«Скользкий Часть 1»

Корнев Павел Николаевич Скользкий

Назову тебя льдом,

Только дело не в том,

Кто из нас холодней.

«Пикник»

Второе имя моё похоже на пробел,

Меня зовут тоска,

Оно как гололёд, как пятидневный дождь,

Как дуло у виска.

«Fort Royal»

Пролог

Тусклое пятно солнца давно миновало зенит, но на лужах всё ещё продолжал поблёскивать покрытый тонким слоем воды ледок. А вот не так давно посеребрённая инеем и схваченная ночным морозцем дорожная грязь подтаяла и превратилась в липкое месиво, разбавленное стылой водой раздавленных тележными колёсами луж. Вокруг чёрных пятен воды грязными бриллиантами рассыпалось ледяное крошево. Снег сошёл почти повсюду, только в сокрытых от солнечных лучей глухих углах возвышались не до конца стаявшие сугробы. Ноздреватые и пропитанные влагой они потихоньку подтаивали днём, а ночью покрывались хрупкими панцирями наледи.

Прислонившись к замызганной стене развалин гаража у самого выезда на Ляховскую топь, закутанный в затасканные обноски нищий отстранённо наблюдал за изредка проезжавшими по дороге телегами. Холод бродягу, казалось, вовсе не беспокоил и только затянутые в до черноты испачканную нитяную перчатку пальцы время от времени посильнее натягивали капюшон, прикрывая лицо от резких порывов ветра. Полы когда-то светлого плаща едва прикрывали согнутые ноги, а пронзительно синие глаза как-то слишком уж безразлично следили за ползущими по грязи торговыми обозами.

Бродяга никому не надоедал и никому не лез под руку — на самом деле, разглядеть скрюченную в тени фигуру было под силу только тренированным глазам сопровождавших телеги охранников. Да ещё шабашники из Старой Мельницы, разбиравшие полуразвалившееся здание бывшего зернохранилища, знали о его присутствии и последние несколько дней даже подкармливали. Не по доброте душевной, а из трезвого расчёта: пока бродяга на месте, можно не опасаться схоронившегося от солнечного света в развалинах хищника или того хуже — отродья стужи. Но сейчас рабочие уже заканчивали грузить на подводы вывороченные оконные блоки и собирались уезжать. Шабашники уезжали, а торговавшие с конца холодов на пятачке у выезда на гать домашними заготовками хуторяне сегодня так и не появились.

Нищий едва заметно передёрнул плечами. Поводов для беспокойства не было. Так куда лучше. И лишних глаз меньше. Соседство шумного сборища подвыпивших и галдящих людей раздражало. А без еды сегодня он вполне может обойтись.

Мимо прочавкали по раскисшей дороге тяжеловозы, тащившие сильно нагруженные телеги. Бродяга даже не посмотрел им вслед. Просто отметил как факт. Скатертью дорога. Что-то сегодня зачастили. Все хотят успеть попасть в Форт, прежде чем окончательно развезёт гать?

И снова потекли минуты ожидания. Но ждать привык. Ожидание — норма жизни. Когда-то ему это не нравилось. Теперь всё по-другому.

Некоторое время спустя со стороны Старой Мельницы появились четыре человека. Крепкого сложения бородатые парни молча месили сапогами дорожную грязь и мрачно поглядывали по сторонам. Четверо. Многовато. Но, несомненно, это были именно те, кого ждал нищий: выправку боевиков Братства ничем не скрыть. К тому же под длинными, почти одинаковыми плащами без труда угадывались делающие фигуры неуклюже-угловатыми доспехи. Нищий оценивающе осмотрел оставленные на виду топоры и длинные мечи, но подниматься на ноги не стал. Ещё не время.

Братья заметили неподвижно замершего бродягу, только когда уже подошли к выломанной двери зернохранилища.

— Разберись, — коротко бросил высокий светловолосый здоровяк, отряхнул плащ, мех которого понизу слипся от грязи, и зашёл внутрь здания.

Два его спутника последовали за ним, а молодой брат медленно стянул перчатки, потёр скуластое лицо и, немного косолапя, направился к нищему. Тот всё так же безучастно продолжал смотреть прямо перед собой. Когда до бродяги оставалась всего пара метров, парень засунул перчатки за пояс и поправил полы плаща. Мелькнула изукрашенная серебряной чеканкой пряжка пояса, меж сильных пальцев на миг тускло блеснуло короткое лезвие ножа. Бродяга наконец поднял взгляд от земли и скинул капюшон.

— Лёд?! — От удивления парень замешкался и сбился с шага.

Секундная заминка оказалась для него роковой. Тело нищего будто распрямившаяся пружина метнулось вперёд и зажатый в костлявой руке узкий клинок вонзился молодому брату под курчавую бородку. Выпустивший рукоять ножа убийца подхватил труп, опустил его в выбитую тележными колёсами колею и бесшумно побежал к зернохранилищу. Скорее наитие, чем расчёт позволяли ему избегать глубоких луж — всё внимание бродяги сейчас приковал к себе дверной проём. Вырвав запутавшийся в лохмотьях рубахи пистолет, он заскочил в зернохранилище.

А там его ожидал неприятный сюрприз: к трём братьям присоединился неведомо когда отставший от бригады шабашник. Именно он первым среагировал на влетевшего в дверь бродягу и, отбросив в сторону кожаный дипломат, подхватил с пола обрез дробовика. Нищий успел выстрелить первым и схватившийся за простреленный на груди ватник хуторянин завалился на пол.

Молниеносно развернувшись, приземистый крепыш хакнул и швырнул в убийцу метательный топорик. Уклонившись от промелькнувшего в воздухе топора, бродяга открыл стрельбу по уже вскинувшему жезл «свинцовых ос» брату. Защитный амулет у того на груди замигал в такт выстрелам, пули с гулом ушли в стороны, и только одной из них удалось, матово вспыхнув в силовом поле, зацепить правую кисть. Жезл вылетел из враз онемевших пальцев и треснул, ударившись о бетонный пол.

Светловолосый предводитель отряда рванул застёжку плаща и выхватил из-под него похожий на арбалет «огненный улей». Бродяга нырнул за груду битого кирпича. Два плазменных шара с кулак величиной прошли выше и врезались в стену — во все стороны брызнули расплавленные капли бетона, — третий разметал кучу строительного мусора. Но вовремя покинувший своё убежище нищий выкатился с другой стороны и, прячась за бетонным столбом от замершего со вторым топором в руке крепыша, несколько раз выстрелил по перезаряжавшему «огненный улей» главарю. Пули, теряя скорость в защитном поле, комками мягкого металла плющились о поддетый под плащ доспех, но одна прошла выше и разворотила брату горло.

Подскочивший коротышка едва не раскроил бродяге топором голову, но тому в последний момент удалось уйти от удара, откатившись в сторону. Звонко клацнул по полу разряженный ПММ.

Замотавший окровавленную кисть обрывком плаща раненный брат пинком отправил в угол расколовшийся жезл и левой рукой потянул из ножен меч. Не желая оказаться атакованным сразу с двух сторон, нищий выхватил из потайного кармашка плаща тонкую костяную трубочку и вытянул руку в сторону коротышки. Артефакт сработал — в ладони бродяги осталась лишь пыль, — но обвешанный амулетами брат только покачнулся и, уже не торопясь, начал обходить убийцу слева. Его товарищ, морщась от боли в простреленной кисти, собирался атаковать с другой стороны.

Незамедлительно отпрыгнув за упирающийся в потолок железобетонный столб, нищий выхватил вторую костяшку и нацелил её на опору. Силовой удар снёс преграду — в лицо коротышки ударил шквал бетонных обломков и кусков арматуры. Во все стороны полетели кровавые ошмётки, а практически обезглавленное тело рухнуло в дымящуюся кучу мусора. Замахнувшись мечом, последний оставшийся в живых брат рванулся вперёд, но убийца неожиданно легко ушёл от удара и почти небрежным движением всадил ему в основание черепа подхваченный с пола топорик.

Даже не проверив все ли братья мертвы, нищий подошёл к трупу хуторянина и, подхватив дипломат, вышел на улицу.

Слишком просто. Не стоит Братству так уж полагаться на отводящие пули амулеты. Любую защиту можно обойти, если немного напрячь мозги и позвенеть монетами перед нужными людьми.

Мысли бродяги были лишены и тени насмешки. Убийца привык не смеяться над слабостями врагов, а использовать их.

Подтверждая бытующее мнение о непостоянстве июньской погоды, небо затянули тучи и на землю безмолвным десантом начали падать белые снежинки. Опустившись на одно колено, убийца щёлкнул защёлками и испытал что-то схожее с удовлетворением: в занимавших нутро дипломата ячейках всеми цветами радуги переливались узкие колбочки.

Секундное расслабление едва не обошлось нищему слишком дорого: приподнимая плечо, он качнулся в сторону, но уклониться от арбалетного болта не смог и, сбитый с ног, покатился по земле. Дипломат с пробирками ухнул в грязь. В один прыжок очутившись около двери, убийца заскочил внутрь. Мысль подхватить дипломат была без всякого сожаления отброшена: левая рука уже онемела, а отбиться от полудюжины несущихся к зернохранилищу разъярённых братьев задача для него сейчас просто невыполнимая. Сзади тяжело ухнуло, в спину ударила взрывная волна, дверной косяк и часть стены исчезли в огненном всполохе. Пробежав здание насквозь, убийца выпрыгнул из окна и, путая следы меж полуразобранных развалн, помчался прочь. Крики преследователей вскоре смолкли позади и только безразличные ко всему снежинки продолжали заметать его следы. Следы, на которых не осталось и капли крови…

Часть 1: Городские встречи

Только, улице знаком закон иной,

Амулеты-пистолеты стерегут покой.

«Пикник»

Глава 1

Ночью шёл снег. Скорее даже не снег, а так, снежок. Невесомые хлопья снежинок укрыли землю тоненькой белой простынкой, но стоило взойти тусклому утреннему солнцу, как эта красота моментально раскисла, сумев подарить миру всего несколько часов ослепительной чистоты. А спрятавшиеся до поры в тёмных углах наполовину стаявшие ноздреватые и грязные сугробы никого украсить уже не могли. Разве что «подснежника». Это да, в середине июня вытаявшие из-под снега трупы дело обычное. Трупы, консервные банки, пластиковые пакеты и многое другое, копившееся в снегу всю долгую зиму являлось на свет Божий, когда летнее тепло начинало развеивать чары холода. Вырвавшиеся из ледяного плена вещи редко привлекали чьё-либо внимание. Чаще всего это был просто-напросто никому ненужный хлам. Но иногда люди дорого бы заплатили, чтобы никогда не видеть жуткие весточки зимы.

Высокий сугроб, наметённый ветром у крыльца развалин трёхэтажной школы, от обжигающих солнечных лучей почти не пострадал. Прикрытый с трёх сторон стенами, он только сейчас начал поддаваться разрушительному воздействию тепла. И торчащие из снега белые пальцы с посиневшими ногтями ясно показывали, что сугроб скрывает не только выкинутый за ненадобностью мусор. Ну и что? Трупом больше, трупом меньше… Кому это интересно?

Боль возвращалась медленно. И так же боялась спугнуть почти затухшее сознание, как ночной лазутчик боится привлечь внимание часового. Сначала боль лизнула один палец, затем легонько уколола другой. А вскоре, обнаглев, принялась выкручивать суставы и тянуть жилы правой руки. И в конце концов, разбила хрупкий лёд забытья.

Ещё не до конца очнувшись, я рванулся и попытался сбросить давящую многопудовым одеялом тяжесть сугроба. Руки легко вырвались из снежного плена, а дальше пришлось собрать все силы, чтобы выползти под благодатные солнечные лучи. Ничего не соображая, я вертел головой по сторонам и пытался справиться с лавиной нахлынувших вопросов: почему лето? где я? кто я?

Кто я?! Именно этот вопрос дал толчок и заставил заработать замёрзшие мозги. Лёд. Я — Лёд. От этого слова по всему телу пробежала волна стужи, с которой холод сугроба не имел ничего общего. Лёд. Это слово намертво вмёрзло в мою душу и стало такой же неотъемлемой её частью, как имя, данное при рождении. Если не большей. Не могу сказать, что мне это нравилось — слишком уж мрачные и пугающие обрывки полузабытых воспоминаний пришли вслед за ним из глубин памяти. Лёд — сознание вновь рухнуло в тёмные подземелья, спрятанные в самом сердце моря стужи.

Судорожно вздохнув сквозь крепко сжатые зубы воздух, я скинул наваждение. Довольно! Хватит! Промороженная и стоящая колом фуфайка полетела на землю, но без неё стало даже теплее. Солнечные лучи обжигающими пальцами гладили по лицу. В синем с едва заметной проседью небе кружилось белое пятно птицы. Благодать. Живи и радуйся. Только есть одно офигенно большое «но»: как я здесь очутился?

— Чёрт! — прошипев проклятие, я сощурил глаза и попытался рассмотреть окрестности. Куда всё же меня занесло? Взгляд остановился на пустом постаменте посреди школьного двора. Ох, твою мать! Конечно, многие школы строили по одному типовому проекту, но даю даже не зуб, а всю челюсть, что это именно та школа, в которую я как последний дурак вломился под чёрный полдень. Только теперь её здание превратилось в руины.

Что здесь произошло? Как сейчас может быть лето? Не мог же я проваляться в сугробе без малого полгода? Или мог? Я приложил по лбу ладонь. Она казалась холодной, но вовсе не ледяной. И уж тем более не походила на кусок промороженной плоти пролежавшего шесть месяцев в снегу человека. Может, у меня амнезия? Получил кирпичом по голове или палёной водки перепил, вот и образовался провал в памяти?

Пока сознание мучилось над разрешением дьявольской головоломки, руки сами по себе начали проверять одежду и снаряжение. Я сплюнул. Снаряжение! Из оружия один засапожный нож и всё. Что радует — деньги на месте, и крестик на цепочке висит. О, ещё и пирамидка никуда не делась. Только не уверен, стоит ли этому радоваться. И одежда вроде вся цела, только проморожена. Ничего, оттаю.

А может я ледяной ходок? Зародившаяся в измученном мозге мысль испугала до судорог. Мертвяк? Несколько раз судорожно вздохнув, я попытался уверить себя, что это невозможно. Мертвяки не дышат и сердце у них не бьётся. А самое главное — такими дурацкими вопросами они не задаются. Я — живой! Ага, и провалялся полгода в сугробе… Отвали! У меня амнезия! Точка.

Задавив последние крохи глупых сомнений, я накинул на плечи фуфайку и через пустырь побрёл к ведущей в Форт дороге. Башмаки с чавканьем взламывали подсохшую корку земли и вскоре полностью скрылись под толстым слоем рыжей глины. Такое впечатление — на ноги нацепили пудовые гири.

Выбравшись на дорогу, я первым делом залез в лужу и постарался счистить налипшую грязь. Куда там! Только зря ноги промочил. Фигня, холоднее не стало. Тяжело вздохнув, посмотрел на высоко поднявшееся солнце — дело движется к обеду — и, сжимая в руке рукоять ножа, поплёлся по дороге. Мне бы, главное, развалины гаражей миновать, а дальше легче будет. В Форт пустят без проблем — вложенные в пластиковый файл документы не пострадали, — но до него ещё дойти надо. А с одним ножом это совсем непросто. Конечно, многие твари впали в летнюю спячку или откочевали на север, а отродья стужи сгинули до следующей зимы, но хватает и хищников, для которых сейчас самый сезон. Нежить с нечистью опять таки никуда не делись. Хотя нет, летним днём их можно не опасаться. Так что, глядишь — прорвёмся.

Промокшие ноги совершенно не мёрзли, да и сам я холода не ощущал. Тоже странно. Хоть и июнь, но на улице должно быть прохладновастенько. Вопрос. Ещё один вопрос. Ох, что-то их многовато накопилось. Не к добру это.

Как в сугробе очутился? Если провалялся с зимы, то почему не замёрз? Если обратно вернулся только недавно, то почему не помню ничего? Полугодовую амнезию простым запоем не объяснить. И самое главное: ну, дойду я сейчас до Форта, а дальше? Здравствуйте, я вернулся… И кому я там нужен? Работы нет — на обещанной Гельманом северной промзоне мне делать нечего. Денег кот наплакал. Пока парней не найду и делом не займусь, как бы ноги не протянуть. А ещё валькирии! Забыли они про меня, нет? Вряд ли, эти стервы такое не прощают. Выходит, придётся опять идти на поклон к Яну — узнавать новости. А потом… потом из Форта придётся рвать когти.

Я даже остановился от неожиданно пришедшей в голову мысли. Из Форта? А что это изменит? Если уж ставить перед собой задачу, так это валить из Приграничья. Слухи о счастливчиках, вырвавшихся отсюда в нормальный мир, ходят давно. А дыма без огня не бывает. Ведь так? Очень на это надеюсь. И что тогда мне мешает попробовать вырваться домой?

Домой! Я ещё раз попробовал это слово на вкус и, рассмеявшись, поднял лицо к небу, наслаждаясь снизошедшими покоем и теплом. Именно домой. Форт за три года домом для меня так и не стал. И стоит ли за него цепляться? Раньше крутился как белка в колесе, просто пытаясь выжить. А теперь? Оно мне надо? Или стоит использовать шанс спрыгнуть с этой безумной электрички?

Я перепрыгнул через стекавший в низину к гаражам стремительный ручей, и прибавил шаг. На душе полегчало. Мне даже доставляло определённое удовольствие перескакивать с одного сухого островка дороги на другой. И даже то и дело летящие из-под ног брызги холодной воды и грязи не могли испортить настроения.

Но вправду говорят — не стоит щёлкать клювом, судьба этого не любит. Увлечённый прыжками через грязь, внимания на стремительно остывающий воздух я не обратил, а стоило зайти за гаражи и стало уже поздно. Низкий гул словно сверлом ввернулся в темечко, и внезапно возникший над развалинами льдисто-прозрачный силуэт пирамиды заставил бешено забиться сердце. Меня захлестнул дикий ужас, но отступать было уже некуда: позади всё затянуло густой пеленой тумана, в глубине которого двигалось нечто, постоянно меняющее очертания. В панике вертясь на перекрёстке, я искал пути к отступлению. Тщетно. Один из проходов полностью перегораживали бетонные обломки гаражей, а в двух оставшихся туман сгустился так же внезапно, как и у меня за спиной. Что делать? Зажатый в руке засапожный нож сейчас ничем помочь не мог. Я бросил взгляд на парящую в воздухе пирамиду — от одного её вида в позвоночник словно забили ледяной штырь — и мне показалось, что грани стали уже чуть более прозрачными, а в нескольких местах замелькали радужные разводы. Совсем как на мыльных пузырях перед тем, как они лопаются. От непрерывной смены давящих на психику цветов заломило глаза. В этот момент окружавший меня туман забурлил, закрутился и сконцентрировался в три человекоподобные фигуры. Меня аж к месту приморозило. Ноги враз стали ватными, а правая кисть сама собой разжалась и нож, булькнув, скрылся в мутной воде.

Туманные фигуры смазались и двинулись ко мне, гоня перед собой волну холодного воздуха, такого густого, будто он был пропитан ужасом и агонией сгинувших в беспросветном мраке человеческих душ. С каждым мигом исчадия стужи становились всё более и более материальными. Перекрученные полосы тумана высасывали и вбирали в себя из окружающего мира холод, тени и осколки льда. Вскоре парящие в воздухе фигуры превратились в сгустки тьмы и мороза, а зачаровывающе-пронзительные взгляды пустых лиц ощущались почти физически. Переполняющая эти твари энергия бурлила и была готова в любой момент сорваться с удерживающей её цепи, чтобы растерзать и разметать на обледенелые куски моё тело. Или они пришли за душой?

Да что это за напасть? Снежные Лорды? Летом?! Прижав к вискам ладони, я зажмурился и попытался сконцентрировать доступные мне крохи магической энергии. Отбиться, конечно, не получится, но быть может эта чёртова пирамида сгинет прежде, чем твари успеют меня растерзать? Вот только попытка колдовства окончилась полным провалом: внутренняя энергия даже не заметила моих попыток управлять ей. Я её чувствовал, осязал, но управлять не мог! Словно не было обучения в Гимназии, словно я больше не был колдуном!

Нахлынувшие с трёх сторон волны холода обрушились как удар кузнечного пресса. Дыхание со свистом вырвалось из лёгких и тут же осыпалось вниз кристалликами льда. Мгновенно застывшая вода сковала подошвы ботинок. От невыносимой стужи потемнело в глазах, но в какой-то момент я понял, что всё ещё жив и даже продолжаю дышать. Чужая сила окатила меня, заморозила всё вокруг и, не причинив никакого вреда, схлынула обратно.

Вот только в планы Снежных Лордов отступать вовсе не входило, и они ударили снова. И снова, и снова, и снова…

С каждой последующей волной во мне что-то ломалось и вскоре в голову стали впиваться иглы чужой воли. Пронзительные голоса монотонно твердили одну и ту же фразу на незнакомом языке. Осознав, что ещё чуть-чуть и мне конец, я заорал и, с хрустом выломав из замершей лужи ботинки, кинулся к перегородившему свободный от тумана проход завалу. Очередная волна стужи догнала меня, легко приподняла и с размаху швырнула прямо на бетонные обломки. Зрение на миг пропало, а когда вернулось — ледяной пирамиды в небе уже не было. Вместе с ней сгинули и Снежные Лорды.

Вовремя. Я уселся на край бетонной плиты и наклонился вперёд, чтобы капающая из разбитого носа кровь не пачкала штаны. Алые капельки срывались с кончика носа и пятнали землю. А кровь-то тёплая! Совсем даже не смёрзшееся ледяное крошево. Немного посидев и подождав, пока не пройдёт гул в голове, я осторожно встал — правое колено стрельнуло резкой болью — и, прихрамывая, доковылял до перекрёстка. Чёрт! Промёрзшие лужи и не думали оттаивать, и достать со дна засапожный нож не получилось при всём желании.

Кроме расквашенного при падении носа и припухшего колена, больше ничего не беспокоило. В голове, правда, ещё звенит. Но тут уж ничего не поделать. И всё же, что произошло? Именно этот вопрос не давал мне покоя, пока я пробирался через развалины гаражей. Даже если счесть появление Снежных Лордов случайностью — это летом-то! — как объяснить мою нечувствительность к холоду? И куда пропали способности к колдовству? А ещё эта клятая пирамида!

Наученный горьким опытом, я не давал крутящимся в голове тяжёлым мыслям полностью занять меня и настороженно посматривал по сторонам. И не зря: пару раз на пути встречались бездонные лужи, белела на бетонных стенах белая изморозь дурманящего сознание мха-страхогона, а провал, заполненный нежить-дымом, оказался совсем не там, где ему полагалось находиться. Да ещё двух заползших в тень мертвяков-подснежников удалось заметить заранее и обойти, свернув в соседний проход. Нет, что ни говори, отрядом возвращаться в Форт куда как веселей.

Целый и невредимый, хоть и изрядно покусанный озверевшими от тепла комарами, я примерно через час вышел к стенам Форта. И куда теперь? К южным воротам или западным? До южных ещё топать и топать, а западные — вот они, почти под боком. Но там на посту запросто может никого не оказаться: если не ждут патрульных или ремонтников с обхода стены, караульных с подвала снимают. Тогда ни в жисть не достучаться. И что делать? Скрипя сердцем, решил идти к западными: и ближе, и до Яна Карловича рукой подать. А не получится — не так уж много времени потеряю.

Настороженно косясь на сторожевые вышки и узкие щели огневых позиций, я повернул на север. Как бы не пальнули сгоряча — хорошие люди по одному не ходят. Да нет, не должны. День всё-таки, мало ли кто заплутать мог. А вот в сумерках точно бы пальнули. Не сослепу, так из служебного рвения или для тренировки личного состава.

Спуск в подземный переход за прошедшее время с моего последнего сюда визита ничуть не изменился. Только покрывающий ступени снег растаял, и наледь внизу оказалась скрыта под глубоким слоем воды. И так промокшие ботинки суше от этого не стали. Впервые с момента пробуждения мне почудилось что-то отдалённо напоминающее холод. Начал оттаивать? Подошва ботинка проскользнула на обледенелом полу, и, только бешено замахав руками, получилось удержать равновесие и не рухнуть навзничь в холодную воду. Твою мать! Так и убиться можно. Освещение отключили и вперёд приходилось пробираться в полной темноте. К счастью панель домофона была едва заметно подсвечена — там питание не отрубили. Ну-ну, глядишь, чего и выгорит. Какой там пароль?

Я набрал три тройки, но в ответ раздался лишь короткий электронный писк, а цифры мигнули и потухли. Сменили? А если так: палец остановился на семёрке и три раза подряд нажал кнопку. Раздался длинный гудок. Ништяк. Есть кто на посту, нет?

— Кто? — захрипел динамик на седьмом гудке.

— Конь в пальто, открывайте короче, — рявкнул я, целиком положившись на удачу. Запустят?

— Повторяю вопрос: кто там припёрся такой умный? — не купился на любимую присказку Креста караульный.

— Лёд это, Патруль, — вздохнул я, предчувствуя новые приключения на свою пятую точку. — Ну чё, открывать будем, нет?

— Заходи, — как-то озадаченно отозвался караульный. Домофон щёлкнул и потух, а перегораживающий люк с лязгом сдвинулся немного в сторону. Не теряя времени, я проскользнул внутрь. Стальная перегородка незамедлительно захлопнулась у меня за спиной. Ничего интересного в тёмной камере не появилось. Всё те же голые стены, всё тот же заляпанный грязью пол с пентаграммой. А может, пентаграмма и руны никакой смысловой нагрузки вовсе не несут? Запросто от скуки какой-нибудь патрульный намалевать мог. От скуки и не такое нарисуешь. Минуты ожидания тянулись мучительно долго. Через некоторое время я забеспокоился всерьёз: стандартная проверка занимает ровно пять минут. Не больше и не меньше. А меня здесь уже минут пятнадцать мурыжат. Что происходит? Несколько раз со всей мочи пнув по стене, я пошевелил отбитыми пальцами и зло выругался. Забыли они обо мне, что ли? Или меня в какой-нибудь чёрный список внесли и сейчас сюда группа захвата подтягивается?

Проторчать в тесной холодной клетушке пришлось ещё минут десять, не меньше. Когда люк шлюза резко распахнулся и внутрь хлынул ослепительный свет галогенных ламп, единственное что оставалось сделать — зажмуриться и прикрыть глаза рукой.

— На выход! Оружие на пол, руки за голову, — скомандовал невидимый из-за ослепляющего света караульный.

— Какого хрена? — пытаясь проморгать слезящиеся глаза, прошипел я. Но выходить не стал. Выйдешь, пока разберутся — по почкам всяко надавать успеют. Понятно, что у гарнизонных других развлечений нет, но не за мой же счёт!

— Оружие на пол, — снова проорал караульный. Ишь, какой настойчивый.

— Да нету у меня оружия, нету, — психанув, заорал я в ответ. Ослеплённые глаза к яркому свету ещё не привыкли, и разглядеть получилось только смутные силуэты людей.

— Ну ты…

— Подожди, Вадим. Биометрические параметры в норме? — спросил кто-то стоящий в дальнем углу. Голос знакомый. Петрович, что ли?

— Да, но в списках…

— Лёд, выходи, — не стал слушать дальше Смирнов. Хоть один нормальный человек в Гарнизоне есть. Остальные только и горазды, что орать да оружием махать.

Я медленно вышел из шлюза и осмотрел набившийся в небольшую комнату народ. Трое гарнизонных целились в меня из автоматов, и моё искривлённое изображение отражалось на зеркальных забралах их шлемов. Прикомандированный к Гарнизону колдун, прищурившись, задумчиво перекатывал в правой ладони потемневшие от пота дубовые шарики, напитанные какими-то смертоносными заклинаниями. Смирнов стоял в дальнем углу и бросаться ко мне с объятиями вовсе не собирался.

— Петрович, ну чего ты лезешь? Тебя зачем вообще позвали? — незамеченный мной начальник караула убрал наган в кобуру и убавил мощность бьющих в лицо ламп. — Опознал и иди отсюда. А мне допрос провести надо.

— Вот как. Приди ещё ко мне за патронами, — хмыкнул Смирнов и взялся за дверную ручку.

— Да ладно, чего ты, в самом деле? — понял, что перегнул палку, начальник караула. — У меня инструкции…

— У меня тоже… инструкции, — Петрович открыл дверь, — а ещё учёт и контроль.

— Да забирай ты его, — плюнул караульный. — Забирай, но под персональную ответственность.

— Лёд, пошли, — Смирнов кивнул на дверь и повёл меня в свою бендежку. Присев на ящик с пулемётными цинками, он пошарил под столом и достал початую бутылку водки. Я уселся на табуретку. Всё так же молча, Петрович разлил водку и передвинул один из гранёных стаканов мне. Выпили не чокаясь. Тёплая водка ухнула вниз по пищеводу, потом рванулась обратно, но привычка взяла верх и сорокоградусная отрава осталась в желудке. Ну-с, с возвращеньецем.

— Где пропадал? — Смирнов с сожалением убрал под стол пустую бутылку.

— А-а-а, даже не спрашивай, — проводил взглядом бутылку я и махнул рукой.

— И как оно там? — Петрович одёрнул новенькую камуфляжную куртку, которую ещё не успел заляпать машинным маслом.

— Хреново, — не совсем понял вопрос, но, думаю, ответил чистую правду я.

— Значит, как у нас, — начальник арсенала сначала задумчиво посмотрел на ходики с кукушкой, потом под стол.

— У вас здесь чего новенького? — решил разведать обстановку я.

— У нас столько нового, что до конца дня можно сидеть и удивляться, — Смирнов покачал головой и поднялся с ящика. — Ты забегай вечерком — посидим, поговорим. А сейчас, извини, выстрелы к гранатометам привезти должны.

— Зайду, конечно, — вслед за хозяином поднялся и я. — Меня искал кто?

— Искать не искали, — Смирнов внимательно посмотрел на меня, словно решая, есть ли в вопросе двойное дно. — Говорили, ты в Северореченск с караваном ушёл.

— Понятно, — я попрощался с Петровичем и выскочил из бендежки, пока не начались совершенно излишние сейчас вопросы. — Зайду ещё.

От выпитой водки в желудке начало разгораться пламя и только тут я понял, насколько голоден. Быка бы съел. Или поросёнка. А лучше двух. Решив не заглядывать в оружейную — по-любому, мой шкафчик уже выпотрошили, — я вышел на проходную и, разругавшись с нежелавшим выпускать меня без пропуска сержантом, поднялся наверх.

Снегу в Форте осталось побольше, чем за городскими стенами. Не до конца стаявшие сугробы притаились в тени домов, а тротуары — там, где заканчивался гравий и асфальт — больше напоминали непроходимые болотные топи. Нисколько по этому поводу не беспокоясь — ботинки и штаны по колено уже покрывала настоящая корка грязи, и сильнее заляпать их было просто невозможно, — я направился к видневшейся неподалёку бежевой двухэтажке. К моему удивлению медные буквы вывески оказались тусклыми и давно нечищеными, а штукатурка в нескольких местах лопнула и обнажила серую грунтовку. Чего это Ян за домом следить перестал? Странно.

Я нерешительно приоткрыл дверь и бочком протиснулся внутрь. Извазюкаю ведь всё! Об расстеленную у порога тряпку ботинки не очень-то и почистишь. И пол, как назло, недавно вымыт. Полок и стеллажей в магазине стало ещё больше, выключенная стоваттная лампочка свисала из-под потолка. Ну и само собой Вениамин за прилавком опять что-то кушает.

— Привет! — поздоровался я и, решив, что ботинки чище уже не станут, прошёл в комнату.

Приказчик оторвался от тарелки с супом, рассеянно посмотрел на меня и вдруг выхватил из-под прилавка обрез помпового ружья.

— Ты чего? — облизнул пересохшие губы я и широко развёл руки в стороны. Что за шутки? Да какие, на фиг, могут быть шутки двенадцатого калибра?! И вовсе Веня непохож на шутника. Того и гляди — пальнёт. Может у него с головой чего или заболел? Вон какой бледный и похудел сильно. Ничего не ответив, парень продолжал держать меня на прицеле до тех пор, пока на него не шикнул выглянувший из своего кабинета Ян Карлович. Только тогда он убрал обрез под прилавок, но обратно рук так и не вытащил.

— Зайди, — радости в голосе Яна тоже не чувствовалось, скорее даже наоборот. Ох, да что здесь происходит?

Именно этот вопрос я и задал, когда, прошёл в кабинет и, не снимая фуфайки, плюхнулся в придвинутое к столу кресло.

— Не обращай внимания — спутал тебя кое с кем, вот и всё, — выдержав долгую паузу, ответил торговец.

— Хм…, — я обратил внимание, что неизменный магический шар, раньше освещавший кабинет, сейчас заменил обычный торшер. тоже удовольствие не из дешевых, но всё же классом ниже. Спутал? С каких это пор у Вени проблемы со слухом и зрением начались? У меня даже возникло желание задать Яну несколько неудобных вопросов. Вот только в открытую сомневаться в правдивости ответа, было не очень умно. — Меня всего-то полгода не было, а уже путать начали…

— Забудь. Занимался чем?

— Да так, дела делал, — махнул рукой я. — Чего зашёл-то: не в курсе, чем заварушка с моим ножом закончилась? А то я самое интересное пропустил…

— Почему не в курсе? В курсе. Ничем особенным она не закончилась. Как ты от меня ушёл, в тот же день, только ближе к вечеру, все шишки из Дружины и Гимназии за город рванули. Развалины какие-то осматривать. Как я понял, кто-то со слишком серьёзными силами поиграться решил, да силёнок не хватило — выброс энергии там просто жуткий был. Нож твой так и не нашли. Да и не пытались, честно говоря.

— Меня не искали?

— Заходил парень один с Дружины, интересовался. Мы уж думать начали, ты от греха подальше из Форта убраться решил, да вижу, ума на это у тебя не хватило, — торговец криво усмехнулся. — Сейчас никто ту историю уже и не вспоминает. Новых проблем полно.

— Ян Карлович, тут в чём косяк, — решил я рубануть с плеча и не мучиться, — я последние полгода вообще не помню.

— Совсем не помнишь? — как обычно, задумавшись, Ян Карлович снял очки и начал протирать стёкла кусочком замши.

— Нет, — на самом деле я почти уверился, что так и провалялся в сугробе, но реакция Вени меня очень и очень насторожила.

— Занятно, — торговец вновь надел очки. — С месяц назад Вениамин тебя в «Кишке» встретил. Ты на него просто посмотрел и дальше пошёл, а его потом неделю трясло.

— Что за ерунда? Просто посмотрел?

— Просто посмотрел.

— Ничего не понимаю. Это точно я был? — мне никак не удавалось собрать в одну кучу разбегающиеся мысли. Значит всё-таки амнезия? И шесть месяцев жизни вылетели в трубу? Но ведь на мне сейчас именно та одежда, что и полгода назад! Так лежал я всё это время в сугробе или нет? А если лежал, то кого видел Веня? Перевёртыша или просто обознался? — Мне бы поговорить с ним.

— Поговоришь, — как-то скучно согласился Ян. — Позже. А сейчас у меня есть к тебе дело. Даже не дело, а просьба…

— Ян Карлович, вы же знаете, для вас что угодно, — я впервые за время разговора внимательно посмотрел на хозяина кабинета. А он за последнее время сдал: желтоватая кожа лица приобрела нездорово-серый оттенок, обозначились складка над переносицей и глубокие морщины на лбу. В тёмных волосах появилась седина. — Как ни крути, я вам жизнью обязан.

— Обязан одной, а попрошу две, — не стал больше скромничать Ян.

— Кого? — раз пошла такая пьянка, в открытую спросил я.

— Гиоргадзе ко мне своих племянников приставил, — торговец нервно забарабанил по столу пальцами. — Очень они мне мешают.

— Что значит — приставил? — удивился я.

— Я тебе раскладку сил в Торговом Союзе потом дам. Одно скажу: скоро я без разрешения Гиоргадзе даже почесаться не смогу. С этим надо что-то делать. И делать срочно, — хозяин кабинета несколько раз выдвинул и задвинул верхний ящик стола. — Возьмёшься?

— Почему нет? — я не колебался ни минуты. Некоторые долги по-другому не отдать. — Когда и где?

— Они сегодня здесь появиться должны, — Ян Карлович вновь выдвинул ящик стола и выложил передо мной два стилета. Узкие полоски железа чуть ли не светились от пропитавшей их убийственной магии. — Это должны найти в телах.

— Мне их подождать? — я взял стилеты и внимательно осмотрел. Заточка как у бритвы, а художественных изысков никаких, только на пятках выгравированы два одинаковых иероглифа. Нет, насчёт стилетов я погорячился. Скорее, клинки можно отнести к узким кинжалам.

— На твоё усмотрение, — пожал плечами торговец. — А завтра подходи к обеду на склад у площади Павших, там и поговорим.

— Договорились, — кивнул я. А ведь первый раз человека на заказ убить согласился. Да ну и леший с ним. — Тогда, может, уточните у Вениамина насчёт нашей встречи, а то он сейчас нервный — пальнёт ещё.

— Обязательно, — пообещал Ян и достал из бара бутылку. — Не голоден? Или попросить принести чего?

— Вы знаете, не откажусь, — я отвёл взгляд от подрагивающей руки наливавшего коньяк торговца. Да что здесь стряслось?

— Здрасте! — дверь без стука распахнулась, и в кабинет заглянул темноволосый парень на несколько лет помладше меня.

— Не видишь — я занят? — нахмурился Ян и кинул на меня многозначительный взгляд. Да я и сам уже понял, что это как раз один из племянников Гиоргадзе.

— Да нам бы с вашим гостем парой слов перекинуться, — ничуть не смутился холодному приёму тот. — Можно его на минуту?

— Без проблем, — удивление не помешало мне незаметно убрать кинжалы в карманы фуфайки и только потом подняться с кресла. — Тогда до завтра, Ян Карлович.

— До завтра.

Ещё один тёмноволосый крепыш караулил меня в конце прохода между двумя рядами стеллажей. И за каким лядом я этой парочке понадобился?

— Ты — Лёд, да? — не дал мне возможности первым начать разговор один из братьев.

— Ну и? — не стал отнекиваться я.

— Пошли, с тобой поговорить хотят.

— Пусть приходят — поговорим, — не обратил внимания я на освободившего проход племянника Гиоргадзе. Второй сердито засопел у меня за спиной. От этого сразу стало как-то очень неуютно.

— Дядя велел тебя привести, — сделал приглашающий жест рукой крепыш. — Ты знаешь, кто наш дядя?

— Будет время — зайду.

— Слушай, тебя и так полгода не видно было! Мы случайно на тебя наткнулись, а ты — зайду! Пошли, а?

— Ладно, пошли, — ничего не осталось, как согласиться мне.

Проходя мимо Вениамина, я не удержался от искушения и ухватил с расстеленной на прилавке газеты пирожок. Веня даже дар речи потерял от такой наглости. Пирожок оказался с картошкой. Вкусно, но мало. Братья вышли вслед за мной и, нагнав на улице, пошли по бокам. Тот, что шёл справа, кинул в рот пластинку жевательной резинки и выбросил обёртку в грязь. Тот, что шёл слева, закурил. Такая вот длинная прогулка по пирсу. Только, надеюсь, конец будет несколько иной.

Я мельком глянул на братьев и задумался. Что понадобилось от меня Гиоргадзе? Или может быть, его кто-то попросил меня найти? И почему именно полгода назад? Опять всё дело в том злополучном ноже? В любом случае — это вопрос, который останется без ответа. В ближайшее время встречаться с подмявшим под себя Торговый Союз человеком я не собирался. Да и от выполнения просьбы Яна меня никто не освобождал. Не думаю, что это будет очень уж сложно. Братья, на мой взгляд, слишком полагались на авторитет дяди и к своей безопасности относились просто-напросто халатно. Даже не особенно приглядываясь, было видно, что под длинными чёрными кожаными куртками кольчуг нет, фона активных защитных амулетов тоже не ощущается. Да и вооружение не ахти: на поясах болтались только прямые кинжалы, рукояти которых украшали серебряные накладки.

Больше внимания я на братьев не обращал и только вертел головой по сторонам. Несмотря на то, что ещё не стемнело, на встречу нам никто не попадался — район, через который мы пошли, находился в полном запустении. И это к лучшему. Свидетели мне в этом деле ни к чему. А люди Яна язык за зубами держать умеют. Неоднократно в этом убеждался.

Да уж, безлюдно тут. Как в фильмах про войну, блин. Обветшалые двух— и трехэтажные дома, оставленные без человеческого внимания, давно уже находились в полуразрушенном состоянии. Впереди мелькнула развалина, от которой остались только закопчённые стены. Когда стоили городскую стену, разбирали ближайшие дома с внешней стороны, а внутри Форта ничего особенно не растаскивали. На будущее оставляли. Только кому они сейчас нужны? Тут и крысы уже не живут — потому как жрать нечего. Вот и стоят теперь по всему старому городу целые микрорайоны, где не обитает ни одной живой души. Особенно их много на северной окраине и западе Форта.

— Куда идём? — решил проверить настроение парней я, когда мы уже прилично отошли от магазина Яна. А ведь мы так минут через пять прямиком на Красный проспект выйдем.

— Тут недалеко, — буркнул крепыш и выкинул окурок.

— Иди давай. Придём — увидишь, — поддержал его брат, поправил воротник куртки и ладонью пригладил чёрные курчавые волосы.

— Как скажете, — засунув руки в карманы фуфайки, я резко ускорил шаг и хамить в ответ не стал. Зачем ругаться с теми, кого собираешься убить? С тем, кого собираешься убить, надо по возможности поддерживать хорошие отношения. Совершенно ни к чему создавать себе дополнительные сложности.

Братья постарались от меня не отстать, и когда я резко остановился, по инерции шагнули вперёд. И тут же выхваченные мной из карманов фуфайки острые узкие клинки, пропоров куртки, воткнулись им в спины. Тот, что шёл справа, молча упал на дорогу лицом вниз. Тот, что шёл слева, попытался обернуться, схватился за кинжал, но изо рта у него хлынула кровь, ноги подкосились, и он завалился набок.

Всё-таки левая рука у меня хуже разработана. В очередной раз подивившись собственному цинизму, я присел у замерших на земле тел и обшарил карманы. Кинжалы брать не стал, а содержимое кошельков до последней монетки пересыпал себе. Боевые, так сказать, трофеи. Всё, теперь надо ноги делать отсюда по быстрому.

Уже минут через пять я вышел на Красный проспект и направился в сторону морга. Совесть вроде совсем не мучает. Закон выживания — или ты, или тебя. Да и с Яном по старому долгу рассчитался с процентами. Но почему ж так мерзко на душе?

Сплюнув, я зашагал дальше. Запахло шашлыком. И дымок такой аппетитный. Сглотнув набежавшую слюну — одного пирожка явно оказалось слишком мало, — я с сомнением осмотрел шашлычную, побренчал монетами в кармане и всё же прошёл мимо. Сам установленный у дороги мангал и расставленные поблизости пластиковые столы и стулья подозрений не вызывали, но облезлая физиономия шашлычника доверия не внушала. Да и скушать шашлык в незнакомом месте — это сродни русской рулетке. Пронесёт — не пронесёт. И патронов в барабане куда больше одного. Как назло дальше на Красном никаких приличных закусочных до самой «Берлоги» не намечалось. Придётся терпеть резь в желудке, ничего не поделаешь. Вот переговорю с Гадесом насчёт комнаты и сразу куда-нибудь завалюсь пузо набить.

Метров через двести после шашлычной моё внимание привлёк отпечаток протектора автомобильной шины в дорожной грязи. Это ещё откуда взялось? Кто-то бензин достать умудрился или из Города в гости приехали? С другой стороны, могли и на телегу автомобильную резину поставить. Чудны дела твои, Господи.

К расположенной немного дальше колонке с питьевой водой выстроилась целая очередь, вооруженная вёдрами, канистрами и пакетами, забитыми полиэтиленовыми бутылками. Один мужик прикатил ручную тележку с пятидесятилитровой флягой. Стоящие позади смотрели на него с откровенной неприязнью. Не выкинули его из очереди только из-за наряда дружинников, приглядывающего за порядком. Да, с наступлением тепла всегда возникает проблема со снабжением питьевой водой. Это зимой свежего снега набрал и все дела: размораживай и пей.

Никуда особенно не торопясь, я шёл по проспекту и с надеждой рассматривал вывески, но ничего даже отдалённо напоминающего харчевню здесь так и не открыли. Во дворах, может, что и есть, но не искать же наугад? Интересно, дальше ничего подходящего не будет? Не видать…

На пороге скобяной лавки сидел хорошо одетый парень, уставившийся в одну точку перед собой. Взгляд у него был совершенно стеклянный. Это надо ж было так обдолбаться!

Окна салона «Гомеопат» закрывали жалюзи, хотя входная дверь и стояла распахнутой настежь. В любом случае мне их порошки и микстуры без надобности.

У спуска в подвал, где располагался магазин «Охотник и рыболов» один старикан увлечённо махал перед другим длинным телескопическим удилищем. Нашёл чем хвастаться, пенёк старый.

Перед занимавшей первый этаж двухэтажного дома букмекерской конторой Гонзо, фасад которого закрывали строительные леса, яростно о чём-то спорили три цеховика. Одинокий маляр забросил кисть и курил, увлечённо прислушиваясь к спорщикам. Работничек, ё-моё.

Впереди показалось открытое пространство — стоявший здесь раньше жилой дом снесли и на освободившемся участке разместили загон для лошадей. Около десятка весьма солидных мужчин в возрасте степенно прохаживались вдоль забора и обсуждали достоинства молодняка. Ветер донёс густой запах навоза, конского пота и мочи.

А вот следующий квартал меня поразил. Прямо напротив здания бывшего техникума лёгкой промышленности возвышался помост с тремя виселицами. Благо, пустыми. Это что за нововведения? Раньше вешали рядом с городским крематорием. Странно.

Я миновал деловой дом Яхонтова, школу рукопашного боя «Берсеркер» и тир «Три стрелы», когда заметил надпись рядом с окнами торговавшей защитными артефактами лавки: «Смерть — китайцам!». Актуальность этого лозунга осталась для меня загадкой. Отродясь китайцев в Форте не было. И не пожалел же кто-то краски. Хотя, на стенах чего только не пишут. Непонятно одно: неведомый пропагандист не побоялся замалевать эмблему Братства — перекрещенные на чёрном щите меч и топор, — которая давала понять всем любителям лёгкой наживы, что лавка находится под надёжной защитой. А вот это уже серьёзно: заметили бы братья, мигом руки поотрубали.

А вообще, граффити на стенах домов прибавилось. И простым весенним обострением этого не объяснить: бессмысленная красивенькая графика нет-нет, да и чередовалась с символикой уличных банд. Рекламы тоже стало заметно больше. И снова меня поразила бессмысленная на первый взгляд фраза: «Алхимия = зло». Мир окончательно сошёл с ума? Или это я чего-то не догоняю?

Особняк объединения кузнецов и оружейников спрятался за высокой чугунной оградой. На фасаде висела вывеска: «Куём для Вас». Откуда-то из-за дома валили густые клубы чёрного дыма, и доносился металлический лязг. На чём они, интересно, деньги делают? На одной ковке не разбогатеешь, а хоромы у них будь здоров.

Вскоре начался небольшой квартальчик офисов. Дома здесь пестрели десятками вывесок и объявлений. Местные пятиэтажки давно уже облюбовали себе под конторы мелкие коммерсанты, предсказатели, целители и прочие шарлатаны и мошенники, которые набились в них просто в невероятном количестве. «Хрустальный шар», «Ловец удачи», «Продукты оптом», «Сауны Нептуна», «Лунные травы», «Боевые заклинания первого ранга», «Стоматологический кабинет „Граф Д.“, „Охранное агентство „Штиль“ и прочая, прочая, прочая… Кого здесь только не было. Начиная от венерологов и гробовщиков и заканчивая домом мод «Царская одёжка“. Всё правильно, в складчину за домами следить куда как сподручней. Да и безопасней так: не всякая банда подкатить рискнёт.

Дальше и вовсе потянулись жилые дома. Среди них всё чаще мрачными пятнами торчали бесхозные развалины, до которых никому не было дела. Ну вот я почти и пришёл. А значит, хватит по сторонам глазеть: северная окраина только начинается, но и здесь считать ворон категорически не рекомендуется. Разденут и разуют в два счёта. Мне, думаю, это не грозит, но пика в бок ещё никому на пользу здоровью не шла.

Уже почти перед самым моргом на углу Красного и Кривой собралась многочисленная толпа. Я собирался обойти непонятное столпотворение стороной, но приметил лениво прохаживающихся дружинников и решил посмотреть в чём дело. Конечно, чаще всего присутствие легавых не есть хорошо и вовсе не избавляет от неприятностей — скорее даже наоборот, — но мне стало интересно из-за чего весь сыр бор. Судя по многоголосному гулу, женским причитаниям и азартным выкрикам, там кого-то били. Поймали воришку? Вряд ли. Из-за таких пустяков Дружина самосуда не допускает. Они и сами рёбра поломать не хуже могут.

Протиснувшись вперёд, я с удивлением разглядел белые одеяния «Чистых». Трое головорезов развернулись лицами к не решающейся придвинуться вплотную толпе, ещё двое месили железными прутьями завалившегося на землю парнишку. Короткая кожаная куртка и грязь вокруг пацана уже были залиты кровью, но арматурины взлетали вверх снова и снова. Парнишка даже не пытался больше закрыться руками и только мелко вздрагивал, когда железо врезалось в плоть. Или это агония?

И что это за дела? Как-то не похоже это на обычную разборку между бандами, пусть и болтается на куртке у парня алюминиевая бляха «Ночных охотников». Да и Дружинники бы просто так не стояли. Они такой наглости не спускают, и труповозку им ждать совсем не в радость.

— Чё происходит-то? — толкнул я в бок подпрыгивающего рядом работягу в испачканном цементными пятнами комбинезоне. Высоким ростом он похвастаться не мог, а пробраться ближе не давали вставшие плечом к плечу кровельщики, бросившие ради такого зрелища работу. Можно подумать, им с крыши хуже видно было.

— Дилера поймали. «Радостью», падла, торговал, — немедленно отозвался работяга и тут же со всех сторон посыпались уточнения.

— Не радостью, а «Счастьем».

— Хорошо, что «Чистые» выловили, от них не откупишься.

— Точно говорю: «Радостью»!

— Точно? Сам у него брал?

— Да я тебя!..

Вывалившись из слишком уж агрессивно настроенной толпы, я свернул с проспекта и побрёл к моргу. Радость какая-то, счастье… Наркота новая появилась? Но тогда причём здесь «Чистые»? Кто бы объяснил. У Гадеса, что ли, спросить? Так он в таких вопросах не очень-то и ориентируется. Да ну их, мне бы свои вопросы решить.

Ещё от ограды я понял, что с моргом творится что-то не то. Здание полностью опутывали строительные леса, а одно крыло уже было отштукатурено и блестело недавно вставленными стёклами. Какая блажь Гадесу в голову ударила? А в том, что именно он продолжает являться хозяином морга, сомнений быть не могло: здание полностью укрывала почти невидимая, но от этого не становящаяся менее надёжной силовая полусфера. Я несколько раз моргнул, но она и не думала пропадать. Странно, раньше никогда разглядеть не получалось. Блин, как бы мне внутрь попасть? Амулет-то Гадеса я профукал.

Ничего придумывать не пришлось: Аарон Давидович в длинном тёплом халате и доходящих до щиколотки меховых тапочках вышел на крыльцо и начал орать на отстранённо смотрящего в небо бригадира штукатуров. Видимо, это был проверенный способ общения с магом, поскольку тот вскоре выдохся и с досадой махнул рукой:

— Работайте…

— Аарон Давидович, здравствуйте! — взбежал я на крыльцо, торопясь перехватить мага до того, как он скроется внутри.

— Явился, — неодобрительно взглянул на меня старик и отвернулся. — Пошли…

Не шибко радостный приём. С чего бы это? Дуется из-за полугодовой задержки квартплаты? Даже не смешно. Давно уж поди мою комнатушку сдал.

Я с опаской шагнул в энергетическую пелену защитного поля и по отремонтированной лестнице спустился в подвал. Старик уже открыл первую с левой стороны дверь, зашёл внутрь и копался в обшитом железными полосами массивном сундуке.

— Забирай, — маг достал туго набитый пластиковый мешок и кинул его на пол.

— Это что? — прислонился к дверному косяку я, демонстративно разглядывая комнату. Всё осталось по-старому, только в одном углу с потолка свешивалась мерцающая нить световода.

— Твои вещи, — Гадес потёр крючковатый нос и скрестил на груди руки. — Забирай и вымётывайся.

— Да я вообще-то у вас, Аарон Давидович, комнату снять хотел, — ошеломлённо пробормотал я, пытаясь понять какая муха укусила старика.

— Мест нет, — отрезал маг.

— А если двойную цену предложу?

— Места от этого не появятся, — не колеблясь, отказал Аарон Давидович.

Дальше настаивать смысла не было абсолютно никакого. Если старый маг отказывается от двойной цены, значит, он по какой-то причине не хочет иметь с вами дел. Лично я бы заплатил и втройне, только узнать, почему он занёс меня в свой чёрный список. Но кому платить? Ничего не поделаешь, придётся уматывать.

Я зашёл в комнату, одной рукой подхватил оказавшийся довольно лёгким мешок и только тут разглядел, что в углу светится никакой не световод, а сам едва заметно колеблющийся воздух. Не задумываясь, вытянул свободную руку…

… и очнулся в противоположном углу комнаты. Присевший на табуретку маг разглядывал меня с некоторым удивлением.

— Что за?.. — выдавил я из себя. В глазах всё расплывалось, чётко разглядеть получалось только раскачивающуюся из стороны в сторону светящуюся полоску.

— Это силовая линия, — поднялся с табуретки старик. — И мало того, что ты не должен был её увидеть и суметь дотронуться, так ещё и остаться в живых после такого разряда не сможет даже маг моего уровня.

— А как вы тогда с ними работаете-то? — я со стоном поднялся на ноги и переложил в правую руку неожиданно потяжелевший мешок.

— Мальчик, ты хочешь за пять минут понять то, чему люди учатся всю жизнь? — Аарон Давидович подошёл к двери и остановился. — Будь добр, избавь меня от своего присутствия. У меня много дел.

— Как скажите, — немного покачиваясь, я вышел в коридор и, не прощаясь, начал подниматься по лестнице. Допытываться у мага, что стряслось, не стоит. Всё равно не скажет. А надавить нельзя — очень уж Гадес этого не любит. И о способностях мага избавляться от людей, имеющих наглость доставлять ему беспокойство, в Форте ходили настоящие легенды. Мне, даже с учётом неизбежного преувеличения, проверять их на себе категорически не хотелось.

Я остановился на крыльце и задумался. И куда теперь податься? Найти кого из знакомых и упасть на хвост, в смысле, на хату? Те же Денис Селин или Датчанин мне не откажут, но вот заваливаться к ним в таком виде… Воняет от меня, будто полгода на помойке провалялся. Если разобраться, почти так оно и было. Значит, первым делом надо привести себя в порядок. А лучшего для этого места, чем заведение Тимура, в ближайшей округе не найти. Хоть туда и ходят в основном совсем для другого.

