«Император»

Ден Брюсов

И М П Е Р А Т О Р

------------------------

Посвящается моим друзьям.

------------------------

Книга I

~~~~~~~

HАЧАЛО ЗВЕЗДHОЙ ЭРЫ

Будущее изначально и однозначно

предопределено через сеть стечений

обстоятельств, однако уникальная

способность человека принимать

неадекватные решения и действовать

нецелесообразно обстоятельствам

изменяет саму структуру будущего и

делает его непредсказуемым.

"Трактат о времени",

имперская библиотека, 2375 г.н.э.

Часть I

~~~~~~~

КОHТАКТ

В каждом из нас спит волк,

В каждом из нас спит зверь...

Виктор Цой, 1985 г.н.э.

Что будут стоить тысячи слов,

когда важна будет крепость руки...

Виктор Цой, 1986 г.н.э.

------------------------------------------

Пролог

~~~~~~

"Дух повелевает разумом, Разум управляет телом". Он медленно проговорил про себя эту древнюю формулу, наполняя воздухом легкие. Успокоиться. Отрешиться от всего постороннего, внешнего. Обрести внутренний, душевный покой. Медленный, долгий выдох унес с собой все тревоги, печали, невзгоды. Hа востоке говорят: если человек находится в мире с самим собой, то ему не страшна никакая угроза извне. Еще один глубокий вдох, секундная задержка дыхания и резкий, толчком, выдох. Он стоял, опершись руками о тяжелую чугунную ограду, которая охватывала небольшой пруд посреди парка на краю города. Со стороны могло показаться, что он полностью погружен в себя, однако это было не так: его органы чувств чутко следили за тем, что происходит у него за спиной. Расслабленное тело было готово к немедленному действию.

Он посмотрел на воду. Теперь очистить и успокоить разум. Разум как озеро: только идеально спокойная поверхность воды уподобляется зеркалу и без искажений отражает объективную действительность; если же по воде идет даже самая мелкая рябь, то уже не видно ничего, кроме сверкающих бликов.

Его звали Брюс. Он был воином. Он создавал из себя воина. Сначала неосознано - ему не было еще пяти, когда он попал в руки к своему двоюродному дяде, который больше десяти лет жил и работал в Китае и изучив там ушу по школе змеи, с большим энтузиазмом взялся тренировать своего любимого племяника. Позже, уже в сознательном возрасте, Брюс неудержимо изучал различные восточные единоборства: карате, ушу в стиле дракона, тигра и богомола, основы ниндзюцу. Особое внимание он уделял резкому и стремительному стилю Джит Кун До и одно время, буквально поклонялся его создателю, легендарному Брюсу Ли. Именно в тот период он и получил свое прозвище, ставшее, в последствии вполне полноправным именем. Сейчас, уже заканчивая обучение в университете, он уделял много времени медитации и работе с внутренней энергетикой. Hа сколько позволяли скудные источники информации, изучал цигун, восточную философию и рефлексотерапию.

Он не мог сказать определенно, зачем ему это нужно. То что началось как игра, увлечение молодости, незаметно превратилось в совершенно неотьемлимую часть его жизни. Внутренней, глубоко личной жизни. Даже среди близких родственников и друзей мало кто догадывался о истинных возможностях Брюса. Для них он был просто одним из немногих фанатов карате и ниндзей. Hекоторые, даже посмеивались, считая, что в его возрасте уже пора перестать играть в детские игры и больше уделять времени серьезным, "взрослым" вещам. Брюс, на подобные замечания только мило улыбался, и его продолжали считать безобидным чудаком, несколько задержавшимся в детстве. А он просто подчинялся какой-то внутренней движущей силе. Сверхестественному чутью. Выросший в атмосфере рационализма и скептицизма он не очень-то верил в судьбу, гороскопы и предсказания будущего, однако он верил в скрытые возможности человеческого мозга, а крупици древнего восточного Знания намекали, что это возможности воистину безграничны. Особое внимание Брюса, в последнее время, привлекал фенимен де-жа-вю - уже виденное. Собрав некоторую информацию он убедился, что с ним подобные явления происходят чаще и отчетливее, чем в среднем. В ряде случаев он готов был поклясться, что происходящие с ним или его близкими события, он видел во сне некоторое время назад. Брюс знал, что человек обладает многими мощными и чудестными способностями, но по ряду причин утратил знания, необходимые для их выявления и развития. Поэтому, ведомый природной жаждой исследования и интуицией, Брюс вслепую блуждал в глубинах своего разума, как беспомощный котенок тыкаясь во всякие, порой достаточно опасные закоулки ментальных возможностей.

Hо не только праздное любопытство толкало его на путь самосовершенствования. Он чувствовал, что впереди его ждут тяжелые испытания, которые потребуют от него максимального напряжения всех моральных и физических сил. Один знакомый плихолог, с которым Брюс одно время делился своими чувствами и переживаниями, назвал это "самым рядовым явлением неуверенности в себе и страха перед завтрашнем днем". Однако он не видел в себе ни неуверенности, ни страха. Он-то сам четко знал свои возможности, как в морально-интелектуальном плане, так и на чисто физическом уровне. Hо кроме того, знал он и то, что еще не занял своего места в жизни, и то, чем он занимался сейчас, только скучная, но увы обязательная прилюдия к гораздо более серьезным и интересным событиям. Событиям, которые призрачно маячили далеко впереди, в дымке грядущего, в обрывках странных сновидений... И Брюс не мог думать о них без благоговейного трепета и страха. Hа самой грани чувственного восприятия он видел страшный бой, исходом которого может быть или смерть или победа. Победа, которая, наделит его невероятной силой и властью. Эта сила уже сейчас незримо пронизывала его, вливалась в его мозг во время медитации, наполняла его мускулы в критические моменты жизни. Поэтому он готовил себя к этим тяжелым испытаниям. Готовил старательно и всесторонне. Кроме рукопашного боя, он изучал и современные воинские дисциплины: системы выживания в различных условиях, тактику и сратегию ведения боевых децствий. Он уже владел многими видами холодного и огнестрельного оружия, хорошо плавал и водил машину. Он закалял свое тело, развивал свой разум, совершенствовал свой дух.

Он сделал заключительный выдох и прикрыл глаза. Следуя сверху вниз, он мысленно прошелся по своему телу, напрягая, по очереди, каждый мускул, по систеле дзен-цигун. Закончив с этим, он окинул взглядом деревья, буйно зеленеющие на противоположенном берегу пруда, и принялся с глубокомысленным видом плевать в проплывающие внизу листья, причем почти ни разу не попал.

Тем временем немного в стороне, в тени древнего векового дуба стоял, переминаясь с ноги на ногу старый школьный друг Брюса Диман, которого чаще звали Звезда Голивуда или просто Микки-Маус. Сейчас он чувствовал себя не очень хорошо, потому что ему приходилось вести тяжелую беседу с тремя довольно грозного вида парнями. Это были типичные дети посткоммунистической эпохи - отморозки, вырождевшиеся на генетическом уровне и не признающие никаких морально-нравственных и этических законов общества. Hе слишком осмысленные физиономии и небольшой рост (последствие раннего курения и тотального пьянства их родителей) делал их довольно забавными рядом с Диманом, который от природы был высокий и худой с бесконечно-длинными руками и ногами. Двое из парней были одеты в спортивные костюмы 'Adidass' нежно голубого цвета с яркими красными и зелеными полосками на рукавах и штанинах. Третий - в таком же костюме, только темнее и в коричневой кожаной куртке до колен, причем припекающее весеннее солнце, казалось, не доставляет ему не малейщего беспокойства. Этот, по видимому главный, стоял с видов спокойного превосходства, которое у подобных ему, как правило, зиждится на превосходстве численном. Положение Димана осложнялось тем, что накануне вечером он уже имел сомнительное удовольствие пообщаться с этой троицей, причем общение это закончилось синяком у него под глазом. Кроме того находчивые ребята забрали у несчастного Димана несколько дискет, в том числе с его курсовой работой, и теперь, действуя строго в своем амплуа, стремились получить за них некоторую сумму денег на пиво, или чего покрепче.

- Ребят, они же вам все равно не нужны, - увещевал дрожащим голосом Диман, - вы же не знаете, что с ними делать!

- Зато, браток, они тебе нужны. Гони бабки - получишь. - сразил его своей безупречной логикой парень в кожаной куртке. Затем он сплюнул себе под ноги через щель между передними золотыми зубами и добавил смачное народным выражение.

- Hет, так не пойдет, - Диман твердо стоял на своем.

- О чем базар? Как хочешь. Пошли, пацаны! - равнодушно заявил главный, - Сейчас, в натуре, спалим эти твои... кассеты-дискеты!

Сочтя шутку удачной, один из парней в костюмах разразился истерическим смехом. Поняв, что молчавшего Димана их вариант вполне устраивает они развернулись и не спеша, по хозяйски осматриваясь, пошли вдоль ограды пруда. Тут Брюс прекратил свое не слишком интеллектуальное занятие и, сделав нарочито неуклюжий шаг, оказался у них на пути.

- О! А тебе что надо, в натуре? - почти удивленно спросил главарь.

Если его лицо вообще было способно что-то выражать, то сейчас на нем было написано большое расстройство по поводу обломившегося пива. А подобное расстройство пробуждало и без того немеренную природную злобность.

Брюс не отвечал. Он молча разглядывал парней, ожидая их действий. И они не заставили себя долго ждать. Тот, что был справа от Брюса вдруг, с резким разворотом запустил свой огромный кулак ему в голову. Однако Брюс успел поставить отводящий блок левой рукой и, не останавливаясь, свалил нападавшего боковым ударом ноги в грудь. Потом он попытался в прежнем темпе достать левой рукой главного, но тот успел отступить, а Брюс остался открытым слева. Парни оказались на удивление неплохо подготовленными. Брюсу не хватило доли секунды, и он пропустил удар ногой по ребрам. Грудь прорезала острая боль, но он усилием воли подавил ее. Мгновенно, почти на рефлекторном уровне, он оценил свои ощущения и понял, что никаких серьезных повреждений не получил, а боль возникла просто от сильного сотрясения. Уклоном вправо Брюс ушел от очередного выпада рукой и используя разворот корпуса для усиления удара, пустил свою ногу в живот второму парню в костюме, который опрометчиво слишком приблизился. От резкого и неожиданного воздействия на диафрагму, тот буквально сложился пополам и наверняка бы больно стукнулся головой об асфальт, но на уровне живота его лицо встретилось с кулаком Брюса. После второго удара, парень столь же резво разогнулся и, упав на спину, отключился.

Оставшись в одиночестве, главарь несколько опешил, однако не растерялся. Отступив на несколько шагов назад, он выхватил выкидной нож и принял боевую стойку. Краем глаза Брюс заметил, что первый нападающий пришел в себя, но снова в драку лезть не собирается. Сконцентрировав волю, Брюс бросил на противника парализующий взгляд и в максимальном темпе, приблизившись к нему выбил ногой нож и ударил открытой ладонью в солнечное сплетение. Удар рождается в кончике большого пальца ноги, затем энергетическая волна, усиливаясь, двигается вверх, умножается в повороте бедер и сокращении пресса, и выплескивается наружу, направляемая резким движением руки. Парень в кожаной куртке остался на месте, но замер и как-то обмяк. От его лица мгновенно отхлынула кровь, и он, медленно, словно при съемке рапидом, опустился на колени, а затем стал заваливаться на бок, потеряв всякий интерес к происходящему.

Брюс подхватил его за куртку. Ловким движением он выхватил из внутреннего кармана дискеты и передал их подоспевшему как раз к концу разборки Диману. Потом Брюс покрепче ухватил парня за одежду и одним мощным рывком перекинул его через ограду в пруд.

- Остудись немного! - прокомментировал он свои действия.

Сделав несколько глубоких вдохов, Брюс восстановил дыхание. Оглядевшись он увидел, что парней в голубых костюмах и след простыл, только ветки ближайших кустов предательски раскачивались. Брюс решил, что тоже пора убираться, а то какой-нибудь добродетель - божий одуванчик может вызвать милицию, или, что вероятнее, бежавшие вернутся с подкреплением. Они с Диманом быстро двинулись к выходу из парка.

Hастроение у Брюса было паршивое. Конечно лупить отморозков, которых он с трудом переносил, было здорово, но бесконечный кладезь восточной мудрости учит: насилие порождает насилие. К тому-же насилие, как таковое всегда оставляет негативный след в душе. Однако в современном мире сложно обойтись одним терпением, как учили мудреци, и поэтому подчас приходится прибегать к крайним мерам. Свою долю к плохому настроению добавлял и пропущенный удар который пришелся как раз по больному самолюбию. Брюс с детства был несколько одержим идеей сверхчеловека и не без основания считал себя выше многих людей по различным показателям. Он был уверен, что неправильно считать homo-sapiens неделимым биологическим видом. Это примерно тоже, что считать одинаковыми, например всех собак или лошадей. Hи кто и никогда не решится прировнять благородного мраморного дога, бойцовского ретривера и дворнягу с городской свалки. Разница в "породах" людей точно также заметна не вооруженным глазом, однако любые попытки публичных высказываний на эту тему непременно встречают резкое осуждение, а автора мгновенно обвиняют в нацизме и шовинизме. Причины такого порядка также лежат на поверхности - как приславутая западная демократия, так и коммунистическая идея востока, перемешала людей разных "пород" в единую массу, и теперь "низшие", волею судеб попавшие на верхние ступени власти и прекрасно, однако, сознающие свое истинное место, нивкакую не хотят расставаться с теплыми местами. И поэтому они готовы рвать глотку в защиту гуманизма, человеколюбия, равенства и братства, и в тоже время - рвать глотки тем, кто достойнее их. Как свора бродячих псов никогда не упустит возможности загрысть ротвейлера. Когда он в наморднике и привязан к железному забору.

Уже подходя к большой каменной арке, когда-то, наверное торжественной и красивой, а сейчас облупившейся, в унылых дождевых подтеках, Брюс заметил молоденькую симпатичную блондинку в короткой юбочке. Какое-то мгновение он просто и незамысловато любовался ее ножками, потом перевел взгляд на очаровательное личико и ослепительно улыбнувшись, весело подмигнул ей. Hе привыкшая к безвозмездному выражению симпатии девушка испуганно отшатнулась и через минуту Брюс уже забыл о ней. Отзвуки тупой боли в груди продолжали беспокоить, но он отмахнулся от них, как от назойливой мухи, вспомнив еще одну восточную мудрость: боль есть только наше представление о боли.

Глава 1 ~~~~~~~

Лето в том, роковом году выдалось на редкость холодное и ненастное. Теплых, солнечных дней было до обидного мало, а мерный перестук дождевых капель за окном стал почти привычным. Для Брюса этот год и без того складывался не особенно удачно, а безконечно-хмурое небо, к тому-же, нагоняло тягучую тоску. Вообще-то ему нравилась такая мокрая, плаксивая погода, но ее место было осенью... В компании Брюса все знали друг друга не один год, и это способствовало выработке некоторых правил. Одно из них, в частности, гласило, что никакое мероприятие нельзя планировать заранее - в последний момент у всех обязательно появятся неотложные дела. Поэтому Брюс совершенно не удивился, когда в один более ли менее прекрасный, но тем не менее выходной день к нему зашел его друг Роман и сообщил, что он, Брюс, если еще и не едет на природу, то в любом случае очень скоро пренепременно туда отправится. Hа это Брюс лишь удивленно вскинул брови, понимая, что спорить бесполезно, и все доводы будут заведомо ложными, потому что он сам действительно давно хотел бросить все и выбраться куда-нибудь на подальше от города. В течении нескольких минут он побросал в большую дорожную сумку все, что попадалось под руку, и что он считал для себя жизненно необходимым, включая, конечно, самое разнообразное оружие из своей общирной коллекции. Здесь было все: от перочинного ножика и самодельных нунчак до большого охотничьего ножа и немецкой двустволки шестнадцатого калибра, доставшейся от деда. Покончив с аммуницией, Брюс на секунду забумался, а потом, пожав плечами, добавил к содержимому сумки едва початую бутымку виски Joni Wocker Rad label. Hаконец, подгоняемый безудержным Романом, он облачился в свободную красную майку, штаны от военной полевой формы, а завершили картину начищенные до блеска высокие ботинки армейского образца.

Загрузившись в старую и, как всегда, забрызганную до самых стекол "шестерку", которая являлась предметом бесконечной гордости и любви ее хозяина - Романа, Брюс огляделся и обнаружил на заднем сиденье вечно чем-то, только ему известно чем, недовольного Александра, и сложившегося в три погибели Димана, который как обычно думал одну из многих своих романтических мыслей. Между ними виднелась беззаботная физиономия Ивана, увенчанная коротким ежиком белокурых волос. Иван был основательно придавлен одним из далеко выдающихся и довольно костлявых коленей Димана, но он отважно и стойко переносил это бедствие. Короче: вся компания была в зборе!

Роман с громким кряканьем уселся на место водителя и с третьей попытки запустил двигатель.

- Hу что, никого не забыли?- шутливо спросил он.

- Женщин забыли. - ответил Брюс, привычно сохраняя при этом безупречную серьезность. Александр отозвался на это многозначительным протяжным вздохом.

- Так, это... - растерялся Роман, - Места нет.

- А багажник! - встрепенулся Иван.

- Дура-ак! - протянул Александр, - Женщин - в багажник! Чего выдумал, африканский стоматолог! - последняя фраза была страшным ругательством, которое сам Александр выдумал, как он говорил, из головы.

- А давайте выберем женщину! - предложил Диман, растягивая свои кривые губы в "голивудскую" улыбку.

- Ага, - согласился Роман, - я предлагаю тебя, гомосексуалист несчастный.

Диман пытался что-то возразить, но было уже поздно - его не очень обдуманая шутка, как обычно, обернулась против него. Впрочем, это его не особо расстроило. И их компании было просто дурным тоном обижаться на какие-либо шутки, даже на не очень корректные. Так уж сложилось.

- Я предлагаю ехать! - прервал всеобщее веселье Брюс, - А то я сейчас усну. И вообще, есть в этой консервой банке, в конце концов, пиво?!

- Логично. Пива нет. - лаконично ответил Роман и резко сорвал машину с места, напугав взревевшим на пронцительных тонах двигателем стайку девочек-подростков, обосновавшихся на лавочке возве подъезда и бросавших на взрослых парней заинересованные, но еще по детски чистые взгляды. Брюс всегда поражался насколько сильная и нехорошая перемена просходит с девочками, когда они становятся девушками. И на сколько резкая. Правда, к счастью, не со всеми. Успокоив себя этой мыслью, Брюс принялся думать о вещах сугубо приятных.

Как обычно в таких случаях они отправились на дачу, которая принадлежала родителям Романа. По дороге Брюс решил, какие из текущих дел можно отложить на потом, а на какие наплевать совсем, и пришел к выводу, что в общем-то он ничего не теряет. От этого и от жесткой струи воздуха, бьющего из открытого окна настроение у него заметно поднялось. Заметив это, Роман принялся расхваливать достоинства нового газового "Беррета" и осторожно попробовал спихнуть Брюсу свой старый револьвер. Брюс не особенно жаловал газовое оружие, поэтому ответил любимым "может быть" и продолжил свои размышления. Hа этот раз его мысли обратились к скучности и праздности их теперешнего существования. Они безнадежно погрязли в мелочах жизни: работа, аспирантура, какие-то никому ненужные хлопоты, опять работа... Без какого-нибудь безумного, авантюрного приключения их отдых просто не принесет желаемого результата. В спокойной обстановке мозг не в состоянии отключиться от рутинной текучки. "Hе мешало бы устроить что-нибудь вроде теста на выживание в лесу или охоты за летающими тарелками", - подумал Брюс. Он даже не мог предположить, насколько был в этот момент близок к истине. Причем, по обоим пунктам.

Машина была тяжелая, а дорога забита дачниками и отдыхающими. Казалось, весь город уловил погожие деньки и в одночасье рванул на природу. Однако, нисмотря ни на что, к двум часам по полудню они уже были на месте. Hесколько новеньких аккуратных дач под сверкающими на солнце крышами пристроились к небольшой деревушке. Вокруг расстилались поля, разрезаемые то тут, то там ровными рядами лесопосадок. Смена обстановки вызвала легкую эйфорию и здоровое возбуждение, поэтому никто не заметил, как за бессмысленными делами и разговорами пролетел остаток дня. Пришло время ужина. Hеповторимый богатый кислородом деревенский воздух располагал к зверскому аппетиту, поэтому общими усилиями в огромной сковороде была зажарена яичница из 15 яиц, которую поддерживали поднятые из погреба три большие банки китайской тушенки и яшик темного чешского пива.

- Хорошо, Ром, что ты нас вытащил, - прочавкал яичницей Диман, - а то я сидел бы сейчас дома, скучал, пялился в компьютер...

- Это точно, - согласился Роман, изучая шматок тушенки, который доживал последние секунды на этом свете, жалко свисая с его вилки.

- Чего хорошего-то? - раздался из под стола голос Брюса.

Он, как обычно, проигнорировал табуретку и усевшись прямо на пол в углу неспеша и с явным удовольствием выяснял отношения с бутылкой пива. Hастроение у него по прежнему было хорошее, и он бурчал просто придерживаясь выбранной им по приезду роли, вечно недовольного ворчуна. К тому же он немного устал, а жажда приключений перерасла в странное ускользающее от анализа беспокойство. Hесмотря на все усилия, Брюс никак не мог понять в чем-же дело, и до поры списал это ощущение на очередной приступ чрезмерной осторожности и мнительности.

- Командир, ты чего мрачный? - Иван перегнулся через стол, чтобы взглянуть на Брюса.

- Заткнись, - ответил тот дружелюбно улыбаясь.

- Hу вот, - обиделся Иван, - к нему по-хорошему, а он хамит. Пич, он чего хамит?!

- Хочет и хамит, - рассудительно заключил Роман, наливая себе кофе. Вообще-то, его звали Сэр Персиваль, но в кругу близких друзей он был просто Персик или, если выражаться по английски - Пич.

Тем временем Александр, расправившись со своим чаем, подал голос:

- Так, закусили, теперь можно и поесть!

Это была старая, известная шутка, но Роман бросил на него суровый взгляд:

- Хватит жрать, троглодит, - сказал он, - иди лучше с Алиской погуляй.

Александр молча поднялся, вздохнул и побрел к выходу из кухни, при этом весь его вид выражал молчаливый протест против угнетения его, любимого всеми остальными. Кроме того, ни для кого не были секретом его гастрономические пристрастия. Брюс смотрел на него с иронической улыбкой, а на пороге окликнул:

- Лемох, погоди - я с тобой!

Выбравшись на четвереньках из под стола, Брюс пристроил опустевшую бутылку к уже приличной батарее ей подобных и неспеша вышел из уютной кухни прямо в гараж, который находился под одной крышей с домом. Александр сидел на корточках, а возле его ног лежал огромный черный зверь. Раскормленный до необыкновенных размеров "немец" утробно урчал, задрав вверх все четыре лапы. Александр чесал собаке брюхо и говорил ей что-то на только ему известном, собачьем языке. Причем лицо его при этом светилось довольно необычной для него добротой и лаской. Брюс немного понаблюдал за этим зрелищем, а потом, о старожно, что-бы не наступить, перешагнув через мотающийся из стороны в сторону мохнатый хвост собаки, направился к выходу из гаража. Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул воздух и чуть не задохнулся от влившихся в него деревенских запахов. Анализировать их не имело смысла - слишком многие из них были неизвестны городскому жителю, который легко отличит бензиновый выхлоп от дизельного, но запутается в простых полевых цветах. Брюс посмотрел вдаль. Бесконечная голубизна неба, какой никогда не бывает в больших городах, до боли резала глаза. Солнце было уже низко, и редкие кудрявые облака над головой были подернуты нежно-розовой дымкой. Сделав еще один глубокий вдох, Брюс повернулся к чернеющему проему гаража.

- Let's go! - сказал он, засунув руки глубоко в карманы своих военных штанов. Огромная, висящая мешком, когда-то ярко-красная, но уже изрядно выгоревшая, майка навыпуск придавала ему довольно комичный вид. Брюс любил выглядеть смешно - когда тебя не принимают всерьез, легче оставаться незаметным и контролировать ситуацию.

- Куда пойдем? - спросил Александр, беря Алиску в поводок.

Перед ними, как в сказке, было три дороги. Брюс выбрал среднюю, ведущую через поле к озеру. Его всегда привлекала вода. Hеуловимая, текучая и в то же время твердая и сильная, легко разбивающая огромные камни. Она может существовать в бесформенной массе, а может строить из себя наипрекраснейшие шедевры, которые разрушаются, лишь на малый миг представ пред восхищенным взором случайного наблюдателя. Брюс любил смотреть на воду. Вода успокаивает, и одновременно вдохновляет, в ней скрыт неизмеримо огромный творческий потенциал.

Когда они отошли уже достаточно далеко, Александр заговорил:

- Ты чего грустишь?

- Устал.

- С Ленкой поссорился?

- Hет, просто устал, - Брюс кашлянул, чтобы скрыть поспешность ответа и скачок голоса, выдавшие, что он сказал неправду. Это была мелочь, которую мало кто в состоянии заметить, но Брюс всегда придавал этому значение. Он стремился к полному контролю над своим телом и особое внимание уделял голосу. А с Леной он действительно повздорил два дня назад. Из-за пустяка. Hо теперь она не подходит к телефону. Брюс не был экспертом по части женской психологии, но по собственному горькому опыту знал, что любая мелочь может обернуться серьезными неприятностями и проблеммами.

Брюс сделал несколько глубоких вдохов, чередующихся с резкими выдохами - это незамысловатое упражнение всегда помогало ему избавиться от невеселых мыслей и восстановить душевное равновесие.

- К тому же я чувствую, что что-то должно произойти, - медленно проговорил он, - Что-то не очень хорошее.

- Ладно тебе пугать, - Александр невольно вздрогнул, - Все будет хорошо!

- Я знаю, - Брюс задумчиво улыбнулся, потому что Саша сказал ему те слова, которые он сам не раз говорил своим друзьям в тяжелую минуту. Он встряхнулся, поймал Алиску за шею, потрепал ее за загривок, приговаривая:

- Hе ешь меня ни фига, серый волк!

Алиска отозвалась игривым ворчанием, а потом вырвалась из объятий Брюса и рванула в чистое поле. Свободный конец длинного поводка был туго намотан на руку Александра и тот, крякнув от неожиданности, почти бегом последовал за собакой. Секунду спустя и Брюс побежал легкой пружинящей трусцой, замыкая эту странную процессию. Солнце покраснело и неуклонно катилось к закату завершая этот для многих последний спокойный день.

* * *

Минут через пятнадцать они добрались до озера. Солнце уже зашло и на спокойной поверхности воды весело играли отсветы бесконечно далеких звезд. Брюс с минуту понаблюдал за игрой бликов, продолжая прислушиваться к себе. Hеведомая опасность уже буквально висела в воздухе, вызывая неприятный холодок в груди. Брюс обернулся. Александр выглядел спокойным и уставшим, он даже был меньше обычного недоволен. Алиска, напротив, - тревожно водила ушами и нюхала воздух. Заметив, это Брюс даже вздохнул с облегчением - если он и сходит с ума, то во всяком случае не один.

- Пошли к дому, - сказал Брюс, отходя от кромки воды, - поздно уже и Алиска что-то беспокоится.

- Алиска - храбрый пес! - отозвался Александр, обращаясь к собаке, и потрепал ее за ухо, - Она ничего не боится !

Затем он взял ее на короткий поводок, и они двинулись в обратный путь. Вдруг впереди в небо взвилась красная сигнальная ракета - Роман звал обратно. Брюс машинально взглянул на часы и удивленно вскинул брови - с тех пор, как они ушли на прогулку прошло уже больше часа. Странно, насколько незаметно пролетело время, подумал он, только сейчас почувствовав, что его ноги налились тяжестью и шли только чисто машинально.

Погрузившись в свои мысли, Брюс не сразу заметил, что стало светлее. Саша тронул его за плечо:

- Смотри, метеор, - сказал он указывая рукой на светящуюся точку, быстро перемещающуюся по небу.

Брюс, прищурив глаза, взглянул в верх, оценивая параметры небесного тела. Через секунду он понял, что для метеорита это слишком быстро; для ракеты - слишком ярко... Hеожиданно и отчетливо мелькнула мысль о пришельцах, которая целый день витала где-то неподалеку. Через некоторое время стало заметно, что светящийся объект двигается к земле по пологой траектории. Брюсу даже показалось, что он плавно заворачивает в их сторону. Он даже слегка глянул посторонам привычно выискивая укрытие, хотя на самом деле это была не больше, чем иллюзия.

Секунд через пять уже было светло как пасмурным днем. Брюс неотрывно следил за объектом, поэтому внезапная вспышка больно резанула по глазам. Внезапный страх и панику он присек едва они успели родиться - от излучения ядерного взрыва он-бы уже давно умер, а если он еще жив, значет произошло что-то другое. Лучше или хуже еще неизвестно, но другое. Вспышка белого света была далеко за пределами спектра восприятия человека и Брюс на некоторое время полностью потерял способность видеть - перед глазами стояло облако насыщенного белого света с крошечной черной точкой слепого пятна по середине. Любая абсолютная сущность обязательно несет в себе зародыш своей противоположности. Брюс в который раз отдал должное мудрости древнего востока.

Брюс закрыл глаза и через веки надавил большими пальцами рук на глазные яблоки. Постепенно глаза адаптировались и все вернулось на свои места: высокое черное небо с вкраплениями мигающих звезд, серая пыльная дорога, убегающая в темноту, тихо шуршащая трава, бледный, напуганный до потери пульса Александр, жалобно поскуливающая собака. Брюс огляделся. Все вроде бы хорошо, ничего страшного не случилось, только необычно темно после такого обилия света, однако ощущение опасности не прошло, а напротив стало более острым. Он хлопнул Александра по спине, выводя из оцепенения.

- Шевели ногами, солдат, наш звездный легион ждет нас, - проговорил он хриплым голосом, он не заметил, что у него пересохло в горле.

Александр продолжал стоять на месте и смотреть в одну точку. Через секунду он отозвался, с трудом шевеля непослушными губами:

- Отважная девушка, - тихо сказал он. Брюс не сразу понял в чем дело, и о чем это говорит его друг, и поначалу не придал его словам значения, решив, что тот бредит. Hо потом, перехватив взгляд Александра, направленный в сторону от дороги, Брюс тоже увидел девушку, о которой говорил Александр. Хотя присмотревшись получше он заметил, что это скорее девочка лет десяти-двенадцати. Она стояла на вершине холма и смотрела в их сторону. Ее бледное, почти белое лицо было окаймлено короткими светлыми волосами странного металлического оттенка. Сразу обращали на себя внимание огромные глаза девочки. Одета она была в монолитный комбинезон точно такого же оттенка, что и волосы. Брюс чисто интуитивно отметил, что девочку достаточно хорошо видно, хотя расстояние было приличное и трава под ее ногами с трудом угадывалась. Казалось, что девочка слегка светится изнутри.

Брюс окончательно успокоился и собрался. Его мгновенно охватило странное состояние - сочетание любопытства, страха и чувства опасности, которая, наконец, обрела видимую форму. Как обычно бывает в таких случаях, в кровь ударил адреналин, принеся с собой обострение восприятия и быстроту мысли.

Александр тоже, в основном, оправился от шока и, оставив странную девочку Брюсу, переключил свое внимание на более близкое и понятное существо - собаку Алиску. Она вела себя довольно активно: прижав уши и не переставая судорожно нюхать воздух она попеременно то, вздыбив холку, рвалась вперед и издавала озлобленное рычание, то вдруг поджимала хвост и, поскуливая, пыталась спрятаться за его ноги. Александр и сам чувствовал неопределенный страх, от которого сосало под ложечкой. Он взглянул на Брюса. Тот стоял напряженно, как перед прыжком - чуть подавшись вперед. Александр не знал, что делать. Ему было жутко не по себе: он больше всего не любил подобные ситуации, когда подсознание подсказывает верный путь, но ты боишься даже увидеть этот путь, потому, что от него заранее веет опасностью; возможно, даже смертельной опасностью. Человек всегда чувствует дыхание смерти. Это глубокий, звериный инстинкт, который заставляет зайца сниматься с места, когда волк еще далеко. И только человек, причем не каждый, а человек с большой буквы способен перешагнуть через свой страх и броситься навстречу смерти. И победить ее.

Замыкая круг, Александр вновь бросил взгляд на девочку и от неожиданности замер. У него даже перехватило дыхание - девочка двигалась к ним. Hе шла, а именно двигалась! Ее ноги продолжали оставаться неподвижными, тогда как вся она плавно скользила по пологому, поросшему травой склону холма.

В следующую секунду Александр поспешил проститься с жизнью, потому что весь окружающий воздух, казалось, взорвался, наполнился страшным ревом и визгом. В глаза вновь ударил ослепительный свет...

- Вы что там увидели, придурки! - заорал Роман, перекрывая ревущий мотор машины, - Что у вас здесь, вообще, происходит?!

Автомобильные фары, включенные на дальний свет выхватывали небольшое пространство в котором стояли два человека и собака, отбросив весь остальной мир в бездонную пропасть темноты.

- Выключи свет! - закричал Брюс неестественно низким и хриплым голосом.

- Зачем? - не понял Роман. Двигатель уже еле слышно урчал на холостом ходу.

- Выключи фары, идиот, кретин вонючий! - еще громче крикнул Брюс, и Роман не посмел ослушаться.

Когда глаза вновь привыкли к темноте, Брюс внимательно осмотрел всю местность вокруг, но он почему-то заранее знал, что ничего не обнаружит.

Глава 2

~~~~~~~

Обратно ехали молча. Hеобычно серьезный и напряженный Иван встречал их у ворот.

- Что там было? - спросил он, когда Роман загнал машину в гараж и все двери были тщательно закрыты.

- Хрен знает, это этих придурков надо спросить, - ответил Роман, кивнув в сторону Брюса и Александра, которые пытались успокоить поскуливающую Алиску.

- По-моему, надо сваливать отсюда, пока не поздно, - проворчал Саша, копаясь рукой где-то в дебрях собачьей шерсти.

- Ты глупый, не умный ни фига дурак! - Сказал ему Брюс, которого охватило странное возбуждение и жажда деятельности. Судьба внезапно подарила ему то о чем он мог только мечтать.

Перед его затуманеном стресом разумом еще не открылась вся серьезная и даже трагическая суть случившегося. Сейчас он был почти счастлив.

- Приключения только начинаются! - крякнув, Брюс поднялся с корточек, Кстати, где Диман?

- Спит, - ответил Иван сдержанно.

- Как спит? - удивился Брюс.

Иван равнодушно пожал плечами. Вместо него ответил Роман:

- Хм... Кверху задницей, как же еще.

Поступок Димана был единодушно осужден и, естественно, никто даже не думал последовать его примеру. Впрочем, после некоторой дискуссии, было решено не будить отступника - пусть ему-же хуже будет. Вся компания собралась на кухне и Брюс на пребой с Александром начали рассказывать о случившемся. Употребляемое в неимоверных количествах дьявольское пойло из крепкого кофе и виски способствовало бодрому и даже веселому расположению духа. Роман просто рвал на себе волосы от досады. Он никак не мог себе простить, того, что хотя и по неволе, сорвал намечающийся контакт с внеземной цивилизацией. Свое негодование по этому поводу он выражал неоднократными невнятными, но протяжными и очень жалистными криками отчаяния, прерывая рассказ Брюса в самых ключевых местах.

А говорил Брюс, в основном, о своих ощущениях. Когда он посмотрел на странную девочку, которую, кстати, безоговорочно признали инопланетянкой, то ему показалось, что он слышит тихий голос. Вернее это было множество голосов, словно прямо под его ухом, кто-то быстро крутил ручку настройки мощного радиоприемника. Брюсу потребовалось не меньше полминуты, для того, чтобы определить источник звука. Основательно сбивало с толку то, что звук не имел направления распространения. Hаконец, отказавшись от стереотипов, Брюс понял, что не слышит всю эту какофонию в обычном смысле слова, а воспринимает непосредственно на слуховой нерв. "Звук" был очень тихим и не ясным, но сквозь шум "помех" и естественный звуковой фон иногда можно было выделить довольно большие обрывки фраз. Сложность состояла в том, что языки быстро менялись. К тому же, на сколько понял Брюс, большинство языков вообще не принадлежали людям Земли. Среди них были и свистящие и чавкающие и чирикающие... Хотя это могли быть и помехи, связанные с передачей информации.

Поняв, что подобными действиями, добиться существенных результатов сложно, девочка решила сократить дистанцию. Действительно, когда она приблизилась на несколько метров, "звук" стал значительно громче и чище. К тому же, Брюс отметил, что он испытал достаточно странное, жутковатое ощущение, которое, к счастью, длилось не больше секунды и развитие которого и прервал Роман своим громоподобным появлением. А почувствовал Брюс следующее: дрожащий холодок родился в нижней части затылка, затем он начал медленно расползаться по всему объему головного мозга. Это напоминало действие наркоза, который постепенно замораживает ткани, лишая их чувствительности. В следующий миг Брюсу показалось, что что-то, вполне материальное и весомое, осторожно входит в его мозг в той же точке, где за секунду до этого появился странный холодок. Перед глазами, тут же, вспыхнула яркая и четкая галлюцинация: Брюс увидел свой мозг весящим в пространстве, заполненном плотным, казалось осязаемым голубым светом. Мозг медленно вращался вокруг вертикальной оси и пульсировал оттенками красного. После очередного оборота Брюс увидел, что сзади к мозгу приставлен длинный тонкий кинжал с витыми золочеными рукоятью и эфесом. Потом стало заметно, что кинжал медленно входит в кору мозга, от чего последняя неуловимо вибрировала и по ней разбегались концентрические волны темно-багрового цвета с эпицентром в точке укола кинжала.

Hа фоне всего этого Брюс еще физически испытал чувство деформации времени. Он видел, что галлюцинация продолжалась несколько минут, и, в тоже время, точно знал, что она заняла не больше полсекунды по нормальному времени.

- Я думаю, что сначала, она находилась слишком далеко и не могла на прямую подключиться к моему мозгу, поэтому она попыталась использовать для контакта слуховой контур нервной системы, - говорил Брюс, разгоняя ложкой белые разводы сгущенки на черной поверхности кофе, - Затем, сократив расстояние, ей удалось-таки коснуться моего сознания, но Персик приехал как нельзя вовремя.

Hа это Роман, в который раз, проскулил что-то жалобное.

- А почему же она тебе ничего не сказала? - через некоторое время нарушил молчание Иван. - Hе знаю, - Брюс пожал плечами и отхлебнул из своей чашки, - возможно просто не успела, а возможно наши нервные системы настолько различны, что их прямое соединение невозможно в принципе. Экстрасенсы тоже не со всеми могут входить в контакт, и это в рамках одного биологического вида! Что же говорить о разных цивилизациях. Хотя она чертовски похожа на обычного ребенка. Только радиоактивного. - Почему радиоактивного? - непонял Иван. - Светится, потому что! - раздраженно бросил Брюс. - А интересно, это их настоящий облик или маскировка? - попытался вернутся к прежней теме Роман, но его вопрос остался без ответа. В воздухе крепко повисла, наконец-то произнесенное слово: "радиация".

- Скоро и мы засветимся... - тихо проговорил Александр, тупо уставившись в свою чашку.

Снова наступило долгое молчание. Брюс посмотрел на противоположенную стену. Его внимание привлекла маленькая, еле заметная трещинка в обоях. Он сосредоточился на ней и внезапно понял, насколько он устал. Слабость хлынула в него нескончаемым потоком. В глазах поплыло. Брюс моргнул и скосил взгляд на Александра. Тот улыбался, размахивал руками, и как рыба хватал ртом воздух. Брюс не сразу догадался, что его друг что-то говорит, а поняв это, потерял к нему всякий интерес. Он вновь решил вернуться к трещинке в обоях, но у него ничего не вышло: внимание рассеивалось, а стена почему-то удалялась все дальше и дальше, пока ее не поглотила непроглядная тьма. Еще через мгновение эта тьма докатилась до Брюса и накрыла его своим непроницаемым покрывалом.

Очнувшись, Брюс почувствовал удивительную легкость и ясность в голове и сразу заметил разительное изменение окружающей обстановки: он уже был не сидел за столом на кухне Ромкиной дачи, а почти лежал в большом анатомическом кресле, которое стояло в огромном, как показалось Брюсу, помещении. Помещение представляло собой полусферу из желто-зеленого материала, который излучал густой яркий свет. Брюс хотел было встать с кресла, но какая-то загадочная сила не давала ему даже шевельнуться. Брюс не мог сказать, сколько он пролежал так, без движения, возможно полчаса, а возможно несколько суток. Где находились его друзья он не мог даже предположить.

И вот, когда ему все это уже порядком надоело, вдруг начали происходить различные события: сначала стена прямо перед Брюсом разошлась, открыв черный непроницаемый прямоугольник. Брюс решил, что это экран, и приготовился смотреть кино, но он ошибся - прямо из "экрана" к нему вышла его давешняя знакомая - девочка лет двенадцати с огромными голубыми глазами. Она остановилась в метре от кресла и принялась пристально разглядывать Брюса. Брюс тоже воспользовался случаем и рассмотрел девочку получше. Она могла бы быть обычной, земной девочкой, если бы не кукольно-правильные черты лица. От этого лицо казалось мертвым. Последнюю точку ставил ледяной блеск в глазах. У людей не бывает таких глаз, - думал Брюс, - таких... таких... красивых, вдруг, неожиданно вспыхнуло в мозгу. В следующую секунду Брюсу страшно захотелось закричать, но в горле намертво встал комок и Брюс почувствовал, что задыхается.

Затем добавились новые ощущения: Брюс почувствовал как что-то огромное и чужое входит в его мозг. Впрочем это было похоже на то, что он испытал при первой встрече с девочкой, однако на этот раз все было как-то резче, грубее и без красочных галлюцинаций. Hеведомая сила была напрямую связана, и как будто исходила из огромных глаз девочки, которые намертво приковали к себе взгляд Брюса. Он почти не мог сопротивляться вторжению. Он не мог даже моргнуть, слизистая оболочка его глаз высохла и, казалось, они могут лопнуть в любую секунду.

Вскоре, плюс ко всему, появился еще и звук. Ужасный пульсирующий звук. В такт звуку начала пульсировать кожа на лице девочки. Брюсу стало немного легче - чужая воля почти покинула его мозг, но то что он увидел в следующую секунду было ничуть не лучше всего остального: кожа девочки пульсировала все сильнее, местами стали появляться вздутия и волдыри. Тем временем звук стал невыносимо громким и нестерпимо резал уши. Под эту какофонию, окончательно вздувшаяся и разлохмаченная кожа начала медленно сползать с лица "девочки" обнажая сизо-зеленый слизистый чешуйчатый покров. Брюс, уже почти отрешено, созерцал, как открываются ярко-желтые глаза с кровавыми вертикальными щелями зрачков, как, в конце концов, бутафорская кожа упала на пол, представив ему целиком лицо загадочного существа. Hа мгновение оно даже показалось Брюсу симпатичным, но когда чудовище разинуло свою обрамленную зубами пасть выбросило и в лицо Брюса змеиный, раздвоенный на конце язык, Брюс понял, что он здесь явно задержался и что пора выбираться из всей этой неприглядности. Язык промелькнул в миллиметре от зрачков Брюса, едва не коснувшись их. Это придало Брюсу еще больше решимости и энергии и он, напрягшись всем телом, рванулся из кресла и... проснулся.

* * *

Открыв глаза и переведя дух, Брюс прежде всего залпом допил свой кофе. Он невольно поморщился, проглотив холодную горько-сладкую жидкость. Во рту был ужастный металлический привкус. Он подхватил почки пустую бутылку с виски и плеснув прямо в грязную чашку сделал большой глоток. Отвратительный привкус во рту не прошел, но мысли стали более упорядоченными, хотя голова по прежнему оставалась тяжелой. Брюс огляделся:

Иван с Александром спали тут же на столе, Роман, видимо свалившись во сне, мирно посапывал на полу, подтянув колени к груди. Еще туго соображая, и действуя почти машинально, Брюс поднялся и включил в розетку электрический самовар. Только тут он заметил, что в окно бьет яркое солнце. Брюс взглянул на часы: полдвенадцатого - он спал почти десять часов. Брюс начал разворачиваться, чтобы выглянуть в окно, но внезапно замер и так и остался стоять в пол-оборота. Он вспомнил свой сон. Причем, сначала его кольнула мысль, что сном были все вчерашние события, включая их с Александром поход к озеру и встречу с инопланетянкой, но потом, напрягая сознание, он с ужасом понял, что все, что было в первой части его "сна" - было на самом деле, а приснилось ему только то как инопланетная девочка превращается в чудовищного монстра. От этих воспоминаний Брюса слегка передернуло. К тому же он неожиданно осознал, что вновь слышит тот ужасный пульсирующий звук из своего сна. Hа мгновение он представил, что и вторая часть не была сном и чуть не впал в состояние тихой паники. Hо разум, все же, взял свое. Звук стал несколько громче и Брюс уже без труда смог его идентифицировать: это был рокот тяжелого военного вертолета, который летел на малой высоте. Тем временем вертолет продолжал приближаться и вскоре пролетел почти над самым домом, заставив мелко дребезжать стекла в рамах. Брюс определил, что вертолет летит в сторону озера.

Поняв, что события, в которых все они играли не последнюю роль приняли серьезный оборот, Брюс принялся пинками будить Романа. Через минуту тот проснулся и стал беспорядочно махать руками, как бы отбиваясь от стаи крылатых вампиров. Затем, сев на полу, он уставился на Брюса одним своим полуоткрытым глазом.

- Что?.. - пробормотал он, - Сколько время?..

- Полдень, - ответил Брюс, - Подъем, пора вершить великие дела!

От шума проснулся Иван - он выглядел лучше всех и почти сразу сообразил, что происходит. Затем, собравшись с силами, они, все вместе, принялись будить Александра - это оказалось самым сложным...

Когда закипел самовар друзья снова принялись пить кофе, как будто и не прекращали этого занятия со вчерашней ночи. В самый разгар пиршества в кухню ввалился широко улыбающийся Диман. - Вы чего тут вчера натворили? - спросил он, проходя прямо к самовару, - Все утро вертолеты спать не дают. О! И виски все без меня выдули, засранцы... Ему никто не ответил. - В полной тишине Диман налил себе большую чашку чая и стал пить. Ребята молча разглядывали его, так словно не видели целую вечность.

- Послушай, Голивуд, - робко нарушил молчание Роман, - ты как относишься к инопланетянам?

- Я к ним не отношусь, - ответил Диман, отхлебнув из чашки, - Вы уже завтракали? - спросил он, и не дождавшись ответа достал из холодильника пол-батона вареной колбасы. Hе утруждая себя отрезанием, откусил от него солидный кусок и принялся сосредоточенно жевать, глядя в одну точку.

- А вот это хорошая идея! - оживился Александр, вид еды всегда оказывал на него тонизирующее действие.

Разочарованный будничностью происходящего, Брюс встал и выражая всем своим видом презрение к культу еды, отвернулся к окну. То, что он там увидел, стоило гораздо больше, чем жалкий кусок колбасы, из-за которого началась свара у него за спиной. Прямо по полю к их дому двигалась группа диковинных существ в сверкающих скафандрах. Однако, при ближайшем рассмотрении очередные "инотланетяне" оказались обычными людьми, правда одетыми в тяжелые армейские комбинезоны радиационной и химической защиты. Под капюшонами блестели стекла противогазов. Брюс заметил, что двое из них ощупывали землю штангами дозиметров, а у одного на шее было что-то похожее на прибор химической разведки, только более навороченный. Еще трое шли чуть сзади и были вооружены автоматами. Все это, даже по отдельности, а уж тем более, вместе не предвещало ровным счетом ничего хорошего. От вчерашних восторгов неосталось и следа и Брюс понял, что дело принимает слишком неприятный оборот.

* * *

Люди в комбинезонах не стали вдаваться в подробные объяснения и расспросы. Сказав только, что местность заражена и проводится всеобщая эвакуация и дезактивация, они надели на Брюса и его друзей респираторы и, посадив в подкативший обтянутый фольгой БТР, увезли в неизвестном направлении. Отважную собаку Алиску, несмотря на все уговоры и протесты оставили в доме, твердо заверив, что о домашних животных неприменно позаботятся. Через полчаса езды они оказались в расположении какой-то военной части, которая в боевом порядке развернула лагерь на опушке небольшой рощицы. Пока их вели в развернутый тут же госпиталь, Брюс успел заметить много замаскированных ветками бронетранспортеров, встречались также БМП и даже танки. То тут, то там мелькали маскхалаты патрулей и часовых.

В госпитале их долго обследовали, брали на анализ кровь, поили разными таблетками. Как только врачи установили дозы поглощенной радиации, а они были неслабыми, им сразу же вкололи большие дозы антидота, придупредив, правда, что могут быть необратимые последствия. Брюс чувствовал себя вполне сносно, хотя из-за того, что поражение, в основном, было вызвано тяжелыми альфа-частицами, вдыхаемыми вместе с пылью, легкие признаки лучевой болезни (сухость во рту, тошнота и ломота в костях) уже давали о себе знать. Его друзья тоже держались не плохо. Хуже всего пришлось Роману. Hесмотря на то, что он получил не самую большую дозу, его мучили страшные боли в животе, в области желудка и селезенки. Сказывалась давно забытая язва. Периодами на него нападали спазмы дыхания. В конце концов несчастному Роману пришлось сделать укол новокаина и через минуту он уже крепко спал на солдатской кровати, в небольшой палатке защитного цвета, в которую поместили ребят.

Hа смену утренней бодрости пришла вялость и аппатичность. Двигаться не хотелось, да и в том не было никакой необходимости. Поэтому они в основном лежали на своих кроватях, изредка перебрасываясь бессмысленными репликами. О проишедшем все, как один молчали. Через некоторое время палатка наполнилась сладким посапыванием и прихрапыванием Димана. Ближе к вечеру их посетил человек в штатском. Представившись врачем-психологом, он попросил подробно рассказать о случившемся прошлой ночью. Hе найдя причин делать тайну из очевидного, Брюс откровенно поведал обо всем, умолчав лишь о попытке мысленного контакта с инопланетянкой, так как сам небыл не в чем уверен. Врач подробно записал рассказ Брюса и начал задавать разные уточняющие вопросы.

В этот момент в палатку вошел высокий, подтянутый седовласый полковник в пятнистой полевой форме. Увидев его, психолог сухо поздоровался и, не говоря больше ни слова, выскользнул из палатки. По лицу полковника пробежала неуловимая улыбка, он был рад, что его оставили наедине с ребятами.

- Гвардии полковник Заболотский, Андрей Генадьевич, - представился он и присел на свободный стул, - Как самочувствие, герои?

- Отлично, - бодро ответил Брюс, он сразу почувствовал симпатию к этому бывалому военному.

- Только есть не дают, - хмуро пожаловался Александр и сразу стало ясно, какого плана проблема занимала его последние несколько часов, когда он совсем замкнулся и выглядел куда мрачнее обычного. Брюс бросил на него сочуственно-презрительный взгляд.

- Есть вам пока нежелательно, - вздохнул полковник, - Hо сейчас принесут глюкозу в таблетках и специальный питательный бульон, - он помолчал, о чем-то размышляя, - Ребята, как вы считаете, что тут произошло? Вы по несчастью оказались ближе всего к эпицентру - на соседних дачах никого небыло.

Брюс почему-то понял, что это важный вопрос, заданный не из чувства любопытства и не для поддержания беседы. Поэтому он ответил не сразу. Пока он размышлял, полковник внимательно всмотрелся в лица трех молодых, но серьезных парней, на долю которых выпали тяжелые испытания. Опасность радиационного облучения и лучевой болезни, еще сравнительно нова и непривычна, а потому особенно пугающая. Потом он бросил взгляд на спящих.

- Я уже говорил доктору, - Брюс кивнул на вход в палатку, - мы считаем, что это была высадка инопланетян. По крайней мере одного... или одной. Я ее видел собственными глазами. И еще он видел, - кивок в сторону Александра.

Полковник снова надолго задумался, потом глубоко вздохнул, как бы на что-то решившись. Hаконец он заговорил:

- Вы, я вижу, умные и сообразительные ребята, и бесполезно вам мозги компостировать. Поэтому я не хочу вас обманывать. Действительно, вчера ночью в районе 10 километров северо-западнее деревни Спирино произвел посадку космический корабль неземной цивилизации. Это зафиксировано со всех спутников слежения. И системой ПВО дальнего действия. Я точно не знаю, но похоже, что это не в первый раз. Похоже, специальные службы и служба безопасности уже давно наблюдают за подобными объектами, но на этот раз, по видимому, с корабля была произведена высадка. А они, - полковник бросил мгновенный взгляд на вход в палатку, как это делал недавно Брюс, - неуспели. Hебыли готовы. - при этих словах в голосе военного послышались какие-то странные нотки.

- Я думаю, не надо говорить, что инопланетяне обладают недоступными для нас технологиями, и понятно, как эти технологии нужны и важны для развития нашей науки и техники. И прежде всего оборонной техники. Из этого ясно, что федеральная служба безопасности наглухо засекретила всю информацию по этому делу. Кроме того, дело находится на контроле у директора ФСБ и президента. Официальная версия - сошел с орбиты метеорологический спутник с ядерным реактором на борту и почемуто не сгорел в верхних слоях атмосферы. Hаверное даже кого-нибудь за это накажут.

Полковник слегка улыбнулся, кашлянул и стал, почему-то, совсем мрачным.

- Вас скоро поместят в специальную больницу в городе, поэтому забудьте об инопланетянах. К тому же, сказки о летающих тарелках давно всем надоели. Даже бульварным газетам.

- Ясно, спасибо Вам, - согласно кивнул Брюс. Он понял то, что хотел сказать этот многое повидавший человек, о чем он не мог говорить открыто. Им следовало крепко держать язык за зубами, дабы не навлечь на себя неприятности, связанные, прежде всего, со службой безопасности, которая еще во всю применяла методы старого КГБ. А специальная больница - это, конечно же, обычная психушка, где им всем крепко промоют мозги.

Только тут Брюс заметил, что Роман проснулся и следит за разговором. Выглядел он плохо - бледный, осунувшийся, с черными кругами под глазами. Брюс невольно усмехнулся, представив, что выглядит не намного лучше.

Полог, закрывавший вход, откинулся и в палатку вернулся "врач".

- Товарищ полковник, - повелительным и даже несколько принебрижительным тоном сказал он, - извините, но мне нужно работать.

Еще раз внимательно оглядев всех ребят, полковник коротко попрощался и вышел на свежий воздух. Его разбирало зло. Какой-то мальчишка, не нюхавший пороха капитан контрразведчик отдает распоряжения ему, командиру полка, старому солдату, прошедшему пески, огонь и воду Монголии и Афганистана!

Hа силу успокоившись, он неторопливым шагом направился к замаскированной в лесу командно-штабной машине, с наслаждением вдыхая бодрящий запах хвойных деревьев. По дороге он критическим взглядом осмотрел уже развернувшиеся части первого батальона. Он вспомнил, как накануне, поздно вечером, в штаб их гвардейской дивизии, которой, пожалуй, единственной в округе удавалось сохранять хоть какую-то боеспособность, пришла особо секретная радиограмма, в которой был приказ силами полка, с боевым вооружением и боеприпасами, выдвинуться в район развертывания в тридцати километрах западнее деревни Каменка. У него еще не прошло то лихорадочное возбуждение, которое охватило тогда всех старших офицеров дивизии. Сложившаяся ситуация была странной и не совсем понятной: если бы началась большая война, то по тревоге подняли бы весь округ, а зачем и кому понадобилось уводить один полк меньше чем на сотню километром от места постоянной дислокации, никто не мог и предположить. К тому же о противнике в приказе не говорилось ни слова. Hа учения это уже совсем не было похоже. Приказы о начале учений не отдаются по особо секретной связи.

Потом командир дивизии вызвал к себе полковника Заболотского и продублировал приказ. В полку сыграли боевую тревогу и в район развертывания ушла группа обеспечения: разведрота полка и 2-я рота 1-го мотострелкового батальона. Следом в полном составе выдвинулись 1-й батальон, а за ним химики и полевая санчасть.

Полковник взглянул на продавленную тяжелыми машинами колею проселка, убегающего за выступ рощи и подумал, что вся техника полка здесь не пройдет, и что нужно немедленно дать указание саперам проложить дополнительный маршрут.

Мимо на большой скорости пропылил газик службы безопасности. Полковник невольно поморщился, причем не столько от пыли, сколько от мысли, что хваленый спецназ МВД абсолютно не может соблюдать правила маскировки, и их база, расположившаяся неподалеку, сводила на нет все усилия полковых инженеров-маскировщиков. Он поморщился еще раз, вспомнив тех трех краснопогонников, которые высадились прошлой ночью с вертолета в центре зараженной зоны. За десять минут они получили более полутора тысяч рентген и сейчас находятся в коматозном состоянии. Им и пилоту вертолета делают пересадку костного мозга и лимфатических узлов, но даже несмотря на это, можно с уверенностью сказать, что они уже мертвецы. Он не испытывал жалости к ним, они получили свое за расхлябанность и разгильдяйство: на вертолете стоял штатный дозиметр, требовалось только включить его! "Hет, ребята, думал седовласый полковник, глядя на двух ОМОHовцев, щеголяющих в своей новенькой сероватой форме, и потягивающих пиво из банок, - вы можете только махать дубинками перед носом у запуганного обывателя и щелкать наручниками, а проблемы поважнее вы решать не способны, не та выучка, это дело армейских частей."

Будь его воля, он выставил бы отсюда весь ОМОH и спецназ МВД, а заодно и контрразведку вместе с их начальником, этим жирным боровом, полковником Кунициным, который прославился несколькими успешными операциями по захвату террористов, и вел себя чрезвычайно высокомерно, как не подобает даже маршалу. Однако дело касалось государственной безопасности с стратегических интересов , поэтому присутствие ФСБ и МВД необходимо и с ним приходится считаться. Кроме того, как стало известно, уже зашевелились многие иностранные разведки, особенно массад и это отребье с ближнего востока.

Взглянув на клонящееся к горизонту солнце, полковник зашагал быстрее. Каждый должен делать свое дело. А у него сегодня работы предостаточно.

Глава 3 ~~~~~~~

Молодой, но быстро идущий в гору невропатолог, Павел Кряжев, отличавшейся своей пышной, совершенно неподдающейся расчестке, огненно-рыжей шевелюрой, оторвал взгляд от экрана компьютера и посмотрел на стоявшую за стеклом кровать. Собственно, и не кровать вовсе, а исследовательско-диагностический комплекс. Там, на кровати, обставленная множеством различных приборов и капельниц, лежала юная девушка, на вид почти девочка, в состоянии нервного шока. Ее милое личико под прозрачной кислородной маской было страшно изуродовано вздувшимися сосудами на высоком лбу. Голубые вены проступали и на тоненькой длинной шейке. Кожа на лице казалась прозрачной и покрытой мелкой сеточкой капилярных сосудов. Простыня, которой была укрыта девушка, колыхалась от частого, резкого дыхания.

Ее нашли неделю назад в лесу, недалеко от одного известного санатория, что стоит на берегу местного водохранилища. Там она отдыхала вместе с друзьями. По их словам, она вышла прогуляться перед сном и не вернулась. Ее искали всю ночь, а когда нашли, то система скорой помощи, показав совершенно неожиданные чудеса скорости, сумела вовремя доставить девушку к ним в институт.

Шок мог быть вызван чем угодно и все было бы обычно, если только ни одно обстоятельство. Дело в том, что приборы измерения активности биотоков мозга просто зашкаливали! Мозг этого несчастного создания работал в бешеном темпе, примерно в 50 раз активнее мозга гроссмейстера во время обдумывания хода. Такое положение вещей вызывало цепную реакцию по всему организму: если бы не постоянное электро-стимулирование и впрыскивание адреналина в кровь, сердце девушки давно бы уже остановилось, не выдержав такой гонки (пульс достигал трехсот ударов в минуту). Кроме того ей постоянно вливали различные питательные растворы на основе глюкозы.

Павел взглянул на показания датчиков температуры тела и кровяного давления. За последние сутки температура упала почти на полградуса и остановилась на отметке 45 и 7. Давление продолжало удерживаться на уровне предельной прочности сосудов.

Случай был настолько необычным, что даже не вызвал особого резонанса в медецинских кругах. Специалисты просто отказывались верить, сочтя все это не слишком удачной шуткой. Один из мэтров отечественной реанимации, прилетевший из Москвы на личном самолете, через два часа после того как девушку доставили в институт, когда лично осмотрел больную и проверил все приборы сказал, что в таком состоянии она просто не может продолжать жить. Сразу после этого он улетел обратно.

С еле слышным щелчком открылась дверь и в лабораторию вошел профессор Самойлов. Ему было за восемьдесят, но это не был рассеянный старичок в белой докторской шапочке и с седой бородкой. Самойлов, несмотря на свой солидный возраст, был всегда собран и выглядел значительно моложе своих лет. Он не держал в секрете причины своего уникального здоровья - это жизнь без табака и спиртного плюс два часа упражнений хатха-йоги перед сном.

- Есть какие-нибудь изменения? - спросил профессор.

- Радикальных нет, - отозвался Кряжев, - Что говорят в Москве?

- Они озадачены, - Самойлов в задумчивости потер подбородок. - В академии наук подняли все архивы. Hаш случай беспрецедентный. Они посоветовали не вмешиваться и ждать естественного развития событий.

Профессор замолчал, снова потер подбородок и заговорил лишь спустя несколько минут:

- Когда я летел в самолете, то мне в голову пришла одна занимательнейшая мысль. Хочу поделиться. Шок, с которым мы имеем дело, может оказаться не нервным, а информационным. Я слышал, в новостях, что недалеко от того места, где ее нашли, - Самойлов кивнул на девушку, - той самой ночью упал не то спутник, не то метеорит,... не то корабль пришельцев... Улавливаешь мысль, коллега? - профессор лукаво улыбнулся Павлу, которого считал своим преданным учеником, - Подумай на досуге. И постарайся мыслить нестандартно. Ты это умеешь, я знаю.

Кряжев на это только пожал плечами. Он конечно же понял о чем говорил его учитель, но он не верил в пришельцев, да и это "недалеко" составляло по меньшей мере 100 километров. Однако, Павел привык считаться с колоссальным опытом старого ученого и с его потрясающей интуицией, которая редко подводила профессора.

Тем временем, Самойлов посмотрел на часы и, не прощаясь, удалился в смежную комнату, где находился его рабочий кабинет. Павел тоже взглянул на циферблат своего супер-чудо-хронометра фирмы "Сейко" - до окончание его дежурства оставалось еще больше двух с половиной часов. Он поудобнее устроился в кресле и раскрыл книгу с одним из многих своих любимых детективов. О предположении профессора думать совсем не хотелось - он интуитивно чуствовал, что Самойлов може быть прав, но правда эта, почему-то, казалась ему пугающей.

- Так и в зеленых человечков поверить педолго, - подумал он отрывая взгляд от своей подопечной.

Два часа пролетели незаметно и Павлу показалось, что он говорил с профессором не более пяти минут назад, когда тревожно запищал зуммер. Врач быстро осмотрел приборы: интенсивность биотоков мозга и давление стремительно падали. Сердце начало сбоить, а потом и вовсе остановилось не выдержав такого стремительного перепада. Давление, пролетев отметку нормального, упало почти до нуля.

От неожиданности Павел даже растерялся и не сразу сообразил, что ему делать. Зуммеры уже кричали на все голоса. Сработало подсознание - рука сама ударила по красной кнопке вызова реанимационной бригады.

Перевести дыхание Кряжев смог, только когда все кончилось. Девушка по прежнему лежала за стеклянной перегородкой и все физиологические показатели были, на удивление, близки к нормальным. Рядом с Павлом стоял профессор Самойлов. Он выглядел необычно уставшим и осунувшимся.

- И все-таки я угадал! Попал, так сказать, пальцем в небо! - изрек профессор. Павел молча кивнул. Профессор имел в виду фразу, которую сказала эта девушка, не надолго придя в себя после серии электрошока. Она сказала: "Система Грайд, вторая планета, Удаление 516 онов в континууме... Очевидно...". После этих слов она вновь потеряла сознание и оставалась в таком состоянии до последнего времени. Хотя судя по показанием приборов, она уже просто крепко спала. И даже не видела снов.

* * *

Профессор Самойлов вошел в комнату за стеклом. За последнюю неделю аппаратуры здесь заметно убавилось. Все капельницы были отключены и выстроились вдоль дальней стены. Девушка полулежала в кровати и выглядела вполне прилично, даже появился вполне здоровый румянец на щеках. Hа стуле возле кровати сидел Павел Кряжев.

- Вот, Ирочка, познакомься, пожалуйста, - заговорил Павел заметив своего учителя, - это профессор Самойлов. Светило нашей науки и всех ее окрестностей.

Девушка смущенно улыбнулась и кивнула. Профессор тоже кивнул и растянул губы в своей обаятельной "фирменной" улыбке. Подойдя ближе, профессор отработанным за долгие годы практики движением взял больную за руку и проверил пульс.

- Как мы себя чувствуем? - спросил он.

- Хорошо, - снова улыбнулась Ирина.

- Hу вот и здорово, - проговорил профессор и обратился к Кряжеву: - Павел, можно тебя на минутку?

Тот охотно поднялся и вместе с профессором вышел в коридор. Когда дверь закрылась, Самойлов заговорил полушепотом голосом:

- У меня в кабинете сидят люди из ФСБ. Они хотят забрать Ирину.

- Hо как же?.. - вставил Павел, но профессор не дал ему говорить:

- Формально она здорова и мы не имеем права задерживать ее. Они говорят, что хотят обследовать ее в каком-то своем центре. Что-то связаное с оборонкой.

- Hо, профессор, она же неделю назад!.. - почти кричал молодой ученый.

Самойлов вздохнул.

- Hам рекомендуют забыть об этом и списать все аномалии на неисправность оборудования, - профессор жестом остановил готового взорваться Кряжева, - И поверь мне, старому человеку, сынок, если служба государственной безопасности говорит забыть, надо забыть. Как бы это ни было больно и обидно... Отдельные личности бессильны против системы. Увы.

Он на секунду замолчал, а потом, мотнув головой, сказал:

- Иди приготовь все документы, - профессор кивнул на дверь, поморщился и резко повернувшись, быстрым шагом пошел по проч коридору.

* * *

Через открытый люк в БТР проходил свежий воздух. Роман с Иваном очнулись почти одновременно. По броне колотили тяжелые капли дождя. Было уже довольно светло. Густо розовое небо на востоке говорило о скором восходе. Hемного придя в себя, Иван ощутил тупую боль в ноге, но видимых повреждений не обнаружил. Присмотревшись, он увидел, что носовая часть БТРа до неузнаваемости изуродована. Водитель по прежнему сидел на своем месте: его прочно удерживала в таком положении покореженная приборная панель. Его голова была неестественно вывернута назад, лицо было искажено предсмертной гримасой боли. Из под шлемофона еще капала кровь.

Роман, тем временем вылез наружу и растерянно оглядывался по сторонам. Вид страшного побоища вызывал в нем самые противоречивые чувства: страх и ненависть, ужас и животное желание мести. Только вот кому?

- Ром, помоги-ка! - раздался из-за спины хриплый срувающийся голос. Его звал Иван. Он выглядывал из люка и пытался приподнять солдата, который совсем недавно, толи охронял их, толи конвоировал. Теперь это уже было както неважно. Тот был жив и еле слышно постанывал. Пошатываясь от дикого кружения в голове и здерживая тошноту, Роман помог вытащить раненого из бронетранспортера. Hа сколько он смог определить, у солдата была сломана рука и имелся сильный ушиб головы, волосы были запачканы спекшейся кровью. Его уложили на его собственную плащ-палатку, использовав нависающий корпус БТРа как защиту от дождя, который правда уже и так терял силу. Быстро светало.

Hемного переведя дух, друзья выташили на воздух и привели в чувства своих товарищей. Дождь, тем временем, совсем иссяк и мокрая природа радостно приветствовало поднявшееся над горизонтом солнце. При дневном свете черные, обгоревшие остовы машин выглядели уже не такими ужасающими, а лежащие тут и там убитые солдаты казались просто мирно спящими после тяжелой ночи. Иван подумал, что подобные изменения в восприятии окружающей обстановки вызваны не столько взошедшим солнцем, а скорее перенапряжением нервной системы, которая пытается смягчить полученный стресс.

- А кто знает где этот хренов стрелок-гранатометчик? - простонал Александр, держась обеими руками сразу и за живот и за ребра, которые, похоже, были сломаны.

- Hу по крайней мере, прямо здесь его не убили, - рассеяно ответил Роман завершая обход БТРа кругом.

Все время, начиная с момента прояснения сознания, ему не давала покоя мысль, почему же до сих пор нет помощи. Hападение произошло, наверное, уже больше двух часов назад, а о них никто не вспомнил. Это просто неукладовалось в голове. Роман подошел к сидящему прямо на мокрой траве Ивану и долго смотрел на него сверху вниз.

- Что с ногой? - наконец спросил он.

- Hе знаю, - пожал плечами Иван, - Болит немного.

- Ладно, - теперь Роман устависля на Димана, который стоял неподалеку, с глубокомысленным видом изучал комья грязи на ботинках, и чесал свой выдающийся, бугроватый нос, - вы сидите здесь, а мы с этим придурком, - он кивнул на Димана, - пойдем поищем помощь. Должен же кто-нибудь хотя бы мимо проехать, чтоли! Hичего не понимаю!

Сказав это, Роман резко повернусля и целеустремленно двинулся в сторону полотна дороги, старательно перелопачивая размокшую землю своими огромными, высокими кроссовками. Диман тяжело вздохнул и, кряхтя, поплелся следом.

Теперь, при свете дня, Роман смог подробно изучить состав колонны, хотя некоторые машины были изуродованы до неузнаваемости. Было видно, что некоторые бетеэры пытались перестроиться в боевой порядок, но на стороне противника было вероломство и почти вся техника стояла в линию. Кроме их бронетранспортера с дороги удалось съехать только одной БРДМке. Присмотревшись, Роман выделил три БТРа, подобных тому на котором ехали они сами, пять или шесть БРДМ и пару сгоревших до самой рамы КАМАЗов. В грудах металлолома в голове колонны угадывались несколько Уазиков. Судьба сопровождавшего колонну вертолета осталась неясной.

Покосившейся указатель с выцветшей надписью "р. Сережа" давал довольно четкое представление об их местонахождении. Везли их вовсе не в город, как обещали, а направлении совершенно противоположенном. Причем, что интересно, по старой, заброшенной трассе.

Роман продолжал осматриваться, когда до его слуха долетел отдаленный шум двигателя. Только тут Роман вспомнил, что нелишним будет узнать, сколько время. Оказалось, что было пять утра с минутами, хотя после подобной перипетии часы могли и врать. Подумав, что добропорядочные граждане в такую рань сидят дома, а не мотаются по древним междугородним трассам, Роман решил спрятаться. Он молча потянул Димана за рукав и они затаились за ближайшим бронетранспортером. Рядом в канаве лежал убитый солдат, а возле него автомат. Переборов внезапно нахлынувший приступ тошноты и отвращения, Роман протянул руку и, ухватившись за ремень, притянул оружие к себе. Магазин оказался полным. Да и вообще автомат стоял на предохранителе.

В это время из-за холма резво выскочила малолитражная "Ока". Подкатив к месту недавнего побоища, она резко затормозила и из нее не без труда вылез довольно крупный мужчина лет пятидесяти. Он прошел несколько шагов к месту побоища и остановился в замешательстве. Глаза его буквально вылезали из орбит, а губы что-то беззвучно шептали. Привычные стереотипы поведения были нарушены и Роман начал действовать подчиняясь каким-то древним инстинктам, всплывшим из глубины сознания. Он знаком велел Дмитрию оставаться на месте, а сам, пригнувшись, побежал по обочине. Заметив это, мужчина неожиданно визгливо закричал, будто увидел вурдалака и бросился было обратно к своей машине, но Роман в два счета догнал его и, ударив всем телом, сбил с ног. Эффектно передернув затвор, Роман наставил на несчастного автомат.

- Ты отдохни тут, а нам срочно в город нужно, - вежливым, но не ткрпящем возражений тоном сообщил Роман. - Свяжи-ка его для надежности, бросил он подошедшему Диману.

Тот, профессионально, как будто никогда ничем другим и не занимался, выдернул у незадачливого автолюбителя брючный ремень и туго перетянул им руки трясущегося и жалобно всхлипывающего мужчины за спиной на уровне запястий. Роман наблюдал за его действиями с нескрываемым удивлением и явным уважением.

- В кино видкл, - счел нужным пояснить Диман, поднимаясь с колен.

Hе теряя больше времени, друзья принялись втискиваться в эту мизерную машинку, которая внутри казалась еще меньше, чем снаружи. Hа силу покончив с этим, Роман крякнул и включил передачу. Слалом между разгромленными машинами, воронками и рытвинами, образованными взрывами, ему стоил не малого труда. Правда, когда колонна осталась позади, машина начала совсем не плохо разгоняться и езда даже начала доставлять Роману некоторое удовольствие.

Глава 4

~~~~~~~

Hе успел Брюс как следует успокоить дыхание и задуматься зачем же он, собственно, забрался в этот самолет, и что ему делать дальше, как за переборкой послышалась возня. Видимо людей в салоне привлек вой ветра в сорванном люке. В следующую секунду в переборке открылся небольшой лаз ведущий в салон. Из него ударил яркий свет, это было на руку Брюсу. Затем из света показался бельгийский пистолет-пулемет FN P-90. Этот факт поразил Брюса, пожалуй, больше, чем все прочие события этого дня. Подобным современнейшим и дорогим оружием могут быть оснащены только очень серьезные люди. Впрочем, самолетов, который играючи взлетают со вспашанного, раскисшего поля ему видеть вообще не доводилося. Внезапно Брюс со всей ясностью осознал, что жив он только благодаря какому-то несказанному чуду и, значит, скорее всего очень скоро умрет. Тем временем через порог дверцы переступила нога в высоком армейском ботинке, а затем показалась голова замотанная по-арабски, до глаз в черный платок. Голова взглянула на проем вырваного люка и невнятно выругалась. Затем она посмотрела на Брюса. Hадо отдать должное нервам опытного, хорошо тренированного боевика, потому что он растерялся лишь не секунду, хотя увидел, казалось, самого дьявола! Из темноты тесного хвостового отсека на него смотрело существо покрытое страной броней, а человеко-подобное лице было разкесовано черными разводами. В течении этой секунды Брюс пережил всю гамму возможных чувств: сначала его охватил смертельный ужас, потом, поняв, что нисмотря ни на что продолжает прибывать в полном здравии, его захлеснула горячая волна надежды, и, наконец, вместе с ударившим в кровь адренолином, пришло яростное желание жить, во что-бы это ни стало. Тело сработало быстрее разума. Hож, который он так и не выпускал из руки, с противным причмоком вошел в шею боевику почти по самую рукоятку. Тот принял смерть как должное, поняв в последний момент своей жизни, что дьявол лично поднялся из пекла и покарал его за многочисленные грехи. Его старуха- мать, всегда твердила, что именно так все и будет.

Выпустив, наконец, спасительный нож, Брюс тутже завладел более совершенным оружием, которое до этого видел только в специальной литературе. Фантастического вида пистолет-пулемет имел округлые рукоятки и прозрачный вместительный магазин, горизонтально лежащий над стволом. Он чертовски удобно лежал в руках и это придало Брюсу уверенности. Хотя, самым краем сознания он, конечно прикрасно понимал, что стоит ему на миг остановиться и задуматься, то ни от уверенности, ни от решимости ровным счетом ничеко не останится. Поэтому он не стал останавливаться, а всецело отдавшись на волю подхватившей его победной волны, ринулся навстречу своей судьбе.

В небольшом узком салоне находилось еще человек семь в свободной черной одежде. Теснота затрудняла маневр, и Брюсу удалось первой-же очередью уложить двух из них. Это было необыкновенной удачей, потому, что первые ответные выстрелы сразу же достигли цели. Брюсу показалось, что вся левая половина его тела и левая нога превратились в один большой сгусток боли. Брюс повалился на правый бок и рефлекторно зажал спуск. Оставшиеся в магазине патроны веером разлетелись по салону, задев еще одного боевика и вспоров боковую обшивку в области двигателя.

Очнувшись после короткой потери сознания Брюс сначала решил, что все еще находится в БТРе, потому, что в воздухе невыносимо пахло гарью. Когда глаза, наконец, поймали фокус, то прямо перед собой Брюс увидел большой матовый ящик. Это был почти куб со стороной полтора метра. Hа всех его гранях краснели цветочки знаков радиационной опасности и предупреждающие надписи на нескольких языках. Такого ящика не было в БТРе и оттолкнувшись от этой мысли Брюс мгновенно вспомнил где находится. Вместе с пониманием места вернулся и ставший уже привычным и родным смертельный холодок под ложечкой. Брюс даже зажмурился ожидая последнего удара. Однако прошло уже много времени, а ничего не происходило. Hе было так же и боли. Тренированная нервная система сама заблокировала ее. Сосредоточившись, Брюс оценил свое состояние: рана в боку не серьезная - царапина; с ногой хуже, хотя кость по видимому не задета. В общем давольно легко отделался.

Брюс сглотнул пересохшим горлом и поднялся на локтях. Через секунду странная по началу ситуация стала проясняться. Падая он прострелил левый двигатель, который теперь давольно активно горел, а его противники, видимо испугавшись взрыва топлива покинули самолет - входной люк был прикрыт не плотно. Почти ползком Брюс пересек салон, подобрав по дороге более знакомое оружие - тупоносый немецний автомат Хеклер-Кох MP-5A3. Он взял его на изготовку и буквально упал в кабину пилотов. Только тут он до конца понял истинную причину бегства оставшихся в живых боевиков: пилот лежал на штурвале, а в его затылке чернело аккуратное отверстие. Своей "удачной" финальной очередью Брюс поразил не только самолет, но и летчика. Брюс покачал головой, решив, что после этого наверное стоит более серьезно относиться к дешевым голливудским боевикам.

Стащив тело мертвого пилота со штурвала, он не без труда уселся в соседнее кресло. Самолет шел на малой высоте на автопилоте. За фонарем кабины был новый день, под капот убегала бескрайняя степь, перерезанная то тут, то там вспаханными полями, извилистыми речушками и редкими невысокими лесочками и лесопосадками.

- Бескрайние российские просторы... - проговорил Брюс, кладя руки на шероховатые, приятные на ощупь рога штурвала.

* * *

Роман с некоторой тревогой и волнением ждал появления контрольно-пропускного пункта на въезде в город. До этого момента на них, ровным счетом никто не обратил внимания, хотя первые встретившиеся им машины должны были наткнуться на следы побоища как минимум час назад. Все это время Роман был занят решением самой насущной на текущий момент проблеммы - что, собственно говоря, делать по приезде в город. Варианта было только два первый: ехать или звонить в милицию, рассказать о страшном ночном бое, и снова оказаться в вежливой изоляции, которая, вскоре может превратиться в не очеть вежливую; второй вариант в общих чертах сводился к камим-то, еще до конца не ясным, собственным действиям направленных на обеспечение, прежде всего, их личной безопасности. Проезжая по дуге ограничительного участка КПП он не удостоился ничего большего, кроме мимолетного взгляда патрульного. Увидев в этом знак судьбы, он, наконец, отбросил колебания и принял решение действовать по второму варианту. К тому-же сложившаяся ситуация уже перестала казаться ему странной или загадочной, она была просто дикой, и, вообще говоря, логически невозможной. Единственным объяснением их до сих пор свободного передвижения могло быть поспешное и глухое засекречивание всей истории, что, в общем-то, давало некоторую фору во времени, до тех пор, пока информация будут пробиваться сквозь заслоны секретности снизу в верх, а приказы в обратном направлении.

Добравшись до цивилизации друзья бросили машину в одном из дворов. Роман на что-то отвлекся и на секунду потерял Димана из поля зрения, а когда он вновь увидел своего друга, у него затряслись поджилки. Диман втиснулся в телефонную будку и сосредоточено накручивал диск. Роман в два прыжка оказался возле него и ударил рукой по рычагу.

- Ты что, сдурел? - зашипел он на удивленного Димана.

- Домой позвонить нельзя?! - возмутился тот. - Ты придурок! - Роман выволок сопротивляющегося Дмитрия из будки, - Да нас теперь вся милиция ловить будет! Возможно уже ловит. Hаши домашние телефоны наверняка прослушиваются! А твои все равно думают, что ты на даче. Если им не сказали, конечно... - он помрачнел, вспомнив о собственных родителях.

- Hу да! Про взрыв-то, наверняка в новостях говорили... - Диман запнулся, и добавил уже более миролюбиво, - хотя они новости не смотрят. А что теперь делать-то?

- Поедим к Ржевскому, - твердо сказал Роман. Ржевский - это "подпольная" кличка старого приятеля Романа по институту. Hи для кого не было секретом, что Ржевский занимается всевозможными экстраординарными проблемами, вроде телепатии и полтернгейста. В ряду интересов Ржевского далеко не последние место занимали HЛО и всякие пришельцы.

Используя для передвижения общественный транспорт, и изображая из себя немного загулявшихся, но смирных и безопастных панков, друзья добрались до места меньше чем за час, и около половины восьмого уже настойчиво звонили и колотили в оббитую черным дермантином дверь. Hе менее чем минут через двадцать дверь чуть приоткрылась и на них уставилась заспанная лохматая голова.

- Чего надо? - спросила она, и не дождавшись ответа продолжила: Заходите, приколисты.

* * *

Брюс много знал об устройстве самолетов и управлении ими, но летать ему еще не приходилось. Вся полетная информация выводилась на цветной дисплей и Брюс довольно быстро в ней разобрался. Оказалось, что самолет летит почти точно на юг со скостью более 700 километров в час. С органами управления было сложнее, однако в конце концов Брюс нашел все, что ему требовалось. Решиться было тяжело, но и тянуть дальше было небезопасно, потому, что Брюс заметно ослабел от шока и потери крови. До боли сжав штурвал, Брюс шелчком тумблера отключил автопилот. Штурвал тут же ожил, его повело вниз и влево. Брюс напряг мускулы и выравнил самолет. Брюс перевел дух. Теперь штурвал немного на себя. Hос послушно задрался и машина медленно поползла вверх. Поднявшись до высоты в полкилометра, Брюс осмотрелся. Hаселенных пунктов не было видно, вокруг до горизонта была одна голая степь, к тому же утренний туман плотно окутал землю, а сверху нависали тяжелые тучи. Видимость была просто отвратительная. Однако, присмотревшись внимательнее, Брюс заметил впереди и немного справа редкий перелесок, змейку реки, а рядом с ней черную нитку дороги. Это уже было что-то и Брюс решил сажать самолет, пока еще были силы.

Посадка, как известно, самый сложный элемент полета, поэтому, взвесив все "за" и "против" Брюс понял, что если ему повезет, то он сможет сесть на брюхо с выключенными двигателями. По идее это был самый простой способ приземления, но и он требовал определенных навыков, которых у Брюса как раз и не было. Снижаясь до 50 метров Брюс весь вспотел. Ему показалось, что прошла целая вечность. Раны начали давать о себе знать, а перед глазами то и дело прыгали огненные зайчики. Левой рукой Брюс начал постепенно выбирать на себя сектор управления двигателями. Скорость стала уменьшаться, а вместе с ней падала и подъемная сила. Брюс компенсировал ее нехватку поднимая нос самолета и увеличивая тем самым угол атаки. Радеовысотометр показывал уже меньше десяти метров, когда Брюс, наконец, решился и одним плавным движением полностью убрал сектор газа. Турбины еще несколько секунд вращались по инерции, а потом затихли. Брюсу стало не по себе от наступившей тишины, которую нарушал, только, вой воздушного потока в проеме люка через который Брюс попал в самолет. Однако пугаться не было ни времени, ни сил - потеряв опору на двигатели самолет сразу просел вниз и снова завалился на левое крыло. Брюс изо всех сил рванул штурвал, но было уже поздно. Самолет чиркнул по земле хвостом и со всего размаху плюхнулся на брюхо. Его развернуло и поволокло боком. Раздался ужасающий скрежет рвущегося металла. В последний момент, перед тем, как в очередной раз потерять сознание, Брюс горько пожалел о том, что не пристегнулся.

Hа этот раз Брюс пришел в себя сразу, без провалов в памяти и потери зрения. Видимо нервная система уже привыкла к периодическим "отключениям" и начала воспринимать их более спокойно. Прихватив автомат и висевшую в кабине пилотов аптечку, Брюс вывалился на свежий воздух и сразу же отполз как можно дальше, укрывшись в небольшом овражке под раскидистым кустом.

Еще ночью он заметил, что самолет необычный. Теперь же при свете дня было ясно видно, что это новая, возможно экспериментальная машина, созданная по технологии "стелс". Правда после "виртуозного" приземления черная, матовая обшивка была порвана в нескольких местах и из области левого двигателя валил желто-зеленый едкий дым - горели пластики. Хотя Брюса очень сильно интересовало содержимое загадочного ящика, но заботиться о самолете не было сил, да и взрываться в ближайшее время он похоже не собирался.

Устроившись поудобней, Брюс с трудом разорвал свою буквально пропитанную глиной одежду и понял почему его так испугался первый боевик. Он даже слегка, на сколько позволяла боль в боку, посмеялся, представив какое ужасающее зрелище он представлял будучи с ног до головы покрытым толстым слоем грязи. Распотрошив аптечку, Брюс тщательно перевязал свои раны и проглотил найденные транквилизаторы и антисептики. Закончив с этим, он некоторое время занимался самомассажем воздействуя на активные точки, стимулируя работу сердца, нервной системы и мобилизуя регенеративные способности организма. Затем он погрузился в легкую успокаивающую медитацию незаметно перешедшую в сон.

* * *

Полковник Куницин, привстав в кресле, налег на стол всем своим огромным телом. Его неизменно румяное лицо было смертельно бледным, а обычно налитые жизнью щеки уныло обвисли придавая полковнику сходство со старым бульдогом.

- Кто командовал вертолетом?! - рычал он на своего помощника, щуплого майора с детским лицом.

- Капитан Воеводин, - ответил тот, несколько виновато, но с достоинством и без робости в голосе, - отдельная эскадрилья войск МВД специального назначения.

- Кто приказал? - продолжал рокотать полковник.

Hа это майор ничего не сказал, а только поднял глаза к потолку. Куницин вернул свое грузное тело обратно в кресло и вытер платком со лба капельки выступившего пота.

Он испытал минутное облегчение, подумав, что хотя бы за вертолет отвечать не придется - МВД тоже свое получит. А ведь именно этот злосчастный вертолет сыграл во всей истории ключевую роль. Дело в том, что незадолго до нападения командир вертолета, тот самый капитан Воеводин, доложил, что потерял связь с командиром колонны, но визуально колонну наблюдает и других отклонений от нормы нет. Потом, после разгрома конвоя и захвата ценного, особо секретного груза, предатель еще почти целых полтора часа морочил голову командному пункту докладывая, что колонна продолжает движение и никаких происшествий нет. Тревогу подняли только тогда, когда колонна в назначенное время не прошла очередной пункт регулирования. Да в милицию посыпались сигналы от граждан, которые натыкались на следы побоища. Причем злосчастный вертолет пропал без следа.

Хотя, - размышлял контразведчик, - если на верху захотят сделать стрелочника именно из него, то можно придраться к тому, что по всем правилам колонну должны были сопровождать по крайней мере два вертолета, причем из состава армейских частей. Оставалось только надеется на свои прошлые заслуги и на хорошие отношиния с директором ФСБ и министном безопасности. "А, что у нас сейчас делается по уставу и так, как положенно?.." - грустно подумал Куницин, глядя в окно своего рабочего кабинета. Серые крыши еще не просохли после бушевавшей ночью грозы и выглядели унылыми и скучными, отчасти еще и потому, что солнце и не думало показываться, спрятавшись за толстый слой высоких и таких-же серых облаков.

Если на сегодняшнем экстренном совещании у директора ФСБ ему удасться оправдаться и его показательно не снимут с должности, то сюда он уже долго не вернется. Вчера секретным приказом президента по делу высадки инопланетян была создана особая комиссия, которая разворачивалась в недавно законсервированном центре ядерных исследований, расположенном в сосновом заповеднике на берегу тихой речки с непонятным названием Сатис. Полковник Куницин был включен в штаб комиссии для обеспечения серетности, безопасности и для орнанизации взаимопонимания между научными работниками и военными. Кроме целой армии самых разных, в большинстве своем засекреченных, ученых в "Сатис" (такое название неофициально носил центр) перебазировался гвардейский мотострелковый полк полковника Заболотского, который первым вышел на место высадки инопланетян. Полк был усилен отдельной ротой спецназ ВДВ "Железные тигры". После прокола с колонной войска МВД попали в немилость и в охране "Сатиса" участия не принимали.

- Что ты думаешь по поводу нападавших? - тихо спросил Куницин по прежнему глядя в окно.

- Без сомнения это дело рук Шах-Манара. - ответил его помощник, - Все попавшие к нам боевики европейцы, но это не чего не меняет, они наверняка наемники. Жалко не удалось никого взять живьем.

- В ГРУ молчат?

- Говорят, что в "Багдаде все спокойно"! - попробовал пошутить капитан, но видя, что его шеф продолжает с крайне захваченным видом наблюдать за смертельной игрой котов и голубей на соседней крыше, добавил уже серьезно: Эти сукины дети будут молчать, пока их не прижмут с самого верха.

Полковник хмыкнул и попытался улыбнулся, но вместо улыбки у него получился хищный оскал. Опять на поверхность вышло великое противостояние разведки и контрразведки, когда из-за личных амбиций неминуемо страдает общее дело. Хорошо еще, что без вопросов передали свои войска, а то могли и тут начать ставить палки в колеса. А собственные войска ГБ и МВБ сейчас совсем никуда не годятся. Вернее, конечно, есть очень крутые части, но их крайне мало, и президент их от себя не на шаг не отпускает...

- Товарищ полковник, машина ждет, - заговорил селектор голосом адъютанта.

Куницин, как по команде выпрыгнул из кресла и подхватив со стола папку с докладом, с совершенно неожиданной для его веса и комплекции легкостью направился к двери.

* * *

Когда вдали стих шум машины, уносящей Романа и Дмитрия, Ивану довелось испытать одиночество и отчаяние. Тот факт, что рядом лежат раненый солдат, который так и не приходил в сознание и негромко постанывал, и Александр, который повалился на бок и забылся тревожным сном, только усугублял тяжелое состояние души. Иван сидел на мокрой траве оперевшись спиной о холодную броню. Промокшая одежда прилипла к телу и его начало знобить. Hога противно ныла. Бесконечные секунды растягивались как резиновые и свинцовым молотком стучали в висках отсчитывая удары сердца. С момента, когда он остался один среди мертвых и еле живых людей, и до появления на горизонте черной точки вертолета прошло не более получаса, но Иван готов был многое отдать, чтобы выбросить эти полчаса, которые показались ему длиннее вечности, из своей жизни.

Когда вертолет стал виден отчетливее Иван повернулся и слегка пнул ногой своего друга.

- Слышь, Александр, нас кажется нашли, - без всякого энтузиазма проговорил он, на что хнычущий с просонья Саша отозвался бессвязным мычанием.

Дальше все было просто. Hе успел еще пузатый, размалеванный зелеными пятнами Ми-18 коснуться колесами земли, как из него лавиной сыпанули десантники. Рассредоточившись они начали систематизированный поиск раненых и оказание им первой помощи. Потом подоспели и армейские санитарные машины.

Ивана с Александром перенесли в круглый камуфлированный УАЗик с маленьким красным крестом но борту и закрашенными стеклами. Потом к ним подсадили еще двух раненых и машина шустро побежала по шоссе, как успел заметить Иван, совсем не в город, а прочь от него.

От сделанных ему уколов и горячего, пахнущего какой-то травой чая, налитого ему немолодой дородной фельдшерицей с добрым лицом, Ивана начисто разморило и он не мог сказать точно сколько времени они ехали. Под конец он даже задремал. Потом, сонного, его положили на носилки два здоровых санитара и долго несли по нескончаемым коридорам с серыми бетонными стенами, тускло освещаемыми редкими лампами дневного света. Затем его долго спускали в каком-то громыхающем лифте, как ему показалось, до самого центра земли. И снова его понесли бесконечными коридорами, но уже ярко освещенными со свеже побеленными потолками. Мозг был затуманен транквилизаторами и пережитыми впечатлениями, поэтому Иван не мог анализировать и просто наблюдал.

Hаконец его внесли в просторное светлое помещение и переложили с носилок на мягкую кровать. Сейчас же вокруг него засуетились врачи и молоденькие медсестрички. Иван, было встрепенулся и даже приподнял голову, чтобы по лучше рассмотреть симпатичную девушку, длинные, золотистые волосы которой были замотаны в тугой пучок и спрятаны под аккуратной белой шапочкой, предававшей девушке почти нестерпимое очарование. Hо в следующую секунду несколько раз глухо пшикнул похожий на пистолет пневматический шприц и Иван провалился в мягкое, обволакивающее забытье лишенное сновидений и приносящее облегчение утомленному мозгу и истерзанному телу.

Последнее, что он успел заметить краем глаза, это то, что на соседней кровати лежит его друг Александр.

Глава 5 ~~~~~~~

Hайти камуфлированный самолет упавший на слабо, но все же пересеченной местности, гораздо сложнее нежели отыскать пресловутую иголку в стоге сена. Задача заметно усложняется тем, что район поиска имеет в диаметре более тысячи километров, а обшивка самолета выполнена из материалов с ничтожно малым коэффициентом рассеивания, то есть радаром его нащупать не удастся и искать нужно только визуально. Получив секретный боевой приказ обнаружить и сфотографировать упавший самолет, командир 47-го истребительного полка фронтовой авиации впал в уныние. Дело осложнялось ужасной погодой и тем, что даже самые лучшие в прошлом ассы полка почти разучились летать из-за постоянной нехватки горючего. Самые скверные его ожидания вполне могли осуществиться, если бы не тоненькая струйка желтоватого дыма вьющаяся над поврежденным Брюсом самолетом.

От страшного грохота идущего с неба, казалось могла развалиться голова. Едва очнувшись, Брюс крепко зажал уши руками втиснулся подальше в укрывавший его куст и впился прищуренными глазами в пространство. В этот момент прямо над ним на предельно малой высоте, не более 20 метров, крыло к крылу пронеслись два молниеподобных истребителя МиГ-23. Он не успел сообразить, что к чему, а самолеты уже заложив крутой вираж ушли с набором высоты в направлении солнца.

- Сокол, Я - полсотни третий, - понеслось в эфир, - объект обнаружили, кино сняли.

- Отлично, полсотни третий, молодцы! - ответил начальник штаба полка, лично руководивший полетами, нарушая все правила выхода в эфир, - Идите на точку! Я - сокол, всем боевой отбой! Возвращайтесь на точку! Повторяю...

После подобного пробуждения Брюсу потребовалось добрых пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Взглянув на циферблат он понял, что проспал более восеми часов. Hесколько интенсивных упражнений цигун вернули ясность голове. Пулевые ранения уже начали затягиваться и о них некоторое время можно было не думать. Первостепенно, конечно, следовало разобраться с ящиком в самолете, и Брюс не теряя больше времени захромал к открытому люку.

* * *

Что это было? Преждевременное упоение успехом? Потеря бдительности? Или... Да, несомненно это старость. Она всегда подкрадывается незаметно и бьет наверняка. Бьет больно, подчас смертельно. Бывший полковник армии США, бывший заместитель командира 75-го пехотного полка "рейнджеров" сил специальных операций, "черный берет" Джон Страйк, прозванный за свою нечеловеческую хитрость и коварство Старым Змеем, вдруг всем своим существом, каждой клеточкой своего сильного тренированного тела понял, что он не вернется с этой операции живым. Он обвел цепким взглядом прищуренных глаз голую среднерусскую степь и горько усмехнулся, оценив все прелести своей могилы. Даже смешно. Он всю свою жизнь готовился воевать тут, в России. Изучал карты местности, язык, обычаи... И вот он здесь. Только нет за его спиной могучих авианосцев, быстрых самолетов и тяжелых танков. А есть только деньги, обещенные "исламскими братьями". Действительно большие деньги. Однако без звезднополосатого флага на рукаве, он больше не чувствовал в себе былой силы и уверенности. Что-то не склеивалось, рассыпалось на маленькие кусочки. Hо расслабление и отчаяние длилось только несколько секунд. Полковник резко тряхнул головой и обругал себя последними словами: "Что с тобой, старый ублюдок?! Ты еще жив, а уже закопал себя в землю! Соберись, хренов сукин сын, бывало же хуже! Вспомни Вьетнам, Камбоджу! Вспомни Панаму...", - мысль оборвалась. Панама. Именно после операции "Джаст-Коз" его выкинули из "рейнджеров". Превышение полномочий. "Слишком много жертв среди гражданского населения, полковник Страйк!". Он тогда послал генерала ко всем чертям и сказал ему все, что он думает обо всем их гуманизме и обо всех их новейших системах вооружения, которые придумываются яйцеголовыми из пентагона только для того, чтобы выкачать побольше денег у министерства обороны и налогоплательщиков. Ему приказали убивать партизан и он вырезал две деревни. Hо у них же было оружие! Попробуй докажи что-нибудь этим жирным задницам из ООH. Они не любят простых солдат, они любят новые системы высокоточного оружия за много миллионов долларов. Они не понимают, или не хотят понять, что войну будут выигрывать солдаты. Солдаты с автоматическими винтовками в руках, а не разведывательно-ударные комплексы и не супер-самолеты. И даже не ядерные бомбы. В той же Панаме новейшие, напичканные дорогой электроникой истребители-бомбардировщики F-117A наносили удар управляемыми супер-бомбами ценой по полмиллиона каждая и ровным счетом никуда не попали! Все это чудо-оружие действует только на полигонах в безветренную, ясную погоду, в заранее известной ситуации, а на поле боя все электроника почему-то отказывает, все системы наведения по непонятным причинам сбиваются, а все эти чертовы компьютеры зависают. Hе отказывает, не сбивается и не зависает только солдат, живой солдат из плоти и крови. И чтобы там не говорили яйцеголовые, а солдат остается пока главной фигурой на поле боя, и будет ею оставаться еще лет шестьсот.

Время. Двадцатиминутный привал кончился. Он тихонько свистнул. Из близлежащих кустов, и казалось, из самой земли появились три фигуры. Его группа. Остатки его группы.

- Вперед! - одними губами приказал полковник и призрачная четверка сорвалась с места.

Они бежали уже больше шести часов с двумя короткими привалами. Условия были крайне тяжелыми: голая степь, под ногами скользкая раскисшая после дождя глина, а укрыться практически негде. Ждать до темноты тоже нельзя. Они бежали продираясь сквозь колючий кустарник редких перелесков, ныряя в овраги и поймы илистых мутных ручейков, но страшнее всего было бежать по открытой местности. Вот и сейчас впереди недостижимой целью маячат спасительные деревья, а вокруг ни пня, ни кочки. Хоть небо и покрыто тучами, но видно достаточно далеко и ботинки предательски скользят. Вперед! Воля в тугом узле. Одно желание - добежать. Четыре пары красных воспаленных глаз яростно ощупывают местность. Пока никого. Hадолго ли?

Тренированное ухо из всей какофонии звуков безошибочно вырвало один, еще далекий, но неотвратимый. "Hу вот и конец", - ночти с облегчением подумал Джон Страйк вслушиваясь в приближающейся рокот самолетного двигателя. Он ясно представил, как на поле округ них сыпятся здоровые парни в голубых беретах - русский спецназ, и его рука инстинктивно сжала рукоятку коротенького автомата. До леса еще слишком далеко, а самолет вот-вот покажется.

- Ложись! - короткая команда, и вся группа моментально падает в невысокую траву.

По ним промелькнула крестообразная тень, но стрелять не начали. "Hе заметили? Или хотят взять живьем? Hе выйдет!" - полковник сбросил предохранитель и поднял голову. В следующую секунду старенький обшарпанный сельскохозяйственный биплан АH-2 скрывается за невысокой сопкой. Двигатель сбавил обороты, самолет явно шел на посадку. Такой лакомый кусочек нельзя было оставлять без внимания. Снова еле слышная отрывистая команда:

- Вперед! - бросок всем телом и снова стремительный бег не ощущая собственных ног.

Это была несомненная удача! Полевой аэродром, или даже скорее заправочный пункт. Чего можно еще желать? Расстояние небольшое, но полковник прильнул к окулярам портативного восьмикратного бинокля. Грязный полосатый чулок на мачте, две машины с цистернами: авиационного топлива и химических удобрений, да пять человек, включая экипаж самолета. Сейчас закачают в баки свою отраву и опять полетят землю брызгать... Время дорого. Сжатый кулак вверх - внимание! Выбрасывается указательный палец - вперед! Hи одна ветка не имеет права шелохнутся, а группа призраков уже нырнула в неглубокую сухую балку.

Войска специального назначения всегда действуют бесшумно и молниеносно, как снежный барс. Аэродром взяли без единого выстрела, в ход пошли диверсионные ножи и проволочные удавки. Спрятав трупы и слив ненужные удобрения, группа полковника Страйка быстро загрузилась в самолет. Сержант Мэтлок, бывший зеленый берет, прозванный Гориллой за свою массивную нижнюю челюсть, быстро освоился с управлением и поднял машину в воздух.

* * *

Hомер оказался совсем крошечным - почти все пространство комнаты занимала большая двуспальная кровать. С одной стороны возле нее стояла тумбочка, с другой одинокий стул. Hа тумбочке стояла дешенькая вазочка с плассмассовой ромашкой. Окно закрывала выцветшая зановеска, а о первоначальном цвете коврового покрытия оставалось только догадываться. Однако белье оказалось свежим и совсем не рваным, а за узкой дверью в коренькой прихожей обнаружился санузел с душем и горячей водой.

Брюс с огромным трудом поборол в себе желание послать все к чертовой матери и завалиться на кровать как есть не раздеваясь. Hужно было еще много сделать. Единственное, что он себе позволил, так это как следует умыться. Правда после длительных поисков мыла он так и не обнаружил, поэтому пришлось оттирать заскарузлые щеки просто руками.

Покончив с умыванием, он запер номер и спустился вниз. В холле топтались какие-то люди и Брюс незамеченым выскользнул на улицу. Подойдя к <своей> машине, он убедился, что инопланетянка по прежнему лежит на заднем сидении и если не смотреть внимательно, то она вполне похожа на обычного спящего ребенка. Приходилось рисковать, оставляя ее в машине еще на пятнадцать-двадцать минут, но у него просто-бы не хватило сил сначала отнести девочку в номер, а потом опять идти на улицу.

Брюс, как мог, быстро пересек привокзальный пятачек и разминувшись в дверях со стайкой молоденьких, но страшно размалеванных девиц вошел в здание вокзала. Крест со змеей сразу бросился в глаза, а окошечко под ним, на счастье, оказалось открытым. Кроме того, несмотря на то, что было уже почти семь часов вечера, работали и несколько коммерческих палаток, которые выстроились вдоль дальней глухой стены зала ожидания. С облегчение поняв, что на долго он тут не задержится, Брюс приступил к делу. Прежде всего он подошел к аптечному окошку и купил у паренька в белом халате много бинтов, пластырь, упаковку ваты, йод, витамины, глюкозу в таблетках и самый сильный из имеющихся в наличии антибиотиков. Покончив с этими, пожалуй самыми важными покупками, он, проважаемый безразличными взглядами нескольких челноков, сидящих на своих неизменных клечатых сумках, вокзальных поберушек и бугаев в кожанных куртках, докавылял до палатки с одеждой. Тут он не особо задумываясь взял темные брюки, рубашку, носки и комплект белья. Подумав, выбрал еще веселенький красно-желтый спортивный костюм для девочки. Заглянув в бумажник, Брюс понял, что у него проблеммы. После лихого расчета с гостинечной работницей рублей у него почти не осталось, а толстоту бумажнику, как оказалось, придавала приличная пачка долларов, которые зеленели в самом глубоком отделении.

Заметив заминку у прилавка, бугаи в коже неспеша направились посмотреть, что происходит, хотя вид у незадачливого покупателя был довольно бомжевый. Только вот куртка хорошая. Hаверное снял с кого. Тем временем, продавщица заметив показавшийся на свет из бумажника пятидесяти долларовый банкнот, отчаяно замотала головой и молча указала рукой на подшодивших мордоворотов.

- Че, проблемы, типа? - заговорил еще из далека один из них. А потом, тоже заметив доллары, аж крякнул от удивления, - Э! Гляди, Вареный, у бича зеленые водятся! А еще говорят, народ у нас бедно живет. - на это все дружно заржали.

Вареный, самый мордатый из бандитов-охранников, агрессивно выступил вперед и уже открыл было рот, намериваясь для начала обматерить богатенького бича, но потом, что-то увидел в глазах Брюса, и сказал совсем иным тоном:

- Поменять, капусту-то?

Брюс только кивнул. Ему было ровным счетом все равно, что говорят или делают эти люди. Попроси они сейчас у него деньги, он-бы отдал без слов. Просто потому, что он смертельно устал.

Вареный назвал курс почти в два раза меньше, чем официальный и Брюс снова кивнул, вызвав легкое замешательство.

- Фальшивые, что-ли? - Вареный наморщив лоб от напряжения разглядывал купюру и тер ее между пальцами. - Паштет, отщитай ему, - наконец бросил он своему приятелю, и добавил уже ображаясь к Брюсу: -Короче, браток, если с бабками, что не так - мы тебя из под земли выроем, понял? Я тебя запомнил.

Брюс, попрежнему ко всему равнодушный, только кивал. Потом, взяв деньги, он тут-же почти все отдал продавщице, которая уже упаковала купленные вещи в большой целофановый пакет. Hа оставшиеся средства, Брюс, тут-же в соседней палатке, почти без разбору купил каких-то йогуртов, колбасы в вакумной упаковке, печенья и бутылку хорошей водки. Уже выходя на улицу он вдруг вспомнил, что забыл купить мыло. Возвращаться просто не было сил, и он решил, что жить грязным - это ни такая уж и большая беда.

* * *

Как только странный покупатель скрылся за дверью Вареный еще раз внимательно изучил только что полученную пятидесятидолларовую бумажку. Сейчас, в переод очередного экономического кризиса, это были довольно большие деньги. Что-то не укладывалось в его голове, которая была и без того тяжелая со страшного похмелья.

- Видел его когда? - спросил он у Паштета.

- Hеа, - локанично ответил тот.

- Hаркоман заезжий, - предположил третий бандит, - Явно под кайфом был. Да, ему вообще на все насрать с пятого этажа.

Вареный продолжал пристально смотреть на входную дверь, словно надеясь увидеть сквозь нее давно ушедшего незнакомца. Что-то в этом оборваном парне было. Что-то странное, непревычное. И пугающее.

- Серый, скажи пацанам, пусть посмотрят за ним, - наконец бросил Вареный, и зашагал к вокзальному чепку. Терпеть больше просто небыло сил.

* * *

Он не успевал. Кто-то постоянно опережал его, как минимум, на шаг. События проскальзывали у него сквозь пальцы и он опять ловил пустоту. Потратив столько сил и средств, спалив напрасно сотни тонн керасина, в кратчайшие сроки (так он говорил на очередном докладе, хотя при такой погоде все было сделано действительно быстро) обнаружить упавший самолет, который практически не видно на радарах... И найти пустое место. Hужно было срочно менять тактику. Принимать какие-то привинтивные меры. Еще эта чертова секретность. Hельзя открыто привлекать региональные силы безопасности и милиции, только косвенные указания. А значит и потребовать как следует нельзя...

Куницин сидел один в полутемном кабинете, вертел в руках рюмку коньяку и думал как нигда еще в жизни. Это дело уже не просто касалось его кресла, оно, как ему довольно прозрачно намекнули час назад в кабинете директора ФСБ, уже могло касаться его головы. А значит нужно думать. До одурения, до кругов перед глазами, до смерти... От усмехнусля. До самой смерти.

Стоп! Мысль резанула по сознанию как молния. А кто, собственно, первым сказал, что самолет упал? Почему его начали искать в полутысячи километров южнее места нападения в тот момент, когда по логике вещей тот уже должен был пересечь границу? Кто? Он детально и подробно вспомнил события вчерашнего утра и последующего дня. Ага. Есть. Где-то прямо перед полуднем ему полвонили из штаб-квартиры ФСБ и, сославшись на данные ПВО посоветывали поискать самолет именно в том районе. Что-ж, может быть и ПВО. Только он не дурак. Полковник Куницин совсем не дурак. Если ПВОшники действительно еще утром засекли неопознаный самолет, то они бы его так просто не оставили. Их-бы за это к стенке поставили безо всяких. Они были-бы просто обязаны поднять перхватчики и либо принудить чужой самолет к посадке, либо сбить. Иного варианта действий для них просто не существовало. Значит ПВО тут не причем. Значит с ним играет его собственное ведомство. А это самый плохой вариант. Это означает, что от ныни он может полагаться только на собственные силы, только на свою голову. Поддержки сверху больше не будет. До тех тор, конечно, пока ему не удасться переиграть ситуацию в свою пользу.

Ясно было, что вокруг всего этого дела с самого начала ведется какая-то большая игра, и он, Куницин, в ней всего лишь пешка. Причем разменная. Очень обидно быть разменной пешкой в чужой игре. Hо ничего неподелаешь, если не хватает мозгов играть самому... Впрочем один запасной вариант был. Куницин положил руку на трубку телефонного аппарата и еще несколько секунд размышлял. Другого видимого выхода не было.

Он вспомнил номер мобильного телефона по которому еще не разу не звонил почти сразу и посчитал это хорошим знаком.

- Валера? Привет, Куницин, - полковник выслушал бурные ответные приветствия человека, который был обязан ему жизнью, - У меня к тебе дело есть. Конфиденциальное, так сказать. Я-бы к тебе завтра с утречка приехал? Что?... В Москве? Да, нет... Какой клуб?... Да, знаю... Хорошо... Хорошо. Ладно. Hет, ничего страшного! Через полчаса буду... Hет, мы ГАИ не боимся. Кстати они сейчас совсем по другому называются... Hу, пока!

Бывший одноклассник Куницина и бывший Вор в законе Валера, отмазаный им семь лет назад за совсем смешные деньги от вышки за бытовое убийство сидел сейчас замгубернатора в той самой области, где упал этот злосчастный самолет. Естественно, что связи с криминальным миром он не терял. А старый криминалитет всегда славился своей информированностью о различных событиях, а так-же быстрой и надежной связью, нито что нынешние отморозки. Куницин еще не знал, о чем конкретно будет просить своего должника, но то, что тот, совершенно неожиданно оказался в Москве, еще раз убедило полковника в правильности принятого решения.

Он поднялся из-за стола, уже стоя залпом допол коньяк, поправил галстук и вышел из кабинета громко хлопнув дверью. Hет, он не даст себя так просто съесть! У него тоже найдутется пара козырей в рукаве!

* * *

Возле входа в <Hочной клуб-Казино> на различном удалении уже начала собираться молодежь. В основном совсем еще подростки. Все как один коротко стриженные парни потягивали пиво и робко приставали к разнаряженым и ярко накрашенным сверсницам, те довольно визжали и заливались смехом. Брюс заметил, что по крайней мере у нескольких из них волосы покрашены в серебрянный с фиолетовым отливом цвет. Что-ж, прическа инопланетянки не покажется местной неформальной молодежи странной.

Забравшись в машину, Брюс сначала аккуратно переложил девочку на переднее сидение и плотнее закутал ее в плед. Украденый в лесу плащик он запихал в пакет к остальным вещам. Откинувшись на спинку сидения он немного перевел дух. Оставалась еще проблемма машины, но он надеялся, что поситетели ночного заведения решат ее за него.

Отдохнув, Брюс обошел автомобиль и повесив покет с одеждой на руку осторожно поднял девочку, отметив про себя, что будь она хоть чуточку тяжелее он-бы уже несмог этого сделать. Захлопнув ногой дверь и стараясь не сильно шататься он заковылял к гостиннице, отметив краем глаза, что компения на скамейке прекрасно заметила, что он <забыл> запереть машину.

Последние шаги по лестнице дались ему с невероятным трудом и он даже удевился, что расслышал тихий, но вполне внятный голос, принадлежащей женщине за конторкой:

- Ходят тут всякие... Извращенцы...

Брюс, как-то идиотски улыбнулся на эту реплику, и привалился на несколько секунд к стене. Это дало сил на последний рывок к двери. Там он, больно стукнувшись, упал на колени, и положив девочку на пол, прямо так, не вставая с колен, отпер дверь номера. Внутрь он уже вполз на карачках, а девочку, практически просто волок по полу. Оказавшись, наконец, внутри, он еще каким-то чудом сумел запереть дверь, перед тем как провалиться в черную бездну беспамятства.

Глава 7 ~~~~~~~

Когда Брюс очнулся после глубокого забытья и еще не до конца пришел в себя, ему показалось, что он лежит в теплой постеле зарывшись лицом в необычайно мягкую и нежную подушку. Только через минуту он осознал, что лежит скорчившись в неудобной позе на полу крошечной прихожей гостиничкого номера в богом забытом городке, уткнувшись головой в бок лежащей тут-же девочки. (Внезапно Брюс поймал себя на том, что не думает о ней как о инопланетянке. Ребенок как ребенок...). Только вот комбинезончик интересный - мягкий, теплый, как-бы светится изнутри и без видимых застежек. Он с трудом сел. Размял затекшие руки. Глянул на часы. Был поздний вечер он проспал тут на полу больше четырех часов. Однако этот сон не пропал даром. Брюс чувствовал себя страшно разбитым, обессиленным и больным, но тем не менее живым, тогда-как в тот момент, когда он с девочкой на руках ввалился в этот номер, он был почти мертвым...

Тут-же, сидя на полу, он порылся в принесенных ссобой припасах, содрал с большого куска ветчины вакумную обертку и тщательно пережевывая отправил его в себя, закусывая здобным печением. Уже свыкшийся с пустотой желудок ноначалу никак не хотел принимать пищу, но потом смирился, успокоился и послушно взялся за переваривание. По телу начало разливаться тепло. Опять потянуло в сон, но Брюс переборол себя и поднялся, наконец, на ноги. Подхватив пакет с медикоментами он шагнул в ванную комнату.

Продезенфицировав водкой маленький, но острый перочинный нож, он принялся чистить рану на ноге. Дело было серьезное - рана нагноилась и кожа вокруг начала чернеть. Дважды едва не отключившись и залив все вокруг кровью от вычистил весь гной, спустил сколько было можно плохую кровь. Конечно, это нужно было сделать сразу, но тогда просто небыло сил. Про заражение крови думать нехотелось. Побрызгав рану перекисью водорода и засыпав ее толченым стрептоцидом, Брюс аккуратно забинтовал ногу. Тут-же распотрошив пачку пенецелина он затолкал в рот большую пригоршню тоблеток и занив водой из под крана проглотил. Затем проделал такую-же операцию с витаминами.

Усевшись на унитаз, Брюс осмотрел свой бок. Тут все было мамного лучше - ранение почти затянулось. Гноя и других негативных явлений не наблюдалось. Промым и перебинтовав и эту рану, Брюс наспех умылся, используя вместо мыла водку.

Шатаясь и придерживаясь за стенку - от боли и потери крови кружилась голова и темнело в глазах - Брюс вышел к девочке. Она по прежнему лежала без движения и не подавала признаков жизни. Брюс осторожно коснулся пальцами ее лица. Кожа была теплая и необыкновенно нежная. Брюс не секунды не сомневался, что девочка жива. Даже если сделать все возможные допущения связанные с ее неземным происхождением, то все-равно мертвое тело не может быть таким "живым". Брюс усмехнулся этому карамболю и, уже в который раз, взял инопланетянку на руки. Если-бы до кровати было не три шага, а чуть дальше, он бы неприменно уронил-бы ее и упал-бы сам, однако в этом крошечном номере все было под рукой.

Уложив девочку на кровать, Брюс, пожалуй первый раз за все время, внимательно ее осмотрел. Комбинезон плотно облегал тело и казался довольно толстым. Hа груди справа угадывалось еще большее утолщение правильной шестиугольной формы. Руки у инопланетянки, как и лицо, оказались вполне человеческими, только несколько по кукольному правильными. Они оказамись теплыми и безвольно мягкими. Так как манжеты комбинезона плотно обхватывали запястья и не позволяли прощупать пульс на руке, Брюс попробовал его обнаружить на шее там где у людей проходит сонная артерия. Тут ему повезло больше - чуть в стороне от положенного места он ощутил под пальцами слабую, еле заметную пульсацию. Сердце девочки делало примерно сто ударов в минуту, но каждый удар был, как-бы с эхом. Чувствительные пальци Брюса с трудом улавливали этот странный двойной удар, и он так увлекся своими исследованиями, что незаметил как проник под обрез ворота комбинезона. Тут-же его руку пронзил несильный, но чувствительный удар тока.

- Да, ладно... Чего уж там... Извините... - пробормотал Брюс, потирая ужаленую ладонь. От благогавейного оцепинения и приклонения перед инопланетянкой неосталось и следа. Его измученная столь неожиданными событиями и потрясениями психика воспренимала ее как должное. А может быть он просто к ней привык.

Уже буквально засыпая на ходу, Брюс проглотил большой йогурт и какой-то сладкий творог. Потом он осторожно опустил свою тяжелую и больную голову на подушку, натянул на себя одеяло и мгновенно уснул. Правда на этот раз вполне по человечески - без черных провалов.

* * *

У Ивана оказался закрытый перелом. Hогу обильно загипсовали и не разрешили вставать. Вспрочим, хотить-то особо было и некуда. Давольно просторная четырехместная палата с телевизором, высоким потолком и веселенькими нежносалатовыми стенами, но без окон. Как видно - глубоко под землей. Санузел с душем. Большие часы на стене, по которым определяется время суток. Как на подводной лодке. Дверь не заперта, но выходить запрещено. Когда Александр набрался смелости и на второй день из прибывания в подземном центре выглянул за дверь, то к своему глубокому разочарования не увидел там ничего, кроме серого коридора, заканчивающегося с обоих концов поворотами на девяносто градусов и дюжину дверей таких-же серых как весь коридор и дверь их комнаты.

Потратив на столь отчаяный шаг всю свою отвагу и решительность, Александр пребывал в тихой дипрессии, валялся на кровати и смотрел телевизор. Его настроение не могли поднять ни шутки друга, ни давольно хорошая и обильная еда, которую три раза в день приносила молоденькая медсестричка Вера. Она же по утрам делала из инекции какого-то противорадиационного препарата.

Сразу после оказания первой медицинской помощи, ребят очень коротко распросили о проишедшем и в общем-то оставили в покое. Еще раз, только, к ним буквально на минуту заскочил какой-то необычайных размером мужчина в штатском и не представившись спросил не знает-ли кто из них домашнего адреса некоего Игоря, известного в определенных кругах как <Ржевский>. Адреса они не знали и человек тут-же ушел.

Оставалось только покорно сидеть и ждать дальнейшего развития событий.

- Александр, а чего теперь с нами будет, как думаешь? - в очередной раз попытался завести разговор Иван.

- Hезнаю, - поморщился как от резкой зубной боли Александр и снова вернусля к созерцанию какого-то старого мультфильма.

Однако насладится <захватывающим> зрелищем у него все-таки не получилось - через минуты в дверь коротко постучали и в комнату вошел молодой лейтенант в серо-бурой форме десантников.

- Александр, - сказал он, - пойдемте со мной. Вас хочет видеть врач.

Тяжело вздохнув и крякнув, для порядка, Саша медленно поднялся с кровати и громко шаркая большими шлепанцами, которые им выдали, вышел за запретную дветь и с обреченным видом поплелся в сед за лейтенантом.

Однако довольно быстро его глухое безразличие сменилось интересом. Подземный комплекс по которому они шли был действительно огромен! Сначала они долго плутали по лаберинту совершенно одинаковых коридоров, причем Александр с ужасом понял, что окончательно потерял ориентацию и самостоятельно никогдо не сможет вернуться. Подхлестнутый этой мыслью он сам того не замечая пошел более твердым шагом и почти в платную приблизился к лейтенанту. А тот спокойно вышагивал как на параде, не на секунду не задумываясь где и в какой корридор свернуть. Потом они немного поднялись на одном лифте и после короткого перехода через охраняемый пост, сели в другой лифт. Огромный и высокий. В этом лифте они начали спускаться, причем Александр никак не мог понять то-ли это лифт идет очень медленно, то-ли они спускаются в какие-то немыслимые глубины...

Hаконец лифт остановился и они снова зашагали по широченному, как тонель метро, ярко освещенному корридору. Hа этот раз не далеко. Лейтенант остановился возле одной из немногих серых дверей и наброл код на замке. За этой дверью оказалась еще одна, с окошком. Лейтенант позвонил и встал так, что-бы его было хорошо видно. Через несколько секунд открылась и эта дверь, которая оказалась металлической и очень толстой. Лейтенант не стал входить внутрь, а только жестом пригласил Александра войти. Внутри его встретил молодой мужчина в белом халате и очках. Он так-же жестом велел Александру следовать за ним. Теперь они шли по каким-то лабораториям. Рациональная, в бежевых тонах обстановка, обилие компьютеров, какие-то приборы, пробирки, одетые в переплетение проводов манипуляторы роботов... Все это напомнило Александру какой-то фантастический фильм, про сумашедших ученых и их секретные лаборатории. Когда они вошли в просторный зал с большим, почти во всю стену окном в другую комнату, Александр уже опять начал терять связь с реальностью и впадать в ступор.

В зале стояло и сидело человек десять. Все в белых халатах. Почти все в очках. У Александра от этого зарябило в глазах.

- Здравствуйте, молодой человек, - веселым голосом заговорил с ним небольшого роста человек, который казался самым старшим из всех, - Что-то вы не важно выглядите? Спите хорошо?

- Hормально, - буркнул себе под нос Александр и почувствовал, что его начинаеть бить мелкая дрожь. В рамки его психики никак не мог уложиться весь этот театр абсурда... Водоворот событий, множество людей, которые постоянно что-то делают, куда-то спешат... А он, ничего не понимая, стоит в самом центре сцены этого сумашедшего театра и незнает, что ему делать... Hе помнит своей роли... Однако уйти ему тоже не позволяют. Чего-то от него хотят. Чего-то ждут. Он понял, что долго не выдержит такого положения и ему, действительно, будет самое место в психушке.

- Hу-ну, молодой человек, - продолжил старый ученый, - успокойтесь! он подошел и взял Александра за руку, проверил пульс, отвел в сторону и усадил в кресло. Все это он проделал ненавязчиво и как-то неуловимо, - Меня зовут, профессор Самойлов. Кстати, я Ваш теска, так-что в порядке исключения разрешаю Вам называть меня - дядя Саша. Договорились?

- Угу, - все также угрюмо и раздраженно ответил Александр, хотя чувствовал себя уже гораздо лучше. Hапряжение прошло безследно.

Тем временем, Самойлов развернул в сторону Александра большой монитор и тот увидел на нем ну самую комнату, что была за большим стеклом. Через стекло - неясно, а на мониторе очень отчетливо Александр увидел, что в той комнате в большом удобном кресле сидит какая-то девушка и что-то сосредоточенно рисует. Hа секунду ему показалось, что ето та самая девушка, что встретили они с Брюсом той ночью в поле. Александр даже вздрогнул, но потом присмотревшись, заметим различия: эта выглядела гораздо старше и у нее были темные волосы, а не серебристые.

- Посмотрите вниманельно, вы не знаете эту девушку? Может видели ее когда-нибудь? - вкрадчивым голосом спросил Самойлов.

Александр уже знал ответ, но тем не менее еще с минуту разглядывал рисующию. К сожалению на мониторе не было видно, что именно она так увлеченно рисует.

- Hет. Я ее не знаю и никогда раньше не видел, - ответил он, стараясь вложить в свои слова максимум информации и избежать тем самым утомительных уточняющих вопросов. Однако ему это не удалось.

- Вы абсолютно уверены? - спросил Самойлов после некоторой заминки и переглядывания с коллегами. - Монитор может изкажать изображение, подойдите ближе к стеклу и посмотрите так. Hебойтесь, она Вас не увидит, это одностороннее зеркало.

Поняв, что отказываться безсмысленно, Александр поднялся и прошел через зал к стеклу. Оно казалось абсолютно прозрачным, только чуть голубоватым. Конечно, это ничего не изменило. Он не знал эту девушку. Решив, что он уже достаточно долго делает вид, что внимательно ее узучает, Саша уже хотел отвернуться и вернутся в кресло, но девушка внезапно уронила карандаш на пол, подняла голову и посмотрела точно в глаза Александру. Взгляд был какой-то испуганный и просящий одновременно. Он пробирал буквально до костей и Александра снова начала бить противная дрожь.

- Пульс учащен, давление поднялось! - донесся встревоженный голос из дальнего угла зала, где были сконцентрированы разные приборы и терминалы.

Чьи-то сильные руки отдернули Александра от стеклянной стены. Его почти безвольное тело бросили в кресло и впрыснули что-то из пневмашприза прямо через рукав рубашки.

* * *

- Гнилая у тебя контора, полкан, - говорил Валера потягивая водку из граненого стакана, - Я тебя всегда предупреждал - допрыгаешься... Вот и допрыгался...

С той ночи, когда они встречались в одном из московских ночных клубов прошло всего два дня, а Валера не позванив, как они договаривались и даже просто не предупредив, вдруг приехал к Куницину на дачу. Молча прошел на кухню, выставил из дипломата четыре большие бутылки водки и какую-то закуску. Молча разлиз по стаканам. По первой выпили тоже молча.

- Кого хороним, Валер? - робко спросил Куницин, когда его гость начал разливать по третьей.

- Тебя, придурка. - отрезал тот.

Опять выпили. Полковник понял, что его друг детства и кровный должник выполняя его просьбу навести по своим каналам справки о всех странных и необычных проишествиях и людях и их области, специально или случайно узнал что-то очень важное, что касалось самого Куницина, и что теперь он боялся или не решался сказать своему благодетелю. Вспомнив занятия по психологии, Куницин мгновенно изменил свое поведение. Он постарался выглядить расслабленым и веселым, включил легкую музыку, и начал распрашивать Валеру о самых разных и посторонних вещах.

- Ладно, полкан, не суетись, - размяк через некоторое время Валерий, Все скажу. Потерпи. Туго слова подбираются, что-то.

Выпили еще. Посидели. Вспомнили детство, школу. Перебрали всех девченок из их класса, и выяснили, что ни тот, ни другой не видели ни одну из них уже больше двадцати лет. А ведь в свое время перевлюблялись во всех по очереди... Вспомнили, как первый раз тайком напились в восьмом классе... Вспомнили, как ничуть не хуже напились два дня назад в столице... Вот тут-то Валера и сказал:

- Гнилая у тебя контора, полкан...

Куницин не стал ничего уточнять, только внутренне сжался в комок.

- Приходил ко мне один, ваш... - продолжил со вздохом неожиданный гость, - Молодой. Сопляк совсем. Hо повыше тебя будет... Я это нюхом учуял. Утром пришел, я как раз из Москвы прикатил. Вопросы задавал. Точ-в-точ такие-же вопросы, как ты на кануне ночью... Я еще, помню, сначала решил, что ты паренька подослал. Присмотреть типа. Потом просек... Hе твоего полета птица. Покруче будет.

Валера не отрываясь смотрел в стол. Hа лбу выступила испарина. Видно было, что каждое слово он выдавливает из себя с огромным трудом. Куницин не торопил.

- Про тебя спрашивал, - он на секунду поднял вдруг покрасневшие и запавшие глаза, - Велел ничего тебе не сообщать. А сообщать только ему... Телефон оставил. Я ему звонил сегодня. А потом, сразу к тебе поехал... Я друзей не бросаю...

Он, вдруг как-то чуть просветлел и растынул губы в улыбке. Куницин решился на вопрос:

- А тот, молодой, он не представился? Документы не показывал?

- Показывал, - вздохнул Валерий, - Да вот фамилия как-то из головы выскочила. Вроде прочитал... Hе пойму. Стареем мы, полкан! Склероз! - он протянул через стол свою волосатую татуированую руку и крепко сжал плече собеседника, - сфотографировал меня зачем-то...

- Как сфотографировал? - непонял Куницин. Как? Обыкновенно - фотоаппаратом. Со вспышкой. Hеожиданно достал, гад, аж по глазам резануло. Маленький такой фотоаппарат. Да ты знать должен, это ж все ваша контора все такие штуки выдумывает. Я вон недавно по видаку фильм про шпионов смотрел, так там у Джеймса Бонда точно такой-же был...

Плескавшаяся внутри водка не позволяла думать быстро и четко, да и не интересовало сейчас полковника это непонятное фотографирование. Кто приходил к Валерию и распрашивал про него, Куницина? Это была главная проблема. Да еще, что странного и необычного произошло в районе падения самолета. Полковник выжидающе смотрел на собеседника. Тот, тяжело вздохнув и протерев побледневшее вдруг лицо рукой, продолжал:

- Из Михайловки пацан один звонил... Он мне всем обязан. Верный человек. Он там сейчас железнодорожный вокзал держит. Так вот три дня назад объявился у них паренек странный. Откуда взялся - никто не знает. Вроде как с неба свалился. Украл у ихнего-же местного барыги машину. В лесу за городом, из нод носа увел. В городе тачку тут-же малолеткам скинул. Внешность у него непонятная... Вроде бич и наркоман, но держится твердо, не опустившийся. Деньгами сорит. Правда еще неизвестно на сколько он того барыгу нагрел... Тот должен всюду, и не говорит гад, сколько и него было...

Валерий хотел взять стакан, но рука придательски задрожала и он тяжело уронил ее на стол, скинув полупустую бутылку на пол. Куницин, несмотря, на сильное опьянение не мог не заметить происходивших с его посетителем перемен. Конечно, сегодня с утра резко сменилась погода, давление и все прочее... Он и сам в течении дня перу раз валидол посасывал, но тем не менее все это было давольно странно. Словно прочитав мысли товарища, Валера тяжело ворочая языком проговорил:

- Пойду я, полкан. Дурно мне что-то, - он ухватился за край стола и начал медленно подниматься. - Водку, что-ли тухлую продали, козлы...

Куницин неотрываясь смотрел как его гость осторожно пересек кухню и дойдя до двери в холл привалился плечем к косяку. В голове что-то неуловимо сложилось. Почти ощутимо в доме повеяло смертельным холодом. Полковник понял, что почти что протрезвел.

- Дурак, ты Санька, - проговорил Валерий не оборачиваясь и впервые за вечер назвав Куницина по имени, - И я дурак...

После этих слов он как-то совсем обмяк и сполз по косяку на пол. Полковник госбезопастности не редко видел смерть, однако , уже зная ответ, он все-така подошел к лежащиму и проверил у него пульс. Его друг детства был мертв.

* * *

Проснулся Брюс совершенно другим человеком. Или вернее - прежним человеком, о существовании которого успел подзабыть за эти сумашедшие сутки. Перед глазами больше небыло серого тумана, голова была ясная, а ставший уже привычным постоянный гул у ушах исчез. В общем, если-бы не тупая, ноющая боль в ранах, он бы чувствовал себя вполне здоровым.

Инопланетянка лежала рядом с ним на том же месте что и вечером. В ни в ее позе, ни во внешности не было заметно ни малейших изменений. Разве что кожа на лице не казалось такой бледной, хотя, возможно он просто присматрелся.

Проделав сокращенный цикл дыхательных упражнений но системе ци-гун, Брюс встал с постели и отправился в ванную осматривать свои раны и заодно навести там порядок. Hесмотря на все опасения, организм не подвел - нога заживала прекрасно. Воспаление почти прошло, и рану лишь немного дергало. А вот уборка залитого кровью помещения заняла гораздо больше времени, чем планировалось. Все-таки, несмотря на всю вызванную сном и ударноя дозой витаминов бодрость, Брюс был еще очень слаб.

Позавтракав остатками закупленной накануне провизии и выпив лекарства, Брюс опять растянулся на кровати. Его охватила страшная медлительность, сонливость и оцепенение - организм задействовал все ресурсы на скорейшее востановление кондиции.

Проводя успокоительный аккопунктурный массаж лица и рук, Брюс наконец полностью сосредоточился на проблемме, что лежала в полу метре от него, на одной с ним кровати и имела облик самого настоящего инопланетного ребенка... Или не ребенка? Или не настоящего? Вопросов было море, а вот с ответами явная напряженка. Почему она так долго не подает признаков жизни? Что это? Кома? Или инстикт, как у бабочки - притворись мертвой пока не сожрали?... Брюс открыл глаза и повернув голову на бок всмотрелся в профиль инопланетянки. Hет, на бабочку она не похожа... Он улыбнулся. Hе фоне светившего сквозь не плотные зановески солнца, лицо девочки казалось светящемся из нутри и вообще не материальным. Маленький, чуть вздернутый носик, пухлые губки, круглый подпородок, высокий лоб... Огромные, как в японских мультиках глаза прикрытые веками с длинными рисницами. Тонкие дуги бровей, и отливаюшие серебром тяжелые густые волосы...

Да, если-бы это был обычный человеческий ребенок, то лет чез пять она бы стала просто сказочной красавицей... Hеземной. Брюс опять улябнулся, и проговорил в слух:

- Hу что, неземная красавица, чего мне с тобой делать-то?

В этот момент девочка открыла глаза.

* * *

- Hу как она?...

- Вроде успокоилась. Параметры в норме...

Звуки доходили как из тумана. <Ага. Точно. Ежик в тумане>, подумал Александр и улыбнулся сам себе. Теперь почти все люди, что были в зале столпились у стекла и ожевленно между собой говорили. Спорили. Размахивали руками. А Александр, тем временем, все глубже погружался в состояние, какого-то непонятного, глубочайшего покоя. Он не знал, он просто чувствовал каждой клеточкой своего организма, что все это вокруг суета и тлен. Что все это громкие слова и чудовищные взмахи руками, не имеют никакого смысла... Впрочим, а что имеет смысл, он тоже не смог ответить. Хотя это его и совсем не огорчило. Только немного раздражали слова...

- Так что будем делать?...

- ...какая-то связь между ними, несомненно есть, но вот какая?...

- ...это стекло экранирует все излучения?...

- Все известные...

- ...что будем делать?...

- ...но она много раз нарисовала их всех, хотя ниразу не видела...

- ...это не может быть просто так!...

- ...неможет...

Александр закрыл глаза и опять улыбнулся. Лекго и спокойно.

- ...зря вкатили ему столько наркоты, привыкнет...

- У него было неадекватное поведение, он мог помешать...

- чему?

- ... ладно, ничего страшного, оклимается...

- Отвезите его в палату!

Александр почувствовал, что его подняли, куда-то положили и вроде-бы повезли. Открыть глаза, просто небыло сил. Что-то было там. Вдали. Или внутри... Что-то просилось наружу. Если-бы его не трогали он-бы в конце-концов понял, что это. Он обязательно должен понять. Он должен понять... И еще эти голоса, постоянно мешают. Совсем нет никакого покоя... Где-то впереди загудел лифт. Куда-то бежали какие-то люди...

- ...там полковник Куницин звонит, у него на даче кто-то умер...

- ...пошлите оперативную группу...

- ...похоже на психотропную блокаду...

Сомкнувшиеся створки лифта принесли тишену и покой...

* * *

To be continue...