«Без солнца»

Без солнца (fb2) - Без солнца 925K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кирилл Владимирович Тимченко

Кирилл Тимченко Без солнца

Вступление

– Ты уверен, что все сработает как надо? – в очередной раз поинтересовался Андрей у профессора.

– Конечно, мы просчитали все возможности. Вариант В-перегрузки настолько ничтожен, что про него можно забыть, – успокаивающе хлопнул старичок его по плечу, – Ты же знаешь, что я бы сам полез…

– Я понимаю, – кивнул Андрей в ответ.

Перегрузки были очень сильными, профессор со своим слабым сердцем вернулся бы из полета в виде мелкого фарша.

Институт Пространственных Измерений, основанный в две тысячи восемьдесят девятом году, быстро развивался благодаря огромному финансированию, сыплющемуся от правительства. Когда была теоретически доказана многомерность пространства Никитой Верлиевым, перевернувшая с ног на голову все классические представления об объемах и траекториях, возможность комических перелетов больше не казалась чем-то невозможным. Теория была основана на геометрии Лобачевского, доказывавшего, что Евклид лишь очень поверхностно черпнул возможности изменений тел и линий. Верлиев же сумел доказать то, о чем ученые раньше даже и мечтать не могли – он доказал возможность существования так называемых «червоточин», о которых ходило столько легенд. Некоторые их называли даже просто мифом. Смысл заключался в том, что кратчайшее расстояние между двумя точками – не всегда прямая. Есть и более короткие пути. К примеру, если на листе бумаги нарисовать две точки, а потом сложить его пополам, то путь от одной стороны листка до другой не по бумаге, а «через воздух», будет гораздо короче. Верлиев же доказал, что такое возможно не только с бумагой, но и с нашим трехмерным пространством.

Если сказать, что это был бум, то ничего не сказать. Это был гигантский крах всех прежних космических программ. Правительства всего мира рвали удила, спеша первыми построить двигатель, основанный на теории Верлиева – машину, способную открывать, проходить, а потом закрывать те самые червоточины.

Первым успеха добилась, естественно, российская команда с самим Верлиевым во главе. Американцы сначала попытались устроить международную комиссию по разработке проекта, чтобы первым использовать результаты, а лучше вообще потом всех отодвинуть в сторону.

Полный провал с задумкой. Верлиев отказался работать где угодно, кроме России. «Эта страна воспитала меня, ей и принадлежат мои идеи» – единственное, что сказал он на пресс-конференции. Потом, еще рассказывают, даже устроили спецоперацию с применением десанта и техники, чтобы выкрасть гениального ученого. Рисковали, балансируя на грани ядерной войны, но ничего другого использовать не было возможности. Ученому не были нужны ни деньги, ни навороченные лаборатории с управлением с помощью голоса. Единственное, что он хотел – работать для своей страны. Американцы же исходились пеной изо рта, представляя, что случится, если в России такую машину изобретут раньше. Конец всей программе американского доминирования, конец их превосходству и владычеству. Русские будут колонизировать другие планеты, пока они будут возиться на Земле, выкачивая нефть из арабских стран оружием и дипломатией…

В России, как ни странно, это тоже понимали. Был, конечно, вариант, что кое-кто их государственных чиновников в верхушке продал бы проекты машины за нереальные деньги тем же американцам, благо, патриотизмом такие люди никогда не страдали. Только вот Верлиев все важные проекты держал при себе, а люди, которых он набрал к себе в команду, были преданы делу не меньше его. Были даже попытки обрезать финансирование, чтобы заставить ученого пойти на уступки. Он же объявил, что либо он вообще прекращает всякую работу, либо будет работать так, как захочет. Так что и тут пришлось отступить. Потом пытались угрожать его семье, обещая жизнь родных в обмен на технологию. Он отказался! Невиданно и неслыханно, но этот человек отказывался спасать своих близких из лап ЦРУ, проданных ей родным государством. Зато объявил, что и машины никто никогда не увидит, а формулы он унесет с собой в могилу.

Родных Верлиева, привезенных из Америки, встречали с цветами и букетами. К несчастью многих, ученый не воротил нос от социальных сетей и половина интернета знала, что происходит. Несколько патриотических организаций взяли его семью под круглосуточную охрану. Их пытались разогнать, объявив, что у них нет прав ЧОПа, тогда они записались к ним как домработники.

Вокруг этого человека объединялись лучше люди страны. Генерал, на полигоне у которого происходил первый пробный запуск, пытался провести на охраняемый объект американскую комиссию, чтобы те получили доступ к результатам… Увидев незнакомые лица, Верлиев пустил машину в разнос. Взрыв превзошел мощность в сорок мегатонн. Бункер, в котором находились ученые, едва не обрушился. Его даже отдали под суд, но был такой взрыв общественного мнения, что американцы отступились, боясь революции.

Генерала, пришедшего на смену прежнему, погибшему на испытании, Верлиев одобрял лично. Им стал еще совсем юный, но очень талантливый парень, сын одного из миротворцев, погибшего при нападении грузинских войск на Южную Осетию. Попал под влияние Верлиева, парень быстро проникся его идеями и делал все, чтобы аппарат достался только России и больше никому. Именно при нем была отбита атака американского спецназа, пытавшегося выкрасть ученого. Бой шел с переменным успехом больше часа, пока, наконец, командир расположенной неподалеку десантной части наплевал на полученные взятки и отправил туда весь личный состав вместе с техникой. Американцев пытались эвакуировать, но охрана полигона, выставив зенитно-ракетные комплексы, сбила все транспортные самолеты и вертолеты. Пленных не брали. Тем более, что на следующий день США объявили, что это не американские части, а афганские талибы, переодетые в американскую форму, решившие таким бесчестным нападением разрушить мир и дружбу между двумя странами.

После этого эпизода США вдруг стали очень внимательны к России, не переставая говоря о русско-американской дружбе и постоянном сотрудничестве. Все сводилось к одному – американские ученые должны так или иначе получить доступ к разработкам Верлиева. Тот отказывался, фактически превратив полигон в свою вотчину.

Когда же он объявил о том, что первичные испытания закончены, равно через десять лет после открытия его теоремы, был создан Институт пространственных измерений в центре Москвы, где он мог спокойно шлифовать свое изобретение. Огромное, тридцатичетырех этажное здание, выполненное в форме подковы, высилось в самом центре города, привлекая всеобщее внимание.

Именно поэтому, а также грандиозному ученому, возглавлявшему институт, Андрей Старов, только что окончивший институт, и подал туда заявку на работу. И был в восторге, когда ему объявили, что он принят. Верлиев его быстро заметил среди прочих аспирантов и лаборантов, в частности из-за его привычки засиживаться допоздна, решая поставленные задачи и выводя формулы. Иногда они пересекались у буфета с ним, страдавшим от бессонницы и работавшим по ночам, когда тихо и никто не мешает. И в один день профессор, сильно постаревший из-за постоянных волнений и переживаний, а так же измученный работой, попросил его помочь ему с одной задачей. Вместе они просидели по самого утра, решая одну формулу за другой, но никак не получая конкретный итог. Когда же решили, Верлиев предложил ему перейти непосредственно под его руководства для участия в итоговых тестированиях аппарата. Сначала Андрей опешил и обомлел, а потом, вновь обретя дар речи, тут же согласился.

Работали, как говорится, на износ. Верлиев не терпел оправданий. Принимая ошибки и исправления, он требовал только одного – полной, стопроцентной отдаче работе. Забывая о семье, друзьях, личной жизни. «Если мы этого не сделаем, – твердил он постоянно, – то этого не сделает никто. Не для себе работаете, а для страны, для людей. Это гораздо важнее». Попадая к нему в команду, ты попадал и под его влияние, его уверенность в том, что твоя работа важнее всего остального, что есть на свете. И все работали, забывая о том, что кроме работы есть еще что-то. Андрей иногда поражался сам себе. Иногда, отрываясь от чертежей и расчетов, он с удивлением замечал, что уже заканчивается второй день, как он пришел на работу из дому. Помнится, работая над какой-то схемой, они не покидали здания неделю, пока не добились устойчивых показателей.

Проработав с ним около месяца, Андрей понял, что за гигантская проблема перед ними поставлена. Они разрабатывали «аппарат внутреннего контура», весь целиком, от источника питания до схем, отвечавших за перемещение. Последняя стадия… Главное, что перед ними было поставлено – решить проблему В-перегрузки. Она была их головной болью все это время. Аппарат работал без сбоев. Давая обнадеживающие результаты. С одинаковой эффективностью им удалось перебросить в Бразилию армейский сапог, космонавтам на Луну пакет с печеньем и на международную космическую станцию набор шахмат. И это только туда, где им могли ответить, что все прибыло. Кроме этого, теоретически им удалось забросить на Венеру горшок с цветком и в созвездие Андромеды разводной ключ. На Альфу Центавру запустили радиопередатчик, который должен послать сигнал, если прибудет. Должно пройти несколько лет, чтобы сигнал сюда дошел. Но с отправкой пары к первому сапогу в Бразилию, впервые зафиксировали эффект В-перегрузки. Разница в координатах времени и места. По формуле, рассчитанной Верлиевым, продукт пересылки перебрасывался в измерение «червоточины», расположенной в другой плоскости по отношению к нашему измерению, а потом уже оттуда опять в наше измерение в пункт доставки. В Бразилию пришла подошва, часть сапога осталась в контуре переброски, а остальное вообще исчезло, по идее оставшись в «червоточине». Новые расчеты, измерения и повторная отсылка. Успешно. Потом еще одна отправка и вообще шок – приборы показывали, что спортивные кроссовки отправлены, а они ярко виднелись в контуре переброски. Щуп, вытянутый, чтобы их вытащить, коснувшись, рассыпался в пыль, а потом кроссовки взорвались с мощностью авиабомбы. Произведенные потом выводы установили причины – время нашего измерения и измерения «червоточины» не всегда совпадают. Поэтому ожжет возникнуть разница, приводящая к тому, что предмет застревает где-то посередине. Наполовину здесь, наполовину там. Это приводит к его перегрузке, от которой он набирает огромное количество энергии. Любое изменение его структуры, даже простейшее касание, вызывают эффект разрыва и энергия высвобождается. И предмет, и все, что попадает в радиус разрыва, вываливается из миров куда-то в неизвестность. Это и есть «эффект В-перегрузки». Единственное решение этой проблемы вначале было одно – ждать, пока измерения синхронизируются и предмет вернется в нашу реальность. Для этого даже собрали сменные блоки контура, которые можно снять с аппарата и отложить в сторону, не вызывая взрыв.

Первые опыты балансировали на грани восьмидесяти процентной возможности этого эффекта. Чудо, что он не проявился раньше. Через два месяца адского труда Верлиев и его команда достигли двадцати процентной возможности. Еще через три месяца возможность эффекта составила чуть больше трех процентов. Тогда решено было начать опыты на живых существах, по ходу добавляя изменения. Первым погибшим считают обезьянку Семи, у которой все выше пояса попало в «разрыв». Остальное появилось в положенном месте с задержкой на час. Это был седьмой опыт с переброской животных. А решено было проводить опыты до десяти удачных попыток подрят. Были вновь внесены определенные изменения, и опыты вновь были успешными.

Девять успешных попыток. Ни одного даже намека на эффект «В-перегрузки», только стопроцентный успех. И Верлиев выдал свой последний план – десятый тест должен быть проведен на человеке. Они должны знать, что машина так же легко перебросит человека, как крысу или сапог. Только тогда ее можно считать завершенной.

Андрей вызвался сам, единственным подняв руку на вопрос «кто желает?» Верлиев, конечно, тоже имел право на это, но с самого начала переброски сопровождались перепадами давления, что при его сердечной болезни смерти подобного. Кроме того, они не имели права рисковать столь важным для дела человеком.

Андрей сам не знал, почему вызвался. Может, верил в машину, а может, просто хотел стать первым человеком, прошедшим переброску через «машину Верлиева». Главное – успешно проведено и машины наконец пустят в промышленное производство.

Насчет машины… Сама она представляла собой огромную кучу аппаратов и измерительных приборов, занимавших территорию чуть ли не в половину спортивного зала. Только главный элемент здесь ровно в количестве одной штуки – черный матовый цилиндр с толстым прозрачным стеклом с одной стороны. Внутри цилиндра высотой в два человеческих роста были контуры, отвечавшие за переброску предмета в пространстве. Именно они создавали и разрушали те тонкие и прозрачные границы между мирами, которые давали возможность мгновенно изменять положение предмета, без разницы, на какое расстояние.

И сейчас надо было только войти туда. Остальное сделают его коллеги и отлаженные людьми приборы.

Облаченный в костюм, который должен максимально ослабить последствия перегрузок, Андрей в последний раз пожал профессору руку и вошел в камеру. Первое, что сделал – нацепил на лицо противогаз, чтобы не задохнутся от газов в камере, которые там неизбежно должны появиться.

Встав прямо, вытянувшись во весь рост, он старался дышать ровно, не учащая пульса.

На дисплее у него перед глазами загорелась надпись: первая стадия. Камера заполнялась фтором, наиболее чувствительным к разрядам контура. Пока концентрация не достигнет стопроцентной отметки, ничего не произойдет. Снаружи, за стеклом, профессор внимательно смотрел на него. Андрей, не выдержав, показал ему большой палец – у меня все хорошо. Профессор нервно кивнул и мельком перекрестил его через стекло.

Загорелась надпись: вторая стадия. Теперь активируются контуры, пропуская через фтор разряды, дестабилизирующие не просто атомную структуру, а саму материю. В голове замутило, из глаз полились слезы. Единственное, чего Андрей не желал, так это, чтобы его затошнило. Иначе просто захлебнется. Или задохнется…

Уже помутневшим взором он разглядел третью надпись на дисплее: третья стадия.

Сейчас должна начаться переброска. Взор окончательно помутился, а может, это его начало вытаскивать из этого измерения. Все погасло…

Открыв глаза

Первый вздох дался с такой болью, что показалось, будто легкие набиты битым стеклом и каждое движение причиняет страшную боль. Глаза ничего не видели и человек словно висел в пустоте, без оболочки, материи и чувств, только комок ощущений. Маленький, напуганный комок без голоса и воли.

Дыхание оказалось только первым, что вернулось. Спустя пять или шесть судорожных вздохов, он почувствовал, что ему холодно. Не то, чтобы очень сильно, но вполне ощутимо. Особенно в руках и ногах. У него есть руки? Он их чувствует… Это неожиданное открытие заставило его дернуться в попытке обнаружить свою находку, но пальцы лишь больно ударились о холодный металл. Вторая рука тоже коснулась металла, заодно зацепив локтем какой-то провод. Да что же такое, почему он ничего не видит?

Надо ведь для этого открыть глаза! Мозг был словно вареный. Совершенно отказывался думать, а тем более принимать решения. Поэтому, как ни удивительно, лишь только со второй попытки он догадался, как надо поднять веки. Со смутным чувством ожидания, он раскрыл глаза. Так, наверное, чувствуют себя маленькие дети, закрывая глаза руками, а потом раскрывая их, в надежде увидеть на пустом месте какой-то большой и очень красивый подарок. И жуткое, горькое разочарование, когда оказывается, что пустое место осталось пустым местом. Так и у него. Вместо потока красок и впечатлений, он увидел все ту же однообразную темноту без всяких изменений. Даже не поверил сначала, что глаза распахнуты. Темно было так, словно и глаз-то нет, выкололи, оставив маяться здесь, заживо похоронив в стальном гробу.

Похоронив? Жуткая догадка об этой бредовой, но очень страшной возможности влила в его расслабленные мышцы новые силы, силясь вырваться из заточения. Что-то оборвав, он свалился на стенку напротив себя, испугался этого не меньше, чем просто стоять и ждать, откинулся назад и наполовину вытянутой рукой схватился за что-то непонятное. Это что-то поддалось и опустилось вниз.

Удивленно поняв это, он сразу же услышал нарастающий гул. Словно включился мотор, постепенно набирающий обороты. По-видимому, этот самый мотор находился где-то под ним, потому что гроб, в котором он оказался заперт, постепенно завибрировал. Снова встав в прежнюю позу, он постарался успокоиться и ждать, что будет дальше. Хуже все равно ничего быть уже не могло.

Примерно сантиметрах в десяти от его лица вспыхнул голубым светом небольшой дисплей, резанув по глазам светом. Вскрикнув от боли, он закрыл их руками, судорожно растирая. Когда, наконец, снова решился взглянуть на дисплей, там уже светилась надпись «процесс переброски завершен». Куда переброски и чего. И главное, как вылезти отсюда. Подняв руку, от коснулся дисплея, чтобы проверить, нет ли тут каких еще скрытых кнопок или рычагов. Дисплей тут же помутнел. Испуганно отдернув пальцы, он испугался, что сломал тонкий механизм и теперь точно никуда не выберется.

Дисплей ожил вновь. Только теперь на нем была не надпись, а изображение какого-то старика в белом халате, нервно перебиравшего пальцами перед камерой. Ему было явно не по себе, словно он совершил нечто ужасное, за что же сам себя и корил. Наконец, старик собрался с мыслями и заговорил. Динамик, расположенный где-то немного выше правого уха, работал не на сто процентов, а явно барахлил. И все же общий смысл слов понять было можно.

«Здравствую, Андрей. Если ты меня сейчас слушаешь, значит, процесс В-перегрузки прошел. Мы так и не смогли точно рассчитать, когда ты вновь синхронизируешься. Это могло занять от недели до нескольких лет. Мы сначала на это надеялись. Прибор оказался не до конца доработанным, поэтому переброска такого массивного тела, как человек, вновь вызвало эффект В-перегрузки, отчего ты наполовину выпал из нашего измерения. Понятие время как таковое перестало для тебя существовать. Мы ждали твоего возвращения, но вот уже как десять лет прошло с твоей попытки переброски, но ты так и не вернулся. Странно, я говорю эти слова, а сам вижу тебя через стекло контура. К сожалению, мы не можем тебя вытащить просто так, ты взорвешься вместе с контуром. Поэтому придется тебя все же снять с аппарата и перенести в специально отведенный зал Ожидания. Только знай, что ты исчез не зря, мы завершим аппарат, учтя ошибку, произошедшую с тобой. Я уже слишком стар и, скорее всего, умру прежде, чем ты вернешься. Мы собрали для тебя специальное хранилище, чтобы предотвратить любую возможность контакта. Как только ты проснешься, оно автоматически вернет тебя к людям. Я надеюсь, ты не в обиде на нас за то, что произошло. И все же я прошу у тебя прощения. Конец записи».

Дисплей засветился уже знакомым голубоватым оттенком, и на нем всплыла надпись «разгерметизация».

Так значит, его зовут Андрей. Он провел рукой по голове, нащупав короткую прическу, чувствуя, что начинает вспоминать. Андрей… Андрей… Мое имя Андрей… Андрей Старов… Лаборант в Институте… Нет, научный сотрудник, работавший над аппаратом…

Мозг наконец проснулся и сознание устремилось внутрь, пробуждая миллионы мельчайших клеточек, тут начинавших работать. Напрягаясь и расслабляясь, образовывая слабенькие электрические разряды, они сообщались между собой. Пробуждали воспоминания, образы и звуки. Миллионы и миллионы образов, сохраненных где-то глубоко в его памяти, всплывали из глубин, сплошным потоком устремляясь в сознания, возвращая человеку все то, что делало его отдельной личностью, индивидуальностью.

Он Егор Старов, доброволец на опыте по переброске в пространстве человека с помощью аппарата Верлиева. Похоже, опыт прошел не совсем удачно. Сколько же лет понадобилось на синхронизацию? Чтобы он снова смог вернуться в свое измерение?

«Внимание!» – вспыхнуло красным светом на дисплее.

Натужно заскрипела стенка контура напротив него, медленно отъезжая в сторону. Сверху посыпались хлопья ржавчины, дисплей замигал, а потом и вовсе погас. Медленно, с трудом, дверь отъехала примерно на треть, после чего встала. Красная аварийная лампочка, мигавшая снаружи, тоже потухла. Кроме того, мотор под ним тоже перестал работать, отчего прекратилась вибрация. Андрей подумал, что времени прошло достаточно, раз даже приборы успели состариться настолько, что там пошли короткие замыкания и спонтанные отключения. Подождав еще немного, он так и не дождался включения резервного блока и решил выбираться самостоятельно. Щель в приоткрытом проеме был достаточно широкая, чтобы туда можно было пролезть, не боясь сломать себе ребра. Приложив немного усилий, Андрей протиснулся наружу. Только оказался не в кабинетах института, а в маленькой темной комнатке без света. На ощупь стены вокруг были металлические и с множеством небольших отверстий. Что-то вроде шлюзовой камеры, чтобы точно обеспечить герметичность. Главная проблема состояла в том, что здесь, как раз, дверь была закрыта полностью. Не то, что человек не протиснется, даже червь и тот не пролезет. Он снова заперт.

– Черт! – в отчаянии воскликнул он, стукнув кулаком по стенке. Похоже, положение хуже, чем он думает. Если исходить из положительного варианта, что его еще помнят, и он вместе с контуром все еще находится в здании Института, то может пройти еще несколько дней до следующей проверки, а за это время он просто успеет умереть от голода или задохнется. О плохом варианте думать вообще не хотелось.

Спокойно. Надо логически подумать. Техника всегда считалась доминатом, но сбои не были полностью истреблены, поэтому всегда предусматривалось ручное управление. Наверняка и здесь должно такое же быть. Только вот как впотьмах его найти?

И все же даже такая надежда была лучше, чем никакой вообще. Встав, он стал внимательно ощупывать каждый сантиметр стен, стараясь не нервничать и не паниковать, а внимательно отмечать каждую особенность. Только вот в нутрии все ревело, что это бессмысленно и тут ничего нет. Андрей отмахивался и заставлял себя искать дальше. И его поиски увенчались успехом. На одной стене он нащупал небольшую стальную коробочку, привинченную намертво. В ней была дверца, открывающаяся наружу. А внутри, кроме нескольких кнопок, надписи под которыми, если они и были, в темноте все равно прочитать не получилось бы, был один рычаг, немного похожий на стоп-краны в поездах. Если за него дернуть, хуже уже не будет, снова утешил себя этой мыслью Андрей, крепко взявшись за проржавевшую и осыпающуюся под потными ладонями ручку рычага. Вдохнув поглубже, зажмурился и дернул. Ручка отвалилась с противным треском. Половина рычага осталась в жестяной коробке, едва сдвинутой с места, вторая половина оказалась у него в руках.

Помянув черта, Андрей с досады ударил обломком по торчащим остаткам рычага. Из-за этого заклинивший механизм прорвало, и рычаг до конца опустился.

Дверь лязгнула засовами, но больше ничего не произошло. Никаких сдвигов или поворотов. Только засовы выдвинулись из пазов и оставили дверь не запертой, но и не распахнутой. Бросив ручку, Андрей впотьмах нащупал дверь и уперся в нее плечом, изо всех своих слабых сил навалившись на нее. Пожалуйста, пусть она распахнется, хотя бы чуть-чуть.

С жутким скрипом и визгом ржавое железо уступало, понемногу отодвигаясь в сторону. Сейчас должны сбежаться люди, радостно кричать, размахивать руками. Что там еще делают, когда просыпается экспонат, провалявшийся в ржавом гробу чертову тучу лет? В конце концов, ему надо помочь выбраться!

Устав, он присел на пол рядом с дверью. Между косяком и той махиной, что он пытался сдвинуть, был зазор примерно сантиметров двадцать, вряд ли больше. Даже если он постарается, то вряд ли сможет пролезть в эту щель. Надо сдвинуть хотя бы еще на немного. Сорвав с лица противогаз, Андрей попытался выглянуть наружу.

– Люди! – неожиданно для самого себя он заорал в щель, – Люди! Я здесь!

Там же тоже только темнота. Наверное, он синхронизировался в ночное время, когда в здании Института уже никого нет. А охрана, наверное, уже делала обход недавно. Хотя с тем шумом, что он тут произвел, его давно уже должны найти. В другом случае, что же это за охрана, когда кричат и орут на половину корпуса, а та ни сном, ни духом.

Так и не дождавшись ответа, он снова попытался самостоятельно распахнуть дверь. Основные наслоения ржавчины уже слетели при предыдущей попытке, поэтому теперь стало немного полегче. Дверь уступала сантиметр за сантиметром, продолжая предательски визжать.

Когда щель расширилась еще на несколько сантиметров, Андрей решил, что этого достаточно и пора перестать тратить свои силы. Щель должна быть достаточной, чтобы в нее можно было пролезть, хоть и с трудом. Легче всего оказалось просунуть голову. Там, снаружи, такая же темень, но пропихнутая следом рука оперлась уже не на металлический пол блока контура, а на холодный мраморный пол помещения, гораздо более приятный, чем ощущение, словно ты в гробу заперт. Жаль только, что он не ошибся с одним из первых своих ощущений, что вокруг холодно. Даже очень. Андрей окончательно замерз, пока вылезал. Больше всего походит на то, что сейчас на улице зима, только вот он никогда не слышал, что ночью, когда уходишь, необходимо отрубать тепло. Особенно Андрея бесил этот факт в связи с тем, что он был босой, а нормальной обуви пока не предвиделось.

Помещение, в котором он оказался, было гораздо больше научной лаборатории, которую Андрей помнил. Больше оно напоминало музейный зал. Окон здесь, похоже, тоже не было, только вентиляция, судя по слабым порывам ветра.

– Люди! – закричал он снова, надеясь привлечь хоть чье-то внимание.

В ответ ему зазвучало лишь собственное эхо, отраженное от стен и постепенно слабеющее. Оно еще некоторое время гуляло по коридорам, натыкаясь на гулкие стены и длинные переходы. Только и оно в конце затихло, оставив Андрея одного в темноте.

Да что же случилось тут? Андрей не мог понять, почему его появление чуть ли не в самом сердце института не вызвало никакой реакции даже со стороны охраны, всегда бывшей здесь на высшем уровне. Институт относился к разряды государственных особой важности, поэтому охранники реагировали на любые неожиданные ситуации как внутри, так и снаружи.

И все же, здесь довольно холодно. На нем лишь легкий комбинезон для сглаживания статистических эффектов, да ненужный противогаз, защищавший от газов в камере. Больше ничего не было.

Собравшись с духом, Андрей зашлепал босыми ногами по холодному полу, осторожно передвигаясь по залу. Обе руки вытянул перед собой, чтобы не напороться на что-то непредвиденное. Ничего не видно, хоть глаз выколи. Руки коснулись чего-то стального. Остановившись, он провел ладонями по плоской поверхности без единого шва. Стена, что ли… Нет, не похоже. Пальцы нашли щель, узкую и покрытую хлопьями ржавчины. Схватившись за нее обеими руками, он изо всех сил потянул на себя, надеясь, что это не просто трещина, а дверь, которую все же можно распахнуть. Сначала ничего не происходило, только пальцы скользили по ржавому металлу и сам Андрей натужно хрипел, стараясь не сорвать дыхание. Несколько минут шло простое противостояние между ржавой железкой и человеком. Совершенно неожиданно что-то щелкнуло, и стена плавно отошла в сторону, освободив проход. Наверное, переломился запор или какой-нибудь штырь, державший дверь на месте.

Только и за ней не было света или людей, только все та же пустая темнота. Раскрыв глаза до самого предела, стараясь разглядеть хоть что-то. И все равно ничего не было. Здесь вообще не было света, чтобы хотя бы один луч попал на сетчатку. Ощупью продвигаясь вдоль стены, Андрей нащупал то, что не ожидал. Это было стекло. Старое, пыльное стекло, вставленное в раму. Это было окно! Большое, широкое окно, выходящее на улицу. Даже ночью оттуда должен идти свет. От луны, от звезд, от уличных фонарей, в конце концов! Только этого ничего не было, сплошная темнота, хоть глаз выколи.

Со стоном он отшатнулся от стекла и сполз на пол, обхватив голову руками. Этого просто не может быть, такого не бывает! Значит, здесь не просто кто-то забыл включить свет или отопление. Его здесь просто не было. Обещанный апокалипсис все-таки наступил…

Он понял, что хихикает. Глупо хихикает в темноте, обхватив голову руками. Какой бред! Какой ненормальный бред, невозможный до безумия, но реальный, как он сам. Теперь он тут один, без одежды и еды. Хотя, может, это ему лишь только кажется, и ничего этого нет. Может, он просто выглянул не на улицу, а куда-то в подвал. Откуда он знает, как строят в это время. Может, прошло не двадцать лет, а триста или четыреста, с тех пор как он залез в контур…

Все, а теперь прекратить истерику! Хлопнул себя по щекам несколько раз, чтобы окончательно прийти в себя. Душа вроде встала на место, и он поднялся на ноги, раздумывая, чтобы теперь сделать. Во-первых, все-таки найти людей, чтобы расспросить, что же все-таки происходит. Во-вторых, надо все-таки одеться, пока он не схватил простуду. В его положении это очень просто. Шлепать босым по каменному полу, или какой он там, не очень полезно для поддержания нормального теплообмена. А это вредно для здоровья.

Дальше снова продвигался вдоль стенки, время от времени нащупывая кончиками пальцев новые стекла, несколько даже было разбито, откуда порывами налетал холодный ветер. Очередное подтверждение тому, что люди из института ушли не два часа назад. Оставить разбитое окно в таком здании было равносильно преступлению, его бы тут же сменили. К моменту, когда он нащупал угол, обозначавший, как Андрей понадеялся, конец стены, а значит и комнаты, то окончательно закоченел. Ему уже даже начало казаться, что пальцы у него на ногах вымерзли и отвалились. Только нагибаться и ощупывать ногу, чтобы убедится в этом, ему не очень хотелось. Просто повернув на девяносто градусов, он пошел дальше, прижимаясь к стене. Надо найти очередную дверь, чтобы выбраться дальше. Не может быть, чтобы он остался здесь совсем один. Кто-то здесь еще должен остаться.

В этот раз вместо двери стена просто кончилась, провалившись в пустоту коридора. Он даже сначала испугался, что потерял эту единственную опору в темноте. Лишь только вновь нащупав стену, а вместе с ней и колонну, закрывавшую угол поворота, Андрей догадался, что здесь не все так сложно. Это всего лишь обыкновенный коридор, ведущий дальше. Он все еще понимает, что делает, хотя и не имеет ни малейшего представления, куда все это приведет. Будем надеяться, что там, куда он придет, положение будет лучше, чем здесь.

Проклиная все на свете, Андрей щелкал зубами от холода, уже нетерпеливо перебирая ногами по полу. С каждым новым шагом ему все сильнее казалось, что вот сейчас, за следующим метром, будет поворот, а там люди, тепло и свет. Только еще немного продержаться, еще чуть-чуть.

Рука, вытянутая вперед, чтобы коснуться стены, не дотянулась ни до чего, оставшись в воздухе. У Андрея на секунду замерло сердце. Пересечение с другим коридором. Значит, здесь, сейчас, как ему хотелось. Все еще ожидая исполнения своего желания, он завернул за угол, улыбаясь.

Напротив него, меньше чем в двух метрах, стоял жуткий монстр, отдаленно напоминающий кошку. Высотой больше метра в холке, покрытый чешуей и странными, светящимися линиями, пересекающими все его тело, монстр напряженно стоял, подогнув все свои четыре лапы. В слабом, зеленоватом свете полос, Андрей отчетливо видел большую. Слегка подсвеченную пасть с ровными рядами клыков. Чудовище слегка наклонило голову, словно прислушивалось. Сильные лапы вцепились когтями в плитку пола, готовые в любую секунду спружинить и бросить тело вперед, к добыче.

От неожиданности Андрей поскользнулся и упал, потеряв от страха дар речи. Судорожно перебирая по полу руками и ногами, он пытался отползти подальше, уже не осознавая, что ползет в другой коридор. Вот этого он точно не ожидал здесь увидеть.

Монстр тихо зарычал, услышав барахтанье Андрея, и сделал несколько маленьких шагов вперед. В его свечении человек заметил, что вход в тот коридор, из которого он вышел, теперь уже недоступен. Монстру достаточно махнуть лапой, что разорвать все, что туда попытается пролезть.

Стуча по полу всеми руками и ногами, Андрей отползал от чудовища, молясь, чтобы то сейчас развернулось и ушло. Надежда столь глупая и наивная, что на нее он сам не рассчитывал, понимая, что уже труп. Лишь какая-то животная сущность в самой глубине его сознания отказывалась умирать, заставляя ползти дальше и дальше, в бессмысленной надежде на спасение.

Монстр снова зарычал, подходя еще ближе. Он уже при желании мог дотянуться до человека вытянутой лапой, только надо поднять ее. Безглазая морда растянулась в хищном оскале. Нетерпеливо урча, монстр внимательно прислушивался к каждому звуку. Уже отчаявшись, Андрей замер, больше не надеясь оттягивать смерть. Пусть только все пройдет быстро, остальное уже было неважно. Тем более, может и после смерти есть жизнь, так зачем здесь еще мучатся.

Хищник словно уткнулся в стену, замерев на одном месте. Ни ушей, ни глаз видно не было, но Андрей животным нутром чувствовал, что он прислушивается. Монстр подошел так близко, что разгоряченный вонючий воздух от его дыхания теребил волосы на голове. В слабом свете полос монстра Андрей видел острые, трехсантиметровые клыки, усеивавшие челюсти от края до края. И эта пасть настолько близко от него, что, казалось, уже должна вцепиться в него. Сейчас, вот сейчас, чудовище, наконец, услышит его судорожное, сбивчивое дыхание, раскроет шире свою пасть и разорвет его на части.

Напуганный и сбитый с толку, Андрей окончательно потерял самообладание и что было сил, кулаком двинул монстру под челюсть. Пальцы дарились обо что-то мягкое, наверное, небо, и сильно его ударили. Пронзительно пискнув, хищник отскочил, беспорядочно топая всеми четырьмя лапами по полу, вырывая куски плитки. Напуганный столь необычным поведением непонятно откуда взявшейся жертвы, хищник решил отступить.

Последний шанс… Вскочив на ноги, Андрей что было сил побежал по коридору прямо в темноту, потеряв от страха голову. Позади него раздался рев монстра, точно его услышавшего и возжелавшего сожрать. Андрею просто не оставалось ничего другого, кроме как бежать. Он мог уткнуться в стену, пол мог оборваться провалом или обвалом, вполне мог дальше оказаться другой монстр, выжидающий, когда же глупый человечек сам прибежит к нему в лапы. Только ничего другого делать не оставалось. Даже просто подумать, что же дальше, не было времени.

Хищник был гораздо быстрее человека. Всего за пару прыжков он настиг бы его и повалил, вцепившись всеми лапами и зубами. Только узкий коридор с невысоким потолком лишал его простора для маневра. Скорее всего, в такие помещения он сам забрел по ошибке или чтобы отлежаться. Здесь он мог передвигаться лишь мелкой трусцой, чтобы не спутать лапы, но даже в этом случае монстр нагонял свою добычу.

На бегу оглянувшись и увидев хищника всего меньше чем в двух метрах от себя, Андрей испуганно закричал и прибавил ходу. Бегуном хорошим он никогда не был и дыхания ему надолго не хватит, только вот страх смерти был гораздо сильнее усталости, подгоняя его вперед. Сейчас весь разум окончательно уступил животным инстинктам, оттянуть смерть хотя бы еще на несколько секунд, просто прожить хоть сколько-то неважно каким способом.

Нога за что-то зацепилась, и он кубарем полетел вперед, разбивая в кровь локти и колени. От удара весь воздух из легких вылетел одним махом, сбилось дыхание и в глазах, итак ничего не видевших в сплошной темноте, пошли радужные пузыри. Прокатившись еще немного, Андрей головой стукнулся об какую-то преграду, краем сознания понимая, что сейчас его сожрут. И уже не имея сил даже чтобы просто испугаться.

Позади него что-то хлопнуло, и меньше чем через секунду застоявшийся воздух всколыхнула взрывная волна. Алчный вопль хищника, почти догнавшего свою добычу, сменился визгом, полным боли. Все еще кашляя, Андрей перевернулся на спину и увидел своего преследователя, чьи полосы уже почти не светились, медленно затухая. Оборванная лапа со сжатыми когтями лежала чуть в стороне, а из жуткой раны на обрыве текла зеленоватая кровь, растекаясь едва светящейся лужей. Монстр валялся в ней, тонко вереща и размахивая культей, разбрызгивая кровь по стенам. В ужасе от этой картины, Андрей попытался перелезть через преграду в которую уткнулся и задней мыслью понял, что это укрепление из мешков, уже осевшее от времени. Кто мог ставить баррикады в самом центре Института? Неужели защищаться от этих монстров. Перевалившись через мешки, он свалился на другую сторону, проломив сгнивший ящик, на который и упал. Наверняка те, кто собрал это укрепление, поставили и растяжку, на которой подорвался хищник. Сам он, наверное, просто перешагнул ее, не заметив на бегу, а вот хищник, не столько высоко поднимавший лапы, и напоролся.

Обернувшись и выглянув через мешки, как там его преследователь, Андрей с ужасом заметил, что тот уже затих, только вот из дальнего конца коридора снова виднелось похожее свечение, ясно обозначавшее, что рядом еще один такой монстр. И он наверняка подойдет сюда, привлеченный шумом взрыва и предсмертными воплями собрата. И тогда он найдет и его.

Снова спрятавшись за мешками, Андрей судорожно стал что-нибудь искать на полу, чтобы защитится от хищника. Какую-нибудь железку, чтобы отмахнуться. Руки нащупали в темноте осколки стекла, чьи-то кости… С ужасом отшатнувшись, Андрей не сразу нашел в себе силы, чтобы снова присесть рядом с останками. А хищник все ближе. В абсолютной тишине, прерываемой только собственным дыханием, он отчетливо слышал приближающиеся шаги когтистых лап.

Пальцы уткнулись во что-то железное, валявшее на полу, тяжелое и неудобное. Какой-то штырь. Проведя по нему пальцами, Андрей нащупал треногу с одной стороны и остатки патрона на верхушке. Светильник или фонарь, от которого шел провод. Подтянувшись дальше, он снова почувствовал, что пальцы нащупали чьи-то кости. Правда, теперь страх перед живыми существами был гораздо страшнее страха перед мертвыми, поэтому он не стал размахивать руками и вскакивать, а просто стал ощупывать окружающий мир дальше. Наверное, так чувствуют себя слепые, воспринимая предметы только осязанием и обонянием. Лишенные возможности видеть цвета и общие формы. Только то, что ощущаешь или уже ощутил.

Пальцы нащупали остатки формы. Стальные пластинки, наверное, остатки защитного жилета, какие-то ремни, разваливающиеся под пальцами, со множеством навешенных карманов. Локтевая кость, развалившаяся, когда он ее неудачно толкнул. И костлявая кисть, сжимавшая какую-то ручку. Пальцы снова ощутили железо, пластик, какие-то выступы и впадинки. Ручка, высвобожденная из захвата скелета, удобно легла в ладонь. Подтянув ее ближе, Андрей подсознательно ощутил, что это оружие, иначе тот, кто его держал даже после смерти, не стал бы цепляться за это железо такой хваткой.

А шаги хищника уже совсем рядом… Остановились. А потом звук раздираемого мяса совсем рядом. Боясь высунуться, Андрей слышал, как хищник пожирает мертвую тушу собрата. Довольно урча, монстр вырывал из нее целые куски и глотал не жуя. Боясь совершить лишнее движение, Андрей прижался к мешкам, пугаясь биения собственного сердца. Казалось, что шум его ударов разносится по всему коридору, громким эхом отражаясь от стен. Подтянув к себе найденную железку, он положил вторую руку на нее так, как это делали солдаты в фильмах. Так ее держать было гораздо удобнее. Теперь где-то здесь должен быть затвор, за него надо дернуть, чтобы привести оружие в боевое положение. Положив его на вытянутые ноги, Андрей попытался найти его. Только замерзшие руки никак не могли нащупать тот рычажок, за который надо дернуть. Наконец, что-то нашел. Прижав его тремя пальцами, он попытался дернуть. Ноль эффекта. Еще раз… Снова не получается. Ну пожалуйста, сработай… Работай же!

Сзади чавканье уже прекратилось, сменившись настороженной тишиной. Хищник оставался здесь, сожравший тушу собрата, но так и не наевшийся. Наверняка он тоже чувствовал, что не одинок.

Рычажок под пальцами с громким щелчком сложился, спрятавшись в едва заметную ложбинку у основания. Оружие в руках слабо завибрировало, и из одного конца вылетел яркий сноп света от мощного фонаря, разом осветив потолок над ним. Андрей чуть не потерял сознание от страха, когда щелкнуло, но тут же обрел уверенность, увидев, что оружие сработало. И он увидел футуристические формы найденного механизма, два коротких, небольшого калибра ствола, выходящие из сложной формы основной части ствола. Короткая, но широкая обойма, больше похожая на короб от пулемета, торчавшая снизу, была снабжена небольшими подпорками для более удобного ведения стрельбы с одной позиции. И обгрызенный приклад, все еще удобно ложившийся на плечо.

Радостный рев хищника сменился мощным толчком по баррикаде, таким, что Андрей, прижавшийся к ней, свалился на спину. Не поднимаясь, он поднял свое оружие и попытался прицелиться туда, где должен показаться монстр. В небольшой коробке сверху ствола торчало отверстие, окантованное гнилой резиной, если чуть согнуть шею, глаз точно прикладывался к нему. В едва видимой сетке прицела была видна освещенная фонарем часть баррикады. И точно там появился хищник, широко раскрывший пасть, заляпанную зеленоватой кровью.

Все еще пытаясь сохранять дыхание, Андрей нажал на крючок под ручкой. Оружие щелкнуло и больше ничего не произошло. Монстр перевалился через мешки, уже примериваясь к броску. Судорожно вцепившись в оружие, он мечтал только об одном – чтобы этот ствол наконец-то выстрелил. И найденное оружие все-таки не обмануло его ожиданий. Заржавевший механизм все же сработал, плюнув огнем чуть ли не в упор в морду монстра. Оба ствола полыхнули голубым пламенем, метнув в хищника две короткие очереди небольших зарядов.

Хищника отбросило назад, еще в полете разрывая на части вспышками энергии, круша кости и вырывая клочья мяса из тела. Хлестнула светившая зеленым кровь, облив стены и Андрея. Сладковатая на вкус, густая и вязкая, она попала и на лицо. С отвращением сплюнув, он почувствовал дрожь во всем теле. Поднявшись на колени, ощутил спазм в животе, но ничего, кроме судорожных сокращений диафрагмы, не получилось. Из пустого желудка просто нечему было вываливаться.

Одно дело, когда кто-то погибает рядом, а совсем другое, когда ты убиваешь сам. Пусть это даже какое-то чудовище, хищник, пусть даже ради самозащиты. Только вот чувствовать, что это ты оборвал эту нить жизни, видеть, как только что живое существо превращается в кучу мертвого мяса, бессмысленного и глупого… Только самые бессердечные и жуткие существа, которых и людьми назвать сложно, могут спокойно убивать живые существа, даже не меняясь в лице.

Пытаясь успокоиться, Андрей снова прислонился к мешкам, в свете фонаря, наконец, рассмотрев, где же он оказался.

Фонарь выхватывал из темноты пустые ящики, сваленные в кучу, скелеты с остатками одежды на костях, еще баррикады из мешков, ломаными линиями пересекавшие коридор в разных направлениях. У одной бессильно уткнулся длинным стволом в пол крупнокалиберный пулемет, с до сих пор торчавшей откуда-то из нутра лентой с тускло поблескивавшими в свете фонаря патронами. Под пулеметом лежал разорванный пополам скелет, бессмысленно скалящийся в потолок кривыми зубами. На полу, среди высохших луж крови, теперь больше напоминавших пролитую краску, валялись стреляные гильзы и останки других, нечеловеческих существ, со сломанными ребрами, оторванными конечностями, раскиданные, отброшенные. Кое-где так и замершие, не выпустив из когтей свои жертвы.

Сама собой в мозгу рисовалась картины волны монстров подобных тому, что его преследовал, неудержимо накатывающихся на позиции защитников, стоявших здесь до последнего момента, почему-то не ушедших или не имевших возможности уйти. Они сражались уже без всякой надежды, отчаянно пытаясь остановить этот наплыв, но напор был слишком велик, чтобы его удержать. Присев на одну из таких баррикад, Андрей задумчиво вздохнул, раздумывая, чтобы теперь такого сделать. Теперь уже понятно, что здесь не просто кто-то забыл свет выключить. В таких случаях чудовищные монстры не бродят по коридорам среди брошенных баррикад с останками защитников. Мир развалился на части, как и было обещано многими фантастами. Наивные мечты о звездах и космических перелетах оказались пустой тратой времени и сил. Зачем тратиться на перелеты, когда враг гораздо ближе и выведенное в первом акте на сцену, в последнем пушка все же выстрелила, обрушив потолок. Только почему же нет Солнца? Этот вопрос Андрея беспокоил, но меньше, чем жизненно важные проблемы. Ему нужна одежда, еда и вода. Оружие пока у него есть. Посмотрев на разводы ржавчины на стволе, он подумал, что надолго его не хватит. Поэтому можно собрать здесь еще пару стволов, слава Богу, здесь их хватает. Мародерство это вряд ли будет считаться, а даже если и считается, то судить, вроде некому.

С такими мыслями он подобрал еще один такой же ствол и один поменьше, чем-то похожий на знакомые ему автоматы Калашникова, с которыми он проходил службу в армии. Только этот был немного полегче тех, которыми пользовался. Наверное, какие-то материалы облегченные использовались, а так же немного другая обойма и общие контуры. Тоже весь заржавевший, но в полимерном прикладе Андрей нашел футляр с принадлежностями для чистки. Большего и не требовалось. Оба найденных ствола повесил на спину. Вес, конечно, порядочный, но иного выбора сейчас не было. Теперь у него был фонарь, поэтому поиски заметно облегчились. Еще немного поползав среди остатков укреплений, Андрей обнаружил нераспечатанную цинковую пачку с патронами. После недолгих усилий он ее вскрыл, к своей радости обнаружив, что, хоть масло уже загустело, но патроны еще вроде сохранились. Надо будет проверить, подходят ли они к найденному автомату. Самой главной находкой оказались ботинки, обнаруженные на одном из трупов. Материал, похожий на кевлар, не поддавался воздействию гниения, поэтому обувь недурно сохранилась. Только подкладка превратилась в труху, высыпавшуюся наружу, когда он стащил их с костей трупа. Немного малы, трут ноги, но все же гораздо удобнее, чем просто босым шлепать по полу. Тем более, что стресс погони уже прошел и он снова начал замерзать. Кроме того, теперь ему уже хотелось есть и пить.

Осветив дальнейший коридор, Андрей увидел, что тот обрушен. Стены, кабинеты и прочие помещения отрезало тоннами бетона и монтажных конструкций, перегородивших проход. Так просто, в тупике возвести такие фортификации, никто не мог, если только по дурости. Они просто должны что-то охранять. Хотя, очень даже может быть, что когда укрепления прорвали, коридор могли обрушить, чтобы атакующие не прорвались дальше. Андрей вздохнул, стараясь не поддаваться панике. Надо было просто думать, не кипятить себе мозги истериками и нытьем в стиле «мы все умрем». Этим делу не поможешь. И если он хочет еще немного пожить, надо оставлять голову холодной. Фонарь на стволе еще работал, им он и воспользовался. В стене слева Андрея среди заколоченных дверей в кабинеты была одна, замененная тяжелой стальной, сваренной из разномастных кусков железа. Приглядевшись внимательнее, ему показалось, что еще сработали из кусков сейфов. Только защитников это в любом случае не спасло. Дверь, располосованная глубокими бороздами, была сорвана с креплений и вырвана из стены. За ней начиналась грубая ржавая лестница, наспех сваренная из различных пролетов. Грубые казенные железки, взятые с чердака Института, Андрей видел там такие еще при прежней жизни, уводили на глубину минимум в несколько этажей. При этом стандартная конструкция здания явно не учитывалась. Мешающиеся стены и перекрытия были просто разбиты или взорваны, он не очень сильно в этом разбирался. Спускаясь, он только обратил внимание, что все двери по пути, пока он спускался, были намертво замурованы. Те, кто здесь находился, явно не были любителям дополнительных выходов. Судя по тому, что он видел, это было не таким уж и излишеством. Чем меньше количество входов, тем легче их охранять. Все стены вдоль лестницы были исписаны непонятными пометками: вход-выход, вход-выход. Под ними стояли цифры, мелко и неразборчиво. Времени, чтобы останавливаться и читать их, у него не было. Точнее сказать, не было столько энергии в батарейке.

Лестница уперлась в другую железную дверь. Рядом, в стене, было пробито небольшое отверстие, откуда торчало шестиствольное орудие. Все пространство перед дверью было усеяно переломанными костями чуть ли не по колено. Когда противник прорвался, они заперлись здесь, за последней защитой. Узкое пространство, крепкая дверь и мощное авиационное орудие, простреливающее все пространство, уберегли их от гибели. Может, внутри кто еще и жив.

– Эй, есть кто внутри! – он застучал кулаком по железу, очень надеясь услышать ответ.

К сожалению, в ответ ему было только молчание. Никто не отвечал на его стук, никак не реагировал. Подняв вверх фонарь, Андрей разглядел перед дверью поникший глазок камеры наблюдения, грубо привинченной к стене болтами. Линза камеры потухла и покрылась пылью. Ее уже очень давно не включали.

Захотелось выматерится. Зачем было спускаться, если тут и так ничего нет. Попытаться стоило, конечно, только теперь ему важна каждая секунда включенного фонаря и разбрасывать ее на всякую ерунду он уже не имел права. Наверное, подниматься придется в темноте, выключив фонарь. Ладно, попытаться все равно надо. Схватившись за грубую ручку обеими руками, он потянул на себя. Ржавый металл заскрипел, не желая открываться, но дверь все равно постепенно ползла по полу, раздвигая в сторону кости. Она была не заперта, просто прикрыта. Присвистнув, Андрей подумал насчет того, чтобы бы ему было, забудь он хоть один раз запереть дверь кабинета перед уходом. И то это ему всегда казалось формальностью, а тут это ведь была настоящая необходимость, предусмотренная простыми правилами выживания. Кто угодно может пролезть через открытую дверь, особенно в таком мире.

Внутри тоже было темно, только фонарь выхватил небольшой кусок кабинета, превращенного в шлюзовую камеру. На противоположной стене виднелась такая стальная же стальная дверь. Поперек узкого, затоптанного прохода лежали три скелета с остатками одежды на костях. Андрей аккуратно их обошел, тщательно выверяя каждый свой шаг. Вторая дверь так же оказалась не запертой, даже чуть приоткрытой.

Зайдя внутрь, Андрей обнаружил широкий зал, наверное, одну из лабораторий, превращенную кем-то в жилое помещение, параллельно с укреплениями. Кто бы здесь не пытался выжить, места им явно не хватало. Баррикады из столов, шкафов и каких-то обломков соседствовали с гамаками и кроватями, расставленными в местах, где не мешались общей схемы обороны. Что самое интересное, следов боя здесь заметно не было, только у скелета, сидевшего на стуле рядом со входом, в черепе хорошо было заметно сквозное пулевое отверстие. Позади него на стене кто-то вывел масляной краской на русском языке надпись: «Не смогли».

Пройдя дальше, Андрей находил еще скелеты, но ни один не был убит. Позы, в которых людей застала смерть, указывали, что они умерли сами. Особенно его поразил скелет ребенка, свернувшегося калачиком под столом. Рядом, на кровати, в обнимку лежали еще два скелета. Пройдя мимо них, Андрей вышел на небольшое свободное место, огороженное баррикадами из мешков. С каждой стороны стояли по пулемету, опущенные стволами в пол. Выжженный паркет в центре почти закрывался большим котлом, внутри которого лежали… Андрей, несмотря на то, что уже насмотрелся, все равно отшатнулся. Там лежали выскобленные человеческие кости. С другой стороны, прислонившись к котлу, лежал еще один скелет, с простреленным черепом и пистолетом в руке. Пол перед ним был усыпан стреляными гильзами и пустыми обоймами. Парень отстреливался до самого конца. Интересно, от кого он тут защищался. Андрей посветил фонарем в тут сторону, куда смотрел скелет. Два шкафа, поставленные рядом и сваленный на бок стол были пробиты пулями в нескольких местах, но тел не было. Почесав подбородок, Андрей понял, что задерживаться здесь ему не очень хочется. Сейчас посмотрит только, не осталась ли ему тут чего полезного, и сразу же уйдет.

Перепрыгнув через стол, обмотанный колючей проволокой, Андрей заметил лестницу, идущую наверх. Перед ней была навалена очередная баррикада из мешков, почти в метр высотой. Обогнув ее, он нашел офисный стул, покосившийся от времени и заржавевший автомат, положенный на табуретку в углу. По полу были рассыпаны пустые банки из-под консерв вперемешку с гильзами. Сверху, с потолка, свисал человеческий хребет без ног и с обломанными ребрами. В черепе до сих пор торчал кусок арматуры, пробивший его насквозь. Аккуратно, чтобы только, не дай Бог, не коснуться скелета, Андрей прошел мимо и поднялся по лестнице. Дверь в офис, всю изрешеченную пулями, кто-то выбил так, что она валялась на полу, сломанная пополам. Офис был не очень большой, но кто-то в меру постарался, расширить пространство. Стены в нескольких местах были пробиты, открывая не очень аккуратные проходы в соседние помещения. Здесь тоже скелетов не было видно, за исключением случайных обломков костей или отдельных конечностей. Над одним проходом были в ряд прибиты пять черепов, скалящих зубы в свете фонарика. Вот здесь бой был, во всяком случае, с одной стороны. Стены хранили следы пуль и местами обгорели. Офисная мебель, когда-то со вкусом подобранная, чтобы сделать проживание как можно более уютным, сейчас валялась разломанная и разбитая. Кем-то притащенный телевизор, тонкий и широкий, был пробит насквозь и валялся на полу, растоптанный, словно кто-то на нем вымещал свою ненависть.

Пройдясь по комнатам, одинаково хранящим следы разрушений, Андрей добрался до последней, перекрытой наспех собранной баррикадой. Укрепление несколько раз пытались поджечь или разобрать, но многочисленные дырки от пуль, просто исклевавшие все стены вокруг, показывали, что защитники нехватку в патронах не испытывали. И все же кто-то разобрал достаточно широкий проход, чтобы туда можно было пролезть на коленях.

Внутри все обгорело, пластик на полу пошел пузырями от жара, а штукатурка со стен осыпалась. Среди пепла и обломков лежали человеческие кости, разломанные и… обгрызенные. Андрея снова замутило. Он даже подумывал, не уйти ли отсюда прямо сейчас. И только мысль о том, что раз баррикаду все же разломали, то защитники могли не истратить все припасы, а так же слабое любопытство узнать, что же здесь произошло, заставили его пролезть внутрь.

Два небольших кабинета, сильно пострадавших от пожара представляли собой сплошное пепелище, без каких-либо знаков. В углу второй комнаты Андрей нашел железный шкаф, врезанный в стену. Такие Андрей уже видел. В них, после диверсии американского спецназа, держали в Институте оружие. Достаточно большие, занимали чуть меньше квадратного метра. Обычно там еще держали компьютеры, где вместе с записями об использовании хранящихся единиц и расходе патронов, в запароленных файлах хранились самые важные чертежи и планы разработок.

Дернув за оплавленную ручку, Андрей с удивлением понял, что шкаф заперт изнутри. Взявшись двумя руками, он встал покрепче и рванул, что было сил. Гнилой замок не выдержал и со слабым хрустом вылетел из дверцы, и она распахнулась. Сразу же за этим на него свалился скелет, до сих пор державший в руках пистолет. Не ожидавший этого Андрей, взмахнув руками в попытке закрыться, но только потерял равновесие и упал вместе с кучей костей.

Отплевываясь от трупной пыли, он неуклюже встал, отбросив развалившие кости в сторону. Отряхнувшись, он снова подобрал выпавшее из рук оружие с фонарем и заглянул в шкаф. К сожалению, се полки были пусты, только несколько пустых коробок из-под патронов. Зато компьютер, как Андрей и ожидал, был здесь. Кто-то притащил сюда еще и небольшой, странной формы, генератор, поместившийся на одной полке. От него и запитали компьютер. Только тот был не знакомой Андрею марки. Больше походил на не так давно появившиеся моноблоки только больше и состоявший из двух дисплеев – один на стене, второй перпендикулярно ему на подставке перед креслом.

Сев на пронзительно заскрипевшее под ним сидение, Андрей повернулся к генератору, задумчиво почесывая щеку и силясь понять, способен тот еще работать. Может, еще в рабочем состоянии, а может, взорвется, как только он его включит. А может, там и топлива вообще не осталось.

Отсоединив провода, он снял его с полки и поставил на пол. Небольшой, но все равно вполне увесистый. Ему уже приходилось иметь дело с подобными машинами, и он вполне обоснованно считал, что разберется, откуда что берется. Марка, конечно, другая, но принцип тот же. Это как с автомобилем – видел один, считай, что видел все. Как их не собирают, но зная общие схемы, принятые в автомобилестроении, можно без труда указать, где у машины двигатель, а где руль. Точно так же должно быть и здесь.

И все равно, не смотря на все свои знания, Андрей долго возился с этим аппаратом. Чем бы его не заряжали, так точно не жидким топливом. Обнаружив и отсоединив топливную часть, он с удивлением нашел на ней значок радиоактивности. За толстым, полупрозрачным стеклом что-то еще слабо светилось. Присвистнув, он отложил эту часть подальше от себя. Остальное было вполне привычным преобразователем активности в энергию, принятую на известных Андрею атомных электростанциях. Только немного упрощенную и вместо воды там применялась какая-то жидкость, опознать которую он толком не сумел. Слив всю ее в отдельную колбочку и накрепко завинтив крышкой, он некоторое время тщательно продувал и прочищал весь механизм. Он не был поврежден, только очень запущен и давно не проверялся.

Удовлетворившись таким общим осмотром, Андрей собрал все обратно и все подключил. Не став пока его запускать, он критически глянул на компьютер. Нет, с этими вещами у него дело даже лучше, чем с генераторами, только вот в начинку моноблоков он никогда не лазил. Там все немного по-другому, чем у простых, блочных аппаратов.

Ладно, придется понадеяться на удачу. Если генератор не взорвется, уже хорошо будет. Может, тогда и моноблок запустится.

Перекрестившись, Андрей соединил проводами генератор и компьютер и нажал кнопку «старт» на генераторе. Сначала ничего не происходило, и он уже было разубедился в разумности такого действия, как вдруг машинка стала мелко вибрировать, и на боку засветился уровень топлива. Красная полоска плавала чуть выше нулевого значения. Надолго этого не хватит, но много ему и не требовалось. Не теряя даром драгоценной энергии, Андрей включил компьютер.

Аппарат сразу же дико затрещал, а по обоим мониторам пошли радужные разводы. Испугавшись взрыва, Андрей даже встал, но компьютер постепенно успокоился. На нижнем дисплее проявилась клавиатура, а на верхнем строка для ввода и перед ней слово «код».

Ругнувшись, Андрей стал раздумывать, что же такое сюда ввести. Язык был русский, но фантазии прежнего настройщика он даже боялся угадать. Плюнув, он просто щелкнул по клавише Ввод. Экран на секунду потух, а потом проступило сообщение о загрузке системы. Он не выдержал и рассмеялся. Ну и уровень защиты, ничего не скажешь, просто прямо государственного уровня.

Все-таки что-то сбоило. Цветовая палитра дисплее была далека о нормальной, приобретя практически психоделические оттенки. Хорошо хоть, иконки и кнопки разглядеть можно было. Найдя курсор, Андрей выделил иконку «Дневник».

Запуск… «Часть данных повреждена». Ладно, пускай запустит то, что есть. Открылся текстовый файл, где мелким шрифтом были набран просто огромный материал, разбитый по датам. Начала было не прочитать, но он сразу спустился до последних записей.

«2472 день. После того, как светособаки сбили укрепления наверху, у нас нет больше подъема для искателей. Стая все еще остается там, полностью перекрыв коридор. Искатели либо возвращаются, оставив попытки пройти, либо не возвращаются вовсе. Пока выживаем на собственных запах, но они стремительно пустеют.

2473 день. Запустили единственную гидропонную установку. Первые всходы будут только через несколько месяцев, поэтому придется урезать пайки, чтобы протянуть до них. Люди пока не возмущаются.

2474 день. Положение стабилизировалось. Дали людям надежду и они терпят.

2475 день. Положение стабильно. Пайки урезаны на треть.

2476 день. Положение стабильно. Командир отряда, лейтенант Корнеев, заболел. Врач говорит, что общее истощение организма. Командование беру на себя.

2477день. Положение стабильно. Совершили организованную проверку боем наверх. Стая по-прежнему там, жрут трупы. Интересно, почему они до сих пор не уходят? Сумели захватить несколько единиц оружия.

2478 день. Положение стабильно. Скончался лейтенант Корнеев. Принимаю командование. Пайки урезаны на половину.

2479 день. Положение нестабильно. Люди нервничают, задают вопросы, почему стая не уходит. Как будто мы знаем, почему. Наши попытки объяснить ситуацию только взвинчивают общее напряжение. Отдал приказ всем военным не отвечать на любые вопросы гражданских.

2480 день. Положение нестабильно. Гражданские возмущаются, почему пайки такие маленькие. Женщины суют в руки кричащих от голода детей, требуя их накормить. Не понимают, что на складе еды меньше, чем на пять дней. Отдал приказ разобрать один из завалов. Может, хоть так сумеем найти путь наружу.

2481 день. Положение крайне нестабильно. Сегодня ко мне подошел один из гражданских, заявил, что стаи снаружи нет вообще, что мы все выдумываем, чтобы оставить всю еду себе. Предложил ему отправиться завтра наружу, тот согласился, сказав, что возьмет еще нескольких товарищей.

2482 день. Положение крайне нестабильно. Ни один из тех, кто вышел наружу, не вернулся. Разведчик, посланный за ними, сказал, что никого не видел, но стая дальше по коридору в большом возбуждении. Похоже, смельчаки погибли.

2483 день. Положение критическое. Первый случай людоедства. Зачинщиков расстреляли, но люди на пределе. Вернулась саперная команда, доложила, что разобрали шесть коридоров, но все через пять-восемь метров заканчиваются обвалами. Похоже, что развалился весь корпус. В другую сторону копать нет возможности, там бетон, а у нас нет взрывчатки.

2484 день. Поло…»

«Файл поврежден».

Андрей, заинтересовавшийся чтение, рассерженно сплюнул. Пришлось открывать только те данные, что еще можно было прочитать. А из-за этого вполне могли пропасть очень важные свидетельства происходившего.

«2503 день. Положение критическое. Мы отказались от попыток пресечения каннибализма. Продуктов не осталось, как и воды. Люди едят друг друга и пьют чужую кровь. Кто-то не выдерживает и сбегает наверх. Стая остается там, а с такими подачками вообще никогда не уйдет. Я отобрал всех еще боеспособных солдат и укрепился в арсенале и казарме. Гражданские пока не проявляют к нам большого интереса, занятые друг другом.

2504 день. Сегодня я потерял двух солдат. Гражданские говорят, что не видели их, похоже, что съели. С этого дня запретил своим подчиненным покидать укрепления и отходить от оружия. Контакты с гражданскими пресекать.

2505 день. Кто-то впустил светособак внутрь. Мы едва отбились, благо по лестнице они могли проходить только по одному. Как только мы вновь закрыли дверь, несколько гражданских напало на солдат. Расстреляв зачинщиков, я объявил, что арсенал и казармы являются запретной территорией. На попытки проникновения мы будем отвечать огнем.

2506 день. Наши неприкосновенники тоже подошли к концу. Гражданские о чем-то договариваются. Солдаты на взводе. Мы и так постоянно видим, как они по жребию выбирают, кого есть. Иногда просто разрывают без всякого жребия. Похоже, они просто сошли с ума.

2507 день. Сегодня пропала связь с арсеналом. Похоже, гражданские перерезали светопровод. Отправил пять человек проверить кабель. Они вернулись, доложив, что гражданские выказывают явные признаки агрессии и дальнейший путь опасен. Правда, говорят, видели укрепления арсенала, оттуда пытались связаться через световые сигналы.

2508 день. Со стороны арсенала слышна стрельба. Похоже, гражданские напали на охрану. Выделив людей, попробовал пробиться. Нас атаковали, закидывая камнями и какими-то обломками. Пришлось открывать огонь. В коридорах пришлось разделяться, но из каждой двери выпрыгивали эти безумцы, впиваясь зубами и ногтями. Мы не дошли, потеряв несколько человек.

2509 день. Почти у всех укушенных наблюдаются признаки лихорадки. Похоже на заражение крови. Люди месяцами не чистили зубы, а с их последним образом питания во рту наверняка развелись весьма вредные бактерии. А у нас нет медикаментов, чтобы им помочь.

2510 день. Надеюсь, что арсенал отбился. Стрельбы оттуда больше не слышно. Казармы постепенно превращаются в медицинскую палату. У укушенных жар и лихорадка.

2511 день. Положение ухудшилось. Нас атаковали гражданские, теперь у них есть оружие. Арсенал взят… Они кидались в нас головами убитых.

2512 день. Не могу писать, гражданские атакуют, они взяли нижний пролет.

2513 день. Сегодня мы отступили во внутренние помещения. Я не могу больше называть атакующих людьми. Они оттаскивают своих убитых и поедают их. Совсем с ума посходили. Дисциплина среди солдат расшатана. Каннибализма нет, перед глазами яркий пример, но они едят все подрят, грызут ремни и обувь. Почти все семьи солдат погибли, когда атакующие прорвались в казармы. Это похоже на наш конец.

2514 день. Сегодня пять человек застрелились. Один с хохотом перелез через баррикаду и не сопротивлялся, когда его утаскивали. Позиции пока не атаковали. Похоже, они что-то затевают.

2515 день. Атакующие слили остатки топлива генераторов и подожгли наши укрепления. Прорвались внутрь. Отступать было просто некуда. Почти все погибли. Я и еще пятнадцать человек заперлись здесь. У нас три ящика патронов, но надолго этого не хватит.

2516 день. Атакующие поливают нас огнем из стрелкового оружия и пытаются поджечь баррикаду. Патронов больше нет.

Конец записей».

Андрей, дочитав записи, оглянулся на генератор. Топливо фактически кончилось, аппарат выжимал последнее. Ему оставалось еще от силы несколько минут работы. Просмотреть карты явно не получится. Выдохнув, он отключил компьютер и отодрал нижний дисплей от стола. Небольшие шурупы, скреплявшие корпус, вполне можно было выкрутить даже с помощью вилки. Немного поискав в соседних комнатах, Андрей обнаружил обыкновенную отвертку, что даже лучше вилки. Отвинтив корпус, он достал оттуда жесткий диск и взял с собой. Может, еще пригодится, получится, где прочитать. Положив пока диск рядом, он оставил тут и оба лишних пока ствола. Сегодня он вряд ли пройдет дальше. Посмотрев на окружающую темноту, Андрей чуть улыбнулся. Какое, к черту, сегодня, здесь нет ни солнечного света, ни часов. Только темнота, где бессмысленно делить время на отрезки день или ночь, сегодня или вчера. Лучше сказать так, в ближайшие несколько часов он слишком устал, чтобы двигаться дальше. Сказывался и сложный переход обратно в эту реальность, и нервное напряжение, и испуг, и отсутствие еды и воды. Тем более, здесь еды он не найдет. Несчастные сами все съели. С такими скорбными мыслями он решил пока спуститься вниз и посмотреть что-нибудь вроде сумки, куда можно сложить все свои скудные находки. А еще можно посмотреть упомянутый в дневнике арсенал. Может, там что осталось.

Вообще, оказалось, что это убежище гораздо больше, чем он представлял в первый момент. Люди отгородили себе почти половину корпуса. Мельком оглядев некогда обжитые помещения, Андрей подумал, что тут жили не меньше полутора тысяч человек. Хотя, наверное, преувеличивал. Почти везде имелись следы каннибальских пиршеств. Иногда следы столкновений и даже стрельбы. Он набрел на пустой склад, где ничего не было, кроме пустых банок и каких-то пакетов. Там стоял еще один чан с человеческими костями.

Арсенал оказался на противоположном конце убежища, среди вручную собранных укреплений. Половина баррикад сейчас уже была растащена, но все равно четко виднелись следы скоротечного, но жестокого боя. Пол под ногами усеяли стреляные гильзы и пустые магазины. Обломки костей на местах, где атаковавшие настигали защитников и прямо там же и разделывали.

Арсенал пуст. Гражданские, как их называл автор дневника, забрали все оружие, чтобы добить тех, кто укрепился в казарме. Как же велика была их злоба, если они, голодая и мучаясь, все равно вцепились друг в друга. Посчитали тех людей виноватыми в том, что произошло? Или просто не знали, кого в этом обвинить и нашли крайних?

Единственное, что Андрей все же сумел здесь отыскать, так это большую брезентовую сумку с пустыми банками внутри. Кто-то рванул молнию так, что она собачка вылетела из пазов, но вставить обратно не было большой проблемой. Кроме того, нападавшие побрезговали взять предметы экиперовки, бывшие здесь, а может, не посчитали их нужными. Андрею же, с его тонким комбинезоном, было все равно. Он бы сейчас и в звериные шкуры нарядился. Жаль только, что выбор был не богатый. В шкафах продолжали висеть комбинезоны и несколько стопок униформы непонятного типа, но как только их касаешься, расползаются по швам и разваливаются на части. Ведут себя так, словно сговорились оставить его помирать на морозе.

С ними в сговор не вступил только старый кевларовый бронежилет, в котором и гнить было особенно нечему, да прорезиненные налокотники, взятые просто так, потому что ничего больше не было. Потерев замерзшие уши, Андрей в последний раз осмотрелся, ничего он тут больше не пропустил. За время поисков фонарик под стволами немного побледнел и было ясно, что возвращаться надо уже сейчас, если он не хочет прогуливаться среди этого кладбища в полной темноте.

Закинув почти пустую сумку за спину, он вышел, нарочито громко стуча подошвами ботинок по полу. Не сказать, что просто от нечего делать, но так он хоть как-то поддерживал собственную уверенность. Он ведь хорошо понимал, что только стоит допустить мысль об отчаянии и жить ему останется несколько часов. Просто расхочется выживать. Он уже слышал про такие случаи, когда человек отказывался бороться и затухал как свечка. А ему жить очень хотелось, пусть даже так, как сейчас. Может, он еще найдет людей…

Свет фонаря выхватил в дальнем углу коридора сгорбленную фигуру. Андрей даже не сразу ее заметил, задумавшись о чем-то своем. Только вот сам пришелец хрипло зашипел, когда попал в контур света.

Андрей так и замер с приподнятой ногой. Краем глаза он смотрел на коридор, бывший пустым, когда он проходил в первый раз. Или не был?

Аккуратно опустив ногу, он повернулся, снова высветив фонарем то место. Угол коридора был пустым… Только потому, что теперь пришелец был гораздо ближе к нему. Медленно шаркая ногами, приближался к Андрею, не обращая внимания на выставленные вперед стволы.

– Кто ты? – в полный голос спросил Андрей, стараясь не выказывать страха.

Сгорбленный ничего не отвечал, противно шаркая голыми ногами по полу. Теперь, когда он подошел ближе, в потускневшем свете фонарика можно было разглядеть высохшие конечности, словно состоящие только из костей и желтой, как пергамент, кожи. Замотанный в какой-то балахон, он не отвечал на вопрос, только тихо хрипя.

– Кто ты? – повторил Андрей вопрос, когда между ними осталось меньше пяти метров. Его самого трясло, руки едва наводили прицел на пришельца. Причем непонятно, от чего они тряслись больше – от холода или от страха.

Сгорбленный не реагировал. Теперь уже можно было четко видеть скрюченные длинные пальцы с черными, длинными и обломанными ногтями. Не выдержав, Андрей выстрелил. Оружие сработало почти сразу, стрельнув в пришельца голубоватыми пулями. Обе выжгли в теле сгорбленного неаккуратные дырки, одновременно отбросив его назад. Тощие руки в последний раз полоснули воздух, прежде чем без сил свалиться на пол.

Фонарик автомата замигал на секунду, но потом снова заработал. Правда, еще слабее. Поглядев на него, Андрей расстроено покачал головой. Оставалось только надеяться, что хоть до его временного укрытия энергии хватит.

Глубоко вздохнув, он подошел к убитому. Тело лежало бессмысленной кучей, запутавшись в складках собственно тряпья. Перевернув его ногой, Андрей с отвращением отступил, не сдержав своих эмоций. С лица упал кусок ткани, открыв его на обозрение. Противник явно когда-то был человеком, но очень сильно изменился. Череп был просто обтянут сморщившейся кожей, настолько плотно, что даже разорвались краешки рта. Губ просто не было, натянутые щеки плавно переходили в десны, из которых вкривь и вкось торчали длинные гнилые зубы. Закатившиеся глаза без век были маленькими и желтыми, с красными прожилками, оплетавшими яблоко.

Не желая больше задерживаться возле урода ни на секунду, Андрей схватил свою сумку и чуть ли не побежал к своему укрытию. Взлетев на лестницу, он кубарем ввалился в железный шкаф и захлопнул за собой дверцу. Его трясло. И сейчас он мог точно сказать, что трясло его от страха и отвращения. Если здесь есть еще такие уроды, то ноги его больше тут не будет.

В шкафу развернуться было немного проблематично, мешались стволы и генератор. Только и выходить Андрею не хотелось. Отсоединив провода, он примотал обе ручки друг к другу, чтобы хоть как-то закрыть. Оставалось надеяться, что и ломиться к нему не будут.

А сейчас ему нужно было успокоиться. Отключив фонарик, чтобы сэкономить электричество, он положил голову на руки и не заметил, как заснул.

Встреча

Он бежал вперед, не оглядываясь и не раздумывая. Страх был настолько велик, что нес его, не разбирая дороги. Несколько раз поскальзывался, кубарем падая на землю, разбивая в кровь локти и колени. И сразу же поднимался, стискивая зубы и не обращая внимания на боль. То, что преследовало его, было гораздо страшнее любых ссадин и царапин. И оно не отставало, держась черной тучей немного позади. Только остановись, притормози, и оно настигнет тебя, накроет и поглотит.

Под ногу попал торчащий из асфальта кусок арматуры, и он снова полетел вперед, споткнувшись. Под руками брызнули в стороны мелкие камешки, разрывая кожу и подушечки пальцев. Скользя, он попытался встать, но руки его уже плохо слушались, ноги не имели больше сил подняться… А оно все ближе…

Оглянувшись, он в панике закричал, потому что оно уже было над ним, выгибаясь для броска. Жуткий хохот поглотил его крик, и вся туша устремилась вниз.

И тут он проснулся. Еще не совсем отойдя ото сна, Андрей попытался вскочить, забыл про стул под собой, зацепившись за него ногой. Упал вместе с ним. Прогнившая ножка стула не выдержала и с мягким треком переломилась.

По лбу медленно стекали капли холодного пота, скатываясь на нос и далее на щеки. Слизнув одну такую с подбородка, Андрей затряс головой, приводя сознание в порядок. Это всего лишь глупый сон, выплеск накопившихся в подсознании страхов и переживаний. Что совершенно неудивительно после того, что он видел за последние сутки. Лучше пусть так, чем все это копить внутри и постепенно сходить с ума.

Присев на голый пол, он вслепую нащупал оружие и ощупью нашел кнопку включения фонаря. Слабый свет, чуть больше половины той яркости, что был вначале, осветил железную коробку, в которой он заснул. Разводы ржавчины на потолке словно ухмылялись ему, говоря, что все бессмысленно. Отвернувшись, он поднял свою сумку, сунул туда все находки и поднялся.

В дверь за то время, пока он спал, никто не ломился. Она так и осталась в том положении, в каком он ее закрыл. Провода так же ненадежно держали ручки, но хотя бы выполнили предназначенную им функцию.

Аккуратно размотав их обратно, Андрей сунул их в сумку, а потом распахнул дверь ударом ноги. Ржавые петли не выдержали столь грубого обращения и с протяжным скрипом лопнули, уронив дверь на пол.

Присев от поднятого грохота, Андрей понадеялся, что на шум не сбежится с десяток таких же уродов, одного которого он застрелил тут в прошлый раз. Пару минут просто ждал, обводя видимую часть комнат лучом от фонаря.

Убедившись, что никого нет, он поднялся и пошел к выходу. Особенно нигде не задерживался, только старался не шуметь, пролезая среди хаотично наваленных укреплений и предметов мебели. И только выйдя к стальной двери, отделявшей убежище-могильник от остального мира, он заметил еще один сгорбленный силуэт, мелькнувший в свете фонаря. Сглотнув, он распахнул железную дверь, а потом прижал, уже выскользнув в шлюзовую камеру. Оглянулся, чтобы посмотреть, нет ли тут чего-нибудь, что можно привалить к двери, чтобы от туда точно ничего не вырвалось. Ничего такого не было, поэтому пришлось оставить как есть. После этого он захлопнул и вторую дверь, выйдя на лестницу.

Поправив сползшую за спиной сумку, Андрей взял оружие поудобнее и начал подъем наверх.

***

Аккуратно высунувшись за угол, Тирар осматривал окружающую местность. ПНВ третьей модели, к которому он привык, давал почти объемное изображение, разве что не переходящую в трехмерную картинку.

Пейзаж, который выдавался в темных и светлых оттенках зеленого цвета, нельзя было назвать живописным. Сейчас они находились практически на поверхности, даже более того, где-то на третьем этаже торчавшей наружу части небоскреба. Все остальное было засыпано различным мусором или же другими наслоениями. Через один лестничный пролет можно было выбраться из разбитого стекла на внешнюю сторону насыпи, состоявшей в основном из обломков автомобилей и кусков обсыпавшегося покрытия стен. Там обычно и спускались, возвращаясь из очередного рейда.

Только вот теперь у Тирара было неспокойно на душе. Да и вообще, как может быть человек спокойным, выходя в рейд на Пустоши. Хотя сегодня было неспокойно как-то особенно, словно должно было случиться что-то особенно плохое. Руки непроизвольно сжали ствол полуавтоматической винтовки, которую он вечно таскал с собой. Ему уже не в первый раз говорили, чтобы он выбросил эту пукалку и подобрал себе что-то стоящее. Ничего он не будет менять, качал он каждый раз головой, с ней он всегда обеспечен патронами. Полчаса сидения в углу и недельная норма, собранная из резаных гвоздей и старой жести, уже готова. Правда, годилось это только против не очень бронированных противников.

Он в последний раз пристально взглянул на открывшуюся панораму. Старая улица города, уже наполовину пропавшая под новыми наслоениями, выглядела, вроде, как и прежде. Торчавшие вкривь и вкось небоскребы, местами даже наваливающиеся друг на друга, а кое-где и вовсе рухнувшие, полностью перегородив проезд. Посреди улицы все еще торчал высохший ствол дерева, проросшей здесь черт знает когда. Вот там, на автомобильном перекрестке, полном автомобильных остовов, наполовину засыпанных серым песком, асфальт проломила крыша здания, каким-то чудом наполовину в него провалившись. Злое, говорят, там место, якобы никто, кто заходил, не вернулся. Тирер, конечно, в эти басни не верил, но странную конструкцию заприметил давно. По двум причинам.

Во-первых, она была отличным ориентиром, куда следовало двигаться дальше. А во-вторых, оттуда чуть ли не каждый раз на них выпрыгивали непонятные черти, передвигающиеся на четырех лапах, но дерущиеся, как люди. И все при этом в угольно-черной косматой шерсти.

Осторожно протер окуляр ПНВ и углубился в осмотр. До поворота все было чисто, если не считать эти подвижные тени возле высокого здания с колоннами. Разглядеть конкретнее не удавалось. Еще ему не нравилось тело, лежащее на крыше старого грузовика. Мертвое тело, с натекшей из ран кровью, слабо блестевшей в частотах ПНВ. А наудачу он действовать не привык. Если же там ничего опасного, то добираются до здания без проблем, там поворачивают, а оттуда уже рукой подать до их укрытия.

– Ну, что там? – шепнул подползший к нему Михай.

Парень он ничего себе, прибился к ним месяца два назад, но уж больно нетерпеливый. Внимательно посмотрев в заросшее щетиной лицо Михая, Тирер еле слышно вздохнул, но ничего не ответил, только отвернулся обратно в сторону улицы.

– Тирер, ты что, не слышал меня? – Михай дернул его за рукав, нетерпеливо покусывая губу, – идти можно или нет?

– Да заткнись ты, – осадил его лежавший чуть дальше Сава, – не видишь, человек думает.

В темноте его было не разглядеть, но Тирер понял, что он еще здесь. Сава был единственным в их отряде, кого он по-настоящему уважал. Все остальные так, пушечное мясо и носильщики. Как для него, так и для Бура, шефа их маленькой сборной команды. Вот и сейчас Бур пошел по своим правилам, отправив вместе с двойкой ходоков новоприбывшую мелочь, обкатываться и отсеиваться, если кто не выдерживал. Возвращаясь обратно, Тирер не уставал удивляться, что пока не было потерь. Даже когда они провалились в змеиное гнездо, где его никогда не было, новички не сплоховали, умело распределились и пошмаляли гадов к чертям собачьим. Если и так дальше пойдет, то у Бура появится очень даже боеспособный отряд, гораздо лучше, чем имели его ближайшие конкуренты – Колян и мистический Коба, с людьми которого практически не были знакомы ближе, чем на дистанцию огня стрелкового оружия. Вот и сейчас, разглядывая улицу, Тирер больше всего боялся не зверья или каких-то пришлых, а очередной засады Кобы, взявшего моду грабить ходоков Бура. Если и в самом деле они здесь есть, то живым всем уйти, точно не получится.

Несмотря на все свои подозрения, Тирер так и не нашел ни единого намека на засаду. Никаких намеков, даже самым слабеньких. Решив, что все равно больше ничего не увидит, Тирер перевернулся на спину и посмотрел на своих компаньонов.

– В общем, положение дел не так уж и плохо. Если выдвинемся сейчас, то можем проскользнуть домой даже очень быстро. Хорошая новость – засады Кобы не видно, наверное, ему хватило прошлого раза. Плохая новость – там кто-то у стен ошивается, но не разглядеть, кто конкретно. Поэтому мы сейчас выходим, но по сторонам смотреть, мало ли что. Я с Сухим иду первыми, замыкает Сава с Клеем, остальные держаться посередине и не забывают, что не на прогулке. Вопросы?

Вопросов не было. Дав пять минут на то, чтобы подготовиться и перезарядить оружие, Тирер помахал рукой, показывая, что начинает движение. Самой большой проблемой здесь были, конечно, четыре здоровых баула, полных хабара, набранного среди развалин. Бросить бы и их и двигаться одним. Тогда бы наверняка дошли бы без единого выстрела, но без этих баулов не было смысла и выходить. За хабаром или на его продажу они и вылезают из укрытия Бура, больше не зачем. Тирер сплюнул. Живем как крысы, выбежали, схватили и обратно, чтобы никто не заметил, на хвост не наступил.

Отползя в сторону от проема, он встал на ноги и поднялся по лестнице. Следом за ним шел Сухой, нескладный мужик, давно переваливший за пятьдесят, но все еще строящий из себя молодого повесу. Особенно его не любили за пристрастие к выпивке, без разбора, из чего она сделана. Если бы не его умение чинить всякий хлам, в разы повышая его стоимость, Бур бы давно его послал бы куда подальше. А так приходилось мириться и выслушивать яростные вопли Бура в ответ на каждую попойку Сухого. Особенно всех интересовало, откуда же он берет выпивку. На продажу его больше не брали, с тех пор как он устроил поножовщину в баре в Автостроителе, и им чуть было не запретили появляться в городе. Удалось откупиться половиной привезенного хабара, за который Сухой Буру до сих пор расплачивался. Тирер его взял с собой чисто для прикрытия, подсознательно решив, что Сухой пойдет первым и в случае опасности предупредит всех своей смертью.

Поднявшись по рассыпающейся лестнице и пройдя через пролом в стенке, Тирер вышел к месту спуска. Рукой остановив Сухого, он аккуратно выглянул за угол. Все-таки ПНВ гораздо удобнее фонарика, в который раз подумал он, оглядывая окрестности. Ты всех видишь, а тебя никто. А фонарик, пусть и дешевле, является кричащим сигналом всей нечестии в округе: «Я здесь! Идите и убейте меня!».

Спуск был чист. Все тот же занос из автомобилей и кусков стен. Спускаться тут приходилось аккуратно, чтобы ненароком не свернуть себе шею или сломать что-нибудь. Тащить раненного со сломанной ногой у них рук не было, пристрелят свои же.

Спускаться, ориентируясь только на показания ПНВ было очень даже проблематично. Такие детали как шероховатости или материал поверхности, на которую наступаешь, он не давал, как обыкновенное зрение в нормальном световом спектре, только контуры и размеры. Помогая себе прикладом винтовки, Терер спустился немного, пока ноги не встали на капот легковушки, напоминавшей гибрид пылесоса с детской коляской. Встав на одно колено и прижав приклад к плечу, он махнул Сухому, чтобы спускался, я мол, прикрою. Неуверенно тот начал спуск. С некоторой злобой Тирер смотрел, как тот неловко и постоянно запинаясь, сползает по насыпи. Если сейчас свалиться, то наделает шуму как автоколонна, на всю улицу. А им это совершенно не надо.

Долго наблюдать за напарником не получилось, надо было следить за окружающим пространством. ПНВ выдавал четкую картинку всего на триста – триста пятьдесят метров вокруг, дальше контуры начинали расплываться. Отрегулировав резкость почти на семьсот метров, Тирер вздохнул о быстро тратящейся батарейке. Пока вокруг все было чисто, кроме тех же непонятных теней у колонн. Он изредка поглядывал туда, чуть чаще, чем на Сухого. А там уже начали спускаться новички с баулами. Эти ребята двигались еще медленнее, у них сумки, да и в случае нападения им уже не отстреляться.

Тирер отвернулся обратно к улице, разглядывая прорехи между развалинами. И не зря. Из подъезда покосившегося небоскреба, почти опершегося на собрата, выскочили несколько гиен, уже не скрываясь. Стая небольшая, всего особей десять, но и как все гиены, совершенно лишенные чувства страха. Разявив пасти, и на ходу теряя слюни, они ломанулись к насыпи.

Прицелившись, Терер подстрелил самого крупного. Заряд гвоздей пробил твари голову, зацепив и грудину. Труп подбросило в воздух и сбросило вниз. Остальные на секунду остановились, а потом набросились на подстреленного собрата. Только надолго им этой туши не хватит.

– Тревога! – крикнул он остальным, – шевелитесь быстрее.

Пока гиены с хохотом рвали мертвую тушу, он успел еще раз прицелиться и выстрелить. Заряд отстрелил одной из гиен заднюю ногу. С визгом она завалилась набок, пытаясь зубами дотянуться до рваной раны на боку. Остальные бросили мертвую тушу, не зная, за что хвататься с начала. В конце концов они выбрали людей, медленно спускавшихся со склона. Поредевшая стая снова бросилась в атаку.

Прицелившись, Тирер снес еще одну тварь, но теперь их это даже не задержало. Почти сразу же началась стрельба с других позиций, срочно занятых остальными членами отряда. Ухнула снайперская винтовка Савы и одну гиену просто разорвало пополам патроном крупного калибра, а рядом затрещал автоматы носильщиков. Пули вышибали пыль и крошку под ногами гиен, иногда попадая в мощные тела, но те только огрызались. Чуть ниже Тирера едва слышно хлопнула лазерная винтовка Сухого и тонкий красный луч насквозь прожег хищника, уже готовившегося к прыжку.

Тирер поднял прицел чуть выше и добил кобеля, у которого в спине и так торчало несколько пулевых отверстий, но он все равно не желал помирать. Практически всю стаю перебили прежде, чем добрались до расстояния, делавшего их опасными для человека.

Когда последняя гиена свалилась на асфальт, судорожно втягивая воздух пробитым горлом, Тирер поднял винтовку стволом вверх и попытался стереть пот со лба, забыв, что этому помешают защитная маска, противогаз и боевой шлем. Когда под пальцами оказался заиндевевший на открытом воздухе металл шлема, он вспомнил об этом и отдернул руку.

– Все, вроде чисто, – сказал снизу Сухой, меняя в винтовке батарею, – надо бы дальше спускаться, а то ребят задерживаем.

Тирер кивнул и спустился в остатков машины. Идя чуть позади Сухого, он ткнул его в плечо. Сухой обернулся, но выражения лица под защитной маской было не видно. Объяснил на пальцах, чтобы брал на себя левую сторону дороги. А он возьмет правую часть. Аккуратно спустившись, Тирер присел рядом с наполовину засыпанным песком автобусом и выглянул на дорогу. За исключением валявшихся на дороге трупов гиен, больше ничего не было. Уже, правда, налетели стервятники, слетелись с ближайших домов. Мелкие, абсолютно лысые пташки с острой чешуей вместо перьев. Уже сидели на еще дымившихся в холодном воздухе трупах и выдергивали острыми клювами кусочки мяса.

И хорошо, что больше никого не видно, а то он боялся, что шум стрельбы привлечет других мутантов, побольше, да посильнее. Такое уже не раз случалось, но сейчас, похоже, пронесло.

Откуда-то сверху донесся протяжный вопль, полный ненависти и голода. Тирер в отчаянии хлопнул по голове ладонью. Даже в этот раз ничего не обошлось. Ну почему самое плохое случается перед порогом дома. «Самый темный час перед рассветом», так, вроде, говорится в одной из пословиц. Только вот никто никогда не скажет, где найти переключатель в этой «самой темной» темноте.

С неба один за другим пикировало молодое семейство драконов. Они обустроили гнездо на крыше одного из небоскребов совсем недавно, Тирер еще не успел запомнить эту опасность, а сейчас за это приходилось расплачиваться.

– Всем в укрытие! – закричал он, уже не беспокоясь о скрытности или тишине. С таким противником об этом не надо было задумываться.

Драконы, правда, были не совсем такие, как в старых книжках про фентезийные миры. На тех больше походили монстры с Пустошей западнее Автостроителя, изредка нападавшие на конвои. Эти драконы были большими, жирными тварями на кожистых крыльях, достигавших пятнадцати метров в размахе. Бур иногда хвастал, что подстрелил чудище с крыльями в тридцать метров, только ему все равно никто не верил. И вот особенно сейчас Тиреру хотелось знать, из чего он стрелял в такого монстра, если даже у этих драконов броня была лучше, чем у танка. Хорошо хоть, что огнем плеваться не умели.

Абсолютно бесшумно, лишь изредка взмахивая крыльями, драконы спустились ниже, заходя на высоту для атаки. Тиреру в этот момент в спектре ПНВ одной сплошной линией. Единственное, что успел – свалиться на землю и закрыть голову руками. Один из драконов целился как раз в него, клацнув когтями меньше чем в метре от него и зацепив автобус. Пролетев чуть подальше, драконы попали под прицельный обстрел, не причинивший им почти никакого урона. Пули от автоматов и винтовок отскакивали от их шкуры, оставляя только царапины и сколы. Единственное, что хоть как-то зацепило их, была винтовка Сухого, прожегшая дырку в крыле одного из драконов. Монстр сразу же потерял в высоте и скорости, жалобно завопив остальным.

Отложив в сторону винтовку, Тирер нащупал на спине запасное оружие. К этой штуке зарядов было на раз два и обчелся, но сейчас раздумывать не приходилось. Или они драконов, или драконы их.

Эту штуку он нашел совершенно случайно во время очередной вылазки за хабаром. Когда-то там, похоже, армейская часть была или что-то вроде этого. И кое-что из прежних арсеналов сохранилось. В частности, импульсная винтовка под странным названием ИК-4. Эта штука запускала трехсантиметровые иглы, заряженные бинарным ядом со скоростью, превышавшую скорость тока. Единственные минус, бывший у этого оружия – практически полное отсутствие дополнительных патронов. Кроме тех трех коробок, бывших в кейсе вместе с оружием, Тирер не нашел больше ни одной иглы. Пока он этим оружие пользовался всего дважды. Первый раз, когда к укрытию слишком близко подобрался броненосец, а второй раз – когда дружки Кобы во время очередного нападения откуда-то достали боевой экзоскелет. Всего одного выстрела хватило, чтобы пробить эту броню насквозь. Теоретически, игла еще должна была отравить парня, что сидел внутри, но тому это и не понадобилось. Пробив его насквозь, игла оставила в теле отверстие, что можно кулак спокойно просунуть.

Сейчас, похоже, должен был наступить третий раз. Перекатившись обратно на живот, Тирер не торопясь, чтобы не пораниться об острие, вставил в винтовку четыре иглы и взвел курок.

Со стороны насыпи еще шла хаотичная стрельба по быстро удаляющимся драконам, и орал сквозь фильтр противогаза Сава, чтобы не тратили зазря дорогие патроны. Тирер понадеялся, что они ничего из мешков не потеряли. Если завалят ходку, Бур будет орать, пока не треснет потолок.

– Они возвращаются! – закричал Сухой впереди, сжавшийся за обломком здания и лихорадочно вставлявший в винтовку новые батареи.

Привстав на одно колено, Тирер положил ствол своего оружия на разломанную раму автобуса и успокоил дыхание. Через оптический прицел не очень удобно целится, когда на глазах висят окуляры ПНВ. Сняв его и сунув в карман разгрузника, он решил, что подпустит драконов поближе, прежде чем спустит курок.

Издалека монстры казались простыми пятнами на общем фоне черного неба, но чем ближе, тем конкретнее становились очертания. Десять тварей, размеренно взмахивая крыльями и, невероятно четко для безмозглых животных, держа строй, заходили на новое пикирование. Впереди летел самец, отец семейства, старый и опытный дракон, одним щелчком челюстей способный перерубить человека пополам. Длинная шея вытянута прямо, чтобы не мешалась в полете, а нижние лапы с когтями растопырены для атаки. Его Тирер и выбрал подходящей мишенью для выстрела. Только пусть подлетят поближе.

Темноту прорезал луч лазера Сухого и трассеры автоматических очередей. Самец взмыл чуть выше, а потом камнем рухнул вниз, не обращая внимания на пули. Поняв, что целью должен стать Сухой, ушедший вперед от остальных и спрятавшийся за самым ненадежным укрытием, Тирер поторопился с выстрелом, не успев толком прицелиться. Тонко свистнув, игла пролетела выше шеи чудовища и пробила спинной панцирь, уйдя глубоко в тело. Заражение, конечно, есть, но у драконов, как и у всех пресмыкающихся, очень медленное кровообращение и результат скажется не раньше, чем через несколько часов. Взвыв от боли, дракон потерял управление полетом и всей тушей свалился вниз, всем весом рухнув на Сухого, раздавив вместе с его укрытием. В последний раз сверкнул луч лазера, в отчаянной попытке спастись, но даже попадание не могло сбить с курса тушу весом в несколько сотен килограмм.

Ударило так, что по песку пошла рябь и Тирера порядком тряхнуло. Только вот теперь он просто не имел права упасть и потерять такой шанс. Остальная стая кружилось над поверженным гигантом, призывно воя и не решаясь снова броситься в атаку. Они были достаточно легкой мишенью, но Тирер не хотел разбазаривать на них невероятно редкие патроны. Самым опасным из них был отец семейства. И именно его он хотел добить. Поверженная туша уже шевелилась, выбиваясь из бетонных развалин. Взмахивая крыльями, дракон придавал себе дополнительную подъемную тягу, пытаясь взмыть обратно в воздух. Шея вытянулась вверх, и дракон заскулил, прося семейство о помощи. Тихо свистнув, игла пробила зоб и вышла через костяные наросты на затылке. Бессильно хлопнув челюстью, дракон в последний раз потянулся к небу и упал на камни уже мертвым.

Не сдержав восторга, Тирер заорал, радуясь собственному меткому выстрелу.

– Получите, сволочи!

Испуганная смертью своего вожака, стая поднялась выше, исчезнув из поля зрения. Повесив импульсную винтовку обратно за спину, Тирер замахал остальным, чтобы спускались быстрее. Драконы быстро приходят в себя и атакуют во второй раз с еще большим ожесточением.

Одной рукой придерживая лямки мешков, а второй держа автомат, носильщики торопливо спускались с насыпи, соскальзывая на щебне и кучах песка. Оставаясь у остова автобуса, Тирер торопил их, как только мог, поминутно поглядывая на небо. К тому же тени, которых он так опасался, исчезли сразу же после появления драконов. Проблем впереди видно не было, кроме неровного асфальта, занесенного песком. Сейчас главное – как можно быстрее забраться под крыши, чтобы не светится на открытом воздухе.

– Сухой? – спросил Сава, приседая рядом.

– Всмятку, – Тирер сжал обе ладони, желая показать, что ничего целого в месте падения не осталось, – всем брюхом на него свалился.

Сава покачал головой, но не особенно жалея о потере. Были дела и важнее. Носильщики под руководством Клея уже прошли немного вперед, постоянно оглядываясь по сторонам. Они с Тирером догнали своих и вышли в голову короткой колонны, когда их снова атаковали. Драконы вернулись, не дав пройти им и двух сотен метров. Хорошо еще, что они шли вдоль стен старого здания, почти нависшего над улицей, и твари не могли похватать их в пикировании без боязни шлепнуться о гнилой бетон. Быстро выровнявшись выше в воздухе, драконы снова спустились, теперь уже на бреющем полете стараясь зацепить кого-нибудь.

– Всем к стенам! – кричал сквозь фильтры Сава, задрав ствол своей винтовки чуть ли не вертикально в небо.

Драконы атаковали по очереди, не давая ни секунды отдыха. Иногда им не хватало всего нескольких сантиметров, чтобы дотянуться до человека.

Конвой же окончательно остановился. Патронов после первой встречи осталось немного, а когда сразу столько противников, то разбрасываться ими точно не стоило. Водя стволами по воздуху, все старались прицелиться в быстро пролетающие тени, изредка решаясь на одиночный выстрел. И все равно все понимали, что это только временное равновесие. Как только драконы дойдут до нужного угла падения, то похватают всех за милую душу, унесут в небо и там разделаются. В отчаянии Тирер оглянулся в сторону дальнейшего пути. До поворота еще половина улицы, а оттуда надо пересекать открытую местность, заваленную частями старых зданий, рухнувших так давно, что уже обросли мхом и лишаем. Кроме того, там в обилии водились крысы, способные прокусить твердый материал ботинка с первой попытки. Пересечь все это дело, постоянно оглядываясь на драконов, возможности не было.

У него в руках снова была импульсная винтовка, которой он забил иглами весь магазин до отказа. Скрипя зубами от жадности и не желая в пустую расстреливать патроны, способные спасти ему жизнь, он тоже пытался прицелиться, но все без толку. Драконы появлялись в поле зрения меньше, чем на пару секунд, тут же снова уносясь в недоступные для ПНВ дали. И так уже дважды промахнулся, возможно, никогда не восполнит эти потери.

Очередная туша выскользнула из темноты, летя совсем рядом со стеной, почти не взмахивая крыльями. Тирер чуть повернулся и выстрелил практически одновременно с Савой. Пуля от снайперской винтовки скользнула по лысому черепу дракона, оставив длинную и глубокую царапину, но не причинив особого вреда. Игла же, пущенная Тирером, оказалась точнее и прошла чуть пониже, войдя в глаз монстра и пробив черепную коробку насквозь. Монстр словно налетел на стену, судорожно взмахнув крыльями, а потом, скрючившись, рухнул на землю.

– Два – ноль, – сказал Сава, вставляя в свою винтовку новый магазин, – может, еще и отобьемся…

Тирер не разделял его ожиданий. Даже потеряв двух собратьев, стая не улетит, если только добыча сама не уйдет.

Следующий заход они пропустили. Сава не успел даже затвор передернуть у винтовки, когда из темноты вылетел очередной дракон, даже немного зацепивший крыльями за стену. Очереди нескольких автоматов его не остановили, только расцарапали костяной доспех на внушительных размеров грудине. Вытянув лапы, он длинными когтями на лету подцепил несчастного Клея и одного из новичков, чьего имени Тирер даже не успел запомнить. Клею в каком-то смысле повезло, длинный коготь насквозь проткнул ему грудь, выйдя из спины. Он даже не успел ничего почувствовать, как умер. А вот новичок попал в захват, успев только истошно завопить, как его уже унесли. Вслед дракону стреляли, но шансов выбить добычу у них не было. Дракон исчез из пределов дальности ПНВ практически так же быстро, как и появившись в них.

– Два – два, – сказал Сава, почти ложась рядом с завязшей в песке машиной. Слабая защита. Драконы раскидывают автомобильные остовы, запрудившие тут почти все дороги, с такой же легкостью как люди отбрасывают спичечный коробок.

– Если мы сейчас же не уйдем с поверхности, нас передушат как цыплят, – спокойным голосом добавил Тирер, оглядываясь в ожидании новой атаки.

– И куда ты предлагаешь? – поинтересовался Сава, протирая окуляры своего ПНВ, куда снова угодил песок.

– Сверху! – истошно закричал Михай, предупреждая о новой атаке.

Молодой дракон алчно спикировал чуть ли не в центр их позиции, но испугался сосредоточенно автоматического огня и затормозил, взмахами крыльев гася инерцию движения. Воспользовавшись моментом, Тирер приложил ствол своей винтовки к крыше автомобиля, быстро прицелился и выстрелил. И все равно не убил. Игла угодила дракону в живот, пробив костяной панцирь на брюхе. Взвыв от боли, дракон поднялся выше, а после и вовсе исчез за грань обозримого пространства.

– У меня только два магазина осталось, – пожаловался Сава, выглядывая из-за машины, – у остальных вряд ли больше. Не продержимся…

– Уходить надо, – повторил свое предложение Тирер, кивнув в сторону здания, под которым укрылись.

– Мы же там никогда не ходили, – засомневался Сава, – ты думаешь, сможем низом пройти?

– Сможем, не сможем, какая разница, лишь бы с глаз драконьих уйти.

– Ладно, попробуем, как ты скажешь, – согласился Сава, поглядывая на небо, а потом махнул остальным, – Эй, народ, уходим внутрь!

Ближайших вход в здание находился в дальнем углу стены, к которой их прижали. Там бетонная плита просела и отвалилась, открыв проход величиной с хоршую дверь. Только потолок над отверстием просел и пошел трещинами. Если дракон туда врежется, есть шанс, что рухнет весь угол, засыпав всех внутри. Выбора не было, поэтому приходилось рисковать.

– Сава, давай первый, посмотри, все ли там чисто, – велел Тирер, заглядывая в проем.

Сава повесил на спину свою винтовку и взял в руки пистолет-пулемет, заряженный разрывными патронами. На коротких расстояниях это была вообще убийственная вещь. Включив лазерный целеуказатель под стволом, он вошел внутрь. Тирер остался пока снаружи, придержав рвавшихся под казавшуюся им безопасной крышу носильщиков.

– Дракон возвращается! – подал сигнал криком оставленный часовым Михай.

Монстр без проблем выследил передвинувшийся отряд и спикировал. Уже почти никто не стрелял, экономил оставшиеся патроны для выстрела наверняка. Выстрелил только Тирер из своего оружия, целясь в крылья дракона.

В этот раз не промахнулся. Игла перебила кость, державшую перепончатые крылья натянутыми, и тварь рухнула на землю. Не мертвая, но все еще смертельно опасная. Чувствующий добычу дракон даже не делал попыток снова взлететь, а, помогая себе задними лапами, пополз вперед, вытянув шею.

– Внутрь, быстрее! – закричал Тирер, увидав такое дело.

Сава еще не подал сигнал, что внутри безопасно, но снаружи теперь было гораздо хуже, чем могло оказаться внутри. Толкнув первого, чтобы не задерживался, внутрь, Тирер замахал рукой Михаю, бежавшему к ним со всех ног. Заметив, что над ним повисла тень, он закричал:

– Ложись, дурень!

Наверное, не разобрав толком, что крик относится к нему, Михай остановился и закрутил головой, словно пытаясь выяснить причину крика. Остановки хватило равно для того, чтобы он успел заметить падавшую на него тень. Истошный крик прервался в момент, когда когти пробили тонкое тело и вышли через спину. Взмахнув крыльями, дракон взмыл вверх, унося добычу, зажатую в лапах.

Пожав плечами, Тирер зашел в проход последним, когда уже с темноты вылетела еще одна тень. Дракон, уверенный в своих силах, даже не стал останавливаться, когда увидел, что человек внизу скрылся за нагромождением бетонных блоков. Разогнавшись, он решил снести это укрытие, дорвавшись до добычи, которую уже похватали другие драконы из его стаи. Только надо было обогнать того, кто полз по земле, почему-то не взлетая. И со всей силы врезался в мощное бетонное основание небоскреба, гораздо более крепкое, чем его панцирь. Панцирь треснул, а по всему телу драконами волнами прокатилась страшная боль, разрушив всякие желания продолжать охоту.

Когда дракон врезался в стену, произошло то, чего Тирер и боялся. Толчок от удара разрушил хрупкое равновесие треснувшего потолка, отчего тот стал медленно оседать, грозя засыпать всех внутри многотонным слоем бетона и камня.

– Быстрее! – пхнул в зад коленкой Тирер одного из ребят, завозившихся с мешками. Те и так торопились, но испуганному человеку все равно казалось, что продвигаются слишком медленно.

Подгоняемые скрипом опускающегося, как в страшных снах, потолка и рушившихся стен, искатели чуть ли не кубарем вылетели на нижнюю площадку, а потом скатились по лестницам. Тирер едва успевал засекать оставленные Савой вешки, чтобы не сбиться с пути. И так уже спустились на несколько этажей вниз, а потолок над ними продолжал предательски трещать под весом осыпавшихся конструкций.

Следующая вешка показала, что Сава перестал спускаться и зашел в коридор на этаже. Проходя через разрушенные помещения, он оставлял вешки у каждого проема, где проходил. Сейчас это значительно облегчало дорогу отряда под командованием Тирера. Времени, чтобы стоять и раздумывать, куда же идти, у них не было.

– Сюда! – в дальнем конце коридора появился знакомый силуэт, призывно махавший рукой, – пока все не рухнуло.

Добежав до Савы, а это он и был, Тирер пропустил вперед остальных, тащивших мешки, и приветствовал друга быстрым рукопожатием.

– Что там? – спросил он, подбегая к темному провалу, наполовину засыпанному песком и пылью. Пройти можно было только ползком и по очереди.

– Похоже на старый канализационный сток, – пожал плечами Сава, прислушиваясь к треску перекрытий над ними, – только непонятно, что он здесь делает, наверное, из другого наслоения. Бетон коллектора пробил стену, да так и остался. Главное, что ведет к другому зданию, которое не осыпается.

С потолка уже начали сыпаться мелкие камешки и остатки побелки, когда в лаз пролез Тирер. Он был последним, пропустив вперед Саву. Меньше чем через пару минут, как он залез внутрь, перекрытие между этажами рухнуло, засыпав вход, а заодно запустив в коллектор тучу пыли и песка. Кое-что поникло даже сквозь противогаз, и, неудачно вдохнув, Тирер закашлялся от попавших в горло песчинок. Фильтр, наверное, забился, как только вернутся, надо будет у Бура новый выпросить, а то больше на вылазки ходить не получится.

Он полз последним, ничего не видя, кроме ног и толстого зада Савы, мерно продвигавшихся вперед. Оставалось только надеяться, что коллектор на самом деле их куда-то выведет, а не упрется в завал, который Сава на бегу и не заметил. Немного притормозив, он отключил ПНВ, поднял окуляры от глаз и зажег налобный фонарь. Луч света оказался неожиданно ярким, больно резанув по глазам. Спереди тоже завозмущались, когда свет, проникнув в тонкую щель между стенкой коллектора и задом Савы, пробился вперед.

Потом крики усились и ползущая очередь окончательно встала. Прислушавшись к искаженным эхом голосам, Тирер понял, что вроде порвался один из баулов, отчего весь хабар посыпался на голову ползшего следом искателя. Поэтому еще пришлось стоять, дожидаться, пока при неровном свете фонарей весь хабар снова соберут в баул и кое-как заделают дыру. Не меньше получаса прошло, пока снова не поползли. Тирер терпеть не мог такие вот неожиданности, менявшие вся планы. Конечно, предугадать появления драконов он не мог, но вот так слететь с уже проверенного пути и провалиться под землю, не зная куда, на не отмеченные на плане территории. Это было, мягко сказать, неприятно.

Впереди что-то шлепнуло. Все сразу напряглись и замерли. Только почти сразу же впереди раздался крик, что все в порядке. Шедший головным искатель, наконец, выбрался из узкого лаза и сразу же свалился в отстойник, на дне которого еще плескалась стухшая и грязная вода. Ее было примерно чуть ниже колена, непомерно много для этих мест. И каждый, вылезая туда, выражал свое удивление. Вода была ли чуть не главным сокровищем этих мест, стоя рядом седой и патронами в рейтинге самых важных вещей для выживания. Когда Тирер вылез, аккуратно подхваченный под руки и поставленный на ноги, Сава уже проводил замеры загрязнения, использовав свой набор для анализа. Прислонившись к стене и восстанавливая дыхание, Тирер очень надеялся, что она окажется пригодной для питья. Их собственные запасы подошли к концу чуть больше суток назад, когда они уже возвращались, поэтому пить хотелось всем.

Разогнувшись, Сава отрицательно закачал головой, а потом сунул в руки Тиреру результаты. Мало того, что биологическое заражение чуть ли не втрое превышало норму, так и токсинов здесь было столько, что любой выпивший ее, умрет через несколько часов в жутких муках. Разочарованно вздохнув, он отдал результаты обратно. Ничего было и думать, чтобы здесь утолять жажду. Придется терпеть до базы. Махнув остальным, он велел двигаться дальше.

– А куда дальше? – спросил один из искателей, беспомощно оглядываясь по сторонам.

Сначала не поняв вопроса, Тирер беспомощно оглянулся на Саву, который вроде и вывел их сюда. И в первый раз за ходку испугался. Сразу, от кончиков волос до пяток. Со лба, щекоча переносицу, скатилась крупная капля пота. Потому что дальнейшего пути просто не было. За исключением того лаза, из которого они сейчас вылезли, в отстойнике больше не было ни единого отверстия, куда можно было пролезть. Тупик, из которого можно лишь вернуться. Только и там был завал, пресекавший любые подобные попытки. Нечего было и думать о возвращении.

– Сава… – прошипел Тирер, наконец поняв, что же произошло, – надеюсь, ты знаешь, куда нам идти дальше?

– Понятия не имею, – честно развел он руками, – не было времени дойти до сюда. Как потолок начал рушится, я обратно пополз, показать вам, куда надо.

– И что нам теперь делать? – спросил один из искателей, кажется, Гвоздь его звали. Тоже новенький, прибился меньше месяца назад. Ничем не выдающийся, но свою порцию каши вполне отрабатывал.

– Тебе – побиться головой об стену, – отрезал Тирер, – авось провалится, а остальным думать, как отсюда теперь вылезать.

Атмосфера очень быстро накалялась. Уставшие, голодные люди, только что избежавшие смерти, а теперь попавшие в западню без выхода, склонны к тому, чтобы искать козла отпущения, на которого можно свалить все грехи, даже если он в них и не виноват. Вывод, который сделали запертые здесь люди, плавно вышел из воспоминаний о последних событиях. Пока Тирер и Сава, отойдя в угол, обсуждали возможности выхода отсюда, в том числе трату последних двух шашек динамита, остальные, так же шепотом переговариваясь, пришли к решению, что во всем виноват Сава, не разведавший толком дорогу для отряда. А раз так, то он и должен либо предложить выход, либо расплатится, а чем, это уже решат они сами.

– Что расшумелись? – рявкнул Тирер, взвинченный не меньше остальных. Только он хотя бы старался сохранять хладнокровие, даже при сложившихся обстоятельствах.

– Сам что раскомандовался! – заорал в ответ Гвоздь, и так обиженный лично на Тирера.

– А ты что, сам покомандовать решил? – оскалился Тирер, внимательно глядя ему в глаза. Это был бунт, причем такой, какой требовал крови. Единственная возможность избежать кровопролития, задавить его в зародыше. Тирер не желал ни умирать, ни терять носильщиков. А при пальбе здесь возможны оба варианта.

– А ты Гвоздя не прессуй, – занялись остальные, и так сговорившиеся, – Без тебя и Савы мы бы не попали в эту передрягу.

– Без нас бы вы и не дошли до сюда, веришь или нет?

– А давай проверим! – раздалось сбоку.

Тирер обернулся и увидел, что кое-кто уже и ствол на него поднял. Автомат на расстоянии меньше метра – так и слепой не промахнется. Бессильно вздохнув, он только процедил сквозь зубы:

– Ну давай, стреляй, а потом сам веди людей до укрытия и заодно объяснишь Буру, почему два лучших стрелка не добрались вместе с вами.

Уже прицелившийся искатель на секунду задержался, осмысливая то, что только что услышал, но рядом с ним подбадривающее щелкали предохранителями товарищи, злобно поглядывая на Тирера.

– Успокойся, – выдавил он из себя, – доберемся.

И прицелился. Но не успев выстрелить, он упал сам, почти одновременно с выстрелом пистолета чуть левее него. Пуля, выпущенная чуть ли не в упор, пробила висок, разбросав капли крови и кусочки кожи по всему отстойнику. Тело еще раз дернулось, прежде чем замереть окончательно. А на грязной воде медленно, словно нехотя, расплывалось кровавое пятно. Про Саву на секунды разговора все забыли, но он все хорошо помнил. И не позабыл включиться в спор, когда тот достиг критической отметки.

– Ах, ты… – второй из заговорщиков, явно подначивший всех остальных, не испугался возможного результата, – Ату их…

Договорить не успел. Чуть повернувшись, Сава выстрелил во второй раз. Этому парню пуля попала в лицо, точно между глаз. Спереди дырочка небольшая, только глаза сразу же в кучку сбились. А вот затылок вышибло почти весь, залив кровью и кусочками мозга всю стену позади него. Не успев даже ойкнуть, труп свалился сначала на колени, зашатался и рухнул лицом вниз.

– Какие еще будут вопросы? – поинтересовался Сава, не опуская пистолет.

Бунт был подавлен. Остальные, не спуская с него глаз, ставили оружие обратно на предохранители и что-то бурчали под нос. Вроде того, что они ни в чем не виноваты, а крутили все эти двое. Конечно, так им и поверили. Тирер сделал себе еще одну мысленную заметку до самого конца ходки не забывать следить за спиной, пока в нее нож еще не воткнули. Наверняка и Сава думал о том же.

Другой мыслью было вступить в права наследования. Прямых потомков ни один из убитых не оставил, как, соответственно, и завещания, поэтому все достанется тому, кто первый до этого доберется. Грубо говоря, у искателей был один достаточно грубый обычай – обирать тела не только убитых противников, но и своих. С моральной точки зрения его нельзя было оправдать, но вполне объяснимо с материальной. Все самые важны вещи искатели обычно носили при себе, используя их по назначению. И пропадать им, оставаясь на трупах, когда в этом мире нужно все, но не хватает ничего, просто бессмысленная роскошь.

Естественно, процесс не самый приятный, но проходил со всей возможной аккуратностью, без брани, криков и грубого дележа. Так делят или рейдеры, или дикари. У искателей это скорее можно было назвать ритуалом последнего прощания. Самым важным тут было не сорвать с трупа одежды, а еще лучше застегнуть ее обратно, когда все снимешь. Присев перед одним телом, Тирер пожалел, что труп упал так неаккуратно. Кровь, текущая из раны на виске, частично стекала за воротник. И ту его осенило. Отстранив присевшего рядом Гвоздя, он рукой махнул рукой Саве.

– Что такое?

– Просто внимательно смотри.

Кровь была гораздо теплее воздуха в отстойнике, поэтому от нее шел небольшой пар, еле заметный. Опытный глаз Тирера уловил главную деталь, которую не заметно с первого взгляда. Пар исчезал почти сразу же, но на шее трупа его заметно тянуло вверх, вытягивая в тонкие, почти прозрачные ниточки. Здесь явно шел ток воздуха, снизу вверх, не ощутимый под противогазом и защитным костюмом, но оттого не менее существенный.

Они оба разом взглянули наверх, на покрытый лишаем и трещинами потолок. Если на ними не здоровый кусок монолитного бетона, как могло показаться в начале, то у них есть шанс. Вытянув руку, Тирер попытался стереть слои накипи, но те не подавались. Тогда он попробовал ножом. Воткнув в трещинку, он использовал его как рычаг, сколупывая целые куски. Отколов очередной, увидел широкую щель, шедшую по всему потолку. Поняв друга без слов, Сава подал ему динамитную шашку. Вставив в нее фитиль, Тирер махнул всем, чтобы отошли как можно дальше. Теперь они либо откроют проход, либо их всех завалит съехавшей вниз кучей земли и бетона. Запалив фитиль, он вставил шашку в щель, воткнув как можно крепче, чтобы не упала, а потом сам прижался к стене. Закрыв глаза, он просто тихо отсчитывал секунды до того момента, как все должно обвалиться.

Взрыв… Вниз полетели куски перекрытия вперемешку с мелкими осколками, пылью и слежавшимися хлопьями сажи. Общего обвала, как он боялся, не произошло, только обвалился кусок перекрытия, как и хотели.

Протерев запачкавшиеся линзы, Тирер посветил вверх. Какое-то небольшое помещение, выложенное кафелем. С края пролома на него удивленно смотрела крыса, возбужденно попискивая. Но как только он отошел от стены, крысиная мордочка исчезла. Потушив фонарь, Тирер снова нацепил ПНВ, уже внимательнее вглядываясь в открывшееся помещение. Остальные тоже стояли молча, внимательно вглядываясь. Только взяли оружие руки. Мало ли что могло набежать на шум взрыва. Спустя минуту Тирер жестами показал, чтобы ему помогли подняться наверх. Сава вместе с Гвоздем подсадили его, так, чтобы он сумел схватиться за край.

Высунув голову и, не обращая внимание на раздраженное пыхтение внизу, Тирер огляделся. Опасности вроде не было видно, только кафельный пол, кафельные стены и ряд ржавых жестяных кабинок справа от дырки. Подтянувшись, он пролез, немного скользя руками по пыльному кафелю. Замахав рукой, чтобы подождали, он проверил, снята ли с предохранителя его винтовка, заряженная патронами из резаных гвоздей, и продвинулся чуть вперед. За небольшой стенкой, отделявшей жестяные коробки от остального помещения, начинался ряд умывальников, расставленных и вдоль длинного, покрытого толстым слоем пыли стекла. В противоположной от них стене была покосившаяся дверь. Подойдя к ней, Тирер присел и приоткрыл ее, выглянув наружу. В обе стороны уходил длинный коридор, стены которого давно облупились. И ничего опасно заметно не было.

Закрыв дверь, он вернулся к дырке в полу и показал, что все чисто. А потом еще помог подняться остальным и втащить следом баулы с позвякивающем хабаром.

– Пять минут на перерыв, – сказал он, когда закончили, – а потом выдвигаемся дальше.

Сверившись с компасом, Тирер выбрал, в какую сторону им идти. Конечно, здесь не было магнитных полей, кроме как порожденных различными искусственными механизмами, поэтому таких понятий как стороны света, здесь просто не существовало. Но компас указывал не на север, а был заряжен на сигнал, исходящий из низкочастотного передатчика, расположенного в укрытии. Поэтому он всегда указывал на укрытие, настроенный точно на частоту передатчика. Причем радиус действия сигнала был огромен почти при минимальных затратах энергии, да и вылазки всегда рассчитывались таким образом, чтобы не водить за радиус действия. Нужно это было как раз при подобных случаях, когда отряд сбивался с рассчитанного пути. Если верить компасу, то двигать им нужно было по коридору, идущему вглубь здания, а уж оттуда искать выход наверх и снова выбираться на поверхность.

Выйдя за дверь, Тирер огляделся, теперь уже без спешки и опасений. Низкие, выложенные плиткой коридоры, где сквозь трещины пробивался гнилой цемент, говорили, что здание до разрушения не являлось жилым. Больше напоминало какой-то исследовательский центр, а значит, тут вполне могло остаться что-нибудь ценное, может, даже по пути встретиться. Он даже представил, как вытаскивает перед носом Бура какой-нибудь невообразимый прибор, стоящий целое состояние. И как тот позеленеет, узнав, что с этого ему ничего не достанется. Может, не так уж и плохо, что их сюда занесло.

– Ладно, девочки, – заглянул он в комнату, – хватит спать, пошли.

***

Андрей смахнул со лба выступившие капли пота и непроизвольно облизал сухие губы. Сейчас ему уже по-настоящему хотелось есть и пить. Только, к сожалению, среди его скудных находок не было не еды, ни воды.

Не прошло и трех часов, как он выбрался из того погибшего убежища, но он окончательно убедился, что это здание на самом деле является институтом, в котором он когда-то работал. Только больше и значительно перестроенное. Во время своего скитания ему повезло наткнуться на лабораторию, где раньше он проводил расчеты. Правда, он мог вспомнить небольшую белую комнату, заставленную вдоль стен высокими белыми шкафами с таблицами и статистическими справочниками, а здесь та же табличка «Лаборатория теории мгновенных перемещений» висела на дверь, ведущей в обширный зал. К его великому сожалению, от аппаратов, что там находились, не осталось ничего, кроме металлолома и какой-то трухи. Столы с компьютерами валялись перевернутыми и сломанными, дисплеи были сорваны со стен и разбиты. Словно там буйствовало какое-то чудовище, выпускавшее свою ярость на окружавшие его предметы.

Андрей нашел в углу даже запыленную памятную табличку с его именем. Там было сказано, что когда-то в этой лаборатории работал человек, пожертвовавшей своей жизни во имя науки. Дальнейшее он уже прочитать не смог из-за застилавших глаза слез. У него было примерно такое ощущение, как у героя одного из произведений Шолохова, вернувшегося домой и увидевшего, что ни дома, ни семьи уже больше нет. Только воронка, оставшаяся от падения немецкой авиабомбы. Правда, у Андрея положение было еще хуже – у него погиб не только дом, но и весь окружающий мир. Больше ему не хотелось копаться среди развалин. Не столько из-за возможных монстров, которые могут здесь объявиться, сколько из-за боязни найти что-то еще, способное ранить его сердце.

Поправив на спине сумку, больно резавшее плечо, он решил, что хватит здесь блуждать и пора найти выход. Жаль только, что это оказалось гораздо легче решить, чем выполнить. Для начала оказалось, что здание находилось не целиком на поверхности. Часть этажей, наверное, даже больше половины, была засыпана землей и песком. Откуда они тут взялись, Андрей даже представить не мог. Если не брать в расчет предсказания группы людей, обещавших, что наступит потепление, которое перерастет в глобальное изменение климата, в результате чего моря и реки высохнут, и останется одна пустыня. Ему так и представился вид наполовину похороненной в песках Москвы. И только караваны верблюдов, сопровождаемые угрюмыми путешественниками в чалмах, будут способны добраться до этих мест.

Помотав головой, Андрей выкинул подобные мысли из сознания. Ничего подобного тут быть не может. Ведь, в конце концов, в пустыне не может быть так холодно. Да и ни в одном окне, которое он нашел не засыпанным, не было видно звезд. А ему всегда казалось, что в пустыне практически нет облачности. Хотя и облаков он тоже не нашел. И ни Луны, ни Солнца он тоже не видел. Только одна темнота, в которой бессильно гас его фонарик.

Осторожно, чтобы не привлекать внимания, Андрей спустился на первый этаж, где увидел большие двери в стеклянной стене. Они были заперты, но совершенно без толку. Снаружи на них навалились горы песка, полностью перекрыв любой проход. В одном месте стекло пробила машина, отчего часть песка попала внутрь. Приглядевшись, Андрей в свете фонаря увидел засыпанный песком скелет в салоне, судорожно державшийся за руль.

В фойе, за столиком, где должен сидеть охранник, никого не было. Сев в свободное кресло, Андрей решил дать перерыв ногам, а заодно обдумать сложившуюся ситуацию. Он заперт один в совершенно пустом здании. Хотя погодите, обследовал он еще не весь комплекс, может, где и есть выход. Ведь те ребята, чьи останки он нашел, как-то выходили наружу. Возможно, где-то здесь у них есть или, во всяком случае, был выход, через который они пробирались. Если так, то почему бы ему не остаться до сих пор.

Кроме того, его фонарик отключился. Сначала Андрей даже не понял того, что произошло, и сильно испугался, оказавшись в темноте. И только потом сообразил, что все дело в фонаре, который и так все время слабел, а теперь потух окончательно. Ощупью найдя свою сумку, он достал другой такой же ствол, находившийся в не худшем состоянии, чем первый и зажег его фонарь. Свет оказался даже ярче, чем у предыдущего. И теперь уже точно надо было найти выход, прежде чем фонарик и у этого оружия потухнет. Посмотрим, что получится, если попытаться вылезти через окно. Где-то же они должны быть недалеко от уровня наносов, чтобы приземлиться без боязни что-нибудь сломать.

Поднявшись по старой лестнице на второй этаж, Андрей услышал взрыв. Даже отголосок от взрыва, слабое эхо, едва долетевшее из коридоров. Старые, едва державшиеся стены здания, тем не менее, обладали отличной акустикой, отражавшей эхо далеко от места источника звука.

Андрей сначала испугался, откуда это могут в пустом здании, лишенном всякой разумной, кроме него, жизни, появляться взрывы. Присев от страха, он прицелился в сторону, откуда эхо пришло, но оттуда ничего не появлялось. А потом его осенило, откуда это могло взяться. Только разумные существа могут что-то взорвать. И это значит, что где-то рядом есть люди. Конечно, никто не говорил, что они дружелюбны, но Андрею так надоело это одиночество, что он согласился бы и попасть под огонь, лишь бы увидеть других людей, наконец узнать, что он не один в этом мире.

Быстро забросив на спину сумку, Андрей чуть ли не бегом помчался в сторону звука. Он даже не задумывался ни о тех светящихся зверях, что ему попадались, ни о других чудищах, что могли его поджидать. Главное для него было только одно – добраться до источника звука и найти тех людей, что там были. Пусть даже безумные каннибалы, хоть бы и они. Только люди. Настоящие, живые люди.

***

Отряд продвигался по одному из коридоров, вдоль стен которого шли двери в кабинеты. Внутри них не было ничего полезного, только рассыпавшиеся от времени столы и компьютеры. Да и в тех почти не было ценных деталей. И все равно Тирер выделил двоих из новичков, которые шли немного впереди и заглядывали в каждый не обвалившийся кабинет в поисках полезных вещей, которые будет не стыдно принести в укрытие. Только теперь и ему самому пришлось тащить один из баулов с хабаром, потому что свободных рук больше не было.

Продвигались медленно, на каждом повороте сверяясь с компасом. Надо было подниматься вверх, потому что сейчас они находились ниже уровня поверхности. Хорошо хоть, что пол здания лежал фактически параллельно плоскости поверхности, и не надо было зря натруждаться, идя в гору или, наоборот, спускаясь с таким грузом.

Держа ручку баула обеими руками, Тирер из-за собственного пыхтения даже не сразу расслышал посторонние звуки, которых здесь по идее и не должно было быть. К ним кто-то приближался, совершенно не скрываясь, топоча по полу как стадо слонов.

Мгновенно объявил тревогу. Не издавая ни одного лишнего звука, носильщики поставили мешки на пол и распределились по позициям, перекрывая коридор сразу несколькими секторами стрельбы. У всех была только одна мысль – люди Кобы. Даже здесь они их нашли и сейчас будет стрельба. Эти маньяки никогда не скрывали своего приближения, если только заранее не засели в засаде.

Тирер, засевший за одни из мешков, знаками подавал сигналы лежавшему неподалеку Саве. Тот зашел в один из кабинетов, почти полностью скрывшись из коридора, только из-за косяка торчал ствол его снайперской винтовки. Заметив сигналы Тирера, он кивнул головой, давая понять, что все понял.

А указания были простые. Пусть сначала покажутся, сразу огонь не открывать, надо, чтобы в сектор попало как можно больше из нападавших. И пусть заранее разберут мишени, а то опять все в первого пальнут, а остальные разбегутся.

Сняв ПНВ, Тирер прикрыл глаза, словно заболевшие от темноты. Вполне вероятно, что нападавшие могут использовать фонари, ослепляя чувствительные окуляры приборов ночного видения. Поэтому лучше самим в последний момент включить свои фонари, выкосить первых нападавших, а потом снова использовать ПНВ.

Теперь уже звук шагов можно было различить и без всякого прислушивания. Кто-то бежал, словно боясь опоздать по электричку, даже не стараясь скрывать свое приближение. Вдохнув поглубже, Тирер взял винтовку поудобнее, а вторую руку положил на переключатель подствольного фонарика, готовый включить его в любой момент.

Вот уже шаги раздались в коридоре, все ближе. Сейчас этот парень должен просто врезаться в него, свалив вместе с мешками. И за метр до столкновения Тирер включил фонарик. Он сам был готов, не ослепнув от неожиданно вспыхнувшего яркого цвета, а вот бежавший даже вскрикнул от боли. В свете мелькнул странный комбинезон, сумка за плечами и закрытое руками лицо. А главное, что он был один! Это не было нападение, скорее он сам от кого-то убегал.

Зная, что без его команды никто и не подумает стрелять, Тирер толкнул баул под ноги человеку, беспомощно топтавшегося на месте, и тот упал, зацепившись за баул коленкой.

– Сава, держите коридор под прицелом, кто знает, кого он сейчас привел к нам!

– Никого я не привел! – слабо возразил новоприбывший, все еще лежавший на полу и потиравший ушибленную коленку.

– А ты вообще молчи! – Тирер схватил его за шиворот и довольно грубо оттащил в ближайший кабинет.

Прислонив его к стене, он ногой поставил обратно на ножки валявшийся рядом стул и сел перед ним. Стул затрещал и Тирер тут же встал, испугавшись, что сам свалится на пол, да еще к тому же вместе с остатками этого сиденья.

– Ты чей будешь? Кобы? – сразу перешел он к допросу, светя фонариком в глаза пленнику.

Удивительно, до чего же загорелая у него кожа. И волосы были слишком… «цветными», что ли. В этом мире, где фактически не было солнечного света, любые цветовые пигменты развивались слишком слабо, оставляя потомство почти альбиносами. Говорят, что в богатых городах и поселениях в детских секторах ставили дополнительные лампы ультрафиолета, чтобы придать максимум имитации солнечного света для развития пигментов цвета. Тирер был склонен этому верить, потому что даже в Автостроителе, куда они обычно и сливали весь хабар, лампы ультрафиолета отрывались просто с руками, без торгов и даже по завышенным ценам. Им всего пару раз удавалось найти такие целыми и не поврежденными, но и обе лампы оказались выгоднее нескольких ходок за всем остальным.

– Ну что молчишь? – толкнул он ногой пленника, выйдя из раздумий, – Чей будешь?

– Ничей… – замотал тот головой, все еще туго соображая, – Вы сами-то кто?

– Я задаю вопросы. От Кобы?

– Да не знаю я никакую Кобу! – взорвался пленник, – Я тут вообще недавно и не соображаю еще, где что. Услышал взрыв и прибежал сюда, потому что хотел найти людей.

– Коба не она, а он, – отрезал холодным тоном Тирер, – и если я узнаю, что ты от него, запомни, чтобы не случилось, я тебе лично каждый палец по фалангам отрежу. Усек?

– Усек, – кивнул тот головой, испуганного стреляя взглядом по сторонам.

– Ну, что там? – в комнату заглянул Сава, – Снаружи чисто, этот придурок один был.

– Хорошо, что чисто. А с этим ни фига не ясно. Вроде не от Кобы, но я ему не верю. Оставим пока с собой, лишняя пара рук нам сейчас очень нужна. А дома его Химик проверит на своем детекторе, – а потом отвел Саву в сторонку и шепнул на ухо, – Чую я, что парень не так прост, как кажется. Врет он, что ничего не знает, сам посмотри, какой он аккуратный. Минимум с Автостроителя, заплутал здесь, а сейчас боится. Думаю я, что получим с него хороший выкуп, если только Бур не догадается.

– С собой берем? – Саве тоже очень понравилось слово «выкуп».

– Конечно…

– А проверил, у него с собой случайно датчика или брелка нет? Вдруг он от Кобы все же, а может, от Коляна. Наведет он их прям к нам по сигналу.

– Точно, – хлопнул Тирер себя ладонью по лбу, – про это я совсем забыл. Сейчас прямо и проверю. И помогут ему Отцы, если я вру.

Подойдя ближе к пленнику, он пхнул его ногой.

– Давай, поднимайся, дело есть.

Тот молча поднялся. По росту он был даже немного выше Тирера, да и физическое состояние у него не подкачало. Под тонким материалом комбинезона отчетливо виднелись мышцы. Осматривать ту было особо нечего, но он все равно ощупал одежду пленника. Чисто. Теперь очередь за сумкой. Почти пустая, очень старая и с до сих пор остававшимся запахом пыли и разложения. Зато стволы, что там находились! Тирер только присвистнул. С такими ходила охрана Автостроителя, только эти были в гораздо более плохом состоянии, ржавые и очень давно не чищенные, с почти севшими аккумуляторами.

– Откуда у тебя такие? – спросил он пленника.

– Нашел…

– Аааа… Ну, конечно. Такие тут всюду валяются… Ладно, считай, тебе повезло. Чист перед нами, как младенец. Как звать-то?

– Андрей. А по фамилии…

– Дальше и не надо. Будешь Андреем, а там как Бур скажет… Так, Андрюха, сейчас берешь вот этот мешок и тащишь следом за нами. Что-нибудь уронишь или попробуешь удрать – прострелю обе ноги и тут оставлю подыхать. Понял?

Андрей закивал головой, показывая, что ему все кристально ясно.

– Вот и молодец. А теперь пошли!

Трудная дорога

Сказать, что Андрей был удивлен, значит, ничего не сказать. После всего, что он тут обнаружил, так он еще и встретил живых людей, одетых так, словно здесь была зона химического заражения. Громоздкие и явно тяжелые защитные костюмы с грубыми металлическими вставками, шипами и противогазами с большими и явно самодельными фильтрами. Все это выглядело так, будто было взято где-то на помойке и даже не чистилось. Оборванные, лохматые края просвинцованных плащей, грязные, облупленные кожаные ремни, пересекавшие костюмы в разных направлениях, с навешанными на них карманами и сумками, латаные перчатки и замотанные тряпьем стволы. Хотя, чего он ожидал увидеть в мире, превратившимся в одну гигантскую свалку. Удивительно только, что ему был понятен их язык. Говорили они на чистом русском языке, только иногда вкрапляя в свою речь непонятные ему слова, но это скорее были термины, чем устоявшиеся неологизмы.

Еще удивительно было то, что они тащили с собой какие-то сумки, доверху набитые чем-то очень тяжелым. Андрея, к примеру, заставили тащить одну такую. Он мог предположить, что, судя по весу, там был металлолом. Зато они очень этим грузом дорожили, если вспомнить обещание отрезать ему пальцы, если что-то выронит.

Главный, которого все звали Тирером, совершенно нерусским именем, пару раз при нем назвал эти сумки «хабаром». И из-за природного любопытства, присущего всем настоящим ученым, Андрея просто подмывало заглянуть внутрь и посмотреть, что это такой за «хабар». Единственно, что останавливало – твердая уверенность, что если это не понравится хоть кому-то из этих странников, то ему мигом прострелят голову.

Сейчас они шли по коридорам Института, время от времени сверяясь с каким-то прибором, который тащил с собой этот Тирер. Прибор напоминал компас, но намагничен был явно не на север, а на какой-то сторонний источник энергии. Потому что, его компас, к примеру, не работал. У Андрея был небольшой на руке, чтобы после переброски проверить, есть ли колебания магнитного поле в месте посадки. Если бы были, то компас должен был вертеться по кругу. Сейчас же он вообще ни на что не указывал, а просто болтался как обыкновенная железка.

Наконец, Тирер остановился и, сверившись еще раз со своим прибором, подозвал к себе еще одного из этих странников. Тот был почти одного роста с Тирером, но одежда его имела более опрятный вид. Словно остатки какой-то униформы. Например, защита у него на ногах, что-то среднее между средневековыми поножами и кевларовой броней, выглядела вообще как новая, только очень грязная. Бронежилет на его груди и спине тоже был явно неполный, даже кое-где еще болтались неиспользованные крепления. И держался этот парень с нехарактерной для остальных уверенностью, словно все подобное он уже видел и бывал в ситуациях намного хуже этой. И Тирер к нему относился с уважением, не то, что к остальным.

О чем-то посовещавшись, они пришли к не очень хорошим результатам, если даже тот, второй, снял с лица респиратор и задумчиво почесал небритую щеку. Правда, после этого снова респиратор нацепил. Потом они словно о чем-то вспомнили и пальцем поманили его к себе. Андрей даже сначала не понял, что зовут именно его, думая, что после разговора является для них ничем более конкретным, чем пустое место. Поэтому сначала даже обернулся, думая увидеть того, кого зовут, но увидев лишь отсутствующее выражение глаз за линзами противогаза, решил, что вызывают все же его.

– Да ты, новенький, тебя зову, – нетерпеливо сказал Тирер, пока Андрей вертел головой.

Сава, стоявший рядом, добродушно ухмыльнулся и, сложив руки на груди, наблюдал за мельтешением новичка.

– Знаешь, если бы он был из Автостроителя, то сюда бы просто не добрался, погиб бы по дороге.

– Отбился от конвоя или что-то в этом роде, – передернул плечами Тирер, сейчас занятый гораздо больше поиском пути.

Они и так уже дошли до конца здания, но пути дальше не нашли. Нижние этажи уходили далеко вглубь под уровень поверхности, а на крышу ему поднимать совершенно не хотелось. Хотя бы потому, что они толком не знали, где находиться гнездо этих драконов, что на них напали. Вполне вероятно, что именно на этой крыше. И становиться для семейства поминальным по погибшим родственникам ужином никому не хотелось. Они снова зашли в тупик, но, конечно, не такой жесткий, как из которого еле выбрались. Просто снова потеряли дорогу. Тогда-то Сава и вспомнил про новенького, которого они подобрали. Этот парень ведь зашел сюда каким-то путем. Значит, можно воспользоваться его дорогой и таким образом выйти на поверхность. А оттуда дорогу до дома Тирер точно смог бы найти.

– Слышь, как там тебя… – Сава щелкнул пальцами, вспоминая имя.

– Андрей…

– Да, точно. Так вот, Андрюха, ты как вообще сюда попал? Показать сможешь?

– Я бы с удовольствием, но вы все равно не поймете.

– Что? Это кто не поймет? – схватил его за грудки Тирер, – ты, что, сволочь, нас тут за дураков держишь?

– Нет, конечно, – сразу отступился Андрей, – но я сюда не заходил, а совсем иначе.

– И что тогда? – спросил Тирер, не отпуская его.

Запинаясь, вставляя иногда ненужные подробности и комментарии, Андрей попытался рассказать им всю свою историю. Начиная от формулы Верлиева и кончая их встречей. Оба, конечно, вначале не поверили, но он старался их убедить, рассказывая об исследованиях и многочисленных попыток перебросок. Все же, наверное, они ему больше поверили, чем не верили.

– Полная чушь, но звучит убедительно, – подвел итог Сава, когда он закончил.

– Убедительно? – возмутился Тирер, – А по-моему, бред бредом. Я еще готов поверить в брошенное убежище. Такие вещи мне самому пару раз попадались. И ржавые стволы тому доказательство. Только никогда не поверю, что с помощью какого-то контура можно кого-то куда-то перебрасывать. Это вообще какая-то чертовщина. Еще менее вероятно, чем существование Отцов.

– Ты же вроде в них никогда не верил, – подколол Сава между прочим, о чем-то размышляя.

– И не поверю, пока не увижу хоть одного из них живым, – сказал Тирер, опершись о стену, – И сейчас не время на размышления, существуют они или нет, надо выход искать.

– Погоди, – придержал коней Сава, до чего-то додумавшись, – Мы сейчас твои слова, Андрей, проверим. Говоришь, в этом здании и проявился? Ну, или как ты это там назвал… Вот ты нас сейчас туда и отведешь, а дальше мы уж сами решим, верить твоим словам или нет.

Андрей кивнул головой. Ему казалось несколько кощунственным вести этих людей туда, где находилось то, до чего человечество доходило веками, путем многочисленных проб и ошибок, медленно, но верно постигая тайны природы. И сейчас ему придется вести их туда, чтобы они своими грязными руками лапали то, ради чего мучились и страдали человеческие гении. Выбора, конечно, не было, но неприятный осадок в душе оставался. Тем более, что возможно, от этого зависела его жизнь.

Они и так находились в том же здании, откуда Андрей начал свой трудный и, увы, недалекий путь, поэтому провести их до контура, откуда он выбрался, было совсем не сложно. Электричества, естественно, не было, поэтому активировать приборы и показать этим людям все чудеса, созданные здесь, Андрей не мог, оставалось лишь демонстрировать мертвые механизмы, покрытые пылью. Большинству из них было все равно, Тирер смотрел на все с ярко выраженным недоверием, но вот Саву ему действительно удалось заинтересовать. Он даже забрался в кабину контура, откуда не меньше суток назад Андрей выбрался и даже просмотрел запись, оставленную Верлиевым, не пожалев на запитку дисплея аккумулятора от собственного фонаря.

– И как? – спросил Тирер, облокотившись на один из суперкомпьютеров, – Ты ему веришь?

– Представь себе, верю, – уверенно сказал Сава, выходя из кабины, – Я даже скажу тебе больше, я удивлен.

– Рад за тебя, – кивнул головой Тирер, всем своим видом показывая, что лично ему это все равно, – Я тут о другом думал. Два этажа, по которым мы прошли, находятся над уровнем поверхности. И если использовать кабели, что здесь есть, то мы вполне можем спуститься через окна вниз, наружу. А уж оттуда нам не особенно много останется до дома.

– Лучше подумай тем, что у тебя там в голове вместо мозгов, – сказал ему Сава, подходя ближе и обнимая одной рукой за плечи. При это м он сразу перешел почти на шепот, доверительно говоря чуть ли не в ухо, – вся эта электроника не просто Клондайк, а целое Элдорадо. Единственное, с чем я могу это сравнить, так это со старой истории о телепортерах, которые могут мгновенно доставить человека из одной точки в другую. За информацию об этом месте удавится даже Орден Сталкеров, а человек, что ее продаст, сразу обеспечит себе безбедную старость в любом городе. У нас под носом были такие сокровища, а мы о них даже не подозревали. Бур – круглый дурак, раз отправляет нас к черту на рога, когда рядом есть такое.

– А кто же знал, – пожал плечами Тирер, тоже загоревшийся при обещании больших денег, – мы ведь отправлялись обычно к старым заводам.

– Вот именно, – кивнул головой Сава, – а сюда никто никогда не заглядывал. И не должен заглянуть…

С этими словами он покосился через плечо на топтавшихся у входа новичков, так толком и не понявших, что здесь такое. Им что электроника, что механизмы, было все равно. Мысли о теплой постели и порции горячей каши, которая ждали их в укрытии, беспокоили гораздо больше.

– Бур не должен ничего знать, – уверенным голосом сказал Тирер, а Сава довольно подтвердил это кивком головы.

Решив такой странной договоренностью этот вопрос, два заговорщика приступили к разработке плана эвакуации отсюда. Деньги деньгами, но эти приборы и компьютеры их явно не накормят и не согреют. Андрей, не расслышавший их разговора, тоже пытался помочь, чем только мог.

Для спуска выбрали одно из окон этажом ниже. Оно было разбито, но фактически от него начинался занос, из которого и торчала верхушка здания. Занос был не ровным и по большей части, как определил Тирер, состоял из сыпучего песка, которые развалится у них под ногами, ели только они попробуют спуститься. Поэтому действовать пришлось несколько другим способом.

В лаборатории стянули несколько толстых и крепких кабеля, способных выдержать вес взрослого человека. Их аккуратно связали между собой, достаточно крепко, чтобы они случайно не развязались. И весь этот самодельный трос сбросили вниз, как раз достав до земли. С такой опорой не страшен ни один песчаный оползень. Главное, в пыли не задохнуться, но тут их должны спасти противогазы. Сам трос как можно крепче привязали к одной из колонн, стоявших в зале. Облицовка практически сразу же раскрошилась, как трос затянули, но сама опара продолжала стоять, как ни в чем не бывало. Сава неуверенно толкнул ее, но колонна даже не пошевелилась. С облегченным вздохом он махнул остальным рукой, чтобы начинали.

Первым полез, как ни странно, сам Тирер. Пожелав всем остальным удачи, он ногой выбил остатки стекла в раме и, перевалившись через подоконник, полез вниз. Остальные искатели, высунувшись в соседние окна, прикрывали его от возможного нападения. Хотя странным такое первенство показалась только одному Андрею. У искателей немного законов, но каждый из них пользуется достаточным весом в их жизни. Один из них и требовал, чтобы автор идеи первым ее и испытывал, иначе, если он сам боится, зачем тогда остальных толкает. Поэтому Тиреру и пришлось спускаться первому.

Увидев, как Тирер удачно достиг земли, правда вместе с небольшим оползнем песка, Сава молча указал на канат остальным. Немного колеблясь, носильщики стали спускаться. При этом не забыли и про мешки. Вместе с мешком никто не хотел спускаться. Те были очень тяжелыми и благоразумно боялись, что такой суммарный вес старый кабель просто не выдержит. Пришлось импровизировать. Натянув трос, мешок прицепили к нему ручками и постарались спустить, хотя больше это пошло на падение. Достаточно громко звякнув, первый мешок приземлился чуть ли не на самого Тирера, тот едва успел отскочить в сторону. После этого он замахал рукой, что без помощника ни один мешок больше не примет, пока они его не убили. И только когда спустились еще двое искателей, остальные мешки прошли более благополучную посадку. Втроем их достаточно легко ловили и аккуратно ставили на асфальт.

Предпоследним спускался Андрей. Сава должен был проследить, что никто и ничего не забыто, а потом уж спуститься сам.

Снаружи оказалось еще холоднее, чем внутри здания. Андрею казалось, что он попал в морозильник. Остальным хоть что, у них, наверное, под плащами и свитера, и какие-нибудь телогрейки, а у него только его комбинезон, сделанный скорее для эстетических целей, чем согревающий. Тем более, что без перчаток, провод больно резал и так замерзшие руки. Это было просто чудо, что он не упал и не разбился. Кроме того, каждое лишнее движение Андрея вызывало очередную волну сползавшего песка, нарывавшую его чуть ли не с головой. Респиратор и так выдохся еще в момент переброски, на большее он не был рассчитан, а теперь у него и подавно закончился всякий полезный для человека эффект. И глаза он никак не закрывал. Поэтому, когда Андрей приземлился, ему казалось, что он просто через ад прошел. Горло было раздражено и болело, одолевал кашель, глаза тоже жутко болели и слезились. Последние метра два он уже не осилил, руки сами собой разжались и отпустили трос. Он упал в песок и съехал вниз вместе с кучей пыли, больше не способный толком стоять.

Хорошо хоть, что искатели оказались людьми, еще не потерявшими остатки сострадания. Андрея подняли на ноги и дали чего-то съесть. В горле сразу полегчало и дышать стало тоже легче, но глаза кололо нетерпимо. Он практически ничего не видел, пока ему и их не протерли. Тряпочка, которой облегчили его страдания, была даже не то что мокрой, а какой-то прохладной, взятой из аварийной аптечки отряда. Вот только одежды ему не дали. Тирер развел руками и сказал, что придется терпеть до укрытия, у них ничего с собой нет. Вот противогазом поделятся, это есть, только смотри, чтобы к лицу не примерз, такое тоже бывает.

Сверху раздался довольно грубый оклик Савы сказавший, что в соседнем коридоре что-то шебуршит и ему это крайне не нравится. А под конец он предупредил, что если они не закончат возню под тросом, то он начнет спускаться прямо на их головы. Это подействовало, и Андрея пока отвели в сторону, посадив рядом с мешками у одного из автомобильных остовов, лежавшего в конце целой очереди подобных остатков. У него было примерно три минуты, чтобы отдохнуть и отдышаться, прежде чем спустился Сава, все еще возмущавшийся, что его заставили ждать.

Отряд снова подняли и повели вперед. Тирер, как самый опытный из проводников, шел чуть впереди, проверяя дорогу. Андрея к себе в связку поставил Сава, у которого к нему, судя по любопытному выражению лица, было полно вопросов. А у него самого вопросов было не меньше, но сейчас его гораздо больше интересовал этот новый мир, в котором он оказался. Кто-то одолжил ему один из приборов ночного видения, чтобы он не палил остальных лучом света от фонаря. Здесь надо было идти, привлекая к себе как можно меньше внимания, как объяснил ему Сава, кстати, и давший прибор. Оружие, правда, у него отобрали, как только спустились, сказав, что с такой древностью лучше вообще не показываться. Вот в неком укрытии в порядок приведут, тогда и вернут.

Андрей, привязанный к отряду здоровым мешком с хабаром, крутил головой во все стороны, время от времени получая тычки от Савы, чтобы шел равнее.

Этот мир был просто одной гигантской свалкой. Под ногами хрустел песок, покрывавший асфальт слоем в несколько сантиметров. А вокруг… Над ними нависало абсолютно черное небо, без всяких признаков светил. По сторонам вкривь и вкось из земли торчали огромные здания, иногда совершенно не совместимые по стилю. Небоскребы с многочисленными балкончиками, башенками, уровнями и обломанными переходами чуть ли не наваливались на криво стоящие рядом монументальные здания, словно выточенные из единого блока. Иногда один небоскреб был обломан, а его верхушка лежала на боку рядом. А на нем лежало другое здание, покрытое трещинами и непонятно как державшееся. Сама земля шла не ровно, как и положено дорогам, а то поднималась, то опускалась. Неожиданно асфальт кончался зубастым обрывом, а в нескольких метрах внизу без всякой симметрии шла уже совсем другая дорога, из иного покрытия и иных размеров. Кое-где вообще оказывался тупик, заваленный обломками от соседних зданий и перегороженный остовами автомобилей всех размеров. Тогда Тирер раздраженно сверялся с компасом и своими картами, после чего тыкал пальцем куда-нибудь в сторону и все шли за ним.

В конце, уже измотанный Андрей спросил, когда же они дойдут до укрытия, ведь сказали, что оно совсем рядом. Сава цыкнул и шепотом намекнул, что прямой дороги здесь вообще не существует, а здесь они вообще в первый раз идут, так что не удивляйся, что плутаем. Сказал бы спасибо, что до сих пор никого и ничего не встретили.

В это время отряд подошел к огромному зданию, торчавшему из земли, словно наполовину вкопанное. Андрей удивился такой архитектурной задумке, пока под ногой что-то не затрещало. Нагнувшись, он разрыл песок рукой и увидел. что они идут не по дороге, и не по тротуару, а под ногами у них еще одно здание, лежавшее на земле окнами вверх. Он дернул Саву за рукав и показал это чуда. Тот лишь только пожал плечами, словно ничего странного не видел и лишь велел идти аккуратнее, чтобы туда не провалился, а то ведь задерживаться, чтобы его вытащить, никто не будет.

Тирер остановил отряд около самой стены здания, и Андрей рассмотрел гигантские трещины сеткой оплетавшие всю поверхность небоскреба. Кое-где даже вывалились целые куски, и можно было разглядеть помещения внутри, покосившиеся перекрытия и стенки. В проломе, совсем рядом с местом их остановки, можно было увидеть, что помещение было жилое, на песок вывалился шкаф, раскрывшийся при падении, и вокруг лежали вешалки с остатками сгнившей одежды.

Тирер объявил пятиминутный перерыв и, встав у стены, о чем-то напряженно думал. Похоже, снова не мог найти дороги. Воспользовавшись остановкой, а так же тем, что следили в основном не за членами отряда, а за тем, чтобы никто не подошел снаружи, поставил сумку на песок и все-таки зашел внутрь, через пролом. Очень уж хотелось посмотреть, как жили люди, построившие такие дома.

Комната была почти полностью разрушена. Одна стена вывалилась наружу, поэтому он и смог войти, а с другой стороны дверь была завалена рухнувшим перекрытием, отчего вся стена пошла трещинами. Уцелела лишь непомерна большая кровать, на которой под давно сгнившим одеялом лежал скелет.

Сначала Андрей не понял, что его так удивило на подсознательном уровне, а потом догадался, что скелет был явно не человеческим. Пусть он и не был антропологом, но человеческий скелет все же обладал рядом особенностей, которых не было у лежавших перед ним костей. В частности, у человека пять пальцев, в отличие от скелета, который был явно трехпалым. Да и вряд ли можно найти человека, чей рост составлял бы больше трех метров и чей череп больше походил на череп собаки, чем человека.

Единственное, что в этот момент крутилось у него в голове, так только одно слово – «инопланетянин». Неужели этот скелет – один из следов прокатившейся здесь войны между людьми и пришельцами, вторгшимися на планету. Правда, версия войны все равно не объясняла отсутствие на небе солнца и звезд, но Андрей как-то о них не подумал.

– Вот ты где! – раздался за спиной голос.

Андрей обернулся и увидел лениво прислонившегося к стене Саву. Сложив руки на груди, искатель внимательно на него смотрел, но никак не показывал свои намерения.

– Пошли, – наконец кивнул он головой, – Тирер нашел выход и задерживаться нам больше здесь не зачем.

– Что это? – Андрей пальцем указал на останки.

Сава по-птичьи склонил голову, разглядывая указанный предмет, а потом пожал плечами и совершенно будничным тоном произнес:

– Скелет…

– Да знаю, что скелет, а не плюшевый мишка, – обиделся Андрей, – он ведь не человека!

– Да, – кивнул головой Сава, – это явно не человеческий скелет, я рад, что ты заметил. А теперь пошли, пока Тирер не решил, что мы тут расхотели иметь с ним дело, и не оставил нас здесь.

– И ты так спокойно об этом говоришь! Это же пришелец! – возмутился Андрей, – Другая жизнь во Вселенной существует!

– Во-первых, – сразу ужесточил тон Сава, – ты мне не ровня, так что обращайся аккуратнее, во-вторых, когда я говорю «пошли», ты закрываешь рот и идешь туда, куда я скажу, а в-третьих, ты явно отстал от жизни, что неудивительно, если твоя история правда. А сейчас я повторюсь, и надеюсь, что в последний раз. Пошли.

Андрей одновременно удивленно, но так же и немного испуганно посмотрел на него. В спектре ПНВ практически невозможно было различить глаза человека, особенно за линзами противогаза, но искателя он боялся. По одному только его виду, да виду всех его попутчиков было видно, что прирежут и не моргнут глазом, как свинью в хлеву. Даже хуже, будут резать ему горло с таким же выражением лица, с каким режут хлеб у себя в укрытии. Понуро кивнув, он прошел мимо Савы и взял свою сумку. Отряд уже собрался, ждали, похоже, только их. Единственный, кто хоть как-то прореагировал на их появление, был Тирер, топтавшийся в голове отряда. Единственный раз окинув Андрея взглядом с головы до ног, он презрительно хмыкнул и махнул рукой, что видвигаемся.

Теперь он повел их не новым путем, а в обход этого здания. Пришлось лезть по развалинам. Часть перекрытий рухнула и раскрошилась, создав завал высотой в несколько метров, откуда торчали обломки, куски арматуры и остовы непонятных механизмов. Ругаясь и цепляясь за каждый выступ, искатели медленно лезли наверх, но все же не забывали поглядывать и друг на друга. Никто не должен был остаться без помощи или поддержки, когда в ней нуждался. Еще один закон, который свято соблюдался. Он даже заставлял помогать попавшим в беду искателям из других кланов, нередко даже враждебных. Они могли ненавидеть друг друга и, встретившись в чистом поле, покрошить друг друга из автоматов, но в беде у них была только одна фраза – «ты и я, мы одной крови, помни об этом». Нередко так отношения и сближались. Спасенный нередко давал клятву, что никогда не поднимет оружия на того, кто ему помог, и даже глава клана не мог ничего в этом изменить. А уж если нуждавшийся из твоего клана… Товарищи сами тебя застрелят, если узнают об этом. Потому что тот, кто не помог человеку в беде – сам человек без чести, без души, зацикленный только на себе, которому нельзя доверить идти рядом в связке. Конечно, бывали случаи и междоусобиц, и выстрелов в спину, даже во сне убивали. И все равно каждый искатель придет на помощь другому.

Андрей еще об этом ничего не знал, поэтому очень боялся, что сейчас где-нибудь застрянет, и никто ему не поможет. Тем более, что шел он почти последним, позади него был только Сава, смотревший на него со смесью любопытства и расчета. Стараясь повторять все движения шедшего впереди, он замерзшими пальцами цеплялся за крошащиеся обломки, торчавшую арматуру и камни.

Уже, казалось бы, конец, судорожно дыша, Андрей даже видел конец завала, до которого нужно было только протянуть руку. Нащупав очередной валун, торчавший из обломков, покрытый мелкой проволокой, он ухватился за него и навалился всем телом. Проволока под пальцами захрустела и даже больно кольнула через тонкие перчатки, так что он остановился. Под руками были не монтажные конструкции, а кости существа, погибшего в завале. Он резко отдернул руку, не желая прикасаться к мертвецам, но при этом и потерял равновесие. Тело, ставшее вдруг очень неустойчивым, потянуло назад, так что стало просто падать. Андрей очень сильно испугался, зная, что упадет не на траву, а на мешанину из кусков асфальта и бетонной крошки, и закричал.

В протянутую в пустоту руку кто-то крепко вцепился и потянул на себя. Он снова хлопнулся на завал, вцепившись в него как клещ, как его сразу же потянули наверх, и не думая отпускать. Задрав голову, он увидел Тирера, с риском для жизни свесившегося с края и схватившего его за ладонь двумя руками. С силой, не характерной для его, в общем, худощавого телосложения, он еще раз подтянул и вытащил Андрея на вершину. Вцепившись пальцами в бетон, Андрей, упираясь ногами, окончательно влез наверх. Еще несколько секунд он просто лежал, не в силах отдышаться. Ему казалось, что вся жизнь пронеслась перед глазами, когда оказался на краю пропасти, в прямом и переносном смыслах. Потом поднявшись, попытался поблагодарить Тирера за помощь, но тот даже не повернулся, хотя к нему и обращались.

Когда поднялся Сава, все в таком молчаливом состоянии спустились вниз. Сейчас уже Тирер шел бодрым шагом, уверенно печатая песок подошвами сапог. Похоже, они находились совсем рядом с укрытием.

***

Хорь еще раз выглянул в смотровую щель. Пусто. Как и раньше, улица была абсолютно чиста. Относительно, если взять бардак, что на ней творился, как должное. Если брать, как он сам любил выражаться, «по чесноку», то Хорь терпеть не мог нести дежурство на передом посте, или, как его называл Бур, «фортпосте».

Весь этот пост представлял собой четыре небольших комнатки за пятьсот метров до укрытия, где и обретался Бур со своим отрядом. Раньше он назначал на дежурство троих, но с потерей отряда Тирера народу поубавилось и Бур, вечно ждавший нападения от Кобы, поправил численность людей в пределах периметра за счет сокращения штата «фортпоста». Кроль, бывший тоже на дежурстве, пару часов назад объявил, что Бур его снимает и велит двигать обратно в укрытие, оставляя их с Быком на едине.

Хорь терпеть не мог Быка. Хотя бы он так никогда бы этого не сказал, но он просто боялся этого громилу. Тот и в самом деле был немного не в себе. Прибился он к ним года три назад. На остатках бронекостюма нельзя было даже разглядеть каких-либо опознавательных знаков или номеров, так все было опалено и разбито. Только на руке был браслет с числом из четырнадцати чисел, но что он обозначал, никто так и не добился. Единственная зацепка – окровавленная рука, оторванная у плеча, которую он баюкал, когда его подобрали. Хоть был одним из тех, то его нашел Каждый раз, вспоминая эту картину, он с ужасом передергивался. Сплошная темень, здание с обвалившейся крышей, а на развалинах сидит этот громила в обгорелом костюме и, плача и подвывая, баюкает в руках этот окровавленный кусок человека. На рукаве у этого обрывка четко виднелся знак – шестеренка, а на ней крестом лежат два окрыленных меча. Чей это знак, никто не знал, даже на Автостроителе и Моноваре, где пытались узнать. Поиски забросили, а вот парень так и остался. Был потрясающей физической силы, мог спокойно согнуть одной рукой штанги в тренажерном зале, Бур до сих пор сомневается, нет в нем примесей от других рас. Но с головой у него оказалось что-то не так. Наверное, какие-то детальки открутились после той переделки, из которой он выбрался. Бык, хотя и очень старался, туго соображал и еще медленнее осознавал, что сделал. А делал он часто и споро. Саве, к примеру, один раз сломал руку, когда тот хлопнул его по плечу после удачной шутки. Потом, правда, горько плакал и просил прощения. Иногда на него что-то накатывало, и он часами сидел, уставившись в одну точку. А в другой раз после одной ходки, увидев одну деталь, Хорь даже не помнил, какую, что-то от электроники, впал в буйство и чуть не разнес всю комнату, пока его не усыпили.

А главное, за что он не любил Быка – за лицо. Шрамы у того были не только духовные, но и физические. У парня не хватало одной ноздри, ушей и глаза. Постепенно глазница заросла какими-то кожными наростами, но красоты это не прибавило. Повязку Бык при этом категорически отказывался носить. Почему, объяснить не мог.

Себя же Хорь относил к числу красавцев. Аккуратное, почти правильного овала лицо, без шрамов и бородавок, которое ему в нем самом очень нравилось, чем он нередко хвастался. Для пущего эффекта Хорь отпустил себе усы, которые подкручивал как заправский гусар. Аккуратная испанская бородка и отпущенный на затылке хвост завершали картину.

Сейчас он должен был быть на месте Кроля и сидеть в тепле вместе с остальными – думал Хорь, разглядывая себя в небольшое зеркальце, которое когда-то нашел в развалинах. А так приходится торчать здесь вместе с этим тихим буйным и ждать у моря погоды. Сам он выделил себе место у наружной двери, перетащив туда кожаное кресло и удобно закинув ноги на стол, где аккуратно были разложены боеприпасы. В комнате был только один ствол – мощный крупнокалиберный пулемет, в небольшом гнезде с другой стороны от двери. Остальное оружие было распределено по соседним двум комнатам, там же где-то должен быть и Бык, он его послал проверить, все ли спокойно. Как-никак, а с уходом Тирера отряд ослабел. Да и торговать тогда будет нечем.

Отряд, ушедший на ходку, должен вернуться уже как двенадцать часов назад, а это уже повод для тревоги, что так долго задерживаются. За такое время можно такого наворотить, что мало не покажется.

– Все чисто, – глубоким голосом сообщил Бык, заглядывая к нему, – никого нет.

– Ну и хорошо, – промурлыкал Хорь, подкручивая ус, – ты бы пошел, сделал бы чего-нибудь полезного. А то прямо тошно, что ничего не происходит.

– Тирера нет, – грустно сказал Бык с таким видом, словно сообщил что-то новое.

– Спасибо, учту…

– Там Сава, – продолжал Бык гнуть свою линию, – рука как?

– Это было три года назад, – вздохнул Хорь, убирая зеркальце, – она у него уже давно заросла и он на тебя не злится.

– Хорошо, – словно удовлетворившись разговором, Бык замолчал и подошел к столу с боеприпасами.

Было у него такое развлечение, патроны перебирать. Хорь этого не одобрял по двум причинам. Первая, что постоянные щелчки выкладываемых и вкладываемых обратно в магазин патронов его раздражали. А вторая была вполне объективна. В любой момент мог кто-нибудь или что-нибудь нагрянуть, а патроны не готовы, разбросаны по всему столу и магазины для оружия пусты. Только вот спорить с этим шальным он не собирался.

Встав со своего кресла, Хорь опять подошел к смотровой щели и выглянул наружу. Пришлось нацепить ПНВ, чтобы хоть что-то разглядеть. Только вот ничего нового там и не было. Все те же набившие оскомину развалины. Вздохнув, он снова сел в кресло и открыл один из карманов разгрузника. Единственный, в котором лежала вещь, не нужная для выживания. Старая и потертая фотография, а может и открытка, обратная сторона все равно была залита засохшей кровью. Только Хорю она была очень дорога. На картинке был изображен берег океана с одиноко стоявшей на песке пальмой. И чистое, лазурное небо, не закрытое ни развалинами, ни дурацкими железными конструкциями, старыми и ржавыми, никому не нужными, но все равно стоявшими как памятники древним цивилизациям, непонятно зачем жившими и как погибшими.

Чистота, тепло и спокойно. Вот чего ему хотелось. Убраться из этого мира, лишенного таких прелестей, как светлое небо и чистые пляжи. Да и пляжей вообще, потому что и водоемов здесь нормальных не было. А какие были, то заполнены далеко не водой, а заразной и токсичной дрянью, к которой и приближаться было опасно.

Несбыточная мечта, в исполнение которой он сам не верил, но очень желал. Убрав фотографию, Хорь заметил, что Бык внимательно на него смотрит, даже отложил полупустую обойму от пулемета в сторону.

– Что такое? – подозревая очередной припадок, спросил Хорь.

– Фотография, – протянул Бык, вытягивая руку, – Покажи.

– Вот еще, – Хорь демонстративно сложил руки на груди, не желая развития разговора, – Тебя это ни как не касается.

– Покажи, – снова попросил Бык, даже не замечая угрожающих ноток в голосе Хоря. Хотя ему не дано было различать такие мелочи, как интонации собеседника. Единственный язык, который он понимал достаточно быстро – язык силы и криков, да только кроме Бура, которого Бык безоговорочно слушался, никто не решался так с ним разговаривать. Бык были быстро и сразу с желанием убить.

– И не подумаю, – снова повторил Хорь, словно невзначай положив правую руку на колено.

– Покажи, – протянул Бык, даже не заметив каплю слюны, стекавшую с подбородка. Встав, он подошел к Хорю и протянул руку, – Я просто посмотрю…

Одновременно немного напуганный и в то же время разозленный, Хорь выхватил из кобуры пистолет и выставил его в сантиметре от носа Быка.

– Убери лапы, – проговорил он четко и спокойно, – не заставляй меня нажимать на курок.

***

– Еще немного и будем дома, – сказал Тирер, обернувшись к остальным, – Главное, хабар не растеряйте.

Устало передвигавший ноги Андрей все же нашел силы поднять голову и кивнуть. Ему уже начало казаться, что эта проклятая дорога никогда не кончится. Ноги в тяжелых ботинках словно налились свинцом, каждый шаг стоил огромных усилий. Сначала вытащить ногу из песка, поднять, потом снова опустить, чувствуя, как с сухим шорохом песок засасывает подошву. Самым трудным было приподнять ногу над землей, она тянула ее к себе как магнит.

Без перерыва несколько часов шли по этим развалинам, останавливаясь иногда только на то, чтобы Тирер огляделся и решил, куда идти дальше. В эти моменты Андрей без сил падал на песок, чувствуя, что ноги распухли раза в три, и минимум потребуется хирургическая операция, чтобы стащить с него эти холодные, тяжелые и совершенно неудобные ботинки. В походах он никогда не участвовал, а тем более в таких забегах с грузом за спиной.

Сейчас они уже вышли из района, представлявшего кладбище гигантских зданий и небоскребов, и переместились на территорию, почти полностью засыпанную песком, противно скрипевшим под ногами. То тут, то там из песка торчали части зданий, будто слепленных из глины или кирпича. Они шли по относительно чистой аллее между таких развалин, ни одно из которых не достигало в высоту больше, чем три этажа. Здесь уже не было навеки остановившихся и проржавевших автомобильных пробок, а одиноко стоявшие остатки автомобилей и даже танк, с бессильно опущенной пушкой, выглядели несколько дико и неуместно. Зато торчали голые и почерневшие стволы больших деревьев, расправивших сухие сучья далеко в стороны. На одном даже висел мумифицировавшийся от времени труп. Подвешен за шею тонкой веревкой. А дальше в проемах между развалинами можно было увидеть огромный каменный зиккурат, стоявший немного набок. Одна сторона чуть осыпалась, но Андрей все равно узнал эти ступенчатые и угловатые формы.

Все шли, немного пригнувшись и держа стволы на боевом положении. Места для них были явно новые и незнакомые. А потому все вели себя настороженно и не шли прогулочным шагом.

– А почему так медленно, ведь рядом с вами, – спросил как-то Андрей шедшего рядом Саву.

– Потому, что раньше спускались под поверхность гораздо раньше, – через плечо бросил тот, внимательно смотря за своим сектором стрельбы. В ПНВ Андрея тоже было видно, что там что-то шевелится, но четко разглядеть контуры мешала наполовину рассыпавшаяся кирпичная стена, стоявшая чуть ли не посреди дороги.

– В смысле спускались раньше? – удивился Андрей, не поняв ответа.

Но Сава лишь отмахнулся. Тем более, всех позвал Тирер, что-то обнаруживший.

Их проводник стоял перед большим зданием, почти полностью погребенным в песке. Наружу торчали лишь верхние два этажа и высокий шпиль, обломанный почти у самой верхушки. Контуры этого архитектурного решения еще угадывались в бархане рядом со зданием. Тирер стоял, лениво ковыряя носком ботинка песок рядом с окном. Как ни удивительно, но оно еще было целым, и стекло тускло поблескивало в спектре ПНВ.

Все сгруппировались рядом с предводителем, ожидая его решения. Но тот молчал, и ждал Саву. Когда же подошли и шедшие в хвосте, Тирер протер линзы противогаза и спокойно сказал:

– Мы в полной заднице.

Несколько не соответствующее общей ситуации заявление, особенно после ободряющих выражений в стиле «скоро все закончится». Все одновременно впали в ступор, пытаясь переварить услышанное, и только Сава не побоялся задать интересующий всех вопрос. Опустив оружие стволом в землю, он деликатно поинтересовался.

– А в чем же, собственно, дело?

Тирер поднял на него взгляд, а потом с силой ударил ногой по стеклу. Звякнув, то разлетелось вдребезги. Несколько секунд все молча смотрели, как песок постепенно ссыпается внутрь. Решив, что все насладились этим зрелищем, он продолжил.

– Я не могу найти дороги. Просто не могу. Мы и так уже наматываем второй круг вокруг того места, где наше укрытие расположено. Драконы отрезали нам единственный известный мне безопасный спуск вниз, к нашему укрытию. Все остальное только сплошные развалины. Как я подозреваю, через некоторые можно спуститься вниз, но нельзя гарантировать, что нижние этажи не обрушены, да и есть ли там вообще спуск к нижним этажам.

– А почему здесь остановился? – спросил Сава, даже не изменившись в лице от услышанного.

– Потому что я думаю, что тут можно спуститься, – ответил Тирер, снова поворачиваясь к окну, куда до сих пор ссыпался песок тонкими струйками, – если нет, то придется либо возвращаться, либо просто застрелится.

– Многообещающее, – Сава кивнул головой, признавая правильность его решения.

И первым же полез в окно. Стоявший рядом Тирер раздраженно похлопывал себя стволом оружия по ноге. Все это ему страшно не нравилось. Как решение оставаться здесь и возвращаться, так и решение спускаться через помещения небоскреба. Лучше всего было бы, чтобы никто не помешал бы им у того перекрестка, никто не напал бы, и они спокойно бы дошли уже выверенным путем. Никогда он не был любителем придумывать дорогу на ходу.

А так приходилось идти путем, который не сулил ничего, кроме неприятностей. Тем более, что спустится они вряд ли смогут именно там, где надо. Может, спустится вообще не получится, тогда снова окажутся запертыми.

Сава уже залез внутрь и стоял на покосившемся полу, выжидательно глядя на остальных. Вздохнув, Тирер полез следом, уже не считая, что получится что-то хорошее. Следом полезли и остальные, кряхтя и втихую возмущаясь таким неприятным способом перемещения. Андрей снова оказался в самом конце очереди вместе со своим мешком. Только, похоже, мешок ценили гораздо выше, чем его, и не хотели терять. Позади Андрея был только один человек, искатель с автоматом, концевой, следивший за окружавшей территорией и заодно прикрывавший его спину.

Внутри здания все собрались в небольшой комнате, куда окно и выходило. Наверное, когда это здание еще было не кучей камня, забытых посреди песков, а важной частью инфраструктуры большого города, здесь была подсобка или склад. Вдоль стен до сих пор стояли просевшие шкафы, где лежали гнилые тряпки и какие-то ведра. Андрей тронул одну стопку, но от прикосновения полотенца рассыпались в прах. Тирер при этом еще достал из сумки на бедре какой-то прибор, подозрительно похожий на счетчик Гейгера, сверился с показаниями и сунул его обратно. По спокойному выражению лица можно было решить, что результаты были вполне приемлемыми. Заложив руки за спину, он немного покачивался, дожидаясь, пока все пролезут внутрь.

Пол внутри был под углом примерно градусов в тридцать, и нормально удержаться на ногах при таком наклоне было практически невозможно. Во всяком случае, Андрею, которого сумка тянула куда-то к стене, отчего он держался за нее обеими руками.

Еще раз сверившись со своим компасом и убедившись, что собрались все, Тирер заявил, что пора двигаться. Построившись гуськом, искатели двинулись след в след за своим проводником.

Сейчас, в закрытых помещениях приборы ночного видения отключили, поскольку они могли обмануть, выдав ловушку за вполне проходимую территорию. Такие мелочи, как трещинки, цвета и наполненные пылью ямы, они не различали, выводя через окуляры картинки из контуров, подкрашенных в разные оттенки зеленого. В свете фонаря все это различалось гораздо лучше, особенно если хороший фонарь и опытный глаз. Больше десятка лучей облизывали каждый сантиметр стен, пола и потолка, не упуская ни одной детали.

Постепенно Андрей замечал, что спускались все глубже и глубже. Коридоры хоть и были совершенно однообразны, засыпанные щебнем и остатками побелки и обоев, утыканные совершенно одинаковыми дверьми, различными только тем, как они развалились или отлетели, но различить ведет ли лестница вниз или вверх, он мог. Если учитывать, что влезли они чуть ли не на самом верхнем этаже, это вполне логично, больше дороги никуда не было. Только что хотели там обнаружить Тирер и остальные? У Андрея перед глазами стояла картина, как они выходят на нижние этажи, а все входы и выходы засыпаны песком так, что и пролезть негде.

– Это ничем хорошим не закончится, – шепнул он Саве, чуть ускорившись и нагнав его.

– Просто заткнись и делай, что тебе велят, – посоветовал тот, даже не обернувшись на голос. С присущим ему аккуратностью оттянул на себя полуразвалившуюся дверь и заглянул в соседнее помещение. Там ничего не было кроме обломков. Это им было не надо.

Здесь были, похоже, офисы или что-то в этом духе. Все комнаты повторяли одна другую как штампованные, различаясь только тем, как были поставлены столы – параллельно или перпендикулярно двери. И что на этих столах лежало. Пластиковые папки с упакованной внутри бумагой, настолько хрупкой, что рассыпалась даже от дуновения, вызванного открытием двери.

А Тирер так и вел их пожарными лестницами, пару раз уткнувшись в завалы. Тогда и пересекали этаж длинными коридорами, чтобы выйти на параллельную лестницу и там продолжить спуск. Как ни странно, а по лестнице, наклоненной под таким углом, спускаться было даже легче, чем по обычной. Нога не соскальзывала с пыльных тупенек и никто не боялся, что неожиданно покатится вниз.

Уйдя в свои размышления об окружающих его странностях, Андрей даже не заметил, что все опять остановились. Налетел носов в спину шедшего впереди искателя и получил вполне ощутимый тычок локтем под ребра.

Впереди опять был завал. Перекрытия потолка и стен не выдержали всех потрясений и рухнули вместе с лестницей, намертво закупорив проход. Тирер стоял впереди и о чем-то говорил с Савой. Тот ничего не отвечал, только пожимал плечами. Наконец, о чем-то договорившись, Тирер поднял руку и показал всем остальным, чтобы возвращались на последний этаж, мимо которого прошли, а потом уже и вслух произнес:

– Пройдем через здание, тут тупик.

Поэтому оказалось, что Андрей очутился чуть ни не в голове цепочки, перед ним был только один искатель, бывший кольцевым, а оказавшийся передовым. Обернувшись, искатель посмотрел на Тирера, но тот лишь только кивнул, что все в порядке. Цепочка зашевелилась и снова пошла вперед. Почти все фонари светили им в спину, отбрасывая непонятные тени, заставляя шарахаться от каждого угла или обломка, лежавшего на пути, чья тень внезапно обретала новые очертания от неясной игры света. Шедший впереди Андрея искатель тоже чувствовал себя не в своей тарелке, крепко вцепившись в оружие обеими руками.

Этаж, на который они вышли, был когда-то застроен не офисами, а превращен в один большой зал, разделенный тонкими пластиковыми перегородками на небольшие помещения, в каждом из которых едва умещался стол с содержимым. Под потолком висело несколько больших экранов, на которые, наверное, выводились какие-нибудь цифры и сообщения. Сейчас уже все они были отключены, несколько покосилось, а один был пробит по самому центру.

Выйдя из двери, они немного задержались, оглядывая все помещение и высматривая, нет ли тут чего-нибудь опасного. Убедившись, что все чисто, шедший первым искатель пальцами показал, чтобы продвигались следом за ним, но соблюдая осторожность. Без мощного рентгена нельзя разглядеть, есть ли что-то за ними, но такого прибора у них с собой не было.

Оказалось, что очень даже зря. Не пройдя и десяти шагов, искатель остановился как вкопанный. На полу тонкими веревочками шла белая липкая нить, шедшая и дальше. А проход между перегородками справа от них, так вообще был весь переплетен ими, как паутиной. Увидев испуганные глаза искателя, Андрей почему-то подумал, что это и есть паутина. И паук, что ее намотал, не мелкий трудоголик, как те, что были на Земле, а значительно крупнее. Уже не стараясь скрываться, искатель сдернул противогаз с лица и, сложив руки рупором, крикнул:

– Пауки!

Лучи света сразу расстроились, направлявшие их искатели уже не старались осветить дорогу, а быстрее обнаружить врагов. Пауки вообще не имели чувства страха, а коллективное мышление делало их очень опасными врагами. Как муравьи, они не отличались индивидуальностью, с легкостью жертвуя жизнью ради блага стаи. Большие, размером с крупную собаку, пауки обладали сильными и острыми челюстями и поистине бульдожьей хваткой. Отцепить вцепившегося в добычу паука можно было только убив его.

– Может, брошенная? – спросил кто-то рядом с Андреем.

Он лишь только пожал плечами. Мало того, что он вообще в этом не разбирался, так и оружия у него тоже не было. Минуты тянулись медленно, как резина. Каждая казалась больше часа, но в свете фонарей так и не появился ни один из хищников. Или они уже сидели в засаде, что для пауков не характерно, или давно ушли отсюда, бросив паутину.

– Хватит стоять, – крикнул со спины Тирер, – давайте, двигайтесь, а то в самом деле чего дождемся. Раньше сядем, раньше выйдем.

Посмотрев еще раз за спину, передовой вздохнул и поднялся. Следом за ним все остальные.

– Двигаться, так двигаться, – как можно спокойнее сказал Андрей, поднимая сумку.

Паутина в самом деле выглядела заброшенной, многие нити оторвались и бессильно лежали на полу, четкие и ровные узоры сетей давно смялись и оползли, рваные, отцепившиеся, с обмотанными сухими куколками прежних жертв, иногда еще висевших на стенах. Полная картина запустения некогда весьма опасного логова, даже труп паука, от которого остался только хитиновый панцирь, дополнял картину.

– Вопрос на засыпку, – шепотом поинтересовался один из искателей, – Почему они все же ушли отсюда?

– Жрать было нечего, – пожал кто-то плечами и пнул ботинком обломок панциря. Хитиновая скорлупка откатилась в сторону, легонько звякнув.

– Пауки ведь не бросают свои гнезда, – настойчиво гнул свою линию первый, – ведь так?

– Эти… Эти могут и бросить. Они же бешеные.

Андрея этот разговор не очень интересовал. Единственное, что хотелось, так это быстрее выйти из этого логова. И не важно, заброшено ли оно своими обитателями, или не заброшено. И так пауков не очень любил, особенно крупных. Чисто физическое отвращение к ним испытывал. А тут еще они с большую собаку размером, как описывают их остальные. Хотелось бы обойтись без подобных встреч.

Положительным было только то, что атмосфера разрядилась, когда искатели убедились, что никакой опасности тут нет. Шаг стал ровнее и свет фонарей, раньше нервно облизывавших стены и тщательно освещая каждый угол, успокоились, снова сконцентрировавшись на пути впереди. Этаж пересекли практически без проблем, если не считать плутания в лабиринте паутины, к которой никто не хотел прикасаться. Даже Тирер предупредил, чтобы паутину не трогали. Может, пауков здесь давно нет, а может, и остались где-то. У них сильно развито обоняние, и взяв след, они могли днями идти по нему, как запущенная, но неуправляемая торпеда, атакуя все, что попадало в радиус атаки.

Когда паутина кончилась, все с облегчением вздохнули. Перед глазами в свете фонарей снова был обыкновенный заброшенный, разваливающийся коридор, но чистый и без единого намека на паутину. Только двумя площадками ниже лежал еще один мертвый паук, точнее, его верхняя половина, все остальное было кем-то тщательно отгрызено и утащено в неизвестном направлении. Тирер остановил отряд и, присев перед трупом, взял кусочек хитинового панциря и посветил на его скол. На обломке были хорошо видны следы зубов хищника, пытавшегося разгрызть панцирь. Андрей, стоявший совсем рядом, через плечо тоже мог разглядеть следы. Хищник, кем бы он ни был, с первого раза не смог пробить панцирь и упорно скреб по нему зубами, оставив длинные и широкие царапины.

Следы при этом мало напоминали следы от челюстей хищника. От таких остались бы тонкие и глубокие бороздки, а здесь больше походило на то, как будто паука пытался съесть человек.

Тирер пришел примерно к таким же выводом, только реакция у него была совсем другая. Совершенно е удивившись, он только с отвращением отбросил обломок, сразу же вытерев руку о штанину, а потом достал свое ружье и проверил магазин. Повернувшись к Андрею, он едва слышимым через фильтр шепотом сказал:

– Пусть приготовятся, будут проблемы. Передай по цепочке.

И больше не стал задерживаться для объяснений, снова встав во главе отряда и продолжив спуск. Андрей, конечно, его послушал и передал сообщение, отчего каждый немножко и по-своему испугался и схватился за висевшее на груди оружие.

Коридор кончился неожиданно резко. Конечно, не первый этаж, но дальше все было засыпано обломками и кусками перекрытий, создавшими совершенно непроходимые завалы. Часть стены напротив так же рухнула, но уже обломки посыпались не внутрь, а наружу, оставив в стене проход примерно в два этажа высотой. Снаружи начинался плавный спуск вниз по какой-то крыше, непонятно как здесь очутившейся.

Когда первый луч света вышел наружу, пропоров темноту окружающего пространства, Тирер велел потушить все фонари и снова взяться за приборы ночного видения. Они снова выходили на открытое пространство, и не стоило привлекать никакого внимания. Особенно внимания тех, кто мог съесть того паука. Андрей догадывался, что Тирер знает, о ком идет речь, но боялся спрашивать. Проводник был немногословен и скорее ударил бы в лицо, чем ответил на поставленный вопрос.

ПНВ сглаживал цветовую палитру до зеленоватого однообразия, но давал куда более широкий обзор чем даже самый яркий из фонарей. Свой прибор Андрей включил уже выйдя из-под обломков здания, а разглядев картинку, едва удержался от крика удивления. Нельзя было передать словами те ощущения, что он почувствовал, оказавшись здесь.

Они были не в каком-то зале и не под черным небом этого мира. Сейчас отряд вышел в какую-то полость глубоко под поверхностью, но назвать это место пещерой у Андрея язык не поворачивался. Сводами здесь служили огромные, растрескавшиеся и осыпавшиеся здания, утерявшие большую часть стекол и формы. Прямо у него над головой два таких здания навалились друг на друга, словно поддерживая свод. Где не было искусственных стен или здания, не выдержав давления, рухнули, там пробивались тонны камня и песка, где-то встававшие монолитной стеной, а где-то засыпаясь внутрь замершими потоками из больших и маленьких валунов. Самое странное, что Андрею сразу же показалось, что это не многовековой процесс поглощения города землею в результате естественных геологических процессов, а все произошло сразу, буквально за несколько часов десятки тонн камня и земли лавиной утопили все дома, сметя их с лица планеты.

Иначе как можно было объяснить обломки домов, торчавшие на выступах и нишах в природных стенах. Или полуразвалившиеся, осыпающиеся здания, просто сорванные со своих фундаментов и врезавшиеся в стену на другом конце пещеры.

Кстати, сама по себе она не была такой уж большой, не больше сотни метров в ширину и раза в четыре больше в длину. Высоту определить сложно, она колебалась в зависимости от того, из чего состоял свод. Некоторые здания накренились так сильно, что между стеной и полом, таким же разнородным, было не больше десяти – пятнадцати метров.

– Если пересечем территорию и сможем найти проход с другой стороны, – сказал Тирер, сверившись с компасом, – то до укрытия останется не больше километра.

Отряд почти сразу же сошел с трескавшейся под ногами крыши и перешел на каменную россыпь рядом, она выглядела гораздо надежнее.

Среди камней виднелись чьи-то кости, но внимание на них обращал, похоже, один только Андрей, все остальные даже не смотрели, куда ставили ноги, ломая чужие останки толстыми подошвами. Он один тщательно выбирал следующий камень, куда поставить ногу, чтобы под подошву не попали ребра или позвонки.

Спустившись ниже и углубившись не меньше чем на сотню метров в пещеру, Тирер неожиданно поднял сигнал, чтобы все остановились. Взявшись двумя руками за ружье, он внимательно прислушивался. Все последовали его примеру, втихую перешептываясь.

Андрей сначала ничего не слышал, кроме собственного сердца та тихого шума воздуха, проходящего через фильтры противогазов. Лишь чуть больше чем через минуту, он услышал тихий и протяжный стон, доносившийся словно из под ног.

– Тоже слышите? – спросил, обернувшись, Тирер, – Этого я и боялся. Быстрее, может успеем.

И без всякого предупреждения перешел на бег. Отряд, обливаясь потом, устремился за ним, слабо представляя, куда же все же бегут.

Все равно не успели. Впереди из-под развалин вылезло какое-то тело, сложенное словно из разных кусков. Вытянув кривые руки, оно пошло на бежавших искателей. Тирер успел только охнуть и откатился в сторону. Шедший вторым искатель не потребовал объяснений, а мгновенно остановился и, прицелившись, срезал нападавшего короткой очередью.

Из разбитых дверей разваливавшихся зданий выходили все новые и новые нападавшие, которых Андрей прежде не видел. Это не были люди, слишком отличались по внешним характеристикам. Гуманоидные создания, больше ростом и с широкими глазами почти на половину лица. И выходили плотной толпой, неуверенно переставляя ноги на битых обломках и камнях. Больше всего напоминали зомби из старых ужастиков, нападавших без всякого чувства страха с единственным желанием – сожрать живого человека.

Искатели поняли, что дальше не пробиться. Атакующие шли и с той стороны, куда им надо. Пришлось занимать круговую оборону. Распределив сектора огня, они редко, но прицельно стреляли по наступавшим. Трупы валились один за другим, но тем словно было все равно, что прямо сейчас их убьют, Стеная и вытягивая четырех палые руки, они шли в полный рост.

У Андрея оружия не было, поэтому его вместе с мешками сунули в центр кольца из стрелков, а чтобы было чем заняться, дали сумку с патронами, чтобы перезаряжал подаваемые стволы. Почти у каждого из искателей их было два, а то и три, поэтому без дела сидеть не получалось.

Больше всего огня Тирер несколькими указаниями сосредоточил на нужном им направлении, с намерением его зачистить. Нападавших было не то, чтобы опасно много, но патронов, которых и так было мало после встречи с драконами, могло не хватить. Пока нападавшие зомби валились как под сильным ветром, но как только натиск немного ослаб, он приказал сниматься.

– Дайте мне оружие, – взмолился Андрей, закидывая за спину свою сумку.

Невероятно тяжелая, она почти сразу же прижала его к земле, но распаленный стрельбой и напуганный происходящим, он сумел выпрямиться. Тирер на его просьбу даже не ответил, но Сава одной рукой вытащил из кобуры пистолет с лазерным целеуказателем и сунул Анрею в руки. Потом сорвал с ноги ремень с дополнительными магазинами и тоже бросил ему.

– Стреляй метко. В ноги или в голову.

Бежать с таким весом за спиной, да и с общей усталостью уже никак было нельзя, поэтому отряд шел шагом, огрызаясь огнем со всех сторон. Андрею, теперь тоже вооруженному, пришлось участвовать. Передернув затвор, он включил лазерный луч и навел на голову ближайшего. Выстрелить не успел, автоматная очередь одного из искателей разорвала тому грудь и отбросила в сторону. Зато стоявший за ним зомби оказался прямо на мушке. Луч целеузказателя попал ему прямо в глаз, но тот даже не моргал. Андрей нажал на курок, и голова зомби взорвалась от прямого попадания. Обезглавленное тело упало на спину, под ноги шедшим следом. Даже не смещая прицела, Андрей выстрелил снова и еще один зомби потерял голову. Потом еще стрелял, не каждый раз попадая, но во многом оправдывая выдачу оружия.

Еще один нападавший оказался на мушке и Андрей нажал на курок. Пистолет отозвался щелчком и выстрела не последовало. В обойме закончились патроны. Отступив на шаг, он попытался пальцами найти кнопку, которой можно вытащить обойму и поставить другую, но с ходу не получилось.

– Граната! – крикнул кто-то впереди.

Забыв о пистолете, Андрей свалился лицом вниз, прикрыв голову руками. Где-то читал, что так и надо поступать. Спустя секунду его словно толкнуло, а сразу следом пришел грохот взрыва. Осколочная граната взорвалась чуть ли не в центре толпы, раскидав легкие тела в разные стороны.

Не разгибаясь, Тирер бросил одну за другой еще две таких же. Разрывы гранат в мгновение ока превращали гнилые тела в рваное решето. Со свистом и воем отскакивая от стен, осколки рикошетили во всех возможных направлениях, чаще попадая по стенам и камням, но не реже задевая ходунов, вырывая из них куски мяса и кости.

– Быстрее, – чуть ли не за шиворот поднимал Тирер людей, пока отдельные осколки еще не успокоились, – пока они не опомнились!

Приподняв голову, Андрей увидел, что зомби, те которые еще уцелели, были совершенно сбиты с толку. Шум, взрывы, визг осколков и мат Тирера, орущего на всех сразу, смешались в одну кучу. Скудный мозг ходуна просто не вмещал в себя такого количества раздражителей одновременно, а следом впадал в ступор. Очумело вертя головой, мертвяки стояли на месте, пытаясь идти во все стороны разом.

– Новенький! Тебя отдельное приглашение? – заорал Тирер и на него, мимоходом подстрелив ближайшего мертвяка.

Андрей махнул рукой, показывая, что все слышал. Встав на ноги, он неожиданно почувствовал слабость. Рука, упершаяся в бедро, коснулось чего-то влажного и теплого. А опустив глаза, Андрей увидел быстро расплывающееся по ноге пятно крови. Что-то хотел сказать, но из горла вышел только тонкий писк, и следом в глазах все помутнело. Последнее, что успел подумать, так только удивился, что совсем не почувствовал боли.

Тирер услышал, как за его спиной кто-то свалился, и кинул беглый взгляд через спину. Новенький, на которого он возлагал такие надежды, бессильно валялся на камнях, а по ноге растекалось пятно крови. Походило на то, что один из шальных осколков все же задел его. Самого проводника по голове ударил небольшой, но шлем все же оказался крепче. А здесь, с его-то тонким комбинезоном даже гвоздь может нанести серьезное ранение.

– Держи спину, – толкнул он в плечо ближайшего из искателей, а сам повесил свое ружье за ремень.

Без оружия совсем оставаться не дело, но пистолет можно удержать и в одной руке. Всадив пулю в переносицу уже пришедшему в себя мертвяку, Тирер подбежал к Андрею и, присев на одно колено, пощупал пульс. Тот, хоть и слабый, но еще был. Пока напарник короткими очередями отбивался от быстро наглевших ходунов, он подхватил Андрея и потащил к выходу. Второй искатель, недолго думая, побежал следом за ним.

А там, ближе к выходу, их уже прикрыли свои. Все-таки успели пересечь пещеру, укрывшись за еще крепкими стенами развалин.

– Дальше есть дорога? – спросил Тирер, отдуваясь.

– Сава смотреть ушел, – доложил Гвоздь, принимая раненого, – обещал вернуться.

– Да черт с ним, – в сердцах ляпнул Тирер, – лишь бы быстрее.

Искатели какими-то обломками перерыли дверь, а потом заняли позиции вдоль щелей и проломов, стараясь захватить секторами огня как можно больше территории. Надо было продержаться, пока не вернется разведчик.

Тирер наклонился над лежавшим у стены раненым и быстро осмотрел рану. Осколок вошел глубоко в бедро, но кости, кажется, не задел. В полевых условиях такую рану не заживить, но помочь он все же мог. Только придется распаковывать неприкосновенный запас, медицинскую аптечку. Сорвав зубами упаковку, он быстро вколол Андрею антишок, потом болеутоляющее, а затем, вроде, этикетку все равно едва различить, общеукрепляющее. Хорошо, что аптечка и рассчитана на полевые условия. Колпачок сорвал и втыкай, даже не надо кожу оголять. Раненый дернулся, но в себя не пришел. Пришлось еще потратить пузырек дезинфицирующего, полив прямо на рану, а потом и распаковать бинт. Приложив к кровоточащей ране «облегчающую», как написано на упаковке, подушечку, он накрепко перемотал все это бинтами. Если дотянет до базы, там и прооперируют, Мясник должен помочь. Наверняка, конечно, заинтересуется, что это о нем так заботятся, а значит, придется в долю брать.

Плюнув, Тирер присел рядом. Голова просто гудела… Дождаться Савы… Узнать дорогу… Опять всех строить, вести, отстреливаться… Надоело…

Заслышав напротив шаги, он тут же открыл глаза. Сава еще и подойти не успел, как у него на пути встал ствол пистолета.

– Никогда ко мне не подкрадывайся, – прошипел Тирер, поднимая голову.

– Да успокойся ты, – поднял руки Сава, но шаг назад сделал.

– Дома будем, успокоюсь.

– Да туда и дорога идет, почти рядом. Лестница выводит… По тем местам я и с закрытыми глазами пройду.

Тирер опять прикрыл глаза. Хоть одна хорошая новость.

В безопасности

Хорь нервно жевал губу, не зная, что делать теперь. Через мушку прицела отлично просматривался лоб Быка, да и так и тянуло нажать на спусковой крючок. Единственное, что останавливало, так это Бур и его умение наказывать быстро и беспощадно. А потерю такого бойца, как Бык, без особого повода, он бы не простил. Тогда что? Убрать пистолет… Только и тот, кто стоял в прицеле, тоже не намерен так просто все прощать. И как шутку он это точно не поймет.

В дверь долбанули. Не очень сильно, но вполне уверенно, как к себе домой. И у обоих сразу же похолодело внутри. Даже туго соображавший Бык понимал, что снаружи обычно ничего хорошего не приходит. А пока они раздумывали, в дверь долбанули еще раз, уже сильнее. А потом раздался приглушенный толстой сталью мат, вперемешку с обещаниями поубивать всех, если ему немедленно не откроют.

– Посмотри, кто там, – сказал Хорь, чуть опуская пистолет.

Бык мрачно кивнул и отошел от него. Облегченно вздохнув, он убрал пистолет, считая, что конфликт уже исчерпан. Только еще оставалось разобраться с теми, кто стучится. Хорь втайне понадеялся, что это Тирер с отрядом.

– Это Тирер, – словно прочитав его мысли, радостным голосом протянул Бык.

– Так открывай, дубина! – Хорь вскочил со своего кресла, обрадованный вряд ли меньше.

Бык отпер запоры и потянул дверь на себя. Хорошо смазанная, она открылась почти без скрипа.

Вместе с волной холодного воздуха и какой-то пылью, поднятой слабым ветерком, внутрь ввалился весь отряд, потрепанный, но все же живой. Срывая с лиц противогазы и оптические приборы, ребята даже не скрывали, что счастливы вернуться назад.

Разглядев, что Тирер кого-то на себе тащит, Хорь с распростертыми объятиями кинулся прямо к нему.

– Как я рад, что вы… – дальнейшие слова захлебнулись в бессмысленном бубнении, когда кулак в защитной перчатке слишком быстро приложился к его зубам.

– Мясника! Сюда! – только и прошипел Тирер в ответ на все приветствия.

Скинув со стола все стволы и боеприпасы одним махом, он положил туда свою ношу. Хорь разглядел, что это молодой парень, упитанный и вполне сформированный, лет двадцати пяти, может, чуть младше. Одежда на нем странная, словно снаружи и нет мороза. И рана на боку.

– Новенький, что ли? – задумчиво почесал Хорь затылок.

– Мясника! – заорал Тирер прямо ему в ухо, срывая с лица противогаз.

Подпрыгнув от неожиданности, Хорь хлопнул по плечу обнимавшегося с прибывшими Быка.

– Сбегай за Мясником, давай, работай…

Бык смерил его тяжелым взглядом, но ничего не сказал. Все-таки, Хоря старшим назначил сам Бур, Быку приходилось подчиняться, даже если ему это и не нравилось. Тяжело топая, он отправился к базе по специально проложенному для таких случаев коридору.

– А теперь рассказывай, откуда ты его откопал, – сказал Хорь, снова устраиваясь в своем кресле поудобнее.

Тирер даже не удостоил его взглядом, склонившись над раненым. У того вся нога в крови, даже не смотря на наложенную повязку. Кровь упорно не желала останавливаться. Аккуратно снимая уже насквозь пропитавшуюся повязку, Тирер не удержался от вздоха разочарования.

– Сава, ну хоть ты скажи, чем этот парень так важен.

– Заткнись, Хорь, – отрезал тот, освобождаясь от тяжелого защитного костюма, – Много будешь знать, скоро состаришься.

– А все же, – Хорь старался всем своим видом показать, что не только удивлен, но и заинтригован появлением незнакомца, – тащили его с собой черт знает сколько… Не из-за доброты же…

– Быка тоже не из-за доброты привели, – сказал Тирер почти себе под нос, меняя повязку, – Хорь, любопытство не порок…

– Но большое свинство, – закончил Хорь, – но ведь мне с ним под одной крышей жить придется.

– А вот это вопрос, – продолжил Тирер бурчать.

– Думаешь, Бур выгонит? – в притворном удивлении Хорь поднял брови. Он уже успел заметить, что в отряде нескольких человек не хватает. А поэтому Буру нужно снова кем-то пополнять ряды. У искателей всегда ошивается десяток другой бомжей и растерявших все, кроме разума, одиночек. Кому-то удается чем-то себя проявить и его записывают в команду. Остальные постепенно исчезают, но почти сразу же на их места приходят другие. Буру не в первый раз брать в отряд «темных лошадок».

– Нет, – с непонятной интонацией уточнил Тирер, – вопрос, придется ли тебе жить, если задашь хотя бы еще один вопрос.

Хорь недоверчиво посмотрел на говорившего, но лицо Тирера совершенно не выражало никаких эмоций. Может, он пошутил, а может, и нет. Даже когда руки у Тирера заняты, Хорь не рискнул бы сыграть в дуэль. Свой пистолет он, как назло, уже успел убрать в кобуру, да еще и сидит. Поэтому преимуществ не имеет. А Тирер – самый быстрый и меткий стрелок в отряде. И если кто на него и пытается наставить ствол, то почти тогда же и заканчивает свою жизнь. Такого тот не прощает, а наказывает только одним – смертью.

Несколько секунд они испепеляли друг друга взглядами, так что даже все остальные, находившиеся в комнате, напряглись, ожидая стрельбы. И Хорь отступил, подняв руки ладонями вверх, в знак примирения.

– Ладно, что не мое дело, то не мое дело, – спокойно сказал он, не сводя с Тирера глаз. А у того там читалось только одно слово: «убью».

– Вот и молодец, – похвалил его, словно ошпарил.

Стальная дверь в противоположном конце комнаты противно скрипнула, и в образовавшейся щели появилась голова Быка.

– Я Мясника привел, – протянул он, конкретно ни к кому не обращаясь.

– Так давай его сюда! – рявкнул Тирер, отрываясь от раненного, – Он мне нужен, пока парень еще живой.

Мясник был одним из тех немногих, кто пришел в отряд по собственной воле, а не по стечению обстоятельств. О своем прошлом он, конечно, никому не рассказывал, да об этом и не просили. Единственное, что от него требовали – качественно выполнять свою работу. А уж там можно многое простить. К этому претензий не было – Мясник дело свое знал и решал почти любые вопросы без лишних раздумий. А был он, естественно, одновременно и медиком, и хирургом, и лекарем в отряде. Все медицинские аппараты и препараты находились в его ведении, даже Бур не настаивал на дележе, так как сам не мог разобраться во всех баночках, колбочках и инъекциях. А вот Мясник разбирался. Где-то и когда-то он получил отличные знания о своем деле, как теоретические, так и практические. Даже из Автостроителя к нему пару раз обращались, когда местные медики заходили в тупик. Он разобрался, заодно заработав деньги большие, чем окупившаяся ходка.

Длинный, нескладный, с тощими плечами и вытянутым лицом, вечно скрытым за маской респиратора, с холодными, водянистыми бледно-голубыми глазами, Мясник производил впечатление скорее забойщика, чем доктора. Кстати, свое прозвище он получил за собственное отношение к людям. Возникало такое ощущение, словно они для него – всего лишь говорящие куски мяса, которых надо время от времени штопать. И никакого сочувствия к раненным никогда не испытывал, штопал их как кукол, никогда даже не стараясь облегчить страдания.

Вот и сейчас, поставив переносную аптечку рядом на стол, он только проверил пульс, что еще живой, а потом принялся методично и аккуратно снимать бинты, словно резал сосиску. Тирер отошел в сторону, заметно нервничая. Могла накрыться чуть ли не единственная его возможность вырваться отсюда.

– Будешь помогать, – бесцветным голосом сказал Мясник, ткнув пальцем в перчатке в сторону Хоря. Тот с готовностью вскочил, зачем-то поправляя карманы разгрузника на груди.

Тирер было рванулся оспорить это решение, но отступился, признавая авторитет Мясника. Ведь однажды и он мог оказаться у него на столе, поэтому портить отношения явно не стоило.

Сняв бинты, Мясник поддел зажимом край раны и потянул вверх, разглядывая все повреждения. Чертыхнувшись, он отпустил прижатую кожу и спиртом протер рану, стерев вылившуюся кровь. Рваная рана длиной чуть больше десяти сантиметров по диагонали пересекало бедро. Сбросив окровавленный тампон, Мясник взялся за скальпель. И начал аккуратно и быстро срезать кусочки кожи и мяса, клочками торчавшие из краев.

– Вошел под углом, – пробурчал он себе под нос, а потом рявкнул на зазевавшегося Хоря, – быстрее, рвань!

Хорь, спохватившись, подал ему старую кастрюльку, куда и полетели отрезанные кусочки. Брызнула кровь и раненный застонал. Влепив снова не среагировавшему Хорю оплеуху, Мясник взял зажим и зажал лопнувший сосуд.

– Еще раз хайлом мух ловить начнешь, – прошипел он потом Хорю, – пущу на органы.

Хорь побледнел, даже несмотря на свою природную бледность. Мясник был совершенно бессердечным существом, поэтому убить человека для него было все равно, что отрезать кусок колбасы. И если Тирер сперва угрожал, то этот человек мог совершенно неожиданно напомнить о допущенной ошибке скальпелем под ребра.

Проделав еще несколько совершенно хитроумных операций, мясник очистил рану и ввел туда несколько инструментов, немного расширив рану. Сообщая Хорю, какой инструмент ему нужен, он ковырялся внутри, пару раз вызвав новые фонтанчики крови. К счастью раненного, тот так и не пришел в сознание, только дергался от болевых ощущений. Наконец, мясник разогнулся, держа в руке пинцет, в котором был зажат небольшой осколок. И рука, и инструмент, и сам осколок были при этом залиты кровью.

Бросив вытащенный предмет Тиреру с пожеланием удачи, он спокойно собрал инструменты обратно в аптечку, потом стащил перчатки и бросил их Хорю с требованием выкинуть.

– Спасибо, Мясник, – кивнул Тирер, глядя как тот быстро заштопывает рану скоросшивателем.

– Ерундовая рана, – пробурчал тот, – и без меня бы справились. Пусть пока еще полежит, я ему сейчас снотворного укол сделаю, швы должны прилежаться, а потом можете смело будить. Да, только чтобы ногой не дрыгал, второй раз зашивать не буду. И не таскайтесь с ним, пусть здесь лежит, Буру я скажу.

– С меня должок, – сказал Тирер, спрятав осколок в карман.

– И с него тоже, – сказал Мясник, принимая это как само собой разумеющееся.

Убрав скоросшиватель, доктор как бы невзначай пихнул ногой лежавшие в стороне сумки и, удовлетворенно кивнув, убедившись, что полные, поинтересовался:

– Удачно в этот раз сходили?

– Почти, – сказал Сава, усевшись в кресло Хоря, – набрали хабара много, но кое-кого потеряли.

Мясник махнул рукой. Потери его не интересовали. Бур в любом случае сможет их восстановить. А вот каждая неудачная ходка больно отзывалась не только на боссе, но и на каждом из искателей. В частности, не удавалось закупить достаточно продуктов и пайки очень быстро урезались. А для любого из отряда одним из любимых звуков была сытая отрыжка.

– За Дюной набрали запчастей, как и в прошлый раз, – сообщил Тирер, – Только там какая-то гадость разливается и скоро место совсем недоступным станет. Вроде кислота какая, подошву за две секунды насквозь прожигает. Буру надо сказать, что лучше сейчас еще одну ходку собрать, пока можно что еще вытащить.

– Какие запчасти? – спросил Хорь, присаживаясь рядом с Мясником.

– В основном мелочь, – Тирер пожал плечами, – свечи, фары, аккумуляторы, зарядки, батарейки, валы и кое-что еще. Из интересного нашли почти целый циклотрон для разгона, этот на много потянет. Он в сумке, что ближе к выходу. Сейчас этот парень очухается, все и отнесем.

– Отнесите лучше сейчас, – посоветовал Мясник, – Бур опять не в духе, что-то там генератором не ладится, вот и бесится. А на обратном пути захватите носилки и оттащите этого парня. Я пока за ним присмотрю.

– Только не вскрывай, – попросил Тирер, в притворной молитве складывая ладони.

Мясник вместо ответа провеет пальцами на респираторе воображаемую дугу. Так он обозначал улыбку.

Сава открыл дверь в соседнюю комнату, где отдыхали в ожидании новых распоряжений остальные члены отряда, и велел разбирать сумки. Все разом отнести не получалось, только в два захода. Три оставались на второй раз.

– Ладно, все равно за новеньким возвращаться, – пожал Сава плечами, оставив их на месте.

Отсюда до основной базы было почти триста метров по темному и прямому коридору, освещенному всего десятком лампочек. Его пробивали сквозь старые развалины специально, чтобы постовым не приходилось рисковать во время смены или вот таких вот неожиданностях. Не учитывалась ни планировка развалившихся домов, ни их положение. Все ответвления и боковые коридоры были намертво замурованы пеноблоками, купленными по жутким ценам. Но на безопасности Бур не экономил. Он, говорят, даже нанимал строителей, отделывавших ему укрытие и на этот коридор, отштукатурить и замазать каждую трещинку в стене. Поэтому сейчас здесь передвигаться было вполне безопасно даже в одиночку. Ничего сильнее таракана здесь никогда не встречалось.

С другой стороны коридора стояла железная дверь без всяких способов открыть ее с наружной стороны, только позвонить по оббитому домофону, снятому со стены где-то среди развалин.

Сава подошел первым и, сняв трубку, нажал единственную кнопку на панели, вызывая часового с другой стороны.

– Кто? – спросил сонный голос, чуть исковерканный помехами.

– Открывай, соня, – почти вежливо попросил он, не желая задерживаться.

Щелкнул замок и дверь открылась без всякого скрипа. В отличие от своего собрата на передовом посту, эта тщательно и регулярно смазывалась.

Каждый раз, заходя в укрытие, Саве казалось, что они попадают в совершенно другой мир. Где нет ни холода, ни постоянного чувства нависшей опасности.

Больше всего эта вотчина Бура напоминала укрепленный бункер, предназначенный для автономного существования. Собственно, так оно и было, искатели обменивали свои находки только на продукты, воду и топливо для генераторов, всем остальным они могли сами себя обеспечить.

Укрытие находилось ниже уровня поверхности, в подвальных помещениях какого-то гигантского сооружения, развалины которого до сих пор торчали наверху, возвышаясь надо всеми остальными. Возможно, это и были какие-то бомбоубежища или бункер, предназначенный для защиты людей, работавших или живших в небоскребе. Главное, что Катаклизм подвал почти не повредил, оставив его в целости и сохранности словно специально для Бура, набредшего на них во время своих очередных странствий.

Строился подвал, как и остальное здание с размахом, полотки достигали почти трех метров в высоту, а кое-где и выше. Крепкие бетонированные стены с металлическими вставками почти не поддавались разрушительному воздействию времени, потеряв только штукатурку и краску. Пол, некогда закрытый ламинированным покрытием, чьи остатки, грязные и облупившиеся, еще можно было обнаружить в углах или возле самых стен, состоял из плотно пригнанных друг к другу бетонных плит, до сих пор сохранивших свою твердость.

Главное, что Бур внес сюда, обживая часть этих помещений, это свет и тепло. Мощные генераторы, где-то приобретенные им, давали электричество для ламп и нагревателей, а вместе с тем и фильтровали воду, иногда обнаруживаемую в развалинах. Не получилось только найти гидропонные установки. Это были товары экстра-класса и вряд ли вообще их кто-то продавал. Во всяком случае, не в крупных поселениях вроде Автостроителя. Такого незадачливого продавца сразу бы скрутили местные служители правопорядка, а товар бы реквизировали по законам навеки установившегося чрезвычайного положения. Хоть это и нарушение прав торговли, но от подобных установок подчас зависит само существование поселения. И выпускать их куда-то в странствия никто не будет.

Бур обжил только часть подвала, чуть больше десятка комнат отведя для жилья. Остальные были обследованы и все проломы и лишние выходы замурованы. На всякий случай, если получится и их обжить, чтобы там никто опасный не завелся. Говорят, босс в тайне лелеял замысел основать свой город, не уступающий Автостроителю, потому и законсервировал остальные помещения, на будущее. Только вот сил на это у него точно не хватит, так же, как и народа. Поэтому весь остальной подвал прозябал в темноте и сырости. Чтобы не жить рядом с пустыми, пусть и чистыми, без проходов наружу, помещениями, жилую часть отгородили от остального дверьми из листового железа, однажды закрытыми и больше ни разу не открытыми.

В общем, это было идеальное укрытие для отряда искателей, и так постоянно рисковавших большую часть своей жизни.

Взору Тирера открылось небольшое, залитое светом ртутной лампы, помещение. Стены, облицованные серой штукатуркой, до сих пор хранили на себе скобы и крепления непонятного назначения. Остатки проводов еще свисали с потолка, но заметно было, что их пытались оборвать. Единственными предметами мебели здесь были старый, резной стол, словно вытащенный из старинного гарнитура, сохранивший остатки позолоты, и совершенно неподходящий к этому антиквариату пластиковый стул с обломанной спинкой.

На стуле сидел часовой, беззаботно закинув ноги в грязных ботинках на столешницу. Приветствовав пришедшего поднятием руки, он смачно харкнул в дальний угол комнаты.

– Как дела? – осведомился он, проследив полет плевка.

– Как всегда, – отрезал зашедшим следом Сава, – зови Бура, хабар разгребать.

– Ээээ… Нет… – протянул часовой, окинув сумки взглядом, – я на посту, в комнаты тащите.

Презрительно хмыкнув, Тирер поднял свою сумку и прошел дальше. Эту комнатку от остального укрытия отделяла железная дверь с кодовым замком. Старая, вытащенная, как и все остальное, из развалин. Он, вроде, и притащил, на место прежней пластиковой перегородки. Толкнув дверь ногой, Тирер зашел в помещения, уже считавшиеся жилыми.

На донный момент здесь обитало не более полусотни искателей, ютившихся в полутора десятках комнат. Не то, чтобы очень тесно, но кроме людей, здесь постоянно находилось огромное количество барахла, как жизненно важного, так и совершенно непонятно откуда взявшегося. Бура это всегда поражало. Неужели само тут появляется, сколько не разбирай. Единственное, что хранилось в полном порядке и точно подсчитанное – оружие, без которого они бы тут и двух дней бы не продержались.

Встретил их Сыч – еще один из старожил отряда, чуть ли не вместе с Буром начинавший. Почти старик, старше шестидесяти лет, Сыч столько всего уже насмотрелся, что казалось, ничто не может его удивить. Только он не считал, что все знает – такие через неделю помирают, просто в каждом его движении чувствовалась скука и усталость, словно ему все это все давно надоело и нового он ничего не находит.

Встретив Тирера крепкими объятиями, Бык все равно уже всем рассказал, что отряд вернулся, поэтому сюрприза не получилось, Сыч взял одну из сумок и помог дотащить до склада. Там их и встретил Бур.

– И как дела? – спросил босс, отлипая от стены.

Тирер развел руками и даже обернулся, чтобы убедится, что обращаются именно к нему.

– Перестань паясничать! – повысил Бур голос, и Тирер перестал крутить головой, но и прямой взгляд от лица Бура не отводил.

– Хабара даже больше, чем обычно, – сказал Сава, выходя вперед, – только вряд ли в следующий раз идти туда получится.

– А что такое?

– Ничего хорошо, – сказал Тирер, садясь на ящик с гранатами. Немного поерзал задом и вытащил одну. Без взрывателя, в мерах безопасности. Забыв о начатой фразе, несколько раз подкинул ее в воздух.

– А плохого? – спросил Бур, перехватив гранату в воздухе.

– Плохого как всегда. По уши… Дрянь там какая-то, растеклась почти на пол завода. И только дальше идет. Думаю, через неделю вообще пройти нельзя будет. Вроде кислоты, ботинки на раз прожигает.

– А много там еще? – спросил Бур, сунув гранату обратно в ящик. Тирер, не моргнув глазом, вытащил другую и начал ею жонглировать. Бур проследил с минуту за этим ребячеством, но только вздохнул, как человек, единственно пекущийся о благе остальных, но ничего не получающий в ответ.

– Много, – подтвердил Сава, даже для убедительности пхнул один из мешков Буру под ноги, – забрали сколько смогли, но точно не все.

Присев над мешком, тот раскрыл его и начал доставать оттуда один за другим различные предметы. И настроение его улучшалось все больше и больше. Если бы Андрей видел эту картину, то ничего бы не понял. По большей части это были ржавые и старые куски металлолома. Лишь в некоторых угадывались черты запчастей для автомобилей. Большинство же было совершенно непонятных конструкций, а наиболее ценными оказывались изделия электроники, какие-то платы и чипы, тоже в не самом лучшем состоянии. И все равно эта добыча явно чего-то стоила.

– А что оставили? – спросил он, закончив осмотр сумки.

– Примерно то же самое, – сказал Тирер, прекратив ребячество с гранатой, – поэтому надо собираться туда по-новому как можно быстрее, пока еще можно пойти, можно хоть через сорок часов.

– Ладно, это не на горячую голову, – остановил его Бур, а потом отложил находки в сторону, – Что за новенький, которого вы привели? Бык мясника чуть ли не с руками оторвал, говорит, помощь нужна…

Сава с Тирером быстро переглянулись, но, похоже, соглашение оставалось в силе. Пожав плечами, проводник первым соврал.

– Да так, прибился один. С головой не все в порядке, трахнуло, наверное, где-нибудь. Но парень здоровый, рана затянется, вполне потянет.

– Потянет он или нет, это мне решать, – урезонил его Бур, – все-таки я еще здесь главный. Итак, что у него там?

– Черт, – вспомнил Сава, – нам ведь еще его сюда принести надо!

– Не надо, – сказал Бур, присаживаясь на ящик напротив Тирера, – я людей за ним и остальным хабаром уже отправил.

Тирер очень на него недобро посмотрел, но ничего не сказал. Пока Бур хозяин положения, здесь его вотчина

– Осколком ногу распороло, – сказал Тирер, вытягивая каждое слово, – К завтрашнему дню будет как огурчик, если на препараты не зажидешься.

– Это еще посмотрим, может, он и не жилец.

– Мясник сказал, что выживет, – пожал Сава плечами, наблюдая за выходом.

– Тогда и поговорим.

Завершив таким образом разговор, Бур вышел, оставив приятелей наедине.

– Не нравится мне все это, – сказал Сава, проводив начальника долгим взглядом, – Небось тоже считает, что не так просто мы раненного тащили.

– И угораздило его под осколок попасть, – в сердцах сплюнул Тирер, но сразу же себя поймал и понизил голос, – теперь его придется здесь терпеть.

– Так он же точно всем все разболтает! – предупредил его Сава, – Ведь будут расспросы.

– Будем выкручиваться, – сказал Тирер, вставая, – но с Буром я этим делиться не буду. Может, наш последний шанс отсюда выбраться. Я может, на Летающие острова хочу…

– Ага, так тебя туда и пустят! – ухмыльнулся Сава

– Если парень не соврал, меня туда еще звать будут! – заверил его Тирер, – Тихо!

Что-то услышав, мигом подскочил к двери и чуть ее приоткрыл. Мимо, негромко болтая, прошли два искателя, из тех, кто шли с ними. На склад внимания совершенно не обратили, но Тирер задумался. Были там все. Хотя почти все отнеслись к происходящему не более чем как к шутке, ведь все видели, а значит, могли рассказать. Многого, конечно, не поняли, да и сам он много не разобрал. Толком, здесь, по ходу, разбирался только Сава, да и то удивлен техникой. С его-то опытом…

– Пошли, чего перекусим, – кивнул он головой, обращаясь к приятелю.

– Это всегда пожалуйста, – согласился Сава, вешая на крючок свою винтовку, – только, чур, за едой ни слова о плохом.

– Обещаю.

– Ты каждый раз так говоришь.

Тирер ничего не ответил, только засмеялся.

***

Было прохладно. Даже не прохладно, а ощущение, словно лежишь не у себя в кровати, а на железном столе. Андрей попытался рукой нащупать упавшее одеяло, параллельно думая, что надо собираться на работу. Только рука уткнулась не в мягкую ткань одеяла, а в небольшой столик, неприятно задребезжавший, когда пальцы коснулись столешницы.

И тут он вспомнил все, что произошло с ним за последние сутки. Настолько все ужасно, что думать об этом не хотелось. Со сдавленным стоном, он открыл глаза и увидел над собой грязный, очень давно не мытый потолок, выложенный некогда голубоватой плиткой. Сейчас ее оттенок больше походил на что-то среднее между засохшими соплями и болотной тиной. Прямо посредине потолка горела лампочка без абажура, запыленная, но в достаточной степени освещавшая помещение.

А он на самом деле был голый… Каким-то уголком сознания он отметил, что больше всего это напоминает морг. Неприятное ощущение очнутся в морге…

Ноющая боль в боку заставила вспомнить причину, по которой его сюда положили. Привстав на локтях, он осмотрел свое бедро и крайне удивился, увидав там не рваную рану с жуткими, торчащими во все стороны ошметками кожи и костей, как ему представлялось, а небольшой розоватый шрам, пересеченный полупрозрачными нитями, словно ранению не пара дней, а минимум пара месяцев.

Андрей попробовал сесть. Шов еще болел, напоминая о себе при каждом движении, но боль была какая-то тупая и однообразная, вполне терпимая. Только вот бегать вряд ли получится.

Комнатка, в которой он оказался, выглядела больше похожей на санчасть, чем на морг. Относительно большая, примерно шесть на десять метров, она была заставлена койками с ширмами и такими же столами, на одном из которых он себя и обнаружил. У каждого такого места стоял маленький стеклянный столик с разложенными на нем медицинскими инструментами, а в дальнем углу стояли какие-то медицинские аппараты, выключенные и похожие на мастодонтов своим запущенным видом. Взглянув направо, Андрею сразу же захотелось быстрее отсюда выбраться. Застеленная койка рядом, была залита кровью. Подушка, простыня, сброшенное одеяло. Все было в старой, засохшей крови.

Встав голыми ступнями на холодный, застеленный пластиком пол, Андрей, морщась от боли при каждом шаге, решил отыскать свою одежду, которая явно должна быть где-то здесь, а то разгуливать в подобном виде ему тут совершенно не хотелось.

Стоило ему только сделать пару шагов, как дверь раскрылась, и в проеме показался высокий мужчина в старом камуфляже, поверх которого был накинут высокий кожаный фартук. «Чтобы одежду не замарать» – с ужасом подумал Андрей, глядя на скрытое респиратором лицо. Отчетливо различить можно было только два глаза – совершенно холодных, без капли сочувствия. И самое страшное, он абсолютно не представлял, как поступить в такой ситуации, когда тебя голым застает мужик такого вот вида.

– Ого, уже очнулся, – прогудел сквозь фильтры мужчина, глядя на Андрея, – я думал, больше проваляешься.

– Я… Это… Мне… Ну… Холодно вроде…

– Чего ты мямлишь! – рявкнул вошедший, – говори толком и по делу. Или иди к чертям!

– Одеться бы…

– А зачем тебе?, – Никита так и обомлел от этих слов, но вошедший, только коротко хмыкнул, – да ладно, шучу я. Одежда в шкафу у тебя за спиной. Пока этим обойдешься, а там уж у Бура спрашивай, чего одевать. Давай, я тогда за дверью жду.

После этого мужчина, видно, один из начальников, кроме еще какого-то Бура, вышел, громко хлопнув дверью. Андрей, снова оставшись один, засеменил к шкафу. Железный, немного с ржавчиной, он больше походил на стальные полки из какого-нибудь арсенала. Такие же скрипучие дверцы с замком, правда, уже нерабочим. Открыв одну такую, Андрей обнаружил большие коробки из желтого пластика, с медицинским крестом наверху. Наверное, медицинские наборы. Сверху на всю стопку был водружен пистолет, больше напоминавший фонарик, только вместо лампочки переплетение тонких проводков. Здесь одежды точно не было. Зато была в соседнем. Там Андрей увидел два или три набора из однообразного, светло-серого камуфляжа.

Ткань была не хлопковая, а больше походила на синтетику, только мялась и обвисала точно так же как и одежда из хлопка высшего качества. Разобравшись с нижним бельем, Андрей натянул штаны, которые ему были немножко великоваты, и рубашку такого же цвета, у которой оказался обгорелым левый рукав. Правда, совсем немного, если завернуть, так и вообще не заметно.

Не нашлось только ботинок, их заменяли мученического вида тапки, сделанные из прорезиненного материала, да и без носок. Все же лучше, чем ничего, поэтому Андрей поспешил их надеть.

Тот мужчина, что его встретил, стоял за дверью, как и обещал. Критическим взглядом окинув Андрея, он процедил что-то неодобрительное, но понятна была только общая интонация. А потом он все же представился.

– Мясник, здешний лекарь, но не советую часто обращаться.

Андрей пожал протянутую руку и сам представился. У Мясника была сильная рука, крепко сжавшая его ладонь. Кожа была сухая, выветренная и мозолистая. Такими руками не раны зашивают, а кости ломают и насмерть бьют. Да и вообще в представлениях Андрея доктор ассоциировался с чем-то добрым и сочувствующим, а не с таким ледяным взглядом.

– Значит так, – сказал Мясник, выпустив его ладонь из захвата, – Во-первых, с тебя должок, сам должен понимать. Во-вторых, сейчас берешь ноги в руки и бежишь к Буру, ставишься на учет. Спросит, кто послал, скажешь, что от Тирера. Все понятно?

Андрей кивнул. Непонятно было только одно – кто такой этот Бур и где его искать. Подумав немного, он и спросил об этом Мясника.

– Во рвань! – удивился тот, – откуда вы такие беретесь… Хотя да, откуда тебе то знать, – и удостоил Андрея еще одним презрительным взглядом, – Идешь прямо по коридору, никуда не сворачивая, а на третьем повороте идешь направо, там будет столовая. Проходишь через нее и ищешь там повариху. Она одна, не промахнешься. А там она тебе скажет, куда дальше. К Буру или на…

Не договорив, Мясник зашел в комнату, оставив Андрея одного. Он еще стоял, раздумывая, стоит следовать этим инструкциям, или нет. За это время мимо него прошло два или три человека, окинув удивленными взглядами.

Через минут пять к двери вообще подбежали трое здоровых мужиков, тащивших четвертого, жутко, как-то хрипло стонавшего. Он обеими руками держался за распоротый живот, удерживая внутренности. Тащившие его громко ругались и по пути чуть было не затоптали Андрея, едва успевшего отскочить в сторону.

– Что, уже принесли? – высунулся в дверь Мясник, глянув на раненного, – Ну тогда заносите, пока не помер. Привет, Тирер!

Андрей обернулся в ту же сторону, куда смотрел Мясник, услышав знакомое имя. По коридору, лениво засунув руки в карманы, шел тот человек, что и нашел его среди развалин. Тирер поприветствовал Мясника, но смотрел он на Андрея, внимательно, словно выбирал, куда бить. Другое сравнение на ум просто не приходило.

– Как это его так? – спросил Тирер, мимоходом взглянув на раненного, у которого уже глаза закатились.

– Как, как! На гвоздь, блин, напоролся! – рявкнул один, у которого самого одна рука была наспех перемотана уже промокшими сочившейся кровью бинтами.

– Большой гвоздь… – протянул Тирер, а потом вернулся к Андрею, – пошли, рванина, пройдемся.

Андрей пожал плечами и согласился.

– А я ведь уже добрую сотню часов жду, пока ты очнешься, – сказал Тирер, притормаживая свою походку под медленное ковыляние своего собеседника.

– Сотню?! – Андрей даже остановился, пораженный этим известием. Оказывается, он почти четверо суток валялся без сознания на этом железном столе.

– Еще бы… Тебя Мясник такими дозами снотворного накачал, что я вообще удивлен, что ты очнулся. Мне вообще с тобой покалякать надо.

Тирер уверенно шел по коридору, но свернул куда-то не туда, если следовать инструкциям того доктора. Андрей проглотил и это, если потеряет дорогу, то просто спросит у проводника, как пройти к этому Буру.

Они вышли в небольшую комнату, где, видно, была спальня. Большое помещение, примерно десять на двадцать метров, заставленное двухъярусными кроватями, застеленными старыми матрасами и относительно чистым постельным бельем. Тирер присел на одну кровать, а его жестом пригласил присесть на соседнюю. Андрей аккуратно присел на краешек, как раз туда, где кто-то когда-то мелким почерком написал ныне почти выцветшую надпись «после использования сжечь».

– Слушай, ты ведь знаешь, что мы тебя вроде как из большой проблемы вытащили, – аккуратно подбирая слова, сказал Тирер, углубившись в стоявшую рядом алюминиевую тумбочку.

Оттуда последовательно появилось полотенце, складной нож, серебряная ложка с вензелем и странный стакан, словно вытащенный из фильма про космические корабли. Даже надпись, еще читавшаяся на вытертом пластике, была соответствующая – непонятная, состоявшая из угловатых иероглифов. Собрав все это в пластиковый пакет, он внимательно взглянул на Андрея и четок сказал:

– За тобой долг, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Тирер, пытаясь угадать реакцию собеседника.

– Молодец, значит будешь возвращать, – удовлетворенно кивнул Тирер, – Значит, долг надо возвращать. Это, надеюсь, ты это тоже понимаешь?

– Понимаю. Только не очень понимаю, как мне его возвращать. Деньгами или как? И не очень соображаю, что тут у вас за деньги. Нет, ты только скажи, я отработаю, только скажи как…

Тирер даже отвечать не стал, только вздохнул, словно услышал страшную глупость, и закрыл лицо свободной рукой. Андрей замер, ожидая дальнейшей реакции, а потом услышал, как Тирер тихо смеется в ладонь.

– Вот ведь я дурак, ты же ни черта еще не понимаешь, – проговорил он, успокоившись, – ведь совсем еще зеленый, как огурчик… Нет, даже, наверное, зеленее. Слушай, рвань, и воспринимай информацию. А еще лучше, даже запиши куда-нибудь. Денег здесь нет, потому что и смысла в них ноль. Нет ничего такого, чтобы их ценность обеспечивало. Даже драгметаллов здесь нет, потому что и металла, что ценен для всех, здесь тоже нет. Рассчитываются здесь обменом или действием. Больше нечем. Ничего ценного для меня у тебя нет, поэтому будешь делать то, что я тебе скажу. Понятно?

– Не очень… – честно ответил Андрей, – какая-то примитивщина. Ладно, и долго я должен это делать?

– Лишнего я с тебя не возьму, – сказал Тирер, как само собой разумеющееся, – Должен ты мне две тысячи. Не вернешь – тебя любой застрелит, сволочей здесь не любят. Будешь отвечать – долг отдашь. Так понятнее?

– Уже яснее. И что я должен делать?

– Пока будешь молчать. Если будут спрашивать, откуда ты, отвечай, что не помнишь, это гораздо более нормально, чем выслушивать твою историю. И будешь держаться меня. Пока все.

Андрей пожал плечами, немного подумал и согласился. Выходило как-то просто и без особых проблем. Нет, конечно, о чувствовал, что обязан Тиреру и остальным за то, что они вытащили его из той неприятной ситуации, в которой оказался, но чтобы вот так к этому подходили, так он не привык. Хотя, ему тут ко всему привыкать приходится. Странный мир, странные люди…

Тирер между делом уже куда-то засобирался, насвистывая под нос простенький мотив. Автомат свой он не забрал, так и оставил лежать на тумбочке возле кровати, значит, собирался не на выход, подумал Андрей, провожая его взглядом. Самому ему идти куда-то не очень хотелось, да и оставаться здесь тоже не было желания. У него вообще сейчас постоянно возникало ощущение какого-то странного подвешенного состояния, полного непонимания своего места здесь. Его смущало все и вся, и больше всего хотелось оказаться подальше отсюда, желательно у себя дома, где все так просто и понятно. И нет этих странных расчетов…

Поэтому, когда минут через десять после ухода Тирера в комнату ввалилось несколько человек, что-то оживленно обсуждавших, он не нашел ничего лучше, как просто уйти. Взгляды, которые на него изредка бросали, были полны недоверия и словно изучающие. Ему тут явно не рады. Даже услышал не слишком скрываемый шепот: «Это тот самый, кого Тирер привел… Странный он какой-то… Может, строитель…»

Провожаемый подобными рассуждениями, Андрей вышел, непроизвольно поправляя складки на камуфляже. Может, действительно стоило найти этого Бура, пусть хоть ассенизатором запишет, лишь бы перестать быть у всех мозолью на глазу. Знать хотя бы, как этот Бур выглядит.

– Знакомые все лица! – возглас за спиной заставил обернуться.

Лица он все равно не узнал, но вот голос был явно знакомый. Да и как он мог в лицо знать кого-либо, если только и видел, что резиновые маски противогазов своих спасителей. В нерешительности, замявшись, он пробурчал что-то в ответ.

Окликнувший его был мужчина лет сорока – сорока пяти, с ненормально бледной кожей, как впрочем, и все остальные. Андрей думал, что это из-за нехватки солнечного света. С аккуратной бородкой, переходящей на щеках в запущенную щетину, большими бледно-голубыми глазами, орлиным носом и грязными космами давно не мытых темных волос, он не напоминал ни одно лицо, которое Андрей помнил.

– Да не дрейфь, – хлопнул его по плечу тот, подойдя ближе, – только не ври, что не помнишь. Может, имя тебе скажет больше… Скажем… Сава…

– Саву я помню, – сказал Андрей осторожно, все еще ожидая какой-нибудь неожиданности. Нормального здесь точно нечего ожидать.

– Тогда знакомимся, – говоривший протянул руку для приветствия – Сава…

У Андрея на душе немного полегчало. Только остался небольшой осадок, вроде обиды на то, что нельзя было просто так сразу представится, обязательно надо было все так по-дурацки. Пожав руку, он спросил, как ему найти Бура.

– А нафига тебе он? – спросил Сава сразу похолодевшим тоном.

Андрей сказал, что его послал Мясник, потому что, судя по его объяснениям, Бур тут самый главный, а вот так шляться без всякой на то нужды долго не получится.

– А Тирера не видел? – спросил Сава, заглядывая через его плечо в комнату. Оттуда слышна была ругань и шлепанье карт. Похоже, кто-то кому-то проигрывал нечто ценное, и дело шло к драке.

Андрей сказал, что видел и даже рассказал про этот странный долг, который тот с него потребовал. К его удивлению, Сава все это одобрил, даже поддержал, сказав, что долг – это святое и выполнять надо по первому требованию, тем более, такие большие. Тирер все-таки командир отряда был, поэтому ему и должен. А если кто еще сунется, то надо сразу этого уникума или слать к чертовой бабушке, или направлять к Тиреру, пусть лично с ним оспаривает право долга. Вспомнив Тирера и его повадки, Андрей подумал, что много желающих не найдется.

– Так все же как к Буру пройти? – спросил Андрей уже в спину Саве, тоже куда-то торопившегося.

Сава круто развернулся и посмотрел Андрею прямо в глаза. Потом, правда, немного смутился и хлопнул себя рукой по лбу.

– Извини, запамятовал… Пошли вместе, я почти туда же иду. Ты ведь голодный, наверное?

– Конечно, – при мысли о возможной порции чего-нибудь съедобного, Андрей ощутил звериный голод, который никогда раньше не испытывал. Нервные потрясения и болевой шок от раны забили чувство голода далеко и надолго, но сейчас оно снова вылезло на поверхность.

– Вот и отлично! Ноги в руки и за мной. Бур тоже там будет.

Сава уверенно вышагивал по полутемному коридору, здороваясь чуть ли не с каждым, встреченным по пути. Андрея снова буравили взглядом, но в компании с Савой делали это гораздо скромнее, а уж тем более не решались ни о чем расспрашивать. А вот у него самого рот, похоже, не закрывался. Уже через пять минут разговора Андрей поразился глубине знаний собеседника. Сава отлично разбирался в математике, физике и химии, говоря о субатомных генераторах и трансурановых проводниках как о вещах вполне обыденных. И его страшно интересовала теоретическое и практическое обоснование перебросок материальных тел в пространстве. Андрей отвечал как мог, не раскрывая только одного – формулы Верлиева. Практика работы в институте приучила к скрытности в этом вопросе, особенно если вспомнить ее важность. Когда же разговор все же касался подобной проблеме, он лишь беспомощно пожимал плечами, говоря, что всего лишь практикант и не ведает ничего в подобных делах. Сава каждый раз пронзал его взором и неубедительно хмыкал. Казалось, что ему хотелось видеть в Андрее не просто подопытного кролика для эксперимента, а организатора и идейного вдохновителя всего процесса, создавшего контур и обосновавшего идею переброски.

Так и не оправдав его ожиданий, Андрей увидел столовую. Зал был чуть поменьше, чем спальня, разрезанный пополам двумя длинными столами с рядами стульев по сторонам. Могло показаться, что здесь обрел пристанище безумный коллекционер, решивший собрать в одном месте все стулья и кресла, когда-либо существовавшие на планете. От самой простой табуретки, скрипевшей и немного колченогой, до антикварного стула с высокой резной спинкой, затертой и запачканной до безобразия.

Стол тоже был не в пример лучше, с некогда лакированной столешницей, теперь ободранной и исцарапанной. Его, похоже, никогда толком и не мыли, поэтому сейчас он больше напоминал абстрактную картину очередного бреда, весь покрытый разводами и пятнами.

Народу за столом почти не было, всего шесть человек. Да и те, увидев, что Сава садится рядом, забрали свои тарелки и не медленно пересели за другой стол, нервно оглядываясь. Тот же, ведя себя так, словно все в рамках обычного, вольготно разместился в офисном кресле с облезшей обшивкой, заорал, вызывая какую-то Надю.

Присевший рядом Андрей посмотрел на него как на буйного помешанного, но Сава лишь подмигнул левым глазом и сообщил, что Надя немного глуховата. Об этом знают все, кроме нее самой. Сама же она считала, что у нее очень музыкальный слух, чем постоянно хвасталась.

Андрей, решив больше ни о чем не расспрашивать, а просто воспринимать весь этот сумасшедший дом таким, какой он есть. Пока Сава продолжать орать, вместо того, чтобы сходить и позвать эту самую Надю, он внимательно изучал потолок, на котором ярко пылали две ртутные лампы. Остатки других светильников, пылившихся там же вместе с остатками проводов, говорили о том, что лампы появились здесь гораздо позже, чем само помещение, наверное, вместе с этими ребятами.

В свете одной из ламп судорожно бегали три таракана, будто вознамерившихся сплясать хоровод. То один, то другой из них начинали вдруг истерически бегать вокруг товарищей, а то и подавно убежать, но каждый раз их словно что-то останавливало и возвращало на место. Андрей улыбнулся, больно забавно это выглядело. Правда, забава прекратилась раньше, чем губы вернулись в нормальное положение. Мохнатая гусеница, быстро высунувшая из-под лампы, волосатой молнией схватила одного из тараканов и умчалась обратно. Остальные замерли на секунду, а потом продолжили свой танец…

– Ну зачем орать, я и так все слышу! – Андрей услыхал грубый женский голос и сразу забыл о тараканах.

Если это и была Надя, то с женским полом она явно не ассоциировалась в мозгу Андрея. Ей больше пошло бы… скажем, Трофимыч… Глупо, но ее появление Андрея сильно удивило. Она напоминала одновременно базарную бабку, забойщика и картинку средства для похудения с надписью «до». Толстая, даже жирная, с неприятным круглым лицом, щедро усеянном прыщами и тремя бородавками, торчащими на лбу, носом свернутым почти набок, Надя ко всему этому имела кожу с явным зеленоватым оттенком. Наряженная в замызганный комбинезон непонятного цвета, Надя еще спереди нацепила фартук, больше похожий на кузнечный, а руки, оголенные по локоть, покрывала сеть разбухший сосудов, царапин и ожогов.

– Надюш, обслужи клиентов, – попросил Сава, раздвинув руки так, словно хотел обнять весь свет.

– Вот вечно вы так, – рявкнула Надя хриплым басом, как алкоголик со стажем, – жрать, жрать и жрать. И чего вам не сидится! Обед давно прошел!

– Я на дежурстве был, – сказал Сава так быстро, что даже Андрей понял, что он врет. И даже не краснеет.

– Конечно, – протянула Надя, но все же скрылась за тонкой пластиковой дверью, откуда через минуту появилась, неся две тарелки с ложками. Бросив их на стол, она снова исчезла, вернувшись уже с большой кастрюлей, от запаха которой у Андрея забурлило в животе. Тянуло чем-то очень вкусным, а может, ему так просто с голода казалось. Большим половником, больше напоминавшим черпак, она налила в тарелки еду, с определением которой Андрей задумался. Что-то среднее между кашей и супом. И все же, приободренный видом Савы, с удовольствием орудовавшим ложкой, Андрей подтянул свою тарелку поближе и взял ложку. Ее бы тоже не мешало помыть. Есть очень хотелось, поэтому он наспех вытер прибор о штанину и загреб из тарелки полную ложку.

Это было горячим и вкусным. С определением вкуса он не разобрался, но мяса явно не жалели. Вроде еще овощи и какие-то приправы, точно не понятно, но такого раньше он точно не ел. И уже не останавливался, пока не прикончил всю порцию.

Заметив, что оба уже закончили, Надя насыпала второго. Вроде пюре из ботвы и с куском мяса. Все тоже оказалось очень вкусным. Из чего бы ни готовили, но пюре Андрею вкусом напомнило вареную морковь.

Сыто рыгнув, Сава с блаженным видом откинулся на спинку стула и не забыл спросить:

– Надь, нам бы еще Бура, он ведь у себя?

– У себя, что я вам, посыльная? – рявкнула повариха, одним махом сгребая со стола тарелки и ложки.

– Ну тебе с кухни куда ближе…

– Хорошо, сейчас позову…

– И на том спасибо, – сказал Сава, а потом, не открывая глаз, сказал Андрею, – с тебя десятка.

– За что? – удивился тот, все еще плавая в удовольствии, наслаждаясь ощущением полного желудка.

– За то, что помог. Привыкай, рвань, тут за каждую мелочь дерут. И самому придется. Долг не вешать – себя не уважать. А ты себя уважать не будешь, и никто тебя уважать не будет. Так-то, салага…

Минут через десять сидения в относительной тишине, прерываемой только шепотом и бряцаньем ложек с соседнего стола, из распахнутой двери, ведущей на кухню, показался Бур. Андрей сразу понял, что это он и есть, хотя бы по тому хозяйскому виду, с которым он на все поглядывал. До этого сидевший спокойно Сава, засобирался куда-то, шепнув только, что оставляет его с Буром наедине.

Бур огляделся, словно высматривал, кто это мог побеспокоить, а обнаружив неизвестное лицо в виде Андрея, сразу успокоился и набычился. Он и так был достаточно крупным, одна его талия была раза в два больше, чем у Андрея. Короткая стрижка и запущенная короткая борода окончательно придавали ему вид деревенского мужика, если бы не пояс, с висевшими на нем пистолетами, и торчащий из-за спины приклад автомата.

Не проронив ни единого слова, Бур подошел к Андрею и сел напротив, пристально глядя ему в глаза. Первое время тот еще пытался, но все-таки не смог выдержать этот взгляд и отвел глаза.

– Итак, а теперь рассказывай свою историю, – голос Бура не походил на голоса ни Тирера, ни Савы, а был гораздо более мирным, как у лектора в институте.

Андрей открыл уже было рот, подыскивая, с чего бы начать, как он сам здесь оказался, или что такое контур переброски. Только вовремя вспомнил про уговор с Тирером. Запнувшись, он отвел глаза и сказал только два слова:

– Не помню… Последнее, что помню – как глаза открыл в подвале.

– Здесь? – быстро схватился Бур за окончание фразы. По глазам было видно, что ни одному слову не поверил.

– Нет, – покачал Андрей головой, – Там где Тирера встретил, в том здании.

– Ага, так значит… – Бур откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову, – Совсем ничего не помнишь?

Андрей утвердительно кивнул головой, но подумал, что это больше похоже на «Да, кое-что помню», и замотал головой из стороны в сторону. Только и это можно было объяснить так: «Нет, кое-что помню». Поэтому он посчитал нужным добавить:

– Ничего не помню…

– Ничего? – в притворном удивлении Бур поднял брови, – даже лабораторию, которую ты ребятам показывал?

У Андрея так и перехватило дыхание.

***

Сава нашел Тирера в общей комнате отдыха, где тот азартно загонял шары на бильярдном столе. Игравший с ним в паре Альзес стоял рядом, опершись на кий, наблюдая с беспомощностью пленника, как шары один за другим закатываются в лузы, не оставляя ему и шанса выиграть сет. Тирер как раз примеривался к очередному удару, когда Сава схватил его за плечо.

– Что такое? – он, как и многие азартные игроки, ненавидел, когда его отрывали.

– Там Бур с этим… новеньким.

Интерес к игре Тирер сразу утратил, бросив кий на стол.

– Допрашивает?

– А то! Я под дверь подслушивал. Кто-то уже успел накапать про лабораторию. Не выдержит парень, сломается.

Тирер ругнулся нечленораздельно и схватился за голову.

– Так мы играем? – подал голос Алезас, ничего сразу не понявший.

– Да иди ты к черту, – послал его Тирер, замахнувшись для острастки кием.

Алезас увернулся от кия и предложил ничью, довольный таким поворотом. Соперник разу же согласился, сейчас его гораздо больше интересовало совсем другое.

– Сейчас же под любым предлогом надо забрать парня у бура и увести подальше, – сказал Тирер, когда они вышли из комнаты отдыха.

– И как ты себе это представляешь? – спросил Сава, даже остановившись, – Извините, парень знает кое-что, о чем вам знать не следует, поэтому можете прекратить расспросы? Так ты это видишь?

– Неплохой вариант, – кивнул Тирер, отчего Сава удивился еще больше, – Только в таком случае сначала надо стрелять. А потом уж спрашивать. Нет, я о другом, – продолжил он, вышагивая к столовой, – на западном посту нападение, знаешь? Там мутант какой-то чуть Хомяка не сгрыз, сейчас его Мясник штопает. Туда и надо пацана отправить, Бур на посты не ходит.

– И как ты его туда отправишь? – спросил Сава, – Или Бур сам догадаться должен?

– Пусть его Габриэль возьмет, он мне все равно три сотни должен, не откажется, – сказал Тирер с уверенностью в голосе, – пока отвлеки Бура, а я сбегаю за этим должником моим.

***

Андрей, слабо понимая, зачем он вообще это делает, отпирался как мог. Бур, оказывается, знал не так уж и мало о его нахождении, даже знал про то, о чем сам Андрей и не догадывался, в основном, о том, что было после того, как его ранили осколком. Рассказал об этом какой-то Хорь, бывший на посту в тот момент, когда туда притащили его раненного и истекающего кровью.

А вот Бур настаивал, задавал наводящие вопросы, один раз даже напрямую спросил, не Тирер ли ему велел молчать. Так уж откровенно врать он не мог, поэтому просто уставился глазами в пол.

– Ну, понятно, – с видом победителя сказал Бур, – а вот если я тебе сейчас руку прострелю, тогда будешь говорить?

Такая перспектива Андрею была совсем не по душе, но и разозлить Тирера ему тоже не хотелось. Что тот маньяк, что другой. И ведь в самом деле прибьют, если не один, то другой. Угораздило же его попасть между двух огней, ни выкрутишься.

– Не надо стрелять, – сказал Андрей, стараясь казаться спокойным, – Я в самом деле ничего не помню.

– Черт! – рявкнул Бур, стукнув кулаком по столу, – пойми ты, рвань, что Тирер твой – мой подчиненный, а ты вообще пока никто и ничто, с тобой я вообще что захочу, то и сделаю. Понял? Отвечай!

– Понял…

– Сколько он с тебя запросил за спасение? И не ври, что не просил, я эту сволочь как облупленного знаю. Сколько?

– Тысячу, – сдался Тирер, устав сопротивляться. Надоело уже. И черт с этими аморфными долгами, Пусть Тирер сам в них разбирается. Ходить с простреленной рукой ему не хотелось.

– Ух ты… – Бур даже остепенился от такой цифры и остановил натиск, – Круто. И ты, конечно, не торговался…

– А надо было? – теперь уже настала очередь Андрея удивляться.

– Конечно… тысяча – это очень круто. За тысячу он тебя трижды продаст и купит, а ты и вякнуть не посмеешь. И за эту тысячу он тебе велел молчать. Скотина, – процедил он сквозь зубы с выражение, – Надо было его сразу пристрелить.

Андрею захотелось со всего маху удариться лицом об стол. Этот Бур считал, что вся эта выдуманная валюта справедлива и на самом деле чего-то стоит. И спорить с навешенным долгом он не собирался. Сумасшедшие!

– А если я тебе две тысячи заплачу? И долг этот на меня перепишешь? – Бура явно осенила какая-то идея, – Только смотри, рванина, если дело того не стоит, я тебя сразу же пристрелю. Понятно??

– Я согласен, – Андрей прикинул мозгами, если Тирер на самом деле подчиняется этому Буру, то и сделать ничего не сможет. А деньги эти непонятные он ему и так спишет. Придется…

– Пошли, – Бур кивнул головой в сторону выхода, неприятно улыбаясь. Похоже, он это делал очень редко, потому так плохо получалось.

Примерно через минуту, как они вышли, в столовую залетел Сава, но уже никого там не обнаружил. С досады плюнув, он тут же получил нагоняй от Нади, набросившейся на него с криками, что она тут без отдыха все чистит и моет, а каждый дурак здесь плеваться вздумал. Под ее натиском он спешно вышел за дверь.

А Бур тем временем вел Андрея куда-то в сторону от основных помещений. Коридор почти не освещенный, только две тускло светящиеся лампочки, да еще одна маленькая на противоположном конце. Подойдя ближе, им в глаза резко ударил яркий сноп света, и механический голос потребовал пароля. Бур быстро вытащил какой-то жетон и протянул, держа его в руке. Свет тут же погас.

Все еще потирая болевшие от такой атаки глаза, Андрей разглядел в углу турель, больше похожую на кадку, у которой сверху торчал пулеметный ствол и считывающее устройство. Бур уже спокойно подошел к турели и, загородившись от Андрея спиной, набрал код. Дверь рядом отъехала в сторону.

Это был одновременно и склад амуниции, и оружейная. В аккуратно подсвеченных стеллажах рядами стояли автоматы, винтовки, гранатометы и еще какое-то оружие, которое Андрей никогда не видел.

– Впечатляет? – довольным голосом спросил Бур, наблюдая за выражением лица Андрея, – Двадцать лет все это собирал. При любой возможности. Зато теперь мне здесь сам черт не страшен. Давай тебе подберем что-нибудь.

Не откладывая обещаний в долгий ящик, Бур, отодвинув Андрея в сторону, углубился в содержимое, любовно приговаривая и что-то подсчитывая.

Подобрал он Андрею тактический шлем с непрозрачным забралом, полностью закрывавший голову и лицо, со странным гребнем сверху и фонариком справа. На ноги пошли высокие, под колено, ботинки из грубой кожи, обшитые панцирем какого-то животного. Бур сказал про них только две вещи: цену определил в сотню и сообщил, что они трофейные. Бронежилет, совмещенный с разгрузником, причем на груди была довольно грубо намалевана улыбающаяся зубастая рожа, а один карман оторван. Все это Бур определил в пятьсот. Кобура с полуавтоматическим пистолетом вместе с тремя обоймами стоила ему еще полторы сотни. Дороже вышел автомат с запасными магазинами. Бур считал каждый патрон, выданный в его распоряжение. Не отказался Андрей и от ножа, раз предлагали. Все равно все в долг давали. Оружие и пять магазинов по сорок патронов Бур оценил в восемьсот пятьдесят.

До двух тысяч не хватало четырехсот, и Андрей попросил прибор ночного видения. Бур, услышав просьбу, присвистнул и сообщил, что такой выйдет несколько дороже, чем остаток, хотя, у него вроде был один. Вытащенная им реликвия оказалось на редкость древней. Запыленный прибор с одним окуляром, большой и неудобный, крепящийся прямо на шлем, а аккумулятор к нему крепится на пояс, причем вдоль спины проходят длинные и неудобные провода, наверняка непрочные.

– Итого две тысячи, – сообщил Бур, отряхивая колени, – а теперь ты мне все расскажешь…

Одетый, обутый и вооруженный, Андрей чувствовал себя гораздо увереннее, чем в начале, поэтому вздохнул и мысленно послал Тирера куда подальше вместе со всеми его угрозами.

– Значит, так…

Держите спину

– Продал, – прошипел Тирер, увидев приближавшегося Андрея, – за шмотки продал. Рвань, сволочь, козел… Надо было его там бросить, чтобы подох… Нет, я бы сам его застрелил. Нет, я его сейчас застрелю!

Он уже схватился за пистолет и все порывался встать, но Сава крепко ухватил его за рукав и не отпускал.

– Стой! Ну застрелишь, а кто тебе потом всю эту аппаратуру подключит? Бур? Или ты сам? Он нам нужен живым! В Автостроителе нахрен не нужна эта куча металлолома, если ее не запустить!

– Все, понял. Да отпусти уже! – Тирер вырвался и снова уселся на свое место, продолжая сверлить приближавшегося Андрея взглядом.

– Андрей, иди сюда! – позвал Сава, пригласительно махнув рукой.

Тот в нерешительности застыл. Даже с такого расстояния было видно, что Тирер просто кипит и готов взорваться в любую секунду. И Андрей, конечно, понимал, почему тот так недоволен.

– Да иди, не бойся ты, – снова позвал Сава и даже встал со своего места.

Андрей огляделся. В столовой они сейчас были не одни, да и Бур тоже скоро подойти должен, так что вряд ли Тирер рискнет пристрелить его прямо здесь Но только он подошел, как Тирер вскочил со своего места и, схватив за лямки разгрузника, прижал к стене. Никто на это даже внимания не обратил, только Надя на шум высунулась из двери, но, увидев, что происходит, ушла обратно.

– Слушай, козел, тебе что было сказано? – голос Тирера весь дрожал, он едва сдерживался от того, чтобы не орать ему прямо в лицо, – Ты что, крыса? Помнишь, ты мне штуку должен? Или мне об этом каждый раз тебе напоминать надо? Умнее всех себя возомнил, да?

Сперва Андрей даже испугался, но потом где-то внутри все сильнее закипала ярость. Он, в конце концов не мальчик, чтобы бегать на побегушках за каждым, кто решит покомандовать. И за себя тоже постоять может.

Дальнейшее произошло слишком быстро, чтобы обдумывать решения. Андрей резко и с силой ударил Тирера в пах коленкой, так, что тот его выпустил. Сава что-то крикнул и тоже замахнулся кулаком, но все равно не успевал. Быстрым апперкотом Андрей опрокинул Тирера на землю.

Удар Савы пришелся точно под челюсть, у Андрея даже в глазах потемнело. Особенных сил ответить не было, поэтому он почти в слепую махнул ногой в сторону нападавшего. По тому, что нога врезалась во что-то мягкое, и что Сава болезненно вскрикнул, можно сказать, что он попал. Тирер успел подняться и тут же получил теперь по животу и снова ногой. Андрей рассчитывал, что он снова упадет, но тот удар выдержал и даже успел схватиться за ногу. Резкий рывок и Андрей оказался на полу. Спустя еще секунды четыре, ему на почки обрушился град ударов двух пар ног.

Героической картины никак не получалось. Андрей пытался свернуться калачиком, чтобы было не так больно, но удары каждый раз снова и снова отзывались взрывами боли. Оставалось только надеяться, что сейчас его не забьют до смерти… Хотелось визжать и молить о пощаде, но это на них вряд ли подействует. Если только не обрадует.

Все прервалось в один момент, выстрелом и возмущенными криками остальных искателей. Где-то сквозь боль Андрей подумал, что возмущаются они не избиению, а тому, что оно прекратилось. Ревел Бур, кто-то хохотал, а потом он увидел над собой Мясника, в своем бессменном респираторе.

– Ну ты, малый, совсем без башки, – с некоторым уважением произнес этот доктор, а потом, подхватив его за лямку, куда-то потащил.

***

– Черт, черт и еще раз черт! – возмущался Тирер уже в комнате отдыха, потирая отбитую челюсть, – теперь Бур тоже знает обо всем!

Сава тоже был не очень обрадован таким положением дел, но все же старался вести себя спокойнее. В конце концов, они здесь были не одни. Тирер же плевал на все, мерил шагами комнату, громогласно ругаясь.

– Да успокойся ты, – сказал он, не выдержав, – и перестань мельтешить перед глазами, а то меня уже мутить начинает.

Тирер сел в ближайшее кресло и тут же принялся выстукивать ногой дробь по полу. Не просидев так и минуты, он снова вскочил и ударил сжатыми кулаками по столу.

– К черту все это. Не хочу я с Буром этим делиться!

– И как поступишь? – осведомился Сава, заподозрив недоброе.

– Просто! – Тирер подскочил к нему, схватил за шиворот и подтянул к себе, – Просто пойду и пристрелю этого козла! А потом подключу эти хреновины и пристрелю крысу, будет знать, как меня кидать.

– Ага, – Сава вырвался и откинулся на спинку, – только ты забыл, что здесь больше сотни человек, причем не меньше половины обязаны ему жизнью. Тебя пристрелят прежде, чем ты ствол поднять успеешь.

– Ты так думаешь? – Тирер недобро ухмыльнулся.

Мурлыкая что-то себе под нос, он подошел к бильярдному столу, пальцами отбил короткую дробь, исподлобья наблюдая за игравшими. Те даже остановились, пытаясь угадать, что Тирер задумал. А тот вдруг резко вскочил на стол, и, в театральном жесте раскинув руки, как можно громче крикнул: «Друзья!».

В комнате кроме них двоих было еще человек двадцать, немного для аудитории, но все же лучше, чем ничего. И все, как один, обернулись в сторону Тирера. Мало кто мог назвать себя его другом, поэтому столь странное обращение не могло не заинтересовать. Убедившись, что внимание слушателей приковано к нему, Тирер продолжил.

– Друзья, я хочу сказать вам страшную новость. Бур нас предал!

Сава удивился, что Тирера тут же не стащили со стола за ноги и не забили всем, чем под руку попалось. Бур всегда пользовался определенным авторитетом и редко когда показывал, насколько он выше остальных. Но слушатели обошлись ропотом и отдельными криками возмущения.

– Я вас не обманываю, – продолжал Тирер, используя выпавший момент на полную, – Все видели, как мы сегодня подрались с новеньким. Этот парень знает о том, где лежит настоящее сокровище. И знает, как его запустить. Те, кто ходили со мной, это подтвердят. Бур скрывает это от вас. Этой информацией он может оплатить себе место в любом городе, где захочет. А вы ни получите ни копейки!

Снова возмущенный ропот, но теперь уже возмущались не словами Тирера, а действиями Бура. Все вспоминали, почему Бур так быстро отбил парня и увел с собой, молчание о том, откуда он взялся. Да и менталитет у людей такой был, судить о других по себе. А не один искателей не станет делится с другими тем, что он может получить единолично.

– Слезай! – заорал вдруг один из них, стоявший в дальнем углу, – нечего врать! Не стал бы Бур так делать!

Повисла неловкая, напряженная ситуация. У Савы в горле разом пересохло. Сейчас все должно было решиться. Либо все пойдут на Бура, либо их с Тирером посадят на кол по его указке. Искатели нервно переглядывались друг с другом, не зная, на что решиться. Многие тут были не первый день и хорошо знали как Бура, так и Тирера. И если по честному будет сказано, ни к тому, ни к другому особых симпатий не испытывали.

Подтолкнул их сам Тирер. Выхватив из кобуры пистолет, он дважды выстрелил в говорившего. Обе пули попали в цель. Первая в шею, а вторая в грудь. Тот еще что-то пытался сказать, но пробитое горло не вытягивало ничего, кроме хрипов. Оставляя на стене кровавую полосу, искатель сполз на пол, все еще протестующее вытягивая правую руку.

– Бунтуй, ребята! – дерзко крикнул Тирер, поднимая руку с пистолетом к потолку.

Радостно заорав, остальные с радостью согласились. Даже не столько из-за Бура или этих мифических сокровищ, а из-за реальной возможности награбить. Почти никто не считал это место своим домом, не ассоциировал его с чем-то родным. Скорее просто именно как укрытие, где можно переждать опасности между вылазками. Но укрытия найдутся еще, а ты сам – один, никто тебе не поможет, если не поможешь себе сам. Запасы, которые Бур тут накопил, притягивали немало завистливых взоров, но это был не общаг, а только его, личное. И сейчас это все можно растащить, не обращая ни на что внимая.

– А ты говорил, – ухмыльнулся Тирер, оставшись с Савой наедине, – их только надо было подтолкнуть.

– Это хорошо, – согласился Сава, отсоединив от своего автомата магазин и посмотрев, сколько там патронов, – только вот как бы эти придурки не положили нашего пацана. Он нам ведь живым нужен.

Тирер встрепенулся. А теперь, после того, что он наговорил, многим могла прийти в голову идея о возможности самому все захапать единолично. Надо было поторопиться, пока остальные грабят запасы.

***

Андрей лежал на койке смирно, пока Мясник накладывал ему повязку на отбитый живот. Она была пропитана каким-то вонючим составом, который должен был помочь при снятии опухолей или вообще предотвратить их. Как уже раньше доктор заметил, он оказался крепким парнем, с первого взгляда и не подумаешь. И хорошо еще, что Бур с Быком подоспели вовремя, не успели ему ничего сломать или серьезно отбить.

– Больше без моего слова ни шагу, – предупредил Бур, нервно заглядывая Мяснику через плечо. Тот лишь рассерженно отмахнулся, – Я теперь понимаю, что эта скотина Тирер задумал.

– Сам их приютил, – заметил Мясник, – я предупреждал, чтобы с поганью не связывался, а ты все про нехватку стрелков бубнил.

– Так ведь людей и так не хватало! – возмутился Бур, но отошел, вернувшись на прежнее место.

– У тебя их все время не хватает, – сказал Мясник, затягивая повязку поуже, – вон, хоть сегодня, – и кивнул головой на заляпанную свежей кровью кровать, на которой лежали останки человека. Андрей тоже вытянул шею, поглядеть, но быстро об этом пожалел. Парень выглядел так, словно проглотил гранату, и она у него внутри взорвалась, – Собака погрызла, я его перевязал, да что толку. Она все равно уже яйца внутрь отложила. А ты каждый раз жидешься на профилактические уколы, подавай тебе доказательства, что у него внутри какая-то гадость растет. А доказать можно только так – вылезет, значит росла, не вылезет – повезло парню.

– У этого хоть ничего не вылезет, – пристыжено спросил Бур, вертя в руках пистолет.

– Нет, здоров, как ломовая лошадь, – Мясник закончил с повязкой и хлопнул Андрея по плечу, – Вставай, счастливчик. Даже я бы три раза подумал, прежде чем Саву ударить.

– А я больше Тирера боялся, – сказал Андрей, заправляя рубашку, – а Сава мне вроде как даже понравился…

– Ты откуда его вообще достал, – Мясник обернулся к Буру, изобразив пальцами на маске респиратора большое удивление, – он же вообще в людях не разбирается!

Бур пожал плечами и сказал, что потом как-нибудь расскажет, лучше надо думать, что теперь с Тирером делать.

– За жабры! – Мясник начертал на маске жестокую улыбку, – и нож в брюхо! В воспитательных целях! – а потом повернулся к Андрею, – а ты, рвань счастливая, мотай на ус, пока я добрый. Тирер – та еще скотина, но он скотина своя. Тоже искатель, человек без дома и без семьи, просто сердцевина у него гнилая. А Сава – это изгой. Он раньше в сталкерах ходил, пока они его не выгнали. А выгоняют сталкеры только тех, кто не достоин того, чтобы его казнили. Последних сволочей выгоняют, понимаешь? Тех, на кого и пулю потратить жалко! И пришли они сюда уже сдружившись. Тирер может и командует, но без дружка своего и шагу не сделает.

– Но ведь раньше они такого не вытворяли! – сказал Бур в оправдание своего решения, – Хорошо работали!

– Потому что им выгоднее так было, – сказал Мясник, не оборачиваясь, – а теперь им выгоднее без нас.

– Да понимаю я, – махнул Бур рукой, – а все равно обидно. Считай, с руки выкормил, а они тебе за это потом еще и мстят. Слушай, Мясник, я ведь никому как тебе не доверяю, посмотри за парнем.

– Я тебе няньку напоминаю? – рявкнул Мясник, вскакивая, как ужаленный, – каждый раз, когда у тебя проблемы, мне пихаешь самое дурацкое! Не хватало мне еще и за молокососами твоими бегать, сопли им вытирать. А что потом? Буду учить их читать и писать? Может еще колыбельную петь на ночь? И не подумаю!

– Перестаньте говорить так, будто меня здесь и нет! – громко, как ему показалось, сказал Андрей, – Я не молокосос и сам могу о себе позаботится. Не надо мне ничьей помощи, сам справлюсь!

Когда Бур уже открыл рот, чтобы высказать все, что он сейчас обо всех думает, как в комнату ворвался Хорь с выражением нескрываемого страха на лице. Диким взором окинув все помещение, он кинулся к Буру.

– Шеф, тут полный капец, пацаны бунтуют, хабар тащат, все тащат! А крутят все Тирер с Савой. Они Седого порешили, прямо в шею пулю, Карла грохнули, но до оружейки пока не добрались.

– Началось, – процедил Мясник сквозь зубу, – и что теперь делать прикажете, «шеф»? Снять штаны и идти к Тиреру с повинной? Иль как?

– Заткнись, – рявкнул Бур, а потом схватил Хоря за шкирку, – собирай всех, кто еще с нами, сейчас надерем зад этим бунтарям недоделанным. Мясник, за парня головой отвечаешь, ясно?

– Яволь! – Мясник издевательски вытянулся во фронт и приложил руку к несуществующему козырьку.

– Хоть раз перестань издеваться и сделай, как я тебя прошу! – рявкнул Бур, схватил свой автомат и выскочил за дверь вместе с Хорем.

А положение между тем снаружи сложилось очень даже серьезное. И самое опасное, что не ясно было, в чью пользу преимущество. В таком положении, когда люди с яростью кидаются друг на друга, наплевав на то, что часом назад называли себя друзьями, это очень опасно. Потому что во время любого бунта есть те, кто продвигает идею бунтовать и те, кто защищает прежний порядок. Здесь в положении защитников оказались или самые опытные искатели, сработавшиеся с Буром, привыкшие жить у него и доверять ему, или те, кто мог назвать себя его другом, такие дрались редко когда из-за дружеских чувств, а скорее от безысходности, потому что бунтовщики, в душе все же стыдясь своего поступка, разорвут любого, кто связан с прежним. Были те, кто просто остался верен Буру, так и не поверив Тиреру.

И большая часть оставалась нейтральной и той, и другой стороне, просто бросившись грабить, не вникая в причины. Победить могла только та сторона, которая сумеет перетащить этих нейтральных к себе, чем быстрее, тем лучше, чтобы численным превосходством задавить врага. Иначе все грозило перерасти в кровопролитные перестрелки, ослаблявшие обе стороны.

Бур возглавил отряд из самых верных ему людей и попытался выбить Тирера с занимаемых позиций в комнате отдыха. Бунтовщики же держались крепко, понимая, что контроль над генератором, находившимся в соседней комнате, дает определенные преимущества. Громко переругиваясь, обе стороны стреляли через коридор без особого успеха. Тут дело было даже скорее не в меткости, а в глупости. Кто покажется в проеме, того и подстрелят. Поэтому бунтовщикам было легче. Им достаточно было сидеть на одном месте, в то время как людям Бура надо было идти вперед.

На другой стороне укрытия, у оружейки, все было с точностью наоборот. Там, прикрываясь выдвинутой вперед автоматической турелью, укрепились сторонники Бура, отбиваясь ото всех подряд, кто хотел поживиться патронами и оружием. Бур давно уже подготовил план обороны, определив наиболее удобные точки для стрелков и места, где надо собирать баррикады, но он предполагал, что враг придет снаружи, пробив внешние рубежи, а не нападет изнутри, ударив в спину.

Сейчас это все никуда не годилось, потому что нельзя было быть уверенным, что человек у тебя за спиной дерется за то же, что и ты, и не станет стрелять тебе в спину.

– Тирер! – заорал Бур, прижавшись спиной к стене, – Сволочь! Слышишь меня!

– Слышу! – крикнули с другой стороны, – Покажись, поговорим!

Бур высунул руку с пистолетом и несколько раз быстро выстрелил.

– Еще или хватит?

– Пацана отдай, тогда хватит! – крикнул Тирер с другого конца и подтвердил просьбу очередью из автомата.

С другой стороны стоявший искатель высунулся и принялся быстро стрелять по бунтовщикам. Там кто-то истошно закричал, подстреленный разрывной пулей, но и Бур победу недолго торжествовал, стрелка насквозь пробил тонкий лазерный луч, оставив в груди дырку с обгорелыми краями.

– Не высовываться! – рявкнул Бур, когда убитый со стоном свалился на пол.

***

Как только дверь за Буром захлопнулась, Мясник закрыл замок, а потом из нагрудного кармана достал второй ключ. Им он отпер высокий железный шкаф в дальнем углу, откуда быстро начал доставать оружие и боеприпасы.

– Я всегда говорил, – сообщил он Андрею, снимая забрызганный кровью халат и надевая бронежилет, – что готовым надо быть ко всему, а не только к тому, о чем раздумываешь.

Андрей сам слез с койки, чувствуя, что повязка все же мешается и поднял с пола свой автомат. Он немного походил на бельгийскую FN2000, только обойма у этой машинки вставлялась впереди, а ствол был гораздо длиннее и толще привычного, заканчивавшийся набалдашником стабилизатора. Сверху кто-то вручную врезал колламоторный прицел, заодно спилив прежнюю мушку. Ручка удобно сидела в руке, но само по себе оружие было достаточно увесистым.

Взяв со столика медицинский лейкопластырь, Андрей достал один магазин из разгрузника и примотал его к уже вставленному.

– Пока сидим здесь и ждем Бура, – сказал Мясник, вооружившись.

За спиной у него висел почти такой же автомат, как и у Андрея, а в руках был дробовик в помповой системой перезарядки. Сам Мясник нарядился в пластичный доспех из непонятного материала, но глядя на его уверенные движения, можно было сказать, что очень прочного.

Поглядев на дверь еще раз, Мясник сел на койку рядом с Андреем, держа дробовик между коленей.

– И все-таки мне интересно, почему это Бур так в тебя вцепился? – спросил он словно между прочим.

Андрей хотел было его послать, но не успел. За дверью грохнула очередь, и вырванный с мясом замок отлетел в сторону, жалобно звякнув. Мясник свалился в койки и откатился в сторону, спрятавший за одну из кроватей. Сам Андрей, от неожиданности немного растерявшийся, успел только вскочить.

Первый из нападавших, показавшийся в проеме, повалился назад, когда ему один за другим в грудь попали три заряда дроби. Звуки выстрелов заставили Андрея вспомнить, где он находится и что надо что-то делать. Отбежав в сторону, вроде как ушел с простреливаемой из проема зоны, присел на одно колено и выставил оружие перед собой. Оно было тяжелым и прицел медленно плавал в руках, не привыкшим к таким тяжестям.

В прицеле показался человеческий контур и Андрей выстрелил скорее инстинктивно, нежели по-настоящему желая кого-то убить. И промахнулся… Услышав свист пуль на головой, искатель присел и отскочил в сторону, к его сожалению попав туда, откуда его мог засечь Мясник. Дробовик дважды смачно чавкнул и человек упал на спину, получив порцию свинца в живот.

– Сидеть тут больше не получится, – крикнул Мясник, сваливая шкаф и скрываясь за ним от ответных очередей нападавших.

Андрей был склонен к тому, чтобы с этим согласится. Судя по перекрикиваниям, атаковавших было не меньше шести. Им еще повезло, что двоих они сумели положить при входе. Те, наверное, просто на сопротивление не рассчитывали. А вот теперь они засели так, что не выкуришь. Сами не могут войти, но и выйти им не дадут.

– Новенький! – крикнул Мясник, стараясь перекричать грохот стрельбы и рикошетивших от железа пуль, – Готов к приключению?

– Нет, – честно признался Андрей.

– Твоя беда, – Мясник неприятно заржал, – А теперь делай, как я!

Он немножко приподнялся и кинул к двери предметно, напоминавший гранату. Хлопок и воздух наполнился криками боли людей, ослепленных яркой вспышкой. Сам доктор, не боясь, в полный рост встал над своим укрытием, сделал несколько выстрелов в ту же сторону, а потом перепрыгнул через укрытие и побежал мимо двери на другой край комнаты.

Так бы ему и не добежать, потому что один из искателей пришел в себя все же раньше, чем Мясник выскочил из опасной зоны, прислонился к косяку и прицелился из своей винтовки…

Первый раз в своей жизни Андрей целился в живого человека из боевого оружия, заряженного настоящими, боевыми патронами. Никакого сожаления или тоски по миру у него не было. Казалось, весь мир сосредоточился вокруг кружочка света с маленьким красным пятнышком посередине. И оно было наведено на человека, казавшегося таким маленьким и беспомощным, таким уязвимым в перекрестье прицела. И даже мысли никакой не было, чтобы не стрелять. Просто так надо… Либо ты, либо тебя. И по-другому нельзя. Нельзя договориться, нельзя просить. Потому что он другой. Настолько другой, что просто не поймет, чего ты хочешь. А не поняв, выстрелит первым. Потому, что так хочет. Единственный язык, который они могут понять – язык силы. И не стоит рассуждать, почему этот язык устарел и несовершенен.

Короткая очередь тряхнула оружие, но амортизационный прицел компенсировал отдачу, и прицел сбился лишь немного. И Андрей прекрасно увидел, как пули входят в тело противника, пробивают броню и взрываясь внутри, уже в теле. Каждый кровавый фонтанчик, выплескиваемый из мертвого, но еще дергавшегося тела, говорил об очередном попадании.

Он убил, черт возьми… андрей опустился на пол, под прикрытие койки, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Никакой жалости или сожаления. Даже сомнения не возникает. Только злорадная радость где-то в глубине души, что он успел раньше этого искателя, ударил первым и попал. А все остальное теперь уже не важно.

– Не спи, придурок! – крик Мясника привел его в чувство, – Твоя очередь!

Полетела еще одна граната, вспыхнув не хуже первой. Забежавший внутрь искатель, которому она закатилась почти под ноги, упал, дико крича и держась за обожженные глаза. Ему уже не дано видеть, вспышка выжгла сетчатку.

Андрей, судорожно схватившись за автомат и поскальзываясь на скользком, выложенным битым кафелем полу, побежал на голос, сам с трудом соображая, куда же он все-таки бежит и зачем. Только одна картина, стоявшая перед глазами, как он падает, а в спину ему стреляет, один из искателей, опорожняя в него всю обойму. И точно так же, как у его жертвы, у него самого в глазах затухнет последний огонек жизни.

– Ложись! – заорал Мясник, поднимая оружия и целясь практически Андрею в грудь.

Андрей свалился как подкошенный, проехав даже еще пару метров на собственном брюхе по скользкому полу. А уже у него над головой свистели пули, дырявя кого-то позади него.

Матерясь сквозь зубы, Андрей, скользя руками по полу, пытался подняться, чуть ли не на четвереньках пробираясь дальше. Мясник что-то кричал, продолжая стрелять, но он просто не мог разобрать слов, сердце билось в груди как сумасшедшее, в висках стучало, вышибая из головы мысли, кроме одной: «Я хочу жить! Я очень хочу жить!»

Сбив на ходу какой-то столик, засыпав инструментами пол вокруг себя, все-таки умудрился подняться. И тут же получил пулю в спину. Даже боли не почувствовал, только толчок в лопатку, как будто кувалдой ударило. Перевалившись через койку, Андрей боялся даже дышать, уже автоматически выбирая решения. Выхватить автомат, схватится левой рукой за обойму, поднять над головой и в слепую дать короткую очередь вкруговую. Тут же сменить обойму, не считая, есть ли в прежнем магазине еще патроны, и снова дать очередь.

– Давай двигай! – услышал он над ухом голос Мясника, слегка приглушенный респиратором, но такой же холодный, как и всегда. Интересно, есть ли у него вообще эмоции? Внешне они никак не отображаются.

Схватив его за лямку разгрузника, доктор потянул его куда-то в сторону, по идее, в стену. Больно ударившись спиной о порог, Андрей догадался, что это вроде секретного прохода, только вот куда он ведет, даже боялся догадаться.

– Я вроде ранен, – похрипел Андрей, держа под прикрытием проход.

Мясник даже внимания не обратил на его слова, только перешагнул через него, едва не наступив, и захлопнул дверь. Оба оказались в полной темноте. Причем здесь было гораздо прохладнее, чем в остальном укрытии. Приподнявшись и облокотившись на стену, Андрей сам попытался рукой нащупать попадание, но каждое касание вызывало боль. Скривившись, он снова позвал Мясника.

– Ну, что там у тебя? – голос раздался в такой близи, что Андрей даже испугался.

– Попали, – прошептал он, кивая за плечо.

– От стены отодвинься, я все же посмотреть должен, – раздраженно сказал Мясник, толкнув его в плечо.

У него же ПНВ есть! В суматохе он об этом забыл и вспомнил об этом только сейчас, успев привыкнуть к темноте. Проведя рукой по шлему, Андрей нащупал прибор и опустил на глаза. Поискав кнопку включения, не найдя ее сразу, щелкнул, и мир снова вернулся на круги своя. Этот проход был тоже явно искусственного происхождения, напоминал невероятно старый коридор в какой-то общаге. Пол уже давно потерял всяческие пропорции и больше походил на каменистую россыпь где-нибудь в степи, местами провалившееся, со стен давно сползло покрытие, оставив только разводы гнили и плесени на крошившемся бетоне, а потолок местами вообще прохудился, не хватало только идущих из отверстий потоков света, но повсюду стояла просто могильная темень. Если бы не ПНВ, то он точно не нашел бы дальнейшего пути. Просто заблудился бы в двух шагах от двери и провалился в одну из этих дырок.

– Тебе повезло, – сказал Мясник, прощупав у него спину, так, что У Андрея в глазах помутнело от боли, – Пуля ударила в карабин на лямке, тот весь погнулся. А у тебя даже перелома нет, просто синяк будет, большой правда. Когда все успокоится, напомни мне, я тебе подушку ватную сделаю.

Глянув назад, Андрей увидел толстую дверь с простым откидным запором, сейчас запертым. И тогда же поинтересовался, а не найдут ли их здесь, просто простучав стену.

– Нет, не найдут, – уверенно сказал Мясник, сверяясь с компасом, – дверь толстая, отзовется так же, как и любой другой участок стены. Но на это особо рассчитывать не стоит, потому что с другой стороны не дикари, не поверят, что мы просто так исчезли. Будут искать…И найдут…

– И что делать? – спросил Андрей, поправляя разгрузник так, чтобы лямка на синяк меньше давила.

– Ноги в руки и вперед, вот что нам делать надо, – отрезал Мясник, толкнув его ногой, – Встаем, рвань, наш бой еще впереди.

***

Самая ожесточенная перестрелка завязалась в столовой, превратившись в простую резню. Места, чтобы спрятаться от пуль, почти не было, столы прошивались насквозь, как бумага, лишь слегка притормаживая снаряд. В одном месте даже вспыхнул пожар – подожженный лучом лазерной винтовки, загорелся пластиковый стул, а оттуда огонь перекинулся на столешницу и мусор на полу. И на это никто не обращал внимания, времени просто не было.

Перешагнув через простреленное в нескольких местах тело Нади, Бур аккуратно выглянул за дверь. Рядом, прислонившись к стене, полусидело-полулежало тело одного из искателей, с рваной раной на груди, а чуть дальше, прикрывшись обломанной столешницей, еще один торопился, забивая патронами магазин для своей винтовки. Бур не знал, за кого этот парень, но сразу стрелять не решился. Свистнул, чтобы привлечь его внимание. Искатель сразу вставил неполный магазин на место и посмотрел прямо в лицо Буру. Примерно секунды три ему понадобилось, чтобы просчитать возможности.

– Он здесь! – заорал неожиданно искатель и от бедра выстрелил в его сторону.

Пуля прошла низко и задела колено. Бур упал от резкой боли, неожиданно пронзившей ногу, но тоже успел выстрелить. Большая часть очереди ушла в потолок, но две или три пули достали предателя. С разбитым черепом тот свалился на пол, не успев больше и крикнуть.

– Сваливать надо, – предложил Хорь, присев рядом и распаковывая аптечку.

– И не подумаю, – сказал Бур, – здесь мое место. Мой дом. Мы все восстановим, только сначала я пристрелю эту гадину Тирера. А потом каждого, кто за него вступился. Микс, дверь держи! Интересно, как там Мясник с этим новеньким?

– И все же, босс, – поинтересовался Хорь, уже накладывая повязку, – чем этот новенький так важен?

– Не твоего ума дела, – отрезал Бур, пытаясь встать. Ранение, похоже, не было серьезным, потому что нога под весом тела не подламывалась, – сейчас бы только к Быку пробиться, а там вы их вышибем оттуда.

Пока что выбили лишь только Бура, пока они перестреливались с Тирером и его приспешниками через коридор, Сава вместе с еще троими искателями, пробрался старой вентиляционной шахтой им за спину, снял часовых и ударил им в спину из четырех стволов. Потеряв пятерых, Бур спешно отошел, чуть ли не бежал, сумев оторваться лишь в жилом секторе, среди нагромождений кроватей и слетевших со своих мест матрасов. Спешно заложили несколько мин, на которых ребята Савы и подорвались. Даже ему самому ногу распороло, хотя и жив остался. Бур слышал, как тот матерился, крича Тиреру, что подорвался.

– Надо пробиться к Быку, – как заклинание, повторил Бур.

В оружейке были штуки и помощнее, чем простые винтовки и дробовики. В железном кейсе с кодовым замком лежал шестиствольный крупнокалиберный пулемет на подвижных станинах. Этот монстр пробивал бетонную стену как папиросную бумагу. От него нельзя было защититься, даже нарядившись в бронескофандр. А здесь и подавно от его пуль не скрыться. Передвигая его от комнаты к комнате, можно было просто зачистить укрытие от всех, кому не нравились прежние порядки. А потом… Потом они все восстановят…

Пусть это даже и не казалось реальным, Бур не хотел в это верить. Он уже постарел, его сила уже была не в нем самом, а в окружавших его людях. И потеряв все, он лишался почти всех своих возможностей, став бессильным стариком с разбитыми мечтами. Он не хотел верить в то, что это все же случилось, что он все потерял. Что все, что он с таким трудом собирал по крупицам, возводил из пыли свой маленький воздушный замок, рухнуло, вернувшись в ту же пыль, погребя по ней все, ради чего он хотел жить.

– Все мы просто пыль… – прошептал он одними губами, чувствуя, что уже не хочет драться.

Может, Хорь не заметил тех маленьких катышков жидкости, почему-то появившихся у него в уголках глаз.

***

– И куда мы направляемся? – поинтересовался Андрей, в очередной раз поправляя разгрузник.

– Пока никуда, – пожал плечами Мясник, снова сверившись с компасом.

Они остановились на минутный перекур в одной из комнат, наполовину погребенной в пересушенной земле, засыпавшейся в разбитое окно. Из-под земли выглядывали очертания кровати, на которой вроде как лежал скелет, но Андрей старался об этом не думать, просто уйти бы быстрее отсюда.

– Как никуда? – дивился он, даже не поверив собственным ушам, – А какого черта мы тогда здесь таскаемся, по этим вонючим развалинам?

– Просто заткнись и дай подумать, – попросил Мясник, стоя уже в коридоре и разглядывая возможные пути.

– Блин, да ты хоть знаешь куда идти? – не выдержал и взорвался Андрей.

Мясник что-то невнятно пробурчал, подошел к нему поближе и изо всех сил ударил его по лицу, да так, что Андрей с ног свалился.

– Еще раз вякнешь без моего указа, вообще убью, – прошипел Мясник, приподняв его за грудки, – Понял?

Андрей понял и изо всех сил постарался это выразить на своем лице.

– Вот и умница, – уже мягче сказал Мясник, а потом присел рядом, – А вот теперь слушай. Да, я просто не знаю дороги. Сейчас нам надо двигаться, потому что за спиной с десяток озлобленных козлов, мечтающих отрезать нам все выступающие части тела, насадить на палку и повесить у всех на виду. Это место я обнаружил всего года два назад, после очередного Катаклизма.

– Ката… чего? Это что еще за хрень? И почему очередного?

– Не прерывай, потом объясню. Похоже, кусок этого здания проломил поверхность и рухнул куда-то сюда, чудом нас не зацепив. Только несколько балок проломили стенку у меня в блоке. Тогда мы с Буром и решили поставить здесь потайную дверь, чтобы выбраться наружу в случае опасности. Только уходить нам особо и некуда сейчас, остается только надеяться вернуться в укрытие.

– Но как? – удивился Андрей, – ведь ты сам говоришь, что кроме стенки у тебя в блоке нигде даже царапин не было.

– Точно, – согласился Мясник, – но ты не знаешь про закрытую часть. А я вот помню хорошо. И там мы тогда не проверяли изменения. Примерно где-то над ними мы сейчас и располагаемся. Так что надо искать путь вниз. Теперь ты доволен?

– Теперь да, – согласился Андрей, – только я все равно ничего толком не понял. Ладно, на месте разберусь.

– Тихо, – приложил Мясник палец к губам и выглянул наружу.

С минуту он стоял неподвижно, вглядываясь в темноту, а потом потянулся руками к автомату, висевшему на спине. Нащупав ручку оружия, он медленно потянул его, аккуратно беря обеими руками. Едва дыша, Андрей тоже встал и подошел к нему.

За плечом Мясника он углядел жутковатого монстра, показавшегося на другом конце коррида, там, откуда они пришли. Угловатый, словно недоделанный, с торчащими наружу суставами и мощными связками мышц, очень отдаленно напоминающий одновременно собаку и человека, но с мощными челюстями почти во всю голову и короткой шерстью, клочками торчащими во все стороны. Опершись на все шесть лап, монстр внюхивался в остатки стен, нелепо хлопая слепыми глазами по бокам челюстей.

Внимание Мясника было настолько приковано к этому чудовищу, что он даже не заметил Андрея, а может, просто не показал, что заметил. Только взял автомат и откинул приклад. Механизм щелкнул вставшими на место пазами и монстр тут же преобразился. Бросив обнюхивание, он замер, прислушиваясь. И Мясник, и Андрей замерли, даже не дыша. Время потекло так медленно, что, казалось, вообще остановилось. Андрею показалось, что прошло целая вечность, прежде чем монстр, разочарованно тявкнув, снова принялся обнюхивать стены.

Оба искателя приложили автоматы к плечу. Только Мясник целился в монстра, а Андрей скорее прикрывал его, если первые попадания не окажутся смертельными. Почему-то Андрею казалось, что не окажутся. Разглядывая мощные мышцы противника, он думал, что такого если только гранатой возьмешь. А вот Мясник считал по-другому.

Грохот очереди вспорол застоявшийся воздух, отскакивая от стен и разлетаясь по всем развалинам в разные стороны на целые километры. Монстр заревел, когда очередь настигла его и отбросила к стене, разрывами пуль вычерчивая пунктир попаданий на теле. Вырванные клочки кожи и мышц были видны даже через ПНВ, редко отмечающий мелкие объекты. А Мясник не отпускал спусковой крючок до тех пор, пока не опустела обойма.

Длинная очередь, во весь магазин, оторвала монстру одну лапу, разворотила грудь и оторвала ему нижнюю челюсть, болтавшуюся теперь на обрывке кожи. Теперь уже бессильное чудовище только выло от боли и предсмертной тоски, почти по-человечески всхлипывая и елозя когтистыми лапами по бетону пола. Мясник, не отрывая приклад от плеча, вытащил пустой магазин, вставил на его место новый и снова выстрелил. Одна единственная метко пущенная пуля пробила небо умиравшего монстра, разом оборвав и жизнь, и стоны.

– Уходить надо отсюда, – сказал он быстро, повернувшись к Андрею, – не знаю, услышали стрельбу другие слепыши, но вот наши преследователи точно. И медлить они не станут. Я пойду впереди, а ты за спиной поглядывай.

Еще раз сверившись с компасом, он пошел по коридору. Для начала Мясник хотел выйти к наружной стене, чтобы оценить планировку. В половине случаев лифтовые шахты и лестничные пролеты строили, прижимая их к одной из внешних стен, а в половине из оставшихся ставили в центре. Через центральную часть они прошли, но кроме битых стен и остатков покрытий ничего не нашли. Поэтому он вполне резонно считал, что найдет хоть что-то там, куда направлялись. При это он старался избегать прямых путей, опасаясь преследователей. Сейчас те идут на звук, в то время как вообще по жалким следам в пыли. А вот если коридор окажется слишком длинным, то вполне могут увидеть их спины. Там и до выстрела недалеко.

– Стоп! – поднял он руку, когда завернули за развал очередной стенки.

Андрей тут же остановился, уже привыкая к резким и неожиданным командам, а потом подошел поближе к мяснику и глянул, чего такого он там нашел. Ничего нового, только большой и широкий пролом в полу, на дне которого лежал ржавый железный остов непонятного предназначения… С колесами…

– Здесь спустимся, – шепнул Мясник, не оборачиваясь.

– И как это представляешь? – не скрывая иронии, спросил Андрей, – тут этажа три лететь, если не больше. Да и приземляться не на ромашки, а на кучу битого камня.

Мясник смерил его презрительным взглядом, а потом достал из бокового кармана моток тонкой веревки. Привязав один конец к торчавшему из кучи битых обломков железному пруту, он дернул пару раз для проверки надежности и, удовлетворенно кивнув, сбросил весь остальной моток вниз.

– Выдержит? – Андрей скептически приподнял тонкую веревку. Хотя и веревкой это назвать было сложно. Чуть тянущийся материал был явно искусственного происхождения, для надежности укрепленный тонкой металлической нитью, искусно вплетенную в остальной материал. Это можно было назвать тросом или даже тросиком, но его надежность все равно вызывала у Андрея сомнения и подозрения.

– Не хочешь, не лезь, – пожал плечами Мясник, прикрепляя висевший у него на поясе карабин к веревке, – подожди наших товарищей, они наверняка тебе обрадуются.

Вспомнив о преследователях, Андрей тоже поторопился спуститься. Только сначала посмотреть, как спустится Мясник.

Оттолкнувшись от края провала, тот спустился сразу до следующего этаже, прежде чем снова встал подошвами ботинок на стену. Уже оттуда он помахал Андрею рукой, чтобы тоже спускался.

Быстро привинтив карабин, Андрей крепко схватился за веревку и повис над провалом, держась только за край одними ногами. Набрав в легкие побольше воздуха, он зажмурился и оттолкнулся. Несколько секунд ощущения свободного падения, а потом удар. Резкая боль сразу в обеих коленках, отдавшаяся даже в тазу. Он забыл распрямить ноги и ударился в стенку коленями, хорошо хоть, что не сломал их. Держась за веревку и стараясь не обращать внимания на боль. Андрей снова упер подошвы в стену и снова оттолкнулся. Только в этот раз уже держал глаза открытыми, и новое соприкосновение со стеной было уже без ошибок. На третий раз он оказался сантиметрах в десяти от пола и спокойно спустился. Оглянувшись, он решил, что они здорово срезали путь и очутились там, где надо. Над и вокруг него были почти такие же стены и потолок, как и в укрытии, правда, не такие обжитые и покрытые толстым слоем пыли и большими, в пару метров диаметром, паучьими сетями. Сам Мясник уже отошел от веревки и присел возле выхода из комнаты, держа в руках большой пистолет с барабанным магазином.

– Это сюда ты хотел? – спросил Андрей, подойдя к нему.

– Ага… Только вспомню план помещений и где мы примерно оказались, а потом сразу пойдем.

– А с веревкой что делать будем? – спросил Андрей, указывая назад, к провалу, где болталась их дорожка вниз и одновременно яркий знак их преследователям, чтобы невзначай с дороги не сбились.

– Черт с ней, все равно не оторвемся, – махнул рукой Мясник, чьи мысли сейчас были заняты совсем другим, – Вспомнил! Собирайся, дорогу по ходу покажу.

***

Высунув наружу руки с оружием, Бур дал в круговую длинную очередь, не столько, чтобы попасть, а чтобы вспугнуть и заставить спрятаться за укрытиями. И каково же было его удивление, когда он услышал крик боли, свидетельствовавший, что минимум одна пуля не прошла зря, попав в кого-то. Следом за этим из-за своего укрытия высунулся Хорь и несколькими выстрелами произвел окончательный переполох в рядах противника. Снова спрятавшись, он спокойно вытащил разряженную батарею и, похлопав себя в поисках новой по карманам, нашел оную и вставил в оружие. Потом показал Буру два пальца. Еще на пару человек уменьшилось количество бунтовщиков, вставших между ними и отрядом у оружейки. Вроде и хорошо, но у Бура все равно кольнуло в сердце. Ведь не какие-нибудь налетчики, а его люди, бывшие друзья и напарники, неожиданно ставшие врагами.

Они зажали нескольких при попытке пробиться к Быку и ребятам с ним, но сейчас обе стороны оказались в патовой ситуации. Бур не мог пробиться к своим, потому что бунтовщики засели прочно за обвалившейся от неудачной попытки подрыва стены, но и те сами не могли вырваться. В то же время за спной у Бура до сих пор оставались Тирер и Сава со своими приспешниками, только где они пропадали, было уже совсем неясно.

– Шеф, что теперь прикажете делать? – спросил один из искателей, до сих пор сохранивших ему верность.

– Пока держаться, – сказал Бур, проверяя, сколько у него еще патронов. Их было мало. Гораздо меньше того количества, что ему было необходимо.

– Еще один! – закричали с другого конца, уже глуша слова автоматическими очередями, – Снова лезут! Помогайте!

Практически одновременно атаку на людей Бура начали с двух сторон. Зажатые между ними и оружейной рванулись на прорыв, а люди Тирера пошли в атаку, чтобы добить отряд. Бур сразу сориентировался в ситуации, выбрав единственно правильное решение – контратаковать идущих на прорыв, разбить их и соединиться с Быком и теми, кто еще жив.

Выпущенные практически в упор пули рвали человеческие тела на части, превращая вылазку в смертоубийство, но и людей Бура зажимали числом. Против них выступили практически все, кто раньше не определился с выбором стороны. Бур наверняка стал бы изымать награбленное, а вот Тиреру до этого дела не было. Хрупкое равновесие, возникшее в этот момент, рухнуло окончательно, бунтовщики получили слишком большое преимущество.

Буру уже было все равно, его не интересовало, сколько их атаковало снаружи, почему атаковали. Только добраться до оружейной, там он со всеми расквитается. Прицелившись, он полоснул короткой очередью по перелезавшему через обломки искателю, тот схватился за живот, пробитый сразу в нескольких местах, и рухнул на пол. Высунувшийся следом, увидев гибель товарища, раздумал атаковать и уже полез назад, когда лазерный луч винтовки Хоря прожег дырку у него в спине.

Стоявший рядом с Буром искатель, отошедший в укрытие, чтобы перезарядить свой дробовик, охнул и навалился ему на спину. Бур оттолкнул его и искатель упал на пол. Косо срикошетившая пуля пробила ему лопатку и перебила аорту. Парень умер меньше чем за минуту.

– Все, вперед! – приказал Бур, понявший, что еще немного, и их зажмут в клещи и просто перестреляют.

И сам первым перелез через сваленный стол, служивший ему укрытием. Их осталось всего человек десять, но всем уже было нечего терять и они горели желанием умереть с оружием в руках, но не сдаваться на милость бунтовщикам.

Двое искателей, из бунтовавших, еще прятались за обломками и даже успели выстрелить, убив одного из людей Бура, но их даже не застрелили, а навалились и в буквальном смысле забили прикладами. В спину еще стреляли, но теперь последняя преграда оказалась сломлена и они с радостными криками бежали на соединение с друзьями, защищавшими оружейную.

К большому несчастью, Бык и остальные приняли бегущих за новую атаку бунтовщиков и встретили их огнем из всех орудий. Первые из тех, кто уже поверил в радостную встречу, бежавшие в полный рост, не думая прятаться, в одно мгновение были расстреляны в решето. Остальные попадали на пол, не зная как реагировать. Бур закричал так, что сорвал голос, чтобы не стреляли, это свои. Только тогда защитники прекратили огонь.

Когда встретились, не смогли удержаться от объятий. Разочарованно извинялись, что не узнали своих, открыли огонь. Только по природе своей искатели были прагматистами и о таких повседневных здесь вещах, как смерть, не думали слишком много. Скорее расстраивались, что мало боеспособных людей пришло. Защитников было и так мало, а после всего случившегося, осталось не больше двенадцати человек. И Бур привел еще шестерых. А сколько бунтовщиков еще было, точно не известно, да и толком никто не знал, сколько народу погибло во время краткосрочных и кровопролитных перестрелок в самом начале, когда все стреляли во всех, еще толком не представляя, кто друг, а кто уже враг.

Зато укрепления, благодаря запасам из оружейной, были достаточно массивными и, оставаясь там, вполне можно было еще повоевать. Из бронированных ящиков из-под патронов соорудили баррикады в полтора метра высотой, полностью перекрыв коридор, и укрепили ее тремя тяжелыми пулеметами и даже одним струйным огнеметом, но его пока в ход не пускали, берегли на самый крайний случай.

– Не желаю здесь сидеть, как крыса в норе, – заявил Бур, оценив и одобрив проделанную работу, – вышибем всю мразь отсюда, да так, что они нас еще после смерти помнить будут.

***

Андрей, идя шаг в шаг следом за Тирером, чувствовал себя крайне неспокойно, вглядываясь в картинку, даваемую прибором у него перед глазами. Абсолютно пустые помещения, словно законсервированные и забытые прежними хозяевами. У него было такое смутное ощущение, словно его заживо замуровали здесь, похоронив в этом склепе. Хотя Мясник чувствовал себя тут увереннее и с компасом больше не сверялся, только изредка читал указатели на поворотах и тут же показывал пальцем, куда идти дальше. Он не торопился, словно был на прогулке, но иногда останавливал Андрея и прислушивался к тихим звукам, идущим откуда-то издалека. И эти звуки ему явно не нравились, хотя бы потому, как он качал головой и начинал срывать досаду на Андрее, шпыняя его без всякого повода. Тому же приходилось лишь крепче сжимать зубы и терпеть все это. С мясника станется бросить его здесь, а один он дорогу ни за что не найдет. Хотя он даже стал подумывать о том, а не всадить ли пару пуль этому самодуру в респираторе пар пуль между лопаток, а потом спокойно дождаться преследователей. Откуда ему знать, какая из сцепившихся сторон хорошая. Они ведь из-за него дерутся, делят его знания о лаборатории перебросок. Ведь не совсем он уж дурак, понял и это. Не зря ведь так в него Бур вцепился. И черт вам всем, никого туда больше не отведу, не покажу, как что включается или что надо починить, хоть пусть клещами тянут. Потому что в этом конфликте нет хорошей стороны, а обе плохие, как ни крути. Выбраться бы ему отсюда и найти, наконец, нормальных людей. Говорили же о каком-то Автостроителе. То ли парень какой-то, то ли вообще поселок. В любом случае, там уже хуже не будет.

Мясник подвел его к большой железной двери и остановился перед ней.

– Ага, дошли, – пробурчал он скорее для себя, чем для Андрея. Теперь только осталось ее открыть. Запор ведь только с одной стороны. К сожалению, не с нашей. Слышь, рвань, посмотри пока за входом, я здесь попробую как-нибудь разобраться.

Андрей послушно повернулся к Мяснику спиной, встав около проема, через который они вошли. В проходе все было спокойно, ни шевеления, ни чего-либо живого. Отложив автомат к стенке, он начал массировать себе виски, чтобы хоть как-то снять это огромное моральное и физическое напряжение, свалившееся на него как снег на голову. Подняв глаза, он увидел человека на другом конце коридора, медленно идущего с поднятым к плечу оружием. Схватившись за автомат, Андрей прижался к стене, обретая устойчивость, и заорал Мяснику: «Шухер!», а следом принялся короткими очередями полосовать все обозримое пространство.

Мясник, впервые услышав такое слово, ничего не понял, зато хорошо разобрал интонацию, с которым его произнесли, равно как и звук стрельбы, прилетевший следом меньше чем через секунду. Поняв, что времени на раздумья, как всегда, не остается и надо выходить из тех ограничений, что на них наложены. Жизнь научила его выбирать из всех возможных вариантов самый доступный, отметая при этом только один – сдаться. Главное – выбраться из сложной ситуации, а все остальное можно решить и так.

Отойдя на пару шагов и крикнув Андрею, чтобы дал ему минуту, он сменил магазин с разрывными патронами на заряженный бронебойными. Дорогие и ценные, страшно не хотелось тратить, но более простого и быстрого варианта он не мог найти. Как в тире, одиночными стрелял в одну точку, пока не пробил дверь насквозь. Потом в другое место, вышибая крепления запора.

Выскочил Андрей, глупо размахивая разряженным автоматом и, не стесняясь, голося о том, что вот сейчас их всех тут перебьют и во всем этом виноват будет только он один. Мясник ухмыльнулся и ударил ногой в дверь. Ничего не произошло, тогда он ударил снова. С другой стороны донесся тихий стук упавшего железа.

– Помоги, – велел он Андрею, стоявшему рядом и нервно дергавшемуся.

Вдвоем уцепившись за покрытую плесенью ручку, они потянули дверь на себя. С протяжным скрипом, протестующее визжа, она поддалась, уступая сантиметр за сантиметром. Уже в щель мог пролезть один человек, когда за спиной раздался крик «Стоять!» Преследователи настигли их, сразу же открыв огонь. Пули, выпущенные в спешке, не прицельно, прошли выше, выбив искры из железа. Развернувшись, Мясник выстрелил из пистолета, особенно не целясь. Искатель испуганно ойкнул и скрылся за угол. Следом донесся крик приказа: «Не стрелять! Брать живьем!».

– Полезай, – держа пистолет в вытянутой руке, Мясник толкнул Андрея к проходу, – я прикрою.

Высунув руку с оружием из-за прикрытия, преследователь несколько раз выстрелил не целясь, но пули прошли гораздо левее, чем нужно. Мясник же спокойно прицелился и попал. Пуля оторвала неудачливому парню два пальца на руке и выбила оружие. Спиной вперед, он сам отступил в щели, где было относительно спокойно. Грохот очереди за спиной испугал его еще сильнее, чем любой предыдущий выстрел.

– Что там за хрень! – развернувшись, он потребовал у Андрея, с бледным лицом стоявшего у стены, объяснений.

Очередь, выпущенная из автомата, застучала по двери, и почти сразу же его толкнуло в спину. Парой секунд позже лопатку пронзила острая боль, словно ее всю раздробило, и каждый кусочек пульсировал болью. Удержавшись на ногах, Мясник успел выстрелить пару раз в ответ, а потом захлопнул дверь.

– Надо чем-нибудь прижать! – велел он, бессильно откинув простреленный запор, выбитый из креплений.

Андрей вообще думал о чем-то другом. На противоположном конце комнаты, пробитый пулями, в луже собственной крови лежал искатель. Из положения тела можно было понять, что несчастный только успел выскочить из двери, как его Андрей срезал короткой очередью, сразу убив, еще прежде, чем тот рухнул на пол.

– Я только… Даже не успел… – мямлил Андрей что-то несуразное, – Не перестроился… А он как выскочит… Я даже не понял… Только зашел… А он сразу… Да и я… Так сразу…

– Забудь, – толкнул Мясник Андрея в плечо, – Он свое получил, а ты – работай!

Приперли дверь оружием убитого, едва удержали, снаружи уже дергали, стараясь открыть. Окончательно закрепив автомат, Мясник сразу потянул Андрея в сторону. Засвистели пули, и дверь тут же покрылась отверстиями одновременно с жутким визгом, когда пули дырявили железо, как картон. Это явно было не легкое стрелковое оружие, а минимум что-нибудь потяжелее, к примеру, пулемет поддержки пехоты.

– Этой двери им на пару минут хватит, – сказал мясник, когда стрельба прекратилась. Может, ленту заело или патрон перекосило, а может, просто патроны кончились, – Пора сваливать.

Они снова были в обжитой территории, в укрытии, которое Андрей наивно посчитал безопасным местом. Здесь Мясник ориентировался с закрытыми глазами, зная наизусть расположение комнат. Хотя изменения, которые здесь произошли, его тоже неприятно удивили. Комнаты больше напоминали поле страшной битвы, усеянные обломками мебели и мертвыми телами. Отряд уже потерял больше половины людей, при этом неважно, кто победит.

Сначала они попытались отыскать Бура в спальнях, но ничего там не нашли, кроме развороченных взрывами гранат кроватей, да двух мародеров, обиравших трупы. Завидев напарников, те сразу начали стрелять, но Мясник не тал ввязываться в перестрелку и повел Андрея другим путем. Шума стрельбы сейчас не было слышно, уже почти все затихло, как он думал, оставалось надеяться, что Бур еще жив. Должно было быть только одно место, где он мог остаться – это либо генераторная, откуда вообще можно управлять всем укрытием, либо оружейная, где хранилось почти все оружие.

***

На одиночные выстрелы можно было не обращать внимания, надежно укрывшись в нескольких метрах от любой возможной зоны поражения. И все равно Тирер дергался от каждого звука и пронзительного свиста рикошетивших обломков, выбитых пулей из стены. Зажав Бура в одном месте и потеряв несколько человек при попытке выкурить его оттуда, они перешли к методу обыкновенной осады, но при этом в более выгодном положении остался сам Бур. Его люди все еще хранили верность ему, а теперь еще и их спаивала опасность жестокой расправы в случае их поражения. У Тирера ничего такого не было даже в помине. Отряд очень быстро распался на недовольных и просто мародеров по натуре, раньше сдерживаемых только дисциплиной, жестко подконтрольной главе отряда. Сейчас же все буквально валилось из рук. Восставшие уже не желали никакого подчинения, даже временного, разбегаясь как тараканы. В укрытии, не считая обложенного отряда Бура и трупов, осталось не более сорока человек. И это из почти двух сотен. И ко всем прочим неприятностям, Тирер не имел четкого представления, где находиться этот новенький, из-за которого все и началось. Сава с несколькими верными людьми отправился преследовать Мясника, с которым вероятно и находился Андрей, но куда те направлялись, тоже неизвестно, может, обходным путем пробираются к Буру, а может, он сам решил сорвать куш и ни с кем не делится. Последний вариант Тирера больше всего беспокоил, ведь в таком случае все это вообще зря. И ему самому тогда грозит линчевание от озлобленных ожиданием искателей, которых удалось уговорить остаться лишь обещанием доли от возможного куша. Если они только узнают, что новенького потеряли…

Относительную тишину неожиданно прервал рев газодинамического двигателя, а следом грохот стрельбы тяжелого пулемета. С жутким, неподдельным страхом, Тирер выглянул из-за своего укрытия и окончательно потерял смелость, увидев, как шквал огня смел дозорных, выставленных для присмотра за укреплениями Бура, вместе с порядочным куском стены.

– Это что еще за напасть? – вслух подумал Тирер, не ожидавший очередного сюрприза от Бура.

Прежде чем оборонявшиеся успели поменять позицию для своего пулемета, Тирер принял решение, ради спасения собственных жизней, быстро уходить. Даже скорее сбежать, чем просто отступить.

В столовой, куда они переместились, он столкнулся с Савой, ожидавшего его там с очень нерадостным видом.

– Что у вас там творится? – поинтересовался Сава, увидев выбегавших из коридора искателей. Договорить не успел, когда слова утонули в грохоте стрельбы, сносившей последних и отставших. Пули настигли не меньше десятка человек, залетая даже в столовую и круша в щепки столы и стулья.

– Бур, сволочь, все же последнее слово за собой оставил, – сказал Тирер, беря себя в руки, – у него там тяжелое вооружение, оказывается, было. Сейчас он его и крутит на полную, без шансов на остановку. Стоять! Куда!

Это он уже обращался к убегавшим остаткам отряда, державшим путь к выходу. Столкнувшись с подавляющей огневой мощью, искатели решили, что никакие сокровища не стоят собственной жизни, что лучше попытать счастья где-нибудь в пустошах, чем ждать, пока тебя пристрелят в этом укрытии, как загнанную в угол крысу.

– Нам нужна растяжка, – заключил Сава, оценив ситуацию.

***

Они задержались в генераторной, где ничего не обнаружили кроме обгорелого трупа и разбитой панели управления. Мясник объявил трехминутный перерыв, и Андрей тут же уселся на пол. Запах гари, пороха, жженого пластика и общее ощущения развала угнетающе действовали на него, особенно сейчас, когда действительно начал понимать, что поводом ко всему этому послужил он и его история. Вот, к примеру, Тирер. Неужели он сразу не мог понять, что нельзя показывать такие вещи сразу, не поняв, что это за человек. Андрей обхватил голову руками и почувствовал, что к горлу подкатывает ком. Все слишком дико и абсурдно, чтобы быть правдой. Люди убивают друг друга просто так, за какие-то мистические деньги, которые сами же и придумали. Не может быть, чтобы собственное благополучие стоило жизни других людей. Кровососы, вампиры… Те живут, паразитируют на других, чужая смерть для них – продолжение жизни. А это что такое? Бред… Страшный бред воспаленного разума, зацикленного на эгоизме. Нельзя же вот так, бездушно… Ну просто нельзя!

– Слышал? – спросил Мясник, сразу замерев.

– Что такое? – Андрей, выйдя из дебрей собственно разума, не сразу ухватился за нить реальности.

– Ну что за растяпа! – Мясник в отчаянии закатил глаза к потолку, – как же ты до этого смог выжить… Стреляли сейчас… Ага, вот опять…

Андрей теперь тоже хорошо услышал звук стрельбы, сливавшийся в единый гул. Глупый вопрос, кто мог так стрелять. Даже Андрей знал, что единственный, у кого был свободный доступ к оружейной, это Бур.

– Собираемся! – подтолкнул Мясник Андрея, – Дорога теперь известна.

Сам он чуть задержался от очередной волны боли, прокатившейся из простреленного плеча. Прислонившись к стене, он на ощупь потрогал рану. Рука вся была в крови, которой пропиталась ткань костюма. Стиснув зубы, Мясник заставил себя пойти дальше. Ведь это всего лишь царапина…

Беззвездное небо

– Вперед двигай! – скомандовал Бур сразу, как вынул беруши, – Пока они не очухались!

Бык, немного ошалело смотревший на происходящее, кивнул и вцепился в ручки тележки. Он должен был в одиночку толкать тяжелый мотор, как самый сильный из отряда. Остальных же едва хватало на то, чтобы тащить здоровый и невероятно тяжелый пулемет, длиной два с небольшим метра, соединявший в себе шесть стволов. Хорь шел последним, согнувшись под тяжестью запасных обойм.

Бур спрыгнул с платформы, как только заскрипели колеса. Хоть и не намного, но все же легче тащить ее без стрелка. Такие пушки обычно ставят на внешних линиях обороны, для настильного огня по атакующим, которые не столько уничтожают, хотя даже в этом им мало равных, сколько пугают людей. Тяжелые пули, сплошным потоком летящие из стволов, рвущие землю, бетон, людей, животных как бумагу, летящие в стороны обрывки мяса, внутренностей, кровь. Мало кто может выдержать такое зрелище, и еще меньше людей, кто может заставить себя после такого подняться и пойти вперед, прямо на эти совершенные машины убийства.

– Давай, ребята, еще немного! – подбадривал Бур, помогая толкать, – За себя ведь воюем! Всем проставляюсь, только вышибите их отсюда!

Подъехав к столовой, Бур снова вскочил на платформу и для острастки полоснул по проходу очередью. Вынув беруши, послушал результат. Ни стонов, ни криков не было, тогда получается, что там либо вообще никого нет, либо никого не задел. Зная своих людей, он мог предположить первое, потому что искатели никогда не вступали в неравный бой, какая им выгода бы не светила. Сражаются, лишь только когда зажмут в угол и деваться больше некуда, как ребята Бура сейчас.

– Давай потихоньку, – приказал Бур, не слезая с места стрелка, – они и засаду могут устроить.

Встав за платформой, искатели потихоньку начали толкать, выводя платформу в столовую медленно, чтобы бур успевал оглядывать все участки.

Прислонившись к прибору наведения, Бур услышал сквозь тяжелое и прерывистое дыхание толкавших слабый щелчок. Приподняв голову, он настороженно прислушался, ожидая, что за этим последует. И только уже почти выехав из прохода, после последовавшего второго щелчка, он все понял.

– Назад! Бегите! – успел закричать, опоздал с предупреждением.

Полыхнул мощный взрыв, подбросив всю платформу вверх и вперед, сорвав пулемет с креплений и отбросив в сторону. Мощная взрывная волна прошла в обе стороны коридора, накрыв и искателей, и Быка с двигателем, добравшись даже до идущего последним Хоря, успевшего испуганно закричать.

Бур успел подумать, что он как-то странно летит вперед, отставая от своей левой ноги, а потом удар, и темнота окончательно накрыла его.

Как только отгремело эхо взрыва, опаленная дверь на кухню распахнулась, и оттуда выскочил Тирер, кашляя и одновременно пытаясь рассмеяться.

– Черт побери, получилось! Получилось, твою же мать!

– А я что говорил, – сказал вышедший следом Сава, – там почти килограмм взрывчатки, не пожадничал. Они из-за этой бандуры даже танка не разглядели бы, не то, что растяжки.

– Главное, чтобы этот козел уцелел, – сплюнул Тирер, снимая с плеча автомат, – а то ведь сдохнет без моей помощи, я не переживу такого.

Сава, стоявший до этого момента спокойно, схватил его за плечи и затащил обратно. Тирер успел только возмущенно пискнуть, как дверь кухни снова закрылась.

***

– Слышал? – спросил Мясник, выйдя вперед, как только отгрохотало эхо.

– По-моему, это бы и мертвый услышал, – капризно заметил Андрей, – хорошо хоть, что потолок не рухнул.

– Не поминай их, – прошипел Мясник, обернувшись, а потом уже спокойнее продолжил, – это у столовой рвануло, точно говорю. Пошли, рванина, посмотрим, кто там расшумелся.

– Кого поминать-то… – Андрей поспешил за своим проводником, и чуть было в него не врезался, когда тот устало привалился к стене.

– Мертвых… Подожди малой… – Мясник явно сдал, тяжело дыша и опираясь на стену. Андрей попытался помочь ему подняться, но коснувшись спины, тут же отпрянул. Она вся в крови была.

– Да ты же ранен! – удивился он, – Давай помогу…

– Пустяк, – отмахнулся Мясник, снова поднимаясь, – царапина, вот разберемся с этой чепухой, тогда и разберемся.

– Ты из-за этого пустяка кровью истекаешь, – резонно заметил Андрей, но Мясник уже не слушал, только отмахнулся.

Через несколько минут они вышли к столовой. Здесь пахло гарью и жжеными волосами. А еще заметно воняло, Андрей не мог не заметить, свежей кровью. Света не было, лампы сорвало, и сейчас они валялись на полу, только изредка полумрак освещали разряды в оборванных проводах да косо светившая одинокая лампа, чудом удержавшаяся на месте. В помещении клубился дым, белесный и аморфный, не находя выхода. Сейчас он даже позавидовал Мяснику, все время ходящему в респираторе и не замечавшему подобных запахов. Самому Андрею пришлось пытаться заглушить запахи, прикрыв нос рукавом куртки.

– Примерно килограмма два по тротилу… – пробурчал Мясник, облокотившись об косяк двери и разглядывая в свете фонаря повреждения, – заряд направленный, вроде без поражающих элементов… Это, рвань, растяжка… И, кажись, я знаю, кто в нее попал…

Проковыляв несколько шагов вперед, он опустился на одно колено рядом со странной металлической конструкцией, полностью перекрученной и потерявшей все прежние черты. Только Мясника интересовала не эта груда железа, а тело, лежавшее рядом. Сняв теперь только мешавшийся ПНВ, Андрей подошел ближе и увидел, что это Бур. Лишившийся ног, лежавший в луже крови, но еще живой. Хрипя и кашляя кровью, он левой рукой вцепился в куртку Мясника и судорожно, торопясь и проглатывая окончания, что-то говорил.

– Ушастый, в Автостроителе… Торговец… Должен мне… Скажешь, я сказал… Пустит… А я… Черт, посмертная воля… Ушастый… Понял… Уходите… Быстро… Кончено… Я уже… Убейте эту сволочь… А потом уходите… Понял… И пацана возьми… Возьми…

Держа его за голову, Мясник внимательно слушал этот малопонятный бред, кивая головой, до тех пор, пока Бур не замолк. Судорожно выкатив глаза, с каплей крови, так и оставшейся стекать по щеке, разбитым затылком и ободранным лбом. Мясник закрыл ему глаза и попытался закрыть рот, но мышцы словно окаменели. Андрей подумал, что Бур всю жизнь стремился к покою, но даже в момент смерти не смог его достичь, все порывался куда-то успеть и что-то сделать. А ведь порой так и не успокоишься до самой смерти, хотя счастье бывает так близко, что только протяни руку и схватишь его за хвост, но погруженные в ежеминутные и очень важные задачи, не замечаешь его даже перед самыми глазами.

– Наверное, надо что-то сказать, – вслух заметил Андрей, встав рядом.

Мясник положил голову Бура на пол и сложил руки ему на груди. И в эту секунду хлопнул выстрел и Мясник дернулся. Из простреленной головы брызнула кровь, запачкав Андрею одежду. Он даже не успел ничего понять, только схватил Мясника за плечо, не давая упасть, но тот был бесповоротно мертв. Нельзя выжить с расколотым пополам лбом.

Тихий смех одновременно и испугал и удивил Андрея. Отпустив тело человека, почти ставшего ему если не другом, то приятелем, он схватился за автомат, увидев, как из темноты на свет выходит человеческий силуэт.

– Брось, не балуй, – жутким голосом, словно с обожженными связками, сказал Хорь, махнув своим пистолетом.

Он едва держался на ногах, шатаясь как на ветру. Ему досталось хоть и слабее, чем Буру, но тоже очень порядочно. От одежды до сих пор шел дым, а левая рука, разорванная до кости, болталась без движения. На лице не было живого места, только сплошной кровоточащий ожог, и два черных глаза, в которых мешались одновременно ненависть и жадность. В трясущейся руке он держал тремя пальцами пистолет, остальных не было.

– Все равно не успеешь, – продолжил он, явно забавляясь шокированным видом Андрея, – Смешно… И все из-за тебя, рвань. Вся эта хрень из-за тебя! Понял, мразь! – он уже орал, плюясь кровью, – Это ты во всем виноват!

– Не я, – нашел силы ответить Андрей, – я даже не знал, из-за чего все.

– Молчать! – Хорь закашлял так, что согнулся пополам, но успел подняться и снова наставить пистолет на Андрея, – Это ты виноват! И так будет, пока я не скажу по другому! А теперь отвечай, из-за чего это все? Что такого ты знаешь, что все сцепились из-за этого! Бур, Тирер, даже Мясник, всегда бывший в стороне. Они думали, что все решат, но выиграл все-таки я. Наивный Мясник… Как я этого ждал… Всадить пулю в эту мерзкую харю и все же посмотреть, что он прятал под респиратором… Только сначала я убью тебя… Говори, тварь!

Затрещал автомат и Хорь задергался из-за рвавших его пуль. Мышцы сработали в последний раз, в последнем пароксизме боли, но пистолет некому было наводить, и пули бились в потолок. Тело, разорванное в решето, зашаталось и рухнуло. Обернувшись, Андрей ослеп от направленно прямо в глаза луча фонаря.

– Руки за голову! – раздалась властная команда, которой нельзя не подчинится, да еще в таком положении.

Как только он выполнил указание, свет убрали и Андрей разглядел подходивших к нему Тирера и Саву.

– Я тебе говорил, что кто-то идет, – проворчал Сава, не спуская Андрея с прицела, – Надо было подождать.

– Ага, – кивнул головой Тирер, меняя обойму в автомате, – пока Хорь и этого не прикончит.

Как только Тирер перезарядил оружие и взял Андрея на прицел, Сава отошел в сторону и сделал контрольный выстрел Хорю. Рядом застонал кто-то еще, и автомат Савы чавкнул одиночным еще раз. Посветив немного среди трупов и не найдя больше ничего интересного, Сава вернулся.

– И чего с этим будем делать? – кивнул он в сторону Андрея.

– Для начала пусть расскажет все, что знает, – зло ухмыльнулся Тирер, а потом обратился уже к самому Андрею, – я для тебя, крыса, столько всего придумал, что даже не знаю, с чего начать… А для начала я прострелю тебе ноги, чтобы не сбежал.

– Сава плохой! – относительную тишину разорвал крик и полузвериный рев Быка, раненного, но не утратившего боевого духа.

Обожженный, истекающий кровью, этот громила выбрался из-под трупов и навалился на Саву со спины, не дав ему даже развернуться. Затрещали кости, и Сава заорал, когда мощные ручищи начали ломать ему позвоночник. Тирер развернулся и, не целясь, очередью полоснул по обоим. Это был, возможно, единственный шанс Андрея и он не мог им не воспользоваться. Все-таки выхватил из кобуры пистолет и вскинул его на уровень глаз. Боковым зрением Тирер это заметил, но только это и успел. Не раздумывая, Андрей нажал на спусковой крючок. Выстрел, второй, третий, четвертый. Не время экономить патроны… Только с жуткой, нечеловеческой радостью видеть, как разлетаются из головы ошметки от каждого попадания. Он смог остановиться только когда обойма опустела, и пистолет отзывался лишь пустыми щелчками. Тирер лежал лицом вверх на Буре с почти полностью разбитой головой. Чуть правее него лежал Бык, так и не выпустивший Саву из захвата. Пули пробили их обоих, разом оборвав схватку.

А он остался один среди трупов

Чувства, что испытал он в брошенном убежище, найденном им в здании института, были слабым отблеском того, что Андрей чувствовал сейчас. Там ссохшиеся скелеты не ассоциировались у него в сознании с людьми, жившими, думавшими, о чем-то мечтавшими. А здесь все было наоборот. Он видел этих людей живыми, видел их глаза и это молчание смерти, витавшее вокруг. Одно мгновение и бьющая ключом жизнь оборвалась, оставив только мертвое тело, отметая всякое будущее, всякую надежду, без возможности что-то исправить.

Ради чего все это произошло… Ради чего они рождались, жили, мечтали, выживали. Неужели логически было завершить все это вот так, кровью и пулями. Неужели вся их прежняя жизнь была направлена в эту пустоту, все, что они делали, ничего не значило. Это ведь настолько чуждо и ненормально, что Андрею хотелось выть и биться об стены. Кто вообще дал право людям решать, чью жизнь можно оборвать, а чью еще нельзя. Безумие человеческого гения, скопившего столько сил на создание машин для уничтожения себе подобных. Гениальность безумия или безумие гениальности? Бред, все это полный бред. Убийство, холодное убийство человека нельзя оправдать никакими законами, ни божескими, ни человеческими. Настолько это противно общей природе существования живых существ. Жить столько лет, чтобы стать мишенью в мушке человека, решившего, что ты ему мешаешь. А он? Мысль настолько поразила Андрея, что он даже остановился. Чем он лучше всего этого. Жуткая радость убийства, охватывавшая его, до сих пор полностью не вылезла из головы. Каждый человек имеет святое право на защиту. Это справедливо, но что с ним будет дальше. Неужели его жизнь кончится вот так же. И тогда это все, весь его путь окажется настолько же бессмысленным, лишенным логического конца? И все ради такой же пустоты…

Борясь с тошнотой, Андрей провел в укрытии, ставшем массовой могилой, еще несколько часов, готовясь к выходу. Единственная его надежда снова найти людей – это таинственный Автостроитель, о котором уже не раз говорили, но так и не объяснили ему, что это такое и где находится. Поэтому ему нужно было подготовится для дальнего похода по абсолютно враждебной местности, как он уже успел узнать, лишенной света, воды и местами чистого воздуха.

В кабинете Бура, уже кем-то разоренным, Андрей нашел ручную подзарядку для аккумулятора, тяжелую, но вполне транспортабельную. Она одна могла решить его проблему с запасными батарейками, над которыми он ломал себе голову. Там же, в разбитом сейфе ему в наследство досталась большая ценность, на которую он даже и не надеялся. Примерная карта с обозначением Автостроителя и еще нескольких мест с малопонятными названиями. По этой карте следовало, что идти ему предстоит не меньше трех дней. Прикинув свои возможности, он решил, что ему понадобится не меньше недели, и то при условии, что все пойдет хорошо и без эксцессов.

Пересилив самого себя и поступившись со своими моральными принципами, Андрей даже обыскивал мертвые тела на предмет вещей первой необходимости. В большой, самодельный рюкзак из кожи вперемешку с лоскутами из тряпок, он кидал все, что считал нужным в таком переходе. В разные карманы распихивал аптечки из личных запасов искателей, брошенных среди общего тряпья в спешке, запасные обоймы для двух разных автоматов, которые решился тащить с собой. Один свой первый, полученный еще от Мясника, а второй подобрал у одного из искателей потому, что такие были явно популярны и встречались через раз, пока Андрей копался в оружии. Автомат отдаленно напоминал Калашников, только с более длинным стволом, прямым, как стенка, магазином и прикладом, полностью поглотившем пистолетную ручку, характерную для этой марки. Для лучшего удержания в прикладе было отверстие, куда надо было при стрельбе протискивать большой палец. Так и подмывало ко всему прочему прихватить с собой еще и один из пулеметов, стоявших на посту около входа, но вместе с боезапасом они весили совершенно неподъемно, оставив только возможность тащить их одни, забыв обо всем остальном.

В достатке воды и еды он нашел на кухне. Часть была приведена в негодность стрельбой и валявшимся трупом, раздавившим почти половину контейнеров со столь необходимой жидкостью. Все бы ничего, Андрей стремительно терял былую брезгливость, но вылившаяся вода смешалась с кровью, а это совсем никуда не годилось. Пришлось собирать, что осталось нетронутым. Большую часть запасов составляли консервы, неизвестно где закатанные, без марки и срока годность, только с выведенными то ли фломастером, то ли чернилами надписями, сообщавшими, что где находится. Некоторые названия были вполне съедобными, как свинина или фасоль, но вот что такое «хорпей», Андрей понятия не имел, как и про «глорсс». Одну такую он открыл любопытства ради, обнаружив там вполне съедобную массу из желе с кусочками мяса малопонятного цвета, но по вкусовым качествам не уступавшей брюссельской капусте.

Так, нагрузившись под завязку, набрав тяжелый рюкзак и заполнив все карманы в разгрузнике, Андрей решил, что готов выступать.

Как он попал сюда в первый раз, все равно не помнил, но укрытие оказалось не настолько большим, чтобы там можно было заблудиться. Да и серьезная баррикада с пулеметами и даже одним кустарным огнеметом, служила хорошим указателем, в какой стороне искать выход. Там же, столкнув труп со свалившихся шкафов, Андрей сделал последнее приобретение в этом месте. Искатели хранили в этих шкафах специальные костюмы для вылазок на поверхность, в особо опасные места. Тяжелые и неудобные, они, тем не менее, в достаточной степени защищали искателя от многих неприятностей. Таким подарком Андрей не решился брезговать. Костюм представлял из себя комбинезон из плотной ткани, на ощупь похожей на брезент, только эластичнее, на который были нашиты металлические пластины, защищавшие руки и ноги. Торс защищал широкий бронежилет, спускавшийся ниже пояса. Сверху на все это была натянута маскировочная сеть, вручную сделанная из какого-то тряпья, да на голову предназначался полный шлем, совмещенный с противогазом. Весила вся эта красота не меньше тридцати килограмм, но в ней Андрей почувствовал себя гораздо безопаснее, чем в прежней куртке на искусственном меху. Хотя и ее он тоже не стал выбрасывать, аккуратно свернув и сунув в рюкзак.

– Ну что же, – обернулся он на прощание к зеву туннеля, уводившего к жилым помещениям, – если я в самом деле виноват, простите, коли можете. Я еще ничего не знаю о вашей жизни и вряд ли когда-нибудь узнаю.

Отворив железную решетку, перекрывавшую дорогу, он вспугнул какое-то животное, сидевшее там, которое тут же пронзительно запищало. Включив фонарь, Андрей посмотрел на нежданного посетителя. Большая белая крыса, почти полностью лысая, не считая пушистого хвоста, сидела в метре от решетки, тараща красные и злобные глазки и обиженно вереща. Присутствие человека ее ничуть не пугало, она даже не думала прятаться, попав в луч фонаря, только зажмурила глаза и потерла мордочку трехпалыми лапками. Несколько ее товарок выскочили из темноты, принюхиваясь к новому запаху. Сколько их здесь было, еще прятавшихся в темноте, трудно было предположить, только теперь уже Андрею было все равно.

Крысы же с не уменьшающейся враждебностью смотрели на последнего человека в этом месте. Запах свежей крови и тепло влекли их, как последних алкашей к бутылке водки. Им предстоял большой пир, а Андрей им мешал. Они были больше падальщиками, чем хищниками, и не решались атаковать такое крупное существо, к тому же чуя знакомые запахи металла и пороха. Зачем рисковать, когда можно просто обойти стороной и подождать. Умные зверьки уже давно сообразили, что все живое когда-нибудь станет их пищей, рано или поздно, надо только ждать…

– Пошли! – прикрикнул на них Андрей и кинул в крыс пустой гильзой.

Одна, в которую гильза попала, отскочила, яростно вереща, но остальные только распушили усы и зашипели на Андрея, вертикально подняв хвосты. Такого отпора он не ожидал и даже растерялся. Не найдя ничего лучше, он стащил с плеча автомат, переключил его на одиночный режим, прицелился и выстрелил. Одна крыса, самая большая из всех, просто разлетелась в клочки от прямого попадания. Остальные, забрызганные ее кровью, бросились врассыпную. Передернув затвор, Андрей немного успокоился. Все же он оказался сильнее. Секунду спустя, увидев несколько пар маленьких глаз, светящихся красным в темноте, понял, что ошибся. Крысы никуда не делись, а остались ждать. Ждать и готовится, как показалось испугавшемуся Андрею, чтобы легче на него напасть. Ноги сами пошли быстрее, подгоняемые тихим попискиванием и шебуршанием у него за спиной. Сначала Андрей старался не обращать на это внимание, но обернувшись, увидал за спиной, как показалось со страху, несколько сотен белых усатых морд.

– Пошли прочь! – заорал он со страху, сдернув автомат и полоснув очередью по стае.

Тоннель тут же наполнился грохотом выстрелов и пронзительным писком разбегавшихся крыс. Пули вышибали крошку из бетонного пола, с визгом рикошетили или рвали небольшие белые тушки с неприятным чавканьем. Выбросив разряженную обойму, Андрей бегом бросился к выходу. Кустарно спаянные железные ворота были настежь распахнуты и у входа, вцепившись в рукоять механизма открытия ворот, лежал труп с рваными пулевыми отверстиями в спине. Когда Андрей пробегал мимо, из одной такой дырки высунулась испачканная кровью крысиная морда и удивленно посмотрела ему вслед.

Выскочив из тоннеля, Андрей пробежал еще несколько шагов, поскользнулся и с шумом повалился на землю, больно ободрав щеку. Так и лежал некоторое время, просто стараясь отдышаться и прийти в себя. Перед глазами в темноте плыли какие-то радужные пятна, приобретая невероятные очертания, но тут же исчезая прежде чем мозг успевал их воспринимать. Когда же глаза снова привыкли к темноте, Андрей не нашел в себе сил встать и поднялся, придав своему телу сидячее положение. Опустив на глаза окуляры ПНВ, он попытался разобраться, где же оказался. Явно какая-то лестничная площадка, которая когда-то соединяла лестницу, ведущую вниз, с лестницей, ведущей вверх. Только вторая развалилась на несколько кусков и засыпала проход, а по первой он только что поднялся. Стены перед ним не было, ее заменила толстая стальная дверь с кодовым замком. Андрей попытался ее открыть, но кто-то раньше него это пытался сделать, изо всех сил заехав по панели ввода прикладом, так, что кнопки разлетелись в стороны, теперь ее только динамитом и можно открыть. Справа от него, прислонился спиной к стене еще один труп искателя, пытавшегося сбежать, но неудачно. Может, именно он и сломал замок. Все лицо было изуродовано так, что остатки противогаза перемешивались с лоскутами кожи и рваными кусками мышц.

Подивившись собственному цинизму, Андрей кивнул трупу головой и поздоровался. И труп кивнул в ответ. Даже если бы он встал и кинулся на него с желанием выгрызть мозг, Андрей бы не так испугался, но этот кивок был подобен ушату ледяной воды, вылитой ему на голову. Вскочив, он прижался к противоположной с тене, второпях пытаясь одновременно вытащить новый магазин и вставить его в автомат, забыв, что на другом плече у него болтается еще один, уже заряженный. Труп больше не шевелился, но его все равно колотила дрожь до тех пор, пока из кровавой каши на лице с писком не показалась крысиная морда. Сыто запищав, крыса вылезала, отчего голова крутилась во все стороны.

– Ах ты, шельма, – облегченно прошептал Андрей, чувствуя, как у него подкашиваются ноги, – так ведь человека и до инфаркта довести можно.

Крыса его не слушала, сцепившись с товаркой, тоже забравшейся на голову к трупу. Что-то делили, но Андрей не хотел вникать, что именно. Единственное, что они сделали полезного, так это показали ему дорогу. Труп сидел, спиной прикрыв небольшой лаз, куда вполне можно было пролезть, если снять рюкзак. Борясь, зверьки сдвинули тело, открыв краешек. Оттолкнув тело, отчего крысы возмущенно запищали, Андрей снял ПНВ и посветил фонариком. Путь не очень длинный, всего метра три или четыре, без ответвлений.

Сняв рюкзак, Андрей карабином прицепил один конец веревки к лямке, а второй оставил в руке. Не большая радость ползти на животе по холодному и мокрому полу, но другого пути никто не предлагал, а вечно тут торчать ему не хотелось. Костюм сковывал движения, отчего ему показалось, что он ошибся с расстоянием, что там не три метра, а все сорок три. Выбравшись оттуда, он немного посидел, а уж потом стал вытягивать рюкзак, как почувствовал, что щеку словно лижут. Одна из крыс как-то умудрилась влезть к нему на плечо и теперь слизывала кровь из ссадины на щеке. Закричав, Андрей схватил тварь за шкирку и сорвал с себя. Такая же белая крыса, размером с небольшую кошку, злобно верещала, пытаясь вцепится ему в палец. Не выдержав, он отшвырнул ее подальше.

И думать сразу же о ней забыл, как она сама напомнила. Пронзительный писк, полный боли и страха, разрезал воздух, больно отдавшись в ушах. Обернувшись, Андрей увидел крысу, висевшую на расстоянии метров двух от пола, крутившуюся, как на сковородке и пронзительно верещавшей. Воздух вокруг нее дрожал, как от жара, но тепла Андрей не чувствовал. Наконец, тушка лопнула, а пространство вокруг волнами разошлось в стороны, толкнуло даже Андрея, отчего он упал на пол.

– Что еще за напасть? – неуверенно спросил он вслух, поднимаясь. Сейчас все выглядело как обычно, только вот в центре комнаты теперь он заметил одну особенность. Везде пол вытерся до совершенной неузнаваемости, заваленный каким-то мусором, осколками и пучками какой-то дряни. А в центре девственной чистотой блистала серая плитка, будто только что вымытая. Проверять, способна ли эта гадость сработать во второй раз, Андрею не хотелось. Зато, вытащив рюкзак и сняв ПНВ, чтобы оттереть пот со лба, он разглядел надпись, не замеченную сразу. Кто-то аккуратными печатными буквами вывел светящейся краской слева от лаза «Берегись аномалии!» В ПНВ ее заметить не получилось, потому что слова таяли даже в свете фонарика.

– Они бы еще в соседней комнате это написали, – сплюнул Андрей, одновременно и разозленный, и испуганный. Ведь просто чудо, что он узнал об аномалии раньше, чем в нее наступил.

Выйдя из этих комнат, он оказался в большом и высоком зале, поделенном колоннами на небольшие квадраты и с анфиладой переходов примерно на высоте второго этажа. Часть колонн свалилась вместе с мостками, образовав завалы, за которыми вполне мог спрятаться человек. В приборе ночного видения он не видел ничего живого, даже ни одной крысы. Надеясь, что не ошибся, Андрей пошел в сторону видневшегося выхода. Здесь тоже пытались обжиться, но неудачно. Несколько брошенных и рваных палаток с пепелищами костров на мраморном полу – все, что осталось от этих попыток. Пройдя через просевшую баррикаду из ящиков и мешков, усыпанную заржавевшими гильзами, он впервые осознанно посмотрел на открывшееся над головой небо.

Многие пытались представить ощущения, что испытывает существо, впервые в своей жизни увидевшее небосвод над головой. Только никто никогда не мог представить, что этот брошенный взгляд может разочаровать. Что там можно увидеть? Солнце и облака или звезды и Луну? А если ничего там нет. Совсем ничего, просто дыра, в которой взгляд проваливается, лишенный возможности хоть за что-то зацепится. Ничего, к чему человек стремится, там нет. Нет ни светил, ни этих крошечных точек света, всегда манивших к себе человека своей таинственностью и светом. Пустота, которая только пугает, лишенная надежд и мечтаний, прижимающая сущность существования к одной только плоскости, горизонтальной поверхности этого бессмысленного мира, зажимающая надежды вырваться в твердом кулаке, душившая их и с корнем вырывая из самого сердца.

Подавленный, Андрей опустил глаза. Это было даже тяжелее, чем его вообще не видеть. Лучше уж смотреть только на землю и заниматься более приниженными делами. Например, найти дорогу до этого Автостроителя, по пути не погибнув. Отойдя к стене здания, он присел за корпусом большого грузовика и достал планшетку с картой. Там не был указан ни север, ни юг, а только у занимавшей центральное место значка укрытия были четыре стрелки, одна из которых показывала прямо на значок Автостроителя. При этом у каждого значка стояли какие-то цифры.

Приподняв голову, Андрей осмотрелся. С ПНВ карту не почитаешь, поэтому приходится пользоваться фонарем, а свет может кого-нибудь привлечь. Но вокруг чисто, можно работать дальше. Что там со значками… как-то ведь они ориентировались. И где, собственно, север, компасом ведь пользовались. Вспомнив о компасе, он вытащил из кармана разгрузника один такой, снятый с тела Тирера. Открыв его, он увидел же обозначения вместо обыкновенных сторон света, что и на карте. Сейчас стрелка показывала ему за спину, указывая на обратную дорогу в укрытие. Значит, она не указывает на север!

Теперь Андрею все стало понятно, чтобы не заблудится, искатели так помечали укрытие, ориентируя стрелку на него. Повернувшись таким образом, чтобы стрелка указала на те же деления на круговой шкале компаса, что и отмечены на карте, он нашел направление. К сожалению, если идти по прямой, то путь указывал прямо на стену здания на другой стороне улицы. Все облеплено текучей гадостью и стоявшее градусов на тридцать кривее своего соседа, оно не обещало приятной прогулки. Вздохнув, Андрей убрал планшет, компас и фонарь, снова включив прибор. Подобрав автомат, он решил идти в обход.

Дорога тоже не была особенно ровной, да если честно, дорогой это вообще нельзя было назвать. Больше походило на кучу набросанных камней, перемешанных с металлическими конструкциями самых различных форм и размеров. Андрей даже натолкнулся через километр своего пути на огромный башенный кран, наполовину погребенный в грязи и обломках, но все еще возвышавшийся над землей метров на восемьдесят. На стреле крана болтались какие-то мешки, похожие на шары, только метров восемь в диаметре. На всякий случай прижавшись к стене, Андрей обошел это чудо, надеясь, что хозяин этих мешков его не заметит и все пойдут своей дорогой.

Свернув в первый же переулок, попавшийся по пути, он чуть не свалился в пропасть, которая начиналась так резко, что даже кирпичная стена по левую руку не обвалилась, а еще с метр шла над пропастью, постепенно разрушаясь. Время от времени от нее отваливались кирпичи и падали вниз без всякого шума. Андрей, глянув на десятиэтажное здание, вот так вот висевшее на краю, скоро все должно туда свалиться. И вот, что плохо, чтобы добраться до Автостроителя, через эту пропасть надо перебираться. Значит, где-то искатели смонтировали если не обходной путь, то хотя бы какой-то мостик, чтобы можно было перебраться.

Выйдя обратно на главную дорогу, как он назвал эту просеку между развалами зданий, Андрей задумался, а не мог ли он пройти раньше это место, просто не обратив на него внимание. Черт, он ведь вообще не знает дороги, только примерное местоположение по карте, а тут каждый шаг важен. Вот если бы Мясник жив остался, он ведь знал дорогу. В два счета дошли бы.

Из-за опор крана выскочил жуткого вида монстр, покрытый густой черной щерстью и с большими, как у слона, ушами. Передвигался на четырех длинных и высоких лапах, время от времени вставая на задние и опираясь на мощный хвост. Плоская голова, практически лишенная выступавших челюстей, повернулась в сторону Андрея. Монстр его заметил и собирался перекусить.

И думать забыв о дальнейшей дороги, Андрей покрепче взялся за автомат, пытаясь прицелится в голову. Монстр несколько секунд неуверенно перебирал лапами, словно раздумывая, а потом прыгнул сразу на несколько метров вперед. Андрей выстрелил, но пули ушли в пустоту, даже не задев чудище. А монстр, хлопая ушами как флагами, снова прыгнул. Теперь между ними оставалось всего несколько метров, ровно один прыжок этой твари. Убежать точно не получится, догонит в несколько прыжков. Андрей попытался отступить, успев даже сделать несколько шагов, когда монстр снова прыгнул, но теперь он все же попал в мушку прицела. Е жалея патронов, Андрей всаживал в стремительно летящее тело пулю за пулей, не зная, сколько раз попал, а сколько промахнулся. Монстр рухнул к самым его ногам, судорожно дергая длинными и тонкими лапами, сломанными из-за неудачного падения. Не меньше десятка пуль пробило тело в разных местах, но он все равно еще был жив. Прицелившись в голову монстра, Андрей снова нажал на спусковой крючок. Очередь разбила череп и оборвала мучения животного.

Сразу сменив магазин, Андрей побежал дальше, стремясь как можно быстрее уйти от этого места. Шум стрельбы наверняка привлечет к себе внимание других тварей, поэтому оставаться там и раздумывать, куда идти дальше, явно не стоит. Не успел он убежать и на сотню метров, как в воздухе пронесся звук, словно кто-то играл на роге. Он даже остановился, прислушиваясь, не почудилось ли ему. Кто тут мог играть на таком древнем музыкальном инструменте, не опасаясь привлечь внимание монстров. И играли, наверное, услышав его стрельбу. Может, помощи просят, а может, объявляют выезд на охоту. Вот ведь попал, вечно не везет. Если будут охотиться, то на открытом месте он не спрячется. С такими мыслями Андрей забежал в ближайшую дверь и поднялся на пару этажей. Вышибив дверь в одну из квартир, заставленную странной, если не сказать больше, мебелью, он подошел к окну, где открывался вид на дорогу. Пока все было чисто и можно было оглядеться. Дом был явно не постройки его времени, с полукруглыми потолками и маленькими арочными дверьми, при входе в которые приходилось нагибать голову. Мебель, точнее, ее еще не сгнившие остатки, предназначались явно не для человека, слишком узкие сидения и низкие спинки. Присев, Андрей снова выглянул в окно. И вовремя. На разбитом асфальте стояли три всадника на лошадях. Лошади были почти нормальными, если не считать того, что они были лысыми и формой головы больше походили на собак.

В отличие от них, сами всадники производили противоположное впечатление. Выглядели они великолепно. Высокие и стройные, с длинными волосами, завязанными в косы, и аккуратными чертами лица, одетые в свободные одеяния, они, казалось, совершенно не чувствовали холода. Все трое собрались в круг, не слезая с лошадей, что-то обсуждая. Андрей даже залюбовался их стройным видом и плавными, точными движениями, так отличавшихся от рубленых движений искателей, закутанных в одежду и броню, когда понял, что в комнате он не один. За спиной тихо скрипнула тетива и Андрея тихо окликнули.

В двери, которую он оставил за спиной, стоял еще один такой всадник, теперь спешившийся. Натянув большой лук, он держал Андрея на прицеле, холодно улыбаясь. Непонятно, как он его обнаружил, но теперь ему достаточно было расслабить пальцы, чтобы выстрелить.

– Сдаюсь! – только и оставалось, что сказать эту фразу и поднять руки.

Лучник, похоже, не понял, что ему сказали и крепче взялся за свое оружие. В ПНВ хорошо было видно облачение воина. Высокие кожаные сапоги, верх которых терялся под длинной стеганой накидкой, опускавшейся ниже колен. Перепоясанный большим и богато украшенным поясом, а на груди обычный разгрузник, укрепленный аккуратно нашитыми металлическими пластинами. На голове был распиленный мотоциклетный шлем, разукрашенный светящимися даже в спектре ночного канала красками. Лицо можно было даже назвать красивым, если бы не ясно читавшаяся злоба.

Воину, похоже, не понравилось, что его рассматривают, и он рявкнул что-то приказным тоном. Язык Андрей не понял, но интонации разобрал достаточно хорошо, ему приказывали стоять смирно. Выпрямившись, он заложил руки за голову, устав их держать на весу. Примерно в это же время в комнату вошли еще двое, наверное, те, которых он видел на улице. Недоверчиво посматривая на стоявшего Андрея, они тихо что-то спросили у воина, державшего его на мушке. Одеты они были примерно так же, как и первый, только держались с большим достоинством. Один из них, подошел к Андрею и сорвал с глаз ПНВ, лишив его возможности хоть что-то видеть. Андрей хотел что-то сказать, спросить, как быстрый и сильный удар лишил его сознания.

***

– Нет, давайте просто признаем, что мы заблудись, – не выдержал, наконец, шедший головным солдат и остановился у развалин большого завода, к которому они подошли.

Пропускной пункт завода выглядел не совсем рассыпавшимся, даже крыша еще уцелела, но ворота уже рухнули, железной кучей накрыв стоявший прямо под ними автомобиль. Находившийся чуть впереди корпус здания выглядел гораздо более пострадавшим, с рухнувшей в нескольких местах стеной, и торчавшими повсюду обломками развалин постарше. В снайперский прицел ни на крыше, ни во дворе ничего живого видно не было, поэтому можно было задержаться.

Опустив оружие командир отряда посмотрел на своих людей. Экспедиция не задалась с самого начала. Винтокрыл, на котором с ветерком предполагалось добраться до точки возврата, а оттуда уже пешком выдвигаться к месту назначения, сбили гоблины из реактивного гранатомета едва ли не в самом начале. Последовавшую затем атаку в месте падения машины, конечно, отбили, но большая часть груза и несколько человек погибли в ходе крушения. Путь пешком через зараженные и местами аномальные территории тоже не принес ничего, кроме траты боеприпасов и гибели еще двух человек. Это можно было пережить, но один из погибших оказался картографом. Его утащили упыри, а вместе с ним и карты территорий, так что последние восемьдесят часов отряд пробирался сквозь развалины практически в слепую.

Люди уже устали, припасы подходили к концу, а окончания пути не было даже видно. Непонятно было, даже где отряд находился, не то, что куда идти дальше, чтобы выполнить задание. Оставалось только надеяться, что вскоре они выйдут к какому-нибудь населенному пункту, где смогут определиться с местоположением.

– Ладно, часовой перерыв, – махнул командир рукой, – а потом будем решать, идти дальше или возвращаться назад. Хайл, Гор, проверьте помещение.

Гор, пулеметчик отряда, кивнул Хайлу, что прикрывает. Тот, подойдя к двери КПП, подождал, пока отряд рассредоточится, беря под контроль периметр, а потом уж распахнул дверь мощным толчком. Ржавый замок с мясом вылетел из двери, и наружу вывалилось тело. Хайл отскочил на всякий случай, но Гор так и не выстрелил, успев заметить, что это труп.

Труп был относительно свежей, вряд ли больше года здесь лежал. Зеленоватый оттенок кожи, широкие скулы, низкий лоб и торчащие из-под губ зубы выдавал его происхождение, но солдатам не в первой видеть в этих местах орков и им подобных, и это их не интересовало. Гораздо более занимательной была рана, убившая урода. Огромная рвана дыра до самого позвоночника, с торчавшими осколками ребер. Внутренностей не было, их кто-то тщательно выгрыз, не забыв даже о мозге в голове, разворотив затылок.

– Упыри? – поинтересовался Хайл, отходя от тела.

– Вряд ли, упыри жрут все подряд, не обращая на кости внимания. А это аккуратный гад попался. Орк, наверное, еще жив был, когда его жрать начали, – решил командир, – вы тут, ребята, аккуратнее, может, тут еще где этот хищник бродит.

Гор кивнул и, держа на весу тяжелый «Харбор», первым вошел внутрь, Хайл скользнул следом. Первое время все тихо было, а потом послышались рубленые очереди «Харбора», иногда прерываемые стрекотней винтовки Хайла.

Командир включил рацию и вызвал ребят на связь.

– Что там у вас такое? Почему стрельба без предупреждения?

– Все нормально сэр, – из наушника раздался грубоватый бас Гора, – тут орков целое кладбище в подвале, падальщиков разгоняем. Сэр, тут не только воины, а еще женщины и дети. Вход был перекрыт, они словно пытались спрятаться. А потом тут кто-то бойню учинил. Почти ни одного целого тела.

– Зачем в подвал-то спустились? – удивился командир, – мы сюда не жить пришли, а переночевать. Наверху чисто?

– Относительно, там еще два или три тела. У них тут вроде храма что-то было сверху. Кости какие-то… Хрень, в общем.

– Ладно, это не наше дело, я завожу людей.

– Встречаем, – после этих слов Гор прервал связь.

Командир махнул рукой и первым зашел внутрь. КПП был очень даже большим помещением, разделенным на восемь или десять комнат. Завод, наверное, имел большое значение, потому что здесь вполне можно было некоторое время автономно существовать. Об этом говорила двойная дверь, причем вторая была с бойницей и на серьезных креплениях, ныне почти рассыпавшихся. Орки здесь навели свои порядки, выкинув кровати и прочие предметы мебели, разломав несколько стенок и намалевав повсюду свои символы и какие-то ритуальные знаки. Пол был расчерчен кругами и знаками, а в самом центре стоял грубый железный прут, погнутый в двух местах, сверху донизу облепленный черепами. Рядом с шестом лежало тело орка в ритуальных одеяниях, сломанное пополам и все изгрызенное. Чуть поодаль валялся падальщик, застреленный Хайлом.

– Убрать трупы и можно располагаться, – велел командир, – А где эти двое?

– Мы здесь! – Гор с Хайлом вышли из-за поворота, держа оружие за плечами.

– Отлично. Где подвал?

– Там, – Гор указал себе за спину.

– Вот сейчас ноги в руки и забаррикадируйте его. Кан, помоги им.

Втроем солдаты снова скрылись, загремев какими-то обломками, стаскиваемыми ко входу в подвал. Командир же не давал остальным покоя, пока не проверили периметр, убрали все тела, валявшиеся в комнате, устроили несколько сторожевых точек и расставили часовых. Только после этого он объявил привал.

Собрав весь мусор, который мог гореть, солдаты быстро собрали небольшой костер, над которым повесили котелок, набив его остатками консервов. Тушенку есть гораздо приятнее, когда она согретая. Все, свободные от постов, собрались вокруг весело пляшущего огня, греясь и каждый думая о чем-то своем. Через некоторое время вернулись посланные баррикадировать подвал солдаты, присоединившись к общему кругу.

– Что ж, пора решать, что делать дальше, – первым выразил общую мысль командир отряда, – нам надо либо дальше идти вперед, либо сдаться и попытаться вернутся. У кого какие мнения?

Демократические порядки вообще редкость в армии, а уж такой вольный разговор с солдатами, причем предложение обсудить будущее операции с командиром на равных, с таким солдаты еще не сталкивались. Хотя, в подобном случае, когда командир отличался от своих подчиненный только тем, что носил погоны другой формы, когда общая напасть грозила всем без разницы, кто какого звания, тогда можно было и спрашивать общее мнение. Это только со стороны кажется, что решения командира всегда правильны и непреклонны, на самом деле это такие же люди, просто поставленные выше рядовых солдат для большей координации действий. И они могли точно так же ошибаться, беря на себя больше ответственности.

И вот сейчас командир эту ответственность с себя снимал, давая возможность солдатам решать самим. Потому что неправильное решение, принятое в одиночку, наверняка стало бы гибельным для отряда. И каждый это понимал.

– Я считаю, стоит вернуться, – первым подал голос Гор, – назад дорогу мы знаем, а вот вперед у нас даже ориентиров нет. Вернемся, подготовимся лучше и снова выйдем. А так только погибнем зря и пользы делу не принесем.

– Сдаться предлагаешь? – возмутился один из автоматчиков, – Чего нам надо? Патроны есть, еда есть, а все остальное и так найдем. Если натолкнемся на людей, то и дорогу узнаем.

– А если не натолкнемся? – спросил кто-то еще, – Уже сколько идем, а кроме тварей и трупов ничего не видели. Света в конце тоннеля тоже не заметно. Я за то, чтобы вернутся.

Очень скоро мнения отряда разделились. Примерно половина отряда была за то, чтобы после перерыва двинуться вперед, не взирая ни на что. Это были в основном молодые ребята, гордые и не желавшие сдаваться, считавшие любые препятствия созданными только для того, чтобы их преодолевать. Остальные же были за то, что более разумным будет вернуться, получить подкрепления, пополнить припасы и только после этого начать вторую попытку. За это в том числе были самые опытные ветераны армии, которых в отряде, к сожалению, было очень мало. Они знали, когда следует отступить, а когда пытаться идти напролом.

Снова дилемма. Все равно командиру брать последнее слово. И в любом случае почти половина отряда будет недовольна этим решением. А разлад в отряде – иногда хуже, чем пустая обойма в момент нападения мутантов.

– В общем, предлагаю так, – решился, наконец, командир, – предлагаю альтернативу. Еще двадцать часов идем вперед, если никого не встретим, разворачиваемся и возвращаемся домой. Все согласны?

Согласны были не все, но все же большую часть отряда такое решение устроило, угодив и первым, и вторым. Решив, таким образом, вопрос, командир отправил людей на боковую. Уставшие и измотанные, солдаты, насытившись похлебкой с костра, быстро уснули.

Только самому ему не спалось. Может, чутье, а может просто расшалившиеся нервы не давали покоя усталому телу. Казалось, что вот сейчас должно произойти что-то непоправимое и очень плохое. Ворочаясь с боку на бок, он пытался заснуть, но в результате устал только еще больше. Не выдержав, он решил отказаться от бесплодных попыток и встать. Скатав спальный мешок и подвесив его к рюкзаку, пошел проверить посты, тем более, что скоро смена и придется будить людей.

Часовой у двери бодрствовал и доложил, что все тихо, только крысы несколько раз пробегали. Второй часовой находился у баррикады, перекрывшей проход в подвал. У него тоже все было в порядке. Кто-то там шуршал время от времени, но казалось, что это падальщики вернулись к своему занятию. Третий часовой был у единственного не до конца заложенного окна, выходившего во внутренний двор завода. К нему командир подошел уже с полегчавшим сердцем, почти убедившись, что все его страхи оказались напрасными.

– Что, Хайл, спим? – в полумраке от единственной горящей свечи, стоявшей на подоконнике, часовой стоял, прислонившись к стенке, но не вскочил, услышав фразу командира.

– Ну, сейчас я тебе устрою, – пробурчал командир себе под нос, подходя к нему ближе, – Спим на посту!

Хайл не отреагировал даже на такой грубый окрик у него под ухом, от которого вскочил даже последний соня. А от тычка в плечо он покачнулся и упал. Испугавшись, командир включил нашлемный фонарь, осветив тело часового. Со спины тот выглядел нормально, но когда его перевернули, то вместо лица у Хайла оказалась сплошная дыра с запекшейся кровью по края. Кто-то или что-то с невероятной силой пробило черепную коробку и начисто выгрызло мозг, выскребя череп изнутри до белизны.

– Тревога! – заорал командир, поднимаясь.

Солдаты, вскакивая со своих мест, сначала не понимали, что произошло, но увидев тело и услышав рассказ командира, как он это обнаружил, непроизвольно оглядывались и покрепче сжимали оружие.

– Собираемся, – велел командир, выглядывая в окно, – надо уходить отсюда.

Было непонятно, кто же все-таки сожрал часового, но узнавать об этом никому и не хотелось. Прожив здесь всю сознательную жизнь, быстро учишься, к каким бедам приводит любопытство. Существуют такие вещи, с которыми лучше не сталкиваться, а столкнувшись, не стоит пытаться их понять, а просто уходить, пока еще цел.

Приказ был ясен и короток, и времени на его выполнение много не потребовалось. Солдаты быстро собрали скатки, рюкзаки и свое оружие.

– Возвращаться не будем, – твердо сказал командир, – не хватало еще такую тварь с собой на хвосте домой притащить. Пойдем через завод, а там видно будет.

Вышедший первым Гор сообщил, что все чисто. Остальные цепочкой по два пошли за ним. Командир немного обогнал отряд и пошел рядом с Гором. Исходя из правил маскировки, фонари потушили, чтобы не привлекать лишнего внимания. В спектре ночного канала у каждого солдата на правом рукаве поблескивал маячок. Их ставили, чтобы в бою не перепутать своих и чужих, потому что знаки различия в ночном бою практически стирались.

Завод же был просто огромен. Парковка перед первым корпусом была примерно на три или четыре сотни мест. Приходилось идти с большой осторожностью, покрытие в нескольких местах треснуло, открыв узкие, но глубокие трещины, на первый взгляд невидимые под тонким слоем песка и пыли. Полному обзору еще мешали остовы машин, больших грузовиков, так и оставшихся на парковке. Часть полностью сгнила, рассыпавшись на отдельные конструкции, но некоторые еще возвышались присыпанными песком коробами над парковкой. Взявшийся непонятно откуда слабый ветерок колебал отдельные детали и обломки, поскрипывая ими и тихо завывая в здании корпуса.

Сам корпус выглядел так, словно там собирали самолеты. Огромный, высотой этажей в пять, с крошащимися бетонными стенами, в которых были большие окна, собранные из десятков стеклышек, забранных в одну металлическую конструкцию. Сейчас большая часть стекол была выбита, отчего здание выглядело еще более диким. Командир вел отряд к большому провалу в стене. Когда-то часть крыши рухнула, но не в зал, а крепления не выдержали только с одной стороны. Оставшейся несущей стена не выдержала и рухнула, вывалившись наружу огромной россыпью блоков и обломков. Внутри еще можно было разглядеть остатки сборочных конвейеров, станков и контейнеров с деталями или уже готовой продукцией. Крыша рухнула несколькими кусками, скомкавшись в кучи высотой до десятка метров, поэтому картинка была очень неточной.

С трудом пробираясь по раскатывающимся под ногами камнями, отряд зашел внутрь. Подавленные солдаты оглядывались по сторонам, в любую минуту ожидая атаки.

Здесь, наверное, на самом деле монтировали самолеты или что-то похожее на них. Чуть дальше от свалившейся крыши, на которую забрались солдаты, в темноте проглядывались очертания четырехкрылой машины, сорвавшейся с креплений и лежавшей в куче монтажных конструкций.

– Сэр, дальше не пройти, – крикнул сверху один из разведчиков, посланный вперед, – Там завал метров двадцать высотой, а потом обрыв. Там разлом с километр глубиной. Но край около того конца корпуса пролегает. Можно обойти.

Командир вздохнул. Ну, вот почему все складывается не так, как загадываешь. Почему каждый раз все так сложно…

– Подожди, сейчас посмотрим, что там.

Поднявшись к разведчикам, он сам подошел к завалу. Остатки стены, сложившиеся под собственным весом. Пробраться наверх еще можно, разведчики даже оставили маркеры, где легче подняться, но вот сразу за ним открывалась глубокая пропасть шириной в добрые сто метров. На другом конце можно было разглядеть какие-то развалины, но что конкретно, мощности ПНВ не хватало.

– Ладно, пойдем в обход, – согласился командир, – передайте всем, чтобы строились.

– Движение! – крикнул один из солдат у кромки крыши. Прицелившись из своей лазерной винтовки, он присел на одно колено, выцеливая что-то мелькнувшее среди развалин.

– Что там такое? – командир сам подошел к поднявшему тревогу солдату, но тот промычал что-то неопределенное, что и сам толком разглядеть не успел.

– Нехорошее здесь место, очень нехорошее, – сказал один из ветеранов, – уходить отсюда надо, как можно быстрее.

– Нам идти в ту сторону, – резонно напомнил командир, снимая с плеча свою винтовку. «Умный» снайперский прицел мог совмещаться с прибором ночного видения, давая гораздо более четкую картинку.

В перекрестье прицела были видны здоровые станки, покосившееся и поломанные, остатки конвейерной линии и монтажные конструкции, погнутые и разломанные весом рухнувшей машины. Но ни единого движения, ни одного живого существа.

– Ничего не видно, – сдался, наконец, командир, – хорошо бы разведку выслать, но времени нет. Пошли, ребята, раньше везло и сейчас получится.

Только теперь отряд он построил шеренгой по три человека в ряд. Так можно было быстрее проскочить опасное место, если оно действительно такое.

Спустившись вниз, командир повел отряд прямо по линии конвейера. По нему когда-то поставляли части таких машин, остатки некоторых еще лежали на ленте. Тихо переговариваясь, солдаты нервно озирались, словно чувствовали опасность. Хотя странно, ничего не заметно, все тихо.

Обойдя завалившийся на бок сборочный автомат, солдаты увидали первого из местных. Скелет с болтавшимися остатками одежды намертво вцепился руками с автомат, словно хотел на него влезть. В нескольких шагах валялась уже заржавевшая винтовка, а пол вокруг был засыпан гильзами. С одной стороны, это хороший знак. Скелеты, не рассыпавшиеся от времени, обычно встречаются недалеко от поселений. Обычно это останки собирателей, воинов или просто заблудившихся местных. Правда, с другой стороны это знак очень дурной. Его что-то убило, а значит, это что-то вполне могло остаться здесь.

– Не задерживаемся, – велел командир, дважды приказав продолжать движение, – надо убираться отсюда.

– Движение! – снова закричал шедший передовым солдат.

Остальной отряд мигом рассыпался из походного положения, чтобы не служить удобной мишенью. Каждый старался залечь поудобнее, подыскивая укрытие от вражеских выстрелов.

Лежа на животе, командир знаками показал, чтобы без его команды огонь не открывали. Сам же, держа оружие в боевом положении, прополз вперед, чтобы увидеть причину тревоги, уже готовясь к тому, что снова увидит лишь пустоту и развалины. К его сожалению, он ошибался. Покачиваясь и вытянувшись в полный рост, к ним шли десять или двенадцать созданий, отдаленно напоминавших людей. Высокие и стройные, с непропорционально длинными конечностями, бледные, почти белые и чуть светящиеся, они, наверное, даже не заметили солдат.

Командир переключил оружие автоматического режима на одиночный, прицелился и выстрелил. Пуля ударилась в землю в шаге от существ, но те даже не обратили на это внимание. Тогда он выстрелил еще раз, но снова никакой ответной реакции. Только количество их увеличилось, уже по трех десятков, которые едва умещались в видимую картинку.

– Прострелю первому колено, может тогда одумаются, – решил про себя командир, немного пугаясь такой безбоязненной походки. Вот у него самого не хватило бы духу вот так идти на заряженный автомат.

Прицелился он точно, мог поклясться, но медленно идущее существо даже не замедлило шаг. Тогда командир переключил на автоматический режим и полоснул очередью по идущим. Снова никакого эффекта. Никто не упал, не вскрикнул, даже не пошатнулся, когда пули влетали в белые тела.

– Огонь! – скомандовал он всему отряду в полный голос.

И солдаты словно взорвались. Все стволы работали, разряды энергетических винтовок мешались с сухой трескотней автоматов и щелканьем одиночных выстрелов снайперского оружия. И это не приносило результата. Наступавшая толпа не тормозила, не замедляла шаг, а продолжала в полный рост идти на убийственный огонь более чем тридцати человек. Казалось, им все равно, летят ли пули, или нет.

– Они неуязвимы! – не выдержали нервы у одного из солдат.

Командир так не думал. Любое существо уязвимо, но глядя на то, как лазерные лучи насквозь прорезают наступавших, а те даже не реагируют, он начал задумываться над тем, что зря он не верил в сверхъестественные силы. Прямо на него шли доказательства их существования.

– Отходим, попытаемся найти другой путь, – приказал он, – не тратить зря патроны! Им это без толку!

– Они сзади! – заорали выскочившие первыми солдаты.

Со спины на них наступала такая же толпа из неуязвимых существ, вышагивая чинно и гордо, как на параде. Отряд оказался в ловушке, выхода не было.

– На два фронта! – не растерявшись, приказал командир, – Они как-то должны дохнуть!

Только град пуль не был путем к их смерти. Противник не останавливался, съедая расстояние между ними метр за метром. Когда между стрелявшими и обстреливаемыми осталось меньше десятка метров, атаковавшие завыли. Они не вытягивали шеи, даже не меняли выражение лиц, но звук, который неожиданно появился, явно исходил от них. Его даже нельзя было назвать полноценным воем, там чудился шелест листвы, скрип железа и протяжный вой сильного ветра. Только эти звуки давили, мучили, пугали. Казалось, что весь мир схлопывается вокруг тебя, не оставляя надежды вырваться, пройти вперед, только томительная мука безысходности.

Кто-то не выдерживал, падая и зажимая уши руками, другие что-то крича, продолжали стрелять от бедра, не оглядываясь на расход патронов. Один неожиданно вырвался из стрелковой цепи и бросился на нападавших. Никто не успел ни остановить, ни задержать его.

Солдат влетел в ряды противника, размахивая ножом, но удары попадали только в пустоту, а тела, словно туман, принимали любые выпады, продвигаясь вперед. Солдат продержался только несколько секунд, как опустился на колени, а потом упал на землю. И ни один из призраков даже не остановился над телом.

Призраки… Слово, всплывшее в голове, было холодным и липким как старый труп. От него веяло смертью и могильным холодом, пугавшей до дрожи в ногах.

А призраки уже почти вплотную подошли к вставшим спина к спине людям, уже обреченным. Крики страха и отчаяния стихали, когда живые отказывались от борьбы и призраки забирали их души.

Один шел прямо на командира. Не желая проигрывать какому-то сгустку тумана, чем ближе, тем более аморфно выглядевшему, он смело бросил разряженную винтовку и выхватил пистолет. Прицелившись в голов, же не отпускал курок, пока не разрядил всю обойму. Пули проходили сквозь призрака как будто его вообще не было. Отбросив разряженный пистолет, командир потянулся за ножом, как его неожиданно сильно схватили за шиворот и потащили наверх. Задергавшись, как рыба на крючке, стараясь разглядеть нового противника, он крепко ударился коленями о холодный металл, а потом и спиной тоже.

Вывернув левую руку, он схватился за нападавшего. Обыкновенная человеческая рука, что даже удивило командира, ожидавшего чего-нибудь в духе приведений.

– Тащи его! – это живой, человеческий голос, который он сразу узнал. Это был голос Гора.

Командира втащили на остатки старого трансформатора, наполовину рухнувшего на своих соседей. На небольшой площадке, возможно, предназначенной для ремонтников или рабочих, устроились Гор и еще два солдата, успевшие втащить с собой и командира.

– Дезертиры! – ревел тот, пытаясь подняться на ноги, но никак не находя опоры, – Почему бежали! Не прикрыли спины товарищей! Расстреляю!

– Потому что надо было спасаться, а не воевать, – осадил начальника Гор, – надо выбираться отсюда.

– Есть монтажная лестница наверх, на крышу, – сказал солдат с правого края, – но едва держится. По одному лезть придется.

– Лезьте, – безучастно сказал командир, успокоившись и сразу сникнув, – Мои люди внизу и я должен остаться с ними.

– Так дело не пойдет, – отрицательно закачал головой Гор, – полезете первым, товарищ начальник, а то и в самом деле решите здесь остаться.

– Я еще твой командир, не забывай!

– Помню… Лезьте первый, командир…

Лестница вилась змейкой между двух мощных трансформаторов и на самом деле должна была выходить на крышу. Приведения внизу уже исчезли, оставив только мертвые тела солдат. Только же знали, стоит кому оказаться на земле, как призраки снова появятся.

Командир, держа в руках второй пистолет, первым шел по лестнице, а за ним, соблюдая интервалы, поднимались остальные. Лестница, насквозь ржавая, скрипела на каждом шагу, а за поручни вообще браться не стоило, тут же отваливались.

– Как у вас? – нагнулся он и посмотрел вниз.

– Все хорошо… Не останавливайтесь.

Сейчас вот выберутся на крышу, а куда потом идти? Почти без оружия и припасов. Но это потом. Сейчас главное дойти, а потом уж решать задачи по мере поступления. Задумавшись, командир не сразу понял, что ступенька не выдерживает его веса, поддаваясь и отваливаясь. Испугавшись, он отступил, но и та ступенька не выдержала всего веса человека, тоже отвалилась. Он рванулся вперед, чувствуя, как ступеньки рушатся. Солдаты, шедшие следом, тоже попытались ускориться, видя падающие сверху кусочки и обломки, но только окончательно расшатали лестницу. Опоры не выдержали и сломались. С протяжным треском вся конструкция подвернулась и начала заваливаться. В последний момент командир уцепился руками за площадку на трансформаторе, когда опора окончательно ушла из-под ног. Забравшись туда целиком, он в полном отчаянии попытался найти хоть что-то, что можно было прикрепить и сбросить вниз, как веревку. Естественно, ничего такого тут не было.

Глянув вниз, командир увидел, как один солдат, последний член его отряда, вылезает из-под рухнувшей лестницы, а на него уже набрасываются призраки.

– Держись! Я сейчас! – в отчаянии закричал ему командир, понимая, что уже ничем не сможет помочь.

Солдат внизу не показал, что что-то услышал, а отступив от приведений, выхватил пистолет и всадил пулю себе в висок. Призраки отступили от упавшего тела. А командир остался один. Перевернувшись на спину, он тоже нащупал пистолетную рукоятку, но, немного подумав, оставил ее. В трех метрах над ним была крыша, а в ней большая дырка, до краев которой, если влезть на трансформатор, вполне можно было дотянуться.

Не сдаваться. Никогда не сдаваться…

Определенное везение

Лагерь дикарей располагался на бывшей площади, когда-то общественном центре великолепного города. Сейчас от города остались малоузнаваемые развалины, смешанные с развалинами других строений и пересеченные разломами, но площадь многочисленные потрясения мало изменили. Дикари пользовались относительным спокойствием, которое давало это место. С одной стороны ее отгораживал от руин широкий разлом, напоминающий пропасть. Туда когда-то рухнуло высокая колокольня от древней ратуши, образовав что-то вроде моста, которым можно было пользоваться при определенных предосторожностях. Древний строители настолько качественно делали свою работу, что связующий раствор и материал кирпичей выдержали все потрясения, и колокольня, лишившаяся окон и часов, всего лишь потрескалась в нескольких местах. Дикари кое-как укрепили ее, заодно поставив со своей стороны ворота и пару башенок с лучниками.

С другой стороны подходы к площади перегораживали развалины и обвалы, образуя почти непроходимую стену, за которой было достаточно просто приглядывать. Те подъезды и переулки, через которые можно было пройти, были тщательно забаррикадированы и охранялись.

На самой площади единственным обжитым зданием являлся муниципалитет, или как его называли строители. Важное и богато украшенное здание потеряла большую часть прежнего лоска, непритязательно глядела на унылый мир обшарпанными стенами, лишившихся украшений и облицовки, сбитыми с крыши статуями и балконами, провалившимся наполовину куполом, на шпиле которого теперь торчала виселица для преступников и врагов племени. Несколько подвешенных тел временами качались, но не из-за ветра, которого почти не бывает, а из-за крыс, дорвавшихся до дармовой мертвечинки и с таким азартом разрывая мясо, что шатали трупы, а иногда сами не удерживались и с пронзительным визгом падали вниз.

Еще одной причиной, по которой дикари обжили это здание, были большие и глубокие подвалы, заставленные вначале шкафами и непонятной техникой с большим количеством проводов и дисплеев. В шкафах и нашли остатки амуниции, которыми и нарядились к уже имевшейся одежде. А весь ненужный металлолом пошел на выброс, как ненужный хлам. Сейчас в этих подвалах дикари устроили убежище, но жить там не любили, предпочитая открытый воздух и пустое небо. Возможно, это было наследие генетической памяти, оставшейся от предков, живших еще в прежнем мире, среди лесов и звездного неба, наслаждавшихся жизнью, бьющей ключом. Поэтому остатки их потомков жили под открытым небом, в собранных из разного мусора домиках и палатках.

Когда отряд охотников возвращался с вылазки, везя добычу, их, как принято, высыпались встречать все свободные от работы члены племени. В основном, женщины, дети и старики. Старели дикари медленно, рассказывали, что раньше их предки не старели вообще, так и оставаясь молодыми весь отведенный им отрезок жизни, но теперь ситуация изменилась коренным образом. Без солнечного света и они начали стареть, хотя старики жили не долго, быстро дряхлели и теряли тягу к жизни. Сейчас в племени было не больше двадцати стариков, но с каждым годом рождалось все меньше детей. Правда, все были слишком озабочены повседневной борьбой за выживание, чтобы заглядывать в будущее далеко и искать там проблемы.

Сейчас всех больше беспокоило, насколько удачным был выезд охотников, ведь от этого фактически зависело, будет ли племя голодать или нет.

В этот раз повезло. Охотники возвратились без потерь, привезя добычу, которую должно хватить на несколько дней. Даже лучше, они привезли несколько пленников живыми, чтобы отблагодарить богов. Под радостные крики встречающих, охотники, чувствуя себя настоящими героями, снимали с седел тушки убитых животных и кидали в общую кучу. Пленников, связанных и с завязанными глазами, не стали долго держать на виду, и отвели в подвал, где закрыли в специально отведенной комнате, оставив их в темноте.

***

Андрей ничего не чувствовал, кроме солоноватого привкуса тряпки, которой ему замотали лицо, да отбитых ребер, сначала сапогами дикарей, его захвативших, а потом еще когда везли привязанным к крупу лошади. Животное, видно, не понимала разницы между живым человеком и мешком, отчего походка ее была весьма болезненной для Андрея. Сейчас ему хотелось только свернуться и забыть обо всем этом. В очередной раз он жалел, что проснулся, а не погиб в ходе неудачного эксперимента.

Рядом послышалось шевеление и Андрей, испугавшись, попытался подняться, но со связанными руками у него ничего не получилось. Бессильно скребя подошвами ботинок по полу, он старался облокотится на стену, пока не почувствовал, что его прижимает к полу чья-то сильная рука.

– Подожди, – зашептал в самое ухо голос, – сейчас я тебя освобожу.

Через несколько томительных секунд веревки на руках и в самом деле ослабли, и он смог подняться. Первым же делом сорвал с лица вонючую тряпку и сел, растирая затекшие кисти. Лица освободителя в темноте видно не было, как, собственно, и своих рук, но он слышал его прерывистое дыхание. Неосознанно он поднял руку ко лбу, пытаясь нащупать поднятые окуляры ПНВ, но там ничего не было. Напавшие на него не поскупились даже забрать шлем, точно так же, как и содрать рюкзак и перерыть карманы разгрузника, вытащив оттуда все, что можно.

– Где мы? – спросил он тихо, надеясь получить ответ от своего освободителя.

– В плену, – ответил другой голос правее Андрея, – неужели не понятно?

– Это как раз понятно, а вот где мы находимся… Что это за место и кто нас поймал? Я лично ничего не видел, мне глаза какой-то тряпкой замотали.

– Дикари, – словно сплюнул его собеседник, – вырожденцы. Ловят всех, кого могут, а потом едят или приносят в жертву своим богам, до которых никак не могут достучаться. Идиоты… Нет уже никаких богов…

– Надо выбираться отсюда, – этот голос Андрей узнал, это был тот, кто его освободил, – чем быстрее, тем лучше. Не хватало еще, чтобы нас сожрали.

– Я «за» обоими руками, – сразу согласился Андрей, даже поднял руку, хотя в темноте этого все равно никто не увидел, – Только как?

– Не знаю… Надо думать…

– Вот и думайте, – одобрил скептически настроенный пленник, – вас уже есть будут, а вы все будете думать, как бы исхитрится и сбежать. Удачи!

– Это все же лучше, чем сразу сдаваться, – вступился за идею о побеге Андрей.

– А кто сдается? Я принимаю все так, как оно есть. Как буддисты…

– Какие еще буддисты? – удивился Андрей.

– А такие. Мало ли на свете ненормальных. Кто хочет, верит в Будду, а другие верят в Халифа, Керифа, Магомета, Бога, Черепаху или прочую чушь. Вот на Летающих островах есть вообще секта, что верит, будто ничего этого нет, и мы все давно мертвы… Вот и убедимся, когда нас жарить будут. Второй раз ведь нельзя умереть…

– Почему нельзя, – включился ранее молчавший пленник, – можно. Я смерти не боюсь, потому что знаю, что потом воскресну вновь.

– Ага, и про меня не забудь, – добавил скептик, – Подыщешь моей душе какую-нибудь крысу!

– Ну почему крысу…

– Да заткнитесь вы! Умереть спокойно не дадут!

– Нам это никому не грозит! – возразил скептик, – эти сволочи живьем жарят!

– Да я тебе сейчас врежу! – кто-то уже не выдержал, – Можешь заткнуться или нет! Просто помолчать!

Послышалась возня и Андрею ненароком отдавили ногу, неудачно наступив. Походило на то, что скептику обратно в рот запихивали кляп, а он сопротивлялся.

– Слюшай! Пленник не драться! Копье кину! – резкий картавый голос оборвал всю сцену. За решеткой показался факел и державший его охранник.

В резко появившемся свете всем больно резануло по глазам. Драчуны бросили друг друга, руками пытаясь закрыть заболевшие органы зрения. Андрей слезящимися глазами попытался разглядеть тюремщика. Высокий, достаточно приятный на вид, даже хорошо одетый, если бы не резкая дисгармония в одежде, бросавшаяся в глаза. Относительно чистые одежды, напоминающие средневековые, были смешаны со вполне армейской амуницией непонятной страны. Особенно странно выглядела длинная коса немытых светлых волос, выбивавшаяся из-под кевларовой каски с забралом. А самодельный респиратор с большим фильтром, привязанным к поясу, был расписан непонятными стороннему наблюдателю руническими знаками и символами. Русский язык, на котором он пытался говорить, давался ему с большим трудом, он смягчал практически все твердые звуки, параллельно с упорством осла считая, что в языке нет и не может быть пауз и интонаций, поэтому вся его достаточно плавная речь была построена только на понижавшейся интонации без пауз между словами. Понимать его было очень трудно, да он и особо не старался.

Несколько часов сидения в темноте прерывались только светом факела, которым пользовался охранник, когда к ним заглядывал через решетку. В эти короткие промежутки можно было разглядеть то место, где они оказались. Собрав все увиденные кусочки воедино, Андрей получил примерную картину происходящего.

Находились они в подвале, достаточно глубоком, чтобы не было слышно никаких звуков снаружи. Комнатка, где они сидели, была всего примерно три на три метра, куда запихали почти десять человек. И забрана она была самодельной железной решеткой, собранной из отдельных прутьев, аккуратно приваренных друг к другу. Пленники были совершено разные и, наверняка, из разных мест. Большая часть была одета примерно как сам Андрей, менялись только цвет защитной одежды, ее изношенность и функциональные возможности. Самым внушительно выглядевшим оказался как раз тот скептик, полностью одетый в аккуратную, плотно подогнанную броню, не скрипевшую при движении. Материал был явно полимерным, едва поблескивавшем в свете факела, но не кевлар, к его виду Андрей уже успел привыкнуть. Освободитель, присевший справа от Андрея либо болел, либо был ранен. Без движения он сидел рядом с дверью, уронив голову на плечо. Одет он был в грязный, потерявший цвет камуфляж и в очень странный нагрудник, почти белый, с пятнами грязи на карманах. Такого Андрей еще не видел. Все встреченные им раньше пользовались удобными тканевыми или брезентовыми разгрузниками, не мешавшимися при движении.

Странно выглядел пленник в углу. Он старался отгородится от остальных, даже не смотря на тесноту. И был он ниже всех других, не доставая даже до плеча. Голову и лицо он старательно прятал под капюшоном. При общей апатии, постепенно охватившей пленников, можно было услышать бормотание на непонятном языке или всхлипы из-под капюшона.

Как выбраться отсюда, Андрей так и не придумал. Стены были прочными, несмотря на то, что потеряли и краску, и штукатурку, но крошиться под пальцами и не думали. Можно было попытаться раскачать решетку, державшуюся некрепко даже на первый взгляд, но без шуму этого не сделать, а тогда охранник поднимет тревогу. Даже если они сумеют выбраться из-за решетки, то выход здесь один или максимум два. И оба точно охраняются.

Когда охранник заглянул в двенадцатый раз, Андрей непроизвольно считал подходы, то был не один, а с ним еще один такой же, не пытавшийся скрыть интерес на лице. Третьим в странной компании был почти голый дикарь, с ног до головы расписанный рунами и все время подпрыгивавший, как на сковороде. Охранник остановился и потыкал древком копья в сидящего рядом с дверью. Парень, первым предлагавший сбежать, тихо застонал и завалился на бок. Хмыкнув, охранник отпер замок на двери и заглянул внутрь. При этом из-под балахона он вытащил пистолет и, неумело держа его, провел по пленникам глазами.

– Мне нужен… Ты, ты, ты и ты…

В последний раз ствол пистолета уткнулся в Андрея. Он сразу проснулся, испугавшись того, что его выбрали. Почему-то идти ему очень не хотелось, как, собственно, и всем остальным выбранным.

– Никуда я не пойду, – сказал Андрей, и не думая вставать.

Охранник что-то пробурчал на своем языке, видимо, удостоив Андрея лестным эпитетом, а потом попытался ткнуть его древком копья. Андрей древко схватил и несколько секунд держал, пока охранник, наконец, его не вырвал. Тогда, отдав пистолет своему напарнику, дикарь вошел в камеру вытаскивать пленников по очереди.

Наверное, это была его последняя ошибка. Считая пленников слишком разбитыми и напуганными, чтобы сопротивляться, он не ожидал того, что на него могут напасть. Однако, это случилось.

Сидевший у двери парень, притворявшийся больным, неожиданно вскочил и мощным ударом кулака по лицу отправил его обратно наружу, где охранник налетел на своего напарника, державшего пистолет двумя руками. Сам пленник первым успел выскочить в коридор, схватив за руку дикаря с пистолетом, не давая ему выстрелить. Третий дикарь, разукрашенный, при таком обороте событий бросился бежать. Выскочивший следом скептик схватил копье, прислоненное к стене охранником, и метнул его в спину убегавшему дикарю. Бросок был точен и копье пробило тому грудь. Охранникам, попавшим под кулаки бывших пленников, повезло еще меньше. Несчастного с вывихнутой рукой и вывернутыми пальцами, до последнего пытавшегося удержать пистолет, ботинками просто втоптали в пол, а второго, выбиравшего жертв, насадили на торчавшие колья решетки.

– Валить отсюда надо, – сказал парень, и положивший дорогу к освобождению.

– И куда? Нас через полчаса как тараканов переловят.

– Это подвал, а не мышеловка, здесь должен быть запасной выход…

– Есть еще вентиляция, – добавил Андрей, – местные ей вряд ли пользуя, судя по запахам.

– Точно, – скептик хлопнул его по плечу, выражая одобрение, – далеко пойдешь! Только снаружи мы все равно вряд ли долго протянем. Эти козлы у меня даже зажигалку отобрали.

– Тогда сначала надо вернуть оружие, – сказал кто-то, – они его наверняка где-то здесь держат, это надежнее, чем наверху.

Возражений не нашлось, только вот один из пленников так и не участвовал в общем деле. Тот самый малыш с закрытым капюшоном лицом даже не желал вылезать из клетки. Андрей был единственным, кто про него вспомнил.

– Да пусть сидит, раз ему так хочется, – сказал кто-то.

– Ага, а потом нас всех из-за него спалят, – опустил болтуна скептик, – его надо или с собой брать, или прирезать, по-другому нельзя.

– Так это гоблин! – не сдержался зашедший за ним в камеру.

Сорвав капюшон, он представил всем довольно уродливую физиономию нелепого карлика со злобными глазками и ненормально длинными руками. Гоблин, поняв, что его узнали, завертелся и пытался спрятаться, но прятаться было некуда. Кто-то заехал ему ботинком в лицо, и карлик отлетел в сторону, неожиданно пронзительно заверещав от боли. Испуганные тем, что их сейчас услышат, пленники еще несколькими ударами заставили его замолчать.

– Да перестаньте его бить! – вступился за гоблина Андрей, – он такой же пленник, как и мы.

– Он гоблин, – со спокойным тоном заметил державший за уши уродца скептик.

– Надо уходить отсюда, а не стоять на одном месте, – сказал кто-то из пленников, заглядывая за угол, – пока сюда кто-нибудь еще не нагрянул.

– А с этой тварью что делать? – поинтересовался один.

– Копье в брюхо и всего делов…

– Нельзя же так просто, – возмутился Андрей, – он ничего плохого нам не сделал, за что его убивать.

– Он гоблин, – повторил скептик, при этих словах сам уродец что-то попытался замычать, но получил еще раз ногой под ребра и замолк.

– Да хоть трижды гоблин, он тоже живой и беда у нас общая, – продолжал Андрей, – дайте ему хоть шанс! Нельзя так просто убивать других!

– Можно… Хочешь, покажу… Да и этих дикарей мы тоже вроде как убили…

– Мы защищались. А сейчас ведем себя ничем не лучше их!

– Ладно, хватит, – решил их освободитель. Перед ним чувствовали все некоторое чувство долга, понимая, что без него ничего не получилось бы, поэтому к словам его прислушивались, – отпустим гоблина, может он не такой урод, как остальные. Только если уж что-нибудь вывернет, я ему лично голову откручу, уж извиняй, парень, – при этих словах он обернулся к Андрею.

Хныкающего гоблина отпустили, и он, заламывая руки и щурясь на остальных, поплелся последним.

Помещения не выглядели очень уж обжитыми, больше напоминая временное убежище. Вдоль стен стояли ряды грубо сработанных кроватей из различного мусора, застеленные какими-то тряпками и мешковиной, откуда-то воняли выгребные ямы, а так же сквозь эти запахи пробивались ароматы солонины и копченостей из запасов. Освещено все было небольшими масляными лампами, грязными и запыленными, которые пленники тушили, чтобы лишний раз не рисковать на свету. Идущий впереди вел их вниз, держа в руке единственное имевшееся у них боеспособное оружие – пистолет с наполовину пустой обоймой. Подобранные копья и топорики вряд ли могли сделать погоду в случае встречи с местными.

Примерно минут через пятнадцать после освобождения позади них раздался приглушенный толстыми стенами крик. Обнаружили их пропажу.

– Быстрее, – подгонял их шедший первым парень, – теперь все на уши встанут, но нас найдут, нам нужно оружие.

Пустая шахта лифта вниз явно подсвечивалась огнем изнутри. Заглянув туда, шедший первым спрыгнул. Через секунду там раздались испуганные крики и выстрелы.

– Не тормози! – подтолкнул скептик Андрея и прыгнул вниз сам.

Шум внизу усиливался, когда туда свалился Андрей. Они на самом деле обнаружили склад трофеев, как и рассчитывали, но никто не ожидал, что там будет полно дикарей, занимавшихся раскладкой трофеев вокруг статуи своего божества. Единственное, в чем повезло пленникам, так это что местные тоже не были вооружены, наверное, они считают невозможным заходить в храм своему божеству с оружием в руках. Поэтому они без всякого страха кидались на людей, пытаясь скрутить их голыми руками.

Прыгнувший первым в полный рост стоял с пистолетом в вытянутой руке, расстреливая последние патроны. Кто-то еще успел схватить отложенные копья или короткие мечи и вступил в рукопашную схватку с дикарями. Только у местных подкрепления все прибывали и прибывали, теперь уже вооруженные. Видно, они решили, что разобраться с пленниками важнее, чем соблюдать правила приличия в храме. Пленникам же было необходимо добраться до оружия, иначе им грозило быть втоптанными в пол.

Андрей, неудачно приземлившийся, немного хромал на левую ногу, когда на него набросился один из дикарей. Этот, по счастью, был невооруженным, иначе просто насадил бы его на копье, не моргнув глазом. Андрей увернулся от кулака, метившего ему в лицо, и, воспользовавшись инерцией противника, подставил ему подножку. Взмахнув руками, дикарь рухнул на землю, разбив лицо о каменный пол. Не став его добивать, Андрей бросился к статуе, весь постамент перед которой был завален трофейным оружием. Кто-то еще из дикарей вырвался из общей свалки и кинулся ему наперерез, но грохнул выстрел и дикарь остановился, сраженный пулей. Правда, и Андрею не повезло, удар древком копья по почкам был настолько сильным, что он упал, чувствуя, что внутри все сжалось и сейчас лопнет. И все же, несмотря на страшную боль, он попытался встать и дотянуться до оружия, как его схватили за ноги и куда-то потащили. Извиваясь всем телом, Андрей старался выкрутится из захвата, ударить невидимого противника и в то же время ползти вперед. Дергался, наверное, сильно, если даже сумел проползти несколько сантиметров, необходимых для того, чтобы схватить лежавший у ног статуи автомат. С горизонтальной обоймой, приделанный сбоку к стволу и весь какой-то ненадежный и кустарный, но все же стрелявший. Первая же очередь пришла в тех, кто его держал. Хватка сразу же ослабла, а он смог подняться на ноги. Держа дергавшуюся машинку в руках, он короткими очередями очистил пространство вокруг себя, подзывая своих товарищей по несчастью. Как только кончились патроны, он отбросил ствол и схватил другой, продолжая стрелять. Он просто не видел другого выхода, понимая, что если перестанет, то его тут же убьют. Кто-то еще сумел прорваться к нему и огонь сразу же усилился, удалось даже вытеснить дикарей из помещения и забаррикадировать дверь.

На полу осталось не меньше четырех десятков тел дикарей, забитых или сраженных пулями. Пленников осталось четыре человека, остальные погибли. Одного дикари утащили и сейчас просто резали его живьем за дверью, чтобы его крики заставили остальных трижды подумать, не стоит ли сдаться, потому что дикари, если доберутся, щадить не будут.

– И что делать будем? – поинтересовался скептик, подпирая скамьей запертую дверь, по которой уже наносились удары.

Дикарей особенно бесило то, что пленники захватили святую святых их племени, храм их божества, устроенных в самом нижнем помещении подвала муниципалитета. И туда был только один проход, по лестнице, туда спускавшейся. Толком вышибить железную дверь не было возможности, лестница подходила к самому порогу, поэтому бесновавшиеся снаружи пока только колотили в нее руками и ногами. Можно было так же попрыгать в шахту, но пленники раздули под ней костер. Первый прыгнувший туда успел только закричать и выбежать, весь охваченный пламенем, после чего его застрелили.

– Во-первых, собрать все, что может нам пригодится, – сказал Андрей, окидывая взглядом увешенные амуницией стены. Дикарю сюда стаскивали все самое ценное со своих жертв, в честь своей богини.

Собирая свои вещи, которые дикари так же успели сюда перенести, Андрей смог толком разглядеть статую. Статуя контрастировала со всем, что он видел. Сделанная из белого мрамора, она изображала прекрасную женщину с длинными волосами и, как у всех дикарей, заостренными ушами, одетую в одеяния, напоминавшие античные. В поднятых руках она держала венок из листьев. Все было выполнено с таким талантом и точностью, что казалось, сейчас она сойдет с пьедестала и оживет. Это совершенно не соотносилось с представлениями Андрея о том, кому должны поклоняться дикари. В голове проносился вихрь из расплывчатых образов тотемов, грубо размалеванных идолов, столбов и почему-то водолазного костюма, но никак не такое произведение искусства. Засовывая в разгрузник запасные обоймы, он стоял перед статуей, напряженно раздумывая, что она ему напоминает, казалось, он видел нечто подобное в своей прежней жизни.

– Красиво, правда? – со спины подошел скептик и встал рядом, – Среди такой разрухи такая красота…

– Откуда она здесь, откуда они могли ее притащить?

– А с чего ты взял, что они ее притащили? – в свою очередь спросил скептик, оторвавшись от статуи и посмотрев на Андрея, – Может, она с самого начала была с ними?

– У таких дикарей? – удивился Андрей, – они даже в чистоте себя содержать не могут, а ты говоришь про такие статуи.

– А может, раньше они были другими…

Его прервал глухой стук в дверь, такой силы, что с потолка посыпалась побелка. Похоже, дикари спустили по лестнице что-то очень тяжелое, надеясь таким образом вышибить дверь. С первого раза не получилось, но дверь погнулась, и крепления частично вышли из стены. Еще пара ударов и она не выдержит, несмотря на все подпоры. Необходимо было быстро думать, куда бежать.

– У нас нет выхода, – сказал скептик, – единственный возможный вариант, что я предлагаю, это собрать здесь все способное стрелять оружие и отстреливаться до тех пор, пока это будет возможным. Ничего другого я не вижу.

Предложение было единственным, никто ничего другого предложить не мог. Хотелось надеяться на спасение, но выхода не было.

Пока собирали все имевшееся оружие, чтобы не помирать даром, Андрей заметил вещь, показавшуюся ему странной. От постамента статуи по полу разбегались трещины и, если наступить на трещину побольше, края начинали осыпаться, а сама она росла. Оценив возможные последствия, он сказал об этом своим товарищам.

– Думаешь, под нами есть еще помещения? – спросил тот парень, что вытащил их из-за решетки. Он тоже смог выжить в свалке, что была тут сначала.

– Свалимся куда-нибудь к чертям, – подвел свои итог скептик, – Может, под нами один из разломов, будем лететь вниз до самой старости, а может, там болото с кислотой… Или гнездо каких-нибудь мутантов. Или еще что-нибудь…

– А может, это наш единственный шанс свалить отсюда… Большая вероятность, что под нами какие-нибудь развалины. Хуже нам все равно не будет.

– Да пожалуйста… – развел руками скептик, – хоть сейчас взрывайте.

Снова грохнуло, и одна петля двери вылетела. Примерно в то же время сверху на костер в шахте начали лить что-то вонючее, отчего воздух в комнате быстро наполнился смрадом, но огонь начал тухнуть.

– Через минуту, максимум две, они будут здесь, – подвел итог скептик, натягивая на лицо респиратор, – Рвем или так помираем?

Решено было взрывать пол у самой статуи, чтобы она провалилась вниз под собственным весом. Чтобы дать больше времени, скептик удобно устроился у края костра и принялся стрелять в шахту короткими очередями, отпугивая дикарей от попыток штурма. Через минуту вниз свалилось первое тело, подстреленное метким выстрелом. А на дверь снова что-то скинули, и она вылетела, зато теперь преградой для нападавших стали скинутые ими предметами. Кидались чем потяжелее, поэтому сейчас им предстояло еще оттащить обратно те куски металлолома. Что перегородили проход.

Собранные гранаты разместили вокруг постамента, соединив взрыватели одним шнуром. Достаточно было дернуть и все развалится. Отойдя как можно дольше и укрывшись за обломками лифта, Андрей дернул шнур. Взорвалось так, что у всех уши заложило, а в глазах пошла рябь. Пол на самом деле не выдержал и провалился. Статуя начала заваливаться на бок, но потом постамент провалился вместе с кусками пола и все рухнул вниз. Эффект получился даже большим, чем ожидали, вместе с полом начали оседать стены и, судя по встревоженным крикам на верху, рушилось все здание.

Под ногами все задрожало, и Андрей почувствовал, что теряет опору. Отбросив ненужный теперь шнур, он схватился покрепче за автомат, чтобы случайно его не выпустить. Целый кусок пола затрещал и наклонился, повисая на остатках арматуры. Не чуя под ногами опоры, Андрей заскользил вниз, закрыв глаза и крепче сжавшись. Несколько секунд свободного полета, потом покатился по каменной россыпи, больно ударяясь о камни. Если бы не защитный костюм, его бы там просто размазало, как кусок масла по наждачной бумаге. Сколько времени он падал, точно сказать не мог, постоянное кружение и удары напрочь отбили как ориентацию в пространстве, так и чувство времени. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он в последний раз хлопнулся об угол, отскочил и рухнул на землю. Но даже в этом состоянии, он успел сообразить, что следом за ним несется целая гора битого бетона, кирпича и перекрытий, грозя превратить в мокрое пятно. На четвереньках, Скользя ногами и перебирая руками, больно царапая пальцы о щебень, он заскочил в какой-то лаз, покрытый чем-то склизким, пролетел еще несколько метров и рухнул во что-то мягкое.

Позади еще что-то падало, ухало и ломалось, а Андрей все лежал, боясь открыть глаза и удивляясь, как он еще живым остался. Дышать было тяжело, не только из-за респиратора на лице и тяжелого, почти осязаемого воздуха, накопившегося в туннеле, но и из-за отбитых ребер, по меньшей мере одно из которых он сломал. Хорошо еще, что целы руки и ноги.

Наконец, собравшись с силами, он открыл глаза, но тут же зажмурил снова из-за сильной рези, ударившей его как током. Слезы текли из глаз, и постепенно стало немного легче, словно они вымыли оттуда все лишнее. Наверное, в воздухе какой-то газ, к которому глаза не привыкли. В слепую нащупав в подсумнике противогаз, Андрей вдохнул поглубже, задержал дыхание и резким движением сорвал респиратор. Потом натянул резиновую маску противогаза, затянул покрепче и несколько раз сильно выдохнул, прогоняя по шлангу возможный грязный воздух. Только после этого снова решился открыть глаза.

В этот раз получилось, и Андрей смог оглядеться. Узкий и невысокий лаз, в который он провалился, вел в одну возможную сторону, причем идти придется, согнувшись в три погибели. А лежал он в кустах, похожих на водоросли, слабо мерцавших в темноте. Поднимаясь, Андрей слышал, как они поскрипывают под ногами. Закинув автомат за спину, потому что согнувшись, пользоваться им не очень удобно, он снял с пояса пистолет. Первый, который попался под руки в храме, он мало подходил под привычные Андрею формы оружия. Ствола у него не было вообще, а на его месте была странного вида катушка, связанная с пластиковой пистолетной ручкой несколькими рядами твердых минеральных стержней, заключенный в пластиковое покрытие. С внешней стороны катушки был плоский излучатель в форе мелкоячеистой решетки. Подсознательно Андрей понимал, что это оружие, причем основанное совсем на другом принципе, нежели пороховой заряд патрона, но все же на деле опробовать его не хотелось.

Никого из товарищей, что вместе с ним пытались выбраться из западни в храме, видно не было. Скорее всего, их завалило камнями. Андрею самому чудом повезло выскочить из-под обрушения, не погибнув, а вот остальным, похоже, не так повезло. Горевать о них настроения не было, тем более, что Андрей их почти не знал. Надо было выбираться самому, пока тут что-нибудь еще не рухнуло.

Туннель же явно был явно естественного происхождения, слишком уж неровные стены и свисающие с потолка минеральные сталагмиты с накапавшими с них лужами жидкости на полу. Приходилось постоянно нагибаться и изворачиваться, чтобы пролезть дальше. Андрей старался не думать о том, что будет, если он не найдет выхода, но такие мысли против воли бродили в его голове, рождая самые причудливые формы, доступные разве только сумасшедшим. А как же, неожиданно подумал Андрей, проползая под очередным сталагмитом, почти доросшим до пола, только сумасшедший сможет здесь выжить, в этом бредовом мире, где царствуют разрушение и смерть.

В стене в свете фонаря появилось что-то похожее на человека и Андрей замер. Несколько секунд он вглядывался в силуэт, едва различимый за сталактитом, пока не убедился, что тот не двигается. Подойдя ближе, он понял, что это вообще не человек. Большое, высотой почти четыре метра существо, покрытое мехом, но строением тела на самом деле немного напоминающее человеческое, замерло за толстым слоем прозрачного минерала, из которого была вся дальнейшая стена. Луч света проникал в нее на какое-то расстояние, выхватывая все новые формы и силуэты, навеки оставшиеся замершими в куске породы. Наверное, все произошло мгновенно, так, что эти существа или животные не успели даже понять, что произошло, как умерли. А постепенно их затянуло новыми отложениями, скрыв глубоко под землей. Вдохнув, Андрей снял пистолет с предохранителя. Шутки шутками, а вдруг они все же живые. Проломят стенку и накинутся. Здесь стоит всего ожидать.

Примерно через пару сотен метров лаз кончился, обрываясь в какую-то обширную пещеру, в которой мощности фонарика не хватало, чтобы осветить противоположную стенку. Посмотрев себе под ноги, Андрей убедился, что прыгать не придется. Прямо от стенок лаза начинался плавный спуск из того же минерала, что и стенка с вмороженными в нее существами. Аккуратно поставив на нее одну ногу, он уже было хотел поставить и вторую, как подошва заскользила, и Андрей покатился вниз, как со снежной горки. Ударившись парой десятков метров ниже о стенку, он смачно выругался, понимая, что страшно устал ото всех этих падений, тем более, что поврежденной ребро разболелось с новой силой. Перевернувшись на бок, он осмотрел препятствие, остановившее его полет. Высокая стенка состояла из цельного камня, наполовину вросшего в минерал. И она была обработана! Под тонким слоем минерала Андрей четко видел рисунки высоких существ с угловатыми, напоминавшими крабьи, чертами тела, только приземистыми и двуногими. Что изображала картинка, было не особенно понятно, но Андрей не был археологом, чтобы их расшифровывать. Ясно было одно – и здесь жили разумные существа.

Оттолкнувшись от стенки, он взял немного правее и съехал еще на десяток метров, зацепившись за торчавший из отложений минерала шпиль. Передохнув, Андрей съехал еще на десяток метров, опустившись на уровень пола. На самом деле пол пещеры был гораздо ниже, но к нему надо было пробиваться через многометровую толщу минерала. Здесь же он шел более или менее ровно, напоминая застывшее море в момент волнения. То здесь, то там из минерала торчали развалины зданий, крыши, какие-то конструкции, мешая это все вместе с волнами в единый лабиринт без конца и начала.

Встав на ноги, Андрей отряхнулся и оглядел себя. Все эти падения и спуски неудачно отразились на его внешнем виде, разорвав в трех местах подол защитного костюма и порвав несколько карманов разгрузника. Самой большой потерей, наверное, был разбитый окуляр ПНВ. Отбросив уже не нужный прибор в сторону, Андрей поправил нашлемный фонарь и двинулся вперед.

Пещера была огромной, почти полностью состоявшей из этого странного минерала, прозрачного, но с такой толщиной обретавшего мутной грязно-белый цвет. Ноги иногда еще скользили, но новых падений Андрей не допускал, старательно балансируя. Кроме того, ему помогал автомат, которым он пользовался как дополнительной опорой.

Здания, наполовину погребенные в минерале, росли с каждым шагом, окружая Андрея со всех сторон. Частично они напоминали готические постройки на его родной Земле, только почти не украшенные и гораздо более приземистые. Углов у них почти не было, они заменены плавными обводами. Еще древние архитекторы неизвестной расы очень любили высокие шпили с круглой черепицей и арочные своды.

Окончательно заблудившись, Андрей просто механически переставлял ноги, особенно не понимая, куда идет. Просто не хотелось признавать, что идти, в общем, некуда. Только настырный человечек внутри заставлял двигаться вперед, подчиняясь каким-то совершенно животным инстинктам выживания.

Андрей сдался, зайдя под своды большого здания, потерявшего свои стены, оставив только мощные, спаянные колонны опор, связанных сложной системой креплений потолка, которого тоже почти не осталось, только свисали с этих ажурных конструкций наросты того же минерала. Напоминавшие гигантские сосульки. Пол был тоже покрыт толстым слоем, под которым не было не видно ни плитки, ни развалов стен. Только в одном месте из минерала торчал металлический штырь со звездочкой на краю. Подойдя к другому концу здания, Андрей снова увидал те же развалины, покрытые минералами и какими-то отложениями, без четких форм и обводов.

Представив, что снова придется идти, бездумно выбирая дорогу, решая, куда идти в этом бесконечном лабиринте, направо или налево, пока не закончится фильтр в противогазе, и он не упадет, чувствуя, как удушье все сильнее сжимает горло.

Отбросив в сторону автомат, он опустился на колени и задрал голову вверх. Почему он здесь? Зачем? Неужели он не мог спокойно умереть еще тогда, во время эксперимента и не увидеть всего этого бессмысленного безумия, перевернувшего все человеческие представления с ног на голову. Неужели надо было засунуть его сюда, дать надежду, а потом вот так жестоко ее разбить. Он устал, просто очень устал, чтобы дальше бороться, цепляться за жизнь, которая никому и не нужна. Есть ли вообще смысл в такой жизни, выживать, грызя друг друга за какие-то крошки, за вымышленные деньги и божества, не приносящих ничего, кроме смерти. Не хочет он вот так, как животное, всю жизнь сражаться, а потом вот так и сдохнуть, никому не нужный, чтобы его место заняли другие несчастные, наваливающие пирамиду трупов, ведущую в никуда.

– Смысл есть всегда. Если ты его не видишь, не значит, что его нет. Просто раскрой глаза пошире…

Слова, звучавшие громко и совсем рядом, вырвали Андрея из глубины самоуничижения и с размаху ударили о твердь реальности. Собирая раскиданные во все стороны ощущения, он одновременно путался сообразить, кто их сказал.

Никого и ничего рядом не было, только пустота и развалины, покрытые слоем минерала. Неужели он все-таки сошел с ума перед смертью. Не поднимаясь с колен, он не находил сил, чтобы разлепить губы и спросить у пустоты, есть ли в ней кто-нибудь. Боялся, что будет ответ.

– Ты должен идти. Не так просто мы живем и твой жизненный путь уводит тебя далеко из этих мест, – сухой и ровный, лишенный эмоций, голос повторился разве немного настойчивее, чем в первый раз, – до этого времени тебе определенно везло.

– Везло? – не удержавшись, Андрей спросил в слух.

– Конечно, – голос отвечал так, словно был заранее записан на магнитофонную пленку, а теперь ее кто-то прокручивал.

– Да кто же ты? – уже чувствуя, что бредит, выкрикнул Андрей. Свободной рукой он нащупал рукоять автомата и шарахнул очередью в темноту. Эхо выстрелов еще не прошло, но Андрей уже снова закричал, – Покажись!

– Наверное, стоило сделать это раньше, – голос не изменился, но в нескольких шагах перед Андреем темнота словно сгустилась, приобретая отдаленно похожие на человека формы. Как зачарованный, он смотрел на привидение, обретающие все более конкретные черты. Он их уже где-то видел…

– Тирер… – прошептал он не верящим голосом.

– Возможно… – впервые в голосе прозвучала нотка сомнения, – здесь быстро теряешь себя. Так много, что просто сливаешься с остальным. Наверное, я тут недавно, что смог найти тебя.

– Найти? – Андрей никак не мог поверить, что все происходящее реально.

– Ты – мое последнее воспоминание. Почему-то очень важное… Не помню… Или не знаю… Я даже уже не осознаю себя чем-то отдельным… Мое время подходит к концу. Скоро я стану таким же безликим, как и все остальное. Я пришел, чтобы показать тебе дорогу. Не знаю почему, но ты очень важен… Если бы я только мог понять… Но ты точно поймешь… Потом…

– Потом?

– Не важно… Меня осталось немного… Я должен успеть…

Странно было видеть, как бестелесное создание пыталось идти. Ноги все время рассыпались в черный дым и ему явно требовались усилия, чтобы снова собирать их. И все же он даже помогал Андрею. Они двигались гораздо быстрее, чем шел Андрей. Развалины размывались в глазах, мешаясь с темнотой, исходившей от призрака, гораздо более черной, чем темнота пещеры. Тирер все время пытался что-то говорить, но Андрей разбирал только непонятное бормотание, состоявшее из свиста и треска.

Неожиданно движение прекратилось и Андрей, не ожидавший такой резкой остановки, по инерции еще продолжать перебирать ногами, поскользнулся и упал к ногам приведения.

– Я больше… не… могу… Должен… – призрак говорил с трудом, тая на глазах, – Там… выход… Найди… Недолго… Человек… Он поможет… Я… Меня нет…

– Чем я важен, – Андрей попытался схватить призрака за руку, но та просто распалась в дым, мгновенно исчезнув.

– Здесь нет света! – неожиданно четко сказал призрак, – Только тот, что ты несешь с собой! Нет света…

Призрак растаял в облако дыма, которое развеялось через несколько секунд. А Андрей увидал впереди отблеск света костра. Впервые в этой пустоте он увидел что-то, что жило и двигалось. Костер не может вспыхнуть сам по себе, его кто-то должен развести. Андрей чувствовал, как в душе снова появляется надежда.

Последний прилив сил, порожденный одновременно и отчаянием, и надеждой на то, что сейчас все это закончится, заставил его подняться на ноги, и пойти вперед. Только это уже был не тот наивный парень, который с распростертыми объятиями бросался на любой огонек, слишком много горя он уже хлебнул. Отключив фонарик, он аккуратно приближался к костру, чтобы незаметно посмотреть, кто же его разжег.

Пробравшись вдоль покосившейся стены к старой башне, на несколько этажей вырвавшейся из плена минерала, Андрей убедился, что свет идет оттуда, как и тепло. Когда-то башня булла колокольней, на ней до сих пор остался старый, покрытый копотью и ржавчиной треугольный колокол, болтавшийся на железной цепи. Чтобы было удобнее в него бить, вдоль стен шла винтовая лестница, местами обвалившаяся, да и не выглядевшая вполне надежно. Спускаться по ней значило рискнуть переломом шеи при падении с большой высоты, но Андрей убедился себя, что, возможно, это единственный рукотворный свет на многие километры вокруг. И не зря же призрак привел его сюда. Хотя эта прогулка все не укладывалась в голове, привыкшей к логичным и обоснованным выводам, чего не скажешь о последних прошедших в его жизни днях. Впору и в приведений поверить.

Рискнув, он наступил на верхнюю площадку. К удивлению, она выдержала его вес, даже не прогнувшись. С нее когда-то и били в колокол. Необходимый для этого молот в форме руны, валялся здесь же, намертво приржавев к полу. Ступеньки вниз были выполнены из керамики, по краям уже крошившиеся от времени, но вполне еще надежные. Андрей мысленно порадовался, что не железные. Ржавое железо наверняка бы пронзительно скрипело под его ногами, и тогда бы только самый последний дурак не понял бы, что сверху кто-то спускается. Сотней ступенек ниже Андрей увидал первый скелет здесь. Почему-то он напомнил ему рисунки, которые он нашел в начале своего путешествия здесь. Существо, которому скелет принадлежал, было низкорослым, широкоплечим и с наружным панцирем. Двуногое и двурукое, при этом панцирь накрывал только плечи и туловище, как у регбиста. На голове тоже был панцирь, но атрофировавшийся до отдельных пластинок, облегавших тонкий череп с треугольной челюстью, большим лбом и двумя маленькими круглыми глазницами. Существа, похоже, не носили верхней одежды, за исключением ботинок, остатки которых были на костях ног. Сам же панцирь был разукрашен выцветшей затейливой вязью, покрывшей его как на груди, так и на спине. Внешних ран на скелете заметно не было, но это понятно, кости вполне могут остаться целыми даже при смертельном ранении, но положение скелета больше напоминало то, что гуманоид просто сидел здесь и дожидался смерти.

Перешагнув останки, Андрей пошел дальше, обеими руками опираясь на стену, чтобы успеть отскочить в случае обвала. Оружие для удобства убрал, да и надеялся он, что он ему не понадобиться. Чем ниже он спускался, тем теплее становилось, похоже, внизу действительно кто-то жил, используя колокольню как естественную вытяжку. Вскоре открылся проход в сторону, похожий на коридор, а не на пролом. Недолго думая, Андрей зашел туда. Если его сделали на такой высоте, то можно надеяться найти более спокойную дорогу вниз. Достав с пояса пистолет, он крадучись пошел по коридору. Обернувшись, он убедился, что со спины свет не идет, а значит, он относительно невидим для возможных наблюдателей.

Впереди раздалось шебуршание, и Андрей замер вглядываясь в тишину и стараясь не дышать, пока пронзительный писк перед самыми ногами не успокоил его. Это были всего лишь крысы. Самые приспособляемые и самые живучие из всех млекопитающих. Единственный, кто мог с ними соперничать, был человек, да и тот проигрывал им всю свою историю в численности и сплоченности социума.

Андрей ногой пихнул грызуна, и тот с писком убрался с дороги. Передвигаясь медленными шагами, он беспокойно оглядывался за спину, боясь, что там может кто-то появится. Наверное, у него уже начинала развиваться мания…

Коридор закончился небольшим помещением. В углу стояла урна на высоких ножках, в которой еще тлели красные угли. При этом пахло рыбой, может, ее и жарили тут. Некоторое время Андрей стоял, прижавшись спиной к косяку двери и вглядываясь в темноту. Фонарь включить боялся, здраво рассуждая, что с таким лучом света он будет гораздо заметнее. Приходилось полагаться целиком на свои ощущения, данные ему природой. Казалось, что никого нет. Тогда он рискнул включить фонарь. Лучик света выхватил из темноты старую каменную кладку стен, в которой местами между камнями просачивались отложения минерала, покрывавшего всю пещеру. Сейчас он находился намного ниже уровня наслоений, и в этом ничего удивительного не было. Странно было то, что кроме углей ничего не напоминало о том, что тут кто-то живой есть. Вспоминая порядки искателей, Андрей ожидал увидеть минимум наблюдательный пункт, с баррикадами, стрелками и узким проходом дальше, перекрытый решеткой. Здесь ничего подобного не было, только открытая дверь вниз, на которой болтались остатки плетеного заграждения. Над дверью совсем недавно был намалеван синей краской треугольник, с зеленой точкой в центре. Убедившись, что в помещении никого нет, Андрей снова потушил фонарь и стал осторожно спускаться. В темноте это было намного сложнее, чем кажется, особенно если учитывать, что не знаешь, куда спускаешься.

И только в конце лестницы Андрей снова увидел отблеск рукотворного пламени, танцевавшего на стенах через узкую щель между косяком и плохо прикрытой дверью. Спустившись на небольшую площадку, он проверил, заряжена ли обойма и снят ли автомат с предохранителя. Хотелось надеяться, что с другой стороны разумные существа, которые помогут, но в любом другом случае придется стрелять, поэтому подготовиться следовало заранее.

Подойдя к двери, он заглянул внутрь. В комнате примерно шесть на шесть метров, с дверьми в каждой стене, сидело около шести существ, похожих на скелет, который он видел на лестнице. Только эти на сто процентов были живые. По внешнему виду они на самом деле походили на развившихся черепах. С мощными верхними конечностями, заканчивавшимися маленькими четырехпалыми клешнями, и нижними конечностями, затянутыми в высокие грубые сапоги, доходившие до краев панциря. Наружный скелет был так же разукрашен, только узоры были, наверное, предметом особой гордости, постоянно обновлялись и отличались у каждого. Голова немного похожая на голову рака, только без усов и с маленьким, аккуратным ртом, без зубов и губ. В больших глазах светился разум. Оружия Андрей у них не заметил, за исключением Длинноствольного ружья со штыком у одного из них.

Охранники. И, судя по оживлению, о чем-то спорят. Машут руками, крутят головой и без умолку болтают. Речь их больше напоминала сплошное пощелкивание и трескотню, без единого звука, который что-нибудь значил для человека. Агрессивно они не выглядели, поэтому Андрей решил рискнуть. Повесив автомат так, чтобы его можно было быстро схватить правой рукой, он, не таясь, распахнул дверь и вошел в комнату, ожидая реакции стражников.

Те, конечно, переполошились, но сразу стрелять не стали. Уже хороший знак. Сначала подумать, а потом выстрелить – это логика не бандитов и убийц. Может, они так же пытаются тут выжить, как и он. В знак добрых намерений Андрей демонстративно отстегнул автомат и положил его в сторону. На поясе еще оставался пистолет и нож, но окончательно расставаться с оружием он попросту боялся. Стражники поняли знак и самый главный из них, с красными узорами на голове, так же поднялся в полный рост и положил свое ружье на пол. Облегченно вздохнув, Андрей немного расслабился и спросил, понимает ли его тут кто. Ракообразные переглянулись между собой и главный, который с красными узорами, что проскрипел. Один из его подчиненных тут же поднялся и вышел через дверь слева, если смотреть со стороны Андрея. Потом главный проскрипел что-то и ему, но понять его было не дано. Стараясь, чтобы его жест не восприняли как отказ от разговора, Андрей развел плечами, показывая, что не понял. Красноголовый кивнул и молча указал на дверь за его спиной, а потом сделал жест, словно закрывает ее. Надеясь, что не ошибся и что его не выгоняют, Андрей глянул через плечо на распахнутый проем и захлопнул дверь. Потом снова повернулся к командиру. Тот довольно кивнул и больше не пытался возобновить диалог. Ракообразные смотрели настороженно, но скорее с любопытством, чем с агрессией. В больших желтых глазах читалось изумление, смешанное с растерянностью, но никак не вражда. Наверное, он чего-то ждали, но чего, Андрей пока не понимал.

Сомнения разрешились, когда дверь слева снова раскрылась, и оттуда выскочил ракообразный, возбужденно стрекоча, а следом раздался усталый, но вполне человеческий голос, о чем-то журивший бойкого попутчика.

– Я же тебя просил… Куда ты скачешь… Человек подождет… А у меня ноги болят… Да спускаюсь уже…

В комнату вошел человек, хромавший, казалось, сразу на обе ноги. Одетый в свободный балахон, складками свисавший с тощего тела, он подошел к Андрею поближе. Сначала заинтересованный такой странной для этих мест одеждой человека, потом Андрей пожалел, что мужчина еще не носит капюшон и маску. На нем живого места фактически не было, одни только шрамы, перепахавшие все лицо, придав ему цвет обгорелого мяса. Оба глаза, правда, были целы, только один не двигался и смотрел куда-то под потолок, а второй постоянно бегал, не задерживаясь ни на чем конкретно. Откашлявшись, человек посмотрел на Андрея, окидывая его оценивающим взглядом.

– Искатель… – процедил человек и непонятно по интонации, понравился ли ему результат своих наблюдений, или нет.

– Почти, – сказал Андрей, решив продолжить разговор, – я некоторое время жил с ними, но за своего они меня никогда не принимали.

Человека, казалось, больше поразил не ответ Андрея, а его голос.

– Русский… Братцы, это же русская речь! Если бы я мог плакать, то разревелся бы! – человек, по-родственному обнял Андрея, сдавив его стальным захватом, чего не как не ожидаешь от такой хлипкой на вид фигуры.

– А что, есть и другие? – спросил Андрей, – Не только русские здесь живут?

– Конечно… – человек о чем-то вспомнил и, обернувшись к ракообразным, проскрипел несколько слов. Те все поняли и расслабились.

– Пошли! – подхватил человек Андрея за руку и потащил к двери, – Ты сейчас тут под мою ответственность, так что будь аккуратнее. Совершенно неохота, чтобы тебя выкинули отсюда. Сколько лет родную речь не слышал!

* * *

Пыль от взрыва каким-то образом даже сумела забиться под маску респиратора и теперь противно скрипела на зубах. Проведя рукой по лицу, он понял причину этого, один из осколков зацепил его, распоров всю левую сторону маски и заодно глубоко оцарапав щеку. Сорвав уже ненужный респиратор, человек быстро вдохнул воздух и прислушался к собственным ощущениям. Желудок не выворачивало и легкие не жгло, а значит, дышать здесь было вполне возможно. Хотя есть еще различные примеси без вкуса и запаха, но жизни без риска не бывает. Хорошо еще, что при падении не влетел ни в какую аномалию.

– Ну что, действительный рядовой отряда внешней разведки, – подбодрил он сам себя, – дикарей мы осилили, осилим и это.

Достав из сумки маску противогаза, он осторожно нахлобучил его на лицо. Риск риском, но ошибаться на собственном опыте, тем более летально, ему не очень хотелось, насмотрелся уже.

Включив нашлемный фонарь, он сел и огляделся. Как не странно, но ему сильно повезло. Во-первых, его не раздавило, как таракана, многотонными кусками камня. Это уже повод порадоваться. А во-вторых, что еще более важно, его не замуровало. Таким образом, он получил шанс избежать мучительной смерти от голода и жажды. Это уж совсем хорошо.

Поправив местами расползшиеся детали бронекостюма, он полез в единственную возможную сторону, по перекосившейся старой, возможно даже канализационной трубе. Жаль только остальных ребят, что вместе с ним вырваться пытались. Ничего хорошего из их затеи, как он и говорил, не получилось. Наверное, думали, что как банку консервную вскроют проход и все туда побегут. А вот вышло, что все эти многотонные развалины рухнули им на голову, даже закричать не успели, как засыпало. Ничего ребята, придется вам подождать, вы сегодня умерли, а вот его черед придет чуть позже. Свидимся, главное, терпением запаситесь.

Свет фонаря спугнул большого нелетучего таракана, сидевшего в трубе и поедавшего трупик крысы. Он остановился, выжидая, не появятся ли еще тараканы. Противники они не очень сильные, но в таком положении вряд ли можно толком от них отбиться, особенно если полезут в большом количестве и откуда-нибудь сзади или сбоку. Будь тут рядом его напарник, обязательно бы похабно пошутил, но ему не повезло. Стрела дикарей попала ему в лицо как раз в том момент, когда он откинул защитный щиток, чтобы покурить.

Вспомнив этот момент, он даже расстроился. В отряде было восемь человек, вооруженных огнестрельным оружием и превосходивших дикарей во всех отношениях. И все равно налетели на прекрасно подготовленную засаду, рассчитанную именно на них. Дикарей было так уж и много, примерно в два раза больше, чем людей в отряде, но огнестрельное оружие компенсировало это с лихвой, так что преимущество было даже на их стороне. Если бы не эффект неожиданности. Они попали в засаду в холле старого здания, находившегося чуть ниже общего уровня поверхности. Перекрытие между первым и вторым этажами рухнуло, и именно со второго этажа, как с балкона, их и перестреляли. Спустившись туда на ночлег, они попали под перекрестный огонь еще раньше, чем поняли, что случилось. Чертовски меткие лучники сразу же убили троих из солдат меткими попаданиями, еще один, связист, получил удар дротиком в рацию, у которой тут же разошлись контакты. Парень умер от удара током, парадоксально, но именно из-за своей рации и погиб. Может быть, еще бы и отбились, если бы не ловушка на выходе из комнаты. Кроша очередями все подряд, пытаясь нащупать невидимых атаковавших, остатки отряда попытались отступить, когда прямо в проем влетела здоровенная балка, утыканная шипами. Двоим солдатам кошмарным ударом пробило броню, насквозь проткнув тела длинными и острыми прутами, во все стороны торчавшими из балки, а вот его зацепило лишь краем, саданув по голове так, что сверхпрочный шлем, рассчитанный на то, что выдержит даже осколки гранаты, треснул. Череп оказался несколько крепче, но сознание он потерял, очнувшись только в плену, связанный и без оружия. Конечно, сбежать получилось чуть позже, но все же боль поражения это не облегчало.

Слив канализации вскоре его вывел к люку, проржавевшему до дырок. Металл истощился настолько, что отваливался кусками даже от ударов кулака. Отряхнувшись от ржавой пыли, он высунулся наружу. Конечно, без фонаря, но так и сам ничего не увидел. Прислушавшись, никаких сторонних звуков не обнаружил и только после этого включил свет. Наверное, это были водоочистительные сооружения или что-нибудь из технических помещений для ремонта и наблюдений над канализацией. Маленькое помещение с низким потолком, стены которого полностью скрывались за ржавыми трубами, с одной стороны обвалилось, но еще как-то держалось. Дверной проем с лестницей наверх был засыпан песком и обломками, оставив только небольшой проход под самым потолком, в который если и получится пролезть, то только ползком.

Выставив вперед пистолет, он пополз вперед, надеясь, что не упрется в завал или стенку. Весь коридор почти полностью был засыпан, только местами проход немного расширялся, где песку мешали обломки арматуры или держащих конструкций. В одном месте обосновался паук, но сбежал, получив пулю в хитиновый панцирь. Коридор кончился неожиданно, завал плавно перерос в кучу металлических и бетонных обломков, присыпанных песком. Зато здесь уже было можно разогнуться и достать со спины автомат, а то с одним пистолетом было как-то несподручно, только от мелочи отобьешься, да и то не от всякой.

Здание, в которое он выбрался, находилось ниже уровня поверхности, к тому же явно ниже уровня поверхности. Хотя потолка видно не было. Когда-то межэтажные перекрытия не выдержали и рухнули вниз, возможно, что-то сверху свалилось. Как бы там ни было, сейчас остались одни стены, выходящие прямо на поверхность. Если задрать голову вверх, то луч света так и не упирался в потолок, постепенно рассеиваясь. Только пыль кружилась маленькими белыми точками, попав на свет.

– Нет, мне определенно везет, – подумал он, глядя наверх, – всего какой-то километр и я окончательно пойму, что заблудился.

Несколько минут он бродил по развалинам, решая, куда идти дальше. Можно было пытаться найти более удобный выход, продолжив путешествие по засыпанным землей развалинам, а можно было пытаться вылезти здесь. Как это сделать, представлял слабо, пока не нашел остатки лестничных пролетов, сохранившихся между двумя параллельными стенами. Частично обрушившиеся, он все же вели наверх. Закинув автомат за спину, он полез по ним, аккуратно наступая на каждую ступень, убеждаясь, что она выдержит его вес.

По развалинам лазить не в первый раз, но каждый раз хочется, чтобы последний. Старые, покинутые здания не похожи друг на друга. Каждое из них самобытно. И чем больше времени проходит с того момента, как из него ушли те, кто его построил и обжил, тем больше оно становится индивидуальным. Даже одинаковые жилые коробки, без украшений и различий, похожие до замков на дверях, со временем обретают собственное «я», ни на что не похожее.

Со временем, если человек не боится мертвых развалин, не пугается их исследовать, то обретает странное чувство единения с тем почти потусторонним миром, которые поселяется среди осыпающих стен. Каждые его называет по-своему, но ему лично наиболее точным казалось слово, которым это чувство определяют сталкеры. Они зовут это «прозрением», редким и счастливым даром. Ведь не даром говорилось, что «дома и стены помогают», потому что аура определенная все же есть. И она может помочь человеку или направить. Иногда кажется, что чувствуешь, как здания скучают в пустоте по своим прежним хозяевам. Как беззвучно они страдают, вынужденные одиноко гнить среди таких же трупов. И когда туда случайно заходит человек, они стараются ему понравиться, помочь или успокоить. Но есть и такие, что ненавидят живых существ. Может, любят одиночество, а может, это обида за то, что их бросили. И кажется, что они недобро щурятся пустыми окнами, специально обрушают под ногами перекрытия или заваливают проход. Может, бредово звучит, но здесь странного нет. Он не удивился бы, что дома даже бегать умеют. Просто это надо почувствовать.

Особенно страшны такие здания, что хранят помять о последних часах жизни. Весь этот кошмар и боль, безмолвный ужас, смешанный с животным страхом перед неизвестным. Он сам слышал, как иногда из темноты раздаются приглушенные крики умирающих или последние стоны засыпанных обломками людей. Говорят даже, что после смерти никто отсюда не уходит, вынужденный вечно скитаться между развалинами, отчаявшийся и одинокий. Постепенно он теряет себя, забывая свое имя, свои дела и поступки, как он выглядел и где жил, превращаясь в безликое существо, сливаясь с общей массой однообразия. Дикий мир, дикие взгляды… Нет надежды попавшим сюда…

Выбравшись на очередной этаж, небольшую площадку, подвешенную почти в пустоте, покрытую песком и пылью, он устало прислонился к стене. Та неожиданно поддалась и обрушилась, чуть было не утащив его за собой. Вовремя отойдя, он посмотрел в пролом. Здесь здание наваливалось на другое, гораздо ниже его, с рухнувшей крышей. Внизу в свете фонаря можно было разглядеть засыпанный пылью пол, на котором кучами лежали скелеты, торчавшие из песка выбеленными ребрами и скалясь беззубыми черепами. Посреди кто-то стоял, но он быстро выключил свет, понимая, что его уже заметили. И ему даже показалось, что из темноты злобно сверкнули два желтых глаза.

Быстро собравшись, он стал дальше подниматься. Надо уйти как можно быстрее, прежде чем тот, внизу, поймет, откуда шел свет.

До поверхности оставалось еще несколько пролетов, когда он услышал цокот когтей по плитке позади себя. Стащив со спины автомат, действительный рядовой чуть не побежал, перепрыгивая последние ступеньки. Сзади восторженно заревели, услышав жертву, но разогнаться у хищника не получилось. Выскочив на бетонное покрытие, засыпанное песком, он повалился на спину, короткими очередями полосуя воздух в проходе. В свете фонаря мелькнула черная шерсть, раскрытая пасть и желтые клыки. Пули попали в выпрыгнувшего монстра, но не остановили. Брызгая кровью, он навалился на человека, скребя когтями по бронепластинам. Автоматом человек успел загородиться от челюстей, но долго ему не удержаться.

Выстрел, второй, тертий… Пули аккуратно уложились в голову хищника, пробив череп и уйдя глубоко в мозг. Челюсти в последний раз судорожно сжались и монстр обмяк… Выползая из-под туши, действительный рядовой оглянулся в поисках спасителя.

У угла невысокого здания, наполовину просевшего, стоял человек в защитном костюме и большой шлеме с непрозрачным забралом. Сжимая обеими руками пистолет с несоразмерно большим прикладом и стволом, он левой рукой приветливо махнул спасшемуся.

– С миром или войной? – задал стандартный для первого знакомства вопрос рядовой, вытаскивая из пасти свое оружие.

– С миром и дружбой. Кто такой? – ответил спаситель, опуская оружие.

– Действительный рядовой Гай Сабрин, Верхневолжск. С кем говорю?

– Старший лейтенант Саша Фер, Таркаст.

– До Таркаста далеко, – прикинул расстояние Гай, протягивая руку для приветствия. Ответное пожатие было сильным, но товарищеским.

– До Верхневолжска тоже. Честно сказать, я думал, что ты подскажешь дорогу.

– С удовольствием, но я сам почти заблудился.

– Значит, будем искать дорогу вместе. Вдвоем больше шансов, что повезет.

Откровение

Поселок ракообразных не произвел на Андрея большого впечатления. Было ощущение, что какой-то великан построил для себя город, но он ему не понравился, и бросил дело кур своих. И тогда его заселили гномы, не способные понять гений строителя и используя громады построек по своим мелочным нуждам.

Поселок занимал всего меньше двух строений города, связанных между собой одним переходом, построенном еще во времена величия города, и небольшим тоннелем, пробитым в минерале. Они жили на самых первых этажах, закупорив все двери и окна, ведущие наружу, но минерал все равно местами пробивался сквозь трещины в кладке или щели в ставнях. Мелкие помещения были обжиты как индивидуальные апартаменты или склады, а несколько больших залов перегородками из строительного мусора разделены на мелкие комнатки. Тогда один зал был полностью расчищен. Там проводились собрания жителей поселка и одновременно торг. Население не превышало трехсот существ, и жили они практически отрезанными от всего остального мира. Конечно, они знали несколько выходов на поверхность, обследовав практически всю пещеру, но никогда ими не пользовались. Просто не видели смысла. Несколько раз в пещеру заходили отряды с поверхности, но местных не трогали, а местные не видели смысла с ними вести дела. Собственных ресурсов им вполне хватало.

Собеседника Андрея, который провел его в свою комнату, местные подобрали в полубессознательном состоянии, вытащив из обгорелой машины, почти разбитой в ходе тяжелого боя. Каким-то чудом он смог оторваться от преследователей, уехав через подвальные помещения гипермаркета, куда его вездеход еле поместился. Потом он ничего толком не помнит, только крушение пола, не выдержавшего веса машины и свое падение. Ракообразные полечили его, но больше смысла возвращаться он не видел, хотя бы потому, что не помнил, откуда он. Зато имя свое помнил, оно сохранилось на нашивке на форме: Максим Горный. А вот местных изучил достаточно хорошо, даже сумел немного выучить их язык, основанный на щелчках и скрежете.

– А вот ты сам откуда? – спросил собеседник Андрея, немного передохнув, – На тебе защита искателей, но на них ты не смахиваешь, больше тянешь на цивилизованного…

– Моя история еще удивительнее твоей будет, – сказал Андрей, раздумывая, стоит ему рассказывать ее или нет. Он помнил, как повели себя искатели, решив, что лаборатория стоит огромных денег, которые сами же и выдумали. Максим не был на них похож, но кто знает, что он вздумает, услышав его. И поверит ли вообще. Решившись, он решил еще раз попытать удачи. Рассказывал он без подробностей, особое внимание обращая на то, что пробыл черт знает сколько лет в результате ошибки в совершеннейшем неведении. И почти ничего не знает о современном мире, в котором оказался. Что сейчас происходит на планете, он вообще не представляет.

– Ты думаешь, что еще на Земле? – Максим засмеялся, но из-за поврежденных связок смех больше напоминал кашель, – Наивный! Похоже, ты в самом деле представления не имеешь, где находишься.

Сев на застеленную грязной простыней кровать, Максим достал из тумбочки белую таблетку и проглотил ее, закашляв после этого еще сильнее. Через несколько секунд кашель ослабел и он вымученно улыбнулся.

– Запасы к концу подходят, а новых не предвидеться. Обезболивающее и немного лекарство. Остатки моих собственных запасов. А вот ты, извини, дурак. Хоть и не знающий, но дурак.

Андрей непонимающе посмотрел на него.

– Объясни… – попросил он, решив, что сейчас не время обижаться.

Максим без слов вытащил из тумбочки пустой пакетик, надул его и показал Андрею.

– Видишь? Это твоя Земля.

С этими словами он хлопнул пакетиком о тумбочку. С тихим звуком тот лопнул, разорвавшись на несколько мелких кусочков.

– А вот, что с ней стало, – сказал Максим, но заметил неверящее лицо Андрея, – Пойми, этот мир, если его вообще можно назвать миром, не планета, не система, вообще ничто! Это гигантская свалка, куда сбрасываются отходы производства, а точнее – миры, отработавшие свой срок. Некоторые считают, что только миры, населенные разумными существами. Ничто не вечно, как говорили философы. Конец истории… Здесь это называют Катаклизмом. Это когда на помойку выкидывают новую порцию мусора. Твоей Земли нет, остались только развалины, брошенные в общую кучу! Конечно, в идее это должно было означать и гибель разума, но тут вышла ошибка. Кто бы все это не задумал, но он переоценил свои силы. Разумные существа оказались гораздо более живучими, чем любые другие. Они смогли выжить после всего этого, смогли выжить даже здесь! Приспосабливаются, изучают, убивают… да, удивительно, но они нашли повод воевать даже тогда, когда война кажется не просто бессмыслицей, а сущим бредом! И все мы живем тут как паразиты, ползая по мертвым телам собственных цивилизаций. Не понимая того, что нас не должно быть! Мы были обязаны умереть вместе с тем мусором, который называли родным миром. Глупо, не так ли?

– Может быть, – сказал Андрей, пододвигая к себе табурет и садясь рядом, – но ведь каждый жить хочет…

– Зачем? Никогда не задавал себе такой вопрос? Зачем жить, когда ты и так уже на свалке? Среди отстойников разума, отбрасываемых сюда в ходе какого-то поиска. Знаешь, есть такие сектанты, которые верят в это. Что мы – гигантский эксперимент. Все мы! – Максим размахнул руками, словно пытаясь обнять весь мир, – Кто-то ищет идеальный разум, складывая конструктор то так, то так. И каждый раз, когда головоломка складывается, оказывается, что пара деталей встали не так. И все выбрасывается, обломки падают частично сюда. И складывается новый конструктор. И так до бесконечности! Мы просто не нужны, нас выкинули,

– А почему тогда сам не умер, если веришь в это? – спросил Андрей, распаляясь. Выходило так, что вся его прежняя жизнь, его и всех его товарищей была бессмысленной. Весь путь поисков и решений, разочарований и открытий, страданий и терпения, был не нужен, вел в пустоту. Не хотел он в это верить. Эта дорога вела в бесконечность, к светлому будущему, а не в бездонную пропасть.

– А потому что я понял это не так давно, – развел Максим руками, – Уже здесь, перегорев и натерпевшись. Я видел бессмысленность этого пути. Наивность таких, как ты, верящих в идеалы, которые сами и создали. Глупость. Все это – сплошная глупость, а это кладбище миров – лишнее тому подтверждения. Где все то, что создала твоя цивилизация? Где ваше искусство, наука и культура? Где? Стерто в порошок, забыто и затоптано. Потому что натянуто и выдумано. Разум общества никогда не уходит дальше примитива, потребления ради утоления самых приземистых чувств. Все направлено только на утоление инстинктов – голода, жажды, похоти и прочего, что объединяет нас с животным. А идеалы – это изгаляния на сытый желудок. Попробуй поспорить со мной, когда голоден…

Андрей вдруг подумал, что мужик окончательно сошел с ума, потому и лезут ему в голову подобные мысли. Слишком много он пережил, слишком много видел, чтобы сохранить хотя бы остатки разума. Нет, ел он, конечно, ложкой и ботинки на голову не натягивал. Но сумасшедший. Потерял ту точку опоры, что придавала его жизни хоть какой-то смысл. Отчаялся и в себе, и в жизни, чтобы видеть хоть что-то положительное. А Максим все нес какую-то ахинею о провидении и о том, как оно издевается над человеком, давая ему задачи, на которые нельзя найти ответа, запуская в лабиринт без входа и выхода. И что все здесь бегают в таком лабиринте, пытаясь найти хотя бы призрачную надежду на выход.

Андрей в конце просто не выдержал и вышел, подождать, пока Максим не выдохнется. А глаза у него совсем безумные. Круглые и пустые, как колодец. И только где-то вдалеке, глубоко в сознании тлеет огонек разума, задавленного собственным бессилием. Страшно смотреть в такие глаза. Страшно и жутко, потому что понимаешь, что вполне можешь оказаться таким же. Лишенным надежды и веры, существом, отчаявшимся в жизни, обожженным ею как никому не нужный обрубок, вынужденный болтаться на ветру где-нибудь на краю всего того, что люди называют жизнью. Он, наконец, стащил с головы шлем и уткнулся лбом в холодную каменную стенку, на которой еще виднелись остатки штукатурки. Надо было передохнуть. Слишком много в голове перетряхнула эта встреча. Как абсурдно не звучит, а была в словах Максима правда. Зачем жить, когда и так весь мир развалился, рухнул в гигантскую помойку, которая теперь им вместо дома. Нет надежды, нет шансов на восстановление. Ничего нет, только разруха вокруг, бессмысленная по своей сути, но живущая своими, до непонимания странными законами.

– Прости, заболтался, – Макс тихо приоткрыл дверь и, устало, прислонившись к косяку, спокойно говорил, – отвык с людьми разговаривать. Да и лишнего я, наверное, наболтал. Не надо было тебе этого слышать.

– Ничего, – Андрей повернулся к нему лицом, – ты ни в чем не виноват. Это я еще такой. Может, и вправду, наивный. А может, еще просто слишком мало видел.

– Хорошо, зайди, показать тебе одну вещь хочу…

Андрей кивнул, надел шлем обратно на голову и зашел в комнату. Макс был подавленный и словно уставший. Казалось, что этот словесный прорыв, копившийся в нем, казалось, долгие годы, вырвался, опустошив его и морально, и физически. Почти ничего не говоря, он сел обратно на кровать и достал из верхнего ящика тумбочки маленький сверток и протянул его Андрею. Аккуратно взяв, он развернул его и увидел, что это схематичное изображение пещеры с отмеченными на ней выходами и тоннелями. Ориентир здесь был такой же, как и у искателей, все отмечалось от поселения, которое было указано жирной красной точкой.

– Это я составил, по рассказам местных, – сказал Максим, – Давно еще, когда надеялся, что вспомню, откуда я. Думал, выберусь, вернусь к своим. Так и не пришлось. А ты бери, тебе пригодится. Ты молодой, помнишь себя. Твоя дорога лежит дальше. Здесь тебе делать нечего. Поселение вымирает, местные никогда не смогут принять эту жизнь. И только умирающим и жить рядом с ними.

– Спасибо, – Андрей аккуратно свернул карту и убрал в карман разгрузника, – я вам очень обязан. Сколько с меня?

Максим снова засмеялся, но смех снова перешел в кашель. Андрей потянулся было за его лекарством, чтобы помочь, но он поймал его руку и покачал головой. Через несколько минут кашель ослабел сам собой.

– Беречь надо… Приступ не сильный… – сказал он, утерев губы, – а ты еще судишь понятиями искателей? Считайте за каждую мелочь, чтобы не прогадать. С одной стороны правильно. Привыкай, много где люди себя так же ведут. Но со мной не стоит. Мне уже ничего не надо. Мой свет уже меркнет…

– Нет света, кроме того, что ты несешь с собой, – повторил Андрей непослушными губами услышанную ранее фразу.

– Точно, – похвалил Макс, – старая фраза, но верная. Не стоит воспринимать ее буквально, хотя кое-кто так и делает.

– Можешь ответить на один вопрос? – спросил Андрей, присаживаясь напротив, – Как дойти до Автостроителя?

– Не знаю, честно скажу… Не помню я такого города. Местные говорят, что невдалеке есть один поселок людей, но совсем маленький. Я как-то хотел до него дойти, но так и не собрался. А ты дойди, пора уже.

– Не веришь? – прямо спросил Андрей, не в силах выдерживать уже его взгляд, – думаешь, не смогу? Не выдержу?

– Выдержишь, почему нет… Только без толку это. Как муха о стекло бьешься… Только прямо сейчас не ходи. Тебе передохнуть надо, отоспаться хотя бы. Только зря погибнешь.

С этим Андрей не мог не согласится. Он был выжат как губка, ноги словно прирастали к полу. Максим ему расстелил рядом какие-то тряпки или простыни, старательно собранные в аккуратную скатку, и он заснул, даже не раздеваясь. Только снял защитный костюм, чтобы не мешался. Сон бы пустым и без сновидений.

* * *

– Хоть примерно представляешь наше положение? – глухо спросил Саша, не поднимая забрала.

– Понятия не имею, – честно признал Гай, оглядывая окрестные развалины. Тут, похоже, шли когда-то жестокие бои. Многие стены обгорели или оплавились, и почти не было места, где не было дырок от попаданий пуль и зарядов. Прямо посреди дороги, постепенно поднимающейся на всем своем протяжении, стоял обгорелый остов танка с разбитыми гусеницами. Машина шла вперед, сминая железный хлам по дороге, пока ее не остановило прямое попадание, оставившее в броне дырку величиной с человеческую голову. Между двух покосившихся орудийных стволов, торчавших из башни, сплел паутину небольшой паучок, тут же спрятавшийся, когда они проходили мимо. Дальше по дороге рухнувшее на бок здание, осыпавшееся и покрытое трещинами, пытались укрепить, спешно наваливая баррикады из мешков и хлама, попавшего под руку. А потом защитникам явно не повезло. Повсюду чернели дырки от прямых попаданий артиллерии. Две пушки так и остались стоять напротив, закованные в широкие полусферы из противопульной брони. Пустые жестяные ящики из-под снарядов, сваленные в кучу, почти исчезли под зарослями фосфоресцирующей плесени, а по растрескавшемуся асфальту раскатились стрелянные гильзы снарядов. Гай механически пнул одну из них, но та даже не пошевелилась, намертво приржавев к дороге. Почти беззвучно в следующую секунду она рассыпалась в ржавую пыль.

– Надо найти, где бы переночевать, – сказал Саша, присев на место наводчика у одной из пушек, – А то так еще больше заблудимся.

– Хорошая идея, вот только где? – спросил Гай, окидывая взглядом окружающие развалины, – Первоклассного отеля на горизонте не видно. Нет даже захудалой ночлежки. А в любом другом случае мы грозим влететь в такую переделку, что целыми не вылезем.

– Очень смешно, – одобрил Саша, но по голосу он не смеялся, а потом указал на укрепления, разбитые артиллерией, – если там когда-то укреплялись, то аномалий быть не должно. Там и устроимся.

– За долгое время они вполне могли появиться, – пробормотал себе под нос Гай, – но согласился, поведя плечами. Проверив, заряжен ли автомат, он первым пошел к видневшемуся проходу между баррикадами. В шаге за ним, прикрывая спину, пошел Саша. Его длинный пистолет с оптическим прицелом, позволял контролировать около пятидесяти метров в радиусе прежде чем окружение окончательно пропадало в темноте, чего вполне хватало, чтобы поднять тревогу.

– Чисто, – прошептал Гай, походя к проему. Если точнее, это был провал, кусок стены отвалился при ударе, утянув за собой часть межэтажных перекрытий. Позднее его пытались укрепить, возведя по обе стороны массивные доты из кусков камня, обильно политых цементом. Сейчас в трещинах уже росли колючие кустики с какой-то мочалкой вместо листьев, но там еще можно было обороняться. В одном точно, второй разнесло прямым попаданием снаряда.

Заглянув внутрь, Гай увидел прогнившие и почти рассыпавшиеся ящики, и большой двуствольный пулемет на больших станинах. От защитников почти ничего не осталось, кроме позеленевшей фляжке на ящике и скелете без ног в углу. Похожий на человеческий, только раза в полтора выше и несколько уже в плечах. Саша перепрыгнул через развалины второго дота и залег между камней, положив ствол пистолета на кусок станины, лежащий на камнях. Гай посмотрел на него и кивнул, что продолжает движение.

Зайдя в проем, приходилось сразу поворачивать направо, чтобы обойти рухнувшее перекрытие, а там снова сворачивать, но уже налево, там кто-то собрал стенку из обломков до самого потолка. Проверив, все ли чисто, он вернулся за Сашей и вдвоем они пошли уже дальше.

Коридор еще вел несколько метров вперед, и здесь следов боя уже не было видно. Походило на то, что защитники отбились, а потом уже сами ушли отсюда. Заканчивался он стенкой, на которой кто-то нарисовал крест в круге, а над головой был дверной проем. На самом деле он был по правую руку, но из-за того, что здание рухнуло, оказался над головой.

– Помоги, я вылезу, посмотрю, что там, – сказал Гай, закидывая автомат за спину – если чисто, подам руку.

Саша согласился и сложил руки лодочкой, подставив их Гаю под ногу. Гай уцепился за косяк и тут же свалился, матерясь сквозь зубы и зажимая глубокую царапину на ладони, распоров ее о торчащий из стены гвоздь. Наскоро перемотав руку, он попробовал еще раз. В этот раз удачнее. Подтянувшись, Гай все же влез в проем и сразу присел на одно колено, стаскивая автомат.

Большой, широкий зал с рядом колонн вдоль стен, когда-то богато украшенный. Часть колонн свалилась, образовав целый завал из обломков в углу напротив, и облетела большая часть отделки, сейчас скрипевшая под ногами. Три больших железных люстры, висевшие под потолком, свалились, пробив пол, одна, причем, насквозь. Здесь стоял ряд ржавых кроватей, а вокруг дырки в стене, ставшей полом, возведена баррикада из мешков со странно стоящим пулеметом, на больших и многосуставных станинах, позволявших направить дуло под углом почти перпендикулярным полу, сунув его в дыру. Пулемет был ржавый, покрытый пылью, а за станины до сих пор держалась оторванная, высохшая рука. Ничего особенно опасного заметно не было, поэтому Гай позвал Сашу и помог ему подняться.

– Уютненько, – заметил Саша, оглядевшись в свете фонаря, – почти как в могиле.

– Можем переночевать на воздухе, – пожал плечами Гай, проверяя на прочность оставленные прежними хозяевами железные кровати. Первая с пронзительным треском развалилась, а вот вторая, сначала прогнувшись под весом человека, все же устояла. Развалившись и вытянув ноги, он выразительно посмотрел на Сашу.

– Чур, моя, – заметил он, не видя выражение лица за темным забралом.

– Да хоть с собой уноси, – пожал Саша плечами, заглядывая в дырку в полу, – Дежурить кто первый будет?

– Вот ты первым и дежурь, – спокойно заметил Гай, стаскивая с себя свой бронекостюм. Несмотря на кажущуюся сложность, костюм снимался в пять заходов, разбитый на несколько деталей, отдельно связанных друг с другом эластичными ремнями на защелкивающихся креплениях.

– Не нравится мне эта дырка, – сказал Саша, словно и не услышав ответ Гая, – Вот не нравится и все! Гранату бы туда кинуть, что ли. Какого черта я все потратил!

– Да что она тебе такого сделала? – удивился собеседник, складывая костюм рядом, на соседней кровати. На нем оставался только термокомбинезон, вполне способный защитить от холодного воздуха, – Сам же знаешь, что стреляй только в то, что атакует. Иначе никаких патронов не хватит.

– Не хочу спать рядом с этой дырой, когда на стороже такой лентяй, как ты! – опустил его Саша, попытавшись изменить наклон пулемета. Сначала вроде ржавый механизм поддался, а потом все с треском перекосилось. Тяжелая куча ржавого железа начала заваливаться и даже подбежавший на помощь Гай ничем не смог помочь. Вместе со станиной, коробом с лентой и наростами тяжелый пулемет весил никак не меньше пары сотен килограммов, да и спохватиться толком они не успели. Ствол перевесил и весь этот металлолом ухнул в дыру.

– Даже если там никого не было, – заметил Гай, прислушиваясь как железо грохочет, налетая на стенки плавно понижавшейся ямы, и отскакивает от них, – После такого туда точно что-то залезет посмотреть, откуда шум.

– Дурака свалял, – согласился Саша, глянув в дырку еще раз, – уходить надо.

– Полностью согласен, но раз ты уж такой умный, что кидаешься всем, чем не попадя, будешь меня ждать, пока снова облачусь в свои регалии, – Гай расстроено плюнул в дырку, – а я уж поспать надеялся.

– Потом поспишь, – сказал Саша, подходя обратно к двери, через которую влезли, – если повезет, даже проснуться получится. С таким-то везеньем. Слушай, а ты как вообще один оказался?

– Да так, не повезло сильно, – Гай сделал вид, что не может разговаривать, будучи чрезвычайно занятым натягиванием на грудь панциря бронекостюма.

Саша, поняв, что сейчас это не та тема для разговора, не стал настаивать и молчаливо полез вниз. Уцепившись руками за край косяка, хотел бы спрыгнуть вниз, но через секунду отскочил назад, дуя на обожженные пальцы. Материал словно раскалился и был совершенно невероятной для такого холода температуры. Не веря в то, что сейчас почувствовал, он провел рукой в нескольких сантиметрах от косяка. Ни жара, ни тепла Саша кожей не почувствовал. Тогда он поднял с пола какой-то мусор и прислонил к косяку. Меньше чем через секунду мусор начал тлеть, а после и вовсе загорелся.

– Аномалия… – обреченно сказал Гай, заметив опыт Саши, – черт возьми, как мы сюда прошли? И ведь ничего не было!

– Наверное, период спокойствия, – пожал Саша плечами, собирая с пола еще мусор, – не все они постоянно действуют. Говорят, есть такие, что даже двигаются. Может, наша из того же числа, – после этого он кинул мусор в проем. Ветошь и мелкие обломки загорелись раньше, чем достигли пола.

– Мне от этого как-то легче не стало, – сказал Гай, плюнув следом. С быстрым «пшш» плевок превратился в ничто, – будем сидеть здесь и медленно помирать. Веселая перспектива, ничего не скажешь.

– Может, скоро снова затихнет, сказал Саша, отходя от двери и посматривая на пол. Камень вполне мог раскалиться так же, если не еще хуже. Ни размеры, ни возможности этой аномалии они не знали, а потому сразу думали о худшем.

– Ага, лет через сто, – заметил Гай, – за это время она разрастись успеет, что мы тут живьем сгорим. Если только раньше не подохнем с голоду. Обращая внимание на наши минимальные запасы еды и питья, я уверен, что такой момент наступит достаточно быстро.

– Больше оптимизма, – раздраженно заметил Саша, бегая лучом света по стенам и потолкам помещения, – я уверен, что в такой большой зал вела не только такая маленькая дверца.

– Да, абсолютно согласен, – Гай сел на свое место, заканчивая шнуровку креплений, – но позволь заметить, относительно замыслу архитектора мы находимся под углом градусов девяносто, может, чуть больше. Советую посмотреть под потолком.

Саша посветил наверх и издал разочарованный стон. На потолке, на расстоянии метров двенадцати от них, находились большие, некогда богато украшенные двери. Перекрытые тяжелым засовом, они были закрыты. Неважно, что при этом крепления уже ослабли и петли почти вылезли из стен, но до них было не дотянуться, даже если встать друг другу на плечи. О бессильно оглядел окружающие стены, но ничего похожего на лестницу не заметил. И откуда ей здесь вообще взяться.

– Должен же быть другой путь. Как-то ведь выходили защитники отсюда, – пожаловался он, – здесь же они жили. А может, только спали, но это уже точно.

– Ага, через низ и выходили. А аномалия вполне могла и через сотню лет после них завестись, их ведь никто так и не понял. На то и аномалия, а не какая-нибудь «особенность акустики помещения». Можно еще в дырку эту слазить, но меня не тянет лезть вниз по вертикальному тоннелю черт знает куда. Пока нам надо сидеть и ждать, может, что и свалится с неба. А там уж и будем смотреть.

Саша, больше взбешенный спокойным тоном Гая, нежели сложившейся ситуацией, чуть не подскочил на месте, а потом захотел его придушить. В следующую секунду он подумал, что, наверное, не первый, кто мыслит подобным образом, и немного успокоился. Он был в абсолютно идиотском положении мыши, пытающейся найти выход из лабиринта без начала и конца, которую туда запустили сверху. И если он сейчас прибьет единственное живое существо, находящееся в одном с ним помещении, то лучше от этого не будет.

– Лучше будет твоим и так расшатанным нервам, – заявил маленький чертенок, неожиданно высунувшийся из темных закоулков его души. Саша гневно и немедленно забил его мыслями о спокойствии и холодном разуме. Испуганно тявкнув, чертенок исчез, лишь только продолжая исподтишка сверлить его мысли всякой пахабщиной и непотребщиной.

– Хорошо, сидим и ждем! – сдался он, взмахнув руками, – Десять часов, после этого в любом случае надо как-то вылезать.

– Почему десять? – удивился Гай, – Давай девять часов пятьдесят минут, а то неинтересно выходит.

В голове у Саши снова появился чертенок, держа в руках достаточно заманчивую картину Гая с пулевым отверстием в голове. Отмахнувшись от него, Саша заявил своему собеседнику:

– Дурак. Десять часов – средний цикл аномалии. Если за это время ничего не произойдет, вряд ли произойдет что-то вообще с этой дрянью.

– Согласен. Искать всегда можно. Не факт, что найдем, но все же можно…

Гай снова развалился на ржавой кровати, насвистывая какую-то песенку, а Саша принялся проверять патроны для своего револьвера, перетряхивая все карманы разгрузника в надежде найти еще хотя бы парочку. Ради экономии оставили только один небольшой фонарик возле дырки в полу, чтобы совсем не оставаться без света.

* * *

Андрей не решился сразу отправляться в путь, как только проснулся. Хотя бы потому, что сон оказал не столь благоприятное воздействие, как можно было ожидать. Не привык он еще спать в одежде и на полу. Спина болела так, словно он целый день таскал мешки с цементом, глаза слипались на ходу, а во рту было такое ощущение, словно там ночевал конский дивизион. Потягиваясь и зевая, Андрей едва вылез из своего самодельного спальника и потянулся за ботинками. Грязные, вонючие и жесткие, они все же были единственной его обувью. Сухими пальцами завязывая шнуровку, Андрей почувствовал, что страшно голоден. В сумке должно быть что-то из концентратов или сухпайков, которые он забирал из укрытия искателей, но сейчас ему хотелось настоящей, человеческой еды, приготовленной из свежих продуктов. С ностальгией вспомнив борщ, который ему в детстве готовила бабушка, и который он терпеть не мог, Андрей вытащил из сумки упаковку из фольги, с весьма аппетитной картинкой дымящейся каши в тарелке. Саморазогревающая термоупаковка, внутри каторой оказалась каша, напоминающая гречневую, в весьма приятным на вкус мясом. Ни вилки, ни ножа не прилагалось, поэтому пришлось фантазировать и воспользоваться своим ножом с широким лезвием, используя его одновременно как ложку, так и как вилку. Насытившись, Андрей от любопытства решил посмотреть, где это было изготовлено. Срока годности здесь указано не было, как и состава, и госта. Но вот место указано было. Изготовлено в Китежграде! Андрей несколько раз перечитал название, убедившись, что зрение не подводит его. Это ведь мифический город, о котором ходило столько легенд. Хотя подумав, Андрей решил, что этот Китежград мало как относится к мифическому городу, по легендам ушедшему под воду. Скорее, просто очередное название какого-нибудь поселения выживших, пофантазировавших с именем своего родного дома.

Пока он сидел, раздумывая над названием, в комнату вошел Максим, кутаясь в покрывало из лысевшего меха. Заметив проснувшегося Андрея, он достал из складок своей одежды большой конверт и какой-то сверток.

– Я не знал, что бы такого для тебя сделать, – смущаясь, сказал он, протягивая их Андрею, – и додумался только до этого.

– Да что ты, – Андрей попытался отказаться от подарка, представив, чего он стоил Максиму. В той бедности, в которой жили местные, даже сытный ужин был доступен далеко не каждый день. Вот и сам Максим не отказался от еще одной саморазогревающейся упаковки, предложенной Андреем в замен на сверток, все-таки всунутый ему в руки. Съел за одну минуту так, что только за ушами трещало. Пока он ел, Андрей развернул подарок. Там оказались большие, продолговатые патроны со странного вида насечками вдоль гильзы. Под его автомат они не подходили и он посмотрел на Максима, вылизывавшего упаковку.

– Бери, не бойся, – сказал тот, отрываясь, – Может, калибр не тот, но тебе наверняка пригодятся. Это от пулемета, в городах часто такие по периметру ставят. Ну, понимаешь, от всякой нечисти отбиваться. А ты ими за вход заплатишь или там еще за что. Люди ведь везде разные, но чаще всего о своей выгоде думают. А письмо… С письмом у меня просьба к тебе будет.

– Что такое? – спросил Андрей, убирая патроны в разгрузник, а письмо сунув в планшетку, к жесткому диску из лаборатории.

– Я в общем… Пока ты спал, я все думал. Много думал. Понимаешь, твои слова о том, что человек вроде не зря живет, что-то повернули у меня в голове. Я вспомнил многое, причем то, чего раньше и помнить не мог. Человека я вспомнил, его Кароль зовут. Он мне вроде как брат. И почему-то я его так хорошо вспомнил, как он мне дорог был. Ты уж попробуй найти его и письмо отдай. Может, помнит он меня, кто я такой. Вот на тебя смотрю и себя хочу вспомнить. Ведь был я кем-то.

– Конечно, постараюсь, – согласился Андрей, – я ведь тебе многим обязан. Только вот сейчас об одной вещи прошу. Сходи со мной до выхода, а то боюсь, что аборигены эти меня не поймут. Нечего мне здесь засиживаться, хочу все-таки дойти до Автостроителя.

Максим согласился и повел к ближайшему выходу. Оттуда, он сказал, до первого выхода на поверхность меньше суток. Место, правда, немного странное, два раза там разведчики пропадали, поэтому местные туда больше не ходят. Но ведь те с копьями да двухзарядными ружьями ходили, а не с такой амуницией, как у Андрея. Вообще, не к бедным искателям он попал, если они такое могли себе позволить. К ним вот один раз тоже искатели добрались. Только не на торговлю, а за живым товаром пришли, хотели рабов выгодно продавать. Да, не стоит удивляться, и такие тоже есть. Только местные отбились, не без потерь, конечно, но отбились. Поэтому людям не очень доверяют. За исключением Максима.

Выходом оказалась большая кованная железная дверь с тяжелыми запорами, которую охраняли несколько ракообразных с ружьями, выложив вокруг нее настоящие укрепления. Начальник охраны, большой абориген с разукрашенными красными с золотым узорами, несколько минут чего-то добивался от Максима, явно не желая выпускать Андрея одного, да еще и дать уйти куда-то. Его тоже можно было понять. Как можно было доказать, что этот человек чем-то отличается от тех, кто напал на него раньше. Да, он никого не убил, не стрелял и вообще вел себя достойно, но кто мог доказать, что это его истинная сущность, а не прикрытие, под которой скрывается мерзкая и противная личина эгоистичного существа, способного предать тех, кто помог ему в трудную минуту. Здесь нельзя было доверять первому впечатлению, особенно когда речь шла не только о собственной жизни, но и жизнях тех, кто тебе дорог.

Максиму все же как-то удалось убедить в этом ракообразных и они открыли ему ворота. Они выводили в просторный зал с наростами минерала на стенах и засыпанный мелкими обломками. Одна из стен, прямо напротив двери обвалилась, открыв лаз в толще минерала, где, как Андрей и полагал, находится выход.

– Удачи тебе, – пожелал Максим, – надеюсь, ты на самом деле такой человек, каким представился. Пусть помогут тебе Отцы на твоем дальнейшем пути..

– А кто такие отцы? – спросил Андрей, натягивая на лицо сначала маску противогаза, а потом уже сверху прибор ночного видения. Картинка сразу стала четче, чем в свете костра, и в стене на самом деле можно было различить сквозное отверстие.

– Старая легенда, – отмахнулся Максим и похлопал его по плечу, – но как же здесь без легенд обойтись. Кто хочет, тот верит, а кто не хочет, того никто не заставляет. Тебе много еще расскажут, а ты слушай.

– Ладно, хватит учений, – отмахнулся Андрей, в последний раз поправляя все ремешки и крепления, – Ну что, удачи вам всем. Не поминайте лихом.

– Прощай, – сказал Максим, да и аборигены местные тоже что-то проскрипели на своем непонятном языке, наверное, прощаясь.

– Ну уж нет, – сказал Максим, выходя из дверей, – не на кладбище отправляете. До свидания! Даст Бог, еще увидимся.

Сразу, как только он перешагнул порог, двери за ним закрылись. Очень не хотелось местным оставлять их открытыми. И тепло уходило, и дрянь какая-нибудь вполне влезть могла. Как только с тихим щелчком дверь за его спиной закрылась, и стукнули по ту сторону засовы, Андрей почувствовал себя очень одиноким. Особенно его волновало то, что никто не смотрит за спиной, там он был совершенно беззащитен.

Закрыв глаза, он несколько раз вздохнул, чтобы успокоится. Руки приятно отяжелял вес автомата, а на глазах прочно сидел ПНВ, позволявший видеть даже в этом бесконечном мраке. Снова открыв глаза, он почти уверился в том, что сможет сделать это. Все-таки, это просто развалины, в которых нет ничего особенно жуткого.

Шаги гулко отдавались под сводом и Андрей несколько раз нервно посмотрел на потолок, ожидая стаи летучих мышей, которые с писком будут срываться оттуда из-за каждого звука. Ничего подобного не происходило. Мыши ведь не просто так появляются, им тоже надо чем-то питаться, а здесь не было ничего, кроме камня и скользкого геологического материала, для простоты названного минералом.

Стена развалилась, наверное, от старости или халтуры строителей, ускоренной наростами минерала и той страшной кучей его же, навалившейся снаружи. Выпавшая часть стены утянула за собой целый слои минерала, намертво приросшего к стене. Выломанные куски открыли неровный проход, соединяющейся с естественной полостью в минерале, а оттуда уже кто-то или что-то пробило путь наружу. А может, внутрь, главное, что можно было через него пролезть обратно на уровень пещеры. Ругаясь сквозь зубы и оскальзываясь на каждом шагу, Андрей с трудом поднимался вверх, цепляясь за каждый выступ в стене или полу. Если бы не местные, которые для удобства вбили в пол и стены колья, на которые можно было опереться рукой или ногой, то он бы вообще бы оттуда никогда не выбрался. Наконец, вскарабкавшись на самый верх и с трудом перевалившись через край широкой, не меньше, чем восемь на восемь метров, ямы с очень острыми краями. В одном месте аборигены их сточили и соорудили что-то, отдаленно напоминающее лестницу, по которой Андрей и вылез наружу. Откатившись под прикрытие обломков стены, он едва отдышался, а после уж решил разобраться, в какую сторону ему двигаться. На карте все было отмечено относительно поселка ракообразных, поэтому ориентиры было найти не особенно сложно. Несколько раз сверившись с картой, Андрей понял, что предстоит двигаться всего два или три часа, строго к центру пещеры. Там должен был обширный обвал, вместе с несколькими частично сохранившимися туннелями искусственного происхождения, ведущими прямо на поверхность. Свернув карту, Андрей пошел к возможному пути на выход.

Не прошло и часа, как он различил между развалинами города огромную насыпь, одновременно похожую и на бессмысленную кучу, и на некое подобие пирамиды, у которой строители забыли отшлифовать углы. И даже с такого расстояния можно было различить ту дорогу, о которой говорилось в карте. Там, где провалившаяся земля все еще соединялась с потолком пещеры, из дерна торчала гигантских размеров труба, покрытая трещинами и местами осыпавшаяся, но выглядевшая достаточно надежно.

Меньше чем через километр пути стали заметны следы разрушений. Судя по громадным кускам, отвалившихся от потолка и валявшихся в кучах обломков, там, где они разрушали здания и рушили стены, однажды свод пещеры испытал потрясение, которое не смог выдержать. Из монолитных стен вываливались глыбы размером с двухэтажный дом. В некоторых торчали какие-то конструкции или остатки фундаментов. Сверху, наверное, были развалины еще одного города, теперь разрушенные еще больше.

Засмотревшись, Андрей не заметил опасность, нависшую над ним. На одной стене дома, покосившейся от времени и навалившейся на своего соседа, появилось странное существо, покрытое густой серой шерстью, но с абсолютно голыми конечностями, покрытыми большими, слабо пульсирующими венами и снабженных острыми, зазубренными когтями. Беззвучно закрывая и раскрывая зубастый рот, существо поползло к человеку, пользуясь своими когтями как крючьями, чтобы удержаться на стене. Оно было уже совсем рядом, чуть слышно хрипя от желания вцепиться в свежее мясо, когда из под лапы выскользнул один камень и с треском упал вниз. Машинально Андрей пригнулся и обернулся на звук, но успел только заметить стремительно пролетевшее тело и услышать обиженный вопль хищника, понявшего, что его засада не удалась.

Андрей вскинул автомат, но не успел прицелиться, когда существо подпрыгнуло разом метров на десять и скрылось за каменной кладкой. Не дожидаясь, пока монстр выскочит снова, он побежал, держась на обрушение как на главный ориентир. Хищник за спиной взревел и Андрей машинально упал, закрывая голову руками. Острый коготь цапнул по шлему и порвал рукав защитного костюма, но не зацепил тело. Атака сорвалась и промахнувшись, монстр пролетел еще несколько метров, громко топоча по минералу всеми лапами, чтобы затормозить скольжение.

Не вставая, Андрей прицелился и шарахнул по монстру, как только поймал его в перекрестье прицела. Пули от отдачи немного пошли в разлет, но несколько угодило прямо в тушу хищника. Разрывные, калибра 7.62, они предназначались и для поражения гораздо более крупных целей, а здесь просто рвали тело хищника, отмечая места попаданий рваными ранами. Заревев от боли, монстр снова попытался прыгнуть, но порванные мышцы не сработали, как надо. Почти перевернувшись в воздухе, хищник не пролетел и трех метров, с силой шмякнувшись об стену. С разбитыми ребрами, порванными мышцами и надвигающимися лапами, чудище упало на отложения минерала, испуская агонизирующие вопли.

Ни духу, ни смелости оставаться здесь, чтобы застрелить мутанта, у Андрея не было. Монстр только подпрыгнул, а человек уже снова побежал, на ходу меняя магазин у автомата. Несколько минут он еще слышал крики подстреленного хищника, разлетавшиеся по всей пещере из-за отличного эха, когда раздался клекот, и с потолка бесшумно сорвалось несколько созданий, показавшихся в ПНВ единым размытым пятном. Спустя несколько секунд крики оборвались. Представив себе кровавую картину, происходившую там, Андрей только ускорил шаг. В тяжелом защитном костюме бегать, в общем, даже очень неудобно, особенно с противогазом на лице и здоровым рюкзаком за спиной, но когда тебя пятки жжет жуткий страх мучительной смерти, даже самый последний из бегунов имеет шанс на дальнюю пробежку.

Уже едва переставляя ноги, Андрей забежал в какие-то развалины, еще сохранившие контуры большого здания и забежал в небольшую комнатку, с рухнувшей наружной стеной. Там он без сил свалился на покрытый минералом пол, уже ни о чем не думая, кроме как отдышаться и восстановить дыхание. Противогаз прилип к вспотевшему лицу, а по стеклу стекали маленькие капли влаги. Стащив с пояса фляжку, он с трудом отвинтил непослушную крышку и нащупал в резиновой маске клапан. Вставив фляжку до щелчка, он надолго присосался к емкости с живительной влагой. В голове играл целый оркестр, вместо инструментов нахватавший с кухни кастрюль и громыхавший в них почем зря. Наконец, утолив жажду, он несколько раз глубоко вздохнул. Сейчас мир уже показался не таким страшным, как раньше и он, еще немного посидев, на коленях выполз к выходу. Там, где он подстрелил мутанта, кружилось несколько больших птиц. С такого расстояния было неясно, что это такое и чего от них ждать, но больше они напоминали хищников.

Андрей поймал себя на этой мысли и улыбнулся. Он тоже становится частью этого мира. Ему легче поверить во врага, чем в друга. Наверное, так же постепенно сходили с ума расстрельщики в застенках ЧК, ежедневно истребляя десятки человек. Нет, они не были в большинстве своем маньяками и кровожадными психопатами. Сама обстановка, само то психологическое состояние, нагнетаемое всеобщим контролем и предписаниями, сыпавшимися сверху одно быстрее другого, доводило их до такого состояния. Редко когда людей расстреливали потому что они на самом деле были шпионами и предателями. Тысячи невинных людей погибли только потому, что видя их, следователи ГПУ просто не могли поверить, что этот человек невиновен. Им гораздо легче было согласиться с тем, что это враг. Проще было все ненавидеть, даже не понимая этого. Сама сущность того времени вела к этому.

И сейчас он проходил их судьбу. Постепенно становясь таким же бессмысленным и бессердечным, психом с пушкой, способный только стрелять, а уж потом о чем-то думать. Андрей даже закрутил головой, отгоняя такие мысли. Нет, не бывать этому. Он останется человеком. Тем, каким его создала природа. И все эти ложные пророки, кричащие о крови и насилии, как о единственном из путей, пусть подождут. Человека отличает от животного способность самому принимать решения, не оглядываясь на инстинкты.

И все же осторожность не помешает. Несмотря на весь пафос только что сказанных слов, не стоит вышагивать с гордо поднятой головой, когда не представляешь толком, что твориться в двух шагах от тебя. Надо отличать логику вещей от собственного самомнения. Можно думать, что ты всесилен и неуязвим, но это не помешает какому-нибудь мутанту с сантиметровыми клыками перекусить тебя пополам. Поэтому Андрей и не стал разгибаться, а только немного приподнялся, чтобы было легче идти. Прикрываясь рухнувшей стеной как преградой, он быстро зашмыгал в сторону одиноко торчащей башни, даже еще сохранившей свой треугольный шпиль.

Только прижавшись к стене, он почувствовал себя в относительной безопасности, хотя как идти дальше, представлял слабо. Здесь не было практически ничего, кроме развалин высотой не более полуметра, пласты минерала практически полностью скрыли город с глаз человека. Были еще осыпавшиеся куски потолка пещеры, но по большей части разлетевшиеся при падении на мелкие обломки, за которыми не особенно и укроешься. Обернувшись назад, Андрей увидел несколько птиц, высотой не меньше двух метров, сидевших на развалинах как нахохлившиеся вороны. Одна при этом держала что-то в лапах, временами отрывая клювом от этого куски и проглатывая, задирая кверху голову с длинным клювом.

Еще раз посмотрев на них, Андрею еще меньше захотелось идти по открытому пространству. Если не хватит сил утащить в воздух, то вполне могут повалить и так растерзать. Опершись на стену, Андрей сразу даже не различил, почему нога уцепилась за железные прутья. Вспомнив об окнах, подсвеченных бликами костра, он присел и посмотрел внимательнее. Окно, забранное железной решеткой, было почти на уровне полу пещеры. Прутья давно развалились, все глубже уходя в минерал, но вот в само окно еще можно было пролезть. Внутри было чисто, только такой же пустой колодец, уходящий вниз, с лесенкой вдоль стены и натеками полупрозрачного минерала. Сняв рюкзак, Андрей сначала сам влез туда, включил фонарь, а потом уж затащил следом рюкзак. Одев его, он внимательнее оглядел стенки башни. Покрытые трещинами, с местами выпавшим кирпичом, они не производили впечатления чего-либо очень надежного и держались, наверное, только из-за связывающего их снаружи минерала, не дававшего стенкам развалить на мелкие кусочки.

Хорошо хоть, что выполненная из материала, очень напоминающего керамику, лестница продолжала держаться, не поддаваясь под его весом. Придерживаясь одной рукой стены, а второй держа автомат, Андрей решил спуститься вниз, где, как он рассчитывал, найдет путь к насыпи, не боясь привлечь внимание летающих созданий.

Лестница не насчитывала и трех сотен ступенек, но Андрей все равно устал, пока спускался. Не столько из-за трудного спуска, сколько из-за постоянного ожидания того, что вот сейчас ступени не выдержат и рухнут вниз, прихватив и его заодно. Только оказавшись на твердом полу, покрытом осколками минерала и противно пахнущей жидкостью, с настолько сильным запахом, что пробирался даже через фильтр противогаза, Андрей дает себе минуту на отдых. Только после этого он смог заставить себя подняться и идти дальше.

Как оказалось, помещение только на первый вид оказалось заброшенным. В нем кто-то давно и надолго поселился. Причем этот кто-то не был особенно ярым сторонником соблюдения чистоты. Пол покрывали обломки костей, какие-то обрывки и та же вонючая жидкость, натекшая местами даже на стены. Ботинки каждый раз отдавались чавканьем, когда он шел. В голове вертелись странные ассоциации, связанные с жизненным циклом, пищеварительным трактом и его отходами. Андрею только хотелось, чтобы хозяин всего этого прохлаждался бы где-нибудь далеко и не интересовался, что происходит в самом центре его дома. Ему много не надо было, только бы пройти через эти загаженные помещения и спокойно уйти своей дорогой.

Коридор плавно завернул направо. Здесь грязи и костей было еще больше, шагу нельзя было ступить, чтобы под ногой не затрещали обломки скелета. Наверное, он был уже совсем рядом с логовом. Проверив обойму, Андрей пошел дальше, оглядываясь на каждом шагу. Несколько минут коридор плавно продолжался, наконец, закончившись большой пещерой, выломанной в минерале. Стены были разбиты мощными ударами, как и выдранные куски минерала, расширившие коридор далеко за рамки, предусмотренные строителями. Свод держался непонятно как, но Андрея это не интересовало, когда он разглядел, что же устроило такой разгром.

Огромное, склизкое и невероятно вонючее существо, с маленькой головой, но большими, криво выпирающими челюстями, из которых в разные стороны торчали клыки длиной в несколько сантиметров, рядом маленьких черных глазок по обеим сторонам челюстей и пятью большими конечностями, в результате жутких и аномальных мутаций превратившихся в длинные и зазубренные клинки. Непомерно толстое тело, разделенное на разноцветные сегменты, больше напоминало длинный бурдюк с водой. Ни ног, ни каких-либо других конечностей, помогающих при движении, видно не было. Монстр передвигался как змея, извиваясь всем телом.

Когда Андрей вошел, мутант был занят пожиранием очередной добычи, одной из птиц, сородичи которой и загнали Андрея сюда. Цепляя когтями жертву, монстр хватал ее челюстями и отрывал от туши куски, которые затем сглатывал, не жуя. Каждый раз при этом между сегментами начинала течь та вонючая жидкость, заляпавшая весь пол.

Человеку повезло, что он ворвался так неожиданно. Тварь, будучи по размерам раз в восемь больше его, с легкостью убила бы пришельца, просто навалившись на него и раздавив. А так она скорее пребывала в растерянности, уже сытая, но и недовольная вторжением. Яркий свет фонаря слепил глазки, лишенные век, отчего чудище, один из самых страшных хищников, впервые за свою жизнь почувствовало испуг. Отбросив сторону недоеденный труп, монстр стал разворачиваться, чтобы удобнее было разглядывать вторженца. Массивный хвост нервно колотил по полу, разбрызгивая в стороны выделения, и Андрей буквально чувствовал нервозность существа. Без резких движений, не отрывая взгляда от хищника, он начал отступать назад, неуверенный, что пули причинят хоть какой-то вред такому чудовищу.

Наверное, это было ошибкой. Хищник, увидев отступление, используя свой очень даже скудный мозг, принял это за характерное поведение жертвы, пытающейся спасти бегством. Без рева, без единого предварительного движения, он атаковал. Андрея спасла лишь удача. Когти распороли камень всего в нескольких сантиметрах от его ног, когда он упал, отпрыгнув от стремительно падающей на него туши.

Достаточно быстро для своих размеров, монстр поднялся снова и потянулся вверх, поднимаясь на сегментарном теле, одновременно хвосте и туловище. Жадно щелкая челюстью, он пытался отрезать человека от коридора, куда тот снова мог убежать. Добыча здесь редкость, поэтому даже будучи сытым, монстр не собирался ее отпускать.

Андрей же только об этом и думал. Проклиная себя, птиц и собственное самомнение, из-за которого он сюда и полез, он взялся за автомат и вдавил спусковой крючок. Одну за другой выплевывая стрелянные гильзы, оружие полосонуло огненным пунктиром по туше. Пули действовали даже страшнее, чем должны были. Тело хищника, хоть и покрытое хитином и несколькими слоями грязи, было относительно мягким, поэтому пуля успевала уйти внутрь, а уж потом взорваться, буквально выдирая из туши куски размером с человеческий кулак. Во все стороны брызнула вязкая зеленая кровь чудища и оно, вереща от боли, снова кинулось в атаку. Удар был быстрый и почти слепой от ярости, поэтому Андрей успел увернуться, но теперь между ним и выходом в коридор лежала кровоточащая туша в несколько тонн весом. Подбирая когти, хищник снова бросился в лобовую. Успев выпустить в монстра несколько пуль, Андрей откатился в сторону, уже с трудом соображая, что происходит. Страшный выброс адреналина в кровь, смешанный чуть ли не с животным ужасом, выкидывал из голову любую мысль, пытавшуюся пролезть в мозговые извилины. Ко всему этому примешивалось эхо от стрельбы, звеневшее в ушах вместе с грохотом от ударов хищника.

Монстр снова показался в свете фонаря, нависая над человеком всей тушей и Андрей, отбивая об куски минерала ребра и почки, покатился в сторону, уходя от броска. Монстр ударил всей тушей, так что с потолка даже упало несколько кусочков минерала. Один коготь защемило между камнями, и Андрей получил несколько секунд, пока монстр вырывался из ловушки, на то, чтобы встать. Прицелившись, он увидел раны на боках монстра и понял, что может разрядить хоть все патроны в него, но так и не убьет. Слишком уж велика разница между теми повреждениями, что он наносит и теми, что будут смертельными для такой туши.

С противным треском монстр вырвался, оборвав конечность у самого сустава, и снова кинулся в атаку, брызгая коровью во все стороны. Это было лишь дело времени, не хватит у Андрея сил вечно уходить от атак, он устанет гораздо быстрее монстра. И они оба это понимали. Хотя хищник уже был в бешенстве. Ни одна его охота не превышала больше, чем два прыжка, пусть он даже никогда раньше не охотился на людей. Щелкнув челюстью, хищник снова ударил.

И все же первым не выдержал пол. И так растрескавшийся, он рухнул от очередного удара, утаскивая за собой как чудище, так и Андрея, попытавшегося удержаться на рассыпавшихся камнях.

Все свалилось в узкий коридор, проходивший параллельно этому. Это был нижний этаж здания, наверное, даже подвальный, если там не было окон. Здесь удивительно хорошо сохранились фрески и узоры, покрывавшие все стены и потолок. Только Андрею было не до осмотра достопримечательностей. Едва дыша через погнутый при ударе фильтр, хорошо хоть не пробитый, он бросила бежать по коридору. А вот монстр здесь явно проигрывал, его туша едва помещалась между узких стен. Взбешенный болью и тем, что добыча, которая была почти в руках, убегает, он, обиженно вереща, стал протискиваться, пользуясь своими когтями как опорами, на которых и подтягивал всю тушу.

Андрей, шатаясь на ходу и ловя ртом воздух, не падал только из-за инстинкта выживания, требовавшего не сдаваться. Костюм, казалось, весил добрую сотню килограмм, а рюкзак за спиной и того больше. В висках стучало, в глазах прыгали красные блики, но он упорно не сдавался, передвигая ноги. Оглядываться назад он даже не пытался, но слышал за спиной звуки ломаемого пола и верещание хищника. Надо было двигаться и снова двигаться, по коридору, потом через обрушенные помещения, захламленные кучами битого камня и обрушившихся перекрытий, покрытых толстыми слоями минерала.

Вот, наконец, лестница вверх, узкая, как в старинных средневековых замках. Последний рывок и Андрей вбежал под своды винтовой лестницы, убегавшей вверх, казалось, на целую бесконечность. Нога зацепилась за высокую ступеньку и он упал, но не стал останавливаться. Хватаясь за холодный камень и руками, и ногами, Андрей полез вверх, подальше от этого жуткого чудовища. Автомат выпал из рук и пришлось остановиться, чтобы ухватить его за ремень.

Удар и с потолка посыпалась пыль. Потом еще удар, но уже слабее. Третьего удара не последовало, только разочарованный вопль чудища, не сумевшего протиснуться под узкую арку.

Подобравшись немного боком, монстр сунул в арку одну конечность, пытаясь выскрести оттуда Андрея, но коготь только бессильно скребся по камню на несколько ступенек ниже. Больше сил идти не было, и Андрей просто сполз на холодный камень, даже не пугаясь ударов когтя, рвавшего ступеньку на отдельные обломки, и жалобных стонов монстра, еще не отчаявшегося его зацепить.

Задержав дыхание, человек свинтил фильтр и, вытащив из сумки запасной, привинтил новый к противогазу. Дышать сразу стало легче, и в глазах просветлело. Только надо было еще посидеть и отдышаться. В боку нестерпимо кололо, что говорило о полном перенапряжении дыхательной системы. Да и давление наверняка подскочило. Андрей вспоминал все, что когда-либо слышал о медицине, сверяя это со своим состоянием. Выходило так, что он вполне мог получить инфаркт. А при нынешней медицинской помощи, о которой можно было даже не думать, это равнялось смерти. Он махнул на все рукой, и посмотрел наверх. Там, сквозь проломленную крышу виднелся потолок пещеры. В спектре ПНВ он казался большим и черным пятном, как от кляксы, поставленной нерадивым учеником в тетрадь.

Неожиданно картинка замигала и исчезла. Заряд в батарее сел. С расстроенным вздохом сняв прибор с лица, Андре на ощупь в темноте раскрыл рюкзак и начал в нем копаться. Где-то здесь должна быть эта штука, которую он нашел. Нашлась она на самом дне. Ручной зарядник, найденный им в комнате Бура. Достаточно увесистая штука, с большой проволочной катушкой и накопителем. Необходимо было крутить диск, снабженный магнитами, вокруг этой катушки, что создавало электрический ток. А он уже шел через накопитель в аккумулятор, где и сохранялся до нужного времени. Проблема была в том, что крутить надо было быстро, иначе и за сто лет не зарядишь батарею до зеленого индикатора.

У Андрея с перерывами на это ушло не меньше часа. За это время он и отдышаться успел, и монстр ушел, разочарованный утерей добычи. Убрав все свои нехитрые пожитки, Андрей продолжил путь. Эта лестница оказалась несколько круче той, по которой он спускался. Возможно из-за того, что закручена была под гораздо большим углом, а может, что просто выше поднималась. Андрей думал об этом как-то отстраненно, поднимаясь наверх, словно шел не он сам, а кто-то другой, а он всего лишь наблюдал. Хоть немного, но от такого самовнушения становилось легче, было не так страшно. Но было достаточно оступиться или неудачно повернуть ногу, как реальность возвращалась в полном объеме, каждый раз еще сильнее перетряхивая сознание.

Выбравшись через разбитую крышу на самый верх башни, Андрей увидел, что практически добрался до цели своего пути. Огромная пирамида обломков, уходящая к самому потолку. Андрей зря надеялся увидеть гигантский пролом, откуда можно было взглянуть пусть на безоблачное черное небо, но все же не опротивевший каменный свод. Здесь земля просто просела, обрушившись в пещеру и завалив любой выход на поверхность. Оставалось только надеяться на эти странные трубы, о которых упоминалось и на карте. Одна такая труба находилась совсем рядом, меньше чем двух сотнях метров пути через обломки. Башня, через которую он вылез, так же была погребена среди земли, минерала и обломков, поэтому спуск наружу был не особенно проблематичным.

Гораздо труднее оказалась идти по огромным мерзлым валунам, смешанных из земли с песком. По прямой идти не получалось, хотя бы потому, что у него не было альпинистского вооружения. А тут пришлось бы взбираться на валуны, превышавшие в обхвате дом. Поэтому вместо двухсот метров, Андрей отшагал все пятьсот, но до трубы все же добрался.

С первого же взгляда стало понятно, что это не канализационная система. Никто не стал бы делать для этого трубы диаметров пятнадцать метров. Они были даже не из металла, а словно из плавленого камня, породы, спекшейся под воздействием огромных температур. И никто точно не стал бы прокладывать в канализационных трубах четыре пары рельс, под углом в девяносто градусов друг к другу. Рельсы были из настолько качественной стали, что не заржавели за все это время. В ПНВ не было видно ничего, кроме прямого, как стрела, тоннеля, уходящего вверх. До самого конца, где тоннель не обламывался и не уходил вверх под еще большим углом, не было видно ни одного ответвления, ни одной двери, за которой могла прятаться опасность. Только стенки и рельсы, немного поблескивавшие в ночном канале видения.

Сняв прибор, Андрей включил фонарик. Он тратил гораздо меньше энергии, чем ПНВ. Идти в гору было достаточно тяжело, тем более, по гладким, как стекло, стенкам тоннеля. Сильно повезло, что между рельсами положили шпалы, под таким углом служившие отличными опорами для ног. По ним было подниматься гораздо легче.

Дорога была донельзя спокойной. Привыкший к тому, что все время надо крутить головой, чтобы из-за угла не выскочила какая-нибудь тварь, решившая на завтрак сожрать именно его, Андрей все больше и больше нервничал. Слишком спокойно для того, чтобы было безопасно. Лучше бы уж кто-нибудь на самом деле выскочил, атакуя. Тогда пришлось бы стрелять, заодно разрядив в противника напряжение, скопившееся в душе.

Примерно через километр тоннель ломался, и второй участок поднимался почти вертикально, поэтому автомат снова пришлось повесить на спину и лезть по шпалам, как по лестнице. В свете фонаря можно было различить, что впереди что-то темнеет, загораживая дальнейший путь. Это что-то похоже на огромных размеров сосиску, зачем-то засунутую в тоннель. Лишь только подобравшись ближе, Андрей понял, что это почти круглый в разрезе вагон, намертво застрявший в тоннеле. И на ум сразу пришло единственно возможное слово «метро», которое можно подогнать под эти инженерные конструкции.

А где поезд, там должна быть и станция. Во всяком случае, Андрей на это надеялся, потому что ползти еще с километр по тоннелю ему совершенно не хотелось. Только для начала пришлось залезать под вагон, по другому было просто не дотянуться до него, не потеряв точку равновесия. В полу обычно делали такие технические проходы, чтобы было легче залезть под вагон и посмотреть, все ли в порядке с осями и колесами. Он надеялся, что и здесь такой был. Тогда было бы гораздо легче.

Ухватившись за ось, Андрей оперся на нее, проверяя, насколько прочно встал вагон. Ничего, неплохо встал, даже не покачнулся. Наверное, сработали аварийные тормоза, намертво вцепившиеся колодками в рельс. А потом уже и ржавчина, и постоянная работа давления сделали свое дело. Вагон можно было выдрать только вместе с куском рельса, чтобы хоть как-то сдвинуть его в сторону. Проблема была в том, что он никак не мог найти ни одного прохода и никак не мог пролезть внутрь. Конечно, можно было попытаться пробить ржавое железо, но это вполне могло повредить и сам вагон, отчего он сложится и рухнет вниз чисто под собственным весом. Поэтому пришлось ползти дальше, все время посматривая по сторонам.

С одной стороны двери оказались открытыми. Шагнув влево, он смог дотянуться до проема и ухватится за поручень. А дальше простое дело техники – подтянуться и заползти внутрь.

Вагон внутри был отделан странно для взгляда человека, привыкшего к вагонам московского метро. Здесь не было сидений в принципе, только поручни, протянутые на трех уровнях высоты, так же, как и не было окон. Простая капсула с живыми существами внутри. И насчет существ. Может, не стоило влезать именно в последний вагон. Такая мысля посетила Андрея, когда он посветил фонарем в заднюю часть поезда, которую увидел первой.

Катастрофа, похоже, прошла мгновенно, так быстро, что люди даже не успели сообразить, что произошло. И некому потом было убирать трупы. А позже, когда случилось обрушение, и тоннель изменил свое положение с горизонтального на вертикальное, все ссыпалось в самую заднюю часть вагона. Огромное количество мумий человекоподобных существ, спутанных с остатками одежды, сорвавшимися поручнями и прочим мусором накрывали почти половину вагона, набившись как сельди в банке. Сухой воздух не дал телам разложиться полностью, мумифицировав мягкие ткани. На полу отчетливо засохли полосы крови, указывая, как сползали тела. Кровь уже давно потеряла свой цвет, оставив только почти черные разводы на покрытии.

И хорошо, что он не смог найти возможность залезть раньше, а то все это посыпалось бы прямо на него. Передернувшись от такого, Андрей глянул наверх. Лезть, срывая руки о шпалы, ему не очень хотелось, но не особенно и хотелось пролезать по такому могильнику, усеянному трупами.

В свете фонаря наверху тел было не заметно, поэтому он все же решил рискнуть. Под углом почти в девяносто градусов идти по полу нельзя, и Андрей воспользовался поручнями так же, как ранее пользовался шпалами. У них было одно большое преимущество – они были круглыми, чтобы не ранить руки. И ему это было весьма кстати – руки уже зудели от прямых углов, впивавшихся в ладонь каждый раз, когда опираешься на нее.

Поднявшись так на один вагон, Андрей понял, что застрял. Третий вагон состава давно слетел с рельс и сейчас почти лежал поперек остальных, частично смяв второй вагон и перегородив проход. Глянув вниз, он не захотел спускаться и искать путь в обход. Одной рукой держась за поручень, он достал пистолет и прицелился. Патроны тратить не хотелось, но другого выхода пока видно не было.

Выстрелы слились в общий гул, мешаясь с эхом, отлично отражавшееся от металлических стенок.

Пули пробивали стенку вагона с легкостью, но никак не хотели ложиться в аккуратную линию, кромсая тонкий металл совершенно хаотично. Разрядив первую обойму, Андрей попытался убрать ее в разгрузник, но выронил. С грохотом он упала вниз. Тогда он вставил вторую обойму. Эту так же разрядил полностью, как и последовавшую за этим третью, а потом и четвертую.

Железо выглядело как решето, и Андрей все же решился. Подобравшись поближе, он несколькими ударами кулака прогнул еле державшиеся остатки, а потом смог их отодрать. С шумом и треском, теряя лохмотья ржавчины, стенка поддалась. Снаружи она выглядела еще ничего, но внутри прогнила насквозь. Наверное, какие-нибудь утеплители или прослойка между двумя металлическими стенками, теперь оттуда только труха высыпалась.

Забравшись внутрь третьего вагона, Андрей увидел, что он развалился пополам, вниз рухнула только одна половина, вторая так и болталась сверху. Разорванный пополам вагон выходил прямо на платформу станции.

Крысиное чутье

Знание – свет, а незнание – тьма. Так говорили фактически все, кто хоть чему-то смог научится в своей жизни. И все они все равно заблуждались. Знание – это тьма. Безбрежная, безграничная тьма, лишенная указателей и путей. А мы – всего лишь лучик света в этой тьме. Тонкий, непрочный, но идущий вперед, к какой-то цели, о которой сам толком ничего не знает. И если он прервется, то погибнет все. Все надежды, все мечты, все жертвы, положенные на этом пути. Все это окажется напрасным, если тот, кто идет вперед, оступится.

Возможно, этого понимания многим не хватало. Не хватало понимания того, зачем надо учиться, мучатся, осмысливать весь этот гигантский опыт, накопленный предыдущими поколениями человечества. Ведь каждый из нас – звено в этой цепочке. И чем больше мы понимаем, тем крепче звено, чем нас больше – тем крепче цепь. А если цепь оборвется, то все звенья – и слабые, и сильные, погибнут. Сразу или чуть позже. Каждый может думать, что именно его беда обойдет стороной, но людей много, а беда одна на всех, и ее хватит с лихвой на каждого.

Усталый, но довольный Андрей прислонился к полу. Сидя на одной из колонн, когда-то поддерживавших свод станции, он положил голову на холодный пластик пола, как раз подошедшего в виде спинки.

В момент гибели на станции было, наверное, много людей. Разводы крови и остатки тел, припекшихся к полу, были тому свидетельством. Да и походило на то, что на станции даже не пожар бушевал, а прошла волна раскаленного воздуха, разом обратившее все в пепел. Пластик пола весь пошел пузырями или местами вовсе сгорел. Где-то в пластике остались кусочки костей, какие-то личные вещи, уже непонятные обрывки – молчаливые свидетельства гибели всех, кто там находился.

Сейчас станция, наклонившись почти под прямым углом, окончательно потеряла прежний вид, даже было не совсем понятно, что и где находиться. Включив более мощный ручной фонарь, Андрей принялся изучать обстановку. Луч света выхватывал из темноты колонны, обгорелый пластик, состав метро, снаружи сейчас больше похожий на рваную сосиску, пока наконец не наткнулся на возможный выход. Наверх, точнее, если стоять на полу, а не под углом в девяносто градусов, шла лестница, побитая и облетевшая. Станция, была, похоже, не глубокого залегания, поэтому элеватор делать не стали, обошлись обычными лестницами с самыми обычными ступенями.

Осталось найти только способ, как туда добраться, потому что так влезть по полу не получится, слишком круто он накренился. Надо было импровизировать, а Андрей, всегда любивший точность, импровизацию не очень любил, но ничего не попишешь. Будем исходить из ограничений, возложенных данной ситуацией.

И он решил ползти по колоннам. Они располагались на станции в три ряда, с небольшими проходами между ними, и без всяких арок. Если забросить с одной на другую прочную веревку и прочно ее закрепить, то вполне можно будет по ней влезть.

Вместо веревки пришлось использовать тонкий, но прочный шнур, который он зачем-то засунул в рюкзак в самом начале своего пути. Дикари его не забрали, потом все было некогда перебрать его и выкинуть все ненужное. А сейчас, глядишь, и это пригодилось. Крепление можно было сделать из кусков арматуры и обломков поезда, собрав в виде крюка. Главное, чтобы взять не слишком ржавые, а то, глядишь, и не выдержат человеческого веса. Пришлось повозиться, ударами приклада выгибая куски под нужным углом, пока не получилось хоть что-то отдаленно напоминающее крюк.

Первый заброс окончился тем, что крюк пролетел мимо этак метра на четыре. Второй бросок, с учетом просчета, и крюк царапнул по колонне, но не зацепился там. Зато с третьей попытки он не то, что попал, он пролетел немного выше, упал, но не погасил инерцию движения и даже пару раз обмотал шнур вокруг колонны. Дернув пару раз для верности, Андрей убедился, что пока у шнура нет желания соскальзывать, и можно лезть наверх. Уцепившись покрепче, он пополз. Руки в перчатках скользили, но в холодном и сухом воздухе снять их не было желания. Замерзнув, они только еще быстрее соскочат со шнура. Никогда раньше он по веревкам не лазил, только в детстве баловался, поэтому думал, что окажется гораздо легче. На самом деле он весь взмок, пока не поднялся на вторую колонну. Поводя оцепеневшими руками из стороны в сторону, он размял их немного, передохнул и начал следующую попытку.

С временем его никто не торопил, за исключением фильтра противогаза, но рюкзак приятно отяжеляли еще несколько запанных, так что по этому поводу он не беспокоился. Мороз его тоже не брал, костюм защищал и от более низких температур, а здесь, в тоннеле, градусник вряд ли бы опустился до минус десяти градусов.

Так что прошло не меньше полутора часов, прежде чем он поднялся к лестнице. Не успев обрадоваться, Андрей серьезно задумался, как он будет по ней самой подниматься. Она шла уже даже не под прямым углом, а под отрицательным, нависая над Андреем. Нечего было и думать, чтобы по ней забраться. Хорошо хоть, строители пожалели свои силы и не стали пробивать всю толщу земли, делая прямой потолок над лестницей. Он повторял угол наклона лестницы, но уже под положительным по отношению к Андрею углом. Если бы только на него перепрыгнуть! Этого не хотелось, потому что не было уверенности, сможет ли он сделать подобное с первого раза. Пришлось снова пользоваться крюком. На потолке были намертво привинчены большие, давно растерявшие свои лампочки, светильники. Если постараться, крюк можно зацепить за них.

С первой попытки удалось забросить крюк за первый. Остальные располагались достаточно близко, так что можно было протянуть руку, поэтому Андрей рассчитывал подняться, просто цепляясь по очереди за светильники. Не простой вариант, но помирать в этих тоннелях тоже не хотелось. Как только он полез по веревке, она соскочила и он не удержался на колонне и повис в воздухе, без всякой опоры и возможности приземлится под ногами. Неожиданность всего это, кратковременный полет и скрип светильника вызвали у Андрея такой страх, что даже дыхание сбило. Если бы он не стиснул руки так, что костяшки побелели, то, наверное, не удержался бы и упал бы, разбившись на смерть.

Темно и страшно. Освободить одну руку, чтобы зажечь фонарь, Андрей боялся. Поэтому в полной темноте, прислушиваясь только к собственному дыханию и к скрипу светильника над головой, служившим его единственной опорой, он полез, мелко перебирая руками. Не видя оставшегося расстояния, ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он коснулся рукой старого бетона потолка. И еще через несколько последних, вымученных движений, смог уцепиться за светильник. Под ногами уже появилась опора, хотя бы коленями можно было прислониться, для дополнительной поддержки, руками держась за светильник. Но стоило только взяться за него второй рукой, как он начал явственно трещать. Крепления не были рассчитаны на такой большой вес, и просто начали со скрипом вылезать из бетона, противно шурша осыпающейся с длинных болтов крепежа трухой.

Одновременно взывая ко всем богам сразу, которые могли бы видеть эту неловкую ситуацию, Андрей подпрыгнул в темноту, надеясь схватиться за следующий светильник. Вытянутая рука схватила что-то холодное и твердое, а вторая сжалась в кулак, ухватив только пустоту. Повиснув на одной руке, он все же умудрился извернуться и схватится за опору и второй.

Подтянувшись, он схватился за следующий светильник и успел поставить ноги. У этого крепления оказались несколько крепче, и сразу вылетать не стали. Вполне достаточно времени, чтобы успеть включить нашлемный фонарь. Немного ослабевший луч света выхватил из темноты длинный, примерно метров в сорок, подъем наверх. А по бокам все-таки были элеваторы, только заключенные в отдельные коридоры, отделенные от пешего спуска прозрачной пластиковой стенкой.

Сейчас, при свете, подниматься было легче, уже заранее знаешь, куда протягивать руку и за что хвататься. Умело сочетая это с передвижениями ног, можно достаточно быстро подниматься. Только не хватало времени, чтобы посмотреть вперед и оценить, сколько осталось до выхода. Многие светильники едва держались и начали вываливаться, стоило только на них опереться.

Неожиданно потолок резко ушел вниз, так что Андрей даже сначала испугался, не пролом ли тут. Тогда ему точно уже никуда не деться, обратно спуститься не получится. Останавливаться тоже не получалось, Андрей влез туда, слабо представляя, куда денется, если это тупик. Оказалось это никаким не проломом и даже не обвалом. Самый обычный вход в подземные пути перемещения, сделанный в виде длинного и низкого фойе, без колонн, зато с рядом касс через все помещение. Между кассами были сделаны странные турникеты в виде семиконечной звезды, по идее откатывающиеся в сторону. Сейчас это все было поставлено на уши, нависая над Андреем в виде здоровой шахты без всякого прохода наверху. Стена, на которую он влез, была несколько выше входа, оставляя между потолком и косяком еще сантиметров сорок, где вполне можно было сесть.

Воспользовавшись такой передышкой, Андрей вытащил ручной фонарь и посветил наверх, надеясь разглядеть выход, отождествлявшийся в сознании с большим и черным проходом, куда луч света просто провалится.

Ничего подобного там не было. Никакого прохода. Почти сразу за кассами начиналась огромная куча земли, державшаяся малопонятным образом и не упавшая дальше. Любые надежды выбраться разбивались вдребезги при ее виде. Даже не знакомый с мастерством рытья подземных коммуникаций, Андрей понял, что обвал сплошной, несколько тонн земли, спрессованных в единую неподвижную стену, через которую не пробраться. Можно попытаться подорвать ее, чтобы земля рухнула дальше, но тогда, скорее всего, она завалит его самого, потому что рухнет вся, не оставив даже трещинки на спасение.

Выключив фонарь, Андрей понял, что плачет. Столько стараний, чтобы понять, что все зря. Просто вышел в очередной тупик, заодно отрезав себе путь назад. Помереть, как крыса, в темноте и одиночестве, всеми брошенный и забытый, никому не нужный и неизвестный. Какое, к черту, предназначение, он даже выхода из тупика найти не может, не то, чтобы куда-нибудь прийти. Свесив ноги вниз, он лениво достал из кобуры пистолет и взвесил его в руке. Может, действительно, стоит разом со всем этим покончить? Ведь все равно ничего не получается, только боль и трудности. Один щелчок и со всем этим будет покончено.

* * *

– Нет, скажу честно, мне это надоело! – не выдержал однообразного сидения Гай, вскочив с кровати, – мы здесь второй десяток сидим, а ничего нет. Вообще ничего! И эта чертова аномалия даже и не думает успокаиваться!

Саша, сидевший около прохода и лениво кидавший в аномалию кусочки мусора, обернулся на голос. В темноте были видны только слабо светящиеся полосы на костюме Гая. Он специально их налепил, чтобы обозначать себя. Многие так делали, чтобы показать свои мирные намерения. Если не прячешься, значит, не желаешь зла. Хотя, если честно, многие уже и этому не доверяют. Бывали такие случаи, когда бандиты проникали в поселения, просто нацепив на себя такие светящиеся указатели. Стрелки принимали их или за путников, или за торговцев и пропускали внутрь. А там уже, за стенами, эти сволочи доставали оружие и вырезали не ожидавших нападения поселенцев.

– И что ты предлагаешь? – спросил Саша с иронией в голосе, – прыгнуть туда?

– Почему именно туда? – просил Гай, проверяя свое оружие, – всегда есть альтернативный способ передвижения. Не всегда самый безопасный, но есть.

Саша по-птичьи наклонил голову, раздумывая, к чему его собеседник ведет разговор. Несмотря на свой скептицизм, Гай иногда мог предложить очень даже рискованную вещь, на которую вряд ли согласиться даже гораздо более позитивно настроенный человек. И почему-то он догадывался, что Гай предложит.

– У нас есть второй выход, – сказал Гай, – полезли в эту чертову дыру и дело с концом. Тут можно до старости сидеть и все равно ничего не дождаться.

– Совсем сдурел? – спокойно поинтересовался Саша, – те, кто здесь были, не от хорошей жизни там все перекрыли и еще пулемет пристреляли. Там такая дрянь может водиться, что мы костей не соберем.

– А откуда ты знаешь, что она все еще там? – резонно заметил Гай, который, судя по перемещениям в темноте полос, подошел к дырке и перевесился через баррикаду, – Здешним укреплениям не дашь меньше пары столетий, а даже мутантам надо кушать, они тоже на одном месте не сидят.

– Не хочу я туда лезть! – пояснил свою позицию Саша, – И точка! Ничего, кроме проблем, мы там не найдем!

– А здесь у нас рай земной! – развел руками Гай, – Просто манну небесную руками хватаем! У нас воды почти нет, равно как и еды. А помирать в этой дыре я вовсе не собираюсь. Либо мы сейчас уходим вместе, либо я ухожу один!

– Да прова… – Саша хотел было послать его куда подальше, как внезапно вскочил как ошпаренный, ошарашено глядя на пол перед собой.

– Что случилось?! – Гай включил нашлемный фонарь, высвечивая фигуру Саши.

– Эта хрень растет! – воскликнул Саша, отбегая подальше. Подошвы сапог немного дымились, а косяк двери уже начал тлеть.

– Досиделись! – заорал Гай, хватая с койки все, что не успел нацепить, – Я же тебе говорил!

Косяк загорелся. Абсолютно холодный воздух, без всяких источников тепла стал согреваться только сейчас, от горящего косяка и начинавшего тлеть покрытия пола. Саша, шокированный не меньше, похватал свои вещи и зачем-то проверил обойму в своем револьвере. Бросив беглый взгляд на дверь, он увидел, что пол тоже начал гореть.

– Доволен? – заорал на него Гай, подбегая к дырке, – Теперь ждать нечего! Сгоришь и все дела, а коли жить хочешь, давай за мной! – и ухнул вниз, в темноту тоннеля. Его веселый крик сменился матом, когда ударился об стенку, а потом затих, когда Гай скользнул ниже.

Саша затравленно глянул на горящее покрытие, потом на дырку и смачно выругался на ныне почти мертвом языке. Научился в забегаловке у одного сталкера. Тот хвастал, что единственный, кто может перевести ругательства с этого языка на русский и обратно. Словечки звонкие, цепкие и быстро запоминаются.

Делать все равно больше нечего, поэтому он прыгнул следом за Гаем. Дырка оказалась почти вертикальным лазом, куда Саша провалился с криком. В свете фонаря мелькнули какие-то стены, изрешеченные коррозией, окаменевшая почва и типичный для этих мест мусор, составлявший большую часть земли. Метров через сорок скольжения по спуску, больше напоминавшего скольжение, Саша сильно ударился о землю, когда наклон стал не таким резким. Сжавшись крепче, чтобы не сломать, не дай Бог, руку или ногу, он только успевал молиться о том, чтобы это все быстрее закончилось. Где-то впереди летело эхо криков Гая, проделавшего такой же путь чуть раньше, но Саша даже не пытался в этом разобраться, чувствуя, что если сейчас что-то попадется на пути, то он превратится в желе, намазанное на препятствие очень тонким слоем, потому что тормозить здесь даже не получится. Саша попробовал один раз, чтобы не так сильно в угол въехать, но едва не вывихнул себе руку.

Тоннель оборвался так же резко, как начался. Саша почувствовал, словно из-под него резко убрали пол, оставив висеть в воздухе. «Вот и все» – только он и успел подумать, как свободное падение закончилось. С шумом и большим всплеском, он упал в какую-то жидкую дрянь. Жижа мгновенно набилась в фильтр и попала под противогаз. На вкус была склизкой и очень противной, такой, что хотелось блевать.

Приходилось терпеть, обе руки были заняты тем, что мешали телу утонуть. Любой дугой человек пошел бы ко дну, но Саша не просто выплыл, но даже не потерял оружие. Фонарик не светил, наверное, закоротило, когда он ушел в эту дрянь с головой. Сплевывая все время забивающую фильтр жижу, он позвал Гая. Ответа не пришло, хотя он кричал, надрывая глотку. Мешались, наверное, забитый фильтр и сама маска противогаза, о другом Саша думать просто не хотел.

Надо самому выбираться, придерживая одной рукой скользкий автомат, Саша начал грести, как умел. Плавать он практически не умел, да тут и особо учиться негде. Он не утонул сразу только потому, что эта дрянь была гораздо плотнее воды и удержаться на поверхности было легче.

– Саша! Сукин ты сын! Ты где?! – крик Гая прозвучал у Саши в ушах слаще всякой музыки. Он что-то прокричал в ответ, но Гай, похоже, не услышал.

Метрах в сорока от Саши зажегся луч фонаря. Гай, не беспокоясь о собственной безопасности, пытался найти товарища. Несмотря на весь свой скептицизм, он был вполне надежным товарищем и готов был ради друга рискнуть жизнью. Это было большой редкостью в этих местах, потому что каждый гораздо больше думал о себе, особенно те, кто жил сам по себе, все время путешествуя. Примерно так же вели себя и искатели, и сталкеры, хоть и относительно организованные. По большей части отдельными группками перемещаясь по развалинам, они не привязывались друг к другу, чуть ли не ежедневно неся потери, и чувства дружбы развивалось слабо, скорее, выгодное сотрудничество. Гораздо лучше подобные чувства развивались в небольших поселениях, живущих почти в бесконечном авральном режиме, отбиваясь как от атак снаружи, так и от вечных проблем с электричеством, едой и водой. Человек рядом с тобой едва ли менее важен, чем автомат в руках – так считали в таких местах.

Про Гая можно было сказать примерно так же. Найдя сухое место, и едва выбравшись туда, он даже не стал осматриваться, а закричал, подзывая Сашу. Фильтр противогаза был совершенно нерабочим, и он сорвал маску с лица, вдохнув вместе с воздухом жуткую вонь, исходящую от этого болота, но на такие мелочи уже давно не обращал внимания. Он слышал, как его напарник свалился следом, подняв огромную тучу брызг. Фонарь так же закоротило, но на поясе висел второй, ручной, который работал. Свет в такой темноте будет лучшим из возможных сигналов.

В жиже показалось что-то аморфное, невероятно грязное и передвигающееся неуклюжими толчками, словно не умело толком плавать. Выхватив свободной рукой пистолет, Гай прицелился в непонятное существо, но сразу не выстрелил. Многолетний опыт жизни в таких местах четко говорил – сначала думай, потом стреляй. Ведь стрельбой дело не всегда можно уладить, можно только еще хуже наделать, так, что потом не исправишь.

– Дурак! Дай руку! – невнятно, но все же понятно промямлило существо, подплывая ближе. Гай спохватился. Только сейчас он заметил в приближающемся объекте человека, облепленного грязью с головы до ног, а странную, нечеловеческую форму головы придавал сбившийся набок шлем и противогаз, испачканный до последней степени.

– Ты на черта болотного похож, – заметил он со смехом, вытаскивая Сашу из грязи. Тот все еще злился и тихо материл Гая, обещая ему все самые жуткие муки, если бы он выстрелил.

– Сам как выглядишь, – рявкнул Саша, срывая фильтр противогаза и доставая из рюкзака новый. Ему для этого не пришлось даже забрало отодвигать, специально подогнанный противогаз был неотделим от всего шлема. Фильтр размещался в специальном кармане разгрузника, соединяясь со всем остальным через относительно тонкий шланг.

Вытащив всю эту конструкцию наружу, Саша сильно дунул, выплевывая из шланга всю собравшуюся там жижу. Все равно надо чистить, но не сейчас, можно и подождать. Сорвав клейма с нового фильтра, он прикрутил его на место. Гай противогаз снова одевать не стал, ведь дышать здесь было вполне. Саша все равно неодобрительно покачала головой, но ничего не сказал.

Зато теперь хотя бы можно было оглядеться. Помещение было явно естественного происхождения, настолько неровными и не выверенными были стены и потолок. Относительно небольшая, порядка двухсот или трехсот квадратных метров пещера. Высотой вообще не выше трех или четырех метров. Сверху свисали тонкие сталагмиты, больше похожие на сосульки, ясно было видно и отверстие, через которое они провалились – дыра примерно два на два метра. Скорее всего, это был какой-то подземный грот, а мутная черно-бурая жижа – остатки водоема, который здесь был, загаженного до самой крайности временами стекавшими сверху отбросами. Был и выход – чуть выше уровня водоема был большой и широкий проход со сглаженными стенками, здесь, наверное, был настоящий родник, из которого бралась река, позднее вытекающая на поверхность. Сейчас родник, естественно, пересох, в этом мире хорошее и чистое очень редко остается таким же, а вот русло, которое он вымыл, осталось, за что ему и спасибо. Некогда большое и мощное русло выродилось в маленькую струйку жижи, еще текшую на самом дне, остальной же тоннель, с гладкими, похожими на отшлифованные, стенами, был сух и относительно чист. Гай, глянув на недовольного Сашу, все еще пытавшегося оттереть с себя ту дрянь, что налипла на костюм, понял, что ему снова идти первым.

– Успокойся, потом ототрешься, – посоветовал он ему, не прекращавшему безуспешные попытки. Грязь на воздухе очень быстро сохла и твердела. Отдельные куски отваливались, но большая часть оставалась вонючим панцирем болтаться на складках и ремешках костюма. Гай махнул на все это дело рукой, но вот Саша, похоже, не разделял его взглядов и все пытался грязь отодрать.

– Нас с таким запахом любой мутант в радиусе мили унюхает! – возмутился Саша, – и потом, в такой грязи идти просто не реально!

– Унюхает, а потом побрезгует такую гадость есть, – усмехнулся Гай, – а идти очень даже ничего, она сама где надо отвалится.

– Черт с тобой! – махнул Саша, бросая безнадежное дело и подбирая с земли свое оружие. Куда идти? Сюда? Ладно, посмотрим, куда придем, – он с трудом сдерживал бешенство и едва удерживался от того, чтобы не бросится на Гая и хорошенько не отдубасить его, чтобы не водил больше по всяким помойкам.

Гай включил нашлемный и подствольный фонари, выбирая, куда идти. Туннель был один, но дальше разделялся на два. Самое противное в дороге – стоять на перепутье и совершенно не ведать, куда же лучше будет свернуть. Иногда это можно решить методом научного тыка, авось повезет, но сейчас подобным образом принимать решения Гаю не хотелось. Они уже попали в передрягу, положившись на везение, второй раз не хотелось, надо подумать.

Тоннель налево шел практически прямо, без уклона вниз или вверх, но его вымыла явно не река. Стены когда-то пытались выложить кирпичом, но кладка плохо держалась и сейчас сохранилась лишь местами, остальное грудами лежало на полу. Второй же тоннель постепенно спускался вниз и пахло оттуда вряд ли лучше, чем там, откуда они пришли. Туда же утекал ручеек, вдоль которого они шли последнее время. В голове Гая сразу представились пещеры, залитые зловонной жижей и какие-то совершенно жуткие существа, размерами от мухи до собаки, с удовольствием в ней плескавшимися. Вздрогнув от подобной игры воображения, Гай решил выбрать дорогу налево. Пусть она и не поднималась, но хотя бы не опускалась. Обернувшись к Саше, он сказал о своем решении.

– Отлично, а то я боялся, что ты еще не наплескался, – сказал тот, внимательно вглядываясь в тоннель, откуда они пришли, – Там точно что-то есть, – добавил он, увидев, что Гай не отворачивается обратно.

– Может крысы? – предложил Гай, но тоже развернулся. Оставить за спиной неизвестность иногда еще хуже, чем опасность, о которой знаешь. Во втором случае хотя бы представляешь, чего опасаться.

– Вряд ли, – пожал Саша плечами, – крысы редко когда себя скрывают. А там, чтобы ни было, крадется и все время выжидает, когда я поворачиваюсь.

– Ладно, пошли пока, – потянул Гай Сашу за плечо, – уходить надо, а не воевать. Если уж драться придется, то там, где мы выберем.

– Хорошо, но я за спиной пока посмотрю, – Саша медленно отошел в тоннель, до последнего заглядывая за угол, пока наслоения камней и грязи не скрыли темноту тоннеля. Только после этого он отвернулся и опустил оружие на уровень груди.

И хорошо, что он не увидел, что их преследовало. Когда свет, больно режущий привыкшие к темноте глаза, исчез, в тоннеле снова зашевелились. Слабо фосфоресцируя, из-за камней выполз крупный хищник, совершивший огромную эволюцию от когда-то безобидных осьминогов. Мощные щупальца, покрытые мозолистой плотной кожей, с мощными присосками, способные даже вырвать кусок камня из стены, с легкостью перетаскивали увесистое тело, больше похожее на мешок. Под прочным костяным панцирем скрывались практически все жизненно важные органы существа, а из-под костяных бровей на мир смотрели три черных с красными прожилками глаза, способные увидеть даже оставшееся от шагов тепло на голом камне. Этот хищник жил столетиями, перебиваясь заблудшей в его логово добычей, но сейчас он сам отправился на охоту, чувствуя голод. Почти сразу же он напал на след двух людей, прошедших совсем недавно, но его слепил свет фонаря, не давая напасть сразу. Люди пока ушли, забыв об одном – он умеет дожидаться своего момента.

* * *

Выхода не было. Только кучи камня, перекрывавшие любую возможность выбраться наружу. И никаких шансов ее куда-нибудь сдвинуть. А что еще более обидно, не было дороги назад. Та большая часть светильников, на которых он опирался при подъеме, рухнут как только он снова на них надавит. Да и угол потолка больно крутой, чтобы попробовать по нему спустится. На следующем же шаге просто свалится. Глубоко вздохнув, Андрей закрыл глаза и попытался успокоиться. Главный урок этих мест он уже успел выучить – ни за что нельзя сдаваться. Землю грызть, но продолжать идти вперед. Опустишь руки – тебя перемолят, как кусок мяса в мясорубке. А встретишь трудность с поднятой головой, то можешь получить шанс выбраться и спастись. Знать те ограниченные рамки, в которые попал, и уметь ими пользоваться, все остальное получится само.

Надо спускаться, Андрей это уже понял, но пока еще не представлял как. Просто свалится, ожидая и надеясь, что кости выдержат удар и сумеешь хоть за что-то зацепиться, прежде чем скатишься до самого дна? Так не пойдет, нужен более разумный подход. Веревка осталась на светильнике, до нее не дотянешься. Придется обходиться без веревки, значит, сползать прямо по стенке. И это все опять окончится падением – Андрей мысленно улыбнулся, но улыбка была грустной. Нужен, получается, тормоз, чтобы было, чем цепляться за стену. Крюком или ножом… Где-то уже такое было, но тогда спускались по льду, он более податливый. Хотя и бетон потолка уже весь прогнил, должно получиться.

План действий уже был, и Андрей почувствовал себя гораздо решительнее. Перевесив рюкзак на грудь, он решил использовать его в качестве подушки, потому что приземление точно мягким не будет. В одной руке широкий боевой нож, а в другую он взял небольшой топорик, который зачем-то подобрал у убитого дикаря. Кажется, чтобы долбануть по морде другого, точно не помнил. Оружие не особо крепкое, кусок арматуры скованный с заточенным в форме топора куском железа. Ладно, главное, чтобы спуск выдержал, а остальное сойдет.

Присев на самый край, Андрей глубоко вздохнул, откинул голову назад и постарался соскользнуть как можно ближе к поверхности потолка. Он мгновенно слетел вниз, скользя всей спиной по стенке. Главное было не влететь в один из оставшихся светильников, которые еще торчали в нескольких местах. Андрей силой воли заставлял себя не закрывать глаза, раскинув руки в стороны для лучшего торможения. Его костюм сам по себе оказался неплохим тормозом, хотя бы потому, что совершенно не был предназначен для подобных развлечений и не обладал никакими скользящими свойствами.

Почти сразу же после начала спуска Андрей попытался воткнуть свои так называемые «тормоза» во внешний слой потолка, чтобы хоть как-то остановить движения. Горка была небольшой и вечно продолжаться не могла, поэтому тормозить надо было уже сейчас. Первым сломался топорик. Сначала вроде воткнулся, даже проехал немного, оставив глубокую борозду, а потом дернуло и лезвие обломилось у самого основания. Нож продержался на несколько секунд дольше, отчего скорость несколько спала, но и он с резким хрустом разлетелся пополам. Лезвие отскочило куда-то, а ручка осталась у Андрея в руке.

Он даже этого понять не успел, потому что спуск закончился. Отбросив ненужную уже ручку ножа, Андрей взмахнул руками, попытавшись зацепится за одну из колонн на станции, но пролетел мимо первой, грудью рухнув на следовавшую прямо за ней. От удара у Андрея в глазах потемнело и по всему телу пошла такая боль, что он не успел даже схватиться за колонну и просто сполз с нее. Свалившись на третью, он успел вспомнить, что надо сделать и вцепился в нее руками, как клещ. По всему телу словно орехи кололи, а в груди очень сильно болело. Андрей с испугом подумал, что он все-таки доигрался и сломал себе ребро, и хорошо, что если только одно сломал. Пообещав себе посмотреть что там под костюмом, когда найдет местечко потеплее, он взобрался на колонну и огляделся, куда бы спрыгнуть дальше. Если взбираться с одной на другую было очень даже сложно, то слезать оказалось гораздо легче. Достаточно было сползи с опоры и повиснуть на руках, немного прицелится, а потом руки отпустить. Ноги опускались прямо на колонну под ними. Минусом было только то, что от каждого прыжка по всему телу била боль из поврежденной груди. Хотелось сесть и отдышаться, но Андрей понимал, что если он сейчас сядет, то встать не сможет просто физически, усталость сказывалась при каждом движении. Очень хотелось также пить и есть, но он запрещал себе останавливаться. Потом, как спущусь до низа – твердил он себе каждый раз, как боль немного отступала. Спрыгнув на другой конец платформы, сплошную стенку с единственной арочной дверью посередине, он все же не выдержал и достал из рюкзака аптечку. Вскрыв вакуумную упаковку, Андрей достал себе несколько одноразовых шприцов, прочитал название и вколол по очереди в ногу. Шприцы были полевого применения, достаточно было выдвинуть иглу, и можно было колоть прямо сквозь одежду. Болеутоляющее, антишок, антибиотики, очищающее и еще какая-то фигня на незнакомом языке. Андрей посчитал, что раз уж сунули в аптечку, то хуже от нее точно не станет. Потерев немного саднящую от уколов ногу, Андрей в первый раз подумал, куда же идти теперь, раз уж выход наверх перекрыт, а тоннель загорожен поездом. На карте был отмечен только выход, крестиком, но как через него выйти, объяснений не было. Он даже пожалел, что не потряс того горе-сталкера посильнее и не вытряс, как же там пройти.

Оставалось только пытаться вытащить эту дверь и надеяться, что хоть там будет какой-то путь дальше. Ее раньше заварили и еще пытались приварить запоры, но сейчас вся сварка уже отвалилась, достаточно было сдвинуть запоры влево и покрепче нажать. С жутким треском и скрипом дверь сначала распахнулась, а в следующее мгновение с грохотом рухнула, прогнившие петли не смогли удержать всю тяжесть стальной махины. Андрей даже зажмурился, когда эхо грохота разлетелось по всему обозримому пространству. Быстро оглядевшись, он спрыгнул в коридор. Вроде никого не было, но рассчитывать здесь всегда надо только на плохое, иначе долго и не протянешь.

Коридор был старый, заброшенный и явно служебного назначения. Наверное, один из таких, которыми пользовались рабочие для технического обслуживания линий подземки. Ни в одном другом не могло быть такого большого количества проводов и труб совершенно непонятного для стороннего наблюдателя назначения. Узкий настолько, что Андрею приходилось нагибать голову, чтобы пройти, коридор резко сворачивал направо, потом переходил в небольшую лестницу в четыре пролета и снова сворачивал, но теперь уже налево Прямо под лестницей Андрей увидел скелет одного человека, попавшего сюда уже после случившейся катастрофы. Рваная маска противогаза все еще висела на скалившемся черепе, а в костлявых руках еще лежал проржавевший автомат. Вокруг него лежали обломанные и разгрызенные н отдельные куски небольших, размером с собаку, скелетов. Костей было много, так же как стрелянных гильз на полу, отмечавшие места, где этот парень пытался обороняться.

Вот теперь Андрей чувствовал, что на верном пути. Возможно, даже этот самый парень, чьи останки лежали под лестницей, поставил несколько указателей, отмечавших дорогу. Коридор постепенно перерастал в целю сеть инженерных сооружений, местами обрушенных, местами еще державшихся, а частично заваленных каким-то хламом. Без указателей, которые тут предусмотрительно разметили, можно было совершенно заблудиться. Даже с ними Андрею пришлось поплутать, потому что-то они устарели и уже не отмечали действительности. Несколько коридоров за время простоя обвалились и поэтому иногда дорога, указанная знаками, приводила всего лишь в тупик. Тут даже были еще и скелеты людей разной степени древности. Наверное, эти места или пытались обжить, или здесь было что-то ценное, из-за чего сюда спускались, несмотря даже на возможность погибнуть.

И все-таки Андрей смог выбраться, разобравшись в примерной схеме расположения коридоров, а так же фломастеру, которым он отмечал каждый коридор, прежде чем туда зайти. Это сильно помогало от плутания по одним и тем же местам. Свернув в очередной коридор, он вышел к большой ржавой двери, на которую выходило сразу три коридора, при этом один перегораживал обвал, из которого торчали куски рельс и арматуры. Не выходя на свет, Андрей выглянул из-за угла и оглядел открывавшееся помещение без источников света.

Здесь много и сытно ели. Чтобы понять это, было достаточно взглянуть на пол. Его плотным слоем усеивали кости всевозможных форм и размеров. Каждая была тщательно обглодана небольшими существами с широкими челюстями и маленькими острыми зубками. Андрей понял это, присмотревшись к следам на костях, каждая была обгрызена так тщательно, что больше напоминало заготовку для резьбы по кости, чем останки. Пытались выломать и дверь, длинные полосы от ударов когтей разрезали всю обшивку так, что та местами ремнями сползла на землю. А вот ему предстояло туда зайти, как указывал указатель. Старый кусок пластика, привязанный проводом к куску трубы на стене. Красной полосой он указывал на дверь, запертую изнутри. Проверив автомат, Андрей вышел из своего укрытия и как можно аккуратнее прошелся между костей. Несмотря на всю его осторожность, под подошвами все же пару раз хрустнуло. В атмосфере пустых коридоров и заброшенных переходов даже такой тихий треск далеко разлетелся гулким эхом. После этого ни из одного коридора ничего не вылезло, и Андрей немного успокоился.

Дверь оказалась не такой простой, как он думал сначала. Поставленная прочно и аккуратно, она явно была гораздо старше произошедшей катастрофы. Самый настоящий гермозатвор со всеми причитающимися элементами. Под оборванной обшивкой тускло поблескивал в свете фонарика металл, а открывалась она даже не в стороны, а отъезжала в специальный паз в стене по небольшим рельсам на полу. Нечего было и думать, чтобы взорвать или сдвинуть такое с места. Подобная куча железа выдержит даже ядерный удар.

Андрей внимательно оглядел стены по сторонам от затвора. Здесь наверняка где-нибудь должен быть запасной пульт управления. Через такую дверь не достучишься, значит, вызывали сторожей по другую сторону каким-то другим способом. Должен здесь где-то быть какой-нибудь железный короб или дверца в стене, предохраняющая кнопки от случайных нажатий. Есть!

Небольшая дверца на уровне груди Андрея давно потеряла свою ручку и крылась под толстым слоем пыли, все здесь покрывавшим, но он все же ее нашел. Смахнув рукой грязь с дверцы, он двумя пальцами оттянул ее за маленький обломок ручки, еще торчавшим наружу. С тихим скрипом дверца распахнулось, открыв небольшой пульт с набором кнопок и переговорным устройством, напоминающим милицейскую рацию. Лампочка, которая должна показывать работоспособность пульта, не горела. Вздохнув, Андрей снял приборную доску. Под кнопками оказалась запыленная мешанина ржавых и подгнивших проводов, местами перегоревших, а местами просто отвалившихся. На своей работе, в институте, ему не раз приходилось иметь дело с подобными хитросплетениями проводов и проводников, поэтому он не отчаялся. Сняв рюкзак и оружие, он углубился в электрические хитрости чужого аппарата, пытаясь разобраться, как все надо подключить, чтобы все работало. Почти сразу он понял, что напряжение еще есть, хотя довольно слабое. Провода несильно били током голые пальцы. Пришлось снова нацепить перчатки, чтобы случайно не закоротило, если получится наладить подачу тока к пульту.

Примерно через полчаса ковыряния в недрах прибора, Андрей даже не удивился, увидев, что лампочка слабо загорелась голубоватым цветом. Нацепив обратно доску с кнопками, он попытался снять запоры. Язык, на котором были надписи, немного напоминал китайский, но буквы писались без пробелов, как в арабской вязи, в общем, было совершенно нечитаемо, пришлось действовать методом проб и ошибок. После нажатия очередной клавиши даже заработала рация, но кроме помех из нее ничего не вылетало. Отключив ее, он все же нашел кнопку снятия запоров, и в двери что-то явственно ухнуло и щелкнуло, а сама она отъехала на несколько сантиметров в сторону. Больше энергии не хватало. Механизм тихо работал, пытаясь сдвинуть дверь до конца, но подачи электричества явно не хватало для достижения необходимых оборотов.

Андрей взялся обеими руками за край гермозатвора и потянул, насколько хватало сил. Почувствовав поддержку, мотор благодарно ухнул и оттянул дверь еще на несколько сантиметров, так, что сняв рюкзак и втянув живот, в щель можно было просочиться.

Втянув следом и рюкзак, Андрей выключил двигатель затвора и снова оказался в тишине. В свете фонарика вырисовывались неокрашенные стены и потолок, все затянутые какой-то слизью, местами свисавшей в виде длинных и мокрых полос. Только теперь он понял, как же здесь воняет. Запах был такой, что пробивался даже через фильтр противогаза. Пахло тухлятиной и разложением. Откуда точно, понять было нельзя, казалось, что отовсюду сразу.

Помещение, в котором он оказался, было шлюзовой камерой, откуда вели сразу три двери внутрь помещений убежища. В том, что это убежище, Андрей уже не сомневался. На полу, среди наслоений жижи и грязи, вперемешку с костями лежали части костюмов химзащиты. Большие и неудобные противогазы, сапоги и длинные плащи с капюшонами. Их не разъело даже время, хотя, казалось, оно везде наложило свой отпечаток.

Убежище не опустело, после того, как из него ушли люди. Его заселили животные, нашедшие, казалось, идеальное логово для хранения запасов и вывода потомков. Пережившие существенные изменения и мутации организма, как и большинство животных, сумевших приспособится к новым условиям, эти существа имели мало общего со своими предками, еще видевшими солнце. Тело, покрытое густым и грязным мехом бурого цвета, пять длинных лап с плоскими когтями, позволявшими одинаково ловко лазить по стенам и впиваться в тела врагов, морда без глаз, но с широкими ушами, живших, казалось, отдельной жизнью, они не представляли особой опасности для человека, забредшего в их владения. Они вообще ни для кого не представляли опасности, частично из-за собственного апатичного характера, а частично из-за той ниши, которую они занимали в пищевой цепочке этого мира. Они не были ни хищниками, ни добычей, они были падальщиками.

Только вот Андрей этого не знал. В первый раз заметив в углу существо, размером с обезьяну, никак не реагирующее на свет фонаря и кровожадно пожирающее что-то противное и сочащееся кровью, то даже не успел осознать, что делает, как нажал на спусковой крючок. Короткая очередь разнесла существо, оторвав ему две конечности и разбив голову на мелкие кусочки.

Мигом сменив обойму, Андрей оглянулся по сторонам. По потолку ползло еще три существа, негромко переговариваясь между собой щелкающими звуками. Наверное, сказалось пережитое напряжение, потому что Андрей даже не стал медлить. Одного за другим падальщиков снесли автоматические очереди. Еще один падальщик, вылезший из-за угла, неуклюже зажал лапами свои уши и спрятался за стеной.

Подойдя к одной из тварей, Андрей перевернул мертвое тело носком сапога. В свете фонаря мелькнули ровные ряды мелких зубов и слепая морда без глаз. Услышав за спиной чавканье, Андрей быстро развернулся. Молодой падальщик, меньше, чем те, которых он только что убил, жадно рвал тело собрата лапами и с голодным урчанием не жуя глотал целые куски. Он никак не реагировал на свет фонаря и на щелчок взведенного затвора. Если бы он был хищником, то уже напал бы, а он вместо этого лакомится трупом. Андрей понял, что совершил ошибку. Нет, ошибка была не в том, что он убил несколько таких существ, ничего ему не сделавших, а в том, что потерял контроль над собой, зря расходовал патроны и нервы.

И сейчас он впервые повернулся спиной к незнакомому существу. Спина была огромная, голая и во весь коридор, Андрей фактически чувствовал, как в нее внимательно смотрят чьи-то злые и голодные глаза. Но никто не напал ни через шаг, ни через два и ни когда он заворачивал за угол. После этого он облегчено вздохнул. Значит, есть еще здесь животные, которые не желают тебя сожрать.

Здесь уже было гораздо проще найти дорогу. Достаточно было найти указатель с изображением человечка, выбегающего из двери. Правда, для этого со стен приходилось стаскивать слои жидкости и грязи, натекающей неизвестно откуда, вонючей и липкой.

Убежище пытались захватить и обжить после катастрофы, Андрей видел остатки хаотично сложенных укреплений, запертые двери, выломанные сейчас вместе с петлями и замками, пустые гильзы в слоях грязи и похожие на человеческие скелеты в бронежилетах и противогазах. И все равно людей отсюда вытеснила агрессивная фауна и совершенно неподходящие для жизни условия. Здесь даже в противогазе было трудно дышать, а без него нечего было и надеяться.

Сейчас здесь царствовали падальщики. Несколько тысяч особей, объединенных коллективным мышлением и единым инстинктом выживания, смогли выжить в здешних условиях. Жизнь была редкостью в этих местах, а вот смерть всегда приносила им еду. Все живое рано или поздно должно было стать их едой, чего они всегда и дожидались. Ежедневно десятки особей выходили через прорытые канавы и трубы на поиски пищи и тащили к себе все, что гнило и разлагалось. От мелких грызунов до гигантских хищников, живущих на поверхности – все мертвые тела, до которых могли дотянуться, стаскивали вниз. Пиршество происходило постоянно, горы обгрызенных костей и гниющего мяса заваливали не меньше половины убежища, где эти существа упражнялись в чревоугодии. Маленькие детеныши с визгливыми писками рвали друг у друга самые мягкие куски еще неокрепшими лапками, брызгая свернувшейся кровью в разные стороны. Андрея от этой картины тошнило, когда проходил мимо. А еще этот бесконечный запах гнили, к которому примешивалась вонь от жижи на стенах.

Второй выход, на который показывали указатели, находился на противоположном конце убежища, представляя собой заброшенную лифтовую шахту, с оборванными и осыпающимися стенами. Остатки лифта лежали на полу, среди обломков выбитых дверей и каких-то костей. Не без боли Андрей разглядел среди этого кости руки, сжимающие пистолетную рукоятку. Сверху свисал ржавый железный трос, между которым и стеной один крупный паук сплел паутину. Детеныш падальщика, случайно туда попавший, еще пищал и дергался, но хищник, размером с голову Андрея, уже заматывал его в куколку.

Человек прицелился и выстрелил. Пистолетная пуля разнесла паука на куски и порвала две или три нити в паутине. Выше, метра через три, над паутиной была большая дыра с рваными краями. Предстояло лезть через паутину, и Андрею не хотелось, чтобы ее хозяин начал возмущаться и кусаться.

Схватившись руками за трос, Андрей полез наверх. Это было не сравнить тем подъемом, который он совершил на станции, все было гораздо легче, только мешались хлопья ржавчины, падающие с троса на противогаз и мешающие обзору.

Поднявшись до нужной высоты, Андрей повернулся, зацепился ботинками за край дыры и перескочил наружу, упав руками и ногами прямо в эту же жижу, стекавшую тонким ручейком прямо в убежище.

На самом деле там оказался не узкий лаз, вымытый водой в толще камня, а большой тоннель, заканчивающийся обвалом, куда и исчезал ручеек. Андрею пришлось выгребать небольшие камни, чтобы можно было вылезти. Походило на то, что несколько тысяч тонн камня и земли просто проломили толщу породы и рухнули сюда уже вместе с тоннелем. Дыра, в которую Андрей пролез, вела в соседнюю комнату, тоже явно из убежища, но теперь там все остальные помещения и переходы составляли сплошную мешанину обломком и земли, обвал наполовину накрыл и это помещение, так что ручеек протекал через еле заметные щели между камнями. И Андрей копал, надеясь, что выберется. Ручеек мог течь так, смешиваясь с землей и песком, просачиваясь между валунами, целые километры, но он чувствовал, что это не так, что с другой стороны есть место, куда можно сбежать из этих бесконечных переходов и однообразных развалин. Сбивая пальцы в кровь, ломая ногти, он копал, по-звериному не желая оставаться здесь. Если есть на свете такая вещь, как шанс, то он наступил именно сейчас. И им нужно воспользоваться, иначе так и суждено будет сдохнуть в этой дыре. А он не хочет! Не хочет, черт возьми, сдаваться, подыхать, как загнанная в угол крыса. Он будет бороться. Будет, даже если весь этот гребанный мир ополчится на него. Землю жрать будет, но выберется отсюда!

Камни поддавались с трудом, неохотно, будто не желали слезать с насиженных мест. Но Андрей упорно пробивался дальше, оттаскивая камни, выгребая землю и песок, не замечая боли в руках, только изредка отрываясь, чтобы хлебнуть воды. На вонь уже не обращал внимания, не до этого, надо копать. И усилия его увенчались успехом. Последний валун поддался и вывалился наружу, открыв лаз, в который ползком пролезть все же можно. Привязав за лямку рюкзак к поясу, Андрей вылез из убежища, тяжело дыша. Камни нависали над ним, всем своим видом показывая возможность обрушения, но искать другой путь Андрей уже не желал. Еще чуть-чуть, еще совсем немного.

В свете фонаря Андрей увидел низко свисающий потолок тоннеля, сталагмиты, нависавшие над самой головой, иногда такие большие, что срастались с полом, и совершенно дикие, необработанные стены подземных коридоров.

– Выбрался, черт возьми, выбрался, – прохрипел Андрей, вытолкнув наружу рюкзак. Вместе с рюкзаком вылетело несколько камней, и непрочно державшаяся стена обвала все же не выдержала, снова начав оползать. Камни с шумом покатились вниз, поднимая тучи пули.

Испугавшись нового обрушения и побоявшись, как бы его самого не засыпало, Андрей схватил рюкзак и побежал к выходу. За спиной с шумом стена оползла на несколько метров, а по стенам пошли трещины. На бегу забросив рюкзак за спину, человек вытащил автомат и снял его с предохранителя.

В темноте что-то блеснуло и Андрей остановился, а потом спрятался за один из сталактитов. За спиной еще что-то рушилось и ползли слои пыли, но основной обвал закончился, и можно было не бояться, что его тут засыплет, можно и присмотреться. Выключив фонарь и нацепив ПНВ, Андрей выглянул из-за своего укрытия. Нет, тут не враг, и блестел не оптический прицел. В ночном канале обзора видно большую пещеру с неровными стенами, на дальнем конце которой видно какие-то искусственные сооружения, вроде подземной автостоянки, частично обвалившейся. Но большую часть занимала огромное озеро с ужасным запахом, оттуда и тек тот небольшой ручеек, указавший Андрею выход. Представив, что придется плыть по этой грязи, он с ужасом передернулся. Ни за что, особенно если учесть, что поверхность не везде спокойная, местами расходятся волны, как будто кто-то под водой плавает.

Андрей отошел. Лучше уж посмотреть, нет ли где ответвления тоннелей, что он мог пропустить на бегу. Сюда он вернется только в случае крайней нужды.

* * *

– Ты слышал? – Гай повернулся в сторону тоннеля, откуда они только что вышли. Из неприглядного вида зева слышно было шум и грохот осыпавшихся камней.

– Похоже на обвал, – сказал Саша, на всякий случай сняв с предохранителя свое оружие, – Откуда он тут случился?

– Не откуда, а почему, – поучительным тоном поправил Гай, – чурка нерусская…

– Сам ты чурка, – огрызнулся Саша, – Лучше о деле думай, расист недоделанный. С какой радости тут обвалы? Тем более у меня за спиной! Не хочу, чтобы у меня за спиной было что-то, что я не понимаю! Я начинаю нервничать в таких случаях!

– Возьми успокоительного из аптечки, – посоветовал Гай, – меня больше волнует то, что впереди, а не за спиной. У нас воды меньше чем на десять часов осталось, а идти еще хрен знает сколько. А обвалы тут случаются, почва непрочно держится. А может, сверху очередной катаклизм начался.

– Сплюнь, – посоветовал Саша, – нас тогда здесь вообще замуровать может, если он над нашими головами. Месяц такого уже не было и пусть еще столько же не будет.

– Будет, – уверенно сказал Гай, – Ладно, пошли, на одном месте стоять – только проблем наживать.

– Ладно, только иди чуть быстрее, – посоветовал Саша, – а я за спиной посмотрю.

Тоннель, по которому они поднимались, все сильнее забирал вверх, что товарищей сильно радовало. Такой подъем значил, что они все ближе к поверхности, там легче будет сориентироваться, где они оказались.

Неровный пол тоннеля неожиданно прервался большим круглым залом с идеально гладкими стенами. Пол был будто стеклянный или оплавленный Наслоения спекшейся почвы расходились от центра кругами, как замершие волны на воде. Саша первым почувствовал опасность и ухватил Гая за рукав, уже занесшего ногу над поло. Поняв все без слов, Гай аккуратно поставил ногу обратно и присел на корточки сантиметрах в десяти от входа.

– Думаешь, аномалия? – спросил он почему-то шепотом, словно боялся, что аномалия услышит. Было такое поверье, что некоторые аномальные зоны ощущают присутствие человека и приходят в активное состояние, но Саша не думал, что его напарник окажется настолько суеверным.

– Похоже на то, – сказал Саша несколько громче, чем Гай, – В любом случае, надо проверить. И без оглядки соваться туда не стоит. Не геологические процессы здесь работали.

– Понял, – кивнул Гай, – как проверять собрался? У нас даже градусника нет, не то, что детектора. Сам полезешь или меня первым пропустишь?

– Смешно, – одобрил Саша, гораздо более занятый ощупыванием собственных карманов.

Гай внимательно смотрел на его махинации, но увидев в результате небольшой болтик на веревочке, разочарованно свистнул.

– И это есть твой детектор? – разочарованно протянул он, лениво наблюдая, как Саша раскручивает его над головой.

– Книжки читать надо, – поучительным тоном сказал Саша и отпустил веревочку. Болт, тонко свистнув, пролетел некоторое расстояние, прежде чем со звоном ударится в пол пещеры.

– И что это значит? – спросил Гай, – Что нет тут никакой аномалии? А ничего, что температурная, к примеру, на такие штуки не реагирует? Сам знаешь не хуже меня. Или вакуумная? Она только на живые объекты реагирует, болтами ее можешь доверху закидать, а не увидишь.

– Если тебе так хочется, можешь прыгнуть первым, – прошипел Саша недовольным голосом, чувствуя, что критика справедливая, – а я посмотрю, реагирует здесь что-нибудь на живые объекты или нет.

– Увольте, я пока еще немного пожить хочу, – развел Гай руками.

– Тогда думай, как нам сделать, чтобы не на своей шкуре почувствовать, что аномалия там все же есть.

– А может, нет там никакой аномалии? – ухмыльнувшись, Гай по-птичьи склонил голову, наблюдая за реакцией Саши.

– Тогда лезть туда первым! – Саша даже отошел в сторону, освобождая Гаю проход, – На всякий случай только скажи, где твои схроны, чтобы добру не пропадать.

Гай откинул голову в приступе беззвучного смеха и хлопнул руками. А потом встал и резко, уже совершенно без юмора в голосе заявил:

– Я туда первым не пойду! Можешь хоть костьми тут лечь, но без уверенности, что аномалии там нет, я туда шагу не сделаю, – с этими словами он даже пальцем ткнул в сторону Саши, но его внимание привлекло что-то за спиной напарника.

Что-то слабо пульсирующей, охватывая стены и потолок, приближалось к ним. Свет фонаря светил в другую сторону и Гай успел заметить только несколько бликов, но и этого было достаточно, чтобы проснулись инстинкты выживания, спасавшие его не раз и не два.

– Саш, кажись, у нас гости, – одни губами сказал он, не меняя положения тела.

– Где? – Саша так же, не вставая, достал свой револьвер, и поднес его к груди, чтобы не было видно из-за спины.

– Шесть часов, прямо у тебя за спиной, – тихо сказал Гай, краем глаза наблюдая за слабой пульсацией. Когда она повторилась снова, он понял, что ему это не кажется.

– Давай первый начинай, у меня оружие слабее, – шепотом сказал Саша, незаметно вставая на одно колено, – а я прикрою, если вперед полезет.

Гай кивнул и резко развернулся, проскрипев каблуками. Луч света выхватил мощное создание, преследовавшее их от самого озера. Спрут, поняв, что его обнаружили, зажмурился и кинулся в атаку. На несколько секунд он мог развивать огромную скорость, настигая добычу в два или три прыжка. Все дело в нескольких щупальцах, со временем выродившихся в маленькие и жесткие конечности под туловищем. Резко сокращая их, он подбрасывал свое тело вперед, а длинные щупальца срабатывали как канаты катапульты, позволяя разом преодолевать большие расстояния.

Так бы и случилось сейчас, но люди увидели его на пару секунд раньше, чем он оказался готов. Очередь разрывных патронов остановила чудовище еще до прыжка, круша мышцы и кости. Не то, что для монстра подобные ранения смертельны, но боль он чувствовал, да и уползти он больше не мог. Прыжок все же вышел, хотя не такой длинный. Брызгая кровь, спрут приземлился шагах в трех от двух путешественников, яростно скрипя клювом.

Саша в мгновение ока расстрелял все шесть патронов магазина и нырнул за сталагмит, чтобы перезарядится, поэтому первая атака спрута пришлась на Гая. Одно щупальце обхватило ноги, чтобы сбросить человека на пол, но он разрядил остаток обоймы фактически в упор, раздробив конечность. Не желая рисковать, монстр махнул другим щупальцем и отбросил Гая в сторону, впечатав в стену. Тот так и отлетел, успев только охнуть, когда мясистое щупальце толщиной с бревно ударило его в грудь. Автомат, привязанный «аварийным ремнем» к поясу, далеко не улетел, но из рук выпал. Сам Саша со своим револьвером, хоть и не мелкого калибра, на большее, чем отвлечение чудовища не годился. Как настоящий напарник, он не стал сбегать и, быстро прицелившись в глаз чудовища, отстрелял все патроны в обойме, какие были. Два глаза спрута превратились в кровавые дырки, а сам он судорожно принялся махать щупальцами, от боли почти полностью утратив зрение.

Гай подтянул к себе свое оружие, но мощный удар снова впечатал его в стену. Тихо ойкнув, он сполз по стенке уже без движения, на грудном панцире отчетливо проступала свежая трещина от удара. У Саши снова закончились патроны, что при его скорости стрельбы и всего шестизарядной обойме было не удивительно. Спрятавшись за сталагмит, он снова попытался перезарядить, но спрут был существом далеко не тупым, он сразу понял, что противников перед ним два, и оба стреляют. Выбив из боя одного противника, он обернулся ко второму. Единственный патрон, который Саша успел вставить в барабан, ушел в пол, потому что щупальце снесло сталагмит, с силой ударив человека по рукам. Саша упал, хватаясь еще целой рукой за сломанную правую, когда сразу два щупальца подхватили его, несмотря на брызгающую из них кровь, и подняли над землей.

Сдавить его монстр не успел, с силой дернувшись, он отбросил Сашу подальше, суматошно махая всеми своими конечностями, пытаясь сорвать кого-то у себя на голове. Монстр обладал потрясающей силой и пластичностью, но у него на голове, в задней части, была небольшая мертвая зона, куда он не мог дотянуться ни одним своим щупальцем. Казалось, он по-настоящему боялся…

Хлопнул выстрел, потом еще один. Кто-то в упор всаживал в спрута патрон за патроном. Потом бабахнула автоматическая очередь, и монстр неуклюже дернулся, отчего перевернулся на спину. Воспользовавшись этим, неожиданный союзник Выгнулся и всадил автоматный ствол прямо в челюсть зверю. Приглушенно чавкнули патроны, один за другим разрываясь внутри нежных внутренностей, и монстр задергался в предсмертных судорогах. Еще несколько выстрелов и дергающие щупальца бессильно упали на пол тоннеля.

Саша прижимая сломанную руку к телу, приподнялся, желая отблагодарить нечаянного спасителя, но тот, заметив движение, сразу спрятался за трупом, а потом раздался щелчок смененной обоймы.

– Не стреляй, друг! – Саша поднял единственную работающую руку и помахал ей. Фонарь его еще работал, вычерчивая его силуэт на стене тоннеля. Саша специально не стал его выключать, как знак дружеских намерений.

С минуту ответа не было, и Саша уже было стал аккуратно отступать обратно в тень, когда незнакомец поднялся и тоже включил нашлемный фонарик.

– Сколько вас? – спросил он нервозным голосом, как и большинство тех, кто часто плутал в тоннелях в одиночку.

– Двое! – Саша махнул рукой в сторону лежащего без сознания Гая, – мы заблудились здесь…

– Я тоже, – с облегчением, но одновременно и с разочарованием сообщил незнакомец, – может, возьмете к себе, а то я тут один совсем одичаю…

– Это самое меньшее, что мы можем для тебя сделать, – сказал Саша, – вместе всем легче будет.

Их спаситель с виду казался обыкновенным искателем, даже на левом рукаве был их форменный знак, только сейчас почему-то затертый. Искатели были людьми не самыми честными и страдали огромным эгоизмом. К тому же практически все знали, что любой изгнанник, преступник или просто человек без чести всегда мог найти у них место, поэтому к искателем всегда относились с некоторой опаской и пренебрежением. Правда, и без них было нельзя, мало какие поселения могли быть настолько расточительны, чтобы отсылать лучших бойцов регулярно в пустоши за необходимыми для выживания предметами, а искатели как раз этим и занимались, сторговывая хабар караванщикам и торговцам.

– Искатель? – спросил Саша, стараясь, чтобы его голос не звучал пренебрежительно. Не стоит обижать человека, который тебя только что спас.

– Что? – не понял собеседник, а потом, вспомнив что-то свое, хлопнул себя по лбу, – Вы про форму? Нет, это так, можно назвать трофеем. Меня люди одни приютили, заодно и одежду нормальную дали, а так я вроде как сам по себе. Все пытаюсь до Автостроителя дойти, там мне помочь обещали.

Саша удивившись, пригляделся к своему собеседнику. Вроде похож на искателя, а с другой стороны такая честность. Редко какой путник сразу скажет тебе, куда идет и зачем, а этот разговаривает как с соплеменником.

– Ну, тогда будем знакомы, – протянул Саша руку, – Саша Фер, Таркаст. А мой напарник, что в отключке, Гай Сабрин, Верхневолжск. Ты уж извини, но ему помочь надо. Погоди минутку.

– Андрей… – парень замялся, словно не зная, что сказать, но решиться не смог, – давай просто Андрей, – закончил он, сжав протянутую ладонь.

Саша не стал допытываться. Людей, которые не хотят помнить свое прошлое, достаточно много, главное, чтобы на его товарищей старые проблемы не подействовали. Об этом он все же поинтересовался.

– Нет, это просто лично, – парень облегченно тряс руку, довольный отсутствием расспросов, – А вы бы лучше собой занялись, у вас рука сломана, а о Гае я позабочусь.

Поблагодарив Саша присел в сторонке, неловко вскрывая аптечку, а Андрей присел перед Гаем.

* * *

Услышав стрельбу, Андрей сначала даже не поверил, что он не один в этих тоннелях, но та слишком явственно звучала. Теперь его не купишь на один только звук, и он потратил некоторое время, стараясь подобраться незаметнее к источнику шума. Увидев происходящее в ПНВ, он не долго думал и кинулся на помощь. Спрут его даже не видел, почувствовав только тогда, когда он полез ему на голову. Сначала Андрей хотел выстрелить чудищу в глаз, но больно ловко тот махал щупальцами, поэтому пришлось стрелять прямо сквозь костяной панцирь.

И уж совершенно невероятным ему показалось то, что один из тех, кого он здесь встретит, будет ему знаком. Человек, которого назвали Гаем, оказался тем самым парнем, что помог ему выбраться из плена дикарей. Этот скептик, которого пленники чуть сами не прибили за бессовестные речи.

Приподняв голову Гаю, Андрей снял побитое забрало и поднес пузырек с нашатырем из аптечки Саши ему под нос. Лежавший без сознания задергал головой и очнулся. Хлопая глазами и очумело качая головой, он постепенно приходил в себя. Первое, на что он отреагировал, было лицо Андрея.

– Эй, да я тебя знаю!

Снова к людям

– Я не думал, что кто-то еще спасся, – Сказал Гай, окончательно придя в себя, – А ты молодец, тоже вывернуться сумел. Остальных, я так думаю, завалило камнями.

– Жаль ребят, – Андрей помог Гаю подняться, – как у вас дела с патронами?

– Для автомата магазина три еще осталось, но надолго вряд ли хватит, – Гай проверил значительно опустевший разгрузник, но больше ничего не нашел, – а у Саши дела и того хуже. Его ствол и пистолетом назвать сложно.

– С сотню патронов осталось, но проку от них немного, – Саша повертел свое оружие в руках, а потом снова убрал в кобуру. Гораздо хуже то, что воды и еды у нас очень даже мало осталось. Часов двадцать еще протянем, а потом не знаю, что и делать. Без еды еще как ни шло, а без воды совсем плохо будет.

– У меня воды с собой еще литра три есть, – сказал Андрей, показав на фляги на рюкзаке, – Если надо будет, поделюсь.

– И надолго ли нам хватит по литру на брата? – Гай невесело улыбнулся, – Ладно, идти надо, а не сопли разводить. Что-нибудь да найдем.

– И как ты собираешься сквозь аномалию пройти? – Саша, гримасничая от боли, ощупывал сломанную руку, ища место перелома. Это было очень больно, что быстро влияло на его настроение. Андрей, почувствовав, что ему нужна помощь, переключился с Гая на Сашу, помогая накладывать шину. Перелом был закрытый и, что самое хорошее, кости не разошлись от удара, оставшись на местах.

– Понятия не имею, может, стоит вернуться и идти в соседний тоннель? – Гай с некоторой обидой рассматривал трещину на своем нагруднике, оставшейся после удара спрута.

– Впереди аномалия? – Андрей даже отступил назад, испугавшись.

Грот впереди выглядел вполне спокойным, но внешность часто является обманчивой. Хотя пол там и вправду выглядит несколько странно.

– Точно не уверены, но есть все подозрения, – Гай поднялся и выглянул в грот. Тот вел себя тихо, как примерная и совершенно пустая пещерка.

– Так давайте проверим, – сказал Андрей, – кинем туда что-нибудь, может, сработает. Кроме того, в соседнем тоннеле делать нечего, я оттуда, пройдете моей дорого и все равно в тупике окажетесь. Так что давайте ту пробираться.

Саша отрицательно покачал головой. Не так уж много существует аномалий, которые реагируют на неживые объекты, иначе они были бы активны круглые сутки. А так молчат, пока не забредет в опасную зону что-нибудь живое, тогда они и срабатывают. Можно хоть все подряд туда кидать, ничего не будет, а сам наступишь, и пикнуть не успеешь, как погибнешь.

– Так давайте туда нашего дружка бросим, – Андрей ткнул носком ботинка тело спрута, – Может, получиться.

– А давайте, – Гай махнул рукой и взял у Саши большой и широкий нож, которым отрубил приличный кусок щупальца у монстра, – Скрестили пальцы… – стараясь, чтобы на него не брызнула еще капающая из ран кровь, он кинул этот кусок, целясь в центр зала.

Не успело мясо упасть, как воздух словно лопнул, разойдясь сильной ударной волной во все стороны. Щупальце в мгновение ока разлетелось в пыль, брызнувшую в людей. В следующую секунду воздух втянулся обратно, утаскивая с собой пыль и мелкие камешки из тоннеля.

Откашлявшись, три приятеля посмотрели друг на друга. Особенно пораженным выглядел Гай Пару раз хлопнул глазами, он стер несколько капелек крови с лица и повернулся к Саше.

– Я тебе жизнью обязан, – сказал он ровным и спокойным тоном.

– Ничего, сочтемся, – Саша только отмахнулся, но спросил, – а вот как мы через эту ерунду пробираться будем, думать надо уже сейчас.

Гай кинул второй кусок щупальца, но он успел упасть на пол и даже немного пролежал там, прежде чем аномалия сработала снова. Саша пробурчал что-то насчет периодичности и придержал своего товарища, намеревавшегося кинуть уже третий кусок. Гай послушался и немного подождал. Через минуту по очереди кинул сразу два куска щупалец. Первый разорвало сразу, а второй еще некоторое время валялся на полу, прежде чем аномалия разнесла и его.

Оторвавшись от часов, Саша посмотрел на остальных.

– Если побежим, то успеем пересечь грот прежде, чем аномалия снова наберет энергию. Выход прямо напротив нас, бежать, что есть сил. Думаю, лучше по очереди, а то последний может не успеть.

– Я первый, – Гай подтянулся и поправил карманы разгрузника, – я вас сюда завел, мне первому и идти. Только, наверное, с собой один кусок возьму, надо дорогу последнему тоже проложить.

– Хорошо, Андрей, а ты пойдешь вторым, – Саша отрезал три куска от щупальцев, один отдал Гаю, а остальные оставил себе, – Готов?

– Всегда готов, – Гай пригнулся, готовый бросится в любую секунду ставить мировой рекорд по бегу.

– Только раньше не мчись, а то все равно попадешь под раздачу, – посоветовал Саша, прежде чем кинуть мясо.

Аномалия споро и жадно вцепилась в кусок живой плоти, упавшей прямо в нее, и выбросила всю энергию в этот момент. Как только она схлопнулась, Андрей побежал что было сил. Его фонарик дергался на бегу из стороны в сторону, и неожиданно исчез, словно перегорел.

– Гай, ты цел? – крикнул Андрей в темноту, не высовываясь в грот.

– Цел! Тут поворот резкий! – голос Гая звучал с явным облегчением, и примерно такую же реакцию он вызвал у оставшихся двоих напарников, – Давайте дальше!

Саша кинул еще один кусок и после того, как аномалия успокоилась, бросился бежать теперь уже Андрей. Больше всего он боялся, что в спешке не увидит выхода из грота и пробежит мимо. Слава Богу, оттуда Гай светил фонарем. В ту секунду, когда он перешагнул край грота, аномалия снова вспыхнула, пытаясь дотянуться до человека. Андрея в спину словно ломом ударило, но Гай подхватил его и затащил в безопасность тоннеля.

С другой стороны кричал Саша, пытавшийся доораться до Гая и узнать, успел ли Андрей добежать или нет, он толком понять не успел. Гай его успокоил, что все в порядке и пусть готовится.

– Бросаю! – заорал он и кинул последний кусок мяса. Аномалия сработала, и сразу после нее показался фонарик бегущего Саши. Бегал он быстрее их обоих, вместе взятых, даже не смотря на свою увесистую экипировку. Прибежал даже с запасом в пару секунд. Хватая ртом воздух и с трудом улыбаясь, он смотрел на своих попутчиков, тоже пытавшихся отдышаться.

– Ну что, двигаем дальше? – Гай поднял на ноги Андрея, немного хромавшего после удара аномалии.

– Я в середине пойду, – сказал Саша, копаясь в подсумнике, – надо аккумулятор подзарядить, прикройте пока.

Андрей пошел последним, время от времени поглядывая за спину. Труп спрута уже нашли несколько крыс и сейчас с восторженным визгом ковырялись в нем, набивая брюхо до отвала. Его это не должно было беспокоить, но он побаивался, что на шум могут прийти хищники покрупнее, которых одни только крысы не устроят.

– Так как, ты говоришь, выбрался? – Гаю явно было скучно, и он хотел поговорить хотя бы о чем-нибудь.

– Странная история, – Андрей пожал плечами, пытаясь не обращать внимания на противный скрежет зарядника Саши. Он у него был гораздо меньше, чем у самого Андрея и по способу восстановления энергии тоже отличался. Саша просто сжимал и разжимал ручку прибора и следил за датчиком.

От места схватки они ушли достаточно далеко и сейчас уже ничего не быо слышно. Спокойные и тихие тоннели, по большей части естественного происхождения. Один раз они, правда, забрели в какие-то развалины и некоторое время плутали там, ища выход среди беспорядочных нагромождений бетонных и мраморных конструкций. Кто бы это не строил, он считал, что любой, кто зайдет сюда, обязательно должен пройтись по всем закоулкам и насладится видами. Наверное, и в самом деле до разрушения здание было очень величественным, но обрушившись, окончательно превратилось в лабиринт.

Вылезли они оттуда только благодаря тому, что часть конструкций осталась на месте и провалы с одного этажа на другой не всегда были сплошными. Кое-где потолок просто просел, и по нему можно было подняться на следующий этаж как по склону. Здесь где-то рядом, похоже, находился целый город, ушедший под землю в результате невиданных катаклизмов, но забирать так далеко они стали, снова вернувшись в естественный тоннели. Здания, возможно, как раз и провалились под землю потому что у них не было прочной опоры под фундаментом. Земля вся была изрыта тоннелями и катакомбами как сыр дырками.

– Стоп! – неожиданно поднял руку Гай, шедший первым, – Саш, посвети…

– Что такое нашел?

Он молча указал на отпечаток ботинка в пыли тоннеля. До сих пор им не встречалось никаких признаков того, что где-то рядом обитают разумные существа, только крысы и летучие тараканы.

– Думаешь свежий? – спросил Андрей, отвернувшись к тоннелю. Никакого толку от того, посмотрит он на след или нет, все равно не будет, но необходимо, чтобы в любом случае кто-то был настороже. Незаметно никто подобраться не сможет.

– А черт его знает, – сказал Гай, присев над следом, – здесь, под землей, все по-другому. Ни ветра, ни осадков нет, поэтому ему может день, а может сорок лет. Мне больше нравится, что он повернут в ту же сторону, в какую мы идем. Кто-то шел к себе домой, а заодно и нам дорогу показал.

– А может, он не домой шел, а совсем наоборот, из дому выходил, – Саша прошел немного вперед, чтобы посмотреть, нет ли чего-нибудь еще.

– Но ведь шел куда-то, – Андрей поддержал Гая, – И мы туда можем дойти.

– Верно говоришь, – Гай встал и поправил автомат на груди, – Куда-нибудь мы точно дойдем. Саш, слушай, все забывал тебя спросить, а как ты один оказался?

– Моя история будет, наверное, даже еще более странной, чем ваша, – Саша неловко повернулся, не зная, с чего начать, – Как говорится, хотите верьте, хотите нет.

Он вздохнул и рассказал все, что с ним произошло. И про свой отряд и про призраков и про то, как его спасли последние из товарищей, и как они погибли, а он смог спастись. История шокировала Андрея, уже повидавшего кое-что в этом мире, но такое даже со всеми его впечатлениями, казалось несколько нереальным. А вот Гай был, конечно, удивлен, но ничего нового не услышал.

– Значит, вы напоролись на Неупокоенных? – спросил он, подходя к перекрестку трех тоннелей, прямо посередине которого торчала колонна со странными иероглифами, переливавшимися всеми цветами радуги в свете фонариков.

– Кого? – переспросил Андрей, тоже заинтересованный иероглифами. Потянув руку, он провел ладонью по внешнему слою украшений. Они сразу перестали мигать и засветились ровным голубоватым светом.

– Брось, – Саша оттащил его в сторону.

– А что такое? Взорваться может?

– Не знаю, – развел он руками, – И именно поэтому не трогай. Никогда не делай чего-нибудь, чьего результата знать не можешь. Хорошая привычка, можешь мне поверить. На собственном опыте знаю. Так что там про Неупокоенных?

– Вы что, никогда не слышали? – Гай посмотрел на них как на детей, – Как же вы вообще здесь живете? Это ведь одна из самых старых легенд…

– Ну, так расскажи, – попросил Андрей, – Может, я и дурак, но я не знаю этой легенды. Расширь мои познания этого бреда!

– Старая легенда, – Гай выбирал, куда идти теперь, любой из пяти путей мог быть правильным, – Была, говорят, такая секта, которая верила, что даже после смерти люди отсюда никуда не уходят, не помню точно, как их звали, вроде Братья Пустоты или что-то в этом роде. Так вот, они всем проповедовали, кто их стрельбой не встречал, что это все – одна гигантская тюрьма, что даже после смерти отсюда никто не уйдет, души здесь останутся. Вот тогда и появились первые призраки. Души людей, не нашедших покоя, завидовавшие живым. Как они убивают, никто так толком не понял, каждый говорит, что хочет, но точных сведений нет, просто за стаканом ерунду болтают от нечего делать. Но что убивают, это факт. Люди, конечно, испугались, и Братьев этих порешили. Взвалили на них всех собак, что это они призвали эту нечисть. Естественно, даже все вместе Братья не смогли отбиться, вырезали их всех до единого, а укрытие их взорвали к чертям собачьим. Призраки немного отступили, но не ушли насовсем, затерялись среди развалин. И чего-то ждут, но чего, никто не знает. Такая вот легенда, а твоя история лишь подтверждает ее. Я слышал пару похожих историй, но в лучшем случае через третьи руки.

– И ты думаешь, что это еще легенда? – спросил Саша, – Или моих друзей убила глупая сказка? Так ты считаешь?

– А я и не говорил, что это выдумка, – Гай зачем-то еще покрутил пальцем в воздухе, прежде чем выбрал направление. Почему-то он выбрал соседний тоннель по правую руку. Объяснять, почему именно этот, он не стал, – Просто никогда точных сведений об этом не было. Если верить всему, что слышать, то вообще можно повеситься, сами знаете.

– Почему именно этот тоннель? – спросил, не удержавшись, Андрей. Именно этот ему нравился меньше всех. Он вел вверх, но весь был покрыт какой-то грязью и наслоениями, слабо пузырившихся, когда попадали в свет фонариков.

– Это единственный, который ведет вверх, – сказал Гай, не оборачиваясь, – а нам главное сейчас выбраться отсюда. Поэтому я и выбрал эту дорогу. Если что-то не нравится, можешь сам пойти первым.

Андрей спорить не стал и согласился с правильностью выбора Гая, все-таки он наверняка больше него понимает в этом мире. Саша позади просто молчал, прислушиваясь к различным звукам, доходившим из тоннеля до ушей путников. По большей части они не представляли ничего конкретного, совершенно искаженные эхом, долетали только в виде отдельных шумов, бессмысленных для простого человека. И все равно каждый из них что-то значил, беспокоя сознание и заставляя настороженно озираться по сторонам.

– А аномалий здесь нет? – Андрей притормозил возле странного вида стенки, искусственного происхождения и непонятно как оказавшейся посреди скального естественного тоннеля. Гнилой и крошащийся материал, похожий на пемзу, но более светлый, составлял почти квадратную вставку среди камней, на которой кто-то по-детски нарисовал солнышко и куцего вида облака. На врезке можно было разглядеть очертания каких-то иероглифов, но его два спутника не горели желанием их разглядывать и прошли мимо, так что пришлось их догонять.

– Аномалий… да черт их знает, – Саша пожал плечами, как делал всякий раз, не зная, что конкретно сказать, – Под поверхностью они редко встречаются, больше наверху, но кто знает, что тут может случиться. Странного здесь не бывает, нормально все. Я надеюсь, что больше не увидим.

Примерно еще через километр пути путники наткнулись на место боя, прошедшего совсем недавно, даже тела еще не успели полностью съесть. На полу небольшого грота, чуть большего по размерам, чем обычный гараж, лежало не меньше двадцати тел, принадлежавших когда-то странным и уродливым существам, карикатур на человека. Внешне они напоминали того гоблина, которого Андрей спас от самосуда среди пленников. Гай, похоже, был того же мнения.

Только одеты они были непривычно для взгляда человека, все время находившегося среди людей, затянутых в камуфляж и всевозможные средства защиты. На гоблинах были грубо сработанные доспехи из металлолома и каких-то тряпок, вооружены они вообще были заточенными обрезками и обломками труб.

Тела лежали вповалку по всей пещере, посреди которой были остатки пепелища от костра. Погибли все от одного и того же – пулевые отверстия в телах говорили о точном и прицельном пулеметном огне сразу на поражение.

– Налетчики, – сказал Саша, с брезгливым видом перевернув ботинком один труп, – Ни женщин, ни детей. Гады напасть на кого-то хотели, но, похоже, забыли, что не только у них есть разведка.

– Вообще, это хороший знак, – Сказал Гай, не найдя ничего из возможных трофеев. Кто бы не убил гоблинов, забрал с них все ценное, подобрал даже гильзы от пулемета.

– Думаешь, люди близко? – спросил Андрей.

– Теперь уже почти уверен. И даже поселение, искатели бы не стали гоблинов трогать, пока те не напали бы, а здесь кто-то четко контролирует границы.

– Нас бы как за налетчиков не приняли, – Саша посветил в единственный тоннель, ведущий отсюда, но ничего не нашел.

– Втроем? Вряд ли. Пушкой ткнут, но сначала спросят, не будут сразу стрелять.

Подозрения Гая подтвердились не меньше, чем через полчаса. Они поднялись уже достаточно высоко и уже надеялись вскорости увидеть выход. Естественные тоннели снова перешли в остатки каких-то искусственных сооружений, напоминающих канализацию. Широкие и не очень высокие коридоры были выложены сырцовым кирпичом, а пол покрыт большими каменными плитами с многочисленными стоками.

Засада их поджидала на первом перекрестке. Впереди неожиданно вспыхнул яркий свет, и секунду спустя из обоих соседних тоннелей так же их высветили фонари, поставив сразу под перекрестный огонь. Понимая, что любую попытку к отступлению могут воспринять как враждебное действие и открыть огонь, все трое подняли руки и замерли на месте.

– Вы кто такие? – резкий голос, усиленный эхом тоннеля, звучал настороженно, но без боязни, – Почему идете сюда?

– Мы простые путники, – Гай ответил за всех, – Заблудились и ищем помощь и дорогу. Мы не несем с собой войны.

– Это все? – голос придирчиво осведомился.

– Больше никого…

– Положите оружие на землю и отойдите на три шага назад! – фраза звучала как приказ, – Считаю до трех!

– Выполняйте, – Гай повернул голову и попросил выполнить указания. И первым же снял свой автомат и положил его на пол.

Когда все выполнили указания постового, Из-за пелены света, наконец, показался человек. Одетый в высокие шнурованные сапоги, несколько великоватый ему комбинезон синего цвета, поверх которого натянут большой и вместительный разгрузник, и черную вязаную маску на лице, он держал небольшой автомат, направленный путникам в живот.

– Значит, говорите, заблудились? – взгляд был неприятный, оценивающий. Вкупе со взведенным оружием походило на то, что он выбирал, в кого первого выстрелить.

– Мы не хотим с вами ссориться, – сказал Гай, – единственное, что нам надо, это отдохнуть и пополнить припасы, больше мы ничего не собираемся делать.

– Оружие оставляете в приемной, – сказал охранник, переводя взгляд с одного на другого, – У нас с демократией не носятся, если хамить начнете, получите пулю в затылок. Еще вопросы есть?

– Есть, – спросил Андрей, – Как ваше поселение называется?

Охранник при этом неприятно дернулся. Похоже, он задавал этот вопрос как риторический и ни разу не слышал на него ответа кроме как «все понятно», но все же собрался и ответил на поставленный вопрос.

– Егорьевск, – сказал он, пристально глядя на Андрея, – А почему спрашиваешь?

– Тебя же сказано, что мы заблудились. Надо же понять, куда пришли, – Андрей сказал таким тоном, словно говорил совершенно доступную веешь. Охранник с минуту переваривал, чтобы с ним сделать после такого, но потом просто махнул рукой, посчитав довод разумным.

– К нам редко приходят с этой стороны с миром, – сообщил он, – Так что будьте гостями. Оружие можете взять, проходить по одному.

Такой расклад Андрею понравился гораздо больше. Очень приятно, оказывается, когда не целятся в тебя. Взгляд охранника почти сразу же потеплел, хотя и отдавал определенным недоверием. Мощный фонарь, светивший прямо в лицо, тоже выключили и включили два фонарика поменьше, чтобы показать дорогу. И самим путникам разрешили включить свои нашлемные фонарики.

Первое, что увидел Андрей, включив свой собственный фонарик – опалины на стенах и сколы от пуль, а так же засохшие пятна и брызги крови на полу. Не соврал охранник, с этой стороны редко когда приходили с миром.

Укрепление, защищавшее поселок людей с этой стороны было надежно, как скала. Видно было, что люди не жалели ни сил, ни средств, постоянно укрепляя это опасное направление. Тоннель пересекала глубокая канава примерно метр в ширину и столько же в глубину, утыканная острыми кольями и арматурой. Сейчас через нее был перекинут узкий мостик из железных решеток, который можно было столкнуть вниз одним ударом ноги. По обе стороны от мостика соорудили баррикады из мешков высотой в половину человеческого рота, за которыми сейчас дежурили несколько человек, вооруженных самодельного вида автоматами. Единственным серьезного вида оружием был кустарный огнемет самой примитивной конструкции. Баллон для зажигательной смеси, шланг и аппарат для выброса жидкости. Поджигалась она, пролетая сквозь длинную, в метр, трубу, на конце которой было примотано что-то вроде пакли, противно пахнущей. Ее, должно быть, поджигали, как только замечали угрозу.

Через пару шагов после баррикад начинались настоящие укрепления. Бетонная стена перегораживала почти весь тоннель, оставляя только небольшой проход, в который можно было пройти только по одному. Дверь в нем была из грубо сваренных железных полос, отодвигалась в сторону. Зайдя внутрь, приходилось сразу поворачивать направо и идти вдоль второй стены, на противоположном конце которой стояла такая же дверь. Чтобы открыть ее, надо было отойти назад и потянуть, что очень неудобно для атакующих. Обе стены, к тому же, были с бойницами, это позволяло стрелкам вести огонь фактически в упор, если противник сумеет прорваться внутрь. После второй двери начиналась третья стена, теперь уже идущая вдоль стены тоннеля, через три метра она кончалась еще одной дверью, выйдя из которой, наконец, оказывался в проходной. Небольшое помещение примерно пять на пять метров с двумя дверями. Одна дверь, обитая железом и небольшая, вела в какие-то служебные помещения, а вторая, двойная и раздвижная, похоже, вела уже в сам поселок. Помещение поперек пересекала невысокая, чуть больше метра, бетонная стена, в которую был вставлен ржавый турникет, вытащенный, наверное, откуда-нибудь из линий метро. Чтобы пройти, постовой по другую сторону должен был его включить и приложить карточку-ключ к сканирующему глазку, только после этого турникет можно было повернуть и зайти. Из небольшой бойницы прямо в лицо заходившему смотрел пулемет, стрелка видно не было, настолько узким было отверстие.

Сторожа, спросив о чем-то охранника, который провел путников через все укрепления, раздвинули створки проходной.

– Прежде, чем зайдете внутрь, – сказал охранник, поворачиваясь к товарищам, – Оставьте здесь оружие. Если будете выходить на поверхность или в тоннели в с другой стороны, сообщите охране, вам его перенесут. На территории поселения запрещено находится, будучи вооруженным.

– Хорошо, не в первой такие порядки, – Гай примирительно махнул рукой, – Только аккуратнее, ствол не первой свежести.

Дело, похоже, на самом деле было поставлено на поток, потому что всем троим взамен на сданное оружие выдали пластиковые номерки, а каждый автомат вместе с поясом кобуры и патронташем положили в отдельные жестяные шкафчики.

– Чем расплачиваться будете? – лениво спросил один из сторожей, когда они проходили мимо. Гай и Саша оставили эту реплику без внимания, а вот Андрей задумался. В самом деле, неужели здесь тоже расплачиваются этими выдуманными рублями. И не боятся, что люди уйдут и просто никогда здесь не появятся, чтобы вернуть долг. Его настолько поразила эта мысль, что он даже спросил об этом у Гая.

– Не, брат, так легко ты не отделаешься, – он даже заулыбался, – Если бы так везде было, жили бы, как у старика за пазухой. Такое обычно для своих бывает, кто вместе с торговцем живет… В одном поселке, в смысле… А так обычно обменом и расплачиваешься. Отдаешь, то, что тебе меньше надо в обмен на то, что понадобилось сильнее. Так вот твои дружки, искатели, и существовали, притаскивали с пустошей все, что еще хоть какую-то ценность представляет, и сбывали это в поселениях побольше. Меняли там на патроны, зарядку и прочие вещи. А вот так, на доверие… Это разве что в действительно крупных городах, но таких мало. Я вот сам только был в Летающих островах. Вместе с конвоем, а как раз в охране смену отрабатывал. Вот там действительно еще живут, а не существуют, как здесь… Вот там приходишь к торговцу, мне как раз патроны нужны были… А он тебе и говорит: «за все с тебя пятьсот» и бумажечку такую выписывает. И пока ему долг не отдашь, тебя охрана из города не выпустит, а вздумаешь сопротивляться, еще и на штрафные работы определят. Вот так дела построены.

Андрей согласно кивнул и отстранился на пару шагов. Тем более, что они подходили к входу в поселение. Тоннель, в который они вышли, был лишь только буфером между внешними укреплениями, и внутренней частью поселения. По пути им пришлось еще дважды миновать укрепления, но везде их пропускали без малейших задержек. Сообщение о пропуске уже прошло – Андрей заметил телефонный провод, протянутый по стене.

На каждом из укреплений дежурило от силы шесть человек. Сначала Андрей удивился такой беспечности, а потом понял логику местных. Зачем держать работоспособных мужчин на бессмысленном дежурстве, если рабочие руки нужны везде. А так они будут только ничего не делать. Сторожа внешних укреплений сумеют поднять тревогу в любом случае, даже если силы не будут равны, а уж потом можно организовать оборону в тоннеле.

Вход в поселение был закрыт самодельными дверями из кусков металлолома, грубо приваренных друг к другу, прикрытых двумя огневыми точками. В одной был такой же кустарный огнемет, а в другой торчал ствол скорострельной мелкокалиберной пушки. Как последний рубеж против идущей извне угрозы, он и был укреплен сильнее всех. Сами двери не превышали в высоту рост нормального человека, так что Гай, самый высокий из всех, прошел внутрь, немного наклонив голову. Дверей было три в ряд, но им открыли только одну, и то воровато оглянувшись.

– Здесь-то что высматривать? – удивился Саша, – у нас за спиной три рядя укреплений и тысячу раз проверенный тоннель.

– Оно-то и то, – сказал охранник, тщательно закрывая дверь и один за другим закрывая все три засова, – только это все равно ничего не значит. Вот один раз здесь же челноков пропускали, их было чуть больше, чем вас, примерно человек восемь. Так вот, когда дверь открыли, из-под потолка такая нечисть выскочила! С человека размером, только как летучая мышь выглядела. Лысая такая, а морда волосатая. И сразу в дверь, внутрь. Если бы пробралась, бед бы точно натворила. У нас же там и дети, и женщины. Челнок тогда всех и спас. Прямо на грудь эту тварь принял. Она его, конечно, порвала, у нее когти как твои пальцы, но он ее штыком прямо под ребра пропорол, пусть могила ему будет пухом. Она еще рядом с его телом валялась и визжала, как свинья недорезанная. Вот скажи, как она пробралась? У нас же там не только люди, мы и камеры поставили, и даже детектор движения. А вот пробралась. Охране все равно вставили по первое число, а ведь клялись, что ничего и не было. Так что вот такие, брат, дела…

– И так и не нашли, откуда эта дрянь вылезла? – Андрей оглядел потолок над собой, словно боялся, что из мелких щелей в побелке выскочит мутант, возжелавший его сожрать.

– Неа, так решили, что в какую-нибудь щель пролезла, проверили тоннель и снова все законопатили. А все равно боимся, – охранник повел плечами, а потом уселся на свое прежнее место, – Вы проходите, а то заговорился я что-то…

Он углубился в чтение газеты, а товарищи прошли через небольшую дверь и, наконец, оказались в самом поселении. Раньше здесь, похоже, был большой отстойник или даже водохранилище канализационное. В центре зала еще остались стальные остовы каких-то монументальных конструкций, то ли генераторов, то ли фильтров, сейчас уже и не разобрать. По стенам, примерно на уровне второго этажа, шли двухуровневые коллонады, опоясывавшие все помещение, на втором уровне, на высоте уже третьего этажа, они пересекались в центре, образуя площадку откуда можно было управлять фильтрами в центре. Местные обжили все, что только можно. Человек настолько привык жить в своем собственном жилище, отгородившись ото всех четырьмя стенами, что не оставил эту привычку и после того, как оказался здесь. Люди собирали домики из всего, что попадалось под руку, затаскивая это сюда самыми, казалось, невероятными путями. Жилища собирали из кусков пластика и покрытий крыш домов, листов металла и остатков автомобилей, тесно лепили друг к другу, иногда даже друг на друга. Застроили все колоннады, оставив только узкий проход, где можно было пройти, прижимаясь к стене, только по одному. Уровень пола был застроен настолько плотно, что не везде даже можно было пройти. Для этого приходилось влезать на крыши хибар по специально поставленным лестницам, а уж оттуда искать дальнейший путь. Единственное свободное место, где можно было развернуться, было как раз на верхней площадке, откуда открывался отличный вид на весь поселок. По прикидкам Андрея, тут должно было жить никак не меньше тысячи человек, а то и больше. Так что здесь у них должно быть что-то вроде площади для собрания. Все тут естественно, не поместятся, максимум человек двадцать, но вот площадку видно фактически из любой точки. Для того, чтобы говорившего видно было еще лучше, здесь предусмотрительно соорудили возвышение, с которого и надо выступать. Собравшись под этой трибуной, соратники решили, что же им делать дальше. Единственная цель, к которой они вместе шли, была достигнута, дальше у каждого шли свои планы. И друг с другом они совершенно не совпадали.

– Мне надо найти людей, что помогут добраться до Автостроителя, – Андрей первым решился высказать свои планы, – Вам, наверное, со мной не по пути?

– Нет, – Гай отрицательно покачал головой, – Я сейчас запасы пополню и двину домой, надо доложить командованию, что произошло. Не в первой по пустошам одному шляться, но раньше выйдем, раньше вернемся.

– А я, наверное, здесь останусь, – Саша неуверенно пожал плечами, оглядываясь, – За потерю отряда меня дома не иначе, как виселицей встретят, и даже спрашивать не будут, что произошло.

– Неужели так и виселицей? – Гай посмотрел на него с сомнением.

– Нет, сначала вытянут все что могут, есть у нас такие спецы, – Сашу даже передернуло при упоминании об этих «спецах», – А потом уж обвинят в измене идеям города, а ха это наказание только одно – смерть.

– Но ведь ты же не виноват! – возмутился Андрей, – Не могут же они тебя повесить только за то, что ты не супергерой! Это ведь идиотизм чистой воды!

– Может и так, – пожал плечами Саша, – но так уже бывало, поэтому не очень хочется возвращаться. Пусть так, но жить мне еще хочется. Может, с Гаем отправлюсь, думаю, у них рабочие руки тоже нужны.

– Конечно, – согласился Гай и хлопнул его по плечу, – Сразу в спецназ, конечно, не пустят, но мои рекомендации тоже чего-то значат.

– Тогда прощайте, – Андрей протянул руку для рукопожатия и оба солдата с силой пожали ее.

– Нет, никогда не прощайся, – не преминул добавить Гай, – До свидания. Если получится, то еще увидимся.

Андрей еще некоторое время смотрел товарищам в спину, прежде чем они скрылись в толпе. Теперь он снова один. Зябко поежившись, словно от холода, он огляделся в поисках места, где можно обдумать дальнейшие действия как следует.

Оглядевшись, он увидел одного из охранников, стоявшего на посту возле небольшой будки около фильтра, которую он сначала даже и не приметил. В отличие от остальных домиков, собранных из подручного материала, этот выглядел гораздо более аккуратным и сделан был наверняка в одно и то же время с фильтрами. Там, наверное, располагался какой-нибудь запасной пульт управления или что-нибудь в этом же духе. Около запертой двери стоял охранник и, облокотившись на автомат, явно скучал. Поэтому и не послал Андрея куда подальше, а ответил на его вопрос.

– Я сильно извиняюсь, что отвлекаю вас, – Андрей старался быть вежливее, но скорее удивил охранника подобным обращением, не привыкшего к таким словам, – Не подскажете, где тут можно отдохнуть с дороги или найти проводника?

– В таверне, – сказал тот, странно делая акцент на букву «н», – Там найдешь все, что захочешь. Это внизу, вон то большое помещение. Ага, то, что прям на второй уровень влезает. Там прям и вывеска будет «Таверна». Она у нас одна такая.

Таверна представляла собой точно такую же конструкцию, как и все остальные домики, слепленные из всего, что можно было уволочь, только это было гораздо больше. В начале больше напоминавшее барак со столами в центре, потом хозяин пристраивал постепенно справа, слева и сверху дополнительные комнатки и склады, увеличив территорию почти вдвое. Дела здесь шли, похоже, неплохо, раз он так развернулся.

Андрей со скрипом сдвинул дверь, почему-то свободно открывающуюся в обе стороны, и вошел внутрь. Там царило оживленное веселье, нехарактерное для этих мест. Можно сказать, что он здесь впервые услышал смех. Настоящий, неподдельный смех, вызванный какой-то веселой шуткой. Кроме того, под низким потолком витали ароматы алкоголя и дыма, настолько тошнотворные, что Андрей даже пожалел, что не нацепил респиратор, хотя местные, казалось, ничего и не замечали. Кто-то в дальнем конце зала пытался играть на гитаре что-то заунывное, но в общем хоре голосов музыка тонула. Вроде пели про чьи-то похождения где-то далеко, но разобрать слова все равно не получалось.

Протащившись сквозь толпу, Андрей с облегчением приземлился на пустовавший стул, вытертый и изрисованный всяческими надписями. Стащив рюкзак, он поставил его под ноги, а руки положил на барную стойку.

Итак, он здесь. Для начала нужно найти хозяина и спросить, есть ли места спальные свободные… И есть ли они вообще. Потом… Потом надо будет отыскать какого-нибудь караванщика, который идет до Автостроителя. И чтобы он не возражал, что с ними поедет незнакомый им человек. Черт, с их подозрительностью он может тут год ошиваться, но так ничего и не найдет.

– Тебе чего? – голос раздался над самым ухом, обращались конкретно к нему.

Андрей поднял глаза и увидел перед собой человека. То есть, почти человека. Существо походило на человека, но только в общих чертах. Кожа была с явным оттенком зеленого, а глаза были ярко-фиолетовыми. Картинку заканчивали такие же фиолетовые волосы, затянутые в тугой пучок. И что самое интересное, гуманоид был женского пола. Аккуратно подогнанный комбинезон из грубой мешковины и куртка сверху не могли скрыть характерных женских черт фигуры. Сколько ему лет, сказать было точно нельзя, гладкая кожа, казалось, не чувствует прикосновений времени. Сейчас она нетерпеливо на него смотрела, облокотившись на стойку прямо напротив его лица. Взгляд был внимательный, словно изучающий. Больше походило на то, что ей не столько интересен заказ Андрея, сколько он сам, что от него можно ожидать.

– Воды, – спокойно сказал он, без всякого стеснения посмотрев прямо ей в глаза, – Чистой воды и больше ничего.

– Чем расплачиваться будешь? – взгляд барменши стал просто колким, наверное, самый проблематичный момент в разговоре, – Натурой не беру, уж извини.

Андрей вздохнул и вытащил из пистолетной обоймы три патрона, после чего аккуратно выставил их перед ней. Барменша согласно кивнула и сгребла патроны со стойки. Взгляд мгновенно потеплел и через минуту перед Андреем оказались два относительно чистых стакана с водой, слабо отдающей хлоркой. Он поднял один, понюхал и хлебнул. Слабый привкус все же был, но вода была вполне сносной. После этого он осушил стакан одним залпом. В голове прояснилось и сразу захотелось что-нибудь сделать. Страшный зуд настоящего ученого не позволял спокойно сидеть без дела, даже когда ты очень устал. Мозг не обращал внимания на мольбы тела и начинал ставить самые различные задачи, вне зависимости от того, были они выполнимы, или не были. Сейчас вот ему страшно захотелось разбить лицо одному уроду через пару столиков от него, который, не стесняясь, тыкал в него пальцем и рассказывал приятелям что-то явно очень смешное. Андрею никогда особенно не нравилось, когда над ним смеются, тем более, что без причины. Но глядя на накачанные мышцы как самого весельчака, так и его приятелей, он понимал, что и сделать толком ничего не успеет, как будет избит до полусмерти.

– Скажите, а переночевать здесь где-нибудь можно? – скорее, чтобы отвлечься, Андрей спросил у барменши, занятой протиркой стаканов. Хотя зачем она это делала, он не понял. Тряпка была невероятно грязная и сухая, такой стаканы можно было только сильнее испачкать.

– Кровати есть на втором этаже, – ответила она, пытаясь выковырять из стакана что-то присохшее. Что именно, Андрей думать не хотел, но на всякий случай заглянул на дно своего стакана. Вдруг и там что-то болтается. По счастью, дно было чистое, только разводы от прежних напитков.

– И сколько стоит? – спросил он, отхлебнув из второго стакана.

– А это уж как ты договоришься, – пожала барменша плечами и повернулась к нему спиной. Кто-то с другого конца зала кто-то ее истошно звал, немедленно требуя выпивки. Ему поддакивал другой голос, лопотавший на непонятном языке, но с невероятным самомнением.

Допив воду, Андрей поставил пустой стакан на стойку и стал собираться. Единственное, чего он сейчас желал по-настоящему, так это выспаться, все остальное можно было сделать и потом. Подняться на второй этаж, там купить себе место на койке и спать… Больше ничего не надо.

Лестница наверх была хитроумно спрятана за ширмой из тонкого пластика, Андрей сразу найти ее не смог, только зря топтался в зале, вызывая неприветливые взгляды. Продолжала давать о себе знать форма искателя. Их не то что не любили, а относились с некоторым пренебрежением, словно к людям второго сорта. Наконец, отодвинув створку, он увидел уходящую вверх винтовую лестницу с остатками богатых украшений на перилах. Грубо установленная и обильно политая у основания цементом, лестница все же немного крепилась и противно скрипела при каждом шаге.

Второй этаж представлял собой не ряд разделенных комнаток, как Андрей себе почему-то представлял, а чуть меньший по размерам зал, заставленный двухъярусными кроватями. Потолок был настолько низкий, что между верхним ярусом и материалом перекрытия оставалось вряд ли больше полуметра.

Сразу у входа его встретила старушка в старом ватнике и драном платке, собиравшая плату за место на койках. Прейскурант был следующим: одна ночевка стоила тридцать, пять ночевок – только сорок, а месяц съема обошелся бы всего в полторы сотни. Считали в местных условных единицах, но Андрею, как не местному, пришлось расплачиваться сразу. Чувствуя, как жадность сдавливает горло, Андрей отсчитал десять пистолетных патронов и одну пустую обойму – по местным спискам это как раз выходило на одну ночевку. Патроны вполне могли понадобиться ему позже, но ничем другим он не мог разменивать – просто не было. Были еще несколько запасных фильтров, но не так много, а без противогаза не проживешь и нескольких минут, если не туда забредешь.

Кровать была застелена старым и давно не чищеным бельем, к тому же противно скрипела каждый раз, когда он ее касался. Выпросил он себе на нижнем уровне, чтобы не пялится в закопченный потолок. Старушка выдала ему номер кровати и разрешила запереть свои вещи в одном из шкафчиков, стоявших вдоль стены. Ключ он оставит ей, потому что это было гораздо безопаснее. Дежурные не спят, вытащить у них ключ гораздо сложнее, чем у спящего человека. С такой логикой трудно не согласится, поэтому он и не стал отказываться. Засунув и оружие, и большую часть своей амуниции в шкаф, а потом отдал ключ дежурной старушке.

Лежать в одежде было не очень приятно и не очень удобно, но воздух в помещении все же был прохладный, а старое одеяло надежной защиты не обеспечивало. Положив руки под голову, он лежал, внимательно разглядывая следы от плевков предыдущих постояльцев, занимавших это место. Над ним никто место не занял, поэтому Андрей даже мог представить, что он в одиночестве.

Спокойствие, уже начинавшее утаскивать его в сон, неожиданно прервал чей-то громогласный хохот. Он с жутким возмущением открыл глаза, и уже было собирался наорать на того, кто так жестоко прервал его покой, но передумал. В дальнем от него конце помещения собралось человек десять мужчин в сером запачканном камуфляже, подошедших, наверное, совсем недавно. Раньше их слышно не было, да и вещи свои они только сейчас закидывали на и под койки. Один из них, здоровый детина с рыжей бородой, заплетенной в несколько косичек, похоже, только отжег какую-то шутку, уж очень довольно улыбался, пока остальные еще пересмеивались.

– А нельзя ли потише? – все же не выдержал Андрей, когда голоса снова усилились. Пусть лезут в драку, как хотят, но ему все же хочется хоть немного поспать. Нельзя же вот так просто шуметь.

– Кто там тявкает? – один из новоприбывших вышел из общей группы и подошел к нему.

Андрей выдержал его взгляд и встал со своей кровати. Мысленно он порадовался, что был на пару сантиметров выше своего противника. Чем это могло помочь, он толком не представлял, но смелости это ему все же прибавило. С минуту они мерили друг друга взглядами, а потом подошедший расхохотался.

– А у тебя есть яйца, паренек, – и совершенно добродушно похлопал его по плечу. Уже весь напрягшийся, Андрей сначала даже не понял такой смены векторов в поведении. Но быстро подобревший взгляд, все так же внимательно смотрящий на него из-под канопы немытых светлых волос, подтверждал, что это все не является очередным жестоким розыгрышем.

– Меня зовут Хилтон, – представился мужик, протягивая мозолистую ладонь, на которой не хватало мизинца и половины безымянного пальца. Андрей пожал ее и тоже представился, соврав при этом, что сам родом из Автостроителя.

– Автостроитель, говоришь? – мужик оживился, – А мы как раз оттуда! Во, прикинь, встреча! Не, это надо ребятам рассказать!

И Хилтон, не взирая на вялое мычание Андрея на то, что он устал и хочет спать, потащил его к остальным своим друзьям. Там уже вполне освоились, раскидав полупустые рюкзаки под кровати или подвесив их в изголовьях. Явно давно мечтавшие о спокойном отдыхе, они сейчас просто вовсю наслаждались им, вскрыв давно запасенные консервы и бутылки с жидкостью, явно превосходящей по крепости простую воду. Причем не все из них были людьми. С первого же взгляда Андрей заметил двух особенно сильно выделявшихся из общего ряда. Один был покрытый зеленоватой чешуей, а вместо лица была очень похожая на змеиную морда. Узкие желтые глаза с красными зрачками, ноздри-щели и безгубый рот с двумя ровными рядами мелких клыков заканчивали впечатление. Есть ли у него гребень, разглядеть Андрей не сумел, потому что он даже в помещении не снимал капюшон, подбитый мехом. Говорил он с присвистом, а смеялся так, словно где-то водили ножницами по ржавому железу. Второй был не настолько странным, сколько отчуждающим. Первое, что Андрей почувствовал, когда увидел его – острое желание выхватить из кобуры пистолет и выставить перед собой, целясь ему в лицо. Рука даже потянулась к поясу, и только после этого он вспомнил, что пистолет оставил в шкафу, а гуманоид вряд ли бросится на него с желанием разорвать в клочья. Сам гуманоид выглядел так, словно с него когда-то сняли кожу, а потом натянули внутренней частью наружу. Полностью лишенное волос лицо было темно-кровавого цвета, в нескольких местах что-то пульсировало и колыхалось. На открытой шее равномерно, в темпе разговора поднимались и опускались складки, похожие на рыбьи жабры. Голова была несколько более вытянутая и приплюснутая, чем у людей, что окончательно портило впечатление. Подавив в себе отвращение, Андрей даже поздоровался с ним за руку, получив в ответ улыбку белоснежно-белых зубов.

– Ребята, прикиньте, он из Автостроителя, откуда мы вернулись! – представил его Хилтон, не переставая зачем-то трясти за плечо и одновременно отхлебывая из бутылки. Сам Андрей лишь смущенно улыбался и пожимал руки.

«Ребята», как оказалось, были челноками, вольными торговцами, скупавшими в одних местах подешевле, а в других продавая подороже. Как и искатели, почти всю свою жизнь они проводили в постоянных странствиях, кочуя от одного поселка к другому. Эти только что-то вернулись из Автостроителя, куда сбыли очень хорошую партию сухофруктов. Больше слушая, чем говоря, Андрей наконец понял, почему поселение называется именно так, и на каком основании вообще существует. Оказывается, Автостроитель возник на развалинах огромного и мощного военного завода, специализировавшегося на выпуске бронетехники и транспорта для армии. Они сумели запустить пару сборочных лент и на заказ собирают из металлолома мощные машины с невероятной проходимостью, которые и сбывают за бешеные цены. Отказа от покупателей нет, многие крупные города пользуются его услугами, потому что постоянно грызутся между собой за любые мало-мальски значимые ресурсы и поставщиков сырья. А для тяжелых караванов, перевозящих сырье и находки, как и для боестолкновений, необходима техника, иначе бой постепенно превращается в мясорубку на выносливость, кто согнал больше людей и набрал больше патронов. Такой исход не устраивает ни одну из сторон, потому что опытные бойцы стоят не дешевле патронов, что они тратят, а те идут как один из самых ценных видов расходного материала.

– Говорят, Летающие острова опять будут оспаривать у Верхневолжска право на Семилетний источник, – сказал один из челноков, когда разговор снова вернулся к теме междоусобных войн, – а то их собственные запасы опять к концу подходят.

– Черт, меньше надо на акведуки полагаться, – недовольно проворчал другой, – к ним вечно дикари подсасываются, вот у них, считай, половина воды на этих обормотов и расходуется. Вот, тот же Автостроитель, как пользовали цистерновозы, так и до сих пор используют, ничего с ними не случилось, так ведь? – и рад подтверждения своих слов он толкнул в плечо Андрея, чтобы тот подтвердил его слова.

– Ага, оно, конечно, надежнее, – кивнул Андрей головой, не желая, чтобы его сейчас обложили как обманщика и лжеца.

– Вот и я про то же! – воскликнул говоривший, поднимая в руке свою бутылку, как бы придавая дополнительный вес своим словам, – А акведуки, конечно, гораздо элегантнее, но кто здесь о красоте думает? Выжить бы, и то хорошо.

– Квелый, – тихим, но строгим голосом предупредил один из челноков, – Не трогай острова. Не твоего ума это дело.

– А почему бы и не моего? – неожиданно возмутился тот, кого назвали Квелым, – Почему бы мне и сказать, что я думаю об этих старых маразматиках, копающихся в трухлявой фигне и забывших, что такое жизнь? Почему я не могу назвать их тупицами, а меня они постоянно называют приземистым троглодитом!

– Ну, скажем, не конкретно тебя, – попытался разрулить ситуацию Хилтон, но между товарищами это был, похоже, очень старый спор, потому что они сразу же взъелись друг на друга, глядели волками и шевелили губами, подбирая наиболее подходящие для такого момента оскорбления. Андрей с интересом посматривал то на одного, то на другого. Первым снова начал Квелый:

– На Летающих островах, если бы не Центр Обороны и не Наемный Круг, твои старикашки не продержались бы и неделю! Они совершенно не приспособлены к жизни. Так-то!

– К твоему сведению, – исходя ядом, ответил его собеседник, – Центр Обороны и был создан из-за этих вот «старикашек». А Наемный Круг – просто кучка убийц, мать родную продающих за достойную сумму, с их голосом даже не считаются! И старикашки эти, может, последние, кто помнят, что когда-то люди не жили здесь…

– Как это? – поднял голову Андрей, решивший, что, наконец, сможет понять, что происходит среди всего этого бреда, – А где раньше же были?

– Вот вам пример постепенно тупеющей деревенщины! – трагическим голосом под общий хохот заявил челнок, показывая на него раскрытой ладонью, – Им, может, ничего уже и не надо.

– Ну почему не надо, – пожал плечами Андрей, виновато улыбаясь, – Мне очень даже многое надо. В другом случае я бы такой вопрос не задал.

– Ну, тогда слушай, – под снисходительный смешок Квелого, его собеседник потянулся и почесал небритую щеку, прикидывая, с чего бы начать, – Понимаешь… это мир – не совсем мир. На Летающих островах, кстати, – при этом он кинул испепеляющий взгляд в сторону своего словесного противника, – считают, что это даже не измерение полноценное, так только, кусок, повисший где-то в мировом пространстве. И в этот кусок валятся трупы мертвых миров, остатки того, что где-то когда-то назвали ноосферой. Знаешь, такая сфера разума, искусственно созданная разумными существами. И входят в нее не только всем известные города и машины, но и души людей, там живущих. И все это валится сюда, в единую такую всевселенскую свалку. А мы – счастливчики, или наоборот, проклятые, кто где как хочет, так и считает. Нашим предкам было суждено пережить этот день, когда все погибло, уцелеть в Катаклизме и остаться на этой земле. В среднем, выживает примерно полпроцента живых существ, населявших до этого момента в гибнущем мире. Из этих большая часть умирает уже здесь, от кошмарных условий или просто от отчаяния. Не все могут принять того, что все, что тебе было важно и существовало в твоей жизни, уже не существует и никому не нужно. Остальные, как можешь увидеть, все же сумели приспособиться и к таким условиям. А тебя, небось учила какая-нибудь старая летучая мышь, забывшая обо всем, кроме собственного насморка, тому, что этот мир сразу получился подобной помойкой. Некоторые боги, назовем их, скажем, Ханус и Манус, прикинули мудрые головы и не сообразили ничего лучше, как создать подобные развалины, да еще и населить их высокоразвитыми существами, созданными совершенно для других условий. Не так ли?

– А вот и не так! – вот чего Андрей не мог признать, так это того, что те великие люди, которые его учили всему, что он знает сейчас, могли даже подумать о такой белиберде, – Меня очень многому научили, а вот кто учил тебя?

– Меня учили ученые с Летающих островов, – довольно жестко отрезал челнок, не смотря на смешки от своих соратников, – И учили они меня настоящим вещам, а не тому, что дают современные пророки ложных идей.

– А почему ты тогда среди челноков? – Андрей прошел по тонкой грани между оскорблением и метким ударом в споре и, похоже, достаточно успешно. Вопрос не оскорбил собеседника, но явно оказался неожиданным или забытым в жаре спора.

– Дурак был, – понизив голос и смутившись, челнок катал под кожей желваки, не зная, стоит рассказывать свою историю или нет. Потом, видно, решил, что можно. Все равно его друзья и так ее знали, а вот одному незнакомцу рассказать можно, хуже от этого все равно не будет, – Я был учеником в Академии Научных изысканий, там готовят Исследователей – людей, которые должны определять природу таких вещей, как аномалии. А вот я чего-то хотел… Новое что-то… мало мне все было, слишком спокойно. Вот как-то и пролез за городские стены. Вместе с транспортом. Мусоровозом, что стаскивает тела с турелей. По пути выскочил, думал, найду приключения. Вот и нашел… Заблудился в темноте, чуть не попал в лапы муравьиному льву. Под конец меня поймали работорговцы. А потом вообще страшная история. Не хочу рассказывать. Кончилось тем, что прибился к отряду челноков. Они меня и воспитали. Хотя знания так и остались со мной.

– Вот почему он так и носится с этими придурками с островов, – не преминул кольнуть Квелый, – До сих пор себя их учеником считает. Может быть, даже и остался бы там, но мы к островам не ходим.

– А почему?

– Да далеко, во-первых, а во-вторых, островитяне никогда ничего не закупают напрямую, у них для этого целая сеть перекупщиков, создали несколько небольших поселений на территорию вокруг себя, которые и живут только за счет того, что перекупают все необходимое у караванов, а потом отправляют на Летающие острова.

– Ладно, это уже не тема для разговора, – отмахнулся Хилтон, – а то мы можем так дойти и до всякой нечисти. Не подходящие это разговоры перед сном.

– А вы снова в Автостроитель не собираетесь? – с надеждой спросил Андрей, стараясь угадать реакцию собеседников, – Я бы от такой компании не отказался бы.

– Что такое? Дороги назад не помнишь, что ли? – удивился один из челноков, впервые заговорив с Андреем, – До него ведь не так уж и далеко отсюда, не больше двухсот часов. Хотя, я один, наверное, тоже не пошел бы. В одиночку идти через Проклятое поле, – челнока даже передернула от мысли о таком поступке.

Андрей понятия не имел, что такое Проклятое Поле, но не стал вдаваться в разъяснения. Лучше уж притворится, что он об этом что-то знает.

– Вот что, парень, – неожиданно сказал Хилтон, – Мы в Автостроитель не собирались. Отсюда мы двинем к Каменному поясу, но там ты вполне сможешь сесть на караван до туда, они их почти что регулярно отправляют, если только Катаклизм не помешает… – мысль об этом событии очень быстро испортила Хилтону настроение, он смутился и задумался о чем-то своем.

– Кстати, хороший вопрос, – спросил кто-то у Андрея за спиной, – Когда следующий? Их уже что-то давно не было.

– А черт его знает, – пожал плечами говоривший, весьма недовольный тем, что его прервали, – Я вот только не помню, у нас есть убежища на пути к Каменному поясу, подготовленные к такому случаю?

– Насколько я помню, – почесал подбородок ящероподобный челнок, – три, причем до ближайшего отсюда не больше сорока часов, если идти без груза, – говорил он странно и словно с трудом выговаривая слова, но настолько ясно и точно, что это резало слух.

– Катаклизм? – недоуменно спросил Андрей, снова показав свое полное невежество в местных делах, – Это что еще за напасть?

Челноки неприятно заржали, но некоторые с удивлением смотрели на человека, который настолько не разбирался в местных делах, словно появившегося не отсюда.

– Ты что, контуженный? – с натянутой улыбкой проговорил Хилтон, внимательно вглядываясь ему в лицо, – Совсем ничего не знаешь?

– Что такое Катаклизм, я точно не знаю, – сказал Андрей, не отводя глаз от начальника челноков, – но притворятся, что я очень умный, тоже уже устал.

– Хорошо, – тот самый гуманоид, вызывавший у Андрея столь сильное отвращение, кивнул головой и положил руку Хилтону на плечо, – Он не врет, я чувствую, – но увидев вытянувшееся лицо Андрея, – не бойся, я не могу читать мысли, я только улавливаю эмоции и свободное сознание, – при этом у Андрея осталось неприятное впечатление, что он не открывал губ. И что самое странное, он не мог быть точно уверенным ни в том, ни в обратном предположении.

Зато Хилтон сразу подобрел. Его отношение к Андрею менялось с такой частотой, что тот даже засомневался, может ли он придерживаться хоть какой-то определенной точки зрения.

– Катаклизм – эта та дрянь, которая происходит здесь часто, но с завидной нерегулярностью, так что не представляешь, когда случится в следующий раз. На первый взгляд это что-то среднее между ядерной войной и торнадо, только гораздо хуже и того, и другого. Просто надо видеть…

– Это время, когда погибает очередной мир, – тяжелым голосом сказал бывший ученик ученых, – Его остатки ссыпаются сюда, на радость нынешним обитателям.

– Святое время для искателей и сталкеров, – мечтательно потянул носом Квелый, откидываясь на свою кровать.

– Падальщики, – выплюнул все тот же недоучившийся философ, – Никогда я их не любил, только и могут, что обирать трупы.

– Однако ты не прочь пользоваться тем, что они притаскивают, – сказал Квелый, хитро ухмыляясь, – я потом их так называешь. Половину всего, чем мы торгуем, притаскивают сталкеры из развалин.

Его соперник издал какой-то странный, скрежещущий звук, но ничего ни смог сказать. Такой аргумент выбил у него почву из-под ног, А Квелый откинулся на подушку, улыбаясь и наслаждаясь собственной победой. Андрей беспомощно перевел взгляд с одного на другого, но потом решил, что не стоит ввязываться в их спор, хотя ему было, что сказать Квелому. И все же он повернулся к Хилтону.

– А можно мне пойти с вами к Каменному поясу? – спросил он, не находя других возможностей для своего пути. Он хорошо знал, что в одиночку не доберется до Автостроителя, несмотря на тот путь, что и так уже проделал. Просто толком не представлял, как до него дойти. Заблудится и погибнет где-то среди этих бесконечных развалин. Или мутант его какой-нибудь сожрет, кто знает, что может случиться.

Хилтон изучающее посмотрел на него, а потом взглянул на того гуманоида, что уже подтвердил честность Андрея. Тот коротко кивнул, даже не глянув на него.

– Хорошо, – сказал Хилтон, – мы возьмем тебя с собой, но помни, что пассажиром не пойдешь, будешь отрабатывать свое место по полной норме.

– Конечно, – Андрей с радостью посмотрел на начальника каравана, как будто тот сделал ему неожиданно щедрое предложение. Ему ведь просто не было, куда идти, а оставаться здесь ему не хотелось. Была неплохая возможность превратиться в одного из бомжей, которые копаются в мусоре и просят подаяния.

– Ладно, – Хилтон хлопнул его по плечу, – мы выдвигаемся через десять часов, поэтому советую тебе к этому времени выспаться, потому что пойдем быстро. Надо успеть пройти как можно дальше, прежде чем рванет Катаклизм.

– А что, обещается? – Андрей изобразил живую заинтересованность, хотя это слово и не вызывало у него такой паники, как у остальных. Наверное, просто еще не видел того, что скрывается под этим вполне безобидным названием.

– Его уже больше трех сотен часов не было, – пожал Хилтон плечами, а потом кивнул в сторону читавшего мысли гуманоида, – Харгер неплохо чувствует их приближение, поэтому хоть и стрелок он и ужасный, постоянно таскаем его с собой. И он говорит, что эта дрянь уже недалеко, поэтому я нервничаю, чем дальше, тем больше. Те, кто окажутся на открытом или в незащищенном месте в момент Катаклизма в девяностно девяти и девяти десятых процента погибают страшной и мучительной смертью. А мне, несмотря на полную бессмысленность собственного существования, хочется прожить еще хотя бы немного.

– Так почему же не переждать Катаклизм здесь, а потом уж выдвигаться, – предложил Андрей, честно не понимая, зачем так рисковать собственной жизнью ради сомнительной выгоды в несколько часов.

– Потому что мне здесь никогда не нравилось, – сказал Хилтон, оглядываясь вокруг так, словно стены могли рухнуть в любую минуту, – слишком близко от Проклятого Поля, – при этой фразе его еще и передернуло, как от чего-то очень страшного,- И поселок оттуда иногда атакуют. Не люблю здесь задерживаться, тем более во время Катаклизма. Знаешь, говорят, та нечисть чувствует все это, весь кошмар и боль, вырывающиеся вместе с ним. Даже люди это ощущают, хотя и слабее, чем другие. Харгер так вообще бьется в судорогах каждый раз, кричит о том, что ему очень больно и хочется умереть. Жутко видеть… А та нечисть и подавно все это ловит, становится только агрессивнее. Так что лучше переждать эту дель подальше отсюда. Если понимаешь, о чем я…

Хитроватая улыбка Хилтона исчезла сразу же, как только по уже затихавшему поселку пронесся нестройный, то затухающий, то снова растущий вой сирены, сопровождаемый криком «Тревога!». Глава караванщиков побледнел, но спустя секунду уже вскочил на ноги, спешно хватая свои вещи. Остальные челноки, по большей части уже легшие в постели, тоже хватались за оружие, испугнно озираясь по сторонам.

– Быстрее! – крикнул Хилтон, – Все наверх!

Андрей тоже вскочил, но вспомнил, что сдал свои вещи старушке, убравшей их в шкаф. И ключ тоже был у нее.

Через перекрестье прицела

Теперь включилась и сирена тревоги. Ее натужный и неравномерный вой разносился по всем помещениям, закрадываясь в каждый уголок и в каждую щель, залезая в уши и давя на нервы. Казалось, что разрывался сам воздух, требуя сделать хоть что-то и немедленно.

Челноки исчезли из поля зрения меньше чем через две минуты с начала тревоги, но Андрей был почему-то уверен, что они не сбежали. Люди, которые бегут от опасности, не перестраиваются в боевой порядок и не перезаряжают на ходу оружие, проверяя его боеготовность. Сам он же, будучи временно безоружным, больше сейчас задумывался не над этим, а над тем, как бы найти ту старушенцию, у которой был его ключ, от шкафа, где сейчас пылилось и совершенно не использовалось его, только его оружие, ставшее трофеем и уже успевшей пару раз спасти ему жизнь.

К сожалению, старушка об этом не догадывалась, и при первых звуках сирены сбежала, как и все не способные к бою жители, в укрытие, специально оборудованное ля случаев, ели атакующим удастся прорваться через все рубежи обороны и проникнуть на территорию поселения.

Андрею захотелось страшно материться, когда он обнаружил пустой столик, где не было никого и ничего. Только табличка, взятая непонятно откуда, но на которой была не очень объясняющая надпись «перерыв на обед». Со злости схватив ее и разбив об стол, Андрей подбежал к шкафу. С первого же взгляда можно было понять, что его создатели никогда не рассчитывали, что в нем будут хранить боевые стволы, а так же то, что его попытаются взломать. Это был обыкновенный жестяной шкафчик для одежды, с какими-то уже стершимися эмблемами и глупыми надписями, оставленными предыдущими посетителями.

Оставалось просто разбежаться и несколько раз ударить ногой по замку. К его счастью, замок не меняли, только промаслили, чтобы не скрипел и хоть как-то поворачивался. Только вот крепления как были ерундой, так и остались. С треском он вылетел вместе с порядочным куском двери. Вот и его оружие. Он быстро схватил пояс, кобуру и автомат с зачехленным стволом. Сорвав чехол, он забросил автомат за спину и выскочил за дверь.

Было такое условие, при котором в случае нападения на поселения, все, способные держать оружие, должны выйти на его защиту, вне зависимости от того, живут они здесь или просто зашли выпить. Одно из самых главных условий, на которых держалась человеческая взаимовыручка в этих местах. Каждый, способный сражаться, должен помогать тем, кто этого сделать не может. Это важнее, чем любые договора и союзы, заключенные главами городов и поселений. Важнее, чем бесконечные обещания дружбы и памяти. Нельзя сидеть рядом, когда от каждого твоего действия могут зависеть чьи-то жизни. Не каждому дано это понять, но когда ты сам делаешь это, что-то внутри с уверенностью понимаешь, что именно сейчас делаешь правильное дело. Никто никогда этим не сможет попрекнуть и всегда это будет светлым пятном в твоей памяти.

Здесь это уже было обязанностью, необходимостью и средством выживания. Любой мог понять, что если целые линии укреплений не смогут выдержать атаку противника, то ты один вместе только с собственным оружием максимум только сможешь продержаться еще несколько минут. Зато если каждый из посетителей займет свое место в обороне, плотность огня значительно повысится и вероятность прорыва сразу сократится.

Снаружи была паника, но не было столпотворения и хаоса. Дело было страшным, но не неожиданным. С подобными вещами здесь уже сталкивались, это было видно по настороженным, напуганным, но не растерянным лицам. Женщины и дети, а так же все те, кто не мог себя защитить, пробирались к укрытию, в то время как те, кто пожелал остаться за своим порогом, спешно укреплялись. Все мужчины, вооруженные кто чем, сбегались к большому люку на втором уровне. Раньше там, похоже, находился мощный слив, но сейчас лишь грязная и пустая труба, которую перекрыли мощными, сваренными из кусков толстого металла, воротами, открывавшимися с помощью мощного генератора, который сейчас уже работал, мерно журча, как сытый кот. Там уже стоял какой-то человек с непонятными погонами на плечах, который кричал что-то, но его не особенно слушали, лишь изредка кивая головой, когда пробегали мимо. Андрей не нашел ничего лучше, кроме того, как тоже побежать к нему.

– Стоять! – заорал этот мужик, указывая прямо на Андрея, – Кто таков! Откуда!

Андрей затормозил так резко, что в него чуть не врезались два здоровяка в тяжелых меховых куртках. Один смачно выругался, а другой весьма недвусмысленно наступил ему на ногу.

– Меня зовут…

– Плевать как тебя зовут! – заорал тот, но потом так же неожиданно обернулся совершенно в другую сторону, заметив тормозивший среди гражданских отряд вооруженных людей, – Хайзел! Ты и твои люди уже четыре минуты как должны быть в отряде прикрытия! Почему ты еще здесь!

Андрей пожал плечами, и хотел было побежать дальше, но военный даже не глядя в его сторону, выхватил пистолет, ткнув им в сторону Андрея. Ему так и осталось, что стоять, в нерешительности глядя на направленный в него ствол.

– Оружие! – потребовал военный, снова взглянув на него, – Показать оружие!

Андрей снял с плеча свой автомат и показал военному. Тот посмотрел на автомат, немного приоткрыв глаза от удивления. Выходило так, что у него было достаточно мощное оружие, способное защитить людей. Военный тут же показал на слив.

– Давай парень, внешний рубеж. Держись крепче! – велел он. Андрей нервно кивнул головой и побежал дальше.

Тоннель был чистым, только в шахматном порядке каждые десять метров была стена в половину трубы, от пола до потолка, из мешков со всяким мусором, с несколькими узкими бойницами. Перед ним бежали несколько человек, нервно прислушиваясь к затухающему эху сирены, долетавшему из главного зала и летавшего между стен. Один из них обернулся и заметил Андрея.

– Ты куда? – спросил он, тормозя.

– Внешний рубеж, – сказал Андрей, переводя дыхание, – Далеко отсюда?

– У нас подкрепление! – с приятным удивлением воскликнул мужик, – А с чего тебя отправили? Ладно, потом расскажешь, держись рядом и не отставай.

Метров через двести они достигли разветвления труб, которое было сильно укреплено. Здесь сходились семь труб, три обрушены, перекрытые многотонными завалами, но остальные четыре не выглядели заброшенными. Сам небольшой зал, организованный их слиянием, представлял одну систему укреплений, все стволы которого были направлены на тоннель, помеченный красным. Оттуда тоже бежали женщины и дети. Некоторые еле шли, другие бежали сломя голову, и почти все провожали взглядом рысью бегущих бойцов, посланных затыкать возникшую дыру.

Что бы ни атаковало поселок, это лезло снаружи, потому что командир отряда повел своих людей наверх. Сначала они еще лезли по каким-то подземным сооружениям, больше укрепленным для обороны, но кое-где были и двери явно не военного значения. Похоже, поселок постепенно рос, вылезая из узких рамок главного помещения, заполняя все свободные комнаты. Только теперь их жителям приходилось бросать все и бежать, чтобы спастись. В одном месте им повстречался сильно укрепленный пост, где спешно расчехляли раструбы огнеметов, направленные на обгорелый коридор с засыпанными по сторонам проемами. Командир перемолвился парой слов с начальником поста, а потом повел людей дальше, через коридор. Там вышли в небольшую развилку, с единственной целой дверь. К ней, как Андрей углядел, шли несколько проводов. Наверное, сигнализация, чтобы предупредить тех огнеметчиков. Отряд перестроился, когда командир распахнул дверь, но там никого не оказалось, только очередной коридор с низким потолком и остатками проводов на стенах. Никакого света в нем не было, кроме фонариков солдат.

Андрей, подобранный ими то ли случайно, то ли на самом деле предупрежденные тем военным, шел вместе с ними. Наконец, после всех подземных переходов, они вышли к высокой шахте, с двумя лестницами друг напротив друга. Высота шахты не меньше пары сотен метров, а у самого входа в нее стоял еще один пост, уже пустой. Ни укреплений, ни оружия. Только пара кресел и какой-то столик. Это не укрепление, просто пост для гонцов, чтобы предупреждать об опасности. Лифта не было, вместо этого лезли по большой, ржавой лестнице, как в канализационном люке. Сверху что-то шумело, но Андрею не показалось, что стреляют, больно уж равномерно и монотонно.

Когда он вылез, то понял причину шума – мощный генератор работал на полные обороты, закрывая тяжелую железную дверь. Это уже были не подземные коммуникации, а поверхность. Остатки какого-то здания, почти развалившегося. Нижние этажи тщательно укрепили и оборудовали. Стены использовали как опору, заложив изнутри новыми слоями кирпича и мешков с песком или мусором. Поэтому комнатки получились совсем маленькими, только развернуться получалось. Солдаты сразу выходили из комнаты, чтобы не создавать затор, а там уже размещались по позициям. Андрей вышел один из последних, успев оглядеться. Еще две похожих комнаты с толстыми стенами и шкафами, где лежали боеприпасы, а потом потолок просто заканчивался. Андрей нацепил ПНВ и поднял взгляд выше. Это было не просто здание, а огромный небоскреб, один угол которого полностью развалился. Чем-то он напоминал небезызвестный Колизей, тоже без части стены. Только, конечно, не такой величественный. Этот небоскреб, скорее, был жалок. Вершины вообще не было, совсем развалилась, но оставалось еще не меньше сорока этажей. Верхние из них из себя не представляли ничего, кроме несущих стен, все остальной обвалилось. Самые верхние перекрытия оставались этаже на десятом, где, судя по горящим фонарям, разместились дозорные и снайпера. На нижних трех этаж стен тоже не было, только баррикады из бетонных блоков и мешков с мусором. С одной неожиданно заработал пулемет, обозначившись проблесками пламени в темноте. Спустя секунду докатился и звук. Кто-то закричал, что снова атакуют. Андрей бросил разглядывание достопримечательностей и побежал к стене.

Стена поселка тоже была достойна отдельных похвал. Собранная из автомобильных остовов, металлоконструкций, листового железа и какого-то еще мусора, она в высоту достигала пяти метров, укрепленная при этом еще четырьмя небольшими башенками с площадками наверху. Она прибавляла к укрепленным помещениям небоскреба еще примерно сотни две квадратных метров, где как раз могли развернуться грузовики. В центре отгороженной территории стояла на небольшом возвышении зенитная установка, сейчас пустующая, сама земля была уже стоптана и заезжена колесами грузовиков. Сейчас здесь машин почти не было, за исключением двух странного вида машин, с двумя рядами наклонных гусениц, похожих одновременно и на грузовик, и на БТР. У каждой по сторонам были вращавшиеся полусферы со спаренными пулеметами, направленные в сторону стен. Из правой части кабины, закрытой листами железа, выходил гладкий и узкий ствол, обмотанный проводами. Оба так же смотрели в стороны выхода. Машины почти полностью закрывали выход на двор, проходить получалось только по одному.

Одну атаку, похоже, уже отбили, на земле валялись стреляные гильзы и три тела, скрученные в ужасных предсмертных муках, но никто не торопился их убирать. Вооруженные солдаты спешно поднимались на стену, едва слышно переговариваясь. Андрей сначала не знал, куда ему идти, осторожно оглядываясь и неуклюже оставаясь на одном месте, пока на него не заорал один из офицеров гарнизона. Их очень легко было отличить – одинаковая, темно синяя форма без петлиц, но с красными погонами, и одинаково затравленный взгляд.

– Что стоишь! На стену! Они сейчас снова полезут! На стену, мать твою!

Дважды повторять не надо было, Андрей поспешил к одной из лестниц. Для скорости это была не простая лестница, за которую надо было хвататься руками, влезая только по очереди, а что-то вроде пандуса, по которому можно было с легкостью взбегать в обоих направлениях, сделанный из различных кусков, он шел, примыкая к стене, выстроившись змейкой. Надо было трижды развернуться на сто восемьдесят градусов, прежде чем подняться на самый верх.

Достаточно широкую площадку для стрелков отделяли от внешнего мира зубцы, сделанные из листового железа или покрытий крыш, прикрепленные к железным прутьям. Для большей защиты с внутренней стороны еще прикрепили толстые прослойки с песком, где пули должны были застревать. Только боялись здесь не пуль, а чего-то другого, все возможные места, за которые снаружи можно было зацепиться рукой или ногой, обмотаны колючей проволокой, и почти в каждом проеме между зубцами сейчас установили мощные прожектора. Зачем такой расход дорогого электричества, Андрей не понимал, как и зачем так рисковать дорогими лампами – несколько уже были разбиты. Сейчас прожектора выключены, но Андрей был уверен, что стоит только подняться тревоге, как их всех разом включат.

Андрей встал на свободную позицию и выглянул за пределы защищенной территории. Когда-то здесь был цветущий город, величественный и могучий. Сейчас о нем напоминали только развалины зданий и заваленные мусором, покрытые песком и пересушенной пылью широкие автострады, забитые останками автомобильных пробок. Подъезд к воротам был расчищен, автомобильные остовы свалены в сторону, да и большая часть ближайшей к стенам территории носила следы боев – дырки от пуль, небольшие воронки, осколки и прочие прелести полей сражений.

Проверив, снят ли автомат с предохранителя, Андрей оглянулся по сторонам. На стене было меньше народу, чем рассчитывали ее строители, уже справа от него пустовала стрелковая позиция, только одиноко рассыпались на полу пустые гильзы. Слева его все же прикрывали. Бородатый мужичок, вряд ли больше, чем ему по грудь, но очень мускулистый и широкий в плечах. В руках у него был автоматический гранатомет, как у полицейских, только этот вряд ли был заряжен дымовыми гранатами. Половину его лица пересекал жуткий шрам, оставленный жестоким ударом, разорвавшим левую щеку и лишивший верхней губы. Заметив, что Андрей смотрит на него, он что-то сказал, но Андрей языка не понял. Пожав плечами, мужичок отвернулся к бойнице.

Впереди неожиданно началась стрельба. Андрей прищурился, чтобы разглядеть вспышки очередей и лучи фонариков, суматошно вертевшихся во все стороны.

– Они опять атакуют! – закричал кто-то с ближайшей к Андрею башни, – Приготовьтесь! Сейчас полезут!

Все работающие по периметру прожектора вспыхнули во всю мощность. Вроде глупо, подумал Андрей, на секунду зажмурившись от яркого света. Целится так, конечно, удобнее, но ведь теперь отчетливо видно и укрепление. Одного ручного пулемета будет вполне достаточно, чтобы подавить прожектора и пристреляться к бойницам, он даже присел, чтобы не получить шальную пулю.

И тут он увидел противника… Это были не люди… Во всяком случае, уже не люди. Высокие фигуры, полностью закрытые чем-то, похожим на длинные, рваные плащи, только развевавшие как на сильном ветру. Много фигур, только за первые несколько секунд на свет выплыло не меньше десятка. В прицел было видно, как выскальзывая в освещенную зону, они на секунду останавливались, словно пугались света, а потом снова начинали идти вперед. Они не были похожи ни на одну вещь, которую он видел в своей прежней жизни. Казалось, что они воплощают в себе все самое ужасное, что есть в этом мире, всю мерзость они вобрали в себя, а сейчас стремились вылить ее на людей. Это был даже не страх – животное, непреодолимое отвращение к этим существам, боявшихся даже света.

– Валите их! – завопил кто-то и стена словно проснулась.

Автоматные очереди слились в единый гул, в котором терялись одиночные выстрелы карабинов и винтовок. Существа внизу заметались, двигаясь гораздо быстрее, чем позволено любому человеку. Но они не погибали! Казалось, что пули не могли в них попасть, все время кроша бетонные обломки и куски автомобилей вокруг. Наконец, одного все-таки подстрелили. Андрей это отлично видел. Пуля не оставила рану, она словно пробила сквозную дыру, в которую лился свет. Существо замерло, словно удивленное этим фактом, что такое могло случиться. И почти сразу же в него попало еще три пули. Дыры в его теле начали расти, словно собирая свет вокруг него. А потом он с потусторонним воплем исчез. Растаял в свете, только несколько секунд остатки его покрывала летали в воздухе, медленно тая. Чем они были ближе, тем точнее становился огонь защитников. Ближайшие три твари исчезли почти одновременно, потом вспыхнул ярким голубым пламенем еще один, когда его насквозь прорезал луч лазерной винтовки. Протяжные вопли звенели в ушах, не ослабляясь ни на секунду.

А в голове стояла только одна мысль – они приближаются! Они почти здесь!

И самое жуткое, они с легкостью взбирались на стены, не служившие для них преградой. Эти жуткие монстры просто взлетали в воздух, приземляясь прямо на укрепления. Только здесь был свой плюс и для защитников. Свет прожекторов не только выхватывал существ из темноты, он словно служил для них препятствием – взлетая навстречу прожекторам, они скользили гораздо медленнее. Фотоны лучей как водяная струя сбивали и тормозили их движение.

Только стрелков было меньше, чем надо. Они не успевали сносить каждого, кто вспрыгивал на стену. Так что через пару минут закутанные в дым существа уже хозяйничали на этом оборонительном рубеже. Андрей лично видел, как один из атаковавших проскользнул между двух зубцов и вцепился в стрелка, как раз в эту секунду перезаряжавшего свой автомат. Бедолага не успел даже закричать, когда темнота накрыла его, высасывая все то, что люди называют жизнью. Он еще дергался, когда снизу затарахтел пулемет, и обоих разорвала крупнокалиберная очередь. Оба грузовика, выполнявших роли передвижных крепостей, делали то единственное, что могли в этом положении – крошили из своих орудий все, что двигалось, и не было похоже на человека. Стреляли с укреплений в развалинах небоскреба, но сильного прогресса не чувствовалось, Защитники стены истекали кровью, пытаясь не пропустить эту нечисть внутрь. Им сказали защищать этот участок, и они должны были сделать все, что в их силах. Они дали слово и им придется его сдержать.

Андрей каким-то чудом оказался среди тех, кто не погиб в первые три минуты, после того, как монстры вскарабкались на стену. Теперь угроза была уже не только впереди, но и справа, и слева, каждую секунду казалось, что вот именно сейчас в тебя вцепятся холодные руки, пронзая тело замогильным холодом и сжимая сердце неповторимым чувством смерти. Каждый новый вздох казался подарком, каждая выпущенная пуля – защитой.

Андрей все еще стрелял со стены в подбегавших тварей, не ощущая ни жалости, ни какого-либо душевного потрясения от их гибели, только жуткое отвращение от всего того, что они собой представляют. Один из монстров прыгнул прямо на него, но пули настигли его в воздухе. Он рассыпался, прежде чем достиг Андрея. Его только накрыло кучей черной пыли и гари, почти мгновенно рассеявшей. Сорвав с лица мигом засорившийся респиратор, он вдохнул горьковатого воздуха, а потом упал на спину, от неожиданно возникшего второго монстра. Единственное, что не позволило ему умереть в ту же секунду – тварь отвлеклась на стрелка рядом с ним. Мужичок в ужасе закричал и выстрелил в упор. Граната прошла сквозь монстра и пролетела у Андрея над головой. Он еще успел подумать, куда она приземлится, когда взрыв отбросил его в сторону. Взрывная волна скинул его со стены, прямо на одну из лестниц. Если бы не рюкзак на спине, там бы и остался лежать со сломанным позвоночником. А так просто отделался ушибами и ощущением, словно его усердно били по почкам. С трудом вдыхая, он увидел, как это чудовище присосалось к человеку, словно к любовнику. Мужичок несколько секунд пытался выбраться из захвата, но ничего не смог, только обмяк и посинел. Насосавшись, монстр далеко отбросил мертвое тело и радостно завопил. Андрей, испуганный как этим зрелищем, так и очень нехорошим ощущением, что все же нескольких ребер он недосчитается, попытался отползти подальше от жуткого существа. Вслепую, руками перебирая за спиной по ступенькам, он то ли слезал, то ли скатывался с лестницы, не в силах оторвать взгляд от этого существа. По голове словно кувалдой ударили. Он только сейчас понял, насколько далеки атаковавшие их твари от всего человеческого и вещественного. Насколько они отличаются от всего того, к чему он привык и что считал истиной. Они не были живыми в том самом понятии, в каком он привык. Никто не смог бы пережить прямое попадание гранаты, а эта тварь даже не пошевелилась, когда осколки пролетели сквозь нее. Такое было совершенно абсурдно, но, тем не менее, было, причем настолько реально, до боли в зубах.

И, как в самом худшем случае, монстр его заметил. Или почувствовал, услышал, а может, разглядел. Не поймешь, есть ли у него вообще органы чувств или чем там он ищет своих жертв. Стоя за прожекторами, вне прямых поток света, он казался гораздо более материальным, чем перед стеной. Чернее темноты, страшнее страха и ненавистней Андрею, чем любое другое существо, он бросился вниз, с желанием пожрать новую жертву.

Крик Андрей слился с радостным воплем чудовища, который прыгнул в атаку. Руки, выставленные в попытке защиты, уперлись во что-то едва осязаемое, холодное и мертвенно-жуткое. Жуткий страх, пронзивший человеческую душу, казалось, переливался в него из этого монстра. Андрей пытался оттащить это чудовище от себя, но эти попытки были бессмысленны, он сам это понимал. Монстр, казалось, не чувствовал усталости, он тянулся к добыче и ни что не могло его остановить. Почти не осязаемый, больше похожий на слишком твердый сгусток дыма, казалось, не чувствовал усталости. Андрей уже чувствовал его жажду, его голод, его тоску по такому теплому и надежному телу… Не надо сопротивляться, не надо бояться, только продлевать мучения, это ведь бессмысленно… Уступи, уступи хоть капли своей жизни, не мучайся… Темнота все больше, руки слабели, а монстр с каждый секундой становился все сильнее.

Луч света словно вернул его к жизни. Яркий, почти белый, нестерпимо резанул по глазам, но Андрей только обрадовался. Темнота отступила, в голове просветлело, и он увидел эту тварь, бьющуюся в луче света. Вопль монстра прервался автоматной очередью, пули сбили его с распростертого Андрея, пробивали его снова и снова. Каждая рана теперь ему была смертельна, пробивая дыры и не давая им заживать. Он рассеялся, прежде, чем Андрей успел подняться. Его схватили за ворот разгрузника и потащили подальше от стены. Их было минимум двое. Один тащил Андрея, не давая ему даже повернуться, а второй шел сбоку, с мощным подствольным фонарем и кромсая подлетавших тварей длинными очередями ручного пулемета.

– Они прорываются! Сейчас будут здесь! – кто-то совсем рядом кричал в истерике, – Мы их не удержим! Надо уходить!

Его, похоже, притащили в какое-то полуподвальное помещение, вырытое во дворе или рядом со стеной. Стащили прямо по ступенькам. Работала только одна лампочка, и то светившая себе под нос. Здесь был явно кто-то еще, но из своего глупого положения притянутой на поводке собачки, Андрей не мог разглядеть, кто это был. Только понял, что человек явно напуган и с трудом соображает, что происходит сверху. Он сразу накинулся на притащившего Андрея солдата с требованием разъяснений, но раздался звук, как будто кого-то ударили в лицо кулаком.

– Заткнись! – оборвал истерика грубый голос, – У нас раненный, пригляди за ним, а нам на передовую! Мы их удержим! Потом пошли кого-нибудь, чтобы передал – нам нужны дополнительные боеприпасы, а то не удержимся.

– Я не ранен… – Андрей попытался подняться, – Меня только по голове трахнули. Я сейчас, только дайте подняться…

– Да откуда я тебе свободного человека возьму! У меня и так никого, кроме раненных, да еще двое в дурку улетели три дня назад. Помнишь? Когда пришли со слюнями на глазах… Кого еще я тебе пришлю?

– Я не знаю! Хоть сам беги! Но мне нужны патроны! Или нас тут просто сожрут!

Естественно, Андрею не очень понравилось, что внимания обращают на него не больше, чем на обыкновенный коврик, особенно если учесть, что считают его раненным. Он обычно считал, что к раненому относятся достаточно внимательно, пытаясь хоть как-то облегчить его муки, а тут притащили и бросили как куль с мусором. И все-таки он встал, вырвавшись из захвата притащившего его человека.

– Со мной все в порядке! – рявкнул он, поправляя лямки разгрузника, – Я еще могу сражаться! Мне надо вернуться туда.

– Тебя почти сожрал призрак! – мужчина, что его притащил, оказался человеком, только с ярко-фиолетовыми глазами и короткими, белыми усами. С накачанными мышцами и одетый в серую теплую куртку, подбитую мехом, поверх которой надет патронташ с запасными магазина, – Тебя накроет через несколько часов, так что лежи смирно. А то накроет прямо на позиции, сопли себе сам вытереть не сможешь, не то что от других призраков отбиться.

– Какие к черту призраки! Та самая нечисть, что сюда лезет? А почему именно призраки? – удивился Андрей, не поняв сразу, о чем речь.

– Что это за идиот! – воскликнул притащивший его сюда мужчина, печатая каждое слово, – Какого черта он здесь делает?!

Сверху что-то бабахнуло и с потолка посыпалась пыль. Все сразу пригнулись, настороженно глядя наверх. Тогда же Андрей разглядел и выход – тяжелую железную дверь, подогнанную в узкий проход. К ней вели с десяток стертых ступенек, а под потолком перед самой дверью была выключенная лампочка. От взрыва дверь пошатнулась и замок, видно вылетел из пазов.

– Харз! – велел перепуганный с виду мужчина, с виду молодой, но со старческим выражением лица, – Иди проверь, что они там творят. Фейверки, что ли, пускают.

Напарник притащившего Андрея мужика, больше похожий на человека, почти подпрыгнул, когда назвали его имя. Еще совсем молодой, он до этого вряд ли видел много сражений, и сейчас все происходящее его несколько шокировало и пугало.

– Он не твой подчиненный! – рявкнул мужчина с фиолетовыми глазами, снимая со спины автомат, – Не приказывай ему!

– Я старше тебя по званию, – парировал в ответ командовавший, – И ты должен мне подчиняться, понял? Я могу и тебе приказывать, и твоим людям. Понятно?

Харз за это время успел подняться по лестнице, держа перед собой автомат, и коснулся двери. Она со скрипом приоткрылась. Сразу стали гораздо лучше слышны звуки боя, в образовавшуюся щель даже несколько раз успел заглянуть мощный луч прожектора. Похоже, что сейчас позиции снова выровнялись. Призраки, кем бы они ни были, захватили стену, но дальше пробиться им не удалось. Подключив мощные прожекторы и тяжелые пулеметы, люди сносили все, что проникало во внутренний двор. Только все равно отдельным призракам удавалось преодолевать убийственную линию огня и творить всяческие безобразия, перехватывая отдельных солдат, не успевших сбежать со стены. Немало трупов набралось как у стен, так и во дворе, во время отхода гарнизона с этой линии.

– Дверь открыта, – сказал Херз, поворачиваясь к своему командиру лицом, – Но выбраться нам вряд ли отсюда…

Договорить солдат не успел, дверь рванули с такой силой, что чуть не сорвали с петель. Один из призраков, может быть, особенно живучий, смог сюда пробраться, а несчастный парень оказался прямо у него на пути. Крик прервался почти сразу же, человек не успел сделать даже выстрела, как призрак вцепился в него.

Андрей закричал от страха и повалился на спину, полосуя проход очередями. В воздух взлетели какие-то бумаги, на пол упали какие-то колбы и с мелодичным звоном разбились. Наверное, он случайно задел стол, заваленный различными химикатами и расчетами.

Пули пробили призрака в нескольких местах, и он отпустил уже мертвое тело, визгливым криком выражая свое недовольство. Андрей с ходу выбросил пустую обойму, и не способный оторвать взгляд от приближающегося монстра, на котором на глазах затягивались жуткие раны, нанесенные разрывными пулями.

– Не стреляй, дурак! – заорал фиолетовоглазый, – Слишком мало света!

Здесь с ним нельзя было не согласится, единственная работавшая лампочка светила очень слабо, едва только выделяя из темноты силуэты стоявших вокруг предметов. Призрака было заметно только потому, что он был гораздо чернее, чем полумрак помещения. Такая жуткая черная клякса с жутким желанием убивать.

– Застрелите его! – у третьего оставшегося в помещении живого человека снова началась истерика. Судя по тому жуткому шуму, который он поднял, пытался одновременно перевернуть стол обратно и залезть под него, считая, что там будет гораздо безопаснее. Детская наивность, в эту секунду жутко взбесившая Андрея, и так накрученного до предела. Мужик, что его сюда притащил, пытался поймать призрака в луч ручного фонаря, одновременно стреляя в него из пистолета. Результат был практически нулевой – призрак передвигался так быстро, что попасть в него было почти нереально, пули только вышибали крошку из стен и ломали полки шкафов, почему-то расставленных вдоль стен. Андрей, наконец, перезарядил свой автомат и вслепую полоснул туда, где призрак был секунду назад. Пули аккуратными вспышками высветили ровные ряды полок, заставленных какими-то пакетами и связками бумаги. Все это каждый раз разлеталось в клочья, выбрасывая в воздух очередные кучи ошметков, медленно оседавших, как снег под Рождество. Почти сразу же с этим прекратилась стрельба из пистолета.

– У меня патроны кончились! – разочарованно закричал фиолетовоглазый, выбрасывая пустую обойму и пытаясь одновременно с этим левой рукой вытащить из кармана запасную. Он уже почти ее достал, когда призрак неожиданно вылетел из темноты, с первого удара выбив оружие у него из рук. Мощный хук с левой, нанесенный под челюсть, прошел без всякого результата. С таким же успехом можно было ударить слона в живот.

Единственное, что спасло от неминуемой смерти солдата города – очередь Андрея, вошедшая призраку в спину. Даже при скудном свете она причинила ему боль. Отбросив свою первую жертву, оглушенную и напуганную, он развернулся в сторону новой угрозы. Его снова встретили пули, но остановить быстро несущуюся смерть они не могли. Призрак словно знал, куда они полетят и вышел из сектора огня, не получив и царапины. И в следующую секунду прыгнул на Андрея.

Левой рукой Андрей сумел перехватить его и задержать в нескольких сантиметрах от собственного лица. У этого существа были челюсти! Настоящие, осязаемые челюсти, утыканные кривыми и гнилыми клыками, которыми он клацал в попытке дотянуться до человеческого лица. Холодные как лед конечности, покрытые струпьями и нарывами, вцепились ему в плечи, по нечеловечески сильно сжав их.

Андрей одновременно чувствовал страх и удивление, мешающееся с расслабленностью. Надо только ослабить свою хватку, перестать сопротивляться и все будет хорошо. Только поддаться, прекратить бессмысленное сопротивление.

– НЕТ!!! – заорал он что было сил. Волна отвращения и ненависти к этому существу захлестнуло его, кипятком обжигая чужое сознание, навязывающее ему желание сдаться. Все, ради чего он жил и живет, не должно кончиться именно вот так, в челюстях твари, которая не приснится даже в самом жутком кошмаре. Всегда надо бороться. До самого конца. Нельзя сдаваться под чужую волю.

На секунду освободи левую руку, Андрей выхватил из кармана разгрузника ручной фонарь, ранее сбереженный как запасной. Этой секунды было достаточно, чтобы монстр пересилил, но вместо мягкой и податливой плоти человека в челюсть ударился железный набалдашник фонаря, вспыхнувший ярким светом. Словно распознав истинную сущность этого существа, свет пылал ярко, как луч солнца, по ошибке заглянувший в этот скорбный мир.

Свет – единственное, что делало этих существ уязвимыми. Дети тьмы, ее создания, они жили и питались в абсолютном мраке, ненавидя свет и все доброе и теплое. В темноте они были неуязвимы, мешали с ней, объединялись в единое целое. Но на ярком свету, очерчивающем границы, создававшем краски и загоняя темноту в слабые тени, эти создания были уязвимы. Злобный вопль, смешанный с болью, разорвал воздух, когда Андрей на полную включили мощность фонаря. Он нелепо замахал руками и забился всем телом, стараясь вырваться из ярко освещенного круга. Второй рукой Андрей выхватил пистолет и выставил его перед собой. Не надо было даже целиться, просто нажать на курок. Каждый из последовавших пяти выстрелов попал в цель, оставляя ярко светящиеся раны, на глазах растущие и облезавшие при свете. Каждое ранение было смертельным, каждая пуля приговором. Монстр растаял, вернувшись туда, откуда и вышел – в вечный мрак забвения.

Подобрав с пола автомат, Андрей перекатился под прикрытие упавшей столешницы и сразу поменял магазин. Теперь вот можно и оглядеться. Скатившийся к подножию лестницы труп молодого солдата лежал поперек прохода в неестественной позе. Лицо, мертвенно синее, как у утопленника, было перекошено оставшимся даже после смерти выражением жуткого ужаса и боли. Закатившиеся глаза без зрачков, покрытые сеткой лопнувших сосудов, почти вылезли из орбит, а рот ненормально вытянут, словно челюстью вырвали из суставов.

В шаге от столешницы, под разбитыми полками шкафа лежит тот истерик, так и не сумевший залезть под стол. Он умер не от рук призрака – грудь в двух местах корежили дырки от разрывных патронов. Короткий укол совести – ведь это он сам палил куда попало, пытаясь зацепить призрака – и все, что Андрей почувствовал в эту секунду. А вот фиолетовоглазный, что притащил его сюда, еще дышал. Не отрывая глаз от распахнутой двери, через которую до сих пор неслись звуки боя, Андрей приподнялся и подошел к нему проверить пульс. Как только он его коснулся, мужчина слабо застонал. Еще раз взглянув на дверь, Андрей взял командира за руки и оттащил за столешницу. Здесь можно было чувствовать себя несколько более в безопасности. Солдат едва дышал, а лицо покрылось неприятного цвета синевой, похожей на мертвенную. Пульс был слишком редким, чтобы говорить о нормальном состоянии, да и он сам почти не двигался. Когда Андрей вскрыл аптечку и с ходу вколол в него несколько полевых шприцов, вроде с антишоком и обезболивающем, и с чем-то еще, похожим на лекарственные препараты, он даже не отреагировал, только слегка застонал от боли. Это был уже хороший знак, подумал Андрей мимоходом, значит, он пока больше на этом свете, чем на том.

Через несколько секунд препараты начали действовать, и мужик зашевелился и открыл глаза. Он был очень слабым, едва мог шевелиться, но пульс участился, и он смог открыть глаза. Взгляд мутный и словно обкуренный, но вполне осознанный. Солдат слабо улыбнулся, но на большее не смог.

– Где мы? – почти прошептал он, приподняв руку, но тут же уронив ее снова.

– Все там же, – сказал Андрей, снова выглянув через столешницу. У двери промелькнула чья-то тень и он снова спрятался, – в какой-то гребанной коморке, в которую вы меня притащили. Кстати, насколько я понял, она под самыми стенами, не так ли? И как собираетесь пробираться обратно к нашим? Хотелось бы услышать ваше мнение, прежде чем нас снова попытаются переварить крайне неприятным способом?

Фиолетовоглазый с удивлением смотрел на него. Андрей про себя выругался. Никак не мог избавится от привычки городить чушь, когда сильно нервничает. Прикинув примерный интеллектуальный уровень собеседника и наиболее простые варианты общения, он просто спросил:

– Как отсюда выбраться без особых проблем? И быстрее!

– За шкафом… – еле выговорил солдат, – потайная дверь, – люк вниз, к медчасти.

– К медчасти?! Вы совсем сдурели, делать госпиталь для раненных под самыми укреплениями? – удивился Андрей, но солдат только отмахнулся, ему сейчас было не до споров, – Меня, кстати, зовут Андрей. Оружие держать сможете?

– Нет… Призрак… Почти… Черт, в первый раз – он пытался объяснить свое беспомощное состояние, но Андрею не надо было объяснять, он и так видел, на что способны эти твари.

Положив автомат рядом с собой, на пол, Андрей попытался отодвинуть указанный шкаф, но тот сам с легкостью отошел в сторону, когда он за него потянул. Небольшой проход, такой, что один взрослый человек мог пройти, немного согнувшись, круто вел вниз. Вдоль высоких ступенек вели перила с какими-то полозьями. Андрей решил, что так легче спускать носилки с раненными.

– Все, сидение окончено, пора уходить, – Андрей с большим трудом поставил на ноги качавшегося из стороны в сторону солдата, который к тому же и весил в два или три раза больше самого Андрея и помог ему удержаться.

Снаружи к тому времени стрельба почти прекратилась, судя по звуку, стреляли от силы еще пулемета три, не больше. Андрей сразу отметал мысль о том, что оборона окончательно развалилась, ведь там столько рубежей и планов отхода, но призраки вполне могли пробить и вторую линию обороны с такой же легкостью, с какой разбили и защитников стен. Еле шагая под весом почти висевшего на нем солдата, а так же их оружия и боекомплекта, Андрей дошел до прохода и протащил туда раненного.

– Закрой… Закрой люк… – прохрипел фиолетовоглазый, – они не должны пройти за нами. Кнопка… Тут, справа…

Большая желтая коробка сразу справа от двери, с подписью на непонятном языке, но Андрей послушно нажал ее, следуя указаниям. Фальшивый шкаф за его спиной со скрипом встал на место.

Спуск был не столь трудным из-за веса раненного, сколько из-за крутизны ступенек. Их, наверное, специально такими сделали, со злостью подумал Андрей, чтобы враги в спешке себе шеи поломали. Ноги, словно налитые свинцом, скользили на каждой ступени, автомат в левой руке жутко мешался, и его хотелось бросить, но на такое сумасбродство он не решился бы даже сейчас. Он и сам бы себя не назвал очень здоровым, но признаваться в этом человеку, которого тащил у себя на спине, Андрей не хотел. Может, повезет им уцелеть.

Лестница резко обрывалась выходом в тоннель непонятного предназначения, немного похожим на канализационный, только аккуратно и чисто проложенный. В трех метрах левее входа тоннель обрывался гигантским завалом, откуда торчали куски бетона и арматуры, а для самых продвинутых на эти обломки еще кто-то водрузил табличку с запрещающим знаком. Зато справа пройти было можно. Тут еще кто-то перегородил тоннель баррикадой из бетонных блоков, застроив ими практически все свободное пространство, оставив только проход, в который мог пролезть только один человек и то пригнув голову. Кое-как протащив через эту дверь своего приятеля, Андрей зашагал вперед, надеясь, что фиолетовоглазый не бредил насчет того, что здесь кроме мышей еще кто-то будет.

– Стоять! Кто такие?! – свет из-за угла, сразу в глаза, был неожиданным, но не удивительным. Андрей на несколько секунд ослеп, только разноцветные пятна плыли перед глазами. Замерев, он пытался сообразить, что отвечать.

– Свои, – прохрипел висевший мертвым грузом солдат у него на плече, – Убери свет, черт бы тебя побрал.

Свет убрали, и Андрей с рук на руки передал раненного товарищам. Двое замотанных и жутко уставших мужиков, одетые в запятнанный кровью камуфляж, осторожно подхватили его, сокрушаясь, что такого человека ранили. Андрей скорее из-за того, что не знал куда идти дальше, чем пытаясь помочь, прошел следом за ними.

Ему было плохо. Он не представлял, что так может быть, но ему точно было очень плохо. Перед глазами все постепенно плыло, медленно ускоряясь с каким-то зверским желанием посильнее навредить, в то время как уже проглоченный обед все сильнее требовал выйти на свежий воздух, причем тем же путем, каким и зашел внутрь. Уже не находя сил держаться прямо, он прислонился к стене,

Это, похоже, в самом деле был госпиталь, причем сразу на поле боя. Точнее, под ним, но не суть важно. Главное, что он больше походил на мясницкую – сказать, что там все было залито кровью, значит, ничего не сказать. Призраки, похоже, не гнушались и телесными повреждениями жертвы. Не было ни одной свободной койки, практически на каждой лежат раненный во время последнего налета. Те немногие, которым повезло быть вытащенным товарищем из самого пекла. Доктора, в залитых кровью халатах едва справлялись с работой, бегая от одного пациента к другому. Этим же объяснялось и отсутствие часовых на посту после входа в тоннель – они были здесь, помогая облегчить раненым мучения.

Андрей отмечал все детали как-то туго, с трудом связывая мысли во что-то логичное и выстроенное. Мозги отказывались работать, требуя немедленного отдыха, только вот он чувствовал, что если сейчас закроет глаза, то уже их не откроет.

– Мужик, что с тобой? – грубый и усталый голос вывел Андрея из состояния самосозерцания, ненадолго вернув в этот мир.

– Понятия не имею, – Андрей пожал плечами, не желая жаловаться, – Мутит меня, как будто дряни какой-то наелся. Сейчас отойду…

– Сейчас да через час, – врач сам был весь взвинчен, поэтому неожиданное упорство потенциального пациента связанное с нежеланием лечится, его сильно задело, – Давай, снимай респиратор, посмотрим, что у тебя там.

Андрей стащил с лица маску, поднял очки и глубоко вздохнул. Врач, мужик лет сорока, с жутким шрамом через все лицо, довольно грубо его развернул и немного наклонил, чтобы удобнее было разглядеть лицо. Оттянув веки и посмотрев зрачки, он деловито осведомился насчет кружения в голове. Андрей попытался объяснить свое состояние, но после первых же слов врач его заткнул.

– Ты че, совсем придурок? – возмущенно спросил он, – Хочешь мне припадок посреди госпиталя устроить?! Давай снимай свою обмунду, тебе вообще здорово повезло, что жив до сих пор. Андерсон! У нас еще один чумной!

Это врач уже к одному из своих помощников обратился, но Андрей его слова отлично разобрал. Естественно, они его не обрадовали.

– Какой еще чумной? – переспросил он, перестав стягивать разгрузник.

Врач только зыркнул на него и убежал к другому пациенту, на койке напротив, неожиданно начавшему блевать сгустками крови. Андрей окликнул его, но врач не отреагировал, тогда он попытался его догнать.

На втором шаге ему в руку воткнулась игла, как от шприца, от которой сразу по телу разлилось приятное тепло, сменившаяся состоянием сонливой неги, затягивая в сон. Уже засыпая, Андрей успел повернуться и заметить человека, ткнувшего его шприцом. Наверное, тот самый Андерсон, к которому врач обращался. Вот ведь сволочь – усел Андрей подумать, – даже без предупреждения подкрался и воткнул шприц с лошадиной дозой снотворного. После этого Морфей, призванный медицинским препаратом, окончательно взял над ним верх.

* * *

Друзья вышли из городка на уровне поверхности, через старое, заброшенное бомбоубежише, наполовину развалившееся, а потому и не пригодное для жизни. Местные использовали его как один из выходов, чтобы не пользоваться постоянно только одним, поэтому держали там пост и не давали различным чудищам там селиться, отгоняя их огнеметами и электрическими ловушками. Главная опасность, однако, заключалась в другом – выход одновременно считался самым спокойным и самым опасным. Можно было быть уверенным, выходя с этой стороны, что ни бандиты, ни рейдеры, ни какая другая шваль, кормящаяся вдоль торговых путей за счет слабо охраняемых конвоев и одиночных путников, не устроит на этом пути засаду. С другой стороны, они здесь не нападали только по одной причине – совсем рядом находилось Проклятое поле – место, откуда призраки и приходили чаще всего. Было ли это простой случайностью, или закономерностью как их места природного обитания, никто не знал толком. В основном из-за того, что никто там не старался задерживаться, только вооруженные до зубов конвои, огрызаясь огнем и прячась под броней тяжелых вездеходов, рисковали там пробираться.

Саша не хотел идти этим путем, никогда не любил рисковать, но Гай уговорил его пойти все же этим путем, потому что именно там лежал торговый путь, ведущий к городу, который он называл своим домом. И тем паче, что один из караванщиков продал им карту с указателями мест схронов для караванов, на тот случай, если уже давно ожидаемый Катаклизм все же нагрянет. Саша все еще что-то недовольно бурчал себе под нос, даже уже когда они вышли из города, а наружный часовой, спрятавшийся на первом этаже почти полностью рухнувшего здания, проводил их последним «удачи, мужики».

– Да перестань ты гундеть, – сказал Гай, натягивая на лицо маску респиратора, – все лучше, чем на одном месте сидеть. На открытом месте и дышится легче, не так ли?

– О, да, конечно, – ядовитым голосом согласился Саша, нервозно оглядываясь, – Только недолго. До первых клыков на горле…

Гай заржал как конь, но Саша двинул его кулаком в бок, чтобы успокоился.

– Я знаю, что ты маньяк, но меня с собой не утаскивай, – сказал после этого, – Эта нечисть не хуже нас с тобой все слышит.

– Ладно, успокойся, – Гай снял с пояса пистолет и проверил обойму, после этого взял в руки автомат, – пройдем так, что нас никто и не заметит. Тут вот на карте один тоннель показан, вроде как бывшая канализация, он почти чистый, так что пройдем без особых хлопот. Прямо через все Проклятое поле.

– Прямо через все? – по голосу было заметно, что Саша не поверил ни одному его слову, – И ни один призрак нас не увидит? Что же тогда караванщики там не ходят? Или специально нервы себе щекочут?

– Да я же говорю, – Гай учительствующим тоном повторил свои слова, – бывшая канализация. Тоннель узкий и невысокий, там товары не протащишь, поэтому они им и не пользуются, а вот одиночкам там пробраться вполне можно.

– Аааа… – Саша протянул так, что даже самый толстокожий из всех людей, слабо реагирующих на чужие чувства и переживания, понял бы, что все вышесказанное говорящий считает полным бредом. А вот Гай не понял. Или, по крайней мере, сделал вид, что ничего не понял.

Проклятое поле достаточно сильно выделялось на общем фоне. Развалины крупных городов, мешавшихся друг с другом и с огромными кусками скальных пород в этих местах словно бомбили чем-то невероятно мощным. Оправленные нагромождения камня и бетона сменялись шлаковыми лужами, гладкими как каток. Все это перепахивали громадные воронки, круглые как от снарядов или вытянутые, как от падения метеорита. Наименее худшей вещью здесь была возможность заблудиться среди бессмысленных нагромождений мусора и обломков. Постоянные караваны, регулярно проезжающие через это место, проложили определенный путь, отмеченный накатанной колеей и свидетельствами постоянный боев – опалинами и разбросанными гильзами, а иногда и разбитыми машинами там, где караванщикам не повезло. Радиация и токсичность убивали едва ли не быстрее, чем призраки, обитавшие здесь же. От первого еще можно было спастись, но вот если хозяева этих мест замечали тебя, то уже вряд ли спасешься. Хорошо вооруженный караван еще имел шанс отбиться, выжав из двигателей все, что возможно, но пешеходу точно не уйти. Призраки передвигались практически мгновенно, появляясь в слабом свете ручного фонарика в последнюю секунду, чтобы нанести смертельный удар.

Еще до того, как выйти из бомбоубежища, Гай включил старый, перемотанный изолентой счетчик радиации, выменянный у одного из торговцев на две бляхи с костюма Гая. И уже через несколько метров от входа он начал слабо постукивать, сообщая об изменении радиационного фона.

Саша сверился с показаниями и успокоено кивнул.

– Ничего, еще слабо светит, не должно сильно задеть, – сказал он, глядя на дергающуюся стрелку прибора. Сейчас она показывала минимальный уровень облучения, но с каждым шагом поднималась все выше и выше.

– В тоннель спустимся, там уже этой дряни не будет, – уверенно сказал Гай, через ПНВ разглядывая ближайшие развалины, – и все же, у меня в сумке пара аптечек валяется, там вроде и от облучения что-то есть, надо будет глотнуть.

Убедившись, что ничего опасного поблизости нет, он снял прибор и включил фонарик. Остатки древней мостовой кто-то тщательно выложил мрамором, так, что даже сейчас плиты плотно прижимались друг к другу. Улица шла явно вверх, под углом не меньше тридцати градусов, отчего большая часть мусора сползла вниз, почти к самому выходу из бомбоубежища. В метре от выхода на улицу задрал к небу бампер большой грузовик, на верхушке которого дико таращился пустыми глазницами крупный и зубастый череп. Здесь местные не расчищали ничего, чтобы не было заметно, что место обитаемое, поэтому приходилось идти почти по колено в пыли и пепле. Гай шел впереди с фонариком и шепотом подсказывал Саше, куда идти, чтобы ни обо что не споткнуться. Тот же постоянно сверялся со счетчиком.

– Долго еще? – не выдержав, спросил он, когда свернули в переулок под сломанной аркой. На ее вершине каким-то образом оказался автомобиль без колес, зато со свисавшей из капота паутиной, сухой и ломкой, как солома. Сейчас счетчик работал почти без остановки, долбя по нервам своим бесконечными щелчками.

– Где-то здесь должен быть люк, – Гай крутился на месте, пытаясь найти сие творение рук человеческих, которое давало им надежду уйти отсюда прежде, чем самим начать светится.

В конце концов нашли даже его. За перевернутым мусорным баком люк и нашелся, старый и ржавый, как и должен быть канализационный люк в заброшенном городе. Только когда Гай напрягся, чтобы вытащить его, он неожиданно легко поддался без всякого шума и скрипа. Оказалось, по краям он был тщательно смазан, а снизу даже приварена ручка, чтобы было легче задвинуть его на место.

– Нет, все-таки им пользуются, – довольно сказал Гай и победно взглянул на Сашу. Тот лишь только пожал плечами. Пользуются и пользуются, вот и хорошо. Только вот сам и прыгай туда первым.

Гай спрыгнул. С секунду было все тихо, а потом он заорал оттуда нечеловеческим голосом. Саша так и подпрыгнул на месте, на ходу хватая автомат.

– Гай! Гай! – крикнул он в темный зев тоннеля, одной рукой держа автомат, а второй пытаясь вытащить из разгрузника фонарь. Кнопку кармана заело, и он никак не хотел открываться, – Гай, черт тебя дери! Отзовись!

Снизу послышались какие-то звуки, которые Саша сначала даже не понял. А когда разобрал, то захотел кинуть туда вниз гранату. Внизу в голос ржали. Гай стоял под открытым люком и заходился от смеха.

– Извини… Ты так ждал какой-то гадости, – сказал он сквозь смех, – Я просто не удержался… Уж прости.

Саша спустился следом, от гнева не зная, что сделать сразу. То ли сначала наорать, а потом убить, то ли сначала убить, а потом уж отвести душу. Но увидев улыбающееся лицо Гая, он не выдержал и изменил своему спокойному поведению.

– Кретин! Козел! Дегенерат! Придурок! Сволочь поганая! – орал он, останавливаясь только затем, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, – Остолоп! Олух! Кретин!

– Повторяешься, – заметил Гай, поднимая к глазам счетчик.

– Гранату тебе бы бросить! – продолжал Саша, – Какого черта я с тобой пошел! Легче сразу на кладбище отправится! Что за идиот! Я ведь и пальнуть мог! Дебил побитый! Я же сейчас просто пристрелю тебя!

– Тихо, – Гай резко напрягся, одновременно стягивая со спины автомат.

Саше дважды повторять не пришлось, он сразу же прекратил словоизлияние своих ярких эмоций, достал оружие и прижался к стене, вглядываясь в темноту. Гай остался стоять посреди коридора, только пригнулся. Несколько секунд абсолютной тишины, во время которых они прислушивались к тоннелю. Саша уже даже начал думать, не показалось ли Гаю, как сам услышал звук, который никак не мог быть естественным. Едва слышно, будто под подушкой, кто-то или что-то чуть заметно шлепнуло по влажному и мокрому полу. Потом, словно само испугавшись произведенного шума, все замерло и затихло.

Уже боясь дышать, Саша поправил занемевшую руку и немного сдвинул прицел, чтобы, не дай Бог, не задеть Гая, все так и стоявшего посреди коридора. Он почти полностью перекрывал Саше линию огня, оставляя возможность стрелять только под потолком, у него над плечами. Таки можно было попасть разве в глупого зомби, медленно идущего в полный рост и совершенно не реагирующего на то, что в него целятся. Если же сейчас из темноты выпрыгнет хотя бы немного более умное, то Гаю придется очень плохо без прикрытия. Сожрут его за милую душу, а он тут один останется. А сверху эта гребаная радиация, к которой он даже в неполном рассудке близко подбираться не согласен. Если бы только он подвинулся…

– Гай, – одними губами, почти неслышно, позвал Саша, боясь, что сейчас его голос разлетится по всему тоннелю, – отойди…

Сам Гай, если только Саша правильно понял его реакцию, просто повел плечами и остался на месте, держа автомат во взведенном состоянии. Мысленно выматерившись, Саша продвинулся на несколько сантиметров вдоль стены, чтобы можно было рукой коснуться плеча своего напарника и подвинуть его. Только вот уже на втором шаге он в темноте натолкнулся ногой на какую-то консервную банку, противно задребезжавшую на каменной щебенке, щедро рассыпанной на полу. В ту же секунду Гай включил свет, поняв, что смысла прятаться уже нет. Что-то мелькнуло в нескольких метрах от них, но неясная тень сразу же скрылась за поворотом. Упав на левое колено, Саша попытался прицелиться, но ничего не получилось.

Гай, сказав пару слов на непонятном языке, бросился следом за убегавшим. Тактический фонарик, прикрученный под стволом автомата, шатался на бегу, облизывая стены и отбрасывая совершенно фантастические тени, рождая в человеческом сознании самых кошмарных чудовищ. Саша, бежавший следом за Гаем, даже не отпуская оружие от плеча, не знал даже, куда толком целится. Тоннель был невероятно старый, покрытый плесенью, наростами и уже начавший осыпаться. Каждая куча мусора, каждый отек в таком неровном свете казался чудовищем, вполне достойным пули, но Гай упорно бежал вперед, только шлепая ботинками по лужам зеленевшей гадости.

Очередной поворот окончился обвалом тоннеля. Гай с разбегу чуть в него не врезался, но вовремя притормозил. Запыхавшийся и немного шокированный, он в полном бессилии обводил лучом фонаря обвал, перекрывший дальнейших проход.

– А куда он делся? – спросил он немного обиженным тоном у подошедшего следом Саши. Сам Саша, запыхавшийся и запотевший под тяжелым защитным костюмом, сначала не понял вопроса, а когда разобрал, не понял, про кого Гай говорил.

– Кто? – недоумевая, спросил Саша, поздновато заглядывая за спину. На бегу ни разу не оглянулся, так что даже обыкновенный таракан успел их десять раз сожрать.

– Ну, мужик, какой в свет попал, – Гай сказал это таким тоном, словно было очевидно, а слова Саши его разочаровали.

– Я только тень успел заметить, – Саше стало немного обидно, что он не разглядел, кто же это был, а вот Гай и успел, несмотря на всю свою несобранность.

– Здесь, вот прямо здесь, – Гай ткнул перед собой пальцем в воздух, чуть ли не рыча, – стоял заросший бородой мужик в лохмотьях, увидел свет и стартанул отсюда. И сейчас его нет! Здесь некуда уйти! Только завал! Твою же мать, я этого барахольщика пристрелю! Он мне сказал, что тоннель проходимый!

– Наконец дошло, что мы в тупике, – Саша язвительно кольнул, сложив руки на груди. После этой фразы он еще раз глянул через плечо и замер.

Прямо у него за спиной, на расстоянии вытянутой руки, стоял невероятно старый, заросший длинной и грязной бородой мужик в непонятного цвета лохмотьях. Как он подобрался так близко, никем не замеченный и не издавший ни единого звука, было совершенно непонятно. Только Сашу в этот момент волновало совсем другое. Тоннель узкий и низкий, даже шага в сторону не сделаешь. И чтобы развернуться, ему все же понадобиться какое-то время. А бородачу было достаточно вытянуть руки.

– Гай, – позвал он, не двигаясь. Заодно отметил, что бородач тоже отреагировал. Глаза, чуть блестевшие в полумраке, за одну секунду дернулись в сторону Гая, а потом снова уставились на Сашу. Нехорошо так смотрел, изучающее.

Гай, похоже, уловивший нотки нервозности в голосе Саши, резко развернулся уже держа ствол в боевом положении. Тактический фонарик под пламегасителем вспыхнул слишком ярко для привыкших к темноте глазам, и старик отшатнулся, закрывая лицо высохшими и узловатыми руками. Вполне достаточно, что Саша развернулся, одновременно упав на одно колено и поднимая свое оружие.

– Стой на месте и мы тебя не тронем, – голос Гая прозвучал властно и командно.

Старик же услышав человеческую речь, упал на колени, все еще закрывая лицо руками. Похоже, что он плакал.

– Что за бред? – удивился Гай, – чего это он разрыдался?

– Здесь странного нет, – повторил общеизвестную фразу Саша, поднимаясь и чуть отходя в сторону, – Может, посмотреть поближе?

– А не заразный? – Гай недоверчиво смотрел на трясущегося от рыданий старика, в свете фонаря больше похожего на кучу тряпья, из которой торчат старые кости. Как он до этого так резво бегал, понять было очень проблематично.

– Понятия не имею, – Саша при этом впервые подумал о радиации что-то хорошее. Если бы не она, так и не нацепил бы противогаз. А вот сейчас, ощущая на лице резиновую маску, облегченно вздохнул, понимая, что не вдохнул случаем никакой заразы, – Все равно надо посмотреть.

– Я прикрою, – Гай не был согласен с таким решением, но и возражать особенно не стал, все-таки не отец он ему.

– Дед, с тобой все в порядке? – Саша сделал шаг вперед, не спуская со старика прицела. Перекрестье прицела ровно сидело у того на голове, вселяя немного уверенности. Одно неверное движение и плевать на все – снесет голову по самые плечи, своя безопасность дороже.

Старик никак не отреагировал, поэтому Саша сделал еще один шаг, оказавшись совсем рядом с человеком. Вблизи он выглядел еще хуже, явно многое пережил. И еще более странно выглядело то, что на нем нет даже самых примитивных средств защиты, словно его и не беспокоил повышенный радиационный фон, кислотные испарения и прочие прелести Проклятого поля. Да и как он вообще здесь смог выжить, так что и призраки его достать не смогли.

– Дед, ты вообще откуда? – Саша довольно брезгливо коснулся старика носком ботинка, уже жалея, что не выстрелил сразу. Теперь уже стрелять в безоружного было вроде как не с руки.

Старик поднял взгляд и посмотрел снизу вверх на Сашу. Тот даже передернулся. Взгляд был настолько полон муки, что обжигал даже слегка задев. Но никакой агрессии не читалось при этом, только страшная боль и маленькая искорка надежды, неожиданно загоревшаяся посреди беспросветной тьмы.

– Ты ведь человек? – спросил старик, коряво складывая звуки в слова так, словно он уже давно ни с кем не разговаривал.

Саша кивнул, еще слабо представляя, куда ведет разговор.

– А я сначала не верил, – старик словно и не замечал наведенного ему в лоб ствола, только радостно улыбаясь, – Не верил. А ведь как услышал, так сразу подумал, что люди идут. Шумели больно. Звери совсем не шумят. Совсем. Да…

– Зубы не заговаривай, – стоявший чуть позади Гай вышел вперед и встал лицом к тоннелю, – минуту назад от нас бегал, а сейчас говоришь, что и ничего не знал.

– Не бегал, – старик закачал головой, как в припадке, – боюсь я тоннеля. Не хожу. А сейчас вот вышел.

– Откуда? – Саша ухватился за слова старика, одновременно обложив себя последними словами. Где-то был в тоннеле проход, а он его и не заметил. Все-таки теряет навыки, вот связался с этим шутом гороховым, так все сразу и забыл.

– Призрак! – закричал Гай, не стесняясь.

В дальнем конце тоннеля из мрака словно вырвали кусок, пробив дырку. Сгусток темнее темноты замер на секунду, услышав голос Гая, а потом снова рванулся к людям. Света было слишком мало, чтобы надеяться его убить.

– Вставай дед, – уже не брезгуя, Саша схватил старика за шкирку и поднял на ноги, – Обрадуй меня, откуда ты выскочил?

Старик протянул худую руку и указал прямо на стену. Саша, обернувшись на Гая, истерично палившего в призрака и одного за другим появлявшихся его товарищей, затряс старика как провинившегося котенка.

– Ты что мне лапшу на уши вешаешь! Выход показывай!

– Это и есть выход! – старик чуть не заплакал, приближение призраков пугало его гораздо больше, чем сам Саша, – Это не стена.

– Да? – Саша был одновременно зол и испуган, – Так давай посмотрим!

И с этими словами со всей силы впечатал несчастного старика в то. Что должно было быть проходом, а выглядела как сплошная стена из старого, прогнившего кирпича. К его удивлению, тщедушное тело пролетело сквозь камень, словно его и не существовало. И с той стороны донесся слабый шум упавшего тела и стон старика.

– Гай! – рявкнул Саша, не задумываясь о природе стенки, – В стену, за мной!

Бросив напоследок в противников гранату, Гай кивнул и прыгнул туда, куда ткнул напарник. Удивленный возглас раздался уже за имитацией стены. Кроме того, похоже, он врезался в старика, накрыв его матом. Увернувшись от ближайшего призрака, Саша прыгнул следом.

Гранит реальности

Сознание возвращалось по кускам, нехотя, лениво и обиженно. Первым вернулась боль, причем сразу во всем теле. Болели руки, ноги и спина так, словно в них натыкали иголок, а потом еще облили кислотой. В голове все шло кругом, мысли никак не хотели вязаться друг с другом, разлетаясь во все стороны при попытке собрать их вместе. Мягко сказать, ему было плохо. Гораздо хуже, чем до того момента, как в него воткнули шприц с лошадиной дозой снотворного. Мысленно пообещав себе набить морду тому санитару, Андрей попытался открыть глаза. Первый раз оказался безуспешным, веки были словно налиты свинцом, постоянно сползая вниз.

И все же надо было вставать. Моргая как вытащенный на свет совенок, Андрей с трудом поднялся на кровати, удивленно оглядываясь вокруг. Это явно был тот самый госпиталь, куда он притащился вместе с раненным, только теперь окружение сильно изменилось, причем не в лучшую сторону.

Во-первых, он был здесь единственным живым. Тела еще были, но разорванные, полусъеденные, располосованные длинными когтями. Кровь была повсюду, куда не падал взгляд, даже на невысоком бетонном потолке. Светильники, подвешенные там, по большей части не работали, будучи разбитыми. Только две или три лампочки, забрызганные запекшейся кровью, как-то освещали весь этот кошмар.

Андрей, разглядывая открывшуюся картину, чувствовал, что его сейчас вырвет. К такому разгрому он еще не привык. К горлу подкатил ком, уже готовясь вывалить наружу содержимое желудка, как неожиданно мозг пронзила единственная мысль, напугавшая гораздо больше, чем все эти превращенные в фарш трупы. Он был невооружен! Сейчас это было страшнее всего. Лучше было выйти голым, но с оружием в руках, чем оказаться с пустыми руками, как он сейчас.

Разглядывая свои пустые руки, Андрей заметил, что так и лежал в своей одежде, с него даже ботинки ни кто не подумал снять. Хотя, судя по той суматохе, что творилась в тот момент, санитарам было не до того. Интересно, а того санитара, что его вырубил, тоже вот так прикончили. Мысль почему-то затесалась среди всего остального, игриво подталкивая к действиям. Немного жаль, а то сам бы добрался и убил бы… как-нибудь по-другому.

Разочарованно оглядевшись, Андрей не увидел нигде даже намека на огнестрельное оружие. Только в его соседа по койке кто-то прямо в грудь воткнул скальпель. До этого его кто-то сильно объел, до костей, со все еще болтавшимися на них кусками мышц и мяса. Нет, прикасаться он к нему не будет.

Секунду подумав, Андрей решил, что оружие все же где-то поблизости. Раненных нередко притаскивали сюда в полном обмундировании, на поле боя ничего не бросали. Так что если оружие после этого не выкидывали, в чем Андрей сильно сомневался, то складывали где-то здесь. Вопрос в другом, почему сами погибшие им не воспользовались? Или госпиталь даже не пытались защищать, бросив монстрам на съедение. Тогда грош цена всему этому поселку. И главное, как он сам смог выжить после всего такого? Почему его не трогали?

Мысли тяжелые, неприятные, отдающие трупным запахом, но все равно лезли в голову, стараясь хоть немного прояснить положение. Только от этих вопросов ситуация запутывалась еще больше, нагнетая и так жуткую обстановку. Больше всего на свете сейчас Андрею хотелось иметь в руках что-нибудь потяжелее. К примеру, «Калашников». После нападения десанта на институт всех работников заставили пройти курс КМБ, так что собрать и разобрать этот автомат, а так же с сотни метров попасть в человека для него не составляло труда. Хотя здесь вряд ли резвились люди.

Если рассуждать логически, то оружие, вероятно, хранили где-нибудь отдельно, но рядом. Таскать его за пару километров санитарам, едва успевавшим справляться с потоком раненных, представлялось маловероятным. Поэтому, надо посмотреть здесь. Может, шкаф какой побольше или отдельная коморка с ровными рядами полок, на которых, поблескивая свежей смазкой, разложены винтовки и автоматы, оставленные пациентами госпиталя. Вдохновленный этой мысль, Андрей встал с кровати, шлепнув подошвами по успевшей застыть кровяной луже.

Идти было страшно. Так страшно, что просто хотелось забиться в какой-нибудь уголок и зажмурится, как маленький ребенок. Андрей даже чувствовал испарину на лбу. Страх жуткой смерти, постигшей всех остальных, полностью овладел Андреем. Слабый свет от двух лампочек, все еще болтавшихся под потолком, не освещал и четверти помещения, выхватывая только отдельные куски картины. Казалось, из любого угла могла появиться опасность, от любой тени могло отделится вполне живое и враждебное существо, достаточно только зазеваться.

А у него не было даже фонарика. Разгрузник, как и автомат и пояс с пистолетами, с него сняли санитары, укладывая на кровать. А вот куда унесли, он точно не знал. И сколько до него идти, тоже было непонятно.

Засмотревшись на особенно темны угол, в котором Андрей на секунду заметил какое-то движение, не заметил оторванной руки, до сих пор сжимавшей пистолет. Нога опустилась прямо на нее, не нашла точки опоры, и на следующем шаге он упал. С грохотом свалившись на бетонный, оббитый пол, покрытый кровью и пылью, ему оставалось только надеяться, что в этот момент на него никто не выпрыгнет.

Никто не прыгнул, даже ни один из трупов не поднялся, как в старых фильмах ужасов, и не попытался его съесть. Поэтому он просто некоторое время лежал, прислушиваясь к собственным ощущениям. От страха сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Он упал. Поскользнулся, как последний дурак. А вот если сейчас за ним кто-нибудь охотился? Тут же бы и сцапал, пока он валяется, как перевернутая на спину черепаха, глупый и беззащитный. Хотя, подожди. Рука… Пистолет!

Вставать Андрею не хотелось. Почему-то казалось, что лежа он менее заметен. Так ползком немного сдвинулся назад, сумев дотянуться до оружия. Прежний владелец вцепился в оружие мертвой хваткой, не желая отпускать даже после смерти. Пришлось подтянуть всю руку и отгибать пальцы по одному. Занятие, от которого Андрея чуть не вырвало, но которое необходимо было довести до конца. Вырвав, наконец, пистолет из мертвой хватки, Андрей взял приятно тяжелую рукоять в правую руку. Уже одно присутствие оружия придало ему немного уверенности.

Пистолет был неизвестной модели, большой, но очень удобный, приятно вписывающийся в руку, даже с зажимами для крепления на руке. Только вот этих самых креплений у Андрея не было. Повертев его так и эдак, он нашел кнопку, нажатие которой выбрасывало обойму. Длинный железный прямоугольник выскочил, как только раздался щелчок. Посмотрев на него, Андрей сквозь зубы выматерился. Зарядов не было. Ни одного заряда в обойме, только застрявшая гильза последнего, защемившая пружину. Парень наверное, так и щелкал курком, когда его убили, не успев сменить магазин. Положив уже ненужное оружие на пол, Андрей собрался с духом и снова встал.

– Нет, и здесь нет. Снова нет… Почему нет? – слова появились сразу, без малейшего предупреждения в виде звуков ходьбы или бурчания. Они даже не долетели, а именно появились, словно возникли в ушах.

Андрей, мысленно порадовавшись, что не стал вставать, снова поднял пистолет. Если друг, то хорошо, а если враг, то удар рукояткой пистолета все же будет сильнее, чем просто кулаком. Заметив движение в дальнем конце помещения, он неловко перекатился за укрытие, тело солдата, скрюченное в предсмертной муке. Все же лучше, чем ничего, да и из зоны света вышел. Теперь оставалось только дожидаться, пока тот, второй, кто есть в этом помещении, выйдет на свет, а там уж и посмотреть, нападать первым, или попробовать вступить в переговоры.

Андрей улыбнулся сам себе. Уже не в первый раз подмечает, что подсознательно записывает незнакомцев во враги. Так ему просто спокойнее становится. Ломает его этот мир. Медленно, постепенно, но ломает, изменяет под себя, затачивая как очередного убийцу, психа, не доверяющего даже собственной тени. А как же иначе, по-другому так просто не выживешь. Вот эти, в поселке, они вроде нормальнее выглядели. Рядом люди, свет, относительная безопасность. Можно остаться человеком, даже, если совсем развезло, можно даже помечтать. Только на что им это все? Все равно пришло безумие из-за стены, и поглотило это все, без остатка, сожрало, подмяло под себя, изуродовало и исковеркало. Нет в этом мире ничего светлого, а что осталось, то должно исчезнуть.

Андрей дернулся, услышав грохот. Ведь ничего не было, только пустая комната с трупами. Чтобы удостоверится, он выглянул из-за тела, держа пистолет по привычке, с пальцем на курке.

Пустая комната, едва освещенная висевшей, тускло мигавшей лампочкой. Из всей компании – только трупы, раскиданные по полу, целиком и частями. И все же он тут не один. Тело, животом лежавшее на металлическом столе, на каких раскладывали хирургические инструменты, приподнялось в воздух, а потом отлетело в сторону, словно от сильного толчка. Малопонятное бурчание прервалось новым шумом – кто-то или что-то, совершенно невидимое, разносило содержимое железного шкафа в углу. Андрей обиженно поджал губы – во все стороны летели автоматы и винтовки. До этого шкафа он доползти не успел, поскользнулся. А теперь между ним и содержимым этого шкафа что-то невидимое и наверняка разозленное – бурчание, немного напоминающее человеческую речь, звучало неприятно и злобно. Остается только надеяться, что вот его и не заметят, просто пройдут дальше, что бы это ни было.

Бетонный пол противно заскрипел, когда это невидимое наступило в лужу крови. След был похож на человеческий, как от голой ступни, но только совсем немного. Пальцы были гораздо длиннее, с узкими, вытянутыми когтями на концах, прочертивших в бетоне узкие и неглубокие бороздки.

– А это что? – скрипучий голос, прозвучавший неожиданно резко и четко, раздался прямо над самой головой.

Тело, за которым Андрей прятался, отлетело в сторону, выбитое непонятной силой, и ударилось об стену, хрустнув костями. Он вскочил, но что-то ударило его в грудь, свалив с ног. Единственное, что было у него в руках – разряженный пистолет, который он выставил перед собой. Что-то надвигалось прямо на него, почти невидимое, едва осязаемое, но настолько жестокое, что это ощущалось даже в воздухе. Непонятно как, но этот пистолет выстрелил. И пуля, выпущенная им, не пропала даром. Крик боли разодрал воздух, когда она попала во врага. Боль заставила его скинуть маску невидимости, показать себя.

Совершенно чужое, полная противоположность человеку, существо с ненавистью смотрела на человека, пытаясь зажать все расширяющуюся дыру в груди. Маленькие красные глазки с удивлением и злобой сверлили лицо Андрея взглядом, словно стараясь увидеть что-то большее, чем выражение отвращения и страха.

Не опуская оружия, Андрей удивленно смотрел как монстр постепенно растворяется в воздухе.

* * *

Пол за голограммой стены оказался немного ниже, чем в тоннеле, но Саша кое-как сумел сдержать равновесие, хотя ногой все же сильно ударился, даже захромал первые несколько секунд.

Они оказались в небольшом, метров восемь, проходе, отделявшим дверь убежища от канализационной системы. Старый, с облетевшей со стен плиткой, он все же выглядел обжитым, хотя бы потому, что все лампы на потолке работали. А у Саши уже давно выработалась реакция на свет – где свет, там и люди, там и жизнь.

Гай уже был у мощной двери с гермозатвором, сейчас немного приоткрытой. Толстая, сделанная из огромного куска стали, настолько тяжелая, что даже отъезжавшая в сторону на небольших рельсах, чтобы не сорваться под собственным весом с петель, она послужит достаточным препятствием даже для призраков. Саша с надеждой глянул на нее, а потом обернулся. Как раз вовремя, чтобы увернуться от вытянутой руки призрака, почти коснувшейся его. Монстры не спешили отпускать добычу, так неразумно пришедшей едва ли не в самое логово.

Над ухом просвистело несколько пуль, и призрак с злобным визгом отступил в темноту, залечивать раны. Несколько мощных светильников в этом коридоре сейчас были включены на полную, давая достаточно света, чтобы ранить это существо.

Поскальзываясь на скрежетавших под ногами обломках, Саша добежал до Гая и нырнул в проход. Гай отступил спиной вперед, постреливая одиночными через коридор – там бесновались призраки, пытаясь добраться до людей прежде, чем они спрячутся за толщей железа.

Не успели. Как только Гай перетупил порог, старик нажал на кнопку – и дверь почти без скрипа закрылась, намертво отрезав троих людей от всего остального мира.

– Неплохо, – одобрил Гай, рассматривая, как закрываются один за другим запоры, – Сам собирал?

Вопрос глупый, просто чтобы старик хоть что-нибудь сказал, а не молчал все время, как до этого в тоннеле. Хозяин, потирая отбитую скулу, тоненько засмеялся.

– Конечно, сам, только и развлекаюсь, что строю по выходным подземные научно-исследовательские центры, – выговорил он без запинки, выжидательно глядя на друзей. Если он хотел удивить их, то добился этого. Наверное, он настолько одурел в этом одиночестве, что ему было совершенно плевать, насколько важна подобная информация и что можно за нее получить. Зато это поняли Гай и Саша. Работающих центр с достаточно серьезной технологией – либо он очень важен, либо тут уже все давно вышло из строя.

– Как ты сказал? – переспросил Гай, меняя обойму в автомате, – Исследовательский центр?

– Так точно, – старик пытался по военному вытянуться, но у него ничего не получилось, – По разработке новых военных технологий имени его Величества Хараха Третьего, короля Марфарии, – с этими словами он ткнул костлявым пальцем в запыленный портрет над гермозатвором. На картине художник довольно реалистично изобразил усастого мордатого человека с моноклем в правом глазу, с непререкаемо наглым и самодовольным видом.

– Похоже, этот парень знал, как надо строить подземелья, – Гай смотрел на портрет как на что-то совсем обычное, чем чрезвычайно разочаровал старика. Тот, наверное, думал, что оба приятеля впадут в экстаз при виде старого куска холста с изображением очередной коронованной особы, а их равнодушие его окончательно выбило из колеи. Поглядывая на них как на каких-то еретиков, старик решил, что пора и самому представится.

– Мы ведь так и не познакомились, – сказал он, нервно дергая руками и краснея. Это было скорее от смущения, чем от возмущения, просто отвык разговаривать с людьми, да и друзья особой тактичностью тоже не блистали.

– Да, конечно, – согласился Саша, представившись сначала сам, а потом представив Гая, закончив словами, – Очень любезно с вашей стороны, что согласились нас принять у себя.

– Очень приятно, – сказал старик, сразу потеплев, – Я Эдивар Массалой Периар, старший ученый сектора, хотя кому теперь это интересно… – подобная мысль его жутко расстраивала, что Саша заметил и не преминул выразить свою глубочайшую заинтересованность. Не столько из-за настоящего интереса, сколько из желания хоть как-то отблагодарить человека, без которого они бы точно погибли. Подумав об этом, он бросил испепеляющий взгляд на Гая. Во многом благодаря ему так все и обернулось.

Гай, будучи не столь вежливым и привыкшим больше к стрельбе, чем к разговорам, просто пожал руку, дружелюбно улыбнувшись. Старик, придя немного в более положительное настроение, убедившись, что те, кого он привел, способны понять торжество науки, во всяком случае, один из них точно был на такое способен, повел им показывать комплекс, в котором жил.

– Я, получается, единственный выживший из всего персонала, – рассказывал он трагическим голосом, когда они раздевались в предбаннике. Таково было одно из постановлений службы безопасности. Хотя сама служба давно кануло в небытие, старик продолжал выполнять их требования. Он даже заставил друзей снять защитные костюмы. Оружие оставлять здесь они категорически отказались, на что Эдивар смотрел как на кощунство, но все же промолчал.

– Как давно это было? – спросил Гай, только сейчас задумавшись, сколько же старику лет. На вид ему было около восьмидесяти, но в полубезумных глазах читался гораздо больший возраст.

– Не помню, – старик пожал плечами, – неожиданно заметив что-то очень интересное у себя под ногами, – сперва пытался считать, а потом сбился, когда через тысячу перевалил. Под землей если за временем не следить, очень быстро его теряешь, уползает оно как-то, особенно, когда последние часы встают.

– Тысячу чего? – осторожно спросил Саша, не веря своим ушам.

– Как чего? – удивился Эдивар, – циклов, конечно же.

– Ясно, – Саша сделал умный вид, хотя на самом деле ничего не понял, слово «цикл» имело дня него не больший смысл, чем, к примеру «абракадарбара» какая-нибудь, потому что у каждого были свои взгляды на время. Кто-то их считал когда-то восходами и заходами, кто-то сезонами сухой или дождливой погоды, иногда доходили даже до метрических систем, чтобы определить время, так что старик все равно не сказал ничего толкового.

– Это слишком много для человеческой жизни, – кивнул старик, явно разочарованный отсутствием удивления на лицах товарищей, подобранных им в тоннеле, – но за время своего вынужденного заключения я нашел этому вполне логическое объяснение…

Пока они разговаривали, то успели пройти почти полностью заброшенную жилую часть комплекса, впечатлившую своими размерами. Гай, не участвовавший в разговоре, успел насчитать больше полусотни дверей только с одной стороны коридора. А коридоры отходили в разные стороны, и там тоже были заметны двери, застенки и даже места для отдыха. Только сейчас все находилось в страшном запустении и запылении. Большая часть дверей была закрыта на замки или вовсе опечатана, но все покрывал едва ли не метровый слой пыли, штукатурка на потолке поблекла и уже отваливалась большими кусками, падая на растрескавшееся напольное покрытие, ни один из светильников не работал, давно перегоревшие и покрытые толстым слоем все той же пыли, трещинами, а некоторые даже местами перегорели. Старик уверенно вел их, освещая всем дорогу маленьким ручным фонариком.

– Вас что, эвакуировать пытались? – удивился Гай, разглядывая в свете фонаря аккуратную печать на одной из дверей, попытался сковырнуть пальцем, но та осталась как влитая,

– Нет, это я сам, – улыбнулся старик, чуть ли не ностальгически разглядывая дверной проем, – после того, как успокоился. Думал тогда еще, что смогу выжить, что все наладится, придут спасатели и я смогу вернуться к своей прежней жизни. Только уже позже понял, что и спасать-то некому.

– Так, – вмешался Саша, боясь нового потока воспоминаний, – вернемся к теме. Почему же вы прожили так долго?

– Фторесцирующее излучение, – без запинки отметил старик, – Это система направленных узконаправленных лучей, основанных на принципе кристаллических волнений… – заметив на лице Саши все более проступающие черты культурного и информационного шока, старик замялся и ушел от научных терминов, – Смысл в том, что излучение должно было влиять на клетки солдат противника, вызывая необратимую реакцию резкого упрощения.

– Упрощения? – Гай удивился, не поняв смысла, заключенного в этих словах.

– Разделения на все более простые частицы, до тех пор, пока делится будет уже не на что, – старик сказал это так, словно говорил о резке колбасы. А вот друзей чуть не подкосило, когда до них дошел смысл фразы, сказанной этим ученым. Перед глазами стояли ровные ряды солдат, под воздействием мощной установки, непонятно почему в их сознании представившейся как огромная антенна, постепенно тающих в однообразное желе, в котором плавала униформа и оружие.

– Вы… – теперь в голосе Гая звучало очень плохо скрываемое отвращение, – Вы разрабатывали такое? Как… Как вы вообще могли…

– На войне все средства хороши, – старик не хотел спорить, но интонации голоса Гая его, по ходу, сильно напугали, – Мы не думали, что придется его использовать. Думали, что враг просто испугается подобной мощи.

– Да смысл не в том, испугался бы или нет, – возмутился Гай, – а в том, что вы только допускали возможность его применения! А если бы он не испугался, хватило бы у вас духу использовать его? Это даже страшнее ядерного оружия, То хотя бы можно взорвать где-нибудь в пустыне, чтобы его показать! А это только на живом примере!

– Гай, успокойся, – вмешался Саша, чувствуя, как его спутник распаляется, – это дела давно минувших дней, не о чем сейчас спорить. Лучше скажите, как же это излучение продлило вам жизнь и куда вы нас ведете? – обратился он потом к старику.

Старик как раз достал откуда-то из складок своего тряпья карточку и вставил ее в замок. Дверь рядом со скрипом отъехала в сторону, а внутри загорелась лампочка аварийного освещения лифта. Сама кабинка так и оставила на своих стенах следы крови, которые пытались отмыть, но явно безуспешно.

– Насчет излучения, – старик почавкал губами, постреливая глазами в сторону надувшегося Гая. Тот глядел волком, но молчал, – В общем, когда все произошло, в самом разгаре был очередной эксперимент с излучением. И что-то пошло не так. Я так и не смог повторить этот процесс лабораторно. Каким-то образом, полярность полей даже не то, что сменилась на противоположную, а словно повернулась в сторону, – вид, что Саша не понимает, он попытался объяснить попроще, – Представьте, что есть магнит, а него два полюса – условно плюс и минус. Плюс минус отталкивает, они противоположны. Так и с полярностью полей. А в тот момент это был не плюс или минус, а какое-то среднее значение, притягивающее как плюс, так и минус.

Лифт мерно заскрежетал, опускаясь вниз. Саша мысленно отметил, что у лифта только дверь железная, все остальное стекло, кое-где уже треснувшее, значит, защитой от пуль не будет, могут обстрелять с любой стороны.

– Как бы это не произошло, это факт. И именно так меня и облучило. Реакция организма потрясающая – клеточные структуры не распадаются, а произвольно модифицируются, в соответствии с нуждами самого носителя. А основным инстинктом любого живого существа является выживание. Клетки разучились стареть, дойдя до определенного минимума, – с этими словами облученный провел рукой по бороде, они поддерживают эту стадию. Есть и другие эффекты – волосы и ногти тоже отрастают только до определенного размера, дальше развитие отсутствует, но стоит мне сбрить бороду, как она начинает расти снова.

– Так вы что, бессмертны? – поразился Гай, отвлекшись от разглядывания трещин на стекле. Лифт начал скрипеть сильнее, но старик даже головы не повернул. Посчитав. Что такое бывает каждый раз, друзья тоже не стали реагировать, хотя немного напряглись, не зная, чего ждать.

– Не думаю, – покачал головой старик, – скорее, дело будет идти до предела прочности организма, но когда этот предел наступит, судить можно только экспериментальным путем. Кстати, здесь все и произошло.

Лифт проезжал мимо лабораторий в несколько этажей высотой, выглядевших так, словно там шел ожесточенный бой. Даже стены обгорели и пошли волнами. Местами тяжелые металлические плиты, служившие покрытием, раскололись от жара и лежали кучами на полу. Сами же приборы, аппараты и многочисленные мостики, подвешенные на разных уровнях, обгорели до невозможности. Часть просто спеклась в малопонятные куски металла, окончательно утратив форму.

– Что здесь произошло? – удивился Гай, – Как после ядерного взрыва.

– Ты видел ядерный взрыв? – удивился Саша, узнав новый факт из биографии своего попутчика, – Не рассказывал.

– Ничего особенно, – пожал Гай плечами, прикрыв глаза, – Так, короткосрочная рекламная акция фирмы «Ад Корпорейшн» с последующими предъявлениями прав на торговые площади. Быстро, мерзко и противно. Тогда взорвали водородную, мегатонн на пять. Погибло много хороших парней, а какая-то гнида с офицерскими личками получила медаль за успешную операцию.

– Здесь была лаборатория по изучению этого излучения, – включился старик, обидевшись, что не он в самом центре внимания, – Как видите, побочные реакции оказали истинно разрушительное воздействие.

– Кто еще уцелел? – спросил Саша, отметив, что лифт и не думает здесь задерживаться, а идет дальше вниз.

– В лабораториях кроме меня не выжил никто после того, как реакция пошла не по запланированной схеме, – сказал старик, – в жилых помещениях вроде кто-то еще уцелел, правда, не в том корпусе, который мы проходили, но я так и не смог до них добраться. Когда смог запустить резервный генератор, стуки уже прекратились.

– А где тела? Неужели сами сгнили?

– Конечно нет, – как-то жутко улыбнулся старик давая очередной повод убедится в том, что у него не все дома, – Я не мог их так просто оставить, слишком многих я знал лично, почти все были моими хорошими друзьями. Да и из санитарных нор этого делать не стоило. Я их похоронил… Хотите, покажу?

У Гая на лице ярко мелькнуло отвращение, но Саща, на которого старик внимательно и вполне серьезно смотрел, допустить такого проявления эмоций не мог себе позволить. Просто покачал в знак отказа головой.

– Не сейчас, слишком много других дел, – попытался как можно вежливее он отказаться, не представляя, как человек, проведший кучу времени в одиночестве, отреагирует на это. Может, согласится, а может случиться и так, что обидится и бросится в атаку. Как в невероятно древних записях с фильмами ужасов. Достанет из-за спины гигантскую бензопилу, нацепит маску и понесется резать все, что движется. Или не бензопилу, а кусок деревяшки со странным названием «бейсбольная бита». Так она называлась, наверное, потому что удар был «бейсбол» – с плеча прямо по голове, сильно и сокрушительно. Практически все так делали. Один мастер дома выстругал такую из куска пластики, для веса обмотав толстой проволокой. Ничего так оружие получилось, хотя сам Саша никогда не был любителем холодного оружия. Это к другим мастерам надо было обращаться, не перевелись еще такие.

Тем временем лифт пересек уже пятый уровень, пострадавший от чего-то другого – перекрытия почти полностью рухнули, стены осыпались и в широкие трещины капала вода. Лифтовая шахта здесь вообще почти развалилась, трос качался во все стороны, сама кабина тоже неприятно шаталась. Было, мягко сказать, неприятно на душе. Поэтому, когда лифт остановился на шестом уровне, Саша, как и Гай, вздохнули с заметным облегчением, что все это закончилось.

– Пройдемте, там я и устроился, – сказал старик, призывно махнув рукой, – Там совсем безопасно. Вроде лаборатории, но мне больше и не нужно. Если бы не работа, то уже давно бы с ума сошел.

На этом уровне архитектор убежища… Хотя нет, убежищем это уже никак не назовешь, Саша, скорее бы назвал бы такое подземным заводом или лабораторией, одни только размеры огромных помещений поражают воображение. Как представишь, сколько сил ушло на все это, на то, чтобы вырыть и обустроить этот огромный комплекс, невольно испытываешь уважение к его создателям. Так вот, на этом уровне располагались какие-то технические помещения, даже скорее вспомогательные, больно просто выглядели панели и пульты управлений. А может, такое ощущение от того, что все давным-давно обесточено и превратилось в самый обыкновенный хлам.

Старик провел их немного по коридору, а потом остановился у единственной железной двери на всем его протяжении. Рядом даже была стойка для часового, рядом с которой прямо на стене что-то написано. Буквы немного смахивали на латинские, но слова из них складывались совершенно нечитаемые.

Эдивар все той же ключ-картой отпер замок и пригласил всех зайти. Внутри, как не удивительно, был электрический свет, довольно тепло и почти чисто, если не считать раскиданных по полу скомканных и разорванных листов бумаги. Ученый обжил сразу несколько смежных комнат, обставив их единственным доступным ему способом – нагрузив во все углы самых различных приборов. В воздухе стоял довольно явственный запах ацетона, а так же раздавалось постоянное щелканье, тиканье и попискивание от различных счетчиков и указателей. В самом деле, работа была для этого человека единственной вещью, которая не позволяла ему забыть, что он все же разумное существо. Усаживаясь на краешек свободного от папок с записями стула, Саша вспомнил зомби, которые иногда встречались на пустошах. Зомби их кличут по привычке, хотя на самом деле природа происхождения этих существ совсем другая. Это самые обычные живые существа, а не восставшие трупы, только в результате постоянной и жуткой борьбы за выживание внутри человека иногда что-то ломается, вроде как душа исчезает. Или забивается в самый дальний уголок, откуда ее уже не достать. И разумное, доброе и умное существо превращается в жуткую тварь, ведомую только инстинктами. Изменения могут зайти так далеко, что проявятся даже физически – когти, длинные зубы, рост волос по всему телу, иногда даже изменения зрачков. Каждому свое, в общем. Только смысл тут во всем один – они забыли, что значит быть человеком.

А вот этот ученый, пусть немного и съехал по фазе, но все же помнит, что такое человек, и чем он выше тех созданий, что бродят по развалинам.

– Знаешь, вот скажи мне, – спросил Гай сразу, как только они зашли, – Как из такой бетонной могилы можно услышать то, что творится наверху?

– Жучки, – просто ответил ученый, махнув рукой в сторону небольшой, ярко-желтой коробки, почти погребенной под слоем листов и записей, – все сигналы передаются на один приемник, он в соседней комнате. Я его слушаю, когда устаю от работы. Хоть и впечатляют результаты, но нельзя все время так проводить, еще быстрее с ума сойти можно.

– Не верится мне во все это, – сказал Гай, достав коробку и начав в ней рыться. Один жучок он бросил Гаю. Маленький, черненький, больше похожий на каплю, чем на подслушивающее устройство. Неудивительно, что они их не заметили. Только если знать, что и где искать, и то, наверное, придется все стены буквально облизывать.

– А зачем ты их ставил? – продолжил допрос Гай, явно куда-то клоня. Саша почувствовал себя при этом дураком, потому что не видел, куда тот клонит. А у Гая, при всем его идиотизме, соображалка иногда очень даже неплохо работает.

– Так твари ползают, – обыденным тоном сказал бывший ученый, – а у меня здесь не то, что оружия нет, так и даже батарейки для фонарика найти хорошие не могу.

– Неужели? – притворно удивился Гай, бросив при этом взгляд на запертую дверь, словно ожидал, что оттуда может кто-нибудь прийти, – А зачем ты тогда по тоннелям канализационным шляешься?

– Так говорю же, услышал вас, как бегаете и стреляете, так и подумал, что пришли же все-таки и сюда люди, – старик развел руками, обижаясь на то, что все приходтся повторять дважлы.

– Эту басню я уже слышал, – Гай вытащил из заднего кармана маленький, почти дамский револьвер, которые люди с опытом называли иронически «последним приветом», и приставил к великоумной голове старика, – ты ведь был там, в тоннеле, еще до того, как мы принялись бегать. Даже еще до того, как мы вообще спустились в него. Я видел тебя там! И ты тоже меня видел. И сразу же рванул, как только попал в луч света. Поэтому уже мы и побежали, чтобы тебя догнать! Или ты думаешь, у нас развлечение такое, носится сломя голову по заброшенным тоннелям, в которых полно радиации?

– Нет, это был не я – отрицательно покачал головой старик, но сильно старался не дергать, мешал приставленный к виску револьвер, что заметно его нервировало.

– А что же это такое было? Святой Клаус с новогодним подарками специально ждал так очередного Нового года? Или решил меня с другом заранее поздравить, типа потом возни меньше будет?

– Это такое чудище! – попытался объяснить старик, хотя и давалось ему с трудом, – оно копирует увиденные живые существа, чтобы охотится или пугать.

Саша почувствовал, как к горлу подкатил ком. Значит они оба наперегонки побежали прямо в расставленную ловушку, даже не подумав об этом. И монстра, скорее всего, спугнули призраки, они ведь появились меньше, чем через три минуты, после того, как Гай подбежал к тупику. И если бы не старик, то жрали бы их сейчас в любом случае. Или же уже бы поели, а теперь бы выковыривали между зубов остатки мяса. Нет, если еще вернемся в тот поселок, то непременно надо найти того торговца, что продал Гаю такую фальшивую карту. Найти и убить как-нибудь особенно жестоко. Например, самого отправить по этому маршруту. Власти поселка, думается, особенно против не будут, в таких метах редко когда защищают обманщиков от самосуда. От торговцев напрямую зависит, насколько часто поселение посещают караваны из других мест. А от этого зависит само существование поселка. И достаточно пойти слуху, что в каком-то месте решили, что они умнее всех остальных, то число прибывающих туда продуктов резко сократится, а то и вообще сведется к нулю. Хотя может быть и так, что несколько других городов посильнее могут объединиться и устроить всем остальным показательный пример – выжгут наглецов дотла и перебьют все живое, выскакивающее из пламени, от человека до крысы.

– Так что с этим хамелеоном-переростком, – спросил уже Саша, жестом предложив Гаю убрать от старика пистолет. Тот поглядел на Сашу, а потом показал ему чрезвычайно выразительный жест, сложенный из трех пальцев.

– Не знаю про них ничего толком, один раз видел в коридоре, другом моим старым прикинулся, все звал куда-то. А когда я уйти попытался, то он и кинулся. На обезьян похожи, только лысые и синюшные все.

– Погоди, – неожиданно отступил Гай и увел у него со лба пистолет, – Так они что, и сюда пролезают? Прямо в этот чертов бункер?

– Да, он же во многих местах разваливается, – кивнул старик, – а кое-куда я уже и не ходок, заражено там все, только успевай дозу снимать. А аптечек у меня уже почти и не осталось.

– Ладно, – примирительно сказал Саша, – с этим мы разобрались. И Гай, перестань ты уж на него оружие наводить. Если бы что плохое задумал, то уже бы десять раз бы нас убил, пока мы как дураки по тоннелю носились.

– И опять ты прав, – согласился Гай, – какой только нечисти нет на свете. А я уж и всерьез подумал, что там в тоннеле живой человек был. Такой бы уж лет сто назад огреб бы там радиации так, что на молекулы бы разложился.

Он убрал пистолет, но, как Саша заметил, клапан на кобуре не закрыл. Значит, рассчитывал на то, что им еще придется воспользоваться, сделал так, что вытащить можно буквально за секунду. При этом еще Саша и сам пожалел, что не может также. С его длинноствольным револьвером, длиной почти в локоть, на такое можно даже и не рассчитывать. И ведь даже ничего лучше выменять не удалось, только еды и воды прибрали немного перед самым уходом. А теперь еще и сюда занесло.

– Слушай, старик, – обратился Гай к ученому, – а здесь другой выход есть?

– В смысле, другой? – тот то ли не понял, то ли не захотел понимать, так по интонации сразу и не скажешь.

– Ну, не тот, через который мы прошли, а тот, о котором ты сам знаешь, знаешь, что он действующий и не выводит сразу в какое-нибудь болото с трясиной, и о котором ты нам еще не рассказал, – Саша детально изложил свои надежды, честно глядя на хозяина, – А то боюсь я, что выдем мы обратно в канализацию, и огребем там одного дела столько, что на все эти дренажи за свою жизнь никогда и не видели.

– Есть такой, – почавкав губами и немного подумав, сказал старик, заметно занервничав, – Но я им сам никогда не пользовался, поэтому не ведую, что там такое. Но точно знаю, что там ничего хорошего.

– Ну все, Саша, мы приехали, – развел руками Гай, – тушим свет и сливаем воду. Сверху ничего хорошего. Не дай Боже, там еще руины зараженные или даже вообще мертвый мир без солнца, как в страшных сказках. Как мы только сюда попали!

– Хватит поясничать, – не выдержал Саша, – нам ведь выбираться еще отсюда.

– Молчу, тих как задушенная жаба, – напарник сделал страшное лицо и откинулся на спинку стула.

Старик после этих слов повернулся к Саше, словно спрашивая разрешения продолжить. Саша при этом почувствовал себя неприятно. Все же они здесь гости, как-никак, а ведут себя как узурпаторы. Обыкновенные, блин, бандиты. Его даже передернуло, как он представил, во что он может превратиться, если продолжится эта гулянка по пустошам без всякой цели. Надо добираться до родины Гая и там устраиваться на постоянную работу, а то так ведь и на самом деле крышу сорвет.

– Нам только выйти отсюда, – сказал он уже более тихим тоном, как можно спокойнее, – И мы вас больше не побеспокоим.

– Как раз наоборот, – удивился старик, – вы меня совсем не беспокоите, наоборот, я очень рад вашему появлению. Вы первые люди с того, момента, как все произошло, которых я вижу живыми. Монстры несколько раз оставляли в коридорах обглоданные костяки, очень похожие на человеческие, но я слабо разбираюсь в антропологии, поэтому не могу сказать с большой уверенностью. Так что я был бы очень рад пообщаться с вами, показать результаты своих исследований. Я ведь узнал так много нового, возможно, даже очень ценного, только вот некому мне показывать свои результаты. Не мутантам же хвастать ими, – он слабо улыбнулся, а потом заторопился куда-то, – Конечно, исследования. Вы должны это видеть.

Ни Саше, ни Гаю эти исследования особенно интересны не были, но из вежливого любопытства они все же согласились пройти, тем более, что это все равно было в соседней комнате. Там все было уставлено какими-то жуткими приборами, невольно вызывающие все возрастающее чувство уважения к этому немного чокнутому старику, если он и в самом деле мог ориентироваться в той куче цифр и данных, которые они постоянно обрабатывали или выдавали как законченный результат. На корпусах многих из них были заметны помятости, подпалины или даже вообще дырки, старик явно собирал их со всего бункера, тащил все, что хоть еще немного работало. Электричество, как он сам сказал, бралось из ядерного реактора на самом нижнем уровне. Тот уже давно дал течь, поэтому туда даже монстры не спускались. Заодно он и заметно сбавил мощности, едва хватало даже на обеспечение аварийных систем, а так же систем жизнеобеспечения. Единственная уцелевшая гидропонная ферма, до которой старик мог добраться живым, была в нескольких коридорах отсюда и уровнем ниже. А вот с вычислительным центром, обрабатывающим все сведения, повезло больше, он находился на этом же уровне, и его почти не задело в момент катаклизма, поэтому как ученый, старик гонял его постоянно, решая самые замысловатые задачи.

– А как это было? – задал зудящий уже давно вопрос Гай, с вежливым интересом рассматривая таблицу математических уравнений, которые, по горделивым высказывания старика, не мог решить целый институт, а вот он справился в одиночку.

– Что было? Подсчет уравнений? – не понял старик, – Это оказалось даже проще, чем представлялось. Надо решать с четвертого неизвестного…

– Нет, я не про это, – Гай отложил распечатку с решенными уравнениями, которые в любом другом бы случае принесли бы решившему их премию по математике, но здесь бывшие лишь пустой тратой бумаги, – Я про катаклизм. Как это было с вашей стороны? Что вы видели?

Старик словно лбом об стену хлопнулся. Сразу посуровел, и куда-то исчезла наивная, почти детская улыбка человека, радующегося разговору. Голос стал словно надломанным и хриплым. Ему было очень больно вспоминать.

– Я боялся, что вы зададите этот вопрос… И надеялся на это тоже. Нельзя это только одному в душе носить. Очень страшно было. Не знаю, может вам и не стоит знать… Хотя, почему бы и нет… Вы, наверное, даже не знаете, где сейчас находитесь. И не поймете половины. Ну ладно…

Он смахнул листы с уравнениями на пол, как ничего не значащую бумагу и сел на освободившееся место. Нервно сплетя пальцы и держа их между коленей, он глубоко вздохнул и начал свой рассказ.

* * *

– Держите его! Да крепче же, он вырывается! Черт возьми, он же мне сейчас челюсть сломает. Етить вашу в душу!

– Держу! Черт, вот ведь вштырило парня! Что там такое?! Мля!!!

– Здесь я, сейчас. Руку крепче, он шприц нахрен вырвет! Твою мать! Ему в руку колоть, а не мне!

– Да успокойте же его! Сейчас ведь убивать начнет! Какого черта?!

– Отцепляйте его, быстрее! Да оттащите же его кто-нибудь! Он сейчас его задушит!

– А ведь на вид не сильный, а так дерется, с пятью кубками в венах…

Голоса становились все сильнее, вбиваясь в голову как клинья, мешая мыслям, носившимся в голове с такой скоростью, что как-то выбрать из них хоть одну и понять, про что же она, совершенно не получалось. Только вся эта мешанина постепенно отступала, а окружающий мир давил все сильнее, возвращая в ту реальность, откуда, казалось, безвозвратно выпал.

Когда картинка постепенно прояснилась, и глаза стали видеть то, что вокруг, а не какие-то хаотические разводы, вылетавшие из мыслей в голове, Андрей понял, что сидит в постели, обеими руками вцепившись в горло врачу, так что тот уже синеть начал. Еще два санитара пытались оттащить его, но, видно, безрезультатно. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать все это и выпустить врача из своего захвата. Тот отступил, с трудом хватая воздух открытым ртом.

– А я уж думал все, застрелить придется, – неожиданно отпустил его один из санитаров, глядя с куда большим уважением, чем за секунду до этого.

Андрей скосил глаза в его сторону и увидел в руке вороненый ствол небольшого пистолета, который он вытащил из висевшей на поясе кобуры. Это как же надо было себя вести, чтобы персонал тебя застрелить пытался, пусть даже и не сразу. Хотя, если поглядеть, что он пытался доктора задушить, то не такой уж и неприемлемый способ окончания событий. Нет, хорошо, что он все-таки думал, а не сразу стрелял.

– Ага, как в прошлый раз, – сказал второй санитар, потирая ушибленной плечо. У Андрея при этом немного болели костяшки ладони. Неужели это он его так ударил?

– Что со мной было? – спросил тогда Андрей интересующий его с самого момента, как он пришел в себя, вопрос. В голове продолжала крутиться мешанина из картинок сразу двух реальностей. Одной – где он сидит на кровати и пытается говорить с санитарами, а второй – где эту самую санчасть разнесли в кровавый фарш и теперь там за ним носится какой-то жуткий монстр, вроде и невидимый, а вроде и вполне агрессивный. И он еще даже не понял толком, какая из них настоящая, а какая ему только видится, плод его расшалившейся фантазии.

– Ничего хорошего, если говорить откровенно, – сказал доктор еще немного сиплым голосом. Выглядело так, что если Андрей не проломил ему горло, то частично раздавил. Ему теперь самому медицинская помощь не помешает, – У вас был постинъекционный синдром. Результат встречи с призраком, но можете уже почувствовать себя спокойнее. Если вы уже можете самостоятельно разговаривать, и вас не тянет убивать все, что движется, самый опасный этап вы уже прошли.

– Уже хорошо, – кивнул головой Андрей, уже понимая, что все, что видел раньше, ему все же привиделось, – сколько я был в отключке?

– Примерно часа три или четыре, – пожал плечами врач, – вряд ли дольше, да мы и не следили особенно, других раненных тоже много…

Неожиданного с другого конца госпиталя раздался истошный крик, и врач умчался, не попрощавшись. Там, похоже, начал приходить в себя другой, побитый призраками, и тоже пытался кого-нибудь убить. Санитары, переглянувшись, бросились за врачом, на помощь ему. Тем лучше…

Все еще шатаясь от того, что в голове целый хоровод кружился, но размеренно ставя ноги одну перед другой, Андрей попытался выйти, но не смог сделать и десяти шагов, как очередная волна дурноты накрыла его и он все же упал, с грохотом задев какой-то столик. Кто-то приподнял его за плечи и уложил обратно на кровать.

– Сиди тихо, – грубый голос, но без особой злобы даже немного остудил его, – Без тебя дальше справимся.

Андрей поднял глаза и уперся взглядом в лицо человеку, явно прожившего большую и полную приключений жизнь. Хотя, может и не совсем человеку. В необычном, каплевидной формы, с закатанным назад «острием», тактическом шлеме были небольшие отверстия, откуда торчали острые кончики ушей. Сначала не поверив, но убедившись, что это все же не обман зрения, Андрей заметил и другую особенность – за защитными очками были два глаза необыкновенно ярких и голубых, словно сделанных из алмазов. Да и сам он весь какой-то аккуратный, длинный, даже плотный материал защитного костюма не мог полностью скрыть точеные формы тела.

Поняв, куда смотрит лежавший, помощник не постеснялся, а только мотнул головой, отчего мелодично зазвенели небольшие цепочки, прицепленные сзади на шлеме непонятно для чего закрепленные.

– Да, я не совсем человек, – подтвердил он подозрения Андрея, и уже собирался было уйти, когда он схватил его за рукав.

– Подожди, друг, – Андрей только сейчас понял, как ему плохо, и как ему нужно узнать обстановку, – что там, наверху?

– Да ничего хорошего, как всегда, – сказал «друг», задержавшись, – призраков мы как вроде остановили, но со двора они уходить никуда не собираются, хотя это на них не похоже. Раньше, как только потеряют возможность дешево «человеченки» достать, так сразу обратно к себе, на Проклятое поле сваливают. Придется снов патроны тратить. А ты лежи, сейчас с ними вполне можно справиться и без твоего личного участия.

Он ушел, оставив Андрея мучатся вопросом, где же он мог все же видеть подобных. И почему-то ему казалось, что совсем недавно.

К тому же вопросы вопросами, а вот чувство слабости у него постепенно проходило. Даже нервы немного успокоились. Снаружи сюда иногда доносилось эхо взрывов или автоматных очередей, но особенно они его не трогали, привык уже. Гораздо сильнее его взволновало, когда на соседней койке неожиданно пришел в себя раненный, несколько минут назад просто истекавший кровью – кто-то очень удачно сорвал у него почти половину живота. Парень потерял сознание от болевого шока, но все еще был жив, когда приятели притащили его сюда, чуть ли не со слезами на глазах моля врачей помочь хоть чем-нибудь. Так вот, теперь этот парень неожиданно для всех очнулся, хотя уже даже самые оптимистичные отнесли его к разряду «безнадежных» и спокойно встал. Только сразу после этого он бросился на соседа слева, намереваясь вцепится ему зубами в горло, слава Богу, что в тот момент мимо два санитара проходили с другим раненным, и успели оттащить от потенциальной жертвы. Парень только выл, как волк, и размахивал руками до тех пор, пока кто-то не приставил ему к виску пистолет и не нажал на курок. Санитар тут же назвал его «бешеным» с несколько напуганной интонацией и утащил из прохода, оставив только кровавый след на бетонном полу.

А еще примерно через десять часов, когда приток раненных уже остановился, Андрея выписали. Точнее сказать, выкинули с койки. Он все еще чувствовал себя довольно паршиво, хотя уже мог достаточно прямо идти и не падать на каждом втором шагу. Так что ему сказали, что койка сейчас будет занята, а он может отлежаться уже у себя дома. Больше в этой санчасти ему ничем помочь не могут помочь.

Оружие вернули на выходе, и все еще немного пошатываясь и опираясь на ствол автомата, Андрей вышел с медицинской территории. Только возвращался уже ни тем путем, каким зашел – не через секретный проход в каком-то подвале защитной стены, а прямо в тоннели, ведущие к поселку.

Прямо на выходе его досмотрели на небольшом блоку посту, перекрывавшей баррикадой из мешков почти весь тоннель, оставляя только небольшой проход с краю, но вооруженным только одним единственным огнеметом, хоть и невероятно мощным, направленным не в тоннель, а в сторону госпиталя. Рассчитывали, наверное, в случае опасности полностью выжечь его, ведь охраны здесь почти никакой не было, только три бодрого вида солдат, вооруженных небольшими пневматическими иглометами, оружием, больше похожим на игрушечное, но судя по тому, как они аккуратно меняли в разгрузниках положение запасных магазинов, полных патронов, иглы наверняка были отравлены.

На посту у него даже не стали ничего выспрашивать, только спросили, имеет ли он выписку из санчасти, что достаточно здоров, чтобы покинуть ее. Андрей им ее показал, как раз выписали перед самым уходом. Солдат, бывший за старшего, ее внимательно проверил, разве только не понюхал и на вкус не попробовал.

– А с чего такая аккуратность? – даже удивился Андрей, – ведь если меня притащили в это госпиталь, значит я друг, а не враг, И в городе взрывать ничего не собираюсь.

– Может, ты и друг, а может, ты заразный какой. И теперь пытаешь сбежать, прежде чем самому помереть. Этак, заразить остальных, одному хотя бы не скучно помирать. У нас и такие попытки были.

– Но я же не из таких, да и ранение другого свойства, – попытался оправдаться Андрей, даже немного обидевшись на то, что его с шахидом сравнили. Ведь он здоровье свое тратил их жизни защищая, даже пострадал из-за этого, можно хотя бы проявить каплю уважения. Только разве дождешься…

– Потому я тебя и пропускаю, – сказал солдат, отдавая ему справку обратно, – на другом конце тоннеля найдешь другой пост, там старшему ее и отдашь. Можешь проходить. И спасибо за все, что сделал для нашего города.

Андрей, чувствуя, как у него резко повысилось настроения – хоть мелочь сказали, а приятно, черт возьми. Забрал бумажку, и с каждым шагом, словно чем больше отдаляясь, тем лучше чувствуя себя, он уверенно шагал по начинавшему гнить цементному полу.

В поселении все еще был установлен комендантский час, запущенный в момент нападения, но уже явно были заметны все усиливающие поблажки в режиме, на которые охрана смотрела сквозь пальцы, чувствуя, что самый опасный момент они уже пережили. Призраки были остановлены, еще одно небольшое усилие и враг снова будет выбит за пределы охраняемой территории. А потом… А потом все снова замрет в хрупком равновесии, ожидая того, как одна из сторон снова решится сломить это равновесие в свою пользу. На узких улочках и проходах между стенами домов снова показались люди, начали открываться торговые точки, откуда-то даже раздался веселый смех. Только мужчин на улицах почти не было видно, только либо инвалиды, не способные держать оружие, либо старики, уже ни на что не способные. Андрей с перевязанной головой и мертвенно-бледным видом, больше подходил к категории первых, поэтому ни один из вооруженных патрулей, оставленных одновременно и как последний рубеж обороны против захватчиков, так и выполнявший полицейские функции, не стал к нему привязываться как к дезертиру.

Возле гостиницы, в которой он останавливался, сейчас снова заняли укрепление, созданное как одна из опорных точек обороны. Сделанное из нескольких бетонных блоков, пробелы между которыми заполняли мешки с землей, высотой почти в человеческий рост, укрепление держало под прицелом тяжелых пулеметов почти весь периметр. В случае стрельбы поражаемая территория бы даже увеличилась – тяжелые пули с сердечником наверняка бы пробивали хлипкие, собранные из мусора стены домов. Только ввиду того, что опасность отступала, два охранника предались не вполне заслуженному отдыху. Раздобыв где-то пару бутылок дешевого самогона, они надрались настолько, что просто не заметили проходящего мимо Андрея. Можно было перелезть через укрепление и перерезать их, они бы даже тревогу поднять не успели бы. Только это никому не было нужно.

Внутри гостиницы было неприятно пусто, только на нескольких койках остались брошенные второпях вещи. Его койка была такой же пустой, как он и оставил. Как раз то, что и было нужно. Несколько часов сна ему точно не помешают. Только в этот раз он свое оружие никуда убирать не будет. Пусть тут будет, под боком, как раз на случай таких вот неприятностей. Не раздеваясь, Андрей свалился на кровать, успев только подумать, что она мягкая, прежде чем погрузился в столь необходимый для него сон.

* * *

Призраки мельтешили перед самыми машинами, даже и не думая уходить из ярко освещенных участков двора, подставляясь под пули и умирая с протяжными воплями. Защитники не жалели патронов, кроша любое существо, показывавшееся в свете фонарей. Неразумно было даже думать, что раз они остановились, то значит, скоро уйдут. Так обычно и происходило, но не значит, что это будет и сейчас. Где-то в глубине двора полыхнула светодиодная граната, пущенная кем-то из стрелков укрепившихся в одной из башен внешнего периметра, и раздались жуткие вопли призраков, ошпаренных сверкавшим в темноте фосфором. Белесные пятна, оставляемые им на этих почти неосязаемых телах, никуда не пропадали, только постепенно расширялись, поражая саму сущность призрака – беспросветную тьму. Кроме того, подсвеченные таким образом твари становились отличными мишенями для стрелков, короткими очередями добивавших раненных.

Сейчас все ждали только условного сигнала к контратаке. Раньше, если призракам или другим порождениям Проклятого поля, удавалось пробиться внутрь укреплений, защитники укреплялись где только возможно, после чего выкашивали тварей до тех пор, пока те не отступали, потеряв надежду полакомится человеческим мясом. Теперь ситуация была немного другой. В поселке вместе с несколькими торговцами и одним караваном оказались заперты несколько машин Картеля Технор, расположившегося на старом заводе в ста пятидесяти часах пути отсюда. Там было все, что необходимо для выживания, за исключением одного – своего источника воды, поэтому картель своим существованием был обязан нескольким таким городкам, расположенных в пределах досягаемости гусеничного транспорта. Срабатывая отличные насосы и фильтры, картельщики устанавливали их в городках, заодно своевременно ремонтируя и меняя детали. Для городков это было настоящее спасение – процент смертей из-за ядов и химикатов в воде резко шел вниз, но за это приходилось и расплачиваться. Машины картеля, приезжая, забирали столько воды, сколько считали нужным, не расплачиваясь и не торгуясь. И единственное, что беспокоило картельщиков – фильтры. Ни на помощь в обороне, ни на поддержку рассчитывать не приходилось. Только теперь отряд картельщиков очутился в таком же положении, как и все остальные. И призраков впустить получилось, но и сами призраки никого не выпускали. А отряду нужно было возвращаться домой. Только поэтому они и согласились помочь.

Внутренние подземные ворота, ведущие на стоянку для конвоев, поползли вверх. Почти сразу же несколько призраков устремились туда, но тут же отскочили как ошпаренные, пораженные светом трехсотваттных фонарей. На пандус медленно, словно уверенный в своей силе, выезжал «Вепрь» картельщиков, ослепительно сверкая всеми фонарями. Сверхтяжелая грузовая машина, превращенная в сухопутный броненосец умелыми руками техников, «Вепрь» весил почти двести тонн, но и соответствовал своему названию. Броня выдерживала прямое попадание противотанковой ракеты, а вооружение вполне способно было размазать по земле любого, кто сообразил бы сделать такую глупость, как встать у него на пути. По форме «Вепрь» походил на придавленный спичечный коробок, так что боковые стенки скашивались почти на тридцать градусов. Охватывающие корпус гусеницы обеспечивали должную проходимость, заодно устраняя возможность того, что кто-то подумает взобраться на крышу корпуса, если только он не желает быть стащенным траками вниз и быть раздавленным. Установленные на носу два тяжелых шестиствольных пулемета включились почти одновременно, кромсая тела подсвеченных призраков, уничтожая их даже прежде, чем они успевали завыть. Призраки, лишенные страха, бросались на машину, но таяли под огнем пулеметов и защитников. Мощные фонари транспорта осветили почти весь двор, делая призраков уязвимыми. Когда «Вепрь» выполз к воротам, со стоянки появилась вторая машина, второй «Вепрь», добивающих тех, кто смог избежать первой машины.

Теперь даже бесноватый разум призраков, если он у них был, оказался перед простой задачей – либо сбежать, либо быть уничтоженным. К тому же, следом за машинами в атаку пошли люди – формирования поселения и два десятка человек из картеля, вооруженных короткоствольными лазганами, наносившими призракам урон даже в темноте. Призраки, жаждавшие пиршества, бросились в атаку – и полегли все под прицельным огнем. Остатки, выбитые за пределы стен, ушли обратно к себе с пустыми руками.

Сержант картельщиков, выбравшийся из чрева «Вепря», снял с головы тяжелый шлем с забралом и вытер потное лицо. Его солдаты еще добивали последних призраков, хотя уже и так было ясно, что победа окончательно и бесповоротно за людьми. Теперь можно было возвращаться домой. Оставалось только подзаправить машины и пополнить растраченный боезапас. Все-таки путешествия через пустоши имеют очень мало общего с развлекательной прогулкой.

Местные подошли поблагодарить за помощь, но он только нетерпеливо отмахнулся. Ничего особенно они все равно не сделали. Любому разумному существу приятно слышать или видеть, как истребляется эта нечисть, угрожавшая и так слабому человечеству. Лично для него и не было приятнее зрелища, чем наматываемые на гусеницы уродцы и мутанты, настолько лишенные всего человеческого, насколько это вообще возможно. Бессознательно потерев шрам на левом виску, сержант подумал, что, возможно, именно тем, что люди умеют не только ненавидеть, они и отличаются от всех остальных.

– Отправляемся через восемь часов! – наконец приказал он своим людям, – Техникам, еще раз осмотреть машины, остальные могут отдыхать!

* * *

Остатки воздействия призрака еще всплывали во сне, воплощаясь в виде чудовищных монстров и жутких, изуродованных тварей, но они на глазах слабели и вымывались из сознания, как что-то плохое и уже ненужное. А так, в общем, можно даже было сказать, что он отдохнул и выспался. Мог бы поспать и побольше, но его разбудили, причем весьма негуманным способом. Кто-то взял его за плечи и потряс, так что голова завертелась как примотанная ниточками.

Проклиная все на свете, а в особенности того, кто столь неразумно его разбудил, Андрей открыл глаза и нос к носу столкнулся с Хилтоном, у которого был перебинтован лоб и запястье левой руки. Борода у него также опалилась, и от нее воняло горелыми волосами, но чуть ли не во все лицо светилась широкая улыбка.

– Вставай, спящая красавица, принца проспишь! – бодро рявкнул он чуть ли не Андрею в ухо, – Я по твою душу явился!

– Принц, что ли? – сквозь сон попытался пошутить Андрей, испытывая прямо физиологическое желание сказать ему какую-нибудь гадость, – Хорошо хоть не поцелуем меня разбудить попытался.

Хилтон заржал как конь, и от него потянуло запахом крепкого местного самогона. Из чего его варили, местные держали под секретом, но в данную секунду Андрею показалось, что из старых ботинок или чего-то еще более вонючего. Заметив выжидающий взгляд Андрея, Хилтон перестал смеяться и все-таки решил сказать, зачем же он поднял его с кровати.

– Парень… эээ… Андре…

– Андрей, – подсказал собственник имени, не отводя прищуренный взгляд от начальника каравана. Тот был пьян просто дальше некуда и вообще было удивительно, как он еще способен разговаривать.

– Да, точно. Антон… – Андрей больше не пытался его исправлять и просто пытался вычленить смысл из все сказанного, – Дело в чем… ту, сам видел, что было. И тут такое. Мы, в общем, Херхо потеряли. Стрелком нашим был. Наверное, не помнишь. А человек нужен. Так вот… – на этом месте Хилтон сбился и принялся вспоминать, что уже успел сказать, при этом сопя, как бык перед красной тряпкой. Чтобы вывести его из этого состояния, Андрею пришлось даже толкнуть его, – Да! У нас просто отличный товар, настоящий, сразу от сталкеров, – взгляд Хилтона уперся в Андрея и он понял, что говорит что-то не то, – На чем я остановился?

– Вам человек нужен, – Андрей уже примерно догадывался, что и нужно от него, но хотел, чтобы начальник каравана сам об этом сказал. И потом, даже было забавно наблюдать за его попытками построить связную речь.

– Точно! – Хилтон посмотрел на него так, что был просто обязан сказать после этих слов «Твоя прав, шаман, однако!». Но он этого не сказал, а только продолжил: – Херхо погиб. Его эти твари утащили, а потом сожрали. Прикинь, прямо у меня на глазах сожрали, а я ничем помочь не мог. Ничем. Даже добить его не мог, пули в призраке застревали. А он все кричал… Не могу забыть, как он кричал… – после этих воспоминаний Хилтон достал бутылку, которую все держал в руке, и надолго к ней присосался. Теперь было понятно, почему он такой пьяный.

Андрей понимал, что очень тяжело терять товарищей, тем более с которыми уже давно знаком и давно сражаешься бок о бок. А уж тем более, когда все происходит на твоих глазах и понимаешь, что ничем не можешь помочь. Даже врагам такого не пожелаешь.

– Так вот, – продолжил Хилтон, оторвавшись о бутылки, – Я ты все с нами хотел ехать. Еще не раздумал? Если нет, то будешь на его месте. Мы отправляемся через пару часов, сразу после картельщиков. Если хочешь, можно уже сейчас спустится к машинам, тебе как раз хватит времени, чтобы осмотреться и познакомится с экипажем. У нас ребята классные, ты им должен понравиться. Кстати, это не о тебе ли часом половина госпиталя болтает, что ты капитана Кандерса вытащил? Говорят, что в рукопашную от призрака отбился…

– Что за Кандерс? Такой здоровый мужик с сиреневыми глазами?

Хилтон утвердительно кивнул, а когда до него дошло, то еще сильнее выпучил глаза. Сам Андрей деликатно промолчал, решив, что такими вещами хвастаться не стоит, тем более молва все равно все перепутает и выдумает то, чего не знает.

– Не, парень, тебе просто обязательно ехать с нами. Такие мне нужны… – Хилтон даже протрезвел немного.

Не все дороги по пути

Караван, в котором Андрей оказался и который, как он надеялся, сможет довести его до Автостроителя, больше походил на военную колонну, предназначенную для передвижения по враждебной территории. Если честно, первое впечатление и не было далеким от правды. Торговые караваны, если их можно так называть, совершали многочасовые путешествия по территориям, где не было ничего разумного или доброго. Потенциальная добыча, которую можно захватить, если хватит наглости. Поэтому они соответственно и вооружались.

Передовой машиной в караване шел сильно переделанный гусеничный вездеход, на который навесили снятую со старой техники броню, подкрепив ее мощным V-образным ковшом, чтобы скидывать с пути все, что может помешать проезду грузовозов. Сами грузовозы были тяжелыми, неповоротливыми восьмиосными грузовиками, немного напоминающими колесные поезда. Это были бронированные машины, на которых и перевозили то, ради чего многие бандиты или налетчики попытались рискнуть своей жизнью – товары и припасы для крупных городов, способных оплатить дорогостоящие доставки. И на каждом грузовозе было свое вооружиение – от трех до шести пулеметов, установленных в местах, максимально обеспечивающих широкий обзор. Только место Андрея было не здесь. Ему предстояло заменять стрелка в так называемом «тихоходе» – малопонятном гибриде танка и грузовика, получившем широкое распространение на пустошах. Полугусеничные машины, не обладая высокой скоростью, будучи прижатыми к земле тяжелой танковой броней, они с лихвой компенсировали это огневой мощью. Фактически единственные машины, на которые нерастратным считалось ставить стационарные болтеры. Такое сокрушительное оружие обеспечивало машинам дополнительные плюсы в момент боя, хотя так же и делало их целью номер один для нападающих, старавшихся вывести их из боя в первую очередь. В этом конвое участвовало кроме шести грузовиков и упомянутого гусеничной передовой машины, три таких тихохода, один из которых грозно ощетинился сразу двумя болтерами, выставленными в броневых башенках на носу машины. На него Хилтон и указал Андрею.

– Видишь вот этого красавца? – сказал он, довольно улыбаясь, – Вот этот твой и будет. Твой болтер левый. Понял?

– Конечно, – немного замялся Андрей, – но понимаешь, дело в том, что я такое оружие даже в руках никогда не держал.

– Еще бы! Я бы удивился, если бы ты его до этого момента вообще бы хотя бы издалека увидел. Даже в этом вшивом городищке таких стволов всего четыре штуки. А патронов к ним и того меньше. А вот у нас есть, поэтому почти и без потерь ходи от точки до точки. Не волнуйся, Карс тебе все расскажет…

Карсом оказался стрелок правого борта, заодно и специалист конвоя по вооружениям. Им оказался улыбчивый молодой парень с болезненного оттенка цветом кожи и абсолютно белыми волосами. Выглядывая из-под крупного тактического шлема, подсоединенного прямо к прибору наведения своего оружия, Карс вывалил на Андрея целую кучу самой разнообразной информации, касающейся болтеров вообще и его орудия в частности, сразу после того, как Хилтон представил их друг другу.

– Андрей, слушай сюда и старайся запоминать… Эта самая убийственная и чертовски дорогая хреновина в этом гребанном мире. Болтер, в отличие от тех пукалок, что у тебя в руках, – с этими словами он несколько пренебрежительно кивнул в сторону его автомата, – это не навороченный кусок водопроводной трубы, стреляющий как прокачанное духовое ружье… Болтер – это единственное оружие, с которым понимаешь, о любой, кто выйдет в зону поражение, является трупом. Прежде давай с недостатков. Максимальное расстояние, на котором ты способен прошить противника – четыреста метров, дальше пуля начинает очень быстро терять скорость. На расстоянии пятисот метров ты уже даже вряд ли пробьешь деревянную доску. Тут вот лазерный дальномер, так что просто следи за показанием. И еще, самое важное. Он стреляет не пулями, которые далеко летят и точечно жалят, эта пушка лупит болтами – неуравновешенными гранеными шариками весом от семнадцати до восьмидесяти граммов. У этого, кстати, тридцатиграммовые патроны. И эта штука бьет с такой силой, что ломает кости и вырывает куски мяса размером с твою голову. Любое попадание превратит противника в ходячую иллюстрацию к рецепту домашней котлеты, поэтому никогда не пугайся, чтобы на тебя не выскочило. И лучше не сади длинными, а то он очень быстро перегревается.

Андрей честно старался все запомнить, но получилось не очень, особенно когда дело дошло до расшифровки назначений всех кнопок на приборной доске оружия. Карс посоветовал даже не задумываться. На настройки дальномера и прицела можно вообще не было смотреть, они и так отрегулированы едва ли не до снайперских характеристик, так же как и на шкалу перегрева, та пока не забибикает, можно стрелять от души. Главное было запомнить две кнопки – «перезарядка» и «внутренняя связь», со всем остальным можно смело идти куда подальше.

Так, пока Карс рассказывал про болтеры, в машину залезли остальные члены экипажа. Первым из них оказался командир машины, а также стрелок верхней полусферы Алекс Хайн, оглядевший Андрея критическим взглядом, а потом удовлетворено хмыкнувшем. Потом явился стрелок задней полусферы, первый член экипажа, не являвшийся гуманоидом, Хк’кас, больше похожий на осьминога, пытавшего эволюционировать до человека. Представитель вымирающего вида – его собратья, принадлежащие к хладнокровным существам, очень плохо переносят подобные погодные условия. Размахивая всеми своими четырьмя руками, состоящими словно из одних суставов, он успел поздороваться с Андреем, стрельнуть у него сигарету, закурить, поверить свое оружие, сменить там обоймы и даже отрегулировать приемник в машине. И все это в течении трех минут, пока Карс рассказывал, откуда Андрей взялся.

– До Автостроителя? – наконец, подвел итог Хк’кас, успокоившись и внимательно посмотрев в лицо Андрею своими жуткими голубыми глазами, без всяких намеков на зрачки и веки, – Пассажир… А жаль… Стрелок нужен…

Выразив так свое отношение к этому событию, хотя так никто и не понял, доволен л он человеком, или нет, он уселся на свое место и занял одновременно расположенные в задних полусферах автоматический гранатомет и болтер. Андрей втихую поинтересовался, а сможет ли он управляться сразу с двумя стволами, но Карс точно так же тихо ответил, что Хк’кас может независимо использовать все четыре органа своего мозга, используя их как отдельные органы. И об этом не стоит распространяться, потому что он от этого сильно обижается.

Следом за ними свалился Капс Вер, водитель машины, уже немолодой мужик, отрастивший начавшую седеть бороду, но совершенно лишенный ушей. Это было заметно даже несмотря на то, что он не снимая носил закрытый шлем – достаточно было, увидеть его лицо, в глаза бросалось отсутствие этих характерных кожаных наростов по бокам. Спрашивать, почему он их лишился, Андрей постеснялся.

– Клянусь моими ушами! У нас новенький! – рявкнул он, как только просунулся внутрь, а следом хлопнулся на свое сидение и подкрутил ручки и визора. Ради большей выживаемости машины место водителя находилось почти посередине салона машины. Броня впереди была не намного толще, поэтому риск потерять водителя был гораздо страшнее, чем потерять одного из стрелков. В середине машины процент вероятности попадания резко снижался.

Последним в машину залез Касиель – его можно было бы назвать человеком, если бы не желтые вертикальные зрачки и красноватый оттенок кожи. С присвистом поздоровавшись со всеми, он посмотрел на Андрея, не ответил на его приветствие и молча полез в небольшое, единственный отделенный от остального помещения сектор машины – камбуз, как его здесь называли. Он одновременно выполнял функции кухни, склада и раздаточного окна для боеприпасов.

Постепенно завязался разговор, в котором Андрей почувствовал себя явно лишним. Говорили вроде как о цели их конвоя, при это только временами переходя на русский. В речи встречались и английские слова, и немецкие и еще какие-то, несоотносимые ни с одним из слышанных Андреем слов на любом из земных языков. Так прошло не меньше часа, пока не ожил приемник машины и оттуда раздался тихий, но уже заметно более трезвый голос командира конвоя, сообщивший, что картельщики не смотря на то, что уже выехали, продолжают строить им проблемы, потому что с какого-то перепугу перестали поддерживать радиосвязь, но караванщикам все равно пора двигаться, поэтому пора заводить маторы.

– Клянусь своими ушами, – тявкнул водитель чуть сзади Андрея, – какого черта эти гордые козлы не придерживаются общих правил!

– Что за радиосвязь? – подался Андрей за объяснениями к Карсу.

– Договоренность, уже почти традиция, – пожал тот плечами, вглядываясь в прицел болтера, – Все конвои, пока не отъедут на три часа от города, должны связываться с ним каждые двадцать минут и сообщать, что ничего страшного вокруг не заметили. Двойная польза – город не дергает постоянно свои секреты и наблюдательные пункты, так же получая всю нужную информацию, а караванщики так же не теряют время, потому что те же секреты их совершенно не тормозят, пропуская дальше. По идее картельщики должны были сообщить, что выехали за трехчасовую зону, судя когда они съехали, и попрощаться. А они ушли по-английски, не попрощавшись. Козлы!

Мотор медленно заурчал сразу после слов командира конвоя, и машина мелко задрожала, пока дожидались, когда выедут все машины, что должны идти впереди них. Караванщики предпочитали сразу строиться, при выезде с охраняемой территории, чем терять время и выстраиваться снаружи. Их «тихоход» должен бы идти немного левее основного отряда, прикрывая подступы с этой стороны, поэтому выезжать через узкие ворота пришлось едва ли не последними. Они выезжали с другой стороны, не через внутренний двор, где Андрей едва не погиб, а воспользовавшись запасным. Выпустив картельщиков, местные перекрыли там выход, сказав, что укрепления во дворе нуждаются в ремонте, а это вряд ли получится, если людей придется дергать каждые несколько минут, чтобы прикрыть проезжающие машины.

– Нам пока в одну сторону с картельщиками, – сказал Капс, разглядывая карты пустошей, – примерно часов пятнадцать, прежде чем отвернем к Крысиным каналам, – Если они так жутко тормозят, то сумеем нагнать.

– А с чего бы им вообще тормозить? – удивился Алекс, высунувшись сверху, – у них машины не чета нашим, где мы забуксуем, там они даже скорость сбавлять не станут. Что же должно приключиться, чтобы картельщики остановились?

– Они просто связь оборвали, а не остановили свои мусоровозы, – сказал Карс, откидываясь на спинку своего сидения. Ноги, с натянутыми на них высокими черными и грязными ботинками на высоких подошвах, спокойно покоились на замковой части болтера, – наверное, их начальник у себя на заду очередной прыщик обнаружил, поэтому объявили тревогу и ушли в засаду.

– Отставить разговорчики, – оборвал разговор Касиэль, на секунду выглянувший из-за переборки. Голос у него был тихий и немного тонкий, совершенно не соотносившейся с плечистой и мускулистой фигурой, – Карс, мать твою, сядь по-человечески, перед тобой болтер, а не унитаз.

Андрей же подключил в прицеле ночной канал и осматривал окресности, попадавшие в поле зрения. Неудобство установки было в том, что угол обстрела не был больше, чем шестьдесят градусов, все остальное попадало в мертвую зону, недосягаемую даже для обзора.

Правее машины, судя по доносившемуся снаружи шуму, ехал основной конвой, но увидеть его Андрей не мог, там начинался сектор Карса. Конвой ехал не скрываясь, шумя моторами и фыркая выхлопными трубами. Даже у «тихохода», на котором оказался Андрей, мотор по звукам напоминал паровоз, заполняя шумом всю кабину, так что приходилось разговаривать в полный голос, чтобы слышать друг друга. Это объяснялось не самоуверенностью отрядов конвоя, а отсутствием хороших сервисов, где могли подогнать детали друг к другу. Местные умельцы из мусора собирали работающие двигатели, но как следует отточить детали не получалось, не хватало возможностей, да и гоняли машины по пустошам до тех пор, пока они еще могли ездить, без всяких техосмотров и ремонтов.

Видно было, что машины двигаются по какому-то разрушенному бульвару, по старому шоссе на несколько полос движения. Это был когда-то крупный и богатый город, настолько, что восьми полос не хватало и сверху, поставив на мощные, богато украшенные опоры, провели еще четыре полосы, а между ними – ветку монорельса. Сейчас от этого величия остались только развалины высотных зданий по сторонам, засыпавшие дорогу обломками, собравшие целые насыпи из битого кирпича и бетона, скалящиеся кусками арматуры, превратившие дорогу в лабиринт между обломками былого величия, воплощенного в архитектуре. Навеки замершие автомобили, сейчас уже с разбитыми стеклами, проржавевшими и потерявшими краску, засыпанные песком и пылью, но так и оставшиеся стоять там, где их покинули владельцы. Огромная подвесная дорога уже обваливалась, местами уже рухнули огромные куски полотна, добавив еще немного хаоса в нагромождения на дороге, свалив в кучу ссыпавшиеся машины и даже вставший поезд монорельса, свалившийся вниз. «Тихоход», казавшийся из другого мира, слишком живой и слишком подвижный для этого бесконечного царства запустения и тишины, ехал по едва заметной тропинке, проложенной караванщиками среди всего мусора. Где-то правее него двигались остальные машины, тоже, вероятно, пользуясь знакомыми ориентирами. Андрей заметил яркий желтый круг, поставленный на ржавом железном кресте, и сообщил о нем водителю.

– Сталкеры, – сказал Капс, выворачивая руль, забирая влево от знака, – они так аномалии отмечают, чтобы какой дурак туда не загремел. Не знал, что они и здесь появляются. Но все же послушаемся совета. Это еще никому не мешало.

Андрей бессознательно вывернул болтер максимально вправо, как бы прикрывая открывающийся незащищенный угол машины, и успел заметить какое-то движение, мелькнувшее среди свалившихся вагонов монорельса. Что-то живое на секунду показалось в темноте, но тут же исчезло, словно поняв, что его заметили.

– Там что-то есть, – сказал Андрей так, чтобы его услышали.

– Здесь нет ничего доброго, – сказал спокойным голосом Капс, немного замедляя машину, чтобы аккуратно перелезть через вздыбившееся полотно дороги, в этом месте почему-то пошедшее волнами, – если еще раз увидишь, сразу стреляй. И на поражение.

– А мажет, это сталкеры? – спросил кто-то, прислушавшись к разговору, – тут и метки их встречаются.

– Сталкер не стал бы прятаться от конвоя, они нас не бояться. Они вообще, по-моему, ничего не бояться, – Капс выговаривал слова сквозь зубы, потому что жутко злился, вслушиваясь в то, как пронзительно скрипит машина, чиркая брюхом по кускам асфальта, – Психи они везде психами и остаются.

– Слева! – заорал Карс, выворачивая болтер и всаживая куда-то в темноту снаряд за снарядом, – Андрей, не спи, к тебе идет!

Наверху, прямо по обломкам подвесной дороги что-то прыгало, большое и с длинными, суставчатыми лапами, немного похожее на паука-переростка. Андрей поймал прыгающий силуэт в перекрестье прицела и нажал на спуск.

Болтеру было точно далеко до автомата. Он грохнул так, словно весь воздух вокруг взорвался. Тяжелые болты, вылетая один за другим, даже на расстоянии в две сотни метров уже успевали разойтись, кроша в дребезги бетонные крепления и железные обломки полотна вокруг монстра. Все же некоторые настигли, ударив в тушу как не ограненные пули. Мутанта подкинуло в воздух и оторвало несколько конечностей, но болты продолжали уже в воздухе рвать тело, разбрасывая куски на большие расстояния. Тяжелые гильзы, горячие и едва дымящиеся, вылетали из орудия, со звоном падая на пол. Одна обожгла Андрею ногу и только тогда он отпустил курок.

– Молодец! – одобрил кто-то,- прямо в десятку! Как Тузик грелку!

Он еще раз приложился к прицелу, чтобы убедится, что ничего больше не двигается, но с подвесной дороги только свисала отстреленная конечность чудовища. Где-то между зданиями еще перекликалось слабое эхо выстрелов, но и оно быстро затихало. Мысленно Андрей попросил, чтобы никакое чудище не решило проверить, кто же это шумит неподалеку.

– Проверять будем? – задал вопрос Карс, в свою очередь так же внимательно разглядывая через прицел свой сектор, – Эта тварь прямо вон из той высотки выскочила, как будто следила за нами. Не нравится мне это дело…

– Тогда и рисковать не стоит, – сказал Алекс, – не будем тормозить и задерживаться, а то всю округу сюда привлечем.

– С нами конвой, – напомнил Капс, кивая в сторону радиоприемника, – не только за себя отвечаем. Я за то, чтобы продолжать движение. В этот момент, словно в ответ на его мысли, радио ожило и, перебиваясь помехами, начало передавать сообщение:

– Что там у вас, мать вашу, творится. Какого черта стреляем?

Алекс спрыгнул со своего места и взял рацию.

– Хилтон, у нас мутант вылез, пришлось сбить.

– Что? Мутант? Прямо сейчас? Вот ведь… Пресвятая Чаша! Ну почему не час назад! – в рации продолжали неразборчиво ругаться, но Алекс переключил ее на передачу и ругань сама собой прекратилась.

– Хилтон, перестань эфир глушить. Что у вас такое случилось?

– Растяжка у нас случилась! Какая-то сволочь вздумала на дороге ставить тротивотанковые мины. Хорошо хоть давно ставили, заряд почти полностью стух. Но хлопот все равно полон рот, – на другом конце линии сочно выругались, после чего продолжили, – У передовой машины первые две оси в щепки, придется ждать, пока не сменим, а это не меньше пары часов, так что вам тоже стоять.

– Засады не видно? – спросил Алекс спокойным тоном, словно интересовался ценами на капусту.

– Нет, с этим у нас все чисто. А вы там аккуратнее со своими мутантами. Нам потери ни к чему. Я ясно выражаюсь?

– Яснее некуда, – сказал Алекс, а потом отключив рацию, обернулся к выжидательно смотрящему на него экипажу, – У нас перерыв два часа. Стоим и ждем сигнала от конвоя о том, что можно продолжать движение.

– Ну вот и все, – сказал Карс, снимая с головы шлем, – сами боги решили сделать нам подсказку. Идем проверять, какую тварь наш новенький снес.

– Боги оказались столь мелочными, что ограничились старой минной ловушкой на дороге? – съехидничал Алекс, забираясь к себе на место обратно.

– Не надо подколов. Дай я просто схожу и посмотрю, – Карс уже натягивал на себя защитный костюм, – Просто обожаю смотреть на то, как действует крупный калибр, – он сделал жуткое лицо, прежде чем спрятал его под маску противогаза.

– Одного тебя я не отпущу, – сказал Алекс уже сверху, – можешь даже не надеяться. Правила не хуже моего знаешь.

– А я новенького возьму, – от этих слов Андрей подскочил как ужаленный, но на его мнение внимание обращали, похоже, в последнюю очередь.

– Ты двух носовых стрелков забираешь, – предупредил Капс, не делая даже движения, чтобы как-то остановить товарища, – если случится что, кто вас прикроет?

– А вот ты и прикроешь, – с этими словами Карс открыл небольшой жестяной шкафчик возле проходной двери и достал оттда два автомата. Один оставил себе, а второй бросил Андрею, – Слышь как тебя, Андрей, спину мне прикрывай, только аккуратнее. Не хочу ходить с лишней дыркой в заднице.

– А оно нам точно надо? – спросил Андрей, разглядывая перепавшее ему оружие. Автоматом оно оказалось только на первый взгляд. Больше оно относилось к такому типу оружия, как энергетическое, вроде бластера или лазера. С обыкновенным, патронным оружием, было только внешнее сходство.

Заметив изучающий взгляд Андрея, Карс пожал плечами и протянул ему несколько батареек.

– Убойность, конечно, пониже, чем у твоего ствола, но патронов к нему более чем достаточно. А насчет твоего первого вопроса скажу только одно – если слишком мало знать, то можно не понять, отчего же ты все-таки умер. Поэтому просто поднялся и вышел наружу.

Андрей нацепил свой противогаз, вставил одну из батареек в оружие и утвердительно кивнул.

– Я не то чтобы боюсь, но все мои хождения по таким местам обычно имели самые неприятные последствия, – сказал Андрей, – не нравится мне все это.

Высаживаясь из такой, казалось, безопасной машины на растрескавшийся асфальт дороги, он почувствовал себя очень уязвимым. Конечно, их прикрывали, но вряд ли это может спасти от мины или затаившегося в засаде монстра, который только и ждет, чтобы ты подошел поближе. Вздохнув поглубже, Андрей попытался успокоить разбушевавшиеся чувства и выветрить из головы все лишнее. Здесь, в пустынных землях, где человек появлялся только с опаской, понимая свое положение, далеко не самое высшее, в создавшихся пищевых цепочках, лишняя задумчивость или наоборот, беззаботность, вполне могут послужить причиной смерти. Воздух, проходя через систему фильтрации в маске противогаза, казался каким-то безвкусным и наигранно-выдуманным, как и все вокруг, настолько абсурдное, что представлялось дешевой постановкой в опереточном театре. Только вот вес оружия в руках и свежая боль в ноге напоминали, что все вокруг, а особенно смерть – совершенно реальные и невыдуманные вещи.

В небольшом наушнике, прилагаемом к маске противогаза, раздался голос Карса. Он говорил приглушенно, сказывалось неудобное расположение микрофона, почти прижатого ко рту.

– Андрей, не зевай. Оба угла сзади – твои. Если пропустишь что, мутанта дожидаться не стану – лично пристрелю.

Он посмотрел на Карса и кивнул головой, подтверждая услышанное. Карс уже стоял на небольшом пригорке, получившемся из нескольких сваленных в кучу автомобильных остовов, присыпанных обломками и щебенкой и всматривался в то место, где, по идее, лежали останки мутанта. Заметив, что Андрей на него смотрит, он махнул рукой вперед. Сначала показалось, что приглашает пойти вперед, только потом Андрей понял, что напарник указывает на кусок рухнувшего полотна совсем рядом с вагонами монорельса. Свалившаяся набок цистерна представляло отличное место для засады. С нее можно было накрыть огнем по меньшей мере половину из окон вагонов, самому даже не будучи замеченным. Соответственно, в задачу Андрея было поставлено проверить цистерну на наличие врагов, а при их обнаружении провести зачистку. Сам Карс напрямую направится к трупу.

– Далеко не уходите, – в наушнике прозвучало предупреждение Капса, – болтер может и вас задеть, если стрельба начнется.

– Туда и обратно, – сказал Андрей, повернувшись лицом к машине, – самим не охота тут долго задерживаться.

«Тихоход», стоявший на относительно чистом участке, своей приземистой формой, угловатыми очертаниями бронированных боков, и ощетинившийся оружиям, казался отсюда прямо островком надежды и опоры, от которого ему приходилось отдаляться все дальше и дальше. До цистерны отсюда не более двухсот метров, если считать по прямой. На деле же получилось гораздо больше, постоянные подъемы и провалы, связанные с тем, что приходилось либо взбираться на разваливающиеся от времени металлические и каменные нагромождения, либо обходить их. В наушник было слышно, как ругается Карс, идущий несколькими метрами левее. Ему под ногу попало что-то скользкое и мокрое, куда он, естественно, вляпался по самые уши, измазавшись в конец. У него были достаточно комичные ругательства, особенно если учитывать, что две трети из них он произнес на непонятных Андрею языках.

Нога неожиданно провалилась в крепкий на вид, но совершенно изъеденный ржавчиной корпус машины, и он с проклятьем рухнул внутрь. Пробив собственным весом дыру достаточную, чтобы успеть не сломать себе череп, Андрей с грохотом и шумом свалился на старые пластиковые сидения и перила. Ударившись о спинку одного такого сиденья, перевернувшись и свалившись лицом вниз, он, наконец, завершил столь бесславный полет вниз. Почти сразу же рот наполнился солоноватым привкусом крови – от удара он разбил себе нижнюю губу, отчего та сразу же начала кровоточить как простреленная печень. Не имея возможности даже утереться, Андрей встал, оглядываясь. Очки ночного видения при падении слетели с головы, и одно из креплений сломалось, так что носить их больше не было смысла. Оторвав их до конца, Андрей сунул прибор в карман, а сам включил оба фонаря – и нашлемный, и подствольный. Только у лазгана фонарик был слабенький и узкий, как направленный луч. Заодно, как не странно, был и колламоторный прицел с ночным режимом. Только идти все время, приставив его к глазу, казалось не очень удобным, поэтому от такой заманчивой возможности пришлось отказаться.

Наверняка это было что-то из публичного транспорта. Во всяком случае, для личного пользования здесь было слишком много кресел. От них сейчас и так малая часть осталась, большей частью сидения сорвало с креплений и разбросало по салону неведомой силой. Где-то можно было заметить и кости, настолько старые, что рассыпались от малейших колебаний воздуха. Луч света, прорезая застоявшуюся темноту, осветил старые двери гармошкой, которыми пользовали пассажиры транспорта. Сейчас их загораживала куча песка и какие-то обломки, да и прикинув пройденный путь, Андрей понял, что над ними как минимум метр различного мусора, проще было бы выбраться через пробитую дыру, если только встать на это сидение.

Спинка с треском переломилась, как только Андрей на нее оперся, он судорожно схватился за край дыры, чуть не разрезав перчатку, и около секунды так висел, бессмысленно болтая ногами в воздухе. Только и подтянуться не получилось – ржавое железо повторно не выдержало веса человека и с шумом рухнуло, обдав Андрея ржавой пылью. Он снова свалился, матерясь сквозь зубы. В голове мелькнула мысль попробовать расстрелять дверь, но он тут же отбросил ее в сторону. Если получится, то на него рухнет весь тот мусор, что лежал на ней.

– Эй, у тебя там все в порядке? – над дырой показалась фигура Карса, целившегося в проем. Увидав лежавшего Андрея, он опустил оружие, и наклонилмя поближе, разглядеть, как он там оказался.

– Конечно, у меня все в порядке, – раздосадовано рявкнул Андрей в переговорное устройство, – я просто решил потренировать прыжки в мусор!

– Люблю людей, у которых есть чувство юмора, – Карс сверху показал большой палец, – сейчас спущу тебе веревку, только никуда больше не прыгай.

Трос с узлом на конце свалился вниз через пару минут. Андрей ухватился за него и полез вверх. Это было не очень удобно, так как на нем висела куча всякого снаряжения, постоянно цепляющаяся за веревку. Приходилось дергаться, чтобы продолжать движение. Хорошо хоть, что Карс помогал сверху, подтягивая веревку. Так что минут через восемь Андрей снова смог встать на прочную землю под ногами. Конечно, условно сказано, но все же не в разваливающемся автобусе, несколько веков пролежавшем в куче мусора. Отряхнувшись, он посмотрел на Карса. Костюм и в самом деле был чем-то испачкан, только теперь это что-то быстро засыхало, покрывая Карса противной зеленовато-коричневой коркой, засыхавшей до такой степени, что при движении кусочки отваливались от плотной ткани.

– Пошли, – сказал Карс, опуская свое оружие, – тело чуть дальше вагонов свалилось, так что надо через них пройти.

– Слушай, давай просто вернемся, – сказал Андрей, оглядываясь и видя в стороне освещенный корпус «тихохода». Фонари были включены, а один, видно, совмещенный с болтером, описывал небольшие окружности, освещая место чуть дальше тех руин, где они стояли.

– И не подумаю, – сказал Карс, даже мотнув головой для подтверждения своих слов, – Раз уж выбрались, надо проверить. Тем более, что такая информация может пригодиться не только нам, но и другим караванщикам.

Развернувшись, Карс начал спускаться. В этом месте асфальт провалился, обнажив подземные коммуникации, куда и осыпалась часть насыпи. Спуск был неровным и с множеством опасностей. Любая опора, выглядящая вполне надежно, могла оказаться обманом, державшимся на одном честном слове. В таком случае все бы обернулось непродолжительным падением с весьма и весьма неприятным приземлением внизу. Карс спускался резво, перескакивая с торчащих из насыпи автомобильных остовов и кусков полотна в самый низ, где тек вонючий ручеек, чье зловоние пробивалось даже через фильтр противогаза.

– Так вы что, каталог этих тварей создать задумали? – удивился Андрей, которому ничего не оставалось, как идти следом.

Его сейчас заботило только то, как бы аккуратнее спустится и что делать потом, после того, как очутится внизу. Карс уже ждал его там, не став рисковать и залезать в медленно текущую рядом жижу, просто стоял на перекрученном куске металла, непонятно для чего использовавшегося.

– Нет, конечно, – пожал тот плечами, оглядывая местность в поисках места, где было бы лучше пересечь ручей, – Это уже не каталог будет, а целое собрание сочинений. Хотя мы стараемся фиксировать данные о тех монстрах, что опасны для человека. Это достаточно проблематично, но нам помогают яйцеголовые с Летающих островов, но больше из чисто научных соображений. Им, видишь ли, интересно покопаться, что у него там внутри, с какой радости он так вымахал и чем живет. А вот где его слабое место, или как он охотится, это им вообще по барабану. Не хай мирскими делами заниматься, для этого обычные люди есть.

Несколькими метрами левее оказался свалившийся вагон монорельса. Ручей промыл себе дорогу прямо сквозь него, но по крыше можно было вполне безопасно перелезть, не рискуя искупаться. А оттуда до того места, где предположительно свалился труп подстреленного Андреем мутанта, было всего ничего. Только подняться и уже оказываешься за грудой рухнувшего монорельса, у самых опор еще державшихся частей подвесных путей.

В полном молчании напарники подошли к вагону, и пока Карс взбирался наверх, Андрей остался внизу, прикрывая его от возможных нападений. Кроме того, в нем стало расти чувство, что словно за ними наблюдают. Ничего подобного не было до тех пор, пока они не спустились в этот провал с «вонючкой». Андрей повел плечами, освобождаясь от сомнений, но ощущение, словно кто-то на тебя смотрит, не пропало. Он огляделся. Место для засады достаточно удобное только тогда, если собираешься убить. Причем убить издалека, в любом другом случае нападавшему пришлось бы спускаться или спрыгивать вниз, увлекая следом целую кучу песка и обломков. И тогда только глухой не услышит, что кто-то приближается. Еще сомнение вызывал кусок канализационного тоннеля, где исчезал ручей. Почти засыпанный всевозможным мусором, он являлся идеальным местом для снайпера. Андрей даже представил себе, как кто-то оттуда наводит на его голову перекрестье оптического прицела, да так реально все выглядело, что он не выдержал и сделал несколько шагов в сторону, уходя от возможного снайпера. И все равно, в тоннеле могло схорониться что угодно, а он это заметит только тогда, когда на него нападут.

– Андрей, можешь проходить, – просигналил Карс, когда перебрался на другую сторону. Там он занял удобную позицию, чтобы прикрыть Андрея.

В последний раз оглянувшись, Андрей полез на крышу вагона. Скользкая, старая и ржавая, она буквально крошилась под пальцами, пока он влезал наверх. Сразу, пригнувшись и держа палец на спусковой кнопке, перебежал на другую сторону и, недолго думая, спрыгнул вниз. Камешки насыпи скрипнули под подошвами и немного сползли, отчего Андрей скатился к самому тамбуру вагона. Там он и увидел Карса.

– Прибежал? – спросил он, оглядев его с ног до головы, и не дождавшись ответа, сразу продолжил, – Молодец, только нам сейчас опять наверх лезть.

– Я заметил. Только невысоко. Можно прямо по вагонам и пройтись.

– Не хочу по вагонам, – отрицательно покачал Карс головой, – там шебуршит кто-то, а я не очень хочу проверять, кто это или что. Лучше просто в обход пойдем. Там хотя бы все простреливается.

Подъем был недолгим и с этой стороны даже удобнее. Здесь были не развалы зданий, а обнажилась порода, гораздо более крепкая, чем остатки строительного мусора. Ловко работая руками и ногами, Карс поднялся наверх меньше чем за пять минут, а уж оттуда просигналил, что все чисто. Забравшись следом, Андрей наконец увидел, куда же они шли. У самой опоры подвесной дороги лежал труп чудовища, похожего на то, что он видел в прицел болтера.

– Пошли, посмотрим, что за пташку ты подстрелил, – махнул рукой Карс, обходя лежавший на боку вагон монорельса, – Не зря же мы сюда перлись.

Мутант был настолько уродлив, что Андрей даже не мог сравнить его ни с одним из известных ему животных. Тощее тельце с выпирающими из-под кожи ребрами, заканчивающее необычно большой головой с зубастой пастью. Клыки были закручены внутрь и зазубрены, а все тело покрывал толстый шерстяной покров из свалявшейся шерсти. Сходство с пауком ему придавали шесть длинных многосуставных лап, каждая оканчивающееся тремя длинными когтями. Болтер в нескольких местах пробил тело монстра, нанеся ужасные раны и раскидав внутренности вокруг трупа. Двух лап не хватало – болты начисто срезали их.

Пока Карс разглядывал тело, Андрей обернулся и не увидел «тихохода» – они сейчас находились в мертвой зоне обстрела, закрытые от машины грудой ржавого железа. Если на них сейчас кто-нибудь нападет, то им никак не смогут помочь, лишь поддержат по радио и пообещают что-нибудь сделать. «Тихоход» не сможет перелезть через такие развалы.

– Все? Насмотрелся? – спросил Андрей, чувствуя себя неуверенно. К нему все сильнее возвращался забытый страх темноты. Ему все сильнее начинало казаться, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет.

– Да погоди ты, – оборвал его Карс, – мне интересно, откуда оно тут вылезло…

Карс, как показалось Андрею, по-настоящему получал удовольствие от вида напряженного и нервничающего Андрея. Псих. Просто обыкновенный псих. Тут другим и не выжить. Вот смотрит что-то, выискивает рядом с этим чудовищным трупом. Неужели ему на самом деле интересно, где эта тварь живет. Она ведь наверняка туда и добычу свою таскает. Вот уж вонища там должна быть, от все той дряни недоеденной, ни один противогаз не спасет.

Размышления Андрея прервал выстрел из лазгана, прозвучавший довольно резко, словно над самым ухом бумагу разорвали. Чуть не подпрыгнув, Андрей повернулся к Карсу, ожидая всего, что угодно. Даже того, что разорванный на куски труп неожиданно воскрес, повинуясь только ему доступным законам природы, и напал на его напарника.

Карс спокойно стоял к нему спиной и, опустив свое оружие куда-то в землю, еще дважды полоснул лазерными лучами по чему-то. Раздался истошный писк и запахло паленой шерстью.

– Вот так-то лучше, – спокойно сказал Карс и обернулся, почувствовав взгляд Андрея, – Да успокойся. Крыса какая-то прибежала. Наверное, голодная была. А хотя… Они все равно людей не бояться.

– Слушай, давай возвращаться, – теперь уже чуть не взмолился Андрей, – не нравится мне все это дело. И что нам у дохлого мутанта топтаться? Что ты здесь еще найдешь? Новые приключения на пятую точку?

– Вот оттуда оно пришло, – показал пальцем Карс, словно и не услышал слова Андрея, – смотаемся туда быстро, а потом назад, к машине.

Он указал на полуразрушенное здание, почти насквозь проломленное рухнувшей опорой подвесной дороги. Оставшиеся двенадцать или четырнадцать этажей выглядели так, словно их преднамеренно разрушали – все стены растрескались, местами даже вывалились огромные куски, перекрытия расползлись во все стороны, вид был такой, словно достаточно легкого дуновения, чтобы все сложилось как карточный домик. Представив себе, что им придется туда лезть, Андрей даже зажмурился.

– Ну, уж нет, – развел он руками, – это без меня. К тому же, мы и так тут достаточно торчим. Конвой нас двоих ждать не будет.

– Да ты что, струсил? – притворно удивился Карс, – как же ты до нас добрался?

– Я добрался, потому что никогда не лез, куда не надо, – парировал Андрей, – ты хотел посмотреть на труп. Вот он, пожалуйста! – он даже не выдержал и пнул тушу сапогом, отчего с противным хрустом отвалилась почти отстреленная конечность. А на то, чтобы лезть еще куда-нибудь, мы не договаривались!

Карс хотел сказать еще что-то, но его прервала длинная очередь болтера, прогрохотавшая совсем рядом. Оба напарника подумали об одном и том же – на машину кто-то напал. Это была даже не предупредительная очередь, следом за ней грохотали сразу оба орудия, а потом подключился гранатомет верхней полусферы, накрывая невидимого врага градом из мелких разрывных снарядов.

– Что у вас там? – спросил Карс в рацию, стараясь пробиться сквозь шум помех, – Отчего стрельба?

Шум помех и взрывов перебивал любой голос, пытавшийся докричаться до них. Разобрать можно было только, что они еще живы. Кто-то кричал в микрофон, но ничего не было слышно. Ругнувшись на незнакомом языке, Карс со злости сорвал наушник и размахнулся, намереваясь разбить. Потом все же пожалел и повесил на карман разгрузника. Глянув на Андрея, не нашел ничего лучше, чем рявкнуть:

– Ну чего уши развесил? Пошли, работать надо, – подхватив свой лазган, он полез по склону, все еще ругаясь и проклиная весь свет в общем и своих напарников в частности. Все равно, при таком шуме скрываться смысла уже не имело.

Сразу к «тихоходу» бежать было откровенным самоубийством особенно жестоким способом – слишком велика вероятность попасть под перекрестный огонь и быть разорванным на мелкие кусочки. Даже Андрей это понимал, пыхтя следом за Карсом на осыпавшемся полотне дороги Да и Карс, несмотря на то, что жутко злился, головы все же не терял и повел в обход, на то место, где они и начинали свой спуск.

– Вон, видишь? – Карс указал на обвалившуюся секцию подвесной дороги. Один конец свалился вниз, а второй так и остался на креплениях, создав горку, с которой когда-то и скатывались машины, теперь громоздившиеся внизу кучами ржавого металла, – Дуй туда, там отличная позиция для снайпера. У тебя с автомата как раз прицел подойдет, я заметил. Так что будешь мне за Ласта Вея…

– За кого? – не понял Андрей, – Какие, к черту, ласты?

– Не слышал этой истории? – вяло поинтересовался Карс, – Ладно, потом расскажу. И заодно проверь, не удумал ли кто еще такую точку занять. Я снизу подползу, будешь меня заодно страховать.

– А мощности хватит? – спросил с сомнением Андрей, прикинув расстояние оттуда до «тихохода», – Это же не снайперка…

– Мощность отрегулировать можно, – Карс забрал лазган Андрея и показал два небольших тумблера, – Первый регулирует мощность излучателя, а второй отвечает за рассеивание. Разберешься. Да, пока не забыл… Видишь вот эту вот шкалу. Если на зеленом деление – отлично, если на желтом, – плохо, но терпимо, если на красном – бросай ствол и вали от него как можно дальше. Давай, работай.

Закончив инструктаж, Карс скрылся среди обломков автомашин. Андрей встал покрепче, набрал грудь воздуха и долго, смакуя каждое выражение, матерился. Его все это до черта достало. Почему нельзя даже в туалет сходить, чтобы кто-нибудь не захотел тебе голову прострелить. Неужели обязательно надо вот так носится очертя голову по всяким развалинам и выцеливать каких-то психов, у которых ума хватило устроить засаду в такой глуши, где от каждой тени шарахаешься.

Потом он вспомнил, что пока стоит и матерится тут, неподалеку гибнут его если не товарищи, то попутчики, с которыми еще пару дней делить крышу над головой. Если точнее, то машину. Прикрепив покрепче оружие, полез на автостраду. Секция уже начала разваливаться, что заметно облегчило путь. Ее делали из какого-то странного вещества, похожего на керамику, но только гораздо более гладкую и без шершавости. Со временем она трескалась и облетала, обнажая монтажные конструкции. За них Андрей и хватался, взбираясь наверх. Без этого не стоило и пытаться – материал гладкий и крепкий, нож не воткнешь. А подниматься не меньше чем метров на тридцать в высоту, а с учетом угла, под которым обвалилась секция, то все шестьдесят.

Взобравшись наверх, Андрей лег на холодную поверхность дороги и стащил со спины лазган. Вроде все чисто. Слева дорога через несколько метров полностью осыпалась, оставив только несколько одиноко торчащих штырей опор и обломанный край дороги. Прямо обзор загораживал осевший грузовик, и странная металлическая конструкция, которой Андрей не смог даже названия дать. Судя по висевшим на ней лохмотьям слабо светившегося лишайника, она была заброшена, как и все остальное. Стрельба шла где-то внизу, но здесь в ней никто не участвовал, поэтому он смог вздохнуть с облегчением. Как снимать вражеского снайпера, Андрей и представления не имел. Ладно, придется просто занять его место.

Автомат, который до этого момента смирно болтался за спиной, ничем не напоминая о своем существовании, пришлось потревожить. С третьей попытки Андрей разобрался, как все же с него снимать прицел, а потом поставить его на лазган. Вроде оказалось не так уж и сложно, если уже понимаешь, что куда прикреплять. Немного отрегулировав резкость, Андрей выглянул через сплошной отбойник моста. Местами он тоже осыпался, но где еще был цел, представлял вполне надежную защиту от вражеских пуль.

«Тихоход», сиротливо стоящий среди всеобщего мусора, покрывали вспышки рикошетивших снарядов и длинные языки пламени собственных стволов, огрызающихся ответным огнем. Сквозь прицел было видно несколько тел около машины. С такого расстояния было крайне сложно разглядеть черты лица, а защитные костюмы делали всех одинаково безобразными. Все же Андрей понадеялся, что это были тела нападавших.

Машина была явно в тяжелом положении, но почему-то не двигалась. Наверное, в начале атаки ей повредили одну из осей или гусеницу, лишив возможности уходить из-под шквального огня. Хотя били, почему-то из легкого стрелкового оружия, не способного причинить вред столь сильно бронированному транспорту Чего-то ждали. А вот чего, Андрей так и не мог понять. Ладно, не стоило и заморачиваться. Немного поводив прицелом, он нашел Карса. Тот сидел, пригнувшись за куском рухнувшей стены, не способный высунуться. Его прижали огнем не из одного ствола, да так, что он и высунуться не мог. Чуть взяв выше, он нашел и стрелявших. Сразу три человека в защитных костюмах стреляли, совершенно не экономя патроны. Стояли, даже не заботясь о собственном укрытии. Были так уверены, что им ничего не угрожает. Задержав дыхание, Андрей нажал на курок. Луч лазера красным огоньком показался в прицеле, но никто из стрелков даже не пошевелился. Ругнувшись, он подкрутил тумблер излучателя, доведя его чуть ли не до максимума. Снова прицелившись, Андрей не смог отказать себе в удовольствии прицелится нападавшему в голову и, тщательно выверив показатели, выстрелил. Вот теперь эффект оказался совсем другим. Ярко-красный луч лазера распорол ночную темноту, пройдя сквозь голову одного из стрелков как через бумагу, разрезав ее точно пополам. Брызнувшие во все стороны кровавые брызги и остатки мозга заляпали стоявших рядом приятелей. И это при том, что отдача нулевая и прицел никуда не уходит.

Оба оставшихся стрелка настолько обалдели от того, что кто-то рискнул в них не только выстрелить, но еще и попасть, что замерли, обалдело уставившись на валявшееся тело без головы. Вполне достаточно, чтобы Карс успел высунуться и срезать обоих коротким очередями.

Пока он мог продолжать двигаться, Андрей вернулся к «тихоходу». Надо хоть немного помочь ребятам, пока нападавшие не подтащили что-нибудь серьезнее, чем обыкновенные автоматы. Вот здесь целиться оказалось сложнее. Смертоносный огонь болтеров, сносивших все, что движется в радиусе полукилометра, заставлял атаковавших прижиматься к земле. Заодно получилось разглядеть, почему «тихоход» до сих пор не подстрелили. Против него попытались выставить реактивную мобильную установку или что-то на нее похожее, но меткая очередь из болтера разнесла на куски как само оружие, так и весь расчет. Теперь нападавшие просто пытались удержать «тихоход», чтобы он не мог вернуться к конвою и прикрыть его.

Вдохнув, Андрей плавно нажал на курок. Один из атакующих, считавших себя в полной безопасности за куском бетонной стены, получил лазерный луч в видную Андрею часть тела. Нога, как ножом срезанная, отвалилась от остального тела. Сам человек, крича и пытаясь зажать хлеставшую из жуткой раны кровь, свалился рядом. Даже не пытаясь добивать его, не тратя время, Андрей переключился на другого, так не вовремя высунувшегося из своего укрытия. Подбирался к раненому, наверное, за тем, чтобы помочь. Лазерный луч прожег неплохую дырку у него в спине. Следующей жертвой оказался бандит, с азартом стрелявший из легкого ручного пулемета в машину, расстреливая ее как на стрельбище. Он, наверное, так и не понял, что же его убило, когда лазер распорол его голову.

Вскоре противник начал понимать, что несет потери не только из-за огня «тихохода». Огромным минусом лазерного оружия оказался сам луч, являвшийся, по сути, явным указателем на снайпера для стороннего наблюдателя. По Андрею начали стрелять. На первые очереди он даже не обратил внимая, противник просто прицеливался, выпуская первые очереди далеко в сторону. Но вот уже пятая очередь заставила его пригнуться, пули высекли крошку как раз из того куска бордюра, за которым он прятался.

Снова высунувшись, Андрей выглянул, пытаясь оценить, кто же столь метко его выследил. Немного левее «тихохода», около остова вагона монорельса показалась вспышка, а меньше чем через секунду пули снова застучали по бордюру.

– Вот ты и попала, – процедил Андрей, прицеливаясь в ту сторону. В ночном канале можно было увидеть человека в очень выразительном защитном костюме в большим и совершенно ненужным ирокезом поверх противогаза. Словно заметив, что в него целятся, парень спрятался за груду железа. Только его все равно выдавало это странное украшение. Решив, что слой металла для лазера не проблема, Андрей все равно выстрелил. Луч ярко сверкнул, попав в металл, но оправдал ожидания. Ирокез дернулся и исчез из поля зрения.

Пули цокнули совсем рядом, одна даже попала в ствол оружия, едва не выбив его из рук. Ойкнув, Андрей снова исчез за укрытием. Ведь едва его не подстрелили. Теперь можно передохнуть с минуту, пусть они там внизу успокоятся, решат, что сбили снайпера, а тогда он снова и высунется. Черт, да он уже настоящий Рембо. Сколько на нем чужих жизней? Ведь немало. А после этого дня будет еще больше.

Вспомнив, Андрей посмотрел на шкалу, про которую говорил Карс. Нет, пока все нормально. Указатель находился в верхней части зеленого деления и сейчас, пока оружие не использовалось, медленно сползал вниз. Жаль только, нельзя посмотреть, сколько еще заряда в батарейке.

Ожил переговорник, заговорив запыхавшимся голосом Карса. Мешаясь с помехами, слова приобретали смешной оттенок.

– Андре… Прикрой меня, слышишь? Черт! Да куда ты делся! Они тут пулемет подогнали, сейчас кашу из меня сделают! Стреляй же!

Легко сказать! Стреляй и все тут! А вот куда стрелять – это уже совсем другой вопрос. С его стрелковой площадки открывался вид на очень большую территорию, на которой спрятавшуюся пулеметную точку очень трудно заметить.

– Куда стрелять? – чуть не в истерике спросил Андрей, судорожно водя прицелом по развалинам, но натыкаясь только на случайных нападающих, ни один из которых не был вооружен пулеметом.

Сначала ответа не последовало, все забивали помехи и пустой шум, но в конце концов голос Карса все же пробился сквозь сутолоку сторонних звуков.

– Дальше от вагонов, в том месте, где мы проходили. Там еще машины перевернутые, – слова Карса прервались грохотом стрельбы и больше ничего добиться не удалось.

– Мать вашу! – взбеленился Андрей, представляя, как эти сволочи сейчас методично превращают крупным калибром Карса в ходячее суши.

Пользуясь указанным ориентиром, он достаточно быстро нашел Карса и выпустил вздох облегчения. Напарник был еще жив, растянувшись под прикрытием здорового куска металла, упавшего с опор. Это импровизированное укрытие расцветало огнями рикошетивших снарядов, высекавших искры и отбивавших целые куски. Чтобы добраться до Карса, им не потребуется и минуты… Но только в том случае, если бы сверху не было снайпера.

Лазерный луч, прочертив яркую полосу в темноте, пробил грудь стрелявшему и откинул его назад. Заряжавший, быстро разобравшись в произошедшем и не подумал помочь напарнику, а просто откатился в сторону, под прикрытие автомобильного остова. Что очень даже зря – подумал Андрей, ехидно улыбнувшись. Сначала надо было бы убрать оружие. Или хотя бы выдернуть ленту. Второй выстрел пришелся прямо в здоровый короб с патронами. От резкого перегрева, вызванного температурой лазера, весь боезапас детонировал сразу, послав во все стороны красивую огненную волну. Несчастный, уже думавший, что находится в безопасности, выскочил из своего укрытия, пытаясь сбить охватившее его пламя. Он катался, хлопал руками по горящему костюму, но пламя, жадно вцепившись, и не думало затухать, разгораясь адским оранжевым цветом. Вот у Андрея защитный костюм снаружи был брезентовым, а нападавший, видно, воспользовался более легко воспламеняющимся материалом. Убедившись, что и так сдохнет, Андрей не стал тратить на него заряд и вернулся к Карсу. Того уже не оказалось на месте, куда-то делся. Оставалось только надеяться, что сможет удачно выполнить задуманное.

Снова вернувшись к выцеливанию атаковавших «Тихоход», Андрей неожиданно что-то почувствовал. Что-то почти неразличимое чувствами, но разгоряченное боем подсознание все же успело отметить какую-то угрозу, дав нервный импульс всему остальному мозгу, гремя только двумя словами: «Сзади опасность!».

Уже зная, что нередко в бою гораздо больше помогают мгновенные решения, чем логичное, но гораздо более медленное аналитическое мышление, Андрей резко перевернулся на спину и принялся полосовать лазером темноту перед собой.

Возможно, реши он обдумать свои действия, то уже ничего бы сделать не смог. Даже неважно, что заставило его среагировать – случайный хруст камешка под тяжелой подошвой или случайное ощущение упершегося в спину взгляда. Главное, что он успел среагировать быстрее, чем подошедший сзади человек нажать на курок.

Лазерные лучи, один за другим распорол тело в нескольких местах, выжигая целые куски мяса. Нападавший не успел даже закричать, умерев прежде, чем коснулся земли. Его тело еще продолжало дымиться, противно воняя горелым мясом, но Андрей отвлекся на новую угрозу.

Убитый был не один. Сразу несколько человек поднялось сюда, чтобы окончательно разобраться с надоедливым снайпером, косившим их ряды. Увидев, что случилось с передовым, они открыли огонь по Андрею, заставляя его вжаться в покрытие дороги в тщетной попытке спастись от огня. Если бы не кусок бордюра, который он использовал как укрытие, пули разорвали бы его на части.

Злобно свистя и противно воя, отскакивая от почти метрового куска прочного материала, похожего по твердости на гранит, пули не давали Андрею даже высунуться. Зажатый на этом маленьком островке безопасности, он мог только в слепую отстреливаться, высовывая ствол лазгана за край обломка. Оказавшись практически в таком же положении, как Карс пятью минутами ранее, он все же чувствовал себя гораздо хуже. Для начала, он совершенно не привык, чтобы его так обстреливали, с таким азартом возжелав его смерти. Оно, конечно, объяснимо, но легче от этого как-то не становилось. Потом, у него нигде над головой снайпер не сидел, способный вызволить его из подобной проблемы. Выкрутится никак не получалось, оставалось только постараться подороже продать свою шкуру.

Ненависть, которую он испытывал к нападавшим, объяснить не смог бы даже сам Андрей. Он, по большому счету, не из этого мира, не понимает всех сложностей взаимоотношений между анклавами. Может, правы совсем не караванщики, а именно те, кто их атакует. Может, они так просто защищаются, пытаясь не пустить на свою территорию неизвестные машины. Логичнее, конечно, выйти и поговорить, но Андрей очень сильно сомневался, что его станут слушать. Никто и никогда всерьез не принимает слова, не подкрепленные ничем, кроме самого человека, их произносящего. Только сила правит в мире. И слова, не подкрепленные силой, ничего не значат. Сила дает власть, а власть дает право диктовать вою волю. По-другому разговаривать вооруженные люди не могут. Сейчас сила была на их стороне, и Андрею приходилось отбиваться, но о переговорах даже речи идти не могло. Его просто разнесут на куски, как только он высунется.

Прицельная, аккуратная стрельба, как по мишени, прижимавшая Андрея, сменилась хаотической пальбой, не имевшей ничего общего с боем. Обрадованный, что получил возможность высунуться, Андрей выскочил из-за своего укрытия, держа лазган в боевом положении и уже выискивая укрытие получше, где можно не только укрываться от пуль, но и самому иметь возможность отстреливаться.

Один из нападавших, так неразумно повернувшийся к нему спиной, сразу же получил два попадания в спину и свалился на колени, тщетно пытаясь продолжать дышать простреленными и обгорелыми легкими. И сразу же на него напали три жутких существа, похожих одновременно и на бред сумасшедшего и на тонкую логику природы. Похожие на огромных ящеров, с длинными конечностями, заканчивающимися зазубренными когтями, они передвигались огромными скачками, как кенгуру. Только если эти добродушные животные скорее скакали с беззаботностью, в каждом движении ящеров чувствовались отточенные действия стайных хищников, где каждый четко знал свое место на охоте.

Теперь его одним только видом не напугать. Вместо панической толчеи мыслей в голове быстро выстроился ряд мишеней – от самых ближних, а значит, и самых опасных, до тех, кто дальше рвет на куски его врагов.

Широко раскрыв пасть, усеянную широкими и плоскими зубами, похожими на мечи, тварь прыгнула, растопырив лапы в разные стороны. Луч лазера перехватил ее еще в полете, почти разрезав пополам. Второй мутант, успевший приземлится, получил попадание прямо в горло, пробившее аккуратное сквозное отверстие в шее. Третий притормозил, словно раздумывая, что лучше – заняться мертвым собратом или продолжить атаку. Лазерный луч до черноты обжег ему череп. Не издав ни единого звука, тварь рухнула на землю.

Он мог бы убить еще немало, но тварей было слишком много, они катились настоящей лавиной, грозя снести и его, и всех остальных. Карс вроде что-то кричал по рации, но его просто было не разобрать. Странное чувство ощущаешь, когда понимаешь, что сейчас умрешь. Эмоций нет вообще, словно мозг отключает их, чтобы не сбивать прицел. Не остается в мире ничего, кроме тебя и этой бессмысленной волны нападающих врагов. Лазерный луч косит их, разбрызгивая кровь и паленые кусочки кожи, курок не отпускаешь только из принципа, из-за отказа сдаться, смирится с тем, что тебя ждет. До последней секунды убивать, успеть всадить еще пару зарядов в ту первую тварь, что вгрызется в твое тело…

Взрыв подбросил Андрея в воздух и откинул на несколько метров назад. Плотный материал защитного костюма несколько сгладил последствия приземления, но все равно показалось, что весь скелет рассыпался на мельчайшие осколки, впивающиеся в мышцы, превращая тело в один комок боли.

Сквозь кровавый туман, висевший перед глазами, Андрей разглядел пролетающие над ним части ящеров. Взрывная волна задела его только краем, почти всю ее силу поглотила стая, сейчас разорванная на куски. Их еще много, но откуда-то сверху лупит пулемет, насквозь пробивая незащищенные тела. Он почувствовал, что теряет сознание. Нельзя… Нельзя закрывать глаза, иначе он их уже не откроет. Жуткая слабость и боль во всем теле не дали подняться на ноги, поэтому он смог подняться только на колени, раскачиваясь, как пьяный. Желудок скрутило, а сил сдерживаться уже не осталось. Его вывернуло прямо в противогаз. Сорвав маску, Андрей полной грудью вдохнул горьковатый воздух, в котором витали запахи горелого мяса и шерсти. Его снова скрутило, и на пару минут он потерял связь с реальностью, не в силах подняться с колен и прекратить рвотные спазмы. Тошнило до тех пор, пока содержимое желудка полностью не оказалось на земле.

Воздух был отравленным. Эта мысль дошла до него только тогда, когда спазмы не перешли в дерганье диафрагмы и сжатые в тщетном ожидании глотка свежего воздуха легкие. Упав, он понял, что все же умирает. Ни за что! Не сдаваться, никогда не сдаваться! Подняться было очень тяжело, даже на колени, но и отступить он не мог.

В подсумнике лежат запасные фильтры. Маска… Здесь. Тошнотворно воняющий противогаз Андрей снова нацепил на лицо и открутил промокшие фильтры. Сорвав пломбы с новых, он по очереди поставил оба на место. Дышать стало легче, отступила рвота. Андрей словно почувствовал, что к нему возвращается жизнь.

– Предатель! – заорал кто-то позади него. Не успев обернуться, Андрей получил сильный удар ногой в живот.

Упав на спину, он увидел нападающего. Высокий человек, только почему-то с тремя руками, едва освещенный всполохами догорающих трупов и мелькавшими пулями, набросился на Андрея, даже не дав ему понять, кто же его атакует.

Нападавший был опытным солдатом, прошедшим не через один бой, это было понятно сразу. Уверенно подскочив ближе, он ударом ноги отбросил лежавший рядом лазган куда-то далеко. Кулаком он метил в лицо, но Андрей успел увернуться. Латная рукавица со всей силы ударилась в гранитный бордюр меньше чем в сантиметре от его головы. Нападавший тут же замахнулся второй рукой. Андрей ударил его ногой под колено, рассчитывая скорее сорвать атаку, чем нанести какой-то урон. Вскрикнув от боли, нападавший оступился, прихрамывая на пораженную ногу, дав вполне достаточно времени, чтобы откатится в сторону.

Андрей направил свет нашлемного фонаря прямо в лицо врагу, заставив его отступить еще на шаг. Тот, похоже, смотрел на мир через окуляры ПНВ, потому что закричал от боли и закрыл лицо руками. Теперь уже Андрей перешел в нападение. Быстро ударил в живот рукой, потом второй рукой и ногой, заставляя врага отходить все дальше и дальше. Свет фонаря мешал врагу, не давая ему увидеть картинку, застилая окуляры режущим глаза светом. Выбрав момент, Андрей выхватил из ножен широкий нож, которым до сих пор ни разу не пользовался.

Удар погасил свет во всем мире. Мозг словно сжался, разом выбросив все мысли куда-то далеко и надолго. Андрею даже показалась, что его голова сейчас взорвется. Как-то отдаленно, словно не он сам, он понял, что упал на землю, ноги подкосились сами собой. Остаткам сознания заметил что-то, стремительно несущееся к нему и успел подставить руку. Жуткая боль разорвала всю руку от кончиков пальцев до плеча, когда сверло, бешено вращаясь, зацепило ладонь, содрав кусок кожи с мясом. Он все же успел схватиться за что-то, задержав сверло всего в паре сантиметров от своего лица. Сознание прояснилось, и Андрей увидел, что двумя руками держится за жуткую металлическую конечность, заканчивающуюся тремя длинными и острыми когтями, между которыми установлено длинное сверло. Навалившийся на него сверху противник, из спины которого и выходила эта кибер-рука, усердно пыхтел, всеми силами приближая вращающееся лезвие к глазу Андрея.

Вот почему он увидел трехрукий силуэт. Человек изуродовал себя имплантатами, чтобы стать сильнее в бою. Чтобы убивать лучше и быстрее. И все равно ошибся. Потому что когда дерешься насмерть, нет сильных и слабых, потому что ставка у всех одна – жизнь. Праведная или нет, неважно. Одна, с концом, быстрым и мучительным. Не вернешь назад, не переиграешь, поэтому каждый бьется так, как никогда раньше. И нельзя ничего предугадать. Все равны, потому что цена одинакова.

Андрей оттолкнулся ногами и отпустил жуткое приспособление. Всего несколько сантиметров сполз по земле, только сверло, задев шлем, врезалось в камень и переломилось. А враг, потеряв опору, навалился на Андрея. Нож, зажатый в левой руке, дернулся, когда пробил защиту на шее и вошел глубоко в горло врагу. Теплая кровь потекла по перчаткам, капая на маску противогаза. Враг сразу обмяк и навалился всей тяжестью на Андрея. Спихнув труп в сторону, он неповрежденной рукой оттер кровь с линз. И увидел другого противника, держащего в руках легкий пулемет со свисающей лентой. Он внимательно вглядывался в Андрея, не отводя внимание ни на что другое. Звякнул передернутый затвор и…

Появившаяся словно из неоткуда тварь прыгнула на спину пулеметчику и с хрустом вцепилась в шею. Он закричал и пошатнулся. Пальцы самопроизвольно вдавили пусковой крючок, сжавшись от боли, но очередь прошла рядом, не зацепив Андрея. Бросив ненужное теперь оружие, человек попытался стащить с себя мутанта, но тот вцепился крепко, вгрызаясь все глубже, ломая защитные пластинки костюма, разрывая кожу и мышцы.

Одной рукой Андрей выдернул из кобуры пистолет, не зная, в кого стрелять сначала – в человека или в мутанта. Сбоку мелькнула тень – и он выстрелил туда. Вопль из темноты дал понять, что не промахнулся. А через секунду оттуда выскочила другая тварь. В прыжке раскинув лапы и раскрыв пасть, метя Андрею в горло.

Пули перехватили ее в воздухе, смяли и отбросили в сторону, ни на секунду не прекращая рвать на куски. После этого огненный вал прошелся дальше, снеся все еще защищавшегося человека и мутанта, его пожиравшего. Прикатившийся следом грохот пулеметной стрельбы вывел Андрея из чувства ступора и заставил посмотреть наверх.

Огромный, кустарного вида вертолет, державшийся на четырех мощных винтах, завис прямо над ним, а два стрелка на боку крушили тварей вокруг него из крупнокалиберных пулеметов.

– Залезай! – раздался в наушнике голос, едва слышимый сквозь шум и помехи, – они не будут вечно ждать!

– Карс! – обрадовался Андрей, хватаясь за сброшенный сверху трос, – Какого черта! Что ты там забыл? И кто это вообще такие?

Трос потащили вверх, Андрею оставалось только держаться и постараться не упасть. Очереди сверху тонули в темноте, которую фонарик не был способен осветить, но судя по воплям, доносившимся оттуда, пули не пропадали зря.

– Наши вроде в порядке, только потрепало немного… Черт!

Вылетевшая из темноты ракета, оставляя слабый след, стрелой промчалась к вертолету и взорвалась прямо под одним из винтов. Мотор охватило пламя, в стороны полетели оторванные лопасти, с жутким гулом разрезая воздух.

Машину качнуло, пилоты пытались выровнять полет, но повреждения были слишком велики. Натужно воя уцелевшими моторами, вертолет начал снижаться, все сильнее переходя в падение. Его повело, вращаясь вокруг собственной оси, он полетел в сторону, все ускоряясь.

Андрей, все висевший на тросе, успел увидеть только взрыв. От толчка трос порвался, и он упал вниз.

Тайны экспериментов

Гай внимательно разглядывал потускневшую, почти полностью выцветшую картинку почти полностью голой девушки, лежавшей на фоне заката, больше напоминавшего ядерный взрыв. Художник, наверное, почти все свое воображение потратил на человеческую часть композиции, поэтому на пейзаж у него почти не осталось сил.

Плакат висел в одной из заброшенных комнат гигантского подземного комплекса. После того, как его единственный житель показал им свои наработки, они вежливо попросились выйти, но оказалось, что снаружи все просто кишит призраками, а в воздухе просто чувствуется всеобщее возбуждение места, не зря получившего название Проклятое поле. Пришлось просить помощи и заодно места, где можно дождаться очередного относительно спокойного периода. Ученый с радостью согласился, предоставив им в распоряжение не просто комнату, а целый сектор, где можно было занять любое свободное помещение. Кабели там были еще целы, поэтому и электричество было, работала вентиляция и автоматика дверей.

Саша уговорил Гая занять помещение подальше от переходного шлюза между секторами, чтобы минимум с двух сторон упиралось в монолитную землю, а дверь имела ручной запор. Для того, чтобы выполнить все условия, пришлось немало походить, выбирая между пустующими комнатами. Сектор оказался полностью необитаем и заброшен, в этом ученый не соврал. В момент Катастрофы он не пострадал, но все люди, находившиеся там, погибли. Если верить его рассказам, первое время шлюз не работал, отрезав сектор от всего остального комплекса, и что там происходило, никому не известно. Не помогут даже записи наблюдения, все помещения наблюдения обвалились почти сразу же, погребя под тоннами земли как охранников, так и всю информацию.

Если верить следам, жизнь прекратилась не сразу же. Несколько иссохшихся, почти рассыпавшихся скелетов так и оставались в тех позах, в каких их застигла смерть – за письменным столом, лежа в кровати, сидя с кружкой в руке, но были и другие останки, скрюченные в жутких предсмертных муках, с выломанными ребрами и оторванными конечностями. Были забаррикадированные мебелью двери, были пятна крови на стенах и жуткие, словно взятые из фильмов ужасов, отпечатки окровавленных ладоней. Следы от пуль и рассыпанные гильзы, сейчас ржавые и хрупкие, дополняли картину постепенного затухания и смертельной вражды.

Гай первый не выдержал всех этих вещей и затолкал Сашу в первую попавшуюся дверь, объявив, что лучше этой комнаты просто и придумать нельзя. Выселив местного постояльца – скелет, лежавший на кровати, Саша был склонен согласиться. Его и самого едва не мутило, как представлял, что здесь происходило между выжившими. Дверь была, конечно, без ручного запора, но Гай со свойственной ему изобретательностью это положение исправил, отломав ножку от табурета и заклинив ею механизм. Теперь, даже если фотоэлемент среагирует на чье-то приближение снаружи, дверь физически не сможет распахнуться.

Поэтому сейчас они просто коротали время, пытаясь убить скуку всеми возможными средствами.

– Знаешь, – сказал неожиданно Саша, разбирая и прочищая свое оружие, – а мне это кое-что напоминает. Почти…

– В смысле? – спросил Гай, отвлекаясь от разглядывания картинки, – Где-то такую красотку уже видел?

– Нет, я не про это, – отрицательно повертел головой Саша, откладывая в сторону оптический прицел, – вот это наше нынешнее положение мне очень знакомо, даже с тобой в приложении.

– Это ты про то, как нас аномалия в развалинах заперла? – Гай попытался аккуратно отцепить плакат от стенки, но тот разорвался от первого касания. Ругнувшись, он бросил остатки на пол.

– Вот именно, только с одним «но»…

– И каким же? – Гай сел рядом с Сашей и принялся расшнуровывать свои ботинки, – Только не говори мне, что здесь есть какое-то положительное отличие…

– А я и не говорю, – пожал Саша плечами, аккуратно расставляя вытащенные из обоймы патроны в один ряд, – Знаешь, в тот раз нашим стражником была тупая аномалия. Заскок природы, если хочешь. А сейчас ее место занял вполне разумный человек, хоть и немного сумасшедший.

– Ты про этого старика? – Гай отвлекся от своего занятия и посмотрел на Сашу.

– Вот именно. Не верю я ему. Хоть ты меня убей, но я ему не поверю, до тех пор пока не получу стопроцентных доказательств того, что он выжил здесь, без того, чтобы не быть главным виновником всего вот этого, – Саша обвел глазами комнату, но Гай понял, что имелось в виду.

Откинувшись на спину и постукивая наполовину развязанными сапогами по полу, он пытался переварить услышанное. Конечно, маловероятно, что ученый в одиночку смог выжить в таких кошмарных условиях. А с другой стороны, на каком основании они ему не доверяют. Каждый спасается так, как умеет. Кто не убивал…

– Саша, – позвал Гай, не поворачивая головы.

– Что такое?

– А как ты думаешь, наши предки, то есть те, кто первыми попал сюда, как они смогли выжить? Ведь у них шансов почти не было. А ведь смотри, даже города смогли построить. И жизнь какую-никакую наладить. Сумели как-то…

– Я надеюсь, не так, как здесь, – Саша вставил последнюю деталь в автомат, передернул затвор и поставил рядом, – если так же, то не смогли бы. Нельзя только кровью что-то создавать. Черт, Гай, да ты на нас самих посмотри, бултыхаемся здесь, как муха в паутине. Туда нельзя, там не суйся, это не трожь… И все ради одного – еще пожить немножко, хоть разок вздохнуть. Пусть через фильтр, пусть горького, пусть над чужим трупом, воздуха грудью набрать. И это нормально? Нам да… И друг с другом все так же, все боимся ножа в спину, глотки рвем даже за тот же воздух. Может, этот ученый и нормальный человек… Ну, почти нормальный, как и все мы, но я ему даже подсознательно не верю. Хоть режь меня. И даже не потому, что он так себя ведет. А вот здесь, – он постучал себя по голове, – выжжены слова «не верь никому», потому что не пунктик, а опыт. И опыт горький.

– Все надоело, – вздохнул Гай, – хочется хоть день пожить как нормальный человек. Слушай, не знаешь, может на Летающих островах так живут?

– Не был там ни разу, – честно признался Саша, разглядывая собственный противогаз, – говорят много всего, и каждый раз разного. И все равно ничему не верю. Если бы там на самом деле жили бы как люди, то давно уж их сожрали и перебили бы всех. Натура у нас такая, – натянув маску на кулак, он изобразил что-то похожее на марионетку, – Не можем видеть, что у кого-то лучше чем у нас, сдохнем, но и им житья не дадим. И в Летающие острова даже слабо верится. Может ли вообще такое быть, что человеку важнее понять, что там в атоме долбанном творится, чем как завтрашний день прожить.

– Что за… – Гай вскочил, почуяв что-то, но его свалил неожиданно налетевший приступ кашля.

Саша не сразу понял, что произошло, но тут кашель настиг и его. Легкие словно налились горячим свинцом, разрываясь от боли, горло чесалось и зудело, а кашель становился только все сильнее.

– Газ… – прохрипел Гай, пытаясь зажать рот рукой. Противогаз был совсем рядом, но дотянуться он никак не мог. Газ не только душил, но и травил мышцы, наливая их свинцом и не давая возможности пошевелиться.

– Сволочь, – Саша, пытался нацепить свою маску, которую держал в руках, но пальцы слушались так, словно были не его, соскальзывая с ремешков, путаясь и постепенно немея, – Как же ты так… Дай только добраться…

Бросив эти бессмысленные попытки, он просто прижал маску к лицу, продолжая захлебываться кашлем. Проку мало, но фильтр был вполне рабочим и хоть немного облегчал муки. Задержав дыхание, Саша сполз на пол, силясь только не потерять сознание. Гай рядом уже вырубился, все сжимая руками сумку с противогазом. Может, стоит просто сдаться, прекратить эти мучения.

– К черту! – Саша рявкнул это с такой злобой, что даже немного пришел в себя. Ненависть помогала ему выживать. Ненависть ко всему этому проклятому миру, бессмысленному и глупому, но столь жестокому, что даже ад казался лишь его преддверием. Он хочет подавить тебя, сломать, заставить умереть здесь, как и миллионы других несчастных, лишенных даже солнечного света. Не сдаваться, бороться с ним и его порождениями до тех пор, пока есть силы, а потом сопротивляться и дальше. Пусть ты сдохнешь, но и он подавится тобой.

Зацепив маску за подбородок, он просто потянул ее вверх, натягивая на лицо. Дышать стало немного легче, но полной защиты все равно еще не было. В глазах поплыли кровавые пятна, но он смог встать. Колени тряслись как у алкоголика, сил в руках не было даже чтобы поднять оружие, но он все равно смог подняться.

Отпустив руки от стены, Саша попытался поправить маску, но только потерял опору и снова свалился на пол. Значит, подумал он, больше не делая попыток встать, исходим из наложенных ограничений. Перевернувшись на спину, он прижал маску противогаза крепче, одновременно пытаясь разгладить складки и растянуть ремешки.

Снаружи дверь попытались открыть. Ножка стула противно завизжала, сдвигаясь по ржавому железу, а потом застряла и дверь заклинило. Несколько минут у него еще есть. Если еще попытаться… Вывернув голову, Саша понял, что до своего оружия ему не дотянуться. Вытащив непослушной рукой пистолет из кобуры Гая, он оперся на стенку и, держа оружие двумя руками, прицелился в дверной проем.

Дверь рванули с такой силой, что он просто выскочила из пазов и отлетела в сторону. Сквозь помутневшее зрение Саша разглядел только возникший в проходе силуэт. Кто бы это ни был, он рассчитывал, что оба человека давно лежат без сознания, а потому и не думал прятаться.

Выстрелы в закрытом помещении бьют по ушам гораздо больнее, но сейчас на это не стоило обращать внимание. Саша вдавил спусковой крючок и не отпускал до тех пор, пока не опустела обойма.

Силуэт упал почти сразу, сраженный пулями буквально в упор, а второй, оказавшийся за его спиной, скользнул в сторону, но одна пуля попала ему в плечо, развернув вокруг оси. Остальные попали в спину и голову, оставив сползать по стенке.

Уже мало что соображая, Саша выполз из комнаты, даже не пытаясь оглядеться, есть ли еще противники. Единственное, что для него имело значение – выбраться из зараженной комнаты и вдохнуть чистого воздуха. Газ уже просачивался через распахнутую дверь, но его плотность в коридоре все равно была гораздо ниже. Только уже там он почувствовал себя по-настоящему легче. Поправив маску и убедившись, что теперь он уже не вдохнет отравы, Саша вернулся за Гаем. Он был уверен, что последствия отравления еще скажутся, причем наверняка очень болезненно, но сейчас ему было все равно. Только добраться до этого старика, прикинувшегося таким милым, а на деле оказавшимся очередным монстром этого мира, и проверить, так же хорошо он выдерживает попадание пули, как и его дружки, сейчас лежавшие в коридоре.

Гай не подавал никаких признаков жизни, и не смотря на это Саша вытащил его из комнаты и выволок в коридор. Ослабил ремень и затяжки на костюме, проверил пульс. Ничего. Никакого намека на то, что он жив. Газ воздействовал на него по всей строгости, убив, как только набрал смертельную дозу. Саша попытался сделать искусственное дыхание, но как только снял противогаз, снова зашелся в приступе кашля. Если газ кто-то выпустил, то, должно быть, забыл, что надо и приостанавливать подачу, а то, как сейчас, поползет зараза во все стороны, убивая все, чего коснется. Нацепив Гаю на лицо его маску, он оттащил его еще дальше, куда газ добраться еще не успел. Тот был тяжелее воздуха, и попав в холод не отапливаемых коридоров, постепенно проявлялся как слабо-зеленый туман.

Оттащив в сторону от растекавшихся по всему сектору облаков, Саша снял маску и, переждав очередной приступ кашля, попытался сделать другу искусственное дыхание. Это один из необходимых навыков, которым учат бойцов оперативных групп, действующих за городской чертой, но сейчас он оказался совершенно бесполезным. Даже с пятой попытки Гай не проявлял никаких признаков жизни, а газ стал заползать и сюда. Тогда Саша попробовал непрямой массах сердца, но и это не принесло никаких результатов, Гай не реагировал. Без толку…

Саша сел рядом, чувствуя, что в глазах собираются слезы. Не в первый раз терять боевых товарищей, но каждый раз это проходит очень тяжело. Человек, который был роднее брата, от которого твоя жизнь зависела точно так же, как и от тебя самого, становится неотъемлемой частью жизни. И с его смертью словно выпадает большой кусок, ничем уже не восполнимый.

– Теперь у меня к тебе личные счеты, – прошептал Саша сквозь зубы, обращаясь к одному известному лицу, напрямую виноватому в гибели друга, – Даст Бог, попадешься ты мне на пути. Умирать будешь долго…

Осмотрев труп напарника, Саша снял с него все запасные боеприпасы к пистолету и автомату, а так же карту, купленную у торговца. К нему тоже следовало зайти, расспросить насчет действительности этой карты. Вернувшись и подобрав оставленное впопыхах оружие, он впервые обратил внимание на тела убитых.

Таких он еще нигде не видел. Похожие на людей, только неоднократно подвергавшиеся различным операциям. Например, первый выглядел так, будто ему пытались сменить кожу, но все дело бросили на полпути и больше к этому не возвращались. Второй больше походил на то, что его сначала облили кислотой, а потом прямо на голое тело прибивали куски брони. В лицах не оставалось ничего человеческого, один только звериный оскал.

Саша сделал незаметный пасс руками, который должен был оградить его от нечистых сил и оставить душу в чистоте, но уверенности ему это не придало. Если здесь зашли так далеко, что штампуют таких уродов, то ни одно крестное знамение их не испугает. Надо было выбираться отсюда как можно быстрее. Только Саша знал, что никуда не уйдет, по крайней мере до тех пор, пока не поквитается за убитого друга.

В коридоре раздались шаги и он спрятался за угол. Быстро сменив обойму в пистолете, аккуратно выглянул из-за укрытия, пытаясь разглядеть подходящих.

Один был явно человеком, во всяком случае, по общему строению тела. Детали скрывал старый, заношенный до дыр защитный костюм, покрытый засохшей кровью и еще какой-то дрянью. Второй больше походил на гуманоида с вытянутым черепом и длинными трехпалыми руками, которыми размахивал при ходьбе. Странный, серебристый костюм, поблескивающий при ходьбе, покрывал все тело, от головы до пяток, почти сливаясь с контурами тела. Его даже можно принять за нормального, если бы не налысо обритая голова, из которой во все стороны торчали кабели и входы для внешних носителей информации. Приглядевшись, он разглядел и за спиной у гуманоида небольшой металлический кейс, буквально врезанный в тело. Длинная и тонкая антенна поднималась выше головы, покачиваясь при каждом движении.

Снова спрятавшись, Саша прижался к стене и глубоко вздохнул. Первый наверняка боец, как и те двое, которых он убил. Но третий – совершенно другой. Он несколько раз сталкивался с подобными созданиями, и каждый раз они вызывали у него дрожь. Это киборг, превращенный из живого существа, полуразумная машина на живой основе. Их обычно использовали как универсальных техников или легкие боевые единицы. Киборг перестает быть личность, это не более чем основа, на которую крепятся различные механизмы. Можно сказать, что человек умирает, когда его перестраивают в киборга. В нескольких городах так наказывают самых страшных преступников, считая смертную казнь слишком расточительной для этого мира.

И они вызывали в Саше непроизвольную дрожь. Сталкиваясь с такими существами, словно смотришь на то, чем ты сам можешь стать. Бессмысленный, лишенный эмоций взгляд, равнодушие к собственной жизни, отсутствие души и разума – все это превращает человека в какую-то куклу, тупую и жуткую, пародию на человека, из которой оно создано. А главное, обычно киборги напрямую подсоединены к системе связи, поэтому даже если они не успевают передать сигнал опасности, отключение маячка после смерти все равно вызывает сигнал тревоги в пункте связи. Так что лучше просто не попадаться ему на глаза.

Снова выглянул из-за угла и увидел, что человек склонился над трупом, а киборг стоит рядом, медленно вращая головой и разглядывая коридор. Сунув пистолет за пояс, Саша потянулся за автоматом. С такого расстояния он не был уверен, что попадет в голову из пистолета, хотел перестраховаться.

Киборг из дал какой-то резкий звук, заметив торчащий из-за угла автоматный ствол, но человек только успел поднять голову, после чего пуля пробила ему череп прямо между глаз. Пошатнувшись, он завалился на спину, не издав ни единого звука. Киборг так и остался стоять, не делая никаких попыток к бегству или к защите. Просто стоял и смотрел прямо в прицел оружия, пока Саша осторожно подходил ближе. Сейчас уже наверняка подняли тревогу, получив сигнал от киборга, но его это уже не волновало. Он в любом случае должен был проявить себя, а рано или поздно, значения уже не имело.

Подойдя ближе к киборгу, Саша посмотрел ему прямо в глаза, где вместо глазных яблок установили аккуратные зрачки видеокамер.

– Я знаю, ты видишь, – прошептал он, доставая пистолет, – так знай, что хоть я и дурак, угодив в твою ловушку, но предательства я не прощаю.

Хлопнул выстрел и киборг упал с простреленной головой. Антенна жалобно звякнула, сломавшись при ударе об пол, а само тело еще несколько секунд дергало руками и ногами, пытаясь вернуться в вертикальное положение, но поврежденный мозг не смог выполнить поставленные задачи и киборг затих.

Дослав патрон в обойму, Саша оглянулся. Он кожей чувствовал, как сюда стягиваются другие подобные уродцы, потерявшие человеческий облик ради какой-то отдаленной идеи, не имевшей ничего общего с любой из известных культур.

В дальнем конце коридора что-то шевельнулось и Саша, не целясь, дважды туда выстрелил. Даже не пытаясь разобрать, попал он или нет, побежал в другую сторону. Где находился шлюз, он запомнил, но так же и понимал, что именно его и перекроют в первую очередь, чтобы не дать ему возможности выбраться из западни. Тем более, что в этом секторе своего выхода на поверхность не было. Достаточно было прочесывать комнату за комнатой, чтобы в конце концов обнаружить его. Пока он продвигался по заброшенным коридорам, ему вспомнилась детская загадка про то, как поймать льва в пустыне. Смысл заключался в том, что надо перегородить пустыню посередине, а потом строить в той части, где оказывался лев новые и новые заборы, пока он не окажется в ловушке. Сейчас с ним происходило примерно то же самое. И это его никак не могло устроить.

В спектре ПНВ нельзя было хорошо разглядеть поверхности стен и пола, он был достаточно простой, вполне дешевой модели, показывавшей только самое необходимое – контуры и силуэты, позволяя воображению додумывать все остальное. Приподняв прибор, Саша включил маленький ручной фонарик. Где-то здесь должен быть выключать, чтобы осветить весь коридор. Он оказался на стене, почти отвалившийся и висевший на проводе. Простая кнопка, включить и выключить. Прижавшись к стене и сняв пистолет с предохранителя, Саша включил освещение. Сверху что-то закоротило, хлопнуло, обдав его искрами, но несколько ламп все же зажглось. Почти сразу же одна из дверей распахнулась и оттуда выскочил жуткого вида гуманоид, гораздо более низкий и коренастый, чем человек, немного похожий на гнома, только абсолютно голый и бритый. Вместо кистей рук у него торчали массивные топоры, которыми он задевал за стены, оглядываясь в поисках жертвы. Даже с такого расстояния Саша разглядел, что гном ослеп, так резко выскочив на свет. Навсегда ли это, или только на время, Саша разбираться не стал. Первая же пуля должна была свалить его сразу, пробив череп в районе уха, но гном только покачнулся, а потом дико взвыл, взмахнув сразу обеими топорами и прочертив по стенам длинные глубокие борозды. Саша выстрелил снова, пробив гному горло, но он даже не обратил на это внимание, разве только вопль резко оборвался, сменившись бульканьем. Поняв, откуда стреляют, гном бросился в атаку, задевая плечами за стены и вышибая куски стен топорами. Саша стрелял снова и снова, всадив гному в голову одну за другой еще четыре пули, прежде чем он споткнулся и упал. Хрипя и кашляя кровью, гном все ее пытался подняться, даже не смотря на то, что голова больше напоминала друшлак.

Шум стрельбы привлек других охранников, поэтому Саша не стал задерживаться, чтобы добить несчастного. Хотя, убегая, он задумался, чем же надо накачать человека, чтобы даже после четырех пуль в голове он оставался бы живым. Завернув в первый же коридор, пробежал еще несколько метров, обернулся и прислушался – не напали ли на след его преследователи. И побежал дальше, надеясь добраться до ученого раньше, чем его прихвостни доберутся до него.

– Попался! – прямо сквозь запертую дверь, вышибив ее так, словно кроме трухи ничего не было, выскочили два урода, похожих на картинки из учебника по самобичеванию. Перетянутые стальными полосами черепа, выпученные глаза и рты без губ и десен, раскрытые в торжествующем крике.

Может, они и были бойцами, но слишком много времени уделяли своему внешнему виду, чем боевым качествам. Тем более, что кроме холодного оружия, а точнее, заточенных кусков металла, у них ничего не было. Первый выпрыгнувший напоролся на выставленный ствол пистолета и не успели ни среагировать, ни увернуться. Пуля, выпущенная буквально в упор, разнесла ему череп и только стальные полосу не дали ему разлететься во все стороны. Второй даже не замедлил ход, перепрыгивая через тело собрата, но реакция Саши оказалось все же быстрее. Увесистый кусок металла, которым нападавший пользовался вместо оружия, траекторию своего движения уже не мог изменить, поэтому было достаточно сделать шаг в сторону, чтобы благополучно избежать преждевременной смерти. Обрезок рассек воздух всего в нескольких сантиметрах от лица Саши, но не задел его. А вот он в ответ ударил нападавшего снизу вверх по локтю, заставив выпустить оружие. Потеряв свой тесак, он не растерялся, и бросился на Сашу, целясь зубами в горло. Эту атаку сорвали прямо на подходе. Саша ударил кулаком левей руки в горло, а рукояткой пистолета ударил по виску, отчего у нападавшего помутнело в глазах.

Прижав ногой слабо шевелящееся тело к полу, Саша наел пистолет ему между глаз и задал только один вопрос:

– Кто вы такие? – для пущей убедительности надавил на грудную клетку, лишив возможности свободно дышать.

– Мы длани пророка карающие, – захрипел мазохист, не обращая внимание на то, что из разбитого рта пошла кровь, – искупители земли грешной, истинно свободные на пути нашем.

Подобную религиозную бредятину Саша не собирался выслушивать. Коротко ударив пленника в лицо пистолетной рукояткой, он повторил вопрос.

– И бессильны те, кто не идет тропами нашими, кто не верит отцам нашим, – продолжал читать на распев мазохист, коверкая слова от того, что не мог их выговаривать толком, – прощены только праведные, путь познания избравшие, путем истинным верно идущие…

Сзади раздались восторженные крики, и Саша понял, что его снова нашли. Дальнейший допрос больше не представлялся возможным, и просто оборвал странную молитву своего пленника по полуслове, спустив курок. Перешагнув через простреленное тело, он побежал вперед, надеясь, что коридор не кончится тупиком. Преследователи позади радостно вопили, чувствуя, что нагоняют, крики становились все злее и сильнее.

Саша резко развернулся и вскинул пистолет. Преследовавшие не пользовались никакими правилами светомаскировки, бежали с фонарями и факелами, поэтому прицелиться в человека труда не составляло. Как только он началась стрелять, крики сразу оборвались, сменившись стонами боли и ярости. Точно прицелиться было нельзя, можно было только в корпус стрелять. Двое или трое упали с первых же выстрелов, остальные еще некоторое время продолжали напирать вперед, подталкиваемые товарищами сзади, но вскоре все равно остановились. Каждая пуля находила себе жертву.

Расстреляв одну обойму, Саша сразу вставил другую и снова приготовился стрелять, только заметил боковым зрением другую толпу преследователей, вынырнувших из параллельного коридора и радостно устремившаяся к нему. Пришлось бросать позицию и снова бежать, слушая за спиной улюлюканье и довольные вопли. Преследователи и не думали отставать.

Постепенно Саша на бегу стал понимать их план. Постоянно сворачивая и разделяясь, они загоняли его в восточную часть сектора, отгоняя все дальше от шлюза и возможного пути спасения. А как-либо повлиять на это он уже не мог – любая задержка грозила ему возможностью встретится со всеми уродами сразу, с размаху угодив в их толпу. И главное, он начал чувствовать, что задыхается. Даже тренированным легким нужен перерыв, чтобы восстановить силы. Сейчас же ему ничего подобного не давали, постоянно заставляя бегать.

Вбежав в очередную комнату, из которой вело сразу несколько дверей, он перепрыгнул через старый диван, жалобно хлипнувший от столь грубого обращения и сел на корточки. У него было примерно с полминуты, чтобы решить, что делать дальше. Вечно это погоня продолжаться не могла, надо было либо брать ситуацию в свои руки, либо падать как загнанный олень, надеясь на милость победителей. С последним согласится было крайне трудно, поэтому Саша склонился к первому варианту. Пора по-настоящему принять бой и заставить эту мразь жалеть, что она с ним связалась. Сунув пистолет обратно за пояс, он снял автомат и перевел в режим автоматической стрельбы. Вынув все имевшиеся запасные магазины из разгрузника и положив их рядом на пол, Саша сел поудобнее и прицелился в дверь, из которой вышел. Единственная граната, снятая с тела Гая была оставлена на последний момент, как последняя спасительная палочка.

Первым вбежал запыхавшийся урод, державший в руках большой двусторонний топор. Пуля пробила ему голову и откинула обратно в дверь. Через секунду тело швырнуло назад, как встречным потоком человекоподобных созданий, больше всего на свете желавших добраться до Саши. Их встретил автоматический огонь единственного ствола, выставленного как защита. В узком проеме и на небольшом расстоянии пули автомата произвели страшный урон. Пробивая по одному или два тела, они не теряли всей своей убойности и могли забрать еще одну жизнь. Саша не мог полностью использовать автоматический режим, потому что ствол сразу начал забирать вверх, круша потолочную плитку и перекрытия.

Не меньше половины преследователей полегло там сразу, но остальные даже не замедлились. Хватая тела уже убитых, он пользовались ими как щитами, чтобы лезть дальше, выполняя то ли чей-то приказ, то ли собственную волю.

Обойма опустела слишком быстро, оборвав стрельбу и сменив трескотню выстрелов слабыми щелчками вхолостую работающего механизма. Саша успел ударить прикладом в лицо ближайшего нападавшего, выиграв время, чтобы выхватить пистолет. Выстрел в упор превратил в кашу лицо следующего, откинул тело назад, но врагов все же было слишком много.

Кто-то прыгнул сзади, попытавшись всадить нож в спину, но защитный костюм принял всю силу удара, и оружие соскользнуло, только распоров верхний слой брезента. Саша даже не глянул, только просунул пистолет под мышкой и выстрелил, не целясь. Отшатнулись с криком боли, и то хорошо.

Сразу двое впереди оказались неожиданно близко от него. Первого успел ударить рукояткой в висок, оглушив ударом по шлему, но второй схватился за руку и принялся ее выкручивать, чтобы выбить оружие. Саша ударил его в лицо левой, но необходимые секунды уже были потеряны. Сзади ударил ножом еще раз, попав в колено и пробив на этот раз защиту. От боли он упал на одно колено, устояв только потому, что правую руку продолжали выкручивать. Удар в лицо пришелся по противогазу, но сила удара сломала ему нос и разорвала кожу на лбу. Он вслепую ответил, но промахнулся. Брызнувшая кровь залила линзы противогаза, закрыв обзор, и попала в фильтры, затруднив дыхание.

В левое плечо ударили, и Саша почувствовала адскую боль, словно в него воткнули топор. Подсознательно он понял, что так и произошло. Он проиграл и отлично понимал этого. Пистолет вырвали из рук и обрадовано завизжали, на радостях выпустив руку. Последний шанс…

Прежде чем по ней успели ударить, Саша схватил свободной рукой гранату и дернул, оставив чеку висеть на поясе. Даже не кидая смертельный подарок, он просто разжал пальцы. А потом наступила темнота…

* * *

Этот этаж подземелий никто из живущих на поверхности не видел. Очень глубоко в земле, гораздо глубже, чем можно было бы предположить, уходя далеко под бункер, в который иногда забредали случайные гости из тоннеля, проходившего рядом, он все же был обитаем. Купцы, иногда пользовавшиеся подобным опасным путем, чем канализационный тоннель под землей, чтобы быстро и безопасно миновать адские места Проклятого поля и не догадывались, что происходит совсем рядом с ними.

Этот мир состоит из сотен миров, разумных и не очень, погибших на этом кладбище. И мало кто представляет, сколько же цивилизаций полностью погребено под теми руинами, что лежат на поверхности. Снаружи ведь только меньшая часть и того, что на самом деле покоится здесь. И глубоко в развалинах, скрытых от беззвездного неба, лишенного солнечного света, но все же гораздо более светлого, чем происходит в глубине. Вырытый трудами нескольких поколений целой армии рабов, огромный подземный комплекс жил собственной жизнью, отделенный от всего остального десятками тысяч тонн породы и рассыпавшихся руин. Отдельный мир со своими законами и устоями, своими рабами и господами, но единым хозяином, собственно и создавшим этот мир.

И все же они связаны с поверхностью. Этот мир только и существует для того, чтобы питаться теми остатками жизни, что существуют там. Поглощать и изменять их по своему усмотрению, уродовать все то светлое, что еще осталось, убивать и мучать ради единственной цели – уничтожить все живое.

Правда, сейчас он не мог выпустить на поверхность все свое воинство, чтобы разом погасить все те огоньки, что еще оставались островками надежды в этом море отчаяния, столь сладостным для населявших подземный мирок созданий. Снаружи была сила, мешавшая в исполнении жестоких планов. Когда-то давно, еще в то время, когда маленькая планетка под названием Земля сверкала маленькой точкой на сфере своей галактики, когда населявшие ее люди только входили в пору юношества, постигая законы природы и учась на собственных ошибках, силы питавшие подземный мирок вырвались, испытывая свою силу. Их остановили в самый момент торжества, в тот миг, когда, казалось, не будет ничего, что сможет их остановить.

Армии оказались уничтоженными, рабы убитыми, а сила истощенной. Теперь они укрывались в подобных местах, таких как это подземелье, затаившись и копя ненависть, собираясь с силами, чтобы мстить без пощады.

А главное, им нужны были новые армии, способные разбираться не только с полудохлыми фермерами, едва спасающими свой урожай от мутантов и разбойников, но и штурмовать настоящие цитадели и крепости, которые снова появились на этой земле, пока зло восстанавливало силы глубоко под землей. Сейчас они перебивались небольшими поселениями и отбившимися от конвоев одиночками и небольшими отрядами, призывая под свои знамена самую жуткую нечисть, которой разум не способен дать название. Только сил все равно до сих пор не хватало. Иногда у людей даже хватало сил, чтобы отбивать захватнические нападения за новыми рабами и строительным материалом, что вызывало особенную ненависть у хозяина подземелья. Множество разных цивилизаций погибло здесь. Люди самых разных миров и культур пытались здесь выжить, но никого он не ненавидел так, как людей с планеты Земля. Жестокие по своей сути, не способные мирно жить, постоянно грызущиеся друг с другом, они все же стали одним из тех оплотов, на которых возрождалась нормальная жизнь. Существа, отрицавшие сам принцип сочувствия и помощи своей натурой, эгоисты до костей, первыми строили новые поселения, жертвовали своими жизнями ради других, выносили и преодолевали то, где все остальные гибли и сдавались. Они не преклонились перед ним, решив самим создать новый мир на этих обломках. И именно поэтому слаще всего для него было, когда именно земляне пополняли ряды его рабов, гибли ради его целей, умирали по его приказу. И до них было близко. Некоторые из поселений находились менее чем в дне пути от ближайших выходов, и на них постоянно совершались нападения.

Сегодня слуги привели еще двух рабов, готовых влиться в ряды его армии. Они даже смогли убить нескольких слуг, слишком рьяно пытавшихся исполнить волю хозяина. Ничего страшного, всего лишь прибавили строительного материала его жрецам. А вот новая кровь – это уже кое-что.

Зверомутант, выглядевший так, словно его сшили из отдельных кусков, что, в общем-то, и было так на самом деле, дернулся и жалобно завыл, когда плеть стеганула его по толстому боку. Выбранный на этот отрезок бесконечности объектом для издевательств, он жался у ног хозяина, пытаясь избежать нового удара.

Лениво взмахнув рукой, он стеганул несчастную тварь еще раз, выбив новые жалобные вопли. Подобные мучения не доставляли ему удовольствия. Он мог бы запытать и замучать тысячи тысяч своих рабов, но это не принесло бы ему того удовольствия, что приносит убийство одного-единственного свободного существа. Жадно потянув носом, он почуял существо, не принадлежавшее к его слугам. Одного, значит, удалось заполучить живым. Это хорошо… Его боль будет приятным развлечением на сегодня.

* * *

Как ни странно, но он еще чувствовал, что еще жив. Первое, что он почувствовал, когда понял, что в какой-то реальности он все же существует, была адская боль во всем теле, словно напичканном иголками. Саша попытался открыть глаза, но веки были настолько тяжелыми и так плохо слушались, что решил не делать этого. Все равно ничего хорошего не увидит.

Конечности не слушались, крепко привязанные режущими кожу веревками. Походило на то, что его распяли и куда-то волокли. При этом было достаточно шумно, как в оживленном месте, но он не мог понять, где же все это могло происходить. Бункер был, конечно, достаточно большим, но ведь в закрытых местах, подобных этому нужна не только крыша над головой и нормальное освещение, но необходимы источники воды, еды, фильтры для воздуха и многое другое, без чего выживание большого количества людей в одном месте просто невозможно.

Мир неожиданно пошатнулся и куда-то рухнул, а потом со всей силы врезался во что-то очень твердое. Многоголосый шум сменился каким-то монотонным пением, в котором нельзя было понять ни слов, ни мелодии. Больше всего походило на гул ветра среди развалин, только облаченный в слова. Сплюнув набравшуюся во рту кровь, Саша матом припомнил тех, кто его тащил. Что же надо сделать, чтобы уронить такой большой предмет, как крест с привязанным к нему человеком. Как не парадоксально, но он чувствовал, что набрался у Гая достаточно нездорового цинизма, и успевал смотреть на все от лица какого-то третьего лица, не участвующего в происходящем. Его, в конце концов, должны сейчас убить, причем наверняка очень жестоко, а он здесь лежит и издевается сам над собой. И он точно не хочет умирать, тем более таким образом. Как-то по другому это себе представлял, несколько более героически и справедливо А еще лучше – в глубокой старости и в окружении большой семьи. Ничего этого теперь не будет, а ведь у него даже и детей нет. И уже не будет. Все по пустошам шлялся, геройствовал, а таких простых вещей, как семья и дети, сделать не успевал. Как это, наверное, приятно, просыпаться с утренней побудкой и чувствовать рядом кого-то, очень важного в твоей жизни, более важного даже, чем ты сам. Так и не успел признаться, что кого-то любит. Была одна девушка, красивая и добрая, официантка в баре, в который он заходил вместе с друзьями. Сказать ей все, что думает, так и не смог. Постеснялся, не успел, не решился… Можно долго оправдываться, только ничто из этого так и не объяснит, почему твоя жизнь уже закончилась, а ты так ничего не сделал из того, что обязан сделать каждый человек в своей жизни. Главное ведь не ты сам, а то, что ты делаешь, ради чего живешь и зачем дышишь. А вот ради чего он, получается, жил? Ради чего все это бултыхание? Получается, что не для чего… Ничего не совершил и никто его не будет помнить, когда не станет. Может, только кто-то из старых друзей, еще оставшихся в живых, когда-нибудь поднимет кружку с самогоном и произнесет тост, который уже стал традицией для поминания тех, кто не вернулся из походов: «За Сашу, парня, все же нашедшего покой».

Его снова подняли и понесли куда-то, еще более восторженно крича и повизгивая. Покачав головой, Саша все же открыл глаза, решив, что ничем больше его не напугаешь. Он ошибался. Напугать его можно было, очень даже серьезно. Даже не видя тех, кто его тащил, Саша по-настоящему испугался. Заезженным, запоздалым страхом, даже не за себя, а за всех остальных, за других, кто про это еще не знает. А когда узнает, то будет слишком поздно, чтобы что-то исправлять.

Мрачные стены, словно вырезанные из голого камня, ярко освещенные пылающими оранжевым цветом пламенем, украшенные жуткими орнаментами из костей и черепов, расписанные непонятными рунами и заклинаниям, потолок, выполненный в форме небосвода, с которого свисали гигантские люстры, увешанные телами. И Саша даже не поверил сперва, когда разглядел, а поняв, что это правда, ужаснулся еще больше. Существа, повешенные на этих украшениях, были еще живыми. Насквозь проткнутые ржавыми цепями, прибитые к железу гвоздями, он все еще дергались и кривлялись, раскрывая рты в беззвучном крике.

Его внесли в большой зал, в котором устоялся запах крови настолько сильно, что от него мутнело в голове. Здесь работали какие-то машины, скрежетом и гулом наполняя воздух. Их предназначения можно было не угадывать, достаточно просто бросить взгляд на гигантские конвейеры, на которых, как на заводе, собирали из различных кусков самых невероятных тварей, как обезумевшие ткачи пришивая друг к другу абсолютно неподходящие части тела, оставляя кровоточащие края и торчащие кости. И все же собирая живых и жестоких тварей. Одна из них даже вырвалась из оков на ленте и накинулась на молчаливого техника, стучавшего по клавишам, разорвав его в мгновение ока. Тварь убили несколькими секундами спустя, а потом, недолго думая, бросили останки обратно на конвейер.

А вот и его место, с ужасом подумал Саша, когда крест с ним установили на одну из лент, неторопливо двигавшуюся на выход из пещеры. Уроды, тащившие его, радостно вопили и размахивали своим оружием, когда лента потащила его.

Здесь собирали какую-то жуткую армию, как с ужасом подумал Андрей, глядя на огромное количество таких сборочных линий, сейчас, правда, полупустых или вообще выключенных, но если те кого успели наштамповать, вырвутся отсюда, поток мертвых тел может в разы увеличится, тем более, что местные и куска не теряют.

А ему теперь оставалось только молиться и надеяться на то, что смерть будет для него быстрой. Саша не хотел становится таким, быть изуродованным за просто так, ради исполнения чужого безумия. И исковеркают ведь не только тело, но и душу превратив в такого же, охваченного безумием убийства, урода.

Высокий человек в абсолютно черном и блестящем плаще, закрывавшем все тело от шеи до пят, с противогазом, закрывавшем лицо, оставив только две узкие щелки для глаз, оказался первым неизмененным существом, увиденном им здесь. Равнодушно окинув взглядом Сашу, он ничего не сказал, только поставил на руке знак фломастером, развернулся и ушел. А конвейер поехал дальше, уводя его вглубь каких-то коридоров и тоннелей, из которых шли неприятные звуки. Ни один из них не сулил ему ничего хорошего.

Огромные помещения, соединенные маленькими и узкими коридорами нагнетали чувство подавленности и отчаяния. Культ смерти, чувствовавшийся в каждом украшении этих залов, подавлял воображение, заставляя отчаянно желать оказаться где-нибудь далеко отсюда, в безопасности и тишине.

Голова трещала от однообразного песнопения, исходившего, казалось, отовсюду. Запахи горящих факелов смешивались со смрадом давно не мытых тел, разложения и запекшейся крови. Иногда сквозь всеобщий шум пробивались отдельные вопли боли и отчаяния, но Саша уже не реагировал на них. Всеобщая атмосфера настолько подавила его, что мысли замерли на одном месте, полностью поддавшись отчаянию. Делать уже ничего не хотелось, вид этой мощи, подмявшей его, сломал внутренний хребет, заставив покорно ждать приближающуюся смерть.

Лента резко свернула в сторону, уводя прочь от основных залов в рабочие помещения, мрачные, низкие, с удушливым застоявшимся воздухом, насквозь пропитанным запахом крови и гнили. Сейчас они пустовали, но в слабом свете рабочих фонарей и искрившихся сочленений можно было разглядеть свежую кровь на острых как бритвы пилах и ножах, вставленных в жуткие механизмы, ожидавших его появления. Эти места готовились для другого, они только ждали своего часа, способные истреблять и уродовать тысячи людей часы напролет, не останавливаясь, не замедляя конвейер ни на секунду.

Ближайших к Саше механизм ожил, когда проезжал мимо, и занес над ним острый тесак. На лезвии были характерные бороздки, остающиеся, если рубить толстые кости. Вот так он и погибнет, быстро и больно. Зажмурившись, он только надеялся, что не успеет понять, что уже умер.

Хлопнул взрыв, и ему рассекло щеку осколком металла. В остатки защитного костюма ударилось еще несколько осколков, но ни один не пробил его насквозь. Зато в рану на ноге впился осколок, а это было уже страшнее, потому что ушел глубоко и вызывал сильную боль.

Раскрыв глаза, он увидел, что механизм разворотило, превратив в кучу обломков. Тесак бессильно воткнулся в ленту в нескольких сантиметрах от него, заклинив механизм намертво. Внутри обломков что-то загорелось, наверное, закоротило контакты, вызвав возгорание изолятора. Понимая, что другого шанса у него быть и не может, да и этот, мягко сказать, возможен один на миллиард, Саша попытался вырваться, но привязывали его на совесть, веревки даже не шевелились, когда он изо всех сил напрягал мышцы, пытаясь их ослабить. Мозг разрывался от понимая того, что каждая потерянная секунда с огромной скоростью отдаляет его от возможного освобождения. Не было слышно ни тревоги, ни сигнализации, но чувство того, что сюда спешат изо всех сил, не покидало Сашу ни на секунду. Если не вырваться сейчас, то уже не вырваться никогда. Все органы чувств словно усилились в десятки раз, стараясь уловить признаки приближающихся уродов, с визгом и воплями бежавших по коридору.

Шаги, которые он услышал, не походили на них, гораздо более аккуратные и тихие, говорившие о существе, быстро приближавшемся к нему со спины. И тут оно словно проявилось перед ним, настолько быстр и точен был прыжок. Бесшумно приземлившись, существо, похожее на человека, только более стройное и высокое, развернулось, обнажив длинную и тонкую саблю. Два быстрых взмаха, и веревки, связывающие руки Саши, упали на пол, перерезанные острым лезвием. Еще один взмах и он почувствовал, что у него свободны ноги. Не удержавшись, он упал на пол, залитый чем-то вонючим и скользким. Частично это было масло, вытекающее из разбитого механизма, а остальное… Он не хотел думать об этом.

– Двигайся быстрее, человек, – сказал гуманоид тонким, но удивительно мелодичным голосом, оглядываясь в поисках возможной угрозы, – слуги зла уже бегут сюда. Нам надо немедленно уходить.

– Не могу, – прохрипел Саша, пытаясь встать на раненную ногу, но каждый раз падая, – осколок в ноге. Мышцу повредил. Я даже идти не могу. Уходи один.

– Не ради этого я рисковал, – сразу отказался от этого предложения его спаситель, – я помогу тебе.

Его неожиданный спаситель оказался гораздо сильнее, чем можно было предположить, глядя на его стройную фигуру. Он был одет в облегченный защитный костюм из тонкого и скользкого на ощупь материала, а лицо закрывала маска, раскрашенная под человеческое лицо, но лишенное глаз. Вместо них были две пустые дыры, замазанные чем-то черным. Никаких разрезов или линз, через которые можно было видеть окружающую обстановку, заметно не было, хотя незнакомец, казалось, все прекрасно видел. Тонкий костюм, повторяющий очертания тела, почти полностью скрывался под широким и толстым плащом, которым незнакомец размахивал как веером. Подставив Саше руку, он частично накрыл плащом и его, от чего он сразу почувствовал себя легче. Почему это произошло, сказать Саша затруднялся.

– Чтобы не случилось, не останавливайся, – прошептал незнакомец на ухо, – запоминай дорогу: сейчас мы идет по техническому тоннелю, потом на втором повороте направо, дальше снова прямо, третий поворот налево. В конце коридора вентиляционная шахта. Спускайся туда. Там будут ждать.

Саша заметил, что оружие в руке незнакомца сменилось. Место сабли, сейчас спокойно висевшей на боку, занял пистолет, немного искрившееся голубыми разрядами, пробивавшимися через ствол и пусковой механизм. Плазменный пистолет – редкое и невероятно дорогое оружие, которое могли позволить себе далеко не все города. Зарядить его тоже могли всего в нескольких местах, где не утратили навыки подобных технологий. Но незнакомец обращался с ним как с чем-то вполне обычным.

Он тащил Сашу на себе, хромавшего на каждом шагу, ничего не говоря и только стараясь сохранять дыхание. Первый поворот уже прошли. Здешние тоннели выглядели совершенно запущенными и необитаемыми. Даже не чувствовался вездесущий запах крови, только тлен и застоявшийся воздух. Здесь не было светильников и Саша шел в полной темноте, подталкиваемый своим спасителем в нужном направлении. Тот видел все отлично, ни разу ни обо что не ударившись и не зацепившись.

Первый из врагов встретился им уже во втором коридоре, неожиданно выскочив из-за поворота. Без воя и визга, видно, сам заблудившись в бесконечных служебных переходах. Перекачанный, с разорвавшейся кожей там, где мышцы переросли всякие пределы, державший в руках здоровый двуручный топор, он даже оторопел, когда увидел бегущих. Взвыв, он замахнулся для удара, но не успел – заряд плазмы ударил его в лицо, мгновенно растворив половину головы. Без звука урод рухнул на спину, так и не выпустив свое оружия. Только все равно он успел предупредить остальных – из параллельного коридора раздался многоголосый хор голосов, ревевших в предвкушении охоты.

– Итак, нас нашли, – совершенно спокойным голосом сказал незнакомец, опуская свое оружие, – будем надеяться, что уйти мы успеем раньше. Все равно этим выходом во второй раз воспользоваться не получилось бы. Так поспешим же…

Он уверенно повел Сашу, постоянно оглядываясь. Не успели они пройти и пятидесяти метров, как первые из преследователей вынырнули из пересекавшего их путь коридора. Вооруженные чем попало, они даже не думали прятаться, бросаясь в бой с открытой грудью. Кто-то был вооружен огнестрельным оружием, потому что в потолок над ними ударилось несколько пуль, выбив искры и крошку из каменного потолка. Свалив ближайшего попаданием в грудь, незнакомец сунул пистолет Саше со словами «стреляй метко!», а сам выхватил саблю.

Прислонившись к стене, Саша взял оружие двумя руками и прицелился. Темнота рассеялась, нападавшие принесли с собой факелов и фонарей достаточных, чтобы осветить целый поселок. Охваченные азартом боя, они бросали на пол источники света, мешавшие им всеми руками схватится за оружие. Выцелив первого, здорового мутанта с тремя руками, он выстрелил. Заряд плазмы выжег у него в груди дырку, в которую можно было легко просунуть руку. Пошатнувшись, урод с удивлением глянул на свою грудь, как раз в тот момент, когда из раны хлынул фонтан крови. Глупо охнув, он упал лицом вниз.

Незнакомец действовал гораздо более изобретательным способом. Тонкая сабля казалось ненадежной защитой против тяжелых и зазубренных тесаков и топоров нападавших, некоторые из которых и вовсе были вооружены каким-то металлоломом. Заняв позицию немного впереди Саши, чтобы дать возможность тому стрелять, он сбросил теперь только мешавшийся плащ, а потом сам пошел в атаку.

Первый же встретившийся у него на пути урод, не задумываясь, замахнулся обломком трубы, намереваясь огреть его таким ударом, что способен свалить и слона. Сабля оказалась гораздо быстрее, мелькая со скоростью молнии. Первый же удар рассек руку урода, от чего тот взвыл от боли и выпустил свое оружие, неудачно приземлившееся ему на голову. Пошатнувшись, он наклонился и тут же с удивлением обнаружил, что сабля рассекла ему горло от уха до уха. В глупой попытке остановить кровотечение, он схватился за рану целой рукой и упал на землю. Перепрыгнув через умирающего, незнакомец атаковал сразу двоих, стоявших за ним. Одного из них, гуманоида с козлиными чертами лица и загнутыми назад коленями, он разрубил от левого плеча до правого бедра. Сабля даже не замедлила своего движения, рассекая толстую броню из приколоченных друг к другу кусков железа. Тварь повалилась назад крича от боли, а его напарник, обрадовано гикнул, замахнувшись для удара по неприкрытому боку противника. Возвратным движением незнакомец отсек ему руку у локтя, потом развернулся и воткнул саблю туда, где должно быть сердце. Враг, несмотря на хлынувшую из раны кровь, схватился целой рукой за саблю и воткнул ее по самую рукоять в себя, приближаясь к незнакомцу. Лицо его лопнуло, открыв одну гигантскую пасть, состоявшую сразу из нескольких кривых и зубастых челюстей. Уперев ногу мутанту в живот, незнакомец оттолкнул его, сорвав с сабли, а потом быстро несколько раз ударил саблей по челюстям, срубив их. Булькая кровью, враг упал на землю. Сзади свалилось еще одно тело – поняв, что всех все равно не перебить, Саша старался отстреливать тех, кто мог угрожать товарищу, прикрывая ему спину.

И все равно он никак не мог понять, в чем же смысл этого боя. Конечно, красиво умереть, стоя по колено в крови врагов, до последнего рубя мечом наскакивающих тварей, очень достойно и предел ожиданий для многих солдат, но вряд ли это можно назвать успешной спасательной операции. Глядя на уверенные движения незнакомца, от которых во все стороны летела кровь противников, Саша не мог поверить, что тот просто бросился его спасать, не подготовив несколько возможных путей отступления. И тем более, с какой радости он бросился спасать абсолютно незнакомого человека, рискуя собственной жизнью.

Незнакомец тем временем успешно рубил наскакивающих врагов, даже не оглядываясь на собственную спину. Саше приходилось быть максимально внимательным, успевая подстреливать тех, кто бросался на фехтовальщика с этот незащищенной части. Во всяком случае, пока для этого хватало заряда в пистолете.

Мутант схватился за салю обеими руками, даже и не заметив, что острое лезвие почти срезало ему пальцы. Голова раскололась на две половины, усеянные острыми зубами. Голодно хрипя, он потянулся к лицу своего врага. Резко выдернув меч из захвата, окончательно срезав врагу обе ладони, одним взмахом срезал мутанту половину головы. Брызнула черная вонючая кровь, и тварь отшатнулась, пытаясь зажать культями жуткую рану. Опершись в стену, так и сползла, оставив длинный кровавый след. Чуть обернувшись, незнакомец воткнул меч с грудь другому мутанту, остановив его атаку. Не обращая внимания на рану, враг поднял свое оружие – здоровый меч грубой ковки, даже не заточенный. Хотя с его весом это было и не обязательно – первый же удар переломит любую кость как неплохая дубина. Плазменный заряд снес ему обе руки и верхнюю часть черепа. Труп не свалился только потому, что продолжал висеть на мече, но это опора выскользнула меньше чем через секунду, чтобы разрезать грудь другому врагу, похожему на перекачанную обезьяну. Тот в руках держал старый и нечищеный автоматический дробовик, только почему-то им не пользовался, используя тяжелый приклад как дубину.

Сзади раздались автоматические очереди, и атака сразу ослабла, потому что мутанты и уроды пытались развернуться, чтобы увидеть нового врага. Сам Саша не видел их из-за мельтешения тел вокруг него, но те явно очень умело обращались со стрелковым оружием, судя по звукам, даже с ручными пулеметами, кроша наступающих тварей в винегрет.

Разрезав еще одну тварь, оказавшуюся настолько глупой, чтобы в одиночку и с голыми руками полезть на столь опытного бойца, незнакомец подобрал плащ и одной рукой помог Саше подняться.

– Давай, человек, наше спасение уже очень близко, – сказал он немного дрожавшим из-за частого дыхания голосом.

– Твои друзья? – спросил Саша, опершись на товарища и снеся голову из пистолета еще одному мутанту.

– Ты прав, они помогут нам уйти, – подтвердил незнакомец, – если мы поторопимся, то даже имеем шанс уйти отсюда без потерь.

Длинные пулеметные очереди постепенно прогнали врагов из коридора, заставив или прятаться за естественными укрытиями, или отойти в параллельные коридоры, оставив щелкать зубами в бессильной ярости. Так что Саша смог разглядеть пришедших к ним на помощь. Десять бойцов, обмундированных каждый по своему и напоминавших больше случайное собрание, чем боеспособный отряд. Ручные пулеметы, которые разобрал Саша по звукам стрельбы, были только у четверых. Еще у двоих были лазерные винтовки, в остальные пользовались либо дробовиками, либо автоматическими стрелометами, стрелявших совершенно бесшумно короткими дротиками, обычно отравленными, но вылетавшими плотными очередями и, в отличие от пуль, почти не рассеивающимися в полете.

Быстро пробившихся к ним, незнакомец перекинулся парой слов с кем-то, и сдал Сашу с рук на руки двоим бойцам, одетых в легкие кевларовые костюмы, старые и потрепанные. Без слов взяв его под руки и почти неся, те потащили Сашу к выходу, о котором говорил незнакомец. Там сейчас виднелась здоровая воронка с краями, откуда торчали остатки арматуры и бетонные осколки. На дне воронки, приметно двумя метрами ниже уровня пола стоял еще один боец, экипированный двумя механическими руками, в которых держал сразу два автоматических гранатомета.

– Он самый? – спросил механизированные боец, приняв сверху Сашу.

Только теперь, спустившись, Саша смог его полностью рассмотреть. Со стороны тот напоминал сильно измененного киборга, даже половина лица была заменена стальной маской, на которой вместо глаза светился зеленый окуляр, а под ним расположили ряд входов самых различных разъемов. Тяжелый плащ из грубой материи скрывал все остальные детали.

– Кого имеешь в виду? – довольно резко поинтересовался Саша, случайно наступив на раненную ногу и едва не взвыв от пронзившей его боли, – Если человека, которого обманули, предали, потом едва не убили, распяли, после чего бросили вообще в какую-то непонятную чепуху, то тогда ты прав, это про меня.

– Время не до шуток, – механически квадратным и совершенно бесцветным голосом ответил боец и посмотрел наверх, – Возможна блокировка тоннеля…

– И не думай! – всполошился Саша, – Там наверху есть еще люди!

– С каждым пройденным микроциклом вероятность выживания членов экспедиционного отряда уменьшая на тридцать два процента, – возразил боец, даже не взглянув на Сашу, – поэтому через четыре микроцикла вероятность будет отрицательной, таким образом необходимость в продолжении существования выхода является потенциально опасной и необходимо его уничтожение.

– Ты что, псих? – взорвался Саша, – Сиди на месте и жди, пока не вернуться наши товарищи. И не смей тут ничего взрывать!

Взорвалось в тот момент что-то сверху, так, что с потолка на Андрея посыпалась пыль и остатки побелки. Стрельба на секунду прекратилась, а потом возобновилась с новой силой. Ее почти полностью перекрыл могучий рев, который никак не мог принадлежать разумному существу.

– Продолжение существования выхода наверх является потенциальной опасностью, необходимо его уничтожение, – заявил четырехрукий, но Саша вырвал у него из руки детонатор.

– Если есть шанс, что они живы, мы будем их ждать, – сказал он, забирая прибор себе, – Какой бы опасностью это нам не выходило.

– Данная операция не предусматривает такого этапа. Для безопасности объекта необходима немедленная эвакуация, не требующая отлагательств.

И в этот момент сверху в тоннель один за другим срыгнули семеро солдат. Двое сразу же подхватили Сашу и потащили в середине группы.

– Немедленно уходим, – сказал спасший Сашу незнакомец, запрыгивая последним, – у нас уже не остается времени. Дихидор, как только отойдем на безопасное расстояние, взрывай тоннель.

Мутанты сверху бесились и ревели, пытаясь пролезть в узкий лаз. Одному или двум это даже удалось, но оба тут же были убиты замыкающими группы.

– Что здесь вообще происходит! – не выдержал Саша, пока они бежали по тоннель, похожему на природный, если бы только не огромное вкрапление искусственных элементов. То здесь, то там из стен торчали балки, куски бетона, какие-то конструкции, один раз пробежали даже мимо скелета, почему-то с двумя головами. Больше всего это дорога походила на верхние уровни подземелий, по которым и сам Саша не раз ходил, только тоннели там обычно уже и не такие обработанные. И уж точно никогда там он не видел брошенную бурильную технику, как здесь. Огромная бурильная машина с длинным, похожим на копье сверлом сорвалась с креплений и перевернулась, перегородив проход. Позже кто-то прорыл узкий лаз под кабиной, в который можно было пролезать только по одному и ползком.

На слова Саши не обратили ни малейшего внимания, только сунули в руки оружие. Всего лишь дробовик, но все же гораздо лучше, чем ничего.

Группа остановилась здесь и сразу же заняла наиболее удобную для обороны позицию. Здесь лежали сорванные лезвием бура куски породы и, главное, остатки непонятной бетонной конструкции, похожей на дот, только Саша не мог понять, зачем надо было делать дот в пустующем тоннеле. Кроме того, его затем взорвали, оставив очень удобные для обороны развалины.

Первые преследователи появились спустя полторы минуты, после того, как отряд занял позиции. Не скрываясь, они в полный рост бежали в атаку. Саша в очередной раз поразился их тупости, но вполне объяснимо, что перестрелкам эти существа предпочитают рукопашный бой, для него они и были созданы. И только профессиональные рукопашники могут им противостоять, все же остальные буквально обречены погибнуть под тяжелыми ударами.

Саше одолжили помповый дробовик, заряженный крупной дробью. То есть, он мог вступить в бой только тогда, когда противник приблизится на столько, чтобы дробь могла пробить тяжелые доспехи из грубого железа. А это не более двадцати метров. В любом другом случае он будет просто зря расходовать патроны.

Первыми открыли огонь пулеметчики, рассеивая наступающих длинными очередями. Первые преследователи не успели даже вскрикнуть, как были убиты. Топча их тела, на смертельный огонь бежали уже новые враги, успевая сделать всего несколько шагов, прежде чем упасть.

– Человек! – его толкнули в бок, – немедленно лезь в проход.

Саша кивнул и, подволакивая раненную ногу, прополз в лаз. Там, не успел он пройти и пары метров, его подхватили сильные руки и одним рывком вытащили наружу. С этой стороны все выглядело совсем по-другому. Бур закрывал не просто тоннель, а похороненной под толщей земли здание, почти не накренившееся. Старые стены и потолок уже давно лишились покрытий и всех украшений, оставив только кладку и потрескавшиеся плиты. Комнату, в которую вылез Саша, кто-то успел обжить. Там горел масляный фонарь, больше коптивший, чем дававший света, но все же хоть как-то освещавший пространство. Два человека, в том числе уже знакомый Саше Дихидор с механическими руками и один из бойцов отряда сидели там, помогая вылезать из прохода своим товарищам. Шум перестрелки заглушала толща земли и железа, но бойцы торопливо пролезали через туннель, а у них в глазах отчетливо был виден страх боя. Саша, не обращая внимания на боль в ноге, помогал им вылезать по мере своих сил. Где-то пятым пролез спаситель Саши, державший в руках окровавленную саблю и почти разряженный плазменный пистолет. Его вытащили, и почти сразу за ним показался еще один боец, торопливо пробирающийся по тоннелю. Его подхватили за руки и уже даже потащили наружу, когда и сзади за него кто-то ухватился. Боец закричал от страха и боли, когда его с силой рванули назад. Кто-то просунул в лаз пистолет и несколько раз выстрелил, пытаясь задеть врага, но безуспешно. Еще один рывок и бойца вырвали из рук товарищей и утащили обратно. И не успел его крик прерваться, как Дихидор взорвал тоннель.

Даже сквозь эту толщу земли всех оглушило шумом взрыва, а через лаз пробился язык пламени. Последовавший затем грохот возвестил, что тоннель обвалился, завалив всех, кто смог бы уцелеть после взрывной волны.

– Теперь можно передохнуть, – сказал командир отряда, устало присаживаясь к стене, – они начнут копать сразу же, как только успокоится обвал, но за это время можно успеть уйти далеко.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – сказал Саша присаживаясь.

Сейчас, когда азарт боя немного успокоился и уровень адреналина постепенно сходил на нет, он почувствовал, что ногу словно раскололи надвое. Во время всей тряски и постоянных перебежек осколок успел глубоко в мясо и изрезать всю кожу. Кроме того, рана обильно кровоточила, а перевязать ее было нечем. Спасители, правда, быстро им занялись. Распаковав две аптечки медицинской помощи, они извлекли осколок и продезинфицировали рану, значительно облегчив его страдания.

– Тебе на самом деле хочется знать, от чего мы тебя спасли? – спросил командир отряда, – может, лучше просто не знать об этом?

– Ну уж нет, – сказал Саша, взмахнув руками, – я столько всего пережил не затем, чтобы как хороший мальчик вернуться домой и лечь в кроватку. Что это за уроды и почему вы так рьяно меня спасали.

– Если тебе так интересно… – незнакомец снял маску с лица и глубоко вздохнул, – то я расскажу тебе, зачем мы пришли за тобой. Только сейчас не время. Немного подожди.

Саша недоверчиво вгляделся в лицо своего спасителя. Аккуратные черты лица, бледная кожа и остроконечные уши не оставляли сомнений в том, кто это мог быть. Одни из самых чистых и прекрасных созданий, кто смог выжить в этом мире. Приобретя многие полезные навыки и технологии для выживания в этом аду, они утратили и многое то, чем раньше отличались. И все равно многие непроизвольно задерживали дыхание при встрече с ними.

Сашу спасла от верной смерти молодая эльфийка, в голосе и глазах которой читалось, что пережила она гораздо больше, чем многие могли себе представить.

Оглавление

Вступление

Открыв глаза

Встреча

Трудная дорога

В безопасности

Держите спину

Беззвездное небо

А он остался один среди трупов

Определенное везение

Откровение

Крысиное чутье

Снова к людям

Через перекрестье прицела

Гранит реальности

Не все дороги по пути

Тайны экспериментов Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg