«Амазонки Атлантиды»

Амазонки Атлантиды (fb2) - Амазонки Атлантиды (Грааль Атлантиды - 1) 1465K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Нимко

Александр Нимко АМАЗОНКИ АТЛАНТИДЫ Серия «Грааль Атлантиды»

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Уважаемый читатель!

Спасибо, что приобрели эту книгу. Надеемся, что она принесет вам немало приятных минут, ведь в нее вложили свой труд разные, но очень хорошие люди: автор, редактор, дизайнер, верстальщик и многие другие.

У нашего маленького дружного коллектива к вам одна просьба. Если книга вам действительно понравится, но скачали вы ее на “пиратском” сайте, то купите, пожалуйста, легальную копию в одном из магазинов, где ее размещает наше издательство (список вы найдете на странице книги на нашем сайте [битая ссылка] -company.cz/ebooks-catalog/fantasy/amazonki-atlantidy/). Электронная книга стоит не дороже чашки кофе, но таким образом вы дадите автору стимул и возможность  создавать новые произведения, а издательству их выпускать. Если же вы приобрели книгу легально и хотите поделиться ей с другом, то постарайтесь, пожалуйста, сделать это, не копируя файл и не распространяя его через интернет.

ПРЕДИСЛОВИЕ (ОБ АТЛАНТИДЕ И АМАЗОНКАХ)

Вращается Колесо Времени, совершая свой извечный круговорот во Вселенной. Приходят новые человеческие расы, а предыдущие уходят, забывая в суматохе оставить память о себе. Иногда, правда, остаются до неузнаваемости трансформированные мифы и легенды, которые люди называют сказками. Со временем эти старые сказки трансформируются в новые, с совершенно другими лицами и событиями. И так без начала и конца…

Об Атлантиде написаны тысячи книг, газетных статей и публикаций. Множество различных институтов десятилетиями моделируют разнообразные атмосферные, геофизические, гидрогеологические, тектонические процессы и явления, пытаясь в лабораторных условиях и на испытательных стендах проверить доказательства существования Атлантиды. Все задаются одним вопросом: где находилась Атлантида, каких была размеров и когда затонула? Но следует извлекать уроки из моральных ошибок атлантской цивилизации, а не с лопатой в руках искать ее руины по всей планете…

Великая Атлантида. Семь субрас-цивилизаций, четыре планетарные катастрофы. Миллион лет взлетов и падений, фантастического расцвета и трагической гибели сказочно красивых империй и государств. Это покорение Космоса и изучение других планет. Это войны за свою свободу и независимость как на Земле, так и за ее пределами. Это пирамиды по всей Земле для создания эфирной кристаллической решетки планеты, для подзарядки космических кораблей «темной энергией» и проведения обрядов посвящения молодых жрецов-иерофантов.

Забытая Атлантида. Это огромные города, состоящие из пятидесяти-ста-этажных зданий, выполненных в форме пирамид, полусфер, многогранных торов и цилиндров. Их фасады украшались серебряными и золотыми фресками, орнаментами из драгоценных камней, расписывались яркими картинами. Около 20-30 этажей этих сооружений всегда уходили под землю, создавая скрытые подземные города. Это также подводные города-лаборатории в виде сталепластиковых сфер, населяемые, в основном, заумными жрецами-учеными, количеством до 30 тысяч. Они проводили там интересные эксперименты в самых различных сферах духа и материи: создавали новые виды людей и животных, удачные экземпляры которых расселялись потом по всей планете. И все это происходило под пристальным вниманием Садовников Земли – представителей инопланетных цивилизаций Галактики. Атланты не добывали нефть и газ, не строили электростанций. Они использовали особый род эфира – «темную энергию», которую бесплатно и неограниченно черпали из окружающего пространства.

Великая Атлантида. Это совокупность маленьких историй каждого ее человека, которые образуют древнюю историю нашей Планеты. Каждый атлант обладал сверхинтуицией, телепатией, ясновидением, телекинезом, способностью к левитации и обширными общими познаниями. Психическая энергия циркулировала по телу атланта беспрепятственно, и он всегда был здоров и счастлив в своей безгрешной земной жизни. Атланты могли вступать в резонанс с музыкой сфер при помощи молитв-мантр, гармонизируя частоту колебаний своих органов и чувств. Атланты жили свыше тысячи лет и покидали этот бренный мир в полном сознании и без печали в своих честных васильковых глазах.

Во времена своего наивысшего духовного развития высшие жрецы Атлантиды путешествовали во времени и пространстве при помощи энергетической МерКаБы. Даже сейчас мы иногда наблюдаем в небе сверкающие серебристые шары – это атланты-жрецы посещают нас из своего далекого прошлого. При желании эти продвинутые жрецы по примеру Сая Сатьи Бабы могли сгустить материю ментального мира так, что она становилась золотым слитком, бриллиантом или каким-нибудь интересным животным. Они же и создали 13 говорящих хрустальных черепов. Когда-нибудь эти черепа еще откроют нам свою тайну…

На протяжении всей своей тысячелетней истории атланты поклонялись Солнцу – Богу Ра. Это официальная религия созвездия Плеяд, к которому относится наша Солнечная система. Много миллионов лет назад инопланетная цивилизация Плеяд зарождалась в нашей Солнечной системе. Это наши старшие братья, которые всегда опекали и защищали землян от агрессивных инопланетян. Они и сейчас частенько сражаются в голубом небе Земли за наше мирное существование и счастливое будущее.

Еще много чего можно узнать из Хроник Акаши, из которых мы выдернем эту историю легендарных амазонок-воительниц….

За двести тысяч лет до Рождества Христова, перед появлением пятой семитской субрасы на Земле произошла вторая катастрофа Атлантиды. На пути к мировому господству четвертая туранская субраса развязала очередную термоядерную войну за новые территории и ресурсы. Для убедительности своей агрессии атлантам не хватило ядерных и водородных аргументов, и они использовали сакральный Силовой Кристалл. С помощью направленных лучей Огненного Камня они мгновенно превращали в оплавленный камень целые города и армии. Но на каком-то этапе военных действий произошла ошибка в инженерных расчетах: атланты-туранцы горько промахнулись с направлением мощного энергетического луча. Источник света стал источником горя. Когда смертоносный луч достиг слоя расплавленной магмы Земли, произошел взрыв колоссальной мощности, который потряс всю планету. Центральная часть туранской Атлантиды поднялась в воздух на несколько километров и с жутким грохотом разломилась на две части. Легендарная туранская Атлантида, вздымая клубы черного дыма и белого пара, в очередной раз исчезла в пучине океана. Северная и южная части разрушенного материка образовали острова Рута и Даитья – будущие земли пятой семитской субрасы.

Этот катастрофический взрыв Атлантиды, произошедший двести тысяч лет назад, вызвал чудовищные потрясения на всей планете. Километровая волна обогнула Землю, смывая с нее цветущие города и страны. Проснулось множество огнедышащих вулканов, многие острова и континенты лопнули и ушли на дно океана. А вместо них, шипя и набухая, поднялись новые земли. За тысячи километров от разрушенной Атлантиды туранцев из глубин синеватого океана поднялся остров Горгад – будущая Империя амазонок-воительниц. Этот остров более миллиона лет назад был частью колоссального суперконтинента Лемурия, разрушенного очередным планетарным катаклизмом.

Прошло не одно тысячелетие, и новорожденный остров Горгад, как запущенный сад, покрылся буйной и дикой растительностью. Пришло творческое время Садовников Земли – лирианцев с планеты Аристон. Эта тринадцатая планета-инкубатор нашей Солнечной системы является копией Земли, ее близнецом. Она находится с обратной стороны Солнца, но из-за более высокой частоты вибраций и перекрываема Солнцем – она невидима нам.

В один из пасмурных дней в атмосферу Земли нырнул десятикилометровый сигарообразный космический корабль богов-прародителей с планеты Аристон. В его объемных трюмах находились разнообразные животные и растения, усыпленные мужчины и женщины, которых вывели для расселения на Земле в питомниках на Аристоне. Звездолет тихо скользил над островом Горгад, периодически зависая над цветущими полями и лесами. В это время отворялись огромные сталепластиковые люки, и жужжащая лента транспортера доставляла на девственную землю новых аборигенов и мелких животных. Распределив по необитаемому острову всю эту «рассаду», сигарообразный космический корабль лирианцев бесшумно взмыл в небеса, покидая страдающую от грехов нашу Землю-матушку. Начался очередной эксперимент Садовников Земли. Эксперимент над человеческим духом, совестью и моралью…

Прошли тысячелетия. Остров наполнился тучными стадами сказочных животных и племенами примитивных людей. Произошло множество кровавых войн, прежде чем эти племена пришли к примитивному согласию и процветанию. Потом были яростные схватки с армией новой возрожденной Атлантиды, во время которых племена будущих амазонок проявляли чудеса храбрости и мужества. Не раз их земля заливалась кровью, будто на бойне. Сражаясь с продвинутыми атлантами-семитами, эти дикие племена не прекращали воевать и друг с другом. Междоусобица истощала их силы, но их смелость и свободолюбие произвели большое впечатление на жрецов Атлантиды. Аборигены острова Горгад никогда и никому не позволяли захватить и поработить себя. Ни пяди земли они не уступали, пропитывая ее собственной кровью. После тысячелетних войн Высший Совет Атлантиды принял решение прекратить войну с племенами острова Горгад и позволил им идти своим собственным путем эволюции.

История племен, населяющих остров Горгад, завертелась в ускоренном темпе, сфокусировать который было практически невозможно. Это было время, когда на раскаленной наковальне судьбы ковалось будущее Империи амазонок-воительниц.

В какой-то момент этой истории группа высокоразвитых жриц сумела объединить под своим началом все племена острова и создать империю воинственных горгулий. Со временем они вступили на путь авторитарной жестокости по отношению к мужскому населению. Мужчин они стали считать существами враждебными и злонамеренными. Очередной и последний мужской бунт горгулии залили морем крови и печали. Мужчины бежали от них, словно звери, спасающиеся от быстрого лесного пожара, не думая ни о чем, кроме бегства. Они тысячами тонули, пытаясь переправиться через океан на соседние острова. Но возмездие амазонок настигло их всех, пусть и с опозданием. В живых не остался ни один. Бунтовщики рассеялись, словно пыль под натиском урагана. Оставшихся мужчин, не участвовавших в бунте, амазонки превратили в рабов – совершенно бесправных, целиком и полностью зависящих от прихоти своих хозяек и живущих в постоянном страхе. Амазонки получили власть распоряжаться их жизнью и смертью. Мужчины знали, что смерть может поджидать их за любым углом, и потому жили в безотчетном ужасе всю свою жизнь. Им постоянно приходилось выживать в мире опасностей и злобных женских интриг.

Со временем в Империи амазонок сложились свои устои, система управления, религия и социальное устройство. Амазонки с их гордыней и любовью к красоте не оставляли в живых младенцев с физическими пороками и едва терпели тех, кто приобретал такие недостатки в зрелом возрасте.

Весь мир знал амазонок как мастеров лука, копья и короткого меча. Воительниц отбирали в раннем возрасте по здоровью, проворству и силе. Обучение начиналось с семи лет. Каждый день от зари до зари девочек обучали боевому мастерству. При обучении отсеивали тех, кто не мог бежать весь день с полной выкладкой, не мог пройти по горячим углям и убить младенца. С младенцами проблем не было, были проблемы со щенками. Юной амазонке давали щенка, а через два года она должна была его задушить. Некоторые не могли этого сделать, и их отправляли пахать поля и рожать детей. Лишь одна из трех выдерживала эти испытания. С возрастом эта одна становилась мужественной до безумия, готовая драться, пока смерть не сразит ее.

У некоторых амазонок была медная кожа и миндалевидные глаза; некоторые были белокожими, а некоторые чернокожими – потомки лемурийской расы. Были высокорослые и низкорослые, глаза карие, голубые и золотистые. Чистые воительницы давали обет хранить целомудрие, не иметь детей и жить только ради долга перед империей. Каждая из них соединялась брачными узами только со своим луком и коротким мечом.

Наиболее уязвимой стороной жизни Империи амазонок было даже не соперничество каст, а жестокая система матриархата. Половина населения империи находилась в рабском положении только из-за того, что имела несчастье родиться мужчинами. Они становились рабами с самого рождения. А порабощение неизбежно рождало у них ожесточение, которое амазонки всегда держали под контролем.

В империи не было ничего общего с правосудием. Оскорбление женщины считалось тяжким преступлением и каралось пытками до смерти. Мужское население империи так ненавидело матриархальные порядки, что готово было вытерпеть все что угодно, лишь бы увидеть униженных амазонок. Многие из них мечтали получить силу и власть, но в итоге всегда получали смерть. Немало невинных мужчин, признавших свою несуществующую вину под пытками, взошли на эшафот и были всенародно казнены. Амазонки знали об этом и очень радовались такой неприкрытой жестокости. Не нужно было выискивать причины и сложные объяснения суду: амазонки просто желали зрелища, им просто хотелось позабавиться. Они были бесчувственны к страданиям мужчин и превращали их муки в потеху. Здесь выживал лишь тот, кто не знал жалости и колебаний. Сострадание считалось слабостью. С угрозой со стороны мужчин они покончили, но это была наименьшая из неприятностей. Амазонки были прирожденными воительницами, и когда не было действия, им было тягостно жить в этом мире. Когда на горизонте не маячило очередное сражение, их одолевала скука, и они враждебно интриговали между собой. Такова была их природа, которая не терпела спокойствия и тишины.

Но все же войны и конфликты иногда терзали Империю амазонок. И никакая цивилизация в истории планеты не противостояла врагам с такой отвагой, как амазонки-воительницы. Они не были подвержены страху. Им приходилось быть безжалостными, чтобы выжить. Они с детства воспитали в себе самодисциплину, которая исключала чувство страха и восприимчивость к боли. Поэтому амазонки всегда находились в вечном поиске приключений на свои округлые задницы.

Амазонки всегда искали себе достойного соперника, сильного и стойкого. Только в такой борьбе они могли показать свою силу и храбрость. Они были созданы для сражений. Созданы, тренированы и обучены военной дисциплине. Они всегда шли в бой без угрызений совести, сомнений и сожалений. А как мастерски они владели оружием, и с какой легкостью убивали! Они убивали своих врагов до тех пор, пока не получали приказ остановиться.

Но особое место в военной иерархии амазонок-воительниц занимал Легион Белых Дам, созданный высшими жрицами на пике процветания империи. Это был не культ и не религиозное течение. Это были мастера оружия. Эти дамочки не обременялись ни политикой, ни проблемой верований. Долг и война, война и долг. Это была особая каста генетически усовершенствованных воительниц, элитная гвардия империи, личная опора и охрана царицы амазонок. Это было ее секретное оружие.

Белые Дамы были лучшими воинами всех времен и народов. Все они были одинаково красивы и стройны, с внимательными пронизывающими взглядами. И с татуировками, украшавшими правую половину лица. Ножны с мечами они носили за спиной, а длинные копья имели противовесы на рукоятях. Изогнутые луки, изготовленные из сталепластика, снабжались серебряными стрелами, пробивающими броню. Перед их мужеством и отвагой склоняли головы даже Титаны Атлантиды. Они восхищались их бесстрашием, что было величайшей похвалой их женской храбрости. Белые Дамы сражались как дикие тигрицы – необузданно и беспощадно. Постоянный огонь войны выжигал из их душ смирение и покорность судьбе, словно их и не было никогда. Когда все вокруг казалось безнадежным, они сопротивлялись и стояли до конца, до победы или смерти. В жизни они могли потерять все, но преданность своей дружбе – никогда. Ради дружбы каждая из них была готова спуститься в преисподнюю за своей подругой. Все, кто имел честь называться их другом, никогда не сомневался, что воительницы бросятся навстречу стрелам и мечам без колебаний, без сожалений, лишь будучи верны своей дружбе… Мысль о зловонии смерти никогда не беспокоила этих храбрых воительниц.

Они учились сражаться с детских лет, и умели воевать как поодиночке, так и в группах. Но несмотря на то, что их тактика и стратегия были совершенны, а подразделения дисциплинированы, согласие в их женских рядах было иногда непрочно. Каждая из них искала собственную выгоду для себя, и стремилась урвать кусочек славы от общего пирога. Но у них имелась главная цель – одна на всех. Они сражались за высокие принципы и зачастую приносили себя в жертву ради общего блага. И в этом была единственная надежда империи – в их самопожертвовании. Когда их землю окутывал «мрачный холод», никто из них и не думал поплотнее закутаться в свой меховой плащ. Ценой своих жизней они покупали время у Создателя, чтобы продлить часы существования своей империи.

Белые Дамы при поступлении на службу давали три клятвы: не говорить ни слова лжи, сохранять девственность на весь период службы и обращать свое оружие только против врагов империи. Большая часть населения их боготворила, меньшая часть относилась к ним с опасливым уважением, а некоторые боялись и зачастую ненавидели. Последние называли их «бакстерскими ведьмами», потому что они обладали знанием, недоступным остальному населению. У каждой из них на груди сверкал золотой диск, подобный Солнцу. На диске был выложен серебром тризуб – символ Легиона Белых Дам, их талисман и оберег. Под кожаными доспехами они носили вышитые орнаментом полотняные рубахи.

Воительницы Легиона Белых Дам пользовались малоизвестным магическим обрядом, вызывающим берсеркство в битве: они вызывали звериную ярость по своему желанию. Потрясающая красота и холодная жестокость – это Белые Дамы. Они стремительно мчались по жизни – свободные и воодушевленные. Они беззаботно шли в бой, словно считали себя бессмертными. Или почти бессмертными…

Можно многое рассказать о воительницах-амазонках – горгулиях атлантской расы. Это была воистину великая цивилизация, обеспечившая себе достойное место в мифах и легендах. Они бесстрашно преодолевали все трудности, встречали опасности с крепко сжатыми челюстями и поднятым оружием, даже когда земля колебалась под их ногами. Свою историю они заполнили приключениями, восторгами, страхами и славными подвигами.

Амазонки-воительницы… Милые девочки… Они не были добрыми и безгрешными. Да, они были агрессивны, но не более агрессивны, чем любые другие женщины всех времен и народов. Они были безрассудны, но не воплощали собой зло. Они были смелыми и малодушными, сильными и слабыми, добрыми и жестокими, сердечными и холодными. Просто они были разными. И где-то глубоко-глубоко под масками жестоких воительниц скрывались очень добрые и любящие сердца. Но они всегда боялись кого-то любить, чтобы не растопить в себе защитную ледяную броню бесстрашия и безжалостности…

За время этого Круга эволюции возвысилось и погибло великое множество империй. И после каждой империи осталось многое, что стоит искать и найти. В этом мире полно такого, о чем люди даже и не догадываются. Сотни жизней не хватит, чтобы осознать все чудеса, о которых не упоминается даже в самых древних мифах и легендах.

Давайте вспомним о времени, в котором жили эти первые амазонки-воительницы. Печально то, что пресеклась их цивилизация и память о ней. Остается только скорбеть о тех, кому внезапно обрубили корни. После третьей катастрофы Атлантиды многое исчезло, разрушаясь и распадаясь. Кровь и смерть – это была цена за надежду на будущее: будущее Земли, с которой они были связаны узами крепче стали. Первые амазонки нашей планеты превратились в миф, который понемногу стерся из памяти людей.

Долгие тысячелетия стерли память об амазонках-горгулиях времен Великой Атлантиды. Но сегодня в дверь стучится Эпоха Водолея – женская эпоха нашей планеты. И этот мир очередной раз подошел к очередной пропасти. Мужчины доказали свою неспособность управлять современным миром. Наступило время тяжелых испытаний, возможно, даже самых тяжелых за всю историю нашей цивилизации. Волею Небес на Земле стали массово воплощаться амазонки-воительницы – предвестники эпохи матриархата. Да, у них стерта память о своем прошлом, и они забыли, кем когда-то были. Но они те, кем были всегда. Мужественные и гордые воительницы, цивилизация несокрушимых Дев планеты Земля. И вновь спустя тысячелетия пришел их звездный час. Колесо Времени…

И через многие века наши славные потомки скажут, загадочно улыбаясь: «Эти милые девушки были слишком упрямы, чтобы так просто повиноваться. И потому они победили…»

ГЛАВА 1

Планета Земля времен пятой семитской субрасы Великой Атлантиды, около ста тысяч лет до Рождества Христова.

Время почти остановилось, и вся тяжесть Вселенной, казалось, сосредоточилась в одной-единственной точке. Полукилометровый космический корабль, словно всплывающий кит, вынырнул из межпространственного туннеля и мягко вошел в плотные слои атмосферы Земли, прочертив огненную золотистую трассу. В какой-то миг корабль неподвижно завис над островом Горгад, скрытый пушистыми облаками. Боги-создатели прибыли на место ожидания события…

Огромное куполообразное помещение корабля, его пол и колонны были выполнены из темно-красного мрамора и отдавали спокойствием и прохладой. Тишину нарушал только тихий гул и потрескивание работающих механизмов. По периметру зала, словно статуи, застыли у мониторов трехметровые рептилоиды. Одеты они были в серо-черные доспехи службы наблюдения и корректировки. Сейчас у них двигались только руки. Они ловко оперировали системами управления, встроенными в полированные панели из красного дерева. Это Садовники Земли – хроникеры и протоколисты земного человечества…

Посреди огромного зала, окруженного по периметру мерцающими мониторами, внезапно возник луч телепортации. Он быстро разгорелся, стал невыносимо ярким, а затем медленно угас, оставив после себя божество. Рептилоиды оторвались от своей миссионерской работы и устремили взгляды на возвышающегося перед ними Бога.

– Шаваоф…– прошелестело в воздухе.

Шаваоф был настоящим гигантом: он так же возвышался над присутствующими рептилоидами, как они сами возвышались над обычными людьми. Его доспехи сияли белым золотом; разнообразные символы и руны покрывали их поверхность. Но главным из них было изображение открытого глаза, расположенного в центре нагрудной пластины. За спиной величественной и всемогущей фигуры развевался белый плащ. Над доспехами покоилось ничем не защищенное лицо – лицо рептилоида с пронизывающими змеиными глазами. Прекрасное лицо. Невыносимо прекрасное…

Всего мгновение Шаваоф стоял неподвижно, окруженный сиянием своего могущества. Потом божество улыбнулось.

– Можно опустить формальности, – прошелестел Шаваоф. – Показывайте картинку.

Один из рептилоидов-наблюдателей жестом активировал проекторы, и в воздухе вспыхнули яркие голографические лучи. Проекция расположилась в пространстве таким образом, что ее можно было отчетливо видеть со всех сторон. Первое изображение показало весь остров Горгад, залитый графическими индикаторами.

Шаваоф мигнул и прищурился. Он пристально созерцал обширную панораму, записывая отдельные фрагменты происходящих событий в ячейки своей божественной памяти…

Остров Горгад – Империя амазонок-воительниц, горгулий атлантской коренной расы. Солнце очень большое и яркое, а солнечный свет здесь слишком красный и какой-то тягучий. Небо голубовато-зеленое, а воздух неестественно влажный и тяжелый. Величественные горы на востоке с белыми снеговыми шапками и склонами, поросшими лесом. На юге плоские плодородные равнины, населенные скотоводами и фермерами. Горный хребет на западе окутан голубой дымкой. Через весь остров протекает река, несущая свои искрящиеся воды через эту страну храбрости и красоты.

На севере острова на побережье океана стоит величественный город Бакстер – столица Империи амазонок. Его окружает мощная крепостная стена, которая способна выдержать любую осаду неприятеля, любое землетрясение, самый мощный катаклизм. Стены Бакстера были не только сложены из массивных гранитных блоков, но и надежно скреплены защитной магией. По их периметру разбросано с полсотни монолитных оборонительных крепостей сложной военной архитектуры: они, как одинокие горы, возвышаются над постройками города. С ними город напоминает самку какого-то громадного зверя, сжавшуюся в комок перед прыжком.

Однако сам город походит скорее на произведение искусства, чем на обычный город. Никто уже и не помнил, когда он был заложен. Город был таким древним, что и сам не помнил о своем предназначении. Первоначально он был попросту пристанищем того или иного племени амазонок, которые собирались здесь вместе, чтобы обороняться от врагов. Тысячелетиями город достраивался и укреплялся, пока не превратился в блестящий изумруд.

Город можно условно разделить на две части. Сам город Бакстер, стоящий на Семи Холмах и обнесенный огромной гранитной крепостной стеной; весь стерильно чистый и в отполированном мраморе. Широкие улицы, красивые дома и дорогие магазины – все из белого мрамора, облагороженного золотом и серебром. Тысячи зданий, словно воздушные шары, переливаются десятками цветов. Над каждым достаточно богатым домом возвышается башня, инкрустированная полудрагоценными камнями. Целый лес белых башен с разноцветными флагами каст, к которым принадлежат хозяйки этих башен. Между кровавыми войнами эти хозяйки удовлетворяют здесь свою тягу к роскоши и наслаждениям. Вдоль улиц цветочные клумбы сияют глубокими, живыми красками – всеми оттенками желтого, красного и голубого, – а листья растений светятся изнутри, складываясь в изящные узоры. Повсюду растут экзотические деревья с красно-желтой листвой. А за крепостной стеной пригород: лабиринты трущоб, фабрик, мастерских, хлебопекарен и казармы регулярной армии амазонок. Пригород гудит сдавленным смехом, вздохами, плачем младенцев и звуками биения сердец воинственных амазонок. Здесь носится аромат готовящейся пищи и запах пота… Великий Город – голубой, красный, белый и черный. Странный Город – но далеко не столь многолюдный, как столица Атлантиды.

В Бакстере разнообразных пирамид более двадцати, но ни одна из них даже наполовину не достает до Великой Пирамиды – Священного Храма Империи амазонок. Великая Пирамида находится в центре города на огромном холме и является средоточием всей религиозной деятельности Империи амазонок. Ее наклонные грани покрыты золотыми пластинами, а на вершине покоится алмаз – подарок любвеобильных лебледиянок-лесбиянок, подружек с созвездия Лебедя. Когда над Бакстером восходит солнце, то его первые лучи попадают на этот чудесный кристалл, который начинает сверкать и петь. А с наступлением сумерек он еще долго светится в ночном небе Империи амазонок.

Сейчас в Бакстере тепло и пасмурно. Под вечер дождь прекратился, но над городом еще ползут тяжелые облака, наполняя воздух соленым дыханием океана, лежащим в нескольких километрах к северу. На улицах царит оживление. Богато одетые жрицы и воительницы стекаются к Великой Пирамиде. Сегодня в империи долгожданный праздник: их царица рожает этому миру своих божественных детей.

Изредка на улицах Бакстера встречаются мужчины-рабы, находящиеся в услужении у воительниц. Они передвигаются позади своих хозяек, таща горы всевозможных покупок. Некоторые из мужчин прячутся в подворотнях, и их глаза тревожно рыскают по улице. То и дело один из них стремительно выскакивает на улицу, чтобы убрать появившийся мусор или экскременты за лошадью амазонки. Их задача – содержать улицы города в полной чистоте и идеальном порядке. Их верность этому почетному долгу обеспечивают смотрительницы, вооруженные кнутами и мечами.

Один из мужчин, чья спина вся в свежих рубцах от кнута, деловито моет тротуар у главной дороги. Он так старается избежать повторного наказания, что не замечает приближающуюся процессию, направляющуюся к Великой Пирамиде. Рабы несут на носилках Брону – главную колдунью Империи амазонок. Она, вся в роскошных одеяниях и драгоценностях, следует к своей царице, которая вот-вот должна разродиться парочкой яиц. Брона уже давно привыкла, что все горожане узнают ее и почтительно уступают дорогу ее кортежу, вежливо кланяясь или преклоняя колено в зависимости от своего общественного положения. Колдунья упивалась пьянящей смесью почтения и страха, когда ее взгляд упал на раком стоящего мужчину, моющего тротуар. Он не мешал движению кортежа, но его невнимательность означала недостаток уважения. Это было совершенно недопустимо, и она кивнула воительнице из своей охраны.

Когда тень амазонки накрыла раба, то мужчина раздраженно хрюкнул и поднял голову. Он увидел свою приближающуюся смерть и застыл, словно мышь, угодившая в лапы кошке. Молниеносно сверкнул клинок меча, и голова несчастного отделилась от тела. Процессия двинулась дальше, оставив позади тело в растекающейся луже крови.

Смерть раба повлекла за собой только мгновение тишины, после которого прохожие вернулись к своим делам. Большинство из них вообще никак на это не среагировали за исключением рабов-мужчин, которые засуетились, торопясь убрать тело и смыть кровь с дороги. Власть женщин была здесь абсолютной и непреклонной.

На следующем перекрестке носилки все же остановились, чтобы пропустить колонну рабов, подгоняемых кнутами надсмотрщиц. Это была колонна совершенно голых мужчин с бледно-красной кожей – подарок касты высших жриц царице амазонок. Позади колонны на лошади восседала девушка в красной шелковой накидке, украшенной драгоценными камнями, и с костяным гребнем в рыжих волосах. Она вежливо поклонилась колдунье и последовала дальше. Элиза была офицером Легиона Белых Дам и не подчинялась никому, кроме царицы.

А в это время у Великой Пирамиды было время празднества. Амазонки распевали или выкрикивали молитвы, некоторые бормотали мантры. Одни из них стояли, вытянувшись в струнку, другие на коленях ползали перед огромными каменными изваяниями, увитыми гирляндами цветов. Время от времени трубили храмовые трубы, и тогда все на минуту смолкали.

Над всеми изваяниями перед гигантским святилищем господствовала статуя из белого мрамора: изваяние царицы Людины. На ее лице играла едва заметная чуть презрительная улыбка. В руках она сжимала мечи, и при свете лучей, отраженных от Пирамиды, казалось, что эти мечи двигаются.

Плотная людская масса окаймляла Пирамиду еще одной, дальней стеной. Эта живая стена молча смотрела и ждала…

У входа в Великую Пирамиду полукольцом стояли стражницы – Легион Белых Дам. Все они были зрелого возраста и не по-женски высокого роста. Их волосы – оттенков от белого до золотисто-рыжего – были собраны узкой косой, завитой вокруг головы. У них был такой облик, будто они видят то, что другим видеть недоступно; слышат то, что другие услышать не могут. В их непринужденных позах чувствовалась смертоносная опасность, как у стаи боевых тигриц. Их можно было бы назвать молодыми, но они были слишком зрелыми для столь юного возраста. У них были глаза мудрых женщин, повидавших слишком многое в этом мире.

Носили эти элитные воительницы свободные шаровары, заправленные в мягкие кожаные сапоги, а вся одежда имела оттенки серого, коричневого и зеленого. У каждой из-за левого плеча торчала рукоять меча, а в правой руке они держали копье с коротким древком и трезубцем на конце. Слева на поясе висел второй, более короткий меч. В левой руке – маленький круглый щит из сталепластика, обтянутый кожей. Их грациозный вид убеждал каждого: они знали, как пользоваться оружием. Надвинутые на лица черные вуали скрывали лица, кроме глаз. Их всех окутывало чувство ожидания – ожидания рождения детей у царицы Людины.

Забили барабаны и зазвучали славящие царицу песнопения, нарастающие и спадающие, следующие ритму барабанов. Потом завыли волынки и заверещали флейты, но барабанный бой перебивал все остальное. Музыка отражалась эхом от наклонных граней Пирамиды, сотрясая воздух.

На свободную площадку перед стражницами вдруг выбежали юные жрицы, голые и с непокрытыми головами. Звеня браслетами, они начали исполнять ритуальный танец под барабанную музыку. Их длинные черные волосы развевались при каждом резком движении, захлестывая лица и рассыпаясь по плечам. Стражницы у входа наблюдали за танцовщицами с неослабным напряженным вниманием. Танец был посвящен царице Людине и Чреву Небес.

Девушки продолжали плясать, самозабвенно дергаясь в ритме быстрого танца, охваченные лихорадкой транса. Внезапно музыка прекратилась. Танцующие сбились с ритма, но проделали еще несколько движений и остановились. Их внимание было приковано к дальнему краю площади, откуда к центральному входу двигалась Брона. Перед собой она держала посох высотой с ее рост, верх которого украшал голубой бриллиант.

На первый взгляд Брона могла показаться глубокой старухой. Но стоило внимательно к ней приглядеться, чтобы осознать: ни бесцветные волосы, ни хрупкое телосложение не свидетельствовали о ее преклонном возрасте. В ее облике было что-то детское, но в глазах играла сверхъестественная мощь и сила, которая не сочеталась с ее хрупким телом. Белые Дамы у входа преклонили перед ней головы и пропустили внутрь.

Над Великой Пирамидой зависла тишина… Такая тишина бывает в зале за минуту до того, как оркестр грянет увертюру.

Войдя в Храм, Брона вдохнула тяжелый воздух, в котором аромат благовоний смешивался с запахом подсыхающей крови недавних жертв.

Галерею и центральный зал Великой Пирамиды заполнили жрицы всяческих рангов – высокие женщины в разноцветных одеждах, соответствующих значению и иерархическому положению их касты. Сегодня здесь собрался весь цвет империи: от царицы до последней начинающей жрицы. Ритмичное песнопение сотен женских голосов эхом отдавалось под сводами Пирамиды, своими гигантскими размерами внушающей благоговейный трепет. Молитва зазвучала громче и быстрее, обозначая приближающийся миг исполнения обряда. К жертвеннику медленно приближалась одна из высших жриц, неся перед собой золотой поднос. На подносе лежали два трепыхающихся сердца; в них еще пульсировала жизнь. Одни жизни взамен другим – таковы здесь мистерии…

Жрица высоко подняла и опустила поднос на жертвенник. Многоголосый хор достиг самой высокой ноты и затих. К трону пошла Брона, осматривая пронзительным взглядом собравшихся жриц. Воздух вокруг стал холодным и неподвижным.

Гигантский трон на высоком постаменте был из черного мрамора, весь инкрустирован драгоценными камнями и золотом. Сейчас он был со всех сторон задрапирован, словно паутиной, золотыми занавесями. На троне полулежала царица Людина. У ее ног лежали два яйца, плод любви с Чиктотом – императором Атлантиды.

Царица устроилась на жестком троне поудобнее, стараясь дать покой своему разродившемуся телу. У нее появилось какое-то ощущение, что как будто из ее лона ускользнула частица ее самой. На какое-то мгновение она почувствовала себя опустошенной и одинокой. Но это сожаление быстро прошло, и она отбросила всякое желание идти на поводу собственной усталости. Теперь в ее голове завертелись древние предсказания, которыми ей захотелось «пожонглировать». Все эти пророчества, большинство из которых были выдуманы, все-таки сливались в нечто интересное…

Прихотливые узоры истории до мозга костей пронзали царицу холодом: приближалось какое-то событие, которое взбурлит взбаламученный разум этого мира. И она чувствовала, что ее имени принесут бессмертие на тысячу поколений вперед эти двое ее детей. В этот момент она почувствовала себя перерожденной, словно произошло перемещение на шкале времени и пространства. Поэтому, несмотря на уязвимость и слабость, ее переполняла радость материнства. Перед ней лежали два ее яйца, минутой ранее выскользнувшие из ее лона. Это были ее дети, и только ее. Царица улыбнулась и откинулась на мягкие подушки.

Занавесь отодвинулась, и в просвет скользнула старая колдунья.

– Ты просила, чтобы я пришла, – прошептала она.

– Приказала, – поправила ее Людина. – Подданных я не прошу. Позови моих дочерей.

Через мгновение к трону проскользнули Вагнеса и Зара.

Брона положила свои руки на еще теплые яйца, потом коснулась своего лба. И разразилась смехом – громким кудахтаньем, словно сама снесла яйцо.

– Что ты там увидела, старая блудница? – спросила царица.

– Принц Атлантиды и принцесса амазонок, которые сдвинут этот мир. То, что скрыто в глубине, ведомо лишь тем, кто глубоко видит, – выпалила Брона. – А сейчас не мешайте мне.

Старая колдунья наклонилась к яйцам и начала шептать магические мантры, поглаживая их руками. Через несколько минут яйца раскололись, и причудливые детки поприветствовали земной мир своим плачем. И как не заплачешь, попав в такой продвинутый бордель?

– Посмотрите на его глаза, – прошептала Вагна, склонившись над мальчиком.

Да, глаза у него были удивительные. Он только что увидел этот мир, а зрачки его уже пытливо бегали в разные стороны. Они отдавали красноватым оттенком, характерным для инфразрения. Но в то же время они были золотисто-синими. У девочки глаза были красно-голубые, что придавало им лиловый цвет.

Брона беспокойно посмотрела в необычные глаза мальчика, наклоняясь над ним.

– Что ты видишь, принц Атлантиды? – тихо спросила она. – Что ты видишь такого, чего остальные не могут здесь видеть?

– Посмотри на их глаза, матушка, – с беспокойством сказала Зара. – Они такие необычные.

– Отойдите от детей! – прикрикнула царица на дочерей, метнув в их сторону сердитый взгляд.

– Тебе предстоит их воспитывать, – обратилась она к колдунье. – После всех ритуалов отнесешь их во дворец. Научи их ходить, говорить и всему, что необходимо в этой жизни.

– Я присмотрю за ними, – ответила Брона.

– Одного присмотра недостаточно, Брона, – заметила царица. – Меня очень заботит судьба мальчика. Ты должна позаботиться, чтобы он вырос и остался преданным другом Империи амазонок. Это очень важно для нас, так как во врагах у нас недостатка нет. Очень важно иметь в союзниках принца Атлантиды. Мне думается, ты справишься с этой миссией. Истинно так.

Колдунья не очень обрадовалась возложенным на ее плечи новым обязанностям. Ведь в ближайшие семь лет все ее время будет занято этими детьми. Но выбора у нее точно не было. Да и интересно было хоть немного разгадать их феномен, скрытый от окружающего мира.

Снаружи Храма загремели барабаны: их ритм все ускорялся и ускорялся. Эхом катясь от городских стен, пронзительно и громко запели трубы, грянули фанфары. Они засвидетельствовали рождение царских детей.

Стражницы распахнули дверь Храма настежь. Трубы протрубили и смолкли. Наступила тишина, прерываемая лишь топотом тысяч ног, медленно постукивающих в такт негромкому барабанному бою. Процессия вышла из Пирамиды под заходящее солнце, которое еще довольно ослепительно сияло на западе. Послышалось тихое пение. Простая мелодия состояла всего из нескольких нот, а магические слова, повторяемые жрицами, были настолько древними и перепутанными, что давно уже утратили свое сакральное воздействие на этот мир.

На выходе из Храма младенцев обсыпали солью и умастили душистыми благовониями. Зара и Вагнеса как старшие дети царицы взяли детей на руки и под монотонное пение старых жриц понесли их вокруг Великой Пирамиды.

Обойдя вокруг Храма, процессия под медленный ритм барабанов вышла на площадь перед центральным входом. Потом народ устремил свои взгляды на воительниц Легиона Белых Дам, которые большим полукругом стояли у входа. Высокорослые Дамочки принялись притопывать ногами в такт барабанам, а затем их руки начали плести сложные узоры в воздухе. Подключились еще барабаны, а потом флейты начали исполнять странную завораживающую мелодию, которая была наполнена духовной таинственностью. Темп музыки начал ускоряться, и воительницы Легиона начали кружиться в танце и взлетать в воздух. Они выписывали замысловатые фигуры, пользуясь своей врожденной способностью к левитации. Музыка все звучала и звучала, и когда их лица заблестели от пота, они начали сбрасывать с себя оружие и одежды. Темп стал просто невероятным. Амазонки задвигались с бешеной скоростью, едва поспевая за пульсирующим ритмом. Они кружились все быстрее и быстрее, превращаясь в мелькающие тени. Это уже был огромный клубок тел, различить контуры которых было невозможно. Это было феерическое завершение ритуала, и народ на площади в восторге зааплодировал Белым Дамам. Также внезапно воительницы завершили танец и, совершенно не стесняясь своей наготы, начали собирать одежду и оружие. Им еще предстояло сопроводить младенцев во дворец царицы Людины.

Но никто из присутствующих в это время не обратил внимания на знатную амазонку, которая стояла за толпой и с живейшим интересом наблюдала за происходящим. Это была темноволосая высшая жрица, со скрещенными руками на груди и плотно сжатыми губами. Неодобрительно сжатыми. Надвинутый капюшон темно-зеленого плаща скрывал недобрый блеск ее глаз, которые смотрели с настороженностью и ядовитой смешинкой. Решительно поправив плащ на плечах, она направилась к воротам. Глория была чем-то обеспокоена…

Обеспокоены были и Садовники Земли – рептилоиды из созвездия Возничего. Они наблюдали за происходящим на голографическом мониторе в центральном зале своего космического корабля, скрытого облаками и расстоянием.

– Насколько же глупы люди?! – со смехом воскликнул Шаваоф, наслаждаясь звучанием собственного голоса. – Насколько же они глупы и безрассудны! Им нужны почитаемые идолы, чтобы заполнить пустоту своего существования?!

Он вдруг замолчал, раздумывая над заданным самому же себе вопросом. Хороший вопрос, прекрасно аргументированный. Да и тема великолепна. Грех не воспользоваться слабостью человечества – верой в высший разум. Но ведь эту тоску по духовному утешению Садовники Земли сами заложили в генетический код человека?! Или этим боги заполнили свою собственную пустоту?

– Имена прозвучали, – нараспев проговорил Шаваоф. – Немного запутанно, но эти имена прозвучали!

Шаваоф вздохнул. Как Бог земных людей этот рептилоид видел все альтернативные пути их будущего. И выглядели они очень интересно. Кандидаты найдены, и предстояло принять решение, которое полностью изменит жизнь человечества. Кто из них лучший? Кому предоставить такой шанс? Но даже он не мог себе представить, что когда-то будет восхищаться деяниями Валиуса и Никатеи – принца Атлантиды и принцессы амазонок. Судьба избрала для них не тот подвиг, который все ожидали, а другой…

ГЛАВА 2

Историю нашего рождения рассказывают по-разному. Наша мать царица Людина родила нас в страшных душевных муках. От родов она оправилась лишь через полгода, но все равно была еще очень слаба. Это ее сильно омрачало, и она все время была в глубокой печали. Самая высокородная и воинственная из амазонок была раздражена своим нынешним состоянием. И частенько свою злость она изливала на нас, своих детях. В этой злости она растворила всю свою материнскую любовь к нам. Или почти всю. Но вскоре она окончательно поправилась, и наступили более светлые времена.

В первые годы мать не проявляла к нам особого родительского интереса. Скорее всего она просто игнорировала факт нашего существования. И я смутно помню царицу-мать в те ранние годы. Когда она появлялась в нашей комнате, то клала мою детскую ручку на гладкую рукоять своего меча, пытаясь определить мою судьбу. Валиуса, моего брата-близнеца, она вообще игнорировала, будто его и не было в комнате. Поэтому и получилось так, что с матерью нас не связывали близкие отношения. Но зато вдвоем с Валиусом мы были словно одно целое, хотя и сильно отличались друг от друга. Как близнецы мы были едины духом. Мы хорошо ладили друг с другом, были взаимопривязаны и чувствительны.

А еще мы обладали Даром. На нас лежала печать исключительности – по отношению к людям и всему окружающему миру. И очень часто Валиус подавлял меня своей непонятной силой, которую он еще в полной мере не осознавал. С ранних лет Валиус задавал нашей колдунье-наставнице слишком много странных вопросов и, если не получал вразумительного ответа, то погружался в глубокие раздумья.

Почти семь долгих лет Брона все свое время отдавала заботам о нас. В обществе амазонок это было не столько периодом воспитания, сколько ознакомлением с основными принципами и правилами земной жизни.

В шесть лет нам с Валиусом вручили маленькие мечи и щиты, и мы приступили к овладению боевым искусством. Моя старшая сестра Вагнеса была требовательным учителем, и мы часто получали за свое баловство…

…В одно раннее солнечное утро царица вызвала к себе Брону и Вагнесу. В тронном зале также находились высшие жрицы империи.

– Брона, я хочу, чтобы ты сказала мне правду о моем сыне, – внезапно молвила Людина. – О Валиусе. Ты знаешь его лучше меня.

– Ну… Держится он, в общем, по-царски, надо отдать ему должное. Немножко самовлюблен, но это в нем сказывается атлантская кровь. Храбр и вынослив, как твои боевые тигрицы. И упрям, как старый осел.

– А ты знаешь, мать, что сделали эти близнецы? – перебила колдунью Вагнеса. – Они надушили боевых тигриц и подвесили им колокольчики. А еще покрыли им когти разноцветным лаком. Сказали, что они поклонники красоты.

Царица нахмурилась, но сдержать улыбки не смогла.

– И тигрицы позволили проделать все это с собой?

– Им это не понравилось. Но выбора у них не было, кроме как получить по писку.

Все в зале разразились хохотом, кроме Броны. Она никогда не смеялась в присутствии людей.

– Этот гордый и вспыльчивый мальчик растет дикарем, словно мощный сорняк, – продолжила свою речь колдунья. – Он решительный, целеустремленный и с сильным чувством долга. Одаренный мальчик: проглатывает книги стопками. Его детские познания не по годам обширны и имеют весьма причудливый характер. Его рассказы поражают даже мое воображение, они пронизаны любовью к миру чудес.

– А когда пердит, то все вокруг пахнет розами? – язвительно спросила царица. – Ты ответь мне: доброе ли у него сердце? Насколько он благодарен? Будет ли он любить нашу империю?

– Ты пророчества знаешь? Когда сюда придут Титаны Атлантиды, худшие кошмары покажутся тебе самыми нежными мечтаниями!

– Ты хочешь сказать, что их сюда приведет принц Атлантиды Валиус?

– Какая разница, кто их сюда приведет, – ответила Брона с сожалением в голосе.

Людина обменялась взглядами со своими жрицами, у которых глаза сверкали от возбуждения. Царица обеспокоено нахмурилась.

– Все, хватит чесать языками и тешить свое воображение. Валиуса никто не тронет. Он будет жить, – угрожающе проговорила она, растянув губы в предупреждающей ухмылке, и ледяным взглядом накрыла жриц.

– Я знаю точно одно, – сказала Брона. – Он будет обладать Силой, которую будет направлять против своих врагов. Я вижу: земля разверзается под ногами атлантских колдунов, молнии являются на его зов и бьют, куда он укажет. Стены рушатся под натиском его Серебряного Легиона. Вот что я вижу. И я этому верю…

В Великой Пирамиде воцарилось гробовое молчание. Жрицам эта информация не нравилась, и они по-прежнему выглядели возбужденными.

Колдунья подошла к царице и прошептала:

– У твоих жриц разум помутился. Вспомни, что ты не только царица, но и мать…

С каждым словом колдуньи лицо Людины наливалось кровью, пока наконец не стало багровым. Ее тело охватила волна жара.

– Что вы задумали, старые суки! Валиус – мой сын, и его никто не тронет. Если с ним что-то случится, я вас всех четвертую! Пошли вон отсюда!

Сморщенные жрицы шустро освободили зал от греха подальше. Такой их прыти могли позавидовать даже молоденькие воительницы.

– Приведи ко мне близнецов, – обратилась царица к Вагнесе властным голосом. – Они играют во дворцовом саду.

Дети в это время действительно находились в саду. Закутавшись в меховые накидки, они сидели на берегу озера, оживленно рассказывая что-то друг другу. Никатея с Валиусом всегда держались особняком и очень редко играли с другими детьми. Это были серьезные маленькие дети, которые редко улыбались. И никто не видел, чтобы эти дети плакали. Капризы и слезы, без которых не обходятся обычные дети, были им незнакомы. Они уже родились взрослыми.

Огромная птица сделала круг над ними и села на лужайку перед детьми. Ее оперенье озаряло все вокруг своим блеском, излучало неестественное сияние. Птица внимательно разглядывала их, словно ждала каких-то действий. Валиус внимательно смотрел на нее, изучая. Затем он подошел к ней и погладил перья. Сияние стало увеличиваться, Валиус отошел. Появился мерцающий туман, затем он рассеялся. Птица исчезла – на лужайке было существо: ни птица, ни человек. Существо, стоявшее перед ними, было точь-в-точь из сказки, которую им рассказывала старая колдунья. Тело человеческое, но покрыто перьями. На руках и ногах маленькие пальчики-коготки, усеянные… перстнями. По бокам по две пары крыльев. Шея длинная и гибкая, но голова человеческая, хотя на лице вместо носа клюв. Вместо одежды ослепительное белое оперенье по всему телу за исключением рук и ног.

Никатея стала припоминать множество сказок и легенд, в которых упоминалось что-то подобное. «Архангел, Божественная Цивилизация Ра». Старые сказки не обманывали.

Валиус протянул к нему руки. Существо улыбнулось и исчезло. Никатея хотела что-то сказать, но слова замерли у нее на языке. Она почувствовала на себе острый взгляд, от которого волосы зашевелились на затылке. Окинув быстрым взором все вокруг, она ничего не заметила. Никого, кто бы смотрел в ее сторону. Если не считать того, что за ней наблюдали. Что-то подсказало девочке повернуться кругом и посмотреть вверх. На раскидистом дереве расселся огромный ворон, слегка покачиваясь от порывов ветра. Ворон склонил голову набок, блестящие черные глаза смотрели прямо на Никатею. Внезапная волна гнева захлестнула девочку.

– Ах ты, гнусный пожиратель падали, – пробормотала она.

– Он мне не нравится, – послышался рядом голос Валиуса.

Дети переглянулись, затем, как один, потянулись за камнями. Два булыжника летели точно в цель, но ворон быстро переместился на ветке, и камни просвистели мимо него. Захлопав крыльями, ворон опять склонил голову и уставился на детей мертвенно-черными глазами.

– Ты видел когда-нибудь ворона с такими глазами? – негромко спросила Ника брата.

Валиус, не отрывая взгляда от птицы, покачал головой.

– Никогда.

– Скверная птица, – раздался сзади мелодичный голос Вагнесы.

Она неторопливо начала доставать лук из-за спины, а левая рука потянулась к колчану за стрелой.

С пронзительным карканьем ворон резко взмыл в воздух, и на землю перед детьми опустилось два черных пера. Птица быстро превратилась в черное пятнышко на востоке и вскоре исчезла из виду.

Вагнеса изумленно посмотрела на близнецов и покачала головой.

– Идите за мной, дрысуны. Мать ждет вас.

В Великой Пирамиде дети подошли к большому трону, на котором восседала царица амазонок.

– Ты знаешь, Валиус, чем примечателен сегодняшний день? – спросила она.

– Нет, преподобная царица, – ответил мальчик, по привычке глядя мимо нее.

– Семь лет, – сказала Людина. – Сегодня исполняется семь лет, как ты находишься в этом мире – Империи амазонок. Завтра за тобой прибывает посол Атлантиды, и ты отправляешься домой.

Валиус равнодушно смотрел в сторону.

– Посмотри на меня! – приказала царица с явным раздражением в голосе.

Валиус уже не раз был свидетелем гневных вспышек матери, которые заставляли даже высших жриц прятаться по углам. Даже Вагнеса, такая напыщенная и важная, пыталась улизнуть куда-нибудь, когда царица была не в духе.

Мальчик с любопытством поднял глаза, рассматривая золотистое одеяние матери, скользя равнодушным взглядом по ее лицу. Своим инфразрением он видел, что хотя ее лицо и было сейчас холодным, но оно не полыхало гневом.

– Твой срок пребывания здесь закончился, – повторила Людина. – Теперь ты принц Атлантиды, и отправляешься домой.

Взгляд Валиуса опять скользнул мимо нее.

– Смотри мне в глаза! – вдруг заорала царица.

Валиус посмотрел ей в глаза, которые теперь испускали красный свет.

– Если ты когда-нибудь попытаешься причинить вред моей империи, я убью тебя.

– Я теперь принц Атлантиды, – спокойно проговорил мальчик. – И я больше не твой сын.

Людина превратилась в каменную статую, челюсть ее отвисла, глаза расширились в недоумении.

Никатея прикрыла рукой рот и сжала пальцами губы, чтобы они не расползлись в улыбке, которая несомненно перешла бы в смех. Она не помнила, когда в последний раз лицо матери полыхало таким гневом. А глаза Валиуса смеялись. Наружу всплыла его непринужденность и презрение к установленным здесь порядкам. Всплыло все то, что он скрывал до этого времени. Он ненавидел эти матриархальные обычаи амазонок, где женщины обладали абсолютной властью над мужчинами.

– Запомни мои слова, принц Атлантиды! – гневно проговорила Людина, откинув назад свои волосы. – Атланты хотели бы видеть нас прислужницами или девками на побегушках. Амазонок с поникшими головами и убитым взглядом, прислуживающим самцам. Ибо такая роль ждет нас, если повсюду воцарится патриархат. Но мы намерены активно влиять на ход земной эволюции всеми доступными нам средствами. Мне не нравится политика Атлантиды, и я намерена изменить ее. И ты поможешь мне исправить эту политическую ошибку, сын мой.

– А может тебе свергнуть Императора Атлантиды, – язвительно заметил маленький мальчик. – Займешь трон Атлантиды сама? Амазонки правят Атлантидой! Ты недурно замахнулась, матушка. И наверное, тебе хочется использовать меня в качестве крапленой карты в своей шулерской игре?

После этих слов в тронном зале наступила мертвая тишина. Слова Валиуса были громом среди ясного неба.

– Я не то имела ввиду, сынок, – примирительно сказала Людина. – Ты меня неправильно понял.

– У тебя дерзкие планы, царица амазонок, – продолжил Валиус. – Но они балансируют на грани помешательства. По-моему, ты ставишь перед собой невыполнимые задачи. Забудь о них, и я забуду этот глупый разговор. Время все покажет и рассудит. С твоего разрешения мы пойдем с Никой, нам нужно еще о многом поговорить перед расставанием.

– Да, конечно, идите, – тихим голосом проговорила царица. – Идите и говорите, сколько хотите.

– Давай подеремся, чтоли! – сказала Ника Валиусу на выходе из Храма. – Такая скукотища.

Сейчас ей очень хотелось отлупить кого-то.

Валиус ухмыльнулся.

– Я же побью тебя.

– Не побьешь.

– Я сильнее тебя.

– Но ты не знаешь, какая я шустрая.

– Ну, ты сама напросилась, – сказал Валиус, вытаскивая свой деревянный меч. – Только не реви, когда я тебя задену.

– Смотри, сам не зареви, – Никатея отпрыгнула в сторону, приняв стойку разъяренного дракона.

– Ладно, проехали, – сказал Валиус, глядя на что-то позади сестры.

– Что ты увидел?

– Золотой Легион, – проговорил он, и его лицо окаменело.

– Какой еще Легион? – Ника обернулась.

За ней, в нескольких метрах и в фиолетовом свечении, стоял трехметровый воин-рептилоид в золотых доспехах.

– Что, ребята, драться надумали? Тесно вам в этом мире, – прошелестело в пространстве.

Воин замерцал и исчез. Из Храма вышла Вагнеса.

Дети с глупыми улыбками до ушей наперебой принялись рассказывать ей о своей неожиданной встрече с золотым воином. Но Вагна хранила молчание. Она уже знала, какой сделает вывод, когда малыши закончат свою историю.

– Брона оказалась права, – заявила Вагна. – Ни одного из вас нельзя отпускать далеко от материнского подола. Наслушались колдовских сказок и фантазируете своим воображением.

– Ничего мы не фантазируем, – обиженно сказал Валиус. – Я видел то, что видел. А видел я вовсе не пастуха, ищущего заблудшую овцу.

Вагнеса набрала воздуха в грудь, но что она хотела сказать, так никто и не узнал. Сзади грохнул щит, который уронила одна из воительниц-стражниц у ворот Пирамиды. Может она тоже что-то увидела? Кто знает.

ГЛАВА 3

Сегодня Бакстер не просыпался, поскольку и не засыпал. Город бодрствовал всю ночь, готовясь встретить дипломатическую делегацию Атлантиды. На зданиях трепетали знамена, из передатчиков неслась веселая музыка, периодически прерываемая военными маршами. Все вокруг изобиловало движением, звуками и красками.

Утро было чистым и ясным, его свежесть напоминала о приближающихся холодах. Золотые панели Великой Пирамиды сверкали в восходящих солнечных лучах. Дипломатический зал внутри нее представлял собой квадратную комнату, размерами всего немного уступающей центральному залу. Стены были выложены белым мрамором; их украшали сцены охоты. В конце комнаты находилось возвышение золотого трона, на котором восседала Людина.

В зал вошла Брона. Двигалась она весьма неуклюже. За ней шли дети. Первым шел Валиус – с тем достоинством, которое присуще только маленьким наглецам. Позади него шла Никатея в сером шерстяном комбинезоне. Ее золотые кудри были упрятаны в золотую сеточку, украшенную драгоценными камнями.

Обогнав эту процессию перед троном, Ника подбежала к матери.

– Матушка царица… – начала было она, но Людина перебила ее.

– Судя по твоему виду, ты опять лазила по деревьям. Стряхни щепки с одежды. Ты опять нарушила мое распоряжение. Валиус, я была о тебе лучшего мнения. Ты обязан удерживать ее от опрометчивых поступков, уравновешивая ее тягу к авантюрам. Но вы одного поля ягода. Но если ты не научился управлять своей сестрой, как ты будешь командовать армией Атлантиды? Ты позволяешь ей втягивать себя в неприятности.

Валиус переступил с ноги на ногу, словно собираясь возразить царице. Но в последний момент передумал и, склонив голову, тихо сказал:

– Ваша правда, матушка.

Никатея поморщила носик.

– Матушка, Валиус не мог удержать меня от неприятностей, так как его не было рядом.

– Помолчи, Никатея. Я знаю, что у тебя на уме. Валиус сегодня отправляется в Атлантиду.

– Правда? – спросила Ника с притворным удивлением, слегка улыбнувшись.

– Веди себя должным образом, вредная принцесса. Брона, отведи их в дальний угол до прибытия посла.

Пелена безмолвия окутала зал. Все застыли на месте, будто ожидая весенней оттепели.

В глазах царицы была печаль, которая не отражалась в ее движениях. Это ведь она восемь лет назад подписала этот проклятый договор, который обязывал ее вернуть Валиуса в Атлантиду. Ее лицо исказила гримаса сожаления.

– Ты что, любишь его? – вдруг прозвучал тихий вопрос Вагнесы. – Только не говори, что ты привязалась к нему.

Людина вздрогнула, как от пощечины, и знакомая вспышка гнева промелькнула в ее безмятежных глазах.

– Все-таки он мой сын. Да, я люблю его. Будешь иметь своего, тогда поймешь.

Только сейчас Людина осознала, насколько плохой матерью она была для Валиуса. Царские дела занимали ее каждый день, и общение с близнецами всегда оставалось на втором плане. Она так и не узнала его достаточно хорошо. Она грустно улыбнулась сама себе, принимая собственные обвинения.

– Когда он родился, я волновалась, готов ли он к встрече с этим непонятным миром, – сказала Людина. – Но сейчас я уже начинаю опасаться за этот мир. Я думаю, что мы еще будем гордиться им. Иногда, несмотря на его детские годы, мне даже хотелось кое о чем посоветоваться с ним. Его решения бывают более взвешенные, чем мои.

Царица поднялась с трона и подошла к Валиусу. Она коснулась его волос. Сын поднял голову и одарил ее детской улыбкой.

– Ты станешь принцем Атлантиды и по рождению, и по деяниям, – проговорила Людина. – В Атлантиде ты все узнаешь. Узнаешь, кто ты сам и что такое твоя раса.

Валиус снова улыбнулся ей, хотя до конца и не понимал смысла сказанных слов.

В этот миг на площади у Храма затрубили трубы и загрохотали барабаны, извещая о прибытии необычайных гостей.

Возле Великой Пирамиды, широко раскинув крылья, словно хищный ястреб, готовый к охоте, приземлился штурмовой космокатер Титанов Атлантиды. Он был серебристым, а на фюзеляже красовалась золотистая голова дракона и знак Атлантиды – широко раскрытое око. Открылся носовой люк, и развернулись белые металлические сходни. По ним спустился посол и сопровождающий его военный эскорт из двадцати четырех Титанов Атлантиды. Титаны образовали ровный коридор из двух шеренг от трапа до входа в Пирамиду. Посол кивнул, и все воины единым движением подняли к груди лазеры и склонили головы. После этого сам посол в развевающемся плаще шагнул вперед и пошел по коридору.

Рядом с вооруженными трехметровыми Титанами Атлантиды воительницы-стражницы у входа выглядели маленькими и хрупкими. Они запрокидывали головы, чтобы рассмотреть их лица, хотя и сами были ростом свыше двух метров. Титаны все были одинаково красивы и стройны, облачены в серебристые сталепластиковые комбинезоны. Они внимательно и с интересом изучали амазонок, вооруженных мечами и длинными копьями с большими шарами противовесов на рукоятях. Две шагающие рядом цивилизации, но на разных этапах эволюции.

Взглянув на входящего в дипломатический зал посла, Людина незаметно вздохнула и нервно облизнула губы. Она сидела на троне в бирюзовом декольтированном платье с огромным стоячим воротником, обрамляющим уложенные в бриллиантовую диадему волосы.

– Приветствую тебя, царица амазонок! – вежливо проговорил посол.

– Чему обязана такой честью вашего визита? – с наигранным удивлением спросила Людина.

– Семь лет прошло. Я прибыл за Валиусом, принцем Атлантиды. На меня возложена миссия доставить его домой. Император Чиктот желает, чтобы стало так, – ответил посол.

– Нельзя отказать в справедливости вашему требованию. Я в силах выполнить его желание, – глаза Людины сверкнули от возбуждения, а посол обеспокоенно нахмурился.

Валиус тихо засмеялся, а Ника, которая и так еле сдерживала смех, захохотала во весь голос. Посол удивленно захлопал глазами, потом широко улыбнулся.

– Какая премиленькая девочка! – восторженно воскликнул он. – К сожалению, сейчас я не могу достать вам букет роз из воздуха, но при следующей встрече обязательно.

– А вы умеете глотать огонь? – ехидно улыбаясь, спросила Ника посла.

– Она, наверное, доставляет вам много хлопот, – сказал посол в ответ. – Может, я ее также заберу с собой?

Царица громко фыркнула:

– Сгореть мне на месте, но нам нужно заняться более важными делами, чем обсуждать глупости детей. Что сегодня видят атланты, глядя на Империю амазонок?

– Застывшую в безверии цивилизацию.

– И, наверное, перспективы?

– Для империи – да, – ответил посол. – Для Валиуса перспектив здесь никаких. И проблема не в вас, а в нем. Он другой, и для вас чужой.

В глазах Людины появился характерный блеск. Такой же взгляд был у нее, когда она приговаривала к эшафоту очередную жертву.

– Твои рассуждения логичны и звучат достаточно убедительно, – встряла в разговор Вагнеса. – Но, надеюсь, ты не будешь докучать нам уроками истории?

– А у вас тут попахивает бабским шовинизмом, – ответил на ее реплику посол.

– Я ничего не имею против мужчин. Больше того, я обожаю мужчин и жизни без них себе не представляю, – язвительно сказала Вагнеса. – Но вы психически нестабильны, слишком поддаетесь эмоциям, и на вас нельзя положиться в критическую минуту. Вас губят амбиции. Вы всегда хотите невозможного и недостижимого. А возможного и достижимого не замечаете.

Посол надул щеки. По-видимому, разговор оказался более сложным, чем он предполагал.

– Достаточно, Вагнеса! – воскликнула Людина, не скрывая улыбки. – Ты хочешь научно обосновать бабский шовинизм? Стыдись, дочь моя. Но я согласна, что судьбу человечества доверять мужчинам слишком опасно и опрометчиво.

– Я приветствую солидарность амазонок, – поспешил вклиниться в разговор посол. – Нам известно, как вы относитесь к мужчинам. Но я руководствуюсь благом Атлантиды. А твоей старшей дочери, видимо, нужно замуж: ей недостает должного внимания мужчин.

– Атлантов ждет малоприятная судьба, – зло огрызнулась Вагнеса. – За всю вашу деятельность.

– Милые дамы, – проговорил посол. – Я понимаю, что вы здесь пол доминирующий, но не ведите себя как дети, которые через весь стол тянут к себе тарелку со сладостями.

Царица некоторое время молчала, соображая, как повернуть разговор, ставший вдруг таким содержательным.

– Нашей империи нужны союзники, – сказала она. – Атланты могли бы помочь нам в борьбе против сил зла, а за помощь мы всегда щедро вознаграждаем.

– Понятно. Стало быть, вы сражаетесь против сил зла? А мы, по-вашему, отгоняем комаров? – проговорил посол, растянув губы в тайной ухмылке, и обежав взглядом жриц, обступивших царицу.

Людина не собиралась мириться с его колкостями.

– Я прекрасно осознаю, что говорю и делаю. Твоя миссия дипломатическая, так будь дипломатом!

Посол на мгновение задержал на Людине свой надменный взгляд, а Титаны Атлантиды заулыбались позади него.

Царица забеспокоилась:

– И чего ты требуешь?

– Требую? – с удивлением спросил посол. – Ничего я не требую. Мы видим в будущем планетарные перемены и хотим знать прочность вашей империи.

Людина сердито поморщилась.

– И что же вы видите? И правильно ли оцениваете прочность наших стен? Или хотите их проверить?

– Мы ни к кому не приходим без приглашения, – сказал посол. – И ты это знаешь, царица амазонок.

– Это меня радует, – сухо ответила Людина. – Попытаюсь поверить в твою искренность. Но в истории были целые цивилизации, погибшие от того, что были убеждены в своей неуязвимости. Еще они надеялись на помощь своих союзников, но в критический момент получали от ворот поворот.

– Забудь, царица, старые распри. У нас они вызывают смех, а у вас – ненужные иллюзии. Мы – мирная цивилизация и преданные друзья.

– Вот это я и хотела услышать, – с улыбкой сказала Людина. – Где же ваши императорские подарки?

– Настало время позаботиться о безопасности земного человечества, взяв в свои руки бразды правления этой планетой, – заметил посол, делая паузу. – Угроза миру возрастает с каждым днем. Чтобы избежать участи лемурийцев, мы должны совместно поддерживать существующий порядок. Надвигаются события, которые дадут нам шанс достичь величия, или потерпеть крах. Не ошибитесь в будущем выборе, амазонки-воительницы.

Высшие жрицы в окружении Людины одновременно раскрыли свои рты, но посол отвесил им церемонный поклон и сделал жест Титанам. Те неторопливо поставили перед троном деревянные ящики и раскрыли их. Там были лазерные ружья.

– Это что, новая интрига Императора Атлантиды? – спросила царица. – Если это так, то я не понимаю, к чему она сводится. Всякий раз мне приходится искать в его подарках какой-то скрытый смысл с подвохом.

Посол кивнул, улыбаясь с прищуром.

– Прогресс не стоит на месте, царица. У атлантских колдунов всегда под рукой серьезные исполнители, и это оружие против них. Происходят перемены, и грядут тяжелые времена. В воздухе висит угроза, и это чувствуется.

– Я согласна. Колдуны – худшее зло в этом мире. В это непростое время такое оружие нам кстати. И что мы должны делать?

– Делать? – проговорил посол и рассмеялся. – Зачем вам что-то делать? Просто не вмешивайтесь в грядущие события, мы разберемся сами.

– Давай ближе к делу, посол. У меня нет вечности в запасе, – сказала царица. – Валиус, подойди ко мне!

Валиус подошел к трону.

– Я буду скучать по тебе, сын, – тихо проговорила Людина. – Знай, что до конца своих дней я буду любить тебя. Что бы там ни случилось, но я твоя мать. В будущем ты все поймешь. Я на это надеюсь…

– Посол! – обратилась она к дипломату. – Забирайте Валиуса. Не смею дольше задерживать ваше внимание. Желаю Императору Атлантиды здоровья и успехов.

– Взаимно. Прощайте.

Проделав сложный церемониальный поклон, посол направился к выходу.

Валиус пожал плечами, словно прогоняя какие-то мысли, и последовал за послом.

Уже на выходе Ника подбежала к брату и обняла его.

– Кажется, я еще никогда не видела у тебя такой счастливой рожи.

– Твоя издевка сейчас неуместна, сестрица. Я всегда буду любить тебя. Только тебя одну из всего этого борделя.

Не сказав больше ни слова, Валиус развернулся и пошел в сторону космокатера. То были первые шаги принца Атлантиды в неведомое…

Посол Атлантиды покинул Империю амазонок, увозя с собой всяческие подарки, свидетельствующие о дружбе и сотрудничестве с горгулиями. Он вез с собой семилетнего Валиуса и боевую тигрицу Алусю, подарок царицы своему сыну. Жрец был более чем удовлетворен плодами своего визита.Итак, в то холодное солнечное утро Валиус умчался прочь из моей жизни: остался только временной след от сверкающего космокатера. А я стала более одинокой, чем когда-либо была прежде. Валиус навсегда останется для меня тем упрямым непослушным мальчиком, каким запомнился мне в детстве. И во все времена я буду молиться Богу Ра, чтобы он был жив и здоров.

ГЛАВА 4

Пролетали дни, проходили годы, похожие один на другой. Никатея много времени уделяла различным занятиям и практикам. Ни в какие игры она ни с кем не играла, стараясь избегать общества амазонок. Да и времени для игр просто не было. Она разучивала священные песни и танцы, сакральные мифы и обряды, посвященные Богу Ра. Каждый день старая колдунья два часа занималась с Никой магией.

После отбытия Валиуса в Атлантиду я еще долго чувствовала себя одинокой, никому не верила и всех ненавидела. Поначалу я разрывалась и скулила от жалости к себе. Находилась одновременно в двух местах – здесь и в Атлантиде. Ощущала движение двух тел, была и девочкой, и мальчиком – Валиусом. Но подрастая, я постепенно утрачивала последние воспоминания о брате-близнеце. Да что вообще хорошего в воспоминаниях? Все прошло, давно прошло.

Я не любила никого, и никто меня не любил. Какой смысл в этой жизни? В ней нет ничего стоящего. Я ощущала смущение и бессмысленность происходящего вокруг. Было как-то не по себе, а мысли часто путались. Горькая жизнь без друзей и любви все время наводила на мысль, что я какая-то неправильная. К счастью, вскоре все это прошло.

Вчера мне исполнилось шестнадцать. Прошел еще один год, подобный всем предыдущим. Неужели точно так же пройдет и остальная жизнь? Я росла в замкнутом пространстве, задыхаясь от клаустрофобии, изо всех сил пытаясь вырваться на открытое пространство. Никогда еще дни не казались такими долгими и пустыми.

Царский дворец отвратно влиял на меня, портил настроение, угнетал и злил. Все эти беспокойные девочки-амазонки со своими тайными делишками. Все эти важные жрицы, на вид мудрые и степенные, а на самом деле опутанные тайными сетями зависти, мелкими амбициями и нерастраченными страстями.

Спина пульсировала от боли. Старая колдунья с утра высекла за неповиновение. «Но я сильная», – думала Никатея. Во всем этом крылась какая-то скрытая ирония. Побои Броны уже почти не причиняли ей боли, потому что она сделалась нечувствительной к ним. Со стороны она могла показаться несчастной и сломленной, но каждый новый удар делал принцессу более сильной и закаленной. Синяки и шишки рассасывались, трансформируясь в силу воли и мужество.

Тоска подступила под самое горло, превратившись в тошноту, и начала душить Никатею. Окружающий мир людей просто ей надоел. Хотелось освободиться от всей этой суеты, от иллюзорных жизненных забот. Чтобы не сойти с ума, принцесса вдруг решилась на кое-что.

Эта мысль давно искушала ее, и девочка наконец поддалась ей. Она негромко и весело рассмеялась, обдумывая свои дальнейшие действия. Если кто-то попытается поймать ее, то и флаг ему в руки.

– Очень хорошо, – вслух произнесла Никатея. – Начнем наше забавное путешествие.

Принцесса быстро переоделась в попавшееся под руку старье и накинула серый дорожный плащ с капюшоном. Свои длинные волосы она спрятала под шерстяную шапочку. Случайные прохожие могли принять ее за мальчишку, и это имело большое значение. Ника чувствовала себя немного странно в старой уличной одежде. Впрочем, не то чтобы странно, а просто как-то по-другому. Когда она уже было собралась выходить, у нее в голове созрел план, сдобренный пикантным соображением. Юная принцесса мечтательно улыбнулась, представив, какое выражение лица будет у старой колдуньи-наставницы – смесь злости и паники. Подбадривая себя этими приятными мыслями, в полной решимости Ника направилась к письменному столу. На столе она начертила записку: «Прости меня, Брона, за мой сопливый нос. Мне очень жаль, что я доставляю тебе хлопоты. Попытаюсь ухватить жизнь за гриву. Не делай из своей печали трагедию. Если не вернусь через день, можешь начинать беспокоиться. Никатея».

Никатея спустилась вниз, ощущая растущее беспокойство, перерастающее в раздражение. Теплая погода и радостный гул пульсирующей жизни вокруг Великой Пирамиды не улучшили настроения. Никто не удостоил ее даже взглядом, никто не обратил на нее внимания.

Принцесса миновала двух стражниц у ворот. Воительницы посмотрели на нее с откровенным любопытством, но без всякого подозрения. Уже за воротами Ника пару раз оглянулась назад, чтобы убедиться, что им не пришло в голову бежать за ней. Она сделала еще несколько крюков между зданиями, запутывая следы, и повернула на восток, к боковым городским воротам. Ранее она видела карту пригорода и знала, как выйти к трущобам.Когда дорога вывела меня за город, было уже за полдень. Я ожидала услышать веселый гомон, но кругом царило безмолвие. Нужно было смотреть на ходу под ноги, уступать дорогу встречным, сутулиться, чтобы не вызывать подозрений.

Превратиться в бродячего подростка оказалось не так уж сложно. «Это просто другая маска, – думала Никатея. – Теперь я стала одной из них. Захватывающая игра».

Итак, я начала свое задуманное путешествие по узким, мрачно-болезненным улицам пригорода.

Принцесса амазонок, накинув капюшон на голову, шла по улице одной из многочисленных трущоб в окрестностях Бакстера. По ряду причин она предпочитала скрывать свое лицо. Ника следовала в молчаливой толпе, ссутулившись и опустив глаза в землю. Иногда ее толкали локтями, которые казались непонятно мягкими. Она не видела ни одного открытого лица, не слышала ни одного слова. Те мужчины, что попадались ей навстречу, выглядели подавленными и запуганными. По грязной улице проходили, съежившись, не люди, а тени. Никто не поднимал голову, никто не улыбался в этом районе. А все потому, что в этих трущобах другое поведение вызвало бы массу вопросов у службы правопорядка.

Принцесса никогда даже не догадывалась, какой мрачной может быть ее империя. Она была потрясена видом крайнего запустения, которое заставляло содрогаться. За годы, проведенные в царском дворце, она привыкла к цветущим деревьям и ароматам цветов, к ухоженным аллеям и сверкающим зданиям. Но здесь все было по-другому. Здесь все было угнетающим, серым и дурно пахнущим. Воздух был наполнен дымом, тянущимся от оружейных мастерских и мануфактурных фабрик. Некоторые дома выглядели обитаемыми, но большинство давно позабыло о своих жильцах. Они взирали черными проемами пустых окон. Брошенные дома лишь усиливали мертвую окоченелость этого места. В последний раз улицы здесь мыли, наверное, во времена лемурийской расы. Здесь каждый мог увидеть обличье нищеты. И еще здесь сильно воняло смертью. «Оказывается, многие люди в нашей империи живут по-другому», – думала Никатея. И это открытие вызвало в ней странное чувство неловкости.

Люди, населявшие эти зловонные трущобы, каждый миг своей жизни проводили на краю пропасти. Поэтому они приучились такой настороженности, какой не ведал ни один горожанин. Как полевые мыши в степи или крысы в подземных лабиринтах, они разработали сложную систему выживания. Здесь каждый отвечал сам за себя, а слабые просто умирали.

Никатея миновала группу попрошаек на углу, которые с протянутыми руками пытались хоть что-то получить на жизнь. И попутно приторговывали дурманящим зельем и крадеными вещами. Возле столбов с красными фонарями кучковались стайки прожженных шлюх, торговавших плотскими радостями и сильно надушенных дешевыми благовониями, чтобы заглушить запах своих вонючих тел. Навстречу прошли рабочие фабрики, склонив головы и опустив глаза. На их надвинутых капюшонах красовались эмблемы фабрик, на которых они работали. Время от времени встречались патрули амазонок, вооруженных мечами и кнутами. Стражницы изредка пинали попрошаек, чтобы убедиться, что те действительно калеки. Иногда они останавливали медленно движущихся рабочих и проверяли их лицензии на свободу передвижения. Ничего необычного: они следили за тем, чтобы какое-нибудь животное случайно не отбилось от коллективного стада. Все на своих местах.

Принцесса нырнула в ближайшую подворотню, прошла среди мусорных корзин и очутилась у двери какой-то харчевни.

У входа на коленях стояла старая женщина. Ее черная одежда почти сливалась с черной закопченной стеной. Выделялся только бледный овал ее старческого лица. Я остановилась возле нее, так как она пристально смотрела на меня. Но в ее взгляде было что-то странное, и немного приблизившись к ней, я поняла, что женщина слепая. С минуту я молча стояла, размышляя. Было жуткое ощущение, что за мной со всех сторон, из каждой трещины и щели следят немигающие глаза. Это уже действовало на нервы, и я украдкой огляделась по сторонам, подумывая: «А не вернуться ли во дворец?!» Пока не поздно, покинуть это загнивающее место смерти и тлена. Но потом положила в руку старухи золотой и открыла дверь. Подростковый максимализм и самонадеянность взяли верх над страхом.

Как и полагается в подобных заведениях, внутри было грязно и воняло кислой капустой. Скопище разной утвари превращало зал в лабиринт для посетителей. Потолок подпирали столбы, а потолочные балки нависали слишком низко. Дощатый пол весь растрескался и покоробился, щели между досками были забиты мусором. Несмотря на зажженные фонари, в помещении царил полумрак. Мужчины-рабочие питались здесь по специальным жетонам, которые им выдавали хозяйки фабрик. Владельцы таких столовых получали от амазонок золотые монеты на руки, но за их работой никто не следил. Они основательно экономили на продуктах, чтобы побольше положить себе в карман. Так что еда здесь была едой только по названию.

К счастью, я пришла сюда не есть. Когда подошла моя очередь предъявить жетон, я протянула раздатчику пищи золотую монету. Тот взял ее и едва заметным кивком указал направо. Я пошла через грязный обеденный зал в направлении деревянной двери. Толстяк, сидевший возле двери, слегка кивнул мне и открыл дверь. Я быстро нырнула за эту дверь и попыталась успокоиться. Кажется, я повторяла себе, что не нужно бояться, хотя от страха у меня по спине табунами бегали мурашки.

За дверью были стертые шершавые ступени, которые бесконечно уходили вниз. Сырость и непонятная вонь вокруг.

Мой спуск происходил в пугающей тишине, а немного позже я заметила, что стены и лестница вроде бы стали другими, словно вырубленные в камне. Пугало отсутствие даже самого тихого эхо. Спустившись вниз, я оказалась в туннеле с боковыми проходами, которых было очень много. Это вызвало у меня ощущение непонятной угрозы, тем более что едкий запах сделался почти невыносимым. Меня пробила дрожь от ужаса. Что ждало меня впереди? Мне не нравилось все происходящее, и я уже проклинала свое чрезмерное любопытство. И чего меня сюда занесло?

Дальше по туннелю начали попадаться тощие, отталкивающего вида мужчины – поодиночке или молчаливыми группками из двух-трех человек. На некоторых боковых дверях были потускневшие вывески, указывающие, что это небольшие лавки. Это был подземный город – запретная территория империи. Город животных, обитающих в норах.

Справа я увидела огромную дверь без вывески, оббитую железом. Я толкнула ее и вошла вовнутрь. Это был тайный воровской дом, представляющий собой прямоугольный зал, по периметру которого валялись матрасы. Здесь было жутко и неуютно, но все же намного лучше, чем ночевать на холодных камнях.

Я села в углу на подстилку. Помещение было, на мой взгляд, куда более приятным, чем грязная улица. Немного погодя в зал начали входить члены воровской шайки. Первым вошел короткостриженый здоровяк, похожий на атланта. На нем была длинная накидка без рукавов. Оголенные руки с рельефными мышцами были обнажены. Хотя его мускулы и впечатляли, но двигался он плавно и грациозно. Второй вошедший скорее походил на жреца, чем на вора. Одет он был, как знатный вельможа, и так же важен и полноват. Они начали переговариваться между собой, но заметив меня, сразу замолчали.

Они замолчали, потому что дверь открылась, и вошел еще один человек. Одет он был в грязно-желтую накидку, под которой находился черный комбинезон. В его глазах светилось недовольство всем этим миром, какое бывает во взгляде глубоких стариков. Он с презрением оглядел всех и, прихрамывая, направился в мою сторону.

– Немножко нервничаешь, малышка? – спросил хромой, присаживаясь рядом на матрас.

– Не знаю, – негромко ответила я.

У меня появилось чувство, что какое-то незримое кольцо вокруг меня смыкается.

– А ты всегда за всеми следишь? – раздался голос толстяка.

– Да, – с испугу ответила я.

Что я ляпнула! Нужно подальше уносить ноги отсюда, а то уже запахло большими неприятностями. Но чтобы добраться до двери, придется пересечь весь зал. Я медленно поднялась с матраса.

– Куда это ты собралась? – толстяк встал, и его раскрасневшееся лицо запылало гневом. – Бежать задумала? Хочешь выдать нас амазонкам?

Я бросилась к двери, петляя между кучами ворованного хлама. Металлический кувшин, запущенный толстяком, ударил мне в спину и сбил с ног. Острая боль пронзила все тело, вонзаясь иглами в черепную коробку. Воры восторженно заорали, когда кувшин отскочил от моей спины.

Туман начал заволакивать глаза, мое сознание потускнело. А потом внутри что-то зашевелилось, возвращая силы. Головокружение мгновенно прошло, боль превратилась в злость. Как-то неуклюже, но я все-таки поднялась на ноги. Толстяк был уже рядом. Он ударил меня по лицу с такой силой, что я еле удержалась на ногах. Схватив меня за плащ, он занес кулак для нового удара. Предпринять что-то времени не было, и я смогла сделать только одно: собрав всю свою психическую энергию в шар, я швырнула ее в толстяка. На мгновение взгляд его потускнел и пальцы разжались. Следующий ментальный удар отбросил его на ближайший стол, который с грохотом перевернулся. Пот лился по его лицу, жирные пальцы сжались в кулаки, а мускулы напряглись. Он готовился к прыжку. В его глазах горела жажда убийства.

Мое лицо горело от пощечины, а на губах ощущался соленый вкус крови. Вкус царской крови. «Господи, помоги!» – в отчаянии подумала я, вкладывая в эти слова всю свою жизнь.

В дальнем углу внезапно дрогнула и распахнулась дверь. Готовый к прыжку толстяк замер, оглянувшись на дверь. Я попыталась воспользоваться замешательством и дернулась к двери. Но тут силы окончательно покинули меня. Боль сцепила все тело, став еще более пугающей и острой. Я в отчаянии и с сожалением посмотрела в сторону двери. В дверном проеме молча стоял человек. Высокий, с ястребиным лицом и длинными белоснежными волосами. На незнакомце был накинут серебристый плащ-туника. Он был без головного убора, зато в руке держал золотистый то ли меч, то ли посох. И выглядел он очень разгневанным.

– А ты еще кто такой? – резко спросил толстяк. – Мы никого не приглашали!

Незнакомец посмотрел на принцессу, и выражение его лица немного смягчилось. Потом он перевел взгляд на толстяка, и его глаза засверкали молниями. Весь гнев толстяка улетучился вместе с его телом, которое отлетело к стене. Как будто его ударил мощный невидимый кулак.

В комнате наступила тишина, если не считать стонов толстяка.

– Кто я такой? – спросил незнакомец. – Лучше вам этого не знать. Для вашего же блага.

И вдруг Никатея ощутила бесконечный покой. Это чувство нахлынуло на нее, и поглотило все ее существо. Страх погас, как задутая свеча. Словно его смела какая-то невидимая сила. Появилось спокойствие и безмятежность. И удивление…

Незнакомец изучающе и с любопытством осматривал принцессу. А потом он вдруг улыбнулся и шагнул в комнату. Все выглядели удивленными и какими-то умиротворенными.

«Он нас всех окатил благодатью», – подумала я. И было такое чувство, что я его уже где-то видела и я его знаю.

– Прости нас, Великий Санат Кумара! – раздался в углу голос мускулистого атланта. – Чем мы провинились перед тобой?

– Вы хотели лишить жизни принцессу амазонок. Нет вам прощения!

Толстяк начал подниматься на ноги, не отрывая взгляда от незнакомца. Потом хрюкнул от боли и снова полетел на пол. Незнакомец даже не повел рукой.

Мир вокруг замигал и заискрился. Все завертелось в круговороте, время и пространство смешались в божественном танце.

ГЛАВА 5

Никатея очнулась, и несколько мгновений лежала неподвижно, ощущая неуверенность. Что-то не так. В комнате никого не было, и в этом была причина ее беспокойства. Она села и нахмурилась. Что-то было здесь неправильно. Ника подкралась к двери, чуть приоткрыла ее и выглянула наружу. По туннелю ходили люди. Она осторожно вышла и пошла по лабиринту. И пошла, по всей видимости, не в ту сторону.

Когда туннель закончился, я оказалась в какой-то огромной пещере. Из ее глубины доносились непонятные звуки. Полыхающие факелы озаряли черные своды и стены подземелья. В центре подземелья на огромном, похожим на летучую мышь троне, вырезанном из блестящего черного камня, сидел мужчина с узкой щелью вместо рта и темными поросячьими глазками. Его кожа была тусклого оттенка, а красная радужка глаз пылала каким-то адским пламенем. Из копны грязных волос торчали маленькие рожки. В руке у него был зажат длинный сверкающий нож, от лезвия которого отражался свет факелов. Он вполне подпадал под устоявшееся описание человекоподобного существа мужского пола.

На троне из полированного камня сидел один из атлантских колдунов, и металлические чаши с огнем стояли слева и справа от него. Мерцали факелы по периметру, искрясь и постреливая кольцами дыма, которые клубами поднимались к потолку. Колдун поднял правую руку, и сквозь мерцающий свет и дым разнеслись его слова по залу.

– Вы будете сегодня развлекаться, дабы доставить мне удовольствие!

Его водянисто-серые глаза стали первобытно свирепы, а грязная борода взъерошилась, как наэлектризованная. Он поднял левую руку и хлопнул в ладоши.

– Праздник начинается!

И смешались слова его с разлитым в воздухе бормотанием, наполненным электромагнитными вибрациями. Зазвучала музыка.

К невысокому алтарю перед троном подошел мужчина. Он обнажил лезвие висящего на правом боку клинка, и отрезал мизинец своей левой руки. Кровь начала стекать по лезвию, и тоненькой струйкой литься на черный алтарь. Слезы катились у него по щекам и, падая вниз, смешивались с кровью. Он судорожно глотал воздух широко открытым ртом. Потом подвели юную амазонку и привязали к жертвенному алтарю. Она извивалась, натягивая веревки и пытаясь вырваться. В ее огромных зеленых глазах застыл дикий ужас.

Из глубины подземелья появилось уродливое существо. Более отвратительного существа в этом мире, наверное, не могло быть по определению. Оно напустило в зал такого холода, что в моих чувствительных глазах все почернело вокруг.

Все вокруг упали на колени. Он двигался с грацией змеи, и ни одна складка не шелохнулась на его черном плаще. Болезненно-бледное лицо, вроде бы как и человеческое, но похожее на личинку могильного червя. Он поворачивался в разные стороны, рассматривая присутствующих. От этого могильного взгляда по толпе пробежал заметный трепет, превратившийся в дрожь. Он подошел к трону и остановился слева от него.

Вдруг откуда-то появилась беснующаяся толпа обнаженных девиц, которые извивались и корчились в судорогах. Они закружились в танце вокруг трона. Некоторые тряслись и рыдали, измазанные кровью. Неописуемое зрелище! Ошалевшие идолопоклонницы двигались слева направо, подпрыгивали и кричали какие-то заклинания, не покидая своего магического круга.

Из немыслимой тьмы позади трона, из адской бездны вынырнула орда уродцев – хвостатых гибридных существ с рожками на голове и копытцами. Возросшее зловоние подавило меня, а нарастающий гул стал какой-то смесью кваканья, лая и тявканья, без малейшего намека на человеческую речь. Разукрашенные кровью девицы по очереди запрыгивали на них, и этот хоровод стал кружить вокруг трона. Потом они начали совокупляться… Задыхаясь и почти теряя сознание, я смотрела на этот нечестивый доисторический обряд, который был старше человека и, наверное, переживет человека.

Это было концом всего, в чем убеждала меня прежняя царская жизнь – утрата веры в целостность природы и человеческого разума. Ничего подобного я не могла себе когда-либо и вообразить; ничто не сравнится с дьявольской реальностью, которую я видела. Возможно ли, чтобы наша планета действительно расплодила подобных тварей? Однако я видела их – хлюпающих и блеющих в зловещем хороводе.

Моя кожа покрылась липким потом, а тело сотрясала крупная дрожь. Причина моего страха крылась вовсе не в том, что я видела. Колдун на троне источал нечто такое, что заставляло меня чувствовать себя ягненком, которого бросили в клетку с тиграми. Медленно, с усилием, я загнала это паническое чувство в самую дальнюю часть своего сознания, зажав его там клещами воли. Хотя оно невыносимо визжало и пыталось вырваться.

Колдун тряхнул головой, его глаза расширились, и он свирепо посмотрел в мою сторону. Потом он улыбнулся, показал мне поднятые руки и зашевелил пальцами.

Боковой удар отбросил меня в сторону. Кто-то вцепился в мой плащ, но я сбросила его и, поднявшись на ноги, бросилась бежать. Но сзади кто-то обхватил меня руками и сжал изо всех сил. Я закричала от боли и попыталась вырваться. Задний одной рукой стиснул мое горло, второй – перехватил запястье. Я хватала ртом воздух, продолжая бороться. Я слышала его вонючее дыхание возле своего уха, пока он душил меня. Почти страстное дыхание…

В следующую минуту все исчезло благодаря тому, что сознание милосердно покинуло меня, чего раньше никогда со мной не случалось. Сильная пощечина привела меня в чувство. Я вскочила и оторопела…

Что-то неразборчиво вопя, повсюду носились окровавленные девицы и рогатенькие уродцы. А все потому, что в этот «курятник» нагрянули «лисы». Со всех сторон их окружили амазонки-воительницы, загоняя в круг и отрезая пути бегства. Это был Легион Белых Дам…

Колдун, неподвижно сидевший на троне посреди зала, словно статуя, вдруг поднял правую руку и опять странно зашевелил пальцами. Отвратительные карлики остановились и зашипели, потом двинулись вперед, выставив перед собой длинные когтистые лапы. Амазонки закружились в боевом танце, сверкая клинками мечей и атакуя уродцев. Они двинулись на них в смертоносном вихре безжалостных ударов. Голова ближнего уродца отлетела на метр вверх, волоча за собой шлейф темной крови. Амазонки кружились, рубя налево и направо. А уродцы, размахивая лапами и воя, кидались на них со всех сторон, не обращая внимания на сверкающие мечи. Минут пять в хаосе и дыме царила полная неразбериха. Кто-то попытался бежать, но воительницы перекрыли все боковые туннели. Торжествующие крики уродцев теперь перешли в крики боли и вопли, прерываемые свистом мечей.

Я застыла на месте, ловя отблески клинков. В какой-то момент из-за трона выскочило два чудища. Подпрыгивая, как кузнечики, они бросились вперед. Первый из них, получив короткий удар по жабьей морде, дернулся и упал на землю. Второй, пораженный серебряной стрелой, повалился, дергаясь в судорогах.

Колдун, рыча и дергая головой, вскочил и попытался бежать. Но дорогу ему заслонили две улыбающиеся девушки. От их уголков глаз вниз по лицу бежали синие змейки татуировок. Мускулы играли на крепких бедрах и на груди, под серебряной сеткой. За спинами торчали рукояти мечей. Это были мои сестры…

– Эй, погоди-ка, прыщавый! – бросила колдуну Вагнеса. – Ты кое о чем забыл!

– О чем, уважаемая?

– Ты поднял руку на нашу маленькую сестру!

Вагнеса качнулась на широко расставленных ногах и развернулась. Незаметно выдернутый меч просвистел в воздухе. Голова колдуна взмыла и, пролетев по зигзагообразной траектории, упала за троном. Тело дернулось и тяжело, как срубленное дерево, рухнуло на землю.

Послышался треск… Я, задыхаясь, упала на пол и откатилась в сторону. Оккультисты, спотыкаясь и кувыркаясь, бросились в разные стороны. Затрещал пол, и покачнулись стены. Сверху послышался скрип и треск ломающегося камня, посыпались пыль и песок.

Стоявший в глубине подземелья змеиноподобный получеловек в черном плаще поднял над головой свой жезл и описал им едва заметный круг. Затрещал и с оглушительным грохотом рухнул потолок справа от меня. Что-то ритмично запульсировало. У меня в голове. И вообще повсюду.

Потом что-то упало мне на голову, обрызгав кровью. Это была костлявая чешуйчатая лапа с тремя когтями.

Наступила тишина, прерываемая сморканьем и всхлипами обнаженных девиц. Вскоре замолчали и они. Я сглотнула, подняла голову, и с трудом поднялась. По-прежнему было тихо, и казалось, что весь мир онемел от ужаса.

– Эй, сестренка! Ты выбрала не ту компанию!

Я обернулась, машинально заслоняясь поднятыми руками. Вагнеса стояла передо мной с блестящим мечом в низко опущенной руке.

– А ты, маленькая засранка, здорово вляпалась, – зло проговорила сестра.

– Я это сама заметила, – ответила я.

Вагнеса сорвала с пояса взрывное устройство и швырнула его в сторону трона. Взрыв разрушил трон и окутал зал клубами дыма.

– Если ты нарисовала на своей груди мишень, то будь готова, что рано или поздно кто-нибудь выпустит в нее стрелу, – заметила Вагнеса.

– Ты смеешься надо мной?

– Лучше я буду смеяться над тобой, сестрица, чем плакать, – ответила Вагна.

– Тронута твоей заботой, сестра. Надеюсь, что в будущем смогу достойно отплатить за твою заботу и внимание.

– Конечно сможешь, когда придет время.Ника вспомнит этот бой спустя много лет, когда судьба сыграет с ней злую шутку и перевернет все с ног на голову. Она вспомнит свою сестру в этом жутком подземелье, в сражении за ее жизнь.

Вагнеса взяла меня за руку и повела к выходу. Пол подземелья был усеян трупами уродцев. Более тридцати плененных девиц кое-как одели и заковали в наручники. Среди пленных девиц, которых Вагна внимательно осмотрела, преобладали обитательницы трущоб с явными признаками вырождения. После выяснения некоторых обстоятельств оказалось, что две из них принадлежали к касте жриц. Непоколебимость их убеждений и верований в культ черной магии были поистине удивительными. Здесь же их и казнили без всякого суда и следствия. А участвовавшие в битве воительницы дали обет молчания во избежание всяких кривотолков.

Впоследствии у меня сохранились лишь обрывки этих воспоминаний, по большей части наполненные воплями и блеском мечей. Когда-то, гораздо позже, я просею эти события и извлеку из них зерна исторической аллегории. После тех событий меня всегда будет преследовать осознание того, что в конце некоторых историй не всегда торжествует добро.

ГЛАВА 6

Несколько дней после тех событий в подземелье Ника проболела. Ей снилось множество разных снов, по большей части кошмарных. Она просыпалась и подолгу лежала с открытыми глазами и в полной темноте.

Однажды утром, через несколько дней после той экскурсии в трущобы ее пришла навестить Вагнеса. Она вошла в комнату с беззаботно-рассеянным видом, будто забрела случайно.

– Ты, я слышала, болеешь, – сказала она, тщетно пытаясь сопротивляться рвущемуся наружу смеху, и сохранить серьезный вид. – Как ты оказалась в том подземелье, глупая сестренка? Ну как, познала дно нашего общества?

– Я была готова сделать что угодно, лишь бы не помирать с тоски в этом бабьем царстве, – ответила я. – Я ненавижу этот город, здесь слишком холодно и мерзко.

Вагнеса посмотрела на Нику мрачно и спокойно. Она ее недопонимала. Ей показалось, что она совсем не знает свою младшую сестру. Хотя где-то глубоко в душе она была согласна с ней.

– Все дети – рабы своего воображения. И ты – не исключение. Этот мир оказался не похож на тот, которым потчевала тебя старая колдунья? Теперь, наверное, тебе хочется насрать на ее сказки и на ее саму. Но такая здесь жизнь.

– Жизнь? – с горечью переспросила я. – И ты считаешь это жизнью?

– Приходится, – ответила Вагна. – И будет она короткой или длинной, зависит от тебя. Судя по пути, на который ты вступила, он долгим не окажется. Одевайся, нас царица ждет.

– Тяжело пришлось? – спросила мать, когда мы вошли в ее кабинет. – Как там, в царстве жутких теней?

– Это шутка? – спросила я. – Что ты этим хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что ты сунула свой носик куда не следует, – рявкнула мать. – Ты недооценила и себя, и свое мужество. Твоя смерть могла огорчить меня.

Я нахмурилась.

– Мертвым все равно, кого они огорчили. Я поступила так, как поступила. И не собираюсь придумывать отговорки. Мои истинные мотивы слишком грубы, чтобы ты их поняла.

Бесцветные губы матери медленно изогнулись в улыбке.

– Никатея, у тебя не было другого способа узнать ту жизнь? Что, сладкая иллюзия закончилась? Интересный ты получила опыт?

– Была очень приятная прогулка, мамочка. Освежающая, – сказала я. – Это было замечательно.

– Вот и чудесно, – проговорила царица. – В дальнейшем предупреждай меня о своих планах. Договорились?

– Хорошо. Но не обещаю.

– Да уж, принцессой ты так и не стала, – сказала мать. – Вагнеса, надо что-то делать с этой девчонкой!

– Сегодня о ее подвигах судачат все жрицы, а завтра заговорит вся империя, – сказала Вагнеса. – Пришло время отправить ее в Школу.

«Что ж, – мрачно подумала Никатея, – могло быть и хуже». Потерю свободы будет трудно пережить, но ей всегда нравилось учиться.

– Когда? – прямо спросила Ника.

– Учитывая, что твои шестнадцать уже позади, завтра будет в самый раз, – ответила Людина.

– Как прикажешь, матушка, – согласилась Ника. – Завтра я буду в Школе.

– Послушай меня внимательно, дорогое дитя, – ледяным голосом проговорила царица. – В Школе ты будешь подчиняться тем же правилам, что и любая ученица. И ты станешь лучшей воительницей во славу империи. У тебя впереди целая свободная ночь. Повеселись хорошенько.

– Повеселись хорошенько! – передразнила мать Никатея, выходя из кабинета. – По ее понятиям это, наверное, отрубить кому-то голову или содрать кожу с мужчины.

Вагнеса, идущая за ней, улыбнулась ее словам.

– Научись придерживать свой язык, сестричка, – посоветовала она. – Наставницы Школы не слишком обременены чувством юмора. И им до одного места, что ты принцесса амазонок.

Я кивнула в знак согласия.

Вагнеса какое-то время изучающе смотрела на меня, потом подошла и положила руку на плечо.

– Ника, я хочу, чтобы свой первый урок ты получила от меня. Иди за мной.

– Прямо сейчас? – изумленно спросила я, оглядываясь на окно, за которым была темень.

– Конечно, – улыбнулась Вагна. – Прекрасная ночь для учебы.

Я осторожно кивнула.

– Каждое действие влечет за собой некий результат, Ника, – сказала Вагна. – Я этому научилась и у жизни, и у магии. Тот, кто способен предвидеть последствия собственных поступков, добивается большего. Ты не можешь заставить предметы летать вокруг себя. Магия так не работает, она тоже подчиняется физическим законам. Когда ты что-то толкаешь, то оно отлетает строго от тебя. Действие и противодействие, причина и следствие. Понимаешь?

– Не совсем. К чему этот разговор?

– Пошли на балкон.

Мы вышли на дворцовый балкон в метрах тридцати над площадью.

– Надеюсь, Ника, ты не боишься высоты? – поинтересовалась сестра. – Это было бы весьма некстати для принцессы амазонок.

– Я не боюсь высоты, – ответила я, стиснув зубы. – Но мне как-то не хочется прыгать вниз.

– Да что ты говоришь? – с ехидной улыбкой проговорила новоиспеченная наставница. – Слушай внимательно и запоминай. Начни с простого падения. В полете оттолкнись от воображаемой поверхности. Позволь телу пролететь еще немного и опять оттолкнись. Если будешь правильно использовать свою психическую энергию, то благополучно достигнешь земли.

– Вагна, – проговорила я, подходя к краю балкона, – я не смогу…

– Сможешь, Никатея, – перебила сестра, делая шаг с балкона.

Она повисла в воздухе, слегка покачиваясь.

– У тебя есть два варианта, чтобы спуститься. Или ты прыгнешь сама, или я придам тебе ускорение пинком под зад.

Я подошла к краю и тихо выругалась. Сердце отчаянно колотилось, а желудок сжался в комок. Но я все же прыгнула…

Ника камнем полетела вниз. С испугу она сразу же оттолкнулась от воображаемой поверхности, но только перевернулась в воздухе. Этим она нарушила траекторию, и падение только ускорилось. Испугавшись, она снова оттолкнулась, применив всю свою волю. Ее швырнуло вверх, и она описала в воздухе дугу, взлетев над балконом.

«Я погибла», – со страхом подумала Никатея и представила себя в водах океана.

Ее тело дернулось от сильного рывка. Падение замедлилось, и через секунду она поплыла в воздухе. На земле стояла Вагнеса и давилась улыбкой. Я плюхнулась на землю, дрожа всем телом и боясь даже вздохнуть.

– А это было забавно, – радостно пропела Вагна. – У тебя неплохо получилось.

– Я чуть не погибла, старая дура.

– Такое со всеми случается в первый раз, – утешительно сказала Вагна. – У тебя большой запас психической энергии, данный тебе с рождения. Рано или поздно ты должна была это сделать.

– Ладно, проехали…

– Ника, а ты готова прыгнуть еще?

Я посмотрела на балкон, и утвердительно кивнула.

– Нет, на сегодня хватит, – сказала Вагнеса. – Пошли спать. Тебе завтра в дорогу.

ГЛАВА 7

Всю ночь я проспала как убитая. Даже сны не приходили. Зато проснулась бодрой и полной сил, помня лишь о том, что надвигаются перемены.

Я натянула облегающий комбинезон с внутренним подогревом и закуталась в меховую накидку, защищающую от пронизывающего ветра. В дверь постучали, и в комнату вошла Брона. Еще с порога она начала свою поучительную речь:

– Ты одна из тех, кого в империи единицы и кому учиться не обязательно. Все придет к тебе со временем, хочешь ты того или нет. Однако без обучения в Школе ты никогда не научишься правильно управлять своей психической энергией, а это может привести к твоей гибели. Я знала парочку амазонок, которые в своем неведении попали в беду. Потому что они по-настоящему не понимали, что делают. Они причинили многие разрушения нашему острову, и все потому, что их вовремя не обнаружили наши жрицы. Эти амазонки стали плохими девочками и потому погибли. Они не смогли самостоятельно найти свой путь. Невозможно обучиться без настоящего руководства и избежать неприятных последствий. И потому, Никатея, ты должна учиться. Внизу нас ждут лошади, я вывезу тебя за город. Прощаться с кем-либо тебе необязательно.

Мы спустились на придворцовую площадь и сели на лошадей. Брона сопроводила меня за центральные ворота, и мы спешились.

– Пойдешь по этому тракту, и за лесом увидишь Школу Инкар, – сказала старая колдунья. – Тебя там ждут, а я вскоре нагряну с визитом. Удачи тебе, принцесса амазонок.

Брона взяла лошадей под уздцы и скрылась за городскими воротами, оставив меня в задумчивости и малоприятных размышлениях. «Ну что же, – подумала Никатея, – учиться так учиться». И зашагала по тракту в сторону леса.

Бледное солнце зацепилось за верхушки деревьев на востоке, и его лучи как бы дребезжали, смешиваясь с лесными тенями. Вскоре я уже шагала среди высоких деревьев по обе стороны дороги.

В кустах щебетали птички. Где-то звучно рюмил зяблик. «Зяблик рюмит – это к грозе», – подумала Никатея, посмотрев на небо. Оно было чистое, без туч. Но зяблики всегда рюмят к дождю. А дождя не было уже давно.

И тут я вдруг почувствовала, что за мной кто-то наблюдает. Какое-то время я старалась не обращать на это внимания: среди деревьев и кустов не было никакого движения и звуков, только ветер шелестел листьями. Но это ощущение не исчезало, оно возрастало и становилось сильнее. На руках зашевелились волоски, а по коже пробежали мурашки. Я нащупала правой рукой прорезь на хвостовике стрелы, готовясь выдернуть ее и положить на тетиву лука.

Справа от дороги хрустнула сухая ветка. Прозвучал недовольный крик какой-то птички, взлетели с кустов зяблики, замелькав белыми перышками. Я затаила дыхание и вынула стрелу из колчана на бедре. Из-за кустов вышел козел. Он поднял голову, подергал ушами и принялся щипать с куста красные ягоды. Потом слегка повернулся в мою сторону и стал наблюдать. Я положила стрелу на место и пошла дальше по дороге. Козел мне не нужен. Козел пусть живет.

За лесом я вышла к реке Эрин, одной из самых больших и полноводных в нашей империи. Вдоль ее берега растянулось небольшое поселение Дормут, раскинувшись в длину как приличный город. Школа Инкар находилась на огромном острове посреди реки, который соединялся с берегом металлопластиковым мостом.

Мост поразил воображение Никатеи. Замысловатые узоры каменных перил были исполнены настолько тонко, что казались вытканными из золотистых нитей искусной рукодельницей. Под ним несла свои бурлящие воды шумная река, а стометровый мост как бы парил в воздухе без единой опоры. Этот мост вел ее к школе-крепости, которая на ближайшие пять лет должна стать ее родным домом. По телу пробежала дрожь.

Дальним своим концом мост упирался в серебряные ворота крепости, окруженной мраморной стеной ослепительной белизны. Возвышающиеся здания за крепостной стеной были соединены между собой воздушными мостами, сверкающими на солнце.

Откуда-то сверху прогремел трубный женский голос:

– Эй, нечего там стоять и пальцы на ногах пересчитывать. Или заходи, или разворачивай оглобли.

Послышался тихий скрежет ворот. Никатея быстрым движением головы рассыпала волосы: длинные, горящие золотом пушистые локоны. Они были признаком статусного положения и знаком ее царской крови.

За воротами показались стражницы. Высокие и стройные, со скрещенными на груди руками.

– Приветствуем тебя, принцесса амазонок!

– Приветствую вас, амазонки-воительницы!

– Рады видеть тебя в нашем борделе!

Одна из девушек сняла кожаный шлем. Она была выше Никатеи и отлично сложена, держалась с изящной грацией. Ее золотистые волосы были уложены в замысловатую прическу, которая удерживалась серебристой сверкающей сеточкой. На груди сверкала круглая золотая пластина с изображением тигрицы, а тонкие запястья украшали браслеты, усыпанные драгоценными камнями.

– Меня зовут Джина. Позже я покажу тебе нашу Школу, а сейчас пройди к Наставнице.

У ближайшего здания на скамейке сидела пожилая женщина.

– Иди сюда, малышка, и помоги мне встать, – проговорила она.

– Я не малышка.

– Допустим. В таком случае кто ты?

– Воительница.

– Ха! Ну, так подойди, воительница, и помоги мне встать.

Никатея стояла на месте. Она переступала с ноги на ногу и пальцами правой руки перебирала стрелы в колчане, подозрительно поглядывая на женщину.

– Не бойся, – улыбнулась та. – Я здесь не чужая. Меня зовут Тера. А как твое имя?

Ника застыла в молчании. Что за игра такая? Мне совсем не по душе было ее понимающее выражение лица, когда она смотрела на меня. Было такое ощущение, что она знала что-то очень важное обо мне, чего я и сама не знала.

– Меня зовут Никатея, – громко сказала я, резким движением убрав волосы за правое плечо.

В следующее мгновение Ника отбросила сомнения и подошла к женщине, протянув руку. Тера поднялась, почти не воспользовавшись ее помощью. Не в помощи было дело. Ей очень хотелось прикоснуться к принцессе.

– Добро пожаловать в Школу Инкар, Никатея, – доброжелательно проговорила женщина . – Я здесь Главная Наставница. Иди за мной.

Мы пошли вглубь крепости, на ее центральный двор. Он был выложен мраморными плитами, а по самому центру струился причудливый фонтан, окруженный деревьями. Я остановилась и стала смотреть на сверкающий водный поток, увлеченная зрелищем. Мы долго стояли у фонтана. Тера задавала вопросы, которые я не слышала. В моей голове крутились ответы, похожие на разноцветные круги на воде. У меня не осталось секретов и тайн, которые мне бы хотелось утаить от Наставницы. В конце этого телепатического разговора она посмотрела на меня и улыбнулась.

– Придет время, и ты все поймешь. И поступишь так, как сочтешь нужным.

Тера взяла мою руку и сжала ладонь. Мое сознание на мгновение затуманилось, а когда туман рассеялся, она все еще сжимала мою руку.

– Иди, принцесса, – сказала она. – И ни о чем не беспокойся. Пусть другие беспокоятся.

Я развернулась, словно зомби, и пошла. Меня не покидало неясное ощущение, что я что-то упустила. Хотелось у нее что-то спросить. Но я не обернулась и не спросила. Почему? Не знаю.

Из боковой двери здания навстречу мне вышла Джина и, склонив голову, весьма церемонно проговорила:

– Сегодня я в твоем полном распоряжении. Я готова показать тебе Школу и ответить на все вопросы. Насколько смогу, разумеется. Как мне называть тебя, принцесса?

– Зови меня просто: Ника.

– А я, как уже представилась тебе, – Джина. Я – дочь Глории, высшей жрицы твоей матери.

Джина отвела меня в гардеробную, где мне подобрали одежду, полагающуюся ученицам Школы.

– Ну вот, теперь ты одна из нас, – сказала Джина с легкой улыбкой, похожей на насмешку.

Целый день она водила меня по крепости. По территории группами слонялись амазонки-ученицы с какими-то мрачными сосредоточенными лицами, обремененные тяжкими думами и заботами. Иногда проплывали в грациозной походке важные выпускницы, не обращавшие ни на кого внимания. Мимо пробегали молодые служанки, несущие куда-то уставленные едой подносы и стопки простыней да полотенец. Мелькали молодые ученицы, спешившие исполнить свой долг еще ревностнее, чем эти служанки. Во всей этой суматохе мне показалось, что Джина каким-то образом пыталась создать у окружающих впечатление, будто принцесса амазонок отвечает за блеск ее меча как своей госпожи. Она была уверена, что этот фарс у нее получается. Лично меня это забавляло и увлекало.

Джина провела меня по корпусам, показала обширные залы для боевых тренировок, библиотеку с тысячами полок, где хранились полные всякой премудрости фолианты. Стены многих помещений были увешаны такими древними гобеленами, что изображения на них еле просматривались. На некоторых стенах были нарисованы охотничьи сцены, сказочные звери и эпизоды военной истории Империи амазонок. От этих многовековых стен исходило какое-то странное излучение, вызывающее мурашки на коже.

Потом Джина отвела меня в южную казарму, где находилась моя комната-спальня. Как и во всех остальных комнатах, мебели в ней не было, если не считать жесткой кровати, стола, двух стульев и сундука.

– Мы здесь живем без комфорта, принцесса, – с ухмылкой сказала Джина. – Но, думаю, ты возражать не станешь? Некоторые из нас украшают свои комнаты шкурами забитых на охоте зверей. Но это разрешено только выпускницам.

– Я к такому с детства привыкла, – серьезно ответила я и добавила с уколом. – Но мне кажется, что тебе самой было трудновато привыкнуть ко всему этому.

Джина посмотрела на меня, хотела что-то сказать, но передумала. Потом проговорила:

– Моя миссия окончена. Я пойду.

– Хорошо. До встречи.

Впоследствии мы стали с ней неплохими подругами.

«Здесь я умру от скуки», – думала Ника первые дни учебы, слушая напыщенные лекции старых амазонок-наставниц. Возможно, другие ученицы умели лучше притворяться, озвучивая свои восторженно-одобрительные возгласы. Иногда она даже подумывала присоединить собственные вопли к общему хору восхищения, но сдерживала себя. Однако в последующие дни Школа оказалась не настолько скучна, какой она показалась вначале. Главное, что можно было без ограничений пользоваться великолепной имперской библиотекой. И если не считать занудных лекций, то остальные занятия были даже очень увлекательны.

Особенно ее интересовала магическая наука. И сразу же стало ясно, что Никатея намного способнее своих сокурсниц. Многие заклинания были похожи на те, с которыми в раннем детстве ее познакомила Брона. Но если в детстве она творила магию, полагаясь лишь на свой врожденный талант и быстрый ум, то сейчас все было по-другому. Нужно было осваивать трудные заклинания, которые требовали упорного труда и постоянных тренировок. Особенно трудно было вызывать элементали с нижних уровней реальности и проникать в другие миры. Но это было очень интересно. Ника разыскала в библиотеке древний фолиант с заклинаниями, создающими окна наблюдения за другими мирами. Эти заклинания были невероятно трудными, на пределе возможности даже для нее. Девушка с головой ушла в их изучение и таки добилась результата. Она увидела далекое будущее…

Но в том будущем Ника ничего не поняла и в дальнейшем прекратила такие опыты. Они очень изматывали, высасывая психическую энергию.

Самым большим удовольствием для меня было подчинять себе диких птиц и зверей. Честно говоря, этим своим умением я наслаждалась всю свою дальнейшую жизнь.

На занятиях по магии нам рассказывали о травах и траволечении, об умении отыскивать потерянные вещи, связывать живые существа заклинаниями и направлять их по нужному пути.

Особенно легко Никатее давались всякие фокусы и иллюзии. Казалось, что она умеет их делать с самого рождения, и нужно лишь вспомнить, как это делается.

– Все магические превращения очень похожи, – наставляла старая жрица, проводя очередное занятие. – Зная одно, ты уже знаешь и все остальные.

Она положила на ладонь кусочек кварцевого стекла и прошептала лишь одно слово. Теперь на ладони лежал бриллиант, блестящий и переливающийся. Еще одно слово – и на ладони уже кусочек мрамора.

– Все это иллюзия, которая обманывает чувства, – проговорила жрица. – Но этот кусочек кварца является частью мироздания, которое пребывает в гармонии. Никогда не занимайтесь превращениями, если не осознаете их последствий. И никогда не вызывайте души мертвых без крайней необходимости. Этим вы нарушаете Великое Равновесие. Эта сила очень опасна, и этим зачастую грешат жрецы-атланты. Зажженная свеча непременно порождает тени. В руках глупца даже глупости опасны. Первый закон магии – не нарушай миропорядок.

Жрица улыбнулась, и превратила кусочек мрамора в птичку, которая выпорхнула из ее ладони.

После таких занятий я грезила глупыми мечтаниями о том, что вскоре смогу повелевать природными стихиями и превращаться во что угодно и в кого угодно. Но я глубоко заблуждалась. Все оказалось совсем не так, как мечталось.

Однажды вечером в своей комнате я открыла новый фолиант, раздобытый на пыльной полке библиотеки. Книга таила в себе множество загадок. Напряжение при чтении было так велико, что кожа на спине зудела, а воздух вокруг тихонько гудел. Возможности рунной магии пленили меня. Некоторые руны были простыми, и их можно было запомнить с первого раза. Некоторые – единственные в своем роде и очень сложные. Здесь было одно правило: прежде чем использовать руну, ей надо было придать форму. Для этого ее нужно было представить в голове, оформить и активировать. Этот процесс был долгим, но впечатляющим.

Я всю ночь просидела над фолиантом и под утро поняла, что уже готова попробовать заклинание. Я расположила свечи вокруг магической чаши с водой и зажгла их. Потом нараспев, мягко, произнесла слова заклинания. Вода начала бурлить, потом успокоилась и сделалась оранжевой. Сгорая от любопытства и нетерпения, я склонилась над чашей. Не мигая и едва дыша, я смотрела на поверхность чаши. Прошло еще некоторое время, прежде чем я осознала, что мои глаза скоро лопнут от напряжения. Потом начали появляться картинки. Первым я увидела Валиуса, занимающегося в тренажерном зале: он сражался с манекеном-роботом. Потом проникла в Великую Пирамиду Атлантиды, где в огромном зале на алтаре покоилась Священная Реликвия Земли – Ожерелье Бога Ра. Потом были рептилоиды в золотых доспехах – Садовники Земли. Они были огромными и величественными и излучали какую-то непонятную энергию. Как ни странно, но я не испытывала страха перед ними. Если я что-то и испытывала, так это страстное желание увидеть все это собственными глазами наяву. «Клянусь, я бы многое отдала за это», – подумала юная принцесса. При этой мысли глаза пронзила резкая боль, словно кто-то вонзил кинжалы, и руки начали усердно их тереть. В следующий миг я вернулась в свой мир, или меня вернули… Видение исчезло. Я рухнула на стол, чуть не перевернув чашу.

Будто во сне Никатея поднялась из-за стола, взяла магическую чашу и вылила воду на пол. Потом швырнула чашу в угол и ничком упала на кровать. Второй раз в жизни ей хотелось плакать. В первый раз это было в тот день, когда она лишилась своего брата-близнеца, которого увезли в Атлантиду.

ГЛАВА 8

– Ну ты и сучка, принцесса!

– Если скажешь еще хоть одно слово, я врежу тебе в ухо.

– В следующий раз, – отозвалась Брита, – я в тебя чем-нибудь брошу.

Обе подруги рассмеялись, но смех их внезапно оборвался. В тренажерный зал вошла их новая боевая наставница.

«Она, должно быть, и есть та легендарная Инная, которую описывала мне Зара», – подумала Ника. В свое время именно она обучала Зару, сделав из нее искусную воительницу.

Хотя она и представлялась мне старой, но на поверку все оказалось совсем не так. Ее возраст вообще нельзя было определить: ей могло быть и пятьдесят, и двести лет. Вокруг больших темных глаз лежала печать зрелости и мудрости, которые никому не суждено обрести молодым. Воительница держала себя с таким достоинством и властностью, что ей могла позавидовать сама царица Людина. Широкий капюшон серебристого плаща обрамлял ее лицо со спадающими мягкими локонами золотистых волос. До сих пор я никогда не видела воительницу с волосами, не заплетенными в косу. В империи каждая девушка ждала того дня, когда ее объявят воином и разрешат носить косу.

Одежда наставницы тоже была необычной. Серебряный плащ переливался, когда она двигалась. Шею ее обвивало ожерелье из драгоценных камней, а изящной работы золотая цепочка лежала на волосах, поддерживая маленький голубой бриллиант на лбу. Тонкую талию обрамлял широкий пояс из плетеного золота. На указательном пальце правой руки блестело золотое кольцо в виде змеи, пожирающей свой хвост.

Она улыбнулась, и мне захотелось что-нибудь сделать для нее. Все что угодно, лишь бы понравиться ей. На моем лице застыла глупая улыбка.

– Так вот ты какая, младшая принцесса амазонок, – проговорила новая наставница, слегка скривив губы. Она подошла ко мне, взяла за подбородок и достаточно бесцеремонно подняла голову, поворачивая влево и вправо. Мое восхищение ею сменилось волной возмущения – Никатея не привыкла к такому обращению.

– Посмотри-ка мне в глаза, девочка.

Никатея вздрогнула, заглянув в бездонные фиолетовые глаза жрицы, странно блестящие и какие-то злые.

– Да, Никатея, несомненно, в тебе что-то есть, – проговорила Инная. – Высокий лоб, тонкие ноздри, красиво расставленные глаза, редкий цвет волос и очень высокая для своих лет. Чувствуется генофонд Атлантиды, их царская кровь.

Ника закипала от злости и возмущения. Появилось страстное желание заехать ей в челюсть и убежать к себе в комнату.

– Успокойся, принцесса, – жрица взглянула на Никатею холодно и властно. – Я понимаю: ты сама для себя единственный авторитет. Но в данном случае я вынуждена тебя разочаровать. Времени для тренировок у нас немного, и нечего его растрачивать на детские обиды. От вас я потребую многое. А если будете увиливать от тренировок, то так и останетесь сопливыми и глупыми замарашками.

– Я боюсь, – со вздохом сказала Брита. – Я до смерти напугана. А как ты, Ника?

– Единственное, от чего я в ужасе, – с язвительной улыбкой ответила я, – так это от мытья посуды. И мне кажется, что здесь я только и делаю, что дни напролет эту посуду и мою. Может, наша уважаемая наставница и научит нас чему-то толковому.

Инная подняла руку и пошевелила пальцами. В моей голове застучали барабаны. Нахлынула какая-то слабость и утомление, ноги стали ватными. Жрица опустила руку, и все это прекратилось.

– Послушай меня внимательно, принцесса амазонок, – сказала она. – Я запросто могу погрузить тебя в глубокий транс, могу парализовать так, что ты даже не в состоянии будешь пошевелить глазными яблоками. Ты девочка с характером, но ты еще и должна соображать. Я исполняю просьбу твоей матери. Царица Людина попросила меня изучить твои способности и развить их, если таковые имеются. Так ты согласна у меня учиться?

– Принцесса – не дура. Я все поняла. И долго ты собираешься меня учить?

– До тех пор, пока у тебя будет желание. И у меня. Если ты проявишь непослушание, тренировки автоматически прекращаются. Ясно?

Я кивнула.

Жрица улыбнулась мне. Я переборола свою злость и раздражительность и улыбнулась ей в ответ. Потому что улыбка жрицы оказалась вдруг очень даже милой и доброжелательной.

Потом начались изнурительные тренировки. С утра до вечера в моих ушах звенело от усталости.

Все ученицы Школы, независимо от статусного происхождения, должны были в совершенстве владеть оружием. Ника с детства мастерски стреляла с лука и всегда полагала, что этого умения ей вполне достаточно. Фехтованием на мечах она никогда особо не интересовалась. Первый серьезный боевой урок показал, что интерес – дело добровольное, а вот профессионализм – обязательное.

– У тебя дрожит запястье, – распекала Нику наставница. – И ты очень быстро выдыхаешься.

Никатея опустила меч, уперев его острием в пол.

– Он тяжелый для меня, – ответила она, оправдываясь.

– Защищайся, – гневно прорычала жрица. – Следи за своей стойкой и не открывайся. Левая нога назад, правое плечо вперед. Уменьшай возможную зону поражения.

Ника заметила образовавшуюся брешь и сделала выпад мечом. Наставница парировала удар, высоко отбив ее оружие. Они разошлись, не отрывая глаз друг от друга.

– Искусство боя – это искусство равновесия и движения, – наставляла жрица, пританцовывая по дуге перед Никой. – Нельзя одержать победу одними руками. Для победы важны ноги, чтобы придать своему телу устойчивое положение для удара.

Инная наступала, нанося серию ударов по нижней половине тела. Ника старалась уклониться и сохранить устойчивое положение. Но за каждым ее движением следовал новый дерзкий выпад, и ей приходилось снова и снова уходить в глухую защиту.

– Быстрее! Быстрее двигайся! – кричала наставница.

Она совершала едва уловимые движения мечом, и град новых ударов посыпался на Никатею. Наставница без конца перемещалась, пытаясь найти хоть малейшую брешь в защите принцессы. Припав к земле, жрица попыталась прорвать ее защиту. Быстрым движением Ника скрестила свои мечи и выбросила их вперед, чтобы отбить хитрый выпад наставницы. Потребовались доли секунды, чтобы жрица перенесла всю тяжесть тела на отставленную сзади ногу, а потом она внезапно нырнула вперед, коснувшись своим мечом пояса Никатеи.

В раздражении Ника бросила мечи на землю.

– Ты не должна была пропустить этот удар! – со злостью крикнула Инная.

– Да, я могла отбить этот выпад, – сказала Ника. – Но что бы это дало? Это движение не принесло бы мне преимущества, а еще более ухудшило положение. Я бы потеряла устойчивость.

– Ты слишком много размышляешь, – сказала наставница. – Подними свое оружие!

Ника помедлила, но потом быстро наклонилась и схватила мечи. Наставница яростно наносила удар за ударом, гоняя принцессу по всему периметру зала с разъяренным лицом. Удары сыпались на Нику сверху и снизу, и никто не знал, как долго это будет продолжаться. Это была муштра – все эти приемы нападения и защиты.

В какой-то момент Ника не выдержала напора наставницы. Та развернулась волчком и ударила ее пяткой сапога под колено. Не успев понять, что произошло, Ника растянулась на полу. Жрица уперла ей в горло острие меча, из-под которого выступила капелька крови.

– Хочешь что-то промычать? – гневно проревела Инная.

– Да. У тебя неверная тактика.

– Ну, принцесса, ты и красава! – наставница засмеялась своим утробным смехом, помогая ей подняться.

– В настоящей схватке я бы умерла? – проговорила Ника.

– Безусловно, – подтвердила жрица. – Именно поэтому мы и тренируемся. У тебя хороший расчет действий, но не хватает хладнокровия.

Отступив назад, жрица внимательно посмотрела в лиловые глаза принцессы. Они занимались всего несколько месяцев, а девушка уже успела овладеть почти всеми видами оружия из богатого арсенала амазонок-воительниц. Юная принцесса, еще подросток, сейчас смогла бы одолеть многих опытных воительниц. Впрочем, не одни только ее физические способности занимали мысли опытной и мудрой наставницы. Она уже давно заметила, что внутренний мир Никатеи отличается какой-то природной чистотой и полным отсутствием злобы, не характерным для обычных амазонок-воительниц. У нее были свои убеждения и моральные принципы, которые немного противоречили воинственной идеологии амазонок. Она не была похожа ни на свою мать, ни на своих сестер, которых Инная в свое время также обучала военному мастерству. Никатея даже смеялась по-другому, от всей души.

В своих размышлениях старая жрица не заметила хитрой ухмылки принцессы, которая придумала маленькую пакость и незаметно отошла назад.

Никатея подбросила свой меч вверх. Следующим движением она отстегнула серебряную кольчугу и швырнула ее в наставницу. Та дернулась, но Ника уже была в движении, поймав свой меч. Замахнувшись, как будто для удара, она бить не стала, а сделала пируэт в сторону. Потом резко развернулась и, крутанувшись на месте, описала мечом низкую дугу. Наставница не ожидала такого поворота, но успела отскочить от просвистевшего совсем рядом меча. Она поняла, что сильно недооценила свою ученицу, и перешла в жесткое наступление. Если бы не проворство принцессы, ей бы не удалось увернуться от очередного удара. Ника метнулась в сторону и, используя инерцию движения, сделала сальто назад. Легко приземлившись, она обрушила на наставницу головокружительную комбинацию коротких ударов. Жрица покачнулась, пытаясь удержаться на ногах. В мгновение ока Ника оказалась перед наставницей, готовая нанести укол мечом. Жрица молниеносно парировала удар, и меч Ники отлетел в сторону. Секундой позже жрица поняла, что ученица сделала это намеренно, поскольку свободной рукой она схватила ее за запястье и отклонила меч в сторону. В другой руке принцессы блеснул смертоносный кинжал, который она приставила к горлу наставницы. У последней не было возможности ни защититься, ни увернуться.

– Наверное, я уже старею, – раздосадовано проговорила жрица. – Сейчас твоя молодость победила меня в скорости.

Но все же в глубине души она радовалась подготовке своей ученицы.

Впоследствии мы еще долгие часы проводили в воинских занятиях. Недели шли за неделями, месяцы за месяцами. Мы сражались до полного изнеможения, а после короткого отдыха снова возвращались в тренировочный зал. Иногда к нам присоединялась Брита.

К концу пятого года, в возрасте двадцати одного года, Никатея научилась часами сдерживать атаки наставницы и зачастую даже переходила в нападение, которое заканчивалось ее победой. В эти моменты жрица испытывала истинное наслаждение. Впервые за много лет она обучила амазонку, которая стала вровень с ней в военном искусстве.

И никогда прежде в этом зале не звучал одновременно звон мечей и веселый смех. Только теперь наставница заметила, какой высокой и стройной стала Никатея. Молодая и жизнерадостная, она излучала потоки позитивной психической энергии. Она была на голову выше всех учениц, крепко сложенная и длинноногая. Под ее красноватой кожей играли сильные мышцы. Но силовые упражнения не испортили фигуру Никатеи, а только придали ей гибкости и грациозности, присущей боевым тигрицам. Она теперь двигалась очень быстро и без видимого усилия.

ГЛАВА 9

Никатея прилежно посещала занятия по военному искусству и магическим наукам. Она часами упражнялась на стрельбище и в тренажерном зале. В общем и целом юная принцесса была образцовой ученицей – и даже больше чем образцовой.

Но нет ничего более скучного и однообразного, чем то время, что течет в замкнутом обществе, изолированном от остального мира. Хотя я и купалась в душевном равновесии, но были такие моменты, что я задыхалась от давящего спокойствия, царящего здесь. Одиночество духа всегда переносится намного тяжелее, чем одиночество тела.

Иногда это одиночество трансформировалось в странные сновидения о сказочной стране Атлантиде. Мои сны о Валиусе смешивались со снами самого Валиуса. Я часто видела в своих снах любимого брата, его прямой нос и упрямый подбородок. И его глаза – слишком выразительные, слишком правдивые и грустные. Это была чехарда детских воспоминаний, никакого отношения к действительности не имевшая. Я иногда пыталась ускользнуть из его снов, чтобы не подглядывать в замочную скважину. И все же мне приходилось разделять сны и мысли своего брата-близнеца, потому что лицо, которое я видела во сне, было моим лицом. Иногда мне казалось, что я смотрю в какое-то странное зеркало, которое отражало девушку, не совсем принадлежавшую к расе амазонок.

В одно солнечное утро мне сообщили, что приехала Брона, моя детская наставница. Не знаю, почему, но в этот момент на меня нахлынули все детские воспоминания. Стало как-то уж очень грустно…

Никатея подошла к колдунье мелкими шажками, осторожно придерживая меч, висевший на боку.

– Я ужасно рада видеть тебя, – проговорила Брона.

– И я ужасненько рада, – ответила Ника, накручивая от волнения на палец виртуальный локон.

Принцесса смотрела на чародейку. Брона улыбалась. Она пристально изучала Никатею, словно рассматривала только что найденную вещичку.

– Один поэт сказал, что в шелках все амазонки прекрасны. Но он, видимо, не видел тебя, – пропела колдунья. – Склоняю голову перед божественной красотой принцессы амазонок.

Ника залилась краской.

– А это что такое? – с удивлением спросила Брона.

Руки Никатеи были покрыты огромными синяками. Многие уже пожелтели, некоторые были совсем свежими.

– Кто тебя так отделал?

– Это? – Ника посмотрела на руки, словно была удивлена их наличием. – А, это. мельница. А я очень медленно двигалась.

– Что за мельница? Объясни нормально!

– Ну мельница, – ответила Ника, отводя взгляд в сторону. – Ну это такая штука… Я на ней учусь уходить от ударов. Эти палки все время крутятся, а мне нужно между ними прыгать и уворачиваться. Это для реакции. А когда реакция плохая, то эти палки бьют тебя. У меня поначалу было намного больше синяков.

– А ноги синие тоже от мельницы?

– Это? Нет. Это маятник. На маятнике я отрабатываю движения с мечом. Опыта пока недостает, вот и получаю.

– А ты не боишься этих мельниц и маятников?

– Конечно, боюсь. Особенно, когда их запускают с максимальной скоростью.

Брона фыркнула:

– И оно тебе нужно, все это боевое искусство?! Девочка моя, у тебя блестящие магические данные. Ты могла бы добиться громадных успехов, если бы посвятила себя магии.

Я некоторое время молча смотрела на нее, потом улыбнулась.

– Извини Брона, но давай не будем об этом. Одно другому не помеха.

– Зачастую, Никатея, ты не понимаешь всей ценности моих советов, – сказала колдунья. – Или не хочешь понимать.

– Это мой способ управлять собственной жизнью, – ответила я. – А по какому случаю ты наведалась ко мне?

Брона развернула полотнище и вынула из ножен меч отличной работы.

– Этот меч был когда-то приобретен мною у мастеров Атлантиды, – проговорила она. – Ни один из народов Земли не может превзойти атлантов в изготовлении такого оружия. Ни один меч не убивает вернее, чем этот, впитавший в себя сакральную магию оружейников Атлантиды. Этот метеоритный меч – мой тебе подарок по случаю окончания Школы.

– Спасибо, наставница, – проговорила я, поглаживая и любуясь клинком. – А ты что, уже не хочешь, чтобы я стала жрицей-магичкой?

Брона покачала головой:

– Я хочу, чтобы ты осталась сама собой, принцесса амазонок. Империя нуждается в твоем здравом смысле и ясном мышлении. Всегда смотри в оба, Никатея. Сознание может одурачить тебя, но глаза видят верно. Смотри внимательно и слушай свое сердце. Только так познаешь истину. Именно так. Вот скажи, Никатея, во что ты веришь?

Я нахмурилась.

– Что за вопрос такой?

– Думаю, это очень важный вопрос.

Для меня это было неожиданным, но старуха явно ожидала ответа.

– Я не знаю.

– Вы часто так говорите, пытаясь скрыть правду. Ты веришь в Империю амазонок?

– Я верю, что она могущественна, – сказала я.

– И вечна?

– Ну, Брона, я так далеко не заглядываю.

– А я заглядываю. Я обладаю одним даром. Даром читать будущее.

– Будущее?

– Да. Но у каждого народа, как и в жизни каждого человека, есть несколько альтернативных путей. Ты можешь пойти одной дорогой, а можешь другой. На первой дороге ты встретишь попрошайку и дашь ему золотой. Но когда ты повернешься к нему спиной, он всадит тебе нож в спину. Пойдешь по другой дороге – проживешь еще много счастливых и радостных дней. У человека всегда есть выбор из множества будущих, и он сам делает свой выбор. И зачастую сам не знает причину своего выбора.

– Значит, ты можешь видеть мое будущее. А я могу посмотреть на него? – спросила я.

– Ты хочешь увидеть свое будущее? Но предупреждаю: ты можешь попасть в смертельную ловушку.

Но я в это совсем не поверила и согласно кивнула головой.

Колдунья взяла меня за руку. Затем, продолжая крепко держать меня за запястье, сделала несколько пасов свободной рукой. Воздух передо мной задрожал, и в пространстве начали разворачиваться события, как на огромном экране. Первый сюжет, второй, третий… Я не осознавала, сколько прошло времени с начала сеанса.

Колдунья отпустила мою руку.

– Три будущих, но один и тот же финал. Ты видела их, но не видела связей, на которых они основаны. Запомни мои слова: каждое из этих будущих покоится на твоем определенном выборе. Но существует еще четвертое будущее. Но тебе его лучше не видеть.

Я очнулась от оцепенения.

– Ты хочешь сказать, что все зависит от случайных обстоятельств? Они могут произойти, а могут и не произойти? И что я должна делать?

– Здесь я тебе не советчик. Я показала тебе то, что показала. У тебя есть выбор – постарайся сделать правильный. Хотя откуда тебе знать, какой выбор правильный. У всякого решения свое будущее. Я устала, Никатея, извини. Такие сеансы забирают много психической энергии. Больше я тебе ничего не скажу. Я оставляю тебя. Прости, долг зовет.

– Какой у тебя еще долг появился? И что за долги бывают у колдуний?

– Совсем пустяковые, – улыбнулась Брона, – но их тоже нужно платить. Это моя последняя зацепка на вершине благопристойности. Увидимся позже, после твоего выпуска.

Она отвесила легкий поклон и плавно удалилась в сторону центральных ворот.

В ту ночь мне снились кошмары, и я несколько раз просыпалась в холодном поту. Потом засыпала и снова видела кошмары. Мое воображение порождало чудовищных монстров. Утром я проснулась с тупой головной болью. И какой же выбор сделать? В моей памяти смешивались три картинки, показанные колдуньей. И зачем мне эти знания о будущем? Вот старая сука, подцепила меня на крючок…

ГЛАВА 10

В Школе Инкар, как ни в одном другом учреждении империи, царили строгие порядки. И каким бы высоким не было мастерство ученицы, срок ее пребывания здесь не мог быть сокращен. Пять лет обучения и ни минутой меньше. И все это время мне страстно хотелось закончить это обучение и навсегда расстаться с этими стенами.

Школа Инкар пользовалась в империи широкой известностью и заслуженной славой. Из нее молодые амазонки уходили жрицами в храмы, а менее одаренные становились лекарками, специализирующимися по женским и детским болезням. Но основная часть из них пополняла ряды воинских подразделений. И только единичные выпускницы попадали служить в Легион Белых Дам – личную охрану царицы амазонок. Это были лучшие мечи планеты. Ну кроме Титанов Атлантиды, конечно…

Уроки веры и справедливости, преподаваемые в Школе, явно опровергались в повседневной жизни амазонок. Имперское мировоззрение определялось одним общим принципом: если ты хитер и силен, то будешь властвовать.

Наставницы Школы своими изысканными приемами методично выбивали сострадание у амазонок, учили выхватывать власть из менее уверенных рук. Закамуфлированно, но поощрялись ненависть и чрезмерные амбиции, которые считались достоинством сильной личности. Некоторые из учениц осознавали лживость этих двойных стандартов и даже пытались жить и действовать вопреки им. Некоторые из них были моими подругами.

Несмотря на статус и уважение, которым пользовались выпускницы Школы, их матери не получали никакой выгоды от этого. К тому времени, когда девушка завершала учебу, ее переставало что-либо связывать с семьей. Ее связывали с этим миром только сестры-амазонки той касты, в которую она определялась.

После окончания Школы в моем мозгу еще долго отдавались крики наставниц, которые прочно запечатались в памяти. И еще крики детей-уродов, которых приносили в жертву иллюзорным богам.

После выпускных экзаменов нас доставили в город Бакстер для церемонии поклонения. Потом мы приняли присягу на верность империи и царице амазонок. На этом моя учеба в Школе закончилась.

После всего этого официоза ко мне подошла одна из охранниц царицы и передала просьбу матери явиться к ней.

Царица Людина расхаживала по своему огромному кабинету, как дикий зверь, не замечая собственного беспокойства. Она сомневалась. Сомнения изводили ее. Она подошла к возвышающемуся над полом вместительному камину, выточенному из золотистого мрамора, и подожгла поленья. Подошла к столу и раскрыла древний фолиант – скорее для успокоения, чем для чтения.

Сияющие украшения придавали царице величественный вид. Длинные пальцы были украшены драгоценными кольцами, а запястья обвивали золотые браслеты в виде змей, кусающих свой хвост. Фиолетовое платье доставало почти до пола и имело с правой стороны разрез до бедра. Высокий воротник демонстрировал тонкую шею, на которой возвышалась голова с бриллиантовой диадемой. Людина носила прическу в виде толстой косы из переплетенных золотистых волос, облегающих голову. Пронзительные голубые глаза могли как заморозить, так и испепелить любого одним лишь взглядом. Как и многие воительницы, она имела татуировки в виде гипнотизирующих узоров из синих и фиолетовых точек, которые вызывали головокружение, если на них подолгу смотреть. Царица всегда осознавала свою силу и величие.

Она уже более столетия правила в империи только благодаря тому, что сочетала талант мага и тонкое расчетливое коварство политика. О ее жестокости ходили легенды среди воинственных амазонок. Эта таинственная жестокость придавала ей диктаторский вес, и она же заставляла каждого склонить голову и прислушиваться к ее словам. В этом и заключалось могущество царицы. Вокруг нее все стояло на зыбучих песках, а она твердо упиралась в монолит.

Некий шорох заставил царицу вздрогнуть. В кабинет проскользнула Никатея, ее младшая, но уже повзрослевшая дочь.

– Приветствую царицу амазонок, – без всякого выражения и с холодностью проговорила Ника.

– За пять лет обучения, дочь, ты покрылась льдом как панцирем. Разве так нужно говорить с матерью после длительной разлуки? Где твоя радость? У тебя что, какие-то неприятности?

– В самом деле? И с чего ты взяла?

– Не знаю точно. Но ходят слухи.

– Здесь всегда ходят какие-то слухи, матушка. Я только что закончила обучение, приняла присягу на верность империи и полна здорового оптимизма.

– Отнесись к нашему разговору серьезно, Никатея, – зрачки царицы при этих словах неожиданно сузились.

– Ну хорошо. Я слушаю, – Никатея вздохнула и уселась в кресло.

– Поговаривают, что ты… осквернилась мужчиной.

– Кто поговаривает?

– Не имеет значения. Просто кто-то распускает эти слухи. Так ты сбилась с праведного пути?

– И почему я всегда узнаю важные новости о себе в последнюю очередь? – с улыбкой проговорила Ника.

– Это тебя не беспокоит? Кто-то, имеющий влияние в касте высших жриц, хочет опорочить тебя.

– Матушка, я тебе говорила еще перед Школой, что мне ненавистна ваша политика. И нет ничего столь утомительного и бесполезного, как ввязываться в эту саму политику. От нее одни неприятности.

– Никатея, это уже выходит за пределы простых интрижек, – сказала Людина. – Этими слухами об осквернении кто-то хочет спровоцировать тебя на определенные действия. Хочешь ты того или нет, но тебя уже втянули в эту игру, называемую «политика».

– Объясни подробнее.

– Остынь, девочка, какие объяснения. Если я начну объяснять тебе каждое свое действие, то у меня больше ни на что не останется времени. Единственное, что тебе нужно знать: я забочусь о вас и об империи.

– Если ты забыла, матушка, то я напомню. Ребенком я побывала в аду, и он не затронул меня. Не трогает он меня и сейчас.

– Послушай меня, девочка! – воскликнула Людина. – Ты будешь делать то, что я тебе скажу. Если ты забыла, кто я такая, позволь тебе напомнить, что я – царица амазонок. И я не собираюсь терпеть твои ехидные высказывания и нарушение иерархии. Ты меня поняла?

– Стараюсь понять, – все также улыбалась Ника. – Но ты слишком рьяно пытаешься сохранить свой статус. И это мое осквернение скорее всего ты придумала сама.

– Проваливай! – крикнула мать. – Удались с моих глаз, и быстро!

– В сколь дальние места прикажешь удалиться? – язвительно спросила Ника. – У тебя, матушка, кризис самоуверенности. Когда разберешься со своими проблемами, позовешь. Я поступаю в распоряжение Вагнесы, в Легион Белых Дам. Там меня и найдешь.

Царица чуть улыбнулась и кивнула.

– Извини, дочь. Но есть вещи важнее, чем люди. Но где же ты нахваталась таких дурных привычек? И у кого?

– У тебя, конечно. Хитрой суки. Гены стервозности.

– У тебя смелый язык, Никатея, – фыркнула царица. – Однажды кто-нибудь захочет отрезать его и затолкать тебе в глотку.

– Это мне пророчат с самого детства, – ответила Ника, выходя из кабинета.

Но в дальнейшем я решила быть более терпеливой и послушной и сдерживать свои чувства. Хотя бы при царице…

ГЛАВА 11

День за днем, месяц за месяцем Никатея тренировала себя, уединившись в заброшенном тренировочном лагере. Она носилась по лесам и долинам до глубокой ночи, а утром встречала очередной рассвет цветущей и жизнерадостной. Правда, она немного исхудала и озлобилась, став похожей на гончую собаку. Как у большинства амазонок, в натуре Никатеи проявлялось скрытое упрямство. Брона говорила, что упрямство – наша расовая черта характера и что мы вполне можем давать уроки упрямства ослам и учить этому навечно застывшие пирамиды.

Некоторые стороны моего таланта проявлялись сами по себе. Я приобрела способность воздействовать как на животных, так и на сознание людей. Я могла остановить своего жеребца лишь одним усилием воли и заставить его двигаться в нужном направлении.

Свободными вечерами я поднималась на террасу дворца – самого высокого здания города, и наблюдала за тем, как солнце заходило за вечнозеленые предгорья, покидая этот мир. А внизу лежал наш остров, иссеченный шрамами войны, пропитанный кровью и горькими слезами. Все это наводило на размышления о том, что происходит в этом жестоком мире.

В империи так много различных интриг, тайных замыслов и соперничества, которые уходили корнями вглубь многих тысячелетий. Амазонки всегда обожали вмешиваться в чужие дела, надеясь, что после их вмешательства жизнь станет более интересной и красочной. Иногда они становились злобными, жестокими и невежественными, воплощая в жизнь свои самые дурные фантазии. Но они все-таки были моим народом, моей большой семьей. А мать в детстве мне часто говорила, что не нужно думать скверно о родственниках. Этот урок я почти уяснила.

Процветающая Империя амазонок находилась в дружественных отношениях со всеми соседними народами. Но о том, что творится за пределами острова Горгад, амазонки знать не желали. Они не желали знать ни о чем, что творилось за пределами их империи. Но иногда наступали времена, когда земля начинала колебаться под их ногами. Это происходило не часто, но происходило. Тогда амазонки сжимали челюсти и брали в руки настоящее оружие. Они обладали достаточным могуществом, чтобы защитить и себя, и свою империю.

Беда всегда приходит в строгом соответствии с извечной природой несчастий. Очередная беда долго висела над Империей амазонок, выжидая подходящего момента. А потом внезапно свалилась на наши головы.

В тот вечер царица Людина была раздражена и беспокойна. В тот вечер все были странно возбуждены: высшие жрицы, за исключением Вагнесы, стали непривычно разговорчивы. Разумеется, все разговоры крутились вокруг одного – атлантских колдунов. Конечно, говорили и о том, как обезопасить себя от возрастающего влияния инопланетных подземных цивилизаций.

Вагнеса молчала до тех пор, пока одна из жриц не задала вопрос, которого все так долго ожидали, но сами молчали.

– Слушайте, а как в действительности обстоят дела на севере империи у стен древнего лемурийского города? Стоит ли направлять туда армию? – спросила одна из жриц. – Не хотелось бы попасть в ловушку.

– Что ты называешь ловушкой? – спросила Вагнеса.

– Ну…, – проговорила жрица, – я лично до конца этого не понимаю. Это ты все время толкуешь нам об угрозе военного вторжения с севера.

– Дорогая Луиза, я сражаюсь с причинами, а не с последствиями, – ответила Вагнеса. – Для меня важно не допустить широкомасштабной войны. Потому что война всегда висит над нами, как стервятник. Мы все время ведем игру, ставка в которой – наше выживание. Не только наша империя, но и весь этот мир стоит сейчас на грани катастрофы из-за действий атлантских колдунов. Я понимаю, что большинство из вас это не волнует. Но меня, в отличие от вас, волнует. В этом наше существенное различие.

– Думаю, не только в этом, дорогая принцесса, – с сарказмом проговорила Луиза.

– Мир разваливается, – спокойно продолжила Вагнеса, – и я не собираюсь сидеть здесь и слушать ваши маразматические бредни. От нас требуются решительные действия.

Луиза отвернулась и ничего не ответила.

– Да, мир разваливается, – проговорила царица, покачивая головой в притворной задумчивости. – Об этом говорят уже сотни лет, но ничего пока не случилось. Эти слухи обычно распускают жрицы Высшего Совета, теряя влияние на политику и источники своих доходов. Когда их алчность и дурость доводят народ до банкротства, они всегда запускают эту информацию. Но это к вам не относится – вы слишком белые и пушистые. Какие твои предложения, Вагнеса? Как ты представляешь нашу роль в борьбе за сохранение этого мира?

Людина хитро жмурилась, довольная своим монологом.

– Мир позаботится сам о себе, – ответила Вагна. – А мы должны подумать о безопасности нашей империи. Сейчас вражеская армия находится в океане, и она подбирается к нашим границам.

– Элиза здесь, чтобы доложить нам обстановку, – сказала Людина. – Расскажи нам, что тебе известно об этой группировке атлантских колдунов.

– Я бы сказала, что ее численность – где-то около тысячи управляемых зомби, – начала свою речь главная разведчица. – Конечно, их может быть и больше – это приблизительные данные.

– Набег, – проворчала Луиза. – Они просто испытывают на прочность нашу границу.

Элиза покачала головой с озабоченным видом, исполненным тревожным предчувствием.

– Я так не считаю, – сказала она. – Нам уже приходилось ранее отражать их набеги, но никогда не было ничего похожего на эту армию. Это что-то другое.

– Насколько силен наш гарнизон в городе-крепости лемурийцев? – спросила царица. – Они смогут удержать позиции?

– В гарнизоне сто двадцать воительниц девятого легиона, и у них прекрасная оборонительная позиция, – сказала Вагнеса. – Но по всем расчетам они продержатся всего пару часов. А потом все умрут.

– А может, не следует преждевременно так паниковать, а просто получить подтверждение этой информации? – проговорила одна из жриц. – Тогда мы правильно оценим масштабы угрозы.

– Это не тот случай, – ответила ей Элиза. – Когда они вторгнутся на остров, тогда будет поздно что-то оценивать. Мы потеряем позиции, дающие нам преимущество…

– Я сыта по горло вашей болтовней, – нервно проговорила царица. – Слушайте мой приказ. Сегодня в полночь Легион Белых Дам в полном составе выдвигается к городу-крепости. Вагнеса, я вдогонку пошлю вам подкрепление. Я не хочу видеть этих уродов у стен своей столицы. Все свободны.

Царица теребила рукоять своего меча, словно намереваясь вытащить его из ножен.

– Вагнеса! – крикнула она. – Это агрессивная оборона. Уничтожь их всех!

– Да, – ответила Вагна. – Я так и думала.

В полночь Легион Белых Дам выстроился у Великой Пирамиды, гарцуя на огромных черных жеребцах. Перед строем выехала Вагнеса. Она как лорд-командор Легиона должна была произнести напутственное слово в дорогу.

– На империю идет армия монстров! – громким голосом возвестила она. – Атлантские колдуны опять дергают за ниточки, пытаясь заставить народы Земли плясать под их музыку. Нам навязали войну, и каждая из нас может погибнуть. У нас серьезный противник. Но если они прорвут нашу оборону, то империя захлебнется в потоке крови. Мы обязаны их остановить и уничтожить!

На лице Вагнесы лежала печать усталости, но глаза ее смотрели по-ястребиному остро. Это был взгляд будущей царицы амазонок.

В полночь Легион ровной колонной выехал за город, стараясь не нарушить тишину дремлющей столицы империи. За центральными воротами влево уходила Лемурийская дорога, в незапамятные времена выложенная каменными блоками. Высекая копытами искры, черные жеребцы с грохотом понеслись по гранитному тракту, чтобы к утру прибыть на место дисклокации.

По каменной северной дороге Легион Белых Дам несся во весь опор. Он мчался к древнему городу-крепости лемурийцев. Гривы и хвосты лошадей развевались на ветру, копыта выбивали ровный ритм. Воительницы призраками неслись сквозь ночь, словно тени в ночи. Все дальше и дальше скакали они на север, гонимые временем и жаждой сражения. Иногда по сторонам мелькали огоньки далеких ферм, а потом исчезали в ночи, словно их и не было вовсе. Иногда мерный стук копыт нарушал редкий крик ночной птицы из мрака. Под утро Легион замедлил свою бешеную скачку, а затем вообще перешел на шаг. Никатея не знала точно, сколько времени они скакали, но тупая боль разливалась по всему телу.

Мы подъезжали к проклятому городу – древнему поселению лемурийцев на северном побережье океана. Крепостные стены, стоявшие здесь задолго до появления Империи амазонок, были наполовину занесены песком и мелкими камнями. Южнее города на ровной равнине раскинулась огромная каменная оспина древнего космодрома, возведенного давно сгинувшими инженерами-лемурийцами. А запах океана здесь содержал зловещую причастность к каким-то преступным деяниям, вызвавшим гибель этого города. Амазонки не знали ни одной легенды или мифа, которые бы донесли до них название этого города и имя его правителя. У них было много веских причин обходить его стороной…

Огромный город прятался среди прибрежных песков и гор, заброшенный и опустевший. Гавань, давно занесенная песками, была огорожена полуразрушенным каменным молом, на самом конце которого вырисовывалось что-то вроде фундамента стоявшего там некогда маяка. Пыль тысячелетий покрывала этот город, гробовая тишина поселилась в мрачных, окутанных тенями зданиях. Страхом дышали тысячелетние камни этого престарелого свидетеля многих планетарных катастроф. От них исходила невидимая злая сила, которая отталкивала все живое, пытаясь скрыть свои жуткие тайны.

Когда Легион въехал в город, лошади нервно прижали уши. Они приплясывали под воительницами и крутили головами, желая убраться подальше от этого места. Налетел сильный порыв ледяного ветра, и наши плащи захлопали, словно знамена. Вокруг задвигались какие-то тени. Струи песка шуршали по древним камням, отливающим красным цветом. Амазонки настороженно поглядывали на громадные сооружения, мимо которых проезжали.

Рассвет был мокрым и пахнущим утренним туманом – на востоке вставало солнце. Неровная гранитная стена города высилась над океаном, ощетинившись рядами пушек и плазменных огнеметов. Около орудий сидели мрачные, но полные решимости амазонки – гарнизон девятого легиона. Они нас ждали.

В какую-то секунду молнии разбежались по небосводу и дождь, словно картечь, забарабанил с небес. Мы поднялись на крепостную стену, на пронизывающий холод. Знамена империи хлопали на стенах под сильным восточным ветром. Здесь пахло морской солью. Мне всегда нравился этот запах.

Наступил день. Океанский горизонт был чистым, хотя в этом месте и ожидалось вторжение в империю. Днем темные сущности никогда не наступают. Поставив Вагнесу в известность, я решила осмотреть достопримечательности этого зловещего древнего монстра.

Все видимые участки крепостной стены были покрыты затейливой резьбой: изогнутые линии, пересекаясь и расходясь под разными углами, образовывали странные иероглифы. Я чувствовала, что эти кривляющиеся иероглифы на стенах когда-то представляли собой смертельную опасность. Гранитные блоки чудовищной величины, из которых была сложена стена, стыковались так плотно друг с другом, что между ними не входил даже кончик моего меча. Я немного поковырялась в стене и спустилась вниз.

Из древних писаний я знала, что много столетий назад любопытные амазонки решили досконально изучить этот город. Они взбирались по широким лестницам, поднимались в круглые башни и на плосковерхие пирамиды. Они обнаружили бесконечные подземные туннели и огромные залы. Они узнали, насколько огромен этот город, но нигде не обнаружили захоронений и следов его обитателей. Их просто не было. Был только запах пыли и ужасное гробовое молчание. Этот город остался для нас вечной загадкой.

Бродя среди бесформенных фундаментов, оставшихся от зданий, я не заметила ни одной надписи, высеченной на камне. Не было ни одного рисунка на гранитных стенах, который бы поведал о тех, кто построил и жил в этом городе. Что-то неладное ощущалось в размерах и пропорциях всех этих руин, что-то не совсем человеческое. Скорее всего они пережили времена своего величия и упадка еще до появления человечества.

Посреди сумрачных развалин, в окружении высоких кустарников и угольно-черных деревьев, я обнаружила пруд. Он питался подземными источниками и был покрыт белыми лилиями. Обрамляющие его мраморные плиты потрескались то ли от времени, то ли от взрывов. Некоторые из них представляли беспорядочные обломки камней, образующие миниатюрные архипелаги. В воздухе пахло сыростью, в воде квакали местные амфибии. Пронизывающий ветер скорбно стонал среди выветрившихся развалин, заставив меня плотнее закутаться в меховую накидку.

Вдали я увидела руины некогда величественного дворца, высокие своды и колонны которого свидетельствовали о том, что это сооружение было резиденцией какого-то важного лица, возможно правителя этого города. Вокруг дворца на определенном расстоянии друг от друга стояли грандиозные темные башни цилиндрической формы, высоко возвышающиеся над остальными строениями. Вокруг них как будто концентрировалась атмосфера страха и скрытой угрозы. Как я потом узнала, никто из амазонок никогда не проникал внутрь этих башен. И что там находилось, никто не знал.

Внутри дворца лестниц не было, спуски и подъемы осуществлялись по наклонным галереям. Пол был выложен массивными восьмиугольными плитами. Огромные колоннады, хотя и разрушающиеся, напоминали о величественной и искусной расе, давно ушедшей в небытие.

Я весь день бродила по безмолвным проспектам величественных руин, размышляя о давно ушедшей истории. Над черными силуэтами осыпающихся башен и разрушенных стен в бескрайнем небе холодно засверкали россыпи созвездий. На меня нахлынули размышления об увиденном здесь. Их прервало дуновение прохладного ветра, который растрепал прядь моих волос на лбу. Я посмотрела на загоревшиеся в небе звезды и направилась к крепостной стене. «Увижу ли я завтрашний рассвет?» – вот в чем вопрос.

У стены мирно похрапывали жеребцы, а наверху расхаживали дозорные посты воительниц. Поверх черных комбинезонов из вареной кожи каждая из них носила кольчугу из травленого серебра, которая служила броневой защитой в бою. Я поднялась на стену. Вагнеса пребывала в хорошем настроении. Поначалу она рассказывала амазонкам занимательные истории, а потом начала проводить взаимосвязи, которые мне никак не удавалось уловить. Я находилась на своей волне и никак не желала вникать в их суть.

Потом мы ждали в темноте. Ждали долго и молча. Время тянулось, словно старик, взбирающийся на крутую гору. Мы стояли по всей длине крепостной стены и ждали. Туман и тени накрыли все вокруг. Мрачная пугающая темнота висела над городом. Клубы серого тумана, который извивался, меняя свои очертания. В туманном водовороте что-то как будто шевелилось, нарушая тишину ночи шорохами и еле слышимым странным писком.

Я нашла каменный выступ и уселась на него. Разминая затекшие ноги, посмотрела на небо. Звезды вверху были веселыми и приветливыми, а воздух – свежим и прохладным. Впереди под стеной простирался океан – туманное пространство, уходившее в неведомую бесконечность. Вокруг царили спокойствие и мир. С трудом верилось, что очень скоро это место превратится в кровавое поле боя.

– Тихо сегодня, – заметила Зара, усаживаясь рядом со мной.

– Затишье перед бурей, – отозвалась я. – Какую мерзость пришлют сюда атлантские колдуны?

– Много предположений, – ответила сестра. – Но мы обязаны остановить здесь эту нечисть, или империя обрушится.

– Может быть, – предположила я. – Но в случае нашей неудачи за нами еще есть армия.

– Никатея, наше поражение превратится для них в ужас. Но все-таки я наслаждаюсь волнением, – насмешливо проговорила Зара. – Жизнь ведь в конечном счете очень скучна. Что с тобой, Никатея? Ты такой никогда не была. Я уже забыла, когда слышала твой смех. Ты боишься?

– А должна?

– А я боюсь ответственности, – сказала сестра. – Никто кроме нас не способен их остановить.

Зара присела на корточки возле сторожевой башни.

– Тебе холодно? – спросила я.

Зара громко рассмеялась и посмотрела на меня снизу вверх сузившимися настороженными глазами.

– Слегка знобит, – ответила она. – Все-таки океанский ветер. Не переживай, я слишком напугана, чтобы нервничать.

Какое-то время сестры, не разговаривая, сидели, прислонившись к крепостной стене. Они молча ждали…

Потом Зара поднялась, встряхнув головой.

– Расслабься, сестра. Принимай жизнь такой, какой она есть. Беги – когда нужно, сражайся – когда должна, отдыхай – когда можешь.

– А мы их услышим? – спросила я.

– Может быть. А может быть и нет.

– А если они вовсе не придут?

– Они обязательно придут, – мрачно ответила Зара и пошла вдоль стены.

Я смотрела на океан, впадая в дремоту. И мне приснился краткий сон, совершенно неожиданный. Во сне ко мне явился Валиус, мерцающий золотым свечением. Он висел передо мной, светясь подобно множеству далеких звезд. Он произносил успокаивающие слова, приправленные его детским юмором. Я проснулась…

Ничто вокруг не предвещало грядущего кошмара.

Несколько раз за время ожидания я слышала отдаленный вой. Сперва я подумала, что это ветер завывает в городе, но тут же вспомнила, что ветер прекратился. Услышав вой в очередной раз, я перестала сомневаться. Вой исходил со стороны океана. По коже поползли мурашки…

Дьявольский молоток принялся забивать ледяные гвозди мне в живот. Чем больше старинных легенд всплывало у меня в памяти, тем сильнее меня колотила нервная дрожь. В воздухе ощущалось какое-то гнетущее беспокойство, которое вгрызалось в окружающее пространство. В темноте раздались раскаты грома, и яркие молнии на миг осветили город.

Но все это началось перед самым рассветом. На горизонте океана появилась полоса тумана, от которой исходил пронизывающий холод и который пробрал меня до самых костей. Туман поглощал не только волны и отражение звезд – он поглощал весь мир. Туман приближался сплошной стеной, как экран, за которым могло скрываться все что угодно.

– Что происходит? – спросила я подошедшую Зару.

– Они приближаются, – ответила сестра, всматриваясь в темную гладь океана.

Ничто не двигалось, только высоко в небе шумели какие-то птицы. Но и я уже чувствовала: с океана шли волны агрессии, суетливой и нервозной.

Зара наклонилась вперед, ноздри ее раздулись, и она глубоко задышала. Она прислушивалась, как это делают наши боевые тигрицы. Пальцы ее задвигались, изображая какие-то знаки. Она резко дернулась и застыла в неподвижности.

– Впереди ментальная пустота, в которую я не могу проникнуть. Такой себе силовой барьер. Но за ним что-то двигается, – сообщила Зара.

Она достала из-под серебряной кольчуги затуманенный кристалл, который был ее сакральным талисманом. Зара подняла камень над головой и выкрикнула несколько слов на древнем магическом. Из кристалла ударил луч, направленный на поверхность океана. В месте его соприкосновения с водой поднялись клубы пара, которые смешались с туманом и создали призрачный смерч.

– Если они используют иллюзию, то пусть встретятся с такой же хитростью, – ехидно проговорила Зара.

Сквозь дымку смерча, быстро сходившего на нет, донеслось бряцание металла из неведомых глубин. В ушах у меня зазвенело, а мозги начали медленно закипать. В прибрежном тумане таилось нечто, заставлявшее волосы вставать дыбом. В рядах воительниц угадывалось нервное напряжение, опасно приближающееся к паническому страху. Они пристально вглядывались в темноту. И ждали…

Вдруг земля задрожала, словно от испуга. Небеса затрещали звуком разрывающегося шелка. И мы услышали шепот мертвецов. Зомби ступили на нашу землю, не получив пригласительных билетов. Древнее зло, не имевшее соперников даже в аду, пришло в наш дом. Эти монстры были ожившими трупами, дистанционно управляемыми атлантскими колдунами. Они вселили в них элементалей, злых духов с низших уровней реальности.

От стены до океана лежала бесконечная тьма; только двигались тусклые красные огоньки в нашу сторону.

– А им, наверное, холодно, – прокричала Зара. – Может, согреем их, девочки!

Она подбежала к двум большим катапультам, которые заблаговременно были приведены в боевое положение. В рычаги машин вставили бочонки с напалмом и подожгли их. Ветер раздул пламя, и оно заполыхало.

– Огонь! – рявкнула Зара.

Противовесы соскочили вниз, рычаги стукнули в мягкую обивку перекладин, и горящие бочонки полетели в темноту, озаряя ее мерцающим светом. Бочки, ударившись о землю, лопнули на побережье.

– Заряжай! – крикнула Зара.

Горящие бочки опять улетели во мрак. От огня напалма вокруг стало светло, и я разглядела движущуюся на крепость армию. Теперь было видно, что тварей внизу не десятки и даже не сотни. Их было гораздо больше… При виде этих ужасных существ у меня перехватило дыхание. Когда-то они были людьми, но теперь в них не осталось почти ничего человеческого. Иссохшие тела превратились в обтянутые серой кожей скелеты. Губы сгнили, а изо рта торчали желтые клыки. Они рычали и выли от ярости. Из них хлестала ненависть ко всему живому, и огромная жажда плоти – живой или мертвой.

Пламя активно бушевало всего несколько минут, но им этого хватило. Они визжали пронзительными человеческими голосами, словно сам Ад вырвался наружу. В ночном воздухе, наполненном гарью пожара, чувствовался характерный запах озона…

Когда залпы катапульт прекратились, взору предстали груды почерневших и дымящихся останков. Уцелевшие монстры пытались восстановить разрушенные огнем ряды. За их спинами строилась вторая линия атакующих, еще более многочисленная и широкая. Их было слишком много, и они все прибывали и прибывали. Со стороны океана двигались еще фигуры. Но на таком расстоянии лиц было не различить.

На их кораблях в океане грохотали барабаны, выбивая кодовые инициирующие слова. Эти слова управляли монстрами и приводили их в маниакальную ярость.

Амазонки вглядывались в темноту и ждали.

– Готовсь! – крикнула Вагнеса, и серебряные стрелы, вытянутые из колчанов, легли на тетивы. – Включить прожектора!

– Боги праведные, да их там тысячи, – прошептала рядом стоящая воительница.

– Огонь!

Стрелы с шелестом улетели в ночь. Они вонзились в первый ряд, и монстры рассыпались на части. Зомби пытались прикрываться щитами, но стрелы проходили сквозь них, как ножи сквозь масло, не оставляя шансов на выживание. Но, казалось, потери только разжигали их ярость. Мертвые тела уже устилали побережье океана, а монстры тремя потоками пробирались по ним вперед.

Потом началось нечто новое. Стена крепости, на которой мы стояли, засветилась внизу тускло-красным, едва заметным светом. Краснота постепенно разгоралась, становясь все ярче и ярче. Потом некоторые участки стены начали размягчаться и плавиться, и мы ощутили идущий снизу поток горячего воздуха.

– Боже праведный, – потрясенно пробормотала Зара. – Они используют лазерное оружие.

Расплавленный камень стекал вниз, образуя промоины в стене.

Тревожно заржали лошади. Внизу у ворот на черных жеребцах гарцевали всадницы. Это была резервная вторая половина Легиона Белых Дам, готовая вступить в бой, если враг подойдет слишком близко. Под уздцы они держали наших лошадей, пока мы пускали стрелы на стене.

Вагнеса протрубила в рог. Прошли секунды, и весь Легион Белых Дам уже восседал на жеребцах. На стене остались воительницы Девятого Легиона. За нашими конными рядами сидели боевые тигрицы. Они прижали уши и замерли в напряженном ожидании.

Я застыла в седле, когда трубный звук прорезал воздух. Ворота перед нами открылись. За ними все тонуло во мраке: рваные полосы тумана расползались по земле.

Вагнеса начала бить мечом о щит. Стук побежал по шеренге, подхваченный воительницами.

– Легион! Рысью вперед!

Амазонки цепочкой выехали за ворота и развернулись в две шеренги, в шахматном порядке. Они вскинули луки и начали выпускать стрелу за стрелой, целясь в ряды монстров. Каждый выстрел сопровождался огненным шлейфом. Туча серебряных стрел заслонила Венеру на ночном небе. Первые ряды монстров метались и падали, воздух наполнился привкусом горящей плоти. Среди зомби образовалась всеобщая давка – на передних напирали задние.

– Азарис! – пронеслось в воздухе.

– Азарис! Азарис! – подхватили амазонки боевой клич .

И это было самое сладкое слово, которое существовало у воительниц.

Первая шеренга молниеносным движением достала мечи и ринулась в самую гущу бредущих мертвецов, снося им головы. Для нежити существа двигались с необычайным проворством. Но все же недостаточно быстро в сравнении с амазонками, которые на длинные мгновения опережали своих противников. Твари шипели, как гадюки в яме. Это была даже не битва, это было настоящее испытание для воительниц. Только опыт и сила воли.

Зомби с жуткими воплями падали на землю. Многие из них были уже мертвы, а остальные либо бились в конвульсиях, либо истекали зловонной кровью. Некоторые взрывались, словно наполненные гремучей смесью пузыри.

Наша вторая шеренга стояла на месте. Вместо мечей мы держали копья-факелы, готовые зажечь их в любую секунду. Внезапно земля перед шеренгой взметнулась, осыпав воительниц комьями земли и мелкими камешками.

– А-ла! – раздался боевой клич.

Жеребец рванулся вперед, когда Никатея вонзила ему шпоры в бока.

Вторая шеренга понеслась вперед, рассекая тьму горящими копьями. Они пронзали тела, которые вспыхивали яркими факелами. Кони на скаку топтали мертвецов, а те, падая, хватались за стремена и лошадиные ноги.

Амазонки казались тенями среди монстров: их движения были неуловимы. Сто сорок четыре воительницы Легиона Белых Дам в строгом боевом порядке расчищали себе путь к океану. Битва на побережье становилась все ожесточенней и яростней. Гром и крики, окутанные туманом. Звезды исчезли за грозовыми тучами. Над землей пронесся холодный шквальный ветер.

Вдали прозвучали вражеские горны; в их металлических голосах отчетливо угадывалась паника. Их заглушал шум сражения, быстро набирающий силу и громкость.

Из тумана показались новые сморщенные человекоподобные существа. Они покачивались взад-вперед, как будто стремились упасть на каждом шагу. Некоторые двигались на четвереньках. Какая-то грандиозная темная сила превратила их в марионеток. Сперва они казались сплошной неорганизованной массой, но потом выстроились правильным треугольником. Они не давали нам передышки, но платили сполна за каждую попытку приблизиться к нам. Амазонки сражались храбро, поскольку ничего другого им не оставалось. Из темноты возникало все больше и больше монстров, и казалось, им конца не будет.

Справа от меня появилась Вагнеса. Она поднесла пальцы ко рту и издала пронзительный свист. Это был сигнал боевым тигрицам.

Огромные пятнистые туши врезались в треугольник монстров. Тигрицы были закованы в легкую броню и, подобно сверкающим молниям, бросались в самую гущу, разбрасывая сильными ударами лап всю эту нежить. Они рычали от ярости и прыгали на спины монстрам, которые разваливались под их весом. Некоторые раненые тигрицы впадали в бешенство и были гораздо опаснее, чем здоровые. После себя они оставляли жутко изуродованные трупы.

Наши жеребцы вели себя неспокойно – запах смерти всегда тревожил их. Воительницы спешились и отпустили лошадей. Легион Белых Дам медленно впадал в боевой экстаз, который вообразить кому-то очень трудно, если вообще возможно. Грозные лучницы готовились перейти к рукопашному бою. В воздухе блеснули выхваченные из ножен мечи

– Ну что, потанцуем сестричка! – крикнула рядом стоящая Вагнеса и дала волю своей необузданной психической энергии.

Из ее рук вырвался огромный огненный шар и поглотил ближайшего зомби. Его тело затрещало, словно пропускаемые через мясорубку кости. В следующий миг с ладоней Вагны сорвалась молния белого света и на долю секунды соединилась со следующей тварью. И нежить исчезла, словно ее никогда и не было в этом мире. Сестра вздрогнула, и белая молния исчезла.

Вагнеса уже не отдавала приказов. Амазонки самостоятельно выбирали цели и пускали стрелы.

Я прицелилась в бегущего на меня монстра и выстрелила. Он споткнулся и упал; его заостренный шлем воткнулся в прибрежный песок.

В воздухе блестели выхваченные из ножен мечи воительниц. Ряды амазонок вонзились в монстров и сошлись в ожесточенной рукопашной схватке. Они рубили, делали выпады и отскакивали. В это время у каждой амазонки была только одна мысль: убить как можно больше врагов, прежде чем другая воительница займет ее место.

Безобразное существо в обгоревших лохмотьях и со свисающей плотью бросилось вперед. Никатея, схватив меч обеими руками, обрушила удар на его череп. Клинок рассек монстра от темени до паха, разрушив куски рыхлой серой ткани. Зеленые огоньки погасли в его глазницах.

Повсюду амазонки-воительницы сражались с ужасными существами, когда-то принадлежавшими к роду человеческому. В своей ненависти монстры двигались просто наугад, стремясь уничтожить все живое на своем пути. В неутихающей ярости битва утратила всякое подобие порядка. Для амазонок это уже была грубая работа мясников, требующая не мастерства или умения, а силы и выносливости. И осторожности, чтобы не упасть. Какая бы сила этой нежитью не управляла, но она придавала ей лишь простейшие двигательные функции и яростную враждебность. Мы же уничтожали их методично и хладнокровно, каждым точным ударом поражая цель. Даже пришло ощущение того, что натиск этой нелепой армии становится слабее.

И тут из-за тумана выдвинулась очередная группа монстров. Наверное, там стоял магический агрегат по клонированию этой нежити…

На меня двинулось что-то «новенькое». Непропорционально большая голова, сидящая на короткой шее. Глаза светились в темноте, как два карбункула. Тварь остановилась на миг, уставившись на меня. Потом раскрыла пасть, показывая свои клиновидные зубища, торчащие в разные стороны. И сразу же, без разбега, прыгнула на меня, выставив вперед длинные когти. Я отскочила в сторону, меняя направление вращения. Разворотным движением ударила его мечом в предплечье. Упырь припал к земле и жутко завыл – глухо, яростно и зловеще. Не знаю почему, но это вызвало у меня улыбку.

Истекая зеленой жидкостью, монстр начал медленно приближаться, оскалив зубы и брызгая слюной. Я двинулась кругами, меняя траекторию и ускоряясь. Продолжая движение, я нащупала под кольчугой нужный предмет: серебряную звездочку. В тот момент, когда упырь прыгнул, звездочка просвистела в воздухе. Не завершив прыжка, тварь упала, издав пронзительный визг. Между глаз у него торчала шестиконечная серебряная звезда. Перед издыханием он извивался на земле, жутко рыча от ярости и боли, причиняемой ненавистным ему металлом. С неба упала звезда, мимолетной молнией озарив черный небосвод. Упырь не загадал желания. Он был мертв. Упала вторая звезда…

На Никатею двинулась вторая тварь. «Любят меня эти зверюшки», – подумала принцесса.

Из-за белых губ этого монстра сверкнули иглоподобные клыки. Он выгнул спину, словно тигрица, и завыл. Звуковая волна ударила мне в лицо, сбивая дыхание. И иглами вонзилась в мозг. Отскочив назад, я скрестила руки защитной руной. Но в глазах все равно потемнело, а остатки воздуха со стоном вырвались из легких. Перепончатые крылья зашелестели у него за спиной, и существо полетело на меня подобно стреле. Я отскочила и махнула мечом, но впустую. Тварь развернулась в полете и устремилась на меня. Ухватив меч обоими руками, я вытянула его в сторону нападающего. В последний момент я ушла влево и рубанула наотмашь. Воздух задребезжал от визга. Я развернулась на месте, перенесла вес тела на правую ногу и резко ударила назад. Все так же, как учила наставница в Школе Инкар.

Монстр замахал перерубленным крылом, и кривые когти заскрежетали по камням. Истекающая слюной пасть исказилась, а ненавидящие глаза пронзили меня. И этот завыл в предсмертной агонии. Второй удар волны был сильнее первого: – у меня поплыли черные круги перед глазами, и заломило тело. Сквозь этот вой были слышны голоса, стоны и вопли всей преисподней. Кожа на моем лице онемела, и я упала на колени. Следующее мое действие было скорее автоматическим. Серебряная стрела пронзила голову твари навылет. Прозвучал прерывистый, захлебывающийся кровью выдох.

В правом секторе от меня Вагнеса отчаянно сдерживала натиск нежити. Она одним взмахом меча отделила голову от туловища очередного монстра, но перед ней сразу же возник следующий противник. Мы сражались спиной к спине, и наши мечи покрыл толстый слой слизи. Мы дрались отчаянно, но каждый новый удар требовал все большего напряжения. Воительницы уничтожили уже столько тварей, сколько смогли, но это не останавливало чудовищное нашествие. Складывалось такое впечатление, что их количество не уменьшалось. Многие амазонки уже пали в бою, а подкрепления не было. Под неослабным натиском мы медленно пятились назад. Кольцо вокруг нас начало сжиматься. Воительницы бросались на новых противников, осознавая, что долго им так не продержаться. Мы уже практически были не в состоянии им противостоять.

Поднявшийся шквал ветра швырял нам в лица заряды пыли и песка. Смешиваясь с потом, они превращались в вонючую соленую грязь. Видимость резко сократилась, и я уже плохо различала амазонок слева и справа. Внезапно из пыльной круговерти вынырнули темные силуэты монстров, вокруг которых тенями развевались плащи, точно крылья хищных птиц. Темный вал неумолимо накатывался на нас.

Горькие слезы отчаяния и безысходности потекли по щекам Никатеи, а чудовища все приближались, обнажая желтые клыки. Было немыслимо найти свою смерть среди этих уродов.

Но вдруг все замерло. Обе стороны застыли в немой сцене, словно онемевшие. Звучала мелодия, музыка сфер. Она гипнотизировала, заполняя все пространство вокруг.

А в это время с юга вдоль крепостной стены скакала тяжелая конница. Впереди скакала златовласая Элиза, а за ее спиной сверкали рукояти двух мечей. Я знала лица этих воитильниц, знала их имена. Это девочки Первого Легиона регулярной армии, закованные в мерцающую сталь доспехов. Лошади скачут во весь упор: зубы оскалены, развиваются гривы. Копья опущены и готовы к бою. Все воительницы в серебряных кольчугах, переливающихся в лучах восходящего солнца. В своем блеске они были похожи на посланниц небес. Впереди над головой знаменоносицы бьется и трепещет знамя с изображением красной тигрицы.

Пустые мертвые глазницы злобно наблюдают за приближающимися всадницами. Вначале зомби просто стояли стеной, но затем начали волной двигаться навстречу атакующим, словно жаждали встречи с ними. Жаждали встречи со своей смертью. Они так стремились к ней, что забыли о порядке построения.

Шквал стрел с красным опереньем обрушился на передний ряд, и он повалился, как скошенная трава. Лучницы с невероятной скоростью поворачивались вокруг своей оси, посылая стрелы в цель.

Волна амазонок с такой силой хлынула в гущу монстров, что я почувствовала, как задрожала земля. Мутанты дружно разбегались перед конным строем воительниц. А те с криками рубили их, оттесняя к океану. Зомби строились в ряды под звук барабанов, но делали это с задержкой и слишком медленно. Копья пронзали тела, и обезумевшие мутанты разбегались в разные стороны. К силе копий, направленных опытными воительницами, прибавлялась мощь и напор их лошадей, закованных в броню.

Центральное ядро тварей развернулось навстречу амазонкам, но их топоры и мечи проигрывали длинным безжалостным копьям. Зомби пришли в смятение – одни бежали на них, другие отступали. Конница смяла фланги врага. Волна амазонок, сбавив скорость, разбилась на группы «по три» и вступила в новую фазу боя. Они воткнули копья в землю и выхватили из-за спин мечи. Даже Белые Дамы поразились мастерству, с каким они владели своим оружием. Первый Легион сомкнул монстров, словно раскаленные клещи. Зомби оказывали отчаянное сопротивление, но конница сминала их без труда. Превосходящая численность тварей теряла всякое значение против стальных доспехов и тяжелых коней. Они попадались на хитрости амазонок, которые меняли тактику боя ежесекундно. Амазонки выплясывали на лошадях свой боевой танец, выделывая замысловатые фортели.

Утро медленно шло на смену бесконечной ночи. Первый Легион сомкнулся вокруг монстров и теснил их к океану. За каких-то полчаса пространство расчистилось, земля была усеяна трупами зомби.

Затрубил горн. Амазонки прекратили атаку и развернулись, двигаясь к нам. Привставая в стременах, воительницы поочередно склонялись и выдергивали из земли свои копья, оставленные ими во время боя.

Еще пару минут назад все побережье представляло собой поле ожесточенной бойни не на жизнь, а на смерть. А теперь оно превратилось в необычайно тихое кладбище. Амазонки в оцепенении смотрели на неподвижные безжизненные тела, устилавшие землю. Я не знала, испытывать мне от этого зрелища гордость или унижение.

Меня стошнило, и я выблевала все свое мужество на землю. Отвращение и ужас, ужас и отвращение – эти два чувства смешались и пульсировали в моей голове. В воздухе стоял насыщенный запах зловонной крови, который вызывал спазмы в желудке. Я посмотрела еще раз на поле битвы. Оно еще удерживало и живых, и мертвых. Везде кучами лежали мертвецы. Это была не тренировка в учебном зале, а самая настоящая резня. Именно в этот момент закончилось мое детство. Никто здесь даже не догадывался, что именно в этот момент для принцессы Никатеи мир изменился навсегда.

Подъехала Вагнеса, держа под уздцы моего жеребца. Она выглядела так, словно ее подсмолили на огне, а затем обваляли в разноцветном пепле и побрызгали водой. От нее несло магическим озоном.

– Никатея – идеалистка, Зара – материалистка, – проговорила она. – Почти никакой разницы между моими сестрами. Особенно для тех, кого они убивают.

– А себя ты к кем относишь, сестрица? – спросила я. – Ты, наверное, где-то посредине. Хранительница равновесия.

Вагнеса рассмеялась.

– Ты угадала. Нарушение равновесия приближает конец этого мира. Сегодня нарушения равновесия не наблюдалось. Но запомни, Никатея, одну истину: есть четкие границы возможного, в пределах которого мы можем действовать. Это уже вопрос существования самой человеческой расы.

– Не знаю, почему и как, но особой тревоги за человеческую расу я не испытываю, – заметила я. – И гордости за нее не чувствую.

Вагнеса сжала свои пухлые губы.

– Это самый великий триумф моей жизни, Никатея. Но нам не стоит расслабляться, пока по этой земле ходят атлантские колдуны. Они манипулировали всем этим спектаклем со своих кораблей и на этот раз улизнули от нас. Но мы до них доберемся – всему свое время. А сейчас давай посмотрим на эти экземпляры – продукт их магической деятельности.

Некоторые осмотренные нами трупы монстров, судя по их телосложению, цвету кожи и волос, к человеческому роду не принадлежали. Одежда была без опознавательных знаков, а сканеры не обнаружили никаких имплантов-датчиков в их телах. У каждого на левой руке были цифровые знаки. Подобная маркировка не входила в земную практику, так что можно было предположить инопланетное происхождение некоторых существ. За левым ухом у всех были вживлены керамические пластинки, также виднелись следы инъекций на предплечьях.

– Не до конца мертвыми они были, но и живыми в полном смысле этого слова их назвать нельзя, – проговорила подошедшая сзади Зара. – Их, как заводные игрушки, кто-то завел и пустил в бой.

По всему побережью ходили амазонки и отсекали им головы. В целях безопасности, чтобы зомби не могли встать снова. Со всех сторон слышались обрывки фраз, нервный смех и неразборчивые ругательства.

В этом сражении погибло семь наших воительниц, и много было раненых.

Опираясь на плечи своих боевых подруг, медленно входили в город раненые амазонки.

Мертвых амазонок внесли в крепость на руках и положили у погоста. Их длинные золотистые волосы еще не просохли, как будто их только вытащили из ванны с кровью. Бледно-желтые их лица были особо красивыми и спокойными.

Хотелось заплакать, но слез не было. Сестры смотрели на них, мертвых, и тень скрывала их глаза. А ведь каждая из нас могла лежать рядом с ними, такая же окровавленная и смертельно красивая.

На площадь, освещенную утренними солнечными лучами, опустилась тишина, и я слышала, как в городе опять воет ветер. Из-за крепостной стены доносилось то ли рычание, то ли вой боевых тигриц. Они тоже скорбили по своим подругам-воительницам.

Амазонки окружили погост – одни в доспехах и при оружии, другие взлохмаченные и полураздетые. Я посмотрела им в лица: с некоторыми из них я даже училась в Школе Инкар.

– Поджигай! – слова Вагнесы гулким эхом отразились в каменных стенах. – Каждая из нас, вступая в Легион Белых Дам, сама напрашивается на смерть!

Гром в небесах грянул так, словно весь город обрушился. Сверкнула молния, и мелкий дождь захлестал по камням. Мы сняли кожаные шлемы и опустились на правое колено. Мы стояли на коленях, сжав дрожащие кулаки. И дождь струился по нашим лицам. Мы всегда умираем молодыми…

Дождь лил все утро. К обеду он прекратился, и мы начали собираться домой. В то утро мы все поклялись на крови, что атлантские колдуны дорого заплатят за смерть наших сестер.

Когда все были уже в седлах, перед строем выехала Вагнеса.

– Мы всегда твердим, что платим за свои долги. Весть о гибели наших сестер не должна покинуть Легион. Для империи мы бессмертны…

Когда впоследствии я вспоминала это сражение, то не испытывала ни малейшего удовольствия. Мать всегда с гордостью заявляла, что Легион Белых Дам готов к любым непредвиденным ситуациям. Но битва у лемурийского города застала нас врасплох, что повлияло на дух воительниц. Наши извечные ценности – честь и личное мужество – в этой битве дали трещину. Даже несмотря на победу, мы не были готовы к войне с противоестественными существами. Да и победа эта была не нашей, а Первого Легиона.

Но впереди нас ждали новые испытания. Время приготовилось опуститься тяжелым молотом на наши головы…

ГЛАВА 12

Вся наша жизнь проходит в размышлениях и расчетах.

После сражения с монстрами у лемурийского города я запуталась в своих размышлениях и расчетах. Первая пролитая кровь размыла мои жизненные ориентиры; она забрызгала указатели пути. И так повелось еще с детских лет, что когда моя голова набивалась разной «абракадаброй», я обращалась за помощью к старой колдунье.

С незапамятных времен Брона занимала отдельно стоящее здание за царским дворцом, которое по праву наследования досталось ей от предыдущей высшей жрицы-колдуньи.

Я вошла в центральный зал ее магического жилища, заполненного внушительным количеством разнообразных книг. Как же долго меня здесь не было? Толстые фолианты заполняли шкафы и стеллажи; громоздились на столах и сундуках. Еще здесь было великое множество различных баночек и скляночек, содержащих разнообразную пакость, какую только можно представить: пауков, змей, жаб, а также внутренние человеческие органы и даже совсем нечеловеческие. В стеклянных сосудах содержались волшебные эликсиры, мази и концентрированные яды.

В углу сидела черная кошка и сосредоточено лизала лапу.

– Кис, кис, кис, – позвала я.

Кошка зловеще глянула на меня, прижала уши и зашипела, обнажив свои зубки.

– Не нравлюсь, – кивнула я. – Ты мне тоже не нравишься. Так что мы квиты.

– Матушка! – крикнула я.

Из соседней комнаты вышла Брона. На ее плече сидела черная нахохлившаяся птица.

– Не называй меня матушкой, – прохрипела она. – Если бы я произвела тебя на свет, я бы об этом точно помнила.

– А бабушкой можно?

– Можно. Но со стороны подумают, что мы лишились рассудка. Ну по крайней мере одна из нас.

– Каждый раз, когда я захожу сюда, – сказала я, указывая на банки и склянки, – у меня возникает мысль: а нельзя ли заниматься магией без всех этих жаб и змей?

– Это уже не столько магия, сколько дань традиции, – ответила Брона. – Это такое мое старческое хобби.

Колдунья остановилась у дальнего стола, постукивая пальцами по коричневому черепу, и еле-еле шевеля губами.

Боковым зрением я наблюдала за ней и пыталась в очередной раз сообразить, сколько ей может быть лет. В каком возрасте она затормозила процесс своего старения? Жрицы-магички империи предпочитали возраст более солидный и зрелый, говорящий об их опыте и знаниях. Жрицы-воительнцы предпочитали выглядеть сильными и привлекательными. А Брона выглядела не старше пятидесяти, но ей могло быть и двести, и пятьсот лет. Хотя, по большому счету, для меня это не имело никакого значения.

– Любой ребенок может нарисовать зверя, которого никто не видел, – с улыбкой сказала моя детская наставница, повернувшись ко мне. – Не фантазируй о моем возрасте, все равно не угадаешь.

– Это тебе птичка подсказывает?

– Никатея, перестань хамить. Я помню тебя еще маленькой и обкаканной. Не заставляй меня учить тебя хорошим манерам.

– Ну хорошо, – ответила я.

Меня всегда возмущала дурацкая манера Броны разговаривать, делая вид, что слова приходят к ней из мира духов. Я всегда считала, что колдунья просто пускает всем пыль в глаза.

– Не забывай, что я маг, притом очень даже неплохой, – проговорила Брона, опять подловив меня на крючок. – Я умею общаться с другими мирами, обитатели которых приносят мне очень любопытную информацию, которой я пользуюсь. И кстати, я давно тебя жду. После всего того, что произошло у лемурийского города… Что ты хотела услышать от меня? Спрашивай.

– Чего мне ожидать? – спросила я. – Как мне дальше жить? Для меня все закончится плохо?

– Вполне возможно. Ты обладаешь одним даром, Никатея, – ответила Брона. – Ты притягиваешь неприятности, как магнит – железные опилки. Ты обладаешь удивительным даром создавать опаснейшие ситуации без всякого злого умысла. С тобой что-то неладно, принцесса. Я чувствую, что ты попала в петлю Предназначений, и она затягивается вокруг тебя.

– Для меня это не ответ, – проговорила я. – Если тебе известно мое будущее, скажи мне о нем. Твоя метафизика мне не интересна.

– Мне известно лишь немногое, – ответила колдунья. – Я перерыла горы рукописей, собранных моими помощницами. Я нашла информацию, которая вписывается в твою ситуацию. Но это лишь предположение.

– И о чем же тебе сказали эти умные рукописи? Хоть что-нибудь ты можешь мне сказать? Насколько глубоко ты сумела проникнуть?

– Я не собираюсь перед тобой исповедоваться, Никатея. Но кое-что скажу. Ты и твой брат предназначены к исполнению какой-то особой миссии. Но это только мое предположение. Я не хочу тебя обманывать, да и себя тоже. А сейчас я должна отлучиться для исполнения ритуального обряда. Жди меня здесь. Я скоро вернусь.

Брона ушла в ритуальный зал. Я села в кресло, взяла в руки ближайший фолиант и открыла его.

Первая страница пестрела рунами, знаками будущего. Из праздного любопытства я стала читать линии, связывающие этот мир с будущим. Мой мозг превратился в зеркало, отражая то, что исходило от этих рун. В этом зеркале началось слабое медленное движение, затянутое призрачным туманом. В нем двигались тусклые фигуры, которые различить было невозможно.

Я чуть не вскрикнула, когда в моем мозгу появилось отчетливое изображение. Оно было предельно различимым, но события мелькали и кружились с такой скоростью, что я никак не могла уловить их смысл. В этих сценах не было ни логики, ни последовательности: будто кто-то специально смешал их. Потом пришла боль, очень сильная. Внезапно я почувствовала такую усталость, что мои глаза закрылись против моей воли. Я опустила голову на стол, и сновидение поглотило меня.

В трансовом сне я увидела крепость, стоящую на берегу океана. Огромная пирамида на центральной площади мерцала, словно существовала в двух мирах одновременно.

В пирамиде находился тот, кто манипулировал мирами. Хозяином здесь был высший атлантский колдун, один из Круга Тринадцати. Эта крепость была только внешней иллюзией для чего-то другого, более могущественного, чем ее стены. В отдельном помещении на определенной высоте в пирамиде стоял гранитный саркофаг. Его окружили колдуны рангом пониже – они работали с Силой. Они концентрировали силовые лучи, сплетая их в руны. Магические руны подчинялись их желаниям. Воздух вокруг колдунов дрожал от произносимых заклинаний, под их ногами мерцали огненные линии. Над саркофагом висела арка из Света – Врата в другой мир.

Я стала свидетельницей открытия этих Врат – портала из будущего в прошлое. От них в безграничную даль простирался туннель пространства и времени. На другом конце туннеля я увидела объект будущего: Великую Пирамиду наших далеких потомков, возле нее две пирамиды поменьше и полуразрушенного сфинкса. В камере царицы Великой Пирамиды такой же гранитный саркофаг. К саркофагу подошел маленький человек, их будущий завоеватель мира. Он чувствовал какую-то тревогу, которая удерживала его от желания лечь в этот гранитный «гроб».

Подсознательно я открыла свой разум, предварительно создав фильтры против воздействия элементалей. Я наблюдала за всем этим, словно мой сон касался только человека из будущего, а не атлантских колдунов. Хотя, как мне показалось, они состояли в близком родстве.

Человек, видимо, принял решение. Он быстро подошел к саркофагу и лег в него. На другом конце туннеля главный колдун резко хлопнул в ладоши, и губы его быстро задвигались. Произошла яркая вспышка, и человек с пирамиды Хеопса переместился в пирамиду атлантских колдунов, преодолев пространство и время. Главный колдун торжественно встретил его и начал чему-то учить. Он криво улыбался, делая ему наставления. Несколько раз колдун произнес имя: «Наполеон». Потом он назвал его другим именем: «Гитлер». Было и третье имя, которое я не разобрала… И все эти карлики из будущего претендовали на то, что им не принадлежало.

Главный колдун вложил в руки карлика меч. Меч излучал какую-то липкую и студенистую ауру, от которой пространство вибрировало и подрагивало. Его психическая энергия указывала на то, что в его создание были вовлечены чуждые нашему миру мыслеформы. Я уловила подобное шепоту слово, возможно имя: «Ктулху»…

Резонанс усилился, и меч окутали мерцающие энергетические завихрения. Они указывали на прикосновение к нему высокоинтеллектуального, но злобного разума. След этого разума вел к спутнику Марса – Луне. Потом этот след стал слабым и холодным, и его пульсации унеслись к погибающей планете в самом центре нашей Галактики. Вокруг этой планеты трепетали обрывки ментальной агонии гибнущей цивилизации «клещеногих». Их жалобные стоны пронзали мое сознание и высасывали психическую энергию. Мой разум наполнило ощущение их невыносимой злобы, за которой скрывались голод, жажда и страстное желание мести. Все это с воплями и тоской поднималось из глубин Вселенной, пытаясь в других мирах найти удовлетворение своим дьявольским потребностям. И планете Земля грозила опасность… Но где-то на дальних горизонтах моего подсознания мерцала картинка: на пути «клещеногих» стояли Титаны Атлантиды, и эти исчадия ада их смертельно боялись…

Я наблюдала за явлениями, о сути которых трезво судить было невозможно. Мой разум начал застывать. Я чувствовала, что атлантские колдуны торжествовали. Что сделано один раз, можно повторить и в следующий. Усилием воли я оборвала эту связь и, задыхаясь, свалилась с кресла.

Причин моего сновидения я не знала, как и его конкретной цели. Но очнувшись, я поняла, что это марево было результатом моей попытки прочесть фолиант.

Голова раскалывалась, свет резал глаза. Меня пронизывал ледяной холод, а тело покрылось буро-красными пятнами. Прошло еще немного времени, пока в моей голове вновь появились какие-то мысли. Мое самочувствие было прескверным. Я судорожно зашептала слова самого простого магического заклинания, которому научилась еще в детстве: «Воздух и земля, огонь и вода…» Слова дребезжали в мозгу, пытаясь вырваться на свободу. Я ощутила едва знакомую пульсацию в теле, вызванную магическим действием.

Усилием воли я заставила себя подняться и направилась в соседний зал. Что-то внутри предупредило об осторожности и заставило меня пойти к Броне.

В центре ее комнаты, на полу, светилась нарисованная шестиконечная звезда – красная пентаграмма. В ее центре лежал светившийся молочной белизной хрустальный человеческий череп. На концах пентаграммы стояли странной формы подсвечники с зажженными черными свечами. Воздух вокруг колебался от дремлющей скрытой магической силы.

Брона, скрестив ноги, сидела в центре магической пентаграммы и, погруженная в глубокий транс, не обратила на меня никакого внимания. Она отгородилась от внешнего мира, направив все свои чувства внутрь сознания. Колдунья общалась с жителями потустороннего мира. Она ритмично раскачивалась из стороны в сторону, произнося заклинания. От напряжения на ее лице выступил пот. Чтобы удерживать открытыми Врата между уровнями реальностей, ей приходилось тратить много энергии. Я знала, что в эти моменты она повелевала элементалиями, обитавшими за пределами мира смертных. Это было вершиной ее мастерства, свидетельством ее могущества. Брона обладала особой магической силой и умела общаться с тайными Силами Земли. Но она всегда чтила Равновесие во Вселенной и никогда без нужды не тревожила Духов.

Легким кивком головы она разрешила мне присутствовать при магическом ритуале, хотя зачастую подобные помехи заканчивались смертью неопытного мага.

Через полминуты Брона проговорила хриплым голосом, не открывая глаз:

– Сапоги сними.

«Вечно она чем-то недовольна», – подумала Ника.

– Точно, – злым голосом отозвалась колдунья. – Я вечно недовольна. Я бы давно наложила на тебя проклятие тупости, если бы могла усилить то, над чем уже так постаралась природа.

– Ну ты сегодня и серьезная, наставница, – заметила я.

– Магия – это ключ, который отворяет запертые двери, – открыв глаза, сказала Брона. – Двери, за которыми таится опасность и сила. Сила, которая в состоянии уничтожить весь этот мир, если играться с ней необдуманно. Магия – это проклятие, благословение и прогресс. Это высокое Искусство, могущественное, элитарное и способное творить невообразимые вещи. Магия – это Дар, данный немногим избранным как благословение. Но в грязных руках – это чистое Зло. Все зависит от того, с какой целью ее используют. Всегда пользуйся магией так, Никатея, чтобы посторонние не догадались, что это твоя работа. Понимаешь? Это как пукнуть в толпе: тихо, незаметно и под контролем. Еще раз хихикнешь, превращу в жабу.

– Магия магией, но меня беспокоит совсем другое, – уже серьезно проговорила я. – Меня беспокоит видение. Какие-то «клещеногие», Титаны Атлантиды на их пути… Кто такие «клещеногие»?

– Хорошо. Как тебе известно, я могу перемещаться в прошлое и в будущее. И я видела, какой была Земля сто миллионов лет назад и какой она станет в будущем. Но если с прошлым все понятно, то с будущим не очень. Всякие там альтернативные пути, и все такое… Я посещала иные планеты как нашей Галактики, так и других. Меня для этого долго готовили, чтобы после всего увиденного я не лишилась рассудка. Я расскажу тебе о том, о чем даже жрецы Атлантиды не догадываются.

Земля… Более ста миллионов лет назад, еще до первых лемурийцев, был другой круг эволюции. Еще до появления рептилоидов здесь жили «клещеногие». Это потом они переместились в бездонные пустоты центра Галактики, но свое начало они взяли на Земле. Здесь они настроили множество городов из черного камня, дома которых были без окон. Солнечный свет мешал им и постоянно раздражал. У них были совсем иные чувства, более тонкие, чем у людей. Но потом пришли рептилоиды и вытеснили их с Земли. Некоторые улетели, а некоторые по скрытым туннелям проникли вглубь нашей планеты. Они еще заявят о себе в будущем…

– А Титаны Атлантиды? Они-то с какого боку?

– Мне позволили увидеть будущее, принцесса. Оно не слишком привлекательное как для нашей империи, так и для всей планеты. Я говорила об этом твоей матери, но она никогда не уделяла особого внимания моим пророчествам. И я думаю, что это ее серьезная ошибка. Она относится ко мне как к уличной гадалке, утверждающей, что ее посетило божественное откровение.

– Я ее понимаю, Брона. Потому что сама не слишком верю пророчествам.

– В какой-то степени ты права. Большая часть предсказаний – ложь, вредительство и заблуждение нездорового разума. Но иногда они оказываются истинными. Правда, они зачастую невнятные и слишком запутанные. Никто не может внятно их разъяснить, но это не значит, что все они лживы.

– Брона, ты уходишь от вопроса о Титанах Атлантиды.

Она ответила не сразу. Я заметила, что ее биополе начало беспокойно мерцать.

– Странные они создания, эти Титаны Атлантиды, – проговорила колдунья после длительной паузы. – Им дано распутывать переплетения многих вероятностей и событий с поразительной точностью. Но меня всегда удивляло то, почему они не пользуются своими магическими способностями. Зачастую они спокойно наблюдают за тем, как сбываются предсказания. Хотя они сами могут менять ход событий. И я не нахожу себе объяснений, почему Титаны совершают тот или иной выбор. Наверное, все гораздо проще. Мы просто видим все совсем не так, как они.

– Как совсем не так? Валиус – Титан Атлантиды, и он мой брат-близнец. Как мы можем смотреть на этот мир по-разному?

– Твой брат остается для меня загадкой, Никатея. Как и ты. Вот и все, что я могу тебе сказать.

– Ты же ранее упомянула, что тебе было открыто будущее?

– Да. Я видела великую тьму, угрожающую всем нам. Это видение было настолько жутким и быстрым, что исказило будущую картинку событий. В одной из вероятностей была катастрофа Атлантиды. Когда это случится, я не знаю…

– И что еще ты видела?

– «Машину времени» атлантских колдунов, которая прольет кровь и атлантов, и амазонок, – ответила Брона. – А после… ничего.

Я посмотрела на нее.

– Как ничего?

– Абсолютно ничего. Я не смогла увидеть дальше. Возможно, там не осталось нашего будущего, на которое можно было бы посмотреть. И там было что-то очень опасное. Ужасная опасность. Она грозит нашему миру. Но ты верь в лучшее, принцесса. Искренняя вера – вроде хорошей кольчуги, в которой ты будешь чувствовать себя тепло, уютно и в безопасности.

Наставница подошла ко мне, обняла и поцеловала. В глазах у нее стояли слезы. У меня тоже.

– Береги себя, Никатея, – прошептала она. – Грядут тяжелые времена. Грядет Время Покаяния и Искупления…

– Спасибо тебе за все, Наставница, – тихо сказала я и пошла к выходу.

После всего этого я долго пыталась уснуть, лихорадочно ворочаясь в постели. Когда сон пришел, то он оказался холодным и неприветливым. Я видела какую-то планету. Электрические молнии сотрясали свинцовые облака незнакомых небес, подсвечивающихся неким скрытым источником света. Вдалеке горные вершины с темными покореженными деревьями. У их подножия стоял мрачный город, окруженный высокими стенами. Все пространство пронизывал запах голода и жажды. Этот запах проник в меня и вонзился в каждую клеточку организма. Он грыз мои внутренности. Я поняла, что в этом мире пропала еда и вода, дающие жизнь. Кто-то обратился ко мне по имени. Обернувшись, я никого не увидела, кроме облачка уплывавшего дыма.

Я проснулась от резкого толчка. Горло горело, а во рту пересохло. Я осушила кубок воды и вернулась обратно в постель. Но сон больше не вернулся…

ГЛАВА 13

– Плетут и плетут! – бушевала царица Людина, бегая взад-вперед по тронному залу. – Плетут свою паутину, и конца этому не видно!

Три сестры сидели в креслах и с любопытством поглядывали на мать. Никогда еще они не видели ее такой взбудораженной и злой. Но даже если она хоть немного злилась, то лучше было держаться от нее подальше.

– Слишком сложная паутина, – выпустив пар, уже спокойно произнесла царица. – Я просто запуталась, сколько всего накручено. Без магического зелья не разобраться.

– Но наша империя не просто живет, а процветает, – заметила Вагнеса. – Значит, ты царствуешь правильно.

– Доченька, если атлантские колдуны серьезно надумают совершить какую-нибудь пакость, мы им не помешаем. Мы даже не поймем, что произошло. Дуют ветры судьбы, и мы должны оседлать их, куда бы они не занесли нас. Мы не должны стоять в стороне и наблюдать, как полыхает мир.

Вагнеса покачала головой. Ее это совсем не радовало.

– Колдуны играют в те же самые игры, что и жрецы Атлантиды. И все остальные, вместе взятые, – проговорила Людина. – На Земле тысячелетиями играют в эти игры. Все то же самое при всех цивилизациях – борьба за власть и ресурсы.

– Да, но они куда более сильные игроки, чем мы, – хмуро заметила Зара.

– Но финал почему-то у этих игрищ всегда одинаков, – сказала Вагна. – Побежденных и победителей не наблюдается.

– Это потому, что одна паутина плетется поверх другой, – я тоже решила высказаться. – Сейчас песочные часы перевернулись, время пошло. Безопаснее идти вперед, чем вернуться. Если я правильно понимаю, мы должны кое-кого опередить.

– Если я правильно поняла, то вы готовы действовать в непредвиденных ситуациях? – спросила мать.

– Непредвиденных для кого? – хитро подмигнув, спросила Зара.

Темные глаза царицы разглядывали дочерей примерно так, как птица рассматривает червячков.

– Так, значит, вы готовы, – проговорила она. – Должна сказать, меня этот факт радует, но не удивляет.

Весь ее облик излучал властность. А власть свою царица готова была употребить в любой момент, когда это становилось необходимым. Я смотрела на мать и попыталась ради интереса представить ее в юности. И только теперь заметила одну деталь. Она обладала скорее мужской, чем женской красотой.

Усевшись поудобнее на трон, Людина долго изучала дочерей в полном молчании. Лицо ее не выражало ровно ничего. Наконец она спросила.

– Что вам известно об Ожерелье Бога Ра?

Мы обменялись взглядами.

– Всем нам в детстве Брона рассказывала сказки о нем, – осторожно сказала Вагнеса.

– Да, я так и полагала, – сказала мать. – Будем считать, что вам ничего неизвестно. Может, это и к лучшему…

Мать поднялась и подошла к нам.

– Ожерелье Бога Ра состоит из тринадцати Чаш, три из которых на данный момент утеряны. Одна из этих утерянных Чаш находится на острове Кайлас, в сотне километров на восток от нас. В центре острова стоит гора-пирамида, в ней вы ее и найдете. Я подвергаю вас смертельной опасности, но другого варианта не существует. Кроме вас в империи я никому не доверяю. Доченьки мои, нужно найти Чашу. Она должна быть у нас, пока не подошло время Последней Битвы. Я всегда думала, что у нас в запасе много времени, но его у нас вообще нет. Зло множится каждый день, и это уже не шалости.

Мать развернулась от нас вполоборота, и я заметила скатывающиеся слезы по ее лицу.

– Старею, наверное, – прошептала Людина. – Эмоции наружу выходят.

– У старушек это бывает, – засмеялась Вагнеса. – Главное, чтобы волосы не выпадали.

– На острове находится огромная сила, – успокоившись, проговорила царица. – Там источник как огромных возможностей, так и огромной опасности. Завтра вылетаете. А теперь уходите.

На следующее утро мы загрузились в винтокрыл, и Вагнеса заняла место пилота.

– Ника, ты слышала что-нибудь об этом острове Кайлас? – спросила Вагнеса.

– Встречала в старых рукописях, – ответила я. – А почему ты спросила?

– Никто из нас ранее не бывал на нем, – ответила сестра. – Попробуй вспомнить что-нибудь.

Я закрыла глаза и представила приблизительную карту острова, которую видела ранее в каком-то фолианте.

– Горы, – нерешительно произнесла я. – Одни горы на карте, и ничего больше.

– А почему? – Вагнеса как бы задала вопрос сама себе. – На всех картах подробно указаны все земли вокруг нашей империи на тысячи километров. А на востоке белое пятно с точкой, обозначающее горный остров Кайлас.

– О востоке у нас не принято говорить, – заметила Зара. – Об острове Кайлас амазонки не говорят с давних времен – эта информация блокируется.

– Но зачем? – спросила я. – Для этого должны быть очень веские причины.

– Вот это мы и узнаем, – сказала Зара. – Наконец-то мы откроем эту тайну за семью печатями. Да мы просто взломаем эти печати…

Вагнеса согласно кивнула и запустила двигатели винтокрыла. Машина задрала нос, и мы начали набирать высоту. Покачиваясь, земля стала съеживаться и превращаться в размытую карту. Это был мой первый полет, и желудок начало выворачивать наизнанку.

Полет проходил в молчании. Через некоторое время я посмотрела вниз. Мы летели над океаном. Здесь дул холодный ветер, который через жалюзи осушил наши потные лица и взбодрил мысли.

Через некоторое время мы подлетали к острову Кайлас.

– Здесь что-то не так! – вдруг прокричала Вагнеса, крепко сжимая штурвал винтокрыла.

Машина содрогнулась от мощного удара. Мы как бы наткнулись на призрачную энергетическую стену.

– Мы попали в гравитационный поток, – крикнула Вагна. – Здесь какие-то вихри. Будем снижаться. Держитесь крепче, нас может слегка поболтать.

Мы не сразу заметили, как все вокруг начало стремительно меняться. Нас вдруг ослепила яркая вспышка, потом раздался грохочущий звук. Жуткие вспышки начали мелькать со всех сторон, озаряя пространство. И непрерывные раскаты грома…

Потом наступила полная тишина, которая длилась секунды. А за ней пошел такой шквал ярости, который начал разрывать наш винтокрыл на части. Конец света – вот так это называлось. Из нас как будто вырывали души. Изо всех сил мы боролись с этой рассвирепевшей стихией, пытаясь сохраниться в этом аду. Остров Кайлас выставил энергетическую защиту, он не желал нас принимать…

От сильного удара лопасти разлетелись в разные стороны, и мы на доли секунды зависли в воздухе. Потом мы полетели вниз, словно брошенный со скалы камень. Спустя мгновения винтокрыл начал медленно вращаться, потом закачался, словно падающее перышко. Остров неумолимо приближался. Уже различались вдалеке горы и отдельные деревья на их склонах.

– Прыгаем! – крикнула Вагнеса.

Мы начали выскакивать из винтокрыла, пока тот еще не рухнул в океан.

Уже в полете я чувствовала какую-то вязкость пространства, как будто воздух уплотнился, тормозя наше падение.

Потом была холодная вода. Волны бросали меня, переворачивали, накрывали и вскоре вышвырнули на берег. Невозможно было определить, сколько это продолжалось: часы, минуты или секунды.

Вскоре три амазонки-воительницы лежали на песчаном берегу небольшой бухточки. Солнечные лучи обжигали полуобнаженные тела, из неглубоких ран сочилась кровь, уходя в песок. Запах океана перебивался испарениями гниющих водорослей на берегу.

Ника закашлялась и, преодолевая тошноту, приподнялась на локтях. Наружу вырвалось то, что еще оставалось в желудке. Спазмы вернули ясность сознанию, и, справившись с головокружением, она села. Ресницы отяжелели от налета соли, в глазах рябило.

Немного очухавшись, я попыталась подняться. Но ноги дрожали и подкашивались, не желая подчиняться. Нет, лучше еще немного посидеть, пока солнечные лучи не выветрят дрожь и жгучий холод воды из тела. Очень хотелось пить и смыть с себя жгучую соль.

Вагнеса рядом пошевелилась и вялым движением отбросила с лица засохшие водоросли. Она закашлялась, и из ее рта полилась вода. Потом она посмотрела на меня и улыбнулась.

– Когда-то Брона говорила, что тот, кому суждено сгореть, не утонет, – голос ее звучал утробно. – А где Зара?

Метрах в десяти от нас лежала Зара. Ее грудь рывками опускалась и поднималась, бледно-серое лицо застыло в ухмылке.

– Зара! – крикнула Вагнеса. – За тобой пришел посланник из ада.

– Я уже была там, – отозвалась сестра, – и они отказались принять меня. Зачем им лишние проблемы?

Вдоль берега до горизонта простиралась сплошная линия скал. Я начала осматривать их. Метрах в пятидесяти от нас на скале просматривались углубления, выбитые под человеческие руки и ноги. Используя эти углубления, мы с трудом поднялись на небольшой выступ, сделанный скорее человеком, чем природой. Было крайне тяжело преодолеть этот подьем, потому что еще кружилась голова и дрожали от слабости конечности. Кое-где были видны следы инструментов, вырубавших эту площадку.

За выступом начиналась еле заметная тропа, по которой мы и пошли. Некоторое время она поднималась под небольшим углом, и идти было легко. Потом мы оказались в узком ущелье. Расставив руки можно было коснуться обеих стен. Вскоре перед нами появилась лестница, явно не природного происхождения, уходящая вверх. Каждая ее ступень была разукрашена символами-иероглифами, в большинстве своем нам неизвестными. Нам не хотелось ступать на них, но невольно приходилось это делать. Мы поднимались вверх. Девять ступеней, потом небольшая площадка. Двенадцать ступеней – площадка. Двадцать одна ступень. В этих числах было какое-то тайное значение, нам неизвестное. Самый последний и узкий пролет состоял из тринадцати ступеней. Мы вышли на плато. Вокруг стояла оглушительная тишина, и только сильное ощущение чуждости давило на нас.

На другом конце плато тропа вела в глубину леса из каменных колонн. Колонны были расставлены в определенном порядке, и скорее всего с воздуха они имели форму точек и тире.

Мы прошли между ними. Жара становилась все нестерпимей, очень хотелось пить. И хотя растительность стала значительно богаче, но ни ручейка, ни родника мы не встретили. Легкий туман окутывал местность, хотя он больше напоминал пар. Появилось ощущение того, что за нами постоянно наблюдают.

– Я чувствую где-то поблизости воду, – сказала я сестрам. – Вы стойте на месте, а я поищу источник.

– Ника, будь осторожна, – проговорила Зара. – Я ощущаю чье-то присутствие. За нами наблюдают, и нас изучают.

Я кивнула головой и пошла на восток. Через сто метров от нашего места туман рассеялся, и я вышла на поле, усеянное цветами. По нему мирно и важно расхаживали единороги. Они были немного крупнее тех, что обитали на острове Горгад. Их замысловато закрученные винтообразные прямые рога мерцали на солнце. Приблизившись к ним, я услышала журчание воды – где-то поблизости был родник. Я пошла на этот звук, а единороги внимательно наблюдали за мной. Среди цветочных кустов вился змейкой ручеек, маленькая речка с рукотворным каменистым дном. Я подбежала к воде, опустилась на колени и стала жадно пить, черпая воду ладонями. Потом наполнила фляги водой и плотно их закрыла, чтобы не потерять ни единой капли.

Только теперь, оглядевшись, я увидела справа от себя неизвестное строение. Круглая платформа из массивных блоков, заросшая пожелтевшей травой. По кругу этой платформы были расположены прямоугольные колонны. Я приблизилась к этому монументу. Из чистого любопытства я заскочила на платформу и прошла в ее центр.

Колонны вокруг давили и пульсировали, излучая непонятную энергию. В моей голове забарабанили какие-то ритмичные песнопения, а перед глазами поплыли черные круги.

Очнулась Никатея уже за пределами платформы. Над ней молча склонились сестры.

– Что произошло? – прошептала я.

– Мы услышали твой крик и прибежали на него, – проговорила Вагнеса. – Ты лежала на краю платформы, и мы стащили тебя вниз подальше от нее. Тебе ничего сейчас не угрожает, ты в безопасности.

Вагнеса пристально посмотрела мне в глаза, и накрыла ладонями мою голову. Она начала напевать магические мантры, вытягивая из меня тошнотворную энергию, которая проникла в мою душу. Через несколько минут у меня осталось лишь чувство опасности и желание быстрее покинуть это место.

На востоке возвышалась огромная гора-пирамида, и мы направились к ней.

Путь к горе был нелегким из-за ущелий, утесов и обвалов. К этому добавлялись еще холод и пронизывающий ветер. Мы часто скользили и падали, но все же упорно карабкались вверх, помогая себе мечами и изготовленными посохами. Потом воздух стал редеть, и нам стало трудно дышать. Но мы шли и шли. Скользя и спотыкаясь, мы упрямо поднимались к горе.

На своем пути мы не встречали признаков человеческого вмешательства в здешнюю природу. С приближением гора стала принимать угрожающие размеры. И хотя мы почти приблизились к ее склонам, сама она была еще далеко. Нам казалось, что гора Кайлас покоится на некой гигантской платформе, которая движется со скоростью, равной нашей. Эта платформа как бы двигала гору вперед перед нами.

В этой местности явно ощущалось присутствие потусторонних сил, царила внушающая страх атмосфера. И кроме этого было еще кое-что. От странного ощущения шевелились волосы. В этом месте присутствовало что-то сверхъестественное, какие-то разрывы реальности, суть которых мы не понимали.

Мы вышли на каменистую равнину, отделявшую нас от горы-пирамиды. Перед собой мы увидели что-то, напоминающее дорогу. Трава кустиками пробивалась между каменными плитами. Плиты были тщательно отполированы и плотно подогнаны друг к другу. Вдоль дороги валялись поваленные деревья, со временем превратившиеся в камни.

Дорога проходила через руины, покрытые густыми зарослями.

– Здесь кто-то жил в древности, – сказала Зара, указывая на то, что осталось от каменных стен. – И похоже, это был целый город.

За руинами древнего города каменная дорога приобрела более ухоженный вид. На ней уже не было сорняков, а на обочине появились яркие цветы. Теперь гора уже висела перед нами. У ее основания мерцало цветное пятно круглой формы, обманывающее и зрение, и мозг. По всей видимости, это был вход в гору, защищенный от чужаков.

Вагнеса сознательно погрузилась в легкий транс, потом тряхнула головой.

– Туда не проникнуть даже мысленно. Здесь чувствуется сила, которая может как помочь нам, так и убить нас.

Мы ощутили некую вибрацию, словно перед нами появился невидимый занавес. Призрачные световые искажения вытянули дорогу, заставили гору-пирамиду дрожать. Мы взялись за руки и направили свое послание в самое сердце горы Кайлас. Но, столкнувшись с невидимой стеной, оно отлетело назад и с силой ударило по нашему сознанию. Сосредоточив всю свою психическую энергию, мы проделали это во второй раз. Послание пробило заграждение, прошло сквозь него. А потом…

Вокруг нас закружились огненные мячики – маленькие шаровые молнии. Мы прижались друг к другу, а мячики кружились, замыкая нас в тесный круг. Вдруг они начали плясать с бешеной скоростью, создавая пелену плотного белого тумана, за стеной которого ничего не было видно. Мы были замкнуты в кольцо белого тумана. Упав навзничь, мы закрыли лица руками от нахлынувшего жара. Мы оказались как будто в тесном темном ящике. Дышать было трудно, во рту горел огонь, последние силы покидали нас. Что-то в самом воздухе высасывало нашу психическую энергию.

Раздался страшный смех, а затем вопль, какого не слышал ни один человек в этом мире.

– Мне кажется, что, прогуливаясь по этому острову, мы ошиблись поворотом, – прошептала Зара. – Похоже, мы привлекли внимание обитателей иных уровней и вляпались в крупные неприятности.

После яркой вспышки все начало рассеиваться, зрение вернулось, а дыхание восстановилось. Отовсюду лился тусклый свет. Теперь мы уже лежали на каком-то каменном полу, от которого несло могильной сыростью и холодом.

Я с трудом подняла голову. Мы находились в громадном зале внутри горы-пирамиды Кайлас.

Потом вдруг стало очень темно. Ранее мне доводилось бывать в глубоких пещерах, но я не догадывалась, что могу видеть в полной темноте. Сейчас я видела.

Высота Великой Пирамиды нашей империи составляла около 150 метров. Но это помещение было намного просторнее нашей Пирамиды. Мы стояли в огромном зале, высеченном внутри каменной горы Кайлас. Гладкие наклонные стены, выложенные листами травленого серебра, поднимались к потолку, увидеть который было невозможно. Он терялся в тенях сверху.

Где-то через минуту мы стали различать фиолетовое свечение. Оно становилось все ярче и ярче, и наконец вокруг стало светло, как снаружи. Свет исходил от хрустальных шаров, которые выполняли здесь роль светильников.

Величественные колонны высились в зале двумя длинными рядами. Каждая из них была произведением искусства, созданным неизвестными мастерами. Даже веками оседавшая на них пыль не могла скрыть великолепия уникальных узоров на них.

Экзотика этого зала дышала мощью и необузданной энергией. Красочные узоры на стенах и дивные скульптуры по его периметру образовывали яркую и богатую картину. Потеряв дар речи, мы стояли и хлопали глазами. Мы чувствовали восхищение, благоговение и страх. В этом мавзолее можно было свободно разместить небольшой город. Лично мой рассудок отказывался принимать то, что видели глаза. Я видела всякие чудеса в своей жизни. А еще больше я видела ужасов. Я была свидетелем многих событий, которые приводили в смятение мой разум и воображение. Но ничто не шло в сравнение с этой усыпальницей в недрах горы Кайлас. Трудно подобрать слова, чтобы описать все это. Сравнивать было просто не с чем…

Мы стояли в нерешительности, а чувство самосохранения кричало: «Бегите отсюда!» Но лихорадочное любопытство и какая-то странная обреченность удерживали нас.

В огромных тумбах, сделанных из какого-то неизвестного серебристого металла, с боковинами из прозрачного стекла покоились мумифицированные химерические существа необыкновенных форм и размеров. Это были крионические камеры, наполненные биосоставом в виде мутноватой жидкости.

Вдоль стены на равном расстоянии друг от друга стояли саркофаги из черного полированного камня с золотым декором. В них лежали собакоголовые анубисы. Вагнеса посмотрела на одного из них долгим взглядом, а потом быстро подошла к телу. Анубис не шелохнулся, когда она положила ладонь на его широкую грудь.

– Он… пуст, – прошептала Вагна. – Это тело живет, но внутри ничего нет. Ничего. Ни разума, ни души. Одно только тело.

Мы пошли дальше. Вдоль левой стены стояли стеллажи со сгнившими от времени свитками, а между ними висели гобелены с картинами, пожелтевшие за тысячелетия.

За ними на полу стояли большие и маленькие скульптуры, которые вызвали у нас беспокойство. Они представляли собой изваяния гуманоидов в героических боевых позах. Многие статуи были украшены пышными уборами и сплошь увешаны украшениями из золота, драгоценных камней и пластинами из какого-то неизвестного блестящего металла. Странными были фигуры козодоев с фолиантами в руках. Самой заметной была статуя огромного рептилоида на помосте.

За рядами статуй мы остановились и вытаращили глаза. На отполированном базальтовом полу вдоль стены сидели в замысловатых позах чудные существа… Внутри этого холодного мавзолея спали вечным сном представители многих галактических цивилизаций. Я смотрела на них, а по моему лицу и спине струился пот. Зрелище было жутковатым. Мертвые – но живые. Хотя и спящие, но переполненные дремлющим могуществом всей Вселенной.

Некоторые из них походили на человекоподобных рептилий – трехметровых существ с кожей на лице, похожей на пергамент, покрытый мелкими трещинами и натянутый на череп. Их складчатая кожа была покрыта чешуей, а из голов выступали гибкие отростки между огромными глазами. Руки на концах имели нечто вроде огромных клешней. Некоторые мордой напоминали одновременно кошку, собаку и человека. На них не было никакой одежды, но на спинах крепились пластиковые рюкзаки. Громадные, высотой более трех метров, они внушали какой-то благоговейный ужас.

У одного существа горбатый нос больше походил на клюв, чем на нос. Голова птичья, тело человеческое. Птицеголовые! Именно такими я помнила их с картинок в древних фолиантах. Представители цивилизации Сириуса, которые в далекие времена жили среди человеческой расы и передавали ей свои знания и звездный опыт.

У группы десятиметровых сидящих существ головы покрывала черная кожа, а лица навеки застыли в хохочущем виде. Словно они смеялись над всеми нами и над этим миром.

– Первые лемурийцы, – хрипло проговорила Зара, – в состоянии анабиоза.

Они как будто смотрели на нас. Я попыталась использовать телепатическое прикосновение к одному из них, но безрезультатно. Существовал невидимый барьер. Однако от них исходили волны добрых намерений.

Я почувствовала, как Вагна включила мысленный поиск.

– Кто вы? – прозвучал ее телепатический голос.

Мы по очереди задали этот вопрос и ощутили какое-то энергетическое прикосновение. Кто-то прощупывал наши сознания на высокой частоте. Через мгновение вокруг стало светлей. В исходящих световых лучах была какая-то информация. Свет становился все ярче и ярче, выхватывая из темноты очертания новых силуэтов.

Меня пронзила невидимая сила. Чужие жизни хлынули в мое сознание, подобно океанскому приливу. Каждая эта жизнь стремилась протиснуться в мой разум. Это было множество лиц. Некоторые из них были ужасными, некоторые покрыты черными тенями. Сонмище лиц захлестывало, призывало присоединиться к их нескончаемому бытию.

– Нет! – вырвалось у меня. – Нет… Нет… Нет…

Я опустилась на холодный пол.

Волна образов продолжала захлестывать мой разум. Каждая клеточка моего тела была настроена на каждый крик из этой толпы, которая визжала внутри меня. Это была какофония просьб и требований выслушать их или просто обратить внимание.

Я закрыла глаза и сжала руками голову, тщетно пытаясь изгнать прочь эти крики. И каким-то чувством я ощущала находящиеся под ногами обширные подземные пустоты, созданные расой «клещеногих». Это было началом полного помешательства.

Но все прекратилось так же внезапно, как и началось. И не одна я стояла на коленях…

– Что же это за место? – прошептала Зара, высказав вслух беспокоивший всех вопрос. – Что это за зал? Чей он?

– Обитель богов, – пробормотала Вагна. – Так говорят легенды. Хотя здесь все немного по-другому.

Мы чувствовали себя потерянными в этом огромном зале. Помимо воли мы поднялись и устремились вперед к светящимся серебряным панелям.

Первая панель была так густо покрыта рунами, что мне захотелось провести перед ней многие часы, изучая эти письмена. Хотя было понятно, что я никогда не сумею расшифровать все эти послания.

Когда мы приблизились к следующим панелям, то нас охватил благоговейный ужас. Это были объемные голографические картины, простирающие свои щупальца вглубь незримых тысячелетий. Было ощущение, что время остановилось и мы предстали перед самой Историей Рода Человеческого.

Картины как бы ожили, и мы оказались в ином месте и времени. Мы взирали на развитие человека так, как это было доступно только Богам. Рисунки на стенах как бы задвигались, изображая предания разных цивилизаций, пришедших вместе с лемурийцами и на смену им.

На панелях изображались сцены войн и катастроф, побед и поражений. Была сцена, где сотни «клещеногих» существ в едином порыве прорубали туннели вглубь Земли, в потусторонний мир, скрытый в мифах и легендах. Все это выглядело очень фантастично, и в то же время совершенно реально.

Следующими были этапы живописной эпопеи какой-то цивилизации, десятки миллионов лет назад населявшей Землю. Они явились на нашу планету как кочевое племя из глубин Галактики. Но их души уже давно покинули этот мир, который они населяли на заре Времен.

На следующих картинах были цветущие города и плодородные долины тех времен Земли, когда ее населяли «клещеногие», еще задолго до появления первого человека. Все лежало в янтарном солнечном свете, сияние которого струилось на эту райскую обитель.

Но потом картинка сменилась. Потому что пришла беда. Война рептилоидов и «клещеногих» имела очень тяжелые и разрушительные последствия. Огромная армия рептилоидов, оснащенная мощным оружием, победила «клещеногих», применив термоядерный аргумент. Появление рептилоидов на Земле сопровождалось строительством городов, состоящих в основном из огромных гранитных башен без окон. Рептилоиды довольно быстро и безжалостно истребили всех «клещеногих», которые прежде безнаказанно истребляли других обитателей планеты. Они сумели загнать их остатки вглубь планеты, где те еще раньше создали свои искусственные города. Затем все выходы из подземного мира рептилоиды наглухо закрыли и запечатали. Но еще на протяжении сотен тысяч лет случались внезапные нападения, страшные и отвратительные следы которых не оставляли сомнений в их авторстве. Потому что не все выходы из-под Земли были надежно перекрыты, и они надлежаще не охранялись. Последствия этих вылазок «клещеногих» на поверхность Земли оказали серьезный отпечаток на психологию рептилоидов. Они приняли ряд дополнительных мер: повторно тщательно замуровали все эти выходы и создали специальное воинское подразделение для постоянного контроля за ними. Его назвали «Золотой Легион». Здесь было сказано, что «Легион» присутствовал и будет присутствовать на Земле до скончания времен, контролируя эти смертоносные выходы. Потому что если «клещеногие» выйдут на поверхность, то людей ждет самая ужасная катастрофа всех времен и народов. Это будет их акт мести землянам, и у последних не будет шансов спастись от них. Существует только одна надежда для людей: «Золотой Легион» рептилоидов. Пока он присутствует на Земле и держит наготове свое оружие, опасности нет. Но в этом было предупреждение…

Дальше появились сцены нарастающего упадка и запустения цивилизации землян-рептилоидов. Но нигде не было изображений смерти и похоронных ритуалов – на естественную смерть как будто наложили вето. Словно идеал бессмертия тщательно оберегался и был утешительным секретом рептилоидов.

В линиях и красках следующих картин появилась грубость и нервозность художника, как будто рука стала изменять ему. Чувствовалась его злоба на этот мир. В жуткой финальной сцене изображалось, как рептилоиды разрывали первого лемурийца. После этой сцены они приняли решение вернуться домой в созвездие Возничего.

Первые лемурийцы выглядели как одноглазые циклопы-великаны, ростом около двадцати метров. Тарелкообразный глаз был окружен морщинистыми складками кожи. Их черные медвежьи головы имели рогообразные шишки, ноги оканчивались копытами. Тела некоторых из них были покрыты рыжей шерстью, а некоторых – сине-зеленой кольчугой, напоминающую рыбью чешую. Были и такие существа, которые имели по три-четыре пары конечностей. Некоторые монстры выглядели как двадцатиметровые крокодилы с человеческими головами и тремя перепончатыми пальцами на конечностях.

Миллионы лет эволюции превратили этих монстров в шестиметровых лемуро-атлантов, которые стали переходным звеном к атлантской расе.

Глубокой, непредставимо глубокой древностью веяло от этих доисторических сцен. Там были изображены давным-давно забытые материки и океаны, и не было даже знакомых рельефов земной поверхности. Страшно было даже подумать, сколько тысячелетий длилось это скрытое наблюдение!

Рассматривая череду сменяющихся эпизодов этой настенной истории, мы приблизились к центру пирамидообразного зала. Стены здесь были украшены барельефами, изображающими героев и мудрецов первых субрас Атлантиды.

– История измеряется расами, а не тысячелетиями, – проговорила задумчиво Вагнеса. – Сколько же времени отведено людям в этом мире?

Как по какому-то зову мы все вместе развернулись и посмотрели в центр помещения. Только теперь мы заметили некий обьект. Строго по центру этой огромной гулкой «пещеры» возвышалось некое сооружение. Там находился алтарь – трехметровая квадратная каменная плита, вытесанная прямо из пола. Над алтарем возвышался крест – равносторонний развернутый куб, по три метра в высоту и ширину.

На половине пути к алтарю мы остановились. Перед нами в пол были глубоко врезаны инкрустированные пентаграммы – большие и маленькие магические фигуры. Между этими символами прослеживались определенные линии, как бы соединяя их в один огромный рисунок. В этом было что-то настолько большое, что мы двинулись в обход, стараясь не ступать на эти линии.

Тысячелетиями стены этого зала впитывали в себя энергию Власти и теперь отражали то, что так долго проникало в них. Появилось ощущение, что хозяева этого зала дошли до такого состояния совершенства, что не нуждались более в познании этого мира. Я вдруг почувствовала себя здесь какой-то маленькой и одинокой.

Приблизившись к алтарю, мы разглядели, что крест весь инкрустирован драгоценными камнями разной величины и яркости: алмазами, сапфирами, ониксами, горным хрусталем и кроваво-красными рубинами. Свет от хрустальных шаров падал на них и отражался концентрированным лучом на Чашу, которая стояла перед крестом.

Я подошла к Чаше, одной из тринадцати Чаш Ожерелья Бога Ра – Священной Реликвии Земли. Золотая спираль пульсировала энергетическими огоньками, словно в каком-то волнении. Я вступила с ней в мысленный контакт.

Началось противостояние двух энергий. Мое сознание боролось с древнейшей силой, заключенной в этой Чаше. Через несколько мгновений я почувствовала, как моя воля гнется под натиском Чаши, словно она хотела лишить меня разума. Ожили все мои тайные страхи, надежно прятавшиеся в далеких уголках сознания, и скопом начали плясать вокруг меня. Это была ментальная атака. Я успокоилась и начала обособлять каждый страх, отделяя его от других. Самым сильным оказался страх, прилепившийся в трущобах Бакстера – в ритуальном подземелье. Я одолевала их, подавляя своей силой и внутренней энергией. Вскоре они отступили; давление Чаши начало ослабевать.

Тогда на смену страхам пришло другое видение: картины славы и власти. Армии и народы склоняли головы перед Ожерельем Бога Ра, правители ползали перед ним на коленях, предлагая все свои богатства взамен за силу и бессмертие.

Но предсказать действие артефакта было невозможно. Это был всего лишь магический предмет, хотя и обладающий космической проницательностью. Это был искусственный разум, который замкнулся на своем могуществе и волшебстве.

В моем мозгу что-то щелкнуло, словно сработал переключатель. Я открыла глаза и улыбнулась. Все закончилось благополучно, угроза миновала. Теперь я была связана с Чашей невидимыми нитями.

Я посмотрела на Вагнесу, которая переступала с ноги на ногу. Правда, в ее глазах не было и капли удивления.

– Когда я читала о нем в древних рукописях, то всегда гадала, что же это такое, – проговорила Зара. – Зачем сириусияне создали его? И как?

– Никому из землян это неведомо, – ответила ей Вагна. – Ни того, как, ни, тем более, зачем. Люди знают только одно: однажды Ожерелье понадобится, и нужда в нем будет величайшая.

За алтарем возвышались две колонны из черного мрамора, покрытые искусно вырезанными рунами, нам неизвестными.

Когда мы подходили к ним, то кто-то из нас на что-то наступил, освободив какой-то источник невидимой Силы. Вверх брызнула вспышка, и, как в моем сне, между колонн появился пространственно-временной Портал из световых линий. Он глухо завибрировал и начал разгораться. В его клубящейся глубине кружились неясные тени. Портал изогнулся и вытянулся по сторонам. Я напрягла зрение, пытаясь разобраться в сотнях мелькающих образов. Справа от себя я заметила какое-то движение.

– Зара! – закричала я.

Но мой крик уже ничего не значил. Зара торопливо ползла на коленях к этому жуткому овальному Порталу. Ее как будто туда засасывало.

Я даже не успела задуматься над происходящим, как вдруг возникла вспышка тьмы, и время остановилось на долгие мгновения. Свет превратился в тьму, а тьма – в свет. Начало мигать. Я застыла от удивления. Зара исчезла в этом Портале.

Сжимая меч, я бросилась за ней, решив, что должна помочь сестре. Перед Порталом я покатилась по твердой поверхности, ощущая нарастающую боль в этом промежутке времени. Или вне времени?

Сразу за колоннами мое тело наткнулось на какой-то барьер, сдерживающий мое движение. Появилось ощущение отвратительной дезориентации, какой-то раздвоенности между мирами. Из глубины Портала, из бесконечно удаленной исторической эпохи, неслись отчетливые крики, какие-то слова на незнакомом языке.

– Беги прочь, Никатея! – услышала я крик Зары. – Не ходи сюда! Проклятая пропасть! Я падаю в небо!

В какое-то мгновение я ощутила, что меня сносит в какую-то пропасть, и целый хоровод мыслей закружился в голове. Я попыталась отползти назад, но меня медленно и неотвратимо влекло в эту пропасть, к непроглядному мраку. Лишь хмурым и равнодушным богам ведомо, что произошло на самом деле дальше…

Я прижала ладони к ушам и прыгнула назад, изо всех сил пытаясь преодолеть ужасную силу, которая втягивала в пропасть. И какая-то неведомая сила вышвырнула меня обратно в зал. Я лежала на полу, вцепившись в него пальцами. Вокруг завывал и стонал невидимый ветер. Я села. Сильно кружилась голова. Я оглянулась на Портал и… ничего не увидела. Он исчез. Зара исчезла в нем навсегда…

Я с трудом пересилила внезапно нахлынувший приступ слабости и нервной дрожи, ощущая пульсацию какой-то зловещей энергии. Сейчас я была в роли свидетеля, способного лишь воспринимать, но никак не влиять на ход событий. Никакие доводы разума не смогли бы сейчас заставить меня обратно войти в Портал. Не сейчас. Потом… Может быть…

– Я найду тебя, Зара! – в отчаянии прокричала я в пролет между колоннами. – Клянусь Небесами, я найду тебя!

В этот миг я поклялась себе, что найду сестру, в каком бы мире она не находилась.

– Что ты там видела? – спросила подошедшая Вагнеса. – Что с Зарой?

– Ну мы и попали, – ответила я, освобождаясь от оцепенения. – Вечно лезем туда, куда нас не просят. Зару засосал Портал, ее не вернуть. Давай выбираться отсюда. Портал вытянул из меня всю энергию. Мне кажется, будто из меня выдернули позвоночник.

Очень захотелось покинуть это место. Но оказалось, что уйти – все равно что пробиваться против течения, которое направляло нас в противоположную сторону. Это была реальная опасность.

Я поставила ментальный барьер, чтобы защитить мозг. Подошла и сняла с алтаря Чашу. Хрустальные шары светили по-прежнему, как будто ничего и не произошло. Но вдруг мы услышали отдаленный шум, доносившийся из-под земли.

– Скорее! Бежим отсюда! – закричала Вагнеса.

За алтарем в наклонной стене просматривался круглый проход, забитый землей и камнями. Мы принялись ножами расчищать этот проход, пытаясь выбраться наружу. Когда мы пробили окно и протиснулись в него, то оказались перед металлической дверью. Винтовая задвижка находилась с нашей стороны, и легко открылась. Мы оказались в широком темном коридоре. Шаг за шагом мы осторожно начали продвигаться вперед по уходящему вверх туннелю.

Но через сотню метров мы встретили «неожиданность». Сверху начали падать камни, а потолок коридора протестующе заскрежетал и начал разваливаться на части. И мы побежали. Побежали мы очень быстро…

Мы всего лишь на шаг опережали обрушение всего туннеля; камни и пыль сыпались сплошным потоком позади нас. Перед нами появился огромный валун, загораживавший выход. Вагнеса, ни на секунду не останавливаясь, подставила ладони. Моя правая нога оттолкнулась от них, и я взмыла вверх, подброшенная сестрой. Через доли секунды я наклонилась вниз, и Вагна, ухватившись за мою руку, заскочила на валун. Для левитации времени не было.

Мы выскочили из туннеля как раз в тот момент, когда новый толчок обвалил все позади нас, оставив облако пыли и низкое гудение. В лицо нам ударил яркий солнечный свет и поток свежего воздуха.

Отбежав на несколько метров, мы разом рухнули на камни, часто и тяжело дыша, и оглядываясь на гору-пирамиду, которая чуть не стала нашей могилой. Обессиленные, но ликующие, мы еще долго лежали, осматриваясь и восстанавливая дыхание. Гладкие круглые валуны вокруг, воздух бодрящий и теплый.

– Какой нелепый мог быть конец для двух последних и самых умопомрачительных принцесс амазонок, – улыбаясь, проговорила Вагнеса. – А теперь вперед, моя боевая сестра. И пусть каждый урод, завидев твое грязное воинственное лицо, наложит в штаны. Ника, нам нужно домой!

– Может, надо пробубнить какое-нибудь волшебное слово? – спросила я с ухмылкой.

– Да, – ответила Вагна. – Есть такое слово. Но оно очень неприличное. Попробуй, умница, послать матери телепатический сигнал о помощи. Ты ее последняя дочь, и у тебя самая прочная с ней связь. Другого способа нет.

Несколько минут я сидела, погрузившись в легкий транс. Пробить энергетическую защиту острова было очень трудно, но оказалось возможным. Мать сообщила, что высылает за нами быстроходный корабль и винтокрыл. Кто-то из них должен пробиться к острову.

Дул холодный ветер, и мы накинули меховые плащи. Это немного согрело нас, и мы решили осмотреть рельеф. Осторожно подойдя к обрыву, мы посмотрели вниз, в неведомый мир. Далеко внизу была искореженная чужая земля, покрытая легким туманом. И нельзя было разглядеть, что там внизу. Мы глубоко вдыхали незнакомый воздух, словно хотели ощутить и выделить какой-то посторонний запах, из множества других.

– Здесь что-то произошло, – высказала я свои сомнения. – Что-то очень жуткое. Эта земля перенесла сильную боль по вине человека. И скорее всего, это было очень давно.

– Это был термоядерный взрыв огромной мощности, – проговорила Вагнеса. – Даже в плаще я ужасно замерзла. Давай уйдем отсюда.

– А как же мы спустимся? – озадачено спросила я Вагну.

– В одном фолианте я читала, что здесь должна быть какая-то лестница, – загадочно ответила сестра.

Вагнеса пошла на север и уперлась в скалу. Кивнув мне, она показала на хитроумную лестницу, уходившую вниз. Она была расположена так, что заметить ее с любой другой точки было просто невозможно.

– Да мы же свалимся с нее и разобьемся в лепешку! – возмутилась я.

Но сестра не обратила внимания на мое замечание. В следующее мгновение она решительно двинулась вниз, и я была вынуждена следовать за ней.

Где-то через час дно ущелья приблизилось к нам. Лестница закончилась. Мы стояли на высоком утесе, молча глядя на простиравшееся под нами в сотнях метрах внизу глубокое скалистое ущелье. Его стены были до того гладкими, словно их специально отшлифовали неизвестные мастера. Я повернула голову направо, и от увиденного мои глаза превратились в тарелки.

– Что это? – вырвалось у меня.

– Не что, а кто, – ответила Вагнеса. – Это лемуро-атланты.

Внизу в ущелье, покачиваясь на длинношеих динозаврах, попарно двигалась вереница чернокожих великанов. Я замерла, глядя на такое диво. И неизвестно, что удивило меня больше – динозавры или великаны.

Их было много, очень много. Я принялась их считать, выезжающих из-за громадной скалы, окутанной молочным туманом. Когда я насчитала их более полусотни, Вагна толкнула меня, и я сбилась со счету. Должно быть, их было несколько сотен, и они ехали и ехали. В них было около шести метров росту. Их грудная клетка была какой-то треугольной, руки слишком длинные, а ноги короткие и толстые. Тяжелые головы, лишенные шеи, торчали прямо из плеч. Приплюснутые лица имели устрашающий вид. Маленькие глазки почти терялись в складках ороговевшей кожи, а ноздри постоянно двигались.

Вначале я подумала, что они носят звериные шкуры. Но это была их собственная шерсть, очень густая выше пояса. Смрад от них шел такой, что у нас дух забивало, хотя мы и находились в сотне метров над ними. В руках они держали дубины, напоминавшие выкорчеванные сухие деревья.

Их предводитель открыл рот, полный огромных прямоугольных зубов. Он издал нечто среднее между отрыжкой и рокотом грома. Я не сразу поняла, что он смеялся.

Мне стало страшновато, но я решила пошутить.

– Вагнеса, спроси у него, не на своем ли родителе он восседает.

– Откуда еще в этом мире лемуро-атланты? – спросила Вагна скорее сама себя, чем меня. – Я считала, что они вымерли миллион лет назад.

– Вымерли, да, видать, не все, – проговорила я.

Мы еще долго стояли на месте, пока великаны не скрылись за горным ущельем.

С обратной стороны утеса вниз вела тропинка, и мы начали спускаться по ней. Нам попадались свежие следы животных, потом пролетела какая-то птица. Но здесь признаков какой-либо жизни не ощущалось. Мы спустились пониже, и увидели первую растительность на этой земле. Выглядела она, правда, как-то странно. Листья кустарников были намного светлее, чем в обычной природе. Их вид был какой-то болезненный, словно выросли эти кустарники из пораженных недугом семян. Долину внизу заполняли причудливые деревья. Они были намного выше кустарников, и им наверняка было по несколько сотен лет. Они скрючивались в разные стороны; развиваясь по очереди то в одном, то в другом направлении. Это были многоуровневые скрещенные гиганты, покрытые странными закатными тенями. На многие километры простиралась рожденная горой-пирамидой тень.

Пройдя по кошмарному лабиринту между деревьями, мы обнаружили, что долина обитаема. Какие-то летучие существа со стрекотанием падали на наши головы, пытаясь поклевать нас. В одном месте мы увидели еще одного уродливого обитателя здешних мест – длинного, чешуйчатого и с раздвоенным языком, дрожащим в огромной пасти. Он смотрел на нас немигающими глазами. Это была какая-то змея, только на коротких лапах.

Вскоре мы приблизились к громадным вырубленным колоннам, которые сверху казались валунами. Они как бы запирали долину в этом месте, оставив только узкий проход между собой. Колонны отбрасывали грандиозные тени, вселяя благоговейный трепет своим величием. Казалось, что они возникли здесь задолго до того, как появился первый человек, и были ровесниками самой Земли.

Ветер гулял между колоннами, издавая странные звуки, которые придавали долине внеземной облик. Мы застыли между ними, отчетливо осознавая то, насколько ничтожна и скоротечна человеческая жизнь. Самим своим существованием эти мегалиты, не подвластные времени, как бы насмехались над одушевленной жизнью.

– Столпы Скорби, – проговорила Вагнеса.

Когда мы прошли между ними, я уловила за спиной тень движения и отзвук рычания. Мы резко остановились и развернулись на звук. От изумления я широко открыла глаза: в нашу сторону стремительно неслась невиданная до сих пор зверушка. Она бежала на сильных задних лапах, словно двуногая рептилия. Ростом она была метров пяти, а из пасти торчали черные клыки с человеческую руку, которые загибались вниз. Во лбу красовались три сверкающих глаза, словно фонари.

Ряды острых зубов не предвещали ничего хорошего. Ужасное существо летело на Вагнесу, разинув пасть, словно готовясь проглотить ее. Сестра отскочила в сторону, но чудовище тотчас изменило направление. Вагна высоко подпрыгнула и обеими мечами полоснула его по голове, нанеся удары по тугим шейным мускулам. Монстр взревел и попытался зубами поймать мелькающие в воздухе мечи. Оба меча Вагнесы двигались синхронно, отсекая лоскуты кожи.

Чудовище резко отпрыгнуло назад и приземлилось на вытянутый хвост. Жуткие трехпалые лапы с острыми когтями яростно замелькали в воздухе, готовые разорвать противника. Вагнеса едва успела отскочить и избежать смертельного удара.

Я смотрела в замешательстве на все это какие-то секунды. Потом выхватила лук и послала стрелу в средний глаз монстру. Хотя Чаша за спиной и сковывала мои движения, но стрела попала точно в цель. Глаз с тошнотворным хлюпаньем лопнул, забрызгав Вагнесу слизью. Чудовище запрокинуло голову и издало пронзительный рев. Вагнеса не замедлила воспользоваться преимуществом, когда рептилия отвлеклась. Перекатившись под его задними лапами, она сзади вонзила два меча ей в шею. Послышался чавкающий звук, и кровь хлынула струей на землю.

Мы не стали дожидаться, пока чудовище рухнет на землю, а развернулись и бросились бежать подальше от этого места. Но новый взрыв рева все же заставил нас обернуться. Возле раненого зверя стоял такой же, еще один доисторический ужас. Через несколько мгновений мы увидели, как работают челюсти этих зверушек. Вновь прибывший собрат в секунду разорвал тушу, с легкостью перемалывая кости своего сородича. Мы не стали более глазеть на этот пир, а заработали ногами.

В извилистых горных долинах, по которым мы пробирались к океану, признаки какой-либо жизни отсутствовали. Внизу, между каменными вершинами, лежали спокойные голубые озера, обрамленные зелеными сосновыми лесами.

Когда наступила ясная холодная ночь, мы нашли яркую звезду в созвездии Орла, указывающую на север. Мы пошли в этом направлении, петляя между каменистыми холмами и горными обвалами.

На следующее утро мы спустились в зеленую, усеянную цветами долину. Издалека слышался запах океана, гул прибоя и резкие крики чаек. Вскоре перед нами открылась зеркально-голубая гладь, словно отшлифованный сапфир. Прибрежные горы, отражающиеся в ней, были прекраснее самих гор. Берег был усеян большими скатившимися со склонов камнями. Темные, отполированные до блеска океанскими волнами, они лежали и на берегу, и в воде. Они темнели под прозрачным зеркалом океана, омываемые волнами, словно спины морских животных.

Мы медленно пошли по песчано-каменистому берегу океана. Ни винтокрыла, ни корабля, обещанных матерью, не наблюдалось.

За огромным валуном наше внимание привлек некий странный объект. Мы приблизились к нему. На океанских волнах покачивался серебристый шар, диаметром около пяти метров. У самой воды возле него просматривались ступени. Они уходили вниз под воду. Под поверхностью воды были ясно видны огромные правильные блоки белого мрамора, обросшие водорослями и моллюсками. На огромных монолитах просматривались надписи из незнакомых иероглифов, которые я не встречала ни в одной рукописи. Иероглифы представляли водные символы: рыб, угрей, раков, спрутов, китов и остальных океанских обитателей.

– Что это? Похоже, что это лестница в подводный город, – проговорила я.

– Тише! – шикнула Вагна. – Какой-то шум.

Мы замолчали. Звук доносился снизу, из-под воды. Глухой и глубокий. Звук, напоминающий набат колокола.

По воде началось движение, которое нельзя было объяснить ветром. Потом из воды начали подниматься фигуры. Они приближались к нам легко и проворно, словно не по воде, а по воздуху. Они левитировали…

Про себя я заметила, что они похожи на людей. У них были ноги и руки, только с клинообразными перепонками. Их бледная кожа блестела на солнце. Голова тоже как у человека, с короткими волосами, почти не отличающимися по цвету от тела. По обе стороны горла видны круглые пятна – закрытые жабры. На лице – широкий нос с крупным ртом, на голове – уши с кисточками. На существах были узкие набедренные повязки, покрытые рыбьей чешуей разных расцветок. В ладонях с перепонками между пальцев они держали жезлы причудливой формы в виде вопросительных знаков. Это скорее всего было их оружие. Они держали эти жезлы в левых руках, демонстрируя свои мирные намерения.

Рядом с их предводителем шла девушка. Ее движения были мягкими, полными грации и плавными, как набегающая волна. Бледно-зеленые волосы были искусно завиты и охвачены сверкающей диадемой из кораллов и жемчужин. Ее длинное прозрачное голубое платье было перехвачено на плечах пряжками из раковин; на талии был пояс с вкраплениями драгоценных кристаллов. Под платьем просматривалась красивая грудь с темно-зелеными сосками. В руках она держала букет цветущих лилий.

Когда они подошли к нам вплотную, их нечеловеческие глаза, не мигая, уставились на нас. Огромные и без белков, они были цвета морской волны – сплошное сине-голубое пространство.

– Вагнеса? – вместо приветствия проговорил их предводитель, назвав мою сестру по имени.

– Абриас? – в ответ вопросительно сказала Вагна.

Перепончатый кивнул, подозрительно осматривая наши мечи.

Девушка некоторое время смотрела на нас с интересом, потом улыбнулась.

– Приятно видеть легендарных амазонок-воительниц, – мелодичным голосом пропела она. – Я – Арита, дочь Ная. Со времен последнего Потопа у нас бывало мало гостей из рода человеческого. Почему вы здесь, прекрасные амазонки?

– Темные Силы проснулись, – ответила ей Вагнеса. – От них не спрячешься ни в небе, ни на земле, ни в воде. Мы искали защиту от них. А сейчас нам нужно домой – на остров Горгад. Мы надеемся на вашу помощь.

– Вы поражаете меня, люди, – проговорил их предводитель. – Я не могу говорить за все морские цивилизации, но нас разделяет не так много, как принято считать в этом мире. Но все-таки океан не для людей. Мы доставим вас домой.

В знак благодарности мы склонили головы.

Словно рожденный магией туман накрыл все вокруг. Волны загудели, взвихрились пеной, закружился водоворот. Через доли секунды мы уже были в серебристом шаре, который взмыл в воздух. Сколько времени проходило наше перемещение, определить было невозможно. Но вскоре мы уже стояли на берегу океана, который омывал остров Горгад.

– Разумная цивилизация, – задумчиво проговорила я. – Рыболюди на дне океана. Я всегда считала это красивой легендой.

– Океан беспределен, Никатея, – отозвалась сестра. – Никто толком не знает, что хранят его глубины. Но мы теперь точно знаем: на дне океана обитает цивилизация, имеющая оружие и обладающая знаниями о тайнах Вселенной. И мы точно знаем, что океан не для нас – это совсем другая вселенская концепция. Никатея, свяжись с матерью, пусть пришлет за нами обещанный винтокрыл.

ГЛАВА 14

Время – не вектор, как полагают люди. Пространственно-временной иллюзией высшие силы вовлекают нас в некую игру, где мы не вправе что-либо выбирать или понимать. Я изо всех сил пыталась быть простым наблюдателем в этой игре, но не всегда это получалось.

В последнее время я часто думаю о Валиусе. Даже в те моменты, когда мне грозила опасность, я время от времени уносилась мыслями в наше детство, размышляя о судьбе своего брата-близнеца – Командора Титанов Атлантиды.

Почему эти воспоминания так занимают меня? Когда я узнала, что он отказался от трона Императора Атлантиды, то была очень удивлена. Я была приятно удивлена. Оказалось, что личность сама по себе намного важнее того, что мы наследуем при рождении. Валиус это доказал всему миру. Как личность он преодолел все ограничения, наложенные на него званием принца и традициями Атлантиды. Во имя какой цели? Я думаю для того, чтобы пройти по всей этой земной грязи и не запачкаться. Удастся ли ему это? Хотя он и не стал Императором Атлантиды, но владел тайной властью. От наших агентов я узнала, что с помощью Серебряного Легиона он держит под контролем всех жрецов Атлантиды. Может быть, он знает что-то такое, что неизвестно другим?

Эти философские размышления все чаще проникали в мою голову и развлекались с моим сознанием. Чтобы хоть как-то уйти от них, я углублялась в лесные чащи в поисках умиротворения и покоя. Сливаясь с природной средой, в ее гармонии я находила утешение и успокоение.

Сегодня я была более осторожной, пытаясь не попасть в очередную охотничью ловушку. На земле просматривались свежие следы крупной лесной птицы, которая всегда считалась отличной добычей у амазонок. Я сняла шлем и тяжелый нагрудник, чтобы налегке и бесшумно подкрасться к этой добыче. Выглянув из зарослей, я увидела, что птицы спокойно прохаживаются вдоль реки. На склоне противоположного холма что-то зашевелилось, и я заметила мелькнувший силуэт между деревьями. Потом нахлынула волна непонятной опасности.

Из-за реки подкрадывались какие-то темные существа, стремительные и злые, непохожие на известных мне зверей. Они приближались осторожно, и их было очень много. Словно почувствовав мой страх, они начали прыгать в реку. Эта орда направлялась в мою сторону, рассекая воду своими уродливыми мордами. Я поняла, что им нужны были не птицы. Они собирались поохотиться на меня.

Я вскочила и подбежала к ближайшему огромному дереву. Взобравшись на него, я наблюдала за стаей. Я умела управлять животными, и почему бы не попробовать сейчас? Если это нормальные животные? Я послала телепатический сигнал в центр стаи. Никакой реакции. Нет, это не обычные животные. От них исходило кровожадное стремление убивать и пожирать. Они были неуправляемы и вызывали только отвращение и страх…

Коротконогие, быстрые и наглые. Заостренные клыки, маленькие глазки горели злобой и жаждой смерти. Это были крысы-мутанты. Но откуда такие гигантские размеры?

Я натянула лук, и первая стрела полетела к цели. Вожак стаи закружился на месте со стрелой во лбу. Без единого вопля он рухнул замертво. Это заставило стаю сначала остановиться, а потом попятиться к реке.

Я спрыгнула с дерева с решительным намерением уносить отсюда ноги. Но в этот миг что-то тряхнуло: то ли тишина, холодной тенью спустившаяся на лес, то ли движение, пойманное краешком глаза. Сработал рефлекс, приобретенный и отшлифованный в боевой школе Инкар. Я схватилась за меч. Меч, который во время тренировок молниеносно выскакивал из-за спины, сейчас ни за что не хотел вылезать. Он увяз в ножнах, как в смоле. Земля тряслась и гудела. И я вдруг поняла, что дрожит не земля, а дрожат мои собственные коленки. Меня пошатнуло…

Жуткое ощущение действия магии захлестнуло Никатею. Ощущение было осязаемым, хотя и до безумия далеким. Подул странный холодный ветер, и зашелестели верхушки деревьев. Потом мир начал мигать. Ника сделала шаг, оступилась и неловко упала на колени. Зеленый луч вонзился ей в спину, словно копье в мягкую плоть, раскалывая и дробя кости с оглушительным треском. Только кожаный шлем с металлопластиковыми вставками спас ей жизнь. Удар оглушил Никатею. Ослепительный обжигающий свет ударил в глаза. Она вдохнула едкий серный запах и попыталась подняться, но получила еще один удар. Последнее, что она увидела перед потерей сознания, была уродливая козлиная морда с ветвистыми рогами.

Тьма. Запах…

Нет, это не запах. Это вонь. Вонь мочи, гнили и протухлой мокроты. В неподвижном сыром воздухе разносился отдаленный глухой звук мерно капающей воды. На каменный пол падает тень решетки. Ника потерла виски. Голова раскалывалась от боли, и трудно было удержать в ней какие-то мысли. Мучила ужасная жажда; губы пересохли и кровоточили.

Я выругалась и потерла лицо ладонью. В голову проскользнула первая и последняя мысль: «И чего я вечно попадаю в дерьмо?»

Внезапно какая-то чужая чудовищная мощь обрушилась на мое сознание, и оно решило покинуть меня. Не знаю, сколько раз я просыпалась и вновь погружалась в сон. Но это был один длинный и странный сон, в котором я была тигрицей…

Каменные холмы внезапно возникли перед глазами. Тигрица почувствовала, что эти камни зовут ее, и рванулась навстречу им, преодолевая подъем своими сильными лапами. Птицы на ее пути разлетались в стороны, с шумом взлетая в небо. Ветер обтекал тигриное тело, а запахи сливались в общий аромат.

Раскидывая лапами мелкие камни, она преодолела последние метры и остановилась на вершине. Огромное солнце висело в небе, а внизу, сколько видел глаз и чуял нос, тянулись зеленые леса. Высоко вверху кружил коршун – темная точка на красно-фиолетовом небе.

«Принцесса!» Человеческое слово возникло у нее в голове спонтанно, но тигрица почувствовала, что оно относится к ней.

Принцесса лесного царства, сильная, свирепая и одинокая. Все, что обитает вокруг, принадлежит ей.

Далеко внизу в густой чаще что-то задвигалось. Тигрица подняла уши, уловив движение у лесной речки. Волки, поняла она, гонят какую-то дичь. Их очень много. Стая…

У нее тоже раньше была своя стая. Их было три тигрицы-сестры, которые держались в стороне от всего звериного мира. Где-то внутри у нее звучали имена, которые дали им Небожители, чтобы отличать одну от другой. Но она различала сестер не по звукам имен, а по запаху. Они все пахли похоже, но каждая по-своему. Она не видела их уже очень давно; их разметала судьба, как листья в ураган. Иногда ей казалось, что сестры где-то рядом и прячутся от нее за каменными холмами. Уже давно не слышала она их запахов, но постоянно ощущала их присутствие. Когда-то эти леса на сотни километров принадлежали только им, и они были хозяйками этих просторов. Но в одно время сестры покинули этот лес и ушли в мир искать свою судьбу.

Ветер подул в ее сторону.

Запах оленя, страха и крови. Он пробудил в тигрице голод. Она принюхалась и побежала в сторону запахов, слегка разжав челюсти. Крутой склон замедлял движение, но она длинными прыжками уверенно неслась через камни и поваленные деревья.

Когда она прибыла на место, олень уже испускал дух, окруженный стаей волков. Вожак со своей самкой уже приступил к трапезе, отрывая лакомые куски из подбрюшины. Стая терпеливо ждала своей очереди.

Тигрица находилась с подветренной стороны, и волки ее учуяли только тогда, когда она после длинного прыжка материализовалась перед ними. Волки присели, оскалили зубы и дружно зарычали.

Тигрица ответила низким предупреждающим рыком и показала зубы. Она была в пять раз крупнее своих далеких сородичей, но они все-таки бросились на нее, лязгая зубами. Ранее, когда три сестры были вместе, волки всегда молча ретировались, опережая друг друга в прыти.

Тигрица встретила атаку с величественным хладнокровием звериной принцессы, защищающей свою честь и право на добычу. Сомкнув челюсти на голове первого волка, она отбросила его в сторону. Следующей парочке нападающих тигрица грациозно перебила хребты. Остальные скрылись в подлеске, не искушая свою судьбу.

Между тигрицей и оленем остался только вожак с окровавленной мордой, но уже без подружки. Кровь на морде не скрывала седину возле пасти, говорившую о его старости. На землю стекала его красная слюна.

«Он совсем не боится меня, – подумала тигрица. – Как и я его. Хорошая будет драчка». Звери устремились навстречу друг другу.

Для тигрицы это была игра. Волк прыгал между корнями и камнями, пытаясь достать хоть что-то зубами. Он кружил вокруг тигрицы, норовя хоть как-то куснуть ее за ногу, когда она отворачивалась. Один такой его удачный укус так разозлил тигрицу, что она молниеносно развернулась и разорвала волку горло. Игра закончилась. Она сильно проголодалась, и добыча остывала.

«Принцесса!»

Услышав этот голос, она замерла и зарычала. Волки смотрели на нее из-за деревьев своими желтыми глазами, горящими в последних лучах солнца на закате. Никто из них не слышал того, что слышала она. Тигрица вцепилась в ногу оленя и оторвала кусок…

– Принцесса! Принцесса!

«Что я делаю?! Какое мясо?» Эта мысль принадлежала уже не тигрице, а пробудившейся Никатее. Все вокруг завибрировало. Пелена тумана начала исчезать, проявилось человеческое лицо и каменные стены вокруг. Теплый солоноватый привкус крови во рту исчез. «Какая же я голодная, – подумала Ника. – Как хочется есть!»

– Принцесса! Принцесса! – тихонько шептала девушка, склонившаяся надо мной. При этом она раскачивалась взад-вперед, словно в каком-то трансе. Мои зубы от холода выбивали дробь. Лес и волки пропали. Я лежала на сыром полу, и меня колотило.

– Ты помнишь, кто ты? – тихо спросила девушка. – Скажи мне, кто ты!

– Сама знаешь, – ответила я ей.

– Я хочу, чтобы ты сказала мне эти слова. Кто ты?

– Никатея, – прошептала я. – Принцесса амазонок.

– А я Арита – младшая дочь Глории, высшей жрицы твоей матери.

– Что-то не похожа ты на амазонку, – проговорила я. – Маленькая, тощая и зеленая.

– Я здесь уже много времени, Никатея. Даже не знаю, сколько. Может год, а может три.

– Значит, ты все это время просидела здесь?

– Да. Возьми, поешь вот это. Оно невкусно, но съедобно.

Арита протянула мне тарелку с какой-то зеленой пастой.

– Спасибо, Арита. Я голодна, но не до такой степени…

Снаружи послышались шаги, и начал скрежетать дверной засов.

Моя новоявленная подруга отскочила и забилась в дальний угол. Следующее, что я увидела, была козлиная морда, смотрящая сверху на меня. Перекошенное лицо с пустыми глазами. Губы начали что-то произносить, и потом пространство вокруг вспыхнуло и поплыло. Не осталось ничего, кроме острой боли, спазмы которой скрутили мой мозг и тело. По моему лицу потекли слезы, смывая последнюю надежду.

Когда я очнулась, то поняла, что распластана на огромном каменном столе и пристегнута к нему ремнями на запястьях и лодыжках. Кроме легких сапог и запекшейся крови на мне ничего не было. В ушах грохотал тревожный набат, а зрение туманили цветные круги. Тупая боль заполняла голову, озноб сотрясал тело. Левое предплечье пронизывали невидимые клыки тупой, раздражающей боли. Комната плыла и раскачивалась; мысли разбегались в разные стороны. Бессилие и отчаяние от чуждой ситуации, в которую мне никогда раньше не приходилось попадать. Я напрягла память, пытаясь вспомнить подробности последних событий. И страх нахлынул новой волной, когда я поняла, что мне попытались заблокировать память.

Спокойствие! Спокойствию и терпению Никатея научилась давным-давно. Сейчас это было ее оружие против страха и паники, которые тисками охватывали голову и залезали вовнутрь тела. Только спокойствие и ясность ума – это все, что осталось у нее. Вспомнились слова Броны: «Все мы с детства сосем грудь Смерти: перед этой царицей склоняются все». Ника улыбнулась сама себе, хотя в глазах блуждала тревога.

В душном «гробу» стояло зловоние. Справа кто-то застонал, слева послышался прерывистый хрип. Я выдавила из себя дрожащие вопросы.

– Кто здесь? Кто-нибудь скажет, где я?

Стон прервался.

– Это лаборатория козодоев. Мы в руках тех, кто похищает землян для экспериментов. Говорят, что они демоны из преисподней. И я уже верю в это.

– Кто ты? – спросила я.

– Я с северных земель Атлантиды. Меня захватили во время охоты в горах вблизи океана.

– Я тоже с Атлантиды, – проговорил хриплый. – Меня запеленали прямо в лесу, во время прогулки.

Вдруг послышалось шипение, и я почувствовала запах удушающего газа. Горло сдавила судорога, сознание отключилось…

Сквозь туманную пелену ко мне донеслось гортанное бульканье. Слова не были словами, только набором звуков… Врожденный инстинкт самосохранения удержал меня от каких-либо движений, и я застыла неподвижно.

Бормотание затихло, все звуки пропали. Еще некоторое время я лежала неподвижно, а потом начала приоткрывать глаза. Ударил яркий свет. Понемногу привыкнув к нему, я увидела странную картину. Справа тянулся ряд таких же столов, на котором покоилось мое тело. На столах лежали люди – существа различных земных рас. Они были либо мертвы, либо без сознания. Скорее всего, без сознания. У самых дальних на головах были металлические шлемы, а в тела введены гибкие трубки. Над самым последним в ряду висел фиолетовый экран, и над ним склонился рогатый козодой.

Я немного приподняла голову, пытаясь рассмотреть происходящее. Шлем на голове человека задребезжал, и он начал дергаться в конвульсиях. С острым приступом страха я осознала, что вижу смерть человека. Не смерть тела, а ту смерть, которая превращает человека в существо-зомби. Последним я увидела голубоватый дымчатый шарик, который отделился от солнечного сплетения человека. Шарик поглотился экраном, висящим над человеком. Произошел захват души…

Мне стало муторно. Еще повезло, что я предпоследняя в ряду. Я медленно пошевелила конечностями, проверяя их послушность.

Операция на другом конце комнаты выполнялась сложная, и полностью поглощала внимание рогатого. Когда он закончил свою дьявольскую работу над человеком, то выкатил передвижной столик с экраном из комнаты. Наступила гнетущая тишина, которая принесла печальные размышления.

Каждый человек рано или поздно задумывается о смерти. Наверное, в обычной жизни, такие мысли редко его посещают. Но когда ты лежишь на приготовленном тебе смертном одре, и Врата в загробный мир мерцают перед тобой… Невольно фантазируешь: что там, за этими Вратами? Какой тот мир? Что там придется положить на Весы? Какие поступки и деяния склонят их Чашу? В это мгновение мне показалось, что на меня легли грехи всех амазонок-воительниц и что я одна буду расплачиваться за всех. Дикая боль пронзила тело… Но вдруг я поняла, что Смерть мне не подруга, и я не чувствую ее дыхания. Ее тень еще далеко впереди, и в этой жизни мне еще страдать и страдать…

Огромным напряжением мысли я ослабила путы на конечностях. Или, скорее всего, я уменьшила свои конечности простым магическим заклинанием. Медленно поднялась со стола и опустила ноги на пол. Соседи лежали неподвижно, с закрытыми глазами. Рядом в корзине лежала моя одежда. Быстро набросив на себя одеяние, я потормошила лежавшего рядом атланта. Но это было бессмысленно. Он находился в каком-то трансовом летаргическом сне.

Бросив это занятие, я направилась к двери. Ни запоров, ни ручек на ней не было. Отодвинув дверь вправо, я попала в туннель-коридор. Он был пуст, но по периметру имелись еще какие-то двери. Я приоткрыла ближайшую из них. Там была такая же лаборатория – похожая на ту, из которой я вышла.

В конце коридора, в тупике, имелась дверь в форме овала. При нажатии на рычаг дверь открылась, и я оказалась в квадратной комнате. Когда я почувствовала вибрацию, то поняла, что это подъемник. И он двигался вверх. Внутренний холод сковал мое тело. Опасность была повсюду, и мне было страшно.

Вдруг гудение прекратилось; подъемник остановился, и дверь открылась. Я осторожно вышла и оказалась в зале, нашпигованном сверкающими механизмами. Они периодически издавали треск и вспыхивали мигающими огоньками.

Немного в стороне на рельсах стояла вагонетка. Какой-то внутренний сигнал дал понять, что это то, что мне сейчас нужно. Шанс ничтожный, но других просто нет. Я заскочила внутрь нее и потянула рычаг на себя. Толчок отбросил меня и прижал к дальней стене вагонетки. Она рванула вперед и вверх, стремительно набирая скорость.

Я даже не смогла осмыслить всего, как последовал удар от резкой остановки. Я с силой ударилась головой о переднюю панель управления. И, вероятно, на несколько секунд потеряла сознание. Очнувшись, я услышала слабый повторяющийся звук: капанье воды. И еще был запах. Именно этот запах привел меня в чувство. Приторно-сладковатый запах разложения и смерти, который исходил откуда-то снизу.

Далеко впереди мерцал свет. Я с трудом выбралась из вагонетки и пошла в том направлении. Голод и жажда превратились в устойчивую боль. Я долго шла по этому туннелю, пока не уперлась в мерцающий портал, который был входом в этот подземный мир мутантов-козодоев. Я вышла к знакомому мне месту – лемурийскому городу-крепости на берегу океана.

К своему удивлению, я не испытывала страха. Во мне клокотали злость и ненависть. Я смотрела на горы вдали, на лес и равнину. Что это за мир такой уродливый? И кто им правит? Уничтожить бы его!

– Ты хочешь уничтожить этот мир, принцесса? – где-то в моей голове прозвучал вопрос. – А ты сможешь создать его заново?

Я начала вертеть головой в разные стороны, пытаясь найти хозяина этого голоса. Безумие, охватившее меня, миновало.

– Значит, ты не Бог, принцесса? – голос из пустоты звучал насмешливо.

– Нет, я не Бог, – мои же слова обожгли меня.

– Всегда помни об этом, принцесса амазонок.

Я отошла в сторону и присела на огромный камень. Я старательно приготовилась встретить любую судьбу, какую бы не предложили мне Властители Кармы…

Потом я все-таки попыталась телепатически послать сообщение матери, но барьер в моем мозгу мешал этому. Еще в этом месте присутствовала какая-то чужеродная магия. Да, в таком ужасном положении трудно мыслить трезво. Как я не напрягала свои способности и не концентрировала всю свою ментальную энергию, ответа не было. Усилия были напрасны. Впрочем, не все ли равно?

Морщась от боли, Никатея с трудом поднялась на ноги. Ее качало, как стебель на ветру. Она пошла к лесу на западе, в сторону своего дома. Она больше падала, чем шла. Но с трудом находила силы вставать и идти дальше. Потом побежала, спотыкаясь. Перед глазами мельтешили черные пятна, все тело покрылось липким холодным потом. Никатея старалась держаться на ногах, преодолевая убийственную слабость.

Всю ночь Никатея шла на запад. Поступь ее была тихой и тяжелой, а еще приходилось улавливать все звуки в пространстве. Ноги были изранены и кровоточили, но она шла и шла, пока не поняла, что не сможет больше сделать ни шага. Совершенно измученная, Ника опустилась на землю у огромного дерева. Болела каждая косточка, каждая клеточка организма.

У этого дерева она свернулась калачиком, чтобы хоть как-то согреться. В таком положении она долго лежала, размышляя о своем положении. А положение было незавидным. Принцесса подтянула колени поближе к груди и уткнулась в них подбородком. Звезды мигали в ночном небе: Ника чувствовала себя очень маленькой и потерянной. Потом все вокруг поплыло.

Пронизывающий холод разбудил Никатею, вывел ее из тревожного сна. По дороге что-то двигалось. Через мгновения качающиеся тени превратились в высокие фигуры, движущиеся на лошадях. В свете Венеры поблескивали клинки их мечей.

Я узнала их еще до того, как обрисовались их черные плащи с капюшонами. Их плащи вообще не колебались на ветру. Их фигуры казались темными пятнами в ночи, а стук копыт лошадей напоминал… Да ничего он не напоминал. Не было никакого стука. Они вглядывались в лес, что-то высматривая. Только темные провалы в капюшонах…

Несмотря на холодный ветер, капли пота покрыли мой лоб. Я судорожно стиснула свой деревянный посох, чувствуя на себе пристальный взгляд. Меня трясло от их ненависти.

Внезапно тени устремились обратно, пустив своих лошадей бешеным галопом в сторону лемурийского города.

Я повалилась на землю, жадно глотая воздух и утирая холодную испарину рукавом. Попыталась подняться, но ноги дрожали, и сил не было. Всю энергию как будто высосали. Я осторожно спустилась к лесному ручью, напилась и умылась.

Собрав в кулак все свои силы, Никатея пошла вперед, стараясь не обращать внимания на голод и ноющие мышцы. Руки и ноги отказывались подчиняться. Пошатнувшись, она привалилась к ближайшему дереву, сильно ударившись о ствол. С яростью оттолкнулась от него и побежала. Почти сразу же ее повело в сторону, но она удержалась на ногах. Это была борьба силы духа со слабостью тела.

Пока Никатея упрямо двигалась через лес, сквозь ветви деревьев стал пробиваться серый рассвет. Сумрак рассеялся, и она вдали увидела домик амазонки-смотрительницы лесов. Из груди с хрипом вырывалось тяжелое дыхание, легкие пылали огнем. Одеревеневшие ноги не слушались, но она продолжала медленно идти.

Несмотря на круговорот черных пятен перед глазами, Ника с трудом добралась до двери дома. Немного приоткрыв ее, она повисла на ней, стараясь удержаться на ногах. Никатея передвинула руку вдоль двери и сделала шаг вперед. Дверь с грохотом распахнулась, и пол вдруг резко подскочил к лицу. Собрав в кулак всю свою волю, она попыталась подняться. Откуда-то издалека раздался крик, и чьи-то сильные руки осторожно подхватили ее.

Потеряв сознание, Никатея погрузилась во тьму. Последнее, что она услышала, – глухой удар закрывающейся двери. Но это уже не имело значения – тьма увлекала девушку все глубже и глубже, в пелену забытья…

ГЛАВА 15

Никатея открыла глаза и улыбнулась сестре, сидящей на ее кровати в царском дворце.

– Опять ты грезишь в своих снах, – сказала Вагнеса.

– Мне приснился Валиус.

– Я догадалась, – грустно улыбнулась Вагна. – Но эти воспоминания портят тебе жизнь.

– Ничего подобного, – ответила я. – Мою жизнь портит воспоминание о тюрьме козодоев. Мне по ночам снится та вонючая камера, и я каждый раз просыпаюсь в холодном поту.

– Ты должна знать, Никатея, что у козодоев когда-то была своя планета, – тихо проговорила Вагнеса. – Они были Титанами Мудрости с созвездия Веги. Но в глубокой древности какая-то часть из них своими экспериментами исказила свой генетический код и превратилась в кровожадных козодоев. Потом их сородичи, мудрые Титаны Веги, поместили их в подземные миры Земли. Со временем Титаны сами поселились в наших подземных мирах, чтобы сдерживать своих бывших братьев – безбашенных козодоев. Тысячелетия мы жили с ними в мире: каждый шел своей дорогой и не мешал другому. Но, как показывают последние события, что-то пошло не так…

Я поежилась, словно на холодном ветру.

– А какие у них военные возможности?

– Понятия не имею, – ответила Вагна. – Но некоторые из них обрели способность перемещаться сквозь измерения. Они каким-то образом искажают пространство в определенных временных точках. Пользуясь этими способностями, они собирают артефакты со всех планет Галактики.

– Этот их интерес мне понятен, – проговорила я. – Но зачем они собирают человеческие души? Коллекционеры хреновы!

– Вот я и предлагаю узнать, зачем они их собирают, – с подозрительной улыбкой заметила Вагнеса. – Да и простить им то, что они обидели мою сестру… Я с этим жить не смогу. И еще. Когда у козодоев столько скрытых тайн, паранойя становится моей профессиональной болезнью.

Я посмотрела на Вагну в упор. Неужели сестра пошутила? Многолетнее общение с ней не раз убеждало меня, что сестра начисто лишена чувства юмора. И сейчас, судя по выражению ее лица, в ее словах не было даже намека на шутку.

– Чудесной будет мелодрама, – рассмеялась я. – Наши души будет оплакивать вся империя. И никто даже не догадается, какими дурами мы были. Хотелось бы знать, как ты собираешься режиссировать этот спектакль?

– Заткнись! – повысила голос Вагнеса. – Ты пойдешь со мной? Или будем голосовать?

Я вздохнула.

– Конечно. Я не позволю тебе творить такие интересные глупости в одиночку. Очень хочется посмотреть, чем все это закончится. Да и после всего того, что они пытались проделать со мной, я просто обязана их навестить.

– Ника, подумай хорошо, – проговорила Вагна. – Мы рискуем влезть в большие неприятности. Ты еще до конца не оправилась. Я могу взять с собой Элизу.

От нетерпения схватки у меня заурчало в животе.

– Твой план – сплошное безумие, – ответила я. – И потому он мне нравится. Проделаем новый генетический эксперимент. Заменим рога козодоев на ослиные уши.

– Овца проблеяла в знак согласия, не ведая, как ловко ее остригли, – уже в дверях пошутила сестра. – Перед рассветом выдвигаемся. И никому ни слова о нашей авантюре. Если матушка узнает, то ее визг услышат в Атлантиде.

– Заметано, сестричка, – согласилась я. – Встречаемся в конюшне.

За пару часов до рассвета две принцессы амазонок скрытно выехали из города. Далекие горы в ночной темноте выглядели зловеще. Глядя на них, я чувствовала странную подавленность, которая растворяла всякую надежду. За ними стоял древний лемурийский город, который ассоциировался у меня со зловещими зомби и козодоями.

– Я должна открыть тебе свою маленькую тайну, Никатея, – тихо проговорила Вагна, ехавшая рядом. – Это было еще до твоего рождения. Я пыталась проникнуть в подземный мир козодоев, но безуспешно. Тогда мы потерпели поражение. Козодои ждали нас у входа в Зал Сокровищ. Они скрывают там что-то очень важное и интересное. Может, именно там хранится секрет их могущества и бессмертия.

– А нам это зачем?

– Может, просто интересно. Ты возражаешь?

– Я сама согласилась. Мне ли теперь возражать?

– Ну и хорошо, – сказала Вагнеса. – Тогда пускаем жеребцов галопом.

Через несколько часов мы подъезжали к лемурийскому городу. Хотя вход в подземный туннель находился в стороне от него, мы все же решили оставить лошадей в пограничном гарнизоне амазонок-воительниц. Да и перекинуться парой слов со старыми приятельницами не помешает.

Мы подъехали к северной казарме гарнизона. На крепостной стене никого не было. Странная тишина царила вокруг.

В самой казарме стоял густой запах смерти: запах испаряющейся крови, отчаяния и ужаса. Мы замерли при виде такой картины. Я и прежде не раз видела смерть, но никогда не приходилось видеть результаты такой жестокой бойни. Амазонок не просто убили, их разорвали на куски: по всей казарме отдельно валялись руки, ноги и части тел. Все было залито темной липкой кровью.

Я с силой сжала рукоять меча, чтобы унять дрожь в пальцах. Некоторых из них я знала ранее. Поневоле я сжалась, стараясь не смотреть на растерзанные трупы. «Это слишком жестоко даже для бешеных зверей, – подумала я. – Что за твари могли сотворить такое?»

Вагнеса положила руку мне на плечо.

– Козодои, – тихо и зло проговорила она. – Это их почерк. Я им этого не прощу. Никогда.

Я машинально кивнула. Что-то давило на меня, создавая тяжелое уныние. И дело было вовсе не в смертях наших подруг. Во всем этом чувствовалась какая-то запредельная опасность, исходившая из другого и чуждого нам мира.

– Идем искать этих уродов, – подтолкнула меня сестра. – У нас мало времени, а мне очень хочется…

На выходе из казармы Вагнеса повязала на дверную ручку свой платочек с инициалами и подожгла бочку с напалмом –сигнал тревоги для южной полусотни. Если они живы, то скоро прибудут сюда. А мы поспешили по своим делам.

Среди лабиринта каменных скал мы быстро нашли начало подземного хода. Мне были знакомы это место и эта каменная стена высотой в три человеческих роста. Я внимательно осмотрелась вокруг, но ничего нового не увидела. Когда мы приблизились к нему, у меня по спине побежали мурашки, а волосы на голове зашевелились. Силовое поле защищало вход.

Преодолевая энергетическое сопротивление, мы шагнули в слабо освещенный туннель. Низкий свод давил сверху, а коридор вначале был так узок, что я чувствовала влажные стены слева и справа. По наклонному спуску мы двинулись вперед, иногда спотыкаясь о выбоины в полу. Чем дальше мы продвигались, тем более спертым становился воздух, пропитанный сыростью и запахом плесени. Тьма все больше сгущалась. Пока что мы беспрепятственно шли во мраке, но чувствовали себя очень неуютно.

Внезапно послышался звук мощнейшего удара, и земля содрогнулась у нас под ногами. Мы мгновенно выхватили мечи, вглядываясь в изгибающийся перед нами коридор. Потом медленно, плечом к плечу, пошли вперед, внимательно всматриваясь в густую тьму.

– Трусишь, сестрица? – тихо спросила Вагнеса, пытаясь снять напряжение.

– А ты как думала, глупая принцесса? – ответила я. – Страх – разумное чувство, и не путай его с трусостью. Ты не знаешь, как нам выбраться отсюда? Мой страх настаивает на эвакуации. Меня подташнивает.

– Пожалуйста, не ворчи, – отозвалась Вагна. – А ты, случайно, не беременна?

– Да. От самого Бога Ра. От его солнечного лучика.

За поворотом туннель раздваивался. Справа была колея, по которой я убегала от козодоев. Мы шагнули в левый коридор.

Воздух ощутимо изменился: он стал более холодным и влажным. Его слабое движение говорило о наличии сквозняка, который всасывался куда-то внутрь. Я несколько раз втянула носом тяжелый воздух и замерла, пытаясь сосредоточиться на звуках. Но ничего, кроме биения собственного сердца, не услышала. Тишина окружала нас повсюду.

Мы начали медленно спускаться по наклону вниз. По всей видимости, подземелье было поистине огромным, потому что наши шаги отдавались многократным эхом. Слабый свет наших фонарей высветил на каменных стенах выступы странной формы – что-то похожее на древние скульптуры грубой резьбы. Это был плод работы каких-то мастеров, обитавших здесь в незапамятные времена.

Туннель вел вниз; мы миновали два прохода слева, а затем у развилки повернули направо. Вагнеса уже бывала здесь и сейчас по памяти проходила этот путь.

Воздух ощутимо изменился, как только мы шагнули в правый туннель. Мертвая тишина сменилась какофонией разных звуков и завываниями, скрежетом камня о камень. Мы пошли по лабиринту туннелей, которые пересекались и разветвлялись, часто соединяясь с другими ярусами.

Вагна в нелестных выражениях отозвалась об этом подземелье. Потом резко остановилась и прислушалась.

– Мы близко. Я уже слышу запахи немытых тел.

Она махнула рукой в сторону проема.

Открывшаяся перед нами пещера была огромной, а ее стены терялись вдали. По ее центру воздух мерцал и колебался от поднимающегося жара. На мгновение мы застыли, совершенно ослепнув от красного отблеска лавы. Оранжево-красное зарево казалось не просто расплавленной породой, а каким-то сгустком, испускающим волны ненависти. Из центра этого котла доносился звон цепей, душераздирающие стоны и рев пламени. Это место, по всей видимости, и было настоящим адом.

Я вытерла обильный пот с лица и посмотрела на дальнюю стену, по которой взбирались какие-то человекоподобные существа. Они имели человеческие тела, птичьи головы и конечности.

– Это птицелюди, – объяснила Вагнеса. – Имеют зачатки примитивной цивилизации, ничего не боятся и очень болезненно относятся к пришельцам. Нужно убираться отсюда, они очень трепетно охраняют свою территорию.

– Но, по крайней мере, это не козодои, – сказала я.

– Лучше бы это были козодои, – ответила Вагна. – Сматываемся, сестричка. Здесь нет времени на раздумья – только на действия!

Мы выскочили из пещеры и побежали по туннелю. Но вдруг какой-то шум остановил нас. Появилось ощущение, что как будто внизу под нами движется огромное и уверенное в себе существо. Я посмотрела на сестру. Мы обе уловили какую-то энергию, непонятную и враждебную. Под нами что-то было еще. Слышалось гудение и еле различимые удары, похожие на биение сердца.

– Лимит чудес на этот месяц исчерпался, – тихо проговорила Вагнеса. – У нас начинаются проблемы. Теперь просто так исчезнуть не получится.

За многие годы своей жизни я никогда не замечала в сдержанной и всегда собранной сестре признаков беспокойства. Но сейчас я нутром чуяла, как растеряна Вагнеса, и это лишь усиливало мой собственный страх. Мне захотелось сжаться в точку и исчезнуть.

Перед нами возникла железная дверь, сквозь щели которой пробивался свет. Я перевела дух и затаила дыхание. Вагнеса склонила голову, услышав оттуда такое знакомое, хоть и очень тихое, козодоевское бульканье. Она махнула мне рукой и открыла дверь. Как всегда, постучаться мы забыли…

Все последующие события проходили уже как бы в другой реальности.

За гранитным постаментом в центре зала стоял огромный козодой. Его голову венчали закругленные ветвистые рога. Тварь улыбалась нам, зловеще кривя губы. Рядом с ним застыли его собратья в черных кольчугах, ростом поменьше. Огромный что-то сказал: язык его был непонятен, голос трещал, словно поленья в камине. Но в словах скользила насмешка. Потом раздались их насмешливые аплодисменты…

Вагнеса передо мной застыла. Она никогда в своей жизни не делала торопливых движений. И сейчас сестра держала свою силу и чужую смерть на поводке. Она медленно входила в боевой транс. У меня хватило сообразительности проделать то же самое. На это ушли какие-то секунды. Сбрасывая пелену перед глазами, я заметила в волосах сестры еле пробивающуюся седину.

По телу Никатеи побежали волны боевого возбуждения, и она с улыбкой посмотрела в темные глазницы рогатого. Ее страх исчез.

– Приглашаю рогатенького красавчика на белый танец, – проговорила Вагнеса, дотрагиваясь руками до мечей за спиной. – Сестричка, выбирай и себе кавалера!

Но мечи остались в ножнах. Одновременно в наших руках появились луки. Козодои от удивления раскрыли рты, когда в их сторону с интервалом в доли секунды полетело два десятка серебряных стрел. Некоторые вонзились им в грудь и ноги, остальные отскочили от кольчуг. Крайний судорожно дернулся и повалился на землю. Остальные яростно зарычали и рванулись вперед.

Первый из них прыгнул на Никатею, свирепо замахнувшись мечом для смертельного удара. Принцесса отскочила в сторону, чтобы избежать клинка, со свистом рассекшего воздух там, где ее голова находилась секунду назад. Она в несколько прыжков увеличила пространство для маневра.

Вагнеса тенью промелькнула на границе поля зрения, подскочила к монстру сзади и резко вонзила один из своих ножей в его подколенное сухожилие. Черная кровь хлестнула из глубокой раны козодоя, и он припал на одно колено, взмахивая руками. Он выронил меч и начал задыхаться, содрогаясь в конвульсиях и рыча от боли. Нож Вагнесы был отравлен. Такое вот женское коварство.

В следующий миг Вагнеса обрушила на ближайшего к ней козодоя град ударов, способных разрубить любого смертного на куски. Но доспехи монстра были из сталепластика, неизмеримо более прочного, чем обычная сталь. Все усилия были напрасны. Нужно было искать уязвимые места в их доспехах.

Никатея один за другим метнула ножи в спину козодоя. Все они попали в цель, но толстая шкура и могучие мышцы не позволили им достать жизненно важных органов. Козодой взревел от боли, но продолжал наступать на сестру.

В какой-то момент Вагнеса ткнула меня плечом и развернулась. Я поняла маневр сестры, и мы начали кружить друг вокруг друга. Мы двигались четко и слаженно, ускоряя свое движение, словно опытные танцовщицы. Так продолжалось довольно долго, и козодои никак не могли нанести точные удары. Они сами незаметно для себя оказались вовлечены в этот танец. И вот в какой-то момент мы резко остановились и начали движение в обратную сторону. Козодои окончательно сбились с толку и не имели понятия, откуда ожидать следующего удара. Я неожиданно нанесла ближнему мохнорылому несколько резких ударов, и тот на миг застыл на месте. Вагнеса, оказавшись с другой стороны, легко нашла уязвимое место и пронзила козодоя.

Мы немедленно прервали свой танец и бросились на оставшихся двоих. Сестра с характерной для нее грацией разделалась со своим противником и яростно набросилась на моего, осыпая того градом коварных и молниеносных выпадов. Выбрав момент, я точно ударила между пластинами его доспехов. Меч глубоко вошел в тело козодоя, и тот рухнул на каменный пол, захлебываясь собственной кровью. Мы остановились, тяжело дыша и поглядывая друг на друга.

Но этот покой длился секунды. В дверном проеме на другом конце зала нарисовалась темная фигура очередного козодоя. Он остановился, и я увидела его глаза: глубокая и густая нечеловеческая пустота полыхала в них огнем. Его глаза смотрели на метеоритный меч Вагнесы, воткнутый в каменный пол.

Потом безмолвно возникли из проема другие. Их было трое, потом четверо, пятеро… Я ощутила холод, исходивший от них и пронизывающий все вокруг. Первый шагнул в нашу сторону, остальные застыли на месте.

Вагнеса шагнула ему навстречу. От соприкосновения двух мечей в воздухе проплыл тонкий звон металла. Сестра отразила и второй удар, и третий, а затем отступила назад. Последовала еще серия ударов, и Вагнеса опять отступила.

У прохода неподвижно стояли наши мохнорылые «друзья». Они пока не пытались вмешиваться в процесс. Вновь и вновь встречались мечи, издавая болезненный визг металла. Козодой был быстр и ловок, как демон. Он обманул Вагну поворотом туловища и резким ударом хлестнул ее лапой по ребрам. Прежде чем Вагна снова обрела равновесие и восстановила дыхание, она получила второй удар по хребту. Я видела боль в ее глазах и слабость в ногах. А в глазах козодоя горело торжество победителя.

Но только я одна заметила, как в глазах сестры сверкнули недобрые огоньки. Собрав все свои силы, она высоко подпрыгнула, проделав мечом широкую дугу. Голова козодоя отлетела, кровь хлынула на пол, вырисовывая на нем замысловатый узор. Голова удивленно смотрела на свое тело, не веря тому, что видела.

Козодои-наблюдатели разом шагнули вперед, словно получили какой-то приказ.

Я встала рядом с сестрой. Наши мечи поднимались и падали в смертельном безмолвии. Краем глаза я заметила, что Вагнеса бьется сразу с двумя козодоями, и поняла, что еще немного – и мы встретимся в другом мире.

Я выдернула метательные ножи. Резкий взмах – и два клинка сверкнули в воздухе, вонзаясь в красные глазницы ближнего козодоя. Он зарычал и прижал лапы к рылу. Вагнеса подскочила и мечом отсекла ему голову. Чудище рухнуло на пол, поливая землю фонтаном крови.

В следующий миг я почувствовала, как на моей шее сомкнулись чужие лапы, и у меня потемнело в глазах. Я только успела обеими руками вцепиться в запястья монстра, и где-то на границе сознания мелькнула мысль о такой глупой смерти.

Вдруг хватка ослабла, и Никатея открыла глаза, сжимая две отрубленные конечности. Отшвырнув их от себя, я вздохнула полной грудью. Рядом, словно ураган, кружилась Вагнеса. Обманным движением она вонзила кинжал в морду очередного козодоя по самую рукоять. Выдернув клинок, она ударом ноги с разворота отбросила его в сторону.

Наши физические силы были на исходе. Я застыла на месте. В зал входили новые твари в черных кольчугах. Врагов прибыло, и дальше сражаться с ними было самоубийством. Мы были в растерянности, и это подхлестнуло. Я подняла лук и выпустила одну за другой несколько стрел в толпу монстров.

– Никатея, бежим отсюда! – хрипло закричала сестра, бросаясь к нашему проему. – Давай в левый туннель, а я их задержу! Быстрее, Ника!

На какую-то долю секунды я замерла, раздумывая, но Вагнеса толкнула меня в спину.

И я побежала. За поворотом я с перепугу заскочила не в ту арку. Я попала в сверкающий зал, по центру которого возвышался золотой трон. Какие-то странные предметы занимали почти все помещение. На троне сидел козодой.

– Ты попалась, принцесса амазонок, – произнес он скрипучим человеческим голосом. – Подойди ко мне.

Краем глаза я осмотрела периметр помещения. Справа была дверь. Не тратя времени на размышления, я перепрыгнула через какой-то ящик и бросилась к двери. Козодой развернулся на троне и мутным взглядом обвел Никатею, когда та выбегала из зала.

Вылетев наружу, я почувствовала, как что-то острое вонзилось мне в бок. Я услышала тошнотворный звук, когда меч выскользнул из моего тела. Я схватилась за бок и отступила назад, ощущая ручеек теплой крови, хлынувший из раны.

– Я же просил подойти ко мне! – проскрипел козодой.

Я зажала ладонью рану, пытаясь остановить кровь. Я уставилась на его окровавленный меч. Меч, окропленный моей кровью.

«Придется умереть», – в отчаянии подумала я, мысленно прощаясь с жизнью.

И тут я услышала звук. Он был едва различимый, но я его знала с пеленок. Это было мурлыканье боевой тигрицы из личной охраны моей матери. Потом послышалось негромкое рычание, и я увидела летящую тигрицу в длинном прыжке. Громадная кошачья лапа хлопнула козодоя по макушке между рогов, и длинные когти вонзились в покатый лоб. Тигрица дернула мохнорылого с такой силой, что он вылетел из сапог. Мгновение – и клыкастая пасть тигрицы сомкнулась на шее ошалевшего козодоя. Он стал трясти головой и дергаться всем телом, пытаясь освободиться от хватки. Еще через миг он судорожно вытянулся, уставив вверх широко открытые немигающие глаза.

Никатея покачнулась и медленно осела на каменный пол. Попробовала встать, но не смогла даже поднять голову. Она почувствовала приступ тошнотворной слабости – предвестник обморока.

– Аша! – тихий жалобный стон сорвался с ее губ. – Моя девочка!

Тигрица подошла и мягко ткнулась головой в ногу, ласкаясь. Никатея облегченно вздохнула и опустила ладонь на широкую спину тигрицы. Аша зарычала и толкнула ее, напоминая, что пора сматываться.

Из последних сил Ника забралась ей на спину, и ухватилась за ремни. Грациозно и плавно Аша побежала по туннелю.

Оглушительные громовые раскаты прокатились по царству теней. Но Никатея уже не обращала внимания на эти адские судороги. Ее руки начали неметь, а ум почти не работал.

Последнее, что я видела, была шеренга амазонок с поднятыми луками, которые устремили свои взгляды на выход из туннеля. Растянувшись на спине своей спасительницы, я купалась в солнечных лучах, которые уже и не надеялась когда-либо увидеть.

Потом меня подхватили чьи-то руки. Теплые и заботливые, не похожие на руки Смерти. И я полетела в темноту. И боли больше не было…

ГЛАВА 16

– Ника, – сквозь сон я услышала голос Вагнесы. – Я должна извиниться перед тобой. Прости меня. Я едва не погубила свою единственную сестру.

Я медленно открыла глаза и тихонько прыснула.

– Ты тут ни при чем. Я сама вынудила тебя взять меня с собой.

– Но я-то не должна была соглашаться, – возразила сестра. – Прими, пожалуйста, мои извинения. И прости, если можешь…

– Если ты о ране, то она заживет, – проговорила я. – Интересный я получила опыт.

Вагнеса улыбнулась.

– Ясное дело. Как только полностью встанешь на ноги, обязательно влезем в очередную кучу дерьма, которая опытом называется.

– Вагна, а козодои не такие уж и бессмертные, – заметила я.

Сестра рассеяно улыбнулась. Она поняла, что Ника имела в виду.

– Да, Ника, они не бессмертны. Но я сомневаюсь, что это хорошая идея…

– А козодои тигрице не слишком полюбились.

– Они воняют собачатиной, а Аша собак не любит, – ответила Вагна. – А я, собственно, зашла озвучить просьбу матери. Она хочет с нами поговорить.

После схватки с козодоями прошло уже больше двух недель, и благодаря Броне я чувствовала себя почти здоровой.

– Она пытается разобраться в обстоятельствах нашего последнего приключения, – продолжала сестра. – И хочет выведать наши скрытые грани жизни. Она хочет узнать наши мотивы.

– У меня мотив один, – сказала я. – Хорошее сражение может оставить более яркое воспоминание, чем год жизни.

Вагнеса одобрительно кивнула.

– Постарайся быть повежливей с матерью, Никатея. Она все-таки царица.

– Совет хороший, сестрица, – ответила я. – Но я стала старше и мудрее. И осторожнее. Хотя это одно и то же. Подай мне одежду.

Вскоре мы бесшумно подходили к царскому кабинету. Как старшая, Вагнеса отворила дверь и с порога пошла в наступление.

– Вы желаете наказать нас, матушка? Сверх того, что мы уже получили?

Людина зло посмотрела на дочь через плечо. Но ее взгляд оставался в тени.

– Не разевай рот, если до конца не уверена, что собираешься сказать! – рявкнула она. – Наказать вас? Очень даже собираюсь. Так что же там произошло в подземелье?

– Это была интересная битва, – ответила Вагна. – Мы сражались достойно, но не выполнили свою задачу. Мы потерпели поражение.

Мать прошла в конец кабинета и уселась на свой золоченый трон с неопределенным выражением лица. Царица всегда владела своими эмоциями и чувствами. Но сейчас она колебалась, словно девочка, которая потеряла свою любимую игрушку и не знает, где ее искать. Она, старая сука, пропустила такое представление, о котором грезила всю свою жизнь?!

– И эта дура командует Легионом Белых Дам – моей личной охраной?! – неистово закричала царица. – Ты взяла Никатею с собой в подземные туннели? Ты что, окончательно рехнулась? Лучше бы взяла меня!

– Может, ты и права, – огрызнулась Вагнеса. – Я сошла с ума.

– Вы, наверное, слишком нашумели, когда пробирались вглубь подземелья, – уже спокойно заметила царица. – И ты по-прежнему не знаешь, что находится в Зале Сокровищ? Твое любопытство закончится трагедией, Вагнеса. Тебе недостаточно было того, что в молодости ты положила там полсотни моих лучших амазонок-воительниц. Я запрещаю тебе впредь спускаться в мир козодоев. Это касается и тебя, Никатея.

Я стояла, раскрыв рот. Вот это семейная новость!

Вагна молчала. Потом вздохнула и проговорила.

– Не так все просто, матушка. У меня ужасное предчувствие, что козодои в Зале Сокровищ прячут что-то очень важное. И если мы узнаем что, то сможем хоть немного изменить этот мир.

– Ты не должна была брать с собой Никатею, – повторила царица.

– Мать, ты же знаешь ее не хуже меня, – огрызнулась Вагна. – У Ники ужасный характер, сродни твоему. Если бы я ей отказала, то она попыталась бы проникнуть туда самостоятельно. Если она что-то задумала, то ее не остановить.

Царица вздохнула и слегка кивнула. Они обсуждали мою персону так, словно меня здесь не было. Вот это родственнички…

– Да… Но мы так и не узнали, что скрывают в том Зале козодои…

– Не узнали, – грустно заметила Вагнеса. – Но когда-нибудь узнаем. Это вопрос времени.

– Не при моей жизни, доченька, – сказала царица. – Я наложила запрет!

– Да будет так, моя царица! – отрапортовала Вагнеса. – Слушаюсь и повинуюсь. И Ника тоже…

– Элиза сообщает, что в империи неспокойно, – проговорила мать. – Дом Глории готовит заговор. В касте высших жриц я не доверяю никому. У меня надежда только на вас. Слушайте, смотрите и действуйте с осторожностью. Если у вас появится хотя бы тень подозрения о чьем-то участии в преступных деяниях, сразу же докладывайте мне. Договорились?

– Хорошо, матушка, – ответила за нас двоих Вагнеса. – Мы будем всё внимание. А сейчас разреши нам удалиться.

– Идите.

Уже в коридоре Вагнеса взяла меня за руку и подвела к окну.

– Запомни, Никатея, на будущее. В любой империи, в любой цивилизации каждый правитель обзаводится врагами. Они – как атрибут царской власти. И наша мать – не исключение. В любой империи есть свои бунтари. Они сражаются за все то, что называется благородными целями: за независимость, свободу и равноправие. Они сами придумали эти бессмертные слова-символы, создав субъективную иллюзию. Но всегда за всем этим стоит жажда власти. И для этого случая у правителя существует армия. В данном случае – это мы. А политика, этика и мораль к солдатам не относятся. Всегда придерживайся этого принципа.

– А тебе не кажется, что матушка сама придумала себе врага, – сказала я с некоторым равнодушием. – Или не до конца посвящает нас в свои планы и цели.

– Я об этом тоже подумала, – ответила Вагна. – И это нам предстоит выяснить.

Со времени этого нашего разговора прошло три декады. Используя все свои возможности и связи, мы искали нити готовящегося заговора. В этом поиске были сложности, потому что ситуация менялась каждый день.

Наступил тот момент, когда мы уже владели картиной происходивших процессов в империи. И с этой информацией мы пошли к матери на доклад.

Миновав огромный дверной проем и войдя в тронный зал, мы ожидали увидеть мать на троне, но ее там не было. Царица расхаживала перед троном, время от времени с силой ударяя по нему кулаком. Это означало, что ее заботили какие-то серьезные неприятности. И мы догадывались, что это могло быть. Недалеко от трона в кресле сидела мрачная Элиза – главная разведчица империи. Она параллельно с нами проводила свое собственное расследование.

– Жрицы – тупицы! – рявкнула царица.

– Это точно! – с готовностью поддакнула Элиза.

– А ты не поддакивай! – крикнула на нее царица.

Глаза Людины гневно горели, и я испугалась, что она сейчас кинется на Элизу и придушит ее. Но царица успокоилась и опустилась на трон.

– Элиза известила меня, что готовится мятеж.

– Чем она подтверждает свое сообщение? – спросила Вагнеса.

– Она узнала о предательстве от одной из своих надежных осведомительниц.

Вагна подождала немного, ожидая дальнейших пояснений.

– И что из этого следует? – спросила она, не дождавшись. – При всем моем уважении к информаторам Элизы, это голословное утверждение. И к тому же непроверенное. У Элизы давняя неприязнь к Глории. А она не затевает свою игру?

– И на что это ты намекаешь? – спокойным голосом спросила Элиза. – Какие такие тайны ты узнала, Вагнеса? Какие тайны скрываются от старой и слепой девочки Элизы?

– Ты не разобралась в ситуации, Элиза, – ответила ей Вагнеса. – Точно стареешь, подруга. Глория готовит не мятеж, а имперский переворот. И все сработано очень продуманно и аккуратно. Никто даже точно не знает, является ли Глория их истинным предводителем. Ты смотрела списки подчиненных ей жриц-амазонок?

– Засунь эти списки куда подальше, – раздраженно сказала Элиза. – Я их смотрела двадцать раз, но не нашла в них ничего интересного. Нам подсунули какую-то ерунду.

– Знание этих имен может нам пригодится, – сказала Вагна. – И знать, как они выглядят, тоже неплохо.

– Это соломенный мостик, построенный на предположениях, – заметила царица. – Дай мне более веские доказательства готовящегося переворота.

– Ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду! – раздраженно отрезала Вагнеса. – Проснись, матушка! Глория уже давно в нарушение всех клятв о верности империи служит атлантским колдунам! А нас она называет подстилками жрецов Атлантиды! Я считаю, что нам следует устроить небольшую разминку Легиону Белых Дам. Пока не поздно…

Ненависть комком подкатила к горлу Людины.

– Эта сучка за все заплатит! – закричала она. – Я сама посажу ее на кол, клянусь своей честью! Это будет не подавление мятежа, а вскрытие раздутой опухоли на теле империи. Глория уже перенасытилась запахом власти, и она несет опасность нашей семье!

– Моя царица, – сказала Вагнеса. – Предоставь нам удовольствие решить эту проблему. И ни у кого не останется сомнений, что Легион Белых Дам еще способен устранять проблемы.

– Хорошо! – Людина была явно довольна словами дочери. – Сама принимай решение и действуй по своему собственному усмотрению. Я не могу и не хочу руководить каждым твоим шагом. Мне иногда кажется, что империя уже по горло сыта моим правлением. Так что учись разгребать сама эти мусорные завалы.

Когда амазонки-воительницы вышли из тронного зала, тревожные мысли будоражили голову Никатеи. Сомнение и неуверенность туманили мозг и затемняли здравый смысл. Им предстояло вступить в бой со своими вчерашними сестрами по оружию. Это казалось чудовищно неправильным и каким-то неестественным…

ГЛАВА 17

Благородное семейство Глории играло видную роль в жреческой касте Империи амазонок. Ему принадлежал огромный дворец в северном секторе Бакстера. Окруженный мерцающей гранитной стеной, дворец горделиво возвышался над окружавшими его невысокими зданиями. Как и всякая высшая жрица, Глория имела собственные силы самообороны, чтобы защитить себя в случае беспорядков.

В городе стояла глубокая ночь, окутанная низко висящими тучами, без Венеры и звезд на небе. С севера дул холодный сырой ветер. Кварталы вокруг дворца Глории заполнили амазонки-воительницы Легиона Белых Дам. Они методично брали его в кольцо со всех сторон.

«Славная будет ночка!» – подумала Никатея.

– Мне начинает казаться, что наш замечательный город находится на дне бочки с ядовитыми змеями, – обратилась я к Вагнесе.

– Если это и так, то мы быстрее, сильнее и ядовитее всех этих змей, – с улыбкой заметила сестра.

За два часа до рассвета по дому-крепости Глории нанесли мощный плазменный удар, который разрушил крепостные ворота. Повалил густой черный дым, который поднимался огромным столбом, чуть накреняясь в сторону. Запылали аккуратно подстриженные фруктовые деревья и пластиковые садовые оградки.

Пространство вокруг крепости зашевелилось, словно потревоженный муравейник. Белые Дамы пошли в атаку.

Я побежала со своей группой по каменной дорожке, ведущей к служебному входу. Вагнеса повела своих воительниц в обход дворца.

В доме было тихо и темно; электроснабжение было повреждено ударной волной плазменных снарядов. Полированные стенные панели почернели и оплавились, а в коридорах клубился дым и искрились провода. Повсюду в комнатах мы находили тела мертвых амазонок. Каждый наш шаг отдавался хрустом битого стекла и осыпавшейся облицовки.

Из дальней комнаты к нам донеслось сдавленное детское рыдание. У перепуганного мальчика-пажа перехватило дыхание, когда луч моего фонарика осветил его лицо.

– Успокойся, мальчик, – нежно проговорила Луиза, моя напарница. – Где Глория?

Мальчик вздрогнул и застонал при упоминании этого имени. Он заплакал, а потом проговорил.

– Когда отключился свет, они все побежали к потайному туннелю.

– Ты можешь показать нам дорогу?

Мальчик поднялся на ноги, но все его тело дрожало от страха. И было непонятно, кого он больше боялся – нас или Глорию.

Коридор, по которому нас повел мальчик, был сплошь покрыт осколками стекла и пятнами крови. Тяжелая бронированная дверь, ведущая в туннель, преграждала нам путь.

Фанатички Глории поджидали нас. Они вполне оправдали свое прозвище.

Первая из наших сестер погибла, как только мы взорвали дверь и вошли в огромный зал. Ее сразили выстрелы из автоматических ружей – настолько мощные, что у меня заложило уши. Залп пришелся ей в голову и снес ее. Ее тело свалилось на пол, извергая потоки крови, словно поливочный шланг. Второй залп разнес арочную колонну справа от меня. Третий опрокинул Луизу, отрикошетив от ее нагрудной сталепластиковой пластины.

Несмотря на полную боевую готовность и осторожность, наша группа была застигнута врасплох. Никто в империи, кроме нашего Легиона, не владел автоматическим огнестрельным оружием. До этого времени нам так казалось…

В зал начали вбегать амазонки Вагнесы. Разъяренные воительницы на ходу натягивали луки, и серебряные стрелы пронзали амазонкам Глории открытые горла и вонзались в лица.

Среди колонн раздавались крики, стоны и лязг стали. Фанатички Глории оборонялись против фурий со скрытыми под вуалями лицами. Белые Дамы стремительно передвигались среди колонн, нанося смертельные удары короткими мечами и копьями. Никатея наносила удары, сжимая метеоритный меч обеими руками.

Невидимая сила толкнула Никатею в плечо, сталепластиковый наплечник хрустнул от удара, а сама она еле удержалась на ногах. В следующий миг она развернулась и подняла меч над головой. Клинок принял удар, и осколки вражеского меча разлетелись в стороны. В тот же момент Никатея пригнулась и сильно ударила противницу ногой так, что она отлетела к стене, разбив хрупкие мозаики. Посыпались осколки стекла.

Фанатичка всхлипнула и сползла по стене, уронив голову на грудь. Никатея опустила меч и одним плавным боковым движением нанесла «удар милосердия». Голова изменницы отлетела в сторону.

С окровавленным мечом в правой руке Никатея медленно обернулась. Пол в зале был залит кровью и усыпан битым стеклом. В глубине зала еще слышались отдельные крики и редкие удары мечей. Вдоль стены брела одна из фанатичек, обеими руками пытаясь удержать вываливающиеся кишки.

Я двинулась по периметру правой стены, внимательно осматриваясь, пока не обнаружила пролет. За ним находилась винтовая лестница, ведущая вниз.

– Все это похоже на ловушку, – услышала я голос Вагнесы за плечом. – Идея спуститься вниз мне совсем не нравится.

Ее слова полностью совпали с моими мыслями.

– Просто здесь что-то не так, – сказала я. – Кому-то очень хочется, чтобы мы вошли в туннель.

– И что будем делать?

– Будем беречь свои головы.

– Отличный план, Никатея, – сказала Вагна. – У тебя ума палата. А я уже собиралась сунуть туда свою округлую задницу.

– Элиза! – крикнула Вагнеса. – Бери своих девочек и попытайся догнать ту старую сучку! Понятно?

Элиза кивнула.

– Тогда вперед!

Элиза скомандовала своим разведчицам, и они нырнули в темное чрево туннеля.

Вагнеса обернулась ко мне и недоуменно пожала плечами.

– Я не вижу в этом никакого смысла, – тихо проговорила она. – Даю голову на отсечение, что Глория со своими подстилками уже давно покинула пределы города.

– Ты права, сестричка, – ответила я. – Но мы обязаны выполнить приказ до конца.

– Обязаны, Никатея. Даже если знаем, что приказ уже перешел в разряд глупых.

Вслед за разведчицами мы спустились в темный и душный туннель с покрытыми плесенью стенами. Затхлая вода сочилась из щелей, а в воздухе ощущалось присутствие различных запахов органического разложения.

– Никатея! – окликнула меня сестра. – Пошли обратно! Негоже принцессам амазонок бродить по отхожим местам!

Было уже за полдень, когда мы поднялись наружу. Начавшийся еще ночью дождь продолжал поливать горящий дворец жрицы-прокурвы Глории. На месте величественных ранее дворцовых сооружений возвышались почерневшие руины с выбитыми стеклами и разорванной плазменными снарядами крышей. Из руин поднимались клубы белого дыма.

Я присела на мраморную скамейку, прислонившись к ее холодной спинке. Я вся была в запекшейся крови, вымазанная потом и грязью. Я попыталась соединить в своем сознании фрагменты происшедшего, но никак не получалось. Да, Глория предала всех нас. Но зачем мы убивали своих сестер? Мимо, разбрызгивая сапогами лужи, прошел конвой с плененными воительницами Глории. Самые молодые из них плакали…

Возле меня скользнула тень, и кто-то присел рядом.

– Долгая получилась ночь, – произнесла Вагнеса. – Представление было эффектным, но не впечатляющим.

– Может, мы сделали какую-то ошибку? – уныло спросила я.

– Мы сделали кучу ошибок, – ответила Вагна. – Ты про какую из них?

Она протянула мне флягу с вином, и я основательно к ней приложилась.

– Глория была не самым слабым мечом в империи, – проговорила Вагнеса. – Она возглавляла целую касту жриц. И, несмотря на свое помешательство, она осталась могущественным магом. Запомни мои слова: она вскоре заявит о себе.

– А мне кажется, что она просто съехавшая с катушек колдунья, – заметила я. – И мы никогда не узнаем причину, толкнувшую ее на бунт.

– Все мы узнаем, Никатея, – проговорила Вагна. – Узнаем, чьи политические интересы здесь прослеживаются.

Я даже не стала спорить с сестрой. В ее самоуверенности, на мой взгляд, зачастую скрывался ее самообман.

И все это вскрылось через несколько дней. По городам империи прокатилась волна диверсий, нашпигованная черной магией. Словно все зло одновременно вылезло на свет, никак не заботясь о своем обнаружении. От всего этого тянулся такой шлейф, что все эти деяния на способности Глории явно не тянули. На вершине пирамиды заговора стоял кто-то более могущественный, к человеческому роду отношения не имеющий.

А затем в двух городах-резервациях поднялось открытое восстание. На улицы вышли тысячи мужчин, обслуживающих заводы и фабрики. Они занимались поджогами, грабежами и убийствами. Царица Людина направила на подавление мятежа Первый армейский легион. Но это оказалось только началом. Назревала гражданская война. Все случаи бунтов носили признаки влияния атлантских колдунов. Лишь спустя месяц мятеж подавили три дополнительных легиона амазонок-воительниц. В столкновениях погибли тысячи рабочих-мужчин.

Царица Людина яростно металась по тронному залу, словно тигрица в золотой клетке. Все офицеры Легиона Белых Дам собрались здесь в ожидании приказа.

– Мною получены тревожные вести, – начала она. – Глория открыто стала служить атлантским колдунам.

– Колдовские хитрости еще никого не защитили от быстрого меча, – заметила Элиза. – Колдуны расстаются с жизнью так же легко, как и все смертные.

Глаза царицы сузились, в них заиграли огоньки.

– Выбор сделан! Чем закончится этот танец, никто предположить не в силах, – проговорила она. – В игру вступили атлантские колдуны, и сейчас им противостоит Серебряный Легион моего сына Валиуса. Нам предложили объединиться под знаменем Атлантиды, но я отказалась.

Царица с озабоченным видом заглядывала в глаза своих лучших и преданных воительниц. Сейчас ей недоставало уверенности. И, подобно стареющей охотнице, она понимала, что время идет слишком быстро, а она уже не такая резвая, как в молодости.

– Я приказываю вам захватить Глорию, – выпалила Людина. – Я желаю уже вечером знать, что Легион Белых Дам в полном составе отправился в экспедицию. Если нужно, возьмите в помощь черных девственниц Первого армейского легиона. И ни в коем случае, во имя Бога Ра, вы не должны принуждать отступниц к миру. Даже закованные в цепи они мне здесь не нужны.

– Я исполню твою волю, матушка, – спокойно ответила Вагнеса. – Мы сегодня же отправляемся по их следу. Этой ночью мы выступаем.

– Ступайте, мои верные воительницы! И помните слова клятвы!

ГЛАВА 18

Поздней ночью из центральных ворот Бакстера выезжал Легион Белых Дам. Серебряные кольчуги воительниц тускло поблескивали под светом ночной Венеры. Они ехали по четыре в ряд, а копыта черномастных жеребцов гулко стучали по гранитной мостовой. Это были закаленные во многих сражениях воительницы империи, блестяще владеющие всеми видами оружия и законами магии.

За воротами от Легиона отделились конные разведчицы Элизы, более проницательные и самостоятельные в своих действиях. Перед ними стояла задача разведывать дорогу и прикрывать наше продвижение. Я ехала рядом с Вагнесой во главе колонны под развевающимся белым знаменем Легиона.

Без отдыха и сна мы сутки двигались на восток, потом на юго-восток и снова на восток. Мы все дальше и дальше углублялись в непроходимые чащи империи в поисках амазонок-отступниц Глории. Каждый час был хуже предыдущего, становилось все холоднее и опаснее. По сторонам дороги простирались сожженные поля и сады, где торчали, как столбы, черные деревья. На открытых местах вдоль дороги виднелись заброшенные фермы. Там царствовали сорняки и вереск, и в них чудилось что-то неуловимо дикое. Во всем этом ощущалось беспокойство и уныние, присутствие чего-то нереального, словно злая сила исказила эту местность. Людей мы не встречали, только волки выли по ночам.

За гранитным трактом дорога превратилась в две колеи, проложенные в траве. Она петляла, как змея, и пересекалась с другими, еще более узкими. Порой она пропадала вовсе и появлялась через сотни метров спустя, такая же узкая и еле заметная. Местность здесь была довольно разнообразная – невысокие холмы и поля-террасы пересекались рощами и лугами.

Вскоре мы увидели первую могилу у дороги – маленькую, вырытую для ребенка. На сыром холмике лежал красный изумруд. Далее мы заметили целый ряд свежих могил, и подобные находки участились. У кого-то не было времени на обычную кремацию, и тела просто зарывали в землю.

На одном из участков нашего пути из подлеска внезапно выскочили боевые тигрицы Людины. Наши жеребцы шарахнулись в стороны, а некоторые взвились на дыбы. Через некоторое время кони успокоились, и, поурчав немного, тигрицы удалились. Впоследствии на глаза они нам попадались довольно редко. Хотя чувствовалось, что они трусили где-то невдалеке, как обычные фермерские собаки. Но мы знали, что тигрицы разведывали дорогу впереди и наблюдали за происходящим позади нас. Каждый вечер наши полосатые подруги на время подходили к костру, недолго крутились рядом и потом исчезали. Иногда они приносили нам оленей на ужин. Я всегда чувствовала взгляд желтых тигриных глаз, охраняющих нас и контролирующих местность вокруг.

На закате очередного дня мы заметили красное зарево на предвечернем небе.

– Или мы сбились с пути, или солнце заходит на севере, – проговорила рядом ехавшая Вагна.

– Нет, сестра, это пожар, – ответила я. – Просто ветер дует не в нашу сторону.

– Дальше не поедем, заночуем здесь, – скомандовала Вагнеса.

В наступивших сумерках пожар разгорался все сильнее и сильнее, и теперь казалось, что пылает весь северный небосклон. Иногда даже чувствовался запах дыма, хотя ветер и не менялся. К утру пожар догорел, но тревога не покидала нас. Всю ночь слышался волчий вой и слабые звуки, похожие на человеческие крики.

Утром через несколько часов мы добрались до места, где прежде было поселение. Поля вокруг него обгорели, а от домов остались обугленные каркасы.

– Чем это воняет? – спросила Вагнеса, втянув в ноздри воздух.

– Тухлой рыбой, – ответила я.

– Не обманывайся, Никатея, – проговорила Вагна. – Это вкус грядущего. Пойди лучше посмотри.

Я слезла с лошади и пошла к ближайшему дому, тихо ступая по обгоревшей траве. Вагна смотрела мне вслед с мучительным выражением, которое появлялось у нее на лице в минуты сомнений.

Я приблизилась к дому, и запах стал сильнее. Нет, это не было похоже на тухлую рыбу: воняло гораздо хуже. Я сморщила носик. Запах стал еще мерзостнее. Человеческие трупы – вот что это за рыба.

За домом стояла длинная виселица из пожелтевших брусьев. Существа, бывшие прежде людьми, висели на ней вверх ногами, а вороны клевали их, перелетая с одного на другой. Порыв ветра качнул ближний труп, и он повернулся на цепи. Вороны склевали ему все лицо, а зеленые внутренности и куски гниющего мяса свисали со вспоротого живота. Рядом валялась оторванная по самое плечо рука, обглоданная до костей.

Я все-таки заставила себя рассмотреть всех. Они был изуродованы еще до повешения, а вороны только выклевали им глаза и подпортили лица. От последнего в длинном ряду осталась только нога – она так и болталась на цепи, колтыхаясь на ветру. Омерзительное и жалкое зрелище. Такое могли сделать только нелюди.

Подъехала Вагна, держа моего жеребца под уздцы.

– У амазонок Глории разум помутился от наркотического зелья, – голос сестры звучал глухо и напряженно. – Лично мне неймется найти Глорию и спустить с нее шкуру.

Судя по ее голосу, она именно так, буквально, и собиралась поступить.

Из-за развалин выехал дозорный патруль. Элиза держала на руках маленькую девочку, не старше двух лет. Она все время прерывисто плакала, словно у нее в горле что-то застряло.

Вагнеса приказала поместить девочку в обозную повозку. Но к вечеру она умерла. Девочка была слишком маленькой, чтобы перенести свою трагедию. Это время не для нее – ей придется родиться в этом мире еще разок.

Амазонки Глории сделали свое дело. В этом поселении не осталось больше людей. Ворота были выломаны, дома сожжены и разграблены. Единственными живыми существами здесь были одичалые собаки, которые разбегались в разные стороны при нашем появлении.

За поселением мы попали в край выжженной земли и вечно окутанных зловонными испарениями болот. Это была унылая, пропитанная смрадом разложений часть острова. Вагнеса решила сократить путь, однако уже через несколько часов начала сомневаться в правильности своего решения. Покрытая мхом земля таила множество ловушек, и нам приходилось напряженно глазеть по сторонам и под ноги. Лошади постоянно попадали в ямы, до краев наполненные зловонной жижей.

Наконец мы выехали на лежащую внизу сухую долину, прорезанную лентой широкой реки. На севере возвышались высокие и скалистые предгорья массива Матабар. Словом, все было прекрасным. Наше настроение должно было улучшиться. Но не улучшилось…

Вскоре вернулись разведчицы с известием, что половодье смыло деревянный мост у Священного Камня.

– Так высоко река не поднималась уже несколько лет, – доложила Элиза. – И может подняться еще выше: на севере льют проливные дожди.

– А других мостов поблизости нет? – спросила Вагнеса.

– Нет. А броды стали непроходимыми, – ответила Элиза. – Придется двигаться к городу Бардо. Но дорога к нему очень плохая, если ее вообще можно назвать дорогой.

– Будем двигаться по этой дороге вблизи холмов, – сказала Вагнеса, обернувшись назад. – Есть информация, что в этих местах полно всякой дряни.

– А может, выйдем на открытое пространство? – спросила Луиза. – Среди холмов могут таиться враги.

– Вокруг нас боевые тигрицы, – отозвалась Элиза. – Так что врасплох нас никто не застигнет. – И бодро улыбнувшись, она пустила своего жеребца рысью.

После ее слов Вагнеса закрыла глаза и расслабилась, позволяя мыслям течь свободно, плыть по информационному полю. Ее мысли дрейфовали, нащупывая то, что должно было где-то быть. Она нащупывала своих сестер по духу – амазонок-воительниц Глории. Ей не нравилось так о них думать, но таковыми они ранее были.

Есть! Она почувствовала их, почувствовала разум воительниц. Их мысли обрушились на нее каким-то водоворотом эмоций и образов. Несмотря на разделяющее пространство, она чувствовала присутствие небольшой их группы. Вагнеса посмотрела направо и тихо ожесточенно выругалась.

– Никатея! Тебе пора прогуляться, – крикнула Вагнеса. – Возьми трех воительниц и проверь местность за лесом. Только будь осторожна, где-то там рыскают фанатички.

– Я готова.

– Ну, тогда в путь, – приказала Вагнеса. – Будем надеяться, что фортуна не покажет вам зад.

Я махнула рукой Луизе и еще двум воительницам. Мы с места взяли в галоп и поскакали в сторону леса. Оказавшись среди редких деревьев, мы перешли на шаг.

Мой жеребец по кличке Лорд пофыркивал и задирал голову. Лорда, жеребца черной масти с едва заметным золотистым блеском на шерсти, я прозвала так за высокомерие и напыщенность. Сейчас он нервно потряхивал гривой, реагируя на гнетущую тишину. И еще он чувствовал мое раздражение и нетерпение.

Мы продвигались, соблюдая осторожность. Каждая из всадниц чувствовала, что впереди не все в порядке. Наши руки лежали на рукоятях мечей. Никто не знал, чего ожидать, но все понимали, что ждать осталось недолго.

Вдруг у меня что-то защекотало на затылке. Для меня это был сигнал, но верить ощущениям не очень-то хотелось. За нами наблюдали. Только откуда? Боковым внутренним зрением я заметила едва уловимый мерцающий глаз у вершин деревьев. Магические штучки. Ну и пусть…

За мной по заросшей лесной дороге двигались подруги. Их длинные луки были наготове, и все они внимательно всматривались в редкий лес, окружавший нас. Я представила их сосредоточенные лица без всяких эмоций. На самой прочной наковальне мира из них выбили всю чувствительность и впечатлительность. Сейчас они улавливали все движения в пространстве и прежде всего мои. В такие минуты они были не только охотницами, но и моими телохранителями. Но даже титул принцессы амазонок не мешал им быть моими подругами.

Я очнулась от своих размышлений, вспомнив, что все надеются на мою наблюдательность, а я ударилась в философию.

Мы выехали на опушку леса. Вдали просматривались склоны гор, покрытые тенистыми лесами; эта «зеленка» давала укрытие любому, кто умел ею пользоваться. Там же в предгорьях находились заброшенные золотоносные рудники, которые с давних времен без крайней необходимости никто не посещал. Они имели дурную историю, как и Проклятые Горы, их приютившие.

Мой затылок опять пронзила острая боль. Плечо свело, а тело задрожало. Кто-то бросал вызов. Я могла бы отсечь это зудящее ощущение магическим барьером, но рациональности в этом не было. Появилось предчувствие, что мы остановились на краю обрыва, над какой-то пропастью, отделяющей нас от Проклятых Гор. Словно мы замерли на грани…

– А ты ничего не видишь, Никатея? – спросила сзади Луиза.

– А что я должна видеть?

– Всмотрись в предгорья, – ответила она. – Всадница сейчас появится. Вон там, левее.

Луиза толкнула меня и указала направление рукой, пробормотав что-то неприличное себе под нос. Там точно что-то двигалось.

Теперь и я заметила силуэт всадницы, скачущей по опушке предгорного леса. Это был разноцветный комок, который лошадь несла, петляя между деревьев. Это было очень далеко и плохо различимо.

Я подняла оптический прибор. На всаднице был огненно-алый плащ, развевающийся по ветру.

– Это одна из воительниц Глории, – проговорила я немного обескураженно.

– Может, поохотимся, принцесса, – сказала Луиза, не скрывая своего нетерпения.

Я покачала головой.

– Нет, не сейчас. Это может быть ловушка. Не нравится мне эта скакунья-попрыгунья.

Луиза возмутительно фыркнула. Шрам на ее левой щеке распрямился и побелел. Подруга уже возбудилась.

– Остынь, Луиза. Не сейчас.

Но Луиза уже заправила накидку за пояс и с притворным усердием рассматривала небеса.

– Упускать такую добычу… – обижено проворчала она.

«Вот сучка», – подумала я, вглядываясь в приближающуюся наездницу. К кому относились эти мысли, я и сама не поняла.

– Вперед! – крикнула я, ударив пятками своего жеребца. Лорд взрыхлил землю своими подковами.

Наездница еще не успела осознать всего происходящего, а Лорд был уже на полпути к ней. Вздрогнув, она дернула поводья, пытаясь остановить свою лошадь. Она изумленно наблюдала за воительницами, взявшими ее в полукольцо. У ее рта появились тревожные складки, когда она посмотрела на натянутые тетивы луков. Амазонка Глории спокойно опустила руки вдоль седла, унимая волнение. Она была уже немолодой, и я заметила в ее волосах легкую седину. Страхом от нее не пахло. Пальцами левой руки я погладила лук, а правую опустила вниз и нащупала оперение стрелы, торчавшей из колчана сбоку от седла. Я повертела стрелу в пальцах и приготовилась выдернуть ее.

– А не далековато ли ты ускакала, уважаемая? – бросила ей Луиза. – Твой легион находится в казармах под стенами Бакстера.

Прежде чем заговорить, амазонка обвела нас внимательным изучающим взглядом.

– Мне нужно… Мне нужно поговорить с принцессой.

Заминка была краткой, но она была. Она искала точно меня. Или играла свою роль спонтанно?

– Надеюсь, у тебя есть имя? – спросила ее Луиза.

– Меня зовут Ладой, – ответила незнакомка. – И я служу Глории. Вернее, служила. Никатея, мне нужно передать тебе важные сведения. Лично.

Я медленно приблизила своего жеребца к ней вплотную.

– Злу можно противостоять и не творя насилия над ним, – злобно прозвучали ее слова. – Насилие вредит не только жертве, но и творящему его. Твоя мать несет зло.

Мне не удалось сдержать улыбку, которая на миг застыла на моем лице. Я уловила слухом хлопанье тетивы, и не одной. Еле уловимый свист летящих стрел дребезжал в воздухе. Я дернула Лорда и в доли секунды ушла с линии огня в сторону наездницы. Мимолетным движением выдернула меч, который зашипел, как змея. Голова наездницы покатилась по пыльной земле, сверкая легкой сединой.

«Вот кто сучка, – подумала я. – И миру печаль!»

– Назад, к лесу, – крикнула я.

Я так ткнула Лорда в бока, что жеребец от неожиданности скакнул не вперед, а в сторону.

Вслед нам летела туча стрел, но мы были уже вне их досягаемости.

Только ближе к вечеру я привела свой маленький отряд к стоянке Легиона.

Объемистый котел источал аппетитные запахи, от коих мой рот наполнился слюной.

– Ну и что ты там увидела, моя зоркая сестра? – спросила Вагнеса. – Видок-то у вас не очень.

– Зато у тебя прекрасный, – зло ответила я. – Умяла, наверное, котел мяса.

– Угадаю с трех раз. Глория тебе хвост прищемила…

– Угадала с первого. Но я убила одну из ее воительниц. Не по своей воле. Я этого не хотела, поверь.

Вагнеса молча кивнула. Что толку снова твердить своей младшей сестре, что это война? И это не преступление, а вынужденные обстоятельства?

– В этом мире много тех, кто желает твоей смерти, Никатея, – проговорила Вагна. – Хочешь остаться жить – убивай. И не обманывай сама себя. Ты уверена в своих рассуждениях?

– Я ни в чем не уверена, – спокойно ответила я. – Последнее время мне иногда кажется, что было бы лучше, если бы я сидела во дворце и расшивала крестиком гобелены.

ГЛАВА 19

Утром следующего дня Легион продолжил марш на восток, углубляясь в провинцию Клан. Шли лесами. Вначале были осторожными и собранными, реагировали на каждый шорох в кустах. Однако вскоре попривыкли, и темп движения ускорился. Следов присутствия амазонок Глории видно не было.

Время от времени Вагнеса заставляла всех спешиваться на какой-нибудь возвышенности, откуда открывался хороший обзор окрестности. Она внимательно осматривала все вокруг, пока мы разминали ноги или, присев под деревьями, делали свои дела.

Отыскать Глорию оказалось труднее, чем предполагалось. Мы шли по ее следу уже декаду, а результата не было. Из леса мы спустились в широкую долину, прорезанную искрящейся на солнце речкой. Эта долина еще сверкала огоньками недавнего пожара, пожравшего практически всю растительность.

Сине-зеленая поверхность речки сверкала под закатным солнцем. На берегу густо рос тростник, а рыба плескалась на поверхности. Все здесь казалось каким-то уж слишком умиротворенным и спокойным, пока Луиза не нашла мертвеца.

– В пяти метрах от берега, в тростнике, – показала она.

Тело безобразно раздулось, но по зеленому плащу с эмблемой касты Глории стало понятно, кто это.

– Не нравится мне это, но делать нечего, – крикнула Вагнеса. – Осмотрите труп как следует!

Ее лицо оказалось сильно изуродованным, а хребет – перебитым. Это было дело лап наших боевых тигриц.

– По коням! – скомандовала Вагнеса. – Едем дальше.

За час до заката мы увидели небольшой городок. Около дюжины мужчин, вскапывавших поле возле сгоревшего храма, проводили нашу колонну тупыми взглядами, не прекращая работы. Возле леса виднелся обгоревший остов большого дома. Рядом рос огромный дуб с развешанными на нем трупами, которые уже клевали вороны. Ветер раскачивал и крутил тела.

– Это не по-дамски, – заметила Вагнеса. – Ни одна порядочная жрица не даст приказ на подобное зверство.

– Они развязали в этих краях настоящую бойню, – проговорила Луиза. – Невинные жертвы стали пищей для ворон. Нужно их хотя бы захоронить.

– Слишком много чести для мужланов, – процедила Вагнеса. – Воронам тоже кормиться нужно. Мы не останавливаемся.

У первых домов городка Луиза прокричала, но никто ей не отозвался. Когда мы обследовали последующие дома, то оказалось, что никого нет. Даже скотины.

– Не нравится мне это, – проговорила Вагна. – Смотрите в оба глаза, слушайте в оба уха.

Мы ехали по центральному проспекту мимо тихих домиков. Пустой городок пугал. Почему люди ушли, бросив дома? Что могло нагнать на них такого страху? Уж точно не воительницы Глории.

Солнце уже садилось, и дома отбрасывали длинные тени. Внезапный стук заставил меня схватиться за меч. Из правого дома вышла дряхлая жрица и выпалила на выдохе:

– Амазонки! Уходите отсюда – ваше дело пропащее! В этих краях появились темные всадники – слуги атлантских колдунов…

Мы молча проехали мимо нее, не проронив ни слова.

Примерно через час мы оказались на равнине, которая тянулась до самого океана. Непаханные земли, поросшие травой и дикими злаками, уходили вдаль. С закатом солнца на землю опустилась осязаемая тишина, нарушаемая лишь криками ночных птиц. Когда усыпанное звездами небо прорезали сверкающие ленты метеоров, мы разбили лагерь на вершине холма. Все чувствовали себя немного подавленными.

– Элиза! – крикнула Вагнеса. – Выставь на ночь часовых. Пять постов по две воительницы. Через два часа – смена.

– Хорошо, – отозвалась Элиза.

Я подошла к сестре и взяла ее за руку.

– В чем дело, Ника? – резко спросила Вагнеса.

– За нами кто-то наблюдает. Какая-то тварь.

– Я его видела, – сказала Вагна. – Длинный, костлявый, желтоватый ублюдок со змеиными глазами.

Я недоверчиво посмотрела на нее.

– А как ты его разглядела?

– Сама не знаю, – улыбаясь, ответила Вагнеса. – Он с кустов глазел на меня, будто хотел укусить. Голодные глаза. Да, вот именно, голодные. Я шучу, сестренка. Никого я не видела, а у тебя глюки.

Бум-м! Что-то с силой ударило по склону нашего холма, точно топнула гигантская нога. Тишину разорвал резкий вой.

– Смотрите! – крикнула Луиза.

Все взглянули туда, куда она показывала. В небе между звездами вспыхивали разноцветные огненные шары. Звезды и ленты метеоров блекли рядом с этим небесным фейерверком.

– Сражение в Небесах, – проговорила Вагнеса и посмотрела в оптический прибор. – По-моему, не только у нас проблемы.

Я взяла у нее оптику и посмотрела в небо.

Вспышки стали более различимы, они рассыпались фонтанами огня. Я многократно увеличила изображение. С десяток звездолетов преследовали парочку других. Лазерные лучи молниями рассекали небо. Некоторые из лучей срезались, натыкаясь на защитные силовые поля звездолетов. Пространство вздрагивало под напором громадных потоков энергии. Три мощных удара почти одновременно сотрясли долину. Первые два были отголосками ударных волн, опередивших один из звездолетов при торможении у земли. Третий удар был звуком взрыва, который его уничтожил. Звездолет утонул в ярком оранжевом свете. Ореол пламени теперь можно было разглядеть и невооруженным глазом. Оранжевое облако начало пульсировать, потом исчезло. Звездолет разлетелся на мелкие кусочки, словно зеркало от мощного удара. Вне всяких сомнений он превратился в прах.

На наших глазах еще одна светлая точка накалилась добела, потом раздулась, превращаясь в газовое облако с голубым шлейфом. Потом появились еще два горячих шлейфа, уходивших на восток. Один из кораблей взорвался сразу же, а второй исчез за линией горизонта.

Прошло всего несколько минут, и уже ни одна вспышка не нарушала покой ночного неба.

Вагнеса стояла, задумавшись, и устремив свой взгляд в никуда. Я озабочено смотрела на нее.

– Пойду, посплю, – проговорила она, глядя в темноту. – У каждого свои проблемы. Не будем их суммировать.

Элиза покачала головой.

– Когда-то им станет неинтересно воевать друг с другом и захочется поохотиться на нас. В этом мире все возможно. И тогда нам уж точно не поздоровится.

Я смотрела в темноту, прислушиваясь к шуму ветра. Издалека донесся стук копыт. Через несколько минут на взмыленной лошади в лагерь прискакала Инная – моя наставница по боевой школе Инкар. Она была изрядно помята и покрыта дорожной пылью. Обычно причудливо уложенная прическа превратилась в клочья волос, а лицо «украшали» пятна грязи.

– Так получилось, что не сидится дома, – коротко бросила она Вагнесе. – Что-то неспокойно мне в последнее время. Побуду пока с вами, если ты не возражаешь.

– Не возражаю, наставница, – ответила Вагнеса. – Мы всегда рады твоему присутствию.

– Сегодня ночью я нужна здесь, в лагере, – она обвела взглядом присутствующих. – В воздухе висит угроза. В империи появились чужаки, которые состоят на службе у атлантских колдунов.

– Во мне, как заноза, сидит ожидание! – вырвалось у Элизы против ее воли.

– Да? – произнесла наставница, окутав ее взглядом. – Ожидание! Ты, Элиза, позаботься о том, чтобы твои часовые этой ночью были особо бдительны.

Но это напоминание было излишним.

– Всем спокойной ночи, надеюсь, – промолвила наставница и растворилась во мраке ночи.

Я направилась к своей палатке. Попробую спокойно поспать, как советовала Инная. Но в палатке был такой холод, что уснуть было трудновато. Хотя вскоре пришло тихое забытье и принесло сон. И странное сновидение…

Как бы с высоты птичьего полета Никатея наблюдала каменный мост с низкими перилами. Этот мост соединял две крепости, а внизу под ним была глубокая пропасть без дна. Откуда-то струился слабый свет, и было очень холодно. Одновременно из этих крепостей вышли два человека и направились по мосту навстречу друг другу. Первый был высоким мужчиной с осанкой воина. Серебристые волосы придавали ему внушительности, сочетаясь с такого же цвета комбинезоном. Ножны его двух метеоритных мечей сверкали драгоценными камнями, а голенища высоких сапог были обрамлены золотой окантовкой. Что-то в нем было знакомое и родное. Но что? И тут Никатею осенило: так это же Валиус!

Черный плащ лругого человека, украшенный серебристыми рунами, шевелился, словно живой. Этот был не столь высок ростом, но более коренаст, чем Валиус.

От обоих исходили мощные потоки энергии, созидательной и разрушительной, которые смешивались в единый поток, закручиваясь в вихревую спираль. Они приближались друг к другу с недоверчивой медлительностью, словно каждый из них изучал возможности своего визави.

На середине моста они встретились и вступили в беседу. Никатея расслышала лишь отдельные слова, которые донеслись к ней эхом. Они не доверяли друг другу, и попахивало грядущей потасовкой. В какой-то момент за Валиусом появилась боевая тигрица, а за темным человеком – громадный черный волк.

Никатея на миг отвлеклась, а когда вновь посмотрела на «мост встречи», то увидела, что возле спорщиков появился третий – в белоснежных одеждах, светловолосый и лучезарный. И что-то было необычное в его бездонных глазах, что-то неизведанное и божественное. Бог давал им наставления и потрясал кулаками, а двое смущенно отворачивались, чтобы не встретиться с ним взглядом. Речь шла о судьбе мира, о будущем Земли. Каждый из двух спорщиков ненавидел друг друга, но страх перед Лучезарным был сильнее их ненависти. В конце разговора Никатея поняла, что они вступили во временный союз, ни для кого из них не желательный.

Потом на месте Бога возник огненный шар полыхающего огня, который пронзил все бытие…

Взор Никатеи затуманился, замельтешили размытые цветные пятна.

Ника проснулась, сжимая меч в правой руке. Он был горячим, как бы призывая к действию.

Чужаки! Темные! Эти слова вонзились в ее сознание стальными иглами.

Темные вокруг! Она вздрогнула, будто кто-то с силой дернул за плечи.

«Темные вокруг!» – словно плетью били по сознанию. Волна страха перемешалась со вспышкой гнева, разметая видения сна.

«Они вокруг вас, сестра!» – барабанили слова в сознании.

Отбросив сон, Никатея вскочила на ноги и выбежала из палатки.

Тучи скрыли сияние Венеры, окутав все непроглядной тьмой. Но Никатея уже различала тени, обступающие лагерь амазонок. Они, словно туман, просачивались между деревьями на склонах холма, тихо шелестя листвой. Трава на их пути покрывалась изморозью. На их вытянутых лицах зияли пустые дыры глазниц. Нику бросило в холодный пот.

– Амазонки! Тревога! К оружию! – Никатея уже не кричала, а верещала, как сирена.

Из палаток начали выскакивать воительницы с мечами в руках. Некоторые в нижнем белье, но с мечами…

Раздались яростные крики на странном грубом языке. С десяток громадных фигур устремились к центру лагеря.

Бесшумно, словно тень, Никатея скользнула в темноту. Ей вспомнилось, как в детстве она играла с Валиусом в прятки: подбираешься к нему сзади, чтобы он тебя не услышал, и кладешь руку ему на плечо. Вот только с Темными играть в прятки как-то не хотелось.

Навстречу двигался один из Темных. Над перекошенным от злобы волчьим рылом горели пустые глазницы, излучавшие такую ненависть, что у меня засосало под ложечкой. Волосатые заостренные уши непрерывно подрагивали. Волчья улыбка превратилась в рычание, и Темный бросился вперед. Трудно было поверить, что такая огромная тварь способна двигаться так быстро. Мой меч прошел сквозь ребра Темного и уткнулся в хребет. Тот отскочил назад, но вместо того, чтобы рухнуть, опять двинулся на меня. Вспыхнувший рядом ослепительный разряд ударил в тварь. Я едва успела отклониться. Темного отбросило на несколько шагов, и он вспыхнул факелом.

Но в нескольких метрах от меня уже крутился другой Темный. Его тело от плеч до самых колен покрывала черная кольчуга с шипами, а в руке вертелся кривой меч. В ноздри ударила вонь козлиной шерсти, смешанная с запахом человеческого пота. И у этого в глазах зияла пустота, сковывающая ледяным ужасом. От него исходил зловещий запах смерти, подавляющий волю. Я прилично испугалась и почувствовала слезы в уголках глаз. И вдруг какая-то сила швырнула меня на землю.

В последний миг я заметила черную тень в воздухе, мелькнувшую, как стрела. Боевая тигрица в прыжке ударила лапой по голове Темного, отбросив его далеко в сторону. В полете он издал такой пронизывающий вопль, что у меня вздыбились волосы на голове. Темный упал наземь, потом попытался приподняться. Тигрица в прыжке зависла над ним, но Темный успел выставить меч. От мощного удара лапой его голова отлетела в сторону, но сама тигрица в этот миг наткнулась на его меч.

Слева от меня выплясывал свой танец меч наставницы, оставляя в воздухе огненные разводы. На нее двигался Темный с тяжелым клинком в руке, напоминающим косу. Инная пропела заклинание, и яркая стрела молнии ударила существо в верхнюю часть туловища. Но сокрушительная энергия разлетелась перед ним, словно ударившись о невидимую стену. Я сделала глубокий вдох и, взметнув лук, выпустила серебряную стрелу ему в голову. Тварь взревела; в ее вое слышался крик боли и звериное рычание. Вой сменился хрипом и бульканьем, и огромная фигура завалилась на спину. Инная подскочила к нему, ее меч просвистел в воздухе и отсек ему голову. Черная жидкость брызнула из шеи, словно струя яда. Темный взвыл и взорвался облаком черного тумана, рассеявшись в пространстве. Он исчез…

Все вокруг метались: Темные, амазонки, тигрицы. Ночной воздух звенел от ударов мечей. По три-четыре амазонки наседали на одного Темного, увертываясь от кривых мечей-кос. А тигрицы ни с кем не игрались, они пришли убивать. Они отсекали Темных от амазонок, сбивали наземь и перегрызали им горла. Тигрицы делали это ритмично, хотя и сами несли потери.

Наконец наступила тишина: в лагере не осталось ни одного живого Темного. Но не было чести в этой битве, не было славы и триумфа.

Один из Темных все-таки бежал, и тигрицы погнались за ним. Он попытался с помощью магии слиться с ночью. Но он не знал одного: ночь – простор для охоты боевым тигрицам, а магия на них не действовала. Аша, предводительница стаи, издала в ночи победное звериное рычание, унесенное ветром к далеким уголкам империи.

Недалеко от себя я увидела лежавшую Вагнесу. Она попыталась встать на четвереньки. Было слышно, как кого-то шумно рвет. Жеребцы судорожно подергивались на напряженных ногах, дико вращая ошалелыми глазами. Элиза застыла, как статуя, и так сильно сжимала рукоять меча, что он дрожал в ее руках. Справа одна из амазонок так вжала пальцы в свое лицо, словно хотела вырвать из глаз то, что видела. Некоторые озирались, будто высматривали, куда убегать…

Еле ковыляя, ко мне подошла Вагнеса. На ее мече темнела кровь с шерстью. Она вздрогнула и повела плечами, склонив голову.

– Мы живы, сестра, – проговорила Вагна. – Теперь нужно исцелить тех, кому сможем помочь.

Я посмотрела на нее.

– Ты с ними встречалась раньше?

– Да. Это Стражники Ада – порождение вечной тьмы, олицетворение зла. Ими управляют атлантские колдуны. Темные очень опасны. Были…

Воительницы сносили к кострам погибших и раненых. В бою погибли три тигрицы и более десяти амазонок.

К нам подошла наставница.

– Израненные тигрицы пошли в лес, – проговорила она. – Там они сами излечатся. Они спасли многих из нас от гибели. Они сделали все, что в их силах. Все, что смогли…

– Они исполнили свой долг, вот и все, – ответила наставнице Вагнеса. – Как и каждая из нас.

Потом мы еще долго сидели у костра. Наутро мой живот урчал от голода. Я внюхалась в потоки ветра, надеясь, что кто-то в лагере додумается приготовить завтрак. Но пахло не едой, а телами людей: живых и мертвых. Еще пахло погибшими тигрицами и конским потом.

В этот день мы не снимали лагерь. Мы лечили и раненых, и самих себя…

ГЛАВА 20

С утра небо затянулось облаками и приобрело странный белесый оттенок. Растянувшись длинной цепочкой, Легион медленно продвигался на восток. Под низким небом луга вдоль дороги походили на серое море, покрытое рябью. Стебли травы, словно волны, колыхались на ветру.

К полудню мы выехали на древний центральный тракт империи. Старая дорога намного изменилась с тех времен, когда Легион в последний раз бывал здесь. Некогда ровный, выложенный плоскими каменными плитами тракт теперь был обезображен. Местами дыры были настолько глубокими, что приходилось медленно и осторожно их объезжать. Местное население растащило массивные дорожные каменные блоки для строительства. Люди строили из них пирамиды, здания и другие сооружения. Для них это был неисчерпаемый источник строительного камня. Тракт разрушили без жалости и меры, так как он давным-давно потерял свое стратегическое значение как транспортная магистраль.

Вскоре по обеим сторонам дороги начали появляться фермы, и мы то и дело ловили на себе взгляды рабочих, которые, облокотившись на мотыги, подолгу глазели нам вслед. Они проявляли скорее раздражение, чем любопытство.

После обеда солнце скрылось в легкой дымке, и из-за горизонта показались грозовые облака, которые вскоре настигли нас. Засверкали молнии, загрохотал гром, и с неба обрушились потоки воды и мелкий град. В считанные мгновения равнина превратилась в огромную лужу, но мы упорно двигались вперед.

– Такие бури несут опасность, – крикнула Вагнеса. – Такого ужаса я давно не видела.

И словно в ответ на ее слова буквально в нескольких метрах от нас в землю ударила молния. Потом вторая, третья… Какой-то небесный артобстрел. Молнии вдребезги разносили пространство вокруг. Они вонзались в равнину, как трезубцы, разбрасывая по сторонам фонтаны земли и камней. Гром бил в уши с такой силой, что дрожал воздух.

Наши жеребцы, яростно брыкаясь, заметались из стороны в сторону. Колонна остановилась, и амазонки спешились, придерживая своих скакунов. Потом, как по команде, все набросили на головы жеребцов свои плащи. Вновь ударили молнии, и налетел сильный порыв ветра с градом. Воительницы укрылись за крупами лошадей, удерживая вырывающихся животных.

Через час все прекратилось, хотя серые тучи все еще затягивали небо. Мокрая одежда липла к телу, сковывая движения. Наконец-то из-за туч показалось солнце. Равнина вздохнула испарениями, а птицы принялись активно наверстывать упущенное, перекрикивая друг друга. Настроение улучшилось, и мы двинулись дальше.

– Воды напилась на всю жизнь, – заметила Луиза, ехавшая рядом.

Постепенно пейзаж начал меняться. Равнина, превратившаяся в непроходимую топь, сменилась небольшими дубовыми рощицами. За ними мы поднялись на возвышенность, покрытую мелкими кустарниками. В километре внизу несла свои воды река, разлившаяся и мутная от недавно бушевавшей бури.

Справа от реки простиралась провинция Клан, напоминающая вытянутый наконечник стрелы и втиснутая между двумя горными грядами. На острие этого наконечника располагался город Бардо. Это был один из свободных городов Империи амазонок.

Еще в далеком прошлом Людина решила, что нет смысла лишать этот город традиционной автономии. Империи было нужно место, куда бы ссылались мужчины слишком вольных взглядов и убеждений. Еще город был набит всяческим сбродом, преступившим закон и отрицавшим порядок. Во времена бунтов мужчины этого города дрались с амазонками не на жизнь, а на смерть. Но город славился отнюдь не воинами, и потому они всегда сражались с нами на смерть.

Сейчас мы подъезжали к Бардо. По мере того, как следы разрушений становились все более свежими, мы проявляли возбуждение и тревогу. Вдоль всей дороги стояли кресты с распятыми на них мужчинами. Навстречу нам торопился разведывательный дозор Элизы. Но мы и без него знали, что подобрались слишком близко.

– Элиза, что там светится справа за лесом? – первой спросила ее Вагнеса. – Это зарево?

– Зарево и есть, – ответила разведчица. – Кто-то кому-то фермы подпалил. И запах какой-то странный. Не чуете?

– Так и есть, – Вагнеса принюхалась на манер гончей. – Странно воняет. Сладковатый запах. Запах человеческого мяса. И трупами воняет.

– Фанатички Глории уже знают о нашем приближении, – доложила Элиза. – Их разведчицы следят за нашим Легионом. Мы их не трогаем. Глория стремится к какой-то цели. Вопрос в том, к какой именно? С ними до недавнего времени были атлантские колдуны.

– Ты уверена? – спросила Вагнеса.

Элиза кивнула и сжала губы.

– Интересно, – проговорила Вагнеса. – События становятся все более интригующими. Не нравится мне эта активность колдунов. Обычно они держатся в тени. Все это слишком забавно, если б не было так печально.

– Скоро все начнется, если уже не началось, – бросила Элиза. – В открытом сражении они проиграют нам и потому пытаются уйти с линии огня. Но конец близок.

«Ближе, чем мы думаем», – подумала я и погладила рукоять меча.

Справа от Бардо возвышалась старая заброшенная крепость. По нашим сведениям фанатички Глории находились где-то в этом районе.

Крепость оказалась заброшенной и пустой. Посреди нее возвышалось огромное сооружение – храм-пирамида.

– У этой крепости есть имя? – спросила я Вагнесу.

– Когда я была еще девочкой, ее называли Крепостью Прокаженных, – ответила сестра. – Но официально она, наверное, называется по-другому.

Выехав на площадь перед пирамидой, все почувствовали внезапное головокружение и слабость. Словно сверху давила сила огромной мощи. Я посмотрела на простирающуюся площадь и помимо своей воли проникла мысленным взором под землю, все глубже и глубже. Я увидела великое множество скелетов, погребенных под храмом. Еще там были подземные туннели и какие-то помещения, приютившие что-то очень злое и сильное.

Двери храма-пирамиды, украшенные уродливыми и давно забытыми символами, со скрипом распахнулись. Легион Белых Дам медленно и осторожно, напряженно вглядываясь в темноту, начал входить вовнутрь. За дверью оказался огромный зал, стены которого были покрыты слизью и минеральными отложениями. Еще их украшали мрачные росписи. Яркие лучи наших фонарей разогнали пауков и жирных червей по темным углам. Здесь все давно рассыпалось, кроме базальтового алтаря по центру – черного камня с красными прожилками. Рельефные изображения инопланетных «клещеногих» покрывали этот жертвенник, делая его еще более устрашающим. Было холодно и пусто, если не считать нескольких ржавых металлических скамеек по периметру. Сквозь узкие щели в зал падали косые столбы света. В сыром застоявшемся воздухе пахло страхом и смертью, ощущалась сырая вонь разложения. И еще был затхлый запах немытых тел. Несмотря на свою слабость, он говорил о том, что здесь недавно кто-то был.

Вагнеса дала сигнал всем остановиться и кивнула на дверной проем слева от нас. Элиза махнула ей в ответ, указывая на маленький клинок, воткнутый в щель между блоками. Это была отметка ее агента из окружения Глории, означающая, что в этот проход зашел ее отряд.

Я обернулась и посмотрела на воительниц. Крадучись, они направлялись к арочному проходу, удерживая вертикально поднятые мечи обеими руками. Их длиннокостные тела скрывали облегающие кожаные доспехи, украшенные серебряными накладками и кусочками шкур. Я ощутила вокруг себя вибрацию психической энергии, которую воительницы вливали в свои мечи, сливаясь с ними в единое целое. Проходил обряд изощренного воинского мастерства, вхождение в боевой транс.

По уходящей вниз каменной галерее мы приблизились к подземному залу. В душном горячем воздухе стоял невыносимый запах каких-то смесей.

Мы остановились у входа в зал в тени галереи. В зале какие-то создания, ранее принадлежавшие к роду амазонок, во всю глотку распевали мантрические песнопения. Более десяти обнаженных, измазанных кровью девиц проводили магический обряд атлантских колдунов. Они плясали вокруг каменной ямы, в которой находились скованные цепями и окровавленные мужчины. В нос ударил запах крови и вонь экскрементов. Мне пришлось сдержаться, чтобы не броситься вперед. Все это напомнило мне сюжет из детства. Вагнеса сжала мою руку и отрицательно покачала головой.

Вдруг в зал вошла сама Глория. Жрица остановилась у края пыточной ямы и вылила на пленников какую-то жидкость из кувшина. Те страшно закричали, когда яд начал разъедать их тела. Глория принялась читать заклинания на языке атлантских колдунов, а обнаженные девицы корчились и стонали в экстазе. Это был обряд некромантии колдунов Атлантиды.

Пол под нашими ногами дрогнул, словно по нему топнули гигантским сапогом. Со стен и потолка посыпались камни, и воздух замутился от пыли.

– Я чувствую источник силы поразительной мощности, – прошептала Вагнеса. – Я увидела достаточно. Теперь наш выход. Я этого момента ждала много лет. Проверим их на вшивость.

Вагнеса резко кивнула головой и дала сигнал к атаке.

– Имперская охрана! – проревела она. – Вы обвиняетесь в отступничестве и предательстве!

Мы бросились вперед, обнажая мечи. Фанатички были обескуражены, но тоже выхватили оружие. В первые секунды они явно не знали, что делать. К тому же, в отличие от нас, они были обычными шалавами, потерявшими свою девственную магическую силу в плотских утехах.

Одна из фанатичек замахнулась на меня, но я снесла ей голову мечом. Не более и не менее.

Боковым зрением я наблюдала за размытым силуэтом Вагнесы, кружащейся в стремительном танце. Широким взмахом меча она перебила шею одной из оскверненных, затем крутанулась вокруг своей оси и разрубила следующую от головы до таза. Ее меч метался так быстро, что я едва могла разглядеть его. Копье очередной противницы распалось на две части, а описанная мечом восьмерка Вагнесы оставила после себя изрубленное на куски тело.

Удивительно, но никто из мятежниц не пытался удирать. И не верность Глории удерживала их. Они знали, что их преступный сговор разоблачили. Теперь они были вне закона: изгои, лишенные всего, к чему так страстно стремились и на что надеялись. Вероятно, именно эта безысходность наполняла их яростью, которая трансформировалась в смерть. Они слаженно перестроились в две шеренги.

Мы образовали плотную шеренгу напротив них. Все внимание Вагнесы было сосредоточено на Глории в дальнем углу.

– Не обольщайся, Глория, – крикнула Вагнеса. – Ты сейчас жалкая и смешная. Твоя мечта о царской короне рухнула. Это реальность, и я в ней – принцесса амазонок, а ты – всего лишь разновидность отвратительного и гнилого существа. Хорошо подумай верхней частью тела: если чистосердечно раскаешься, то, возможно, будешь жить. Разведи руки пошире, и брось меч на пол. Я понятно объяснила? Не умножай своих преступлений и злодеяний.

– Единственное мое преступление в том, что я хотела вырваться из-под опеки царицы Людины, – хриплым голосом крикнула Глория. – Я презираю вашу семью, Вагнеса. Людина не хотела мне поверить, она даже не захотела выслушать меня. Я несла в этот мир истину.

– Я разочарую тебя, Глория, – ответила Вагна. – Твоя истина – грязный обман, и она представляет угрозу этому миру. А ты еще глупее, чем я предполагала. По этому поводу у меня есть отличная история. Хочешь послушать?

Однако Глорию эта история не заинтересовала. Ее глаза говорили о том, что она сильно нервничает. Ее страх возрастал от понимания того, что вырваться из подземелья им не удастся. Через мгновение она бросилась на Вагнесу.

Я и прежде не единожды видела сестру в бою, но такой – никогда. Ее движения были выверенными и твердыми. Сейчас она была абсолютным бойцом, образ которого она создавала многие десятилетия. В этом смертоносном танце ее ноги и руки казались одним размытым пятном. Она выполняла смертоносные выпады, но даже ни разу не задела колдунью – та тоже была хороша.

Но момент истины наступил быстро. Метеоритный меч Вагнесы прошел сквозь серебряную кольчугу Глории, словно ее вовсе и не было. Как и следовало ожидать, последствия для последней оказались неутешительными. Вагна провернула меч в ее сердце и злорадно улыбнулась.

– Мои поздравления, Глория, – прошипела она. – Может, ты обретешь желанную власть, к которой так долго стремилась. В преисподней…

Глория ухватила ртом воздух и закашлялась кровью. Она попыталась что-то крикнуть, но все, что ей удалось выдавить из себя, – напоминало жалкое бульканье. Она отшатнулась, хватаясь руками за меч, который пронзил ее. Глаза ее закатились, и она повалилась на землю, дергаясь в конвульсиях. Резким движением Вагнеса отсекла ей голову, совершив «удар милосердия». Потом она дала отмашку своим воительницам.

Дамочки расступились, и желтовато-белые пятна меха метнулись вперед, обрушившись на переднюю шеренгу фанатичек. Угрожающе рыча, тигрицы носились вокруг них, нанося смертельные удары когтистыми лапами. Раздавались отвратительные звуки разрывающейся плоти. Многие были убиты и искалечены, а все вокруг забрызгалось кровью. После этой экзекуции тигрицы, как по команде, забежали за шеренгу Легиона.

У всех фанатичек, скорее всего, возникло непреодолимое желание найти свое счастье в другом месте. Некоторые из них поспешно опустили свое оружие. Но было уже поздно. Шеренга воительниц Легиона Белых Дам вскинула луки, и их стрелы нашли свои цели. Ни одна серебряная стрела не была выпущена впустую.

– Они, наверное, когда-то были хорошими амазонками, – проговорила Луиза, задвигая лук за спину. – Потому и продержались довольно долго.

– Только быстро бегать не умели, – подхватила Элиза. – Уходим отсюда, здесь становится холодновато.

Бой в подземелье дал нам максимальный результат ценой небольших потерь. Он был разыгран полностью по нашим нотам, но удовольствия от этого я не испытывала.

Вокруг стоял странный запах. У этого запаха был соленый привкус, привкус крови. И солеными были мои слезы. Фанатички не имели шансов на победу. Никаких. И они это знали с самого начала…

Это нельзя было назвать боевыми действиями. Это противоречило всему, к чему меня готовили всю жизнь. Все это походило на жестокую шутку богов, которые упивались человеческими страданиями. У меня появилась жалость и к себе, и к своим боевым сестрам.

По всему подземелью валялись изрубленные изуродованные тела. К моему горлу подступила тошнота. Но не это делало кошмар ужасным, ужас был в бесчестье. Кем бы эти фанатички сейчас не стали, но ранее они были нашими сестрами по оружию. Нас погнали навстречу друг другу, навстречу смерти безликие существа – атлантские колдуны.

– Эти воительницы не заслужили такой участи, – сказала я подошедшей сестре. – Их смерть – позор для всех нас.

Вагнеса ничего не ответила. Она не могла ответить.

– Я бы хотела повернуть время вспять, – сказала я сестре, взяв ее за руку. – Вагнеса, я больше не играю в такие игры.

– Никаких больше игр, – серьезно проговорила Вагна. – Отправляемся домой. Все закончено.

Вагнеса с тревогой посмотрела на свою младшую сестру, от которой шла волна боли и сострадания. Она с удивлением поняла, что война для Ники закончилась в эти секунды. На ментальном уровне Вагнеса почувствовала решение Никатеи. Ее сестра не возьмет больше в руки меч…

ГЛАВА 21

Легион Белых Дам одержал для империи очень важную победу, которая превзошла даже самые смелые ожидания. Адептов культа Глории травили по всей империи. Еще не успела осесть пыль от сражения в подземелье Храма Прокаженных, как в руках Легиона оказались почти все фанатички Глории. Но это оказалось лишь началом. По воде пошли широкие круги, имевшие плачевные последствия.

Во время проверки тайной резервации Глории было обнаружено двенадцать потенциальных девочек-титанов, не достигших семи лет. Для империи они представляли драгоценный ресурс, из которого растили будущих жриц и воительниц Легиона Белых Дам. Еще предстояло выяснить, как они попали к Глории, не замеченные высшей кастой жриц. Здесь пахло сговором Глории с коррумпированными и продажными жрицами империи.

Но все эти события Никатеи уже не касались. Каждое утро, просыпаясь, она чувствовала пустоту внутри себя. Это был не голод. Это было пустое место, где раньше помещалось ее сердце. То место, где раньше жил ее Дух, ее Высшее «Я». «Эта дыра никогда не заполнится», – говорила она себе. За последние годы она потеряла многих, кого любила, – своих близких подруг-воительниц. Похоже, что весь мир вокруг нее рушился. То, что казалось крепче камня, в реальности рассыпалось от дуновения ветра, как песок. Всю свою жизнь Никатея была воительницей. Все это время она наблюдала, как гибли ее сестры по оружию, и ничем не могла помочь им. Последнее время она никак не могла справиться с собой; она не могла одолеть охватившее ее горе. Вот уже несколько дней Ника маялась и не могла найти себе места. Ее влекло куда-то вдаль. Но куда, она сама не могла понять. Вся нынешняя жизнь казалась серой и незначительной.

Иногда утром ей вообще не хотелось просыпаться. Она сворачивалась в комочек и пыталась снова уснуть. Она спала бы все время, днем и ночью. И смотрела бы сны – и это было бы лучше всего. Иногда ей это удавалось. И тогда Нике снились боевые тигрицы: большая стая, в которой она была вожаком. И когда она скалила перед своими тигрицами зубы, то даже они шарахались от нее в стороны. Но она точно знала, что они никогда ее не бросят и не предадут.

После очередного такого сна Никатея проснулась в холодном поту. Усилием воли она попыталась себя успокоить, но в какой-то миг разразилась целым потоком слез, сотрясаясь всем телом. Постепенно ее плач перешел в рычание.

– Нет! Я так больше не могу!

Ника резким движением разбросала подушки по комнате, швырнула одеяло на пол. Затем вскочила и перевернула кровать, которая отозвалась сухим треском ломающегося дерева.

– Нет, – уже спокойно, словно что-то решив, повторила принцесса. – Я здесь все-таки чужая.

Она сбросила ночную рубаху и одела шерстяной комбинезон, поверх которого набросила серебряную кольчугу. Натянула сапоги, схватила меховую накидку и кожаные перчатки. Собрала волосы под серебряную сеточку. Бросилась к оружейному шкафу и схватила свой метеоритный меч и лук. Но через мгновение передумала и положила их на место, вспомнив свой обет. Выскочив из комнаты, Никатея помчалась в Великую Пирамиду.

В тронном зале Великой Пирамиды заседал совет высших жриц. Царица Людина, восседая на своем троне, внимательно выслушивала советы и пожелания жреческой касты. Беспрепятственно миновав охрану у входа, Никатея направилась к матери.

– Сколько мы потеряли за последние годы воительниц, царица? – зло спросила Ника на весь зал. – Сколько горя принесли их родным и близким? Стоило ли все это таких жертв?

– Никто не сможет ответить на этот вопрос. Но мы выплачиваем им хорошие компенсации, Никатея, – ответила Людина, немного опешив от ее вопроса. – Строим новые дома, даем рабов.

– И опять нарожаем новых воительниц? – огрызнулась Никатея.

– В империи сложилась неблагоприятная ситуация, доченька, – заметила царица. – Такое часто случается в истории. Ради некоторых вещей приходится умирать. Я, может быть, и не самая справедливая правительница в этом мире, но я пытаюсь сохранить мир и спокойствие в империи.

– Я не хочу дальше терпеть эту несправедливость и жестокость, которые вызывают у меня страх перед будущим, – проговорила Никатея. – Я ухожу.

– Ника, жизнь не так проста, какой кажется, – сказала царица. – А ты уверена, что поступаешь правильно?

– Да, – заявила принцесса. – Да, я уверена.

– Не ожидала от тебя такой решительности.

– Я всю свою жизнь старалась поступать правильно, – сказала Ника. – И не из-за страха перед богами или законами империи. Просто я верила, что добро приносит хорошие плоды…

– Свою судьбу не так легко контролировать, – сказала Людина.

– Я знаю. Я буду искать путь спокойствия и справедливости.

– Но это очень тяжелый путь, дочь моя.

– Я не знаю, надолго ли я ухожу, – сказала Никатея. – Но есть вещи, которые я обязана найти. А здесь их не найти. Я выбираю дорогу и ветер в лицо. Так велит мое сердце. На горных вершинах я буду искать свой Храм.

– Это хорошая теория и отличная философия, – сказала царица. – И я боюсь, что ты права. Я надеюсь и молюсь, чтобы ты оказалась права. Нас никогда не интересовал весь мир в целом, а лишь та крохотная частичка человечества, которая живет на этом острове. Следуй своим принципам, принцесса амазонок, верь в них и надейся, и они приведут тебя к Храму.

Царице Людине было очень тяжело сохранять спокойствие перед присутствующими жрицами. Но она знала, что ее дочь поступает правильно. Царица помнила древнее пророчество… И еще она помнила о том, что пророчествами нельзя манипулировать, как формулами.

– Итак, ты уходишь? Уходишь навсегда и не вернешься в Бакстер?

– Да, – твердо заявила Никатея. – Ухожу. Не в моей власти менять это решение. И, скорее всего, никогда сюда не вернусь.

Ника посмотрела на сестру.

– Прощай, Вагнеса. Я всегда буду любить вас.

– Счастливой дороги, принцесса амазонок, – тихо произнесла мать. – Счастливой дороги, и прощай! Иди в мир, и узнай, кто ты есть на самом деле.

Никатея развернулась и пошла к выходу. Она ощущала ненавидящие взгляды высших жриц, которые буравили ей спину. «Не слишком светские манеры», – подумала принцесса. Но жрицы никогда не отличались хорошим воспитанием.

– Подожди, Никатея! – не очень уверенно крикнула Вагнеса.

Вообще-то она не очень-то и хотела, чтобы сестра остановилась. Это ее выбор, да и она одна осталась претенденткой на царский трон. Никатея не остановилась, а Вагнеса не побежала за ней. Вагна только запомнила эту прощальную улыбку и живые искорки в глазах сестры. И зачем о ней беспокоиться?

Никатея вышла из Пирамиды. Далеко в городе зазвонили колокола. Они звонили медленно и ритмично. Кого-то в городе хоронили. «Хоронят мою прошлую жизнь», – подумала Никатея и посмотрела на голубое небо, по которому плыли облака. И вдруг она увидела в очертаниях облаков фигуру ягненка, сосущего молоко у матери. И Ника поняла: это начало конца… Начало конца прошлой жизни…

На выходе из города возле центральных ворот стояла Брона. Давненько уже Никатея не видела свою детскую наставницу. Большая часть ее волос выпала, за исключением густых белых пучков за длинными ушами. А некоторые волоски ее бровей выросли такими длинными, что стали завиваться.

– Как ты постройнела, – улыбнулась старая колдунья. – И как далеко собралась, принцесса амазонок?

– Преследую свою мечту.

– Преследовать – это одно, поймать – совсем другое. Того, что ожидаешь, никогда не получаешь. Часто эта мечта оказывается мертворожденной. Хотя без мечты никак нельзя. Без мечты человек умирает.

– Брона, ты специально вышла сюда, чтобы прочитать мне лекцию о мечте? – спросила Никатея. – Лучше поведай о грядущих опасностях, которые ожидают меня впереди. Может, пригодится…

– Ты слишком любопытна и тороплива, Никатея, – ответила колдунья. – Ну, хорошо. Я слышала легенду о Хранителе Вечного, имеющего способности, далеко выходящие за рамки обычного бытия. Никто точно не знает, к какой расе он относится и как его найти.

– Скажи, где находится это место, – взволновано спросила Ника. – Как я могу найти его?

– Очень малая надежда найти путь туда, и ты должна быть удовлетворена этим. В поиске его ты снова можешь попасть в руки козодоев и погибнуть мучительной смертью. Не омрачай свою жизнь напрасным стремлением, – глаза Броны улыбнулись. – Придет время, и Хранитель сам найдет тебя и заполнит твою жизнь глубоким смыслом. Но все может оказаться не таким, каким ты себе это представляешь. И меня заботит твоя судьба.

– А у меня есть выбор?

– У тебя один выбор – донести семя нашего посева. Именно тебе придется стать посланником-сеятелем и вырастить новый урожай – новую расу. Ты откроешь новую страницу в истории Земли.

– Но чья рука стоит за этим?

– Разве можно назвать имя Того, Кто Вечен? Того, Кто стоит выше природы, человека и мира? – проговорила старая колдунья. – Иди, принцесса амазонок. Наблюдай, думай и надейся. Скоро ты где-нибудь отыщешь свою нить.

– Прощай, наставница, – сказала Ника. – Вечно ты что-то недоговариваешь. Все у тебя покрыто тайной, как защитной броней.

Безумный смех подступил ей к горлу, и Никатея с трудом подавила его. Она тряхнула головой и направилась на восток, в сторону лемурийского города-крепости.

ГЛАВА 22

Два дня Никатея шла на восток по гранитному тракту без отдыха и сна. К концу второго дня она свернула на проселочную дорогу, пытаясь срезать путь к океану. Ника позволила интуиции управлять собой, не отвлекаясь на какие-то посторонние движения, звуки и запахи. Интуиция и длинные сильные ноги вели ее вперед, к неизвестной цели.

Никатея не испытывала какого-либо страха и с искренней улыбкой на лице продолжала свой путь со спокойствием и умиротворением. На этом пути она была одинока и свободна. Теперь ей не на кого было рассчитывать, но ни о ком не нужно было и заботиться. Она стала одинокой странницей на своем жизненном пути и от этого испытывала истинное наслаждение.

Давным-давно заброшенная дорога завела Нику в густые непроходимые дебри. Густой лес оказался местом странным и тревожным. Вокруг во множестве валялись старые поваленные стволы, покрытые ярко-зеленым мхом. Здесь не было ни птиц, ни зверей.

Когда дневной свет померк и сумерки сменились темнотой, Ника остановилась на ночлег. В тишине пушистых елей она устроила свой лагерь. Трава была изумительно мягкой, а туман заволакивал сознание упоительным спокойствием. Ночью ей снился океан, Валиус и сестры.

Никатея хорошо выспалась и, как только первые солнечные лучи коснулись земли, снова отправилась в путь по лесной дороге.

Углубившись со временем в это темное лесное царство, Ника вдруг почувствовала, что за ней следят. Некоторое время она думала, что это разыгралось ее воображение, но все было совсем не так.

В какой-то момент Ника обернулась назад: взглянуть, что делается позади. Там кто-то был. Она слышала приглушенные звуки мягких крадущихся шагов. Потом все сменилось внезапной непостижимой тишиной, которая могла быть только магической. Никатея предупреждающе свистнула, но в ответ не услышала ничего. Что-то заставило ее посмотреть направо. Прямо по лесной тропе к ней приближался громадный волк. Его глаза сверкали в лесных сумерках, словно зеленая смерть. Инстинктивно Ника дернулась за мечом, но оружия при ней не было…

По лбу Никатеи покатились крупные капли пота, стекая по вискам. Она стряхнула их и резким движением руки затолкала раскинувшиеся по плечам золотистые локоны под серебряную сеточку. В ней бушевал страх, любопытство и жажда боя – фундаментальные человеческие эмоции. А учитывая то обстоятельство, что оружия у нее не было, то и шансы стать волчьим кормом росли в геометрической прогрессии. По крайней мере, все шло к этому.

Я побежала сквозь густую чащу, пытаясь уйти от хищника. Мое сердце бешено колотилось, и я в смятении оглядывалась по сторонам. Несколько раз падала, спотыкаясь о валявшиеся между деревьями камни, но быстро вскакивала и бежала дальше.

Вскоре лес закончился, и впереди замаячили черные скалы, покоившиеся в легкой дымке тумана. Упав в очередной раз, я прокатилась по острым камням и, с трудом поднявшись, устремилась вверх по склону. Я бежала все выше и выше по крутому склону, и страх придавал ногам силы. Я проламывалась сквозь густые сплетенные кусты, до крови царапая кожу. Вдали слышался пронзительный вой, предвкушающий скорую кровавую развязку. Вой приближался, а мои силы были уже на исходе.

Склон становился все круче, но я продолжала карабкаться вверх, цепляясь за колючие кусты. Из-под ног сыпались камни и комья земли. Я уже четко слышала рычание за спиной и прекрасно понимала, что мне не удастся убежать от этой гнусной твари. Но выбора не было. Пот заливал исцарапанное лицо, причиняя жгучую боль. Надежды на спасение не было, но я упорно продолжала оттягивать очевидный финал.

В отчаянном броске я добежала до ближних скал и протиснулась между огромными валунами. Еще рывок, и я оказалась на вершине скалистого выступа. Тяжело дыша, я замерла. Бежать дальше было некуда. Было огромное желание тоже завыть во весь голос. Жуткая судорога рванула землю, и я упала на колени. Клубы тумана вокруг начали краснеть, словно под ними кто-то развел адский огонь. Слева загрохотал гром, высвечивая молнии, которые били от земли к небу. Я не знала что делать: то ли ругаться, то ли молиться. Душа наполнилась безысходностью и отчаянием, по лицу заструились слезы. Невидимые щупальца коснулись меня, подавляя волю к жизни. Осталось одно чувство – гнев. Меня пытались превратить в овцу и бросить в загон. Я уцепилась за свой гнев как за последнюю надежду.

Усилием воли я посмотрела вниз. У склона кишела стая всяких тварей, которые метались в разные стороны, втягивая носами воздух. Черные птицы над ними рассекали небо. Вдруг среди них возникло замешательство, потом самый большой из монстров побежал в мою сторону. Волкоподобный одолевал подъем без всякого труда, словно это была ровная дорога. Зверь двигался то на четырех лапах, то скакал на двух.

У самого возвышения он остановился и поднял узкую морду с оскаленными клыками. В глубинах его тлеющих глаз просматривалась бездна, жуткий Хаос. На темно-красных губах выступала пена. Из его глотки вылетел низкий человекоподобный хриплый смех, а потом он откинул голову назад и победно завыл. Я испытывала одновременно чувство отвращения, гнева и страха. Это было не животное, а нечто среднее между зверем и человеком, какой-то мутант-оборотень.

Я напряглась, собрав в кулак всю оставшуюся волю, до боли стиснув зубы. Меня словно парализовало, я превратилась в каменную статую, во вкопанный в землю столб. Я не смогла пошевелить даже пальцем на ноге. Я боролась изо всех сил. Напрасно…

– Не дергайся, принцесса, – пробулькала тварь, ехидно оскалившись. – Это все впустую: с моими заклинаниями тебе не справиться. Свою несгибаемость и мужество оставь для других. Если будешь поклоняться мне, то я позволю тебе дальше жить.

Я дернулась назад, но словно ударившись о каменную стену, отлетела от нее, растянувшись на земле. Я почувствовала, как воздух рядом треснул, словно от щелчка гигантского кнута.

В моей голове сверкнуло, в ушах дико зашумели тысячи пчел. «У меня, похоже, проблемы с весьма далеко идущими последствиями», – пробежала мысль. Землю под ногами тряхнуло, с кустов полетели ветки и листья, запрыгали камешки. Небо озарили три яркие вспышки. Всплеск солнца. Воздух наполнился запахом сирени и крыжовника.

Зверь-человек зарычал на меня, с опаской поглядывая на что-то за моей спиной. Его когти, длинные и острые, точно бритвы, пришли в движение, словно бросая вызов кому-то.

Я набралась мужества и развернулась в пол-оборота. В воздухе появилось какое-то свечение. Оно разрасталось и становилось все ярче, принимая очертания всадника на белоснежном единороге. От них исходил поток какой-то могущественной Силы, которую я ощущала каждой клеточкой тела, всем своим существом.

На единороге восседал Золотой Мальчик – высокорослый, стройный и безбородый, одетый в золотистые одежды, плотно облегающие тело. Широкий пояс, украшенный переливающимися драгоценными камнями, играл бликами в солнечных лучах. На нем висел короткий золотой меч. Загорелая кожа говорила о том, что он много времени проводил на открытом воздухе. Его спутанные волосы, сбегавшие до самых плеч, были белы, словно девственный снег на склонах гор. Черты лирианцев не спутать ни с чем: заостренный подбородок, небольшой рот, огромные васильковые глаза с золотистыми искорками. Его улыбка была открытой и завораживающей. Все это делало его таким изумительно красивым, что могло заставить любую женщину испытать к нему плотское влечение. Было, правда, в нем что-то такое, что отличало его от людей. Но это было несущественным.

Мальчик грациозно соскочил с белоснежного единорога. На его лице все еще играла едва уловимая улыбка. Зверь знал, кто это, и потому замер в неподвижности.

– Приветствую тебя, Князь Мира, – пробулькала зверюга. – Я помню наш договор.

– Согласно договору, ты не должен появляться в этом мире, Белиал, – проговорил Мальчик. – Или ты попутал измерения?

Зверь зарычал, глаза его сверкнули злобным огнем.

По-прежнему улыбаясь, Мальчик извлек из ножен свой золотой меч. Вдали послышались звуки мелодии сфер. Белиал замер и начал судорожно оглядываться по сторонам.

Они появились со всех четырех сторон света – Хранители Мира.

Первый Ангел – Владыка Севера – был на желтой лошади, и на его щите играли золотые солнечные лучи. Второй Ангел – Владыка Юга – на голубой лошади, с сапфировым щитом. Третий Ангел – Владыка Востока – облаченный в серебро, с перламутровым щитом. Четвертый Ангел – Владыка Запада – на кроваво-красной лошади, с коралловым щитом. Копыта лошадей не касались Земли, и их сопровождала музыка, которая становилась все громче и громче. Ангелы натянули поводья, придерживая своих лошадей, застывших в пространстве.

– Почему собираются Хранители Мира? – нервно спросил Белиал.

– Они пришли за твоими останками, – по-прежнему улыбаясь, ответил Мальчик. – Не для тебя эта принцесса, Белиал. Ибо принадлежит она Миру. И не дано тебе оспаривать мои законы и пути их применения. Нарушить их ты сможешь, лишь победив эти Четыре Силы.

– Я не пойду сейчас против тебя, Князь Мира, – протрубил Белиал. – Я не ребенок, чтобы играть в такие игры. Я знаю, что буду побежден в этом сражении, ибо никто не может поспорить с тобой оружием.

Мальчик улыбнулся.

– Мерзкое ты существо, Белиал.

– Знаю. И постоянно поддерживаю репутацию.

Плечи Мальчика затряслись от смеха, но ненадолго. Он повернулся к зверю, и в его васильковых глазах вспыхнула угроза.

– Считай себя счастливчиком, Белиал. Потому как мои принципы не позволяют испепелить тебя.

– Мое везение сегодня не знает границ, Санат Кумара, – пробулькал зверь. – Или мне благодарить Властителей Кармы?

– Белиал, ты похож на ребенка. Может, тебя завернуть в пеленки и пощекотать пятки?

– Ты еще заплатишь за свои слова, Хранитель Вечности, – закатился булькающим злобным смехом Белиал. – Этот Мир заплатит! Еще придет мое время!

– Да, придет то время, Белиал, когда мы померяемся силами в открытом бою. Но это будет еще не скоро. Но сегодня ты проиграл.

Лицо Мальчика начало наливаться гневом. Он поднял над головой свой меч и завертел им в пространстве. Из острия золотого клинка ударили молнии, словно огненные копья. Резким движением он выбросил меч перед собой, удерживая его параллельно земле. Я присела, заслонив руками глаза, которым стало больно от яркого света. Прозвучал звук, схожий с раскатом грома.

– Не переступай запретной черты, Белиал, – крикнул Мальчик. – Этот Мир находится под моей защитой. Если когда-нибудь ты причинишь ему зло, то я распылю твой прах во Вселенной. И радуйся, что сегодня не заслуживаешь моего внимания.

Зверь обмяк, облизнул пену на губах. Его мутно-желтые глаза не смогли выдержать властного взгляда Золотого Мальчика.

– Хорошо, Всемогущий. Я понял.

Рыкнув на прощание в мою сторону, Белиал растворился в воздухе.

Быстрая дрожь пробежала по спине Никатеи.

– Когда ведешь праведную жизнь и не называешь Темного по имени, он не может навредить тебе, – проговорил Мальчик, пронизывая меня взглядом. – В этом мире действуют силы, которые тебе до конца не понять.

– Он меня напугал до смерти, – еле слышно проговорила я, содрогнувшись. – Один его вид…

– Не нужно стыдиться своего страха, принцесса амазонок, – с улыбкой проговорил Мальчик. – Это отродье иногда пугает даже меня. Многие великие воины этого мира, столкнувшись с Белиалом, застывали на месте, словно мышь перед взглядом змеи. Я понимаю, что ты чувствуешь. Не думай больше о нем, ты вне опасности.

Всматриваясь в его лицо, я испытывала странное, непривычное чувство – сильное волнение и трепет. Мальчик улыбнулся, как будто прочитал мои мысли.

– Кто ты? – спросила я его.

– У меня много имен, Никатея, – с той же улыбкой ответил он.

– Назови хоть несколько, а можешь и все.

– А ты смелая, принцесса амазонок, – громко рассмеялся Мальчик. – В этом мире ко мне не обращаются так опрометчиво.

Я неловко улыбнулась ему в ответ.

– Ну извини за опрометчивость.

– Валиус, твой брат, называл меня Абадоном, – проговорил Мальчик. – Ты можешь называть меня этим именем. Посвященные этого мира называют меня Великим Духом Земли – Санат…

– Кумарой, – закончила я за него.

– А разве мы знакомы, амазонка-воительница? – спросил Абадон.

– Я знаю о тебе по древним преданиям.

– Преданиям? – раздался смех Абадона. – Но предания – это почти всегда сказка, которая редко бывает правдой. А я стою перед тобой во плоти. Хотя я могу менять эту плоть тысячи раз, а то и больше. Как и имен, у меня много обличий. Почему ты пришла ко мне, принцесса амазонок?

Не было смысла обманывать того, кто читал мысли.

– В поисках убежища.

– От кого ты бежишь, Никатея?

– Я не знаю, – ответила я. – От этой реальности. Я не такая, как другие. А как я попала сюда?

– Благодаря Предназначению. Так что теперь ты в долгу передо мной…

– Признаю все свои долги, – ответила я, как и полагается в таких случаях. – Интересно, а как я буду отдавать свой долг?

По моему телу пробежали мурашки.

– Очень просто, – с лучезарной улыбкой ответил Абадон, взяв меня за руку. – Станешь моей женой… Нас разделяет слишком многое. Мы принадлежим разным мирам. Но это ничего не меняет, Никатея.

Сердце Никатеи забилось слишком часто, и она деликатно высвободила свою руку из его ладони, пока Абадон не успел заметить ее смущения. Ника заставила себя согнать с лица тень волнения. Его лучезарная улыбка ухудшала ее положение. А все-таки он самый великолепный и красивый мужчина из всех, кого она ранее встречала в своей жизни… Ей как-то не хотелось думать, что Он – Бог в обличье мужчины.

Абадон все же взял ее за руку. Мир вокруг мигнул. Еще раз мигнул. Мигнул… Мигнул…

ГЛАВА 23

Куда мы переместились, было известно одному Абадону. Передо мной появилась огромная сводчатая пещера, созданная не руками человеческими. Стены ее были разукрашены драгоценными камнями причудливой формы, которые сверкали огненными бликами. Я вспомнила старую легенду. Это была Священная алмазная комната – сияющий чертог Хранителя Вечности. Душа моя пребывала в смятении. Это была величайшая тайна, недоступная взору смертных.

Я ощущала слабое неясное дрожание каменных стен и движение холодного воздуха. И запах… Запах полевых цветов, что растут в долинах возле рек под открытым небом. Абадон подтолкнул меня к голограммному дракону на стене. Мы беспрепятственно прошли сквозь него.

Это была уже другая пещера со странными мерцающими рисунками на стенах. По ее периметру в голубоватом свете хрустальных шаров располагались в позе лотоса люди с длинными крыльями и огромными глазами, спокойными и мрачными. Лица этих крылатых существ больше походили на человеческие, чем на птичьи. И обрамлены золотистыми волосами, длинными и прекрасными. Сердце мое затрепетало от радости. Ожило очарование древних легенд, и мне стало жарко в этой холодной пещере. Здесь ощущалась аура такого покоя и благодати, которых я не испытывала никогда в своей жизни.

– Кто они? – был мой вопрос Абадону.

– Мои братья по лирианской цивилизации. Ангелы.

– Где они?

– Ушли. Ушли странствовать по Миру, пока я не призову их, – ответил Абадон. – Они на других уровнях реальности, а это просто их физические тела. Так мы выглядели много миллионов лет назад еще задолго до того, как заселили планеты солнечной системы. Да и задолго до того, как заселили многие созвездия в этой Галактике. На вашей планете мы были первыми – «клещеногие» и рептилоиды из созвездия Возничего пришли после нас. Мы освободили им Землю для галактического эксперимента. В вашем понимании это было очень давно.

Взгляд золотисто-васильковых глаз Абадона устремился вдаль, уйдя в древнейшее воспоминание.

– Это были первые дни – дни первой человеческой цивилизации. Радость познания человеком добра и зла разбилась о горечь знания об этом мире. Человек как величайшее творение Всевышнего всегда таким создавался, объединяя темное и светлое, которые сливались в Истинный Источник. Чтобы сохранить Землю чистой, цивилизации периодически уничтожались. Когда мир раздирало на части, люди гибли. Зная, что им суждено погибать, души людей вменили мне в обязанность охранять этот мир для грядущих цивилизаций, для непрерывного процесса эволюции. Когда Планета умывалась своими водами, я был их единственной надеждой. Такова была воля Создателя, и я держал свое Слово…

Абадон посмотрел на Никатею, кивая сам себе.

– Я всегда держал Слово, пока все не заканчивалось очередным Всемирным Потопом… Но проходит время, и я снова возрождаю Род Человеческий.

– Ты держишь Слово лучше людей, которые возложили на тебя эту обязанность, – проговорила я. – Ты такой – Санат Кумара. Великий Хранитель Вечности – Хранитель Рода Человеческого. Которого этот Род Человеческий сделал великим злодеем и хает ежеминутно.

– Это их право, Никатея. Я не осуждаю их за это, – грустно проговорил Абадон. – Когда я воплотился в эту планету и стал Великим Духом Земли, не прошло еще и сотой части времени ее существования во Вселенной. С Лучом Света пришел я в эту обитель и стал Князем этого Мира. Я двигаю человеческие цивилизации сквозь волны океана Жизни и Смерти. Я перемалываю человеческие расы, словно жерновами. Эволюцию следует контролировать, направляя в ту или иную сторону. Жизнь и смерть нужно контролировать…

– Ты ограничиваешь жизнь? Но как?

– Огнем и мечом, голодом и болезнями. Но можно и повысить рождаемость, и увеличить продолжительность жизни.

– Все это с трудом укладывается в голове, – заметила я. – По-моему, это жестоко.

– Такова жизнь и такова смерть. Величайшая благодать и величайшее проклятие. Человеку трудно понять все это. И одобряешь ты это, или нет, – это ничего не меняет. Это закон природы, который совершенно беспристрастен и не предполагает возражения. Он касается как людей, так и богов. Но подробности этого тебе не следует знать, Никатея.

– Какое твое истинное имя, Абадон? – спросила я.

– В этом мире у меня нет имени, Никатея. Все известные имена – ложные. Моя божественность не сводится к имени или форме, а к способности слить свои страсти с силами мироздания. Так рождаются Боги. Богу не нужно называть свое имя – его узнает каждый, кто в него уверует. Боги не провозглашают себя Богами –это делают люди, которые их узнают. Боги предпочитают не выдавать свои тайны.

– Какую ты исповедуешь веру, Абадон? – спросила я.

– Я исповедую все веры.

– Так они же зачастую противоречат друг другу.

– Да, противоречат, и очень часто. Просто я вижу Истину, скрытую за всеми ними…

И вдруг, совершенно неожиданно, Абадон спросил.

– Твой брат – Командор Титанов Атлантиды. Ты его любила?

– Да. Хотя это была детская любовь – любовь сестры к брату. А сейчас… Я просто не знаю, каким он стал. Мы давно утратили связь друг с другом. Нам бы следовало исправить это, но мы просто… не можем сделать этого.

– А он обижал тебя в детстве?

– Обижал? Нет, никогда. Мы ссорились, было такое. Но мы никогда не испытывали желания причинить друг другу боль. Даже когда он отказался от моей помощи во время испытания на нашем острове, я не обиделась на него.

– Да, он такой же упрямец, как и ты, – заметил Абадон.

– Я с тобой полностью согласна, – ответила я.

– Он знает свою судьбу, но скрывает это от других, – прошептал Абадон. – Он знает, куда заведет его дорога, но не желает сходить с нее.

– А ты можешь изменить его планы?

Абадон внимательно посмотрел на принцессу.

– Не стоило тебе говорить об этом, Никатея.

– Ты одобряешь его выбор?

– Не мое дело вмешиваться в свободу выбора людей, – ответил Абадон, пожав плечами.

– Ты считаешь, что он правильно поступил, отказавшись от жезла Императора Атлантиды?

– Время всех рассудит, Никатея.

– Пойми меня правильно, Абадон. Он мой брат, и я переживаю за него.

– А ты будешь переживать за него, когда он приведет своих Титанов-девственников под стены Бакстера? Придет время, Никатея, и Валиус сотрет с лица Земли вашу империю, если не получит Чашу. И будет прав.

– Как ты можешь такое говорить, – возмутилась я. – Это же мой дом. И Валиус здесь родился.

– А все потому, что твоя мать упертая, как старая ослица, – проговорил Абадон. – Каждый выбирает свой путь. Но ты не должна осуждать своего брата, он не заслужил этого. Позволь ему идти той дорогой, которую он выбрал сам. Просто сохрани в своем сердце его светлый образ.

Никатея некоторое время размышляла над этими словами, а потом нашла в себе силы улыбнуться.

– Он вечно будет в моем сердце, – сказала она. Потом потянулась вверх и поцеловала Абадона настойчиво и страстно.

Когда руки Абадона обняли меня, я почувствовала, как на меня нахлынула иллюзия. Мир мигнул. Потом еще мигнуло… Мигнуло…

Теперь мы находились не в пещере, а в огромном, залитом ярким светом хрустальном зале. Я увидела круглый стол, уставленный тарелками и кубками. Иллюзия – иллюзией, а голод меня пробирал в реальности. Я так и не разобрала, что это была за еда. Но никогда в жизни я не ела ничего более изысканного и вкусного. А янтарная пьянящая жидкость в кубке имела запах насыщенных солнцем фруктов.

– Это другая реальность, Никатея, – мягко проговорил Абадон. – Это другой мир, один из самых удивительных и прекрасных. Выпьем за наше счастье.

Меня все время не покидало ощущение, что это происходит во сне.

– Пойдем, – сказал Абадон.

Я пошла за ним по широким коридорам и роскошно обставленным залам. Я все время смотрела себе под ноги, боясь, что оставлю следы на хрустальном полу. Это был великолепный дворец, словно перенесенный из сказки. Все пространство было насквозь пропитано запахами благовоний, которые исходили от золотых лампадок на стенах.

Пройдя очередной коридор, мы вошли в огромную опочивальню. Абадон взял меня за руки. Я почувствовала какой-то электрический разряд в своем теле. Опустив глаза, я посмотрела на свое тело: оно стало прозрачным. Абадон прижал меня к себе, и мы слились как два потока воды, бурлящие и сверкающие. Мое преображенное тело мгновенно отзывалось на любое движение его мысли, словно мы были одним целым.

Никатея отстранилась и плавно подошла к золотистому ложе. Теперь мне предстояло то, чего я подсознательно боялась всю свою жизнь. Во мне все воспротивилось, кроме тела. Его переполнило возбуждение, которое сознание не понимало. Серебряная кольчуга и одежда полетели прочь, и вскоре я стояла, укутанная лишь в хрустальный свет.

Глаза Абадона запылали страстью. «Наконец-то, – подумала Ника, – я увидела что-то человеческое». Страсть пылает одним и тем же пламенем в глазах любого мужчины: что человека, что бога. Чтобы хоть как-то собрать свои мысли, Никатея направилась в дальний угол комнаты. Там на бархатном кресле лежала стопка одежды. Среди разнообразных одеяний она выбрала прозрачную тунику. Когда она обернулась, то Абадон уже занял золотистое ложе.

Тихо и бесшумно ступая, принцесса поплыла по комнате, словно призрак. Единственным звуком, сопровождавшим ее движение, был шорох прозрачной туники на ее голом теле. Свободное тонкое одеяние, сквозь которое при свете звезд проступали контуры ее тела. Ника подпорхнула к ложе, сбросила тунику и медленно приблизилась к Абадону. Ни один мускул не дрогнул на его теле. Он внутренним взором наблюдал за ней из-под опущенных ресниц.

Девушка медленно и осторожно легла на него, обняв бедрами. Опираясь на напряженные руки, провела своими золотистыми волосами по его лицу. Волосы издавали аромат полевых цветов. Решительно и в то же время неторопливо наклонилась, коснулась сосочками его губ. Абадон улыбнулся и нежно взял ее руки в свои. Губы его были сначала сладкими и мягкими, а потом требовательными. Настойчивым движением бедер Никатея все-таки добилась ответа. Ее словно пронзило мечом…

Покачиваясь на Абадоне, Ника утонула в океане грез, а он взбурлил и зашумел своими беспокойными водами. Очень мягко, неторопливо, заботливо и нежно. Ее волосы бились по спине, влажное тело поблескивало в тусклом свете хрустальных шаров. Никатея запрокинула голову, грудь ее тяжело вздымалась, с губ срывались тихие стоны. Вдруг весь мир вокруг на какой-то миг перестал существовать, но Нике показалось, что прошла целая вечность. А потом мир снова возник, но это был уже совсем другой мир.

Мое тело отдалось ему так же, как и душа. Я чувствовала, как огромной волшебной волной меня захлестнуло наслаждение – мое наслаждение. На гребне этой волны я готова была плыть в вечность, в безбрежную космическую даль. Это было что-то непонятное, одновременно радостное и глубоко волнующее. Между нами возникла близость – беспощадная, как солнечный свет. Она обжигала душу таким огнем, который невозможно было вынести и остановить.

Абадон поднял руку и погладил принцессу по щеке. На губах девушки появилась легкая улыбка, и он нежно коснулся ее пальцами. Потом опустил руку на грудь, поглаживая гладкую кожу.

– Никатея, ты – настоящий парадокс этого мира, – нежно проговорил он, вызвав улыбку на девичьем лице. – Ты тонкая и сильная, нежная и твердая, добрая и безжалостная, ты одновременно артистка и воительница. Ты можешь петь сладкие песни голосом сирены, а если берешься за меч, то сражаешься с мастерством Титанов Атлантиды.

– Богов это смущает? – рассмеялась Ника и прильнула к нему всем телом. Губами и руками она ласкала его грудь, а бедра ее возбужденно подрагивали. Абадон скользнул между ее бедер, потом его рука двинулась дальше и словно чашей накрыла ее округлые ягодицы. Соски ее поднялись и отвердели. Он притянул ее к себе, затем проник во влажную терпкость ее лона. Ника опять раскрылась ему навстречу, и они слились в едином порыве.

Охваченные растущим возбуждением, они двигались как единое целое. И движения их были древними и неизменными, как вращение звезд во Вселенной. Последний взлет… Мир сузился в точку… Их тела еще двигались, но трепет страсти уже спадал. Божественный свет изливался на них, как благословение.

Они еще долго любили друг друга. Впоследствии никогда и никому она не смогла описать то, что пережила в эту ночь.

Никатея откинулась на постели, искренне улыбнулась и посмеялась в душе над своими прежними страхами, прогнав все мрачные мысли. Она больше не чувствовала себя приниженной перед Абадоном. И что в этом было такого, если даже Боги склоняются перед ним?

– Годами ты являлся мне во снах, – проговорила Ника, положив руку ему на грудь.

– Я наблюдал за тобой, Никатея, с самого детства, – сказал Абадон. – И не понимал, как ты можешь сохранять свою красоту, словно грязь и пыль этого мира не касаются тебя. Ты прошла многие сражения, обагрила кровью свой меч и тело, но даже эти пятна крови не уменьшили твоего сияния.

Я смущенно рассмеялась, почувствовав, как вспыхнуло мое лицо.

– Не льсти мне, Абадон, – сказала я. – Я боюсь, что за этим кроется какая-то причина.

– Ты рассуждаешь, как истинное дитя рода человеческого, – ответил Абадон. – Просто ты выросла среди амазонок-воительниц, а они никак не могли оценить твою красоту и очарование.

– Ты немного преувеличиваешь, Абадон, – сказала я. – Целью всей моей прежней жизни было стать лучшей амазонкой: превзойти всех и умом, и мастерством. Я хотела стать совершенной воительницей, но этот путь вел меня в никуда. Эта мечта сопровождалась морем пролитой крови. Мое безоглядное стремление стать лучшей исчезло только после сражения с фанатичками Глории. Я почувствовала бессмысленность своего мира, наполненного войнами и воительницами. Я настолько увлеклась этой призрачной целью, что начала терять чувствительность и сопереживание ко всему. Я стала участником самого процесса войны.

– И из-за этого ты решила отказаться от прежней жизни? От царских почестей? – спросил Абадон.

– Да. Я видела жизнь своей матери-царицы. Тайные союзы и военные заговоры, зачастую настолько пустые и глупые, что здравомыслящее существо только смеется над ними. Смыслом ее жизни было накопление золота и власти, вечная борьба за сохранение своего образа жизни. Заботило ли это меня? Нет. Считай, что на меня нашло озарение.

– В тебе есть что-то такое, что даже бог не сразу заметит, – проговорил Абадон. – Уж очень глубоко ты запрятала это «что-то», принцесса амазонок.

В его словах звучало и восхищение, и дерзкая насмешка. Абадон перебросил ногу через ее бедро, и в нем вновь забурлила человеческая кровь. Теплая волна прошла по ее телу. Она чувствовала, как волны времени проникали в нее, пропитывая каждую клеточку тела. Внутренним взором она видела те события, которым еще предстояло произойти. Ника закрыла глаза…

Когда Никатея проснулась, Абадона уже не было рядом. Она посмотрела на хрустальный потолок, стены. Покинув мир людей, она теперь стала частью этой реальности. Она стала частью Небесного Храма…

ГЛАВА 24

Никатея долго бродила по коридорам и комнатам, пытаясь найти выход из хрустального Храма. При этом ее сопровождало странное чувство какой-то незавершенности или, скорее всего, каких-то забытых знаний. Была какая-то манящая цель, которая отбрасывала свет на стены этого Храма. Она чувствовала, что придет время и ей откроются скрытые сокровища. И она точно знала, что самое важное и тяжелое решение, принятое ею в жизни, было правильным.

После долгого поиска Ника вышла из Храма и улыбнулась призрачным солнечным лучам. Круто вниз уходила аллея, которая упиралась в раскинувшуюся внизу богорощу. При ее виде сердце принцессы преисполнилось торжественным покоем, словно приобщилось к чему-то великому, причастилось вечностью. Никатея беззаботно понеслась вниз, оставляя позади все извечные мирские проблемы, все воспоминания о прошлой жизни, которые потеряли над ней власть и остались далеко позади, как откинутые за спину ее золотистые волосы. Она неслась вниз мимо низкорослых деревьев, чьи силуэты были полны какой-то гротескной красоты.

У самой богорощи Никатея остановилась и посмотрела назад, на возвышающийся Храм. Он своей формой напоминал раскинувшееся дерево: его башенки прямыми ветвями уходили в небо и заканчивались изящными шпилями. Его хрустальные стены были сплошь покрыты ярусами высеченных на них фигур: красовались там воины и даймоны, боги и богини, гибриды людей и животных. Храм располагался на плато, бывшем когда-то горным хребтом. Горы эти были сплавлены и сглажены друг с другом, образовав ровную площадку. Сверху Храм покрывала огромная призрачная полусфера, словно купол из прозрачного стекла; предохраняя его и не допуская внутрь ничего постороннего. Храм как бы не принадлежал людям этого мира и времени. Он не был создан руками человека, а какими-то другими силами. И выглядел он таким новеньким и сверкающим среди мрачных гор, что казался каким-то чужеродным элементом в окружающей действительности.

Я отвела взгляд от Храма и направилась в богорощу, бесшумно ступая по лимонно-желтой траве. Оливковые деревья с голубой корой венчала фиолетовая листва, которая колыхалась, словно перья на ветру. Отовсюду разносилась музыка сфер, словно срывалась с божественной арфы.

Какое-то чувство заставило меня направить взгляд направо. Я успела заметить, что в небольшом просвете между деревьями ветки качались, словно кто-то только что пробежал там. Но все же я кое-что рассмотрела: что-то большое и белое, мелькнувшее в зелени.

В следующее мгновение существо выскочило из тени деревьев. Это оказался огромный белоснежный единорог с переливающейся шкурой. Его шерсть блестела, словно отполированный щит амазонки. Золотистые грива и хвост струились, как девичьи волосы. Он бежал легко и воздушно, изящно неся свою благородную голову. В его странных глазах горело фиолетовое пламя, а со лба торчал золотистый рог. Он остановился и посмотрел на меня с любопытством, а потом ударил копытом о землю и заржал протяжно и мелодично.

Я осторожно приблизилась к нему, любуясь его красотой и благородством. Он застыл неподвижно, изучая меня. Потом наклонил голову и снова забил копытом.

– Единорог! – почти неслышно проговорила я. – Благородное воплощение сил природы.

Белоснежный конь стоял передо мной, беспокойно бил копытом и мотал величественной головой.

Спустя мгновение я уже была возле него, чувствуя себя совсем крохотной рядом с этим могучим животным. Я протянула руку и осторожно коснулась пальцами густой золотистой гривы, а потом погладила мускулистую шею.

– Он хозяин этой богорощи, – раздался сзади голос. – Более совершенное существо невозможно даже представить.

Я обернулась и увидела Абадона, стоящего в тени деревьев и довольно улыбающегося. Потом его загадочная улыбка перешла в звонкий смех. Повернувшись обратно, я увидела, что вожу рукой по воздуху. Единорог исчез.

– Единороги обладают магическими способностями, – заметил Абадон. – А это был Сисам, их предводитель, который никому не подчиняется. Как я тебе уже сказал, он хозяин этой богорощи.

Вдруг мне показалось, будто я ощутила нечто. Нечто странное: медленный пульс, напоминающий отдаленный стук барабанчика. И этот пульс исходил не от Абадона. Он бился в моем животе. Он был слабый и трудноразличимый за ударами моего собственного сердца, но он был. Потом он превратился в дерзкое быстрое биение. Я настороженно посмотрела на Абадона.

– Что это во мне?

Абадон с улыбкой смотрел на меня.

– Дети, – прошептал он загадочно. – Наши дети, Никатея.

– Но…, – растерянно пробормотала я, краснея. – Как это…?

– Никатея, как ты думаешь, сколько времени ты здесь находишься?

– Один день, – ответила я.

– Один год, – сказал Абадон. – Время здесь течет совсем по-другому. День – как год.

– Мне становится страшно, Абадон, – сказала я.

– Все будет хорошо, – проговорил Абадон. – До конца проходят лишь ту дорогу, на которую встали сами, по собственной воле. А ты пришла ко мне по собственной воле.

– А ты не слишком-то стремишься меня утешить, – заметила я.

– Неблагодарное это дело – утешать амазонку-воительницу, – засмеялся Абадон. – Пошли домой, новоявленная богоматерь.

В эту ночь мы стояли на самом верхнем балконе хрустального Храма. Призрачные капли дождя протыкали ветер и падали на нас.

Абадон обнял меня левой рукой, а правую поднял вверх. Загрохотал гром, и упали с Небес молнии, освещая все вокруг. Ночь отступила, ибо закружились вокруг Храма огненные элементали. Потом разлетелись они во все стороны, поднялись в ночное небо и заплясали среди грозы. Грохотал гром, и разверзались Небеса, и мир утопал в грозе. Но все это Абадона не беспокоило, а скорее развлекало. Ибо был он самым могущественным созданием этого мира.

Абадон опустил правую руку – все стихло и успокоилось. Левую руку он переместил с моей талии на голову и нежно прикоснулся к ней.

У меня возникло второе зрение, и я как бы зависла над Землей. И я увидела ее такой, какой она была в глубокой древности, много миллионов лет назад. Какой она была еще до первого лемурийца Четвертого Круга нашей эволюции. Это были Времена Третьего Круга, десятки миллионов лет назад.

Внизу простирались леса, поля и горы. Внизу была прекрасная страна, и населяли ее прекрасные люди. Я увидела красивые города, утопавшие в цветущих садах. Люди в них жили беспечно и радостно. Повсюду лился золотистый свет – магический свет, который наделял всех людей Божьим Даром.

А потом появилось Зло. Зло появилось из добрых побуждений, без всякого «злого» умысла. Группа древних колдунов решила поэкспериментировать с магической Силой, которую они считали понятной им. Колдуны захотели взять эту Силу под свой контроль, возомнив себя Богами. Первоначально они научились изменять тело человека и совершенствовать ум. Но этого им показалось мало, и колдунам захотелось изменить Дух человека. Они с дьявольским усердием начали свои опасные эксперименты.

Перед моими глазами столетия пролетали, как мгновения. На волне этих экспериментов развелось множество тайных обществ, которые со временем легализовались. Эти общества проводили опыты над людьми и животными, придавая им особо ценные генетические качества. Но почему-то в результате этих опытов красивых и умных людей становилось все меньше и меньше, а уродов все больше и больше. Колдуны со временем трансформировали и исказили Дух человека.

Уродов сначала уничтожали, а затем стали оставлять для дальнейших опытов, создавая им отдельные резервации. Потом их решили выпустить на свободу, чтобы понаблюдать за ними в естественных условиях. Эти мутанты начали растекаться по Земле и создавать свои племена, в дальнейшем преобразуя их в копии человеческих обществ. На каком-то этапе оставшиеся чистые и истинные люди попытались собрать армию против этой нечисти. Но было слишком поздно: они оказались горсткой Героев против полчищ демонических существ. Истинные люди тысячами гибли в неравных сражениях, и их ряды таяли, как снежинки на стекле. И они предпочли смерть рабству, потому что шансов на Спасение не оставалось.

Планету Земля поглощал океан злобы и ненависти. Она теряла свою жизненную Силу и Энергию, превращаясь в затхлое болото. А Зло упивалось своей властью, насыщаясь смертью последних истинных людей. Но Зло не являлось полноправным Властителем Земли.

Поначалу Совет Миров Галактики колебался в своем решении, так как люди-земляне по своей доброй воле приютили это Зло. Но была Воля Создателя, и Божественная Цивилизация Ра послала на Землю Спасителя. Санат Кумара по звездным каналам пришел с созвездия Плеяд – через Венеру воплотился в Землю, став ее Великим Духом. В этот мир пришел Золотой Мальчик на белоснежном единороге. Он наделил оставшихся истинных людей неимоверной Божественной Силой, превратив их в Титанов Вечности. Он пробудил Светлые Силы, против которых колдуны были беспомощны. Мальчик выгнал Зло из этого мира, захлопнув за ним божественные двери…

Это видение пробудило во мне древнюю память. Теперь я знала, что уже возрождалась сотни раз в этом мире, видела десятки цивилизаций. Впервые я родилась почти в самом начале этих Времен, когда только появился Золотой Мальчик на Земле. Я была той Первой Жрицей, которая танцевала перед его троном в этом Храме, который был тогда мне родным домом. Я танцевала в полупрозрачном и легком теле, тысячелетиями исполняя свой вечный танец перед Всемогущим.

После ментального толчка я открыла глаза и вопросительно посмотрела на Абадона. На Того, Кто знал все ответы во Вселенной. В его изумрудных глазах плясали золотистые огоньки.

– Теперь ты знаешь, кто Я? – спокойно сказал он. – В те Времена я изгнал Зло из этого мира, но осталось много лазеек для него. Вот и сейчас – эти атлантские колдуны… Зло возвращается, а у меня руки связаны «свободой выбора». Люди сами определяют свою судьбу. Для них моя истина – это всего лишь мелкая неприятность.

– Но ты же обладаешь силой, способной контролировать людей, – проговорила я.

– По отдельности – возможно, но не всех сразу, – ответил Абадон. – И я уже устал от этого спектакля, а на пороге новая эпоха. Но все же я люблю этот мир, хотя он и погряз в своей греховности.

– За этим так трудно уследить?

– Почему же, совсем нетрудно, – медленно произнес Абадон, слегка нахмурившись. – Но у меня нет особого желания впутываться в дела людей. За них я думать не могу, и выбор за них делать не хочу. Иногда, правда, приходится использовать случай, хотя радости от этого никакой. Но это часть моих обязанностей перед Создателем. Иди, Никатея, отдыхай. Время приближается… Когда проснешься, позови меня.

Я утомленно кивнула и направилась в опочивальню. Когда я присела на кровать, то на меня нахлынула такая усталость, какой я в жизни не чувствовала. Отдых начался с дремоты, которая перешла в глубокий сон. Сон поглотил Никатею, накрывая голубой пеленой видения. «Ника совсем маленькая смотрит на полыхающий огонь в камине – как языки пламени окутывают черные поленья, и от них исходит щекотливый запах. Рядом сидит Брона и рассказывает историю. Рассказывает своим колыбельным музыкальным голосом, а Ника с Валиусом слушают. Старая колдунья повествует о Хранителе Вечности. Она повествует об Абадоне – Князе Мира…»

Никатея проснулась нагая, сотрясаясь от дрожи. Сквозь огромное круглое окно пробивались утренние солнечные лучи, касаясь ее лица. У окна стоял Абадон, излучая то упоительное блаженство, которое присуще только счастливым и любящим богам. Драгоценные камни на поясе, как бы чувствуя его настроение, меняли цвет, переливаясь всеми цветами радуги. В руке он держал большой букет красно-фиолетовых полевых цветов.

– Ты моя дочь, моя сестра и моя возлюбленная, – нежно проговорил он. – Блаженна чистым сердцем, ибо она Бога познала…

Абадон подошел ко мне и положил цветы на грудь. Он улыбнулся – слабо, почти скрытно.

– У меня такое ощущение, что в этом мире что-то произошло, – проговорила я. – Что-то случилось в моей жизни.

– Просто роскошный день, принцесса амазонок, – сказал Абадон. – А ты откинь одеяло.

Я уселась на край кровати, свесив ноги. Потом резким, но осторожным движением откинула одеяло. Там, где ранее заканчивались мои ноги, лежали два яйца…

– Блаженны новорожденные, ибо они будут наречены Детьми Божьими, – торжественно проговорил Абадон. – Этим необычным детям суждено изменить этот мир. Но это будет еще не скоро, и не здесь…

ГЛАВА 25

– Арес! Лилит! Домой!

В богороще, по молодой густой траве между оливковыми деревьями, бегали дети. Бегали просто потому, что им нравилось бегать. При этом они жутко шумели, перекрикивая друг друга тонкими, возбужденными голосами. Услышав, что их зовут, они не сразу повернули к Храму. Дети сделали между деревьями еще один большой круг и только потом побежали к матери. Они неслись вверх по аллее, пытаясь обогнать друг друга. Мальчик вдруг упал, захныкал, а потом громко расплакался, схватившись за разбитую коленку. Девочка опустилась перед мальчуганом, обняла, вытерла ему слезы, размазав по личику цветочную пыльцу.

Никатея любовалась детьми, молча наблюдая за ними. Она наклонилась и подхватила на руки девочку, первой подбежавшую к ней. Прижала ее к себе и поцеловала в светловолосую головку. При этом золотистые волосы самой Никатеи вспыхнули в отблесках хрустальных шаров, освещающих входную дверь. Арес остался снаружи, изобразив обиду на детском лице. Потом он пожал своими детскими плечиками и пошел следом за матерью в Храм, откуда уже доносился звонкий смех сестры.

– Солнышко уже закатывается! – крикнула детям Никатея. – В постельки вам пора, ангелочки голопузые! Если завтра на уроке зевать будете и засыпать, что отец-то вам скажет? Хотя, я знаю, что он скажет. Опять, мол, амазонка-воительница до полуночи сказки рассказывала, детям выспаться не дала своими мифами и легендами.

– А вот и не скажет! – хором закричали дети. – Расскажешь нам сегодня о Титанах Атлантиды? Просим тебя!

– Даже не знаю, что с вами делать, – проговорила Ника, поглядывая на солнце, понемногу скрывающееся за горизонтом. – Ну, хорошо. Только если пообещаете не говорить Абадону.

Дети снова подняли шум, пытаясь перекричать друг друга.

– Тихо! – прикрикнула Ника. – Вы как птички щебечете. Так что вы конкретно хотели услышать?

– О Валиусе! – крикнул Арес. – Расскажи о Командоре. О том, как он с «клещеногими» сражался на Луне. Я хочу это послушать. Потому что я, когда вырасту, стану Титаном Атлантиды.

– Хорошо, – сказала я. – Только сопли утри, Титан Атлантиды.

– А я хочу о Заре, – пискнула Лилит. – Как она в Портал провалилась. А где она сейчас, мама?

– Я не знаю, дочка, – отозвалась я, вспомнив свою сестру. И забытую клятву, которую ей дала.

– Если можно, то про обоих, и кратенько, – серьезно сказал Арес.

Дети притихли и притянули одеяла к голове. Они всегда были внимательными слушателями. Снаружи стемнело, появились звезды. Текла, струилась легенда о близких мне людях. Дети слушали, медленно впадая в дремоту.

Когда дети уже спали, в зал тихо вошел Абадон.

– У нас с тобой умный сын, – проговорил он. – Я с ним разговаривал утром. По-настоящему, в первый раз. Он удивил даже меня.

– С чего бы это, – ответила я. – Он же твой сын. Сын Бога.

– Да, Арес – мой сын, – проговорил Абадон. – И он всегда будет со мной, в моих мыслях и молитвах. Я никогда его не забуду, до скончания Времен. Как и тебя с Лилит.

– Ты так говоришь, будто уже прощаешься с нами, – сказала я.

– Еще не сейчас, но расставание близко. Пойми меня правильно, Никатея: управляя этим Миром, мне порой приходится принимать решения, неприятные для отдельных личностей, но направленные на общее благо всех землян, – ответил Абадон и повернулся, чтобы уйти.

– У тебя плохие новости? – спросила я.

Абадон с любопытством оглянулся.

– Ничего подобного. Все так же, как и в день моего появления на этой планете, много миллионов лет назад.

– Я знаю причину твоего появления на Земле, и именно поэтому я боюсь, Абадон, – проговорила я.

– Так и должно быть, принцесса амазонок. Ведь под угрозой само существование этого мира.

– И что это означает? – спросила я.

– Новые возможности. Пути Господни неисповедимы, – заключил Абадон.

После ухода Абадона меня окутала волна беспокойства. В хрустальном Храме дни превращались в годы, месяцы в десятилетия. Время здесь не имело смысла. Сколько уже десятилетий прошло на Земле с тех пор, как я покинула Бакстер? Абадон мог менять течение времени, как ему заблагорассудится. Что сейчас происходит в мире людей? Я задумалась. А есть ли смысл переживать по этому поводу? Каждое мгновение во Вселенной происходят миллионы перемен. Такая природа этой реальности. Каждое движение, каждый миг несет в себе одновременно разрушение и созидание. С этими мыслями я и уснула возле Ареса.

На следующий день после полудня ко мне подбежал Арес.

– Мама! А это правда, что маленьких амазонок за плохое обучение секут розгами? Так отец сказал.

– Правда.

– Да, – серьезно проговорил Арес. – С отцом учиться приятней. Хоть голова и разваливается, но зато задница цела.

Лилит звонко рассмеялась и понеслась вниз по алее к богороще. Арес помчался за ней.

Я развернулась и направилась в опочивальню. Но не успела я задремать, как меня разбудил какой-то тревожный шум с небес. Я побежала на верхний балкон и огляделась вокруг. В небе над Храмом кружил дракон. Никогда прежде я не видела подобного существа. Он был черный, как бездна, а из ноздрей струился пар. У него был устрашающий, почти сверхъестественный вид, словно он был одним из демонов, о которых ходили легенды.

Дракон открыл пасть и взревел так, что все вокруг задрожало. Потом он взмахнул громадными крыльями и издал звук, напоминающий издевательский хохот. При этом из его пасти вырвалось сине-зеленое пламя, ударившее в богорощу. Изрыгаемые черным чудовищем языки пламени начали лизать верхушки деревьев. Я сжалась от ужаса: ведь там играли мои дети.

Только теперь я заметила, что на спине дракона сидел всадник в черных доспехах с жезлом в руке, а его голову скрывал блестящий черный шлем. Свой жезл он направлял на верхушку хрустального Храма.

Крик сам собой сорвался с моих губ:

– Абадон!

И тут в моей голове раздался гулкий голос:

– Я здесь! Не бойся! Ничего не бойся!

Как-то интуитивно я посмотрела на линию горизонта и увидела быстро приближающуюся сверкающую точку. Вскоре точка превратилась в существо со сверкающими крыльями – золотого дракона. Черный яростно взревел и атаковал его. Этот рев вонзился в мои уши, и я как бы ощутила его горячее дыхание. Воздух был пронизан жаром и едким запахом серы. Глаза черного горели огнем ненависти, а всадник на его спине размахивал жезлом и что-то кричал.

Золотой дракон повернул голову и издал невероятно высокий крик, за которым последовала струя голубого пламени, которая накрыла черного. Тот словно обезумел и начал извиваться и хаотично дергаться. Он корчился в воздухе, разрывая когтями свою шкуру. Огромное черное чудовище крутилось вокруг своей оси и беспорядочно молотило крыльями. Всадник еще по инерции крутил жезлом, но через мгновение отделился от своей «лошадки» и полетел вниз.

Черный дракон попытался прожечь крыло золотистого, но тот легко отмахнулся, и пламя лишь слегка опалило его. Во все стороны рассыпались искры огня. Но почему золотой не атаковал? Я попыталась найти объяснение его странному поведению, но не смогла.

В следующий миг, как бы почувствовав мое недоумение, золотой бросился вперед. Он использовал крылья, хвост и все свои конечности, кроме передней правой лапы, которую прижимал к груди. Золотой хлестнул черного крылом, обвил хвостом его задние лапы и нанес смертельный удар по голове. Ценой невероятных усилий черному дракону все же удалось вырваться. Раскачиваясь в воздухе и бестолково размахивая крыльями, он медленно полетел на север.

Странным было то, что золотой дракон не ринулся в погоню. Он сделал круг над богорощей, как бы высматривая что-то. Потом, захлопав крыльями, также медленно полетел вслед черному дракону.

Я быстро побежала вниз, к богороще. Арес и Лилит лежали на земле, прижавшись друг к другу. Над ними неподвижно стоял единорог Сисам, как бы заслоняя их своим огромным телом. Пространство вокруг них светилось и искрилось всеми цветами радуги, образуя энергетическую сферу.

Увидев меня, единорог неторопливо отошел в сторону. Дети поднялись и начали улыбаться, поглядывая мимо меня. Я обернулась назад. В нескольких шагах сзади стоял Абадон с букетом полевых цветов. Его правая рука была обожжена.

Дети защебетали как ни в чем не бывало и побежали к Храму.

Я внимательно посмотрела на Абадона. Его белоснежные волосы оставляли открытым высокий благородный лоб, а глаза, видевшие слишком много, смотрели на этот мир с глубокой грустью и страданием.

– Я хочу, чтобы ты отправилась с детьми в Страну Золотого Сфинкса, к своему отцу, – проговорил Абадон. – Вы должны уехать к Императору Чиктоту.

– Я подумаю об этом, – сказала я.

– Времени на раздумья не осталось, – резко ответил Абадон. – В Атлантиде на островах Рута и Даитья начинают разворачиваться трагические события. Равновесие нарушено – атлантские колдуны готовят удар.

– И что это значит? – спросила я.

– Что грань между мирами стала очень тонкой, – ответил Абадон. – Люди утратили благородные идеалы. Очень легко они забыли о них. Под маской нравственности и моральности опять проявился звериный облик людей. Человек нарушил гармонию Вселенной. Грядет великая катастрофа… Выживут немногие, остальные погибнут.

Атмосфера вокруг стала более напряженной, словно сам воздух сгустился. Нике вдруг почудилось, что она слышит приглушенный плач и причитание всего рода человеческого. Абадон внимательно посмотрел в теплые и влажные глаза Никатеи, а потом наклонился и поцеловал ее в горячие губы.

– Ты – Князь Мира…, – начала было я.

– Мое имя в переводе на язык людей звучит «Санат Кумара», – сказал Абадон, улыбаясь. – Обо мне сложены самые необыкновенные легенды и всякие небылицы. Если человек хоть раз столкнулся со мной, то будет вспоминать об этом всю свою жизнь, так и не поняв, кто же я на самом деле. Хаос и Порядок. Хаос – агрессия, Порядок – защита от нее. Вечная борьба двух противоположностей. А я между ними – вечный гарант Равновесия. Я всегда даю человеку подсказку перед выбором, но он всегда поступает по своему усмотрению. Человек исходит из своих соображений, понять которые даже я не в состоянии. Так что Воля Божья здесь ни при чем…

ГЛАВА 26

На следующее утро мы стояли на балконе, выходящем на богорощу, и смотрели, как набирает силу день.

– Никатея, а где дети? – спросил Абадон.

Он всегда спрашивал о них, хотя точно знал, где они находятся.

– В опочивальне, – ответила я. – Они спорят, кто из них старше. Так что все в порядке. Что с нами будет без тебя, Абадон?

Абадон нахмурился.

– Тебе не терпится увидеть все это, Никатея? – спросил Абадон, вплотную приблизившись ко мне. – Ты жаждешь услышать отчаянные крики погибающих? Ты уверена, что вынесешь все это?

– Ты говоришь о планетарной катастрофе?

Абадон взял меня за руку, и электрический разряд пронзил мое тело.

– Я прожил миллионы лет в этой Вселенной, – проговорил Абадон. – Я видел гибель сотен планет, – как в огне и воде погибали самые высокоразвитые цивилизации. Я был свидетелем того, как умирали надежды людей, и как поднимались Дети Отца Небесного.

– Ты всегда говоришь загадками…, – начала было я, но Абадон прервал меня:

– А ты никак не хочешь осмыслить мои слова. Этот мир погибнет, Никатея! – громко сказал он. – Эта планета превратится в пустошь, и такой, как сейчас, ты ее уже никогда не увидишь. Все исчезнет в один день, пропадет под волнами океана. Люди будут с плачем звать Санат Кумару, но он не придет. Даже ты не найдешь убежища в этом безумном мире и не найдешь свечи, чтобы прогнать тьму. Но потом, когда вернешься на эту планету, то найдешь руины в тех местах, где стояли прекрасные города. Ты найдешь целые горы выбеленных ветрами и морской солью костей. Но нашему сыну Аресу предстоит воздвигнуть остров спокойствия в обновленном мире, создать новую расу людей. И тогда Земля вновь зацветет после омовения.

На лице Абадона появилась задумчивость.

– Ты ничего не знаешь, принцесса амазонок. Этот наш благородный эксперимент продолжается сотни миллионов лет, и мы еще не получили ответы на свои вопросы. Ты хоть что-то поняла из сказанного?

– Не уверена, – тихо произнесла я. – А цель… Цель, которая в конце пути? Что находится на вершине Пирамиды? Или Кто? Кто управляет этим бесконечным потоком?

– Это тайна, которая скрывается за границей этого мира. Вот, возьми, – произнес Абадон и протянул мне равносторонний крестик.

Я осторожно взяла его в руку.

– Я буду хранить его у сердца и в самом сердце до конца своих дней, – пообещала я.

– С ним ты отыщешь свой путь, – наклонившись, прошептал Абадон. – А я еще не раз удивлю тебя в этом мире. Может, даже стану посещать тебя во снах…

Абадон обхватил Никатею за тонкую талию и привлек к себе. Ника обняла его и залилась слезами. И хотя ее плечи содрогались от рыданий, но на лице сияла улыбка. Она узнала Божество, в чьем образе воплотились все стремления и чаяния этого мира.

– Что-то кончается, – с трудом проговорила Ника. – Что-то всегда кончается, Абадон.

– Нет, – возразил Санат Кумара. – Что-то только начинается. И запомни одну деталь, Никатея.

– Слушаю тебя.

– Научишь Ареса править. Придет время, и ему надо будет взять в руки скипетр и меч – для выполнения своей миссии. Ты сама узнаешь, когда наступит этот момент. Это событие врежется в память людей и станет краеугольным камнем всего, что произойдет в будущем.

– Хорошо, Абадон.

– Позволь мне дать тебе совет, Никатея, – сказал Абадон. – Никогда не забывай, кто ты такая. Помни, что ты – принцесса амазонок, и в этом твоя сила. Облачись в свое происхождение, словно в броню. И тогда никто не сможет навредить тебе. Самое плохое сочетание для человека – это скорбь и чувство вины. Бери детей и улетай на планету Аристон. Мои братья с созвездия Лиры ждут вас. А потом вернетесь на Землю. Я буду наблюдать за вами и вершить свое правосудие… Я смогу защитить вас от всего, кроме человеческой глупости. Но в этой жизни, Никатея, тебе придется разделить свою свободу и ответственность.

– Да, я знаю. С Аресом и Лилит. Я в ответе перед ними.

Никатея при этом как-то печально улыбнулась, но Абадон весело рассмеялся. Сколько раз за это время он видел этот печальный взгляд принцессы амазонок?

– Тебя ждет полная приключений дорога, моя божественная подруга, – сказал он. – В жизни всегда так бывает: уходят те, кто хотел бы остаться, а остаются те, кто хотел бы уйти.

– Я никогда не забуду этого времени и тебя никогда не забуду, – проговорила я. – Ты самый красивый в этом мире, Санат Кумара.

– Ты скоро увидишь своего отца, – сказал Абадон, как бы отвлекая Нику от мрачных мыслей. – И прими мою благодарность за детей, принцесса амазонок. Прощай, и да будет твой путь прям и легок. Амэн.

Абадон взмахнул рукой и растворился в сиянии звезд. Мир мигнул…

В этот миг я увидела «небесную» картинку. Под двойным солнцем яркого дня зеленел прекрасный мир, а по маслянистому небу плыли белые облака, как белоснежные парусники. Пространство до горизонта было усеяно хрустальными дворцами, величественными и сказочными. Между ними парили в пространстве полупрозрачные люди, стройные, высокие, незнакомые и до боли родные.

Мир опять мигнул…

Теперь я стояла на огромном поле, усеянном полевыми цветами. Рядом бегали мои дети. Перед нами стоял сверкающий серебристый звездолет. Я обернулась. Вдали у горизонта стоял Мальчик, окруженный золотистым свечением. Я смотрела на Абадона, ощущая ту Силу, что окутывала его сейчас.

Я смотрела на Золотого Мальчика. Он дал мне все, о чем я мечтала, абсолютно все. Абадон будет вечно со мной и во мне. А я – в нем. Я познала его Любовь. Познание такое полное, о котором люди могут только мечтать. Единение и радость навеки. Но Он – Бог. А я – человек. А у человека свой путь. Но я не завидую Богу Абадону. Он всегда Один. Он радуется и улыбается сквозь боль. Сквозь боль всего человечества. Нет, я не завидую Богу Санат Кумаре…

– И не завидуй, – раздался в моей голове веселый голос Абадона. – Но никогда не забывай его. И береги детей, принцесса амазонок. Наших детей…

Никатея еще долго стояла, погрузившись в раздумья. Потом она нагнулась и сорвала самый большой и красивый полевой цветок. Затем она положила этот цветок на огромный камень.

– Пусть все идет своим чередом, – твердо сказала Ника себе и пошла к детям. – Пусть это будет великой мечтой. Пока со мной дети, у меня есть свой внутренний дом. Да будет так…

Никатея стала поистине свободной и теперь не боялась опасностей. Лишь какое-то скрытое чувство вины давило на плечи. Чувство вины перед обреченными амазонками-воительницами. «Ты не в ответе за всю скорбь этого мира», – подумала Никатея и резким движением сбросила с себя это чувство вины. Ярким пламенем в ней зажегся новый огонь, огонь Веры и Надежды – вечный спутник на пути к Храму.

Никатея взяла за руки Ареса и Лилит, и они медленно пошли к кораблю, сверкающему посреди поля цветов… Они неторопливо пошли по новой жизни под безмолвным покровительством Санат Кумары… Того, Кто вечно вращает Колесо Времени…

А на краю горизонта стоял Золотой Мальчик. Он провожал взглядом серебристый круг звездолета, отороченный красными вспышками, которые не могло затмить даже яркое солнце. Он смотрел вслед его полету, пока тот не скрылся в небесах. Мальчик еще долго сжимал пальцами сверкающий золотой посох-меч и смотрел вверх. Его обуревали чувства отца, который несет в постель уснувшего сына. Даже Боги радуются такой приятной ноше…

Санат Кумара добродушно улыбнулся сам себе. Потом посмотрел на восток и взмахнул своими шестью божественными крыльями…

Санат Кумара прогуливается у океана, над океаном и под океаном. И никто не знает, создал он этот мир или только открыл его. Он просто идет берегом синего океана. Проступают на песке следы его ног, потому что идет Человек… Человек, который стал Князем этого Мира… Человек, который стал Богом… Одним из Богов…

А принцесса Никатея пошла своей дорогой – дорогой опасных приключений, длительность которой измерялась ее воспоминаниями и впечатлениями. Она еще расскажет Вам множество занимательных историй о своих странствиях в другие миры нашей планеты и о своей миссии для пятой арийской расы. Все происходило совсем не так, как ведают мифы и легенды…

История принцессы амазонок не слишком ясна, но она еще полностью и не досказана. Она ведь еще только начинается. Только начинается…

Как обычно – все будет необычно…

(Продолжение следует…)

ANIMEDIA COMPANY

[битая ссылка] -company.cz

[битая ссылка] animedia.company@gmail.com

Если Вы остались довольны книгой, то, пожалуйста, оставьте на неё отзыв.

Nimko, Aleksandr: Amazonki Atlantidy,

1. vyd. Praha, Animedia Company, 2016

ISBN 978-80-7499-234-6 (online)

Оглавление

Александр Нимко АМАЗОНКИ АТЛАНТИДЫ Серия «Грааль Атлантиды»

  ОТ ИЗДАТЕЛЯ

  ПРЕДИСЛОВИЕ (ОБ АТЛАНТИДЕ И АМАЗОНКАХ)

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 12

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  ГЛАВА 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23

  ГЛАВА 24

  ГЛАВА 25

  ГЛАВА 26 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg