«Книга Чужаков (СИ)»

Книга Чужаков (СИ) (fb2) - Книга Чужаков (СИ) (Книга Чужаков - 1) 1234K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Свят Заставный

Свят Заставный Книга Чужаков

Часть I

«Дьявол кроется в деталях»

(германская пословица)

«Ни с кем не случается ничего такого, чего он не в силах был бы вынести»

(Марк Аврелий)

«Залезайте повыше и прыгайте в бездну. Крылья появятся во время полёта.»

(Рей Бредбери)

Посыльный

— Пшел в туман… затухни… школота… я те ща дам школоту, упырь… а ну попробуй… да расступитесь уже… гыы…панаехали…

М-да… Список этих бесконечных фраз можно было бы продолжать до седой старости. Правда, в большинстве случаев старость не только седая, но и с глухотой в комплекте, так что может и не следует особо опасаться.

Ладно. Это все мимолетные мгновенья. В любом случае, я наконец-то приехал в Москву. И она, как в общем-то и всегда, приняла невероятно радушно. Дождем, криками, вонью машин и прочими рудиментами мегаполиса. Впрочем чему удивляться?! Везде одно и тоже, просто там, где больше людей, там соответственно и больше проблем. То есть, вот таких вот криков и т. д.

Я предусмотрительно напялил капюшон и зашагал прочь от вокзала, дабы не искушать лишний раз «великий корейский рандомайз», что у россиян именуется судьбой.

Свинцовые облака лениво катились по небу, и погода была препаскудной. Город сегодня был не в настроении, что проявлялось во всем. Сложилось ощущение, будто кто-то из легендарных титанов, увлёкшись садоводством, поливал шар земной, словно облюбованный кактус, как всегда не ознакомившись с инструкцией по уходу.

Даже если и так, то дел никто не отменял. Иначе конец может наступить гораздо раньше, а я себе этого не прощу. Все-таки, любопытство — врожденная патология.

Я поверхностным взглядом оценил обстановку и, поудобней перехватив далеко не самую легкую сумку, поспешил к ближайшему такси.

Адрес, по которому я должен был найти некоего господина Рабиновича, был написан истинно докторским почерком моего преподавателя по физиологии.

Старый профессор попросил меня, как весьма полюбившегося ему студента, забрать у вышеупомянутого Рабиновича какую-то коробку с особо важным грузом. А поскольку на всех курсах биологического факультета только я один могу понять хотя бы половину сказанных любимым профессором слов, то автоматически становлюсь его любимчиком, а значит и личным почтовым.

Я, конечно, уважаю Юрия Алексеевича, то бишь профессора физиологии, но иногда его поручения вводили меня в транс. Я ведь еще даже магистратуру не закончил, а такое ощущения, будто Алексеевич уже неофициально, естественно, записал к себе в аспиранты. Короче говоря, за подобные просьбы с профессора причитается.

Бред, конечно, но мне почему-то кажется, что Алексеевич хотел, чтобы именно я привез ему груз. И угораздило же меня подписаться на эту чёртову экспедицию! Пусть даже в Сочи. Если преподаватель будет пользоваться моим добродушием столь часто, то у меня зарождаются страшные подозрения, что отдохнуть возле моря не получится. Да и какой отдых с такой то погодой? Климатическое безумие мало кого оставило нетронутым.

Подойдя к такси, я с невероятным удовольствием узнал, в сияющей позолоченными зубами, улыбке водителя грузинскую национальность.

— Э, парень, чего смотришь!? Запрыгивай! Довезу в любое место в лучшем виде.

— Ага, а… — я сконфуженно вытащил бумажку с адресом и протянул ее шоферу. — Знаете такое место!?

Он на миг нахмурился, и я было перепугался, что не только мне не под силу прочитать штрих-коды профессора. Если так, то не прочтет вообще никто. В крайнем случае, придется наведаться к аптекарям, — они-то профессиональные дешифраторы подобных манускриптов.

Но мои опасения оказались беспочвенны, — шофер был тоже не промах в декодировании данных.

— Дык, это проще простого! Видно сразу, что ты не часто в наших краях, — хитрое выражение стало еще более явным. — Вот только — ехать долго и… дорого.

— Сколько?

От названной сумы меня передёрнуло и я на полном серьезе призадумался на счет поиска какого-нибудь автобуса. Однако, учитывая мою незыблемую любовь к вышеупомянутому транспорту, решил, все-таки, попытать удачи.

— Грабеж! Даю две трети от названной сумы и ни гроша больше!

— Э-э… — грузин театрально махнул рукой, будто показывая свою снисходительность, немного помялся, а потом выдал следующее — Ладно. Так тому и быть. Нет у меня, сегодня, настроения торговаться. Тем более что ты приезжий, верно?!

— Ну, в общем-то да, — очевидно и невероятно… — подозрительно сузил я глаза. — А это имеет значение?!

— Ну, не совсем… Ладно, Бог с тобою! Залезай и поехали.

Так я и сделал.

Таксист лихо закрутил руль, выделывая сумасшедшие виражи на мокром асфальте, и понесся бешеной «копейкой» невероятно гадкого цвета. Дальше нас ждала, по его словам, долгая дорога.

Ехали мы действительно долго. Мокрые улицы Москвы не радовали взгляд. Особо явственно это отражалось в ругани прохожих, слышной даже на скорости.

Город ничуть не изменился с моего прошлого визита, почти год назад. Все те же бульвары, переулки, редко улыбающиеся люди.

Впрочем, — будни были такими во многих городах. Очень многих.

— Ты откуда, парень? Э? — заговорщически улыбнулся водитель.

— Издалека.

— Хех, нам тут долго стоять, — он указал на одну из не иссякающих пробок, где довелось застрять. — Но если не хочешь говорить, — воля твоя. Я не настаиваю.

Говорить? О чем? Как всегда: о жизни-сволочи, событиях, трудностях, политике и, конечно же, о других людях? Да. Все о чем говорит большинство людей. И я, естественно, не исключение. Но в большинстве случаев мне это просто неинтересно. Плохой из меня собеседник. Уж слишком я не люблю разговаривать о недостатках вещей, что для прочих людей кажутся смыслом жизни, но они упорно ничего даже не пытаются предпринимать, дабы эти недостатки приуменьшить. Все заканчивается лишь на стадии гневных разговоров с битьем в грудь, словно у разошедшейся гориллы, что пытается напугать стену вольера.

И, конечно же, всему причиной — неисчерпаемый юношеский максимализм. Возможно, не спорю…

— Из меня плохой собеседник, — как можно более искренне ответил я.

— Да ну? — грузин обернулся, чтобы посмотреть на меня через плечо. — А чего так? Жизнь тяжкая настигла?

Ну, началось. Жизнь…

— Что-то в этом роде, — неопределенно кивнул я.

Похоже, этот ответ грузина удовлетворил, да и неожиданно оказалось, что пробка потихоньку агонизировала. Невиданное чудо. Хотя он сказал, что нам в Солнечногорск надо, а туда вроде как не столь уж проблематично проехать.

Честно говоря, мне было абсолютно фиолетово, сколько и куда ехать, главное чтобы я успел на поезд и в скором времени был на месте. Все-таки, возле моря даже дождь не такой противный, а прогулку с попутной доставкой финансирует, хвала небесам, не мой кошелек.

Так, в полном молчании я просидел около полутора часа в ожидании остановки. Таксист время от времени перекидывался короткими фразами, но не получая в ответ ничего кроме скудной мимики, спустя некоторое время поубавил свой ораторский пыл. Возможно, обиделся, посчитав меня хамом или еще кем-то в этом роде. Ну, даже если и так, то переубеждать я его не собираюсь. Это слишком емкий процесс, да и вероятность повторной встречи чрезвычайно мала.

А значит оправдываться нет ни смысла, ни тем более желания…

Вскоре я увидел якобы приветливую надпись «Солнечногорск». Но это был лишь въезд. А, судя по номеру улицы, мне надо в жилой микрорайон.

— Ну, все! Приехали. Здесь немного пройдешься… эээ… метров сто. Порасспрашиваешь и без проблем найдешь нужный дом. А-то, я тут редко бываю, знаю только что улица эта неподалеку.

Грузин, похоже, не обижался. Да и, судя по его улыбке — обидеть его непосильная задача.

— Спасибо большое… А еще вопрос: где здесь ближайшая стоянка такси?

— Ближайшая на том углу, — он махнул рукой себе за спину, — что мы проехали, последним. Но… хм… ладно на всякий «пожарный» запиши мой телефон, а то, я смотрю, ты тут не шибко ориентируешься.

На всякий «пожарный», я воспользовался предложением. Хотя мог попросить его подождать, но вряд ли так быстро справлюсь. Как выразился профессор: «этот Рабинович — знойный тип». Вот именно поэтому не стал злоупотреблять добродушием.

— Еще раз спасибо! Удачи!

Расплатившись, я покинул такси и сразу же об этом пожалел. Проклятый дождь явно вознамерился довести кого-нибудь до безумия. В данный момент я был первой жертвой.

Такси чуть ли не мгновенно исчезло, спрятанное за шторами ливня. Жаль, что назад придется искать иной вид транспорта. Сегодня все складывалось далеко не лучшим образом. Далеко не лучшим.

Ветер, пронизывающий и беспощадный. Ливень, холодный и беспрестанный. Ну и темные переулки. Все в лучших традициях вечерних городов.

Продолжил путь. Вернее — пошел куда глаза глядят в поисках нужного подъезда.

Пустые подъезды, одинокие машины, зашторенные окна из-за которых редко виднелись всполохи включенных телевизоров. Будто ночь на дворе. Ни одного человека вокруг, лишь изредка, где-то в сотне другой метров, ближе к дороге выходящей на трассу, время от времени мелькали силуэты «железных карет». Приятного, конечно, мало, но ничего не поделаешь. Надо идти.

Сорок первый, сорок тре… или сорок второй?! Черт его знает. Ничего не видно!

Я остановился возле подъезда, с номером 52. Не был уверен в идентичности записанного на бумажке с видимым сейчас, но этот вариант был самым правдоподобным.

Кстати, надо себе отметить, что в следующий раз, если он будет, в чем я глубоко сомневаюсь, следует заставить профессора распечатать свои указания.

Подойдя ко входу в подъезд, я застыл в нерешительности. Глазеть на дом, промокая до нитки, не очень приятно, но идти наугад, — тоже не выход. Все-таки, генофонд пошутил не только над умом Алексеевича, но и над почерком. Если с первым я мирюсь спокойно и некогда даже охотно, то со вторым у профессорского посыльного большие проблемы! И я даже…

Ладно. Стоп! Что-то я отвлекся на пустяки. Пора брать себя в руки, ноги и все остальное о чем так любит разглагольствовать народный фольклор.

Еще раз неуверенно посмотрев по сторонам, — понял, что за секунду ровным счетом ничего не изменилось. Бетонные джунгли остались хмурыми и безлюдными. Что, собственно, мне и не нравилось.

— Поскакали…

Я шагнул в хищный зев подъезда, несмотря на вероятность того, что внутри меня оприходуют лица сомнительной наружности.

В подъезде было темно, словно об чудесном изобретении человечества — лампочке, здесь даже не слышали. Ориентируясь на ощупь, я достал, потрепанный жизнью, мобильник и попробовал «посветить» местность, что, хоть и не очень, но упростило существование.

Мне была нужна 1-ая квартира. Хотя бы в этом я был уверен, что тоже весьма радовало, несмотря на обстоятельства. Уж цифру единички никак не изуродуешь.

Подойдя к единственной на этом этаже двери, трезво рассудил, что она то и есть — целью всего сыр-бора.

Постучал. Еще раз. Повторил. На звук откликнулись лишь спустя полторы-две минуты.

— Кто-о? Я никого не жду! Идите к черту!!! — Послышалось из-за двери скрипение с ну о-очень одесским акцентом и тяжеленной одышкой.

— Ммм… Господин Рабинович, вас беспокоит Владлен Шрамов — по поручению Юрия Алексеевича Власова. Он сказал, что вы будете меня ждать и передадите мне тару с неким грузом. Какой-то опытный образец, я полагаю!

Одышка смолкла, вероятно, прерванная мощной умственной деятельностью. После чего на миг, как в звуковом анекдоте, послышались удаляющиеся шаги. Опять тишина. Мда-а…

— Сколько мышц движется, когда человек улыбается?

— Семнадцать… Что-о!?

Я автоматически ответил на вопрос, и только спустя мгновение до меня дошла вся глупость сказанного. Но голос уже диктовал дальше, явно записанный или заученный текст.

— Правильно. У какого животного больше всего зубов?

Голос за дверью то ли издевался, то ли Власов был слишком вежлив и не сказал, что Рабинович не только странный, но еще и параноик.

Честно говоря, не понимая что делать, я не нашел лучшего выхода, кроме как ответить. Ответы то знаю. Пока.

— У моллюска.

— Правильно. Какая форма жизни самая численная на Земле?

— Вирусы…

Что за?.. Кто ему написал эти вопросы?

Пребывая в полной прострации, я ответил еще на несколько весьма глупых вопросов, после чего вновь зависла пауза и восстановилась одышка:

— Все верно. Ты ответил правильно, значит ты действительно студент Власова. Другой бы не ответил.

У меня на этот счет было другое мнение, но я вовремя заткнулся, потому что услышал клацанье открываемых замков.

Да-да, замков было несколько.

— Заходи, только быстро!

Можно сказать, меня втянули в квартиру, где было гораздо темней, нежели даже в подъезде. Спустя несколько секунд услышал, как двери вновь захлопнулись, но я уже был по ту сторону баррикад, что вызывало некое чувство обреченности.

— Кхм… Добрый вечер! — счел я правильным поздороваться.

— Добрый… — рассеянно ответили мне и я не успел даже вздохнуть как глаза вскрыл яркий свет.

— Эй! Уважаемый, предупреждать надо!!!

— Извини, — без тени вины затараторил Рабинович. — У меня очки специфические, поэтому отвык от подобных курьезов. Давай сюда записку от Власова!

Я довольно быстро пришел в себя и разглядел помещение, пока он читал письмо от профессора сквозь свои «специфические» очки.

Обычный небольшой коридорчик, вполне обычной небольшой квартирки. Правда, тона, несмотря даже на яркий свет, все равно казались чересчур угнетающими. Будто здесь ничего не изменяли и не трогали со времен постройки дома и отдали на растерзание самому верному убийце — времени.

Посмотрев на владельца квартиры, я даже несколько разочаровался в образе «знойного типа». Рабинович был вполне стандартным, если можно так говорить о людях, евреем. Как бы по антисемитски это не звучало в лихую пору толерантности.

Чистокровнейший из иудейского народа. Это я понял по манере разговора, а оберег на дверной раме лишь подтвердил мои выводы.

Рост немного выше полутора метров, седые коротко стриженные волосы, серая рубашка в клеточку с подкатанными рукавами и очень старые, все в пятнах каких-то жидкостей, джинсы. О черненькой кипе примостившейся на макушке хозяина квартиры, даже вспоминать не стоит, хотя именно ее я заметил в последнюю очередь. Это был весь Рабинович. А, ну и конечно, — хитрющие глазки за очками цвета «хамелеон».

— Ладно, хорош осматриваться. Сразу к делу. Жди здесь, я сейчас вернусь. И ничего не трогай!!!

Последнее он сказал, повысив тон. Для чего, — ума не приложу. Тем не менее, я кивнул и проводил худосочного мужичка взглядом на, как я понял по планировке, кухню.

Что, знакомец моего «сэн-сэя», делал на кухне еще пять минут — останется для меня секретом навсегда, точно также как и причина его жесточайшей одышки, но вышел он оттуда не с пустыми руками.

— Вот, — он протянул мне деревянную шкатулку, размером с кулак.

На ней был кодовый замок, что заставило меня удивленно изогнуть бровь, вопрошая у Рабиновича объяснений.

— Код — сегодняшняя дата. И не смотри на меня так! Да шкатулка имеет еще один замок, Власов знает, как его открыть! И да — она внутри железная, точнее из сплавов металла.

М-да… Либо у старика острая паранойя, либо, то что внутри, шкатулки — действительно очень важно и ценно. Хотя он и конуру свою под буквально десятью замками держит.

— Я свою часть уговора выполнил. Забирай шкатулку и проваливай. У меня еще куча дел!

Вот теперь я понял, почему Рабинович знойный тип. Мне было по боку на его хамство, но все равно неприятно.

— Удачи! — Угрюмо молвил я захлопывающейся двери.

И снова оказался во тьме.

Честно говоря, я даже немного удивился. Старик казался неторопливым, когда впускал в свою берлогу, но вот выпускал со скоростью света. Меня это, почему-то весьма повеселило.

В мгновении ока оказавшись выброшенным, я лишь хмыкнул. Рабинович не страдал излишней любезностью. Его право.

Вновь осветив телефоном потемки, я спрятал шкатулку в рюкзак и направился к выходу. Там и дальше лил ожесточенный дождь. Поэтому, только оказавшись под покровом подъездного навеса, набрал таксиста.

В надежде, что он еще где-то поблизости, пришлось перезванивать несколько раз. Лишь для того, чтобы понять, — сигнал отсутствует напрочь.

Тем временем ливень только усилился и различить детали улицы уже становилось проблематично. Промокнув до нитки я критически осмотрел джинсы, кроссовки и поношенную плащевую куртку, под которой скрывалась такая же мокрая кофта.

— Зашибись! Езжай, говорили они… развеешься, — твердили они… — заворчал я, пытаясь засунуть намокший телефон в сумку, что была единственной недоступной для всепроникающей воды вещью из моего скудного реквизита.

Я поправил капюшон, пытаясь хоть немного защитить глаза и сохранить видимость, но ветер будто взбесился и дождевые капли все равно неприятно долбили по лицу. Вода камень точит. Увы или нет, — я не камень, но сейчас это не в мою пользу. Так что следует равномерно ускоряться…

Не безуспешно оценив обстановку и выбрав нужное, на мой взгляд, направление, двинулся вперед. Дождь урезал видимость до полуметра, и это было уже чревато не лучшими последствиями.

Так недолго и под машину попасть.

Хорошо помня дорогу, я мог бы дойти в два счета, но минимальный круг обзора сбивал с «пути истинного». Надеюсь, — выбрал верный путь и впереди меня ждет стоянка такси, а не поцелуй с капотом.

Пройдя метров тридцать по вымершей улице, я услышал отдаленные звуки моторов, магнитол, голосов и… чей-то оклик. Сначала я не обратил внимания, посчитав, что мне почудилось. Ведь в таком хаосе звуковых колебаний можно и самого Сатану услышать.

Но вот оклик повторился и гораздо ближе. Я оглянулся, но, как и ожидалось, ничего не увидел. Черт с ним, с окликом. К стоянке совсем недалеко. Надо идти.

Шум моторов приближался темпами контуженного моллюска, но все же. Очень хотелось поскорее дойти, поскольку сухими остались разве что разрекламированные «труднодоступные места», а с моим-то здоровьем можно смело запасаться медикаментами и прочей атрибутикой самоврачевания.

Благо я хоть более-менее разбираюсь в том, что принимаю, — специализация обязывает.

Отвратительно чавкая кроссовками я, с немалой радостью, узрел огни фар метрах в тридцати. Дошел, все-таки. Аллилуйя!

Намереваясь ускорить ход, — уже занес ногу для шага, когда почуял мощный толчок в левый бок.

Судя по площади и плотности — кто-то с разгону врезался в меня, а по силе — это было явно умышленное мероприятие. Благодаря телосложению клопа в маринаде, от удара я отлетел на добрых два метра и для пущей радости впал в объятья бетонной стены, вдоль которой, собственно, шествовал.

Нет. В глазах не потемнело, не забегали искорки и тому подобная чепуха. Оглушенный двусторонним приветом, я плавно начал сползать по неоднородной поверхности дома. Боли пока не было. Она придет скоро, очень скоро. Пока у меня был травматический шок, что при моих болезнях просто-напросто парализовал тело.

«Лишь бы в кому не впасть! Лишь бы не в кому! Ненавижу! Четвёртой встречи я не вынесу! Надоело…» — Отстраненно забродили мысли.

— Чё-та он быро вырубился, — послышался гнусавый голос где-то очень близко.

— Хлюпик, че. Давай, рви сумку и карманы пасмари. Он не просто так к жиду приходил. Че то «звенящее» должно быть.

О-ла-ла, джек-пот! Давно не виделись! Меня опять накрыли гопники. Прелестно. А главное, — как всегда вовремя!

Не в состоянии ощутить что-либо я одним вестибулярным аппаратом осознал, что меня перевернули. Для большой радости, — лицезреть «быковатые» физиономии трех лиц соответствующей комплекции. Двое наклонились надо мной, а третий, по-видимому — главный самец стаи, стоял и что-то гудел, явно руководя процессом.

Вот сняли сумку с плеча, обшарили карманы, конечно же не найдя ничего кроме запечатанной пачки сигарет, пластинки обезболивающего, да ингалятора.

Я мысленно улыбнулся этой гремучей смеси. Слишком часто меня называли ходячим трупом, поэтому и решил ни в чем себе не отказывать. Даже в такой глупости как табакокурение.

— Кроме колес, шмали и еще какой-то херни, — нифига нету. — осведомил сообщников гопник слева от меня.

— Сумку гля, — посоветовал «главный».

Подопечные принялись открывать сумку, но почем-то у них ничего не получалось.

Внутри я ликовал. Еще бы! Не в первый раз грабят, и я нашел способ если не отбить у вора желание, то хотя бы насолить ему, усложняя процедуру в разы. Как? Элементарно. Сумка, — кстати, подарок профессора, — сшита из крокодиловой кожи таким образом, что вытащить содержимое можно, только, сняв замок. Все карманы и прочая атрибутика внутри.

Разорвать ее или разрезать, не получиться, — без наличия действительно хорошего ножа. Таким образом, единственный путь к чреву чудовища — ирландский замок-головоломка без ключа или кодов.

— Эм… тут тоже хрень какая-то! Замок, таво… тупо сплошная каменюка с буковками не нашими…

Чего греха таить. Если бы я мог, то откровенно хохотал бы, наблюдая за потугами гопников.

Главный «самец» зло зыркнул на меня:

— Слы-ышь, замок открыл!

Реакция, в подобном состоянии, естественно, отсутствовала.

— Слы-ышь, дрыщ! Я кому говорю! — Та же история, но гопник оказался упрямым, — подошел и пнул.

В результате я перекатился, оказавшись лицом в воде. Дышать вроде бы получается… И то радует. Неосознанно, конечно. Главное чтобы астма не проснулась, не то я точно ласты склею, если они не убьют, опять же.

Мда… С детства быть привыкшим к мысли что можешь окочуриться в любой момент, меняет психику человека. Когда растешь в детдоме, — тем более.

— Эй! Вы че, придурки, замочили его? — Промычал вожак и… О, чудо! Он нагнулся и прощупал у меня пульс на шейной артерии, соизволив для этого даже вынуть меня с лужи. — Пля-а… Жив. Пока. Короче, режьте сумку и погнали!

Я беззвучно хрюкнул от удовольствия. Режьте сумку? Серьезно? Ну-ну, — удачи и попутного ветра.

Из поля зрения исчезла тень главаря, открыв лицо на растерзание ливню. Началась возня. И спустя пару секунд я вновь услышал «пля-а» и еще целый набор местного устного творчества в довесок.

Как и ожидалось…. Некогда я сомневался в столь граничной глупости определенных граждан. Пока не убедился воочию. Почему просто не забрать сумку? Конечно, этот аргумент не в мою пользу, тем более что там, судя по всему, весьма ценный и, главное, — не мой предмет.

— Вася, мож вазьмём сумку-та? Тута паходу надолго…

— Ты ваще дебил? Забыл что ведущий следак, — мой сосед?

Главный гопник по имени Вася, ответил на мой немой вопрос и окончательно убедил, что среди присутствующих явно не один дебил. Логика гопников, как и большинства женщин, — нечто сакрально-монументальное и оно вне рамок доступного науке психиатрии…

Ох!.. А вот и боль… Пришла, гадина…

Скользящие судороги горячими фейерверками начали охватывать тело. Плавно и упорно восторжествуют, — введут меня в беспамятство…

— Ну так че? Если оперативно, то никто не заметит, — послышалось из круга усердно размышляющих воров. — А, Вась?..

— Та я вот думаю…

— Эй, вы тут паренька не вид… Ах вы уроды! Вы че творите?!

Мне послышалось или на сцене появился новый персонаж? И почему у него такой схожий с подвозившим меня таксистом голос?

Лидер Вася явно все подумал и передумал.

Оставив сумку, три шкафоподобные личности скрылись в неизвестном направлении, а я имел честь увидеть давешнего золотозубца. Тот склонился надо мной и что-то говорил.

Я его не слышал. Боль по привычке притупила восприятие и проглотила меня.

Я уходил. Может в обморок, может в кому, а может и в пресловутый ад. Все равно. Лишь бы не было боли под эту странную пульсацию крови в ушах, что будто складывалась в пугающие, доселе незнакомые, нотки.

Веки опустились…

* * *

— М-да… уважаемый! С вашим букетом и отделаться обычным вывихом, — это за вашей спиной все святые стояли! — Назойливый интерн уже достал меня. Причитает как Карлсон над вареньем. — Врожденный порок сердца, бронхиальная астма, локальная дегенерация нервных волокон и нападение с анафилактическим шоком в результате. И при этом вы не просто живы, но еще и выписаться хотите. И курите в кабинете! Вам нельзя…

— Доктор, кроме всего перечисленного я — эйдетик и физиолог в придачу. Так что поверьте — свою медицинскую карту знаю получше вашего.

— Но…

— За курение, — пардоньте. Насколько я понял, — мене не регистрировали? Нет? И не надо. Хорошо, что медсестра бестолковая… Поблагодарите от меня. Все-все, мне на поезд еще успеть надо.

— Но…

— Вот, — я ткнул в нагрудный карман практиканта скромное пожертвование, одевая куртку. — Думаю, это хватит. Счастливо оставаться!

Затушив сигарету и выбросив сквозь форточку, я подхватил сумку, пулей вылетая с травмпункта.

Снаружи меня встретил давешний спаситель, по совместительству таксист.

— Ну что? Как ты?

— Шикарно. Подлатали, — как новенький.

Сарказм… Вечный спутник.

Таксист ухмыльнулся во все золото. А ведь он спас мне жизнь. Отвез в больницу и дождался моей выписки, точнее побега.

— Легко отделался, — кивнул он на перевязанную эластичным бинтом руку.

— Да уж… — скривился я, проследив взгляд.

Мы направились к выходу. Следовало, как можно скорее убраться отсюда. Ненавижу больницы, — слишком много воспоминаний.

Выйдя сквозь стеклянные двери вновь встретились с ливнем. За четыре часа ничего не изменилось. Разве что стемнело.

— До вокзала еще подкинете? — спросил я, пересчитывая деньги.

— Конечно, — кивнули в ответ. — Идем!

Я целенаправленно решил не обращать внимания на нереальную доброжелательность таксиста, чьего имени не знал до сих пор, но уже был обязан жизнью.

Как по мне, — просто так ничего не бывает. Никто, никогда, ничего не делает «просто так». Детерминизмом попахивает, но психика человека гораздо сложнее так называемого Вселенского Замысла и ждать от нее можно чего угодно, но никак не простоты.

Сев в уже знакомую копейку, я принял еще одно решение, — рассчитаться. Чтобы расставить все точки над «ё».

— Вот, возьмите. Я вам должен гораздо больше, но это все что есть при себе. Как приеду, — пришлю остальное. — Я вручил сумму за весь проезд и ожидание в больнице, но без учета помощи. Мне еще надо было купить билет и что-нибудь пожрать, ибо дорога не из коротких, как ни крути.

Грузин уставился на меня очень странным взглядом. Мне он жутко не понравился. Неужели не верит, что перешлю остальное?

— Мы так и не познакомились, но скажу тебе одну вещь, — у меня дочь чуть младше тебя и если бы ее кто-то тронул, я бы сам помер, но его бы с собой забрал….

Та-ак… Разговор идет явно не в том русле!

— К чему вы клоните? — нахмурился я.

— Ты ведь «детдомовский», верно?! Я смотрел паспорт, когда вез тебя в больницу. Я тоже оттуда, а мы должны друг другу помогать. Тем более в таких случаях. Оставь деньги себе. Еще пригодятся. И не настаивай! Все равно же не возьму.

Значит, он умудрился замок открыть. Но это еще полбеды. С чего, интересно, такая самоотверженность и преданность у представителя детдомовской общины? Вот этого мне не понять. Раньше снисходительности не наблюдалось. А тут на тебе! Прям день хороших поступков.

Или же он нашел в сумке нечто более ценное, чем мое скудное предложение?

— То есть, денег вы не возьмете? — Повторил я попытку и, воспользовавшись моментом, проверил наличие в сумке всех важных предметов. Грузин в это время как раз смотрел на дорогу.

Все на месте! М-да… Чего-то я совсем перестал понимать в людях. Или, в связи со сменой климата, начались смены в менталитете народа?

— Нет, не возьму, — согласно кивнул он.

— Хм… Ладно… Э…

— Михаил.

— Михаил! Как меня зовут вы и так уже знаете. В таком случае примите хотя бы мою искреннюю благодарность. Сами понимаете, — если бы не вы…

— Расслабься, — хмыкнули в ответ. — Слава Богу, что всё обошлось. Ты, насколько я понял, парень толковый. Это стоит уважения. С такой-то судьбой за спиной. Будем считать, что я помог тебе как однокашник, пусть даже по несчастью.

Нет… Мне определенно это не нравилось. Не то что я не верю в доброту душевную Михаила, но чувство скрытого подвоха так и норовит иссушить мозг. Что-то здесь неладно, но с этим можно повременить. Главное сейчас — успеть на вечерний рейс.

— Ты уезжать собрался? Сегодня же? — подал голос Михаил.

— Да. Дела…

— Далеко?

— Сочи.

— Не на отдых, значит.

— О-нет, — согласно хохотнул я, вспоминая последний шторм в том районе. — Явно не на отдых.

— Понятно. Ну, тогда удачи тебе. И будь осторожен.

— В смысле? — Я не понял фразы и лишь теперь осознал, что мы уже на месте.

— Приехали, — махнул он рукой на парковку за лобовым стеклом.

Я впервые замялся, пытаясь собраться с хаотическим стадом мыслей.

— Спасибо. Даже не знаю что сказать еще, — только и сказал я.

Ох, и не нравится мне все это!

— Не стоит, — похлопал он меня по плечу. — Просто иди. Может когда-нибудь еще увидимся…

Секунду помедлив я лишь кивнул и хлопнул дверьми, погружаясь в яростный мир ливня.

* * *

— Объект в целости и сохранности, отправляется за билетами на вечерний рейс «Москва-Сочи». Посылка при нем. Как и ожидалось, — не подает признаков активности.

Как только Влад вышел из такси, исчезнув среди пулеметных очередей влаги, таксист по имени Михаил неожиданно преобразовался.

Он снял простецкую шапку с козырьком, накладные зубы и усы, став совсем другим человеком. Но главное — изменились его повадки. Теперь он не выглядел добродушным водителем такси, а скорее — опытным шпионом.

— Хорошо, — послышалось из наушника. — Проследи, чтобы он сел на поезд без всяких эксцессов, — лучше лишний раз перестраховаться. А то что его поле прямо-отрицательно действует на груз, — только лишнее доказательство важности задания. Люди в поезде за ним присмотрят, а ты, как только убедишься в посадке парня, возвращайся. Завтра, как планировалось, летишь следом.

— Хорошо, генерал. Только вот…

— Что? Что-то не так?

— Да нет, просто…

— НУ?

— Такое ощущение, что с ним что-то не так. Показатели сенсора вполне обычны, но вот что мне показалось странным, так это фон груза. Словно… приспосабливается к перевозчику. Низкочастотные вибрации так и бурлили, несмотря на мощнейшую негативность капсулы. Думаю, стоит быть повнимательней, дабы в поездке чего не произошло. Непредвиденного, имею ввиду.

— Хм… Ладно, я сообщу об этом наблюдателям. Это все?

— Да.

— Тогда до связи.

— До связи…

«Копейка» невероятно гадкого цвета, заметного даже в такую непогоду, медленно отъехала на обочину, через некоторое время превратившись в некое подобие безжизненной усыпальницы, где, на самом деле, натянутой струной вел наблюдение агент под руководством организации «Храм».

* * *

— Да, Юрий Алексеевич, все в полном порядке! Да, коробка в целости и сохранности! Нет, ничего не случилось, просто немного задержался. Нет, никто не трогал. Что? Откуда? Да, Юрий Алексеевич, я повредил руку… Форс-мажор. Москва, знаете ли, неприветливое местечко, а ее сателлиты — тем более. Нет, ничего серьезного, всего лишь вывих… Нет, Рабинович просто душечка. Нет, не понравились. Да, слишком простые. Да, следующего раза может не быть… Угу, до встречи.

Я вздохнул с облегчением. Почти пару суток я кантовался в поезде. Хорошо хоть «SV» попался, иначе окончательного расстройства самообладания было бы не миновать.

Наверно, только сейчас я понял, что если бы не посылка от Рабиновича, — вянуть мне в плацкартляндии. В бронированной коробке было явно нечто чрезвычайной важности, если уж ради нее выдали деньги на путь с комфортом туда и обратно.

Вот только непонятно, — почему мне? Разве можно доверять столь ценную посылку простому студенту? Или же расчет на то, что в случае чего, на меня подумают в последнюю очередь?

У-у… Бесят эти непонятки. Может, хоть при встрече Власов объяснит что к чему.

Вообще, мне эта история определенно не нравилась. Поездка в Солнечногорск к еврею-параноику, ради какой-то коробочки сомнительного происхождения, кою я должен доставить прямиком в экспедиционный лагерь. И в процессе доставки объявляются весьма занимательные личности на подобии гопников и непонятного таксиста-рыцаря на гадкой «копейке». Да и чего сам Рабинович стоит… Чушь какая-то.

Размышляя подобным образом я и не заметил как докурил и чуть не прозевал отбытие поезда. Запрыгнув в тамбур, чуть не лишился головы.

— Ресницы оттопырь, бестолочь! — Недовольно хрюкнул обладатель лопаты, столкновения с которой моя голова миновала за весьма мистических обстоятельств.

— Я-то оттопырю, а вот ваша лишняя пара хромосом с вами явно навсегда…

— Чо?..

— Абстракционизм конечно…

С большим удовольствием избавившись от общества «бестолочи», недоумевающего с курительной трубкой в руках дедушки и хихикающей молоденькой проводницы, я прошел в свое купе.

Внезапная вспышка раздражения миновала точно так же, как и пришла.

Сев на диван, уставился во мглу за окном. Поезд как раз набрал скорость и впереди виднелись контуры небольшого леса, пораженного шрамом железнодорожного пути. По моим подсчетам это уже район краснодарского края. В любом случае, завтра в девять утра я наконец-то освобожусь от плена железного червя.

В небе то и дело вспыхивали молнии, кривыми лентами бороздя ионизированный воздух. В купе я был один, что не могло не радовать и давало возможность сполна насладится свежими отблесками озона, что просачивались сквозь приоткрытое окно.

За полгода климат превратился в неуправляемого зверя, явно желающего всячески испортить жизнь зазнавшимся людишкам. И неважно что при этом вымирают животные, причем в гораздо большем количестве. О растениях я вовсе молчу. Урожаи гибли один за другим.

Ливни настигли Евразию недавно. И за это время успели искусно покорежить города и земли. Одну Москву и Петербург уже больше трех раз затапливало. Короче говоря, нездоровая ситуация, чего уж там…

Бездумный взгляд непроизвольно наткнулся на портрет своего обладателя, отраженный влажной поверхностью окна. Угловатый овал лица со слабым подбородком и якобы волевым лбом. Тонкие редкие брови над довольно широко посаженными зелеными глазами. Легкая щетина на ярко выраженных скулах, маленький тонкогубых рот и немного кривой, из-за нескольких переломов, нос, больше похожий на стиснутый клюв.

М-да… Красавец… Краше в гроб кладут! С моей и без того гнусной физиономией профессионального доходяги в седьмом колене, теперешняя усталость контрастировала как нельзя лучше. Можно в хорроре сниматься и даже грима не надо. Вот такой актер будет нарасхват…

Раскаты белоснежных струн то и дело пронизывали небо, как бы намекая что с ними лучше не шутить. Кто ж спорит? Один раз мне уже посчастливилось встретится с молнией, после чего я, собственно, и упал первый раз в кому. И опять же тогда мне тоже жутко повезло выжить. Иногда, Власов даже подшучивает надо мной, мол «трижды был на грани и трижды тебя выгнали оттуда пинками обратно».

Хм… Может в его словах действительно есть доля истины.

Хмуро осмотрев ушибленную руку я опять скривился, словно от зубной боли. Ведь готов был поклясться, что она, была сломана как минимум в двух местах! Как же я отделался простым вывихом? Если все ощущения говорили о переломе…

Вспомнились негодования одного из коллег Власова о том, что в последнее время происходят все более странные вещи. Будто, все чаще наблюдаются так называемые «вспышки псионической активности». Как оказалось, весна принесла не только сумасшествие климата, но и радикальные изменения в некоторых людях.

И таких случаев в последнее время уйма. Увы, в большинстве своем они вызывают острый скепсис у представителей официальной науки, каковым, по стечении обстоятельств, являюсь и я. Или должен явиться в ближайшее время. Однако некоторые ситуации заставляют не просто заинтересоваться, а чаще недоуменно нахмуриться.

Вот и сейчас я хмурился, глядя на свое левое запястье.

Чувство собственной важности я давным-давно оставил за обшарпанной дверью детдома. Возможно, именно поэтому не искал особо выдающихся компонентов в собственной персоне. А значит и раздумья о чудо исцелении угасли сами собой.

Еще раз взглянув на взбудораженный мрак нескончаемого леса за окном, я открыл последнее, насколько это позволяла его конфигурация и вновь закурил.

Глупая привычка, но при количестве информации в голове даже не эйдетика, а любого современного человека, помогает отвлечься и кое-как упорядочить мысли, пока глаза отрешенно созерцают волнующиеся клубы дыма. Пока последний тут же исчезает в зеве распахнутого окна…

На очередной затяжке вновь лукаво звякнула молния и… неожиданно погас свет. Не успев как следует удивиться я встретился с новой неожиданностью.

Поезд резко начал тормозить и меня швырнуло на противоположный диван, как тряпичную куклу. От удара, по состоявшейся привычке, я малость офигел. Лишь спустя несколько секунд, разжав зубы, смог снова открыть глаза. В ушах безбожно звенело.

Поезд больше не двигался. За его пределами ничего не изменилось: все так же гадко, мокро и темно.

Зато в вагоне уже начали звучать самые «радушные» и «доброжелательные» соображения по поводу происходящего. Иначе говоря: кроме громкого русского мата, я пока ничего не услышал.

— Какого… — я сам еле сдержался чтобы не уподобиться сородичам по лексике.

Встав на ноги, я первым делом нащупал сотовый, чтобы воспользоваться им вместо светильника. Выглянув из купе невольно узнал знакомый силуэт со все той же лопатой. У человека явно новый вид фобии — потеря хозяйственного инструмента.

— Что происходит?! — Спросил я у проводницы, секунду назад выскочившей из противоположного купе.

— Эм… — содержательно ответила она, дав мне возможность насладиться напуганным до чертиков лицом. — Не волнуйтесь, скорее всего произошла авария, но ее скоро исправят…

Уверенности в ее тоне не было ни на йоту. Да и чего только стоит это «скорее всего»…

В таких ситуациях стоит предостеречь себя. Именно поэтому я спрятал тару с посылкой во внутренний карман куртки. Не ровен час еще воры по вагонам пойдут. Хотя они чаще промышляют во все той же плацкартляндии, но все же. Запрокинув сумку на плечо я стал у двери ожидая дальнейшего развития событий. Судя по все громче звучащим проклятиям и матам, ситуация накалялась.

Раз уж пошла такая пьянка, — лучше довершу начатое. Пройдя сквозь распахнутые настежь дверь тамбура, зажег очередную сигарету. Затянулся, наблюдая за энной прогулкой молнии за окном и…

В один миг, сквозь нарастающий шум вагона и непогоды, до меня донеслись два коротких, как электроимпульсы в затылок, чувства.

Опасности и обреченности.

За окном стало светло словно днем, а темный лес напоминал заснеженный бор с навеки застывшими снежинками дождя. Словно на паузе видеоролика.

Заложило уши. По вагону прокатились мощные вибрации. Задрожали окна, затрещали стены, вагон заходил ходуном, скрипя и ноя.

Дверь противоположного тамбура вдруг растаяла, словно пепел, осыпавшись на пол, серой металлической крошкой.

Некто, облаченный в длинный, по щиколотки, серый плащ, — целиком скрывающий большую часть фигуры, — легким и неспешным шагом шел ко мне, скрестив руки за спиной.

Некто или нечто.

Обтянутое серой кожей лицо и голый череп, лишенный ушных раковин. Змеиные щели вместо носа, слабо раздувались, будто даже испуская пар. Тонкий, словно прорезь, рот скривился в неком подобии жуткой ухмылки. А огромные черные глазные яблоки отражали белоснежное сияние за окном.

С некой отупленностью я почувствовал себя миской со студнем и безвольно упал на колени. Ощущение, будто внутри тела, вместо первобытного состава, оказался эластичный силикон. На котором, как на музыкальном инструменте, кто-то играет.

Не пытаясь осознать происходящее, я ощущал, как меня подминает какая-то невообразимая сила, что перебирала меня, как страницы огромной книги.

Вагон начало колотить со стороны в сторону, все сильнее корежа конструкцию. Однако шедшего ко мне, подобная ерунда совсем не волновала.

В боку чувствовалось болезненное жжение и колики. Зомбированный взгляд наткнулся на источник дискомфорта. Из-под куртки на пол капало вещество стального цвета.

Нахмурившись, я даже откинул подол куртки, дабы узреть, что столь драгоценная посылка, а вернее ее упаковка, растаяла словно подогретое мороженое. Я, гадливо кривясь, засунул руку в карман и вместо стальной коробочки вытащил…

Дивный кристалл, словно пульсирующий фотонами чистейшего белого света.

Персонаж, лелеянный всеми уфологами, преодолев полпути неожиданно остановился. Его карикатурное лицо исказила гримаса отвращения.

— Не смей, гаденыш! — прошипел он сотрясая децибелами само пространство.

Боли не было, будто она заблудилась на полпути. Вывихнутая рука только, что приняла далеко не целебную ванну кипящего металла, ощущалась без каких либо изменений. О коленях, я почему-то и вовсе не думал, а ведь ими, как в гречке, стоял в целой луже кипящего вещества. Металл явно не собирался остывать. Наоборот — он весьма задорно стекал по бинту вместе с расплавленной, подобно воску, кожей.

Я успел еще удивиться — как это кожа и мышцы горят, а кровь хлещет себе по кристаллу. Меняя цвет с белого, сначала на розовый, потом на красный и, в конце концов, черный…

— Тварь! Не смей! — завопил некто, срываясь на бег, но катастрофически не успевая.

Нечто белесое и прозрачное, состоящее из самого первозданного света, пробило крышу в нескольких метрах от входа в мое купе, тут же расплавив кучу железа и стекла, каким-то, будто колдовским путем.

Белоснежное щупальце вибрировало разрядами мощной энергии, извиваясь и закручиваясь, словно принадлежало гигантскому кальмару. Оно бесцеремонно проткнуло серолицого, мгновенно сжигая и распыляя на атомы, как он, совсем недавно, сделал с дверью.

В его огромных глазах отражалось замершее мерцание пространства вокруг. Он исчез, осыпаясь элементарными частицами, словно опавшие листья.

До меня вдруг дошла простая, интуитивная идея, — бежать. Как можно скорее и как можно дальше. Но тело меня не слушалось и, с замиранием сердца, я увидел как белоснежное щупальце, раскрылось подобно бутону, накрывая меня, вместе с куском перекособоченного купе.

А потом была вспышка… Нет, не псионической активности и не молнии. Камень вспыхнул, ослепив меня. И последнее, что донеслось до моего резко деградировавшего сознания — чувство падения. Бесконечного и не предвещающего ничего хорошего, кроме разве что диковинной, пронизывающей до костей, пульсации крови в ушах.

Пульсации самого мироздания…

Безумие

Что такое агрегатное состояние вещества? Термин, олицетворяющий определенном формы состояния вещества. Жидкое, твердое, газовое, либо плазменное…

Что такое материя? Термин, олицетворяющий объективную реальность, не зависящую от когнитивной деятельности разумных индивидов, с точки зрения независимого пространства-времени…

А что такое безумие? Термин, олицетворяющий совокупность психический аномалий подсознания, когда тебе целиком и полностью по боку на агрегатные состояния и материи. Поскольку внутренний чердак адекватности резко утратил штиль, ниспадая к урагану.

Мысли, чувства, эмоции скручены, взвинчены настолько, что принимают меняют агрегатику быстрее, чем поток электронов зажигает лампочку, при нажатии волшебной кнопки выключателя. И самое страшное, — ни физическое, ни психологическое полотно материи не может устоять перед ним.

Безумие… Иного объяснения не было. Как объяснить нечто неосязаемое, не имея сознания? Не зная, — есть ли «Я» вообще. Отсутствие физических ощущений, утрата психологической стабильности…

Сколько времени прошло? Прошло ли оно вообще? Если умер, то почему все еще способен мыслить, пусть даже на примитивном уровне, граничащей утратности? Если не умер, то вариантов не много.

Кома? Нет, там мне не посчастливилось побывать уже несколько раз, поэтому ее то я смогу отличить.

Не вижу. Не слышу. Не ощущаю. Но я все еще есть.

Что произошло? Потерял сознание? Или же нечто совсем другое?

Нет, не сон. Каким бы он ни был, сон остаётся сном. Человек лишь посредственно и декоративно может влиять на последовательность мозговой активности во сне. Даже со всеми якобы эзотерическими техниками шарлатанов.

Мысли мои. Личные, авторизованные и аутентичные. Значит, где-то все еще скрывается искалеченное, но не сломленное «Я».

Очень странно ощущается личность. Будто не во мне звучит голос автора сознания. Не во мне движется проекция образного макета воображения. Не во мне сейчас происходит спор с самим собой. Будто поселился в чем-то большем и меня обжили в ответ. Не могу этого понять, осознать, принять…

Вот почему — безумие. По-другому и быть не может. Вот почему кажется, что уподобляюсь звуковой волне, пучку корпускул, потоку элементарных частиц, проистекая во всех пространствах единовременно, чтобы застыть в безвременье…

Я безумен… Или нет?

Я есть ничто… Я есть никто… Я есть всё… Я есть все… Я… есть?

Бред… Безумный бред. Сумасшествие. Какой смысл тогда жить, продолжать дергаться, размахивая маленькими сломанными крылышками затянутой в смерч птички?

Будучи слабым физическим, нужно компенсировать интеллектуально. Таковы каноны эволюции. Такова архитектура природы. Выжить сможет лишь самый приспособленный. Не сильнейший или лучший, как любят, причмокивая вином при дамах, вещать романтики и гуманисты.

Нет, жизнь дается осознающему и применяющему свои сильные и слабые стороны. Остальное, — войны с ветряными мельницами.

Ум — все мое достояние. Было… И все-таки…

Кто Я? Что Я? Где Я? Я есть?.. Или нет?.. Возможно… Может… Где-то… Был… Есть… Буду? Да… Или нет?..

Безумие!!! Есть ли Я вообще? Был? Есть? Буду? Возможно… нет.

Или… да? Был… Есть… Буду!..

Казалось, что мимо меня неслись дни и ночи, годы и века, смерти и жизни, перерождения и перевоплощения… И в то же время все застыло в минус двести семьдесят три по Фаренгейту. Буйство бесконечно пространства-времени в миг окончательной атомарной смерти движения…

Все выглядело искаженным отражением некоего грандиозного зеркала, на чью поверхность я пал пылинкой. Меньше любого хрусталика песка, отходов эпителия, остаточного заряда электронов…

Стоял на месте, но интуиция уперто твердила, что так далеко бывать еще не приходилось. Извечная тьма, время от времени, вспыхивала разноцветными кляксами, холодными свечениям многоточечных сгустков материи, хранящих в себе нечто больше, чем я даже мог себе представить.

Интуиции… Хитрая уловка подсознания, не дающая телу использовать все возможности на полную. Время от времени, кидающая кость, как собаке, чтобы не дай Бог, не умер, и веселое мазохистское издевательство не прекратилось.

Черт. Что же происходит? Раньше я свято верил, что человек научившийся использовать свой мозг на весь потенциал способен на много большее, чем даже предполагается. Нынче же я столкнулся с первым и, вполне возможно, что последним для меня препятствием.

Копаясь в мозгу весьма велика вероятность стать его заложником. В организме слишком много предохранительных механизмов, выработанных природой. И самый опасный из них — психика. Похоже, именно в ее цепких лапах сейчас нити кукловода.

И пока я не пойму что со мной происходит, — быть мне собственным узником.

Удивительно на что способен разум. Того, что я «вижу» и «осознаю» сейчас, я не смог бы увидеть, будь я под самым убойным галлюциногеном. Картины столь странного смысла и содержания. Будь во мне больше наивности, подумал бы что дотронулся к чему-то большему чем есть на самом деле.

Увы, уверен, — это все не может быть чем-то большим нежели фантазия.

Удивительно? Ничего похоже еще не встречалось. Словно суть Вселенной, пускай и самая мизерная, едва уловимая ее доля, разверзлась холодным безразличием пучины вокруг.

Я вижу… Бороздя бездны даже не со скоростью света, а будто сквозь пресловутый гиперпространственный континуум Эйнштейна.

Но! Всегда есть одно «но».

Я не вижу ничего, чего не смогла бы смоделировать моя фантазия из тех образов и знаний, которыми довелось обладать осознанно. О неосознанных вовсе молчок.

Вспышка… Безумие… Сломанный винтик… разбитая ваза… усохший пруд… обрушенный дом… пылающий город…

Избавиться от последствий можно ликвидируя причину.

Что может быть причиной? Учитывая психодел, что творится, главным виновником сего действа является…

Я?.. В точку! Очевидно же, что бардак внешний соответствует беспорядку внутреннему. Рыба гниет с головы, империи рушатся с человека…

Как исправить? Мысленно убить себя слишком просто, ведь неизвестно как прореагирует психика на столь радикальное решение уравнения.

Итак, я попал в какую-то передрягу в поезде. Вполне возможно, что это было нападение с использованием психотропных препаратов, ведь в поезде кроме меня ехал еще какой-то чиновник и вполне реально что его «друзья» решили устроить встречу без лишних глаз. Под действием препарата у меня начались дикие галлюцинации, конечной из которых стала трудность с самоопределением.

Вспышка… солончаки пустыни… мертвые океаны… токсичные атмосферы… заледеневший планеты… схлопнувшиеся звезды…

Показалось, что я куда-то мчусь, падаю, тону, одолевая немыслимые расстояния. Облачные точки лучистого света мелькали молниеносно, настырно, неуловимо. Мимо меня неслись дни и ночи, годы и века, смерти и жизни, перерождения и перевоплощения…

Стоп!

Перерождения и перевоплощения? Откат, переформат, реконструкция и явление первоистоком собственного «Я». Ближайшей аналогией исходного самоопределения, которое сможет принять психика и подсознание.

Стоит попробовать. Сбрасывая кандалы условностей, несовершенства, лежащие в фундаменте всего. Чувствую, как все истаивает, отходит на другой план. Остаюсь только Я. Очищаюсь, освобождаюсь, стаю пустым сосудом и… Обратно наполняюсь собственным существом. Все откинуто-притянуто, отверженно-принято, забыто-вспомнено…

Вспышка… замершие системы… раздавленные галактики… гаснущие туманности… горизонт событий…

Тишина…

Безумие!!!

Что за? Что-то не так… Внутри что-то… Иное… Травит, ломит, иссушает, рвет.

Это странно… Это все испортило… Я снова теряю самоконтроль. Что я упустил? Я чувствую, что если не исправлю этого то… умру?

Я опять растворяюсь, становясь бесплотным. Умираю. Теперь по-настоящему. Хитрая интуиция просто вопит и орет. Что дальше? Я ошибался. Со мной что-то другое. Что-то мне не понятное. И оно меня убивает изнутри…

Что? Умереть просто так? Да гори оно все, синим пламенем! Просто так ничего не бывает! Я привык к мысли о смерти. Так вот, если умирать то хоть с музыкой! Пусть вся моя сущность сгорит и пойдет прахом, но я прихвачу свое зло с собой и в себе. Гори, мразь, в этой гребанной пульсации!

Безумие… бесчисленные огоньки… свет заполняет тьму… тьма поглощает свет…

Вспышка… рассветное небо… солнце в зените… зеленое поле… летний ветер… расцветающий цветок… пульсация… мелодия… истина…

Тьма.

* * *

Кладбище.

Столь старое и древнее, что наверно даже мертвецы здесь никогда не переворачивались в могилах, побаиваясь опрокинуть каменные кресты, а вместе с ними и все кладбище.

Здесь все успело густо зарасти кустарником, деревьями и бурьяном, что крушили на своем жизненном пути камень и металл. Буйный рост ягод наполнял воздух приятными ароматами, а земля, укрытая высокой плотной травой, была мягче самых дорогих ворсов.

Кто знает, сколько лет здесь уже никого не хоронили. Разве что где-то на окраинах. Видимо, именно поэтому здесь всегда так тихо и спокойно. Как и должно быть на любом правильном кладбище.

Но не сегодня.

Сегодня что-то было не так. Еще утром в воздухе парило некое беспокойство. Местная фауна спешила завершить все свои неотложные дела и как можно скорее попрятаться по уютным норкам. Даже вековечные исполины деревьев шумели листвой как-то настороженно. Будто ожидая чего-то. Чего-то, что нарушит этот по-своему девственный покой.

И они были правы…

Меж кривыми рядами могильников и склепов послышались шаги. Кто-то бежал. Бежал что было мочи. Глядя со стороны можно было лишь удивиться, как вообще возможно бежать на такой скорости и не напороться ни на один памятник или склеп.

Хрупкая фигура, укутанная в серый дорожный плащ, размытой тенью мчалась среди надгробий. Ловко перепрыгивая и оббегая опасные препятствия на пути, неслась вперед.

Даже странно. Будто от смерти убегает. Хотя…

Совсем близко от бегущего неожиданно произошло нечто весьма занятное. Склеп на его пути буквально взорвался, разметая каменные осколки далеко в стороны. Один из них чуть не зацепил фигуру, но та, все-таки, успела увернуться, хоть и сбила шаг.

Вдруг склепы, кресты и даже могилы начали взрываться одни за другими, словно сопровождая фигуру или же, что гораздо вероятней, пытаясь ей помешать.

Но беглец не расслаблялся и успевал избежать столкновения с опасными булыжниками. Хотя это и было чрезвычайно сложно. Некоторые камешки иногда цепляли его, но тот будто не обращал внимания. Продолжал бежать.

Наверно, так могло продолжаться еще долго. Могло бы. Если бы фигура не споткнулась и со всей полученной инерцией не врезалась в одно из надгробий, изрядно покорежив и без того кривой крест.

Послышался тихий стон, а миг спустя, — скрежет и треск. Вместе с крестом, беглец провалился под землю.

Образовавшиеся за долгие века подземные пустоты, опустили упавшего на несколько саженей, укрыв в неком подобии собственной могилы, совсем еще недавно принадлежавшей безымянному праху.

Странно совпадение, — как только он упал, взрывы утихли. Беглец, перевернулся на спину, показав лунному свету молодое, привлекательное, лицо. Парень был молод и изящно красив, пусть даже щеку сейчас и прорезал тонкий кровоточащий шрам.

Он тяжело выдохнул.

Словно из ниоткуда у края новообразованной впадины, появились трое. Три силуэта, прячущиеся под широкими черными плащами с глубокими капюшонами, так полюбившимися всем обитающим в тени. Из-под плащей, виднелись плотно подогнанная кожа стеганных курток и штанов, а высокие сапоги имели на носу, характерные для головорезов, набойки, — стальные конусы. Лица же были скрыты красными платками, на которых белой вышивкой изображались крест-на-крест револьвер и нож.

Троица была вооружена странным оружием. Каждый держал по длинноствольному револьверу с сияющим веществом в барабанах. Окаймленном в стальной каркас дисковидного лезвия. Оружием можно было не только стрелять мощными всполохами смертоносных зарядов астарикады, но и орудовать в качестве чакрама, если бой переходил на ближние дистанции.

— Лежать! — рыкнул басом средний из троицы, когда беглец попробовал шелохнуться, и безропотно пригрозив страшным оружием. — Отбегал ты свое, малыш! Ох, отбегал, чтоб тебе! Твой подручный Рыцарь из нас всю душу вымотал, пока с ним воевали!

— Не тяни, — молвил правый из троицы. — Исполняем заказ и уходим.

Преследуемый парень обреченно сглотнул, понимая свою участь. Затравленным взглядом он искал спасения, но уже знал, что его не будет. Его страж пал, а сам он этим троим сделать решительно ничего не сможет, даже если очень сильно захочет.

Надежды больше нет. Это конец.

— Ой, ну не обламывай удовольствие! Мы за этим ублюдком добрый месяц гонялись! Дай хоть повеселиться напоследок! — обиженно заканючил средний.

— Мы наемники, а не палачи, — возразил левый.

Лоб парня в это время уже успел покрыться испариной. Еще не хватало, чтобы над ним издевались, и смерть была мучительной. Это уже выше его сил.

— Ладно-ладно, — сплюнув, поднял руки, в знак примирения, средний.

Облачком сверкающей пыли он развеял револьвер, заменяя его волнистым кинжалом со странной печатью на крестовине. Знакомой парню печатью.

— Эй, — вдруг отозвался беглец. — Эта печать — герб моей семьи, знак моего рода! Это ошибка! Вы не на того напали!

Трио на миг замерло в немой сценке. Наемники переглянулись под капюшонами.

— Жаль мне тебя парень, но именно так оно и есть… — печально выдохнул правый. — Прости и прощай!

Он взял из рук товарища кинжал и готовый спрыгнуть, занес его на уровне ключицы. Замахнулся, целясь жертве в сердце и…

Несчастный парень зажмурился и даже попытался закрыться руками, хотя и знал что ему конец. Это смерть. Да будет мир его праху. Может, эти наемники хоть соизволят похоронить его, как подобает. Всё-таки, кладбище вокруг.

Ах да, — он уже в могиле.

— Аа… — выдохнул беглец, чувствуя приближение неминуемого, но никак не наступающего.

Белоснежная вспышка.

Он даже удара не почувствовал. Удивительно, как же просто умирать! Вот только… Почему он до сих ничего не почувствовал? Боли то нет. Да и вроде не поменялось ничего.

И свет… свет уходит.

Парень икнул сквозь слёзы, боясь открыть глаза, но все же себя осилил. И когда он увидел, что же происходит, — удивлению его не было предела.

Троица наёмников так и стояли над ним, правда все они были уже без капюшонов и без голов. А вокруг же почти ничего не изменилось, за малым исключением того, что из-за спин наемников исходило слабое свечение.

От купола полуразрушенного склепа, тянулся тонкий иллюзорный шлейф белесого цвета к небу.

— Что за?.. — Остолбенело спросил парень неизвестно кого, но, как ни странно, ответ не заставил себя ждать.

Три мертвеца, словно по чьей-то команде, упали и еще в полете превратились в прах. Теперь стало понятно, что их что-то сожгло. Но что? И почему обошло стороной его?

Парень поднялся, ойкая при каждом движении и словно до сих пор не веря своему счастью. С нескольких попыток ему все же удалось выбраться из ямы, чтобы с удивлением увидеть под ногами обугленную землю.

Словно, после страшного пожара земля, надгробия, склепы и даже деревья, — особенно деревья, — искорежились, покрывшись золой и пеплом. Вокруг на несколько десятков саженей все затвердело мертвецким налетом от так и не ощущаемого пламени. Обугленные деревья, расплавленные камни и высохший до хруста грунт.

Беглец осторожно и с опаской осмотрелся. Прищурившись, он опасливо сделал шаг к раскуроченному склепу, из которого исходило странное сияние.

Ему стало не по себе. Слишком странно и пугающе это все выглядело. А вдруг в склепе что-то куда страшнее наемников? Хм…. В любом случае, — что бы там ни было, судя по всему, именно оно спасло ему жизнь, а значит стоит взглянуть.

Открыв, чудом устоявшую, дверь, что карикатурно держалась на петлях лишенного большей части стен, склепа, он закашлялся. От пыли хлынувшей на него градом, защипало в глазах. Склеп был довольно большим и невероятно старым. Здесь парили тучи пыли, вырвавшейся на свободу, будто прогулялся мелкий ураган, подняв в воздух все, нетронутое столетиями.

А еще сквозь эту пыль, на том месте, где должен был лежать обладатель усыпальницы, проглядывалось уже совсем слабое, стремительно затухающее свечение.

— Эх…. Была, не была! — Обреченно выдохнул парень и сделал последний шаг.

Подойдя впритык, он наконец-то увидел, что его спасло и сказать, что он был удивлен — не сказать ничего.

На алтаре усыпальницы, поверх праха хозяина покоев, лежало бессознательное тело абсолютно нагого юноши. Именно его кожа испускала дивные клубы окончательно пропавшего света, а теперь освещенного лишь луной на небосводе.

— Что б мне… — пискнул беглец, внимательно изучая парня.

Его волосы, брови и даже ресницы были безупречно белого цвета. Не седые, не серебряные, а такой чистой белоснежной краски, что даже казалось светились в ночной тьме.

Худой, не слишком высокий, с множеством шрамов на груди, образующих ужасающее пятно рваной плоти от ключиц и аж до середины живота. Молодое лицо казалось слегка угловатым из-за ярко выраженных скул и четко обозначенных углов челюсти. Тонкие бескровные губы, немного конопатый и такой же тонкий нос под волевым лбом с короткими дугами бровей.

— Оз! Оз! Господин, Оз! — Вдруг послышалось неподалеку

К склепу подбежал еще один человек. Высокий мужчина среднего возраста, одетый в удобный кожаный костюм, наподобие тех, что носили наемники, однако более утонченного покроя.

— Асперо! — радостно приобнял его бывший беглец. — Хвала небесам, ты жив!

— Господин, вы целы? Я уж перепугался… — внимательно проштудировал юношу, названный Асперо. — Хм… Кто это? — Насторожился он, пряча за собой господина.

— Все в порядке! А это, — парень кивнул на неизвестного. — По-видимому, — тот кому я теперь обязан жизнью.

Мужчина еще больше нахмурился, оглядывая обморочного паренька.

— Вы ничего не путаете? — Переспросил он, посмотрев на незнакомца.

Во время осмотра, глаза его будто пускали мелкие разряды синеющих молний по глазному яблоку.

— Нет. — Ответил Оз, уже снимая свой плащ и накрывая им парня. — Помоги мне! Нужно забрать его отсюда!

* * *

Боль.

Первым, что ворвалось в мое сознание, была боль.

Болело все. Словно нервные рецепторы появились не только у клеток, а даже у органелл. Но с каждым мигом боль утихала. Несколько раз я пытался открыть глаза. Тщетно. Веки казались непомерно тяжелыми.

Я слышал звуки вокруг. Искаженные и обрывистые, но слышал ушами и это радовало мое истощенное существо.

Не знаю, сколько все это продолжалось. Немного похожее состояние, когда выходишь из комы. Мышечная дегенерация от долгого времени без движения, пролежни, невероятная усталость от чрезмерно функционирующего организма, что долгое время находился в состоянии минимального потребления энергии.

Вроде, терял сознание, проваливаясь в успокаивающую дрёму. Неимоверное количество раз. Казалось, меня переносили и перекладывали. В тот момент меня это не волновало. Истощение было столь велико, что мне страшно было даже предположить, сколько времени я провел в коме.

Ведь вероятнее всего это была кома. Хотя в памяти еще и оставались ошметки странных и страшных воспоминаний. И они меня откровенно пугали. Особенно тем, что они были частичны.

Эйдетик не знает понятия «забыл». Это и дар и проклятие одновременно. Сейчас же я помнил, но очень отрывисто. И, честно говоря, я этому даже рад. Иначе подозрения о сумасшествии имели бы весьма прочную основу.

Время от времени случались галлюцинации. Мне виделось ярко-фиолетовое небо размытое ядовито-розовыми пятнами облаков. Из всех глюков именно этот мне запомнился ярче всего. Остальное напоминало сущую ерунду. Разнообразные существа, больше похожие на обитателей бестиария, дивные приспособления извергающие заковыристые пары и молнии, что тут же формировались в причудливые знаки-фигуры самых разных оттенков и цветов, зависая в воздухе без каких либо весомых причин.

Так же не раз приходилось слышать столь зубодробительные звуки, что даже удивлялся обширности своей фантазии. Все-таки зря в свое время изучал «мертвые» языки. Там было много подобной ахинеи.

Я отчаянно пытался ухватится за жидкие, ускользающие сквозь пальцы, осколки бодрости в надежде восстановить гомеостаз организма. Видимо, отрава с поезда меня серьезно подкосила.

Вот же Власов будет ржать. Опять меня вытолкали из небытия пинками.

Сдался лишь, когда понял, что мне надоело биться в судорогах, как рыба на мелководье. Выныривать в реальность ради того чтобы созерцать галюны никак не прельщало.

Поэтому решил, — очнусь тогда, когда организм прекратит выпендриваться, а метаболизм поставит все на свои места. В этом мне, конечно, должны помочь. Очевидно, так оно и будет, иначе я бы давно окочурился, а не страдал пост-коматозным психозом.

На том и решили. Отдыхаем! И я целиком и полностью отдался сладкому миру грёз…

Мне снилось… Да черти что мне снилось! Надежды на сладкий сон рухнули в единый миг, не оставив права на контрибуцию.

Сколько бы не спал, — снились кошмары. Ну, в психо-физическом плане. Сложно сказать, что молочно-макаронное щупальце в окне поезда вызывало во мне благоговейный ужас. Да и тьма с редкими вспышками плазматических разрядов как-то не сильно влияла на мою детскую психику, не говоря уж о весьма одиозном гуманоиде.

Но организм помнил боль, которую якобы причинило все вышеупомянутое. Помнил и страшился ее, вовсю используя инстинкт самосохранения и вызывая чересчур бурные эмоции. Лучше страдать бессонницей, чем блуждать в казематах собственных страхов.

Страх перед болью… Именно он порождает в людях большинство их недостатков. Предательство, извращения, ненасытность, гордыню, жестокость….

Все это происки фобий перед болью. И в большинстве случаев страшатся боли не физической. Телесные страдания куда меньше ужасают обывателей, хоть и большинство из них этого даже не осознает. Те же мазохисты. Боль физическая служит для них самым мощным психологическим барьером перед болью моральной. И это лишь один из многих и многих примеров отдающих людей в руки страха…

Ощущения пробуждения, как всегда оказались внезапными. Сперва я учуял бархатно-релаксирующие мышцы, что весьма обрадовало. Потом и мозг начал возвращать сознание на свое место.

Не открывая глаз, попытался насладиться мгновениями эйфории. Прислушавшись к телу, с удовольствием понял, что хоть я и еще слаб, но все более-менее в порядке.

Чувства осязания в порядке, хотя нос и чует слегка непривычные для обыденности ароматы корицы с какими-то цитрусовыми компонентами.

Я зевнул и открыл глаза….

Закрыл. Снова открыл. Закрыл. Открыл.

— Е… твою мать! Какого хрена?!

Меня колотило.

Я лежал в светлой комнате. Бежевые стены, деревянная обшивка и такая же мебель в двух экземплярах — шкафа и стула, кровать не в счет. В комнате было одно трехстворчатое арчатое, тоже деревянное, окно. Тяжелые занавески подвязаны пышными шнурами за крючки на стенах. Орехового цвета паркет блестел, словно только что отполированный, льняная постель напоминала рай перфекциониста витиеватыми шитыми узорами. Поверх одеяла накинуто жаккардовое покрывало темно-красной текстуры. Также и я был переодет в странное подобие ночнушки, либо ночной рубашки. Благо хоть рюш и кружев не наблюдалось.

А за окнами… ярко-фиолетовое небо, размытое ядовито-розовыми пятнами мохнатых туч.

Я несколько раз протер глаза и даже стукнул себя по голове. Но картина была все та же.

Медленно, очень осторожно, я встал с кровати, осмотрелся, нашел дверь.

Закрыто.

На кончиках пальцев, подошел к окну, открывающему путь на балкон. Пытаясь не смотреть вперед, я нащупал изгиб ручки и вышел на широкую трапецию, крытую высокой белой балюстрадой.

Стоял ясный жаркий полдень, полный легкого ненавязчивого ветерка, что приносил приятную прохладу.

Дом в котором я находился, повис на огромной высоте, будучи заключенным в прозрачный, будто из стекла, купол. Опираясь на тонкую мерцающую жердь, что возвышала его над окружающим миром, едва не донося до самих небес, к пушистым облакам.

Конечно же на балконе, как на самой настоящей смотровой площадке, находился бинокль для обозревания. Ощущая, как сердце падает в пятки, я подошел к нему. И глубоко вздохнув, сам того боясь, посмотрел на окружающий мир.

А посмотреть было на что…

Снаружи раскинулся город, подобных которому я никогда не видел даже в самых откровенных фантазиях.

Огромные здания больше всего напоминали эклектическую кашу всех архитектурных стилей одновременно. Все бы ничего, если бы не их количество. Все что попадалось мне на глаз, имело не меньше десяти этажей. Некоторые сооружения и вовсе по моим прикидкам достигали сотен лестничных уровней.

Но это были еще только цветочки. По городу блуждали… существа. Столь разнообразного количества ипостасей в одном месте я не видел даже в самых психоделических картинах всяческих тематических фестивалей с косплеями и тому подобным.

Существа, походили на все мне известные формы жизни разом, и ни на что вообразимое единовременно. Прямоходячие звери, пресмыкающиеся птицы, летающие рыбы… Нет, разгул фантазии претерпел крах, еще до начала наблюдений.

Все что можно было хуманизировать, превратить в разумную, человекоподобную единицу, присутствовало здесь. Вивисекционный букет всех невообразимых обличий, собранных в одном месте и превращенных в потрясающее подобие функционирующего и взаимодействующего друг с другом, социума. Не мутанты или химеры, а самые настоящие виды, вышедшие из горнила матушки эволюции.

Я видел: хомяков в деловых костюмах, что спешили куда-то сидя в машинах с откидным верхом; пеликанов, торгующих каким-то фастфудом на углу огромного и строгого, наверняка государственного, здания; бабулю, похожую на кентавра, — только с низом льва, а не коня, — что ругала восьмирукого гиганта с красной кожей и огромными черными рогами на затылке; парнокопытных «эльфов», что выстукивали чечетку, чтобы угомонить ревущего ребенка; белокрылых игуан, красящих фасад, судя по цветам, — увеселительного заведения…

И это лишь малая, крохотная часть тех, чьи одеяния, по разношерстности и разнокалиберности, вообще не поддаются описанию. Разнообразность гуманоидальных, и не очень, форм жизни просто поражала.

Кроме всего этого, — улочки, проспекты и площади были наполнены наистраннейшими вещами и приборами. Это были и ящики на колесах, и роботоподобные создания такой же разнокалиберности как и «жители», и кареты запряженные столь диковинным существами, что я чуть не задохнулся от переизбытка красок и форм.

Все мерцало стеклянным глянцем и хмурилось каменным твердолобием. Мегаполис гудел и жил своей аляповатой жизнью, полной каких-то колдовских технологий, транспортных средств и совершенно бесконечных фенотипов.

Здесь можно было увидеть как парящие лодки с огромными турбинами и золотыми парусами, так и, едва ли не, танки с какими-то башенками, похожими на беседки под крышами в японском стиле. Как парки, полные детишек играющих со своими диковинными питомцами и родителями (иногда было сложно понять кто есть кто), так и облаченных в строгую форму патрульных на жутких разновидностях мопеда.

Разнообразные цвета и их сочетания, дразнили глаза, будто пытаясь выбить дух своим обилием. Некая вариация Нью-Йорка с межпланетной миграцией, выжимала из меня покой, каждым увиденным квадратным метром.

Небо бороздили несколько дирижаблей, крутящих рекламу на серых элипсоидных тушах. Множество маленьких дельтапланов, на реактивных двигателях, мелькали со скоростью звука. Неисчислимое количество автомобилей стояли в пробках широченных магистралей…

— Я рехнулся, — тихо констатировал я, сползая по облицовке шкафа на шахматный пол. — Пля-а… — кажется, даже завыл.

В том, что меня посетило безумие не стоило даже сомневаться. Самые страшные мои опасения воплотились в реальность. Я сумасшедший… Это не наваждение, я действительно сошел с ума. Столь реалистичные галлюцинации бывают лишь в одном случае.

Безумие….

Неожиданно в комнату вбежал… человек. Парень.

С виду ему было не больше двадцати. Кожаные штаны, белая рубашка с пышными манжетами и круглой завязью воротника, кожаная же безрукавка и сапоги немного выше колен. На бледном, наверно привлекательном для девушек лице, виднелась гримаса испуга и тонкий шрам через лоб, бровь, скулу и до самой челюсти.

Он смотрел на меня бирюзового цвета глазами из под не слишком длинных светлых волос. Возле правого уха свисала тонкая косичка с неким подобием круглой брошки на кончике.

Его вид добил меня окончательно.

— Эстеримо тэко? Вао ллей сенеталь, — с явной вопросительной интонацией молвил он, как-то чересчур осторожно приближаясь ко мне.

Супер! Мой дебильный мозг даже на искажение речи не поскупился!

— Тэко? Вао ллей! Денет аврей, — продолжил он.

— Парень, иди на хер, — обреченно шепнул я. На мое удивление он даже испуганно отскочил, прикрываясь руками.

Печально… Мое воображение настолько изуродовало очертания психиатрической палаты и санитара, что, после увиденного, остается лишь один выход, — самоубийство. Я всегда считал, что при утрате моего единственного достояния, — разума, суицид неизбежен. Лучше сразу умереть, чем увядать в собственном аду воспаленного мозга…

— Вао ллей, — не унимался санитар, подходя ко мне, как к забитой в угол кошке.

Я увидел не уходящий испуг вперемешку с беспокойством, на его лице.

— Убей меня…

— Денет аврей.

— Пожалуйста…

— Вао… ллей…

Он подошел впритык и продолжал что-то бубнить.

Описать словами мое состояние в данной ситуации весьма проблематично. Сойти с ума, без надежды на спасение, было той запретной гранью ужаса, которой я пытался не касаться даже в самых черных думах. Я столкнулся лицом к лицу со своей самой ужасающей фобией, — безумием. Тем, о чем всегда старался даже не задумываться, держа за доброй бесконечностью замков, в казематах собственного тщеславия.

Однако, как и любые отходы человеческой деятельности, — оно всплыло.

Сейчас психоделическая ипостась санитара посадит меня обратно в кровать и попробует успокоить. Если начну буянить, мне уколют одно из сотен успокаивающих, или и вовсе накормят до треска, чтоб, как говорится, — наверняка…

«В любой ситуации есть как минимум два выхода…». Да, это правда…

«В психиатрии, в большинстве случаев, устранение причины тянет за собой устранение последствий…». Даже, если не вдаваться в крайности типа суицида, возможный отходняк от препаратов, тоже можно утрясти при помощи небольшой взбучки.

Жаль, что тогда мне это было невдомек и единственное, что набатом гремело в ушах, — конец. Панически, истерично, безапелляционно…

— Убей! — Я даже сам не успел понять, как набросился на парня, обхватив его шею пальцами.

Благо состояние аффекта помогло не ослабить хватку в первую секунду.

— Убей! Меня!!!

К моему удивлению парень как-то не слишком удачно сопротивлялся моему натиску, что несвойственно санитарам, особенно когда атакует такой хлюпик как я. Односторонняя борьба перенеслась в комнату и я повалил парня кровать, все так же настырно требуя ответной реакции.

В какой-то момент парень начал задыхаться и потихоньку синеть, а отдачи от него не было.

Ничего не понимая, я слегка ослабил хватку, давая ему возможность поквитаться. Но вместо того, чтобы броситься на усмирение, он продолжал торочить свое «вао ллей»…

Может это не санитар вовсе? Моей воображение хорошо поработало и сменило пол медсестре? Но тогда почему она одна? За столько времени точно кто-нибудь прибежал бы на помощь. Да и в «дурке» медсестры поодиночке не ходят…

Словно оправдывая размышление, ощутил мощный толчок и меня буквально пригвоздило к шкафу. Едва придя в сознание я рисковал опять провалится в беспамятство.

На сцене появился еще один персонаж. Одетый почти так же как парень, условно названный мною «вао ллей», это был светловолосый мужчина чем-то смахивающий на викинга. С виду ему было лет сорок и он держал меня за барки, придавив к шкафу. Его глаза были темно-фиолетового цвета и в них читалась агрессия вперемешку с угрозой. То что надо!

Я попробовал долбануть его, рванувшись всем телом, но его руки оказались воистину санитарскими. Даже чересчур. Хватка не то, что не дрогнула, — руки не осунулись даже на миллиметр.

— Асперо! Эвет! — Заорал посиневший парень с пола. — Теуто вао пигу ллей! Сеави ти аррей. Дерутиом?

— Гатти, эсте вао ллей цеикардо мез!

— Эвет!

Как ни странно, — галлюцинации даже не дрогнули, хотя я уже ощущал боль от ссадин. Наблюдая за странной сценкой меж парнем и мужиком, я с некой досадой осознал свою непригодность даже в такой глупой затее, как провокация убийства.

— Ллей! — парень обратился ко мне. — Дио Озморн!

Он приложил руки к груди, явно обозначая, что Озморн это он.

— Виницио ау Оз! — поклонился, не оставляя сомнений в том, что отрекомендовался.

Оттянув руки повторил жест, по-видимому, приглашающий меня тоже назваться.

— Влад… — неожиданно для самого себя, ответил я.

Почему-то данная ситуация оставляла во мне какое-то неопровергнутое чувство подвоха. Но я никак не мог понять, в чем он. В любом случае, санитар мне попался дюжий, и кроме цветных «колес» успокоительного мне сейчас ничего не светит.

— Нек ти ау Асперо. — Оз показал на мужика держащего меня.

Как я понял, его стоит звать Асперо. И он, при знакомстве, остался столь же непроницаем. Ни один мускул не дрогнул на лице, — продолжал буравить меня взглядом, недвусмысленно намекая на всю торжественность момента, лично для него.

— Теир, Асперо! — Оз снова обратился к санитару повысив тон. — Шепп лит ау ллей-ту Влад! Шепп!

Бред какой-то, но мужик, скривившись так, словно его заставили съесть дюжину лимонов разом, отпустил меня, хотя с места и не сдвинулся.

Либо я чего-то не понимаю, либо безумие слишком велико чтобы я мог осознавать даже самые малые толики реальности.

— Лит ау тэ нерде ау-лите новиаль. Ау мин бнек. — Судя по всему, Озу пришла на ум какая-то идея и он после обращения к Асперо выбежал с комнаты в просторный коридор и свернув направо скрылся на перекрестке лестницы.

М-да… Не удалась моя самозабвенная операция по самоликвидации. Сейчас парень прибежит с подносом «леденцов» и меня, как последнего придурка уложат в кроватку.

Хотя почему «как»? Я ведь безумен. Непонятно, только, почему воображение сформировало именно такую реальность? Никогда не чувствовал в себе особой тяги к фантастике, под соусом из барокко, и безудержной насыпью какой-то техномагии, что ли…

Забавно, сколько же я сам о себе не знаю.

Спустя около минуты созерцания злобной мины Асперо, я все больше начинал верить в его безупречность в роли санитара. Конечно, он немного расслабился, явно чувствуя свое физическое превосходство, да и поза стала удобнее, но взгляда с меня не спускал.

Правда, теперь его он был изучающим. Недобрым таким, словно приглядывался, что мне переломать, если опять начну буянить.

Я же снова кинул взгляд на город за окном. Заметил раньше не обособленную реку под сотнями мостиков. Под этим углом кругозор был куда больше.

Интересно какой город так трансформировался в моей голове? Неужели меня вернули в Питер? Или Москву? Или, все-таки, я сейчас где-то в краснодарском крае? Хоть одно хорошо, — фантазия убрала дождь. Это радует. Осточертел уже треклятый ливень.

С лестницы послышались шаги и в коридоре появился Оз. В руках нес… книгу. Я нахмурился так, что аж в глазах зарябило.

— Лит ау ллей-ту кимасо. Пелун новиаль! — Радостно сообщил Оз, потряхивая книгой.

Если шприцы и таблетки я представил себе как книгу, то еще при здравом состоянии мне следовало лечится…

Асперо задумчиво глянул на Оза.

— Арк диад? Лит ау локк пелун новиаль ти ллей? — В голосе мужчины я уловил нотки сомнения.

— Тэко.

— Мм… Барас нерде… Кьё'ссай! — кивнув Асперо отходя от меня на шаг, но не спуская угрожающего взгляда, мол, — «шелохнись только».

Тем временем Оз наконец-то перестал листать страницы и внимательно пересматривал несколько рядков, водя вдоль них пальцем.

— Тэко ней! — Улыбнулся парень не отводя глаз от книги.

Мне все это откровенно не нравилось. Что бы не сотворил мой мозг из палаты психиатрической больницы, — издевательств я не потерплю! Проведя аналогию, я допустил что под книгой я вполне вероятно мог представлять себе видеокамеру. Снимать больного человека на видео? «Youtube» ждет? Или в процессе съемки некий Асперо будет методично меня калечить? Э-нее…

— Смерть лишь еще одна грань непознанного… — тихо успокоил я себя.

Как-то я видел подобный трюк в киноленте о японских самураях. Главное сделать правильную хватку. Одна рука через голову, вторая под подбородком… И рывок… Я попытался сделать это максимально быстро, чтобы смерть длилась ровно три с малым минуты. Пока переломанный спинной мозг отключит тело, а «обесточенный» головной будет медленно погибать, я успею попрощаться с жизнью…

Мысленно… В первые восемь секунд затуманенных адской болью, пока я еще смогу мыслить…

Рывок и… Мои руки вывернули.

Черт!!! Как? Когда он успел?! Треклятый санитар! Он не только остановил меня, но еще руки за спину затянул. Гадина!

— Да чтобы тебе, каракатица криворукая!

— Асперо, не надо! Ты его покалечишь! — выкрикнул Оз, срываясь с кровати.

Лишь спустя несколько мгновений офигевания я осознал, что понимаю сказанное Озморном. Пусть и чувства при этом довольно странные.

— Да больнее на голову, я еще в жизни не видел! Малахольный какой-то! То на вас бросается, то себя убить хочет! — возмутился Асперо. — Еще и обзывается словами какими-то странными.

— Асперо! Отпусти!

Ничего не понимаю…

— Влад, ты как? — Оз наклонился ко мне вызывая на очную ставку.

Я ответил, но тут же об этом пожалел. Галлюцинации усилились. Теперь вокруг головы Озморна витали золотые иероглифы, которые испускала страница из принесенной им книги.

— Я сумасшедший…

— Что? Почему ты так считаешь? — Удивился Оз.

— Это все ненастоящее. Это не может быть. Бред, — Объяснил я после короткой паузы.

Почему я вообще с ним разговариваю? Неужели мне настолько… страшно?

— Хм… и с чего ты это взял, придурь малолетняя?! — вступил в разговор Асперо как-то странно нахмурившись.

— Потому что на Земле не бывает фиолетового небосвода днем! Нет таких городов! И нет подобных существ! — странное чувство, будто внутри все стиснулось. — Это все… мое безумие…

— На Земле? — переспросил Оз. — Это твой родной мир?

Солль

Прошло семь дней. Семь дней ада. И он творился в моей голове.

Светя опухшими глазами, как фонариками, я не покидал библиотеки вот уже четыре дня. Здесь спал, питался и по-детски радовался необычному для библиотеки, наличию ванной комнаты.

Наверное, мне было настолько же трудно осознать все происходящее, как пингвину понять каноны математического анализа.

Неделю назад я проснулся в непонятном месте, с непонятными людьми и в непонятном мире. Был совершенно уверен, что все это галлюцинации, и я просто сбрендил. Пытался совершить суицид, из-за чего теперь чувствую себя полнейшим идиотом. Когда не думаю, в какой заднице вселенной судьба решила совершить такую нелепую рокировку.

Мои попытки, что теперь радует, окончились ничем. Вместо этого, плененный ужасом своего безумия, я пытался ухватиться за хоть какую-то надежду, словно умирающий за полог простыни. И до сих пор не могу понять, что меня тогда удержало от еще многих попыток самоубийства. Ведь даже сейчас я не до конца уверен в реальности чего бы то ни было.

После того как Озморн использовал, по его словам, прибор «парламентёр», мне поведали дивную историю. Якобы я упал с небес, этим самым, сохранив жизнь Оза от клинка наемников.

Убийцы преследовали парня довольно долго, пытаясь ликвидировать по непонятным даже ему причинам. Звучало это весьма занятно и заставило меня усомниться в умственных способностях Оза. Ибо избегать смерти от тех, чьей мотивации ты не знаешь, как минимум забавно.

Но так было сначала. Потом мне объяснили самую вероятную причину, по которой Озморна могли убить. И вполне вероятно, что еще могут…

Начнем с самого начала. Первым поведанным фактом, была история места, куда я попал. Выходило что сейчас я в ином мире, не на Земле. Как и почему я сюда попал, мне пояснить не могли, ибо вероятных причин чересчур много. Как удобно, да?

С этим фактом я, так и быть, смирился. Перед этим, правда, пришлось провести больше тридцати тестов на целостность рассудка. Как не удивительно, — все дали опровергающий результат. После этого, с болью на сердце, я согласился выслушать своих «спасителей».

Я оказался в Хармине, так называется этот мир. Здесь обитают сотни рас и существ самых разнообразных видов и происхождения. Преимущественно разумные, живут в городах, читают книги, работают на заводах…

Большинство разумных, — гуманоиды, но попадаются и более изощренные формы жизни. Разновидности колеблются по неизмеримой шкале эволюционной статистики морфологизма, насчитывая самые разнообразные облики и формы. Но это все чепуха по сравнению с тем о речь пошла дальше.

Этот мир не единственный известный местным жителям. Наоборот, ведомо о чрезвычайно большом количестве планет, более чем населенных. Между ними не только возможно странствовать, но процесс еще и поставлен на своего рода конвейер.

Так и быть, с этим я тоже, сжав до хруста зубы, смирился. А вот дальше выдали такое, что показалось последней каплей и я уже хотел возобновить талант безумного суицидника.

Оказывается, во всех мирах очень распространена астаромантия… То бишь, черт подери, — магия!

Почувствовав себя в танке и попытавшись разобраться, оказалось, что вышеупомянутое, — ничто иное, как самое настоящее, в классическом понимании моего сознания, — колдовство. В тот миг я почему-то представил над своим телом, в палате, старуху с бородавкой на носу и лягушкой за пазухой.

Первые дни я сомневался в подлинности предоставленной мне информации. Какая-то маниакальная забота Озморна оставляла подозрения об его санитарской сущности. Учитывая психиатрические тесты, в свое время подсмотренные в лаборатории Власова, я понимал, что все вокруг реально. Как бы мне не хотелось, не верить, но идти против фактов я не мог.

Тогда пришлось попотеть над букварями и толковыми словарями. Не без помощи Озморна я поглотил все доступные источники информации и, как следствие, — до конца второго дня начал говорить на ломаном языке «иссаи». Он был самым распространенным и считался неким эталоном общения. Оз же называл его проще, — «всеобщий», поскольку язык являлся государственным.

Довольно забавное, между прочим, наречие. Для себя я окрестил его как смесь «латынь-япон-русь». Чрезвычайно условно, естественно. Просто звучал он чем-то, напоминая латынь и древнерусский, а правописание обобщалось до иероглифов, похожих на смесь предыдущих двух, но в стиле японской содержимости. Многозначно и многозадачно.

Тем не менее, следует отметить, что сложность языка минимизирована. Даже английский я учил около недели, учитывая, что были словари, переводчики и преподаватели. Здесь же, — все с нуля и справился за полторы сутки.

Спустя некоторое время Озморн начал приносить мне книги и выводить, ущербного, на прогулки. Стоит ли говорить, что при этом я выглядел как полный идиот? За день выучив местный язык, я поверг в шок не только Оза, но и его спутника-телохранителя Асперо.

Объяснить им, что такое «эйдетик» оказалось весьма проблематично. Однако спустя почти час доводов и аргументации они, как мне показалось, наконец-то усекли, что значит «безупречная фотографическая память». И с этим пониманием пришло осознание, что моими лучшими друзьями в ближайшее время станут энциклопедии.

Чем-то напоминая разновидность Маугли, я замыкался в себе, обставившись богато украшенными книгами, с полными иллюстраций, виньеток и текстурных палитр, страницами.

Штудировал, изучал, пытался что-то выписывать… А потом тупо пытался проглотить как можно больше информации, не особо себя утруждая в ее смысловой начинке. Иначе процесс затянулся бы до бесконечности.

А спуск по лифту, что находился внутри жерди держащей особняк, вообще показался мне едва не прыжком из парашюта. Поскольку местные крайне любили делать все прозрачным изнутри, для «созерцания красот». Пару раз дойдя до кондиции и чуть вывернув желудок наружу при этих самых «созерцаниях», я все же осилил непосильную вначале задачу. С третьей попытки.

Так же мои нынешние «опекуны» не могли понять, почему мне кажется нереальным существование магии. Хотя слово «магия» не совсем подходит. Точнее, — не подходит вовсе. «Парламентёр» использовал наиболее понятные моему мышлению термины. Потому и воспринял весьма обширные местные познания в «псионической активности»(опять же парламентер), как магию.

Колдовство, чародейство и волшебство, как я опрометчиво их про себя назвал, характеризовали талантливость здешних жителей лишь отчасти. Со слов Оза, крионцы тысячелетиями используют некую метафизическую энергию, — астарию. Силу и мощь, энергию вселенной, что разлита во всех мирах, принося жизнь, массу, движение. И правит ими, как противовес реальности, предоставляя Астрал.

Предрасположенностью к связи с астарией, конечно же, обладают все и всё. Своеобразная панацея бытия, служению которой посвящают немногие. Удачно пропустив это мимо ушей, я расчетливо решил разузнать обо всем более подробно в библиотеках, снова изнуряя очи тоннами бумаги.

— Ну что, уже не хочешь самоумертвиться? — На третий день бодрствования, спросил Асперо, ехидно оценивая меня классически прищуренным взглядом.

— Хочу понять. И в этом мне помогут книги, — ответил тогда я из бумажной крепости.

Именно тогда я получил предложение сходить в библиотеку, и с тех пор сменил место жительства, фактически переселившись в храм знаний.

Только проснувшись, я был в арендованном Озом особняке, используемом для скрытности. Вопрос о том, как скрыться в дорогом особняке в центре города, они высмеяли, сказав, что преследователи будут думать так же. После этого я еще раз усомнился в их умственных способностях, но решил промолчать. Они, — местные, им виднее.

Со временем я смог понять, почему Озморна преследуют. Из политологических трактатов выяснилось, что географическая ситуация здесь довольно странная.

Когда только открыли способ странствовать между мирами, в качестве первооткрывателя и колонизатора выступила самая цивилизованная в то время планета. Ее лидеры решили взять на себя просветительскую должность на новооткрытых просторах территорий и ресурсов. Как следствие, было создано подобие конфедерации, где каждый мир имел своеобразную автономию. Иначе говоря, это весьма напоминало Евросоюз, только между мирами-странами и, скажем откровенно, не особенно то разобщенный территориально.

Планета-первооткрыватель имела свою дикую политическую систему, где бал правило подобие конституционной монархии, с Регентом во главе государства. Регент избирался с аристократической династии, в качестве «наместника власти народа». То есть, как я понял, — тот же монарх, только с перекрученным названием и горой полномочий, под пыльцой мнимой демократии.

Поскольку планета Альтуим стала не только первооткрывателем, но и одной из самых развитых на то время, в новосозданном политическом органе конфедерации, — Совете Странствующих, для Альтуима выделили особое место. На котором восседал все тот же Регент.

Этот пост очень напоминал то ли президента, то ли канцлера. С нюансами местной политики еще предстояло разобраться, но факт того, что у Регента было намного больше влияния, чем у остальных председателей, понять не сложно. Да и факт, что должность он занимает пожизненно, по династической линии, вызвал кривую усмешку.

Так с тех древних пор, Совет разрастался, а место Регента занимали выходцы с одной династии Альтуима. Ссорились, мирились, расширяли территории, увеличивали население, делились культурными сокровищами, ресурсами, территориями и генофондом.

На сегодняшний день Регента нет. Умер бедолага и его место временно занимает избранный Советом кандидат. Регент регента, — эй богу, смешно.

Следующего, сорок второго по счету, пока не утвердили. Ибо меж представителями аристократии разгорелась нешуточная схватка за столь прелестное местечко. Учитывая количество ответвлений и кровосмешений основной династии, сейчас практически все, как их здесь пафосно именовали, Высокие Дома, вступили в борьбу.

Но даже не в этом суть. Дело в том, что некий Озморн, мой спаситель и нынешний «опекун», является одним из претендентов на место вышеупомянутого Регента. Кроме него на это местечко засматриваются еще человек триста, но после Оза, ближе всех стоит его дядя Дезморн, который, судя по всему, решил убрать племянничка с дороги. Хотя их кандидатуры далеки от сражающихся масс аристократии, — шансы есть. А значит гонка за «золотую кушетку» учитывает все возможные исходы со всеми вытекающими. Лишний раз перестраховаться не помешает. А параллельно этому выкосить едва ли не половину благородных господ, что позволяют себе неслыханную наглость, — не оглядываться.

Так…. С политикой разобрались. Теперь к нашим баранам. Точнее к тому, что лично меня интересовало больше всего. А именно, — магия, инопланетная экспансия и генеза всего этого.

Покинув Оза и Асперо в домике в центре города, я без перерывов сидел в библиотеке. Последний мой запой информацией длится вот уже вторые сутки. За это время я спал около двух часов и перечитал семнадцать книг. И это возымело свой результат.

Магия, как я ее назвал, является неким обособленным понятием, что объединяет невероятное количество методик работы с тем, что исследователи назвали «астарией». Впрочем, ничего сложного. Ведь так?

Когда я прочитал, что они имеют ввиду под «астарией», мне пришлось надолго задуматься. Классической физикой здесь и не пахло, но вот с теориями «новых исследований» можно было провести некую красную нить аналогии.

Насколько я понял, «астария» есть тем или претензией на то, существование чего пытаются доказать на Земле. Так называемая «темная материя», которая получила свое название по причине своей максимальной распространенности во Вселенной, но которая не отражает даже фотоны света, хотя существует везде и всюду. Ее частицы настолько малы, что способны проходить сквозь любые препятствия, не давая себя обнаружить.

Именно эта она служит главным источником гравитации во вселенной и обладает грандиозным энергетическим потенциалом. Она подходила идеально под описанные во многих местных книгах феномены, называемые «астарией». Та энергия, которую привыкли понимать земляне. По описанию, «астария», есть источником всего сущего. Основой и одновременно наполнением. Она дает жизнь всему живому, форму и статичность неживому, цельность и функциональность происходящему. Генерирует законы природы и мироздания. Что же… Забавно.

Спорный вопрос о том, действительно ли это так, но аналогию я для себя провел. Пускай и не слишком детализированную, либо действительно научно обоснованную. Научно, конечно же, с моей точки зрения, — человека привыкшего к технике, цивилизации проб и ошибок, прагматизму и жесткому скепсису на темы всяких сверхъестественных шарлатанств…

Я также узнал что «астарию» используют фактически все живые существа, а также контролировать ее может научиться каждый, но для этого необходимо обучение, знания и многие годы тренировок. Якобы источником и носителем сего чуда являются клетки «астароциты», — настолько малые, что долгое время стоял вопрос о том существуют ли они вообще. Довольно интересно, если учесть количество народу на просторах этих планет. Желающих учиться, должно быть, немало.

И самым забавным в этом всем являлось понятие «планар бытия». Мол, реальный и материальный мир именуется Истина, однако помимо него существует еще, предположительно, неограниченное в бесконечности количество «осей». Более менее исследованными пока что являются два, — Астрал и Лимб. Где Астрал, — едва ли не обратная сторона Истины, а Лимб, — промежуточный интервал между ними.

Трактовка малость подвынесла мне мозг. Местные творцы изящного слога и печатного слова, просто обожали вдаваться в крайности, местами на целые главы отходя от темы и повествуя о всякой ереси, типа обычаев определенных культур. Среди гор, целых, можно сказать, — континентов, информационного мусора, приходилось искать крохотное зернышко истины. С учетом местных фразеологизмов и некоторых афоризмов, что воспринимались мною, — по неведению, — прямо и безапелляционно, иногда приходилось переосмысливать данные с самого начала.

В общем, полученная информация заставила извилины ощутимо погудеть.

Еще при первой встрече с Озморном и Асперо, они удосужились объяснить причину своей заботы обо мне. Будто бы, упав с неба, я уничтожил наемников, которые вот-вот должны были убить Оза.

Оз нашел меня в разрушенном моим «падением с небес», склепе. Бессознательного и, важная деталь, — голого. Посчитав что его жизнедеятельность, — моя заслуга, он решил поблагодарить за помощь. Собственно, именно так я и оказался в теперешнем положении.

Что действительно меня повеселило, так это то, что я понятия не имею о том, как это все произошло. Равно, как и о том, каким образом я здесь оказался.

Хотя, от души лукавя, некоторые догадки на эту тему успели зародиться и откинуть старую аморфность. При условии, что все происходящее действительно правдиво, — а факты говорят, что это именно так, — то виновником моей экспансии могла быть посылка Власова и «гуманоид» в поезде. Та самая, забранная у Рабиновича и тот самый, раздавленным щупальцем из света. И если мне не изменяет память, что маловероятно в силу обстоятельств, то на Земле меня, скорее всего, уже похоронили. Или на худой конец, — объявили в розыск, как пропавшего без вести.

Санта-Барбара какая-то…

— Нет повести печальнее на свете, чем драма об общественном туалете… — подытожил я, захлопнув очередную книгу под названием «Где же обитает правда?».

Потирая многострадальные глаза пальцами и алкоголически пошатываясь из-за затекших мышц, я протопал мимо высоченных стеллажей, где находился мой задротский столик, под освещением самой обычной лампочки накаливания. Еще одно замечательное примечание, — местные технологии мало чем отличались от привычных мне. Идейно по крайней мере. Зато развиты были гораздо лучше в некоторых сфера, как например та же «астаромантия», либо межпланетные переносы.

Словно по волшебству, за поворотом возникла блондинистая башка Озморна. Он опять был одет в новый костюм. На этот раз в его образе преобладали синие тона, с неизменно высокими ботинками, узкими штанами и вышитым коротким пиджаком поверх привычной рубашки с манжетами.

Парень крайне любил помодничать, всегда пытаясь выглядеть безупречно, в отличии от таскающего один и тот же боевой костюм Асперо. Окрещенный «викингом» воин непременно подкалывал своего господина на эту тему.

— Не начитался еще?

Он покрутил сумкой развевая характерный запах свежеиспеченных булочек, что продавались в двух кварталах отсюда у трёхметровой высоты детины, которого все называли Малыш, поскольку он был самым что ни на есть милахой.

Разогнув спину и услышав характерный хруст, я смачно зевнул в предвкушении близкой трапезы и отдыха.

— Ты как раз вовремя. По-моему уже пора сделать перерыв и сходить поспать в нормальной кровати, — я демонстративно постучал пальцами по корешкам носителей информации на стеллажах, что уже успели вызвать у меня отвращение.

На Земле было много книг. Их всех перечитать я не смог бы даже за сотню жизней, хоть и читаю по странице в двенадцать секунд. А ведь Земля — один мир. Здесь их тысячи. Вывод — следует отдохнуть и пока что получать знания в процессе разговоров.

— Пойдем? — Обрадовался Оз.

— Да. Спасибо за хлебушек.

Несмотря, на ожидания, библиотека оказалась весьма приемлемой для моего воображения. Вполне обыкновенное огромное помещение, заполненное стеллажами, вокруг которых развивались сотни лестниц и балкончиков, а внизу располагались сотни столиков.

Компьютеры, что меня вообще поразило, здесь тоже имелись, однако не в классическом понимании. И заслуживали отдельного рассмотрения.

Нейриумы, — круглые хрустальные шары, словно только что из-под рук гадалки, представляли из себя, вычислительные машинные артефакты. Изображение из них проектировалось на ближайшую выбранную поверхность, в том числе собственную, с масштабацией, допустимой качеством самого артефакта. Были даже такие аппараты, что позволяли работать в «мнимом интерфейсе», — то есть непосредственно в виртуальной оболочке, внутри сознания «юзверя».

При контакте с пользователем, нейриум считывает мысленные сигналы, направленные на выполнение тех или иных функций. Разница между земной и крионской поделками, была лишь по сути в оформлении и способе управления.

Некий базовый аналог интернета, серверов и дата-центров производил взаимодействия с нейриумам путем посыла прямых сигналов информационно заряженной астарией. Каким-то образом она преодолевала расстояния в сотни раз быстрее света, поскольку проходила то ли через Астрал, то ли Лимб.

Эта сфера требовала гораздо более плотных разбирательств, поэтому всерьез я в ней пока еще не копался. И так мозги кипели. Жаль только, что до управления нейриумами я пока не дорос, — начинала страшно болеть и кружиться голова, при попытках соединения, вынуждая отпрянуть от зловещей технологии. Короче, — местная «айти»-концепция выдавала своего рода «синий экран смерти», при попытках использования.

В чем причина, я не знал, да и на данный момент были куда-более важные дела, чем непосредственное прикосновение прекрасной нише здешних технологий.

В общем, как выражали местные свое негодование, — Кьё'ссай!

Собрав прочитанные книги и вырубив свет, я потопал мало-освещенным лабиринтом храма знаний в компании Оза, болтающего всякую несусветную чушь.

Булка в зубах вызвала шквал негативных эмоций у бабушки библиотекарши, зло прищурившейся на нас с Озом своими четырьмя черными глазищами. Что-то каркнув она едва ли не вырвала у меня из рук книги и махнул рукой, мол, — «свободен».

Черт, как же быстро привыкаю! Вообще человек по природе своей может адаптироваться ко всему, даже лучше чем пресловутые штаммы смертоносных вирусов, что реплицируют себя в неисчислимое количество вариаций.

Вот и я, от количества накопленной информации, уже перестал обращать внимание на вполне стандартную бабульку. Хотя у нее и было реально четыре глаза, и это была никак не аллегория с очками. Подобных ей здесь было полным полно. Поэтому, на фоне остальных, выглядела еще весьма сносно.

Отдав книги и покинув библиотеку мы вышли на улицу, где меня вновь ждал минимальный шок. С непривычки.

Солнце давно вышло из зенита, тем не менее окрашивая местность в непривычно зеленоватый оттенок. Огромные здания весьма гротескной наружности в паре с широкими улицами, битком забитыми инопланетным социумом, перестали угнетать меня. Теперь я наоборот изо всех сил пытался свыкнуться с новым местом обитания, хотя пока получалось так себе. Слишком сумбурно и спонтанно все вышло. Впрочем, подобные вещи, если и происходят, то, скорее всего, исключительно так.

— Ну как успехи? — Уже на улице спросил Оз, пытаясь обойти двухметрового каменного чудака в комбинезоне, что копался в огромном самоваре на колесиках, перегородив проход к следующему кварталу и вызвав этим кучу брани от застрявших в пробке.

— Думаю, я в процессе смирения с происходящим, — хмыкнул я, обходя затор вслед за Озом. — И теперь придется поломать голову над куда более важными вопросами, чем информация о среде и истории.

— Сколько ты еще собираешься нас задерживать, образина? — Заорали вдруг позади, после чего послышался глухой стук и, как следствие, тишина.

— То есть? — удивленно изогнул бровь Оз, не обращая внимания на затихшую, так и не успев толком начаться, потасовку.

Проходя мимо кареты, запряженной подобием железного колобка пары метров в диаметре, что безропотно изрыгал клубы дыма и гудел подозрительно отвратительным скрежетом, я едва успел отвоевать у крылатой собаченции свое казенную имущество. Не то мифическое, не то просто мутировавшее, животное вдруг с наслаждением начало жевать подол куртки, вызывая умиления у толпы невысокий бородачей в зеленых трико и с высоченными цилиндрами на несоразмерно больших головах.

— То есть, — сегодня, когда высплюсь, нам следует обсудить дела насущные, — я невольно скривился, тщетно пытаясь оттереть салфеткой слюну с рук и куртки. — Межпланетные путешествия, — это, конечно, очень занятно и увлекательно, но есть один очень весомый аргумент не в мою пользу и он не дает мне покоя.

— Какой же? — явно напрягся Оз.

— У вас тут планетной миграцией никого не удивишь… Короче, говоря, будем откровенны, Оз! — Я остановился, спровоцировав собеседника последовать моему примеру. — Я тут никто! У меня ни документов, ни перспектив особенных-то нет. А быть вам с Асперо обузой я не имею ни малейшего желания. Вы и так много для меня… Ладно! — Я увидел покрасневшее лицо Оза и понял, что он опять хочет что-то возразить, но прервал его. — Давай так, — я сначала отдохну, с твоего позволения. Пусть информация перетравится, уляжеться. И тогда, вечерком, обсудим перспективы дальнейших дней. Хорошо?

Кудрявый блондин лишь сокрушенно кивнул. Надо отдать ему должное, — он действительно был благодарен мне за то, чего я даже не делал. По крайней мере, осознанно.

Видимо, здесь манеры воспеваемого Ренессансом гуманизма превозмогают не только в гипертрофированной форме архитектуры и моды, но и в остальных аспектах. Ведь не зря же Оз с Асперо так любят слова «честь» и «благодетель». Короче, все это слишком запутано для моего восприятия. Я и на Земле не мог похвастаться особыми успехами в общении с людьми, а с инопланетянами, — тем более кишка тонка.

Интересно, как бы Власов высказался на эту тему? Наверняка, назвал бы клиническим социопатом и агарофобом, если и вовсе не мизантропом. Да-а… Пожалуй его мне только и будет не хватать.

Прогулка после добровольного заточения среди книг, имела своеобразную пользу. Вроде получилось немного отвлечься, созерцая забавную аналогию уже давным-давно привычных реалий мегаполиса на совсем непривычный лад.

Здесь все было по-другому и в одночасье точно так же. Все куда-то спешили, чем-то были заняты. Странная, едва ли не «техномагическая» обстановка, притеснялась огромным количеством закусочных, мастерских, развлекательных и увеселительных заведений, в комплекте со строгими и монументальными зданиями магистрата, местной жандармерии и даже нескольких заводов по производству чего бы то ни было.

Парки и аллеи то и дело возникали изумрудными островками благодати и покоя, зазывая сесть в лохматые тени деревьев, на скамейку, и просто наслаждаться моментов. Огромные здания, пробки «астаромобилей, казались нелепой карикатурой земной реальности, под налетом иномировой альтернативы. Но только казались и только в начале.

Занятые странниками небеса и бестиарием, — город, были совершенно иной гранью моего понимания. Для жизни и, что гораздо важнее, — выживания, здесь, мне придется измениться самому.

Все казалось бы сказочным, если бы не было таким привычно прагматичным. Век застывшей изящности тесно переплетался с прогрессом диковинной атмосферой гипертрофированной, распустившейся словно невиданный цветок, эпохи технологий.

Мне было бы тяжело с этим смириться, если бы не было так легко к этому привыкнуть. Звучит как полнейшая чушь, но именно такие ощущения возникали.

— Асперо, открывай! — Пробубнил Оз в здешний домофон, тем самым оторвав меня от раздумий.

Я даже не заметил, как мы пришли.

Миновав ненавистный мне лифт, мы вышли на цветочную лужайку с полюбившейся мне вечноцветущей «сакурой» поодаль и пошли к самому дому.

Тяжёлая деревянная дверь цвета хаки, оттопырилась, открыв нашим взорам потемки коридора. Мы вошли, мимо огромного, на всю левую стену, зеркала, в котором я вновь ехидно, отметил свою ясную белокурость.

Планировка особняка, ничем сверхъестественным не отличалась, — коридор, ступени слева на второй этаж, справа большая гостиная, в которой одновременно можно было спать, кушать, смотреть проектированное на стену изображение «телевизора»(в данном случае, — «вещателя») или, — как Асперо, — оттачивать умения ближнего боя. И ни одно из вышеупомянутого друг другу не мешало. Почти.

Асперо все больше и больше напоминал мне какого-то арийца, с чего-то, осквернившего свое тело татуировками. Такой же светловолосый, голубоглазый и в прекрасной физической форме. Длинные волосы заплетены в косу, с тщательно выбритыми висками и затылком, что и вынудило, впервые, принять его за местного викинга, что разжился классическим андеркатом.

Они с Озом вполне ярко контрастировали друг с другом. Будто две разные версии одного и того же человека, где Асперо был брутальным самцом, а Оз — изящным героем-любовником. Даже черты благородных лиц, с аккуратными, симметричными линиями, чем-то напоминали друг друга, иногда заставляя считать их братьями.

— Привет, язва! — поздоровался я, наблюдая за вьющимся с палкой в руках атлете с крайне скверным характером.

— Здарова, — без единого намека на одышку ответил он. — Уже начитался, о мудрейший?!

Я скривился. Непривычно слышать сарказм в свою сторону, а не наоборот.

— Угу, и финансовую пирамиду построить успел на местном, гибком законодательстве, — хмыкнул я, вспомнив о коммунистическо-капиталистической схеме местной экономики, которая при всей своей витиеватости, как ни странно, работала.

— Господин Озморн, вам стоит поучиться у Влада коверкать язык, — кажется, Асперо как-то даже хихикнул в процессе своих выкрутасов. — Вот из него бы вышел прелестный «чваньковник» и председатель Конгресса! Ничего не понятно, но звучит то как! Преле-есть! Кьё'ссай!

Я ухмыльнулся, увидев покрасневшего Оза. У них с Асперо бескомпромиссно противоположные взгляды на политическую систему КРИО. Блондин считает ее близкой к идеалу и все еще безгранично перспективной. Асперо же, в свою очередь, ведет себя как закостенелый социопат, ассоциируя всех до единого политиков с «толстожопыми говнюками, которые ничего не умеют, кроме трепа да ковки им самим непонятных законопроектов». И, прочитав несколько политологических учебников КРИО, я в чем-то с ним согласен…

— Асперо, мы уже обсуждали эту тему! Я не собираюсь… — Оз явно затеял очередную тираду о своем нежелании хоть как-то быть причастным к политике.

— Да ладно-ладно, — телохранитель мгновенно покинул боевой танец и подмигнул нам обоим, направляясь в ванную комнату.

Стоит отметить, — его кожа на процентов пятьдесят было покрыто непонятными татуировками, что словно оживали во время движения мышц. Будь я девчонкой, вероятно, меня бы загипнотизировало подобное зрелище.

— Я ничего такого не имел ввиду. Всего лишь шучу. Иногда… — последнее он добавил уже выйдя с гостинной.

В это время я плюхнулся на диван с которого открывался прекрасный вид на огромный шпиль замка магистрата за окном. Суровое строение, вмещающее в себя филиалы всех значительных гос-структур. Как и во всех реалиях, оно недвусмысленно намекало на разницу между истинной силой державы и отдельно взятой ее части. Единственное место, где был собственный многопассажирный дирижабль и с завидной периодичностью мелькали вереницы, похожих на бипланы, астаролётов.

Даже в таком яро урбанизированном мире, замок казался своего рода колоссом, возвышающимся над всеми. Как символ. И как напоминание.

— Вот же язва, — пожаловался Озморн, приземляясь по соседству.

— Именно, — послышался приглушенный крик Асперо со второго этажа.

Запала тишина. Я рассматривал эклектическое строение с немым пониманием, что все мое желание спать, вместе с усталостью, куда-то внезапно улетучилось. Вновь прислушавшись к чувствам, напрягся, но ничего не ощутил. Как ни странно, — был бодрым и ощущал себя абсолютно выспавшимся. Это то как раз и настораживало.

Конечно, раньше я тоже любил работать над интересными мне вещами сутками, но похвастаться подобной выдержкой не мог никогда. Почти двое суток без сна. После двух суток обычный человек не страдающий бессонницей начинает хандрить. После четырех, у него начинаются галлюцинации, после семи, — начинают интенсивно рушиться клетки головного мозга, а после десяти, — он либо умирает, либо превращается в овощ.

У меня же была какая-то интуитивная уверенность, что и после десяти, буду еще способен бодрячком работать. А кому-кому, но интуиции я доверял меньше всего и подобные чувства вызывали лишь острую тревогу.

— Не надо…

Сначала я даже не понял, кто это сказал. Лишь через несколько секунд сообразил, что Оз.

— Чего? — Не понял я.

— Не надо принимать поспешных решений. Это только навредит.

— Ты о чем вообще? — Я и вправду тупил безбожно.

Оз печально улыбнулся. Именно эта улыбка чаще всего встречалась в его мимике. И я совру если скажу, что она не располагала людей к ее обладателю. Печальный аристократ, ставший узником обстоятельств. Что может быть более обаятельным? Вероятно, у него не было отбоя от девушек.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Ведь именно ты сегодня заикнулся о серьезном разговоре. Не знаю, что ты себе там надумал, но прошу, — не спеши. Тебя отсюда никто не гонит. Мы с Асперо поможем, чем сможем. И с документами, и со всем остальным. Я перед тобой в долгу. Не забывай об этом.

Вот тут я, сам того не ожидая, взбесился.

— Каком «долгу», Оз?! Я даже не помню о том, что ты мне приписываешь! Ты торочишь мне о вещах, которые меня не то что удивляют, а просто таки вызывают смех! — я встал. — Я сейчас напоминаю кусок дерьма в реке, — куда понесет, туда поплыву! А ты мне тут о решениях каких-то заливаешь! Какие решения? Какие могут быть решения, когда я никто?! Я не знаю, что случилось, как я сюда попал, а главное, — почему?! Что мне делать дальше?! А ты трындишь о решениях! — Как-то неосознанно я сорвался на крик, а Оз лишь сидел и со спокойнейшей миной слушал.

— Я тебя даже не знаю толком. Ни тебя, ни Асперо твоего. Да, черт возьми, вы сами обо мне ничего не знаете! Не знаете, а взялись помогать, словно Мать Тереза какая-то! А вдруг я был психопатом каким-то, или преступником? Откуда вы такие благородные взялись? Мне за всю жизнь никто не помогал, а тут вдруг вы такие добренькие нарисовались! С чего бы это, а?! Тем более, что я для вас никто! И самое главное, — как так получилось, что из полнейшей задницы непонятного физического явления меня выбросило, не в какой-то пустыне, или на съедение хищникам, или же вообще в работорговлю, а прямо в руки столь благородных и всепонимающих, аристократов как вы?! Уже не говоря о том что я вообще выжил, что само по себе, — феномен!

Не знаю, что на меня нашло, но я высказал все, что меня волновало. Ибо непонимания было слишком много и это выводило из равновесия на всех кругах психики. Возможно даже, мне необходимо было выпустить этот пар.

Будь я другим, возможно, реагировал бы на обстановку несколько иначе. Радовался бы, что дотронулся до непознанного и привел в действительность мечту многих ученых и фантазеров.

Вот только почему-то было вовсе не до смеха. Я всегда пытался быть реалистом и надеяться лишь на факты, себя и знания. Сейчас передо мной стала в определенном смысле дилемма.

Во-первых, на Земле у меня, как ни крути, осталось слишком много и там я, по крайней, мере, хоть кто-то. Несмотря на всю распрекрасность КРИО, я здесь, — не более чем беспризорник, лишенный любых намеков на дальнейший рост. Можно, конечно, попытаться, в духе романтизма, «превозмогать» и «возмужевать», наслаждаясь здешним винигретным колоритом, но не следует себя обманывать. Беспризорник, — не более.

Вернутся домой, судя по всему, будет весьма затруднительно, ибо, скорее всего во время пространственного коллапса я попал в некое подобие Кротовой Норы все того же Эйнштейна. На такие выводы меня натолкнули, сохранившиеся в памяти, астрономические атласы Млечного Пути, которого, к моему грандиозному удивлению, я не мог узнать с помощью местных звездочетных карт.

Исходя из этого, — мое положение, как, какого никакого, ученого Земли на сем месте себя исчерпывает. Записывать что-либо или изучать с точки зрения землянина не просто не имеет смысла, — это радикальная глупость, поскольку в данном случае я смогу поделится наработками лишь с самим собой. И то лишь в целях какого-то извращенного хобби.

Во-вторых, — я оказался в КРИО, что есть аббревиатурой к Конфедерации Расширения Иномировых Ойкумен. И если в ближайшие секунды не произойдет чудо-транспортации обратно домой, мне уже стоит задуматься над своим будущим. Если оно, конечно, есть. Следует быть реалистом.

Я — уроженец неведомого края, без любой мало-мальски стоящей документации. Все мои знания, опыт и взгляды базируются на диаметрально противоположных здесь установленным. Ну, почти все. Право, культура и социум здесь на том же уровне развития. Хотя в гораздо более объемных масштабах. Итак, вывод, — я, мягко говоря, в дерьме по самые уши еще сотни человек стоящих на моих плечах.

Живу в качестве подвешенного маятника. Вся неделя моего запоя библиотекой была лишь краткой отсрочкой данным размышлениям. Поскольку, если быть честным, я до последнего мгновения ждал, что вот еще секунда и я проснусь в больнице, где-нибудь посреди краснодарского края, и в телефонном динамике вновь послышится терминологическая ругань Власова.

А я лишь буду сетовать на страшный галлюциноген породивший в моей голове дикую для меня реальность. Надеялся, хотя прекрасно знал, что все реально. Но я с удовольствием обычного человека оттягивал момент, когда стану перед фактом своего положения, и мне придется не думать, а реально ломать мозг над решением поставленных передо мной задач.

Таким образом, — имеем уравнение, в котором около сотни «иксов», подразумевающих обстоятельства не в мою пользу, и одно известное, что обозначает меня. Весело, ничего не скажешь…

Я ждал ответной реакции Озморна, но он был спокоен как удав, со все той же фирменной улыбкой.

— Я понимаю тебя. Вот мой ответ на твои вопросы о нашей с Асперо, как ты выразился, «доброте». Понимаю, как ты себя чувствуешь, потому что мое положение, по большому счету, не намного лучше твоего. Заметь, — меня хотят убить мои же родственники. Неприятное ощущение, должен признаться. Ситуация сложная. Неофициально, как недавно узнал Асперо, среди головорезов за мой скальп объявили баснословную награду, и это при том, что я ни на что не претендую! А кто такая Мать Тереза, я не знаю, поэтому сравнивать не буду. Но знаю одно, — помнишь ты это или нет, но я обязан тебе жизнью, а жизнь, как гласит Кодекс Истины, — самый большой дар Вселенной. Ты можешь не верить в эту искренность, но она правдива. Дела говорят больше слов. Если бы тебе желали зла, — ты был бы уже мертв, брошен на том кладбище, где появился.

Говоря все это, Оз поравнялся со мной и пытался говорить максимально спокойно, но редко проскальзывающий надрыв слов, недвусмысленно намекал насколько это болезненная тема для него самого.

— Да у тебя проблемы. Ты далеко от дома, в чужих краях и без знаний о том, что тебя ждет впереди. Могу только догадываться насколько это может пошатнуть уверенность в реальности. Но не все так плохо. Может, сама судьба свела наши пути? И то, что мы оба живы и сейчас ведем беседу, — неспроста?! Я не знаю ответов на мучающие тебя вопросы, — «почему». Зато я знаю, что ты далеко не глуп и был честен со мной, как и я с тобой. Не слишком сложно увидеть правдивую сущность человека, когда он в беде. И раз даже Асперо признал тебя, а он в людях разбирается не только при помощи наблюдений, а куда более практичных решений, то нам не о чем сейчас спорить. Нормальный, умный парень. И иметь подобного тебе среди своих друзей было бы для меня большой честью.

На последних словах дрожащей от пафоса речи Оз, так же торжественно, протянул мне руку, приглашая к рукопожатию. Сказать что-то в данный момент было сложно. С одной стороны он сказал много путного и того, что меня зацепило, отчего у меня вдруг проснулась совесть опять вскрикивая о том какой я паршивый тунеядец.

С другой же, — это так наивно и самонадеянно, что весь приобретенный за время жизни цинизм просто закипал у меня внутри.

В любом случае, он прав в одном: какой бы не была ситуация, — панькаться со мной не имеет никакого смысла, поэтому подвоха искать уже нет причин. А еще, — я впервые в своей жизни захотел искренне извиниться.

— Прости, — сказал я, переламывая себя и с огромным усилием пожимая протянутую руку. — Вспылил и был неправ. Просто нахлынуло…

Тот лишь в который раз улыбнулся в ответ, мол «понимаю». Черт! Я даже не помню когда в последний раз извинялся, действительно в полной мере чувствуя вину и стыд за содеянное. Странное чувство.

— Ох, я щас заплачу, какие вы милашки! Прям затискал бы вас, если бы это не было так сопливо. Лучше бы жрать что-то притащили, ато в желудке урчит так, что коленки подкашиваются.

Это, конечно же, Асперо вернулся, наконец не светя голым торсом, однако сменив его сарказмом. Если бы взгляды могли воспламенять… М-да…

— Ну ты и… — покраснев, рыкнул Оз.

— Язва? Да-а… — самодовольно протянул телохранитель, мостясь в мягком кресле с прогибающимся от яств подносом. — А теперь, когда весь этот чувственно-пронизывающий маразм высказан, предлагаю обсудить, что делать дальше. Если вы не забыли, господин Высшесиятельный Озморн, то до адепторума осталось всего полтора месяца, а их еще надо пережить. Желательно со всеми конечностями на местах. Хотя в последнее время я сомневаясь в надобности вам некоторых действительно важных, лично для меня, конечностей…

— Твои шутки, как всегда высокоинтеллектуальны и многогранно содержимы, — прыснул Оз.

— Кто сказал что я шучу?

— Убью…

Когда Оз наконец перестал метать предметы обихода в так и не просыпавшего ни грамма еды Асперо, я нахмуренно спросил:

— Что еще за адепторум?!

К сожалению, даже прочитанных мною книг хватало на крайне малую толику знаний о здешнем обывательстве.

— Вон пусть самый меткий стрелок всия крионщины тебе обьясняет, — хихикнул Асперо, облизывая с пальца какой-то соус. — Может заодно напомнит себе на кой ляд мы сюда прибыли.

— Я помню, Асперо! — буркнул блондин, наконец присаживаясь. — Но сначала, думаю, стоит посвятить Влада в наш план.

Асперо откликнулся лишь безразличным чавканьем.

— Так вот, Влад! Как ты знаешь, у меня «слегка», — это слово выделили ироничной интонацией, — проблематичные отношения с сородичами по Высоким Домам, поэтому, пока не избран следующий Регент, у меня есть несколько вариантов поведения. Точнее два. Первый, которым воспользуюсь лишь в случае полной потери достоинства, — залечь на дно и, не дыша, ждать церемонии инаугурации. Второй же, который я, собственно, и планирую реализовать, — стать студиозусом Астария Кноли. Это одна из четырех главных в КРИО организаций, которые официально и дипломированно, обучают владению астарией. Так называемая, — Колонна Ученых. Если у меня получится поступить туда, я смогу стать Ученым, а, следовательно, перестану быть претендентом на политическую жизнь.

Хм. Интригующе звучит. Не то что вступления в Колонну спасет Оза, а система регулировки. Если человек умеет пользоваться астарией, значит, он уже не может быть политиком. Вроде и логично, с точки зрения права, но вот с точки зрения прогресса, — не очень.

— Так. Стоп! — Я поднял руки в знак протеста. — С этого момента попрошу поподробней! Если ты вступишь в Астария Кноли, то ты останешься без политического будущего, а, значит, и без угрозы для жизни от своих «любящих» родственничков?

— Тю, какой молодчинка, — восхищенно похлопал Асперо, всем видом показывая, что не ожидал от меня таких умственных способностей.

Я лишь зло зыркнул в его сторону, вновь пожалев, что взгляд не воспламеняет.

— Ты сказал о четырех организациях. Я об этом не читал. Только в исторических трактатах упоминалось о «адептах астарии», а до образовательных не дошел. Что это за организации?

Оз хитро прищурился, явно уловив во мне некую суть наркомана, с отличием в том, что я отчаянно жаждал дозы информации.

— Как только открыли тайну Астрала, Бездны, или же, как говорят тимеоты, — Торакиши, что значит «внутренности вселенной», буквально за несколько десятков лет, люди сообразили, что нечто изменилось не только в восприятии вселенной, как таковой, но и в них самих. Все чаще начали рождаться дети с не просто сверхъестественными способностями, но и вовсе с удивительными потенциариями, то бишь — новообретенными свойствами. Первыми официальными адептами стали организованные на государственном уровне Колонны Альтуима.

Неофициальными или скорее официально отвергнутым, но одним из самых известных в последствии, стал Айял, — основатель рода валакасов. Одного из самых многочисленных кланов неофициальной астаромантии.

— Интересный, полагаю, персонаж, раз был отвергнут на таком официозе, — полюбопытствовал я.

— Даже не представляешь, — хохотнул до хрюканьям Асперо.

— Ну… — задумался Оз. — Он родился, как посчитали, с некоторыми отклонениями, ибо был бледен как снег, а его глаза были красными. Сначала на это не обращали существенного внимания, всяко не реагируя на необычного ребенка и видя в нем лишь оправдание пословице «всяко случается, всяко бывает». Хотя тогда в его общине альбиносы были величайшей редкостью. Само собой, особенной популярностью среди жителей селения близ столицы, он не пользовался, поскольку с самого детства утверждал, что якобы слышит голоса деревьев, земли, металла. От него старались держаться подальше.

В общем, история древнее некуда. В селении его считали если не порождением тьмы, — демоном проще говоря, — то уж блаженным точно. И именно его озлобленность на своих ненавистников прорвала в нем ту преграду, что дала повод для дальнейшего развития целой отросли. Айял строил козни соседям и насмехающимся над ним детям, сам не подозревая, что именно он стал первым полноценным адептом астарии в тогдашнем Альтуиме.

В общем так. Айял заделался отшельником. Стал мстительным и озлобленным. А мстить было кому и за что, в полном объеме, если верить летописям. В результате на него объявили охоту, а он, благодаря этому, лишь совершенствовал свои способности. В конце концов он реализовался, как первый известный истории астрант, чей род в последствии назвали «валакасами». Поскольку на то время еще не было никаких представлений об Астрале, как о чем-то большем, нежели предположительное задверье Лимба, — мира духов. Не было так же тогда и технологий работы с ним, кроме сиреневых облак, что появлялись в пространстве, при включении первого механизма, ставшего прародителем астрального двигателя, но вначале лишь пропускавшего неведомых тварей в реальность. Методов работы с Астралом не было, поскольку о нем еще тогда не было ни сведений, ни каких бы то ни было оформленных знаний.

— Лаконичней пожалуйста, ато мы до адепторума отсюда не сдвинемся, — зевнул Асперо, доедая последний пирожок.

Оз насупился и, видно было, что прилагаются героические усилия воли, дабы не послать телохранители к бениной матери, но все-таки сдержался.

— Это стало решающим фактором в будущем Айяла. Он заболел на недуг, известный ныне, как астроболия. Подобное возникает, когда у человека развивается слишком много активных астароцитов в организме, — клеток отвечающих за взаимодействие с астарией, — но их не направляют в нужное русло при помощи соответствующих ментальных техник, которых тогда еще попросту не существовало.

Астроболия превратила Айяла в существо, жаждущее мести всем своим естеством. И он, следует заметить, этому не слишком-то и противился. Первый астрант стал чудовищем, что дало начало принципиально новому виду в пищевой цепочке. Потомки Айяла питались чужими астароцитами. Сначала это была кровь, потом они адаптировались еще больше и уже с помощью астарии приступили к питью жизненных сил без, так сказать, лишней возни и пачканья.

Конечно же, подобное не прошло мимо глаз тогдашних ученых и они всерьёз занялись этим вопросом. И уже через несколько десятков лет появились первые методы работы с астарией без угрозы заболевания астроболией. Развитие шло полным ходом и астрантов становилось все больше и больше. Тогда и заметили что в зависимости от способа влияния на человека, расходятся и его приоритетные способности. До эталона довели лишь четыре основных ветки астаризации, которые и стали родоначальниками четырех официальных институций.

Неофициальных тоже, конечно, хватало. Но со временем они стали вне закона, хотя многие сохранились и до сих пор. Официальные стали Четырьмя Колоннами Альтуима, потом КРИО, а из неофициальных астрантов признали лишь несколько кланов и родов. Вот собственно все по истории возникновения. Вкратце, как мог!

Рассказ не мог не заинтересовать. Хотя в нем и было много неточностей с тем, что я почерпнул в библиотеке, но суть понятна.

— Что-что, простите? — Фыркнул вдруг Асперо. — Многие?! Да этих «отступников» по всему КРИО пруд пруди! И, между прочим, валакасы среди них чуть ли не самые обособленные. Наверно, древняя история сказывается. Скажу тебе, Влад, то, чего господин Озморн никогда даже не выговорит! Среди «отступников» лишь несколько нормально развитых кланов. Остальное — дичь, и от них стоит держаться подальше! Да-да, господин Озморн, именно так! Я правду говорю и вы это прекрасно знаете…

Я лишь покрутил головой, уже поняв, что сейчас возникнет очередная словесная перебранка. Занятно получается. Тут у них есть и своеобразный аналог фэнтезийных вампиров с Земли и еще куча всяких мутантов-самоучек. Хотелось бы поглазеть на их технологии и методы работы с пресловутой астарией, как говориться, в непосредственной близости к источникам.

— …дискриминация!.. кьё'ссай!.. своими именами, филантроп несчастный… судить надо… клал я…

Споры этих двоих вызывали желание закрыть лицо ладонями и спрятаться куда подальше. Несмотря на всю глубину уважения в обращении со своим господином, Асперо терял это самое уважение в полном объеме, как только начинались подобные перебранки. Радикально противоположные взгляды… Как они только уживаются вместе?

Пока они воевали я осунувшимся взглядом бродил по давно лишившимся солнца, улицам города. Было над чем поразмыслить более внимательно. Совокупность новых знаний и эмоций, как-то жутко изматывала, порождая двоякое чувство переполненности и пустоты одновременно.

Спать я все еще не хотел, хотя физически ощущал себя, как раб после марш-броска через весь Египет с каменной плитой на шее. Пресловутое интуитивное чувство тревоги не покидало меня еще с момента первого пробуждения, когда я едва не отправил себя же к праотцам. Что-то среди этих отдающих аметистовым свечением небес, волновало меня. А когда взгляд опускался на гротескные очертания засыпающего города, — мне оставалось лишь диву даваться. Готов ли я был к чему либо подобному? Может ли вообще человек быть готовым к такому? И все эти разговоры на возвышенные темы с восхищенными интонациями в голосе… Действительно ли мы не пытались просто поубавить страх друг друга. объединяясь в некое подобие стаи? А даже если так, — то что с того?

В лучших традициях явления, я вырубился во время самых что ни на есть отстраненных размышлений. Как правило, я засыпал только так и никак иначе, ибо когда ложился с конкретной целью отоспаться, — получалось черти что. И на следующий день приходилось ненавидеть весь мир из-за того, что глаза выглядели как после встречи с ульем пчёл-убийц.

На сей я уснул спокойным, размеренным сном, почти что блаженным.

Гость

Утро десятого дня в КРИО выдалось на удивление спокойным. Из добровольно-принудительных компаньонов никого не было. Видимо, отправились по каким-то делам, оставив меня в собственном распоряжении.

Заспанно осмотрев гостинную, выполненную в смеси стилей хай-тэк и барокко, я потрусил головой, прогоняя последнюю сонливость.

Вещатель местного телевидения, — по сути являющийся проектором, что отправлял изображение на одну из стен, — решил не использовать, поскольку и дома считал подобное разновидностью зомбирования.

Маленький островок суши за окном, на котором расположился особняк в силовом куполе, напоминал радостную лужайку весенней порой. Цвели цветочки, порхали бабочки, волновалась листва дерева, — воистину прекрасного и напоминающего сакуру, но цветущего всегда. Даже прудик собственный имелся. И все это было посажено в защитную сферу энергии, чтобы держаться на тонкой балке, в доброй сотне метров, над городом.

Впрочем, вкусы у всех разные. Почему новые товарищи решили поселиться в таком месте и почему подобные дома вообще существуют, — мне не понять. Не беря ко вниманию околесицу насчет «видного местечка, где никто не будет искать».

Отправившись в столовую, я перекусил, несомненно деликатесными продуктами, тупо скомкав их в некое подобие бутерброда и даже не ощутив вкуса. Крионцы, чего греха таить, — любили вкусно пожрать. Тут тебе и всяческие азу, зразы, гуляши, бефстрогановы, разнообразные супы, каши. Десерты вообще поражали фантазию удивительными пирожными, запеканками и печеньями, преимущественно с кремовыми наполнителями.

Я никогда не был силен в кулинарии, откровенно зная лишь два блюда, — кофе и чай. Ну и яичницу по праздниками. Однако не маленькая столовая в доме, все больше и больше приучала фильтровать рацион самой разной кухней из всего КРИО, — ведь господин Озморн Солль у нас был тем еще гурманом. То он по полчаса разжевывал какие-то с виду ядовитые тефтели, то заправлял острыми соусами кашу, которую я до сих пор считаю манкой. Когда речь заходила о винах и дорогом алкоголе, правда, он пасовал. Зато просыпался Асперо, способный часами, как дипломированный сомелье, пересчитывать сорты коньяков, вин, виски, рома, джина и прочего горючего. Иногда даже высчитывая место изготовления до провинции, а возраст, — до месяца.

В общем, с блюдами здесь церемонились и еще как. Жаль, что я воспринимал еду как «вкусно» и «нафиг», чем в первое время вызывал у Озморна легкий нервный тик.

Ванная комната встретила меня вообще почти как родная, фактически ничем не отличаясь от привычных. Ну разве что богатством попахивало и местами даже чересчур. А так, — мрамор, керамика и куча мытье-полоскательных отрав для ухода и отпевки кожи, волос, труднодоступных мест.

Это был, пожалуй, самый весомый фактор аналогии с Землей, — санитария.

Один из сокурсников, всегда рассуждавший, что в вымышленных вселенных средневековья, наполненного магией, присутствует самый аутентичный романтизм, навсегда возненавидел меня. На все его доводы я задал один простой вопрос, — любит ли он гадить у себя в квартире. Не в смысле, — встречи с белым вождем всей сантехники, а в смысле, — по углам и закоулкам. Ведь средневековье именно это и подразумевает.

Все любили разглагольствовать о том, как чудесно было бы стать принцессой в высоком замке или принцем на белом коне, что непременно освободит мир от лап злодея-чародея или на худой конец — какого-нибудь дракона. Но как только речь заходила о самых банальных вещах, таких как отсутствие даже элементарной личной гигиены в тех реалиях, — романтики делали круглые глаза, словно я принес им на день рождения карманы полные фекалий. Еще и размазал их по праздничному торту.

Хвала всем сверхъестественным силам и явлениям природы — в КРИО проблем с элементарными вещами не было. Вообще уровень цивилизованности в некоторой мере был где-то на уровне развитых стран Земли. Если не брать во внимание межмировую конфедерацию на добрых две сотни планет. По-крайней в Хармине уровень цивилизованности был сравнимо похож. Может, а скорее всего именно так, в более обжитых и богатых мирах, — ситуация была куда лучше. Это ведь своего рода сравнение Европы и, к примеру, Африки. Одна цивилизации, но условия кардинально разные. Более чем уверен, что в КРИО имеют место быть такие же случаи, хоть и в меньших масштабах разброса. Наверное.

После принятия душа, я переоделся, облачившись в некое подобие спортивного костюма черного цвета и такой же легкой толстовки, с удовольствием отмечая, что такая одежда здесь существует. Правда почему-то считается «уделом бедных». Ну а поскольку я в данный момент самый настоящий бомж, — то «пфф».

Имей ситуация даже совсем иной расклад, я бы ни в коем случае не уступил личное удобство и комфорт мнению совершенно незнакомых людей, на чьи взгляды, мне откровенно плевать. Пусть хоть за розового пони меня принимают, — какое мне до этого дело?

По привычке хотел отправиться в библиотеку, но приблизившись к двери столкнулся нос к носу с Озом.

— Привет, — кивнул я.

— И тебе, — довольно откликнулся он, вешая расшитый золотом пиджак-блейзер в шкаф. — У меня хорошие новости! Мы на днях сможем отбыть из этой дыры прямиком в Эльсаим!

— Круто, — вяло согласился я.

Я остался в коридоре, ожидая, пока он вернется из кухни с подносом.

— Что-то не так? — насупился он, жестом приглашая к чаепитию.

— Да не то что бы…

Увидев тревогу на его лице, я смыл привычную гримасу ненависти ко всему белому свету. Взяв миниатюрный сосуд разрисованной порцеляны, я неохотно сказал:

— Ты бы подумал, как мне документики оформить. Ведь, чем раньше буду официально оформлен, тем скорее устроюсь на работу. А значит смогу с тобой за все расплатиться и наконец избавить от своего занудного общества.

— Ах, ты об этом. Ну ты — вполне актуальное дополнение занозы Асперо, а потому мне так только лучше, — скучающе зевнул блондин на мой манер.

В последнее время, со мной в компании, его манеры куда-то мгновенно улетучивались.

— Можешь не волноваться, я уже провел ритуал посвящения и теперь ты мой названный брат. Посетим нотариуса и он тебе выдаст соответствующую грамоту…

Я замер на месте, как вкопанный спровоцировав к тому же и Оза.

— Ты чего? — удивился блондин.

— Что? Это я «чего»? Ты сам то понял, что ляпнул только что?! — я вновь завелся с полуоборота, сам того не желая. — Если это шутка такая, то прости, — нихрена не смешно! Я к подобного рода вещам не привык относиться с пренебрежением.

Оз округлил глаза, явно не понимая о чем я.

Вероятно, всему есть предел. Никогда раньше я не имел родственников или людей мало-мальски соответствующих понятию «друг». Исходя из этого, отношение к подобным вещам у меня сложилось самое, что ни на есть, серьезное. И шуток на эту тему просто не перевариваю.

— Извини, конечно, если это тебя оскорбляет, — нахмурился блондин. — Но мы же только на днях об этом говорили и я решил, что это самый верный выход. В нашем обществе стать названным родственником кого-то из дворян, кажется, считается вполне почетным…

На миг он задумался, будто что-то прикидывая в уме.

— Хотя это и очень редкое явление, — за жизнь можно титуловать только одного человека. Да и подобным правом обладают лишь определенные дома, как мой, например. Вот я и думал, что тебе будет намного проще, если ты будешь носить фамилию Соллей. Это избавит от многих проблем и дает множество привилегий…

— Стоп… — поднял руку в знак молчания я, все еще не веря своим ушам. — Ты это что, серьезно? Ты не пошутил?

— В смысле? — Оз недоверчиво изогнул бровь. — Конечно, серьезно. Вот посмотри, — он поднял правую руку, на указательном пальце которой красовалась огромная печатка с тремя самоцветами, инкрустированными в лепестки клевера. — Два самоцвета светятся, обозначая мою принадлежность к дворянами и определенному дому, а третий потух. Он обозначает право посвящения. А теперь дай свою правую руку.

Я, все еще шокированный, послушно последовал указаниям Озморна. Он прикоснулся печаткой к моей правой ладони и третий, потухший самоцвет слабо засиял синим светом. В ответ же, словно из под кожи появилась странная метка, светящаяся все тем цветом, что и самоцвет в кольце.

— Это что? — Еле выдавил из себя я.

— Это свидетельство того, что после верификации властями, ты, — Владморн Эбенезморн Солль, названный брат Озморна Эбенезморна Солля, по праву являешься дворянином Альтуима и обладаешь всеми правами дома Соллей, кроме права быть иннаугурированным и посвятить еще кого-то в дворянина. Любой таможенник с документографом, сможет определить подлинность этой печати. А, ну и доступ к семейным средствам у тебя немного ограниченный, поскольку ты был посвящен без ведома остальных членов семейства, а значит, располагаешь лишь доступными мне банковскими счетами и владениями.

— Больше на женитьбу похоже, — буркнул я, пытаясь осознать полученную информацию. — И зачем ты это сделал?

— Хм, — задумался Оз. — А почему нет? Многие из дворян даже с женами и мужами не хотят быть чересчур щедрыми на протяжении довольно долгой жизни. А уж о том, чтобы кого-то посвятить и вовсе забыли. Редкое это явление. Если же я могу тебе помочь, то почему не воспользоваться возможностью? Но, если тебя не радует перспектива быть моим братом, я конечно смирюсь и в будущем мы можем не афишировать эту информацию. Саму печать уже не снять. Разве что тебя лишат дворянства по причине особо тяжких государственных преступлений или же ты сам обратишься в паспортный стол, отказываясь от звания, но это крайне долгая и муторная процедура.

Посмотрев на, вероятно, совершенно идиотское выражение моего лица, он смущенно добавил:

— Я, конечно, извиняюсь что провернул это все без твоего ведома, но ситуация заставила. По крайней мере, зная твое происхождение, тебя не арестовали, как незаконного иммигранта, пока ты приходил в себя и обживался.

Слушая все это, у меня в мозгу происходили странные метаморфозы. Я неожиданно понял, что большинство проблем, решение которых я усердно обдумывал, исчезли в мгновенье ока. Еще большей неожиданностью стало то, что у меня появился родственник, пусть даже не кровный.

Я не злился что «посвящение» было проведено без моего ведома. С чего бы злиться такому подарку? Просто неожиданность новости заставила меня задуматься о том, что, может быть, для меня в этой реальности еще далеко не все потеряно. Получив не просто друга, но и названного брата, да еще и дворянский титул, на ровном месте, я мысленно замер.

А не злая шутка ли это? Слишком гладко все складывается и фигуры слишком быстро меняют назначение. Удачность моего положения не вызывала у меня ничего кроме тревоги.

Хотя и понимал, что сделав меня названным братом, Оз подверг меня части той же опасности, что грозит ему. Однако ситуация не изменилась бы, даже если бы он этого не сделал, ведь в ближайшее время наши пути совпадают, распределяя все те же опасности поровну.

Если задуматься о грядущем. Подарок Оза не сравнить ни с чем, что мне приходилось получать в жизни. Ведь, если мы выживем и ситуация с Регентом стабилизируется, моя жизнь не просто обретет социальную весомость, но и кардинально изменится. Проанализировав информацию о дворянстве КРИО, стать одним из представителей Великих Домов, равносильно подарку судьбы. Тем не менее, Оз относится к этому факту, как к какой-то мелочи.

Свои мысли я частично озвучил.

— Хм… Ну может быть ты и прав. Но, не смотря на привилегии, быть дворянином не слишком приятный труд. Да, именно труд. Если относится к этому, как к мелочи, тебя тут же сожрут и не поперхнутся. Именно поэтому, я не считаю, что сделал тебе хороший подарок. Во всяком случае, на данном этапе, я частично обезопасил твое будущее, а что будет впереди, — увидим, — ответил мне каким-то невеселым голосом Озморн. — Почему-то мне кажется, что, если мы выживем, с твоим-то характером, ты будешь совсем не рад подобному. Я, можно сказать, поступил эгоистично. Ведь в случае удачи нашей затеи, получу общество человека, с которым мне, хотя бы, интересно разговаривать.

— Ты прям, злодей, как послушаешь, — утомленный зигзагообразностью информации, ответил я. — Ладно. Я действительно подумал, что ты шутишь. Но если так сложились обстоятельства, то думаю мне грех жаловаться. Просто это неожиданно настолько, насколько вообще положено быть неожиданностям.

— На то они и неожиданности, — улыбнулся Оз. — Разве нет?

— Может быть, — не стал спорить я, решив присесть от все еще не отпускающего шока.

— Асперо отправился в здешний филиал Дома Мечей пообщаться с товарищами по ремеслу на тему местных подпольщиков, — хмыкнул Оз, вернувшись со столовой с подносом и приспособившись на диване напротив.

— Дом мечей, — это я так понимаю, местная разновидность школы воинов? — Полюбопытствовал я.

— Угу, — колыбель Рыцарей, — согласился Оз. — Те же астранты, только специализация, — боевые искусства. Ты же видел его татуировки? Это, между прочим, своего рода идентификатор воина. И Асперо в клане далеко не последний человек. Мастер Меча, так то.

— И все равно, — заноза, — хмыкнул я.

— Не без этого, — хохотнул Оз.

Еще немного потрепавшись о всяческой чепухе, я все-таки себя пересилил и отправился на очередную встречу с печатным словом и знаниями. Настроение было так себе, поэтому долго сидеть не пришлось. Набрав книг, идущих в определенном мною порядке значимости, честно пытался приобщиться к местным истинам.

Из библиотеки я вернулся к обеду, ощущая крайнюю необходимость в отдыхе. Реальном сне, после всех этих вечерних посиделок и кучи разговоров, чья информативность уже начала порядком утомлять. Лифт и город вымотали мое слабое сердечко.

Первым делом я двинул на кухню, поприветствовав Оза и набирая побольше всякой всячины сьедобного характера.

Вдруг раздался звонок домофона.

— Здравствуйте, — послышалось из зарешеченного динамика в стене, сработавшем как автоответчик. — Меня зовут преподобный Эустрат Гудман! Я глава подразделения Экзекиальной Гвардии Белых Мундиров Астария Деус. Вы направили в магистрат прошение о принятии под опеку нового гражданина под именем Владморн Эбенезморн Солль.

Мы с Озом переглянулись.

— Оперативно, — одобрительно покрутил головой Оз и направился к домофону, впускать гостя в лифт.

Я остался на месте, пытаясь понять, — то ли Оз настолько глуп, разглашая свое имя в магистрате, то ли… даже не знаю.

— Здравствуйте, преподобный, — послышалось из коридора через минуту. — Проходите, пожалуйста! Столь приятная неожиданность, что для процедуры нас посетил сам глава подразделения!

— Благодарю, дитя! А мне то как приятно! Вчера наши ребята почти всем составом отправились на перехват группы демонопоклонников, представляете? — послышался куда более зычный голос, чем в динамике. — Огромный отряд из колоннеров собрали, — нечисть затеяла какой-то мерзопакостный ритуал на окраине города. Потому я, как уже древний старикан, решил хоть как-то облегчить ребятам работу. Тем более, что Солли, — один из самых влиятельных родов. Негоже проводить верификацию нового члена столь уважаемого семейства с ошибками или неточностями.

Последние пару предложений жрец произнес уже войдя в гостевую всем своим отнюдь не старческим видом. Высокий, крупный, седоволосы и гладковыбритый. Облаченный в белую смесь рясы и мундира, до колен, такого же цвета классические брюки и тонкие кожаные туфли.

Священник, казалось, мог нависать над любым, даже будучи гораздо ниже его. Подавляющее, тяжелое чувство сдавленного воздуха, прошло вместе с ним в комнату, накидывая свинцовый плащ на плечи. Пронзительный взгляд штудировал пространство не хуже спектрального сканера. Отмечая и, несомненно, запоминая каждую, мало-мальски значимую, деталь.

Глаз, обрамленный кругом солнечных лучей, тоже был из сплавов золота, имея в центре зрачка удивительной красоты топаз, размером с горошину. Амулет украшал грудь, повиснув на толстой плетеной цепи, полной серебра, платины и возможно куда более дорогих металлов, мне неизвестных.

Знак Глаза Истины, по традиции имел еще одно отражение. Не столь богатое, зато куда более впечатляющее. Зрачки жреца вихрями крутили мириады золотых песчинок внутри, придавая соответствующий окрас выступившим сосудам глазного яблока и будто сияя изнутри.

Вполне простецкое лицо выделялось массивной нижней челюстью едва не квадратной формы, а нос картошкой и почти незаметные брови только подчеркивали спорный образ. Коротко стриженные волосы торчали перпендикулярным ежом, будто срезанный под линейку куст.

Широкая кольчужная лента, словно у выпускника или римского сенатора, наискосок пересекала строгую рясу-мундир, смыкаясь на гранях кольце с крестом внутри. Наплечное украшение свидетельствовало о принадлежности к легендарному подразделению охотников за нечистью, — Белым Мундирам.

Однако больше всего мне не понравились его повадки. Плавные, уверенные движения вызывали ассоциацию с крупным хищником, вышедшим на разведку территории. Белая пума, ищущая добычи, чтобы приволочь в зубах побольше еды на пару-тройку дней.

— Здравствуйте, преподобный, — смиренно сказал я, понимая всю серьезность ситуации. — Меня зовут Влад… То есть… Теперь, полагаю, — Владморн. Рад знакомству!

Официальный представитель не только одной из колонн КРИО, но и самой распространенной церкви, нехорошо щурился, разглядывая меня.

— А я то как рад, дитя, — улыбнулся старик, похлопав меня по плечу и снова сомкнув руки в замок за спиной. — Надеюсь я не оторвал вас ни от каких важных дел?

— Да ну что вы, преподобный, — отрицательно замахал руками Оз. — Просто, вы так неожиданно быстро. Запрос подан только позавчера, — а уже сегодня вы почтили нас своим присутствием. Высочайшая честь для нас!

Старик, мало похожий своими габаритами на такового, мило улыбался, выслушивая любезности от Оза. Однако при его виде у меня, кроме тревоги не возникало ничего.

Он был чертовски опасен, что было заметно во всех его движениях, манерах, мимике. Опасен как астрант и как человек, хотя и убеждал в обратном. И пришел он лично далеко не потому, что все клерки якобы были заняты. Это уж точно.

— Как вам тут, в Хармине? — Заинтересовано спросил Гудман, присаживаясь на софу, соответствующую его одеждам. — Нравится?

— Очень, — согласился Оз, наливая чай. — Самое место для культурного отдыха.

— Рад что у вас все хорошо, в связи с последними событиями… — будто вскользь, намекнул преподобный на негласную охоту. — Надеюсь так будет и впредь. И если вас что-то будет… кхм… Беспокоить, — помните, что Астария Деус, как в частности и церковь, слышит всех.

Даже не намек, а прямой тон, слегка ошарашил Оза, но тот не будь дураком, тут же пришел в себя и, как ни в чем не бывало, продолжил чествовать гостя запасами столовой.

Я чувствовал себя не в своей тарелке, в пол-уха слушая непринужденную беседу Оза со старшим экзекутором фактически во всем Хармине. Такие люди просто так не заявляются лично, попить чайку. К сожалению, с системой здешней мотивации при контакте астрантов и Высоких Домов я не был знаком, а значит судить не о чем.

— Итак, — спустя некоторое время пустого трепа о достопримечательностях Хармина, стукнул жрец по коленям. — Владморн Эбенезморн Солль…

Пытаясь не запороть ничего, я даже не понял что старик обращается ко мне.

— Влад, — шепнул Оз, тайком стукнув меня локтем.

— М… Да, прошу прощения! Немного задумался.

— Ничего страшного, — вновь улыбнулся жрец, придав фальшивой доброжелательности своему лицу. — Готов ли ты стать частью великой семьи Соллей, рода Соллеморниан, преподнося ей только честь и славу, достоинство и богатство?

— Да, готов! — кивнул я, предварительно краем глаза наблюдая за одобрением Озморна.

— Готов ли ты дать обещание, что не запятнаешь сей великий род недостойными поступками, а свое гражданство, — преступлениями?

— Да. Готов.

— Готов ли ты нести в себе и своих поступках лишь доблесть и благодать, как своей новой семье, так и родине?

— Да…

Жрец вызывающе и в чем-то даже испытующе уставился на меня, будто ожидая, что сейчас у меня вырастут рог и хвост, после чего я спляшу во славу сатане, или чего они тут боятся.

— Я не чувствую в тебе лжи и притворства, — вдруг одобрительно кивнул преподобный. — А посему я принимаю твою клятву и признаю тебя, посвященным членом семьи Соллей и гражданином КРИО! Да пребудет в естестве и деяниях твоих Истина!

* * *

Пожалуй, нет ничего лучшего в жизни, чем знать чего хочешь и, хотя бы частично, быть уверенным в своих шагах, по достижению заданных целей. Как я успел удостовериться, — целей, в любом случае, должны быть несколько. Ведущих к одной великой идее. В ином случае теряется смысл происходящего.

Учитывая действующие в КРИО, факторы, на данный момент о планировании каких бы то ни было оформленных пожеланий, кроме того как «выжить», и речи идти не может.

К добру это или нет, но большинство моих проблем, как выкидыша собственного мира, были зарублены на корню в первую неделю пребывания в чужом мире, государстве, и, по сути, — реальности.

За каких-то парочку дней удалось, с легкой руки Озморна, стать дворянином, богачом и вообще вполне успешным парнем. Жаль, я в упор не понимал как всем этим распоряжаться, ведь оно пришло настолько легко и быстро, насколько же быстро и легко я лишился прошлой жизни.

Что мешает всему опять перевернутся с ног на голову?

Со всем этим распрекрасным даром, после визита старика Эустрата Гудмана, в чьих жилах было больше юности, чем во многих моих молодых знакомых, я стал не просто полноценным членом общества Конфедерации Расширения Иномировых Ойкумен, но и вполне ожидаемой целью для охотников за головами, что так любо готовы были встретить скальп Озморна.

Сегодня вечером мы должны отправиться в Эльсаим, — экономическую столицу КРИО, где у школьного друга Озморна, предположительно отсидимся до самого адепторума.

— Кристиль, в курсе на счет всего этого безумия и пообещал помочь, — разглагольствовал Оз за обедом. — У меня нет причин ему не доверять, — мы с самого детства знакомы и всегда очень хорошо ладили.

— Ну с Дезморном вы тоже не вчера познакомились, — хмыкнул Асперо. — Я помню как он вас младенцем убаюкивал, когда ни одна нянька не справлялась. Так что вопрос доверия довольно относителен, вам не кажется? Да и поспешили вы по-моему с гражданством Влада, сразу раскрыв перед всем магистратом свое местоположение. Это было как минимум поспешно. Не говоря больше, — глупо.

В этом я с Асперо был согласен на все сто. Заявиться, пускай даже в такое «достойное ведомство», и на тарелочке предоставить всем желающим свой адрес, было крайней мерой идиотизма. Пускай в слух я озвучивал это менее эмоционально.

— Надо было что-то решить с гражданством Влада, чтобы мы могли продолжить путь, — парировал Оз. — Посвящение было лучшим вариантом.

— Ну во-первых, не путь, а бега, — ответствовал Асперо, вяло мусоля ложкой суп. — А во-вторых: контрабандистам с которыми мы отправимся в путь было бы абсолютно по боку, кого мы с собой везем. Могли бы затарить все купе рабынями-квазиди и никто бы слова не сказал, — только ладошки бы протянули.

Уж не знаю, что это за «квазиди» но при их упоминании Оз довольно шустро покраснел. А телохранитель, вовремя ухвативший волну, хитро прищурился.

— Если кому либо интересно мое мнение, — сейчас мы говорим ни о чем, — вступил в разговор я. — Да, возможно, решение было поспешным и этот мерзкий святоша уже разослал всем головорезам ориентировки с нашим местоположением и как бонус, — кинжал, для мотивации, но дело сделано. Лично меня больше волнует, — что я могу сделать, чтобы не быть вам обузой?

— Ого, — одобрительно кивнул Асперо. — Растешь в моих глазах, белявчик! И да, я тоже считаю, что как-то подозрительно пышно встретили твое гражданство, — даже не думай, что я буду называть тебя господином! Мало того, что сам глава экзекиалей приперься единолично, узреть твой довольно-таки заурядный лик, так еще и господину Озу неоднозначно намекнул про свою осведомлённость на счёт цены за голову. И что это за отмазка про демонопоклонников? Их в этих краях лет двести не видали. Падаль прячется либо на отшибах, либо на помойках, типа Эльсаима, где за пару монет тебе готовы родную мать продать, — да еще и бантиком приукрасят.

— Скажи, честно, — тебе хоть что-то в КРИО нравится? — ехидно полюбопытствовал Оз отстранившись от ужина.

— Конечно, — квазиди.

Бедняга Оз лишь сокрушенно схватился за голову, понимая бесцельность любых споров с Асперо на темы государства. Мне же даже стало любопытно кто такие эти квазиди и я на свою голову спросил об этом.

Мне не ответили. Показали. «Вещатель» отворил окошко рубрики восемнадцать плюс, где толпа девушек внешности классических суккубов исполняла… Много чего они там исполняли. И все были как на подбор, — суеверная мечта любой особи мужского пола. Иллюзорные крылышки и вполне реальные, даже чересчур, достоинства.

Больше эту тему мы не поднимали, поскольку между Озом и Асперо разгорелась очередная перебранка на тему приличий.

Решив почитать взятые под залог книги по истории индустриализации заводов по производству астарикады, — концентрата чистой астарии, что использовалась в большинстве современных технологий, — я двинулся к дивану у окна.

И почти уже был готов улечься, когда яркий сполох, как от молнии, вдруг привлек мое внимание, ринувшись по лужайке к дому.

— Ребята тут…

Договорить мне не дал Асперо, с размаху кинув нас с Озом на пол.

Буквально через секунду я услышал взрыв, разнесший, наверное, все стекла в особняке. Еще несколько мгновений спустя телохранитель, словно кукол, взял нас под мышки и в три прыжка затащил на второй этаж.

— Что… проис… ходит?… — сумел задать я самый тупой вопрос, который первым пришел на ум.

— Тихо! Нас выследили! — Шикнули в ответ.

Миновали считанные секунды и все мы оказались в какой-то каморке за потайной дверью ванной комнаты.

Честно говоря, я даже толком и отреагировать не мог, — слишком быстро все происходило. Вот уже приглушенно, но намного мощнее раздались еще два взрыва и, судя по грохоту, дом лишился еще многих архитектурных достояний.

— Они с ума сошли, — нападать на нас прямо возле магистрата?! — Шокировано воскликнул Озморн. — Экзекиали их в порошок сотрут!

— Не сотрут, — возразил Асперо. — Купол особняка заряжен и зациклен. В ближайшие десять минут сюда никто не войдет и никто не выйдет. Сраные пройдохи! Откуда только такие технологии?! Оно же целое состояние стоит!

Наверное, в данный момент я выглядел, как зеленый абитуриент, наблюдающий за разговором двух профессоров-терминофилов. Я тупо открывал и закрывал рот, крутя головой то в сторону Оза, то в сторону телохранителя.

Оно и не странно. В данной ситуации, спасения можно было ожидать только от их идей и решений.

— Что будем делать? — нахмурился Оз, нервно потирая ладони.

— Щаас… — снова шикнул Асперо, словно прислушиваясь к чему-то.

Зависла зловещая пауза, посреди которой вновь раздался страшный грохот от пары взрывов. То, что надо! Ситуация, — самый сок! Лишь бы инфаркт миокарда не получить пока к нам убийцы не доберутся. Хотя…

— Локационная станция! — Вдруг вскрикнул Асперо. С его выражением лица в этот момент, смело можно было дорисовать в воображении лампочку Эврики над головой.

— Она только двух потянет, — прохрипел Оз.

— Вот вы и пойдете! Вдвоем!

— А ты?!

— Я и смыться могу, надо только дождаться, когда исчерпается купол, а вам тут точно каюк!

Взрывы все раздавались и раздавались, хотя лично я никак не мог понять, — что взрывать-то?! С их разговора я выудил лишь то, что есть выход, но не самый лучший для Асперо, мягко говоря.

— Я не согласен! — Настаивал Оз.

Ответом ему была прогнувшаяся крыша каморки, мгновенно разделенная несколькими трещинами и посыпавшейся штукатуркой.

— Кьё'ссай! Отдай пульт, юный господин! Тебя никто не спрашивает! — Рыкнул Асперо, вырвав «пульт», похожий на обычный компас, из рук Оза.

Последующие события остались для меня в тумане, поскольку очередной взрыв снес стену на которую я опирался спиной и меня малость контузило. Последним, что ухватило из реальности мое сознание, был еще один взрыв, блестящая сиреневая стена энергии, что укрыла всю местность вокруг особняка и рывок, словно меня со всей силы потянули вниз.

A потом наступила тьма. Опять…

Часть II

«Бойтесь данайцев дары приносящих.»

(Вергилий)

«Природа так обо всем позаботилась, что повсюду ты находишь чему учиться.»

(Леонардо да Винчи)

«Человеку свойственно ошибаться»

(Цицерон)

Осколки Войны

Вдох-выдох… Вдох-выдох…

Не опять, а снова.

Чувствую себя как после лобовой встречи с поездом, но, черт подери, — я жив! Пусть, по ощущениям, — лучше бы умер. Это пройдет. Всегда проходит.

Когда-нибудь я научусь позитивно мыслить и смотреть на мир полными надежд глазами. Когда-нибудь, но не сегодня.

— А спонсор нашей сегодняшней программы, — депрессия… Депрессия — живи эмоционально…

— Хорошо хоть не моче-каменная болезнь, — послышалось в ответ. — Было бы совсем грустно.

Я открыл глаза и заметил очертания сидящей фигуры Оза, рядом. Со второй попытки, наконец смог приспособить глаза к полноценному функционированию и бегло осмотрелся.

С удивлением я осознал нечто действительно новенькое, — болота. И, кто бы сомневался, — гигантские по размаху.

Угрюмый лес походил на гниющие джунгли, когда-то залитые химикатами, ядерными отходами, либо какой-то смесью всего вместе взятого. Приземистые, кряжистые и широкоствольные деревья распустили острую сеть кривых мясистых ветвей, заслоняя лунный свет своими, неприятно отблескивающими слизью, телами.

Покорёженные корни тонули в водах, испускающих со дна слабое голубоватое сияние. Будто несколькими тоннами люминесцентного вещества залили. Точно так же мерцала в ночной тьме плоть растений. Испещренная, словно венами, прожилками светящихся веществ.

Картину разбавляли бесконечные рытвины булькающих, почти что кипящих грязно-зеленых луж, заселивших немного мутные воды. Зловонные кляксы запятнали всю осязаемую глазом влагу, словно маленькие островки язв. А в добавку, еще и, словно гейзеры, время от времени взрывались. Невысокими, несомненно токсичными, тучками, распуская изумрудные пары.

Флора разрослась самым странным образом. Надводные ветви соединялись цепкими пальцами в мощные, едва не отдельные, корневые системы, образуя некую аналогию многоэтажного муравьиного лабиринта. Они прорастали, проникали вглубь друг друга, словно стремясь обьединиться в одно титаническое целое.

Гладкие, поросшие листвой, заполонили все видимое пространство, будто приглашая взобраться на ним и пройти далеко-далеко вверх, — до самой опушки гигантского леса.

Что-то неуловимое подсказывало, — в подобной организации роста, природе помогли сторонние селекторы. Даже можно было встретить их следы.

То тут, то там можно было разглядеть силуэты давным-давно покинутых рукотворных платформ и даже зданий. Подтверждая недобрые догадки о прежней обитаемости местности, в качестве едва ли не городка. Пусть и древнего, но все еще сохраняющего запыленный скелет цивилизации.

С фауной тоже никаких проблем не было. Одна птичка, на моих глазах, сожрала несколько других птичек, а потом попала в паутину, толщиной с палец, не оставляя никаких сомнений в своей дальнейшей судьбе. Как бы восьмилапый, способный сплести такой узор, нас ненароком не сожрал, по пути к пернатой добыче.

Непрерывно жужжащие мухи, тля и слепни, не переставали будоражить богатую фантазию. Меня передернуло от догадок — с какими паразитами, удастся покинуть новое место дислокации. И удастся ли вообще.

В мутной тьме сияющих болот то и дело мелькали самые дикие разновидности чешуйчатых, и не очень, силуэтов, предвосхищая вопросы о купабельности здешних вод.

Здесь было бы по-зловещему неуютно. Как у смерти за пазухой. Особенно, если прислушаться к душераздирающим крикам и воплям здешних тварей.

Повезло или нет, но перенос выплюнул нас из Астрала, прямо на каменную корону какого-то памятника, что утонул в пучине болот до самого носа и давно оброс водорослями, мхом и прочей зеленью. Быстро прикинув примерные размеры предполагаемого творения, я уважительно присвистнул. Если уж корона не меньше десятка метров в диаметре, то под водичкой сокрыто ой как немало. Айсберг получался впечатляющий.

— Где мы? — спросил я и удивился хрипоте в собственном голосе, что отдавала неприятной немотой в легких.

Оз корчил самые зверские гримасы, рассматривая местность и всем видом показывая недовольство.

— Думаю, это Гонтал. Болотистый и малонаселенный мир. Тут происходили военные действия во времена первой гражданской войны, что перекроили ландшафт не хуже каких-нибудь озлобившихся богов.

На подобное сравнение я лишь иронично фыркнул, опасливо приближаясь к треугольным зубцам короны, чтобы с безопасного расстояния рассмотреть болота.

— Это его сейчас пытаются восстановить друиды?

— Верно, — кивнул Оз. — Ты в порядке? Видок у тебя еще тот.

И снова старая пластинка. Печаль лица его неописуема. С другой стороны, — мы были вынуждены бросить Асперо, хотя тот и сам настаивал. Думаю, даже с учетом обстоятельств, — волнения Оза о телохранителе вполне обоснованы.

— Честно говоря… — начал я и вдруг закашлялся.

— Что такое? — Нахмурился Оз, пытаясь похлопать меня по спине.

Вот только лужица крови изо рта показала неуместность этой затеи.

— Влад! Что с тобой?! Кьё'ссай!

— Это я тебя… кха… спросить должен.

Оз нахмурился еще больше и принялся осматривать меня на наличия ран или скрытых травм, но через несколько минут исследований выяснилось, что внешние признаки какого-либо ушиба отсутствуют.

— Что за…? Не вижу ран или гематом! Что у тебя болит? — Похоже Оз начал паниковать.

Если честно, то я от ситуации получал не больше удовольствия. Как-то чересчур стремительно мне поплохело. Даже в чувства прийти не успел. А ведь сколько вопросов насчет нашего чудо-спасения накопилось.

— Ща-а…

Кровь так и струилась изо рта. У меня возникло подозрение что в результате падения могла пострадать трахея, но тогда мне было бы трудно дышать. Дышал я нормально, лишь с тем отличием что говорить было сложно из-за захлебываний кровью.

— Кьё'ссай! — Вот теперь паника читалась особенно явно. — Я же не целитель! Что мне делать?

— Погоди, до следующей жизни… — попытался я пошутить, но тут судорогой скрутило живот, словно в желудок залили литр кипящего уксуса.

В глазах не потемнело, потому что я просто не мог открыть их из-за гримасы боли, что исказила лицо. Облокотившись на щербатый зубец я пытался всячески совладать с собой, однако спазм боли расходился ежовыми иглами между ребер.

— Так, без паники, — попытался приободрить самого себя блондин. — А-а, гребанные небеса, — я забыл взять сумку до переноса!

Привычная, в последнее время, процедура вдохов-выдохов, потихоньку угомонила бешено бьющееся сердце. Приняв сидячую позу, я оперся спиной на облюбованный камень, раскинув широко ноги на поросшей мхом площадке. Всячески пытаясь держать себя в определенном темпе дыхания, ощутил легкий отходняк после приступа боли.

Помогало. Медленно, однако, — вода скалы точит.

— Что же…

— Заткнись и присядь! — скривился я, наблюдая паническое мельтешение друга.

Внезапное нападение не оставило времени нахватать модных примочек на все случаи жизни, поэтому сейчас он, наверняка, чувствовал себя как без рук. Что ж, — такой опыт тоже невероятно полезен. Для развития самокритичности.

— Если мы на Гонтале, — дело дрянь, — резюмировал я. — Пешком до ближайших обжитых мест, тех же друидских обителей, топать придется сутками.

Оз обалдело уставился на меня, наконец отвлекшись от своеобразного психологического тренинга.

— Тебе стало лучше?

— Стало бы гораздо раньше, — не разведи ты тут какой-то цирк одного зрителя. Что это вообще? Я, под конец, не мог понять кому на самом деле плохо, — мне или тебе.

Блондин смутился и подошел ко мне, осматривая так, будто у меня вот-вот на лбу вырастет рог, на конечностях копыта, а вместо загривка, — радуга.

— Мы выберемся… Так ведь?

— Вдохновитель из тебя так себе, — хмыкнул я. — Передохну пару минут и пойдем. Видишь вон ту ветку?

Все еще кривясь от затухающих спазмов, я указал на ростки дерева, что распустились совсем близко. Всего в нескольких метрах над нами.

— Кхм… — округлил очи Оз. — И как…

— Раздевайся.

— Что-о? — блондин испуганно отскочил от меня, будто я посягнул на сокровенное. — Что ты имеешь ввиду?! Я не…

— Веревку будем делать, дубина! — я сокрушенно хлопнул себя по лбу, осознавая всю глупость этого диалога и показал на ветку, толщиной с меня.

Как только стало немного легче я и сам принялся снимать костюм, что успел стать почти что родным. Шили в КРИО на славу, поэтому о том, что вещи порвутся под весом кого-то из нас, можно было не беспокоится.

Когда дошла очередь мягких ботинок, напоминающих разновидность кед, я привязал шнуровкой один из них к петле на конце импровизированной веревки.

Раздетый и испытывающий от этого ярый дискомфорт, Оз, наблюдал за моими происками как за самым настоящим волшебством, — не чета астрантам. Мне хотелось намочить ткань для больше прочности, но, проверив на хватку, образовавшиеся узлы я решил, все-таки, не рисковать. Опускать одежду в местный водоем было чревато теми еще последствиями. Не хватало еще обзавестись какими-нибудь друзьями-мутантами из радиоактивной помойки.

— Ну вот, — я с некоторым скепсисом осмотрел получившийся из предметов стиля, самодельный канат.

Блондин печальным взглядом прожигал свои любимые штаны, но ничего не сказал. Наверное, со стороны мы выглядели как совершенно психоделические персонажи: два парня в одном исподнем, посреди руин, переживших и пожавших результат гражданской войны высокотехнологичной цивилизации.

— Как ты… — начал Оз, когда я уже в третий раз не смог перебросить веревку через ветку, все время промахиваясь ботинком и ведя его куда-то в сторону.

— Че? — зло переспросил я, отгоняя гигантскую мошку и внутренне радуясь что меня попустило.

— Как ты можешь быть таким спокойным? — на лице дворянина читалось искреннее недопонимание и даже частичка шока. — В такой ситуации и…

— Дружище, напомню тебе, что почти две недели назад, по моему счету, я был вообще в другой галактике, насколько я могу судить. Как ты думаешь, если я смирился с подобной ересью, — что теперь способно меня удивить?! Пфф…

Веревка все никак не хотела цепляться, а задумавшийся над моими словами Оз, похоже, не собирался помогать, чем меня люто бесил. Нашел время для самокопаний, чтоб ему!

С попытки тридцатой мои труды увенчались успехом и опустив обувь, я просунул в петлю другой конец веревки, чтобы закрепить понадежней. Лишь теперь, когда веревка затянулась, в голове появился неожиданный вопрос, — а смогу ли по ней взобраться?!

Физкультуру я никогда не жаловал. А, мягко говоря, хиленькое здоровье никогда не прельщало организм к мало-мальски необходимым физическим нагрузкам.

М-да… буду надеяться на работу ногами и неприязнь гравитации.

— Вуаля! — улыбнулся я оборачиваясь к Озу.

И как только обернулся, — внутри все похолодело. Нет. С ним все было в порядке — сидел себе у короны и гадал о какой-то чуши.

Но вот за зубцом, из воды поднимались кольцевые канаты змеиного тела, поблескивая цинкового цвета чешуей. Тварь была не меньше метра в диаметра, а о ее длине я старался и вовсе не задумываться. И пока она не показала пасть из-под воды, решил ее опередить.

— Сюда! Быстро! — заорал я, как можно более театральней выпучив глаза из орбит.

Похоже именно в таком тоне и надо общаться с беглым наследником регентских реалий, когда на него нападает хандра. Отреагировал он мгновенно, — чем спас свою гадкую душонку.

Как только Оз рванулся ко мне, — петлевое кольцо чешуйчатой плоти ударило по месту где только что сидел блондин и потянулось обратно. Однако единственное, кроме воздуха, что попало в ловушку невиданного чудовища, — был зубец короны. Правда, его тварь вырвала с кишками за два мощных спазма лоснящегося тела.

— Наверх! Наверх, идиот! Кьё'ссай! — пришлось кричать ему в ухо, чтобы вернуть к реальности от увиденного.

Наконец отреагировав на команду он повис на веревке и вполне уверенными движениями, перебирая руки, заторопился наверх. Я не стал дожидаться пока он поднимется и тоже вцепился в связаные вещи, потому как из воды появилась башка твари, что напоминала огромные безглазые плоскогубцы. Зубов там было, — полон рот, как у акулы и точно такие же мелкие и трехугольные.

Прижаберные плавники у основания челюсти на миг затряслись и я наконец увидел глаза чудовища, что располагались на косточках этих самых перепончатых плавников в количестве не меньше шести.

Послышался жуткий, тонкий звук ее крика, словно скрежет алюминиевой посуды.

— Ё… — выругался я, всячески опровергая свои опасения на счет способностей преодолевать канатные расстояния.

Рывок твари походил на атаку кобры, — резкий и мощный, предположительно смертельный. Однако мое состояние аффекта сыграло злую шутку с голодным чудовищем, ведь я успел пройти половину расстояния.

Ощутив на спине холодок водяных брызг я лишь ускорил движение. Пока огромный змей оглушенно корчился на площадке короны, затаскивая туда кольца своего необьятного тела. Я пытался поскорее добраться наверх, где Оз уже успел выбраться на ветку.

— Давай руку! — истерически завопил он с ужасом смотря вниз.

По его выражению лица мне стало понятно, что тварь готовиться к новой атаке.

Ускоряя подьем всеми доступными ресурсами организма я уже почти ухватился за руку названного брата, как почуял чудовищной силы удар.

Вероятно, не привыкшая к плотности воздуха, по сравнению с водой, змея вновь промахнулась. Совсем чуть-чуть. Раскрытая пасть все же ухватила веревку за которую я держался крепче чем за что либо в своей жизни.

Основная мощь удара пришлась на ветку и раздробила ее напополам, разбрасывая вокруг щепки. Оза откинуло в сторону, но он успел ухватиться за толстый корень поблизости, так на нем и повиснув.

Меня, от рывка веревки за которую я держался, подбросило высоко вверх, вынудив наконец отпустить спасительную соломинку. Время для меня будто замедлилось. Находясь в свободном полете вверх я успел лишь ощутить неприятный вакуум, что расползался в груди.

Тварь замерла для меня в своем жутком крике и ужасающей хищной гримасе с разинутой пастью, в которой я мог разглядеть все прелести зубных рядов. Повисли и щепки более чем увлажненной ветви, что вызывало удивление таким легким разрушением, поскольку мокрое дерево должно было выдержать даже такой удар. По-крайне мере в моем, жаждущем спасения, воображении.

Затем время опять пошло обычным руслом. Чешуйчатый монстр наконец познал законы физики и начал заваливаться обратно вниз. Обломки ветки тяжело булькнули в светящихся водах, а я…

А я все никак не падал обратно и почему-то было чувство будто оказался на батуте. Я повис в воздухе, не спеша падать вниз, словно по какому-то волшебству.

Не двигаясь кинул взгляд на Оза, что вновь взобрался на дерево, по спасшем его корню. Выражение лица блондина расставило все точки над «ё». Нескрываемый ужас и отвращение побудили меня к устрашающей догадке, так неторопливо движущейся до моего сознания.

Медленно, ощущая разросшийся до небывалых размеров вакуум, я повернул голову налево.

Птичка, сожравшая другую птичку, смотрела на меня черными глазками, полными безысходности. Ведь она напоролась на узор паутины с нитями, толщиной в палец. Точно так же, как я.

— Вла-ад…

Я продолжал смотреть на птичку, понимая всю печальную суть ситуации от которой хотелось выть. Но вой, крик, вопль, застряли на полпути, еще где-то в легких, прервавших дыхание, когда глаза наткнулись на блестящие струны паутины, к которой я прилип.

Уж даже не знаю, что хуже, — змей или паук…

— Вла-а-а-д!!!

— Да чего тебе?! — прорычал я, переводя взгляд на блондина.

Но он не смотрел на меня. Даже в здешней темноте, я видел как кровь отлила от его лица, придавая сходства с покойником. И через секунду я понял причину его реакции. Когда паутина затряслась и прогнулась.

Проследив за местом прогиба я увидел его, вылезшего из пущи для рандеву со мной. Последнего рандеву, о чем говорили предвкушающее перебирание хелицерами и педипальпами.

Он напоминал птицееда, огромных размеров. Укрытая лохматой зеленой растительностью головогрудь была никак не меньше пивной бочки, а брюхо, — с добрую корову размером. Такие же толстые косматые лапы имели ядовито-кислотного цвета пятнистую пигментацию. Двигался паук на удивление медленно и осторожно, будто опасаясь что его не выдержит собственная паутина. Но я прекрасно знал, что сейчас он изучает меня своими, выстроенными в два ряда, шестью парами глаз и рецепторами по всему телу. Готовясь к нападению.

Уж если что-то в жизни я ненавидел больше чем глупость людей, так это насекомых. Нельзя сказать что, как бывший биолог, я святотатно их боялся. Увы, создания вызывали во мне еще большее омерзение, чем вездесущие крысы. И я ничего не мог с этим поделать.

Паук приблизился ко мне практически впритык и я в полной мере смог ощутить, что меня сейчас вырвет от вида смазанной слизью пасти чудовища. Кислотного цвета усики мелко подрагивали, сверяя ферментацию моего организма и готовя животное прибегнуть к внешнему травлению.

Вдруг паук содрогнулся и отступил на шаг. Я увидел летящий вниз ботинок и очумело вращающего глазными яблоками Оза. Парня била такая дрожь, что, казалось, толкни — взорвется.

Завидев, насколько ему удалось привлечь внимание паука, блондин и сам позеленел, не хуже пигментации восьмилапого, который похоже вознамерился пополнить запасы и дворянчиком в придачу.

Я хотел крикнуть Озу бежать, но и сам остолбенел не в силах прочистить онемевшее горло. Казалось, происходящие в сумасшедшем темпе события, вытрясли из нас обоих душу, не оставив сил даже соображать.

Все решил, как всегда, случай.

Я как, вероятно, и Оз, успели забыть об еще одном госте нашей вечеринки. Но он не забыл о нас.

Приготовившийся к прыжку паук уже намеревался встретиться с мягкой тушкой блондина, когда в него, жутко визжа, врезался косоглазый змей, смыкая мощные челюсти на стыке головогруди и брюшка.

Очередной бросок оказался куда сильнее и обе твари прорвали паутину совсем рядом со мной, после чего ухнули вниз. Меня, вместе с птичкой, похожей на ободранного суслика, обзаведшегося перепончатыми крыльями, качнуло, наматывая на одну из толстенных ветвей, выбранных пауков для крепления паутины.

Громкий хлопок, подняв в воздух тучи вспененной воды, показывая с какой легкостью змей обвивает страшные обьятях вокруг корчащегося паука. Вода взбесилась и заходила мощными волнами, оповещающими о борьбе двух чудовищ.

Прошло всего пара секунд и они оба ушли на дно.

Я опять висел вниз головой. Совсем рядом, на меня ошарашено смотрел Оз, протягивая руку. Затратив несколько минут мы наконец смогли поравняться на одной опоре в гробовом молчании друг друга. И столь же безмолвно, зашагали вперед, не рискнув освобождать облизывающуюся птичку-суслика, что все так же грустно смотрела на нас с паутины.

Чувство апатичного опустошения разорвало вакуум в клочья, оставляя мертвецкий спокойную озерную гладь в душе, разуме и сознании. Я чувствовал себя так, будто по мне потопталось стадо динозавров. И меньше всего, сейчас, хотелось разговаривать.

Условно сверив направление по едва заметной тени трех лун, я махнул рукой в сторону севера. Пришлось обойти сотни мелких веток, пошатываясь словно канатоходцы и рискуя отправиться вниз. Однако нам удалось выбраться на, более-менее удобную для ходьбы, сплетенность древесных щупалец. Потихоньку перерастающих в мостики, а позже и вовсе дороги.

Ближайшие пара часов прошли как в тумане. Чудом сохранивший остатки веревки, Оз, сумел даже оставить в живых второй мой ботинок. Мы использовали его, в качестве якоря, дважды, чтобы подняться к загадочному лабиринту. Скрытый зарослями остаток редких намеков на обжитость, все больше походил на покинутую во время чумы страну.

Блуждая между стволами гигантских деревьев я все чаще находил некогда брошенные неизвестными вещи. Нашлась ржавая фляга. Затем отвратительная кукла из промасленных шнурков. Превратившийся в пыль нож и доспех, в котором он застрял, вероятно, еще будучи мечом.

Парочка скелетов заставила Оза нервно встать в некое подобие боевой позы, что больше напоминала какой-то восточный стиль умственно отсталой макаки. Прошлые жители, либо вторженцы, могли похвастать довольно странным строением скелетов, вполне, кстати, сравнимым с обезьянами.

Жуткий лес жил своей постапокалиптической жизнью, не обращая внимания ни на что. Чем дальше мы шли, тем меньше внимания обращали на умершее поселение. Снуя вперед с ощущением уже десятого дыхания усталости.

Древесные жители будто решили обходить нас стороной, не обращая никакого внимания. Даже бестактные комары и мошки куда-то девались при каждом шаге.

Зато все чаще встречались небольшие беседки, явно использовавшиеся в качестве смотровых вышек. Бочонки высушенного, давным-давно бесформенного, элемента защитной конструкции, пускали сквозняки внутрь тухлых чрев. Пряча еще большее количество скелетов.

В незапамятные времена здесь происходили сражения. Это стало понятно по истлевшим шкурам дирижаблей, служивших разрушительной мощью. Да и скелетов остальной военной техники поменьше, хватало с излишком.

Третья и последняя гражданская война тысячелетней давности, была поднята из-за ущемления прав недавно примкнувших планет к содружеству. Как, впрочем, и две предыдущие, хотя и были более тщательно завуалированы в плане конфликта интересов. Впрочем, сути это не меняет.

Баснословно богатые крионцы не были падки на ресурсы обыкновенного характера, поскольку подобное могли вырастить, либо синтезировать, в любой лаборатории колоннеров.

Им требовались астарикадоносные минералы, что прекрасно собирали природную энергию Астрала. Энергоемкий металл астарций, служивший для большинства технологических изысков. Дешевая рабочая сила, которую можно было вырастить из новых граждан и направить в нужное русло. Особенно если это астранты.

На планетах подобных Гонталу, не было ничего из вышеперечисленного, кроме астрантов. Неспособных стать колоннерами, но в огромном количестве. Близкие к природе цивилизации, оказались более прельщенными Лимбом, как высшей формой связи живых существ. Нежели к бездонной пучине Астрала. Темной и холодной.

Поэтому вступление в КРИО выглядело для них как знакомство с новым президентом, которому откровенно на них плевать. Ожидания просветлений и развития, так и остались ожиданиями. Астранты использовались для продовольственных целей, но в силу своей неприученности к высшим наукам владения астарией, — так и оставались не более чем фермерским угодьем. Одним из десятков, непригодных для возвышения реальных богатств страны.

Кастовый дележ астрантов и соответствующих их профессиям планет, привел к бунту. Озлобленные своим рабским положением неудачников, жители нескольких миров выступили против государства, что не спешило делиться ни медициной, ни технологиями, ни тем более благами цивилизованной жизни.

Третья, почти такая же как предыдущие две, гражданская война даже корни недовольств имела те же. Якобы неравенство, отсутствие финансовой и продовольственной поддержки, игнорирование технологических нужд новоприбывших в прогрессе.

Это могло бы выглядеть как восстание Спартака против римлян, если бы так не напоминало банальное движение двух неслышащих друг друга толп. Под дирижерством умело интерпретирующих сказанное, вожаков, что желали лишь одного — собственной выгоды.

Жадность вышестоящих и невежество обычного люду. Сквозь пелену посредников власти, предложения и альтернативы принимали совершенно иные окрасы, отдаляясь от собственной сути на максимально далекие дистанции. И это привело к трагедии.

В войне нет ни победителей, ни проигравших. Есть только пострадавшие и заработавшие. Как и в любой другой войне, в любой другой из бесконечного множества вселенных.

Эта война сделала несколько Высоких Домов, самыми влиятельными, — и по сей день, — самыми богатыми родами, что заработали сверх-капиталы, на оружейном и продовольственном обеспечении армии. Впрочем, были мысли, что они поставляли товары как партизанам-бунтарям, так и государственным полкам. Но, как всегда в подобных ситуация: не пойман, — не вор.

Что получилось из противостояния астрантов, можно увидеть сейчас в качестве рукотворного надгробия, способного простоять еще не один век.

Впереди стал виден истинный костяк места, что я с самого начала считал, умершим городом. Обломки домов на кореньевых дорогах, что перерастали в платформы и даже целые плато, нося запустевшие зевы бесчисленных строений. В большинстве своем они образовывали улье-подобные овалы, соединенные обрывками мириад мостов и подвесных магистралей. Ульи так плотно пересекались друг с другом паутиной улочных связей и навесных платформ, что и сами, издалека походили на одно огромное целое. Один гигантский улей.

Преимущественно овальные формы стремились к некой разновидности общей системы. Будто миллиарды деревянных ваз сложили в одну прямо посреди леса, принудив его же к участию в урбанизации.

Когда-то, возможно, они имели несколько иные очертания. Может даже цвета. Сейчас все покрылось тысячелетним налетом, мутировавшей и пожравшей все вокруг, флоры. Корни и ветки так усердно прорастали внутрь улья, что сами стали его неотъемлемой частью. Все заросло мхом, толстым и лохматым плющом, вьюнками, даже чем-то отдаленно похожим на лианы.

Сам городок стал кустистым сердце жуткой лесной системы. И только скелеты прошлого выдавали правду. Вероятно, со временем, когда и от них не останется следа, никто не догадается в чем тут дело. Пока не подойдет впритык. Как мы.

Улей не просто был лишен всякой жизни цивилизованной, но и большинства ее форм, как таковых. Будто невидимая атмосфера городка не подпускала к себе ничего, кроме зелени, что расчесывала ее внутренности бесконечным количеством отростков и щупалец.

— Что-то мне подсказывает, что нам лучше сюда не соваться, — удрученно прошептал Оз, закусив губу.

— А мне что-то подсказывает, что особо вариантов у нас нет, — в тон ему ответил я, ощущая жажду. — Если не выберемся отсюда в ближайшее время, то умрем. Сунемся к местным водоемам или тварям, — умрем. Решим сделать крюк и как-нибудь обойти эту громадину…

— Умрем, — невесело хмыкнул блондин. — Из тебя вдохновитель еще хуже.

Мне хотелось бы хохотнуть, однако сил не было даже на это.

— Думаю, стоит присесть в одной из смотровых, — я кивнув на беседку рядом. — Отдохнем и двинем. Уже чего-чего, а ночевать там я не намерен.

Он кивнул, устало двинувшись за мной.

— Погоди, я посвечу.

Расфуфыренная печатка Оза оказалась вполне неплохим фонариком, убедив нас в отсутствии очередной нечисти внутри бочкообразной смотровой, похожей на плющевой шалаш. Пока он прощупывал и просвечивал пол на предмет надежности, я осмотрелся вокруг.

Сорвав огромный лист я подогнул его края и мимо воли ухмыльнулся получившемуся тазику. Уж не знаю сколько белиберды в местной росе, но если воду вообще не пить, — то окочуриться придется гораздо раньше запланированного срока.

Благо множество листьев предоставляли широкий выбор. Так что после беглого обхода в радиусе двадцати метров, я вполне мог похвастать чуть больше чем литром главного элемента жизни.

— Откуда? — округлил глаза Оз, пристрастившись к воде.

— Тебе что не знакомо понятие роса? Или конденсация? Серьезно, иногда такое чувство, что ты учился только одеваться в кричащие шмотки и жрать всякую хрень с непроницаемым видом.

— Ты не поверишь, — неожиданно покраснел блондин. — В школах для таких как я, перечисленному тобой приделяли гораздо больше внимания, чем толковым изучениям наук.

Я решил никак не комментировать услышанное и просто завалился набок, ощущая каждой клеткой лишь одну всепоглощающую усталость.

— У меня в кольце есть одна штука. Нечто вроде сигнализации. Я поставлю его в режим обнаружения и если в радиусе десяти метров, будет какое-то существо, кроме нас…

— Мы все равно сдохнем, — буркнул я. — Только перед этим устанем от погони. А может даже устать не успеем.

Блондина в который раз передернуло и я решил сжалиться.

— Ставь уже эту свою сигнализацию и ложись. В случае чего, — хоть будем знать, что нас погубило. Но лично я сомневаюсь, что к нам заявятся какое-то гости. А если и так, — мы чересчур везучие ублюдки, чтобы просто так тут подохнуть. Так что не бзди.

Перед сном я успел увидеть рассвет, что пробивался сквозь тонны древесной массы, а затем подавал слабенький лучик через дырку в потолке.

Несколько минут потанцевав с невидимым бубном, дворянчик наконец тоже улегся, хоча я в тот момент уже был на грани мира грез.

«Мне снился улей.

Когда-то он еще был прекрасным местом, полным жизни и сочных красок. Стены каждого домика светлели салатовыми оттенками, а дорожки и тропы пестрели от камуфляжных одежд населения.

Здесь жила раса человекоподобных обезьян. Они поклонялись Лимбу, испытывая искреннюю гордость своим мастерством общения с природой. Лес кормил их, оберегал, чествовал и по-своему любил. Как и они его.

Потом пришли люди в строгих серых костюмах. Они прилетели на чудовищных пузырях, вооруженных тяжелыми пушками и непробиваемой броней. Принесли с собой удивительные, сказочные вещи, что даже мудрые старейшины, посчитали высочайшим волшебством.

Пришли еще раз. На сей раз с дарами и предложениями. Обещали все больше и больше чудес. Требовалось лишь вступить под флаг какой-то совершенно потрясающей страны, что находилась за пределами их мира. Ведь остался только этот лес. Самый большой на планете и единственный похожий на зародыш цивилизации.

Они согласились.

Миновали несколько поколений. Жители усердно работали, исполняя приказы новых хозяев мира, но те не спешили что-то менять для них самих. Работающая на износ земля и лес давали все меньше и меньше пропитания. Так что жителям самим едва хватало. А пришельцы сказочной страны требовали все больше и больше.

Их единственный астральный порт в этом мире, больше походил на пересадочную станцию. И представители великой страны все никак не желали приносить сюда свои сказочные технологии, чтобы улучшить быт и знания местных. Диагностический центр пришельцев все время принимал жителей, но соответствующие таланты, для переправки на учебу в страну чудес, здесь практически не встречались. Местные не имели никакой предрасположенности к подобным типам развития. А потому продолжали мучить землю и лес, потихоньку мирясь со своим уделом земледельцев.

Пока не пришла астральная чума. Начинаясь простым зудом и легким недомоганием, она продолжалась спазмами, отмиранием мягких тканей, деформациями костей и чудовищными мутациями. Превращала местных в настоящих монстров, что теряли прежний облик и готовы были пожрать собственных детей.

На лес упала тяжелая, матовая тень проказы, изменившей привычный мир в совершенно дикое и страшное зрелище. Полное крови и безумия.

И когда они обратились к своим новым владыкам… Мир поставили на карантин. Единственный астральный порт превратился в неприступную крепость. А всех кто рисковал приблизиться, — уничтожали на месте.

Тогда те единицы, что в совершенстве познали Лимб, наконец решились на отчаянный шаг. Сами проложили дорогу сквозь бездну в ближайший мир. По иронии судьбы, он тоже оказался подвластным сказочной стране. И таким же бесталанным.

С этого все началось…»

Я сорвался на ноги в одно мгновенье. Сон будто вытолкнул из своей обители, давая понять, что представление окончено. Холодного пота не было, зато мелкая дрожь так и норовила свести судорогой мышцы.

Оз спал, не обращая внимания ни на что. Свернувшись калачик своим бледным лягушачьим телом, он всем видом показывал, что даже сработай знаменитая сигнализация, его сожрут прежде, чем он успеет протереть заспанные очи.

Легкий озноб маршировал полками мурашек по коже, постепенно приводя в чувства. Мне что-то показалось необычным в обстановке, но я никак не мог понять, что именно.

Спустя пару тугодумных мгновений, до меня дошло — мы были не одни.

Как в каком-то дешевом голливудском фильме ужасов, я медленно повернул голову в сторону входа. Наконец до меня пришло понимание насколько иногда натурально актерам удавалось передавать на больших экранах реальные эмоции человека в такие моменты.

Существо сидело на карачках, словно жаба. Большую часть тела скрывали длиннющие черные волосы вперемешку с ветками и листьями. Ни лица, ни шеи, ни иных деталей тонкого тела, видно не было.

На предположительной макушке разместился венок из все тех же веток. В их сплетениях можно было увидеть не только древесину, но и кости, ножи, потускневшие чешуйки шкур и даже огрызок хелицеры.

Длинные конечности в прошлом могли принадлежать какой-то разновидности обезьян, вполне сопоставимых с лесными жителями, что я увидел во сне. Фактически полностью покрытая струпьями кожа местами походила на кору. Длинные малахитовые ногти потрескались и сияли широкими щелями. Однако в данный момент существо неспешно скребло ими дерево под собой.

Позади, как у кота, нервно мотылялся тонкий деревянный хвост, добрых полутора метров длиной. Покрытый ядовитыми прожилками и многочисленными шипами, вместо кисточки носил ярко мерцающий цветок кислотно-зеленой лилии, из какого-то кристаллического материала.

Размер существа не особенно превышал габариты того же Оза. Но это в сидячем положении, а стоит учесть еще и конечности незаурядной длины. Своими габаритами оно перегородило выход, доставая венком до верхней перекладины прохода.

Трудно описать чувства в миг когда я увидел существо, что издавало странные, похожие на ропот гнущихся деревьев, звуки. Страх как таковой, пока не успел завладеть вниманием, чтобы распустить ужас по всему телу, вызывая нервный паралич.

Я смотрел на существо. внутренне осознавая насколько оно опасно и что именно его наличие на этой территории отпугивало всю иную живность, помимо растительной.

Возможно, встреча лицом к лицу с пауком, поубавила количество нервных клеток в мозгу настолько, что сейчас я мог лишь реагировать на каком-то роботическом автоматизме. А может, я просто сильно приложился головой, когда межмировой перенос выкинул на заросшую площадку корону.

В любом из случаев, первое что пришло мне на ум — разбудить Оза. Срочно и безотлагательно. Лишенная обуви конечность аккуратно приложилась о живот блондина. Я старался не делать резких движений, ведь пока тварь отчужденно ворковала и не спешила нападать. Пока что.

— Я сказал — никаких салатов! — сквозь сон заорал Оз, срываясь с места.

Ответ чудовища оказался очевиднее некуда. Оно не сдвинулось ни на миллиметр, но взволнованный хвост замер, застыл словно в стоп-кадре.

— Валим! — процедил я.

Не обращая внимания на обалдевшего дворянчика, что никак не мог прийти в чувства, я схватил его запястье. Площадь помещения позволила взять разгон всего пару шагов, но мне сейчас и этого хватит. Разогнавшись в противоположную входу сторону, я врезался боком об стену. Та заскрипела, но выдержала.

Стараясь не оборачиваться, я потянул перед собой Оза, чтобы увеличить массу напора. Он не особо сопротивлялся, поэтому второй удар получился куда увесистее и все-таки прошиб стену.

Еще во время вчерашнего сбора воды, я удовлетворенно отметил не только относительную дряхлость древесного шалаша, но и довольно удобное размещение. Бочка смотрового пункта, возможно когда-то и была эталоном скрытности, но увы не сейчас.

Надводная корневая система так плотно зарастила все вокруг, что теперь можно смело выпрыгивать через окна куда угодно. За что-то да зацепишься. Конечно, был риск опять попасть в паутину или вообще гнезда какой-то нечисти, но, учитывая, населенность бывшего пригорода — маловероятно.

Мы пролетели не меньше пары метров, прежде чем грохнулись на сплетенные в мостик корни. Падение больно содрало кожу практически по всему телу в очередной раз намекая, что прогулки по хищному лесу в одних трусах и носках, далеко не лучшая затея. Увы, спорить на эту тему можно было бы бесконечно, поскольку сейчас, перевязанная вокруг Озового торса веревка, могла нам пригодится гораздо больше, чем одежда. От подобных тварей все равно не защитит. А царапины и ушибы вполне терпимое дело. Ведь пока ты жив, главным фактором мотивации является именно живость, а не относительный комфорт.

Во время прыжка я ощутил слабое касание на спине и лишь когда упал, понял что глубокий порез рассек кожу наискось от правого плеча до поясницы. Жжение на несколько мгновений затмило взор, заставляя до хруста стиснуть зубы, но болевой шок пришел незамедлительно. На несколько минут, если я, конечно, не умру от кровотечения, боль меня не потревожит.

— Что… что-о… — ошарашенный и до смерти напуганный блондин, то закрывал, то открывал рот, будто выброшенная на сушу рыба.

— Бежим! — повторился я с трудом поднимаясь.

Короткий взгляд на бывший ночлег, показал, как ядовитый цветок на шипастом хвосте, возвращается внутрь, а само существо медлительно подходит к пролому в стене. Двигалось оно полуползком и в некоторой мере даже комично. Однако древесный ропот, за волосяным покровом, резко сменился странным бамбуковым стуком, будто внутрь деревянной коробки засунули дятла.

Я и это посчитал еще более значительным сигналом к бегству. Что-то на грани сознания забилось о стенки черепной коробки, истерически вопя о смертельной опасности. Интуитивное чувство будто предупреждало, что попадание в лапы этой бестии, заставит еще долго молить о смерти, которая покажется благословением. Но не будет ни таковой, ни самой смертью в распространенном понимании.

Мостик на который мы выпали, полукругом обходил огромное дерево и присоединялся к некогда центральной дороге в город.

Единственное, что сейчас я видел выходом из ситуации — затеряться среди развалин города-улья. Был риск что тварь здесь не одна такая, но среди городского лабиринта познавшего войну с инопланетными технологиями, может найтись хоть какое-то средство отпора.

Понятное дело, что вступить с химерой в открытую схватку — самоубийство. И не потому что я понятия не имею как ее убить. А потому что для принятия боя следует владеть хотя бы элементарными приемами поединочных дисциплин. Что мы оба можем ей противопоставить? Застесняем до смерти своим голопузым видком?

Я безмолвно кивнул на руины, пытаясь развить максимальную скорость. В связи с отсутствием обуви получалось не ахти.

Оз все время таращился широко распахнутыми глазами, то на меня, то на мою спину, то на беседку позади. Тварь, похоже, не особо спешила бросаться в погоню, будто ощущая что нам никуда не деться.

Мы бежали несколько минут и даже успели немного приблизиться к развалинам гротескных ворот, что напоминали какую-то эльфийскую вариацию Биг-Бена. Я даже удивился, что могу столько времени бежать на вполне вменяемой скорости.

Дальше произошли две важные вещи.

Во-первых: я со всей тягучей болезненностью прочувствовал боль на спине. А во-вторых: тварь нагнала нас несколькими молниеносными рывками.

Мне показалось, будто странная разновидность ударной волны подняла меня над землей и на огромной скорости понесла далеко вперед. Болезненное жжение открытой раны, тут же сменилось чувством тяжелого покрывала. Будто несколь тренировочных матов накинуло поверх меня, не удосужившись проверить моего наличия под ними.

Краем уха я успел услышать эфемерный стук внутренностей существа, а рядом со мной, на прозрачной волне, поднялся и Оз. Нас потащило прямиком к обваленным воротам и с каждым мгновением скорость только увеличивалась.

Я даже не успел удивиться почему вот уже несколько секунд мы мчимся на самом воздухе без каких-либо приспособлений или намеков на корежащую телу силу. В самом деле — не провести же в город, удумало существо?

Волна ускорялась, а мы вместе с ней. Вот протащило на осколками башен и стен, усыпанных древним военным инвентарем и скелетам. Вот закружилась листва центральной дороги, что вела к гигантскому стволу дерева. И вот мертвецкие вазы домов начали проноситься мимо, будто картинки из окна автомобиля.

Ослабевать подобие атаки, начало спустя лишь около минуты. За это время, нас успело дотащить до широченного бордюра площадки, в которой, словно в парке утопал необъятный ствол дерева со стреловидным листиками, размером с папоротник, каждый. Листва гиганта нависала из низко раскинувшихся веток, шелестя мириадами голосов. Толстые змеи токсичных прожилков будто на батарейках, слабо мерцали.

Кора дерева бела смолянисто черной, словно обожженной. Незаурядный радиус казалось имел не меньше пары десятков метров и мог бы занять целый квартал. Стершийся бордюр переходил в листьевой наст, закрывая всю площадь на пути к древу.

Истерика внутри черепной коробки забилась еще сильнее, но разойтись так и не успела. Остановившаяся волна сменилась еще одним ударом. На этот раз вполне материальным.

Холодные руки подхватили меня сзади, до хруста впиваясь в плоть. Обломанные ногти пронзили кожу на плечах и шее. Противный стук усиливался и становился все громче, пока меня резко не развернуло и я не коснулся кровоточащей раной плоти древесного великана.

Я ощутил давление в области груди. Сконфуженный такой резкой переменой декораций, едва смог открыть глаза.

Тварь возложила огромную ладонь, полностью накрыв испещренную шрамами грудь. Ее пальцы, словно прутья клетки, сомкнулись, воткнув когти в кору дерева.

Ничего не понимающий Оз хотел было опять повторить опыт с ботинком. но шипастый хвост смел его как пушинку, отправив на пару метров в сторону.

Стук самого существа пропал. Зато по спине прокатилось удовлетворенное дребезжание коры. Слизь на столбе мгновенно присосалась к моей ране, будто какой-то вампир облизывая ее. В попытке опустошить мои вены.

Дерево утробно застрекотало, как совсем недавно это делала жуткая тварь. Краем глаза я заметил, как из черной коры, слизь отрастила короткие младенческие ручонки, что тут же потянулись ко мне.

Я задыхался, чувствуя как кровь покидает тело.

Чудовище неожиданно затрепетало, частично приоткрывая волосяной покров. Один огромный черный глаз с ярко-салатового цвета зрачком и пульсирующими сосудами, уставился на меня. А под ним появилось несколько небольших перпендикулярно перевернутых ртов, что разметали грязные волосы-ветки, кустистыми языками, как у змеи.

В мозгу разгорелся настоящий пожар боли, отчаяния и… ненависти. Я не хотел умирать. Не так и не здесь. Или ради этого моя сущность преодолела немыслимые расстояния между звезд? Чтобы спустя неполных две недели погибнуть от рук какого-то гомункула на задворках постапокалиптического кладбища мутаций и скверны?

Это мы уже проходили… Гори оно все.

Сквозь пелену конвульсий к моим зрительным нервам донеслись несколько важных образов, что буквально тут же сложили мозаику вариативности дальнейших событий.

Я рванулся всем корпусом, понимая что на счету каждая секунда. Еще раз…

Многочисленные рты раскрылись под безумно дрожащим зрачком глаза и несколько языков коснулись моей кожи, обжигая и оставляя глубокие царапины, что тут же закровоточили.

Заорав как сумасшедший и скорчившись от усиленного давления руки, я опять сделал рывок вперед. Только теперь, вложив в него раскаленную ненависть к хищным посягательствам на собственную жизнь.

Огрызок хелицеры оказался самым близким составным объектом венка. Мертвой хваткой вцепившись в то что раньше было ротовым придатком огромного паука, я вырвал его из мусоросборной короны чудовища. Насколько позволяло положение, размахнулся, и вонзил прямо в нистагматически подрагивающий, зрачок.

Черная скорлупа хелицеры вошла глубоко и будто не встречая препятствий. Монстр замер, будто не понимая что произошло, а затем, завершая начатое, я оперся ладонью и загнал паучью клешню по самый конец.

Каких-то пару мгновений ничего не происходило. Замершая тварь зависла, как и пробужденное ею дерево. Я напряженно вытаращился на пронзенный глаз, опасаясь что все мои потуги были напрасными.

Но это было не так.

Мертвецкая рука вырвала когти из коры, а само существо отскочило от меня. Волосатое чудище взвыло бамбуковой дробью, расцарапывая и полосуя свой единственный глаз. Его корчило и кидало со стороны в сторону, а тонкий хвост едва не снес, стоявшему неподалеку, блондину голову, вынуждая того, на всякий случай, припасть к земле.

Присосавшаяся к моей спине слизь древесной коры, тоже мелко завибрировала и осыпалась лужей, отпуская меня из смертельных объятий.

Я смотрел как некая разновидность лешего опрокинулась, завалившись набок. Стук затихал, а конвульсии становились все слабее. Пропали они аж спустя пару минут, пока я стоял на коленях, наблюдая за издыхающей грозой всех местных хищников.

— Ты как? — подойдя, спросил полукоматозный Оз.

Судя по его выражению лица, — за последние сутки он пережил больше, чем за последние полгода в бегах.

Я не ответил, потому что меня тошнило остатками кислоты пустого желудка. Спустя еще несколько минут и отойдя от плотоядного дерева как можно дальше, я показал блондину пальцем на недавно замеченный раритет.

Проследив за жестом, его глаза еще больше округлились, а лицо удивленно вытянулось.

Древний как само это место, мотоцикл, стоял у одного из домов. Он был довольно массивным, с прикрепленной коляской у правого борта и все еще носил перемолотые временем кости бывших хозяев. Широкие колеса вместо резины имели многочисленные тонкие и пластичные антенны, что словно зубная щетка смягчали дорогу. Покрытый ржавчиной и коррозией металл кузова напоминал турбину с вырезанным местом для водителя. Прямо в одноместном самолете.

— Да ладно-о… — выдохнул Оз, не веря своим глазам. — Неужели…

Он посмотрел на меня так, будто впервые увидел.

— Ты же понимаешь, что даже если он заведется — нам понадобиться астария для его зарядки?!

Вместо ответа я подошел к убитой твари и вытащил из ее венка нож, после чего, обойдя не маленькое тело с другой стороны, принялся пилить хвост на стыке со все еще мерцающим цветком.

Поднадоевший своим непрекращающимся удивлением дворянчик, наблюдал за мной, не решаясь даже дышать. Когда я без особых усилий отрезал зеленый кристаллический цветок, единственное, что мне оставалось это обессилено рухнуть на колени.

Очевидно поняв мою задумку и тем более состояние, Оз попытался поднять цветок, размером с арбуз. После нескольких попыток, все же сдался и начал его катить.

— Я понимаю, что тебя сильно потрепало, но… — надрывно протянул он.

Над выхлопной трубой турбины было открытое отверстие для загрузки питательных элементов. В данном случае, ими должен был стать цветок. Все же минеральные носители астарикады были довольно распространенной практикой вот уже несколько десятков столетий.

Понимая насколько иногда тупым бывает мой спутник, я обалдевшим взглядом осмотрелся вокруг. Подходящая доска нашлась как у разрушенных ворот. Так что общими стараниями, мы вытащили цветок к топливной дырке турбины, чтобы он там застрял. Пришлось знатно помолотить доской по зеленому органу усопшего, чтобы тот наконец выгнул ржавые края и провалился внутрь.

— Момент истины… — изнеможенно прошептал я, приглашая жестом блондина к рулю.

Упрашивать его не пришлось. Выкинув скелет он залез внутрь и начал ковыряться при свете кольца. Когда он успел его подхватить, да и снимал ли его вообще, я решил не думать, поскольку глаза все больше и больше рисковали сомкнуться и опрокинуть меня наземь.

Мертвый улей. похожий на кладбище деревянных ваз, продолжал шуметь листвой недоброго древа. Однако я успел заметить пролетающую птичку, что не обратила на нас никакого внимания и помчалась куда-то по своим делам.

Несколько минут тихой ругани и чертыханий возымели эффект и Оз наконец выдал:

— К-кажется, я понял!

Я перевел взгляд на копошащегося друга. Будь «мотоцикл» техникой с двигателем внутреннего сгорания, — можно было бы даже не стараться. За такое количество времени его мотор давным-давно бы отправился к праотцам. Но технологии крионцев базировались на совсем иных топливных элементах. Поэтому существовала надежда, что добротно скроенная военная техника прошлого, все еще имела хоть мизерный шанс послужить благому делу спасения наших жизней.

Со словами «я завожу!» Оз потянул какой-то рычаг.

Ноль реакции.

Вернул на место и опять потянул. Та же история.

Лишь спустя пару десятков рывков и возвратов рычага, он угомонился. Так и не добившись никакого результата.

— Гребанные небеса! — едва не завыл блондин и оперся лбом на, облезлый еще в прошлой эпохе, руль.

— Видать, все-таки, придется пешком…

От подъема у меня пошла кругом голова. Будто споткнувшись о невидимую преграду подкосившимися ногами я больно ударился о турбину и упал наземь.

Последним, что отпечаталось в блекнущем сознании, был рычащий гул турбины и радостный вскрик Оза.

* * *

Сколько времени прошло я не знаю. Рассудок редко баловал меня возвратам в реальность. Короткие раскрытия глаз показывали сначала древесные дороги с перспективы притороченной коляски пассажира. Потом внезапно я увидел ночное небо с тремя разноцветными лунами, обрывки гор и отдаляющийся пейзаж черно-ядовитого леса.

Время от времени приходили образы созвездий. Уже здесь выученных, естественно. Так же краем уха я слышал усталое сопение Озморна и громкое рычание мотора.

— Влад!.. ад… Вл… ад… — на секунду открыв свои несчастные очи, я узрел перепуганное до полусмерти лицо Озморна, склонившееся надо мной.

— Че. го… тебе? — Со второй попытки выговорил я, пытаясь не провалится обратно в забвение.

— Ты… ты перестал дышать на какое-то мгновение! А теперь у тебя выросли клыки!

— Хорошо… — фыркнул я, уже не в силах продолжать разговор и вновь «ушел в себя».

Я спал. Мне снились чудеса. Нечто совершенно безумное. Места, в которых я никогда не бывал. Люди, которых я никогда не видел. Миры куда моя нога еще не ступала. Пока, наверное.

А потом все оборвалось. Пришла тьма.

«Вспышка… холодное утро… пролитая вода… сверкающие хвосты метеоритов…

Я застыл посреди изменчивой непроходимости света. Бомбардировки фотонами с периодичностью в миллисекунды, напоминали пытку. Но я терпел, поскольку знал, что скоро пройдет. Не знаю откуда, но точно знал.

Все началось там. В разрушенной оболочке планеты, чьи осколки теперь навеки, скованные цепями энергий, зависли разбитой скорлупой вокруг зияющей непреклонной тьмы.

Тьмы, пожирающей и растлевающей само бытие, в своем прожорливом неистовстве.

Я смотрел на эту ужасающую картину гибнущей планеты с четырнадцатью спутниками, что совсем скоро последуют за ней.

Стоял на балконе. Балконе, зависшем в пустотах космической изморози, астероида, на котором раскинулся чудовищно древний строительный комплекс какой-то воистину невероятной крепости.

Видел серокожее существо с черными глазными яблоками, что вместе со мной сокрушенно наблюдало за происходящим, во всем, от начала до конца, обвиняя меня и только меня.

Потому что я забрал. Украл, похитил, нагло и бесцеремонно стянул из-под носа… Свет. Их свет.

Его окровавленная рука погрузилась в растерзанную грудь, и, под лучами закатного солнца, он извлёк из неё кристалл. До боли знакомый мне кристалл…

— Все имеет начало и конец… — тихо молвил он.

Кровавая слеза покатилась по его щеке, пока пульсирующий кристалл таял на ветру вместе с жизнью этого, все-таки, глубоко несчастного существа.

Шум воркующей бездны космического океана и робкий шепот листвы в садах павшего мира. Отпели последнюю песнь вместе с которой истерзанная душа устремилась в небо, размахивая иллюзорными крыльями. К которым он смог прикоснуться, но никак не обуздать.

Но сама мелодия, вибрирующая по столбам мироздания продолжалась…

Вспышка… белоснежные волосы… развеваются на ветру… девочка бежит… по зеленому полю… смеется и плачет… в небе метеориты…»

Я пришел в себя.

Нет. Я пробудился.

Мои глаза открылись так широко, что, кажется, я смог бы увидеть даже звезды средь бела дня. Хотя сейчас и была ночь, как бы нелепо это не звучало.

— Озморн!..

Я чувствовал, что мы бежим. Точнее бежал Оз, а я как истинный иждивенец висел у него на горбе. Неприятно это.

— Что?..

— Они нашли нас! Не знаю как, но держись! Мы уже почти у обители друидов!

Местность изменилась. Болота и жуткий зараженный лес, пропали. Я только могу догадываться, сколько мы ехали.

По левую сторону раскинулись чистые от всяческой заразы исполинские деревья. Высокая зеленая трава узкого берега то и дело отмечалась пятнами распустившихся цветы. Прекрасная звездная ночь, полная свежего воздуха и приятного ветерка, гнала ревущую слева реку в обход горы, что скрывала заснеженную в высоте.

Мы оказались у подножия, которую огибала могучая река в добрую милю широтой, плавно перетекая к искрящемуся озеру.

По ту сторону озерного берега, утопая в цветочной долине, высилось сооружение довольно внушительных размеров, исполненное в стиле, до рези в глазах, схожим на восточные земные храмы.

Смешно. Встретить нечто подобное настолько далеко от дома.

Дома… Нет. Теперь я понял. Отныне мой дом здесь. Давно понял, просто не хотел признавать очевидных вещей. Пути назад нету. А этот сон, видение… Без разницы! Я осознал происходящее. И остается лишь смириться и адаптироваться.

Иначе не выжить.

— Это чувство…

— Влад?

— Отпусти меня, Озморн!

— Но ты же…

— Я сказал, — отпусти!

— Но они нас убьют! — Из-за одышки и накопленных эмоций голос Оза охрип и он срывался на крик.

— Отпусти меня, а сам беги за помощью! — столь же хрипло сказал я в ответ.

Видать за время отключки горло солидно пересохло. Хотя рассеченную спину я вообще не чувствовал.

— Что ты несешь!? Ты еле живой! Аа…

Совсем рядом дерево разорвалось на клочки, чуть не прихлопнув нас обоих одним махом и перегородив дорогу.

Так-с. Это начинает порядком бесить. Изогнувшись всем телом я оборвал все споры на корню. Мы оба грохнулись наземь.

— Влад!

— Иди! — Зарычал я, пытаясь встать на подкашивающиеся ноги. — Я им не нужен! Тебя преследуют, а я лишь торможу! Беги, мать твою!

Не знаю, что на меня нашло. Меня переполняло изнутри.

Чувство… да. Пожалуй, с этим ничего не поделаешь. Интуиция меня победила. Истерическое чувство какой-то внутренней необходимости следовать подсказкам подсознания, вынуждало вести себя подобным образом. Потому что где-то глубоко, на закоулках естества, я понимал что так правильно.

На Оза было жалко смотреть. Он замер на месте. Так бы и таращился, наверняка, в оцепенении, если бы ему пендаля не выписал.

— Я… я вернусь! Не уходи!

И пятки его засверкали под панораму очередного падающего деревянного исполина, который ему следовало оббежать.

— Наконец-то ушел, идиот… — вздохнул я с облегчением.

Нечего ему видеть то, что сейчас произойдет. Я либо умру, либо наконец-то твердо ухвачусь за жизнь.

Их много. Человек тринадцать если не ошибаюсь. Прям группа захвата какая-то.

Я попытался встать на ноги так, чтобы не выглядеть как качающийся на ветру колосок. Получилось не ахти, но ничего не поделать. Сейчас не стойка главное, а нечто совсем другое.

Астроболия… Именно. Не раны и всепоглощающая усталость. А болезнь, порабощающая астрантов.

Если я не сделаю того, что должен — умру. Не сегодня так завтра. А лучшего случая увы мне придется еще поискать. Да, эта зараза, изменила меня изнутри. Боль окутывала разум, бросая в холодный пот. Такое впечатление, что вместо крови по жилах засочился раскаленный метал. Еще эта кровь повсюду…

Теплый летний вечер, под покровом звездной ночи, разорвала молния. Белые цветы витали в воздухе, распускаю сладкий аромат. Утонченные лепестки играли бал со звездами на поверхности холодных горных вод.

Удивительно на что способны люди, когда действительно стараются. Даже в таком, некогда гиблом месте, как Гонтал, вновь появились чистые водоемы, зеленые поляны, свежий воздух и цветы.

С другой стороны, — если бы не люди, то все это никогда и никуда не пропадало бы. Забавно…

— Аргх… — вырвался стон, вызванный сполохом.

Молния оказалась длинным клинком, что пронзил мою грудь насквозь и воткнулся в землю из-за спины. Словно в каком-то сумасшедшем фильме, на рукояти меча восседала тень. Но я уже знал, что на самом деле этой тенью был один из охотников, преследующих Оза.

Черные одежды скрывали его в полуночной тьме безупречным саваном, но одна деталь оказалась решающей в этой ситуации. Глаза его были не прикрыты и увиденное в них безразличие лишь укрепило безысходность следующих событий.

— Кха… — еще одна порция крови вырвалась изо рта.

— Прощай, — холодно молвил охотник и решил продолжить свой путь, извлекая орудие смерти из моего погибающего тела.

— Да… ближе… — выдохнув я, захлебываясь собственной кровью..

— Что?.. — прищурился мой убийца.

Как я все еще мог соображать, — загадка. В ушах набатом стучала кровь. Столь же изрядно она лилась из раны в груди и почему-то из глаз и ушей.

Я был одержим одной лишь мыслью, что казалась мне сейчас решающим действием всей будущей жизни. Уже однажды услышанный посыл извне, оформленный скорее как мысль, образ и чувство одновременно. Он разъедал черепную коробку изнутри, словно залитая прямиком в посудину кислота.

Надо коснуться его. Необходимо войти в прямой контакт с противником! Ухватится за него, чтобы почувствовать пульсирующую по венам жизнь. Ощутить сердцебиение и, трепещущее внутри нейронной паутины, сознание.

Я упал на колени и, словно изнеможенный многодневной жаждой, тянул руки в неизвестному, укатанному тьмой. Все усилия уходили, чтобы не терять зрительный контакт с человеком, в чьих глазах читалось удивление вперемешку с отвращением.

— Интересно, — сплюнул он.

Резкое движение снизу вверх, словно он поднимал что-то невидимое, отозвалось давящей силой по всему телу. Меня подняло в воздух, кроша кости и все что еще оставалось целым внутри, а потом, так и не приблизившись, хотя бы на расстояние вытянутой руки, убийца сделал отталкивающий нечто незримое жест.

То, что совсем недавно было мною, на огромной скорости врезалось в необъятный ствол вековечного древа, метрах в двадцати от места нанесения мне первой раны.

Боль опять отошла куда-то в сторону, предавая разум благоговейному отуплению и агонии. Несмотря на то, что большая часть моего тела сейчас напоминала кровавое месиво, я продолжал жить.

Где-то на грани сознание ютилось понимание, что осталось мне недолго. И то, что я все еще как-то цепляюсь за уже предрешенный исход, — было совсем не моим достижением. Хотя правильнее будет сказать, — лишь отчасти моим. Жизнь во мне сейчас удерживала астроболия.

Отличие от борьбы в зараженном лесу, состояло в том, что теперь побег был еще больше равносилен самоубийству. Если у меня не получится, — астроболия превратит меня в нечто гораздо хуже лохматой твари из улья.

Уверенность в этом сводила меня с ума своей очевидностью. Хотя при иных условиях я бы посчитал это шизофреническим психозом.

Очередной свист вновь рассек кое-как функционирующие барабанные перепонки. С угасающим негодованием я узрел знакомый клинок, что глубоко засел в яремной впадине. Моей яремной впадине.

Убийца почти состоялся в своем звании лично для меня, гадливо приближаясь и щурясь сквозь тонкую прорезь маски под капюшоном.

Хотелось из мифических последних сил, все-таки осуществить, свою безумную попытку. Но, как я отстраненно понял, — большинство костей было переломано и подобное деяние уже не казалось, а было невозможным.

— Да сдохни уже! — Злобно прошипел человек в черном.

Похоже, что-то во мне его здорово взбесило. Подойдя впритык он всем весом навалился на тонкий клинок, продвигая его сквозь мою шею все глубже в дерево. Пока гарда не стукнулась о кадык, словно пришитая пуговица.

Никак не покидающий меня взгляд, наконец начал меркнуть, вместе с красноватыми отблесками нитей темляка, свисающего с треугольного набалдашника клинка.

— Прощай… — прошептал я, одними губами.

Цель всех потуг сама пришла на встречу. Каким-то по-змеиному диким движением, вгоняя в шею уже крестцы самой гарды, я решил оставить последнее слово за собой.

Я впился зубами в, неприкрытую перчатками, кожу убийцы.

Хвост Мальпурнии

— Не успею! — Давясь слезами рычал Озморн. — Кьё'ссай!

Обитель была уже так близко. Нужно спешить. Иначе Влад погибнет.

Ассасины появились из ниоткуда.

Вторые сутки миновали с момента их перенос в Гонтал.

Найденный Владом астароколесник довез почти до самого обители, перед тем как выстрел наемника разворотил колесо.

Оз шел к этому храму, желая спасти друга. Все это время Влада раздирал жар и лихорадка. Его стоны были похожи на издыхание человека в агонии. Бесспорно, — астроболия. И это не считая ран, что ему нанесли чудовища зараженного чумой леса. От одного воспоминания его передергивало, а внутри все съеживалось.

Тело названного брата изменяли метаморфозы мутаций, что вызывала бурлящая в жилах астария. Вероятно, во время переноса сорвался какой-то рычаг, сдерживающий до этого пассивную болезнь. Ранения лишь ускорили процесс, повергая организм в крайне стрессовое состояние.

А ведь он спас ему жизнь! Когда смерть скалилась в лицо, Влад стал посланником судьбы, что изменил исход событий. Причем не раз. Представлять страшно, что ждало бы его в последние пару, если бы Влада не было рядом. Вероятно, он умер бы еще от водяного змея. В первый же час, после прибытия.

Теперь же Оз, как последний трус, убегает от больного друга, чтобы спасти свою шкуру. Нет! Он найдет помощь и спасет того, кто теперь сам нуждается в помощи. Того кто успел стать другом за столь короткий срок. Даже больше, — братом, хоть все и считали, что это понарошку. Все, но не сам Оз.

Кроме Асперо никому доселе не удавалось завоевать его доверия. Именно поэтому, его долгом является спасение Влада. Лишь бы не опоздать!

Массивная лестница храма растаяла под ногами и Озморн влетел во двор обители.

Вокруг никого не было, видимо, ужинали. Лишь призрачные тени духов, взволнованно метались по окрестностям.

Не важно, сейчас каждая секунда на счету.

Друиды, — стражи природы и всего живого. Третья колонна, — Астария Лимбус, пусть сами предпочитают имя Слуг Жизни. Они не терпят убийств и демонопоклонников. А преследовавшие Озморна были и тем и другим. И это пугало больше всего. Смириться с политической игрой еще как-то можно, но вот участие в ней отщепенцев совершенно чуждой природе силы — совсем другое дело.

— Помогите!!! — Заорал во всю глотку Оз приближаясь к главному входу храма, откуда сочился приятный свет.

Силы были на исходе. Слишком тяжёлыми были последние два дня. Но он должен сделать это чего бы оно не стоило. Многие пали защищая его. Мать, брат, возможно даже Асперо…

А теперь еще и Влад?! Нет! Ни за что!!!

— ПОМОГИТЕ! — крикнул, чувствуя как голос надламывается от усердия.

Открываются двери храма и ему на встречу выходит седовласый старик. Косматый до мозга костей, он показался ожившей тучей. Ритуальное одеяние защитников природы, — широкая мантия белого и зеленого цвет, подчеркивала серьезность фигуры, как астранта, так и как личности.

— Там! Убивают! Демонопоклонники! — Без лишних объяснений рыкнул парень ощущая, что говорить не сможет теперь по крайней мере несколько дней. — Скорее!

Распахнувшиеся врата показали Озу, что в храме полным полно людей, одетых в странную для друидов одежду, хотя и самых Слуг Жизни хватало.

В помещении были те, чью форму парень так яро мечтал однажды получить. Это были студенты Астария Кноли.

Он замер, не веря своим глазам. Ситуация приняла совсем неожиданные обороты. И в данный момент он уже сам не понимал что делает.

— Убивают! Спасите! Демонопоклонники! — уже держась руками за горло, чтобы успокоить острую резь, вскрикнул Озморн.

Надо отдать должное хранителю храма. Ведь седовласый старик был именно ним. Спустя мгновение ока в его руках оказался старый деревянный посох и он устремился за границы храма, а за ним, тенями пронеслись несколько парней и девушек в таких же ритуальных одеяниях.

Спустя же еще несколько секунд после недоумения, их примеру последовали несколько студентов и, судя по вышивке на туниках, преподавателей Астария Кноли.

— Да… получилось… — прошептал себе под нос Озморн, стоя на коленях. — Лишь бы не опоздали…

Даже вдруг начавшийся дождь не привлек внимания потенциального наследника трона Регента. Его сейчас не волновала подобная чепуха.

— Юноша, пройдите внутрь! — Обратилась к нему девушка в зеленом платье. Но он не мог и пошевелится. Он должен убедится что с Владом все в порядке.

— Нет! Я должен… — Сам того не ожидая Оз вновь сорвался на бег, вызвав удивление у всех кто остался в храме.

Он побежал с единственной мыслью, — «лишь бы успели». Почему-то его не заботило, что во время перепалки с друидами его могли убить. Знал, что адепты Ученых и стражи природы не позволят. Поэтому он должен убедиться в целости своего друга и сразу объяснить, что ему нужна помощь в стабилизации астроболии.

И снова лестница осталась позади, а перед глазами замаячило подножие горы. Словно открыв в себе второе дыхание, подпитывающее надеждой, Оз нёсся вперед. Туда, откуда сбежал, чтобы спасти друга.

Оз притормозил. Впереди стояла толпа друидов и студентов-ученых. Они ни с кем не сражались, а лишь стояли как вкопанные.

Через мгновенье послышался громкий хлопок и вместе с ним Озморн поравнялся с толпой обитателей храма. И все для того чтобы тоже застыть.

Старейшина расставил руки широко в стороны. Мощные вибрации воздуха, переполненного астарией, заставляли дрожать саму землю.

Впереди стояли тени с огромными перчатками и кнутами, что издавали низкий, неистовый вой и слабо мерцали гниловато-зеленым светом.

Дар бездны. Столь неприкрытый и вызывающий, что сомнений на счет их причастности к древнему как сам Альтуим культу, не могло быть и речи.

Их была целая дюжина. Опытных, свирепых и безжалостных убийц. И почему-то только теперь до Оза дошло, что, возможно, для них всех сегодня состоится последняя в жизни прогулка.

— Эней, держи фокус по периметру защиты, постоянно балансируя давление наговоров! — Неожиданно жестко молвил старый друид кому-то из подопечных. — Рельза, — на тебе их часть поля боя. Ты должна их задержать. Мурим, — весь арсенал призыва к бою! Усыпь их аватарами элементов! Голио, — барьеры и наговоры. Баус, — исцеление и восстановление астаромии! Нэдра, — созывай всех местных лимбовов к бою!

Тон старейшины, видимо, удивил не только Оза, но и присутствующих здесь Ученых. Наверняка, старый лесолюб никогда не показывал при гостях этой своей стороны, что могла навести на мысли об не одном годе службы, в каких-нибудь войсках специального назначения, едва ли не на Границах Пустоты.

— Господа Ученые! — резко бросил друид, едва не спровоцировав Ученых принять стойку смирно и отдать честь. — Вы уж сами разберитесь, как вам лучше действовать, — лишь не мешайте!

Поскольку юного потенциального наследника престола среди тех к кому обращались не было, — он сам решил, что лучшим вариантом будет вести себя как наполовину Ученый, наполовину он сам. То есть, — не мешать и не высовываться.

Несмотря на спешку старейшины в раздаче указаний, демонопоклонники, напротив, не спешили ввязываться в бой. Что было еще гораздо более удивительным — они не рассредоточились, чтобы начать нападения со всех сторон и по всем фронтам, а наоборот сгрудились плотной кучкой и даже приняли некое подобие строя.

Для стиля боя ассасинов Хаттори, которыми являлись порабощенные демонической силой воины, подобное поведение было как минимум непривычно. Они конечно обучались всем стилям боя. Однако главным тузом, все-таки, являлось умение наносить точечные смертельные атаки по одиночным целям.

— Почему они не атакуют? — Напряженно спросил парень из свиты Ученых.

Никто не ответил, однако старейшина явно что-то понял, хотя ни с кем не поделился. Наверняка, поэтому, следующими словами старого друида, были вовсе не команды или еще что-то в этом роде. Он просто закрутил витиеватый речитатив атакующего Наговора.

Миг спустя от его рук протянулись сотни блестящих золотом пчел, что пулями метнулись в толпу убийц. И каждое попадание или столкновение такой пчелки с чем бы то ни было вызвало нешуточный взрыв.

Вероятно, атака со стороны стражей природы стала тем необходимым катализатором, что вытащил демонопоклонников из необъяснимой задумчивости и заставил вступить в бой.

Едва успевая следить за действиями жителей лесной обители, Оз откровенно обалдел, когда уже через какие-то несколько секунд вокруг разгорелся настоящий ад, вполне сравнимый с боевыми стычками небольших армий.

Из земли начали выныривать огромные големы, что увеличивали свои размеры с каждым шагом, набирая в массу все больше грунта, камней и корней.

Упорный ливень, что доселе лишь мешал, вдруг застонал вполне сравнимо с человеком и градовые занавесы неожиданно взвинтились воронками, что словно гигантские змеи заскользили по воздуху в сторону теневого отряда.

Незримые и неуловимые силуэты, о чьем существовании можно было узнать лишь из-за крайнего обилия влаги, обтекающей ветряных сущностей, вспороли шторы ливня. Вскрывая воздушными лезвиями все на своем пути. Доселе затаившиеся в тени лесов лимбивы, — духи природы, также устремились серебрящимися стрелами в бой.

Неприступная огненная стена из чистого золота с изумрудными швами и щитовыми набойками, оградила малочисленный отряд друидов куполом, не давая даже намека на брешь в своей обманчиво тонкой броне.

В это же время, люди рядом с Озом не замирали ни на секунду, творя с помощью движений и слов чудовищные конструкции из астарии.

И только он замер, как ребенок, во все глаза пялясь на действо, в тщетных попытках что-то разглядеть. Неумолкающие звуки речитативов и вспышки, из которых рождались целые комплексы астарийных структур.

Все это сливалось в один нескончаемый поток.

Вот один из убийц вклинился в золотой щит, пытаясь вскрыть астральную стену, однако ему тут же отправили целый улей концентрированной смерти, не оставившей от него даже следа.

Вот кто-то из друидов ослабил хватку и мизерная брешь в непоколебимой стене вдруг едва не кончилась гибелью, но кто-то другой, успел не только заделать брешь, практически рассеять смертельную атаку, но и вылечить союзника от, не менее опасного из-за своей ослабленности, удара.

Один из Хаттори явно решил пойти ва-банк, изощренно метаясь из стороны в сторону. Он ушел в полупрыжок-полуполет, намереваясь зайти к отряду сверху в поисках слабины купола.

Перчатка, именуемая «звериным оскалом» по всем канонам самих ассасинов старинного клана, впилась в одну из иллюзорных щитовых пластин защиты. Но тут себя показала одна из Ученых, — рыжеволосая девушка с нашивками наставника на тунике, закрутила серию сложных движений руками, буквально сминая тело убийцы.

Битва казалась Озу вполне односторонней, поскольку пока никто пока не проник внутрь неприступного купола друидов. Но так только казалось. На самом деле пространство вокруг дрожало от непрерывного противостояния сил.

Дюжина убийц ни на миг не ослабляла напор, хотя уже и вряд ли могла зваться дюжиной из-за нескольких потерь.

Это был показательный бой, где четко вырисовывалось различие между школами владения астарией. Общая численность отряда обители составляла около двадцати человек. И все они, без исключения, выкладывались на полную, чтобы не дай Свет, хоть кто-то из Хаттори не прорвался внутрь купола. Иначе смерть придет к ним столь же быстро, как воздух.

Демонопоклонники не только не растеряли старых умений, после инкарнации в культе, но и обрели новые опасные качества. Эссенция темного начала, вкрапленная в их кровь, расширяла пороги допустимых возможностей, о чем говорили результаты боя.

С таким трудом возрожденная к жизни местность, сейчас напоминала ландшафтный фарш. Изначально специализированные на ближнем бою ассасины, при столкновении с напором друидов и ученых, — разворотили ближайший пейзаж самым безбожным образом.

Но, тем не менее, их число падало, а совокупный отряд Астария Лимбус и Астария Кноли, безусловно благодаря слаженности и ощутимому численному перевесу, все так же оставался нетронутым. И это было достойно уважения.

В отличии от существ, всю жизнь обучаемых ремеслу отбирать жизни, Оз сомневался что присутствующие с его стороны адепты, имели хоть немного сравнимый опыт сражений.

Вот старик Хранитель, — да, несомненно. В его руках не просто бурлило праведное возмездие природопротивным созданиям. Он безупречно владел всеми методами его правильного использования. Такое сложно не заметить.

Бой подходил к концу и, вопреки опасениям Оза, — победному. Численный перевес и тактика измора в купе с остервенело истребляющим ассасинов, старейшиной, сделали свое дело. И уже спустя около минуты последний из оскверненных бездной пал.

— Не расслабляйтесь! — неожиданно прозвенел голос старейшины. — Хвост Мальпурнии всегда состоит из тринадцати бойцов! Если кто-то из них спрятался неподалеку — снятие защиты равно самоубийству. Рельза, — проверь территорию и только когда будешь уверена на все сто, — говори.

— Какой вы все-таки занимательный человек, старейшина Маэду! — устало хмыкнула одна из Ученых. Именно та, что так умело истребила зашедшего сверху бойца Хаттори.

Старик ничего не ответил, внимательно обводя взглядом местность вокруг и будто вслушиваясь во что-то.

— Где ты в последний раз видел своего друга, парень?! — неожиданно обратился Маэду к Озу.

Искренне пытаясь сориентироваться в перекроенной территории, Оз указал в сторону поваленных на юге деревьев, довольно далеко отсюда, В миле не меньше.

— Рельза? — вопросительно обратился старик к щуплой девчонке рядом.

— Да, старейшина! — выходя из транса, откликнулась она и тут же принялась докладывать. — В радиусе семи миль демонопоклонников нету, равно как и других весьма явных сущностей, однако…

Девушка задумалась, будто пытаясь подобрать слова, но старейшина ее опередил.

— Там есть живое существо с крайне нестабильной астаромией, — констатировал друид и на миг задумавшись вновь обратился к Озу. — Твой друг болен астроболией?

Оз согласно кивнул и так понимая, что глупо будет отнекиваться от столь очевидных вещей. Возможно, сейчас все присутствующие были на нервах и могли принять далеко не самые верные решения, однако подобные ситуации реальны практически всегда. Если Влад все еще жив, а Оз искренне на это уповает, — ему следует приложить все возможные и невозможные усилия для его спасения.

Иначе зачем все это?

Друид внимательно посмотрел на неудачливого наследника престола с явным интересом, наблюдая нечто одному ему доступное.

— Хорошо, — протянул старик обращаясь к Озу. — Пойдем. Только будь готов, что, возможно, от твоего друга осталось не так и много, как ты ожидаешь. И, увы, не факт что виной этому именно Хаттори. Я предупредил, юноша!

Ощущая неприятный мандраж по всему телу, Оз вновь повторил недавний жест согласия, пытаясь морально подготовить себя к самому худшему.

Получилось не ахти, ведь приготовиться то он сможет, а вот принять и смириться, — вряд ли.

Отряд медленно двинулся в предполагаемую Маэду сторону. Обойти место схватки оказалось не такой простой задачей. Друиды сплели из кореньев и грунта вполне надежные мостики, по которым и прошли территорию побоища. Ученые же воспользовались левитацией.

Ступая аккуратно и пытаясь захватить сразу два ракурса обзора: место предположительного пребывания Влада и, собственно, дорогу, Оз не мог не заметить странные движения за спиной.

Сначала ему показалось, что паранойя вполне оправдана, ведь в суматохе один из Хаттори мог спрятаться для выжидания более подходящего момента. Как сейчас, когда защитный купол пал.

Несколько раз оглядываясь, он так и не смог зацепить хотя бы краем глаза затаившуюся тень. И лишь спустя несколько минут, отойдя еще недостаточно, чтобы утерять из виду место побоища, до него вдруг дошла причина необьяснимой тревоги.

Земля, покрытая рытвинами, изборождённая широкими полосами и просто вырванная огромными кусками из плоти ландшафта, двигалась сама по себе. Изувеченное поле боя возвращалось к изначальному или хотя близкому к нему, состоянию.

От удивления у Оза перехватило дыхание, ведь он практически был уверен, что аватары элементов ушли сразу после завершения схватки. Оказалось, — нет.

Призвавшие на помощь воплощения стихий, друиды, как выяснилось, умели воздавать почести своему главному божеству, — природе. А особенно, возвращать долги за оказанное содействие. Вполне вероятно, что до утра, местность максимально приблизиться к своему прошлому состоянию.

«Какое качественное заметание следов», — подумалось Озморну.

Шествие отряда продолжалось вдоль реки, невозмутимость которой, после недавних событий, вызывала неосознанную зависть. Искрящаяся, с вкраплениями самых разных оттенков, чешуя обитателей реки, мелькала то тут, то там, будто намекая на свою безразличность к делам каких-то там людишек.

Пришлось преодолеть немалое расстояние, чтобы наконец добраться до просторной поляны, густо усыпанной щепками, обломками стволов и многочисленными пнями. И все это под пышным ковров листьев и высокой травы.

Оз двигался все это время, как во сне, безучастно отмечая детали поведения отряда, где Ученые уже начали тихо перешептываться, бросая подозрительные взгляды то на Оза, то на Маэду. А то и вовсе в дебри, аккуратно отрезанной лесной полосы, что начиналась в нескольких десятках саженей.

Друиды же лишь хмурились, но ничего не говорили, очевидно, ожидая реакции старейшины.

Сам старик, беззвучным мановением руки, скомандовал остановку и прищуренно осматривал окрестности уничтоженного участка поляны, где совсем недавно вместо просеки был лес.

Оз помнил как их преследовали и как пало каждое дерево на пути. А еще он помнил, что оставил Влада совсем недалеко, когда решил спрятаться подальше от открытого приречного пространства.

Поэтому ждать пока друид наконец найдет нечто одному ему постижимое, у парня не было никакого желания. Потеряно и так слишком много времени на схватку и неторопливую прогулку. Возможно, жизнь его друга критически нуждается в этих минутах, что сейчас так размеренно тратятся.

Пытаясь что-то разглядеть среди стволов, шумящих листвой огромных деревьев, он все же не выдержал и рванулся вперед. Кажется, он что-то заметил. И плевать что это возможно кто-то из выживших Хаттори.

— Куда? — вскрикнула все уже ранее замеченная Ученая, попытавшись ухватить Оза призрачными когтями Формулы, но он ловко отпрыгнул, а опавшие листья взметнулись вверх непроходимой стеной, ограждая видимость до минимума.

Точно. Белесое свечение, мимолетно увиденное им, несомненно было ему знакомо. Он видел нечто похожее еще на древнем Иссенском кладбище, когда отдающий серебром шлейф астарии вибрировал в небе над разгромленным склепом.

Сам Оз уже не видел как старый друид с небывалой проворностью и скоростью, даже для молодых акробатов, устремился за ним. Вызвав ступор среди всех присутствующих.

Оз уже почти добежал до черты леса, не слыша ругань и крики за спиной. Численные препятствия лесной свалки тоже поддались его напору и вот уже белое, с вкрапления жемчужной матовости, сияние открыло перед ним свой источник.

Он остановился и застыл.

Казалось, каждый мускул сковала невыносимая тяжесть. Внутренности словно набили мокрой ватой, что противно отяжеляла каждую клеточку его тела.

Позади, едва ощутимо, остановился и также замер старый друид. Но Оз не обратил на него внимания.

Картина, увиденная им, удавкой обвилась вокруг шеи. Не позволяя малодушно вскрикнуть.

Под одним из деревьев, опершись спиной о могучий ствол, лежало некое существо, крайне слабо напоминающее человека. С головы до пят покрытое кровью и грязью, оно разместилось в большой луже крови, не меньше сажени в радиусе. На окраине которой валялись, в хаотичном порядке, белоснежные кости.

Несомненно бывшие скелетом тринадцатого участника Хвоста Мальпурнии, — капитана отряда. Что единственный, среди всех, имел право носить клинок мастера с кроваво-красным темляком. Что тоже валялся среди останков и подтверждал незаурядный статус убийцы.

И вся эта композиция была заключена в практически идеально прозрачную хрустальную глыбу, что издавала слабое белесое свечение. Свечение пульсировало в такт с белоснежным кристаллом, размером с кулак, что находился в центре чудовищной раны на груди спящего существа.

Если внимательно присмотреться, — в чертах лица этого создания можно было узнать Влада. Рубиновая влага, вперемешку с грязью и потом, изменили его до неузнаваемости, скрыв даже идеально белые волосы под своим налетом.

Оз не знал как воспринимать увиденное, но ему помогли. Неожиданно тяжелая и почти что горячая рука старого друида, легла на плечо.

— Ближе не подходи, — безапелляционно скомандовал Маэду.

Старейшина двинулся в сторону эфемерной картины, неторопливо осматривая хрустальное строение со смесью неподдельного интереса и даже некоторой доли опаски.

Наблюдая за служителем природы, Озморн и сам кое-что заметил, — внутри структуры едва заметно бились тоненькие молнии красного цвета. Зарождаясь в кристалле посреди раны Влада. Словно странная паутинка, разряды кровавой астарии заполняли все внутренне пространство глыбы.

— Занятные у вас друзья, юноша, — проскрежетал старик, не оборачиваясь.

Сухие старческие пальцы с живостью пианиста бесконтактно пробежались вдоль прозрачной поверхности кристалла. Красные молнии подобно одичавшему зверю тут же ответили на действия друида, коснувшись его ладони, однако Маэду не придал этому событию ни малейшего внимания.

Кустистые брови сдвинулись еще ближе и старик что-то прошептал себе под нос, после чего все той же рукой, с размаху, словно пощечину, врезал по поверхности кристалла.

— Что за… — прошептал кто-то позади Оза, увидев разлетающиеся осколки, что, словно пепел, таяли на ветру не долетая до земли.

Озморн не придал внимания столпившимся позади Ученым и Друидам, поскольку как только лопнула плоть загадочной глыбы, произошло нечто разжавшее когтистую хватку страха на его сердце.

Лужа крови стремительно ссохлась, испуская едкий пар и оставляя черный, отдающий багром след на грунте. И убивая всю растительность на своей территории.

Останки капитана убийц рассыпались прахом вместе с его мечом, не оставив после себя даже пепла.

Громкий стон и мощный вдох прозвучали над поляной. Будто утопленник, уже смирившийся с кончиной, неожиданно вырвался на поверхность воды.

Тело Влада судорожно дернулось, страдая от мощных конвульсий. Он рванулся с места, словно просыпаясь от жуткого кошмара и даже на мгновение открыл глаза. Длилось это недолго, пару секунд, после чего парень, как подкошенный повалился на бок, теряя сознание.

— О-очень занятные, — хмыкнул Маэду, потирая ударенную молниями ладонь.

Друиды из его свиты осторожно приблизились и увидев согласный кивок в паре с предупредительно поднятой рукой, подошли к старейшине.

— Этот юный господин не опасен, — сказал друид своим подопечным негромко. — Более того, — требует лечения. Будьте добры, мои цветущие, сделайте для него носилки, чтобы мы могли помочь нашим новым гостям, — старик пронзительно посмотрел на Озморна, точно выцепив его взгляд. — Вы ведь изначально планировали у нас погостить, не так ли, юноша?

Почему-то от взгляда друида у Оза сбился сердечный ритм и почувствовалась предательская дрожь в коленках. Но спустя миг он все же взял себя в руки и сдавив надорванное горло, прохрипел:

— Приму за честь, старейшина! И благодарю!

* * *

Я открыл глаза, оценивая обстановку комнаты.

Ничего особенного, — четыре стены, пол да крыша. Все в серых цветах, хотя и явно построено из дерева, обтянутого тканью. Стены ничем не украшены, как, собственно, и помещение.

В комнате, кроме низкой и жесткой кровати ничего и не было. Разве что табурет у изголовья кровати, где лежал сверток одежды. Хотя довольно интересным показался факт наличия двух выходов.

Вдруг холодный и жгучий, словно удар тока по мокрой коже, импульс, прошиб меня насквозь. Будто в груди разожгли костер чистой, незамутненной боли. Скорчившись в позе эмбриона, я ухватился обеими руками за эпицентр отвратительного чувства прямо в центре груди.

Меня знобило, а на лбу выступил холодный пот. Вспышка длилась с минуту, но мне показалась вечностью. Такую концентрированной дозы мучений я еще не получал никогда. Разве что когда тень пронзила меня клинком, но…

Стоп!

Неожиданно в памяти возникли отрывки воспоминаний недавних событий. Перенос, зараженный лес, чудовища… облаченный в черное убийца… дерево к которому меня пригвоздили, как бабочку к подушечке… укус в незащищенную руку… и застилающая все тьма…

Удостоверившись что боль пока разжала свои раскаленные добела клешни, я ощупал грудь и с неимоверным удивлением обнаружил там…

Кристалл! Втиснутый, как бусинка в кусок пластилина, на моей груди, в объятиях чудовищных, зарубцевавшихся шрамов, примостился белоснежный кристалл.

Аккуратно, опасаясь вызвать новый приступ боли, я провел пальцами по шрамам, ведя движение к стеклянной поверхности инородного тела в моем организме. И прикоснувшись к нему у меня внутри все похолодело. Я ощущал кристалл так, будто это была не внедренная извне деталь, а часть моего собственного тела, также наполненная нервными окончаниями, реагирующими на касание.

Несколько минут тупо ощупывая новый элемент себя, я истерически пытался сообразить что же на самом деле произошло. Камень был мне до боли знакомым еще по поезду на Земле, хотя теперь он существенно прибавил в размере. И где же он был все это время, чтобы появиться только теперь? Или это как-то связано с астроболией?

Черт! Так много вопросов, так мало ответов!

Полон раздумий, я полежал еще несколько минут, тщетно пытаясь восстановить цепочку событий из помутненного сознания. Боль прошла, а если кто и сможет мне дать ответы на огромное количество скопившихся вопросов, — то это точно не я сам.

Поэтому лучшим выходом из ситуации, после нескольких десятков глубоких вдохов-выдохов, я выбрал дождаться разговора с Озом или друидами.

Встав со своего ложа и облачившись в странную серую хламиду, больше напоминающую смесь какой-то мантии и кимоно, я одел кожаные сандалии и подошел к дверям справа от кровати.

Что-то чересчур много азиатского в здешнем окружении. Двери, по всем канонам тоже отъезжали, на манер восточных.

Открыв их, я оказался на балконе все того же храма друидов, увиденного еще в лесу. Правда, вблизи отметил минимализм архитектуры и неожиданную пышность флоры вокруг. А еще я вдруг понял, что здание не построено из дерева, как мне показалось вначале, а «выращено из деревьев».

По сути вся не каменная территория Обители Астария Лимбус была одним сплошным деревом, выращенным именно такой формы и функционала, какого требовалось авторам сего деяния. Будто из камня возвели каркас проекта, а остальное появилось при помощи Наговоров друидов.

Что ж, это впечатляет.

Было раннее утро. Рассвет наступил не больше часа назад. Поэтому оценить разнообразие пейзажа и, что самое главное не зараженность, было не сложно.

Одни гербарии по количеству видов поражали воображение. Настоящий ботанический сад. А, судя по отдаленным звукам, фауны тут тоже хватало, особенно мелкой.

Озеро, покрытое цветами и окруженное молодым, но уже окрепшим, лесом, выделялось хрустальной чистотой вод. Даже со второго этажа, метрах в пятидесяти от упомянутого водоема, я мог наблюдать за движениями особенно крупной рыбы в толщах воды.

Я бы сказал, что выглядело это все как-то чересчур красиво. Да чему тут удивляться? В этой вселенной с красотой вообще «на ты». Еще по Хармину, помню местную архитектуру, декор и, конечно же, девушек. Ну, если у них были две ноги, две руки, одна пара глаз и… Короче, без лишней экзотичности. А если вспомнить квазиди…

С таким отношением к окружающей среде, вполне возможно, что «чувство прекрасного» со временем просто притупится, свыкшись с мыслью про столь симпатичную повседневность.

Хотя прогулка по зараженным руинам четко дала понять, что ужасам тоже выделено немаловажное место.

Меня передернуло от воспоминаний о бамбуковом стуке.

Несколько минут полюбовавшись природой в лучах восходящего солнца, я прислушался к звукам храма. Как можно предположить, — все еще спят.

Посему, вернувшись в комнату, я сел на кровати и задумался.

В памяти опять все оставалось фрагментарно и обрывчато, отчего несказанно бесило. Я не привык что-то забывать в классическом понимании этого слова. Мой дар, мое проклятие, всегда давало возможность возродить в памяти необходимые моменты жизни и когда-либо увиденных образов.

Но не сейчас. Память упорно, вот уже на протяжении последних двух недель, переставала меня слушаться в самые неподходящие моменты. Стирая или замыливая то, что я отчаянно хотел воспроизвести в воображении. И подобные осечки дико раздражали.

— Ой! — Послышалась интонация удивления.

Я обернулся к неожиданному посетителю и замер.

Ко мне пришла человеческая девушка. В руках она держала керамический кувшин и два полотенца. Длинные волосы заплетены в косу красной ленточкой, а одежда цвета морской волны, изящно подчеркивала образ. И давала понять, что я неправильно ее одел.

— Эм… — выдавил я, ни с того, ни сего, почувствовав себя идиотом. — Здрасте…

Девушка с неподдельным удивлением уставилась на меня, замерев в той же позе, словно статуя.

— Ой, простите, что побеспокоила! Я думала, что вы еще спите! Извините, пожалуйста! Я уже ухожу!

С этими словами, сказанными, по моим прикидкам, всего за две секунды, девушка пулей вылетела из комнаты, оставив меня с чувством абсолютно шизофренической отчужденности.

— И что это было?! — Сам себя спросил я, не ожидая ответа, но он последовал.

Спустя несколько секунд после происшествия, девушка таки решила вернутся в комнату, с диким грохотом споткнувшись о порог и чуть не разбив кувшин она опять открыла рот для очередной скороговорки.

— Простите, пожалуйста, господин Солль, я совсем забыла, что принесла вам чистые полотенца и воду! Еще раз прошу прощения за беспокойство! — Откланялась она и прежде чем я успел хоть что-нибудь выдавить в ответ, она снова скрылась во тьме коридора.

— Что-то как-то все слишком сложно, — резюмировал я печально.

— И не поспоришь, — раздался мужской смешок из-за вновь открытой двери.

Там стоял Озморн во все том же нелепом наряде, что и я. Как ни странно, но, похоже, среди друидов этот стиль действительно преобладает, неким волшебным образом копируя каноны Земли. Или наоборот, — кто знает?

— Ну наконец-то, — обрадовался я. — Жив, здоров, братишка! И это хорошо!

— Рад видеть тебя прямоходящим, — улыбнулся он, дружественно пожимая мою руку. — Напугал же ты меня! Я уж думал, — не успею. Столько всего произошло… Но, теперь-то, мы в безопасности. Ну, по крайней мере, пока. Давай садись и рассказывай, как себя чувствуешь.

— Омерзительно! — буркнул я, раскрывая свое одеяние, чтобы показать новую побрякушку. — Что там произошло? Что это за хренотень у меня в груди? Выяснили, — на кой ляд ты сдался демонопоклонникам?

— Ох! — Оз примирительно поднял руки вверх. — Слишком много вопросов! Давай лучше, для начала, сходим перекусим, а потом, на свежую голову все обсудим. На свежем воздухе. Лады?

Произнося это, Оз воровато осмотрелся, однозначно дав понять намек.

— Лады, конечно, — подозрительно посмотрел я сначала на блондина, а потом на стены вокруг.

Разговор казался театральной игрой. Причиной тому было подмигивание Оза, что означало потребность некой конспирации.

Еще в Хармине мы обсудили эту комбинацию, обозначающую необходимость скрытности. Все-таки, не зря я тогда предложил подобный вариант обмена информацией, ведь как чувствовал, что при совместных странствиях неприятностей нам не избежать.

Мы, притворно улыбаясь друг другу, покинули комнату и отправились в путь сначала по длинному коридору, потом закрученной лестницей.

Оказавшись в холле, мы повстречали группу молодых людей во все той же одежде. Оз, улыбнувшись, с ними поздоровался, я же лишь кивнул. Как ни странно, большинство из них проводили меня какими-то подозрительными взглядами. Ощущение было, словно мне спину сверлят.

Интерьер храма не мог ничем особенным похвастать, кроме старых стен, да вечных вазоном со всякого рода растительностью внутри. Ну или это я просто перенасытился изысками декора в последнее время.

Помещения подкреплялись вручную пророщенными деревьями, что тесно переплетались со всеми ключевыми компонентами интерьера. Напоминая картину вылитой в молоко нефти, подобными переплетениями.

Обитые тканью двери, сменялись контрастными стенам, среди которых довольно часто можно было увидеть целые рассадники огромных вазонов. Их, словно аквариумы с рыбками, прятали за стеклами. Да и сами рыбки в аквариумах здесь не были редким явлением.

На удивление теплая и приятная атмосфера могла заколдовать, если бы не встречались прохожие, что, не скрываясь, косились на меня.

— Нам лучше на улице поболтать, — шепнул Оз мне на ухо, все так же притворно улыбаясь.

— Серьезно?! — ехидно скривился я.

Миновав просторный зал храма, уже наполовину заполненный людьми, мы вышли во двор.

Прищуренные взгляды парней и девушек, так и норовили пробить во мне мириады дыр. Лично мне это было как-то по боку, но сам факт подобной реакции явно не обещал ничего хорошего.

— Почти пришли, — вновь подал голос Оз.

— Я, конечно, понимаю что у тебя исконные разногласия с логикой, но мог хотя бы не «палить» себя столь неадекватными соотношениями слов и действий. «Пойдем, покушаем сначала, а потом все обсудим», а в реальности сразу же сюда поперся.

— Ну извини, но у меня такое чувство было, будто за нами следят. Мне стало не комфортно. Никогда не любил лишнего внимания, хотя и должен был уже к нему привыкнуть. В общем, — Оз остановился у самого берега озера, осматривая округу и глубоко вздохнув на полную грудь. — Вроде никого.

— И? — Нахмурился я.

Мне определенно этот цирк не нравился.

— У нас могут быть серьезные проблемы! — с досадой молвил Оз, приглашая присесть на один из крупных камней в траве.

— Ну, это я еще в Хармине понял…

— Да нет. Не этого характера проблемы. Ты помнишь что-нибудь из того, что произошло два дня назад, той ночью, когда мы убегали от демонопоклонников?

— Не особо, — задумался я, вспоминая свои утренние потуги по собирательству цепочек событий. — Только то, что прошел в себя и отправил тебя за помощью. А потом на меня напали… — я запнулся.

— Что? — встревожился Оз.

Я коротко пересказал сохранившиеся детали встречи с убийцей.

— Кьё'ссай! — протянул он и как-то разочарованно добавил. — Я, почему-то, думал, что именно так оно и будет…

— Что произошло, когда я отключился?! — Перехватил нить разговора я, уже догадываясь, что ответ не понравится. — И главное, — какого лешего за тобой теперь гонятся не обычные головорезы, а демонопоклонники?

— Как всегда правильно мыслишь, — улыбнулся он. — Кое-что очень странное тогда произошло…

Слушая рассказ Оза я с каждой секундой продолжал все усерднее хмуриться.

Древний мотоцикл все-таки завелся. Мне, правда, пришлось об него грохнуться, чтобы оживить. Но поскольку я и так отправился в глубокий обморок, то невелика беда. После потери сознания, Оз перетащил меня в коляску и на всех парах понесся прочь из зараженной территории.

Путь оказался довольно долгим, хотя мотоцикл просто спас ситуацию. Не найди мы его, пришлось бы гнить в лесу не меньше недели. Отрубленный хвост насытил двигатель техники настолько, что простоявшая много столетий развалина, мчалась, будто только что с завода.

Дорога оказалась спокойной. Возможно, это заслуга скорости на которой двигался блондин, но какое теперь кому дело?

В общем, Оз нашел среди инвентаря «астароколесника» подзорную трубу и углядел храм. Когда до него оставалось не больше нескольких минут езды, кто-то прострелил колесо. Соответственно, о дальнейшем использовании астароколесника не было и речи — лохматую шину раскроило надвое.

Понимая, что осталось совсем чуть-чуть, Оз взял меня на руки и потащился в «последнюю путь». Собственно, в таком темпе догнать его не составило труда. Демонопоклонники явились спустя полчаса.

Дальше я проснулся и отправил его куда-подальше. Ну и когда он привел друидов, начался нехилый замес. Стычка с убийцами переросла в свалку и побоище. Аватары стихий, поваленный лес, хрустальная глыба, скелет капитана и кристалл в моей груди…

Картина в общем так себе.

— В обители мы около трех дней. Все это время ты не подавал никаких признаков активности, кроме разве что… — Оз вдруг замялся.

Я вопросительно уставился на него, просто таки ощущая, как сдвинувшиеся брови касаются друг друга.

— Тебе, судя по всему снились кошмары, — продолжил парень, всем видом показывая насколько тщательно он сейчас подбирает слова. — В них ты говорил, а иногда даже кричал. Правда, не на нашем языке.

— Я не помню что мне снилось, — помрачнел я окончательно.

— Ну… — Оз улыбнулся со смесью вины и недюжинной хитрости. — Я смог кое-что вычленить из твоих монологов с помощью одолженного у адептов Астария Кноли парламентера…

— Одолженного? — переспросил я и вдруг поняв иронию засмеялся. — Ты подбрил у них артефакт прямо из-под носа?

— Я все время сидел возле тебя и решил что это поможет разобраться, — пожал плечами парень, виновато поджав губы.

А вот от этих слов меня передернуло.

— М-м… — неловко начал я. — Ну… спасибо в общем…

От удивления брови Оза сложились домиком, а кровь отлила от лица.

— Тебе незачем благодарить… — едва слышно молвил он.

— Не было бы за что, — не благодарил бы. Ты уж поверь, я такой, — протянул я и продолжил. — А друид как-то оформил свои соображения о произошедшем, в устной форме?

— Как же, — прыснули в ответ с раздражением. — Трое суток приходил, вел беседы о погоде, резких скачках температуры ближе к экватору, да о непомерно разыгравшемся либидо его послушников в связи с гостевой экспедицией Ученых.

— Воистину православно, — хохотнул я, наблюдая за гримасой вполне реальной душевной муки Оза и все еще ожидая слова «розыгрыш».

Но его не последовало, а, значит, повествование было правдивым. И это еще печальней.

— И что тебе удалось хоть что-то расшифровать среди моих окошмареных стенаний?

— К сожалению, не особо, — кисло сказал Оз. — Единственное, что повторялось с завидной периодичностью, — куча нецензурной брани и слово «фрейя». Знакомо?

Я отрицательно покрутил головой, уже понимая что закрытые вопросы породили только больше открытых.

— Да, звучит эфемерно, — скривился блондин. — Если бы сам там не был… Да еще и эти паникеры, узревшие «перерождение исчадия бездны»…

— Так вот, значит, где собака зарыта…

— Кьё'ссай! Тупицы! — сплюнул Оз. — Как можно быть посвященным в тайны астарии и оставаться столь твердолобым?

— Эм… Оз, если я не ошибаюсь то эти, как ты выразился, «отдыхающие адепты», из Астария Кноли. Значит и в астарии смыслить должны… Может…

— Не может! С тобой все в порядке и это доказанный самым опытным друидом факт! Им без разницы даже то, что диагностирующий Хранитель Обители, всех заверил в твоей чистоте, от каких бы то ни было признаков «темного начала». У страха глаза велики, поэтому даже присущая колоннерам, логика и ум, не дадут им трезво осмыслить ситуацию. И это разочаровывает больше всего.

— Что еще за темное начало? И объясни наконец в чем суть этих гребанных демонопоклонников?!

— Хм, — задумался Оз. — Ты ведь читал трактат об основании КРИО? Отлично. Там упоминалось об Айяле, но довольно вскользь и не зря. Его история вообще довольно долго была под печатью запрета. Мало кому хотелось, чтобы история становления великих Четырех Колонн имела хоть что-то общее с Мидрэ Валацисс, — как позже назвали клан Айяла.

Суть в том, что первыми астрантами, конечно были, колонны и Айял. Но даже не они были первыми жертвами астроболии. Открытие дверей в астрал не только пустило нас в глубины бездны, но и саму бездну в глубины Истины, — реального мира. Те, кто заразился астроболией, и не смог с нею совладать, далеко не всегда становились блаженными или умирали. Со временем появились те, кто не просто не умирал, а раскрывали собой путь для совсем иных, опасных существ, что жили там, — за гранью. Они не были астрантами, но обращали свой взор во тьму бездны, становясь настоящими чудовищами, пожирающими детей Истины и саму Истину. Астральная чума, породившая астаригасов.

Поскольку астрал до сих пор является малоисследованной частью мироздания, мы крайне мало знаем о его жителях. А там живут. Живут создания, многие из которых совсем не прочь перекусить Истиной, точно так же, как астранты своего рода пожирают астрал. Две стороны медали. И одной из них является темное начало, что пробуждает в астрантах культ демонопоклонников. Они несут свою веру к древним и жутким божествам из глубин Астрала. Засевая в людей живое семья нечисти. Совращают сознание и душу несчастных, навсегда обращая в темную религию. Согласно которой, рано или поздно, из бездны придут легионы, поглощая Истину на своем пути. И я понятия не имею почему они вдруг заинтересовались моей персоной, что бесит меня больше всего!

Закончив рассказ, Оз оперся лицом в, сложенные лодочкой, ладони.

— Мало было безумия со стороны родственников, теперь еще и культисты… — прошептал он.

— Да уж, — невесело ответил я.

Астроболия

— Итак, что же вы, все-таки, хотите услышать, господа?! — спокойным тоном переспросил Старейшина Маэду, со своей неизменно милой улыбкой божьего одуванчика.

Покои старого Хранителя, практически ничем не отличались от выделенных мне. Разве что размером, поскольку состояли из приемной и спальни. Первая служила для приема гостей, а вторая, соответственно, для сна и отдыха друида.

Честно говоря, мы с Озом уже были не рады, что затеяли этот разговор. Вот и сейчас, сидя напротив дедушки, что примостился, в какой-то стремящейся к нирване, позе, мы то и дело переглядывались. Будто споря, кто сможет скорчить более кислую рожу.

Дедушка оказался крепким орешком. Узнать от него, чтобы то ни было напрямую, не вдаваясь в подробности и с мало-мальски оформленной смысловой начинкой, оказалось делом непосильных трудов. Нечистые на руку чиновники обзавидовались бы его способности избегать темы разговора. Углубляясь в столь скрытые дебри философии и переливания из порожнего в пустое, что медленно ввергают мозг в состояние анабиоза.

— Мы благодарны вам за помощь, что была предоставлена в столь трудные для нас минуты, — начал тогда Оз. — Законы мироздания подразумевают идеал баланса, а посему благородные деяния ваши, безусловно обретут одобрение у Истины. Стоит ли упоминать нашу благодарность в столь обширных и непостижимых масштабах?..

— Чё ты несешь? — Злобно шикнул я ему тогда на ухо.

Зря. Ведь тогда я еще не слышал, как умеет коверкать язык, этот с виду хилый дедушка.

— Не стоит порочить юные и чистые сознания подобными, неестественными для человеческого рассудка, начинаниями. Вселенная похожа на запечатанный бутыль с песком, что был брошен в холодные воды океана. Он постоянно теряет покой от будоражащих его течений. Заставляя песчинки сталкиваться внутри своего необъятного чрева. Разве это не провидение судьбоносной воли Истины, что наши пути утерянных песчинок, пересеклись на склонах сией бутыли?! Дабы выжечь искры нового, полного радости и торжеств, знакомства…

Услышав ответ старика и увидев побледневшего Оза, я понял, что разговор затянется надолго. Так и получилось.

Вот уже около часа они обменивались репликами до края преисполненными одним им доступного пафоса. Так и, ни на йоту, не приблизившись к сути разговора Ради которого мы, собственно, и пришли.

Я никогда не понимал, как можно обмениваться информацией столь извращенным способом. Хотя «обмен информации» звучит слишком громко. Все-таки, они мерялись словарным запасом и хитроумностью метафор, ожидая кто же первым выдохнется.

Оз, судя по обескровленным сосудам лица, уже был на пределе. Лично я прекратил попытки ухватить нить «набора слов» еще на первых предложениях.

На родине, в институте, где я был студентом Власова, общение сводилось до чистого обмена нужной информацией и, время от времени, сарказма. Дабы как можно точнее это передавать, профессор использовал бешеный поток терминов, в котором, несмотря на все трудности, я вполне сносно разбирался. Не всегда с первой попытки, конечно.

Лишь спустя несколько разговоров, выучив стиль его общения, я смог чувствовать себя комфортно. Зная что пойму и смогу ответить на преимущественное количество вопросов. Точно так же включая в разговор термины и сложные формулировки, чтобы, подобно, профессору, как можно точнее передать свои мысли.

Но тут! Тут было нечто другое. Это не поддавалось аксиомам здравого смысла и банальной эрудиции. Подобный стиль общения больше походил на тонкий, столь изящно тренированный годами, троллинг.

Взаправду, игра на выживание. Кто останется хотя бы с одной, хотя бы частично, функционирующей извилиной, за ним и право на победу.

— Извольте… — вновь открыл рот Оз.

— Нет-нет! И еще раз, — нет, — прервал я его, уже поняв, что это мой предел. — Захлопнись-ка, братишка! Нето мы отсюда выйдем, лишь когда отрастим бороды не меньше, чем у Хранителя Маэду!

— Влад, успо…

— Хватит!

Следует отметить, что Маэду и бровью не повел, наблюдая за моим буйством.

— Старейшина, — вступил я. — Я не умею столь изящно изъясняться, как вы с моим названным братом. Поэтому спрошу прямо, ожидая столь же прямолинейного, осмысленного и желательно компактного, ответа! Известно ли вам об изменениях, что произошли в результате астроболии? Или же у вас есть какие-либо предположения насчет моего будущего в качестве астранта? Будьте столь добры, — озвучьте свои мысли!

Зависла минутная пауза. Зажмуренный от вечного счастья, чей источник ведом лишь вселенной, дедуля, смотрел на меня с довольной улыбкой. Я уже было начал подозревать, что он некто из разряда хиппи-пацифистов и ему глубоко пофиг на окружающую его мирскую суету.

Но он ответил. И еще как ответил!

— Ну, наконец-то, вы смогли внятно оформить свои пожелания! — удовлетворенно хлопнув в ладоши друид. — Прошу прощения за столь долгие хождения вокруг да около. В наших краях редко встретишь столь умелого оратора, как господин Озморн! Я просто не мог отказать себе в удовольствии пообщаться с ним и вспомнить свое старое, но горячо любимое, хобби. Еще в молодости я был в восторге от риторики, но с тех пор прошло много времени и я почти не имел возможности, так сказать, тряхнуть стариной с кем-либо в представившемся разговоре!

Видеть лицо Оза в этот момент было дороже всех наград мира. Казалось, он готов был удавить старикашку собственными руками, без каких суда и следствия.

— Рад, что все прояснилось, — изо всех сил ткнув Оза под ребра локтем, ответил я.

Старик, не изменяя правилам жанра, со все той же неувядающей улыбкой продолжил.

— Ну, начнем с того, что, судя по рассказам, астроболия проходила на удивление быстро. Беря во внимание этот факт, могу предположить, что был некий катализатор, что спровоцировал болезнь развиваться столь быстрыми темпами. Если верить, что вас постоянно проверял некто по имени Асперо, что является одним из Рыцарей Дома Мечей, мои предположения оказываются верны. Мастера ближнего боя хоть и намного больше времени проводят в медитациях, совершенствуя свой дух и тело, но они все же концентрируются на себе и астарии поблизости, а не на других представителях этой сферы.

Посему он и не смог заметить как болезнь тихо проникала в вас. Видимо, нечто заставило вас жить с астарией на короткой ноге, очень долгое время. Поэтому болезнь вела себя столь кротко. Полагаю причина в том, что вы заболели еще в детстве и странным образом могли полностью порабощать влияние недуга. Когда же она уже практически исчерпала свой резерв влияния, случилось непредвиденное — перемещение меж мирами, столь пышным на астарикадность образом, как лок-станция.

Вероятно, именно перемещение послужило вышеупомянутым катализатором, что дал возможность болезни возобновиться с новыми силами.

Поглаживая серебристую бороду, аки сенсей какой-то, старейшина говорил с некоторой долей увлеченности.

— Но дело в том, что если вы еще с детства болели столь слабой формой астроболии, то, наверняка, организм адаптировался к ее воздействию. Она попросту перешла на следующую стадию, превратив вас в астранта. Как и, собственно, следовало ожидать. А, судя по вашим рассказам о посещение Лихолесья, мощный стресс усилил эффект.

Слова старика меня откровенно насторожили. С детства значит? Это, конечно, невозможно. Но есть и другой вариант. Ведь я вполне мог находится в состоянии некоего анабиоза, с тех пор, как странным образом покинул Землю, а значит и времени могло пройти сколько угодно.

Естественно, данное утверждение носит довольно сомнительный характер и пробуждает довольно неприятные догадки. Но факт остается фактом.

Вполне вероятно, что слабой формой астроболии я заразился еще на Земле, когда произошли события в поезде, а значит, пока я был в состоянии беспамятства, болезнь могла потихоньку резвится внутри меня. Ведь, каким-то образом, я защитился от воздействия переноса и выжил, преодолев огромные расстояния от Земли до КРИО.

Так почему то, что меня защитило от воздействий космоса, астрала, Истины, лимба или где меня там носило, не могло нивелировать влияние астроболии? Кто теперь знает?

— Хм… — задумчиво протянул Оз, поглядывая на меня. — Вряд ли подобное возможно…

— Не важно, — возразил я. — Старейшина, сейчас меня больше волнует вопрос насчет того, что со мной произошло после выздоровления? Как я могу узнать об изменениях, которым я подвергся?! И что за кристалл теперь у меня в груди?

Старик удивил нас. Впервые за час разговора он посерьезнел и даже, о чудо, нахмурил косматые брови, став похожим на Брежнева в раздумьях. Поглаживая пышную бороду, он промолчал почти минуту, а потом сказал:

— Честно говоря, господин Солль, я не слишком понимаю происходящее с вами. По логике вещей, вы должны были стать астаригасом или еще какой тварью бездны. Инкарнация на крови и смерти — главный признак перерождения в послушника Темной Пучины с Темным Началом внутри.

Да, именно так мы называем последователей демонстраторов темной стороны Астрала. Или, проще, демонов. Конечно, не все так гладко, как хотелось бы. В любой системе есть свои недочеты и казусы. Похожая ситуация и с Астралом. Он дал нам возможность путешествовать меж далекими мирами и познавать вселенную. Он дал нам великое сокровище взаимодействия со вселенной через астарию. Этот новый измеритель цивилизации дал очень многое, что не только усовершенствовало наш быт, науку, медицину, образование и общество.

И он же дал нам новых врагов. Создания, дремлющие в глубинах Астрала и питающиеся реальностью миров. Они стали новым камнем спотыкания, что не только существенно изменяет обстоятельства нашего существования, но и самого мироздания.

В природе все должно быть уравновешено. Мы нарушили этот баланс, начав активно бороздить просторы вселенной с помощью Бездны. И она, в ответ, дала нам компенсатор в виде своих исконных жителей. Последние стали суровыми врагами, преисполненными чудовищной мощи и вечного, неутолимого голода. И вся ирония в том, что лучше всего их голод, хоть и ненадолго, утоляем мы, — младенцы Истины.

Как и ожидалось. Старик подтвердил мои подозрения о том, что здесь и своих минусов хватает. В который раз.

Я имел возможность ознакомится с информацией о жителях Астрала, в простонародье именуемого Бездной. Кровожадные монстры, принимающие столь разные ипостаси, что даже классификации не поддаются.

Как только появились выходы в открытый Астрал и астранты, как таковые, начали проявляться ответные вторжения из Бездны. Логично. Если людишки могут беспокоить Астрал, то почему Астрал не может беспокоить людишек?! Если астранты могут использовать астарию, то почему астария не может использовать людей?! Да, таким, до абсурда, нелепым образом, появился бич всех астралопроходцев и обыкновенных обывателей, — демоны. Или, как правильно сказал Старейшина, — демонстраторы Астрала. а с ними и астральная чума — критическая стадия астроболии, что вызывает мутации у людей и астрантов, делая подобными демонам.

Любой двигатель требует компенсации, а когда этот двигатель, вселенная, — компенсаторы соответственные.

Все как совсем недавно говорил Оз

— То есть со мной что-то не так, верно?! — переспросил я. — В чем это проявляется?

— Да ни в чем! — обиженно поджал губы старик. — Я в искреннем недоумении! Как я уже сказал, — инкарнация, осуществленная с помощью крови и смертоубийств, есть явный признак демонизации сущности астранта. Даже валакасы, гантии, маурин и прочие кровожадные создания, во время инициации используют лишь пытки и заговоренную да смешанную, кровь определенных существ, зависимо от клана и предпочтений. Но с вами ситуация совсем иная.

После исследований, стало ясно, что напавший на вас демонопоклонник был убит огромным количеством высвобожденной астарии. Кровь и остатки эманаций страданий, были использованы в качестве астарикадного комплекса, что завершал процедуру. Но каким образом вы пережили все это, почти превратившись в астаригаса, я не могу дать обьяснения. Без сложного ритуала, такому количеству астарии освободится за один присест, попросту невозможно. Если предположить, что вы не из здешних краев и у вашей анатомии и астаромии есть свои особенности, то вполне возможно, что подобная ситуация сложилась в связи с этим.

Но вот этот кристалл… Он не дает мне покоя, поскольку в нем ощущается нечто сродни высококонцентрированной астарикаде, но не более. Никаких ноток чего-нибудь иного. Чистый потенциал.

Маэду скривился, как от зубной боли, с некой помесью отвращения и сочувствия посмотрев на меня.

— Чего? — напрягся я.

— Даже представить боюсь: в каких враждебных, для всего живого, условиях вы должны были вырасти, чтобы обе части организма, — то бишь физическая и астральная, — могли выработать столь мощный адаптивный порог к астарии, — пояснил друид.

Я вспомнил Землю. До предела изнеможённый климат событиями последних лет, мог сломить даже самых закостенелых любителей странствий. Планета в последнее время, с точки зрения экологии, переживала, мягко говоря, не лучшие времена.

Да еще и эти вспышки «псионической активности», о которой гораздо обширней в ближайшем времени, хотел рассказать мне Власов. Возможно ли, что на Земле начался период ассимиляции с Астралом? Ведь довольно часто звучали сообщения о загадочных нападениях на людей, странных исчезновениях и зверских убийствах. Неужели, тогда я был свидетелем именно этого процесса? Первых больных астроболией?

— Это многое объясняет… — задумчиво произнес Оз, поглаживая подбородок. — Но… В древности, когда астария еще не была столь привита обществу, инкарнацию на крови и убийстве, широко практиковали даже в государственных инстанциях. Для создания охотников на демонов. Я, в свое время, имел возможность читать об этом в отеческой библиотеке…

— Абсолютно верно, господин Солль! — Обрадованно согласился старик, похлопывая в ладоши, в знак восхищения осведомленностью Оза. — Во времена астрального постижения, когда наши знания о Бездне, еще были несравнимо малы, подобное варварство практиковалось довольно часто. Но в нем было слишком много минусов. Проводимые таким образом инкарнации создавали настоящих машин для убийства демонов. Это верно. Однако те астранты характеризовались неуравновешенностью и, как следствие, очень коротким сроком жизни. Астария поглощала их личности, превращая в созданий иногда куда страшнее самих демонов или астаригасов. О, вышедших из под контроля, безумных охотниках складывают легенды…

— В смысле? — напрягся я. — Я могу сойти с ума?!

— О, — широко улыбнулся старик. — Все мы немного безумны в той или иной мере. Не стоит волноваться о своей исключительности. Сначала я подумал, что вы действительно переродились астаргом, сиречь охотником. Это многое бы обьяснило, но увы…

Я скептически прищурился на подобное высказывание.

— Ваша энергетическая оболочка, напоминает чистый лист. Нет никаких ярко выраженных предрасположенностей. Белоснежная и чистая, будто смесь всего вместе взятого. Вначале, скорее всего, было по другому. Однако что-то повернуло процесс в теперешнее русло. Кристалл ли, астроболия ли — кто знает? Одно могу сказать наверняка — вы астрант. И, при должном обучении, сможете приспособиться к любой профессии. И мой вам совет…

Казалось, мы с Озом напряглись до предела. Я ждал уже чего угодно. Пусть все и выглядит, как в какой-то глупой истории об очередном герое с суперспособностями, но перебирать факторами действительности не стоит.

Здесь астранты столь же распространены, как обыденные «талантливые люди» на Земле. Это не новость и ничего сверхъестественного в этом нет.

А значит, даже если во мне есть что-то необычное, то с этим придётся смириться и попытаться использовать в своих целях.

— Приходите завтра. Леди Тильда, — наставник адептов Науки, — сможет присоединиться к нашей беседе. Возможно, что-то из ее опыта поможет вам совладать со своими способностями.

Хранитель в очередной раз улыбнулся и посмотрел на дверь, недвусмысленно выпровожая нас подальше.

* * *

— Дыши спокойно и попытайся расслабиться, — шептала рыжеволосая девица, каждый раз отвлекая мое внимание своей чересчур правильной подогнанной под фигуру формой. — Ты должен ощутить сознанием окружающий мир, чтобы ухватиться за него. По чувствам это напоминает будто твой мозг тоже стал мышцей, что поднимает тяжесть. Вот только его тяжесть, — материя.

— Звучит изысканно и вроде даже понятно, — начал я не ощущая ничего кроме испарины и нескольких хихиканий от собственного либидо. — Но, без обид, думаю мне лучше будет попрактиковаться либо в чем-то другом для начала, либо как-то по-другому.

Знойное пламя, что поселилось не только в волосах, но и в душе Ученой, недовольно заволновалось. Нас с леди Тильдой познакомили всего несколько часов назад. И могу поклясться, что она готова была меня убить уже несколько раз, за этот короткий срок.

— В тебе нет терпения, — обиженно поджала губы она, будто воспринимая это как личное оскорбление. — Ленивый, неусидчивый, упёртый, самовлюбленный и…

— Глупый еще небось, — радостно похлопал я в ладошки.

— О-о, нет! — сузив глаза и грозя мне пальчиком со столь же красным лаком на ногте, прищурилась она. — Вся растреклятая проблема как раз в этом! Будь ты тупым, я ушла бы в первые пару минут и не делилась бы тайной информацией в попытке понять этот феномен! Ты не глупый, а грёбанный лентяй!

— Полегче с выражениями, леди Тильда, — меланхолично, скорее для галочки, пробормотал Маэду, жуя какую-то очередную травку в позе лотоса с выражением полного единения со вселенной на лице.

Оз вообще молчал, как заколдованный, с идиотским выражением пялясь на Тильду самым неприличным взглядом.

— Да он же… — завелась Тильда не вновь, а снова.

— Ты воротник обслюнявил, — воспользовался я спором Тильды с Маэду и стукнул названного брата локтем в бок.

Пока Тильда что-то втирала Маэду о том какое я недоразумение, а Оз панически искал место скопления выделений собственной ротовой полости. Чтобы не упасть лицом в грязь, перед красавицей и наставником Ученых.

Я лишь сокрушенно взялся за голову обеими руками.

На улице стоял жаркий, но ветреный день. Воды озера золотились драгоценными отблесками параллельно ярким чешуйкам своих обитателей. Создавая впечатление ювелиризированной дымки тумана, что жила своей магнатской и безучастной жизнью.

Лес шумел листвой с огромных, как и сами деревья, веток. Задувал порывистый, резкий ветер, принося с собой горький запах полыни и, отчего-то, озона. Как после грозы. Хотя кто знает, — может пресловутая волшба астрантов тоже сопровождается расщепление кислорода.

Меня вытащили на это полевое испытание скрытых талантов, выбрав в качестве испытательного полигона окрестные территории. Сказать, что идея была хорошей, — спорный вопрос. Вполне возможно, что изначально так оно и было. Но теперь вокруг царил настоящий сумасшедший дом. Оз пялился на облюбованную ученую; Маэду не переставая углублялся в наркотическую кому, пережевывая вот уже десятый вид травы и это только из тех что я заметил; Ученая бесилась на меня за то что я ничего не могу сделать, хотя у меня такой якобы яркий потенциал, (на самом деле, думаю, она бесилась потому что не могла отколотить меня как, — неожиданно, — принято среди местных наставников по астральному развитию); я почему-то всерьез задумался на счет пикника, уже смирившись, что моя бренная плоть не способна воспроизвести хоть какое-то, мало-мальски реальное, взаимодействие с астарией, при всем моем «буйной потенциале».

Стоит внимания еще и тот факт, что наша разношёрстная компания пробудила нешуточный ажиотаж среди всех гостей храма. Ее обитатели тайком, — на самом деле нет, — наблюдали за нами, кому откуда удобней.

Даже невозмутимые адепты Астария Лимбус, то хмурились, то с любопытством щурились, рассматривая наш квартет. Скорее всего, просто ожидая чем этот театр абсурда закончится.

Лично я подозреваю, что больше всего зрителей собрали два члена нашего отряда. Один из которых почему-то в упор не замечал другого, хотя первый прямо таки показушно таращился на нее.

В общем: девушки пускали слюни по Озу, парни и Оз, — по Тильде, Маэду, — по травке, а сама Тильда, — по несправедливо доставшихся мне скрытых талантах. Которых я сам, не то что не ощущал, а даже представить не мог.

Я же остался самым обиженным в этой компании. На меня никто не пялился, максимум, — кидали злобные или презрительные взгляды.

Научиться у меня пока ничему не получалось, а мой кратковременный наставник никак не мог отойти от очередного порыва отвинтить мне голову.

Впрочем, последний пункт создавал чувство дежавю при сравнении моих земных отношений с преподавателями. Тогда тоже постоянно возникали конфликты. До тех пор, пока я не познакомился с Власовым. Или он со мной. Тут уж с какой стороны посмотреть.

— Я согласилась на это лишь из исследовательского интереса, — шипела Тильда. — Вы не говорили мне, что с ним все настолько плохо.

Честно возобновив попытки сконцентрироваться, я даже закрыл глаза. Отключил слух, насколько это возможно. Представил свой мозг мышцей, что давит на пространство, перекраивая его на свой лад.

Поняв неудачность аналогии решил поразмыслить и перепредставил как мозг создает соответствующие волны, что влияют на вибрации пространства. Концентрировался как мог, даже вспотел немного, хотя по большей части мне казалось что я тужусь.

— Ладно, на сегодня хватит, — вдруг буркнула Тильда, неподобающе такой изящной даме, накручивая кучерявый пожар на палец. — Делать тебе все равно нечего, — в библиотеку не пустят. Так что еще вечером попрактикуйся. А я пошла настоящими подопечными заниматься. Вот лови Формулу невесомости. Счастливо оставаться!

Она кинула мне бумажку с детальными обьяснениями создания необходимого и двинула обратно в Обитель.

— Но как же… — взмолился Оз, будто обращаясь к самому настоящему божеству.

По-крайней мере руки поднес, словно ожидая некой благодати от своих молитв. В данном случае, — якобы ухаживаний.

Леди Тильда не ответила, покрутив головой на эйфорический восторг от новой травки Маэду. Кинула на меня очередной презренный взгляд и с гордо поднятой головой удалилась.

Перепуганные возвращением безусловно строгого, в чем я лично убедился, наставника, адепты тут же вспомнили о делах насущных. И принялись за, одним им известную, работу. Даже друиды, будто почувствовав себя смутьянами, зашевелились, силясь отгадать, как не попасться под горячую руку рыжей бесовки.

Мне, по большей части, было плевать на мнение этого обьекта вожделения всех мужских сердец местного населения. Я хотел получить от нее необходимую информацию и советы, за которые теперь благодарен.

Однако впечатление, она оставила спорное. Как женщина, — прекрасна; как человек, — терпима; как наставник, — сносна; как ученый, — бездарь.

Почему? Как бы заезжено это не звучало, но я придерживался мнения, что ученый человек, от начала и до конца всех своих начинаний, должен быть предельно обьективен.

Любая наука, ремесло, искусство, — это лаборатория с бесчисленным количеством опытных образцов биологического оружия, где ты закрыт наедине с самим собой. Говоря метафорически, — каждый вирус, бактерия, клетка нуждаются в кропотливой и непосильной работе по изучению свойственного характера. И если ты позволяешь себе проявлять избыточные эмоции на этом поприще, идя на поводу своего темперамента… Единственное что ждет тебя в конце, — какая-нибудь эбола или сибирская язва в крови.

Тильда позволяла себе подобное. И это стало причиной моего вердикта. Пускай я сам пока толком не знаю каким образом работают канонические принципы этой новой для меня вселенной.

Тем не менее, обьективность, — основа любого начинания.

Сначала исследовать по мере возможностей, присмотреться к спецификам, разложить по полочкам, перебрать варианты, представить возможности… Хладнокровие везде в цене. Факт.

Все же пару-тройку раз повторив озвученное упражнение, со своими правками, что вызвали бы ярое недовольство у временного наставника, я сдался. И покинул едва не рыдающего, от безответной любви, Оза вместе с, постигшим все круги интоксикации, Маэду.

Было желание просто прогуляться. В одиночку и без лишней суеты. Впрочем последнее не было такой уж проблемой, — Астария Лимбус все делала без суеты. Даже думала.

Окрестностей Обители я не страшился. Ведь их охраняли духи и друиды. А поскольку в гектарном диапазоне территория впечатляла — можно было себя не сдерживать.

Не обратив внимания на какие-то обрывчатые фразы от Оза и старого друида, я просто пошел вперед по пути с золотистыми свечениями.

* * *

В темной глади озера безучастно резвилась жизнь.

Микронная вселенная, созданной волей и трудом хозяев Обители, напоминала мегаполис. Никогда не спящий и всегда бодрствующий.

Наблюдать за разномастными водными жителями было чревато двоякими ощущениями. С одной стороны, это не более чем животные, а с другой, будь это возможно, они вполне могли бы похвастать счастьем.

По-крайней мере именно так мне когда-то казалось, наблюдая за не обремененными интеллектуальным трудом согражданами. Что просто таки сияли от переизбытка серотонина и эндорфинов под жгущим соусом дофамина.

Счастье в неведении. Туше.

Погруженная в бледные сумерки, территория друидов напоминала сказочные пейзажи. Преисполненные тех мнимых элементов, что были поднесены моему воображению стереотипичными впечатлениями. О мистицизме и обратной стороне человеческого бытия в малоизвестном мире.

Пожалуй, именно так я представлял себе дремучие леса со всеми их необычными обитателями в не-метафорических фантазиях вызванных детскими книжками.

Тут тебе и хвойные великаны с добрую многоэтажку ростом, и свирепые горные массивы, таящие в своих недрах неведомые тайны. Реки и ручьи, в чьей родниковой крови происходит не меньше событий, нежели во всем остальном мире.

Да чего стоит и сам то ли храм, то ли цитадель, то ли вообще общага. Где, среди темных коридоров, то и дело можно услышать мифическое перешептывание духов. Прямо под гобеленами и бюстами неведомых, но оттого не менее уродливых, так называемых «хозяев лимба». Власть имущих в мире духов.

Друиды занимались всякой фигней типа ежедневных медитаций, стояний в позе как минимум пару тройку раз оброненной с гнезда, ласточки. Загадочными Наговорами, что бубнили при виде каждой обломанной веточки.

Оз говорил, что это «пока» длится ровно до того момента, когда им начинает грозить реальная опасность. В этих случаях милые пацифисты мигом сбрасывают халаты, одевая латекс и кожу. И со словами «я — бэтмен» мчатся крушить недругов, со всей возможной гаммой социопатии.

Мда… Шутки шутками, но в какой-то момент мне здесь даже понравилось. Так тихо и спокойно. Как нигде до этого. Если еще не брать в учет Лихолесья, то место вполне пригодно для спокойной жизни.

Почти две недели прошло с нашего обоснования здесь и разговора со старым, безусловно, чертовски мудрым старейшиной Маэду, который посоветовал мне «прислушиваться к собственному сердцу».

О распрекрасной леди Тильде я и вовсе молчу, — она сдалась на пятый день, когда от переизбытка эмоций, едва не раскроила мне череп Формулой.

Я слушал. Целых десять дней только и делал, что слушал. Кроме периодической тахикардии, увы, ничего не услышал. Даже сейчас я сидел как полный идиот на балконе в попытках познать близлежащую вселенную и свою несомненно важную роль в ней. Строил в воображении всякие фантасмагорические образы, приводя их в движение величайшими усилиями воли.

Коту под хвост.

Кроме треклятого кристалла, вросшего в грудь, ничегошеньки не изменилось. Я по полночи, несколько вечеров подряд, провожу в психофизической клоаке собственного воображения, которое должно было быть ключом ко всему. Ну а пока, — максимум дверкой в никуда…

Попытав удачу в этих глупостях еще около получаса к ряду, я все-таки сдался и плюнув на все, пошел одеваться.

Срочно требовалось проветрить остатки извилин в порядком заржавевшей черепной коробке.

Оз совсем недавно обмолвился о том, что в скором времени должен прибыть сезонный рейс с продовольствием. Буквально со дня на день. Соответственно, среди пассажиров этого астрамарина мы могли бы найти себе место, если желаем выбраться с планеты втихую.

Ждать осталось до Эквинокция, — дня летнего солнцестояния, а значит завтра вполне вероятно мы сможем отправиться в путь. Если на борту промышленного грузовика не окажется еще нескольких заказных ассасинов. Убьют ведь за новое полотенце.

Сбитый график сна, после недавних прогулок по здешним лесам в поисках «истины», теперь играл со мной злую шутку. Если раньше я считал себя «совой», то теперь я считал ходячим трупом.

Днем практически не получалось увидеть что-либо, ведь на рассвете от зевков челюсть просто выворачивало.

Оз старался проведывать меня ближе к вечеру, но и у него не всегда удавалось застать меня в состоянии бодрствования. А если он сам приводил меня в оное, то после выслушивал весь спектр нецензурной брани, знакомой моей фантазии. Так себе перспектива, как по мне.

Знакомец старейшина твердил, что таким образом мой организм приспосабливается к новым условиям функционирования. Иными словами, — астаромия переиначивала те части и закоулки тела, которые не успела переделать за первые три дня беспробудного сна.

Тильда критически игнорировала сам факт моего существования, как, впрочем, и Озова, отчего тот крайне страдал.

Короче, сплошное расстройство.

Одевшись в порядком бесящие меня балахоны, я прислушался. Часовые послушники Маэду, сейчас обходили противоположное крыло архитектурного комплекса, что все меньше и меньше отторгал в моем воображении аналогии с некой разновидностью укрепленного монастыря.

Улыбнувшись топографическому кретинизму здешних стражей ночного порядка, я подошел к парапету балкона выискивая взглядом серебристые отблески.

Одной из фишек системы охраны Обители были вовсе не, весьма посредственные в плане сообразительности или внимательности, послушники друидской науки. Комплекс охраняли духи. Самые, чтоб не соврать, настоящие. Твари, чьей плотью и кровью была чистейшая астария.

Не сказать, что миленькие мишки, лисички, зайки и прочая живность, сплетенные из сияющих нитей звездного света, на первый взгляд казались чем-то опасным. Но мне довелось однажды ночью увидеть, как мышонок размером с овчарку, встретил какую-то нечисть, пришедшую с болот ближе к озеру.

От жуткой ящерицы, с укрытой шипами холкой и под три метра ростом, не осталось даже потрохов, после рандеву с фосфоресцирующей милашкой. За считанные секунды расщепив вражину на атомы, эта мечта всех клептоманов миленько пошевелила серебрящимися усиками. И отправилась обратно на патрулирование вверенной территории.

За себя я не волновался — на жителей Обители эти плюшевые чудовища не нападают, как и на любого, кто пытается покинуть обитель. Однако я имел весьма смутные представления о методах распознавания у этих существ.

Все бывает в первый раз, особенно если учесть, что за все проведенное время со мной кроме старейшины и Оза никто даже не попытался заговорить. Тильда не в счет, — это крайне спорный случай. И не потому, что я спал днем, — обитель Астария Лимбус засыпает весьма поздно, а просыпается чертовски рано.

Кто знает, может эти лимбивы, как зовут духов сами друиды, вполне разделяют мнение большинства?

Удостоверившись, что жителей лимба поблизости нет, я спрыгнул в облюбованную клумбу. Благо — второй этаж. Вместо гематом или переломов максимум что мне грозило, это застрявшая не там где надо, веточка.

Опыт побегов из заклятого круга сонной лощины моей комнаты, за несколько дней, успел ощутимо повысить эфемерный дух авантюризма. Все было приятней беспробудного торчания в четырех стенах.

В библиотеку меня не пускали, отшаркиваясь мол «лишь для послушников». Ни адепты Астария Кноли, ни их наставница не хотели делиться хоть толикой своих явно невеликих, судя по некоторым физиономиям присутствующих, знаний. Да и не особо рвались признавать сам факт моего существования. Основным аргументом было, — «Основы я поведала, а хочешь больше, — иди на адепторум».

Собрав все эти факторы воедино, в попытке не дать внутри себя взорваться вакуумной бомбе негодования, я нашел новый способ абстрагироваться — прогулка.

Все равно «пробудить в себе течение ци», как любят говаривать ушуисты, я не способен. То ли «пока», то ли «вообще», что бы мне там не пытались доказать местные знатоки. Последние же сильно подорвали свой авторитет неспособностью ответить на вопрос зрителя, состоящий всего из двух слов, — «и че?». Хотя, тут как раз палка двух сторон. На моей памяти мало кто во вселенной мог устоять от желания придушить при услышании этого вопроса. Сам такой.

Воровато оглянувшись и удостоверившись что бдителей порядка, по другому их язык не поворачивался назвать, поблизости нет, я уже расслаблено и даже немного вальяжно двинулся вперед. За несколько таких вечерних вылазок, когда у меня привычно не хватало выдержки залипать над фантазией, я успел найти местечко, что вполне мне по душе.

Рыбацкий мостик не для рыбалки и даже не совсем мостик. Дерево выращенное в специальной форме, было именно тем волшебным местечком, где я чувствовал некоторую разновидность умиротворения и покоя.

Что-что, а вот в мастерстве релаксации друиды съели не только собаку, но вообще всю здешнюю фауну. Древо было выращено таким образом, что на его, вонзившемся в озеро стволе, имелись уже готовые наросты в виде лежанок.

Вот это я понимаю творческий подход!

Для достижения цели пришлось сделать довольно большой крюк и еще минут двадцать топать вдоль берега, но и это время прошло не зря. Я успел в очередной раз незаметно для себя самого улыбнуться, видя как звезды и луны отражаются в поверхности озера. Становясь драгоценной россыпью алмазов на махровом плаще ночи.

Никогда раньше не понимал этого воистину магического влияния пейзажей на психику человека. Как молниеносно, пустые бассейны в груди способны наполнится детским восторгом и притчевым восхищением от правильно поставленной картинки мира вокруг. Смешно и грешно, но вот легкий, полощущий бархатом кожу, ветер пробегает неуловимым миражом и я опять не успею остановить абсолютно идиотичную улыбку.

Непривычно белое, слабо светящееся бирюзовой гаммой, дерево-мостик не ждало и не прогоняло. И хотя под шероховатой корой, возможно, было гораздо больше жизни чем во мне самом, я хотел бы считать его лишь своеобразным предметом комфорта. Хотел бы, потому что так проще. Однако внутренне понимал, что ошибаюсь.

Присев на чудотворный лежак, я почувствовал себя Нео вернувшимся в реальный мир.

Нервы впали в искусственную кому, обленившись регулировать синаптические импульсы. Я не уснул, но был на грани того, пока малопонятного покоя и умиротворения, что даровало мне древо. Несмотря на все недавние желания прийти сюда со счетчиком Гейгера и упасть в обморок от зафиксированного излучения.

Я и не заметил, как сознание все-таки сдалось. Или нет?..

* * *

«Сопения и одышка звучали так громко, что я скривился как от реальной боли. Изо всех сил пытаясь не открывать глаза, я в очередной раз подтвердил, что «все силы», — на самом деле не так уж и много.

В нескольких десятках метров от меня, стоя на воде босыми ногами, рассматривал небо никто иной, как сам таки господин Рабинович, собственной персоной!

Хотя и знал, что рассмотреть с моего положения эту диковинную шутку природы невозможно, я прям кожей ощущал, как этот персонаж моего больного воображения кривиться и хмуриться. Точно так же, как при выборе рыбы или мяса на Привозе.

Завидев мое присутствие он еще более возмущенно скривился, протер оттопыренным из-за штанов куском рубашки, свои «специфические» очки, а затем зажмурился, силясь меня рассмотреть.

— Сколько планет сейчас состоит в КРИО? — прозвучало ниоткуда и отовсюду одновременно.

— Двести шестнадцать… — опять купился я, вдруг осознав, что вопрос возник даже не в ушах, а сразу в уме.

— Как астария попадает в организмы?

— Не попадает, — она изначально там присутствует в качестве клеток астароцитов.

— Сколько измерений пространства существует?

— Неисчислимое множество, но официально подтверждены лишь три деменция с трехмерной моделью включительно: Истина, — реальность в классической концепции; Астрал, — как противовесный носитель массы и энергии; Лимб — предположительно, полу-ментальные скобы первых двух.

Возможность некоего вида общения напрямую через мысленные посылы, имела свою цену — раскрытые ответы. Временные рамки от этого не страдали, ведь помыслы имеют свойство определенной скоротечности. Да и меньше претензий потом будем от экзаменатора.

— Растешь, — удовлетворенно кивнул Рабинович.

Миг спустя я уже стоял рядом с ним на воде, а маленькие хитрые глазки должны были бы меня рассматривать. Но вместо глаз у господина Рабиновича были звездные небеса самой темной, извечной ночи, — космоса. На мгновения заглянув в них я узрел миллиарды звезд, галактик, туманностей и метаскоплений, что затягивали в свою бездонную пучину, пытаясь развоплотить и забыть.

Но, вот уж действительно неожиданный, визави то ли решил не искушать судьбу, то ли просто наигрался. Стёклышка цвета хамелеон, закрыли его глаза, сделав вполне обычными, хотя и совершенно бесцветными.

— Кто вы? — я расценил короткую паузу, как вполне логичный шаг к вопросу.

— Никто не в силах дать ответ на такой вопрос, — меланхолично произнес не-Рабинович, жестом приглашая пройтись по озеру, после чего продолжил. — Те, кем мы себя считаем, — вряд ли те, кем нас замышляли. Если подобный замысел вообще имел место быть. Так что все вполне относительно, в зависимости от точки зрения. Не самый плохой из когда либо выбранных мною обликов, как и не самый лучший. Зато, для тебя, он имеет не меньшее значение, чем я сам. Не знал?

И не дожидаясь ответа, продолжил.

— Личина, — ничто, суть, — все.

— Как для сна, — слишком витиевато, не находите?! — сузив глаза, хмыкнул я.

— Та же история, — вновь кивнул он. — Сон, не сон… Кто знает где заканчивается правда, а где начинается вымысел? И существует ли вымысел вообще, равно как и правда?

— Резонно, — не смог не согласиться я. — Учитывая обстановочку, думаю, задавать вопросы — не вариант.

— Верно. Ты можешь считать это сном, ровно настолько же, насколько я считаю это реальностью. И наоборот. Сути не меняет. Все переменчиво и, однажды, может поменяться местами. Я решил встретиться, потому что… это необходимо. Или нет. Или я был вынужден, или сам захотел, или я просто скучал, или был заинтересован, или не был… Или еще бесконечное количество «или». Теперь не важно, поскольку мы уже здесь, а причины можно и придумать. Дело сделано. Что дальше?

Странное чувство полного осознания происходящего настораживало. Ведь я стопроцентно был уверен, что сплю. Одновременно оно, это чувство, вызывало непонятную эйфорию. Обычные для восприятия эмоции и суждения притупились, однако параллельно ощущалась невиданная чистота мышления.

— Тогда, — зачем?

— Я уже ответил. Соображай, ты же умеешь.

— Кхм. И что дальше? — фактически повторил я его же слова.

— То же, что и всегда. Хотя, в твоем случае, я хотел бы увидеть больше вовлеченности в собственную судьбу. Ты же давно понял, что перемены имели место быть. Исходи из этого, а не пытайся найти лазейки обратно. Слово сказано, — ушло.

— Мотиватор из вас так себе, к слову, — усмехнулся я, ощущая прекрасную легкость.

— Знаю. Потому и пришел. Ты интересно себя повел с тем, что пытались обуздать довольно долго, даже по моему счету. А ты просто взял и слился с ним, после чего, ко всему прочему, начал это отрицать. Не хочется тебя оскорблять, но ты делаешь это за меня.

Я сразу понял, что речь идет о кристалле в моей груди. Да и вариантов было не много, если честно.

— А-а, — протянул я. — Небось подсунули дар природы сродни шкатулке Пандоры и я теперь должен чудо-чародейским образом стать каким-нибудь замшелым одаренным, супергеройского разлива?

— Необычная постановка ситуации, — одобрительно покачал головой Рабинович-не-Рабинович. — Но ты противишься природе. Причины уже не важны, — дело сделано. Исходи из этого. А я, говоря понятной твоему геному аналогией, лишь пытаюсь натолкнуть тебя на правильный путь к… кхм… пище. Как любая разновидность родителя, создателя… вивисектора. Или… или?

— Смешно, — горько хохотнул я. — Теперь последует что-то эдакое, типа «Люк, я твой отец»? Как-то заезжено, не находите?

Рабинович на удивление бодро расценил мою шутку встречной улыбкой, будто вполне понимая о чем идет речь. Вероятно, в моей голове он не только говорил, но и сам что-то оттуда выуживал.

— Все мы родственники хотя бы потому что имеем возможность общаться и сосуществовать в одной вселенной. И заезжено, на самом деле, всё. Просто не всеми.

— Либеральненько, — улыбнулся я. — Однако, все равно не понимаю почему именно я и именно… так!? Хотя… сам сомневаюсь что такие вопросы имеют место быть. Дело сделано? Верно?

Совсем недавно приглушенный огонек недовольства внутри, вновь проснулся и рисковал перерасти в костерок ярости. Наверное от Тильды заразился.

— Верно. Ты забавное создание, как и все тебе подобные, — отчего-то укоризненно сказал он. — Столько ненужных вопросов, даже когда знаешь, что ответ не принесет ни должного удовлетворения, ни, тем более, вряд ли сможет сойти за правду. Сейчас твоя задача действовать, а думать ты и так давно обучен. И природой, и обстоятельствами.

— Ведь все относительно и переменчиво, да?!

— Верно, — сухо кинуло существо, по одному ему понятной причине, выбравшее личину Рабиновича.

— Но тогда как?

— Опять глупый вопрос, — скривился он. — Я только что отвечал. Ты же знаешь.

— Хорошо, — кивнул я по наитию. — Какова цель вашего визита?

— Это имеет значение? Думал, мы это уже обсудили.

— Но тогда бессмыслица какая-то получается…

— По сути все бессмысленно, но в то же время имеет непредсказуемый вес. Подумай над этим. И ради всего святого, — хватит быть таким твердолобым. Тебя никто контролирует и не курирует. Ты предоставлен сам себе и все что от тебя требуется, это лишь капля усилий. Хочешь жить, — умей вертеться. Забыл?

На этом разговор заглох, вместе с нарастающим гневом. Почему-то чувства сейчас были не столь остры и разительны, но при этом куда более информативны и скоротечны.

Я успел ощутить и проанализировать сотни, а может, даже и тысячи эмоций всего за несколько секунд. Практически целая жизнь успела пройти в моем сознании, возвращая туда, в итоге, покой и умиротворение. Вопреки всему.

Прогулка по лунным коврам, на зеркальной глади озера, тоже вполне могла бы сойти за целую жизнь, наполненную упоительной и ласковой тишиной.

— Вопросы были не менее элементарные, чем в прошлый раз, — буркнул я, когда мы вернулись на то же место откуда пришли.

— Знаю, — хмыкнул неизвестный родственник по вселенной. — Но их предназначение ты понял. Ах да, и не забудь о Фрейе.

— Фрейе? — насупился я. — Что за «фрейе»?

— Не что, а кто, — насмешливо осмотрел меня Рабинович. — Ничего, — ты знаешь.

— Как всегда? — вероятно сам не понимая смысла этих слов, спросил я.

— Как всегда, — улыбнулся он.»

* * *

Мне показалось что я только-только закрыл глаза, чтобы вновь открыть.

Вопреки собственным ожиданиям я не подорвался с места в поисках неожиданного визитера.

Каждый миг, проведенный в загадочно сказочном полусне-полуяви, отпечатался в памяти еще четче и прилежней, чем все что я имел обыкновение запоминать мимо воли.

Что бы это ни было, я практически уверен, что это не последняя наша встреча.

Нащупав холодные грани в центре грудины и не закрывая, как раньше, глаз, я не представлял и ничего не рисовал в воображении, а твердо решил сделать. Причем сделать первое что мне взбрело в голову.

Без спешки или других всплесков эмоций я сделал необходимые пару шагов к озеру, после чего наступил непосредственно на воду.

Да, — именно наступил! Еще шаг, третий, четвертый…

Я отошел от древа-мостика на добрый десяток метров, держа под ногами несколькометровый прошарок озерной воды, из которой на меня безразлично пялились затянутые поволокой глаза местных обывателей.

— Обалдеть! — едва не захлебываясь восторгом, протянул я. — Вот это, я понимаю, по-иисусьи!..

И… от переизбытка вернувшихся эмоций я потерял концентрацию и провалился в холодящую толщ воды.

Топать обратно пришлось отвратительно чавкая сандалиями, но настроение от этого отнюдь не портилось, а скорее даже наоборот. Это противное чавканье было ясным подтверждением моего успеха. Не мнимых псионных техник, что мне пытались впарить местные, а силы намерения, что проистекала теперь в крови вместе с астароцитами.

И когда я уже приближался к обители, мне навстречу вышел старый знакомец, — мышонок. Лимбив вполне осознанно смотрел на меня полуматериальными глазами, чем-то даже напоминающими недавно встреченный взгляд ночного гостя.

— Я не вкусный, — на всякий случай сказал я ему, примирительно поднимая руки.

«Это уж точно», — мелькнуло молниеносное послание в моей голове.

От неожиданности я едва не подскочил, удивленно пялясь на духа. Но тот стоически выдержал, умело игнорируя мой выжидающий взгляд, и всем своим видом намекая, что мне померещилось.

В конце концов, я плюнул на это неблагодарное дело общения с духами и под пристальным взглядом лимбива вошел в открытые ворота. Рассвет наступил, а у друидов это лучший будильник, работающий по каким-то неканоническим законам биологии.

Спать совсем не хотелось, а вот кушать, — еще как. Переодевшись и кое-как приведя себя в относительный порядок, я отправился на пир. Правда, после появления меня любимого в общей столовой, мало кто пришел в восторг. Кроме разве что Оза.

— Кого я вижу? — театрально ухватился за сердце он, покидая компанию весело щебетавших, до моего появления, послушниц. — Неужели небеса рухнули навзничь, а сердце мира выплеснуло свою кровь наружу, что ты встал в такую рань?

— Хотелось бы сказать, что я рад тебя видеть, но твоя реплика убила весь настрой, — проворчал я.

Набирая побольше всего, что хоть отдаленно напоминало мясо, в подчеркнуто деревянную посуду и присаживаясь на пустующую скамью, я не обращал внимания на осуждающие взгляды. Не первые и последние. Черт с ними.

— Не похоже, что настроение у тебя столь паршивое, как ты пытаешься показать, — сузив глаза, сказал Оз, присаживаясь напротив.

Бедные девчата от такого перехода предмета своих ярых воздыханий на откровенный игнор, пришли в священный гнев. Одна синеволосая видха даже что-то прошипела себе под нос.

— Не томи, — заканючил Оз, все так же игнорируя происходящее.

— Ночью я неплохо вздремнул, — констатировал я, вызвав недоуменный взгляд собеседника.

— Эм, — протянул Оз покрутив запястьем в знак того, что сказанного недостаточно.

— Ну и по водичке немного погулял, — ответил я, наконец предаваясь трапезе.

— Ну наконец-то! — возопил Оз подскочив на месте и вызвав этим испуг у всех столиков поблизости.

Поняв свой промах, извинился, после чего продолжил уже как адекватный человек.

— И что? Чувствуешь изменения? Каковы ощущения? Что успел попрактиковать?

— Воу-воу, полегче, сударь! — нахмурился я. — Ведешь себя как фанатик. Я едва после этой прогулки с озера выплыл, а ты сразу такую тучу вопросов закрутил.

Под умоляющим взглядом Оза я все же смилостивился, искренне признавшись:

— Честно говоря, я пока даже толком не успел осознать что произошло. Просто понял что для меня, техники описанные леди Тильдой и Хранителем Маэду, увы, не очень работают. И то, как обязан лично я воспринимать информацию и происходящие с астарией манипуляции, не то чтобы кардинально отличались от канонических, а просто… Были иными в моем воображении. Думаю, это огромный шаг, который не стоит игнорировать, но и восторгаться пока нечем. Ведь и в прямом, и переносном смыслах, все ограничилось парочкой шагов. Так что…

— М-да, — резюмировал Оз. — Но ты прав, — огромным прогрессом является сам факт твоего успеха. А дальше будет видно.

На этой ноте я наконец-то приступил к трапезе во всем ее мнимом великолепии. Вопреки строгому фейс-контролю, мяса в мой рацион попало крайне мало, если оно там вообще было, что крайне меня разочаровало.

— Они вообще хоть что-то кроме этой зеленой дряни едят? — возмутился я.

Осознав, что даже, вроде бы, котлета — вовсе не такая уж и котлета. Во всяком случае, не из тех материалов на которые я возлагал надежды.

— Тише-тише, — шикнул на меня Оз, оглядываясь по сторонам. — Не то окончательно узником Мидрэ или еще чем-то в этом роде заклеймят. Да и неужто ты не знал что все друиды вегетарианцы?

От этой новости меня малость переклинило. Ну в общем все логично, однако я почему-то искренне решил, что присутствие здесь Ученых внесло хоть немного разнообразия в их рацион. Теперь то самому неясно, — отчего.

— Где-то, что-то пошло не так, — грустно проронил я. — А ты, как я вижу времени зря не теряешь?

Я кивнул в сторону недавних собеседниц Оза. Судя по неодобрительным взглядам по территории всей столовой, они были не единственными знакомыми блондина, что бывали, либо хотели бы побывать на моем месте. Как бы странно это не звучало.

— Прекрасные создания, — хитро прищурился дворянчик, после чего добавил потише. — И с ними проще узнавать информацию.

— Экий ты прагматичный засранец. С Тильдой глухо, так ты пути отступления строишь, — искренне восхитился я, критично рассматривая очередной суррогат вегетарианской кухни. — И что еще за узники Мидрэ?

— Кланы отступников, — нехотя кинул Оз. — Я ведь уже упоминал Мидрэ Валацисс. И они не единственные. Узники собственной жажды, наследие Айяла. У кого-то кровь, у кого плоть… У всех по-разному соответствуя клану, но все без исключения опасны и кровожадны. Так что лучше с ними не связываться, ни при каких обстоятельствах. Хорошо, что Асперо меня не слышит…

После очередного экскурса, я хотел продолжить, но от осознания того, что даже когда я искренне считал, что ем мясо, а оно ним не являлось, аппетит окончательно улетучился.

Не сказать, что я был ярым противником вегетарианства, скорее даже наоборот Однако сейчас, на каком-то подсознательном уровне, мой организм просто таки вопил о необходимости принятия пищи животного происхождения. То ли дело в жирах, углеводах или аминокислотах, — не знаю.

С недавних пор мне пришлось мириться с немыми указаниями тела, поскольку уговор дороже денег. Если и не уговор я заключил с самим собой, а точнее с физической и астарийной оболочками, то некую разновидность устного соглашения точно. В любом случае, так мне было проще воспринимать ситуацию.

— Продовольственный рейс прибудет сегодня ночью, ближе к утру, — наклонившись поделился Оз. — Завтра утром они приедут сюда…

— Стоп, а почему завтра? — не понял я. — Они разве не прямо в лагере приземляться или как там они перемещаются?

— Ты вообще в курсе как работает перемещение между мирами с помощью астрамарин? — Удивленно спросил Оз и, видимо, поняв все по выражению моего лица, продолжил. — Ладно, прости я забыл что до технической литературы ты не успел добраться. В общем астрамарины перемещаются ныряниями сквозь астрал или, если вдаваться в подробности, — координируют четкий путь от точки А до точки Б, создавая своего рода коллапс в пространстве. По аналогии, это своего рода бросок мяча в воду, с тем отличием что вода, — астрал, а мяч — астрамарина. Выныривает же этот мяч уже в другом мире. И после таких бросков, первое что необходимо судну, — «отмокнуть», ибо астрал, сам по себе, крайне недружелюбен к чужеродной материи. Таким образом, на приведение в готовность астрамарины к следующему путешествию необходимо не только техническое обслуживание, но и время.

— А как же тогда лок-станции и Перепутье? — заинтересовался я, отчаянно пытаясь заполнить пробел в знаниях, о которых успел, увы, узнать лишь косвенно.

— Ну стационарные лок-станции просто привязаны к определенным точкам. А динамичные используют ближайший и самый яркий след от коллапса пространства, как якорь. Если мир отправки нестабилен, есть шанс, что ты и вовсе не покинешь планету, а просто изменишь точку дислокации. Перепутье, — загадочная тайна за семью замками. О ней все знают, но никто не распространяется, поскольку для неокрепших умом и сообразительностью адептов, — этой крайне опасно, а для остальных и вовсе без надобности в силу их неспособности.

— Матерья божья, — взмолился я хватаясь за голову. — Как у вас тут все запутано: Истина, Астрал, Лимб, демоны, астранты, духи… С ума сойти можно!

— Ну, предположим, не у «вас», а у «нас»! — смешливо парировал Оз. — А, во-вторых, не поздновато ли ты спохватился? Мне аж теперь становиться интересно, что же в самом деле ты делал в библиотеке, если едва ли не каждую ерунду приходится разжевывать.

— Порнографию всяческую, конечно.

Мы еще несколько минут пререкались на отчужденные темы, после чего Оз ощутимо напрягся, явно пытаясь подобрать слова и произнести их в тайне от посторонних ушей.

— Развозчики от рейса приедут примерно к часам девяти утра, — начал он. — Я поговорил с Маэду и леди Тильдой. Они пообещали поспособствовать нашему отбытию вместе с рейсом.

— Ого, прям поговорил с Тильдой-та? — ехидно усмехнулся я. — Она наконец перестала считать тебя тумбочкой?

— Серьезно? — иронично сложил брови домиком Оз. — Я сказал тебе, что у нас может получится смыться отсюда по-тихому, а все что ты услышал — «леди Тильда»? Ты задолбал уже мусолить эту тему. Хуже Асперо…

— Ну я ж человечишка с низменными радостями самоутверждения за счет оскорбления других, — саркастически хмыкнул я и уже искренне добавил. — Про него ничего не слышно?

— Нет, — тихо кинул Оз. — Либо он лишен астрофона, либо… — он на миг замер, смотря вперед невидящим взглядом. — В общем, Тильда, пока, единственный опытный и более-менее адекватный из присутствующих здесь адептов Астария Кноли. Поэтому ждать от нее подстав не обязательно, — немного горько протянул Оз, поменяв тему. — А то, что она мне понравилась не имеет принципиального значения.

Я понимал волнения Оза о Асперо. Мне он тоже был не безразличен, однако я и зеленого понятия не имел, как могу помочь в этом вопросе.

И я, все же, ждал подстав.

Даже от старика Маэду, который был тем еще фруктом, хотя всячески прикидывался божьим одуванчиком. Но если на его счет у меня были скорее логичные сомнения, — ведь любезная интуиция твердила о надежности старика, то насчет остальных я вообще испытывал настоящую паранойю. Народу в обители было много. Что мешает какому-то «сознательному гражданину» доложить куда следует?

— Ладно, — вздохнул я. — Поскольку собирать особо нечего, — всегда готов. Ты узнавал маршрут?

— Да, — кивнул Оз. — Гонтал, — последняя точка рейса, после чего он отправляется в Джукатту на техническое обслуживание. Там есть стационарная лок-станция в Ауберге, а в Ауберге, — на Эльсаим. Ну а оттуда, естественно, до Альтуима рукой подать.

На том и порешили. План был вполне ничего, а это уже хлеб. И хотя жизни Оза не было явных угроз, по крайней мере пока, двигать отсюда следовало как можно быстрее. Осталось каких-то две с половиной недели до церемонии адепторума, где блондин сможет стать спокойно спящим студиозусом одной из колонн.

Чем черт не шутит, — может и мне удастся куда-нибудь пристроиться.

В путь

С прекрасным настроением, переполненный самых разных размышлений, я планировал провести весь последующий день.

Когда мы Озом позавтракали он ушел на очередную встречу с Маэду и леди Тильдой, хотя я подозреваю, что в основном, именно Тильдой. В последнее время они пытались помочь Озу связаться с Асперо. Увы, пока безуспешно.

Я решил, на всякий случай, поленьтяйствовать напоследок. Кто знает когда еще удастся понежиться в мягкой травке после отбытия?

Таким образом, весьма покореженный, помятый и с кучей насекомых да земли на одежде, я возвращался в Обитель уже ближе к вечеру. Но встретили меня гораздо раньше.

Предзакатное небо успело выдать пропуска трем местным лунам, для занятия мест в первом ряду, созерцания ночи. Плотный ковер туч плыл по куда-то только ему известным делам.

Лесная полоса по правую сторону от дороги и озеро по левую. Именно здесь, на мало использованном северном тракте, меня встретили несколько парней и девушек. Три дурачка и две дурочки, если быть точным. Хотя в их собственном воображении они таковыми не являлись.

— Стоять! — попытался гаркнуть на меня черноволосый парень, в полном обмундировании почетных адептов Астария Кноли, с тяжелым, разбитым полоской, подбородком.

Честно говоря, для меня это было неожиданностью. Они, конечно, с самого начала страдали какой-то нездоровой неприязнью ко мне. Из-за увиденной в лесу инкарнации, которую я сам, к слову, вообще помню лишь эпизодически и то как в тумане. Однако такого явного проявления агрессии я не ожидал, как и, настолько я понимаю, приснопамятный Маэду с Тильдой.

— Долго? — полюбопытствовал я, вызвав тем самым бурный мыслительный процесс на лице отдавшего команду.

— Что «долго»? — переспросил он.

— Ну, стоять, — долго? — уточнил я. — Так-то, кушать охота.

Вся незадачливая компания нервно переглянулась.

Их было пятеро. Черноволосый худой парень с впадиной на подбородке и едва заметными мышцами качка. Второй — низкий и пухлый, прятал лицо под черным горшком волос и огромным очками. Третий — кучерявый и похожий на щепку шатен с миллионами прыщей по всему лицу. Четвертая — черноволосая девушка, одетая как-то по-монашески и все время испуганной смотрящая по сторонам. И, — напоследок, — пятая, была едва ли младшей копией леди Тильды, только с куда более «широкой костью».

— Сколько надо, столько и будешь стоять, отродье! — Нашелся первый. — Меня зовут Аркхаим Лорри и я со своими товарищами пришел сюда дабы искоренить зло, что в тебе прорастает и грозит всем опасностью!

— О-о, — понятливо кивнул я. — Ну тогда ладно. А искоренять долго? А то я реально жрать хочу.

Я ни в коем случае не нарывался. Ну разве что чуть-чуть.

Просто из услышанного и увиденного сделал простой вывод — идиоты. До тех же гопников с Земли им далеко. Те сначала отрубывали до полукоматоза и лишь потом речи толкали. А тут тебе классическая картина не отягощенного интеллектом идеалиста, который, скорее всего, и собрал всю эту группу.

И то, наверняка, больше для моральной поддержки себя самого, нежели для реального устрашения меня.

— Эм, — опять замялся тот. — Я же как бы убивать тебя пришел.

— Оу, — смущенно почесал я макушку. — Вот незадача… А за что?

— Ну как бы…

— Да хватит уже, Лорри! — Вдруг вклинилась одна из девчонок, рыжая. — Ты что не понимаешь что он тебе мозги пудрит? Давай сделаем за чем пришли, пока «эта» не пронюхала…

Еще один дублон в копилку женской кровожадности. Правда, в таких ситуациях слова и поступки крайне информативны для осознания общей картинки. Помогают сформировать психологические портреты. А фраза про «эту» лишь усилила подозрения.

— Пудрю мозги? — возмутился я настолько громко, что вторая девчонка с перепугу выронила какой-то амулетик и, подняв, принялась вытирать о дорогущую форму. — Меня тут, понимаешь ли, убивать собрались, а я даже не знаю за что! И вы смеете еще подгонять моего убийцу, без каких-либо объяснений?!

— Но это не убийство, — нахмурился черноволосый. — Я принесу правосудие и спасение!

— Правосудие за что? И спасение куда?

— Правосудие за кровавую инкарнацию узника плоти, тварь! — пришел на помощь в мыслительном процессе коротконогий пухляш. — Ты убил человека, чтобы переродиться и должен понести наказание! А спасение ждет тех к кому твои грязные руки больше никогда не прикоснуться!

— Пардоньте, — примирительно поднял руки я. — Во-первых, — не человека, а демонопоклонника, который едва не убил меня самого. А во-вторых, — если мой поступок был противозаконным и не рассчитывался, как допустимая самооборона, то почему меня судите вы? А не уполномоченные члены правительства, либо иные представители местной власти?

Парировать было нечем и, похоже, все это понимали, отчего ситуация становилась еще нелепее. Кучка подростков, коим, к слову, я сам вполне недавно являлся, решила что-то учудить. Однако так и подумав, и не поняв, что именно. Да и, собственно, зачем.

— Всем известны богатые на хитрость и обман, уловки темного начала! — опять вскрикнула закипающая рыжая. — Ты обманул мою тупую сестрицу, а старый овощ и сам не без греха! Я видела как этот мнимый пацифист крушил демонопоклонников и не удивлюсь если в нем тьмы не меньше чем в тебе! Славно спелись выродки!

Ого, как поперло! Сколько ненависти ко всему миру в этой девице. Да еще и, похоже, сестра леди Маораны Тильды, которую я якобы успел навернуть в даже мне неведомую веру.

Я хотел что-то ответить, но рыженькая решила опустить дальнейшие разговоры и, как истинный фанатичный лидер, — взять все в свои руки. А ведь судя по задумчивости неандертальца Аркхаима Лорри, — у меня были все шансы не только выжить, но и развести наши пути по добру, по миру.

Померанцевый диск огненной проволоки возник из секстаграммы Формулы и метнул всю свою мощь метрового радиуса в мое хлипкое тельце. Я отчаянно не верил что смогу уклониться или парировать подобный ход, ведь произведена атака была безупречно.

Четко. Быстро. Мощно. И вполне себе смертельно.

Призрачный таран, словно грузовик на полном ходу, врубился в меня, слизывая огнем эпителий до мяса, даже не заметив одежды. Меня кинуло с такой силой, что при желании я мог бы поподпрыгивать, как камень по воде. Жаль, что я не был камнем, а грязная каменистая дорога, не была водой.

Как ни странно, — сознание меня не покинуло и я все мог кое-как, с горем пополам, соображать. Первым желанием было, конечно же, подняться и бежать. Благо сил я в себе начувствовал и на то и на другое. Старая привычка, при частых встречах с лицами не слишком приятной наружности, сейчас возопила с торжеством. Ведь во многих случаях этого самого «встать и бежать» возможности у меня как раз таки и не было. Меня либо сразу же отправляли в глубокий нокаут, либо заключали в плотный круг безысходности. Даже смешно, как я вообще дожил до этого времени.

Метрах в десяти послышался какой-то бурный спор между черноволосым, опомнившимся от глупости своей затеи, и остальной «командой», которая наоборот, почувствовала превосходство вместе с притоком адреналина.

Вероятно, теперь каждый хотел меня пнуть и отправить в такой же полет с дальнейшим рытьем мордой земли. Ну кроме, разве что, вдруг воспылавшего честью и благородством тупицы Аркхаима Лорри.

Последний что-то озлобленно вопил о неправильности и бесчестии, но слушали его мало. Главным свидетельством этого был еще один удар как раз в тот момент, когда я хотел уже было подняться и кинуться в бега.

Будь я героем легенд о нежданно возмужавших и обретших сверхсилы и сверхталанты, персонажей героических саг, возможно, — я бы рассматривал вариант принятия боя. Но в данный момент, моей самой крутой способностью было кратковременное хождение по воде, от которого толку сейчас мягко говоря немного. Разве что я удумаю, для быстроты решения конфликта, утопиться. Или к комплекту научусь превращать воду в вину и попытаюсь споить нападающих.

Формулам так-то без разницы по какой траектории быть направленными и вряд ли вода…

Идея!

Вода — сверхпроводник любой энергии. Включая астарию. А значит, прежде чем заряды Формул доберутся до меня, — вся их смертоносная начинка развеется в толще вод озера.

Довольно добротно оглушенный, я практически ничего не слышал, кроме, заклавшего поврежденные барабанные перепонки, звона. Но этого и не требовалось для прыжка в воду, который я планировал.

Уже оперевшись руками о прохладную каменистую землю и повернув корпус к озеру, я был готов, по-крайней мере мысленно, начать бег.

Однако отдающая сиренью вспышка взорвала грунт прямо под моими ногами. Ударной волной, чудом не разделившей все мое тело, как минимум, на несколько собирательных, или не очень, частей паззла, меня вновь потащило куда-то вдаль от Обители и нехорошо настроенных адептов колонны Ученых.

Честно говоря, после такого вставать не было ни сил, и вдохновения. Убить меня, конечно, они не убили. Покалечить же получилось. Ног, в любом случае я не ощущал, а подступающий по горлу ком почему-то запекшейся крови, не двузначно намекал на необходимость первой помощи, если не госпитализации.

Так сумбурно и легко встреченные мною жертвы юношеского максимализма, вполне достойно набрали очков в игре по отстрелу мишеней. Где единственной мишенью был я.

Я не слышал, как ко мне подошли. Рыжая девушка самодовольно улыбалась, а глаза ее горели страстным пожаром наслаждения. Пока не пытался ощутить большую часть своего тела, она что-то прошептала и, между ладоней, с тонкими изящными пальцами появился мечущийся сгусток черно-зеленой плазмы. Невидимая мясорубка дробила и складывала обратно осколки фигур и силовых начертаний вокруг сгустка.

Я вдруг совершенно явно ощутил абсолютно реальную угрозу от девушки. Не знаю, чем раньше я думал, но какое-то чувство наигранности не покидало воображение до этого самого момента. Почему-то я совершенно точно был уверен, что дальше побоев и унижений дело не пойдет. Но девушка…

Маниакальное торжество на ее лице расставило все точки над «ё». Она совершенно серьезно вознамерилась отправить меня в загробное существование, если оно, конечно, есть.

Едва ощутимый щелчок на краю сознания возродил в памяти два вселенских провала глаз моего ночного визави и вместе с этим я почувствовал острую, но такую приятную боль в груди. Именно там, где обособился кристалл, ставший полноценной частью моего тела.

Тело принимало решения самостоятельно, руководствуясь инстинктивными импульсами вновь обретших силу мышц. Короткий и стремительный рывок поставил меня на ноги. Впервые в полной мере прочувствовав бегущую по венам астарию, я почти неосознанно наполнил ею каждую пору, сосуд, клетку.

Пальцы, сведенные судорогой, обрели вполне осязаемую форму когтей, покрывшись белой скорлупой, в чьей остроте и опасности не усомнился бы ни один хищник.

Плотная, почти что материальная волна разошлась от пальцев, вонзенных в землю, словно круги по воде. Разорванное расстояние между мной и девушкой наполнилось невидимой, похожей на помехи, энергией. Что погасила готовую к убийству Формулу в тонких руках и опрокинула рыжую навзничь.

Вся дивная компания удивленно затихла, а сама сестра наставницы Ученых ошарашено хлопала на меня пышными ресницами.

— Неплохо, — скривилась она, поднимаясь на ноги. — Но что ты собираешься…

Тяжелый, опасный гул оборвал ее незаконченное предложение. Я слабо понимал что же в действительности сделал. Однако сделано было нечто, несомненно, опасное. Ибо со всех сторон, неожиданно, начало проявляться серебристое сияние.

Сначала несколько, потом больше десятка, а в итоге — почти сотня лимбивов, самых разных животных обличий, вдруг собрались вокруг меня живым щитом. Это происходило бесшумно и с пугающей стремительностью. Они скалились на отряд «несущий справедливость и кару» со всей необходимой гаммой мимики, чтобы понять, — ничего хорошего адептов не ждет.

А странный, мрачный гул оказался для меня самым диким сюрпризом, поскольку был вовсе не звуком, а астральной волной, что издавал я, сам того не подозревая.

Осмотр небольшой армии с холодком на душе, вызвал почти плотскую боль испуга в груди. Пытаясь различить количество духов, чья опасность была знакома мне не по наслышке, на какой-то миг показалось, что на противоположном берегу, в тени деревьев, я увидел улыбку под отблесками очков цвета хамелеон.

Теперь, замирая сердцем, я понимал, что сотворил нечто крайне плохое. Ведь духи не оставят и мокрого места от идиотов. И все по моей вине. А я даже не знаю, как отменить бессознательно отданный приказ и в чем, собственно, была сама его суть.

Ответом мне был низкий, поднявший дыбом волосы, рык иллюзорного вепря в первом ряду, что отличался от прочих лимбивов габаритами и немного синеватыми переливами в энергетической плоти. Остальные порождения Лимба, будто услышав сигнал, рванулись к адептам сияющей массой смерти. Ведь именно она ждала всех кто окажется у них на пути.

Ужас на лицах Ученых был вполне предсказуем. Он передался мне с четким пониманием что сейчас я действительно стану самым настоящим убийцей…

— Хватит!!! — не голос, а гром среди ясного неба, раздался вокруг, развеяв плоть призрачных существ, словно дым.

Невдалеке, за спинами адептов Астария Кноли стоял нахмуренный Старейшина Маэду с церемониальным посохом наперевес.

Компанию ему составляли леди Тильда и Озморн, — улыбающиеся и обеспокоенные одновременно…

* * *

— Да не злюсь я, — устало кинул я Озу, намотавшему уже несколько километров по покоям Хранителя. — Заколебал ходить туда-сюда. Сядь — не мельтеши перед глазами.

— Точно? — недоверчиво переспросил он в который раз, переглянувшись с виновато улыбающейся Тильдой.

— Точно-точно, — фыркнул я, меняя стороной холодящий камень, что должен был заживить целый рассадник шишек на голове. — А вот прекрасная леди действительно меня удивила! Как вам удалось уболтать своих непутевых подопечных на это?

— Ну, — хитро прищурилась она. — Я хотела убить одним ударом весь рой. Отвлеченные всякими глупостями ученики получили и, надеюсь, усвоили свой урок. А ты наконец проявил свою сущность.

Тут с ней не поспоришь. Она действительно меня удивила таким холодным и прагматичным расчетом. Столкнула переполненных и недополненного лбами, сбалансировав обе стороны. Браво.

— А я ведь взаправду повелся на это показное игнорирование, — улыбнулся я на миг. — Но, черт подери, как же я испугался, что лимбивы сожрут их с потрохами.

— Маэду этого не допустил бы… наверное… — с сомнением сказал Оз наконец присев рядом. — Он вообще хотел вмешаться после первого же удара по тебе, поскольку изначально был против такого решения проблемы. Прости, конечно, я говорил что у тебя случился небольшой прогресс, но мы планировали это событие порядка недели, поэтому отменять было бы очень обидно.

— А ты небось там радовался как дитя, когда мне косточки ломали, — ехидно молвил я, видя как названный брат краснеет. — Садюга ты эдакая!

— Не стоит его винить, — вмешалась Тильда. — Я изначально увидела в астаромие острую привязку к эмоциям, поэтому и вела себя так неадекватно, желая пробудить соответствующую реакцию.

И, о боги, пожар во плоти тоже покраснела! Виновато потупив взор, она еще раз извинилась, после продолжив:

— Во время контролируемых астроболий, мастера разъединяют эмоциональную составляющую для получения более четкого контроля адептом астарийных конструкций. Конечно, это и само собой происходит, с опытом и временем проведенным в тренировках. Но так всем новоиницированным гораздо проще работать вначале. У тебя не было возможности пройти астроболию под чутким руководством врача и наставника, а значит следовало применить стресс для возникновения аффекта, что сделает первый весомый всплеск энергии в организме.

Слушая ее объяснения я с очередной тоской понимал насколько ошибочными могут быть первые впечатления. Девушка была воистину хитрецом и ученым, которых поискать стоит. Молодец.

— А адепты?

— О, — печально протянула она. — С ними уже давно были одни проблемы. Моя кузина возглавила эту группу трудных подростков, по одному единственному интересу, — бунту. Все из богатых семей и привыкшие, что дома им все позволено, не находили отклика на свои возрастные капризы, среди общины Астария Кноли. Я пыталась их чем-нибудь занять, отвлечь, заинтересовать, но некоторым для того чтобы взяться за ум необходима просто большая взбучка.

Хитрые фиалковые глаза Ученой улыбались из-под волнистого шторма волос.

— Уж прости, но их взбучкой стал ты, — закончила она.

— Ясно, — вздохнул я, понимая как удачно меня провели вокруг пальца.

Ушедший за какими-то целебными травами и отварами Маэду, похоже закис на полпути, сам же дегустируя отраву.

Мои несостоявшиеся убийцы, в большей своей части, обмочились от страха близкой смерти (наставница сказала, что во время призыва лимбивов я и сам едва ли отличался от них).

Ну а Маорана Тильда, разрешила нам называть себя по-имени. На правах наставника. И вместе с Озом, вот уже битый час извинялась, как нашкодивший ребенок.

Подстроенный спектакль стычки адептов Астария Кноли со мной, не беря внимания свою травматичность для моей плоти и адептской психики, был более чем удачным мероприятием. Вся Обитель узрела, как тот, кого считали новоиспеченным демонопоклонником, или на худой конец — отрыжкой кланов Мидрэ, призвал на помощь едва ли не всех духов окрестностей. И те не просто пришли, а готовы были, ради меня, убивать.

Чтобы успокоить порождений лимба Маэду пришлось создать пространственный коллапс, временно отправив существ на родину, в Лимб. А это значит только одно: мои «таинственные способности» отнюдь не от темного начала.

Кстати, сам Маэду по-секрету на ушко сказал, что у меня есть все шансы испытать себя на адепторуме Астария Лимбус. И, если мне это интересно, — он может замолвить за меня словечко. Так что, не считая уже почти в полном объеме заживленных увечий, я оказался только в выигрыше.

Хотя я всерьез и не рассматривал предложение Хранителя Обители, от самого факта его присутствия, мне вдруг стало не просто приятно, а как-то спокойней на душе. Ведь если имеют место быть подобные заявки, значит еще далеко не все потеряно.

Возможно, право на жизнь есть и у светлого будущего. Возможно…

* * *

Гром и молния.

Дождь долбил с нарастающим остервенением, потроша землю и стёсывая плоть камня. Порядком позабытые ливни вновь вернулись к жизни в моей памяти. Широко и размашисто шагнув на территорию не только Обители, но и, кажется, всего мира.

Озеро из-за ливня превратилось в шелелящийся ковер керамзитового гравия. Близлежащие горы, вообще, будто укрылись туманной дымкой, спрятавшись от взора всего мира.

Утро выдалось спокойным, хотя пасмурная навеса набитых влагой туч, как плюшевая игрушка ватой, давно предвещала недоброе.

Маэду сообщил о прибытии продовольственной группы едва ли не на рассвете. Короткое обслуживание астрамарины и сборы должны были задержать не далее чем до обеда, после чего их путь будет лежать сюда.

Я кривился и хмурился, видя как разряды корёжат воздух, будто порождая трещины самого пространства. Погодка была та еще, — лесные громадины деревьев гнуло и крутило, словно бумажные ленты. Если тут бывали ураганы, то это как раз был он. Ведь, несмотря, на преимущественную заболоченность планеты, едва ли не три пятых ее территории занимала вода.

С балкона комнаты я наблюдал как Оз скрупулёзно собирает манатки, гордо названные им, — дорожной сумкой. На самом деле это были сменные одежды в количестве двух курток, штанов, рубашек и двух пар обуви. Нормальных и без всяких там балахонов-кимоно, что вызывало у меня безграничную радость.

Оказалось, что осенью даже друиды начинают одеваться нормально, без всей своей напускной воздушности гардероба. А ботинки из паучьего шелка, как впрочем и вся одежда, просто взорвали мне мозг своей приятной мягкостью, удобством и поразительной стойкостью к самым разным воздействиям. Отделанные какой-то разновидностью самовосстанавливающего мха, вместо подошвы, они приятно повторяли форму ступни, делая ходьбу подобной заплыву.

Даже факт, что одежду сплел родственник едва не сожравшего меня паука, не беспокоил. Такой одежды простым смертным не дарят. А потому нам, более чем убиваемым, несказанно повезло.

Старый траволюб Маэду был крайне богат на хобби, которым посвящал немалое количество своего долговечного времени. Одним из них было… кройка и шитье. Не в классическом понимании, конечно, а в друидском. Сплетенные «природой» вещи, по заказу Старейшины, с первого взгляда вселяли ощущения баснословного богатства.

Сам Хранитель, аргументировал подарки, что мол это извинение за эксперимент проведенный надо мной. Высказывание, как и сами подарки, вызвало обалдение даже у богатейшего, не только душой, Оза.

Старик, якобы, успел к нам привязаться и проникнуться едва не отеческой любовью, за столь короткое время. После вручения своих поделок, он даже немного всплакнул, расстроившись о нашем скором отъезде.

Немало удивившая меня Маорана, тоже поспешила с подарками. Два амулета, в виде классической цинковой секстаграммы, защищавшей от пагубных воздействий астрала, повисли на шеях. Ну и, наконец, она пошла с Озом на некое подобие свидания, тем самым вызвав у последнего пред-инфарктное состояние.

Правда, встреченный после свидания Оз, видимо, получил заслуженное вознаграждение, ведь теперь его дурацкую улыбку не мог стереть даже погодный дурдом за окном.

Вдалеке я увидел едва мигающие фары астаромобиля, — крионского аналога автомобилей, с тем лишь отличием, что работают они на астарии. Точнее — на астарикаде, концентрате этой энергетической панацеи.

Больше всего астаромобиль напоминал фургон с чудовищно массивной ходовой частью и почти что танковой башенкой на крыше. И двигался в довольно быстром темпе, не меньше километров ста в час. Для лесной местности весьма недурно.

— Едут, — прикрикнул я, чтобы Оз услышал.

— Да ладно, — вскочил названный брат, присоединяясь ко мне на балконе. — Даже не верится.

Несколько минут проследив за медленным приближением пром-рейса, мы подхватили сумки и двинулись в подобие кордегардии, где договорились ждать будущих спутников.

Этих самых спутников, должно было быть четверо. Весь экипаж астрамарины, состоял из членов Астария Лимбус и все они были хорошими знакомыми Старейшины. Более того, — его бывшими учениками.

В Обители все затихло из-за ливня, поэтому мы практически никого не встретили, плутая среди все же крепостных стен комплекса. Как бы его не называли, в моем воображении вся эта строительная система зданий и массивных помещений была ничем иным, как крепостью. Мощной и надежной.

Войдя в темное помещение транспортного узла, я увидел рыжую Ученую и Друида. Старик облачился в нарядную малахитовую мантию с серебристой вышивкой на окантовках, а девушка, наоборот — плотно закрытый дорожный костюм, как у нас самих. От меня не скрылось, что Хранитель, впервые на моей памяти, расчесал буйную бороду и даже зажал белой лентой.

— О, вы уже здесь, — улыбнулась Тильда, как-то странно посмотрев на Оза и тем самым лишь подтвердив мои догадки. — Они уже скоро. Я поеду с вами до астрамарины, чтобы убедиться, что все прошло нормально.

— Я бы тоже не отказался немного прокатиться, — хмыкнул Маэду, лукаво улыбаясь. — Но, к сожалению, не в праве оставлять Обитель без присмотра. Даже на короткое время. Зная же своих учеников, — волноваться мне не о чем. Они о вас позаботятся.

Я молчал, наблюдая сквозь прозрачные, с этой стороны, ворота кордегардии, как приближается массивный по-военному угольный астаромобиль. Оз с Маораной о чем-то стеснительно болтали, отойдя за один из краев пандуса, служащего для приемки груза.

После стычки с адептами Астария Кноли, что-то поменялось в моем взгляде или восприятии. Сложно сформулировать, но больше всего это напоминало какие-то отблески, волнения воздуха, словно миражи от жара пламени. И в каждой детали я мог лицезреть, словно отголоски чего-то большего. Не просто того, чем визуально и материально является обьект, но некой тени, в которой кроется сама его суть. Так мне, по-крайней мере, казалось.

Поэтому я очень внимательно разглядывал астаромобиль, пытаясь ухватить возможную опасность заблаговременно.

Ничего. И не смог выделить ничего. Принятая на борт сознания подруга- интуиция, удовлетворенно молчала. Будто насмехаясь над моими потугами что-то разглядеть.

Послушники готовили стыковый модуль грузовой тележки, на которую, по-видимому, должны были погрузить едва ли не с десяток ящиков, либо немалых габаритов контейнер.

Перевозчики имели плотный график доставки, потому система разгрузки не терпела задержек. Завтрашним утром астаромарина должна была пройти техническое обслуживание и быть готовой к новому путешествию.

Потому ни о каких передышках для приезжих не могло идти и речи. Приехали, сгрузили, уехали.

Вначале мне это показалось странным. Но Астария Лимбус работала как часы, подтверждая статус одной из колонн.

Миров, подобных Гонталу, добрый десяток. И каждый месяц они нуждаются в тех или иных продовольственных багажах. Даже здесь Обителей целых тридцать семь штук. Соответственно четкость работы развозчиков жизненно важна.

Сам не знаю отчего, — я был удивлен. Никак не мог свыкнуться с масштабацией. Проведя в, как оказалось, девяносто восьмой по счету, Обители около двух недель я ни на миг не сомневался в ее уникальности. По сути так оно и было, однако, несмотря, на уникальность, единственной она не была. Девяносто восьмая Обитель Возрождения…

Врата кордегардии состояли из толстых многочисленных кореньев, раскрывающихся наподобие какого-то чудовищного зева, при необходимости. Друиды умудрились заставить эту жуткую конструкцию еще и просвечивать изнутри, таким образом, чтобы видеть все происходящее снаружи.

Уж не знаю обошлось ли тут без чудо-магичных экранов и проекторов, однако сама технология впечатляла. Впрочем, как и большинство всего созданного астрантами, имеющими права заявить «Верь мне! Я — инженер!».

Спустя несколько минут, астаромобиль стоял внутри и улыбчивые молодые люди поочередно обнимались со стариком Маэду, вызвав у того очередную отеческую слезинку. Что-то он бедолага совсем расклеился в последние дни.

Они все были облачены в дорожные плащи с листовидными нашивками брони, несменных зеленых цветов, а тяжелые ботинки по колено, напоминающие берцы, лишь подчеркивали территориальный разброс их работы.

Натянуто жеманно ступая вокруг замершей на пандусе техники, я пытался унять легкий, вдруг нахлынувший мандраж. Странное чувство не оставляло места для чего либо иного в мыслях, кроме предстоящего путешествия. В прошлый раз, преодолев межмировое пространство я едва не умер от астроболии и внезапной атаки демонизированного отряда «Хвост Мальпурнии», из клана убийц Хаттори. Одного из самых элитарных, между прочим.

И вроде мысленно понимал, что поток случайностей тогда сошелся петелькой, однако также я понимал собственное чувство перемен. Астроболия прошла, астария теперь течет по венам, убийцы временно обезврежены, а путь готов начаться вновь.

— Влад, очнись! — донесся откуда-то сбоку голос Оза. — Ау!

Немного обалдело я нахмурился в лицо названного брата, который театральным поклоном, приглашал меня в салон астаромобиля. Точнее, — грузовую кабину, освобожденную после разгрузки.

К моему огромному удивлению, она не напоминала братскую могилу или кладезь обшарпанностей и сырости, как я привык воспринимать любой грузовик. Внутренности машины покрывала, приятная на ощупь, теплая обивка войлочного материала. Сама кабина, оказалась чистой, сухой и без малейшего намека на сырость. Там пристроились две, обитые мягким вельветом лавки. И одна была отведена для нас.

Поняв необходимость осуществления, давно принятого решения, я лишь теперь, с грустью, посмотрел на старого любителя гербо-терапии.

— Прощайте, Старейшина, — тихо прошептал я, пожимая жилистую, вряд ли иссушенную бременем прожитого, руку.

— До встречи, — улыбнулся в усы Маэду, похлопав меня по плечу. — Искренне был рад нашему знакомству и буду ждать новых встреч. Помните, парни, вам здесь всегда рады.

Без стеснений и каких-либо проблем я в полный рост вошел в кабину. По конструкции она мало чем отличалась от привычных фургонов, разве что декор и габариты брали свое.

Успев перезнакомиться с новыми спутниками в виде двух парней и двух девушек-близняшек, как только это стало возможным, теперь со слабым интересом осматривал астромобиль. Хотя прибывшие друиды были по-своему необычными, техника со своей агрессивной конструкцией показалась мне куда занятней. Видеть-то я подобные машины, — видел. Прокатится не получалось. До сегодня.

— Где-то через час будем у астрамарины, — осведомил нас водитель, держась каждой рукой за сферу-навигатор. — Вы как к качке относитесь? Ато качать сейчас будет, вы уж поверьте!

Под «качкой» пухлый и чернобородый Рензо, вероятно имел ввиду тряску. Поскольку уже спустя минуту после выезда, несмотря на мягкость всего здесь присутствующего, я едва не отбил пятую точку.

Астаромобиль был жутчайшей хренью в плане амортизации. Наполненные специальным раствором камеры колес хорошо компенсировали изгибы ландшафта. Вот только горный и болотисто-каменистый, даже им был не по зубам. Каждый камушек и взгорбок отдавался толчками по всему телу.

— Жу-у… ть, — боясь откусить себе язык, протянул Оз.

Ситуацию исправила Маорана, наложив какую-то антигравитационную Формулу на нас, и создав карликовую зону невесомости.

— Вы, ребята, с силой тяжести на «ты», конечно, но хоть предупреждать надо. Не одни едете, — буркнула она.

Молодые друиды, беззастенчиво заусмехались, будто признавая свой косяк, но не испытывая за него и толики угрызений совести.

— Их астаромия имеет свойство антигравитации, — пояснила Ученая, заметив мои выпученные глаза. — Поэтому такие казусы им нипочем.

— Ну почему же нипочем, — обиженно хмыкнул Вада, сидевший напротив. — Вполне «почем», просто гораздо меньше чем остальным, не использующим астральные структуры, для уменьшения веса. Мы, конечно, извиняемся, но для продовольственных экипажей главным фактором была крепость и износоустойчивость, поэтому решили пожертвовать толикой комфорта.

— Вы не представляете, настолько недружелюбные планеты облюбовало наше братство, — хрюкнул от удовольствия Рензо через плечо. — Этот «малыш», — он пристрастно погладил панель астаромобиля, вероятно подразумевая его целиком, — выдержал и пережил путешествия такой сложности, что остальные развалились бы от одного только упоминания.

Близняшки Тоя и Меса сейчас увлеченно что-то обсуждали на наблюдательной башенке, занявшей едва ли не сопоставимое с кабиной, место. И состоявшей из таких же, прозрачных изнутри, кореньев. Только дула не хватало, что походить на самый настоящий танк.

— Вы чего-то опасаетесь? — Кивнул я на башенку.

— Шутишь? — удивился Вада. — Мы опасаемся всего. В больших городах сейчас не рекомендуют ночами гулять из-за опасности встречи с астаригасами. Чего уж тогда от миров Возрождения ждать? Это в Обителях все тихо и спокойно. А в лесах можно на такую нечисть нарваться, что потом даже Тимора не соберет обратно.

Я хмыкнул на упоминание о загадочной богине Лимба, чьей работой, якобы, является сбор останков и погребение невинно убиенных жертв астаригасов. Людей и животных, так и не преодолевших астроболию.

А еще я был совершенно согласен в вопросе безопасности. Бамбуковый стук чудища из Лихолесья, до сих пор является мне в кошмарах. Даже чаще паука и чешуйчатой образины.

Многие, кстати, путали астаригасов с демонами из-за чудовищных мутаций, что вызывала нестабильная астария в организмах. Астаригасы, как высказывался сам Маэду, были еще одним бичем Истины, со стороны недовольного Астрала. И если в планетарных метрополиях их контролировать не в силах, что тогда говорить о диких землях, где процветанию тварей ничто не мешает? Увы, — риторический вопрос.

— Отчего тогда не пользуетесь какой-нибудь левитирующей техникой? — Нашелся я, пытаясь игнорировать вновь заворковавших Оза с Тильдой.

— Непрактично, — откликнулся Рензо хмурясь в неподвластное ливню лобовое стекло. — Астролёты не рассчитаны на грузоперевозки вообще, а дирижабли — слишком муторны в обслуживании.

Такого рода техника доставляет чересчур много проблем. А вес перевозок иногда достигает нескольких тонн, с которыми ей, увы, крайне тяжело справляться, без постоянных дозаправок. В промышленных целях, это, конечно, ерунда, но мы все же друиды, как никак. Загрязнение и пустое транжирство денег, что можно было бы потратить на куда более полезные и практичные вещи, — глупость. Обустройство необходимых сервисных станций для такой воздушной техники, повлечет слишком много отходов производства, что сведут на нет все потуги Обителей.

— То есть, пока вы чистите эти планеты, пусть дирижабли и астралёты засоряют другие миры? — Ехидно переспросил я.

— В других мирах не случалось испытаний оружия массового поражения и катаклизмов в результате его применения, — беззаботно хмыкнул Рензо, не обратив внимания на мой сарказм. — То, что вызывает загрязнение здесь, — в других мирах фактически неощутимо.

Дальше дорога пошла вверх, отчего тряска сделала невозможным любое общение, даже с отвязанной гравитацией. Да и говорить особо не хотелось.

Я смотрел на дорогу и мир вокруг. Завороженно и удивленно.

Миновав холм очередного кряжа, мы выехали на бездорожный серпантин, посреди опушки, откуда открывался поистине поражающий воображение вид.

Наконец-то я понял — насколько в действительности страшными были последствия войн при подобных технологиях.

Величественная, могучая река, пробиваясь в широкой расщелине, между двух горных титанов, некогда имела сотни и тысячи мостов, соединяющих искусственные кряжи берегов.

На поверхности гор, равно как и внутри, когда-то ютились огромные замки, дворцы, храмы, сравнимые с целыми городами. Неисчислимые грандиозные гиганты рукотворных божеств, — хозяев воспеваемого Астария Лимбус, мира духов, — навеки застыли вдоль берегов балочными рядами.

Они смотрели изящными суровыми ликами в небеса веками. Ожидая закатов и рассветов. Некогда здесь все жило и процветало, насыщенное величием и благодатью. Теперь: мосты обрушены, дворцы-города уничтожены забвением старой войны.

Река несла мощный поток, очищенный от заразы, но не от ошметков металла, древесины и камня. Обломки военной мощи древних армий были безжизненным, безмолвным напоминанием старых ошибок.

Я мог только догадываться сколько астарийных дирижаблей, самолетов, танков, лодок, кораблей, мобилей хранит в себе чрево реки и некогда жилых руин. Сколько трупов разумных и искусственно образумленных боевых машин, погружено в пучину.

Зрелище поражало. На какой-то миг мне стало не по себе от этого немого монумента жестокости и кровожадности. На многие столетия превратившего Гонтал в непригодную для жизни пустыню.

Пока сюда не пришло Возрождение. Как и к другим, столь же мертвецки безмолвным надгробиям.

Все чаще встречались откровенно пустынные места, напоминающие сюжет фильма «земля без людей». Ведь здесь была жизнь. В своей не извращенной, непокоренной и по-варварски полновесной форме.

Где бы не находились остальные Обители, они были далеко. В большинстве, — среди заболоченных лесов и каменистых равнин встречались самые разные жители. Вот только держались они поодаль. Не вступая ни в какие подобия контакта, которого так опасались друиды.

Возможно, там и были астаригасы, однако я их не увидел. Заповедник доисторической эклектики в моем воображении жил по своим правилам. И плевать они хотели на всех.

Черные олени с шипами на рогах и острыми гибкими крысиными хвостами; волки с чешуей вместо шерсти и размером с грузовик; выдры с несколькими парами лап и металлически отблескивающей шерстью; лягушки с едва ли не хамелеоновской мимикрией и габаритами бегемота; цаплевидые чудовища с несколькими головами и парами крыльев на, по-змеиному длинных телах, лишенных киля.

Большинство животных я вообще не знал с чем сравнить, а по насекомым с ходу можно было составлять десятитомные диссертации.

Единственным вопросом, что не давал мне покоя, — смогут ли друиды уберечь воцарившийся тут покой и умиротворение? Старая социопатия и мизантропическое видение, вдруг, с удовольствием наблюдали за картиной природы, лишенной пагубных привычек цивилизации все перекраивать под свой урбанизированный лад.

И где-то, глубоко внутри, сопоставив пейзаж древних руин с теперешним, я понимал что, при всем при этом, сейчас Гонтал, как мир, куда счастливее.

Дорога длилась около часа. Скорость заданная Рензо заставляла Тильду каждые несколько минут обновлять Формулу-антиграв. Ближе к концу поездки, за очередным непомерным холмом, стал виден тонкий металлический шпиль башни. Напоминающей незаконнорождённого ребёнка теле-вышки и колокольни с общим предком, — минаретой.

Лохматая роща, расположилась в неглубокой впадине, рискуя прорасти цепкими корнями в, сверкающий сталью, колосс. Подобно пизанской башне, сервисная станция, была слегка наклонена, отчего казалась падающей. Однако, присмотревшись, становилось понятно, что это не более чем зрительная иллюзия неоднородного ландшафта.

Многочисленные антенны и металлические набойки, превращали строение во что-то наподобие ракеты и сотовой вышки одновременно.

Остановившись у подножия цилиндрического чудовища, что сокрылось меж высоких елей, я никак не мог понять — где же сама астаромарина. Желание увидеть пик инженерной мысли КРИО воспылало с новой силой.

— Так, — отозвался Рензо, критически осматривая лишь усилившийся ливень. — Подготовка займет около получаса, поэтому советую никуда не отлучаться и… — еще один критический взгляд на Оза с Тильдой, — уладить все дела.

Девушка-пожар, лишь немногим старшая нас с Озом, хотя это и волновало только меня, нехорошо сузила глаза. Со средней продолжительностью жизни в КРИО, к возрастной разнице тут относятся с крайней степенью снисходительности. Так что мои стереотипы так и остались моими.

Оз же улыбался как дурак, хотя по большей степени, на данный момент, им и являлся.

Башня опустила в землю металлические ворота-пандус и мы оказались внутри. Свет зажегся внезапной спиралью с низу и к вершине пустынного чрева башни. Интерьер здесь мало чем отличался от кабины астаромобиля. Такое себе царство дерева, металла и камня.

Балконы этажей, нанизанные на внутренности башни, не показались мне несущими какое-то четкое предназначение. Главной достопримечательностью, среди угольных линий помещения, была астрамарина.

Почему-то я сразу понял, что это она. Тонкий, растянутый и заострённый на вершинах, эллипс абсолютной зеркальной поверхности держали сотни тросов и крепежных ухватов корневой природы. Полусотни метров в высоту и десятка в диаметре.

Она была прекрасна. Во всей своей зеркальной, без единого уступа или впадинки, красоте.

— Астрамарина типа «Игла», — одобрительно кивнул Вада, увидев мой восторг. — Самое то, для бросков на короткие но частые дистанции. Нравится?

— Не то слово, — улыбнулся я поднимаясь по разносящим эхо ступенькам. — Как она работает? Вы запускаете ее как ракету, создавая разрыв пространства на пути?

— Ракету? — Нахмурился Вада, почесывая соломенный бардак на голове. — Не знаю что такое ракета, но внутри есть астральный двигатель. Он создает на зазеркаленной поверхности тонкий астарикадный слой, при помощью которого мы выталкиваем ее из Истины. На другой станции установлен маркировочный якорь, чьи координаты мы задаем при запуске. Я не шибко силен в этом, ибо прогулял курс астроинженерии, а большая часть технических забот на Рензо. Но в общих чертах, — именно так и происходит.

— То есть, чтобы куда-нибудь отправиться нужно обязательно замаркировать точку прибытия? — Насупленно осведомился я, испытав некое разочарование.

— Нет, просто маркер сводит погрешность навигации фактически на ноль, что немаловажно при систематических перемещениях, — пояснил Вада. — Не очень приятно очутится в жилом доме или открытом океане, вместо парковочного крепежа станции. А так все риски учтены и сведены к ничтожно малой вероятности.

По-детски улыбаясь непонятной мне конструкции, но понимая все ее величие, я оперся локтями на перила балкона. Я наблюдал, как пыхтящий с какой-то коробкой в руках, Рензо просто прошел сквозь зеркальную поверхность астрамарины. Без каких-либо спецэффектов и разъезжающихся рукавами пластин входа. Словно пройдя сквозь водопад непоколебимой материи, фигура Рензо скрылась внутри машины.

Раздался приглушенный, протяжный звук, похожий на рев турбин. Вада присоединился к близняшкам, занявшись переноской какого-то инструмента и груза в астрамарину типа «игла».

По тюремному скромные этажи станции хранили немногое, кроме теней и пыли. Хоть я и пытался зацепиться взглядом за какие-нибудь стоящие внимания детали, помимо астрамарины.

Их тут, увы, не было. Лишь крепежи «иглы», транспортные платформы для сгрузки тяжестей по массивным поясам вниз и очередной полу-пандус стоянки внизу. Минималистичность обстановки будто сама намекала на единственно важный элемент декора.

И спустя еще десяток минут, Рензо наконец вывалился из астрамарины, сообщив что все почти готово и можно загружаться.

Смотреть на вот уже пару часов прощающихся Оза и Маорану было бы больно для сентиментальных людей. Но, лично меня, их сюсюкания уже порядком достали.

Я искренне жаждал скорейшего отбытия.

Спустившись к ним, переборол желание ляпнуть что-то ехидное и пожал руку Ученой.

— Леди Тильда, — рад был знакомству и жду новых встреч!

— Я тоже, Владморн! — сказала она, немного надломленным голосом, вновь обратив взор к Озу. — Счастливого пути!

Уже не стесняясь она чмокнула его в губы и крикнув друидам прощальные слова, покинула башню.

— Она нормально добереться в Обитель? — Полюбопытствовал я. — Путь неблизкий.

— Она же Ученая, Влад! — печально протянул Оз, не спуская взгляда с выхода еще пару коротких мгновений, а после сказал. — Пошли уже. Это все слишком затянулось.

Мы ступили на мостик спустя минуту. Чтобы тоже проникнуть в эфемерное чрево астрамарины, ощутив легкие мурашки по коже, во время прохода сквозь зеркально отблескивающий покров.

Внутри все напоминало какую-то диспетчерскую рубку восьмидесятых годов из американских фильмов о безумных ученых и тайных незаконных экспериментах. Светлый потолок и, похожее на кафель, дерево пола соединялись винтовой лестницей с остальными этажами.

Стены были прозрачными и по вершинам строгого квадрата от них находились кресла-столы манипуляторов управления, где друиды осуществляли весь процесс межпланетной транспортировки.

— Вам вниз! — скомандовала одна из близняшек, черноволосая и синекожая. — Пойдем проведу.

Нас отвели в пассажирский отсек, указав на цилиндрические камеры, вызвавшие воспоминания о сенсорной депривации. Сама пассажирская каюта была в том же стиле, что и капитанский мостик. Как я, про себя, назвал предыдущее помещение.

Нас с Озом уложили в камеры, предварительно захлопнув крышки.

— Сейчас включится невесомость, чтобы вы не пострадали при возможно турбулентности, — продолжила, как я успел распознать, Тоя, проводя манипуляции на поверхности привычно прозрачной с моей стороны, крышки.

Я почувствовал очередную немилость гравитации, воспарив на несколько сантиметровом над поверхностью лежака. Очередная параллель с вышеупомянутыми земными аналогами.

— Всем приготовится, уважаемые члены экипажа и пассажиры! — Не без удовольствия молвил голос Рензо, изливаясь отовсюду. — Запуск через минуту!

Недавний мандраж хотел было вернуться, но умер на полпути, столкнувшись с какой-то, неожиданно нахлынувшей, усталостью.

Я устал волноваться обо всем в этом новом и непривычном мире. Или, правильнее будет сказать, — мирах. Поэтому отдался легкому, отупляющему расслаблению.

Рензо канонично приступил к обратному отсчету, почему-то от дюжины. И когда прозвучало «один», рев астрамарины, к которому я успел неосознанно привыкнуть, заглох.

Все померкло.

Свет показался далеким отблеском невесомой точки бытия. Где-то в конце пресловутого тоннеля, по которому мчался мой собственный отголосок сознания. Плоти и, отнедавна, астаромии. Чтобы потом вновь столкнуться, образовывая привычный порядок вещей обратно.

Непривычное чувство длилось какой-то слишком долгий миг. Чудовищно растянутый, распружинившийся монструозной спиралью, миг…

«Тусклый свет комнаты прятал детали интерьера среди теневых иллюзий и холодных провалов тоннелей, ведущих в помещение с разных сторон, словно в муравейнике.

В центре помещения расположилась огромная клетка матового цвета металлических оград. Кубическая западня будто вибрировала незримым магнетизмом, что отталкивал даже мысли о побеге.

Белоснежные длинные волосы прятали всхлипывающую фигуру. Облаченную в, белую же, смирительную рубашку. Тонкий стан выдавал болезненную худобу.

Песочный настил клетки был так же бел, призрачно контрастируя картину. Однако на его поверхности, кое-где смешавшись с грязью и кровью, были видны бесчисленные символы и фигуры.

Присмотревшись, можно было увидеть разодранные в кровь большие пальцы ног, с надломленными ногтями. Узница, судя по всему, рисовала ими странные знаки.

Но почему узница? — вдруг пришел из ниоткуда вопрос, вызывая внутреннее беспокойство. Животное и дикое.

Миг спустя, словно услышав чужие мысли, фигура резко развернулась к одному из тоннелей, с перспективы которого поступало видение.

Под неровными пасмами стерильно белых волос пряталось молодое девичье лицо с огромными зелеными глазами. Полными боли и отчаяния.

— Фрейя, — одновременно с ней, проговорил собственный голос, разбивая мираж, словно стеклянную плоть виденческого окна…»

Помещение пассажирской каюты опять вернулось на свое место, возвратив и само дыхание. Тяжелое и сиплое, словно после длительного марафона.

— Ты чего? — Изогнул бровь, Оз с легким дисбалансом, пытался устоять на ногах, после невесомости.

Я не ответил. Следя как Тоя, или уже Меса, — черт их разберешь, — освобождает и меня.

— Потом, — коротко кинул я, тоже с трудом, возобновляя дружбу с собственным вестибулярным аппаратом и центром тяжести.

Поднявшись наверх, сквозь прозрачные стены, мы увидели внутренности огромного, как показалось вначале, амбара. Под завязку набитый аналогичными астрамаринами типа «игла» и не только.

На самом деле астропорт не был амбаром. Раскинувшись до самого горизонта, он представлял собой каменную плиту, пробитую мириадами глубоких дыр — посадочных мест астрамарин.

Простираясь на многие километры, порт напоминал каменное сито, что, по недоразумению. обронил какой-то титан. Каждая дыра «сита», была, своего рода, «парковкой» той или иной межмировой машины, что находились на обслуживании тысяч и тысяч людей. Равно как и других машин, подъемников, кранов, эвакуаторов и прочей инженерной атрибутики. Здесь царила непрекращающаяся суета, крики и ругань. От мигающего света техники, по неосторожности, можно было ослепнуть.

Подойдя поближе я увидел ночное небо, полное огней от огромных дирижаблей и похожих на бипланы астаролетов. Их было несчетное количество. Мерцающих светлячков, что отбывали и прибывали назад. К коллосам башен-станций, в десятки раз превышающих ростом, недавно увиденную нами.

Разноцветные огни города напоминали отражение ярких ночных звезд в заходящем за горизонт море каменных джунглей. А по правую сторону, за границами астропорта, раскинул свои угодья беспокойный гигант океана, чей шум бьющихся волн, доносился даже сюда.

— Добро пожаловать в планетарный город Джукатту! — улыбнулся Рензо.

Часть III

«Человек есть реализованная мысль. Человек есть то, что он думает»

(Парацельс)

«Мы доказываем при помощи логики, но открываем благодаря интуиции»

(Анри Пуанкаре)

«Воля — целеустремленность, соединенная с правильным суждением»

(Платон)

Город Рельс

Здесь царила зима. Лютая и холодная, как в незапамятной Сибири.

Джукатта, — колыбель науки и инженерного дела КРИО. Сюда съезжались как величайшие умы страны, так и откровенные шарлатаны, пытаясь творить, наживаться и просто хорошо проводить время среди себе подобных.

Будь то гений или идиот возомнивший себя таковым, общим для всех здесь были либо деньги, либо талант. И даже если полнейший кретин, не смыслящий в элементарной таблице умножения, имел капитал, — он всегда мог попытать удачи и вложиться в проект нищего эрудита. А талант всегда мог найти интерес среди здешней публики, улучшая не только благосостояние, но и расширяя круг интересов.

Сама планета раньше была родиной кехнециев, — расы гуманоидных существ мало чем отличающихся от людей, но в большинстве имеющих незаурядный ум под покровом своих рогатых голов. Да, пожалуй, это и было самой разительной отличительной чертой расы, — несколько разновидностей завитых роговых отростков, что проросли симметрично друг другу из произвольных частей черепа.

Кехниции отличались не только сообразительностью, как показала практика, но и весьма неплохой деловой хваткой, практически сразу после вступления в КРИО, начав работу по привлечению интеллектуального потенциала.

Впрочем, она длиться и по сей день. Рекламная кампания в несколько десятков веков дала свои плоды. Если считаешь себя гением, без чьих идей мир не сможет прожить и дня, — тебе в Джукатту. Главное чтобы потом, как в старой песне, не оказалось что «в мире полно людей и все они умней тебя».

Мы стояли на остановке, дожидаясь рейсового поезда, что ходил с интервалом в час. Больше схожий с метро на магнитной подушке, — маглевом, железнодорожный путь мало отличался от аналогов моей родины. Наземные и подземные поезда имели одну и ту же основную конструкцию и ходили всюду, где были рельсы. Точнее, — рельса. Использовалась одна широкая профильная рельса с штрих-пунктирной нарезкой по краям, лишний раз дополняя ассоциацию с монорельсом.

Как я успел оценить, — рельсы были везде, отдавая поездам бесконечный простор для транспортной монополии. Оз даже, в шутку, упомянул об ином названии Джукатты — город рельс. Правда, шуткой она показалась только мне.

Рензо вывел нас с астропорта около получаса назад, любезно довезя до остановки, и пожелав удачи. Когда мы распрощались, я вдруг вновь вспомнил видение, пришедшее во время межпространственного путешествия.

Девушка в плену черной клетки. С волосами точь-в-точь как у меня. Фрейя…

Я покрутил головой, отгоняя несвоевременный приступ обретения третьего ока и скептически наблюдая за хмурым Озом.

Остановка расположилась на заснеженном холме и напоминала отрезок огромной трубы, в которой, собственно, и проезжали поезда. Две рельсы обозначали разные векторы железнодорожных маршрутов. Сюда и обратно. А на берегах стояли многочисленные двухместные лавки и поодинокие киоски, торговавшие газетами, сувенирами и прочей ерундой.

— Да ладно, — простонал я. — Часу даже не минуло, как вы расстались, а ты уже темнее тучи!

— Да иди ты, — отшаркнулся он. — Я тут думаю в какой банк лучше идти, чтобы особенно не засветиться, а ты только о своем.

Благо станция не была на открытом воздухе. Ну по-крайней мере не целиком. Не то мы уже бы давным-давно окоченели.

Вполне себе цивилизованно попивали местный кофе, что особенно пришелся мне по вкусу. Предусморительно отказавшись от всяческих вкусовых изощрений, предложенных продавщицей киоска, я осознал насколько правильное решение принял. И теперь с немым укором доставал Оза, который не познакомил меня с прекрасным напитком раньше.

Увидев же сигары, я, наверное, напоминал кота-попрошайку из знаменитого мультфильма о зеленом людоеде. Однако раскошелиться не получилось — здесь, подобные товары, не имели высокой цены и продавались фактически за копейки.

Пожилая продавщица-гастрия, что была птицеподобной разновидностью человека, встретила меня с недовольством. Видимо, прильнуть к витрине, как малолетний ребенок, было е лучшим решением.

Станционный ларек привлекал внимание разнообразием всякой всячины. Начиная с напитков, быстрых закусок, воздушных пирожных, и заканчивая разрисованными статуэтками исторических личностей, копиями знаменитых районов в стеклянных шарах и самописными ручками, украшенными богатой гравировкой и инкрустацией. Последние, кстати, показались мне довольно удобной штукой, ведь позволяли, под диктовку, записывать огромное количество текста.

По большей части, тут продавались сувенирные безделушки, но в конце концов действительно удивил меня лишь способ расчета на кассе, примененный Озом.

Он протянул руку и провел ладонью по нейриуму гадалки-продавщицы с заклинающими словами «согласен». Просканированная аура и ДНК подтвердили личность, открывая доступ к банковскому счету. Такой себе расчет кредиткой, где вместо кредитки ты сам. Круто, что могу еще сказать. Главное, — чтобы в низменных целях, бандиты не растаскали тебя по кусочкам.

После оплаты Оз только проворчал:

— Теперь о нашем местоположении знает вся Джукатта…

— Думаешь, тебя смогут отследить по обычной оплате?

— Еще как смогут, — не согласился Оз. — Любая транзакция фиксируется банковским рабочим, так что о ней знают минимум трое, — я, продавец и банкир. А, как говорится, что знают больше двух человек, — знают все. Кхм… Гребанные небеса! Но хоть как-то расплачиваться же надо!

— Тогда смысл вообще париться на этот счет, если ты уже расплатился, этим самым «засветившись»? Зайдешь в любой первый попавшийся банк и снимешь деньги. Смысл беспокоиться о том что тебе не подвластно? Этого ведь стоило ожидать.

— Дело даже не в том о чем я беспокоюсь, — вздохнул он. — Когда ты в бегах, — следует иметь запас наличных для всякого рода не совсем законных услуг, иначе риск попасться слишком высок. Именно поэтому я иду на риск денежного обнаружения. Потом это может спасти нам жизни.

— Тогда хватит делать это с таким лицом, будто вместе с деньгами забирают душу, — отвлеченно прыснул я, кутаясь в куртку. — Паранойя тоже должна иметь границы.

— Да плевать уже, по сути, — скривился Оз. — По моим подсчетам, — мы будем в Эльсаиме уже к полудню. Лок-станции Джукатта-Ауберге и Ауберге-Эльсаим находятся через дорогу друг от друга, поэтому сейчас главное, — вырваться отсюда.

— А по-моему вполне миленькое местечко, — хмыкнул я, вдыхая свежий океанический воздух, поскольку станция находилась в непосредственной близости берега.

— Мне тоже все кажется миленьким, пока кто-то, в черном балахоне, не пытается отчекрыжить голову, — ехидно отозвался он, похлопывая себя по котелку. — Я как-то уже к ней привык за долгие годы знакомства и не хотелось бы расставаться по какой-нибудь глупости.

Аргумент показался сильным, потому я тактично заглох и дальше попивая свой прекрасный горький кофе и покуривая сигару. Пусть здесь они и не так называются, блаженства моего в этот миг не могло приуменьшить ничто. Жировать надобно, пока есть возможность.

Поезд примчался спустя несколько минут, всем своим видом подтверждая классическое названия, а не какие-то маглевы или метро.

Красивый, элегантно отделанный металлом и деревом, покрытых многочисленной резьбой. Он смешивал в себе странную смесь прогрессирующей надежности и деликатного комфорта. Чем на короткое время покорил мое непостоянное сердце и больное воображение.

Уж не знаю как правильно называть могучее железно-дорожнее чудовище, что двигалось при помощи астрального двигателя. Локомотив показался мне чем-то из родни бронированной технике, однако экипажный состав, при этом, выглядел вполне цивилизованной колонной пассажирского предназначения. Матовые, преимущественно черные и украшенные золотыми планками, вагоны, мало отличались от сформированного в голове образа.

Когда огромный железный червь, удовлетворенно выпустил несколько десятков туч пара, двери тамбура сложились, словно жалюзи, в сторону.

Нас встретил проводник-жаб, разодетый в атласный костюм мелкой полоски. Пышные отростки усов, казалось, жили отдельной жизнью, над огромной пастью и под тщательным присмотром сонных, покрытых легкой поволокой, глаз. Манеры, как у дворецкого бэтмена, либо любого другого дворецкого, коих мне не посчастливилось повидать, завершали портрет.

Жабом я его назвал вполне серьезно, поскольку он был зверолюдом. Хуманизированное животное, сколько бы расизма в этом не прозвучало. Не гуманоидальная разновидность, а именно хуманизированной, ибо гуманоид лишь морфологическая характеристика. А, судя по речи проводника, назвать его просто антропоморфным изыском природы, у меня язык не поворачивался. Как и остальных, похожих на него, жителей КРИО.

Жаль, что подобная характеристика всплыла в моем сознании только теперь. Ведь существа по сути являлись самым настоящими отдельными народами. Со своей собственной историей, фольклором, особенностями.

— Мое почтение, гв-у-оспода! — легко поклонился он. — Меня зовут Гаквоуэн и сегодня я буду оберегать ваш комфорт! Пройдемте, будьте любезны!

Дерево, металл, бархат, стекло и кожа, под комплексным соусом изящной мощи, пропустили нас, сначала в светлый тамбур, а после в сам вагон.

Неспешно пройдясь по красному узорчатому ковролину я с удовольствием вдыхал неожиданные ароматные квинтэссенциии. Цитрусовых, вперемешку с корицей, кедром, наплывом сандала и толикой хвои. Странный букет ароматов пропитывал помещение невидимым и прекрасным духом, с едва уловимыми нотками лака на блестящих панелях стен.

— Ваше купе, г-гу-оспода! — едва не квакнув, он пригласил нас жестом.

Зайдя внутрь меня передернуло от нахлынувших воспоминаний такого похожего помещения, где я когда-то ехал в «SV».

— Все в порядке? Ты что-то побледнел, — обеспокоился Оз, присаживаясь на диванчик и уже подобрав свежую газету «Дни КРИО».

— Дубак, — соврал я, смотря в незапотевающие окна.

— Повысить обогре-у-ув? — отозвался проводник.

— Нет, спасибо. Еще кофе, если можно.

— Кофе? — Озадачено переспросил Гаквоуэн.

— Две кружки марры, пожалуйста — пришел на выручку Оз. — И чего-нибудь сладкого.

Обычные лампы накаливания по обе стороны окон, в стеклянных плафонах формы пирамидки, меня приятно удивили. Значит культ астарии гнушается не всех привычных мне технологий. Хотя и не нуждается в их толковом развитии.

— Так что: в банк и по коням? — переспросил я на всякий случай.

Умывшись в купейной уборной с дорогущей сантехникой, я вытер руки и лицо недурственно вышитым полотенцем.

— Ты опять забываешься. Без понятия, что такое «поконям». Если ты имеешь ввиду, путь дальше… — он саркастически развел руки. — То да, конечно.

В дверь послышался деликатный стук:

— Гв-у-оспода, ваша марра! — Педантично отсалютовал жаб подносом.

Мне на мгновение показалось, будто, кто-то у входа в купе напротив, пытается тщательно нас разглядеть. Миг спустя, фигура в широком бежевом плаще и совершенно дурацкой шляпе-конусе, расшитой цветами, пропала внутри своих покоев.

— При перв-вуой же необходимости, — стучите в шар, господа! — вероятно, удовлетворенный чаевыми, щедрого Оза-кредитки, протянул жаб, закрывая двери. — Приятного квау-о-ечера!

— Ты последние пару часов сам не свой, — заметил Оз, размешивая сахар в кофе. — Не поделишься, что произошло во время переноса?

Я задумался. А что в действительности случилось? Сказать, что спонтанные видения — мой конек? Как-то не солидно. Тем более что это не так.

Самому было интересно, чем же мой многострадальный мозг заслужил очередную порцию безумия. Не успев толком расхлебать старые проблемы, новые спешили отяжелить копилку. И что на все это сказать?

— Хрень.

— Что прости? — изумился Оз.

— Хрень, говорю, всякая в голову лезет. Больно ей там понравилось. Видать почувствовала родство, — почти не солгал я.

— Э… Ну как бы это… Ты всегда можешь поделиться, если тебя что-то беспокоит…

— Сколько времени до центральной станции? — решил я сменить тему.

— Около семи, — задумался Оз проводя в уме расчеты. — К рассвету должны приехать. Я подумал над твоими словами и решил, что вынужден согласиться. Зайдем в ближайший банк, снимем деньги, после чего сразу направимся к Белым Тропам.

— Ты имеешь ввиду лок-станции? Белые тропы? Что за чушь? — с очередным беспричинным раздражением, переспросил я. — И что еще должно означать «вынужден»?

— Предки любили романтические изыски в местонаименованиях, — это раз, — хмыкнули в ответ. — А во-вторых, — ты хоть когда-нибудь можешь не оставлять последнее слово за собой?

Я промолчал, недвусмысленно отвечая. Наверное, сказался тяжелый путь и следовало просто расслабиться. Отдохнуть.

За окном пошел снег. По-настоящему сказочный и пушистый, словно в детстве за окном, когда сидишь под ёлкой, даже забыв о детдомовской реальности, в ожидании чуда.

Серебряная искрящаяся пелена вперемешку с дождем заслонила своим крылом от всего мира, миров и вселенных. Принося только покой.

Я и сам не заметил, как уснул крепким и терпким, как стакан английского чая в своей янтарной чистоте, сном. Мне ничего не снилось и ничто меня не беспокоило. За что я был бесконечно благодарен всем богам и всевышним, с высоты их меланхоличной отстраненности…

* * *

Спал я недолго. Часа два-три от силы. Но даже этого хватило, чтобы, гулявшие по черепной коробке сквозняки, выгнали на чистую воду тараканов и устроили им разбор полетов в места не столь отдаленные.

Приятная, немного сладковатая нега разливалась по мышцам и всему телу оскоминой тепла и релаксации, заставив лишнюю пару-тройку раз взбудоражиться. Чтобы наконец прийти в себя.

Снег и дождь в обнимку, позвали еще одного собутыльника и теперь, вместе с ними в придачу, завывал холодный морозный ветер.

Воздев очи к небу, я про себя поблагодарил старика Маэду за теплосберегающую одежду, без которой сейчас приходилось бы выстукивать зубами барабанную дробь, не смотря даже на обогрев поезда.

Оз, вместо оговоренного, бдения и ведения почетной стражи, куда-то смылся, отчего я толком не знал, как реагировать. То ли радоваться, что опять могу побыть наедине сам с собой, то ли волноваться о блондинчике, за чьим скальпом охотиться едва ли не половина лиц весьма сомнительного профиля, по всему КРИО.

Кое-как собравшись с мыслями, я решил все-таки разузнать обстановку. Затея вызывала невольные сомнения. К сожалению, из оружия при себе я имел лишь собственный скверный характер, в чьей эффективности массового поражения не сомневался ни на секунду. Но вот какой-нибудь нож или топор, в данной ситуации, составляли бы куда большую конкуренцию нежданным гостям.

Положившись на бездну скрытых во мне талантов, я вышел в коридор.

За окном стояла глубокая ночь. Свет приглушили, оставив достаточным, чтобы не свернуть шею, но никак не приспособленным для поисковых работ, коими я решил занять свободное время.

Отчаянно замешкавшись в какую сторону податься, я вернулся в купе и постучал по шарику нейриума, с которыми находился в крайне натянутых отношениях.

Ждать пришлось недолго и, спустя не больше минуты, в дверь не настойчиво постучались.

— Чем могу вам помочь, господин Солль? — Полюбопытствовал Гаквоуэн, любопытно разглядывая мой всклокоченный вид.

— Мой спутник…

— Ваш брат недавно попросил меня провести его в Связной Вагон, где он, насколько мне известно, находится и сейчас.

— Связной Вагон? — не понял я. — К астарофону чтоли?

— Именно, — невозмутимо согласился жаб. — У нас прекрасная станция передачи, способная пробиться всюду, где портативные артефакты дают сбой. Провести вас к нему?

— Нет необходимости, — отказался я. — Пусть занимается своими делами.

Распрощавшись со зверолюдом, я уже точно заметил что дверь купе напротив вновь закрылась, в очевидно-невероятной попытке, утаить на миг мелькнувший янтарный отблеск, сквозь щель.

Про себя решив заняться этим вопросом, как только вернется Оз, я злобно уставился на неодушевленный предмет информационных технологий, при помощи которого местные управляли огромными базами данных.

Суть компьютерной составляющей артефакта меня интересовала с самых первых дней, потому что мощность его измерялась вовсе не процессорами и платами соответствующей памяти.

Крионские астароманты подошли к процессу более оригинально, позволив вычислять все необходимое мозгу самого пользователя. Сам нейриум выступал в роли посредника, усиливающего необходимый эффект.

В тонкостях организации я не разбирался, но основной гарантией качества техники выступал его ментально-резонансный усилитель, что воздействовал непосредственно на сознание, через астаромию. А все необходимые базы данных хранились на вполне реальных накопителях памяти.

По крайней мере сами разработчики охарактеризовали это именно так.

Тогда почему, если даже самые… кхм, назовем их «не вникающими»… личности, могут пользоваться этой ерундовиной без проблем, на протяжении, ограниченного лишь собственным здоровьем, времени? Я же хочу биться головой об стену после с первых секунд контакта, что заслоняет глаза черной пеленой боли.

Поезд выбранного рейса был довольно недешевым удовольствием, пожтому и снабдили его лучшим видом вышеупомянутой техники.

Пытаясь держать себя в руках, я максимально сосредоточенно вздохнул, садясь на диван.

И приложил руку к нейриуму…

«Полыхающие воды нейросинаптической передачи содрогались ионизированным раствором сознательных мыслеобразований. Пропускали многотоннажные океаны информации легкими, бесконтактными разрядами миллисекундных всплесков и реакторных позывов.

Острая абстинентная отрешенность. Полное осязание уведомительных реакций, на уровне безупречного полномерного ощущения каждой микронной детали.

Сознание поглощает все и сразу, не чередуя, не различая. Огромные потоки информационных течений, оформленных мгновенным восприятием, без любой фильтрации или размежевания.

Я задыхался будучи лишенным любой сенсорной вести. Пучина беспросветного, не замирающего ни на миг, раската интерпретаций. Они затягивали, молотя и бросая со стороны в сторону. Будто пытаясь разорвать и расчленить, задавленные вибрирующими тисками раскаленных метаданных, извилины.

Мне показалось, что я блуждаю в нескончаемых тоннелях собственных извилин. Все глубже и глубже проваливаясь на тонкие нити животрепещущих нейронов.

Я воспринимал все и сразу, без разбору. Не прожевывая, не дифференцируя, глотал неподъемные цунами информации и меня, от этого, надрывно спазмировало. Даже сквозь сенсорную депривацию, начинала прорываться боль пульсирующего в мозгу пожара.

Что-то было не так. Я вел себя не так. Такими темпами, я никогда не смогу обуздать ни технологию, ни самого себя.

…Вздох, проходящий непроницаемую тонкую пленку мысли, плотностью в бесконечность…

Я уже материально почувствовал, как сводит судорогой каждую мышцу, выдавливая из нее покой и комфорт.

…Хватит…

Жар растекся напалмом, добравшись до глазных яблок, барабанных перепонок и артерий. Извилистые тоннели сознания затопило грохочущим океаном мыслей, образов, чувств.

…Прекрати…

Кислотно шипящий по венам яд расковырял сосуды, исполосовал нервные окончания, замкнул циклом сигналы болевого центра, затмевая все коктейлем когнитивного распада, что разъедал внутренности.

…СТОП…

Вспышка… прибери свой бардак… мысли, — птицы… небо, — ты…

Кипящий котел замер футуристической картиной. Экраном, проектирующим мой стонущий от надрыва мозг.

Тише, тише… Не спешить.

Я замер так же, погруженный необъятной паутиной в бездну химеричного океана.

Выдох…

Мысли, образы, импульсы безмерной степени систематичности, мчались на световых скоростях нейронной передачи. Регулировкой которой могла руководить, лишь одна единственная, дирижерская палочка во вселенной. Мое сознание.

Пытаясь не терять так тяжело давшейся концентрации, я решил испытать совершенно дикое чувство полного информационного контроля.

И, к своему необычайному удивлению, в сознании возник образ «интерфейсного окна» с до боли простым вопросом: «Желаете приступить к работе в системе Нейриума Шестьдесят Четыре?».

Я внутренне расхохотался и мысленно дал согласие, после чего передо мной разверзлось нечто вроде динамической панели управления.

Видимо, для упрощения работы, прозванное мною «интерфейсным окном» преобразовалось в сферическую голограмму, посреди которой находилась проекция моего тела, погружая меня в бесподобное свечение виртуальной реальности КРИО…»

* * *

Пока Оз предавался утехам общения, я с нескрываемым восторгом залипал в местных «интернетах». Здесь оно называлось Астрально-Нейриумной Вычислительной Интерактивностью. Либо, сокращенно, — «АНВИ».

Если бы земные операционные системы обзавелись такой лелеяной технологией «полного погружения», наверняка, она бы выглядела именно так.

Я успел разобраться в основных хитроумностях нейриума и АНВИ, что, по сути, мало чем отличались от привычных информационных технологий, в плане постановки самого вопроса работы. Разве что точка зрения самого вычислителя стояла прямо противоположно, используя мозг и астаромию пользователя, для проведения всех необходимых операций.

Я успел найти местные аналоги довольно успешных земных проектов, однако здесь приоритеты ставились немного по-другому. Первостепенными являлись функции именно вычислительных возможностей нейриумов, а не развлекательных.

Видео, аудио, фото тоже были довольно широкой практикой. Однако основные лавры, все равно, занимала систематизированная текстовая, — а если уж быть совершенно точным, — литературная часть информации.

Крионцы показали себя крайне прагматичным обществом, предпочитающим все использовать максимально по назначению. А основным назначением, как нейриумов, так и АНВИ, была именно работа.

Чего уж тут говорить, если астарофонная связь была сугубо и трегубо связью, а никак не «смартфонно-планшеточным» закисанием в бездонных глубинах «одиночества сети».

Хотя, готов поспорить, возможностей по расширению функционала многих изобретений, было великое множество. Просто они шли вразрез с реальными нуждами общества. В той или иной мере, конечно.

Наверное, потому я так не долго блуждал по АНВИ'шным библиотекам.

Победа над очередным недостатком свершилась. Значит можно было разрывать связь с шаром и спокойно выдохнуть. Тем более, что сквозь голографические стенки черепной коробки интерфейса, начало доноситься какое-то движение вне купе.

— Если вас не затруднит, будьте любезны, — еще марры, пожалуйста, — послышался откуда-то снаружи голос Оза и секунду спустя он вошел. — Я уже здесь.

Названный брат, любезно улыбаясь проводнику, выразительно посмотрел на меня, проходя в купе и, в который раз, мозоля мне глаза приоткрытыми дверями чертова купе напротив.

Когда закрылись двери, я не менее выразительно посмотрел на Оза, ясно давая понять, чтобы он заткнулся на время.

По возможности бесшумно, я поднялся и встал на подлокотник дивана, пытаясь посмотреть в коридор сквозь верхнюю секцию стены, единственную состоящую из стекла.

Пришлось немного подтянуться на выступе, но, к собственному удивлению, манипуляция уже не вызывала у меня тахикардии или полуобморочного состояния.

В конце устланного красной дорожкой коридора, среди тусклый отблесков света, чудовищными усилиями удалось различить короткое общение некой личности с проводником.

Неизвестный, в бежевом пальто и с рогами на черепушке, что выпирали даже из-под огромной цветастой шляпы, что-то пытался выяснить у проводника, весьма бурно и, по его мнению, доминирующе жестикулируя.

Получилось так себе, поскольку жаб лишь полуквакнул нечто в духе «спокойной ночи» и скрылся в тамбуре.

Кехнеций, «дознававший» проводника, злобно стукнул, облаченным в черные перчатки, кулаком по стене. Вызванное неодобрение пассажиров, по ту сторону, и тонкий вскрик боли от себя самого, вынудили угрюмо поникнуть.

Спустя еще несколько секунд, парень, с поникшим видом, кинул печальный взгляд на наши двери и скрылся в купе напротив, попутно выслушивая нарекания потревоженного свинолюда.

— Э-аллё, — на мой манер, окликнул меня Оз, когда я вновь сел и попытался выпрямить одежду. — Может объяснишь?

— Скажи что у тебя есть какое-нибудь оружие, — пристально глянув на него, попросил я. — Ну так, хотя бы на крайний случай.

Оз посмотрел на меня с нескрываемым удивлением вперемешку с подозрением и толикой опасения.

Спустя минуту игры в гляделки он, по-видимому, понял что я не шучу. Порывшись в сумке, аккуратно изъял оттуда, тщательно замотанный в ситцевую ткань, сверток. Коробочка из синеватой древесины была покрыта тисненым рисунком в виде то ли ласточки, то ли еще какой-то птицы, заключенной в классическую, для Астария Кноли, секстаграмму Формулы.

— Подарок Маораны, — объяснил Оз, вынимая кобальтового цвета револьвер.

Рядом с формой для хранения оружия, лежал стеклянный барабан, наполненный фосфоресцирующей, голубоватым свечением, жидкостью — астарикадой.

— Неплохой аппарат, — уважительно оценил я, отчаянно не имея и зеленого понятия, вру ли. — Зарядил, снял с предохранителя и можно палить?

Еще больше удивившись, Оз лишь согласно кивнул. Дождавшись жаба с подносом и удостоверившись в его уходе, я взял заряженный револьвер в руки, открыл двери и, осмотревшись по сторонам, постучался к соседу.

— Чего? — откликнулся безрадостный голос.

Я еще раз постучал.

— Да что б тебе, ночь на дво… — дверь размашисто распахнулась.

— Привет, соседушка, — я максимально мило улыбнулся из тьмы, приставив дуло пистолета к его носу. — Знаешь как работает? Молодец какой! Внутрь!

— Ты что делаешь? — выпучив глаза из орбит, спросил Оз, воровато осматриваясь и закрывая за нами двери чужого купе.

— Тихо, — отмахнулся я от него.

— Прошу, умоляю… — истерически зашептал кехнеций.

Он будто пытался спрятаться в недрах собственной шляпы, ибо яростно ухватился за ее полы, сжавшись в позе эмбриона на диванчике. А после и вообще едва не завыл.

— Пощадите!

— Заткнись! — процедил я. — Слушай меня внимательно.

Сам удивившись спокойствию и холоду своего голоса, я не отнимал дула от лица соседа, теперь уже сомневаясь в способности выстрелить, если незнакомец окажется тем еще фруктом..

— Отвечай на вопросы четко, емко, лаконично. Не говоря уже обо всей ответственности насчет правдивости. Поверь, о последнем я буду знать. И если услышу ложь… Тебе посчастливиться преподнести все свои слаженные мысли, вполне материальными кусочками их источника, первому встречному. Я ясно излагаю?

Открыто рыдающая фигура, согласно кивнула сквозь непрерывные вздрагивания.

— Кто ты?

— Эльза М'хор, репортёр «Крионских скрижалей», — шмыгнул носом сосед, наконец пустив в голос тонкие женские нотки.

— Ты что… девушка? — остолбенело переспросил я.

Обалделый взгляд в ответ, но уже с толикой агрессии, пронзил меня насквозь, заставляя почувствовать себя каким-то сексистом.

— Да я девушка! — со слабым вызовом ответила она, наконец отпустив полы дурацкой шляпы и потирая раскрасневшиеся нос и глаза. — Или ты тоже из тех идиотов что утверждают, будто женщины ни на что непригодны? А тем более кехнеции?

Озадаченно покрутив головой, я проигнорировал самый дурацкий вопрос, за все время сознательной жизни в КРИО. И продолжил допрос, опять удивившись своей хладнокровности.

— Заткнись, — скомандовал я, надавив немного дулом на щеку более чем симпатичного, на самом деле, лица. — Зачем ты за нами следила?

— Узнала Озморна Солля и решила…

— Кто тебя подослал?

— Горацио Шмидт.

— Я уже слышал это имя. Кто это? — неожиданно заинтересовался, все еще ошарашенный моим поведением, Оз.

Девушка презрительно прыснула, затеяв театральную паузу и обдав нас взглядом полным превосходства человека знающего то, что остальным невдомек.

Разглядев ее поближе, я отметил приятные линии усталого лица. Маленький и тонкий, немного конопатый, носик; правильный овал лица с небольшой родинкой слева, над верхней губой; слабый изгиб широких бровных дуг; светящиеся янтарным светом, большие глаза под красивыми, пушистыми ресницами.

Полные розовые губы маленького рта, кривились негодованием, вызывая на щеках обворожительные ямочки.

Пышные и длинные волосы, цвета воронова крыла, были собраны в тугую косу, переброшенную через плечо. А закрученные, по-козьи, рога, произрастали чуть выше, немного заостренных, ушей, едва не смыкаясь на макушке.

И только теперь я заметил, насколько умело был подогнан почему-то мужской брючный костюм с жилеткой и галстуком. Он соблазнительно подчеркивал детали прекрасной фигуры, что была так обезображена нелепым пальто, заставив меня принять ее за парня.

Девушка была красивой. И это жутко мешало, то и дело отвлекая от цели визита.

— Ну? — Надавил я револьвером, но уже без фанатизма и злобы.

— Ясно дело слышал! — тут же спустилась она с небес, быстро затараторив с примирительно поднятыми руками. — Шмидт — главный редактор «Скрижалей» и самый известный игрок в дзаппон на Альтуиме.

— Я же сказал: соврешь — не сносишь головы!

Откровенная, сгущающаяся идиотичность ситуации начинала порядком давить мне на нервы.

— Но я говорю правду, — как-то даже обиженно откликнулась она. — Редактор отправил меня в эту дыру, чтобы отыскать сенсации… Мол, на Альтуиме сейчас такой информационный запор из-за предвыборной гонки, что все даже лишний раз зевнуть на людях боятся. Отправляйся-ка, говорит, Эльза, на Джукатту, — там постоянная вакханалия и хаос. Что-то да найдешь. Я уже было посчитала это ссылкой, как вдруг — нате! Озморн Солль собственной персоной!

Как-то непринужденно она так загорелась рассказом, что, во время повествования, успела принять сидячую позу и совершенно забыть о револьвере у головы.

— Из-за обычаев своего народа, — Эльза пустила гримасу отвращения на лицо, сморщив носик. — Считающего, что женщинам подобает лишь растить детей и следить за домом, я даже была вынуждена перевязать грудь, переодеться и…

Вдруг осознав что упомянутые вакханалия и хаос уже заявились, я взялся обеими руками за голову.

— Вы больше не хотите меня убивать? — опасливо переспросила она, не сводя огромных, слегка раскосых, глаз с револьвера.

— Это… — протянул Оз, точно так же держась за голову, и не найдя подходящих слов, просто развел руками.

— Ладно, — сокрушенно вздохнул я. — И на кой тебе, о репортер, сдался Озморн Солль?!

Девушка со скоростью звука преобразилась, мгновенно забыв о револьвере, что миг назад был у ее лица, натянула очки и назидательным тоном выдала:

— Ну как? — тонкий указательный палец с аккуратным маникюром, поднялся вверх. — Это же настоящая сенсация! Один из самых вероятных наследников престола Регента скрылся в неизвестном направлении более полугода тому. И дал о себе знать лишь три недели назад, воспользовавшись правом посвящения, едва ли не на отшибе страны, вызвав огромный скандал среди Совета Домов. А, в связи с несколькими смертями потенциальных наследников, его еще в устранении конкурентов подозревают. Но знаете что? — Она заговорщически обвела нас взглядом. — Я в это не верю! Я думаю, что господин Оз сам стал жертвой численных покушений из-за которых и вынужден был бросится в бега! Ну как вам? А? Я права? Да?

— Дай револьвер, я застрелюсь, — устало протянул Оз.

— Ага, щас. Обойдешься, — кисло ответил я, пытаясь не смотреть на обиженно надувшую губки, Эльзу. — Господи Иисусе…

— А кто это? — Полюбопытствовала безалаберная репортерша, уже вытащив записную книжку. — Ваш друг? Он тоже здесь?

— Так, — решительно встал я, вновь наведя на нее оружие. — Рекомендую снова включить внимание и слушать очень, — ОЧЕНЬ, — внимательно. Ты нас не видела, не слышала и даже не подозреваешь о нашем пребывании на Джукатте! Поняла?

— Но вы же…

— Поняла?!

— Да…

— Отлично, — я кивнул Озу на дверь.

— А вы посвященный, да? Владморн Солль? — переспросила она, когда я уже готов был выйти.

— Умоляю, — тихо проскрежетал я, пытаясь не сорваться и не пальнуть ненароком в неугомонную девицу. — Угомонись! Не заставляй тебе угрожать и еще хуже, — делать больно! Никогда не обижал девушек, но когда твоя жизнь на кону, — пойдешь и не на такое. Хочешь о нас написать, — пожалуйста. Но если хоть одна живая душа узнает о нашей встрече раньше чем через две недели…

Я выразительно потряс револьвером, отдаленно понимая, насколько глупо должно это выглядеть со стороны. В былые времена таким даже двухлетнего ребенка не напугаешь.

Девушка смотрела на меня, круглыми от удивления, глазами. Кроме любопытства в них не читались ничего. Лишь странная доля необъяснимой эмоции, почему-то напомнившей сочувствие. А может это просто так упала тень от здания, мимо которого промчался вагон.

— Хорошо, — неожиданно мягко согласилась она, таким тоном, будто это не я только что угрожал ей снести голову. — Я все понимаю и сохраню ваш секрет, пока этого требует ваша безопасность. Жизнь безусловно выше всех сенсаций и прочей чепухи.

— Спасибо, — искренне поблагодарил, удивленный спонтанной адекватностью барышни.

Я уже опять направившись к выходу, когда услышал очередную тараторщину:

— Но, — сорвалась она встав на ноги. — Вы обещает рассказать все мне первой! Когда все уляжется, разумеется! Эксклюзивное право на интервью!

— Как угодно… — махнул я рукой.

— И это будет свидание!

Если ее целью было ошарашить меня максимальное количество раз за минимальный отрезок времени, то, должен признать, ей это удавалось. Более того — большинство ее карт были настолько беспрецедентно непредсказуемыми, что крыть их, мне было откровенно нечем.

— Что-о?! — казалось мой мозг сейчас взорвется от этой девушки. — Имейте совесть, женщина! Пару минут назад, я чуть не разнес ваши мозги по всему купе, а тут такое…

— Я…

На миг она стеснительно сжалась под моим очумелым взглядом, но уже мгновением спустя взяла себя в руки и чеканя слоги проговорила:

— Мы пойдем на сви-да-ние! И интервью! Таковы условия сделки! Это не обсуждается!

Она протянула мне руку для пожатия с такой упертостью и непоколебимостью во взгляде, что я понял бесполезность любых дальнейших разговоров.

— Да хоть на медведя, — я пожав ее теплую, такую неожиданно маленькую и хрупкую ладонь, лишь бы наконец убраться восвояси.

Негромко хлопнув дверью, я провел ладонями по лицу сверху донизу, сложив их лодочкой в итоге. Чувством абсолютного недопонимания вселенной до боли сжало виски..

— Потрясно! — послышался восторженный девичий вскрик за дверьми.

— Ну… — начал Оз едва сдерживая улыбку.

— Молчи, — пригрозил я ему револьвером.

С полминуты мы молчали, тупо уставившись друг на друга. А потом оба залились хохотом от осознания всей нелепости последних событий. Правда, брань измученного постоянным шумом свинолюда заставила поубавить децибел, чтобы все-таки добраться до адепторума живыми-здоровыми.

— А у тебя что? — Успокоившись и заказав очередную порцию марры, спросил я.

Оз неожиданно помрачнел лицом, возвратив старую добрую печальную полуулыбку.

— Две новости. Классически: хорошая и плохая.

— Не тяни, — потребовал я, нутром чуя неладное.

— Хорошая: Асперо жив и относительно здоров, — тяжело проронил Оз без капли радости в голосе. — А плохая: мы не отправляемся в Эльсаим. Потому что Асперо в плену. Здесь, на Джукатте.

За окном уже была видна станция «Утёс», — предпоследняя перед вокзалом «Центра». Но ни я, ни Оз, не ощущали недавнего чувства близости к цели, поскольку очередной виток вырисовывался там, где его меньше всего ждали.

Виток, который невозможно проигнорировать.

План

Миленькое местечко потихоньку переставало быть таковым.

Поезд прибыл на вокзал к станции «Центр» несколько минут назад, изрыгнув нас в тварной мир жуткого шума и сутолоки. Количество людей и нелюдей на квадратный сантиметр просто зашкаливало, рискуя раздавить наши грешные душонки в гаме общего шума.

Было все так же холодно, но в местах большей концентрации цивилизации, с этим успешно боролись при помощи обогрева и максимальной закупорки местности. Я даже не удивился, что после прибытия в, более-менее людные и застроенные места, поезд фактически сразу погрузился в подземные, крытые проезды тоннелей.

Некая совокупность образности метро имела здесь самое непосредственное значение. Поезда для крионцев были первым быстрейшим, после дирижаблей, способом передвижения. Это мотивировало инженеров конструировать рельсовые пути так, чтобы на них ни в коем случае не возникало задержек. Ведь в масштабах города-планеты быстрота транспортных передвижений является решающим фактором.

Станция «Центр» представляла из себя огромный, похожий на купол цирка, зал. Сюда, сквозь неисчислимые дыры в стенах, врывались сотни, а может даже тысячи, экипажей и грузовых локомотивов, извергая пар, дым, шум, крики и совершенно безумный грохот рельсового пути.

Великое множество путей находились не только в обозримой местности, но на нижних уровнях здания, о чем свидетельствовала легкая дрожь широких серых плит под ногами. А другая дрожь, — уже от количества собравшегося тут люду, — говорила о важности этой транспортной развязки.

Речи о каких бы то ни было развлекательно-увеселительные строениях, типа тех же киосков, здесь даже не шло. Пространство вокруг перемешалось настоящей кашей из самых разных граждан, в основном приличного сословия, и крайне скверного характера.

Народ здесь бродил самый разный, однако, все без исключения были приодеты и при деньгах, что следовало из богатства украшений. одеяний, манер. Расовое богатство уже не так меня удивляло. Взгляд привык натыкаться на самых странных существ, но со временем пришло понимание, что рас на самом деле не так много.

Основную массу составляли зверолюди в своей роскошной коллекции генного материала, среди которого, наверняка, можно было найти едва ли не любое земное животное.

Остальные же: кехнеции, заколл, видхи, гастрии. кодолы, дуппи, марпасы, квазодо и квазиди, люди и их метисы со всеми остальными. Все они мало чем друг от друга отличались, на самом то деле.

Заколл были тонкими и худощавыми, с серой, местами чешуйчатой, кожей и жесткими как проволока волосами самых неожиданных раскрасок.

Видхи: больше всего напоминали пресловутых эльфов своими острыми, выдающимися далеко в стороны, ушами, но гипертрофированные клыки и безволосые козлиные ноги с копытами, портили каноничность.

Марпасы: мужчины, все без исключения, стремились к идеальной форме куба. А женщины, наоборот, были вполне миниатюрными. Чем-то они напомнили гномов, своей причастностью к ювелирному и горному делам. Любовь до бород и относительно невысокий рост лишь дополняли образ. Однако наличие четырех рук и мощных, далеко выпирающих костяных наростов на спине, изрядно корректировали вывод.

Квазодо(мужчины) и квазиди(женщины), — «полудемоническая» раса кваз. С виду — представители, романизированных масс-медиа, суккубов и инкубов. Хвостатые и крылатые, что являлось рудиментарными элементами. В остальном — те же людишки, разве что знамениты своим долгожительством и весьма дружелюбным характером, что никак не вязался с внешностью, в моем воображении. Об успехах дам этой расы на поприще телевизионных шоу, я пожалуй промолчу.

Гастрии: крылаты, частично пернаты, но эти явления тоже рудиментарны, как у квазов. А скелеты — будто до сих пор имеют киль, хотя это не так. Черепа укрыты буйноторчащей растительностью такого же пернатого характера. Известны врожденной способностью ко акробатике, из-за очень легких и подвижных тел. Если не злоупотребляют вкусняшками, конечно.

Кодолы, — огромные и толстокожие, как самые настоящие тролли, но, несмотря, на неповоротливость и медлительность, очень часто обладают крайне незаурядным интеллектом. Правда, высокий интеллект тоже, имел свойство работать без спешки. Поэтому шутки над их сообразительностью были нормой, хоть и, на самом деле, неоправданной.

Дуппи, наоборот, мелкие и зловредные. Едва ли не лепреконы, изначально богатые астароцитами в крови, а астроболия зачастую проходит для них безболезненно и обыденно. Бывали даже случаи, когда они до самой смерти не догадывались о принадлежности к астрантам, в силу непостоянства своей мысли.

Ну и, конечно же, зверолюди, что, кажется, были едва не самым многочисленным прошарком населения, обладая такой разновидностью подвидов, что голова шла кругом.

Конечно, это лишь часть народов, облюбовавших КРИО в качестве родины, но все-таки — основная. Остальные были либо менее численны, либо менее встречаемы.

Казалось, все их можно было сейчас встретить здесь, на вокзале. И даже частично познать по нравах. Увы, — не с лучшей стороны.

Поскольку вопросы толпы и очереди во всех вселенных решались абсолютно одинаково и без каких-либо намеков на адекватность или доброжелательность, — вокзальная станция не была исключением из правила.

Все спешили или просто слонялись, не гребуя возможностью лишний разок задержать кого-то, либо начать выяснять отношения на пустом месте.

Я искусно маневрировал среди толпы, прикладывая максимум усилий, чтобы не быть забитым до смерти толчками движущейся массы. В отличии от места посадки у астропорта, здесь обустроили куда большую площадь. Оно и не странно, ведь скопление живого люда здесь тоже гораздо плотнее.

Светлая башка Оза, полуприкрытая капюшоном, все время мелькала где-то невдалеке, рискуя затеряться среди живого моря. Он предупреждал о подобных рисках еще задолго до того как мы покинули поезд. Потому, как только расстояние становилось больше нескольких саженей, мы начинали идти на сближение, безбожно прокладывая дорогу локтями.

Около получаса было потрачено, чтобы банально выбраться из циркулирующего безумием, адова круга толпы. Пусть это и самая оживленная станция мира, должна же быть хоть какая-то культура?

На миг задумавшись, над собственными размышлениям, я опять подловил себя на сложностях восприятия концепции «самый людный вокзал ЦЕЛОГО мира». Никогда прежде сталкиваться с чем-то подобным не приходилось, от чего я смог оценить недюжинную, на самом деле, слаженность постройки движения и оптимизации использования пространства.

Покинуть вокзал удалось лишь около часа спустя постоянного движения в противоположную сторону. Как и все в КРИО, он был по-настоящему огромен и создавал впечатление города-в-городе. Наверняка так и было, ведь, по сути, вся Джукатта была огромным гомункулом урбанизации, сшитым из плоти сотен и тысяч городков поменьше.

Станция «Центр», несмотря, на свое название, не имела ничего общего с реальным центром Джукатты, если таковой вообще может быть у громадины планетарного размаха.

Город имел несколько «сердец» и чтобы добраться до самого каноничного, следовало преодолеть еще минимум миль триста и всенепременно циркулировать голубую кровь. Поскольку элитарный район Джукатты «Стеклянные Холмы», — своеобразный Ватикан Высоких Домов, где праздным зевакам ловить нечего. Покуда с инстинктом сохранения в ладах, конечно.

Общее достояние Джукатты, «Стальное Плато», полностью соответствовало названию. Будучи общественным центром мира, а заодно и колоритно мрачноватым царством металла да огня. Самое живое из сердец и самое многозадачное.

Изящные, в своей претенциозной угловатости, улицы и дома переливали стальными листами обшивок и заграждений. Элементы старого доброго барокко, читались везде и всюду, заставляя удивленно открывать и закрывать рот от увиденного.

Панорамные, арочные, а кое-где и витражные, окна величественно поблескивали теплым сиянием. Улицы, мощеные широкой брусчаткой, заполнял животрепещущий свет и разнообразный люд. А широченные дорожные магистрали напомнили некогда виденные хайвэйные автобаны США, среди конструкционного разнообразия которых можно было легко потерять голову. Ведь они были повсюду, пересекая и обхватывая район, подобно обвисшей паутине.

Архитектура города походила на какой-то гигантизированный вариант проектировки зданий викторианской эпохи, тесно переплетенный с магической атмосферой крионских технологий. Такая себе дворцовая напыщенность, построенная на неотесанной, но вознесенной простоте.

У высоченных ворот пешеходного выхода, толпа наконец пожижела и мы смогли перевести дух. Лишь теперь, смотря на несметное количество мостов и подвесных автомагистралей, я понял чем на самом деле являлся вокзал, где расположилась станция «Центр».

Гротескная, гипертрофированная во всех плоскостях восприятия, «монета» насаженная на колосс стержня, что утопал в вырытой, ко тьме планетарных недр, котловине. Мириадами паутинных нитей во все стороны расходились бесчисленные подвесные канаты рельсовых путей. Казалось, они были проложены по самому воздуху, выдерживая любые порывы гравитации к вендетте.

Со стороны выглядело если не эпохально, то более чем впечатляюще — точно.

— Надо найти возницу, — устало бросил Оз, осматриваясь по сторонам.

Я решил воспользоваться его примером, но единственное за что зацепился мой взгляд, — были офицеры жандармерии, что вели патрулирование в диковинных прозрачных сферах, позволяющих передвигаться практически по любой поверхности и, похоже, в любом направлении. Распахнув от удивления рот, я смотрел как этот жуткий транспорт гулял по вертикальных поверхностях без видимых усилий, не меняя перпендикулярного положения пилотов.

— Господа, ищите извозчика? — послышался скрежещущий голос.

Обернувшись я увидел гигантского механического паука. Резиновые шары, на местах железных суставов его лап, видимо, осуществляли функцию колес, когда паук менял положение своих ножек.

Присмотревшись, я увидел обычные фары астаромобиля, на высоте около двух метров, вместо педипальп и жвал. Из окна на нас смотрел соволюд, с почти что физическими мешками, под луповатыми кругами желтых глаз. Его рыжеватые перья были всклокочены и то, что должно было быть прической, казалось, сущим кошмаром, торчащим под самым неожиданными углами. А помятый и довольно поношенный серый костюм из велюровой ткани, напоминал издыхающего зверя, готового вот-вот отойти в мир иной.

— Пожалуй, — искренне обрадовался Оз, не обращая внимания на видок водителя и зовя меня в опустившийся, для погрузки пассажиров, салон.

— Куда отправимся? Отели, рыночные площадки или может быть вы ищите развлечений? — меланхолично спросил извозчик, закуривая сигарету и нажимая одну из сотен кнопок на панели управления, после чего дым закрутился маленьким вентилятором, прямо на зеркалом заднего вида.

Как только мы попали в салон и за нами закрылись откидные вверх двери, жуткий транспорт вернулся к прошлой конструкции, сложив ножки и став на резиновые шары.

Ощутимо расширенный угол обзора дал заметить, что подобные астаромобили вовсе не редкость, а скорее правило. Они бодро передвигались по всей непостижимой плоскости окрестных районов, без проблем преодолевая фактически любые препятствия. Разве что вертикально вверх не ходили. Видимо, это было прерогативой жандармерии.

— Главный филиал банка «Хранилище», а после разберемся, скомандовал Оз, протягивая руку для расчета и повторяя уже привычные слова согласия.

Соволюд лишь кивнул и такси отправилось в путь, неожиданно ловко балансируя по местному неоднородному ландшафту. А когда мы выехали на одну из дорожных развязок, машина приняла очередную конструкцию из, очевидно, богатого запаса, опустив кабину на уровень вполне обыкновенного транспортного средства.

Мы с Озом молчали, как и возница, чем лично от меня заслужил высшую степень уважения. Лишь местное радио негромко что-то намурлыкивало. В тон редким покачиваниям салона, среди титанического океана транспортных средств, заполонивших, казалось, все дороги Джукатты и особенно «Стального Плато».

Я еще раз воспроизвел в памяти недавний разговор…

* * *

— В Хармине на нас напали вовсе не обычные головорезы, жаждущие наживы за мою голову, — сказал Оз, хмурясь в купейном полумраке. — Я просил Маорану разузнать через своих знакомых в Астария Кноли, о том нападении. Оказалось что все ниточки ведут к одному из самых больших преступных синдикатов — Калибан. Они работают под, ясное дело не официальным, патронажем нескольких Высоких Домов. Разумеется, — конкурентов рода Соллей, в гонке за кресло Регента.

Не то чтобы новость меня ошеломила, — она была вполне ожидаемой. Власть имущие мало когда останавливаются на достигнутом, подыскивая рычаги давления во всех сфера влияния. Особенно — подпольных.

— А Хвост Мальпурнии? — уточнил я на всякий случай.

— Тут-то самое интересное, — грустно улыбнулся Оз. — За нами, как теперь стало известно, шли два отдельных отряда. И если один из них курирует кто-то из Высоких Домов, вполне возможно, что не без участия Дезморна, то происхождение второго, состоящего из ассасинов-демонопоклонников, — загадка. Более того, появились занимательные факты о том, что, перед тем как попытаться затравить нас в лесах Гонтала, этот же отряд Хаттори вполне успешно истребил одну из калибановских групп, ожидавших применения лок-станции.

Оз смотрел на меня уставшим взглядом, полным зарождающегося отчаяния. Новости дались ему тяжело.

— Если то, что ассасины были демонизированны, не совпадение, значит, — хотел было я расставить все точки над «Ё», но Оз меня перебил.

— Да, — кивнул он. — Это значит, что за мной охотятся не только родственники, а демонопоклонники заодно. Вот только, если мотивация первых вполне понятна, то со вторыми — все шито белыми нитками. Вероятно, даже пройдя адепторум я избавлюсь лишь от части проблем. И что-то теперь мне подсказывает — меньшей.

Я всерьез задумался. Из того что я успел узнать, — причины поступков демонопоклонников часто остаются загадкой даже для них самих. Само явление этого странного и загадочного культа было едва ли не самой малоисследованной аномалией. Поскольку составить хоть несколько стоящую поведенческую характеристику демонов, предположительно назидающий культ, не представляется возможным.

Изучение астральных обитателей, чье участие в создании демонопоклонников яро оспаривается в ученых кругах по сей день, одно из самых неблагодарных дел. Либо твари слишком глупы, чтобы предпринимать что либо действительно стоящее… либо только пытаются казаться таковыми. И тогда все попытки систематизации их повадок — крайне опасны.

— Ладно, черт с ними, с демонопоклонниками, — пробормотал встревожено я. — Ты говорил об Асперо. Что в плену и даже где-то на Джукатте?

Оз немного встрепенулся от накатывающей меланхолии.

— Да, он здесь, — подтвердил он. — Или по-крайней мере так утверждают представители Калибана, вышедшие на связь со школой Дома Мечей, где он обучался. Я уже говорил тебе, что каждый день звоню в Альтуим, к наставнику Асперо, чтобы узнать не объявлялся ли он.

Названный брат на миг замялся, отпивая марры и будто пытаясь собрать воедино детали выскальзывающей из рук мозаики.

— Вчера в храм пришло письмо с фирменной подписью синдиката — глазом пришпиленным к торцу шкатулки для посылок. Глазом Асперо. В сообщении было сказано примерно следующее: «Твой ручной пес у нас. Его ждет долгая прогулка мимо бездны, если, конечно, ты не будешь так любезен, составить нам компанию. Стеклянные холмы всегда открыты.»

— Звучит как какое-то позерство, — уныло протянул я. — А стеклянные холмы, это явно не те холмы о каких в первую очередь подумает каждый, да? Небось какая-то забегаловка, либо замшелый клуб. Бандиты подобную тематику просто обожают в любой из вселенных.

Блондин слегка повеселел на мою реплику, но опухшие глаза все так же смотрели в пустоту. И это надо было исправлять.

— И какие идеи? — требовательно сложил руки на груди я. — Что предпримем?

— Что? — блуждая невидящим взглядом, переспросил Оз. — А какие могут быть идеи? Заявиться к отбросам во всей красе, чтобы нас всех похоронили в братской могиле? Зачем вообще спрашивать? Будто мы действительно можем что-то предпринять. Будто я могу что-то предпринять…

Дворянчик угрюмо втупился в одну точку.

— Эй, только не вздумай мне тут истерики закатывать, — прикрикнул я на него, видя как он становиться все темнее лицом.

— Истерики? — тихо удивился Оз и, привставая, перешел на гораздо высшие тональности. — А что ты мне предлагаешь? А? Я последние полгода как загнанный крысенышь скитаюсь по всему сраному КРИО, пытаясь спасти свою плешивую шкуру. И каждый раз, с каждым грёбанным днем, становиться только хуже и хуже! Мало было конченных родственников, так теперь еще демонопоклонники! Шикарно! Просто замечательно! Ну что, — рад теперь быть частичкой этого ублюдочного семейства? Весело? Через сколько времени я не досчитаюсь тебя в своей компании? Кьё'ссай…

Он кричал отрывисто, тяжело дыша. Кровь отлила от лица, делая его внешность еще более изнеможенной и морально опустошенной. А я слушал, пропуская всю ту ересь, что он нес, мимо ушей. Ему требовалось выговориться, как и мне однажды. Всего лишь возвращаю должок.

— Ну? Чего смотришь? Или может раскроешь свои недюжинные таланты и пойдешь сам спасешь Асперо? Не хочется? И мне не хочется, потому что гребанный ссыкун и ничтожество, которое даже не может…

— Хватит, — сказал я, но он меня не слышал.

— Какая нахрен разница? Избавишься от одних, — убьют другие…

Мне надоело. Я с размаху врезал ему самую добротную затрещину на своей памяти, поскольку раньше-то толком и не приходилось баловаться подобным. Сначала я даже испугался что переборщил, потому как блондина чересчур бодро кинуло обратно в объятия диванчика, а его взгляд готов был считать птичек вокруг головы.

— Я же сказал — хватит! — спокойно молвил я остолбенело потирающему щеку Озу. — Успокоился?

Он не ответил Лишь кивнул, смущенно потупившись в пол.

— Прости… — прошептал он, надломленным голосом.

— Сейчас опять врежу, — предупредил я, назидательно подняв указательный палец. — Этот мастер из Дома Мечей, — Мастер Серро, да? Ему можно доверять?

— Он…. он приютил нас с Асперо, когда только началась вся эта катавасия, — проговорил Оз, постепенно возвращая голосу живое звучание. — Так что, думаю, да. Можно.

— Дом Мечей может оказать какое-то содействие Рыцарю, попавшему в беду? — полюбопытствовал я, пряча улыбку от неожиданно назревающего плана.

Блондин удивленно нахмурился, явно не понимая к чему я клоню.

— Эм… Они имеют право вмешиваться только, когда есть подтвержденные доказательства угрозы адептам Дома и только при условии участия оперативной группы жандармерии. До получение оных, — это самосуд и карается трибуналом. Но анализ подтвердил принадлежность глаза Асперо, так что…

— Блеск! — уже не скрываясь улыбнулся я.

Я встал. Вышел в коридор и со всей возможной тактичностью постучался в двери напротив. Ответ последовал незамедлительно, будто кехнеция специально только и ждала этого все время.

— Да-да? — попыталась произнести это с мурлычащими интонациями, но в конце концов только раскашлялась. — Простите, чертова простуда замучила.

— Ничего, — уже пожалел о своем решении я, похлопывая ее по спине. — Нам нужна ваша помощь… Скажем, так — информационного характера.

— Так быстро? — возбужденно поправила сползшие очки Эльза. — Конечно-конечно! Проходите!

Когда мы вновь составили компанию сумасшедшей, безалаберной, но чертовски милой репортерше, я наконец задал волнующий меня вопрос:

— Эльза, будьте столь любезны, расскажите пожалуйста, что вам известно о синдикате Калибан?

* * *

Центральный филиал банка «Хранилище» представлял собой не слишком большое, по меркам Джукатты, здание кубической формы с едва уловимыми готическими мотивами. Исключительно черные, угольно матовые стены чем-то напомнили квадрат Малевича, затаив в своей неброской простоте гораздо больше доступного невооруженному взгляду. А высокие заостренные башенки по углам, однозначно намекали на оборонительные способности здания.

Извозчик любезно согласился подождать нас около входа. И проводил по широкой мраморной лестнице ничего не выражающим взглядом своих огромных круглых глаз. В клубах извивающегося сигаретного дыма этот персонаж вызвал мимовольный смешок с моей стороны.

Миновав центрифужные лопасти стеклянных дверей, мы прошли в холл, что разительно отличался некой коридорностью, под сводчатым потолком. В противоположной стороне галереи располагалась пустующая стойка приемной. Посетителей практически не было, поскольку работники банка со входа сразу направляли их в таинственные ниши, скрытые за стенами, по обе стороны зала, заслоненные тяжелыми занавесками.

Финансовая система в КРИО объединяла все банки в одну, фактически монопольную, сеть под государственным присмотром, позволяя клиентам получить деньги со сберегательного счета, в любом филиале произвольного банка. Естественно, с небольшой комиссией от суммы переводимых средств за проведение операций.

Казалось, что ничего нового я здесь не увижу, однако они сумели удивить. При входе нас выловил худой банкир-кехнеций, облаченный в черный шелковый балахон и круглые защитные очки с белыми, непроницаемыми линзами, что делали его похожим на какое-то чудовищное насекомое-альбиноса.

— Приветствую вас, господа! Прошу, — направил он нас к красной пелене справа, безоговорочно возглавив шествие.

Успев заметить, как наши предшественники зашли в одну из таких ниш и красные гипюровые занавески едва спрятали вспышку света, за ними, я выжидательно приготовился. И хотя считал себя готовым к чему угодно: подземные лифты, телепортации, сейфовые усыпальни, скрытые помещения; банкиры превзошли все ожидания.

Накануне, Оз предупредил что мне понравится, после чего молчал как рыба. С тех пор я пытался хотя бы приблизительно представить возможные варианты, где-то в глубине души понимая, что это бесполезно.

За занавеской с пышным, но коротким ламбрекеном, что на мой взгляд был абсолютно без надобности, нас ждала даже не комнатка, а скорее каморка. Короткий, в несколько шагов коридорчик, переходил к заземленному кругу помещения. Сферического, с черными стенами, круглым столом по центру и двумя мягкими пуфиками, что полу-дугами обходили помещение. На уже излишне черном столике, покрытым незаметным в темноте узором столешницы, стоял хрустальный шар.

Я, разочарованный количеством крайностей декора, хмыкнул на эту окаймленную тьмой композицию, и, последовав примеру спутников, преступил трехступенчатую лестничку.

Что-то удовлетворенно чмокнуло позади меня, будто отрезая пути для побега. Оглянувшись я увидел что сфера завершила свое стремление к идеальной форме, закупорив стену гладкой поверхностью стены. А миг спустя вся эта дурацкая каморка сдвинулась с места, чтобы провалится в безбрежную туманность космоса.

Ясное дело, — ставшие вдруг прозрачными стены, не оказались обшивкой звездолета. Сфера отправилась в карманное, искусственно созданное в качестве банковского сейфа, измерение астральной природы.

А я все думал: как банкиры умудряются держать в целости и сохранности такую кучу финансовых активов, не становясь постоянными жертвами могущественных астрантов, жадных до наживы. И, вследствии, — банкротами. Ведь, при должном желании группа опытных астрантов, натасканных на разрушение, сможет без особых проблем разнести к чертям любое хранилище, сейф или даже бункер. Пускай и напичканный под завязку защитными пологами и заколдованными обшивками.

Ответ оказался прост, — никак. Для защиты таких рискованных предприятий придумали место, преодоление порогов которого требует быть не просто астрантом и мастером своего дела, но и иметь кучу времени, которое используют для твоей поимки при малейшей попытке учудить нечто подобное.

Интуитивный позыв спровоцировал меня всмотреться в неосязаемое пространство за гранью нашего маленького «пепелаца». И с должным ехидством, перед взором открылась скомканная, словно надувной замок, утративший воздух и был без проблем сложенный в небольшом чемодане, туча пространства. Именно туча, зажатая и собранная внутри кубической тьмы банка. Чемоданом выступало само здание, построенное по аналогии астрамарины, только наоборот. Куб экранировал пространство не на внешних гранях, а на внутренних, видимо, позволяя создавать неисчислимые карманные пространства, внутри черных стен, которые при малейшей опасности, захлопывались подобно мышеловке.

Гениально и, более чем уверен, — безумно дорого!

— Один-ноль, в твою пользу. Это действительно потрясающе, — пораженно прошептал я Озу, вызывая едва уловимое недовольство банкира, своим нежеланием присаживаться.

— Итак, господа, — прокашлявшись, молвил банкир. — Меня зовут Луегуччи Пеннада и я ваш сегодняшний гид по чреву «Хранилища». Какого рода услуги вас интересуют?

— Доступ к депозитному счету, сети «Хранилище» и снятие наличных средств, — ответствовал Оз.

Чем-то напомнив жаба Гаквоуэна своими повадками, банкир приложил левую руку в шару, а в правой держал ладонь Оза, словно самая настоящая, черт подери, гадалка!

Шар нейриума слабо засветился, принимая золотой оттенок, вместе с левой линзой безумных очков банкира. С другой стороны, — на руке Оза, — из-под кожи, проступил сияющий лиловыми линиями, символ какого-то цветка. На него наложилась стрела, перпендикулярная основе равнобедренного треугольника, а в завершении, — это все закрепилось тремя кругами у соответствующих граней треугольника. Свет отразился на правой линзе.

— Озморн Эбенезморн Солль, сын Эбенезморна Диссейморна Солля, от Высочайшего Дома Соллеморнианы, — дикоцвета рассветов… Приветствую! — слегка подкинув торжественности в голос, обратился Луегуччи Пеннада к Озу, наконец поняв с кем честь имеет. — Баланс вашего счета в сети «Хранилище» составляет семьсот четырнадцать тысяч двести шестьдесят три крийя депозитных средств с открытым доступом и два миллиона четыреста пятьдесят семь тысяч сто двенадцать крийев, — депозитных средств с ежегодной ставкой в девять целых, триста две тысячных процента. Какую сумму вы желаете обналичить?

— Двадцать тысяч крийев, пожалуйста, — не задумываясь, скомандовал Оз. — Крупными купюрами, упакованными в порт-кошель вашего производства, стоимость которого следует вычесть из доступных средств депозита.

Так и не сев, я с замиранием наблюдал, как кехнеций кивнул и шар под его рукой на мгновение отобразил, как я понял, герб дома Оза. Потом стекло послушно пропустило руку с тонкими пальцами внутрь своего лона, чтобы отдать небольшую коробку, размером с пачку сигарет, где на обеих сторонах были выгравированы эмблемы. На одной, — герб дома с подписью на иссае «Соллеморниан», а на другой, — ключ в облаках, с подписью «Хранилище» на том же языке.

— Ты чертовски богат, дорогой братец, — оценил я информацию о балансе, где крийи, как основная валютная единица по примерно построенному моим больным воображением курсу, соотносились, как один к десяти. Не в пользу доллара, естественно.

— Мы чертовски богаты, — исправил меня Оз, принимая от Пеннады порт-кошель.

Видимо, гравированная жестянка тоже дружила с астральными технологиями, поскольку могла вместить в себя несколько десятков набитых монетами сундуков.

— Что-то еще? — сухо уточнил кехнеций, потряхивая запястьями, словно пытаясь скинуть с них несуществующие капли воды.

Мы с Озом переглянулись, едва заметно кивнув друг другу. Я стянул с себя куртку и накинул ее на хрустальный шар, ведущий постоянное наблюдение и своего рода видеозапись, после чего Оз приступил к делу.

— Есть еще одна просьба неофициального, но вполне полновесного характера, — хитро прищурился он, облокотившись на столешницу.

— Не очень понимаю о чем вы, — недовольно поджал губы кехнеций, кидая на меня, насколько я мог судить, куда более неодобрительный взгляд.

— Стеклянные холмы, но не только для благородных, — вступил я в разговор. — Нам необходимо передать Калибану посланьеце.

Даже наполовину скрытое за очками, лицо смогло отразить весь ужас, снизошедший на Луегуччи Пеннаду.

— Вы что с ума сошли? Они же…

— Десять тысяч, — перебил его Оз. — Десять тысяч крийев перекочуют на ваш депозитный счет, если в «Стеклянных Холмах» услышат всего несколько слов.

Я усмехнулся, увидев, как жадно предрешающе метнулся вверх и обратно, кадык банкира. Безо всяких сомнений, — синдикат получит уведомление и, возможно, даже быстрее, чем того требовалось бы. Наводка неугомонной Эльзы оказалась правдивой.

Кехнеций отрывисто кивнул, молниеносно покрывшись испариной.

— Прогулка состоится завтра в полночь, — отчетливо чеканя каждое слово, проговорил Оз, будто пытаясь вдолбить их в рогатую башку банкира. — Вот записка, чтобы ничего не перепутал.

Оз всучил ему клочок бумаги с только что произнесенными словами. Банкир принял его дрожащими руками, после чего еще раз взбудоражено кивнул.

Стены сферы опять потемнели и позади открылся коридорчик с красной гипюровой занавеской, за которой нас скорее всего ждала охрана, из-за выходки с шаром. Мы уже было направились к выходу, когда кехнеций неожиданно тихо сказал нам вслед:

— У холмов, в последнее время, появился хвост… Со звериным оскалом на кисточке…

— Пятнадцать тысяч крийев, уважаемый Луегуччи Пеннада! — удовлетворенно хохотнул Оз.

Мы вышли, но никакой охраны не было и никто не смел нас задерживать. Без лишней торопливости покинув здание, блондин громко вздохнул, упершись руками о колени, словно после длительной пробежки.

— Ты неплохо держался, — оценил я, похлопав его по спине и с некой разновидностью горечи осознавая, что в отличии от него, меня мандраж обошел стороной. — В конце вообще, — бубенчики так и звенели.

— И что теперь? — нетерпеливо спросил Оз, потерев себя по щекам. — Ты уверен что это… — он замялся, разводя руки, словно пытаясь охватить ими все происходящее. — Сработает?

Я смотрел на возобновившийся снег, не зная что ему ответить.

— Я практически никогда и ни в чем не уверен, — наконец ответил я. — Но, помнится, ты сам говорил, что вариантов не так уж и много. А если я все правильно понял и рассчитал, — мы выиграем необходимое время. Крайне необходимое.

Мы пошли ко все еще, или может просто опять, курящему извозчику, что встретил бы нас вполне радостно, если бы имел хоть что-то кроме бесконечной усталости на совином лице.

— Куда теперь, господа?! — поинтересовался он, казалось, чисто для справки.

— Гостиница «Ореол», — тайком прочитал Оз из записной книжки, не так давно заполненной усилиями нашего общего коллективного разума.

— А вы, ребята, не промах, — впервые за все время удивился соволюд, даже оглянувшись чтобы осмотреть нас совершенно новым взглядом.

— Стараемся, — искренне засмеялся я, посмотрев в огромные желтые глаза.

Двигатель астаромобиля зашелестел, сдвигая нас с места.

Спонтанно выстроенный план требовал некоторых махинаций с обществом, вызывая от того определенные реакции. Я до конца не знал, сработает ли задуманное. А если сработает, — надолго ли хватит результата.

Время тикало, до адепторума оставалось около десяти дней. Десяток суток, которые следует пережить, не лишившись головы и, по возможности, остальных частей тела. Как бы Оз не убеждал меня что современная медицина способна пришить обратно практически все. Лишь надо обратиться во время.

Про себя названное «паукомобилем», чудо техники двигалось по городу, что вызывал во мне смутные чувства.

Джукатта обладала гегемонией на интеллектуальную составляющую молодежного прошарка КРИО. Сюда съезжались выпускники ВУЗов, астранты, аспиранты, перспективные ученые и просто идейные люди, требующие оматериаленного вектора. Самореализация, при должном минимальном везении, находила потенциалы, однако надолго они здесь не задерживались.

Огромный проходной двор мозгов и идейного полотна, раздавал билетики в будущее всем заслуживающим и не очень, тут же провожая их подальше, чтобы места хватило следующим посетителям. За счет таких денежных и мысленных сквозняков, город жил и процветал, насколько это возможно.

Система мне не до конца понятная, но весьма работоспособная. С тем лишь исключением, что в свете подобных событий, единственными реальными постояльцами города, оставались члены Высоких Домов и бандитские синдикаты, что, на самом деле, мало чем друг от друга отличались. Просто одним повезло делать свои мерзкие дела едва ли не в открытую, а другим для этого приходилось сперва достичь чего-либо самостоятельно. Пускай и с помощью рэкета и кровопролития. Плохие дела — тоже дела.

Я отчего-то слабо себе представлял крионца-бандита. Ясное дело, что не все были астрантами и могли за себя постоять. Да и не все астранты, в силу профиля и специализации, имели возможность успешно противостоять мало-мальски подготовленному бойцу.

Разумеется, синдикат располагал боевыми единицами не шуточного потенциала, о чем свидетельствовала ситуация в Хармине, однако — как это должно функционировать в таких огромных масштабах? Хотя, возможно, именно благодаря масштабации, бандитская братия чувствовала себя еще спокойней и раскрепощенней. Уследить за таким количеством переменных навряд ли представляется возможным.

Машина притормозила, вытряхивая из меня остатки мыслей. Распрощавшись и нажив визитку «таксиста», мы вышли на улицу, чтобы опять оказаться в человеческой гуще.

Вечер успел проглотить часть планеты, зажигая фонари, фары, «неоновые» вывески, рекламу на лоснящейся плоти дирижаблей и поверхности некоторых небоскребов, лишенной окон.

Город вряд ли спал когда-нибудь по простой причине своего размаха. Законы классической гелиоцентрической концепции никто не отменял. Когда засыпала одна часть Джукатты, другая только-только завтракала, перед очередным рабочим днем. И так по кругу.

Больше всего похожая на знаменитый Эмпайр-стейт-билдинг, гостиница «Ореол», подобно своему идейному собрату, стремилась поцарапать небо. Звенящее, суровое великолепие каменного исполина походило на мечту вавилонян. В отличии от остальных зданий подобного характера, гостиница казалась обителью классицизма и утонченности. Ничего лишнего, — строгий, нигилистский к соседям, гигант педантичности и консервативности.

— Кто бы мог подумать, что подобный шедевр, не более чем бандитская открытка, — в полтона скривился я.

— Да уж, — скопировал мою гримасу Оз.

Миновав стандартную, от широкой магистральной дороги до входа в здание, лестницу, мы поздоровались со швейцаром слонолюдом, больше напоминающим вышибалу. Вход был высоким и арочным, словно в соборе.

Пройдя сквозь почти что стандартный холл, мы подошли к очередной стойке. Консьерж встретил лукавым десятком маленьких хитрых глазок насекомого. Даже не возьмусь судить, — какого именно.

— Доброго-с вечера-с, господа-с! — прожужжал он. — Чем-с могу-с помочь-с?

— И вам вечер добрый, — поздоровался Оз. — Номер на двоих, пожалуйста. На имена Юрия Власова и Клавдия Серро.

— Сию-с минуту-с…

Пока названный брат заказывал номер и ужин, я старался как можно лучше разглядеть сквозь стекла окон здание напротив.

Эклектичная безвкусица, напичканная огромным количеством несочетаемых архитектурных деталей, всех пышных и показушных стилей. Для удовлетворения одной лишь цели — показать мнимое богатство и влияние…

Увы, корявая банка, застроенная башенками и подсвеченными прозрачными спиралями внешних лестниц, говорила своей позолотой и самоцветными арками лишь о скудоумии собственника, окунутого в икру чрезмерных финансовых потоков.

А над входом этого ужаса, горела вульгарным розовым цветом контурная вывеска «Стеклянные Холмы».

Консьерж, на прозрачных с зелеными прожилками, крыльях, провел сначала в лифт, а после — по абсолютно одинаковым бежевым интерьерам, к постоялому месту.

Номер достался вполне респектабельный, что, учитывая отваленные за него деньжищи, не вызывало ничего кроме гримасы, как от зубной боли. На какой-то миг мне даже показалось будто мы снова в харминском особняке и вот-вот появится нудист Асперо со своими живущими отдельной жизнью татуировками.

Но для того, чтобы он появился еще следовало многое сделать.

— Наконец-то, — с облегчением выдохнул Оз, закрывая дверь за принесшим ужин официантом.

Я не обращал на него внимания пытаясь максимально сосредоточить неожиданно обретенное третье око, чтобы успокоить паранойю о «жучках» в номере. Уж не знаю, — были ли они на самом деле, но лично я немного успокоился, ничего не обнаружив. И хотя мои «сверхъестественные способности» вызывали у меня же ехидную улыбку — в данной ситуации пришлось использовать их, в качестве плацебо.

Отужинав какой-то бесподобной дряни, перекинулись ничего не значащими репликами и решили отправиться на боковую. Завтра обещало стать либо праздником, либо поминками. Отказывать себе в долгом сне и отдыхе, перед столь туманной перспективой, не хотел никто. Тем более, что до обеда ничто не требовало нашего участия.

Приняв душ я с отяжелевшей головой плюхнулся на мягкую кровать с шелковыми простынями, что отчего-то больше бесили, чем радовали.

Сон дался тяжело. Его пришлось завоевывать, преломлять, осаждать. И все ради того, чтобы так толком и не отдохнуть.

«Звук обрел плоть, волю, силу. Пламенеющим зверем вился сквозь камень, металл, стекло, дерево и астарию. Он извивался посреди города, озлобленным и ласковым чудовищем, чей глаз замечал все. Потому что тоже был звуком.

Этот звук проник во все закрытые окна, замкнутые двери и застроенные стены.

Коснулся обезображенного лица, лишенного глаза. После пробежался по перстням на пальцах, держащих дорогую сигару и подпольный бизнес. Коснулся дорогих револьверов и богатых астароцитам кровеносных сосудов, что пульсировали за вульгарной вывеской.

Метнулся, отвлеченно и стремительно, по заснеженным улицам, что убирали ворчащие дворники, кутаясь в толстые шубы. Поцеловал металлические оскалы и серебристый темляк с пышной кисточкой. Пробежался по белой ткани с красной эмблемой на груди.

Завыл, затрепыхался, зарычал и окунулся в белоснежные волосы в тени черных решеток…»

Меня подкинуло на кровати. Челюсть свело из-за стиснутых зубов. Рубашку можно было отжимать от холодного пота, а судорога перекрутила что-то в груди. И я прекрасно знал, что это болели не мышцы, а нечто другое, неестественное.

Белесое и кристаллическое, как сама моя суть…

* * *

Царство грез, раз десять изрыгнувшее меня за эту беспокойную ночь, разжало свои объятия после, наконец-то, худо-бедно длительного заплыва.

За окном был ясный день, а в душе — потемки. После нескольких попыток позавтракать я бросил это гиблое дело и поискал в пустующем номере астарофон.

Плоский и маленьки, как пятирублёвая монета, шестигранник лег в ладонь. Закрыл глаза, представляя образ Оза во тьме черепной коробки. Спустя с десяток секунд в сознании прозвучало бесцветное сообщение: «Закажи марры, я буду с минуты на минуту.»

Постучал по нейриуму, вызывая отражение десятиглазой хари консьержа и заказал кофе. Как и было обещано. названный брат заявился как раз вовремя. Я как раз, одной мимикой, давал горничной понять, что не хочу сосуществовать с ней в одном планаре экзистенциального парадокса. Чем вызвал глубокую душевную травму девичьей натуры.

— Ты как всегда в духе, братишка! — послышался смешок.

— Кьё'ссай… Будешь много болтать — тоже перепадет, — зло кинул я, массируя гудящую голову.

Кинув сумку на кровать, Оз лишь прыснул на мое, словно с похмелья, раздражение. И с меланхоличной отрешенностью уселся, помешивая сахар.

Я присоединился к нему спустя несколько минут повторных водных процедур, во время которых просто засунул голову под кран умывальника, пытаясь смыть все негодование разом.

— И? — полюбопытствовал я, ощущая что желание крушить, если и не улетучилось, то по-крайней мере обходило Оза стороной.

Вместо ответа он аккуратно отложил кружку и взял в руки сумку.

— Это то о чем ты просил, — в мои руки полетела белая керамическая маска с вырезами для глаз и рта. — А это то, о чем — нет!

Морда грабителя доукомплектовалась револьвером, ножом и еще какой-то ерундой в виде кастета с прикрепленным утюжком.

— А это! — Не давая мне возможности вставить хотя бы реплику, Оз вытащил квадратную коробочку, обшитую атласной тканью с какой-то очередной заурядной росписью. — То о чем ты никогда бы не попросил.

— Тебе нельзя брать деньги в руки, — печально вытянул лицо я, открывая коробку в первую очередь.

Там, к моему искреннему удивлению, оказался вельветовый брючный костюм, со всеми принадлежностями, включая рубашку. Плюс высокие, по колено, кожаные сапоги и черное полупальто, похожего на кашемир материала.

— Итого, — куча хлама, — критически определил я. — Кроме этого, разумеется!

С интересом покрутил единственную оцененную покупку и приложил ее к лицу. Спустя несколько секунд астральных вибраций, она села правильно.

— Мать моя женщина! — шокировано вздохнул я, посмотрев в зеркало. — Я выгляжу как выкидыш Чубакки и Трандуила!

Керамическая маска изменила мое лицо самым неожиданным образом, придав ему какой-то эльфийской изысканности в паре с волосяным покровом вышеупомянутых персонажей.

— Буду надеяться что хоть это тебе понравилось, — буркнул Оз, вертя в руках два револьвера.

На всякий случай, я решил объясниться:

— Не обижайся, но «это», — я выразительно указал на оружие. — Нам вряд ли пригодиться. И не потому что вещи плохие. Ситуация работает с точностью до наоборот, — мы сами как-то не очень с ними будем выглядеть, не говоря уже об эксплуатации. Вот ты хоть раз в жизни стрелял?

— Естественно, — гордо выпятил грудь он. — Я с детства обучался церемониальному мастерству стрельбы и владения холодным оружием! Это обязательно, если ты…

— Ладно-ладно, — перебил я его подняв руки вверх, а затем уточнил. — А по живым, движущимся целям? Не жестянкам или мелкому зверью, которое максимум что сможет, — попытаться убежать. По противнику, вполне вероятно, — астранту, готовому оторвать тебе башку и затолкать мимо сфинктера в самые глубины твоего богатого внутреннего мира?!

Дворянчик наконец увлекся моей аллегорией и, похоже, понял о чем шла речь.

— Нет, — угрюмо признался он.

— То-то же! Вещи, безусловно, полезные и нужные в хозяйстве, но навряд ли стоит нарываться на рожон в попытках их применения.

— Ладно, я понял, — вздохнул Оз. — Но «Щитовник» возьму и это не обсуждается!

На мой вопросительный взгляд, Оз одел кастет с утюжком на костяшках и что-то шепнул. В результате из утюжка выплеснулась астария, формируя энергетическую полусферу, вполне сравнимую со щитом.

— Оу, — поразился я. — А это нам может даже пригодиться. Нет — точно пригодиться! Надолго его хватит?

— Ну, — блондин задумался, почесав макушку. — Вообще астаро-батареи должно хватить на триста четырнадцать астро-колебаний. Иными словами: полторы-две обоймы револьвера, пять-шесть полнозаряженных Формул или два-три прямых попадания действительно убийственных астароконструкций. Как от атак Хаттори, например.

— Его хоть при обыске не конфискуют? — засомневался я, оценив защитный потенциал.

На мою реплику Оз хитро усмехнулся и дважды сжал пальцы в кастете, — тот мигнул и превратился в кольцо. Сжал снова и вуаля, — кастетоутюжок.

— Шансы выжить увеличились, — одобрительно покивал я. — А с остальным что?

— Как ты и предполагал, — к полуночи все будет готово, — еще хитрее и шире улыбнулся он. — Даже более чем.

Довольно подмигнув друг другу, мы продолжили пить кофе-марру, в ожидании вечера, когда, вполне вероятно, можем погибнуть. Как, впрочем, в любой другой, менее ожидаемый вечер. Но сейчас-то мы были готовы.

В этот-то, как раз, и вся разница.

Стеклянные Холмы

Сумерки понемногу отвоевывали власть, погружая мир в томные тона возобновившегося снегопада и ливня. Перенаселенная планета, в свою очередь, ответствовала искусственными огнями города, словно насмехаясь над возгордившейся природой.

Я смотрел в зеркало и хотелось плакать. Откуда-то, из глубин подсознания, на левом глазу образовался нервный тик, а выражение лица всем своим видом требовало лишь одного, — «застрелите меня».

Абсолютно нелепый костюм смотрелся на мне, как сценическое одеяние Эльвиса Пресли на африканском ребенке. Гротеск во всей красе.

— Выглядишь замечательно, — довольно похвалил Озморн, свой выбор. — Хоть по бабам иди.

— Кьё'ссай! Я по тебе сейчас пройдусь, изверг, — огрызнулся я, пытаясь выровнять безумный аскот на шее.

Наряд, для визита в «Стеклянные Холмы», был выбран самый подобающий, с точки зрения обстановки, но совершенно ужасный с точки зрения комфорта. Я ни на миг не сомневался в способностях джукаттцев к кройке и шитью вечерних нарядов, но в исключительно сложившейся ситуации — костюм страшно мешал. Казалось. каждый его дюйм был сшит чтобы давить, чесать, стягивать или просто жутко бесить.

Собирались к чудному мероприятию не спеша. Правда, пришлось несколько раз проводить воспитательные беседы с Озом насчет оружия. Блондинистый зануда уперся рогом в полюбившийся ему револьвер из тайников леди Тильды и наотрез отказался с ним расставаться. Капля логики в этом, конечно, была. Но я молча смирился, поскольку его все равно не позволят протянуть внутрь.

— Оружие в КРИО легализовано и у меня на него есть разрешение! — закрутил волынку он. — Максимум, что они смогут сделать, — изъять его на время пребывания в заведении! Это потолок!

— Разве не в этом суть? — полюбопытствовал я. — Нафиг тебе оружие, которым ты не сможешь воспользоваться?

После моей реплики Оза ненадолго переклинило, вызвав нечто из рода «Error 404». Правда, спустя минуту его все же отпустило. Ну и хорошо, не то я уже было подумал, что ненароком его «сломал».

Устав от препираний с кое-как реанимированной активностью названного брата, я посмотрел на недавно приобретенные часы. В джукаттских сутках было всего двенадцать часов по крионскому счету, что в переводе на привычный мне лад, равнялось приблизительно тысяче минут или почти семнадцати земным часам.

Без понятия как они оптимизировали рабочее время, но тикало оно с безбожной скоростью.

В шесть часов, когда стукнет полночь, — начнется игра. Со ставкой в наши жизни. Вероятный наследник регентского престола понимал это так же как и я, но держал себя в руках. За что ему — честь и хвала.

Если мои подозрения верны, — разговор нынче состоится крайней степени занятности.

Стрелка скрипнула, пустив слабую вибрацию по коже, оповещая о том что местное, время четыре часа.

— Пора, — постучал я по циферблату, отвлекая друга от заигрывания с отражением в зеркале.

Еще в поезде, после открытия тайн мироздания леди Эльзой М'хор, я взял в руки записную книжку, чертя пошаговую инструкцию событийного каркаса этого вечера.

С каждым пунктом тогда, помнится, бирюзовые глаза Оза все больше и больше походили на вечно растопыренные очи недавнего соволюда-извозчика. Не сказать, что предпринятая мною попытка подогнать события под чертёжные линии, показалась тогда гениальным планом, поскольку он слишком зависел от предполагаемых цепочек поведенческих алгоритмов наших будущих визави. Или, проще, — предугадывания поступков совершенно незнакомых людей.

Звучало это не слишком обнадеживающе.

Подобный подход требовал постоянной редактуры, контроля и тщательного вмешательства, чтобы не покатиться в тартарары. Приходилось постоянно вносить коррективы и заметки.

Соотношение перспектив, предугадывание поступков, комбинирование личностных связей… Что за бред, в конце концов? Память помогала удерживать в уме огромное количество переменных, но никак не делала меня кем-то вроде доморощенного пророка. Не говоря уже о титанических потугах мыслительной деятельность.

Чертова схема давалась слишком тяжело, но цена результата мотивировала еще больше. Словно под дулом пистолета работаешь. А это было именно работой, где в роли дула и смертоносного снаряда за ним, выступало банальное, низменное желание жить.

Был ли я огорчен, что спасший меня Озморн, вместе со всеми непомерными дарами преподнес мне такой подарок? В глубине души, как и любой самовлюбленный засранец, — да.

Увы и «хвала небесам», помимо этого существовало пока еще и такое понятие как разум, что твердо был уверен в обратном. И чихать он хотел на инстинктивные позывы тщедушной человеческой сущности получать все разом и непременно на халяву.

Ведь я более чем уверен, — если бы не состоялась наша с Озморном Соллем встреча, — навряд ли мне посчастливилось бы дожить до момента реализации, совершенно сумасшедшей в своей простоте, шахматной партии со самым печально известным преступным синдикатом КРИО, а в особенности — Джукатты.

Покинули номер мы во всеоружии, насколько это позволяли наши тщедушные комплекции. Когда гостиничный комплекс оказался позади, у парковочной площадки уже ждал знакомый извозчик на своем дивном паукомобиле.

Почти безмолвное приветствие соволюда отправило салон астаромобиля к месту встречи с остальными участниками нашей суицидальной кампании по освобождению Асперо. С тем лишь небольшим отличием, что как раз у них были все шансы не только выжить, но и в конечном итоге, — выйти сухими из воды.

* * *

— Пресвятой Гай, Отец Войны! Озморн, как вы похудели! — едва не завыл котолюд чистейших чеширских кровей.

Книжное кафе с широкой практикой марропития, было создано как последнее пристанище жертв ностальгии. Красное дерево пола, стен и мебели контрастировало с многочисленными терракотовыми оттенками книжных стеллажей, среди которых, к моему искреннему удивлению, бродили многочисленные посетители самых разных сословий и благосостояния.

Очередное подтверждение самой незыблемой магии литературы. Мощь не подвластная ни одному божеству.

Едва успев переступить порог сего чудного заведения и миновав небольшие одиночные столики читателей, мы встретили знаменитого Рыцаря, наставника альтуимского Дома Мечей и чего греха таить, — чудо какого колоритного персонажа.

Громадные голубые глаза за черной оправой пенсне, пышные белые усы, торчащие на вечном стреме уши с огромным количеством круглых, почему-то медных и латунных серьг. Роскошный своим величаво лохматым покоем хвост, едва волновался под движениями воздуха, а короткая серая шерсть с вкраплениями скрытых ею же татиуровочных красок, отливала сталью. И конечно же костюм, — безупречная шелковая туника пурпурного цвета и золотой вышивки, в моем понимании, — восточного покроя.

Мастер Серро был невысок и жутко опасен. Это я понял мгновенно, с первого взгляда оценив пугающую грацию его неспешных движений и напускной добродушия. Хотя последнее, вероятно, было настоящим. Объятия не оставили никаких сомнений в искренности.

— Как же я рад вас видеть! Вы даже не представляете! — Оз растянул лицо в улыбке от уха до уха.

Пронзительный взгляд пробежался по мне со всей кошачьей непринужденностью. Рентгеновские лучи, игнорируя любые преграды, беспардонно засунули грязные пальцы под кожу, перебирая и будто бы пробуя на вкус мышцы, ткани, кости, само естество. Выискивая мелочи в глубоководной трясине человечности. Рыцарь был виртуозом. Детектор за блюдцами голубых глаз, по-видимому, остался доволен и спустя короткое мгновение, послышались смешливые слова:

— А этот замечательный юноша, наверняка ваш названный брат, — не так ли? Меня зовут Клавдий Серро, рад знакомству, — приблизившись для рукопожатия, котолюд повторил свое сканирование уже впритык, после чего шипящим шепотом добавил, лишь для меня. — Неплохо пристроился, парень. верно?!

Про себя я хохотнул. Настолько явной неприязни мне еще встречать в новой жизни не приходилось. Не беру в расчет адептов Ученых, поскольку там был чистый страх, порождающий суеверную агрессию. Мастеру Серро навряд ли показались бы существенными попытки меня бояться, опасаться или держаться подальше. Напротив, четко дал понять, — шаг влево, шаг вправо, расстрел.

— Таки да. Стараюсь, — ответствовал я ему в том же духе. — Держать хвост трубой, так сказать!

Если мы выживем после сегодняшнего, смерть придет ко мне лишь от рук господина Серро. Именно это дал понять его прищур на провокационную реплику.

Без понятия — чего же он такого во мне узрел, сразу становясь на дыбы. Важность данного фактора сомнительна. Задачей Рыцаря было вовсе не петь дифирамбы новому знакомцу, — проходимцу, — горячо любимого им Озморна. Цель требовала защиты блондина от любой опасности. В том числе и от него самого.

Пусть и реакция на меня вызывала смешанные чувства. Так даже проще, честно говоря.

— Я все прекрасно слышу и советую вам обоим подружиться, — в свою очередь прищурился Оз, проникнув меж нас. будто в попытке покичиться наконец-то красивым костюмчиком. — Вы чересчур похожи, чтобы невзлюбить друг друга. Да еще и с первого взгляда.

— Что вы, что вы, дорогуша! — показал клыки Серро. — Я более чем уверен, что мы поладим! Не так ли, голодр… господин Владморн?!

Старый и мудрый мастер Дома Мечей разбил сияющий образ на тысячи мелких осколков. Или наоборот, — собрал необходимый по собственному усмотрению. Тут уж с какой стороны, как говорится.

— Пойдем, — вздохнул я, повторив жест с циферблатом. — Время тикает.

Команда, несмотря, на ожидаемые затруднения, воспринялась живо.

Мы прошли в глубину зала, к пустующей галерее стеллажей, подпирающих стены. Остановились у одного из них.

Критически осматривая заголовки, наставник в задумчивости коснулся мягкой подушечкой пальца кончика языка, а после, поочередно, — букв на корешках хаотически разбросанных книг.

Со спецэффектами оказалось скверно, потому без всяких вспышек и взрывов, избранные рукописи покинули насиженные места, раскрывая страницы. Затем из раскрытых книг образовалась арка прохода. Преимущественно желтые, богато и тщательно иллюстрированные, украшенные виньетками, страницы потемнели. Образовав своего рода портал из трепещущих чернил и астарии.

Поспешно преступив порог, мы перенеслись в мансардное помещение скудного метража, но довольно приятной атмосферы. Комната показалась мне огромным диваном. Не войлочного сумасшествия, а уединенного кабинета из подушек и пуфиков. Темные, орехово-миндальные тона обоев контрастировали с жаккардовой обшивкой диванной мебели и сиятельным богатством пейзажа Джукатты, что, с высоты птичьего полета, виднелся за тяжелыми, подвязанными веревкой, портьерами.

Десять человек, не считая нас, замерли в отточенном военной выправкой изяществе, выжидающе провожая внутрь своей зоны комфорта.

Беглый осмотр личностей, согласившихся принять участия в туристической экспедиции по дебрям местной мафии, вызвал неохотное удовлетворение. Что-то негласно подсказало, как это обычно бывает даже без третьеглазного зрения сквозь астрал, о мастерстве присутствующих. В делах, что так или иначе касаются боевых действий.

Все, как на подбор, подтянутые, мускулистые, грациозные, в скрытых или наоборот выставленных напоказ татуировках, опасные. Последнее было заметно вовсе не по визуальной части атлетических тел, а по холодным, уверенным, тяжелым взглядам. Взглядам воинов, Рыцарей Дома Мечей.

Некоторые смотрели на нас со скепсисом, кто-то с интересом. Присутствовали и те в чьем безразличии можно было утопиться. Но все же, они пришли. Никто никого не тянул силком, не заставлял, не подкупал деньгами, славой, честью, долгом или прочими наркотиками современного эго. Добровольцы, — все до единого. Возможно, именно поэтому так мало. С другой стороны, вчера нас вообще было только двое. А сейчас вполне себе боевой отряд сформирован.

— Рыцари, познакомьтесь, — сухо бросил Серро.

— Это господа Озморн Солль и его… кхм… названный брат — Владморн Солль. Озморн, Влад, — это гордость Дома Мечей альтуимской школы: Тиссандор, Грайматур, Болг, Гийом, Хорхе, Амалида, Сертания, Нуллия, Арно и Энепай. Тиссандор, будь любезен, — подойди поближе.

Поочередно поднимавшие руку, в знак приветствия, Рыцари, вновь удобно раскинулись на своих места. Я лишь кисло кивнул, в отличии от низко поклонившегося Оза, чем наверняка вызвал еще больше негатива, — теперь уже от учеников Серро.

Когда воин вышел вперед, все в комнате с удовольствием отметили выгоду его внешности для сформированного плана. Конечно, в большинстве это было для нас с блондином, но и на этом, как говорится, спасибо.

При других обстоятельствах… Да кого я обманываю? При любых обстоятельствах мне было решительно плевать. В конечном итоге их будет благодарить Оз, но никак не я. Свою благодарность я выразил на бумаге записной книжки, когда составлял сценарий этого вечера.

Да и кто я, в конце концов, такой, чтобы обижаться на отношение людей, которые позволяют себе делать выводы с первого взгляда? Психосимметрия коллектива Серро, как и его личное мнение, имели ровно такой же вес для меня, как насморк какого-нибудь антропоморфного гриба на другом конце вселенной. Вроде бы, — да, есть. А толку?!

После вялого знакомства, рассусоливать которое решительно не было времени, блондин принялся за план. Или, как он сам обозначил, — поверхностную концепцию. Снова и вновь. Все уже и так знали его от А до Я, по-крайней мере я искренне на это уповал.

Информацию до лохматой башки Серро донесли последствием астарофонной связи сразу же после оформления каркаса действий. И все правки в сиюминутном режиме поставлялись тем же способом. Так что, покидая купе рейса Астропорт-Центр, механизм уже пришел в движение, крутя свои ржавые шестеренки.

В поезде я получил доступ к чертежам и виртуальному макету бандитского клуба, который исследовал вдоль и в поперек. До каждой каморки и уборной. Именно тогда я начал плотную работу с нейриумом, вытягивая из АНВИ необходимые данные, анализируя их, маркируя. Что породило совершенно дичайшие мигрени, усталость и чувство полнейшего отупения, но принесло необходимые знания для дальнейших изысков.

Я лишь внимательно прислушивался, время от времени исправляя, либо дополняя. Ничего гениального не прозвучало, напротив, — все было просто как божий день. Прямолинейно, безапелляционно, нагло. Это и вызывало нужду в комментариях, поскольку Оз всячески пытался проигнорировать основную идею всего, — его же безопасность.

Возобновившиеся героические замашки приободренного блондина при должной аудитории вновь рисковали вырваться на свободу. Но он все-таки себя сдерживал. Видимо, помнил второй по счету скандал за одну и ту же ночь, когда мы поменялись местами и на крик едва не срывался я. Возможно, именно то что не сорвался, сейчас сдерживало его от повторения ошибок, поскольку понимание всей серьезности ситуации, надеюсь, смогло донести, что это не шутки.

Совесть, пробужденная глупой исповедью, потихоньку успокаивалась, притормаживая разошедшуюся бравость блондина в вопросах преодоления собственных страхов.

Плюшевая крутость хороша в героическом эпосе и приключенческих байках, а не в дуле заряженного пистолета. Полгода в бегах наконец донесли простую мысль. Переступить через свою трусость это одно, а рваться с голой задницей в полыхающий сарай, имея при себе лишь скудный запас собственной органики, — совсем другое.

Изложение «концепции» заняло около получаса, породив у всех присутствующих одно и то же выражение скуки на лицах. Пусть так. Повторение, — мать учения. На самом деле — нет, но кого это волнует?

Первым на последнее слово Оза, перед тем как выжидающе умолкнуть, среагировал Серро. Поняв, что тупиковая методика десятого разжевывания возымела прямо соответствующий эффект, он произнес:

— Что ж, теперь дело за малым, — воплотить все это в жизнь. И, — он выразительно одобряюще посмотрел на Оза. — Радости моей нет предела от того, что вы наконец научились себя беречь, господин Озморн!

— Вы ошибаетесь, мастер Серро, — холоднее чем следовало, ответил блондин. — Все вышесказанное никак не моя заслуга, а Влада. План его, от макушки и до пят, что легко проследить по содержанию. Увы, во время составления, мой голос, в силу некоторых причин, не имел ровным счетом никакого веса. Увы или к счастью.

Братия воинов во главе с Серро прореагировала на эту, преисполненную дешевого пафоса и завуалированной похвалы, реплику на удивление живо и единогласно. Сначала удивленно уставились на блондина, потом на меня. Прямо классические солдаты.

А чеширианский лазутчик даже в пол тона выдал:

— Может статься, я поспешил с выводами, — как бы невзначай подморгнул он мне с едва уловимой улыбкой.

Лично я устал от всего этого и просто хотелось наконец приступить к воплощению вышеупомянутого в жизнь.

Дешевые же проделки по вызыванию большего уважения к моей персоне, казались столь же необходимыми, как эмоциональный диапазон тумбочке.

Увидев наконец должное понимание ситуации и готовность к действиям, вся немногочисленная команда двинулась в гостиную, переодеваясь и разбиваясь на отдельные функциональные подгруппы.

Лифт самого высокого номера «люкс» гостиницы «Ореол», куда нас перенес книжный проход, приветственно загудел, оповещая о своем прибытии. Зеленый свет таблички мигнул прямо у контурной надписи, где обозначались имена постояльцев: Озморн и Владморн Солль.

Разношерстная компания чертовой дюжины, разбилась на независимые группы, выходящие в свет с определенным интервалом.

Оказавшись в холле, наша группа, с повышенным энтузиазмом, имитировала общественную свиту Озморна Солля, что соизволил отведать хлеба и зрелищ в клубе «Стеклянные Холмы», и двинулась вперед.

* * *

По задумке, разодетый и напыщенный до крайности Озморн шествовал к увеселительным стенам со всей возможной громкостью, показухой и шумом. Облаченная в откровенно кричащие вечерние наряды свита, как и сам наследник престола, вела себя подобающе дурацкому статусу напудренных обезьян, выпущенных за стол интеллигенции. То есть — мы задирали нос как можно выше, кутаясь бесподобным тряпьем и отмахивались от окружения, как от назойливых мух.

Дорога славы от выхода с «Ореола» и до входа в «Стеклянные Холмы», под старательно воздвигнутым стеклянным навесом от возобновившегося снега, как и планировалось, привлекла максимум внимания со стороны окружающих.

Хотя сам путь, сначала показался некой насмешкой, спустя пару минут мнение изменилось. Даже спуск по лестнице гостиницы до тротуара занял добрую четверть часа, замедляясь еще и огромным количеством людей.

Поэтому я в который раз про себя отметил габариты не только города, но и его архитектуры.

Озморна Солля заметили во всей неподобающей красоте и изяществе. Сразу нарисовались репортеры, вооруженные допотопными с виду, но никак не по начинке, фотоаппаратами моментальной съемки. Сотое подтверждение того, что в большинстве вселенных, люди, да и в общем-то все разумные, думают одинаково.

Своеобразный бум папарацци обступил нас толпой, засыпая тоннами вопросов разной степени глупости и наглости. Пришлось заключить Оза в фальшивый треугольником, якобы защищая от потуг местных акул пера.

Надо отдать блондину должное, — держался молодцом. Высоко задрав нос и выпятив грудь, обещал разъяснить все детали сложившейся ситуации, в непосредственно близком времени. Как в присутствии представителей жандармерии, так и личного протекциария, то бишь адвоката. Ибо подписка о невыезде уже лежала на журнальном столике гостиничного номера.

По дороге я успел в полной мере насладиться пришибленным выражением лица Серро. Он напоминал хищника, вдруг самого оказавшегося в мышеловке.

Вход «Стеклянных Холмов» представлялся расфуфыренным, набивающим оскомину, разноцветным, калейдоскопом красок. Широченный, застекленный фасад, — полукруг десятиметрового радиуса. Усеянный миллиардами клоунских штор самых отважных расцветок. Охранялось сие чудо своеобразным турникетом из плоти да стали.

Плоть, — единобразные квадратные зверолюды, самых дюжих комплекций. С общими предками: слонами, крокодилами, бегемотами, хряками, носорогами, гориллами и даже несколько медведей. Тем не менее, присутствовали здесь и марпасы, но в роли, как я понял, скорее личностей контролирующих общий процесс, а не представляющих грубую силу. Точнее, один марпас.

Броддон Гретч, — администратор публичного контроля. Иными словами, — некий тамада местных мероприятий.

В качестве стали, выступал металлический, тисненый рунами, астародетектор, пройти который с запрещенными предметами было невозможно. Жаль, что список дозволенных предметов, имел крайне сомнительное наполнения, о котором мы, конечно же знали.

Аналог то ли фейс-контроля, то ли таможенного пункта, встретил нас мордами, мрачных как тучи, зверолюдей-охраников и никогда не унывающей рожей марпаса-администратора.

— Куда? — угрюмо загородил вход носорог. — К детектору!

— Туринова борода! — воскликнул животрепещущий куб, четырьмя руками перебирая документацию. — Ты что, башка дурная, не видишь кто это?

Пресмыкающиеся повадки марпаса дали четко понять, что он не только в курсе ожидающего нас внутри, но и заблаговременно послан сюда именно для этой встречи.

— Приношу свои извинения, господин Солль! — пролепетал бородач, отвесив шуточный реверанс. — Вы не представляете как иногда с ними тяжело работать, — горе моим предкам… Вас, кхм-кхм, уже ждут! Остались лишь формальности, но вы то должны понимать…

Оз, высокомерно поджав губы, кивнул:

— Мне ведомо о правилах хорошего тона, в отличии от некоторых, — кинул Оз.

Он попытался устыдить взглядом носорога, но поскольку тот завороженно, распахнув рот, смотрел на латунные серьги побледневшего, даже сквозь шерсть, Серро, — старания пропали втуне.

— Позвольте мне самому продемонстрировать вещи, дабы убедить вас в моей праведности перед высоким обществом!

Толпа посетителей, собравшихся у входа, наблюдала за нелепой сценкой того как Оз, сняв сумасшедшую сутенерскую шубу, показывал все разрешения на проносимый хлам. Начиная с револьвера, порт-кошеля и заканчивая перстнем Высокой Причастности. Как и задумывалось, — во время этого спектакля, он стоял на астародетекторе, и всем давал понять, что это действительно он, а никто иной, — Озморн Эбенезморн Солль.

Пока длился театр одного актера, остальная часть команды, проходила досмотр у мигом погрустневших зверолюдов-охранников, что никогда не использовали собственной головы для включения тех или иных функций дедуктивного метода.

Да и найти они бы ничего не смогли. Оружия, как такового, Рыцари не носили, поскольку оно было попросту без надобности. Зачем, если они сами и есть оружие? Никто же не запретит астранту посещать клуб, из-за того что он астрант? Никаких посетителей так не останется.

— Как элегантно, господин Солль! — радостно хлопнул в ладоши марпас, рассматривая револьвер. — Прекрасная работа! Воистину, мои сородичи постарались на славу! Какие линии, какой баланс! А крепления, крепления! Ни одной зазоринки, либо шва! Блестяще! Боевая мощь потрясающая! А какие тиснения и гравировки! О-о, пресвятые ступни Каллитории! Восхитительно!

Пока марпас ерничал и медленно направлял Оза к «безрадостному» осознанию того, что оружие придется, все-таки, оставить в сберегательной ячейке — наша, разбитая на три группы, компания успела миновать проверку и пройти внутрь. Большая часть, будто и не зная нас вовсе, — двинулась по предписанным задачам, а я, Серро и Гийом, остались ждать Оза.

Наша группа состояла из меня, Оза, Серро и Гийома. Последний член нашей группы, как и подобает благородному Рыцарю, внимательно осматривал близлежащие территории, пока Серро что-то ворчал себе под нос, этот же образ развенчивая.

Моей же задачей было… Скорее всего, правильным, будет назвать это простым присутствием. Несмотря, на то что я был своего рода автором сего действа, мое личное участие не требовалось. Однако, отказать себе в весомом пункте подтверждения личности Оза, было невозможно. Весь план держался на предположении. Пускай, весьма очевидном, но в том случае, если оно не подтвердится, запасная вариация действий, могла не хило так перетасовать карты.

Прохныкавший для блезиру Оз, наконец расстался с подарком своей возлюбленной и присоединился к нам в затемненном холле, что больше напоминал какую-то стилизованную штольню, нежели реальную часть уважающего себя общественного заведения.

Положив вещи в сберегательные контейнеры гардероба, мы двинулись вперед.

Я еще раз окинул пространство за стеклом, ощущая легкий, подступающий к горлу комок азарта. Про себя же лишь хмыкнул.

— Пока все идет хорошо, — констатировал самый спокойный Гийом, с интересом осматривая подступающие очертания центральной залы.

Стоит отметить что планировка «Стеклянных Холмов» чем-то напомнила мне торговые центры. Здесь присутствовали несколько отдельных залов, что раскинулись тематически вокруг основной, так сказать, трибуны, — центрального помещения.

В классическом понимании, вовсе не клуб, а скорее громадный бар-ресторан с авансценой, для выступления приглашенных представителей местной богемы.

Разве это не одно и то же? Было бы, если бы тут практиковали выступления исключительно музыкантов. Подобными ограничениями себя никто не баловал. Мероприятия посещали музыканты, циркачи, актерские труппы, оперные и эстрадные певцы, танцоры, акробаты, иллюзионисты, фокусники, комедианты, а иногда даже ученые, развернувшие свои изобретения театрализованным действом.

Пройдя каменную овальность холла, как в самом настоящем цирке, мы вышли сквозь тяжелый занавес пурпурных штор в огромный зал. Планировка схожая с амфитеатром, раскинулась широким кругом, перевернутым конусом углубляясь к центру, где, на возвышенности, находился пьедестал сцены.

Бесчисленные столики прятались в отдельных беседках, в которых, при самых обычных свечах, ужинали посетители, наслаждаясь представлением на сцене. Освещения построено таким образом, что единственным намеренно освещенным местом была сцена, с выходящей из противоположной стороны блестящей дорожкой.

Поверхность помещения дробили многочисленные дорожки и проходы, как для обслуги, так и для посетителей. Шифоновые занавески, капсуло-образных беседок, слабо волновались на безветрии, почти прозрачными изгибами, принося слабую надежду на конфиденциальность, которой не было.

В зале преобладали в основном темные тона, подчеркивая томную элегантность, что к моему искреннему удивлению, все-таки здесь присутствовала, в отличии от вульгарной внешности здания.

Сейчас на сцене выступала танцовщица с помесью балета и пения, что происходило под неплохой симбиоз инструментальной музыки с громкими ударными мотивами.

— Господа, — вежливо кивнул подошедший официант-заколл в вечернем смокинге. — Меня зовут Лотди, Позвольте проводить вас к столику!

Неспешной, плывущей походкой, нас доставили наверх, до почти подступающей к стенам беседки. Где занавеси скрывали пустующий диван и такой же круглый стол.

— Сегодня у нас в меню знаменитые оллобургские тижетты, — сдержано улыбнулся официант, взмахом руки вызывая экраны меню на столешнице. — Крайне рекомендую употреблять с видхианским крапивным вином! Вместе они…

— Мы, пожалуй, воспользуемся вашей рекомендацией, уважаемый Лотди, — кисло сказал Оз, протягивая руку к шару в центре стола, для открытия доступа к его счету, поскольку в КРИО считалось хорошим тоном платить наперед. — Вот только…

Оз скривился, как только прозвучал сигнал оплаты, вызвав сдвиг бровей официанта в общую линию.

— Будьте столь любезны, — проскрежетал блондин, пошатываясь со стороны в сторону. — Что-то мне последние пару дней, тяжело даются жидкости. Не затруднит ли вас провести меня в уборную?

— Ох, — сочувственно покивал официант. — С этой погодой, всем так тяжело держать себя в тонусе. Конечно-конечно, пойдемте!

— Я пожалуй, составлю вам компанию, господин Солль, — вклинился Гийом. — Негоже потом оставлять столь изысканную трапезу без внимания!

Под треп ничего не значащих фраз и замечаний официанта, троица удалилась в уборную, взволновав светлые занавеси. Мы с Серро остались наедине, наблюдать высокое искусство весьма неплохо себя зарекомендовавшей танцовщицы из рода квазиди.

— Значит, ты попал в КРИО не по своей воле из о-очень далеких краев? — как бы невзначай полюбопытствовал котолюд. — И как, — не жалеешь?

Я посмотрел на Рыцаря, слегка удивленным взглядом.

— Жалость, — это иллюзия. Какой смысл себя изводить, если изменить уже ничего нельзя? Меня не спрашивали и не удосужились предоставить выбор.

— Серьезно? — странно ухмыльнулся воин, оборачиваясь ко мне корпусом. — А вот представь, что ты в сию же минуту мог бы вернуться обратно. В тот же миг из которого тебя вытеснили обстоятельства, лишив привычной жизни. Ко всему нажитому и привычному. Как бы ты поступил? Ну, чисто гипотетически, конечно…

На мгновение я серьезно задумался, возрождая в памяти старые рассуждения и мысли. Мимо воли, нехотя и даже агрессивно. Возможно, для того чтобы вспомнить, — про себя я давным-давно все решил. Без задумок и разглагольств о возможном и невозможном.

Мне решительно не понравился вопрос хитрого кота, вызывая какое-то нездоровое недовольство внутри, но я все же ответил:

— Даже если бы подобное было возможным, я бы не стал ничего менять. Несмотря, на все риски и необычности, мне крупно повезло оказаться в тех условиях, в которых я сейчас, как бы двусмысленно это не звучало. Дома я не имел счастья ощущать себя столь живым, как здесь и сейчас. Хотя бы даже на время. Я удовлетворил ваше любопытство, Мастер Серро?!

На последнем предложении я неосознанно, наклонился через стол, чтобы проследить реакцию хитреца, смотрящего на меня неизменным странным взглядом, своих голубых блюдцевидных глазищ.

— Когда все это закончится… — неожиданно горько улыбнулся он, обводя кивком помещение.

— А вот и мы, — ухмыльнулся блондин, прерывая Серро на полуслове.

Едва уловимый кивок сообщил, что и дальше все шло по плану, а значит остается только ждать. Поэтому пока что мы решили немного расслабиться. Визуально по-крайней мере. А еще я с удовольствием отметил пропавшую с руки Гийома татуировку.

Официант принес знаменитые блюда в посуде из белого пищевого дерева, изящно украшенной резьбой в виде диковинных рыбок, что сомкнулись в кольцо. И две бутылки вина, установленные в охладительный держатели из серебра и платины. В лучших традициях богатства и роскоши.

До полночи оставалось всего ничего и это настораживало.

Вяло приступив к трапезе, я кожей ощущал нарастающее волнение, то и дело пытаясь разглядеть сквозь занавески любые движения, скрытые среди огромного количества людей и нелюдей в кричащих вечерних нарядах.

Выступление прелестной квазиди подходило к концу и когда наконец завершилось, зал разразился громкими аплодисментами, признавая небывалое мастерство и грацию танцовщицы.

Под гром аплодисментов, резонируя с вибрацией наручных часов, уведомляющих о том, что наступило ровно шесть, сквозь занавески просочился посетитель. Присмотревшись, я узнал гостя, который без огромных очков с белыми линзами, разительно преобразился, став гораздо более приземленным существом.

— Доброго вечера, господа, — нехорошо усмехнулся он, отвесив клоунский поклон. — Меня зовут, хотя вы уже и так знаете, Луегуччи Пеннада и… — он театрально развел руки, растянув хищную ухмылку еще шире. — Сегодня я не буду вашим гидом по чреву «Хранилища». Тем не менее, в роли проводника мне все же придется выступить. Как говорилось ранее, — «Стеклянные Холмы» всегда открыты.

Я лишь внутренне хмыкнул на этот напускной пафос. И так было понятно, что банкир — не более, чем проходная пешка, на пути к настоящим игрокам. Сейчас его задачей станет проводить нас к вышеупомянутым личностям, без лишнего шума и телодвижений.

— Господин Калибан ждет вас, — шутовски указал кехнеций на выход, видимо ощущая себя невероятно важной персоной, вблизи от сцены.

Это уже было прорывом. Если встречать нас собрался представитель семейства держателей синдиката, значит и тут запланированное не дало осечки. Но радоваться было рано. Главное впереди.

— Раз уж сам господин Калибан, — лукаво подмигнул кехнецию Оз, срывая с его уст ухмылку. — Грех не принять такое завораживающее предложение. Ой-ой, какой грех…

Мы всем скопом дружно поднялись, а я про себя отметил уходящего из зала человека. В облике недавно испробованном лично мной.

— Приглашают лишь господина Озморна Солля… — вернул самодовольную лыбу кехнеций.

Переглянувшись со мной, ему ответили:

— В таком случае, будет очень жаль разочаровывать господина Калибана, но вынужден проигнорировать предложение.

Кехнеций явно не ожидавший такого поворота, попытался надавить на больное.

— То есть вы готовы смириться с гибелью некоего Асперо…

— Кьё'ссай! Заткни пасть, тварь, — вдруг прошипел Серро. — Асперо, так или иначе, — уже не жилец, и это понимают все. Если тебе больше нечего сказать, то исчезни. Не испытывай судьбу. Сегодня слишком подходящая погода, чтобы перемолоть суставы такому выкидышу бездны, как ты.

Смотря на побагровевшее лицо кехнеция, я мысленно понял, — победа. Попытка взять нас за деликатные части тела, провалилась даже не успев толком начаться.

Почему-то бандиты всегда считали себя выше всех остальных не только в вопросах влияния, но и непосредственного доминирующего общения. Такой постановки вопроса, где правила диктуют не они, никто, вероятно, не ожидал.

Встречное предложение было лишь вопросом времени.

Времени, которого у зазнавшегося кехнеция и вовсе не было, поскольку он был не более чем холопом, что пытался поважничать.

Увы и ах, — по обыкновению, подобные попытки заканчиваются не столь громким крахом, сколь звонким преломлением трясущихся коленок.

— Он погибнет, — процедил Луегуччи Пеннада, поочередно стрельнув глазами в каждого из нашей группы. — Из-за вас его…

Договорить он не успел, поскольку Серро молниеносно метнулся ему за спину, приставив внушающих размеров коготь к сонной артерии.

— Не охамел ли ты часом, мусор бесхребетный?! — нежно, певуче и почти что ласково, прошептал котолюд кехницию на ушко, так что услышали все. — Ты еще скажи, что это по нашей вине, отбросы, подобные вам, взяли Рыцаря в плен. Может, быть это мы приняли бесчестный заказ на душу малолетнего наследника, отказавшегося от наследства? Или мы сами себя преследовали на протяжении последнего полугода, без разбору убивая и круша все на своем пути, лишь бы получить выгоду от заказа? А? Молчишь, мразь?! Что ж ты теперь зубки свои кривые не пытаешься показать? Кишка тонка признать, кто ты на самом деле? А хочешь я тебе скажу, кто есть ты и твои друзья в реальности? Кучка заигравшихся в войнушку жестоких и неадекватных детишек, считающих себя что-то решающими в этой жизни. На самом деле вы не более, чем прах. Прах, чью грязь с лица мироздания, сотрет легчайший рассветный ветерок, затирая следы росою, поскольку кроме грязи, ваше ублюдочное племя, не в состоянии оставить ничего. Слышишь? Ни-че-го. Пустышка, дружок! Ничего не стоящий ком грязи в храпящем океане бытия.

На рогатого представителя синдиката было жалко смотреть. Я, конечно, предполагал нечто в этом роде, но Мастер Дома Мечей, превзошел все ожидания своей буйной тирадой. Если уж когда вздумается узнать, что такое когнитивный-диссонанс, я непременно направлю всякого вопрошающего к лохматому воину.

— Ладно-ладно, — сдался рогатый, поднимая руки. — Дайте мне минуту и я донесу ваши… рассуждения до вышестоящего начальства! Обещаю быть максимально ответственным!

Серро отпустил кехнеция, зажмурено мурлыкнув ему в лицо. Осталось только дождаться, когда посыльный получит ответ от «вышестоящего начальства». Стоит отметить, что данный процесс в нашей непосредственной близости, был более чем мучительным для лже-банкира, на которого даже мы не ожидали здесь напороться.

— Да, понял, — без нужды кивнул Пеннада, завершая связь по астарофону. — Ваш друг все еще жив и ждет вас в компании господина Калибана. Теперь вы соизволите пройти со мной?

— Совсем другой разговор, рогатик, — щелкнул его по рогам когтями Серро.

Теперь предстояла реализация самой сложной части плана, — общения с представителем синдиката с попутным освобождением Асперо. Были еще нюанс с переживанием результатов этого общения, но всему свое время.

Мы дружно двинули вслед за горе-проводником, что уже был не рад от затеянной встречи. На сцену выступила танцевальная труппа, — о боги! — марпасов, вызвав страшный ажиотаж среди зрителей. Будто так и было задумано. Хотя кто знает?

Нас провели вдоль стены в какую-то темную нишу, где не составило бы никаких трудов нас по тихому умертвить. Но ничего в этом духе не произошло, напротив, — мы оказались в нешуточно оформленном коридоре-галерее, где по обе стороны стояли картины с полноразмерным полотном в рост среднестатистического кехнеция, то бишь — около двух метров.

Неспешно двигаясь вдоль внушающих уважение пейзажей, Луегуччи Пеннада вдруг остановился, как совсем недавно Серро в книжном. Нечто похожее на все тот же книжный, произошло и сейчас. С тем лишь отличием, что водил пальцем кехнеций не по корешкам, а по определенным линиям и деталям полотна, изображающего корабль в морском штиле, на фоне закатного неба с шестнадцатью, как я успел насчитать, лунами.

Потребовалось не больше мгновения, чтобы картина заволновалась и спокойные воды ожили, порождая вполне реальный шум безмолвного, в этом состоянии моря.

— Извольте, — безрадостно махнул рукой кехнеций на картину.

Первым в нее прошел Серро, а следом за ним и остальные. Проходя сквозь ожившее полотно, я почти что в живую ощутил легкий морской бриз и убаюкивающее безветрие вод.

Выйдя из точной копии пейзажа, мы увидели не то кабинет, не то некую разновидность vip-ложи, представляющую собой перевернутый стеклянный купол, под самым потолком, на стыке стен основной залы.

По центру, на красном ворсистом ковре, раскинулась очередная беседка с одним единственным зрителем и посетителем, что точно так же скрывался за шифоновой занавеской, имея возможность в полной мере насладиться представлением.

Пеннада нервным жестом кивнул нам в сторону беседки, едва не подталкивая. Подойдя к ней и откинув полупрозрачную ткань мы увидели одного и то, что осталось от другого, человека.

— Доброго вечера, господа, — протирая салфеткой полные губы, лениво протянул первый увиденный мною толстяк из расы кехнециев. — Прошу вас присаживайтесь.

По левую сторону от, как я понял, теперешнего главы синдиката, Отто Калибана, возлежал укутанный пропитанными кровью тряпками, остаток тела Асперо. Почему остаток? Нет, целостность его конечностей была в относительном порядке. По крайней мере, руки и ноги были на месте. Однако все тело Рыцаря напоминало одну сплошную гематому.

Лицо отекло и страшно распухло, как и все открытые части тела, налившись пунцовой, фиолетово-кровавой тяжестью кровоподтеков и пульсирующих язв. Вены вздулись и складывалось ощущение, что можно увидеть как по ним бьет полная тромбов кровь. Из-за кровавого месива в которое превратилась его кожа, не было видно даже татуировок, что раньше, казалось, укрывали его с ног до головы.

Я буквально собственной кожей ощутил в насколько плачевном, критическом, я б сказал, состоянии сейчас находился человек, некогда, вроде бы давным-давно, принятый мною за санитара.

И от осознания этого, внутренне, мне хотелось рвать и метать. Опять нарастить когти из чистейшей астарии и по клочку, вместе с мясом, вырывать из самодовольной рожи жирдяя не только его сущностную гниль, но и саму душу.

Отто Калибан, — нынешний глава семейства Калибан и одноименного синдиката, был непомерно толстым, светловолосым чудовищем. Сначала я даже принял его за свинолюда, но, присмотревшись, пришлось признать что маленькие, янтарные глазки, полные всеобъемлющего безразличия, под завитыми от темечка наперед, как у вилорога, рогами, принадлежали самому необычному кехнецию Джукатты.

Отто Калибан был жутким существом. Не из-за отвратительной внешности, облаченной в белоснежный костюм с кроваво-красным шелковым шейным платком, поверх рубашки. Нет, — самой страшной деталью были его мелкие, ничего не выражающие глаза, под безволосыми бровями. В них можно было утопить целую нацию и владелец ничего бы не заметил. В слабо фосфоресцирующих янтарных зрачках не отражалось ничего кроме ветряной стужи, как за окном, готовой проглотить без разбору все подряд, лишь бы продолжить свой бесцельный, жестокий путь вьюги и леденящей изморози.

И сейчас, эти ужасающие глаза, игнорировали нашу замершую компанию со всей неизменной безразличностью.

— Прошу, присаживайтесь, господа! — повторил Калибан не меняя тона. — В ногах правды нет, да и вы мне, честно говоря, загораживаете представление.

Пытаясь не подавать виду, мы сели. Безмолвно и тихо, словно готовясь к последней прогулке, прямиком на Голгофу.

— Угощайтесь, — махнул он рукой на фруктовый поднос, не отводя взгляда от сцены спереди и тихо причмокивая.

— Спасибо, мы сыты, — процедил блондин, напоминая натянутую струну и неотрывно смотря на Асперо. — Может…

— Тише-тише, — повторил жест запястьем толстяк, даже не обратив на нас внимания. — Представление идет.

Как я и ожидал, — Отто оказался тем еще самородком. Но сейчас меня больше интересовала его охрана.

Я знал, что и сам глава синдиката был астрантом, однако кроме двух, облаченных в похожие костюмы, бойцов у прохода, который мы только что миновали, в комнате не было никого.

Специально сконцентрировавшись, я попытался осмотреть ситуацию с помощью пресловутого «третьего глаза», однако и после этого ничего не изменилось. А что больше всего вызывало беспокойство, — тишина в зале.

Представление окончилось и Отто Калибан обратил на нас свои очи.

— Рад наконец-то с вами познакомиться, господа Солли, мастер Серро, и… — неторопливо, будто смакуя слова и образы увиденных собеседников, произнес он, выжидательно остановив взгляд на последнем члене группы.

— Гийом.

— …и господин Гийом. Какую же прекрасную компанию удалось нам нынче составить. Даже не верится! Крайне радостно мне от этого долгожданного знакомства.

На столь забавную реплику никто не счел нужным отвечать, выжидательно уставившись на толстяка. Тем более, что говорил он все это таким тоном, будто читал лекцию по термодинамике для опоссумов.

— Что ж, не могу вас винить за отсутствие взаимности, — опять причмокнул он. — Поэтому предлагаю перейти сразу к делу. Вы ведь для этого сюда заявились, перед этим раструбив на всю Джукатту и КРИО о своих экскурсионных планах, с точностью до секунды?

На последних словах, он поднял газету с сиденья, где на главной странице огромными буквами писало «Моя жизнь подверглась многим испытаниям, но я не теряю надежды!» с движущейся, как gif-анимация, фотографией улыбающегося Озморна, во весь рост, и меня рядом. А в авторской колонке подпись, — Эльза М'хор.

— Ну, — без тени веселья, ответил Оз. — Я действительно не теряю надежды. Во всяком случае, всегда готов на разумный диалог.

Отто оценивающе посмотрел на него, опершись на столешницу локтями и перебирая, окаймленными в драгоценные перстни, пальцами.

— Слушаю, — закрыл на миг глаза, вместо кивка, кехнеций.

— В связи со сложившейся ситуацией, я предлагаю вам гонорар втрое превышающий, оплаченный заказчиком, плюс еще столько же за точные сведения о нем. Не говоря уже о том, что вы забудете о моем существовании, отпустив моего друга и соратника, — Асперо Кинаса, без каких-либо дальнейших преследований.

Калибан слушал, с едва коснувшейся краешка губ улыбкой. Штудируя нас холодными, как льдинки, несмотря, на бурлящий в них свет, глазами.

Толстяк молчал, блондин продолжал.

— Подобные действия, в свете последних событий, никаким образом не отразятся на вашем бизнесе и честном имени, не говоря уже о финансовой стороне вопроса, где вы окажетесь только в плюсе. При любых лишних движениях в мою сторону, после этой статьи, первыми на кого падут подозрения, будете вы и, конечно же, у меня есть куда более веские доказательства вашей причастности ко всем покушениям на мою жизнь, нежели просто слова. Эта информация находится у другого репортера, который, при отсутствии вестей от меня в ближайшие несколько дней, передаст ее альтуимскому федеральному отделу жандармерии, с дальнейшими из этого вытекающими.

Если я что-то и смыслил в опасных людях, то единственное что они действительно люто ненавидели, — были угрозы. И Отто Калибан не был исключением из этого правила. Наоборот, — самым ярким примером. Это было видно по, впервые окрасившимся недобрым блеском, бесчувственным глазам. Бесчувственным до этого момента.

— Я вас услышал, молодой человек, — тихо проговорил он. — Более того, я услышал даже больше, чем ожидал. Однако… — он назидательно поднял толстый палец с золотым перстнем. — Некоторые вещи, особенно подобного характера, не так просты в действительности, как на словах. И, несмотря, на все ваши, несомненно реальные, угрозы, я не из тех людей, что рискуют собственным именем ради денег. В конечном итоге, если…

Отто Калибан оборвал фразу на полуслове, потому что в зале раздался весьма ощутимый взрыв, потрясший, кажется, все стены здания.

То упала люстра, раздавив на сцене, укрытую в черный балахон фигуру и открыв огромную дыру в потолке, откуда посыпались многочисленные тени в похожих одеждах.

Очередные артисты, что как раз готовились к выходу, так и не дошли до конца помоста, ведущего к авансцене, тут же вернувшись обратно за кулисы.

Тени, сплоченным кругом, схлестнулись с богато одетыми личностями, попутно провоцируя к действиям охранников клуба.

Вытаращив свои дивные очи, Калибан посмотрел сперва на мало-помалу разверзающийся в его клубе ад паники, где огромная толпа людей двинулась к выходу, завидев сражающихся на сцене, а потом на нас.

По залу прокатился многоголосый вой толпы, вдруг понявшей, что отрубленная голова, уже переходила допустимые грани представления. Об этом свидетельствовали несколько обезглавленных и изрубленных тел в черных балахонах, чей отход в мир иной, лично меня не мог не радовать.

Кинув быстрый взгляд, сквозь стеклянную поверхность купола, я увидел то чего так долго ждал, — Хвост Мальпурнии. Элитный отряд наемных убийц, порабощенных культом демонопоклонников, которому почему-то позарез понадобился Озморн Солль. И, что куда важнее, — живьем.

— Кьё'ссай! — зарычал озверевший Калибан.

С неподобающей, для такой комплекции, прытью он взметнулся на ноги и навел на Озморна ладонь с растопыренными пальцами, где зарождался алый лепесток смертельной структуры. Довести задуманное до конца он не смог, поскольку тот, кого считали Озморном Соллем, наконец содрал с себя маску, открывая лицо Тиссандора. Мгновение спустя, кожа его предплечий лишилась татуировки ребристой змеи, выпуская плавно вибрирующий тонкий клинок, что укоротил толстую руку Отто Калибана по локоть.

Вновь опровергая первое впечатление, толстяк, будто не обращая внимания на бьющую фонтаном кровь, взмахнул левой рукой, отметая Рыцаря в другой конец купола. От астрального удара, тело воина охватило слабое, киноварного цвета, пламя.

Немногочисленная охрана главы синдиката показала себя менее проворной, успев молниеносно приготовить какие-то астральные конструкции, но решительно провалившись в их использовании. Отливающая сталью тень котолюда решила их исход еще до начала сражения.

Гийом тоже обнажил оружие, чем-то напоминающее китайские мечи цзянь, с тем отличием, что клинок состоял из чистейшего хрусталя, прозрачного как слеза младенца, по которому пульсировала буяющая астарикада.

Без лишних слов Рыцарь напал на Калибана, но тот оказался не из робкого десятка.

На время отращенная из собственной затвердевшей крови, рука превратилась в щит, отбивая атаку. Толстяк, показавший что под жиром, ко всему прочему прячется еще и не хилое количество мощных мышц, зарядил по Гийому очередной оплеухой, заставив мраморный бордюр беседки обиженно лопнуть.

Рыцарь смог отвести удар, однако за ним следовал еще один и, если бы не Серро, он мог вполне оказаться последним.

Котолюд, расправившись с охраной и нарастив на клинке такой заряд астарии, что молнии лизали пол, рванулся к Калибану размытым пятном. Силовой толчок, инерцией выкинул котолюда вместе с бандитом на дальний край стекла, что тут же треснуло, проглотив обоих и оставив метрового радиуса дыру в куполе.

— Прям чудовище какое-то, — обалдело моргнул Гийом, посмотрев им вслед.

Он подошел к Тиссандору, что не подавал признаков жизни и начал что-то чудить над ним. Пока воин реанимировал собрата я решил заняться делом.

Подойдя к Асперо и первым делом прощупав у того пульс, я воспользовался новоприобретенным трюком, — представил что по жилам бьет безупречно чистый свет, наполняя организм силой и выносливостью.

Благодаря подобной манипуляции мне удалось бы без проблем разжиться вполне неплохими показателями физической подготовки. Однако перед этим пришлось еще мысленно составить из воображаемого света, нечто вроде цельного савана вокруг изувеченной плоти Рыцаря. Он должен был во все стороны отпускать сотни и тысячи лучей, отталкивая саван от стен и лишая этим большей части веса.

От провернутой работы, на лбу выступила испарина, а в ушах зазвенело, однако домашнее задание Тильды я все же осилил, пускай и тренировался до этого лишь на сапогах.

Взвесив, для проверки, обморочного Асперо и удостоверившись, что манипуляция удалась, я развернулся. Чтобы увидеть Рыцарей на ногах и уже вступивших в схватку с новыми представителями синдиката.

Комната потихоньку наполнялась лицами весьма сомнительной наружности, но зато облаченных в дорогие костюмы. И как я успел заметить, среди них было несколько астрантов. Не из колонн, конечно, но все равно довольно опасных.

Сквозь точную копию картины на стене, неожиданно прошел Луегуччи Пеннада с искаженным от ужаса лицом, измазанным копотью и свежей кровью. Он держался обеими руками за живот и пройдя несколько шагов замертво упал на ворсистый ковер беседки, распуская красную лужу вокруг.

Видимо, сражение перешло в близлежащий коридор, продвигаясь к мнимому Озморну, которого здесь и в помине не было, поскольку за Пеннадой в комнате появился боец клана Хаттори, вооруженный классической огромной перчаткой со звериным оскалом на кулачище и коротким, похожим на гладиус, мечом.

На секунду зависла немая сценка, после которой конфликт развернулся уже на три фронта, сотрясая стены небольшого и, на самом деле, довольно хрупкого помещения.

В зале тем временем были видны вспышки и слышны крики все еще убегающих людей, но сражающихся видно не было, как и жертв среди посетителей, что весьма радовало. Некоторых завывающих охранников я не брал в счет, поскольку, они, все-таки, были членами синдиката, а значит, в моих глазах, — мало чем напоминали людей. Особенно после увиденного.

Понимая, что план приходится редактировать на ходу, поскольку Асперо в идеале должны были тащить Рыцари, я кое-как укутал бессознательного «язву» и перекинул через плечо.

Вернувшиеся в строй бойцы продолжали отбиваться от хлынувшего десятка охранников, но план требовал ухода. Особенно сейчас, когда купол продырявлен и из него можно выпрыгнуть в зал.

— Эй, — окликнул я их. — Уходим!

Мне не ответили, медленно отступая от не на шутку разбушевавшихся астрантов синдиката, что неожиданно бодро раскатали двух из пяти ассасинов, тонким слоев по стенам. Кто-то из них и вовсе наколдовал из астарии иллюзорного скорпиона, что вполне материально крушил преграды на своем пути, рискуя добить несчастный купол, скидывая с немалой высоты в зал.

Не обращая внимания на все это, я аккуратно подошел к дыре в стеклянной поверхности, опасаясь поскользнуться и несвоевременно навернуться. Внизу, к удивлению, было пусто и даже охранников не видно, зато парочка трупов с револьверами наперевес как раз таки имелась.

От молниеносного осознания своих реакций на картину, даже на миг стало не по себе. Я прекрасно понимал, что врагам, с которыми не в силах совладать тренированные десятилетиями воины, я не то что не помешаю, а просто о них убьюсь. Скорее всего, случайно напоровшись на какую-нибудь смертоносную ересь.

Потому я незамедлительно прыгнул вниз, выставляя перед собой тело Асперо с отрицающим гравитацию саваном.

Махинация не то чтобы удалась, но я по крайней мере был жив. С горем пополам распрямив спину, на всякий случай помародёрствовал, забирая один из револьверов, и вновь поднял Асперо.

Рыцари наверху все еще не могли отступить, но как только я поднял глаза, там что-то нешуточно бухнуло, заливая кровью большую площадь стеклянных стен.

Если раньше я скучал по мандражу, то сейчас его отсутствие меня откровенно пугало больше самой ситуации в которой я оказался, как-то невзначай выполняя одну из ключевых функций плана.

Я трусцой побежал к сцене, а точнее к помосту, что соединял ее с закулисьем, поскольку оттуда имелся выход наружу для персонала.

Какая-то недобрая пустота зала если и настораживала то лишь слегка, поскольку я прекрасно понимал, что сейчас в синдикатовском клубе творится настоящий дурдом, где бандитов выкашивают другие бандиты с попеременным успехом. И пока не прибыли жандармы, в мелком геноциде неплохо помогали Рыцари.

Обегая чертовы беседки я только теперь понял насколько же этот зал большой, поскольку путь даже от одного «столика» к другому, занимал не меньше тридцати шагов.

По плану, за кулисами меня уже должны были ждать, однако я в это слабо верил, решив не зацикливаться.

В любом случае, — жандармерия уже должна была быть здесь и потихоньку оцепить здание. Пусть большинство задуманного пошло коту под хвост, шанс был.

Поднявшись по скрытым черным полотном ступенькам у сцены, я вышел на авансцену, немного зажмурившись от света софитов, что в этой перспективе придавали всему немного зловещести.

Пройдя всего несколько десятков шагов по огромному пьедесталу я уже ступил на серебряную дорожку, что как на показе мод, вела ко входу за кулисы, однако тут же замер.

С другой стороны, из карманного помещения, ко мне неспешной походкой двигался человек в черном балахоне и с мечом в руке. Другой рукой, держа за шиворот, он волочил за собой бессознательное тело некой личности, что так напоминала давно известных мне персонажей земного кинематографа и должна была давным-давно покинуть заведение «Стеклянные Холмы».

Фигура в черном балахоне и с пышной кисточкой темляка от рукояти клинка, волочила за собой настоящего Озморна Солля. И вот теперь у меня внутри действительно похолодело.

Я посмотрел на лицо, скрытое капюшоном и шарфом, а после встретился с ассасином глазами, в которых увидел слабую черно-гнилостного цвета пульсацию того, что старейшина Маэду так долго пытался мне объяснить, называя «темным началом».

— Ты… — прошелестел голос убийцы громким шепотом и он навел на меня острие меча. — Тоже пойдешь!

Удивляться было некогда, а решать что-то надо было, причем срочно. Расценив положение Оза как допустимое для задуманного, я не задумываясь вытащил подобранный револьвер и выстрелил.

Как ни странно, я мог бы даже попасть, если бы Хаттори не отбил пулю клинком, поднимая ощутимый ветерок вокруг. Поэтому я продолжил стрелять, но каждый выстрел был встречен клинком, движущегося с невероятной скоростью демонопоклонника. И когда я насчитал десяток спусков, у него наконец лопнуло терпение.

Убийца рванулся ко мне припадающими к земле рывками, напоминая змею. А когда рывок довел до меня, раздался громкий хлопок и я ощутил огромной силы удар по всей площади тела.

Вместе с Асперо на руках, меня откинуло к одной из беседок, на добрых несколько метров. Возрождая вполне свежие воспоминания встречи с предшественником убийцы из того же клана. Отпущенная по пути тушка Рыцаря вполне себе спокойно зависла в воздухе. А я, сорвав шифоновые занавески и в них же запутавшись, грохнулся, сначала, со всей надлежащей инерцией на столешницу, ощущая дичайшую боль, а дальше и на диванчик.

Оглушило меня знатно, однако примененная ранее астральная конструкция, разительно уменьшила если не ущерб, то боль, точно. Поэтому отходняк оказался довольно коротким.

— Ты сумел поглотить брата… — с долей любопытства, изучающе осматривая меня и переворачивая голову с боку на бок, молвил он. — Удиви меня…

Ситуация, мягко говоря, так себе.

Едва сумев выпутаться с чертового шифона, я замер, даже не представляя — что могу противопоставить этому чудовищу.

Тайком оглянувшись на купол, увидел непрекращающуюся схватку. От остальных мастеров Дома Мечей — ни слуху, ни духу. Мыслей, как выруливать из этой задницы, тоже не предвиделось, поэтому я решил действовать немного по-другому.

— Зачем вам Озморн? Хотите навернуть в свое безумие?

— Да что ты знаешь, выкидыш?! — прыснул ассасин и в мгновении ока поравнялся со мной. — Мир КРИО падет. А за ним и все остальные! И если потребуется так будет длиться до бесконечности, пока не наступит Истина. Потому, что грядет настоящая Истина, а не то чем довольствуются мерзкие слепцы, вроде вас. И он в этом поможет. Уж будь уверен!

Отчаянно пытаясь найти хоть какие-то варианты дальнейших действий, я немыслимо обрадовался словоохотливости демонопоклонника, что вдруг начал нарезать вокруг меня круги. Будто и вовсе позабыл об Озморне.

— Я покажу и ты поймешь, если действительно таков каким тебя считает Учитель, — молвил Хаттори и неожиданно прикоснулся к моей голове ладонью.

Не успев даже толком испугаться, я почувствовал, как в сознание врывается бурный круговорот. Не спрашивая ни согласия, ни тем более разрешения…

«Опять. Вновь. И снова.

Четырнадцать лун. Раскуроченная пополам планета с зарождающимся внутри ее лона огнивом заразы. Безбрежная вселенская пустота звездного пространства.

Храм на глыбе пропал. Теперь я стоял по пояс в какой-то смоляной жижице с множеством выступающих из нее тонких ветвеподобных щупалец красного цвета. Они проникали под кожу, в тело, опутывая кости и органы, а потом внедрялись и в мозг, на пути к астаромие. А затем и к душе.

Ошарашено оглянувшись, я вдруг понял, что стою в бесконечно великом море черноты, тянущемся до горизонта доступного глазу. Вокруг, точно так же как и я, погруженные в нефтяной раствор, корчатся неисчислимые мириады людей, нелюдей, животных, растений, лесов и гор, домов и городов, островов и материков, морей и океанов, планет и созвездий…

Вспышка… Храмовый гигант низвергается во тьму… Смола кипит и парует отравляя материю… Парень со светлыми волосами рыдает, смотря на руки, что по локоть в смоле… Белоснежная плоть скульптур ангелов, с бесносыми лицами и огромными глазами, трескает, пуская кровь из щелей… Огниво, пуская протуберанцы, взрывается… Тьма и пульсация… Пульсация песни… Песнь пульсации… Песнь бездны…».

Меня вырвало из видения, попутно будто содрав кожу и мышцы, в попытке разнять щипцы ветвеподобных щупалец, что готовились в буквальном смысле вынуть душу.

Ни ощущения, ни картины не принесли удовольствия, якобы мотивирующего к содействию. Наоборот — теперь я был готов голыми руками удавить нечисть, лишь бы не допустить этого.

Медленно подняв взгляд на главу отряда убийц я решил, — во что бы то ни стало, бороться до конца. Потому следующим, что я сделал, словно по какому-то наитию, было подсмотренное у Серро движение перед его жутким ускорением и ударом.

Я выпятил указательный палец и мизинец в полусогнутом виде, а остальные сжал в кулак, быстрым движением наотмашь атаковав Хаттори. Мысленно я воспользовался единственной доступной мне концепцией и наполнил движение светом. Это вызвало нешуточный звон в ушах у меня, а у ассасина, едва успевшего при всей своей скорости, среагировать, — разодрало большую половину балахона, пустив даже кровь из царапин. Такую же черную и смолистую, как в недавнем образе.

В его удивленном взгляде я увидел смерть, поэтому сразу же активировал оба перстня «Щитовник», притащенные Озом.

От ударной волны они меня не спасли, зато голова осталась на месте, что не могло не радовать. Однако радость моя продлилась недолго, поскольку с доступной ему скоростью, ассасин исчерпал весь запас моих щитов за считанные доли секунды. И я вновь оказался в начале нашей встречи, с тем лишь отличием, что в моей грядущей смерти теперь нет никаких сомнений.

Ассасин приблизился ко мне впритык и вцепившись в запястье выкрутил руку, заставляя стать на колени, видимо, чтобы проткнуть насквозь. Опять. Кьё'ссай!

Попытки вырваться или даже повторить недавний эксперимент были встречены только усилением хватки и, как следствие, — расплывающейся болью. От ее цепкости. ю на полном серьёзе. ю затрещали кости.

— Ты сделал неправильный выбор, — злобно гаркнул убийца замахиваясь. — Про…

Он неожиданно оборвался на полуслове, содрогнулся всем телом и, захлебываясь собственной, кровью. Миг спустя из его груди выпер наружу вибрирующий астарикадой клинок.

Несколько секунд корчась, демонопоклонник наконец ослабил хватку, выпуская мою руку из тисков своих пальцев.

Асперо, будто пьяный, покачиваясь при малейшем дуновении ветра, отпустил иллюзорный клинок и тот сгорел в груди Хаттори, оставляя огромную дыру.

Не говоря ни слова, воин упал на колени, но сознание не потерял и опершись на мое плечо тихо прошептал:

— Раззява…

Спустя секунду — позади наконец-то рухнул купол калибановой ложи и бойня могла бы перенестись в зал, если бы раньше сюда не перенеслись жандармы. Переливающиеся плотной и чистейшей астарикадой, несколько десятков сфер метрового радиуса вкатились внутрь и мгновенно рассредоточились по периметру.

Вместе с ними в зале появился, сначала проплывший по воздуху несколько метров, а потом громко упавший, остаток Отто Калибана.

Выглядел он даже хуже Асперо, однако все еще был жив. А Серро, вышедший следом со стороны малого зала, хоть и тоже был изрядно потрепан, — все же стоял на ногах.

Как раз «вовремя» начали вылезать из всех щелей Рыцари, тут же попадая под юрисдикцию жандармерии и, до выяснения обстоятельств, отправляясь под арест.

Аккуратно уложив на пол Асперо я позвал для него медика, а сам рванулся к идиоту с мордой эльфочубакки, что так и остался лежать на серебряной дорожке. Однако далеко идти не пришлось, поскольку он сам шел навстречу, слегка прихрамывая и слабо улыбаясь уже своим собственным лицом.

С невероятным облегчением, я даже не заметил, как меня заковали в кандалы и потащили в сторону выхода. Жандармерия зачистила то, что осталось от Хвоста Мальпурнии и особо разбушевавшихся бандитов.

Из десятка Рыцарей двое оказались в критическом состоянии, но выжить должны. Остальные: в относительном порядке и что самое главное, — живы.

Воистину — гордость и честь альтуимского Дома Мечей.

План, провалившись, удался.

Уговор есть уговор

— Согласны ли вы, говорить правду, только правду и ничего кроме правды?

— Ага.

— Клянетесь ли вы быть до конца искренним во всех своих ответах, понимая, что истинность их будет подтверждена, либо опровергнута Высочайшим Трибуналом КРИО и непосредственно Дланью Правосудия?!

— Ну да.

— Владморн Эбенезморн Солль, отвечайте четко и коротко на все последующие вопросы. Только «да» или «нет». Вы готовы?

— Готов.

— Вас зовут Владморн Эбенезморн Солль?

— Да.

— Являетесь ли вы названным братом Озморна Эбенезморна Солля?

— Да.

— Было ли посвящения произведено им по собственной воле?

— Кхм… полагаю, что да.

— Угрожали ли вы Озморну Эбенезморну Соллю, или же использовали иные рычаги давления, дабы он посвятил вас в благородную жизнь представителей Высоких Домов?

— О-нет.

— Знали ли вы что Озморну Эбенезморну Соллю грозит опасность в лице преступников и нечистивых представителей Культа Астральной Бездны?

— Да, знал.

— Содействовали ли вы вышеупомянутым нечестивцам в преследовании и обнаружении Озморна Эбенезморна Солля?

— Нет.

— Было ли посещение заведения именуемого «Стеклянными Холмами» вашей идеей?

— Да.

— Знали ли вы что на Озморна Эбенезморна Солля совершат нижайшую попытку покушения?

— М-м… думаю да.

— Думаете или «да»? Поясните.

— Я подозревал нечто подобное, поэтому «да».

— Влияли ли вы на Озморна Эбенезморна Солля всеми возможными способами, чтобы он все-таки посетил заведение?

— Ну… нет.

— То есть вы не хотели подвергать Озморна Эбенезморна Солля опасности?

— Нет, не хотел.

— Вы когда нибудь желали Озморну Эбенезморну Соллю зла?

— Прошу уточнить вопрос.

— Что вы имеете в виду?

— Уточните, пожалуйста, что имеете в виду вы, Высочайший трибун! А то, когда мы ссорились в последний раз, с господином Озморном Эбенезморном Соллем, я хотел ему голову отвинтить. И уверен, что сие низменное желание возникнет еще не раз. Но убивать его или подвергать его жизнь опасности, тем более умышленно, я бы никогда не стал.

— Не ерничайте, юноша!

— Ни в коем случае, ваша честь! Высочайший трибун!

— Что еще за… Ну да ладно… То есть вы не желаете зла Озморну Эбенезморну Соллю?

— Нет, ни в коем случае.

— Причастны ли вы к похищению Рыцаря Асперо Кинаса?

— Не знаю.

— То есть как это вы не знаете? Отвечайте четко! Да или нет!

— Не могу, поскольку, вероятно, именно из-за моего посвящения, бандиты могли наткнуться на наш след и, в результате, напасть. И, соответственно, — пленить господина Асперо Кинаса.

— Протестую, высочайший Трибун! Это уход от отве…

— Протест отклонен, перкуссиарий! Юноша все правильно обрисовал и Длань Правосудия, показывает что он не врет.

— Да у него же на роже напи…

— Хватит, господин Калибан! Держите себя в руках, во время Высочайшего Трибунала! Иначе я буду вынужден отлучить вас от процесса!

— Итак, господин Владморн Эбенезморн Солль… У вас очень необычные волосы… С рождения? Нет? Чудно-чудно… Кхм… Прошу прощения… Ах да! Готовы ли вы поклясться, что не шли на сознательное лишение жизни или причинение вреда господам Озморну Эбенезморну Соллю, равно как и Асперо Кинасу?

— Да, готов.

— С другой стороны, считаете ли вы причастным к оным действиям господина Отто Калибана, равно как его подопечных?!

— Да, считаю.

— Ах ты…

— Господин Калибан! Покиньте помещение! Сию же минуту! Вон! Пресвятые ступни Каллитории, что ж твориться то… Дефессий, угомоните реюсория и выведите из залы Трибунала! Кошмар… Ладно, и последний вопрос… Господин Владморн Эбенезморн Солль, признаете ли вы себя виновным или частично виновным в недавних событиях, что имели место быть в заведении «Стеклянные Холмы»?

— Ох… Ваша честь… То есть, — Высочайший Трибун! Честно говоря, я полагая, что некоторая доля вины за мной присутствует…

— Что? Что вы имеете в виду? Объяснитесь, пожалуйста.

— Я ведь знал, что есть риски, когда увлекал Озморна развеяться! Хотя и не подозревал, что это так обернется. Потому, можно сказать, что в этом есть доля моей вины. Ведь, видя как Озморн, переживает из-за ситуации я даже не подумал, что на нас могут напасть, едва ли не в центре города! Прямо посреди прекраснейшего Стального Плато…

— Ох, не стоит…

— Высочайший трибун! Длань Правосудия чувствует раскаяние! И, вследствие, сопоставления всех ответов реюсория, сделан вывод о его невиновности!

— Вот видите, юноша! Не корите себя, ступайте…

— Благодарю, высочайший трибун!

— Итак. Следующий свидетель… Госпожа Эльза М'хор!

— Д-да-да!!!

* * *

Ненадолго, будто сопровождая относительно хорошее настроение, из-за туч выглянуло солнце. Для того, чтобы подразнить полчаса и опять укутаться снежным одеялом. Рассветный покой, тем не менее, не мог покинуть ни моего тела, ни самочувствия.

Застекленная трапеция балкона, самого высокого номера в гостинице «Ореол», на время отделила меня от всего окружающего мира. Наконец-то дав возможность насладиться таким ностальгическим чувством питья кофе под дым сигары.

Вчерашний процесс потребовал немало сил и нервов. Зато, можно сказать, что справедливость почти восторжествовала.

Отто Калибана засудили к тремстам годам каторжных работ на тюремной планете Коджима, когда всплыли все его темные делишки. При средней длительности биологического цикла около трехсот-четырехсот лет, вероятность того, что бандит доживет до освобождения, довольно мала.

Оказывается, — мы сделали царский подарок, когда привлекли «бизнесмена» Отто Калибана к ответственности за покушение. Наконец-то вызванный на трибуну глава синдиката столкнулся с Дланью и понеслось-поехало. Тот, кого не могли ни разу даже оштрафовать, из-за нависших крыльев дворянского патронажа, теперь размотал гигантский преступный комок, вставший в горле жандармерии едва ли не самой болезненной костью.

И теперь мы, пускай даже на время, стали не только первыми целями синдиката, но и самыми настоящими друзьями жандармерии, а может даже немного и героями.

Озморна Солля, равно как Владморна Солля, то бишь меня, целиком и полностью оправдали, а после предоставления всех необходимых выписок и ответов, — сняли все подозрения в покушениях на других претендентов на регентское кресло.

На всех таможенных постах, переправах, транспортных узлах и развязках, ввели особенное положение, усилив контроль. Во избежание появления новых членов культа и, давно мозоливших глаза властям, бандитов.

Возможно, — поможет. Но лично я в этом сомневался. Впрочем, жандармерии виднее.

Длань Справедливости, — вершина правовой системы КРИО. Лицензированный и официально утвержденные детектор лжи, который не в силах обмануть ни грамотные дыхательные упражнения, ни седативные препараты, ни, тем более, чересчур здоровая сердечно-сосудистая система.

Длань представляла собой некую разновидность нейриума с вмонтированным отпечатком искусственного интеллекта. Иными словами, — мозг в шарике. Который, анализируя реюсория-ответчика, попутно сканировал его ауру на правдивость высказываний.

Уж не знаю откуда крионцы брали эти «мозги» и как вообще «длани» изготавливались, однако вероятность промаха, при анализе, фактически отсутствовала. Плюс ко всему этому: детектор, на основе полученных ответов и обработанных данных, имел возможность делать общие выводы о личности, как о реюсорие и признавать, либо опровергать его вину.

Естественно, в конечном итоге, после совещаний и определенных дискуссий, выводы все равно делал Высочайший Трибунал. Однако, пока еще не было прецедента, чтобы решения и выводы отличались от представленных Дланью. Меры наказания, — да. Но не выводы.

Уж не знаю, — повезло ли? Я пытался быть максимально честным с самим собой, во время ответов, но при этом не болтать лишнего.

Результат на лицо, — я на свободе.

Хоть что-то имело позитивную механику в сложившихся обстоятельствах. Пусть и на время, но от Калибана мы избавились, чего про Хаттори навряд ли можно сказать. Но теперь за нами ходила целая армия жандармов, вооруженных до зубов и все без исключения — опытные боевики астранты.

Временно превратившись в подобие лазарета, номер «люкс» сейчас не имел ни одного пустующего угла. Повсюду отдыхали прославленные Рыцари, после знатной потасовки в «Стеклянных Холмах».

Не сказать чтобы меня это напрягало, но свои недочеты все же были. Они почему-то всьерьез, всем скопом, вознамерились со мной подружиться. И, похоже, я даже знал кто же их надоумил.

В КРИО вообще предпочитали на постельный режим отправлять домой. Максимум — бездомные, либо жертвы страшных увечий, неспособные огласить свою личность, оставались в больницах. И то ненадолго. Скорая помощь соответствовала названию целиком и полностью. Учитывая уровень медицинского обслуживания, где фактически любого, словно лего-гомункула, могли собрать обратно за считанные часы, подобное имело вполне весомые основания.

Вот и сейчас господин Асперо Кинас отлеживался в одной из многочисленных комнат «люкса», а остальные пострадавшие Рыцари, — в соседних.

Озморн отправился встречать Тильду, что примчалась сразу же, после всего этого безумия. По астарофону она обещала. если не умертвить, то по крайней мере, покалечить блондина, что так легко отделался.

А я, прищурившись, как объевшийся сметаны кот, смотрел на никогда не засыпающее Стальное Плато Джукатты, наконец-то, понемногу понимая — насколько, все-таки, это забавный и интересный город.

Кстати, о котах…

— Владморн Эбенезморн Солль, клянетесь ли вы разделить со мной счастье марропития и табакокурения в эту раннюю пору? — проскрежетал котолюд, бесшумно проскальзывая сквозь приоткрытую стеклянную дверь.

— Высокий трибун одобряе… — надменно махнул рукой я.

— О-о, ваше благородие и честь, — подобострастно заламывая руки, поклонился котолюд.

Прекращая кривляться, что было даже к лицу, он подмигнул и развалился на широкой софе-лежанке, уподобляясь древнеримским патрициям. Поднос, со все еще парующей маррой, приветливо булькнул, наполняя кружку, после чего задымилась и сигара.

— Когда вы собираетесь отбывать в Эльсаим? — полюбопытствовал он.

— Как только Асперо станет на ноги, — отхлебнув напитка и довольно скуксившись, ответил я. — Местные врачи сделали все, чтобы это заняло не больше пары дней. Глаз, увы, уже не восстановить, но протез ему поставят со дня на день. И обещают, что будет даже лучше чем прежде. Жаль, Асперо посулов не оценил и едва не покалечил сболтнувшего это врача… В общем, — как только, так сразу. Правда, с таким количеством внимания, я не до конца уверен в необходимости посещения Эльсаима, кроме как в качестве пересадочной станции. Адепторум через пять дней. Так что…

Я чувствовал желание Серро что-то обсудить. Равно как и то, что он никак не может подобрать нужных слов. Поэтому продолжал наслаждаться моментом, не подавая виду.

— Кхм… Помниться мне, мы кое о чем не договорили, — нашелся наконец он. — Тогда, в «Холмах», я говорил, что когда все закончиться…

Котолюд перешел в сидячее положение и уставился на меня самой серьезной миной из своего арсенала. При любых обстоятельствах, — более сосредоточенной физиономии у этого персонажа мне встречать не доводилось.

— В общем, я хотел извиниться! Слишком резко я прореагировал на появление такой спорной личности в окружении Озморна… Я знал его с детства, — служил некоторое время охранником его отца, — и уже тогда он был очень доверчивыми и добрым ребенком, потому… Эх, ладно. Прошу прощения, я был не прав на твой счет! Более того, в свете недавних событий, я предлагаю тебе ученический сигил в альтуимском Доме Мечей, под моим непосредственным руководством.

От его слов, в конце, я едва не поперхнулся. Эдакий небольшой разбор полетов с малой толикой драмы и самобичевания, воспроизвел, надо отдать должное, необходимое впечатление.

— Э-кхем-кхем… — откашлялся я. — Это… Довольно неожиданно, если честно. Несомненно, извинения приняты. И, — я замешкался на мгновение. — честно говоря, насчет ученичества, мне надо подумать. Заманчивое предложение, но, признаться, — не особо вижу себя в качестве Рыцаря. Поэтому, не готов давать каких бы то ни было обещаний. Но я подумаю. Очень хорошо подумаю.

Котолюд улыбнулся, и сам, наверное, понимая, что этому не бывать. Даже не в глубине души, а на поверхности.

Но не сказал больше ничего. Мы безмолвно лежали и курили, наслаждаясь прекрасным кофе-маррой и самым спокойным за последний месяц утром, что общалось со всеми одинаково, — изморозью на окнах.

* * *

— Видел, бы ты рожу Калибана, когда под маской Оза оказался Тисс, — довольно хохотнул Гийом, развалившись на диване.

— Да-а, оно того стоило, — засмеялся Серро.

— Да идите вы, — буркнула знойная блондинка Сертания. — Я так завидую! Толстяк оказался непростым соперником, а я никак не могла зажать чертовых Хаттори в угол. До чего же ловкие ублюдки!

— Они все там не пальцем деланные, как бы… — подметил Тиссандор.

Недавно показавшая себя вполне функциональным боевым отрядом, компания, поудобней умостившись, заняла огромный П-образный диван в центральной комнате номера, своими могучими телами.

Всем хотелось обсудить провально-успешную «операцию». Даже Оз заявился спустя полдня. Неловко держась за ручку с раскрасневшейся леди Маораной Тильдой и не оставляя никаких сомнений о том как они потратили вдруг обретенное время.

— Не хочется показаться тугодумом, — медленно начал кодол Хорхе, вызвав у всех на лицах улыбки, так и не рискнувшие перерасти в смешок. — Но как вы догадались, что ассасинам Озморн нужен живым?

Не совещаясь, все уставились на меня. Даже чертов Оз и тот, с неподдельным любопытством, ждал объяснений.

— Эм, — собираясь с мыслями я поставил кружку на стол и скрестил руки на груди. — Во время преследования на Гонтале, демонопоклонники зачистили наемников синдиката, даже не парясь над тем, чтобы скрыть свои следы. Учитывая историю клана, несложно проследить что, во многих ситуациях, они поступали с точки зрения безусловной выгоды. Верно?

Как-то даже сокрушенно я увидел сплошную линию сдвинутых бровей, хотя кивнули все. Ну да, ну да…

— Какова выгода в зачистке тех, кто может сделать за тебя всю грязную работу? — пытаясь подвести к выводу, спросил я.

Увы, просветление было замечено лишь на лице детины Хорхе, которого все почему-то считали слегка «медленным». В вопросах сообразительности, по крайней мере.

— Да ну, вы чего?! — обиделся Хорхе, наблюдая недопонимание на лицах тех, кого теперь смело можно было именовать «вояками». — Это ж очевидно! Ну, теперь во всяком случае. Мы ведь не в темные века живем, чтобы в качестве подтверждения смерти, требовать голову убитого! Если бы целью Хаттори было убийство Озморна, они бы предоставили это синдикату и, в случае, если те накосячат, — сами бы подчистили все бока. И бы сбрили деньжат за чужую работенку. Задачей была доставка живым! Потому они зачищали мешающих членов синдиката. Верно?

Я кивнул.

Тихий ропот «эврики» прокатился по Рыцарям, вызывая удовлетворение собственной «догадливостью».

— Стоп, — опять нахмурила брови Сертания уже порядком раскрасневшись от вина. — Но откуда ты узнал, что они придут на встречу Оза с синдикатом?! Этого никто не мог предвидеть.

Бедолага Хорхе лишь сокрушенно хлопнул себя по лбу, опять увидев заинтересованные лица товарищей. Поэтому, я решил не затягивать и выложить все как есть.

— Я не знал, а предполагал. Вероятно, Хаттори уже давным-давно следили за Озом, собирая информацию, либо выжидая, до поры до времени, когда им дадут команду «взять!». В некотором роде, возможно, оберегая и даже охраняя его. После посвящения и нападения в Хармине, вероятно, команда наконец прозвучала. Однако они облажались. Учитывая хаотичную мотивацию демонопоклонников, единственное чего они ждали, — когда засветиться Оз, чтобы тут же его заграбастать и не запороть команду снова. Стоит ли говорить, что лучший способ засветиться, — интервью в одной из самых крупных газет КРИО? И что им оставалось, когда Оз со своей сиятельной свитой двинул туда, где ему меньше всего требовалось находиться?!

— Так вот зачем вы вырядились, как озабоченные стариканы! — просияла наконец блондинистая видхианка.

Честно говоря, от происходящего меня немного зазнобило. Оказывается Рыцари, сами до конца не понимая зачем, согласились подвергнуть жизнь опасности по одному лишь зову Серро? Слабоумие и отвага. Ни дать, ни взять.

— Эм… — поднял руку, будто в школе, немного стеснительный Тиссандор.

— Да?

— А что с номерами? Зачем было заказывать два номера на разные имена, если все мы, все равно, находились в «Ореоле»?

— Путали следы, — взял на себя роль Капитана Очевидность, Оз. — Если бы кто-то ночью пришел нас убивать, — отправился бы к вам и отхватил бы по самое «помилуйте». Лишняя перестраховка, так сказать…

Очередной ропот «эврики» прокатился по компании и благополучно заглох, медленно переводя присутствующих в режим банальной попойки.

Пока компания продолжала обсуждать те или иные моменты недавних событий, переплетая и прошлые опыты, я потихоньку удалился в свои покои. Предварительно убедившись, что Асперо дрыхнет без задних ног.

Когда я почти переоделся, в открытую дверь постучался Оз, подпирая дверной косяк. Он смотрел насмешливыми глазами, в которых, тем не менее, плескалась грусть.

— Одеваешься?

— Очевидно и невероятно, — не удержался я от подкола, застегивая пуговицы пиджака. — Дедукция идет тебе на пользу.

— Кхм… ну да, — тихо хохотнул он. — Слушай… Ты ведь понимаешь что это ничего не меняет?

Я удивленно развернулся на каблуках.

— Ты о чем?

— О том, что ты сказал, — пронзительным взглядом ответил Оз. — То что вероятно Хаттори убили тех наемников на кладбище, почему-то опасаясь моей преждевременной кончины.

— Ох, ты догадался…

— Даже Сертания догадалась, — хмыкнул Оз, а потом задумчиво взвесив суждение добавил. — Хотя…

— Увы, — без капли сожаления, снизал плечами я. — Просто расставлял все точки над «ё».

— Ну уж нет! — усмехнулся он. — Мы оба прекрасно знаем, что ты хотел этим сказать. И так же оба знаем, что это полнейшая чушь. О чем-чем, а вот о содеянном я жалеть не буду.

— Просто хотел показать тебе, насколько ты доверчивый, — лукаво молвил я, застегивая последнюю пуговицу, после чего растопырил пальцы веером, показывая печать посвященного. — Я ведь уже никакой не спаситель, а деньжата и статус при мне!

— Верно, — в тон ответил блондин. — Теперь ты спас мою шкуру вполне сознательно и поставил для себя жирную точку, вместо ненавистных троеточий. И как чувство?

— Прелестно, — признался я, надевая шляпу-котелок, потому что холод зверский. — А сейчас будет еще лучше!

— О-о, — похлопал со всей церемониальностью Оз, посмеиваясь. — Госпожа Эльза М'хор сумеет сделать для тебя вечер незабываемым! В этом я не сомневаюсь.

Подходя к лифту в коридоре, где, сидя на мягком пуфике, дежурил старый жандарм кротолюд, окинувший меня подслеповатым, но оттого не менее критическим взглядом, я лишь на прощание громко ответил:

— Уговор есть уговор, знаешь ли…

* * *

Спустившись, в компании двух шкафоподобных жандармов в холл гостиницы, я со смешанными чувствами двинул к выходу. Полюбившийся мне соволюд-возница уже должен был ждать на парковке, но что-то мне подсказывало, что все не будет так просто.

Разодетые в синие ливреи жандармы по решению Высочайшего Трибунала должны были сопровождать, как Оза, так и меня, по всей территории Джукатты, до тех пор, пока не передадут в руки коллег с Эльсаима, а те, — Альтуима. И так до самого адепторума, когда мы, в случае успешного прохождения церемонии, перейдем под охрану непосредственно Четырех Колонн КРИО. Почему-то вариант нашего провала никто даже не рассматривал, похлопывая по плечам на такие реплики и тихо посмеиваясь.

Не то чтобы я горел желанием идти на свидание с кехнецией, однако решительно не видел причин отказывать. Не смотря на сумасшедший в некотором роде характер, я ей вполне симпатизировал. А что главнее всего, — это было частью уговора.

Так что через полчаса, мы оба, в сопровождении жандармов с обеих же сторон, должны были предаться празднику чревоугодия в одном из лучшим ресторанов Джукатты, — «Пакраттиэль».

Выйдя под знакомый навес, я с каким-то дурацким удовольствием дыхнул паром на местную холодрыгу, и направился к стоянке. Едва завидев всегда удивленный взгляд возницы, я приветливо помахал, но один из жандармов, перегородил мне путь здоровенной рукой.

— Не положено, господин Солль, — безапелляционно пролепетал конолюд, другой рукой указывая на служебный астаромобиль жандармерии, больше напоминающий какой-то раритетный горбатый запорожец, чем прогрессивный транспорт. — Мы довезем вас в целости и сохранности, да еще и бесплатно.

Расстроившись немного своей недальнозоркости, я виновато сунул деньги соволюду, удивленно глянувшему на жандармов. Компенсировав убытки и извинившись за беспокойство, я, с горем пополам, пошел по предначертанной дорожке.

Все равно стражам закона невдомек, насколько может быть приятным путешествие в компании такой колоритной личности, создающей собственную неподражаемую атмосферу. Только время потеряю. Да и тем более, что это их работа, — моя безопасность. Так что жандармов тоже можно понять.

Примостившись на мягком сидении, я привычно потер руки, хотя, чтобы замерзнуть в новых перчатках следовало, как минимум, окунуть ладони в жидкий азот. И то не факт, что сработает.

Жандармы, сели по обе стороны от меня, зажав между собой и безмолвный возница завел двигатель. Что-то надрывно обиженно бухнуло и раритет двинулся с места.

Привычные очертания Джукатты казались сейчас размытыми и куда холоднее обычного. Вечер наступал непрерывно двигая стрелки часов, а одни прохожие и огоньки зданий, улиц, бульваров, сменялись другими. Все спешили по делам, проживая очередной обычный день в такой, на самом деле, необычной вселенной.

Дорога не должна была оказаться долгой, но почему-то все же становилась таковой. Затягивалась.

— Эй, ресторан не в той стороне, дружище, — недовольно заметил второй жандарм, собаколюд с внешностью бульдога. — Ты пропустил поворот!

На краю сознания недовольно зашевелился спрут тревоги, водя отвратительными щупальцами по вновь воспаленным нервам. Присмотревшись к водителю, я почувствовал, как внутри что-то упало. Тяжело, но беззвучно, утопая в бездонной пустоте.

Отражение глаз, в зеркале заднего вида, болезненной вспышкой напомнило мне того, кто недавно поделился воистину страшными видениями, якобы грядущего. Отражение Темного Начала.

Астаромобиль резко затормозил, мотнув меня вперед и обратно. После чего с треском заехал на безлюдную пешеходную полосу тротуара.

На удивление безлюдную, для Джукатты.

Спустя секунду, с обеих сторон, сквозь окна, в жандармов вонзились удлиненные астарией гладиусы. Пробивая сначала стекло, потом кости, затем черепа. Мои охранники не успели не то что отреагировать, а наверное даже не заметили собственной смерти.

Двери астромобиля открылись и на, непривычно пустующей, улочке я увидел около двух десятков ассасинов клана Хаттори. Они обступили машину плотным кругом, попутно вытащив трупы незадачливых охранников наружу и не утруждая себя уважением к павшим.

Водитель шелестяще произнес:

— Выходи.

Желания покидать салон у меня не было никакого, но никто не спрашивал. Коротким рывком выдрали изнутри, хотя я всячески пытался зацепиться за кожаную обивку сидения.

Вывернули руки и ударом поставили на колени.

Как ни странно, они молчали. Замерев и, видимо, готовя какое-то ритуальное убийство, как мне подумалось. Но все оказалось куда хуже, чем я даже мог когда-либо предположить.

Из затемненного переулка, в нескольких метрах, выступил еще один человек, укутанный в черный балахон, в прорезях которого, присмотревшись, можно было узнать кольчужную полосу. А переплетенные с черными червями, золотые песчинки, лишь подтвердили опасную догадку.

Внутри разлилась страшная, инородная, воркующая тяжесть, как будто вытесняя все естество. Меня взяла мелкая дрожь, что понемногу переросла в припадок. Сложилось чувство, что в прослойку между кожей и мышцами залили целый океан кипящего масла. Сознание боролось до последнего, но я ощущал как стремительно, нехотя, оно меня покидает.

Ассасины, расступились, пропуская в круг фигуру.

Нарочито медленно подойдя ко мне, он сказал:

— Рад новой встрече, дитя…

Эпилог

Разлепив закисшие глаза, я грустно причмокнул пересохшими губами, ощущая внутри ротовой полости самый настоящий полигон, после ядерных испытаний. Самочувствие — ни к черту. Будто по мне, пару-тройку раз, проехались бетоноукладчиком.

Комнатушка, крепилась к дирижаблю на правах груза, поэтому обстановка не баловала комфортом. Не сказать чтобы я был в восторге от нового места обитания, однако, надо быть реалистом, — все лучше смерти.

Так что похищение, оставляет хоть какие-то крупицы надежды на полноту дальнейшего текста, чем упование сказочным посмертием. Хотя, нынешнюю реальность я когда-то тоже считал бредом и сказкой.

Конечно, — перспектива не радужная. Однако из любой ситуации есть, как минимум два выхода. А подобные передряги, — еще как ситуативны. Просто более проблематичны.

Жив, и на том спасибо. А сложности я, в определенной мере, даже люблю. Пускай и не в таком виде.

Что бы там не рассказывали религиозные фанатики о переходах в райские пущи, либо дьявольские котлы, смерть это не прогулка от точки «А» до точки «Б». Это конец. Жирная черная точка, а не романтизированное троеточие, перед, предположительно, последним абзацем в ничто.

Присев я осмотрелся.

Помещение напоминало консервную банку, с претензией на одиночную камеру или карцер. Первым делом, отметил прозрачный пол и стены, прошитые лишь серыми линиями стыков каркаса и чернеющим потолком. Для только что пробудившегося человека, — удовольствие сомнительное, несмотря на колоритный пейзаж мира.

Расположение дало возможность в полной мере насладиться пейзажем дождливых джунглей. Чем-то местечко вызывало чувство дежавю. Будто и здесь гражданская война астрантов успела пройтись широким шагом, перекраивая местность огромными шрамами, поглощенных зеленью, руин. Скелеты древних мегаполисов и боевой техники, не пережили испытания временем, оставив за собой только тени, из которых природа слепит свое творение. Если никто опять не решит побаловать себя рукотворностью.

Что успело отпечататься в сознании, на такой высоте, так это совершенная одичалость территории. Пышная, преимущественно кустистая, местность, имела неслабую предрасположенность к гигантизму.

Нескончаемые тропики свирепого леса и кустарников, контрастировали со слегка зеленоватым оттенком неба, что порождал догадки о крайне своеобразной атмосфере планеты. А один из спутников был настолько огромным, что его серый профиль обрамленный широким астероидным поясом, можно было в полной мере разглядеть даже днем и сквозь тучи.

Я успел увидеть непролазные кущи, распоясавшиеся мегатоннами пышной листвы; множество извилистых и мощных рек, избороздивших континент водоносными рукавами; десятки ничем не уступающих Ниагаре водопадов, что возвышались после каждой, мало-мальски значимой, ландшафтной неровности; бесчисленное количество совершенно сумасшедших расщелин и каньонов, эти самые ландшафты формировавших, и, наверняка, постоянно затопляемых выходящими из берегов водоемами.

На, плотнозаросших, верхушках то ли гор, то ли холмов, даже заметил поляну мерцающих, померанцевыми пятнами флуоресценции, грибов. Размером с пятиэтажку, каждый, они выстраивались подобно мегалитическим Стоунхенджам. Постоянно балуясь ударами молний, но не испытывая от этого никаких неудобств. Наоборот, — удовлетворенно подрагивали сияющими пузырями на, без сомнений, ядовитых, возможно даже хищных, шапках.

И по всему этому великолепию надрывно топтался страшный ливень. Дождь брал начало из тяжело нависающих, космато нахмуренных, туч. Безжалостно затоплял местность, а гром и, на удивление, частые молнии, словно конечные штрихи, довершали полотно.

Из местной живности, из-за неудобства дислокации, отметил лишь нескольких птиц в дали. Да какую-то разновидность летающих скатов, что точно так же обожали ловить молнии. Наверное, это какой-то, введенный эволюцией, вид спорта у здешней живности.

Как ни странно, — дирижабль даже не шатало. Моя «комната» находилась под скобаминесущейбалки, что выходила из стыка вагона с дирижаблем. Судя по габаритам, в балке вполне мог присутствовать еще какой-то коридор, для удобства доступа к грузу.

Контейнер, с комнаткой внутри, крепился до балки, словно одежда на вешалке. Либо туша скота на крючках холодильной камеры. Эту уж с какой долей пессимизма посмотреть.

Серый, довольно старый с виду, и обшарпанный, пассажирский вагон располагался прямо по курсу. Окон я увидел несколько, но и те будто тонированные, не пропускали света.

Изношенную обшивку покрывал, помигивающий синими переливами, энергетический кожух, что поглощал любые воздействия. Будь то природа, враг или законы физики.

Бушующая гроза, время от времени, разряжала недовольство по сигарообразному цеппелину, однако, похоже, ему это было только на пользу. Несколько мгновений разряды распускались по жесткому телу и гасли. Астральные батареи же, начинали удовлетворенно гудеть, явно преобразовывая полученную энергию. Никак систему у местных грибов позаимствовали. Или наоборот, — так сразу и не разберешься.

Я был в той же одежде, в которой покидал гостиницу, — зимний брючный костюм, рубашка и рассчитанные на страшную холодрыгу сапоги. Только вот предметы стиля, успели порядком измяться и запылиться, придавая виду несколько дней кутившего повесы.

Пока наряд был актуальным, однако с учетом подобного климата, — странно что я до сих пор не задыхался от жары. В любом случае, если меня оставили в живых, для некогда озвученной цели, то ждать каких-либо удобств или заботы, — вряд ли стоит.

Как ни странно, — травм я тоже никаких не заметил, пускай и готов был поклясться, что «принимали» меня вовсе не радушно или с опекой о добром здравии. Хорошо, что со всякого рода рукоприкладством решили не злоупотреблять, — какое-никакое напоминание о только начавшей налаживаться жизни, все еще тлело в памяти.

Разумеется, это я так себя успокаивал. Прекрасно знал ведь, что расслабиться нам не дадут, с самого начала. Комнатка, — свидетельство.

Первый дискомфорт, от наблюдения огромного пространства, сквозь прозрачный пол, прошел и я решил постучаться по, отнюдь, не стеклянному покрытию стен. Глухой звон и мигнувшая на секунду картинка были мне ответом. Металл и астария, — кто бы сомневался.

Наверняка имея какое-то средство наблюденияисвязи, — которых меня, весьма предусмотрительно, лишили, — похитители решили не заморачиваться над спец-эффектами.

Над головой предупредительно затрещало, вынуждая меня отодвинуться подальше, тревожно уставившисьна поцарапанный люк в потолке. Миг спустя, не обращая внимания на металлическую преграду, в помещение медленно опустилась крупная фигура, закутанная в черный балахон.

Я нисколько не удивился, потому как ожидал чего-то подобного. Эти ребята все-таки добрались до меня, несмотря на свое отвратительное чувство стиля и весьма специфическое отношение к планам на будущее. Стоилоподготовитьсяко всему, ведь последователи культа имели слишком странные мотивы. Достижение которых требовало любых жертв и не знало слова неповиновение.

Не ощущая особенной нужды в спектаклях, я принялся разглядывать незнакомца.

Изношеннаяи порядком обветшавшая одежда не представляла ничего, кроме местами оборванной, местами грязной, ткани. Лицо его скрывалось за маской, в точности повторяющей детали одного, на всех, лица. Безносого, тонкогубого, с огромными круглыми вырезами глаз. Лица, что в последнее время, неустанно меня преследовало.

Наблюдение и дедукция получались скверно, поскольку маскарад портил все.

А ряженый похититель тем временем, непринужденно материализовал для себя стул, в котором, заложив ногу за ногу, расселся.

В прорезях, по радужке глаз, маленькими червями клубилась тьма Темного Начала, столь же явно и открыто, как непогода снаружи.

— Скоро мыприбудемк месту твоего дальнейшего обитания и… переработки, — негромким, безжизненным голосомобъявилгость. — Это величайшая честь, для такой твари, как ты.

— По-моему, слово «переработка» малясь подточило великолепие момента.

Он поменял позу, опершисьлоктями о колени и внимательно всматриваясь мне в лицо.

— Увы, — Учитель считает тебя довольно ценным экземпляром, так что нам приходиться мириться, — еще тише, но с гораздо большей гаммой чувств, молвил он. — Лично я, уже давным-давно содрал бы с тебя шкуру и выкинул ее на съедение крысам.

— Не один уже пытался пытался из твоей братии, — с вызовом ответил я, не удосужившись вовремя подумать и остановиться.

Дальше меня били, пинали и всячески молотили. Без особого удовольствия, я отметил, что с болтовней лучше повременить.

— Речь шла о «живым», — услышал я тень удовлетворения. — О целости разговора не было. Так что лучше помалкивай, — здоровье тебе еще пригодится.

Он развоплотил стул, готовясь покинуть помещение.

— Как я уже говорил, — скоро мы будем на месте и в твоих интересах не разочаровывать Учителя. В здешней среде, жизни имеют свойство обрываться с поразительной внезапностью.

Немного отдышавшись, я перевернулся на бок, пытаясь выровнять дыхание, и вытирая рукавом кровь с разбитого лица.

— «Здешняя среда», — это где? Мне не помешало бы знать, откуда придется бежать…

Он еще раз внимательно на меня взглянул, будто увидев что-то новенькое.

— Мир укрыт со всех сторон природным феноменом, в кармане астрального шторма. Одна единственная лазейка доступна лишь тропам Перепутья. Так что не надейся на спасение. Не в этот раз. А если уж ты дорастешь, чтобы пройтись меж пластами бытия самостоятельно… Поверь, — есть множество и желающих, и более чем способных, переломить тебе ноги и всё остальное, как только тобой будет сделан первый шаг.

Исчез он так же нарочито, как и появился, оставив меня с горькой нелепостью происходящего и гудящим от побоев телом.

Я нащупал устрашающий шрам на груди, посередине которого расположился обломок кристалла. Изменившего всю мою жизнь, перевернув ее даже не с ног на голову, а нагло и безжалостно переписавшего все с чистого листа.

Гремел гром, сверкали молнии… На душе было паскудно и неопределенно тоскно из-за происходящего.

Единственной мыслью, в этот момент, было — как же я докатился до всего этого?!

* * *

Клубящаяся, словно сумеречный туман, тьма, ткала несовершенное полотно света. Частицы сияния складывались вместе, обретая очертания тонкого моста, протянутого над бездонной пропастью планаров бытия.

Раскаленные песчинки атмосфер кипели животрепещущей стихией, где зарождалась и умирала жизнь со скоростью во многие разы превосходящей свет.

Беззвучные шаги могли бы раздаться, если бы имели здесь хоть какой-то вес.

Идущий по мосту силуэт спешил бы, если бы не знал, что сейчас он в колыбели времен и просторов.

Навеки зависший на стыке реальностей обломок смотровой башни ждал бы кого-нибудь, если бы в его каменном сознании осталась хоть капля интереса к чему бы то ни было.

Темный силуэт казался тенью, потом вспышкой, а после и вовсе бликом, отражением иллюзорности здешних законов мироздания. Ступив под своды, всегда и никогда, величественного здания, направился к винтовой лестнице, спускаясь в непомерную глубину помещения.

Туда где, сомкнув астаромиями круг, ждали остальные члены Братства. Ждали его. Четырнадцатого.

Он вошел в небольшое помещение, где у стен стояли четырнадцать каменных кресел, больше похожих на троны. Под стеклянным полом бесновалась сфера бурлящей энергии. Его никто не поприветствовал. Реакция отобразилась коротким невербальным вздохом астарии по воздуху. И он вышел в центр залы, занимая место сегодняшнего Гласа, перед рассеянным вниманием Братства. Место того, кто шагая по Перепутье, имел на это верховное право.

Откинув капюшон, силуэт открыл лицо старого, совершенно седого, человека, с по-юношески живыми и подвижными чертами лица. Его зеленые глаза слабо отражали свет помещения, зарождая внутри, невеселые сегодня, искорки. Хранитель Возрождения, — Клауфер Маэду, вежливо поклонился присутствующим.

— Братья! — негромко обратился он к шести мужчинам и семи женщинам, что заняли все троны, кроме одного. — Сегодня последователи темного начала, прорвали нашу оборону. Пали больше половины Стражей бездорожной области мира Джукатта.

Никакой реакции. Они оценили новость, но прекрасно знали, что это только начало, а потому ждали продолжения.

— Подтверждая наши опасения, в этом им помог кто-то из колоннеров, — достаточно могущественный, чтобы скрывать не только свою, но и сущности нечестивцев.

По астрантам, прокатился ропот недовольства. Резные каменные кресла отвечали безразличной вибрацией астарии на возбужденные ерзания. Тринадцать, севших кругом, облаченных в серые хламиды с глубокими капюшонами, заволновались.

— И что же они такого необычного сотворили, помимо убийства пары сотен лимбивов на планарных границах, брат?! — прозвенел сухой, полный ленивого безразличия, мужской голос. — Убили посвященца обезумевшего Солля? Этого следовало ждать с тех самых пор, как сумасшедший сорванец додумался допустить к высочайшему роду какого-то голодранца. Вообще странно что он протянул так долго. И нет ничего странного, что культисты свели с ним счеты, после стольких унизительных провалов.

Как нынешний Глас, Маэду единственный стоял на ногах и не скрывал лица, озвучивая тревожные для Братства вести. Жаль, никто не спешил воспринимать их всерьез, продолжая то осматривать старинные каменные стены, то своеобразное вечно ночное небо, за узкими окнами-бойницами. Некто даже скучающе болтал ногой, оперившись щекой о ладонь, либо подсчитывая вспышки сферы внизу.

— Но зачем им вообще затевать нечто подобное ради такой мелочной мести, — засомневались звенящим, полным уверенности в себе, женским голосом. — Столько лишней мороки ради какого-то мальчишки? Тем более что подтверждений его смерти так и не поступило. Неужели посчитали его достойным своих кровавых ритуалов в качестве носителя?

— Не думаю, что парнишка имел хоть какой-то вес в этой истории, — хмуро произнес басовитый голос. — Скорее всего он просто неудачно попал им под руку, когда они пытались добраться до настоящего Солля. Вопрос лишь в том, на кой ляд, он им дался? Такую шумиху и кучу лишнего шороху подняли неизвестно зачем. Два бесталанных сопляка в своем эфемерном побеге от якобы преследующего их мира. Дались они этому, как и всем остальным, миру. Тоже мне. — важные персоны…

Братья и сестры, один за другим вступали в дискуссию, с одним и тем же настроением, что в конечном итоге их обьединяло. И это не столько пугало друида, сколько печалило. Вот уже почти три века, они, — наследники великого и древнего ремесла, вели кропотливую работу над охраной и познанием старого здания на стыке реальностей. Осколка от осколка технологий и искусства предыдущих цивилизаций.

Что-то изменилось. Они устали, расслабились, считая себя лучшими среди ныне живущих мастеров астаромантии. И теперь, когда тайны передававшиеся от учителя к учителю, от ученика к ученику, действительно требовали применения…

Он помнил их. Двух друзей, что всячески помогая друг другу, пытались выкарабкаться из внезапно захватившей обоих удавки. Он помнил юношу с золотистыми молниями астаромии, что давали ему возможность поступить фактически в любую из колонн. И несомненно в итоге стать мастером своего дела, если его озлобленные и тщеславные родственники не лишат жизни скорее. Помнил и новообращенного астранта, что даже не подозревал, какая мощь кроется в режущем свете его ауры. Сумевшего по одному оклику созвать всех лимбовов из ближайших обителей, заставив отворять щели Лимба еще добрый десяток раз в попытках образумить заплутавших духов.

И эти ребята уж точно не были мусором, каковым представляли его братья и сестры. Он промолчит. До поры до времени, пока их участие действительно не окажется незаменимым. И если хоть кто-то даст слабину перед клятвой, что была произнесена своим учителям много лет тому назад…

Четырнадцать фигур, завершив ритуал Гласа, стали кругом, образовывая друг с другом узы плотной астральной связи и с ее помощью, погружая свои сознания и астаромии в бушующую мощь сферы под полом.

И когда они наконец к нему присоединились, в его центре запульсировал чистейший, благословенный свет, освещающий Перепутье своим величием.

Заключенный в сферу, а перед тем в здание, а некогда, — целый мир.

* * *

В Альтуиме наступала привычная, нежная прохлада ночи. Один период бодрствования сменялся другим, заполнившись томными сумеречными тонами.

Повсюду зажигались бесчисленные огни, что превращали планетарный город в одну гигантскую гирлянду, чей свет можно было различить даже с многочисленных лун, где сейчас происходило точно так же.

По-крайне мере в этом полушарии и для определенных лун.

Одно из самых богатых и роскошных поместий в городе, застыло в нелепой, аляповатой простуде запустения. Малочисленная прислуга, что все еще оставалась в доме чисто из соображений чести, давно отправилась на боковую, чтобы набраться сил перед такими изнурительными рабочими днями, что с момента ухода юного господина, становились только хуже.

Потемки богато обставленного кабинета, разбросали косые тени оконных рам на многочисленные глобусы, книжные и барных шкафы, журнальные столики, десятки нейриумов самых разных модификаций, мягкую, оббитую кожей мебель, устланные ворсистыми коврами полы. Здесь все кричало о роскоши и баснословном богатстве, начиная с корешков рукописей самых известных писателей и заканчивая разноцветными переливами алкоголя в многочисленных бутылках.

За широким столом, уставленным пустыми бутылками, горами бумаг, книг и нейриумов, сидел средних лет мужчина, не имея ни малейшей возможности пошевелиться. Его глаза, словно остекленевших шары все тех же вычислителей, с ужасом смотрели на шагающего со стороны в сторону, юношу. А уши слушали, придавая уверенности, что юноша станет последним, кого он увидит в своей жизни.

— Это было бы смешно, если бы не было настолько грустно, — негромко, смакуя слова, говорил юноша, вкрадчивым тоном человека, который ощущает свое полное превосходство в ситуации. — И знаешь ли, меня это несказанно бесит! Сорок три наемника, вместо того чтобы исполнить заказ, сами отправились во тьму. Неизвестно откуда взявшиеся демонопоклонники и те обосрались, не в силах убить какого-то плешивого сопляка, что и револьвер то держит обратной стороной! Гребанный Отто, улетучился на Коджиму со скоростью звука, как последний неудачник, а на каждом углу теперь по десятку жандармов в полном боевом обмундировании! Еще этот посвященный, — ну хоть тут радость! Наконец то хоть он споткнулся о бездну! Но эта капля меда меня абсолютно не прельщает, а тобой добавляет отвращения от дёгтя! Понимаешь? Я уже даже не знаю к кому обращаться, чтобы его наконец сгноили! Этого напыщенного, тупорылого и безмозглого доходягу с повадками принца! Может ты мне подскажешь? Нет?

Юноша подбежал к человеку в кресле с искренней надеждой заглядывая ему в лицо. Но оно оставалось неподвижным, благодаря нему же. Лишь испарина все больше выступала, орошая вздувшиеся желваки.

Сам юноша был одет в темный дорожный костюм, без излишеств, но очень плотной кройки. Его черные волосы, высокие скулы, маленькие тонкие губы и безвольный подбородок в паре со слегка раскосыми глазами, делали его крайне похожим на человека в кресле. Будто его молодая версия.

— Молчишь? — с жалостью, поджал губы парень, похлопав парализованного по щеке. — Я так и думал. Как бы обидно это ни было признавать, ты всегда обожал этого белобрысого засранца, больше всех на свете. Даже больше собственного сына! Но это уже не имеет ровно никакого значения. Когда примут декларацию о допуске астрантов к регентским регалиям, он будет мертв. И если понадобиться, я задушу его собственными руками.

Мужчина напрягся всем телом, и наконец смог из себя выдавить стон, предшествовавший слову.

— Кристиль…

— Мое имя, — холодно ответил парень, тут же отстранившись. — По праву, — Крисморн! И ты это прекрасно знаешь, отец! Мой дорогой и горячо любимый папочка, — Дезморн Диссейморн, чтоб тебя, Солль!!!

На последних словах юноша сорвался на крик. Короткий, порывистый размах вытолкнул жизнь из человека в кресле, вместе с последним издыханием. Юноша же, гадливо скривившись, одел шляпу-котелок и пройдя несколько шагов, растворился в большом зеркале, прямо напротив стола с убитым Дезморном Соллем.

* * *

Вечер полноправно зашагал по улицам Стального Плато, набросив на него блестящий мириадами созвездий, подол своего бесконечного плаща.

Паукообразный астаромобиль стоял у входа в один из лучших ресторанов города, где были огромные хрустальные люстры, фрески на стенах, мебель ручной работы и официанты с высшим образованием. Там играли на струнных и подавали изысканнейшие блюда.

Долго стоял, — час, а может и два, — не решаясь завести болезненный разговор. А навстречу никто не спешил.

Сквозь невероятное количество дыма в салоне невозможно было разглядеть усталое лицо соволюда. Лишь угадать похожие черты, ведь с недавнего времени он сильно изменился. Перья его утратили цвет, став безупречно белого цвета, а глаза, — пигментацию, становясь красными.

Он курил, наблюдая сквозь окна за беззвучно плачущей девушкой, что сидела в одиночестве весь этот вечер, но ей так и не суждено было дождаться своей пары. Она была облачена в прекрасное черное, атласное платье. Носила блестящую орихалковую пектораль на изящной шее, кольца браслетов на тонких запястьях и лодыжках, черные очки в тонкой же оправе, скрывающие слабо фосфоресцирующие янтарным цветом, глаза… На кончиках ее завитых рогов примостились нежные лепестки лунных лилий, довершая приготовленный ею, с таким трудом, образ.

В этот вечер, по всем радиоволнам, звучало одно и то же срочное объявление:

— Внимание-внимание, граждане Джукатты! — говорил хорошо поставленный голос диктора. — Спешим сообщить, что сегодня в половине пятого по правошарному временному поясу, около промышленного района Тсоба, было совершено нападение на новоявленного члена семьи Соллей, — Владморна Солля…

Соволюд сочувственно жмурился, ощущая почти физическую боль за нее. И от этой боли ему становилось худо именно по причине ее не телесной природы. Ведь в этом была доля его вины. Не доглядел, не предвидел.

— …от рода Соллеморниан. По последним данным, — неизвестные хладнокровно убили шестерых жандармов и, предположительно, похитили посвященного Солля. Жандармерия подозревает…

Мальпурния… Волк со змеей вместо хвоста, на чьих клыках стоят чертоги Смерти. Глаза вулканы, когти, — цунами, шерсть, — пламя, клыки из чистого астарция, а тело, — твердая скала. Чудовище, что выходит в сумеречную пору, одной парой лап стоя на рассветном солнце, а второй, — в потемках самой темной ночи.

— …бандитские группировки, уже совершавшие подобные действия в адрес благородного…

Она корила себя за проступок которого не существовало, не зная об этом. И будет делать это, пока не найдет ответы, о которых у соволюда уже начинали закрадываться неприятные подозрения. Чересчур неприятные.

— …но тайные источники предполагают причастность возобновивших непомерную активность последователей культа…

Он вдруг вспомнил свое пробуждение после долгих столетий небытья…

Пылавший городишко на всхломлении леса, навеки застыл гримасой вечной агонии, лишившись жизни в один страшный присест. Обугленный, искореженный силуэт так и остался смотреть в многолунные ночи, черными зевами мертвых оконных рам плотью пепла.

И маленькая, беззащитная девчушка, — чумазая, грязная, полуживая. Единственная выжившая, но не потому, что такая особенная, а потому что астроболия. Она тормошила отголоски ушедших родителей, вместо пробуждения, распуская их по ветру. И плакала, плакала, плакала…

А он завороженно за нею наблюдал, не веря своим глазам, повидавшим столько крови и насилия, что хватило бы на целую планету. Именно тогда, не по своей воле, лишив стольких жизни, он тоже ощутил катящиеся слезы. Лил слезы вместе с малолетним ребёнком, что вскоре начал называть его «папой», ведь больше было некого. А спустя некоторое время и он назвал ее дочерью. Гораздо позже, чем посчитал таковой.

Он так до конца и не понял, что или кто именно, вернули его из пучины собственноручно обустроенного посмертия. Где он наконец сможет не лишать никого жизни, а уже лишенные не будут нашептывать на ночь свои страшные, ужасающие сказки…

— …Озморн Солль не дает никаких комментариев, ссылаясь…

Спектакль в поезде, арест Калибана, неожиданный даже для него контакт с отпрысками бездны. Последние, кстати, весьма его удивили. Целых пять отрядов собралось вокруг «Стеклянных Холмов» в ту дивную ночь. Но пообщаться он успел лишь с двумя.

— …напомним, что Владморн Солль в свете последних событий, считался крайне спорной фигурой среди новых родственников и…

Ситуация ему не нравилась, поскольку совсем расходилась с ожиданиями. Все должно было произойти совсем по другому. Ведь она этого заслуживала. Более чем кто либо и когда либо встреченный им на бескрайних просторах неисчислимых миров.

— …предполагают, что его взяли в плен с целью выкупа…

Что этим тварям потребовалось от него? Глупый вопрос с очевидным ответом.

Его передернуло от воспоминаний увиденного в ауре парня. Чистый, непоколебимый и незамутненный свет. Не тот, с которым так носились всяческие фанатики, воздвигая монументы и принося жертвы неведомым аватарам. О-нет, — нечто совершенно иное. Необузданное, первобытное, древнее, ужасающее. Пусть он и сам об этом даже не догадывался. Либо не подавал виду.

— …главный вопрос в этой ситуации…

Парень явившийся ей виденьем. Самый мощный неофициальный медиум, которого ему довелось встречать, видела беловолосого во снах, еще с малых лет. Как только догорели городишко, астроболия, детство…

— …жив ли Владморн Солль?…

Скоро появится много работы. Очень много.

Храм. Кровь. Тьма и свет. Бездна… и ее Песнь.

Началось.

Оглавление

Часть I

  Посыльный

  Безумие

  Солль

  Гость

Часть II

  Осколки Войны

  Хвост Мальпурнии

  Астроболия

  В путь

Часть III

  Город Рельс

  План

  Стеклянные Холмы

  Уговор есть уговор

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg