«Воины Вечности»

Дэн Ферринг Воины Вечности

Глава первая

Тысячелетняя тьма. Струится, обтекает, несет в никуда… Несет ли? Не знаю…

Остров. Океан времени, способный разрушить любые бастионы, обходит его стороной. Океан…

Гуп, гуп… Что это? Память послушно подсказывает — сердце. Не может быть! Неужели у него еще есть сердце?! Разум отказывается верить в это. Никто, кроме богов, не живет так долго. А он не бог…

Боль возвращается. Теперь, по прошествии веков, она, скорее, похожа на горечь — эта боль усталого сердца. Почему он загнал себя сюда? Кто ответит? Теперь из всех чувств ему остаются только ярость и ненависть. А когда рядом Они — немного покоя. Но покой не длится долго, потому что враги, ускользнувшие от него в прошлом, еще живы.

А пока они живы — Клятва не даст ему умереть. Неужели нельзя было клясться другим именем? Хотат не любит клятвопреступников…

Но грозный бог все же дал ему шанс исполнить обещание.

* * *

Когда, несмотря ни на что, все же возвращаешься с войны (особенно если совсем потерял на это надежду), знакомые с детства места вдруг кажутся невероятно прекрасными. И только тогда понимаешь, как много ты мог потерять.

Дорога легко взбегает на холм, чтобы тут же нырнуть в лежащую за ним ложбину, в которой еще прячется от солнечных лучей утренний туман. Шагается легко, и с каждым мигом родной дом становится все ближе и ближе. Всего-то сутки пути. Поросшие лесом холмы Гандерланда встречают путника пением птиц. Где-то в стороне от дороги слышен перестук топоров. Мысленному взору предстают плотники со светлыми, перехваченными тесьмой волосами. Они очищают от коры дубовые бревна. Могучие плечи блестят от пота. Вспышки солнца на мерно взлетающих топорах… Трава вокруг работающих усыпана свежей стружкой, а на краю поляны видны нижние венцы сруба… Диармайду даже показалось, что он чувствует запах разогретого солнцем дерева. На миг захотелось свернуть с дороги и присоединиться к строителям, поразмять-натрудить руки, зная, что железо в них несет жизнь, а не смерть…

Но дорога зовет вперед, течет рекой, и ее пыльные струи где-то там, за лесами, плещут о родимый порог. Как страшно, наверное, когда некуда возвращаться… Поэтому говорят, что воин идет к жизни через смерть. Ему есть что защищать…

А раз так — терпи, если доспехи, уложенные в заплечный мешок, натерли шею, а тяжелое копье давит на плечо. Скоро ты повесишь их на стену и станешь браться за меч, лишь чтобы подновить заточку и смазку, а реже — позвенеть клинками с соседом, таким же отставным, как ты. И так до следующей войны. Но каждую ночь ты будешь снова начинать этот бой, и опять будет падать рядом убитый друг… Любимая разбудит тебя среди ночи, избавляя от кошмара, и ты, весь в холодном поту, станешь молча смотреть в потолок, чувствуя, как гаснут в ночи отзвуки далекой битвы…

* * *

Стена щитов стремительно надвигалась. Одетое сталью многоногое и многорукое чудовище, грохочущее, ревущее тысячами глоток. Украшенные перьями шлемы, расписная кожа щитов, составленных подобно чешуе змеи. Древки бесчисленных копий исчертили небо. Стена все ближе. Идут быстро, но разрывов в строю не видно. У них дисциплина?! У них?!

Пикты нынче не те, что были во времена Конана Великого. Прошло четыреста пятьдесят лет. Они еще татуируют себя с ног до головы, еще верят в древних богов и духов, еще приносят кровавые жертвы… Но их оружие теперь — сталь, а сила — в единстве. Теперь их король и бог — Горм. Он начал вождем ничтожного клана. Нынче он — Император, а древние державы повержены в прах. От могучей Аквилонии остался только Гандерланд, да еще заперлись в своих скальных твердынях гордые графы Пуантена. Зингара, Коф, Офир, Аргос — теперь все это вотчина пиктов. Все захлестнуло варварское половодье. На руинах Тарантии живут только стервятники. Черными головешками торчат на холмах баронские земли. Сады запустели, дикими травами заросли поля… Пиктам не нужна цивилизация.

Они переняли здесь лишь военную тактику. Взяли и побили аквилонцев их же оружием. Но Гандерланд еще стоит. И будет стоять, пока хотя бы один светловолосый воин держит в руках меч и пику…

Диармайд ждал. Сквозь прорези забрала было видно, как стремительно сокращается свободное пространство между войсками. Пикты не мешкают. Им нечего ждать — у их ног уже полмира. Они уверены, что и Гандерланд тоже… Приятно делать врагам сюрпризы…

Варвары дико завыли и прибавили шаг. Сохраняя строй?! Проклятие! Научились!! Похоже, битва будет тяжелой… Диармайд закусил губу. Ну же!

Над молчаливым строем гандеров провыла труба, и фалангисты одновременно упали на одно колено, выставив вперед сариссы. За их спинами стоял другой отряд. Коренастые воины в кожаных доспехах разом натянули свои страшные луки. Ветер трепал выбившиеся из-под шлемов рыжие кудри. Боссонцы!!!

Тетивы пропели песню кровавой мести. Пламя ненависти бесновалось в сердцах сынов Пограничья, чудом выживших в кровавой бойне, которую устроили варвары на их земле… С такой дистанции пиктов не спасали ни щиты, ни доспехи. Тяжелые стрелы пробивали людей насквозь. Смуглые воины, хрипя, валились под ноги товарищам, но те перешагивали через сраженных, стараясь заполнить бреши в строю. Атака! За время, которое понадобилось пиктам, чтобы пробежать три десятка шагов, боссонцы сделали пять залпов. Мертвые тела громоздились кучами, но варваров это не остановило. Их было слишком много…

В последний миг перед столкновением гандеры ринулись навстречу врагам. С гулом, сотрясшим землю, войска сшиблись. Взлетели к небу тучи белой пыли — пикты расписывали щиты известью. Сариссы гандеров сновали взад-вперед, покрываясь кровью. Боссонцы разрушили строй пиктов, и теперь за фалангой преимущество. Передние ряды варваров отпрянули, но все новые и новые воины вступали в бой. Хотя порядка среди них уже не было…

Фаланга медленно продвигалась вперед. Оскальзываясь в крови павших, пробираясь через курганы трупов, гандеры упорно теснили пиктов. Еще шаг. Еще. Осталось совсем немного — и враги побегут. Их сопротивление становится все более беспорядочным. Вот они уже показали спины!

И тут варвары преподнесли свой сюрприз. Словно по команде, они бросились бежать и сразу оставили приученных сохранять строй гандеров далеко позади. Но тем было не до погони. В десяти шагах слева они увидели стремительно наваливающуюся на их фронт стену щитов. Промежутки, открытые для отступающего первого эшелона, мгновенно сомкнулись, и вторая линия пиктского строя вступила в битву.

Страшный натиск. Круглый щит в руках Диармайда гремел, как гонг. Удары вражеских копий вышибали искры из его доспехов. Град дротиков разбивался о поднятые щиты задних рядов. Но Диармайд не мог поднять свой. Рядом падали соратники, но задние заполняли брешь. Диармайд почти вслепую ударил сариссой. Угадал. Какой-то варвар поймал ее зубами. Мерзкий хруст…

Центр фаланги прогибался назад все сильнее и сильнее. Нельзя позволить им сломать строй. Трубы пропели раз и еще раз…

* * *

Тяжкий свод чужих небес, опутанный сетью звезд. Светила слагаются в грозный лик, и великанские губы произносит приговор: "Ты проснешься, если будешь призван извне!"

Дрожь, крик. Воспоминания сокрушительны. Ведь он поклялся уничтожить всех врагов…

Женское прикосновение. Живое пламя. Огненные губы касаются щеки. Видение гаснет.

Тихий голос: "Они снова убивают друг друга".

Звуки сражения. Он уже давно слышит битву. События этого мира напоминают о себе сквозь мглу небытия. Иногда его сон глубок и картины жизни проходят мимо. Но иногда туман рассеивается…

"Убивают… Ну и что? — Мысли вязнут в клубах тьмы. — Люди это делали всегда…"

"Теперь там сражаются двое из Тех. И обоих могут убить".

"Если так — не они первые". Тоска накатывает стылой волной. Словно наяву, свинцовые валы северного моря с рычанием грызут скалу под ногами… Неужели это когда-то было?

Жаркие губы снова касаются лица. Печаль послушно уходит.

* * *

На высоком холме позади пиктского строя стоял седой человек. Его широкие плечи покрывал расшитый золотом багровый плащ, тяжелые складки которого лениво шевелил ветер. Владыка Пиктов, Горм, смотрел вниз, на поле битвы. Его грудь защищал стальной панцирь, инкрустированный золотом, татуированные ладони поглаживали рукоять тяжелого меча. За спиной Горма замер строй всадников. Всадники пиктов! Сколько лет прошло с тех пор, как первый из них сел на лошадь? Казалось бы, немного, но сейчас эта кавалерия не уступит туранской.

Горм создал эту силу, он поднял свой народ из пепла межплеменных войн. И стал Властелином Полумира. Но разве когда-либо он довольствовался половиной? Настала очередь Гандерланда. Захватив эту страну, пикты смогут сдержать киммерийцев, если те все же решатся спуститься на равнину. А потом следует подумать об удержании власти в разросшейся империи. И только когда крестьяне снова станут пахать и у него будет крепкий тыл, Горм займется Тураном и немедийцами…

Но что там внизу? Вторая линия тяжелой пехоты теснит фалангу светловолосых. Кажется или на самом деле что-то мешает им? Ну конечно! Левый фланг гандеров построен довольно странно. Около десяти рядов по фронту и не менее сорока шеренг в глубину… Ему это сразу не понравилось. Теперь плотная колонна светловолосых двинулась вперед, сминая длинными копьями фланг пехоты Горма. Наступление пиктов замедлилось. Косая атака! Горм слышал об этой тактике. Говорят, ее применял еще Конан Великий. Что ж, эти изнеженные цивилизованные люди сами себя обманут. Справа их фланг прикрывает лишь легкая пехота…

Владыка Пиктов поднял руку. К нему тотчас подъехали офицеры.

— Лучникам на правом фланге открыть огонь по легковооруженным. И пошлите кого-нибудь к этим наемникам. Я хочу, чтобы их кавалерия отбросила прикрытие и ударила гандерам во фланг… — Он помолчал, обдумывая что-то. — И пусть пошевеливаются!

Горм знаком отпустил гонца и вернулся к созерцанию битвы. За его спиной затихал конский топот…

Отсюда хорошо видно, как летит на быстроногом коне посыльный, споро превращаясь в светлое пятнышко на фоне зеленой травы. Как взлетают тучей стрелы лучников и обрушиваются на пехоту врага. Та поспешно отступает ближе к тяжеловооруженным, попутно плотнее сбивая щиты. Похоже, одними стрелами их не обратить в бегство.

Но вот дрогнули и качнулись вперед квадраты полков тяжелой кавалерии, стоящие на правом фланге. Они гордо именуют себя «федератами» — союзниками пиктов. Недобитые баронские дружинники, искатели приключений — кого там только нет. Мясорубка большой войны перемолола не одну армию. И те, кто согласен с принципом, гласящим: "Если не можешь победить врага — присоединись к нему", поступили на службу к новому Императору. Горм не очень-то доверял этим людям, но признавал, что сражаться они умеют.

Гром копыт тысяч коней заставил холмы содрогнуться. Император смотрел, как федераты врываются в порядки легкой пехоты врага и, ломая сопротивление, гонят ее прочь. Часть сил командир кавалерии сразу направил во фланг наступающей гандерской колонне. Умно! Светловолосые уже взяли пехоту пиктов в полукольцо, ей приходится туго…

Горм снова подозвал офицеров. Некоторое время они слушали его молчание. Седой Император рассматривал высокий холм, прикрывавший правый фланг гандеров. За холмом протекала небольшая речка — по донесениям разведки, ее можно пройти вброд.

— Конных стрелков с левого крыла послать в обход холма. Пусть ударят в тыл. — Хриплый голос Горма походил на воронье карканье. — Если правда все, что рассказывают об этом Этли, принце светловолосых, то там, — меч Императора указал на вершину холма, — должен быть отряд пехоты. Даже если эти слухи верны, боссонцев не может быть слишком много. Уничтожьте их… А это стадо, — кончик клинка указал вниз, на беспорядочно столпившихся в тылу воинов первой линии пехоты, — постройте заново. Битва еще не закончена. Да передайте: если они снова нарушат строй, я казню каждого десятого.

* * *

Благодаря своему высокому росту Хьялмар, вождь немедийских асиров, мог видеть поле боя через головы наступающей колонны гандеров. Вот, поднимая тучи пыли, двинулись вперед полки предателей, вот они смяли и рассеяли легкую пехоту, загнав ее в лес. Чтобы отразить их атаку, колонне пришлось остановиться. Теперь она охвачена врагами с трех сторон, и медлить больше нельзя. Хьялмар нахлобучил на голову тяжелый шлем с полумаской и отдал команду.

Его отряд, до поры пристроенный в затылок гандерам, казался врагам частью колонны. Но когда колонна двинулась вперед, асиры прошли вместе с ней совсем немного и остановились. Теперь их строй приобрел форму клина, во главе которого стояли могучие, вооруженные секирами воины в пластинчатой броне. Следующие за ними бойцы заткнули свои секиры за пояс, а в руки взяли тяжелые копья с широкими лезвиями, выставив их в промежутки первого ряда. Северяне дружно топнули правой ногой, сотрясая землю, и двинулись вперед. Несмотря на то что теперь асиры служили немедийцам, никто из них еще не утратил привычек, присущих всем жителям Нордхейма. Могучие сыны Севера проревели имя вождя и бросились в атаку.

Федераты были слишком заняты гандерами, чтобы вовремя заметить опасность. Да и виданное ли это дело, чтобы пехота в чистом поле атаковала конницу. Поэтому, когда стальной клин секироносцев вонзился в порядки федератов, они ничего не смогли поделать. Часть успела развернуться навстречу опасности, но взять разбег им уже не удалось. Задние продолжали напирать, не видя, что происходит впереди, поэтому конница не смогла вовремя отступить и потеряла маневренность. Визг умирающих под секирами коней доводил невредимых животных до безумия. Целый полк кавалерии мгновенно превратился в одно бьющееся в судорогах существо. Клан асиров резал тело полка, как раскаленный нож, и, в конце концов, оставшиеся в живых кавалеристы обратились в бегство. Мчась не разбирая дороги, они смяли порядки соседних полков и увлекли за собой всю конницу федератов.

* * *

Паническое отступление кавалерии на правом фланге привело Императора в бешенство. Он поклялся отныне никогда не доверять наемникам. Эти псы не смогли защитить свою страну — как же он мог на них надеяться?

— Коня! — Голос старого вождя заставил офицеров вздрогнуть. В глазах Горма они увидели отсветы пожара аквилонской столицы. Тогда Владыка Пиктов первым ворвался на крепостную стену, опередив самых сильных на целых двадцать ударов сердца.

— Горм! Горм!!! — Всадники на холме испустили дикий вопль, как стая волков, почуявших добычу. Вождь с нами! Теперь светловолосым не устоять!

* * *

Диармайд помнил передышку в задних рядах фаланги. Свежие воины меняли уставших. Гандеры снова двигались вперед. Очень медленно, поливая кровью каждую пядь отвоеванной земли, фалангисты в очередной раз теснили пиктов. Хьялмар обратил в бегство вражескую кавалерию, левый фланг продолжал наступление. Победа медленно начала клониться на сторону северян. Но в какой-то момент все изменилось.

За спиной пехоты послышался шум, и Диармайд, оглянувшись, с удивлением увидел, как три сотни боссонских стрелков побежали в сторону правого фланга, где крыло строя гандеров упиралось в высокий холм со склонами, усыпанными крупными валунами. Вслед за стрелками бежали мальчишки, ведя в поводу лошадей, навьюченных тороками, полными стрел. Тогда у него не хватило времени сообразить, что все это значит, потому что наступление фаланги вдруг прекратилось и грохот сражения потонул в вое пиктов: "Горм!" Диармайд понял, что случилось самое страшное — варварский Император сам возглавил атаку. Теперь, чтобы победить, гандерам придется уничтожить пиктов. Всех до последнего. Потому что на этот раз они не побегут…

* * *

Хьялмар остановил воинов. Кавалерия предателей бежала без оглядки. Но с холма позади пиктских рядов уже спускалась железная лавина… Увидев ее, варвары приветствовали своего вождя. Натиск на гандеров снова усилился. Отступившая было первая линия пиктов перестроилась и пошла в лоб колонне гандеров. А лавина все стекала с холма. Земля задрожала, когда сверкающий сталью поток выплеснулся на равнину. Зоркие глаза северянина разглядели средь всадников Императора пиктов. Уставив пики, гвардия варваров неслась в атаку. "Они идут прямо сюда!"

* * *

Тревога… Предчувствие надвигается глыбой серого камня. Что? Откуда?

Все ближе, ближе…

Что-то… Что-то должно случиться. Невероятное усилие. Нужно сосредоточиться. Скорее!

Тяжкий грохот, такой, словно содрогнулись крепи мира. Трубы гнева ревут тревогу. Нет! Неужели опять?!

Ответ на безмолвный вопрос, как голос из темноты: "Да-а-а-а".

И сквозь туман полусна он увидел новое пробуждение Врага.

* * *

Конные стрелки пиктов пересекали речушку вброд. Поднимая фонтаны брызг, лошади выносили всадников на другой берег. Справа высился холм, а за ним, словно потревоженный в берлоге медведь, ревела и ворочалась битва.

Командир, приземистый воин с иссеченным ритуальными шрамами лицом, приказал спешиться. На деле стрелки были оседлавшей коней пехотой и владеть луком на скаку умели неважно. "Зато теперь, когда изведены под корень рыжие боссонцы, пикты — лучшие стрелки мира". Он усмехнулся, вытащил из седельной сумки белое перо и заткнул его за волосы. Клан Белохвостого Орла идет в бой!

Вождь махнул рукой и, придерживая бьющийся о бедро колчан, легко побежал к холму. Почти полторы тысячи воинов устремились за ним. У реки остались лишь стреноженные кони.

* * *

На другом конце поля, за лесом, стояла напряженная тишина. Деревья гасили звуки битвы, пропуская лишь слабые отголоски. Большой отряд тяжелой кавалерии ждал своего часа. Когда-то, во времена Аквилонской империи, немедийцы и гандеры были злейшими врагами. Когда-то, но не теперь. Пиктская угроза объединила бывших противников. Астер — немедийский граф — командовал девятьюстами катафрактами. Этли Длиннорукий, главнокомандующий объединенными войсками, оставил кавалерию Астера позади своего левого фланга.

Отсюда ничего не было видно, и графу приходилось довольствоваться донесениями наблюдателей, засевших на деревьях. Донесения были самые безрадостные. Проклятый столетний старикашка Горм лично повел конную гвардию в атаку. Друг Астера Хьялмар насмерть стоит против него со своей дружиной. Лучники пиктов обходят асиров слева. Фаланга гандеров держится, но натиск пиктов ужасен. В тылу фаланги какой-то переполох — что-то происходит у подножия дальнего холма. Похоже, варвары вышли в тыл основным силам Этли. Но от Этли никаких вестей… Ожидание сводило Астера с ума. Где же сигнал к атаке? Как бы не оказалось слишком поздно…

* * *

Придорожный холм манил сочной травой. На его вершине стоял дольмен. Три титанические каменные глыбы, весом в десяток быков каждая, были составлены в виде ворот. Кто воздвиг здесь этот памятник? Какая бездна тысячелетий отделяет эго строителей от Диармайда?

Синее небо несло легкие облачка. Диармайд лежал на спине и наблюдал, как причудливо меняются их очертания. До сих пор как-то не верилось, что он выжил в чудовищной мясорубке, где фаланга гандеров потеряла половину убитыми. Тысячи изрубленных в бою, стонущих, мечущихся в горячке воинов переполнили обоз войска на обратном пути, а он… Он даже не ранен — так, пара царапин — и идет домой. Уже совсем немного осталось…

Но сначала нужно зайти на соседний хутор к матери Брессала. Они обещали это друг другу перед боем, и теперь Диармайд боялся подумать о том, как посмотрит в глаза молодой жене побратима. Брессал погиб, когда натиск пиктов был особенно страшен. Они лезли вперед, невзирая на потери, с пеной у рта выкрикивая имя своего вождя… Пальцы Диармайда судорожно сжались, словно он снова бился в первых рядах, ворочая тяжелой сариссой…

* * *

Перед фронтом фаланги образовался завал из трупов. Первые шеренги взобрались на него и разили сариссами сверху, а пикты беспрерывно штурмовали это кошмарное укрепление. "Косая атака" гандеров окончательно захлебнулась. Колонне пришлось развернуться, образовав вторую, малую фалангу, и отступать, сдерживая напор. Пикты совсем обезумели. Они шли как саранча, сотнями погибая на копьях. Целые ряды валились мертвыми, но следом наступали другие. Казалось, этому не будет конца. Варвары выказывали полное презрение к смерти. Их натиск все усиливался, они меняли десятерых на одного гандера, и фаланга пятилась. Мужество светловолосых воинов поколебал прибой стальных валов пиктского океана. Еще немного — и битва будет проиграна…

* * *

Стрелки Белохвостого Орла должны были занять холм и оттуда ударить во фланг и тыл светловолосым. Пикты быстро поднимались по склону, держа стрелы на тетиве. Коренастый вождь бежал впереди своих воинов, настороженно шаря вокруг взглядом. "Вот за теми камнями может скрываться засада… Или за этими кустами…" Повинуясь его знакам, группы воинов отделились от основных сил и поспешили проверить подозрительные места. "Нет, все в порядке… Но не может быть, неужели светловолосые настолько глупы, что не оставили здесь заслона?" Враг все не появлялся, и вождь забеспокоился не на шутку. Отсутствие противника казалось очень подозрительным. Разведчики перевалили гребень и исчезли. По-прежнему никаких звуков. До вершины осталось десятка два шагов…

* * *

Гребень холма казался срезанным гигантским ножом. Ровная, заросшая травой и сплошь усыпанная обломками каменных глыб площадка скрывала засаду боссонцев. Древнее капище укрыло почти триста человек, да еще двести засело у подошвы холма. Рыжеволосые воины ждали. Посреди площадки лежали убитые разведчики пиктов. Нужно подпустить врагов поближе — так, чтобы не ушел ни один…

Когда пиктам осталось десять шагов до вершины, настал час мести боссонцев. Разом вскочив на ноги, они пустили первые стрелы. На таком расстоянии мощный боссонский лук обладает страшной силой. Стрелы пробивали пиктов насквозь, зачастую находя и вторую жертву. Вождь пиктских стрелков погиб в первое же мгновение. Стреляя, боссонцы испускали жуткий вопль, полный радости отмщения и ненависти к врагам. Невероятная скорость, с которой они посылали стрелу за стрелой, не оставляла врагам никакой надежды.

Ответный залп вышел слабым. На голом склоне пикты представляли собой отличные мишени, так что спастись мог лишь тот, кто поднимался последним. Однако от подножия ударил второй отряд боссонцев, и живым не ушел ни один варвар. Бойня закончилась в считанные мгновения. Полторы тысячи тел устилали холм кровавым ковром…

Командир засады посмотрел вниз, и лицо его исказил гнев.

— Собрать стрелы! — приказал он. — Живых ублюдков добить, и поскорее! У нас еще есть дела по ту сторону холма!

* * *

Первая волна кавалерии атаковала клин асиров в лоб. Всадники с пиками наперевес налетели лавиной… и разбились кровавыми брызгами. Строй асиров не дрогнул, словно утес, принимающий удары штормовых валов. На острие клина — Хьялмар.

Кавалерия откатилась, оставив перед строем трупы в растерзанных доспехах и бьющихся в агонии лошадей. Хьялмар видел, как Император пиктов отдает приказы. Вот колонна всадников отделилась от основных сил и направилась в обход, огибая клин слева.

"Окружают…" Хьялмар знал, что сейчас произойдет. Пикты бросятся на асиров со всех сторон и будут атаковать сменяющимися волнами. Клин не боится окружения — дружина может сражаться и так, но сколько продержится? Пехота пиктов теснит гандеров, они уже не смогут помочь, а Астер ждет сигнала. Если Этли убит, то сигнала может и не быть. И еще Хьялмар знал, что основная атака придется на острие клина и его углы — они самые слабые в обороне. Ярл расправил плечи. Воины по обе стороны от него готовились к бою. Кто-то громко выкрикивал строфы из "Саги о Сильных". "Они знают, что Вальхалла ждет нас!" Из груди ярла исторгся свирепый рев, и дружина подхватила его.

Асиры шли в атаку. Зачем оттягивать встречу с богами?

* * *

Горм никогда не задумывался над тем, почему он живет так долго. Прошло чуть ли не семьдесят лет с тех пор, как в землях его клана появился немедийский жрец, принесший молодому вождю секрет металла… За это время рухнули царства, рассыпались в пыль великие армии, а Горм в глубине души так и остался вождем дикарского племени, сущим варваром. Лишь седина и сплошь иссеченное морщинами лицо говорили об истинном возрасте Горма. Какая магия охраняла его? Почему он почти не старился? Никто не мог ответить на этот вопрос, в том числе и сам Император. Его тело сохраняло силу и подвижность молодости. Странные желтые глаза, подобные глазам дикого зверя, не утратили блеска. Его многочисленные жены продолжали приносить здоровых детей. У старших сыновей Императора уже были внуки, а его младший сын еще не выполз из пеленок. Почему-то рождались только мальчики…

Верил ли Горм в свое бессмертие? Вряд ли. Однако среди воинов ходили упорные слухи о божественности Императора.

Горм и об этом не особо задумывался. К чему? Еще не все враги сложили головы… Человек, опрокинувший цивилизацию. Человек, которого проклинали и благословляли миллионы людей. Больше, конечно, проклинали… Одних он поверг, других поднял из праха. Горм Воитель поистине был велик. И его земной путь мог пресечься лишь столкнувшись с другим, более сильным путем столь же Великого Воина. Со времен Конана таких воинов было немало, но Горма ставили чуть ли не вровень с легендарным киммерийцем.

Увидев атакующий клин асиров, Император почувствовал странный толчок — сами боги вели сюда золотоволосых нордхеймцев. Горм вдруг понял, что именно сейчас свершится самое важное в его жизни и что только потом станет известно, кто поведет армию вглубь Гандерланда, на Немедию и дальше, дальше…

Почуяв это своей волчьей кровью, он выхватил у телохранителя пику и погнал коня навстречу стальной черепахе северян. Гвардия с воем ринулась за ним.

Словно пущенные друг в друга стрелы, два клина — конный и пеший — стремительно пожирали разделяющее их пространство.

Император заметил острие вражеского строя — гиганта в сверкающей пластинчатой броне. Он!

Копыта коня отбивали дробь все быстрее. Казалось, неистовый всадник пронзит строй асиров насквозь, как игла протыкает материю. Перед столкновением Горм успел увидеть синеву северного неба в глазницах шлема врага…

Должно быть, гул от удара достиг небес. Клинья сплющились друг о друга, разбрызгивая окалину мертвых тел. Пика Императора насквозь пробила щит Хьялмара и, сломав наплечник, сломалась. Тяжелое копье нордхеймца проломило грудь белого императорского жеребца. Горм успел соскочить наземь и выхватил меч.

Столкновение опрокинуло и раздавило многих с обеих сторон, но пехота все же удержала строй. Большинство копий сломалось в первый же миг, и асиры взялись за секиры. Мгновения спустя северяне уже дрались в окружении — подоспели всадники, отправленные пиктом в обход.

* * *

Хьялмар бросил изувеченный щит. Теперь его тяжелый меч можно было держать двумя руками. Клинок Горма казался легче, но бойцы сошлись равные. Сражение кипело вокруг, как вода в походном котле. По примеру Императора многие пикты спешились, но в поединок вождей никто не вмешивался.

Мечи рвали воздух. Доспехи Хьялмара покрылись множеством щербин и вмятин, драгоценный нагрудник Горма пересекла уродливая борозда.

Под ногами исходила криком растерзанная земля. Небо исчезло, и в наступившей вдруг тишине раздался визг разорванного металла. Император пропустил смертельный удар.

Сила Хьялмара отшвырнула пикта на труп белого коня. Кровь хлынула из-под рассеченных доспехов. Телохранители выхватили умирающего из-под меча северянина и вынесли из боя. На Хьялмара обрушился град ударов. Рыча от ярости, получив в один миг с десяток ран, он, отбиваясь, отступил к своим. В поданный сзади щит впилось сразу несколько копий. Северянин крякнул, обрубая древки, и провыл по-пиктски, перекрыв грохот боя: "Я буду гордиться этим поединком!"

* * *

В последние мгновения своей жизни Горм понял значение слов "Воин идет к жизни через смерть". Когда над старым вождем склонились капитаны его гвардии, он прошептал: "Я пришел…"

Видя безнадежность раны, кто-то из подоспевших генералов спросил о наследнике. Лицо Горма исказила ярость. Он всего добился сам, но лишь теперь, умирая, понял — у Императора могут быть лишь слуги, а вождь — первый среди равных. Доблесть пиктов дала трещину, когда Горм из лучшего воина стал повелителем рабов. И, осознав это, он закричал: "Никаких наследников! К демонам династию!" Кровь хлынула у него изо рта, и склонившиеся к холодеющим губам воины услышали последнее: "Трон — достойному!"

* * *

Снова жаркое дуновение. "Один мертв". Слова, выпавшие из бездны, повисели во мгле светящимися символами и растаяли.

"А второй?"

Свежий воздух ворвался в легкие. Утренний бриз. Восход. Небо в полыхающих облаках.

"Мы не видим его, но он жив".

"Хорошо…"

* * *

Весть о смерти Императора привела пиктов в неистовство. Не сумев уберечь Горма, гвардейская кавалерия навалилась на тающую дружину Хьялмара, будто намеревалась засыпать асиров своими трупами. Обе линии пехоты, смешав ряды, с безумным упорством ломились в лоб гандерским фалангам. Оборона союзников трещала по швам. Обойдя стороной свалку вокруг асиров, лучники пиктов начали обстрел правого фланга гандеров. Надежды уже не осталось, светловолосые держались лишь на одном упорстве, как вдруг у них в тылу поднялся высокий столб дыма. Этли, принц Гандерланда, до конца верный своему замыслу, подал сигнал. Настал час немедийцев.

Астер разделил своих всадников на три отряда и построил их ромбами — каждый по триста человек. Внешний периметр каждого отряда — спиры — составляли собственно катафракты. И коней и всадников защищали пластинчатые доспехи. Каждый воин был вооружен тяжелой пикой и длинным мечом. Вторая шеренга состояла из сариссофоров. Их защитное вооружение было чуть легче, зато они имели сариссу — копье, до пятнадцати локтей в длину. Для облегчения работы сариссой немедийцы первыми ввели специальную сбрую в виде цепочки или крепящейся к древку ременной петли, охватывающей шею и правую переднюю ногу коня. Благодаря этому сила столкновения передавалась непосредственно на корпус лошади, и удар сариссы сделался поистине страшен… Внутреннюю часть каждого ромба заполняли димахосы — всадники, способные сражаться в пешем строю и обученные стрельбе из лука.

Астер занял место во главе средней спиры и отдал приказ. Немедийцы двинулись побеждать.

Вырвавшись на равнину, тяжелая кавалерия Астера с ходу опрокинула и втоптала в пыль пиктских лучников. Часть гвардии Императора повернула им навстречу, в то время как остальные продолжали осаждать окруженных асиров. Туранские наездники не раз испытали на себе силу кавалерии, созданной Гормом, но немедийцы воюют иначе… Ромбы спир мгновенно раскрылись, перестроившись в клинья. С удивительной легкостью, подтвердившей славу конной фаланги, они рассекли пиктскую лаву на части. И тут на волю вырвались димахосы, многие из которых были гирканскими наемниками. Начался разгром. Меткие конные лучники разили наповал. Гвардия отчаянно сопротивлялась, но, в конце концов, была уничтожена.

Вновь собравшиеся в кулак спиры напали на отряды, окружившие асиров. Центральный ромб, под командой Астера, первым прорвал окружение. Нордхеймцы встретили катафрактов одобрительным ревом. Боковые ромбы сжали пиктов с флангов, и те, опрокидываясь, начали отступление, вскоре превратившееся в повальное бегство.

Перестроив спиры, Астер атаковал пехоту врага с тыла. Остатки дружины Хьялмара ударили пиктам во фланг, а с холма на головы оставшихся без вождя воинов обрушился ливень боссонских стрел. К закату все было кончено. В битве при Круах Моррин силе пиктов сломали хребет.

Они еще оправятся от страшного поражения, но уже никогда успехи их не будут столь велики, как во времена Горма.

Глава вторая

Свернув за последнюю рощу, закрывающую от глаз хутор Брессала, Диармайд в растерянности остановился. Ему показалось, что война, которую он считал еже законченной, настигла его. На месте добротных домов зловеще курилось свежее пепелище. Горело не раньше чем два дня назад. Диармайд не понимал, почему не увидел дыма по пути. Быть может, помешал лес?..

Он потерянно бродил по руинам, сам не понимая, что хочет найти. Каждый шаг поднимал в воздух жирный пепел. Здесь случилось нечто противоестественное. Если нападение — то почему враги не угнали скот, до сих пор бродивший на выгоне? Если пожар — то где следы, которые, несомненно, оставили бы хозяева, увозя добро? То, что хозяева уцелели, было ясно: костей среди обгорелых бревен Диармайд не нашел. Дом сгорел, люди исчезли. Большая семья — мать и отец Брессала, два его брата с женами и десяток ребят и… Хельга. Побратим женился на ней недавно — еще и месяца не прошло…

А что же соседи? За холмами — хутор Диармайда, в полулиге — большое село. Неужели там не видели дыма? Человеческих следов вокруг пожарища не было.

Внезапно воина охватил ужас. А что, если и на месте его дома осталась лишь выгоревшая проплешина? Он сорвался с места и побежал. Доспехи вдруг потеряли вес. Диармайд мчался, как поднятый волками олень. Мелькали, превращаясь в смутные полосы, проносящиеся мимо деревья и кусты. Холмы он одолел на одном дыхании и не сразу остановился, увидев внизу, у подножия, отцовскую ферму…

Вот сестры работают в поле, среди золотых колосьев проглядывают их белые рубахи. Братец Сигна гонит на пастбище коров.

На крыльцо отцовского дома вышла женщина в переднике и, прикрыв глаза ладонью, посмотрела в сторону Диармайда. Постояла, приглядываясь, и, всплеснув руками, исчезла за дверью. "Мама!" — заорал Диармайд и припустил с холма. Сестры в поле разогнули спины, машут руками. Захлебывается лаем во дворе матерый волкодав. Диармайд ураганом ворвался в ворота, слезы застили ему глаза. "Живы! Все живы!"

Перед крыльцом стоял отец: седой, но крепкий, кряжистый, словно дуб. Рядом мать. Но почему так растерянны их лица? Почему отец прячет глаза? А где же Грайне? Что не встречает?

Диармайд замер. Сердце превратилось в каменную глыбу. Неизвестно откуда, но он уже знал, что Грайне в беде. Что в беде брат Драгу и сестра Трайни.

Наконец отец сделал шаг вперед и промолвил: "Беда, сын…"

* * *

В огромном зале безлюдно. Алые портьеры стекают по стенам, прикрывая нагие тела колонн. В мраморном полу отражаются огни бесчисленных факелов. Вечер.

Человек, стоящий напротив, притягивает все внимание. Он один — его спутники отдыхают. Могучий воин в помятых доспехах, совсем не похожих на те, что носят в этом мире. Черные волосы, чтобы не лезли в глаза, стягивает тонкий ремешок. Лицо человека хранит странное, знакомое до боли выражение. Как если бы только долг удерживал его от некого поступка. Какого?

В руках воина — меч. Он протягивает его на раскрытых ладонях. Чтобы принять клинок, надо сделать несколько шагов вниз по ступеням. Что это за возвышение? Впрочем, неважно…

Клинок… Надо вытянуть руки и принять оружие, но почему-то не хочется торопиться. Меч в ладонях воина притягивает внимание.

Кованый узор на лезвии напоминает языки пламени. Металл клинка странного золотистого цвета. Кажется, будто меч горит внутренним пламенем. Длинное лезвие, широкое у перекрестья, сужается двумя ладонями ниже, а затем снова расширяется, образуя "лист лавра", и заканчивается острием…

Державшие оружие руки слегка подымаются навстречу. «Бери». Синие глаза воина полны ледяного спокойствия, но где-то в глубине их затаилась… Печаль?

Клинок мягко ложится в подставленные ладони. По жилам пробегает огонь, и на миг появляется ощущение, словно держишь в руках обнаженную женщину. В синих глазах воина — усмешка. Он-то знает, в чем дело.

Слова приходят не сразу. Странно слышать свой голос, будто говорит кто-то другой.

"Я очень много должен тебе, Конан. Ты спас мой мир. Надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить тебе тем же".

Синеглазый воин усмехается: "Хорошая была драка". И, уже повернувшись к выходу, бросает через плечо: "Прощай, король Страны Снов. Будешь в наших местах — заходи. Выпьем вина".

Видение тает. Мрак снова окутывает все, но остается вопрос — почему его назвали королем Страны Снов? И что это за страна?

Ответа нет.

* * *

История, которую рассказал отец, привела Диармайда в ярость. Пока воины Гандерланда насмерть стояли на южных рубежах, кто-то под шумок начал охоту на их беззащитные семьи.

Люди стали пропадать пол-луны назад, как раз когда принц Этли выступил из Фаль на соединение с немедийцами. В то время как сандалии фалангистов поднимали пыль на дорогах, ведущих к холмам Круах Моррин, в тылу воинства появился неведомый враг. Сначала исчезли несколько охотников. Такое случалось и раньше: лес — опасное место. К тому же пропали люди из разных селений, поэтому случаи эти не сразу стали связывать между собой. Конечно, родственники искали тела, но следы охотников исчезли — словно в воду канули.

Потом начали пропадать пастухи на дальних выгонах и припозднившиеся путники. Таких было немало — селяне частенько наведывались друг к другу вечерком, а возвращались за полночь…

Сперва грешили на волков, хотя в тех местах, где пропадали люди, волчьих следов никто не видел. Собрались горячие головы, устроили облаву. С десяток серых хищников поплатились жизнью, но ни костей, ни вещей жертв волчьего аппетита не нашли.

Тогда стали думать на бандитов. Мало ли, пробрался какой отряд пиктов и гадит. Убьют людей, ограбят, а трупы спрячут… Устроили вторую облаву. Ничего…

А люди продолжали пропадать, и чем дальше, тем чаще. Дошло до того, что ночью селяне опасались выйти за околицу. Люди исчезали даже днем, причем в первую очередь молодые.

Народ всполошился, ударили в набат. Собралось ополчение — несмотря на войну, в деревнях осталось еще немало крепких мужчин. Но с кем сражаться? Нельзя победить врага, если его не видно. Бросились к колдунам. Те ничего не хотели говорить: либо сами ничего не знали, либо боялись. Священники туманно возвещали о пришествии Древнего Ужаса, но толком объяснить ничего не могли. Зловещая тень накрыла страну.

Ополчение распустили. Люди брали оружие даже в поле и старались не оставаться в одиночестве. Однако исчезновения продолжались. Потом начались пожары. Горели дальние хутора. Соседи, сбегавшиеся на помощь, не находили ничего: ни костей, ни следов…

Селяне стали запираться на ночь, чего в Гандерланде отродясь не делали. К путникам начали относиться настороженно. Поползли слухи о темной, древней магии, о секте, которая приносит людей в жертву неведомому божеству…

Самое страшное заключалось в том, что враг не оставлял следов. Если бы его удалось выследить, гандеры, которые всегда были неробкого десятка, давно бы спалили дотла его поганое гнездо… А так приходилось держать оборону в домах и ждать возвращения принца. Все верили, что Этли Длиннорукий, надежда Гандерланда, разберется с напастью. Они не знали, что принц тяжело ранен, и хотя жизнь Этли вне опасности, он еще не скоро сможет взяться за меч.

В тот день, когда загорелся хутор Брессала, все работали в поле. Увидев за холмами клубы черного дыма, глава семьи повел своих домашних на помощь. Он, конечно, понимал, что помочь не сможет, но оставить соседа в беде не позволяла совесть. Однако на пылающем хуторе никого не оказалось…

Лишь по возвращении обнаружилось, что Трайни, Драгу и Грайне исчезли. Никто не заметил, как это случилось. Только что шли рядом и вдруг — исчезли…

Искали долго, хотя знали, что ничего не найдут…

* * *

Боль. Разрывающая нутро, такая сильная, что почти разрушила оковы многовекового сна. Туман в сознании поредел настолько, что пленник Слова увидел залитую кровью плиту алтаря. Безумная ярость обожгла душу. Он знал, чья это кровь и кто пролил ее…

Туман сна рвался на части. Он — на грани. Кровь, кровь! Она жжет душу! Еще чуть-чуть — и преграды рассыплются прахом. И придет день Гнева.

"Они принесли первые Жертвы". Голос Воздуха как глоток росы. Пальцы Огня коснулись его руки.

Они готовы поддержать его. Значит, время пришло. Он почувствовал, как пробудилась дремавшая несчетные века Сила… И тогда он ударил в ослабевшие оковы тумана всей мощью Воли.

"Я иду!!!"

* * *

Отец смотрел на сына — тот сидел за столом, уронив светловолосую голову на могучие руки. Диармайд вернулся с войны, чтобы очутиться в пекле другой, гораздо более страшной вражды. Отец вздохнул.

Словно услышав его мысли, сын встал из-за стола. В его серых глазах плескался гнев. Холодный гнев воина, начинающего опасный поединок.

— Я найду их, отец… — Голос сына словно дал трещину. Сказал, поклонился и вышел из дома. Старый воин еще долго смотрел ему вслед, надеясь, что видел сына не в последний раз.

* * *

Солнце садилось за окоем. Над западным лесом плыли мелкие облачка — багровые и рыжие с золотом. Они походили на пар — словно за горизонтом кипел, исходя жаром, исполинский котел жидкого металла. Лес чернел, иглами елей протыкая закатное пламя.

Путник не задавался мыслью, куда идти. Когда еще был жив дед Диармайда, которого все считали колдуном, он получил от него некое знание.

Впрочем, старик ничему не учил мальчишку. Он считал, что человеку вовсе не нужны учителя на пути познания мира. Заметив способности внука, он просто-напросто «подтолкнул» его. Всего несколько устных наставлений — чуть-чуть поправить здесь, предостеречь там, — и зерно ложится в благодатную почву.

Диармайд не умел метать пламя, двигать горы, поворачивать реки, но он всегда знал, откуда придет опасность, всегда был готов к трудностям. О его интуиции ходили легенды. В армии он очень быстро продвигался по службе и в два счета достиг звания командира пятидесятка. Его считали везучим, баловнем судьбы.

"Научись слушать себя настоящего, а не того, кто вечно болтает в этой голове", — говорил старик, тыча железным перстом в лоб внука. И мальчик усвоил урок. И теперь, будучи уже взрослым, Диармайд не раздумывал, где отыщет неведомого врага. Он просто шел по дороге, зная, что выбрал нужное направление.

"Если ты ищешь, полагаясь только лишь на разум, — это путь ученого осла. Откройся Духу, устрани жажду действия и оставь намерение свершить. Если ты действительно открыт Духу — тогда свершишь".

Становилось все темнее. Дорога свернула за высокий, поросший лесом холм, за ним устроилось небольшое селение. Дома сбились в кучу, хоронясь за щитами садов. Они походили на солдат, попавших в окружение. Редкие огоньки окон под шлемами крыш подозрительно смотрели из-за ставен, словно не зная, чего ожидать от позднего гостя. Собаки молчали, хотя давно уже должны были почуять приближение незнакомца. При дневном свете Айл Дунн — так называлось селение — выглядело совсем по-другому. Вечерние тени помогли Диармайду почувствовать разлитое в воздухе ожидание опасности и… страх. Он знал, что в большинстве домов его сейчас и на порог не пустят. А все потому, что он пришел, когда садилось солнце.

Но воин не собирался спать этой ночью. В Айл Дунн его привело ощущение, что здесь он узнает то, что прольет свет на все происходящее и поможет ему отыскать своих, а если они мертвы — отомстить.

Улицы встретили его тишиной. Лишь иногда ухо улавливало скрип запираемых ставен. И еще были взгляды. Невидимые наблюдатели оценивали, прикидывали возможности, опасно щурились, мрачно сверлили спину. Разные люди смотрели на него — храбрые и не очень, добрые… Словом, действительно разные. Несколько раз Дирмайд чувствовал, что смотрят поверх стрелы, тихонько натягивая лук. Однако всех наблюдателей, даже тех, кто целился, объединяло одно чувство — страх. И он не мог винить их за это. Наверняка многие узнали его, но все равно боялись. Слишком много жертв.

На всякий случай Диармайд забросил щит за спину — вдруг у кого-нибудь не выдержат нервы. Получить стрелу между лопаток ему вовсе не хотелось…

И тут воин почувствовал на себе еще один взгляд.

По позвоночнику пробежал холодок. Этот кто-то смотрел спокойно. Смотрел, узнавая. Этот кто-то знал, зачем воин в доспехах идет по ночной улице. Диармайд обернулся на взгляд.

Высокий сплошной забор. И открытая калитка, которой только что не было. Оттуда, из густой бархатной темноты, сказали: "Заходи, кровь Игна".

Диармайд, на раздумывая, шагнул внутрь. Игном звали его деда.

Во дворе было гораздо темнее, чем на улице. Казалось, будто переступив порог, попал из позднего вечера в глубокую ночь. Черное небо зависло над головой — звезды как серебряные гвозди. В темноте смутно угадывались очертания деревьев и прячущийся меж ними силуэт дома. Диармайд направился к дому. Внезапно воин почувствовал, что он в полной безопасности. Это место могло защитить своего гостя.

Вдруг в темноте раскрылся освещенный прямоугольник двери. Высокая фигура переступила порог и, приглашающе кивнув, осталась внутри. Щурясь на свет, Диармайд последовал за ней.

Посреди сколоченного из дубовых плах стола горела масляная лампа. Ее красноватый свет создавал уютную теплоту. Таинственности добавляли мятущиеся тени на стенах. Хозяин дома стоял у стола и смотрел на Диармайда. На миг воину показалось, что перед ним дед Игн. Но уже в следующее мгновение он знал — это не так. Человек этот ни ростом, ни чертами лица не походил на деда Диармайда. Но глаза… Бесконечно спокойные и в то же время пронизывающие насквозь, они сразу выдавали родство. Родство духа.

— Поставь оружие туда… — Жилистая рука с длинными пальцами указала в угол, где на стенах висели пучки каких-то сушеных трав. Диармайд подчинился, заметив в том же углу аккуратно составленную пирамиду из трех рогатин и тяжелого боевого копья. Свой щит и копье он поставил туда же.

На столе уже стояла глиняная миска, распространявшая вокруг аппетитные запахи. Воспользовавшись безмолвным приглашением хозяина, воин выудил из-за пазухи деревянную ложку и принялся есть. Только теперь он вспомнил, что уже давненько не ел. В животе урчало…

— Ну, теперь время поговорить, — сказал хозяин, когда ложка в руках Диармайда звякнула о дно миски. — Меня в ваших краях называют Кайрпре. Как ты понял, я знавал твоего деда…

Воин тут же отметил, что, видимо, есть места, где этого человека называют иначе. Возможно, он даже не гандер, хотя и говорит без акцента.

— Благодарю, — сказал Диармайд, отодвинув миску. — Тебя, наверное, тоже считают колдуном?

Кайрпре усмехнулся. Его иссеченное морщинами лицо выдавало преклонный возраст, но двигался этот человек на удивление легко. В нем чувствовалась сила. Но не такая, которая подавляет и сокрушает. Его сила была спокойной.

— Я и есть колдун. Но это особое колдовство — колдовство, каким обладал твой дед и которое подвластно тебе. Вижу, ты со мной не согласен. Ну конечно, ведь ты считаешь себя одним из нас. Но помни: знание — это сила, сила — это магия, а магия — знание… Впрочем, разговор не об этом. Я знаю, зачем ты пришел, но могу лишь помочь тебе увидеть направление.

— Этого достаточно.

— Что ж, посмотрим… Ты помнишь место под названием "Холмы"?

— Конечно! Мы с Брессалом частенько забирались туда в детстве. — Диармайд нахмурился, вспомнив, что его друг давно мертв. — Это примерно в четырех лигах на закат от нашего хутора. Дед говорил мне, что это злое место.

Как наяву перед Диармайдом встали огромные ели, окружающие небольшую поляну. Посреди нее возвышался плоский холм, на вершине которого виднелись какие-то руины. Камни поросли мхом, уйдя в землю почти до половины. В округе было еще три таких холма. И на них тоже ничего не росло, кроме травы. Ходили легенды о древних королях и несметных богатствах, но почему-то никто не решался прийти туда с лопатой. Только мальчишки, испытывая свою храбрость, отваживались забираться на холмы, но не подходили к руинам ближе опушки леса. Обычно такие походы заканчивались паническим бегством через чащу, причем никто не мог ответить — что вызвало испуг.

— Это не просто злое место… — Глаза хозяина полыхнули огнем. — Зло этих Холмов не имеет никакого отношения к человеческому роду. Когда-то мы не знали этого… Я говорю о нас с Игном и еще об одном человеке — ты его никогда не видел. Мы считали Холмы просто плохим, враждебным нам местом. Никто и не подозревал, что же на самом деле там скрывается… А теперь я остался один, и время, отпущенное мне здесь, кончилось…

— Но есть и другие колдуны. Я слышал, в Бира Ниве живет один…

— Нет! — Кайрпре снова усмехнулся. — Они на самом деле другие. Их дело — ворожба и заговоры. Они заигрывают с Силой. А Сила не терпит баловства. Мне с ними не по пути…

Он говорил, но Диармайд с трудом улавливал смысл. Ему не давал покоя взгляд хозяина, то был взгляд неведомого зверя, чьи глаза сверкают, как луны древнего мира.

Кайрпре почувствовал растерянность гостя, и его глаза вновь превратились в озера огня.

— Не сомневайся, — сказал он. — Я человек, точнее, был им. Любой из нас, подойдя к Порогу, становится не похож на обычных людей. Мое время приходит, но я еще могу дать тебе оружие. Нет, это не меч и не заклинание. Это — Слово…

— Имя Силы? Но против чего я должен сражаться? Кто похищает людей? И зачем?

Некоторое время Кайрпре молча смотрел на Диармайда. Глаза его отливали серебром. Воин чувствовал опасность, исходящую от хозяина дома, но не боялся. Он знал — это Сила искала выход.

— Хорошие вопросы… — Голос хозяина, казалось, стал ниже. — Да, это имя Силы, и поможет оно лишь в том случае, если Древний Ужас действительно вырвался на свободу. В нашем языке нет названия для тех тварей, что спали под холмами. Но теперь они проснулись… Я не знаю, что пробудило их, да это сейчас и неважно. Важно, что оружие людей может убить их, но они владеют странной магией, которая совсем не похожа на мою.

Он покашлял в кулак. Диармайду показалось, что тело Кайрпре стало золотым.

— Еще до рождения этого мира существовал иной мир, в котором тоже жили люди. Но тот мир был гораздо опасней. Он походил на утренний туман, на зыбкую рябь, что возникает на воде по воле ветра. И все из-за того, что рядом с людьми жили неведомые существа, ведущие свой род от начала времен. В этом мире так же, как и сейчас, лилась кровь, гибли империи и рушились королевства.

Люди победили ужасных тварей прошлого, пытавшихся их уничтожить, но те, понимая, что гибель неминуема, бежали в будущее. Тогда у людей было оружие против них, но сейчас…

Хозяин поднялся со скамьи.

— Возьми свой щит. Луна всходит.

Следом за Кайрпре Диармайд вышел из дома. Все вокруг было залито мертвенным лунным светом. Полный диск "Волчьего солнца", казалось, зацепился за конек соседней крыши. Ночь черная с серебром. Полнолуние.

Кайрпре смотрел на небо.

— У тебя мало времени, — сказал он. — Если поймешь, что не справляешься, ключ: "Кровь и огонь". Сделаешь это — назови имя. Но помни: даже я не знаю, кого оно вызовет. Быть может, этим ты убьешь себя… Если же останешься жив — возвращайся в этот дом. Он многому тебя научит. Впрочем, возможно, ты не захочешь учиться.

Диармайд не стал спрашивать, как можно учиться у дома. Ведь дом — это всего лишь строение… Или?..

— Теперь иди, тебе не обязательно видеть то, что здесь произойдет. Спеши! Если луна успеет скрыться — ты пропал. И еще. Когда войдешь в лес — молчи здесь, — он показал на лоб, — иначе они найдут тебя раньше, чем ты их…

Фигура Кайрпре странно увеличилась и засияла золотом.

Диармайд сделал нерешительный шаг к калитке, но голос подстегнул его:

— Живее! Мое время пришло! Убирайся отсюда! — И уже тише: — Удачи тебе, кровь Игна…

* * *

Он не смог пробить стену. Сгустившийся туман отбросил его назад. Но он не сдавался. Кровь на алтаре. Кровь человека!

Жажда убийства разрывала сердце. За века своего плена он впервые испытал такое сильное чувство. Ему хотелось добраться туда, где пролилась кровь. Но туман выставил новый барьер. Пленник тьмы осознал, что не помнит своего имени…

"Почему он назвал меня королем Страны Снов? Что это за страна? Почему я не помню? Ведь я помню, как попал сюда и за что. Но имя! Имя!"

Голос Огня — радужный поток. "Если ты вспомнишь сам — нарушится ход событий. Тебя должны призвать…"

В ее словах — горечь.

"Мы не можем сказать тебе… Но мы поможем тебе ждать…"

Он понял, что проснулся окончательно, но Забвение еще не отпустило его. Упругая стена упорно отодвигала его обратно. Имя! Он должен вспомнить!

И тогда он стал сражаться за каждый шаг. Теперь отступать поздно.

* * *

Казалось, за оградой бушевал пожар. Рыжие отсветы танцевали на кронах деревьев. Диармайд стоял и смотрел, как уходит старый колдун.

Наконец за оградой что-то вспыхнуло, вздулось радужным куполом. Шар огня бесшумно взметнулся в небо. Кайрпре обрел свободу.

Диармайд не сомневался, что тело не найдут. Как не нашли тело его деда. В ночном воздухе гас радужный след. Воин повернулся к нему спиной и побежал. Он должен успеть, пока не скрылась луна.

Глава третья

Все было готово к жертвоприношению. Светило ночи находилось почти в зените. Младший Жрец прислушался. Из загона с жертвенным скотом доносились странные звуки. Они пытаются говорить? Эти обезьяны, некогда уничтожившие великую цивилизацию?!

В мозгу Младшего Жреца возникли картины хаоса и смерти, он вспомнил, как Народ Земли покидал горящие города. Черный Враг преследовал их повсюду, землю устлали кости великих. Да, они пытались сражаться. Их воины были сильны, им подчинялись дикие звери. Но эти обезьяны владели Оружием Ужаса. И сгинули непобедимые легионы… К счастью, мудрые предвидели это. По их приказу было создано это место, и перед войной лучшие из Народа Земли уснули здесь на тысячи лет. Теперь они проснутся…

Младший Жрец потянулся своим сознанием к Воинам, охранявшим лес. "Все тихо. Сегодня захватили еще двоих". Улыбка тронула тонкие губы Жреца. "Эти макаки даже не подозревают, откуда приходит смерть". Он снова взглянул на луну. Она уже достигла нужной точки.

— Приведите первую жертву. И сообщите Великому, что обряд начался, — приказал Жрец.

* * *

Перебираясь через лес, он убил двоих. Насколько он сумел рассмотреть, они были похожи на людей, высокие и широкоплечие, только глаза их светились в темноте и казались чересчур большими. Впрочем, умирали они совсем как люди. Диармайд сражался не раздумывая. Его ум был пуст, уподобившись глади горного озера. Наука деда и здесь сослужила ему хорошую службу. Твари не заметили, как он приблизился.

Ночной лес обнял воина, открывая потаенные тропы, предупреждая об опасностях. Растворившись в море ветвей и стволов, Диармайд слышал каждый звук и шорох, чувствовал присутствие лесных обитателей, их дружелюбное внимание. "Свой идет!.." И еще чувствовал — там, впереди, его поджидает нечто. Нечто настолько мерзкое и противоестественное, что волосы становились дыбом, грозя пронзить металл шлема.

Лес помогал Диармайду, зная, зачем человек идет в проклятое место.

Воин достиг опушки и увидел алтарь, дымящийся от человеческой крови. Некто, стоящий к нему спиной, деловито расчленял очередную жертву. Уста умирающего не издали ни звука, когда его трепещущее сердце упало к подножию алтаря.

Младший Жрец подождал, пока Послушники очистят алтарь. Груды жертвенного мяса высились вокруг зеленоватого камня. Привели очередную жертву. Самка. Жрец брезгливо поморщился. Когда-нибудь он тоже станет Великим и во время жертвоприношений будет направлять силу, которую добудут на алтарях Младшие Жрецы, делая за него всю грязную работу. Когда-нибудь… Он не сомневался, что такой день наступит, даже в тот миг, когда почувствовал, как что-то раскаленное пронзило его насквозь. Жрец непонимающе уставился на высунувшееся из его груди острие копья. Черная кровь хлынула из раны, и он упал на алтарь, придавив собой уже приготовленную к закланию жертву.

Диармайд недаром славился умением метать тяжелое копье. Серебряная молния рассекла темноту… Убитый еще падал, а воин уже был рядом, ухватился за древко и рванул. Тело на алтаре дернулось от рывка и завалилось набок. И тогда в лунном свете Диармайд увидел лицо своего врага… Нет, не лицо — морду.

Плечи Жреца венчала голова огромной змеи. Страшная пасть судорожно открывалась и закрывалась. Глаза чудовища затянулись мутной пленкой, когтистые пальцы скребли пробитую грудь, тело дергалось в конвульсиях, словно пытаясь отвратить смерть. Диармайд спихнул тварь с алтаря, выхватил кинжал и перерезал путы жертвы. Трайни пришла в себя и вскрикнула, предупреждая об опасности. Еще несколько чудовищ напали на воина сзади.

Первая тварь оказалась так близко, что Диармайду пришлось отшвырнуть ее щитом. Не давая ей восстановить равновесие, он вонзил копье прямо между горящих огнем глаз. Остальные, увидев ее судьбу, остановились и, взяв воина в полукольцо, стали медленно приближаться. Их лапы сжимали прямые короткие клинки. Доспехов они не носили. Диармайд рассмеялся. Глупые твари дали ему шанс. Им бы надо сразу прорываться поближе: в ближнем бою копье против мечей немногого стоит. Теперь поздно.

Он бросил щит, взял копье в обе руки и шагнул вперед. Тварь слева напала с быстротой молнии — и тут же, получив удар тупым концом копья, рухнула с проломленным черепом. Воин крутанул древко еще и еще раз. Две твари упали наземь. Оставшиеся разом бросились на Диармайда, надеясь, что со всеми он не справится.

В руках Диармайда тяжелое копье гандеров превратилось в бешеный вихрь. Наконечник с хрустом врубался в тела, твари разлетались в разные стороны. Последняя попыталась удрать, но воин прикончил и ее, настигнув «брошенным» колющим ударом.

Он перевел дух и оглянулся посмотреть, как там сестра. Трайни уже подобрала щит брата и, вооружившись кинжалом одного из убитых, охраняла тыл. "Крепкий все же народ в Гандерланде", — подумал Диармайд. Откуда-то из темноты донесся шум. Воин разобрал человеческие голоса. Видимо, убив Жреца, он снял с пленников чары. "Нужно помочь им выбраться". Он двинулся на звук, зная, что Трайни следует за ним.

* * *

Великий Жрец вышел из транса. Поток энергии, шедший с поверхности, внезапно иссяк. Здесь, в глубине подземелья, царила тишина, но Великий уже чувствовал возмущение Сил, вызванное тем, что ритуал прерывался. Это грозило большими неприятностями. Что же случилось? Он привычно потянулся к сознанию Младшего — тот переступал Границу Вечности. Убит! Но это невозможно! Воины в лесу задержат любого. Ни одна мысль этих обезьян не может ускользнуть от них… Однако Младший убит.

Великий прикрыл глаза. Надо разобраться. Его Ка отделилось от тела и, легко пронзив каменную толщу, оказалось наверху. Жуткая картина открылась взору. Вооруженные мечами Послушники атаковали человека в доспехах. Огромная фигура врага двигалась с поистине удивительной быстротой. В несколько мгновений он перебил всех. Конечно, Послушники не Воины, но все же их было десять на одного… На миг это зрелище повергло Великого в ужас. Ему показалось, что сам Черный Убийца воскрес и снова пришел мешать им. Нет, разумеется, это не он. Этот без Мечей, и хотя Сила у него немалая, вряд ли он сравнится с Черным. А раз так — Воины с ним справятся… Тем более что враг все же нарушил внутреннюю тишину, с помощью которой обманул охрану.

Великий Жрец вызвал Воинов из Внешнего кольца. Ему предстояло решить, как быть с ритуалом. Видимо, придется дождаться новолуния. Оно тоже неплохо подходит для Великой Цели.

* * *

Кто-то помогал ему. Кто-то старался открыть путь.

Этот помощник наверняка из Открывающих. Может, тот самый, что выжил в недавней битве. Даже здесь чувствовалось, какие могучие усилия он прикладывает. Только знает ли он, кого хочет впустить?

Странный вопрос, особенно когда сам не знаешь — кто ты.

* * *

— Забирайте оружие и уходите! — В ответ на его слова люди начали мрачно перешептываться. Кто-то крикнул: "Когда это в Гандерланде оставляли своих?" Толпа одобрительно загудела. Диармайд выругался.

— Вы не можете помочь мне. Твари снова околдуют вас, а защита есть только у меня. — Он видел, что люди еще сомневаются. — Зажгите побольше факелов и выбирайтесь из леса. Потом соберите ополчение и сравняйте это место с землей…

Властный тон сработал. Здесь все мужчины знали свое место в шеренгах фаланги. Люди двинулись к лесу. Вот зажглись факелы — один, другой. Но, проходя мимо алтаря, толпа приостановилась. Раздались гневные голоса. Кто-то остервенело топтал труп одной из тварей.

— Проклятие! — Голос Диармайда яростно зазвенел. — Да уберетесь вы наконец или нет?! Живее! Они уже рядом!

Люди нехотя подчинились. Вскоре огни факелов затерялись в лесу. И вовремя. Диармайд чувствовал, как сжимается кольцо вокруг поляны. Как нечто неотвратимое надвигается из темноты. В этом кольце был разрыв, и именно по нему уходили сейчас освобожденные пленники. Диармайд направил их туда, где убил в лесу двух тварей. "Значит, сюда идут те, кто умеет сражаться. Посмотрим".

В первую очередь нужно развести огонь. Воин выхватил из поясного кошеля огниво и принялся разжигать костер.

В первый миг ему показалось, что лес шагнул на поляну. Они были очень высокими — самый низкорослый на полторы головы выше Диармайда. Их тела защищали чешуйчатые доспехи. Головы в круглых шлемах повернуты к костру. Змеиные глаза сверкают.

На границе светового круга они остановились. Два десятка. Немного. Но Диармайд видел, что это Воины. "Попался мышонок". Правда, на его стороне осталось преимущество в дистанции боя: в руках твари держали что-то вроде коротких алебард. Костер прикроет спину, но… Слишком велик перевес. Он подумал, не воспользоваться ли сразу именем Силы.

* * *

Губы Огня у самого лица. Ее грудь, обдавая жаром, касается плеча.

"Тот человек, что назвал тебя королем Страны Снов… Вспомни, ты ведь действительно явился ему в сновидении. И он сделал так, чтобы мы с тобой встретились".

Преграда истончилась до предела. В мгновенной вспышке рухнула стена тумана. Теперь лишь тонкая грань отделяет его от мира… Он вспомнил все, но имя… "Проклятие! Как звучит мое имя?!"

* * *

Они не смогли убить его ни в первой атаке, ни во второй. Похоже, его техника владения копьем обескуражила тварей. Однако Диармайд не нанес им серьезного урона — один убитый, два легкораненых. Два удара он пропустил, но, к счастью, доспехи выдержали. Самый опасный был направлен в шею, и если бы не полные наплечники с «крыльями», Диармайд лишился бы головы. Зато нанесший удар валялся перед костром с распоротым брюхом — колющий удар сделал свое дело. "Панцири у них слабые — еще один плюс".

Твари собрались на границе освещенного пространства и будто бы совещались. Диармайду послышалось тонкое шипение. "Поганые змеи!"

Он вдруг поймал себя на том, что продолжает разговаривать сам с собой. А ведь старик предупреждал… Правда, теперь они все равно видят его, но лишняя предосторожность…

Они снова двинулись вперед. Теперь не все вместе. Две тройки с флангов, одна прямо. Знакомая тактика. Из каждой тройки будет сражаться только один, потом смена — и свежий боец вступает в сражение…

Тварям снова не удалось убить Диармайда. Он напал первым. Ведь сражение по их правилам — неминуемая гибель.

Атака на крайнюю правую тройку. Двойной укол, враг отбивает древком алебарды, перевод, полупетля, выпад! Сосед слева не успевает. Его горло взрывается фонтаном черной крови. Отбив, еще отбив. Удар! Оружие врага падает наземь вместе с кистями рук. Тварь издает душераздирающий визг. Сдохни! Последняя отскакивает назад. Отворачиваясь, древком в брюхо. Не спи!

Остальные шесть уже рядом. Поставить их спиной к огню. Быстрое перемещение. Вот угол! Они закрыли его друг от друга! Атака! Двойной колющий, полупетля, веер! Хрясь! Тяжелое лезвие раскалывает шлем. Банг! Гремит наруч — достали-таки! В ответ снова визг — тупой конец копья вломился кому-то в пах… Взяли в кольцо! Маятниковый удар — еще два тела корчатся в свете костра. Оставшиеся двое пятятся к границам круга. Неужто боятся? Это хорошо.

Диармайд посчитал свои потери. Онемело плечо — пропущенный удар был очень сильным. В ушах звенит — неужели попали по шлему? Но когда?

Теперь твари совещались дольше. За это время Диармайд успел окончательно восстановить внутреннее безмолвие. Чувства мгновенно обострились, и он услышал, как из глубины леса спешит новая волна тварей. Не меньше пятидесяти. И еще что-то. Будто бы где-то рядом горит живой кусочек солнца. Человек?

Наконец твари закончили совещаться. Самая крупная вышла вперед. Вождь? Предлагает поединок? Диармайд шагнул навстречу и, лишь скрестив оружие с противником, понял, что на этот раз его переиграли. Крупная тварь связала его боем, а остальные напали с боков. Первый же удар едва не прорубил набедренник. Диармайд пошатнулся. Наконечник его копья с хрустом вломился под чей-то шлем… и застрял! Он рванул древко на себя, одновременно прыгая вперед, ударил ногами пробитое копьем тело. Наконечник освободился… В тот же миг звездное небо упало ему на голову. Воин рухнул на колени и сквозь застилающий глаза кровавый туман увидел падающую с небес алебарду…

Что-то взорвалось серебряным звоном. Щит отразил падение. Проскрежетав по щиту, алебарда вонзилась в землю, а ее хозяин рухнул рядом, подхватив вываливающиеся внутренности. Враги отпрянули.

Диармайд нащупал среди травы древко копья и попытался подняться. "Кто? — вертелось в его мозгу. — Кто?!" Крепкая рука подхватила его под локоть.

— Вставай, любимый! — Голос Грайне слышался будто издалека. — Они сейчас поймут, что я всего лишь женщина…

* * *

Второй раз за эту ночь Великий Жрец вышел из транса. Все его существо содрогнулось от омерзения — наверху происходило нечто настолько отвратительное, что Великий даже утратил способность рассуждать спокойно. Когда его Ка снова оказалось на поверхности, он понял, что требуется немедленное вмешательство. Откуда взялась человеческая самка, Жрец не знал. Да это и неважно. Эти самец и самка составляли "Истинную пару", против которой трудно устоять даже Старшему Жрецу! Рядом с ним горел костер. Ненавистный Огонь — враг Народа Земли! Оставшиеся в живых воины первого отряда испуганно жались к опушке леса. Даже второй отряд Воинов, что находился на подходе, не смог бы спасти положение. Значит, остается последнее — он сам. Он не Старший, он — Великий Жрец, и он справится с "Истинной парой". Жрец поднялся с трона. Корона из лунного камня мрачно блеснула во тьме подземелья. Воздев когтистые руки, он начал готовиться к переходу.

* * *

"Ничего себе — всего лишь женщина!" — подумал Диармайд, когда их поцелуй прервался. Кроме убитой им твари перед огнем валялось еще три. Одна — с выпущенными кишками, и две — с подрезанными поджилками. Диармайд посмотрел на Грайне. В отсветах костра девушка казалась богиней войны. Сильное стройное тело, русая коса до пояса, глаза горят яростью битвы — не женщина, боевой лук! Он даже не спросил, зачем она здесь, и не стал уговаривать уйти. Это ее выбор. К чему тратить последние мгновения жизни на глупости? Воин почти не сомневался в том, что они действительно последние. Твари перед костром перестали нападать — видимо, ждали подкрепления. Но хуже всего было то, что начало шевелиться под холмом. Диармайд чувствовал его ненависть, древнюю, как сама Земля. Холодный огонь пробежал по его жилам. Он понял, что пришло время Слова.

Когда он повернулся лицом к костру и вонзил копье древком в землю, Грайне не спросила — зачем. Она просто встала рядом и сказала, ударив по щиту коротким мечом:

— Я взяла это у Трайни. Решила, что тебе он больше не нужен. — Помолчав, девушка добавила: — Прикрою тебе спину.

"Каким воинам могла бы ты стать матерью, любимая! — подумал Диармайд, доставая кинжал. — Жаль — не судьба нам детей вырастить". Он отстегнул пластину наруча, защищающую левое предплечье, и вонзил лезвие в руку. Хлынула кровь. Пламя костра взвилось навстречу тяжелым багровым каплям, и вспыхнул огонь. Грайне всхлипнула. Диармайд, не поворачиваясь, понял: явилось то, что пряталось под холмом. И сказал слово! И это слово было "Кулл"!!!

* * *

Его имя, произнесенное Там, отдалось во тьме громовым ревом. Плотина сна взорвалась. Неистовый поток воспоминаний растерзал ее на части и унес в небытие. И пленник Слова вспомнил.

В неистовых битвах он сокрушил нечеловеческое племя змеелюдей. Его флот обогнул весь мир, уничтожая врагов. Их кости покрыли поверхность земли, их города исчезли… Но он не выполнил клятву, данную страшными именами. Ведь он дал Слово уничтожить всех тварей. Они обманули его и уснули в гробницах, а он не смог найти спящих. Тогда боги отняли у него смерть и жизнь, оставив лишь забвение. Бессчетные века он ждал своего часа, а Духи мечей Огня и Воздуха охраняли его сон…

Другие помогали ему. Но осталось еще место, где сотни чудовищ ждали своего пробуждения. Из безвременья он чуял их присутствие, но не мог дотянуться. Но вот кто-то позвал его по имени, и пленник собственной клятвы освободился. Осталось сделать лишь шаг.

Кулл встал на ноги и потянулся. Битва грядет. А что потом — неважно…

* * *

Жрец заставил самку человека подчиниться своей воле и приказал ей: "Убей!" Она повернулась к самцу и… рассмеялась! Нет! Она должна подчиниться! Неужели он, Великий Жрец, не справится с этой обезьяной?! Он удвоил усилия, и тут… человек у костра назвал Имя! Он произнес его тихо, но Имя громом прокатилось по поляне. Устремившиеся в атаку Воины замерли каменными изваяниями. Глаза Великого Жреца вылезли из орбит. Он открыл пасть, чтобы закричать, но не успел.

Костер посреди поляны взвился столбом ревущего пламени. В его недрах почудилось движение. В струях огня изгибались чьи-то тела. Потом они разошлись в стороны, и могучий воин в черных доспехах шагнул на поляну. За его плечами развевался плащ из языков багрового огня. Голова в шлеме с гребнем повернулась в сторону Великого Жреца, и тот увидел, как полыхнули рыжим пламенем глазницы. Воин вытянул руки в стороны, и женские фигуры тоже шагнули на поляну. Одна — сполох огня, другая — вихрь ветра. Миг — и в руках воина два меча. Огонь и Воздух!

— Черный Убийца… — прохрипел Великий Жрец, и его поглотила волна чудовищного жара.

* * *

Наутро ополчение гандеров окружило холмы. В воздухе носилась черная копоть. Пахло паленым мясом. Сохраняя осторожность, воины ступили на проклятое место. Их взорам предстала картина смерти. Кое-где земля была выжжена на несколько локтей в глубину. Казалось, что в глубине земли образовались полости. Всюду валялись обугленные кости чудовищ, а на месте самого большого холма зияла яма с оплавленными краями. По рядам воинов прокатился вздох изумления.

На дне гигантской воронки зеленел островок травы. И на этом островке, укрытые плащом немыслимо алого цвета, спали двое. Их светлые волосы смешались на яркой зелени. Сильная рука воина обняла обнаженное плечо женщины. Доспехи были разбросаны вокруг, но меч Диармайд положил рядом…

— Эй! — крикнул кто-то из воинов. — Диармайд! Зарю проспишь! С тебя свадебный пир и сага о битве!

Диармайд приподнялся на локте, глянул наверх и сказал:

— А ну уберите отсюда свои бесстыжие глаза! — А потом, невпопад, добавил: — Он сказал, что свободен…

Оглавление