не имели возможности видеть друг друга, соответственно, не было и нужды бравировать. Генорре теребил рукоять сабли и тихо бранился. Даже проводник, отличавшийся необычайными мужеством и отвагой, как о том толковали молва и он сам, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке. Лишь один Мирингельм ни на что не обращал внимания, вновь погрузившись мыслями глубоко в себя.

Обещанный трактир встретил путников абсолютным молчанием и темнотой, не светилось ни одно окно.

– Здесь всегда так пусто? – поинтересовался Генорре.

– Этой дорогой не часто пользуются, – пояснил рыцарь. – Постояльцев много не бывает.

– Да тут много и не поместится, – заметила Лионелла.

– Хм, действительно, – озадаченно пробормотал Атриан. – Вроде бы, раньше здесь было гораздо просторнее. Странно, забор куда-то подевался. Эй, хозяева! – крикнул он.

Ответом послужил лишь волчий вой.

– По-моему, здесь никого нет, – произнесла Катарина, стараясь не выдать предательской дрожью в голосе свой страх.

– Угу, – согласилась Лионелла, которой аккомпанемент волчих голосов тоже нисколько не прибавлял храбрости.

Все спешились, Генорре первым заглянул внутрь. Спотыкаясь на каждом шагу, пират в кромешной тьме обследовал помещение, наткнулся на фонарь, высек огонь и запалил фитиль.

– Давайте все сюда! – позвал он своих товарищей.

Трактир ничем не напоминал заведение, предназначенное для приема постояльцев, это оказалось простенькое строение, разделенное на жилое помещение и загон для скота, куда путники и завели своих животных.

– И это трактир? – недоуменно пробормотала Катарина, оглядевшись.

– Обычное крестьянское жилище, – поддакнула Лионелла.

– Эй, сеньор, куда вы нас завели?! – воскликнул пират.

Сэр Атриан поскреб в затылке с видом крайней озадаченности, затем почесал пузо, после чего пожал плечами и произнес:

– Кажется, мы немного сбились с пути в темноте и вышли не на ту дорогу.

– Подозреваю, что это ваше «немного» означает – несколько миль, – свирепо заметил Генорре, потеряв остатки доверия к проводнику.

– Не стоит беспокоиться, сударь, – поспешил успокоить его рыцарь. – Утром мы найдем нужную дорогу и уже завтра вечером выйдем в долину.

– Если за ночь нас не сожрут, – процедил пират сквозь зубы, прислушавшись к шорохам снаружи и рычанию, свидетельствовавшему о том, что волки окружили строение.

– Вы думаете, все так плохо, сеньор? – опасливо спросила цыганка.

– Да что уж тут хорошего? – вместо Генорре отозвалась Катарина, ежившаяся от скрежета когтей хищников, царапавших доски снаружи.

– Похоже, жители давно отсюда ушли, – заметил пират, продолжая осмотр помещения. – Дров нет, сено на исходе…

– Мы что, даже камин разжечь не сможем? – спросила Катарина, снова поежившись, но теперь уже от холода.

Она взглянула на сэра Атриана с преданностью собаки, надеясь услышать от храброго рыцаря что-то ободряющее. Однако проводник ее надежду не оправдал ни словом, ни делом.

Зато предприимчивый пират нисколько не смутился.

– Не волнуйтесь, сеньориты, я не позволю нам замерзнуть, – заверил он девушек. – Дров нет, зато есть топор и полно мебели. Помогите мне, сеньоры, – обратился он к мужчинам.

На его призыв, как ни странно, отозвался даже Мирингельм. Втроем мужчины принялись крушить шкафчики и полочки и складывать обломки в камин. Вскоре в очаге затрещал веселый огонь, разгоняя холод и тревогу.

Пока мужчины продолжали заготавливать дрова, ломая все деревянное, что не могло послужить удобству путников каким-то другим образом, девушки разобрали припасы, которыми их снабдили жители деревни и приготовили простенький ужин. Трапеза и несколько глотков яблочного вина окончательно согрели путешественников и успокоили. Впрочем, волнение улеглось совсем ненадолго. Очень скоро хищники снаружи напомнили о себе и, судя по звукам, их становилось все больше и больше.

Сидя у самого камина, сэр Атриан завернулся в плед, и притих, что совсем не было на него похоже. Даже у Катарины закралось подозрение, что благородный рыцарь чего-то боится, и от подобных догадок девушке еще более становилось не по себе. Поводов для страха и в самом деле имелось более, чем достаточно – со всех сторон снаружи слышалось злобное урчание, скрежет когтей, фырканье и сопение, отблески огня высвечивали оскаленные пасти, то и дело появлявшиеся в щелях меж досок и пытавшиеся прогрызть дерево. Кони испуганно фыркали, ослик бил копытом, страус издавал тревожные курлычущие звуки.

– Не хочу вас пугать, сеньориты, но по-моему, нас обложили со всех сторон в этом сарае, – оценил обстановку Генорре. – Ваши предложения, сеньор… – обратился он к Атриану.

Рыцарь не издал ни звука, лишь съежился еще больше, с каждым мигом становясь все менее и менее похожим на лихого вояку, победителя драконов и всякой нечисти.

– Да что с вами такое, сударь?! – в отчаянии воскликнула Катарина, с ужасом понимая, что теряет в лице сникшего сэра Атриана надежную опору и источник вдохновения собственной храбрости.

Генорре махнул рукой на приумолкшего рыцаря, ибо еще раньше других понял, что в критической ситуации он станет последним, на кого можно будет рассчитывать. Развьючив своего коня, капитан выложил на стол четыре пистолета, мушкет, пороховницу, пули, саблю.

– Будем обороняться? – деловито осведомилась Лионелла.

– Если понадобится, – ответил пират. – Кто-то умеет стрелять?

– Я! – отозвалась Катарина.

– Тогда будьте готовы, сеньорита.

Совет Генорре оказался более, чем своевременным – натиск хищников снаружи значительно усилился, дощатая дверь заходила ходуном, зубы и когти принялись крушить древесину. Вскинув пистолет, пират выстрелил, целясь в щель между досок. С другой стороны раздался визг.

Далее произошло такое, чего никто не мог ожидать. Рыцарь вдруг вскрикнул, сорвался с места и юркнул под стол так шустро, словно был юным мальчиком, а не пожилым мужчиной, обремененным сединами и брюшком.

Впрочем, предаваться длительному изумлению не было времени – выстрел отпугнул хищников ненадолго, в следующий миг они вновь бросились на штурм ненадежного укрытия, сотрясая щелястые стены строения. Катарина вскинула пистолет, и еще один зверь взвизгнул снаружи. Не желая оставаться в стороне от всего происходящего, Лионелла схватила мушкет.

– Осторожно, сеньорита! – воскликнул пират.

Однако предупреждение запоздало. Грохнул выстрел, заполнив помещение клубами порохового дыма, в стенке появилась большая дыра, а цыганку вместе с мушкетом отдачей отбросило далеко назад.

– Ну ты и балда! – возмутилась Катарина.

Для такого утверждения у нее имелись все основания, так как в образовавшейся дыре тот час появились зубы и когти, еще больше расширяя ее и расшатывая доски.

– Не бурчи, конопатая, – простонала цыганка, лежа на земляном полу, устланном соломой, и потирая плечо, куда пришелся удар прикладом от отдачи. – Мне и так больно.

– И поделом тебе, – позлорадствовала Катарина, перезаряжая пистолет. – Вставай, корова неуклюжая! Чего разлеглась?

Как ни странно, в этот момент она уже не испытывала никакого страха, хотя как раз именно сейчас, когда угроза нападения превратилась в жуткую реальность, имелись все основания для паники.

Сочувствия Лионелла дождалась лишь от Мирингельма – великан помог ей подняться на ноги и заботливо отряхнул, как заигравшегося ребенка.

Генорре отобрал у цыганки мушкет, перезарядил и выстрелил дробью точно в отверстие, проделанное Лионеллой. За стеной взвизгнули сразу несколько хищников, однако штурм не прекратился и даже не ослабел.

– Почему они совсем не боятся выстрелов? – удивилась Лионелла.

– Потому, что их слишком много, сеньорита, и они очень голодны, – пояснил Генорре.

– Почему вы не предупредили нас, сударь? – возмущенно спросила Катарина, заглянув под стол, где нашел себе убежище сэр Атриан.

– Похоже, наш отважный проводник сам ни черта не знал, – рассмеялся пират, расстреливая волков через щели в стене.

– Точно, – согласилась Лионелла. – Иначе вряд ли он сам сюда сунулся бы.

Рыцарь так ничего и не ответил, он по-прежнему сидел под столом, с головой укрывшись пледом и вздрагивая при каждом выстреле.

– Жаль, что с нами нет вашего служаки, сеньориты, – между делом заметил Генорре. – Парень неплохо дрался. В крайнем случае, могли бы бросить его волкам, чтоб отвязались.

– Может, отдадим им этого? – предложила цыганка, кивком указав под стол.

Эта фраза вернула сэру Атриану дар речи.

– П-прошу вас, благородные г-господа… – пролепетал он. – П-пожалуйста…

– Порох закончился, – объявила Катарина. – И пули тоже.

– Вижу, – кивнул Генорре и схватился за саблю. – Эй, сеньор, – он пнул под столом рыцаря, – берите вашу шпагу и сражайтесь, как мужчина.

– У меня нет шпаги, – ответил Атриан.

– Да что же вы за рыцарь такой?! – возмутилась Катарина.

Выхватив шпагу, что, как всегда, далось с немалым трудом, она вместе с Генорре принялась колоть хищников сквозь щели в досках. Лионелла разогрела в огне камина кочергу и присоединилась к товарищам, тыкая зверей раскаленным железом. Кроме рыцаря, Мирингельм так же остался безучастным к происходящей битве, но это абсолютно никого не удивляло и не вызывало ни малейшей досады, было даже странно, что он не записывает в книгу свои стишки, как обычно.

Когти и клыки крошили доски, щели в стенах расширялись угрожающе быстро, в нескольких местах волки начали рыть подкопы. Храбрый ослик бил копытом и воинственно фыркал, страус явно опасался за свою жизнь, однако природная гордость не позволяла гигантской птице демонстрировать свой страх, зато обе лошади дико ржали, откровенно поддавшись панике.

– Может быть, нам стоит прибегнуть к помощи вашего друга? – предложил Генорре девушкам. – Он ведь, кажется, чародей.

– Только не сейчас! – возразила Катарина.

– Пока и без него проблем хватает, – поддержала ее Лионелла.

– Их будет еще больше, если волки ворвутся сюда, – заверил их пират.

Он бросил взгляд на рыцаря, забившегося под стол и явно не собиравшегося покидать свое пристанище в ближайшее время, и внес новое предложение.

– Может быть, действительно отдать им этот бесполезный мешок с костями? Это их отвлечет.

– Я ведь уже давно это предлагала, – напомнила Лионелла.

– Не стоит, – заступилась за рыцаря Катарина, хотя ее столь неожиданное разоблачение мнимой храбрости сэра Атриана раздосадовало гораздо больше, чем остальных.

– Ну конечно, давай сейчас всех жалеть налево и направо, – проворчала цыганка.

– А вы, оказывается, кровожадны, сеньорита! – ухмыльнулся пират.

– Я справедливая, – поправила Лионелла.

Развернув хлыст, она направила удар в волчью голову, показавшуюся из подкопа под воротами. Зверь обиженно взвизгнул и скрылся в яме, но вместо него тут же показался другой и так же получил кнутом по морде.

– И все-таки было бы совсем неплохо отвлечь этих зверюг, – произнес Генорре, тыкая саблей сквозь щели в стене в волчьи морды. – Иначе до рассвета мы можем не продержаться, этот сарай и так уже вот-вот развалится.

Ворота ходили ходуном от натиска хищников, подкоп значительно расширился, из него появились сразу три зверя. Лионелла взвизгнула, поняв, что одной ей не отбиться. Катарина сама опешила, увидев воочию свирепых горных хищников – все-таки, тыкать шпагой в их оскаленные пасти почти наугад сквозь щелястые стены было менее опасно для собственного здоровья, а потому и менее страшно. Пират же, оборонявший противоположную стену, успел только оглянуться.

К всеобщему удивлению стоявший доселе столбом Мирингельм шагнул вперед, загородив своей внушительной фигурой Лионеллу. Два волка прыгнули ему на грудь – чародей перехватил их в прыжке огромными ручищами, шмякнул мордами друг о друга и бросил два бесчувственных тела на землю. Третий волк, едва успевший выбраться из подкопа, тут же упал обратно кверху лапами, получив удар кулаком по макушке.

Подоспевший Генорре бросил в подкоп пылающую головню, которую выхватил из камина по пути – это заставило волков ненадолго ослабить натиск. Однако спустя совсем немного времени створка ворот вновь зашаталась и сорвалась с петель.

– Святое коромысло! – прорычал пират.

– Мирингельм, сделай что-нибудь! – взвизгнули девушки одновременно, разом решив, что в таком исключительном случае их чудаковатому спутнику уже совсем и не грех немного почародействовать.

Однако болотный колдун совершил абсолютно непредсказуемый поступок, поразив спутников не столько ловкостью, сколько отвагой, чего все вправе были ожидать, но так и не дождались от рыцаря. Вскочив в седло одной из лошадей, бесновавшихся в загоне, Мирингельм направил ее в ворота, куда уже протискивались хищники. Словно заправский наездник, он лихо развернул лошадь в проеме, заставив волков отступить, затем пришпорил и скрылся в ночи. Заклацали зубы, послышалось сопение и урчание, а вскоре все звуки удалились, напоследок уже из самого далека донеслось отчаянное ржание.

– Мирингельм! – в ужасе прошептала Катарина.

– Придурок! – выдохнула Лионелла, оцепенев не меньше своей спутницы, от осознания того, на какую участь обрек себя этот их странный, но такой милый и верный спутник.

– Геройский парень, – с уважением произнес Генорре без обычной ухмылки и отсалютовал клинком вслед умчавшемуся наезднику. – Не то, что некоторые.

При последних словах он перевел взгляд на сэра Атриана, понявшего, что осада снята и можно выбраться из укрытия, не опасаясь за свою жизнь, если, конечно, не принимать в расчет возможные побои со стороны спутников, хотя оставалась надежда, что благородные господа воздержатся от столь низменных проявлений негативных эмоций, подобающих разве что неграмотным диким крестьянам. Впрочем, надежда оказалась тщетной. Стоило рыцарю неосторожно повернуться тылом к своим спутникам, для того, чтобы глянуть в щель и лично удостовериться, что хищники убрались прочь, как тут же его седалище почувствовало такой пинок, от которого физиономия влипла в стену.

– За что?! – оскорбился благородный дворянин.

– И он еще спрашивает! – возмутилась Катарина. – Из-за вас наш лучший друг погиб!

– Сейчас еще наподдам, – пообещала Лионелла, которая и наградила рыцаря первым ударом своего сапога.

Горячая цыганка наверняка привела бы свою угрозу в исполнение, если бы ее не удержал Генорре, обняв за плечи.

– Пора объясниться, сеньор! – объявил пират проводнику. – Кто вы есть такой на самом деле?

– Я сэр Атриан Отважный, – назвался рыцарь. – Разве у вас есть в этом сомнения?

– Представьте себе, есть, сударь! – гневно воскликнула Катарина.

– И немалые! – подтвердила Лионелла, попытавшись вырваться из рук пирата и снова дотянуться до рыцаря носком сапога. – Особенно в том, что касается Отважного.

Атриан поспешно отступил, вжавшись спиной в стену и виновато пробормотал:

– Ну да, я уже совсем не тот, что был раньше. Прошу меня простить, господа.

– Стало быть, все ваши героические байки – сплошное вранье? – уточнил Генорре.

– Ну, почему же? – Сэр Атриан стыдливо замялся. – Я всего лишь слегка приукрасил.

– Очень слегка, – буркнула Лионелла, в очередной раз попытавшись отвесить развенчанному герою крестьянских баллад хорошего пинка.

– Да как же вам удалось обмануть всех вокруг? – изумилась Катарина. – Ведь невозможно скрыть такую трусость! У моей старой гувернантки и то больше храбрости, чем у вас!

Рыцарь вновь печально вздохнул.

– Увы, сударыня, я жертва обстоятельств.

– Ну да, ты нам тут поплачь еще, на судьбу пожалуйся! – не успокаивалась Лионелла.

– Прошу вас, выслушайте меня, господа, – взмолился сэр Атриан.

– Ну, хорошо, – пожалела старика Катарина.

– Говорите, сеньор, – кивнул Генорре.

Пират и Катарина взглянули на цыганку. Наконец смилостивилась и она и процедила сквозь зубы:

– Ладно.

– Так уж получилось, господа, что с юных лет мое имя было овеяно славой, – начал свой рассказ сэр Атриан. – Я действительно всегда был отличным стрелком и лучшим фехтовальщиком королевства. Но при всем этом за всю жизнь мне не пришлось скрестить клинки ни с одним противником. Я не участвовал ни в одной битве, ни в одной дуэли, фехтовал лишь в тренировочных залах учебными рапирами и стрелял только по мишеням. Лишь однажды некий господин, имени которого я уже не помню, вызвал меня на поединок. Впервые в жизни я должен был драться по-настоящему, до крови, а быть может, даже до смерти, и признаюсь, от этого мне было настолько не по себе, что даже, прошу прощения у дам, тошнило. Но меня окружало множество друзей, которые в один голос пророчили мне победу и они почти заверили меня и всех прочих, что храбрее меня нет никого на всем белом свете. Видимо, эти разговоры настолько повлияли на моего противника, что он отказался от дуэли и даже принес свои извинения. Вот с той поры к моему имени и добавили приставку Отважный, прошел слух, что я одним лишь взглядом способен лишить любого противника мужества.

Слухи о моих доблестях росли и множились. Спустя несколько лет на окраине королевства мне довелось сопровождать благородных дам, направлявшихся в столицу из родового замка. В лесу на нас неожиданно напали разбойники. Но слава моя была столь велика, что разбойники, едва услышав, кто перед ними, побросали оружие и разбежались кто куда. Признаюсь вам честно, господа, в тот миг я был изрядно напуган и если бы один из слуг не упомянул своевременно мое имя так, чтобы его услышали разбойники, я мог бы сам упасть в обморок от страха. Но все случилось наилучшим для меня образом и это происшествие лишь укрепило мою славу, когда дамы рассказали при дворе том, что случилось в лесу, вернее, о том, что им показалось. В общем, я стал первым героем королевства.

Лет десять назад прошла молва, что где-то в северных краях объявился злой колдун. Я вызвался отправиться в одиночку и расправиться с чародеем, но вовсе не от избытка храбрости, как подумали все. К тому времени бремя собственной славы стало для меня совсем невыносимым и я решил спрятаться от всех, начать новую жизнь обычного человека. Однако надежда моя оказалась тщетна. Слава упорно бежала впереди меня и гремела повсеместно, обрастая невероятными слухами. Колдун оказался лишь фокусником-шарлатаном, но молва преподнесла обывателям все так, что я одолел невероятное зло в жестокой схватке. Дальше-больше, я стал заложником собственного имени. Мне пришлось забраться в эти далекие края, но не удалось стать незаметным. Повсюду обо мне рассказывали небылицы и просили подтверждения. Стыдно признаться, но я не нашел в себе сил, чтобы хоть раз опровергнуть слухи. Постепенно я сам настолько уверовал в то, что все, рассказываемое обо мне, случилось на самом деле, что и сам начал привирать и дополнять истории обо мне. Вот так я и стал тем, кто есть теперь. Езжу по окрестным селениям, балую крестьян своими байками о несуществующих подвигах, за это меня кормят и дают приют, вообще чуть ли не носят на руках. Ну, вы сами все видели.

– Да уж, видели, – уныло вздохнула Катарина.

– Если бы услышал такую историю от кого другого, ни за что не поверил бы, – покачал головой Генорре.

– Надо рассказать всем крестьянам, что их герой самый настоящий трус! – гневно воскликнула Лионелла.

– Прошу вас, благородные господа, не губите! – взмолился рыцарь. – Если все узнают, что я не герой, я просто погибну. Меня перестанут кормить и не пустят ни в одну деревню. Я же ничего не умею, что я буду делать?

– Для начала начнете говорить правду, – посоветовала Катарина.

– Черт с вами, сеньор, – отмахнулся Генорре. – Ваше счастье, что нам некогда восстанавливать справедливость. Поехали, сеньориты, уже светает.

Ночь и в самом деле начала уже уступать место утренней заре, пролетев почти незаметно в хлопотах за спасение собственной жизни.

– Мы поедем искать Мирингельма? – с надеждой спросила Катарина.

– Увы, нет, сеньорита, – покачал головой пират.

– Вашему другу уже не помочь, – вздохнул трусливый рыцарь.

– Тебя вообще никто не спрашивает, – огрызнулась Лионелла. – Мы не можем бросить Мирингельма! – объявила она капитану.

– Но и помочь ему тоже не в наших силах, – ответил Генорре. – Если мы отправимся по его следам, то неизбежно наткнемся на волков. Ваш друг пожертвовал собой ради нашего спасения, и эта жертва не должна стать напрасной. Быть может, он все еще жив и сумеет выкарабкаться. Нам же нужно идти дальше, пока стая не вернулась.

Лионелла печально вздохнула и сказала Катарине:

– Кажется, наш капитан прав, подруга. Нам придется ехать дальше без Мирингельма.

– Это все так… так… – пробормотала Катарина, едва сдерживаясь от слез.

– Угу, – буркнула цыганка, отлично понимая, что имеет в виду спутница, так как и сама находилась во власти тех же чувств.

– А в ваших услугах, сеньор, мы больше не нуждаемся, – объявил Генорре рыцарю.

– Но вы же не знаете дороги, – напомнил тот.

– Видимо, вы тоже ее не знаете. Заблудиться мы сможем и самостоятельно.

Генорре и девушки забрались в седла и покинули место ночной стоянки, оставив сэра Атриана в одиночестве.

Глава восемнадцатая

Вопреки опасениям, путешественники не заблудились в горах и вышли на верную тропу. Заслуга в этом целиком принадлежала Генорре – оказалось, что пират способен ориентироваться не только в открытом море, но и на любой местности вообще. Что касается его спутниц, обе покорно следовали за своим провожатым без всяких вопросов и возражений. Мысли девушек были слишком заняты собственными переживаниями, обеим вдруг стало остро не хватать Мирингельма, его бубнящего голоса за спиной, восторгающегося красотами природы в стихотворной форме. Стоило только подумать, что никогда уже больше не придется услышать его глупейшую фразу «В самом деле?», как слезы наворачивались на глаза даже у Лионеллы.

Чтобы хоть как-то скрыть собственные переживания и не показаться слабохарактерной и легкоранимой, цыганка периодически бурчала на соперницу:

– Ну хватит уже скулить…

Против обыкновения Катарина не огрызалась, лишь прерывисто вздыхала и оправдывалась:

– Не могу… Мне так его не хватает. А тебе разве нет?

– Он уже два раза терялся, – напоминала Лионелла в утешение не столько спутнице, сколько себе самой. – Может, и в этот раз ему повезет.

Генорре вывел своих спутниц на ту самую дорогу, от которой путники отклонились накануне, и вскоре путешественники достигли трактира на перевале. Как и говорил лживый рыцарь, заведение оказалось не слишком оживленным, однако сразу было видно, что именно оно предназначено для отдыха усталых путников.

Если бы путешественников сопровождал сэр Атриан, чей авторитет упал ниже некуда в глазах девушек и пирата, но оставался по-прежнему высок и непререкаем в глазах местного населения, их наверняка обогрели бы бесплатно. Впрочем, цены в заведении оказались вполне умеренные и оставшихся монет из тех, что Генорре позаимствовал у альгвазилов, хватило на сносный обед.

– А скажите-ка нам, красавица, – обратился Генорре к трактирщице, розовощекой грудастой женщине средних лет, подносившей блюда, – отчего так неспокойно в горах? Мы слышали, у вас тут волков очень много. Это так?

Трактирщица улыбнулась, польщенная словами гостя и ответила:

– Да, не так давно появились. Уже много лет их не было и вдруг стало так много. Я бы не советовала вам, сударь, идти дальше за перевал, там, говорят, очень неспокойно стало. Из наших никто туда не ходит.

Трактирщица направилась за очередным блюдом, стараясь придать своей походке всю соблазнительность, на какую еще была способна. У самых дверей она обернулась, удостоверилась, что Генорре провожает ее взглядом, игриво улыбнулась и скрылась в соседнем помещении.

– Ты слышала, подруга?! – возмутилась Лионелла, толкнув Катарину локтем. – Сударь, вы бы не ходили за перевал, – передразнила она трактирщицу, скорчив рожицу. – А нам с тобой, значит, можно, и пусть нас волки жрут. А вы ловелас, сеньор!

– Что вы имеете в виду, сеньорита? – спросил пират, изобразив почти неподдельное изумление.

– Я имею в виду, сеньор, что пора бы вам начать вести себя прилично и не заигрывать с каждой встречной юбкой, – пробурчала цыганка.

Этому замечанию Лионеллы удивилась даже Катарина, очень уж ей показалось странным, что спутница вдруг озаботилась воспитанием пирата. Сам же Генорре лишь ухмыльнулся и при очередном появлении трактирщицы его улыбка ничуть не стала сиять меньше, а вот Лионелла хмурилась все больше и больше.

Вопреки уговорам трактирщицы, которая явно была бы не прочь наподольше оставить под боком темпераментного мужчину, каковым ей не без оснований глянулся Генорре, после обеда путешественники покинули заведение. При этом ни один из них так и не понял, чем же, собственно, так опасен путь за перевал в долину. У Генорре на счет слов трактирщицы имелось свое мнение, весьма далекое от тягот пути, но очень близкое непосредственно к трактиру и его хозяйке, но пират благоразумно его не высказывал, ибо справедливо подозревал, что Лионелла разделяет его догадку, совсем не разделяя надежд. Что же касается Катарины, девушка вновь погрузилась в печаль, вспоминая Мирингельма. Забыть о нем было просто невозможно, так как плечи прикрывал плащ чародея, защищая от холода и ветра, и сердце сжималось от мысли, что уже некому возвращать этот плащ и благодарить за помощь.

По мере продвижения холод отступал, иней таял на скалах, становилось все теплее. В любезных выражениях, но весьма жестким образом Генорре то и дело подгонял своих юных спутниц, торопясь покинуть негостеприимные горы до темноты. Впрочем, девушки и сами совсем не горели желанием оказаться среди голых скал в кромешной тьме.

Их поспешность увенчалась успехом и ночь догнала путников уже на равнине. Расположившись на окраине рощи, путешественники натаскали сухого хвороста и запалили большой костер.

– Сегодня заночуем здесь, а завтра выйдем к берегу, – объявил девушкам Генорре. – Если бы не этот старый враль, мы бы уже сегодня были на месте.

– Жалко его, – вздохнула Катарина, вспомнив старого рыцаря.

– Ну, давай теперь о нем поплачь, – буркнула Лионелла. – Ты сейчас на каждом шагу вздыхать будешь? Нечего его жалеть, сам виноват, заврался без стыда и совести…

Цыганка осеклась, поймав на себе многозначительный взгляд Катарины, красноречиво намекающий, что и у них обеих совесть не совсем чиста в отношении спутника, до сих пор не подозревающего об истинной цели их путешествия. Лионелла вздохнула, посмотрела на Генорре, ворошившего угли в костре, перевела взгляд на Катарину и, получив ее немое одобрение и поддержку, наконец, решилась.

– Сеньор, мы должны кое-что вам рассказать, – произнесла цыганка.

– Рассказывайте, – кивнул пират.

– Вернее, признаться, – тихонько добавила Катарина.

– Признавайтесь, – невозмутимо разрешил Генорре, подкручивая кончики усов.

– Черт возьми, сеньор, вам что, совсем не интересно, что мы хотим вам сказать?! – взорвалась Лионелла, разнервничавшись.

– Вот теперь мне стало интересно, – рассмеялся пират. – Судя по всему, мне должно очень не понравиться то, что я услышу.

Девушки переглянулись. Лионелла опустила взгляд и выдохнула признание:

– В общем, никакого острова нет, сеньор.

– Я знаю, – кивнул Генорре.

Его ответ прозвучал так невозмутимо, что девушки даже не сразу поняли. Они ожидали криков и ругани с многократным упоминанием святого коромысла и даже откровенными угрозами получить этим самым коромыслом, но никак не такого спокойствия, совсем не являвшегося характерной чертой пирата.

– Знаете?! – изумленно воскликнула цыганка. – Но откуда?!

– Кто вам сказал?! – разделила ее изумление Катарина.

Пират вновь рассмеялся, глядя на растерянные физиономии своих юных спутниц.

– Милые сеньориты, неужели вы думали, что сможете без конца водить меня за нос? – произнес он. – Я понял, что вы лжете еще в пустыне, когда мы направились в Эш-Шабатан. Признаюсь, сначала вы обе очень ловко заморочили мне голову, особенно вы, сеньорита, – он отвесил шутливый поклон Лионелле. – Но, в конце концов, ваши выдумки перестали казаться столь убедительными, хоть вы и пудрили мне мозги всю дорогу от Эр-Шихорама до наших берегов.

– Тогда зачем вы здесь? – удивилась Катарина. – Почему не бросили нас?

– Действительно, какого черта вы увязались за нами? – более бесцеремонно поинтересовалась Лионелла.

– Ну, на острове я вас оставить не мог, так как мне нужна была команда для брига, – ухмыльнулся пират.

– Ну да, рассказывайте, сеньор, – не поверила цыганка. – А зачем нас из-под конвоя освободили? Не у кого было дорогу спросить?

Генорре расхохотался и хлопнул себя по коленям. Лионелла насупилась, не без оснований считая, что пират смеется именно над ними. Она взглянула на Катарину, та лишь пожала плечами, сама не понимая причину такого веселья.

– Признаюсь вам честно, сеньориты, мне просто стало интересно, почему же двум таким очаровательным созданиям не сиделось дома, у родительского очага? – пояснил Генорре. – Захотелось узнать, в чем же заключается конечная цель вашего путешествия?

– Все еще надеетесь войти в долю? – поинтересовалась Лионелла, подозревая, что весь интерес пирата заключается лишь в корысти.

– Возможно, – не стал отрицать Генорре. – Согласитесь, сеньориты, проделав такой долгий путь и разделив с вами столько невзгод, я имею право на некоторую компенсацию.

– Вы бездушный торгаш! – тут же обвинила его Лионелла.

– А вы лгунья и лицемерка, – не остался в долгу пират.

– Я?! – цыганка даже подскочила от негодования. – Да вы наглец, сеньор!

– Я это знаю, – отмахнулся Генорре. – Давайте ближе к делу. Сколько процентов я получу и от чего? Только постарайтесь обойтись без вранья. Я понимаю, вам это непривычно, но все же…

– Кто вам сказал, сеньор, что с вами вообще кто-то собирается делиться?! – не уступала цыганка.

– Признайте, сеньорита, я вам нужен, – ухмыльнулся Генорре. – Хотя, кому я это говорю. Вы скорее откусите себе язык, чем признаетесь в чем-либо. Вся надежда на вас, сеньорита, – он обратил взгляд к Катарине. – Хоть вы проявите честность, на которую неспособна ваша подруга.

– Ну, это уж слишком! – вконец разозлилась Лионелла. – Так разговаривать с благородной дамой, с баронессой…

Генорре в очередной раз зашелся в приступе смеха.

– Бросьте, сеньорита, – махнул он рукой. – Вы такая же баронесса, как я негоциант. Чего не скажешь о вашей подруге.

В запальчивости цыганка была готова даже пустить в дело свой кнут, дабы наглый пират как следует узнал на своей шкуре всю тяжесть ее праведного гнева, но Катарина удержала спутницу за руку.

– Капитан прав, мы должны все ему рассказать, – признала Катарина разумным требование пирата. – Так будет честно. И потом, завтра он все равно сам все узнает.

– Ну и рассказывай, – буркнула Лионелла и демонстративно повернулась к костру спиной.

Умолчав о подробностях знакомства с цыганкой и причинах их постоянного соперничества, Катарина поведала пирату о похищении наследного принца и решении девушек отправиться на поиски. Чем дальше слушал Генорре, тем чаще подкручивал усы, что в его случае свидетельствовало о крайней степени задумчивости.

– Святое коромысло! – воскликнул он, когда Катарина закончила свой недолгий рассказ. – Более глупой истории я в жизни не слышал!

– Я так и знала, что он не поверит! – фыркнула Лионелла, снова повернувшись к костру. – Такие, как вы, сеньор, не понимают правды и верят только выдумкам потому, что сами вечные лгуны.

Не найдя, что бы еще сказать пообиднее, она просто показала Генорре язык, чем лишь развеселила его.

– Прошу прощения, сеньорита, – Генорре отвесил Катарине галантный поклон, в котором угадывалось искреннее уважение, – но, честное слово моряка, это просто смешно. Две несмышленые девчонки возомнили себя рыцарями и отправились неизвестно куда на поиски неизвестно кого…

– Кого искать, мы знаем, – буркнула цыганка, оскорбившись не столько словами пирата, сколько тем, что перед ней извиниться он не посчитал необходимым.

– Допустим, – кивнул Генорре. – А что ждет нас в той башне, вы знаете? Неизвестно, с кем мы можем столкнуться там.

– Мы? – недоверчиво и с надеждой переспросила Катарина.

– Мы, – повторил пират. – Неужели вы могли подумать, сеньориты, что я способен бросить на произвол судьбы двух маленьких девочек?

– Полегче на поворотах, сеньор, – посоветовала Лионелла, снова оскорбившись. – Мы вам не маленькие девочки. Да и в благородство ваше верится с трудом, наверняка хотите получить свой кусок награды.

– Не без того, – ухмыльнулся пират. – Пожалуй, о цене договоримся утром. Если начнем спорить сейчас, то еще одна бессонная ночь нам будет обеспечена. А силы нам с вами еще понадобятся для штурма вашей башни.

Если Катарину такое решение вполне устраивало, то Лионелла была бы совсем не прочь поспорить даже ценой бессонной ночи. Однако пират улегся на попону, расстеленную у костра, и повернулся к своим спутницам спиной, красноречиво давая понять, что на сегодня все разговоры с его участием закончены. Пришлось и девушкам последовать его примеру, тем более, что спать действительно очень хотелось – сказывалась предыдущая беспокойная ночь. Свою безопасность усталые путники доверили животным, рассчитывая, что умный ослик и совсем не лишенный сообразительности страус в случае чего поднимут тревогу и не позволят пропасть своим хозяйкам.

Видимо, по поводу того, чего их хозяйкам следует опасаться, а чего нет, у четвероногого и пернатого стражей имелись свои соображения, поскольку первое, что увидела утром прямо перед собой Катарина, проснувшаяся раньше всех, была веснушчатая курносая физиономия, напоминавшая поросячье рыльце.

Катарина взвизгнула и отшатнулась прочь, сразу разбудив всех. Пират мгновенно вскочил на ноги, обнажив саблю, Лионелла проявила гораздо меньше прыти, для начала сонно пробурчав:

– Ты чего разоралась с утра пораньше?

Но тут же цыганка сама увидела нескольких низкорослых типчиков с остроконечными ушами, окруживших их маленький лагерь, и схватилась за кнут. Ростиком незнакомцы были даже меньше людоедов островитян, зато упитанностью своей превосходили их втрое, явно не страдая от недоедания.

– Вы кто? – спросила цыганка незнакомцев. – Гномы?

– Больше похожи на троллей, – заметил пират.

– Вообще-то мы эльфы! – оскорблено поправил его один из незнакомцев, пухленький коротышка с рыжей бородкой.

– Кто? – недоверчиво и удивленно переспросила Катарина.

– Эльфы, – повторил другой коротышка, гордо выпятив живот.

– Вы со стороны-то себя видели, эльфы? – хихикнула Лионелла.

– Попрошу без оскорблений! – потребовал рыжебородый. – Мы маленький, но очень гордый народ!

– Ну, то, что маленький, это заметно, – ухмыльнулся пират.

– А я думала, вы повыше будете, – заметила Катарина. – И с крылышками.

– Насчет роста распространенное заблуждение, – возразил эльф помоложе. – Если бы мы были большими, то были бы тяжелыми и не смогли летать.

– А вы можете? – усомнилась Лионелла. – Крылышек-то у вас действительно нету. Да и не сказать, что вы очень легкие.

Она выразительно посмотрела на самого толстенького из эльфов, который из-за своего выпирающего пуза явно был не в состоянии увидеть собственные башмаки.

– Отсутствие крыльев, это временное неудобство, – с важным видом пояснил старший эльф. – Мы над этим работаем. А скажите-ка, уважаемые, что вы здесь делаете? Куда вы направляетесь? Уж не к башне ли?

Прежде, чем Лионелла успела сообразить, стоит ли говорить правду этим странным существам, совсем не похожим на сказочных созданий, и придумать убедительную ложь, Катарина простодушно ответила:

– Да, к башне.

– Тогда мы вас не пропустим, – решительно объявил старший эльф.

– Это еще почему? – удивился пират.

– А мы никого туда не пропускаем, – просто ответил эльф, видимо, совершенно искренне полагая, что такого объяснения вполне достаточно.

– Боитесь, что мы ваши огороды потопчем? – съязвила Лионелла.

– Мы ничего не боимся! – гордо заявил молодой эльф. – Мы маленький, но очень храбрый народ.

– Мы ничего топтать не будем, – пообещала Катарина, почему-то посчитав, что замечание цыганки не лишено оснований. – Аккуратненько пройдем.

– Все равно не пропустим! – продолжали эльфы стоять на своем.

– Я смотрю, вы народец-то не только мелкий, но еще и наглый, – нахмурилась Лионелла. – А ну, брысь отсюда, пока я вам по ушам не надавала!

Она щелкнула кнутом, заставив «храбрый народ» поспешно отступить прочь, и добавила для убедительности:

– Только суньтесь, так напинаю, без всяких крыльев летать научитесь.

Похоже, последний аргумент оказался наиболее весомым и окончательно убедил эльфов не связываться с чужаками, так как все они дружно, словно по команде, побежали прочь, смешно перебирая ножками.

Впрочем, у Генорре зародилось сомнение, что «маленький народ» пропал из вида не навсегда, что он и высказал своим спутницам по окончании скромного походного завтрака.

– Ничего, мы им накостыляем! – воинственно заявила цыганка.

– Они такие забавные, – умилилась Катарина.

– Тю-тю-тю, – передразнила ее цыганка, скорчив такую гримасу, что даже Генорре расхохотался.

– Ты чего сегодня такая злая? – по-детски обиженно удивилась Катарина, слегка подзабыв, что спутница практически никогда не дает повод считать себя добросердечной особой.

– Башня совсем рядом, а ты до сих пор не придумала, как туда попасть, – пробурчала Лионелла

– Я?! – еще больше изумилась Катарина. – Почему именно я должна что-то придумывать?

– Не ссорьтесь, сеньориты! – призвал их Генорре. – У вас есть я. Я возьму эту башню штурмом без всяких придумок. Между прочим, я уже в седле.

Он и в самом деле уже успел затоптать костер, собрать весь скудный походный скарб и взобраться верхом на лошадь, и теперь ждал только своих спутниц. Долго ждать не пришлось и вскоре маленький отряд покинул место ночной стоянки, направившись дальше.

После полудня путешественники выехали к обрыву, у подножия которого пенились морские волны.

– Вот он – мыс Толемарн, – объявил Генорре. – А вон и башня.

Он указал на сооружение, что возвышалось вдали на скальном утесе и очень напоминало собою портовый маяк. Над шпилем башни кружили чайки, словно там специально для них припасли что-то вкусненькое.

– С моря башню не взять, – продолжал пират, взглядом оценивая местность на предмет штурма цитадели неизвестного противника. – Даже если была бы какая-нибудь шлюпка, все равно карабкаться по скалам слишком трудно. Так что будем атаковать с суши.

– Нам обязательно ее штурмовать? – усомнилась Катарина. – Мирингельм предложил бы просто постучаться в ворота.

Вспомнив незадачливого чародея, пожертвовавшего собой ради спутников, Катарина печально вздохнула.

– Не всхлипывай, – буркнула Лионелла нарочито грубо, чтобы скрыть собственную грусть, нахлынувшую при воспоминании о жизнерадостном и чудаковатом великане. – Лучше приготовь шпагу.

– А это точно та самая башня? – снова спросила Катарина, не без оснований сомневаясь в таланте цыганки, как проводника.

– Она, – заверила ее Лионелла. – Я точно помню. Так что готовься, подруга, будем бить злодеев.

Путешественники пришпорили своих животных и направились к башне. Однако приблизиться к заветной цели не получилось. Через каких-то две сотни шагов меж двух кустарников натянулась веревка и вышибла пирата из седла. Сообразительный ослик встал как вкопанный, тем самым уберегая свою хозяйку от участи оказаться жертвой незатейливой ловушки. Страус последовал примеру ослика.

– Вот гады остроухие! – сердито воскликнула Лионелла, без труда догадавшись, кто подстроил ловушку. – А ну, вылезайте, мелкие пакостники!

Отовсюду из кустов тут же появились десятки эльфов. Сейчас они уже гораздо меньше напоминали добродушных карапузов, так как в руках сжимали дубинки, лица у всех были сердитые, а намерения, судя по всему, очень серьезные.

– Бей больших! – раздался воинственный клич.

При этом вопле лошадь, из седла которой выпал пират, взбрыкнула задними копытами и помчалась прочь, очевидно, решив, что с нее уже хватит впечатлений от путешествия и пора уже вернуться к привычной мирной жизни, оставив путников собственным заботам.

– К бою, подруга! – крикнула Лионелла, взмахнув хлыстом.

Но Катарина уже и сама схватилась за эфес шпаги, как назло вновь не желавшей вылезать из ножен. В очередной раз голову младшей наследницы лорда Готрана посетила несвоевременная мысль, что пора бы уже почистить клинок от ржавчины.

Несколько человечков навалились на Генорре, пытаясь связать его по рукам и ногам. Пират двинул кулаком по уху одному, другому, третьему, саданул кому-то сапогом по зубам и вскочил на ноги. Низкорослые противники откатились прочь, успев, впрочем, между делом отстегнуть от пояса Генорре саблю. Но даже будучи разоруженным, пират оставался грозным противником, в чем эльфы очень скоро убедились на собственном примере, заполучив на свои физиономии отметины в виде синяков, шишек и выбитых зубов.

Не остались в стороне и спутники пирата, включая животных. Пока Лионелла ловкими взмахами кнута рассеивала ряды воинственных эльфов, а Катарина ударами шпаги выбивала дубинки из их рук, страус и ослик щедро раздавали пинки, от которых низкорослые противники разлетались в стороны, взбрыкивая ножками и ручками в полете.

На счастье путешественников эльфы явно не ставили себе задачу уничтожить чужаков, иначе при таком численном перевесе дела их могли стать очень плачевны. Несмотря на несоответствующий своему маленькому росту вес, человечки оказались чересчур шустры и проворны, они дрались, пинались и даже кусались.

– Чего мы вам сделали-то?! – возмутилась Катарина, не понимая, чем они могли вызвать такой гнев маленьких обитателей побережья.

Эльфы не сочли необходимым вступать в переговоры и все с тем же фанатичным упорством продолжали свои попытки пленить троих путников, по-прежнему воинственно вереща:

– Бей больших!

«Мелкие пакостники», как назвала их Лионелла, достаточно умело использовали особенности своего малого роста и обращали в преимущество. Они подныривали под руками пирата так, что их невозможно было достать кулаком, и то и дело колотили дубинками по носкам его сапог и коленям, даже не пытаясь дотянуться выше. Улучив момент, когда от боли в отбитых пальцах Генорре, наконец, чуть склонился, один из эльфов подпрыгнул и со всей дури огрел его дубинкой по голове. Капитан пошатнулся, на время утратил ориентацию в пространстве и выпал из общей схватки. Не тратя времени даром, эльфы принялись опутывать ноги пирата пеньковой веревкой.

Лионелле посчастливилось избежать участи познакомиться с эльфийскими дубинками – ее длинный хлыст заставлял держаться противников на почтительном расстоянии, да и страус, на котором восседала цыганка, оказался слишком высок для эльфов, чтобы можно было стащить девушку с седла. Чуть похуже пришлось Катарине, пару раз ее довольно чувствительно ударили по лодыжке.

– Больно же! – возмутилась Катарина, в очередной раз получив удар дубинкой.

При этом сама она от души лупила эльфов шпагой, так и не пожелавшей покинуть ножны, и ничуть не переживала, что маленькие противники, получая ее хлесткие удары по плечам, спинам и задницам, верещат вовсе не от восторга.

Улучив момент, ловкие коротышки бросились под передние копыта ослика и стянули веревкой. Столь неожиданно стреноженный неблагородный скакун благородной леди споткнулся и припал на колени, вследствие чего Катарина кубарем перелетела через его голову. При падении девушка ударилась коленом о камень, однако боль заглушила собственная злость. Вскочив на ноги, она еще яростнее принялась лупить противников.

Двое крупных эльфов схватили своего товарища помельче и швырнули его в Катарину. Мягкая тушка ударила девушку в грудь, еще один бросился сзади под ноги и, потеряв равновесие, Катарина опрокинулась на спину. Тут же противники набросились на нее со всех сторон, пытаясь отобрать шпагу и связать по рукам и ногам.

– Ты чего разлеглась, подруга! – возмутилась Лионелла, ударом кнута распоров штанишки на задницах сразу двух эльфов, которые своим визгом добавили шума в общем гаме. – Я тут одна за всех буду отдуваться, что ли? Эй, сеньор, а вы где?

– Я здесь, сеньорита! – прорычал пират, оправившись от удара.

Эльфы уже успели связать его ноги. Сидя на земле, Генорре схватил за грудки двух противников, шмякнул их друг о друга, затем схватил еще одного и швырнул в толпу нападающих.

Катарина лягалась и даже кусалась, пытаясь освободиться от навалившихся на нее эльфов. Неожиданно, все противники бросились врассыпную. Катарина села, выплюнула манжет, оторванный зубами от рукава кого-то из эльфов и спросила, обращаясь неизвестно к кому:

– Где моя шляпа?

– Нашла, о чем беспокоиться! – сердито отозвалась цыганка.

Она обернулась и прикрикнула:

– Хватит прохлаждаться, поднимай свою изнеженную задницу!

– Ты мне не указывай, попрошайка! – огрызнулась Катарина.

Против обыкновения, Лионелла не вступила в перепалку, хотя осыпать соперницу нелестными комплиментами ей не могло помешать ничто, даже то, чем она занималась в данный момент. Заметив удивленный взгляд цыганки, устремленный куда-то ей за спину, Катарина обернулась и обомлела. Позади стоял верблюд, вернее, верблюдица, ибо, вне всяких сомнений, это было то самое животное, которое путешественники сами привезли на родной берег из Эр-Шихорама.

Верблюдица припала на передние колени, с ее спины спустился Альгерадо, поднял шляпу Катарины, отряхнул от пыли и протянул девушке:

– Ваша шляпа, сеньорита.

– Спа-пасибо, – пробормотала Катарина, не в силах справиться с изумлением.

– К вашим услугам, – с поклоном отозвался альгвазил. – И к вашим, сеньорита! – так же учтиво поклонился он Лионелле.

– Угу, – ответила цыганка, так же не ожидавшая увидеть альгвазила снова.

– Вы как раз вовремя, сеньор! – приветствовал стражника Генорре.

– Я тоже так подумал, сеньор, – невозмутимо ответил Альгерадо.

Растерявшиеся при появлении всадника, восседавшего верхом на невиданном в их краях горбатом чудовище, эльфы очень быстро собрались с духом и вновь набросились на путешественников. Лионелла защелкала кнутом, Генорре, не успевший развязаться, смешно прыгал среди эльфов, словно большой жирный заяц, мутузя их кулаками, Катарина, не найдя свою шпагу, так же колотила противников руками и ногами, Альгерадо схватил пику и вступил в общую схватку.

Как оказалось, Альгерадо владел пикой ничуть не хуже, чем шпагой, Катарина просто не смогла не залюбоваться его ловкими уверенными движениями – древко веером вращалось в руках альгвазила, сбивая эльфов с ног. Но не могла девушка и простить предательство, которое сам альгвазил считал верностью долгу. Оказавшись спиной к спине с Альгерадо, Катарина язвительно поинтересовалась:

– Зачем это вы приехали, сударь? Снова долг позвал?

– Не только, – отозвался альгвазил.

Потребовать более подробного объяснения девушка не успела. Эльфы так рьяно набросились на людей, что очень скоро сбили с ног и Катарину с Альгерадо, и даже Лионеллу, до сей поры заставлявшей своим кнутом держаться их подальше. Последнюю свалили на землю вместе со страусом, стреножив его так же, как и ослика Катарины. Генорре же опять получил дубинкой по голове, что снова исключило его из общей свалки.

Однако торжествовать победу маленькому, но очень воинственному народу не пришлось, ибо в потасовку вмешался новый персонаж. С боевым кличем в толпу эльфов ворвался рослый широкоплечий мужик, одним ударом отбрасывавший в сторону сразу четверых противников. К немалому своему изумлению Катарина и Лионелла узнали в нем самого сэра Атриана. Даже мерин, на котором приехал рыцарь, удивленно хлопал глазами – видимо, ему впервые довелось увидеть своего трусливого хозяина настроенным столь решительно и воинственно. Впрочем, трусливым сэра Атриана сейчас назвать было никак нельзя, в этот момент он полностью соответствовал главному герою собственных рассказов.

– Кто этот храбрый человек? – удивился Альгерадо, вскочив на ноги и пинком сбросив с Катарины двух эльфов.

– Вы не поверите, сеньор, – отозвалась Лионелла, так же воспользовавшись замешательством противников и снова бросившись в бой.

– Лучше сдайтесь по-хорошему! – предупредил один из эльфов, повиснув на цыганке.

– Помечтай! – огрызнулась девушка и заехала ему локтем в глаз.

Вмешательство сэра Атриана ненадолго изменило ситуацию в пользу путешественников, слишком уж много было эльфов – они словно специально сбежались со всей округи за много миль. Пока одни скулили от боли и обиды и уползали прочь, потирая ушибы, другие с фанатичным упорством бросались в схватку. Через некоторое время рыцаря накрыла широкая сеть и очень скоро он запутался в ней, напоминая собой большого старого сома, вытащенного на берег. Эльфы спутали свою жертву и полностью обездвижили. Один из них взобрался на сэра Атриана с гордым видом, словно охотник на поверженного медведя, и торжественно провозгласил:

– Мы маленький, но очень сильный народ!

Эльфы отозвались восторженными воплями – видимо, этот успех, а еще больше слова их товарища вызвали у «маленького народа» прилив гордости и уверенности в собственной победе. Эльф, взобравшийся на поверженного рыцаря, согнул руки в локтях, словно собственными мускулами хотел продемонстрировать эту самую пресловутую силу эльфийского народа, но от напряжения лишь выперло вперед пузо.

Сколь ни ловки были Альгерадо и девушки, все же численное преимущество противников и усталость их самих в конце концов сделали свое дело и всех троих постигла участь Генорре и сэра Атриана.

– Ну, погодите, доберусь я до вас! – негодовала Лионелла, силясь вырваться из пут и не желая признавать поражение.

Катарина же, как только почувствовала, что уже не может двинуть ни рукой, ни ногой и больше не в состоянии драться, сочла нужным поинтересоваться:

– Что вы собираетесь с нами делать?

– Ничего особенного, – ответил один из эльфов. – Сбросим с обрыва, только и всего.

Его товарищи весело захихикали, увидев, как побледнели девушки.

И вновь торжество победы эльфов было омрачено. Земля вдруг задрожала и на поле недавнего побоища появилось огромное существо.

– Дракон! – в ужасе взвизгнул один из эльфов.

В подтверждение его слов, существо распахнуло пасть, усеянную крупными зубами, и выдохнуло сноп огня, чем вызвало всеобщую панику. Выпустив из рук все, в том числе и пленников, «маленький храбрый народ» бросился врассыпную.

– Эй, а мы?! – испуганно взвизгнула Катарина. – Нас забыли!

– Мы вас не понесем, – отозвался толстенький эльф, пробегая мимо и поддерживая одной рукой свой колыхавшийся животик, а другой сползающие штанишки. – Вы слишком тяжелые.

– На себя посмотри, пузатый! – огрызнулась цыганка. – Сало ходячее!

– Ну хоть развяжите! – потребовала Катарина.

Ее требование осталось без внимания. Если бы Генорре оставался при памяти, он наверняка не раз помянул бы святое коромысло, однако пират по-прежнему лежал без чувств после удара эльфийской дубинкой по макушке. Сэр Атриан, будучи спеленат сетью, не имел возможности ни доказать свою неожиданную храбрость, ни подтвердить трусость, причем, судя по выражению лица, последнее он сделал бы гораздо более охотно. Но завязанный рот никак не позволил рыцарю проявить свои эмоции и желания.

Альгерадо, привстав на коленях, попытался заслонить собой девушек.

– Лежите тихо, сеньориты, – посоветовал он обеим. – Быть может, это чудовище вас не заметит.

– Ну да, не заметит, – усомнилась Катарина. – Вон как глазищами зыркает.

– А ты верещи громче, – проворчала Лионелла. – Не дергайся, пусть он одного этого жрет.

Она кивком указала на альгвазила. Видимо, в отличие от отходчивой Катарины, злопамятная цыганка не собиралась прощать Альгерадо свой арест.

– Да не хочу я, чтоб его ели! – возмутилась Катарина.

Приподнявшись, она встала на колени рядом с Альгерадо и крикнула дракону:

– Эй ты! Убирайся! Мы невкусные!

– В самом деле? – послышалось откуда-то сверху.

Услышав до боли знакомый голос, Катарина опешила. Заходящее солнце, оказавшееся за спиной дракона, слепило глаза и только сейчас девушки и альгвазил заметили силуэт человека, восседавшего на спине чудовища.

– Мирингельм, это ты?! – радостно взвизгнула Лионелла.

Человек спустился со спины дракона и предстал перед путешественниками в привычном образе добродушного и рассеянного болотного чародея.

– Доброго вам вечера, барышни, – как ни в чем не бывало поздоровался с девушками Мирингельм. – И вам, сударь, – приветствовал он Альгерадо.

– Да какой добрый вечер?! – воскликнула Лионелла. – Не видишь, нам нужна помощь!

– В самом деле? – откликнулся чародей привычной фразой, которая в устах любого другого при данных обстоятельствах прозвучала бы как самое настоящее издевательство.

– Да! – прозвучал в ответ хор, к которому теперь присоединился и Альгерадо.

Чародей развязал руки сначала Катарине, затем Лионелле. Ноги девушки освободили уже сами, так как медлительность чародея просто выводила из себя. Тем не менее, едва освободившись, девушки дружно обняли гиганта – все-таки, несмотря ни на что, обеим было радостно видеть своего спутника живым и невредимым.

– Как ты уцелел? – спросила Катарина.

– И где взял вот это? – в свою очередь поинтересовалась Лионелла, указав на дракона, мирно попыхивавшего снопами огня из ноздрей.

– Я упал с лошади, а когда упал, вспомнил заклинание драконов, – просто ответил Мирингельм. – И волки убежали.

– Я их понимаю, – рассмеялась Лионелла. – Я сама бы убежала от такого страшилища, если б смогла.

– А по-моему, очень миленькое чудище, – не согласилась Катарина. – Постой-ка! А это, случайно, не та ящерка, которую ты подобрал на скалах?

– Да, она, – кивнул чародей.

– Гадость, – поморщилась цыганка. – А крылья у него где? Хотя, что я спрашиваю…

Она перевела многозначительный взгляд на своего страуса, безуспешно пытавшегося подняться на связанных ногах и слишком гордого, чтобы призвать на помощь хозяйку. Катарина хихикнула, вспомнив историю появления в их компании этой большой, но неспособной летать птицы.

Лионелла покачала головой и обратила, наконец, свой взор на Генорре:

– Что-то наш толстячок притих. Эй, сеньор, вы спите, что ли?

Она поспешила к пирату и принялась его развязывать.

– Мирингельм, помоги ему, – Катарина указала чародею на опутанного сетью рыцаря, который, похоже, уже отчаялся ждать, что его когда-нибудь освободят.

Сама она посмотрела на Альгерадо.

– Вы не собираетесь развязывать меня, сеньорита? – поинтересовался альгвазил.

– А зачем? – вопросом отозвалась Катарина. – Чтобы вы снова исподтишка всех нас арестовали?

– Вы злопамятны, сеньорита, – заметил Альгерадо.

– Только благодаря вам, – пробурчала Катарина. – Зачем вы снова нашли нас?

– Мне подумалось, что я смогу оказаться вам полезным, – прозвучал неожиданный ответ.

– Ну да, – недоверчиво кивнула Катарина, впрочем, в душе признавая, что появление стража закона оказалось весьма своевременным.

Будь на ее месте цыганка, альгвазил так и остался бы связанным по рукам и ногам, но Катарина не умела долго сердиться. В конце концов, этот человек, не раздумывая, бросился им на помощь. Но на всякий случай девушка потребовала:

– Пообещайте, что не попытаетесь арестовывать никого из нас, и тогда я развяжу вас.

– Вы требуете от меня измены долгу, – произнес Альгерадо.

Катарина собиралась уже сказать гордому и непреклонному стражу закона, что придется ему так и остаться со своими принципами и связанными конечностями, но в этот момент альгвазил добавил:

– Однако ради вас, сеньорита, я готов преступить закон.

И этим он окончательно смутил девушку и совершенно сбил ее с толку. Густо покраснев, Катарина принялась распутывать узлы на руках Альгерадо, сведенных за спиной. Сознавая, как она выглядит в своем смущении, девушка злилась на саму себя и от этого краснела еще больше. На ее счастье никто не обратил внимания на них с Альгерадо, по крайней мере, так ей показалось. Тем более, что в этот момент раздался знакомый возглас:

– Святое коромысло!

Пират сел на земле, пощупал собственную макушку и простонал:

– Я ранен!

– Не преувеличивайте, сеньор, – жестко ответила Лионелла. – Всего лишь шишка.

– В вас нет ни капли сочувствия, сеньорита, – проворчал Генорре. – Мне чуть голову не оторвали.

– Вот если бы оторвали, тогда бы я вам посочувствовала, – заверила его цыганка. – А пока что ваша голова на месте.

Дабы Генорре не сомневался, что его голова действительно все еще при нем, Лионелла нахлобучила на эту самую голову широкополую шляпу пирата, изрядно потоптанную ногами в потасовке и утратившую все перья.

– О-о! Я, кажется, что-то пропустил! – воскликнул Генорре, заметив Мирингельма и его дракона. – Рад видеть вас в добром здравии, дружище!

Чародей учтиво поклонился в ответ.

– Ну, а вас каким ветром принесло, сеньор? – спросил Генорре у рыцаря, уже освободившегося из сети.

Сэр Атриан смущенно кашлянул, подкрутил кончики усов и развел руками, так и не найдя, что сказать, чтобы вновь не показаться пустым бахвалом. Но путешественники и так отлично поняли, что привело к ним рыцаря, до сей поры столь незаслуженно носившего гордое имя Отважный. Общее мнение подтвердил Генорре, пожав старику руку со словами:

– Благодарю вас за помощь, сеньор. Вы истинный рыцарь.

Сэр Атриан смутился еще больше.

– Надеюсь, господа, дальше ваш путь будет безопасен, – произнес рыцарь. – Теперь вы под надежной защитой, – Он многозначительно посмотрел в сторону дракона, тянувшегося мордой к чародею как котенок в требовании ласки и внимания. – Я же вернусь обратно.

– Да уж не пропадем, – заверила его Лионелла.

Стоило рыцарю взобраться на своего мерина и удалиться восвояси, медленно и степенно, как и подобает герою, одержавшему победу в неравной битве, как эльфы появились снова. Однако теперь, когда за спиной царапало землю аршинными когтями и пыхтело огнедышащее чудовище, сотворенное Мирингельмом из мирной ящерки, малорослые обитатели прибрежной равнины уже не вызывали опаски. Впрочем, судя по физиономиям, на сей раз эльфы не собирались вступать в схватку и намерения имели самые мирные.

– Чего вам, коротконогие? – на всякий случай решила выяснить Лионелла цель их визита, снова взявшись за кнут. – Еще не у всех лишние зубы выбиты?

Катарина, уже успевшая разыскать свою шпагу, наконец-то обнажила клинок, также давая понять эльфам, что лучше им больше не лезть в драку.

– Прощенья просим, господа хорошие, – елейным голоском произнес старший из эльфов, сняв шляпу.

Следом за ним как по команде все остальные стянули с голов свои колпаки. Все тот же рыжебородый эльф, теребя в руках полы шляпы и всем своим видом символизируя кротость и смирение, продолжал:

– Правда ли что один из вас сведущ в магии?

Он выразительно уставился на Мирингельма, выделявшегося среди путешественников своими внушительными габаритами.

При других обстоятельствах и Катарина, и Лионелла высказали бы все, что думают о магических способностях своего спутника, но сейчас обе поспешили заверить эльфов в правильности их подозрений.

– Да, наш друг могучий и знаменитый чародей! – во всеуслышание объявила Катарина.

– И если не угомонитесь, он всех вас развеет по ветру! – пригрозила Лионелла.

Угроза цыганки почему-то произвела на эльфов неожиданный эффект, все они внезапно оживились и начали радостно перешептываться.

– Дружище, похоже, вы популярны в здешних краях, – заметил Мирингельму Генорре.

– В самом деле? – переспросил чародей.

При этом он почему-то посмотрел на Альгерадо, тот лишь пожал плечами в ответ.

– Покорнейше просим соизволения обратиться с просьбой к великому чародею, – раболепно пролепетал все тот же эльф.

Катарина и Лионелла переглянулись.

– Ишь, как заговорили, когда как следует бока намяли, – злорадно усмехнулась цыганка.

– А что вам надо-то? – поинтересовалась менее злопамятная Катарина, уже почти готовая простить недавних противников за учиненное ими побоище.

Очевидно, приняв ее вопрос за то самое соизволение обратиться с просьбой к чародею, эльфы заговорили все разом, не слушая и перебивая друг друга.

– Цыц, мелкие! – остановила их Лионелла.

– Сеньоры, а нельзя ли как-нибудь по одному? – более дипломатично поставил вопрос Генорре.

Мирингельм же, к кому, собственно и обращались маленькие обитатели равнины, оставался абсолютно невозмутим, словно как раз его все происходящее нисколько не касалось.

Вняв совету пирата и окрику цыганки, а возможно, и опасаясь своим ором вызвать гнев «великого чародея» и его дракона, эльфы так же мгновенно угомонились и предоставили слово своему старшему.

– Великое несчастье постигло весь наш народ, – произнес рыжебородый эльф, горестно вздохнув.

– Я даже догадываюсь, какое, – ухмыльнулась цыганка, скользнув многозначительным взглядом по избитым физиономиям эльфов и их разодранным одеждам, пострадавшим в недавней драке.

Однако эльф не подтвердил ее догадку

– Мы маленький, но очень несчастный народ, – продолжал он. – Однажды волшебница Сезария произнесла страшное магическое заклинание и мы лишились способности летать. Посмотрите, что с нами стало. Раньше мы были стройными и красивыми, а теперь становимся толстыми и неповоротливыми…

– А жрать меньше не пробовали? – ворчливо поинтересовалась Лионелла.

– От нас-то вы что хотите? – в свою очередь спросила Катарина, не дав эльфам, достаточно времени, чтобы обидеться на слова цыганки.

– Мы хотим снова летать, – прозвучал ответ.

– Да, да, снова летать! – подхватили другие эльфы.

Девушки вновь переглянулись, перевели взгляды на своих спутников.

– Кто-нибудь что-нибудь понимает или я одна такая дура? – поинтересовалась Лионелла.

Альгерадо в очередной раз пожал плечами, Генорре же съязвил:

– Будьте уверены, сеньорита, сегодня вы не в одиночестве.

Лионелла нахмурилась, а Мирингельм вдруг спросил, обращаясь теперь уже к пирату:

– В самом деле?

– Увы, сеньор, – кивнул тот.

– Вы должны пойти в башню, там вы все поймете, досточтимые господа, – предложил старший эльф.

– Мы туда и шли, вы сами нас не пустили, – напомнила Катарина.

– Прощеньица просим, – смущенно пробормотал эльф. – Ошибочка вышла.

– Кто живет в этой башне? – полюбопытствовала Лионелла.

– Так волшебница Сезария и живет, – ответил эльф, причем, тон его голоса свидетельствовал об удивлении, как можно не знать такие элементарные, на его взгляд, вещи. – Она все вам объяснит.

– Тогда поехали, – кивнула цыганка. – От вас все равно никакого толку.

Глава девятнадцатая

К заветной башне путешественники приблизились, когда уже совсем стемнело и угадывать направление стало возможно лишь по огням в окнах обители волшебницы Сезарии. Возможно, они достигли бы цели своего путешествия намного раньше, однако сопровождавшие их дружной толпой эльфы мало того, что имели коротенькие ножки, так еще и не очень-то резво этими самыми ножками перебирали.

Чтобы дракон ненароком не затоптал кого-нибудь в темноте, Мирингельм вновь обратил свое создание назад в маленькую ящерку, чем удивил не только эльфов. Ни Катарина, ни Лионелла давно уже не ожидали от своего спутника каких-либо успехов в магии и такое лихое чародейство поразило обеих. Лионелла даже хихикнула, что их большой друг, видать, слишком сильно ударился головой, когда брякнулся с лошади, если его мозги хотя бы частично заняли положенное им место. Что касается маленьких сопровождающих, то они окончательно уверовали в могущество заезжего чародея.

Оказавшись рядом с Катариной и убедившись, что мужчины их не слышат, Лионелла тихонько сказала:

– Поздравляю тебя, подруга.

– С чем это? – удивилась Катарина.

– С победой, – вздохнув, пояснила цыганка. – Пари ты выиграла.

– Ты это о чем? – еще больше удивилась Катарина.

– Да брось, не прикидывайся, – проворчала Лионелла. – Я же слышала, как вы ворковали с Альгерадо. А как он смотрел на тебя…

В темноте Катарина не видела взгляд спутницы, но голос ее прозвучал очень многозначительно.

– Ты думаешь?… – недоуменно протянула Катарина.

– Да тут и думать нечего! – шепотом воскликнула Лионелла. – И так все ясно! Понятно ведь, что только ради тебя в такую даль помчался.

– А мне-то что теперь делать? – неожиданно растерялась Катарина.

– Ты что, совсем идиотка, что ли? – прошипела цыганка.

На смену растерянности пришла злость, вскипевшая в глубине души младшего отпрыска лорда Готрана и готовая выплеснуться наружу. Когда речь заходила о мужчинах и, главное, о том, что, собственно, с этими самыми мужчинами следует делать, Катарина всегда злилась. Злилась на свою неопытность в этом вопросе и на чересчур большой для ее юных лет опыт в том же самом у цыганки.

Выяснять отношения прилюдно не пришлось, так как в этот самый момент старший эльф объявил:

– Пришли!

Процессия и в самом деле уперлась в обитые железом створки то ли небольших ворот, то ли больших дверей, освещенных фонарем.

Насколько смогли рассмотреть путешественники, обитель волшебницы представляла собой не только башню. За невысоким каменным заборчиком расположились несколько строений. И во дворике, и вдоль заборчика разрослись густые кустарники и деревья, скрывая своей зеленью все, кроме башни, возвышавшейся над побережьем.

Рыжебородый эльф ухватился обеими руками за массивное кольцо на двери и постучал в створку. Долгое время ничего не происходило.

– Наверное, ваша волшебница уже спит, – предположила Лионелла.

– Нет, они долго не ложатся, – возразил эльф.

– Они? – переспросил Генорре. – А сколько их там?

В отличие от девушек, пират не забывал, зачем они, собственно, пришли к башне, и что, возможно, предстоит хорошая драка, а потому хотел знать, кто ему противостоит.

– Двое, – ответил эльф.

– Ну, постучи еще раз, – нетерпеливо посоветовала Лионелла. – Пусть поторопятся.

Однако стучать повторно не пришлось, наверху открылось окошко и недовольный женский голос спросил:

– Чего надо?

– Мы привели колдуна! – сообщил старший эльф задрав голову.

– Он очень сильный колдун! – добавил другой.

– Он ездит на драконе! – подхватил третий.

– В самом деле? – послышался из окошка другой женский голос.

При этом возгласе Катарина и Лионелла насторожились. Обеим вдруг показалось, что если человек, по статусу своему обязанный хорошо разбираться в магии, произносит фразу, которую им слишком уж часто приходится слышать из уст Мирингельма, то вряд ли он владеет этой самой магией на должном уровне.

Между тем внутри загремел засов, что-то упало, затем левая створка со скрипом отворилась и наружу выглянула дама невысокого роста в пенсне, со свечой в руке.

– Точно колдун? – осведомилась дама.

– Так точно, ваше величество! – браво доложил эльф. – Не извольте сомневаться!

Путешественники, ожидавшие увидеть если не слугу, то хотя бы хозяйку башни, услышав слова эльфа, растерялись, конечно, за исключением Мирингельма.

– Величество? – изумленно переспросила Катарина.

– Перед вами Илиора Зеленовласая, королева всех эльфов! – торжественно сообщил старший эльф, гордо выпятив грудь, от чего и живот так же вылез вперед.

– Вот-вот, – подтвердила ее величество, больше похожая на ворчливую экономку, глядя на незнакомцев поверх пенсне.

Катарина и Лионелла спешились и склонили головы в почтительном поклоне. Поскольку обе были в мужских костюмах, то и от замысловатых реверансов, принятых при королевских дворах, воздержались. Впрочем, у Катарины, не уделявшей должного внимания урокам хороших манер и считавшей многие тонкости дворцового этикета пустыми кривляниями, реверанс вряд ли получился бы. А вот движения цыганки, следовало отдать ей должное, были преисполнены грации даже в таком костюме, словно у истинной дворянки. И откуда только набралась такого?

Альгерадо склонил голову, звякнул шпорами и произнес:

– К вашим услугам, ваше величество.

Генорре же с такой изысканной галантностью взмахнул своей пыльной истоптанной шляпой, кланяясь королеве, что Лионелла даже почувствовала внезапный укол ревности, при этом удивляясь сама себе. Что касается Мирингельма, чародей просто сказал:

– Доброго вам вечера, сударыня.

– Так кто колдун-то? – ворчливо поинтересовалась Илиора Зеленовласая.

– Он! – Эльфы дружно указали на Мирингельма.

– А эти кто? – Королева указала на спутников «великого чародея».

– Мы помощники! – тут же нашлась с ответом бойкая Лионелла.

– Угу, – подтвердила Катарина. – Вещи ему носим.

– И травы собираем, – поддержал Генорре, приглаживая усы и пряча в ладонь ухмылку.

Альгерадо промолчал, возможно, считая ниже своего достоинства придумывать лживое оправдание своего присутствия здесь и не считая возможным сказать правду.

– А с вами что случилось? – продолжала спрашивать королева.

Она взмахнула свечой, оглядывая своих подданных в изорванных одеждах, с синяками на физиономиях.

– Они упали, – снова раньше всех ответила цыганка. – Споткнулись в темноте.

Эльфы скромно потупились, не оспаривая слова Лионеллы. Королева перевела взгляд на путешественников, вид которых имел следы того же «падения», и недоверчиво хмыкнула:

– Все вместе?

– Ну да, – подтвердила цыганка, не моргнув глазом. – Они же дружные ребята.

Илиора Зеленовласая шмыгнула носом, совсем не по-королевски, и махнула рукой.

– Ладно, заходите. А вы будьте тут!

Последние ее слова относились к подданным, которые почтительно склонились перед своей королевой.

По узенькой винтовой лестнице путешественники поднялись наверх и оказались в большой комнате, освещенной доброй сотней свечей в двух люстрах и нескольких подсвечниках. При большем освещении гости башни разглядели, что волосы королевы эльфов и в самом деле отливают изумрудной зеленью.

– Я узрел ангела, – неожиданно пробормотал Мирингельм, увидев находившуюся здесь же светловолосую стройную женщину в белом платье.

Глаза чародея странно заблестели, отражая огни свечей, а рот приоткрылся, как у ребенка, завороженного созерцанием чего-то необычного. Катарина с удивлением взглянула на спутника снизу вверх, а Лионелла ткнула ему локтем в бок и посоветовала:

– Мирингельм, не сходи с ума. Хотя, тебе сходить-то особо и не с чего, – тут же оговорилась она, хихикнув.

Между тем «ангел» так неожиданно приведший великана в восторг, проворчал, обращаясь к королеве:

– Почему так долго?

– Поблагодарила бы, что вообще пошла дверь открывать, – так же ворчливо отозвалась Илиора.

– Да уж лучше б я сама сходила, – последовал ответ.

– Кого-то мне эти двое напоминают, – с ухмылкой заметил Генорре, покосившись на девушек.

– В самом деле? – спросил Мирингельм.

– Точно, – подтвердил Альгерадо.

Препиравшиеся женщины, наконец, перенесли свое внимание на гостей. Женщина в белом подошла поближе. Это оказалась довольно симпатичная особа, лицом слегка похожая на королеву Илиору.

– Вы и есть волшебница Сезария? – просто, без всяких церемоний поинтересовалась Катарина.

– Она самая, – кивнула хозяйка башни.

Голос Сезарии был мягкий и приветливый, ничем не напоминая тот тон, которым она только что препиралась с зеленоволосой королевой.

– С кем имею честь? – осведомилась Сезария.

Путешественники представились. При этом лишь Катарина и Альгерадо оказались полностью честны с хозяйкой башни, Лионелла вновь назвалась баронессой Киатти, Генорре же предпочел наименоваться «честным негоциантом».

Когда очередь дошла до Мирингельма, чародей выступил вперед и вдруг разразился рифмами:

– Чудес на свете есть немало,

Но нет прекраснее того,

Что провиденье ниспослало

Усладой взора моего.

В тебе, небесное созданье,

Виденье истинной красы,

Источник тайного желанья.

Лишь для тебя цветут сады…

Девушки удивленно переглянулись. Мирингельм же вынул из-за уха ромашку и с поклоном преподнес хозяйке башни.

– Очень мило, – смущенно улыбнулась Сезария, принимая цветок.

Ящерка вылезла из-за пазухи чародея, заняла место на его плече и уставилась на женщину своими черными глазками.

– Ой, какая прелесть! – умилилась волшебница. – Можно?

Она несмело потянулась рукой к ящерке.

– Конечно, сударыня, – ответил Мирингельм. – Вам можно все.

Он сам снял ящерку со своего плеча и поднес ладонь к Сезарии. Волшебница ласково погладила маленькую рептилию одним пальцем, ящерка зажмурилась и вытянула шею, казалось, она сейчас замурлычет от удовольствия, как котенок. Это привело волшебницу в еще больший восторг, словно маленькую девочку при виде миленькой зверушки.

Илиора пренебрежительно фыркнула. Лионелла полностью разделяла мнение королевы эльфов, поэтому решила вмешаться.

– Вообще-то мы тут по делу, – нескромно намекнула она.

– По какому именно? – спросила Сезария.

– Отдайте нам принца Тьеретта, – потребовала Катарина, для убедительности положив ладонь на рукоять шпаги.

– По-хорошему отдайте, – добавила Лионелла.

Обитательницы башни хоть и показались путешественникам чудаковатыми, но вовсе не выглядели злодейками, тем не менее, на всякий случай девушки решили напустить на себя грозный вид, чтоб ни у кого не возникло ни малейших сомнений в решительности их намерений.

– Принца здесь нет, – ответила Сезария. – Разве вы его не встречали?

Тон ее свидетельствовал о недоумении, да и королева эльфов явно пребывала в том же недоумении. Настал черед удивляться гостям.

– А разве мы должны были его встретить? – спросила Лионелла.

– А разве не он направил вас сюда? – в свою очередь вопросом отозвалась королева Илиора.

Генорре кашлянул и счел нужным вмешаться в разговор, дабы внести некоторую ясность.

– Прошу прощения, но мне кажется, что между нами возникло некоторое недопонимание, – произнес пират. – Быть может, нам всем стоит объясниться?

– Вот-вот, – кивнула Лионелла. – Что у вас тут происходит? Почему кругом гномики злобные бегают?

– Вижу, вы уже познакомились с этими карапузами, – заметила Сезария и хихикнула, словно девчонка.

Похоже, хозяйка башни отлично знала нравы эльфов и без труда догадалась, благодаря чему путешественники стали выглядеть как нищие оборванцы.

– Они упали! – тут же предприняла королева Илиора попытку оправдать своих подданных. – Все сразу! – ворчливо добавила она, предвидя очевидный вопрос.

– Так что же, все-таки, у вас здесь происходит? – вернулся Генорре к главному вопросу.

Женщины переглянулись и принялись рассказывать.

– Все началось примерно год назад… – произнесла Сезария.

– Все началось гораздо раньше, когда ты появилась на свет, – ворчливо поправила ее Илиора.

– Скорее уж ты! – возразила волшебница.

Генорре кашлянул, деликатно намекая дамам, что они здесь не одни. Пират привлек внимание обитательниц башни не столько из желания поскорее узнать суть происходящего, сколько из опасения, что в перебранку вмешаются его менее терпеливые юные спутницы, и сделают это, не обременяя себя правилами приличий. Хоть в своих спорах Сезария и Илиора напоминали двух сварливых кухарок, все же одна из них являлась волшебницей, а другая королевой.

– Пусть вас не удивляют наши разногласия, – попыталась объяснить гостям Сезария. – Просто мы родственницы.

– Дальние, – добавила Илиора.

– К счастью, дальние, – подтвердила волшебница.

– К большому счастью, – уточнила королева.

– Не стоит ругаться, сударыни, – мягко попросил Мирингельм.

При этом он осторожно взял в свою огромную, как лопата угольщика, ладонь хрупкую ручку Сезарии и поднес к губам. Волшебница зарделась, но руку не отняла, лишь пробормотала:

– Ах, сударь, вы меня смущаете…

Катарина недоуменно взглянула на Лионеллу и кивком указала на их большого спутника, словно спрашивая, как это следует понимать. Цыганка ухмыльнулась и едва заметно махнула ладонью, так же безмолвно отвечая, мол, пусть творят, что хотят, лишь бы не мешали. Между тем Генорре вновь кашлянул, обратив на себя внимание двух сварливых обитательниц башни.

– Год назад я гостила у своей родственницы, – продолжила Сезария, при этом скорчив такую гримасу, что без всяких дополнений любому стало бы ясно, какого она мнения об этой самой родственнице.

Продолжившийся было рассказ снова прервало вмешательство Илиоры.

– Гостила?! – возмутилась королева. – Вот как это, по-твоему, называется?! Да ты чуть ли не поселилась в моем дворце!

– Не сгущай краски, дорогая, – отмахнулась волшебница. – Да, признаю, я немножко злоупотребила твоим гостеприимством. Хотя, чем там можно злоупотребить?..

– Вот, полюбуйтесь, это моя троюродная сестра! – воскликнула Илиора, всплеснув руками. – Полгода жила в самых лучших апартаментах, и никакой благодарности!

Генорре понял, что его кашель не способен отвлечь сестер от перебранки, и лишь покорно вздохнул, предоставив всему идти своим чередом. Мирингельм смотрел на Сезарию влюбленными глазами и вряд ли вообще придавал какое-либо значение тому, что происходит, девушки украдкой хихикали, и только один Альгерадо оставался невозмутим.

На счастье гостей, сестры не увлеклись выяснением отношений очень надолго и скоро вернулись к своей истории.

– Как-то вечером мы поспорили, уж не помню из-за чего, – продолжила рассказ Сезария.

– Из-за украшений, – тут же напомнила Илиора.

– Ах, да, ты пожадничала какое-то крохотное колечко для сестры, – вспомнила Сезария.

– Троюродной, – напомнила королева о дальности их родства.

– К счастью, – кивнула волшебница.

– Зачем тебе вообще понадобилось колечко на ночь глядя?! – возмутилась Илиора.

– Всего лишь хотела примерить, – ответила Сезария.

– Догадываюсь, что в тот вечер вы так же спорили, – вздохнула Катарина.

– Ну что вы, милая, гораздо хуже! – заверила ее волшебница. – Сестра так меня довела, что я была просто вынуждена прибегнуть к очень сильному заклинанию.

– Ну, конечно! – возмутилась Илиора. – Еще скажи, что я во всем виновата!

– А кто же еще? – отозвалась Сезария. – Ты хоть кого доведешь до белого каления!

– А что это было за заклинание? – осторожно поинтересовалась Лионелла, ненавязчиво возвращая сестер к предмету разговора. – Вы кого-то заколдовали?

– Меня она заколдовала, – проворчала королева. – А заодно и всех моих подданных. Теперь эльфы не могут летать.

– Сама виновата! – огрызнулась Сезария.

Генорре понимающе кивнул.

– Так вот почему местные эльфы такие… – произнес он и запнулся, подбирая слово помягче, – негостеприимные.

– Да они всегда такими были, – отмахнулась волшебница. – Хлебом не корми, дай подраться. Волков и тех всех распугали, когда с неба попадали, пришлось тем в горах спасаться.

– Мы защищаемся от несправедливости и нападок! – гневно возразила королева. – Мы народ хоть и маленький…

– …но очень гордый, – хихикнула Лионелла, не сдержавшись.

– Вот именно, – подтвердила Илиора, не обратив внимания на иронию. – И, между прочим, эльфы не местные, мои подданные пришли сюда, чтобы поддержать свою королеву.

– Поддержать в чем? – поинтересовался Альгерадо, впервые нарушив собственное безмолвие.

– В святой борьбе за справедливость! – напыщенно ответила королева и гордо вздернула нос.

– Эти мелкорослые просто окружили башню и решили никого не впускать и не выпускать, пока им не вернут крылья, – более подробно и с оттенком пренебрежительности пояснила волшебница.

– Ну так верните им их крылышки, – по-детски наивно попросила Катарина. – Жалко вам, что ли? Пока вы тут ругаетесь, всем только хуже.

Она подшагнула к Мирингельму и подтолкнула его локтем в бок, намекая, что пора бы уже чародею вмешаться, коли уж он обрел влияние на хозяйку башни. В наличии этого самого влияния сомневаться не приходилось – Сезария даже не пыталась скрыть от присутствующих свою слишком явную симпатию к добродушному великану. К удивлению Катарины, Мирингельм проявил гораздо большую сообразительность, чем можно было бы ожидать, и понял, что от него требуется.

– В самом деле, – поддержал он юную спутницу. – Пора вам уже помириться, милые дамы.

– Да мы помирились, – ответила волшебница.

– Мы же родственницы, – подтвердила королева. – Чего нам делить?

– Тогда в чем же дело? – удивилась Лионелла. – Верните эльфам крылья и пусть себе порхают.

– Если бы все было так просто, – вздохнула Сезария.

– У некоторых ума хватает только на то, чтобы напакостить, – язвительно добавила Илиора.

– Уж кто бы говорил, – огрызнулась волшебница.

Слушая их перебранку, трудно было поверить, что сестры и в самом деле давно помирились. Но, видимо, для них это был обычный и даже единственный способ общения. Впрочем, ни Генорре, ни Альгерадо, много раз становившихся свидетелями перепалок своих юных спутниц, так удивительно похожих в своих спорах на более старших обитательниц башни, это не казалось странным. А вот девушки схожести не усматривали и им сестры казались чересчур уж чудаковатыми.

Между тем Илиора и Сезария попытались продолжить свой рассказ, все так же перебивая и дополняя друг друга.

– Чтобы отменить первое заклинание, нужно произнести другое, а как раз его кое-кто не знает, – все с той же язвительностью сообщила королева эльфов.

– Я знаю! – не согласилась Сезария. – Только не совсем.

– Если бы знала, то давно бы уже сделала все как надо! – возразила Илиора.

– В конце концов, я же сварила зелье! – напомнила волшебница

– Не без моей помощи, – внесла поправку королева.

– Зелье? – переспросил Генорре, заинтересовавшись. – Какое зелье?

– Магическое, – пояснила волшебница. – Без него эльфы не смогут снова летать.

– Мы и с ним никуда не улетели, – проворчала королева. – От него мои подданные только располнели еще больше.

– Разжирели они вовсе не от зелья, – заступилась за свою микстуру Сезария. – Просто двигаются мало и едят на ночь что попало.

– Как бы то ни было, но без нужного заклинания зелье не действует, – подвела Илиора итог спорам.

– А при чем же здесь принц? – поинтересовалась Лионелла, ненавязчиво напоминая всем, ради чего, собственно, путешественники оказались в этой башне на краю света.

– Мальчик узнал о нашей проблеме и вызвался помочь, – пояснила Илиора.

– Вызвался? – удивленно переспросила Катарина.

– Ну да, – подтвердила Сезария. – Он же наш племянник.

– Троюродный, – уточнила эльфийская королева.

– Кому троюродный, а кому и поближе, – внесла еще большую ясность волшебница.

За это она удостоилась от сестры такой гримасы, что даже губы Альгерадо, этого символа невозмутимости, дрогнули в едва заметной улыбке, а девушки откровенно захихикали.

– Судя по всему, племянник не очень вам помог, – заметил Генорре.

– Как сказать, – отозвалась волшебница. – По крайней мере, теперь мы знаем, в чем причина неудачи.

– Точно! – подтвердила Илиора. – В малограмотности моей… любимой сестры.

– Что такое?! – возмутилась волшебница.

– А чем еще объяснить, что человек владеет магической книгой уже много лет, но лишь недавно узнал, что большинство заклинаний в ней написано только наполовину?

С этим вопросом королева обратилась к гостям, словно апеллируя к ним и призывая в свидетели.

– Просто раньше мне никогда не приходилось использовать очень сложные заклинания, – попыталась оправдаться волшебница, так же обращаясь к гостям.

– А где вторая половина заклинаний? – простодушно поинтересовалась Катарина.

– Благодаря мальчику, мы теперь знаем, что существует еще одна книга, где и записана другая часть заклинаний, – пояснила Сезария.

– На ее поиски наш племянник и отправился, – добавила Илиора.

– Один? – уточнила Лионелла.

– Наш племянник очень смелый мальчик! – гордо сообщила волшебница.

– Это точно! – впервые согласилась с сестрой королева. – И очень умный!

Поскольку версия похищения наследника трона развалилась в пух и прах, Катарина сочла необходимым уточнить:

– Как вообще его высочество здесь оказался?

– Я отправила к нему своего гонца, – ответила королева.

– Гонца, – тут же пренебрежительно фыркнула Сезария. – Твой коротконогий скороход почти полгода был в пути.

– Ноги ему вообще бы не понадобились, если б ты не отняла у нас крылья, – напомнила Илиора.

– Да будь у вас крылья, то и сам гонец не понадобился бы, – не уступала волшебница.

– В общем, мальчик сотворил себе громадного нетопыря и прилетел к нам на помощь, – подвела итог Илиора.

– Сотворил? – удивилась Лионелла. – Он что, тоже этот?..

Она сделала рукой замысловатый жест, который можно было истолковать как угодно. Но сестры поняли, что имеет в виду цыганка.

– Наш племянник тоже владеет магией, – пояснила Сезария. – Многие в нашем роду знают толк в чародействе. За исключением некоторых.

При последних словах она устремила многозначительный взгляд на сестру.

– Уж кто бы говорил, – проворчала Илиора.

– Но это большая тайна! – тут же предупредила волшебница.

– Да, в королевской семье не принято, чтобы наследник трона занимался магией, – подтвердила королева. – Поэтому мальчику приходится скрывать от всех свое умение.

– Но почему же во дворце короля Фернара считают, что принц похищен?! – воскликнула Катарина.

– В самом деле? – удивилась Сезария.

– Его высочество сказал, что гонец застал его на пикнике на лоне природы, – сообщила Илиора. – Он послал моего гонца во дворец с сообщением для их величеств перед тем, как отправиться сюда.

– Все ясно, подруга, – со вздохом сказала Лионелла своей спутнице и сопернице. – Дураки-охранники увидели нетопыря и решили, что принц похищен злобными колдунами, а эльф-гонец, похоже, не очень-то торопился.

Катарина закусила губу и глухо простонала. Такой идиоткой она себя в жизни еще не чувствовала. Сколько сил и времени потрачено понапрасну. Хорошо хоть, не одна она такая дуреха, цыганка тоже изрядно обескуражена. И хорошо еще, что не успели рассказать Альгерадо об истинной цели своего путешествия, а то еще и перед ним пришлось бы краснеть. Вон как Генорре ухмыляется, откровенно потешаясь над двумя сопливыми девчонками, возомнившими себя лихими рыцарями. Одному только Мирингельму все нипочем.

Вместе с мыслью об обитателе Чандайской топи, сопровождавшего их в нелегком пути, в голову вдруг пришла и другая мысль.

– Вы сказали, что вам нужна еще одна магическая книга, – напомнила Катарина сестрам.

– Ну да, – подтвердила Сезария.

– На ее поиски мальчик и отправился, – так же кивнула Илиора.

– Мирингельм, – окликнула Катарина чародея. – Доставай свою книгу!

– В самом деле? – переспросил тот.

– Не сомневайся, – заверила его Катарина.

Лионелла встрепенулась.

– Ты думаешь?..

– Да тут и думать нечего, – отрезала Катарина, не дослушав. – Потому у него все и получается кое-как, что все заклинания перепутаны.

Мирингельм вытащил из своего походного мешка магическую книгу. Увидев в его руках огромный том в кожаном переплете с серебряными заклепками, сестры в один голос воскликнули:

– Это она!

– В самом деле? – снова удивился Мирингельм.

– Конечно, – заверила его королева.

Волшебница приняла книгу из рук гостя, открыла первую страницу и опешила.

– Ой, здесь какие-то стихи.

– Это мои, сударыня, – признался Мирингельм, смущаясь и краснея, чем вызвал откровенное веселье со стороны девушек и даже зеленовласой королевы.

– В самом деле? – удивилась волшебница.

В отличие от прочих присутствующих дам, ей смущение огромного мужчины показалось очень трогательным. Тронули ее и стихи болотного рифмоплета.

– Очень мило, – оценила она корявые вирши Мирингельма.

Тот сразу приободрился.

– Займемся делом, сестра, – потребовала королева. – Пока зелье еще действует.

– Пожалуй, – согласилась Сезария. – Надеюсь и на вашу помощь, сударь.

Она одарила Мирингельма очаровательной улыбкой, от которой тот снова смутился, как большой ребенок.

– Конечно, сударыня, – заверил чародей хозяйку башни.

Королева, волшебница и Мирингельм направились к выходу, похоже, напрочь позабыв об остальных гостях. Впрочем, гости тут же напомнили о себе сами.

– А нам что делать, пока вы свои заклинания ищете?! – крикнула вдогонку Лионелла. – Мы вообще уже спать хотим.

– И кушать! – добавила Катарина.

– Располагайтесь и будьте как дома, – разрешила Сезария. – Здесь есть много комнат, выбирайте любые. А на кухне вы найдете, чем перекусить.

Сестры и чародей покинули комнату. Девушки переглянулись.

– Тут что, даже слуг нету? – удивилась Катарина. – Тоже мне волшебница.

– А ты ждала, что тебя на руках носить будут? – съязвила Лионелла.

– Предлагаю осмотреться, – произнес Генорре.

– Согласен, – кивнул Альгерадо.

Путешественники без особого труда разыскали обещанную кухню, вот только запасы провизии оказались весьма скудные. Создавалось впечатление, что ни хозяйка, ни ее сестра не посещали это помещение слишком уж часто, о чем свидетельствовали обширные сети паутины, затянувшие все углы.

Общими усилиями путешественники привели кухню в боле-мене надлежащее состояние и собрали на стол скудный ужин. К этому времени у всех уже слипались глаза от усталости, так что даже Катарина не стала возмущаться бедностью трапезы. Она даже не запомнила, чем закончился этот суматошный и полный сюрпризов день, кажется, уснула прямо за столом.

Глава двадцатая

Проснулась Катарина от того, что в глаза светило солнце, а в нос тыкался локоть Лионеллы, сквозь сон заслонявшей собственные глаза от тех же солнечных лучей, падавших из окна. Катарина оттолкнула локоть цыганки и тут же услышала ее недовольное бурчание:

– Не пихайся, конопатая.

– А ты конечности свои не раскидывай, – огрызнулась Катарина.

Девушка села на широкой постели, где они спали вдвоем прямо в одежде, поверх покрывала, потянулась, зевнула и спросила:

– Где это мы?

– В башне, – ответила Лионелла, так же потягиваясь и зевая. – Совсем уже памяти не стало, что ли?

– Я не про это. Я не помню, как мы в эту комнату пришли.

– Да ты и не приходила, – хихикнула цыганка. – Тебя сюда твой дружок на руках принес.

– Какой дружок? – не поняла Катарина и нахмурилась, ибо намеки Лионеллы ей совсем не понравились.

– Тот самый, который за тобой примчался, – пояснила цыганка и снова хихикнула.

– Завидуешь? – осведомилась Катарина, победоносно усмехнувшись.

– Да нечему особо завидовать, – фыркнула Лионелла с деланным безразличием. – Спор я, конечно, проиграла, но и ты много не выиграла. Принца мы так и не нашли, да он особо в нас и не нуждался. Так что награды не видать ни мне, ни тебе.

– Это точно, – согласилась Катарина.

Девушки дружно вздохнули.

– Куда ты теперь? – спросила Лионелла после недолгого молчания.

Катарина пожала плечами.

– Домой. Ты только не смейся, но я очень соскучилась по дому, по матушке… по отцу…

Катарина снова тяжело вздохнула, предвидя, какие непростые предстоят объяснения с суровым родителем. Но лучше уж предстать перед его грозным взглядом – это стоит того, чтобы вновь оказаться в родных стенах, почувствовать надежность этих стен, тепло домашнего очага и близких людей.

– А ты куда? – поинтересовалась она у цыганки.

Теперь Лионелла пожала плечами.

– Не знаю, еще не решила.

Более подробно обрисовать свои планы на ближайшее будущее цыганка не успела – снаружи послышался восторженный хор множества голосов.

– Что это там такое? – одновременно спросили девушки, посмотрев друг на друга.

Цыганка первой соскочила с кровати и поспешила к окну. Катарина последовала за ней и тут же поморщилась, почувствовав боль в колене.

– Не скачи ты, как коза, – осадила ее Лионелла. – Забыла уже, как вчера охромела?

Теперь Катарина начала припоминать окончание предыдущего дня. Ушибленное во время схватки с эльфами колено в конце концов распухло так, что девушка начала прихрамывать, именно поэтому Альгерадо и взял ее на руки, где она и уснула.

– Может, стоит позвать влюбленного сеньора? – предложила Лионелла, ехидненько хихикая. – Пусть снова тебя на руках потаскает, ему даже приятно будет.

Катарина вспыхнула, почувствовав одновременно прилив смущения и злости. Цыганка снова хихикнула и поспешила направить беседу в другое русло, не дожидаясь, пока Катарина подберет достаточно обидные слова, чтобы как следует обложить ими соперницу.

– Смотри, смотри скорей! – воскликнула она, указывая в окно.

Катарина доковыляла, наконец, до окна и выглянула наружу. На траве перед башней сотни эльфов прыгали и оглашали окрестности радостными воплями.

– Да у них крылья! – воскликнула Катарина, присмотревшись.

– Ага, – кивнула Лионелла. – Кажись, наши чародеи отыскали нужное заклинание.

Вот один из эльфов, тот самый, что накануне предводительствовал в схватке с путешественниками своим «маленьким, но храбрым народом», расправил белые крылья и тяжелыми взмахами поднял себя в воздух. Остальные эльфы заверещали еще громче, славя первый полет своего товарища. Затем примеру первого последовал другой эльф, затем еще и еще, а вскоре все пространство от земли до неба заполнили порхающие, как бабочки-переростки, пузатенькие человечки. Многим с явным трудом удавалось оторвать от земли свои располневшие за время вынужденного бескрылого существования тельца, но находились и такие храбрецы, что отваживались вылететь за край обрыва и продефилировать над гладью моря.

– Эльфы! Домой! – прозвучал приказом знакомый голос.

Откуда-то сверху, видимо, из окна несколькими этажами выше, выпорхнула сама Илиора Зеленовласая. Следовало отдать ей должное, порхала королева намного грациознее своих подданных, да и выглядела гораздо стройнее.

Эльфы потянулись следом за своей королевой, как птичья стая за вожаком, образовав огромный клин.

– Ух ты! Как на параде! – восхитилась Лионелла.

Снизу эльфы и в самом деле ничем не напоминали тех неуклюжих увальней, с которыми пришлось столкнуться путешественникам вчера, и многим из которых они как следует намяли бока – их ряды в общем клине отличались стройностью и образцовым порядком, словно они тренировались специально.

Ровный клин потянулся за горизонт. Лишь последний эльф, самый пузатенький, неуклюже бежал вслед за улетающими товарищами, взмахивая крыльями, и верещал:

– Меня! Меня забыли!

На какие-то мгновения ему удавалось оторвать свое пухленькое тельце от земли, но оно тут же непослушно тянулось обратно, не желая оставаться в воздухе надолго. Двое эльфов снизились так, что их не в меру располневший сородич смог ухватить обоих за ноги, и вся троица полетела догонять остальных.

Раздался стук в дверь, затем послышался голос Генорре:

– Прошу прощения, сеньориты.

– Открыто! – разрешила Лионелла.

Дверь отворилась, в комнату вошел Генорре, обнажил голову и взмахнул шляпой, склонившись в галантном поклоне.

– Зачем это вы нас разбудили, сеньор, ни свет, ни заря? – с усмешкой поинтересовалась Лионелла.

Генорре заметно удивился.

– К вашему сведению, сеньориты, время уже почти полдень, – сообщил он. – Да и не похоже, чтобы вы спали.

– Поспишь тут, – заметила Катарина. – Мелкие такой гвалт подняли…

– О да, они наконец-то получили назад свои крылья, – кивнул Генорре. – Что касается меня, то я отбываю.

– Как вас понимать, сеньор?! – насторожилась Лионелла. – Куда это вы собрались?

– Дела, знаете ли… – туманно ответил пират. – Здесь мне все равно делать больше нечего, сделка с вами уже не имеет никакого смысла, так что мне пора. Не мог не попрощаться.

– Почему так внезапно? – удивилась Лионелла. – Хотя бы завтрак с нами разделили.

– Благодарю за заботу, сеньорита, однако время завтрака уже давно прошло, – насмешливо напомнил Генорре. – Просто никто не хотел вас будить, вы слишком устали вчера.

– И вам спасибо за заботу, – передразнила его цыганка и даже показала язык, что вызвало у пирата лишь улыбку.

– А Альгерадо? Он тоже уезжает? – спросила Катарина, стараясь не выдать внезапно нахлынувшее волнение.

– Насколько мне известно, сеньор служака тоже собирается в путь, – подтвердил ее опасения Генорре. – Желаете попрощаться?

– Желаем, – вместо Катарины ответила Лионелла, тем самым сгладив для нее неловкость ситуации. – Идем, подруга.

Катарина отлепилась от окна и направилась к выходу. Заметив, как девушка хромает, Генорре посоветовал:

– Пожалуй, вам стоит подлечиться, сеньорита.

Предложение Генорре оказать ей услугу в качестве поддержки Катарина отвергла категорично и с гордостью, присущей властителям Ламберании и поковыляла следом за пиратом и цыганкой самостоятельно, опираясь на свою шпагу.

Когда в сопровождении моряка девушки вышли во двор, Альгерадо и в самом деле седлал верблюдицу. Тут же находились и сама хозяйка башни с Мирингельмом.

– Доброго вам дня, сударыни, – поприветствовал девушек Мирингельм.

– Угу! – одновременно ответили девушки.

– Как вам спалось, милочки? – с радушной улыбкой поинтересовалась Сезария.

– Прекрасно, – заверила хозяйку Лионелла.

Альгерадо обернулся, щелкнул каблуками и склонил голову.

– К вашим услугам, сеньориты!

– К нашим ли? – с сомнением вздохнула Катарина. – Вы, я вижу, уезжаете…

– О да, – кивнул альгвазил. – Меня ждет служба.

– У вашего молодого друга поразительная верность служебному долгу! – умилилась волшебница.

– Мы знаем, – с плохо скрываемой грустью вздохнула Катарина.

– Неужели даже не попытаетесь нас арестовать, сеньор? – ехидненько поинтересовалась у альгвазила Лионелла, с наигранным удивлением хлопая ресницами.

– Не в этот раз, – ответил Альгерадо, как всегда серьезно и сохраняя полнейшую невозмутимость. – Но лучше вам больше никогда не появляться в нашем городе.

Верблюдица опустилась на колени, послушно подождала, пока альгвазил займет место в седле и снова поднялась вместе с ним.

– Честь имею, – уже с высоты попрощался Альгерадо.

– И это все? – тихо спросила Катарина. – Больше вам нечего сказать?

Неожиданно Альгерадо улыбнулся.

– Был рад знакомству, – произнес он.

– В самом деле? – как всегда невпопад спросил Мирингельм.

– О да, сеньор, – кивнул Альгерадо, по-прежнему глядя в глаза Катарине.

Катарина вздохнула, не зная, что можно еще казать, подходящее случаю и настроению, которое сейчас было весьма далеким от приподнятого. Девушка и сама не понимала странных чувств, обуревающих ее.

– Не окажете ли мне услугу, сеньор?! – окликнул альгвазила Генорре. – Моя лошадь сбежала, пешком идти далеко, а у вас, я вижу, отличная кобылка, хоть и горбатая.

– Которая терпеть вас не может, сеньор, – напомнил Альгерадо.

– Но вы ведь с ней договоритесь, сеньор, – не моргнув глазом, отозвался Генорре.

– Со мной вы уже точно договорились, сеньор, – кивнул альгвазил. – Садитесь.

– Значит, и вы нас покидаете, – вздохнула Лионелла.

– Увы, сеньорита, – так же вздохнул Генорре.

Он вскарабкался на круп верблюдицы позади Альгерадо и продолжил:

– Как и сеньор альгвазил, я тоже был рад нашему знакомству, сеньориты. Я много путешествовал, но еще ни разу у меня не было более приятной компании. Слово честного негоцианта! В самом деле, сеньор, – сказал он Мирингельму, предвидя его вопрос.

Альгерадо пришпорил верблюдицу и пустынное животное легкой трусцой выбежало за ворота. Чтобы не упасть, Генорре обхватил альгвазила за пояс.

– Если не возражаете, сеньор, – оговорился пират.

– Нисколько, сеньор, – разрешил Альгерадо. – Только не увлекайтесь, – предупредил он на всякий случай.

– Ну что вы, сеньор, вы же знаете мои принципы! – возмутился Генорре подобными подозрениями.

Их голоса становились все тише и вскоре совсем стихли вдали. Мирингельм вздохнул и вдруг продекламировал им вслед:

– Два бравых рыцаря на верном скакуне

Умчались прочь, блистая в воинской броне.

– Вы бесподобны, сударь! – восхитилась Сезария.

– Да уж, – хором вздохнули девушки.

– Как ваше колено, милая? – поинтересовалась волшебница у Катарины. – Нам сказали, что вы вчера пострадали. Моя сестра специально для вас приготовила чудодейственную мазь. Будьте уверены, она в этом знает толк. Кстати, сестра очень сожалела, что не смогла попрощаться с вами.

Девушки удивленно переглянулись. Чего они меньше всего могли ожидать от хозяйки башни, так это благодарственных слов в адрес ее сестры, с которой, как им показалось при первом знакомстве, Сезария просто не умеет не ругаться.

– А еще вас ждет очень недурной обед, мои милые, – продолжала щебетать волшебница. – Это заслуга вашего друга.

Она взглянула на Мирингельма и взгляд ее был полон гордости. Девушки же ничуть не удивились, зная о кулинарных пристрастностях своего чудаковатого спутника, соперничающих с его фанатичной чистоплотностью. Сама хозяйка башни в этом отношении была достойна лишь порицаний, в этом гости убедились, побывав в оккупированной пауками и прочей живностью кухне.

Впервые с тех пор, как девушки покинули столицу королевства, день проходил спокойно, даже скучно. Сразу после обеда Мирингельм, обуреваемый манией чистоты, занялся наведением порядка во всех помещениях, куда только мог протиснуться. Хозяйка башни, очарованная своим необычным гостем, охотно вызвалась ему помочь, в буквальном смысле засучив рукава и взявшись за тряпку.

Катарине, пользовавшейся своим положением «раненной на поле брани», не пришлось выдумывать отговорку, чтобы не принимать участия в этом нудном, на ее взгляд, занятии, к тому же, совсем неподобающем отпрыску благородного дворянского рода. Пока Мирингельм при помощи Сезарии воевал с беспорядком, царящим в башне, девушка сидела на подоконнике в комнате, которую они с Лионеллой заняли накануне и которую уже успел «вылизать» чандайский чародей, и задумчиво смотрела вдаль. Юной наследнице лорда Готрана было о чем поразмыслить – о доме, родителях, собственной неразумности, заставившей отправиться в дальнюю и полную опасностей дорогу, обо всем, что пришлось пережить в пути, о спутнице, занявшей в ее жизни непонятное место то ли постоянной соперницы, то ли верной подруги и, конечно же, об Альгерадо, странном человеке, вся странность которого заключалась в том, что девушка попросту не знала, как к нему относиться.

Раздумья Катарины прервало появление Лионеллы.

– Хватит вздыхать! – потребовала цыганка, увидев унылую физиономию дворянки. – Сама виновата, что не удержала его.

– Кого?! – опешила Катарина.

– Да ладно, не прикидывайся. Вы хотя бы поцеловаться успели? Ну, хоть разочек?

– Да ты совсем обалдела, подруга! – возмутилась Катарина. – И потом, когда нам было целоваться? Ты же все время рядом крутишься.

Лионелла хихикнула, наблюдая за смущением соперницы, все отчетливей проявлявшимся густым румянцем на ее щеках и ушах.

– Да и зачем мне заниматься такими глупостями? – буркнула Катарина и снова отвернулась к окну.

– Ты такая смешная, – рассмеялась Лионелла. – Ведешь себя как маленькая.

– Ты, как я посмотрю, очень взрослая, – проворчала Катарина. – Что ж ты своего пирата не удержала?

– С чего ты взяла, что он мой? – удивилась цыганка.

– Ну да, – не поверила Катарина в ее искренность. – Слепому видно, что он к тебе не равнодушен. Любому другому за такое вранье от него не поздоровилось бы.

– Можно подумать, я одна его обманывала, – напомнила Лионелла. – Хотя, знаешь, есть в нем что-то такое… – не смогла не признать она и даже слегка смутилась. – Ну-у, ты понимаешь…

– Еще как понимаю, – хихикнула Катарина, лукаво прищурившись. – Ну и кто же тут, спрашивается, втрескался по уши?

– Да ну тебя! – отмахнулась цыганка, смутившись еще больше. – У самой одни глупости на уме. Просто без него стало как-то скучновато. Я вообще пришла сказать, что уезжаю.

– Как?! – чуть ли не с испугом воскликнула Катарина. – И ты тоже меня бросаешь?

– А ты думала, я до самой смерти буду тебе сопли утирать? – ухмыльнулась цыганка.

– Ну и проваливай, – обиделась Катарина и в очередной раз демонстративно отвернулась. – Никто не держит.

Лионелла подошла к ней сзади, легонько тронула за плечо и примирительно сказала:

– Да ладно тебе, не дуйся. Знаешь, а мне будет тебя не хватать.

Катарина обернулась и произнесла фразу, нелепее которой не знали ни она, ни цыганка:

– В самом деле?

– В самом деле, подруга, – улыбнулась Лионелла.

Девушки рассмеялись.

– Помнишь, тогда во дворце ты сказала, что подбросила какую-то вещь в мою комнату, – вдруг вспомнила Катарина. – Что это было?

Лионелла пожала плечами.

– Ничего. Я это придумала. Ты такая доверчивая, тебя так легко обмануть.

– Ну ты и врушка, – Катарина покачала головой, впрочем, не сдержав улыбки.

– Уж кто бы говорил, – с улыбкой отозвалась Лионелла.

– Значит, точно уезжаешь? – вздохнула Катарина, с явной надеждой, что цыганка еще не приняла окончательное решение. – Не передумаешь?

– Уезжаю, подруга, – таким же вздохом отозвалась Лионелла. – Наше путешествие уже закончилось, ты теперь вернешься домой, а я отправлюсь своей дорогой. Да и неохота мне здесь торчать, пока эти двое вениками и тряпками машут. Тоже мне, чародеи, не могли каких-нибудь мышек заставить вместо себя работать.

Катарина сползла с подоконника, взяла Лионеллу за руки и, глядя в ее черные глаза, печально спросила:

– Мы никогда не увидимся?

– Не знаю, – пожала плечами цыганка, за напускной небрежностью скрывая собственные чувства.

Девушки обнялись на прощание.

– Удачи тебе, подруга, – прошептала Катарина.

– И тебе, подруга, – ответила Лионелла.

Цыганка отстранилась и быстро вышла из комнаты, пока Катарина не заметила слезинки, заблестевшие в уголках глаз. Катарина и сама была близка к тому, чтобы расплакаться, на душе вдруг стало совсем тоскливо. Подумалось, что уж скорей бы прошел этот день и наступило завтра – тогда, благодаря чудодейственной мази королевы эльфов, боль в колене уже совсем отпустит, как пообещала Сезария, и она с самого утра отправится домой, в Ламберанию, где родные стены, может быть, хоть чуть-чуть смогут заглушить ее тоску по былым приключениям.

Сидеть в одиночестве казалось невыносимым и Катарина, прихрамывая и опираясь на собственную шпагу, как на клюку, направилась в конюшню к своему ослику. Какая ни какая, а все ж таки компания.

Но во дворике девушка неожиданно встретила Мирингельма – успев навести порядок внутри покоев, гигант взялся за то же самое снаружи и увлеченно размахивал метлой.

– Ну и пылищу ты тут поднял, – проворчала Катарина, впрочем, весьма добродушно, тем более, что и пыли-то никакой от работы аккуратного подметальщика не поднималось.

Тем не менее учтивый чародей счел нужным принести свои извинения:

– Прошу прощения, сударыня.

– Послушай, Мирингельм, а что собираешься делать ты? – поинтересовалась Катарина.

– Надо почистить камин, подлатать крышу, подправить ворота в конюшне… – принялся перечислять Мирингельм. – Дел много…

– Да я совсем не о том, – поморщилась девушка.

Мирингельм вопросительно уставился на нее, на время оставив свое занятие.

– Может быть, хочешь вернуться домой? – подсказала Катарина.

– В самом деле? – отозвался гигант с неподдельным удивлением.

Катарина вздохнула, глубоко в душе сожалея, что уже нет возможности отозваться на этот раздражающий и лишенный какого-либо смысла вопрос веселым хором.

– Просто я подумала, вдруг ты соскучился по своей хижине, по болоту и хочешь вернуться обратно, – сказала девушка.

Чародей неопределенно пожал плечами, на его физиономии даже отразилось некое подобие задумчивости. Размышления Мирингельма, если его голова действительно была занята размышлениями, длились недолго. Подняв взгляд, он вдруг улыбнулся и покачал головой.

– Нет, сударыня.

Проследив его взгляд, Катарина увидела в окне второго этажа Сезарию. Хозяйка башни выбивала пыль из половичка.

– Кажется, я тебя понимаю, – вздохнула девушка.

Снова накатило неясное и щемящее чувство тоски, словно вдруг осталась в одиночестве, разом потеряв всех близких людей.

Заметив, что на нее смотрят, волшебница перевела взгляд вниз и окликнула Катарину:

– Как ваше колено, милочка? Неужели и вы решились отправиться на поиски мальчика?

– Какого мальчика? – удивилась Катарина.

– Моего племянника, – пояснила Сезария. – Принца Тьеретта. Ваша спутница, юная баронесса Киатти, любезно вызвалась оказать услугу и известить его высочество, что нужная книга уже найдена.

– Как?! – ахнула Катарина.

В первый момент девушка растерялась, затем жутко разозлилась, что, как всегда, отразилось на ее лице неестественным румянцем. Так вот, значит, как? Неверная подруга в очередной раз показала свою двуличность. Не смогла смириться с поражением в споре и решила-таки окрутить принца. Вот вертихвостка! И что же теперь делать? Неужели просто спустить ей с рук такое коварство? Да ни за что! Это ее принц, она честно его выиграла!

– Это же бесчестно! – возмутилась Катарина.

– В самом деле? – как всегда невпопад удивился Мирингельм.

– Точно тебе говорю, – заверила его девушка. – Ушастый, ты где?!

В ответ из конюшни раздался пронзительный крик – ослик почуял, что хозяйка снова в нем нуждается, и проявил полную готовность к новым подвигам. Катарина прицепила шпагу к поясу и спросила у Сезарии, все так же выглядывавшей из окна.

– В какую сторону направилась баронесса?

– Она поехала на восток, – ответила волшебница. – Какие же вы дружные девочки! – умилилась она, всплеснув руками. – Вы не желаете оставить подругу и готовы броситься ей на помощь, несмотря на ранение.

– Угу, я ей обязательно помогу, – кивнула Катарина, думая, какого хорошего пинка получит от нее двуличная цыганка при первой же встрече.

– А она так переживала за вас, просила вас не беспокоить, чтобы вы отдыхали, выздоравливали и набирались сил, – продолжала щебетать восхищенная дама. – Ой, да ведь я проговорилась, – наконец осознала она и снова всплеснула руками.

– Ничего, я никому не скажу, – успокоила девушка не в меру разговорчивую хозяйку башни.

Она вывела своего ослика из конюшни, взобралась на него верхом, вздохнула и пробормотала:

– Простите, ваши светлости папа и мама, кажется, я вернусь домой немножко попозже.

Катарина пришпорила ослика. Впрочем, верный четвероногий товарищ и не особо нуждался в команде. Резво перебирая копытцами, он вынес юную леди Линслод за ворота и устремился навстречу новым приключениям…

10.03.10. Пермь.

Примечания

1

Альгвазил – в средневековой Испании стражник, полицейский.

(обратно)

2

шоссы – длинные, узкие штаны-чулки.

(обратно)

3

пулены – кожаная обувь с длинным носком.

(обратно)

4

зиндан – тюрьма, яма.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg