«Лучезарный»

Елена БЫЧКОВА, Наталья ТУРЧАНИНОВА ЛУЧЕЗАРНЫЙ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ХАОС

ГЛАВА 1, в которой прошлое вдруг хватает нас за горло с новой силой

— Гэл, осторожно! — Энджи крикнул, отражая атаку самого голодного, наглого калибана. Тварь зарычала. Отпрыгнув, увернулась от меча.

Мог бы и помолчать. Как будто без него не видно, что дело дрянь. Дурацкая ангельская манера думать сначала о других, а потом уже о себе! Никак не отучится.

Зверей имелось в наличии шестеро, на нас двоих. Не уверен, что они назывались именно так, как я сказал, но охоты разбираться не было. Длинные приземистые туловища на коротких лапах, острые когти, вытянутые морды. С языков капает голодная слюна, в маленьких глубоко посаженных глазках — жадность и нетерпение. То ли выродившиеся демоны, то ли помесь с каким-то местным зверем.

Преследовать нас они начали три дня назад, когда поняли, что мы зашли слишком глубоко в лес, чтобы повернуть назад. Сначала прятались в кустах, принюхивались, прислушивались. Потом осмелели. Позавчера мы лишились лошадей. А сегодня калибаны, видно, решили закусить их хозяевами.

Злобно рыча, они окружили нас, облизывались, втягивали широкими ноздрями воздух. Но одним запахом добычи сыт не будешь, а твари, похоже, были прожорливыми. Я понял, что вон тот, с наглой полосатой мордой, сейчас нападет на меня — он припал к земле, напряг задние лапы… и напоролся на мой меч. Рэймский клинок распорол лохматое плечо, глубоко вошел в грудь. На руку мне хлынула черная кровь, в воздухе запахло гнилью. Зверь, завизжав, грохнулся на землю, едва не вырвав оружие у меня из руки. Остальные завыли от бешенства или охотничьего азарта и бросились на нас все вместе.

Калибану, попытавшемуся отгрызть мне ногу, я перерубил позвоночник, увернулся от второго, поскользнулся в луже крови, упал на колено, но успел пригнуться. Зубастые челюсти щелкнули рядом с моим ухом, а я, схватив врага за горло, прежде чем он нацелился снова, воткнул меч ему в бок. Зверь, захрипев, рухнул на меня, поливая кровью из глубокой раны и едкой вонью. С трудом спихнув его с себя, я вскочил.

Энджи добивал последнего. Вполне профессионально. Без жалости. Вот, что значит хорошая демоническая школа.

Наконец, враг протяжно застонал, свалился на землю, дернулся пару раз и сдох. Забрызганный кровью с ног до головы, ангел опустил меч. Перевел дыхание, огляделся. Встретился со мной взглядом.

— Ну, что ваша светлость, делаем успехи. А как же милосердие, все такое и прочие общечеловеческие ценности?

Он даже не нахмурился. Давно привык к моим легким подколам по поводу его морали.

— Ты бы предпочел, чтобы тебя сожрали? — Компаньон показал концом меча на труп с оскаленной пастью и стекленеющими глазами. — Их даже зверьми назвать нельзя. И кровь черная, как у…

— Как у меня. — Я взял дохлого калибана за хвост, с натугой приподнял. — Хочешь снять с него шкуру и сделать плащ из моего дальнего родственника? Или потомка.

Энджи брезгливо поморщился.

— Не болтай ерунду.

Я опустил зверя обратно на землю, вытер меч о его шкуру.

— Ладно. Идем. Пока еще кто-нибудь не захотел нами позавтракать…

Деревья вокруг казались мертвыми. Тонкие стволы с черно-серой корой были искривлены, изъедены лишайниками. Только на самой верхушке торчали жалкие пучки мелких листьев. Кое-где росли кусты ярко-зеленого папоротника.

Мы перебирались через кучи бурелома. Впереди, на расстоянии нескольких метров висела бледная влажная дымка — туман или испарения этой больной земли. Иногда ветер приносил стаи кусачей мошкары, сладковатый запах разложения и странные звуки, больше похожие на стоны привидений, чем на голоса зверей. Ноги по щиколотку проваливались в рыжий мох.

Кровь полудемонических тварей засыхала на моих руках и одежде. Мы воняли на весь лес, как целая стая калибанов. Вокруг вились жирные, наглые мухи, Энджи раздраженно мотал золотоволосой головой, отмахиваясь от них, и прибавлял шагу. Я начал почесываться — кожа под слоем грязи зудела.

Говорить не хотелось. Гнилые сучья, все время попадающиеся под ноги, раздражали меня, пейзаж наводил тоску, а Энджи со своим предчувствием, где надо искать Атэра, бесил. И когда мы, наконец, добрели до мелкого ручейка, бегущего по дну оврага, мое терпение уже давно дало глубокую трещину.

Я влез в воду прямо в одежде. Растянулся на дне, с наслаждением чувствуя, как прохладные струи смывают кровь и грязь. Вот уж, правда, несколько тысячелетий в обществе ангела кого угодно приучат хотя бы к минимальной чистоплотности.

Энджи умывался выше по течению.

— Думаю, они больше не сунутся, — сказал я громко, стараясь перекричать плеск воды. — Мы их хорошо потрепали.

Ангел нечленораздельно промычал что-то в ответ. Похоже, соглашался…

Более-менее чистые, мы поднялись вверх по течению, набрели на сухую полянку и упали на траву. На сегодня наше путешествие было закончено.

Ночь наступила внезапно. Как будто кто-то наверху задул светильник. Несколько минут — и воцарилась полная темнота. Я сидел возле дерева, привалившись спиной к шершавому стволу. Лес скрипел, кряхтел, трещал птичьими голосами, булькал болотом, бормотал и завывал. Слушая эти звуки, я задремал…

Меня разбудила тишина. От земли тянуло холодом. Пахло сыростью, мокрой трухой, прелыми листьями. Сквозь ветви поблескивали звезды. Знакомые созвездия казались слегка перекошенными. Костер давно погас, но я отлично видел во мраке. Энджи крепко дрых, завернувшись в плащ. Если бы не тихое дыхание, можно было подумать, будто он умер. Или, как там у них говорят? Успокоился. Потому как по ангельским понятиям, отсутствие движения — это смерть. То есть покой.

Я не стал его будить. Хотя пора, сейчас моя очередь спать. Крошечная звездочка, в прежние времена сидящая на конце копья Погонщика, скрылась в ветвях дуба. Раньше, пять тысяч лет вперед, она скользила над вершинами деревьев, не спускаясь ниже. Но, как говорит Энджи, мир изменился. Даже его созвездия кажутся чужими.

От глубоких ностальгических размышлений меня отвлек шорох и тень, мелькнувшая за деревьями. Незаметно положив ладонь на рукоять меча, я локтем толкнул соратника. Ангел резко вскинул голову:

— Что?…

— Кто-то бродит.

— Где?

— За теми деревьями.

Он сел, придвинул ножны, и стал всматриваться во тьму в указанном направлении. Не знаю, как у их светлостей с ночным зрением — но я-то отлично различал очертания деревьев, кустов и камней. Однако, косматая приземистая тень, мелькнувшая среди них минуту назад, больше не показывалась.

Энджи выпустил меч. Забавная у него появилась привычка, чуть что — хвататься за оружие. На меня насмотрелся. Еще бы. По-другому в демонском мире не выживешь. Раньше ангелок был более беспечен и надеялся исключительно на колдовство. Но теперь мы с ним оба магические калеки, поэтому приходится рассчитывать только на свои уши, глаза, ноги и спину. Вывозить на собственном хребте все неприятности, в которые мы мастера вляпываться.

Энджи повернул ко мне бледное лицо.

— Гэл, а ты уверен? — Вопрос прозвучал мягко, но я почувствовал себя уязвленным.

— Хочешь сказать, мне приснилось?!

Он давным-давно привык к моим вспышкам раздражения, поэтому лишь пожал плечами в ответ. Подобное равнодушие действовало на меня всегда одинаково. Успокаивало. Какой смысл беситься, если собеседник никак не реагирует, не вступает в пререкания и не оправдывается.

Некоторое время я продолжал, напряженно обозревая окрестности, прислушиваться но, в конце концов, действительно, был вынужден признать — никого. Показалось.

— Да-а, поставили бы сейчас охранное заклинание… Как раньше. Ни одна тварь бы не сунулась.

— Как твоя спина? — спросил Энджи, игнорируя мое размышление. Он предпочитал не сожалеть о невозможном.

— Как всегда.

Я машинально почесал лопатки о дерево. Под зудящей кожей, по-прежнему, мирно спала личинка «гриэльского мрамора». Эта дрянь не давала мне сплести даже самое простое заклятье, пожирая магическую энергию. Хорошо хоть на врожденную способность к оборотничеству не влияла. Но предоставляла мне всего два выбора. Колдовать и оказаться, в конце концов, сожранным своим «наездником». Или вообще отказаться от чародейства и жить, словно простой смертный.

Естественно, как всякий нормальный демон, я выбрал второе. Самоубийцы среди нас вообще встречаются редко. Хотя знавал я одного ненормального, которому ради новых знаний и могущества оказалось не жаль не только собственной шкуры, но и благородной сущности наивысшего темного. Хозяина. Мотается теперь по земле, перерожденный в человека. Доэкспериментировался…

— Нам надо ехать в Эллиду. — Энджи смотрел на звезды с таким видом, словно это они только что подали ему сию гениальную идею.

— Куда?!

— В Эллиду. — Невозмутимо повторил ангел. — Атэр должен быть там. Или скоро приедет.

— Что, утраченные способности вернулись? Или неожиданное прозрение?

Приятель отрицательно качнул головой:

— Нет, но думаю, он должен отправиться именно туда.

— Ну да, Арэлл же элланка. А он таскается за ней, как привязанный.

— Ей нужна армия, — задумчиво произнес Энджи.

— Знакомая проблема. Помнится, Буллфер тоже искал войско.

— И нашел.

— Ну да. Только здесь нет «Белых щитов». Раз нет самих ангелов — то у них не может быть потомков.

— Это не важно. Она найдет того, кто пойдет за ней.

И такая уверенность звучала в его голосе, что мне стало тошно.

— Ага, насобирает таких же влюбленных идиотов, как Атэр?… Из-за собственной ереси Буллфер реинкарнировался в человека, чтобы теперь бродить за девицей, которая мечтает уничтожить демонский мир, которым он же и управлял! Бред!

Энджи улыбался. Его забавляло мое отчаяние.

— Не вижу ничего смешного! Ты бы лучше меня пораньше в это посвятил…

— Разве я мог лишить тебя удовольствия встретиться с Хозяином во времена его молодости?

Ехидничает. Издевается!

— Знаешь что?! Хватит меня третировать! Помню твои дурацкие рассуждения — свобода выбора и прочий бред! Ты с самого начала знал, что мы попали в прошлое! Естественно, предвидел будущую встречу с молодым Буллфером. И вынудил меня выбирать между двумя хозяевами — настоящим Высшим демоном и перерожденным смертным.

— Ты еще скажи, я Ритуал специально провел, чтобы превратить его в человека, — устало отозвался Энджи.

— Не удивлюсь.

— И рукопись с описанием Бесценной Награды в библиотеку подсунул тоже я. Хватит, Гэл. Не было у тебя никакого выбора. Мы оба связаны с Атэром. С самого начала. И должны помочь ему.

Вдалеке послышался долгий тоскливый вой, переходящий в глухое голодное ворчание. Его подхватили ближе. Потом заголосили справа… Скоро весь лес вопил и рычал, а я почувствовал, как шерсть на загривке становится дыбом.

Минут через двадцать концерт закончился. Когда последнее гулкое эхо прокатилось по лесу, я молча накрылся плащом, ткнулся головой в относительно мягкую кочку, поросшую мхом, и закрыл глаза.

Странные сны снились мне в последнее время. Черные провалы и куски белого, слепящего пространства. Бездны, заполненные клубящимся дымом, звезды, бурлящие огненные потоки, каменные острова, висящие в пустоте. Глубины, которые показал Энджи, когда учил пользоваться нестабильной мерцающей энергией — единственной доступной мне для сотворения заклинаний. Чужой, убийственный, но такой притягательный мир. Хаос…

Ангел разбудил меня на рассвете. Мы встали и снова пошли, по щиколотку проваливаясь в рыжий мох и спотыкаясь о сучья. Серые сумерки медленно отползали в чащу…

Настроение было отвратительным. Несколько раз начинал накрапывать мелкий дождик. Я не выспался, хребет по-прежнему чесался. Казалось, паскудная личинка, копошится под кожей, устраивая себе уютное гнездышко. А еще спиной я постоянно чувствовал настороженный враждебный взгляд. Несколько раз резко оборачивался, и заметил, наконец, призрак, мелькнувший в серой пелене.

Я выразительно глянул на компаньона. Тот кивнул утвердительно, и мы прибавили шагу. Опять сели на хвост, твари. Я шел, представляя какое заклинание можно было бы испробовать на преследователях. «Цепную молнию», пожалуй. Жахнет сначала по одному, а потом пойдет прицельно бить по всем остальным. Канва магического действия уже висела перед глазами, но дрянь у меня под шкурой угрожающе заерзала.

«Ладно… ладно. Не буду!»

Энджи, идущий на шаг впереди, резко остановился, и я едва не вмазался в него. Из тумана медленно выступил здоровенный зверь, больше полутора метров в холке. Мощные лапы, длинный, голый, как у крысы, хвост, в красных глазках не звериная сообразительность. Вытянутая морда с маленькими круглыми ушами покачивалась из стороны в сторону.

Я выхватил меч, ангел сделал то же самое. Но тварь не спешила нападать. Она наклонила голову, громко втянула воздух широкими ноздрями, разинула пасть и… заговорила. Медленно, с трудом, но внятно:

— Идите… за мной.

— Ну да, — пробормотал я тихо. — Уже бежим.

— Мы не сделаем… ничего… — продолжил зверь утробно. — Проводим. Ждет.

— Гэл, их девять, — шепнул Энджи. — Пять впереди и четыре сзади. Не делай глупостей.

«Глупость я уже сделал, основную — связался с тобой», — подумал я, и сказал громко:

— Кто нас ждет?

Хищник помотал башкой, словно отгоняя мух.

— Проводим… не тронем. Смерть наших братьев… прощаем.

— Идем, — решил Энджи. — Посмотрим, кому мы понадобились.

Понятно — ангельское любопытство! А я, признаться, надеялся, что он от этого уже избавился. Так нет, опять тянет на приключения.

— Может, один сходишь, а я тут подожду?

Энджи не обратил внимания на мое ехидство.

— Они могли напасть ночью, когда мы спали, но не сделали этого. И не хотят мстить. Разумнее пойти с ними.

Эх, если бы я мог колдовать! Однако я не мог…

— Ладно, пошли.

Зверь-проводник захлопнул пасть, повернулся к нам хвостом и потрусил вперед, поминутно оглядываясь. Мы направились следом. Его сородичи, едва видимые в тумане, взяли нас в кольцо — то ли почетный эскорт, то ли конвой.

— Нам с ними не справиться, — тихо сказал партнер и добавил как бы между прочим. — Ты же не дал мне второй меч.

Второй меч ему! Сначала с первым обращаться научись! Все мое имущество, нажитое в Великом Рэйме, заключалось в двух балтусах — один был куплен на свои деньги, другой выдали на службе в императорской гвардии. Ну, еще было в собственности немного денег, выигранных в кости, и простая лорика. У Энджи имелся собственный клинок, но ангел продолжал донимать меня, что с одним несподручно. Сказал бы я, чего ему не хватает!..

— Ты у нас кто? Целитель? Вот и не выпендривайся. Боевым стать захотелось? Видел я твою Арэлл, или как там ее по-вашему зовут! Абсолютно помешанная. Ненормальная. Если все ваши светлые воины такие… короче, второй балтус не получишь, а то сам свихнешься!

Он рассмеялся, хотя ничего веселого я не сказал.

— Не волнуйся, я не потеряю рассудок. Но за заботу спасибо.

Тоже мне, пообещал.

Туман рассеивался. Подул ветер, сквозь облака проглянуло солнце, и мрачный лес перестал выглядеть мертвым. Мох на стволах деревьев быстро подсыхал и уже не напоминал космы утопленников. Папоротник жизнерадостно зазеленел, капли на его резных листьях поблескивали в ярких лучах. Кора искривленных древесных стволов, изъеденных лишайниками, казалась разноцветной: рыжей, бурой, серой. Сильно пахло какой-то травой. Если вдохнуть поглубже, начинало першить в горле, рот наполнялся вязкой слюной, и щипало в носу.

Звери, окружающие нас, поминутно фыркали. Им тоже не нравился этот запах.

Энджи, наоборот, просветлев лицом, поглядывал по сторонам, дыша полной грудью. На ходу наклонившись, он сорвал веточку с узкими глянцевыми листьями. Я хмыкнул.

— Это что?

— Лесной мирт. Чувствуешь, какой аромат?

— Мерзкий.

— Ах, да. — Ангел убрал вонючий росток за пояс — вечно подбирает всякую дрянь. — Демоническим созданиям он неприятен так же, как можжевельник и сандал.

— Очень любезно с твоей стороны напомнить мне об этом.

Мха становилось все меньше, и постепенно он исчез вообще. Мы шли по слою прелых листьев. Кое-где виднелись камни — гладкие черные валуны как будто вылезали из-под земли. Древесные стволы мощными отполированными колоннами подпирали небо. Бледный свет был рассеян среди деревьев, и мы шагали, словно по дворцу. Помнится, в подземельях Буллфера была пара похожих залов. Великолепных и подавляющих своим величием.

Звери приободрились. Здесь им явно было привычнее. Энджи настороженно посматривал по сторонам, а я чувствовал странное раздвоение. Все вокруг казалось знакомым и чужим одновременно.

Впереди появилось внушительное нагромождение камней. Между ними чернел проход.

— Туда, — прорычал проводник и оскалился. — Там. Ждет.

Энджи взглянул на меня с легким сомнением, но уверенно двинулся к странному ходу. Я поплелся следом. Двое зверей пошли за нами, остальные уселись снаружи.

На стенах узкого коридора с низким сводом виднелись разводы зеленой плесени. Было промозгло, тянуло затхлостью, и с каждым шагом становилось все темнее.

— Не нравится мне здесь, — пробормотал ангел.

Еще бы! Это тебе не миртовые кущи.

Больше всего я опасался встречи с Высшим, хотя их присутствие обычно чувствовал издалека. Здесь пока было «спокойно». Звери, крадущиеся за спиной, тихо пофыркивали. Разговаривали? Или посмеивались над двумя дураками, лезущими в ловушку?

Впереди мелькнул тусклый свет. Потолок стал выше, и вскоре мы вышли в просторную пещеру. В ней было сухо, прохладно. Сверху, из невидимого «окна», падали рассеянные солнечные лучи, будто пробивающиеся сквозь листья деревьев или толстое мутное стекло. По полу был рассыпан мелкий белый песок.

Прямо напротив входа стоял трон, сложенный из отполированных черных глыб. И на этом подобии престола я увидел странное существо. Лицо получеловека-полузверя было обтянуто сухой кожей, прорезанной глубокими морщинами. Тонкий, почти безгубый рот приоткрыт. Узкие глаза отсвечивали красным, остроконечные волчьи уши торчали из «волос» — клочьев серой и черной длинной шерсти. Руки и ноги напоминали длинные узловатые корни, а пальцы, вцепившиеся в «подлокотники» трона, заканчивались длинными когтями.

Не демон, хотя в нем чувствовалось нечто демоническое. Не человек. Не животное.

Пока мы с Энджи, открыв рты от удивления, рассматривали незнакомца, он глянул на калибанов и те, словно повинуясь мысленному приказу, подошли к каменному трону, ложась по обе его стороны.

Взгляд красных глаз переместился на нас.

— Как мило, что вы нашли время заглянуть ко мне. — Он говорил медленно, хрипло, с напряжением.

— Кто ты? — Спросил Энджи. — Один из Древних?

Тощее тело, завернутое в пурпурную ткань наподобие тоги, шевельнулось. Вукодлак рассмеялся тихим, шипящим смехом.

— Тебе судить, ангел, шесть тысяч лет — древность или нет.

— Зачем ты позвал нас?

— Поговорить. Приятно видеть родственников.

— Какие мы тебе родственники?! — Брякнул я не слишком вежливо. Тип в пурпуре начал меня злить. Дурацкая манера делать вид, что знаешь все, но ничего не объяснять.

Хозяин подземелья сверкнул очами.

— Ты не поверишь, насколько близкие. Демонская кровь всегда давала мне молодость и силу. Я мог бы прожить очень долго. Но не шесть тысячелетий!

Он стукнул кулаком по подлокотнику трона и с бешенством посмотрел на ангела.

— Знал бы ты, как я ненавидел тебя!!

— За что? — В голосе Энджи мне послышалось удивление.

— Так же, как и вы, я год за годом погружался в прошлое. Но, в отличие от вас, понимал это. Видел, как поднимаются из руин разрушенные замки демонов, как темные обретают неслыханное могущество, как стираются легенды. Я не хотел ничего этого знать! Я хотел дожить свою собственную жизнь, но из-за тебя мне пришлось пережить падение и наблюдать возрождение империй.

— Кто ты такой? — Резко потребовал я ответа.

Незнакомец перевел взгляд на меня. Безумие светилось в его глазах.

— Ангел скован с Буллфером Ритуалом. Ты — обещанием верно служить. Я — преданностью и предательством. Я часть его духа, во мне доля его силы, знания, которые он мне дал.

Он наклонился вперед и прошептал доверительно:

— Это я помог Хул достать Рубин Карашэхра. С моей помощью она вынесла его из Огненного мира и убила Буллфера в тот самый первый раз.

— Ах ты, гад! — Я не успел выхватить меч. Звери, лежащие у трона, вскочили, грозно рыча, но их защита не понадобилась. Вукодлак взмахнул когтистой лапой, и невидимая сила швырнула меня на пол, придавив к песку.

— Не трудись. — Произнес предатель равнодушно. — Я бы и рад умереть, но не могу. Ты должен видеть моего кера. Не видишь? Жаль. Забавное зрелище. В некотором смысле он тоже изгнанник. Падальщик чует мою смерть, а я все никак не лягу в могилу. И ему приходится ждать. Уже шесть тысяч лет ждет. Скоро сам сдохнет.

— Ты демон? — спросил Энджи, не обращая внимания на мои попытки стряхнуть с себя магические путы.

— Хуже. Наполовину — человек.

С моей точки зрения, на человека он был похож не больше, чем его слуги. Но моим мнением никто не интересовался. Более того, я понял, что не могу произнести ни слова. Оставалось тихо дожидаться, когда меня посчитают достойным свободы.

— Как ты узнал про Ритуал? — Как ни в чем не бывало, продолжил ангел мирную беседу.

— Шесть тысяч лет — достаточный срок, чтобы собрать нужную информацию. Но недостаточное, чтобы постичь, как все исправить.

— Чем я могу тебе помочь?

Полудемон не расхохотался в ответ на глупейшее предложение. Он задумался.

— Раньше я хотел отомстить тебе. Теперь желаю узнать, чем все закончится.

Универсальным движением руки он снял с меня заклинание. Стараясь не делать резких движений, я поднялся и, наконец, смог произнести то, что давно собирался:

— Все просто, Энджи. Это мания величия. Чудила сидит в норе и упивается собственным могуществом. Ну, и как отблагодарила тебя Хул за предательство Булфа?! Поделилась властью? Или денег отсыпала?!

Вукодлак медленно поднял когтистые лапы, раздвигая пурпурную ткань на груди. Я увидел глубокую, рваную рану. Плоть была разодрана и казалась воспаленной, все еще сочащейся болью. Энджи дернулся, но я крепко взял его за плечо, а то еще лечить бросится.

— Такие «царапины» оставляет огонь Рубина. Они практически не заживают, — задумчиво произнес предатель.

— А ты чего ждал? По мне, так красотка-Хул никогда не отличалась благодарностью. Надо было соображать, с кем имеешь дело.

Я постарался, чтобы злорадства в голосе звучало как можно больше. Но полудемон посмотрел на меня как-то странно. С презрительной жалостью, будто на умственно отсталого. И сразу же переключил внимание на ангела.

— Чего ты хочешь? — невозмутимо повторил Энджи.

— Я думал над этим… — странный безумец опустил голову, рассматривая рану, пересекающую грудную клетку. — Уничтожить Рубин. Убить Хул. Убить тебя… Я тысячелетия копил энергию и знания. У меня нет мощи Высшего демона, но реальная сила есть…И я хочу все исправить. Помочь исправить.

Он опустил когтистую руку на голову одного из зверей. Тот довольно заурчал и зевнул, показывая черную пасть.

— Кому ты хочешь помочь? — вмешался я. — Которому из Буллферов? Сейчас их двое.

— Настоящему. — Ответил вукодлак, демонстрируя в ухмылке длинные клыки.

— Ну, и кто из них настоящий?

— А это я решу сам. — Его улыбочка стала ехидной и злой.

— Отлично. Значит, наше содействие не требуется. Приятно было поболтать. Всего хорошего, можешь оставаться и дальше продумывать планы спасения мира. А у нас свои дела. Идем, Энджи.

Я повернулся к хозяину пещеры спиной, и пошел прочь, уверенный, что ангел последует за мной. Но не успел сделать даже нескольких шагов, когда прямо перед моим носом на пол обрушилась каменная плита, закрывая выход.

— Было бы неразумно отпускать вас так быстро, — задумчиво произнес полукровка. — У нас еще найдется, о чем поговорить.

Едва не зарычав от бешенства, я развернулся.

— Открой дверь!!

— А то что? Вы оба — абсолютно беспомощны. Забавно, как изменился мир. Вы лишились магии, растратив ее на пустяки, а я приобрел силу. Успокойся, оборотень, ты ничего не можешь сделать. Считай себя моим гостем.

ГЛАВА 2, где мы с Энджи видим будущее

Я проснулся оттого, что кто-то обнюхивает мое лицо. Громко, с причмокиванием втягивает воздух и выдыхает обратно, горячим ветерком обдувая шею. Схватившись за меч, я вскинулся, но увидел только черный, мокрый, подергивающийся нос. Потом — оскаленную пасть с высунутым языком и, наконец, звериные глаза, наполненные не звериным любопытством. Пробуждение, скажем, не в самой приятной компании…

Не сообразив спросонья, что тварь может запросто откусить мне руку, я отпихнул серую морду.

— А ну, пшел отсюда!

Калибан фыркнул, сделал шаг назад и уселся на пол, метя по камням голым длинным хвостом.

Я поднялся, оглядел каменную тюрьму. Энджи не было.

— Эй, ты! Где мой друг?

— Ушел, — вполне внятно ответил зверь.

— Куда?!

— Он говорит с Богом, — важно заявил калибан, почтительно покосившись на стену.

— Отлично! Просто великолепно! — Я сел на прежнее место, и в бессилье несколько раз стукнул затылком о каменный свод пещеры.

Мы находились «в гостях» у полукровки уже несколько дней. Я чувствовал, что скоро озверею от безделья и неизвестности. Определенно, хозяин подземелий был ненормальным. Впрочем, это неудивительно, если учитывать, сколько лет он прожил в одиночестве. Этакий осколок древности — будущего, превращенного заклинанием ангела в прошлое. И понятно, почему он свихнулся. Демонская сущность может существовать тысячелетия, как и ангельская. Но не людская.

Человек сходит с ума, его убивает собственная память. И хотя часть темной сути должна была помочь вукодлаку выжить — думаю, нелегко тащить за собой из века в век полудохлого человека, мечтающего о смерти и покое. Душевное здоровье это исключает.

Мы с ангелом так и не поняли, что надо безумцу. Похоже, убивать нас он не собирался. Разговаривать тоже не желал… до сегодняшнего дня. Кормил, давал воду и, видимо, ждал чего-то.

— Эй, — окликнул я зверя. Тот с готовностью привстал, мотнул хвостом, показывая, что не прочь поболтать. — Имя у тебя есть?

— Есть, — ответил он с гордостью. — Лубан.

— Слушай, Лубан, кто такой твой бог?

— Наши предки говорят — он пришел издалека. Принес в себе отсвет огня и мудрость для всех. — Охотно пояснил калибан.

Неплохо он говорил. Гораздо лучше тех, что напали на нас в лесу. И, судя по повизгивающему тенорку, был еще совсем молодым. Недавний щенок.

— А дальше? Пришел и…?

— Выбрал самых сильных, умных. Повел за собой. Привел в эти леса. Стал учить. Способным давал лучших самок, чтобы они создавали семьи.

Ясно, выводил новую породу. Молодец, ничего не скажешь.

— Детей забирал и тоже учил. И все стали умными.

— Хм. Ну? Нравится тебе быть умным?

Зверь засопел, шумно вздохнул и признался:

— Тяжело. Лубану нравится Пуна, и Болто — тоже. Раньше оба сразились бы, и самка досталась самому сильному. Теперь Бог говорит — Пуна посмотрит, и сама выберет. А она уже месяц выбирает. Все никак не выберет. И кусается… — несчастный влюбленный взвизгнул от недавней обиды, потер лапой нос.

Я усмехнулся.

— Ясно. Ну, а еще какой-нибудь прок от этого ума есть?

— Конечно, — заявил зверь серьезно. — Самые-самые умные и усердные попадают в обильные земли, куда их отводит Бог в награду за старательность. Там много жирных кроликов, воды и полей, где можно бегать…

Внезапно калибан замолчал, насторожившись. Вскочил. Я положил ладонь на рукоять меча, хотя толку от него было мало. Часть стены отошла в сторону, и в узком коридоре появился Энджи.

Ангел угрюмо вошел в пещеру, сопровождающий его зверь что-то буркнул Лубану, тот кивнул, фыркнул и вышел в образовавшийся ход вместе с лохматым собратом.

Мой компаньон устало опустился на пол, вытянул ноги и закрыл глаза.

— Ну? — спросил я, внимательно его рассматривая.

— Что? — сухо осведомился он.

— Чего он тебе сказал? — терпеливо уточнил я, хотя хотелось дать Энджи хорошего пинка за медлительность. Мог бы сам рассказать, а не ждать, пока из него вытянут все по слову.

— Он хочет, чтобы мы ему помогали, — нехотя ответил ангел и посмотрел на меня вопросительно.

— Да?! Помогали…? А он не желает, чтоб мы встали на четвереньки, отрастили хвосты и стали бегать в стае вместе с его слугами?

Энджи улыбнулся, видимо представив эту живописную картину. Но мне было не до веселья. Бешенство кипело в горле и, если бы калибаны не смылись предусмотрительно, я бы выместил злобу на ком-нибудь из них.

— Мы должны ему помогать?! Этому гаду?! Он держит нас здесь, как тараканов в банке, и еще ждет помощи. А не пошел бы он…

Энджи спокойно наблюдал, как я бурлил, клокотал и переливался через край. Не вмешиваясь, не задавая лишних вопросов. Это была правильная тактика. Я успокоился немного, а потом, подавляя раздражение, спросил:

— И какая помощь, интересно, ему нужна?

— Он хочет знать, что было в самом начале.

— В самом начале чего?

— Мира. Он хочет вернуться в прошлое.

— Извини, но это звучит, как полный бред! Мы и так в прошлом. Вот оно — начало.

Ангел поднялся и принялся ходить по камере из угла в угол. Похоже, он сам не все понимал или не мог объяснить нормально.

— Гэл, ты знаешь, что такое Хаос?

— Представляю, — я кивнул себе за спину. — Часть его у меня под шкурой.

Энджи отрицательно покачал головой, не замедляя шага:

— Хаос — это место, где есть все. Куски пространства, грубой неоформившейся материи, высокочастотные энергии, сгустки тьмы и потоки времени. Последнее — материально, и в Хаосе есть места, где оно может оставлять следы. Как отражение в зеркале. Те, кто умеет видеть будущее или глубокое прошлое — люди называют их провидцами — сливаются мысленно с этими «зеркалами», черпают оттуда знания и видят картины. Пусть отрывочные, смутные, непонятные, но все же видят!

— Не хочешь ли ты сказать…

— Он считает, что может увидеть прошлое сам, и должен помочь сделать то же самое Буллферу, поскольку крепко связан с ним.

— Зачем?!

— Говорит, это спасет Буллфера, Атэра, тебя, меня, и его самого.

— Слушай, Энджи, а тебе не кажется, что он немного того… свихнулся за прошедшие тысячелетия?

Ангел вытащил из-за пояса засохший стебель лесного мирта, задумчиво повертел в пальцах.

— Не знаю. Иногда он ведет себя странно, а иногда… Он очень страдает. Верит в свои слова и невольно заражает своей верой.

— Тогда понюхай эту твою вонючую травку и приди в себя.

— Он хочет, чтобы мы довели его до Хаоса. — Энджи слегка повысил голос, словно пытаясь заглушить мое недоверие.

— Ага. Вот только пообедаю, а потом посажу его себе на спину и сгоняю прямо до места. К ужину как раз успеем вернуться.

— Гэл!

— Что Гэл?! Что Гэл?!! Это невозможно!!! Я и в лучшие времена не мог попасть в Хаос! Телепорт туда не откроешь, крыльев у меня нет, колдовать мы не можем оба.

— Я мог бы использовать скрытые резервы, — пробормотал ангел.

Посмотрите на него! Скрытые резервы! Откуда, интересно, они возьмутся?

— Для этого даже не нужна магия, — продолжал он, глядя мимо меня в пустоту. — Мы сможем перемещаться из одного пространства в другое, пока…

— Пока не сдохнем. Знаешь, в чем твоя беда? Ты, как все ваши светлые, одержим жаждой новых знаний. Экспериментаторством! И ради него готов сунуться хоть в бездну, хоть к Некросу на рога. Тебе самому до смерти хочется заглянуть в это идиотское начало времен! Но я, хоть убей, не понимаю, как это может спасти Буллфера и от чего.

— Он движется в прошлое вместе с нами. — Энджи уселся рядом со мной, сунул мирт обратно за пояс. — Как ты считаешь, зачем? Что он должен увидеть? Понять? Изменить? Что ему нужно найти?

Я сердито пожал плечами.

— И я не знаю, — кивнул ангел. — И он — тоже. Нам надо узнать это. Хватит метаться впустую. Атэр не хочет принять нашу помощь, потому что мы не знаем, как ему помочь. Все гораздо серьезнее нашего с тобой соревнования — «перемани аватару Буллфера на свою сторону». Наша цель — не воспитывать его по своему подобию. Никто не должен его учить. Ему самому надо понять, что делать. Ты понимаешь, о чем я?

— Частично. Ты полагаешь, у него здесь какая-то важная миссия? — Я с издевкой выделил последнее слово, но компаньон, похоже, не заметил этого.

— Мне начинает так казаться.

— Нет, погоди! Значит, мы просто без толку болтаемся рядом, и все наши мучения — пустая трата времени?! Но тогда это несправедливо! Выходит, мы ему не нужны! Совсем! И никогда не были нужны.

— Именно это я хочу узнать, Гэл.

— Ладно. Скажи мне одно — если я откажусь идти с тобой, ты отправишься сам?

— Да, — ответил он тихо, но со своей обычной каменной упертостью высшего светлого существа.

— Отлично! — Ни на что другое я и не рассчитывал. — Тогда еще вопросик. Откуда полудемон знает о тех местах в Хаосе, где отражается время?

— Он видел их раньше. И показал мне сейчас. Всего лишь обрывки, смутные образы. — Энджи медленно повел рукой, как будто разгоняя пар или туман, клубящийся перед лицом. — Ничего нельзя понять. Нужно быть ближе, чувствовать временной поток. Погружаться в него.

— Он показал тебе прошлое?

Ангел устало потер лоб, вздохнул и отозвался нехотя:

— Сначала прошлое, а потом — будущее, из которого мы пришли.

— И что ты там увидел?

Энджи помолчал, как будто вспоминая. Потом очень тихо ответил:

— Ничего.

— Что значит ничего?

— Это значит — пустота, темнота, безмолвие…

Некоторое время мы сидели молча. «Пустота. Темнота. Безмолвие». Правда это, или безумный бред свихнувшегося полудемона? Ловкий обман ради убийственного путешествия в Хаос? Хочет всех спасти, вернув в прошлое? Или окончательно это прошлое поломать? А, может, шутки у него такие?!

— Мне надо поговорить с ним самому.

— Не веришь мне? — утомленно поинтересовался Энджи. Пожалуй, я видел его таким измотанным только после падения Белого города несколько тысяч лет назад. В глубоком будущем, которого, как он говорит, больше не существует.

— Хочу убедиться сам. Слушай, откуда ты знаешь, что он не наврал тебе?! Или, что эти видения — не ловкий трюк?! Да и вообще, последствия одного-единственного, жалкого Ритуала не могут быть такими страшными. А потом, я же помню будущее, значит, оно не могло исчезнуть до конца.

Энджи криво усмехнулся.

— Хотел бы разделять твой оптимизм.

Я поднялся, подошел к стене и стукнул по ней кулаком.

— Эй, ты, как там тебя! Могу я хотя бы знать, что происходит, перед тем, как соваться в Хаос?!

Камень дрогнул под моей рукой, разошелся в стороны, и я невольно отступил назад. Хозяин подземелья направлялся к нам собственной персоной. Передвигался он довольно своеобразно — держась за шеи двух мощных, рослых калибанов, с трудом переставляя тонкие, высохшие ноги. Звери ступали осторожно, медленно, стараясь не тряхнуть господина, приноравливаясь к его шагам. И это полудохлое убожество собирается в Хаос?!

Я почти с сочувствием наблюдал, как маг-полукровка устраивается на полу, прислонившись спиной к одному из зверей. Наконец, он уселся и заявил хрипло:

— Я требую помощи не для себя, а для вас самих.

Красные глаза встретились с моими.

— У тебя есть сомнения, оборотень? Твой друг тоже колебался до тех пор, пока не увидел. Хочешь увидеть сам? Убедиться?

Он щелкнул пальцами, и в воздухе передо мной открылось магическое «окно». Через такое можно наблюдать за происходящим в соседней комнате или на расстоянии в сотни миль, или даже (если хватает магического потенциала) в других мирах.

Сначала экран отражал только темноту. Я тупо таращился на плоский, черный квадрат, как будто вырезанный из угольной бумаги. Потом в центре загорелась крошечная точка, и сейчас же видение приобрело глубину. Я понял, что смотрю в бездну, подсвеченную далеким огнем.

Полудемон шевельнул когтистым пальцем. Свет стал приближаться, а вместе с ним сверху, сбоку, снизу, возникали бесформенные сгустки, обломки… полосы пыли, мерцающие, словно пригоршни алмазной крошки, реки жидкого огня, текущие рядом с застывшими кусками света. Покачиваясь на их волнах, проплыла скала, на которой возвышались развалины белого храма. Я успел разглядеть даже плеть зеленого винограда, уцепившуюся за обломок колонны.

Потом картинка смазалась: камни, сверкающая пыль, дорожки света и тьмы перемешались. Стало невозможно понять, где заканчивается одно и начинается другое. Казалось, «окно» вибрирует от силы, льющейся с той стороны. Тварь под моей шкурой шевельнулась, словно чувствуя это.

Колдун повел рукой, смещая ракурс обзора, и я увидел каменную громаду. Нечто невероятное, сложенное из неровных глыб. Между ними виднелись провалы. Некоторые были затянуты мерцающей сетью — ее шестигранные ячейки казалась сплетенными из серебряной проволоки, как соты в улье. Сеть подрагивала, словно от порывов ветра.

— Есть легенда, — полунасмешливо-полусерьезно произнес колдун, — что когда все зеркала окажутся сплетены воедино, вернется творец этого мира. Он станет смотреть в каждое, чтобы с помощью временных отражений познать самого себя, и время остановится. Для всех ныне живущих это будет означать конец.

— Бред! — Я незаметно перевел дыхание, все еще оглушенный увиденным. Покосился на ангела. Тот сидел неподвижно, с отсутствующим видом.

— Может быть, — не стал спорить полудемон. — Но пока у тебя еще есть возможность заглянуть и в будущее, и в прошлое.

Теперь я смотрел в одну из ячеек, выстроенную какой-то пчелой Хаоса. В черную пустоту, окруженную серебряной шестигранной рамой.

Я не успел понять, что хочу увидеть — прошлое, будущее или настоящее, как вдруг в «окне» появилась картина: заросшее черными ветвистыми кристаллами поле. Их отростки топорщились во все стороны тонкими колючками, с низкого неба лился серый свет, бежали клубящиеся облака.

Неожиданно одно из кристаллических «деревьев» задрожало. От толстого основания к вершине побежала трещина, и оно раскололось, осыпалось на землю множеством мелких осколков. В этот момент я увидел того, кто его разбил — тощего демона с израненными боками, и в его оскаленной морде с удивлением узнал собственные черты. «Моя» кровь, сочась из порезов, скатывалась вниз, но не долетала до земли, испаряясь в воздухе, превращаясь в струйки дыма, которые текли назад по следам беглеца.

Я присмотрелся и с содроганием увидел, что они вливаются в черную, жуткую бесформенную фигуру, плывущую за «мной» на расстоянии нескольких метров.

При взгляде на эту тварь в животе вдруг похолодело, сердце заколотилось почти у горла, и заныли ребра, как будто я мчался вместе с тем, похожим на меня.

Чем быстрее он бежал, с ужасом оглядываясь через плечо, тем сильнее ранился о кристаллы, и тем больше крови-дыма втекало в черного призрака, скользящего следом.

«От себя не убежишь» — неожиданно пришло мне в голову, и картина тут же погасла. Ячейку затянуло туманом. Вукодлак щелкнул пальцами, гася «окно».

Некоторое время я сидел в отупении, потом спросил тихо:

— Кто это был?

— Не знаю, — отозвался маг невозмутимо. — Но ты можешь узнать, если поможешь мне дойти туда.

— Почему бы тебе не отправиться самостоятельно?

— Потому что один я не дойду. — Он злобно оскалился, не хуже своих мохнатых слуг, и зыркнул на меня раздраженно. — Ангел видит проходы в другие миры, я дам магию, а ты… Личинка хаотической твари в твоей спине укажет дорогу. Она чувствует свой дом и будет стремиться туда.

Я убеждал себя, что согласился на это безумное путешествие исключительно из эгоистичных побуждений. Так, по крайней мере, хоть совесть была чиста. Если картина, которую я видел — будущее, то оно мне не понравилось. Бегать по колючим зарослям от призрака, питаемого собственной кровью, не то занятие, коему я хотел бы посвятить остаток дней.

Пора подвести итог. Атэру нет до нас дела. Молодой Буллфер оказался наглой, высокомерной скотиной. Энджи предвещает конец моего родного будущего. Тварь под шкурой мешает колдовать, и мы безудержно погружаемся в прошлое. Мне оставалось только одно — принять предложение. Отправиться в Хаос и развлечься там на полную катушку. Оправдать хоть как-то собственное существование. Возвыситься над всем миром, узнать его сокровенные тайны, помочь аватаре моего бывшего Хозяина осознать себя. И понять, в конце концов, какого Дьяво ла нас занесло во вчерашний день?!

С помощью своих звериных слуг маг поднялся, пробормотал что-то невразумительное, и в стене перед нами открылся ход. Узкий длинный коридор, полого уходящий во тьму.

— Дорога, ведущая вниз, приводит наверх? — скептически поинтересовался я.

— Хаос не вверху, — презрительно отозвался вукодлак, цепляясь за шеи калибанов. — И не внизу, как думают некоторые невежды. Он повсюду. Там. Или там, — он, по очереди, ткнул длинным когтем сначала в сторону одной стены, потом в противоположную. — Не имеет значения. Главное чувствовать, куда идти.

Я оглянулся на ангела, чтобы посмотреть, как тот реагирует на нахальное заявление полукровки. Но Энджи, по-прежнему, сидел неподвижно, сложив руки на коленях, и смотрел прямо перед собой. Лицо его было пустым.

— Эй, приятель, — я подошел к нему, пощелкал пальцами перед носом, тряхнул за плечо. — Очнись.

Он заморгал, приходя в себя, посмотрел на меня и сказал:

— Все хорошо. Просто я…

— Да, уже понял, ты задействовал внутренние резервы, — кивнул я. — Идем. Идем хоть куда-нибудь.

ГЛАВА 3, в которой меня и ангела депортируют в ад

В узком коридоре едва могли разойтись три человека или два не слишком крупных демона. Было холодно. Дыхание смерзалось в легкие облака пара. На черных гладко отполированных стенах поблескивали кристаллы инея.

Мы шли в пятне света, которое на три метра освещало все вокруг. Вукодлак наколдовал его несколько минут назад, и на мой вопрос, как ему удалось накопить столько магической мощи, чтобы тратить ее столь бездумно, злобно нечленораздельно рыкнул и вновь вступил в дискуссию со своим кером. Судя по брюзгливым репликам мага, его невидимый собеседник протестовал против похода в Хаос. И я был полностью солидарен с галлюцинацией нашего попутчика.

Калибаны, бережно поддерживая повелителя, чутко принюхивались, прислушивались и время от времени обменивались тихими репликами на зверином языке. Ангел бесшумно шел рядом со мной. Молчал, внимательно поглядывая по сторонам.

Коридор казался бесконечным. Слой инея на стенах стал толще, и складывался в удивительные узоры, как будто кто-то шел впереди, выводя, сначала неуверенно, потом все более и более мастерски, сложные бессмысленно-красивые иероглифы колханского языка, цветы, резные листья, птиц, морды сказочных зверей.

Я невольно протянул руку, чтобы коснуться витого снежного рога оленя, выглядывающего из стены, но Энджи стукнул меня по запястью и сказал резко:

— Не трогай.

— Почему это?

Ангел вытащил меч из ножен и слегка коснулся им стены. Клинок тотчас помутнел, до середины покрывшись инеем. Вукодлак обернулся с гнусным смешком:

— Хочешь оказаться следующим экспонатом в коллекции? — Он указал на бесформенную фигуру, выступающую из белого слоя. Я разглядел человеческое лицо, шею, плечо, руку со скрюченными пальцами. Остальное тонуло в снегу.

— Твоя работа? — спросил я мага.

Тот хрипло рассмеялся:

— Нет, я не настолько сошел с ума. — Потом помолчал и добавил задумчиво. — Хотя, может, моя. Не помню…

Повеяло холодом. Морозный ветер из глубины коридора, взъерошив волосы, швырнул в лицо мелкую ледяную крупу.

— Стойте, — приказал Энджи. Все еще держа меч, он рассматривал стену, на которой застыл «рисунок» ледяной воздушной арки. — Нам туда.

— Откуда ты знаешь? — Не то чтобы я сомневался в партнере, но уточнить стоило.

— Чувствую. Здесь легкое дрожание.

— Он видит выходы в другие пространства, — снова пояснил полукровка и что-то бормотнул слугам. Те заворчали, вздыбив шерсть на загривках, с опаской уставились на стену.

Не обращая на них внимания, Энджи поднял балтус и стукнул по камню в центре арки. Я ожидал, что лезвие со звоном отскочит от скалы, но оно неожиданно погрузилось по самую рукоять. По обледеневшим глыбам прошла волна.

— Идем, — велел мой светлый друг и шагнул прямо в лед.

Я не успел даже выругаться, как его тело втянуло, остался лишь легкий морозный контур человека с мечом.

— Вперед! — приказал колдун. Звери переминались с лапы на лапу, искоса поглядывали на хозяина, но не решались. Маг злобно рыкнул, впиваясь когтями в загривки калибанов, и те, поскуливая, мелкими шажками двинулись к арке. Все трое прикоснулись ко льду и исчезли вслед за ангелом.

Я остался один. Хорошо хоть колдун свет с собой не забрал, а то мог бы оставить в темноте, шутки ради. Несколько раз громко вдохнув и выдохнув я постарался заглушить недостойную робость перед прохождением сквозь стену. Хотя Энджи, конечно, стоило постараться и открыть ворота, а не заставлять меня ломиться прямо через камень.

Поправив мечи, висящие на поясе, я совсем, было, собрался шагнуть вслед за остальными, как вдруг заметил неподалеку движение. Белая снежная тень отделилась от белой стены, со звуком похожим на хруст, с каким ломается тонкая корочка льда. Тут же послышался еще один такой хруст, и еще. Вместо того, чтобы броситься бежать, я стоял, точно болван, и глядел, как коридор наполняется призрачными фигурами.

Они плыли ко мне — полупрозрачные, легкие, похожие на снежные узоры на окне, все ближе и ближе, пока не остановились на границе магического светового круга. Если бы я мог колдовать, то швырнул бы в них огнем и растопил, но сейчас оставалось только смотреть.

Напрягая зрение, я с трудом разглядел фигуру, стоящую впереди. Это была женщина с волосами, струящимися до пола и закрывающими ее всю с головы до ног. Застывшее, красивое лицо словно выглядывало из сугроба. Она качнулась вперед и произнесла, не открывая рта: «Где выход?» Тихий шелестящий голос прозвучал у меня в голове.

— У меня за спиной, — произнес я, прежде, чем успел подумать, стоит ли это говорить. — Кто вы?

Ответить она не успела. Стена под аркой задрожала, и с той стороны в коридор выпрыгнул Энджи. Лицо его было суровым и мрачным, клинок в руке сиял.

— Гэл, сколько можно ждать?!

— Да тут… — Я оглянулся на белых призраков. Но коридор оказался пуст.

Вообще-то, оправдываться — не в моих правилах. Но сейчас, сам не знаю почему, я начал бормотать:

— Понимаешь, только что здесь была толпа теней. Они спустились со стен и…

Энджи с сомнением вздернул брови, поднял повыше светящийся меч, оглянулся по сторонам и, естественно, никого не увидел. Посмотрел на меня с легким сомнением в голубых глазах и велел:

— Шагай.

— Слушай, я действительно видел!

— Я не спорю. — Он крепко взял меня за плечо и потащил к арке. В последний миг перед переходом я, оглянувшись, увидел, как белоснежная фигура отделилась от стены и бросилась вперед, вытянув полупрозрачные руки…

Потом были несколько мгновений тишины. Уши аж заложило от нее, сердце замерло, остановилось дыхание… И сразу же в глаза мне брызнул яркий свет, лицо обдало холодным ветром. Послышался отдаленный ровный гул, и я понял, что стою посреди белой пустыни по колено в снегу.

Кое-где торчали ледяные глыбы, сверкающие на солнце. Я оглянулся, чтобы посмотреть, откуда мы вышли, и увидел высокую арку, сложенную из отполированного прозрачного льда. За ней тянулся тот же зимний пустынный пейзаж.

Энджи убрал меч в ножны и, пронаблюдав за его манипуляциями, я спросил сердито:

— Ты, вроде, не мог колдовать? А магическую поддержку, если я не ослышался, обещал полукровка. Где он, кстати?

Ангел лишь пожал плечом в ответ, указывая на широкую тройную полосу следов, уходящую вперед.

— Значит, решил не дожидаться. А я-то думал, ему позарез нужна наша помощь.

— Идем, Гэл. Здесь холодно.

— Это я тоже заметил.

Человек на моем месте уже давно замерз бы насмерть. Но у демонов, к счастью, достаточно толстая шкура и густая шерсть. Впрочем, Энджи тоже не выглядел умирающим — контур его тела светился едва заметным золотистым сиянием, значит, ангел чувствовал себя хорошо.

Спустя минут десять, мы догнали вукодлака. Его четвероногие носильщики, громко сопя, брели по снегу и послушно тащили господина, негромко бурчащего приказания или комментарии по поводу всего происходящего.

— Спасибо, что подождал, — сказал я, мило улыбаясь.

Он оглянулся со злобной гримасой и заворчал, как собака, у которой отняли кость.

— Я не намерен ждать, пока ты удовлетворишь свое пустое любопытство!

— Это не пустое любопытство! — огрызнулся я в ответ. — Я видел тени… призраки… они двигались. Искали выход.

— Выход? — переспросил Энджи заинтересованно.

— В каждом мире, — заговорил маг на удивление нормальным голосом без обычного высокомерного хеканья и хмыканья, — у существ есть свои представления о жизни после смерти. Наказывая себя за мнимые или подлинные грехи, они придумывают свой ад сами. Такова человеческая суть. Тени в коридоре попали в собственный маленький ад, где будут пребывать до тех пор, пока не найдут сил выбраться из него. Они хотят быть наказанными. Хотя у них есть шанс освободиться, они не пользуются им. Им нравится страдать. А ты не творец их мира, чтобы даровать освобождение, — закончил он неожиданно зло и отвернулся.

Я вопросительно посмотрел на Энджи, шагающего рядом. Тот лишь пожал плечами, никак не выказав сомнения в правдивости слов попутчика. Мне, впрочем, тоже безразлично, кто такие вмерзшие в стены бесконечного коридора. Хотя та женщина была очень красивой. Не знаю, как остальных, но ее я, пожалуй, освободил бы…

Калибаны внезапно остановились и одновременно зарычали, прижимая уши. Маг, отпустив шею одного, поднял руку, призывая к тишине. Зверь, неожиданно оказавшийся на свободе, стал пятиться и остановился лишь когда натолкнулся на ангела.

— Что там? — негромко спросил Энджи, пристально вглядываясь вперед.

— Там смерть! — неожиданно отозвался калибан, жмущийся к его ногам.

— Иди сюда! — Прикрикнул полукровка. — Хватит болтать!

— Я чую… она приближается, — в голосе зверя послышались испуганные визгливые интонации. — Очень быстро.

— Иди — сюда. — Медленно, раздельно повторил маг, и слуга покорно пополз к нему, прижимаясь брюхом к сугробам.

— А нельзя ли поподробнее, — попросил я, оглядываясь. — Кто приближается и откуда?

— Я вижу, — сказал Энджи, приставив ладонь козырьком ко лбу. — Вон там…

Теперь и я разглядел. С огромной скоростью к нам неслось снежное облако.

— Это что, буран?

— Нет. Колесница.

Звери дружно взвыли, но вукодлак грозно рыкнул, и они замолчали, вжавшись в снег. Маг с трудом выпрямился. В его руках, висящих вдоль тела, загорелся язык пламени. Я вытащил меч, ангел сделал то же самое.

К нам, действительно, мчалась колесница, похоже, целиком вырезанная из глыбы агата. Ее тянул такой же смолисто-черный ягуар. Зверь скалился и стремительными прыжками двигался вперед. В повозке стояла женщина в развевающихся черных одеждах, и скульптор явно был в ударе, создавая ее. Сильные порывы ветра почти обнажали идеальное тело. Равнодушное лицо с прозрачно-серыми глазами было неподвижно. Зато ярко-рыжие волосы летели за ее спиной, словно шлейф, и казались бесконечными, сливаясь с облаком метели, кружащей вокруг.

Подъехав, незнакомка натянула поводья. Волосы взметнулись в последний раз и тяжелым пламенем накрыли повозку с ягуаром, выдыхающим клубы пара. Женщина осталась стоять посреди неподвижной снежной равнины.

— Вы пришли из запретного места, — произнесла она. Может быть, кто-нибудь чересчур романтичный назвал бы ее голос звенящим как хрустальный колокольчик, мне же он показался пронзительным, режущим слух. — Оно закрыто и проклято.

— Кажется, мы нарушили какое-то местное табу, — шепнул я ангелу. Тот кивнул едва заметно, пристально глядя на ледяную красавицу, и возразил:

— Мы не задержимся здесь. Никого не побеспокоим.

Но она как будто не слышала.

— Уходите!

— Почему место, откуда мы пришли, проклято? Кто его проклял?

Женщина высвободила обнаженную руку из черных одежд, окутывающих ее тело, и указала на подозрительно молчаливого мага:

— Он!

Полукровка посмотрел на меня и нагло ухмыльнулся:

— Да, припоминаю. Действительно я. Надо было пополнять энергию. А, как ты знаешь, демоны и боги могут получать ее лишь через страдания и смерть.

До меня, наконец, дошло, кого мне напоминает эта огненноволосая богиня.

— Значит, призраки в том коридоре… ты сам запер их там?!

— Именно так. — Колдун поднял руку, в которой загорелось яркое пламя, и произнес грозно. — Если ты, Фелия, не хочешь присоединиться к сестре, уйди с дороги. Сейчас мне не нужна твоя смерть.

Женщина издала звук, напоминающий стон, и исчезла. Рассыпалась, разметалась снежным облаком.

— Идем! — Вукодлак стряхнул огонь с пальцев, и тот упал на лед, прожигая глубокую дыру. — Я не намерен торчать здесь вечно!

— Как ты заманил их в тот коридор? — спросил я тихо.

— Не помню. — Со злостью ответил он.

— Почему тогда говорил про ад? Что они сами его выдумали?

— Я оставил для них выход. Они не уходят. Значит, хотят продолжать страдать дальше.

Энджи ничего не сказал, но на его лице появилось выражение безграничного презрения и брезгливости. Обычно оно переводилось как: «Ну и мразь ты, приятель».

— Выговори вслух, что думаешь, — посоветовал я. — Станет легче.

— Бессмысленно, — произнес ангел и замолчал надолго.

Мы шли по ледяным мостам, перекинутым над застывшими реками. Пробирались через снежные наносы. Брели по замерзшим туннелям… Здесь было удивительно красиво. Все сверкало, искрилось, переливалось. Архитектурным конструкциям, созданным холодом из воды, мог бы позавидовать любой зодчий. Хрустальные дворцы и лабиринты, многоэтажные арки и лестницы, колонны, галереи… И никого живого вокруг. Прекрасная, мертвая земля. Лишь однажды вдалеке еще раз пронеслась колесница, запряженная черным зверем. Но к нам не приблизилась.

— Надо отдохнуть, — сказал колдун.

Ангел молча кивнул. Я тоже не возражал против небольшой передышки. Остановиться решили в пещере, в толще ледяной скалы.

Голубоватый свет струился сквозь прозрачный потолок, на полу лежал тонкий слой соломы.

— Похоже, здесь уже кто-то был до нас, — заметил я, рассматривая черный след от костра на полу.

— Да, — полудемон с помощью слуг уселся. — Был. Я.

Он помолчал немного и заявил неожиданно, глянув на ангела.

— Ты зря считаешь, что я излишне жесток. Когда прижмет по-настоящему, начнешь черпать магию из любых доступных мест. Не думая о разрушении. Тебе это знакомо.

— Я, в отличие от тебя, разрушаю себя, а не других, — ответил Энджи сквозь зубы.

— Это неразумно и…

— Неразумно оправдываться сейчас. — Резко, в несвойственной ему манере перебил ангел.

— Я не оправдываюсь перед тобой!

— Не лги. В тебе гораздо больше человеческого, чем ты хочешь признать. И ад ты себе придумал, как человек. Только он не после смерти. А сейчас. Здесь. Ты загнал себя туда, чтобы мучаться от чувства постоянной вины, и освободиться можешь только сам. Как ты правильно заметил, мы не творцы, чтобы освобождать тебя.

ГЛАВА 4 Секрет быть богом

Эмил видел — кер сидит на прежнем месте, за левым плечом, царапая когтями камень. Дремлет, по-птичьи засунув голову под крыло, и, как никогда, похож на мерзкого, дряхлого грифа.

Болто спал, свернувшись клубком, но уши его чутко подрагивали, ловя каждый звук. Мьют, громко сопя, вылизывал шерсть на боку. Очень следил за своей внешностью. Эти двое уже из шестого поколения. Самые первые были злобными, тупыми, трусливыми и в два раза мельче. Но материал оказался великолепным.

Свет погас, лишь тонкий бледный лучик просачивался сквозь лед и медленно полз по полу, подбираясь к ногам. Колдун сидел неподвижно, глядя в темноту. Удивительно, шрам почти не болел. Ныл тупо, но думать это не мешало. Видимо, сказывалось целительное присутствие ангела.

Бывали дни, когда боль доводила Эмила до бешенства, до безумия. Тогда он просто не сознавал, что делает. В памяти оставалась широкая черная полоса. И с каждым веком она становилась все шире.

Полудемон помнил очень мало из прошедших шести тысячелетий. Только основное. Он предал отца, который научил его всему, дал свободу и могущество. Теперь он должен все исправить. Остальные воспоминания были лишними, держать их в сердце и голове не было ни сил, ни желания.

Иногда, в периоды особенно яркого безумия, колдуну начинало казаться, что он, действительно, один их Древних. Бессмертное высшее существо, живущее на земле. Однажды, когда он в беспамятстве лежал на песке, стены пещеры приближались и отдалялись, а потолок почти падал на голову, в больном сознании вспыхнула интересная идея: «Мир — не сновидение неведомого божества, которое грезит и видит ангелов, демонов, людей… Мир — это постоянная боль, он возникает из страдания. Поэтому он так глупо жесток. Шесть тысяч лет я излучаю мощные волны страдания, которые искажают это пространство. Я сам создаю эту реальность. Я — древнее божество, вдохновленное собственной му кой на строительство нового света…»

Поврежденное воображение рисовало невероятные картины величия и мощи, а потом приполз Болто, держа в зубах чашку с водой. Казалось, жидкость испаряется еще до того, как касается языка, однако Эмил сумел сделать несколько глотков… Сумасшедшие фантазии погасли. Но основная мысль осталась. «Я никогда не умру». Это успокаивало, потому что однажды полудемон понял — он боится смерти. Опасается, что будет блуждать где-то в темноте и пустоте, вспоминая каждый прожитый день… Никогда не умрет и будет постоянно испытывать боль от раны, нанесенной Рубином. Пока не придет кто-нибудь и не уничтожит его, чтобы самому творить эту реальность. Может быть, менее жестокую…

Мьют опустил лапу, которую тщательно вылизывал, заглянул в лицо хозяина умными раскосыми очами. Сочувственно заскулил, ткнулся холодным носом в руку. Эмил машинально погладил его по голове.

Кер закопошился и едва не свалился на пол. Но удержался, заскрипев мощными когтями по камням. Вытянул шею, пробормотал расслабленным старческим голосом:

— Где я?

— Там же, где и я, — равнодушно отозвался колдун.

— А где эти двое? — Падальщик захлопал слепыми круглыми глазами, тревожно оглядываясь.

— Ушли. Еще вчера. Ты все проспал, Хорхеус. Как всегда.

Конечно, никуда оборотень с ангелом уйти не могли и сейчас спали неподалеку, но соврать слепому и глухому падальщику было приятно.

— Как же… как же, — закудахтал кер и стал похож на гигантскую, ощипанную курицу. — Я же хотел у них спросить…

— Спроси у меня, — предложил Эмил, удивляясь собственному великодушию.

— Ничего я у тебя не буду! — Хорхеус взмахнул крыльями, с трудом удерживая равновесие. — Ты сошел с ума. Считаешь себя Древним. Я-то знаю! Я слышу, о чем ты бормочешь все время. Не мог умереть нормально. Как все! Сколько мне еще ждать?!

Болто поднял голову и тихо зарычал. Он не видел кера, но ощущал что-то подозрительное. Послушал минуту, потом зевнул и положил морду на вытянутые лапы.

— Я не умру, придется тебе смириться с этим.

— Все умирают. — Кер успокоился, наконец, снова нахохлился. — Рано или поздно. Я подожду.

— Жди. Мне все равно.

Эмил улыбнулся, прислушиваясь к затихающему ворчанию старого стервятника. Глубоко вздохнул, не чувствуя боли. Какое же это наслаждение — не чувствовать. Когда-нибудь он придет — долгожданный покой. Не смерть, просто покой. Без воспоминаний. Без чувства вины. Без провалов в беспамятство…

Ангел, по-прежнему, крепко спал, а вот оборотень сидел, прислонившись спиной к скале.

— Долго нам еще идти? — спросил он негромко. — И куда?

— Узнай у своей подружки из Хаоса, которая сидит у тебя в спине. А? Что она говорит?

Гэл помолчал немного, прислушиваясь к себе.

— Молчит.

— Значит, будем идти до тех пор, пока она не почувствует приближение родного пространства. — Эмил потянулся. Ему было хорошо от того, что теперь есть с кем поговорить. Тысячелетние беседы с собственным кером давно начали раздражать. Оборотень прищурился:

— Все же скажи, как ты добился такого могущества?

— Убивал в себе человека. Так же, как ты убиваешь в себе демона, а Энджи — ангела. Я думал об этом каждый день, пока огонь Рубина жег меня. Знаешь, кто мы такие? Те самые древние боги, Хозяева этой земли. Мы стали выше нелепых предрассудков: ангелы — добро, демоны — зло. Ты узнал, что такое сострадание, привязанность, чувство долга, преданность и боль. Энджи узнал отчаяние, сожаление, предательство, ненависть, равнодушие. Разве ваши замкнутые мирки подарили бы вам эти знания? Разве ты не чувствуешь, что изменился?

Эмил видел, что Гэл задумался. Странно было смотреть на его лицо: на первый взгляд туповатая физиономия низшего — низкий лоб, широкий нос с раздувающимися ноздрями, большой рот… и неожиданно умные, проницательные, насмешливые глаза…

— Ты прав. В чем-то прав. Мы здорово меняем друг друга.

Ангел пошевелился, сел и произнес слегка невнятным после сна голосом:

— Можно идти дальше.

— Ну да, уже бежим. Проснись сначала.

Эмил усмехнулся. Забота оборотня больше была похожа на брюзжание. Болто потянулся и протяжно зевнул. Мьют с сожалением осмотрел недомытый бок, но поднялся, выражая готовность двигаться дальше. За ним встали и остальные.

Всю ночь мела поземка. Вчерашние следы засыпало. Колдун исподлобья взглянул на спутников. Светлый зябко передернул плечами, прищурился на солнце, зачерпнул горсть снега и протер им лицо. Оборотень громко высморкался, передвинул мечи на поясе и на этом его утренний туалет закончился. Волки помалкивали, помня, что лишняя болтовня раздражает господина, поэтому только переглядывались изредка, шутливо скаля зубы. Но потом не выдержали — бросились носиться друг за другом и валяться в снегу. При всей сообразительности, они вели себя, как дети — наивные, доверчивые и непосредственные.

Эмил тоже осклабился. Сегодня Гэл пошел впереди — запомнил совет прислушаться к желаниям гриэльской личинки, которая может подсказать дорогу. Снег похрустывал под ногами ангела, и это раздражало колдуна, за спиной которого шел светлый. Полудемон сам не понимал, почему так злится, когда слышит голос Энджи с легким, почти незаметным колханским акцентом, появляющимся в речи светлого, когда тот начинает нервничать. Бесило колдуна также упорство странного компаньона оборотня, несокрушимое мнение по любому поводу, пронизывающий взгляд…

Иногда глухое раздражение на несколько секунд превращалось в едкую ненависть.

«За что я его ненавижу? За то, что через несколько тысяч лет Буллфер найдет в нем друга, а я попытаюсь доказать, что лучше и потеряю в этом соперничестве все? А светлый даже догадываться не будет о своем выигрыше. Да и выиграл ли он?… — Со злорадным удовольствием Эмил смотрел на бледное лицо ангела, на круги вокруг его глаз, на морщины, внезапно ложащиеся у губ. — Он устает сильнее меня. Ему тяжелее. Его присутствие исцеляет меня, а мое — приносит ему боль».

Оборотень неожиданно остановился, почесал спину и сказал задумчиво:

— Похоже, нам направо. Между тех льдин. Она вроде как хочет повернуть туда. — И пояснил. — Тварь у меня под шкурой.

Колдун кивнул, его собственные расчеты совпадали с этим предчувствием. Энджи сделал несколько шагов в указанном направлении, вытянул руку, словно ощупывая пустоту перед собой.

— Да, выход где-то неподалеку.

— Я не вижу ни арки, ни двери. — Оборотень подошел к спутнику, по колено проваливаясь в снег.

— А ты думал, для тебя везде понаставят красных ворот? — скептически поинтересовался колдун. — Ту, в подземелье, возвел я. Остальные пути неведомы.

Болто, равнодушно помахивающий хвостом, вдруг громко принюхался. Шерсть на его загривке встала дыбом. Он вывернулся из-под руки господина, прыгнул в сторону, едва не сбив Энджи с ног, и принялся яростно рыть снег.

— Что там еще? — недовольно спросил Эмил, с помощью Мьюта подходя ближе. — Нашел время для ловли крыс.

— Это не крыса, — странным голосом произнес ангел, отступая.

— Это Пуна… — хрипло сказал Болто.

На снегу вытянулось замерзшее тело волчицы. Оскаленная пасть, стеклянные глаза, сведенные судорогой лапы.

— Ты говорил, она уже в обильных землях. — Мьют обиженно, удивленно и озадаченно посмотрел на колдуна. — А она здесь.

В их маленьких мозгах шла непосильная работа. Волки пытались понять и не понимали.

Гэл громко насмешливо фыркнул:

— Вот тебе и поля, куда попадают самые умные.

Ангел безучастно смотрел вдаль и лепил снежок. Как всегда, уже сделал для себя вывод.

— Кто ее убил? — прорычал Болто, и шерсть на его загривке поднялась дыбом.

Эмил разозлился, но знал, что показывать этого пока нельзя, поэтому ответил спокойно:

— Холод и ветер. Она была слишком слабой.

— Она была сильной! — рыкнул волк. — Очень сильной! Она сказала, будет ждать меня!

— Хватит! — рявкнул колдун, теряя терпение. — Замолчите оба! Пуна не добралась до обильных земель, но туда ушел ее дух. И если вы не хотите замерзнуть здесь рядом с ней, то пойдете со мной!

Мьют шумно вздохнул и опустил голову в знак повиновения. Болто продолжал скалиться.

— Я не пойду! — прорычал он. На его морде появилось отчаянное выражение. — Я никуда не пойду!

Эмил сжал руку в кулак, чувствуя, как пальцы начинает покалывать от сжатого в них заклинания.

— Пойдешь.

— Слушай, парень, — вмешался оборотень, с неожиданной симпатией глядя на волка. — Ты закоченеешь. И еды здесь нет.

— Пуна сказала, будет ждать меня. — С глупым упрямством ребенка повторил Болто. — Я пришел. Я останусь. С ней. Если ее дух в обильных землях, мой тоже будет там. Скоро.

— Пусть остается!! — заорал Эмил. — Пусть сдохнет здесь! Идемте! Идемте, я сказал!!

Ангел размахнулся и швырнул снежок. Тот полетел, словно выпущенный из пращи и вдребезги разбился о ледяную глыбу. Гэл покачал головой в ответ на какие-то свои мысли и попытался еще раз:

— Слушай, она бы не хотела, чтобы ты погиб здесь.

Болто сел рядом с трупом волчицы, поднял голову и завыл тонко и протяжно.

Эмил толкнул Мьюта, и тот поплелся вперед, все время оглядываясь через плечо. Похоронный плач его брата летел над снежной пустыней.

— У твоих волков больше сердца, чем у тебя, — произнес над ухом дребезжащий голос кера. Давно не появлялся. Эмил уже надеялся, что тот сдох в ледяной пещере. Но нет, вот, опять ковыляет рядом, как привидение, не проваливаясь в снег.

— Пошел вон. — Привычно отозвался колдун.

— Ты врешь, ты все время врешь, — продолжал квохтать вестник смерти. — Нет никаких земель. Ни до, ни после! И волки тебе нужны только для того, чтобы таскать на себе твое немощное, дряхлое тело.

— Ты сегодня разговорчив. Чересчур.

Мьют не поднимал головы и не обращал внимания на то, что господин разговаривает сам с собой. Привык.

— Сколько раз ты пытался пробиться в Хаос? Пять? Десять? Двадцать? И каждый раз возвращался обратно ни с чем!

— В этот раз не вернусь.

— Зачем тебе нужно туда? Что ты там забыл?!

— Я должен помочь Буллферу до Великой битвы. Я должен показать ему.

Хорхеус захихикал, приплясывая на месте.

— Поможешь. Поможешь! Уже видели, как ты ему помог!

— Заткнись!

— Хочешь подсказать, как уничтожить всех ангелов? Чтобы они не победили? Отомстить всем светлым? Ну да, ты же их ненавидишь! Мечтаешь, чтобы он стал единственным великим правителем всей земли и всего Дна? Ну, давай рассказывай. Рассказывай!

— Заткнись! Замолчи!! — Полудемон закричал так, что шрам на груди полоснуло болью. Глотнул ледяного воздуха и, закашлявшись, повис на шее Мьюта. Волк с беспокойством обнюхал его лицо, лизнул горячим языком.

— Что? Разногласия с галлюцинацией? — спросил приближающийся оборотень. — Видно, она тебя порядком допекла, раз ты так разорался.

— Где ангел? — хрипло спросил Эмил, вытирая рот.

— Идет следом… Похоже, Болто, действительно, нравилась Пуна. Хорошо ты над ними поработал. Почти очеловечил.

— Да. Хорошо.

Мьют дождался пока Гэл отойдет, и шепнул тихо:

— Учитель, обильные земли, правда, есть?

— Правда.

Ангел прошел, даже не взглянув на колдуна, как мимо пустого места. Но грудь Эмила тут же перестала болеть. Доля всех целителей — лечить, даже не осознавая этого. Отдавать свою силу любому страждущему, даже если ее почти не осталось. Энджи остановился возле невидимого выхода в другой мир. С его пальцев слетело золотое облачко, очерчивая узкий прямоугольник выхода.

Колдун шагнул в арку первым, и чуть не задохнулся от свежего, пряного запаха ранней осени. Он стоял на опушке дубового леса по колено в густой траве. Ветер шелестел в листве, вдалеке каркал ворон. Мьют взвизгнул от восторга.

— Мы пришли? Мы тут? В обильных землях? Учитель, я сбегаю за Болто? Он рядом. Недалеко! Он хотел увидеть!

— Нет! — резко перебил его Эмил. — Мы еще не пришли. И ты не пойдешь за Болто. Он ослушался меня, и теперь будет наслаждаться плодами своего неповиновения в одиночестве.

Волк заскулил, переступил с лапы на лапу, но спорить не посмел. Этот был послушнее, чем брат, но, к сожалению, боязливее, и Эмил в очередной раз с раздражением подумал, что невозможно добиться совершенства ни в чем.

Ангел с оборотнем появились через мгновение. Смена картины потрясла их. Вместо льда и мороза — величественные деревья, заслоняющие небо. Теплый ветер, запах грибов и травы. Гэл обернулся, разглядывая три старых каменных столба, изъеденных серым лишайником — два вкопанных в землю, третий — лежащий сверху перекладиной.

— Живописное местечко, — заметил он, кивнув на ворота. — Эти тоже ты поставил?

— Нет. Жители некоторых миров сами чувствуют выходы. И иногда отмечают их. Потом ищут рядом силу, тайные знания. Или защищают свое жилище от вторжения с той стороны.

В этот миг, словно подтверждая его слова, мимо уха Эмила просвистела стрела и вонзилась между плит, хищно подрагивая. Колдун вскинул руку, окружая спутников магическим щитом. Энджи с Гэлом выхватили мечи, Мьют зарычал, и в его голосе послышались панические нотки. Без Болто он трусил еще сильнее.

Следующая стрела ударилась о невидимую преграду и рассыпалась в пыль.

— А этим ты чем насолил? — саркастически осведомился демон.

— Этим — ничем.

Больше невидимые недоброжелатели никак себя не проявили.

— Идем, — велел Эмил. — Я буду держать «щит» над всеми. На всякий случай.

Оборотень выдернул стрелу, застрявшую между камней, почесал наконечником спину и махнул в сторону самого толстого дерева, стоящего на опушке:

— Туда.

Между зеленых дубов стояли мощные кряжистые вязы. В их кронах виднелись яркие пятна желтых листьев. Трава клонилась к земле, в ней не чувствовалось летней влажной свежести. Не щебетали лесные птицы, лишь несколько сорок с раздражающе громким стрекотом вылетели из кустов орешника.

Энджи, прищурившись, несколько мгновений смотрел в их сторону, а потом молча отвернулся. Зато Гэл удивленно засвистел и пошел быстрее. Над полегшей травой возвышался гладкий белый камень. Эмил неожиданно представил, каким теплым тот становился, нагретый ярким солнцем. Булыжник был исписан корявыми знаками защиты от темной магии. В центре его стоял кувшин, грубо вылепленный из красной глины, на широком листе лежал кусок свежего, еще кровоточащего мяса, несколько полосок вяленого, краюха хлеба и горсть красных ягод шиповника.

— Это как понимать? — весело спросил оборотень, постучав стрелой по крынке.

— Подношение, — нехотя объяснил Эмил. — Хотят умилостивить грозных богов. Нас, то есть.

— А это…? — ангел обошел камень, рассматривая новую находку.

У жертвенника стоял колчан, расписанный синей краской. Оперение стрел, выглядывающих из него, тоже было синим. Рядом на траве лежал составной лук. Поодаль — суковатая дубина и длинный нож с деревянной рукоятью.

— Готовы предложить свое оружие и самих себя для службы богам, — предположил Гэл, и добавил со смешком. — Нам, то есть.

— Да. Примерно так, — отозвался Эмил. — Можешь взять что-нибудь.

— Мне своего хлама хватает. — Оборотень похлопал по ножнам с балтусом, повертел между пальцев стрелу и сказал задумчиво. — А эту, пожалуй, оставлю. Будет вместо спиночески.

Мьют шумно принюхивался к угощению, облизывался и умильно поглядывал на учителя.

— Ешь, — разрешил колдун. — Можно.

Он выпустил волка и сел на траву. Зверь схватил кусок сырого мяса, покосился на Гэла, вполне справедливо считая его главным соперником и претендентом на добычу, отошел в сторону и, урча, принялся за еду.

— А ты уверен, что после этого подношения мы не… — Гэл выразительно провел себя наконечником стрелы по горлу.

— Не бойся. Еда не отравлена. Я уже был здесь.

— Ладно. — Демон взял кувшин, подозрительно принюхался к его содержимому, просветлел лицом, довольно хмыкнул и стал пить, проливая на себя через край темную, знакомо пахнущую жидкость.

Оторвался, перевел дыхание и сказал:

— Энджи, это пиво. И не плохое. Хочешь?

Ангел кивнул, беря кувшин.

В то время как оборотень жевал вяленое мясо, довольно поглядывая по сторонам, колдун сгреб несколько ягод. Сунул в рот, раскусил, не чувствуя вкуса.

— Хорошо здесь встречают гостей, — Гэл отломил кусок хлеба. — Я, конечно, могу прожить и без человеческой еды, но приятно почувствовать на зубах что-нибудь твердое и желательно сочное. Вот, например…

Он не договорил. Мьют доевший свой кусок, поднялся, облизываясь, и хотел вернуться к учителю. Сделал шаг, но лапы его подогнулись, и он рухнул на землю. Заскулил, забился, путаясь в траве, и затих.

— Что за…! — Гэл стремительно обернулся, услышав звяканье разбившейся крынки, и увидел, как Энджи медленно оседает на землю.

— Не отравлена, значит! — Он отшвырнул хлеб, который все еще сжимал в руке, схватился за меч, но вытащить его не смог. Споткнулся, упал на колени. Подняв стекленеющий взгляд на Эмила, попытался удержаться за камень. Но его когти только царапнули по белому боку песчаника. Демон упал и больше не двигался.

Ангел держался дольше всех, как ни странно. Он, лежа на земле, не мог ни шевелиться, ни говорить, но продолжал смотреть на колдуна. Без ненависти, обреченности или отчаяния. Без ужаса жертвы перед убийцей. Просто смотрел, и невозможно было оторваться от его пронизывающего взгляда. Когда Энджи закрыл, наконец, глаза, полудемон с облегчением перевел дыхание. Снял магический щит и стал ждать.

Через несколько минут из леса вышло существо в длинной одежде из тонко выделанных шкур. Лицо его закрывала маска, изображающая хищную звериную морду. На шее болтались амулеты. В руке, замотанной серой тряпкой, был суковатый посох.

Шаман подошел к Эмилу и низко поклонился. Тот небрежно кивнул в ответ:

— Я уже начал сомневаться, что твое зелье подействует. Ждать пришлось слишком долго.

Лесной житель снова поклонился. Потом медленно повернулся и издал долгий пронзительный крик. Из-за деревьев вышли восемь мужчин. Все одеты в одинаковые кожаные штаны, куртки с бахромой на рукавах, вооружены луками, на поясах — связки факелов. Их лица тоже были прикрыты масками зверей. Каждый второй держал легкие носилки, сплетенные из коры. Воины приблизились и, не дожидаясь приказа, подняли тела Мьюта, оборотня и ангела. Двое остановились рядом с Эмилом. Тот отметил, что их руки разрисованы синими ритуальными рисунками, в длинные волосы вплетены перья зимородка — значит, готовы к долгому путешествию.

Колдун поднялся, пересиливая тупую боль в пояснице, забрался на свои носилки и приказал:

— Вперед.

Шаман негромко запел монотонное заклинание и трижды ударил концом посоха по камню. Тот медленно отвалился в сторону, открывая черный провал в земле и ступени, ведущие в мир мертвых.

Эмила, подняв, понесли, мягко покачивая. Сначала он видел прозрачное осеннее небо, потом — скошенный земляной свод, с которого свисали длинные, мягкие корни. Затем над головой появились плотно подогнанные друг к другу каменные плиты с малопонятными изображениями, нанесенными все той же синей краской.

Идущий впереди шаман зажег факел. Густой запах горящей смолы поплыл в воздухе. Черные тени заметались по камням, и колдун закрыл глаза. Расслабился, погрузил себя в оцепенение, похожее на сон, в котором, слышал все происходящее, но уже не мог двигаться.

Спускались долго. Но Эмил не чувствовал времени. Ощущал только легкое покачивание носилок, слышал сиплое дыхание воинов из-под масок и унылое бормотание заклинателя. Один раз по его телу прокатилась жгучая волна, закрытые веки обожгло красным светом. Значит, миновали «Преддверье» — вход в нижний мир. И снова накатила темнота.

Потом движение прекратилось, носилки опустили на землю. Усилием воли полудемон заставил себя очнуться. Приподнялся. Голова еще кружилась, зрение мутилось, но он разглядел круглое подземелье, куда выходило девять дверей. Одна из них горела негаснущим, багровым пламенем, остальные восемь были деревянными, с тяжелыми петлями. Ручки в виде витых колец светились сапфировыми письменами. Все, как в прошлый раз.

Воины стояли неподвижно, свесив руки вдоль тела. Шаман подошел к колдуну, с поклоном протянул ритуальный кинжал. Тот поднялся, взял анта м, надрезал кожу на руке и вымазал лезвие в крови. Странно было видеть, что она красная. Он отдал магическое оружие лесному ведуну, который бережно завернул клинок в тряпку и спрятал в одежде. Верит, наивный, что кровь Эмила обладает магическими свойствами. Хотя, может, и обладает. Теперь полудемон и сам не мог бы отрицать этого.

Шаман снова издал полузвериный крик. Воины, словно очнувшись, пошли к дверям, встали у стен между ними и замерли, мгновенно окостенев. Даже колдун не мог разглядеть, как их невидимые сущности отделились от тел. А заклинатель снова согнулся в поклоне на долгую секунду, выпрямился и удалился через огненный тоннель.

Полудемон заживил ранку на руке и откинулся на носилки, чувствуя, как сильно устал. Спина болела, передвигаться на двух ногах становилось все труднее. «Скоро начну бегать на четырех лапах, как мои волки, и утрачу членораздельную речь», — подумал он.

В тишине подземелья слышался тихий шелестящий шепот, доносящийся из-за закрытых дверей. Потом заскулил Мьют, заскреб лапами по полу, подполз к господину, ткнулся мокрым носом в руку, повизгивая от страха. На рычание у него пока не хватало сил.

— Все хорошо, — пробормотал Эмил, потрепав его за ухо, — не бойся.

Закашлял, просыпаясь, оборотень. Завозился, пытаясь подняться, злобно выругался.

— Тошнота, головокружение и слабость скоро пройдут, — сказал колдун. — Так же, как и темнота перед глазами.

— Твоя работа, гад?! Ты все знал! Энджи, жив?

— Да, — хрипло отозвался ангел.

— Ничего, ничего, — продолжал бухтеть Гэл, — сейчас очухаюсь и спущу с него шкуру. И плевать мне на магию!

Эмил усмехнулся, разглядывая спутника. Оборотень мотал головой, тер лицо обеими руками, сопел, пыхтел и кашлял. А когда прозрел, наконец, то забыл про обещанную месть, увидев, где находится.

Сел, держась за ноющий затылок, ангел и замер, заметив огненную дверь.

— Врата мертвых. Путь в нижний мир. — Пояснил Эмил, глядя на него. — Пройти через них могут лишь мертвые. Или — находящиеся в полном оцепенении, когда тело безжизненно, а дух витает далеко от него. Поэтому мне пришлось ввести вас и себя глубокий сон. Только так можно пройти, не сгорев.

— А это что за рожи? — Морщась от головной боли, Гэл кивнул на воинов.

— Стражи. Они принесли нас сюда.

— Тоже дохлые?

— Сейчас да. Это всего лишь пустая оболочка.

Оборотень встал, подошел к одному из воинов. Осмотрел со всех сторон, приподнял маску, но тут же поспешил опустить ее обратно.

— Да, похоже, они совершенно… мертвы. Только я не понимаю, зачем им помогать тебе?

— Не мне. Шаману из верхнего мира. За особую плату.

— И стрелял тоже кто-то из твоих сообщников?

— Да. Хотели убедиться, что это, действительно, я.

— Заранее ты, конечно, не додумался предупредить нас об этих фокусах? — язвительно поинтересовался Гэл.

— А ты бы мне поверил? Я не заметил особого доверия к своей персоне.

Оборотень воздержался от комментария, лишь поискал взглядом ангела. Тот уже пришел в себя, и теперь стоял у одной из дверей, рассматривая ее.

— Синий, — сказал он задумчиво, — цвет покоя и забвения. Куда нам дальше?

Гэл выразительно посмотрел на Эмила:

— Вроде ты уже был здесь? Может, покажешь сам, куда идти? Для разнообразия.

— В прошлый раз это был третий проход от Врат, — скучающим тоном произнес колдун, рассматривая когти на руках. — Но я бы на твоем месте…

Демон, не дослушав, пожал плечами и дернул указанную дверь за кольцо. Шагнул вперед, и едва успел ухватиться за косяк. С той стороны, из черной бездны, вылетел длинный язык племени, хлестнул незадачливого оборотня по лицу, оставив глубокий, дымящийся ожег, и, словно живая змея, обвился вокруг шеи. Мьют завыл от ужаса. Ангел, бросившись к приятелю, выхватил меч и одним ударом перерубил удушающий живой огонь. Обрубленная плеть лениво соскользнула на пол и втекла в камень. Дверь захлопнулась.

— Так вот, — продолжил Эмил, довольно наблюдая за мучениями регенерирующего. — Я бы на твоем месте доверился собственным ощущениям. Направление путей все время меняется.

— Ублюдок, — прохрипел Гэл, отнимая ладони от красной, распухшей шеи. — В следующий раз…

— Твои шутки не кажутся нам смешными, — спокойно сказал ангел, стряхивая с клинка капли, рдеющие, словно угли, — мое терпение заканчивается. Еще одна подобная выходка — и этим мечом я перерублю твою шею.

— Смелое заявление, — сказал Эмил, оскалившись. — И как же ты тогда доберешься без меня до Хаоса?

— Я рискну, — любезно улыбнувшись, отозвался ангел, помогая Гэлу подняться.

«Пустые угрозы… — мстительно думал Эмил. — Никуда ты один не дойдешь. Я знаю, откуда берется твоя сила, светлый. Разрушаешь себя. Черпаешь магию из собственного мира. Того самого личного рая, который у каждого из вас свой, непохожий на другие. Тонкий, прекрасный мир, всегда находящийся на расстоянии вытянутой руки и недоступный для несовершенных созданий. Из него ты в отчаянии выдираешь куски пространства, чтобы лечить и защищать. Только надолго его не хватит…»

— Хорошо, шуток больше не будет. Одна лишь правда жизни. Так где вход, Гэл?

Оборотень, зажививший последнюю ссадину на шее, нахмурился и неуверенно ткнул когтистым пальцем в одну из дверей.

— Туда. Но теперь первым пойдешь ты.

Колдун молча оперся о спину верного Мьюта, все еще дрожащего от страха, и заковылял в указанную сторону. Потянул за кольцо, открывая проход. За ним тоже была пустота и тьма, однако у порога лежало начало широкой каменной тропы, уводящей в бесконечную черноту.

— Поторопитесь. — Эмил оглянулся на спутников, замерших у открытой двери. — Если не желаете испытать на себе очередную мою «шутку».

Те шустро запрыгнули на путь и отбежали от двери, вставая рядом с колдуном. Потом повернулись и увидели удивительное зрелище — кусок моста, по которому они только что прошли, растаял. Вверх по стене из пустоты поползли, разрастаясь с каждой секундой, плети огненного плюща — того самого, что едва не задушил оборотня. Красные ветви стлались по камням, переплетаясь. Вспыхивали пламенем цветов и осыпались багровыми углями, уступая место новым побегам.

— Красиво, не правда ли? — поинтересовался Эмил.

Ответом ему было потрясенное молчание.

Теперь дорога впереди была освещена ровным красноватым светом, а пустота справа и слева казалась еще чернее.

Они шли долго… Так долго, что монотонное шарканье ступней колдуна по камням стало казаться вечным. Но, в конце концов, огонь плюща погас, и в наступившей темноте Мьют остановился, отказываясь идти дальше.

— Не хочешь посветить? Или предпочитаешь ползти наощупь? — поинтересовался, оборачиваясь к Эмилу, Гэл.

— Подожди. Сейчас будет светло.

Это обещание не успокоило оборотня. Он закрутил головой в поисках источника света:

— Ну, и долго жда…?

Из пустоты рядом с мостом взметнулись ввысь прозрачные колонны. Изогнулись светящиеся бледной бирюзой арки, состоящие, казалось, из одного дыма. Вдали появились нагромождения облаков, среди которых засияли шпили дворцов, горные пики, серебристые нити дорог.

— Тонкий мир… — прошептал ангел, и его глаза блеснули восторгом. — Так он выглядит, если смотреть… с этой стороны.

— Граница Тонкого мира, — уточнил колдун и смерил скептическим взглядом озадаченного Гэла. — Оборотень, знаешь устройство пространства? Хотя бы самую примитивную схему? Срединный мир в центре. Вокруг него — Тонкий. Потом Хаос. Внизу — Дно с тяжелыми энергиями. Наверху…

— Я знаю устройство мира! — Огрызнулся демон, оскорбленный попыткой Эмила уличить его в невежестве. — Но мне никогда не приходило в башку блуждать по нему на своих двоих. Ты мог бы сразу открыть телепорт на границе с Хаосом. Или силенок не хватает?

Эмил едва сдержался, чтобы не распахнуть магические ворота и не отправить дурака прямо туда, куда тому не терпелось попасть. Колдун сделал над собой титаническое усилие и ответил:

— Во время перемещения выделяется такое количество энергии, что твоя подружка из Хаоса сможет наесться до отвала. Но я не уверен, сможешь ли ты продолжить путешествие со сквозной дырой в туловище.

Гэл рыкнул в ответ что-то нечленораздельное и быстро пошел вперед. Ангел поспешил за ним. А вокруг продолжали полыхать волшебными холодными красками видения Тонкого мира.

ГЛАВА 5, в которой границы моего сознания вновь расширяются, хотя, казалось бы — дальше некуда…

Мы шли среди дворцов Тонкого мира уже давно. Первое потрясение от колонн, мостов и акведуков из бирюзового пламени постепенно прошло. Я перестал разевать рот от удивления при виде очередной возникающей из пустоты конструкции. Энджи спокойно наблюдал, как мимо проносятся стаи прозрачных существ, похожих на крошечных мотыльков — а ведь совсем недавно едва не свалился с моста от восторга, когда лазурная стая закружилась вокруг него, издавая тонкий мелодичный звон.

Один раз мимо нас проплыло нечто огромное, колышущееся. Оно напоминало медузу и светилось всеми оттенками синевы, а следом тянулась длинная, искрящаяся, кружевная бахрома. Это диво медленно развернулось, заслоняя архитектуру Тонкого мира, и вдруг с огромной скоростью помчалось куда-то вправо.

— Нам надо за ним, — подал голос колдун.

Последние два часа он молча ковылял, повиснув на шее калибана, а мы лицезрели его скрюченную спину и зад, обтянутые бордовым плащом.

— Он летит в Хаос, — Эмил повернул ко мне полузвериную морду. — Если мы последуем за ним, то сократим время.

— И как же мы, интересно, «последуем»? Полетим, что ли?

Ангел усмехнулся над сарказмом, прозвучавшем в моем голосе. Конечно, почему бы не посмеяться — у него-то крылья имеются. Хоть сейчас может сигать с моста.

— Нет. Не полетим, — сухо отозвался полукровка. — Скоро будет другой путь.

И «другой» путь действительно, появился. Узкий ажурный мост из синего дыма одним концом опирался на каменную дорогу, по которой мы шли, а другая — исчезала в неведомых глубинах Тонкого мира. Мост был такой же полупрозрачный, едва ли материальный, как и остальные «постройки», висящие в пустоте.

Колдун остановился, его слуга заскулил, переступая с лапы на лапу.

— Чего?! Нам туда?!! — от возмущения у меня перехватило дыхание, но я справился с одышкой. — Идти прямо по этому…?! Да ни за что!

— Другого пути нет, — сказал маг спокойно. Он вообще был подозрительно спокоен последнее время. Замышлял очередную каверзу или просто устал?

— Ты уже был здесь?

— Был. И, как видишь, жив.

Энджи надоело слушать наши препирательства, он молча отодвинул меня с дороги и шагнул вперед, одновременно меняя образ. Белые крылья развернулись за спиной, взмахнули, разбрызгивая золотистое сияние, и вукодлак издал странный звук, явно не вздох восхищения. Это было приглушенное злобное рычание. Я глянул на него и увидел в красных слезящихся глазах самую настоящую ненависть. Но она тут же погасла, сменившись усталостью и равнодушием. Похоже, мало у него осталось сил. Даже на злость не хватает.

Энджи наступил на синюю дымку, готовый взлететь в любое мгновение. Однако та оказалась на удивление крепкой, и, похоже, не собиралась рассеиваться, как ей было положено по всем законам мироздания. Ангел прошелся вперед-назад, подпрыгнул несколько раз, проверяя мост на прочность. Колдун подтолкнул калибана, и тоже зашел на полупрозрачную конструкцию. И теперь она не дрогнула.

Ладно, где стоят два демона, пройдет и третий. Я осторожно опустил ногу на обманчиво-ровную прозрачную поверхность и неожиданно почувствовал под ступней гранитную твердость. Кроме того, наощупь постройка оказалась теплой. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что мост целиком вырезан из невероятно длинного куска кварца, внутри которого клубится густой дым.

Сначала я ступал с опаской, но с каждым шагом все больше убеждался в прочности нематериального, на первый взгляд, сооружения…

Итак, мы продолжали погружение в глубины Тонкого мира. Дворцы и колоннады исчезли. Вместо них появилось нечто невероятное. Все вокруг дышало, переливалось, качалось, бесшумно перетекало из одного в другое. Шевелящиеся деревья с синими звездами вместо листьев закручивались в длинные, непрерывно вращающиеся голубоватые спирали, из которых выплескивался сиреневый дым, и тут же застывал в виде причудливо изогнутых арок — те медленно падали вниз, таяли, растекаясь дымными струями, и каменели вновь. Мимо нас проплывали густые облака. Боковым зрением я замечал в их клубах намек на какую-то форму, но как только поворачивался, она исчезала. И лишь полупрозрачный мост под ногами казался относительно прочным.

Глянув вниз, я увидел сквозь кварц бесконечную темноту, в которой светились невообразимые сады Тонкого мира. По центру моей груди вдруг прошла дрожащая волна, в ногах на мгновение появилась противная слабость, а живот свело судорогой. Мне показалось, что я стою в пустоте без верха и низа, на узенькой прозрачной полоске, непонятно из чего и кем сделанной. Тонкое стекло над пропастью… И в ту же секунду, мост подо мной «потек».

Вместо того чтобы позвать на помощь, я, разинув рот, смотрел, как погружаюсь в густую, вязкую субстанцию, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Сперва увяз по колено, потом провалился по пояс… Куски жидкого «кварца» разлетались в разные стороны и превращались в дым, еще до того, как я успевал ухватиться за них. Проклятый мост вокруг меня напоминал реку, забитую осколками льда. Я барахтался в ней, словно щенок, в полынье. Еще немного — и рухнул бы вниз, прямо сквозь все эти «деревья» и «спирали» с «облаками», но рядом зашелестели крылья. Мое лицо, окаменевшее от напряжения, обдул теплый ветер, и голос Энджи произнес заинтересованно:

— Может, ты, наконец, догадаешься позвать на помощь?

— П-помоги!!

Сильная ладонь схватила меня за запястье, рывком выдергивая из густого месива. Несколько минут я пытался отдышаться и прийти в себя. А потом понял, что не болтаюсь, уцепившись за руку ангела, а стою напротив него, хотя под моими ногами, по-прежнему, пустота. Партнер и соперник часто взмахивал крыльями, удерживая нас обоих в вертикальном положении, и насмешливо смотрел на мою обалдевшую физиономию.

— Что это было? — спросил я, нервно сглатывая.

— Ты испугался. Мост держит до тех пор, пока ты уверен в его материальности.

Я глубоко вдохнул, посмотрел вниз, на дыру в призрачной дороге, и признался честно:

— Я не уверен.

— Тогда мне придется нести тебя какое-то время.

— А тебе… не трудно?

— Нормально. — Он нахмурился на мгновение и попросил. — Только перестань представлять, как мы оба падаем вниз. Твои мысли приобретают здесь материальную форму.

Сейчас же мое воображение попыталось развернуться на полную катушку, но огромным усилием воли я заставил его заткнуться и постарался только созерцать. Поверхность моста была совсем рядом. Мы плыли, почти касаясь ее. Впереди ковылял колдун, которому, похоже, не было дела до моих затруднений. Он что-то бормотал, хрипло посмеивался, размахивал свободной рукой и вообще выглядел как абсолютно ненормальный.

— Вижу конец дороги, — сказал вдруг Энджи. Он крепче сжал мою руку, и мы «полетели» быстрее.

Мост закончился, упершись в вершину каменной колонны. Та поднималась из непроглядно-черной глубины, а вокруг сверкали, плескались, вздымались и падали бирюзовые видения Тонкого мира.

Ангел опустил меня на твердую площадку и встал на нее сам. Через пару минут к нам присоединился колдун. Он дышал так же тяжело, как и его мохнатый слуга. Обоих шатало.

— Мне надо… отдохнуть. — Маг ничком упал на камни. Калибан устроился рядом, опустив морду на вытянутые лапы.

Мы тоже сели. Потом я лег на спину и закрыл глаза. После бессознательного путешествия в подземный мир на носилках, которые тащили мертвецы, я давненько не спал. Но синий свет, вспыхивающий вокруг, был виден даже сквозь опущенные веки. А еще здесь было удивительно тихо. Ни шороха, ни дуновения ветра, слышно лишь как сопит калибан и хрипло сипит колдун. Поэтому внезапный вопль Энджи резанул по ушам, едва не оглушив меня.

— Гэл!! Гэл, смотри!

Я вскочил, сообразив, что успел задремать, схватился за меч.

— Чего орешь?!

Одной рукой ангел схватил меня за плечо, другой показывал куда-то в сторону и вверх.

Я глянул, и замер от изумления. Из пустоты, прямо на нас, неслось гигантское, огненное, бешено крутящееся колесо. От соприкосновения с ним тонкие спирали-арки-цветы рассыпались. Казалось, пространство вокруг широченного белого обода кипит и пузырится. Обжигающая воздушная волна ударила в лицо, едва не сметя нас с колонны. Но вовремя проснувшийся колдун успел выкрикнуть защитное заклинание. Я видел, как он стоит, раскинув руки, и с его когтей радужным мыльным пузырем рвется магический щит.

Свист, гул ветра, нестерпимо белый свет. Колонна тряслась и, казалось, вот-вот рухнет в бездну. Я почти ослеп. Энджи рядом зажимал уши руками, и ветер заламывал его крылья, как у птицы, летящей против урагана.

Колесо пронеслось мимо и сгинуло в глубинах. Думаю, если бы оно прошло чуть ближе, нас сожгло бы наверняка. Шкура на мне в нескольких местах дымилась, у светлого оказались опалены брови и ресницы. Вукодлак тряс обожженными руками, когти на его пальцах почернели, то, что осталось от одежды, висело обугленными клочьями.

— Дьяво л вас всех забери! Это что было?! — крикнул я, едва снова смог говорить.

Энджи опустился на камни и, похоже, был не в состоянии ответить на этот вопрос. Колдун же озирался, не обращая на меня внимания, и грозно звал слугу:

— Мьют! Мьют, где ты?! Куда ты делся, паршивец? Вылезай!

Калибан нашелся через минуту. То, что от него осталось. Наверное, с перепугу демоноволк выскочил из-под «щита», который уберег нас, и теперь на каменной поверхности лежал только слой пепла.

Полукровка опустился на колени, загреб горсть золы, просеял между пальцами. Тонкими струйками она посыпалась в темноту Тонкого мира, где уже снова расцветали прежние «арки» и «деревья».

— Жаль. — Сказал я, сам не зная зачем. — Хороший был зверь.

— Жаль, говоришь?! — Маг медленно повернулся ко мне, и его зрачки загорелись алой яростью. — Значит, тебе жаль? Скажешь, ты не знаешь, что это было? Кто убил его и едва не сжег нас?!

— Ну и кто?

Вукодлак оскалился и выговорил с отвращением, как плюнул:

— Ангел.

— Да ладно! Не может быть! Что я, светлых не видел? Они все нормально выглядят. Как этот. — Я кивнул на Энджи, который по-прежнему сидел, не поднимая головы.

— Это был ангел, Гэл. — Неожиданно подтвердил тот тусклым, ничего не выражающим голосом.

— То здоровенное колесо?! — Я неуверенно рассмеялся, но оборвал смех и тоже осел на камни. — Невозможно поверить. Даже представить невозможно… Но почему тогда… зачем он убил?

— Он не убивал! Он даже не заметил нас! — С непонятным отчаянием воскликнул мой друг. — Вряд ли он вообще знает о существовании людей, демонов, своих младших братьев, таких как я, Архэл, или Эрнол. Ему не интересны наши беды и наши радости! Он в тысячи раз старше срединного мира, его мощь неизмерима, его вселенную невозможно представить. Таким, как он, нет до нас дела! Понимаешь?! Они приходят из Огненного мира и сами они — Огонь! Он и не думал никого убивать, просто шел своей дорогой, а грубая материя вспыхивала при его приближении, рассыпаясь.

— Но, послушай, ведь ты… тоже такой… ну… почти такой же?

— Не такой. — Энджи улыбнулся невесело, коснулся опаленных волос. — Помнишь наш с тобой давний разговор о совершенстве? Так вот он, — Энджи посмотрел в сторону, где скрылся его сородич, — близок к вершине, а я — самая первая ступенька.

— Значит, есть еще и другие? Более могущественные?

— Да. Но я ничего не могу тебе рассказать о них. Не знаю.

Я шумно выдохнул, чувствуя себя так, словно заглянул в глубокий колодец, на дне которого ревет пламя. Жутко. И в то же время приятно осознавать, что ты-то стоишь на твердой земле, и в любое время можешь отойти на безопасное расстояние, не упав в огонь. А вот Энджи не отойдет. Может, через несколько миллионов лет, он тоже вынужден будет стать таким могучим, несокрушимым и чужим.

— И что, они… разумны?!

— Они мыслят целыми вселенными. Но я не знаю, о чем они думают и что чувствуют. Просто не понимаю этого.

Я посмотрел в его глаза, но не увидел ничего, кроме отраженного сияния Тонкого мира.

— А тебе не страшно? Не боишься стать таким же когда-нибудь?

— Возможно, я и не стану. — Похоже, компаньону все же было не по себе от перспективы носиться по мирам, громя пространства и пребывая на одной из верхних ступеней совершенства.

— Слушай, но если этому твоему… родственнику вообще плевать на всех, то как же тогда хваленое ангельское добро? Милосердие, беспокойство о людях и вообще обо всех страждущих? В чем тогда разница между вами и нами?!

— Отличие в том, что демоны ничего не создают. — Неожиданно вмешался колдун, со злобной радостью посматривая на удрученного Энджи. — Они находят тех, кого смогут подчинить, и заставляют удовлетворять свои страсти и потребности. Поэтому им так нужен срединный мир. Там много корма, слуг, развлечений. Единственное желание, потребность и умение демонов — пожирать то, что уже существует вокруг. Это жадная трясина, которая засасывает все живое. Ну, а светлым — не нужны рабы и человеческая глина для существования в этом мире. Им вообще ни к чему люди. Они создают все, что хотят, сами. А уничтожать — одинаково умеют и те, и другие.

Вукодлак наклонился и ребром ладони смел пепел Мьюта в пропасть.

Некоторое время мы сидели молча, и я пытался сообразить, что еще в родственнике Энджи показалось мне странным.

— Ага! Я понял, на что он похож!

Оба спутника вопросительно посмотрели на меня.

— Такое же вращение, молнии по краю и огненную воронку в центре я видел в телепорте. Не в заклинании, хотя есть некоторое сходство, а в одном из постоянно действующих устройств, которое стояло в подземелье у Булфа. Огромное, крутящееся колесо.

Эмил отряхнул ладони от пепла и заговорил нормальным голосом, без обычного хрипа:

— Когда они перемещаются, то в определенных местах оставляют след или тень. Если получится пройти сквозь нее — можно перенестись в любое место по желанию.

— Ты хочешь сказать…

Он злобно зыркнул на меня и снова зарычал:

— А ты думаешь телепортационная магия сама свалилась на тебя с неба?! Ее кто-то принес. Идея ее, суть и основа, заключена в этом высшем существе, которое само по себе — живой телепорт, способный передвигаться в любом направлении, в любой мир!

Я вдруг подумал, что сумасшествие полукровки, возможно, гениально. Хотя, по мне, это чистая фантазия. Но ведь есть вероятность, что он прав… Колдун помолчал, а потом сказал:

— Кому-то придется помогать мне. Сам я идти не смогу.

Эта новость вытряхнула меня из состояния глубокой задумчивости. Отлично! Значит, теперь придется тащить на себе этого дохляка?!

— Без меня вы не доберетесь, — оскалившись в улыбке, заявил он, увидев выражение моего лица. — Не претендую на милость ангела, но оборотню придется потрудиться.

До чего же все-таки паскудный тип. Интересно, он был таким всегда или несколько тысячелетий жизни испортили его характер.

— Ладно. Только мне хотелось бы вначале узнать, куда идти. И как?

Мы стояли в центре каменной площадке на вершине колонны. Со всех сторон была пустота, и лишь узкий мостик уводил туда, откуда мы недавно пришли.

— Вам без меня не выбраться, — повторил колдун и оглянулся. — В какую сторону — должен ответить ты, оборотень.

Я прислушался к себе, мысленно спрашивая: «Куда?». Не думаю, будто тварь в моей спине понимала вопрос, но, видно, очень хотела вернуться домой и потому почувствовала, что от нее требуется. Она оживилась, когда я посмотрел налево, в сторону одного из бирюзовых деревьев. Спине стало горячее, кожа зачесалась.

Я показал направление, и вукодлак проковылял к самому краю площадки. Передвигался он согнувшись, почти касаясь руками земли, переваливаясь с боку на бок. Постояв несколько секунд, полукровка медленно поднял тощую руку, и меня тряхнуло — такой мощи силовая волна выплеснулась из его ладони. Энджи, внимательно наблюдавший за колдуном, поморщился. Видимо, его тоже зацепило высвободившейся энергией.

Навязавшийся на наши с ангелом головы спутник невнятно бормотнул. Забавно, я никогда не мог понять, что именно он говорит, когда колдует, и зачем. Для большинства заклинаний звуковой код не нужен. Однако, откликаясь на его неразборчивые слова, в пустоте появилась красная тропинка шириной в шаг. Один ее конец зацепился за колонну, другой понесся вперед, рассекая темноту.

— Быстрей! Быстрей!! — завопил колдун. — Мост не будет держаться долго!

То, что он назвал «мостом», сыпало искрами, дрожало и выгибалось как обезумевшая змея. И я был не уверен, что хочу идти по нему. Но вукодлак шустро подскочил ко мне, схватил ледяными костлявыми руками и вскарабкался на мою спину. Превозмогая странное отвращение к сородичу, пусть и полукровке, я не стряхнул его.

— Быстрей! Быстрей! — понукал он, вцепившись когтями. — Вперед!!

Какой же он оказался тяжелый, зараза! А я-то думал, этот скелет, обтянутый кожей, вообще почти ничего не весит.

На этот раз Энджи не стал проверять устойчивость новой дороги — он распахнул крылья и медленно полетел над красной тропой. Ангел, как всегда, хорошо устроился. А мне пришлось мчаться, сломя голову. Сначала я попытался идти спокойно, но колдун тут же принялся пихать меня коленками под ребра и завопил:

— Бегом!! Быстрее!!!

Я оглянулся и увидел, как красная лента за моей спиной медленно тает. Пришлось припустить рысью.

Никогда в жизни я столько не бегал. Полудемон, вися мешком, бормотал что-то прямо над ухом, гнусно посмеивался и периодически начинал ерзать.

— Слушай, ты, — пропыхтел я на бегу, — сиди смирно, а то сброшу к Дьяво лу, никакая магия не спасет.

Он затих на минуту, а потом снова принялся бубнить и хихикать. Я старался не обращать на это внимания, поскольку сквозь его невнятную болтовню начал слышать еще кое-что. Шелест. Настойчивый шепот. Но слов было не разобрать.

Иногда мне удавалось глянуть по сторонам, отвлекшись от вынужденного созерцания дороги. Бирюзовые дымные конструкции исчезли, теперь вместо них кругом возвышались столбы из настоящего гранита и базальта разной толщины и высоты. Вокруг некоторых вилось нечто вроде полос тумана, излучающих ровное серебристое сияние и довольно хорошо освещающих все вокруг. А кое-где я замечал дыры в пустоте — круглые провалы, еще чернее, чем темнота Тонкого мира. Мои глаза будто отказывались видеть, едва взгляд попадал на них, хотя я не мог понять, как такое может быть.

Энджи летел впереди. То поднимаясь выше, то на одном уровне со мной. Парил, почти не взмахивая крыльями, и выглядел очень довольным. Похоже, соскучился по полетам. Я хотел предупредить его, чтобы был осторожнее, но он как раз исчез из поля зрения.

Гранитных столбов стало больше, и когда я поднял голову, то увидел, что наверху они расширяются, превращаясь в шестигранные зонты. Каменные пальмы?… Туманные кольца вокруг стволов уплотнились и, пробегая мимо одного из них, я почувствовал жуткий холод.

Число черных провалов увеличилось. Красная дорога под ногами стала бледнеть и пружинила, проседая при каждом шаге.

— Эй! — окликнул я подозрительно притихшего мага. — Добавь мощности. Провалимся!

— Здесь нельзя колдовать, — отозвался он тихо. — Мы и так рискуем.

— Погоди! То есть, как?

— Не останавливайся! Продолжай двигаться! Тут все очень нестабильно. Нельзя нарушать равновесие.

Что за бред?! Единственное равновесие, которое я не хотел бы нарушать — это свое собственное. И колдун на загривке не придавал устойчивости.

— Когти убери! Не впивайся в шею!

— Извини, — пробормотал он, и это был первый раз, когда он извинился передо мной. Небывалое дело! Я оглянулся, но Энджи не увидел. Наверное, ангел улетел вперед.

— Когда ты был здесь, все было также?

— Я не был здесь. Полчаса назад мы миновали место, куда я доходил в прошлый раз.

— Что?! Так ты не был?! Почему же не пошел дальше…?

— Вот поэтому! — воскликнул он с неподдельной тревогой в голосе, показывая вверх.

Я поднял голову. Одна из дыр оживала. Из ее глубины медленно выползала черная бесформенная субстанция. Кусок ожившей тьмы. Шерсть у меня на загривке встала дыбом, а сердце ухнуло вниз. Тварь бесшумно поплыла, заслоняя собой столбы и серебристый туман.

— Может, не заметит, — прошептал колдун, но существо издало низкий звук и ринулось к нам.

— Ну, давай, сделай что-нибудь! — крикнул я, отступая по дрожащей дороге.

— Не могу! Начну колдовать, погибнем все.

— Тогда давай назад!

— Нет! Мы пробьемся! В этот раз пробьемся!

Похоже, он окончательно свихнулся. Я повернулся, готовый броситься назад, но дороги не было. Мы стояли на крошечном красном обрывке магического моста. Я не мог двинуться ни назад, ни вперед.

— Да сделай ты что-нибудь!

— Я — не могу! Он сделает.

Навстречу черной твари вылетел Энджи. Меч в его руке ослепительно сиял.

— О, нет! Только не это! Он не справится один!

— Справится! Должен справиться…

Ангел медленно приближался к бесформенной твари. Та замерла, словно сомневаясь, стоит ли связываться с незнакомым противником, излучающим белый свет. А, может, просчитывала, куда лучше нанести удар.

— С ним возможно договориться? Чтобы оно пропустило нас? — спросил я колдуна, не отводя взгляда от приятеля и черного пятна, осторожно кружащих друг напротив друга.

— Не знаю… — маг прошептал едва слышный приказ, и нас вместе с обрывком магической дороги отнесло в сторону, к одному из столбов. Мне показалось, что он соврал, как всегда. Все он знал.

— Энджи! — крикнул я, не обращая внимания на предостерегающее шипение полудемона и его когти впивающиеся в плечи. — Уходи! Не трогай его!

Не знаю, услышал ли меня товарищ, но тварь услыхала точно. Она снова издала низкий гудящий звук, отзывающийся дрожью в грудной клетке, и бросилась. Из середины темной массы вылетело длинное тонкое щупальце, похожее на копье и ударило в то место, где Энджи был секунду назад. Ангел увернулся и, рубанув по черному отростку, перерубил его. Тонкая извивающаяся плоть отделилась от тела врага, но тут же снова слилась с ним, и существо атаковало еще раз. И еще. И опять…

Энджи взлетал выше, уклонялся от ударов, падал вниз, складывая крылья, снова взмывал наверх. Его меч кромсал тварь на куски, сыпал белыми искрами, описывал сверкающие дуги и полумесяцы. Но, похоже, это не вредило чудовищу. Бесформенное тело срасталось после каждой раны.

— Мы можем пройти сейчас, — шепнул мне на ухо колдун. — Пока оно занято и не видит нас.

Я не сразу сообразил, что он предлагает мне, и даже не рассердился, продолжая следить за воздушными пируэтами ангела, сжимая и разжимая кулаки.

— Советуешь бросить его?

— Советую спастись, пока не поздно.

— Сиди и не рыпайся! А то сброшу к Дьяво лу!

Он рыкнул что-то злобное, и сполз с моих плеч.

Похоже, крылья нужны ангелам все-таки не только для красоты. Один взмах, и Энджи завис над тварью. Вонзил в нее меч. Отлетел в сторону. И опять ударил, теперь снизу. Только ведь все равно непонятно, где у нее верх, а где низ, и что с ней — может, она уже на последнем издыхании, а, может, только начала входить во вкус драки.

— Ты не понимаешь? Если мы останемся, то погибнем!

— Заткнись.

Ангел пропустил один удар щупальца, черное «копье» задело его бедро… Нет, не задело, пролетело совсем рядом. Однако Энджи вдруг шарахнулся в сторону, схватился за ногу свободной рукой. Крови не было заметно, но, похоже, ему было очень больно и стало труднее уворачиваться.

— Надо сделать что-то! Мы не можем просто стоять и смотреть! Что мы можем сделать?

— Уйти отсюда! Сначала оно добьет его, а потом примется за нас!

— Что мы можем сделать?!

— Ничего! — завопил вукодлак пронзительно, брызгая слюной из волчьей пасти. — Здесь нельзя колдовать! Понимаешь, ты?! Это место изуродовано Высшими демонами! Они пытаются строить свое пространство, но творить, как ангелы, не могут. Поэтому им приходится выдирать куски из Тонкого мира. Люди берут камень и глину для домов, а темные разрушают ткань пространства. Остаются пустоты, провалы, дыры. Если здесь произойдет всплеск энергии — все рухнет. Слишком тонкие связи в материи.

Он говорил что-то еще, но я уже не слушал его. Тварь поняла — ее враг слабеет. Она бросалась все стремительнее, Энджи едва успевал отбиваться.

— Помоги ему!

— Нет.

— Оно его убьет!

— Сначала его, а потом нас! Не будь дураком! Спасайся, пока есть возможность!

Спасаться? Единственное, что всегда беспокоит демона — это он сам. Его собственная шкура. Если продлить дорогу вон туда, к двум близко стоящим друг к другу колоннам и побежать, можно успеть. А бегать я умею очень быстро.

Тварь снова взвыла и ударила, но на этот раз не отростком. Это было похоже на черную воздушную волну, пульсирующую и закручивающуюся в воронку. Энджи не успел увернуться. Его бросило в сторону. Швырнуло спиной на каменный столб. Мой инстинкт самосохранения взвыл, требуя немедленно убираться из опасного места, но я почему-то продолжал стоять, сжимая бесполезный меч.

— Давай! Беги! — завопил колдун, удлиняя «дорогу». — Вперед!!

Личинка у меня в спине зашевелилась. Ангел скользил вниз по колонне не находя опоры, пытался взмахнуть крыльями, но не мог. Еще один воздушный поток хлестнул его, выбив меч из руки, и тот, сверкнув, полетел в пустоту.

— Беги, же!!

Я сделал шаг вперед. Крылья Энджи, прижатого к колонне ветром, бились и заламывались беспомощно. Он не звал на помощь, хотя, может, его голоса просто не было слышно. Спину резануло болью.

— Что ты делаешь?! — завопил колдун, пятясь от меня и трясясь от злобной беспомощности. — Ты убьешь всех! Хочешь сдохнуть — подыхай, но дай мне уйти!

Но я не стал дожидаться, когда он забьется в безопасный угол. Ударил темную тварь, вложив всю силу в заклинание разрушения. Невидимая стрела вонзилась в черное бесформенное тело и, за мгновение до того, как мир разорвался на куски, я увидел, как Энджи взлетел вверх.

Черная пустота вокруг меня лопнула, раздираясь, как прогнившая тряпка. В образовавшиеся прорехи хлынул поток красного кипящего света. Каменные столбы, шатаясь, рушились в бездну. Оплывали, как свечи, касаясь багровых струй огня, захлестывающих тьму. Кольца тумана отрывались от каменных оснований и плыли, покачиваясь, словно хлопья пены на волнах. Пространство Тонкого мира закручивало и взбалтывало. Ветер свистел, грохотали камни…

Колдун исчез. Наверное, успел телепортироваться. Ангела тоже не было видно. Я падал. Медленно… Слишком медленно в этом клокочущем безумии. Мимо проносились черные скалы и светящиеся алебастровые пятна. Наверное, так можно было лететь целую вечность. Все ниже и ниже. Хотя здесь, вроде, нет ни верха, ни низа.

Шкура на моей спине лопалась от боли. В ушах стоял пронзительный визг, заглушающий вопли раздираемого на клочки мира. Наверное, я потерял сознание на какое-то время, потому что неожиданно понял — падение прекратилось. Вокруг расплывались багровые пятна. Меня тащили, крепко держа за плечо.

— Помоги мне, — услышал я неожиданно сиплый, как будто простуженный голос Энджи, но даже не успел обрадоваться, что он жив, не смог ответить, что не могу ему помочь — я услышал в своей собственной голове шепот. Сначала тонкий и визгливый, потом вдруг невообразимо красивый, музыкальный и чувственный, как у сирены, а затем снова срывающийся в пронзительный визг:

— Мне больно! Больно! Он убивает меня! Все горит! Жжет!

— Потерпи. Еще немного. Помоги мне, и я помогу тебе.

— Что сделать?

— Покажи дорогу в Хаос.

— Он уже здесь! Течет везде. Рвется.

— Мне нужны Зеркала времени.

— Вперед. Через провал.

Боль чуть отпустила, и я вдруг понял, с кем разговаривает ангел. С личинкой «гриэльского мрамора» в моей спине. Значит, всплеск энергии во время колдовства оживил ее. Дал сил.

— Энджи…

— Тише, Гэл. Мы почти добрались.

— Не уверен, что доберусь. Больно, сил нет. И не вижу ничего.

— Терпи. Ей тоже больно. Твоя демоническая кровь убивает ее хаотическую сущность и наоборот.

— Что у тебя с голосом?

— Вдохнул слишком много Хаоса, — ответил он с хриплым смешком.

— Где колдун?

— Не знаю.

— Что вокруг?

Ангел не ответил.

Голова кружилась, спину резало. Долгий стон существа, замурованного в моем теле, непрерывно звучал в голове. Полет Энджи стал неровным, его как будто бросало из стороны в сторону, швыряло ветром вверх-вниз. Один раз мою руку задело что-то твердое.

— Камень?…

— Туда! — зазвучал в ушах нежно-мелодичное. — Лети! Падай!

Я почувствовал, как Энджи сложил крылья, устремляясь вниз. Зрение вернулось не вовремя — мы неслись прямо на гранитную глыбу, плывущую в красном потоке. Еще мгновение — и врежемся. Кажется, я завопил, попытался вырваться, а потом зажмурился, сжался, ожидая удара, но так и не дождался его. Меня окатила прохладная волна, по коже под шерстью побежали мурашки, и я решился поднять веки.

Мы, по-прежнему, висели в пустоте. Далеко внизу кипел огненный водоворот. Из него выплескивались длинные кипящие струи, взлетали вверх и падали обратно. Справа расплывалась серая муть, в которой невозможно было ничего рассмотреть, а слева чернели каменные глыбы, отсвечивающие серебром.

— Туда, — хрипло сказал Энджи и кашлянул, прочищая горло. — Похоже, туда.

Я потер слезящиеся глаза и посмотрел на ангела. Что-то было не так с его лицом. На первый взгляд, вроде все нормально: ни порезов, ни ссадин. Обычная утомленная физиономия, у меня после драк и не такая бывала. И, все же, он выглядел ненормально. Не так, как раньше.

— Помоги! — взвизгнуло вновь в голове испуганно.

— Сейчас, — отозвался Энджи, приземляясь на обломок скалы, кружащийся неподалеку от зеркал.

Значит, мы все-таки добрались до них. Я растянулся на камнях. Спину жгло, как будто по ней тек жидкий огонь.

— Слушай, Энджи, похоже, эта тварь рвется наружу.

— Я знаю. — Ангел снял меч с моего пояса, осмотрел лезвие и удовлетворенно кивнул. — Ей надо помочь.

Я не успел даже открыть рот, чтобы возмутиться, когда он одним махом рассек кожу у меня на хребте. Одним быстрым движением опытного мясника. Я взвыл, рванулся, чувствуя, как хлынула кровь, услышал треск собственной шкуры, перевернулся на бок и вдруг увидел… Нечто светящееся, переливающееся всеми оттенками красного, похожее на смятый кусок шелка. Черные струйки моей крови стекали с него, а оно медленно разворачивалось, повиснув в воздухе.

Существо было похоже на морского ската, только прозрачное, сияющее и волшебно-прекрасное. Я не мог разглядеть ни его тело, ни лицо, видел только два широких багровых крыла. Они росли, становясь огромными, как паруса. И каждый их взмах нагонял волну горячего воздуха.

Несколько мгновений невероятное созданье висело над скалой, потом издало громкий, протяжный крик и неторопливо поплыло в сторону воронки, кипящей огнем.

Я следил за его полетом до тех пор, пока оно не нырнуло прямо в центр пламени. Потом закрыл глаза и прижался лбом к холодным камням.

— А в стадии личинки она выглядела омерзительно, — Энджи снова кашлянул, безуспешно стараясь вернуть голосу прежнюю ангельскую мелодичность, и принялся залечивать мою спину.

Боль прошла на удивление скоро. Голова перестала кружиться. Зрение прояснилось окончательно. Но, самое главное, теперь я снова мог колдовать! Последняя мысль оказалась поистине исцеляющей. Я оттолкнул руку компаньона. Вскочил. Потянулся и почесал чуть саднящие лопатки. Шерсть на них кое-где вылезла, остались широкие проплешины, но это ерунда.

Я прокрутил в голове длинное заклинание и неторопливо, с удовольствием развернул телепорт.

— Прошу, дорогой друг. Теперь мы вновь можем путешествовать с комфортом.

Энджи, сидящий на камнях, криво улыбнулся. Его руки по локоть были в моей крови, черные пятна расплывались по драной тунике и стекали с крыльев. Похоже, лекаря неплохо окатило, когда он вспорол мне спину.

— Не болит? — спросил он без прежнего сочувствия в голосе, почти равнодушно.

— Нет. Нормально. Спасибо.

— Хорошо. — Ангел встал, вытер грязные руки подолом туники. — Еще один раз я спасаю тебя, и мы квиты.

Он распахнул крылья и полетел к мрачным громадам зеркал. Я шагнул в телепорт.

ГЛАВА 6 Путь к Хаосу

Дорога была усеяна не огненными ловушками и не разрывами пространств, а трупами волков. Девятнадцать раз Эмил пытался пробиться к Хаосу и каждый — возвращался обратно, теряя всех, с кем шел.

Бьянка и Серый не выдержали холода зимнего мира. Пришлось делать остальных более устойчивыми к морозу. Рисла и Дьюну убили излучения нижнего мира, и колдун несколько месяцев вливал в других зверей защиту от эманаций Домов мертвых. Дуна и Риту сжег огненный плющ. Ари взбесился, увидев картины Тонкого мира, и он убил его сам. Пуну задрал снежный медведь, когда она бросилась защищать Эмила. Мьюта распылил тетраим, которому вздумалось прогуляться по чужому пространству. И сколько их еще: убитых, замерзших, сожженных, не проснувшихся после сонного зелья.

«Они думают, мне все равно, — бормотал колдун, лежа на обломке скалы медленно плывущей по кипящему морю Хаоса. — Они ненавидят меня. Они ничего не знают». Кер сидел рядом, и его слепые глаза отсвечивали красным. Молчал. Черный силуэт стервятника с лицом старика.

«Я слишком устал. Надо отдохнуть…» Дряхлое тело Эмила не могло вместить в себе всю накопленную мощь, и ему казалось, что сосуды звенят от магической силы, текущей в крови. Рана на груди опять открылась и ныла, не переставая.

На лицо полудемона упала тень. Багровый силуэт либрестина заслонил свет. Живой парусник Хаоса, вечный странник никогда не останавливался и не садился на скалы. До самой смерти. Медленно взмахивая крыльями, величавое создание летело по одному ему известным тропам.

Эмил вспомнил, что личинку либрестина, «гриэльский мрамор», носил в себе оборотень. Или носит, если все еще жив. Колдун испытал мгновенную злость, вспомнив о бестолковом спутнике. Он нисколько не сожалел, что бросил оборотня с ангелом. Его не волновало, удалось ли им спастись. Главное они совершили — довели его до зеркал. Остальное не имело значения, он не собирался губить дело своей жизни из-за чужой глупости.

Полудемон поднялся. По-звериному принюхался.

Справа тек широкий поток огня. Сначала он струился по невидимому руслу. Потом, превращаясь в водопад, лился вниз, закручиваясь гигантской воронкой. И снова устремлялся наверх, вопреки всем известным Эмилу законам мироздания.

Впереди растекалась чернота, в которой время от времени мелькали белые вспышки. А чуть левее — возвышались нагромождения гигантских камней.

Колдун протянул руку и заставил свою скалу двигаться быстрее.

Издали казалось, будто обрывистые «склоны» скал облиты серебром, излучающим едва заметное сияние. Но когда черные глыбы приблизились, закрывая собой дрожащие огни Хаоса, стало видно, что они покрыты зеркальной сетью. Она слегка дрожала, словно под порывами ветра, и выгибалась.

Здесь было холодно. Не обычный зимний мороз — мертвенная стужа пронизывала не только тело, но и душу, сознание… Стряхивая оцепенение, Эмил потер уши, потряс головой: «Что делать дальше? Я не знаю… Подсказать некому, придется довериться чувствам».

Он начал медленно двигаться между зеркалами. Некоторые их ячейки были пусты. Другие серебрились едва заметно. Третьи оказались заполнены желеподобной массой, похожей на ртуть.

Возле одного из таких залитых провалов Эмил остановился и, повинуясь непреодолимому желанию прикоснуться к блестящей поверхности, протянул руку. Пальцы утонули в густой жиже. Колдуна потянуло вперед, и он послушно шагнул навстречу времени.

Непроглядная мгла окутала все вокруг… Но постепенно она рассеялась, впереди лениво потекли серебряные струи. А затем полудемон ощутил чужое присутствие. Оборотень был где-то рядом. И ангел маячил поблизости. Значит, тоже добрались.

Эмил усмехнулся. Эти двое не были вольны, в отличие от него. Они послушно шли за Ритуалом, и тот швырял их из будущего в прошлое. «А я свободен, — с удовлетворением кивнул себе колдун. — Я действую вопреки всему. Я сам хочу понять, что произошло».

Пространство перед ним кипело ртутным серебром. «Я хочу знать…» — прошептал Эмил и замолчал. Он находился рядом с источником, который мог поведать о любой тайне мироздания, и не знал, с чего начать. Что самое главное? За что схватиться в первую очередь?

Четкие конкретные вопросы, которые он держал в голове, вдруг рассеялись. Их заглушили бессмысленные чувства, ослепляющие логику: «Я не хочу жить шесть тысяч лет в зверином обличье! Я не хочу ползать на четвереньках, загибаясь от боли! Я устал от чувства вины, пожирающего душу… то, что нее осталось. Я мечтаю напоить наконец ненависть, высушившую меня изнутри… Покажите мне… покажи мне все. Что я сделал не так?! Что привело к моей затянувшейся смерти? Нет, не предательство отца… Я сам знаю об этом. Что было раньше? С самого начала!»

Колдун ощущал — тело его продолжает висеть в коконе из сверкающей ртути, а сознание летит сквозь тьму. Все быстрее и быстрее. Разноцветные, размытые образы замельтешили вокруг. И кружили, пока внезапно не сложились в четкую картину. Эмил почувствовал, что остановился. Замер, застыл… И медленно открыл глаза…

Он лежал не шевелясь, в углу, прижавшись животом к теплым доскам пола, опустив голову на вытянутые лапы, чутко прислушиваясь. И чувствовал себя в центре запахов и звуков.

Скрипели половицы, звучали тихие голоса. За стеной скреблась, попискивая, одинокая крыса, гудел ветер. Пахло деревом от пола, тянуло сыростью, мышами, жареным мясом, сеном.

Рядом раздались быстрые шаги. Прошелестел подол юбки. Головы коснулась теплая рука, погладила робко, готовая в любую минут отдернуться. Он поднял взгляд и увидел женщину в сером платье. Грудь, стянутая простым корсажем, вздымалась часто, взволнованно, как будто крестьянка с трудом душила в себе слезы.

— Эмил, — голос нежный, дрожащий все теми же не пролитыми слезами. — Поешь, пожалуйста. Тебе надо поесть.

Перед носом оказалась глубокая глиняная миска. Из нее остро пахло мясом. Сочные куски плавали в густой подливке. Пасть наполнилась голодной слюной, но он отвернулся от угощения.

— Ты должен есть!

— Нельга, не надо, — послышался юношеский голос.

— Он ничего не ест уже третий день! Я не знаю, как заставить. Как уговорить!

Девушка замолчала, потому что Эмил поднялся. Вышел на середину комнаты. Осмотрелся. Закопченая печь, лавки, дверь. На стене — обломок мутного зеркала. Полудемон посмотрел себе в глаза и почувствовал, как раздваивается. Одна его половина висела, беспомощная, в Хаосе, другая стояла на дощатом полу в теле огромного, косматого волка.

«Я должен это запомнить. Это важно».

Женщина со слезами на ресницах держала миску с едой. Волк знал ее. При виде этих золотистых длинных кос и натруженных рук сердце начинало колотиться, и наваливалась такая тоска, что хотелось выть.

Колдун медленно повернулся. Надо было уходить. Немедленно. Он не знал, почему хочет уйти. Что-то гнало прочь.

Зверь пошел к выходу, но женщина подбежала к двери первой, загородила ее.

— Нет! Не уходи! Ты не можешь уйти! Я не пущу тебя!

Он посмотрел ей в лицо, и она, закусив губы, отошла.

Волк выпрыгнул в темноту и побежал. А вместе с ним Эмил. Пока он не мог осознать себя до конца зверем, полностью слиться с его памятью. Получалось только наблюдать. Следить издали и время от времени переживать чужие чувства. Он следовал за прошлым и ждал, когда все вспомнит.

Ночь пахла холодом. Черной зубчатой стеной стоял лес. Пожухшая трава никла к земле. Было тихо. Никто не шуршал, не шелестел, не пробегал мимо на мягких лапах. Пусто. Мыши забрались в норы, змеи уснули, свившись клубками, птицы улетели. Крупные звери ушли в глубь чащи.

Эмил бежал вперед, прислушиваясь к себе. Магических сил почти не было, лишь где-то в глубине тлела искорка, которая поддерживала человеческий разум в волчьем теле, не давая скатиться до звериной тупости.

«Надо найти источник. Любой. Надо вернуть силу», — это была первая связная мысль, которая четко прозвучала в голове. Остальные — невнятный, глухой шум…

Несколько ночей он шел лесными тропами, полагаясь только на звериное чутье и голод, разливающийся в душе. Обнюхивал черные валуны, лежащие под деревьями. И, узнавая знакомые запахи, вспоминал дорогу.

На пятые сутки впереди показались развалины. Гигантские камни валялись на развороченной земле. Под ними лежали сломанные в щепки деревья. Из горла волка вырвалось тихое рычание. Он подошел ближе. Принюхался. Раньше здесь был мощный источник темной силы, но он иссяк. Уничтожен. Ничего не осталось…

Эмил снова почувствовал тоску, сожаление, почти физическую боль. Скорее догадался, что это его дом, чем узнал его. Всю ночь он бродил по руинам. Обнюхивал камни, переворачивал некоторые из них. Но гранит и земля под ним были мертвыми.

А рано утром волк услышал крадущиеся шаги и человеческие голоса. Затаившись в кустах, зверь глядел сквозь ветви.

Два крестьянина, вооруженные вилами, поминутно оглядываясь, подбирались к его логову. Испуганно-любопытные лица, крепкие загривки, настороженно шарящие по сторонам взгляды.

— Слышь, зря мы сюда, — бормотал один, поминутно оглядываясь через плечо. — Вдруг он здесь где.

— Да нет его, говорят тебе, — отвечал второй, явно гордясь собственным мужеством. — Помер колдун.

— Не надо бы, — продолжал ныть боязливый. — Вдруг душа его еще тут бродит. Да и не осталось ничего. Одни камни.

— У него золота полные подвалы были. Может, чего высыпалось. — На туповатой физиономии храбреца появилось выражение неудержимой жадности. — Иди-пошевеливайся! Богатством разживемся, спасибо еще скажешь, что тебя привел.

Черная ярость зашевелилась в душе Эмила. Двое оборванцев собрались грабить его дом, копошась в поисках несуществующих сокровищ. Осквернять своим гнусным любопытством то немногое, что осталось от его прошлого… Грозный, низкий рык вырвался из его глотки. Крестьяне, цепенея от ужаса, медленно повернулись и увидели огромного зверя с оскаленной пастью.

Вилы выпали из ослабевшей руки храбреца. Он завопил и бросился бежать. А его приятель застыл на месте, глядя на зверя пустыми остекленевшими глазами.

Легкая добыча. Эмил опрокинул его на землю, вцепился в шею. Из разорванного горла брызнула кровь. Минуту тело дергалось и билось, потом затихло. Волк облизнулся и бросился за вторым. Догнал на краю поляны. Этого не стал убивать быстро. Притащил визжащую и почти не сопротивляющуюся жертву к развалинам, бросил на камни.

Парень увидев своего соседа, валяющегося в луже крови, не придумал ничего лучшего как грохнуться на колени перед полудемоном и заскулить:

— Господин, колдун! Не убивайте! Больше никогда… Никогда больше…

Он пытался выговорить, что больше никогда не придет сюда. И Эмил верил — действительно не придет.

Демоны тянут силу из человеческой боли и ужаса. Он тоже был демон, пусть всего лишь наполовину. Тонкая ниточка тепла и жизни. Совсем немного, но лучше, чем ничего.

Спустя час, Эмил сидел, осматривая себя. Уже не лапы, но еще и не руки. Шерсть. Волчья морда слегка изменилась, однако способность говорить, по-прежнему, была утеряна. Одной смерти, путь и мучительной, мало. Он поднялся, равнодушно обошел то, что осталось от крестьянина, послужившего энергетическим источником, и побежал в лес.

За три дня колдун убил еще двоих — старуху, собиравшую травы, и оборванного пьяницу, храпящего под кустом.

На четвертый день блуждания в чаще Эмил наткнулся на поляну, по краю которой росли искривленные больные деревья с бледно-зелеными поганками у корней. В центре ее виднелась проплешина. Люди называли такие места ведьмиными кольцами и старались держаться от них подальше.

Колдун вышел в круг и принялся рыть землю. Затем лег в неглубокую яму, вжался в почву. Снизу сочилась слабенькая аура темной силы, и он терпеливо собирал ее капли, не двигаясь с места целые сутки…

Как он и ожидал, тело стало меняться. Однако вместе с изменениями пришла боль. Она выкручивала суставы. Сводила челюсти. Скручивала удлиняющиеся пальцы. Вонзалась в распрямляющийся позвоночник. Эмил катался по траве и стонал сквозь зубы уже совсем по-человечески.

Потом долго лежал, не в силах пошевелиться, сквозь усталость чувствуя сосущую боль в душе и сокрушающее чувство вины. Он хотел убивать, чтобы отгородиться от него. Но чем больше было смертей, тем сильнее становился «голод». После каждой новой жертвы смутное ощущение покоя возвращалось. И так же быстро проходило. Черная бездна, распахивающаяся в душе, требовала новых чужих мучений, новой силы, а желудок — новой крови.

На шестой день он поймал кролика. Волчье чутье подсказало, какое вкусное и теплое у него мясо, как приятно захрустят на зубах тонкие косточки. С голодным рычанием он разорвал маленькую тушку зверька, вгрызаясь в его бок, и вдруг услышал совсем рядом, у дерева, за которым сидел, тихий шорох, шаги, размеренное человеческое дыхание.

Колдун выпустил добычу и резко обернулся. У дуба стоял мальчишка-подросток, которого он уже видел в лачуге, где очнулся и откуда убежал. Лицо этого смертного отличалось от туповатых физиономий местных жителей. Кудрявые каштановые волосы были аккуратно причесаны, и пахло от него не навозом и потом, как от деревенских жителей, а лугом, земляникой…

Эмил заглянул в янтарно-карие глаза и вдруг, на мгновение, увидел себя со стороны. Полузверь, полудемон, жуткая сгорбленная тварь, покрытая клочьями шерсти, с оскаленной звериной пастью и черными когтями, испачканными свежей кровью. Любой, увидев такое в лесной чаще, бросился бы прочь, вопя от ужаса.

Но мальчишка продолжал спокойно рассматривать его, не собираясь уходить. И почему-то не боялся. От него не веяло кисловатым запахом страха, который принуждал мгновенно броситься на дрожащую жертву. Голодное рычание заклокотало в горле волка, задние лапы, напряглись, готовясь к прыжку. Зверь уже представлял, как вопьется в беззащитное человеческое горло, но подросток вдруг заговорил:

— Эмил, — произнес он тихо. — Ты меня не узнаешь?

Что-то смутное, раздражающе знакомое было в его голосе и взгляде. Рычание на мгновение стихло в глотке полудемона, он пристальнее вгляделся в человека. Но мутная ярость снова резанула изнутри, и волк опять оскалился.

— Я Мёдвик, — тот медленно шагнул вперед, протягивая руку. — Я искал тебя. Ты меня совсем не помнишь?

Колдун попятился, не спуская взгляда с длани, тянущейся к нему.

— Эмил, — прошептал мальчишка. — Я хочу помочь.

Его голос приводил волка в смятение, пробуждал в памяти какие-то давние, почти забытые чувства. Тревогу. Колдун понял, что не может убить странного подростка, не испытывающего страха. Лучше уйти, оставить его в покое.

Волк отступил на шаг. Отвернулся. И тут его головы, покрытой землей и засохшей кровью, коснулась легкая ладонь. Эмил замер, не зная, что делать — впиться в руку, посмевшую дотронуться до него, или стоять, не двигаясь, впитывая тепло, исходящее от нее.

— Пойдем со мной. — Мёдвик не просил, он приказывал, мягко, но настойчиво. — Идем…

Колдун снова зарычал, не зная, как поступить.

— Не надо, — тихо ответил мальчишка, в ответ на его угрозу. — Тебе будет только больнее… Идем со мной, я помогу.

И вукодлак послушался. Он пытался передвигаться как прежде, на четырех лапах, но мальчик не позволил.

— Я знаю, что больно. Но ты человек. Помни о том, что ты — человек.

Идти прямо было трудно, однако он снова подчинился, завороженный тихим голосом.

Они медленно шли через чащу, продирались через кусты, перелезали через кучи бурелома. Один раз пересекли широкую лесную дорогу. Совсем недавно здесь проехала телега, крепкий запах лошадиного пота все еще стоял в воздухе. Колдун шумно принюхался, но Мёдвик снова заговорил с ним, и мысль об охоте забылась.

Время от времени смутное беспокойство начинало шевелиться в душе колдуна, но его заглушал тихий голос человека.

Долгий путь через лес закончился на солнечном берегу круглого озера. Здесь у самой воды догорал маленький костерок. От него едко пахло горящим можжевельником и еще чем-то незнакомым. Едва этот запах коснулся ноздрей полудемона, как он почувствовал слабость. Она медленно разлилась по всему телу, наполнила голову тяжелым туманом. «Опасность!» — закричало во весь голос звериное чутье, но бежать было поздно.

Вукодлак вдруг понял, что не может стоять. Лапы подогнулись и мягко опустили его в траву. Тихое рычание вырвалось из пасти и тут же смолкло, сжавшееся горло больше не могло выдавить ни звука. Веки потяжелели, но прежде чем зрение погасло, Эмил увидел, как Мёдвик вытаскивает из костра длинный прут с раскаленным кругом на конце, таким обычно клеймят животных, и медленно приближается к нему…

Колдун проснулся от боли. Но теперь она жгла не изнутри, а снаружи. Болело солнечное сплетение, запястья, ступни, голова… Он понял, что лежит на спине, а над ним раскинулся купол ночного неба, куда летят красные искры. Едва слышно плескалась вода в озере. От земли тянуло прохладой.

Эмил попытался перевернуться на бок, и со второй попытки это удалось. Он увидел кромку берега, заросли пожухшего камыша, костер. Возле него сидел тот самый подросток, который привел сюда. Голова мальчишки клонилась на грудь, каштановые волосы завесили лицо. В руке Мёдвик держал все тот же длинный железный прут.

Колдун приподнялся. Он находился в круге, выложенном разноцветными камнями — белыми, розоватыми и черными. На внешней стороне каменной линии были нарисованы символы защиты и подчинения. Полудемон в недоумении протянул руку (она оказалась черной с длинными когтями, и это тоже слегка удивило его), чтобы дотронуться до ближайшего знака, но его вдруг отшвырнуло назад и обожгло. Боль, вспыхнувшая во всем теле, была такой сильной, что он зашипел. Схватился за ладонь и увидел на ней глубокий красный ожег в форме двух полумесяцев. Точно такие же раны оказались на груди и на ногах — их выжгли раскаленным железом.

Мёдвик вздрогнул, просыпаясь. Вскинул голову.

— Ты очнулся? — произнес он с улыбкой.

— Что… ты… сделал? — с трудом выговорил полудемон.

— Ну вот, — обрадовался тот. — Ты уже можешь говорить! Значит, я все делал правильно.

Подросток подошел ближе, и колдуну стало видно, какое у него утомленное лицо. Рука, все еще сжимающая прут, дрожала, а одежда местами была порвана и испачкана.

— Это ты сделал? — Эмил посмотрел на ладонь, где краснел глубокий ожог.

Мальчишка не стал отнекиваться и скромно кивнул. Полудемон взревел от ярости и бросился на него, но невидимая стена снова швырнула его на землю. Раны обожгло.

— Значит, еще недостаточно. — Подросток заботливо смотрел на колдуна, корчившегося в круге от боли. — Ты еще не совсем пришел в себя.

— Выпусти меня!

— Не могу. Ты вредишь себе. — Мёдвик вернулся к костру и опустился возле него на колени, раздувая угли. — Убиваешь людей и превращаешься в монстра.

— Разомкни круг! — рыча от ненависти и злости, колдун вновь бросился на невидимый барьер. И снова был отброшен.

Каждая неудачная попытка пробиться сквозь магическую границу причиняла новые страдания и вызывала новую вспышку ярости. Вукодлаку хотелось добраться до человечишки и разорвать его в клочья, но тот оставался недосягаем.

Мёдвик, кусая губы, смотрел, как беснуется запертый колдун. Потом он вдруг решительно тряхнул каштановыми кудрями, поднял прут, помедлил секунду и сунул его в огонь. Сейчас же жуткая боль прошила все тело полудемона. Его жгло изнутри и снаружи, выкручивало и встряхивало. В какое-то мгновение мучение стало непереносимым, а потом земля, взрытая его когтями, вдруг оказалась у самого лица.

Эмил лежал, прижимаясь щекой к холодной глине, а сверху на его висок, лилась ледяная вода. Повернув голову, он увидел все того же малолетнего мучителя с кувшином в руках.

— Что… изгонял из меня… демона? — прохрипел колдун, вставая на четвереньки и мотая головой так, что брызги полетели во все стороны.

— Изгонял. — Подросток сел рядом, поставил кувшин между колен. Поправил несколько камешков, образующих круг. — И тебе уже лучше. Я видел, как ты оборачиваешься из человека в зверя, и повторил все в обратной последовательности. Наверное, убийства, которые ты совершил, чтобы вернуть силу, мешают мне полностью завершить твою трансформацию. Нужно больше времени…

— Что ты болтаешь?! — прорычал Эмил, растирая ноющую грудь. — Кто ты такой?

— Меня зовут Мёдвик. — Терпеливо повторил мальчишка. — Я твой ученик. Помнишь? Ты привез меня в свой замок, потому что у меня есть дар… Я понимаю язык растений.

— Замок разрушен… — пробормотал колдун, снова падая на спину. — Я видел развалины.

— Я знаю, — печально подтвердил подросток. Но тут же повеселел. — Но теперь у нас есть новый дом. Далеко отсюда. И когда ты придешь в себя, мы сможем вернуться туда.

— Я уже в себе. Я хочу уйти отсюда. Я голоден.

— Собираешься есть сырых кроликов? — весело спросил мальчишка.

Полудемон не ответил. Мысль о сыром мясе, еще недавно казавшемся таким аппетитным, вызвала отвращение.

— Я хочу вернуться к прежней жизни.

— Тогда у тебя два пути. — Очень серьезно сказал Мёдвик. Он поднял металлический прут, клеймо на конце которого все еще было раскалено. И Эмил невольно содрогнулся, вспоминая боль, которая вспыхивала в его теле, как только этот предмет погружали в огонь. — Ты можешь превратиться в чудовище, существующее от одного убийства до другого, питающееся крохами человеческой боли, и медленно терять разум… Или стать человеком. Жить нормальной жизнью, как все.

Эмила не удивила редкая осведомленность мальчишки, он задумался о другом.

— Мне нужно сохранить разум и вернуть магическую силу. Как можно больше.

Подросток помолчал, глядя в костер, потом произнес с явной неохотой:

— Это третий путь. Когда Хул пыталась убить тебя, Рубин Карашэхра оставил в тебе след. Его Огонь — мощный источник силы, и если бы ты открыл его в себе, смог бы черпать магию оттуда… Но я не знаю, как это сделать.

Эмил промолчал и снова вытянулся на земле.

Некоторое время он лежал на спине, прислушиваясь к сухому шелесту тростника и далекому волчьему вою. Потом поднял руку, поднес ее ближе к лицу. Она была уже вполне человеческой, но с длинными черными когтями и грубой серой кожей.

Колдун приподнялся, осматривая себя. Косматая шерсть на груди вылезла, но все еще густо покрывала живот, ноги и плечи. Звериные задние лапы стали больше похожи на нормальные ступни. Грудная клетка раздалась, позвоночник немного выпрямился, хотя Эмила все еще гнуло к земле. Уши остались прежними, остроконечными. Лоб был низким, а глаза глубоко запавшими в глазницы. Лицо, наощупь, все еще напоминало волчью морду, но он снова мог говорить. Взгляд полудемона зацепился за ожог на ладони, и он показал его мальчишке:

— Что это за знак?

— Мантра, — объяснил тот охотно. — Успокаивает, оберегает от низменных страстей. Через какое-то время рана исчезнет, а защитная сила останется.

— Ты все продумал, как я погляжу, — усмехнулся колдун. В душе снова шевельнулась, было, злость, но возвращение приступа яростного безумия показалось таким утомительным, что он постарался заглушить ее.

Кажется, Мёдвик, действительно, пытался помочь ему.

— Почему ты возишься со мной?

— Потому что ты возился со мной прежде, — тихо сказал подросток, бросая в огонь несколько сухих веточек. — Потому что ты нам нужен. Мы скучаем по тебе.

Эмил глубоко вдохнул душистый аромат, примешавшийся к горькому запаху дыма.

— Кто это мы? — пробормотал он. — Я ничего не помню.

— Совсем ничего? — голос Мёдвика чуть дрогнул.

— Не совсем.

Следующее воспоминание вызвало в душе бурный всплеск ярости. Женщина, изумительно красивое лицо которой сползает, словно маска, а под ним оказывается уродливая морда. В ее руке сияет жезл с красным корундом на конце. Она размахивается, и из камня хлещет пламя, вонзаясь Эмилу в грудь…

Колдун перевел дыхание:

— Чувствую ненависть… к Хул за то, что она сделала со мной. За то, что забрала оружие принадлежащее мне… За… — Он не договорил. Горечь, которая скрывалась глубоко в душе, плеснула наружу. «Она убила Буллфера моими руками! Никчемное создание Верховного демона принесло ему гибель. Я убил его…»

Смириться с этим было невозможно. Эмил попытался загнать жгучее чувство утраты, вины, отвращения и ненависти к самому себе как можно глубже внутрь. Но оно рвалось на поверхность.

— Рубин забрал всю твою магию. Лишил прежнего облика, — прошептал Мёдвик, глядя в сторону. — Он не убил тебя физически, ведь Ключ был создан из твоей крови, но… мне кажется, от его огня пострадала твоя человеческая сущность. Та, что умела сочувствовать и любить. Поэтому ты так быстро скатился до звериного состояния. Поэтому испытываешь лишь ненависть.

Мальчик тяжело вздохнул, а потом попытался улыбнуться и сказал не слишком уверенно:

— Я думаю, со временем это тоже пройдет, нужно только…

— Мне все равно, — резко перебил его Эмил. — Я хочу свернуть шею Хул. А что я буду при этом испытывать — злорадство или ярость, не важно. Но я не могу этого сделать! Я абсолютно беспомощен.

Мёдвик грустно покачал головой, похоже, у него были другие соображения. Но промолчал.

Полудемон сел и вдруг услышал вдалеке долгий тягучий рев, словно загудела сразу сотня рогов. В ночное небо с испуганным криком взметнулась стая ворон. Земля мягко вздрогнула. В лесу шумно упало несколько деревьев.

Эмил вскочил, громко втягивая носом холодный воздух. Пахло опасностью и пока еще едва различимым, едким запахом мокрой шерсти. Мальчишка, стоящий рядом, настороженно оглядывался.

— Гаси костер! — рыкнул колдун. И пока ученик заливал угли водой, хмуро пробормотал. — Я знаю, что это значит. Ее Могущество Хул объявляет себя Хозяйкой Срединных земель.

На землю быстро опускалась тьма, но волчьи глаза Эмила великолепно видели в сумраке. Он взглянул на оцепеневшего Мёдвика и приказал:

— Выпусти меня. Разбей круг.

— Я не могу… — тот растерянно посмотрел на цепочку камней, излучающих едва заметное сияние. — Еще рано, ты не до конца…

— Слушай меня! — гневно рыкнул полудемон. Убедился, что подросток внимательно смотрит на него, и продолжил спокойнее. — Хул официально объявила себя Госпожой, и теперь выпустит на поверхность слуг, чтобы накормить их и пополнить запас энергии. С этой поляны тянет магией на весь лес. Думаешь, куда они пойдут в первую очередь? Я уже чувствую, сюда приближается кто-то.

— Если я тебя выпущу, — воскликнул мальчишка с отчаянием, — трансформация не закончится, ты останешься калекой!

— Делай, что тебе говорят!

— Я не… — он не договорил.

На поляну одним длинным прыжком выскочил огромный зверь. Эмил, ожидавший увидеть демона, на мгновение замер от удивления. Это была кошка — пума или пантера. Ее короткий серый мех переливался в свете костра. Зеленые зрачки светились. А длинный хвост хлестал по гладким бокам.

Она была еще совсем молодой. Колдун понял это по пышному воротнику, обрамляющему длинную шею, кремовому горлу и выражению удивленного любопытства на усатой морде.

— Какая неожиданная добыча. — Промурлыкала химера довольно внятно. — Мальчик… нет, уже почти юноша, и мужчина, почти волк.

— Я слышал, как открылся телепорт, — произнес Эмил, рассматривая ее также внимательно, как и она его. — Но ты не демон…

Кошка оскалилась, прижимая уши к голове.

— Больше здесь не будет темных. Теперь все принадлежит нам. Как долго мы жили, питаясь крохами с их стола. Прятались и голодали. Теперь Хозяйка этого мира — одна из нас. Она открыла земли для своих сестер и братьев. А здесь так много дичи.

Кошка замурлыкала довольно. Мёдвик сделал маленький шажок ближе к цепочке разноцветных камней.

— Демоны не отдадут свои охотничьи угодья просто так, — ответил Эмил, стараясь как можно дольше занимать молодую любопытную химеру разговором. Будь на ее месте кто-нибудь постарше, он бы напал сразу, не теша свое самолюбие.

— Их никто не будет спрашивать! — фыркнула она, презрительно щурясь на беспомощного, заключенного в магический круг. — У Хул есть могущественное оружие, с которым все мы стали непобедимы.

— Темные создания не так слабы, как тебе кажется, — усмехнулся колдун, замечая краем глаза, как Мёдвик постепенно придвигается к нему.

— Ты слаб. Ты в ловушке. О какой силе ты говоришь?! Тебя смог поймать ребенок. — Кошке заметно надоело болтать, под ее великолепной шкурой напряглись мышцы. Выразительная морда загорелась охотничьим азартом.

— Не тебе судить, — пробормотал Эмил едва слышно.

В тот же самый миг химера бросилась на мальчишку. Колдуну показалось, что время остановилось. Он видел зверя, зависшего в воздухе в длинном прыжке, Мёдвика, разметавшего прутом цепь камней, белые искры, летящие с клейма. А потом вдруг все происходящее понеслось с огромной скоростью. Эмил рванулся вперед и, сцепившись с противницей, покатился по траве.

Ненависть полудемона наконец-то нашла выход. И он, не чувствуя боли, с дикой яростью, вымещал ее на молодой химере, полосуя когтями прекрасную бархатную шкуру. Потом сжал волчьи челюсти, слушая хруст позвонков. Кошка дернулась последний раз, тело ее обмякло…

Эмил перевел дыхание и медленно поднялся, оттолкнув мертвого зверя. Бок болел, голова кружилась, но он, стараясь не обращать на это внимания, огляделся.

Мёдвик лежал на спине, штанина на его левой ноге намокала от крови.

— Все хорошо, — прошептал он, глядя на приближающегося полудемона. В его глазах не было страха, лишь напряженное ожидание. — Мне почти совсем не больно.

Эмил ничего не ответил, догадываясь, о чем думает бывший воспитанник. Не вернется ли «учитель» к прежнему безумному состоянию, и не вызовет ли вид беспомощного человеческого тела новую вспышку волчьего инстинкта. Колдун наклонился, с треском разорвал штанину и осмотрел царапины — те были глубокими, но не настолько, чтобы мальчик истек кровью прямо сейчас. Легко подняв ребенка, он взвалил его себе на спину. Буркнул:

— Держись крепче.

— Я мог бы и сам… — прошептал тот, но послушно уцепился за плечи.

Колдун в последний раз глянул на мертвую химеру и сначала пошел, а потом побежал в лес, прочь от озера.

— Хул делает большую глупость… — бормотал он по дороге. — Неужели она хочет запереть демонов в подземельях, а внешние земли отдать химерам?

— Она теперь Хозяйка, — ответил Мёдвик, прижимаясь щекой к его плечу. — Она делает, что желает. И у нее есть Рубин.

— Все равно глупо… Демоны не простят ей. — Эмил перелез через замшелый ствол ели, лежащий поперек дороги. — Мне кажется, или ты стал тяжелее?

Мальчишка промолчал.

Полудемон побежал быстрее. С каждой минутой дорога становилась все более знакомой. Густой ельник закончился. Появились высокие сосны. За пригорком негромко журчала вода.

Спустившись в овраг, Эмил перешел ручей. Насколько он знал, химерические кошки, преследуя врага, полагаются на чутье. Если они обнаружат труп своей сестры, убитой им, и бросятся в погоню, то потеряют след на берегу.

Волчье чутье подсказывало, как лучше запутать предполагаемых преследователей. Он долго брел по колено в воде, сожалея, что не может воспользоваться магией Рубина, часть которой, как утверждал Мёдвик, скрыта в нем. Мальчишка, висящий на спине, казался слишком горячим, и пахло от него нездоровым жаром и кровью — этот запах мог привлечь не одного хищника.

Один раз Эмил снова услышал гул открывающегося телепорта, и заторопился сильнее, скользя на мокрых камнях. Будь он человеком, он бы уже не один раз упал. Будь демоном — не выдержал и разорвал беспомощную жертву. Но он был тем и другим лишь наполовину, поэтому терпел, хотя его собственные раны болели, сердце колотилось все сильнее, а дыхание сбивалось с каждым шагом…

Когда впереди появились очертания крошечного домика с провалившейся крышей, он уже едва стоял на ногах. Это был та самая лачуга, о которой говорил Мёдвик. Эмил узнал ее по запаху гниющего дерева и дыма. Заброшенная сторожка стояла на крошечной полянке, вокруг которой буйно разрослись рябина и дикий шиповник. И это — вместо великолепного каменного замка. Отличная замена, ничего не скажешь. В другое время колдун посмеялся бы над удивительными превратностями судьбы, но сейчас ему было все равно.

Он удобнее перехватил Мёдвика, поднялся по покосившемуся крыльцу, дернул дверь, но она была заперта.

С той стороны прозвучали быстрые шаги, и встревоженный женский голос спросил:

— Кто там?

— Открывай быстрее, — отозвался полудемон.

В ответ раздалось громкое аханье, загремел засов, дверь распахнулась. На пороге стояла девушка в грубом сером платье. В одной руке она держала свечу. Робкий огонек осветил позднего гостя, и Эмил снова увидел себя со стороны, теперь ее глазами. Горбатое чудовище с оскаленной в тяжелом дыхании пастью. Крестьянка зажала ладонью рот, заглушая крик, и отступила на шаг.

— Это ты… неужели… — произнесла она невнятно, потом перевела взгляд на Мёдвика, и зрачки ее расширились. — Что ты…

— Я ему ничего не сделал, — насмешливо отозвался колдун и вошел в дом. — На нас напали.

— Сюда, — голос ее стал спокойным и решительным, хотя в зрачках еще плескался прежний страх. Она подняла свечу выше, показывала Эмилу, куда идти. — Его надо перевязать.

Колдун опустил мальчишку на груду сена, покрытую старой попоной. Выпрямился, чувствуя, как разламывается от боли спина. Мельком оглядел жалкую комнатку. Несколько досок в полу провалилось, в окне нет рамы и дыра затянута куском холстины. Печка почернела от копоти.

Полудемон фыркнул презрительно, повернулся спиной к суетящейся девушке и вышел на улицу.

— Эмил! — воскликнула она. — Куда ты?! Постой.

Но он лишь равнодушно дернул плечом.

Пожухшая от холода трава никла к земле. Из нее поднимались тонкие стволики рябин. Деревенские жители часто сажали это дерево возле домов, считая его защитником от всякой нечисти. «От меня, то есть», — с усмешкой подумал колдун, протянул руку, сорвал горсть красных ягод и сунул в пасть. Челюсти тут же свело от горьковато-кислого вкуса, пустой желудок скрутило от голодной боли. Но он продолжал жевать, мстя своему безобразному телу, которому снова захотелось сочного сырого мяса.

Пробравшись сквозь кусты шиповника к сараю, пристроенному к торцу дома, Эмил открыл дверь, висящую на одной петле, заполз на сухое сено и со стоном растянулся на нем. Сквозь прорехи в крыше было видно постепенно светлеющее небо и ветку, на которой сидел толстый снегирь, похожий на спелое яблоко…

Вокруг вукодлака плыла чернота, испещренная серебряными полосами. Эмил вынырнул из прошлого в реальность, которая оказалась крепко стиснутой временным зеркалом.

Некоторое время колдун переживал раздвоение сознания, одна часть которого никак не хотела расставаться с двумя людьми, оставшимися в старой сторожке несколько тысячелетий назад, а другая отчаянно искала ответ на вопрос: «…Почему мне показали именно это?!»

«Быть может, через эти отрывочные воспоминания я смогу узнать нечто по-настоящему важное…», — подсказало что-то из глубин души. Эмил закрыл глаза, отогнал смятение, наполнившее душу после видения, и решил: «Я должен узнать, чем занят оборотень».

Это оказалось легко.

Еще одно мысленное усилие — и он смог различить, куда смотрят Гэл с ангелом. Оба оказались слишком привязаны к своему бывшему воспитаннику, аватаре Буллфера, и пытались найти его. Выяснить, что с ним стало.

Оба смотрели в настоящее…

«Примитивы! — презрительно оскалился вукодлак. — Они не понимают! Получив драгоценный шанс прикоснуться к знаниям, не надо тратить его на любование пустыми картинками событий сего дня. Надо узнавать, что заставило мир стать таким, какой он есть! Истинная помощь не в том, чтоб вытаскивать из бед некоего Атэра. А в том, чтобы отсечь ошибки прошлого, приведшие к его бедам. Очень давнего прошлого… — Эмил рассмеялся мысленно, и на его морде проступило высокомерное самодовольство. — Они даже не догадались, что сам Атэр является такой ошибкой! Последствием моей оплошности. И больше я ее не допущу…»

Полудемон кивнул сам себе, а потом прильнул к зеркалу, в которое так заинтересованно смотрели Гэл и Энджи.

ГЛАВА 7 Встреча с нелунгами

Высокие стены Рэйма скрылись за маревом горизонта день назад. Дышать сразу стало легче, хотя иногда все еще казалось, будто вой труб катится вниз с холмов и тугой воздушной волной толкает в спину.

Атэр ехал впереди один. Остальные цепочкой растянулись следом. Вокруг, куда ни кинь взгляд — пологие холмы, поросшие сухой травой. Она моталась по ветру, разбрасывая острые булавки семян. Те цеплялись за одежду, хвосты лошадей, падали в мертвый песок. Небо слепило синевой. Воздух, наполненный горькими запахами, сушил горло. От жары тело покрывалось липким потом. Солнце светило в спину, и тени, ложащиеся на неровности дороги, наливались пунцовой краской.

— Говорят, эти земли называются дюнами и тянутся до самого моря… — сказал Октавий.

— Мы так и будем торчать посреди дороги?! — Атэр сердито оглянулся на хмурого Гая. — Нас заметно со всех сторон, как плевок на лысине!

Критобул, что-то невнятно бормочущий, размеренно покачиваясь в седле, громко хмыкнул. Видно, выкрик эллана помешал важному разговору с погибшим братом, пепел которого преторианец продолжал носить в мешочке, висящем на шее. Все никак не мог найти достойного места для захоронения. Но ответил он вполне добродушно:

— Ты, давай, с лошади не свались. А по сторонам я смотрю.

— Друзья мои, а может быть мы, все-таки, остановимся? — воодушевленно предложил Октавий.

До этого несостоявшийся жрец мученически-отрешенно смотрел вдаль, не забывая время от времени громкими вздохами напоминать всем о недавней ране. Периодически он начинал ерзать в седле и охать, изображая невыносимое страдание. Но на эти гримасы и стоны уже никто не обращал внимания. Надоел.

— Я, конечно, понимаю, — продолжил нервный рэймлянин. — Наша цель — как можно быстрее удалиться от столицы. Возможно, по нашим следам уже…

Атэр громко кашлянул, перебив спутника. И, набрав побольше воздуха, продолжил, копируя его занудноватые напевные интонации:

— …спешат враги, которые, несомненно, торопятся вернуть нас в ненавистный город, дабы отдать под суд, мстя за побег государственной преступницы Арэлл, уничтожившей прислужников Некроса и теперь пребывающей в состоянии вечного гонения…

Сзади, не дослушав высокопарного монолога и убивая весь трагизм высказывания, рассмеялась Гермия. Октавий метнул в насмешника ненавидящий взгляд и оскорбленно поджал тонкие губы, снова мученически стекленея взором.

— Здесь никто не ездит, — сухо заметил Гай. — Караванные пути лежат восточнее.

— Странно, что наш всезнаец Атэр об этом не слышал, — съехидничал Марк, поглядывая на Гермию.

Было заметно — рэймлянину приглянулась бывшая рабыня. За вчерашний день получше разглядев сероглазую красотку-элланку, для конспирации переодетую юношей, он приободрился. Старался принимать мужественные позы, остроумно шутить по поводу и без. Девушка, в свою очередь, не забывала улыбаться Марку, а сама с большим интересом поглядывала на Юлия.

Атэр начал подозревать, что ее слабость — светловолосые юноши. Нервические и тонко чувствующие. У него чесался язык съязвить по поводу жалких ухаживаний Марка. Но пару раз ненароком отметив чрезмерно пристальное внимание добродушно-улыбчивого Критобула, демоноборец усмирил желание острить. Связываться с психом-преторианцем, по мнению эллана окончательно свихнувшимся после гибели брата, не хотелось.

— Неприветливое место, — Гермия поправила башлык, прикрывающий нижнюю половину лица.

— Пятьдесят лет назад здесь было сражение между рэймским легионом и ордой нумидийцев. — Гай привстал в седле, глядя на запад. — За теми холмами до сих пор лежат курганы из обломков колесниц и человеческих костей.

— У рэймлян все, что не легион — то орда, — хмыкнул Атэр, оглядываясь на Арэлл.

Элланка ехала молча. Не отрываясь, смотрела на холмы, но, казалось, видела нечто иное. Вокруг ее синих глаз появились морщинки от яркого солнца, в кожу тонких рук, крепко сжимающих поводья, въелась грязь. Лицо уродовали синяки и ссадины, белая кожа покраснела от загара. Длинная пыльная накидка скрывала стройные ноги, но Атэр и так знал — они тоже изранены. Смотреть на нее было тяжело. Нищая оборванка, а не дочь эллидского басилая и невеста сына императора Рэйма. Но, похоже, саму девушку не волновало, как она выглядит.

— Эй, Критобул, — негромко позвал Атэр, оглядываясь через плечо. — Не хочешь похоронить Аристида где-нибудь тут? Места просторные, раздолье.

Атлет добродушно глянул на эллана, похлопал по мешочку с прахом брата и заявил:

— Нет. Говорит, плохо. Песок да камни. А он любит, чтоб вода рядом журчала.

— Корабль до Эллиды идет шесть дней, — сказал Юлий, несмотря на жару зябко кутающийся в гиматий. — Если мы благополучно доберемся до Балтиса, то через неделю можем попасть в Септонис.

Арэлл рассеянно кивнула, и Атэр присмотрелся к ней внимательнее. Элланку что-то мучило. Воспоминания?… А, может, наоборот, пыталась вспомнить и не могла…

«Меня тоже терзают видения прошлого», — подумал Атэр, искренне сочувствуя девушке.

Ему, по-прежнему, снились кошмары. Потоки лавы, огненные озера… Прошлой ночью эллан опять проснулся с бешено колотящимся сердцем и ноющей челюстью из-за стиснутых во сне зубов. Опять видел жидкое красное пламя, ползущее по телу, и задыхался в нем. В детстве эти видения пугали. Теперь было ясно, откуда они — оборотень-Гэл постарался, рассказал воспитаннику о прошлой жизни, с радостью заявив, что тот был Высшим демоном.

Эллан не знал, как относиться к себе «темному». Раньше намеки приятелей на излишнюю злобность казались ему смешными, теперь приходилось задумываться над каждым ерундовым поступком: «Сделал я так потому, что ленив и равнодушен сам по себе, или это настоящие проявления демонского начала?» Спросить было не у кого. Не с Арэлл же об этом беседовать. Хотя к ней хотелось держаться поближе. И вовсе не из-за любовных порывов, как чудилось ревнивому преторианцу.

Атэр усмехнулся. Гай, словно прочитав его мысли, сверкнул глазами из-под шлема и приблизился, заставив коня ехать бок о бок с лошадью эллана:

— Ты уверен, что твое убежище в Эллиде достаточно надежное?

Преторианец смотрел строго и требовательно. В седле держался твердо. Военная трабея сидела на нем, как влитая. Властный голос, уверенные движения. Иногда Атэру хотелось отвесить ему подзатыльник, чтобы прекратил командовать.

— Конечно, я уверен! Сколько раз можно повторять. Мы доберемся до старого храма Трисмеса. Под ним есть катакомбы, где можно укрыться. Я сам жил там довольно долго. И не я один.

— Ладно. Тогда сейчас главное — добраться до Эллиды.

Критобул, выехавший вперед, вдруг привстал в стременах, прищурился и сказал негромко:

— Вижу всадников. Шестеро. Двое нелунгов.

Все тут же, не сговариваясь, натянули поводья и принялись всматриваться в сторону предполагаемой опасности. Шесть конных стремительно приближались. Гай сжал рукоять спаты. Гермия судорожно вздохнула.

— Может, не заметят? — пробормотал Марк.

— Как же, не заметят, — ответил Атэр, чувствуя себя посреди холмистой пустоши, как на блюде, готовом к завтраку. — Едут сюда.

— Друзья мои… — пролепетал Октавий. — Понимаю, сейчас не время, но кто такие нелунги? Я что-то не вижу их, в глазах потемнело…

— Очень сильные полудемонические существа, — быстро ответил Юлий. — Выносливые, переносящие любую жару. Некрос использует их для патрулирования отдаленных земель. Говорят, у каждого нелунга общая душа с его конем. А еще…

Он вдруг замолчал и тревожно покосился на Атэра, будто опасаясь, что сказал лишнее, и эллан обвинит его в этом. Но тот смотрел в сторону всадников:

— Я говорил, давайте свернем. Так нет! «Здесь никто не ездит», — передразнил он Гая. — Нахлебаемся теперь!

— А может… — взгляд Октавия забегал по сторонам в поисках спасения. — Может нам бежать, пока они еще не слишком близко…

— Все успокоились! — Рявкнул Гай. — Бежать нельзя. Вызовут подмогу, догонят и убьют точно. Критобул, убери меч! Арэлл, Гермия, не забывайте, сейчас вы не девушки, а юноши. Атэр, закрой рот, вякнешь лишнее, и я сам тебя заколю. Октавий, помнишь, что говорить?

— Да, помню. Конечно, помню. Но нам вообще не надо было брать с собой рабыню. Я так и знал, из-за нее мы попадем в беду, — заныл Октавий, с ужасом глядя на приближающихся патрульных и почему-то обвиняя во всем Гермию.

Девушка презрительно глянула на него, высокомерно вздернула подбородок, и произнесла своим мелодичным, нежным голоском:

— Зря я надеялась, что твоя трусость имеет границы.

Несостоявшийся жрец побагровел. Марк одобрительно хохотнул, но тут же помрачнел.

— Всем молчать! — в последний раз предупредил Гай. — Говорить буду я.

Патрульный отряд приближался очень быстро. Впереди скакали двое нелунгов. Если издали их «коней» можно было принять за обычных, то чем ближе, тем заметнее делался красный оттенок их шкур. Отчетливо стали видны свирепые клыкастые морды и узкие глаза с продольными щелями зрачков. Мощные ноги заканчивались не копытами, а когтистыми лапами, под кожей бугрились мышцы. Подойди к такой лошадке — и она легко откусит тебе голову.

Судорожно сглотнув, Атэр перевел взгляд на седоков. Эти тоже были хороши. Кожа медного цвета, две щели вместо носа, узкие кофейные губы, красные радужки. Волосы, похожие на длинные жгуты черной соломы. Одежды на нелунгах не наблюдалось. Их мускулистые тела от пояса и ниже покрывали длинные красные лоскуты, похожие на ободранную и хорошо выдубленную кожу. Она же висела вдоль ребер «коней», скрывая ноги наездников до ступней с длинными загнутыми когтями на коротких пальцах.

Люди выглядели попроще. Распаренные, красные от жары солдаты из рэймской гвардии, одетые в кожаные лорики и вооруженные балтусами. Похоже, они слегка опасались своих демонических сослуживцев и сторонились их.

Отряд окружил беглецов, нелунги остановились поодаль.

— Кто такие? — Устало спросил гвардеец со значком декуриона,[1] вытирая пот рукой. — Откуда?

— Едем из Рэйма, — ответил Гай спокойно и неторопливо. — Везем господина, — почтительно-сдержанный полупоклон в сторону Октавия, — в Балтис. Там ему приготовлено место младшего жреца в храме Его Могущества Некроса.

«Жрец» немедленно приосанился и снисходительно кивнул:

— Да, любезные, так и есть.

— Почему едете не по общей дороге? — настороженность исчезла из глаз солдата. Похоже, ему до смерти надоело мотаться по жаре в сопровождении злобных темных тварей и хотелось как можно быстрее избавиться от необходимости допрашивать мирных путешественников.

— На то была моя воля, — охотно пояснил Октавий. — Центральная дорога слишком шумна и многолюдна. Мне нужно отрешиться от всего земного и погрузиться в размышления о своем служении Великому.

Декурион равнодушно наклонил голову. Было видно — он не собирается вдаваться в подробности тонких чувств будущего служителя.

— Когда вам следует прибыть на место?

Гай не успел ответить. Один из нелунгов приблизился. Его конь громко принюхивался и скалился, показывая длинные белые клыки. Лошади обоих отрядов заволновались, лихорадочно переступая по песку. Хищные сородичи пугали их.

Атэр украдкой огляделся. Критобул положил руку на пояс рядом с рукоятью меча. Марк с беспокойством поглядывал на Гермию: та нервно кусала губы — казалось, еще немного, и она разрыдается или закричит. Еще бы, во время последней встречи с демонами девушке пришлось пережить не самые приятные минуты в жизни. Взор Юлия стал стеклянным, над чем эллан тут же мысленно ухмыльнулся: «…то ли думает, как спастись, то ли, следуя примеру Октавия, уже отрешился от всего земного». Арэлл разглядывала нелунгов невозмутимо, словно те были всего лишь занятными зверушками.

— Где Разрешение? — Голос нелунга звучал придушенно, как будто его горло с трудом выдавливало человеческие звуки.

— К-какое разрешение? — Октавий беспомощно оглянулся на Гая.

— Печать Владыки… — просипел второй, приближаясь, и Атэр с отвращением разглядел, что это женщина.

— Я… я надеялся получить его сразу, на месте, — выкрутился жрец.

Гвардейцы переглянулись, и на их лицах постепенно стало появляться выражение унылой покорности судьбе. Декурион положил ладонь на рукоять меча, засопел сердито, покосился на нелунга.

— Госпожа Нга-схи, вы уверены, что эти люди…

Та оскалилась не хуже собственной кобылы и прорычала:

— Молчи, смертный! У меня приказ Господина.

Солдат поспешил заткнуться, его лицо стало угрюмым и злым. Демоница внимательно оглядела путешественников и продолжила.

— Два преторианца. Мертвец, — взгляд в сторону Юлия. — Эллан. И две женщины. Странная охрана для служителя храма.

Подбородок Октавия задрожал.

— Я волен сам выбирать слуг! — визгливо воскликнул он. — Вы не можете нас задерживать!

— Не тебе, смертный, говорить, что я могу, а чего нет, — заявила она, высокомерно скривившись, и облизала красным языком черные губы. — Вы никуда не поедете до тех пор, пока я не поговорю с Господином.

Именно этого Атэр и опасался. Он оглянулся на замерших в тревоге спутников и сделал единственное, что пришло в голову. Изо всей силы стукнул лошадь пятками в бока, посылая ее вперед. Оказавшись рядом с Нга-схи, выпустил поводья. Одной рукой выхватил меч, в другую стянул часть накопленной силы и полоснул демонскую кобылу балтусом по крупу, а потом швырнул комок огня в ее приятеля. Меч скользнул по красной шкуре, не оставив даже царапины, зато магическое пламя угодило прямо в лицо мужчине-нелунгу. Тот закричал, его скакун взвился на дыбы с гневным рыком, но подробностей Атэр уже не видел. Он гнал свою испуганную лошадку, несущуюся во весь опор.

«Главное, — думал эллан, — увести темных подальше. Критобул с Гаем справятся с гвардейцами, но нелунги разорвут их на куски». Оглядываясь через плечо, Атэр видел несущихся следом всадников. Женщина впереди, мужчина — чуть отставая. Хорошо, что они не обладали магией и могли пользоваться только обычным человеческим оружием.

Демоница на ходу опустила руку в складки кожи, свисающие с боков, доставая тэм — короткую железную палицу с лезвием в виде широкого листа. Самое страшное оружие нитских воинов. Ее кобыла прижимала уши и свирепо рычала.

— Собираешься зарубить меня и скормить своей твари?! — яростно крикнул Атэр, натягивая поводья. — Ладно! Сейчас я приготовлю тебе закуску!

Он развернулся и одним «глотком» вытянул жизнь из всего, до чего смог дотянуться. Трава на двадцать статий вокруг почернела, рассыпаясь сухими хлопьями. Тварь Нга-схи, ступившая на мертвую землю, взвилась на дыбы, взвыла, и эллан тут же напал на нее, целясь в глаза — самое слабое место нелунгов.

Вложив в магический удар всю свою ненависть, он пробил энергетическую оболочку. Хлебнул горячей силы, но осушить до дна не смог. Клыкастая кобыла, воющая от боли, оказалась рядом. Щелкнула челюстями, метя в колено человеку, но промахнулась и впилась хищной пастью в шею его лошади. Вырвав кусок мяса, боднула бедное животное, заваливая на бок. Эллан едва успел спрыгнуть на землю и увернуться от лезвия тэма. Откатившись в сторону, он метнул в демоницу свой меч. Нга-схи вскрикнула совсем по-человечески, хватаясь за рукоять балтуса, разворотившего левую глазницу. Черная кровь хлынула на руки темной, а вместе с ней потекла густая жизненная сила.

Атэр почувствовал, как перехватило дыхание и заколотилось сердце. Выпить все было невозможно. Он понял, что сейчас захлебнется, однако не отрывался от издыхающей твари. Ждал до тех пор, пока ее сородич не приблизился…

Вырываясь из Нга-схи, мощный поток убийственной энергии хлынул на жеребца нелунга. Эллану казалось, словно сквозь его вены течет кипящее масло, но он терпел, сжав зубы. Хищный «конь» захрипел, мотая головой. Рухнул на колени. Всадник свалился с его спины, упал на землю и остался лежать неподвижно.

Атэр перевел дыхание. Поднял руку вытереть лицо, и увидел что вся она в черной липкой жиже. На секунду ему показалось, будто это его кровь, но он с ужасом отбросил эту мысль. Он — не демон, и кровь у него красная.

Эллан огляделся. Его лошадь с разорванной шеей была мертва. Рядом растянулась безжизненная Нга-схи. Подняв с земли тэм, он подошел к демонической кобыле. Та, лежала на боку без единой раны на теле, чуть шевелила когтистыми лапами и постанывала. Дернулась, увидев подошедшего человека, зашипела, оскалила зубы, и сдохла.

— Значит, у них, и правда, одна душа на двоих, — пробормотал Атэр и направился ко второму поверженному врагу.

Здесь все было наоборот. Жеребец валялся без движения, а его хозяин еще шевелился. Лицо и тело нелунга оказались покрыты спекшейся коркой сплошных ожогов. Вместо глаз были две выжженные дыры. Дыхание вырывалось с хрипом. Держа тэм наготове, Атэр шагнул ближе. Нелунг услышал, дернулся, зашарил черной от крови рукой по земле, но эллан ногой оттолкнул его оружие подальше.

— Я слышу… шум крыльев, — просипел умирающий. — Мой кер приближается.

— Предсмертная речь? — со злостью спросил эллан. — Сейчас заплачу от умиления. Я убил тебя! Я тебя убил, мразь! Расскажи своему керу, что тебя и твою подружку уничтожил смертный!

Он размахнулся, с наслаждением вонзил тэм в грудь нелунга, налег всем весом, вгоняя оружие глубже. Демон захрипел, схватился за древко и прошептал:

— Ты… умрешь тоже… скоро.

Когтистая лапа разжалась и упала на грудь.

Атэр выпрямился, шатаясь отошел. Сел на почерневшую, мертвую траву и понял, что уже не поднимется.

Он так и сидел, тупо глядя прямо перед собой, когда послышался топот конских копыт и зычный голос Гая:

— Атэр!!..Атэр, ты жив?!.. Ранен!..Ты смог уничтожить их? Обоих?!

Преторианец спрыгнул с коня и принялся тормошить эллана, повторяя эти раздражающие победителя вопросы.

— Гратх, я очень устал. Дай мне посидеть.

— На, выпей. Станет легче.

К губам эллана прижалось горлышко бутыли, и ему пришлось через силу сделать глоток. Горькое пойло обожгло горло, вспыхнуло в желудке огнем, из глаз хлынули слезы. Проморгавшись и откашлявшись, Атэр оттолкнул руку Гая.

— Хватит… спасибо.

Преторианец снова оглянулся на мертвых нелунгов.

— Ты убил их сам?

— Нет. Они передрались, решая, кому достанусь я, а кому — моя лошадь. А потом госпожа Нга-схи воткнула себе в глаз мой меч. Наверное, от огорчения, что я выпал на долю ее дружку. А тот случайно поджарил сам себя. Вот, досада, правда?

— Дурацкая шутка, — усмехнулся Гай.

— Дурацкий вопрос. — Парировал Атэр. — Их тела надо сжечь, чтобы не осталось следов.

— Не только их, — мрачно сказал преторианец.

— Кто? — спросил эллан коротко.

Гратх отрицательно покачал головой:

— Сам увидишь.

— Арэлл… жива?

— Да.

Это было самое главное. С трудом выдернув меч из черепа нелунга, Атэр с сожалением посмотрел на тэмы, однако подбирать их не стал. Ни к чему рисковать, привлекая к себе внимание. Листовидные нитские клинки всегда были редкостью.

Забравшись за спину Гая на его гнедого жеребца, эллан швырнул на трупы несколько огненных шаров, и тела тут же вспыхнули ровным синим пламенем…

Доехав до места, где на беглецов наткнулся патруль, Атэр спрыгнул на землю первым, лихорадочно осматривая группу друзей.

Из Рэйма выехало восемь.

Арэлл вытирала меч пучком травы.

Октавий перевязывал плечо Юлию, который морщился от боли.

Гермия стояла, держа в поводу двух жеребцов, принадлежавших гвардейцам, и негромко всхлипывала.

Критобул потихоньку говорил что-то мешку на груди.

Гай хмурился, спустившись с коня.

А на земле, неподалеку от четверых убитых патрульных, лежал Марк, и песок вокруг него был бурым.

Атэр медленно подошел к рэймлянину. Лезвие меча вошло в грудь между пластинами лорики, точно в сердце. Он, наверное, умер сразу. Хотя, говорят, иногда люди еще несколько минут живут с такими страшными ранами, успевая совершить невероятные подвиги. Убивают богов или душат гидр голыми руками. Но вряд ли Марк был способен на такое. Вот лурия Поппия, его тетка, расстроится. Она очень любила племянника.

— Как это произошло? — спросил эллан, и сам не узнал своего голоса.

Гермия завсхлипывала громче, все остальные молчали, и, наконец, Гай медленно заговорил:

— Он был ближе всех, когда…

Но Атэр не стал его слушать. Бешеная злость и отчаяние наполнили голову звенящим туманом.

— Придурки! Какие же вы придурки!! Я увел от вас демонов! Я! Увел! Демонов! Осталось четверо солдат! Четверо людей на вас шестерых!

— Среди них оказалось двое мастеров меча. Мы еле справились с ними, — устало ответил Гай, опускаясь на песок.

Только теперь Атэр заметил, что его лорика тоже пропитана кровью. Значит, и его зацепил один из «мастеров». Но сейчас эллану было плевать на это.

— К тому же с нами две женщины. Я должен был защищать их… — закончил Гратх.

— Арэлл отлично умеет защищаться сама!.. Их было всего четверо. Смертных, не обладающих магией. Слабых, вооруженных только мечами!

— Слабых! Ну-ну! — негромко хмыкнул в стороне Критобул и, понятное дело, принялся жаловаться пеплу покойного. — Слыхал, Аристид? Слабых! Видал бы он таких слабых…

Но Атэр не обратил внимания на очередной абсурд. От бессилия у него свело челюсть и выступили злые слезы. Он стоял над Марком, сжимал кулаки и боролся с желанием размахнуться и пнуть мертвое тело.

— Как ты мог умереть?! Зачем полез на меч?!!

— Он защищал меня, — невнятно прорыдала в гриву лошади Гермия. — Он х-хотел меня защитить. Это я в-виновата! Это из-за меня-а!

Ее причитания перекрыл чистый, звучный голос Арэлл:

— Прекратите!

Элланка вогнала меч в ножны, подошла к взбешенному Атэру. Крепко взяла его за плечо.

— Ты ничего не изменишь. Криком и обвинениями его не воскресить. Он не виноват, и не виноват никто из нас. Мы не стремимся к смерти. Все хотят жить и ценят жизнь не меньше тебя.

От ее прикосновения Атэру всегда становилось душно. Хотелось вырваться.

— Успокойся, пожалуйста.

Эллан сделал огромное усилие. Глубоко вдохнул, громко выдохнул:

— Я… спокоен.

Несколько мгновений Арэлл смотрела пристально, потом убрала руку:

— Нам нужно похоронить его.

Глядя в ее синие глаза, Атэр невесело усмехнулся.

— Скоро я стану почетным могильщиком.

Прежде чем сжечь тела гвардейцев, он осмотрел их мечи. Забрал два самых лучших и выгреб содержимое кошельков, не обращая внимания на брезгливые гримасы Октавия.

— Вы можете мне возразить, — затянул привычную тягомотину рэймлянин, — но я считаю, нет, твердо уверен, что обирать мертвых, пусть даже врагов, недостойно.

— Можешь отвернуться и не смотреть, — огрызнулся эллан. — Нам будут нужны деньги и хорошее оружие. Гермия, возьми этот.

— Я… я не могу, — залепетала девушка, отступая и с ужасом глядя на тускло поблескивающее лезвие. — Он же… — она опасливо кивнула на труп. — Говорят, нельзя забирать оружие убитого, иначе он вернется и…

— Чушь! — воскликнула Арэлл. — У меня балтус Аристида. Но он не являлся ко мне ни разу!

— Это потому что его прах со мной. — Критобул, широко ухмыляясь, подмигнул бывшей невесте наследника. — И я уговорил его не трогать тебя…

Юлий рассмеялся, но тут же поморщился, схватившись за плечо. Гай улыбнулся. Октавий демонстративно возвел очи к небу, а Арэлл покраснела. И надо признаться, румянец почти вернул ее прежнюю красоту.

— Ладно, бери, не бойся. Пригодится. — Атэр лично затянул на тонкой талии Гермии пояс с ножнами. — Это просто меч.

— Но я не умею… — сказала она с тревогой.

— Будет очень надо — сможешь. Не сомневаюсь в этом…

Прах Марка высыпали в безымянный приток Лигиса.

До глубокой речушки с быстрым течением беглецы добрались вечером. Кони потянулись к воде. Люди подождали, пока они напьются, и встали на берегу.

— Ты хотела что-то произнести, Гермия. — Гай держал сверток с пеплом.

Та отрицательно покачала головой:

— Я не могу…

— Октавий, может, ты?

Жрец растерянно посмотрел на преторианца.

— Я бы с радостью проводил нашего дорогого друга, но я знаю только демонические ритуалы, а они для такого случая не подходят.

— Идиоты, — пробормотал Атэр, на этот раз имея в виду не только товарищей, но и себя. — Человек погиб, а мы даже сказать ничего путного о нем не можем.

— А что тут говорить!? — буркнул Критобул. — Умер и все. Ясно, ему там лучше, чем нам тут! Вот и Аристид считает…

— Я скажу, — неожиданно вмешался Юлий. Помолчал, глядя на темную воду, и заговорил медленно:

— Он любил Рэйм… У него не было ничего кроме этого прекрасного, проклятого города. — Юлий повысил голос. — И умер Марк за Рэйм. Потому что хотел, чтобы родина освободилась от тьмы… Эта вода течет из Лигиса. Реки, струящейся по его городу.

Всхлипывания Гермии зазвучали громче, она закрыла рот обеими руками и ткнулась головой в плечо Арэлл. Лицо элланки стало растерянным, потом губы задрожали, искривились жалостливо, и она обняла плачущую девушку.

Гай развязал плащ, и пепел посыпался в воду.

— Его могилой будет Лигис. А памятником — Рэйм. — Юлий опустил голову.

— Марк говорил, — Гермия подняла мокрое лицо от плеча Арэлл, — что когда все закончится, возьмет меня с собой. Домой.

— Лурия Поппия, его тетка, погнала бы тебя навозной метлой, — сказал Атэр, отворачиваясь и незаметно вытирая рукавом мокрые веки. — Она-то наверняка уже присмотрела своему любимому племянничку богатую рэймскую невесту.

— Атэр! — воскликнул побледневший от возмущения Гай. — Помолчи, а!

Но бывшая рабыня не оскорбилась, улыбнулась почему-то и прошептала:

— Да, наверное.

Критобул тоже хотел сказать в адрес эллана что-то резкое, но тот опередил его:

— А ты? Не хочешь похоронить здесь своего братца? Юлий умеет произносить отличные надгробные речи! И стал Рэйм его могилой на веки веков… Ну? Что Атэр? Что Атэр?! А идите вы все!

Он с размаху пнул комок глины и побрел, сам не зная куда, снова задыхаясь от злости и безысходности. Наверное, его хотели остановить, потому что сзади послышался глубокий, невыносимо чувственный голос Арэлл:

— Оставьте его. Не надо, Гай, пусть идет. Ему надо побыть одному.

Дрожащий огненный закат растекался над рекой. Низкое облако, похожее на корабль — огромный, многопалубный Гиеронт — отражалось в воде. И сквозь его призрачные паруса били красные лучи заходящего солнца.

ГЛАВА 8 Тонкости демонической политики

Надсадно гудели трубы всех шести храмов. Казалось, тугая воздушная волна катится вниз с холма, на котором стоит город, стремясь утопить любого, кого накроет.

По центральной улице тянулась цепочка огней длинной похоронной процессии. Над головами лошадей покачивались султаны из черных траурных перьев.

Первым вышагивал сам Транквил. Для того, чтобы император выглядел как можно естественнее, пришлось в самые краткие сроки найти мима, сходство лица и телосложения которого с почившим правителем Рэйма было бы неоспоримо. И теперь артист важно выступал в одеждах покойного, копируя его походку и жесты, и, как обычно, посверкивая золотыми листьями на венке.

Следом за мнимым императором величественно двигалась процессия «предков». Еще одна группа мимов, представляющих умерших знатных родственников.

Затем несли грамоты с перечислением всех побед и подвигов повелителя, почетные венки, изображения городов, завоеванных им. За ними выступали актеры, с завываниями декламирующие выборочные места из трагедии, написанной за день до похорон. Потом — флейтисты и трубачи. Завершали весь этот хоровод плакальщики, певшие хвалебную песнь и старающиеся перекричать визгливые голоса флейт.

Правитель Великого Рэйма отправился в свое последнее путешествие. Он лежал в открытой квадриге, усыпанный розами. А душа его тихо стояла на берегу темного подземного Лигиса. Ждала, когда перевозчик позволит подняться на борт лодки вместе с такими же безмолвными тенями. Смертные верили, что после жизни их ждет покой. Некрос не разубеждал людей. Должна же у них быть хоть какая-то надежда.

Демонический повелитель Рэймской империи находился на балконе своего земного храма. Ему было о чем поразмыслить. Еще один император умер. Надо назначать следующего. И кандидатура уже есть — Клавдий, сын скончавшегося. В меру трусливый, преданный, властолюбивый. Но все это не то. Не то… Слабые, серые, пустые души. Жалкие.

Истинный человеческий правитель должен быть проводником воли верховного демона. В прямом смысле. Он должен стать открытым каналом для сбора энергии с подданных — карающим мечом в руках темного господина, и его верной тенью.

И такой был. Некрос нашел его среди сотен чахлых душонок. Теперь настала пора предложить ему помощь, силу, трон Претикапия и всей империи. Все, чего может желать человек.

«Не согласится», — настойчиво утверждал здравый смысл.

У молодого глупца оказались свои малопонятные и дурацкие идеалы. Он, видите ли, ненавидел демонов. Какой бред! А кто их любит?!! Но для верного служения Высшему необходимо искреннее желание. Свобода воли. Собственный выбор. И невозможно ни приказать, ни заставить.

Как обидно. Некрос в раздражении прикусил ноготь на большом пальце, мрачно глядя на траурную толпу.

У каждого есть слабое место. Император Веспосиан хотел власти над северо-западными землями, долгой жизни и легкой смерти. В его правление в состав империи вошли Анкона и Иринея. Он прожил семьдесят пять лет, совсем неплохо для человека, и умер мгновенно, упав с любимого коня и ударившись затылком о мраморный пол. Императрица Агриппина желала молодости и до кончины выглядела юной девушкой. Император Траян мечтал, чтобы его почитали как бога, и Рэйм застроили храмами в его честь… Что нужно этому?

Некрос закрыл глаза, с шумом втянул воздух, потянулся мысленно к далекому, помаргивающему огоньку. Представил. Увидел. Стремительно развернулся и бросил часть своего сознания в марево телепорта.

…Неглубокая, узкая речушка с приятным журчанием текла между густых кудрявых ив. Длинные зеленые ветви, изгибаясь, плыли по течению. Солнце уже село, и в прохладном густеющем сумраке чувствовался приятный аромат тростника.

Картина задержалась перед мысленным взором демона на мгновение, а потом поплыла. Как всегда при таком общении, мир затянула серая мгла. Лишь знакомая фигура виделась четко.

— Здравствуй, Юлий.

Юноша резко поднялся, почти вскочил. По лицу текла вода — до появления неожиданного визитера он умывался.

— Что ты здесь делаешь?! Я же просил никогда больше не приходить! Ты поклялся не следить за мной.

— Спокойнее. Я не собираюсь долго утомлять тебя своим обществом и не могу за тобой «следить». Я не вижу ничего вокруг, пока ты не позволишь этого.

Юлий немного успокоился. Оглянулся на что-то за своей спиной. Снова посмотрел на демона, вытер ладонью мокрое лицо. Некрос с удовлетворением отметил, что красные рубцы на его запястьях так и не зажили.

— Ты лжешь, — устало заметил юноша. — Как всегда. Чего тебе еще надо от меня?

— Император умер. Тело его сожгут сегодня. Завтра в столице должен быть новый.

— Ты пришел только затем, чтобы сказать мне это?

Человек дерзил, но, удивительное дело, его резкий тон никогда не раздражал Высшего.

— Я пришел предложить тебе трон Рэймской империи.

Несколько мгновений Юлий стоял с открытым ртом. Потом его бледные скулы порозовели:

— Не смешная шутка.

— Я не шучу. Транквил умер мучительно и жалко, потому что был глуп, беспомощен и труслив. В нем остался один страх. Я постоянно чувствовал кислый запах его ужаса. Человеческая сущность со всеми чувствами, желаниями, мыслями и страданиями похожа на вино. Также пьянит. Аура прежнего императора давно выродилась в уксус… И его сын — такое же ничтожество.

Некросу было приятно. Юлий слушал его внимательно.

Юноша нахмурился, чуть наклонил голову и не отводил взгляд. Редко кто решался смотреть в глаза Повелителю, даже верховный жрец Не’лктаур предпочитал стоять перед ним, подобострастно склонившись.

— Юлий, в тебе есть сила, уверенность. И, самое главное, ты — проводник. Истинный правитель не тот, кто, сидя на троне, приносит массовые жертвы своему хозяину. Конечно, я получаю энергию от смертей, но это капли по сравнению с тем, что может мне дать настоящий император. Ты будешь чувствовать людей, окружающих тебя, их желания, страхи, боль. Мощь жертвенников во всех шести храмах сосредоточится в тебе одном.

— То есть, через меня ты сможешь получать жизненную силу… — медленно произнес Юлий, машинально потирая шрамы на запястье.

— Да. Совершенно безболезненно для твоих подданных. Без смертей и мучений. Я буду получать их энергию и посылать свою обратно, чтобы ты мог покарать любого, кто мешает тебе. Это станет возможно, если ты согласишься стать моим проводником. Пожелаешь искренне. Пока ты — всего лишь способный, тонко чувствующий юноша. Но как только пройдешь обряд посвящения, твое могущество возрастет в сотни раз.

Некрос понял — несмотря на внешнее равнодушие Юлий потрясен невероятным предложением. Демон очень надеялся, что человеческое тщеславие должно закопошиться у него в груди. Из не слишком состоятельной рэймской семьи попасть в Претикапий! Стать не рабом, не слугой, а едва ли не другом Высшего — безраздельным владельцем империи!

Но именно последнее оказалось Юлию не по вкусу.

— Я не хочу поддерживать темных, — сказал он, еще сильнее хмуря брови. — Я не хочу поддерживать тебя.

— Но тебе нравится, когда я тебя поддерживаю.

— Не нравится. В катакомбах мне была нужна помощь не для себя.

— Я понимаю, — произнес Некрос вкрадчиво, уже зная, на какой слабости собеседника можно сыграть. — В жизни бывают ситуации, требующие магической поддержки. Послушай, я предельно откровенен с тобой. Не спрашиваю ни о твоих друзьях, ни о ваших планах. Меня не интересует, где они находятся. Мне нужен ты. Не ничтожный Клавдий, который станет убивать направо и налево, чтобы угодить. Тебе ведь не нравится то, что происходит в Рэйме. Так ты можешь все изменить! Сократи количество жертв. Мне будет достаточно силы, идущей через тебя. Без убийств. Снизь налоги. Верни земли, отнятые у арендаторов. Расширь оросительную систему. Хочешь, раздай половину казны Претикапия. Мне все равно, что ты будешь делать со своей землей и со своими людьми. Уверяю, и при демоническом режиме можно неплохо жить.

Ноздри Юлия гневно раздулись, на бледном лбу выступила вена.

— Значит, все дело в императоре? Это он был плохим? А ты — гуманный и благородный Правитель?

— Я не настолько лицемерен, чтобы утверждать это. А ты не настолько наивен, чтобы верить. — Некрос рассмеялся, но тут же оборвал легкомысленный смех. — Мне не нравится, когда по моему государству мечется кучка ненормальных, называющих себя демоноборцами… Не дергайся. Неужели ты думал, я не знаю о вашем смехотворном заговоре против устоявшегося порядка? Юлий, ты умный человек и понимаешь, что вы не сможете уничтожить нас. Никогда. — Высший помедлил, наслаждаясь изумлением юноши. Удивлен, но не испуган. Это хорошо. — Я предлагаю тебе реальный выход без жертв и крови. Согласись стать императором и переделай этот мир.

Рэймлянин медленно покачал головой.

— Я ничего не смогу изменить. Система управления — монолит, глыба. Она все равно подомнет меня под себя и раздавит. Проводники были и раньше, тот же император Север. Но мир не стал лучше.

— Может быть, у них были иные цели? Жажда власти, денег, поклонения. А ты другой. Знаю, ты не можешь простить мне боль, которую пережил в храме? Но именно она сделала тебя проводником. Содрала с твоей души огрубевшие пласты человеческой суетности и мелочности. Очистила ее. Подумай. У тебя есть немного времени. И передай привет Арэлл.

Улыбаясь, Некрос кивнул на прощание и оставил юношу в смятении.

Он был доволен — теперь Юлий будет мучиться и сомневаться. Как же, по-приятельски общается с ненавистным Верховным демоном! Подвергает опасности благородных единомышленников своим пребыванием среди них. Но есть такой блистательный выход — спасти друзей и весь мир. Уменьшить зло. Как можно отказаться?!

Темный правитель Рэйма появился на балконе храма, когда траурная процессия с воющими плакальщицами и кривляющимися мимами уже давно удалилась за город. К месту сожжения. Смолкли трубы.

«Интересно, где именно сейчас находится Юлий? Далеко уехать беглецы не могли, но там у них ранний вечер, а здесь уже почти темно. Впрочем, возможно, магическая завеса над городом глушит солнечные лучи…» — Демон шумно вдохнул витающий в воздухе дымок, пропитанный ароматными маслами. Развернулся и пошел вглубь храма, где верховный жрец уже два часа ждал его аудиенции.

Гранитный зал был освещен несколькими факелами. Их красный свет играл на черном полированном камне стен и не мог рассеять густые тени, шевелящиеся за колоннами. Не’лкатур сидел на низком табурете перед троном Повелителя, низко опустив бритую голову. То ли спит, то ли умер. С тонких желтоватых пальцев свисают длинные четки — золотые фигурки людей нанизаны на шнурок. Багровое одеяние широкими складками лежит на худом теле. На затылке виден длинный красный шрам.

Едва Высший вошел, жрец вскочил, склонился в глубоком поклоне и не разгибался до тех пор, пока тот не опустился на свое место.

— Ну? — недовольно осведомился Некрос, небрежным жестом позволяя Не’лкатуру сесть. — Что там у тебя?

— Господин, тело императора готово к сожжению. Вы не возложите на него свой магический огонь?

Время от времени Некрос осчастливливал правящую семью — лично сжигал мертвых родственников. Выглядело это весьма эффектно. С ночного неба падало красное пламя, накрывало деревянный настил и груду поленьев, на которых лежал покойник. В пляске багровых огней угадывались лица, фигуры, здания, тайные знаки и символы. Ходили слухи, что по ним можно читать будущее.

— Не возложу, — буркнул демон.

Жрец в затруднении пошевелил четками и решился напомнить:

— Но, повелитель, тогда…

— Тогда народ решит, что император не был отмечен моей милостью. И будет прав.

Не‘лктаур деликатно помолчал, опасаясь раздражать темного, но все же осторожно произнес:

— Господин, Клавдий ждет, когда вы официально объявите его императором.

— Я не собираюсь объявлять его императором. У меня есть другая кандидатура…

Жрец удивился, но не показал этого. Привык к непостоянству правителя.

— Кто, позвольте узнать? Лурия Лолла, сестра наследника?

— Лурия Лолла — глупая собачонка! — Рявкнул Некрос, стукнув кулаком по подлокотнику. — Но она пригодится… чуть позже. Все. Убирайся!

Низко кланяясь и пятясь задом, служитель поспешил удалиться из тронного зала.

Высший был готов подождать. Недолго. Щедро посеянные семена сомнения, страха за друзей и желания власти в хорошем смысле этого слова вот-вот должны были дать всходы. Или он ничего не понимает в людях.

«Но если я все же ошибся, и Юлий предпочтет безвестность и жалкое прозябание императорскому венцу — я сделаю правителем Клавдия. И тогда люди взвоют. Все смерти последних Больших сенполий покажутся им невинной игрой по сравнению с тем, что я устрою…»

Пустого ожидания Некрос не выносил. И вынужденное бездействие предпочитал заполнять хоть какими-то делами. К примеру — можно вызвать верховного турвона и излить на него дурное настроение.

Что демон незамедлительно и сделал.

Инквизитор появился на удивление быстро. Обычно призывать главного хранителя идеологического спокойствия приходилось по несколько раз, и тот являлся с недовольным видом, изо всех сил показывая, что его оторвали от чрезвычайно важных дел. Но сегодня турвон был благодушен и спокоен. Он пребывал в своем любимом человеческом образе. Впрочем, это искупалось аккуратностью одежды. Длинный черный плащ чист, тога пламенеет благородным оттенком свежепролитой крови. Удосужился, наконец, проявить минимальное уважение к правящему собрату.

— Ну? — По инерции осведомился Некрос. Но привычное обращение к подчиненным в данном случае не прошло.

Инквизитор иронично приподнял каштановую бровь, сотворил кресло с удобными подлокотниками, уселся и повторил, копируя интонации:

— Ну?

— Ладно! Рассказывай!

Турвон усмехнулся, но больше заострять внимание на ошибке родственника не стал.

— Твоя беглая осквернительница жертвенников, Арэлл, сейчас приближается к Балтису.

— Меня это больше не интересует, — высокомерно заявил Некрос, испытывая легкое злорадство от того, что заставил сородича побегать, а все его усилия оказались напрасными.

— Неужели? — саркастически осведомился собеседник. — С чего бы это? Не ты ли требовал у меня ее голову?

— Пусть теперь о ее голове болит голова у Друзлта, — скаламбурил правитель, и сам рассмеялся над своей шуткой. — Она же на родину собирается? Вот и отлично. Мне она больше не интересна. Я нашел проводника. Настоящего. Такого еще не было никогда. И он станет императором. Транквил как раз очень вовремя отдал концы.

Некрос не сдержался — похвалился. Хотя Юлий еще не дал согласие, удержать приятное известие оказалось невозможно. Инквизитор прищурился, рассматривая довольного Хозяина:

— Это хорошая новость. Если она правдивая.

— Можешь не сомневаться.

— Тогда я рад за тебя. Твоя мощь возрастет в несколько раз.

«Как же, рад, — ехидно думал Некрос. — Зависть ты испытываешь, а не радость. Как любой нормальный демон, при виде удачи другого».

— А куда денешь Клавдия? Сынок покойного из кожи лезет, чтобы получить трон.

Некрос задумался на мгновение. Поморщился:

— Сошлю куда-нибудь. Или убью. А может, возьму себе в жрецы. Там видно будет.

— Твое дело, — согласился инквизитор. — Я так понимаю, участь ангела и оборотня тебя тоже теперь не интересует?

— Ну, что там с ними? — вяло поинтересовался Правитель. Родич начал утомлять его своей въедливостью и чрезмерной ответственностью.

— Покинули пределы Рэймской империи, — сухо сказал турвон.

— Вот видишь, я же говорил, долго он тут не продержится. Нечего было паниковать.

— Вижу, ты целиком погружен в мысли о своем проводнике и больше тебя ничто не волнует. Приду, когда станешь более адекватен. Всего хорошего.

Инквизитор поднялся, щелчком пальцев уничтожил кресло и удалился сам.

Некрос едва не рассмеялся от удовольствия. Обидчивый какой стал!

Но Повелитель ошибся. Великий турвон Рэймской империи, Нита, Гаэты, Иллинеи и прочего никогда не обижался. Он зверел от тупости и ограниченности своих правящих собратьев. Как сегодня. Поговорив с очередным Хозяином, Буллферу хотелось взвыть, а еще лучше — придушить высокомерную тварь, которая выпускает из когтей очевидную возможность получить новые знания и силу, упрочить свое могущество. Исключительно из-за лени.

Ну и Дьяво л с ними всеми.

Из столицы инквизитор переместился в тихое, приятное местечко одного из нижних миров. Сел на краю утеса, нависающего над пропастью. Вокруг, насколько хватало взгляда, тянулись черные горные хребты, выгибающиеся под низкими клубящимися облаками. Сплошной голый камень. Всю растительность содрали ветры, и выморозила стужа…

Надо было подумать. Отдельные кусочки логической мозаики постепенно начали складываться в его голове. И получались удивительные картины.

Пока расстановка сил среди правителей была такова. Самый влиятельный — Некрос, Повелитель Рэймской империи. За ним идет Евгран — владелец Северных земель. Затем Каракалл — господин Илкасты. Потом Золтон — Нит, Савр — Гаэта и Друзлт — Эллида.

Проводник — соломинка, через которую можно постоянно тянуть силу из всего более-менее живого. А хороший проводник — все равно, что знаменитый рэймский водопровод. Пей, пока не захлебнешься.

Если Некрос, действительно, заполучил хорошего, то его сила резко возрастет. И, естественно, он захочет ею воспользоваться. Попытается отхватить побольше земель у других владельцев, а возможно, и уничтожить кое-кого из родственников. Чем это может грозить? Войной между Хозяевами. Новым переделом мира.

Турвон довольно потянулся и сыто прищурился. Пора готовить удочки. Самое время для рыбалки в мутной воде. Арэлл появилась очень кстати, чтобы затеять антидемоническое восстание. А сам он весьма удачно помог ей. Можно сказать, спас. Это является содействием врагу существующей власти и делается для того, чтобы самому захватить шатающийся трон.

Скоро можно будет забросить крючок, а в качестве наживки использовать свежую, жирную сплетню. Осталось решить — кому ее преподнести.

Буллфер задумчиво потянул себя за мочку уха, рассеянно посмотрел на небо, подумал немного и удовлетворено улыбнулся. Подходящая кандидатура нашлась.

Подземелья Каракалла напоминали паучье логово. И паук, сплетший их, являлся большим эстетом. Между рядов высоких серых колонн были натянуты тонкие нити из белого серебристого металла. Ажурные «занавеси» спускались до самого пола, образуя полупрозрачные коридоры, неожиданно заканчивающиеся тупиками или выводящие в новые залы.

С каждой стены глазели изображения тарантулов, птицеедов, каракуртов… Мохнатые, лысые, с проплешинами, пятнистые и в крапинку, они выглядывали из норок, вставали на задние лапы, атакуя, дрались и спускались с потолка на длинных тонких нитях.

Пол, сплетенный из тысяч белесых волокон, упруго пружинил под ногами, словно в норке Черной вдовы.[2] Даже бесы, бегающие по хозяйственным делам, были полосатыми, словно тигровые пауки.

Кое-где на колоннах застыли серебряные фигурки с подобранными мощными лапами. Однажды Буллфер неосторожно задел одно из неподвижных украшений, и то вдруг подпрыгнуло, плюясь в нарушителя спокойствия белой, мгновенно застывшей на плаще паутиной. Где Каракалл набрал таких уродов — оставалось лишь догадываться.

Впрочем, в принадлежащих ему землях срединного мира, среди опутанных паутиной лесов, встречались и не такие экземпляры. Как люди умудрялись там выживать, турвону было решительно непонятно.

Сам владелец паучьего имущества оказался в спальне.

Господин Илкасты валялся на широкой кровати под пологом, напоминающим серые клочья паутины, в обществе очередного питомца. Пребывая в человеческом образе черноволосого, миловидного юноши, он был одет в красный, расшитый золотом халат, и находился в глубокой меланхолии. Положив под голову согнутую руку, лежал и смотрел в потолок. На груди демона устроился черный мохнатый паук размером с кошку, и Хозяин рассеянно поглаживал его. Тварь довольно хрюкала.

Увидев Буллфера, Каракалл оживился.

— А, турвон! Приветствую! — Он сделал попытку привстать. Домашний любимец, не удержавшись, шлепнулся. Задрыгал ногами, переворачиваясь, и, злобно шипя, зарылся под одеяла.

Высший, заинтригованный визитом, не обратил на него внимания:

— Садись. Возьми подушку.

Подушки у Каракалла тоже были в форме пауков. Из бархатной круглой середины торчали восемь коротких обрубочков — ножек.

— Спасибо. Обойдусь. — Буллфер сотворил стул. Подхватил его в воздухе и поставил только после того, как внимательно осмотрел пол. В прошлый раз он случайно отдавил ножку любимой паучихе родича. То-то было воплей.

— Какие новости? — жадно спросил Хозяин. — Что новенького? А то я как-то отстал от жизни.

Он провел белыми тонкими пальцами по черным волосам и вздохнул.

«Врет, естественно», — усмехнулся про себя инквизитор. Каракалл, как и любой другой Правитель, знал много. Почти все, происходящее в срединном мире, было ему известно. Но брат Некроса любил слушать занимательные истории, которыми турвон потчевал его во время визитов.

Особенно ценились рассказы о неудачах и ошибках остальных Повелителей. Причем, хотя оба — и слушатель, и рассказчик — знали, что девяносто процентов информации лишь пустые слухи, ни одного из них это не смущало.

И вот, наконец, любовь Каракалла к сплетням пригодилась Буллферу.

— Ничего особого, как всегда, — лениво протянул турвон, машинально посматривая на бугор, шевелящийся под одеялом в том месте, где скрылся паук. — Золтон занят расширением гарема. Просил посодействовать в приобретении нескольких привлекательных нумидиек.

— Ну да, — с издевательской иронией протянул господин Илкасты. — Наслышан. Причем гаремов у него два. Один в срединном мире, из людей. Другой «дома» — кунсткамера из всевозможных тварей обоего пола. Жуть!

Высший скривился, изображая величайшее отвращение.

— Друзлт интригует потихоньку. Савр строит храмы… — продолжил Буллфер. — Все как обычно. Впрочем, говорят, будто у Некроса появился проводник.

Каракалл, размякший от отсутствия тревожных новостей, насторожился. Но произнес прежним насмешливо-презрительным тоном:

— У моего братца и раньше проводники были. Только он, тупица, пользоваться ими не умеет. Сжигает одного за другим. Я бы на его месте… — Демон замолчал, закусив тонкую губу, и взгляд его стал пустым.

«Соображает, как бы сам обращался с такими ценными людьми, — подумал турвон, и не сдержался от мысленного издевательства. — Естественно, обмотал паутиной и подвесил среди своих пауков».

— Говорят, этот — особенный, — небрежно заметил он. — Очень мощный. Такого никогда раньше не существовало.

Глаза Каракалла вспыхнули желтым. Под гладкой кожей человеческого лица пробежала волна. Казалось, еще мгновение и наружу прорвется его истинный паучий лик. Но Высший успокоился так же быстро, как и разозлился. Процедил сквозь зубы:

— Богата магией рэймская земля.

— Скажи, — Буллфер изобразил глубокую задумчивость, — Некрос намного превосходит тебя?

— Превосходит?! — Властелин Илкасты вскочил с кровати, пинком отбросил валяющуюся под ногами подушку. — Да! Он превосходит меня… в лени, тупости, убожестве!!

Демон с размаху опустился на постель, угодив точно на копошащегося под покрывалами питомца. Тот придушенно пискнул. Каракалл скривился. Перекатился на бок, запустил руку под одеяло, вытащил за лапу помятую зверушку и небрежно швырнул в сторону. Паук обиженно хрюкнул и медленно поковылял в дальний угол комнаты. Подальше от непостоянного хозяина.

Каракалл снова вздохнул, на этот раз печально, и признался:

— Я — третий после Некроса и Евграна.

— Почему так получилось? Ведь вы братья.

Сородич снова запустил пальцы в волосы. Медленно вытер губы ладонью и посмотрел на инквизитора внимательнее:

— Хочешь чего-нибудь выпить?

— Не откажусь.

Хозяин щелкнул пальцами, и перед гостем появился низкий столик с двумя чашами и запотевшим кувшином.

— Будь добр, налей мне тоже… Это неплохое вино. Кислит слегка, но в нем есть своя прелесть… О чем ты спрашивал? Почему Некрос — мой брат? А скажи мне, уважаемый турвон, ты помнишь, как появился на этот свет?

От неожиданного вопроса Буллфер замер, не донеся чашу до рта. Но справился с удивлением:

— Тебя, действительно, это интересует?

— Да.

— Обычно этот вопрос не поднимают в приличном обществе.

Каракалл растянул губы в улыбке, обнажая острые мелкие зубы.

— Я знаю. И все же. Как?

— Не помню. — Инквизитор нахмурился, чувствуя нарастающее раздражение. И, что удивительно, чувство беспомощности, возникающее всегда, когда он пытался вернуться мысленно к тем далеким временам.

— Совсем?

Была боль, огонь, текущий по всему телу. Красная пелена, ощущение чудовищного одиночества, тоски и отчаяния. Последнее чувство было настолько сильным, что душа пыталась съежиться в крошечный комок, чтобы отгородиться от невыносимой тягости.

— Совсем.

Каракалл понимающе улыбнулся:

— Единственное, что я запомнил в мгновение перехода из состояния небытия — это голод. Я был обессилен. Вокруг плескалась грубая, тяжелая энергия. Я знал, она поддержит меня, не даст умереть — и стал пить. С каждым глотком ее требовалось все больше. Но рядом копошился кто-то еще, такой же голодный, как я. Он выхватывал у меня лучшие куски силы и пожирал их сам. Тогда я испытал второе сильное чувство — ненависть. Вора, барахтающегося рядом, надо было уничтожить. Но я не мог добраться до него. Он оказался сильнее, совсем ненамного, но это немного… — Каракалл одним глотком осушил содержимое чаши и закончил хрипло. — Оно непреодолимо. Всегда. Потом, когда появилось зрение, я увидел его — мерзкую тварь с хищной мордой. Вместо носа — две дырки, лысая голова, остроконечные уши, косо прорезанная пасть с кривыми зубами, синюшнее тело со впалой грудью, выпирающие ребра, ободранные крылья и торчащие наружу обломки костей. А он увидел меня.

— Гигантского черного паука с ядовитыми челюстями… — пробормотал турвон.

— Нет. Это всего лишь один из наиболее эффектных образов… Не знаю, как я выглядел тогда. — Собеседник легкомысленно рассмеялся. — Вокруг были черные горы, камни, озера жидкой красной грязи и бордовое небо наверху. В его глазах горело отражение моей ненависти и этого неба. Мы бросились друг на друга. Вцепились. Рвали зубами, раздирали когтями… До сих пор помню вкус его мяса. Он был сильнее, хотя и я неплохо потрепал его. Потом мы расползлись в разные стороны, поливая землю кровью. Мир оказался большим… И пока нам хватало в нем места.

Буллфер без стука поставил чашу на стол. После рассказа Каракалла осталось странное беспокойство. Но что именно его вызвало, понять было трудно.

Господин Илкасты поднялся, вытащил из угла упирающегося паука. Сел, посадив его к себе на колени. Стал поглаживать по круглой спине. Питомец расслабился, вытянул щетинистые лапы, снова захрюкал довольно.

— Пока нам хватало в нем места… — повторил Каракалл задумчиво. На его лбу появилась глубокая складка. — Слушай, мы с тобой мило посидели, а теперь, извини. У меня дела.

— Ладно. — Инквизитор поднялся. — Еще увидимся.

ГЛАВА 9 Юлий

Родовое проклятье Гратхов — дурная кровь, красным бешенством наполняющая голову при сильном волнении, заглушающая голос разума и осторожность. Заставляющая в одиночку бросаться на десяток врагов и побеждать или гибнуть…

Кто бы мог подумать, что смирять ярость Гая научит мальчишка, семнадцатилетний сопляк-эллан, способный любого довести до злобного исступления одним лишь словом.

Преторианцу приходилось терпеть, молчать, успокаиваться. Он не мог позволить себе роскошь пререкаться с наглым щенком и злиться на его выходки. Он отвечал за жизни всех восьми… нет, теперь семи человек. И, в том числе, за жизнь самого малолетнего наглеца.

Критобул нашел отличное место для ночлега — крошечную поляну рядом с водой, закрытую со всех сторон густыми зарослями ветлы. Здесь можно было передохнуть, не оглядываясь через плечо каждую минуту. Огонь не будет виден с равнины, и патрули нелунгов не заявятся, привлеченные светом.

Когда телохранитель вернулся с охапкой сухих ветвей, Атэр уже сидел у костра и грел руки. «Решил посетить наше скромное убежище, прервав гордое уединение? — хмыкнул Гратх про себя. — Значит, успокоился. Или проголодался. — Преторианец ничуть не удивился, отметив, что эллан не сказал ни слова извинения за недавние несправедливые оскорбления. Так было всегда. — Ничего нового, — сделал вывод рэймлянин. — Безмерная самоуверенность и безграничное себялюбие».

— Кстати, — неожиданно подал голос Октавий. — Куда пропал Юлий? Я не вижу его уже давно. Причин для беспокойства, конечно, нет, но все-таки…

Гай резко бросил хворост на землю и свирепо глянул на ни в чем не повинного жреца. Тот сжался, захлопал ресницами:

— Нет, я не имел в виду ничего такого. Я говорил ему, опасно уходить далеко, но он сказал, что должен побыть в одиночестве и удалился вверх по реке.

«Когда-нибудь я его убью», — обреченно понял Гай, впрочем, сам не зная, кого именно: Октавия, думающего только об угрожающей лично ему опасности, или Юлия, не нашедшего лучшего времени для поисков уединения.

— Я пойду, поищу его, — сказал спутникам преторианец. — Арэлл, пожалуйста, проследи, чтобы никто больше никуда не «удалялся».

— А по причине острой необходимости можно? — съязвил Атэр.

— Потерпишь. — Бросил воин через плечо и направился вверх по реке.

…Ночной холод выполз из-под земли. Под ноги то и дело попадались мокрые камни, покрытые скользкой зеленью. Ветви ив цеплялись за спату. Раненый бок побаливал, но Гай старался не обращать на это внимания.

Юлий нашелся не быстро. Он стоял возле замшелого бревна, упавшего в реку, и смотрел на воду, с веселым журчанием обтекающую запруду. Гратх облегченно выдохнул. Слава Фортуне, хоть с этим ничего не успело случиться.

— Эй! Почему ты здесь?

Друг вздрогнул и оглянулся.

Выглядел он странно. Еще бледнее, чем обычно, движения дерганые, как у пьяного, глаза болезненно сверкают. На повязке, стягивающей предплечье, проступила кровь.

— Мне нужно поговорить с тобой!

Преторианец в недоумении пожал плечами:

— Говори. Но для этого можно было остаться в лагере. Ты же понимаешь, здесь лучше не ходить в одиночку…

Юлий мотнул головой, не желая слушать, на его лице появилось выражение отчаяния.

— Я уезжаю, Гай.

— Что?

— Уезжаю. Возвращаюсь в Рэйм. Здесь я подвергаю вас опасности.

«Только этого не хватало! — с досадой подумал Гратх. — Сезонного обострения чувства вины».

— Юлий, мы в любом случае в опасности. С тобой, или без. С чего вдруг тебя потянуло в столицу?

— Транквил умер, я должен занять его место… Хоть я и не хочу, похоже, мне на роду написано быть правителем империи, — грустно улыбнулся Юлий.

«Нет… — догадался преторианец, — все значительно хуже. Он сошел с ума. После возвращения из храма Некроса стал со странностями, а теперь окончательно обезумел».

Гратх решил не перечить повредившемуся в уме, очень надеясь, что затмение может пройти. Но Юлий, как ни странно, не только заметил его маневр, но и правильно понял.

— Я не тронулся умом, Гай. Около часа назад с этим предложением ко мне приходил Некрос. Я обладаю способностью, которая ему нужна. Идеальный проводник — так он назвал меня.

— Юлий, что ты несешь?!

Тот снова горько усмехнулся:

— Ты не знаешь… Никто не знает. Он до сих пор говорит со мной мысленно. Иногда приходит. Даже помог однажды. Тогда, с тхаорой. Если бы я не призвал его, Атэр бы погиб, не выходя из Рэйма.

Преторианец помолчал. Чудовищность слов Юлия постепенно начала доходить до него. Друг, действительно, безумен, но не в том смысле, как Гратх подумал сначала.

— Тогда почему темный не убил всех нас?

— Вы ему не нужны… Не смотри на меня так. Знаю, о чем ты думаешь, но я не предавал вас. Он все про нас знает. Про демоноборцев, про Арэлл, что она здесь с нами… про наши мечты о жизни без демонов. Некросу это безразлично. Он уверен — перед его мощью мы лишь жалкие беспомощные букашки. Но ему нужен наместник на земле. Живой алтарь. Я.

— Послушай, — Гай понял, что смотрит на бледного, болезненного юношу так, словно видит его впервые, — но ты не можешь стать императором.

— Он сказал, могу.

— Юлий, он же чуть не убил тебя в храме. Ты ненавидишь темных! Мы все их ненавидим!

Друг дернул головой, отвел взгляд в сторону.

— Ненавижу, ну и что? Что им моя ненависть? Комариный писк в бурю. Несколько жалких смертных собрались и грезят об уничтожении демонического порядка, который длится тысячелетия.

— Но ты сам говорил…

— Я ошибался. Как и ты. И все остальные. Не хотел чувствовать себя ничтожеством… Но хватит мечтать, Гай! Мы славно поиграли в интересную, опасную игру и слегка заигрались. Пора возвратиться в реальную жизнь. Понять, что происходит здесь и сейчас. Демоноборцы… Тайные сборища… Медальоны эти дурацкие! — Юлий запустил руку за шиворот, вытащил круглый амулет, сорвал его с шеи и швырнул в воду. — Мы так и будем умирать один за другим. Пока никого не останется.

— Но Атэр…

— Атэру повезло. Нелунги не обладают магией. С ними можно справиться. А когда он наткнется на сильного демона — его везение закончится.

— Он убил тхаору!

— Это я убил тхаору! Говорю тебе, я призвал Некроса, и тот через меня ударил ее своей силой. Понимаешь?! Один темный убил другого! А сами мы — ничто!

— Я не знаю, чего Некрос наобещал тебе. Но все императоры — все, всегда, были марионетками Высших. И ты — станешь тем же самым!

Юлий не слушал:

— Я смогу отменить жертвоприношения. Вернуть луга в пойме Лигиса арендаторам. Я отдам…

— Очнись! Ты ничего не сделаешь! Сенат не поддержит тебя. Он питается крохами с демонского стола. И это очень жирные крошки. Патриции никогда не позволят тебе отогнать себя от кормушки.

— Сенат рядом с Некросом — стадо свиней. Мы для него всего лишь фигурки на доске. И он переставляет нас, как хочет. Откуда ты знаешь, что ему не надоело играть в незыблемую Великую Рэймскую империю с человеческим правителем-самодуром? Может, он хочет слегка изменить правила? Поставить во главе государства реформатора и посмотреть, что из этого получится? А пока он желает забавляться с новой игрушкой, я могу сделать хоть что-нибудь… Если я откажусь, все останется по-прежнему бессмысленно. Мы будем продолжать гоняться за глупой мечтой и погибать.

«Нет, — осознал Гратх. — Друг не хочет власти. Он приносит себя в жертву, искренне желая переделать мир». На какое-то мгновение Гаю показалось, будто он прав. Может оказаться прав.

— Юлий, я не знаю. Может и так. Но нельзя верить демону.

— Я ему нужен. И пока он во мне нуждается — я буду пользоваться этим.

— Ты уверен?

Юноша посмотрел на свои шрамы, помолчал и сказал уверенно:

— Да. Если хочешь, идем со мной. Ты поможешь мне остановиться, если увидишь, что я меняюсь.

— Я даже сейчас не могу тебя остановить, — развел руками Гай. — Подумай еще раз. Не спеши!

— В нынешнем положении мы абсолютно беспомощны. Мухи, бунтующие против горы… Я все решил.

— Подожди. Поговори с Арэлл.

— Я поговорил с тобой. Этого достаточно. Прощай, Гай. Надеюсь, ты поймешь и не будешь меня осуждать. Объясни остальным. Так будет лучше. Правда. — На лице Юлия промелькнуло выражение мучительного сомнения, но оно тут же стало спокойным и отрешенным. — Думаю, мы скоро увидимся, — произнес он тихо, запрокинул голову и крикнул в темнеющее небо: — Некрос, призываю тебя!

Плеск воды и шорох листьев заглушило низкое гудение. За спиной Юлия со свистом распахнулась бешено крутящаяся черная воронка. Друг поднял руку, прощаясь молча. Бледный силуэт втянула тьма. Растворила без остатка, и магическая дверь захлопнулась.

«Вот и все. Погиб еще один…»

Обратно Гай возвращался медленно. Тщательно выбирал место, куда поставить ногу, прислушивался, старясь уловить подозрительные звуки, посматривал на небо… Но эта неторопливость была вызвана не тьмой. Он знал, что сейчас будет. Два взбешенных эллана на него одного.

Огонь весело потрескивал. Пахло едой. Стоя на коленях у костра, Гермия ловко выкладывала на широкие листья большие куски жареной рыбы. Ее лицо, все еще припухшее от недавних слез, было сосредоточенным. Испачканный сажей лоб нахмурен. Октавий, держа плавник двумя пальцами, деликатно обсасывал его. Критобул негромко беседовал с Арэлл и, судя по мучительно сосредоточенному лицу, у него не хватало слов выразить все, что он думает. Элланка сдержанно улыбалась. Атэр бесцельно строгал деревяшку, у его ступней валялась уже целая горка стружек.

Он первым услышал шаги преторианца, глянул мельком, но тут же спросил требовательно:

— Где Юлий?!

Теперь на Гратха смотрели все. Удивленно и настороженно. Гай сел на свое место, пересчитал спутников. Осталось пятеро.

— Ушел.

— Куда? — изумленно приподняла брови Арэлл.

— Вернулся в Рэйм.

Телохранитель помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказывать…

Какое-то время все безмолвствовали, пришибленные новостью. Наконец, Октавий пошевелился и медленно, неуверенно начал:

— Может быть… я ошибаюсь, но… в виду сложившихся… обстоятельств, если… задуматься, в чем-то Юлий прав… — Жрец увидел, что его не перебивают, требуя заткнуться, и закончил уже смелее. — Это редкая удача, друзья мои! Можно сказать, нам повезло. Теперь в Претикапии у нас есть союзник.

Арэлл уперлась локтями в колени, прижала переплетенные пальцы ко рту. Атэр с размаху швырнул недоструганную деревяшку в костер так, что во все стороны полетели искры. Затем вцепился в края валуна, на котором сидел, и принялся покачиваться взад-вперед. Лицо его стало непроницаемым. Как всегда перед вспышкой бешенства.

— Атэр, послушай. — Гай старался не смотреть на каменную физиономию эллана, чтобы не разозлиться самому. — Не кипятись. Надо все обдумать. И ты Арэлл, тоже.

— Я абсолютно спокойна. — Произнесла элланка тихим, невыразительным голосом.

Эллан издал звук, напоминающий смешок и кашель одновременно, и отвернулся.

— Юлий говорил дельные вещи, — продолжил Гай, пытаясь сохранить хладнокровие, хотя это было нелегко. — Нам, действительно, пора оценить свои силы и прекратить гоняться за химерами. Мы хотели, чтобы ты заняла место Транквила. Но вышло ничуть не хуже. Юлий, да еще и с покровительством Некроса…

Атэр фыркнул, хмыкнул, оттолкнулся от земли подошвой сандалии, но от комментариев воздержался.

— Надо с чего-то начинать, — продолжил преторианец. — А это пусть маленький, но все же шажок вперед. Юлий знает, что делать. Он справится.

— Гратх — ты идиот, — душевно поведал Атэр, выходя из роли молчаливого слушателя. — Лучше бы ты одел свой красивый полибийский шлем на гнилую тыкву и приставил на место собственной головы. В ней все равно больше мозгов, чем у тебя.

— Слушай, ты…! — терпение Гая мгновенно закончилось. Больше он не собирался выносить выходки элланского щенка. — Мы хотели, чтобы она стала императрицей! — Он ткнул пальцем в сторону Арэлл. — Теперь императором станет Юлий. Не вижу разницы!!

— Не вижу разницы… — голосом тупоумного невежды повторил эллан, передразнивая, и Гратх почувствовал, как кровь начинает пульсировать в висках.

— У нее есть воля, ум и ненависть! — Повторив жест преторианца, Атэр показал на девушку. — А ты позволил Некросу заполучить проводника. Теперь Высший начнет скачивать массы энергии со всей империи. Зальется ею. Он станет сильнее в сотни раз! Пойми это, наконец, своей тупой башкой!!!

— Юлий выбрал порочный путь, — произнесла Арэлл, движением руки останавливая эллана, готового снова заорать от бешенства. — Он думает, будто поможет всем, а на самом деле — лишь погубит себя.

— Он знал, на что идет, — возразил Гратх уже менее уверенно. Преторианец начинал чувствовать тяжесть вины, но все еще сопротивлялся.

— Нет. Он ошибся. Темный никогда не сделает человека равным себе. Некрос будет использовать Юлия до тех пор, пока не высосет до конца. Я знаю, что обещал ему Хозяин. Власть и полную свободу выбора. Но настоящая свобода не та, которую навязывают обманом.

— Короче, — нахально перебил ее Атэр. — Если кто-то устал, надеется на милость Некроса или не устраиваю я лично… — персональный издевательский поклон в сторону Гая, — …тот может отправляться домой и ждать, когда на него польется демонская благодать. Никто вас не держит!

Октавий заерзал, вздохнул, умоляюще глядя на Гратха, но не издал ни звука. Ему хотелось домой, однако он боялся в этом признаться.

— Я никуда не поеду… — с дрожью в голосе заявила Гермия. — Я останусь с лурией Арэлл. Я не хочу обратно в Претикапий…

— Никто никуда не поедет! — Гаркнул Критобул.

Арэлл стремительно повернулась к Гаю, на ее щеках выступил лихорадочный румянец.

— Прислушайся к себе. Что говорит твоя совесть? Ты рад, что твой друг стал заложником демона? Обманом, не по собственной воле. Юлий уверен, что сам решил стать императором, но на самом деле к этому решению его подтолкнул Некрос. Рассказал о нашей беспомощности и нарисовал великолепную картину спасения рэймлян. Это — ложь! Юлий никого не спасет. Только втянет нас в еще большую тьму. — Она обвела взглядом друзей. — Нельзя поддаваться искушению идти дорогой, которая кажется более легкой. Поверьте мне.

— Мы не против тебя, Арэлл, — тихо произнес Гратх. — Мы с тобой. Ты же знаешь…

ГЛАВА 10 Император

Вызов пришел неожиданно. Отчаянный призыв зазвенел в ушах с такой силой, что Некрос едва не захлебнулся кофе. Рука дрогнула, горячий напиток выплеснулся на тогу и ошпарил колено.

— Дьявол! — с притворной яростью выругался властелин Рэйма, замирая от радостного предвкушения. Щелкнул пальцами, открывая телепорт, и одновременно уничтожил столик с посудой, стоящий рядом.

Спустя мгновение, из крутящейся воронки в тронный зал вышел Юлий. Огляделся, каменея лицом. Узнал внутреннее убранство храма, где пережил три не самых приятных в своей жизни ночи. Медленно повернулся к демону, по-прежнему неподвижно сидящему на троне.

— Я пришел.

— Вижу, что пришел, — неторопливо произнес тот.

— Я согласен, — сказал будущий император неуверенно и добавил тверже. — Что надо подписать?

— Ничего. Достаточно одного твоего желания. И слова. Ты уверен, что желаешь?

— Да.

Некоторое время Высший молча рассматривал мрачного, ожесточенного юношу. Потом решительно поднялся. Поманил его.

— Иди сюда. Садись. Да-да, на мой трон. Садись, не бойся. Он не отравлен, через него не идет темная энергия Дна. Я просто хочу, чтобы ты сел… Вот так, отлично. Я хочу, чтобы ты почувствовал свободу. Не страх, не отчаяние. Настоящую свободу. Ты всегда был лишен ее. Думал о ней или мечтал. Но на самом деле, ты обретаешь ее лишь сейчас. Осознай это.

«В нем еще много неуверенности, — с удовлетворением подумал демон. — Много сомнений, глупого человеческого отчаяния и жертвенности. Но это пройдет…».

— Юлий, ты можешь продолжать ненавидеть меня. Но, уверяю, таким, как ты, ненависть не дает сил — лишь ослабляет.

— Почему?

Высший усмехнулся. Раз человек начал проявлять любопытство, значит, выходит из состояния отчаянной тоски. Сейчас можно подлить каплю лести.

— Потому что ты умен, Юлий. Ты умеешь разумно извлекать выгоду из любой ситуации, трезво оцениваешь свои возможности и делаешь правильный выбор. Тебе не нужно ненавидеть, чтобы быть сильным. А теперь идем — я проведу тебя в твой дворец…

В этот утренний час Претикапий был молчалив. Лишь тихо шуршал драпировками, потрескивал огнем жертвенников и шелестел осторожными шагами рабов.

Затаились. Ждут, покрываясь испариной от нетерпения, когда явится Великий Господин, чтобы объявить о новом императоре.

Некрос чувствовал, как нервно расхаживает в своих покоях бледный от бессонницы, пропахший дымом погребального костра Клавдий. Грызет ногти и с мольбой глядит в окно, на черный монолит Храма. Как Лолла ерзает на подушках, и ее глупенькое личико, сведенное выражением безутешной скорби, которую она послушно изображала на похоронах, расцветает вдруг от предвкушения грядущей власти. Как подремывают рассевшиеся на длинных скамьях сенаторы, обмениваются ленивыми репликами, скрывая зевки, обмахиваются пальмовыми ветвями, разгоняя запахи пота и благовоний.

Никто не ожидает сюрприза, который подготовил Высший.

Некрос едва сдерживался, чтобы не рассмеяться от удовольствия, представляя, какие станут у всех физиономии при виде кандидата на роль нового императора.

— Юлий, не отставай. Потом насмотришься на статуи. Они все твои. Сможешь любоваться, сколько влезет.

Демона не удивлял ошеломленный вид смертного. Естественно, мальчишка никогда не жил в подобной роскоши. Он из небедной семьи, но такого не мог и представить. Сад с ручьями. Поворачивающиеся залы. Огромный пруд. Стены, сплошь из золота и перламутра. Гигантские статуи древних богов и не менее древних императоров. Хрустальные лестницы, которые обожала императрица Августа — ведь стоящие под ними могли без помех любоваться ее стройными ногами и прочими прелестями, когда она неторопливо шла по прозрачным ступеням. Мраморные конюшни, построенные императором Севером…

Не дворец, а шкатулка с секретом. Некрос сам не помнил все потайные ходы и комнаты и периодически удивлялся, натыкаясь на что-нибудь новенькое. Чего же говорить о юноше, только что выбравшемся из диких лесов? Сквозь маску печальной отрешенности на лице Юлия все ярче пробивался интерес и восхищение окружающим богатством и красотой.

Высший довольно кивнул: «Ему здесь нравится. Это хорошо».

— Подожди тут. Появишься, когда позову. — Некрос указал на скамью за колоннами тронного зала. И пинком открыл дверь в покои наследника.

Как он и предполагал, Клавдий нервно топтался возле окна, а Лолла валялась на подушках, тиская котенка с бантом на шее. Увидев демона, сын покойного императора споткнулся о край ковра, с трудом восстановил равновесие и замер, жадно глядя на Повелителя. Лолла сжалась в комок, стараясь быть как можно менее заметной, и ее мордашка под слоем пудры стала покрываться красными пятнами. Котенок зашипел и юркнул под ложе.

— Господин, — забормотал Клавдий, машинально вытирая сухое лицо платком. — Я… мы все ждали, надеялись… услышать вашу волю…

— Настало время назначить нового правителя Рэйма, не так ли? — холодно поинтересовался Высший.

— Да. Да. Мы ждем с нетерпением.

— Тогда спустимся к сенаторам. Полагаю, они тоже заждались…

Сенаторы повскакали со скамей с разной степенью прыти, зависящей от тучности каждого. Почтительно склонились и не разгибались до тех пор, пока Некрос не сел на императорский трон. Клавдий и Лолла замерли в центре зала, не спуская глаз с Хозяина. Девице здесь было абсолютно нечего делать, но, похоже, она решила, что с минуты на минуту станет императрицей вместе с братом, и не хотела пропустить этого радостного события. Дурочка.

Демон расправил складки черной тоги, полюбовался своим перстнем с рубином, наслаждаясь звенящей тишиной в зале. Кажется Не'лктаур уже пообещал Клавдию трон, и тот искренне верил в свое исключительное положение во дворце. Тем больнее будет разочарование.

Чувствуя, как его распирает от злорадного удовольствия, Высший медленно начал:

— Что ж, уважаемые лурии, пришло время моего решения о преемнике почившего императора Помпея Транквила. Вы все терпеливо ждали этого мгновения. И будете, без сомнения, вознаграждены.

Клавдий слизнул капли пота с верхней губы. Лолла радостно затрепетала. Государственные мужи вежливо слушали, ожидая, когда можно будет присягнуть на верность новому руководителю и разойтись по домам.

— Позвольте представить. — Некрос выдержал эффектную паузу и провозгласил так, что его голос гулким рокочущим эхом прокатился по залу, по всему дворцу, и хлынул за пределы Претикапия. — Император Рэйма, Нумидии, Эскарны, Эбиссинии, Иринеи, Северной и Южной Анконы. Юлий Констанций Юстиниан!

Да, только ради того, чтобы посмотреть на их лица стоило затеять этот фарс. У отцов города, готовых услышать совсем другое имя, отвисли челюсти. Они запереглядывались, пытаясь сообразить, не ослышались ли. Залопотали тихо: «Кто? Что? Какой Юлий? Что он сказал?» Клавдий побледнел, потом покраснел. Он выглядел оглушенным и явно не понимал, что происходит. На его лице вдруг появилась жалкая растерянная улыбка. Он все еще надеялся, что Некрос пошутил, ошибся. Но чуда не происходило, а из другого конца зала к трону уже шел невысокий бледный юноша.

— Ваш новый император, — произнес демон, уступая ему место.

И тут Лолла, маленькая глупенькая толстушка завизжала, прижав ладони к щекам, а потом бросилась к ногам темного, обхватила его колени, прижалась горячим, вздрагивающим телом. Ее пронзительный голос заметался между колонн.

— Господин! Повелитель! Как же так?! Как же так может быть?! Вы же говорили! Вы обещали! Как же мой брат?! Он должен был стать императором! Он! Он столько сделал! Он так мечтал! Пожалуйста! Пожалуйста!!

Она рыдала горько и безудержно, как ребенок по отнятой игрушке. Кричала так отчаянно, надеясь умолить, уговорить, выпросить.

Некрос успокаивающе похлопал ее по мокрой щеке.

— Ну-ну, детка. Успокойся. Ты все равно станешь императрицей. Юлий возьмет тебя в жены, чтобы породниться со славным родом Транквилов.

Но столь выгодное предложение не обрадовало ее. Девица взвыла, размазывая по щекам косметику.

— Нет! Нет!! Я не хочу!! Нет!

— Уберите ее отсюда. — Негромко приказал Некрос, начиная испытывать раздражение.

В зал тут же метнулись две рабыни, подхватили под руки раскисшую от слез и отчаяния госпожу и потащили на женскую половину. Приглушенные безутешные рыдания какое-то время доносились из-за колонн, потом стихли.

— У кого-то еще есть возражения? — Угрожающе выговорил Хозяин, и его глаза полыхнули.

Возражений не было. Сенаторы, наперегонки, поспешили припасть к руке нового императора. Они задевали и толкали Клавдия, но тот, будто не замечая этого, продолжал стоять посреди зала с отрешенным выражением на белом лице, и слабая улыбка все еще кривила его губы.

Некрос видел много смертей. Физических и духовных. Одна из последних произошла сейчас. Бывший наследник дышал, по его виску стекала капля пота, желудок сводило от голода, колотилось сердце, но он был уже мертв. Демону казалось, что его чуткие ноздри улавливают запах разложения, исходящий от Клавдия.

Убит, уничтожен, больше не существует.

ГЛАВА 11 Новый порядок

Через несколько часов Не’лктаур возложил на голову Юлия, умытого и одетого в белоснежную тогу, золотой лавровый венок… Потом Некрос стоял рядом с новым правителем на балконе Претикапия. Внизу, под их ногами, колыхалось и бурлило море из тысяч запрокинутых голов и жадных, любопытных лиц.

— Народ ждет чуда, император. Если ты явишь его, он будет счастлив, — тихо произнес демон. — Подними руку.

Стянув в комок небольшую порцию энергии, Высший бросил ее в Юлия, заставил пройти сквозь тело юноши и вырваться из раскрытой ладони. На фоне темного неба над замершей толпой вспыхнул алый купол света и медленно осыпался пылающими звездами. Безобидно и очень красиво. Люди издали дружный восхищенный вздох, загомонили. Магия, которой не было на похоронах Транквила, наконец, свершилась.

— Чернь обожает эффектные зрелища, — зевнув, сказал Некрос. — Теперь они поверят в твое высшее происхождение и мое покровительство новому императору.

Юлий ничего не ответил. Он выглядел слегка оглушенным. Впрочем, так и должно было быть. Слишком много роскоши и поклонения за один день…

Потом был большой, всеобщий, праздничный пир. Половина города перепилась за счет императорской казны. Но демон этого уже не видел. Довольный собой, сытый и благодушный он отправился домой, на Дно, чувствуя, как через человеческого проводника к нему льется непрерывный поток силы. Свежей, чистой, яркой.

Можно было предположить, что сначала молодой император с головой погрузится в развлечения и приятный отдых, но уже на следующий день Некрос застал его за работой.

Юлий сидел в ажурной беседке, продуваемой ветром. Вокруг покачивали душистыми ветками цветущие гибискусы, шелестели веерами листьев карликовые пальмы. Неподалеку мелодично журчал ручеек.

Напряженно хмурясь, юноша читал толстый свиток и грыз кончик стило. Мраморный стол был завален документами. В отдалении почтительно стояли два раба — один держал чернильницу, другой был нагружен листами чистого пергамента.

Хозяин улыбнулся тонкими губами. Приятно посмотреть на бывшего заговорщика, сосредоточенно вникающего в государственные дела.

— Приветствую императора, — весело сказал демон.

Тот рассеянно кивнул. Рабы склонились в глубоком поклоне.

— Ну, и какова у нас политическая обстановка на сегодняшний день? — Высший присел на край стола, небрежно взглянул в одну из бумаг, исписанных почерком Юлия. Заинтересовался, развернул верхний край и принялся читать. Новый человеческий правитель Рэйма хмуро наблюдал за ним некоторое время. Потом не выдержал:

— Что скажешь?

— Да ничего, — усмехнулся тот. — Хочешь затеять гражданскую войну? Я не против. Выброс энергии будет огромным. Но к чему переводить человеческий материал, а потом еще лет пять восстанавливать экономику?

Юлия передернуло от презрительного определения «человеческий материал». Но он тут же насторожился, вникнув в смысл фразы. Поднял озадаченное лицо.

— Причем здесь война? Я написал приказ о выведении войск из Эскарны. Здесь несколько докладов о положении в провинции, которое сложилось из-за…

— Ты думаешь сердцем. — Высший постучал когтем по левой половине груди императора. — Выключи его. И включи логику.

Шумно вздохнув, демон провел ладонью по лбу: «Молод, наивен до жути новый император. И, похоже, ничего не смыслит в правлении». Движением руки он велел рабам удалиться, и те, не переставая кланяться, поспешили выполнить приказ. Только кусты прошуршали.

— Карта есть? А, ладно. Смотри.

По белому мрамору пола с тихим шипением побежала жирная черная черта, рисуя неровные контуры империи. Линии потоньше отметили границы между провинциями. Прожилка на камне очень удачно попала на место Лигиса.

— Это — Эскарна.

Кусок карты на западе вспыхнул красным.

— Одна половина ее населения — гаэты, другая — рэймляне, луэсы и севры. Если ты выведешь войска, первые тут же бросится резать вторых и третьих.

— Почему?

— Древняя национальная грызня за земли. Видишь зеленый кусок? Луэсы, а уж тем более рэймляне, считаются захватчиками. Наши гарнизоны сдерживают резню. Уберешь их оттуда — получишь бойню.

— Но исконное население…

— Немытые кочевники, которых Рэйм слегка цивилизовал за несколько сотен лет? Их нужно держать вот здесь, — Некрос сжал кулак перед самым носом императора. — Для их же блага, иначе они пожгут все вокруг и уничтожат всех, кто движется. Заметь, сейчас мы говорим не о демонах. Только о людях. О том, что будет, если ты примешь одно неправильное решение. Кстати, исконный правитель Эскарны мгновенно переметнется на сторону гаэтского эмира и, соответственно, Савра. А мы потеряем кусок вот этой территории.

Пятно на карте вспыхнуло оранжевым.

— Но это же твоя земля! — Воскликнул Юлий с безмерным удивлением. — Как ты можешь позволить забрать ее, пусть даже человеческий правитель захочет перейти под контроль другого Хозяина?

— Моя земля там, — Некрос указал пальцем в пол — Внизу. В другом мире. И она, действительно, моя, до последнего источника лавы. Здесь — поле игры, где каждый день что-то меняется. Одни фишки исчезают, другие появляются. Ставки падают и растут. Например, приходит какая-нибудь очаровательная Арэлл с верными соратниками, которым ударяет в голову переделать мир. А как это можно сделать? Только поменяв одного Правителя на другого. Меня на Друзлта, в частности. Поверив его обещаниям облегчить жизнь людей.

— Как я — поверил тебе, — мрачно пробормотал Юлий.

— Ты сомневаешься? — Некрос слез со стола, встал в центре светящейся карты, раскинул руки, словно пытаясь захватить землю под своими ногами. — Давай, дерзай. Я отдаю это все тебе! Меняй, переделывай.

Уже не такой самоуверенный, как раньше, юноша вскочил, уронив несколько свитков на пол:

— Мне нужно время, чтобы разобраться!

— Разбирайся. Но предупреждаю сразу — если ты чувствуешь, что ответственность за Рэйм тебе не по силам, я могу оградить тебя от тягот управления страной. Отдыхай, наслаждайся жизнью, читай, путешествуй. Сенат все сделает, тебе останется лишь подписывать документы.

— Нет! Я не хочу быть тупым ходячим жертвенником.

— Тогда учись мыслить, как политик, а не торговец из рыбной лавки. — Щелчком пальцев Некрос уничтожил карту на полу. Подумал, сотворил стул рядом с креслом Юлия, сел. — Давай, показывай, что ты там наприказывал сегодня.

Молодой император подвинул гору свитков. Демон обеими руками потер щеки, развернул сразу два документа, пробежал их взглядом, поморщился, отшвырнул в сторону.

— Это лирика. Прежде всего, ты должен издать указ о запрете приносить в жертву Его Могуществу Некросу, то есть мне, солдат из преторианской гвардии. Это сразу возвысит тебя в глазах военных. Вызови Адриана Мария — военного префекта преторинцев. Лично сообщи ему о своем решении. Пообещай выплатить компенсацию семьям уже убитых, остальным увеличь жалование. Через полчаса этот боров будет тебе руки целовать. Второе, — Правитель в задумчивости почесал когтем бровь, — также увеличь жалование солдатам городской когорты. И побеседуй с их префектом. Ясно? Дальше… ну, что ты на меня так смотришь?

— Ты говоришь правильные вещи. Я и сам хотел…

Демон саркастически рассмеялся.

— А ты считал меня полным идиотом? Это мои земли, и я прекрасно знаю, что и как на них происходит. Ладно, теперь дальше по порядку. Что у тебя с Эллидой? Естественно — мирный договор! Разочарую вас, император, вы не можете заключить мир.

— Почему?!

— Возвращаемся к карте. Хозяин Эллиды — Друзлт.

— Я знаю, — Юлий нетерпеливо дернул плечом.

— Не перебивай. Кроме земли, твердой земли, — для наглядности Некрос топнул по мраморному полу, — он владеет и водой. Морем, на несколько сотен статий вокруг. Что это значит?

— Что?

— Границы земных владений Высших, — темный обвел в воздухе воображаемый контур страны, — соответствуют границам владений в нашем, демонском, мире. Это отражение. Практически полное.

Бледно-голубые глаза императора расширились — он представил невероятный, недоступный подземный мир.

— Значит, у него там тоже вода?

— Да. Тотем Друзлта — гидра. И это полностью соответствует его внутренней сути. Он не такой, как я и остальные Хозяева. Говоря вашим языком, он — водный зверь. Суша ему нужна только для того, чтобы раз в день выбраться на нее и часок погреться на камешках. Он слабее меня, поэтому я все время держу его в напряжении. Население Эллиды, источник его силы, частично находится под моим контролем. Так я не позволяю Друзлту расслабиться и начать копить силу.

— Но…

— Если мы выпустим остров, мой земноводный родственник начнет топить рэймские корабли и терроризировать все побережье. Представь себе последствия.

Юлий кивнул.

— А ты можешь уничтожить Друзлта?

Некрос фыркнул от смеха.

— Если я рискну напасть на него, остальные Хозяева объединятся, чтобы уничтожить меня. Пока каждый из нас сидит смирно, другие чувствуют себя в безопасности. Зашевелится один — остальные тоже полезут из нор. У меня и так слишком много земли, захочу захватить Эллиду — Правители взвоют от жадности.

— Я понял.

— Хорошо. Тогда дальше…

Следующие несколько часов они вместе просматривали документы. Демонический господин Рэйма и человеческий, сидя плечом к плечу, читали свитки и беседовали, как лучшие друзья. Полная идиллия. Нереальная гармония. Еще день назад никто не мог бы подумать, что демоноборец станет смотреть в рот своему врагу, ловя каждое слово, и писать под диктовку указы. Нет, естественно, он упрямился, возмущался. Но, в конце концов, затихал перед логикой, и переставал дергать лапками, словно жук, пронзенный булавкой железных доводов Некроса. Бормотал уныло: «Да-да, ты прав, но… я подумаю».

Наконец, Хозяин, устало отдуваясь, отодвинул от себя документы.

— На сегодня хватит. Вижу, ты не испытываешь заслуженного удовлетворения от проделанной работы. Есть еще какие-то сложности?

Юлий хмуро кивнул.

— Лолла меня ненавидит.

Высший рассмеялся:

— А за что ей тебя любить? Девчонка рассчитывала, что обожаемый брат станет владельцем всего, а она — дорогая сестрица — усядется на троне рядом. Но появился ты, и Клавдий остался не у дел. Довольно унизительно — чувствовать себя всего лишь ступенькой для твоего восхождения к власти.

— Я занял место Клавдия, — тихо произнес император, рассеянно вороша свитки.

Этот унылый тон мог взбесить кого угодно, что уж говорить о темном, не отягощенном особым терпением. Некрос рассвирепел:

— Ты занял свое место! Это сынок слабоумного Транквила намеревался рассесться на твоем! Я не желаю слышать нытья по поводу твоей беспомощности. Если Лолла докучает тебе — приструни ее! Надоела кислая рожа Клавдия — отруби ему голову или сошли подальше! Хватит сомневаться и пытаться понравиться каждому! Ты — император! Ты — новый порядок! И тебя будут ненавидеть! Привыкай к этому!

Юлий опустил голову, словно нерадивый ученик перед строгим учителем. Но тут же вскинул ее, сверкнув золотым лавровым венком. Из-за кустов послышались торопливые шаги, к беседке выбежал запыхавшийся гонец, с размаху бухнулся на колени перед двумя господами. Протянул свиток, перетянутый красным шнурком.

— Император, вести из Эллиды.

Некрос откинулся на спинку кресла, наблюдая как его молодой проводник, хмурясь, читает документ.

— В Смирте восстание против рэймского наместника, — сказал он, наконец, голосом лишенным всякого выражения. Посмотрел на Хозяина вопросительно, требовательно, укоряюще.

— Ваше решение, император. — Жестко потребовал Некрос. — Положение в Эллиде вам известно.

На секунду губы Юлия по-детски надулись, от жалости, видимо. И тут же сжались в линию. Отчаяние в глазах сменилось жесткой решимостью.

— Отправить в Эллиду легион. Восстание подавить.

Демон удовлетворенно кивнул. Проводник оказался толковый. Но одобрений человек слушать не пожелал.

— Я хочу остаться один!

Повелитель Рэйма бесшумно поднялся и так же неслышно исчез, чтобы появиться в своем храме.

Улыбнулся довольно.

Бывают минуты, когда людям приходится выбирать между совестью и страхом. И последний всегда убийственен для их слабых душ. Совесть Юлия протестовала против любого насилия. Но страх за друзей, себя самого, за Рэйм, который мог быть уничтожен Друзлтом, велел послать в Элиду войска. Пока ему еще больно идти против совести. Потом с каждым разом станет все легче.

ГЛАВА 12 Балтис

Демоноборцы добрались до Балтиса рано утром.

Огромный портовый город был расположен в дельте Лигиса. Сюда приходили корабли из Гаэты, Нита и Эллиды. Они провозили в Рэйм груды мехов, пряности, узкогорлые амфоры с маслом и вином, черное дерево и рабов. Чуть реже по реке поднимались зловещие черные ладьи, груженые золотом и благовониями.

В нижней части Балтиса, рядом с портом и верфями, дома строили в несколько этажей. Лепили один к другому, прижимали крышу к крыше, стену к стене. Из окон выглядывали тощие кошки, чумазые дети и горластые матроны. Внизу, по щиколотку в грязи, по узким улицам бродили пестрые толпы — торговцы, нищие, бродяги и матросы. Пахло здесь амброй, прогорклым маслом, дегтем, смолой и по том. Бриз, долетающий с моря, был не в силах развеять смрад, висящий над городом. Кабаки и таверны не закрывались круглые сутки. Матросы кочевали из одного в другую, щедро оставляя золотые рэймские сестерции, нитские драхмы и гаэтские карны, а чуть что — хватались за ножи и горланили не хуже павианов. На каждом углу стояли размалеванные девицы и попрошайки. Над отбросами, рядом с вороньем, кружили чайки.

И над всей этой суетой монолитной черной глыбой возвышался гигантский храм, посвященный Некросу. Еще один оплот безграничной демонской власти.

Спутники с опаской поглядывали по сторонам, ошеломленные шумом и суетой, но Атэру эта жизнь была знакома очень хорошо и влекла почти также сильно, как и вызывала отвращение. Он спрыгнул с лошади, сунул поводья Критобулу.

— Схожу на базар, куплю чего-нибудь для этого, — он кивнул на бледного, мужественно-молчаливого Гая. Рана на боку продолжала причинять тому боль. Однако преторианец из гордости был готов умереть в седле, так и не признавшись в мучениях.

— Да-да, — буркнул Критобул, наматывая на руку повод. — По чужим карманам пошарить неймется и сплетни послушать? Проваливай. Мы вон в том доме будем. Вроде, там конюшня.

Эллан, ничуть не обидевшись, пожал плечами и, не снизойдя до ответа, скрылся в толпе.

Гвалт на базаре не смолкал ни на минуту. В нем смешались вопли нищих, ржание, окрики городской стражи, гнусные крики павлинов и лай бродячих собак. Рядом с дорогими тканями Атэр увидел лоток тухлой рыбы. Тут же торговали ушастыми эбиссинскими кошками породы «сфинкс». Каждая лежала на своей шелковой подушечке, пристегнутая цепочкой к золотому ошейнику, и злобно шипела, выпуская когти. Неподалеку продавали нумидийских рабынь, не уступающих в гибкости и изяществе дорогим заморским зверям. В этом году цены на красавиц упали, и любая стоила в два раза дешевле, чем котенок сфинкса.

Эллан бродил по рынку, присматривался, приценивался, вступал в разговоры. Потолкался возле нитских купцов. Срезал кошелек с пояса зазевавшегося рэймлянина, порадовался, что еще не потерял воровской навык. Купил сушеных фиников и сахарных трубочек у толстого эбиссинца. У опрятной старушки нашел целебные травы для Гая. И не забывал прислушиваться.

Кроме пустой трепотни удалось узнать кое-что забавное.

«…в Рэйме объявился ворожей. Белый, как призрак, ходит по ночам и если на кого посмотрит, у того из тела вылетает болезнь. А за ним бредет его верный раб, весь черный, страшный — собирает хвори в особую шкатулку. Как только та наполнится доверху, недуги вылетят наружу, разлетятся во все стороны, и наступит конец света…»

Атэр скептически усмехнулся. Похоже, про Энджи с Гэлом сочинили пророчество. Белый призрак и его черный раб? Жаль, не удастся увидеть физиономию оборотня, услышавшего эту сплетню.

«…зеркало в Каракаллском храме плакало золотыми слезами и предвещало скорую засуху. И ссохнется, — говорило, — плоть человеческая и рассыплется по всем землям…»

Атэр хмыкнул насмешливо. Интересно, хватило у кого-нибудь ума насобирать золотых слезок?

«…и тогда почтенный сказал: „Возьми все мои табуны и наложниц, и халат с моего плеча, только построй гробницу из халцедона, в которой обрету я вторую жизнь. Ибо соседу моему и недругу Абу Рашиду, ты, Зодчий, строил и многое другое, еще более удивительное“. А он, собака, отвечает: „Не спеши. Халат тебе пригодится. Похоронят тебя в нем, в нем и сгниешь. Гробницы ты не заслуживаешь, убийца!“»

Эллан пожал плечами. Ясно, два соседа что-то не поделили.

«…Вода в реке покраснела, и снизу всплыли все жертвы его Могущества Золтона. Клянусь, Хавром, не вру. Так и плыли за кораблем, пока я одному веслом по башке не съездил. Тогда отстали».

Атэр с трудом сдержал смех. Это, понятно, бред. Почудилось по пьяни — принял крокодила за утопленника.

А вот это уже интересно. Эллан едва не подавился финиковой косточкой, когда услышал разговор двух рэймлян, неторопливо шествующих вдоль рядов с шелками.

— Слышал? Народного трибуна Тиберия Гратха все-таки убили. Закололи в собственной спальне.

— Удивительно, что это не произошло раньше. Сколько можно было искушать судьбу. Все считал себя неуязвимым…

Атэр прислонился к стене рядом с эбиссинским писцом, который сидел на линялом вытертом ковре и заунывно предлагал окружающим каллиграфические услуги. Значит, Тиберий мертв… Как сказать Гаю, что его брат погиб? И стоит ли говорить? Эллан вспомнил, как народный трибун с понимающей усмешкой выпустил его из терм, где с демоном-оборотнем они обыграли доверчивых рэймских граждан на три тысячи сестерциев. А ведь мог и зарубить двоих мошенников. Или позвать стражу. Жаль. Действительно, жаль.

— Эй, мальчик! Мальчик! Да, ты! Ты! — Атэр глянул в сторону, откуда доносились призывы, произнесенные дребезжащим голосом с сильным эбиссинским акцентом. Старикан-писец, недовольно морщась, махал на него, отгоняя, словно курицу. — Иди отсюда! Ничего писать не хочешь, да? Тогда иди, своими делами занимайся.

— Пошел ты! — злобно огрызнулся эллан и, не слушая возмущенного кудахтанья деда, направился к открытой харчевне под раскидистым платаном. Там, вокруг длинных столов, обдуваемые ветерком, сидели на стульях и возлежали на скамьях почтенные купцы. Они неторопливо беседовали, попивая вино и травяные настои. Обсуждали цены на пшеницу, уровень подъема воды в Лигисе, заключали сделки. Атэр взял себе большую тарелку тушеного мяса, кувшин холодного нитского пива и уселся неподалеку от трех смуглых, черноволосых, носатых мужчин. Говорили они на гаэтском, но эллан неплохо понимал их — на свое умение запоминать чужие языки он никогда не жаловался. А беседа была интересная.

— Почтенный Занум, слышал я, ваш корабль не дошел до Эллиды? — спрашивал один, тряся тонкой бородкой, выкрашенной хной.

— Слава Гасуру, моя «Заима» все еще стоит в гавани. Но каждый день задержки опустошает мой кошелек на тысячу дихремов, — ответил толстяк с круглым лоснящимся лицом и прищуренными глазками. И принялся загибать пальцы, унизанные перстнями с сапфирами. — Надсмотрщикам — плати, рабов — корми, вчера мои люди убили одного нумидийца — опять плати… Уважаемый Кадым уже ходил к главному в порту, говорил: «Пусти, корабли. Три дня стоим. Товар портится, матросы разбегаются. Сколько надо заплатим. Тебе. Помощникам твоим. Жене твоей столу из берсов дадим. Открой порт ненадолго, а потом опять закрой. Никто не узнает».

— И что он ответил?

Толстяк Занум огорченно крякнул и махнул пухлой рукой.

— Ответил — приказ! Никого не выпускать.

Атэр, уже пару минут от нетерпения ерзавший на скамье, не выдержал и влез в разговор:

— Прошу прощения, почтенные, что прерываю вашу беседу, но я случайно услышал, что корабли в Эллиду не идут, и хотел спросить…

Все трое одинаково нахмурились. Рыжебородый оглядел его с ног до головы и заблеял по-рэймски:

— Пач-чему ты смеешь вмешиваешься в разговор старших людей со своими пустыми вопросами? Ты сидел, кушал, вот и кушай, пока тебя не выкинули из этого почтенного заведения.

— Ладно-ладно, понял, — пробормотал Атэр, чувствуя, как злобный жар заливает щеки. Отвернулся и сказал своей наполовину опустошенной тарелке. — Пердуны старые.

Не чувствуя вкуса, он доел мясо. Выбрался из-за стола и, мысленно пожелав чванливым гаэтам, а заодно и эбиссинцам, всех мыслимых и немыслимых «благ», вышел вон. Бродить по базару дальше — не имело смысла. Действительно ли корабли до Эллиды стоят — узнавать надо было в гавани. Эллан не исключал, что от национального пристрастия к сказкам деды насочиняли небылиц.

Но сначала он решил зайти к друзьям. В наемный дом, о котором говорил Критобул.

Комнаты были на верхнем этаже. Под самой крышей. Они оказались со скрипучими полами, обшарпанной мебелью, тараканами и мышами. О наличии последних возвестил громкий визг Гермии.

Когда Атэр нашел товарищей, здоровяк-преторианец как раз разбирался со страшным зверем, а бывшая рабыня сидела, поджав ноги, на кровати. Она с ужасом наблюдала, как атлет тащит за хвост отчаянно пищащую добычу.

Эллан расхохотался и несколько раз громко хлопнул в ладоши:

— Молодец! Хвалю. Ужин ты уже добыл.

Критобул протянул свободную руку, намереваясь схватить насмешника и сунуть мышь ему за шиворот, но тот ловко увернулся и проскользнул в соседнюю комнату.

Гай полулежал на кровати. Морщась, рассматривал раненый бок. Октавий сидел рядом, подбадривая больного тяжкими сочувственными вздохами. На взгляд Атэра, царапина выглядела скверно.

— Октавий, держи, — эллан бросил на кровать мешочек с травами. — Это должно помочь. Где Арэлл?

— Сейчас придет с хозяйкой, — отозвался Гай, наблюдая, как воодушевленный жрец перебирает корешки, одобрительно причмокивая.

Толстая и неопрятная тетка появилась через несколько минут. Равнодушно проследив за извилистым путем таракана по стене, она заявила:

— Уезжать вздумаете, девок своих с собой забирайте. Я с ними валандаться не буду. А то были тут трое, шлюху притащили и зарезали. Сами смылись, а мертвую под кровать сунули. Мне с нижнего этажа неделю жаловались, что запах, и с потолка капает… А я мертвых страсть как боюсь, — подумав, добавила она кокетливо.

На протяжении этого монолога, Гермия бледнела. На щеках Арэлл появились два красных пятна — оскорбилась из-за того, что ее приняли за уличную девицу. Октавий принялся затравленно озираться, словно ожидал, что покойница вот-вот выглянет из-под кровати. А Гай с Критобулом, который все еще держал в кулаке несчастную мышь, ухмыляясь, украдкой переглянулись.

Когда хозяйка удалилась, шаркая остроносыми гаэтскими туфлями, Гермия заявила с дрожью в голосе:

— Я тут не останусь!

— Друзья мои, думаю, нам, действительно, не стоит здесь задерживаться, — забормотал жрец, с опаской поглядывая по сторонам. — Здесь не очень чисто и… насекомые.

— Да-а, — по-прежнему ухмыляясь, протянул Критобул. — Это не папочкин особнячок. С подтиркой за тобой никто ползать не будет. Как говорит Аристид… — И он выдал фразу, которая, несомненно, пользовалась бы большим успехом в казармах преторианской гвардии, но в обществе двух девушек ее произносить не стоило. Арэлл свирепо сверкнула глазами, и доблестный императорский воин побагровел, вспомнив, что рядом с ним не девка из борделя, а невеста наследника Рэйма. Пусть и бывшая. Смущенно кашлянув, он пробормотал. — Ну, это я так, к слову.

— Зато здесь никому нет до нас дела, — сказал Гай, осторожно, чтобы не потревожить рану, меняя положение на кровати. — Пришли-ушли, никому это не интересно. Атэр, ну а ты, что скажешь?

— Отсюда видно море… — задумчиво ответил эллан, глядя в окно.

Море, действительно, было рядом. Его свежее дыхание пробивалось сквозь вонь помоек. Запах соли и водорослей, казалось, впитался в гнилые доски. Мерный рокот волн слышался за каждым звуком. Крошечные комнатушки казались шире только потому, что рядом чувствовался безграничный простор, наполненный светом и ветром.

— Я пойду, узнаю насчет корабля до Эллиды. Ждите меня. — И, не дожидаясь ответа, Атэр выскочил за дверь.

У лестницы его догнала Арэлл.

— Я с тобой.

— Ну, давай, — деланно равнодушно ответил эллан. — Как это Гай не потащился следом?

Девушка пожала плечами и улыбнулась. Безобразный синяк на ее лице стал почти незаметен, царапины затянулись. Волосы лежали вокруг головы золотым венцом. Смотреть на нее было приятно, а еще приятнее — знать, что несколько часов она проведет рядом.

Они вышли на улицу. Солнце заглядывало в узкую щель между крышами домов, весело играло в глубокой луже, на берегу которой копошились два голопузых мальчишки. Атэр негромко свистнул, привлекая их внимание, и поманил к себе. Тот, что постарше, неторопливо поднялся. Младший сунул грязный палец в нос, с любопытством уставившись на иноземцев.

— Эй, малек, как в порт пройти?

Ребенок презрительно оглядел темноволосого юношу в серой военной трабее и сандалиях с высокой шнуровкой, а потом заявил солидно:

— Мальки у нас даже в лужах не водятся. Дашь сестерций — скажу.

Эллан присвистнул снова, на этот раз — поражаясь наглости щенка, и повернулся к Арэлл, предлагая разделить свое возмущение. Но девушка даже не взглянула на него. С ее лицом что-то было не так. Губы искривились на мгновение, мелькнуло мучительно-жалостливое выражение.

— Дай ему денег, — попросила она Атэра, и тот не смог ослушаться. Со вздохом сунул руку за пояс, вытащил из потайного кармашка монету, бросил попрошайке.

— На. Хватит с тебя дупония.

Тот ловко поймал денежку, рассмотрел со всех сторон и, счастливо улыбаясь, сунул за щеку.

— Ну?!

— Езли в зам порт, — заговорил мальчишка невнятно, мешала монетка. — Нада значала прямо, потом у дома зтарой Эмпусты наизкозок и снова прямо. А езели корабль нузен, то идите зразу в харщевню Патруза, у него завзегда корабельщики зидят. Значала прямо, потом наизкозок и прямо.

— Ну, спасибо, — улыбнулся эллан.

— Только езли вы в Елиду, так туда корабли не идут, — заявил вдруг пройдошистый малец, почесывая лохматую голову. — В Мумедию или езчо куда позалуста. А туда нет.

— Откуда ты знаешь? — спросила Арэлл, и ее лицо стало хмурым.

— Так все знают, — ответил тот, вытащив из-за щеки монету, полюбовался и сунул обратно. — Шторма, говорят.

Он отвернулся, потеряв интерес к элланам, и степенно отправился обратно к луже.

— Ладно. Пошли, — Атэр кивнул девушке. — Как он там сказал? Прямо и наискосок?

— В это время года не бывает штормов, — задумчиво отозвалась она, перешагивая через лужи и поминутно скользя в грязи.

— Это ты мне говоришь?! — саркастически осведомился он, пинком отгоняя с дороги невесть как забредшую на улицу здоровую пятнистую свинью. — Я уже слышал этот слух на базаре. Но не слишком поверил.

— Что могло случи… — Они едва успели прижаться к стене, спасаясь от потока помоев, выплеснутых из окна верхнего этажа.

— Узнаем… Эй, почтенный! — эллан окликнул замызганного местного жителя, нетвердой походкой пробирающегося вниз по улице. — Где харчевня Патруса? Та, с дверью? Да они все с дверями, глаза протри!.. Хотя тебе это вряд ли поможет, — пробормотал он, провожая пьяного взглядом. Потом с досадой повернулся к тихо посмеивающейся девушке:

— Ну? Что!? В следующий раз сама узнавай дорогу.

— Я думаю, нам стоит попробовать зайти вон туда. Видишь, на стене нарисован якорь. — Арэлл указала на третий дом от угла.

— Может быть, — неохотно согласился Атэр. — Ладно. Подожди меня здесь.

— Я с тобой.

— Думаю, там не место для такой девушки, как ты…

— Может, телохранителя мне наймешь? — неожиданно съязвила она.

— У тебя уже есть один. Но я не заметил, чтобы это кому-то помогло… — машинально ответил на ехидство колкостью эллан.

Арэлл пожала плечами и промолчала.

Внутри харчевни было полутемно. Свет пытался пробиться сквозь крошечное окошко под потолком. Просачивался через щели между досками. Но широкой полосой лежал лишь перед открытой дверью.

Спутники увидели сумрачного дядьку, до самых глаз заросшего густой кудрявой бородой. Он потягивал вино из объемной амфоры и смахивал на почитаемого в Эллиде древнего бога — хозяина морей и сотрясателя земли.

— Хайре, — тихо сказал Атэр земляку, мгновенно переходя с рэймского на элланский. — Нам нужен корабль. Ты можешь помочь?

«Сотрясатель» обмакнул в вино кусок хлеба, отправил его в круглое отверстие, показавшееся в бороде. Прожевал, и изрек глубоким басом:

— Ну?

— Чем раньше, тем лучше. Нас двое и еще четверо. Можем заплатить сразу.

Тот вытер руки о край гиматия. Отрицательно покачал головой:

— Нет кораблей.

— Неправда. Гавань забита.

— Гавань забита, — согласился моряк. — А кораблей нет.

Атэр почувствовал, что начинает закипать, и шумно выдохнул.

— Мы слышали, суда не пускают в Эллиду из-за шторма, — произнесла Арэлл своим певучим голосом.

Дядька посмотрел на девушку с большим вниманием, чем на ее спутника, и ответил охотнее:

— Правильно слышала, красавица.

— Но погода портится только зимой.

Бородатый эллан перегнулся через стол, чтобы быть к ней ближе, и произнес доверительно:

— А мне проверять неохота, красавица.

— Мы хотим вернуться домой! — прошептала она в ответ.

— Знамо дело.

— Тогда почему не хотите помочь?! — вмешался Атэр.

— Хотеть-то хочу, но одного хотения мало. — Моряк задумчиво пригладил бороду, ласково поглядывая на Арэлл ярко-голубыми глазами в лучиках глубоких морщин. — Некрос запретил выпускать эллидские корабли из порта. Ослушникам велено пенять на себя. А самых прытких, кому неймется проверить, друзлтовские «гидры» жгут в открытом море, а команду пускают на корм рыбам.

— Но можно, наверное, как-то… — пробормотала девушка.

— Можно, — согласился корабельщик. — Могу тебя до первого маяка прокатить. А зайду дальше — всплывет из-под кормы Морской охотник. Видел, небось, — он глянул на Атэра. — Башка с бочонок, пасть как у нитского бегемота. И рог на лбу. Днище пробьет и ждет, пока корабль на дно пойдет. Мимо не проскочишь, сквозь воду эти твари людей чуют.

— Ясно, — сказал Атэр. — Спасибо. Идем, Арэлл.

— Арэлл? — заинтересованно переспросил корабельщик, и эллан тут же мысленно обругал себя за длинный язык.

Девушка улыбнулась, украдкой метнув на болтливого приятеля убийственный взгляд.

— Спасибо.

— И тебе спасибо, красавица, — отозвался моряк. — Удачи в пути.

Когда они вышли на улицу, элланка глубоко вздохнула.

— Ладно-ладно! — перебил Атэр еще до того, как она что-либо сказала. — Знаю. Извини. Я не должен был называть тебя по имени. Но не думаю, что он в курсе, как зовут невесту наследника.

Девушка отвернулась и молча устремилась в сторону гавани. Эллан поплелся следом, мучаясь угрызениями совести.

К счастью, или наоборот, продолжались они недолго. Улочка вильнула и неожиданно закончилась тупиком. Здесь были в беспорядке свалены сломанные повозки, из которых торчали гнутые ребра бочек и зазубренные доски. Рядом благоухали кучи гнилья. Сформулировать свое мнение по поводу пейзажа демоноборцам не удалось. Сзади послышался негромкий развязный голос:

— А неужели почтенные граждане заблудились?

Атэр стремительно обернулся и тут же замер перед острием короткого рэймского клинка. Его держал тот самый пьяный, что не сумел показать дорогу до харчевни. Только на этот раз он стоял на ногах твердо. Глаза на молодом, худом и грязном лице блестели весело и зло.

— Эй, малец, — лениво велел уличный грабитель. — Давай сюда деньги и можешь топать дальше. Да, девку свою тоже оставь, мал ты еще для нее.

Атэр не успел разозлиться, услышав за спиной шепот Арэлл:

— Трое сзади.

Глянув через плечо, он увидел оборванцев, ловко спрыгнувших с низких крыш.

— Впереди еще двое, — он заприметил еще один силуэт за выступом дома. — Вот чего мне сейчас не хватает, так это хорошей драки.

Эллан выхватил меч, спрятанный в одежде. Сзади послышался хорошо знакомый хищный шелест стали, извлекаемой из ножен — элланка сделала то же самое.

Схватка был короткой, но яростной. Атэр, довольный тем, что может безнаказанно сорвать злость, сразу кинулся на грабителя и сильно поранил его. Тот отскочил в сторону, зажимая окровавленную кисть. Следующий враг получил удар локтем в солнечное сплетение и отлетел на несколько шагов. Третий, сообразив, что мальчишка не такой слабак, как показалось, стал осторожно обходить его.

Эллан успел заметить, что у Арэлл все шло хорошо — два оборванца отступали под мощными неженскими ударами ее меча. Он хотел крикнуть ей что-нибудь одобрительное, но осторожничавший противник вдруг резко ринулся вперед. Эллан поймал своим мечом клинок грабителя. Они столкнулись лицом к лицу, и замерли.

— Валерий?!

— Дейм!!

В следующую секунду враги уже душили друг друга в объятьях.

— Ты откуда?!

— Ты как…?

— Ты же был в Смирте!

— Я думал, тебя убили!

Все остальные участники побоища, включая Арэлл, открыв рты, глазели на безудержную радость двух недавних врагов.

В последний раз хлопнув Атэра ладонью по спине Дейм махнул остальным.

— Это Валерий, мой земляк. А это… сестра его. Давно не виделись.

— Какие новости из Смирты? — нетерпеливо перебил эллан. — Что там наши?

Густые брови Дэйма удивленно поползли вверх:

— Так ты ничего не знаешь?

— Не знаю о чем?

Приятель разочарованно покачал головой:

— Нет больше наших.

— Что значит «нет»?

— Всех положили, когда новый император отправил легион для усмирения восстания против рэймского наместника.

Атэр прислонился спиной к стене, тупо глядя прямо перед собой.

— Не может быть… Всех наших? Новый император?

— Да. Что тебя удивляет? Юлий Констанций Юстиниан собственноручно подписал приказ. Все было кончено быстро. Некрос открыл телепорт и…

— Так вот почему корабли не идут в Эллиду. Война.

— Мне повезло, я успел уехать раньше. И не поверишь — зачем! Драгоценный учитель Форкий отправил меня искать тебя, дорогой друг, чтобы передать послание.

— Послание?

— Этот старый гриб, прямой ему дороги в подземный мир, велел поклясться, что я ни на минуту с ним не расстанусь и отдам тебе, когда встречу. На, бери. — Дейм вытащил из-за пазухи замызганный продолговатый сверток. — Как будто знал, что мы столкнемся случайно.

Соотечественник говорил что-то еще, но эллан уже не слушал его. Он смотрел на свиток, завернутый в грязную тряпку, и тот почему-то начал расплываться перед глазами. И только последние слова Дейма заставили очнуться:

— …затем что я больше в эти игры не играю. Хватит! Помнишь, ты мне читал в катакомбах под храмом Трисмеса? Ну, откровения какого-то древнего? «…Тьма уйдет, наступит свет. Три знака появятся и возвестят начало нового…». Так вот я тебе сейчас назову имена этих знаков — голод, страх и смерть. И ничего нового не будет. Мы все сдохнем, а демоны будут жрать наши трупы и наши души. Вот и все, что я могу сказать тебе, друг.

— А ты поумнел со времен нашей последней встречи, друг, — задумчиво произнес Атэр, чувствуя, как нечто злобно-отчаянное ворочается в солнечном сплетении. — Раньше не излагал столь гладко и не резал путников в подворотнях.

— Пришлось поумнеть. Жизнь заставила. И тебе могу дать совет. Форкий очень хорошо умел болтать о свободе. А где он сейчас? Удобряет собой поля, чтобы ячмень рос гуще. Ладно, рад, что ты жив. Надумаешь присоединиться к моей компании, милости прошу.

Дейм кивнул бывшему соратнику, махнул рукой остальным. И грабители исчезли так же быстро, как и появились.

Атэр сидел за обшарпанным столом, сколоченным из плохо обструганных досок, и смотрел в чашу с неразбавленным, кислым вином. Отупение постепенно проходило. На глаза набегали злые слезы, и он, не стесняясь, вытирал их тыльной стороной ладони. Пил вино и морщился от гадкого вкуса.

Погиб Аристид. Марк. Юлий, считай, тоже умер. Как сказать Гаю, что больше нет его брата?… «Они уходят, а я не могу их удержать, — приплыла издалека печальная, обреченная мысль. — Все уйдут… и я останусь один!»

— Послушай, — теплая рука Арэлл легла на его плечо. Сжала тихонько. — Мы все знаем, на что идем.

— Нет. В том то и дело, что нет. — Атэр скорбно усмехнулся. — Вряд ли кто-нибудь из нас предполагал, что погибнет так быстро и бесславно. Дейм прав — они проиграли потому, что нет и не было ни малейшего шанса одержать верх. И не будет.

— Сомнение в победе — это наполовину проигранная битва, — скулы Арэлл заострились на осунувшемся лице. Глаза сузились, и выражение их стало почти жестоким. — Во всем, что ты делаешь, надо идти до конца. Отец учил меня этому с детства. И я не отступлюсь, что бы тебе ни сказал твой бывший приятель. В чем бы сейчас не убеждал меня ты.

— Ты упрямая. — Эллан улыбнулся, и глаза его посветлели. — Это хорошо. Я тоже упорный. Мне неважно, чем все закончится, но пока жив — буду делать по-своему.

Девушка наклонила голову, на ее волосы лег тонкий солнечный луч.

— Меня учили, что в первую очередь следует соблюдать интересы других людей.

— Ну да. Тех, которыми вы правите. — Атэр отодвинул наполовину пустую чашу, наблюдая, как золотые искорки прыгают по волнистым локонам элланки. — Ты же из династии царей… Я слышал, вас учат вести себя по-особому. Но у тебя не получается.

— С чего ты взял?

— С того, что ты свой личный интерес поставила выше интереса государства. Всей Эллиды.

— Личный интерес?

— Ну да. Твою, собственную, ненависть к темным.

— Демоны — это общее зло.

Атэр рассмеялся.

— Мне нравится, как у тебя получается лгать себе. Значит, вот в чем суть умения править — выдавать собственные желания за необходимость для большинства.

— Это не мое желание. Все люди, окружавшие меня с детства, считали также.

— Ага, так наш басилай — тоже мятежник… Ладно, Арэлл, я постараюсь не думать о том, что нас ждет. Ничего не исправишь. В Рэйм мы вернуться не можем. В Эллиду нас не пускают… Пойдем, попрощаемся с морем.

— Пойдем, — легко согласилась она.

За приземистыми полуслепыми рыбачьими домиками начиналась узкая полоска каменистого берега. Теплая, нежная, словно шелк волна набегала на гальку и с тихим шелестом скользила обратно. Легкие облака скрыли солнце, горизонт тонул в бледно-опаловой дымке.

Атэр подошел к самой кромке прибоя, встал на колени, опустил руки в воду.

— Невозможно придумать ничего прекраснее моря. — Он оглянулся на Арэлл через плечо, и девушка снова удивила его. Выражение ее лица было мучительно-напряженным, словно она пыталась вспомнить что-то. Даже рот приоткрыла.

— Мне показалось… я уже видела это…

— Море?

— Нет. Другое. И твои слова знакомы. Как ты сказал?…Невозможно создать ничего прекраснее моря…

Эллан молча пожал плечами, опустился на камни, сунул руку за пазуху и вытащил свиток. Размотал тряпку, развернул папирус. Неровные строчки поплыли перед глазами.

— На, хочешь, прочти сама.

Арэлл разгладила сворачивающийся в трубку лист ладонью. «Валерий, мой дорогой мальчик, — вполголоса начала она. — Тебе не удастся вернуться домой. Поезжай в Мен-Нофер. Столицу Нита. Разыщи Зодчего…»

— Стой! Подожди! — Атэр схватил свиток и потянул его к себе, едва не порвав. — Дай мне.

«…Он поможет тебе и тем, кто захочет к тебе присоединиться. Укажет путь, который мы все ищем…»

— Слушай, Арэлл, я вспомнил! — Эллан отбросил свиток и уставился на спутницу. — Перед тем, как я уехал в Рэйм, Форкий уже говорил мне про Зодчего. Советовал искать его, если дорога назад будет закрыта. Но он часто изъяснялся странно, и я тогда очень волновался… перед встречей с тобой. В общем, не слишком внимательно слушал.

— Зодчий… — прошептала элланка и закусила нижнюю губу. — Никогда не слышала.

— А я слышал. Сегодня на базаре два нитских купца болтали о том, что он может делать удивительные вещи.

— Значит, нам надо ехать в Нит. — Арэлл подняла взгляд, и ее синие глаза наполнились отражением морского сияния. — Обратно…

Когда эту радостную новость сообщили остальным, сообщники возроптали.

— Как на запад?! Почему на запад?! — вопил Октавий, воздевая руки над головой. От возмущения он даже забыл о своем обычном пустом славословии. — Что мы там забыли? Мы только что вернулись оттуда! Что нам делать в Ните?!

— Мне пришло известие из Эллиды, — терпеливо объяснял Атэр, глядя на хмурого Гая, лежащего на кровати с широкой повязкой на боку. — Мы должны найти Зодчего. Он нам поможет.

— Чем? — лаконично поинтересовался Критобул, заглядывая в кратэр, внутри которого, громко грызя сухарь, сидела все та же утренняя мышь.

— Нам нужно убежище, единомышленники и оружие… Да оставь ты в покое эту тварь!

— Не, она Аристиду нравится. Пусть сидит.

— Сборище недоумков! Чего ты в нее вцепился?! У нас нет дома, нет будущего! Мы должны найти таких же, как мы сами, чтобы выжить в мире с демонами или изменить его! Короче, мы с Арэлл едем в Нит. А вы, как хотите.

— Мы все поедем. — Твердо заявил Гай.

— Мы вас не оставим, — подтвердила Гермия. — Мы с вами.

Октавий обреченно кивнул. Критобул хмыкнул что-то нечленораздельно.

Эллан улыбнулся саркастически:

— Ну-ну. Давайте. И, смотрите, про мышь не запамятуйте.

ГЛАВА 13 Песчаная орхидея

Земля вокруг была красной.

В первые мгновения друзьям казалось, что это восходящее солнце окрасило пески, уходящие к горизонту, в алый цвет. Воздух струился и дрожал, поднимаясь над долиной. Волны барханов и чахлые кустарники размывались в нем. Густое марево рябило перед глазами и вдалеке, на линии горизонта, виднелись очертания гор.

Красная земля звенела под копытами коней. Выжженная солнцем и иссушенная ветрами она походила на киренийскую керамику — грубую и шершавую на ощупь, но прочную, словно куски медного камня. Все знали, что изделия из Кирении славятся не за красоту, а за долговечность. Эта земля была так же тверда, выбивая искры при соприкосновении с металлом…

Проклятая пыль была везде — в волосах, на одежде, под одеждой. Забивалась в уши, скрипела на зубах. Бурнусы почти не спасали от нее. Вяленое мясо и хлеб тоже оказывались присыпаны крошечными песчинками, словно сухари сахарной пудрой.

Все вокруг выглядело сухим, мертвым, выжженным. До самого горизонта — песок и камни. Синее небо слепило до рези в веках. Ветер, летящий из пустыни, приносил с собой жар, от которого тело покрывалось липким потом. Солнце светило в спину, и тени, цепляющиеся за неровности дороги, наливались пунцовой краской.

Спутники хранили молчание.

Арэлл уже сутки пребывала в дурном настроении, и говорить с ней стало опасно для собственного душевного спокойствия. Гая терзали хозяйственные проблемы — мясо закончилось, вода тоже была на исходе. Октавий время от времени начинал засыпать в седле. Тогда Атэр пинал его, жрец пробуждался, бессмысленно моргал белесыми выгоревшими ресницами, бормотал что-то благодарственное, но через некоторое время снова начинал клевать носом. Гермия ехала на своей серой лошадке, глядя вперед пустыми, погасшими глазами и не сразу откликалась, когда ее звали по имени. Критобул переносил тяготы пути стойко, его красная обгоревшая на солнце физиономия излучала спокойствие.

Эллану было легче всех. Любая живность, встреченная на пути, подвергалась мгновенному беспощадному высасыванию жизненной силы. Ящерицы, змеи и чахлые ростки бессмертника рассыпались черными хлопьями, когда он проезжал мимо. Это хорошо поддерживало силы юноши — не хотелось ни есть, ни пить. Не кружилась голова и не ощущалась усталость. Атэр усмехнулся про себя — Юлий был бы против. Он говорил, это путь, ведущий во тьму. Нельзя убивать, чтобы жить самому… «А я буду! — мстительно отвечал эллан невидимому собеседнику. — Я выживу. Ты сам пошел во тьму, император Юлий Констанций Юстиниан… Так что проваливай со своим дутым гуманизмом!»

Гай оказался рядом неожиданно, и задумавшийся спорщик вздрогнул, услышав его голос.

— Вода сегодня закончится, — хрипло сказал преторианец, вытирая ладонью потный лоб. — Здесь нет колодцев, нет рек, и дождь тоже вряд ли будет.

Атэр пожал плечами:

— Я слышал, некоторые во время путешествия по пустыне пьют лошадиную кровь. Надрезают кожу и сразу сосут из раны, чтобы не остыла, потом закрывают порез и едут дальше. Естественно, так долго не протянешь, но…

— Я понимаю, тебе плевать на всех, — прервал хмурый Гай. — Но мы уже три дня блуждаем, и я не уверен… — Тут он доверительно понизил голос, посмотрев на Арэлл — …не уверен, что ты или она — знаете дорогу.

Эллан снова дернул плечом:

— Гратх, естественно, никто не знает дорогу. Никто из нас не проезжал этим путем, а то, что написано в картах, может оказаться ошибкой.

Прямо между передними копытами коня преторианца проскочила серая ящерица и, смешно растопырив лапы, помчалась прятаться среди камней. Атэр привычно «зацепил» зверушку, вытягивая всю жизненную силу. Что с ней стало, разглядеть не успел, но и так знал — та рассыпалась черной трухой, как все, кем он питался последнее время. Отдельное спасибо Гэлу — научил работать с энергиями, называется, превратил в упыря.

Солнечный жар пек людей сверху. Снизу — жар от камней. На небе не было ни облачка, воздух струился и плыл, поэтому то, что друзья увидели впереди, показалось им миражом.

Из земли поднимались три каменных пирамиды. Издали они были похожи на холмы, перед которыми стояли. Два красных слева, один — справа. Дорога между ними уводила в полумрак. Так, во всяком случае, казалось с пустынной равнины.

Строения были невероятно древними.

Песок давно занес тяжелые основания. Раскаленный дневной ветер и ночной холод по очереди разрушили величественные сооружения, и сейчас монолитная кладка казалась оплывшей, изъеденной, словно кусок сахара, вынутый из горячей воды.

Атэр резко натянул поводья. Арэлл сделала то же самое.

— Я знаю эти места! — воскликнул Октавий, проснувшись и забыв, что изображает смертельно больного. — Я читал! Пирамиды на страже сумрака! За ними — двери тьмы.

— Сумрак — это не тьма, — спокойно возразила Арэлл и пристально посмотрела на Атэра. — Те существа, которые здесь обитают, не всегда несут чистое зло, как демоны. Я слышала, что под защитой этих скал живут древние боги. Правда, сейчас они слишком слабы и не могут противостоять Высшим.

— Демонам нет, зато людям — да. — Возразил Октавий. — Горы и пустошь за ними считаются про клятыми.

— Только потому, что никто не возвращался обратно, пройдя этой дорогой. — Вмешался Атэр. — Но и мы не собираемся назад! Скажу вам так — если мы сумеем проехать ущелье насквозь, можете считать, что сумеречная граница осталась позади. Мне известно, что на демонских картах земля за холмами обозначена как белое пятно — «ничья» территория.

— Так ты еще и личный картограф темных, — скептически хмыкнул Критобул.

Эллан высокомерно взглянул на него, но не нашел смысла пререкаться с рэймским невеждой.

— Что значит «если»? — тихо спросила Гермия, с опаской посматривая на пирамиды. И, не дожидаясь ответа на вопрос, задала следующий. — Может быть, лучше объехать это место?

— Не меньше двух недель в одну сторону и трех в другую. По пустыне, без воды… — Атэр с сомнением покачал головой.

Критобул угрожающе засопел, поглаживая рукоять меча.

— Тогда зачем ты завел нас сюда?

— Я?!

— Ты!

Гай, стоявший рядом с атлетом, протянул руку, заставляя того убрать вытащенное из ножен оружие.

— Пусть решит Арэлл…

Элланка утвердительно наклонила голову:

— Нам вперед.

— Мы самоубийцы… — Октавий произнес это тихо, но так, чтобы его слышали все. — Сколько раз уже рисковали своими жизнями. И вновь бросаемся в очередное безумие…

— Заткнись, Октавий, — машинально сказал Атэр. — Я поеду впереди.

Оспаривать столь благородное предложение никто не стал.

Копыта животных вязли в песке. Горячий воздух, по-прежнему, дрожал и струился. Пирамиды приблизились нереально быстро.

Вот они уже закрыли полнеба. Вот надвинулся, заслоняя собой весь мир, свод, уходящий в гору. Ворота в тишину и темноту огромных залов, где факелы, с трудом разгоняя мрак, бросают красные отсветы на лики Древних.

На ступенях старинных белых святилищ Эллиды человек чувствовал себя почти равным богам. Нынешние демонские храмы — подавляли и превращали в ничтожество. Пирамиды — были непонятными и опасными. Построенными не людьми и не для людей.

Атэр оглянулся на спутников. Друзья выглядели встревоженными. Все, кроме Арэлл. Широко распахнутыми глазами та смотрела вперед. Дышала часто, но не от страха или волнения. Казалось, девушка предчувствовала или видела нечто, недоступное остальным.

Наконец, лошади ступили в тень, застучали подковами по камням. Эллан вдруг почувствовал странное оцепенение. Расхотелось двигаться, говорить, думать… Ступенчатые стены древних сооружений медленно проплывали мимо.

— Смотрите! — послышался сбоку звонкий голос Гермии. — Что это?

С трудом сбрасывая сонную одурь, Атэр повернул голову. Девушка указывала на раскинутый среди песка изящный цветник.

— Песчаные орхидеи, — негромко отозвался юноша.

— Орхидеи? Здесь? — Бывшая рабыня смотрела изумленно.

— Это не цветы, — с трудом пояснил эллан. — Камни. Ветер дует, ну и… получаются такие фигуры.

Он видел подобные в доме одного рэймлянина во время своего короткого рабства. Целая коллекция диковин из Нита. Каждая под стеклянным колпаком.

Гай сверкнул в сторону Арэлл страстным взглядом, потом с сожалением посмотрел вниз. Хотел потрясти воображение элланки каменным букетом, но слезать с лошади, чтобы собрать его, не стал. «Хватило ума отложить ухаживания», — скептически подумал Атэр и оглянулся через плечо:

— Эй, Критобул. Не хочешь похоронить Аристида здесь? Место древнее. Целых три памятника рядом. Опять же, цветы на могиле всегда будут.

Атлет добродушно глянул на эллана, похлопал по мешочку с прахом брата:

— Нет. Говорит, ему не нравится. Песок да камни, а ему надо, чтобы вода журчала.

Орхидей стало больше. Лошади аккуратно опускали копыта на землю, стараясь не наступить на них. Атэр чувствовал, что ему тоже не нравятся цветы. Хищными они не были, как не были и живыми — он проверил, оранжерея целиком состояла лишь из мертвого спрессованного песка. Но, по необъяснимой причине, хотелось оказаться как можно дальше от этого «сада».

Когда склоны пирамид остались позади, дышать стало легче. Тягостная одурь прошла. Голова снова стала ясной. Пустыня, пытаясь пробраться дальше в долину, еще какое-то время ползла вперед длинными песчаными наносами и дышала в спину горячим ветром. Но вскоре обессилела.

Арэлл стянула бурнус и глубоко вздохнула. В ее вздохе послышалось облегчение.

— Про клятые земли… — пробормотал Октавий, опасливо поглядывая по сторонам.

— Относительно проклятые, — ответил эллан, испытывая неожиданную потребность поделиться с окружающими соображениями по поводу предстоящей поездки. — Смотря с чем сравнивать. На самом деле никто не знает, почему люди не возвращаются отсюда. Может, жить под покровительством богов им нравится больше, чем поклоняться демонам?

Губы Гая дрогнули раздраженно:

— Ты сам не веришь в то, о чем говоришь.

Атэр презрительно промолчал…

Скоро дорога пошла под уклон. Лошади прибавили шагу, зафыркали.

— Воду чуют, — пробормотал Критобул и засопел, принюхиваясь не хуже собственного жеребца.

Действительно, потянуло влагой. Между камней пробились пучки ярко-зеленой травы. Появились заросли кустарника. Путешественники выехали на берег небольшой речки.

Пока преторианцы выбирали место для ночлега, собирали хворост и разжигали костер, эллан незаметно улизнул вверх по течению, куда несколько минут назад отправилась Арэлл.

Девушка сидела на берегу небольшого озерца и, опустив голову, на ощупь пыталась расстегнуть фибулу, скрепляющую тунику на шее. Атэр молча подошел. Отвел в сторону волну ее золотистых волос, пахнущих пылью и солнцем, отстегнул пряжку. Потом стянул с себя заскорузлую от пота одежду, не глядя, швырнул на землю и с наслаждением бросился в воду.

Несколько мгновений Арэлл смотрела на него с легкой улыбкой, потом поднялась. Скинула тунику. Гладкое, бело-золотое тело отразилось в прозрачной поверхности озера, и юноша подумал, что элланка похожа на статую богини победы. Такая же легкая, стремительная, совершенная… Но не стал говорить этого.

Она нырнула. Атэр увидел, как мимо него под водой промелькнуло белое стремительное тело. Набрал в грудь побольше воздуха и сам погрузился в зеленоватую прохладу озера.

Следующие полчаса они плавали, словно две выдры. Эллан заметил, что впервые за долгое время лицо девушки стало счастливым и безмятежным.

— Мне нравится, когда ты улыбаешься, — сказал он, выбираясь на мелководье, чтобы отдышаться.

— Ты хорошо держишься на воде.

— Я из Смирты. У нас говорят, невежда тот, кто не умеет читать, писать и плавать.

Арэлл рассмеялась и поплыла к берегу. Когда Атэр выбрался из озера, она уже сидела на камне, распустив мокрые после купания волосы.

Растянувшись под кустом, сквозь переплетение ветвей эллан смотрел на медленно садящееся солнце. Прекрасно. Безмятежно… Он бесшумно перевернулся на бок, закрыл глаза, но продолжал видеть женский силуэт в окружении красноватых закатных лучей.

«Интересно, Гратх видел, как мы купаемся рядом? Если да — приступ ревности, который испытает преторианец, должен быть страшным…» — Атэр довольно прищурился.

— Извини, Арэлл…

Приятной сонной расслабленности эллана как не бывало. Осталось только раздражение. Преторианец, действительно, притащился!

Гратх полез за пазуху, доставая что-то. Атэр приподнялся, пытаясь разглядеть, что именно собирается преподнести девушке поклонник.

— Это тебе…

Она протянула руку, и эллан вскочил, увидев. На ладони соотечественницы оказалась песчаная орхидея. «Гратх все-таки сорвал одну! Идиот! Когда только успел?!»

Услышав треск кустарника, оба резко обернулись. Гай, схватившийся было за спату, тут же выпустил рукоять, но облегчение на его лице сменилось свирепой яростью.

— Ты что здесь делаешь?!

— А ты что?!! — заорал Атэр, продираясь сквозь заросли. — Совсем свихнулся?! Их нельзя брать! К ним нельзя прикасаться!!

— Хватит орать, — сквозь зубы произнес побагровевший преторианец. — Это простой камень!

— Ты идиот, Гратх! Ты не знаешь, что это такое!!

Арэлл удивленно ахнула. «Цветок» в ее руке начал медленно оплывать. Посыпался между пальцами. Желтые струйки непрерывным потоком текли на землю, засыпая траву. Около ног девушки была уже целая горка, а «орхидея» продолжала таять…

Атэр очнулся первым. Он прыгнул вперед, толкнул элланку в сторону и сбросил камень с ее руки. Тот шлепнулся в песок, растворяясь, а песчаная куча вдруг зашевелилась и стала ползти во все стороны, разрастаясь.

— Уходим! Быстро! — Крикнула Арэлл.

Но они не успели.

В лица повеяло сухим жаром, и из песчаного кольца медленно поднялась текучая фигура. Верхняя часть ее туловища напоминала гигантского ящера, нижняя, бесформенная, постоянно менялась. Безглазая морда варана повернулась к людям, из пасти высунулся раздвоенный язык.

Атэр резко выдохнул. Гай, стоящий рядом, лишь громко сглотнул.

— Я — Ве нтиго, — прошипела тварь. — Бог пустыни и огненной смерти. Ты потревожил мой покой, смертный!

Клиновидная голова, вылепленная из песка, нависла над Гратхом. «Сейчас сожрет дурака, — отрешенно подумал эллан, наблюдая за подрагиванием длинного языка древней рептилии. — А нас, может, не тронет. Главное, не вмешиваться и помалкивать». Он нашел ладонь Арэлл, крепко сжал ее и сказал неожиданно для себя самого:

— Он дал тебе возможность пройти. Сам ты не мог преодолеть гряду холмов.

Вентиго мягко перетек ближе к человеку, посмевшему заговорить с ним.

— Эти твои «цветы» — приманка для слишком любопытных смертных, не так ли? — продолжал Атэр, понимая, что давно пора заткнуться.

— Так… — прошипел бог, и на его каменной морде, поблескивающей песчинками слюды, появилось подобие улыбки. — Каждый из них — мое сердце. В каждом заключена часть меня. Часть пустыни…

— Чего ты хочешь от нас? — голос Арэлл был спокойным, хотя ее пальцы в руке Атэра чуть повлажнели.

— Вы — жизнь, вечное движение, суета. То, что нарушает порядок и гармонию моего мира.

— То, что ты успокаиваешь, засыпая песком, — прошептала элланка. — Это не гармония. Это смерть.

Он неторопливо приблизился к ней.

— Вы мешаете мне. Всегда мешали. Демоны, люди… До вас в мире был покой. Бесшумное течение времени. Спасибо, что помогли. Прими благодарность за освобождение.

Широко разинутая пасть, в которой дрожало марево горячего воздуха вечной пустыни, распахнулась над Арэлл. Она вскрикнула совершенно не мужественно, вскинула руки, чтобы защититься, и Атэр шагнул вперед, заслоняя ее.

Сверху обрушился поток раскаленного песка. В глазах эллана потемнело, внутренности скрутило от ужаса. Он рванулся, и за мгновение до того, как потерял сознание, понял, что его физическая оболочка рассыпается, словно горка пыли…

ГЛАВА 14, в которой время играет со мной очередную шутку

Я бежал по лесу, заросшему черными ветвистыми кристаллами. Их отростки топорщились во все стороны тонкими колючками. Впивались в мою шкуру, царапая ее. Из порезов сочилась кровь, падая вниз. Но, не долетая до земли, обращалась тонкими струйками темного дыма. Они текли назад и вливались в призрака-двойника, идущего следом за мной.

Однажды я уже видел это. Но тогда не чувствовал саднящей боли от порезов и выматывающего страха перед черной фигурой, плывущей за спиной. И хотя разумом я понимал, что тело мое сейчас висит в Зеркале памяти, в Хаосе, рядом с Энджи — ощущения говорили совсем другое.

Я не знал, как попал сюда. Минуту назад вместе с ангелом наблюдал за Атэром и вдруг оказался в гуще корявых зарослей. Израненный и уставший.

Глаза слепил свет, отражающийся от острых граней кристаллов, под ногами хрустели тонкие обломки. Ноги тряслись от усталости, сердце колотилось о ребра, горло пересохло. Я никак не мог скрыться от тени, преследующей меня. И колдовать, чтобы вступить с ней в бой, тоже не мог.

Наконец, в чаще колючек показался просвет. Я поспешил броситься в него и, едва не падая, выбежал на круглую поляну.

Ее поверхность была покрыта сплавленным серым песком с черными разводами, а в центре поднимался столб, вылитый из жидкого серебра. Из глубины металла всплывали неясные образы, но тут же смывались волнами, бегущими по столбу снизу вверх.

Тяжело дыша, я оглянулся, и с огромным облегчением увидел, что мой двойник остановился в тени кристаллических деревьев. Похоже, он не решался выйти на открытое пространство. Значит, можно перевести дух.

Хромая, я придвинулся к центру. Но, едва на меня упала тень, от белого серебра столба отделилась тонкая пленка, похожая на паутину. Она развернулась радужным листом, и по его гладкой поверхности поплыли картины.

Я увидел себя лежащим на решетке, охваченной красным пламенем. Энджи, обнимающего невообразимо прекрасную женщину. Атэра, из глаз которого текла беспросветная чернота. Буллфера с белой алебардой. И снова себя, по пояс погруженного в багровую грязь, полузасыпанного песком, отбивающегося от клыкастой крылатой твари…

— Довольно? Или еще? — прозвучал вдруг резкий металлический голос.

Я вскинул голову — звук шел сверху. На столбе проступило серебряное лицо. Оно казалось бы похожим на человеческое, если бы не огромные фасетчатые глаза насекомого. Каждая их ячейка отражала меня по-разному. Израненным, истекающим кровью. Окруженным магическим огнем. Тощим и облезлым, словно запаршивевший пес. Черной тенью. Полным сил, с длинными кожистыми крыльями за плечами…

— Если бы на меня смотрел человек, — продолжило странное существо, едва заметно шевеля тонкими губами, — он увидел бы в них всю свою жизнь от рождения до смерти. Но ты демон, у тебя не может быть старости. И я не могу показать твой естественный конец.

— Вот уж нет ни малейшего желания видеть свою кончину, — буркнул я, с некоторой неприязнью глядя в сотни своих отражений. — Кто ты такой?

— Я храню память мира. Моими видениями заполнены Зеркала времени. — По столбу прошла волна, смыв лицо, но через минуту оно появилось вновь.

— По-моему, с памятью у тебя проблемы. — Я ткнул когтем в радужную пленку, и та лопнула, словно мыльный пузырь. — Что-то не припомню, чтобы меня поджаривали или топили в грязи.

Существо издало громкий скрипучий звук, похожий на стрекот насекомого.

— Откуда ты можешь знать, что с тобой происходило? Реальность изменчива. Ты даже не помнишь, как попал сюда. Быть может, во время твоего беспамятства прошла не одна жизнь.

Я знал только одно. Время — это нечто необъяснимое и безумное. Понять его невозможно, так что лучше и не пытаться. Поэтому я кивнул на своего темного двойника, по-прежнему неподвижно стоящего в зарослях, и спросил:

— А кто это?

— Джива. — После секундной паузы ответил хранитель. — Твоя вечная душа.

Если так, прямо скажем — душа у меня не слишком презентабельная. Тощая, черная.

— И зачем она тащится следом?

— В месте, где времена сливаются, все видят свою внутреннюю суть. — Лицо поднялось выше по столбу, и мне пришлось задрать голову, чтобы видеть его. — Если бы ты прошел дальше, то встретил бы целый рой своих призраков. Некоторые путники, одержимые любопытством, теряют среди них подлинную душу, подменив ее иллюзорной.

— Поверю на слово. — Наверное, я произнес это чрезмерно скептически, потому что по серебряному лику прошла густая тень. Впрочем, мне было плевать, что там почувствовал столб. — Но пока все мое при мне, было бы неплохо выбраться отсюда!

— Ты хочешь уйти? Сотни существ отдали бы жизнь, чтобы заглянуть в глубины прошлого, которое я храню. Тебе посчастливилось попасть в сердце времени, а ты хочешь уйти?! — Голос физиономии загрохотал, словно град по листу железа.

От этих оглушительных звуков шерсть у меня на загривке встала дыбом, земля под ногами дрогнула, а с кристаллических деревьев посыпались мелкие веточки.

Да уж. Энджи, наверняка, не ушел бы. Ангела одолевали сотни вопросов, которыми он уже несколько тысячелетий донимал меня и всячески пытался заставить решать мировые проблемы вместе. Но мне, чаще всего, они были совершенно безразличны.

Так какого Дьяво ла сюда попал я, а не он?! Или не тот же самый Эмил, представляющий себя мировым злом? Ему, уверен, тоже есть о чем спросить.

Я с неприязнью посмотрел на лицо, искажаемое серебряными волнами. И призадумался. А ведь, действительно, пожалуй глупо тащиться в Хаос, подвергать себя опасности, едва не погибнуть… Но так ничего и не узнать.

— Атэр… движется… в прошлое… — слова Энджи всплывали у меня в памяти с трудом, но я честно пытался как можно точнее воспроизвести их. — И мы вместе с ним. Зачем?

Лик хранителя окаменел. Да и весь столб застыл, а потом вдруг пошел трещинами. Я едва успел отскочить, когда он лопнул и посыпался вниз сотней тонких обломков. Зависнув в воздухе, они окружили меня плотным кольцом, и в каждом появилась картина.

— Выбирай. Ответ здесь, — прозвучал над ухом металлический голос.

Я наугад ткнул в одно из зеркалец, мельком подумав о том, в какую ярость пришел бы Эмил, узнав, что презираемый им оборотень обошел его. Добрался до такого места, куда полукровка попасть не сумел.

Гладкая поверхность серебра подернулась рябью, превращаясь в глубокий узкий провал. Заглянув в него, я увидел кусочек невиданного прежде мира и почувствовал отголосок чужих чувств…

Одинокий платан цеплялся корнями за край обрыва. Его ветви висели в пустоте, за которой ревел водопад. Гигантская черная скала разрезала реку на два рукава. Один из них был мутным, почти черным. Другой — белым от пены бушующего потока кристально чистой воды.

На вершине скалы, посреди бешеной реки, сидел рыжеволосый ангел. Его гладкие крылья были опущены, по ним непрерывно текли капли воды. Мелкая водяная пыль висела в воздухе, стремительное течение неслось под подошвами плетеных сандалий, но светлый не двигался с места, даже не шевелился.

Картину, которую он созерцал, невозможно было назвать красивой. Но она завораживала и отзывалась в душе тревожным волнением. Желанием создать нечто подобное, наполненное такой же мощью и волей к жизни.

Достав из пустоты жезл, увенчанный огромным красным рубином, ангел задумчиво провел в воздухе несколько линий, словно делая набросок рисунка водопада, бурлящего рядом. Пространство, на которое наложилась картина, грозно загудело, вода взъярилась еще сильнее, а скала вздрогнула. Светлого едва не смыло поднявшейся волной, но он лишь рассмеялся, продолжая копировать кусок реальности, который так заинтересовал его…

Картинка смазалась. Я вынырнул из нее в некотором обалдении — открывшийся чужой мир был мне абсолютно непонятен.

Что это? Ответ на мой вопрос? Так ведь это чушь полная!

Пожав плечами, я сделал шаг назад, но над ухом тут же прозвучал хриплый, до отвращения знакомый голос:

— Не двигайся!! Смотри дальше!

Я резко развернулся. Однако свихнувшегося полукровки — обладателя сиплого тенора — рядом не было.

— Не отходи!!! Ты должен смотреть!

Вот разорался.

— Я что тебе, бесплатная театральная труппа? — огрызнулся я, озираясь, неприятно пораженный появлением вукодлака. — Шпионишь за мной?

— Наблюдаю. Иногда. Издали. Ты оказался на редкость полезным компаньоном…

Эмил отвечал на удивление любезно — верный признак того, что меня используют.

— Я предполагал, что только тебе удастся пробиться к Стержню времени.

Те годы, когда меня можно было подкупить грубой лестью, прошли давным-давно. Я даже перестал получать от нее удовольствие.

— Энергия, которой ты пользуешься, черпается отсюда, — задумчиво продолжил колдун. — Поэтому многие пути откроются лишь тебе. Ты смог проникнуть в самый центр, в ядро Хаоса. Это хорошо, потому что…

— Чего тебе надо? — грубо оборвал я его разглагольствования.

— Замолчи и слушай. Без меня ты не справишься. — Из голоса Эмила исчезла любезность, и он заговорил в своей обычной слегка пренебрежительной манере. — Пока не сложишь все обломки зеркала — не сможешь выйти отсюда.

— Что за бред…? — Я посмотрел на осколки, хотел отодвинуть их с дороги, но они как будто прилипли к воздуху, окружая меня монолитным щитом. — Я, что, должен торчать здесь до тех пор, пока не увижу все, что в них скрыто?!

— Некоторые оставались здесь на века… — злорадно усмехнулся полукровка. — Видишь, черные пятна на земле? Это останки несчастных, что задавали слишком сложные вопросы и не могли понять ответ. Время поглотило их.

— Ты… гад! — от ярости я забыл все ругательства и не смог подобрать эпитет, подходящий к уроду, заманившему нас с Энджи в Хаос. — Ты знал, что рано или поздно я провалюсь сюда. Сидел и выжидал, а теперь…

— А теперь, мой недалекий демонический друг, ты должен слушаться меня. Иначе сдохнешь здесь, решая головоломку, которая слишком трудна для твоих мозгов.

Мучительным усилием воли я загнал бешенство внутрь. Оно, подобно водопаду, понравившемуся тому неизвестному ангелу, готово было выплеснуться наружу. Ничего! Мне бы выбраться отсюда, а отомстить я сумею.

Кое-как успокоив себя этим решением, я уставился в ближайшее зеркало и потребовал:

— Говори, что делать!

— Смотреть и размышлять, — медленно произнес Эмил и добавил с нахальной ухмылкой. — Смотреть будешь ты, а я — думать.

— Скажи сначала, что это был за светлый?

— Архиангел. — После секундной паузы отозвался полукровка. — Тот, кто умеет создавать пространства. Тонкие светлые миры.

— Что он делал?

— Рисовал эскиз нового мира. Но сомневаюсь, что ты поймешь.

Сомневался он напрасно. Я все отлично понял.

Следующая картина, которую показал мне осколок, была еще более невероятной.

Я увидел темноту, в центре которой пульсировало желтое ядро. Из пустоты к нему тянулись нити разной толщины. Время от времени во тьме вспыхивал красный луч, который резал пространство — и оно тонкими лепестками ложилось поверх янтарного центра.

— Срединный мир, — прошептал Эмил. — Самое начало.

Я не успел ответить. Обзор заслонила колоссальная тень. В ее руке сияла огненная сфера, которая отсекла кусок янтарного ядра, и несколько тонких волокон, лопнув с печальным долгим звоном, повисли, словно оборванные струны. Перед моими глазами поплыло видение — поля, лес, река с ветвистыми деревьями по берегам. Они вдруг стали таять, потекли в пустоту и растворились в ней. Исчезли.

Мне стало жутко, когда гигантское существо с легкостью стало кромсать пространство. Какой же мощью оно должно обладать?! На мгновение я почувствовал себя ничтожеством, а весь мой тысячелетний магический опыт показался пустой погремушкой рядом с этим…

— Смотри! Смотри дальше! — прохрипел над ухом Эмил.

…Из черной земли поднялись горы. Их вершины взрезали небо, и оно обрушилось стенами дождей. Реки неслись безудержными потоками, пробивая русла в камне, чтобы влиться в бурлящие моря. Золотой свет кипел в грудах облаков. Раскаленное солнце медленно опускалось в океан и гасло. Потоки ледяного воздуха тащили длинные ленты снежной крупы, роняя их на голые поля. Жар поднимался над барханами пустынь и рождал дрожащие миражи.

— Безумно красиво, — прошептал колдун.

Я был готов согласиться с ним. Только не знал, чего больше в мире, за созданием которого наблюдаю — красоты или безумия. Творец оставался в тени, я чувствовал лишь его взгляд. Сосредоточенный, внимательный, временами вспыхивающий вдохновением и восторгом…

Картина потускнела, но перед моими глазами продолжал стоять мир, в котором мне пришлось прожить пять тысяч лет. В голове, слегка одуревшей от обилия информации, прозвучал резкий, судорожный вздох Эмила. Трудно поверить, что срединный мир создали. Что он не существовал всегда…

ГЛАВА 15, в которой я становлюсь свидетелем первого дня творения

Я бы давно придушил колдуна, если бы он находился рядом. Но полукровка оставался недосягаем. Более того, перестал откликаться на призывы и не требовал глядеть остальные картины. Похоже, подлец решил отправиться по своим делам.

Энджи тоже не отзывался. Я остался в окружении осколков, которые не собирались выпускать меня, в полнейшем одиночестве.

Как там вякал этот полоумный? «Некоторые оставались здесь на века?… Не могли понять ответ на слишком сложные вопросы…»

Я стиснул зубы и дотронулся до следующего фрагмента.

В этом обломке я снова увидел того же рыжего ангела. На этот раз он направлялся к гигантскому дереву, вершина которого терялась в облаках, а мощные корни вгрызались в почву, бугря и разрывая ее.

Светлый шел по степи, и высокая трава, казалось, сама никла к земле, чтобы дать ему дорогу. Длинная золотая тога ослепительно сверкала.

Рядом, старясь примериться к широким шагам, спешил человек в грубом плаще под цвет выжженной солнцем травы. Он был едва ли не на две головы ниже ангела, широкое одеяние полностью скрывало его фигуру, на лицо был надвинут капюшон.

— Я хотел спросить, что мне делать теперь? — Нетерпеливо говорил он, заслоняясь ладонью от слепящего света.

— А что ты можешь делать? — Ангел пожал широкими плечами. — Жить. Я дал тебе основные законы. Они будут поддерживать эту реальность…

Из-под капюшона донеслось насмешливое фырканье.

— Твои законы, Лучезарный, сложны для понимания.

Спутники вошли под сень дерева. Взгляд человека скользнул по стволу, останавливаясь на нижней ветке, где среди листвы виднелось гнездо. И сейчас же из травы подняла голову огромная безобразная ящерица. Словно повинуясь мысленному приказу, она шустро полезла наверх, высунув длинный раздвоенный язык и явно нацелившись на птенцов. Длинные когти оставляли на коре кривые царапины.

— В чем их сложность? — Тот, кто был назван Лучезарным, едва взглянул на дерево, и рептилия тут же шлепнулась вниз.

— Их слишком много. — Человек повернул голову. Мне стало видно, что вместо глаз на его лице чернеют два глубоких провала, в которых поблескивают белые искры. — Две сотни миров, слитых в один. В каждом свои порядки. Каждый пытается захватить другой. Люди, виверны, химеры, апфии, респы, алконты… Ты сам не знаешь, какое варево замешал, и что из него выплеснется.

Хищная тварь, громко шипя, перевернулась на живот, потрясла бородавчатой башкой и опять начала карабкаться вверх.

— У тебя есть Симплигаты. Равновесие. — В голосе ангела звучало безграничное терпение, словно он говорил с ребенком. — Они поддерживают весь мир.

— Почему тогда Южный материк до сих пор трясет? — Существо наклонило голову, прислушиваясь. — Вот, и сейчас тоже.

— Потерпи. Скоро все успокоится. — Светлый поднял руку, и ящер, который уже затащил тяжелое тело на ветку, опять сорвался.

— Да. Как же, — собеседник усмехнулся и скривился презрительно. — Ты сам-то веришь в это вранье?

— Нельзя ли немного повежливее? — с искренним интересом осведомился ангел.

— Не забывай, я — дух этого мира. Сейчас одну часть меня колотит внутренняя дрожь, — бездонные глаза сверкнули. — Другая придавлена льдами. Третья — покрывается трещинами от жары. А ты, создатель, говоришь о вежливости? Я не могу быть спокоен, когда меня лихорадят землетрясения и душат ураганы, а создания, живущие на мне, не знают, кому молиться, чтобы обрести покой. Тебе? Ты запрещаешь поклонение. Химерам? Или твоим материализованным законам: Вентиго, Трисмесу, Фортуне?

— Я дал тебе жизнь. А им — свободу. Свободу выбора.

Существо совсем по-человечески закусило нижнюю губу, нахмурило брови над черными провалами глаз.

— Я твое первое творение, не так ли?

— Ты вообще первое творение. — Ангел задумчиво смотрел на гнездо, к которому подлетела мухоловка. — Таких, как ты, еще не было.

— В следующий раз, когда будешь создавать что-либо, подобное мне, призови на помощь целителя. Он знает, что делать с душами тех, кому ты даешь жизнь. — Дух срединного мира резко отвернулся, помолчал и произнес. — Не думай, что я не благодарен тебе. Я хочу жить.

— Ты и будешь… — Лучезарный успокаивающим жестом протянул руку, но его собеседник резко дернул плечом, отвергая поддержку.

— Почему ты не говоришь мне, что твои старшие братья хотят уничтожить меня?! Считают ничтожеством! Убожеством, недостойным существования!

Сияние, окружающее ангела, померкло, как будто позолоту смыло с его одежды.

— Никто не хочет прервать твое существование.

— Я несовершенен, нестабилен, бываю излишне жесток или равнодушен. — Дух посмотрел на свои руки. Они были такого же цвета, как кора дерева, такие же шершавые и грубые. — Я не похож на идеальные ангельские миры.

— Именно поэтому ты так ценен. — Светлый все-таки взял собеседника за плечо. Развернул к себе, улыбнулся успокаивающе. — Не бойся. Я не позволю уничтожить тебя.

— Я хочу жить. — Это прозвучало почти умоляюще. — Я буду держаться за твое равновесие и пытаться установить гармонию. Если ты поможешь.

— Помогу.

Золотое одеяние ангела засияло, и он исчез в ослепительной вспышке. Дух срединного мира некоторое время стоял под деревом. Потом растаял в воздухе.

ГЛАВА 16 Где моей скромной персоне все же удается добиться некоторых своих целей

Когда видение в осколке зеркала погасло, я обнаружил, что сижу на камнях, в полном обалдении качая головой. Никогда не думал, что срединный мир одушевлен! По-моему, даже Энджи не знал этого. Хотя, может, и знал, но, как всегда, не удосужился рассказать мне.

Я прислушался… Показалось, будто вдалеке прозвучал голос ангела и тут же смолк.

Следующий фрагмент зеркала висел перед моим носом, настойчиво предлагая погрузиться в чужие воспоминания. Осталось лишь протянуть руку. Но я медлил.

Да, я помнил. Я должен услышать ответы на вопросы. Однако, почему, хотелось бы знать, никто не удосужился спросить — что интересно лично мне?

— Эй ты, Хранитель, я хочу сделать небольшой перерыв. Остальные подождут. Мне нужно знать, что случилось с Хул! Что произошло в будущем? В моем будущем!

Сверху донесся тонкий звон, который я решил принять за согласие. А затем одна из зеркальных пластин, кружащих вокруг, повернулась ребром. Льющийся из нее белый свет окрасился красным, и на меня выплеснулось яркое видение.

Я увидел Хул. Испытал мгновенную вспышку ненависти, которая тут же сменилась злорадством.

Прежняя красотка очень подурнела. Ее лицо стало нервным и злым. Розовые щеки выцвели, словно многодневная усталость сожрала яркие краски. Кожа стала серой, волосы утратили шелковистый блеск и торчали из-под рубинового венца буйными космами. Все прежние приятные округлости на теле исчезли, вместо них появились натянутые, словно перед прыжком, мышцы. Похоже, кошке пришлось много побегать. Я чувствовал исходящее от нее напряжение голодного зверя. Опасного и настороженного.

Хозяйка Срединных земель сидела за столом, перекинув через подлокотник кресла подол длинного платья, и читала бумаги. Между ее бровей пролегла глубокая морщина, губы раздраженно кривились.

Гулкий удар, треск и громкий вопль, прозвучавшие неподалеку, отвлекли демоницу от изучения документов. Она подняла голову, и напряженное лицо исказилось.

— Ну, что там еще?! — Хул поднялась из-за стола, машинально сжимая в руках последнее донесение, и в тот же самый момент в кабинет ввалился демон-охранник.

Его шерсть дымилась, одна лапа была заметно короче другой, на морде виднелся глубокий кровоточащий шрам, а узкие глаза светились ужасом. Зверь повалился на пол к ногам Хозяйки, распространяя вонь паленой шерсти и горящей плоти.

— В чем дело? — Не сдерживая отвращения, она попыталась отпихнуть его. — Как ты смеешь отвлекать меня от государственных дел бессмысленными воплями?!

— Госпожа, не гневайтесь! — охранник схватился за край ее черно-золотого облачения и заныл, прижимая к груди укороченную лапу. — Этот ваш… напарника моего с куском стены начисто срезал, а меня вот, глядите… Руки половины нет, шерсть горит…

— Пошел вон! — Хул, наконец, отпихнула покалеченного слугу и добавила нехотя. — Я разберусь.

Слуга уполз, подобострастно кланяясь, а демоница с тоской обвела взглядом роскошный кабинет, выдержанный в серых тонах под цвет статуи Великой кошки, расположившейся у стены. Машинально посмотрела на себя в зеркало. Провела ладонями по злобно-сосредоточенному лицу, видимо, пытаясь придать ему хотя бы видимость привлекательности. Потом вздохнула и вышла в коридор.

Там еще сильнее пахло паленым. В воздухе висело гнетущее напряжение. Казалось, от каждой стены исходит ощущение материальной угрозы. Раньше так не было никогда.

Подойдя к спальне, Хул остановилась перед закрытой дверью. Здесь веяло огромной силой. Казалось, тонкие струйки магии просачиваются через доски железного дерева и жгут любого приблизившегося. Хозяйка помедлила несколько секунд, собираясь с духом, и решительно ступила под арку.

Я едва узнал бывшую опочивальню Буллфера. Раньше она была выдержана в благородных черно-багровых тонах, теперь все вокруг было мерзко-зеленого цвета.

Нежно-салатовый полог спускался на ложе глубокими складками. Ядовито-болотные ковры закрывали стены. Гранит пола был заменен малахитовыми плитами.

Верхняя губа Хул дернулась от отвращения. Видно, ей тоже было не по нраву новое убранство. Но демоница промолчала.

Сдерживая раздражение, она приблизилась к кровати, на которой лежало, вытянув ноги, человекоподобное существо. Что это не смертный, я понял сразу — по его длинным волосам, напоминающим цветом пепел, пробегали искорки, словно по тлеющим углям. Когда же незнакомец повернул голову, я увидел темно-красные глаза, в которых, освещая худое лицо с высокими скулами, горело пламя.

В руке, свешенной с кровати, дымилась сигарета. Вонь от нее, судя по гримасе Хул, должна была постоянно раздражать чуткое обоняние кошки. А ярко-алые одежды незнакомца в сочетании с зеленью комнаты вызывали даже у меня глухое озлобление.

— Зачем ты убиваешь моих слуг, Рубин? — спросила она, и медово-ласковые интонации не смогли скрыть ее злости и отчаяния.

Я насторожился.

Рубин?! Вот этот «человек» — та самая игрушка, которая принесла нам столько неприятностей? Но, постойте! Тот, вроде, был чем-то типа жезла с камешком на конце. Я мысленно ужаснулся. Неужели у Хул настолько не хватает мозгов — что она оживила его?!

Правда, непонятно, каким образом…

Или это другой Рубин?

Чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку, я стал слушать внимательнее.

Раскинувшийся среди шелковых изумрудных подушек мужчина поднес сигарету ко рту, глубоко затянулся и выдохнул вместе с облаком дыма:

— Скучно…

— Тебе скучно?! — голос Хул взвился до крика. Но она тут же закусила губу, поймав короткий выразительный взгляд собеседника, и продолжила уже спокойнее. — Что же еще мне нужно сделать, чтобы развеять твою скуку? Снова разрушить несколько городов? Создать новый материк? Осушить море? Что, Рубин?

Он продолжал смотреть на нее, чуть прищурившись, и в его глазах отражалось глубочайшее равнодушие:

— Меня зовут Руб. Пора бы уже запомнить. Или у тебя не хватает сообразительности даже на это? Не знаю, что тебе сделать. Придумай.

Хул задохнулась от возмущения. Я — от изумления. Все же от таких вещей испытываешь легкий шок, даже если предполагал нечто подобное. Значит, Рубин Карашэхра тоже живой! Красный корунд может превращаться в человекоподобное существо…

Хозяйка взмахнула в воздухе листом бумаги.

— Я не успеваю подсчитывать убытки. Ты перекроил всю восточную часть моей территории. Жить там теперь невозможно. Сплошная каменная пустыня. Русла трех рек переместились, затоплена плодородная почва, леса… Послушай, — она присела рядом с огненным существом. — Последнее время я занимаюсь только тем, что развлекаю тебя. В образе камня ты нравился мне гораздо больше.

Мужчина рассмеялся.

— Да. Тогда ты могла таскать меня с собой, словно дорогую безделушку. — Он отвернулся от Хул, затушил сигарету об изголовье кровати, потом уставился в потолок и произнес с бесконечной тоской. — Как же я скучаю по своему хозяину! Кто мог знать, что я окажусь в руках бесполезной, бесталанной кошки!

Хул вскочила, гневно шипя:

— У тебя не было Хозяина! У тебя не было никакого Хозяина! Ты торчал в Храме Огня никому не нужный, пока я не вынесла тебя оттуда! И, если бы не я, ты до сих пор болтался бы там!

— Я спал…и видел сны, — пробормотал Рубин, и я понял, что он погружается в состояние глубокой хандры.

— Ты совершенно бесполезен в нормальной жизни! Теперь я понимаю! Прежние владельцы бросили тебя в храме, потому что поняли это! Даже удовольствие с тобой получить невозможно! — Сжав зубы от бешенства, демоница оглядела человеческое тело в красных одеждах.

— Да… Физические удовольствия могли бы отвлечь тебя от того, что твои земли рушатся, — хмуро произнес Карашэхр, подставляя руку под черные обугленные лепестки, падающие с букета пионов. Цветы, стоявшие на низком нефритовом столике у изголовья кровати, не выносили убийственных излучений Дна. Но Рубин требовал живых растений, и его прихоть исполнялась.

— Сначала это было даже забавно. — Не слушая и не вдумываясь в его слова, Хул принялась нервно ходить по комнате, еще сильнее напоминая загнанного в клетку зверя. — Сперва ты пытался общаться мысленно. Несколько фраз в день, несколько полезных советов. Я выслушивала и делала то, что ты просил. Потом тебе понадобилось превращаться в светящуюся сферу, приводящую в ужас моих слуг. Но и с этим можно было смириться. А вот когда ты преобразовался в живое существо… — Она остановилась, посмотрела на собеседника с ненавистью. — Твоя мощь увеличивается, а вместе с ней растет и тоска. Я не знаю, что мне делать с тобой! Несколько лет назад ты одним движением руки уничтожил Велиагра и еще дюжину Высших, недовольных моим правлением. А через пару месяцев после этого залил лавой всю южную часть пещер. Возвел гряду неприступных скал на севере. Увел под землю одну из самых крупных рек. Теперь тебя вообще ничто не интересует! Ничего, кроме создания и разрушения пространств! Древние артефакты не должны оживать!! Демоны трясутся, не зная, что ждет их завтра — извержение вулкана или потоп. Люди умирают. А ты развлекаешься!!!

— Что ж… Ты оказалась в плену у собственных амбиций. — Рубин лежал, опираясь на локоть, и смотрел на кошку с насмешкой и жалостью. — Вне зависимости от твоего желания, я — живой. И мне мало этого подземелья. Мне тесно здесь! Я создан для того, чтобы творить миры, а не валяться в постели демонической девки!!

Хул проглотила еще один приступ злости, от которого свело челюсть.

— Но ты можешь создавать, что хочешь.

Рубин протянул руку. Дернул кошку к себе. Пальцы, пахнущие едким дымом, впились в шею несчастной Хозяйки, и серые спутанные волосы упали ей на лицо.

— Резец не режет сам. Ему нужна рука скульптора. — Обжигающий шепот, в котором чувствовался запах расплавленного металла, коснулся ее щеки. — Мне нужен мастер, который направит меня. Ты не в состоянии этого сделать!

— Но послушай… — взмолилась Хул. Однако парень вдруг резко мотнул головой, приложил палец к ее губам и прислушался.

— Меня зовут… — Его глаза почернели от расширившихся зрачков и погасили пламя в них. Ноздри тонкого носа дрогнули. — Он зовет меня.

— Кто?!

— Тот, чья кровь во мне.

— Эмил?! — Демоница хотела вскочить. — Тварь!! Я думала, он уже давно помер. Сдох в какой-нибудь вонючей норе. Пусти! Я хочу убить его!

Хул жаждала сейчас только одного — броситься в человеческий мир, найти, уничтожить недобитого полукровку. Но Рубин держал крепко. Хозяйка билась в его худых жилистых руках, пытаясь вырваться и представляя, как сорвет злость на бывшем сообщнике.

— Если ты убьешь его, — произнес над ухом смеющийся голос, — я расплавлю стены твоего подземелья и впущу сюда все подземные воды.

Кошка притихла, не веря в услышанное.

— Я разнесу эти земли в клочья. От твоих владений останется лишь горсть островов в океане.

— Что ты несешь?! — Взвизгнула она в ужасе. — Ты говорил, что не обладаешь свободой воли! Что не можешь сам принимать решения. Почему теперь защищаешь его?!

— Тот, кого ты зовешь Эмилом, дал мне кровь, в которой достаточно силы и воли для того, чтобы желать. И я хочу, чтобы он остался жив.

— Ты не можешь! Ты принадлежишь мне! Ты должен делать то, что я хочу!

— Он зовет меня… Мне нужно на него посмотреть.

Рубин оттолкнул демоницу, поднялся и, растворяясь, шагнул в пустоту. Кусая губы, Хул осталась лежать одна на отвратительно-зеленых подушках.

Я видел, как Карашэхр идет на зов, летящий из срединного мира. Он не переносился, как ангелы, и не телепортировался, как демоны. Просто шагал, и вот оказался в лесу, среди высоких деревьев.

Между неохватными стволами лежали огромные валуны, поросшие мхом. Из высокой травы выглядывали желтые головки цветов. Мне показалось знакомым это место.

Видимо, мысленный голос звучал из-под земли, потому что Рубин внимательно огляделся, увидел широкую нору у подножия одного из валунов и, согнувшись, пролез в нее. Прошел по узкому коридору и оказался в маленькой пещерке.

Здесь было холодно и сыро. На подстилке из листьев, скрючившись, спал то ли человек, то ли зверь. В нем я сразу узнал Эмила — тот выглядел почти так же, как сейчас. Хищная морда, клочковатая шерсть по всему телу, изуродованные ступни, длинные когти на руках.

Рубин сел на корточки рядом, тронул его за руку.

— Зачем ты звал меня?

Эмил дернулся, просыпаясь. Посмотрел на гостя. Резко сел и, судя по выражению глаз, понял, кто пришел к нему… почувствовал. Но не удивился.

— Мне нужна твоя сила.

— Зачем?

— Уничтожить Хул. Отомстить. Вернуть отца.

— Ты называешь его отцом…? — Карашэхр надолго задумался, наблюдая за мокрицей, лениво ползущей по сырой стене. — Да, пожалуй ты прав…А мстить не имеет смысла.

Он обвел взглядом пещерку и произнес медленно:

— Мир и так скоро рухнет. Не останется ни Хул, ни демонов, ни людей, ни тебя. Никого.

Не понимая, колдун угрюмо смотрел на гостя и постоянно тер грудь, словно его обжигало изнутри.

Мокрица пересекла невидимую черту, отделяющую ее от Рубина. Замерла. И вспыхнула, падая на пол съежившимся черным комочком.

— Огня во мне стало слишком много, — пояснил Рубин в ответ на озадаченный взгляд полукровки. — Я не в состоянии сдерживать силу. А того, кто мог бы управлять мной, больше не существует… Когда-то давно одна умная сущность укрыла меня в Храме Огня, где я был в безопасности сам, и никому не мог причинить вреда. Зря ты вынес меня оттуда.

— Мне все равно. — Эмил снова улегся на подстилку, и я вдруг понял, чем он отличается от того злобного вукодлака, которого мне пришлось тащить на своих закорках в Хаос. Выражением глаз. В них застыла человеческая тоска. — Теперь все равно.

— Нет. Не все. — Рубин достал из кармана просторного одеяния сигарету, подул на ее конец, и тот затлел. — Ты говорил, что хочешь вернуть отца.

Полукровка напрягся, его когти снова проскребли по груди.

— Хочу.

— У тебя есть еще что-нибудь ценное?

— Все, кто мне дорог, мертвы. — Колдун горько усмехнулся. — Они были людьми, а к людям слишком быстро приходит старость и смерть…

— Тогда тебе надо вернуться в прошлое.

— Ты смеешься?! — Полудемон оскалился.

— Иди назад во времени.

— Это невозможно.

— Я открою дорогу. — Рубин взглянул на потолок, по которому побежала тонкая трещина. Стряхнул с серых волос песок. — Ты же знаешь, моя мощь безгранична.

— Но какой смысл идти назад?

— У этого мира нет будущего. Какой смысл двигаться вперед?

Эмил посмотрел в пустоту мимо собеседника. Казалось, будто он пытается представить минувшие времена:

— Но тогда незачем отправляться и к началу этого мира. Какой смысл? Наблюдать за самим собой со стороны? За своими ошибками? Попытаться исправить их, и допустить еще большие просчеты… Что я могу? Убить Хул до того, как она завладеет тобой? Попытаться самостоятельно добраться до Храма Огня? Уничтожить Энджи? Жить человеческой жизнью?

Рубин глубоко вздохнул и сказал, обращаясь к своей сигарете:

— И после этого они не понимают, почему не могут управлять мной.

— Что?! — Звериные зрачки Эмила сверкнули в сумраке пещеры. — Что я сказал не так?

— Все. — Рубин склонился совсем близко к получеловеку. — Вы слишком мелко мыслите. Никогда не видите целого. Только жалкие кусочки. Чтобы менять чужие жизни, ты не должен быть рабом собственной. Иди в Хаос. Там, в Зеркалах памяти, хранятся знания, собранные от начала времен. Они помогут тебе стать создателем. Творцом. Тем, кто имеет право и может менять реальность. Тогда сделаешь мир таким, как ты хочешь.

Колдун криво усмехнулся в ответ.

— Хочешь, чтобы я стал богом…? Почему ты помогаешь мне, а не Хул? Она же твоя Хозяйка.

Рубин растер сигарету между ладоней. Сдул на пол пепел.

— Она не в состоянии ни воплотить, ни сдержать мои возможности. Долго я не смогу подавлять огонь, рвущийся изнутри. Этому пространству осталось совсем немного времени. Но, быть может, тебе удастся изменить срединный мир так, что в нем появится кто-то, способный Создавать. Кому я буду нужен.

Он поднял руку. Несколькими небрежными штрихами начертил в воздухе контур двери, и тот тут же загорелся.

— Иди, пока я не передумал.

Эмил медленно поднялся. Посмотрел на одушевленное оружие пронзительным взглядом. Хотел спросить о чем-то, но раздумал. Задевая головой низкий потолок, повернулся к магическому ходу, шагнул в него и исчез в пламени.

Рубин долго смотрел ему вслед. Потом растянулся на полу, движением руки снес половину свода и стал любоваться открывшимся небом в окружении зеленых деревьев. А от его тела, наполненного разрушительным огнем, по земле во все стороны бежали тонкие трещины…

Вот и конец. Я прикрыл на мгновение глаза, представляя. Мне больше не нужно ничего спрашивать про будущее. Его, действительно, не было. Как там говорил Энджи? Пустота. Темнота. Безмолвие…

— И этого ты хотела, Хул?! Ты этого добивалась?! Хозяйка! — заорал я на давно умершую, а в этом времени даже еще не родившуюся подземную кошку. — Ты стала владелицей, но чего?! Рушащегося мира?! Стоило ради этого так напрягаться?!! Столько убивать, стольких предать…

На какое-то мгновение я почувствовал… нет, не жалость. Сожаление. Неплохой был мирок. Уютный. Я привык к нему, а глупая, безродная демоница все разрушила и погибла сама.

Как жаль, что Буллфер никогда не увидит этого. Он был бы отомщен.

ГЛАВА 17 Карающее Пламя

Энджи видел то же, что и Гэл. Будущего не существовало. В этом колдун не солгал.

«Рубин нельзя приносить на землю, — думал ангел, чувствуя, как дрожит вокруг него Зеркало времени. — Я должен найти его первым. Прежде, чем он попадет в срединный мир. И уничтожить».

— Гэл! — позвал он. — Слышишь меня?

Оборотень не откликался. Был погружен в видения и собственные переживания слишком глубоко.

Энджи попытался шевельнуться, но плотная серебряная субстанция держала крепко. Тогда он закрыл глаза, сделал глубокий вдох, погружая сознание в другой мир — личное, закрытое пространство каждого ангела, которое всегда рядом и откуда можно попасть в любую вселенную…

…Он стоял на поляне, освещенной солнцем. Густая зеленая трава доставала до колен, между сочных стеблей виднелись цветы луговых васильков. Из рощи доносилось пение малиновки.

Ровное гудение пчел. Запах земляники. Покой. Как всегда во время посещения своего мира, Энджи испытал страстное желание остаться здесь навсегда. Не возвращаться к безумию реальности.

Но, в который уже раз, поборол это чувство.

Медленно повернувшись в сторону запада, он прищурился. Там, на горизонте, клубились багровые тучи. В их клубах сверкали молнии. Мир ангела всегда отражает то, что происходит в его душе. И эта гроза началась уже давно.

Энджи отвернулся. Раскрыв крылья, полетел вверх, сквозь синеву летнего неба. Он знал, кого разыскивать, и был уверен, что сумеет почувствовать даже самый слабый отголосок огня Рубина. Пространство, где тот обитает, должно быть скрытым, чтобы сила Карашэхра не могла выплеснуться и уничтожить все, чего сможет коснуться.

…Он искал долго… Летел из одного пространства в другое. Из слоя, где время несется с бешеной скоростью, туда, где оно застывает. Перелистывал похожие реальности, словно страницы книги. Продирался через тяжелые эманации нижних пределов. Шагал сквозь тонкие светлые нити, пронизывающие сферы, населенные самыми разными существами…

В этом мире шел холодный дождь, и резкий ветер бросал на мокрую землю желтые резные листья. Значит, осень…

Энджи остановился, привыкая к новой реальности. Она была не похожа ни на одну из тех, что он видел прежде. Прошло несколько минут, прежде чем все вокруг перестало казаться ангелу диким, и он принял его так же, как многое иное. Счастливая особенность высшего светлого существа — мгновенно познавать любой вторичный мир, в который оно попадает.

Дорога здесь была абсолютно гладкой, с твердой серой поверхностью. Обрамляя ее, по обочинам стояли гладкие бледные столбы. От одного столба к другому бежали ручейки света. Ангел прислушался к себе, выбирая правильное направление пути, и пошел вдоль ровной, уводящей вдаль ленты.

Энджи позволил этому пространству полностью завладеть своим сознанием, и одежда на нем стала меняться. С каждым шагом рэймский гиматий становился все короче пока, наконец, не превратился в кожаную куртку, напоминающую ту, что носил Гэл. Туника сменилась плотными брюками и рубашкой. Сандалии — тяжелой закрытой обувью на толстой подошве.

Холодные капли дождя оставляли на куртке бесцветные кляксы. В мокром полотне дороги отражались световые дорожки. Из темноты впереди вырос город, и ангел оказался на просторной улице.

Огненные колеса светящихся букв чертили длинные следы на фоне ночного неба. Во многих окнах ярко горел свет — теплые квадратные пятна золотились на черных прямоугольниках высоких домов. Никто не обращал внимания на одинокого пешехода. Для людей, живущих здесь, он, ведущий себя по правилам этого мира, стал одним из них.

«Интересно, — спросил себя Энджи, — кто придумал эти правила? Кто сделал все вокруг таким унылым, холодным, безрадостным?» Ангел поежился. Не от холода. От серых человеческих чувств. В горожанах, спешащих по проспекту, он чувствовал только равнодушие и усталость. Даже красочные пятна оживления лишь прикрывали все то же уныние.

Шагая по улице, он пытался уловить в сутолоке чужих эмоций единственный нужный след. Знал, что это должно быть нечто яркое, острое, обжигающее. Может быть, даже агрессивное…

Затаившееся. Ждущее.

Утомленное от долгого ожидания…

Он почувствовал и одновременно увидел то, что искал. Над одним из приземистых пятиэтажных зданий, сжатом другими домами, в небо бил алый столб пламени. Люди не видели его. Их органы чувств не воспринимали эманации Огненного мира. Они даже представить не могли, что рядом может существовать такое…

«Ночной клуб», — прочитал ангел. Несколько мгновений смотрел на пылающую колонну, а потом решительно толкнул дверь, подсвеченную разноцветными лампочками.

Внутри оказалась маленькая прихожая, а за ней — просторное помещение, наполненное музыкой, мерцающим светом и сигаретным дымом. Где-то здесь, среди людей, был тот, кого он искал… И, похоже, объект поисков уже понял, что его разыскивают. Ауру Огня не затушить, но Энджи почему то вдруг перестал чувствовать ее.

За ярко освещенной стойкой, отражаясь сразу в нескольких зеркалах, стоял бармен, меланхолично протирая бокалы. Ангел подошел к нему, встретился с профессионально вопросительным взглядом и сказал:

— Я ищу одного… человека. Не знаю, как его зовут. Но если вы его видели, даже мельком, то, наверняка, запомнили. Он очень… необычен. Возможно, бывает здесь часто… и сейчас тоже здесь.

Только светлое существо может подойти к занятому, усталому мужчине, задать бессмысленный вопрос, ждать ответа и добиться полной искренности.

Бармен даже не улыбнулся, рассматривая любопытного посетителя.

— Есть здесь один такой. Необычный. Приходит каждый вечер и сидит до закрытия. Не псих, но со странностями, носит красные контактные линзы и всегда при деньгах. Подходит?

— Может быть.

— Эй, Руби. Тебя спрашивают! — крикнул бармен зычным голосом, перекрывая шум голосов и музыку.

Энджи стремительно обернулся.

Он сидел за третьим столиком слева, и на его коленях удобно устроилась девушка.

Человек. Молодой. В черной кожаной куртке. Серебряная, в палец толщиной, цепь на шее, кожаный браслет на запястье. Из-под прядей взлохмаченных, немытых, серых волос смотрят глаза цвета очень темного рубина. Глядят внимательно. Настороженно. Выжидающе…

Ангел подошел ближе… Тонкие губы, чуть искривленный нос, как будто сломанный в драке, широкие скулы, острый подбородок. Странное лицо. Холодное, умное, лишенное всякого выражения. И даже взгляд скрывает чувства.

С девушкой проще. Лиловое платье на тонких бретельках. Красиво раскрашенная симпатичная мордашка с капризными губами, прическа, напоминающая полураскрывшуюся хризантему.

Энджи сел напротив странной парочки. Отодвинул подальше от себя пепельницу, полную окурков.

— Я ищу Рубин Карашэхра.

Парень щелчком сбил пепел с сигареты и ответил хрипловатым, низким голосом:

— Что дальше?

Девица у него на коленях неожиданно захохотала и, едва не потеряв равновесие, ухватилась за плечо приятеля.

— Чего?! Как он сказал?! Кар… кто?

— Ошибочка, малыш, — ответил тот, не обращая внимания на подружку. — Руб ин Ка-р’а-Шэхр. Для друзей — просто Руби. Если хочешь общаться со мной, научись произносить это имя правильно.

— Это что…? — Снова влезла девица, хлопая накрашенными ресницами и хихикая. — Твое настоящее имя, это вот… ну, то, что ты сказал?

— Нет. Прозвище. Ка-р’а-Шэхр — означает «карающее пламя».

Девчонка снова прыснула, парень улыбнулся сквозь сигаретный дым.

— Ты выглядишь как человек, — сказал Энджи.

— Ты тоже.

Ангел оценил шутку, хотя и не подал вида.

— Мне нужна твоя помощь.

— Всем нужна моя помощь. Иначе я не сидел бы здесь.

Руб затушил окурок сигареты в пепельнице и зажег новую. Девушка недовольно надула губы.

— Вы оба ведете себя, как идиоты. И ты, и твой дружок. Мне скучно.

Парень вытащил из кармана денежную купюру и засунул ее в вырез лилового платья.

— Иди, детка, поиграй.

Она слезла с колен, вынула деньги и недовольно повела плечами.

— На это много не наиграешь.

Одернула платье и, чуть покачиваясь на длинных тонких каблуках, отправилась к бару. Энджи проводил ее взглядом, потом снова повернулся к Рубину. Именно так его стоило называть, с большой буквы.

— Как ты нашел меня? — В низком хрипловатом голосе прозвучало жадное любопытство. Пальцы нервно крутили зажигалку. — Как тебе удалось найти меня?!

— Хочешь, чтобы я рассказал?

— Нет! — Рубин поспешно отодвинулся вместе со стулом. Но тут же усмехнулся, смягчая резкий ответ. — Пожалуй, не стоит говорить мне об этом.

— Почему?

— Чтобы я случайно не выбрался в большой мир. Ладно, все равно не поймешь… Ловко ты нашел сюда дорогу. За это полагается приз. Чего хочешь?… Нет, погоди. Пойдем ко мне, там поговорим.

Он поднялся, бросил на стол несколько смятых банкнот и направился к выходу. У дверей оглянулся. Девушка сидела на высоком табурете у стойки. Поймав его взгляд, она помахала рукой.

На улице было, по-прежнему, холодно. Дождь пошел сильнее. Руб поднял воротник куртки, огляделся по сторонам, выбросил сигарету. Ярким огоньком та улетела в темноту и погасла. Энджи больше не видел огненной ауры. «Рубин держал ее зажженной, — подумал он, — надеясь, что кто-нибудь придет на свет. А теперь незачем тратить силы на такой мощный маяк. Я уже здесь…».

Ангел вошел следом за хозяином в маленькую квартирку, которая находилась на втором этаже в том же доме, где бар. С любопытством огляделся.

В кухонной мойке свалены грязные чашки и стаканы. На низком столике — гора журналов, наполовину пустая бутылка, пепельница, полная окурков. По полу раскиданы затертые диванные подушки. Пышный букет красных георгинов в большой хрустальной вазе…

Пахло здесь подгоревшим кофе, табачным перегаром и сладкими, приторными духами.

— Извини. Не успел убрать после вчерашнего.

Рубин прошел к окну, расшвыривая по дороге попадающиеся под ноги подушки. Распахнул створки. Холодный воздух, смешанный с дождевой пылью, тонкой струйкой потек в комнату.

— Ну, давай поговорим… Садись. Нет, лучше сюда.

Он разгреб для Энджи место на тахте. Плюхнулся рядом, потянулся за бутылкой:

— Пить будешь?

— Спасибо. Нет.

— Тогда начнем. Ты знаешь, кто я?

— Одно из порождений Огненного мира.

— Я — совершенное оружие. Неповторимое, уникальное, единственное в своем роде. Я — абсолют!

— Почему ты живешь в таком… странном месте?

Рубин нахмурил брови.

— Ну, должен ведь я где-то жить.

— Почему здесь?

— А чем плох этот мир? — Парень раскинул руки, предлагая полюбоваться своим жилищем.

— Его создал ты?

— Нет.

Рубин плеснул из бутылки в стакан. Сразу же запахло горько и свежо, как будто полынь смешали с мятой:

— Не я создавал это место. Хотя мог бы… Но этот мир ничего не значит! — Красные глаза собеседника угрожающе сверкнули. — Существую только я! И только пока я верю в него — он реален. Кстати, мне даже не известно, ты сам — настоящий, или очередная моя фантазия… Впрочем, это можно проверить.

Пространство вокруг внезапно стало трескаться. Стол, стулья, подушки на полу, открытое окно… осыпались, раскалываясь на куски. Падали в пустоту, открывая истинную канву этого мира.

Энджи со всех сторон окружило звездное небо, а под ногами оказалась скала, поднимающаяся из черноты. Но вот и она, задрожав, развалилась. Чтобы не упасть в пропасть, пришлось «сорвать» с себя облик человека. Сильно взмахнув крыльями, ангел взлетел и опустился на устойчивые камни рядом с Рубином.

— Значит, светлый… — Тот аккуратно поставил на землю бутылку, прихваченную из прежнего мира. — Кто бы мог подумать. К сожалению, я лишен способности узнавать подлинную сущность за придуманным образом.

— Почему?

— Это лишнее. Оружие не должно знать, кому оно будет принадлежать. Это его не касается.

— Руб, скажи мне, кто ты на самом деле?

Парень подошел к самому краю скалы. Нереальная человеческая фигура застыла на фоне миллиардов звезд.

— Давно. Очень давно. Когда мир был юн и беспомощен, меня сотворили для того, чтобы создавать пространства.

Карашэхр посмотрел на свою раскрытую ладонь, словно изучая линии судьбы на ней.

— Сила Огненного мира, заключенная во мне, позволяет резать, плавить, уничтожать материю. Но это самое легкое. Труднее создавать, скрепляя одну с другой крохотные частички. Лепить из них вселенные. Для этого нужно богатое воображение. Такое как у тебя, ангел. Но ваши «миры» слишком тонкие, доступные лишь для совершенных существ. Моя задача — творить более грубую реальность. Я лишен свободы выбора, свободы воли. Я буду тем, кем пожелает мой хозяин. Орудием… или оружием.

— Почему же сейчас ты…

— Никому не нужен? Раньше мир был юн. Теперь он старится. Но ты нашел меня. Для того, чтобы… — Он стремительно обернулся. — Для чего ты нашел меня?!

Энджи почувствовал — Карашэхр хочет вернуться. Хочет жить, создавать, чувствовать свою силу…

— Мое терпение безгранично, так же как и мощь Огня во мне. Но эта странная штука — интеллект, которым меня наградили, не дает покоя. Требует действия, движения. Приводит доказательства бессмысленности моего теперешнего существования… Послушай, ангел, хочешь создать свой собственный мир? Не то порождение тебя самого — идеальный и прекрасный. Хочешь реальный мир? С живыми людьми, с законами, которые ты придумаешь для них. С храмами, морями, реками, озерами. Великолепный. Настоящий. Для тебя одного. Хочешь?

Энджи показалось, что черный силуэт Рубина начинает пылать багровым, и колоссальная мощь огня готова выплеснуться, чтобы созидать и разрушать, выполняя желания нового господина.

— Нет! Нет… Я пришел не за этим.

Карашэхр опустил голову, сияние его померкло.

— Значит, опять ждать… Сколько еще нужно прождать, пока обо мне вспомнят?

— Не знаю, — ответил Энджи честно. — Не я буду твоим владельцем. Я здесь лишь для того, чтобы вывести тебя.

— К месту нового ожидания? — Рубин усмехнулся невесело и нагнулся за бутылкой.

— К месту, где ты найдешь покой. Сможешь отдохнуть от чувства вечного ожидания.

— Меня невозможно уничтожить, — пробормотал собеседник, рассматривая содержимое своего стакана. — Поэтому я и заперт здесь. Совершенное оружие, которое опасно приносить в реальный мир… Впрочем, хоть какое-то разнообразие… Я пойду с тобой, ангел. Я хочу пойти с тобой…

Тонкий мост, висящий в пустоте между звезд, уводил в бесконечность. Одинокая черная скала осталась далеко позади. Ангел предпочел бы лететь, но спутник не признавал такого способа передвижения. «Когда мир был юн…» — снова и снова повторял про себя Энджи. Когда это было? Сколько тысячелетий существу, которое идет рядом?

— Скажи, это ты создавал срединный мир?

— Я не помню, — отозвался Рубин беспечно.

Он шагал по мосту, возникающему под ногами, глубоко засунув руки в карманы. Не спрашивал, куда его ведут, не смотрел по сторонам. Хотя посмотреть было на что. Тонкий мир расцветал вокруг прозрачными арками и колоннадами. Потоки воздуха приносили тонкие ароматы цветов, горячей земли и металла. Сиреневое мерцание расплывалось над головами идущих, застывая картинами изумительной красоты. Но когда Энджи поворачивался, чтобы разглядеть их подробнее, они таяли. И лишь одно, вспыхнув впереди, осталось реальным.

В темноте возникло белое свечение. Сначала похожее на яркую звезду — с каждым шагом оно все шире растекалось в стороны горячими волнами. Казалось, пространство, которого они касаются, начинает дрожать, словно воздух в пустыне, и рождать собственные миражи. Деревья с кронами из пламени, стаи фениксов, водопады… От них веяло жаром и мощью Огня.

Светящийся тоннель закончился титаническими вратами. В две стороны от них тянулись пылающие стены.

Это и был Храм. Преддверье Огненного мира. Огромный сверкающий дворец, из сводчатых окон которого вырывалось белое пламя. Энджи шагал по плитам, лежащим на полу, чувствуя, как его тело дрожит от высокочастотных вибраций. Колонны, сплетенные из тонких пульсирующих струек огня, и живые барельефы на сияющих стенах переливались расплавленным золотом. Огненные картины на стенах из огня…

Тело Рубина стало меняться. Человеческий образ растворился, исчез. Теперь перед ангелом двигался пылающий силуэт.

Впереди показалась высокая арка, открывающая выход в самый высший слой пространства. За ней, в ослепительно белом сиянии двигались расплывающиеся белоснежные тени… Путь сюда был доступен лишь существам, порожденным Огненным миром.

— Оставь его здесь, — услышал вдруг Энджи тихий голос. От горящей стены отделилось высокое светящееся создание. — Откажись от своих помыслов.

— Я хотел, чтобы он ушел в мир, из которого был создан, — сказал ангел. — Чтобы никто не мог воспользоваться его разрушительной силой…

Тетраим поднял руку:

— Он должен остаться в преддверии Храма. Его заберут. Когда придет время.

Энджи знал, что высшим творениям даровано не просто видеть будущее. Для них вообще не существует времени.

— Если он останется здесь, срединный мир погибнет, — возразил ангел.

— Это орудие должно ждать своего владельца здесь! — Тетраим обратил пылающий взгляд на младшего брата. — Замкни круг. Не сомневайся. Тем, что сделаешь, ты спасешь свой мир.

Энджи должен был испытать сомнение… И не испытал его. Он почувствовал — огненное сознание видит гораздо дальше, чем дано представить целителю. Быть может, сейчас перед сверкающими глазами проносятся картины всех мыслимых грядущих событий…

— Останься здесь, — мысленно произнес ангел, обращаясь к Рубину. — За тобой придут.

— Ты уверен? — тревожно прозвучало в ответ.

— Да. Я знаю…

Когда он уходил, у подножия статуи Тетраима пульсировала огненная сфера. Руб ин Ка-р’а-Шэхр принял свой истинный облик.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ НЕСУЩИЙ СВЕТ

ГЛАВА 1 Симплигаты

Гай хмуро сидел у костра, бросая хворост в весело потрескивающий огонь. Ощущение вины камнем давило на плечи. Словно вечная ноша мраморного атланта, подпирающего собой небо. Не сбросить, не сдвинуть, даже — он горько усмехнулся, с треском ломая о колено очередную палку — львиную шкуру не подложить.

— Ты не виноват. — Арэлл сурово сжала губы.

Гратх опустил голову ниже. Еще одна несгибаемая кариатида с гранитным хребтом. Постоянно пытается все взвалить на себя. Лучше бы она плакала. Тогда, в Претикапии, невеста лудия прижалась бы щекой к его нагрудному доспеху, зажмурилась и позволила себе быть слабой, беспомощной. Позволила себя утешить. А сейчас она — холоднее и тверже спаты.

— Это я должна была подумать об опасности.

Рядом, за кустом, безостановочно всхлипывала Гермия. Вот кто не стыдился ни слез, ни причитаний.

— Как же так!? Как же так?!.. Лурий Атэр, почему?!.. Что я теперь лурию Энджи скажу?! Такой молодой, такой сильный!.. Ну, почему?! Почему?!.. Что же теперь делать?!

Она произносила вслух то, что думал каждый. Эллан пережил рэймское рабство, две ночи Больших сенполий, нападение демона, путешествие по катакомбам, бой с нелунгами. Он казался неуязвимым… Никто до сих пор не мог поверить, что нахальный, ловкий, обладающий магией Атэр погибнет вот так — глупо и нелепо. Проявив ту самую самоотверженность, которую всегда едко высмеивал.

У преторианца до сих пор стояла перед глазами древняя тварь, ее разинутая пасть и текущее серое тело, падающее сверху. Так рыба, выпрыгнувшая из воды, хватает жука, беспомощно дергающего лапками, и снова ныряет в волну, оставив после себя широко расходящиеся круги. Вентиго сгинул вместе с элланом, на земле осталась лишь мелкая песчаная лужа.

Гратху оставалось только укорять себя: «…Если бы я не взял этот цветок… Если бы смог преодолеть соблазн…»

— Даже хоронить нечего, — пробормотал подошедший Критобул. Свалил у костра новую охапку прутьев, сочувственно хлопнул товарища по плечу. Потом покосился на Арэлл.

— А вы знаете, друзья мои, — осторожно начал Октавий, пытаясь привести в порядок трабею, которая всегда сидела на нем, как тога на гусе. — Атэр понимал, на что идет, пожалуй, даже лучше, чем мы все. Да-да, он знал, какие опасности подстерегают нас. Думаю, наш погибший друг ушел благородно, с чистой совестью. Можно сказать, он искупил свою вину…

Лицо у несостоявшегося жреца стало вдохновенным, а косоватые в этот миг глаза сверкнули откровенным злорадством.

— Искупил вину? — переспросил Критобул. — Перед тобой, что ли?

— А хотя бы и передо мной! — окрысился Октавий. — Не меня ли он хотел скормить тхаоре, чтобы вы могли пройти по катакомбам?! Все уже забыли об этом?

— Ну не скормил же, — спокойно возразил атлет. Снова взглянул на Арэлл, засопел, поднял гиматий, валяющийся на траве, бросил его голоногой девушке и сказал ворчливо. — На, прикройся. И обуйся. Наколешь ступню, будем потом тут с тобой…

Та не ответила.

— Девка в армии, все равно, что чирей на заднице, — тихо пробубнил Критобул, поглядывая на элланку, натягивающую плащ, и крикнул зычным голосом. — Гермия, хватит выть! Иди сюда!

— Не трогай ее, — тихо сказал Гай, подбрасывая сухие ветки в костер.

— Может быть, пора подумать об ужине? — Октавий поудобнее устроился на поваленном дереве, вытянув тощие голени к теплу. Сам приготовлением еды он явно заняться не собирался. — Событие, постигшее нас, бесспорно печально, но не стоит забывать о том, что мы живы, и наша миссия не закончена. Полагаю, Атэр не хотел бы, чтобы мы предавались преступному унынию. Напротив…

— Ну, пошел трындеть! — Атлет презрительно плюнул на землю, вытащил из-за пояса нож, большим пальцем проверил остроту заточки и вперевалку направился к ручью. Через минуту из-за кустов послышалось: — Гермия, хватит киселиться! Гляди, опухла вся! Поднимайся, пошли рыбу чистить.

— Р-ры-бы н-нет, — отозвался гнусавый, прерывающийся от рыданий голос бывшей рабыни.

— Понятно — нет. Сейчас наловлю. На — высморкайся. Может, он еще жив. Твой эллан все равно что пиявка, без мыла в игольное ушко влезет.

Голос Критобула стих. Арэлл подняла голову и пристально посмотрела на Гая.

— А ведь он прав. Атэр может быть жив.

Октавий саркастически рассмеялся:

— Выжить в объятьях разгневанного Древнего представляется мне маловероятным. Попросту, невозможным.

Девушка нахмурилась, прикусила подушечку большого пальца и произнесла невнятно:

— Он обладает магией.

— Арэлл, я все понимаю, — тихо сказал преторианец. — Но это, действительно, вряд ли возможно.

— Мы должны попытаться найти его.

— Как?…Где?

— Быть может, с помощью этих каменных орхидей…

— Нет! — Гай швырнул в костер еще одну палку, едва не задев Октавия. — Мы не будем рисковать. Ни один из нас не сумеет справиться с Вентиго. По моей вине больше никто не погибнет. Хватит.

Арэлл отвернулась. На ее веках блеснули слезы.

Утро встретило друзей хмурой сыростью.

Спутники ехали по узкой дороге в глубине каньона, не глядя друг на друга. Из тяжелых туч сыпался мелкий дождь. Критобул тихо беседовал с прахом брата, и его монотонное бормотание теперь все время сопровождало маленький отряд. Гермия зябко ежилась под накидкой, украдкой вытирая мокрые щеки. Октавий упорно молчал, глядя прямо перед собой. Гай был хмур. Арэлл тосковала.

Исчезновение Атэра подкосило всех. Нахальный, язвительный, дерзкий… Как же его не хватало теперь!

— Стойте! — негромко сказал Критобул таким тоном, что все тут же поспешно натянули поводья. — Аристид говорит, впереди опасность. Уже совсем близко. Рядом. — На лбу преторианца выступила испарина, лицо стало каменно-напряженным, словно он, действительно, мучительно прислушивался к едва слышному шепоту мертвого.

В этот раз все почему-то поверили ему. Гермия, ехавшая рядом, прижала ладонь ко рту и заозиралась по сторонам. Остальные, вытащив оружие, напряженно оглядывались, готовые в любое мгновение отразить нападение. Но вокруг никого не было. Все те же камни, красные склоны, неподвижная бурая ящерица на обломке валуна.

Время шло. Однако ничего не происходило.

— Лошади спокойны, — наконец не выдержал Гай. — А они бы первыми почувствовали опасность.

— Друзья мои, — произнес Октавий впервые после многих часов молчания. — Вы, конечно, можете со мной не согласиться, но, мне думается, нашему дорогому Критобулу могло показаться. Послышалось.

— Это трясогузам вроде тебя все слышится и кажется! — недовольно проворчал тот. — Говорю, Аристид ясно сказал — опасность.

— Почему же тогда никто… никто… — Октавий запнулся, несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, побледнел и с трудом выдавил — Мне… мне как-то нехорошо. У меня как будто…

— Живот от страха подвело? — участливо поинтересовался атлет.

— Я… у меня… — лицо жреца побагровело, он схватился за горло и стал медленно сползать с седла.

— Он задыхается! — Гай сунул спату в ножны, спрыгнул с коня и бросился на помощь. Арэлл сделала то же самое.

Вдвоем они стащили вниз хрипящего Октавия. Как только тот оказался на земле, тело его обмякло, будто не осталось ни одной кости. Руки, рвущие трабею на груди, безвольно упали, дыхание стало медленным и сиплым. Багровое лицо стремительно бледнело.

— Что это такое? — прошептала Арэлл, почему-то чувствуя непреодолимое желание оказаться как можно дальше от спутника. Она никогда не испытывала к нему особой любви, но сейчас человек, вытянувшийся на камнях, вызывал у нее просто непреодолимое отвращение.

— Я же говорил — опасность, — лишенным всяких интонаций голосом произнес Критобул. Элланка обернулась. Преторианец сидел в седле прямо, как деревянный, его лицо казалось синеватым, застывшим, а широко раскрытые глаза стали бельмами без зрачков.

Гермия, превратившаяся в такую же слепую куклу, тоже неподвижно замерла на своей лошади.

Громкое ругательство Гая заставило Арэлл выхватить меч и, едва прикоснувшись к нему, она почувствовала привычное спокойствие. Гратх стоял на коленях подле тела Октавия, обеими руками сжимая голову. Рядом валялась бесполезная спата.

— Арэлл… — прохрипел он.

Элланка подскочила к нему, схватила за руку, впиваясь пальцами в запястье.

— В голове… серая муть… вой.

— Гай, борись! Не поддавайся!

— Проклятые земли, — прошептал он побелевшими губами. И упал, чтобы через мгновение открыть мертвые белесые глаза.

Арэлл вскочила, острие ее меча металось из стороны в сторону, в поисках врагов, но карать было некого. Четверо друзей, пораженные неизвестным проклятием, не отвечали на вопросы и не видели ее.

— Кто это сделал?! Отзовись! Я хочу поговорить с тобой! Где ты?!

Рядом зашевелился, пытаясь подняться, Октавий. Его скрюченные пальцы заскребли землю, закатившиеся глазные яблоки дергались под веками, а лицо искажали гримасы — одна половина пыталась ухмыльнуться, другая скалилась от ярости. Словно кто-то примерял на себя человеческую маску, но у него это не получалось. Наконец, жрец медленно сел, открыл рот и сказал с глумливой насмешкой:

— Здесь, я. Здесь. Не ори.

— Октавий? — тихо позвала элланка и тут же поняла, что это уже не трусоватый нервный рэймлянин. — Кто ты? Что тебе надо?

— А ведь вас предупреждали, — синеватые губы существа дергались не в такт произносимым словам. Веки были, по-прежнему, опущены. — Опасность. Не ходите. Не послушались… Никогда не слушаются.

Словно повинуясь беззвучному приказу, Гай медленно подошел к своему коню, неуклюже забрался в седло и подъехал к Критобулу и Гермии.

— Что ты сделал с ними?! Кто ты такой?! Что тебе надо?…

— Кто я такой? — Лже-Октавий стал медленно подниматься, скалясь на элланку. — Я охотник, а вы добыча. Пища. И я сожру всех вас. Изнутри. Часть меня в каждом из них, и уже начинает медленно высасывать жизнь из их тел. Но я не понимаю, почему ты сопротивляешься до сих пор.

Он поднял руку, и девушка почувствовала, как вокруг ее головы что-то вьется с назойливым звоном, словно стая мошкары. У лица заклубилась густая сизая пелена. Арэлл крепко зажмурилась на мгновение, а потом взмахнула перед собой балтусом, представляя, как разрезает невидимую вязкую паутину. Сознание тут же прояснилось, муть и звон рассеялись.

— Понимаю, — прошипело существо и протянуло к ней трясущуюся руку. — Меч. Он придает тебе сил. Отдай его! Отдай его мне!

Арэлл ощутила, как невидимая сила пытается вырвать у нее оружие, но только крепче стиснула рукоять. Несколько мгновение борьбы, и чужая воля ослабла.

— Отдай!

Арэлл взмахнула балтусом, отсекая силу, льющуюся из бывшего спутника. Она почти ощутила, как перерубила невидимую, жадно тянущуюся, серую нить.

— Я все равно убью их, — зарычала тварь, брызгая слюной. — А начну с нее, самой слабой.

— Сочувствую. — Арэлл ощутила, как кровь начинает бешено стучать в висках. — Сегодня ты останешься без обеда. Отпусти их.

— Ты можешь причинить мне вред, только убив своего друга.

— Я переживу его потерю.

Эллнка сделала выпад, и если бы «Октавий» не отскочил, меч вонзился бы в его грудь. Было непонятно, как он видит.

— Его потерю переживешь? А остальных?

Существо снова отпрыгнуло, отбежало в сторону, с невероятной ловкостью вскарабкалось на вершину гигантского валуна, лежащего неподалеку, и крикнуло оттуда:

— Посмотрим, как ты справишься с остальными!

Гермия осталась неподвижной, но Критобул с Гаем медленно спустились на землю, вытащили мечи и направились к элланке.

— Ты можешь убить их, — раскачиваясь на краю камня, забормотала тварь. — Они могут убить тебя. Итог один. Кто-нибудь умрет. Оставь оружие, и все останутся живы.

— Пока ты не сожрешь нас?! — Арэлл медленно отступала перед клинками друзей.

— Ты этого не увидишь. Даже не почувствуешь! — Существо свесилось со своего насеста и приказало. — Сокрушить ее!

— Гай! Это я! Это же я! — закричала элланка, отбивая первый удар спаты. — Ты меня слышишь?!

— Не видит, не слышит, не понимает, — захихикал Лже-Октавий. — Ты еще можешь сдаться.

— Нет.

— Ладно, побарахтайся немного. — Он удобнее устроился на камне. — Хоть развлекусь.

Трудно драться со своими друзьями, которые уже не подчиняются себе и всерьез хотят твоей смерти. Арэлл переживала странное чувство. Больше не было покоя и счастья, теплая рукоять меча не вливала в ладонь ровную силу. Стараясь не зацепить демоноборцев, она уклонялась от ударов, отступала, парировала, ускользала.

— Опомнитесь! Я не могу убить вас!!

Элланка закричала в отчаянии, лезвие скользнуло под подбородком атлета, разрезав шнурок. Мешочек с прахом Аристида, упав на землю, раскрылся. Девушка отбила очередной удар, прыгнула в сторону, зачерпнула горсть пепла и швырнула его в глаза Критобула.

Преторианец вдруг уронил меч, схватился за лицо, стал тереть его. Потом выпрямился и с удивлением уставился на Арэлл, отбивающую удары Гая, на «Октавия», визжащего на валуне, и Гермию, безучастно глядящую в пустоту. Выругавшись, он спросил вполне членораздельно:

— Что за хрень здесь творится?

Гай резко обернулся, Критобул едва успел увернуться от его спаты и больше вопросов не задавал.

— Его надо остановить! — крикнула Арэлл, снова отвлекая Гратха на себя.

— Надо… — пробормотал неожиданно спасенный атлет, поднял небольшой камень, прицелился и швырнул точно в затылок преторианцу. Тот пошатнулся, неуверенно шагнул вперед и рухнул на землю.

— Спасибо. — Арэлл остановилась, дыша тяжело и часто. — Ты его не убил?

— Слегка оглушил.

— Вы все умрете… — зашипело с вершины валуна существо, исходя злобой. — Вы все равно умрете!

— Октавий! — воскликнул изумленно Критобул. — Мартышка… ты чего туда залез?

— Это не Октавий, — тихо сказала Арэлл. — Что-то вселилось в него.

— Осталась одна! — завопил «жрец». — У меня осталась еще одна!

Он спрыгнул с камня, метнулся к лошади с Гермией, ловко вскочил в седло за ее спиной и ударил пятками.

— За ним! Быстрее, пока не ушел! — Арэлл тоже бросилась к коню.

— А с этим что делать? — преторианец показал на Гая, лежащего на земле. — Здесь оставлять нельзя… И где Аристид? Ах, ты просыпался… ну, ничего, сейчас мы тебя осторожненько. Это ты в меня им, что ли, кинула?

Элланка едва не взвыла от нетерпения и злости:

— Он уходит!.. А! Я сама! Догонишь!

Вскочив в седло, она поспешила следом за беглецом.

Конь несся по дороге, громко стуча копытами по камням, кровь стучала в висках, перехватывало дыхание, и от встречного ветра слезились глаза. Но впереди было пусто. Тварь, вселившаяся в Гермию, словно сквозь землю провалилась.

«Он не мог уйти далеко… — Арэлл насторожено озиралась. — Куда же делся?!»

Черный провал в земле распахнулся впереди неожиданно. Девушка изо всех сил натянула поводья. Послушное животное остановилась у самого края пропасти. Попятилось назад, испуганно мотая головой. Из-под копыт вниз посыпался песок и мелкие камешки.

Элланка слезла на землю и медленно подошла к трещине. Там, на дне, логово напавшего существа? Лже-Октавий спустился вниз?

Значит, где-то должны быть ступени.

Арэлл двинулась вдоль провала, заглядывая через край каждые десять шагов. За этим занятием ее и застал Критобул. Он ехал, посадив перед собой в седло все еще бесчувственного Гая, и вел в поводу его коня.

— Ну, что тут?

— Он как-то спустился вниз.

— Надо было паскуду-Октавия сразу зарезать, не валандаться с ним. А вот Гермию жалко. Хорошая девка… Гратх, вроде, ничего с виду. Может, он его про запас оставил?

— Может…

— А меня, значит, Аристид спас… — Критобул довольно погладил мешок с прахом, снова висящий на груди. — Мы всегда друг другу помогали.

Элланка опасалась, что сейчас начнется привычный долгий монолог о взаимовыручке и крепкой братской любви двух преторианцев. Но ошиблась.

— А ты-то как вывернулась? Почему он тебя не схватил?

— Не знаю…

Гай вдруг резко дернулся, схватился за горло и выговорил между приступами кашля:

— Он меня… отпустил.

Дотронувшись до затылка, поморщился.

— Это я, — доверительно сообщил Критобул.

— Помню. Все, как сквозь сон. Что случилось потом?

— Октавий сиганул на лошадь и ускакал вместе с Гермией. Арэлл говорит, он слез прямо к низу.

Гай снова ощупал затылок:

— Тут ступени! — воскликнула элланка.

— Не скажу, что мне охота лезть. — Критобул слез с коня и подошел, чтобы лично осмотреть лестницу. — Но Аристид говорит…

— Слушай, хватит! — раздраженно сказал Гай, тоже спешившись. — Заездил своим Аристидом. Не может он ничего говорить! Он умер!

Арэлл, машинально прислушиваясь к беседе, еще раз заглянула в черный провал.

— Всегда знал, что ты, Гратх, жлоб. В гвардию тебя кто сунул? Братец нежно любящий, и бесплатно. А моему отцу пришлось всю землю продать, чтобы нас с Аристидом пристроить. Тебя в Рэйме что ждет? Особнячок с садом? А нас — дырка от кренделя. Валялся там мешком, а мне тебя тащи. Эй, Арэлл, ты что делаешь?!

— Можете продолжать. — Девушка стояла на первой ступени бесконечной лестницы, ведущей в пропасть. — Я спускаюсь.

— А если подумать головой? — с безграничным интересом спросил атлет.

Элланка едва сдержалась, чтобы не поинтересоваться, чем обычно думает он.

— Послушай, Арэлл. Гермию, конечно, жалко. Да и Октавия вроде… — В последних словах Критобула прозвучало явное сомнение, но, поразмыслив мгновение, он повторил более уверенно. — Ладно, его тоже. Ну, спустимся мы, ну найдем их. И что? Как ты собираешься их спасать? А если там, у себя в логове, он окажется гораздо сильнее и сумеет схватить всех?

— Ты прав. Оставайтесь, — Арэлл шагнула на следующую ступень. — Я пойду одна.

— Да я не о том… — глянув на Гая в поиске поддержки, преторианец громко засопел. Но Гратх молчал, внимательно рассматривая оплетку на рукояти спаты, и Критобулу пришлось выкручиваться самому. — Стоит ли рисковать? Их, может, уже нет в живых. Ты не злись. Просто подумай.

— Ни Гермию, ни Октавия я не оставлю. Как не оставила бы ни тебя, ни его, — Арэлл кивнула на Гая, сосредоточенно перевязывающего наруч.

Атлет шумно выдохнул, почесал макушку, пригладил волосы.

— Ладно, тогда скажи, как ты собираешься изгонять из них это… Я, конечно, могу треснуть каждого по башке разок. Но не уверен, что поможет. И вообще, этот демон…

— Это не демон, — подал голос Гай. — Атэр говорил, темные не могут находиться в Про клятых землях.

— Какая разница! — отмахнулся Критобул. — Может, Октавия придется убить, чтоб эта тварь из него вылезла.

Арэлл почувствовала, что у нее начинает ломить виски. Дыхание на секунду перехватило, сердце замерло и часто забилось. А потом она вдруг услышала шепот… «…Вззз… взз… вззз…». Настойчивый. Едва слышный. То приближающийся. То отдаленный…

Но болтовня преторианцев заглушала его.

— Тихо. Помолчите минуту, — элланка сказала это вроде бы негромко, но оба мужчины, вздрогнув, замолчали, запнувшись на полуслове, и удивленно уставились на нее.

«Вниз… иди вниз… — наконец, разобрала она, — спустись… не молчи…»

— Я не молчу, — ответила она.

— Ну да, — буркнул Критобул. — Не молчишь. Орешь, как наш префект на плацу.

Арэлл сердито поморщилась и прижала палец к губам, призывая к безмолвию.

— Я слышу тебя. Где ты?

«Внизу и наверху. Везде… — прошелестело, как ветер в сухих листьях. — Слишком долго без пищи. Ослаб. Помоги».

— Кто ты?

«Тебе ничего не скажет имя».

— Ты невидим?

«Нет… — несколько мгновений тишины, а затем. — Да».

— Это ты захватил моих друзей?

«Нет!»

— Арэлл, что происходит? — встревожился Гай. — С кем ты говоришь?

Она отрицательно покачала головой и закрыла глаза, чтобы не видеть напряженных лиц преторианцев.

— Но ты знаешь, кто это сделал?

«Да».

— Кто он? Зачем хотел убить нас?

«Он не хотел убивать. Он пытается помочь. Но равновесия нет».

— Не понимаю.

«Ты думаешь — злоба. Нет. Отчаяние. Мы оба — две части одного. Твое сознание чисто. Впусти меня. Я не займу много места. Не буду мешать. Ты не почувствуешь. Отнеси меня вниз. Не бойся. Вреда не причиню. Клянусь. Спустись вниз, и все поймешь. Твои друзья там. Живы».

— Я…

«Твое тело мне не нужно. Я не смогу в нем жить, твой разум слишком слаб. Отнеси меня вниз».

— Я видела, что произошло с моими друзьями.

«Если бы хотел причинить зло… не просил бы».

Арэлл задумалась. Попыталась оценить величину риска. Но мысли перескакивали с одного на другое, и она не могла сосредоточиться.

«Решай…»

— Хорошо. Я помогу тебе.

Ничего не произошло.

Не было ни боли, ни головокружения, ни ощущения чужой сущности внутри. Арэлл потерла виски, посмотрела на друзей и увидела, как на их лицах появилось одинаковое изумленное выражение. Но оно быстро сменилось злобной решительностью. Оба подняли мечи и весьма недвусмысленно направили их на девушку.

— Эй! — воскликнула она. — Что вы делаете?

— А теперь, — мрачно сказал Гай, — докажи нам, что ты — это Арэлл.

— Это я, — ответила она удивленно. — А что не так?

Элланка шагнула к ним, и преторианцы отступили, не опуская оружия. Теперь она рассердилась.

— Хватит валять дурака! Я не собираюсь стоять здесь весь день и приводить вам доказательства, что я — это я. Можете стукнуться друг о друга головами, чтобы у вас прояснились мозги, и вы увидели, наконец, очевидные вещи. Или пусть Критобул побеседует с Аристидом. Это ему всегда помогало.

Суровое выражение постепенно пропало с физиономии атлета.

— Похоже, все-таки она. Хотя и…

— Хотя что?

— Посмотри на себя, — посоветовал Гай. — Достань меч.

Арэлл вынула балтус из ножен. Повернула. Глянула в гладкую отполированную поверхность и вскрикнула. Ее глаза, лишенные зрачков, стали цвета электрона. Сплошной ровный янтарь…

— Что произошло? — Гратха явно успокоила ее реакция.

— Нам надо вниз. Я расскажу по дороге. Идемте…

Друзья шли по узким выщербленным ступеням, постоянно держась за шероховатую стену, потому что с другой стороны лестница обрывалась в пропасть.

Преторианцы молча выслушали рассказ Арэлл о беседе с таинственным существом. Хмуро переглянулись, но назад не повернули. Спуск оказался долгим. Тонкая полоска неба над головой полностью исчезла. Спутников со всех сторон окружила абсолютная чернота.

— Посмотрите, — тихо сказал Гай.

Арэлл повернула голову направо и увидела прозрачные столбы цвета хризолита. Заглянула вниз — их основания тонули в бледно-зеленом тумане…

— Стойте, где стоите, — велел Критобул, стуча огнивом. — Сейчас.

Факел загорелся, и элланка непроизвольно сделала шаг назад. Лестница впереди была обрушена, а с двух сторон от нее, на круглых платформах, висящих в пустоте, замерли два чудовища.

Веки одного из монстров были зажмурены. Широкая пасть оскалена. Мышцы на косматой груди напряжены. Мощные полураскрытые крылья застряли в густой тени. Казалось, зверь изо всех сил рвется на свободу, но тьма крепко держит его.

Другое чудище сидело в луче света, сложив крылья, и смотрело прямо перед собой яркими янтарными глазами. Уголки его широкого рта были приподняты в улыбке. Оно выражало полное спокойствие.

Прошло несколько минут, прежде чем друзья поняли, что это статуи. Должно быть, изваяния находились здесь много тысячелетий. Время совсем не коснулось первого из них — каменная поверхность сохранилась идеально, гигант выглядел абсолютно живым. Однако в камне, из которого был вырезан второй зверь, виднелись трещины. Кусок его уха откололся, на груди чернела широкая борозда, а у лап, среди истлевших костей, лежали две бесчувственные человеческие фигурки — Октавий и Гермия.

— Посмотрите, на чем они сидят! — воскликнула Арэлл, вытягивая руку вперед. — Это же весы. Две чаши весов.

— Точно, — пробормотал Критобул.

«Равновесие…» — прошептало существо в сознании элланки.

Она снова не почувствовала ничего, но камень, из которого был выточен сидящий зверь, вдруг начал срастаться. Трещины и сколы медленно затянулись.

— Мы были созданы, чтобы удерживать равновесие. — Зазвучал в тишине низкий, звучный голос. — Каждый из нас — часть целого. Поэтому один слеп, другой — видит. Один — движется, другой пребывает в покое. Один свободен, второй связан. Но случилось так, что нас разъединили. Мое сознание вырвали из тела, а брата оставили томиться в вечном одиночестве. Ты помогла нам соединиться. Спасибо.

— Кто ты?

— Когда-то нас называли близнецы-Симплигаты. Хранители основ… Того, на чем держится этот мир.

Зверь, стоящий в тени, вдруг шевельнулся и медленно повернул морду к людям. Его глаза были закрыты, но Арэлл почувствовала взгляд.

— Он — движение, ярость, вечный порыв, — продолжил говоривший. — Он стремится вперед, но всегда останется прикованным к месту. Он видит лишь тьму и во тьме, поскольку она — часть его. Я же — покой и созерцание. Я свободен и зряч. Но не сдвинусь с места, так как мое предназначение — постигать мир, наблюдая со стороны. Он — символ внешнего устремления и покоя духа. Я — внешний покой и внутреннее устремление.

Симплигат прищурился, но через мгновение его зрачки снова вспыхнули янтарным огнем.

— Когда темные существа пришли в этот мир, — продолжил он, — они почувствовали угрозу, исходящую от нас, но не поняли нашу суть. Увидели всего лишь свет и тьму. Тьма была им ближе, поэтому они попытались уничтожить меня, оставив в живых брата. Однако, это невозможно. Также, как невозможно остановить движение мысли, которое я олицетворяю. Я продолжал жить, оторванный от своего тела, выброшенный на поверхность срединного мира. Продолжал охранять его маленькую частичку — эти земли, которые демоны назвали Про клятыми. Брат пытался поддержать меня жизнями других. — Существо посмотрело на тела, лежащие у лап. — Он не знал другого способа спасти меня и не мог помочь вернуться обратно. Это сделала ты.

Зверь, стоящий в тени, шевельнул крыльями, и тьма вокруг них заклубилась.

— Значит, теперь равновесие восстановлено? — спросила Арэлл, глядя на светлого близнеца.

— Демоны не могут уничтожить нас полностью — иначе этот мир рухнет. Но сейчас он живет по другим законам. Нужно много времени, чтобы восстановить прежний, изначальный мир… Мы признательны тебе за помощь. И хотим отблагодарить. Если ты мечтаешь о чем-то, скажи. Моему брату доступно воплощение мыслей в реальность.

Элланка взглянула на слепого зверя, беспокойно мечущегося по постаменту. Казалось, тот в любую секунду может сорваться с камня, чтобы помчаться вперед, в пустоту.

— Я могу подумать?

— Проси сразу. Проси, пока он испытывает чувство благодарности… он даст тебе все, что угодно. Но только теперь. Не потом.

Арэлл нахмурилась. Что можно попросить? Немедленную победу над темными? Силу, равную могуществу Хозяев? Армию? Оружие невиданной мощи? Неуязвимость?

— Не требуй силы, — неожиданно сказал второй Симплигат. Его голос напоминал пронзительный звук трубы. — Большего твое слабое человеческое тело не выдержит. И нет смысла тратить мою мощь на безрезультатный бой с демонами. Остерегайся последствий своих желаний…

Спиной элланка ощущала присутствие друзей. Не глядя на них, чувствовала, что оба удивлены, озадачены, потрясены встречей с созданиями, жившими с самого начала времен. Думают, чего бы хотели они.

— Слушай… — обжигая ухо горячим дыханием, зашептал сзади Критобул, — ты можешь пожелать…

— Я хочу, чтобы вернулся Атэр. — Громко произнесла она, зная, что это единственное возможное, верное желание. — Если он мертв, оживи его. Если жив — приведи к нам.

Слепой Симплигат шагнул назад, в тень. Полностью скрылся в ней, потом вынырнул и произнес:

— Выполнено. Теперь уходи.

— Нет, постой! — Арэлл вскинула руку, пытаясь удержать древнее существо. — Где Атэр? Ты сказал…

Выполняющий желания зверь припал на передние лапы и оскалился:

— Иди прочь.

— Прощай, — сказал его брат.

Октавий и Гермия медленно встали. Невидимая сила подняла их в воздух и перенесла на лестницу. Радужки обоих все еще были белыми — друзья, по-прежнему, находились во власти Симплигата. Они побежали вверх по ступеням, и остальным пришлось последовать за ними.

Арэлл поднималась последней, поминутно оглядываясь. Оба зверя сидели на чашах каменных весов, с каждым ее шагом становясь все меньше. Один погруженный во тьму, другой — в свет. Два символа. Две основы.

Когда до выхода оставалось совсем немного, лестница задрожала. Снизу послышался раскатистый грохот.

— Быстрее! — крикнул Гай.

Ступени под ногами элланки начали осыпаться. Каждый шаг давался с трудом. Почти на поверхности, чувствуя, что теряет шаткую основу под ногами, Арэлл прыгнула вперед. Не удержавшись, упала на камни и обернулась. Земля беззвучно сомкнулась за ней. Разорванные края соединились. Только облако пыли, висящее в воздухе, указывало на место, где недавно был путь вниз.

— Друзья мои, — послышался знакомый дрожащий голос. — Не могли бы вы мне сказать, что произошло?

— Очухался, — проворчал Критобул, неодобрительно глядя на жреца.

— Как ты, Гермия? — спросил Гай.

— Хорошо, — ответила она. — Все хорошо. Только рука болит.

— А почему никто не поинтересуется, как себя чувствую я? — неодобрительно произнес Октавий. — Я, почему-то, не могу припомнить ничего из того, что произошло. Но, несомненно, мне досталось не меньше, чем ей.

— Ну, опять затянул…

Машинально прислушиваясь к разговору, Арэлл напряженно оглядывалась по сторонам. Ждала, что вот-вот из-за камней появится Атэр. Веселый, насмешливый, решительный. Живой.

Но время шло, а его не было.

ГЛАВА 2 Убежище на грани мира

Буллфер покинул паучий притон, испытывая одновременно облегчение, злорадство и досаду. Похоже, Каракалл заглотил наживку. Теперь будет думать, ненавидеть Некроса и решать, с кем из Правителей лучше объединиться против нарастившего могущество брата…

Воронка телепорта открылась в главном зале. Здесь все было предельно просто. Черный гладкий камень стен. Высокие своды потолка. Гранитный пол, тяжелая, грубая мебель. Единственное украшение — огонь в медных светильниках и огромном камине. Красное пламя шелестело и билось о решетки, а за окнами висела серая пустота без верха и низа. Иногда рядом проплывали каменные острова — куски бесформенной материи. Замок стоял на одном из таких монолитов, на границе Тонкого мира — бесконечного пространства между сферами высокочастотных энергий, убийственных для демонов, и Хаосом с его Дном, откуда пришел сам турвон.

Убежище было почти достроено. Бесы доделывали крышу, ползали по стропилам, словно летучие мыши. Пищали от ужаса, скаля мелкие острые зубы. Обменивались злобными комментариями по поводу самоуправства турвона, утащившего небольшое количество рабочей силы у нескольких демонических владык. «Ничего, — Буллфер медленно шел по залам, осматриваясь. — Скоро я сам стану Хозяином. Тогда слуг красть не придется, заведу собственных».

Он сел на пол перед одним из каминов, протянул руки к теплу. Краем глаза заметил движение слева, оглянулся и увидел свое отражение в отполированной до гладкости зеркальной стене. Мощная человекоподобная фигура покрыта короткой рыжей шерстью. Лицо тоже напоминает человеческое, только кажется грубее, уродливее. Круглые копыта, когти, клыки… Если ангелов создавал высочайший мастер, используя самые тонкие инструменты, людей тесали с помощью зубила и молотка, то демонов вырубали топором, совсем не заботясь об изяществе черт.

Широкие плоские звенья золотой цепи на шее турвона отразили пламя. На них были выбиты изображения тотемных животных Хозяев: паук Каракалла, летучая мышь Некроса, гиена Савра, крокодил Золтона, гидра Друзлта, сумеречный волк Евграна. Инквизитор нахмурился, вспоминая недавний разговор.

«Ты помнишь, как появился на свет?…»

Он помнил боль, огонь, текущий по телу, одиночество…

Новорожденный демон лежал, уткнувшись лицом в грязь. Та пахла кровью и разложением, обжигала, покрывая тело липкой массой. Когда зрение прояснилось, Буллфер увидел далеко впереди пятно красного света, а вокруг, на расстоянии вытянутой руки, сплошной камень. Оплавленный черный гранит. Он лежал в длинном узком лазе, норе, в которой не подняться даже на колени…

Потом он полз вперед, чувствуя, как задыхается от жара и мысли, что гора сомкнется и раздавит его, или погаснет свет впереди, или не хватит сил.

На поверхности демон увидел красное небо. Расползались, сворачиваясь в спирали, багровые тучи, в их глубине сверкали молнии. Из обугленной земли били струи пламени, ровные, как колонны, с закрученными спиралями черного дыма наверху.

Небесный свод притягивал неудержимо.

Буллфер поднялся, расправил крылья и взлетел в огненные небеса… Он долго блуждал, пока не встретил таких же, как сам. Злобных, одиноких, одержимых жаждой власти и могущества. Тех, кто всегда голоден — Высших демонов. Его приняли, как равного, хотя он оказался самым молодым. А через некоторое время турвон с удивлением понял, что из всей компании темных, он — самый умный, дальновидный и деятельный. Осознавать это было приятно, но приходилось скрывать…

Инквизитор отвернулся от своего отражения и, шумно вздохнув, обвел зал невидящим взглядом.

В сложной логической мозаике, которую он выстраивал уже несколько недель, не хватало важных фрагментов. Оборотень, по кличке Гэл, исчез. «Гриэльский мрамор» у него под шкурой должен был показывать местоположение мерзавца, но только в случае, если тот начнет колдовать. Однако подлец не использовал магию. До сих пор — ни разу. Сидит, забившись в нору, и выжидает? Неужели бережет ангела?

Буллфер великолепно разбирался в демонах. Высших, низших, а также во всех возможных полукровках. Казалось, что может быть проще — выполнив приказ, освободиться от твари, пожирающей магические эманации, и получить благодарность самого турвона? Но он не сделал этого. Почему? Светлый так нужен ему? Настолько ценен? Гэл тревожится о нем больше, чем о собственном благополучии? Но у темных так не бывает. Ни у Высших, ни у низших, ни у каких! Они всегда думают только о себе, блюдут лишь свои интересы, берегут свою жизнь. Эгоизм на первом месте. Всегда. Откуда взялся этот?!

«Почему ему известно мое имя…? Почему я не знаю его? Демонические оборотни — большая редкость. Если бы я встречал его раньше — запомнил бы. Я ошибся, нельзя было отпускать его… И почему он назвал меня Хозяином?…Сплошные вопросы…»

Вестей об Арэлл тоже пока не было. Турвон был уверен, что неукротимая ангельская сущность элланки будет толкать ее на безумные, отчаянные поступки. Он ждал, когда она затеет бунт против устоявшегося порядка. Буллфер немедленно узнал бы об этом и даже немного помог ей потрепать слуг Правителей, чтобы ослабить Хозяев. Но девчонка, похоже, сгинула где-то… Или человеческого в ней оказалось намного больше, чем ангельского…

Иногда неожиданные ходы, интересные мысли, образы и подсказки, которые можно использовать в игре, приходили турвону в голову во сне. Поэтому он растянулся на полу и заставил себя задремать.

Демон не слышал, как мимо шныряли бесы, наводя порядок в залах. Не чувствовал постоянного движения Тонкого мира. Однако в любое мгновение был готов отреагировать на зов, летящий из срединного пространства или со Дна.

Его не призывали долго. Дрова в камине успели прогореть и рассыпаться углями, а здесь на это требовалось достаточно много времени. Но, наконец, громкий голос требовательно прозвучал в его голове.

Буллфер открыл глаза и произнес, старательно скрывая неудовольствие:

— Слышу тебя, Савр.

В воздухе развернулось окно, отсвечивающее зеленым. В нем появилась раздутая морда повелителя Гаэты.

«И почему его тотем — гиена? — мельком подумал Буллфер. — Сам он больше смахивает на дохлую жабу».

Изо всех Хозяев инквизитору меньше всего хотелось иметь дело с этим. Но выбирать не приходилось.

Савр разинул широкую пасть с кучей мелких зубов и проквакал:

— Я согласен принять твое предложение.

До чего же он мерзок рожей! Чтобы не показать антипатию, турвону приходилось быть очень вежливым. Чрезмерно для этой твари.

— Польщен, Савр. Но не припомню, что делал тебе предложение.

— Не надо юлить… — Хозяин сощурил свои и без того узенькие глазки, теряющиеся в глубине одутловатых щек. — Каракалл передал мне то, что ты рассказал ему. Этот дурачок думал, ты просто поделился любопытной сплетней. Сболтнул спроста. Но я-то знаю, ты ничего не делаешь просто так. Ты хотел предупредить. Я понимаю, твоя должность турвона обязывает к невмешательству в политические игры Хозяев. Но мне-то ясно, теперь ты не можешь остаться в стороне.

На протяжении этого монолога, сопровождающегося одышливым сопением и сипением, Буллфер внимательно смотрел на Савра, не делая попытки опровергнуть или подтвердить его догадки, а про себя думал: «Эта толстая жаба всегда была удивительно смышлена…»

— Пришло время прижать Некроса, — продолжал разглагольствовать Хозяин, помаргивая тусклыми желтыми глазками. — Надо сделать это, пока он не раздавил нас всех. Если мы не объединимся, он уничтожит нас по одному. Ты тоже понимаешь это, не так ли?

Турвон снова промолчал, и лягушачья морда властелина Гаэты стала покрываться фиолетовыми пятнами.

— Думаешь остаться в стороне? Думаешь, он пощадит тебя, когда разделается с нами? Друзлт бьется в истерике — Некрос затеял войну в Эллиде. Значит, хочет потихоньку захватить его храмы. Он уже начал давить нас. Думаешь, ты в безопасности?

— Нет. — После секундной паузы ответил Буллфер.

Он, действительно, так не считал. Он прекрасно знал демонскую природу, вечно стремящуюся ухватить кусок гораздо больший, чем в состоянии проглотить.

— Вот и я уверен, что ты не настолько неумен. — Савр довольно ухмыльнулся и сложил на необъятном брюхе короткие лапки. — Все остальные не понимают твоего участия в этом деле. Они даже не берут тебя в расчет. Привыкли считать молодым, слабым дураком. Но я-то знаю, ты не глуп. И чуешь опасность получше многих из них… Я хочу предложить тебе сотрудничество, турвон. Если хочешь остаться жить, присоединяйся ко мне.

— А что говорят остальные?

Савр задумчиво погладил себя по толстому бледному пузу.

— Друзлт боится, но с нашей поддержкой готов выступить против Некроса в любую минуту. Каракалл так ненавидит брата, что согласен задушить его собственными руками, без всякой посторонней помощи. Золтон колеблется, но когда придет время, будет на нашей стороне. Я уверен.

— А Евгран?

— До Евграна не достучаться. Сидит за своей ледяной стеной и не отвечает на призывы. Впрочем, меня это не удивляет. Он никогда не хотел иметь с нами дела. Но это его проблемы.

— Когда вы хотите выступить?

— Чем быстрее, тем лучше, пока летучая мышь не успела накопить силу. Подумай над моим предложением. Но не слишком долго. А то можешь опоздать.

Инквизитор кивнул, подождал пока Савр «удалится» и вскочил. Потирая ладони, принялся ходить по замку. Зашевелились. Испугались. Даже эта жирная жаба всполошилась. Боятся потерять власть. Боятся быть раздавленными возрастающей мощью Некроса. Это хорошо. Очень хорошо.

Теперь нужно окончательно решить, к кому примкнуть. Земли Великой Рэймской империи — очень жирный и привлекательный кусок. Буллфер не хотел бы остаться в стороне, когда его начнут делить.

Демон прошел в свой любимый зал с особенно большим камином и замер, чувствуя, как шерсть на загривке встает дыбом. На краю массивного дубового стола, освещенный желтым пламенем, сидел вукодлак.

Он щурился, нервно облизывал красным языком звериную пасть и тяжело дышал. Ребра, обтянутые серой кожей с клочьями шерсти, ходили ходуном.

Несколько секунд существо смотрело на турвона, потом хрипло произнесло, скаля волчьи зубы:

— Приветствую тебя, Хозяин.

В первое мгновение турвон испытал острое желание испепелить наглую тварь, забравшуюся в его дом. Потом мелькнуло безграничное удивление — этот стал вторым, после оборотня, кто приписал ему должность Правителя. И, наконец, Буллфер понял, что будет великой ошибкой уничтожить существо, сумевшее проникнуть в тайное убежище, о котором не знал никто.

— Я не Хозяин, — отозвался он, машинально сминая в кулаке заклинание распыления, уже начавшее принимать материальную форму.

— Но ты хочешь им стать. Не так ли? — Визитер фамильярно свесил со стола ноги, и Буллфер отметил, что его лапы похожи на изуродованные человеческие ступни.

— Ты кто такой?

— Меня зовут Эмил, — с громким хрипом отозвался непрошеный гость. Увидел в руке демона черный сгусток материи и с легкой ухмылкой покачал головой. — Ты не сможешь меня уничтожить. Помню, это желание уже возникало в одну из наших встреч… Только, боюсь, и на сей раз тебя ждет неудача.

Буллфер великолепно помнил всех, с кем общался. Среди них не было полукровки с волчьей мордой.

— Этот замок — закрытая территория. Как ты проник сюда?

Визитер помотал головой так, словно его одолевали мухи:

— Ты сам показал мне дорогу. Покажешь. Через много лет. В будущем.

— В будущем. Вот как…

Турвон сотворил кресло, поняв, что разговор будет долгим. Придвинул его ближе к камину. Сел. Поднял голову, готовый слушать, и только тогда заметил, как странно смотрит на него гость. В раскосых волчьих глазах светилась едва заметная усталость и безграничное удовлетворение. Как у собаки, приползшей домой, чтобы сдохнуть у родного порога. Словно он получил, наконец, то, о чем мечтал всю жизнь. На демона еще никто так не смотрел. Но, как ни странно, он не испытал от этого радости.

— Если бы ты знал, как я счастлив вернуться в этот замок, — продолжил полукровка, подтверждая своими словами догадку Буллфера. — Как будто ничего не произошло. Как будто все осталось по-прежнему…

«Осталось только набраться терпения, — подумал турвон, — и вычленить из потока твоих бессмысленных фраз подобие смысла».

— Я живу слишком долго, — бормотал между тем вукодлак, раскачиваясь на столе взад-вперед. — Гораздо дольше, чем мы с тобой могли рассчитывать. Я узнал очень много такого, что поможет тебе.

— Ты пришел помочь мне?

Эмил не заметил издевки, прозвучавшей в голосе Высшего.

— После убийства Некроса, его владения поделят Друзлт, Каракалл и Савр, — быстро заговорил он, гневно раздувая ноздри. — Десяток веков пройдет в относительном покое, пока в очередной стычке не разорвут Золтона. А ты будешь, по-прежнему, оставаться на жалкой должности турвона. И минует очень много времени, прежде чем у тебя появится шанс реально захватить власть.

Буллфер постукивал когтями по ручке кресла, глядя на вукодлака исподлобья и Эмилу было непонятно, о чем турвон думает на самом деле. Колдун никак не мог отделаться от нереального ощущения, что прошлое и будущее вдруг стали единым целым, наложились одно на другое.

Так же горел камин. За окном плыл Тонкий мир. Рыжий демон сидел в своем любимом кресле. И все беды рассеялись. Даже лучше — никогда не происходили. И не произойдут. Он позаботится об этом. «Я могу начать все с начала!» — думал Эмил, но его измотанные чувства не отзывались на эту мысль положенным восторгом. Он испытывал лишь огромное облегчение, понимая, что добился, наконец, того, о чем мечтал все эти тысячи лет… Вернулся. И хотя тело его висело в Хаосе, а на столе перед турвоном сидела всего лишь энергетическая проекция, этого было достаточно.

— Я хочу помочь тебе уничтожить всех Хозяев и стать единоличным Правителем. Сразу.

Буллфер наклонился, взял кочергу и разворошил угли в камине. По его рыжей шкуре пробежал отблеск красного пламени.

— Даже если я наберусь сумасшествия, — сказал он, в конце концов, со своей обычной ухмылкой, — и поверю, что тыдействительно хочешь, чтобы я стал Хозяином…

— Если ты не веришь, загляни в мои мысли! — Вукодлак слез со стола, приближаясь.

Демон наклонился вперед, чуть прищурился, погружаясь в эмоции и размышления гостя. Там царил хаос. Бездна, заполненная болью, бессмысленными образами, тоской, красным огнем, обрывками сложнейших заклинаний, сплетенных самым невероятным образом, черными провалами. Жгучим желанием быть рядом. Помогать, подсказывать, делиться силой и, самое главное, уберечь от будущей… гибели?

Турвон отшатнулся от существа, в теле которого помещалось столько безумия. Содрогнулся, вновь переживая полет сквозь душу Эмила.

— Теперь ты видишь? Я искренне хочу служить тебе. Я знаю тебя очень хорошо. Лучше, чем ты можешь предположить. Ты хочешь владеть всем. Ты должен владеть всем!

Буллфер стиснул кулак, гневно раздул широкие ноздри, и его глаза полыхнули. Но он снова сдержал вспышку бешенства.

— Что ты можешь знать об этом?! — процедил турвон сквозь зубы.

— Могу… — Эмил подполз еще ближе. — Я был в Зеркалах времени. Мое тело все еще там. Я видел очень многое.

Демон отвернулся, глядя в камин. На его бычьей шее вздулась жила.

— Я хочу помочь тебе. Я знаю, как стравить Хозяев.

— Я и сам знаю, как их стравить, — медленно произнес Буллфер, и пламя в камине, повинуясь его взгляду, обвилось вокруг решетки, подобно огненному плющу.

— Но ты не уверен, что справишься один. Я могу попасть на территорию любого из них. Более того, проникнуть в их мысли. Зеркала позволяют и это. Предупредить, если кто-то начнет подозревать тебя. Рассказать о планах каждого.

Буллфер думал. Эмил чувствовал — турвон не верит ему. Продолжает сомневаться.

— Я принесу тебе кусок Зеркала памяти. Кристалл, который поможет узнавать планы врагов и союзников. Он сумеет запомнить твою собственную жизнь и покажет любые ее фрагменты, чтобы ты мог осмыслить свои поступки. В твоих руках окажется само время.

Высший поднялся, показывая, что разговор окончен. Глянул на вукодлака сверху вниз. Произнес, размышляя вслух:

— Я слышал об этих зеркалах. Добраться до них можно только через нижние миры. И это единственное место, где ты мог узнать… про меня… Хорошо, принеси кристалл и, быть может, я поверю.

Эмил поднялся, снова обвел взглядом зал, на черных стенах которого плясали красные отсветы пламени, и перенес себя обратно в Хаос.

А Буллфер постоял еще немного, размышляя о деталях плана, кивнул сам себе и переместился в Рэйм. Прямо в Претикапий.

ГЛАВА 3 Северный владыка

Появление турвона во дворце не сопровождалось ни свистом телепорта, ни затемнением пространства. Демон бесшумно возник в тени, за одной из колонн в самой дальней части дворца, снял с плеча нитку паутины и неторопливо направился к покоям бывшего наследника.

Клавдий полулежал за столом, тупо глядя в свиток, но по его остановившемуся взгляду становилось понятно, что экс-лудий не может прочесть ни строчки. Холеное, всегда гладко выбритое лицо человека было помятым, опухшим, заросшим черной щетиной. Тога измята, на белой ткани расплывались грязные пятна. На столе стояла амфора и несколько чаш. В дальнем конце комнаты, на полу, сидел мальчишка-эллан, делая вид, будто играет в полис, а сам украдкой поглядывал на задумавшегося господина. Он же первым заметил демона, испуганно распахнул глаза, вскочил, но повинуясь жесту инквизитора сел на прежнее место.

— Доброе утро, Клавдий.

Наследник дернулся. Обернулся, роняя свиток на пол. Стремительно поднялся.

— Великий турвон, вы… вы здесь… вы здесь для того, чтобы…

Он не договорил. Но и так было понятно — боится, что инквизитор прибыл огласить смертный приговор или немедленно принести в жертву, или совершить еще что-нибудь, не менее мучительное.

— Сядь, Клавдий. Я пришел поговорить с тобой.

— Да, да конечно, — засуетился тот. — Ионт, оставь нас.

Мальчишка, испуганно оглядываясь на важного гостя, поспешно выбежал из покоев.

Демон придвинул кресло ближе к столу. Сел. Брезгливо отодвинул липкую от вина чашу.

— Лурий турвон, я весь внимание. — Рэймлянин опустился на стул напротив, ухватившись за подлокотники так, что побелели суставы пальцев. Он нервничал и боялся.

Некоторое время Высший разглядывал человека молча, потом сказал задумчиво:

— Хорошо, что ты жив, Клавдий.

— Жив, — отозвался тот тихо, и голос его дрогнул от ненависти. — Милостью императора Юлия.

— Да, он милостив, — согласился Буллфер. — Пока. Но это ненадолго. Поэтому добротой надо пользоваться быстро.

— Я… не понимаю… — пробормотал бывший наследник, глядя на гостя тоскливыми глазами побитого пса.

— У тебя есть поддержка во дворце? Хоть кто-то, верный тебе?

— Нет! — воскликнул Клавдий, сжав кулаки. — Никого! Совсем никого… Я сижу здесь и каждый день, каждый час жду, когда за мной придут. Когда император решит избавиться от меня… Не могу есть, в каждой тарелке чувствую привкус яда. Не могу спать, все время слышится шорох шагов убийцы. Турвон, помогите мне! Я сделаю все! Все! Прошу вас!

Экс-лудий вскочил, грохнулся на колени перед демоном и уцепился за край его тоги. Несколько мгновений Буллфер смотрел на смертного, валяющегося в ногах.

— Значит, действовать ты готов? Хорошо. Сейчас пойдешь к императору и попросишь его отправить тебя в Эллиду.

— Но там война… Наша армия добивает повстанцев.

Инквизитор наклонился, сгреб Клавдия за тогу на груди, поднял рывком и зашипел прямо в растерянное лицо:

— Ты пойдешь к Юлию и попросишь, чтобы он разрешил тебе отправиться в Эллиду. В один из рэймских легионов. — Оттолкнув человека, он продолжил спокойнее. — Скажи, что ты хороший солдат, хочешь послужить Рэйму и своему императору, а здесь тебе нет места. Ты же умеешь произносить такие пафосные монологи. На Юлия это должно оказать нужное впечатление. Он поймет тебя, пожалеет и выполнит просьбу. Простым легионером тебя не оставят — все же сын императора. Ты должен показать себя храбрым бойцом и мудрым военачальником. Надеюсь, ты не забыл, чему тебя учили?

— Зачем? — Клавдий наморщил лоб в напряженном умственном усилии.

— Преторианцы и городская когорта подчиняются Юлию. Он быстро сумел переманить на свою сторону их префектов. Никто из них не пойдет за тобой. А в Эллиде у тебя будут развязаны руки. Никому не нужен бывший лудий, из милости императора сидящий в Претикапии. Но хороший командир, плечом к плечу сражающийся рядом с простыми воинами, вызывает уважение. Заручись поддержкой эллидских легионов.

— Значит, у меня есть шанс вернуть трон? — дрожащим от радостного нетерпения голосом прошептал Клавдий.

— Трона у тебя никогда не было. Поэтому возвращать нечего. Но попытаться завоевать его ты можешь.

— У Юлия поддержка Некроса. Если тот догадается о моих планах…

— Что, тебя убьют? Тебя и так убьют, если ты останешься здесь. Не сегодня, так завтра. Поэтому рисковать есть смысл. И еще. Поговори с Лоллой. Пусть будет помягче с императором. Поласковей. Ему одиноко в Претикапии, а она умеет быть нежной и внимательной. Пусть попросит у него прощения за свои прежние выходки. Поулыбается, посочувствует. Бурной страсти у Юлия твоя сестра не вызовет, но, если постарается, сумеет стать ему хорошей собеседницей. А с приятными собеседниками обычно делятся своими мыслями, советуются, принимая решения. Ты понимаешь меня?

Клавдий закивал, из его глаз стало медленно пропадать запуганное выражение.

— Да-да! Конечно! Благодарю вас, турвон.

— Благодарить не за что. У тебя, по-прежнему, ничего нет. И в Эллиде тебя могут убить.

— Вы дали мне надежду. — Последнее прозвучало на удивление искренне. Клавдий, действительно, был очень признателен.

В ответ Буллфер фыркнул презрительно:

— Делай, что я сказал. Я найду время навестить тебя в Эллиде.

Демон поднялся и, не прощаясь, переместился в другую часть дворца. Должность турвона предполагала неучастие в отношениях Хозяев. Но вмешиваться в человеческую политику ему никто не запрещал.

Юлий был в просторном павильоне, предназначенном для выезда лошадей. Высший появился как раз в тот момент, когда император на белом жеребце несся по дорожке, усыпанной опилками. Почуяв темного гостя, возникшего из пустоты, конь остановился на полном скаку, и наездник едва не вылетел из седла. Жеребец взвился на дыбы, но Буллфер тут же оказался рядом, схватил его под уздцы и рывком опустил на все четыре ноги.

— Осторожнее, лурий Юлий. — Душевно произнес инквизитор, глядя на бледного от гнева юношу. — Император Веспосиан погиб во время конной прогулки. Не повторите его ошибку.

— Надеюсь, не повторю, — ответил тот, тяжело дыша, — если кто-нибудь не кинется под копыта.

Буллфлер усмехнулся, выпустил нервно всхрапывающего жеребца и продолжил нравоучение:

— А император Север был резок с незнакомцами, полагая, что его божественность позволяет ему быть неучтивым. Он тоже закончил очень плохо.

Человеческий повелитель Рэйма спешился, успокаивающе погладил коня по шее, и сказал, не глядя на темного.

— Прошу прощения. Я не хотел оскорбить вас.

К Юлию подбежал один из рабов, с почтительным поклоном забрал повод из рук.

— Что привело вас ко мне, лурий турвон?

— Ты знаешь кто я такой? Похвально.

Буллфер внимательно рассматривал императора.

Молодой. Очень молодой. Бледный, худой, болезненный, и до краев наполненный кипучей энергией. Некрос прав, он, действительно, отличный проводник. Бездонный колодец. Можно черпать каждый день понемногу, можно захватить сразу все, не боясь осушить, потому что мгновенно наполнится снова. Живой жертвенник.

— Сочувствую тебе, — тихо сказал демон.

Юлий вопросительно посмотрел на него и нахмурился.

— Во-первых, потому что ты — истинный проводник, — турвон многозначительно помолчал. — Во-вторых… не понимаю, как Некросу удалось уговорить тебя предать друзей?

Император вспыхнул, на его бледных щеках выступили красные пятна.

— Я никого не предавал, — процедил он сквозь зубы, глядя на визитера ненавидящим взглядом.

— Ты всего лишь выбрал из двух зол меньшее? — «догадался» Буллфер и улыбнулся презрительно. — Жертвуя собой, спас близких. Надеешься облагодетельствовать всех смертных? Глупец. Ты теперь как кость, которою треплет один голодный пес. А остальная свора сидит и облизывается, дожидаясь, когда можно будет выхватить ее из пасти соплеменника. И, будь уверен, они не оставят тебя в покое, пока не сдерут последний клочок мяса.

Юлий уставился в пол, покрытый слоем опилок, похлопал себя по ноге коротким хлыстом.

— Лурий турвон, к чему этот разговор? Чего вы хотите от меня?

— Ничего. — Буллфер улыбнулся приветливо. — От тебя ничего. Передай Некросу, если уж вы с ним такие друзья, пусть будет осторожнее и не слишком расслабляется. Вокруг него начинают клубиться тени.

— Почему бы вам самому не сказать ему это? — Юлий изо всех сил старался сдерживать неприязнь, но она так и хлестала, слышась в каждом слове. Демону было очень забавно чувствовать это.

— Сам — не могу. Некрос знает, почему. А теперь позвольте проститься с вами, император. Приятно было познакомиться.

Инквизитор исчез, оставив озадаченного юношу в одиночестве. Он не сомневался, что Юлий расскажет Хозяину о странных намеках турвона. Опишет все в деталях. Люди так привязчивы. Им нужен хоть кто-то, кто бы выслушивал, помогал и советовал. А уж между проводником и Правителем всегда устанавливается очень крепкая связь.

«Пусть Некрос думает, что я на его стороне. И чем сильнее он будет в этом уверен, тем лучше», — решил Высший, перемещаясь в свой замок в Тонком мире. Там он снова сел на пол перед прогоревшим камином, мимоходом пнул беса, попавшегося под ноги. Протянул руку, выгреб пригоршню золы, рассыпал ее по каменным плитам и когтем написал несколько имен, человеческих и демонских.

Потом задумчиво почесал бровь, стер несколько надписей, подчеркнул «Евгран» и тяжело вздохнул. Надо было посетить Северного Хозяина. Убедиться, что тот, по-прежнему, «сидит за ледяной стеной».

Он разровнял слой пепла. Поднялся. Представил белую непроницаемую плоскость, поставленную на ребро — магический щит, окружающий владения Евграна. И шагнул в пустоту.

«Хорошо, что поменял облик, — Буллфер довольно прищурился, разглядывая подземные владения высшего родственника. — Дивное местечко…»

С одной стороны простиралась бескрайняя пустыня, продуваемая всеми ветрами. С другой — бесконечная стена изо льда, уходящая в черное, беззвездное небо… Если бы инквизитор заявился сюда в человеческом обличье — стужа за мгновение сожгла бы тонкую кожу, метель завалила, вихрь оглушил. А теперь лишь поднялась шерсть на спине, да копыта увязли в снегу.

— Евгран!! — позвал турвон мысленно.

Его услышали, он это почувствовал. Но не отзывались долго, видно обдумывая, пускать ли гостя. Наконец, из ледовой кладки вырвалась оскаленная белая морда, напоминающая волчью. Пасть клацнула острыми зубами, уши на вытянутой голове прижались, шерсть из полупрозрачного снега поднялась дыбом.

— Кто хочет видеть Владыку?! — рявкнул Страж, выпячивая на посетителя алебастровые бельма глаз.

— Верховный турвон, — ответил демон нехотя.

Волк глухо зарычал. Буллфер знал, что это всего лишь нечто вроде магического дверного замка — кое-кого пустит, остальных, неугодных Хозяину, попытается уничтожить. На всякий случай он приготовился ударить огнем по гигантской пасти. Но стена неожиданно стала полностью прозрачной. Его пропускали.

Инквизитор сделал шаг вперед. В его животе на мгновение возникло ощущение сосущей пустоты, как при падении, в глазах потемнело. А потом вспыхнул яркий свет, и демон очутился в просторном зале. Его стены, потолок, колонны и барельефы были выточены из снега и льда. Все искрилось, переливалось и сочилось холодом.

По полу текла вода. Над ней поднимался тонкий парок, и казалось, будто трон в конце зала парит в пустоте, окруженный жемчужным туманом.

Буллфер пошел вперед, ощущая, как ледяной поток омывает копыта, а пар оседает на шкуре кристаллами льда. Стылый мертвый холод проник даже под его шерсть, и дыхание тоже смерзалось.

Когда турвон оказался в середине зала, на льдисто-прозрачном троне возникла фигура, закутанная в белые меха. Евгран, Хозяин Севера. Вернее… Хозяйка.

Никто из темных повелителей не знал, что властелин Иллинеи — Высшая демоница. Она скрывала это. Буллфер случайно узнал тайну, но верно хранил ее, за что Евгран, как будто, была ему признательна.

— Здравствуй, — произнесла она мелодичным, негромким голосом, кутаясь в белоснежную шубу. Лилейное, как снег, красивое, неподвижное лицо, с прозрачными ледяными глазами без зрачков и радужки было окутано молочной опушкой капюшона. И Буллфер никак не мог решить — одежда это или собственная шерсть? Защита от холода, или королевская мантия? Алебастровые руки, обнаженные по локти, лежали на подлокотниках трона, ноги также скрывал мех.

— Приветствую, госпожа, — турвон приблизился и сдержанно поклонился.

— Ты — единственный, кто осмеливается приходить ко мне. — Произнесла она, почти не разжимая губ.

— Вас это удивляет? — Буллфер сотворил кресло, поставил его в воду и присел. — Друзлт и часа не проживет, оторванный от своего океана. Каракалл, как все пауки, боится мороза. Впрочем, летучие мыши и крокодилы любят его не больше. А Савр примерзнет жирным брюхом к этому полу.

— Ну, а ты? — она улыбнулась едва заметно.

— У меня густая шерсть и каменные копыта. Хотя и меня пробирает до костей в твоем царстве, Ледяная королева.

Она чуть шевельнула рукой, и поток, текущий по полу, отступил от кресла, разбегаясь на ручьи.

— Зачем ты пришел на этот раз?

— Некрос вызвал неудовольствие Хозяев, они хотят выступить против него, пока он не набрался сил, чтобы уничтожить их. И я хотел…

— Меня это не интересует. — Она с истинно королевским достоинством повела головой. — И не интересовало никогда. Мелкие игры ничтожных меня не влекут.

— Не такие уж и мелкие. — Буллфер попытался передвинуть стул, но понял, что тот примерз к полу. — Скоро начнется война…

— Пусть воюют. Пусть суетятся. Я буду наблюдать со стороны. Моя стихия — покой и созерцание. Белая смерть.

— Будут освобождаться земли, — осторожно начал турвон, внимательно наблюдая за Евгран. — Неужели ты не хочешь?

— Те земли мне не нужны. Жаркие, гнилые, населенные суетливыми людьми. Я двигаюсь в другую сторону. К полюсу. В страны вечного снега над корой льда. И если ты хочешь оскорбить меня предложением вступить в борьбу за жалкие куски полуразложившейся материи…

— Нет, Великая. — Поспешил отступить Буллфер. — У меня и в мыслях этого не было.

— Было, — она улыбнулась бескровным ртом. — Но, к твоему счастью, ты быстро одумался. Если хочешь забрать те землисебе… Забирай, мне все равно.

— Нет, госпожа, — турвон, стряхнул иней со шкуры. — Я не могу их забрать, для этого я недостаточно силен.

— Неужели? — Она медленно поднялась. Меховая опушка соскользнула, сложившись за спиной в длинные пушистые крылья. Открывшееся тело было совершенным и стылым. Буллферу показалось, что он видит, как она мчится над северной страной, раскинув свои «меха» на полнеба, сея вниз ледяную порошу, покой и смерть. Глаза демоницы засияли, как звезды, а Высший вдруг почувствовал, что холод начинает пробираться в самое его сердце, и то замедляет свое биение. По всему телу разлилась лень, усталость затуманила голову. Тяжесть оцепенения легла на плечи…

Усилием воли турвон прогнал наваждение и вскочил. Евгран рассмеялась тихо, снова укрылась мантией и повторила:

— Неужели…?

Она резко взмахнула крылом, и Буллфер понял, что каким-то невероятным образом вновь очутился напротив стены. Его замело снегом до пояса, шерсть смерзлась сосульками, пальцы на руках скрючило от холода.

Действительно ли он видел Евгран? Или ему приснилось? Или проклятая демоница «влезла» в его голову, наслав видение? Но теперь было понятно одно — она (или все же он, Дьяво л разберет северного владыку), действительно, не будет вмешиваться в игру.

Движется к полюсу? Отлично, значит, ее интерес лежит в другой стороне от интересов Буллфера.

Турвон звучно чихнул, поежился, встряхнулся всем телом и снова переместился в замок. Отогреваться и думать дальше.

ГЛАВА 4 Вестник

Кони ступали по каменистой земле, и Арэлл не могла поверить, что под их копытами, где-то в глубине, парят в пустоте два Симплигата — хранители равновесия. Радостное нетерпение постепенно утихло. Она больше не оглядывалась на каждый звук, надеясь увидеть эллана.

Сзади слышался голос Критобула. Он уже успел описать Гермии и Октавию их счастливое спасение, и теперь благодушно разглагольствовал:

— Я бы, конечно, другого пожелал. Но, вообще, если этот монстер не наврал, неплохо будет, если Атэр воротится.

— Ждешь? — тихо спросил Гай, подъехав к девушке.

Она утвердительно наклонила голову.

— Как думаешь, почему он не появился до сих пор?

Арэлл кинула взор на крутой каменистый склон, освещенный солнцем:

— Симплигат говорил, нужно время.

— А другой сказал, бойся последствий своих желаний, — с непонятной горечью в голосе произнес Гай.

Элланка внимательно посмотрела на мрачного преторианца:

— Ты не хочешь, чтобы он вернулся?

— Я не хочу, чтобы ты надеялась впустую. — Он стегнул жеребца и поехал вперед.

Арэлл тяжело вздохнула. Гай и раньше вел себя странно. То мрачнел без причины — то пытался выглядеть беспечным и веселым. То старался держаться к ней как можно ближе — то избегал со злобным упорством, и тогда Арэлл чувствовала на себе его тяжелый взгляд, а когда оборачивалась, телохранитель уже смотрел в другую сторону…

Дорога сузилась. Теперь кони шли, растянувшись цепочкой по тропе, петляющей среди огромных валунов самых причудливых форм. Некоторые были похожи на медведей, другие напоминали круглые человеческие головы с оттопыренными ушами и длинными носами, врастающими в землю. Встречались жабы, совы и гигантские жуки. Несколько раз попадались ровные прямоугольные блоки, над которым явно потрудились люди… или боги.

Ветер выдувал в дырах между камнями заунывные мелодии. Шелестел песком, тяжко вздыхал, теребил волосы и конские гривы. Солнце еще не склонилось к горизонту, но тени уже стали длиннее, а небо по-вечернему прозрачнее. Пора было искать ночлег.

Постепенно странные «скульптуры» сменились одинаковыми каменными шарами. Словно кто-то прикатил сюда все валуны одной формы или вырезал их на месте. На боку каждой сферы был выбит семиконечный знак солнца.

Гай оглянулся и указал на ближайший шар.

— Похоже, здесь жили огнепоклонники.

— Нет, — ответила Арэлл, — здесь они молились. А жили — там.

Элланка показала вперед, на арку, вырубленную в скале.

Друзья добрались до нее примерно через полчаса. Вход оказался открыт — ни ворот, ни решетки.

— Заходи, кто хочешь, значит, — прокомментировал Критобул. — Поедем или как?

— А что по этому поводу говорит наш уважаемый Аристид? — поинтересовался Октавий, многозначительно поглядывая на Арэлл.

— А уважаемый Аристид говорит, что чувство юмора у тебя дурное, — отозвался Критобул спокойно. — Все равно ничего путного сказать не можешь, так лучше не тужься зря.

Гермия насмешливо фыркнула. Октавий надулся.

— Другой дороги нет. Придется ехать. — Арэлл направила лошадь к высокому каменному своду, и спутники последовали за ней.

Они оказались в длинном туннеле под горой. Очень далеко, в самом его конце, виделся смутный отблеск — словно заходящее солнце отражалось от полированной поверхности и разбрасывало во все стороны яркие блики. Коридор был широк настолько, что в нем могли свободно разъехаться три квадриги. На потолке через каждые десять шагов виднелись большие круглые отверстия, сквозь которые падал рассеянный свет. В стенах скрывались боковые проходы, узкие или такие же просторные, как центральный.

Друзья настороженно поглядывали по сторонам и прислушивались, в любую минуту готовые отразить нападение. Но все было тихо, лишь, не умолкая ни на секунду, шуршал ветер.

— Похоже, здесь никого нет, — негромко сказал Гай Арэлл, не убирая пальцев с рукояти спаты. — Хотя, может, жители прячутся. Ты слышала когда-нибудь о местах, где поклоняются солнцу? Не древнему богу, не огненному демону, а просто солнцу?

— Нет…

В бесконечном туннеле не было ни колонн, ни барельефов, ни статуй, лишь постоянно повторяющиеся семиконечные символы, столбы света, падающие сквозь дыры в потолке, и ощущение пустоты.

— Интересно, куда все делись? — Октавий повертел головой.

— Ушли, умерли от болезней, перебиты воинственными соседями… — Гай похлопал по шее жеребца, грызущего удила. — Мало ли.

— Это точно, — подтвердил Критобул, заглянув в один из узких коридоров, мимо которых они проезжали.

— Я не понимаю вот чего, — Гай протянул ладонь, мазнул пальцами по стене, потом внимательно осмотрел их. — Здесь нет ни песка, ни грязи, хотя через дыры в потолке должен сыпаться мусор и затекать дождь.

Критобул пошарил за поясом, вытащил мелкую монетку, прицелился и бросил вверх, метя в круглое отверстие. Дупоний блеснул в луче света, но, ко всеобщему удивлению, не вылетел через дыру наружу и не упал обратно, наткнувшись на прозрачную преграду, а исчез. Растворился в воздухе.

— И никаких уборок, — глубокомысленно заявил атлет. — Кстати, и от покойников, если что, избавляться легко. Подбросил к потолку, и…

— Избавь нас, Фортуна… — суеверно проговорила Гермия.

Наконец, друзья выехали на круглую площадь. В своде горы над ней было широкое отверстие, через которое виднелся большой кусок открытого неба.

В центре возвышался постамент. Затаив дыхание, демоноборцы рассматривали статую мраморного юноши в военной одежде. Его грудь защищал чешуйчатый панцирь, надетый поверх туники. В поясные ножны был вложен меч. На голове — шлем с высоким гребнем. На ногах — шнурованные до колен сандалии. А за плечами распахнулись крылья, выложенные тонкими золотыми пластинками — это они сияли под солнечными лучами. Обеими руками юноша держал сверкающий золотой шар, размером с лошадиную голову.

— Это, наверное, и есть бог солнца, которому поклонялись жители, — сказал Гай.

— Это не бог! — неожиданно возразила Гермия. И в ее голосе послышалось волнение.

— А кто? — Критобул глянул на девушку с таким же удивлением, как и на скульптуру.

— Вестник. Высшее существо, несущее добро и свет.

— Друзья мои, но ведь это всего лишь легенды. — Октавий снисходительно посмотрел на бывшую рабыню и принялся терпеливо объяснять. — В древних элланских сказаниях говорится о том, что где-то там, наверху, в небесах, живут существа — благородные, прекрасные, добрые и могущественные. Полная противоположность демонам. Но никто никогда их не видел, потому что они не приходят на землю. А, соответственно, ничто не доказывает их существования.

Гермия сердито покраснела, хотела возразить, но сдержалась. Октавий повернулся к Арэлл:

— Ты должна была слышать эти легенды.

— Да. Я слышала.

— Но если бы вестники не приходили на землю никогда, зачем бы тогда этому поставили здесь памятник? — спросила Гермия, с вызовом глядя на морщившегося жреца. — Зачем бы стали поклоняться ему?

Гай нагнулся, пытаясь разобрать надпись на круглом мраморном основании:

— На каком это языке?

— Древнерэймский, — ответила Арэлл. — Я могу прочесть несколько слов. «Айон дигитус…» Айон — время, дигитус — победивший, то есть победитель…

— Лучезарный. Пространство и время победивший Зажигатель душ, — с неохотой, но бегло прочитал Октавий.

Критобул удивленно уставился на него и хлопнул по плечу так, что тот согнулся под тяжестью дружеской руки.

— Вот это ты молодец! Так прямо и понимаешь всю эту древноту?

Рэймлянин улыбнулся, довольный похвалой, и заявил небрежно:

— Там, у него за спиной, на стене тоже какие-то символы. Могу прочесть.

Над широким ходом, ведущим вглубь горы, действительно, виднелись надписи. Спутники направили лошадей к ним.

Чувствуя смутную тревогу, Арэлл оглядывалась на вестника, с загадочной улыбкой обнявшего золотой шар, изображающий солнце, и не могла понять, что ее тревожит.

— Он пришел сквозь времена и сферы пространств, — продекламировал Октавий, ведя пальцами с обломанными ногтями по округлым значкам, выбитым под первым изображением. Оно было настолько мастерским, что казалось будто вестник, стоящий в пустоте, на мгновение замер перед тем, как шагнуть вперед. Ветер трепал подол его туники и сильно дул в лицо, заставляя щуриться. В одной руке Зажигатель, по-прежнему, держал шар, в другой — длинный меч.

— Сквозь сферы пространств, — повторил жрец и продолжил уже не так уверенно, — гонимый жаждой знания.

На следующем барельефе юноша держал сферу в вытянутой руке. Перед ним стояли человеческие фигурки, достающие крылатому существу до колена, и в молитвенном восторге тянулись к сияющему шару. Свечение было изображено семью прямыми лучами, и те люди, которых оно касалось, оказывались разбиты на несколько кусков, как хрупкие глиняные статуэтки. Художник старательно очертил руки, ноги и головы, висящие отдельно от туловищ.

— Были слова его подобны пламени. Ужас и восторг несли они… — перевел Октавий и подошел к следующему изображению.

Здесь вестник вытянул руку. Из его ладони тянулись длинные нити. Они переплетались, перекручивались и ложились под ноги бога запутанным лабиринтом улиц. Лицо его было серьезным и сосредоточенным. Как у человека, решающего сложную задачу.

— В скале основал он город, — прочитал Октавий, хмурясь от мыслительных усилий. — Расплавил гранит огнем своим и проложил пути, осветив их стены негасимым светом. И не мог приблизиться к граду никто — ни зверь, ни человек. Лишь немногим дозволялось ступать в него, единожды в месяц, при свете полуденного солнца, чтобы прикоснуться к сфере огня негасимого.

Критобул повернул мрачно-сосредоточенное лицо к следующему барельефу и ткнул пальцем в шар с семью лучами:

— Это она — сфера огня?

Жрец рассеянно посмотрел на рисунок и продолжил перевод:

— Зажигатель душ ушел из солнечного града. Но тот стоял еще много столетий, пока народ вестника не услышал призыв. Повинуясь ему, люди пришли и… растворились в свете…

— Растворились в свете? — озадаченно переспросил Критобул. — И что это значит?

— Не знаю. — Октавий поморщился, то ли от чрезмерного любопытства спутника, то ли от собственной беспомощности. — Не могу понять. Дальше сказано, что на улицах воцарились тишина и запустение… — жрец провел пальцами по надписи и повторил — …тишина и запустение…

Некоторое время друзья молча стояли перед последним барельефом. Здесь человеческие тела попадали под лучи загадочной сферы так же, как на втором изображении. Только теперь они не разламывались на части, а дробились на мелкие кусочки, превращаясь в пыль.

— Это какое-то оружие. — Гай внимательно изучал шар на барельефе. — Похоже, оно уничтожает все, к чему прикасаются лучи.

— Это может быть просто фигура речи, — усиленно моргая после напряженного изучения текстов и массируя переносицу, возразил Октавий. — Автор мог подразумевать все, что угодно. Свет знания, например. И для наглядности изобразил его в виде шара. Чтобы читающие лучше представляли. А эти лучи… во всех древних свитках огнем иносказательно называется разум, мудрость, а огненным лучом — мысль. Можете мне поверить, во время обучения я прочитал их множество. А эти разбитые фигурки показывают, как может быть разрушителен огонь знания для невежественных людей.

— Что же тогда, по-твоему, означает «растворились в свете»? — скептически поинтересовался Гай.

— Поумнели настолько, что не выдержали своего ума и рассыпались, — хохотнул Критобул.

— Нет. Здесь все не так просто. — Гратх покачал головой, продолжая упорно разглядывать шар с исходящими лучами. — Похоже, на землю спустилось могущественное существо. Оно принесло с собой оружие или нечто, похожее на оружие. И люди на барельефах выглядят так, словно их разрезали.

— Но вестники не убивают людей! — воскликнула Гермия. — Никогда.

Гай посмотрел на элланку.

— А ты, Арэлл, что скажешь?

Та молчала.

Она ничего не могла произнести. Шар висел перед ее мысленным взором. Не каменный, грубо выбитый на стене, а настоящий, пульсирующий светом. Теплый и одновременно обжигающий, едва светящийся и слепящий. Маленькое солнце…

Ей казалось, она видела его. Раньше. Давно… Не оружие, но нечто, способное убивать. Арэлл предпочла бы не вспоминать прошлое. Или хотя бы не вспоминать его несвязанными друг с другом кусками — пусть откроется все сразу, чтобы она могла ответить на вопросы, свои и чужие. Если бы она попросила у Симплигатов вернуть память…

Гратх, не дождавшись ответа, кивнул на небо.

— Нам придется остаться здесь, — сказал он. — Скоро стемнеет. Завтра поедем дальше.

— А тут не опасно? — Гермия постаралась не выдать тревогу, но в ее голосе зазвучали нотки волнения.

— Кажется, это ты говорила, будто вестники не убивают людей? — добродушно усмехаясь, поинтересовался Критобул, вытаскивая сверток с провизией, из седельной сумки.

Бывшая рабыня тяжело вздохнула в ответ, ничего не сказала и стала помогать преторианцу.

Небо погасло быстро, но сумрак висел над городом недолго. Словно по волшебству, на стенах зажглись все символы солнца, и сразу стало понятно, почему их так много. Каждый излучал теплое желтое сияние, и вместе небольшие «светлячки» заливали центральный тоннель ярким золотистым светом. Сквозь дыру в потолке виднелся черный купол ночи. Шелест ветра стих.

…Арэлл сидела, прислонившись спиной к стене. С ее места была хорошо видна статуя вестника. Крылья и шар, по-прежнему, сияли. Красивое мраморное лицо не вызывало никаких воспоминаний — неизвестный мастер постарался сделать его совершенным, но оно вышло пустым и равнодушным.

Айон дигитус — время победивший. Зачем он приходил на землю? Почему никто никогда не слышал о нем? Куда исчезли люди, поклонявшиеся ему? Растворились в свете? Но как такое возможно?

«Может быть, хорошо, что я не помню всего, — подумала элланка. — Я знаю основное. Свой долг и свою цель. Мне нужно добраться до Нита и найти Зодчего».

Она оглянулась на давно уснувших друзей. Бесшумно поднялась и подошла к статуе. Приподнялась на цыпочки, опустила руку на золотой шар. Сфера была едва теплой. Гладкой, как стекло. Лучезарный с легкой улыбкой смотрел на девушку из-под высокого шлема, но его мраморные глаза казались слепыми.

Шар под пальцами Арэлл вдруг резко погорячел. Она поспешно отдернула руку, с удивлением посмотрела на обожженные кончики пальцев. Потом медленно перевела взгляд на статую… Вокруг той клубилось золотистое свечение, похожее на туман.

Элланка попятилась, чувствуя все более сильный жар, исходящий от сферы. Потом ей показалось, что за спиной раздался тихий шорох. Арэлл замерла и обернулась. У выхода с центральной площади стоял, прислонившись плечом к стене, человек. Высокий. Худой. В серой, под цвет стен, одежде с орнаментом солнечных символов на груди. С черными провалами на месте глаз. Но, присмотревшись внимательнее, девушка поняла — там никого нет, всего лишь причудливая игра света и тени.

Некоторое время она напряженно вглядывалась в коридор, затем глубоко вздохнула, повернулась… И едва не столкнулась с незнакомцем, каким-то невероятным образом снова оказавшимся у нее за спиной. Арэлл отпрыгнула в сторону. Выдернула меч из ножен и только теперь почувствовала — сердце ее, как бешеное, колотится о ребра.

— Ты кто?! — крикнула она хрипло.

Человек молчал, неподвижно стоя на длинной полосе тени от выступа стены. Зрение не подвело элланку в первый раз. Он, действительно, был невообразимо худым и изможденным. Скелет, обтянутый кожей. Длинная блеклая туника, разрисованная символами солнца, висела, как на жерди. Присмотревшись, девушка поняла, что вместо глаз у него, на самом деле, два размытых темных пятна.

— Кто ты? — повторила она, не опуская меч.

Незнакомец медленно повернул лысую голову. Взглянул на сияющего мраморного вестника и выдохнул долгий шипящий звук, похожий на шелест ветра. Элланка почувствовала, как по спине бежит холодок, но не успела ничего сказать. Существо исчезло. И вместе с ним пропала тень, лежащая на полу. Втянулась в стену.

— Зря вы сюда пришли, — услышала девушка позади себя. Стремительно обернулась, и успела увидеть серую фигуру за мгновение до того, как та растворилась в воздухе.

— Отсюда нет выхода.

Арэлл снова повернулась, но заметила лишь край серой одежды.

— Кто ты?!

Больше существо не дало себя увидеть.

— Тень. — Прозвучало за спиной.

Элланка почувствовала, как повлажнела ее ладонь, сжимающая рукоять меча. И сейчас же на стене, за светящейся статуей Лучезарного, появился огромный черный силуэт. Он угрожающе склонился над вестником, казалось, желая поглотить его.

— У всего есть тень, эхо, отголосок. У каждой вещи, существа, поступка, мысли, прихоти. Чем они сильнее, мощнее, материальнее — тем громче эхо, гуще тень.

Арэлл впилась взглядом в темный силуэт и слушала шипящий голос:

— Чем больше камень, брошенный в воду, тем выше волна. Свет Зажигателя был настолько ярок, деяния значимы, а мысли детальны, что они приобрели реальное воплощение. Мое. Каждый его шаг, каждое размышления — это я.

— Значит, ты должен помнить! — воскликнула элланка и стала задавать вопросы один за другим, торопясь, боясь, что тень исчезнет так же внезапно, как и появилась. — Зачем вестник приходил в срединный мир? Что произошло в этом городе? Что такое огненная сфера?

— Я не помню… — По силуэту прошла рябь. — Тень не должна постигать дел своего хозяина. Эхо не понимает значения слов, которые повторяет. Оно просто существует. И все.

— Так ты не можешь ответить на мои вопросы…

— Не на эти.

Арэлл вздохнула:

— Скажи хотя бы, почему ты стоишь у меня за спиной?

— Я могу существовать только за пределами взгляда. За частью твоего сознания, всегда обращенного во тьму. Это удел всех теней. Мир перед тобой ясен, потому что освещен твоим взором, мир за тобой загадочен и страшен, потому что всегда скрыт темнотой.

— Ты говорил, мы не сможем выйти отсюда…

— Здесь есть и другие тени кроме меня. Один голос может вызвать шепчущее эхо, легкий ветерок. Другой — лавину.

Элланка оглянулась, снова увидела мелькнувшие одежды. Силуэт на стене переместился.

— Ты хочешь сказать, какие-то дела вестника были не слишком… светлыми? Разве такое возможно?

— Намерения его всегда были светлыми, а последствия дел… Уходите отсюда, — неожиданно зашептало существо прямо на ухо Арэлл, а его фантом скорчился, сжимаясь, — уходите скорее! Пока ураган не проснулся.

— Куда идти? — спросила она так же тихо.

— Прямо по главному коридору. Сквозь арку. Быстрее.

Голос стих. Черная фигура стекла вниз и уползла под основание светящейся статуи.

«Голос, который может вызвать лавину…» — повторила элланка беззвучно и бросилась к спутникам.

— Гермия! Гай, Критобул! Вставайте! Октавий! Просыпайтесь!

Преторианцы пробудились сразу и, не сообразив в чем дело, схватились за мечи. Бывшая рабыня тоже еще не забыла, как надо вскакивать и бежать выполнять приказ госпожи или господина в любое время дня и ночи. Октавия же пришлось хорошенько потрясти за плечи, прежде чем он подскочил и начал выпутываться из гиматия, дико озираясь по сторонам:

— Что происходит?! Что случилось?!

— В чем дело, Арэлл? — тихо спросил Гай.

— Нам надо немедленно уходить, — ответила она, торопливо седлая свою лошадь. — Здесь стало опасно.

— Мне неохота проснуться в животе какой-нибудь твари. — Критобул рыкнул на жеребца, который пытался надуть живот, чтобы ослабить ремень.

— По центральному коридору, — сказала элланка Гаю. — Поезжайте, я за вами.

— Чего опасаться? — серьезно спросил Критобул, уже сидя в седле.

— Теней…

Друзья ехали, стараясь не шуметь, и настороженно оглядывались. Теней было слишком много. Они сами отбрасывали на стены огромные черные силуэты, и Арэлл казалось, что каждый может ожить в любое мгновение.

Боковых ходов стало больше. Темные провалы выглядели пугающе и враждебно — в любом из них могла таиться спящая лавина… Коридор вдруг резко вильнул, выводя беглецов на площадь. Точно такую же, как и прежняя. Со статуей Зажигателя в центре.

— Он не похож на первого, — прошептала Гермия. — Посмотрите.

Бывшая рабыня оказалась права. Этот вестник держал меч обеими руками. Голова его была чуть наклонена, взгляд исподлобья. Брови нахмурены так, что на лбу образовалась глубокая складка. Губы сжаты в тонкую линию. Мускулы ног напряглись. Казалось, он готов в любую минуту спрыгнуть с постамента. Золотая сфера валялась у его ступней, брошенная, как надоевшая игрушка.

Арэлл хотелось бы задержаться здесь, чтобы лучше рассмотреть скульптуру, но она сама поторопила спутников. Ей вдруг послышался тихий свист далекого ветра, и этот звук вызвал ужас.

— Вперед! — крикнула она, подгоняя лошадь.

— Здесь тоже барельефы! — Октавий свесился с седла, пытаясь по дороге прочесть запутанные надписи. Критобул, ухватил его за шиворот:

— Не задерживай! Начитаешься еще.

— Скорее!

Далекое завывание ветра теперь слышали все.

— Вижу выход! — Гай приподнялся в стременах. — Впереди арка.

И, словно в подтверждение его слов, повеяло ночной свежестью. Вдали циркнула одинокая цикада. Демоноборцы выехали на очередную площадь. Оставалось лишь пересечь ее, чтобы добраться до высокой арки, за которой виднелось черное ночное небо. Но лошади вдруг испуганно завсхрапывали, косясь по сторонам.

— Быстрее!! — крикнула элланка, борясь со своей всегда спокойной лошадкой, которая настойчиво пятилась назад, не желая подходить к арке. Девушка заметила серую тунику, мелькнувшую неподалеку от выхода, и тут же увидела ее прямо напротив себя.

— Тень…?

Существо медленно наклонило голову, подняло тонкую высохшую руку, и Арэлл почувствовала, как сзади что-то схватило ее поперек туловища. Потом рывком выдернуло из седла и швырнуло на землю.

Девушка покатилась по полу, вскочила, не чувствуя боли, выхватила меч. На нее надвигался огромный угольно-черный силуэт.

— Смехотворное оружие…

Он протянул руку с длинными, скрюченными пальцами. Элланка ударила по ней мечом, но лезвие не нашло на своем пути никакой преграды. Это было все равно, что резать воздух.

— Меня нельзя убить. — Прошелестел за спиной тихий голос. Хриплое дыхание Арэлл почти заглушало его.

Она стремительно обернулась. Успела заметить серую фигуру, и тут же получила сильный удар по спине, снова бросивший на камни.

— Почему ты напал на меня?! — Арэлл ожидала увидеть чудовище, а на нее бросилось то же самое существо.

— Держись! — раздался возглас Гая. Но преторианец не смог подбежать на помощь. Черная сущность отбросила его в сторону, как щенка, и снова повернулась к противнице.

— Уходите! — крикнула она, уворачиваясь от очередного взмаха длинной руки. — Бегите!

Элланка никак не могла поймать взглядом противника, стоящего за спиной. Каждый раз тень исчезала и наносила новый удар. Пока не сильно. Казалось, она играет, забавляясь тем, как девушка крутится на одном месте, мечется из стороны в сторону.

«Кто из них более опасен? — мучительно размышляла Арэлл, уклоняясь и отпрыгивая. — Серая тварь или ее гигантский черный двойник?»

Мимо промчалась Гермия верхом на своей гнедой, ведя в поводу лошадь с пустым седлом. За ней следовал Октавий. Арэлл показалось, что друзья успели проскочить через арку… Критобул с Гаем пытались пробиться к элланке, но у них ничего не получалось.

«Если он меня убьет, все будет впустую», — мелькнула в голове паническая мысль, и тут же в памяти на мгновение возникло видение светящейся статуи вестника с мечом в руках.

Арэлл проскользнула между руками тени и побежала. Существо в серых одеждах, не торопясь, последовало за ней, и его черный двойник замелькал по стенам. Задыхаясь, элланка вылетела на площадь, где стояло изваяние вестника, запрыгнула на постамент.

— Он тебя не защитит, — прошелестел неподалеку знакомый голос. — Он больше никого не может защитить. Даже себя.

— Почему ты напал на меня? — она смотрела на черный фантом, выползающий из-за угла. — Почему не выпускаешь из города? Зачем сначала предупредил об опасности?

— Я эхо, отголосок… Всего. Разума и безумия, жалости и ненависти.

— Чего ты хочешь?

— Ничего. Отражение не желает. Оно просто существует. Я уже говорил тебе.

«Как убить тень…? — Арэлл наклонилась, касаясь сферы, и через мгновение та засветилась, как на первой статуе. — Можно зажечь такой яркий свет, что в нем растворятся любые тени…»

Ладоням стало горячо, но девушка не убирала их. Золотое сияние просочилось между пальцами. Сжав зубы, элланка потянула шар на себя: «Можно уничтожить то, что эту тень отбрасывает…».

Застонав от тяжести сферы, Арэлл все же подняла ее: «Можно разбить источник света». Она бросила сияющий шар на пол, и тот гулко упал на камни, разбив одну из плит.

«Или… чтобы уничтожить тень, надо самой стать тенью!»

Девушка спрыгнула с постамента, вытащила меч и встала, повернувшись к сфере спиной. Сейчас же рядом с черной тварью на стене возник ее силуэт. Угольный. Чёткий. С оружием в руке.

Серое существо издало долгий свистящий звук, и длинная конечность его двойника вытянулась, превращаясь в копье. Обеими ладонями Арэлл обхватила рукоять балтуса, сжала изо всех сил. Ее отражение взмахнуло клинком, отбивая удар копья.

Это было безумное сражение. Элланка чувствовала, как пот струится по спине, и дрожат все мышцы. Словно она, действительно, дерется с сильным, опасным противником. Она представляла каждый удар, проводя его мысленно. Но при этом не двигалась с места, и существо за ее левым плечом тоже не шевелилось. Однако их тени продолжали атаковать — кружили, примеряясь, отступали и бросались друг на друга.

Когда наконечник копья задел руку отражения Арэлл, девушка почувствовала реальную боль. По ее предплечью потекла теплая струйка крови. Значит, ее могут убить. Но и враг тоже был уязвим.

Она услышала, как существо зашипело от боли, когда балтус рассек его грудь. И тут же в висках Арэлл закололо, кровь прилила к щекам, а ладони похолодели. Сердце замерло на несколько мгновений, и в короткий промежуток между двумя его ударами элланка проскользнула под длинными руками врага, оказалась за спиной, взмахнула мечом и разрубила тень пополам… Представила, как разрубила. Тварь за плечом взвыла, черный двойник задрожал на стене, пошел рябью и… рассеялся.

Арэлл знала, что это ненадолго. Отражение невозможно убить, только развеять на время.

Она убрала меч и, зажимая рукой кровоточащее плечо, поспешила обратно. Но не успела сделать даже несколько шагов, как увидела преторианцев, бегущих навстречу.

— Жива! — Воскликнул Критобул, отдуваясь с облегчением. — А мне Аристид сказал, что ты уже все. Того…

— Нет. Мне удалось вернуться из царства теней.

— Мы не могли к тебе пробиться. Все коридоры были затянуты мглой. — Гай оторвал кусок ткани от своего плаща и наскоро перетянул ее рану. А потом вдруг крепко обнял, прижал к груди, но тут же отпустил. Сказал, не глядя не девушку.

— Надо идти…

— Да. Как можно скорее…

Арэлл не запомнила дорогу обратно. Ее сознание дрожало и периодически падало во тьму. Она пришла в себя лишь на улице, под звездным небом. Попыталась среди друзей отыскать взглядом эллана. И не нашла его.

ГЛАВА 5 Вентиго

…Атэр стремительно падал. Тело его, будто точильным бруском, царапали сотни крошечных песчинок, горло сушил поток горячего воздуха.

Потом падение замедлилось. Вокруг шелестел и шуршал песок, словно в часах, которые переворачивают, заставляя содержимое пересыпаться из одной колбы в другую по тонкой перемычке.

Когда звук бесконечно текущего времени прервался, эллан понял, что лежит на раскаленной земле. Кожа его покрылась каплями пота. Губы потрескались. Под закрытыми веками плыли красные пятна. Он открыл глаза, и тут же зажмурился. Хватило мгновения, чтобы увидеть невыносимо яркое небо, слепящее солнце и разноцветные пески, тянущиеся во все стороны.

Это была бескрайняя пустыня. Мир Вентиго.

Сжав зубы, чтобы не заорать от ужаса, неудавшийся богоборец во второй раз приподнял веки и медленно оглянулся. Тишина. Только шелестит песком ветер…

Никаких следов гигантского ящера не было. Не расцветали каменные орхидеи, никто не нападал, и у Атэра возникло нехорошее ощущение, что вокруг, на тысячи статий, нет ни единого существа. Ни людей, ни демонов, ни Древних. Полная гармония и порядок.

Юноша поднялся, все еще чувствуя, как дрожат колени. Впереди, у самого горизонта, тянулась изломанная черная полоса. Горы.

Или мираж…

Осмотр личного имущества оказался малоутешительным. Туника, сандалии, пояс с пустыми ножнами. Меч остался на берегу ручья, там же валялись лорика, пенула, бурдюк с водой… «О воде лучше не думать, — решил Атэр. — И надеяться на то, что кто-нибудь поможет, тоже не стоит. Куда идти — понятно, это хорошо… Нет, хорошо, что Вентиго не сожрал меня сразу».

Эллан брел вперед уже больше часа. Солнечные лучи как будто обрели материальность и давили на голову каменными глыбами. Песок забивался в открытые сандалии. Кожа на лице и плечах горела. А проклятые холмы, по-прежнему, маячили вдали, словно издеваясь, и не приближались ни на статию.

«Ничего, — бормотал он, чувствуя как одежда липнет к зудящему телу, — если я умру… даже если умру, Энджи не оставит меня. Он обещал. Найдет, когда опять появлюсь на свет. Он дал слово…»

Порыв ветра бросил в лицо горсть песка. Проморгавшись, Атэр увидел быстро приближающийся силуэт… Юноша замер. Он не ожидал ничего хорошего от мира Вентиго, поэтому на всякий случай стянул к ладони всю доступную магическую силу.

Через несколько минут ожидания к нему подъехал кочевник. Нижняя половина смуглого лица была закрыта темным платком, на поясе висел короткий кривой меч. Незнакомец натянул поводья, и, словно не замечая угрожающего огня в пальцах эллана, наклонился.

— Руку! Быстро! — раздался напряженный властный голос.

— Ты кто?!

— Живей! Он сейчас будет здесь!

Серый жеребец нетерпеливо приплясывал на месте, грыз удила и ронял на землю хлопья пены.

— Вентиго?!

Вместо ответа тот махнул эллану за спину. Атэр оглянулся. По пустыне катила туча песка. Серые бесформенные клубы наваливались один на другой, глотая солнечные лучи, и гасили небо. Конец света в личном царстве Древнего. Похоже, как только живых в его «доме» становилось многовато, бог устраивал небольшую уборку. Сметал все лишнее. Потом выравнивал «полы», снова зажигал на «потолке» солнце, и любовался безупречной чистотой.

— Скорей! — Всадник настойчиво тянул руку в черной перчатке.

Атэр подал свою и едва успел забраться на круп коня, как тот скакнул вперед и понесся галопом.

— К тем скалам?! — эллан постарался перекричать свист ветра в ушах.

Кочевник кивнул:

— Должны успеть!

Жеребец, разбрызгивая песок, промчался мимо скелета, лежащего ничком между двух барханов. На его костлявых запястьях покоились массивные золотые браслеты, широкий обод сжимал череп, поблескивая красными камнями. Когда Атэр оглянулся, кости неудачника уже накрыло тучей. Номад издал резкий гортанный крик. Его конь понесся вперед еще быстрее, и эллан крепче вцепился в буйволовый пояс неожиданного спасителя, молясь, чтобы обезумевший скакун не упал.

Горы были совсем близко, когда в воздухе, нагоняя беглецов, закружились песчинки. Земля «потекла», превращаясь в непрерывный поток. Обнажились камни. Взвыл ветер.

Незнакомец спешился. Жестом велел Атэру оставаться на месте, сорвал плащ, накинул на морду животного, взял коня под уздцы и потянул за собой. Чувствуя, что задыхается и слепнет в горячем пыльном потоке, эллан зажмурился, вцепившись в лошадиную гриву. Другой рукой прижал к лицу подол туники. Тысячи мелких камешков царапали и кололи кожу, застревали в волосах и складках одежды, дождем сыпались на спину…

И вдруг наступила тишина. Это было настолько неожиданно, что несколько мгновений Атэр сидел неподвижно, напряженно прислушиваясь. Потом осторожно выпрямился. Вокруг были гладкие черные стены, наклонно уходящие вверх, к невидимому потолку. В одной из них чернела узкая трещина, а мир по ту сторону входа тонул в серой мгле.

Кочевник осторожно снял плащ с морды жеребца и поглаживал его по шее. Тот дрожал всем телом, нервно переступая с ноги на ногу.

— Здесь можно переждать, — спаситель доброжелательно взглянул на эллана.

Сразу слезть с коня Атэру не удалось. Кряхтя от боли, он сполз на землю.

— Ты похож на высушенный солнцем финик, — заявил незнакомец, разматывая бурнус.

Под ним обнаружилось загорелое лицо, покрытое светлой щетиной. Левую скулу пересекала белая ниточка давно зажившего шрама. Он крыльев носа к углам волевого рта тянулись заметные морщины. Светло-серые глаза с чуть приподнятыми внешними уголками, смотрели внимательно, изучающе. Выдержав этот пристальный взгляд, Атэр подумал, что человеку с таким лицом должно быть не меньше тридцати. Кроме того, спутник оказался похож на черноволосого смуглого номада не сильнее, чем сам эллан — на нумидийца.

— Где мы? Что это за место? — вопрос прозвучал невнятно, горло оказалось сухим, как наждак.

— Полагаю, в преддверии святилища Вентиго, — ответил новый знакомый, стряхивая песок с одежды и светло-русых волос.

У него был хороший голос. Глубокий, ровный, наполненный удивительным спокойствием. С едва уловимым акцентом. Казалось, в каждом произнесенном слове, заключена какая-то непонятная сила. Однажды Атэр слышал об анконце, который так проникновенно говорил на своем родном языке, что его понимали все иноземцы. Наверное, этот человек мог бы обладать такой же способностью.

— Здесь безопасно?

— Да. Это единственное место, где можно укрыться…

— А вода… — Атэр облизнул потрескавшиеся губы. — Есть?

— Нет. Но вот, возьми, — мужчина вытащил из пояса круглый лист с выпуклыми ярко-красными прожилками. — Они хорошо утоляют жажду.

Эллан осторожно взял листок, положил на язык, и рот тут же наполнился такой горечью, что свело челюсти.

— Не надо плевать. Прожуй, — велел «номад», увидев его перекошенную физиономию. Развязав кожаный мешок, достал глиняный сосуд, бережно завернутый в ткань, и деревянные дощечки. — Сними все, стряхни песок и намажься. Станет легче.

Раздеться так, чтобы ткань не касалась ободранной кожи, оказалось невозможно. Втирание мази стало не менее мучительным.

Мужчина внимательно посмотрел на медный медальон, который эллан обычно носил под одеждой, но ни о чем не спросил. Зато Атэр не посчитал нескромным поинтересоваться:

— Откуда ты?

— Родился в Иллинее.

— А-а, владения Евграна?

Собеседник нахмурился. Сердитая гримаса на его невозмутимом лице смотрелась странно, словно он нацепил чужую маску.

— Нет. Просто Иллинея.

Если Атэр правильно понял, это следовало понимать как «демоны сами по себе, а я — сам по себе. Не важно, кем считает себя Евгран. Я лучше знаю, кому принадлежит моя страна на самом деле».

— Не любишь темных?

— Я не придаю значения их существованию.

Эллан рассмеялся. Ничего себе заявление! Это кем надо себя считать, чтобы не замечать демонов? Интересно как ему удалось дожить до зрелого возраста с такими воззрениями.

— И как же у тебя это получается? Может, научишь?

Не обращая внимания на скептический тон эллана, иллинеец, сел на пол у ног своего коня.

— Не подчиняйся их правилам. Не верь их ценностям. Не бойся их.

— Да уж, проще некуда, — Атэр критически осмотрел свои покрасневшие руки и выложил остатки мази на предплечья. — Ты что, бродячий философ?

— Нет. Просто странник.

— Это как?

Тот насмешливо окинул взглядом нахально-любопытного юношу:

— Послушай, отчего такая несправедливость — ты задаешь столько вопросов, а я не успел ни одного? Ты бы хоть имя свое назвал.

— Атэр, — ничуть не обиженный намеком на излишнюю болтливость, представился эллан.

— Рамир, — следуя законам вежливости, отозвался собеседник.

— И давно ты тут сидишь?

— …какое-то время, — прозвучал уклончивый ответ.

— Как здесь оказался? Тебя тоже сожрал Вентиго?

Рамир молча приподнял выгоревшие на солнце брови. Ответ не требовался — больше попасть в эту мертвую пустыню было нельзя никак.

— Зачем спас меня? Так рисковал…

— В одиночку отсюда не выбраться. — Иллинеец бережно поднял мешок с целебными зельями и убрал на прежнее место. — Рад, что ты обладаешь магией, я видел огонь в твоей руке.

Он снял перчатки, вытащил еще один листок, утоляющий жажду, и скормил жеребцу. Атэр неодобрительно скривился в ответ на подобную расточительность, но ничего не сказал. Его занимало другое.

— Значит, отсюда можно выбраться?

— Можно.

— Откуда ты знаешь?

Рамир показал в противоположный край пещеры.

— Внизу святилище Вентиго, и если спуститься…

— Ты забрался в святилище древнего бога, и тот тебя не убил?!

— Как видишь.

— Хм… Ладно. Значит, мы спустимся вниз, и…?

— Там древний портал. Думаю, это выход в мир людей.

Атэр в очередной раз скептически хмыкнул.

— Думаешь… А не думаешь ли ты, что можешь ошибаться?

— Все когда-то ошибаются, — спокойно заметил иллинеец, по-прежнему не раздражаясь на въедливую настойчивость эллана. — Но выбора нет.

— Ладно, на месте разберемся… Говоришь, в одиночку не пройти? Почему?

— Увидишь. Нужен кто-нибудь… живой. Я выезжал в пустыню, посчитав, что однажды Вентиго проглотит путника вроде меня. И вот, дождался, — Рамир улыбнулся, глядя на потрясенную физиономию Атэра. — Не смотри так, знаю, что нам обоим повезло.

— Ясно. — Эллан сделал вид, будто его не удивляет отчаянность и упорство иллинейца. — Но как тебе удалось найти это убежище?

Тот пожал плечами:

— Когда Вентиго затянул меня и Грома, — собеседник похлопал жеребца по шее, — мы оказались недалеко от этих скал и успели укрыться в пещере. А сюда Древний почему-то не входит…

Атэр покрутил головой, не зная, восхищает его удачливость товарища по несчастью или настораживает.

— Если ты хочешь выбраться, нам придется доверять друг другу, — усмехнувшись, сказал тот.

Каменная дорожка медленно шла под уклон. Рамир двигался впереди, неся небольшой факел, в свете которого можно было разглядеть черные лоснящиеся стены и неровный пол.

Из глубины горы тянуло горячим воздухом. Временами все звуки начинали тонуть в нем, становясь тягучими и долгими. В гладких агатовых стенах появились россыпи крупных бордовых камней. Они зловеще сверкали, словно глаза голодных ящеров, следящих за каждым шагом путников. Казалось, еще немного — и гранит вспучится костяными гребнями рептилий, лезущих на свободу. Пойдет трещинами оскалившихся пастей…

— Долго спускаться? — собственный голос показался эллану дрожащим, испуганным.

— Не очень.

Похоже, иллинейца не страшили подземные глубины. Правда, Атэр знал и другое объяснение: причиной мужества Рамира могло быть то, что он не чувствовал скрытой здесь угрозы. Древней чужой силы.

Наконец, впереди показался свет. На стену коридора упал красный отблеск. Спутники оказались на широких ступенях, ведущих в огромный зал. Его стены щетинились острыми гранями корундов, а полукруглый потолок — мощными ребрами свода. Впереди поблескивало кольцо воды.

Атэр непроизвольно сглотнул, но, присмотревшись, понял, что гигантский каменный бассейн наполнен темной маслянистой жидкостью. В центре черного озера торчал круглый остров. Над ним возвышалась громадная статуя Вентиго. Ящер как будто только что выполз из расщелины в полу — верхняя часть его тела, с широко расставленными передними лапами и оскаленной пастью, тянулась к тонкому каменному мостику, нижняя была скрыта в толще скалы.

Рамир указал на изваяние:

— Портал.

Когда они спустились по лестнице, Древний исчез из виду так же, как и мост, ведущий на остров. Свет погас. Лишь две цепочки драгоценных камней блестели, окаймляя дорожку к высокой арке из красного гранита.

— Впечатляет? — Иллинеец оглянулся. Его лицо, в этом свечении исчерченное глубокими тенями, выглядело жутковато.

— Не то слово! Куда все делось?

— Какой-то магический мираж. Пока стоишь на ступенях, кажется, что все близко, а на самом деле… Сейчас увидишь.

Атэр чувствовал, как под ногами похрустывает песок, ноги в открытых сандалиях обдувает поток горячего, словно из печи, воздуха. Спина взмокла, по носу потекла капля пота. Он поднял руку и хотел вытереться, но так и замер. Арка вдруг оказалась рядом, и эллан увидел тело женщины, подвешенное между колонн на цепях. Ее лицо скрывали длинные черные волосы, а красный хитон ниспадал до земли.

— Кто это?! — воскликнул он. — Она жива?

— Не уверен, — отозвался Рамир. — Это жрица Вентиго. Я говорил с ней, и…

— Как же ты мог говорить с нею, если она мертва?

Иллинеец качнул лохматой головой, отказываясь объяснять.

В то же самое мгновение по телу скованной прошла судорога, голова дернулась и медленно поднялась. Сквозь черные пряди стало видно белое лицо с чешуйками змеиной кожи на скулах и щеках. Желтые глаза посмотрели сквозь потрясенного демоноборца. Между тонких алых губ скользнул раздвоенный язык.

Жрица сжала и разжала костлявые пальцы. Металлические звенья цепей негромко звякнули. Атэр узнал камень в виде цветка песчаной орхидеи на ее груди.

— Ее не обойдешь, — вполголоса сказал Рамир, словно прочитав мысли эллана. — Я пробовал.

Но врожденная потребность убеждаться во всем самому заставила того приблизиться.

«Орхидея» вспыхнула, не успел он сделать и нескольких шагов. Невидимая сила отшвырнула человека. Иллинеец выразительно усмехнулся, глядя на оглушенного товарища сверху вниз. Протянул руку, помогая подняться.

— Проверил?

Тот встряхнул звенящей головой и с ненавистью глянул на женщину. Легкое сочувствие, которое он почувствовал к ней сначала, полностью растворилось в злобном негодовании.

— Что вам нужно? — шипящим голосом спросила прикованная, и ее узкие зрачки сверкнули.

— Пройти к порталу, — ответил Рамир, бросая на спутника внимательный взгляд. Словно проверял, не теряет ли тот душевного равновесия.

— Один пройдет, если другой займет мое место, — жрица скользнула языком по собственным щекам. — Пока один будет ждать, я проведу другого.

— Почему мы не можем идти вместе? — упрямо возразил Атэр.

Женщина безмолвствовала, и, похоже, ответа от нее можно было дожидаться не одну вечность.

— Эта арка — что-то вроде жертвенника святилища Вентиго, — сказал Рамир. На нем всегда должно находиться живое существо.

— Это она тебе рассказала? — Эллан с глубоким сомнением посмотрел на подол длинного красного хитона, висящий прямо у него перед глазами, но препираться дальше не стал. Они были не в том положении, чтобы диктовать свои условия. — Ишь чего хочет. Занять ее место… У меня нет желания болтаться здесь на цепях.

— У меня, знаешь ли, тоже. — Отозвался иллинеец.

— Ну, и кто тогда останется?

— Кто-то из нас двоих — это очевидно.

— Может, кинем жребий?

Рамир, у которого всегда на все был готов ответ, на этот раз промолчал. Потом вытащил из-за пояса монетку.

— Он останется! — раздался вдруг сверху голос. — Пойдешь — ты.

Спорщики одновременно подняли головы. Атэр увидел, что прислужница Вентиго пристально смотрит на него, и переспросил:

— Я? Пойду я?

Она утвердительно опустила тяжелые веки, погасив желтый огонь в зрачках. На тонких губах мелькнула едва заметная улыбка.

— Похоже, ты ей понравился, — насмешливо шепнул Рамир, разматывая веревку с пояса и, прежде чем Атэр успел возразить, сунул ее конец в руку спутника. — Привяжешь к чему-нибудь на той стороне. А я закреплю на этой. На всякий случай.

На мгновение эллана одолели сомнения.

— Мы оба одинаково рискуем, не так ли? — проницательный иллинеец невесело улыбнулся, обвязывая веревку вокруг одной из колонн. — Но ты обладаешь магией.

— Ладно. Пойду, попробую.

Жрица трепыхнулась в оковах, как рыба, запутавшаяся в сети:

— Наклони рычаг.

Атэр быстро огляделся. Увидел торчащий из основания колонны черный каменный брусок. Потянул на себя. С лязгом и скрежетом цепи медленно опустились. Едва служительница коснулась ногами пола, блестящие браслеты упали с ее запястий. Она выпрямилась во весь рост, откинула за спину волосы, изогнулась всем телом, словно змея, пробуждающаяся после долгой спячки, и царственно посмотрела на эллана. Тот оглянулся на Рамира. Иллинеец громко вдохнул, встряхнул кистями, словно уже ощутив на них прикосновение браслетов. Решительно шагнул под арку, с видимым усилием поднял цепи, и они тут же обвились вокруг его запястий, мгновенно вздергивая в воздух.

— Ты как там? — Атэр увидел, что лицо мужчины побелело.

— Нормально, — выдохнул Рамир, судорожно сглатывая. — Иди…

— Я постараюсь вернуться быстро, — пообещал эллан, и вдруг с содроганием почувствовал прикосновение к своему предплечью.

Жрица стояла, почти прижимаясь к нему. Вблизи она оказалась еще более уродливой. Белая змеиная кожа, обтягивающая человеческий череп, была словно смазана жиром. В желтых глазах рептилии светился плотоядный голод, а раздвоенный язык ежесекундно показывался между тонких губ. И пахло от нее змеей. Атэр деликатно высвободил руку из суставчатых пальцев и глянул на Рамира. Тот криво усмехнулся, кивнул одобрительно, но его лицо тут же исказилось от боли.

— Идем. — Велела женщина, и пошла вперед, под арку.

Атэр признал, что двигается она очень грациозно. В каждом шаге виделось безупречное изящество плывущей змеи. Длинный красный хитон, как хвост, волочился по камням, и эллан очень старался не наступить на него. Жрица перекинула смоляную гриву волос на грудь, открыв голую спину с выступающими позвонками. Чуть ниже белой поясницы виднелась татуировка в виде цепочки багровых песчаных орхидей…

Юноша оглянулся назад. Человеческое тело, висящее в оковах, выглядело жалким, абсолютно беспомощным. Темнота, клубящаяся вокруг, была готова поглотить его. Атэр еще раз обмотал веревку вокруг кисти и двинулся к мосту. «Интересно, — мелькнула в его голове не слишком приятная мысль, — а не призовет ли эта красотка Вентиго, чтобы скормить ему неугодного гостя?»

— Не бойся, — неожиданно произнесла служительница, чуть повернув голову. — Когда-то я тоже была человеком.

«Весьма утешительно», — решил эллан, усилием воли заставив себя прекратить тупо пялиться на обнаженную спину. Он перевел взгляд на черную жидкость, мерно вздымающуюся под мостом, и почувствовал, как перехватывает дыхание. Это была не вода и не масло, а нечто живое.

— Что здесь? — спросил он, не слишком надеясь на ответ, но спутница повернула желтоглазое лицо и улыбнулась, показав человеческие зубы:

— Источник вечной жизни. Кровь Вентиго. Тот из смертных, кто удостаивается высочайшего внимания бога, может погрузиться в нее и получить бессмертие. Как я.

Атэр резко остановился, когда она замерла и круто обернулась:

— Хочешь стать бессмертным?

— Нет, спасибо, — ответил он, содрогаясь внутренне. — Мне и так неплохо.

— Глупый мальчик. — Жрица рассмеялась шипящим, придушенным смехом, поигрывая завитком волос. — Ты мог бы прикоснуться к мощи Вентиго. Получить часть его силы…

— Мне достаточно того, что у меня есть, — перебил эллан, начиная терять терпение.

Она гневно сверкнула глазами и снова быстро направилась вперед, чуть касаясь перил высохшей рукой. Атэр плелся следом, брезгливо поглядывая на кровь Вентиго и, думая о том, что только полный идиот пожелает стать слугой издыхающего Древнего. Может быть раньше, несколько тысячелетий назад, когда боги были полны жизни — имело смысл получить немного могущества. Но не теперь.

От источника бессмертия, разгоняя окружающую тьму, поднималось золотистое сияние и красивыми волнами ложилось на черный камень моста.

— За что тебя подвесили на цепях? — спросил эллан и заметил, как белые плечи женщины чуть дрогнули, словно обожженные потоком ледяного воздуха.

— Так было угодно великому. — Произнесла жрица высокомерно. — Я проводила жертвы сквозь портал. Выбирала послушников для служения богу. Дарила избранным священную кровь. Потом стала хранительницей одного из его сердец. — Она показала на орхидею, висящую на шее.

— А потом пришли демоны… — задумчиво продолжил Атэр, глядя на статую Вентиго, медленно встающую над мостом. — И не стало ни жертв, ни послушников. Ни избранных.

Служительница ничего не ответила и молчала до тех пор, пока не ступила на остров. Там она распростерлась ниц перед скульптурой своего бога, шепча что-то невнятное.

Эллан прошелся по берегу. Багровые валуны, установленные по краям островка, излучали неровный мерцающий свет, словно в них был заключен живой огонь. Тени и отсветы метались по морде Древнего, и казалось, что он ухмыляется, покачивая безглазой мордой. Прямо перед пастью рептилии стоял жертвенник — низкая обрубленная колонна, в центре которой небольшой родник лениво выплескивал красную влагу. Та стекала на пол тягучими струями и уходила в песок.

В мерной пульсации густой жижи было нечто завораживающее. Атэр не мог оторвать от нее взгляда, испытывая желание залезть в тихо булькающий источник по самые локти. Она была похожа на тяжелое, жидкое пламя. Убийственное и дающее силу. Сердце эллана заколотилось, по вискам потек пот. Ему казалось, он видит всполохи огня, реки из лавы, смутные образы… Воздух начал застревать в горле, вдохнуть полной грудью стало невозможно. Пальцы уже почти коснулись огненной жидкости, как вдруг жгучая боль опалила их, и эллан поспешно отдернул руку. Вентиго никогда не сможет вернуться на землю. Никогда не получит прежнее могущество. Его святилище поругано, уничтожено, отравлено демоническим огнем. Древний живет лишь одним — хватает случайных путников, идущих через земли, принадлежащие ему раньше, и пьет их силы. Но он все равно уже почти мертв.

Потрясенный, Атэр смотрел на жертвенник и машинально тер ладонь. Теперь понятно, почему это место — самое безопасное во всей пустыне. Бог ни за что не сунется в свое оскверненное жилище. Если только не захочет сам себя уничтожить.

Эллан снова повернулся к статуе.

Портал был мертв.

Не закрыт на время, не усыплен. Превратился в камень. Не веря своим глазам и чувствам, Атэр подошел ближе, коснулся его и ощутил лишь грубый шершавый песчаник.

— Отлично, — произнес он и не узнал своего голоса. — Просто великолепно. Ты можешь открыть его?

Эллан оглянулся на жрицу. Та сидела на камнях, злорадно улыбалась и облизывалась мерзким раздвоенным языком.

— Нет.

— А другой выход есть?

— Нет. — Женщина грациозно поднялась и, покачивая бедрами, подошла к начинающему злиться Атэру. — Но ты можешь стать бессмертным. Получить мощь Вентиго. Наслаждаться вечной жизнью…

— Ага, превратиться в такого же урода, как ты. И висеть рядышком с тобой на цепях, ожидая, что еще взбредет в голову твоему полоумному владельцу? — едко ответил он. Сняв веревку, накинул ее на гребень каменного Вентиго и затянул узел.

Наверное, не стоило разговаривать так с жрицей древнего бога. Но эллан был слишком расстроен внезапно открывшейся перспективой — остаться в подземелье навечно. Служительница вдруг издала оглушительный вопль ярости, оскалив змеиные клыки, внезапно выросшие среди ее нормальных зубов.

— Господин мой, слышишь ли ты, как оскорбляют тебя в твоем же доме?!! Ты за это поплатишься, смертный! — прошипела она и бросилась к озеру.

Великолепный длинный прыжок, всплеск… Белое тело погрузилось в источник бессмертия.

«Решила утопиться с досады?» — подумал ошарашенный Атэр и невольно рассмеялся. Но смех застрял у него в горле. Черная жидкость забурлила, вспенилась — и над поверхностью медленно поднялась голова гигантской рептилии. С тупоносой морды стекали вязкие черные струи, слипшаяся грива облепила мощную шею. Только больное воображение могло узнать в этой твари грациозную жрицу Вентиго, но Атэр узнал.

Эллану показалось, что остров зашатался, когда лапа пресмыкающегося опустилась на камни. Он медленно попятился перед надвигающейся тушей, отчаянно ища способ спастись. Попытаться сбежать по мосту? Грохот камней и плеск за спиной подсказали, что того больше нет. Ударить магией? Огненный шар отскочил от чешуйчатой шкуры, рассыпавшись безболезненными искрами. Вытянуть силу тоже не получалось. Бессмертие окутывало зверя плотным кольцом, сквозь которое не удавалось пробиться.

— Тебе предлагали вечную жизнь, — прорычала тварь, выволакивая на остров переднюю часть тела. — Тебе давали шанс прикоснуться к мощи бога. Я не настолько мертв, как ты думаешь, смертный червяк!

«Похоже, через нее говорит сам Вентиго, — ощущая легкую панику, понял Атэр. — И, видимо, вторую встречу с ним мне пережить не удастся».

Длинный, похожий на раздвоенную плеть язык хлестнул по земле. Эллан едва успел увернуться, отпрыгнул в сторону. И со всего размаха налетел спиной на демонический жертвенник. Резкая боль бросила его на землю, но юноша тут же приподнялся, ища взглядом ящера, опускающего лапу в последнем ударе. Однако тот не спешил нападать. Шипел от ярости, хлестал себя по бокам зазубренным хвостом, царапал когтями камни на расстоянии в несколько статий, но подползти ближе, кажется, не решался.

«Жертвенник! — вспыхнуло озарение в гудящей голове демоноборца. — Он боится оскверненного огня!»

Эллан рассмеялся от облегчения, медленно поднимаясь на ноги.

— Все равно умрешь! — выплюнула рептилия с ненавистью, тряся мокрой гривой. Взревела, поднялась на задние лапы и снова рухнула на передние.

Вот теперь остров, действительно, содрогнулся. Атэра опять швырнуло на камни, с невидимого потолка полился раскаленный песок. Обжигающие струи посыпались на голову эллана, потекли по спине, мгновенно образовав вокруг большую песчаную лужу. Юноша яростно пытался выбраться из нее, но его, полуослепшего и оглушенного, тянуло вниз.

Потом сквозь шуршание и шелест песчинок раздался громкий рев. А затем чья-то рука вдруг крепко схватила Атэра за запястье и потащила наверх, вон из удушающего потока.

— Надо повалить жертвенник! — прокричал над ухом знакомый голос, перекрывая гневные вопли рептилии.

— Рамир… — пробормотал эллан, отплевываясь и тряся головой. — Как ты здесь… мост рухнул…

— Перебрался по веревке. Ну, давай, толкай!

— А как же арка?! Сердце пещеры? Все рухнет…

— Все и так рушится!

Оба навалились на камень, в котором кипел демонический огонь, стараясь перевернуть его.

Островок заходил ходуном. Портал шатался, готовый упасть и раздавить обоих осквернителей. Ящер метался, издавая жуткие крики.

Опрокинуть жертвенник не удавалось. Атэру казалось, еще немного — и его сухожилия лопнут. Глаза, засыпанные песком, резало от боли. Эллан не верил, что они с иллинейцем смогут перевернуть обломок колонны, вбитой в камни возможно очень глубоко. Однако продолжал налегать на каменный столб из чистого упрямства…

Он почти перестал чувствовать свои руки, когда основание колонны громко хрустнуло, и она начала медленно заваливаться на бок. Огненная жидкость хлынула на камни, ища дорогу вниз, к источнику бессмертия. Рептилия взревела, потом зашипела, послышался громкий свист, отвратительные булькающие звуки и, наконец, все стихло.

Эллан с трудом разлепил веки. Остров был завален плотной массой песка. Струи, текшие с потолка, замерли, превратившись в серые колонны разной толщины. А источник бессмертия застывал и трескался мутными обломками. Ящер, успевший погрузиться в озеро до половины, вяло копошился среди них, от его тела откалывались куски костенеющей плоти.

— Святилище потеряло последнюю жрицу, — поднимаясь, произнес Рамир устало.

— А я думал, это сам Вентиго, — отозвался Атэр, массируя онемевшую шею.

— В ней была лишь его часть.

Эллан тоже встал и подозрительно посмотрел на спутника:

— Может, и в тебе скрыта его часть? Как тебе удалось выбраться из цепей?

— Они разбились, когда арка рухнула, — ответил иллинеец.

— А где твой конь?

— Потолок обвалился, — коротко ответил Рамир. — Его засыпало.

— Жаль, — только и нашел что сказать Атэр.

— Мне тоже. — Иллинеец смотрел как рептилия, издав последний стон, замерла, и спустя минуту рассыпалась грудой камней. — А что с порталом?

Атэр с отвращением оглянулся на статую:

— Закрыт.

— Значит, надо открыть его.

— Ты не понял, иллинеец. Он мертв.

Рамир пожал плечами:

— Попробуй пропустить через него свою силу.

— Извини, приятель, есть одно ма-аленькое уточнение, — не сдержался Атэр от язвительного комментария. — Я не могу «пропустить» энергию. Я умею только стягивать ее с других. А еще выбрасывать. Тогда она стекает с пальцев, как огненный шар, и рушит все, с чем соприкасается. Я могу только разнести вдребезги это изваяние.

— Все равно попробовать придется.

В раздражении эллан отвернулся. Увязая в песке, подошел ближе к порталу. Постоял немного, собираясь с силами. Поднял руку. Представил, как от пальцев отделяется тонкая струйка силы, и медленно тянется…

С ладони сорвался пылающий шар. Со свистом пролетел над полом. Врезался в голову ящера.

Посыпалась мелкая каменная крошка.

— Ого! — воскликнул Рамир. Он уже сидел на полу, скрестив ноги, и смотрел на мага скорее удивленно, чем осуждающе.

Снова вспышка света. Свист. В песок полетели осколки рубинов и кусок гребня с головы рептилии.

— Видишь, я могу только разрушать!

— Постой. Попробуй по-другому. — Светло-серые глаза иллинейца вспыхнули азартом, на скулах появилась тень румянца. Похоже, процесс «оживления» захватил его. — Ты перестаешь контролировать силу, как только она соскальзывает с твоих пальцев. Представь, что портал — часть тебя. Между вами нет расстояния, вы слиты вместе. Тогда энергия плавно продвинется по тебе и сразу попадет в него.

— Как у тебя все просто. — Скривился Атэр. — Странно, что сам до сих пор не выбрался отсюда. Оседлал бы Вентиго да поехал!

Эллан попытался представить: «…Пусть камень будет продолжением меня… я погружаю в него ладонь… Гай — скотина! — вдруг вспомнил он с раздражением. — Это из-за него я застрял в мире Древнего и неизвестно выживу ли! Идиот. Захотел поухаживать, тупая преторианская образина! Эх, не догадался я вовремя. Надо было его отправить на корм ящеру!!»

Остров дрогнул, сверху посыпались мелкие камешки. Рядом вдруг запульсировала красная воронка, и из нее потекла почти реально ощутимая мощь демонического жертвенника. А по широкому рукаву черно-красного тоннеля, теряющегося где-то глубоко внизу, в безднах, поднималось что-то… кто-то огромный, пока еще бесформенный. Он с трудом протискивался и тянул за собой длинный огненный шлейф.

Атэр хотел крикнуть, но слова застряли в горле. Стены подземелья затряслись от пронзительного воя.

— Что это? Вентиго?! — Рамир вскочил на ноги.

— Нет! Смотри!

Лезущий из преисподней почти пробился к поверхности. Возле мертвого телепорта сгустилась тьма. Но внезапно вверх взметнулась груда песка, и в ней появился огромный крылатый зверь. Он крутил головой, принюхивался, нетерпеливо переступая с лапы на лапу. Наконец, заметил двух людей, наклонил круглую голову, и его низкий рык заполнил пещеру. По потолку и стенам поползли, змеясь, белые молнии. Они сталкивались, сыпали искрами и вонзались в статую.

— Уходи, — прорычал зверь, наклоняясь к эллану.

Атэр взглянул на Рамира, тот ответил таким же потрясенным взглядом.

— Похоже, он открывает для нас выход.

Рубины в белом свете молний казались тусклыми стекляшками. Оскверненный, сотрясающийся от мощных ударов снизу, алтарь — окровавленным месивом. По серому песку бежали мелкие волны, а в центре святилища бился, выдираясь из трещины в полу, гигантский ящер. Его лапы царапали камень, зубастая пасть открылась в громком, разъяренном шипении.

В лицо людям подул горячий пыльный ветер…

— Уходи! — повторил зверь. Разбил тьму вздымающимися крыльями. И исчез.

Остолбеневший Атэр очнулся. Спотыкаясь, бросился к выдирающейся из земли статуе. Оглянулся на бегу:

— Портал открылся! Рамир, быстрее!!

Когда эллан оказался прямо под мордой Вентиго, тварь бросилась, падая сверху горой песка… Он зажмурился, обрывая энергетическую связь с телепортом, закрыл голову руками, услышал сзади кровожадный демонский рев, и в то же самое мгновение пышущая жаром пасть сомкнулась.

ГЛАВА 6 Болотница

Горячая разноцветная пыль вилась, складываясь в причудливые узоры. Тело Атэра стало невесомым, словно плывущее в воде… А потом резкое падение сменилось острой болью.

— Жив? — услышал он, словно издалека, осипший голос Рамира.

Эллан сел. Вытянул край плаща из-под кучи каменного мусора, насыпавшегося из телепорта:

— Вроде.

Он огляделся по сторонам и увидел развалины древнего храма. От величественного некогда сооружения остались лишь две колонны и несколько потрескавшихся плит на полу.

Похоже, солнце поднялось из-за горизонта недавно. На земле разлеглись длинные прохладные тени. Под деревьями было свежо и тенисто, щебетали птицы. Среди камней шныряли ящерицы. Ничего общего с мертвым миром Вентиго.

— Где мы?

— Не знаю… — Рамир рухнул в зеленую траву, прижался щекой к прохладной земле. — Выход из портала мог находиться в каких угодно землях.

Атэру вдруг вспомнилась демоническая тварь, рвущаяся на поверхность из черного колодца, и лениво-болезненная расслабленность исчезла, как не бывало:

— Надеюсь, он с той стороны закрыт! Как считаешь, его можно активировать снова?

Иллинеец пожал плечами и потер щеки, заросшие светлой щетиной.

— Когда мы уходили, к жертвеннику снизу лез темный! Он не может вырваться за нами?

Рамир пристально посмотрел на товарища:

— Я могу предположить, что демонская сила должна уничтожить врата Древнего так же, как его алтарь. Если нас до сих пор не сожрали, то…

Атэр не стал дослушивать:

— Думаю, ты прав. Знаешь, пока мы сидели в подземелье, я не был уверен, что ты человек. Сомневался, вдруг Вентиго дурит меня, приняв облик смертного.

— Я заметил, как подозрительно ты присматриваешься ко мне. — С ироничной улыбкой заметил Рамир.

— Но ты пережил разрушение святилища, демонический огонь и прошел через портал. Древний не перенес бы этого. И, раз ты человек, у меня есть к тебе одно предложение.

— Ну, спасибо за доверие. — Иллинеец улегся удобнее, с интересом глядя на эллана.

— Ты всячески пытался показать, что не любишь демонов…

Рамир с преувеличенным удивлением поднял брови. Но Атэр решил не обращать внимания на эту гримасу:

— Так вот, ты не один такой. — Он снял с шеи медальон. — Это амулет демоноборцев. Его носят люди, которым надоело пресмыкаться перед темными. Надоело жить в страхе и ждать смерти. Я и мои друзья едем в столицу Нита, чтобы объединиться с другими недовольными демонским режимом и свергнуть его. И ты, если хочешь, можешь присоединиться к нам.

— Я согласен.

Эллан просиял.

…В высоком ельнике пахло грибами и прелыми иглами. Деревья поскрипывали. Настил глушил звук шагов. Один раз неподалеку шумно и тяжело пролетел глухарь. Проводив его взглядом, эллан подумал, что зверски хочет есть.

Отвлечься от голодного урчания в животе можно было лишь беседой. Но едва он открыл рот, как впереди раздалось бормотание и сдавленный кашель. Иллинеец тут же положил руку на пояс, поближе к метательным ножам. Атэр тоже на всякий случай сбросил к ладони тугой комок силы.

Бормотание зазвучало громче. Стал различим скрипучий старческий голос.

— Этот жирный, хороший, беленький. Сейчас мы его…

Приглушенный хлопок, тихое причмокивание.

Звуки доносились из оврага, который темнел среди деревьев. Спутники медленно приблизились к краю глубокой ямы и увидели, как по пологому склону бойко карабкается скрюченная старушонка. Время от времени она наклонялась, выдергивала что-то из земли, ловко засовывала в мешок, висящий на животе, и приговаривала:

— А вот еще один славный. И еще…

— Это кто такая? — шепотом спросил Атэр.

— Та, кто нам нужен, — отозвался Рамир и громко поздоровался. — Мир вам, почтенная!

— Фу, ты, орясина белоглазая! — выругалась бабка, вскидывая голову. — Напугал!

У нее было круглое лицо, бледное, как плохо пропеченная лепешка. Два ока, словно две изюмины, утонувшие в рыхлом тесте. Длинный кривоватый нос и маленький беззубый рот. Из-под широкой засаленной повязки выбивались седые лохмы. Потасканная одежда лоснилась от многомесячного слоя грязи. Сморщенные руки, похожие на сухие куриные лапки, крепко сжимали истрепанную мешковину.

— Чего вам?

— Укажите путь. Мы заблудились, — лучезарно улыбаясь, объяснил иллинеец.

— Долго ж ты тут блудил, — сердито, но непонятно отозвалась старуха и вылезла наверх. — Куда надо?

— А какие здесь ближайшие города? — вмешался Атэр.

— Какие…? Я откуда ж знаю? — удивилась бабка.

— Чего тогда спрашивать?! — возмутился эллан, но Рамир аккуратно отодвинул его плечом в сторону и снова вежливо улыбнулся:

— Нам нужно к Мен-Ноферу. Не откажите в помощи.

Карга пожевала губами, почесала нос и заявила глубокомысленно:

— До самого не смогу. Ребятки совсем плохонькие стали. — Она потрясла мешком. — Выродились. Но до границы, пожалуй, дотянут…

И, переваливаясь с боку на бок, засеменила по дороге. Атэр ткнул Рамира в бок:

— Кто такая? И что за чушь несет?

— Болотная я, — отозвалась старуха, которой в ее возрасте можно было слышать и похуже. — Пути ведаю.

— Болотница — страж земных путей. Я встретил одну из них в лесах Северной Анконы, — пояснил иллинеец. — Раньше таких, как она, было много. И весь срединный мир был открыт для странников.

— В о но время так было, — снова вмешалась словоохотливая бабка, с симпатией поглядывая на Рамира. — А теперь вот, повывелись все, полопались, да перегнили. Сейчас же все как ходят? Мотанут воронку эту проклятую, аж земля вся вспучится — и понесся. А они тоненькие, ломкие… — Она снова погладила свой мешок. — Чуть что, и покорежит.

Атэр потряс головой:

— То есть, она утверждает, что есть еще одна разновидность магии?

— Да-а, уж она-то твердит все время… — как эхо, отозвалась старуха.

Хотя небо оставалось прозрачным, под кустами поползли густые сумерки. Болотница нырнула в них, и какое-то время путники пробирались сквозь заросли. Приземистое темное сооружение, заросшее древесным мхом, открылось среди ветвей неожиданно — только что не было, и вот уже стоит в нескольких шагах.

На покосившейся крыше торчали три тонких молодых осинки. В двух кривоватых окнах стояла чернота. От жутковатого домика попахивало гнильем.

— Давайте, давайте. Пошевеливайтесь! — неожиданно властным тоном заявила старуха. — Что застыли? Или передумали?

— С чего это вдруг? — недовольно спросил эллан, косясь на странную бабку.

— В Иллинею не провести, — болотница копошилась в грязном мешке. — Проклятой ледяной стеной все пути перерезало, а те, что остались, от холода полопались. И в Эллиду не могу, затопило все, и в Нумидию…

Она пустилась в долгие перечисления мест, куда не в силах донести земные пути, и эллана вдруг одолели сомнения.

— Рамир, слышишь? Она говорит, все вроде как поперепортилось. Ты уверен, что нас не «покорежит» при перемещении?

— Рискнем, пожалуй, — иллинеец первым шагнул в полуразвалившийся дом. — Иначе будем добираться до Нита еще не один месяц.

— Ну-ну, — неопределенно произнес Атэр, делая шаг следом за самоуверенным товарищем.

Переступив через порог, эллан едва не шарахнулся обратно. Воняло здесь омерзительно — гнилью и сырой землей. Длинная узкая горница была залита мертвенно-зеленоватым свечением. Стены, пол и потолок оказались земляными, с лезущими отовсюду толстыми, черными корнями. По ним лениво ползали жуки, сороконожки, мокрицы и прочая дрянь. Под ногами растекались лужи болотной воды. В них тоже кто-то копошился. А в центре этой норы с потолка спускались белесые, непрерывно шевелящиеся, неописуемо гадкие волокна. Они очень напоминали паразита из канализации Рэйма, которого Атэр лично уничтожил во время ухода из столицы.

От позорного бегства из жуткого домика эллана удержала только невозмутимость Рамира. Стараясь не дышать носом, он тихо спросил у иллинейца:

— Вон та белая гнусь и есть земные пути? Они нас не сожрут по дороге?

— Думаю, нет. — Тот хладнокровно смахнул с плеча гигантскую мокрицу, упавшую сверху.

— Слушай, я ценю тебя за спасение и все такое, но… Ты уверен, что все здесь должно быть именно так. Думаешь, раньше было так же?

— Я слышал рассказы, что когда-то пути вели через просторные залы, наполненные горным воздухом и ароматом цветов, а сами нити светились золотом и были похожи на мерцающий занавес… Но это только легенды. Все могло быть иначе. Тебе легче от моих слов?

— Не уверен. — Атэр еще раз с омерзением огляделся.

Старуха, уже давно перебравшаяся через высокий порог и теперь подозрительно копошившаяся в углу, тихо захихикала, как будто он сказал нечто невообразимо смешное. Потом, развязав мешок, вытряхнула содержимое на пол.

Это оказался клубок жирно блестящих белых нитей, которые тут же зашевелились, расползаясь в разные стороны. Одни резво шмыгнули к выходу — обалдевший Атэр едва успел отскочить, освобождая им дорогу. Другие втекли в землю. А некоторые, подпрыгнув вверх, слились с волокнами, свисающими с потолка.

— Ну. Вот. — Болотница довольно потерла морщинистые руки. — Готовось. Давайте-ка. Давайте, пока они бодрые.

— Да уж, слишком бодрые! — хмыкнул эллан. — И что делать?

— Просто шагни вперед. Не бойся, они сами перенесут тебя, — подсказал Рамир.

— Шагать и не бояться? Отлично. Просто великолепно. Что? Я первый? Ну, ладно.

Атэру потребовалось приложить большое усилие, чтобы заставить себя подойти к колышущейся кисее. Борясь с непроходящим отвращением, он подался вперед. Прохладные, влажные струи упали на голову и плечи, защекотали по ногам, а потом одним хищным движением сжали в живые тиски и рванули вверх.

Несколько секунд головокружения, а потом вдруг, сразу, без перехода, к эллану пришло ощущение покоя, расслабленности и тепла. Рискнув приоткрыть глаза, он увидел вокруг белоснежные, мягко светящиеся, тесно прижатые друг к другу гибкие стволы. Они трепетали, переливаясь жемчужным светом. Смотреть на это было очень приятно, потому что биение сердца совпадало с пульсацией белых стеблей. На какое-то краткое мгновение Атэр почувствовал себя частью этой сложной конструкции, наполненной светом и жизнью. И тут же услышал тихий мелодичный голос: «Когда-то мы пронизывали весь срединный мир. Перекачивали большую мощь, выплескивались на поверхность озерами силы. Питали деревья, животных и людей. Демоны отняли наш мир. Сожгли его магию, заполнив своей — враждебной и разрушительной. Связь оборвалась, и земля стала умирать. Мы, к сожалению, последние, кто остался…»

Полет длился долго. Как во сне, без страха упасть и разбиться. Наслаждаясь скольжением по теплым земным путям, Атэр закрыл глаза… а потом парение оборвалось. Пространство сомкнулось. Сжалось. Эллана вышвырнуло из волшебной дороги на землю. Он упал, прокатился по камням, не видя ничего вокруг. Попытался встать. И рухнул снова, на этот раз от удара по голове. Сверху прозвучал злобный голос:

— Грязная собака! Как смеешь ты валяться в тени великого храма Нефтеруфа?!

Еще один удар.

«Добро пожаловать в Нит», — подумал демоноборец, теряя сознание.

ГЛАВА 7 Золтон

«Доперемещался! Телепорты, видишь ли, разрушают исконную земную магию! Экспериментаторы! Печенка гиппопотамья…» — последнее недавно услышанное нитское ругательство пришлось очень кстати.

Над головой свистнул бич, сплетенный из бычьих жил, и Атэр привычно уклонился от жгучего прикосновения. Тело само находило положение, в котором колодки меньше натирают шею и руки, не слишком давят на плечи. Ноги передвигались машинально, приноравливаясь к шагам Рамира — напарника в связке… Сказывался опыт рэймского рабства. А эллан-то надеялся, что это позорное время никогда не повторится.

Сорок невольников, скованных попарно, вели по раскаленной пыльной дороге в сторону шестивратного, знойного, каменного Мен-Нофера, подобного сияющей жемчужине в золотой оправе пустыни. В основном это были нумидийцы, но Атэр разглядел нескольких своих соотечественников и эбиссинцев. Мрачные, истомленные, тупые лица, сбитые ноги, грязные оборванные одежды. Вонь от давно немытых тел. Назойливые мухи, лезущие в рот.

Вдоль дороги тянулись унылые серые пустоши, заваленные камнями и битым щебнем. На пригорке лежал дохлый вол с раздутым пузом. Возле него, совершенно не стесняясь присутствия людей, грызлись за добычу несколько собак. В бездонно-сизом небе кружили стервятники. Лишь у самого горизонта единственным ярким пятном зеленел большой оазис.

Шесть работорговцев гарцевали вокруг вереницы пленников на сытых лошадях, лениво переговариваясь пронзительными гортанными голосами. А впереди маячил закрытый паланкин, из которого тянуло мощной демонической силой. Хорошего самочувствия присутствующим, понятно, это не добавляло.

Иногда колонну обгоняли телеги, запряженные быками. В них сидели тощие нитские крестьяне. Одни везли щебень для строительства. Другие — сухие лепешки навоза, смешанного с соломой, груды стеблей папируса или собственные семьи, чумазых детей и сморщенных от загара и тяжелой работы жен.

Атэру хотелось взвыть от отчаяния, а еще лучше — собрать всю имеющуюся магическую силу и ударить по погонщикам. Но руками, закованными в колодки, колдовать было почти невозможно. Да и близость тяжелых темных эманаций призывала к осторожности…

Как оказалось через несколько мгновений, эллан таился не зря. Рабов остановили. Торговцы засуетились и загомонили, ударами плетей равняя строй. Белая ткань паланкина отодвинулась в сторону, верблюд опустился на колени, и на землю медленно спустилась девушка… Демоница.

Украшений на ней было явно больше, чем одежды. Два золотых диска, соединенных цепочкой, едва прикрывали смуглую грудь. С широкого пояса, инкрустированного рубинами, опускались два куска тонкой алой ткани, оставляющей открытыми гладкие бедра. На голове, опутанной тонкой золотой сеткой, висели длинные нити с ароматическими шариками. Из них, увлажняя густые черные волосы, сочилось душистое масло. Волнистые пряди жирно блестели на солнце и были похожи на сонных, ленивых змей.

— Не нравится мне это, — пробормотал Атэр, выпрямляясь рядом с иллинейцем.

Рамир неопределенно хмыкнул, поглядывая на приближающуюся красавицу.

— Прошу вас, госпожа, — льстиво стелился перед ней глава погонщиков. — Эй вы, ленивые, грязные гиппопотамы! Стоять ровно, глядеть прямо, чтобы владычица могла осмотреть вас.

«Интересно. Зачем ей люди? — Стараясь не показать тревогу, Атэр внимательно наблюдал за тёмной. — Проголодалась и решила выбрать самого упитанного, чтобы закусить? Или заскучала, видя один и тот же унылый пейзаж, а теперь ищет симпатичное развлечение?»

Красотка равнодушно прошла мимо нумидийцев и остановилась возле двух эллан. Изогнула стан, опираясь рукой о бедро, подумала и томно произнесла:

— Я заберу этих.

Голос у нее был низкий, звучный, с чувственной хрипотцой.

Направившись дальше, демоница выбрала еще одного русоволосого юношу. И, наконец, звеня браслетами, приблизилась к Рамиру. Осмотрела с ног до головы. Улыбнулась одобрительно.

— Этого тоже.

«Не повезло иллинейцу…» — Атэр ощутил на себе тяжелый взгляд и понял, что сейчас совершит очередную бессмыслицу. Как тогда с тхаорой, как с Вентиго. Как всегда.

Он выпрямился, насколько позволяли колодки. Заглянул глубоко в миндалевидные темные глаза, жирно подведенные черной краской. Посмотрел пристально, нагло, многозначительно. Потом устремил взор на губы, намазанные красной помадой. Затем на смуглые полушария груди, прикрытые золотыми дисками. На гладкие бедра. И снова в глаза.

Красавица удивленно приподняла черные брови. Рассмеялась. Она не ожидала такой прыти от раба, тащившегося по пустыне пешком, под ударами плети. Приятное разнообразие после тупых испуганных физиономий остальных. Живость, яркость, нахальность, молодое сильное тело…

— Этого я тоже беру, — заявила она. Развернулась, сверкая рубинами, и направилась к паланкину.

С рабов тут же сняли колодки. Подвели к новой хозяйке и та, щелчком пальцев, открыла телепорт.

— Вперед, по одному. — Приказала темная и вальяжно добавила. — Надеюсь, никому из вас не пришла в голову мысль о побеге?

Атэр раздраженно покосился на бледных до синевы рабов, топчущихся возле крутящейся воронки, и решительно направился вперед.

Ворота перенесли его в просторный светлый зал с круглым бассейном в центре. За высокими окнами росли пальмы. Между их стройных стволов виднелся кусок все той же пустыни. Значит, владение располагалось в срединном мире и, похоже, как раз в оазисе, замеченном элланом раньше.

Телепорт снова открылся. Из него вышел Рамир, молча огляделся и уселся на пол. Потом, один за другим, появились еще трое «гостей». Они были испуганы.

Ворота закрылись, но демоница так и не явилась. Вместо нее в зал вошел толстый потный нитянин в белоснежном складчатом переднике и косо сидящем черном парике.

— Меня зовут уважаемый Пенту, — заговорил он брюзгливым, одышливым голосом. — Сейчас вас вымоют, накормят и оденут. Будете делать все, что велят, и, даст великий Нефтеруф, ничего плохого с вами не случится.

— Как зовут ту, что привела нас сюда? — подал голос Рамир.

Толстяк презрительно скривился:

— Не думаешь ли ты, наглая свинья, что госпожа станет называть свое имя каждому любопытному рылу.

— Что с нами сделают? — дрожащим голосом спросил самый молодой из рабов, подросток младше Атэра года на четыре.

Необъятный живот уважаемого Пенту заколыхался, глазки сощурились, утонув в складках кожи, а лоснящиеся губы растянулись в глумливой улыбке.

— Каждого употребят сообразно вашему назначению.

Мальчишка побледнел, это было заметно даже под грязью, покрывающей его лицо. Слово «употребят» сразило его.

— Что, уже представил себя лежащим на большом блюде, украшенном укропом и маслинами? — ехидно поинтересовался Атэр.

— Все идите за мной. — Приказал толстяк, убедившись, что у невольников пропала охота задавать вопросы.

Следующую пару часов эллан не думал ни о темных, ни о своей грядущей судьбе. Его, действительно, долго тщательно мыли, потом одели в традиционный нитский передник со множеством тонких складок, и только сидя в просторном обеденном зале за столом, накрытом человек на двадцать, Атэр тихо спросил у задумчиво жующего Рамира:

— Зачем ты спрашивал ее имя?

— Хотел развеять свои сомнения.

— И как?

— Не уверен.

— А ты ее встречал когда-нибудь? Слышал о ней?

— Не уверен, что о ней…

Эллан, наевшись, откинулся на спинку стула и принялся разглядывать соседей. Те, жадно накинувшись на еду с вином, похоже, не обременяли себя поисками путей для спасения. Захмелев, юноши громко болтали и нервно смеялись.

— Глядишь, нас не убьют. Зачем ей убивать нас…

— Красивая женщина, пусть и демоница…

— В любом случае, лучше умереть здесь, чем горбатиться в шахтах.

Атэр поморщился: «Бараны на травке…»

Дверь в зал распахнулась. На пороге, оглядывая всех присутствующих прищуренными глазками и высокомерно поджав губы, стоял уважаемый Пенту. Кудлатый парик на его голове снова съехал. Атэру невыносимо захотелось проткнуть толстое колыхающееся брюхо уважаемого, которое выражало явное нетерпение. Но делать этого было нельзя.

Нитянин указал на эллана жирным пальцем.

— Ты! Следуй за мной…

Юношу провели по открытой галерее, в которой буйно цвели белые олеандры. Потом через несколько залов с зеркальными полами, где отражались глядящие со стен лики богов, похожие на погребальные маски.

Пенту остановился возле низкой резной двери. Открыл ее и кивком велел заходить внутрь. Нагнувшись, эллан попал в небольшую душную комнату, где не было ни одного окна.

Кругом горели светильники. Белые стены украшала фреска — тростник, очень похожий на настоящий. Он рос в нарисованной воде, но, казалось, та плещется, прямо у каменного пола. Из зарослей летела белоснежная цапля, а за ней пристально следил крокодил, прижавшийся к земле.

В углу комнаты стоял жертвенник. Над тонким треножником вился пахучий дымок. А на широком бордовом ложе, зашвыряном подушками, возлежала демоническая госпожа.

— Иди сюда, не бойся, — промурлыкала она, рассматривая Атэра, и облизала красные губы. — Сейчас у меня нет желания убивать… Впрочем, испуганным ты не выглядишь. Приятное разнообразие. Мне наскучили трепещущие мальчишки. Их так легко ломать. Хочется кого-нибудь покрепче.

Эллан послушно приблизился, чувствуя непреодолимое желание зевнуть — приторные ароматы благовоний нагоняли сонливость. «Как это знакомо, — подумал он. — Неужели все демоны такие тупые, предсказуемые и…»

— Не все!

Эллан вздрогнул. Неожиданный ответ был произнесен низким рычащим голосом, который никак не мог издать чувственный изящный рот девушки, полулежащей на кровати. Красавица лениво потянулась, а потом вдруг вскочила на четвереньки, явно готовясь к прыжку. Атэр, мгновенно очнувшись от расслабляющей дурноты, шарахнулся в сторону и шлепнулся на пол.

Гладкая кожа на лице девушки вспучилась, поползла вниз, словно горячая глина, и собралась складками. Глаза сузились, западая под тяжелые костяные веки. Оскалилась пасть, провалился нос, превращаясь в две вертикальные щели…

— Не все-е-е, — провыло мерзкое существо с кровати. — Некоторые обожают убивать. Их мучает постоянный, неутолимый голод, который не заглушить даже самой свежей и сладкой плотью!

Демон бросился вперед, но его когтистые пальцы схватили лишь воздух.

Так и не успев испугаться, Атэр перекатился по полу, вскочил, поднял первую попавшуюся вазу и швырнул в озверевшую тварь.

Тяжелая глиняная посудина врезалась в широкую спину зверя, но тот лишь встряхнул жирными черными волосами. Развернулся, скрипнув когтями по камню, и припал к полу для следующего прыжка.

— Сначала я проломлю твою голову и съем мозг, в котором посмели появиться такие наглые, высокомерные мысли. Потом высосу твои бесстыжие глаза, которые осмелились глядеть на меня…

Ударом ноги эллан опрокинул жертвенник, рассыпая по полу раскаленные угли. Выдернул из гнезда одну из трех изогнутых ножек, перехватил удобнее и направил острие на врага.

— Ты, действительно, не боишься… — пробормотала тварь, бывшая красоткой. — Смелый человечек.

Атэр крепче сжал оружие, понятия не имея, сможет ли справиться. Демон прыгнул, но на середине полета вдруг изогнулся, как будто налетел на невидимую стену. Неловко приземлился на пол и снова стал меняться. Его и без того безобразная рожа вытянулась еще больше. Волосы деформировались в серые хитиновые пластины, плотно прилегающие к голове. Лапы стали короткими, кривоватыми, и на них стремительно вырос мощный мужской торс. Через несколько мгновений ошеломленный эллан увидел крокодила с туловищем человека.

Пальцы Атэра разжались, кусок треножника со звоном упал на пол. Он понял, что видит владыку Нита, Его Могущество Золтона, собственной персоной.

— Ну-ну. Значит, тебе не по вкусу красавицы? — произнес тот низким, утробным голосом и растянул пасть в ехидной ухмылке.

Эллан, жадно глотающий душный, воняющий благовониями воздух комнаты, не успел придумать, что ответить. По телу Хозяина прошла новая волна. На месте крокодильей морды выросла уже знакомая голодная пасть, истекающая слюной и завизжала:

— Я хочу сожрать его!

Демон с видимым усилием поднял руку, покрытую чешуей, провел по лицу длинными когтями, словно пытаясь содрать приклеившуюся к коже маску, вернул прежнюю личину аллигатора и произнес низким голосом:

— Никто никого не сожрет! По крайней мере, сейчас!

Но кровожадный зверь опять пробился наружу и взвыл:

— Но мой голод слишком силен!

— Я сказал — нет!

— Отдай мне мальчишку! Я хочу есть!

— Нет!!

Открыв рот от изумления, Атэр следил за борьбой двух существ в одном теле, и не мог понять, кто сошел с ума — он сам или Золтон. В конце концов, Высший грозно зарычал, и скулящая, голодная тварь «исчезла».

— Да-а… — машинально повторил вслух свою мысль все еще ошарашенный Атэр. — Вот это раздвоение личности. С кем-то бывает…

— Ни с кем не бывает! — оглушительно рявкнул Хозяин. Огляделся. Слегка успокоился и сел в кресло, которое скрипнуло под тяжестью его тела. — Ни с кем больше не бывает такого. Я соединяю в себе сразу три сложнейших сущности. И тебе удалось одновременно познакомиться сразу со всеми. Это небывалое достижение…Сядь.

Колени эллана сами подогнулись, и он плюхнулся на край ложа. Золтон запустил когти под широкий золотой обруч, впивающийся в мощную чешуйчатую шею, разогнул его края и швырнул в сторону. Проделал то же самое с браслетами, украшавшими черноволосую «госпожу», бесследно исчезнувшую в теле демона. Раздраженно дернул углом пасти и спросил угрюмо:

— Кто ты такой?

— Меня зовут…

— Меня не интересует, как тебя зовут! — рявкнул Золтон, сдирая с предплечья очередной браслет.

— Я эллан.

— Эллида… — с отвращением повторил демон. — Друзлт совсем распустил своих рабов! Скоро они ему на шею сядут. Иди сюда! Почеши мне спину. Хоть на это ты, надеюсь, пригоден?

— Как? — озадаченно спросил Атэр, начиная постепенно приходить в себя.

— Возьми прут, которым так лихо тут махал. Подойди ближе. Ну! Не бойся! Кокетничать с демоническими красотками у тебя хватало смелости.

От Хозяина остро пахло мускусом. Шкура на его хребте оказалась покрыта толстыми иглами длиной в половину руки. Они свисали густой гривой до самой поясницы, и когда эллан осторожно сунул в них ножку от жертвенника, загремели, словно связка сухих костей.

— Давай-давай, сильнее, — командовал Высший, сопя от удовольствия, и держась обеими руками за подлокотники кресла. — Выше… левее… Любопытство лезет из тебя как пена от пива из тыквенной бутылки. Спрашивай, если неймется. Может, я и отвечу.

Стараясь не глядеть на мощный загривок демона, покрытый хитином, Атэр заговорил, вспоминая свой недавний образ недалекого, молодого дурачка, которого не воспринимают всерьез и с удовольствием поучают.

— Я слышал… сплетни о том, что в Ните есть человек, которого все называют Зодчим. Будто бы он строит какие-то удивительные… — он запнулся, не договорив, потому что Золтон медленно повернул крокодилью морду, и его желтые выпуклые глаза стали наливаться кровью.

— Где ты об этом слышал?!

— В Балтисе, — растерянно ответил Атэр, чувствуя, что сейчас, похоже, допустил самую большую ошибку в своей жизни.

Повелитель Нита протянул руку, схватил его за горло, стремительно поднялся и потащил за собой, словно мешок с тряпьем. Полузадушенный, Атэр вцепился в холодные скользкие пальцы. Сознание отметило размытую картину черного зала, красные пятна факелов, ровный огонь в чаше треножника. «Мы в демонском мире… Сейчас он убьет меня… принесет в жертву самому себе…»

— Много чести, — прорычал Хозяин.

Не выпуская пленника, свободной рукой он бросил на угли горсть травы, громко произнес фразу на гортанном наречии, неизвестном эллану. В зале повеяло холодом, и теряющий сознание юноша услышал новый голос, говорящий на нормальном срединном диалекте, едином для Нита, Рэйма и Эллиды.

— Приветствую, Золтон… Какие-то проблемы?

— Это ты мне сейчас скажешь, турвон!..Что это такое?! Что такое, я тебя спрашиваю?!!

Атэру казалось, голова его сейчас лопнет.

— Человек. Эллан, кажется. Это ты хотел мне показать? Если перестанешь трясти его, как собака кость, я смогу рассмотреть лучше.

Хозяин зарычал и швырнул Атэра на пол.

Несколько следующих минут выпали для того из реальности. Кашель раздирал глотку, перед глазами плавала серая муть, тело наполнила отвратительная до тошноты слабость. Но, наконец, ему удалось приподнять голову… Рядом с Правителем Нита эллан увидел высокого человека с высокомерно-равнодушным, неприятным, породистым лицом патриция. На нем был длинный, до пола, гематий, черная тога и черные закрытые сандалии.

Сначала эллан тупо смотрел на него, а потом вдруг почувствовал безмерное омерзение и гадливость, будто увидел гнездо земляных змей-поедателей падали, и они полезли наружу, извиваясь белесыми, липкими телами. Такого чувства он не испытывал ни к Некросу, ни к крокодилоподобному Золтону, ни к Вентиго.

Турвон прищурился, и по его лицу тоже пробежала волна отвращения — отражение гримасы Атэра. Похоже, и демон не пришел в восторг от нового знакомства.

— Кто это? — отрывисто спросил темный.

— Он спросил меня про Зодчего! — рявкнул Хозяин. — Откуда эллан знает про него? Кто распускает слухи?!

Высший с видимым трудом оторвал взгляд от человека.

— Люди всегда отличались тем, что распространяли сплетни.

— Их нужно заставить замолчать! — Золтон приоткрыл пасть, словно собираясь откусить инквизитору голову.

— Заставить молчать всех — невозможно, — спокойно возразил тот. — К тому же, дорогой Золтон, ты сам пользовался его услугами. Кажется, именно он строил подвесные сады для твоего дворца? И ты был доволен.

Костяные иглы на загривке Хозяина затряслись. Он поднял руку, и в сжатом кулаке появился длинный посох с красным шаром на конце. Владыка Нита стукнул им по полу, и факелы вспыхнули ярче.

— Он был жрецом в храме Семнехкера, — произнес Золтон нехотя. — Бога мудрости. До того, как я разрушил святилище. Поднахватался там знаний. Библиотека у Древнего была, я тебе скажу, огромная.

— Ты уничтожил ее? — хмуро спросил турвон.

— Конечно, уничтожил! — Эллану, сидящему на полу тихо, как мышка, показалось, что «патриций» не слишком доволен этим заявлением. Но Золтон лишь пренебрежительно махнул рукой. — Я переделал святилища под себя. И, сам понимаешь, мне не слишком приятно вспоминать, что я всего столетие назад смог уничтожить этого бога.

— Куда исчез бывший жрец после постройки садов?

— Много лет назад замурован в подземелье. Ни к чему смертному иметь столь длинный язык и болтать про демонский порядок лишнее. Но я не желаю, чтобы слухи про него распространялись по всем землям.

— Повторю еще раз. Люди будут говорить. Ты не заставишь умолкнуть все языки.

— Заставлю. — Грозно оскалился Хозяин. — А начну — с этого.

Он медленно повернулся к Атэру, и тот съежился на полу под взглядами двух Высших демонов.

— Хочешь увидеться с Зодчим? — глумливо-любезным голосом осведомился властелин Нита. — Твое желание исполнится. Я предоставлю тебе такую возможность. С удовольствием. Прямо сейчас!

ГЛАВА 8 Топи Нита

До границы с Нитом демоноборцы добрались через два дня. Проклятые земли остались позади. Узкая тропа, петляющая среди ярко-зеленой травы, уводила в бесконечные заросли высокого камыша. Тонкие стебли лениво качались на ветру, издавая непрерывный ровный шелест, по блестящим на солнце паутинкам, натянутым между ними, ползали крошечные паучки.

После свежести гор дышалось труднее. Одежда липла к телу во влажном воздухе. Жидкая грязь доходила лошадям до колен. Иногда земля уходила из-под ног, и друзьям приходилось вплавь пересекать глубокие каналы, окруженные целыми полями водяных цветов.

— А что вы хотели? — гордо заявил Октавий, после очередного купания. — В этой части Нита лежат священные болота. Обиталище великого каймана.

— Какого каймана? — оглушительно сморкаясь, поинтересовался Критобул.

— Великого, — сухо отозвался жрец. — Зверя, посвященного Золтону. Кровожадная тварь выползает на охоту по ночам и, говорят, может проглотить целого вола.

Атлет лишь скептически пожал плечами.

Наконец, впереди показалась широкая полоса воды.

— Нит, — произнес Гай и оглянулся на Арэлл.

Река медленно катилась между низких берегов, заросших тростником. Мелкие мутные волны лениво покачивали камыш у берега, отражая солнечные блики на сочных зеленых стеблях. Трудно было поверить, что выше по течению поток бурлит и клокочет на перекатах.

Спутники затаились в зарослях, стоя по колено в воде. Вниз по течению медленно плыла черная ладья. При взгляде на нее у любого человека по спине пробегала дрожь — этот корабль был построен не людьми и не для людей.

За ладьей следовала целая флотилия судов поменьше. На них друзья разглядели нитских воинов в полном вооружении.

— Плывут к границе? — прошептала Арэл, крепко сжимая повод.

— На флагмане — демон, а люди — войска человеческого правителя, — отозвался Гай.

— Да, — подтвердил Критобул. — Я вижу даже рисунок на щитах. Змея обвивает желтый диск. «Пожирающие солнце». А вон те, с высокими гребнями на шлемах — «Аллигаторы». Элитные войска. Неужто Золтон собирается напасть на Рэйм?

— Даже если так, — Гратх отступил глубже, жестом велев остальным сделать то же самое, — нам надо идти…

Камыш стал гуще и выше. Толстые черные гадюки, копошащиеся в иле, поспешно убирались с дороги маленького отряда. Впрочем, Критобул не удержался и разрубил парочку не слишком быстро освободивших ему дорогу. Он испытывал непреодолимую неприязнь к любым ползучим гадам.

— Похоже, скоро мы выйдем на сухое место, — отчего-то решил Октавий, о чем всем и поспешил незамедлительно сообщить. — Это очень кстати, друзья мои, потому что…

Его последние слова заглушил громкий всплеск. Жеребец атлета оступился и, ломая тростник, рухнул в воду вместе со всадником. Когда их вытащили, конь и человек оказались покрыты слоем черного ила. Остальные тоже не могли похвастаться чистотой, но эти двое были похожи на выходцев с того света. Преторианец, ругаясь сквозь зубы, кое-как протер лицо от грязи и снова занял место во главе отряда.

Спутники вышли к небольшой круглой заводи, когда солнце перевалило далеко за середину неба. По поверхности воды шла мелкая рябь и разбивалась об основание приземистой черной пирамиды.

— Это храм Золтона? — шепотом спросила Гермия, зябко передернув плечами, хотя воздух был скорее душным, чем прохладным.

От сооружения исходило почти материальное зло. Густое и тяжелое, пригибающее к земле.

— Вот что, — тихо сказал Критобул, сам похожий на демона, поворачивая чумазое лицо. — Сваливаем отсюда, пока нас не заметили.

Но последовать разумному совету не удалось. Черные ворота распахнулись. Из провала выплыл долгий звук — удар гонга. А затем появились жрецы. Вооруженные тэмами, они поднимались по широким ступеням.

Слуги Высшего были одеты в одинаковые чешуйчатые передники. Их головы скрывали шлемы в виде крокодильих черепов, и казалось, будто из-под земли выходит целый отряд злобных рептилий, не имеющих с людьми ничего общего, несмотря на человеческие тела.

Они вывели из недр храма жертву — светловолосого мужчину в оборванной одежде. Тот с ненавистью оглядел служителей, а потом повернул голову к зарослям, за которыми скрывались рэймские беглецы и… посмотрел прямо на элланку.

На его грязном, упрямом, измученном лице сияли светлые глаза, и от их взгляда у Арэлл внутри, где-то у сердца, начал медленно подниматься холод. Ей показалось, что она, запрокинув голову, смотрит в сумрачное, бледно-серое небо севера. И в этом небе, как иней по траве, морозным узором медленно разворачивают свои лучи звезды из ледяных кристаллов.

Знакомые глаза.

Знакомое чувство.

Арэлл сжала рукоять своего меча:

— Это надо остановить.

— Я знал, что ты так скажешь, — отозвался преторианец и обменялся с Критобулом невеселой, понимающей усмешкой.

В воротах пирамиды появился верховный жрец. Его голову украшал золотой крокодилий череп, туловище покрывала длинная кожаная накидка. Элланка почувствовала, как ярость, заклокотавшая в груди, сменилась ледяным спокойствием, и бесшумно вытянула балтус из ножен.

— Погоди, — произнес Критобул. — Надо все обмозговать. Нельзя бросаться сгоряча.

— Вы с ума сошли?! — возмущенно зашипел Октавий. — Что вы задумали?!

— Сначала — убить главного. — Быстро произнес Гратх. — Он обладает правом вызова Хозяина. Остальных отрезать от входа.

— Я — справа, ты — слева, — буркнул Критобул. — Гермия, держи лошадей и не высовывайся.

Оба преторианца бесшумно исчезли в зарослях.

— А мне что делать? — прошептал Октавий, и в его голосе послышались панические нотки.

— Не бойся, — не глядя на спутника, Арэлл протянула руку и крепко сжала его предплечье. — Нельзя бояться вечно.

От ее ладони вниз по руке Октавия потекло тепло. И страх, всю жизнь грызущий его внутренности, вдруг отступил, потускнел, больше не заслоняя свет. Сколько рэймлянин себя помнил, он всегда подчинялся страху. Большему или меньшему. Уступал одному в пользу другого и никогда не мог стряхнуть с плеч призраки боли, смерти, унижения, преследовавшие его каждую минуту. Сейчас Октавию казалось, что узкая девичья ладонь выжимает из него сомнения и трепет. И когда Арэлл сказала: «Пора», он не почувствовал привычного, оглушающего ужаса. Душа не съежилась в жалкий комок, он просто выхватил меч и бросился вперед.

Служители демона были ошеломлены наглостью напавших. За всю историю культа смертные не нападали на них никогда. А эти были либо безрассудны, либо… Золотоголовый верховный хранитель сокровищницы Золтона не успел додумать — балтус светловолосой женщины столкнулся с его тэмом, нанося удар с неженской силой. В ее взгляде горело священное безумие, а рука была точна и безжалостна.

Через несколько секунд боя жрец понял, что не совладает с сумасшедшей. Послушники не спешили на помощь, за спиной звучали их крики и звон оружия. Оставалось единственное средство… «Господин мой, призываю тебя…» — начал он произносить мысленно. Но элланка дико сверкнула глазами.

— Этого не будет!! — закричала она.

Захлебнувшись словами призыва, слуга демона упал.

Преторианцы расправлялись с послушниками, словно на учениях, методично и спокойно. Те защищались яростно, но явно с трудом противостояли силе и умению воинов.

— Это тебе не рабов резать! — гаркнул Критобул, подрубая ноги одному из приспешников Золтона. Младшего жреца, подскочившего сбоку, ударил локтем в лицо и заорал: — Гай, сзади!

Гратх, только что уложивший очередного противника на ступенях храма, быстро оглянулся. Из полумрака святилища на него бросился здоровый, как бык, служка. Глаза его были налиты кровью, на губах пузырилась пена. «Только что принял наркотик», — понял бывший телохранитель. Отбил первый удар тэма, годного для разделки волов, уклонился от лезвия, просвистевшего вдоль виска и легко задел «мясника» по груди, чем разъярил того еще сильнее.

Пленник откатился в сторону, под ноги Октавия, вскочил неловко и крикнул:

— Режь веревку! Быстрее!

Тот неловко взмахнул мечом, но, к своему изумлению, выполнил требуемое. Мужчина стряхнул с кистей обрывки, схватил тэм, выпавший из руки убитого послушника и бросился на подмогу Гратху. Рэймлянин побежал за ним, чувствуя, как странная звенящая пустота наполняет голову.

Один из врагов помчался прочь. Решив, что он может привести подмогу собратьям, вслед за беглецом метнулась Арэлл. Послушник ломился сквозь тростник так быстро, что она едва успевала уклоняться от острых листьев камыша, норовящих хлестнуть по лицу. Потом вдруг чавканье грязи под ногами врага смолкло. Послышался сдавленный крик.

Элланка выскочила на промятую лошадьми проплешину и увидела бледную Гермию с окровавленным мечом в руках. У ее ног лежало тело.

— Я не… знаю, как это получилось, — запинаясь, проговорила бывшая рабыня, с ужасом глядя на убитого. — Он… бросился на меня, а я…

— Молодец. — Арэлл ободряюще кивнула девушке и поспешила обратно…

Шум боя стих. Все было закончено. Трупы жрецов валялись на мелководье, их шлемы торчали над водой, словно слепые крокодильи морды. Арэлл мазнула невидящим взглядом по лицам спутников и побежала вниз по ступеням, в храм.

— Стой! Куда?! — завопил Критобул.

Но элланка уже спускалась по лестнице. Узкий ход вывел ее в квадратный зал, освещенный факелами, где в центре стоял жертвенник с подтеками крови. Девушка замерла в полушаге от него, подняла меч и обрушила на камень.

Арэлл была человеком, она не могла колдовать. Но Гаю и Критобулу, замершим у входа, показалось, что из лезвия балтуса вниз ударила молния. Алтарь дрогнул. Гулкий звук, словно удар гонга, прокатился по подземелью.

— Дождемся, что сюда заявится Золтон, — буркнул Критобул.

Элланка вздрогнула, приходя в себя, отшатнулась. Провела ладонью по лбу и пошла прочь от алтаря. Преторианцы молча расступились перед ней.

Крошечный пятачок сухой земли был окружен водой и густыми зарослями. Вечернее солнце медленно опускалось в тростник. Нагретые за день стебли начали пахнуть остро и свежо. Время от времени слышалось кряканье уток и свист их крыльев.

Критобул, смывая кровь и грязь с физиономии, шумно восхищался мужеством Гермии:

— Как она его! Видал, Аристид?! Чирк и «Хайрэ, Ямэл!». Как поросенка. А то все «боюсь» да «не умею»!

Октавий также раздувался от гордости, но его, в отличие от атлета, радовала собственная храбрость.

— Если вы заметили, тот воин, на которого я напал…

— Да-да, — преторианец хлопнул его по плечу. — Ты нас всех поразил.

— Спасибо, что выручили. — Освобожденный пленник сидел, наклонив голову, и терпеливо ждал, когда Гермия закончит промывать рану на его затылке. — Не думал, что кто-то отважится напасть на личных слуг Золтона.

— Для нас это не впервой. — Октавий уселся рядом. Было видно, ему не терпится завязать беседу.

Гай подал Арэлл бурдюк. Девушка выглядела очень уставшей, и ему страшно хотелось добавить в воду несколько капель эликсира, вывезенного из Рэйма. Но телохранитель не рисковал сделать это, зная о ненависти спутницы ко всему демонскому. Гратх перехватил пристальный взгляд нового знакомого, обращенный на элланку, и ему отчего-то захотелось загородить собой девушку, защищая от навязчивого внимания.

— Нет ничего прекраснее вкуса свободы, — торжественно заявил Октавий. — Не правда ли, друзья мои?

К вискам незнакомца потянулись тонкие морщинки улыбки. Заметив это, Критобул добродушно заметил:

— Ты, небось, думал уже все.

— Я умею ждать, — отозвался тот.

— Хм… — атлет озадаченно нахмурился. — При чем тут ожидание?

— Когда становится так скверно, что терпеть дальше невозможно — значит, скоро перемены. Я всегда надеюсь, что они приведут к лучшему.

Преторианец наморщил лоб в тяжелом мысленном усилии:

— Тебя, парень, похоже, и впрямь хорошо по голове приложили.

Октавий фыркнул:

— Наш новый друг хотел сказать — что ни делается, все к лучшему. Его не только не принесли в жертву, он еще и познакомился с такими замечательными, самоотверженными людьми, как мы.

Собеседник сдержанно улыбнулся.

— Быть может, я допускаю ошибку, но сдается мне, ты чужестранец в этих землях… — продолжил рассуждать бывший жрец.

— Я иллинеец, — обернулся тот к рэймлянину.

Гратх заметил, как резко Арэлл вскинула голову, внимательно приглядываясь к мужчине. Наклонился к ней, спросил шепотом:

— Что происходит?

— Мне кажется, я его уже видела, — ответила она тихо.

— Где?

— Не помню… Расскажи о себе! — попросила элланка громко.

— Мое имя Рамир. С пятнадцати лет я странствую по свету.

— Как тебе удалось попасть в Нит из северных земель? — перебил Гай. — Насколько нам известно, владения Евграна ограждены от остальных земель неприступными горами. Я не знаю ни одного человека, который сумел перебраться через них.

— Да, — важно подтвердил Октавий.

— Через любые горы есть тропы. — Ответил Рамир спокойно. Похоже, его не смутило недоверие преторианца. — Я прошел перевал Рудных. Спустился в долину Южной Анконы. Путешествовал по Иринее. Потом некоторое время жил в Илкасте. Через горы Виверн попал в Гаэту, пересек ее — хотел увидеть Южные земли.

— Ты был в Южных землях? — жадно спросил Октавий. — И что там?

— К сожалению, не дошел. — Иллинеец усмехнулся, увидев разочарование на физиономии жреца. — Меня остановило землетрясение. Едва я вышел к берегу Иль-Рияра, огромный пласт земли провалился в бездну, и море хлынуло в разлом.

— Ужас, — прошептала Гермия, с восторженным любопытством глядя на путешественника.

— Да-а, — глубокомысленно заявил Критобул. — Помотало тебя по свету. Небось диковин всяких насмотрелся… Что самое чудное встретил?

— Вас. — Невозмутимо отозвался Рамир и улыбнулся, заметив выражения лиц спутников. — Люди, которые решились бросить вызов демонам — самое удивительное из всего, что я видел.

Атлет довольно хмыкнул, явно польщенный подобным отзывом. Гай не мог упрекнуть Рамира в неискренности, но продолжал внимательно присматриваться к нему. Что-то в этом человеке настораживало его. Быть может, легкость, с которой он всего за несколько минут вызвал симпатию у спутников. Арэлл так вообще, лишь увидев, незнакомца, помчалась спасать. И слишком безмятежно он рассуждает о демонах и свободе… Гай недовольно нахмурился. Иллинеец сделал вид, что не замечает этого:

— Слухи бегут по миру быстрее людей.

— Какие слухи? — грубее, чем хотел, спросил преторианец.

— О вас, — невозмутимо ответил мужчина. — Ты — Гай Гратх, брат народного трибуна Тиберия. Рядом — преторианец Критобул… Сложно не узнать Арэлл — невесту наследника рэймского трона.

Критобул вытаращил глаза так, словно перед ним внезапно появился прорицатель. Октавий разинул рот. Гермия ахнула. Элланка исподлобья смотрела на Рамира, ожидая объяснений, и Гай чувствовал, как она напряглась. Сам он сжал рукоять меча.

Иллинеец окинул взглядом изумленных, встревоженных демоноборцев:

— Извините, друзья, я не хотел вызывать беспокойство… О вас мне рассказал один эллан.

Мужчина видел, как посмотрели друг на друга спутники. «Мало ли на свете элланов», — прочитала Арэлл во взгляде Гая, но спросила, чувствуя, что голос дрогнул от надежды и тревоги:

— Как его имя?

— Атэр.

Гермия изумленно вскрикнула. Арэлл вскочила, чувствуя, что заколотилось сердце и кровь хлынула к щекам.

— Ты видел его?! Он жив?!

— Я ж говорил, он как пиявка!

— Где ты его встретил?!

— Когда?!

— Мы были уверены, что Вентиго убил его!

— Вот тебе и Симплигаты…

Несколько оглушенный бурными выражениями чувств, мужчина подождал, пока все угомонятся:

— Мы вместе выбрались из подземелья Древнего, но тут же попали в число рабов Золтона… — Он замолчал, мрачнея.

— Если уж Атэр Древнего обманул, — удовлетворенно заявил Критобул, — то и с темным справится.

— «Бойся последствий своих желаний, — вспомнила Арэлл и посмотрела на восток. В той стороне остались хранители равновесия, выполнившие ее желание. — Что, если я, спасая его от Вентиго, отправила на смерть еще более страшную».

— Он стремился в Мен-Нофер, — продолжил новый знакомый. — Говорил, там его ждут друзья, чтобы вместе бороться с демонами. Рассказывал о вас. Предлагал мне присоединиться к вам и, если вы не против его желания, я с радостью сделаю это.

— Мы тоже будем рады, — сказала элланка.

— А что, больше он ни о ком не говорил? — как бы невзначай осведомился Октавий. И только теперь все заметили его надутую физиономию.

Атлет хохотнул:

— Как же! Тебя представил в числе первых. Примерно так думаю, — Критобул попытался изобразить обычную насмешливую гримасу Атэра и заговорил, копируя его язвительные интонации. — Один из моих спутников — несравненный лурий Октавий. Не состоявшийся служитель Некроса и страшная зануда… но неплохой парень.

— А еще Аристид — брат нашего дорогого Критобула, — парировал уязвленный жрец. — Не видишь его? И никто не видит. Хотя наш великолепный атлет регулярно беседует с ним, таская прах на шее.

— Атэр много говорил о помощи Гермии, — сказал Рамир, не обращая внимания на спорщиков.

Девушка покраснела.

Арэлл прерывисто вздохнула, глядя на тусклую полосу на западе. И Гай, искоса наблюдающий за ней, понял, о чем она думает. Хочет быстрее попасть в Мен-Нофер, но понимает — ночью ехать по болотам неразумно. Надеется, что эллану каким-то невероятным образом опять удалось спастись, и теперь он ждет ее в столице.

На какое-то мгновение Гратху захотелось, чтобы юноша погиб уже окончательно, и девушка больше не думала о нем. Но преторианец тут же грубо одернул себя. Желать этого было недостойно.

ГЛАВА 9 Подземелье

Атэр сидел на каменном полу, не решаясь двинуться с места. Темнота вокруг была настолько густой, что он не мог разглядеть даже собственную руку.

Золтон не убил его. Так же, как и много лет назад великого архитектора, демон сунул юношу в катакомбы под дворцом. Эллан невесело хмыкнул про себя: «Какая ирония судьбы! Искать Зодчего и найти такую же гибель, как он».

Владыка Нита оказался мастером причинять изощренные душевные мучения. Он знал, что для любого человека проще умереть быстро, чем ждать, когда из мрака выползет невидимая смерть.

Крепко зажмурившись, Атэр начал медленно считать до десяти, старясь дышать ровно и размеренно. Парализующий ужас отступил, и эллан попытался мыслить спокойно.

«Прежде всего, — решил он, — нужно осмотреться».

Встать в полный рост юноша не решился и начал медленно продвигаться вперед на четвереньках, ощупывая пол вокруг себя. Сначала под пальцами были только холодные, неровные плиты, потом ладони натолкнулись на нечто вроде груды сухого тряпья. Недолго думая, демоноборец бросил на него клубок магического пламени. Когда огонь разгорелся, он разглядел, что использовал вместо дров чьи-то высохшие и разбитые останки, но не смутился. Вытащив из кучи кость поцелее, намотал на нее тряпку, поджег и огляделся.

Синее пламя осветило круглую камеру, в которую выходило шесть узких ходов. Один из них был закрыт решеткой. Пять других — гостеприимно «распахнуты». В потолке виднелась круглая дыра. Через нее пленника сбросили внутрь.

Атэр поднялся. Медленно обошел камеру. Потом по очереди заглянул в каждый лаз.

В первом, вцепившись в решетку с той стороны, полулежал человеческий скелет. Мучительным усилием воли юноша сдержал печально-циничное приветствие: «А, вот и ты, Зодчий…»

Подойдя к следующему, разглядел, что ход обрывается пропастью.

Остальные четыре тянулись вдаль одинаковыми туннелями.

Атэр понимал, что каждый из путей — особая ловушка, устроенная специально для дураков-смертных. Но делать было нечего. Лучше идти куда-то, чем оставаться на месте, чтобы сдохнуть от голода и страха.

«Может, и получится, — решил он, напряженно вглядываясь в темноту правого коридора и старясь не поддаваться унынию. — Все-таки я обладаю магией…»

На стенах туннеля выступали жирные подтеки белой плесени, затхлый воздух висел неподвижно. Брезгливо посматривая на них, эллан неожиданно заметил, что на одном из фрагментов стены слизь счищена и на камне выцарапана буква элланского алфавита. Перевернутая Альфа. Смерть.

Озадаченный, юноша остановился напротив значка, соображая, что тот может значить. Предупреждение? — «Не ходи дальше, иначе умрешь»? Насмешка? — «Все равно умрешь, куда бы ни пошел»? Возможно, предостережение — милая шутка Золтона. Выход здесь, а человек остановится и повернет назад, побоявшись сделать шаг в коридор, помеченный «смертью».

Постояв немного, Атэр решительно направился вперед.

Плесени на стенах и потолке стало больше. Она излучала зеленоватый свет, сползала на пол и чавкала под подошвами сандалий. Это было противно, но не убийственно.

Через какое-то время блеклая поросль заколосилась густыми, пушистыми усиками. В воздухе появился мерзкий запах тухлятины. Теперь пол был густо укрыт мягким белесым ковром. Под ногой Атэра что-то хрустнуло. Опустив взгляд, он увидел обломок кости, высунувшийся из-под толстого слоя. И сейчас же дрянь вокруг лениво зашевелилась, наползая на расколотый фрагмент скелета, поглотила его.

Эллан резко выдохнул. По шее пополз холодок, а сердце заколотилось быстрее. Он сделал шаг назад и вдруг почувствовал, что тонкие усики ощупывают его ноги. Пушистый «ковер» слегка колыхнулся, явно собираясь схватить новую жертву.

Подпрыгнув так, что едва не задел макушкой свод потолка, Атэр швырнул вниз клубок пламени и бросился назад. Удушающая вонь гари плыла следом, а сама прожорливая тварь трепыхалась, пытаясь схватить беглеца. Но тут же опадала, охваченная пламенем.

Задыхаясь от быстрого бега, эллан выскочил в круглую камеру. Плюхнулся на пол и некоторое время сидел, тупо глядя в стену: «Вот тебе и перевернутая Альфа! Таинственный доброжелатель не соврал. Правильно отметил коридор. Стоило послушаться умного совета…»

Отдуваясь, Атэр поднялся и принялся по порядку осматривать остальные пять выходов.

Еще два знака смерти обнаружились на стенах туннелей. Третий был нацарапан на потолке. Четвертый пришлось искать долго. Он обнаружился, лишь когда юноша догадался приподнять, по очереди, все камни на полу, показавшиеся неустойчивыми…

Пятый чернел на черепе того самого безымянного бедолаги, умершего в подземелье. И это была перевернутая Омега. Символ жизни. Вернее, возрождения. Чувство юмора у неизвестного доброжелателя определенно было.

Теперь стало понятно, куда идти.

Но как?

Эллан потряс холодное железо решетки. Осмотрел всю конструкцию и решил, что ее можно поднять. Следующие полчаса, кряхтя и обливаясь потом, он силился открыть ход. Прутья уходили наверх медленно, скрежеща по камням, норовя вырваться из рук и ободрать кожу. Когда внизу открылся узкий лаз, достаточный, чтобы протиснуться, демоноборец осторожно выпустил решетку и быстро пролез в дыру, пихнув скелет в сторону.

Он едва успел прошмыгнуть. Прутья рухнули обратно, раздробив кости истлевшего в одиночестве узника. Одна заостренная пика проткнула череп со спасительной надписью. На секунду представив себя на месте несчастного, Атэр осторожно двинулся дальше. Туннель был пуст, прохладен, без плесени и прочих прелестей подземной жизни. Где-то далеко журчала вода. Облизав пересохшие губы, юноша прибавил шагу, не забывая поглядывать по сторонам.

Несмотря на ободряющую надпись, расслабляться не стоило…

Длинный коридор оказался бесконечным.

Атэр шел настолько долго, что, наконец, устал. Он уже решил присесть отдохнуть, как вдруг пол пошатнулся, плита резко ушла из-под ног и, опрокинувшись на спину, эллан стремительно заскользил по наклонной гладкой поверхности, словно по ледяной горе.

Сухой воздух бил в лицо, дыхание перехватывало. По плечам, ногам и голове хлестало нечто невидимое, похожее на длинные куски ткани. Сумев ухватиться за один из них, юноша, на мгновение приостановил падение. Но «ткань» вдруг выскользнула из пальцев, словно смазанная жиром, а кожу на ладонях обожгло. Больше он не рисковал, и мечтал лишь о том, чтобы ничто не схватило его.

Чувствуя, что едет все быстрее, Атэр понял — если впереди вдруг окажется стена, его размажет по камням. Однако замедлить стремительное скольжение не удавалось. Ни подошвам сандалий, ни ладоням не за что было уцепиться на идеально гладкой поверхности.

Наконец, Атэра подбросило в воздух, швырнув вперед… Пролетев несколько статий, он упал плашмя, а спустя мгновение, в щеку ткнулось что-то холодное, мокрое. Раздался тихий скулеж.

Резко приподнявшись, эллан увидел, что сидит на прозрачных плитах, под которыми горит огонь, а рядом копошится молочно-белый щенок. Кутенок повис, смешно болтая лапами в воздухе, когда демоноборец приподнял его за шкирку, с изумлением рассматривая забавную мордочку. Черные глаза-бусины, круглый коричневый нос, уши, висящие, словно две бархатные тряпочки… Щенок тоже внимательно изучал нежданного гостя, потом высунул розовый язык и попытался лизнуть его в нос. Атэр рассмеялся, но смех тут же застрял у него в горле.

У стены напротив он увидел статую огромного пса. Желтые блики огня омывали его мощные лапы, играя в глазах, сделанных из граненого гагата. Пасть была приоткрыта, в ней тоже горело пламя — красные струи вырывались наружу, и казалось, будто пес дышит огнем, непрерывно облизываясь десятком острых языков.

Эллан вдруг почувствовал легкое беспокойство и внимательнее посмотрел на кутенка, уютно устроившегося на ладони. Тот протяжно зевнул, показывая розовое небо. Потом чихнул, из его ноздрей вылетели две струйки дыма.

Стараясь не делать резких движений, юноша медленно, осторожно опустил зверька на пол и быстро отступил в сторону. «Славная собачка, — пробормотал он скептически, оглядываясь в поисках выхода. — Я очень надеюсь, что твоя мамочка не заявится…».

Но ему не повезло. Послышалось постукивание когтей по камню. Из круглой дыры в стене на пол грохнулось бесформенное черное тело, а следом за ним изящно спрыгнула поджарая белая сука. Щенок, увидев мать, радостно пискнул и бросился к ней. Но она уже обнаружила человека. Оскалилась, прижимая уши к голове.

— Я его не трогал! — Атэр отступил, заметив, как между клыков твари, вырываются струи огня.

Собака зарычала громче. В ее глазах полыхнула свирепая ненависть.

— Я к нему даже не подходил!

Вряд ли псина понимала по-рэймски. Она продолжала надвигаться, свирепо ворча. Шерсть на ее загривке поднялась. Тогда Атэр сбросил к пальцам комок пламени и поднял руку. Собака остановилась. Эллану показалось, что на ее морде появилось удивленное выражение.

— Вмажу так, что мало не покажется, — пообещал он.

Сука заворчала уже менее уверенно, а щенок резво потрусил к гостю, подпрыгнул, ухватил за ремень сандалии и принялся самозабвенно грызть.

Грозное ворчание стихло в глотке собаки. Она отступила на шаг. Коротко гавкнула, и сынок бросился к добыче, валяющейся на полу.

Юноша внимательнее глянул на черную тушу и не поверил собственным глазам. У стены лежал мертвый демон. Низший, с клочковатой серой шерстью, залитой черной кровью. Алебастровый щенок жадно грыз его.

Первое изумление еще не успело пройти, как эллан уже ощутил прилив нового — собака повернула к нему морду и произнесла довольно внятно:

— Кто ты такой?

Он не нашелся, что ответить, но от неожиданности погасил пламя в пальцах.

— Вижу, что не демон, — собака села на пол и облизнулась огненным языком. — Иначе не говорила бы с тобой.

Атэр снова посмотрел на труп, который щенок рвал на куски.

— Ты… можешь убивать их?!

— Низших. Не наделенных магией. — Она лизнула подбежавшего отпрыска в морду и разлеглась на теплом полу. — Нас называют адскими псами. Мы — такое же порождение Дна, как и демоны.

Эллан опустился напротив.

— Золтон знает, что вы здесь живете?

Она дернула ухом:

— Нет. Враги не чувствуют нас.

В голове Атэра, который никогда не слышал о подобных тварях, пронесся десяток способов, как можно использовать существ, равных по силе низшим темным. Но он сказал о другом:

— Я тоже враг демонам. Помоги. Мне нужно выбраться отсюда.

На секунду она задумалась, глядя на сытого детеныша, прыгающего по теплому полу.

— Тебе, человек, не понравится мой путь.

— Не важно.

Адская псина легко поднялась на ноги. Должно быть, это означало согласие. Она рыкнула что-то щенку, прошла мимо обглоданного тела, лежащего в луже черной крови, и оглянулась на эллана.

«Теперь я похож на Древнего, — подумал тот, идя вслед. — Бога смерти Ямэла тоже сопровождает пес. Только чёрный. Наверное, он из ее сородичей…»

Белая сука подошла к глухой стене и ткнулась в нее мордой. В то же мгновение камень пошел красными трещинами, стекая вниз потоком огня. Атэр, следуя за алебастровым силуэтом, шагнул вперед…

Гигантский зал был заполнен колоннами, словно лес деревьями. Их основания казались раскаленными добела, середины были красными, потерявшими часть жара, а вершины, теряющиеся в темноте над головой — угольно черными. Холодными. Пол, как и в прежнем помещении, оказался прозрачным. Под плитами кружили тысячи желтых искр, густо клубясь вокруг центра.

— Что это? — Эллан приблизился к одной из колонн, разглядев внутри нее такие же искры, как в нижнем зале.

— Корни, — отозвалась четвероногая спутница равнодушно.

— Корни чего? — Атэр спешил следом, стараясь не отстать и одновременно пытаясь разглядеть сквозь пол, что за дерево находится с той стороны.

Собака не ответила. Она петляла между колонн, опустив голову. Словно пыталась найти потерянный след. Отблески огня оседали на ее шкуре причудливым узором.

В глубине зала «корни» начали сплетаться. Пробираться между ними стало труднее. Случайно коснувшись одного из них, эллан обжегся.

— Послушай, — спросил он, дуя на покрасневшую ладонь, — как же Хозяева позволяют вам охотиться на своих слуг?

— Мы не спрашиваем разрешения, — отозвалась она, не поднимая головы.

— А вас много?

— Не знаю. Мы никогда не сбиваемся в стаи. Всегда охотимся поодиночке. Зачем ты спрашиваешь? — В голосе собаки послышались недовольные нотки, и эллан поспешил объяснить причину своего повышенного интереса к ее племени.

— Демоны заняли нашу землю. Срединный мир. Я не знал, что есть кто-то, равный им по силе. Если бы вы могли помочь нам…

На морде собаки появилось выражение откровенной скуки. Она остановилась, широко зевнула, показывая огненную пасть, окаймленную рядом белых зубов:

— Всё правильно. Демоны охотятся на людей. Мы — на демонов. Каждый должен что-то есть.

— А кто охотится на вас?

Собака глянула на него свирепо, оскалилась, но ничего не ответила.

Постепенно «лес» начал редеть. Плиты на полу покрылись трещинами, вспучились, будто их поднимал жар, идущий изнутри. Дорога пошла под уклон и в воздухе появился стойкий запах раскаленного железа.

— Где мы сейчас? — Эллан перешагнул через трещину в полу.

— Над землями гарудов. — Собака, принюхиваясь, сунула нос в дыру между двумя разошедшимися плитами.

Атэр слышал о гарудах. Эти гигантские птицы, вечные враги змееподобных нагов, обитали в одном из Нижних миров.

— Значит, это их деревья выпускают корни с этой стороны? Так мы не под срединным миром? — Юноша снова уставился себе под ноги, в надежде увидеть одно из крылатых существ. Но разглядел лишь все то же бесконечное кружение золотых искр.

Собака подняла голову и громко фыркнула. С ее носа полетели огненные капли.

— Все миры соприкасаются… если знаешь пути.

Двигаться стало тяжелее. Прозрачный пол сменился черным базальтом. Воздух загустел и наполнился жаром. Светящиеся корни исчезли. Стало темно.

Спутница бежала впереди, оставляя на камнях огненные отпечатки лап, и эллан, спотыкаясь, брел по этой неровной светящейся дорожке. Под ноги стали попадаться острые камни. Их сколы едва заметно поблескивали тонкими нитями слюдяных вкраплений. Впереди, высоко над головой, загорелось красное пятно. Оно то наливалось багровым светом, то вспыхивало горстью углей, на которые дует ветер.

— Что там? — Человек остановился, переводя дыхание.

— Череда вулканов. — Адская псина оглянулась, ее огненная пасть светилась в темноте маленьким кратером.

Земля мягко вздрогнула. Из яркого пятна на горе вверх взметнулся столб пламени. Он врезался в сизые облака, закрученные спиралью, и растекся по небу багровым куполом. Казалось, сам воздух запульсировал от мощи, выплеснувшейся на поверхность.

— Туда мы не пойдем. Они жгут все движущееся. — Собака дышала часто, пасть ее широко открылась. Похоже, ей тоже было тяжело.

Эллан кивнул, чувствуя, как на лбу выступает испарина:

— Куда теперь?

— Снова вниз…

За грядой вулканов началась мертвая земля. Атэр так и не понял, как они попали сюда. Он просто сделал шаг — и оказался по щиколотку в пыли, на унылой равнине цвета охры, под тусклым лимонным небом. Сердце колотилось. Казалось, легкие не помещаются в груди, и юноша никак не мог надышаться.

Адская собака подняла морду к бесцветному небу. Долгий вой прокатился по равнине и вернулся отголоском тоскливых, голодных голосов. Их было не меньше десятка.

Эллан почувствовал, как от нехорошего предчувствия похолодело в животе:

— Что ты делаешь?!

— Ты спрашивал, кто на нас охотится? — Она замерла, глядя на горизонт и жадно принюхиваясь. — Мы боимся безумия… Собственный огонь пожирает нас изнутри. Дает силы для убийства демонов и уничтожает.

Пыль вокруг Атэра закружилась, ветер принес еще одну волну разноголосого вытья.

— Куда ты меня завела?! — Демоноборец зажег в каждой руке по клубку пламени. Собака отскочила в сторону, уворачиваясь. Она скалилась, но нападать не собиралась.

Атэр замахнулся снова, но вихрь сорвал с его руки огонь, разметал по земле, а потом опрокинул в пыль самого мага. Ему показалось, что к лицу прижали плотную, горячую ткань, сквозь которую невозможно дышать. Из воздуха соткался контур тонкого лица — ни женского, ни мужского, ни красивого, ни уродливого. В Эллиде так рисовали бесплотных духов.

— Се-мнех-ке-р! — пролаяла собака. Ветер ерошил ее шерсть, пытался прижать к земле, но она твердо стояла на широко расставленных лапах и алчно смотрела на бесплотный лик. — Новая жертва. Сильная. Молодая.

Лицо приблизилось к Атэру, и тому показалось, что сквозь его виски прошел раскаленный солнечный луч. Осветил всю голову изнутри, выхватывая обрывки воспоминаний, фантазий, желаний… Это оказалось очень больно, словно из него выдирали мысли, ставшие материальными.

— Дай мне то, что обещал! — провыла собака.

Дух перевел на нее неуловимый взгляд. В воздухе сверкнула молния и пронзила белую суку.

Она упала на передние лапы, ткнулась мордой в пыль, но тут же вскочила и бросилась бежать. Промчалась мимо Атэра, лежащего на земле, и он успел заметить, что в ее пасти зажат белый камень. А спустя мгновение на эллана навалилась тьма, в которой ощущалось нечто невообразимо мерзкое, пытающееся сожрать его мысли.

Оно вытаскивало из головы человека воспоминания и просматривало их в самой невероятной последовательности. Заставляло переживать боль и удовольствие, радость и ненависть одновременно.

Эллану казалось, что его мозг вывернули наизнанку, а душу разделывают, словно вареную рыбину, отделяя мясо от костей. «Еще немного, и я сойду с ума. Или умру…»

Последняя мысль принесла даже некоторое облегчение, а среди образов, проносящихся в памяти, тут же мелькнуло лицо Форкия. Атэр успел понять, что после гибели учителя ему было отпущено совсем немного жизни… И сейчас же мерзкое существо, поселившееся в его мыслях, исчезло.

Боль ушла.

ГЛАВА 10 Воля Высшего

Турвон появился в палатке нового военного легата[3] шестого рэймского легиона поздно вечером.

До этого демон успел побывать у Каракалла, Друзлта, а также провел долгий и утомительный ритуал вызова бога смерти Ямэла. Последний находился не в столь плачевном состоянии, как сгинувший Трисмес, но тоже страдал от недостатка силы.

Смуглокожий юноша в красных одеждах явился в замок инквизитора в потоке ледяного воздуха и сопровождении черного пса. Буллфера передернуло — после недавнего посещения Евграна, он с трудом выносил холод.

Ямэл молча сел на пол и обратил на демона ничего не выражающий взгляд черных миндалевидных глаз.

— Я хочу заключить с тобой договор, — прямо заявил Высший.

Бог промолчал, хотя Буллфер ожидал обычной в таких случаях банальщины, типа: «Я не заключаю соглашений с темными тварями!!..» Смерть, как с удовлетворением успел убедиться турвон, всегда отличалась лояльностью по отношению к сделкам различного рода.

Ямэл внимательно выслушал предложение. Посмотрел на лежащего рядом пса так, словно вступил с ним в мысленный разговор. И только после этого спросил:

— Что, в результате, получим мы?

— Всю силу от смертей. Возможность удовлетворить ненависть. А также — мою защиту.

По мнению Буллфера это было роскошное предложение, но Древний, похоже, так не считал. Он положил руку на голову пса и заявил:

— Этого недостаточно. Нам с Дитхом нужна земля.

Демона покоробило — за это наглое заявление бог заслуживал если и не мгновенного уничтожения, то мучительного магического наказания. Но турвон, как всегда, сдержался. Общение с родственниками научило его терпению.

— У меня нет земли, и ты это знаешь, — ответил инквизитор медленно.

— Но она будет. — Ямэл провел ладонью по рукояти удавки, которую всегда носил с собой, и ее петля хищно изогнулась. — Если ты поклянешься отдать мне Южный материк — я исполню свою часть договора.

Турвон задумался. Южные земли не принадлежали никому. Они отличались редкой нестабильностью. Там шли непрестанные извержения вулканов, землетрясения и Дьяво л знает что еще. Находиться там — означало подвергать себя постоянной опасности.

— Зачем тебе этот котел с лавой? — искренне удивился он.

— Это прекрасное место, чтобы быть подальше от демонов, — поджав губы, произнес Древний. — Никому из вас пока не по зубам этот континент. Евгран, как самая сильная, смогла захватить весь север. Остальные Хозяева — в состоянии контролировать лишь небольшие территории. Один Некрос сумел взял себе больше. Но когда магическую мощь накопишь ты, я хочу быть уверен, что ты не придешь перекраивать Южные земли. Я, в ответ, обещаю, что мы с Дитхом никогда не станем претендовать на твои владения.

— Что ж, хорошо, — согласился турвон, начиная получать удовольствие от сделки, по итогам которой обещает отдать то, чего у него нет, а если и появится, мгновенно станет ненужным, поскольку для жизни людей непригодно…

Таким образом, с делами в высших сферах было покончено, и сейчас Буллфер с интересом наблюдал за бывшим лудием.

Клавдий, сидя на складном стуле около перевернутого ящика, грыз сухарь, макая его в вино. Масляный фитиль коптил, бросая неровный круг света на карты, разложенные на раскладном столе. В маленькой деревянной клетке, подвешенной к шесту, ворковали два сизых голубя. С улицы доносился гогот и брань солдатни.

Легат был черен от усталости, но запавшие щеки гладко выбриты. Прежнего, опухшего от пьянства, страха и жалости к себе наследника не осталось. Инквизитор удовлетворено кивнул сам себе.

Услышав шорох за спиной, Клавдий недовольно буркнул:

— Где шлялся так долго? За водой, что, к нумидийцам бегал? — Потом обернулся, и вскочил, едва не опрокинув стол. — Лурий турвон?!

— Сядь. — Демон небрежно махнул рукой. — Я знал, что военная служба пойдет тебе на пользу. Ты сделал все, о чем я просил?

Человек утвердительно наклонил голову:

— Все, что мог, турвон. Легион полностью доверяет мне.

— Хорошо. — Буллфер придвинул к себе карты, внимательно рассмотрел и поставил поверх пометок Клавдия жирные черные значки собственным стило.

— Это, — пояснил он, — жертвенники Некроса на побережье. Твоя цель — уничтожить их.

— Простите?… — Собеседник потряс головой так, словно ему казалось, будто он ослышался. — Разрушить жертвенники?

— Ты оглох, Клавдий? Да! Разрушить! И перевести их на Друзлта.

— Но… я не могу этого сделать.

Демон, будто не замечая замешательства, положил на стол меч в черных ножнах:

— Обычным оружием их не сокрушить. Но вот с этим клинком ты справишься.

Клавдий машинально вытащил балтус из агатовых ножен. По темному лезвию бежали черные искры, рукоять была ледяной.

— Лурий турвон, — он с трудом оторвал взгляд от опасного «подарка». — Никто из моих солдат близко не подойдет к жертвенникам Некроса. Ни за какие деньги.

— Тебе придется их убедить.

— Это невозможно. И потом, храмы охраняются не только жрецами, но и демоническими тварями. Людям с ними не справиться.

— На этих территориях нет никаких тварей, — фыркнул Буллфер. — Это не основные святилища.

— Некрос уничтожит нас…

— Не волнуйся, он будет слишком занят, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Несколько мгновений инквизитор внимательно смотрел на мрачно молчащего Клавдия. Тот не слишком верил последним словам темного. И, по-прежнему, не мог понять, какой мотив сможет заставить легионеров громить храмы Высшего. Но возражать не решался.

— Ты хочешь вернуть трон? — спросил Буллфер вкрадчиво. — Снова увидеть сестру? Отомстить Юлию за унижение?

— Да, — ответил Клавдий твердо.

Жестом турвон заставил его наклониться ниже:

— Тогда слушай меня…

Солнце еще не взошло, когда солдаты были подняты по тревожному пению труб. Быстро собравшись в центре лагеря, они увидели легата с красными от бессонницы глазами, физиономией, заросшей черной щетиной, и перекошенным ртом. В руке тот держал клочок бумаги.

— В Рэйме чума! — голос Клавдия разнесся по всему лагерю. — Нижний город сожжен. Но зараза добралась уже до Среднего.

Клавдий помолчал, давая людям возможность осознать услышанное. Офицеры за его спиной потрясенно переглядывались, не веря своим ушам и не понимая, почему командир не поставил их в известность первыми.

— Я получил эти сведения сегодня, — продолжил тот. — Голубь принес записку от моей сестры лурии Лоллы. Она пишет, что император обезумел, а Некрос выпустил смерть на улицы города. Люди умирают прямо у своих дверей, но никто не оказывает им помощи. Преторианцы убивают любого, кто приближается к дворцу. Император сидит, закрывшись в Претикапии, и ждет, когда Рэйм вымрет. А мы останемся здесь. Без домов и без родины.

Ответом ему был сначала тихий шепот, потом все более громкий ропот, и, наконец, грозный гул. Почти у всех в Рэйме и окрестностях были семьи. Никто не хотел умирать на чужой земле.

— Его Могущество Друзлт поможет нам! — Клавдий повысил голос, поднимая вверх кулак с зажатым в нем листком. — Он согласился оказать нам помощь, если мы уничтожим храмы Некроса, стоящие на его земле. Он остановит чуму.

Буллфер под покровом заклинания «Плаща тени» стоял за спиной бывшего наследника и морщился, слушая бред, который тот нес. Однако это не мешало ему напускать на людей морок боевого безумия, в котором они, слыша призывы командира, готовы были штурмовать хоть подземную твердыню Хозяина.

Турвон предпочел подстраховаться, не слишком надеясь на силу эмоций смертных, хотя Клавдий говорил с чувством и жаром отчаяния истинного сына Рэйма. Экс-наследник перечислял все обиды, нанесенные повелителем империи, и рисовал Юлия чудовищем, почище гидры Друзлта. Кровожадным, жестоким и мстительным.

К концу пламенной речи, законченной словами «Храмы забиты золотом!», солдаты ревели и колотили мечами о щиты.

— Но если вам мало моего слова, — продолжал надрываться Клавдий, стараясь перекричать гвалт. — Друзлт сам даст знак своего покровительства нам!

Префект запрокинул голову к небесам, словно ожидая, что с них на него польется благодать. И вид у него был вдохновенный до безумия. Буллфер усмехнулся и опустил на человека обещанный «знак».

Это было всего лишь темное облако. Оно осело на лорике и шлеме Клавдия, придав им благородный вороненый оттенок. Никакой пользы, кроме эстетического удовольствия от этого не было, но солдаты завопили от восторга, видя маленькое чудо.

«Как дети. Готовы бежать за красивой игрушкой, куда прикажут» — снисходительно подумал турвон и выпустил еще одну порцию «тумана», вычернившую рукояти мечей офицеров и простых солдат. Пусть ощутят и собственную причастность к магии Высшего, а также чувствуют постоянную подпитку боевым безумием, исходящим от оружия.

Турвон был уверен, что его магия рано или поздно сведет с ума большинство легионеров, но это его не интересовало.

— Вперед! — приказал Клавдий, указывая мечом на вершину ближайшего холма.

Первый жертвенник пал сразу. Воины ворвались, едва не снеся двери с петель. С воплями ярости зарубили жрецов. Те пытались защищаться, но озверевшая толпа, почувствовав запах первой смерти, располосовала их не хуже жертвенных рабов, вымещая многовековую ненависть к демонам и их человеческим слугам.

Дорожки для стока крови были полны, красная жидкость бурлила и шипела на горячих плитах вокруг алтаря, в воздухе повис густой, сладкий запах. Буллфер проглотил голодную слюну, и отвернулся от умирающего молодого послушника с распоротым животом. Сегодня все смерти — для Его Могущества Друзлта.

Клавдий, медленно перешагивая через тела и лужи крови, подошел к алтарю. В черных доспехах, освещенный красными факелами, он выглядел устрашающе. Легат вынул черный меч из ножен и вонзил его в центральный камень. Лезвие вошло в гранит легко, словно в комок сырой глины. В разные стороны от клинка черными молниями побежали трещины.

— Друзлт, тебе передаю силу и власть над этим местом. — Хрипло произнес Клавдий.

Из трещин на поверхность плеснулась черная вода. Потекла вниз, окатила ноги человека до колен. Камень зашатался, и его обломки, освобождая меч, провалились — утонули в круглом водоеме, новом жертвеннике нового владельца.

По-прежнему невидимый, Буллфер покинул обновленный храм и встал неподалеку, наблюдая, как легионеры растаскивают из бывшего владения Некроса утварь. Золотую посуду, украшенную рубинами. Драгоценные жреческие облачения. Ритуальные кинжалы… Клавдий вышел последним. Он выглядел так, будто обкурился галлюциногенных трав. Черные глаза сверкали на бледном лице, дыхание было затруднено, кожа на ногах и руках, там, где их лизнула вода Друзлта, казалась обожженной. Турвон «забыл» предупредить его, что прикосновение священной влаги алтаря повелителя Эллиды может быть весьма болезненно.

— Хватит! — Рявкнул легат на солдат, готовых сцепиться из-за поживы. — Кому мало золота — пусть идут за мной. Мы возьмем еще.

До вечера пало еще два храма, а Некрос так и не появился, чтобы наказать наглых захватчиков, действующих именем Друзлта.

Инквизитор не лгал, когда говорил, что у него и без того слишком много дел.

ГЛАВА 11 Чума

Юлий, смертный повелитель Рэйма, уже час в оцепенении сидел в своей любимой беседке, освещенной десятком светильников. Сладко пахли цветущие магнолии. В сумраке казалось, что их белые цветы плывут над головой императора. Он просматривал донесения и чувствовал, как по спине медленно стекают холодные капли пота.

— Некрос, — позвал юноша негромко. Не дождался ответа и повысил голос. — Некрос!!

Демон появился через несколько минут. Человеческая личина сидела на нем криво, из-под нее проглядывало истинное, перекошенное от бешенства, «лицо». Черная тога была измята.

Юлия не шокировал вид Хозяина. За свое не слишком долгое правление он успел сделать много такого, рядом с чем искаженная физиономия и помятая одежда — незаметный пустяк. Из ночи в ночь ему снились рэймляне, с которых он тянет силу для темного господина. Они представлялись не живыми людьми, а едва движущимися тенями. Пустыми скорлупками, в которых слабо тлеет огонек жизни. Не раз и не два на заседаниях сената или на пирах император начинал видеть оскаленные черепа вместо человеческих лиц. Его окружала смерть. Он сам был ее источником. И с этим приходилось смиряться.

— Что?! — рявкнул Высший вместо обычного приветствия. — Ты отвлекаешь меня от важных дел!

— Это я хотел спросить «что?!»! — Не менее свирепо отозвался Юлий, бросая свиток на стол. — Что происходит?! В Нижнем городе чума! Люди умирают один за другим! Ты хочешь извести весь Рэйм?!

— Чума? — переспросил Некрос удивленно и присел на стул. — Когда это началось?

— Ты спрашиваешь меня об этом? Второй день… И уже сотни умерших.

Хозяин запустил когти в черные кудри, усиленно соображая.

— Второй день? Но я не получаю энергию от смертей. Меня должно было залить силой. А я ничего не чувствую!

Он снова начал звереть, но Юлий не обращал на это внимания:

— Значит, ее получает кто-то другой! Я приказал закрыть ворота в Нижний город, однако зараза все равно распространяется. Люди просят у меня помощи, но врачей не хватает и…

— Стоп. — Высший ладонью припечатал донесения к столу. — Ты больше ничего не будешь делать. Я сам пойду туда. Посмотрю, что происходит.

Он поднялся и одним шагом переместился из Претикапия прямо на улицы трущоб.

Здесь воняло смертью, в прямом и переносном смысле. Тут и там горели жалкие дома бедноты. Красные языки огня мотались над крышами, и лениво ползли по черным головешкам. Под ногами шныряли крысы. Наглые, жирные, едва ли не ухмыляющиеся Некросу в лицо. Они рылись в отбросах, валяющихся на каждом углу, копошились под заборами.

На улочках лежали трупы. Люди падали в том месте, где их застала болезнь. Почерневшие лица, скрюченные тела, рты, разинутые в вечном крике. Зеленые мухи с гудением вились над ними.

«Кто занес сюда заразу? Почему она распространяется так быстро?» — Демон зарычал сквозь сжатые клыки и быстро пошел вниз, к реке.

Перед ним, держась за стену, ковыляла какая-то оборванка. Почуяв в незнакомце темного, она сдавленно вскрикнула и быстро шмыгнула к дыре в заборе. Но Некросу было плевать на нее. Под ноги Хозяина из кабака, залитого светом, вывалился обезумевший от пьянства и ужаса человек. Он сделал несколько шагов к Высшему. Потом упал на землю. Повелитель чувствовал — смертный не умер, хотя было ясно, что за этим дело не станет, к утру его подберет чума или крысы.

У берега дома горели особенно ярко. Некрос ускорил шаги и вдруг ощутил, как ему навстречу движется что-то огромное, неудержимое. Господин Рэйма почти выбежал на перекресток, завернул за угол и увидел гигантский силуэт в ореоле огня. Огромный черный бык, наклонив голову с изогнутыми рогами, несся по неровной брусчатке, высекая копытами искры и выдыхая пламя. На его спине сидел юноша в алой набедренной повязке. В одной руке он держал короткое копье, в другой — хлыст с петлей на конце.

Перед быком, в ужасе закрывая головы руками, металась группа людей. Один из них споткнулся, упал на колени, обернулся… И в это же самое мгновение юноша легко, словно играя, свесился со спины быка, пронзил смертного копьем и взмахнул хлыстом. Тонкая струйка жизненной силы забилась в петле удавки, выдернутая из тела. Уже мертвый, человек распластался на земле, и тяжелое копыто опустилось на его спину.

Голос бога загремел, эхом разносясь по несчастному кварталу.

— Предатели!! Вы забыли своих истинных повелителей! Поклоняетесь демонам?! Но Древние боги вернутся! И каждый заплатит за измену!!!

Он мчался дальше, петлей выдергивая души из тел обреченных, а рядом с черным быком бежала огромная собака, неизменный спутник Смерти, и лениво лизала кровь, пролитую на камни.

— Ямэл!!! — взревел Некрос, чувствуя, как его начинает трясти от бешенства. — Ты что, тварь, делаешь?! Это моя земля! Это мои люди!

Древний рассмеялся и убил еще одного, втянув в себя жизненную силу умирающего прямо перед разъяренным Хозяином.

— А! Вот и темный Повелитель. Я ждал, когда же ты появишься, — сказал он, насмешливо глядя на демона сверху вниз. Бык нетерпеливо мотал головой и рыл рогом землю. — Хотел поприветствовать лично.

Теперь юноша глянул исподлобья, в его миндалевидных глазах загорелось пламя:

— Эти люди больше не твоя забота. И город не твой. Если бы ты знал, как я мечтал сказать тебе это.

— Убирайся!! — заорал Некрос, чувствуя, как черная ярость заполняет голову. — Вон отсюда!!!

Он замахнулся и швырнул в Древнего заклинание, которое должно было распылить того. Но небывалое дело! Энергетическая стрела, не причинив никакого вреда наглому вору, стекла на землю по черному щиту, окружившему Ямэла прочным кольцом. На боге была мощная демоническая защита.

В бешенстве Хозяин хлестал молниями. Но ни одна не могла пробиться сквозь стену, стоящую вокруг Древнего.

— Кто это сделал?! Кто защищает тебя, мразь?! Кто посмел?! — задыхаясь от ярости, кричал Некрос. Но ответом был лишь издевательский смех.

Впервые Высший понял, что не всесилен. Как ни велик был его гнев, он заставил себя опустить руку, поднятую для очередного удара. Одной слепой силой победить сейчас было невозможно. Почему это произошло, надо подумать. Он заставил себя посмотреть в глаза Ямэлу и спросил:

— Чего ты хочешь?

— Ничего! — Выкрикнул тот, и его лицо перекосило от ненависти. — Мне ничего от тебя не надо, кроме мести. Я сожгу твой Рэйм, а ты будешь смотреть и подыхать от беспомощности. Как все мои братья, которых вы задушили своей гнилой силой. Побудь в моей шкуре, Хозяин.

Бык поднял рогатую голову, за его спиной развернулись мощные крылья. Тварь взмахнула ими, поднимая юношу в воздух. Черный силуэт на мгновение заслонил ночное небо, а потом Некрос увидел, как бог смерти размахнулся и швырнул копье в сторону Среднего города. Оно пролетело в темноте, разбрызгивая красные искры, и погасло среди домов зажиточных граждан столицы. Вместе с ним исчез Древний.

Завтра чума придет туда.

Мимо Хозяина пробежал, облизываясь, черный пес. Оглянулся через плечо и прошел сквозь огонь…

Император, по-прежнему, был в беседке. Он дремал, опустив голову на руку, но, увидев Некроса, встрепенулся.

Демон молча сел на стул, схватил кувшин и стал пить, проливая вино на одежду. От него несло гарью.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил Юлий, дождавшись, когда Высший напьется.

— Я сжег Нижний город, — ответил тот, отдышавшись. — Но завтра эпидемия начнется в Среднем. И пока ее не остановить.

— Почему?

— Почему?! — Хозяин ударил по столу кувшином так, что тот разлетелся на куски. — Потому, что кто-то из моих родственников натравил на мои владения бога смерти. И дал ему защиту от моей магии!

Он смахнул черепки с тоги и прикусил коготь на большом пальце.

— Турвон предупреждал меня. Он намекал уже давно… Надо поговорить с рыжей скотиной. Вытрясти все, что он знает.

— Но что делать мне?! — воскликнул Юлий. — Люди будут продолжать умирать! Они будут просить помощи! Что я им скажу?!

— Плевать на людей. — Некрос поднялся. — Из города никого не выпускай. Сиди тихо. Не высовывайся из Претикапия. Ничего не предпринимай. Ты все равно никому не поможешь. Да еще и сам ненароком сдохнешь.

Высказав таким образом заботу об императоре, Хозяин исчез.

Дорожки сада были пусты, однако Юлию вдруг почудилось чье-то навязчивое присутствие. Преторианцы неподвижно, как статуи, стояли в коридорах, охраняя смертного повелителя Рэйма от постороннего вторжения. Но от болезни не мог защитить никто.

Император дошел до слабо освещенного факелами зала с гигантскими статуями. От мрамора стен и изваяний, стоящих между колоннами, тянуло холодом. Восхищение первых дней давно прошло, и великолепные произведения искусства, которыми был забит дворец, больше не впечатляли Юлия. Теперь они подавляли своим каменным величием. Он чувствовал себя букашкой, ползающей у ног застывших древних богов, которые в любое мгновение могут очнуться и прихлопнуть назойливое насекомое.

Юноша прошел через открытую галерею. Поднялся вверх по прозрачной лестнице. И перед самой дверью в свои покои столкнулся с Лоллой.

— Юлий… — произнесла она, не глядя на него. — Я тебя искала…

После последнего скандала это были первые слова, которые она произнесла. Император привычно заглушил раздражение, вспыхнувшее в груди при виде надменной, капризной жены. Сегодня оно было смешано с чувством вины.

Он старался быть учтивым с ней. Она тоже пыталась делать вид, что Юлий не слишком ей отвратителен. Но взаимная неприязнь оказалась неудержимой. Одного бесил каждый жест, взгляд, полная фигура, круглое глупое личико, пухлые ручки с мягкими ладошками, манера капризно тянуть слова, увешивать себя драгоценностями и щедро раздавать пощечины рабыням. Другая, в ответ, от души презирала самозванца, занявшего место ее брата.

Но оба были вынуждены мириться друг с другом.

— Ты не пригласишь меня войти? — спросила Лолла, нетерпеливо постукивая по полу ножкой, обутой в изящную сандалию.

— Входи, — нехотя отозвался он.

Императрица тут же уселась на скамью, заваленную подушками, сама похожая на думку, богато расшитую золотом.

— Ты намеревалась говорить?

— В городе чума, — произнесла Лолла ничего не выражающим голосом.

— Знаю! — Он ответил резче, чем хотел.

— Что ты будешь делать?

— Ничего.

— Совсем ничего? — тонкая бровь иронично приподнялась.

— Ты пришла для того, чтобы задавать дурацкие вопросы? Или хочешь предложить что-то конкретное?

— Нет! Не хочу. — Под тонким слоем белил на лице императрицы проступили багровые пятна. — Ты же император. Проводник, наделенный высочайшей властью и могуществом. Что тебе какая-то чума?!

— Что тебе надо, Лолла?

— Я хочу уехать из города, пока озверевший народ не пошел штурмовать дворец. А этим все закончится, если ты будешь сидеть, сложа руки.

Юлий только досадливо поморщился. Разговаривать с ней и объяснять, что бы то ни было, не имело смысла.

— Уехать? Хотел бы я посмотреть, как это у тебя получится. Верхний город закрыт. Я не открою ворот.

Лолла вскочила и заверещала пронзительно:

— Ты не смеешь удерживать меня здесь! Я не хочу умереть, как какая-нибудь нищенка под забором! Император Юлий?! Ничтожество!! Как могли предпочесть тебя — Клавдию?!

Юлий стремительно поднялся, чувствуя, что горло сжимает ярость, а Лолла неожиданно замолчала и плюхнулась на скамью, с ужасом глядя на него снизу вверх.

— Ты забываешься! — произнес он, с трудом сдерживая бешенство. — Мне надоело терпеть твой визг по любому поводу и постоянные капризы. Если ты еще раз повысишь на меня голос, я…

Лолла вдруг всхлипнула, уткнулась лицом в ладони и запричитала:

— Не смотри на меня! Не надо на меня так смотреть!! Ты не можешь! Я твоя жена!!!

Юлий отвернулся раздраженно, не понимая, что на нее нашло. И вдруг увидел свое отражение в отполированной до зеркального блеска стене. Никогда у него не было такого отвратительно злого и высокомерного лица. И глаза казались на нем чужими — в них горело отражение демонического огня Некроса. Той самой силы, которая постоянно текла от проводника к Повелителю и могла выплеснуться обратно убийственным огнем на любого, оказавшегося рядом.

— Прости, — прошептал он, ужасаясь сам себе. Присел рядом с Лоллой. — Я не… я ничего не сделаю тебе…

— Я не виновата… — задыхаясь, пролепетала она. — Я не виновата, что ты меня ненавидишь.

— Никто не виноват, в том, что мы не любим друг друга, — отозвался Юлий, проводя по лицу обеими руками, словно пытаясь смыть с него чужую маску. — Но мы связаны волей Высшего, и ничего не можем противопоставить ей.

ГЛАВА 12 Воплощение плана

Некрос снова и снова, раз за разом, продолжал призывать турвона. Но именно теперь, когда тот был так нужен, инквизитор не отзывался.

Повелитель Рэйма сидел на троне в огромном зале своего подземного дворца и каждой клеточкой тела чувствовал опасность, ползущую со всех сторон.

Нет, здесь пока было спокойно. Ровно горели факелы, освещая просторное помещение с высоким полукруглым потолком. Золотые колонны подпирали свод. Багровые портьеры свисали со стен и плавно перетекали на пол, широкими полосами сходясь у подножия престола. Они были похожи на потоки крови, бесконечно льющиеся на землю.

Три беса, стараясь лишний раз не попадаться на глаза Хозяину, меняли обугленное полотнище. Некрос швырнул в него клубок пламени, чтобы хоть как-то выместить клокочущий в груди гнев.

Турвон не отвечал.

«Не слышит?… Не хочет приходить?… Занят?… — Некрос был в ярости. — Чем он может быть занят сейчас, когда в мире происходит форменное безумие?! Кто мог натравить Ямэла? Кто посмел дать ему магическую защиту?!»

В дверь осторожно поскреблись. В зал опасливо заглянул Ивхисал. Убедился, что господин пока не собирается испепелять его, и вошел смелее.

Хозяин мрачно посмотрел на командира демонических воинов. Его клыкастая морда выражала полное почтение, но это вызвало только раздражение.

— Чего тебе? — сердито осведомился он.

— Прошу прощения за беспокойство, господин, — демон поклонился. — Ходят слухи, скоро будет война. Гвардейцы волнуются. Они, конечно же, за. Только бы знать, против кого и когда?

— Кто распускает слухи?!

Ответить Ивхисал не успел.

Турвон появился внезапно. Возник из пустоты у подножия трона. Стряхнул грязь с плаща прямо на багровую ткань. В другое время Некрос возмутился бы подобной наглости, но сейчас ему было все равно, запачканы ли его великолепные портьеры. Он сам был готов взреветь от бешенства и начать громить красно-золотой зал.

— Ивхисал, пошел вон!

Воздух вокруг Хозяина стал сгущаться, стягиваясь над головой грозовой тучей — еще немного, и из нее полетят молнии… Испуганные бесы, выронив ткань, бросились прочь. Гвардеец попятился и тоже поспешил скрыться от разгневанного господина.

— Что происходит? — негромко спросил Некрос. — На мою землю нагло вперся Древний и убивает.

Турвон оставил в покое плащ, обляпанный глиной. Поднял усталый взгляд.

— Судя по твоим словам, ты не смог остановить его?

— Не смог, — признался демон нехотя, слишком унизительно это звучало. — На нем мощнейшая защита. В соединении с собственной силой бога смерти она несокрушима. И если ты узнаешь, кто та мразь, что прикрывает его, я буду тебе весьма признателен.

Инквизитор хотел что-то ответить, но, поразмыслив мгновение, передумал и заявил:

— Не хочу огорчать тебя, но, боюсь, это не все плохие новости на сегодня.

— Что?…

— А сам ты еще не понял?

Некрос хотел рявкнуть, заставив турвона выражаться яснее, как вдруг почувствовал… очень слабо… где-то очень далеко… как будто захлопнулась дверь, отсекая гроздь ярких огоньков. Несколько энергетических нитей из клубка, который постоянно держал в руках Высший, ежесекундно подпитываясь человеческой энергией, лопнули.

— Жертвенники… — прошептал он, крепко сжимая подлокотник кресла. — Несколько жертвенников рухнули. Потеряны. Перешли к другому.

— Хорошо иметь столько силы, что не ощущаешь, когда часть ее утекает в другое русло. Твои храмы в Эллиде теперь принадлежат Друзлту. Легион Клавдия переметнулся под его защиту, убивает жрецов и громит источники твоей силы.

— А ведь я говорил, — неожиданно спокойно произнес Некрос. — Я предупреждал Юлия, что эту крысу нельзя выпускать в Эллиду. Так, нет… «он сделал свой выбор, это выбор достойного человека!» — передразнил Хозяин, подражая взволнованному голосу императора.

— Ты мог остановить его.

— Но не остановил! — Демон царапнул когтями по камню подлокотника. — Не верил, что это ничтожество способно на бунт… Скажи мне одно — ты знал?

Турвон посмотрел сородичу в лицо глазами, которые становились иногда очень похожими на человеческие, и произнес твердо:

— Нет. Иначе сказал бы раньше. Ты ведь знаешь, Хозяева не раскрывают мне свои намерения относительно соседей. Иначе никто не пустил бы меня на свою территорию.

— Ясно.

Некрос поднялся, встал на одну ступень с инквизитором.

— Никуда не уходи. Я скоро вернусь.

— Куда собрался?

— Навещу одного земноводного родственника.

— Некрос…

— Не останавливай меня! Иначе я разорву тебя вместо него!

Контур его тела задрожал, размылся, и через несколько секунд повелитель Рэйма исчез.

«Отправился карать мятежного владельца Эллиды», — Буллфер рассмеялся негромко, а потом по-хозяйски осмотрел пустой зал. Если бы владельцем здесь был он — то сорвал бы со стен эти красные притирки, содрал с колонн вульгарное золото и оставил один благородный гранит. Но его мнением обычно интересуются слишком поздно. Когда уже ничего нельзя изменить.

«Следующий ход делать еще рано. Значит — опять ждать».

Некросу почти не пришлось тратить сил, чтобы пробиться сквозь защиту, установленную в подземных владениях Друзлта. Надо признать, та оказалась, не слишком мощной. Если у властелина Рэймской империи это была монолитная стена, то здесь больше напоминала тугие струи водопада.

«Слабак, — злорадно подумал Высший, стряхивая с себя ошметки разорванной завесы. — Удивительно, как он вообще осмелился посягать на имущество другого Хозяина, обладая столь жалким магическим потенциалом».

Друзлт не ждал гостей. Он нежился в мелком бассейне, наполненном кипящей грязью, в обществе земноводной красотки, внешне напоминающей ящерицу, жабу и водяную нимфу одновременно. Зеленоватыми руками с перепонками между пальцами та массировала бородавчатые плечи демона. Из широкого лягушачьего рта вырывались щебечущие, не лишенные приятности звуки. Вдоль спины струились длинные серые волосы, не прячущие острый плавник на хребте. Нижняя часть тела красавицы была скрыта под водой, затопившей весь пол.

«Впрочем, — отвлеченно подумал Некрос, — возможно, здесь вообще нет пола. Грязевой бассейн Друзлта, поддерживаясь магией, может висеть посреди океана, где плавают его ленивые слуги с рыбьей кровью — кракены и гидры».

Сам Хозяин Эллиды пребывал в образе полутритона-получеловека. Похоже, он настолько разомлел под умелыми руками массажистки, что не почувствовал чужого присутствия. Сильные крылья держали Некроса в воздухе, не давая коснуться пола, когти, способные рвать железо, чесались от желания немедленно впиться в шкуру Друзлта. Изначальный крылатый образ как нельзя лучше подходил для расправы с мятежным родственником.

— Отдыхаешь? — ехидно осведомился демон сверху.

Его голос прозвучал хрипло и сдавленно. Пасть с мощными челюстями больше подходила для откусывания голов, чем для бесед.

Русалка и ее господин обернулись одновременно. Морская дева издала пронзительный звук, ударивший по ушам, и бросилась в воду, подняв тучу брызг. Только хвост мелькнул. Друзлт гневно зашипел, вцепился когтистыми лапами в край бассейна, готовясь выпрыгнуть. Но не успел. Некрос бросился на него. Вцепился когтями в спину, выволок из грязи и переместился наверх, в человеческий мир.

Оба рухнули на пол в главном храме повелителя Эллиды. Служители, лившие в алтарь тонкие струйки жертвенной крови, шарахнулись в стороны и бросились бежать, спотыкаясь и падая на скользких плитах, чтобы не попасть под руку рычащим от ярости Высшим.

Вечная ненависть застилала глаза противников, клокотала в глотках, вырываясь свирепым рыком. Вырываясь, тритон разорвал бок Некроса, но тот, не чувствуя боли, отшвырнул земноводного и взлетел, стягивая всю доступную силу. Он не видел, как в далеком Рэйме Юлий со стоном упал на колени, едва перенося поток энергии, который хлынул к темному господину через его тело. Не заметил, что турвон с жадным нетерпением наблюдает за схваткой через магическое окно, и заклинание вызова дрожит в его крепко сжатом кулаке.

Вокруг Друзлта закипела вода, взметнулась стеной, превратилась в пар, столкнувшись с огненным смерчем, выпущенным Некросом. Стены зашатались, и потолок рухнул, придавив тритона. Владыка Рэймской империи издал вопль торжества, но его соперник легко обтек камни черным бурлящим потоком. Тогда гигантская летучая мышь спланировала, погрузила когти, налившиеся огнем, в жидкое тело врага, и тот снова с ревом воплотился. Теперь в свой тотем — гидру.

Демоны били друг друга заклинаниями высшей магии, от которых камень раскалился и крошился. Но этого было мало. Каждому хотелось раздирать противника голыми руками, впиться в горло, душить и рвать.

Некрос не хотел убивать родственника. Сначала думал устроить небольшую взбучку за украденные храмы, добиться полного подчинения и насладиться унижением вора. Но теперь уже не мог остановиться. Яростное сопротивление Друзлта и вкус его крови довели повелителя Рэйма до безумия. Тысячелетняя ненависть наконец-то нашла выход, и заткнуть ее ревущий поток было невозможно.

Владыка Эллиды оказался сильнее, чем думали остальные Хозяева. Но все же намного слабее Некроса, и у него не было проводника — постоянного источника энергии.

Он уже готов был сдаться и взмолиться о пощаде, когда черная волна удушающей силы, текущей из ладоней противника, пронзила его тело и скрутила мышцы, разрывая их.

— Ты украл мои храмы!!! — рявкнула крылатая тварь, и ее красные глаза полыхнули безумием.

Друзлт захрипел, дернулся последний раз, и затих.

Турвон, наблюдавший за дракой, удовлетворенно улыбнулся: «С одним кончено». Потом повысил голос, так, чтобы его слышал упоенный победой Хозяин:

— Некрос возвращайся! — воскликнул он, активируя вызов. — Возвращайся немедленно!

— Теперь вся Эллида моя… — отозвался тот, перешагивая через труп соперника, уже начинающий расползаться в смоляную жижу.

— Пока ты развлекаешься на стороне, кто-то другой может захватить твой собственный дом!

Господин Рэйма медленно повел зубастой пастью и распахнул крылья:

— Кто?!

— Возвращайся. — Отозвался Буллфер и замолчал.

Через несколько секунд в красно-золотой тронный зал свалилось залитое черной кровью, воняющее смертью и ненавистью крылатое чудовище.

— Кто-о?!! — повторило оно, клацнув кривыми зубами.

Человеческое лицо турвона выглядело встревоженным, движения были нервными, когда он торопливо заговорил.

— Все остальные. Каракалл, Савр, Золтон. Ты убил Друзлта. Теперь они придут к тебе. Они боятся тебя. Уверены, что на его смерти ты не остановишься. Поэтому решили объединиться. Сейчас они будут здесь.

Некрос взмахнул крыльями и бросился на турвона. Сжал горло когтистыми лапами.

— Как ты узнал? — проревел он, готовый разорвать сородича в любую секунду, если убедится, что тот участвует в сговоре.

— Каракалл проболтался, — прохрипел тот, не делая попыток вырваться. — Хотел заручиться моей поддержкой.

В глазах инквизитора не было страха, только нетерпение. Он хотел, чтобы Хозяин поверил. И в мыслях его не было паники.

— Зачем ты мне рассказал?

— Ты сильнее их всех. А я всегда выбираю силу.

Некрос чуть разжал пальцы на рыжей шее, и Буллфер продолжил:

— К тому же, мне нравится Рэйм таким, какой он есть. Каракалл превратит его в паучье гнездо, Савр сделает помойку, а Золтон — болото. Поверь, я на твоей стороне.

«Похоже, он, действительно, не врет. И не закрывает мысли». — Некрос прочитал яркую ненависть к паукам, гиенам и крокодилам, ярость от того, что «тупой рэймский Хозяин не хочет признать очевидных вещей, и требует доказательств верности, хотя те уже принесены…»

Высший медленно выпустил сородича.

— Если ты поможешь мне, земли Золтона будут твоими.

Турвон рассмеялся, растирая горло.

— Они мне не нужны. Я не в состоянии ими пользоваться, потому что не могу тянуть силу с людей. Поэтому я держусь за свою должность и не тягаюсь с Владельцами земель. И поэтому я не смогу помочь тебе в поединке с Хозяевами — моих сил не хватит. Ты разделаешься с ними сам. Но у меня есть небольшой запас энергии, и я смогу защищать твоего проводника. Кто-нибудь, наверняка, захочет уничтожить его, чтобы отрезать тебя от источника силы.

— Ты говоришь разумные вещи, — отозвался Некрос, слегка удивленный признанием турвона. Никто не предполагал, что тот столь ловко скрывает свою полную магическую недееспособность. — Иди в Претикапий. А я подготовлюсь к приходу гостей.

Инквизитор кивнул и исчез.

ГЛАВА 13 Хозяин

Юлий полулежал на ложе. Вокруг него суетилось несколько рабов, а Лолла вытирала лоб надушенным платочком.

— Ничего, — лепетала она. — Это скоро закончится.

— Отойдите от него! — Рявкнул турвон, появляясь в покоях императорской четы. — Убирайтесь!

Невольники немедленно сбежали, побросав чаши с лекарствами, флакончики с ароматическими маслами и полотенца. Лолла испуганно забилась в угол ложа.

— Вон! Ты тоже! — Демон за руку стащил с кровати перепуганную жену императора, вышвырнул из комнаты и захлопнул дверь.

— Что случилось? — Юлий пытался приподняться, но слабость роняла его обратно на подушки.

— Ничего особенного. Твоего господина идут убивать три других Высших. Так что тебе придется поработать еще. Ему будет нужна вся сила, которую ты сможешь стянуть. — Буллфер открыл магическое окно в подземелья Некроса. — А я здесь для того, чтобы защищать тебя.

Он глубоко вдохнул. Не слушая тревожных вопросов юноши, щелчком пальцев распахнул три других «окна» и сказал громко:

— Пора!

Три демонские фигуры ринулись в подземелье Некроса одновременно. Буллфер, на мгновение повернувшись к Юлию, стряхнул на него мерцающую пленку магической защиты. Потом взял кресло и подтащил ближе к экрану.

— Не каждый день удается наблюдать, как четыре Хозяина рвут друг друга на куски. Наслаждайся небывалым зрелищем, император.

Но Юлий ничего не видел. Его тело превратилось в открытый канал, через который хлынула обжигающая сила. Он оглох, ослеп и онемел.

Буллфер сочувственно щелкнул языком, наблюдая, как человека скручивает от боли и дикого напряжения. Пот тек по лицу проводника, глаза закатились. Пространство вокруг дрожало. Жизненная сила тысяч людей перемалывалась, плавилась в живой воронке для того, чтобы поддержать жизнь верховного демона.

Турвон отвернулся от Юлия, корчившегося на кровати, и снова взглянул в «окно». Три уродливые фигуры стояли напротив четвертой.

— Пришло время нового передела мира, Некрос! — Крикнул Каракалл. Его мощный, человекоподобный торс, покрытый черной броней, вырастал из тела паука. Восемь щетинистых ног царапали пол загнутыми когтями, оставляя зеленые полосы яда. В обеих руках поблескивало нечто, похожее на серебряные клубки.

— Ты убил Друзлта, и мы не хотим дожидаться своей очереди. — Крокодилоподобный Золтон поигрывал тэмом чудовищного размера, по лезвию которого змеились черные молнии.

Савр, сменивший облик жабы-переростка на хищную тварь, соединившую в себе гигантскую гиену и пустынного скорпиона, щелкнул по гранитной плите длинным хвостом с жалом на конце.

Крылатый Некрос рядом с ними выглядел едва ли ни красавцем.

Буллфер презрительно фыркнул и наколдовал рядом с креслом поднос, заставленный напитками. Но это было скорее жестом пренебрежения к Хозяевам, чем острой необходимостью. Турвон понял, что сейчас не сможет пить и вряд ли удержит чашу в руках. Его трясло от энергии, пульсирующей в теле, не хуже, чем проводника Некроса. И он не мог унять эту дрожь.

— Глупцы! — Проревел властелин Рэйма. — Я убью вас так же, как Друзлта! Я разорвал эту тварь в его собственном храме, а ваши останки разбросаю по своим владениям!

Из пасти Савра вырвалось хриплое рычание, и его Некрос ударил первым. Черная спираль, вонзившись в тело Хозяина Гаэты, швырнула того на землю.

— «Копье тьмы», — машинально произнес Буллфер название заклинания, не замечая как из-под его когтей, терзающих подлокотники кресла, на пол упало несколько стружек.

Каракалл выпустил серое облако, острые края которого тлели зеленью.

— «Лезвие бездны», — шепнул турвон.

В руках властелина Рэйма оказался огромный огненный щит, отбивший заклинание. Потом Некрос взлетел, а пол под ногами Хозяев вспыхнул, закипев жидким огнем. Красные занавеси загорелись, и золотые пластины на колоннах, плавясь, потекли вниз тонкими ручейками.

Юлий застонал, едва выдерживая поток силы, текущий через него к господину. Буллфер с беспокойством оглянулся и добавил мощности в щит вокруг человека. Только бы не умер от напряжения. Еще не время.

Император затих, дыша часто и неровно.

Бой продолжился. Красные вспышки молний сорвались с тэма Золтона. Свист, грохот, рев пламени… Буллфер едва успевал замечать все, что происходит. Черная петля дыма сорвалась с пальцев Некроса, обвиваясь вокруг Савра. Тот захрипел, пытаясь содрать удавку, повалился на пол. На спину поверженного демона взобрался огонь, но тот стряхнул его, швырнул в противника ответное заклятье и прожег крыло Хозяина Рэйма.

— Его надо отрезать от источника! — Услышал Буллфер рык Золтона.

— Не могу! — прокричал в ответ Савр, выплевывая кровь. — Уже пытался. Тот под защитой. Каракалл, убей проводника. Мы справимся без тебя, он начал уставать.

— Отлично, — прошептал турвон. Он вскочил, оттолкнул кресло, схватил Юлия за шиворот и стащил с кровати. — К нам гости, император.

Прежде чем Каракалл перенесся в Претикапий, турвон успел заметить, как обезглавленный Савр падает в огонь.

— Еще один, — сказал инквизитор бесчувственному юноше и, держа его перед собой, как щит, повернулся к Хозяину Илкасты, появившемуся в покоях. Высший был весь в крови. Одна из восьми ног оказалась отсечена, из обрубка сочилась зеленоватая жидкость, черный панцирь на груди покрывали вмятины. Увидев Буллфера, Каракалл удивленно выпучил паучьи глаза, диковато смотрящиеся на человеческом лице.

— Ты?! Что ты здесь забыл?

— Приветствую тебя, — усмехаясь, произнес турвон и потряс Юлия, словно куклу. — Ты ведь за этим пришел, не так ли? Хочешь убить его? Но я предлагаю поступить проще.

Демон на мгновение снял с человека защиту и одним магическим ударом перерубил поток силы, текущий к его темному господину. В то же мгновение тэм Золтона вошел в тело Некроса, челюсти повелителя Рэйма сомкнулись на шее врага, и оба рухнули в огонь.

— Вот, похоже, и все. Нас осталось двое. — Буллфер швырнул Юлия на ложе, а потом стремительно обернулся и кинул в слишком медленно соображающего Каракалла мощное заклинание. Повелитель Илкасты взвыл, пытаясь выдрать из груди клубок желтых искр.

— Энергия Хаоса, — доброжелательно пояснил турвон, меняя облик.

Его новое воплощение совмещало все лучшие черты боевых личин Хозяев. Крылья Некроса, броня Каракалла, пасть и когти Золтона. Чтобы достичь совершенства, пришлось долго экспериментировать.

— Ты никогда не сталкивался ни с чем подобным. Никто из вас, жирующих на человеческих трупах, не позаботился искать другую силу. Тупые. Жадные. Ничтожества.

Каждое свое слово турвон подтверждал ударом разъедающего пламени. Каракалл пытался защищаться, но, измотанный боем с Некросом и огнем Хаоса, жгущим его тело, не смог собрать достаточно силы, чтобы ответить достойно. Единственное, что ему оставалось — бежать.

Высший телепортировался, но Буллфер несся за ним по горячему следу магической воронки, цепляя острыми когтями крыльев за стенки светящегося тоннеля. Материя рвалась, захлестывая Каракалла зазубренными краями ползущих во все стороны трещин. Но кроме боли господин Илкасты чувствовал, как его душа дрожит и сжимается от странного чувства. Он боялся. Пожалуй, впервые в жизни он испытывал ужас. И перед кем?! Перед турвоном, которого привык считать намного слабее себя. Самым слабым из всех, недостойным внимания и уважения.

Хозяин Илкасты выпал в реальный мир на краю своих владений. Это были холодные, пустые подземелья, наполненные густой тьмой. Она, словно живой туман, выползала из расщелины. Каракал устремился к ней, чтобы скрыться в черных испарениях, но не успел. Сверху на его паучье тело свалился Буллфер.

Демоны сцепились на самом краю бездны.

От разъедающего огня заклинаний турвона у Каракалла не было защиты, но дрался он отчаянно. Страх придал сил. Ядовитые когти разорвали броню на груди инквизитора, петля паутины захлестнула крыло. Но в руке врага появилась секира. Каракалл метнулся в сторону, однако на этот раз паучья прыть подвела его. Широкое лезвие рассекло панцирь на спине. Почти ничего не видя от боли и ярости, Хозяин бросился на турвона, сбил его с ног, но сейчас же получил удар едким пламенем в живот. Демону показалось, что его внутренности вспыхнули, а потом невидимая рука схватила его, сжала, словно комок глины и швырнула вниз. Каракалл полетел в трещину, на дно пропасти…

Турвон поднялся, выдрал из груди застрявший между пластин панциря коготь врага и обрушил в бездну поток камней. Потом подумал и воздвиг на краю невидимую стену, замешав ее основу на своей магии и огне Хаоса. Если бывший Хозяин Илкасты выживет, то не сможет пробраться обратно.

Буллфер еще раз глянул по сторонам, запоминая это место, и перенесся обратно, в земли Некроса, туда, где недавно шел бой. Принял прежний облик рыжего демона, постоял на пороге зала, когда-то бывшего красно-золотым. Аккуратно ставя копыта на обугленный пол, обошел мертвого Савра, наклонился над Золтоном и стащил его воняющее тухлой рыбой тело с Некроса.

Властелин Рэйма был жив.

Его крылья оказались поломаны, из груди торчала рукоять тэма, ноздри истекали кровью, клыки были выдраны.

— Я убил Каракалла, — сказал инквизитор. — Загнал в такую дыру, из которой нашему пауку не выбраться.

В затухающих глазах Хозяина мелькнула радость, тут же сменившаяся болью.

— Турвон… — прохрипел Высший. — Помоги…

— Знаешь, — ответил тот, задумчиво рассматривая когти на левой руке. — Я никогда никому не говорил, как меня зовут.

— Помоги, — Некрос закашлялся, и на его безгубом рту запузырилась кровь. — Я отдам тебе половину земель.

Инквизитор рассмеялся, наклоняясь над поверженным родственником.

— Мне не нужна половина. Я заберу все! Буллфер, Хозяин Срединных земель — не плохо звучит, правда?

— Предатель… — Некрос, дернулся, пытаясь дотянуться до него. — Ты предал всех…

Тот рассмеялся.

— Я разыграл блестящую партию, но вы были слишком тупы, чтобы понять ее.

Он вырвал из груди сородича секиру и стряхнул с лезвия черные капли.

— Пожалуй, мне будет не хватать наших бесед, но, думаю, я смогу смириться с этой потерей.

Демон размахнулся и вонзил клинок в солнечное сплетение противника. Тот оскалился, пальцы на его мокрой от крови руке свело, огонь в глазах потух, тело содрогнулось в последний раз и застыло.

Владыка Великой Рэймской империи умер быстро и почти без мучений.

Инквизитор снял с шеи золотую цепь турвона, швырнул ее на труп врага. Потом оттолкнул от себя мертвое тело и огляделся. Пожалуй, он сам до конца не верил в то, что произошло. Если бы Хозяева не были столь единодушны в своей ненависти и недоверии друг к другу, если бы они хоть однажды поговорили, его план был бы неосуществим. Один-единственный раз они попытались объединиться, но, к счастью, не против того, кто угрожал им реально.

Буллфлер равнодушно посмотрел на останки врагов. Многое сделано, но еще больше предстоит сделать.

— Ивхисал! — громко призвал он, выходя в коридор.

Демон появился через несколько минут, недоверчиво глядя исподлобья. Буркнул недовольно:

— Что угодно турвону?

— Как ты разговариваешь, тварь?! — Командир гвардейцев стукнулся затылком о стену, получив по морде выпущенными когтями. — Перед тобой твой новый Хозяин.

— Господин! — взвыл тот, таращась испуганно. — Простите! Я не думал…

— Тебе и не надо думать. Проследи, чтобы из моего тронного зала убрали всю падаль! Покажи, где кабинет Некроса и сгони туда демонов, достойных моего внимания…

Резиденция бывшего Хозяина навевала тоску вычурной роскошью и бестолково расставленной мебелью. Но наводить порядок было некогда.

Буллфер сел в кресло на возвышении, за длинный стол, покрытый красным бархатом. В раздражении смахнул на пол статуэтку летучей мыши с непропорционально длинными клыками, и стал ждать…

В дверь постучали. На красный ковер ступили пять темных.

Все они были Высшими, но, естественно, гораздо более низкого ранга, чем новый Хозяин. Это позволяло им, в отличие от туповатых низших, стоять, не опуская глаз перед Господином, высказывать свое мнение и занимать довольно значимые должности в иерархии Дна.

Выглядели они озадаченными. Уже знали — во владениях Правителя происходит нечто необычное. Мощные всплески энергии должны были докатиться до самых дальних уголков подземелий. Демонам было неизвестно, что случилось на самом деле, и уж точно еще утром никто из них не ожидал, что в полдень придется кланяться новому Повелителю. Похоже, все пятеро пребывали в некотором затруднении.

Они были в человеческих личинах — четверо молодых мужчин в тогах рэймских патрициев и одна женщина в полупрозрачной элланской тунике, с тяжелым узлом неестественно белых волос на затылке. Значит, «бывший» предпочитал блондинок…

Подчиненные Некроса в недоумении уставились на рыжего Высшего, сидящего в кресле господина.

— Где Некрос?! — Женщина заговорила прежде, чем позволил Хозяин, и Буллфер на первый раз решил простить выскочку, уж очень встревоженной та выглядела. Хотя обычно один демон не беспокоится о благополучии другого.

— Некроса больше нет! — ответил он. — Теперь я ваш Повелитель.

Не обращая внимания на предостерегающие взгляды собратьев, блондинка сжала кулаки, с ненавистью глядя на победителя.

— Хочешь сказать, что убил его?! — Она оттолкнула руку одного из «патрициев», дергающего ее за рукав. — Но это невозможно! Демоны его ранга неуничтожимы!

Буллфер медленно поднялся из-за стола. Положил руки с выпущенными когтями на столешницу, пристально глядя на бунтарку. Остальные, видя опасные огоньки, поблескивающие в его глазах, благоразумно попятились, оставив родственницу в одиночку стоять перед гневом могущественного тёмного.

— Да. Я убил Некроса. — Произнес он. — А также Каракалла, Друзлта, Савра и Золтона. Теперь мне принадлежат Рэйм, Нит, Гаэта, Илкаста и Эллида.

Высшие переглянулись, морды их красноречиво вытянулись.

— Нет! — Крикнула безумная, потому что надо быть действительно безумной, чтобы перечить такому Хозяину.

Буллфер небрежно щелкнул пальцами, и она рухнула на пол, задыхаясь и хрипя. Лицо ее исказилось.

— Повелитель… — поспешно произнес один из демонов, кудрявый черноволосый юноша с эффектной седой прядью на виске. — В это нелегко поверить, но мы готовы выразить свою полную преданность новому Властелину Срединных земель…

Высшие медленно опустились на колени перед новым Правителем, могущество которого оказалось неизмеримо. Убить в одиночку пятерых Хозяев!

— Встаньте, — приказал турвон, отчего-то испытывая досаду от их поклонения. А должен был наслаждаться властью.

Демоница продолжала хрипеть, царапая когтями ковер.

— Не обращайте на нее внимания, господин, — сказал патриций с волосами красными, также как ногти и зубы, в тон алой полосе на черной тоге. — Она не совсем… — он в затруднении повел рукой, подыскивая нужные слова. — …Не совсем наша в прямом понимании этого слова.

— Она виверн, — вмешался темный, сквозь человеческий облик которого, в отличие от остальных, очень ярко просвечивала демонская сущность. Словно черная одежда палача сквозь тонкий праздничный гиматий.

Это меняло дело. Буллфер с бо льшим интересом посмотрел на существо, корчившееся на полу, и отменил удушающее заклинание.

Блондинка закашлялась, хватая воздух широко открытым ртом. С трудом приподнялась, растирая горло.

— Я присягала на верность Некросу. И только ему. Я не буду служить его убийце.

Она говорила правду. Странные крылатые создания, живущие в горах Эбиссинии, признав одного господина, подчинялись только ему. Древний кодекс чести не позволял им предавать интересы сюзерена. Ни при каких обстоятельствах, под страхом проклятия всего рода. Но добиться их неудержимой преданности было непросто.

Турвон запустил когти в ладони: «Значит, что-то я пропустил… Интересно, как это удалось Некросу?»

— Ты можешь убить меня. — Женщина-виверн поднялась, сверкнула свирепым янтарным взглядом. — Но я не буду служить тебе!

Буллфер помолчал. Ему было жаль терять такого ценного союзника, но ничего не поделаешь. Впрочем, если виверна останется жива и вернется в родные горы, другим драконам не за что будет ненавидеть нового Правителя. И тогда можно попытаться привлечь на службу тех, кто не клялся Некросу.

— Я не буду тебя убивать и не стану задерживать. Уходи.

Виверна высокомерно отвернулась и пошла прочь, не удостоив ни одним словом остальных демонов. Тело ее замерцало, готовясь к трансформации.

— Только здесь не превращайся! — С отвращением воскликнул красноволосый, ближе всех стоящий к двери, и отшатнулся в сторону, давая дорогу бывшей соратнице. Но сам же первым выглянул в коридор, чтобы посмотреть, как она удаляется.

— Унеслась, — сказал он, закрывая дверь. — Жуткая тварь. Говорят, они не умеют телепортироваться и летят в срединный мир через Хаос. Хорошо, что вы избавились от них, господин, а то…

Он запнулся, встретившись с тяжелым взором Буллфера. Пробормотал: «Простите, Повелитель», и замолчал, сообразив, что новый Хозяин не любит болтунов.

— Садитесь, — приказал тот, выдержав короткую паузу.

Подчиненные, создав себе стул, кресло или скамью, что соответствовало вкусу каждого, уселись, готовые внимать.

— Прежде всего, я хочу знать, почему вас так мало? Четыре Высших, пять с Ивхисалом, на всю Рэймскую империю, не находите, что этого недостаточно?

— Ивхисал нам не ровня, — высокомерно возразил демон-юноша, стряхивая несуществующую пыль с красной тоги. — Так, недоросток. А мало нас потому, что Его Могущество Некрос не любил конкуренцию. Он уничтожил почти всех.

— Сколько у него было солдат?

— Человеческих или демонских? — поинтересовался темный, поблескивая седой прядью.

— Демонских. — Присмотревшись, Буллфер разглядел, что в волосах у того не сивый завиток, а, скорее, изогнутая костяная пластина. — Сколько людей, я знаю сам.

— Поллегиона Ивхисала, — начал перечислять сородич. — Пятнадцать моих лучников…

— Всего пятнадцать?

— Вы не видели, какие это лучники, — усмехнулся красноволосый, — и чем они стреляют. Нокс, покажи.

Дотронувшись до костяной пластины, Нокс вытянул из нее тонкую длинную змею. Та извивалась вокруг его пальцев и шипела, показывая зубы. Буллфер поморщился, он никогда не любил аспидов.

— Мои воины — лапифы, змееносцы. — Довольный произведенным эффектом пояснил Высший. — Да, нас мало. Но устоять против нас очень трудно.

«Ну и зверинец развел здесь Некрос, — подумал турвон. — Виверны, лапифы… Кто еще?»

— Колесницы. — Не произнесший ни слова за все время разговора сумрачный демон, наконец, подал голос. Оливковая кожа возничего лоснилась, длинные волосы отсвечивали синевой. Буллфер внимательнее присмотрелся к нему, соображая, не было ли у того в роду маргулов.[4]

— Поясни, Сумган. — Снова вмешался красноволосый.

— Несколько сотен колесниц. Запряжены силистийскими гарпами.

Этих хищных тварей, похожих на богомолов, Хозяину видеть приходилось и стало очень интересно посмотреть, как склочные, непримиримые чудовища смотрятся в упряжке.

— Что у тебя…? — Хозяин посмотрел на демона, напоминающего палача.

— Голт, — коротко представился ответил тот и добавил. — Гоплиты.

— Нелунги, — скромно отозвался красноволосый, поерзал в кресле и спросил не сдержавшись. — Простите за любопытство, господин, вы интересуетесь составом войск, чтобы представлять общую картину или… — он замолчал, вопросительно подняв алые брови.

Буллфер не удостоил его ответом.

— Теперь под моим контролем большая территория. Нужно навести порядок в Ните, Гаэте, Илкасте и Эллиде. Прежде всего — убрать половину жертвенников. Они торчат на каждом углу и только дробят энергию. Мне нужно по три храма в каждой провинции. На точках выхода силы из-под земли. Я покажу, где именно. В Рэйме останется один.

— Хозяин, — полулежащий на скамье предводитель лапифов беспокойно шевельнулся. — Поправьте, если я понял неправильно. Вы собираетесь перейти на другие источники силы? Перестанете брать ее с людей?

— Да, Нокс. У меня, в отличие от вас, иные способы получения энергии.

Демоны переглянулись еще раз, не зная, что сулит это нововведение — лишние хлопоты или прямую выгоду.

— Я бы передавил всех прихлебателей Друзлта, — сказал Голт. — Эти безмозглые твари начнут топить корабли по всему побережью.

Буллфер кивнул одобрительно:

— Нокс, поднимись в Рэйм. Оповести жителей, что у них теперь новый Правитель и займись храмами. Ах, да… у них же там чума. Ладно, с Ямэлом позже. Голт и предводитель нелунгов, со мной. Сумган, отправляйся в Эллиду, найди легион Клавдия, он там громит алтари Некроса, передай мое повеление уничтожать и храмы Друзлта тоже. Помоги с перемещением.

— Господин, а что делать с жрецами? — поинтересовался возничий.

— Что хочешь. Мне все равно…

Дел было много. И новый Хозяин Срединных земель чувствовал, что спать не придется долго.

ГЛАВА 14 Мен-Нофер

Стены Мен-Нофера приближались.

Башни из желтого песчаника теперь были отчетливо видны. Они возвышались над городом, медленно всплывающим навстречу на фоне ярко-синего неба и оранжево-золотой пустыни.

Столица Нита лежала в окружении оазисов, где под высокими пальмами, растрепанными горячим ветром пустыни, прятались глинобитные хижины местных жителей. Сейчас демоноборцы подъехали к одной из таких. У крайнего дома надрывалась лаем собака. Где-то мычала корова. Тревожно шелестел ветер, поднимая пыль на дороге. Но человеческих голосов не было слышно, хотя прохладный ранний час — самое время для работы.

— Странно, — Рамир приподнялся в седле, оглядываясь. — Сейчас лучшая пора, чтобы идти к каменоломням. Здешние жители обычно не изменяют своим привычкам.

— Может, уже ушли? — предположил Критобул.

— Может, — не слишком охотно согласился иллинеец. — Но где тогда женщины, дети?

Подъехав к первому дому, он внимательно рассмотрел жалкую хибарку с плоской крышей и дырами вместо окон, а потом, указав на деревянную дверь, сказал негромко:

— Скобы замотаны травой. Знак, что в доме кто-то умер.

На следующем жилище тоже был «замок» из сухих стеблей. И на третьем.

— Если они все умерли, — пробормотал Критобул, — то кто завязывал их двери? Соседи?

— А двери соседей? — тихо спросила Гермия.

Впереди показалась утоптанная площадка, посреди которой возвышался камень, покрытый бурыми подтеками. А вокруг бродили, стояли, лежали жители деревни. Все они еле шевелились, медленно, без цели, двигаясь вокруг жертвенника. Натыкались друг на друга, тупо смотрели в пустоту, и казалось, не понимали, что происходит.

— Что с ними? — прошептала Гермия, оглядываясь.

Гай слез с лошади, подошел к старику, лежащему на земле без движения.

— Мертв, — хмуро сказал он.

Критобул тоже спешился, поймал за руку проходящую мимо женщину с безмолвно лежащим в наплечной корзине младенцем. Та послушно остановилась.

— Эй! — Преторианец помахал у нее перед лицом ладонью. — Что здесь случилось?

Нитянка продолжала смотреть сквозь него, зрачки ее были подернуты белесой пленкой.

— Она тебя не слышит, — Рамир пристально вглядывался в лицо юноши, клубком свернувшегося в пыли. В одной руке тот держал зубило, видно, собирал инструменты, чтобы идти на работу.

— Люди становятся такими после мощного забора энергии, — прошептал Октавий и поежился, почувствовав на себе взгляды спутников. — Нет, не думайте, я ни в чем таком не участвовал! Просто читал… Когда правящему демону нужно много силы сразу, он вытягивает ее из людей, живущих на его территории. И те превращаются в… вот таких.

— И когда они очнутся? — Критобул хмуро осматривал толпу полуживых.

— Никогда.

Рамир резко отвернулся от каменщика и произнес, старясь не смотреть на друзей:

— Нам лучше уехать отсюда. Мы ничем не можем помочь.

До полудня они проехали еще две «разоренные» деревни. В каждой жители были мертвы. Казалось, смерть поразила людей внезапно, за привычными делами.

Иллинеец скрипел зубами от злости, глядя на женщину, упавшую возле колодца, на девушку, перетиравшую зерно — ее руки все еще сжимали рукоятку на верхнем жернове, а тело сползло на землю… Эта несла шкуры, та только что подоила корову…

На дороге к Мен-Ноферу лежали мужчины, направлявшиеся в каменоломни. Стояли повозки, запряженные тревожно мычащими волами, а рядом тоже застыли неподвижные тела. У самых стен города валялись опрокинутые носилки, с которых свешивалась тонкая смуглая рука, украшенная тяжелым золотым браслетом. Рабы, несшие их, упали мертвыми рядом с хозяйкой.

В небе кружили стервятники. Не боясь всадников, они опускались на повозки, рвали мертвое мясо, лениво отпрыгивали, когда спутники проезжали слишком близко, и за их спинами снова опускались на добычу.

Ненависть тугим комком сворачивалась в животе Гая и обжигала внутренности.

— Зачем Золтону понадобилось столько силы? — спросил он сквозь зубы.

Арэлл, не оборачиваясь, тряхнула головой, ударила лошадь пятками в бока, и та поскакала вперед, все быстрей и быстрей.

На каменные улицы Мен-Нофера элланка влетела первой. И тут же осадила гнедую.

Всё было безжизненным. Люди бродили по площадям, натыкаясь на трупы, ничего не видя, превращенные в безмозглых, безвольных кукол волей темного господина.

— Здесь то же самое, — сказал догнавший ее Гай. — Целый город…

Друзья медленно ехали по безмолвным узким улицам, слыша лишь стук подков да шелест ног полумертвых жителей. И только в самом центре города, у порога гигантской черной пирамиды, увидели единственного не мертвого человека.

На нижней ступени сидел старик в светлой тоге. Мимо, как безмолвные тени Гадэса, брели безликие силуэты живых еще недавно людей, а он задумчиво ел финики (у ног собралась уже целая горка косточек) и смотрел на элланку. Серо-голубые глаза незнакомца были прозрачными, похожими на две льдинки на морщинистом, смуглом лице. Арэлл вздрогнула, встретившись с ним взглядом, и подъехала ближе.

— Кто ты?

Старик вгляделся в нее внимательнее и промолвил негромко:

— Я? Зодчий. Долго же вы ехали, Арэлл… Некрос убит. Они все убиты. Остался один.

— Кто?

— Турвон. Хозяин Срединных земель. Так он себя назвал.

В синих глазах девушки вспыхнула ненависть, и Зодчий печально улыбнулся, увидев эти яростные огоньки.

— Я убью его! Я обещала Трисмесу и себе самой, что убью его! Раньше у меня не было на это сил, но теперь я готова.

— Тогда идем. — Старик поднялся. — Я покажу вам Никополис. Нам всем будет нужна ваша помощь.

— Подожди. — Арэлл жестом остановила его. — С нами был еще один человек. Это он указал, где тебя искать, но сам попал в плен к Золтону.

— Если он угодил в лапы Хозяина, то, вероятно, еще жив, — Зодчий посмотрел на вершину пирамиды. — Великий кайман предпочитал обрекать людей на долгую, мучительную смерть и часто сбрасывал неугодных в катакомбы под своим дворцом.

Элланка взволнованно заглянула в ясные молодые глаза на старом лице:

— Значит теперь, когда демон мертв, у нас есть шанс вытащить Атэра оттуда. Если нам укажут дорогу…

— Нет, Арэлл, — твердо сказал Зодчий. — Ты не сможешь найти его в подземельях. Я сделаю это сам. Идемте.

Старик провел их через площадь. Затем вверх, по широким пологим ступеням. Потом по каменным плитам…

Впереди поднимались широкие врата, вырубленные в скале. Вход в них охраняли два гигантских колосса в царских одеждах. Статуи — мужчина и женщина — пристально смотрели на приближающихся странников и едва заметно улыбались. Два ряда высоких пальм по сторонам дороги казались карликами рядом с изваяниями. От плит поднимался жар, и над землей плыл горячий воздух. В полной тишине слышался лишь стук подков и взволнованное дыхание рэймлян, впервые увидевших величественный памятник Нита.

— Это Северные ворота, — сказал Зодчий. — Здесь начинается караванный путь, ведущий в Эбиссинию. В Мен-Нофер со стороны гор можно попасть лишь через них.

Мощные створки, окованные железом, были распахнуты. Их гигантские петли и скобы затворов вызывали воспоминания о древних титанах. Только те могли выковать нечто подобное. Выход светлел далеко впереди. Казалось, до него не менее пяти сотен статий.

Зодчий подошел к арке первым. Арэлл заметила, что он снял с шеи амулет, очень напоминающий те, что носили остальные демоноборцы, покрутил одну из его сторон вокруг своей оси и шепнул несколько слов. Потом обернулся:

— Это самый короткий путь. Идите прямо, не останавливаясь.

Внутри, после яркого солнца, было очень сумрачно, а потом вдруг снова вспыхнул дневной свет. Спутники оказались на холме.

Дорога, сложенная из бледно-зеленых плит, обводила круг размером чуть меньше Мен-Нофера, замыкаясь в кольцо. Внутри него белели дома, серебрились нити каналов и зеленели клочки полей. Туда-сюда непрерывно сновали люди.

Толпа была пестрой: нитяне, элланы, рэймляне, эбиссинцы… Многие — в военной одежде и при оружии. Рядом с реальными пирамидами виднелись их туманные двойники и несколько пальм, похожих на расплывающийся мираж. Присмотревшись, друзья заметили в толпе странные тени — полупрозрачные человеческие силуэты, сквозь которые можно было видеть песок и зеленые плиты.

— Что это? — спросил Критобул у Зодчего, с ошалелым видом оглядываясь по сторонам.

— Настоящий срединный мир просвечивает сквозь созданную мной реальность.

— А где храм? — пискнула Гермия.

— Остался в демоническом Мен-Нофере, — ответил архитектор, с улыбкой глядя на изумленных друзей.

— В демоническом? — переспросил Рамир, которого, похоже, больше удивило не волшебное перемещение, а слова Зодчего. — То есть, ты хочешь сказать, что темных здесь нет?

— Они не могут сюда проникнуть. Эта земля закрыта для них, они ее не чувствуют. Здесь мы можем жить в безопасности.

— Невероятно! — Рамир, еще раз окинул взглядом огромный полис. — Я никогда не смогу понять, как ты это сделал. Спрятал от демонов целый город. Ты, действительно, великий архитектор.

— Сколько же лет тебе на это понадобилось? — Гай шагнул в сторону, наблюдая, как мимо него проходит прозрачная нитская женщина.

— Шестнадцать десятилетий с помощью Духа срединного мира…

ГЛАВА 15 Зодчий

По меркам срединного мира, Зодчий был очень стар. Во всех остальных — считалось бы, что не прожил и сотой части отпущенного времени.

Он держал в своей памяти восемнадцать десятков лет. День за днем. И помнил очень многое…

Боль первого вдоха, резкий белый свет, красный шар заходящего солнца, зацепившийся за переплет крошечного окна. Лицо матери… Лицо матери он не помнил. Ее, как будто, и не было. Ни она, ни отец, не смогли принять и понять своего сына. Странного ребенка с недетским, пронизывающим взглядом. Он остался для них чужим. Как и они для него. Просто хорошие люди, приютившие на короткие шестнадцать лет одинокого скитальца…

Но еще задолго до шестнадцатилетия Форкий осознал, что он слеп и глух, и намертво привязан к земле, на которой родился. От былой силы ничего не осталось. Он стал беспомощен, так же, как и остальные смертные, толкущиеся на жалком клочке мира. Не знающие законов, не понимающие их и даже не пытающиеся понять — они не могли услышать…

В тот день юный эллан сидел, прислонившись спиной к теплому стволу оливы, и смотрел на алую закатную полосу в небе. Земля молчала. Всего лишь четверть часа полной тишины, когда кузнечики уже перестали стрекотать, а цикады еще не начали. Дневные птицы уснули, а ночные еще не вылетели на охоту.

Не день, не ночь. Не утро, не вечер… Короткое мгновение перехода от одного состояния к другому, когда границы мира раздвигаются.

Воздух стал прозрачным. Повеяло прохладой. Тишина достигла апогея… И тут подросток заметил человека, выходящего из легкой сумеречной дымки. Высокая фигура была закутана в длинный серый плащ. Капюшон низко опущен, руки спрятаны в рукавах. Бесшумно ступая по траве, незнакомец приблизился. Юный эллан поднял голову и разглядел, что на лице его, скрытом в тени, вместо глаз поблескивают две искры.

Человек остановился, некоторое время молча рассматривал полудетскую фигурку у своих ног. Потом произнес тихо:

— Беспомощный… маленький, слабый… Что ты сможешь сделать?

Казалось, низкий голос идет откуда-то издалека, но временами в нем звучали неожиданно гулкие звуки, наполненные вибрирующей силой.

— Кто ты? — без страха спросил эллан в ответ.

— Уже несколько тысячелетий я зову. Голос мой ослабел, силы уходят. Надежды почти не осталось. И вот, наконец, я получил ответ на свой зов — насмешку, ребенка. Человека, который зависит от моей прихоти. Тебя может сжечь солнце, разорвать зверь, задушить мороз. Что ты можешь, Форкий?

Подросток смотрел на торжественную фигуру, заслоняющую холодеющее небо, и чувствовал волны густых запахов, исходящих от плаща. Горячая земля… трава после дождя… морской ветер… сырые листья… дым… земляника…

— Меня услышала лишь она. Женщина. Архэл. Только потому, что была ближе всех к моему создателю. — Голос незнакомца то падал до едва слышного шелеста, то начинал рокотать, словно прибой. — Но она ничего не помнит. Помнишь — ты. Поэтому я пришел к тебе, хоть ты и хотел уничтожить меня.

Острая боль пронзила голову мальчика. Так было всегда, когда воспоминания прошлого рвались в слабую человеческую память.

— Я не хотел никого уничтожать, — выговорил он, наконец. — Я никогда никого не хотел уничтожить.

— Ты считал меня опасным уродливым калекой, недостойным существовать. Но я живу. Я хочу жить!

Он наклонился над мальчиком, морщившимся от боли, и тот увидел совсем близко холодные яркие звезды в черноте под капюшоном.

— Кто ты? — повторил Форкий. Хотя уже и так понял.

— Несовершенное творенье, — ответил тот с человеческой горечью в нечеловеческом голосе. — Срединный мир.

Он вскинул руку, открывая лицо, и подросток отшатнулся. В нем были слиты сотни ликов — детских, мужских, женских. Они перемешивались, вытекали один из другого, сменялись звериными мордами, птичьими клювами, челюстями насекомых. Страшное, странное, прекрасное, больное, искаженное, холодное. Бесконечно меняющееся. Но в каждой маске была как будто трещина. Искривление, откуда смотрела глухая пустота. Она вдруг хлынула наружу, и Форкию показалось, что его окунули в бесконечную тьму. Та затопила все вокруг: низенький домик родителей, сад, оливковые деревья, небо…

Остался один лишь голос этого мира.

— Я умираю, — произнес он почти беззвучно. — Меня убивают. Рвут на части. Вгрызаются в материю, из которой я создан. Выхватывают из нее куски. Пожирают заживо.

В сознании человека вдруг ярко вспыхнула картина — красная бездна, пышущая жаром, в которой копошатся безобразные твари. Они впивались в землю, драли ее длинными когтями, и вверх взлетали длинные полотнища белого огня.

«Демоны», — подумал Форкий.

— Я хотел, чтобы вы смели их с меня, — отозвался призрачный голос. — Ты пришел, значит, хочешь помочь. Но почему ты не появился здесь со всей своей силой? Не уничтожил их всех сразу? Что можно суметь в этом жалком теле?

— Я не знаю принципов, по которым ты построен. Моя сила, перенесенная в эту реальность, могла бы уничтожить не только демонов, но и тебя самого.

— Но что ты можешь?!.. — простонал он, гася картину огненной бездны, и вокруг Форкия засияли чистые звезды.

— Мыслить. — Ответил тот с улыбкой. — А если ты будешь помогать мне, еще и строить. И, быть может, научу людей бороться.

Он занимался строительством сто двадцать лет.

Это была грубая работа. Он не создавал ничего нового, не ткал тонкую материю, а латал дыры, пробитые в старой. Игрушка, созданная когда-то в безрассудном порыве, прежде яркая и нарядная, лежала перед ним сейчас покореженная, побитая, жалкая. А он — архитектор, больше всех огорченный ее появлением, теперь отчаянно пытался починить то, что от нее осталось.

Его дворцы, гробницы и висячие сады, построенные по прихоти земных владык, на самом деле были заплатками, которыми Зодчий пытался скрепить рвущуюся ткань срединного мира. И тот, в свою очередь, делился с мастером своей силой, давал здоровье и долголетие, выводил на поверхность нужные минералы и скрывал от демонов…

А еще архитектор искал Лучезарного. Но нашел лишь один след, оставленный Денницей — город Солнца в горах. Больше не было ничего. Как будто ученик покинул срединный мир…

Чтобы построить Никополис, понадобилось несколько десятков лет. Дух этой земли показал Форкию удивительный минерал, ограждающий от темных. Он же вывел камень на поверхность, потеряв при этом еще немного сил. Единственное, чего не хватало Зодчему — свободы перемещения. Его жилище было завалено чертежами телепорта, макетами орудий, кусками папируса с обрывками формул перехода. И долгие годы экспериментов дали результат. Он построил магические ворота. Далекие от совершенства. Грубые и примитивные. Но работающие.

За мгновение переместившись из Нита в Эллиду, архитектор стоял на высоком утесе, испытывая иллюзию, что прежняя сила вернулась к нему.

Теперь он мог легко приводить жаждущих свободы людей в поселение, надежно огражденное невидимыми стенами. Мог создать величайшее в срединном мире войско. Зодчий был уверен, что рано или поздно жажда власти и вечный голод заставят Хозяев забыть о нейтралитете и начать войну за территорию и человеческие ресурсы. Он был терпелив, год за годом собирая собственную армию из тех, кто сумел преодолеть в себе страх перед демонами. Из тех, кто не видел в жизни смысла под демонским ярмом. Из тех — у кого демоны отняли смысл жизни.

Теперь он знал о себе все. Точно. Без искажений. И как сейчас помнил все, что произошло с ним задолго до рождения…

— Сними Завесу. — Эрнолтинаор стоял перед тетраимом и смотрел в лицо, окруженное пламенем. — Я хочу спуститься в срединный мир.

Ответ пришел не сразу.

— Зачем тебе это нужно? — долетела до архиангела полумысль-полуобраз из зыбкого пространства Огненного мира. — Ты сам видел, та реальность нестабильна. Она может разрушиться в любое мгновение. Я заслонил ее от остального пространства, чтобы она не уничтожила никого вместе с собой.

— Я хочу вернуть Лучезарного.

— Ты думаешь, он там?

— Я знаю.

— А как же свобода? Он сам сделал выбор. Остался со своим созданием. Он защищал его от вас. От меня. Он готов был убивать ради него.

Эрнолтинаор опустил голову, чувствуя, как его начинает пригибать к земле мощь огненного создания. Произнес тихо:

— Помнишь ли ты, как я создал свой первый материальный мир? Как упивался им? Как осознавал себя Создателем, не понимая, что порождаю смерть и страдание…

Лицо в пламени осталось неподвижно, но Архитектору показалось, что тетраим улыбается. Обжигающая волна, идущая от него, стала еще жарче.

— И что стало с твоим миром?

— Я уничтожил его… — Даже сейчас, после многих сотен веков, вспоминать об этом было тяжело. — Расщепил на куски и вернул обратно в Хаос, откуда поднял. Ты говорил, что мы, архиангелы, создаем жизнь. Но прежде, чем научимся это делать — творим смерть. И сами погружаемся в нее. Это закон. Так было всегда. И будет. Наш горячо любимый, созданный в порыве вдохновения материальный мир будет страдать и умирать вместе с нами… Сними Завесу, я хочу помочь своему ученику вернуться. И всем, кто пошел за ним.

Гигантская огненная сфера тела тетраима пришла в движение. По ней прошла волна белого пламени.

— Почему ты просишь за него? Он пройдет весь круг до конца и возвратится сам.

— Я не могу оставить его без помощи.

— Ты неразумен так же, как и он.

— Знаю.

— Завесу я не сниму. В любое мгновение его мир может расколоться, и тогда он откроет Хаосу дорогу ко всем мирам. Хочешь идти на землю — иди, как человек.

Эрнолтинаор молча склонил голову, принимая решение высшего существа. Тетраим обдал его еще одной волной жара и растворился в Огне своего мира…

Мысли Зодчего вернулись из прошлого. Он сидел в просторной рабочей комнате, за столом, заваленным свитками. У стен возвышались стеллажи, все ячейки которых были заняты измерительными приборами и бумагами.

Час назад архитектор вернулся из подземелий Золтона. Знаки на стенах, которые начертил для него срединный мир, все еще оставались видны. То, что спасло старого эллана несколько десятилетий назад, спасло и молодого сегодня.

Затем след уходил в глубины нижних миров.

Форкий отыскал Атэра на бесконечной равнине, где нашел приют Семнехкер — олицетворение познающего разума, спокойствия и знаний. Как и остальным Древним, ему не хватало сил. Он питался мыслями и воспоминаниями случайных жертв — несчастных, забредших в его владения. Или тех, кого приводил адский пес в надежде получить искру покоя — защиту от собственного демонического безумия.

Девяносто лет назад Форкий был жрецом в храме Семнехкера, и бог хорошо помнил своего служителя. Только это спасло Атэра…

Зодчий рассеянно скользнул взглядом по своему жилищу, расположенному на вершине пирамиды и подумал, что скоро покинет его. Быть может, навсегда.

Наступило время, к которому он готовился так долго. Монолит демонического порядка, наконец, дал трещину. Высшие не выдержали многотысячелетней конкуренции друг с другом. Теперь, пока земли нового Хозяина лежат в руинах, а сам он не успел получить всю верховную власть и силу, можно нанести по нему удар. Попытаться отвоевать часть земель.

С помощью срединного мира, Зодчий давно знал приблизительное число слуг каждого из Хозяев. И сейчас у людей появился шанс противостоять им.

Архитектор поднял голову чуть раньше, чем раздался резкий стук в дверь. В комнату ступил рэймский консул Корнелий Лонг. За ним вошел элланский стратег Ориан Мильтиад. По приказу императора Транквила, первого лишили земель и титулов, а всю семью последовательно принесли в жертву Некросу. После смерти младшего сына, яростный защитник рэймского государства превратился в его страстного врага. Второй — едва пережил нитское рабство. Раньше оба были врагами, теперь их объединила ненависть к демонам.

Коротко поприветствовав Зодчего, Корнелий направился к креслу из слоновой кости — символу верховной власти рэймского консула, неторопливо сел, положил на стол шлем с высоким плюмажем. Его алый плащ бросал на чешуйчатую лорику красные отсветы, черные волосы были коротко острижены, сухое желтоватое лицо с крючковатым носом не выражало ничего, кроме решительной сосредоточенности. Цепкий взгляд карих глаз быстро обежал комнату и задержался на чертежах, лежащих перед архитектором.

— И где же, позволь узнать, твои друзья, Зодчий? — осведомился он неодобрительно. — Мы не можем задерживаться из-за них.

— Сейчас будут, — отозвался тот.

— И все же, объясни, почему ты ждал пять человек так, словно это целый легион. — Консул требовательно уставился на Зодчего, продолжая хмуриться.

— Они очень важны для меня. И для срединного мира тоже.

Лонг недовольно скривился, но больше не стал задавать вопросов. Смирился с тем, что человеку, собравшему двадцатитысячную армию можно простить некоторые странности.

Ориан, обладающий более скромными привычками, сел на скамью. Провел ладонью по бороде, крупными кольцами лежащей на кожаном панцире. Усмехнулся:

— Корнелию не терпится обсудить с тобой новую тактику боя.

Консул гневно покосился на соратника.

— Мне пришлось потратить массу времени на переустройство этой армии. Я бы не хотел потерять обретенное преимущество. И, если учитывать, что половина из солдат элланы — строптивые и упрямые, я не уверен, что они через несколько часов не «забудут», чему их научили, — язвительно произнес он.

— Кстати, если говорить об армии Великого Рэйма, — с добродушной улыбкой заметил Ориан, и Зодчий понял, что сейчас станет свидетелем привычного спора. — Помнится, при битве у Требии, вы проиграли бой нумидийцам лишь потому, что два ваших консула не смогли договориться между собой, какой тактики держаться.

Корнелий вспыхнул, вспомнив подробности постыдного поражения, но в долгу не остался:

— А вы из-за своего твердолобого упрямства потеряли весь флот при битве у Эгиспотамах меньше, чем за час.

— А вас разбили у мыса Эгном. Потопили половину ваших неповоротливых лоханок.

— А вас разгромили при Хиронее.

— А половина вашей армии попала в плен в 55 году…

— Приятно слушать беседу эллана с рэймлянином, — негромко сказал Зодчий, глядя на перекошенное отражение консула в его шлеме. — Узнаешь так много новых исторических фактов.

Лонг и Мильтиад замолчали. Смерили друг друга взглядами. Затем Ориан рассмеялся, а на бледных щеках Корнелия появились два красных пятна. Оба знали, что вспоминать о прежних битвах не имеет смыла. Их вели для демонов и ради них же. Люди в той игре были мелкими разменными фигурами. И только сейчас наступило время для реальной войны.

ГЛАВА 16 Военный совет

Ворота пирамиды были распахнуты.

Проходя под аркой, Гай запрокинул голову, чтобы лучше рассмотреть сужающиеся кверху створки — из черного дерева, без единого украшения.

Изнутри строение опоясывала концентрическими кругами просторная галерея. Сверху падал широкий луч солнца. Он казался твердым, будто выточенным из теплого сияющего электрона… Арэлл перегнулась через перила, чтобы посмотреть вниз — глубина оказалась головокружительной. Словно элланка стояла на вершине горы и заглядывала в пропасть.

Когда друзья поднялись на самую макушку здания, в рабочую мастерскую архитектора, их уже ждали, и первый, кто произнес слова приветствия, был Зодчий.

— Что с Атэром? — тут же спросил у него Рамир. — Ты нашел его?

— Спит, — ответил тот с улыбкой. — Слишком устал. А у нас нет времени ждать его пробуждения.

Во втором человеке Гай с удивлением узнал консула Корнелия Лонга, которого уже десять лет считали мертвым. Рядом с третьим сидела счастливая Гермия.

— Это мой дядя! Ориан. — Сообщила она удивленным преторианцам. — Мы думали, он погиб на нитских галерах.

— Скорее, нитская галера, на которой я плавал, не пережила моего рабства. — Добродушно хмыкнул эллан и похлопал девчонку по руке.

Октавий с высшей степенью недоумения на лице сел у двери — он никак не ожидал застать здесь Гермию. Критобул принялся ходить из угла в угол. Арэлл прислонилась плечом к стеллажам со свитками. Рамир развернул стул спинкой к себе и уселся на него верхом.

— Пора дать бой темным тварям! — Громко заявил Корнелий Лонг. — Сегодня ночью я хочу переместить армию к Рэйму.

— А письмо с объявлением войны уже отправлено? — пошутил Критобул, но, увидев сурово сведенные брови Арэлл, хмыкнул и замолчал.

— Я много времени посвятил изучению противника, — сказал Зодчий, правильно поняв смысл недоверчивых взглядов, которыми обменялись преторианцы. — Демоны всегда голодны. Им никогда не хватает своих земель, власти и человеческих жизней. Мы долго ждали момента, когда нейтралитет между ними будет нарушен, и они потратят большую часть сил на драку друг с другом. Мне кажется, сейчас у людей появился шанс. Если мы не воспользуемся им…

— Ты всерьез рассчитываешь на победу над Хозяином? — перебил его Гай резче, чем хотел.

Октавий энергично закивал:

— Полагаю, никто из нас не думал, что сразу придется вступать в открытый бой. Мы даже не успели подготовиться…

— Я готова выступить хоть сегодня, — возразила элланка.

Консул поднял руку, призывая к вниманию:

— Никто не говорит о полной победе. Здесь нет идиотов, которые полагают, будто перебьют всех темных четырьмя человеческими легионами. Но они должны увидеть, что не могут так просто уничтожить нас. Что обломают зубы, если не отступят. Нам нужно перемирие. Договор на наших условиях. Территория, на которую демоны не будут претендовать.

— Перемирие? — Критобул растянул рот в скептической ухмылке и выразительно покосился на Гая. — Четыре легиона против демонской орды?

— Зодчий, ты сам говорил, они никогда не отдадут принадлежащего им, — сказал Гратх. — Хозяина надо держать за горло, чтобы заставить пожертвовать хотя бы крошечной толикой своих земель. К тому же, у тебя есть территория. Этот город. Сюда темные и так не могут попасть.

— Никополис не может вместить всех желающих, — проворчал Ориан. — Нас здесь и так стало слишком много. Двадцать тысяч — только воинов. А Зодчий не волшебник, чтобы творить еду из воздуха. Нам нужна реальная земля. Насчет же того, чтобы взять Хозяина за горло…

— У нас есть оружие, которое может уничтожать демонов! — Прервал его Лонг.

— И Высших? — уточнила Арэлл, пристально глядя на Зодчего.

— Всех. — Ответил тот. Жестом попросил Рамира, сидящего рядом с нужной полкой, достать свиток, и развернул на столе папирус. — Это чертеж одного из моих орудий.

— Походит на гаэтскую морфу, — заметил иллинеец, внимательно изучив изображение машины, похожей на катапульту, но с длинной трубой вместо ковша. — Они выплевывают струи огня?

— Я брал морфы за основу. — Зодчий придавил скручивающийся угол рисунка тонкой пластинкой железа. — Но эти будут стрелять кусками минерала, который использован при строительстве Никополиса. Его свойства полностью противоположны энергии демонов.

Зодчий протянул руку, взял с полки серо-зеленый камень, подал его Арэлл и произнес задумчиво:

— По легенде, творец нашей земли, заложил в нее часть своей магии. Этот минерал — нечто вроде цемента, который скрепляет фрагменты срединного мира. А так как создатель был светлым существом, то и глубинная основа его творения — «светлая» материя. И, значит, враждебная демонам. Я потратил довольно много времени, чтобы научиться использовать ее.

— Темные знают об этом? — Гай взял камень, который протянула ему Арэлл, взвесил на ладони, передал Критобулу.

— Думаю, нет. Иначе постарались бы его уничтожить.

— Так же, как Симплигатов, — кивнула элланка.

— Ну, не знаю. — Критобул попытался рассмотреть кусок минерала на свет. — И что в нем такого магического? Проверить-то нельзя.

— Думаю, доказательством служит то, что все мы здесь, — возразил Рамир и для наглядности похлопал ладонью по спинке стула.

— Значит, у нас всего четыре легиона солдат, — как ни в чем ни бывало продолжил Критобул. — Но есть орудия, которые могут уничтожать темных…

— И виверны, — добавил Зодчий. — Они пришли ко мне несколько дней назад с предложением заключить союз.

— Виверны?! Разве они существуют? — впервые за весь разговор подала голос Гермия и покраснела, когда все посмотрели на нее. — Я слышала, они давно вымерли.

— Утром они казались мне вполне живыми, — улыбнулся Зодчий.

— Я был в горах Виверн, в Эбиссинии. — Рамир задумчиво потер шрам на скуле. — Видел этих существ издалека. Один из молодых драконов схватил огромного быка, поднял в воздух и унес в скалы с такой легкостью, словно тот был кроликом.

— Демоны не бычки, — пробормотал Октавий, но так тихо, что слышал его только Гай.

Корнелий указал стилом на карту:

— Мы выйдем у города. Здесь.

— На расстоянии около тысячи статий от Северных ворот, — уточнил Гай, придвигая к себе широкий лист папируса, исчерченный стрелками.

— Да, на холмах. — Консул взял еще одну карту и положил поверх прежней. — Колесницам турвона будет трудновато.

— У него есть колесницы? — испуганно спросил Октавий.

Лонг невозмутимо заглянул в свои записи:

— А также отряд нелунгов, гоплиты, легкая пехота. Тактика боя демонов проста, — консул высокомерно повел бровью. — У них нет тактики. Все это время за них воевали люди. Темные прут вперед с одной целью — смять силой и задавить числом.

— Откуда это известно? — скептически осведомился Критобул.

— Виверна на хвосте принесла, — Ориан усмехнулся в бороду.

— Однако, мы не должны недооценивать нового Хозяина, — продолжил Лонг. — По моему мнению, ему лучше не идти на открытое столкновение, а заставить нас штурмовать город. Стены Рэйма неприступны. Осаду он может выдерживать годами. Лично я сделал бы именно так. И, хотя Зодчий утверждает, что Правитель не пойдет на это, с моей точки зрения, надо быть готовыми к такому повороту событий.

— Правитель — демон, — возразил архитектор. — Его военачальники — тоже. Они не будут сидеть в городе, отражая наши атаки. Они не считают нас достойным противником, от которого надо скрываться за стенами. Им хочется покрасоваться. Проехаться перед нами на колесницах. Развернуть свои войска. Обрушить на людей всю доступную мощь… Для них это будет показательная казнь мятежников, Корнелий. Развлечение.

Лонг молча выслушал, чуть склонил голову, но было непонятно, принимает он доводы или остается при своем мнении. Затем взял чистый лист и разрисовал его условными обозначениями неровной местности.

— Враг не знает всей нашей силы… Мы займем три холма, с которых хорошо просматривается город. На правом, Скальном, встанут орудия. С высоты они будут отлично простреливать открытое пространство. Два других, Тисовый и Красный — более пологие, покрыты лесом и кустарником. На первом, под прикрытием леса, будет моя конница. На центральном — виверны. Склоны займут лучники-гимнеты,[5] три отряда по семьсот человек. Под защитой орудий разместим обоз. Для пехоты, — Корнелий принялся чертить квадраты предполагаемого войска, — я предлагаю аленсийское построение. Оно даст нам большую маневренность и позволит хорошо простреливать территорию.

Он поднял голову убедиться, что все присутствующие поняли, о чем речь. Заметил несколько удивленных взглядов и принялся объяснять заново.

— Протяженность фронта нашей армии — около тысячи статий. Воины будут стоять лицом к Рэйму, в три линии, в шахматном порядке. По тридцать две манипулы в каждом ряду. Надеюсь, что такое манипула разъяснять не надо? — Корнелий с презрительной жалостью глянул на преторианцев.

— В отряде из двухсот воинов воевать приходилось, — отозвался Критобул, оскорбленный тем, что его заподозрили в невежестве.

— Великолепно, — скептически отозвался консул и вернулся к своим записям. — Первый ряд займут сариссофоры[6] с тяжелыми копьями и полным защитным вооружением. Второй — гастаты[7] с мечами и дротиками. Третий — триарии. Самые опытные воины. Зачастую именно они решают исход битвы.

На мгновение Гаю почудилось, что он слышит Тиберия. Брат рассказывал о боевых построениях и войнах почти теми же словами, с такой же верой в непоколебимость рэймских легионов.

— У каждого в оружии будет кусок того же минерала, что и снаряды, — добавил Зодчий. — Наконечники стрел и копий, клинки.

Присутствующие молчали, обдумывая услышанное, потом в полной тишине прозвучал голос Рамира:

— Хорошо. Но вот вопрос. Почему вы думаете, что новый Хозяин не начнет бить по армии магией? Не вступая в бой?

Зодчий неторопливо свернул карту, кивнул, принимая серьезность высказывания.

— Ему нужно накормить слуг. Ты видел мертвый Мен-Нофер? Жизненная сила этих людей больше не поступает к демонам. А во время боя воины будут умирать — и энергия человеческих жизней забьет фонтаном.

— Пусть так. Он накормит слуг. И тогда применит магию.

— Уничтожить Высшего очень сложно. Только если застать его врасплох… — Арэлл, сосредоточенно хмуря брови, смотрела на кусок минерала, лежащий на столе. — Значит, наша цель — убить Хозяина до того, как он успеет понять, что уничтожить нас сложнее, чем ему казалось? Если мы сможем завлечь его в ловушку…

Черные глаза Критобула воодушевлено блеснули:

— Заманить, ударить изо всех орудий и разнести в клочья.

— Теперь осталось придумать, как его заманить, — скептически хмыкнул Корнелий.

— Это могу сделать я. — Уверенно предложила элланка.

— Нет! — резко возразил Гратх, стремительно поднимаясь со стула.

— Гай, послушай…

— Даже не думай!

— Тише, друг, — подал голос Ориан. — В словах девочки есть смысл. Если бы она и не встречалась с демоном лично, увидев ее, он не упустил бы такой красивый военный трофей.

На щеках Гая выступили два красных пятна. Он смерил стратега свирепым взглядом, но тот невозмутимо закончил:

— Но это не значит, что все тяготы должны лечь на хрупкие девичьи плечи.

Преторианец снова опустился на стул, и Ориан продолжил:

— Цель наших войск — убить как можно больше демонов. По нашим с Корнелием расчетам, самый большой ущерб им будут причинять снаряды Зодчего. Рано или поздно Хозяин поймет, что его слуги не могут противостоять разрушительной силе орудий, и либо отступит, либо появится лично, чтобы разбить их. — Ориан неспешно огладил бороду. — Если он отступит, это хорошо — мы добьемся, чего хотели, получим земли. Но если Высший заупрямится и вступит в прямой бой — для нас это будет просто удачей. Чтобы уничтожить «морфы», ему придется приблизиться к Скальному холму. Действие магии демонов не покрывает все поле боя, Зодчий специально рассчитал это. И, с какой бы стороны темный ни зашел, как только он окажется в пределах досягаемости — мы сосредоточим огонь на нем. А ты, Арэлл… — стратег повернулся к внимательно слушающей девушке. — Если сможешь попасть на глаза демону и привести его за собой на линию огня быстрее — никто возражать не станет…

— Арэлл не сможет нести на себе вооружение сариссов, — заметил Критобул. — Оно ее раздавит. Это дело для нас с Аристидом.

— Никто и не говорил, что она должна быть в первом ряду, — Гай почувствовал внезапное раздражение по отношению к атлету. Тот мог бы и помолчать, не наводя воинственную элланку на мысль, что ей непременно нужно быть впереди.

— Я хочу быть в центре битвы. — Возразила Арэлл, и на ее щеках появился яркий румянец.

Корнелий смерил девушку оценивающим взглядом и решил:

— Будешь среди гастатов.

— А я, если не возражаете, хотел бы занять место у орудий. — Октавий вопросительно взглянул на Зодчего. Архитектор утвердительно наклонил голову, и жрец повеселел.

— А где будет Атэр? — спросил Гай, не глядя на элланку.

— Говорят, он обладает магией, — Корнелий задумчиво оглядел карту. — Его силу я бы приберег. Оставил в резерве. В кавалерии.

Иллинеец выпрямился на стуле, собираясь что-то сказать, но Зодчий опередил его:

— И тебя Рамир, я попрошу занять место в коннице. — Архитектор заметил недоумение на лице мужчины и добавил: — Поверь, ты должен быть именно там.

— Лучше не спорь. — Добродушно посоветовал Ориан. — Зодчий всегда прав.

Гай, подтянул к себе лист с расстановкой сил:

— Если бы мы точно знали численность войск Хозяина…

— Мы знаем приблизительно, — Корнелий выудил из стопки на краю стола лист папируса.

— Приблизительно — не то слово, которое внушает уверенность, — возразил Гратх.

В этот момент дверь за его спиной открылась бесшумно, повеяло горячим, словно из печи, ветром. Плеча преторианца коснулась легкая рука и грудной, бархатный голос произнес:

— Две тысячи пехоты…

Гратх обернулся и увидел золотые глаза. Только спустя несколько мгновений он разглядел лицо удивительной красоты, пушистые белые волосы, шею без единого украшения…

— Это Вьюлап, — произнес Зодчий в тот момент, когда преторианец уже скользил взором по стройному силуэту в длинном химатионе. — Наш главный союзник.

Виверна улыбнулась Гаю, равнодушно оглядела остальных, потрясенных ее появлением, и заглянула в пергамент.

— Я обещала сегодня дать точные сведения. Пиши. Две тысячи низших демонов. Из них триста, гоплиты Голта — эти хорошо обучены и дисциплинированы. Сто тридцать колесниц, запряженных силистийскими гарпами.

Услышав тревожное восклицание Октавия, виверна пренебрежительно пожала плечами:

— В это время года они неактивны…

Жрец заерзал в кресле, сердито насупившись, а Вьюлап продолжила:

— Пять ил нелунгов.

— В одной иле — шестьдесят, нет, шестьдесят четыре всадника… — послышались бормотания рэймлянина, явно пытающегося снова привлечь к себе внимание виверны.

Вьюлап чуть повернула голову в его сторону:

— Всего триста двадцать. Поверь, они не стоят такого беспокойства. Однако, это не все. — Она выдержала паузу и произнесла значительно. — Пятнадцать лапифов.

— Но пятнадцать это же не так много, я думаю, — осторожно заметил Октавий, с восхищением поглядывая на златоглазую девушку.

— Они очень сильны, — виверна присела на ручку кресла Гая, продолжая смотреть в записи. — Очень выносливы и живучи. Кроме того, выпускают по стреле в четыре мгновения. И не просто стреле. Лапифы бьют костяными змеями.

— Двести двадцать пять гадин в минуту, — прошептал потрясенный жрец и непроизвольно сглотнул.

— Поэтому проследите, чтобы у людей была тяжелая закрытая обувь. Даже не задев противника и упав на землю, «стрелы» лапифов продолжают бой.

— Это очень ценные сведения, — воодушевленно заявил Октавий, продолжая коситься на Вьюлап.

— Один из вас в этой битве должен лететь со мной. — Она повернулась к Гаю. — Я хочу, чтобы это был ты.

Жрец сердито насупился.

Вьюлап вытянула шею, склоняясь к свитку, на котором Лонг начертил квадраты манипул. Рассмотрела их, щуря золотые глаза. И одобрительно кивнула:

— Поторопитесь.

Легко поднялась, сделала полшага к выходу и, неожиданно пригнувшись к уху Гратха, шепнула: «На улице… Жду тебя».

— Солдаты полны уверенности в победе. — Негромко произнес Ориан, задумчиво поглаживая бороду, когда за ней закрылась дверь.

— И я разделяю их веру, — Корнелий выпрямился и, казалось, стал выше ростом. — Такого огромного войска не было за историю всех империй! Кроме того, сегодня мы точно знаем, что численность нашей армии в восемь раз превосходит демонскую.

— Да-а, — протянул Критобул, впечатленный цифрами и насмешливо покосился на Гая. — А ты все «орда-орда»!

Гратх хотел напомнить атлету, что тот сам всего полчаса назад выражал сомнения по любому поводу. Но тут заговорил Зодчий:

— Не стоит забывать, кто наши противники. Сила одного низшего равна силе пяти человек. Кроме того, от их вида люди испытывают неконтролируемый ужас.

— Все мы помним об этом, — сухо заметил Корнелий. — Но моих воинов, как ты уже слышал, больше не в пять, а в восемь раз. Я уверен в победе. И считаю, совет завершен.

Консул встал. Остальные тоже стали подниматься. Заскрипели ножки скамей и кресел.

— Арэлл, Рамир, прошу вас, останьтесь, — голос Зодчего перекрыл шум. Юноша с девушкой вновь опустились на свои места.

— …Вы помните свое прошлое? — спросил архитектор, когда комната опустела.

— Смотря что ты называешь прошлым, — иллинеец с улыбкой взглянул на Арэлл. Но та не разделила его иронии, сосредоточенно хмуря брови.

— Почти ничего, — ответила она, наконец. — Трисмес провел надо мной ритуал Миркары и попытался показать минувшее. Но иногда я сама не верю в то, что видела.

Зодчий вопросительно посмотрел на Рамира.

— Нет. Не помню, — сказал тот. — Быть может, ты скажешь, что именно мы должны знать?

Архитектор повел рукой в сторону, словно приглашая кого-то войти. Послышался тихий шорох.

Иллинеец и элланка оглянулись. У полок со свитками стоял человек, закутанный в длинный плащ цвета высохшей земли. Никто не заметил, как он появился в комнате.

Незнакомец сделал шаг в сторону удивленной Арэлл и поклонился ей.

— Благодарю тебя, — услышала она шелест из-под капюшона. — Ты услышала меня и пришла. И привела их.

Девушка взглянула на Зодчего, ожидая объяснений.

— Это срединный мир, — произнес тот, с печалью глядя на скорбную фигуру. — Дух срединного мира.

— То, что от него осталось. — С грустным смешком уточнил загадочный гость, выпрямляясь. И снова устремил взгляд невидимых глаз на элланку. — Когда демоны начали уничтожать меня, я стал звать тех, кто мог бы оказать мне помощь. Высших светлых существ, подобных моему создателю. Но голос мой оказался слишком слаб, а вы слишком далеки. Только ты услышала меня… Я пытался помочь тебе на этой земле. Мои дети… материальные законы этого пространства должны были помочь. Трисмес, Фортуна… Вентиго, к сожалению, уже безумен. Он не смог выдержать темной силы демонов. Я каюсь за него…

Потрясенная, Арэлл взглянула на архитектора.

— Я пытался помочь, — продолжал твердить Дух. — Но ты не чувствовала меня. Ты слишком человек. Так же, как и он.

Иллинеец наклонил голову, принимая упрек.

— В моем мире память о прошлом осталась лишь у одного из вас — Зодчего. — Существо, сложило на груди руки, больше напоминающие высохшие корни. — Опираясь на нее, он получил великие возможности. И я, по мере своих скромных сил, в чем мог, оказал ему поддержку. Теперь я постараюсь помочь в бою всем вам. Если сумею…

Он еще раз поклонился девушке и растаял в воздухе.

— Высшие светлые существа… — произнес Рамир после продолжительной паузы. Усмехнулся. — Вряд ли я чувствую себя чем-то подобным.

— Это не имеет значения. — Арэлл смотрела в пустоту мимо Зодчего, словно пытаясь увидеть в нем минувшее. — Я тоже лишь смутно ощущаю нечто подобное. Но мы пришли. Значит, должны сделать то, для чего предназначены. Я чувствую, что должна принять на себя первый удар.

— Срединный мир как-то говорил мне, что даже осколки прежней памяти могут выпустить великую мощь, — произнес Зодчий. — Загораясь, дух дает мощь, которая во много раз превосходит обычную силу человека.

Арэлл вскинула голову:

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Когда на меня находят вспышки безумия, как называют это мои друзья — я могу драться наравне с воинами. Но ты ожидаешь, что во время боя моя сила намного превзойдет человеческую?

— Хотел бы надеяться… Однако, опасность для нас в том, что этого может и не случиться. Никто не способен вызвать в себе подобную одержимость по собственной воле.

— Арэлл — воин. — Рамир подобрал обломок минерала и крепко сжал его в кулаке. — Ты, Зодчий — строитель, архитектор. Быть может, и я во время битвы узнаю свое предназначение.

— Думаю, да. Однако уже сейчас я отвечу на часть твоего вопроса. У тебя, как у меня и у Арэлл есть еще одно, общее, предназначение. — Архитектор развернул лист с расположением войск. Достал стило. Поставил три алые точки. По одной на двух холмах и одну впереди, посреди первого ряда манипул. — Демоны вызывают у людей ужас, и те не могут сопротивляться страху не потому, что трусливы или слабовольны. Энергия темных разрушительна для них так же, как и для всего этого мира.

Зодчий соединил точки в равнобедренный треугольник:

— Они не могут. Но не мы. Более того, мы можем нейтрализовать вражескую энергию для всего человеческого войска. — Зодчий написал имя над каждой из точек. — Если я встану на Скальном, ты — на Тисовом, и Арэлл во второй шеренге — получится пирамида. Все люди, которые окажутся «внутри» нее, перестанут испытывать страх. Своей волей мы закроем их, ограждая от убийственной силы демонов.

ГЛАВА 17 Виверна

Рядом с пирамидой, на площадке из зеленого камня, Гай увидел небольшую группу молодых людей, одетых в праздничные хитоны. Они переговаривались, весело смеялись и со снисходительным любопытством посматривали вокруг. Юная девушка в небесно-голубом хитоне зажимала ладошкой рот, чтобы не захохотать во весь голос.

Гратх с удивлением заметил Вьюлап посреди этой развеселой компании. Та беседовала с высоким статным мужчиной в черной тоге и, едва увидев преторианца, указала на него собеседнику. Незнакомец повернулся, внимательно посмотрел на воина желтыми светящимися глазами и, спустя мгновение, учтиво наклонил голову. Впрочем, в жесте явственно проскользнула легкая насмешка.

«Это виверны», — понял Гай.

Вьюлап сказала еще что-то, и остальные ее сородичи рассмеялись, оборачиваясь. Теперь все они разглядывали Гратха, сверкая разноцветными взглядами: желтыми, зелеными, красными…

Преторианец недовольно нахмурился, но не успел по-настоящему рассердиться. Вьюлап уже шла к нему легкой, летящий походкой. Приблизилась, посмотрела снизу вверх. И у Гратха в душе осталось только одно чувство — изумление оттого, что ее макушка едва достает ему до плеча.

— Вижу, ты догадался, — улыбнулась она. — Мои братья и сестры готовы к бою.

— Сколько вас? — спросил Гай, стараясь не глядеть на громко веселящихся вивернов.

— В бою будет тридцать семь. — Вьюлап щурила золотые глаза и, казалось, между ее век скользят яркие искорки.

— Что их так рассмешило?

— Ты, конечно, — улыбнулась она.

Гай почувствовал, как скулы начинает сводить от внутреннего жара, а голову медленно заполняет горячая красная пелена. Какими бы ценными ни были союзники, он не собирался позволить им потешаться над собой дальше.

— Тогда попроси их…

Он не договорил. Девушка взяла его за запястье и развернула к себе, так, чтобы пестрая толпа оказалась за его спиной.

Лицо ее стало серьезным:

— Через несколько часов мы будем умирать за вас. Почему бы тебе не дать нам посмеяться над тем, что кажется нам смешным?

Гай не нашел слов, чтобы возразить ей. Гневная пелена в голове рассеялась, а Вьюлап уже снова улыбалась:

— В бою ты полетишь со мной. Но сейчас должен понять — сможешь ли пережить мой полет.

— Хорошо… — ответил он, несколько обескураженный.

Виверна отошла в сторону. Глубоко вдохнула, расправляя плечи. Тело ее задрожало и… вспыхнуло. На мгновение Гай ослеп, а когда зрение прояснилось, увидел существо, не имеющее ничего общего с человеком. Оно было молочно-белым, с густой, жесткой, поблескивающей на солнце шерстью. Более всего эта новая Вьюлап походила на дракона, но казалось намного изящнее. Гибкая шея, небольшая голова с белоснежной гривой, мощные лапы, когти, два крыла, хвост, похожий на змеиный. И только золотые удлиненные глаза остались прежними…

Стараясь быть как можно осторожнее, Гай забрался ей на спину.

Виверна издала долгий клекочущий звук. Припала к земле. Оттолкнулась задними лапами. Подпрыгнула на месте, словно кошка. И взлетела.

Гратх увидел, как площадка наклоняется, проваливаясь вниз. Обеими руками вцепился в горячую шею, чтобы не скатиться с гладкого хребта, и почувствовал свист ветра, выжигающий слезы.

Справа и слева ровно вздымались два мощных крыла. Гай, наконец, нашел опору, уперев ступни в их основание. Виверна не возражала против такой вольности. Она лишь чуть изогнула шею, чтобы ему было удобнее держаться.

Теперь преторианец мог оглядеться.

Они летели над полисом, и с высоты Гратх по-настоящему оценил его размеры. Гигантские пирамиды образовывали кольцо. В центре, на площади, блеснуло на солнце идеально круглое озеро. От него, расходясь во все стороны, тянулись каналы разной ширины. Пересекаясь, они обводили постройки, образуя сложный орнамент.

За пирамидами начинались поля. На них копошились человеческие фигурки. Многие прервали работу, чтобы посмотреть на летящую виверну.

Чуть дальше шевелила на ветру взъерошенными листьями плантация пальм. Между длинными рядами лежали полосы солнечного света. За деревьями, на открытом пространстве, стояло несколько мельниц и прямоугольники хозяйственных построек. Потом потянулись луга. По ним испуганно заметались коровы, когда на них упала крылатая тень. Из высокой травы вскочил пастух и, возмущенно подпрыгивая, побежал к стаду. Гай рассмеялся, глядя на крошечную фигурку, угрожающе размахивающую кнутом. Вьюлап, издав тихий клекот, повернула на юг.

Теперь они летели над военным лагерем. Гратх увидел форум для собраний, конюшни, ряды мишеней, пустой плац. Палатки командования: для центурионов[8] — получше, для декурионов — попроще. В центре алел преторий, личные апартаменты консула. Вся эта территория была окружена впечатляющим земляным валом, утыканным заостренными кольями. Гай уважительно покачал головой — Корнелий Лонг, действительно, серьезно относился к своему делу.

На широкой дороге, уходящей к северу, преторианец заметил оживленное движение. По ровным каменным плитам медленно двигались машины. Те самые, с чертежа Зодчего. Их тянули крепкие лошади-тяжеловозы, запряженные попарно. Рядом маршировали бесконечные ряды легионов. Глядя сверху на гигантскую армию, Гай почувствовал уверенность, которой утром не ощущал. Такая сила могла противостоять демонам.

Преторианец приподнялся, чтобы видеть, куда они направляются, и разглядел впереди пологий спуск, ведущий под землю. «Видимо, внизу телепорт», — догадался Гратх.

Внезапно Вьюлап резко повернула и понеслась на запад, поднимаясь все выше. Город закончился, и теперь под ними стремительно проносились холмы, заросли, деревья с плоскими кронами.

Гиматий за плечами Гратха надувался парусом и хлопал по плечам, а сердце бешено колотилось. Когда виверна складывала крылья и падала вниз, а земля неслась им навстречу — Гай был готов орать от восторга и ужаса, как в детстве, когда скатывался на куске шкуры в воду с крутого обрыва. А потом Вьюлап взмывала вверх, и в лицо снова били солнечные лучи, и облака оказывались совсем близко…

Преторианец вспомнил, что уже переживал это безграничное ощущение счастья и полной свободы во сне. Но никогда не думал, что сумеет испытать то же самое в реальности…

Наконец, виверна опустилась на поляне, под редкой пятнистой тенью тика. В нескольких статиях от него зеленела широкая полоса магического минерала, защищающая этот кусок земли от демонов.

Гратх скатился с крылатой спины, сделал несколько шагов на негнущихся ногах и присел на камень, с трудом переводя дыхание.

Вьюлап приняла человеческий образ и, улыбаясь, смотрела на него сверху вниз:

— Тебе понравилось.

Это прозвучало, как утверждение, и оставалось лишь кивнуть в ответ.

— Но ты не сможешь держаться долго и, тем более, биться. Думаю, будут необходимы кожаные ремни.

Девушка села рядом, не говоря больше ничего, и долго смотрела на солнце, не моргая. Казалось, его раскаленный диск совершенно не слепит ее.

И неожиданно предстоящая битва, сомнения, недобрые предчувствия — оставили Гратха. Все отступило, остался лишь восторг от полета, ожидание нового и любопытство:

— Почему ты выбрала меня, Вьюлап? Не Критобула, не Октавия…

— На тебе наш знак. — Виверна указала на лорику Гая, где темнел, уже едва различимый, значок когорты драконов. — Раньше этим символом доблести награждали самых умелых и сильных воинов. Смертные верили в защиту виверна, изображенного на доспехе. Знали, что могут призвать крылатого союзника, и тот придет на помощь. Теперь мир изменился. Но мы чтим прежние законы. Видим, в ком из людей дух воина не угас. В ком воля и разум слиты в единое целое.

— И все же я не понимаю. Зачем я нужен тебе во время боя? Вы сражаетесь гораздо лучше людей.

Виверна снова посмотрела на солнце и произнесла тихо:

— Мы вырождаемся. Превращаемся в зверей. Каждое последующее поколение теряет что-то. Забывает человеческую речь и свой собственный язык, утрачивает способность к изменению облика. Они стали свирепыми, неуправляемыми, им не нужны знания. Им ничего не нужно. Те, кого ты видел, жалкая горстка помнящих, как было раньше.

Ее руки, лежащие на коленях, задрожали, словно она собиралась перевоплотиться в крылатое существо, и Гай неожиданно для себя самого сжал ее ладонь. Пальцы виверны крепко вцепились в него, но лицо осталось по-прежнему холодным, бесстрастным.

— Я постаралась привести всех… — продолжила Вьюлап. — Мы сильны, но среди нас не много тех, кто может воевать. Молодые — не воины. Они не в состоянии понять стратегию боя. Могут нападать и защищаться, но их разума не хватает, чтобы вести битву. Я хотела, чтобы человеческие воители, такие, как ты, помогли им. Направляли во время сражения. Но… — она замолчала, впрочем, продолжения не требовалось. Гай догадался сам.

— Они не согласились?

Виверна медленно покачала головой.

— Нет. Сказали — мы свободное племя. Мы поможем людям, но не пойдем под седлом.

Вьюлап печально улыбнулась.

— Раньше мы не только учили людей, но и сами учились у них. Вместе сражались. Нашу силу и проворность дополняла ваша сообразительность и оружие. Самые могучие воины, герои древности, рождались от союзов вивернов и человеческих существ. Самые мудрые из нас жили в семьях ваших правителей. Наш прежний предводитель, Ихол, обитал в Эллиде, во дворце басилая. Я была в Северных землях и сидела возле очага великого Крома.

Заметив потрясенно-недоверчивое выражение на лице Гая, она едва заметно улыбнулась и грустно покачала головой:

— Да. Это было очень давно. Я сама уже почти не помню… Наш мир рушится! — Вьюлап вскинула голову, и в ее золотых соколиных глазах на мгновение вспыхнула тысячелетняя гордость. — И мы хотим с честью уйти из него. Сразиться в последний раз рядом со своими человеческими братьями. Я не хочу видеть, как мои дети с бессмысленными звериными воплями носятся между скал, воруют скот у пастухов и рушат жалкие деревенские лачуги.

Она отвернулась. Гай увидел, как часто бьется жилка на ее напряженной шее.

— Быть может, теперь все изменится? — Преторианец снова крепко стиснул ее горячие пальцы. — Теперь…

— Нет, — ответила она тихо. — Ничего изменить нельзя. Да мы и не хотим. Сил осталось — лишь на последний рывок.

Гай промолчал, следя за пестрой тенью, разбрызганной по камням. Над лугом струился горячий воздух, и порхали две нектарницы, изредка погружая длинные хоботки в чашечки цветков.

— Послушай, — Гратх с трудом сбросил сонное оцепенение, навеянное тишиной и жарой. Если мы убьем Хозяина, его войска будут деморализованы. Они отступят. Быть может, демоны станут бояться нас и перестанут приходить на землю.

Вьюлап прогнула спину, словно устав сидеть неподвижно. Это драконье движение показалось преторианцу очень грациозным.

— Быть может… — задумчиво сказала она, посмотрев на него долгим взглядом. Потом резко повернула голову на запад, глубоко втянула горячий воздух и поднялась. — Пора вернуться, Гай. Нас ждут.

И, прежде чем он успел что-то сказать, сменила облик.

ГЛАВА 18 Радуйся, император…

На улицах Рэйма было тихо. Ветер, дующий из Нижнего города, приносил с собой стойкий запах гари и смерти. Оседал на белых статуях и стенах домов черной копотью.

Никто не осмеливался подходить к трущобам близко. Жители, чьи дома стояли неподалеку, слышали из-за городской стены жуткие крики, мольбы о помощи и раскаты громового хохота, от которого останавливалось сердце и пресекалось дыхание.

В ужасе перед чумой, люди не выходили из жилищ, молясь всем известным богам и темным хранителям. Они просили перевести смерть на соседей, приносили щедрые жертвы, закалывая на домашних алтарях ягнят, а кто побогаче — рабов. Но смерть не обходила дома с заполненными жертвенниками.

Городская гвардия глухо роптала, отказываясь патрулировать улицы…

Лурия Лолла приказала заколоть двадцать рабынь, и теперь ползала на коленях перед жертвенником, все еще дымящимся от крови. В голове ее стоял гул и грохот, словно где-то рядом били в стену тяжелым цепом. Слова молитвы не вспоминались. Лицо императрицы сморщилось в жалобной гримасе — может быть, она уже больна, может, совсем скоро умрет…

Невольники испуганным шепотом передавали друг другу слухи о том, как в Нижний город въехал верхом на быке, выдыхающем пламя, грозный бог и начал убивать всех на своем пути. Он кричал о наказании за то, что люди забыли Древних.

Лолла помотала головой, пытаясь отогнать едкие мысли. Все требовали почитания: демоны, боги, императоры… О своей значимости вспомнили вдруг даже сенаторы и пытались попрекнуть ее то одним, то другим: «Вы позволили развязать войну в Эллиде! Вы допустили в город чуму!» Как будто это она во всем виновата! «Императора не интересуют люди, он целиком погружен в высшую демоническую политику. Он слишком далек от этого мира. Императрица должна влиять на него. Она отвечает перед подданными!»

Лолла взмолилась без слов, вкладывая все свое отчаяние и страх в одно единственное желание: «Путь все будет, как прежде. Пусть все снова станет хорошо! Пусть вернется Клавдий, и уйдет чума, и меня не будут больше заставлять принимать решения, в которых я ничего не понимаю…»

Юлий уже сутки лежал в беспамятстве, брат сгинул где-то в Эллиде. Претикапий казался пустым и холодным, как склеп.

— Помогите мне, — шептала она, макая черную свечу в кровь. — Помогите, пожалуйста…

Жуткий грохот заставил ее вскочить, забыв о мольбе. Несколько секунд императрица стояла, прижимая ладонь к груди и чувствуя, как колотится сердце. Потом метнулась к окну, выглянула на улицу и закричала от ужаса.

Громадный монолит Каракалтского храма медленно оседал на землю. Не было ни пыли, ни камней, катящихся во все стороны. Гигантская черная глыба просто уходила под землю. Ее словно втягивала внутрь какая-то невероятная сила. Стала видна платановая аллея, уродливое здание базилики и много-много неба, по которому неслась стая ошалевших ворон.

— Что это? — прошептала императрица, до боли в пальцах стискивая подоконник. — Что это такое?!

— Это рушится старый порядок, девочка, — послышался за спиной знакомый низкий голос.

Она обернулась и увидела префекта преторианцев — звероподобного Адриана Мария. Он стоял, заложив руки за спину, и с видом задумчивого кабана смотрел в окно.

— Что? — повторила она, тупо глядя на него.

— У нас сменился Повелитель, — Марий покачал головой с ежиком коротких волос надо лбом.

Лолла снова перевела взгляд на улицу. Храм «стек» под землю. После него посреди города осталась гигантская ложбина. Изрытая, серая, мертвая земля. На такой ничего не вырастет.

— Что же теперь делать? — спросила императрица тихо.

Префект пожал широченными плечами.

— Жить. Как прежде. Идем, сенат ждет.

Лолла забыла, что собрание назначено на сегодня. От нее опять будут требовать решений, просить денег, запутывать длинными речами и насмехаться. Юлия они боялись. Он пользовался поддержкой прежнего Хозяина и делал, что хотел. Теперь, когда Некроса не стало, Лолле казалось, император стал абсолютно беспомощен. Так же, как и она.

— Я не пойду. — Она еще крепче вцепилась в подоконник. — Я не хочу. Мне нечего им сказать.

Марий усмехнулся понимающе.

— Не бойся, тебя не зарежут на ступенях сената, как искупительную жертву новому Правителю.

В просторном белом зале было холодно и пахло гарью. Аромат курительниц не мог перебить этот всепроницающий запах.

Лоллу приветствовали машинально, почти небрежно. А она, скользнув взглядом по знакомым лицам, села на свое место. На мраморе пола краснело свежее кровавое пятно. Значит, жертва все же была. Сенаторы переговаривались шепотом. Небывалое зрелище. Обычно они не стеснялись повышать голос и всласть орать друг на друга.

Порций Ферст, тряся жирными щеками, почти беззвучно спорил со старым желчным Теренцием Кувром. Полибий Катиллин, глубоко погруженный в собственные мысли, смотрел прямо перед собой, ничего не видя. Устроитель увеселений Серторий Квинт, который всегда так стремился угодить Лолле, упорно делал вид, что не замечает ее. Цензор Трэмул Марций наклонился вперед и, выпучив глаза, нашептывал что-то сидящему впереди бородатому мужчине, чье имя императрица не смогла вспомнить. Тот величественно покачивал благородной седой головой и гнусно усмехался.

Место Тиберия Гратха было пустым. После его смерти должность народного трибуна хотели упразднить, но Юлий не позволил, хотя до сих пор не нашел достойного кандидата. И теперь вряд ли найдет…

Дверь в зал распахнулась. Императрица едва не подпрыгнула, увидев входящих. Это были жрецы всех шести храмов Некроса. Не глядя ни на кого и не обращая внимания на ропот государственных мужей, они прошли к свободным местам в первом ряду. Красные одежды яркими пятнами запламенели на фоне мраморных стен и белых тог.

Чувствуя, как по спине бежит дрожь, Лолла поерзала в кресле. Нехорошее предчувствие сжало сердце.

По залу поплыл долгий удар гонга. Головы сидящих на мгновение сжала боль. Сенат замолчал. Императрица судорожно сжала руки, чтобы не показать, как они дрожат. Из красного пятна в центре пола медленно появился демон. Поднялся, как по лестнице, ведущей из-под земли. Таких, как он, Лолла еще не видела. Человеческий торс плавно перетекал в длинное змеиное тело, отсвечивающее перламутром. На смуглой коже груди и предплечий поблескивали белые чешуйки. Вокруг привлекательного лица вились тугие кольца черных, блестящих волос. Одна из прядок была белой.

Демон до конца выполз из крови, обвел всех присутствующих равнодушными желтыми глазами змеи и сказал высокомерным, ледяным тоном:

— Мое имя Ноксис. Я здесь, дабы сообщить вам, смертные, о порядке, который с этого дня установлен в империи. У вас новый Повелитель, его воле вы теперь подчинены. С этого дня все просьбы, мольбы и жертвоприношения следует направлять к Его Могуществу Буллферу, повелителю Рэймской империи, Нита, Гаэты, Илкасты и Эллиды.

Он сделал паузу, пережидая, пока люди потрясенно прошепчут названия стран, раньше принадлежавших другим демонам. Затем плавно перетек в сторону, оставляя на камне пола извилистый кровавый след, и продолжил скучающим тоном.

— Чумы больше нет. Хозяин избавил вас от заразы. Можете открыть рынок, ворота в Нижний город, и смело ходить по улицам.

Всеобщий вздох облегчения заглушил его последние слова. Лолла тоже перевела дыхание. Хотя от обилия новостей в голове у нее все перемешалось.

— Его Могуществу Буллферу не нужно такое количество храмов. Часть их будет… — Ноксис прислушался к чему-то и, удовлетворенно кивнув, закончил, — уничтожена. Следовательно, отпадает необходимость в таком количестве жрецов.

Демон выразительно посмотрел на посеревшего Не’лктаура, провел рукой по волосам, а потом сделал неуловимое движение кистью — и остальные пять служителей с хрипом повалились на пол. Вокруг их шей обвились тонкие белые змеи.

Лолла сдавленно вскрикнула, но тут же зажала рот обеими руками. Ноксис мельком глянул на нее, щелкнул пальцами, и белесые гадины соскользнули с задушенных жертв, спеша к хозяину. Вползли на его туловище, широкими кольцами лежащее на полу, и исчезли. Не’лктаур позволил себе лишь скосить глаза на лежащего рядом жреца и снова обратил напряженное внимание на демона.

— На месте Скаврского храма будет возведен замок, — продолжил Ноксис, не обращая внимания на оцепеневших сенаторов. — Резиденция Высшего и его помощников, которые будут наблюдать за городом. Чтобы ваши просьбы и жертвы доходили до Хозяина без опозданий.

Демон снова поднес руку к голове, вызвав трепет среди людей, выудил из волос змею и, рассеянно поглаживая ее, продолжил:

— Новый Господин приказывает всем военным префектам проверить боевую готовность войск.

Человек-змей повернул голову, заметив, что Марий, до этого неподвижно стоящий у двери, пошевелился.

— С кем собирается воевать Его Могущество?

Темный погладил змейку по плоской голове и сказал, глядя ей в глаза:

— Это он тебе сообщит лично. Когда придет время.

— Но мы должны…

— Вы должны служить Хозяину и выполнять его приказы. — Он взмахнул рукой, и змея, вьющаяся между его пальцев, превратилась в струйку белого дыма. Ноксис безучастно глянул на трупы, сверкнул белесой чешуей и также растворился.

Минуту сенат сидел в молчании, а потом все заговорили одновременно.

— Демоны будут жить в нашем мире?!

— Я правильно понял: Хозяин Гаэты, Нита, Илкасты? Всех земель вообще?

— Вы правильно поняли, дорогой Катиллин. Он Хозяин всего.

— Но как? Как такое может быть?!

— Уничтожить храмы — это правильно. От их вони было не продохнуть!

— Но с кем мы будем воевать, если все земли и так его?

— Надо ожидать Самого. Это был посланник. Сам скажет, что происходит.

— Но чумы-то больше нет. Слава богам, я уже собрался вывозить имущество.

Лолла поднялась. На нее никто не обращал внимания. Девушка подошла к насупленному Марию, и когда тот глянул на нее из-под густых бровей своими неправдоподобно ясными голубыми глазами, попросила:

— Проводи меня, пожалуйста… — И сама не узнала своего жалобного голоса.

Юлий очнулся только вечером. Приподнялся на подушках, обвел мутным взглядом полутемную комнату, увидел императрицу, с ногами сидящую в кресле и нервно грызущую засахаренные орехи. Снова упав на постель, спросил глухо:

— Что произошло?

— У нас новый Правитель, — ответила та сухо, хотя была рада, что он, наконец, пришел в себя.

— Кто? — Юлий смотрел в потолок, а рука его шарила по столику у кровати — искала воду.

— Не знаю! — всхлипнула она и вскочила. Блюдо с орехами со звоном упало на пол. Император поморщился. — Никто не знает!!!

Лолла подошла к мужу, с раздражением оттолкнула его руку, сама налила воды в расписной килик и подала.

— Сегодня в сенате, на котором должен был быть ты, а не я, — она снова всхлипнула, вспоминая утренний ужас и одиночество, — приходил какой-то демон. Швырялся змеями и запугивал всех. Говорил, что чумы больше нет, но скоро начнется война. Хозяина мы не видели. Но, Юлий! — Забыв о неприязни, Лолла схватила его руку липкими от сладостей пальцами. — Какая война? С кем нам воевать?

Он поставил пустую чашу на стол и потребовал:

— Помоги мне подняться.

— Зачем?

Глаза юноши загорелись нездоровым блеском, на щеках выступили красные пятна.

— Я все еще император. И у меня есть право вызова Хозяина. Он должен придти.

— Кто «он»?! Ты же не знаешь, кто он такой!!

Юлий сморщился, словно от зубной боли. На его бледном лбу выступила испарина.

— Услышь, откликнись, — забормотал он, полуприкрыв веки. — Приди. Твой смертный слуга взывает к тебе.

Ноздри его задрожали, гневно раздуваясь, лицо исказилось.

— Ты должен придти! — крикнул он хрипло, сильно стискивая запястье жены. — Ты должен ответить!!

— Не тебе болтать, что я должен, — прозвучал вдруг негромкий, насмешливый голос.

Пламя в лампе вспыхнуло ярче. Сами собой загорелись остальные светильники. И в комнате появился тот, кого призывали.

Лолла облегчено выдохнула, увидев, что демон выглядит вполне… нормально. У него не оказалось ни хвоста, ни когтей, ни рогов. Только копыта вместо ступней, да короткая рыжая шерсть по всему вполне человеческому телу.

Хотя императрица не отличалась особой сообразительностью, сейчас она поняла сразу — это новый Хозяин. Следовало поклониться, чтобы выразить смирение, но она неподвижно сидела на краю кровати рядом с Юлием, тупо хлопала ресницами и не могла сдвинуться с места. Наверное, потому, что муж с вызовом спросил демона, даже не поприветствовав его:

— Ты убил Некроса?

Тот ухмыльнулся, обнажив длинные клыки. Щелчком пальцев создал из воздуха кресло с высокой спинкой, опустился в него и сказал:

— Некроса, Друзлта, Золтона, Савра, Каракалла. Радуйся, император, границы твоих земель расширились.

Радоваться Юлий не мог. Он опустил голову, чувствуя, как его прежняя тяжелая ответственность стала неподъемной.

— Меня не оставят в покое, пока не сдерут последний клочок мяса? — произнес он тихо.

Хозяин рассмеялся.

— Приятно, что ты помнишь мои слова. Но теперь все изменилось. Своры псов, готовых разодрать тебя, не осталось. Ты целиком перешел в мое пользование. И не волнуйся, в отличие от своего предшественника я буду обращаться с тобой аккуратно.

Юлий гневно мотнул головой, а демон снова рассмеялся, с интересом наблюдая за человеком. Потом неожиданно стал серьезным, положил ногу на ногу, и император заметил, что его круглые копыта окованы черным металлом.

— В любой день может начаться война. — Сурово произнес Хозяин. — Я хочу, чтобы ты был готов к этому.

— С кем нам воевать? — спросил Юлий, чувствуя, как голова снова начинает кружиться, словно от недостатка воздуха.

Высший подался вперед, и металлический панцирь на его груди сверкнул вороным бликом.

— С твоей подругой и единомышленницей. Арэлл.

— Я… — Юлий глотнул воздуха, который вдруг стал шершавым, будто наждак, и обдирал горло. — Я не могу воевать с ней, — голос, наконец, вернулся к императору. — Даже если бы захотел, в городе только преторианцы и городские когорты. Их мало и…

— Не волнуйся. Я подниму своё войско.

Юлий кусал губы, чувствуя, что загнал себя в ловушку.

— Я не стану убивать своих друзей.

Хозяин неторопливо поднялся, сгреб императора за тунику на груди. Лолла мгновенно спрыгнула с кровати и шмыгнула в самый дальний угол, подальше от тёмного господина.

— Послушай меня, император Юлий Констанций Юстиниан. — Голос Высшего был спокоен, даже доброжелателен, но в зрачках зажглись угрожающие красные огни. — У тебя нет выбора. Ты посвящен демонам с той самой минуты, как решился принять помощь Некроса. Нельзя быть предателем наполовину. Нельзя побывать во тьме и не запачкаться. Ты начал войну в Эллиде. По твоему приказу вырезали половину населения Голкапия. Ты не остановил чуму, и треть населения Рэйма погибла. Ты запретил торговать с Гаэтой, и столица осталась без хлеба, а торгаши тут же подняли цену на зерно.

— На все были причины! — Юлий пытался вырваться из рук Хозяина, но тот лишь скалился, продолжая насмехаться:

— Да, конечно. Ты хотел, как лучше. Мечтал всех облагодетельствовать. Только наделал слишком много ошибок. И теперь поздно их исправлять. Арэлл идет сюда, чтоб уничтожить Рэйм и тебя вместе с ним. Потому что теперь ты — такой же источник зла для нее, как и демоны.

Он брезгливо оттолкнул императора и поднялся.

— Ты принадлежишь мне. Я захватил власть, и с ней получил этот дворец, всю эту рухлядь, — Высший презрительно пнул кресло. — Вместе с тобой.

Он перекинул через руку край плаща, повернулся, собираясь уходить, и бросил через плечо:

— Я вижу тебя насквозь и слышу каждую твою мысль. Если вздумаешь плести интриги, узнаю об этом первым.

Оставив поникшего императора, демон вышел в пустой коридор, ведущий в покои бывшего наследника. Как же быстро люди выдыхаются. Почти как вино. Откупорил сосуд и поспеши выпить, иначе прокиснет.

В тени, между статуй, выставленных в ряд, Хозяин заметил движение. И сейчас же, словно поняв, что его заметили, на свет вышел Клавдий. Его лорика блестела, лицо, слабо освещенное дрожащим огнем светильников, казалось белым, а глазницы на нем — пустыми провалами.

— Вы не убили его? — произнес он, сжимая рукоять меча. Того самого — разрушающего жертвенники. Префект уже ни на минуту не мог расстаться с ним. Сначала тот давал ощущение огромной силы, вседозволенности и могущества, потом без него стало невозможно обходиться. Демонический балтус требовал крови. Казалось, он раскаляется и с каждой минутой все сильнее передает жар владельцу.

— Нет. Я не убил Юлия. — Ответил Хозяин твердо. — Проводник мне еще нужен. А ты получишь свой трон сразу после победы.

Буллфер опустил руку на плечо человека, сжал его, царапая когтями по металлу лорики.

— На преторианцев и городскую гвардию я не рассчитываю. Я надеюсь только на твой легион. Ты помнишь, что делать?

— Да. — В глубине глаз Клавдия блеснули два крошечных огонька. — Но скажите, почему вы не переведете сюда армии Золтона или Савра? За несколько минут, через телепорт, как проводили нас. Войск было бы больше.

Буллфер выпустил бывшего наследника, задумчиво посмотрел на статую унылого мраморного воина, опирающегося на могильную стелу.

— Когда мы дрались, Хозяевам понадобилась вся сила, которую могли дать люди. Они выкачали, все, до чего дотянулись. Я был там. Я видел. В Ните крокодилы обожрались трупами, плывущими по рекам, а стервятники не могут летать. В Гаэте ветер переносит сухой черный прах. В столице Илкасты тела лежат там, где их настиг Черный зов. Так они его называли. Умерли сотни, тысячи людей, отдав силы Хозяину для того, чтобы он не угас во время поединка. Нет, конечно, кто-то выжил. Но мне придется очень потрудиться, чтобы восстановить все так, как было раньше. — Буллфер гневно раздул широкие ноздри. — Я полагаю, рэймляне тоже бы все передохли, если б я вовремя не перекрыл канал проводника, через который их жизни шли к Некросу… Пусть твой легион остается в Нижнем городе. После визита Ямэла туда долго никто не сунется.

— Почему мы не можем выйти из чумного района? У многих в городе семьи…

Хозяин насмешливо фыркнул. Люди не понимают очевидного, пока их не ткнешь носом.

— Посмотри на себя, Клавдий. Ни у тебя, ни у твоих солдат, больше не может быть семей. Разрушение демонских жертвенников не дается даром. — Он равнодушно отвернулся от слуги и исчез.

Едва Хозяин скрылся, как Лолла, выбежавшая из-за угла, с восторженным вскриком повисла на шее у брата.

— Я услышала твой голос. Сначала не поверила, а теперь вижу, что это, правда, ты. Когда ты вернулся? Почему сразу не пришел ко мне?! Почему тебя не было так долго?

Клавдий, занятый своими мыслями, с раздражением отцепил от себя сестру. Взял за подбородок, внимательно рассматривая.

— Лолла? Ты побледнела, подурнела. Видно, твой муж плохо заботится о тебе.

Она часто захлопала ресницами, смаргивая набежавшие слезы, прошептала обиженно:

— Клавдий, что с тобой? Что ты говоришь? В Рэйме была чума, мы все едва не умерли.

— Да-да, — пробормотал он рассеянно и выпустил ее, глядя в сторону. — Чума, война, смерть. Знаю…

Она дотронулась до лица, на котором все еще чувствовала прикосновение его ледяных пальцев.

— Почему ты перестал посылать мне письма? Что случилось? Почему ты говоришь со мной так странно? Ты даже мне не рад?

— Разрушение демонских жертвенников не дается даром, — повторил легат слова Хозяина и с раздражением взглянул на сестру. — Оставь меня в покое. Мне сейчас не до тебя.

Мужчина развернулся и пошел прочь. А Лолла, глотая слезы, смотрела ему вслед, не понимая, отчего брат стал таким холодным, враждебным и равнодушным. Она медленно брела в свои покои, когда услышала во дворе Претикапия долгий, настойчивый рев трубы.

ГЛАВА 19 Лучезарный

Солнце село. Арэлл стояла возле телепорта, наблюдая, как магические врата выпускают метательные машины. Покачиваясь на неровностях земли, орудия медленно выплывали из крутящейся воронки, и тут же несколько вивернов подхватывали их, чтобы перенести на вершину холма.

Потом стали выводить лошадей. Многие из всадников уже знали элланку и радостно приветствовали, отпуская шуточки по поводу ее не женской одежды и оружия. Девушка улыбалась в ответ, машинально отвечала на вопросы, а сама напряженно вглядывалась в лица воинов. Атэр должен был прибыть с конницей.

— Хайре, Арэлл! — раздался вдруг из рядов кавалерии знакомый, насмешливый голос.

Она стремительно повернулась на звук и увидела улыбающегося эллана. Миновав территорию воронки, он подъехал ближе и спрыгнул с коня. Арэлл удивилась — юноша стал как будто выше за то время, что они не виделись. Раздался в плечах.

— Хайре, Атэр…

Наверное, что-то не так было у нее с голосом, потому что он вдруг перестал улыбаться, шагнул вперед и обнял ее.

— Ты жив.

— А ты сомневалась?

— Не знаю…

— Критобул рассказал мне о Симплигатах. Ты спасла меня… — Эллан хотел сказать еще что-то, но из темноты послышался голос Рамира:

— Атэр, тебя ищет Ориан. Говорит, срочно.

Юноша с досадой оглянулся, потом крепко сжал ладони Арэлл:

— Я сейчас вернусь. Дождись меня, хорошо? — Отпустил ее с видимой неохотой и, несколько раз оглянувшись, ушел.

Арэлл улыбнулась, глядя ему вслед. Впервые за очень долгое время она почувствовала, что на сердце у нее легко. Одиночество, которое давно преследовало, отступило. «…У тебя нет будущего», — вспомнила она неожиданно предсказание демоницы-пророчицы, к которой ходила давным-давно вместе с Лоллой. И поняла вдруг, что это неправда. Сейчас ее будущее было совсем рядом, крепко связанное с Атэром…

Элланка задумалась так глубоко, что вздрогнула, услышав сухой кашель. Дряхлое существо, похожее на волка, сидело на земле у ее ног и смотрело раскосыми красными глазами.

— Ну, здравствуй…

Говорило оно с трудом. Голос был глухим, хриплым. В свете костров перекошенная, тощая фигура, замотанная в обгорелую тряпку наподобие тоги, казалась нелепым подобием человеческой.

— Кто ты?

Вукодлак ухмыльнулся зубастой пастью:

— Раньше меня звали Эмил. Но тебе ничего не скажет это имя. — Он по-звериному принюхался, зыркнул по сторонам и снова уставился на девушку. — Я пришел показать тебе кое-что. То, что ты всегда хотела узнать. Прошлое… Очень давнее прошлое.

— Кто ты?

— Заодно узнаешь… Разве не знания и справедливость — то, к чему ты стремишься? Разве не знания — самая могущественная сила в этом мире? — Он сверкнул зрачками из-под косматой шерсти на низком лбу. Наклонил голову, и в хриплом голосе послышались угрожающие, рычащие нотки. — Я шел за ними через Тонкий мир. Преодолел Хаос! А ты спрашиваешь — зачем?!

— Я спросила не это, — возразила она.

Шумно выдохнув, он раздраженно продолжил:

— Ты должна увидеть то, что я вынес из Зеркал памяти! Ты должна знать… Я без особой радости общаюсь с тобой. Но, видишь ли, когда-то давно отец создал меня. И то, что я собираюсь показать тебе, важно для моего создателя. Вижу, заинтриговал тебя. Присядь. Может быть, я дам тебе оружие против него…

— Я не понимаю о чем ты!

— Не бойся. Сядь. Я не причиню тебе вреда. Я даже не существую здесь. — Вукодлак взмахнул рукой, и та прошла сквозь камень. — Видишь? Мое тело до сих пор торчит в Хаосе. Сейчас перед тобой всего лишь слепок. Энергетическое отражение…

Арэлл опустилась на землю напротив странного гостя, все еще не понимая, что ему нужно.

— Я переполнен знаниями, — бормотал тот себе под нос. — Скоро лопну, как старый бурдюк, и они хлынут из меня… Смотри в мои глаза.

Элланка взглянула на существо и вдруг почувствовала, как начинает терять зрение. Свет костров вокруг «поплыл»… Мир крутанулся вокруг своей оси и, спустя мгновение, ночной лагерь исчез. Она стояла в великолепном зале, освещенном светом тысяч рубинов, вплавленных в камень стен.

Здесь не было окон — казалось, гигантское помещение находится глубоко под землей. Арэлл глубоко вздохнула, обернулась… И с головой провалилась в яркие воспоминания.

…Волны, похожие на шелк, мягко касались песка. Ветер пах солью. На вершине обрыва золотились сосны с шершавыми стволами. Бесконечное море сверкало сотнями солнечных бликов.

Из воды, поднимая тучи брызг, выпрыгнул молодой архиангел и, словно бело-рыжий дельфин, с плеском упал обратно.

— Нет ничего прекраснее моря!

Юноша вылез на мелководье и лег животом на дно, позволяя волнам перекатывать через свою спину. Рыжие волосы, словно водоросли, плыли по воде. Изменчивые, как океан, глаза смеялись. Он нагреб полные горсти мелких ракушек и пристально рассматривал перламутр на их гладких створках.

— Как бы я хотел, чтобы ты также сильно любила его, Архэл.

— Вместо крыльев тебе надо было отрастить плавники и хвост, — улыбнувшись, сказала девушка, сидя на берегу. — Твое море, конечно, очень красиво, но…

— Но? У тебя есть сомнения? Впрочем, ты же не видела всего! — Ангел выразительно изогнул бровь, схватил ее за запястье мокрой рукой и потянул за собой.

— Нет! Денница! Я не хочу. Ну, хватит, перестань! — Она уперлась ногами в землю, но берег вдруг ушел из-под ее ног. И, как была в одежде и сандалиях, Архэл полетела в воду. Плюхнулась в волну, накатившую сверху. Погрузилась с головой в зеленоватую глубину, пронзенную столбами рассеянного света.

Не выпуская ее руки и довольно улыбаясь, архиангел указал вниз, под ноги.

Там мягко колыхались изумрудные заросли морской травы. Поднимались причудливые арки из розовых и красных кораллов. Стаи разноцветных рыб выпархивали и снова скрывались, а на дне волнами лежал белый песок.

Архэл открыла, было, рот, чтобы заговорить, но с ее губ лишь сорвался пузырек воздуха и полетел вверх. Денница усмехнулся, выразительно постучав себя пальцем по виску.

— Говори мысленно, глупая, — услышала она его смеющийся голос. — Мы же под водой.

Фыркнув, девушка слегка толкнула его согнутым коленом в грудь, оттолкнулась и поплыла над зеленым полем.

Это было похоже на медленный полет. Вода сама несла ее тело, ставшее вдруг абсолютно невесомым. Маленькие желтые рыбы стаями закружились вокруг. Стоило сделать резкое движение, как они тут же разлетались в разные стороны, чтобы через минуту приплыть снова. Напуганный ее приближением, со дна стремительно поднялся скат и потянул за собой шлейф песка, под которым прятался.

По обнаженному телу Денницы скользили солнечные полосы — отражения волн, а крылья рассекали воду, действительно, как два плавника.

— Ты похож на дельфина, — мысленно произнесла Архэл.

Он улыбнулся и показал вперед. Там, в густых зарослях, стояли белые мраморные колонны, поддерживающие легкий свод. Вокруг них тоже носились рыбы, поблескивая разноцветной чешуей.

— Это прекрасно… — «прошептала» девушка. — Здесь все такое… завораживающее. Не думаю, что я могла бы жить под водой, но вернуться сюда будет хотеться снова и снова…

Денница взял Архэл за плечи, резко притянул к себе, сжал ее голову обеими руками, крепко поцеловал в сомкнутые губы, а потом также внезапно отпустил. И когда она, озадаченно моргая, посмотрела на него, улыбнулся:

— Мне нравится, когда ты ценишь то, что я создаю.

— Я всегда ценю…

Она замолчала, заметив длинную тень, проплывающую мимо. Движения огромной серой рыбы с острыми плавниками и мощным хвостом казались медлительными, но были наполнены скрытой угрозой. Тело, готовое атаковать в любую минуту, изгибалось плавно и лениво. Юркие рыбки, шныряющие в водорослях, мгновенно исчезли. Морское дно словно вымерло.

На Архэл глянул желтый глаз с вертикальным зрачком, и она почувствовала странное стеснение в груди и легкое сожаление оттого, что меч остался наверху. Девушку словно окатило ледяным течением, в котором без остатка растворилось ощущение безграничного счастья, бывшего с нею весь день.

— Что это? — спросила она архиангела, внимательно наблюдающего за ее реакцией.

— Величественное создание, не правда ли? — Он перевел взгляд на рыбу, и та, словно повинуясь приказу, медленно поплыла прочь.

— Но она… хищник.

— Ну и что?

Длинный силуэт растаял в синей бездне моря. Архэл вздохнула свободнее, но находиться на дне больше не хотелось.

— Давай поднимемся.

Он кивнул и едва заметно нахмурился в мысленном усилии.

Вода вокруг закипела и, спустя мгновение, обоих выплеснуло на поверхность, прямо на берег солнечного острова. Этот, в отличие от прежнего, был усыпал розовым песком и зарос деревьями с листьями, похожими на веера. Белая дорожка вела к беседке, виднеющейся среди зелени.

Выжимая на ходу подол туники, Архэл направилась к дому. Крылатая тень друга, идущего следом, падала на нее, заслоняя солнце.

— Что тебя беспокоит? — спросил он, наконец. — Это была всего лишь рыба.

Она молча поднялась по ступенькам. В портике, на низком столике стоял хрустальный кувшин с водой, ваза с персиками, широкое блюдо с сотами. Мед таял под жаркими солнечными лучами.

Роняя на пол капли с длинных мокрых волос, ангел небрежно махнул рукой, и густой плющ мгновенно обвил колонны, защищая внутреннее пространство от яркого света.

Архэл опустилась на скамью, пытаясь разглядеть море сквозь резные листья, и сказала:

— Странно, что в твоем мире появились хищники.

Денница сел напротив, провел рукой по волосам, и они в одно мгновение высохли. Движением плеча создал на теле тунику, отсвечивающую желтым металлом, убрал с лица насмешливое выражение и стал готов к серьезному разговору. Но произнес совсем не то, что она ожидала:

— А кто живет в твоем мире, Архэл?

— Н-не знаю… Птицы, они поют по утрам. Бабочки… Я как-то не обращала внимания.

— Да. Ты не обращала внимания. — Он взял из воздуха кусок хлеба и стал крошить его на пол. Сейчас же из кустов возле беседки вылетел черный дрозд и, весело подскакивая на мраморных плитах, принялся клевать крошки. — Ты не замечала, потому что твой мир — это часть тебя. Ты не думаешь о нем, ничего не творишь специально, он просто живет вместе с тобой. О твоих птицах-бабочках не надо заботится, они тоже часть тебя… если тебя не будет, они исчезнут. А я создаю реальные вещи.

— Да, ты Архитектор, поэтому…

— Поэтому мне не интересно жить в иллюзорном мире. — Он отряхнул руки, притянул блюдо ближе к себе, взял маленький кусочек сот и показал его Архэл. — Это настоящий мед. Его собрали настоящие пчелы с настоящих цветов. И он по-настоящему сладкий. Хочешь попробовать?

Прозрачно-золотые капли текли по его пальцам, а глаза снова насмешливо прищурились. На мгновение Архэл захотелось забыть о тяжелом предчувствии, которое кружило вокруг нее, словно тень морского хищника. Захотелось снова вернуть ощущение бесконечного счастья. Но она отрицательно мотнула головой:

— Ты можешь создавать все, что угодно. Все, что можешь представить. И это не будет частью тебя. И твои создания смогут жить сами по себе. Но они… неужели они убивают друг друга?! А ты сидишь здесь, ешь мед и наблюдаешь за этим?

Он уронил кусок сот обратно в блюдо, задумчиво облизал пальцы и ответил:

— Нет. Не убивают. Здесь они просто существуют. Это все-таки мой внутренний мир.

— Но если это твой мир, Лучезарный, — взволнованно продолжила Архэл, — то как он мог породить хищника?

Архиангел вдруг резко поднялся, спугнув дрозда, все еще прыгающего по полу.

— Идем. Я хочу показать тебе кое-что. Ничего подобного ты никогда не видела! Это самое лучшее, самое удивительное из того, что я создавал.

Быстрым движением руки он открыл прямо в воздухе узкую сияющую «дверь» и жестом попросил собеседницу следовать за собой. Она пошла за ним, вместе с любопытством ощущая все то же тяжелое предчувствие…

За гранью вновь оказалось море.

Темное. С яростью бросающееся на высокий гранитный берег. Иссеченное длинными струями дождя. На его волнах покачивались грязно-белые льдины. Над головой с надрывным криком носились чайки — ледяной ветер сносил их в бушующую стихию, но они продолжали упорно возвращаться к скалам.

— Шторм! — Крикнул Денница на ухо оглушенной и ошеломленной Архэл.

Потом схватил за руку и потащил следом за собой вверх, в воздух. Они летели над землей, и под ними проносились леса, блестящие озера и реки, морские заливы, горы, пустоши, засыпанные снегом или песком. Низкие облака проливали дождь или расступались, пропуская жаркие солнечные лучи.

— Смотри! — Ангел крепко сжимал ее ладонь, указывая на серебристые рощи олив, на степи, поросшие ковылем, на заснеженные скалы. Глаза его горели восторгом.

Она видела все сразу и каждую мельчайшую деталь в отдельности. Лесные пожары, приливы, подводные течения, землетрясения, смерчи, теплые ветры и дожди. Пятнистого ягуара, следящего голодным взглядом за тапиром, идущим к ручью. Зимородка, стряхивающего с синих крылышек капли росы. Фиалки в тени водопада. Жука, раздавленного камнем. Крылатых существ, похожих на ящеров, с разумом в огненных глазах — с выпущенными когтями они бросались на змей в ожерельях из перьев, а те шипели и скалили длинные зубы. Люди с синей краской на смуглых телах подносили корзины с окровавленными кусками мяса огромной серой кошке, глядящей на них с благожелательным выражением на усатой морде. Дымящиеся хижины, вытоптанные поля, светящиеся пирамиды, заснеженные равнины. Юноша верхом на быке потрясал окровавленным копьем…

В какое-то мгновение она поняла, что не может выдержать больше, и закричала:

— Нет! Нет! Стой! Остановись! Хватит! Не надо больше!

Полет замедлился. Они заскользили вниз и оказались на берегу медлительной полноводной реки. Едва ноги Архэл коснулись земли, она выдернула ладонь из пальцев Денницы, отступила от него на шаг.

— Что это такое? — прошептала девушка, задыхаясь. — Я видела вивернов, пернатых змей, химер… Они не живут в одном мире. Не могут жить… Я видела снег и пустыни, горы и болота. Все вместе, сразу. Что это за мир? Как он мог возникнуть?!

— Ты права, он не мог возникнуть сам по себе, — спокойно подтвердил Лучезарный, глядя на нее без привычной нежной улыбки. — Я его создал.

— Как?! Ты не мог…

— Он реален. Он настоящий. — Ангел наклонился, зачерпнул горсть песка и просыпал его обратно на землю. — Он создан из «живой», плотной материи. Снег, пустыня, степи, джунгли, все вместе, сразу. Все, что только может быть, и все настоящее. Оно живет по своим законам. Творит само себя уже без моего участия. Представь, этот мир уже не зависит от меня, он живет собственной жизнью.

В его глазах горело счастье и одержимость творца, а Архэл снова почувствовала стеснение в груди, глядя на юношу.

— Как ты это сделал?

— Ничто не возникает из ничего, — Денница сел на плоский камень, сорвал травинку и принялся острым ее концом рисовать на земле сложные схемы. Разобраться в них мог лишь ангел-архитектор, но Архэл внимательно слушала, пытаясь понять. — Я брал матрицы… копии уже существующих тонких миров вместе с их природой — растениями, минералами, обитателями. Кое-что вырезал из пространства и соединял… — Лучезарный посмотрел на подругу упоенно, он наслаждался и гордился своим творением и ждал, что она тоже придет в восхищение.

— Эта земля идеальна. Она способна меняться и порождать новых существ.

— Но как ты это сделал?

Демиург улыбнулся с гордостью, протянул руку, и на его ладони загорелся красный шар, внутри которого переливалось и струилось живое пламя.

— Вот этим. Я соединил в нем часть собственной души, несколько элементов из Огненного мира, взял принцип действия твоего меча. Это орудие может плавить грубую и тонкую материю. И собирать ее по-новому.

Архэл опустилась на колени, сжала его запястья, заставляя поднять взгляд от сферы, горящей в пальцах, и посмотреть на себя. Теперь она знала, как называется новое чувство, ледяным ознобом пробегающее по спине и заставляющее сердце колотиться. Это был ужас.

— Послушай меня, — прошептала девушка, глядя в его прекрасное вдохновенное лицо. — Ты создал мир, которого еще никто не создавал. А вместе с ним — смерть, боль, страх. Эти существа не могут жить вместе, эти земли не могут быть рядом. Они станут убивать друг друга, все время, без конца. Каждый день. Из-за пищи, воды, места, потому что разные, чужие…

Огненная сфера исчезла из рук Архитектора, он нахмурился.

— Ты не понимаешь…

— Понимаю. То, что ты создал — ужасно. Эрнолтинаор знает?

— Нет. — Денница нахмурился, упрямо выдвинул подбородок. — Ты первая, кому я показал.

— Я не представляю, что он скажет. Но он должен видеть это.

Белый дворец старейшего архиангела освещало яркое солнце. Каждый зал звучал по-своему.

Один шелестел влажной листвой.

Другой наполняло журчание весенних ручьев.

В третьем сонно гудели пчелы и стрекотали кузнечики — стоило закрыть глаза, как тут же представлялась солнечная поляна, на которую опустился полуденный зной.

В четвертом было тихо. Только шелестели иногда одежды молчащих на скамьях вдоль стен, и время от времени Архэл задевала ножнами о край низкого мраморного стола. На нем, одна за другой, сменялись картины созданного Лучезарным мира. Степи, горы, цепи озер…

Сам творец сидел, глядя в пол, и машинально воплощал на своей ладони туманные полупрозрачные фигурки — животных, людей, растений. Они медленно перетекали одна в другую, приобретая порой вычурные, нереальные формы. За спиной Денницы стояли еще шестеро ангелов и, судя по их напряженным лицам, с нетерпением ждали решения.

Эрнолтинаор молчал, внимательно, сосредоточенно глядя на крошечный срединный мир. Рядом с Архитектором расположилось существо, чье лицо Архэл никак не могла рассмотреть — оно расплывалось сияющим пятном, как и все его тело. Виделся лишь неясный контур.

Эласеор, брат Архэлл, сидящий чуть в стороне, встретился с ней взглядом и подмигнул едва заметно. Улыбнулся и снова посмотрел на стол. Девушка чувствовала — все присутствующие, не отвлекаясь ни на мгновение, внимают ярким картинам нового мира, и каждый ощущает что-то свое. Но, похоже, ужас, который пережила она, не испытал никто.

Наконец, Эрнолтинаор пошевелился. По залу поплыл обрывок робкой мелодии, и тут же смолк.

Денница вскинул голову. С надеждой посмотрел на учителя.

— Ты нарушил все законы, которым я учил тебя, — сказал тот спокойно. — Ты знал, что не имеешь права создавать плотный физический мир.

— Но…

Наставник чуть повысил голос, не давая себя перебить:

— Ты не знаешь законы пространств, из которых сплавил свой мир, потому что не ты создавал их изначально. По этой причине твоя реальность не может быть гармоничной. Не спорю, ты виртуозно собрал все эти разрозненные куски. Придал им подобие согласованной системы. Но они не смогут существовать вместе. Если хотя бы одна составляющая поведет себя не так, как ты рассчитывал, его разорвет на куски. И уничтожит все, что находится рядом.

— Эрнол, послушай, — подал голос Рафаэл, самый молодой ангел, выходя из-за спины Денницы. — Я видел эти земли. Я был там. Они, действительно, выглядят непривычно, но это удивительное место. Завораживающее. В нем столько неразгаданного. Оно само порождает вокруг себя все новые и новые пласты, как распускающийся цветок. Их можно исследовать бесконечно.

Ангел оглянулся на друзей, и те ответили понимающими взглядами. Всех шестерых очаровал новый мир, все хотели знать о нем больше.

— Он наполнен смертью. — Резко сказала Архэл. — Разные расы, разные существа, разные законы. Хаос.

— Да, но это всего лишь первая попытка, — Рафаэл посмотрел на нее пепельными глазами, в которых светились синие звезды. — Все можно исправить…

— Как?! — воскликнула Архэл, вскакивая. — Как ты исправишь? Будешь карать провинившихся? Учить? Наказывать? Превратишься в грозную силу? Добьешься того, что тебе будут поклоняться? Существа, более могущественные, чем остальные, уже объявили себя на этой земле богами и черпают силу из жертвоприношений и молитв. Да, этот мир развивается сам по себе и с каждым шагом все глубже погружается в грязь, смерть и кровь.

Она замолчала, встретившись взглядом с Лучезарным, потому что на его лице отразилась боль, которую он испытал за свое детище.

— И что ты предлагаешь? — спросил он.

— Я не знаю… Его надо попытаться вернуть в прежнее состояние. Разобрать по кусочкам. Вернуть все назад.

— Ты предлагаешь его уничтожить! — Лучезарный вскочил и выбросил руку в сторону Архэл обвиняющим жестом. — Ты сама несешь смерть!!

Эласеор, целитель, подался вперед, крепко переплетая пальцы. Кисти его рук засветились золотым светом. Как никто в зале, он чувствовал, что атмосфера становится все более напряженной, и пытался разрядить ее на свой лад.

— Это мой мир. — Произнес Денница глухо, и фигурка раскидистого дерева с человеческим лицом растаяла дымом на его ладони. — Мое создание. Ты не знаешь, сколько любви, силы и самого себя я вложил в него. Как ты, никогда не создававшая жизнь, можешь говорить об уничтожении живого творения?!

Архэл почувствовала, как горечь сжимает ее горло, и произнесла тихо:

— Да. Я никогда ничего не создавала. И не создам. Я не умею творить миры. Могу лишь защищать. От боли. От оплошностей. От прямой угрозы. Когда Хаос рвался в наш мир из-за того, что рубеж, ограждающий его от остального пространства стал слишком проницаемым — я была на границе. Я стояла и держала щитом разрушительную силу, льющуюся в нашу сферу, пока Эрнолтинаор не закрыл прорыв. На моем тетраморфе до сих пор остались следы. Тогда мы узнали, что такое смерть. Узнали, что способны умирать в муках и отчаянии. Этот новый мир, который ты создал, раздирает на части. Он может взорваться в любое мгновение… — Она запнулась, а потом повысила голос, и он зазвенел в тишине зала. — Прошу вас! Не допустите этого снова! Не позволяйте нарушить равновесие!

Денница медленно опустился на прежнее место.

— Простите меня, братья. — Он опустил голову, и солнечный луч заиграл на его рыжих волосах. — Вы старше. Мудрее. Опытнее меня… И все-такивы не правы.

— Ты хотел использовать всю силу, данную тебе, — тихо ответил Эрнолтинаор. — Но ты не подумал о том, как это может навредить другим.

— Я не позволю уничтожить мой мир, — чуть слышно, но твердо ответил юный Архитектор. — Да, он очень молод, несдержан. Он кипит от скрытых сил. Но в нем бездна любви и красоты. Он невообразимо разный и единый. Он прекрасен и совершенен. Вы все живете в своих приглаженных, иллюзорных, слащавых мирках! Что вы можете знать о безграничной темноте леса, о звездах, которые отражаются в глубине моря? О мощи штормов, о красоте раскаленного солнечного диска, погружающегося в океан? О расплавленном золоте облаков, кипящих на западе, и холодном глубоком небе на востоке?! — голос его оборвался. Лучезарный замолчал, дыша часто и тяжело.

Архэл посмотрела на друзей, сидящих с ним рядом. На их взволнованных лицах отразилось понимание, доверие, поддержка. Они думали, чувствовали так же, как и он. Они были согласны с ним — ярким, мятежным создателем. А не с ней — осторожной и разумной. И только в глазах Эласеора Архэл увидела понимание и печаль.

— Что вы можете знать об этом… — прошептал Денница.

— Я знаю. — Неожиданно произнес безликий светящийся ангел, сидящий рядом с Эрнолтинаором. Его голос был похож на глубокий, мягкий удар колокола. — Я видел и чувствовал все, о чем ты говорил. Я переживал радость и отчаяние создателя. Но послушай меня. — Он наклонился вперед, и все увидели лицо, проступающее из ослепительного ореола. Невероятной красоты, оно принадлежало уже другому миру — Огненному. Более совершенному, чем их тонкие сферы. Пламя кипело в его зрачках, рвалось наружу через ангельскую оболочку. И Денница невольно отступил назад, не в силах выдержать взгляд высшего создания — огненного тетраима.

— Послушай меня, Лучезарный… Мы создаем жизнь. Не игрушку для великих. Не арену битвы между мирами. Не доказательство своей власти над пространствами. Только жизнь. Как бы ни была велика твоя любовь к своему созданию, если она будет причиной многовековых смертей, боли и отчаяния — ты должен отказаться от него. Признай, что оно ущербно.

Тетраим замолчал, и его нереально прекрасные черты снова растворились в облаке света. Лицо Денницы исказилось от внутренней борьбы с самим собой.

— В нем боль моей души, — прошептал он, и губы его искривились мучительно. — Счастье. Восторг от каждой удачно подобранной краски и звука. Боль неудач. А вы хотите уничтожить все то, что дышит вместе со мной, плачет и радуется?! Смысл жизни моей? — Его голос наполнился звенящей силой, гневом и отчаянием. — Я не позволю. Никому. Никогда!

В его руке возник алый шар, истекающий пламенем. Дворец содрогнулся от выплеснувшейся из орудия силы. Ангелы вскочили с тревожными восклицаниями. Тетраим медленно поднялся, светясь еще сильнее. Остался сидеть лишь Эрнолтинаор, на которого был направлен луч огненной сферы.

Архэл шагнула вперед и заслонила собой архиангела, готовая делать то, для чего была создана. Защищать. Хотя сердце ее сжималось от боли и страшного предчувствия.

Друзья Лучезарного встали за его спиной.

— Ты ослеплен отчаянием, — спокойно сказал Эрнолтинаор.

— Нет, это вы слепы! — закричал Денница в ответ. — Вы отягощены вашими древними знаниями! Да, я создаю жизнь! Настоящую, а не ее подобие!

Сфера в его руке засияла сильнее, и пол пошел мелкими трещинами.

— Остановись! — Архэл выхватила меч из ножен и направила острие клинка в грудь отчаявшегося бунтаря. — То, что ты защищаешь, не стоит этого.

— Не стоит чего? — произнес он сквозь зубы, глядя ей в глаза. — Того, чтобы ты подняла на меня меч?

Шар в его руке превратился в длинный жезл с пылающим граненым камнем на конце. И в тоже самое мгновение Эрнолтинаор поднял руку. Поток света ударил Денницу в грудь, окружая сияющим облаком, а контур тела тетраима запылал, растворяясь в ослепительном сиянии. Оно свернулось огненным колесом и накрыло юного Архитектора, вынося сквозь стены белого дворца, прочь от тонкого мира архиангела. Вниз.

— Не-ет!! — закричал Рафаэл и бросился следом за другом. Остальные пятеро, не раздумывая, последовали за ним.

Архэл уронила меч на потрескавшийся пол. Опустилась на искореженные плиты. К ней медленно подошел Эласеор. Сел рядом.

— Он верил, что защищает жизнь. Он хотел остаться со своим творением. И останется. Разделит его судьбу.

— Знаю, — прошептала она, глотая слезы.

— Они просто передвинут его мир как можно ниже от обитаемых пространств. Чтобы тот не мог повредить…

— Знаю! Я все знаю, брат. Не говори ничего…

ГЛАВА 20 Месть полукровки

Видение закончилось. Черная ночь перестала быть непроглядно-черной, далеко на горизонте забрезжила светлая полоса приближающегося рассвета…

Арэлл сидела на земле, чувствуя, как бешено колотится сердце. Вокруг ходили, тихо переговариваясь, люди, но казалось, они не замечают девушку и ее странного собеседника.

— Ну, что, теперь вспомнила? — насмешливо осведомился Эмил.

— Да. — Тихо ответила Арэлл, ощущая, как глухая тоска вытесняет из ее сердца недавнее счастье. — Я помню все это…

— А теперь я покажу тебе то, чего ты не можешь помнить. — Вукодлак оглянулся на светлеющее небо и нервно повел ушами. — Посмотри, что с ним стало…

Арэлл увидела гигантский зал глубоко под землей. Стены, пол и потолок здесь были выложены драгоценными камнями. Вокруг сверкали корунды и алмазы, образуя изображения животных, людей, прекрасных крылатых существ. Орнамент из аметистов обвивал колонны.

Всю центральную стену занимала огромная картина…

Рафаэл стоял перед своим последним творением — фреской с изображением ангела, объятого пламенем. Волосы его были — языки огня. Доспехи — кольца дыма, обвивающие тело. Концы крыльев тлели рассыпающимися углями. Лицо отражало скорбь и усталость. От грозной фигуры веяло безнадежностью. Тоской. Жутью…

— А ведь когда-то мои картины и статуи вызывали радость. Покой и умиротворение. — Создатель полотна понуро ссутулил плечи. — Это было еще не так давно…Или давно? Скажи, Лучезарный. Сколько времени прошло…?

Денница бесшумно подошел. Встал рядом. Стараясь, чтобы голос звучал беззаботно, сказал:

— Тебе ведь известно, для нас не существует времени. И ты не прав — это прекрасная фреска.

Друг медленно повернулся. В глазах его оказалось отражение все той же не проходящей тоски, что и на картине. Тоски и страха.

— Нет. Отвратительная. Это конец. Больше я ничего не смогу создать.

Он размахнулся и швырнул в картину клубок огня. Нарисованный ангел утонул в настоящем пламени.

— Стой! — запоздало воскликнул Денница. — Не надо было…

— Хватит утешать меня, — тихо промолвил художник, вытирая ладони краем белой туники. — Хватит обманывать нас и себя самого. Это конец. Неужели ты не видишь? Оглянись.

Он махнул рукой на великолепно-мрачный зал, сверкающий огнями тысяч драгоценностей.

— Ты говорил, что мы сможем жить здесь. В этом мире. Что мы выживем. Но мы не можем. Он убивает нас. Слишком тяжелые, грубые энергии. Мы захлебываемся в них. Они меняют нас.

Архиангел схватил друга за плечо, крепко сжал и повторил то, что говорил всегда:

— Нельзя бояться. Нельзя забывать, кто ты. Нельзя позволить жалости к себе стать сильнее силы воли.

— Хватит! — крикнул Рафаэл, вырываясь. И его крик эхом разнесся по подземелью. — Хватит. Ты сам видишь. Они уходят. Один за другим. Твои великолепные залы пустеют. Ни у кого больше нет сил.

Он отвернулся, а через минуту произнес едва слышно:

— Ева ушла вчера. Я пытался удерживать ее, сколько мог. Но у меня не хватило сил на нас двоих… Нет. Это ложь. Я мог бы спасти ее. Отдать свою энергию. Но не сделал этого. Знаешь, почему? Я испугался. Подумал — она уже безумна, ну проживет еще недолго, а потом все равно… Я хотел жить сам. Я! Хотел! Жить! Сам!.. Понимаешь?! Мы стали думать только о себе. Хотим существования только для себя и… начинаем ненавидеть. В каких же тварей мы превращаемся!

— Это не мы… — прошептал Денница. — Это чудовищное место превращает нас.

— Я не знаю, что произошло с ними всеми. Куда они идут. Бросаются в бездну, просто исчезают навсегда или еще есть шанс на перерождение? Я не хочу этого знать. Я устал. Прости. Я не могу больше бороться. Смысла нет.

«Нет! — яростно прошептал Денница, глядя на Рафаэла, медленно бредущего прочь из зала. На его опущенные плечи, поникшие крылья. — Я не сдамся. Я выживу. У меня хватит сил!»

…Гигантские залы опустели. Друзья, братья ушли. Исчезли… Умерли. Вот как это звучало на самом деле. Они умерли!

«Это я привел их на смерть… — думал Лучезарный. — Но ведь они знали, куда шли! Они должны были бороться! С собой. Со своей слабостью и страхом. Здесь можно жить, не теряя себя прежнего. Я докажу!»

Каждый день, каждый час он заставлял себя жить.

Старался не замечать, что материя перестала подчиняться.

Он больше не мог творить, поэтому приходилось брать уже существующие гранит, песок, металлы и драгоценные камни. Архитектор строил, вырезал, шлифовал, возводил тонкие арки, перебрасывал мосты через пропасти, выкладывал узоры из изумрудов и топазов. Лишь бы не думать. Не задумываться.

Он постоянно размышлял о том, что если бы Архэл пошла с ним — было бы легче. Но она предпочла любви к нему, любовь к истине. И она права. Тысячу раз права! Она не могла по-другому. Тот, кто создан видеть только белое и черное, никогда не различит оттенков.

«Но почему ты не пошла со мной? — шептал он, обламывая каменные глыбы. — Почему?! Как ты могла предать меня?! Как ты могла… Я не хотел… не хочу, чтобы ты умирала здесь вместе со всеми остальными. Вместе со мной. Я бы никогда не позволил тебе пойти со мной!.. Но почему ты сама не пошла?!»

Он остался один. Бродил по пустым гранитным галереям, чувствуя, как начинает терять разум. Погружается в темноту.

Впереди не было ничего — вечность в одиночестве. Стоило ли жить ради этого?

Лучезарный медленно шел, почти ничего не видя перед собой, и земля горела под его ногами. Она вздрагивала и проседала, извергая из себя клубы дыма и струи огня. Лава текла по ступням, но он не чувствовал боли, только усталость, тоску и удушающее чувство вины, которое ничем невозможно было заглушить. А потом, внезапно, мир стал рушиться. Почва обламывалась огромными кусками и падала во тьму. Крылья уже не могли держать его, и он тоже полетел вниз. В пустоту.

Мир померк…

Тьма оказалась бесконечной. Но через бессчетное количество времени появилась боль. Потом — огонь, текущий по телу. А затем — ощущение одиночества…

Он лежал, уткнувшись лицом в грязь. Та пахла кровью и разложением. Обжигала. Покрывала тело липкой массой. Впереди колыхалась мутная пелена.

Он знал, что уже перестал быть собой, но это не огорчало. Тело корчилось от боли, а душа выла от ярости. Он все помнил. Память не угасла милосердно, оставив его в неведении. Каждое воспоминание вызывало вспышку ненависти, скручивающей внутренности. А еще была легкая печаль, которая быстро рассеялась, уничтоженная новыми вспышками гнева.

Теперь у него были копыта, рыжая шерсть по всему телу, когти и клыки. И эта земля вокруг больше не казалась враждебной. Это был новый дом.

Он поднялся, расправил крылья и взлетел в огненное небо…

«Ты! Ты!! Только ты виновата в этом!!» — раздался злобный шепот.

Арэлл открыла глаза, глядя перед собой остановившимся взглядом. Лицо ее было мокрым от слез, но она не чувствовала этого. Горе и ужас так тесно переплелись в душе, что стало больно дышать.

Теперь она знала все до конца. Поняла, ради кого пришла сюда. Кто звал ее. Вспомнила, как лежала на лугу в своем далеком светлом мире и холодела от чужой боли. Черная, изломанная фигура на дне огненного колодца. «Из глубин… взываю… к тебе…»

Он звал ее. Ждал, что она придет.

«Я говорила с ним, но даже предположить не могла, кто он на самом деле… Видела его статую в солнечном городе, барельефы. Но лицо, вырезанное из камня, оставалось чужим…»

— Что же мы сделали! — прошептала Арэлл. — Мы сделали это сами…

— Дошло? — поинтересовался Эмил насмешливо. — Столько времени утекло, а ты все-таки узнала его…

— Я никогда не забывала, — произнесла эланка низким от слез голосом. — Я всегда его помнила.

— Он переродился. Вы изгнали его и тех, кто остался с ним. Вышвырнули за пределы своего мира. Сбросили на Дно. Из-за вас они превратились в чудовищ!

Арэлл медленно покачала головой.

— Я не знала этого… — Дыхание перехватывало, и она говорила с трудом, почти так же хрипло, как собеседник. — Никто из нас не знал, что он… что они переродились в демонов.

— Конечно, ты не знала! — в голосе Эмила зазвучала злоба. — Никто из вас не ведал…! Что вы вообще знаете?! Что можете разглядеть из своих небесных дворцов?!

Она резко поднялась.

— А он? Он помнит об этом? О том, что произошло с ними?

— Да.

— Теперь я понимаю, почему он так ненавидит нас. Пережить все, что он пережил… Я пойду к нему… Я должна пойти к нему и поговорить. Остановить это безумие.

Эмил рассмеялся, и его смех был больше похож на лающий кашель.

— Ты что, так и не поняла?! Он больше не тот Лучезарный, которого ты любила. Ведь ты любила его? — Вукодлак снова затрясся от смеха. — Это самое забавное. Ты любила его, но не пошла с ним. И теперь он — демон. В нем есть только ненависть и желание захватить как можно больше власти, земли, жизней. И ты не забыла, что уже сегодня вы собираетесь убить его еще раз?

— Я пойду к нему, — повторила Арэлл, ладонями стерев слезы со щек и поднимаясь с валуна. — Я должна его увидеть. Должна предотвратить битву.

— Побежишь исправлять ошибки? — Эмил смотрел на нее с насмешливым любопытством, даже пасть приоткрыл. — Думаешь, можно что-то исправить? Нет, я не собираюсь тебя останавливать. Просто хотелось бы знать, что ты собираешься ему сказать. Что ты можешь сказать ему теперь?

Он поднялся и заковылял следом за Арэлл, идущей по тропинке. Ужас от внезапно открывшейся правды колючим комком стоял в ее горле. Если бы она просто услышала об этом, то вряд ли смогла бы поверить. Но теперь, увидев, почувствовав, пережив боль, тоску и отчаяние она ощущала, что страх снова и снова возвращается к ней, сплетаясь с горем. Каждую минуту она переживала вновь, как Лучезарный умирает. Один. Совершенно один…

«Почему я не последовала за ним?! Я была в ужасе от того, что он сделал. Я не могла смириться с тем, что он принес в этот мир смерть. Но я должна была пойти с ним…»

— Я могу провести тебя в Рэйм. — Прохрипел Эмил сзади. — Проберемся так, что никто не заметит. Он сейчас во дворце.

— Почему ты помогаешь мне? — снова спросила она, не очень-то интересуясь ответом.

— Я помогаю не тебе, а ему, — ответил полудемон, тяжело дыша. — Я всегда ему помогал.

Высокие заросли полыни серебрились под звездами. Тени акаций густыми полосами лежали на земле, тропинка петляла между ними. Серые стены города закрыли полнеба.

«Вот я и вернулась, — устало подумала Арэлл. — И опять крадусь с черного хода».

Она как будто оцепенела внутренне, боясь заглядывать себе в душу, ожидая, что боль, застывшая там, может в любое мгновение вырваться наружу, и тогда отчаяние затопит с головой.

— Сюда…

Она не заметила, как Эмил выбрался вперед и теперь указывал на калитку в зарослях шиповника.

— Мы пройдем через Нижний город. Его больше не охраняют.

— Почему?

Вукодлак оглянулся через плечо, блеснув клыками в полуоткрытой пасти, и ответил равнодушно:

— Чума.

Кварталы бедноты были пустыми, черными, выжженными. Ветер лениво перегонял золу с места на место.

Обугленные стропила. Груды битого кирпича на месте зданий. Деревья, похожие на обглоданные скелеты. Могильная тишина, запах смерти, пепел, скрипящий на зубах.

— Чума… — повторила Арэлл, глядя на кладбище из домов.

Мимо прошмыгнула черная тень. Остановилась возле остатков каменной стены, покрытой слоем копоти, и стало понятно, что это огромная собака. Она открыла красную пасть и тихо, угрожающе зарычала. Потом отбежала на несколько шагов, зарычала еще раз, и исчезла, растворившись в ночной мгле. Арэлл почувствовала, как между лопаток скатилась капля пота и поняла, что все это время стояла, не дыша.

Эмил пожал плечами в ответ на ее вопросительно-тревожный взгляд.

— Это Дитх. Пес Ямэла. Бога смерти, слышала о таком?

— Да.

— Он неплохо повеселился тут. Все улицы были усеяны трупами… — Полудемон насторожил волчьи уши, принюхался и заторопился. — Идем! Быстрее, пока не заявилась сама Смерть. Ты хоть и ангел, но в человеческом облике.

Они прошли мимо разрушенных складов. Огонь едва коснулся зданий, от старых досок тянуло запахом тухлой рыбы. Эмил снова дернул острым ухом, а потом и Арэлл услышала приглушенные человеческие голоса. В темноте блеснул отсвет костра.

— Идем-идем, не останавливайся, — приказал спутник. — Теперь в этом городе полно призраков, живых мертвецов и прочей дряни.

— Мертвецы не жгут костров, — прошептала элланка, но не ослушалась.

Эмил вел ее по запутанным улочкам, на которых остались лишь фундаменты. На одной из них, между камней струился ручеек из разрушенного водопровода. В черной воде отразилась яркая звезда, сверкающая на конце копья «Возничего».

Еще несколько переулков, и у самой стены, окружающей Нижний город, левый висок Арэлл вдруг нестерпимо заломило. Она положила ладонь на рукоять меча, оглянулась и тут же увидела, как из-за груды камней выбирается серый демон. Его пасть была окровавлена, шерсть в грязи. Похоже, рылся в куче мусора, выискивая что-нибудь съедобное.

— Свежее мясо! — прорычал он, выпрямляясь во весь рост.

Элланка вытащила балтус, чувствуя одновременно отвращение и отчаяние. «Это тоже дело наших рук!» — мелькнула ужасающая мысль. Эмил же лишь презрительно глянул, скривился и небрежно махнул рукой. Над демоном сверкнула молния, и тот, не успев издать ни звука, рухнул на землю. Только голова стукнулась о камень.

— Знала бы ты, как смешна с этой железкой в руках. — Произнес вукодлак высокомерно.

— Как ты мог…?

— Как я мог убить его с такой легкостью? — Спутник вытер ладони рваной тогой, и побрел вдоль стены, принюхиваясь. — Мой предок был демоном. Высшим, естественно. От него я получил некоторые способности к колдовству. А потом отец усовершенствовал меня.

— Отец?

Полукровка ухмыльнулся и сделал вид, что собирается распороть себе горло.

— Буллфер разрезал меня и влил свою силу… Теперь направо, здесь была дыра.

Они пролезли через узкую щель у самой земли, и оказались в Среднем городе. Машинально отряхивая грязь с одежды, Арэлл сделала шаг за Эмилом и вдруг остановилась, едва не споткнувшись. Гигантский храм, стоявший на площади, исчез.

— Отцу не нужно столько жертвенников, — сказал вукодлак, проследив за ее взглядом. — Большую их часть он уничтожил.

Элланка молча кивнула. Все это было не важно. Храмы, бог смерти, призраки… Она не хотела думать о них, но все равно думала, лишь бы заглушить воспоминания о подземельях Дна, где сходили с ума и погибали ее братья.

Претикапий возвышался над городом неприступной скалой. Ни одно окно не светилось. Платаны в саду шумели густыми кронами. В траве робко горели светлячки, но их мерцающий свет не рассеивал тьму. Напротив, казалось, здесь она еще гуще.

На открытой поляне росло несколько плодовых деревьев. Спелые абрикосы падали на голую землю с глухим стуком. Крупные яблоки белели круглыми боками. Над кронами, с долгим мяукающим криком, проплыла сова…

Парк под открытым небом постепенно превратился в закрытый сад Претикапия. Арэлл даже не заметила, как они оказались под прозрачным куполом, накрывающим заросли цветущих гибискусов, папируса, растущего у маленького искусственного пруда, и прочих редких растений, привезенных со всех концов света.

Стараясь не хрустеть гравием, элланка шла за вукодлаком по узкой дорожке. Длинные ветви ив свисали почти до самой земли по обе стороны тропки. В конце аллеи стояла мраморная скамейка. На ней сидел человек в белой тоге с широкой багровой полосой по краю.

— Не обращай на него внимания, — зашипел Эмил, громко фыркая. — Не задерживайся. Это мертвец.

Но Арэлл ступила на мягкую траву и медленно подошла к скамье. У сидящего было изможденное, бледное лицо. Тонкая, как вытертый пергамент, кожа обтягивала череп. Белые волосы, висящие вдоль запавших щек, казались бесцветными, словно паутина. Бескровные губы, глаза, обведенными черными кругами.

Лежащие на коленях руки с выступающими узлами вен чуть дрогнули — он почувствовал чужое присутствие и медленно поднял голову.

— Юлий… — прошептала элланка, чувствуя, как горло сводит от подступающих слез.

— Арэлл, — тихо откликнулся он.

Она присела напротив, взяла в свои руки его ледяные ладони.

— Что с тобой случилось?

— То, что было должно. — Он смотрел мимо нее на тропинку, ведущую к выходу. — Я ошибся…Трудно быть пищей Высшего демона. Война в Эллиде. Чума…

— Дождись меня, — она крепче сжала его пальцы. — Я вернусь и помогу тебе уйти отсюда.

С неожиданной силой он оттолкнул ее. Голос его окреп:

— Ты не понимаешь! Я не могу уйти! Завтра, во время боя, мне придется давать силу демонам. Прости, но меня уже почти нет. Меня выжгло изнутри…

Арэлл поднялась и сказала твердо:

— Я обязательно вернусь за тобой.

Она возвратилась на дорожку, и Эмил, стоящий в зарослях бамбука, зашелся своим кашляющим смехом.

— Пытаешься и это исправить? Уверяю тебя, все бессмысленно.

— Идем. — Резко велела она. — Отведи меня к нему.

— Как прикажешь! — Вукодлак издевательски поклонился, с неожиданной ненавистью посмотрел на нее и заковылял дальше.

Претикапий был совершенно пуст. Все жертвенники горели ярким красным огнем и сыпали искрами. От них исходила тяжелая волна зловещей силы. Голова элланки раскалывалась от боли, когда она шла мимо. Казалось, тела мраморных статуй, освещенные багровым пламенем, корчатся от боли. По полу скользили угольные тени, свиваясь клубками, словно змеи.

Вода в морском павильоне кипела. На поверхности лопались огромные пузыри, распространяя едкую вонь. На полу в вестибюле лежала статуя императора Светония. Она рухнула со своего постамента, проломив пол. Остался лишь пьедестал, на котором, словно насмешка над поверженным гигантом, вилась надпись: «Время победивший…».

Девушка почувствовала, что задыхается. Она словно брела сквозь тягучий жидкий кисель и не могла вздохнуть полной грудью. Очертания предметов плыли перед глазами. Проходя мимо одной из комнат, Арэлл услышала доносящийся оттуда женский плач. Но не задержалась и ни о чем не спросила.

Наконец, Эмил остановился, взглянул на элланку с мрачным торжеством и открыл перед ней дверь в покои.

Сердце Арэлл заколотилось с такой силой, что в груди стало больно. Почти не видя, куда ступает, она вошла и услышала за спиной стук закрывающихся створок.

Кабинет правителя Рэйма был освещен желтым пламенем светильников. Несколько барельефов на стенах изображали фрагменты древней истории. В чаше треножника тлели угли, распространяя незнакомый горький запах.

Хозяин Рэймской империи сидел в кресле за столом и внимательно изучал длинный свиток.

Все было почти так же, как когда Арэлл привели на суд. Только теперь не было цепей, и пришла она сама. Чувствуя болезненные толчки сердца, элланка смотрела на бывшего турвона, пытаясь увидеть в демоне хоть что-то от того, прежнего… Он медленно поднял голову и уперся в нее тяжелым ничего не выражающим взглядом.

Раньше у него были рыжие волосы, яркие, как солнце. Казалось, вокруг головы вьются солнечные лучи. Глаза меняли цвет, словно море — то стальное, то серое, то изумрудное, то лазурное. Он всегда любил стихию воды. Его мир был бескрайним океаном с зелеными островами, разбросанными среди волн.

Архэл почувствовала, как слезы застилают зрение, и сквозь них фигура демона кажется плывущей.

— Я пришла.

— Долго же ты шла, — произнес он глухо. — Слишком долго.

— Лучезарный…

— Нет! — Рявкнул он, сжимая когтистую лапу в кулак. На одном из рыжих пальцев блеснул перстень с изумрудом. — Я — Буллфер! Хозяин Рэймской империи, Гаэты, Иллинеи, Эскарны и Нита. Демон!

— Я пришла, чтобы спасти тебя.

— Поздно. Денницу еще можно было спасти. Он ждал тебя. Мне не нужна твоя помощь. Я ненавижу тебя.

Он произнес это спокойно, почти равнодушно, и элланке на мгновение стало страшно. Ей показалось, что он говорит правду, и все, что она делает, бессмысленно.

— Это неправильно! Невозможно! Мы можем все исправить! Послушай меня! Только послушай! Я искала тебя. Я была во всех твоих мирах…

— А на Дно бездны заглянуть не догадалась? — Он усмехнулся, глядя на нее через стол. — Впрочем, теперь уже все равно. Лучезарный ждал тебя. Если бы ты знала, как он тебя ждал. Каждый день, каждую минуту…

Ему нравилось причинять ей боль. Он получал удовольствие, глядя на ее отчаяние. Быть может, даже читал мысли. Пересилив себя, девушка подошла ближе. Теперь их разделяло несколько шагов. Она могла видеть тонкую червленую вязь на панцире, закрывающем мощную грудь Высшего, широкий пояс, набранный из золотых пластинок с вставленными в них рубинами.

Арэлл молчала, пытаясь увидеть в рыжем свирепом лице хотя бы тень прежнего. Не мог же он измениться настолько чудовищно, что не осталось совсем ничего.

— Поздно… Архэл. — Она вздрогнула, услышав свое истинное имя, и посмотрела ему в глаза. В их глубине поблескивали красные огоньки, такие же, как в багровых драгоценных камнях. — Я не испытываю тех чувств, которые, как тебе кажется, должен испытывать. Вы сами… ты сама превратила меня в то, что я есть. Я могу только ненавидеть.

— Я не верю, — сказала элланка твердо. — Ты звал меня. Я слышала твой голос.

— Неужели? — Он уцепился обеими руками за крышку стола, и брови его метнулись вверх. Когти скрипнули по дереву. — И чего ты ожидаешь теперь? Я должен упасть на колени и залиться слезами умиления? Подставить шею для веревки, на которой ты уведешь меня в небесные сады? А если не сделаю этого, ты опять попытаешься убить меня?!

— Я не могу убить тебя… Мы совершили ужасную ошибку. Чудовищную. — Она продолжала говорить, не обращая внимания на его на злобно-насмешливое фырканье. — Но нет ничего, что нельзя исправить… Да пойми ты! — закричала она в отчаянии. — Я не могу оставить тебя! Я не могу позволить тебе остаться таким!

Демон грохнул кулаком по столу, и рев его метнулся под своды дворца:

— Замолчи!!!

Потом поднялся во весь рост, и на элланку хлынула жгучая, черная волна ненависти и бешенства, желания разорвать на части, отомстить за пережитые мучения. Страшная, кипящая, удушающая беспросветная воронка, в которую она рухнула с головой. Наверное, Арэлл закричала от боли и ужаса, но не услышала своего крика. Лишь спустя минуты мрак вокруг рассеялся, и девушка поняла, что едва стоит, а колени ее дрожат.

— Вот все, что я чувствую, — прозвучал над головой низкий глухой голос. — Ко всем вам и к тебе. Я не хочу ничего исправлять. Я добился того, чего желал. Срединные земли — мои. А ты… надеюсь, ты понимаешь, что зря пришла сюда. Я не выпущу тебя обратно.

Арэлл подняла голову, посмотрела в лицо, на котором играли отсветы пламени, и выпрямилась. Из пальцев демона вылетело копье. Черный наконечник пробил грудь элланки и швырнул ее на пол.

Боли, почему-то, не было. Арэлл словно со стороны смотрела, как кровь струится по древку и капает на пол. А потом на нее опустилась теплая, бархатная чернота, и золотистый огонек ее духа стремительно полетел прочь.

Буллфер подошел к мертвому телу, перевернул его копытом, посмотрел в широко распахнутые глаза.

— Тебе стало легче? — тихо спросил Эмил, выходя из темного угла. — Одну ты убил.

— Нет. Не стало. — Глухо ответил Буллфер, глядя на красную кровь, яркими пятнами растекающуюся по белому полу. — Остались еще двое.

ГЛАВА 21, в которой Энджи совершает очередное благородное… теперь безумство

— Он убил Архэл! — услышал я голос Энджи. В нем прозвучало столько отчаяния и потрясения, что шерсть на моем загривке приподнялась, а по шкуре побежали мурашки.

— Да… — произнес я.

А что еще можно сказать… Убил. Это я видел.

Как только лицо Лучезарного превратилось в рыжую физиономию Булфа — меня вышвырнуло обратно, в Зеркала времени. Я снова оказался рядом с Энджи и мог видеть, что происходит в реальном мире.

— Я, признаться, испытываю шок от другого, — проворчал я. — От прыти колдуна. Посмотри, как лихо он вмешивается в историю.

— Он пытается помочь Буллферу…

Эта мысль крутилась и у меня в голове, произнесенная на разные лады, разными голосами.

— И у него, к несчастью, это получается. Эмил хочет все изменить… Он уже все изменил! Архэл не будет участвовать в битве. А без нее все бессмысленно. Люди не смогут противостоять демонам… — Ангел говорил тихо, но мне казалось, что его сорванный голос почти оглушает. — Их просто сметут, они не сумеют подняться над своим страхом.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что я знаю. Светлые должны образовать «треугольник силы» на поле боя. Только он остановит удар тяжелой демонской энергии, заставляющей любого человека в ужасе оцепенеть.

— Понятно. — Я хмыкнул, про себя даже немного завидуя количеству знаний и расчетливости полукровки. — Значит, он хорошо знал, что делает.

— Теперь победа невозможна. Не будет Благодатного края. И территории, через которую ангелы смогут приходить в срединный мир, тоже не станет. — Голос Энджи стал ожесточенным. — Но я не допущу этого.

— Чего именно?

Он не ответил, я лишь почувствовал резкое движение рядом:

— Ты можешь открыть телепорт?

— Нет, конечно! Что ты задумал?

— Я займу ее место.

— Что?!

— Место Архэл займу я.

— С ума сошел?! Ты же сам говорил, нам нельзя вмешиваться!

— Поздно. — Энджи вряд ли заметил, что повторяет слова Буллфера. — Один уже вмешался. И я не буду больше молчать и ждать. Не стану терпеть и смиряться.

На нормальном языке это значило: «Пришла пора срубить кому-нибудь башку». Похоже, пять тысяч лет в мире демонов — достаточный срок для того, чтобы самый милосердный ангел озверел.

А я-то думал, что мы с ним устроимся поудобнее и будем наслаждаться зрелищем легендарной Великой битвы в реальном времени. Я бы авторитетно объяснял Энджи подробности боя и уточнял, какие орудия стоят на каком холме. Но теперь мне грозит перспектива влезть в войну лично.

— Ну, и как ты собираешься ее заменить? Может, платье нацепишь, для большего сходства? — Я не сдержал раздраженного ехидства. — Авось, люди действительно примут тебя за нее.

В ответ я услышал звук, похожий на треск рвущейся материи. Компаньон выдирался из зеркала, но оно крепко держало его тело.

— Подожди. — Теперь я попытался удержать нетерпеливого приятеля. — Так ты не выберешься. Успокойся.

Не думал, что когда-нибудь буду повторять его собственные слова. Однако приключение возле стержня Времени дало мне кое-какой опыт, которого не было у Энджи.

— Не дергайся. Оно само выпустит тебя, как только ты искренне пожелаешь этого.

— Я хочу принять участие в битве. — Громко произнес друг, видимо, собирая всю свою волю.

— Слушай, не так быстро. — Снова вмешался я. — Надо все…

— Ты со мной?

— Да погоди ты.

— Ты со мной?!

— Да. Да!! Чтоб тебя…

Это надо было! Вернуться в прошлое. Пережить все, что случалось с нами, начиная от Атэра и заканчивая полоумным вукодлаком… И все только для того, чтобы теперь бесславно, героически погибнуть во время Великой бойни?!

Нет, я, конечно, оценивал свои шансы выжить довольно высоко. Все-таки пять тысяч лет опыта житейского и военного со счета не скинешь. Но все же вот так бросаться на рожон…

Зеркало стало прозрачным. Я увидел Энджи, стоящего на узком каменном уступе, и, наконец, смог разглядеть свои собственные руки и ноги. В последний раз окинул взглядом Хаос.

Внизу текла багровая река, подернутая черным «льдом». Тонкую корку время от времени взламывали алые волны, и тогда над кипящей поверхностью взлетали языки огня. Над нашими головами медленно вращалась воронка, в которой кружили обрывки облаков и длинные ожерелья из камней. За спиной возвышались гранитные монолиты зеркал, заполненные ртутным мерцанием. Со всех сторон доносился мерный гул.

— Эмил и в этот раз совершил ошибку. — Усмехнувшись недобро, Энджи глянул на красную реку. — Ему надо было сначала убить меня. Это было не так сложно, но об этом он не подумал. Он всегда недооценивал ангелов. Считал, что добро слишком жалко и беспомощно.

Я предпочел помалкивать и сделать вид, будто занят плетением заклинания. Да и слушать, не говоря ни слова, было гораздо занимательнее — в такой яростный раж его светлость до сего дня не входил ни разу.

— Но это не слабость, — продолжил он. — Умение ценить чужую жизнь — не слабость! Да, добро не безгрешно. Оно тоже ошибается. Но не для того, чтобы причинить страдания. Мы не можем знать всего. И все же, поняв свою вину, стремимся исправить зло, которое причинили. Любой ценой.

— В том числе слишком высокой, — хмыкнул я. — Ценой своей жизни.

Энджи помолчал, пошевелился неловко. Из-под его ног сорвались несколько камешков и полетели вниз, в огненную реку:

— Это Архэл и хотела сказать Буллферу. Пыталась сказать…

— Ладно. Тогда еще момент. Ты собираешься убивать демонов. В битве примет участие и Булф. Если представится возможность, его — тоже?

— Нет, — ответил ангел после короткого размышления. — Уничтожение Буллфера может привести к гибели Атэра.

— Знаешь, что? — сказал я со злостью. — Надо было не возиться с Атэром, а убивать его в каждой из новых жизней. Чтоб не мучился зря. Знал бы раньше, что все бесполезно, так бы и делал… Ладно. Давай. Указывай направление.

— Рэйм. — Громко произнес Энджи, и мне на секунду показалось, что его голосу вернулась былая звучность. — Лагерь Зодчего.

Прозрачные зеркала вокруг тонко зазвенели и… лопнули. Меня, окруженного осколками и клочками серебристого дыма, куда-то потащило, швырнуло в красную пустоту… А через мгновение твердая земля со всего маху саданула по ногам.

Мешком свалившись к подножию пологого холма, я нашел в себе силы поднять голову и оглядеться. Вокруг серебрилась трава, покрытая росой. Небо на востоке светлело. На его фоне виделись каменные стены Рэйма.

— А ведь могли перенестись куда угодно, — пробормотал я, растирая ноющие лодыжки. — На любой курорт.

Энджи, закопошившийся рядом, мрачно промолчал.

Странно было смотреть по сторонам. После того, что я видел у Стержня, этот мир стал казаться мне не слишком надежным. Все вокруг было создано моим бывшим Хозяином. И создано по слишком новым, совсем не проверенным технологиям. Уж если милосердненькие ангелы попытались отделаться от сего творения и пихнуть его куда подальше — значит, находиться в нем, и вправду, опасно…

Я чувствовал вокруг движение. Сумрак на много миль вокруг дышал, шевелился. Неподалеку от места нашего появления стояли лошади. Они тихо пофыркивали, переступая копытами по твердой земле. Послышались встревоженные человеческие голоса. Звякнула упряжь. Скрипнули колеса. За соседним холмом дрогнула сфера магического излучения.

Совершенно неожиданно рядом с нами оказалась невысокая девушка в светлом хитоне. Тонкая и миловидная, но ее голос прозвучал свирепым рычанием:

— Я слышала свист телепорта. Кто вы такие?!

— Виверн. — Обернулся ко мне Энджи, хотя я в пояснениях не нуждался. И так видел хищную звериную сущность, просвечивающую сквозь беззащитный образ. Очень умно. Магический патруль. Эти существа чувствуют энергетические всплески, и если бы кто-то из демонов вздумал заявиться исподтишка — они сразу заметили бы его.

— Проводи нас к Зодчему. — Велел ангел тоном, не терпящим возражений. — Мы хотим принять участие в битве.

Она недоверчиво оглядела нас. Повела плечом, а потом издала тихий мелодичный звук — нечто среднее между птичьим щебетанием и свистом.

Из темноты тут же вышли еще двое молодых людей в одинаковых зеленых одеждах. Тоже драконы. Полагаю, если бы они ощутили во мне демона — разорвали на месте, не вдаваясь в детали. Но моя фальшивая человеческая сущность была наведена виртуозно. Даже Высшие не могли почувствовать, кто я на самом деле, куда уж этим. Парни разглядывали нас некоторое время и, на их взгляд, выглядели мы не слишком представительно. Как два грязных оборванца.

Обменявшись парой мелодичных фраз, патрульные жестами велели нам двигаться вперед. Мимо костров, возле которых сидели вооруженные люди, мимо пары машин, похожих на хищных насекомых, затаившихся в черной тени холмов.

Я чувствовал себя неуютно. Все вокруг казалось ненастоящим. Все, что я слышал и читал про Великую битву, сейчас оживало, приобретая материальную форму. И это было похоже на бред.

Нас под конвоем довели до большой палатки, освещенной изнутри тусклым светом. По стенам шатра ползали размытые тени, на острой вершине темной тряпкой болтался флаг. Ветер чуть колыхнул его, полотнище развернулось, и я разглядел рисунок: меч, чаша и пирамида.

Один из зеленых вивернов вошел внутрь. Несколько минут мы ждали. Я глазел по сторонам, Энджи смотрел прямо перед собой и напряженно размышлял о чем-то.

Наконец, нам было позволено войти.

Внутри сидели несколько человек и двое тех самых… легендарных. Я с интересом смотрел на ангелов, явившихся в срединный мир в человеческих телах. Ничего особенного. Обычные люди. Один совсем старик — архитектор Зодчий. Он примостился на складном стуле, и светильник над его головой освещал волевое морщинистое лицо, обрамленное длинными седыми волосами. Другой был помоложе и покрепче. Небритая морда иллинейца выражала полное спокойствие и хладнокровие.

Энджи шагнул вперед, глядя на старика. Похоже, мой друг волновался, но это замечал только я.

— Арэлл не придет, — произнес он негромко. — Буллфер убил ее, заманив в ловушку.

Иллинеец поднялся, едва не сбив светильник макушкой. Вопросительно глянул на Зодчего, но тот никак не отреагировал на ошеломляющую новость, продолжая пристально рассматривать Энджи.

Хмурый, пожилой эллан, сидящий в углу палатки, громко кашлянул. Похоже, ему была не чужда любовь к искусству — медный панцирь богатыря радовал эстетические чувстванасечкой, изображающей битву древних титанов с богами. Надо лбом дядьки курчавилась шапка жестких волос, лицо заросло кудрявой бородой до самых глаз. При такой растительности шлем ему, пожалуй, будет не нужен.

— А ты откуда знаешь? — довольно недружелюбно спросил он. Голос у воина оказался низкий, рокочущий, словно он говорил, сидя на дне глубокой бочки.

— Я видел это в Зеркалах времени. — Энджи обращался только к архитектору. — Без третьего ангела люди не выдержат удар темных. И все будет бессмысленно.

— А сам ты кто такой? И зачем явился наводить панику? — Раздраженно поинтересовался элегантный рэймлянин в щегольских, поблескивающих золотыми накладками, доспехах. За его плечами висел пурпурный плащ, на пальце красовалось железное кольцо всадника.

Мой друг посмотрел на него, а потом медленно сменил образ. Человеческая сущность растворилась в ангельском облике. На мой взгляд, он выглядел не столь сияющим, как всегда. Путешествие по Тонкому миру и Хаосу слегка потрепало партнера. Но людям и этого оказалось достаточно, чтобы испытать мгновенный экстаз. Бородатый эллан негромко выругался. Видимо, от полноты чувств. Рэймлянин застыл с открытым ртом.

— Как это возможно? — Иллинеец пристально вглядывался в Энджи.

— Как ты смог преодолеть Завесу в реальном теле? — спросил Зодчий, вставая и делая шаг вперед.

— Я не преодолевал ее. Я живу в этом мире уже несколько тысяч лет. — Ангел посмотрел на старика и произнес на колханском диалекте. — После того, как провел ритуал Миркары.

Зодчий нахмурился и, спустя мгновение, задал на том же языке высших светлых существ единственно правильный, с моей точки зрения, вопрос:

— Над кем ты провел его?

Я даже испытал что-то типа удовлетворения — старикан ударил в яблочко. И я хотел бы поглядеть, как он отреагирует на ответ Энджи. Мой друг помолчал. Потом, без особого желания, признался:

— Над Буллфером. Хозяином Срединных земель. В будущем. Пять тысяч лет вперед.

Иллинеец невесело усмехнулся:

— Жестокая шутка.

— Это не было шуткой, — сухо отозвался Энджи. — Тогда я не знал, к чему это приведет. И он сам не знал.

— Его воплощение здесь? — Зодчий мельком глянул на меня.

— Здесь… Атэр.

Оба светлых медленно опустились на прежние места. Старик на мгновение прикрыл глаза ладонью. Рамир запустил пальцы в растрепанные русые волосы. Они хорошо знали эллана. Одному он стал учеником, второму — другом.

Потом архитектор поймал взгляд Энджи и несколько долгих мгновений смотрел на него.

— Мне нужно оружие, — сказал мой друг тихо. — Я пришел занять место Арэлл.

Зодчий взглянул на расфуфыренного рэймлянина:

— Корнелий, дай им то, что он просит.

Консул молча развернулся и стремительно вышел. Энджи поменял облик на прежний, человеческий. Пару секунд молча постоял на месте и тоже направился к выходу. Я выбрался из палатки следом за ним.

Неподалеку разговаривали о чем-то несколько вивернов и человек, в котором я узнал Гая. Увидев меня, преторианец задумчиво нахмурился. Но, видно, не вспомнил, кто я такой, и снова отвернулся к собеседникам.

— Эй, погоди, — из шатра выскочил бородатый дядька, удержал меня, взяв за локоть. — Слушай, кто такой твой друг?

— Он вестник, приятель. Запомни. Высшее светлое существо. Он пришел сюда, чтобы защитить людей от демонов и научить вас бороться с ними.

Таким образом удостоверив легенду, я дружески хлопнул озадаченного эллана по плечу и направился к ближайшему костру. Но не успел сделать и шага, как на меня с визгом налетела светловолосая девица.

— Лурий Гэл?! Лурий Гэл! Это вы?!

— Гермия? Вот так встреча!

Она схватила меня за руку и с неподдельной тревогой заглянула в лицо. Серые глаза неуемной девчонки казались почти черными из-за расширившихся зрачков, симпатичная мордашка осунулась и была заметно грязной.

— Скажите, лурий Гэл, Энджи… он с вами? Он здесь? С ним ничего не…

Мой ответ она уже не слушала. Увидела ангела, который в сопровождении Критобула вышел из сумрака. Я сразу узнал преторианца — успел насмотреться на него в зеркалах. Гермия замерла, жадно рассматривая Энджи, словно не могла поверить. А потом бросилась к нему. Повисла на шее, лепеча какой-то восторженный бред.

— Я думала, что больше не увижу тебя! Я так боялась, что больше тебя не увижу! Ты не забыл меня? Ведь ты не забыл меня?

Сначала на лице ангела появилось безграничное удивление, такое же, как на физиономии Критобула. Затем — выражение полной покорности судьбе. И, наконец, безграничная нежность. Он крепко обнял девушку, прижимая к своей груди.

Критобул выглядел так, словно ему очень хочется как следует врезать кому-нибудь, и он сдерживается изо всех сил.

— Крепись приятель, — посоветовал я. — Все самое лучшее достается победителям. Поэтому после боя у тебя, может, будет шанс.

Он угрюмо посмотрел на меня.

— А твоя рожа мне знакома. Где служил?

— Городская гвардия.

Преторианец хотел сказать что-то, но его слова заглушил громкий повелительный голос:

— Гэл?!

Я оглянулся. К нам шел Атэр. Освещенный неровным светом многочисленных костров, он казался гораздо старше, чем в начале своего путешествия из Рэйма. Да и военная одежда смотрелась на нем вполне уместно. Эллан мельком кивнул Критобулу, дождался пока тот отойдет, и уставился на меня.

— Что случилось?! Если вы с Энджи здесь — значит, что-то случилось!

И это вместо приветствия.

— Буллфер убил Арэлл, — ответил я. — Ангел пришел занять ее место.

Атэр стиснул зубы, резко вздохнул, словно его ударили в солнечное сплетение. Скулы его побелели. Я ожидал чего угодно — крика, проклятий. Но он лишь спросил едва слышно:

— Когда? Как?

— Несколько часов назад. В Претикапии.

Эллан помолчал, потом произнес тихо:

— Я знал. Почувствовал. Понял вдруг, что ее нет. Но не поверил себе…

— Это не все. — Я понял, что зря собираюсь рассказать ему правду, но уже не мог остановиться.

— Помнишь, я говорил, что ты был демоном в одной из прошлых жизней?

— Да. — Атэр смотрел себе под ноги. В его голосе не было ни злости, ни огорчения. Похоже, ему стало все равно, что было раньше.

— Но я не сказал, кем именно.

Он поднял голову и взглянул вопросительно.

— Буллфер — это ты.

И я принялся пересказывать давнюю историю о том, как мой Хозяин нашел в древней книге описание ритуала, дающего невообразимое могущество. О том, как глупо он погиб, и был затянут в цепочку преображений, рождаясь человеком. О том, как все глубже погружался в прошлое, а мы с Энджи следовали за ним…

Когда я закончил, эллан долго молчал. Потом горько усмехнулся.

— Значит, это я убил ее.

— Нет. Ее убил демон, а ты человек.

— Тем более, — непонятно ответил он. — Она была единственным, ради чего… впрочем, тебе этого не понять.

Он резко развернулся и пошел прочь. А я стоял, глядя ему вслед, и не знал, правильно ли поступил со своим рассказом. Впрочем, он сам всегда требовал истины. Вот она, истина! И пусть не жалуется…

ГЛАВА 22 «Наследник»

Буллфер сидел в кабинете императора и смотрел на документы, разложенные на столе. Это были отчеты о событиях, происходящих в его новых обширных владениях. И все они оказались неутешительными.

Кое с чем Хозяин уже успел разобраться. Например, жестоко подавил мятеж демонов в бывших землях Каракалла. Осушил подземелья Друзлта, и теперь они были залиты топкой, медленно подсыхающей грязью, в которой издыхали морские слуги «водоплавающего» господина. Соединил пещеры Савра с тоннелями Золтона…

Но сделать надо еще так много… А вместо этого он, бывший турвон, а ныне, по праву, владыка почти всего срединного мира, сидел, глядя невидящим взглядом в бумаги, и не двигался.

В камине горели поленья, пропитанные ароматическими маслами. У решетки, освещенный багровым пламенем, скорчился Эмил — странный безумец, пришедший из будущего. В углу, в густой тени, стоял Клавдий. Человек не шевелился, даже, кажется, почти не дышал. Тяжелая демоническая сила с каждым часом оказывала на него все более разрушительное действие, превращая в послушную машину для убийства. Труп Арэлл, по-прежнему, лежал на полу. Хозяин не дал никаких приказов, а самовольно убирать тело слуги побоялись.

В мертвых глазах элланки отражались отсветы огня. Неподвижный взгляд из-под опущенных век остановился на демоне. Лицо застыло, как маска… Буллфер опустил веки, и багровые отсветы, застилающие зрение, погасли. Он убил одного из ангелов, но не чувствовал удовлетворения. Наверное, это произошло слишком быстро. Он не успел насладиться своей властью над глупой девчонкой, прибежавшей просить прощения за ошибку тысячелетней давности.

Она хотела все исправить… хотела помочь. Как будто теперь ему нужна помощь!

Хозяин откинулся на спинку кресла, стараясь не обращать внимания на монотонное бормотание Эмила. Смутные, размазанные воспоминания настойчиво поднимались из глубин памяти. Проклятая ангелица! Пришла и вытащила на поверхность то, что он давным-давно похоронил. И сейчас это, так тщательно спрятанное от себя, мелькало перед внутренним взором, вызывая приступы ярости и тоски…

Демон сгреб документы, скомкал и швырнул в камин поверх головы Эмила.

— Что, больно вспоминать? — спросил вукодлак, не поворачиваясь.

— Завтра я убью оставшихся, — ответил Хозяин, глядя на застывшую Арэлл. — Раздавлю все это нелепое восстание. Теперь, когда у них нет третьей, они абсолютно беспомощны.

Эмил рассмеялся своим кашляющим смехом, повернул полузвериную морду и глянул на Буллфера.

— Это огорчит тебя, Хозяин, но у них есть третий ангел. Тот самый, что бродил по Рэйму, досаждая Некросу. Вы ведь не сумели поймать его?

— Какой идиот! — пробормотал демон, вспоминая прежнего господина Рэймской империи.

— Но ты все равно победишь, — успокоил его колдун, протягивая корявые руки к огню.

— Правдивый голос будущего, — хмыкнул Хозяин. У него не было причин не доверять полукровке. Простая логика говорила то же самое. Правда, кое-что его смущало…

Эмил как будто почувствовал сомнения господина. Обернулся.

— Что-то беспокоит тебя, отец?

— Я не могу засечь их. Целая армия как будто сгинула. Я понятия не имею, когда и где они появятся.

— Обычные ангельские штучки, — пренебрежительно отозвался колдун. — Тебе ли не знать. Битва состоится утром, двадцать пятого дня этого месяца, у стен города, и ты ее выиграешь.

— Ты мог бы рассказать обо всем подробнее. — Буллфер с неприязнью посмотрел на скорчившегося у камина союзника.

— Я не знаю подробностей, — отозвался тот с подозрительным легкомыслием. — Я живу из будущего в прошлое. И про Великую битву читал лишь в книгах. А там, знаешь ли, не слишком много деталей. Все-таки несколько тысячелетий минуло… Кстати, зачем ты вообще затеваешь это сражение?

Буллфер посмотрел на мертвую Арэлл и процедил сквозь зубы:

— Это не я затеваю. Они жаждут моей крови.

Полудемон растянул пасть в понимающей усмешке и снова отвернулся к камину.

— Повелитель, — Клавдий, неподвижно стоявший у стены, неожиданно пошевелился. — Позвольте убрать тело?

Высший, который совсем забыл о человеке, удивленно посмотрел на воина:

— Ну, убери.

Бывший наследник вышел из тени, и в свете огня стала заметна бледность его лица и пересохшие губы. Кисти рук человека тоже были черными, потрескавшимися, словно на них надели перчатки из грубой кожи.

Клавдий медленно наклонился над девушкой, легко подхватил ее на руки и вышел из комнаты, провожаемый недоуменным взглядом Хозяина.

— Зря ты вернулась, — тихо говорил легат, спускаясь по лестнице. — Зря…

Претикапий был наполнен черными шевелящимися тенями. Новый повелитель выбрал дворец своей резиденцией, и теперь демоны свободно расхаживали по залам, хватая все, что попадалось в их лапы — еду, рабов, золото. В одном из коридоров, из-за угла, на бывшего наследника выскочил серый зверь с острой мордой и оскаленными мелкими зубами. Он зашипел и потянул к тяжелой ноше на руках человека когтистые лапы, похожие на крысиные.

— Пошел прочь! — рыкнул Клавдий, узнав в лохматом существе рабочего беса, слугу Хозяина. А когда зверь грозно заворчал — выдернул из ножен черный меч, подарок Буллфера.

Бес испуганно фыркнул и тут же исчез.

Легат убрал оружие и снова пошел вперед. Бессмысленно было защищать тело женщины, которая его никогда не любила. Но память о ней почему-то поддерживала угасающие чувства.

Преторианцев несколько дней назад вывели из дворца. Впрочем, теперь им было некого охранять. Юлий, по слухам, лежал при смерти. Клавдию занять его место никто пока не предлагал, а сам он не напоминал об этом новому Хозяину, испытывая странное равнодушие при воспоминании о своей мечте стать императором. Это было слишком давно.

Боковая дверь распахнулась, ударив по стене витой ручкой, и на пол упала полоса яркого желтого света. Из комнаты послышался громкий хохот, испуганный женский вопль, а затем в коридор вышел, слегка покачиваясь, Высший в человеческом образе. Его волосы, ногти и зубы были красными. В одной руке демон держал чашу, вино из которой плескалось на черную тогу, другой схватился за косяк, словно боясь упасть, и Клавдий понял, что тот пьян.

— Эй, ты! — темный сыто усмехнулся и показал на тело Арэлл в руках легата. — Нашел себе подружку? Только, похоже, она мертва. Ты не заметил?

Он рассмеялся довольно и пролил на тогу еще немного вина.

— Что там, Елг? — послышалось из комнаты.

— Господин легат со своей вновь обретенной невестой, — отозвался командир нелунгов. — Трогательная картина, я вам скажу.

— Так пригласи их войти. — Весело отозвался другой голос, более молодой. — Не будь невежливым.

Елг улыбнулся, продемонстрировав красные клыки, схватил Клавдия за плечо и втащил в комнату.

Если бы все чувства бывшего наследника не притупились, его бы замутило, едва он перешагнул порог просторного помещения. Оно было залито светом сотни светильников, расставленных на полу, и кровью. Красные лужи растекались по каменным плитам, капали с мрамора стен… В центре зала, на столе, покоился гигантский кратер, наполненный вином. А на скамьях вокруг полулежали трое Высших в человеческих обликах, с чашами в руках.

Раньше, при Некросе, демонам не разрешалось появляться в Претикапии без особого дозволения Господина, но нынешний Хозяин, похоже, был более либерален.

У стены сидела девушка в разорванном голубом хитоне, с глубокими царапинами на руках, и тупо смотрела в пустоту перед собой. Похоже, она не понимала, где находится, и что с ней происходит. Чуть дальше лежали несколько безжизненных женских тел, похожих на сломанных кукол. В них префект узнал рабынь своей сестры Лоллы.

Демон с белым костяным завитком на виске, склонив темноволосую голову, сосредоточенно рассматривал лежащие перед ним на столе трофеи.

— Еще одна изящная женская кисть для твоей коллекции, Нокс. — Елг двумя пальцами взял руку Арэлл за запястье и показал собрату.

Клавдий машинально взглянул на женские тела у стены и понял, чего у них не хватает.

— Такая у меня уже есть, — мельком глянув на тело элланки, отозвался лапиф.

— Ладно, как хочешь. — Нелунг выпустил руку и равнодушно пожал плечами.

— Погодите. У меня есть идея получше. — Темный с оливковой кожей и длинными прямыми волосами поднялся, неловко поставив чашу на стол. Вино выплеснулось через край и потекло по столешнице.

Он подошел к стене, содрал с нее белую занавесь, расстелил на полу. Потом бесцеремонно вырвал из рук Клавдия тело Арэлл, завернул его в ткань и отнес в дальний угол. Повернулся к остальным.

— Эту не трогать. Устрою сюрприз для войска недоумков. — Он взял префекта за шею сзади и толкнул к столу. — Садись, союзничек.

Красноволосый рассмеялся, погружая чашу в кратер, и подал ее человеку:

— Хорошо, что Буллфер решил устроить небольшую войну. Мои нелунги уже порядком засиделись. Как представлю всю эту гору мяса, которая сама идет к нам на убой… — Он помотал головой и прищурился в предвкушении сытного обеда.

— Да. Это была хорошая идея, — подтвердил Нокс, не отрываясь от созерцания экземпляров коллекции. — Похоже, новый Хозяин, в отличие от Некроса, ценит желания своих слуг.

— За Буллфера! — темнокожий Голт поднял чашу.

— За Буллфера! — с готовностью поддержали остальные. — За лучшего Хозяина срединного мира.

Клавдий машинально отпил из своего килика. Вино было со странным горьковатым привкусом, и от него сразу же зашумело в ушах.

— Не понимаю, — разглагольствовал между тем Елг, потряхивая красными волосами, которые время от времени начинали слипаться и шевелиться, словно черви. — Те, кто ведут людей, действительно, вестники в человеческих телах?

— Какая разница. — Нокс пожал плечами, критически рассматривая одну из кистей. — Все равно… мы их всех…убьем. — Лапиф скривился и презрительно отбросил трофей, бормотнув: «Нет, не подойдет…».

Отвергнутый экземпляр упал на стол перед Клавдием. И тот внезапно узнал эти пухлые пальцы… витое колечко с изумрудом на безымянном.

Левый висок префекта заныл привычно, когда он почувствовал на себе любопытно-насмешливое внимание гостей нового Господина. Челюсть свело так, что он не мог сглотнуть, только смотрел и смотрел на отрубленную руку сестры.

Потом медленно поднялся, опрокинув чашу, и пристальнее всмотрелся в груду тел на полу. Лолла лежала среди своих рабынь, такая же изуродованная, окровавленная, с выражением ужаса на белом лице.

Нокс усмехнулся, обменявшись с Сумганом понимающим взглядом.

— Сядь. — Приказал человеку длинноволосый возница. — И пей. У слуг Хозяина нет семьи.

Горячая удушающая волна медленно поднялась в груди Клавдия, кровь запульсировала в голове. Ему показалось, что под ногами открывается бездна. Накатило чудовищное отчаяние. Вспомнилось все сразу — годы унижений, страха, беспомощности, боли, стыда, желания власти… Он пытался походить на темных хозяев этой земли и совсем забыл, что всего лишь человек.

Кипящая ненависть залила его сердце, но не лишила способности мыслить здраво. Префект не выхватил черный меч, предназначенный для разрушения демонических жертвенников, чтобы вонзить в нагло ухмыляющегося Нокса. Он тяжело опустился на прежнее место, задавив ворочающуюся в душе ярость. Надо было вести себя как прежде, чтобы не вызвать подозрений…

И скоро демоны забыли о его присутствии. Ни один из них не удосужился заглянуть в мысли скорчившегося на скамье человека, все еще машинально сжимающего чашу. Слишком привыкли к этому жалкому зрелищу. И когда его, наконец, отпустили, бывший наследник престола сначала быстро пошел, а потом побежал по коридору, ведущему к выходу из Претикапия.

Каждый шаг отдавался в мозгу гулом. Сердце колотилось все сильнее. Дыхание с хрипом вырывалось из груди. Жажда мести сжимала горло. А в голове билась одна-единственная мысль: «Пожалуй, я еще успею умереть человеком…»

Через час с небольшим в палатку Зодчего в сопровождении двух вивернов вошел незнакомец в черной лорике. Его лицо было серым и равнодушным. Рука, держащая шлем с высоким гребнем, казалась обожженной.

— Меня зовут Веспосиан Клавдий, — сказал он звучным, хорошо поставленным голосом, твердо глядя в глаза архитектора. — Я привел эллидский легион. Мы будем сражаться вместе с вами. Мы хотим отомстить…

— Как ты узнал, где нас искать? — спросил Рамир.

— Мои воины патрулируют территорию вокруг Рэйма, — ответил бывший лудий. — На них, в отличие от демонов, не действует ваша сила. Один из декурионов заметил подозрительное движение у холмов и доложил об этом мне. Я не успел сообщить об этом Хозяину… — Клавдий запнулся, крепко сжал рукоять меча, и процедил сквозь сжатые зубы. — Он убил Лоллу.

Первая вспышка гнева Буллфера обрушилась на лапифа, и теперь Нокс принявший истинный облик, корчился от боли на полу, обеими руками зажимая глубокую рану в животе. Его волосы скручивались змеиными кольцами и хлестали по мраморным плитам, оставляя выбоины на камне. Остальные виновные в том, что Клавдий перешел на сторону врага, переминались возле стола. Им было явно не по себе. Все трое с опаской поглядывали на взбешенного Господина и не решались ничего сказать в свое оправдание.

— Идиоты!! — Рычал демон, опрокидывая со стола кратер. Тот упал на пол и раскололся, разлив содержимое. — Тупые недоноски! Как вы могли это допустить?! Мне был нужен этот человек!! Мне был нужен его легион!!! Почему их никто не остановил?! — Хозяин метался по залу, и осколки чаш хрустели под его копытами. — Целый легион!! Ушел у вас из-под носа!!!

— Они были в Нижнем городе, а там нет патрулей. Они сами являлись патрулем. Да никому в голову не могло придти, что он сбежит… — пробормотал командир нелунгов и тут же рухнул на колени, получив магический удар. С красных волос на пол закапала кровь.

— Тупицы, — процедил Буллфер, гневно раздувая ноздри. — Вы убили его сестру. Это было последнее, что он любил в этом мире. Ему стало нечего терять. -

Он презрительно посмотрел на недоуменно переглядывающихся демонов:

— Хотя вам этого не понять!

— Господин… простите… — прохрипел Нокс. Между его пальцев, вместе со струйками крови, на пол соскальзывали тонкие змеи.

Хозяин глянул на него с величайшей брезгливостью.

— Мразь! Развели свинарник! Вместо того чтобы готовиться к бою, развлекаетесь с девками!

Правитель схватил Сумгана за волосы, подтащил к длинному окровавленному свертку, лежащему у стены и ткнул в него лицом.

— Это что?! Что это — я спрашиваю?!!

— Т-труп, — выговорил тот, кривясь от боли.

— Почему он здесь?!

— Хотел привязать к своей колеснице… чтобы эти…

— Недоумок! — Буллфер выпустил демона, выпрямился и желчно рассмеялся. — Вы хотели привязать труп элланки к колеснице, чтобы поглумиться над людьми… Тупицы!! — Он пнул возничего. — Да они будут драться в сто раз отчаяннее, когда увидят ее мертвое тело! Это вызовет не страх, а ненависть.

Хозяин вернулся к столу, перешагнув через истекающего кровью Нокса.

— Чтобы порталы немедленно были активизированы. Готовьте войска… И уберите этот хлев!

Он развернулся и пошел к выходу. У самой двери оглянулся, поморщился с досадой, глянув на истекающего кровью лапифа, небрежно махнул рукой, и рана у того на торсе начала медленно затягиваться.

— Благодарю, господин… — произнес демон, с явным облегчением переводя дыхание.

— Если бы ты не был нужен мне, оставил бы подыхать, — бросил Буллфер через плечо и вышел.

ГЛАВА 23, в которой мы идем на бой

Похолодало… Небо на востоке медленно светлело. Город вдали казался бесформенным куском мертвого камня.

Энджи подошел, когда я навешивал на себя тяжелые доспехи сариссофора. В руках он держал то же вооружение, что и у меня. Металлический панцирь, тяжелый шлем и длинное копье — сарис, которым следует останавливать вражескую конницу.

— Это тебе зачем?

— Я буду в первой шеренге, рядом с тобой.

Скептически окинув взглядом его стройную фигуру, я хотел сказать что-нибудь язвительное, но меня вдруг словно молнией шибануло. Я понял…

— Что это с тобой? — поинтересовался Энджи, разбирая вооружение. — Такой вид, будто ты шест проглотил.

— Слушай. Скажи мне вот что. В той битве. В прошлой Великой битве. Все ангелы погибли?

Он ничего не ответил, только выразительно приподнял брови, словно не понимая, почему я вспомнил об этом именно сейчас.

— Да. Все. — Новая догадка ужаснула меня еще сильней. — Но здесь они были людьми. Умерли, как люди. А их души вернулись обратно в ангельский мир. В прежние тела. Если вдруг погибнешь ты, куда денется твоя душа? Ты что, исчезнешь совсем?!

Энджи поднял голову и улыбнулся.

— Гэл, ты имеешь неплохой шанс проверить это. Если я исчезну, тебя больше никто не будет раздражать дурацкими разговорами…

Я швырнул копье на землю и сгреб его за тунику на груди. Рявкнул злобно, глядя в смеющиеся светлые глаза:

— Даже в шутку не смей говорить так! Только попробуй сдохнуть. Найду на том свете, все крылья поотрываю!

Его светлость расхохотался, хлопнул меня по шлему и сказал примирительно:

— Ладно. Постараемся не рисковать.

Пришлось выпустить его.

— Да уж… Постараемся…

Когда из-за горизонта показался краешек солнца, мы стояли среди воинов и напряжено вглядывались в огромное поле, расстилающееся впереди. Едва наступит рассвет, Буллфер должен увидеть, как на равнине из пустоты появятся ровные ряды нашей армии.

От Энджи расходилась в стороны мощная волна ангельской силы и соединялась с двумя другими источниками света. Один находился на Тисовом холме, там был Рамир с конницей. Другой — на Скальном, где выстроились орудия Зодчего. Гигантский белый треугольник накрыл всю человеческую армию.

Наверное, люди не понимали, почему им сейчас так спокойно. Почему они так уверены в своих силах. А я старался не думать, что мой друг перетягивает на себя судьбу и участь одного из ангелов.

— Почему так долго? — пробормотал я, переступая с ноги на ногу.

Стоящий рядом здоровый дядька с перебитым носом покровительственно взглянул на меня:

— Не боись. Умереть всегда успеешь.

— Они уже обнаружили нас? — Я посмотрел на Энджи, и тот утвердительно наклонил голову.

Мимо пронесся белый виверн, его клекот зазвенел у меня в ушах. Над полем поплыл долгий гул, вдали расплылась полоса зеленого тумана. Люди вокруг вытягивали шеи, глядя поверх щитов и пытаясь понять, что происходит. Я почувствовал, как меня начинает колотить от нетерпения.

— Приближаются. — Энджи крепче уперся ногами в землю и удобнее перехватил копье.

Земля задрожала. Послышался рокот. Из тумана выдвинулся передний ряд колесниц. Солнце засверкало на спицах их колес и высоких бортах. Сариссы дрогнули, когда увидели, кто в них впряжен.

Двухметровые силистийские гарпы казались гораздо больше из-за бугров и наростов, покрывающих серые тела. Шесть пар суставчатых ног несли их вперед со скоростью хорошей скаковой лошади. Две лапы, похожие на передние конечности богомола, были высоко подняты. Их цель — протыкать и удерживать добычу. А клешни, торчащие с обеих сторон от бронированной груди, замечательно справляются с задачей откусывать куски подходящего размера. На спине каждого гарпа топорщился шипастый гребень. Между глубоко посаженных глазок выдавался вперед внушительный клюв, отливающий сталью. Еще одно дополнительно оружие, предназначенное рвать мясо.

Воины с ужасом смотрели на приближающийся живой кошмар.

— Т-твою мать!

— Ахр-н-туй!!

— Кто там?! Кто?! Что видно?!

— Ща узнаете! — отозвался дядька рядом со мной.

— Дер-жать строй! — послышался рык Ориана, и его повторили все центурионы.

— Держа-а-ать! Стоя-а-ать!

Гарпы издавали мерзкие скрежещущие звуки, из-под их лап летели комья земли. Демоны торчали в повозках по двое: возница и копьеносец. Взгляд одного из последних, скользнув по ряду людей, остановился на мне. Я быстро собрал заклинание уничтожения, но Энджи вдруг гневно крикнул:

— Прекрати! Ты мне мешаешь!

— И что, мне теперь голыми руками их давить? — огрызнулся я, хотя сеть уничтожения послушно разорвал.

— Придется. Причем одному. Если пробьешь брешь в моей силе — люди побегут.

Колесницы стремительно приближались. Они покрыли примерно треть расстояния, когда сзади послышался вибрирующий высокий звук, и прямо в середину вражеского строя ударил белый шар. Потом еще один. И еще. Я увидел, как несколько гарпов перевернулось, а одну тварь разорвало в клочья.

С холма ударили орудия. Их убийственное пение сариссы приветствовали восторженными воплями.

— Получили, гады! — завопил парень с пикой, стоящий у меня за спиной.

— Они умирают… — пробормотал кто-то рядом.

Похоже, раньше люди не до конца верили в смертность темных существ, рабами которых были так долго.

Белые сферы, размером не больше дыни, падали отвесно и разлетались тонкими молниями. Грохот, визг подыхающих тварей и вопли демонов слились в один долгий звук. Следующий залп, и новые колесницы смялись, перевернулись… Обезумевшие от боли гарпы шарахались в стороны, таща их за собой и внося сумятицу в ряды наступающих.

В воздух взвилась туча стрел. Смертоносные для демонов наконечники ослепительно засверкали. Два отряда гимнетов, стоящих на холмах, легко выбивали низших. Я видел, как один из возничих перевалился через борт с пробитой грудью, другой схватился за живот, выпуская вожжи. Но часть уцелевших колесниц стремительно приближалась к нам.

Я снова почувствовал легкую дрожь, пробежавшую по шеренгам людей.

— Держа-ать стро-ой!! — закричал Энджи, и звук его сорванного голоса вдруг наполнился такой силой, что у меня волосы на затылке встали дыбом.

И человеческий страх исчез, растворился в волне ангельской силы.

— Стоя-а-ать!!

— Стоя-а-а-а-а-ать!

Гимнеты больше не стреляли, опасаясь попасть в своих…

Столкновение было жутким.

Одна из повозок рассекла косой, укрепленной на колесе, дядьку с перебитым носом. Я увидел совсем близко разинутый клюв гарпа, поднятые клешни, а над ними — оскаленную морду демона. В одной руке тот держал вожжи, в другой — кривой меч. Когда моя пика вошла в суставчатое тело твари, послышался хруст панциря, и на землю ливанула черная слизь. Гарп застрекотал, щелкая клешнями, но дотянуться до меня не смог. Энджи поднял на свой сарис вопящего возницу и швырнул его под ноги. Мое копье разлетелось в щепки, когда следующий гарп ударил по нему клешней. Но в повозку вскочил один из солдат и воткнул меч в бок возницы. Тот развернулся, рыча от бешенства, получил новый удар в лицо и свалился на землю с раскроенной головой.

Монолитный строй воинов расступался перед колесницами. И те, хлынув в образовавшиеся бреши, увязли. Натыкаясь на пики, не могли ни подать назад, ни развернуться. Свирепая ярость, чем-то отдаленно напоминающая ангельское безумие, охватила людей. Похоже, они забыли, что смертны, и бросались на врагов, мстя за века мучений.

Атака колесниц выдохлась, хотя ряды сариссофоров значительно поредели. За криками умирающих людей и демонов, протяжным писком издыхающих гарпов и свистом орудий я не мог разобрать, что кричит мне Энджи. Но, спустя мгновение, понял сам. Земля мягко колыхнулась. По ушам ударил пронзительный визг. Впереди открылись два телепорта, и я своей шкурой ощутил их пульсацию.

На поле хлынули волны пехоты Ивхисала. А я вдруг понял, что мне не нужно открывать магическое окно, чтобы лицезреть происходящее в долине битвы. Каким-то внутренним зрением я и так видел все. Похоже, после Зеркал мой магический потенциал возрос.

Серая масса демонов перла вперед плотной фалангой, готовая задавить противника числом. В наших рядах произошло поспешное перестроение. Оставшиеся в живых сариссофоры меняли копья на мечи, плотнее смыкая ряды. Сзади подтягивались манипулы гастатов. Гимнеты снова подняли луки. Новые сверкающие жала понеслись по воздуху, вонзаясь в серые тела.

Орудия молчали, хотя сейчас, на мой взгляд, огневая поддержка не помешала бы. Демонов было слишком много. Лучники упорно выбивали их, но не могли уничтожить всю злобную, голодную орду.

Когда темные приблизились на расстояние десяти шагов, гастаты бросили дротики. Копья втыкались в косматые тела так же легко, как зубочистки в сыр, и враги валились, поливая землю черной кровью. Я видел недоумение натупых мордах. Они чувствовали боль, но не могли поверить, что ее причиняют люди.

Энджи шагнул вперед, поднимая два меча и одновременно меняя облик. Серые твари в передних рядах попятились, когда на них бросилось существо, излучающее ослепительный белый свет. Но сзади уже напирали следующие.

Люди и демоны столкнулись. Два строя врезались друг в друга и перемешались.

Я привычно резал, колол, уклонялся от ударов, стараясь не упускать из виду Энджи. Посмотреть на него было приятно. Компаньон двигался легко и стремительно, не останавливаясь ни на секунду, и мертвые демоны валились ему под ноги, словно гнилые снопы.

Теперь я понимал, для чего он избавился от человеческого облика. Вот один из низших завалился на землю, когда удар белоснежного крыла снес ему половину черепа. Другой попытался зайти сзади и рухнул, зажимая распоротое горло. Неплохо. Один взмах — один труп.

Если бы серые твари, которых я когда-то считал родственниками, были чуть умнее — они бы старались держаться подальше от нас с ангелом. Но бестолковые лезли напролом, напарываясь на наши клинки. Наверное, сейчас над полем кружился не один десяток падальщиков-керов, желающих поживиться демонской мертвечиной.

Неподалеку от меня бился молодой парень. Взгляд его, горящий восторгом, периодически цеплял Энджи, и вид грозного сияющего существа, похоже, придавал легионеру сил. Этот парнишка упал с пробитой шеей первым. Перепрыгнув через него, я успел заметить, что в крови извивается длинная змея, а потом послышался непрерывный тонкий свист, и с неба на нас посыпались костяные стрелы, на лету превращающиеся в белых шипящих гадин. Они с легкость пронзали щиты и впивались в людей.

Земля под ногами зашевелилась от тонких извивающихся тел.

— Лапифы! — заметался по полю человеческий вопль.

— Назад! Назад!

— Змеи!!

— Отступаем! — заглушил паническую волну голос Ориана.

Серые демоны, получив подмогу, бросились вперед яростнее. Лишь присутствие Энджи останавливало паническое бегство людей. Он держал солдат силой своей воли, не давая обезуметь от страха.

Я попытался определить, откуда бьют. Получалось, лапифы стоят почти у стен Рэйма, за фалангами пехоты. Тощие гиганты с блеклой, словно у белесых гадин, кожей и непомерно длинными руками и ногами были виртуознейшими стрелками. Они выстроились в шахматном порядке, в два ряда. Огромные луки, длиной со взрослого человека спокойно покрывали четыреста статий. Я видел, как развеваются длинные черные волосы лапифов и блестят желтые глаза.

В центре отряда возвышался Нокс. Его оружие украшал золотой орнамент в виде человеческих черепов с рубиновыми зубами. Время от времени демон поглядывал в магическое окно, висящее у плеча, и отдавал короткие приказы своим солдатам.

Я с интересом разглядывал посох, который висел у него за спиной. Тяжеленный костыль был увит изображением жирной змеи, а на обоих его концах укреплены лезвия в виде полумесяцев. Получалось, что палка эта длиной побольше двух метров… Но тут сверху шлепнулась одна из гадин. Скользнула вниз по шлему и вцепилась мне в скулу. Я на время забыл про Нокса. Полоснув мечом по врагу, оказавшемуся передо мной, отодрал от себя змею, и с огромным удовлетворением услышал, как ее костяное тело хрустнуло под пальцами. Человек на моем месте уже давно валялся бы парализованным, а мне пришлось только залечить ранку и стереть кровь.

Энджи бросил на землю несколько клубков белого света, и живые стрелы, корчась, стали сгорать в нем. Но уничтожить всех ангел не мог.

Мы отходили, сдвигаясь под защиту орудий, снова начавших плеваться белым огнем. Но до лапифов ядра не долетали. И тогда вперед устремился легион Клавдия.

От его войска осталась всего полторы тысячи человек. Солдаты, отравленные демонической силой, не чувствовали боли. Змеи не жалили их, но стрелы поражали так же, как остальных людей. Они спустились с третьего холма. Не ввязываясь в свалку, обогнули поле с правого фланга и стали стремительно приближаться к лучникам.

Мне показалось, что я вижу лудия в одной из передних шеренг, когда из правого отряда демонов отделились примерно две сотни и бросились наперерез легиону.

Враги столкнулись, не доходя до змееносцев. Черные мечи про клятых солдат разили куда лучше оружия моих серых родственников. И им не была нужна ангельская поддержка.

Я видел, как рэймские пехотинцы прокладывают широкий коридор в рядах врагов, пробиваясь к лапифам, а за ними остаются одни трупы.

— Смертники… — послышался голос Ориана сквозь звон мечей, хриплые крики, брань, и вопли умирающих.

Я глянул в сторону Энджи. По доспехам и крыльям ангела текла черная кровь. Мечи сверкали, словно две молнии. Раньше, пять тысяч лет назад, он бросился бы лечить раненых и утешать умирающих. Сейчас, ему было не до этого. Разметав белой огненной волной ближайших демонов, он наскоро сотворил магическое окно.

Я увидел Клавдия. Белое, будто обмороженное лицо наследника империи перекосило от ярости. На черных доспехах виднелись глубокие царапины. Он потерял шлем, из глубокого пореза над бровью текла кровь. Сверху на легионеров сыпались стрелы. Лапифы сосредоточили огонь только на них.

За четыре минуты от полутора тысяч воинов осталось меньше половины. Но эллидский легион подошел к змееносцам вплотную, и те вынуждены были вступить в рукопашную схватку. Демоны взялись за посохи, и, надо признать, орудовали они ими очень умело. Лезвия страшных костылей с легкостью разрубали людей пополам.

Упал, захлебываясь своей кровью, один человек, второй, десятый… Но все новые и новые безумцы с яростью бросались на гигантов. Словно озверевшие муравьи на жуков-секачей. Я видел, как белесые тела лапифов покрываются черными кровоточащими ранами. Ярость от многочисленных «укусов» ослепляла их.

Наконец, один из лучников оступился, поскользнувшись в крови, опустил на мгновение посох, и Клавдий тут же вонзил меч в грудь гиганта. Выдернул клинок из падающего тела, стряхнул извивающихся змей. Обернулся к своим солдатам, проорал что-то, и воины ответили ему яростными воплями…

Мне пришлось отвлечься от захватывающей бойни, отмахиваясь от очередных особо настырных пехотинцев Ивхисала. Ряды гастатов вокруг меня стремительно таяли. Похоже, совсем немного — и в бой придется вступать триариям.

Энджи уничтожил еще нескольких темных, снова оглянулся на «окно». Ему явно хотелось быть там. Но мой друг оставался на месте до тех пор, пока лудий не споткнулся и не пропустил удар.

Тогда ангел распахнул крылья и унесся вперед, предоставив мне сомнительное удовольствие сдерживать атаку демонов вместо себя.

Я прекрасно видел, что произошло дальше… Лапиф взмахнул посохом, чтобы разрубить пополам поверженного предателя, и за мгновение до того, как его собственная голова покатилась по земле, успел увидеть лишь взмах обжигающе-белых крыльев.

Клавдий, попытался приподняться, но снова упал, и тогда из красного марева, затуманившего взгляд, выплыло лицо светловолосого юноши. Того самого, вернувшего потерянную рабыню. Только теперь у него за спиной были сияющие крылья, а в глазах вместо равнодушия — понимание и благодарность.

— Нокс убил Лоллу, — прошептал Клавдий. — Не успею отомстить.

— Я отомщу. — Ответил тот.

И лудий опустил веки, поверив ему.

Командир змееносцев был в ярости. Хозяин только что пообещал содрать с него кожу, если эллидский легион немедленно не будет уничтожен.

Лапифы дрались, как бешеные, но, похоже, людьми двигало нечто большее, чем простая ненависть. Демоны, прежде считавшиеся неуязвимыми, гибли один за другим. Забирали с собой десятки людей, но все равно умирали. Нокс сам взялся за посох. Еще совсем немного — и он рассеял бы то, что осталось от воинов экс-лудия. Но на пути Высшего неожиданно возникло крылатое существо, излучающее ослепительный свет. Два коротких меча в его руках сыпали искрами, словно молнии.

— Какого Дяво ла?! — заорал лапиф, отступая под мощным натиском этих клинков.

— Что? Страшно? — сквозь зубы произнес светлый воин, и Нокс едва успел уклониться от стремительного выпада. Но не от белого крыла. Оно хлестнуло по глазам, змееносец взвыл от жгучей боли, наугад махнул посохом, услышал тихий смех, а затем почувствовал, как его пронзает ледяной меч…

В воздухе повисла желтая пыль, поднятая тысячами ног. Она закрывала обзор, хотя у меня больше и не было времени смотреть по сторонам.

Казалось, демоны бесконечны. Я давно сбился со счета, скольких убил. Наша манипула почти растворилась. От прежних тысяч осталось не более трехсот. Если ангел сейчас не вернется, они побегут.

Сбоку мелькнуло знакомое лицо. Я узнал Критобула.

— Не зевай, гвардия! — крикнул преторианец, бодро махнув мечом, и я понял, что он только что спас меня, зарубив темного, оказавшегося за моей спиной.

Я не ответил, заметив в небе стремительно приближающийся белый силуэт. Не опускаясь на землю, Энджи завис в воздухе. Изумленные воины увидели, что он держит за волосы голову Высшего демона.

— Это Нокс! — Крикнул ангел, поднимая трофей выше. — Их осталось всего трое!

Ответом ему был дружный восторженный рев.

ГЛАВА 24 Черная колесница

Восемьсот конных стояли на вершине холма, укрытые в большой роще. Прислушивались к грохоту боя и уже сами были готовы грызть от нетерпения удила.

Однако Лонг, неподвижно застывший на самом краю обрыва, словно памятник самому себе, не спешил отдавать приказ. Скрестив на груди руки, он обозревал поле битвы. Перед консулом был разложен небольшой походный столик, где помещались бумаги для записи, кувшин с вином, чаша с водой и блюдо с легкой закуской. «В общем, все для успешного руководства сражением», — со злостью подумал Атэр, глянув в его сторону.

Возле Корнелия нетерпеливо переминался с ноги на ногу один из военных трибунов, но не решался отвлечь командующего от размышлений.

Неподалеку, у корней высокой березы, устроилась виверна в бледно-зеленом хитоне. Она внимательно наблюдала за тем, что происходит у подножия.

— Почему он не дает команду наступать?! — эллан снова оглянулся на Корнелия, который теперь сосредоточенно писал что-то в свитке, поданном помощником.

— Не время, — отозвался Рамир. Он сидел у ног гнедого коня, а тот, громко фыркая, пытался вытащить из-за пояса иллинейца кусок хлеба.

— И когда же настанет «время»?! — нетерпеливо спросил Атэр.

Ответом ему было молчание.

— Отбили атаку колесниц! — Услышали люди звонкий крик виверны, взявшей на себя обязанности гонца, и короткое оживление снова сменилось напряженным ожиданием. Атэр сжал амулет, висящий поверх лорики, так, что его края впились в пальцы.

— Думаешь, тебе никого не достанется? — поинтересовался у него Рамир.

— Ничего не думаю.

С поля боя долетел долгий вибрирующий звук.

— Открыли второй телепорт, — сказал один из всадников, стоявший рядом.

Эллан спрыгнул с лошади и сунул поводья иллинейцу:

— Пойду, поинтересуюсь — долго нам еще тут торчать!

Консул ополаскивал руки в глубокой чаше. Раздраженно мотнув головой на предостерегающий жест военного трибуна, Атэр подошел вплотную.

— Не пора ли выпустить конницу? — спросил он, стараясь говорить вежливо, чтобы не сорваться на крик.

— Не пора. — Лонг взял полотенце. — Мы дождемся, когда демоны прочно увязнут в центре, и ударим им в бок.

— Эта стратегия может не сработать, — нахмурился юноша. — Не стоит забывать, что это не ополчение крестьян и не веками изученные человеческие войска соседнего Хозяина. Они — демоны.

— Мы будем воевать так, как воевали всегда. — Корнелий небрежно бросил ткань на стол. — Не спорю, Зодчий мудр, а остальные безрассудно храбры. Но реально руковожу войсками я. Кавалерия будет оставаться на месте до тех пор, пока я посчитаю нужным. Хозяин не появился? — спросил он виверну.

Та отрицательно мотнула головой.

— Жаль, что мы лишились Арэлл, — произнес Лонг, глядя в карту. — Ее план был хорош. Но теперь, когда у нас есть вестник, нужда в прежней стратегии отпадает. Кроме того, темный не знает, что к нам присоединились крылатые рептилии. Когда он выведет нелунгов…

Атэр резко развернулся и пошел прочь. Плюхнулся на землю рядом с Рамиром. Буркнул сквозь зубы:

— Ждем дальше.

Иллинеец молча кивнул. Похоже, его не тревожило ожидание.

Виверна, сидевшая у дерева, вдруг вскочила, пристально вглядываясь в происходящее на поле.

— Ангел убил Нокса…? — произнесла она тихо, а потом закричала пронзительно. — Ангел убил Нокса!!!

Ее восторженный крик подхватили всадники. И когда ликование утихло, над поляной тут же раздался крик Корнелия:

— По коням!

Эллан мгновенно взлетел в седло.

— Лонг что, тоже собрался драться?! — Стараясь перекричать шум, обратился он к Рамиру, увидев, что к консулу подвели белого жеребца.

— Думаешь, оставит всех демонов тебе? — ответил иллинеец с усмешкой.

Корнелий подъехал к строю. Меч в его руке сверкнул.

— Вперед! — крикнул он. — За Рэйм!

Атэр стиснул зубы. Он не хотел идти в атаку за ненавистный город.

— За Арэлл, — сказал он тихо.

Конница хлынула вниз с холма, вылетела на открытое пространство и врезалась в правый фланг.

— За Марка! — закричал Атэр, на полном скаку рассекая первого низшего. Кипящая ненависть хлестнула через край. Испытывая свирепую радость от убийств, он все глубже погружался в кипящую вокруг злобную серую орду.

«За Аристида», — бормотал эллан, полосуя мечом по мордам демонов, с двух сторон бросившихся к его жеребцу.

Но чтобы отомстить за элланку — всех этих тварей не могло хватить…

Орудия били одно за другим. Зодчий чувствовал, как дрожит земля. Каменные шары, вылетая из узких жерл, отвесно падали на поле и, казалось, внизу вспыхивают десятки солнечных бликов, а их острые лучи рассекают серые тела.

— Сфера огня… Похоже на сферу огня… барельеф… — услышал архитектор тихое бормотание Октавия, подтаскивающего снаряды к машине.

— Ты там по сторонам не глазей! — прикрикнул на него здоровенный механик по кличке Крон. — Шевелись быстрее!

— Да-да, — поспешно отозвался жрец, торопливо отворачиваясь от поля боя. — Уже… спешу.

— Третье орудие сместить на пол градуса, — сказал Зодчий.

— Главк! Сестерий! — заорал Крон, перекрывая громовым голосом грохотание орудий. — Дуло выровняйте! Окосели оба?! Куда стреляете?!

Среди людей, суетящихся у катапульт, мелькнул силуэт в длинном плаще цвета серой рэймской земли. Как всегда, Дух срединного мира оставался невидим для всех, кроме Зодчего. И, как всегда, лицо его закрывал низкий капюшон.

— Он попытается зайти с тыла, — послышался над ухом архитектора знакомый голос. — Захочет ударить прямо сюда. Я помогу тебе сдержать его. Но ненадолго. Мои силы на исходе.

— Первую десятку орудий развернуть! — приказал Зодчий. — Быстро!

— Но нелунги… — попытался возразить Октавий, вытирая грязный лоб.

— С нелунгами справится конница. А у нас скоро будет гости. Поворот на сто восемьдесят градусов.

— Первая десятка! Вращай! Сто восемьдесят! — заорал Крон. — Живей! Живей!

Люди налегли на опорные оси. Скрипя колесами, машины медленно повернулись.

— Заряжай!

Боковым зрением Зодчий увидел на валуне высокую фигуру. Серый плащ развевался.

Под землей послышался отдаленный рокот. Механики, продолжая разворачивать и заряжать орудия, тревожно поглядывали по сторонам. А спустя несколько мгновений прямо у подножия Скального холма открылся телепорт, из которого хлынули гоплиты Голта.

Дух срединного мира медленно поднял руку. Повинуясь ему, камни под ногами нападающих пошли мелкими волнами, превращаясь в зыбучие пески, и потянули пехотинцев вниз.

— Хотели получить мою землю?! — услышал архитектор крик, погружающего в раскаленную почву все новых и новых темных. — Подавитесь ею!!

— Огонь! — Скомандовал Зодчий, и рой белых шаров устремился на демонов.

Виверны мчались к Рэйму.

Гратх удобнее устроил на сгибе локтя скорострел, который Вьюлап принесла ему перед самым боем.

— Ты метко бьешь? — спросила она, хмуря брови. Мощное оружие казалось слишком тяжелым для ее тонких рук.

— Смотря по кому. — Мрачно ответил преторианец.

Стрелять его учил Тиберий. Воспоминание о брате были запретом, который Гай наложил на себя сам. Он не мог думать о том, что тот мертв… так же, как и Арэлл.

— Раньше мы хранили оружие разных эпох, — произнесла Вьюлап с легкой грустью. — Собирали его с такой же страстью, как махары копят драгоценности. Но потом разучились обращаться с ним и потеряли интерес. Многое пропало. Многое пришло в негодность. Многое просто рассыпалось от времени. Это — одно из того, что осталось. Возьми. — Она отдала скорострел преторианцу. — Мы сделали для тебя болты с наконечниками из магического камня. Они гораздо мощнее обычных стрел. Но их немного. Поэтому стреляй точно.

Гратх кивнул, с невольным восхищением рассматривая древнее оружие. Оно было похоже на маленький лук, прикрепленный плашмя на прямоугольное деревянное основание. Для коротких болтов был прорезан паз. Требовалось лишь легкое прикосновение к спусковому рычагу, чтобы стрела сорвалась с тетивы…

Сейчас, крепко обхватив ложе скорострела, Гай смотрел вниз, выбирая цель. Пышущая пламенем широкая дыра в земле выплевывала демонских всадников. Хищные лошади скалились, а их седоки выхватили тэмы, отсвечивающие багровым. Черно-красная лавина нелунгов неслась вперед, по земле, усеянной трупами, вопя от яростного азарта.

Поле было похоже на изодранное одеяло. Красный полумесяц нелунгов быстро приближался к его правому краю, где бурлил коричневый эллипс конницы Лонга, теснившей пеших демонов. Светлые квадраты человеческих манипул медленно отходили к холмам. Израсходовав все стрелы, гимнеты взялись за балтусы. Сариссофоры были перебиты. От гастатов осталась треть, и вперед выдвинулись триарии — самые опытные воины. В центре, в самой гуще грязно-серого демонического котла сверкал белый огонь. Там сражался ангел.

Виверны упали сверху, когда нелунги опрокинули передние ряды кавалерии. Выпустив когти, разноцветные крылатые создания хватали вражеских всадников, поднимали вместе с лошадьми и швыряли на землю. Или, играя, перебрасывали друг другу, разрывая на куски.

Но они тоже умирали.

Гай видел, как зеленому виверну вцепилась в горло хищная демоническая тварь. Гратх выстрелил в темного и убил еще до того, как Вьюлап подлетела ближе, спеша на помощь. Однако, ее крылатый сородич больше не смог взлететь.

Еще одно яркое создание рухнуло вниз, когда, на подлете к земле, брошенный нелунгом тэм перебил ему крыло. Обоих драконов, сверху похожих на переливающиеся лоскутки изумрудной и алой парчи, тут же накрыла мутная серо-красная орда и, как трясина, смачно чавкнув, поглотила.

— Вьюлап, ниже! — крикнул Гай.

Виверна сложила крылья, устремляясь к земле. Гратх прицелился. Толстый болт сорвался со скорострела и воткнулся в грудь нелунгу-коню, откусившему голову человеку. Гай снова зарядил оружие и прежде, чем Вьюлап взмыла вверх, убил еще одного.

Когда они развернулись и вновь стали пикировать, Гратх увидел демона, одним взмахом секиры убившего сразу троих всадников. На нелунга бросился синий виверн, но тот ловко отпрыгнул в сторону, встал на дыбы и перерубил дракону шею.

— Стреляй! — закричала Вьюлап, поворачивая к Гаю голову. — Убей его! Это Елг!

Преторианец тщательно прицелился и плавно нажал на спусковой рычаг. Высший резко повернулся, словно предчувствуя нападение. Но не успел. Болт вошел под его ключицу. Выронив тэм, нелунг схватился за наконечник, торчащий из тела, но не смог вырвать. Черный виверн, пронесшийся мимо, выдернул Елга из седла и перекусил пополам.

Вьюлап издала долгий победный клекот и заложила крутой вираж. В полете Гай неожиданно увидел Атэра. Тот отсалютовал преторианцу мечом, и тут же вонзил его в шею хищной кобылы, а потом швырнул клубок огня в нелунга, замахнувшегося на Рамира.

Больше половины темных всадников было перебито.

Буллфер наблюдал за боем со стороны.

Он сидел в кресле перед рядом магических зеркал — рыжее лицо непроницаемо, руки на подлокотниках — и эта расслабленная поза могла обмануть кого угодно, только не Эмила.

Колдун, расположившийся на ковре у ног покровителя, видел, Хозяин взбешен. Высший не ожидал, что мятежники окажутся настолько сильны. Никто не ожидал. Кроме вукодлака.

Колесницы Силгара были разнесены в щепки. Полудохлые гарпы ползали по земле, слепо тычась клешнями в изрытую землю. Сам возница был прибит копьем к передку своей боевой повозки. «Какая ирония, — думал колдун, глядя, как черная кровь катится по синим волосам мертвого демона. — А ведь это место он готовил для Арэлл».

— Трудно сражаться, если сама земля, на которой бьешься, не держит тебя… — сказал полукровка, переведя взгляд в «окно», где славные воины Голта вязли в песке, а им на головы сыпались раскаленные ядра. — Жалкое зрелище.

— Ты как будто рад этому, — процедил Буллфер сквозь зубы.

Вукодлак протяжно зевнул.

— Нет. Просто жду, когда тебе надоест отправлять слуг на убой. Может, пора вмешаться?

— Три ничтожных ангела против демонских легионов. — Правитель как будто не слышал вопроса, пристально глядя в соседний магический экран, где человеческая конница кромсала его солдат. — Двое из них в человеческих телах. Старик и мальчишка.

— Ничтожными их не назовешь, — отозвался Эмил. Как раз именно сейчас «мальчишка», светловолосый иллинеец, свесившись с седла, рассек одного из низших от ключицы до бедра. — Особенно последнего. Настоящего.

— У тебя была великолепная возможность убить его. И мне сложно понять, почему ты не сделал этого. — Буллфер переместил «окно», стараясь разглядеть в гуще сражения белый крылатый силуэт. Но не увидел его. Энджи был неуловим для демонского взгляда.

— Он помог мне добраться до Хаоса и встретиться с тобой. — Колдун равнодушно пожал плечами, заметил тихое бешенство, начинающее проступать на физиономии господина, и поспешил добавить. — Не волнуйся. Его силы заканчиваются. Он разрушает себя, чтобы колдовать. Еще немного, и…

— Еще немного, и у меня не останется воинов! — рыкнул Высший.

— Я помогу тебе. — Эмил поднял голову, глядя на Хозяина снизу вверх. — Только скажи, когда.

Буллфер наклонился к третьему экрану. На нем вилась в воздухе стая разноцветных крылатых созданий.

— Виверны… — бесстрастно прокомментировал Хозяин. — Я должен был догадаться…

Он еще раз глянул в магическое «окно» и задумчиво постучал когтями по подлокотнику:

— Ты прав. Пора вмешаться…

Воздух был тяжелым от пыли, и она медленно оседала на трупы людей и демонов. Черная колесница Буллфера неторопливо катилась по полю, и змеи — живые стрелы уничтоженных лапифов — поспешно уползали из-под ее колес. Держа поводья, Хозяин осматривался. Запряженные в повозку хагры[9] хищно скалились и шумно принюхивались к запаху крови. Когда колеса наезжали на мертвецов, квадригу слегка встряхивало. Среди груды тел демон увидел обезглавленного Нокса и равнодушно скользнул по нему взглядом.

От Эмила, скорчившегося сзади, все сильнее тянуло разрушительной магией Хаоса. Полукровка собирал силы.

— Долго мне ждать еще? — спросил Буллфер, не оборачиваясь.

— Минуту… — прохрипел колдун.

«Арэлл я убил легко, — подумал Высший. — Она пришла одна. Она была слишком открыта, потому что ослаблена чувством вины и любви. — Он усмехнулся и хлестнул лошадей, затеявших грызню из-за человеческого трупа. — Но остальные пока недоступны…»

— Все, — выдохнул Эмил.

Он стоял, привалившись к высокому борту, и трясся от разрушительной хаотической мощи. Сквозь телесную оболочку полукровки рвалось красное пламя. Казалось, еще немного, и оно выплеснется наружу. И хотя тело вукодлака, по-прежнему, было в Зеркалах времени — в колеснице теперь находился мощнейший сгусток энергии.

— Начнем с орудий, — сказал Буллфер, которого уже давно раздражали белые ядра.

Повозка скользнула в крутящуюся воронку телепорта и вынырнула у высокого обрывистого холма. Земля впереди оказалась взрыта, залита черной кровью, завалена осколками снарядов и фрагментами демонских тел. Отряд Голта полег тут целиком. Если бы удалось провести солдат ближе, все было бы иначе, но проклятые ангелы создали непреодолимые помехи.

Вершина холма ярко светилась. Прищурившись, Хозяин разглядел множество человеческих фигурок, суетящихся вокруг массивных сооружений. Часть их все еще была развернута в сторону от поля боя.

Колесницу заметили. Пара орудий полыхнули белым огнем. Песок под ногами мягко колыхнулся, щеку Буллфера обдало огнем. Но ядра не долетели.

— Давай, — приказал он Эмилу.

Полукровка шагнул вперед. Вырвавшись из его груди, вверх по холму понеслась огненная сфера. Она растекалась широкой волной, в которой трескалась земля и таяли камни.

Хозяин стоял, намотав вожжи на кулак, и смотрел, как разрушительная энергия Хаоса пожирает кусок земного пространства. Хорошо, что Эмил мог удержать лишь крохотную его часть, иначе вал поглотил бы и Рэйм и все прилегающие территории.

Когда волна добралась до вершины, орудия рассыпались, словно сделанные из песка, а вместе с ними люди… Спустя еще несколько минут, от Скалистого осталась лишь груда дымящихся камней.

— Больше ядра не помешают! — Триумфально прохрипел вукодлак, и его звериная морда исказилась от усталости и мрачного торжества. — Теперь надо убить третьего. Настоящего.

ГЛАВА 25, на которой все заканчивается

Наша когорта… то, что осталось от нашей когорты, продолжала держаться. Мне все время приходило на ум дурацкое сравнение с островом, вокруг которого кипит прибой. «Волны» приносили с собой оскаленных пехотинцев Ивхисала, которых я с особым удовольствием кромсал на куски. Нелунгов, явно отбившихся от основного стада. А так же прочую крупную и мелкую дрянь.

Рядом с нами с яростным отчаянием бились триарии. Я слышал бодрое хэканье Кристобула, периодически громогласно взывающего к умершему брату. Сбоку, за спиной раздавалось тяжелое человеческое дыхание. Как люди не уставали драться наравне со мной и ангелом — оставалось загадкой.

— Отходим! — крикнул Ориан. — Пробиваемся к коннице.

Мой друг услышал и стал смещаться влево. За нами, как за основной ударной силой, отступали остальные. Смешанный с пылью запах человеческой и демонской крови обдирал мне глотку. Перед глазами мелькали одни и те же оскаленные хари, косматые приземистые тела. Они падали под ударами моего меча, но на их месте тут же возникали новые. Казалось, этому не будет конца — видно, Хранитель Зеркал что-то напутал со временем, и теперь мы навечно застряли на этом поле в окружении озверевшей толпы.

Рядом со мной упал молодой воин с рассеченной грудью. Другой споткнулся о его тело и сам напоролся бы на меч врага, если б я не успел убить того раньше.

— В сторону! — крикнул вдруг Энджи. Ангел прыгнул вперед и взлетел на метр. Его широко распахнутые крылья отшвырнули Ориана и нескольких воинов, дравшихся рядом с элланским стратегом. На то место, где они только что стояли, рухнул мертвый виверн, придавив десятка полтора демонов.

Упавшие ратники поспешно вскакивали. Лица у них были слегка очумелые. Видно, с ангельских крыльев пролилось слишком много светлой благодати, потому что они снова схватились за мечи и с удвоенной силой бросились в бой.

А я вдруг почувствовал, как по земле потянуло холодом. Разом исчезли все запахи. Ледяной воздух обжег ноздри. Чуя неладное, я оглянулся и заметил вдали странную колесницу, окруженную зыбким черным маревом. Она медленно направлялась в нашу сторону.

Прошло несколько мгновений, прежде чем до меня дошло, что на ней в полный рост стоит сам новый Хозяин Срединных земель. Его Могущество Буллфер. За спиной Высшего с неожиданным приступом жгучей ненависти я разглядел Эмила. Колдун неторопливо осматривался, явно кого-то ища…

На минуту пришлось потерять их из виду, разбираясь с очередным демоном, а когда тот свалился мертвым, я, оглянувшись, в нескольких метрах от себя увидел Энджи. Ангел спокойно, методично прорежал серую злобную серую толпу.

И вдруг остановился, будто наткнулся на невидимую стену. Я бросился к нему, заклинанием отшвырнув врагов, готовых разорвать защитника, опустившего мечи. Но добежать не успел. Энджи пошатнулся и стал медленно падать. На груди его темнела глубокая рана.

Подбежав, я приподнял друга, и мне на руки хлынула ярко-алая кровь.

— Ничего, приятель, — пробормотал я, рассматривая ранение. — Это не смертельно.

Ангел хотел что-то ответить, но не смог. Лишь вцепился в мое запястье мокрой от крови рукой.

Я думал, люди бросятся бежать, увидев своего светлого героя поверженным. Но они лишь плотнее сдвинулись, не позволяя демонам подойти к нам. Критобул громогласно вопрошал, кому им с Аристидом надо снести башку, Ориан хрипло отдавал приказы сомкнуть ряд и держаться. Колесница с Буллфером исчезла.

Наверху послышался шум огромных крыльев. На поле рядом с нами упала белая виверна. С ее спины спрыгнул Гай.

— Я видел сверху. — Он подбежал к нам, наклонился над раненым, и лицо преторианца окаменело.

— Унеси его отсюда! — Я швырнул заклинание, помогая Вьюлап разгонять атакующих темных. — В обоз. Там есть…

— Ничего там больше нет. — Резко отозвался он, выпуская стрелу из арбалета в демона, опрокинувшего на спину кого-то из триариев. — Обоз уничтожен. Орудия разбиты…

— Что с Зодчим? — спросил я, мельком оглянувшись по сторонам и с удовлетворением отметив, как лихо Вьюлап расправляется с врагами. Все они, видно не слишком проворные, оказывались у нее в пасти или на острие длинного хвоста. Люди, тоже заметив это, старались держаться ближе к крылатому существу.

— Все, кто был на холме, мертвы.

— Что Рамир? — я оглянулся, услышав за спиной странный звук, но оказалось это Ориан насаживает на свой меч очередного противника.

— Жив. Конница отбивает атаку нелунгов.

— Атэр?

— Тоже. — Гай выстрелил еще раз поверх крыла виверны.

— Унеси его куда угодно, — велел я, заметив, как стремительно тускнеют крылья Энджи, — только подальше.

— Гэл. — Ангел снова вцепился в мою руку. — Пожалуйста… не оставляй… они должны видеть…

— Ладно. Знаю. — Отозвался я, помогая Гратху усадить его на спину дракона.

Дождался, когда они поднимутся в воздух и, с превеликим отвращением, поменял облик.

Образ, созданный мной, был не столь сиятелен, как у настоящего ангела. И крылья оказались темноваты. Но сейчас не до соблюдения эстетических тонкостей. Главное — люди видели, что впереди них снова сражается светлый защитник. И им не было дела до того, что с его белых крыльев течет черная кровь.

Вьюлап быстро летела вперед. Я прекрасно видел ее серебристое тело внутренним взором, который неожиданно открылся у меня в этой битве. Внизу, под виверной, мелькало красно-черное, бурлящее месиво. Люди, демоны… И последних было гораздо больше. От ровных квадратов человеческих войск остались лишь разорванные клочки. Отступать им было некуда.

Судя по виду Гратха, он не чувствовал ни горечи, ни ужаса от того, что видит. И я прекрасно понимал его. Преторианцу, наконец-то, открылось то, что я должен был предположить еще до начала битвы. Нельзя ждать победы. Безрассудное решение горстки безумцев сразиться со слугами Хозяина — пустая затея. Быть может когда-то, в глубоком прошлом, когда ход истории еще не нарушил проклятый колдун — у смертных был шанс. Но не теперь. Единственным козырем людей были орудия Зодчего, но Эмил уничтожил их. Мои темные предки оказались чудовищно сильны. Каждый из них стоил десятка-другого людей. А такие, как лапифы, и целой сотни… Я мог бы испытать чувство гордости. Но его почему-то не было…

Энджи, сидящий впереди, едва дышал. Его крылья потускнели еще сильнее, голова клонилась на грудь. С земли сверкнула черная молния. Виверну швырнуло в сторону, правое крыло заломилось. На мгновение мне показалось, будто я мысленно ослеп, а когда «зрение» вернулось, Вьюлап, издав долгий протяжный стон, стремительно падала вниз.

— Держись! — крикнул преторианец.

Ангел склонился к шее виверны, его крылья распахнулись, хотя теперь не могли удержать в воздухе даже его самого.

На правой половине поля все еще кипела схватка между конницей Лонга и нелунгами. Вьюлап рухнула прямо в гущу сражения, разметав демонов Елга и людей. Спрыгнув с ее спины, Гратх едва успел выхватить спату, чтобы отбить удар тэма. Энджи швырнул в темного комком белого света, и нелунг вместе с лошадью распластался в пыли. Ангел, похоже, потратил последние силы и тоже осел на землю.

Через поверженного нелунга перепрыгнул серый жеребец. С него соскочил Атэр. Лицо эллана казалось совершенно безумным, с ладоней сыпали искры, меч был залит черной кровью.

— Что происходит? Мы ни черта здесь не видим! Кто побеждает? Что с Энджи?

— Битва почти проиграна. Хозяин убил Зодчего. Вестник тяжело ранен, — сказал Гай.

Атэр издал звук, напоминающий рычание, и я мог поклясться, что его сузившиеся глаза на мгновение полыхнули красным огнем. Но ответить эллан не успел — рядом оказался очередной всадник.

Атэр едва успел поднять руку, а демоническую лошадь уже полоснул по морде широкий меч. Эллан обернулся и столкнулся с Критобулом — физиономия атлета покраснела от напряжения, по лбу тек пот, смешиваясь с полосами крови на щеке. На доспехах виднелись вмятины.

— Жив! — крикнул преторианец, узнав товарища. — Мы с Аристидом к вам еле пробились.

— Привет Аристиду, — отозвался Атэр с усмешкой, ударом черного клубка силы размозжив сразу двух темных. Но врагов было слишком много. Уцелевшие нелунги, пехота. Все смешалось, и, похоже, эллан уже сам не понимал, кого убивает в следующее мгновение.

«Вот так и становятся демонами», — мельком подумал я, глядя на него.

Конь Рамира рухнул на передние ноги, когда хищная лошадь вцепилась ему в бок. Иллинеец успел спрыгнуть, вонзил меч в шею клыкастой кобыле, и Атэр, оказавшись рядом, добил всадника.

И в ту же секунду они увидели… меня.

Ангельский образ, который я нацепил, выглядел страшно.

— Все! На правом фланге никого не осталось.

Они никак не отреагировали на мой крик, продолжая размеренно махать мечами…

Последний отряд людей был окружен со всех сторон. Крошечный островок, вокруг которого кипели валы темных.

Ориан оступился, но, падая увлек за собой демона, пытавшегося вцепиться ему в горло. Вонзил меч ему в бок по самую рукоять. Спихнул с себя мертвую тварь, вскочил и успел оттолкнуть Атэра, на которого несся нелунг. Эллан швырнул пламенем, но промазал, и стратег принял на себя удар листовидного клинка. Отлетел в сторону, упал и больше не смог подняться.

— Не надо мне помогать! — заорал Атэр, убивая всадника. — Не помогайте мне!

На земле билась белая виверна. Рядом с ней стоял Гай, не позволяя демонам подойти к Вьюлап ближе длины его спаты. Он расстрелял все болты и бесполезный самострел валялся на земле.

Корнелий Лонг сражался пешим. Его лицо, залитое кровью, было спокойным и отрешенным. Меч Критобула сломался, и атлет вытащил кинжал. Крылья Энджи погасли, лицо застыло, и только жилка бьющаяся на виске, показывала, что он еще жив. Вокруг тела Рамира начал светиться белый контур, и брызги крови демонов, не могли затемнить его…

Неподалеку развернулась воронка телепорта. Низшие, которых она задела, бросились в стороны. Из магических врат появилась колесница. На ней в полный рост стоял Хозяин. Некоторое время он наблюдал, как сражаются и умирают люди. Потом взгляд его, скользнув по отряду оставшихся в живых мятежников, остановился на иллинейце. Демон удобнее перехватил копье из густого смолистого дыма, неторопливо поднял его…

Черная молния пробила Рамира насквозь, отшвырнула в сторону на несколько шагов. Земля под ним мягко колыхнулась и рядом возникла высокая худощавая фигура в сером плаще.

— Почему ты не предупредил нас? — беззвучно прошептал иллинеец. — Почему ты не предупредил, что они настолько сильны… Что все бессмысленно… ты отправил нас на смерть.

Капюшон, надвинутый на лицо, склонился над ним, и дух прошелестел:

— Я хотел, чтобы хоть кто-то вмешался… все равно — кто. Мне было слишком больно, чтобы думать о вашей участи. Иной силы, способной противостоять демонам, не было. Я гибну… и люди все равно погибнут вместе со мной. Раньше или позже…

Мне показалось, что шум боя погас. Атэр медленно повернулся, к Хозяину. Увидел рыжее хищное, высокомерное лицо, червленые доспехи, широкий рубиновый пояс. Почувствовал, как ненависть красным туманом заполняет голову, и рванулся вперед.

— Стой! — завопил я.

Но эллан уже запрыгнул в повозку, занося меч. Буллфер стремительно обернулся, зажег в пальцах клубок пламени, и вогнал его в грудь нашего с ангелом ученика…

В этот же миг истекающий кровью Рамир опустил ладони на землю. Из-под его рук хлынула белая волна, расходясь кругами звенящей воронки. Иллинеец упал на камни и больше не двигался, а от его тела во все стороны лился свет, в котором растворялись серые, корчащиеся от боли, тела демонов…

ЭПИЛОГ

Я не понял, что произошло.

Только что Атэр запрыгнул в колесницу, потом меня ослепила белая вспышка. И я тут же оказался в темноте.

— Эй, есть тут кто-нибудь?! — Попробовав пошевелиться, я ощутил под ногами твердую поверхность.

— Не двигайся. — Прозвучал рядом голос Энджи, и вокруг сразу как будто зажегся свет.

Я увидел, что стою на крошечном куске земли, поросшем зеленой травой. Здесь помещалась пара оливковых деревьев, лужа воды, и обломок белого камня, на котором сидел ангел. А вокруг, за пределами этого островка, разливалась чернота.

Вглядевшись в нее, я увидел еще один такой фрагмент почвы, чуть меньше. На нем цвели маки. А дальше еще один — размером со стол.

— Где это мы?

— В моем мире, — отозвался Энджи.

— Почему тут так странно?

— Я разрушал свой мир, чтобы колдовать, и его почти не осталось.

Я повернулся к ангелу, собираясь выразить недоумение по поводу столь глупейшего обращения с собственностью. Но вдруг сообразил — кое-что удивило меня сильнее!

— Слушай, Энджи. Ты больше не выглядишь умирающим.

— Меткое замечание, — криво усмехнулся он.

Я сделал шаг и сел рядом с ним.

— Что произошло? Как мы тут оказались?

— Я перенес тебя сюда. — Компаньон посмотрел на меня, и на его покрытом грязью и кровью лице появилось странное выражение. — Гэл, ты знаешь, чем закончилась Великая битва в нашем с тобой времени?

— Пять тысяч лет назад? Ну… — я почесал шею. — Это всем известно. Люди победили. Правда, уж не знаю как. Видно, без участия в битве проклятого полукровки их дела шли лучше. Потом как-то заключили мирный договор. Подозреваю, что им помогли светлые. Выбили для себя часть территории. И стали на ней хорошо жить.

Энджи грустно улыбнулся.

— Нет. Все было не так… Люди проиграли. Демоническому Хозяину, не Буллферу, а тому, кто был до него, точно также удалось убить всех троих вестников. Души двух, Арэлл и Зодчего, вернулись домой. А последний, умирая, притянул, одно к другому, два пространства — соединил свой со срединным миром. Ангел гибнет по-настоящему, до конца, только тогда, когда его личный мир оказывается полностью разрушен. Так вот, Рамир сделал это. Он уничтожил себя, чтобы гибель сотен людей не была бессмысленна. Чтобы хотя бы маленький кусочек земли стал свободен от темных. Территория, равная по размеру его внутреннему миру.

— Благодатный край… — прошептал я, потрясенный. — Вот почему демоны не могли попасть туда.

Энджи кивнул.

В моей голове, как обычно, началась круговерть, в которой я совершенно перестал соображать, что происходит на самом деле.

— Погоди. Но сейчас все по-другому. Битва закончилась или нет? Я видел, как умирает Рамир. Ты лежал на земле почти мертвый. Атэр бросился на Буллфера. Кто из них погиб?!

— Не знаю. — Энджи прислонился затылком к камню и закрыл глаза.

— Значит, надо узнать!

Несколько раздраженный его равнодушием, я открыл магическое зеркало, направил его на поле битвы и обомлел. Там не было ни трупов демонов, ни людей, ни вивернов, ни обломков колесниц. Ничего.

Высокая трава колыхалась под порывами ветра. Серебрился на солнце Лигис. Над высокими холмами кружил одинокий ястреб.

— Что за ерунда! — Пробормотал я, лихорадочно дергая «окно». Рэйма тоже не было. На его месте рос ковыль. — Куда все делось? Не мог здоровенный каменный город взять и полностью исчезнуть! Никаких следов не осталось…

— Он не исчез, — отозвался Энджи. — Его просто нет.

— Что значит, нет?! А ну, договаривай!! — Я рванулся к улыбающемуся компаньону.

— Не построили, — произнес тот доверительно. — Нет ни Рэйма, ни Балтиса, ни Септониса, ни Нумидии, ни Гаэты. И демонов тоже нет. Неужели ты не понял? Мы в самом начале.

— Мы снова попали в прошлое! Он только что создал все это! — Воскликнул я, хлопнув по колену ладонью. — Значит, Атэр погиб? Или Буллфер. Или они оба…

— Это уже не важно. — Энджи поднялся. — Теперь ты знаешь, зачем мы двигались в прошлое. Открой мне телепорт.

— Зачем? — Озадаченно переспросил я.

— Если не вмешаться сейчас, они сбросят Лучезарного вместе со срединным миром вниз. В бездну. А нам придется снова идти за ним, но теперь из прошлого в будущее.

О том, кто такие «они», я не стал спрашивать. Это было понятно и так. Как только Энджи исчез, я тут же направил «экран» следом.

Вверх, куда не мог попасть сам.

Мне снова открылся вид на белый зал, в котором метался рыжеволосый ангел с искаженным от отчаяния лицом и огненной сферой в руке — он был готов до последнего защищать созданный им мир. Архитектор взирал на это печально и мудро. Фигура тетраима светилась.

— Остановись! — Архэл выхватила меч из ножен и направила острие клинка в грудь отчаявшегося бунтаря. — То, что ты защищаешь, не стоит этого.

— Не стоит чего? — произнес тот сквозь зубы, глядя ей в глаза. — Того, чтобы ты подняла на меня меч?

Сфера в его руке превратилась в длинный жезл с граненым камнем на вершине. Стены покачнулись, по полу побежали трещины. Эрнолтинар поднялся…

И тут посреди зала вспыхнул белый обод телепорта. Воронка открылась с громким свистом — и из бушующего красного пламени на белые плиты ступил Энджи. Его волосы были обожжены, лицо покрыто копотью, тусклые доспехи покорежены. Шрам на располосованном крыле кровоточил, суровое жесткое лицо казалось бесконечно усталым. Припадая на правую ногу, ангел медленно прошел мимо изумленного Эласеора, мельком взглянул на Архэл и та, вздрогнув, опустила меч. Никогда она не видела такого опустошенного и вместе с тем сосредоточенного взгляда. Он нес в себе что-то страшное, чему она не знала названия.

Энджи подошел к Лучезарному, опустил руку с треснувшим наручем ему на плечо и сказал хриплым сорванным голосом:

— Ты защищаешь смерть.

Молодой архитектор дрогнул, но не отстранился.

— То, что ты защищаешь сейчас — это смерть для всех нас. — Повторил ангел. — Я устал сражаться. Я устал видеть, как умирают мои друзья. Если ты не остановишься сейчас — мир снова пойдет по этому порочному кругу. Посмотри в мои глаза и узнаешь свое будущее.

Несколько долгих мгновений Лучезарный смотрел на Энджи, а потом вдруг отшатнулся, выронил жезл, и тот жидким красным огнем расплескался по полу. Денница сел на скамью, опустил голову, запустил дрожащие пальцы в рыжие волосы. А Энджи повернулся к остальным, прошел к столу, на котором все еще мелькали яркие картины срединного мира.

— Его творение прекрасно. Мне пришлось прожить в нем пять тысяч человеческих лет. Если сейчас вы сбросите на Дно своих братьев — мы все будем погибать вместе с ними, мучительно и медленно. Моя память открыта. Смотрите.

И они смотрели…

Я видел, как с ужасом отвернулся Рафаэл, как Ева обеими руками зажала рот, чтобы не вскрикнуть, как Эрнол медленно отошел к окну, зацепив плечом за колонну. Сумрачная тень легла на лицо Эласеора, который должен был погибнуть… погиб так страшно, навсегда оставшись в чужом мире.

— Решайте, — сказал ангел. — Заслуживают ли ваши братья такого наказания?

Он отвернулся, прошел к телепорту и скрылся в нем.

Архэл шагнула к Лучезарному, но не решилась прикоснуться к нему. Отчаянно замотала головой.

— Нет!..

Мы с Энджи сидели на берегу реки в новеньком, только что созданном срединном мире. Смотрели на облака, отражающиеся в воде, и молчали. Слишком долго мы знали друг друга, так что уже научились обходились без слов.

Если Денница позволит уничтожить эту землю — нам придется искать новый дом. Если станет защищать, как прежде, его снова бросят на Дно, и все начнется с начала. Что лучше — я уже и сам не знал.

Неожиданно справа засветилась золотистая дымка. Из нее появился ангел. Тот самый — Лучезарный. Он огляделся, заметил нас. Подошел. Остановился рядом, глядя сверху вниз.

— Это мир не будет уничтожен, — сказал он, обращаясь к Энджи.

— Я счастлив, — отозвался мой друг, и даже мне было непонятно, чего в его голосе больше — удовлетворения от хорошей новости или сарказма.

— Я немного изменю его, — продолжил Денница, глядя теперь на меня. — Усовершенствую.

Я тихо хмыкнул, в очередной раз искренне недоумевая, как этот ангел мог превратиться в моего Хозяина. В них не было ничего общего. Кроме рыжего цвета.

— Ему не хватает равновесия.

— Я не архитектор, — сказал Энджи, срывая травинку и прикусывая ее конец. — Мне непонятны ваши принципы построения миров.

— Ты не архитектор, — подтвердил Лучезарный. — Но и не воин. И не целитель.

— Ну, и что ты хочешь этим сказать? — вмешался я. — Мы что-то плохо понимаем твои намеки, а вообще…

— Равновесие, — перебил Энджи, посмотрев на меня исподлобья. — Помнишь, что говорил колдун? Мы стали выше нелепых предрассудков: ангелы — добро, демоны — зло. Ты узнал, что такое сострадание, привязанность, чувство долга, преданность и боль. Я узнал отчаяние, сожаление, предательство, ненависть, равнодушие.

— Ну и что? — резко спросил я. Любое воспоминание о полукровке вызывало у меня приступ бешенства.

— Свет и тьма, — улыбаясь продолжил Энджи, — движение и покой, ярость и умиротворение. Мы с тобой настоящие Симплигаты. Хочешь стать богом, Гэл? Хозяином этой земли?

Я фыркнул насмешливо и промолчал. По-моему, ответ не требовался.

— Значит, вы согласны остаться здесь? — спросил Лучезарный.

Энджи пристально посмотрел на него, а потом требовательно протянул руку. Денница помедлил мгновение, и вложил в ладонь ангела рубиновый жезл…

— Ну и что теперь? — спросил я, когда создатель срединного мира исчез.

— Ничего, — ответил компаньон, внимательно рассматривая легендарное орудие. — Не будет Буллфера. Никогда не родится полудемон-Эмил. И «Белые щиты» тоже не появятся на свет. Гермия проживет долгую счастливую жизнь. Никогда не построят Рэйм. И мы не встретим Атэра.

— Да-а, — произнес я глубокомысленно, глядя на блеск Рубина, который принес столько неприятностей моему хозяину. — Слушай, Энджи, этот ритуал… ну тот, что ты провел над Буллфером. Ты его еще помнишь?

— Конечно.

— Тогда вот что. — Я сотворил из воздуха кусок пергамента и сунул свиток ангелу. — Давай, опиши его подробно. Со всеми этими «Путь приведет тебя к совершенству… Бесценная Награда ждет!» Ну, и так далее.

Друг посмотрел на меня с веселым недоумением.

— Зачем тебе это надо?

— Отнесу на Дно. Оставлю в какой-нибудь из пещер. На всякий случай.

Энджи рассмеялся и склонил золотоволосую голову над пергаментом. Я смотрел, как он пишет, и думал о том, что если Лучезарному все же суждено перевоплотится в демона и вернуться домой, там его будет ждать точная инструкция по достижению совершенства. А найти ангела, который поможет ему провести ритуал Миркары, и оборотня, который позаботится о его новом воплощении, будет не сложно.

Ведь мы всегда рядом.

Москва — Кито — Москва

2005–2006 гг.

Примечания

[1] Декурион — командир десятки воинов.

(обратно)

[2] Черная вдова — ядовитый паук.

(обратно)

[3] Легат — командующий легионом, назначенный императором.

(обратно)

[4] Маргулы — древний, вымерший род демонов.

(обратно)

[5] Гимнеты — легкая пехота, имеющая на вооружении пращи, дротики, луки, кинжалы и палицы. Защищенная только щитом и сражающаяся в задних шеренгах.

(обратно)

[6] Сариссофоры, сариссы — тяжелая пехота, вооруженная длинными, до шести статий, копьями.

(обратно)

[7] Гастаты — пехота, занимающая промежуточное положение между тяжелой и легкой. Вооружение — дротики, короткий меч, легкий кожаный щит.

(обратно)

[8] Центурион — командир сотни солдат.

(обратно)

[9] Хагры — плотоядные кони.

(обратно)

Оглавление

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ХАОС

  ГЛАВА 1, в которой прошлое вдруг хватает нас за горло с новой силой

  ГЛАВА 2, где мы с Энджи видим будущее

  ГЛАВА 3, в которой меня и ангела депортируют в ад

  ГЛАВА 4 Секрет быть богом

  ГЛАВА 5, в которой границы моего сознания вновь расширяются, хотя, казалось бы — дальше некуда…

  ГЛАВА 6 Путь к Хаосу

  ГЛАВА 7 Встреча с нелунгами

  ГЛАВА 8 Тонкости демонической политики

  ГЛАВА 9 Юлий

  ГЛАВА 10 Император

  ГЛАВА 11 Новый порядок

  ГЛАВА 12 Балтис

  ГЛАВА 13 Песчаная орхидея

  ГЛАВА 14, в которой время играет со мной очередную шутку

  ГЛАВА 15, в которой я становлюсь свидетелем первого дня творения

  ГЛАВА 16 Где моей скромной персоне все же удается добиться некоторых своих целей

  ГЛАВА 17 Карающее Пламя

ЧАСТЬ ВТОРАЯ НЕСУЩИЙ СВЕТ

  ГЛАВА 1 Симплигаты

  ГЛАВА 2 Убежище на грани мира

  ГЛАВА 3 Северный владыка

  ГЛАВА 4 Вестник

  ГЛАВА 5 Вентиго

  ГЛАВА 6 Болотница

  ГЛАВА 7 Золтон

  ГЛАВА 8 Топи Нита

  ГЛАВА 9 Подземелье

  ГЛАВА 10 Воля Высшего

  ГЛАВА 11 Чума

  ГЛАВА 12 Воплощение плана

  ГЛАВА 13 Хозяин

  ГЛАВА 14 Мен-Нофер

  ГЛАВА 15 Зодчий

  ГЛАВА 16 Военный совет

  ГЛАВА 17 Виверна

  ГЛАВА 18 Радуйся, император…

  ГЛАВА 19 Лучезарный

  ГЛАВА 20 Месть полукровки

  ГЛАВА 21, в которой Энджи совершает очередное благородное… теперь безумство

  ГЛАВА 22 «Наследник»

  ГЛАВА 23, в которой мы идем на бой

  ГЛАВА 24 Черная колесница

  ГЛАВА 25, на которой все заканчивается

ЭПИЛОГ

Реклама на сайте