Закинув мешок на плечо, я вышел за ограду и, перейдя дорогу, свернул во дворы. Живот всё сильнее сводило от голода, а в голове, наоборот, прояснилось. Дурманящий сознание после энергетического разряда туман незаметно рассеялся. И чего меня дёрнуло сунуть туда руку? С другой стороны, Гадес действительно был встревожен. Как же получилось, что меня не поджарило на месте? Непонятно.

К вечеру на улице потеплело. Снег на крышах давно растаял, а между домами простирались настоящие болота, в которых были проложены тропинки из досок, кирпичей и смятых картонных коробок. Не особенно заботясь о чистоте ботинок, я пёр напрямик и вскоре вышел к банному комплексу. Сбить о решетку у входа получилось далеко не всю налипшую на ноги грязь, но ботинки сразу полегчали. Распахнув дверь, вошёл внутрь.

Помощник Тимура — Марат Глухов сидел за конторским столом рядом с кадкой, из которой торчала искусственная пальма с пожелтевшими и выцветшими листьями, и читал автомобильный журнал. Заслышав шум открывшейся двери, он оторвался от чтения, поднял голову и близоруко сощурил и без того узкие глаза.

— Какими судьбами? — он кинул журнал на стол.

— Да вот, помыться зашёл, — оставляя грязные следы на кафеле, я подошёл к столу. Из приоткрытой двери караулки выглянул заспанный охранник, посмотрел на меня и спрятался обратно.

— Теперь это так называется? — хитро подмигнул мне Марат. — Кто мыть будет блондинка, брюнетка?

— Блин, Марат, ты не поверишь, действительно просто вымыться хочу.

— Ну почему не поверю? — зажал нос двумя пальцами Глухов. — Ещё как поверю… Воняет от тебя, я тебе скажу…

— Ну уж не надо преувеличивать, — оскорбился я.

— Какое ещё преувеличение? Если ты ботинки снимешь, от твоего носкаина все тараканы передохнут.

— Передохнут — деньги возьму за выведение паразитов.

— Смотри, чтоб из персонала никого не зацепило, — Марат с сожалением посмотрел на грязный кафель. — Какие пожелания?

— Что-нибудь попроще. Только вымыться, ну и перекусить само собой.

— Несерьёзно это. Что по времени?

— До утра, часов до одиннадцати, — я прикинул здешние расценки, содержимое кошелька и решил, что денег должно хватить.

— Третий номер, — Марат достал из верхнего ящика стола ключ с биркой из оргстекла. — Воду нагреют минут через двадцать. Спиртное надо?

— Нет.

— Тогда обед в счёт номера, — Глухов подсчитал что-то на калькуляторе и удовлетворённо кивнул. — А девочку я тебе всё-таки пришлю.

— Только если за счёт заведения, — покачал головой я и потянулся за деньгами.

— Ой, да ладно, — отмахнулся Марат. — Завтра рассчитаешься. Да, в третьем номере света нет, фонарь возьми.

Я взял железный фонарь, спички и пошёл в заказанный номер. Небось, подсунули чёрт знает что.

На самом деле всё оказалось вполне прилично. Посреди небольшой комнатки стояла жестяная ванна, слева к ней был придвинут стол и три стула. Стены на полметра от пола обклеены кафельной плиткой, выше выкрашены в светло-зелёный цвет. С противоположной от стола стены стояла железная панцирная кровать без матраца и белья, а прямо напротив входной двери висело зеркало.

Я скинул фуфайку на пол, разулся и уселся за стол. Вскоре с вёдрами горячей воды забегали служащие бани и очень быстро наполнили ванну, над которой начал подниматься густой пар. Можно было начинать отмываться, но мне хотелось сначала хоть немного заморить червячка. Скоро жрать принесут, нет?

С едой тоже тянуть не стали, так что вскоре я вовсю наворачивал солянку, рис с котлетами и запивал всё это в кои-то веки нормальным чёрным чаем. В сторону принёсшей постельное бельё и полотенце девушки даже не взглянул. Не до этого сейчас.

Доев рис, я задвинул засов, разделся и не без внутренней дрожи подошёл к зеркалу. Да, видок у меня жутковатый. Лысый, худющий, глаза и щёки запали, рёбра торчат. Кошмар. С другой стороны всё на месте, ничего не отвалилось. Старые шрамы побелели и казались давно зажившими. И только правое предплечье сплошь усеивали чёрные узоры и символы. Но это ерунда: никаких признаков воспаления видно не было. Да и стылая лихоманка, похоже, осталась в прошлом.

А только ли лихоманка? Сосредоточившись, я начал концентрировать внутреннюю энергию в кистях рук, старясь зажечь небольшой огонёк. Тщетно. Уловить биение силы я ещё смог, а вот направить её в нужном направлении уже не вышло. Применить простенькое заклинание призрачного огня тоже не получилось, хотя последовательность действий была выдержана до последней мелочи. Да уж, дела. Видимо, на какое-то время о колдовстве придётся забыть. Надеюсь, не навсегда.

Плюнув с досады, я залез в ванну и начал яростно отмывать отмякшую в горячей воде грязь, которая слазила целыми пластами. И только вымывшись, позволил себе расслабиться и просто полежать в тёплой воде. Хорошо-то как!

От усталости, набитого желудка и убаюкивающего тепла воды начало клонить в сон. Не рискнув заснуть в воде, я вылез из ванны, насухо вытерся, и залез в кровать. Благодать! Чистое бельё приятно согревало кожу, провисшая кровать оказалась на удивление удобной, и я, прогнав мысль проверить переданный Гадесом мешок, моментально провалился в сон. Дела подождут…

Глава 2

До чего же хорошо проснуться утром в тёплой постели! Уж всяко лучше, чем в сугробе снега. Я с наслаждением потянулся и поправил сбившееся одеяло. Давно так не высыпался. Очень давно. Ну да, я ж последние полгода в сугробе валялся. Неуютная мысль всплыла в сознании и тут же пропала, но хорошее настроение как рукой сняло. Так всё же, что со мной происходило с того злополучного дня? Если лежал в сугробе, почему не замёрз? А если не лежал, то какого чёрта ничего не помню? Немного поразмыслив над всем этим, я решил не забивать себе голову всякой ерундой. Главное — жив и здоров. Всё остальное можно по ходу дела прояснить.

Я вскочил с кровати, прошлёпал по холодному полу к столу и зажёг фонарь. Пора собираться, а то как бы на встречу с Яном не опоздать. Сделав пару глотков воды из железной кружки, я ещё раз осмотрел правое предплечье. Красавец! Хоть сейчас снимай кожу и сдавай в музей татуировки. Интересно, это всё что-то значит или Жан, земля ему пухом, ничего без лишнего выпендрёжа сделать не мог? Бог с ним, меня чёрные узоры не раздражали, а одной особой приметой больше, одной меньше…

В треснутое зеркало посмотрел один раз и больше уже в ту сторону не глядел. Не из-за суеверия, просто очень уж зрелище неприглядное. Надо срочно отъедаться, а то вылитый Кощей. Под глазами синяки, будто год не спал. Жуть.

Не одеваясь, достал закинутый под кровать пластиковый пакет и начал выкладывать на стол вещи, которые запихал туда Гадес. Куртка кожаная, джинсы, две рубашки, семейные трусы, рваные носки и два валенка, один из которых с вырванной пяткой. Негусто. Но зато больше не надо ломать голову, что бы одеть: фуфайка, зимние штаны и шапка буквально расползались по швам. Да и жарко в них. Не сезон.

Быстро одевшись, я кое-как запихал оставшиеся вещи в мешок, подхватил свёрнутую фуфайку подмышку, взял со стола фонарь и, отодвинув засов, вышел из комнаты.

Смена Марата давно закончилась, а на его месте сидел плохо знакомый мне двоюродный брат Тимура — Рустам. Этот автомобильному журналу предпочёл рассыпающийся на отдельные страницы сборник анекдотов.

— Номер какой? — Рустам открыл общую тетрадь.

— Третий, — кинул я ключ на стол.

Парень молча повернул тетрадь ко мне и ткнул пальцем в причитающуюся к уплате сумму. Так же молча я отсчитал деньги и положил монеты на стол. Вот и ополовинился мой золотой запас. Обдираловка, блин…

— Заходи ещё, — убрав тетрадь, Рустам вновь поднял обтрёпанную книжку.

— Обязательно, — усмехнулся я и кивнул на висевшие на стене часы. — Правильно идут?

— Никто пока не жаловался, — ответил, даже не оторвавшись от анекдотов, Рустам.

Ну, если никто не жаловался, то сейчас четверть двенадцатого. Пора на встречу с Яном идти. Пока до площади Павших дойду, как раз время и подойдёт.

Я вышел на улицу и сразу же избавился от старой одежды: вышвырнул мешок и фуфайку в закопчённый мусорный бак, от которого несло гарью.

Выстроившиеся напротив бани у прочерченной на дороге черты мальчишки по очереди кидали палки в мятую консервную банку. Всё ясно, в «Банку» играют. Между мишенью и линией, к которой подходили игроки, было проведено ещё штук пять отметин, видно, что игра только началась: даже галящего пока нет.

За углом зачихал мотор и пацаны бросились в рассыпную от вывернувшего на дорогу уазика. От удивления я чуть не опоздал отскочить от летевшей из-под колёс грязи. Проезжая, автомобиль смял консервную банку, ребятня возмущённо загалдела, а самый наглый даже швырнул в уазик камень. Хоть он и промазал, но машина остановилась и пацаны, побросав палки, бросились врассыпную. Сидевший на заднем сиденье дружинник распахнул дверь и погрозил им кулаком.

Ну и дела! Откуда бензинчик? Неужели нам Город горючкой гуманитарную помощь оказывать начал? С чего бы это? Раньше бензин они даже за большие деньги продавать отказывались. Стратегический запас и всё такое… Надо будет у Яна Карловича поинтересоваться.

Немало озадаченный я вышел на Красный проспект и сразу же вляпался в наваленную какой-то конягой кучу. Всё же эти четвероногие пожиратели овса и соломы никуда не делись.

Солнце поднялось уже высоко и ощутимо пригревало, но холодный ветер и идущая от земли сырость не давали расслабиться и забыть, что сейчас лишь урезанный эрзац лета — короткая передышка между безумно-длинными и ещё более холодными месяцами осенне-зимне-весеннего сезона. Впрочем, холод особенно не беспокоил. Я приятно удивился, обнаружив, что резкие порывы студёного ветра больше не продувают меня до костей. Что ж, это просто замечательно. Вот только не уверен — последствия это стылой лихоманки или побочный эффект лечения от неё.

К площади Павших я подгрёб как раз вовремя: часы, вмонтированные в фасад выходящего на площадь здания только-только закончили отбивать полдень. Если конечно хриплый стук можно назвать боем — часы не так давно восстановили, но до ударного механизма руки не дошли. Обогнув памятник, я подошёл к принадлежащему Яну складу и постучал в дверь. Выглянувший в зарешёченное окно охранник внимательно меня осмотрел, задёрнул занавеску и минуту спустя отпер дверь.

Наряженный в длинное пальто, которое почти подметало полами доски пола, и кожаную кепку Ян Карлович ходил между рядами заставленных коробами стеллажей и что-то помечал на вложенных в скоросшиватель листах.

— Ревизия, — объяснил он, отдал скоросшиватель неотступно следовавшему за ним кладовщику и провёл меня в отгороженную от основного помещения хлипкой дощатой стеной клетушку. — А принеси-ка нам, Семёныч, чаю. И печенья какого-нибудь.

Оставив дверь открытой, Семёныч вышел, а Ян развалился на придвинутом к стене продавленном диване. Осмотревшись, я вытащил из-под стола выкрашенную жёлтой краской деревянную табуретку и уселся на неё.

— Спасибо, — поблагодарил вдруг меня торговец.

— Да не за что, — сообразив о чём речь, пожал плечами я и почти не покривил душой. Действительно — не за что. Просто старый должок вернул. — Всё нормально? Никто не приходил?

— Всё в лучшем виде, — Ян Карлович достал из прислоненного к дивану чёрного пластикового пакета короткую слегка изогнутую саблю в потёртых ножнах и протянул мне. — Денег не предлагаю, а саблю ты возьми. Вообще-то, я её для тебя давно отложил, но как-то всё повода не было.

— Ой, да не стоило… — для проформы помялся я, но саблю взял и сразу же обнажил клинок. По всему лезвию, которое начинало немного изгибаться лишь в последней трети, с обеих сторон шёл дол. Заточка была полуторной: клинок заточили по всей внешней стороне и примерно на четверть по внутренней. — Не стоило…

— Ещё как стоило, — рассмеялся Ян и пригрозил мне пальцем. — Я в этих делах разбираюсь поскольку постольку, разве что только цену сразу назову, но мне сказали, вещица весьма хороша. Ну, ты Толю Полозова знаешь, даже не представляю, что он оценит на «отлично». Эскалибур? Вряд ли…

— Так какие у вас, Ян Карлович, проблемы? — остановил я заговаривающего мне зубы торговца и продел кожаные ремешки ножен в ремень джинсов.

— Проблемы? Ну, от двух ты меня избавил… А знаешь, ты оказался прав — дрова тогда действительно не подорожали, — Ян Карлович дождался, пока кладовщик поставит поднос на рассохшуюся столешницу, и только когда тот вышел, вернулся к первоначальной теме разговора. — Остаётся ещё одна — но до него так просто не добраться.

— Лешего наймите, — предложил я.

— Не стоит чужих в это дело впутывать. Да и Леший, ходят слухи, в последнее время слишком расценки задрал, — не принял совета торговец.

— А что у вас с Гиоргадзе за разногласия? — решил уточнить я.

— Разногласия? Никаких разногласий, — криво усмехнулся Ян. — Просто он решил взять под контроль все финансовые потоки. И это у него неплохо получилось… До того доходит, что я вынужден отчитываться перед ним по своим сделкам.

— Дела…

— Не то слово. Я не знаю, в какую игру решил сыграть Жорик и что он поставил на кон, — разгорячился торговец, — но он явно поставил не на ту лошадь. Цех в городской Совет проталкивать! Подумать только!

— Круто он. У него с головой всё в порядке? — поразился я. — За такое запросто шкуру спустят.

— В том-то и дело, что с головой у него полный порядок, — Ян налил себе чая и передал заварочник мне. — Братство очень уж заметно свои позиции сдало. Другого такого шанса у Цеха может и не быть.

— А что с Братством? — подул я на кружку с горячим чаем.

— В Туманный оно перебирается. Продали всё что можно, у кого смогли денег заняли и переезжают. Они теперь только район Пентагона контролируют. Вот и получилось — и там ещё не обустроились, и здесь уже… — торговец замолчал, вытащил из чашки ложку и положил её на блюдечко. — Учёбку свою они китайцам продали. Цех тогда просто взбесился, им Триада в Форте не нужна.

— Получается, Братство из Совета скоро выпрут? — прикинул я. Подранков у нас харчат только хруст стоит.

— Попытаются обязательно, но не уверен, что выйдет. Братья тоже не лыком шиты — гарнизон в Форте они будь здоров оставили. А Пентагон при таком раскладе штурмовать вряд ли кто осмелится.

— Только Дружина… Хотя нет, не пойдут они на это, — согласился я. Пентагон — перестроенный в крепость девятиэтажный жилой дом, стены которого образовывали квадрат — ни Лиге, ни тем более Цеху штурмом не взять. У Дружины при поддержке Гимназии шансы есть, но слишком много крови пролить придётся.

— Дружине с Городом проблем хватает, Воеводе лишний геморрой ни к чему.

— Кстати, о птичках, нам что, Город бензин поставлять начал? — вспомнил про уазик я.

— Начал, — усмехнулся Ян.

— И как его раскрутили?

— Что Лудино рейнджеры заняли, знаешь?

Я кивнул.

— А зачем?

— Без понятия, — пожав плечами, искренне ответил я. А, действительно, зачем? Никаких выгод от этого они не имели. Наоборот, теперь получалось, что это не мы прикрываем их от снежных людей, а наоборот — они нас. И пусть тот участок границы с Севером не самый напряжённый, но зачем им Лудино, совершенно непонятно.

— Они у границы с Туманным нефть нашли, — Ян отпил чай, поставил чашку на подлокотник дивана и продолжил. — Заводик втихаря нефтеперерабатывающий смонтировали…

— И наши его до сих пор не отбили? — удивился я. Да за такой лакомый кусок Воевода кого угодно порвёт.

— Там всё заминировано — это раз. Специалистов и оборудования у нас нет — это два, — Ян Карлович дождался, пока я допью чай, и поднялся с дивана. — Город на границе группировку усилил — это уже три. Странная ситуация сложилась: бензин есть, а вывозить его возможности нет — все дороги мы перекрыли. Город хоть войска к границе и подтянул, силой прорывать блокаду не решился. Пришлось договариваться. Теперь с каждых трёх литров бензина, вывезенных в Город, литр нам идёт.

— Неужели у Города подземные хранилища опустели, если они на такую авантюру решились? — вслед за Яном я вышел в основное помещение склада.

— Не думаю. Скорее они через Туманный отгрузку наладить собирались. Но туда Братство влезть успело, а с ними договориться не получилось.

— Пожалуй. Или в цене не сошлись, или Дружина Братству более… доходчиво ситуацию разъяснила.

— Кстати, Лёд, я тут поговорил насчёт тебя с одними людьми… — Ян Карлович взял с полки первый попавшийся блок сигарет, вскрыл, пересчитал пачки и поставил обратно. — Они хотели бы с тобой встретиться и поговорить.

— По поводу? — насторожился я, обратив внимание на едва заметную заминку торговца.

— Думаю, они собираются предложить тебе работу, — не отвёл взгляда Ян Карлович.

— И что за люди? — Не то чтобы мне позарез требовалась работа, но если предложат что-то стоящее, то почему нет? В Патруль возвращаться глупо — Гельман насчёт северной промзоны не шутил.

— «Несущие свет», — огорошил меня Ян. — У них молельный дом недалеко от «Серебряной подковы».

— Я знаю, где у них молельный дом, — немного резковато ответил я. Связываться с сектантами? С какого перепугу? Ох, что-то Ян в последнее время темнит. Как бы сам себя не перехитрил.

— Ты считаешь, я стал бы вести дела с несерьёзными людьми? — прекрасно понял причину моей резкости торговец.

— Нет, — пришлось признать мне.

— Вот видишь. Ты сходи, сходи… Лишним не будет. Мало ли что про кого говорят, — торговец сунул мне двухсотграммовый пакетик сока. — Защитная окраска, она разная бывает. Так?

— Хорошо, обязательно зайду. — Мы вышли на улицу, и куривший на крылечке кладовщик как ошпаренный заскочил в дверь. — А что о Крисе говорят?

— А что говорят? — так пристально, словно хотел взглядом просверлить во мне дыру, посмотрел Ян Карлович. — Пропал он, уж с полгода как в воду канул. И не один, а с половиной работников. Помощника его… Помнишь Артура? Мертвым в «Берлоге» нашли. Ещё несколько человек из-за города привезли. Застреленных…

— А сам? — задумался я. Куда Крис девался?

— Говорю — пропал. Постой, ты к этому какое-то отношение имеешь?

— Нет, что вы, — не колеблясь, соврал я. Ян не болтун, но некоторые вещи лучше не знать даже ему. — Да, а что там с Вениамином приключилось? С кем он меня перепутал?

— Он как раз уверен, что встретил в «Кишке» именно тебя. Ты из «Западного полюса» выходил, — Ян не стал продолжать расспросы и покачал головой. — Глаза, говорит, у тебя совершенно стеклянные были. И синие к тому же. Ты контактными линзами, часом, не пользовался?

— Нет у меня проблем со зрением, Бог миловал. А чего он так испугался-то?

— Да он и сам толком объяснить не может. Накатила, говорит, паника и всё. Даже вздохнуть страшно. Чуть не обделался с перепугу.

— Не так уж испугался, значит, раз не обделался, — рассмеялся я.

— Не обделался, потому что тоже страшно было.

— Ну вас, — махнул рукой я. — Забегу ещё как-нибудь.

— Счастливо.

Я развернулся и зашагал к стоящему посреди площади памятнику — Обрубок на своём месте уже должен быть. Так кого же всё-таки встретил Вениамин? Меня? Почему я ничего не помню? А если не меня, то кого? Неужели кто-то мою личину нацепил и по Форту шлялся? Стоп. А почему шлялся? Быть может, правильней — шляется? Найду гада — удавлю.

На площади Павших оказалось многолюдно. У выстроенных с одной её стороны торговых палаток расхаживали покупатели, расхваливали товар продавцы, с коробками в руках от складов к ларькам бегали грузчики. Зазывалы пытались привлечь людей в магазины, кафе, игровые залы и прочие сомнительные заведения, расположенные в «Кишке». Торговый день в самом разгаре. И только несколько нанятых Торговым Союзом охранников, встав в кружок, о чём-то переговаривались, курили и делали вид, что приглядывают за порядком.

Обрубок оказался на своём обычном месте. Продававший ножи калека сидел на каталке перед расстеленной на асфальте клеёнке с ножами и, что-то неразборчиво бубня себе под нос, раскачивался из стороны в сторону. Что это с ним? Зубы болят?

— Привет, — я остановился рядом и, нахмурившись, начал разглядывать разложенные на клеёнке ножи. Что за ерунда? Раньше понимающие люди ножи у Обрубка специально заказывали, а этим хламом даже картошку нормально почистить не получится. Хотя нет, вон неплохой стилет лежит и этот метательный нож ничего себе. Кинжалы утиль, зря только сталь перевели.

Нет, с Обрубком явно что-то не то. Весь скукоженный какой-то. Нечесаный. Глаза красные как у кролика и только что не гноятся. Худые руки чуть ли не по локоть высовывались из рукавов обтрёпанной и испачканной белыми пятнами «аляски».

— Скользкий! — с непонятной радостью в голосе выдохнул Обрубок и, потянувшись, ухватил меня за штанину джинсов. — За «Магистром» пришёл?

— Да нет… Спасибо, что тогда помог, но больше не надо.

— Нет? Купи ножи, дёшево отдам! Только для тебя со скидкой! — с каким-то лихорадочным страхом, что я развернусь и уйду, заканючил калека, продолжая сжимать мою штанину. — Купи, а…

— Ну, я посмотрю, — ничего не понимая, замялся я. Да что с ним такое? — Как-то лучше товар у тебя раньше был.

— Ножи — это не главное, — Обрубок огляделся по сторонам. — Как насчёт дозы «Счастья»?

— Чего?.. — сначала не понял я, а потом до меня дошло: да он же на наркоту подсел! Доза «Счастья». Вот оно как. — Не, наркотой не интересуюсь.

— Да ты постой, — всхлипнул Обрубок и свободной рукой вытер слезящиеся глаза. — Я тебе ж на пробу — почти даром. Попробуешь — сам поймёшь. Это же счастье, Лёд, счастье! Вот ты когда-нибудь счастлив был? Это оно и есть и даже больше!

— Не интересует, — выдернул из его пальцев штанину я.

— А «Радость»? Или «Память»? Возьми «Память», Лёд… — запинаясь, зачастил калека. — Старые воспоминания снова как наяву! Снова сможешь вернуться в любой момент своей жизни! Любой! Понимаешь? Даже в тот, который уже не помнишь!

— Так, я беру этот нож и вон тот, — ткнул я пальцем сначала в один метательный нож, потом в другой. Не шибко-то они мне и нужны, но про некоторые обещания лучше не забывать. Не глядя вытащенная из кармана монета оказалась серебряной трёхрублёвкой. — Хватит?

— Хватит, — вздрогнул Обрубок и зажал монету в кулаке. По морщинистым щёкам покатились слезинки. — Хватит, хватит…

Не выдержав, я отошёл от постамента, расстегнул куртку и всунул в нашитые на подклад петли приглянувшиеся ножи. И куда податься? Пора перекусить: время обеденное, да и живот уже сводит. Что здесь поблизости есть? Ближайшая закусочная из приличных заведений — «Западный полюс». А мне так и так туда завернуть надо: постараюсь узнать, что там делал мой двойник — или всё же я сам? — и пообедаю заодно.

— Эй! Дай закурить!

Задумавшись, я не заметил, как ко мне подвалил кутающийся в обтрёпанную ветровку заморыш. Ещё человек пять оборванцев, самому старшему из которых от силы можно было дать лет восемнадцать, сейчас деланно-непринуждённо перешучивались у ближайшего выхода с площади. Ага, а заморыша, значит, занозиться отправили? Скорее всего. Щеглы недоделанные.

— Нет, — сунул руки в карманы я.

— А чего так грубо, я не понял? — малолетка подступил ко мне в плотную. — Ты чё хамишь, дядя? Налысо подстригся, всё можно, что ли?

Блин, так давно в такие ситуации не попадал, что уже и не помню, как их разруливать. Зарезать этого недоноска или просто поломать пару рёбер? Вот что значит выпасть из жизни всего на шесть месяцев. Уже на улицах узнавать перестали. Хотя это и не удивительно: когда посмотрелся в зеркало, сам себя сначала не узнал. И раньше упитанным не был, а тут вообще вылитый узник концлагеря. Со стороны доходяга доходягой. На такого дунь — упадёт. Но это малолетних бандитов нисколько не оправдывает. Это их проблемы, а никак не наоборот.

Я провёл ладонью по гладкой коже головы — а волосы вообще отрастут? — улыбнулся и, ухватив оборванца за воротник куртки, рванул на себя. Мой лоб врезался пацану в переносицу, он обмяк, но для надёжности я добавил коленом между ног. Лишним не будет. Зажав руками отбитый пах, пацан упал на колени.

Приятели малолетки, на ходу доставая из карманов рваных курток ножи и короткие стальные цепочки, резко двинулись ко мне. Ну-ну… Ещё раз улыбнувшись, я вытащил из ножен саблю и сделал пару шагов им на встречу. Прогуливающиеся по площади зеваки бросились в рассыпную и вокруг моментально образовалось свободное пространство. Но охрану никто звать не стал. Странно. Придётся разбираться самому, всё равно далеко не убегу — догонят. Что ж, ребята хотят проблем, ребята их получат. Если обдолбленные или совсем отмороженные, то сейчас будет очень весело. Бить надо наповал — собьют с ног, подняться уже не дадут. Блин, опять попадалово какое-то. Ох, чую, серьёзные у меня проблемы с кармой…

Пацаны оказались вменяемыми. А может, у кого-то не выдержали нервы или главарь решил, что овчинка выделки не стоит. Как бы то ни было, они, попрятав железки по карманам, рассосались в разных направлениях. Делают вид, что охранников испугались? Можно подумать тем до них дело есть — как курили, так и курят. И за что им деньги платят? Распустились…

Я убрал саблю в ножны и, не обращая внимания на стонущего на земле бедолагу, пошёл к спуску в «Кишку». Нечего судьбу искушать. Проверить в деле подарок Яна поводов будет ещё даже слишком много.

В «Кишке» на первый взгляд ничего не изменилось. Всё те же игровые автоматы, мерцающее на стенах граффити, ряды хлипких лавчонок, в которых при желании можно приобрести всё что угодно — только бы толщина кошелька соответствовала полёту воображения. А вот народу сегодня меньше, чем обычно. Всё понятно: на улице тепло, это в мороз здесь не протолкнуться. Хотя и сейчас людей хватает. Людей разных… Слоняющихся без дела, пытающихся что-то отыскать, впаривающих первым и вторым нужные и ненужные товары и, само собой, присматривающих как бы чего стянуть у зазевавшихся первых, вторых и третьих. Всё как всегда. Шум, крики, всполохи рекламных огней, ни на мгновенье не смолкающий гомон толпы, запах готовящейся еды, табачный дым, вонь потных тел и перебивающий всё перегар. В разных углах подземного комплекса играли сразу несколько музыкантов, а иллюзионисты, хироманты и простые гадалки встречались на каждом шагу. Непривычному человеку ничего не стоило заблудиться в этой неразберихе и свернуть куда-нибудь не туда. А это совсем не так безопасно, как могло показаться на первый взгляд — вовсе не все, кто спускался в «Кишку», выходили из неё обратно.

Я отвлекаться и глазеть по сторонам не стал, а сразу через узкий тёмный проход, на стенах которого оранжевыми язычками пламени колебалась рекламная надпись: «Алхимия — это стиль жизни», вышел в другое помещение и оказался рядом со входом в «Западный полюс».

В этом заведении постоянно крутились разные странные личности, и почти за каждым вторым столиком собирались компании из непризнанных гениев и людей с паранормальными способностями. «Западный полюс» служил своеобразным отстойником для тех, кто смог выжить в этом очень уж негостеприимном мире, но так и не стал жить с ним в одном ритме. Нет, это не место сбора неудачников, скорее клуб для людей немного не от мира сего.

Из распахнувшейся двери клуба вывалился человек и с улыбкой счастливчика, выигравшего миллион, протопал мимо меня, едва не растоптав разложенные прямо на полу карты. Картёжники — два молодых парня, старик и женщина лет сорока — даже не посмотрели в его сторону. Карты под их пристальными взглядами постоянно перемещались, причём исключительно рубашками вверх. Неужели игроков вышибли даже из терпимого к самым разным чудачествам «Западного полюса»? Да, эти кадры точно не станут отвлекаться от игры на такие мелочи, как заказ выпивки или оплата счёта.

Я приоткрыл дверь с глазком в виде вертикального зрачка гигантской рептилии и вошёл внутрь. Повёрнутые под самыми разными углами алхимические светильники и немного изогнутые поверхности пола и стен создавали зрительную иллюзию искривлённого пространства. Картину дополняли чередующиеся тёмные и жемчужные волны на стенах и крупные зелёные звёзды на чёрном полу. Алюминиевые ножки большинства столов и стульев были перекручены и выгнуты, но со столешницами никто экспериментировать не решился. В дальней стене темнела широкая ниша. Стоящая на установленном в ней помосте ударная установка и микрофон казались зависшими в воздухе.

Для этого времени посетителей было немного: заняты оказались четыре ближних к сцене стола, один у самого входа, да ещё за барной стойкой сидели три человека. Посмотрев на часы, один из них замерцал и растворился в воздухе.

С ума сойти! Я обогнул стоящую прямо посреди зала дверь, которая никуда не вела, уклонился от проплывшего в мою сторону мерцающего зелёным сиянием облачка, и подойдя к барной стойке, уселся на высокий стул. Нет, конечно, можно было подсесть за стол к Стасу Калиннику, только он вряд ли обрадуется моему появлению. Я и сам не шибко стремился афишировать некоторые свои сомнительные знакомства. А уж репутация у собеседников Калинника была сомнительней некуда. Если Стас занимался розыском всего, за что его клиенты были готовы выложить золото, и с законом проблем не имел, то внимательно слушающие его парни были совсем другого поля ягоды.

Высокий и сутулый, с серьёзно прорёженными залысиной тёмными волосами Кирил Гороховский мог похвастаться громадным носом с горбинкой, вечно сонными чёрными глазами и умением в очень сжатые сроки выбить из кого угодно сколь угодно сомнительный долг. Лишь бы шли комиссионные. А худощавый коротышка Борис Яровой и вовсе занимался организацией заказных убийств. В опредёлённых кругах знали об этом многие, и поскольку вопросов к нему у Дружины не возникало, крыша у Ярового должна быть просто железобетонная.

Отложив в сторону предложенное барменом меню, я с интересом уставился на выпирающую из стойки хрустальную сферу, изнутри подсвеченную менявшей свой цвет с синего на зелёный лампочкой. В сфере плавали совсем уж крошечные рыбёшки, блестевшие в подсветке серебряными чешуйками.

— Что есть перекусить? — похоже, мне удалось озадачить бармена, уже приготовившегося записывать заказ в блокнотик с отрывными листочками.

— Из готовых блюд могу порекомендовать фирменную отбивную из северного свина, маринованные лапки ледяных саламандр и рагу «Сердце вьюги».

— А что-нибудь более традиционное? А то я в последний раз у вас так покушал, что еле до дому добежал. — Портить желудок всякой экзотической дрянью желания не было. — Ну, макароны там по-флотски, картошечка жареная…

— С этим сложно, — никак не отреагировав на моё провокационное замечание, пожал плечами бармен и сунул огрызок карандаша за правое ухо. — Сами понимаете, специфика заведения…

— Это как?

— Наши посетители отдают предпочтение блюдам, приготовленным из оригинальных северных продуктов.

— Да? — удивился я.

— Считается, что они способствуют расширению скрытых возможностей человека, — не очень понятно объяснил бармен. — Но если желаете, я могу уточнить на кухне, есть ли что-нибудь… традиционное.

— Спасибо, — поблагодарил его я, в свою очередь оставив без внимания вернувшуюся ко мне издёвку. Вот ведь подлец, какую паузу сделал. С одной стороны и не прикапаешься, с другой тебе ясно дали понять всё, что о тебе думают. В принципе, отсюда можно уже уходить. Бармен меня не узнал, охрана не забеспокоилась, а чтобы выяснить что-либо более определённое, надо вернуться сюда вечером, когда начнут подтягиваться завсегдатаи.

— Две «Хиросимы». — К стойке подошла симпатичная официантка в облегающем топе, связанном из серебристых нитей, и длинной чёрной юбке с разрезом до середины бедра. Внезапно порыв ветра взметнул юбку чуть выше колен, и девушка возмущённо развернулась к прыснувшему в кулак мужчине, сидевшему за стойкой сбоку от меня. — И не стыдно?

— Ничуть, — и не подумал смущаться тот. — Такие ножки грех прятать.

Девушка только фыркнула. Второй бармен налил до половины бокала сок, добавил ликёр, тоненькой струйкой влил коньяк и, достав из холодильника непрозрачную матовую бутылку, стряхнул в коктейль каплю вязкой мутно-белой жидкости. Булькнув, капля растеклась в расплывчатый гриб, который замерцал едва заметным зеленоватым сиянием. Лёгкое движение рукой, и над коктейлем вспыхнуло отливающее синевой пламя. Через минуту был готов и второй коктейль.

Бокалы плавно взмыли в воздух и словно собачки на поводках последовали за направившейся к сцене официанткой. Интересно, здесь у всего персонала скрытые способности есть?

— Нашёл только это, — словно извиняясь, выставил передо мной глубокую тарелку с пловом и завёрнутые в салфетку нож и вилку с ложкой вернувшийся бармен.

— Замечательно, — обрадовался я и придвинул тарелку поближе. — А что есть выпить?

— Наши посетители в основном коктейли заказывают, — бармен нерешительно обернулся к выстроенным в ряд бутылкам. — Есть водка, вино грузинское и коньяк. Пиво давно не завозили.

— А это случаем не выморожень? — вовсю орудуя вилкой указал я на вытащенный для кого-то из холодильника графин с тёмно-рубиновой жидкостью. Вино не люблю, для водки слишком рано, на коньяк денег нет, а выморожень для бодрости духа сейчас в самый раз будет.

— Он самый.

— Сто… Нет, двести грамм, — я быстро расправился с остатками плова и развернулся к сцене, где несколько человек начали подключать к аппаратуре провода. Выступать кто будет или просто саунд-чек намечается?

— Ваш заказ, — бармен осторожно выставил на картонный квадратик обычный гранёный стакан, на запотевших стенках которого образовались капельки конденсата. В тусклом освещении бара жидкость казалась совершенно чёрной. Я взял стакан — оба бармена с любопытством уставились на меня — и влил в себя ледяную жидкость. Крепкий напиток на мгновенье заморозил внутренности, а потом взорвался огненной вспышкой. Будь у меня на макушке волосы, уверен — они встали бы дыбом. Ух-х-х, хорошо! Аж темечко заломило. Бармены несколько разочарованно отвернулись и вновь занялись своими делами.

В этот момент заиграла музыка и на сцену, перекидывая микрофон из одной ладони в другую, вышел длинноволосый певец в чёрной футболке, армейских камуфляжных штанах и ботинках с высокой шнуровкой. Я смахнул с глаз выступившие слёзы, но разглядеть других музыкантов не смог: то ли так и было задумано, то ли просто не отладили свет. За столиками захлопали и засвистели. Сразу видно, ценители собрались.

Музыка приутихла, и певец на одном дыхании выдал длинный речитатив:

«Рассчитавшись с удачей последней монетой, Ухожу я на дно — моя песенка спета, Впереди у меня мрак холодных подвалов, Горечь водки… и возможно — путёвка в нирвану.»

Сначала слова вылетали со скоростью пулемётной очереди, но под конец ритм замедлился, а слова зазвучали с непонятной для меня горечью. Эта самая горечь делала не столь заметным пафос текста.

Заиграл проигрыш. Ритмичная электронная музыка действовала на нервы и я повернулся к бармену:

— Сколько с меня?

— Три с половиной тысячи, плюс десять процентов за обслуживание, — сверился с записями тот.

Ничего себе здесь расценочки! Я вытряхнул на барную стойку монеты, отсчитал нужную сумму и ссыпал оставшиеся деньги обратно в карман.

Певец вытер вспотевшее лицо футболкой, дождался нужного места и продолжил:

«Слишком много наших стали жертвами мысли, Будто тот прожил жизнь, кто её прожил быстро, Я бы плюнул в лицо их героиновым гуру, Я бы плюнул в живых… но кругом только трупы.»

Хмыкнув, я пошёл к выходу. Желания досмотреть выступление до конца не возникло. Не зацепило меня, да и слышал я всё это уже где-то.

Как ни странно, алкоголь не расслабил, а только придал дополнительный заряд бодрости. Теперь надо все дела успеть порешать, пока отходняк не начался.

Развернув на столе четвертушку газетного листа с горкой травки посередине, Гороховский забил косяк, раскурил его и протянул Стасу. Тот помотал головой и потянулся к стоящей на столе бутылке с минералкой. Сушнячок долбит? Я прошёл мимо, сделав вид, что их не заметил, и уже подошёл к двери, когда певец прокричал ещё один куплет:

«Мне кричат — подыхай, потом будет поздно, Мол, пока молодой — это дьявольски просто, Ага, щас! Я вцеплюсь в жизнь зубами, Я живу! Я — живой! Кто против — тех на …»

Дверь захлопнулась за спиной, оборвав окончание куплета. А неплохая здесь звукоизоляция.

Стараясь не зацепить ногами разложенные на полу карты, я пошёл обратной дорогой. Никто меня в «Западном полюсе» не узнал. Тем более непонятна реакция Вениамина. Да ну его к лешему. Пойду, найду парней и оттянусь по полной. Поймав себя на желании напиться до поросячьего визга, только улыбнулся: что ни говори, выморожень штука мощная.

Послав подальше приставшего как банный лист продавца самозаряжающихся амулетов, я поднялся наверх и в нерешительности остановился, не зная, куда направиться в первую очередь. Поискать в общаге Патруля Шурика Ермолова и Кота? Или дойти до Селина? Да и Гамлет не так далеко отсюда живёт. Дома его, правда, днём застать совершенно нереально.

— Ха, Скользкий! Какая встреча!

От неожиданности я вздрогнул и чуть не скатился вниз по лестнице. Шурик! Не врёт поговорка — оно всегда само всплывает.

— Здорово! И как оно? — ответил я на крепкое рукопожатие.

— Да ничего. Зашибись всё, — Ермолов внимательно меня осмотрел и почесал затылок. — Ты никак имидж сменить решил?

— Чья бы корова мычала, — не остался в долгу я. — Морячок…

— И не говори, — Шурик запахнул кожаную куртку, надетую прямо поверх сине-белой тельняшки. — Прикинь, мы только вчера с Нижнего хутора вернулись. А у меня из летней одежды только тельник и босоножки. Да! Слушай, мне тут сказали — ты из Патруля ушёл?

— Долгая история. А ты, блин, ещё здоровее стал — отмахнулся я. Действительно, и так не страдавший дистрофией двухметровый Шурик немного раздался в плечах и согнал жирок с живота. Да и фейс каким-то более прямоугольным стал. — Чего не пьяный ещё?

— Успеется. А что поправился — это да, есть такая тема. На хуторе ведь какие развлечения? Брагу ставить и качаться. Но через месяц брагу ставить просто не из чего стало.

— Ну вы даёте! Так что на счёт этого дела? Чисто по чуть-чуть? — я щёлкнул по кадыку и выжидательно посмотрел на Шурика.

— Да о чём речь?! — жизнерадостно фыркнул тот. — Посидим, за встречу выпьем. Расскажу, что с нами на хуторе случилось — офигеешь. Только я уже с пацанами договорился — они меня в «Реверсе» ждут.

— Да какая разница, где сидеть? — «Реверс» — забегаловка рядом с общагой Патруля посещался практически исключительно отдыхающими между рейдами патрульными. Посторонние в здравом уме туда старались не заглядывать. Мне там никогда особенно не нравилось, но ведь вечер только начинается… — Что с вами случилось-то?

— Долгая история, — передразнил меня Шурик. — Сядем расскажу, а то эффект не тот будет. Слышь, а куда Дрон пропал? Не в курсе?

— Нет, — немного напрягся я. — Я с того года уже в Патруле не числюсь, мне на Дрона глубоко…

— А я тут с Крестом разговорился по приезду — он теперь, кстати, командир отряда — вроде Дрон без вести полгода назад пропал. До сих пор не всплыл.

— Ну и … с ним. Ты-то чего здесь забыл? — постарался ничем не выдать своего облегчения от этой новости я. Теперь хоть этого колдуна недоделанного бояться не надо. А то ещё бы отрыл, что с его братом приключилось и всё — кранты мне…

— За арбузом пришёл.

— Чего?! За арбузом? Сегодня какое число?

— Девятое.

— Вот! Какой арбуз девятого июня?!

— Пацаны видели — уже торгуют. Вроде на той неделе целая фура к нам провалилась.

— Шура не гони, в них половина веса — это нитраты.

— Да хоть три четверти, — упёрся Ермолов. — Как представлю водочку холодную, да под арбуз… У меня аж скулы сводит.

— Только зря деньги потратишь, — пошёл вслед за Шуриком я.

— Деньги? Какие-такие деньги? Мне с утра жалование за семь месяцев выплатили. Ты мне о деньгах лучше не говори, — Шурик внимательно осмотрел продуктовые ряды, выискивая, не мелькнут ли где зелёные шары арбузов. — Да, пока не забыл, что у нас там с «Драконьими яйцами»?

— У нас? У меня всё хорошо, свои сам у Игоря-Сапожника забирай. — Мне с коммунарами вести дела больше не хотелось.

— Договорились. Лёд, смотри! Вон они, лежат родимые!

—Угу, — протянул я.

Шурик кинулся к арбузам начал крутить их в руках, трясти, давить и простукивать. Плешивый продавец молча смотрел на это безобразие, но цена за килограмм наверняка повышалась с каждой минутой. Ничего, поторгуемся.

— Откуда арбузы? — поинтересовался я.

— Астраханские.

— Да ну? Сам привёз? — не поверил я. У астраханских, вроде, полосы ярче должны быть. Да и не сезон для них ещё.

— Накладные смотрел, — важно ответил продавец и замолчал.

— А ветеринарный сертификат есть? — продолжил доставать его я.

— Ой, Лёд, не парься ты, — рассмеялся Шурик и совершенно меня убил, заплатив, даже не попытавшись сбить цену.

Совсем на Нижнем хуторе мозги размягчились?

— Деньги дело десятое, — Шурик взгромоздил выбранный арбуз на плечо и проигнорировал мои недвусмысленные сомнения в его умственной полноценности. — Пока они есть, разумеется. Или ты, Лёд, так не считаешь?

— Твои деньги, тебе и решать, — поёжился я от внезапно охватившего меня озноба. Такое впечатление, что опять в сугробе лежу.

— Ты чего, заболел, что ли? — заметил мою гримасу Ермолов.

— Да ничего понять не могу, — задумался я и, не сообразив придержать язык, невольно сболтнул лишнего. — Фиксация у меня психическая, что ли?

— Ты умные слова для следователя оставь. Мне по-простому объясни, а?

— Да у меня мурашки по коже от прозвища.

— От которого? От Льда или от Скользкого?

— От Льда.

— То есть, ты не хочешь, чтобы тебя так называли? — прищурился Шурик.

— Ну, наверное, нет, — задумавшись, всё же решил я.

— И как ты это себе представляешь? Здравствуйте, я теперь не Лёд, а Вася Пупкин? — заулыбавшись, начал изгаляться Шурик. — Знаешь, что люди решат? Либо ты всегда с придурью был, но скрывал, либо тебе мозги промыли. В любом случае, дел с тобой никто вести не будет. А ты, вообще, собираешься новую работу искать? Или ты уже где лямку тянешь?

— Свободен, как ветер. А насчёт устроиться — даже, честно говоря, не знаю. Я свалить отсюда хочу.

— Куда? В Северореченск?

— Домой. В Россию.

— Не-е-е, это точно клиника, — покрутил пальцем у виска Ермолов. — А вообще-то, де-юре мы всё ещё находимся на территории Российской Федерации.

— Не ругайся. А то начал, «де-юре»… Меня больше «де-факто» интересует.

— Как знаешь. Я тебе даже ничего доказывать не буду, — переложил арбуз с одного плеча на другое Шурик. — Ты мне вот что скажи, ты чем там заниматься собираешься? Чисто теоретически, конечно.

— На работу устроюсь.

— Кому ты нужен?

— Что значит — кому? Диплом есть.

— И будешь с восьми до пяти в конторе штаны просиживать? Не смеши мои тапочки, ты ж от скуки сдохнешь.

— А что, лучше здесь загнуться? — вспылил я.

— О! Так ты до старости дожить хочешь? — Шурик ткнул пальцем в едва передвигающего ноги старика, тащившего почти пустую авоську с продуктами. — Хочешь таким стать? Да ты не отворачивайся, смотри…

— Я просто жить хочу. Просто жить. Не выживать, — ответил я и, заметив уже пристроившегося за стариком оборванца, заорал. — Эй, ты! Ну-ка сдриснул отсюда, живо!

Оборванец испуганно посмотрел на нас и Шурик скорчил зверскую гримасу. Пацана словно ветром сдуло.

— Ничего понять не могу, что за бардак у торгашей? Неужели нормальных охранников нанять не могут? — Шурик сунул арбуз мне. — Тащи. Твоя очередь.

— Это ещё с чего? Арбуз твой, ты и тащи, — опешил я и протянул арбуз ему обратно.

— А ты его есть не собираешься? — сразив этим доводом меня наповал, Ермолов пошёл рядом, во всю размахивая руками. — Я тебе вот что скажу: лучшее средство от всяких там фиксаций, нервных срывов и душевных терзаний — это холодная водка. Тёплая помогает хуже. Но тоже помогает. В особо тяжёлых случаях водку рекомендуется лакировать пивом. На следующий день…

Забегаловка под названием «Реверс» размещалась на первом этаже трёхэтажного дома прямо напротив общаги Патруля. Само здание постепенно ветшало, но первый этаж владельцы кафе умудрялись поддерживать в более-менее приличном состоянии. Что было совсем не легко: контингент здесь собирался буйный. К тому же от посетителей было не протолкнуться только в середине месяца: числа до десятого жалования хватало на более приличные заведения, а последние до получки дни безденежные патрульные волей-неволей были вынуждены зависать в «Весне», где наливали в долг. Вот и получалось, что основная выручка «Реверса» приходилась на вторую декаду месяца, когда нежелающие отказываться от спиртного патрульные пытались хоть как-то сэкономить деньги. Уж не знаю, какое значение изначально владельцы кафе вкладывали в название, но ходившая среди патрульных шутка «Если ты зависаешь в „Реверсе“, значит, фортуна повернулась к тебе задом», не была лишена оснований.

В общем-то, я против этой забегаловки ничего не имел. И хотя о качестве еды в связи с отсутствием кухни говорить не приходилось — полуфабрикаты, они и есть полуфабрикаты, — о подаваемом спиртном никто худого слова сказать не мог: траванись кто из патрульных палёной водкой, начальство мигом прикрыло бы эту лавочку. А качественная водка — это очень большой плюс. От испорченной еды на моей памяти ещё никто не загнулся, а сколько из-за бодяжного бухла на тот свет отправилось и не сосчитать…

Я наконец впихнул арбуз обратно Шурику, распахнул дверь и втолкнул возмущённого парня внутрь. Ну, и кто здесь Ермолова ждёт? Патрульных оказалось совсем немного. Заняты были только три стола, да ещё двое парней стягивали куртки с прибитой на стену вешалки. Приглядевшись, я узнал Адвоката и Антона Волкова.

— Привет, — поздоровался я.

— О, Лёд, привет, — удивился Адвокат. — Где пропадал?

— Дела были.

— Ну ты, блин, деловой, — протянул мне руку Волков и вышел на улицу вслед за Адвокатом.

— Ты ж с Адвокатом, вроде, на Нижнем хуторе оставался? — спросил я на необратившего на парней никакого внимания Шурика. — Чё не здороваетесь?

— Веришь — нет, но они все мне за полгода вот куда встали, — перехватив арбуз одной рукой, Ермолов выразительно ткнул себя двумя пальцами в кадык, подумал и добавил. — Да и я им тоже…

— Весело, я гляжу, у вас там было.

— Ага. Расскажу — обхохочешься, — Шурик победно поднял арбуз и через весь зал продемонстрировал его двум парням, занявшим стол в углу. — Это… Макса, говорят, застрелили?

— Угу, — промычал я.

— Жалко, неплохой парень был, — Шурик гордо подошёл к без особой радости наблюдавшим за его приближением парням и выставил арбуз в центр стола. — Ну, Татарин, с тебя флян. Сам спорить начал, за язык никто не тянул.

— Я не татарин, я нагайбак, — Адик — черноволосый невысокий мужичёк неопределённого возраста — пропустил слова Шурика насчёт бутылки мимо ушей, поправил стоячий воротник белой рубашки и достал из кармашка кожаной жилетки зажигалку. — Что-то давненько тебя, Лёд, видно не было.

— Ой, Адик, и не говори. Привет, Валя, — уселся за стол я и поздоровался с Валей Горбуновым, который катнул Адику по столу пачку «Беломора».

— Здорово, — Валентин постучал костяшками пальцев по арбузу и цыкнул. — Не сладкий.

— Да что ты понимаешь? — возмутился оскорблённый до глубины души Шурик. — Раз такой умный, сам бы и шёл выбирать!

— А я не умею, — засмеялся Горбунов и сдвинул на затылок клетчатую кепку. С зелёно-сине-белой мастеркой и синими спортивными штанами с широкими красными лампасами кепка смотрелась несколько не к месту. Но Вале на это было по большому счёту начхать. А на чужое мнение о его прикиде ему было начхать два раза. Не отличавшийся особой силой и богатырским сложением парень мог заговорить зубы любому, что в сочетании с наглостью и ничем не прошибаемой уверенностью в себе давало просто удивительные результаты. — А чё бухло не взял?

— Да не кури ты здесь эту гадость, — Шурик выхватил у Адика папиросину, бросил на стол и достал пачку «LM». — А тебе я на фига деньги оставлял?

— А толку-то? Что покурил, что воздухом подышал, — скривил рожу Адик, но сигарету взял.

— Тебя ждали, — Валя поднялся из-за стола. — Жрать брать чего кому?

— Мне возьми чего-нибудь, — попросил я.

— Ты водки главное возьми, — Шурик вытащил из кармана складной нож, с сомнением посмотрел на него и протянул руку Адику. — Дай тесак, Татарин.

Тот молча выпустил в его сторону струю дыма.

— Адик, не нервируй меня! Дай нож — арбуз разрезать.

— Вон, у Льда сабель возьми, — кивнул на меня Татарин.

— Ага, щас, — я поправил ножны. А от сока её кто потом чистить будет?

— Ну чё как маленький? Я этой бандурой себе что-нибудь отрежу. Или тебе…

Адик хмыкнул, протянул Шурику рукоятью вперёд длинный нож, и он одним движением раскромсал арбуз напополам.

— Красный, — с удовольствием заметил Ермолов, вырезая середину.

— И пахнет неплохо, — принюхался я, уловив знакомый аромат.

— Но не сахарный, — не смог не поддеть Шурика вернувшийся Горбунов.

— Ты чего несёшь? Какой сахарный? Ты где сейчас найдёшь сахарный? — взорвался Шурик.

— Арбуз кто пошёл выбирать: ты или я? — Валентин достал из карманов штанов по бутылке водки. — А раз ты пошёл, то это твоя забота сахарный найти, а не моя.

— Чё так мало? — Ермолов крутнул бутылки водки этикетками к себе. — Я тебе денег бутылок на пять «Золотой» оставлял.

— А на пожрать? — не принял претензии Валя. — И Гоша ещё базлать начал, что мы вчера ему должны остались. Пришлось три рубля отдать.

— Ты б ему лучше в дыню дал, чтоб не базлал, — расстроился Шурик.

— Ему — легко. А на его мордоворотов здоровья уже не хватит.

— Мы хоть действительно вчера в долг брали? — вздохнул Шурик.

— Я не помню, — честно сознался Горбунов и задумчиво посмотрел в сторону бара.

— Брали, — успокоил парней Адик. — Три водки и два портвейна для девок.

— Тогда ладно, — Шурик скрутил пробку с бутылки водки. — Ну что, за возвращение Скользкого?

Выпили. Меня всего перекорёжило, но водка оказалось лучше чем та, которой вчера угощал Петрович. Или эта просто холодная? А арбуз хорош. Очень они с водкой замечательно сочетаются. Только руки все липкие.

— Тебя где черти-то носили? — поинтересовался Валя, забирая у подошедшего официанта, а по совместительству и вышибалы, поднос с закуской.

На подносе дымилось блюдо с пельменями и тарелка с лапшой быстрого приготовления. Никак для меня расстарались? И когда здесь нормально кормить начнут? А никогда. Народ сюда не за этим ходит. На закусь и дрянь быстрого приготовления сгодится. Лишь бы подешевше.

— Да не помню я, — не став ничего выдумывать, сознался я.

— Здорово, — загоготал Валя. — Вспомнишь, скажи. Я тоже такой дрянью обдолбаться хочу.

— За встречу? — предложил Адик, наливая ещё по одной.

Я быстренько дохлебал тарелку лапши, взял вилку и, нацепив пельмень, выпил. О, вторая получше пошла.

— Ха, какие люди! — вышедший из второго зала Кот уже собирался пройти мимо, но заметив нас, подошёл к столу. — Пьёте?

— Пьём, — усмехнулся я и предложил. — Ты как? Налить?

— Не, спасибо.

— Ты ещё скажи — не пьёшь, — неодобрительно посмотрел на него Шурик. — Стакан хватай.

— Почему не пью? Пью, — Кот натянул кожаную кепку и прищурился. — Я пью мало, но редко. И моё мало за моё редко выпить сможет не всякий.

— Ой, да не грузи ты. Вали уже, — Горбунов выгреб из кармана горсть банкнот, из которой выпала золотая чешуйка и зазвенела на столе. — У кого как с деньгами? У меня на пару бутылок хватит.

— Да не суетись ты, — Ермолов убрал пустую бутылку под стол. — Деньги не проблема, да и водка есть пока.

— Ничего понять не могу. То ли лыжи не едут, то ли со мной чего-то не в порядке, — я оглядел постепенно заполняющих «Реверс» патрульных. Даже из роты дальней разведки белые люди подвалили. — А чего все здесь собираться стали?

— А где надо? — Адик вытер о скатерть липкий от арбузного сока нож и убрал его в чехол. — В «Весне» дорого стало.

— А «Берлога»?

— Ну ты вспомнил! — выпятил нижнюю губу Валя. — Её как Крис пропал, с полгода уже получается, Семёра к рукам прибрала.

— Да ну? — удивился я.

— Баранки гну, — Адик не стерпел и закурил беломорину. — Там теперь типа продвинутая тусовка собирается. Травка, грибочки…

— Ага, я узнал, сам обалдел, — закивал Шурик. — Дак ты и про «Цаплю» не слышал?

— А с ней-то что?

— Китайцы выкупили. Прикинь? — Шурик открыл вторую бутылку и недовольно посмотрел на Валю. — Не понял, ты чего запивона не взял?

— А арбуз на что?

— Бери, — я вытащил из кармана куртки пакетик сока. — Ну и что там с китайцами?

— Валя, иди сока томатного возьми, — отодвинув пакетик в сторону, настоятельно предложил Горбунову Шурик. —Арбуза на пару укусов осталось.

— Сам иди, — отказался тот. — Говорят, Братство весь свой район Триаде продало.

— Да фигня это всё, — встал из-за стола Шурик.

— Точно продало.

— Не знаю, не знаю, — подцепил вилкой пельмень Адик. — Тёрки у Братства с Триадой конкретные. С чего бы, если полюбовно договорились?

— Я не понял, мы чё сюда за политику разговаривать пришли? Давайте выпьем, пока длинного нет, — поднял стакан Горбунов. — Не дай себе просохнуть, водке согреться, а пельменям остыть. Будем!

— Ах ты сволочь! Я те выпью! — вернувшийся с пакетом томатного сока и ещё одной бутылкой Шурик присоединился к нам. — Сейчас ещё пельменей притаранят.

Да, вторая бутылка идёт мягче, чем первая. Значит хорошая водка. А может, и не значит. Завтра видно будет. Кстати, насчёт завтра: а где я его встречать буду? В смысле, мне бы переночевать к кому-нибудь пристроиться.

Алкоголь начал дурманить мозги, и я откинулся на спинку стула. Благодать! Сытый, пьяный и в тепле. Что ещё человеку надо для полного счастья? Бабу или чтоб завтра похмелья не было? А лучше и то, и другое. Шурик начал рассказывать какую-то бесконечную историю о том, как они ловили на хуторе не то оборотня, не то перевёртыша, но я всё прослушал и даже не понял кого, в конце концов, им удалось отловить.

— Выпьем!

Встряхнувшись, я отлип от спинки стула и взял стакан со вновь налитой водкой. Что-то зачастили. Как бы мне так не скопытиться. Следующую пропущу.

— Дала у вас творятся… — покачал головой я и налил себе сока. — Хоть из дома не выходи.

— Блин, да ты еще и половины не знаешь, — засмеялся Валя и тут же закашлялся, подавившись томатным соком.

— Ну-ка давайте колитесь, — мне стало интересно, что ещё могло стрястись за время моего отсутствия.

— Город бензин поставлять начал, — как самый трезвый начал объяснять Адик и загнул палец.

— Знаю, — кивнул я.

— Про алхимиков тоже знаешь? — почесав затылок, Адик уставился на ладонь с загнутым пальцем.

— Нет, — сознался я.

— Вот! — обрадовался Валя. — Да сейчас в каждой лавке алхимического дерьма навалом. И сплошь контрабанда. Гимназия локти кусает, а Дружина ничего сделать не может.

— Да не очень они стараются. По-любому на проценте сидят, — кивнул Татарин. — На северной окраине сейчас поосторожней. Как Семёра на территорию Братства потянулась, там полный беспредел начался. Столько всякой швали из подвалов повылазило…

— До бывшей базы транспортников ещё нормально, а дальше лучше не соваться. — Валя взял бутылку и уже хотел налить мне водки, но я успел накрыть стакан с остатками сока ладонью.

— Я слышал, в Чёрном квадрате банда уродов появилась, — а вот Шурик отказываться от водки не стал.

— В гетто? Херня, — не поверил Валя. — Плюнь в харю тому, кто тебе эту чушь сморозил.

— Я тебе самому щас в харю плюну, — угрожающе навис над столом Ермолов. — Ты тут поговори ещё!

— Шурик! — подошедший к столу парень радостно обхватил Ермолова и похлопал по спине. — Сколько лет, сколько зим! Лёд, и ты здесь!

— Здорово, — я пожал руку Друиду — длинному нескладному мужику из моего отряда, точнее, моего бывшего отряда.

Вслед за ним к столу подошли Сеня Клименчук и две крашенные блондинки неопределённого возраста и средней степени потасканности. Представив одну Алёной, вторую Дашей, Друид пошёл заказать что-нибудь выпить. Сеня отправился за стульями. Чую, придётся ему выдирать стулья с боем: народу полный зал.

— И самая хреновая хрень, которая появилась — это мозговёрты. Наркота новая, — окинув девушек мимолётным взглядом, Адик решил, что они не стоят испорченных отношений с Сеней или Друидом. Я его точку зрения разделал, а у Шурика и Вали глаза так и разгорелись.

— Старых мало было? — не совсем понял в чём проблема я.

— Ты понимаешь, — наклонился ко мне Адик, — такой наркоты ещё не было. Закинулся «Радостью» — целый день весёлый ходишь. Захотел «Счастья» — вот оно в пробирке булькает. И никакой ломки, никакого отходняка.

— А чё плохого?

— Плохого? Да полгорода на мозговёртах уже сидит! А дурь денег стоит. И без дозы радость не в радость и жизнь не в кайф. Ты вообще видел, что на улицах творится? Со стеклянными шарами сколько народу ползает, не обратил внимания? — Адик выпил водку и с шумом выдохнул воздух. — А месяц назад «Память» появилась. Вмазался и любое воспоминание как наяву.

— Для эстетов дурь, однозначно. Реальные пацаны «Кураж» выбирают, — явно повторив чьи-то слова, Шурик обхватил за талию Алёну и усадил себе на колени. Побрыкавшись для вида, та успокоилась и закурила. У Шурика глаз алмаз. Кого склеить можно сразу видит. И пусть фигура у Алёны не такая пышная, как у Даши, но и выглядит она… посвежее, что ли?

— Ой, да пробовали мы эту «Радость», — закудахтала Даша и расстегнула кофточку, выставив на показ немаленькую грудь, туго обтянутую белой футболкой. — Только зря деньги выкинули. Ни на капельку радостней не стало.

— Это просто ты всегда такая весёлая, — принёсший две бутылки водки Друид забрал у вернувшегося Сени один из стульев и уселся на него. Даша моментально упала к нему на колени. — А Лёву-сутенёра за это дело на виселицу отправили.

— Он наркотой, что ли, банчить начал? — удивился Валя.

— Не, он всех девок на «Счастье» подсадил, — приобнял Дашу Друид. — Ну и клиенты тоже неслабо к этому делу привыкли. Некоторые, говорят, и по три раза на день забегали. Деньги он под конец драл просто несусветные.

— А презервативы? — засомневался в реальности истории Шурик.

— Какие презервативы за такие бабки? — постучал костяшками пальцев ему по голове Сеня и сгрёб Алёну к себе, но та предпочла занять свободный стул. — У Лёвы два целителя девок чистили.

— А может ты через меня тоже кайф словил? — заёрзала на коленях у Друида Даша. — То-то такой радостный был.

— Я от другого радостный был, — немного смутился патрульный.

— Лёва-сутенёр… Подожди, подожди… — Что-то вертелось у меня в голове, но никак не желало оформляться в конкретную мысль. — Точно! Он же от Цеха работал! И всё равно вздёрнули?

— Если бы деньги не пилил, глядишь, отмазали бы. А за крысу кто подписываться станет?

— Это точно.

Выпили за знакомство. За встречу. И почти сразу же — за тех, кто в сапогах. Всё, хватит. Надо перерыв устроить…

— Пойду… свежим воздухом подышу, — закашлявшись от сигаретного дыма, я встал из-за стола и пошёл в туалет.

— Не утони, там яму давно не чистили, — заржал Шурик и передвинул стул поближе к Алёне.

Пока шёл до туалета и обратно, перездоровался с половиной набившихся в «Реверс» патрульных. То за одним столом мелькало знакомое лицо, то за другим. С этим в рейд ходили, с этим водку пили, этого не помню, но точно где-то пересекались… Так что обратно за стол я вернулся минут через сорок. Но поскольку от предложений выпить отказаться удавалось не всегда, трезвее за это время совсем не стал.

— «Я пьяная свинья, пьяная свинья», — тихонько напевал раскачивающийся на стуле Сеня, который вовсе не обращал внимания на шушукающуюся с Шуриком Алёну. — «Я в синей яме лежу, но ты не трогай меня — ведь эта яма моя».

— Да был я в этом Париже. Дыра дырой, — неожиданно заявил Адик и сплюнул на пол.

Восторженно расписывающая свою поездку в столицу Франции Алёна обескуражено замолчала.

— Ты? — Шурик как бы невзначай положил руку на талию девушки. — Да ты, Татарин, из своей Колупаевки никуда и не выбирался! Скажи не так?

— Не так. В Париже был, в Берлине был, в Лейпциге был, в Фершампенуазе жил одно время, — не стал ругаться с Шуриком изрядно окосевший Адик. — Вот в Варне, врать не буду, не был. Хотя и была возможность…

— А Эйфелеву башню видел? — приняла слова Татарина за чистую монету Алёна. — С неё такой вид открывается…

— Я не знаю, Эйфелева она или кого другого, но торчала там какая-то железная фиговина, — Адик принялся разливать водку по стаканам.

— Слушай, Татарин, ты ж свистишь! — не выдержал Ермолов.

— Да мамой клянусь!

— Подожди, Адик. Ты вроде простым экспедитором работал, так? — приложил стакан ко лбу Валя. — Откуда бабки?

— Так по работе всё, по работе, — Адик откровенно наслаждался моментом. — Я по работе, считай, всю область объездил.

— Какую, на хрен, область? — заорал Шурик.

— Челябинскую, какую ещё? — деланно удивился Адик.

— Объясни мне тупому: с каких пор европейские города Париж, Берлин и Варна перебрались на Урал? — очень спокойно спросил Шурик. Слишком спокойно. Сейчас кто-то в репу точно отгребёт.

— Да прям уж города. Ну, Варна ещё куда ни шло, а Париж с Берлином так,.. сёла. Я ж говорю — дыра.

— Да я тебе!.. — вскочил Шурик, но на нём с одной стороны повис Горбунов, а с другой Алёна.

— Подожди, Шура, — попытался успокоить его Друид и спросил у Адика. — То есть, ты хочешь сказать, у вас в области есть сёла Париж и Берлин?

— Ну да.

Я тихонько хмыкнул. А впрочем, если в США есть Санкт-Петербург, то чем мы хуже? Вот только была в рассказе одна неточность, которая сводила на нет всю эту байку.

— А башня Эйфелева откуда взялась? — хитро прищурился Друид.

— Ага, откуда? — бить Адика Шурик больше не бросался и втихаря обнял Алёну.

— А я говорил, что она Эйфелева? — расплылся в улыбке Татарин. — Похожа — базара нет. В том году сотовики базовую станцию поставили, точная копия только раз в шесть меньше.

— Да и в рот её ногами, — поднял Шурик стакан. — За прекрасных дам!

Выпили. Посидели, поболтали. Ещё выпили. Сеня срубился, водка кончилась. Выгребли из карманов у кого сколько завалялось. Маловато.

— Блин, где бы денег надыбать, — невесело протянул Валя и бросил на стол три мятых сторублёвки. — Много…

— Заработай, — явно издеваясь, предложил Друид.

— Прямо сейчас, — уточнил Горбунов.

— Займи, — пробормотал Шурик, пересчитывая набравшуюся мелочь.

— У кого? Голяк же у всех.

— А ломбард? — подмигнула ему Даша.

— Ха! Было б заложить что…

— Китайцы… гады… без залога дают… — оторвался от стола Сеня, выпил оставшуюся с последнего тоста водку и снова уронил голову на руки.

— Вот иди и займи, умник, — покрутил пальцем у виска Друид. — Не вернёшь вовремя, и получится как в детском стишке: «Вышел заяц на крыльцо…». Сам не заметишь, как яйца в заклад оставишь. Да, Лёд, ты ж Ветрицкого знаешь? На желтомазых работает, сучонок.

— Да ну и фиг с ним, — разговор о деньгах навёл меня на одну мысль. — В конце декабря бой за звание чемпиона был… Кто кого сделал, Араб или Магометов? Никто не в курсе?

— Араб, — Валя забрал бутылку у вернувшегося от бара Шурика и свернул пробку. — Я тогда пролетел… как фанера над этим вашим Парижем.

Я удовлетворённо кивнул и взял вновь наполненный стакан. Ух-х-х, отрава… Эта порция сорокоградусной оказалась совершенно излишней, и сознание окончательно смазалось. События в непредсказуемо рваном ритме замелькали мимо меня, изредка намертво врезаясь в память какими-то отрывочными эпизодами. Ну и прёт меня…

Помню — песни орём, потом провал. Шурик и Друид борются на руках. Провал. Адик мне что-то втирает, но его слов разобрать уже не могу. Провал. Валя трясёт кого-то за грудки. Обрывок мысли: «Пора валить…». Провал. Кто-то принёс ещё водки. Провал. Исчезли Друид и Даша. Провал.

Немного очухался я, когда большинство патрульных из кабака уже разошлись и остались только самые стойкие. Наши где? Адик и Валя ругались с кем-то за столом в другом конце зала. Сеня спал, уместившись на трёх составленных в ряд стульях. Шурик где? И Алёны не видно. Вот гад! Склеил девку, а я где ночевать сегодня буду? Я ж хотел к нему на ночь забуриться.

Покачиваясь, я встал из-за стола и пошёл искать Шурика. Перед глазами всё плыло, пол ощутимо изгибался под ногами, а столы и стулья так и норовили оказаться на пути. Прокуренный воздух ел глаза. В кабаке Ермолова не оказалось. Зашибись… И что теперь делать? Денег ноль…

Вышел на улицу. Свежо. Надо бы отлить. Подошёл к соседнему подъезду и тут сзади послышались быстрые шаги. Тело среагировало автоматически: крутнувшись на месте, я резко лягнул ногой. Налетевшего животом на ботинок мужика отбросило назад. Мне тоже равновесия удержать не удалось и, повалившись на землю, я схватился за рукоять сабли. Сбоку вылетела тень, и удар в висок отправил меня в нокаут…

Глава 3

Больно. Больно. Больно…

Очнувшись в полной темноте, я пошарил вокруг себя руками. Кирпич. Бетон. Железо. Лежу на полу. Где я? Пальцы наткнулись на железные полосы, и мне стало не по себе. Куда меня заперли? На камеру непохоже. Ограбили и бросили в какой-нибудь канализационный люк? Нет, это точно дверь. И дверь закрытая.

Осторожно прикоснувшись пальцами к лицу, я тихонько замычал от боли. Висок ломит, на лбу здоровенная шишка, губа рассечена, а левый глаз полностью заплыл. И нос опух. Да, здорово меня отметелили. А ведь помню только первый удар по голове. И всё же, где я?

Упёршись рукой в стену, попытался поднять на ноги, но под правой лопаткой что-то хрустнуло и в спину отдало острой болью. Кишки завязало узлом, резкий спазм сдавил рёбра, и меня вырвало. Словно дождавшееся своего часа незаметное тиканье в голове сотней острых лезвий вонзилось в затылок и полыхнуло огнём. Скорчившись на полу, я неглубоко задышал, пытаясь переждать приступ. И как же меня так угораздило?

В плохо смазанном замке, проворачиваясь, заскрипел ключ, дверь начала медленно открываться, застряла и одним рывком распахнулась. Прыгнувший внутрь луч света полоснул по глазам, и я снова отрубился.

Второй раз в чувство меня привел холод. Бетонный пол заморозил затылок, и боль, перебравшись оттуда, притаилась сразу за надбровными дугами. Перевернулся на живот, и меня опять вырвало желчью и какими-то кровавыми сгустками. Весело. Кишки порвали? Я поднял голову от пола и только тут заметил, что меня перетащили в другое помещение. Что за катакомбы? Стены с набухшей и обвалившейся штукатуркой, голый бетонный пол. В углу сложенная из кирпича печка, жестяной дымоход которой уходил в дыру в потолке. Огонь в печке не горел и в комнате стоял жуткий холод. У противоположной стены рядом с закрытой дверью скособенился грубо сколоченный стол с одиноко горящей свечой. Дрожащий язычок пламени даже и не пытался разогнать мрак по углам.

Я немного повернул голову и, несмотря на замельтешившие в глазах светящиеся точки, начал разглядывать собравшихся в комнате людей. Один сидел на табуретке у стола, два бугая нервно переминались у двери и давили косяка на неподвижно замершую у печи фигуру. Этот человека полностью закутался в длинный плащ, голову скрывал надвинутый на лицо капюшон. Он вообще видит из-под него что-нибудь?

Пытаясь удержать подкативший к горлу комок тошноты, я размеренно задышал и уловил странный запах. Никак мертвечиной воняет?

— Вы сильнее его избить не могли? — спокойно и без раздражения в голосе спросил сидевший за столом человек в бежевой замшевой куртке.

Знакомое лицо. Широкий лоб, глубокие залысины на висках, светлые волосы. Крупный мясистый нос дополняет выступающий вперёд острый подбородок. Где я его мог видеть? Блин, да когда ж в глазах двоиться перестанет? А закрою-ка я левый, всё равно он почти не открывается. Вот, другое дело. Да, точно раньше этого типа где-то видел! Но где? Хоть бы огонёк свечи мигать перестал. Мне б только вспомнить, тогда хоть ясно станет, чего этим гадам от меня надо…

Мужчина перестал писать, кинул ручку на стол и, вполоборота повернувшись к двери, потёр короткими толстыми пальцами мочку уха:

— Я вас спрашиваю.

— А мы чё? — втянул в плечи почти квадратную бритую голову бугай слева. — Он прыгать начал, чуть ливер мне не порвал…

— Он и очухался уже, — поддержал его второй головорез и покачал в руке увесистый электрический фонарик. Этот голову втянуть даже не пытался — шеи как таковой просто не было, сразу начинались мощные плечи, при каждом движении которых новенький кожаный пиджак едва не расползался по швам.

— Если бы он не очухался, я вам не ливер, я вам другое место порвал.

— Да я и ударил его всего два раза, — нагло соврал квадратноголовый и поправил на поясе ножны с моей саблей.

— Сгиньте с глаз моих, — оставил в покое мочку уха мужчина и тут я его вспомнил. Штоц. Яков Наумович Штоц. Но с какой стати командир Патруля ведёт дела с этими уголовниками? И каким боком я в этом замешан?

— Наверху подождём, — буркнул квадратноголовый и, выйдя за напарником, захлопнул за собой дверь.

— Да ты подымайся, Лёд. Пол холодный, ещё простудишься, — очень доброжелательно посоветовал мне Штоц. Внешне он казался совершенно спокойным, только пальцы теребили небольшой синий медальон, свешивавшийся с шеи на золотой цепочке.

Откуда он меня знает? А впрочем, должен же он знать, кого приволокли его головорезы. Но зачем я ему понадобился? Зачем?!

— Спасибо, Яков Наумович, лучше полежу, — я прислонился спинной к стене и поджал ноги к груди. Ух-х-х… Больно-то как! Рёбра, мои рёбра…

— Ну зачем же так официально, — ничуть не удивился тому, что его узнали, Штоц. — Я из Патруля… ушёл, так что ничто не мешает нам перейти на ты. Не против?

— Ничуть, — челюсть болела просто жутко и, проведя языком по зубам, я без особого удивления обнаружил выбитый клык. Да и соседние зубы шатаются. Гады! Поубивал бы.

— Времени в обрез, поэтому вопросы задаю только один раз и не повторяю, — сразу перешёл к делу Штоц. Нервные пальцы оставили в покое цепочку и принялись чиркать ручкой в тетради бессмысленные каракули. Да что с ним такое? Неужели ломка?

Я очень медленно кивнул в знак согласия.

— Где Ворон? — подался вперёд Штоц.

— Ворон? — Вопрос меня буквально огорошил. Он-то тут причём? Я был настолько удивлён, что, не подумав, ляпнул. — Не знаю.

— Ответ неверный, — рука Штоца дернулась, и раздался звук рвущейся бумаги. — Сёма…

Человек в чёрном плаще шагнул ко мне. Неприятный запах резко усилился. Гангрена у него, что ли?

— Последний раз я его видел в декабре того года в Лудино, — поспешил исправить свою ошибку я, — когда он получил пулю в живот. Выжил или нет — не знаю.

— Кто стрелял? — взмахом руки остановил Штоц своего подручного.

— Рейнджеры.

— Больше его не видел?

— Нет.

— А на днях в Форте?

— Нет.

— Товар где?

— Какой товар? — чувствуя, что это Штоца вовсе не устроит, напрягся в ожидании ответной реакции я.

— Какой?! — сорвавшись на крик, брызнул слюной Штоц. — Где «Сапфировый иней»? Куда этот подонок его спрятал?!

— Первый раз слышу, — пробормотал я, но, думаю, в ответе уже не было необходимости: слишком красноречиво отразилось изумление у меня на лице. Ворон — гадёныш! Это из-за него я так влип!

— Приберись тут, — со всей дури швырнув ручку в стену, Штоц взял свечку и вышел за дверь.

Прежде чем комната погрузилась во мрак, человек в плаще, неловко дёрнувшись, снова шагнул вперёд. От резкого движения капюшон плаща слетел и обнажил туго обтянутый потемневшей кожей череп с редкими остатками волос и провалившимся носом. Но ни трупные пятна, ни почти сразу же наступившая темнота не помешали мне узнать не раз виденное на плакатах с надписью «Находятся в розыске» лицо.

Труп бандита и удачливого налётчика Сёмы Два Ножа, больше не различимый в темноте, неторопливо зашаркал ко мне. Я прижался к стене и, не решаясь подняться на ноги, вслушивался в скрип кожи и шорох подошв по бетонному полу,

Швырк-шарк.

Далеко.

Шарк-швырк.

Пора? Нет, рано.

Швырк-шарк.

Пора!

Запах мертвечины ударил в нос и я, упёршись спиной в стену, выкинул обе ноги вперёд. Подошвы ботинок врезались в ноги мертвеца, мои рёбра и позвоночник обожгло огнём. Преодолевая боль в избитом теле, я откатился влево и рванул в сторону стола. Пальцы мертвяка, отсутствие света которому вовсе не мешало, скользнули по щиколотке, но ухватить ногу не успели. Вот только ходячий труп оказался далеко не таким заторможенным, как большинство поднятых из могил: деревянный стол, под который я забрался, моментально отлетел в сторону.

Если не убегу — хана.

С грохотом распахнулась дверь, луч мощного фонаря выхватил из темноты зажавшего меня в угол зомби. В замкнутом пространстве пистолетные выстрелы казались оглушительными. Я ещё сильнее забился в угол между стеной и печкой. Надо выбрать момент и рвануть отсюда, пока мертвяк стрелком занимается. Не думаю, что у человека с пистолетом есть шанс одолеть зомби. Тут огнемёт нужен или хотя бы охотничье ружьё. Только бы самому под пулю не угодить…

Мертвяк оставил меня в покое и бросился на свет фонаря. К моему удивлению первые же попадания в грудь заставили его отступить назад, а от выстрела в голову во все стороны полетели осколки черепа и обрывки полусгнившей кожи. Не удовлетворившись достигнутым эффектом, человек с фонарём отступил от двери и оттуда два раза пальнули из дробовика. Первый выстрел снёс зомби остатки черепа, второй разворотил грудь и почти оторвал правую руку. Несколько раз дёрнувшись, мертвяк покачнулся и упал на пол.

Комнату наполнил пороховой дым, и я закашлялся. Как не вовремя! Меня бы так и не заметили вовсе! Луч фонарика скользнул по стене и остановился на мне.

— Бери его и уходим, — человек с фонариком посветил закинувшему за спину двустволку мужчине. Тот ухватил меня подмышки и выволок из комнаты.

На середине ведущей из подвала лестницы я потерял сознание и очнулся уже на полу какого-то полуразрушенного цеха. Рядом валялся вытянувшийся во весь рост бугай, в квадратной голове которого подсохшей кровью чернело пулевое отверстие. Второй бандит скорчился у окна — его спину наискось пересекала цепочка аккуратных дырок. А Штоца ни живого, ни мёртвого видно нигде не было.

— Штоц, падла, ушёл, — по перекосившейся лестнице со второго этажа спустился широкоплечий мужчина в камуфляжных штанах и куртке с автоматными рожками в нашитых по бокам кармашках. Лицо закрывала чёрная вязанная шапочка с прорезями для рта и глаз. Собранный по системе «булл-пап» — рожок располагался между прикладом и пистолетной рукоятью — короткий автомат с подствольным гранатометом вслед за глазами как бы невзначай обегал дверные и оконные проёмы.

— Да и хрен с ним, — одетый точно так же — только в кармашках на куртке не автоматные рожки, а странные рифленые цилиндры — высокий стрелок сунул фонарик в петлю на поясе, выщелкнул из пистолета магазин и вставил новый. А пистолет-то не простой. Гюрза. Очень для нашего климата его увеличенная спусковая скоба подходит: в толстых перчатках стрелять весьма удобно. Проблема, как всегда, одна — патроны к нему в Форте найти практически невозможно.

— Уходить надо, — прислонившийся к стене невысокий худощавый мужчина с мелкими, будто смазанными чертами лица, перезарядил ружьё, снял шапочку и пригладил слипшиеся от пота светлые волосы. На фоне своих товарищей он казался простым охотником: длинная брезентовая куртка, застиранные серые штаны, вышарканные кожаные сапожки, даже нож был с широкой трещиной в деревянной рукояти.

Я перевалился на другой бок и сел, опершись о стену. Всё равно про меня не забудут. Моё движение не осталось незамеченным: убрав «Гюрзу» в кобуру на поясе, высокий стрелок стянул закрывающую лицо шапочку и подошёл ко мне.

Темноволосому, черноглазому мужчине с горбатым, немного загнутым вниз носом можно было бы дать лет сорок с гаком, если бы не полные энергии движения и чистая, без единой морщинки кожа лица. Только откуда мне его лицо знакомо?

— Меня зовут Доминик. Отец Доминик. Полагаю, Ян Карлович тебе о нас рассказывал.

— Ну и? — прошипел я, морщась от корёжащей челюсть боли. Вспомнил я, где этого отца Доминика видел — на уличной проповеди. Какого лешего понадобилось от меня «Несущим свет»? Тем более так сильно, что они пустили в расход трёх бойцов Штоца. Тот-то понятно, через меня на Ворона и наркотики выйти хотел. А этим что надо? Уж больно уверенно для простых сектантов они с оружием обращаются.

— Что и? — улыбнулся Доминик.

— Что вам от меня надо?

— Разреши, — не дожидаясь ответа, самозваный священник опустился на колени и приложил руки к моим вискам.

Произнесённых шепотом слов разобрать не удалось, но боль моментально стихла, в голове прояснилось и даже опухоли немного спали, а рёбра перестало ломить. Ух, будто заново родился! Только выбитый зуб, как и прежде, продолжал ныть. Такое впечатление, что на его место ввернули ржавый шуруп.

— Спасибо, — впервые за утро набрал полную грудь воздуха я.

— Не за что. Это не благотворительность — у нас есть к тебе деловое предложение.

— От которого я не смогу отказаться? Как-то вы слишком удачно появились, лучше время для делового предположения и не найти, — поняв, что убивать меня никто не собирается, поднялся я на ноги и начал обшаривать труп бандита с простреленной головой. Кошелёк не глядя сунул в карман, ПМ не стал даже трогать — мало ли что на нём висит. А вот стыренную у меня саблю оставлять не стал и незамедлительно пристроил себе на пояс.

— Закругляйтесь, Штоц вернуться может, — сектант с автоматом тоже снял с лица шапочку и оказался не очень молодым мужчиной. Лет тридцать пять — сорок. Русые волосы, голубые глаза, широкое лицо и мощное сложение делали его похожим на былинного богатыря из детской киносказки. На левой щеке то ли ожог, то ли красноватое родимое пятно. — И не один…

— Маловероятно, — Доминик с едва уловимой улыбкой наблюдал за тем, как я обшариваю труп второго бандита. Уж не знаю, что стало её причиной: скудный улов или наглядное подтверждение суетности и мимолётности человеческого бытия. — Наше столь своевременное появление ничего общего с удачей не имеет. Ты вот, Лёд, даже не представляешь, насколько трудно вывести человека из Форта втайне от посторонних глаз.

— Вы за мной следили, что ли? — закончив мародёрствовать, я поднялся с колен. Улов не велик, но с паршивой овцы… А фляжка моя так и ушла. Жалко, хоть и пробитая, но серебра в ней немало было.

— Нет, что ты. Просто многие разделяют наши убеждения. Хоть и не афишируют этого.

— Так всё-таки, что вам от меня надо? — я повертел в руках обрез дробовика и аккуратно положил его на пол. Куда он мне? — И где, кстати, мы?

— Посёлок Рудный.

— Доминик, нам пора, — поддержал автоматчика парень с охотничьим ружьём. — Как бы на егерей не нарваться. Стуканёт кто…

Рудный. Это ж километров пятнадцать от Форта! Далековато меня занесло. Но о каких егерях разговор? И зачем городским диверсантам ошиваться в окрестностях Форта, рискуя напороться на патрульных? Не из-за сектантов же! Ничего не понимаю.

— Хорошо, — уступил нажиму с двух сторон Доминик, который у сектантов несомненно был за главного. — В Форте поговорим, договорились?

— Договорились, — не стал спорить и настаивать на своём я. Может, так и лучше. Почему-то совсем не уверен, что ответы на вопросы придутся мне по нутру.

— Олег, ты впереди, — начал отдавать распоряжения Доминик. — Мстислав, прикрываешь. Дистанция двадцать метров. Двинули.

— Не нравится мне эта погода, — выглянув в дверь, достал из кармана матерчатую кепку Олег. — Как бы под криоген не попасть.

— Ты что скажешь? — неожиданно повернулся ко мне Доминик.

А я что? Самый большой специалист по погоде, что ли? Нашли синоптика… Хм… если разобраться, так оно и есть. Не думаю, что кто-нибудь из сектантов обладает моим опытом. Всё-таки год в Патруле — это год в Патруле.

— Пить есть? — спросил я, выйдя на улицу и настороженно оглядываясь по сторонам. Не видать никого. И это замечательно. В таких вот трущёбах приличных людей днём с огнём не сыскать. Одни бандюки, да патрульные ошиваются. Вид полуразвалившихся цехов и длинных бетонных бункеров складов нагонял тоску. Шлакоблок, бетон, кирпич, асфальт, грязь и чёрная земля… Застрелиться и не жить…

— Держи, — протянул мне фляжку Мстислав.

— Спасибо, — я хлебнул холодной воды, смыв мерзкий привкус рвоты, и присел на корточки. Земля уже оттаяла — вон и трава вылезла. Да и воздух прогрет. Всё бы ничего, но не нравились мне лениво ползущие по небу перьевые облака и всё тут. Оттенок у них какой-то неправильный. Не белые, скорее чуток серовато-свинцовые. А так, небо синее. Жизнерадостное такое, весёленькое. Я принюхался, потом набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Привкус есть какой-то. Почти неуловимый. Или даже не привкус, а будто стылость непонятная в воздухе. Или мне после холодной воды кажется? — Облака странноватенькие, но криогена в ближайшее время точно не будет.

— Тогда пошли, — приказал Доминик.

Олег кивнул, закинул ружьё на плечо и открыто вышел на вспученный и потрескавшийся асфальт дороги. Подождав, пока он отойдёт, мы с Домиником двинули следом, а Мстислав так и не выбрался на открытое пространство и крался за нами около полуобвалившихся стен.

Здание, из которого мы вышли отличалось от остальных только тем, что к нему по грязи была протоптана дорожка, а кирпичные стены уверенно возвышались над выдержавшим температурные колебания фундаментом. Ближайшие шлакоблочные и панельные постройки такой сохранностью похвастаться не могли. Во многих сквозь прорехи в стенах и крышах уже дрожали на ветру покрытые только что проклюнувшимися листочками ветви молодых деревьев.

Как бы Мстислава обломками не завалило. А то так упадёт кирпич на голову и кранты. Ну, ему виднее. Сам пусть головой думает — не маленький.

Двигаясь за уверенно выбиравшим направление Олегом, мы постепенно выбрались из застроенного складами района и вышли к пересекавшей весь Рудный с севера на юг улице. Это Октябрьская или Революции? Не помню. Да и не важно. Главное, что по ней можно добраться прямиком до ведущего в Форт тракта. Если я ничего не путаю, конечно.

Не забывая посматривать на слишком уж быстро темнеющее небо, я с интересом глазел по сторонам, запоминая на всякий случай ориентиры и прикидывая возможные схроны на случай нападения. Не дай Бог, но вдруг пригодится? В Рудном мне бывать доводилось всего раза три или четыре и то только на восточных окраинах. Обычно наш отряд отправляли в рейды на север и северо-восток, а окрестности Форта — это вотчина первой роты.

Стоящие с обеих сторон улицы двух— и трёхэтажные дома — грязно-серые, зелёные, жёлтые и вовсе с обвалившейся штукатуркой, — казались почти одинаковыми и только последствия непогоды делали их хоть как-то непохожими друг на друга. У одного дома обвалился фасад, у другого провалилась крыша. Там на рухнувших балконах уже зеленеют кусты, а немного дальше от здания остались лишь обугленные обломки. Но это так, штришки. Большинство выходивших на дорогу выбитыми окнами домов на первый взгляд казались вполне пригодными для проживания. Вот именно, что на первый…

И всё же, зачем я понадобился сектантам? И каким боком здесь Ян Карлович замешан? Что вообще им могло от меня понадобиться? Убить кого-нибудь? Бред. Найти в Форте убийцу со вполне умеренными расценками никаких проблем не составляет. Было бы желание. Да и сами «Несущие свет» тоже не лыком шиты. Людей Штоца покрошили не напрягаясь. Может, нужен проводник? Тоже не катит. Летом свободных патрульных пруд пруди. Только позвени кошельком и от желающих подзаработать отбоя не будет. Получается, охотятся за тем злосчастным ножом? Или, как и Штоц, через меня на Ворона выйти хотят? Скоро узнаю. А сейчас время для расспросов не самое удачное…

Задул холодный ветер, и я пожалел о выброшенной фуфайке. Сейчас бы в самый раз пришлась. Идущий впереди Олег скинул с плеча ружьё и нацелил его на круглое отверстие канализационного люка, внутри которого шумел поток воды. Доминик предпочёл обойти его по широкой дуге. Я тоже решил не рисковать и последовал его примеру.

Со стены дома сорвалась тень, но стремительный прыжок комка спутанных волос прервала автоматная очередь. Рухнувший на дорогу крысюк заскрипел когтями по асфальту и забился в судорогах. Из тёмного провала полуподвального окна выползли ещё несколько хищников, развернувшийся Олег дуплетом сбил их обратно. Сорвав с куртки один из цилиндров, Доминик сделал шаг к дому и почти без замаха метнул его в окошко. Бесшумно полыхнуло пламя, пронзительный вопль заживо сгорающих зверей сменился тихим шипением занявшегося огнём сырого дерева. Подстреленный крысюк прополз несколько метров и затих, уткнувшись в грязь вытянутой мордой. Из оскаленной пасти закапала смешанная с кровью слюна.

— Быстрее, быстрее, — заторопил нас Олег, и мы почти бегом отправились дальше.

Крысюки не так уж и опасны, но мало ли кого звуки стрельбы привлечь могли? Теперь я куда внимательней осматривал крыши домов, узкие проулки и дверные проёмы, выходящих на дорогу домов. На ходу перезарядивший ружьё Олег не стал вешать его за спину и старался держаться как можно дальше от возвышавшихся по обеим сторонам узкой улицы зданий.

Асфальт оборвался так резко, будто его сюда вообще никогда не укладывали. Ботинки зачавкали сначала по смешанной с грязью щебёнке, а потом и вовсе потянулась глубокая лужа, обойти которую не было никакой возможности. Олегу своих стареньких сапог было откровенно не жаль, а Доминик нерешительно остановился перед водной преградой. Не хочет ноги мочить? Я тоже. И что делать будем?

— Тут кирпичи разложены, — махнул нам рукой проводник. — Не утоните.

Перепрыгивая с кирпича на кирпич, мы добрались до другого края лужи и вышли на небольшую площадь, на противоположной стороне которой возвышалось трёхэтажное здание с обсыпавшейся со стен мозаикой.

— Это что за хоромы? — спросил я у остановившегося и высматривавшего Мстислава Доминика.

— Почта, — ответил тот, дождавшись успокаивающего взмаха руки Мстислава.

Беспокоится? И это правильно. Тут вам не увеселительная прогулка. Серо-зелёные камуфляжные пятна мелькнули в зарослях сухого бурьяна, репейника и длинных голубоватых стеблей ведьминого хлыста. Да, не сладко ему там. Прёт-то он через самое натуральное болото, да ещё всякой дрянью заросшее. Но безопасность превыше всего…

Зашумел ветер, засвистел в выбитых окнах и ещё не сорванном с крыш шифере. По луже побежала высокая рябь. Чёрная туча закрыла солнце, и сразу же ощутимо похолодало. Капли дождя заколотили по домам, вспенили лужу и моментально до нитки промочили одежду. Я поднял воротник куртки, но ледяные брызги находили любую лазейку, чтобы забраться внутрь. Да что ж такое? Не было тучи, ещё пару минут назад не было…

— В укрытие! — проорал я и, стуча зубами от холода, побежал к зданию почты. Доминик и Олег даже опередили меня и успели заскочить внутрь, прежде чем с неба посыпалась ледяная картечь града. Мне несколько ледяных шариков размеров с ноготь большого пальца здорово саданули по прикрывавшим голову рукам, а вот Мстиславу пришлось намного хуже. Пока он, поднимая брызги, мчался через лужу, градины успели увеличиться в размерах до перепелиного яйца.

— Ты как? — отойдя от вдребезги разлетающихся о мраморное крыльцо ледышек подальше вглубь здания, спросил у него Доминик.

— Одна прямо в темечко угодила, — отдышавшийся Мстислав снял вязаную шапочку и ощупал макушку. — Чуть крупнее и привет.

Град тем временем и не думал утихать. Ледяные снаряды летели с неба сплошным потоком и среди них всё чаще мелькали удлинённые градины, больше напоминавшие сосульки. Смертельный шквал выкашивал все ростки молодой травы, срезал ветви кустов и взламывал шифер. В одно мгновенье земля оказалась усыпана почти десятисантиметровым слоем льда, а от оконных проёмов потекла волна холодного воздуха. Это, конечно, не криоген, но если кого застанет в чистом поле — шансов выжить ноль.

Ух-ты, холодно-то как! Ещё и промок насквозь. Простужусь же. Но как гласит не очень старая, зато очень верная мудрость — если тебе холодно, ты ещё жив. Мертвяку такие мелочи по барабану.

Поток градин оборвался так же неожиданно, как и начался. Вот только ещё по крыльцу барабанила дробь мелких ледяных градин, а уже через миг дождь стих и на небе выглянуло солнце. Серые облака рассеялись без следа, и усыпавшие землю ледяные градины начали медленно таять.

Мы вышли на улицу. Бр-р-р, прохладно. Толстый слой льда шуршал под ногами, так и норовя выскользнуть из-под ботинок в самый неподходящий момент. От земли поднимался ощутимый холодок, а пальцы на ногах начали потихоньку утрачивать чувствительность. Интересно, насколько большую территорию захватил град? Не хотелось бы тащиться по такому месиву, когда оно окончательно растает.

— Ты смотри! — Олег выдернул из грязи на удивление хорошо сохранившуюся после падения ледяную сосульку в локоть длинной и с запястье толщиной. — Такая и каску пробьёт.

— Прям уж пробьёт, — с сомнением покачал головой Мстислав и, просунув ладонь под шапочку, потёр отбитую градиной макушку.

— А ну стойте! — выкинувший сосульку, Олег медленно пересёк газон и присел на корточки рядом с одним из домов.

— Что случилось? — осматриваясь, завертел головой Доминик.

— Первый раз такое вижу, — проводник указал на странные следы на земле, там, где от падающих градин её прикрыла стена дома.

Что такое? Непонятно. Напоминающие отпечатки ног отметины затягивала серебряная паутина инея. Такое впечатление — недавно здесь прошёл кто-то настолько холодный, что под его ногами смёрзлась грязь.

— Что-то здесь не то, — шумно втянув носом воздух, Доминик снял с головы шапочку и сунул её в карман.

Постояв немного рядом со следами, я задумчиво отошёл от дома. Что-то важное вертелось в голове, но никак не желало оформляться в конкретную мысль. Что же я такое забыл? А…

— Лёд! — окрик Олега вывел меня из состояния глубокой задумчивости.

Я обернулся и обнаружил, что довольно далеко оторвался от сектантов. Да что такое? Куда я впилил?

И тут из окон первых этажей, дверей подъездов и подвальных окошек заструились промороженные и оттого казавшиеся серыми клубы стылого воздуха. Они изгибались и вытягивались навстречу друг другу, стремясь слиться в одну непроницаемую пелену. Земля под их замораживающими касаниями покрывалась толстым слоем инея.

Не дожидаясь, пока меня со всех сторон окружит эта серая хмарь, я подбежал к остальным. Всем вместе оно веселее как-то…

Доминик поднял руки к небу и начал выкрикивать непонятную молитву, но на сгущавшейся тьме это никак не сказывалось. Наоборот, разлившееся над нами чернильное пятно начало медленно опускаться, неся с собой холод и словно отрезая нас от окружающего мира.

Всё, блин, приплыли…

Тем не менее, вставшие с двух сторон от Доминика сектанты вовсе не казались особенно взволнованными. Наряжёнными и собранными — да, взволнованными — ничуть. Фанатики чёртовы!

Я постарался расслабиться и понять, откуда в пелену вливается питающая её энергия. Хрена лысого! Не чувствую ничего. Для внутреннего зрения эта хмарь, что кирпичная стена для обычного. Сплошное чёрное пятно. Хана…

Закончив молитву — а молитву ли? — Доминик замолчал и опустил руки. Чернота над нашими головами пошла сотнями серебряных трещин и зеркальными пластинами рухнула вниз, а приблизившуюся к нам пелену разметало на отдельные клочья мутно-серой хмари, которые начали ускользать под прикрытия стен.

Силён Доминик! Это ж надо было такое одними словами сотворить. И чего он на проповедях показательных выступлений не устраивает? Народ бы в секту валом повалил.

Но радовался, как оказалось, я слишком рано. Вместо пытавшейся заморозить нас тьмы из ближайших домов начали появляться совершенно одинаковые на первый взгляд ледяные создания. Раз, два, три… Да их пара десятков, не меньше! Солнечный свет заиграл на острых гранях длинных рук и гладких скошенных поверхностях, заменявших этим отродьям лица. Ледяные големы времени терять не стали и метнулись к нам.

Грохнул выстрел. Угодившая в грудь одному из големов картечь выбила из него мелкие ледяные осколки и только: эта тварь даже не замедлила шаг. Второй выстрел заставил её остановиться, но с ног не сбил. Ой-ё… Да нас так на куски порубят секунд за десять!

— Бежим! — дернув опешившего Олега за плечо, Мстислав развернулся и рванул назад по улице.

Мы кинулись за ним. Ледяные фигуры тоже перешли на бег, но, не сумев настигнуть нас в первые мгновенья, отстали метров на полста. Вырвались! Слишком эти ледяные истуканы медлительные. Вот только у них есть одно неоспоримое преимущество: они не устают. Сбившись в кучу и мешая друг другу, големы побежали позади. Скользя по раскисшей земле и втаптывая в неё градины, мы старались увеличить отрыв, а ледяные создания бежали с неутомимостью заводных кукол. Потихоньку, метр за метром, они начали нас нагонять.

Быстрее! Не сбавлять темп! От стремительного бега вновь заломило рёбра, лёгкие закололо, а резь на месте выбитого зуба стала просто невыносима. Задыхаясь, я начал отставать от сектантов. Мать твою!

Уж не знаю, чем руководствовался время от времени оглядывавшийся Мстислав, но когда у меня уже не осталось сил, он развернулся и, вскинув автомат, заорал:

— Ложись!

Не раздумывая, я плюхнулся в грязь и закрыл голову руками.

Заряд подствольного гранатомета угодил в сгрудившихся големов и разметал ледяные осколки по сторонам. Разлетевшиеся обломки проредили росшие у домов кусты и срикошетили от стен. Уцелевшие крупные куски льда почти сразу же покрылись сеткой трещин и начали таять.

Три припозднившихся и оттого избежавших взрыва ледяных создания бросились к нам, но Доминик перехватил пистолет двумя руками и открыл стрельбу. Уж не знаю, какими пулями была заряжена «Гюрза», только головы ледяных болванов разлетались вдребезги с первого же попадания. Всего Доминику пришлось сделать пять выстрелов. Очень неплохой, на мой взгляд, результат.

— Это ещё кто такие? — я подошёл к быстро истаивавшим ледяным обломкам, от большинства которых остались лишь пятна промороженной грязи.

— Не знаю и знать не желаю, — Доминик убрал пистолет в кобуру. — Возвращаемся до почты и идём другой дорогой.

Так и сделали. Точнее, так и побежали. Вскоре меня уже просто-напросто шатало от усталости, но остановиться и перевести дыхание не было никакой возможности: ждать меня никто не собирался. К счастью, сектанты оказались не двужильными и после того, как развалины Рудного остались позади, перешли на шаг. На шаг, впрочем, очень быстрый. Но к чему-чему, а к ходьбе на длинные дистанции мне было не привыкать и когда впереди показались многоэтажки нового города, я вполне восстановил сбившееся дыхание.

Дорога на Форт по широкой дуге огибала серые махины девятиэтажек, и, сойдя с тракта, Олег повёл нас напрямик. Не понял, чего им в этих развалинах понадобилось? То от каждой тени шарахались, то сами чёрт знает куда полезли. Вокруг выросли угрюмые высотные здания и по спине побежали мурашки. Так и кажется, что из-за каждого угла на тебя уже нацелен ствол, а там, откуда не целятся, притаилась схоронившаяся от солнечных лучей тварь. Этот застроенный девятиэтажными скворечниками район оказался слишком далеко от центра города, и обнести его возводимой вокруг Форта стеной не было никакой возможности. С другой стороны, и территориальная удалённость, и технические сложности непременно возникающие при разборе многоэтажных зданий, ни у кого не вызвали особого желания пустить бесхозные строительные материалы в дело. Повыломали что могли, да и бросили остальное медленно разрушаться под воздействием непогоды. И всё же, за каким лядом мы сюда притащились?

Всё оказалось очень просто: скрывшись минут на двадцать в угловом подъезде одного из домов, Доминик и Мстислав появились обратно в совершенно новом обличии. Грязные серо-зелёные камуфляжные штаны и куртки сменились на безразмерные балахоны «Несущих свет». Чёрный у Доминика, серый у Мстислава. Хорошо им, мы вот с Олегом как две чушки. Я так и вообще в грязи по уши.

А тайник у сектантов серьёзный быть должен: не знаю, как насчёт пистолетов, а автомат точно остался в схроне, и теперь среди нас единственным вооруженным человеком остался Олег со своей двустволкой. Это как раз вполне объяснимо: на охотничье ружьё оформить документы куда проще, чем на автомат с подствольным гранатомётом.

Ох, непростые сектанты люди, совсем не простые. Дело даже не столь в специфичном вооружении, сколь в умении с ним обращаться. Что ни говори, на обычных боевиков второразрядной секты они походили мало. Вот в этом-то всё и дело. Кто такие «Несущие свет» на самом деле? Откуда снаряжение и выучка? Почему с ними ведёт дела Ян Карлович? Сплошные вопросы… Я постарался припомнить всё, что знал об этой секте, но в памяти всплывали только невнятные вопли на уличных проповедях об искуплении грехов, притаившемся на севере зле и неотвратимо приближающейся последней битве света с тьмой, добра со злом, а тепла со стужей. Обычный набор клише, не более. Неужели это простая ширма? А если так, то ширма для чего? На кого работают сектанты? Город, Северореченск? Или у них собственные цели? Думаю, скоро всё прояснится.

В Форт мы прошли через Южные ворота. Причём Доминика, Мстислава и меня пропустили вообще без какой-либо проверки. Даже фамилии по компьютерной базе не пробили. Уважают здесь сектантов, сразу видно. У Олега посмотрели документы на ружьё. Как я и предполагал, с ними оказался полный порядок и, пройдя через пропускной пункт, он отправился сдавать его в арсенал. У Доминика и Мстислава ничего запрещённого при себе не оказалось и мы, не дожидаясь проводника, отправились в резиденцию секты.

Много времени это не заняло: прошли с проспекта Терешковой на Южный бульвар, свернули во дворы и уже через квартал оказались у трёхэтажного особняка, обнесённого высоким бетонным забором. Стоявшее на перекрёстке здание скорее всего раньше принадлежало какому-то государственному учреждению, но теперь об этом напоминал только выделявшийся на фасаде по цвету прямоугольник, оставшийся от оторванной таблички.

Кучковавшиеся на противоположной стороне перекрёстка молодые парни, заметив нас, быстренько удалились в ближайшей подворотне.

— Дилеры, дурью банчат, — заметив мой вопросительный взгляд, объяснил Мстислав.

— А чего убежали? — ничем не выдал я своего удивления, услышав столь невязавшееся с внешним обликом сектанта жаргонное выражение.

— Наша церковь не одобряет употребления наркотиков, — заметил, перебирая чётки, Доминик.

— Гоняем, — куда более понятно объяснил Мстислав. — Вот ведь люди, места другого найти не могли?

Доминик несколько раз стукнул в обшитую железными полосами дверь специально для этого закреплённым на ней молоточком. Открыли почти мгновенно. Ждали?

— Без происшествий, — отступив в сторону, отчитался закутанный в коричневый балахон, привратник и привычным движением поправил выпирающую на уровне пояса выпуклость.

Что у него там? Ствол, колдовской жезл или простая дубинка? Ха, балахоны-то у всех одного фасона. Если не знаешь, какой цвет что означает — в иерархию не въедешь.

— Хорошо, — кивнул Мстислав и через внутренний дворик пошёл к дому.

— Отец Доминик! — откуда-то сбоку выскочил совсем молодой парень и затараторил. — На следующем заседании Городского совета…

— Не сейчас, — раздражённо оборвал его Доминик. — Распорядись насчёт помывки и чистой одежды для нашего гостя. Потом проводи ко мне в кабинет.

Доминик и Мстислав поднялись в дом. Парень скептически меня оглядел, но ослушаться распоряжения не решился и молча указал на одноэтажный пристрой, из двух труб на крыше которого валил дым.

Не спеша следуя за ним, я внимательно осматривал двор и окна особняка. Такое впечатление, что здесь уже давно готовятся к осаде. Или, по крайней мере, серьёзно прорабатывают этот вопрос. Окна на первом и втором этажах заложены до узких бойниц. По всему забору с внутренней стороны тянутся сваренные из железных прутьев лестницы и переходы, с которых можно вести огонь по нападающим на особняк злоумышленникам. Да и в живой силе у сектантов недостатка, по-видимому, тоже нет. На всех стратегически важных точках торчали караульные. Огнестрельного оружия я ни у кого не заметил, но арбалеты и тонкие жезлы дыроколов были у всех.

В помывочной оказалось холодно. Провожатый указал на стоящий у стены шкаф, разделённый на одинаковые квадраты ячеек, и произнёс:

— Одежду сейчас принесут, свою здесь оставь.

Ой-ой-ой, какие мы деловые. И чего надулся? Можно подумать, мне его пайка воды достанется. Или так оно и есть? Дождавшись, пока невыразительно-серые работники натаскают в деревянную бадью горячей воды, я быстренько скидал грязную одежду прямо на кафель пола, залез в воду и начал усиленно отмываться. А мыло чуть ли не хозяйственное дали. Скряги… Вода моментально стала чёрной и, к моему сожалению, успела остыть раньше, чем мне удалось привести себя в порядок. Хорошо хоть голову мыть не надо, протёр влажной ладонью и всё. Нет, ты посмотри, какой я чистюля стал — через день моюсь.

Пока мылся, принесли новую одежду: широкие шаровары, свободного покроя рубаху и тряпичные тапки. Насухо вытершись пушистым полотенцем, я оделся и, дрожа от холода, рассовал по карманам шаровар мелочёвку. Совсем ни к чему оставлять вещи в карманах. Мало ли кто по ним шарить будет. Тем более у меня и документы все здесь.

Я уже подхватил саблю и собирался выходить, когда распахнулась дверь, и внутрь зашёл Олег.

— Закрывай быстрее — выстудишь, — посоветовал ему я.

— Б-р-р…— поёжился он. — Свежо здесь.

— Свежо?! — возмутился я. — Да здесь дубак конкретный стоит!

— Ну уж, не холодней, чем на улице, — Олег начал раздеваться и аккуратно складывать одежду в ячейку. — Тебя там Алексей уже заждался.

Алексей? Этот мой чем-то недовольный провожатый, что ли? Ладно, пойду, пока он язву себе не нажил. Скорчивший кислую мину, парень провёл меня внутрь дома через чёрный ход и указал на неприметную дверь на первом этаже. Вместо Доминика меня там дожидался Мстислав, который успел сменить свой балахон на фланелевую рубашку в чёрно-зелёную клетку и синие спортивные штаны. Из-под незаправленной рубахи выпирала пистолетная кобура.

— Доминик где? — спросил я, подтянув спадающие с пояса штаны.

— Отец Доминик, — то ли в шутку, то ли в серьёз поправил меня Мстислав. — Пошли.

Ну мы и пошли. Сначала поднялись на второй этаж, отметились у скучавшего за конторским столом сектанта, потом прошли на третий и долго бродили по тёмным коридорам. Я старался запоминать дорогу, но слишком уж запутанной была внутренняя планировка дома. На встречу никто не попадался, хотя и было видно, что дом не заброшен. Везде царила почти идеальная чистота, будто всё буквально минуту назад подмели и протёрли.

Доминик ждал нас в скупо обставленном кабинете на третьем этаже. Он тоже успел переодеться и сейчас, кутаясь в длинный желтый халат с китайскими дракончиками, стоял у выходящего во внутренний двор окна. На одной стене комнаты висели карты Форта и Приграничья, на второй ковёр с коллекцией кинжалов, сабель и шпаг. В углу, рядом с массивным креслом стоял торшер и невысокий журнальный столик.

— Присаживайтесь, — развернулся к нам Доминик, подошёл к стоящему посреди комнаты столу и выдвинул из-под него стул.

Мстислав скромничать не стал и, развалившись в кресле, начал листать лежавшую на полированном подлокотнике книгу. Я решил не наглеть — да и не было больше свободных кресел — и уселся на стул напротив Доминика. Между нами сантиметров в десяти от поверхности стола завис небольшой хрустальный шар, в глубине которого время от времени вспыхивали зеленоватые искорки. Шарик на девайс для ясновидения походил мало, света почти не давал, и было не совсем понятно, для чего он здесь вообще болтается.

— Думаю, тебе интересно, какое у нас к тебе дело? — начал Доминик, поняв, что первым приступать к расспросам я не собираюсь. А зачем? Раз уж столько ждал, несколько минут ничего не решат. Это сектанты во мне заинтересованы, а не наоборот. Вроде…

— Не то слово, — сцепил пальцы я. Ну давай же, колись. Не тяни кота за… хвост.

— Всё началось немногим больше полугода назад… — оторвался от стряхивания невидимой пылинки с рукава халата проповедник и в упор посмотрел на меня.

Я отвернулся и начал рассматривать развешенные на стене клинки.

— А закончилось чуть меньше, — Доминик задумался и замолчал, подбирая слова. — И как многие истории, эта началась с того, что один бродяга не в добрый час забрался туда, куда ему забираться совершенно не следовало. И взял там то, что брать не стоило. Ты понимаешь, о чём я?

— Поконкретней, если можно.

— Потом этот бродяга — некто Эльдар Ратаев — вернулся в Форт, — не обратил никакого внимания на моё пожелание Доминик, — где и загнулся от стылой лихоманки. Ну да дуракам туда и дорога. Только история на этом не заканчивается — свою находку перед смертью он успел продать. И вот тут всё пошло наперекосяк. Тот, кто эту находку купил, непонятно почему, умирать от стылой лихоманки не стал. И даже смог сохранить нож — да, разве я не говорил, что это был нож? — от пытавшихся наложить на него лапу…

— Какое отношение вы к этому имеете? — не выдержал я.

— Никакого, абсолютно никакого, — глядя мне в глаза, заявил сектант. — Куда потом делся этот нож, всем заинтересованным сторонам уже известно, и разговор вовсе не о нём, а об одном удивительном молодом человеке…

— Что такое этот нож? — вновь перебил я Доминика.

— Не знаю, — без малейшей заминки ответил он.

— Думаю, вы слишком хорошо ориентируетесь в этой истории, чтобы не знать, — не поверил ему я.

— Когда в озеро что-нибудь кидают, по кругам сложно определить какой предмет ушёл на дно. Это может быть и камень… — Доминик замолчал, подбирая альтернативу.

— И граната, — подсказал Мстислав.

— Именно. И граната. Но мы ведь уже оговорились, что разговор не о ноже, а о его… владельце. Этот самый владелец мог бесславно сгинуть на севере, но на его счастье повстречался с одним старичком-кудесником.

— Встреча с Жаном была не случайна, — пристально глядя на Доминика произнёс я.

— Всё в этом мире в той или иной степени не случайно, — ничуть не удивившись моей догадке, пожал плечами проповедник. — Старичок решил, что некий молодой человек может быть нам интересен, поэтому ты здесь.

— Как он смог сообщить вам про меня? — Ничего не понимаю, не мог ведь он после того взрыва выжить! И в Лудино ни с кем Жан не общался, весточку передать время не было. Темнят что-то сектанты. Неужели с самого начала меня пасли?

— Есть много способов известить своих друзей об удивительной встрече, — Доминик показал мне вторую половинку яшмовой сферы-портала и спрятал её в карман халата. — Не так ли? Кстати, мы так и не смогли выяснить, что случилось с Жаном…

— Убили его, — ответил чистую правду я. А что сфера ещё и передатчиком-автоответчиком может быть, это мне в голову раньше не приходило. Ох, что-то меня совсем запутали…

— Егеря?

— Рейнджеры.

— Вот оно как, — нахмурился Доминик. — А его вещи?

— Сгорело всё, — я толкнул зависший в воздухе шарик, он отплыл в сторону, замер и медленно вернулся обратно.

— Уверен? — отложил на подлокотник кресла книгу Мстислав.

— Да, — не задумываясь, ответил я и едва сдержался, чтобы не поправиться: сумка-то его, сумка под завалом осталась. Рейнджерам всяко разбирать завал в голову не пришло. Но сектантам знать об этом вовсе не обязательно. Слишком они нервно на это известие отреагировали. Так кто им на самом деле нужен: я или Жан, точнее его вещи?

— Плохо, — взял в себя в руки Доминик и как бы невзначай заметил. — За его бумаги мы бы очень хорошо заплатили.

— Сколько? — нельзя сказать, что предложение Доминика меня совсем не заинтересовало. За хорошие деньги можно и в завале порыться.

— До конца жизни хватит, — вновь раскрыл книгу Мстислав, а Доминик, почувствовав мой интерес, едва заметно напрягся.

— Если оплате сопутствует выстрел в затылок — это сущие копейки, — отшутился я. Мне хотелось бы услышать конкретные цифры, но показывать свой интерес сектантам всё же не стоит. Всё же я у них в гостях…

— Можешь показать, где его убили? — поднявшись из-за стола, подошёл к карте Доминик.

— Здесь, на южном склоне, — я нашёл на карте точку Лысой горы и ткнул в неё пальцем. — Там сруб стоял, можете съездить пепел просеять.

— А мы теперь невыездные, — усмехнулся Мстислав. — Жан несколько переоценил свои…

— Хватит уже, — немедленно оборвал его Доминик, словно этот разговор затевался не в первый раз и уж точно не был предназначен для моих ушей. — Мы несколько отвлеклись…

— Отвлеклись от чего? — вновь вернулся за стол я. Очень эти обмолвки сектантов меня заинтересовали. А если прибавить к ним их утренние опасения по поводу егерей… Занятная картина получается. Можно предположить, что Жан что-то спёр в Городе, но при этом засветился не только сам, но и засветил секту. Но почему тогда он не воспользовался порталом, чтобы сбросить преследователей с хвоста, а вместо этого отправился пешим ходом на север? Почему не спрятал те самые интересующие Доминика бумаги в тайнике с маяком? Не доверял своим товарищам по секте? Непонятно…

— Отвлеклись от того, почему ты можешь быть нам полезен.

— А с чего вы решили, что я могу быть вам полезен? На мнение Жана полагаетесь?

— Дарован мне дар прозревать будущее и видеть скрытое в душах людских… — Слова Доминика звучали бы куда внушительней, будь он в своём обычном чёрном балахоне и убери из голоса сарказм.

— Ну… я рад за вас, — пришлось перебить сектанта мне, чтобы избежать совершенно ненужного промывания мозгов. — И как оно там… в будущем?

Мстислав хрюкнул, подавившись смешком.

— Смутно, — на полном серьёзе ответил Доминик, — но и теней грядущего хватило, чтобы твои потенциальные способности весьма нас заинтересовали.

— Какие именно?

— Высокая сопротивляемость понижению температуры и перепадам магической энергии.

— Э-э-э… — только и смог выдавить из себя я. — Вы это про меня?

— Про тебя, не сомневайся.

— И что из этого? — решил принять слова сектанта на веру я. В самом деле, полгода в сугробе пролежать не всякий сможет. Да и Гадес уж больно удивлён был…

— Доминик хочет сказать, что из тебя вполне может получиться кондуктор, — невозмутимо заявил Мстислав.

Доминик осёкся и, готов поклясться, с трудом удержал ругательства.

— Тебя кто за язык тянул? — уставился проповедник на развалившегося в кресле помощника. Тот в ответ сделал такое невинное выражение лица, что срезу стало ясно: получать выволочки за длинный язык ему не впервой.

— Да ты бы ещё часа три ему мозги пудрил, а я есть хочу уже.

— Кто такие кондукторы? — не понял о чём речь я.

— Объясняй теперь, — разозлившийся — или сделавший вид? — Доминик забрал у Мстислава книгу и убрал её на подоконник.

— Кондукторы — это такие прошаренные ребята, которые могут мотаться на ту сторону и обратно, — Мстислав не вставая потянулся за книгой, но проповедник переложил её на дальний край окна.

— И переводят людей? — Припомнились мне старые россказни.

— Они не проводники. А доверчивых простаков душегубы на тот свет переводят, — Мстислав встал и подошёл к карте Приграничья. — Не знаю почему, но кондукторы никого взять с собой не могут. Обыч… обычно они тащат мелочёвку всякую. Патроны, консервы, курево…

— А почему про них никто не знает?

— Как не знают? Знают. Да только эти сукины дети шифруются почище Джеймса Бонда. Мы и то только на двух выйти сумели.

— Зачем третий понадобился? — Что-то в этом рассказе меня смущало.

— Одному не так давно в «Кишке» голову проломили, второй с той стороны не вернулся, — Мстислав тяжело вздохнул. — Очень уж это не вовремя. Нам весточку на ту сторону край передать надо.

— А других они научить переходить через границу не могли?

— Почему не могли? Могли… Только в этом деле кроме знаний ещё и от обучаемого человека многое зависит. Точнее, от некоторых специфичных особенностей его внутренней энергетики, — вновь подключился к разговору Доминик.

— Каких особенностей?

— Ты когда через границу в Город или на Север переходил, холод чувствовал?

— Ну да, промораживает всего до костей. И что?

— А то, что на ту сторону перейти куда сложнее. И те, кого учили кондукторы, так и лежат на границе промороженными тушками, — Доминик сел в освободившееся кресло.

— Подождите, подождите. А как же сюда люди попадают? Если кто и замёрз, так уже здесь, а не по пути.

— Сюда — это другой случай. Сюда люди попадают в соответствии с природой Приграничья. Дыры в пространстве, окна, аномальные зоны…

— Хорошо, — задумался я. Всё это замечательно, но как-то нет желания загнуться на полпути. — И всё же, про какие особенности речь?

— Не стоит казаться глупее, чем ты есть на самом деле, — усмехнулся Доминик. — Нам нужен человек, который не замёрзнет при переходе границы и у которого не закипит кровь от резких скачков напряжения полей магической энергии.

— Причём тут я?

— Ты знаешь кого-нибудь другого, кто переболел стылой лихоманкой и остался жив? Лечение «Драконьим огнём» тоже дорогого стоит. По всем косвенным признакам — ты нам подходишь.

— Вот именно, что по косвенным, — попытался сформулировать я не дающую мне покоя мысль. — Допустим, я действительно смогу перейти границу, допустим. Вы рассчитываете, что я буду мотаться для вас туда-сюда?

— Нет, — мрачно усмехнулся Доминик. — Наша вера в людей настолько не распространяется. Но вот передать туда весточку…

— За соответствующее вознаграждение, разумеется, — добавил Мстислав. — Оплата по факту доставки.

— И мы прямо сейчас передадим тебе инструкции нашего кондуктора, — закинул удочку Доминик. — Что-то мне подсказывает — тебе не терпится отсюда выбраться…

— Где подписываться кровью? — не стал больше торговаться я.

— К чему эти формальности? — Доминик повернулся к помощнику. — Номер с собой?

— Да, — Мстислав открыл незамеченную мной раньше дверцу вмонтированного в стену сейфа и достал оттуда исписанные чёрными чернилами листы бумаги.

— Это что? — спросил я, принимая их у него из рук.

— Записи кондуктора, а это задаток, — Мстислав сунул мне серебряную монету и вытащил из кармана рубашки коробок спичек.

— Договорились, — я недоумённо повертел коробок в руках и протянул его обратно, но меня остановил Доминик.

— Позвонишь по номеру, записанному внутри. Скажешь, что от отца Доминика, — сказал он. — И будь любезен — прочитай номер вслух прямо сейчас.

— Зачем? Ничего с вашим коробком не случится.

— Тебе сложно?

— Нет, но…

— Прочитай…

— Хорошо, — вздохнув, сдался я. Высыпал себе на ладонь спички из коробка и прочитал десять цифр. Три — код города, ещё семь — номер. — Что конкретно мне надо передать?

— Скажи — у нас всё хорошо, но последняя посылка не дошла, и товар стух, — сразу успокоился проповедник. — Задаток ты получил, об окончательной оплате сам договоришься, не маленький. Вопросы?

— На кого вы работаете? — собрал спички обратно в коробок я.

— Не на кого, а во имя чего, — слишком искренне для правдивого ответа улыбнулся мне Мстислав. — Мы работаем во благо всего человечества.

— Да ну? И кто решает, что для человечества благо? ФСБ, ГРУ, СВР?

— Бери выше, — уже откровенно развеселился Мстислав, — Ватикан.

— Идите вы, — понятно дело, не поверил ему я.

— И ты давай уже — иди, — распорядился Доминик. — Мстислав, проводи. Когда пообедаешь, найди Олега и зайдите оба.

— Пошли, — сразу заторопился проголодавшийся сектант.

— Мстислав, а если Жан документы вам вёз, зачем он на север пошёл? — спросил, спускаясь по лестнице, я.

— Следы путал, — буркнул Мстислав и сдал меня с рук на руки Алексею, который вернул мне мою уже подчищенную одежду.

Следы путал? Как-то не очень в это верится. Белыми нитками шито. Темнят сектанты, ох темнят.

Быстро переодевшись, я свернул листы с записями, сунул их в карман куртки и подошёл к висевшему на стене зеркалу. Ну и рожа у тебя, Шарапов! Нет, благодаря усилиям Доминика всё выглядело вполне пристойно, но припухшая физиономия не оставляла сомнений в том, что её обладатель пьянствовал никак не меньше недели кряду. Да ещё левую половину лица от выбитого зуба болью дёргает. Надо с ним что-то делать, а то как бы десна не загноилась.

Подгоняемый Алексеем, я вышел на улицу и, отойдя от ворот, немного замедлил шаг. И куда теперь? Деньги есть, но с ночёвкой проблемы надо решать сейчас, а не под вечер, когда будет уже поздно. Снять комнату? Как вариант… Только лучше сначала найду Гамлета — у него знакомых полно, глядишь, чего-нибудь и присоветует.

В лицо задул холодный ветер и злосчастный зуб заколол ввинчивающейся в челюсть болью. Ноет-то как! Так и убил бы тех уродов второй раз. А то и третий… Нет, первым делом надо собственным здоровьем заняться. Но опять возникает вопрос: куда податься? В городскую клинику идти желания нет, Салават с Торгового угла на зубах не специализируется. В зубодёрню при Патруле не пойду, даже если мне за это приплатят. Стоп, я же позавчера вывеску стоматологического салона на Красном видел. Вот туда и двину. Денег хватит: сектанты четвертак серебряный сунули, да и с трупов какие-никакие деньги смародерствовал. Да, кстати, надо будет одежду на наличие сюрпризов проверить, а то мало ли чего сектанты подсунуть могли.

Напрямик я идти не рискнул — в этих дворах и заблудиться недолго — и сначала пошёл к Южному бульвару. Хорошо на улице, не то что зимой. Жизнь так и бурлит…

Хлопец с кавалерийской шашкой на боку настороженно озирался по сторонам, пока его напарник таскал из телеги в продуктовый магазин коробки с тушенкой. Длинное топорище засунутого за пояс топора било того по ногам, но парень не обращал на это внимания и торопился быстрее закончить работу. Две тётки курили на крыльце продовольственного магазина. Из расположенной по соседству стекольной лавки взмыленный резчик вытаскивал мешок за мешком бой и обрезки.

Странно, может, раньше просто не обращал внимания, но личностей с затуманенными глазами на улице явно прибавилось. Это всё наркотой обдолбанные или просто маргинальные личности с наступлением тепла из подвалов вылезли? Блин, и что тогда ночью на улицах творится?

Но и при белом свете на оживлённом проспекте творилось чёрт знает что. Выломанная дверь антикварного магазина «Раритет» валялась метрах в пяти от входа, а молчаливые служащие городского крематория грузили на телегу трупы. Трёх мертвецов они уже закинули в труповозку, а четвёртого собирали буквально по кускам. Пятый плавал в канаве и дымился. Трое пожилых китайцев, с трудом сохраняя невозмутимый вид, о чём-то очень вежливо разговаривали с младшим командиром Дружины. Двое рядовых автоматчиков нервно посматривали то на обугленный труп, то на оплавленный бетонный бордюр рядом с ним.

От запаха палёной человечины меня замутило, и я постарался побыстрее отойти подальше, даже не выясняя, что здесь произошло. Меня это не касается и ладно.

Уже позабытое чувство опасности кольнуло, когда я свернул на Красный проспект и отошёл от перекрёстка метров на сто. Не раздумывая, замер на месте и… и выпущенная откуда-то с крыш домов стрела прошла над головой. Стальной наконечник лязгнул о бетон фонарного столба, древко разлетелось на длинные щепки. Крутнувшись на месте, я понял, что стрелять могли только из стоящей на противоположной стороне проспекта хрущёвки. Один из прохожих остановился и, указывая рукой на верхние этажи пятиэтажки, заорал что-то матерное.

Не слушая его, я перекатился через капот ржавевшей на тротуаре «Волги». Вторая стрела, оставив длинную вмятину на крыше, срикошетила в сторону. Лучник опоздал — меня уже прикрыл остов автомобиля. Вдалеке пронзительно заверещал свисток, по проспекту проскакал конный дружинник.

Решив, что опасность миновала, я осторожно выглянул из-за автомобиля. Несколько человек, оживлённо жестикулируя, что-то объясняли проскакавшему мимо меня дружиннику, а к хрущёвке уже спешили два автоматчика. Те самые, которые стояли у «Раритета». Толку-то. Если лучник не полный идиот ничего они там не найдут.

А ведь меня опять хотели убить. Сейчас-то за что? Кому помешать мог? Или это Гиоргадзе узнал о судьбе племянников? Нет, тогда бы меня в открытую через мясорубку пропустили. Получается, что-то из прошлого всплыло? Там много всего осталось: валькирии, Семёра…

Задумавшись, я слишком медленно отряхивал джинсы и не успел убраться до того, как дружинники заинтересовались моей личностью. Дебил, надо было не фигнёй страдать, а ноги делать.

— Дружина, старшина Лыков, — представился крепкого сложения дружинник в серой милицейской кепке и кожаной куртке с четырьмя треугольниками на нашивках и забрал у запыхавшегося рядового обломок первой стрелы. Длинный наконечник от попадания в столб даже не загнулся. — В тебя стреляли?

— Да вроде… — постаравшись выглядеть как можно более растерянным, начал оглядываться по сторонам я. — Иду, никого не трогаю, а тут…

— Видел, кто тебя убить хотел? — перебил моё блеянье старшина.

— Хотели бы убить — убили, — предположил я.

— Так это что, типа, шутка такая была? — начал злиться дружинник.

— Я-то откуда знаю? Я ж говорю — иду домой…

— Вот и иди дальше, — послал меня старшина, поняв, что ничего конкретного не дождётся. — Или заявление напишешь?

— Я и писать-то не умею, — перестал тереть колени я, убедившись, что отчистить от грязи их не получится. — Так я пойду?

— Иди, — разрешил дружинник, но стрелу выкидывать не стал и прищурившись уставился на меня.

Ну я и пошёл. Меня два раза просить не надо. И всё же — кто стрелял? Реши со мной поквитаться Семёра — стрелой бы я не отделался. В лучшем случае — пику в бок, в худшем… Про худший вариант даже думать неохота. Неужели Лига? Хреново. Эти не отступятся. В своём районе не подловят — по-простому, как зайца, подстрелят.

От нервного перенапряжения боль в челюсти стала просто невыносимой и начала стрелять к левому глазу. Так и от болевого шока сдохнуть недолго!

Прищурив левый глаз — стало немного легче, — я почти побежал по тротуару, уже не заботясь о чистоте ботинок и джинсов. Дорожная грязь и пыль, переливающиеся на солнце бензиновыми пятнами лужи, конские яблоки… Что-то мне удавалось миновать, что-то оставляло свои отметины на и без того уже грязных башмаках.

Поднявшийся ветер несколькими резкими порывами поднял в воздух валявшийся на земле мусор. Пластиковые пакеты, газетные листы, обрывки картона, сигаретные пачки и простая пыль закрутились серым вихрем и унеслись к соседнему дому.

Прикрыв глаза от пыли ладонью, я подошёл к зданию с вывеской стоматологического салона «Граф Д.» и поднялся на второй этаж по лестнице, сваренной из выкрашенных белой эмалью железных труб. На двери помимо названия салона висела табличка с летучей мышью. Мышь отличалась от изображаемой на груди у Бэтмена только наличием двух длинных белых клыков.

Распахнув дверь — над головой звякнул колокольчик, — я зашёл внутрь. Вдоль стены выстроился ряд пуфиков для посетителей с полопавшейся обтяжкой из кожзаменителя. На полу керамическая плитка, на стенах и потолке пластиковые панели. За стойкой администратора сидел молодой врач в белом халате и листал журнал. Кроме меня посетителей не было.

— Пломба выпала? — оторвался от журнала врач и открыл общую тетрадь.

— Нет, — здорово удивился вопросу я. На психа этот светловолосый парень с пшеничного цвета усами походил мало. — А должна?

— Да просто вал какой-то, — бросил тетрадь обратно на стопку журналов стоматолог. — В самогон, что ли, какую гадость добавили? Или в грунтовые воды что просочилось? Через раз крошатся. У вас что?

— Зуб выбили, — подошёл к стойке я.

— Дело серьёзное, рентген делать надо. — Рукава белого халата пестрели застиранными пятнами крови.

— Чё?

— Посмотреть, говорю, надо, — парень вышел из-за стойки, открыл одну из дверей с матовым стеклом и крикнул. — Лариса Михайловна! Подежурьте, я пациента осмотрю.

— Иду!

— Разувайтесь. Верхнюю… — врач выразительно покосился на мою саблю, — одежду можно здесь оставить.

Расшнуровав ботинки и скинув на один из пуфиков куртку, я прошёл за врачом и уселся в стоматологическое кресло. Парень опустил спинку и щелчком ногтя заставил вспыхнуть закреплённый вместо лампочки чародейский светильник, внутри которого забурлила жёлтая жидкость. В лицо ударил ослепительный луч света, я прикрыл глаза и, не дожидаясь команды, открыл рот.

— А вот глаза зря закрыли, — лязгнув чем-то железным, заявил стоматолог. — Мне ж надо как-то ориентироваться в сознании пациент или уже нет.

Открыв глаза, я увидел, что парень успел натянуть тонкие резиновые перчатки и склонился ко мне с блестящей металлической палочкой в одной руке и толстой лупой, внутри стекла которой спиралью сворачивалась металлическая нить, в другой.

— Рот шире, — повернув светильник немного под другим углом, распорядился стоматолог. — Не видно ничего.

— Не могу, — промычал я. — Не открывается шире.

— И как я работать должен? А если так… — холодный металл коснулся десны и я чуть не подпрыгнул. — Ага, понятно…

Врач кинул палочку в ванночку из нержавеющей стали, убрал линзу в футляр и осторожно оттянул мою нижнюю губу:

— Странно. Губу всяко порвать должно было.

— Да меня подлечили уже чуть-чуть, — объяснил я. — С зубом что?

— Ничего хорошего. Зуб расколот, осколок в десне. Резать надо. И резать, не откладывая это дело в долгий ящик — пока загноение не началось.

— Резать — это понятно, а дальше что? — Ходить с дырой вместо зуба мне вовсе не улыбалось.

— Коронку поставить можно, но тогда соседние подпилить придётся.

— А если нарастить?

— Что нарастить? Там от зуба только корень остался.

— Вот его и нарастить.

— Да в принципе, почему бы и нет? Вопрос в платёжеспособности пациента, — надолго задумавшись, ответил врач.

— И какой должна быть платёжеспособность в моём случае? — Я начал прикидывать, сколько денег смогу наскрести.

— Так, ну это по базовым… — стоматолог начал, черкаясь в тетради карандашом, что-то подсчитывать. — Извлечение кости, местная анестезия, золочёный штырь, материалы, наращивание… Надбавка за срочность. Ага. Скидка десять процентов. Итого пятьдесят пять сорок.

— Сколько?! — ошарашено переспросил я.

— Пятьдесят пять рублей сорок копеек золотом, — спрятал листок с расчётом в нагрудный карман халата парень. — Могу прайсы показать, если мне не верите.

— Да я сам столько таких прайсов нарисую… — возмутился я. — И что это за надбавка за срочность? Я никуда не тороплюсь, кто в очереди передо мной записан — пропущу.

— К нам, между прочим, за три дня записываются.

— Да я всё понимаю, пусть подходят — вперёд них не пролезу. Только я вижу, что кто-то из записанных придти не смог и у вас окно образовалось, — обвёл я рукой пустое помещение. — И о какой срочности речь?

— Хорошо, срочность убираем, — не очень расстроившись, согласился врач. — С вас пятьдесят тридцать шесть.

— Уже лучше, — попытался улыбнуться я, но только скривился от боли. — Теперь насчёт анестезии…

— Анестезия местная и по минимуму, но без неё лучше сразу в крематорий, — даже не стал слушать меня стоматолог.

— Без вариантов? — уточнил я, пересчитывая наличность — денег катастрофически не хватало.

— Если только заменить на настойку почек бархатника, — почесал висок карандашом парень. — На семь пятьдесят дешевле — это уже со скидкой, — но челюсть часа четыре ворочаться не будет.

— Семь пятьдесят, — повторил я. Итого сорок два рубля восемьдесят шесть копеек. Дорого. Вываленной из кошелька мелочи набралось рублей пятнадцать, плюс ещё на десять рублей золотом потянет полученных от Мстислава серебряный четвертак царской чеканки. Всего, значит, двадцать пять рублей в наличии. — Империал никак скосить не получится?

— Не могу — хозяин не поймёт.

— А в кредит? Хотя бы до завтра?

— Не практикуем. Утром деньги — вечером стулья, — пожал плечами стоматолог. — Приходи завтра, за одну ночь ничего страшного не случится.

— Да, нехорошо получилось, — поднялся с кресла я. И что делать? Фиг с ней с дырой в зубах, но болит ведь, спасу нет. У кого денег занять? Опять-таки, займёшь — отдавать придётся. А отдавать не из чего. И жить на что-то надо. Про ночлег вообще молчу. Может, мне кто денег должен? Нет таких индивидуумов вроде. Хоть в карты иди играй. Играть? Оба-на! Мгновенно выстроившаяся цепочка: «игра в карты — ставки — тотализатор — Гонзо — выигрыш Макса» показалась идеальным решением проблемы. Я высыпал монеты в руку врача. — Вы начинайте приготовления, я минут через сорок вернусь.

Быстро обувшись и накинув куртку, я выскочил на улицу и побежал к Гонзо. Зазывала уличных лохотронщиков с веером вырезанных из картона лотерейных билетов проводил меня задумчивым взглядом, но приставать не решился. Ушлый…

До букмекерской конторы, благо она была недалеко, я добежал, почти не запыхавшись. Окончательно приведя дыхание в порядок, спрятал саблю под куртку так, чтобы её не было видно. Порядок. Выгляжу, вроде, более-менее прилично.

Охранников внутри оказалось двое: один развалился на табуретке прямо напротив входа, второй наклонился к окошку приёма ставок и о чём-то трепался с кассиршей. Не обращая внимания ни на них, ни на наклеенные на стены листы с результатами игр и рекламой, я спокойно пошёл по коридору к кабинету букмекера.

— Ты куда? — очнувшись, крикнул мне в спину кто-то из охранников, но я уже распахнул оказавшуюся незапертой дверь и вошёл внутрь. Полдела сделано.

— Приём ставок в кассе, — мужчина с редкими кудрявыми волосами уткнул длинный нос в спортивный журнал и на меня даже не посмотрел. Пустой стол и вытертый серый пиджак с засаленными рукавами довершал образ доматывающего последние минуты до конца рабочего дня работника какой-нибудь канцелярии. Ему б ещё очки в толстой пластмассовой оправе… Но ни на зрение, ни на мозги Альберт Силантьев, за глаза просто Гонзо, пожаловаться не мог.

— Да тут у вас ставочка одна зависла, — остановился, не проходя в глубь кабинета, я.

Сзади открылась дверь, но выдёргивать меня из кабинета охранник не решился.

— Всё в порядке, — посмотрел куда-то мне за спину Гонзо. — Какая говорите, у вас проблема?

— С того года выигрыш получить не могу…

— Что конкретно мешает вам это сделать? — с раздражением бросил журнал на стол букмекер.

— Человек за меня ставку сделал на Арабова, — пока меня отсюда не вышибли, начал торопливо объяснять ситуацию я, — но он из рейда не вернулся. Да и у меня возможности за выигрышем придти не было.

— Кто ставил? — почесал кончик носа Гонзо. Свои записи он поднимать не стал — ходили слухи, что вся бухгалтерия конторы дублировалась у него в голове. — Когда и на какой бой.

— Бой Араба с Магометовым за звание чемпиона, декабрь того года. Ставил… Макс, — запнулся я. А какая у него фамилия? Не помню. Она ж в табеле была! Дубов, Дубко… Дубив! — Максим Дубин.

— Выигрыш выплачен, — ненадолго задумавшись, сообщил мне Гонзо. — Вадим, проводи молодого человека на выход.

— Как выплатили? Кому? — я был настолько ошарашен, что даже не попытался сбросить с плеча руку охранника, который потянул меня из комнаты. Оно и к лучшему — второй охранник страховал Вадима у двери.

Дёргаться бессмысленно: ребят Гонзо подобрал крепеньких, только лишний раз по зубам схлопочу. А у меня и на один зуб денег не хватает.

Немного отошёл от шока я уже не улице, когда дверь конторы захлопнулась за спиной. Кто-то заграбастал мои деньги! Найду мерзавца… Стоп! А с чего я так запросто поверил Гонзо? Выигрыш выплачен! Вот так вот: раз и выплачен! Гонзо в карман.

Меня аж перекосило от злости. Развели как мальчика. Почему я вообще поверил ему на слово? Из-за двух амбалов? Или потому что он Семёре долю отстёгивает? Это что, даёт ему право выкидывать меня на улицу, как помойного котёнка? Ну, сука!

Подбежав к двери, я толчком распахнул её и влетел внутрь. Как и десять минут назад, один охранник качался на табуретке, второй точил лясы с кассиршей. При моём появлении Вадим попытался вскочить на ноги, но пинок тяжелой подошвой швырнул его затылком о стену. Шаг вбок и выхваченная из-под куртки сабля, набрав скорость в замахе по широкой дуге, врезалась эфесом в скулу болтуна. Он без единого звука рухнул на пол. Перепрыгнув через него, я оказался рядом с кабинетом Гонзо, дверь которого резко распахнулась.

— Что здесь?!. — сорвавшись на визг, заорал букмекер, но, увидев меня, сразу сбавил тон. — Тебе проблемы с Семёрой нужны?

Едва сдержавшись, я не стал хватать его за воротник и впечатывать мордой в стену, а просто покачал лезвием сабли у него перед носом.

— Нехорошо выигрыш зажимать, — на время забил на слова про бандитов я и рявкнул на поднявшегося на четвереньки Вадима. — А ну лежать!

Тот закашлялся и схватил валявшуюся на полу милицейскую дубинку.

— Лежать, я сказал. А то мигом твоему хозяину нос укорочу!

— Вадим, этот вопрос я сам улажу, — поднялся на цыпочки, чтобы как можно дальше отодвинуться от кончика сабли, Гонзо.

Охранник послушно растянулся на полу.

— Умный мальчик, — оскалился я. — Будь добр, выкинь дубинку подальше и про револьвер не забудь. Нет, ты разряди его сначала, разряди…

— Он газовый, — заметив, как дернулась моя рука, подсказал букмекер.

— Тем более. Вот, молодец.

— Может, зайдём ко мне в кабинет и всё спокойно обсудим? — придя к выводу, что перед ним вконец отмороженный тип, предложил Гонзо.

— Да мы и здесь можем всё обсудить. Тем более вопрос плёвый…

— Выигрыш я выплатил, — облизнул губы неотрывно следящий за кончиком сабли букмекер.

— Да не свисти! Макс из рейда не вернулся! Кому ты мог его выплатить? Кому, а?

— Николаю Ветрицкому.

— Что?! С какой стати? — как-то сразу поверил ему я.

— А он первый пришёл! И точно такую же историю рассказал! — заорал в ответ Гонзо.

— Что ж ты его не послал? Как меня, например?

— Связи у него в Дружине хорошие, вот и не послал. Люди знающие посоветовали.

— И что, прям всё выплатил? — Деньги нужны, но опускаться до уровня простого гоп-стопа не дело. И так серьёзные проблемы с крышей букмекера могут быть. Нажалуется Семёре — бегай потом от них по всему Форту. Одно дело, когда свои кровные выбиваешь и совсем другое, когда уважаемого человека на бабки опускаешь. — Я ведь узнаю…

— Половину, — вжался в стену, отодвигаясь от кончика сабли, букмекер.

— Понятно, — сразу повеселел я. А ведь мог бы насвистеть, что полностью рассчитался. Неужели я выгляжу настолько неуравновешенным человеком? Решил не связываться? Правильно, чего ему из-за этих копеек башкой рисковать? По-любому ведь Семёру запряжёт, чтобы деньги вернули. У меня-то связей в Дружине нет. Хрен с ним, проблемы надо решать по мере их возникновения. — Я человек разумный, поэтому весь выигрыш с тебя требовать не стану. Давай оставшуюся часть, а с Ветрицким я, так и быть, сам разберусь.

— Хорошо, хорошо… — бочком двинулся к кассе букмекер. — Света, отсчитай девяносто рублей.

Я покосился на сидевшего на полу Вадима, который прислонился спиной к стене и положил ладони на колени. Дубинка и револьвер далеко, если рвану к двери, дотянуться не успеет. На полу застонал зажавший окровавленное лицо охранник. Гонзо выгреб из выдвижного ящичка деньги и протянул мне. Не пересчитывая, я ссыпал монеты в карман и, стараясь держаться подальше от Вадима, отошёл к двери поднять ножны.

— А могли бы и сразу договориться, — поднимая ножны, я прихватил и резиновую дубинку, выскочил за дверь и вставил её в дверную ручку. На ходу убирая саблю в ножны, спокойно зашёл за угол дома и уже тогда рванул во дворы. Несколько минут форы есть, но всё же медлить не стоит: у букмекерской конторы чёрный ход наверняка есть. Пробежал один двор, свернул, пробежал следующий. Снова свернул и, уже не торопясь, вышел на узенькую улочку и пошёл в сторону проспекта.

Что ж деньги я раздобыл. А заодно обзавёлся очередной головной болью — Семёра из-за таких копеек землю рыть не будет, но если это сочтут неуважением… Надо будет переговорить с Денисом или Гамлетом, может чего посоветуют. Я ж свои кровные у Гонзо забрал!

— Вы снова к нам? — удивилась сменившая за стойкой администратора консультировавшего меня парня тётка.

— Проходи, — выглянул в дверь с матовой баночкой в руках врач.

Я прошёл вслед за ним, отдал серебряный рубль царской чеканки и, дождавшись сдачи, устроился в стоматологическом кресле. Фу-у-у, хоть немного отдохну, а то совсем запарился. Из левого глаза к этому времени уже почти непрерывно текли слёзы, а боль добралась от скулы до виска. Что ж так болит-то? В челюсти трещина или просто нерв дёргает?

— Держи, — передав мне стакан с белой непрозрачной жидкостью стоматолог и набрал в одноразовый шприц на три точки неразбавленной настойки бархатника из обёрнутого фольгой флакончика и полкуба дистиллированной воды.

— Это что ещё? — даже не принюхиваясь, я уловил смутно-знакомый знакомый неприятный запах.

— Кефир, — парень обмакнул кисточку в матовую баночку и что-то вывел у меня на левой щеке.

— Не, я это не пью, — протянул я стакан обратно.

— Слизистую сжечь хочешь? Пей, — парень достал из шкафчика с медицинскими препаратами небольшую бутыль с кристально-прозрачной жидкостью, отлил грамм тридцать в стеклянный стаканчик и капнул туда пять капель настойки бархатника. — Бархатник из организма без кефира трое суток выводится.

Я, давясь, выпил кефир. С детства эту гадость ненавижу. С детского сада. Вытерев губы, взял стаканчик с медицинским спиртом и одним махом влил в себя ставшую бледно-коричневой жидкость. Тоже дрянь та ещё. И ведь в голове даже не зашумело. Что пил спиртягу, что нет.

Стоматолог поставил мне в десну укол, и боль как рукой сняло. А вместе с ней пропала чувствительность, и левая половина лица превратилась в резиновую маску. Кое-как расслабившись в кресле, я наблюдал, как стоматолог раскладывает и протирает проспиртованной ваточкой блестящие стальные крючочки, палочки, штыри и куда более странные приспособления. Потом он принялся смешивать в фарфоровых ванночках остро-пахнущие смеси. Челюсть отвисла и, несмотря на приложенные усилия, закрыть её не получилось, а шевелить руками жуть как не хотелось. Как бы мне так слюной не изойти.

Закончив с приготовлениями, стоматолог набил мне рот ватой и начал ковыряться в остатках выбитого зуба крючочком, время от времени, примериваясь зловещего вида щипцами. А я сижу с открытым ртом как дурак, и ничего не чувствую. Оно, в общем-то, и к лучшему.

Пока меняли вату, я еле отплевался, а когда в ход пошли смеси и металлические пластинки с целебными заклинаниями, забив на запрет, закрыл глаза и попытался расслабиться. Получилось не очень. Мешали затёкшая челюсть и пробивающиеся даже через наркоз короткие уколы лечебных чар.

Пришёл в себя я оттого, что меня трясли за плечо. Вытолкав изо рта пропитавшуюся зелёной слюной вату, я первым делом провёл языком по ещё недавно расколотому зубу. Целёхонек! Только кончик слишком острый — чуть язык не порезал. Ничего, ещё затупится. К тому же в предложенное зеркальце клык смотрелся совсем как соседние натуральные зубы.

— Закуси, — сунул мне в зубы чёрную плёнку стоматолог. — Нормально рот закрывается? Зуб не мешает?

— Нормально.

— Гарантия полгода, — стянул перчатки и кинул их в мойку парень.

— Спасибо, надеюсь не понадобится, — прошамкал я: губы ещё окончательно не отошли от наркоза и еле шевелились. Мысли в голове слегка плыли и как-то слишком уж резко обрывались при попытке сосредоточиться на чём-то конкретном.

Надев куртку и зашнуровав ботинки, я вышел на улицу и спустился по лестнице на тротуар. Прямо напротив стоматологического салона стояла припаркованная четырёхдверная «Нива» белого цвета с наглухо затонированными окнами. «Тоже зубы лечить приехали?» — лениво подумалось мне, и в этот момент задняя дверь распахнулась, из автомобиля на меня уставился жезл «свинцовых ос».

Я так и замер. Приплыли. Начнут стрелять — мне кранты. С такого расстояния даже одноглазый криворукий нарк не промахнётся. Неужели Семёра так быстро отыскала?

— Чего встал-то? Залазь, — усмехнулся кто-то у меня за спиной. Я медленно повернул голову и увидел стоящего у стены парня в синей спортивной куртке, который держал меня на прицеле АКСУ. Усмешка чувствовалась, впрочем, только в голосе: глаза оставались совершенно серьёзными и внимательно ловили каждое моё движение.

— А стоит ли? — не сдвинулся с места я, лихорадочно пытаясь понять, кто это такие. Или Семёра или Дружина — никого другого, кто стал бы махать автоматами в Форте на виду у прохожих, на ум не приходило. Да и бандиты себя обычно скромнее ведут. Быстренько расстреливают и сквозняк делают. Но если это дружинники, то почему не в форме? А лицо-то у парнишки знакомое. Такого забыть сложно: бледно-рыжие веснушки усеивали щёки, острый слегка задранный кверху нос ощутимо искривлялся влево. А вот где встречал, не помню.

— Шевелись, — нахмурился парень и видимо по привычке немного дёрнул головой, пытаясь откинуть с лица волосы. Но сейчас необходимости в этом не было: длинные тёмные лохмы перехватывала спортивная повязка.

Поколебавшись, я пришёл к выводу, что дёргаться бесполезно, и залез на заднее сидение. Высовывавшийся до этого с чародейским жезлом в руке из двери «Нивы» уголовного вида мужик лет сорока отодвинулся и упёр мне в бок наган. Худое вытянутое лицо, коротко подстриженные волосы, все кисти в наколках. Нет, его не встречал раньше. Одно скажу — татуировки у него скорее армейские, а не тюремные.

Но тут сидевший на месте водителя парень развернулся к нам, и мне стало не до разглядывания татуировок. Что б тебя разорвало! Есть на земле такое место, где нет легавых? Скажите и я немедленно куплю туда билет. Только, чур, полюса и пустыню Сахару не предлагать.

— Дядь Женя, саблю заберите у него, — попросил Илья и, сняв машину с ручника, широко мне улыбнулся. — Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал? Ведь нет?

— Нет, — выдавил из себя я. Влип. Но что этим гадам от меня надо? Почему-то уверен — ничего хорошего.

Евгений дождался, пока конопатый устроится на переднем сиденье и передёрнет затвор ТТ, и только после этого очень ловко освободил меня от сабли, не забыв обшарить карманы. Боятся — значит уважают. К сожалению, Илья мои способности явно переоценивает.

— Линев Илья Степанович, заместитель начальника отдела контрразведки Дружины. — Илья завёл машину и вывернул на проспект. — Это я к тому, что раньше как-то не до представлений было. Ну а тебе представляться необходимости нет, личность ты у нас весьма известная.

— Да прям уж… — пробормотал я, потихоньку приходя в себя и прикидывая, как выпутываться из этой ситуации. Попытаться распахнуть дверь и выпрыгнуть? Да я даже за ручку ухватиться не успею. Мало того, что наганом под рёбра тычут, так еще и конопатый в лоб пистолетом засветить успеет.

Вот зараза, Илья, всё просчитал. А так посмотришь — пижон пижоном. Интересно, он свои шикарные туфли с серебряными пряжками до сих пор носит? Вряд ли, по такой-то грязи. Вон и костюм на кожаную тужурку заменил. Тужурка, правда, тоже не из простых. И волосы каким-то блатным зажимом на затылке стянуты. А платок на шее с серебряным шитьём. Эх, вот сбрить бы его длинные патлы, переодеть в ватник и послать рыть траншею отсюда и до заката… А то вырядился! Козёл…

Вскоре Илья свернул с Красного проспекта и загнал машину в какой-то узкий проулок. Ну и зачем меня сюда привезли? Не убивать же. Надеюсь…

— Идите погуляйте. — Развернулся вполоборота ко мне Илья.

Его сопровождающие, не убирая оружия, по очереди вылезли из машины и отошли метров на десять в разные стороны проулка.

— Может, я тоже пойду? — решил проверить настроение Ильи я. Говорили мне люди умные — иди на права учись. Не пошёл. Зря. А так бы, если что, придушил этого пижона — лобовое-то стекло наглухо затонировано, — и по газам. Может, и не успели бы расстрелять. С другой стороны, вряд ли Илья без козырного туза в рукаве со мной один на один не остался. Не такой это человек.

— Мне не интересно, в какой дыре ты прятался, — сбив меня с толку, начал Линев. — Мне не интересно, почему ты выполз обратно. Если ты решил, что про тебя забыли — ты ошибся. И тебе ещё повезло, что первым тебя нашёл я.

— Да ну?

— Точно тебе говорю. Если ты не совсем конченный идиот, каким пытаешься выглядеть — а ты ведь не идиот, нет? — то должен понимать: единственный для тебя шанс на спокойную жизнь — это стать полезным мне.

— А что может моей жизни угрожать?

— Как ты думаешь, что с тобой сделают валькирии, когда ты попадёшь к ним в руки? Или тебе больше нравится сдохнуть на северной промзоне в штрафном отряде? Смотри — это легко обеспечить. Дезертирство шутка серьезная. Ты как считаешь?

— Хм… — прочистил горло, чуть не подавившись, я и решил, что в доводах Ильи имеется зерно истины. Конкретное такое зерно, пудов на сто: Сёстры Холода никогда никому ничего не прощают, а моя полугодовая отлучка из Патруля легко обернётся такой же шестимесячной командировкой в штрафной отряд. Надо с Ильёй договариваться. — А если… если я не полный идиот, а всего лишь полудурок, то каким образом вы меня прикроете?

— Полудурка даже пытаться не буду. А разумного и полезного человека Дружина в обиду не даст.

— Полезного? В каком плане?

— Во многих, — криво усмехнулся и поправил сбившийся шейный платок Илья. — Короче: или поступаешь в Дружину, или… На штрафной отряд даже не надейся, валькирии за убийство сестёр тебя даже оттуда выдернут.

— Какие ещё убийства?

— Группы захвата, за вами посланной, — невозмутимо ответил Линев. — Забыл уже? Так они напомнят.

— Первый раз слышу. — Кто проболтался? Ветрицкий? Ему какой резон трепаться? Он же тогда тоже кровью замазался. Язык в одно место поглубже засунуть должен. Неужели Илья меня на понт берёт?

— Вылазь.

— Что?

— Из машины вылазь, говорю, — развернулся на сиденье спиной ко мне Илья. — Незаменимых нет.

— Хорошо, хорошо… Слушаю ваше предложение, — решил не нарываться я.

— Запомни: ты нам удобен и только. Вернулся ты больно удачно, грех такую возможность не использовать. Понял?

— Понял.

— Проникся?

— Проникся. Чего вы от меня хотите?

— Поступишь в штурмовой отряд.

— Мяса не хватает?

— Мяса всегда не хватает, но ты немного другим заниматься будешь.

— Это всё детали. Профиль работы какой? — всё же решил я выяснить подробности.

— Наркотики, — впервые за время разговора прямо ответил на вопрос Илья. Только правду ли?

— А подробней?

— Согласишься — будут тебе подробности.

Ага, а не соглашусь — мертвецу такие знания, вроде как, и не к чему. Вот гад, зажал в угол — не вывернуться. Меня ж в тёмную играют! И что делать? Этому франту веры никакой, но надо что-то делать, пока из башки оперение очередного подарка валькирий не торчит или бывшие коллеги кандалы на руках-ногах не заклепали. Придётся соглашаться… Тем более что в Форте я задерживаться особо не собираюсь. Значит, главное выяснить за каким лешим я Илье понадобился. В его байки насчёт удачных совпадений верить глупо.

— Где подписаться? — тяжело вздохнул я.

— Здесь и здесь. Тут везде, где галочки, — Илья достал свою неизменную кожаную папку, сунул мне стальной «Паркер» и начал передавать жёлтые листы с напечатанным матричным принтером текстом. На двух листах синели печати Дружины и просвечивали замысловатые узоры колдовской защиты. — И ещё здесь. Да, вот ещё подписка о неразглашении.

— Круто, — по диагонали просматривая текст, ставил я в положенных местах свои закорючки. Теперь сболтнёшь чего по пьяни и вздёрнут на ближайшем фонарном столбе. Нет, точно надо пить бросать.

— А ты думал, — не забыв забрать у меня ручку, дружинник сложил листки в папку. — Теперь вопросы.

— График работы и оплата.

— График работы свободный, с оплатой не обидим. Всё?

— Да нет, — зло усмехнулся я. — Нам дальше работать вместе, так что хотелось бы прояснить один момент: как ты связан с Мишей Стрельцовым?

— Решил прошлое поворошить? — прищурился Линев. — Сам догадался или подсказал кто?

— Сам, — стараясь не упустить ни одного движения собеседника, ответил я. — Мне тогда не до этого было, лишь бы из Форта живым выбраться. А потом задумываться начал. Очень уж странные сборы были. Ещё и амулет дальней связи не дали. Я, конечно, понимаю, что через границу с его помощью на связь не выйти, но хоть до Лудино возвращаться не пришлось бы. А это больше, чем полдня пути… Что получается? Занимавшийся выделением снаряжения человек знал, что нам до Севера не дойти? Так?

— Догадливый, — развалился в кресле Илья. — Гимназисты на меня через брата вышли. Мне их предложение для интересов Форта показалось оптимальным. Поднимать бучу вокруг ножа нам было не с руки.

— А меня, значит, побоку? — Вопрос, в курсе ли было его руководство, я задавать не стал. Ещё не так поймет, и увезут меня в крематорий с дыркой в голове. — Буча-то так и так заварилась.

— Для Форта открытое противостояние с Городом неприемлемо. Моя работа — переиграть их втихую. И делаю я свою работу хорошо. Методы не важны — важен результат. А заботиться о состоянии здоровья патрульного с неприкрытыми суицидальными наклонностями — увольте, — не стал скрывать своих взглядов Илья. — И если бы не ряд непредсказуемых совпадений — всё было бы шито-крыто.

Вот как ты, значит, заговорил. Я. Я. Можно подумать не заместитель начальника отдела, а без пяти минут воевода. Пригрел Царько на груди змеёныша… Ладно, позиция твоя мне ясна и вполне понятна. Рыцарь без страха и упрёка. Только вместо белого коня, белая, хоть и весьма грязная, «Нива». Благородство из всех щелей так и хлещет. Я б с тобой даже, наверное, согласился, но не за мой же счёт! Что ж, надо менять тему.

— Кстати, а что там с колдунами, которые нас перехватить должны были, случилось?

— Ты ведь не успокоишься, пока всё из меня не вытянешь? — Линев вытащил из бардачка кассету и воткнул в магнитолу.

— Не-а, — стараясь не переигрывать, нагло улыбнулся я. — Считаю лучше закрыть тему раз и навсегда. Чтоб потом не возвращаться.

— У Старой Мельницы волчья стая тогда бродила, вроде даже несколько волколаков или оборотней было. Там их и порвали, — дружинник включил музыку. Заиграла «Богемская рапсодия» группы «Queen».

— С Кривенцовым что? — продолжил допытываться я.

— Тогда и сгинул.

— Понятно, — неслабо обрадовался я. Одной проблемой меньше. Ещё интересно, каким образом Илья на Лигу надавить может, чтобы они меня в покое оставили? Если только… — А валькирии, выходит, в этом деле наследили…

Илья скривил уголок рта, но ничего не ответил. Конспиратор, блин. Да я и сам, думаю, уже догадался, на чём запалились Сёстры Холода: слишком уж в приличном состоянии здание школы было. Не иначе, как владения Лиги.

— Нож так и не нашли? — не стал настаивать на ответе я.

— Нет. Нашли место, где ритуал проводили, да только там такой энергетический выброс был, что артефакт уцелеть не мог. Специалисты Гимназии в этом уверены.

— А кто ритуал проводил? — прекрасно зная ответ, решил проверить информированность Дружины я.

— На Криса грешили. Он в тот день как раз исчез, а трёх человек из «Берлоги» около того места нашли.

— И до сих пор не всплыл? — Крис-то куда деваться мог? И почему только троих сектантов нашли? Как-то неуютно сразу стало. Будто льдинку за шиворот засунули.

— И не всплывет, думаю. Тех, кто непосредственно в ритуале участвовал, не то что опознать — по конечностям пересчитать не получилось. Человек пять-шесть в фарш перемололо.

— Понятно, — немного успокоившись, решил закругляться с вопросами я. Всё что хотел, вроде, выяснил. — На работу когда выходить?

— Инструктаж завтра с утра, а появляться в расположении тебе ни к чему.

— Это как?

— Числишься ты в штурмовом отряде северного околотка, но там не светись. Работать будешь непосредственно со мной. И чем меньше людей об этом будет знать, тем лучше.

— К чему такая конспирация? — Почувствовал подвох я.

— К тому, что у меня в отделе в этом месяце уже двух человек убили, — помрачнел Илья.

— Вот ни фига себе! — возмутился я. — Об этом разговора не было!

— Тебя что-то не устраивает?

— Нет, — задумался я. — Их точно из-за работы грохнули?

— Точно. — Илья распахнул дверь и вылез из машины. Я полез за ним. Дружинники напряглись, но, не дождавшись сигнала, подходить не стали. — Честно скажу — мне кто-то мешает. И это не просто случайные утечки информации — нам целенаправленно перекрывают кислород. Стоит только попробовать копнуть поглубже, и незамедлительно следует ответ.

— Надеюсь, я не буду живцом?

— Нет, — Линев несколько раз пнул колесо. Вместо шикарных туфель на нём оказались добротные кожаные ботинки. — Я в последнее время подбираю группу для проведения силовых операций. В первую очередь меня интересуют те, кто не может быть связан ни с наркоторговцами, ни с Дружиной.

— Ясно, — сделал вид, что поверил я.

— Да ничего тебе не ясно, — на ровном месте ни с того, ни с сего взорвался Илья. — Если не выжечь эту заразу сейчас, то уже к концу года половина Форта подсядет на мозговёрты, а вторая половина будет ими торговать! Нас голыми руками взять можно будет!

— Считаешь, это диверсия? — Подумал про Город я. Смотри-ка какой патриот. А впрочем, правильные слова и я говорить умею. И после прошлогодней подставы спиной к Илье уже не повернусь. Одного раза хватило.

— Не важно, что я считаю, — раздражённо бросил Линев, но всё же понемногу начал успокаиваться. — Время покажет. Если оно будет — время. Ещё вопросы?

— Что насчёт подъёмных и казённого жилья? — не стал скромничать я. Если уж устроился в Дружину, надо успеть этим попользоваться.

— Посмотрю, что по фондам осталось и завтра деньжат подкину. А насчёт жилья… — Илья покопался в кармане и достал плоский ключ. — Где «Гавань» находится, знаешь?

Я кивнул. «Гавань» — пятиэтажная гостиница, расположенная неподалёку от Торгового угла, — являлась, пожалуй, единственным приличным местом в северной части Форта, где можно было снять комнату на ночь. Вот только тамошние расценки к умеренным отнести было никак нельзя.

— Триста шестой номер. Поаккуратней там. Я завтра до двенадцати зайду, так что никуда не уходи.

— Договорились, — я взял ключ и сунул его в карман куртки.

Илья махнул рукой дружинникам и, дождавшись их, залез в машину. Двигатель несколько раз чихнул и «Нива» выехала из проулка на Красный. Я на проспект выходить не стал и дворами двинул к «Гавани».

Вот вляпался, так вляпался. Теперь хочешь, не хочешь из Форта надо делать ноги. Ха! Ещё год назад, устроившись в Дружину, я бы плясал от радости, а теперь одна забота — как бы от Ильи подальше убраться. Пусть он и строит из себя крутого профессионала, который думает только о деле, но мне вовсе не улыбается получить заряд свинца в спину или угодить в штрафной отряд, когда в моих услугах пропадёт необходимость. Никогда не верил людям, которые говорят: «Ничего личного».

Толстенная дверь занимавшей цокольный этаж одноподъездного жилого дома продуктовой лавки была открыта настежь и заблокирована обломком кирпича. Пересчитав оставшиеся деньги, я зашёл в неё и купил четвертушку ржаной булки, двести грамм сыра и пол-литровый пакет просроченного виноградного сока. Сбережения таяли просто на глазах. А куда деваться? Кушать тоже надо. Пусть сегодня поесть не получится — левая сторона лица от анестезии ещё не отошла, — но зато будет, чем завтра с утра червячка заморить. Хотя с соком, как ни крути, немного погорячился…

Я уже прошёл девятиэтажку, в которой располагалась безымянная забегаловка, среди завсегдатаев именовавшаяся просто «клоповником», когда заметил окутывающую верхний этаж кирпичного пристроя сиреневую дымку. Это что ещё такое? Едва заметное сияние смутно напоминало мерцание защитного поля вокруг морга Гадеса. Несколько минут я стоял, соображая, почему никто кроме меня этого не видит. Вон два дружинника спокойно мимо протопали. Они на меня больше пялились, чем на странный дом. В сторону продуктовой лавки прошло небольшое семейство — отец с двумя устроившими игру в сифу сыновьями. Мальчишек интересовала только завязанная в узел пыльная тряпка, но мужчина внимательно смотрел по сторонам. И ничего… Старьёвщик прокатил полную тележку хлама, даже ухом не повёл. Странно. И тут мне вспомнилось примерещившееся полгода назад сияние в водопроводной трубе. Точно! Это ж мне тогда энергетический поток в трубе разглядеть удалось. У Гадеса просто силовая линия уже обработанная и ужатая до тонкого шнура была. Откуда, хотелось бы мне знать, у меня прорезалась способность видеть магические потоки? Вопрос…

Кое-как засунув пакет сока в карман куртки, я обошёл дом и спустился по ступенькам к клоповнику. Закрыто. Безрезультатно подёргав дверь, я несколько раз её пнул и постоял, дожидаясь результата. Тишина. Не понял, что за дела?

— Эй, парень! Закрыто тут, — окликнул меня живенький старикашка-старьёвщик в потрёпанном клетчатом пальто и грязной бейсболке, который только что кинул в тележку смятую жестянку из-под пива. — Давно закрыто, кхе-кхе, с зимы уже.

— А что случилось? — поднялся по лестнице к нему я.

— Да хозяин, царствие ему небесное, ногу сломал и не долечил. Пошла гангрена, вот и представился, — старик посильнее натянул облезлую ушанку и внимательно посмотрел на меня. — А табачком не богаты?

— Чего нет — того нет, — пожал плечами я, зашёл за угол дома и остановился у входа в пристрой. Зайти посмотреть? Пожалуй…

Подъезд оказался загажен, и пришлось внимательно выбирать, куда сделать очередной шаг: ступеньки густо усеивали осколки разбитых бутылок, скомканные изгаженные чем-то желтым полиэтиленовые пакеты и смятые газетные листы. Дальше начали попадаться потёки высохшей рвоты, кучки дерьма и использованные одноразовые шприцы. Стандартный набор. Только кровавых пятен не хватает. О! Вон и кровью кто-то пол щедро окропил. Ладно, хоть трупов нет.

Поднявшись на второй этаж, я прошёл по коридору, заглядывая во все комнаты, пока, наконец, не заметил выходивший с первого этажа — или наоборот, уходивший вниз? — мутный и рыхлый след энергетического потока. Будь в комнате чуть светлее, мне бы его разглядеть не удалось. Да уж, это далеко не тот сконцентрированный жгут силы, замеченный мной в морге.

Так может, этим управлять легче будет? Или нет? Стоит ли рисковать? В прошлый раз мне повезло, а если бы руку оторвало, на фиг? Или голову? Это хоть и ненамного неприятней, зато куда фатальней. Эх, была — не была. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Мне, правда, эта пузырчатая гадость и даром не нужна и всё же, всё же…

Задержав дыхание, я провёл ладонью рядом с немного расширяющимся к потолку силовым потоком. Никакого эффекта. Или рябь пошла? А если слегка прикоснуться и попробовать изменить направление движения силы? Пусть внутренняя энергия мне больше не подчиняется, но попытка не пытка…

Чёрт! Силового потока я едва коснулся, но руку заморозило аж по локоть. Нет, так дело пойдёт. А если сконцентрироваться как при работе с энергией, закачанной в амулет? Только сделать поправку на мощность, естественную неоднородность и постоянное течение силы? А ведь может выгореть… Попробовать, что ли? Ну, на фиг. И так хорошо, что разрядом не шибануло.

Разминая левой рукой правую кисть, я отошёл к выходу из комнаты. Сделать второй заход, нет? Да ну его — пальцы только отходить начали. И всё же эффект от моих действий был: пошедшие от места касания колебания завихрились белёсой взвесью и медленно уплыли вверх. И о чём это говорит? Физический контакт не главное? А как насчёт дистанционного воздействия?

Морщась от неприятного ощущения в замороженной челюсти, я попытался сконцентрировать в кистях внутреннюю энергию и перекинуть её в силовой поток. Ничего не вышло. То ли энергии во мне не капли — так просто не бывает! — то ли она моих усилий в упор не видит. Хорошо, а если так…

Я подошёл к энергетическому потоку и направил свои усилия непосредственно на него, благоразумно не пытаясь коснуться мерцающей струи руками. Пару мгновений ничего не происходило, а потом мерцание энергии, вильнув от моих ладоней, немного сместилось к стене. От неожиданности я отскочил, и струящаяся энергия вернулась на своё привычное место. Только теперь её течение больше не было однородным: множество тончайших силовых нитей продолжали колебаться, словно натянутые между полом и потолком струны. Но в отличие от потревоженных струн их движения всё больше и больше ускорялись. С потолка посыпалась пыль.

Опаньки. Чего-то я не того натворил. Теперь колебания стали почти неразличимы, а сами светящиеся нити начали перекручиваться и расслаиваться на ещё более тонкие завитки. По комнате, отражаясь от стен, поплыл тихий неприятный гул.

Выскочив в коридор, я сбежал по ступенькам на первый этаж и уже спокойно вышел на улицу. Всё, блин, без толку. Прав Гадес — методом тыка высокому искусству научиться практически невозможно. Мне б учителя…

Резкий свист за спиной раздался, когда я уже отошёл метров на пятьдесят. Сначала не очень громкий, мерзкий звук нарастал и становился всё пронзительней и выше. В доме напротив лопнуло и осыпалось на асфальт оконное стекло. Зажав ладонями уши, я развернулся и в этот момент в окнах пристроя полыхнула молния, а из крыши вверх ударил шквал кирпичных обломков и обрывков рубероида. Земля под ногами ощутимо дрогнула.

Вот так шандарахнуло! Там в крыше дыра метра два в диаметре должна быть! А если бы я свои эксперименты продолжил? По стенам бы размазало! Не, надо с этой ерундой завязывать. Лучше быть живым недоколдуном, чем мёртвым гипермагом.

С минуту я бездумно смотрел на поднимающееся над крышей облако пыли — а сияние-то прямо на глазах затухает! — потом похлопал ладонями по заложенным ушам и быстро зашагал прочь. Хорошо, что кроме успевшего убраться старикана поблизости никто не ошивался. Теперь главное убраться отсюда, пока дружинники не набежали. А то решат, что склад со взрывчаткой рванул и весь квартал оцепят, а мне светиться вовсе ни к чему. Илья это совсем не оценит.

К «Гавани» я подошёл в несколько пришибленном, если не сказать полуконтуженном, состоянии. Всю дорогу в голове вертелись остававшиеся без ответа вопросы. Что произошло? Откуда у меня такие способности? И самое главное: как мне эти способности на благие цели использовать? На благо всего человечества я, конечно, замахиваться не буду, но собственное благосостояние не грех и повысить. А то оно у меня в последнее время никакое. Хотя положительные изменения на лицо: был бездомным и безработным, а теперь и работа, и служебное жильё появилось. Вот только с моими усилиями и способностями эти изменения никак не связаны, и есть у меня подозрение, что штурмовой отряд не так уж далеко ушёл от штрафного. Надо будет пацанов порасспрашивать…

Немного отошёл от пережитого и начал смотреть по сторонам я только у самой гостиницы. Но соображал, что характерно, ещё не очень. Поэтому и взял протянутую уличным зазывалой отпечатанную чёрной краской рекламку. В нормальном состоянии я таких личностей сразу посылаю подальше: окажется в бесплатной брошюрке пакетик с героином и «совершенно случайно» оказавшийся рядом наряд дружинников неплохо повысит раскрываемость на своей территории. Ладно, раз взял, чего тут пишут? Неогладиаторские бои: трио «Царевич Елисей» приглашает всех посмотреть, как они будут крошить выловленного неведомо где вурдалака. В рейд бы этих умников, посмотрел бы я на них. А за такие бабки каждый сможет. Ну, или почти каждый…

У столярной мастерской с проржавевшей вывеской «Ригель» несколько слесарей в замазанных пятнами машинного масла комбинезонах совали нахмурившемуся бригадиру под нос точно такие же рекламки и в аргументировано-матерной форме доказывали необходимость ставить именно на вурдалака. Ставьте-ставьте, если монеты лишние есть…

Фу, вот я и пришёл. В «Гавани» мне раньше бывать не доводилось, но внутри оказалось куда приличней, чем можно было ожидать, глядя на обшарпанную серую коробку пятиэтажного здания. И пусть цветы и пальмы в кадках оказались искусственными, а свечи в люстрах под потолком холла не горели, но чисто вымытый и до блеска натёртый пол, картины на стенах, лепнина и тёмно-зелёные бархатные шторы создавали впечатление чего-то аристократически возвышенного. А четыре изумрудного оттенка циферблата, золотые стрелки на которых показывали как местное время, так и время по Москве, Нью-Йорку и Гринвичу, настраивали на деловой лад. Понты, конечно, и всё же сразу видно, что контора солидная.

— Вы к кому? — достаточно вежливо поинтересовался у меня стоявший за блестящей свежей лакировкой стойкой шкафоподобный распорядитель, своими внушающими уважение габаритами больше напоминавший вышибалу.

— Триста шестой, — вытащил я ключ и, как предупредил, Илья добавил. — От Линева на постой.

— Третий этаж, слева от лестницы, — сообщил здоровяк и , потеряв ко мне интерес, взмахом руки отпустил появившегося из служебного помещения неприметного служащего.

Поднявшись на третий этаж, я нашёл нужную дверь, отпер замок и зашёл внутрь однокомнатного номера. Большую его часть занимали двуспальная кровать и бар. У окна стоял невысокий столик и удобное на вид кресло. Теперь понятно, какие здесь конспиративные встречи Илья проводит. Конспиратор хренов.

Выложив продукты на столик, я раскрыл дверцы бара и восхищённо присвистнул. Чего там только не было! Коньяк армянский, коньяк дагестанский, водка русская, само собой, вино красное грузинское, вино белое французское, виски ирландское, ром кубинский, абсент, вообще, не поймёшь чей. И минералка есть, что тоже немаловажно. А пива нет. Непорядок. Ну уж гулять, так гулять. Арсенал на любой вкус. Вон и шампанского бутылка торчит. Бар «Сан-Тропеза» если и не отдыхает, то уж точно нервно курит. Жаль только, что в бутылках нигде больше четверти не осталось. Интересно, откуда такие деньги у господина заместителя начальника отдела контрразведки? На какие нетрудовые доходы это всё куплено? И не побоялся меня сюда запустить. Неужели так хочет меня под присмотром держать? Ох, проредить бы этот малинник! Нет, Илье определённо повезло, что я пить бросил.

Я кинул куртку в кресло, снял ботинки и повалился на кровать. Благодать! Всегда бы так. Но тут некстати припомнилось всё, что приключилось со мной за последние дни и настроение в миг опустилось ниже плинтуса. И из старых проблем выпутаться до конца так и не удалось, и кучу новых в красиво оформленной упаковке уже заполучил. А ведь все уверены, что полгода где-то отсиживался… Так, может, и впрямь не стоило в Форт возвращаться? Кто ж знал…

Вспомнив об азартном взгляде Ильи, я поёжился. Вот вляпался, так вляпался. Чую какая-то мутная игра затевается. Да и Ян Карлович не лучше. Втравил в историю. А если видел кто, как я племянников Гиоргадзе завалил или даже просто рядом с ними шёл? Стуканут дядьке и кирдык. Мне само собой кирдык, не дядьке.

Хорош! Поздно пить боржоми, когда почки отвалились.

От мутившего душу депресняка ещё больше разболелась челюсть и я, поднявшись с кровати, набулькал в гранёный стакан грамм сто водки — с этого Илья не обеднеет, — замахнул и завалился спать. Утро вечера…

Разбудили меня лучи утреннего солнца, которые умудрились проскользнуть сквозь тонюсенькую щель между штор и посветить прямо в лицо. Вот ведь! А так бы ещё дрых и дрых. Ничего, отосплюсь ещё, время будет. И в конце концов, солнечные лучи — это не самый плохой будильник в мире. Далеко не самый…

Избавиться от сосущей пустоты в животе удалось, в один присест умяв купленные вчера сыр и хлеб. Да и сок пришёлся как нельзя более кстати. Челюсть не болела, и только иногда царапавший язык острый краешек зуба напоминал о визите в стоматологический салон. А заодно и о потраченной куче денег.

Это ничего. Деньги не главное. Не главное по сравнению со здоровьем. Для себя давно уже уяснил, что на чём на чём, а на здоровье экономить нельзя. Так не долечишься и загнёшься от ерундовой царапины.

Перекусив, я снова залез в кровать, но заснуть уже не смог. Сон как рукой сняло. Оно и не удивительно — вчера отрубился около восьми, а сейчас, судя по солнцу, дело к полудню движется. Надо собираться и пойти нормально позавтракать. Или пообедать. Это уж как получится.

Несколько минут я разглядывал освещённые солнцем узоры веселеньких обоев, потом с некоторым сожалением вылез из кровати и оделся. Выпить, что ли? Нет, надо с этим делом завязывать. Ну или, по крайней мере, повременить. А то у меня в последнее время по пьяни сплошные головняки.

Стук в дверь застал меня за шнуровкой ботинок. Быстро затянув шнурок, я взял валявшуюся в кресле саблю и встал сбоку от двери. Мало ли кто и с чем пожаловал? Совсем не факт, что в гости по утру только мудрые люди ходят.

— Лёд, открывай!

Я ухмыльнулся, кинул саблю на кровать и, отперев замок, распахнул дверь.

Илья зашёл в номер и огляделся. Контролируешь? Контролируй на здоровье. Всё прилично, всё в прядке. Пока…

— Туалет здесь где? — сразу в лоб задал вопрос я.

— Последняя дверь по коридору. Слева. — Илья выкинул мою куртку из кресла, уселся в него и, вытянув ноги, поставил правую пятку на левый носок. На шикарных туфлях — а сегодня он был именно в них — ни пылинки. По воздуху он летает, что ли? — Давай быстрее, дел полно.

Дел у него полно. Кто бы сомневался. Я вот тоже теперь не бездельник. Так что попрошу без всяких там инсинуаций.

Не торопясь, я дошёл до туалета, облегчился и так же неторопливо вернулся в номер. Илья стоял перед баром и задумчиво рассматривал его содержимое. Смотрит чего бы бахнуть или подсчитывает убытки? Линев закрыл дверцу бара и отошёл к окну. Значит, убытки считает.

— «Пшеничная», сто грамм, — подсказал ему я. — Можешь из жалования удержать.

— Твои документы, — пропустив моё предложение мимо ушей, Линев открыл папку — не расстаётся он с ней никогда, что ли? — и достал кипу бумаг. — Ознакомься и распишись.

— Вчера, что ли, не всё подписал? — удивился я. — Это-то для чего?

— Постановка на довольствие, образец подписи, инструктаж по технике безопасности, допуск в служебные помещения уровня П2 и П3, допуск к архиву, правила ношения оружия. — По мере перечисления у Ильи на лице расплывалась мрачноватая улыбка. — Отказ от работы по совместительству, отказ от посещения казино и залов игровых автоматов…

— Хватит, хватит… — взял протянутую ручку я. Блин, сколько макулатуры! А этот ещё ухмыляется. Другого повода поскалиться не нашёл? Что-то он сегодня вялый. И синяки под глазами. Не выспался? — Зачем это всё?

— А ты как хотел? Не в какую-нибудь шарашкину контору устраиваешься. — Илья достал из внутреннего кармана пиджака целлофановый пакет и вытряхнул из него на стол медную бляху. — Твоя. Советую всегда носить с собой.

— Понятно, — почти не глядя, подмахнув последние бумажки, я схватил и начал рассматривать служебный жетон.

Видеть такие раньше приходилось неоднократно — Добрый вечер, Дружина, Центральный околоток. Огнестрельное оружие, наркотики, несертифицированные артефакты имеются? — а в руках держу первый раз. На лицевой стороне выдавлено изображение расправившего крылья сокола, вцепившегося когтями в ленту с крохотными буковками «Закон и Порядок». Над ним уже крупно вычеканено слово «Дружина», а ниже помельче: «Северный околоток. Штурмовой отряд». На обратной стороне обнаружились лишь защёлка и семизначный номер 0015475. Жетон мелко завибрировал и едва заметно нагрелся — сработало базовое заклинание, связывающее бляху и её владельца. Теперь в чужих руках это всего лишь не очень ценный кусок меди.

— Как пользоваться знаешь?

— Разберусь. — Я надел куртку и прицепил бляху к внутреннему карману.

Насколько мне было известно, помимо функции служебного удостоверения, жетон имел встроенную колдовскую систему опознания «свой-чужой». Но самым ценным его свойством было даже не это, а вшитый умельцами Гимназии код, который автоматически блокировал атакующие действия всех артефактов — без разницы колдовских, чародейских или изготовленных ведьмами, — сертифицированных для продажи в Форте.

— Вот и замечательно. Теперь о деле, — убрал бумаги в папку Илья. — Работать будешь в моей группе. Познакомлю вас завтра. Завтра же и инструктаж проведу. И что бы без загулов. Понял?

— Да.

— У нас есть всего три-четыре дня, чтобы выйти на изготовителей мозговёртов или каналы их транспортировки в Форт, так что отнесись к этому серьёзно.

— Чего это сроки такие ужатые?

— На следующей неделе следственная группа из Северореченска прибывает. Официально — для оказания нам помощи в борьбе с распространением «сапфирового инея». На самом деле — будут копать под всех торговцев дурью. Большое начальство приказало оказать им всестороннюю помощь. Даже сводная бригада специалистов сформирована будет.

— Ну и замечательно.

— Замечательно. Только те торговцы, у кого хоть капля мозгов осталась, не станут зачисток дожидаться и заранее на дно залягут. А так у нас есть неплохие шансы кого-нибудь зацепить. Всё ясно?

— Да, — ограничился односложным ответом я. Ясно всё и даже более. Если результат будет у сводной группы — это плюс командировочным. А нарой Илья что-нибудь самостоятельно — это плюс лично ему. — Только как-то странно получается: вся Дружина ничего сделать не может, а мы за два дня всех плохишей переловим.

— Кто говорил о двух днях? У меня уже есть наработки, — не отнёсся к моим словам всерьёз Илья. — Но до тех пор, пока я не вычислю источник утечки информации, о планах моей группы не будет знать никто.

— Ясно.

— Я рад, что мы поняли друг друга. А для тебя у меня есть персональное задание.

— Какое ещё задание? — сразу насторожился я. Как бы в этом «персональном» задании интерес ко мне Ильи не крылся.

— В прошлом году в Волчьем логе ты встретил некоего Артура Воронцова по кличке Ворон. Так?

— Было дело. — Что, на Вороне свет клином сошёлся? Неужели такая крупная партия «синего инея» была?

— И он вместе с твоей группой добрался до Лудино?

— Да. А в чём дело?

— Недавно он вернулся в Форт, но со старыми знакомыми отношения не поддерживает и, по моим данным, активно пытается выйти на производителей мозговёртов. Ты должен сегодня-завтра его найти и выяснить, что ему известно и кто за ним стоит.

— Постараюсь, — без особого энтузиазма ответил я. Ничего не понимаю. Они сами, что ли, Ворона найти не могут? Странно.

— Не надо стараться. Надо сделать, — командирским тоном выдал Илья, и спорить с ним сразу расхотелось.

— Оружие мне полагается какое? — сменил тему разговора и заодно перешёл к шкурным вопросам я.

— Купишь что-нибудь по своему усмотрению и оформишь на удостоверение.

— Купишь? — возмутился я. — На какие шиши?

— На подъёмные. — Илья вытащил из кармана и протянул мне лист бумаги размером с тысячную банкноту, по краям которого шла переливающаяся в солнечного лучах вязь. Вексель Центрального Городского Банка.

— И даже расписаться нигде не надо? — пошутил я, взглянул на номинал и осёкся. Пятьсот рублей золотом. Обалдеть! Да в Патруле за такие деньги мне бы полгода вкалывать пришлось. Моё уважение к Дружине стремительно пошло вверх. Действительно, не шарашкина контора. Можно и оружие прикупить и на жизнь останется.

— А ты расписался уже. — Илья поднялся из кресла и пошёл к двери. — Губу не раскатывай, это единовременная выплата. Дальше как все на окладе сидеть будешь.

— Никто ничего не раскатывал, — совсем не расстроился я. Можно подумать, я в Дружине задерживаться собираюсь. К тому хрустящая бумажка весом немного за триста восемьдесят пять грамм золота вот она — на руках.

— Завтра тебе день на поиски Ворона. Только с утра дождись Григория — это тот парень, который рядом со мной вчера в «Ниве» сидел. Заскочите в пару мест. Он сам всё объяснит.

— Договорились, — кивнул я.

— Ну тогда всё. Встречаемся послезавтра. — Илья закрыл за собой дверь, прежде чем я успел спросить, где именно состоится встреча.

Ничего, у Гриши конопатого узнаю.

Так, так, так… И куда затариваться податься? Я аккуратно свернул бланк векселя и убрал его в карман. Или обналичить пять сотен и сделать из Форта ноги? Нет, не годится. Сначала всё же попытаюсь насчёт провала в памяти что-нибудь выяснить. Так что в Форте мне задержаться пока придётся. Ничего, день-два в запасе есть.

К тому же, ну куда мне сейчас бежать? Надо сначала записи кондуктора как следует изучить. Кстати, где они? Ага, так в кармане куртки и лежат. Несколько минут я пытался разобрать непонятный почерк, потом сунул исписанные чёрными чернилами листы обратно. Блин, это ж надо такой почерк иметь. Как курица лапой. У меня, правда, у самого не лучше, но я же свой без проблем понимаю, а это закорючки сплошные. Надо садиться и разбираться.

Потом. Не до этого сейчас — вексель жог руки. Ладно, пойду прикуплю какой-нибудь ствол, а заодно тетрадь и ручку. Вернусь — сразу за расшифровку записей засяду.

Заперев дверь, я спустился в холл, вышел на улицу и только тут понял, что так и не решил куда пойду. Раньше у меня проблем с оружием не было: чего в Патруле урвать получалось, чего у парней выменять. Да и к Яну всегда завернуть можно было. А сейчас куда податься?

Потоптавшись на крыльце, я решил в первую очередь заглянуть в «Булат». И близко, и цены там раньше особо не задирали. На уровне там цены были. Выбор опять-таки весьма приличный. Вопрос только в том, что брать. Если задержусь в Форте, то идеальный вариант пистолет-пулемёт. Тот же «Клин» к примеру. Но к ружьям я больше привык. Да и за городскими стенами дробовик предпочтительней. Эх, мне бы мой старый штуцер!

Бритоголовый кришнаит в красно-оранжевом не по погоде лёгком одеянии, заметив мою задумчивость, подскочил и принялся выпрашивать пожертвование. Послал его подальше. Тот меня понял правильно и весьма поспешно удалился к поджидавшим его у угла дома собратьям. Странные ребята. Даже по сравнению с «Несущими свет» странные. Не работают, живут на подаяние, ещё и гимны дурацкие под звон бубнов распевают.

С наступлением тепла людей на улицах заметно прибавилось. Все куда-то спешили, что-то волокли, тащили и катили. Месили грязь тележные колёса, латали крыши целые бригады ремонтников. В Форт пришло лето, и каждый старался использовать благодатные деньки с максимальной для себя выгодой.

Впрочем, делом были заняты далеко не все: у подъездов домов тусовались компании молодняка, мелькали в сопровождении крепких парней девицы в лёгкомысленных и весьма открытых нарядах, а частенько попадавшиеся на встречу люди с заторможенными движениями и абсолютно стеклянными глазами и вовсе казались выходцами с других планет.

Этих самих выходцев тормозили дежурившие на каждом углу наряды дружинников, но чаще всего, обыскав, отпускали. Блин, такое впечатление — каждый второй на мозговёрты подсел. Каждый третий — точно.

Меня постовые тоже несколько раз пытались тормознуть и обшмонать. Лысина их моя привлекает, что ли? Приходилось распахивать полу куртки и демонстрировать служебную бляху. Все вопросы отпадали сами собой.

Природа тоже пыталась воспользоваться летним теплом на полную катушку. Прямо на глазах из набухших почек проклёвывались листочки, порхали от крыши к крыше обустраивавшие гнёзда пичуги, а молодая трава уже начинала зеленеть даже в самых тёмных закутках дворов. В окраске обычной травы лишь приглядевшись можно было различить синеватые оттенки, а вот уверенно теснившая местные сорняки лазурница, которую несколько лет назад занесли с Севера, в солнечных лучах казалась ярко-голубой.

Проигнорировав недвусмысленное предложение уличной шлюхи, я прошёл мимо настороженно оглядевшей меня компании длинноволосых парней — все как один в проклёпанных косухах, — и свернул к Торговому углу. Магические огни бесцветными пятнами зависли на уровне третьих этажей, стоявших на перекрёстке домов. Подивившись чистоте тротуара, я прошёл мимо неприметной двери сувенирной лавки и огляделся.

Прямо посередине перекрёстка стояла белая «Газель» с синим соколом на боку, а два дружинника о чём-то болтали с охранником торгового комплекса. Припадавший на левую ногу толстяк вышел от Салавата, нервно покосился на дружинников и, чуть не сбив с ног катившего тележку с мусором и мётлами дворника, незамедлительно скрылся в подворотне. Две молоденькие девушки обсуждали выставленные на витрине «Серого святого» амулеты. На приличном расстоянии от них, постоянно зыркая по сторонам, топтались три широкоплечих телохранителя. Я мысленно прикинул стоимость ювелирных украшений на девушках: да уж, таким без охраны никак. Впрочем, и без украшений в одиночку таким цыпочкам в этом районе лучше не показываться. Дружина Дружиной, но мало ли…

Заметив мой интерес к подопечным, телохранители заметно напряглись. Что ж вы такие нервные ребята? Я один, а вас трое, к тому же у каждого по «дыроколу». Да и здоровей вы меня раза в два каждый.

Отмахнувшись от расхваливавшего свой товар коробейника, я подошёл к «Булату» и замер. Ни вывески магазина, ни до последней буквы знакомой рекламы автомата Калашникова больше не было. Вместо них во всю стену переливалась искорками небесно-голубая надпись: «Алхимия & Жизнь». Несколько минут я оторопело разглядывал зеркальную витрину непонятного заведения и, думаю, так и не решился бы зайти внутрь, если бы не заметивший мою растерянность охранник.

— Подсказать чего? — Широкоплечий мужчина лет тридцати пяти выбросил окурок в урну и подошёл ко мне.

— Тут же «Булат» раньше был, — указал я на ставшую чёрной вывеску, буквы которой приобрели стальной блеск.

— Да, хорошее заведение было. Перекупили его, — объяснил охранник. — Теперь всякой алхимической лабудой торгуют. Оружия почти не осталось. Один отдел только.

— Спасибо, — поблагодарил его я, и всё же решил заглянуть внутрь. Интересно же…

Дверь открылась совершенно беззвучно, но продавец оказался рядом со мной ещё прежде, чем она успела закрыться.

— Могу чем-нибудь помочь? — Лощёная физиономия консультанта выражала столь искреннее расположение, что у меня даже промелькнула мысль о его плохом зрении. Ну никак нельзя меня принять за денежного покупателя. Или у них тут совсем с посетителями туго?

— Да я вообще-то ружьё приобрести собирался, но вижу пришёл не по адресу. — Даже не особенно приглядываясь мне стало ясно, что все ближайшие витрины заставлены матовыми пузырьками, металлическими шарами, странными амулетами и статуэтками.

— Мы действительно специализируемся на алхимических продуктах, но ими наш ассортимент вовсе не исчерпывается. — Продавец ненавязчиво направил меня в сторону подсвеченной синим двери.

Обратив внимание на отсутствие обычных электрических ламп и магических светильников — мягкий свет излучал весь монолитный потолок, — я последовал за ним и, переступив порог комнаты, едва не присвистнул. Все четыре стены были заставлены и завешены винтовками, автоматами, пистолетами-пулемётами и дробовиками, да ещё в центре комнаты стоял стеклянный шкаф с пистолетами и револьверами. И по большей части оружие было совершенно незнакомых мне моделей. Вон «Агран-2000» —до этого только на картинке видел. «Абакан» рядышком — этот в руках держать доводилось. Что ещё? М-16, «Клин», «Desert eagle», «Steyer Aug». Вот, пожалуй, и всё, что получилось узнать.

Честно говоря, от такой красотищи даже у меня глаза разбежались. Да тут даже выбирать почти не надо. Хватай первое что под руку попадется, и всяко останешься доволен. Вот, например что это у нас? Вертикалка «Beretta». Очень даже ничего. Цена всего сорок рублей… Я поперхнулся и вовремя успел остановить потянувшуюся к ружью руку. Сорок рублей. Серебром. Штука шестьсот золотом.

Стараясь, чтобы это не бросалось в глаза, я украдкой осмотрел остальные ценники. Блин, это не оружейный магазин. Это салон для коллекционеров. Цены под тысячу рублей золотом были вовсе не исключением. Хотя за большинство экспонатов просили существенно меньше. Как там Илья сказал: «можешь прикупить что-нибудь по своему усмотрению»? Типа, иди и ни в чём себе не отказывай? Ага, как же, как же… Нет, это заведение не по моим капиталам. Считай, надо ружьё купить, патроны и на отводящий пули амулет желательно денег выкроить.

— Интересует что-то определеннее? — без тени усмешки в голосе — по крайней мере, я ничего такого не заметил, — уточнил консультант.

— Дробовик, — машинально ответил я, хотя собирался побыстрее отсюда слинять.

— Охотничьи ружья, автоматические дробовики, помповики…

— А это что? — ткнул я пальцем в чёрную винтовку с двумя стволами. Очень уж эта штука мой старый штуцер напоминает.

— Самозарядная винтовка «Crossfire M-88». Ружейный ствол двенадцатого калибра, нарезной 7.62 натовского стандарта. Винтовка оснащена снайперским прицелом. Единая автоматика на отводе пороховых газов. — Консультант повернул к себе привязанный к спусковой скобе ценник. — Наши клиенты пока, к сожалению, не оценили комплексные решения, и сейчас данная модель продаётся со значительной скидкой.

— Можно посмотреть? — попросил, я заметив на ценнике зачёркнутую цифру 380 и нарисованную ниже 300. Дорого, конечно, но бывает со мной такое — приглянётся вещь и хоть вой, но купи.

— Разумеется. — Продавец вынул винтовку из держателей и протянул мне. — Отличное решение для боя как на короткой, так и на средней дистанциях. Магазин для патронов двенадцатого калибра рассчитан на семь патронов, винтовочный на двадцать.

— А как выбирать ствол для стрельбы? — задумался я, приметив только один спусковой крючок.

— Переключатель совмещён с предохранителем, — тут же подсказал продавец. — В комплект входит собственно винтовка, две пачки патронов двенадцатого калибра, сорок винтовочных и патронташ.

— Очень интересно, — отдал винтовку обратно я. — У вас, вообще, патроны калибра 7.62 часто бывают?

— Вы натовские имеете в виду? Появляются время от времени. Сейчас есть. Девять рублей за десяток. Если вместе с винтовкой сейчас брать будете, тогда шесть.

Время от времени? С одной стороны — зачем мне такой геморрой? Понадобятся патроны — и где искать буду? Да и стоят они дороже отечественных. С другой стороны — всё равно в Форте задерживаться не собираюсь. А сорок патронов — это совсем немало. Да и докупить прямо сейчас можно будет.

— Понятно. А ружейные — те, что в комплекте, можно картечью снарядить?

— Разумеется.

— Тогда беру, — не стал долго раздумывать я. — И ещё двадцать винтовочных патронов посчитайте, пожалуйста.

— Как расплачиваться будете?

— Векселем. — Я достал из кармана вексель ЦГБ.

— Вы знаете, номинал векселя больше, чем сумма покупки, — замялся консультант. — Магазин удерживает 10% от обналичиваемой суммы.

— Нехило, — неприятно удивился я. — Хорошо, сейчас схожу до банка, обналичу вексель и вернусь.

— Сегодня воскресенье — банк закрыт, — очень мягко заметил продавец. — Кстати при покупке от десяти рублей серебром вы получаете скидку пять процентов и подарок.

— Скидку? — не слишком заинтересовался я. Это ж почти все бабки здесь оставить придётся. А если завтра придти? Ничего за день с винтовкой не случится. Но завтра мне покупками заниматься некогда будет. Так может, попробовать присмотреть здесь ещё чего-нибудь? Ладно, поглядим, что предложить смогут. — «Гюрза» есть? Это пистолет.

— Который «Вектор»? Нет, его к сожалению нет. И я бы на самом деле не советовал его приобретать: патроны к нему не сможем достать даже мы. Советую посмотреть пистолет Ярыгина «Грач». — Консультант открыл стеклянный шкаф и достал оттуда пистолет. — Калибр девять миллиметров, патрон парабелумовский. Магазин на восемнадцать патронов.

Я взял у него пистолет и взвесил его в руке. Килограмм — не меньше. Но мне нравится. И рукоять с рифлением — сзади поперечным, по бокам продольным, — в ладони скользить не должна.

— Устройство предохранителя позволяет блокировать пистолет и во взведённом состоянии, — начал расхваливать товар продавец. — Это повышает вероятность попадания при первом выстреле.

— Потрясающе, — хмыкнул я. Нащупал кнопку у основания спусковой скобы и левой рукой поймал выпавший магазин. — Сколько просите?

— Сто семьдесят рублей. В комплект входит кобура и два магазина.

— Итого остаётся восемьдесят рублей, — провёл нехитрый арифметический расчёт я. Улыбка, промелькнувшая на лице консультанта, меня покоробила. Надеюсь, это он о своих комиссионных подумал, а не из-за того, что фуфло мне впарил. — У вас амулеты, отводящие пули, есть?

— Давайте пройдём в профильный отдел и уточним. — Консультант убрал пистолет в стеклянный шкаф, запер замок и пошёл к выходу из комнаты.

Я поплёлся за ним. Из двери в противоположном конце коридора появилась странная парочка: полную женщину сопровождал едва достигавший ей до плеча коротышка, который с вызовом посматривал по сторонам. Они уже вышли из магазина, когда появился нагруженный свёртками и пакетами продавец.

— Это отдел бытовой алхимии, дальше отдел полуфабрикатов, а нам вот сюда, — устроил мне короткую экскурсию по магазину продавец и толкнул дверь без таблички.

Небольшая комнатка без окон почти полностью была заставлена стеллажами, которые едва не прогибались под тяжестью стопок алхимических амулетов. За приткнутым в угол столом сидел человек, как две капли воды похожий на моего консультанта. Только лет на десять постарше и в очках с толстыми чуть зеленоватыми стёклами. Клонируют их, что ли?

— Глеб Станиславович, у нас покупатель амулетами интересуется, — остановился у самой двери продавец.

— А, Саша, проходите. — Глеб Станиславович отложил в сторону лупу и кусочек чёрного вещества, весьма напоминавшего обычный каменный уголь. — И какие именно вас, молодой человек, интересуют амулеты?

— Те, Глеб Станиславович, — я начал рассматривать выставленные на стеллажах образцы, ценники которых вовсе не радовали, — которые пули отводят.

— Есть такие. — Специалист по амулетам подошёл к одной из полок и взял запаянную с обоих концов медную трубочку сантиметров пять длинной. — Модель Т-20. Время действия с момента активации двадцать секунд. Выходная мощность сопоставима с работающей в дуальном режиме «Сферой безветрия». Цена всего тридцать рублей золотом.

— А что-нибудь постоянного действия у вас есть? — Не заинтересовался предложенным мне вариантом я. Мощность неплохая, но всего двадцать секунд… И откуда я знаю, когда в меня стрелять начнут?

— Э… молодой человек, вы видимо спутали нас с чародеями, — на мгновенье запнулся Глеб Станиславович. — Дело в том, что алхимия меняет сами основы и физические законы нашего пространства. И именно это обеспечивает владельцу такого амулета защиту не только от пуль, но и от более габаритных метательных снарядов. В частности стрел и арбалетных болтов. На это в настоящее время не способен ни один тип мобильных генераторов полей индивидуальной защиты.

— И в чём проблема? — совершенно ничего не понял из объяснения я.

— Видите ли, молодой человек, э… изменение определённых констант нашего мира возможно только благодаря наличию мощного выброса энергии, которая накапливается в пространстве вокруг владельца артефакта. И чем дольше длится данный процесс, тем больше энергии требуется и тем сильнее побочные эффекты. В итоге резкое повышение естественного фона магической энергии приводит к его нестабильности, что косвенно провоцирует э… развитие мутационных процессов в организме человека, непосредственно контактирующего с данным артефактом.

— Понятно, — начал кое-что соображать я. — И какова вероятность негативных последствий для владельца Т-20?

— Я вам прямо скажу — она отсутствует, — даже обрадовался моему вопросу Глеб Станиславович. — Помимо проведённых на стадии конструирования исследований, все наши изделия снабжены блокиратором, который прерывает работу алхимического устройства в случае появления угрозы здоровью оператора. Можете в этом даже не сомневаться — сертификаты соответствия в полном порядке.

— Да я и не сомневаюсь. — На самом деле такая система показалась мне далеко не идеальной. Как обычно по закону подлости амулет заблокируется в самый неподходящий момент.

— А почему нельзя отключить амулет, когда необходимость в нём уже отпала? И потом активировать по новой?

— Проблема в том, что принцип работы алхимических устройств основан на протекающих в режиме реального времени реакциях, при которых расходуются определённые ингредиенты. И э… разбить этот процесс на незначительные отрезки времени, значит, во-первых, существенно повысить расход активных веществ, а во-вторых, снизить стабильность устройства и повысить риск возникновения сбоев. Кроме того, некоторые реакции заморозить невозможно в принципе.

— А если… — заикнулся было Саша, но замолчал, видимо неуверенный, как отнесётся к его словам старший коллега.

— Да-да?

— Т-40 дробь 4?

— Именно! — Глеб Станиславович убрал Т-20 и достал с полки почти такую же трубочку, только согнутую в круг. — Это именно то, что вам надо! «Ангел-Хранитель». Сканирование пространства даже в спящем режиме, автоматическая активация при обнаружении угрозы и отключение через десять секунд. Общая продолжительность работы до 40 секунд. Пиковая мощность на треть выше аналогичного показателя Т-20. Цена всего 75 рублей.

— Я смотрю, заведение у вас не из дешёвых, — ухмыльнулся я, повертев амулет в руке. Брать или не стоит? Не проще ли до «Серого святого» дойти и «Сферу безветрия» купить? Пусть дороже выйдет, так их, по крайней мере, подзаряжать можно. Но «Сфера» стрелы не отводит. А это аргумент.

— Можете мне не верить, но мы работаем на уровне безубыточности. Торговая наценка едва покрывает затраты на обслуживание магазина и фонд оплаты труда. Львиную долю прибыли съедают ввозные пошлины. Из-за них наши защитные амулеты просто-напросто неконкурентоспособны с изделиями колдунов и чародеев. К счастью рынок бытовой алхимии и наступательных средств сейчас на подъёме и этот позволяет нам сводить концы с концами, — просветил меня Глеб Станиславович.

— Наступательных средств? Что вы можете предложить?

— В первую очередь боеприпасы. — Глеб Станиславович крутанул стоявший в углу комнаты вращающийся стеллаж, сплошь заставленный разнокалиберными патронами. — Мы проанализировали рынок и пришли к выводу, что наибольшим спросом пользуются патроны двенадцатого калибра. Именно их модификациями наши специалисты и занялись в первую очередь. Патроны зажигательные на основе магниевых смесей. Отравляющие и парализующие. Заряды с содержанием солей серебра. С повышенным проникающим эффектом. И ещё десятки вариантов на все случаи жизни.

— И цены у них, наверное, просто несусветные, — начал прикидывать я, сколько у меня остаётся свободной наличности. Нет, без спецпатронов я пока как-нибудь проживу.

— Цены э… цены разумные. — Глеб Станиславович забрал у меня амулет. — У нас, кстати, действует накопительная система скидок.

— Ну, я, пожалуй, остановлюсь на «Ангеле-Хранителе». За патронами как-нибудь в другой раз заскочу.

— Тогда пройдёмте на кассу, — предложил Саша.

В кассе от меня первым делом потребовали вексель и долго подвергали его весьма изощрённым процедурам проверки подлинности. Разве что только не лизнули.

— С пистолетом какую кобуру будете брать: поясную или наплечную? — Консультант стремительно заполнял какие-то бумаги и попутно отдавал распоряжения притащившемуся со склада технику.

— Наплечную, — не задумываясь, ответил я и постарался скрыть улыбку. Буду ну прям чистый Рэмбо. Ещё нож в зубы…

— Амулет как носить надо? — спросил я и остановил Сашу, уже доставшего из сейфа пломбы, проволоку и пломбир. — Не, мне на служебный жетон.

— «Ангела-Хранителя» можно носить и в кармане, непосредственный контакт с телом не требуется. — Консультант положил передо мной узкую полоску розовой бумаги, прошитой с одной стороны металлической нитью. — Проведите здесь, пожалуйста.

Я провёл по бумаге бляхой и на листке проявился мой личный номер.

— И распишитесь, — записав на листке модели и заводские номера оружия, Саша перечеркнул оставшееся свободным место и протянул ручку мне. — Обратите внимание — амулет имеет три режима. Вот пластинки на внутренней поверхности: «Вкл.», «Выкл.» и «Ож.». Последний режим — это режим ожидания. Советую активировать именно его.

Поставив свою закорючку, я сверил заводские номера пистолета и винтовки с теми, что записали в журнал регистрации, и снял куртку. Кобура никак не желала сидеть ровно, и пришлось заняться ремнями. Порядок. Амулет повесил на серебряную цепочку к крестику. Шею тянет, но ничего страшного — привыкну.

Теперь бы придумать, куда патроны засунуть, и вообще замечательно будет. К счастью ломать голову над этим не пришлось: заглянувший в комнату техник протянул мне вместительную брезентовую сумку с эмблемой «Алхимия & Жизнь».

Я дослал патрон в патронник, взвёл пистолет и поставил его на предохранитель.

— Одну минуту, документы будут готовы в течение пяти минут. И вам надо доплатить….

— Вы там что-то насчёт подарков говорили?

— Да! — заученно заулыбался консультант, вскочил из-за стола и подошёл к стенду с надписью «Наши подарки» у противоположной стены. — Каждый клиент, совершивший единовременную покупку на сумму более десяти рублей серебром, на этой неделе имеет возможность совершенно бесплатно получить в подарок три ножа на свой выбор.

Я скептически осмотрел выставленные на обозрение ножи и поморщился. Видимо, когда новые владельцы выкупали «Булат», вместе с помещением им достался залежавшийся на складе товар. Вот они таким образом и пытаются от неликвида избавиться. Ножи, прямо скажем, были не ахти. Неудобные рукояти, излишне вычурные формы клинков, плохая сталь. Барахло, одним словом. Что ж, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Халява есть халява — отказываться не буду.

— Возьму вот этот, этот и вон тот. Нет, с одним долом. Да этот. — Я выбрал два метательных ножа с обтянутыми чёрным материалом рукоятями и длинный прямой нож с лезвием сантиметров пятнадцать длиной.

— Отличный выбор! — Так искренне обрадовался за меня консультант, словно за каждый нож ему капал нехилый бонус. Нет, нельзя столько улыбаться. Подозрительно это. — Обратите внимание — только в июне у вас есть эксклюзивная возможность приобрести уникальные кинжалы со встроенными алхимическими модулями всего за четверть от их реальной стоимости.

— Ну-ка, ну-ка, — против воли заинтересовался я, размещёнными на соседнем стенде кинжалами и ножами. — Что за модуль такой?

— Смотрите. — Саша осторожно вытащил из креплений кинжал с широким лезвием, скошенным на конце под углом сорок пять градусов, и круглой плоской гардой, характерной для японского холодного оружия. — Толщина этого клинка составляет всего несколько миллиметров, но за счёт силового поля и регулируемой вибрации оно способно рассекать не только кость, но и обшитые стальными пластинами кожаные куртки и даже кольчуги. Если вы слышали о «Крыле бабочки», то могу вас уверить, что эта модель обладает более широкими функциональными возможностями.

Консультант перевёл дух и, заметив, куда направлен мой взгляд, перешёл к следующему кинжалу с очень узким зазубренным лезвием. Такой загонят — с мясом вырезать придётся.

— Самая последняя разработка. Универсальный клинок, позволяющий в кратчайший срок вывести из строя любого противника. Кинжал оборудован специальным комплексом, который анализирует кровь жертвы на генетическом уровне. После этого данный модуль синтезирует наиболее ядовитое для конкретной жертвы вещество. При этом владелец может не опасаться за свою жизнь при случайном порезе: в нож встроена функция блокировки синтеза яда для оговоренного перечня лиц.

— Как много времени занимает анализ крови и синтез яда? — Идея «универсальности» оружия не нова, вопрос в его быстродействии и стоимости, само собой.

— Согласно проведённым исследованиям, средняя продолжительность полного цикла не превышает десяти — пятнадцати секунд. Максимальный зафиксированный результат двадцать восемь секунд. И если вы заметили, сама форма лезвия не позволит при правильно нанесённом ударе извлечь клинок из раны за столь непродолжительный период времени, даже при условии экстренного хирургического вмешательства.

— И сколько вы за него просите? — добавив скепсиса в голос, поинтересовался я. На самом деле пятнадцать секунд не так уж и мало. Плюс ещё время, пока яд подействует. Но этот кинжал может целый арсенал заменить. Один точный удар позволит решить исход схватки с любым противником. А это весьма интересно. — Кинжал, я так понимаю, одноразовый.

— Совершенно верно. К сожалению, его конструктивные особенности не позволяют повторное применение. А стоимость его составляет четырнадцать рублей девяносто пять копеек.

— Серебром?

— Золотом, — скосив уголок рта, дал понять, что оценил мою шутку консультант.

— Беру. Сколько мне доплатить надо? — вздохнул я, мысленно кляня себя за расточительность. — Да… кинжал этот не использованный, надеюсь?

— Ну разумеется. А с вас в дополнение к векселю сорок восемь рублей десять копеек. И позвольте… — Саша перехватил кинжал и, сорвав плёнку, уколол мне руку торчащим из навершия рукояти шипом. — Теперь кинжал вас запомнил.

— Замечательно. — Я отсчитал требуемую сумму, потом, полюбовавшись на загоревшийся зелёным огонёчком светодиод, убрал кинжал в прилагающиеся ножны и закрепил их специальными зажимами в левом рукаве куртки. На всякий случай. Очень уж полезно иной раз бывает иметь козырного туза в рукаве.

— Спасибо за покупки. Приходите ещё, будем рады вас видеть, — проводил меня до двери Саша.

Я вышел на улицу, остановился на тротуаре и чуть не рассмеялся. Вот, блин, дела! Развели как последнего дурика. Сколько денег на кармане было, столько в магазине и оставил. Да ну и ладно. Ничего ненужного не купил. Всё в хозяйстве сгодится. Единственно сомнение вызывал «Ангел-Хранитель». Ладно, жизнь покажет. Хоть посмотрю, что такое эти алхимические штучки. В конце концов, деньги дело наживное. Легко пришли — легко ушли.

Прикинув, что потом времени может и не оказаться, я присел на бордюр и начал заряжать винтовку прямо на глазах у обалдевших от моей наглости дружинников. Вовремя предъявленная бляха разрядила ситуацию, и я отправился в «Гавань». Иного места, куда можно было бы хоть на время закинуть арсенал, мне на ум не пришло.

За проведённое в «Алхимии & Жизни» время дверь сувенирной лавки украсил плакат формата А3 с большущими красными буквами: «Распродажа 50%». Зайти, что ли, посмотреть? Рублей двадцать — двадцать пять у меня ещё осталось. Глядишь, присмотрю чего.

Усмехнувшись, я повесил ремень винтовки на плечо и открыл дверь лавки. И что я за человек такой? Как только деньги появляются — сразу всё спускаю. Карма плохая или это по знаку зодиака такая предрасположенность присутствует?

Внутри сильно пахло лавандой, а загромождавшие и так не слишком просторное помещение шкафы были опутаны то ли лианами, то ли странным вьюном. Искусственным или натуральным на глаз я определить не смог, а оторвать один из бледно-зелёных листочков постеснялся. Там, где стены не были закрыты мебелью, висели картины с разнообразными изображениями драконов. Под потолком от сквозняка покачивались висюльки, стеклянные трубочки которых излучали неяркое зеленоватое сияние. Другого освещения в лавке не было. На шкафах пылились клетки, кувшины и два пустых аквариума. Призрачные рыбки по воздуху переплывали из одного аквариума в другой, но я этому даже не особо удивился. Не то, чтобы летающие по воздуху призраки рыб обычное дело, но вот не удивился и всё.

Быть может, дело в действующем на подсознании едва слышном журчании воды? Или дымившиеся в пепельнице ароматические палочки содержали какой-то лёгкий наркотик? Пепельница в форме кусающего собственный хвост змея стояла на обычном письменном столе, втиснутом между стеной с одной стороны и высоченным книжным шкафом с другой. За столом сидел щуплый лысоватый человек в цветастой рубахе и сосредоточенно изучал расклад карт Таро. Высовывавшийся в проход остроносый сапог стукал по полу в такт переворачивавшимся картам. Убрав из расклада несколько карт, продавец затянулся из стоящего на столе кальяна и выпустил в воздух длинную струю дыма.

Ну и вонь! И какую гадость он курит? Уверен — без наркоты здесь дело не обошлось.

— Добро пожаловать. — Осоловелые глаза продавца утратили стеклянный блеск, и он провёл ладонью по короткой обесцвеченной бородке. В правом ухе блеснул синий камушек серьги. — Ваше посещение отмечено знаком Фортуны — только сегодня у наших покупателей есть возможность приобрести многие товары всего за полцены. А если решите заказать чудодейственный набор из четырёх жадеитовых обезьянок работы мастера Юн, то скидка составит шестьдесят процентов.

— Здрасте. — Я мельком взглянул на зелёных уродцев и куда больше внимания уделил висящим на шнурках странного вида костяных амулетам. Один в виде трёхглазой — третий глаз во лбу — маски размером со спичечный коробок чуть-чуть фонил. Нет, всё же, пожалуй, ничего интересного. Один шлак. — И чем эти обезьянки так примечательны?

— Они приносят владельцу удачу, — оживился продавец, видимо, оседлав любимого конька. — Все современные магические артефакты, по сути своей, представляют инструменты, нарушающие целостность нашего мира. И в этом их отличие от представленных здесь талисманов, которые столь тонко воздействуют на энергетическую подкорку вселенной, что не вызывают отторжения ауры владельца от всемирного…

— Угу, — осматривая выставленные товары, поддакивал я в нужных местах. Похоже, ничего интересного. Два шкафа занимали посвящённые эзотерике книги. На вкрученных в стену крючках висела коллекция курительных трубок. Вповалку валялись колоды карт, как обычных игральных, так и предназначенных для гадания. Раскрытый альбом со вставленными в ячейки монетами высовывался из-под медного блюда, по краю которого были прорезаны сквозные отверстия рун. Три полки заставлены фарфоровыми статуэтками пастушек, драконов, латников и китайских болванчиков. А это что? Я отодвинул вырезанную из белого и зелёного камня шахматную доску и достал с нижней полки обтянутую кожей стальную фляжку. — Китай?

— Испания. — Разом прекративший словоблудствовать продавец переключился на новую тему. — Нержавеющая сталь, эргономичный дизайн, натуральная кожа. И за такую прелесть всего червонец.

— Червонец? Да в неё и ста грамм не войдёт, — решил сбить цену с понравившейся вещи я. Это в солидных магазинах торговаться не принято, а в таких лавчонках как на базаре. Фляжка мне пригодится. Надо же в чём-то спиртное с собой таскать.

— Вместимость четыре унции. И на неё распространяется скидка.

— Скидка? Скидка — это хорошо. — Я насобирал бумажных рублей, добавил две отчеканенных на монетном дворе Торгового союза чешуйки и выложил деньги на стол. Всё, последняя покупка. Пора завязывать с жизнью на широкую ногу. — Всего хорошего.

Проигнорировав предложение торговца, пытавшегося навязать мне своих обезьянок, я вышел на улицу и, не торопясь, пошёл в сторону «Гавани». Уф-ф-ф. Что-то меня мутит. От дыма или обедать уже пора? Обедать… А где, интересно, я буду сегодня обедать? Не в гостинице, само собой. Дорого там. Ладно, приду — видно будет. Вот оставлю винтовку с сумкой и пойду, по старым знакомым пройдусь. И перекушу, и новости узнаю. Кто, с кем, когда, где, зачем и почём. Без этого никак. Слишком от жизни отстал — надо навёрстывать.

Винтовка свисала с правого плеча, слева била по ногам сумка с патронами. Я свернул на Кривую и впереди уже показались верхние этажи гостиницы, когда мир вдруг стал тускло-серым, а движения идущих на встречу людей приобрели ломаную неторопливость. Прежде, чем получилось разобраться в происходящем, из-за спины вылетела стрела и воткнулась в дорожную грязь прямо передо мной.

Отшвыривая сумку, я резко развернулся, перехватил винтовку и начал высматривать лучника. Минимум девять секунд у меня на это есть. Да где же эта сволочь? Фигура стрелка, лицо которого закрывала тряпичная маска, обнаружилась на крыше трёхэтажного жилого дома. Одежда — коротка кожаная куртка, свободного покроя штаны с кожаными вставками на коленях и высокие сапожки, — так же не могла помочь раскрыть личность нападавшего. Стрелок натянул лук и одновременно я, щёлкнув предохранителем, нажал на спусковой крючок. Винтовочная пуля пробила шифер в полуметре от замершего у печной трубы лучника, а несущаяся прямо мне в лицо стрела ни на миллиметр не отклонилась от первоначальной траектории, но тем не мене промелькнула на расстоянии вытянутой руки.

Как переключиться на другой ствол?! Ещё раз щёлкнув предохранителем, я нажал на спусковой крючок второй раз и приклад отдачей впечатало в плечо. Шифер вокруг стрелка брызнул во все стороны мелкими обломками, но совершенно невредимый лучник скатился по крыше к чердачному окну и, оттолкнувшись ногой от дождевого желоба, заскочил внутрь. Мой следующий выстрел на щепки разнёс деревянную раму. Ах ты тварь!

Мир вновь обрёл краски, и в нос ударила пороховая гарь. Не подкачал «Ангел-Хранитель», не подкачал. Ничего не скажешь, потраченные деньги окупились сторицей. Но неужели это всё заняло десять секунд?

Быстро оглядевшись — случайные прохожие давно разбежались, а дружинников поблизости не оказалось, — я поставил винтовку на предохранитель, подхватил сумку и бросился в ближайшую подворотню. Мне только засветиться сейчас не хватало для полного счастья. А мстителя-одиночку, падлу такую, ещё будет время отыскать. Это не кино — маска на морде и тебя в упор никто не узнаёт. Ерунда, слишком много других мелочей, которые бросаются в глаза. Телосложение, манера двигаться, лук приметный, в конце концов. Я тебя, тварь, сразу узнал. Так что теперь держись. И никакой отводящий пули амулет больше не поможет, это я тебе гарантирую.

Пробежав несколько дворов, остановился, отдышался и дальше уже пошёл уверенной походкой человека, который никуда не спешит. То ли просто повезло, то ли подействовала моя уверенность, но дружинники тормознули меня уже только на подходе к «Гавани». Наряд вывернул из-за стоявшего неподалёку от гостиницы недостроенного жилого дома и сразу же направился ко мне. Служебная бляха и здесь не подвела: все вопросы об оружии отпали сами собой. Что ни говори, когда становишься часть системы, многие проблемы теряют былую актуальность. Интересно, какие новые появятся?

Поднявшись на крыльцо гостиницы, я обернулся и осмотрелся. Так, и откуда в меня завтра стрелять будут? В том, что стрелять будут, сомневаться не приходилось — некоторые люди просто не умеют вовремя остановиться. Выследить меня много ума не надо, а значит, огневую позицию логично разместить в тех домах, мимо которых я обязательно пройду. Причём желательно вне зависимости от того, куда буду направляться.

Повертев головой, я пришёл к выводу, что опасаться стоит только трёх домов: двух трёхэтажек и достроенной только до четвертого этажа кирпичной высотки. С другой стороны «Гавани» длинный барак упирался в заваленную всяким хламом свалку. Там при всём желании не пройти. Выбирай место я, обосновался бы на последнем или предпоследнем этаже недостроя.

И что делать? Можно, конечно, понадеяться на удачу и «Ангела-Хранителя», но при таком подходе к делу рано или поздно стрела в спину мне обеспечена. Нет, надо попытаться решить эту проблему как можно раньше. Но как? Шуметь нельзя: дружинников в окрестностях всегда полно, плюс пост охраны в «Гавани». Получается — пистолет и винтовка отпадают. Остаются нож и сабля. Ни фига мне такой расклад не нравится. Даже если учесть элемент неожиданности — слишком риск высок. Ближний бой вовсе не мой конёк. Где бы ствол с глушителем раздобыть? Ладно, время терпит, что-нибудь придумаю.

Я зашёл в гостиницу и, не дожидаясь окрика изумлённого портье, сам подошёл к его стойке и выложил на неё бляху:

— Оружейные шкафчики есть у вас?

— Есть, — внимательно осмотрел жетон портье и, переписав в журнал регистрации номер, протянул мне маленький блестящий ключик. — Сейфовая комната в подвале. Четвёртая ячейка.

— Спасибо, — поблагодарил его я и начал высматривать спуск в подвал.

— Дверь рядом с лифтом, — поняв причину моего замешательства, подсказал мне служащий гостинницы.

Надо же какой здесь персонал вышколенный. Буду съезжать, может, чаевые оставить стоит? Подумаю…

— Эй! Какие люди! — Невысокий черноволосый парень ярко выраженной кавказской наружности бросил на журнальный столик газету и, протянув мне обе руки, поднялся из кресла. — Скользкий! Сколько лет, сколько зим!

— Здорово, Гамлет, — пожал я руку Датчанину, который видимо наконец завязал со своим увлечением этнической одеждой: традиционную чоху сменил кожаный пиджак, а на столике осталась лежать каракулевая кепка. Неизменным остался только высовывавшийся из-под полы пиджака кинжал. — Какими судьбами?

— Какими, какими. Тебя искал. Пойдём потолкуем, дело есть, — тихо ответил Гамлет, огляделся по сторонам и уже во весь голос заявил. — Пойдём выпьем! Такую встречу грех не обмыть!

— Обожди, деловой ты наш, — насторожился я. — Ты откуда узнал, что я в Форт вернулся?

— Селин Шурика Ермолова на днях встретил.

— А меня здесь как нашёл?

— Лёд, не прикидывайся идиотом, а? С твоей интеллигентной внешностью и культурной речью это не прокатывает. — Гамлет одёрнул отутюженные штанины брюк. — Да в курсе я, что тебя в Дружину забрили. Не понимаю только, за каким хреном ты на это подписался. Хотя, думаю, у тебя для этого были веские причины. Так?

— Так, — не стал ничего объяснять я.

— Вот. Но это не мешает мне предложить тебе провернуть небольшое совместное дельце. И уверен, ты согласишься, что здесь не самое подходящее место для разговоров?

— Было дело, стало дельце? — усмехнулся я. — Обожди, сейчас винтовку в сейф кину и пойдём — перетрём.

— Давай короче.

Я сбежал по ступенькам вниз, миновал ни слова не сказавшего мне охранника, и закинул в четвёртую ячейку винтовку и сумку с патронами. Немного подумал и, взамен достав из сумки ножи, положил туда саблю. Один прицепил на пояс, пару метательных всунул в пришитые на подкладку куртки петли. Так лучше. Не вижу смысла с собой столько железа таскать. Чай, не на войну собрался. Хотя не факт, совсем не факт. Из-за плёвого дела Гамлет бы меня не искал. Так что запасную обойму к «Грачу» с собой возьму. Запас карман не тянет.

Когда вернулся в холл, Гамлет уже мило беседовал с симпатичной горничной. И он ещё меня торопил! На прощанье чмокнув девушку в щёчку, Гамлет догнал меня у двери и мы вместе вышли на улицу.

— Как дела? — поинтересовался я, когда недостроенная шестнадцатиэтажка осталась позади, а мы уже вышли на Кривую.

— Нормально дела, нормально, — обычно разговорчивый Гамлет только пожал плечами. — Крутимся помаленьку.

— О чём поговорить-то хотел? — не выдержал я и, шуганув привязавшегося урода с приплюснутым и заросшим серыми волосами лицом, решил разговорить о чём-то задумавшегося Датчанина.

— Придём, поговорим.

— Куда придём?

— Туда, куда идём. К человеку одному, тут недалеко.

— Стоп, — даже остановился от возмущения я. — Кто там что насчёт обмыть встречу говорил? Я пить бросил, но пообедать-то уже самое время.

— Лёд, ну чё ты как дикий? Накормят нас там, не переживай, — отмахнулся Гамлет и добавил в голос обычно почти незаметный кавказский акцент. — Закон гостеприимства! Слышал, да?

— Ловлю на слове, — покачивая расставленными в стороны руками, я с трудом сохранил равновесие, проходя по проложенной в грязи доске. — Что у вас здесь творится вообще? Мозговёрты, какие-то появились. Дури попроще не хватало?

— Что у вас здесь происходит… — передразнил меня Гамлет. — Беспредел у нас тут происходит. Вот что. В кого ни ткни торчок. Месяц назад Дружина дилеров без суда валить разрешила. А толку — ноль.

— Это как так? — не поверил я. — Получается любого встречного можно заколбасить, а потом ему наркоту в карман сунуть?

— Запросто, — подтвердил Гамлет. — Только сначала лицензию оформи. Ну и дознавателям, сам понимаешь, потом конкретные доказательства предоставить придётся. А это дело муторное. Как бы самого не вздёрнули.

— Ну и на фиг такая лицензия нужна? — В этой ситуации принцип: «Я тебя не трогаю, ты меня не трогай» казался мне более выигрышным.

— Не скажи. — Гамлет вовремя отпрыгнул от дороги и вылетевшие из-под колёс коляски брызги грязи до него не долетели.

— Козёл! — заорал вдогонку я, не особенно, впрочем, расстроившись: джинсы почти не заляпало, а ботинки и так грязнее некуда. Но всё равно досадно.

— За каждого дилера денежка капает. — Датчанин потёр большим пальцем о средний и указательный. — «Чистые» хоть и фанатики отмороженный, но именно на этих бабках в последнее время поднялись. Ну и с оружием кое-какие послабления.

— А не проще наркоторговцев не вешать, а допрашивать как следует? Мигом всё выложат.

— Самый умный, да? Шестёрки, если ещё не всем мозги себе прокумарили, то почти не знают ничего. А на рыбёшку покрупней, сам понимаешь, выйти куда сложнее. Я слышал, пару валетов замели, но не знаю почему — результат нулевой.

— И много лицензий уже выдали?

— Чистые, братва с Луково, — начал перечислять Гамлет. — Бригада Великонова — это из Семёры деятель, пацаны Жилина и мы. Да кстати, Цех побрили.

— Мы это кто? — не сразу врубился я.

— Я со своими, Селин и контора Городовского.

— Охренеть. Вот так сюрприз. Так круче вас теперь только яйца?

Мы вошли в подъезд двухэтажного дома, внутри которого оказалось на удивление чисто. Не было даже непременных похабных рисунков и матерных надписей на стенах.

— Что-то типа того, — поднявшись на второй этаж, Датчанин несколько раз постучал в железную дверь, подождал секунд десять и постучал снова.

— Заходите, — широко зевнул открывший дверь высокий сутулый мужчина и поправил сбившуюся рубаху, из-под которой высовывалась пистолетная кобура.

— Кирилл — это Лёд, Лёд — это Кирилл, — мимоходом представил нас Гамлет и прямым ходом направился на кухню, где уже что-то шкварчало.

— Здрасте, — пожал я руку Городовскому. Во дела! Интересно, Яровой с ними работает? Специалисты, блин, широкого профиля…

— Проходи на кухню, — запер дверь Кирилл. — Я сейчас табуретку принесу. Да не разувайся, так иди. Натоптано.

Я зашёл на кухню, уселся за поцарапанный стол и принюхался. Пахнет аппетитно. Выходит, насчёт обеда Гамлет не обманул.

Городовский поставил принесённую табуретку к окну и, ухватив прихватками накрытую железной крышкой сковороду, выставил её в центр стола.

— Налетайте. — Кирилл достал из хлебницы полбуханки ржаного хлеба. — Выпить нечего, да и незачем.

Он снял со сковороды крышку, разрезал яичницу с колбасой на три части и разложил нам по тарелкам. Увидев, что Гамлет без опаски принялся уплетать предложенное угощение, я последовал его примеру. Ветчина, надо же. И на вкус неплохая. Ещё бы знать, что в неё добавляли. Хорошо, если только сою. Впрочем, уже лучше умерить своё любопытство, а то как бы она обратно не попросилась. Ладно, парни едят, и со мной ничего не случится.

Первым доев свою порцию, я принялся разглядывать кухню и одновременно в очередной раз прикидывать, зачем меня сюда позвали. Явно что-то затевается, но что?

Обстановка оригинальностью не отличалась: печка, стол, прибитая к стене над ним хлебница, мусорное ведро, бачёк с чистой водой, мойка и завешенное линялой шторой окно.

Нет, здесь главное не мебель. Тут к людям присматриваться надо. Это раньше я считал, что знаю Гамлета, как облупленного, сегодня он меня просто поразил. Охотник за головами, блин. С Городовским раньше дел иметь не приходилось, но сразу видно, что он спокойный как удав. Флегма. Фиг по лицу чего прочитаешь.

Ладно, сижу, жду и молчу. Раз позвали пусть и разговор сами начинают.

— Принц тебя уже в курс дела ввёл? — Кирилл собрал со стола грязные тарелки, составил в стопку и убрал в мойку.

— Нет, — ответил за меня Гамлет.

— Значит так — есть хорошо оплачиваемая работа, связанная с определённым риском.

— Каким?

— Получить топором промеж ушей. — Городовский достал пачку «Беломорканала», вытряхнул папиросу и закурил. — Интересует?

— Если не мокруха, — сразу поставил условие я и, подумав, добавил, — то всё будет зависеть от конкретных деталей.

— Убивать никого не потребуется. — Городовский взял с подоконника жестяную банку из-под кофе и поставил между собой и Гамлетом, который тоже закурил и оглядывался в поисках пепельницы. — В общем так, надо немного наехать на одного человека и сразу же об этом забыть.

— Просто наехать? — скептически улыбнулся я. — И для этого я понадобился? Нашли здоровяка. Вон, Селина или Ермолова подрядите.

— Не юлозь, Лёд. — стряхнул пепел в банку Гамлет. — Селина каждая собака знает, а Шурик язык за зубами держать не умеет. Сболтнёт не в той компании лишнего и подведёт всех под монастырь.

— Да не в этом дело, — перебил Датчанина Городовский. — Так уж получилось, что все подходящие люди наперечёт известны, им не светит ничего. А тебя за полгода подзабыли уже. И с нами ты никогда не работал.

— А чем ещё я вам подхожу? — Ну что за дела? Всем я резко самым подходящим сделался.

— Кураж у человека должен быть. Без куража там делать нечего, — обрадовал меня Гамлет. — А тебе — раз плюнуть.

— Ага, плюнуть. И засветиться лет на десять вперёд.

— Всё правильно сделаешь — тебя и не увидит никто…

— Обожди, — взмахом руки Городовский заставил замолчать Гамлета. — Мы разговариваем о деле или не разговариваем? Учти: всё должно остаться между нами.

— Кирилл, хорош трындеть! — не выдержал Гамлет и саданул ладонью по столу. — Нет, он сейчас пойдёт всем рассказывать, кого мы прессануть собираемся. Мы зачем его сюда позвали?

— Остынь. — Кирилл выкинул окурок в жестяную банку. — Один нехороший человек назанимал денег и возвращать их не собирается. Не потому что нет, а потому что, в принципе, не собирался. Он всех по жизни за лохов держит. Мы его долги скупили, но открыто наехать не можем…

— Почему? — заинтересовался я. Такие люди и не могут? Это родственник Воеводы?

— Эта сволочь на «Поляне» шкерится. Дом у него там, — объяснил Датчанин. — На «Поляне» сейчас Тёма Жилин за центрового. Он своих в обиду не даёт и с нами даже разговаривать не станет. А кого-то просить посредником выступить — по деньгам очень накладно выходит.

— Я вам чем помочь могу?

— Надо этому хорьку дать понять, что мы до него где угодно дотянемся. — Городовский отдёрнул занавеску и выглянул в окно. — Сыкливый он, влёт хвост прижмёт и долги отдаст.

— И как вы это себе представляете?

— Сегодня в половине третьего у нас с ним забита стрелка. В его особняке никого быть не должно, оставишь небольшой подарок… Чёрную метку.

— И кто меня на территорию «Поляны» пустит? — не спешил соглашаться я. Вот так с бухты-барахты проникнуть на территорию коттеджного посёлка «Поляна» нечего и пытаться — его обитатели, люди весьма и весьма состоятельные, на своей охране не экономили.

— Как тебя туда провести — наша забота, — отвернулся от окна Кирилл и кинул Гамлету связку ключей. — Боря приехал.

— Подождёт, — убрал ключи в карман кожаного пиджака Гамлет.

— Сколько платите? — Особого интереса предложенная халтурка у меня не вызвала. Слишком всё мутно и рискованно. Я и спросил только из-за того, что Датчанину отказывать не хотелось.

— Сто аванс, двести, когда долг получим, — и глазом не моргнув глазом, выдал Городовский.

— Кхм, — прочистил голо я. Нехило. Весьма даже не хило. Что-то на меня в последнее время бабки так и сыпятся. Да, за такие деньги можно и рискнуть. — Давайте так — сто аванс, двести не позднее среды.

— Идёт, — переглянувшись с Кириллом, Гамлет достал из кармана тетрадный листок в клетку и развернул его на столе. — В посёлок проедешь вместе с водовозами, спрыгнешь вот здесь — на перекрёстке Севастопольской и Чкалова, они подскажут. Нужный дом как раз после поворота будет. Два этажа, синие стены, зелёная металочерепица. Да ты его сразу узнаешь. Запомнил?

— Запомнил, — кивнул я, разглядывая нарисованную от руки шариковой ручкой карту. С водовозами — это они хорошо придумали. Не раз доводилось слышать, что скважин на «Поляне» раз-два и обчёлся, да и из тех, что есть, вода вонючая идёт. Вот и возят туда родниковую воду чуть ли не из-под Старой мельницы. Кстати, теперь стало понятно, почему физиономия не засвеченная должна быть: до охранников весьма оперативно портреты и описания нежелательных персон доводят. — И что, я на виду у всех с телеги спрыгивать буду? Как ниндзя, да?

— Принц, давай ключи, сам схожу склад открою, — ещё раз выглянув в окно, заявил Городовский.

— Бери, — бросил обратно связку ключей Гамлет и вытащил широкий латунный браслет. — Это «Хамелеон», включается вот этой кнопкой. Полную невидимость не обеспечивает, но уже метров с десяти тебя смогут увидеть разве что собаки. Заряд полный, хватит минут на двадцать.

— Учту. — Я покрутил браслет меж пальцев. Никаких надписей, одинаковые звенья будто дутые и только к одному из них множеством золотых лапок припаян напоминающий микросхему серебристый брусочек. — Алхимиков работа?

— Точно.

— А как насчёт накопления отработанной энергии?

— Всё продумано. — Мой вопрос не застал Гамлета врасплох. — Первоначально браслет был рассчитан на три минуты непрерывной работы, но предел безопасного непрерывного использования увеличили до семи минут.

— Что значит — первоначально? Вы его дорабатывали, что ли?

— Новая разработка. Специально для нас сдвинули время прерывания и поставили компенсатор, который поглощает отработанную энергию. Вот эта серебряная фиговина — он и есть. Единственное, если браслет начнёт нагреваться, сразу выключай и выкидывай. Перегрев идёт, только когда компенсатор сдох.

— Ну спасибо. — У меня мелькнула мысль послать Гамлета подальше, но тут же появилась идея, как использовать «Хамелеон» при решении собственных проблем. Я развернул к себе листок с картой. — Как выбираться оттуда?

— Не позднее, чем через полчаса, ты должен выйти на перекрёсток Чкалова и Бакинской. И не опаздывай — водовозы смогут подождать тебя не больше пяти минут.

— Ясно. Что в доме надо сделать?

— Прикрепишь вот это. — Датчанин достал из кармана пластиковую коробочку красного цвета с двумя светодиодами и одной кнопкой. — Мина ловушка с датчиком движения. Руку не оторвёт, но пальцы покоцает будь здоров. Крепится на липучку, место сам подберёшь, но чем раньше сработает, тем лучше.

— Охрана, сигнализация, решётки на окнах, внутренний план дома?

— Охраны нет. Электронной сигнализации тоже. С магической на месте определишься. Окна не трогай, дверь со двора в цоколь никогда не закрывают. Далеко в дом не проходи, оставь мину где-нибудь в первой комнате.

— Как я этот арсенал с собой провезу?

— Легко. — Гамлет убрал коробочку в карман и протянул мне руку. — Браслет давай. У водовозов тайник будет, пост проедете — отдадут. Ещё что?

— Когда и где с водовозами встречаться?

— Минут через сорок на перекрёстке Красного и Кривой.

— Вещи мои где оставить можно?

— Прямо здесь и оставляй. — Гамлет вышел с кухни и вернулся с чёрным пластиковым пакетом. — Кидай сюда. После дела зайдёшь — заберёшь.

— С авансом что? — Я выложил в пакет кобуру с пистолетом и запасной обоймой, отцепил бляху и кинул следом.

— Ножи тоже выкладывай, — предупредил Гамлет и вытряхнул на ладонь из кошелька несколько золотых монет. — Червонцы устроят?

— Давай, — согласился я и подставил ему пакет. — Бумага по-прежнему один к штуке идёт?

— Угу. — Датчанин отсчитал десять монет и кинул в пакет.

— А баксы?

— Зелень один к трём.

— Слушай, а ты те две сотни долларами сможешь отдать? — Неожиданно меня осенила мысль, что если удастся воспользоваться записями кондуктора — не если, а когда! — и вернуться в нормальный мир, то ни золото, ни тем более серебро тащить с собой не выгодно. А без малого семьдесят тонн баксов будут неплохим подспорьем при обустройстве на новом-старом месте.

— Да без проблем, — пожал плечами Гамлет. — Ладно, я побежал — водовозов перехвачу.

— Обожди, — остановил его я и замялся. — Тут такое дело… Ну, в общем, я чуть-чуть на Гонзо наехал, выигрыш забрал… Как думаешь, могут с Семёрой проблемы быть?

— Покалечил кого?

— Охраннику репу конкретно рассадил.

— А Гонзо?

— Его и пальцем не тронул.

— А чего наезжал? Он выигрыш выплачивать не хотел? — остановился в дверях кухни Гамлет.

— Да там такая ситуация. Макс — помнишь, мы как-то в «Берлоге» бухали? Нет? Да не важно. Он мои деньги перед выходом в рейд на Араба поставил. А его в рейде убили. Я вчера за выигрышем пришёл, мне говорят — нет денег…

— Ладно, я эту тему пробью. Ты не парься.

— Спасибо.

— Пока не за что.

Лязгнул замок на входной двери и в квартиру завалился перекосившийся под тяжестью свисавшей с правого плеча здоровенной спортивной сумки Яровой. Тяжело отдышавшись, он вытащил из кармана спецовки бутылку пива, зубами открыл её и, присосавшись, выдул почти половину.

Да, зубы ему ни разу не жалко. Уж не знаю почему, но мне он не понравился с первого взгляда. Вроде и ни слова не сказал, но не лежит душа к человеку и всё тут. Или это всего лишь предубеждение?

— Лёд за вещами сюда забежит, — предупредил его Гамлет и указал на выставленный в угол пакет. — Это его.

— Не вопрос. — Борис тяжело опустился на стул и, нагнувшись, рывком запихнул сумку под стол.

Вместе с Городовским и Датчанином я спустился на улицу. Парни отправились в сторону центра, мне пришлось в одиночестве тащиться на условленное место встречи. Блин, а может, не стоило горячится и в это дело из-за трёх сотен ввязываться? Сгину не за грош. Хотя, не должен был мне Гамлет безнадёжное дело подсунуть. Вот его компаньоны — запросто. Этим типам доверия никакого. Ладно, всё — проехали. Отказываться поздно, так что вперёд и с песней.

Я вышел со дворов на Кривую и с интересом уставился — время есть, чего не поглазеть по сторонам? — на пару лошадей, тащивших поставленную на колёса жёлтую бочку. В советское время из таких квас и пиво продавали. У этой впрочем, на боку было написано вовсе даже не «КВАС» или «ПИВО», а «СЭС». Что расшифровывается, разумеется, как Санитарно-Эпидемиологическая Служба. Пририсованный рядом чёрной краской череп с костями совсем не вызывал желания проверить содержимое бочки. Лошадей за уздцы вёл работник СЭС в прорезиненной куртке с противогазом в зелёном матерчатом подсумке на боку. Второй, облачённый в костюм ОЗК, шагал рядом.

И не жарко ему в нём? По-любому — жарко. Но если кого-то травить собрались, то ничего не попишешь — придётся париться. Да, это зимой в Форте тишь да благодать, а летом кто только в заброшенных домах не заводится.

Остановив лошадей у трёхэтажного особняка, мужик в прорезиненной куртке помазал им чем-то морды и натянул противогаз. Его напарник, наглухо задраив ОЗК, размотал проволоку, которой был зафиксирован выходивший из бочки толстенный гофрированный шлаг, и пройдя по газону, сунул его конец в выбитое подвальное окошко. Проверил, не выскочит ли обратно, вернулся к бочке и открыл кран.

Пахнуло резким аммиачным запахом. Лошади забеспокоились, но мужик в противогазе удержал их на месте.

Ну и вонища!

Прикрыв нос отворотом куртки, я чуть ли не побежал по улице, проклиная себя за любопытство. Посмотреть остановился! Время полно! В следующий раз умнее буду.

— Эй! Ты к нам третьим? — окликнул меня возница заставленной алюминиевыми флягами телеги. Сидевший у заднего борта грузчик сплюнул и отвернулся.

— Точно. — Я поставил ногу на резиновую покрышку.

— Тогда, хлопец, залазь, — дождавшись, пока я, ухватившись за борт, заберусь внутрь, возница взмахнул вожжами. Мерины неторопливо потрусили по улице. — Время деньги.

— Это точно, — согласился я. — А чего с северной окраины едите?

— Коля — третий наш — спину потянул, домой завозили. Поэтому и тебя взяли, — не обратив внимания на тихий смешок грузчика, объяснил возница. — А кому смешно, тот всю неделю за двоих один ишачить может…

— Не, не. Михалыч, ты чего? — забеспокоился грузчик.

— Да кстати, это Илья, меня Петром кличут. Тебя как зовут, не спрашиваем. Сказали Вася — значит Вася. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Логично. — А Васю Гамлету ещё припомню.

Я, наконец, устроился между флягами и начал приглядываться к своим попутчикам и, так уж получилось, что коллегам. Невысокий заплывший жирком Пётр на протяжении всего пути не закрывал рта и постоянно отпускал едкие замечания в адрес встречных по дороге людей, а худой длиннорукий Илья откровенно отмалчивался. Ещё бы, с чего ему языком трепать — теперь одному фляги ворочать придётся.

— Не, ну это вообще ни в какие ворота не лезет! — возмутился Пётр, когда с соседней улицы вылетел внедорожник и промчался прямо перед мордами меринов. — Учи правила, придурок!

Едва не свалившийся с телеги Иван что-то злобно прошипел себе под нос. Я промолчал, но до самой «Поляны» крепко держался за доску борта — одного синяка мне вполне достаточно. Хорошо хоть о флягу бедром приложился, а не и так отбитым коленом.

— Тормози! — заорал охранник на въезде в коттеджный посёлок. Ещё двое вышли из караулки, один появился с той стороны ворот. — Куда прёшь?!

— Воду привезли, — покопавшись запазухой, достал пачку бумажных листов Пётр и протянул крикуну. — Вот заявки.

— Вылезайте. — Тот махнул рукой подчинённым, а сам отошёл к караулке изучать документы.

— Каждый раз одно и то же, — скорее для меня, чем от недовольства пробурчал Пётр и спрыгнул на землю. — Ну чего ещё вам надобно?

Морщась от неприятных ощущений в рассаженном бедре, я вылез из телеги и встал рядом с водовозами, стараясь особо откровенно не коситься на нацелившего на нас «дырокол» парня. Ага, вон ещё караульный с дробовиком в башне очень нами заинтересовался. Если что найдут — шансы под ноль. И какой чудак через букву «м» службе безопасности посёлка лицензии на огнестрельное оружие выдал?

Один из охранников забрался в телегу и начал открывать все фляги подряд. Второй достал из футляра серебристо-матовый брусок — металлоискатель? — и стал водить им вокруг нас.

— В кармане что? — настороженно спросил он, когда поднесённый ко мне на уровне груди жезл издал короткий писк.

Я молча вытащил висевший на цепочке «Ангел-Хранитель», снял его и протянул охраннику.

— Не положено, — заявил тот и оставил амулетсебе. — На обратной дороге заберёшь.

Металлоискатель сработал ещё два раза. Петру пришлось расстаться с нагайкой, а Илье с засапожным ножом.

Закончив с нами, охранник с металлоискателем быстро проверил телегу и, ничего подозрительного не обнаружив, ушёл в караулку.

Пётр забрал свои бумаги и направил лошадей в открывшиеся ворота. Сразу на въезде в посёлок дома особым разнообразием и размерами не отличались. Думаю, здесь обслуживающий персонал живёт, да ещё какие-нибудь административные учреждения размещены. Вот дальше начали попадаться настоящие дворцы. Одноэтажные постройки были редкостью, чаще особняки имели по два-три этажа. В общем-то, что здесь живут очень и очень состоятельные люди, становилось понятно с первого взгляда.

И дело было даже не размерах и площадях, просто в глаза постоянно бросались мелочи, которые постепенно начинали складываться в единую картину. Фигурные дымовые трубы, сверкавшие на солнце чистые пакеты евроокон, до блеска начищенные молоточки на дверях, посыпанные песком и каменной крошкой тропинки, висевшие на кованых цепях фонари, следы автомобильных шин, зелёные мачты елок и пока ещё голые столбы ровно обстриженных тополей.

Вспомнив о цели своего визита сюда, я переключил внимание с созерцания дизайнерских изысков на заборы и ограды. Насколько серьёзно относятся местные обитатели к своей безопасности? Вот тут целостная картинка складываться никак не хотела. Заборы встречались самые разнообразные. Трёхметровые каменные стены и чисто символические живые изгороди. Кованые ограды и сколоченные из добротных досок частоколы. У некоторых домов мерцали ясно видимые внутренним зрением маячки охранных заклинаний, реже вся территория участка была укрыта пологом колдовской сигнализации. В общем, мне так и не удалось понять, какие сюрпризы могут быть установлены у интересующего меня дома. Тут уж как повезёт. Ясно одно — большинство домовладельцев целиком полагаются на охрану посёлка и не слишком заботятся об обеспечении безопасности собственными силами.

— Севастопольская семнадцать, — сверился с заявками Пётр. — Две по пятьдесят литров. На замену. Без оплаты.

Мы с Иваном сгрузили две фляги и подтащили их к воротам из привинченного саморезами к вкопанным в землю трубам профнастила. Поверху забора торчали длинные ржавые штыри. Неразговорчивые охранники выставили на улицу пустые фляги и затащили к себе полные. Вот и замечательно — самим их переть не пришлось. Да, теперь я понимаю, чего Илья-грузчик такой мрачный. Он к концу смены еле ноги волочь будет…

Мы успели выгрузить ещё три фляги, прежде чем Пётр придержал меринов на подъезде к очередному перекрёстку и, потянув за какую-то железку, открыл тайник.

— Тебе пора, — кинул он мне бумажный пакет с браслетом и миной-ловушкой, когда телега оказалась между двух высоких заборов. Соседние дома выходили на улицу глухими стенами.

Я молча огляделся по сторонам — никого, — и активировав «Хамелеон» выпрыгнул на дорогу. Очертания предметов на миг смазались, но тут же всё вернулось в норму. Прижимаясь к забору, выглянул из-за угла и внимательно осмотрел улицу Чкалова. Пусто. Нет, всё-таки в закрытости «Поляны» есть одно неоспоримое преимущество: никто по улицам не шляется.

Тьфу-ты! Сглазил. На перекрёсток, с которого меня должны были забирать водовозы, вышли несколько человек. Судя по внешнему виду — охранники. К счастью, там они задерживаться не стали и по параллельной улице пошли дальше.

Не теряя времени, я побежал вдоль забора к подходящему под описание особняку. Во дворе зашлась в лае собака, но прежде чем кто-либо вышел посмотреть, что происходит, ворота оказались далеко позади.

Забор, за которым спрятался нужный мне дом, оказался сколочен из широких толстых досок. К моему несказанному облегчению никаких изысков в виде колючей проволоки и острых железных штырей на нём не оказалось.

Что у нас с другими средствами обеспечения безопасности? Оп-па! Фонит чего-то. Ну, Гамлет, молодец: «на месте определишься»! А если здесь всё наглухо перекрыто? Нет, систему явно непрофессионал настраивал.

Обнаружив мёртвую зону между двумя сигнальными артефактами, мне удалось, подпрыгнув, ухватиться за доски и забросить на забор ногу. Рывок и я уже на той стороне. Присел, осмотрелся. Никого.

Обогнув альпийскую горку с выключенным водопадом, я миновал навес с мангалом и, через перескочив садовую скамейку, подбежал к двери рядом с гаражными воротами. Надеюсь, Гамлет не насвистел и она открыта.

И действительно — дверь оказалась незаперта. С трудом успокоив дыхание, приоткрыл её, через щель осмотрел помещение и, проскользнув внутрь, осторожно закрыл за собой. А кучеряво буржуины живут, ничего не скажешь: почти весь цокольный этаж занимала одна комната высотой метра три с половиной. Наверх поднималась винтовая лестница. Помимо выхода во двор в дальней стене было ещё две двери. Интересно, это куда?

Прямо напротив гаражных ворот стоял «VW Touareg» с поднятым капотом и выбитым лобовым стеклом. Рядом на столе валялись гайковёрты, плоскогубцы, отвёртки, насос, аптечка и ярко-красный цилиндр огнетушителя. В масляной луже у машины плавало несколько шприцов. На ближайшей стене висела запаска, под ней выстроились в ряд пять десятилитровых канистр. Никак с бензином?

А вообще, как-то не обжито здесь. Хотя гараж, он и есть гараж. Может, на втором этаже по-другому? Но ловушку-то мне где-то здесь поставить надо. В машину? Так она не на ходу. Когда в неё ещё хозяин залезет?

Так, придётся мозгами шевелить.

Стараясь не топать ботинками, я пересёк комнату и открыл одну из дверей. Сауна. Рядом что? Туалет. То, что надо! Сюда хозяин точно не по разу на день заглядывает. Вот только красная пластмасса на фоне белой сантехники и кафельной плитки будет, что красная тяпка для быка. Сразу заметят.

А если лампочку выкрутить и ловушку в унитазе прикрепить? Нет, оторвёт ещё должнику чего-нибудь не то, и кто деньги возвращать будет? А вот мысль насчёт лампочки очень даже ничего…

Я перевёл взгляд на стоявшие у стены канистры, потом на огнетушитель и щёлкнул выключателем. Горит. Ещё раз щелкнул. Не горит. Замечательно. Остаётся проверить бензин ли в канистрах.

Бензин!

Я вернулся в туалет, выкрутил лампочку и подбежал к столу. Где-то здесь напильник видел. А вот и он. Пропилив у самого цоколя дырочку в стекле, набрал в поднятый с пола шприц бензин и вспрыснул в лампочку. Ништяк, даже не пролил почти. Теперь повторить процедуру раза три и можно вкручивать лампочку обратно.

Проверив, выключен ли свет, ввернул лампочку и, бегом вернувшись к столу, прицепил мину-ловушку к автомобильному огнетушителю — красная пластмасса коробочки прекрасно сливалась с пластиком корпуса, — и нажал на кнопку. Хотя это, наверное, уже излишнее. Для горячего привета хватило бы и небольшого пожарчика. Но не тащить же мину с собой обратно. Да и инструкции были на этот счёт вполне конкретные.

Вновь активировав отключившийся к этому времени «Хамелеон», я вышел из дома и, плотно прикрыв за собой дверь, побежал к забору. Теперь главное на встречу с водовозами не опоздать. Ну и не засветиться, само собой. С этой стороны забраться на забор оказалось куда проще — два горизонтальных ряда брусьев, прибитых к доскам изнутри, послужили прекрасными опорами для ног. Ну что, никого не видать? Да вроде нет.

Спрыгнув на землю и, прихрамывая из-за некстати разболевшегося колена, я трусцой побежал к перекрёстку Чкалова и Бакинской. За забором одного из домов послышались громкие голоса и чтобы точно не привлечь ничьего внимания — а мой топот только глухой не расслышит, — пришлось прокрасться мимо чуть ли не на цыпочках. Лучше уж тише, но тише. Каламбурю, вот потихоньку.

Браслет всё ощутимей нагревался и уже обжигал кожу запястья. Выкинуть его от греха подальше? Мало ли чего там припаяли? Может, компенсатор бракованный? В глазах зарябило, и я не на шутку перепугался. И как назло ни куста, ни канавы. Спрятаться негде. Ещё и окна двух домов на перекрёсток выходят, глянет кто — сразу запалит. Ну и куда зашкериться? За вкопанным до середины в землю газовым баллоном даже и пробовать не буду — габариты не те. За столбом?

В этот момент с соседнего перекрёстка вывернула знакомая телега. Ну наконец-то! Чуть ли не припрыгивая на месте от нетерпения, я крутил на запястье браслет «Хамелеона» и следил за приближением водовозов. Ну и чего они так медленно тащатся? Ну давайте же быстрее! У меня уже вторые семь минут заканчиваются! Блин, да они же меня не видят! Вот и телятся.

Я побежал навстречу, перемахнул через борт и только тогда сорвал с руки горячий браслет. В глазах срезу же посветлело. И дышать стало легче. Фу-у-у…

Илья тихо ругнулся, а Пётр даже не вздрогнул, хотя для них я должен был возникнуть прямо из воздуха.

— Почему не выкинул? — хмуро поинтересовался возница, забирая браслет, но всё же спрятал его в тайник.

— Пригодится, — устроился я меж пустых фляг. — Всё развезли или ещё куда-то заезжать будем?

— Всё.

— Вот и замечательно, — обрадовался я. Таскать тяжеленные фляги мне сейчас совсем не в радость: колено болит, трясёт всего. Отходняк от адреналина начался? Блин, ну и перенервничал я! Хорошо хоть постепенно отпускать начало. А то сердце чуть из груди не выскакивало. Нервы. Или дело не в них, а это так похабно побочные эффекты «Хамелеона» проявляются? Всё может быть…

Пройдя не менее серьёзную проверку на выезде — а не тащим ли чего из хозяйского барахлишка? — мы получили назад свои вещи и выехали в город. Мне с водовозами оказалось не по пути, а поэтому, когда телега вывернула на Красный, я забрал у Петра браслет, распрощался с ними и отправился на северную окраину. Надо пистолет с бляхой забрать, да и деньгам без присмотра лучше не валяться.

Немного замешкавшись перед домом, в котором размещалась контора Гонзо, я свернул на соседнюю улицу и дальше пошёл уже по ней — на тех двух охранников без ствола нарваться совсем не весело будет. Ладно б колено не болело, хоть убежал бы, а так… В обход оно надёжней.

Ладно, хоть прогуляюсь. Тем более, что погода замечательная.

С приходом тепла Форт куда сильнее напоминал какой-нибудь совершенно нормальный, пусть и захолустный городок, чем зимой. Совершенно нормальный — это конечно, преувеличение. Сильное преувеличение. Скорее появлялись аналогии с затишьем в период гражданской войны. Часть населения старательно делает вид, что ничего не происходит и тужится жить по-старому, часть веселится в ожидании смены власти и вполне вероятно прогулки к стенке, а вооружённые патрули пытаются сохранить хоть какое-то подобие порядка. Разве что никто никуда не драпает. Потому как некуда.

А так посмотришь — аж слеза от ностальгии прошибает. Парочки прохаживаются. Изредка оглашают улицу пронзительными криками стайки детей. Скучают одуревшие от безделья к концу смены дружинники. И всякого отребья пока ещё не видать — тёмные личности забились по норам в ожидании вечера.

В одном из дворов, отгороженном от улицы недавно сложенной кирпичной стеной, десятка два пёстрых кур, важно вышагивая по грязи, выискивали червей и семена. Усевшийся на деревянный ящик запойного вида мужик апатично катал ногой обрезок трубы, но понятно, что в случае чего в одиночестве отстаивать живность ему не придётся.

Да, давненько курятины не ел. Эх, сейчас бы бульончику! Ну, бульончику, не бульончику, а перекусить совсем не помешает. Закончу с делами и сразу обедать. Или получится и то, и другое совместить?

Найти нужную квартиру получилось без особых проблем. Открывший Яровой молча сунул мне пакет и так же молча захлопнул дверь. Это я пришёл не вовремя или он по жизни такой неразговорчивый?

Мысленно плюнув, отвернул лацкан куртки и нацепил бляху. Пересчитал деньги, проверил пистолет. Всё на месте. Да никто и не сомневался, собственно.

И куда теперь?

Странный вопрос. Можно подумать есть много людей, которые без лишних вопросов достанут ствол с глушителем и кое-какие нестандартные патроны. Гамлет занят, остаётся Селин. И чего тут думать? Надо было, конечно, с Датчанином этот вопрос обсудить, но как-то из головы вылетело. Ничего, даже если Денис такими делами сам и не занимается, с нужными людьми сведёт. Да и пообедать вместе с ним можно будет.

Я вышел из подъезда и пошёл к общаге Патруля: раньше Селин жил в соседнем доме. Надеюсь, за прошедшие полгода он не переехал. И чего у Гамлета про него не спросил? Память дырявая.

Железная дверь в подъезд оказалась открыта — кто-то засунул под неё обломок доски. Ну и за каким лешим, спрашивается, на ней замок? Сколько раз ни приходил — всегда на распашку. И днём, и ночью. А консьерж по жизни в запое. За что только деньги получает?

Поднявшись на третий этаж, я тихонько постучал в дверь, обитую лопнувшим в нескольких местах кожзаменителем. Тишина. Дома нету никого? Похоже. Ёлки, теперь придётся половину Форта обойти, чтобы Дениса разыскать. Может, проще Гамлета дождаться?

Я уже собирался уходить, когда дверь приоткрылась и на меня уставилась какая-то грудастая деваха в домашнем халатике. Вроде, я её где-то видел. Но где?

— Кого надо?

— Денис дома? — Лицо знакомое. Да и такие формы забыть сложно. Точно! Это ж официантка из пельменной! Ну Денис и кобель!

— Селин, к тебе пришли! — крикнула девушка в комнату и пошла на кухню.

— Кого там принесло? — почёсывая плотный животик, из комнаты вышел светловолосый крепыш и от удивления даже развёл руки в стороны. — Скользкий! А я только думал — чего-то ты не появляешься.

— Дела, всё дела.. — Я зашёл в квартиру и начал осматриваться по сторонам. Вроде всё как было, только чисто и прибрано. Женская рука сразу чувствуется. Да и Денис шляется по дому не как обычно в башмаках, а в сланцах. И поправился он заметно. Морда округлилась, жирок завязался. Пухлым его ещё не назовёшь — скорее упитанным, но если так пойдёт дальше… — Пузо-то как отрастил.

— Это пресс. Проходи на кухню. — Денис заправил футболку в спортивные штаны и остановил вышедшую с кухни с чугунным утюгом подругу. — Я тебе сколько раз говорил — дверь никому не открывай?! Ну чё за дела?

— Ой, да отстань ты. — Девушка пошла вперед, и Селин отскочил от утюга, из отверстий в крышке которого курился лёгкий дымок.

Я разулся и пошёл на кухню. На буржуйке побулькивала кастрюлька с варевом, закопчённый чайник примостился рядом. Когда-то засаленные стены отмыты дочиста. С радиаторов батарей свешивались грозди зелёных бананов. Места другого не нашлось? И ни одной грязной тарелки. Да, подругу Денис себе хозяйственную нашёл.

— Корова, — пробурчал себе под нос Селин и закрыл дверь.

— Это что? — указал я на бананы.

— Стратегический запас. — Денис открыл дверцу кухонного шкафа, посмотрел внутрь и с раздражением захлопнул. — Ты где шкерился?

— Не помню, — честно сознался я и присел на заскрипевший стул.

— Хороший ответ, — хмыкнул Селин.

— Главное — честный, — согласился с ним я.

— Пришёл чего?

— Ствол с глушителем нужен, — снова не стал кривить душой и ходить вокруг да около я. — Можешь достать?

— Ствол с глушителем или глушитель? — зачем-то переспросил меня Денис.

— И то, и другое, — уточнил я.

— Знаешь, Скользкий, ты в натуре скользкий. — Селин заглянул в мусорное ведро под раковиной. — На фига в Дружину завербовался?

— Ты-то откуда узнал? Гамлет сказал?

— Чистая дедукция. — Парень оставил в покое мусорное ведро и, развернувшись ко мне, ткнул в выпуклость под левым плечом. — Ты у нас товарищ отмороженный, но не настолько, чтобы в открытую левый ствол таскать. К тому же будь у тебя на руках палёная пушка, тебе было бы проще только глушитель достать.

— Ну ты, блин, Шерлок Холмс, — покачал головой я. — А вдруг я лицензию приобрёл?

— Не смеши мои тапочки, — даже не улыбнулся Денис. — Я своих конкурентов наперечёт знаю.

— Ну да, вы ж теперь крутые…

— Ты мне зубы не заговаривай, — упёрся Селин. — Ну-ка, закешь ксиву.

— Ну, с логикой у тебя полный порядок. — Я отогнул лацкан куртки и продемонстрировал бляху. — Предложили, так сказать, в добровольно-принудительном порядке пополнить ряды нашей доблестной дружины. Ты ж меня знаешь — как я мог им отказать? До сих пор, блин, поверить не могу…

— Ствол у тебя служебный уже есть. Ещё один зачем?

— Нужен. Я ж запасливый, как хомяк, — не стал открывать всех карт я. — Сделаешь, нет?

— Под статью подводишь.

— А в морду?

— Здоровья не хватит, — приоткрыв крышку кастрюльки Селин принюхался к запаху варева. — Ладно, господин полицай, что тебе надо и когда.

— Пистолет любой. Глушитель чтоб на обойму хватило. Чем раньше, тем лучше. Но вообще желательно сегодня. И слушай… — задумался я. — Пули, пробивающие защитные амулеты достать сможешь?

— Может и смогу, — отчего-то насторожился Селин. — Только если тебя с ними примут — лучше съешь. Никакая ксива не поможет.

— Да ну? — удивился я.

— Я тебе говорю. Эти пули идут по разряду несертифицированных амулетов класса А. За такие дела даже в штрафной отряд не отправляют. Есть догадки почему? Нет? Да просто то, что остаётся после дознавателей, к службе уже не пригодно.

— Ничего, я от патронов по-быстрому избавлюсь, — широко улыбнулся я, больше для того, чтобы убедить в своих словах самого себя.

— Я предупредил, — пожал плечами Селин. — Могу предложить ТТ и обойму.

— А глушитель?

— Глушитель не проблема.

— Сколько?

— Ствол и глушитель — шестьдесят. Патроны по червонцу.

— Ни фига себе расценочки! — обалдел от цены патронов я.

— А ты чего хотел? — заулыбался Денис. — Вот оно звериное нутро чёрного рынка. И это ещё по блату, без обычных накруток.

— Патронов не обойму. Давай четыре штуки. — Я выложил на кухонный стол десяток золотых кругляшей. — И смотри, патроны бракованные окажутся, мой призрак по ночам являться будет.

— Вот по ночам не надо. По ночам я занят, — отшутился Селин и, заслышав шаги, смахнул стопку монет в карман. — При моей о деле — молчок. Понял?

Девушка зашла на кухню, помешала длинной ложкой в кастрюле и уже собиралась уходить, когда её окликнул Денис.

— Яна, я сейчас по делам сбегаю…

— Опять бухать намылился? — с пол-оборота завелась та.

— Да какой бухать? — с совершенно невинным видом возразил Селин. — Дело подвернулось — денежек немного срублю и сразу домой.

— Ты всегда так говоришь.

— Я серьёзно.

— Ты всегда серьёзно.

— Ну, Яна…

— Только попробуй пьяным придти. Под порогом ночевать будешь.

— Ну чё ты начинаешь? Говорю же: по делам.

— Иди уже куда хочешь, только отстань от меня, — вышла с кухни девушка.

— Лёд, давай спускайся. Я сейчас тебя догоню, — побежал Селин за девушкой. — Яна, ну не могу я, дома сидя, деньги зарабатывать…

Вот она — семейная жизнь. Я обулся и потихоньку смылся в подъезд. Пойду — на улицу выйду. Хоть на солнышке постою, погреюсь.

— О, а ты когда проскочить успел? — удивился поддатый консьерж, когда я спустился на первый этаж.

— Здрасте, дядь Вась, — поздоровался я. — Вас не было как раз.

— Вот ведь! Только отлить вышел, а уже понабежали! — дыхнул на меня свежим перегаром дядя Вася. — Дверь открыта была?

— Ага, — кивнул я. — Ух ты! Это у вас «свинцовые осы», что ли?

— Да не, куда там, — махнул рукой консьерж. — «Трутень». Чистой воды обманка. Если на пару минут вырубит — уже хорошо.

— Тоже не плохо, — внимательно осмотрел я короткий жезл. — Селин выйдет, скажите, я на улице его ждать буду.

Взмыленный Денис выскочил из подъезда минут через пять.

— Женщины… — закатил глаза он и одёрнул джинсовку. — Не женись, Лёд.

— Да уж постараюсь, — кое-как скрыл улыбку я.

— Вроде ничего не забыл… — задумчиво протянул, похлопав себя по карманам, Селин. — Всё, пошли. Время в обрез.

— Далеко идти? — Ну что за дела? Почему все меня сегодня куда-то ведут? Сусанины, блин.

— В «Берлоге» никогда не был?

— Какая «Берлога»?! — остановился я. — Сначала дело.

— А ты думаешь, стволами как пирожками на каждом углу торгуют? — осторожно перешагнул через ручеёк и перепрыгнул через лужу Денис. — Нужного человека найдём и подождём, пока он с товаром не вернётся. С ТТ и глушителем проблем не будет, а патроны поискать придётся.

— Тогда пошли. — Я тяжело вздохнул. И ведь объяснил Селин всё логично, а не верю и всё. Стопудово, как Яна и сказала, «бухать намылился». Да ну и… Главное, пусть заказ выполнит. — Я слышал в «Берлоге» сейчас одни торчки собираются.

— Фигня, — отмахнулся Денис и отшвырнул в сторону вывалившегося из-за угла дома прямо на него парня. Тот не удержался на ногах и упал на колени. — Торчков везде хватает.

Со второй попытки парень сумел подняться с земли и, уставившись в одну точку, побрёл куда-то дальше.

— Как у тебя дела-то? — пробежал я по бордюру, едва не свалившись в глубокую лужу.

— Всё путём. Мою ты видел. А раз Гамлета встречал, то и об остальном в курсе.

— И как это у вас, серьёзно все?

— Ты про Яну или работу? — не понял Денис.

— Про работу.

— Слишком серьёзно. Постоянно надо что-то решать, с кем-то встречаться. Веришь — нет, за месяц никому даже морду не разбил. Мы ж люди солидные, куда деваться. — Селин тяжело вздохнул. — По деньгам неплохо выходит, но постоянно какую-нибудь подлянку ждёшь.

— А ты чего хотел? — не стал жалеть его я. — Да кстати, с Городовским как работать?

— Нормально. Он мужик головастый. Ты б, Лёд, завязывал с Дружиной. Пошли к нам, тебе всегда место найдётся.

— Я пока на крючке, — сознался я. — Но как свои проблем решу, подумаю. Вы чем занимаетесь-то?

— Да тем же самым — проблемы решаем.

— Слушай, решальщик, ты Ворона давно не видел?

— Да с того года, пожалуй. Куда-то эта птичка шизокрылая пропала.

Вывеска «Берлоги» претерпела кардинальные изменения. Вместо старого мрачного нечто, отдалённо напоминавшего медведя, на развалинах второго этажа висел плакат с весёленьким диснеевским Вини Пухом. Правда, в лапах он держал не горшок с мёдом, а бутылку водки и подозрительного вида папиросу. Ума не приложу, как художнику это удалось, но сразу становилось понятно, что медвежонок находится в состоянии неслабого алкогольно-наркотического опьянения. Такое, знаете, безмятежно-обдолбанное выражение морды…

Мы спустились по лестнице и упёрлись в закрытую дверь. За зарешёченным окошком мелькнуло чьё-то лицо и нам тут же открыли. Три охранника — место бывшей курилки теперь занимала караулка, — внимательно нас оглядели, но проверять содержимое карманов не стали и внутрь пропустили без единого вопроса.

Вслед за Селиным я вошёл в зал и только тихонько присвистнул. От былой чёрно-красной гаммы не осталось и следа. Выкрашенные фосфорицировавшей краской стены переливались в лучах крутящегося под потолком зеркального шара. Неизменными остались только мебель и густой полумрак, который изредка прорезали отражавшиеся от мельтешивших зеркалец лучи.

— Пошли, — потянул меня за собой Денис.

— Иду, — с трудом сдержал кашель я. Накурили здесь так, что по залу плыла густая пелена табачного дыма. И ведь посетителей не так много. А что тогда вечером здесь творится? Если новые владельцы и озаботились установкой вытяжек, то заметно этого не было. С другой стороны, никто ведь пока не задохнулся. Наверное…

Денис целеустремлённо продвигался куда-то к дальней стене зала, я шёл за ним по пятам, немного опасаясь наткнуться на поджидавшего меня Криса. Чушь! Эта сволочь уже полгода как в аду жарится!

— Здорово, пацаны, — не дожидаясь приглашения, Селин уселся за стол. — Лёд, падай. Джон где?

Я выдвинул стул, сел рядом с Денисом и начал разглядывать «пацанов». Первый сложением напоминал Селина и был такой же плотный и мускулистый. Закатанные рукава чёрной рубахи оставляли открытыми покрывавшие предплечья татуировки. Угрюмое лицо со слегка приплюснутым носом и двумя белыми рубцами шрамов на нижней губе казалось смутно знакомым. Вроде бы даже какое-то имя на языке вертится. Нет, не помню.

Второй был почти на голову ниже даже не отличавшегося высоким ростом Селина. Да и богатырским сложением похвастаться не мог. Не хлюпик, нет. Так, шибздик. Честно говоря, его серый костюм и синяя сорочка смотрелись в этом заведении несколько неуместно. Хорошо хоть галстук не нацепил.

— Скоро подойти должен, — наконец нехотя выдавил из себя угрюмый.

— Ты чего, Тарас, такой хмурый? Не выспался? — по-хозяйски проверил, сколько осталось водки в стоящей на столе бутылке Денис. — Ты с Андрея пример бери. Как его не встретишь — всегда жизнью доволен.

— Не слышал поговорку: незваный гость хуже татарина? — Тарас забрал у Селина бутылку и убрал на свой край стола.

— Опаньки, что это ещё за разжигание межнациональной розни? — развеселился Денис. — Или ты меня видеть не рад?

— А ты не девушка, что бы тебе радоваться, — немного отодвинулся от стола угрюмый.

— Не, чё-то ты сегодня базаришь много, — подался вперёд Селин.

— Ребя, харе собачиться! Всё равно водки только на один круг осталось, — неожиданно вклинился между ними Андрей.

— У вас нет, что ли, больше ничего? — скорчил гримасу Селин.

— Нет, — взял бутылку Тарас. — Идите за стаканами.

— Толку-то. — Денис развернулся на стуле и высмотрел официантку. — Девушка! А можно вас?!

— Слушаю, — приготовила блокнот и карандаш официантка.

— На всех пилим? — дождавшись утвердительного кивка Андрея, Селин начал делать заказ. — Две бутылки водки, жареную курицу, макароны или картошку, что есть, кувшин томатного сока и двойную порцию вашего фирменного холодца. Холодец принесете со второй бутылкой, всё остальное тащите сразу.

— И маринованных снежных ягод, — уточнил заказ Андрей.

— Стакан чая ещё, — добавил я и, поймав удивлённые взгляды добавил. — Перебрал недавно, так что пока в завязке.

— Точно водку не будешь?

— Нет.

— Тогда давайте для начала одну бутылку, а дальше видно будет. — Денис отпустил официантку и уже ей в спину крикнул. — И стаканы принесите, пожалуйста.

— Может, лучше не водку, а «Трою» взять? — предложил Тарас. — Дешевле выйдет.

— Это ещё что такое? — не понял я.

— Парфюмерно-косметическое средство. Содержание спирта девяносто пять процентов. Дёшево и сердито, — оживился Андрей. — На той неделе целую фуру завезли. И фасовка удобная — 0,33.

— Не, я эту гадость не буду, — отказался от предложенного варианта Денис. — Она ж всю микрофлору в желудке потравит.

— Какая микрофлора? — захихикал Андрей. — У тебя ж глисты в локоть длинной. Их даже мышьяк не возьмёт.

— Ох, не умничал бы ты мелкий, — тяжело посмотрел на него Селин. — А то знаешь, как бывает… Я потом жалеть буду, а тебя в крематорий увезут. И что за моду взяли? От горшка два вершка, а умничают, как взрослые.

— Не понял, чем тебя мой рост не устраивает? — привстал Андрей и упёрся руками в столешницу.

— Почему не устраивает? Шесть дюймов замечательный рост, Лёд, скажи. А чёрт, у тебя же шесть футов…

— Пошёл ты, толстый, знаешь куда? — сел на стул Андрей.

— Я не толстый, я в меру упитанный. — Селин забрал у вернувшейся официантки стакан. — Ну чего смотрите? Разливайте.

Чем дольше я слушал разгорающуюся перебранку, тем меньше понимал, что происходит. Вроде всё шуточки, а под кожу так и норовят друг другу залезть. Селин странный какой-то. Раньше и за меньшее от него в зубы кто угодно получить мог. Или Тарас и Андрей вовсе не так просты, как кажутся на первый взгляд? Нет, с Тарасом-то всё как раз понятно — Селин на него рыкнул и тот моментально заткнулся. А вот мелкому всё нипочём.

— Ты точно не будешь? — спросил у меня Тарас, наливая в стаканы водку. — А то смотри, давай по чуть-чуть.

— Не, спасибо, — отказался я и взял стакан со своим чаем.

— Ух-ты! — Селин ухватил меня за запястье и развернул внутренней стороной к себе. — Алхимический?

— Да. — Я выдернул руку и принялся дуть на горячий чай.

— Кучу бабок, небось, отвалил, — наколол отливающую синевой снежную ягоду на вилку Андрей.

— Да не, случайно подвернулся, — умолчал о подробностях я. — Я одного понять не могу — отчего на них цены такие дикие?

— А чего тут непонятного? — выпив водки, отломил крылышко жаренной курицы Денис. — Мало того, что Гимназия и валькирии пошлины через Городской Совет несусветные протащили, так колдуны ещё контрабандистов сами отлавливать начали.

— Лихо. — Я наложил себе варёных макарон, отломил куриную ножку и огляделся по сторонам. Обычно как — придёшь в кабак и сразу начинаешь надираться. Теперь хоть на людей посмотреть возможность есть, а то всё больше себя показываешь.

Через два стола от нас расположилась серьёзная компания, судя по разговорам имевшая какое-то отношение к Торговому союзу. Солидные дядьки, горячась и размахивая руками, обсуждали условия сделки и то ли с горя, то ли с радости планомерно накачивались водкой.

За столом у самого танцпола веселились молодые парни. Такое впечатление — третьесортной банде улыбнулась удача и сейчас пацаны, торопились спустить деньги. А то мало ли… И дружинники загрести могут и менее удачливые коллеги на хвост упасть. Уж не знаю, что им удалось стибрить, но пить они не умели: два человека уже мирно дремали, уронив головы на стол. Часто встречавшееся на их одежде изображение быка мне ни о чём не говорило.

Расправившись с обедом, я допил остывший чай. Селин взглянул на часы и, не сказав ни слова, куда-то умотал.

— Эй, Лёд, давай выпьем, — вновь предложил мне Тарас. — А то сидишь, как трезвенник-язвенник

— Завязал я, — отодвинул стакан с водкой я.

Вот ведь пристал — как банный лист. А выпить-то охота. Сижу здесь как дурак битый час уже. Давно бы пару рюмашек пропустил. Нет же — сразу не начал, а теперь уже и смысла нет. Да и Селин куда-то убежал. Сейчас вернётся, может, и ствол принесёт. Как ни крути, пить начинать поздно. Мне ж ещё за записи кондуктора засесть сегодня надо.

Андрей и Тарас не чокаясь выпили и в этот момент заиграла ритмичная танцевальная музыка. Слишком громкая и слишком ритмичная. Умца-умца-умца-ца.

Подошла официантка и поставила нам на стол блюдце с четырьмя желтыми в чёрную полоску пилюлями. Оглянувшись, я увидел, что пировавшие у танцпола пацаны в спешном порядке допивают водку и делят таблетки.

— Это что? — щелкнул по краю блюдечка я.

— Веселуха. — Андрей закинул таблетку себе в рот. — Не ссы, не наркота. За наркоту деньги просят.

— Типа экстази. Для эстетов сраных. — Изрядно захмелевший Тарас тормознул официантку и заказал ещё одну бутылку.

Нет, странный всё же человек Селин. Заказал водку, выпил всего ничего и куда-то смылся. Ну и где его носит? Минут сорок прошло уже, как свалил. А ты сиди, жди его! Хоть бы сказал, когда вернётся.

— Ну что за отстой играет? Пойду, мозги челу вправлю, — дёрнулся из-за стола Андрей, но его ухватил за руку и усадил обратно Тарас.

— Куда собрался? Стакан хватай.

— Да не могу я это слушать! — Андрея аж всего корёжило, настолько он не мог сидеть на одном месте. Невнятный тихоня куда-то исчез — а был ли он вообще? — и вместо него возник жутко энергичный живчик.

— Эту песню не задушишь, не убьёшь, — решил утешить его я.

— Песню, спорить не буду, не задушу, но дать в рыло ди-джею — элнементарно, — вырвав руку у Тараса, парнишка выскочил из-за стола и убежал к бару.

— Вот урод мелкий! И что, мне теперь в одно жало флян засасывать придётся? — разозлился Тарас. — Тебя как звать?

— Лёд.

— Тарас. Ну, за знакомство!

— Я ж говорю — не пью, — тяжело вздохнул я.

— Хватай стакан!

— Не буду я.

— Ты меня не уважаешь, что ли? — попробовал подкатить с другой стороны Тарас.

— Может, не будем отношения выяснять, а? — развернулся я к нему лицом и, опустив руку под стол, нащупал горлышко пустой водочной бутылки. Кто знает, чем пьяный базар закончиться может? Я уже и сам был не рад, что пить отказался, но теперь это дело принципа.

— Кругом гады. Селин — подонок, мелкий сдриснул, ты вот тоже… — выругавшись, Тарас выпил налитую в стакан водку и, сморщившись, занюхал рукав. — А я сразу понял, что с тобой что-то не то…

— Ты к чему это сейчас сказал? — заинтересовался я.

— Да видел я тебя на той неделе с одним типчиком — крашеный, в ухе серьга. Сразу видно — педик. Вот и с тобой тоже что-то не то. Какой нормальный мужик от водки откажется?

— Тарас, ты базар-то фильтруй, — по привычке осадил парня я, пытаясь понять, про кого он говорит. Неужели о Ветрицком? Выходит, Тарас уверен, что видел меня с ним? Интересные дела…

— А чё ты мне тыкаешь?

— Мне на вы с тобой, что ли, разговаривать?

— Да.

— Ну и идите вы… — И я послал Тараса на прекрасно всем известные три советских буквы.

— Ты как со мной разговариваешь? Рамсы попутал? Ну-ка, повтори, что ты сказал!

— Глухой, что ли? — понесло меня.

— Повтори, я сказал! — брызнул слюной Тарас.

Я повторил. И даже ещё кое-что добавил.

— Ты чего материшься?

— А чего мне не материться?

— Ты кого, тварь, послал?

— Тебя я послал.

— Ты, олень, совсем охренел, — начал вставать из-за стола Тарас.

Я поднялся ему на встречу и с размаху опустил на голову бутылку. Во все стороны полетели осколки стекла, а парень, осел на стул и вместе с ним завалился на пол.

Вопреки распространенному мнению человеческий череп конструкция весьма крепкая и удар бутылкой по голове к летальному исходу обычно не приводит. Если только бутылка не из-под шампанского или донышком в висок не целиться. Я ударил обычной бутылкой без всяких хитростей, а поэтому когда обежал стол, Тарас уже начал подниматься на четвереньки. Не особо сильный пинок по его многострадальной голове, вновь отправил парня на пол. Убедившись, что вставать он больше не собирается, я пошёл к танцполу.

— Всё в порядке, — продемонстрировав служебный жетон засуетившимся вышибалам, я начал высматривать Дениса.

Ну и куда он мог свалить? Сколько его ждать можно?

— Ну ты куда, блин, пропал? — Мне повезло, почти сразу же я приметил Селина в компании крепко подвыпивших парней и выдернул его из-за стола.

— Куда, куда… Дела твои решал, — ничуть не смутился тот.

— Да ну? Так это ты с Джоном целовался?

— В смысле? — забеспокоился Денис.

— Помаду со щеки вытри, — не выпуская рукав его джинсовки, я оттащил парня к стене. — Что со стволом?

— Выйдешь из «Берлоги», обойди здание — там свалка будет. — Денис принялся усиленно стирать следы поцелуя. — Увидишь белую электроплиту, смотри в духовке. Всё там.

— Конспиратор… — Я припомнил, что на заднем дворе, действительно, валялся стащенный со всей округи всякий хлам. — Слушай, а что за пацанчики, к которым мы за стол подсели?

— Андрей Рыльский и Тарас Мартынюк.

— Рыльский? Родственник?

— Сынуля.

— А Тарас?

— Простой прилипала.

— Давай, побегу я, — пожав Денису на прощание руку, я направился к выходу. Теперь понятно, почему Селин этого хлюпика терпел. Папа у него тот ещё волчара.

— Счастливо. — Денис огляделся по сторонам и поспешил к танцполу. Всё, зацепило пацана. Теперь до утра колбаситься будет.

Я поднялся по лестнице, вышел на задний двор и в нерешительности остановился перед заваленным всяческим хламом пустырём. Да ёшкин кот! Тут этих электроплит штук десять не меньше! Хотя нет, вон тот — это холодильник.

И что делать? Обходить их все по очереди, надеясь на удачу? Или попробовать пошевелить мозгами? Не мог же Селин в самую середину завала забраться? Или мог? Кто его знает? Как бы он ещё плитку с холодильником по пьяни не спутал.

И всё же я решил начать с остовов бытовой техники у края свалки и, как выяснилось, не ошибся. Чудом не пропоров ноги о торчащие ржавые обломки, мне удалось подобраться к электроплите с вырванными конфорками. Духовка со скрипом открылась, и я вытащил из неё увесистый целлофановый пакет. Развернув его, достал два: свёртка промасленной обёрточной бумаги в одном оказался пистолет, во втором глушитель и патроны.

На улице ещё только начало темнеть, и я не решился возиться пистолетом на всеобщем обозрении — мало ли кто на свалку завернёт: и зашёл во внутренний двор «Берлоги». Место глухое — сюда мало кто заглядывает. Тем более по вечерам. А если что — шаги услышу.

Ну и что Селин смог достать? Обшарпанный ТТ и глушитель самые обычные, а вот четыре упакованных в отдельные целлофановые пакетики патрона отнести к рядовым боеприпасам было бы большой ошибкой. Нет, конечно, гильзы, капсюли и порох ничем особенным отличаться не должны, в глаза бросался лишь желтоватый и слегка светящийся металл пуль, которые к тому же покрывали мелкие, почти неразличимые в плохом освещении колдовские письмена.

В гостинице получше рассмотрю. Снарядил пистолет, привинтил глушитель, дослал в ствол патрон. И куда его убрать? За пояс засунуть? Ага и отстрелить себе чего-нибудь. Провалится в штаны — тоже хорошего мало. В карман куртки фиг засунешь. А если стволом вверх попробовать? О, так уместился. Куртка у меня просто замечательная — даже глушитель не высовывается.

Я вышел со двора и остановился у центрального входа в «Берлогу». Надо до гостиницы валить, а то ещё на Тараса нарвусь. Мне лишние приключения сейчас ни к чему. Нет, ну что это за заведение такое — как не приду сюда, обязательно с кем-нибудь поцапаюсь.

Подняв воротник куртки — к вечеру похолодало, — я развернулся и пошёл в сторону «Гавани». Точнее, пройти удалось лишь несколько метров, а потом прислонившийся к стене дома на противоположной стороне улицы мужчина, подхватил стоящую рядом дубинку и вышел мне на встречу.

Высокий, сутулый, лысоватый. Одежда как на вешалке болтается. Вроде раньше где-то видел.

— Ты? — со странной смесью презрения и радости в голосе протянул сутулый и тут я его узнал.

Стрига! Жив курилка! И даже не в штрафном отряде.

— Тебя с дисбата уже выпустили, что ли? — Я сунул руку в боковой карман куртки и подцепил указательным пальцем спусковую скобу ТТ.

— Выпустили. И теперь, сволочь, я с тобой за всё поквитаюсь. — Дубинка в руках Стригунова начала выписывать замысловатые узоры.

Я огляделся по сторонам. Есть кто на улице? Вроде не видать. Значит, придётся Стригу кончать. Жалко, конечно, на него такие пули тратить, но ничего не попишешь. До пистолета в наплечной кобуре дотянуться не успею, да и шума много будет, а схватиться с ним в рукопашную верная дорога в крематорий.

— Стой! — выскочивший из-за угла дома мужик, на ходу застегивая ширинку, подбежал к Стригунову. — Ты чего?

— Это тот гад! Ну я тебе про него рассказывал. Из-за него Димка погиб.

— А! — Приятель Стриги смерил меня внимательным взглядом, от которого укрылись ни засунутая в карман рука, ни выражение лица. — Пошли отсюда.

— Ты чего? Это же он!

— Да пошли ты.

Ничего не понимающий Стригунов позволил утащить себя во двор дома, и я быстренько оттуда смылся. Значит, Стрига срок уже отмотал. И нового кореша скорее всего в штрафном отряде нашёл. Для законопослушного обывателя слишком тот быстро скумекал, что ещё чуть-чуть и я их обоих там положу.

Ладно, эти кадры свалили и мне бежать пора. А то так ещё на кого-нибудь из старых знакомых нарвусь — это зимой как стемнеет, так все по норам. А сейчас народ на год вперёд отрывается.

На соседних улицах взрывались петарды, в небо взлетали разноцветные огоньки сигнальных ракет, где-то неподалёку саксофонист не всегда попадал в ноты, но очень старательно выводил полузабытую мелодию из старого французского фильма. Со дворов постоянно доносились взрывы хохота. Веселуха, одним словом…

Пока подходил к гостинице ждал стрелу в спину. Аж взмок весь. Нет, так жить нельзя. Надо что-то с этими покушениями делать. Ну какой мне толк от бляхи, если все так и норовят на тот свет до сроку отправить? Илье пожаловаться? А он чем поможет? Нет, с этой напастью самому справляться придется. Ничего, как-нибудь этот вопрос улажу. А почему как-нибудь? Известно как — не зря, небось, четыре червонца за патроны выложил.

Кивнув портье, я поднялся себе в номер, запер дверь и зажёг свечи. Темновато, конечно, для чтения, но ничего не поделаешь. Так, куда я записки кондуктора сунул? Ага, вот они. Ну что, приступим, пока меня ещё окончательно сон не сморил? Приступим…

Глава 5

Проснулся я совершенно разбитым. Болела голова, глаза слезились, да ещё ко всему прочему совершенно не выспался. А чтоб со мной было, если б свечи так быстро не сгорели? Вообще бы не проснулся.

Я налил в стакан минералки и, неспешно потягивая её, развалился на кровати. Ну и что вчера удалось разобрать? Не густо — прочитать получилось только четыре листа из более чем пятнадцати. В плюсе: под конец корявый почерк почти перестал создавать проблемы. В минусе: на этих листах ничего полезного не оказалось.

Полезного — это, в смысле, о способах перехода через границу. Конечно, иногда попадались интересные моменты, но не более того. Вот и получается, что каторжный труд по разбору непонятных закорючек, сокращений, математических символов, не говоря уже о словах, написанных на латинице, оказался если и не бесполезен, то уж точно не принёс ожидаемого результата.

Да, теперь мне известны предположения, что алхимические артефакты работают за счёт движения текущей откуда-то энергии. И что? Оно мне надо? Нет, если бы здесь имелось нормальное описание принципов их работы, то это было бы просто замечательно. А мы что имеем? Одни измышлизмы. Как выкачивается энергия, откуда… Много вопросов и слишком мало толковых ответов. Как бы и по интересующему меня вопросу такая ситуация не оказалась.

Хотя есть и моменты, над которыми стоит поразмыслить. Очень уж не понравились мне намёки на возможные негативные последствия нагнетания поля рассеянной энергии вокруг работающего алхимического амулета. Надо с ними поаккуратней.

Интересно, а зачем мне сектанты вообще эти бумаги всучили, вместо того, чтобы отдать только те листы, где теория перехода записана? Вряд ли им в ломы эти закорючки расшифровывать было. Или они хотели довести до меня что-то ещё? Может, какую дезинформацию всучили? Или мозги промывают? Не знаю, но эти ребята без серьёзной причины ничего делать не станут. И ходы вперёд просчитывать должны, будь здоров…

В дверь постучали, я спрятал ТТ под матрац и вытащил из висевшей на кресле кобуры пистолет «Грач». Никого, вроде, не жду… Или это уже Гриша припёрся?

— Кто там? — спросил я, не подходя к двери.

— Григорий. От Линева.

— Проходи, — переложив пистолет в левую руку, я отпер дверь и впустил Гришу в номер.

На Конопатом оказалась всё та же синяя спортивная куртка и в тон к ней штаны с тремя белыми полосками лампас. С плеча на длинном ремне свисала адидасовская сумка. Ну чистый спортсмен. Ему б ещё вместо тяжёлых ботинок кроссовки и хоть сейчас на рекламу здорового образа жизни.

— Оружием, я смотрю, ты уже разжился, — огляделся, остановившись на пороге, Гриша. — Это хорошо.

— Да уж, неплохо. — Я застегнул кобуру и убрал в неё пистолет.

— Тебя как, Льдом можно звать? — поставил сумку на пол рядом с кроватью Григорий. — Меня по-простому — Гришей.

— Зови, — подхватив брошенную в кресло куртку, я взял выложенные на стол метательные ножи и засунул в нашитые на подклад петли. — Какие на сегодня планы?

— На Юго-востоке в пару мест заглянем. К обеду, думаю, управимся.

— Что за места? — Управимся, ага как же. Это ж через весь Форт пилить придётся.

— Попробуем дилеров протрясти. У меня намётки давно были, а тут такое дело…

— Там перекусить будет где? Я позавтракать не успел.

— Перекусим. Тебе талоны на питание выдали уже?

— Нет.

— Тогда обед с меня. Есть там одна рыгаловка. — Гриша повесил сумку на плечо и вышел из номера. — Ты идёшь?

Да чтоб тебя! Сам-то наверняка позавтракал, а мне полдня слюной давиться придётся.

Я запер дверь и поспешил вниз по лестнице за Конопатым. Стоявшая на улице хорошая погода настроение улучшила мало. Кого волнует это синее небо и ясное солнышко, когда впереди рабочий день? Одна радость — тепло и сухо. Подул не по-июньски тёплый ветер, и я решил, не думать о проблемах, а постараться получить удовольствие от прогулки. Изменить всё равно уже ничего нельзя. Думаю, Илья не поймёт, если Гришу подальше послать.

Пока отходили от гостиницы, я то и дело вертел головой по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Соответственно, ничего подозрительного в округе и не было. С чего взял? Всё просто: никто продырявить не попытался, значит, тех, кому нужен мой скальп, рядом нет. Логично? На мой взгляд логичней просто некуда. Всё правильно, даже неуловимые мстители не могут круглые сутки караулить жертву.

Успокоился я только когда мы вышли на перекрёсток Красного и Кривой, где шла импровизированная проповедь. Молодой сектант излишне театрально, на мой взгляд, размахивал руками и постоянно срывался на крик, пытаясь привлечь внимание спешащих по своим делам людей. Единственными его постоянными слушателями были дежурившие на перекрёстке дружинники. И не опухли они ещё от его криков? Или, наоборот, это для них бесплатный цирк?

— Силы зла, заточённые в вечном мраке и холоде, ежечасно и ежеминутно пытаются отыскать лазейки в души людей и обратить их в своих рабов! И чем тяжелее груз грехов, тем проще им вить гнёзда свои в сердцах наших. Покайтесь! Грешники сами вручают тьме и стуже ключи от своих душ. Запомните — как нет малых и больших прегрешений, так нет наркотиков лёгких и тяжёлых. Любые дурманящие разум зелья — это ступени лестницы, опускающей вас на самое дно ледяного ада! Опомнитесь! То, что калечит разум во сто крат опасней причиняющего вред только телу. Это так же верно как то, что солнце всходит на востоке, а садится на западе.

Я только усмехнулся, когда проповедник протянул руки туда, где, по его мнению, ежевечернее должно садиться наше светило. Как раз там в небо поднимался столб чёрного дыма. Совпадение или сектанты сами для пущего эффекта покрышки автомобильные запалили? А что? Доминик дядька с креативным мышлением, запросто мог аутодафе паре-тройке грешников организовать.

Мы прошли три квартала по Кривой, потом свернули на Вольную. Блин, Гриша так и будет всю дорогу молча идти? Я и сам человек не шибко разговорчивый, но затянувшееся молчание начало серьёзно меня напрягать. А этому хоть бы хны.

— Слушай, а ты Колю Ветрицкого знаешь? — наконец не выдержал я. — Он, вроде, в Дружине одно время работал.

— Это у которого Ильюхин брат подругу отбил?

— Ага. Как её, Оксана? — До подруги Ветрицкого мне не было ровным счётом никакого дела, но самого Колю отыскать требовалось как можно быстрее. И не в полученном им у Гонзо выигрыше дело. Просто, если Тарас не по пьяной лавочке чушь порол, то не так давно похожий на меня человек — или я сам? — общался с Колей. — Ничего так девчонка.

— Не то слово, — усмехнулся Григорий. — Я бы и сам такую отбить не отказался.

— Это точно. Ты, кстати, не знаешь, где Колю найти можно?

— А тебе зачем? — заинтересовался Конопатый. Видно же, что и самому молча идти надоело.

— А он мне денег должен, — не стал ничего придумывать я.

— Много?

— Много, не много… Тут сам принцип важен. Должен — отдай. А то так один забудет, второй…

— Принцип — это да. Попробуй вечером в «Цаплю» заглянуть. Узкоглазые её давненько выкупили, там и собираются.

— А Коля туда как вписался?

— Дела у него с ними какие-то. А какие — даже не скажу.

— Спасибо, заскочу посмотреть.

— Да не за что.

Мы прошли мимо здания бывшего вокзала, не так давно перестроенного в городской арсенал, вывернули к пешеходному мосту через железнодорожные пути, но подниматься на него не стали и по-простому перешли через рельсы. Патрулировавшие окрестности арсенала дружинники не обратили на нас никакого внимания.

Я расстегнул куртку и ладонью провёл по вспотевшей лысине. Уф-ф-ф. Что-то сегодня распогодилось. Блин, спарюсь я к концу дня в своих ботинках. Пусть стельки меховые и вытащил, но от этого не легче. Надо при первой же возможности обувку по сезону приобрести. И хоть терпеть не могу головные уборы, стоит подумать о какой-нибудь бандане. Солнце сейчас активное, а сгоревшая на макушке кожа — это совсем не весело.

Сразу после вокзала город начал меняться прямо на глазах: пропали заброшенные развалины, перестали попадаться кучи мусора, а узенькие улочки можно было бы даже назвать чистенькими, приди кому в голову организовать субботник и убрать нанесённый ветром мусор. Но по сравнению с другими районами Форта выглядели улицы весьма впечатляюще.

Двухэтажные домики ещё довоенной постройки тесно жались друг к другу, их дворики прятались за высокими заборами. Большинство домов были отремонтированы и поштукатурены и вполне могли служить фоном для съёмок фильма о середине прошлого века, если бы не возвышавшаяся над ними грязно-серая громада ТЭЦ, из трёх труб которой по случаю тёплой погоды валили не такие густые как обычно клубы дыма.

Встречавшиеся на улицах люди казались куда спокойней и уверенней в себе, а намозолившие за последнее время заторможенные движения наркоманов и вовсе пропали из виду. И это притом, что дружинников не видать. Всё правильно: Гимназия в своём районе порядок сама наводит.

Из-за крыш домов показались высокие тополя — единственные, пожалуй, нормальные деревья в Форте, — за которыми проглядывало серое пятиэтажное задание бывшей городской гимназии ?1. Теперь, понятно дело, уже просто Гимназии.

На небольшой площади кучковались слушатели курсов. Почти по летнему одетые девушки, сбившись в стайки, о чём-то шушукались и поглядывали на парней. А в основе своей серьёзные молодые — и не очень молодые — люди с распиханными по пакетам и сумкам конспектами курили и обсуждали преимущество заклинания «Фантомной боли» над «Всадником без головы». Самая актуальная, стало быть, тема в этом сезоне. Это молодняк, тем кто проучился несколько курсов болтаться без дела некогда — им отрабатывать вложенные в них Гимназией средства приходится.

— И как в Дружине по деньгам получается? — Подул прохладный ветерок и я вновь застегнул куртку.

— У всех по-разному, — ушёл от прямого ответа Григорий. — Тебе жалование Илья закрывать будет, так что думаю, не обидит.

— Ну а в среднем сколько получается?

— Да как тебе сказать? Ну, назову я тебе среднепотолочный доход, но это всё равно что средняя температура по больнице.

В этот момент дверь лавки с вывеской «Ремонт часов» со стеклянным звоном распахнулась, из неё выскочил молодой парень и, отшвырнув с дороги лотошника, побежал по улице. Он уже проскочил расположенную на первом этаже углового дома закусочную и немного замешкался на перекрёстке, когда появившийся в дверях лавки часовщик с широкой ссадиной на лбу выстрелил ему в спину из пневматического ружья. Парень несся прямо на нас и поэтому мы увидели, как из груди у него ударила тоненькая струйка крови, будто заряд старенькой воздушки прострелил его насквозь. Ноги у беглеца заплелись и, запнувшись, он упал на брусчатку.

— Ну и что здесь происходит? — ткнув переломившему ружьё часовщику в лицо бляху, ледяным тоном поинтересовался Григорий.

— Грабитель это, — сплюнул кровавую слюну на камни мостовой невысокий мужичонка и спокойно объяснил. — Дал мне по морде, сволочь, сгрёб часы подороже и тикать. Ну, я его вот…

— Разрешение на оружие, — уже спокойней попросил Конопатый, но руку от пояса не убрал.

— Чем ружьё заряжали? — полюбопытствовал я, глядя на растекающуюся под телом грабителя лужу крови.

— Энергоиглой. — Часовщик достал из переднего кармана синего фартука замызганную книжицу. — Да вы не сомневайтесь, все разрешения оформлены. И кристаллы сертифицированные, всё как положено…

Даже не посмотрев документы, Григорий забрал у часовщика коробочку с кристаллами и провёл над ней бляхой.

— За трупом присмотрите, пока дружинники не появятся. — Он вернул коробочку часовщику. — Им всё объясните.

— А чего ждать? Вон наш околоточный идёт, — указал тот на спешившего к перекрёстку дружинника.

— Вот и замечательно, — кивнул Гриша, вкратце пересказал увиденное околоточному и мы отправились дальше.

Вскоре вместо чистеньких домиков потянулись обшарпанные бараки с пустыми провалами окон, а потом и вовсе показался железнодорожный мост, после которого начались серые развалины промышленных корпусов.

Я остановился под мостом завязать шнурок, а догнав Григория решил прояснить один весьма интересовавший меня вопрос:

— Те энергоиглы против нас не сработали бы?

— Нет, блокировка бы не позволила.

— Да я в курсе. Блокировка в артефакты прошивается, деактивирующий код в бляху. А что мешает взломать код и в левые амулеты запихивать начать?

— Ну ты спросил! Я такими тонкостями никогда не интересовался, — почесал затылок под повязкой Григорий. — Это тебе с гимназистами поговорить надо.

Скрипя колёсами, нас обогнала остановившаяся у ворот ближайшего цеха телега. Во всю стену двухэтажного здания красовался плакат с надписью: «Колбасные заводы Освальда Штейнберга». Сразу же открылись ворота, и грузчики начали перегружать на телегу картонные ящики.

По мере углубления в промзону количество обжитых зданий не уменьшалось. Там цех, тут мастерская. Я и не знал, что здесь столько народу работает. Интересно, чем они все занимаются?

Целая вереница нагруженных кусками серого мха телег свернула в тупичок между двумя высокими заборами. Проходя мимо, я заглянул туда и покачал головой: перед закрытыми воротами скопилось уже возов двадцать. Не только с серым мхом, но и незрелыми снежными ягодами и какими-то водорослями. Приёмщики внимательно оценивали качество товара и только после этого пропускали телеги внутрь.

— Это что ещё такое? — покрутил головой по сторонам я.

— А вон то здание видишь? Вон, из труб дым идёт. Это Ферма.

— Что?

— Птицефабрика. Птичники отсюда не видать.

— И эту гадость им в корм привезли?

— А ты как хотел? Бройлерных цыплят за три недели без предстартеров никак не откормить, — видимо профессионально разбираясь в теме, просветил меня Гриша.

— Не, я это не ем. — Я почесал затылок. Всё же мои познания о сельском хозяйстве оставляют желать лучшего. Над лошадьми Мишки Ряхина смеялся, а оказывается серый мох и снежные ягоды и в Форте в качестве пищевых добавок применяют.

— Зря. На вкус от обычных не отличить. Вот говядину и свинину есть невозможно. А курятина вполне…

Ферма осталась уже далеко позади, когда в воздухе запахло химикатами. Аж в горле запершило. Не удивительно, что здесь даже трава почти не растёт — Юго-восток традиционно считался промышленным районом. Это уже дальше к югу начинался небольшой спальный район.

Да, теперь понятно, почему Илью этот район заинтересовал. Здесь не только цех по производству мозговёртов, но и заводик по обогащению урана разместить можно. Хотя лично я бы поставил на какой-нибудь глухой уголок северной промзоны.

— И куда нам теперь? — спросил я у Григория, когда мы остановились на развилке между тремя огороженными высокими заборами площадками.

— Третья Металлургов, дом двенадцать.

— Это где? — Лично мне название улицы ни о чём не говорило.

— Почти у перекрёстка со Сталелитейной.

— Ты хоть знаешь, куда идти? — тяжело вздохнул я.

— Знаю. Сейчас до развилки на Польскую, а оттуда рукой подать, — уверенно заявил Гриша. — Вроде. Я туда только с проспекта Терешковой заходил.

Мне б его уверенность. И точно — ни через пятнадцать минут, ни через двадцать нужного поворота нам найти не удалось. Плюнув на гордость, Гриша пошёл узнавать дорогу у охранников заводика по производству заготовок для колдовских амулетов — понятно, что сами колдуны здесь появлялись крайне редко, а чары накладывались в лабораториях Гимназии в куда более комфортных условиях.

Пока Гриша разговаривал с охранниками, ветер подул от цехов и я чуть не задохнулся от пронзительной вони химикатов. И как там только люди работают?

— Что говорят? — Я прикрыл лицо ладонью и дёрнул за рукав Григория, который, натянув на нос ворот свитера, бегом возвращался от проходной.

— Раньше свернуть надо было, сейчас срежем.

— Может, не надо? — заволновался я.

Гриша меня не послушал. А стоило бы. Следующие минут двадцать мы потратили, пытаясь переулками выйти на соседнюю улицу, но всякий раз упирались в стены складов, завалы, закрытые ворота и заборы с колючей проволокой поверху. Не знаю, сколько бы мы так ещё бродили, если бы охранявшие цех братья не объяснили, что напрямик пройти не получится.

Пришлось вернуться обратно на дорогу.

— А чего это у Братства цех остановился? Они же здесь прессовкой и отливкой амулетов занимались?

— Всё оборудование в Туманный вывозят. — Григорий указал на выехавшую вслед за нами подводу, которую с трудом тянули четыре тяжеловоза. Над телегой метра на полтора возвышался выкрашенный зелёной краской станок. — Может, нас подкинет кто?

Здравая мысль пришла Григорию как нельзя более кстати. Слишком уж стали давить к этому времени мне на психику однотонные серые бетонные стены. Стены, заборы, цеха, гаражи. Даже небо над головой посерело. Так у меня скоро бетонофобия начнётся. Если уже не началась.

К счастью вскоре показалась ехавшая порожняком телега, хозяин которой согласился нас подвезти. Когда он высадил нас на пересеченье третьей Металлургов и Сталелитейной мы уже наизусть знали историю его жизни, цены на рынке лома цветных металлов и могли с точностью в одну-две фамилии перечислить всех оптовых скупщиков металлолома в Форте.

— А здесь что? — огляделся я по сторонам.

Апокалипсис сегодня, блин. Мир после атомной войны. По другому и не описать. И откуда, спрашивается, посреди промышленной зоны взялся квартал пятиэтажных жилых домов?

— Вон в том доме. Нет, в том, который с крышей, — указал Григорий, — есть притон. Попробуем разговорить хозяина.

— А он возьмёт и так сразу нам всё расскажет.

— Он мне кое-чем обязан. Не получится по-хорошему, придётся надавить.

— А чего ж раньше его не трясли?

— Трясли. Он и сдавал нам всякую шушеру. Ничего серьёзного. А по-полной программе его развести задачи не было.

Мы подошли к обшарпанной пятиэтажке и по раскисшему газону зашли во двор. Ну и трущобы! И это называется «тот, который с крышей»? И это крыша? Я только вздохнул. Всё, что можно было выломать, вырвать и раздолбать, было давно уже выломано, вырвано и раздолбано. Причём не по одному разу и не обязательно в этой последовательности. И складывалось впечатление, что разграбленное имущество мало кто собирался продавать или использовать в хозяйстве. Ломали от скуки, ищущей выхода злобы, просто в пьяном угаре. В крайнем случае, чтобы не успел сломать кто-то другой. Знакомая картина.

И что, здесь ещё кто-то живёт? Во всём доме только три или четыре квартиры могли похвастаться застеклёнными окнами, которые чёрными от грязи и пыли квадратами выходили во двор. Да ещё с десяток оконных проёмов закрывала неокрашенная фанера.

— Эй вы! Ну-ка на… идите сюда! — Сидевшие за вкопанном у проржавевших качелей столиком то ли датые, то ли убитые парни все как один в грязных спортивных костюмах повскакивали с лавок. — Чё на… здесь надо, на?..

Теперь понятно для чего Грише компания понадобилась. От такой шоблы в одиночку не отмашешься. Без ствола вообще кранты. Блин, да если уж на то пошло, не меня в попутчики брать надо было, а десяток штурмовиков.

Ничего не ответив, Григорий вжикнул молнией и достал из сумки давешний АКСУ. Парней как ветром сдуло. Может, они и обкуренные, но соображалка ещё работает.

Я подошёл к столику, земля рядом с которым была сплошь усеяна окурками, свёрнутыми в «патрон» десятирублёвками, расшелушенными семечками и обёртками жевательных резинок. И чем они здесь занимались? Ага, вот оно — под ногой катнулась заполненная дымом полторашка. Так и есть, обдолбились.

— Ты чего там? — окликнул меня Гриша, который уже подошёл к дому.

— У этих оборвышей даже на «Ангеликс» денег не хватило, — подошёл я к нему. — Им разбодяженную страхогоном шмаль впарили. И кто нам чего здесь о мозговёртах рассказать может?

— Это шваль подзаборная, мы не с ними разговаривать будем. — Конопатый не стал убирать автомат в сумку и, дождавшись меня, открыл пронзительно заскрипевшую дверь подъезда.

Внутри оказалось ничуть не лучше, чем снаружи. Выломанные двери, выкорчёванные ограждения лестниц, загаженные стены и пол. Хорошо хоть лестницы не обвалили.

Григорий с автоматом в руках поднялся на второй этаж, легонько толкнул дверь и тут же отступил в сторону — дверь оказалась не заперта и сантиметров на десять со скрипом приоткрылась. Я про себя матернулся и, прижавшись спиной к стене, вытащил из кобуры пистолет. Если из притона пахнуло не мертвечиной, то уж не знаю, на что и подумать.

Гриша дулом автомата указал мне на дверь. Я, кивнул, перехватил пистолет двумя руками и, задержав дыхание, заскочил в квартиру. Загроможденный мебелью коридор — никого. Тесная кухонька — никого.

Зашедший вслед за мной в квартиру Григорий заглянул в совмещённый санузел и выглянул обратно. Немного успокоив сбившееся дыхание, я напряжённо вслушался в звенящую тишину и, переглянувшись с ним, заскочил в комнату. Резко сместившись в сторону от дверного проёма, огляделся. И здесь никого. Только пылинки вспыхивали в солнечных лучах, проникавших сквозь щели в закрывавшей окна фанере. На полу тюфяки и давно засохшие пятна рвоты и крови.

Принюхавшись — запах мертвечины здесь ощущался сильнее, — я заглянул в следующую дверь, зажал нос левой рукой и быстренько убрался обратно: чтобы определить источник зловония много времен не понадобилось. Как пить дать — это именно наш информатор лежит там на диване и разлагается. Давненько уже разлагается, никак не меньше трёх дней.

Гриша исчез в той комнате, а я начал проверять, не осталось ли чего интересного в притоне. Единственной находкой оказалось доверху заполненное мусорное ведро. Перевернув его на пол, я расшурудил содержимое ногой. Окурки, использованные одноразовые шприцы, ватки с пятнами крови, пустые упаковки таблеток, обрывки газетных листов. Шняга всякая, в общем.

— Дня три уже как мёртв, — подтвердил мой диагноз Григорий. — Ну как не вовремя!

— Твой информатор?

— Угу. — Конопатый без интереса осмотрел рассыпанный по полу мусор и отошёл к окну.

— Передоз? — Я убрал пистолет обратно в кобуру.

— Похоже на то. — Григорий пытался что-то разглядеть в широкую щель в фанере. — Нет, ну как не вовремя всё-таки!

— Да, нехорошо получилось.

— Это ещё не самое худшее, — вдруг хмыкнул Гриша. — Я смотрю, местная шпана нам правилово устроить решила.

— Много их? — забеспокоился я.

— Человек пятнадцать. Давай-ка убираться отсюда.

Сбежав по лестнице на первый этаж, мы прошли в квартиру, окна которой выходили на улицу и, оглядевшись, выпрыгнули наружу.

— Не бежим, идём спокойно, — уверенно заявил Григорий и, не торопясь, пошёл в сторону промышленной зоны.

Я двинул следом. Неужели пронесёт?

Отойти от дома мы успели метров на сто, а потом какая-то догадливая сволочь выглянула со двора и засвистела нам вслед. Почти сразу же в погоню рванула дюжина весьма решительно настроенных парней. Арматура, колья, дубинки, ножи. Полный джентльменский набор. Немного не долетев, брызнула осколками стекла бутылка, чуть ближе в землю воткнулся заострённый металлический штырь.

Совершенно спокойно — будто на стрельбище — Григорий, не пожалев штаны, опустился на одно колено и три раза выстрелил одиночными. Бежавший первым оборванец, зажал бедро, захромал, и боевой настрой шпаны моментально испарился. Подхватив раненого приятеля, парни бросились обратно за угол дома.

Григорий поднялся с колена, отряхнул штанину и мы, как ни в чём ни бывало, пошли дальше. Сразу продемонстрировать непоколебимую уверенность в себе — половина успеха. Пусть только рыпнутся…

Прогулочным шагом дойдя до соседнего дома, мы свернули за угол и, не сговариваясь, бросились бежать. Вовремя унести ноги — вторая и ничуть не менее важная половина всё того же успеха.

Проскочив следующий дом, мы с ходу вылетели в промышленную зону и, тяжело дыша, трусцой побежали вдоль длинного забора. Сзади вновь раздались раздражённые крики преследователей и, не долго думая, Гриша нырнул в первую попавшуюся дыру в бетонной плите. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Развалины склада, заасфальтированная площадка, ещё одно уже лучше сохранившееся складское помещение. Заметив заросшую травой узкоколейку, мы побежали по ней и вскоре выскочили к поваленным воротам. Это хорошо, это значит, что мы по крайней мере не в тупике. Пока.

При блуждании по таким вот развалинам самое главное что? Самое главное не заблудиться. Помню, как-то на северной промзоне полдня по цементному заводу плутали. И места ведь знакомые, и проводник из первой роты, а на центральную улицу вышли чуть ли не случайно.

Я ещё аккуратно перешагивал через моток «егозы», когда ругнулся первым перелезший через поваленные ворота Григорий. Поднял голову и замер — нас держали на прицеле четыре автоматчика. Ещё два дружинника приготовили «дыроколы».

— Мы это… свои, — шумно сглотну слюну тоже успевший разглядеть шпалы и треугольники на петлицах Григорий.

Левой рукой он медленно вытащил бляху, начал показывать её стоявшему поодаль старшине и, от избытка чувств выматерившись, убрал её обратно. Мир тесен. Старшиной оказался ни кто иной, как Пётр Зубко.

— О, а ты откуда выплыл? — удивился Пётр и расслабившиеся дружинники опустили оружие. — Гриша, ты где это чудо откопал?

— Что значит, выплыл? — возмутился я, но свою бляху предъявлять не стал. Ни к чему это.

— Для усиления прикрепили, — испортил мне всю малину Конопатый.

— Да ты шо? Коту расскажу, вот он обхохочется!

Да уж, Кот у нас весельчак тот ещё. Блин, надо ж было так неудачно на Зубко нарваться! Теперь пол-Форта знать будет, что я в Дружину завербовался.

— Петя, вы что здесь, вообще, делаете? — успокоившись, Григорий убрал АКСУ в сумку. — Там кстати местные за нами увязались.

— Кузнецов, Баев, проконтролируйте, — распорядился старшина и, стянув за козырёк камуфляжную кепи, вытер вспотевший лоб. — Что делаем, что делаем. В оцеплении стоим.

— Я вижу. Случилось что? — уточнил вопрос Конопатый.

— Случилось что … — очень похоже передразнил Григория Зубко. — Сидите в своём Центральном участке, не знаете ничего….

— Ты давай, объясни нормально, — начал злиться Григорий. — Можно подумать, самого от нас не месяц назад турнули.

— Турнули? Ты чего городишь? — взвился Пётр. — Я сам ушёл!

— Сам, сам, кто спорит, — закивал Гриша. — Ты б ещё Воеводу в карты нагрел, вообще бы добровольцем на северную промзону отправился.

— Да что ты понимаешь? — отвернулся Зубко.

— Ничего, — не стал спорить Конопатый. — Но это вы в своём околотке сидите в полной заднице, а не мы.

— Да у нас нормально ещё, — успокоившись, пропустил мимо ушей подначку Пётр. — Вот с Южного парням сейчас жарко приходится.

— А что там такое? — заинтересовался я.

— Не слышали? Второй день Цех с китайцами рубится.

— Местные появились, — проинформировал нас один из куривших у поваленных ворот дружинников.

Сидевшие на корточках у кирпичной стены склада, автоматчики выжидательно посмотрели на старшину.

— Шуганите их.

Эхо двух автоматных очередей гулко заметалось меж бетонных построек, а падавшие на асфальт гильзы зазвенели, ударяясь друг об друга.

— О чём это я? — задумался Пётр. — А! Про Южный околоток. Так вот — оттуда второй день трупы штабелями вывозят.

— Странно, — почесал за ухом Григорий. — Цех себя в последнее время спокойно вёл. Они ж почти все контракты на охрану объектов Торгового союза заполучить умудрились.

— Это ещё фигня. Туда, говорят, Семёра влезть пытается. Ох, чую, будет бойня.

— Что за стрельба? — неведомо откуда вынырнувший мужик был в штатском — серый пиджак, чёрная футболка, вытертые синие джинсы, — но расслабленные дружинники при его появлении мигом вскочили на ноги и вытянулись чуть ли не по стойке смирно.

— Попытка проникновения в зону отцепления, — чётко доложил старшина.

— Кем?

— Местными.

— Совсем офонарел? Ещё один звук и пойдёшь в ночь улицы патрулировать. Ясно?

— Так точно.

— И почему посторонние за оцеплением? Старшина, ты за каким хреном здесь поставлен? — обратил внимание на нас уже собиравшийся уходить мужик. — Кто такие?

— Центральный участок. Отдел дознания, старший дознаватель Кузьминок Григорий Алексеевич, — предъявил бляху Конопатый.

— Чтоб духу вашего здесь через пять минут не было, — рявкнул так и не представившийся мужик и, не слушая уже открывшего рот Григория, убежал за склад.

— Это что ещё за полупряник? — проводив его взглядом, спросил Гриша у чуть не позеленевшего от злости Петра.

— Зам. начальника околотка, — ровным голосом ответил тот и так же без эмоций добавил. — Мудак конченный.

— Да уж вижу, — покачал головой Григорий. — Так что стряслось-то?

— А-а-а, — скорчил гримасу Пётр. — Я в этой жизни уже ничего не понимаю. Господина Скользкого вот вместо штрафного отряда в Дружину взяли…

— Давай не будем переходить на личности, а? — очень дружелюбно попросил я. — Рассказывай уже, что случилось, не катай вату.

— Да отморозки какие-то шизанутые двоюродного брата Маркелова захватили. Слышали о таком?

— Вот ни фига себе, — выдохнул Григорий.

Да уж, мало кто об этом господине не слышал. О маршале-то Братства. Это что-то типа казначея, если на русский перевести. У похитителей точно с головой не всё в порядке. Братство за такие дела кому угодно голову оторвёт. И не только голову.

— И чего? — заторопил я замолчавшего Петра.

— А ничего. Обложили их здесь как лис в норе. Мы в оцеплении стоим, начальство Братство от штурма отговорить пытается. Только хрена лысого это выгорит — братья сюда столько боевиков нагнали, что… — старшина замолчал и хмуро уставился на нас. — Вы здесь ещё? Гуляйти отсюда, а то это полудурок недоделанный опять разорётся.

— Перетопчется. — Григорий стянул с головы повязку и, перехватив волосы в хвост, стянул их резинкой. — Народу там много засело, как думаешь?

— Десятка три. Двадцать минимум. Все со стволами. Магическую защиту им профессионал ставил — Гимназисты уже третий час безрезультатно бьются.

— И как они в Форт столько оружия провезли? — Григорий уверенно зашагал в направлении, куда убежал начальник Петра.

— Вы куда? — дёрнулся за нами Зубко, но Конопатый, не обратил на него никакого внимания.

Мне вовсе не хотелось выходить из прохладной тени склада под палящие лучи успевшего подняться в зенит солнца, но любопытство оказалось сильнее. К тому же Пётр побежал за Григорием, а оставаться наедине с пятью незнакомыми дружинниками показалось мне не слишком удачной идеей. Прибежит опять этот камнем по голове ударенный, и попросят покинуть территорию проведения спецоперации. А куда я один?

— Гриша, ну куда ты прёшь? Смерти моей хочешь? — Пётр сделал попытку сыграть на порядочности Григория, но тот лишь хмыкнул и осторожно выглянул из-за угла склада.

Силой затащить его обратно старшина не решился. Выходит, знает, в каком отделе на самом деле Гриша служит?

Я пристроился рядом с ними. Ну и что мы здесь имеем?

Блокированное здание административно-бытового корпуса одного из местных заводов располагалось от нас примерно метрах в ста пятидесяти. Между АБК и нашим складом стояли гаражные боксы и именно за ними шли последние приготовления к штурму. Братья проверяли доспехи, снаряжение и оружие, получали для своих чародейских причиндалов запитанные энергией кристаллы и внимательно рассматривали мелом нарисованные на стене гаража поэтажные планы АБК, вокруг которых были расчерчены пяти-, шести-, и семиконечные звёзды. Прищурившись, я различил медленно ползущие меж линий планов красные и синие точки. Некоторые из них начинали мерцать, и тогда сидевший рядом с небольшой жаровни чародей кидал в огонь очередную порцию необходимых для обострения ясновиденья смесей.

Если будет штурм, то начнётся он именно оттуда. Более удачной позиции, на мой взгляд, не найти: с одной стороны АБК прикрывал покосившийся обшитый покорёженными листами профнастила ангар, с другой шло открытое пространство на котором ржавели останки мостового крана. Не известно, правда, что с противоположной стороны дома. Но как ни крути, в узкие окна здоровые штурмовики не пролезут, а проходная аккурат напротив гаражных боксов.

— И какие они требования выдвигают? — во все глаза рассматривая странные на вид арбалеты братьев, спросил Григорий.

— Не выдвигали, — спрятался обратно за угол склада Зубко, и я тут же занял его место. — То ли они никак отойти от того, что их здесь обложили не могут…

И в этот момент события начали развиваться со стремительностью болида «Формулы 1». Около полутора десятков братьев в тяжёлых доспехах, прикрывшись щитами почти в человеческий рост, выскочили из-за гаражей и побежали к проходной АБК. Из окон второго и третьего этажей по ним тут же открыли шквальный огонь, но замерцавшие вокруг бойцов пузыри силовых экранов без труда отражали попадания. Изредка вспыхивавшие в защитных полях золотистым сиянием спецпули сминались о щиты и доспехи и вреда хорошо защищённым братьям принести не могли.

С некоторым опозданием загрохотавший пулемёт первой же очередью пробил защиту одного из штурмовиков и сбил его с ног. Прикрывшись от пуль щитом, ближайший к раненому боец начал оттаскивать его обратно к гаражам, но удачный выстрел из ручного гранатомета раскидал их в разные стороны.

Словно дожидавшиеся, пока противник не выложит все свои козыри, арбалетчики выбежали на огневую позицию и начали обстреливать мелькавших в окнах людей. Вспыхивавшие в полёте пронзительным сиянием арбалетные болты одинаково легко прошивали и оконные рамы, и кирпичные стены, и плоть людей. Интенсивность огня по штурмовикам сразу же заметно упала. Кто-то спрятался, кто-то переключил своё внимание на арбалетчиков, а те, кому повезло меньше остальных, повалились на пол, получив смертоносные подарки братьев.

Конструкция арбалетов позволяла сделать без перезарядки по три выстрела, а потом первая шеренга братьев опустилась на одно колено и принялась взводить оружие, менять энергетические кристаллы и вставлять в пазы болты. Все манипуляции были завершены ещё прежде, чем отстрелялась вторая шеренга арбалетчиков. Два офицера координировали действия стрелков, и огонь по АБК не затихал ни на мгновенье.

И вновь арбалетные болты прошивали кирпичные стены, дырявили оконные рамы, исчезали в оконных проёмах и иногда рвали чью-то плоть. Штурмовики уже подбежали к зданию, когда из окон полетели гранаты. За один рывок братья выложились по-полной и взлетели на крыльцо прежде, чем во все стороны ударили осколки. Но всё же трёх бойцов серьёзно зацепило, а ещё одного похитители успели расстрелять из автоматов, прежде чем восстановилось отразившее осколки защитное поле.

Ничего не понимаю, почему бы братьям из «огненных ульев» не шарахнуть? В миг бы всех стрелков поджарили. Заложника зацепить опасаются? Можно подумать при таком темпе стрельбы арбалетчики успеют разглядеть, в кого стреляют. Или всё дело в колдовской защите, о которой что-то Зубко говорил? Приглядевшись, я понял, что здание АБК видится немного смазанным, словно укрытым за едва различимой пеленой.

Втянувшиеся в схватку похитители не заметили главного: профнастил соседнего ангара оказался в считанные секунды пропорот, и в образовавшиеся отверстия устремились два десятка братьев, тащивших три длинные лестницы. Новая штурмовая группа в одно мгновенье достигла стен АБК и по лестницам взлетела сразу на третий этаж. Вразнобой прозвучало несколько автоматных очередей, двое братьев сорвались вниз, но сопротивление было незамедлительно подавлено.

По глазам ударила вспышка, и входную дверь просто снесло. Побросав щиты, остатки первой штурмовой группы исчезли в АБК. Всё, теперь похитители обречены: в ближнем бою на два фронта у них нет ни единого шанса.

— Вперёд! Пошли! — заорал офицер и остававшиеся в резерве боевики Братства кинулись к АБК. Одни заскочили внутрь, другие начали оказывать первую помощь раненным. Арбалетчики прекратили стрельбу и рассредоточились, взяв на прицел окна здания, в котором ещё продолжался бой.

— Вы здесь ещё? — на бегу прошипел заместитель Юго-восточного околотка. — Зубко, ты у меня дождёшься.

— На хрен иди, — в полголоса послал его старшина, когда тот уже не мог его расслышать. — И вы тоже идите отсюда. Мне и так из-за вас неприятности обеспечены.

— Пошли? — обернулся ко мне Григорий.

— Пошли, — согласился я.

Шоу закончилось, и из здания почти перестали доноситься выстрелы и крики. Думаю, если кого-то и не добили, то это дело даже не пяти минут. Пять минут похитителям не придержаться.

Мы вернулись к поваленным воротам и огляделись. На той стороне промбазы валялись два трупа.

— Появлялся ещё кто? — спросил Григорий у дружинников.

— Не, всё спокойно.

— Ясно… А если мы вдоль забора пойдём, будет там проход? — Конопатый расстегнул сумку, но автомат доставать не спешил.

— Да полно. Там дальше вообще забор повалило.

— Не будем возвращаться? — поинтересовался моим мнением Гриша.

— А смысл? — возвращаться не хотелось. Пусть у нас и есть небольшой арсенал на руках, но играть в догонялки с озлобившимися отморозками удовольствие ниже плинтуса. А если учесть, что мне патроны на свои кровные покупать придётся… — Нам куда сейчас?

— В Китай, это как раз к югу, — задумался Гриша. — Не хотелось бы крюк делать…

— Да тут крюк-то всего ничего, — подсказал один из автоматчиков. — Пойдёте вдоль забора, выйдете на Тракторостроителей и, никуда не сворачивая, прямо по ней до Китая доберётесь.

— Ну пошли тогда, — попрощавшись с дружинниками, перелез через створку поваленных ворот Конопатый.

Я как обычно полез следом. Ну и денёк сегодня! Весь Форт по диагонали пешкодралом пересечь придётся: Китай же на юго-востоке, а вышли мы с северо-запада. Как ни странно, этот микрорайон получил своё название вовсе не из-за китайцев, которых там отродясь не было, а из-за единственной в Форте длиннющей девятиэтажки, протянувшейся вдоль пересеченья проспекта Терешковой и Донецкого шоссе. Великая китайская стена, блин. Нам до неё ещё топать и топать.

— А там что? — пройдясь по поваленной бетонной плите, которая рухнула из-за подмывшего опору ручья, я выпрыгнул на грунтовую дорогу. Это Тракторостроителей, нет?

— Живёт там один…— огляделся по сторонам Григорий и указал на выглядывавший из-за заборов краешек заасфальтированного дорожного покрытия. — Нам туда. Нарк, в общем, там один живёт. Приторговывает дурью понемногу. Иногда Дружине информацию сливает, поэтому и не трогаем. Вот только слух пошёл, что он мозговёрты бодяжить приноровился. Так что попробуем кое-какую информацию из него вытрясти.

— Дождь, что ли, будет? — удивился я, взглянув на разом потемневшее небо. — Блин, под град попадём, совсем невесело будет. Укрыться-то негде. И туча, вроде, в нашу сторону движется.

— Какая туча? — закрутил головой Гриша. — Пыль это, не видишь разве? Опять у колдунов выброс.

— Серьёзно?

— Точно тебе говорю. — Конопатый достал из сумки капюшон и пристегнул его к куртке. — Есть голову прикрыть чем? Хотя у тебя выпадать нечему…

Я вытащил из кармана вязаную шапочку и натянул на голову. Жарко. И так лысина потеет, а тут ещё шапка.

Выброс зацепил нас только краем. С неба посыпалась чёрная крупа и хлопья сажи. Попадая в лужи, они шипели и пузырились, а воздух наполнился тяжёлым запахом химикатов.

Когда с неба перестала падать едкая вонючая пыль, я отряхнул шапку, сунул её обратно в карман и кое-как счистил налипшую на ботинки грязь и размокшую в воде сажу. Что за район? Даже трава не растёт, так всё загажено. Кругом чёрная земля, серый бетон стен, грязный асфальт и мутные лужи.

— Пошли короче, — заторопил меня отстегнувший капюшон Гриша. — Нам ещё пообедать успеть надо.

— Как думаешь, братья заложника смогли освободить?

— А кто их знает? Времени на куски его порубить было предостаточно. А их, я так понял, больше завалить всех похитителей интересовало.

— Да ну, на фиг. Шарахнули бы чем-нибудь помощнее по зданию и людей под пули не посылали. — А вот если Братству было необходимо забрать что-то похищенное, прежде чем на это наложит лапу Дружина, тогда у проведённой операции появлялся какой-никакой смысл.

— А дружинники бы просто стояли и на это смотрели? Наверняка Братство разрешение на акцию только под спасение заложника выбило.

— Может быть. Да кстати, а из-за чего Зубко из участка выперли? — Я расстегнул куртку и подёргал прилипшую к телу рубаху. Фу, ну и духота! И на небе ни облачка. Пыльная туча на восток ушла. Интересно, сколько градусов на улице? Думаю, плюс двадцать, не меньше. Или это меня из-за солнца и кожаной куртки разжарило?

— Ну… — после долгого молчания замялся Конопатый, словно решая, просвещать меня или не стоит. — Там история забавная получилась. Только никому. Лады?

— О чём речь? Никому, значит — никому.

— В общем, он Царько в карты обыграл.

— Ну и что? — Начальник контрразведки Дружины сволочь ещё та, но из-за таких мелочей человека с работы вышибать? Ничего не понимаю.

— Да ты дальше слушай, — втянулся в разговор Гриша. Нам же только дай о других посплетничать… — Царько в последнее время чуть ли не каждый день на Южный бульвар мотается в преферанс играть. Знаешь такое заведение — «Серебряная подкова»? Ну вот. Угораздило его, значит, один раз за стол к Смирнову — это начальник западного арсенала Гаринизона — подсесть. А там уже эти два гаврика кантовались — Петя и приятель его из Патруля Кот. Я так понял, ты его знаешь…

— Знаю, — кивнул я. Всё, дальше можно не рассказывать. Чтоб Кот и такой случай упустил? Думаю, развели бедолагу по полной программе.

— Ну, Царько обычно очень даже ничего играет, а тут как сглазили. Смирнов тогда в небольшом минусе остался, а босс наш в пух и прах проигрался. Даже должен остался. Долг он отдал и уж не знаю, что при этом сказал, но только Петя в тот же день заявление на перевод написал. Прикинь?

— Дела, блин.

Я задумался, не спросить ли у Гриши, из-за чего на меня положил глаз Линев. Не из-за Ворона же, в самом деле. Может, у меня конечно и паранойя, но хребтом чую — здесь что-то ещё есть. Спросить? Нет, не стоит. Гриша парень неплохой, но в первую очередь он подчинённый Ильи. Послать не пошлёт, но правду, если и знает, всё рано не скажет. А зачем тогда давать господам контрразведчикам лишнюю пищу для размышлений?

Пока вся эта каша варилась на медленном огне у меня в голове, мы прошли через всю промзону и, срезав напрямик через железнодорожную насыпь, вышли к Китаю.

Ну и уродище! И здесь ещё кто-то живёт? Да уж, когда-то дом смотрелся весьма неплохо, но сейчас с почерневшим от копоти фасадом и торчащими из окон обрубками печных труб он выглядел на редкость мрачно и неприглядно. Нет, я, конечно, понимаю, что жильцам до внешнего вида дела мало, но на верхних этажах такой ветрище должен быть — зимой фиг протопишь.

— Гриш, а чего здесь столько народу живёт? Нормальных домов по соседству нет?

— Да тут везде одни развалюхи, — объяснил Григорий. — Пальцем ткни, рухнут. А дальше до самой стены Латвийские болота, там всё сгнило уже давно.

— Ну и переехали бы. — Под балконами с северной стороны дома ещё сохранился нестаявший снег, и я несколько раз с силой всадил носки ботинок в остатки сугроба. Всё, вроде, налипшей чёрной пыли почти не осталось.

— А работать где? Вон трубы торчат, видишь? — указал рукой Гриша. — Кузница. Не знаю, как сейчас, а раньше им Братство неплохие заказы подкидывало. Вон пекарня и пельменный цех рядом. В следующем доме швейная артель сидит. А с другой стороны часовой завод. Там сейчас для амулетов камни гранят и шлифуют. Между прочим, шары для ясновидения и накопители Иванова только там делают.

— Ты откуда знаешь?

— А мы этот завод курируем. Да и вообще на промзоне разных мастерских и заводиков полно. Переедешь, где работу искать? Тут хоть кусок хлеба обеспечен.

— А это куда? — По Донецкому шоссе две коняги катили за собой здоровенный серебристый джип. Несколько мужиков в рабочих спецовках плелись сзади и, видимо, отчаянно завидовали устроившемуся за рулём парню.

— На бывший Механоремонтный. Это почти у самой стены. Как горючка появилась, Цех там ремонт автомобилей наладил.

Через арку с изрисованными граффити стенами мы вошли во двор и к моему удивлению Гриша потащил меня дальше — к стоявшей неподалёку пятиэтажке. Два прогуливавшихся по двору мордоворота в куртках с надписями «Охрана» на спине, заметив нас, насторожились, но подходить не стали.

А дворик ничего себе, чистенький. Видно, что за порядком следят. Ни мусорных куч, ни выброшенной из окон за ненадобностью бытовой техники. Вон, даже доски скамеек на дрова не пустили. На стене белой будки, бывшей некогда трансформаторной подстанцией, чёрной краской аккуратно выведено: «Угольный склад». И ниже мельче: «Отпуск угля с 12.00 до 16.00 без выходных». Занятно, может, у них и ЖЭК свой есть?

Дверь нужного нам подъёзда оказалась заперта. Пнув несколько раз лист железа, Гриша сплюнул и заявил:

— Будем ждать.

Ждать, так ждать. И чего Конопатый нервничает? Куда спешит? Кому это, вообще, надо: ему или мне? А опаздываешь куда, так иди себе на здоровье. И меня отпусти.

— Кушать хоца, — выбрав участок бордюра посуше, уселся на него я.

— Вон травка растёт, пощипай, — крайне неудачно, на мой взгляд, пошутил Гриша. — Запасись витаминчиками.

— Травку сам ешь, — отказался я и присмотрелся к растущей на газоне зелени. Могу, конечно, заблуждаться, но чахлые посадки — это чей-то огородик. Лук и укроп от сорняков ещё отличу. Да и видно, что недавно пропололи. Нет, здесь порядка куда больше. На северной окраине давно бы всё повыдёргивали.

— Вы чего здесь расселись, оглоеды? — приоткрыв створку окна на первом этаже, запричитала старушка. — Сейчас охрану кликну, живо проводят куда следует.

— Куда следует? — Григорий показал старушке служебную бляху. — Это к нам, что ли?

— К вам соколики, к вам, — моментально сменила тон бабушка. — Вы по делу?

— По делу, — подтвердил Гриша. — Дверь подъездную откройте, пожалуйста.

— Минуточку. — Старуха прикрыла окно и задёрнула занавеску.

— Думаешь, откроет? — поднявшись с бордюра, спросил я минут через пять. — Или пока до двери дошла, о нас забыла?

Григорий ответить не успел: раздался лязг железной задвижки и, щурясь от яркого солнца, из подъезда вышла наша знакомая.

— А вы не до Витьки с третьего этажа пришли? — Старушка даже придержала дверь, пока мы заходили в подъезд.

— К нему, а что? — пропустив меня вперёд, остановился на ступеньках Гриша. — Жалобы есть?

— Да житья никакого от него не стало, — чуть ли не заламывая руки, начала жаловаться бабулька. — То звуки непонятные среди ночи, то газом воняет — не продохнуть. А Антонина Кузьминишна, соседка его и вовсе жуткие вещи рассказывает. Сын мой уже хотел с ним разобраться, так еле уговорила сначала в домовой комитет сходить…

— Это его квартира? — оборвал поднявшуюся вслед за нами старуху Конопатый.

— Эта, эта. Вот видите к нему всякие хулиганы шляются, всю обивку изрезали. А один раз эти нехристи дверь перепутали…

— Не знаете, он дома сейчас? — на этот раз прервал старушку я.

— Дома он, куда он денется? На улицу и носа не высовывает. И на что живёт? Мой-то вот сын по двенадцать часов вкалывает…

— Вы, бабушка, сейчас идите, а мы к вам на обратном пути ещё обязательно заглянем, — попытался избавиться от старушки Гриша.

— Конечно, конечно. — Настырная старушка спустилась на второй этаж, и шарканье её ног сразу же стихло. До соседей пошла? Да ну, подслушивает стоит.

— Стучим? — подошёл к двери Конопатый.

— Обожди, — принюхался я.

Лёгкий запах химикатов и всё. Обычно дело, если здесь наркоту варят. Вот только понять не могу: не перебивает ли резкая вонь другой запах, более слабый, но отчего-то весьма знакомый? Не разобрать.

— Что такое? — отдёрнул от двери руку Гриша.

— Не нравится мне здесь.

— Что не нравится?

— Не знаю, просто не нравится и всё.

Я и сам не мог понять причину беспокойства. Обычная изгаженная дверь в обычном грязном подъезде самой что ни на есть обычной обшарпанной пятиэтажки. А за ней не менее обычная квартира, в которой живёт ни чем не примечательный мелкий дилер. Но что-то упорно не давало мне просто взять и постучать. Лёгкое чувство неправильности пробежалось ледяными коготками по позвоночнику, сдавило затылок и никак не желало уходить. В чём дело? В запахе или в том, что когда я смотрю на дверь, начинает ломить глаза и виски?

— Илья говорил, у тебя просто нюх на всякие подлянки, так что тебе и карты в руки, — неожиданно поддержал меня Гриша.

Прежде чем я успел разобраться в своих чувствах, внизу громыхнула входная дверь и по лестнице затопали шаги.

— Опять вы, ирод! Ох, найдется на вас управа! — заверещала этажом ниже старушка.

— Да ладно, мать. Чего шумишь. Мы по делу. — Говоривший заметно растягивал слова, из-за чего складывалось мнение о его заторможенности. Наркоманы? Неужели Витины клиенты?

Мы с Гришей переглянулись и, стараясь не шуметь, взбежали на четвёртый этаж.

— Если что, мы их лучше на выходе прихватим, — шепотом сообщил мне Конопатый и вытащил из кобуры на поясе ПМ. Я тоже достал пистолет.

Шаги остановились на третьем этаже, и кто-то что есть мочи заколотил в дверь. Даже не сомневаюсь, что именно в нужную нам дверь.

— Ну вот, а он мне и говорит: «Герыч не катит, от ханки приход куда легче. Вмажешься и сразу будто ёжиком кухонным по хребту», — продолжил видимо давно начатый разговор один из наркоманов. — Прикинь, да? А что бы он про Л13 сказал?

— Да лох он конченный, — заявил тот, что растягивал слова и снова заколотил в дверь. — Витя! Ты вымер, что ли?

— Не скажи, — не согласился с приятелями третий. — Мне вот ханка тоже больше нравится.

— Да ты просто чистого героина никогда не пробовал. Брал, что подешевле, вот тебе и впаривали димедролом разбодяженный.

— Витюха, открывай!

— Пацаны говорили, неделю его уже дома застать не могут.

— Может, он ласты склеил?

— Этот чертила нас всех переживёт.

Нарки ещё минут десять обсуждали достоинства и недостатки героина и всё сильнее пинали дверь. Наконец, придя к логичному, в общем-то, выводу, что хозяина нет дома, они протопали вниз. Странно, что дверь выломать не попытались.

— Ну если и этот загнулся, то я уже и не знаю, что думать, — забеспокоился Гриша. — Придётся дверь ломать.

— Придётся. — Я осторожно выглянул в запылённое окно. Ушли голубчики.

Гриша уже примеривался к двери, когда я спустился на третий этаж. Автомат он в этот раз доставать не стал и ограничился «Макаровым».

— Убирайтесь отсюда, сейчас охрану кликну, — заскрипел из-за двери соседней квартиры старческий голос. Да что за заповедник пенсионеров такой?

— Антонина Кузьминична? — Григорий поднёс к глазку бляху. — Дружина. Живёт ещё кто на этаже?

— Куприяновы и Жуковы. Они на работе сейчас, — после долгой заминки вновь проскрипели из-за двери. — А Витька, стервец, дома должен быть.

— Он точно дома? — уточнил Григорий.

— Да кто ж его знает? Раньше целыми днями дома сидел.

— Спасибо. — Григорий развернулся ко мне. — Ну что, я выбиваю дверь и прикрываю тебя, ты заходишь первым.

— Может, через окно попробуем? — предложил я. И чего это мне везде первым лезть приходится?

— Зачем усложнять? На счёт три… — не оставил мне времени на возражения Григорий и, быстро досчитав до трёх, впечатал подошву в дверь рядом с замком.

Дверь затрещала, распахнулась и с грохотом врезалась внутренней ручкой в стену. Изнутри пахнуло затхлым воздухом. Неприятный запах усилился.

Я с пистолетом в руке запрыгнул внутрь и тут же по коже пробежали сотни ледяных муравьёв. В полумраке квартиры, окна которой оказались задёрнуты плотными шторами, очертания мебели и дверных проёмов казались странно искривлёнными, а пол и потолок хоть и не могли пойти волнами, выглядели именно так. Чувствуя, как нарастает покалываение по коже и шум в ушах, я выматерился и прищурился. Какого?..

Сзади тихо ойкнул и схватился за косяк Григорий.

Я проморгал заслезившиеся глаза и попытался успокоить дыхание. Как такое может быть? Столь мощного поля магической энергии мне не приходилось ощущать не только на Севере, но и в лаборатории Гадеса. Но почему оно не рассеивается? И запах… Теперь я его вспомнил — именно этот аромат приносили ледяные ветры, когда мы с Шуриком Ермоловым лазили по северным руинам.

Но как отдельно взятая квартира смогла превратиться в прихожую чужого мира? Хотя, если алхимические артефакты работают за счёт перекачиваемой в наш мир энергии…

Додумать мысли до конца у меня не получилось: из комнаты метнулся смазанный силуэт и, не колеблясь, я нажал на спусковой крючок. Отбойник лишь в холостую щёлкнул по капсюлю. Осечка. В следующее мгновенье удар кулаком в грудь отбросил меня к стене. Рёбра обожгло огнём, и от второго замаха удалось уклониться, лишь инстинктивно завалившись вбок.

Не растерявшийся хозяин квартиры пнул меня в голову, но скрещенные предплечья вовремя перехватили ботинок. От удара «Грач» вылетел из руки и заскользил по линолеуму. Чёрт! Откатившись на кухню, я выхватил нож.

В этот момент в себя пришёл Григорий: громыхнуло три выстрела и пули ударили в спину двинувшемуся ко мне человеку. Потеряв равновесие он врезался в стену, но тут же, как ни в чём ни бывало, развернулся ко входной двери. На простреленной в трёх местах белой футболке алели лишь несколько капель крови. Что за напасть?

У Григория не выдержали нервы, и он влепил остававшиеся в магазине пять пуль в грудь напавшему на нас существу. От сотрясавших тело попаданий хозяин квартиры лишь зашатался, но сразу же выпрямился и снова шагнул вперёд. Кто это такой? На такие фокусы даже одержимые не способны!

С ножом в руке прыгнув вперёд, я захватил его волосы и, оттянув голову назад, полоснул клинком по горлу. Брызнула кровь, но в следующую секунду локоть получившего смертельное ранение человека воткнулся мне в солнечное сплетение и отшвырнул назад. Стена, пол, стол…

Моя попытка не пропала даром: этого времени Григорию хватило на перезарядку пистолета, и он вновь открыл стрельбу. Новые, вспыхивающие серебристым сиянием пули оказались весьма эффективными: четырёх выстрелов хватило, чтобы неуязвимый для обычного оружия человек скрючился на полу. Из ран начала толчками бить бледно-розовая кровь.

— Эх, Витя, Витя, — пробормотал, не опуская пистолета, Гриша.

Хозяин квартиры в последний раз попытался встать, но руки у него разъехались и уткнувшись лицом в лужу крови, он неподвижно замер на полу.

Я медленно вылез из-под того самого стола, в который так неудачно врезался при падении. В голове всё плыло, рёбра горели огнём.

— Лёд, ты живой? — Вывел меня из оцепенения голос Гриши.

— Живой. — Я поднялся на четвереньки, упёрся руками в стену и выпрямился.

— Окна открой. — Зашедший было в квартиру Григорий выскочил в коридор, и там его вырвало.

С чего бы это? Загнувшийся от передоза барыга куда неприглядней выглядел. Да и запашок там был не в пример этому. И вот те нате.

Подойдя к окну, я рванул за штору и сорвал её вместе с гардиной. Сквозь запылённое стекло солнце казалось малиновым шариком. Пистолет отыскался под столом. Передёрнул затвор, нажал на спусковой крючок. Снова осечка. Бракованный подсунули?

Неожиданно живот скрутило, к горлу подкатил комок тошноты. Едва сдержавшись, я перешагнул через плавающее в луже бледно-розовой крови тело и, пошатываясь, вышел из квартиры. Направил пистолет в сторону окна между третьим и четвёртым этажом и вновь нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел, простреленное стекло пошло трещинами и, расколовшись, вывалилось наружу.

— Что за чертовщина? — ладонью вытер губы Григорий.

— Аномальная зона, блин, — закашлялся я, потирая отбитые рёбра. В чём причина осечек в квартире? Григорий стрелял из коридора, и у него проблем не возникло. Я вышел из квартиры и пистолет сразу же начал стрелять. Непонятно. — У тебя пули какие во второй обойме были?

— Обычные серебряные.

— А фейерверк откуда?

— Кто бы подсказал? — Гриша уселся прямо на пол, убрал пистолет в кобуру и положил вытащенный из сумки автомат на вытянутые ноги. — И заодно, кем стал Витя, что простые пули ему нипочём. Всяко не оборотнем.

— Это точно. Оборотень бы нас обоих уделал. — Меня понемногу начало отпускать. Ноги задрожали, выступил холодный пот. Нет, надо разориться и купить патронов с серебряным зарядом. Вещь, что ни говори, крайне полезная. И совсем не только против волколаков и оборотней.

Задумавшись, я посмотрел в тёмное нутро заколдованной квартиры. Отсюда кухонное окно казалось далёким светлым прямоугольником. А на самом деле десять шагов и ты уже там. Заколдованное место. Хотя, почему заколдованное? Специально никто ничего не делал. Просто этот недоумок слишком долго химичил с…

А с чем он химичил? Как в его квартире карат за каратом накапливалась магическая энергия? И почему она со временем не рассеивалась? Работай он с новомодными алхимическими амулетами, всё было бы объяснимо. Но ведь он мозговёртами занимался! Неужели они тоже произведены алхимическим путём?

Глубоко вздохнув, я медленно вошёл в квартиру. В голове вновь зашумело, но теперь мне была понятна природа творящихся здесь странностей и, спокойно перешагнув через труп, я поднял с пола свой нож.

— Гриш, — позвал я. — Ты через границу когда-нибудь переходил?

— Нет, — тяжело выдохнул Конопатый.

Ну вот и понятно, почему тебя так плющит. Разница потенциалов полей магической энергии между квартирой и подъездом даже выше, та, которая возникает в момент перехода границы. Но я-то к этому привыкший, а Гриша нет.

Я перевернул труп хозяина квартиры и только присвистнул. Вот это да! Серая, обсыпающаяся целыми чешуйками кожа туго обтягивала выпирающие лицевые кости. Открытые глаза поражали неестественным грязно-голубоватым отливом. Коричневыми пятнами на шее темнел грибок, а вместо ногтей набухли розовые наросты. Не будь хозяин квартиры мертвецом — прямая дорога в Гетто была бы ему обеспечена.

Вытерев руки об джинсы — надеюсь, грибок не заразный, — прошёл на кухню: заходить в тёмную комнату не хотелось до жути. Пусть там специалисты работают. Мне бы тут осмотреться. А стоит ли? И так нервы уже ни к чёрту: всё время краем глаза едва заметное движение ловлю. Глюки начались? Или просто в глазах рябит?

Надо закругляться, пока что-нибудь здесь не подцепил. Вон все стены плесенью изъедены. Стол в подозрительных потёках и пятнах оплавленного пластика. Кухонный гарнитур, в котором не было ни единой дверцы, и вовсе напоминал лабораторию безумного учёного. Колбочки, пробирки с мутной жижей, баночки с разноцветными порошками, две спиртовки, стеклянные трубочки, загаженные алюминиевые кастрюльки…

Приглядевшись, я заметил три колбочки с зеленоватой жидкостью, затесавшиеся между упаковкой одноразовых шприцов и бутылкой яблочного уксуса. Надо же, именно такие мне пытался всучить Обрубок.

Мельком заглянув в коробку из-под тушёнки — там не оказалось ничего интересного, всё тот же стандартный набор для ловли кайфа, — я поёжился и вышел в подъезд. Интересно, в соседних квартирах то же самое творится?

— Что здесь происходит? — звука хлопавшей входной двери мы не слышали, а потому появление двух дружинников стало для нас полной неожиданностью. Научились подкрадываться, блин.

С дружинниками общий язык Гриша нашёл легко, а вот дальше дело не заладилось и началась настоящая свистопляска. Понаехало большое и не очень начальство, понагнали экспертов Гимназии. Вырваться получилось только после того, как мы раз пять подробно рассказали всё, что здесь произошло. Нас даже хотели отправить в местный околоток для изложения всего этого в письменном виде, но несколько вовремя упомянутых Гришей имён охладили пыл дознавателей. Сошлись на том, что на разбор полётов мы явимся завтра.

— Никуда не ходи. Будут вопросы, посылай всех ко мне или Илье, — проинструктировал меня Гриша, когда мы вышли из подъезда.

— А если они на моё начальство выйдут? Я ж вроде как в Северном околотке числюсь, — засомневался в обдуманности этого совета я.

— Со вчерашнего дня ты ко мне прикреплён. Пока запрос в Центральный участок не придёт, можно ни о чём не волноваться. Да даже если и придёт, Илья сам всё уладит. — Конопатый с наслаждением вдохнул свежий воздух.

— Думаешь, уладит? — Я повертел в руке патрон вмятиной на капсюле и, не решившись использовать его второй раз, выкинул в лужу. — Ты смотри сколько гимназистов понаехало. Такая аномалия, мать её за ногу.

— С гимназистами проблем не будет. Там у Ильи связи хорошие. А вот эти парни. — Гриша кивнул в сторону двух осматривавших фасад дома специалистов спецотдела СЭС. — Эти парни кишки нам помотать могут.

Из подъезда выскочили молодые гимназисты и начали разгружать из подъехавшей пассажирской «Газели» выкрашенные в зелёный цвет деревянные ящики и пластиковые короба. Выбравшийся с переднего сиденья упитанный колдун, не по погоде наряженный в длинный плащ, тут же принялся их расспрашивать.

— Концентрация какая?

— Зашкаливает.

— Артефакт?

— Просветили всё вдоль и поперёк — пусто.

Колдун вздохнул и вошёл в подъезд.

— Видел? Сам приехал.

— А чего удивительного? Такие перспективы!

— Перспективы? Ты хозяина квартиры разглядел? У него мутации пошли — просто атас!

— Нам бы в лабораторию его живого…

— Поработаешь здесь с недельку, самого в лабораторию отправят.

— Активную защиту ставить надо.

— Никто на это не пойдёт. Слишком много энергии тратить придётся.

— Эй, хлопцы, — закончив осмотр дома окрикнул парней эпидемиолог в серебристом комбинезоне. — Карантин будет?

— Нет, жильцов отселяем.

— Ну тогда мы пошли. — Специалист СЭС развернулся к напарнику, который тыкал в стену дома щупом непонятного прибора. — Коля, закругляйся. У нас ещё вызов на Терешковой.

— А здесь что?

— Не наша епархия. Источник искусственный. Не мы же отселением заниматься будем?

Оцепившие дом бойцы из роты охраны начали на нас раздражённо поглядывать и мы по добру, по здорову решили отсюда валить. Жалко, кое-что из разговора двух колдунов показалось мне весьма интересным.

— Пойдём, перекусим? Меня, правда, подташнивает чего-то. — Григорий отошёл с дороги, пропуская грузовой фургон с соколом на борту. — Я смотрю, сюда кого только не согнали.

— Ты как думаешь, что с квартирой приключилось? — решил я выяснить, что думает по этому поводу Григорий.

— Не знаю, какой термоядерной дрянью ширялся Витя, но вставляло от неё конкретно, — потёр виски Конопатый. — У меня чуть мозги через уши не полезли.

Ну-ну. Версия оригинальная, но слишком в ней дыр много. Например, почему пистолет в квартире стрелять отказывался. Или, как получив в упор восемь пуль, устоял на ногах Витя. И откуда взялся запредельный энергетический фон. Конопатый не колдун — он ничего не почувствовал, но гимназисты не просто так этим домом заинтересовались. Колдуны постоянно на голодном пайке сидят, столь насыщенное магией пространство для них просто находка. Колдовать там одно удовольствие — силы должны восстанавливаться почти моментально. Одна проблема — те самые побочные эффекты. Даже после нескольких дней на севере у некоторых мутации начинаются, а в квартире фон на порядок выше.

Мы перешли через проспект, обматерили обрызгавшего нас водой из грязной лужи велорикшу и, зайдя во дворы, вышли к зданию переоборудованной под склады бывшей общественной бани. Заведение в которое меня притащил Гриша оказалось небольшой забегаловкой в полуподвальном помещении пятиэтажки. В такое место заглядывают пропустить соточку дешёвой — читай палёной — водки и закусить лежалым бутербродом, но никак не пообедать. Блин, проще было до юго-восточных ворот дойти — там нормальных столовых и кафе пруд пруди. Предложить, что ли, Грише ещё немного прогуляться?

— Время есть? — спросил у Григория я.

— Четверть пятого, — задрал рукав куртки Григорий. — По быстрому пообедаем и я побегу. А что?

— Да так ничего. Может, где-нибудь в другом месте перекусим? — с тоской оглядел тёмное помещение я.

Будто лет на двадцать назад во времени провалился. Каким-то образом этому динозавру общепита удалось пережить и перестройку, и полтора десятка лет свободного плаванья по волнам дикого капитализма. Всё те же толстые тётки в почти белых халатах, обшарпанные столы, выщербленные пластиковые подносы и перекрученные алюминиевые вилки и ложки. Интересно, компот из сухофруктов и пельмени в меню есть?

— Талоны нигде больше поблизости не принимают.

Что ж, придётся здешнюю кухню продегустировать. Я не привередливый, но обстановка здесь… Да и контингент не лучше. Мужики в спецовках и рабочих комбинезонах быстро хлебают какую-то густую горячую дрянь. Мужики в промасленном и кое-как залатанном камуфляже в один круг распивают литровую бутылку самогона и закусывают пельменями из общей тарелки. Сто грамм самогона на один пельмень —соотношение не самое полезное для здоровья. Просто оборванные мужики, уже нетвёрдо держащиеся на ногах, собирают деньги на очередную порцию сорокоградусной — это в идеале — отравы. Один уже растянулся прямо на полу и, мирно посапывает, положив под голову шапку-ушанку.

Первое впечатление: темно, душно, воняет кислой капустой. Зато талоны принимают. Да уж, нет в жизни совершенства. Впрочем, после прочтения пришпандоренного кнопкой прямо к стене меню, выяснилось, что здесь нет не только совершенства, но и чего-то более менее близкого к вкусной и здоровой пище.

Голод не тётка: я потёр отбитые рёбра, взял поднос и, заказав картошку с котлетой по-киевски, хлеб и компот, зашарил по карманам в поисках денег.

— Это за нас двоих, — оторвав от рулончика проштампованных печатью дружины талонов полоску бумаги сантиметров в десять длинной, Гриша протянул её кассирше.

Мы поставили подносы на круглый столик, со столешницей на уровне груди — Гриша повесил сумку на приваренный к единственной ножке крючок, — и начали обедать. Вкус не описать. Резина и пластилин после такого просто деликатесы. Картошка безвкусная и водянистая, а котлета, наоборот, имела слишком сильный незнакомый, но от этого не менее тошнотворный привкус. Компот оказался слегка подкрашенной несладкой водичкой. О хлебе лучше промолчу. Всё-таки хлеб — это святое.

— И как такое можно есть? — запихав в себя кусочек котлеты, с отвращением пробормотал я.

— А чего тебе не нравится? Обычная еда. — Не сказать, чтобы Гриша уплетал свою порцию за обе щёки, но ел и не морщился.

— У приманки для тараканов вкус приятней. — Нет, всё же в Патруле нас кормили куда лучше. Натур продукт. Всякую дрянь модифицированную не подсовывали. Всё верно: мы и так дозу облучения хапали будь здоров, с такой жратвой сразу бы ноги протянули. — Ты пережевывай. Тщательней пережевывай. Куда торопишься-то?

— Да гладиаторские бои сегодня на центральном стадионе. — Гриша взболтал плавающие на дне стакана сухофрукты и опрокинул компот себе в рот. — Три гладиатора против вурдалака. Я на эту страхолюдину денег поставил.

— Зря. Уделают твоего вурдалака как котёнка. Если дело не на болоте — для троих он не соперник.

— Уделают, так уделают. Я поставил на то, что он пятнадцать минут продержится.

— Сомневаюсь.

— Продержится. Я эту зверюгу видел. Её человека выпотрошить, как тебе почесаться. А у гладиаторов ни серебра, ни амулетов не будет.

— Понятно, — пробурчал я и открывать глаза Грише на происходящее не стал. Зачем лишать человека иллюзий, если это уже ничего не изменит? Серебра у них не будет. Как говорят, слышал звон, да не знаешь где он. Тут точно так же: объявили — без серебра и шансы вурдалака сразу взлетели. А что к оборотням эти твари никакого отношения не имеют и на серебро им по большому счёту начхать, мало кто знает.

Оставив на столике грязные тарелки, мы вышли на улицу. Я огляделся по сторонам и неожиданно вспомнил рассказ Ворона о его последней подруге. Где-то она в этих местах обитает.

— Гришь, есть минут десять? — Мне бы конечно, с Вороном лучше с глазу на глаз побеседовать, но район незнакомый, самому нужный дом найти при всём желании не получится.

— А что?

— Тут подруга Ворона, ну это один тип, который Линева интересует…

— В курсе.

— Ну вот, у него здесь подруга где-то рядом живёт. Он мне как-то рассказывал, но я запомнил только, что в пятиэтажке рядом с садиком.

— И как мы искать её по этим координатам будем? — поморщился Гриша, которому тратить на это время явно не хотелось.

— А околоточный на что? Завернём в околоток — узнаем.

— Фамилию подруги помнишь?

— Карпова, вроде, или Карпина.

— Пошли, — махнул рукой Гриша и закинул сумку с автоматом на плечо.

В десять минут мы, конечно не уложились. Но уже через полчаса стояли в пропахшем мочой и запахом травки подъезде перед нужной дверью. Нам просто повезло: и отвечавший за этот микрорайон дружинник оказался мужиком толковым, и девица эта давно уже была у него на заметке. С нами, правда, он идти оказался, сославшись на кучу неотложных дел. Может, даже так оно и было на самом деле.

— Стучи, что ли. — Гриша встал сбоку от двери и вытащил из-под куртки пистолет.

Я несколько раз несильно стукнул костяшками пальцев по деревянной двери, на которой виднелись многочисленные следы взломов.

Сначала ничего не происходило, потом послышалась непонятная возня, дверь приоткрылась, и в щель выглянуло заспанное лицо. Гриша воспользовался моментом и, резко подавшись вперёд, вломился в квартиру. Женский взвизг оборвался после звонкого шлепка пощёчины, а когда я заскочил внутрь, Конопатый уже исчез в комнате. Растрёпанная девушка, зажавшись в угол, тихонько поскуливала и закрывала ладонями осунувшееся от недосыпа лицо. Гришу она разглядеть не успела, но не увидев на моей одежде никаких признаков принадлежности к Дружине, уже начала открывать рот для нового визга.

— Заткнись! — прорычал я на неё. — Ворон где?

— Какой Ворон? Не знаю никакого Ворона. — Девушка убрала руку от распухшей губы. — Вы чего вломились?!

— Заткнись дура, — шикнул на неё Гриша и убрал пистолет в кобуру. — Нету никого.

— Дверь кто чинить будет? — пискнула хозяйка квартиры.

— Ещё раз вякнешь, по зубам получишь, — пригрозил Григорий.

— Ладно ты, пошли, — потянул его я за собой. И чего так завёлся? — Ворону скажи: пусть Скользкого найдёт, разговор есть.

— Да не знаю я…

— Узнаю, что не передала — вернусь и уши отрежу. Или нос, — пообещал я и вслед за Григорием вышел из квартиры в подъезд.

— Ну что, я побежал? — протянул мне на улице руку Конопатый. — Или ты тоже в центр собираешься?

— Не, я ещё в пару мест заскочу.

Пожав Грише руку, я ещё какое-то время смотрел на окна домов, а потом, не торопясь, пошёл к проспекту Терешковой. Лучше по проспекту до Южного бульвара дойду, чем неизвестно сколько времени по дворам проплутаю. Тем более, что до проспекта рукой подать. Обогнуть бывший детский сад — там теперь размещалась принадлежащая Цеху транспортная контора, — и считай пришёл.

Вот, кстати, уже и проспект. Блин, народу-то сколько!

Кто-то кричал извозчика, кто-то танцевал рядом с расползавшимся по швам шатром летнего кафе, кто-то пытался распродать купленный утром на одном из рынков товар. Заняв весьма доходное место у барахолки на перекрёстке, наяривал что-то весёленькое оркестрик из пяти человек. Не могу сказать, что в раскрытый футляр гитары непрерывным потоком текли деньги, но на скупердяйство прохожих музыкантам жаловаться грех.

Ещё обратил внимание, что нищих в этой части города было куда меньше, чем у нас на северной окраине. Странно, подавать должны больше именно здесь. Или это местные попрошайки чужаков к кормушке не подпускают?

Я свернул на Южный бульвар и сразу оценил разницу с проспектом Терешковой. Тут и магазины даже на первый взгляд выглядят более дорогими, и дома отремонтированы на совесть, ну и люд, соответственно, прогуливался более денежный и солидный. Никаких тебе, понимаешь, пьяных песен и гогота на всю улицу. Дружинники за порядком следят. Да и частных охранников как ни где много.

Конечно, только по Южному бульвару обо всём Форте судить нельзя, но здесь бесхозных домов не осталось даже на окрестных улицах. Сплошь магазины, лавки, салоны, игровые залы и ателье. Зиму, разумеется, переживут далеко не все, но с наступлением тепла на их место придёт кто-нибудь другой. Свято место пусто не бывает. Тем более, что Южный бульвар — это своеобразная свободная зона. Свои заведения здесь имели и Братство, и Цех, и Лига, и Гимназия, не говоря уже о Торговом союзе.

Я прошёл мимо шикарной вывески непонятной конторы «Колесо кармы» — ниже надпись: «Предназначение. Корректировка кармы. Сброс негатива» и, обогнув выступающий пристрой оружейного магазина «Толедо», перешёл через дорогу, едва не споткнувшись о трамвайные рельсы. Впереди показался рынок, но мне нужен был не он, а один из частных домов на окраине Луково. Найдя взглядом покрытую шифером крышу и выкрашенную красной краской печную трубу, я пробрался вдоль ограды рынка по раскисшей тропинке и, толкнув калитку, вошёл во двор.

Знакомых в Луково у меня было немного, но с обитавшими в покосившейся хибаре мошенниками во время какой-то из пьянок меня свёл Друид, подбивавший тогда клинья к сестре одного из них. Никаких совместных дел мы не проворачивали, но время от времени пересекались в кабаках. Да и другие общие знакомые отыскались. Тот же Ворон.

Рипус, Трофим и Кир оказались дома и сейчас разделывали подвешенную на крюк тушу свиньи. Точнее тушу разделывал вечно чем-то недовольный Кир, а его приятели сидели на завалинке и лузгали семечки. Рядом стояла полупустая полторашка браги.

— Привет, — поздоровался я и подошёл к парням. Вот деятели, где-то целую свинью подрезать умудрились. В то, что это их собственная скотина, я не поверил ни на минуту. Не те это люди, чтобы свиней откармливать. Да и кто их в начале лета режет?

— Здоровеньки булы, — вроде как по-хохляцки ответил ни в каком месте не украинец Трофим и ладонью смахнул с бороды кожурки семечек. Рипус вяло кивнул.

— Мы тут, вроде как, заняты, — оторвался от туши, из которой на подстеленную клеёнку продолжала капать кровь Кир и отогнал кружащихся вокруг мух.

— Я не надолго, — успокоил его я.

— А что такое? — Слишком уж прижимистый, на мой взгляд, Рипус с досадой покосился на стоящую на видном месте ёмкость с брагой.

— Ворона, не знаете, где найти?

— А что? — переглянувшись с приятелями ответил вопросом на вопрос Трофим.

— Дело к нему есть, — даже почти не соврал я.

— Нет, давненько его не видели, — за всех заявил Трофим.

— Понятно, — протянул я. — Появится, передайте, пусть меня найдёт. Я пока в «Гавани» остановился.

— Передадим, — поспешно брякнул Рипус и тут же поправился. — Если появится.

— Вот и замечательно. — Я развернулся к калитке. — Бывайте.

— Лёд, обожди, — окликнул меня Трофим, когда я уже подошёл к забору.

— Чего? — остановился я.

— Возьми ящик сухпая. Дёшево отдадим.

— Куда он мне?

— Полцены скинем, — не терял надежды впарить мне стыренный где-то сухой паёк Трофим. — Ты не думай — фирма веников не вяжет. Просто деньги позарез нужны. А паёк шикарный — юэс арми.

— Сам на нулях. — Я с сожалением покачал головой. — Голяк полный.

Выйдя со двора, я пошёл обратно к рынку. А ведь что-то они такое знают. Не зря переглядывались. Но промолчали. То ли до меня уже кто-то с расспросами приходил, то ли по каким-то своим соображениям темнят. Или это уже слушок пошёл, что я легавым заделался? Запросто.

И ведь надавить на этих гавриков никак нельзя. Броню включат и тупить будут. А учитывая слухи, что луковская братва за последнее время нехило поднялась, жить мне в Форте потом станет весьма некомфортно. Точнее жить будет нормально, только умереть придётся по весьма ускоренному сценарию. Некоторые люди категорически не понимают, когда на них давят. Они, почему-то, считают это неуважением. А в определённых кругах никто не может позволить себе оставить неуважение безнаказанным. Потеря лица и всё такое…

Выйдя на Южный бульвар, я несколько минут постоял перед витриной ювелирного салона «Золото вселенной», размышляя, куда податься дальше. Золотые и серебряные вещицы сбивали с мысли, и ничего путёвого мне в голову так и не пришло, к тому же на меня обратил внимание один из прогуливавшихся по салону охранников.

Смотри, шкура, смотри… Ну не похож я на денежного покупателя и что? Полюбоваться на витрину нельзя, что ли?

Я отошёл от магазина и остановился, пропуская, нахлестывавшего лошадей извозчика. Сзади звякнул колокольчик двери.

— Привет.

От неожиданности я чуть не свалился под копыта лошади. Потом глубоко вздохнул, мысленно перекрестился и медленно развернулся.

— Здравствуй, — удалось выдавить мне из себя, посмотрев в зелёные глаза Кати. Правду говорят — мир тесен. — Прекрасно выглядишь.

— Твоими устами… Да шучу, я шучу, — рассмеялась моя бывшая подружка. — Я честно говоря, боялась, что ты за нож схватишься.

— Я? Как ты могла такое подумать? — Беззаботный тон дался мне совсем не легко — в первый момент рука действительно дёрнулась, только не за ножом, а за пистолетом.

— Чем занимаешься? — Разглядывая меня, Катя прищурилась, отчего на переносице и в уголках глаз залегли знакомые морщинки.

Время никого не красит, да и возраст у нас уже не тот, чтобы с каждым прожитым годом хорошеть, но мне она показалась посвежевшей и отдохнувшей. И ничуть не менее привлекательной, чем прежде. Сшитая из лоскутов серой кожи короткая курточка и узкие джинсы облегали её, как вторая кожа. Кроме тоненьких полосок золотых серёг украшений больше не было.

Тут она поправила выбившуюся прядь волос, и в солнечных лучах на безымянном пальце правой руки вспыхнул крупный брильянт, вправленный в кольцо белого золота. Вот оно как…

— На вольных хлебах, — по вполне понятным причинам не стал откровенничать я.

— Всё строишь из себя одинокого волка?

— Скорее кота, который гуляет сам по себе, — рассмеялся я, с радостью приняв предложенные правила игры. Делаем вид, что ничего не произошло? Вот и замечательно. Она меня не предавала, я не выбрасывал её из окна. Пустяки, дело житейское. В конце концов, мы взрослые люди и должны уже научиться прощать чужие ошибки. Пусть так. Пусть…

— А я, знаешь ли, замуж вышла, — не меняя тона, заявила Катя и достала из висевшей на плече сумочки сигареты.

— Поздравляю, — несколько заторможено среагировал я.

— Спасибо. Между прочим, это ты нас познакомил.

— Как это? — обалдел я. Хоть убейте, не помню, чтобы знакомил её с кем либо даже близко подходившим на роль жениха.

На душе тоскливо заскреблись кошки. Всё, хватит. Прошлого не вернуть. Да и сосуд любви, после того, как мы на нём нехило потоптались, восстановлению уже не подлежит.

— Витя — ассистент профессора Долгоносова. Очень многообещающий молодой специалист.

— Вот как… — промямлил я и поспешил уйти от скользкой темы. — А как Сёстры к этому отнеслись?

— Теперь на это сморят проще. Правда, ни к чему серьёзному всё равно не допускают. — Катя вовсе не казалась расстроенной по этому поводу. — Я теперь в нашем представительстве при Городском совете состою.

— Рад за тебя.

— Правда рад? — задумчиво улыбнулась девушка.

— А то! — совершенно искренне ответил я. Если у человека всё хорошо, есть шанс, что он не начнёт ворошить прошлое. А там много всего неприглядного осталось.

— Катерина! — Рядом с нами остановился запряжённый двумя вороными жеребцами экипаж и из него на тротуар выпрыгнул молодой парень в белых пиджаке и брюках а-ля мечта Остапа Бендера.

— Пока, — бросила мне девушка и, проходя мимо, тихонько добавила. — А тебе идёт.

Экипаж уехал, я стоял и смотрел ему в след, совсем не сразу сообразив, что она имела в виду. Потом погладил ладонью лысину и перебежал через бульвар. Нечего раскисать. Всё когда-нибудь заканчивается. Наши отношения, если разобраться, закончились не так уж и плохо. Всё могло быть намного хуже, пусть и не так цинично. Только на душе всё равно тоска. А желания напиться нет. Это плохо. Так бы было гораздо проще.

Ладно, пойду ещё одного человечка найду и в «Гавань». Заброшу на сегодня записи кондуктора куда-нибудь подальше и спать завалюсь. Давно заметил — после сна жизнь как-то веселее кажется.

Замявшись перед «Толедо», все же решил туда не заходить — денег нет, только ещё больше настроение испорчу, — и прошёл по бульвару два квартала в сторону Красного проспекта и свернул во дворы. Надеюсь, одна весьма интересная лавчонка ещё работает.

Я успел к самому закрытию — худощавый светловолосый парнишка уже заканчивал опускать закрывающие витрину жалюзи.

— Привет, — остановился я рядом с Виктором Цаплиным — хозяином небольшой лавки, торговавшей всякой мелочевкой. Мы с ним общались всего один раз, когда меня одни хорошие знакомые попросили разыскать нехороших людей, выхлопнувших их квартиру. Тогда-то Ворон и посоветовал обратиться к Цаплину, который время от времени за бесценок скупал краденые вещи. Толком поговорить с ним не получилось и тех самых нехороших людей отыскали по другим каналам.

— Привет, — не узнал меня Виктор. — Мы закрылись.

— Я много времени не отниму.

— Окей, что за вопрос?

— Я Ворона ищу. — Едва открыв рот, я понял, что допустил серьёзный просчёт. Нельзя было так сразу в лоб вопросы задавать. Ворона ищут не первый день и наверняка этот контакт дружинники уже обработали.

— Зоомагазин дальше по улице, — совершенно серьёзно отвел Цаплин.

— Мне просто надо с ним поговорить.

— Говорящий ворон? Попробуй в шапито поспрашивать.

— Слушай, просто скажи, где его можно найти и разойдёмся по-хорошему. — Усталость, отвратительное настроение и появившаяся после обеда изжога сделали меня слишком раздражительным, но пока мне удалось сдержаться. С трудом, но удалось.

— Да иди ты, — без затей послал меня куда-подальше Виктор.

— А вот хамить не надо, — спокойно оглядевшись по сторонам — поблизости никого, — я вытащил пистолет, но направлять его на скупщика краденого пока не стал. — Я тебе вот что скажу, к Ворону у меня есть очень серьёзный разговор. И чтобы убедиться, что ты не знаешь, где его можно найти, я тебе что-нибудь прострелю. Думаю, коленная чашечка будет в самый раз.

— Не надо, — сдулся Виктор, уловив что-то нездоровое в моих глазах.

— Тогда последний раз повторяю вопрос — где Ворон?

— Я действительно не знаю. Он заходил на той неделе, от меня в «Кишку» собирался.

— К кому? — Чудак человек, только блефанул, а он сразу и сломался. Что я себе враг, на улице шуметь? Вот если бы нож достал, тогда — да, тогда лучше по-хорошему поговорить.

— Не знаю.

— Плохо. — Расколоться-то он раскололся, но полезного ничего не сказал. И как проверить, не врёт ли он? Только прострелить что-нибудь. Ту же коленную чашечку.

— Не знаю, он ничего не сказал. Вообще отмалчивался больше.

— Хрен с тобой, — вздохнув, я спрятал пистолет под куртку. — Увидишь, скажи, что его Лёд ищет. И если он меня первым найдёт — ему зачтётся. Я в «Гавани» остановился.

Спокойно развернувшись, я дворами пошёл к Красному. У службы в Дружине есть один большой плюс: можешь махать стволом у всех на виду и потом не щемиться изо всех сил как можно быстрее и дальше забиться в угол потемней.

Мимо очень медленно проехал, поскрипывая на колдобинах, уазик. Четыре дружинника напряжённо смотрели по сторонам. Автомобиль неожиданно резко увеличил скорость и, скрипя, свернул за угол дома. Ишь ты, катаются. Только бензин зря жгут.

Странно, вроде ведь недалеко от Южного отошёл, а народ с улиц как ветром сдуло. Конечно, уже вечер, но восьми точно нет. Рано ещё спать ложиться. Не зима. Очень странно.

Гарью запахло, когда я уже подошёл к выходившему фасадом на Красный проспект четырехэтажному дому. Мусор жгут, что ли? Или пожар где? Нет, пожар это вряд ли. Не наблюдается в округе обычной при этом суеты. Ни зевак, ни пожарной команды не видно.

Ага, вон оно что. Дым валил из открытого чёрного хода продуктового магазина. Стоявшие рядом пять китайцев, не перебивая, слушали размахивавшего руками бородатого толстяка вполне славянской наружности. Никак хозяин перед желтомазыми распинается? И что здесь происходит? Китайцы на него наехали или совсем даже наоборот, они на подмогу прибыли? Интересно, а чего это они все длинные плащи в такую жару напялили? Униформа у Триады такая, что ли?

Не знаю, как насчёт униформы, но у плащей нашлось и чисто практическое применение: длинные полы скрывали прямые широкие мечи и изогнутые кинжалы. Выяснилось это тогда, когда со стороны проспекта во двор вошли шесть двигавшихся в едином ритме человек. И без изображённых на куртках обвитых колючей проволокой шестерён, становилось ясно, что сюда пожаловала одна из боевых бригад Цеха.

Выхватившие оружие китайцы замерли в причудливых боевых стойках, а хозяин магазина юркнул в задымлённое помещение. Рванувшиеся вперёд цеховики моментально оказались вооружены не хуже своих противников: стальные цепочки с шипованными шарами на концах, длинные ножи и дубинки появились у них в руках как по мановению волшебной палочки.

Противники сшиблись, залязгал металл, раздались хрипы и стоны. Численное преимущество и безупречная координация бойцов Цеха сказались незамедлительно и почти сразу же три китайца выбыли из схватки. Одному прилетел в затылок шипованный шар, двоих цеховики зарезали благодаря донельзя ускорившейся реакции. Оставшиеся в живых китайцы вовремя успели отступить к стене и сейчас едва отбивались, вычерчивая лезвиями мечей в воздухе замысловатые узоры.

Их положение казалось безвыходным, когда из двери магазина вылетела ударившая в спину одному из цеховиков метательная звезда. Он сбился с общего ритма и тут же отскочил, зажимая рассечённую руку: мечник Триады успел воспользоваться моментом, но и сам повалился на землю с перерезанным горлом. Выскочивший из дыма седоусый китаец переломил в руках деревянную спицу, и ближайший боец Цеха превратился в чадящий огненный факел.

Я на всякий случай отступил за угол дома.

К колдуну бросились сразу два цеховика и, прежде чем китаец успел выхватить из кожаного футляра на поясе следующую спицу, несколько раз пырнули его ножами.

Широко размахнувшийся мечом последний оставшийся в живых мечник отпрыгнул в сторону и бросился на утёк, но далеко убежать не успел: закрутившаяся в броске цепь оплела его ноги, а подняться с земли ему уже не дали.

Пронзительно заскрипев тормозами, во двор с проспекта влетел уазик, и выскочившие из него дружинники дали несколько коротких очередей по убегавшим цеховикам, но преследовать их не стали. Да и стреляли, как мне показалось, заметно выше голов. Политика?

Дружинники, уже не спеша, подошли к месту побоища и начали осматривать тела китайцев. Один из рядовых указал старшине на след из капель крови, оставшийся за раненым цеховиком, но тот лишь отмахнулся, разглядывая обгоревшее тело. Водитель подогнал уазик к магазину и, закурив, беспокойно крутился вокруг машины. Четвёртый дружинник заскочил в магазин.

— Что тут происходит-то? — подойдя к насторожившемуся водителю, я показал служебную бляху.

Тот только махнул рукой:

— Цех и Триада как с цепи сорвались, уже четвёртая стычка за день.

— И кто кого? — поинтересовался я, стараясь не смотреть на изуродованное огнём тело. Палёной человечиной воняло просто невыносимо.

— Это кто? — указал носком сапога на обгоревший труп старшина.

— Цеховик.

— Тогда четырнадцать — три в пользу Цеха. Семнадцать трупов за день! А начальство мнётся, никаких конкретных приказов не отдаёт. Мол, на месте определяйтесь. Главное общественный порядок поддерживайте. И как его поддерживать?

— Дела, — посочувствовал ему я. — Не знаете, из-за чего весь сыр-бор?

— Триада борзеет, — выкинул выкуренную до фильтра сигарету водитель.

— Всё-то ты знаешь, — хлопнул себя ладонью по бедру старшина. — Водить сначала нормально научись, потом умничать будешь.

— Какие дороги, так и вожу.

— А не проще узкоглазых из Форта выставить? — спросил стрельнувшего у воителя сигарету старшину я.

— Выставишь их как же. — Засмеявшегося командира поддержали дружинники. — Желтомазые ж как тараканы: их в дверь, они в окно. Нет, если этот бардак ещё пару дней продержится, придётся Громова просить, чтобы ситуацию разрулил.

— Громов под это дело не подпишется, — решительно заявил водитель. — Он на воеводу до сих пор нагретый, что тот его из Дружины выпер. Я слышал наши на директорат выходить собираются, чтобы Цех коней придержал.

— Громов, Громов… — начал припоминать я. — Это основатель коммуны, который?

— Ну, не то, чтобы основатель… Но сейчас он там рулит. — Водитель достал тряпку и начал протирать лобовое стекло, равномерно размазывая по нему грязь. — Он человек в этом районе авторитетный. К нему бы местные прислушались.

— Да кстати, ты же с Северного околотка? — неожиданно прищёлкнул пальцами старшина.

— Да, а что?

— Вас на казарменное положение ещё не перевели?

— А с чего бы это?

— У вас же, говорят, бомбист объявился. Третий взрыв за неделю.

— Да ну? — не поверил я.

— Точно тебе говорю.

— Надо же. А меня в Центральный перевели, я и не слышал ничего.

— Хозяин живой, но выходить на улицу отказывается. — С чёрного хода появился дружинник и остановился рядом с нами. — Ничего не видел, ничего не слышал. Товар от огня спасал.

— Как обычно, — достав планшет, положил его на капот уазика старшина и начал заполнять бумаги. — Молодой, ты труповозку дожидайся и свидетелей опроси. Мы ещё на раз район объедем и за тобой вернёмся.

— И долго мне здесь одному торчать?

— Как получится. Приеду, чтобы протокол готов был.

— Ладно, побегу я, мне ещё в два адреса заскочить надо, — попрощался я с дружинниками.

— Тебе куда? А то смотри — будет по пути, подбросим, — предложил старшина.

— Да мне бы к «Цапле». Её как, не сожгли ещё?

— Да нет, вроде. — Старшина повернулся к водителю. — Что скажешь, Михалыч: подвезём коллегу?

— Поехали, — оставив в покое стекло, забрался в машину тот.

Мы залезли в уазик и уже минут через десять меня высадили прямо перед «Цаплей», новая вывеска которой была выполнена в восточной манере.

— Спасибо! — поблагодарил дружинников я, подождал, пока уазик отъедет подальше, и пошёл к китайскому ресторану. Именно так теперь было написано под угловатым изображением застывшей на одной лапе птицы.

Швейцар — китаец, разумеется — не проронив ни слова, распахнул передо мной дверь. Да уж, действительно, как тараканы. На улице в этом районе уже почти каждый второй чернявый и желтокожий. И чего им в Городе не живётся? Братья тоже хороши — нашли с кем сделки заключать. Хотя при чём здесь Братство? Триада бы так и так в Форт пролезла.

Не останавливаясь, я прошёл мимо гардероба, спустился в зал и, внимательно рассматривая собравшихся там людей, направился ко входу в подсобку. От низеньких столиков доносились незнакомые запахи экзотических по нашим меркам блюд и ароматических палочек, а вот сигаретного дыма в воздухе не чувствовалось. Запрет на курение действует?

Людей в зале было немного. Впрочем, часть помещения отгораживали расписанные восточными драконами, тиграми и, конечно же, цаплями ширмы, которые свисали прямо с потолка. Там что-то типа кабинетов? Может, там кто сидит.

К моему немалому удивлению больше половины собравшихся в ресторане людей китайцами не являлись. Не могут же они все на Триаду работать? Или могут? Да какая собственно разница, пришли они сюда по работе или просто захотели китайской кухни отведать? Меня сейчас интересует один конкретный человек.

Распорядитель, видимо совершенно справедливо решив, что я слишком уж пристально рассматриваю гостей, двинулся наперерез, но тут мне, наконец, улыбнулась удача: за одним из столов у дальней стены преспокойно потягивал зелёный чай Ветрицкий.

Не разуваясь и не дожидаясь приглашения, я опустился на циновку и подмигнул опешившему Николаю.

— Чего надо? — напрягся он, но сразу же вытаращил глаза. — Ты?!

— Я. — Мне удалось сдержаться и не посоветовать ему, не долбиться в шары.

А Ветрицкий изменился. Нет, не внешне — разве что похудел немного. Просто меня царапнуло неприятное чувство неузнавания. В чём дело? На первый взгляд передо мной сидел всё тот же парень — короткие волосы по-прежнему мелированы, в ухе знакомая серьга, — другими стали глаза. Слишком холодно и оценивающе они на меня смотрели. Мальчик повзрослел? Посмотрим.

— С чем пожаловал? — слишком уж жёстко поинтересовался Николай.

— Просто поболтать, — непроизвольно прищурился я и придержал уже дёрнувшуюся отвесить затрещину руку.

— Нам не о чем разговаривать, — отрезал Николай и отпил чай. Руки не дрожали.

— В самом деле? А о старых добрых денёчках?

— Разговор окончен.

— И так ты разговариваешь с человеком, который притащил тебя полуживого в Форт? — мысленно ставя самому себя самому себе памятник за самоконтроль и выдержку, спросил я. — Не очень-то вежливо.

— Во-первых, мы квиты, — не отвёл взгляд Ветрицкий. — Во-вторых, именно так я разговариваю с человеком, который бросил меня замерзать в яме.

— Я вернулся, — опустив глаза, я всё же заметил, как улыбнулся и расправил плечи Николай. Ну-ну…

— Ты вернулся только из-за телепорта.

— Да ну и хрен с ним, — не стал спорить я и продолжил смотреть на руки Николая. Дёрнется, нет? — Мне на самом деле по барабану твоё отношение ко мне. Просто если ты не ответишь на мои вопросы, я тебя завалю прямо здесь. А если твой китайский друг приблизится ещё на шаг, его я завалю вместе с тобой.

— Вы нарушаете правила нашего заведения, — остановившись там, где застало его моё предупреждение, на чистом русском выразил своё возмущение распорядитель. — Будет лучше, если вы покинете нас добровольно.

— Оружие, наркотики, несертифицированные амулеты в здании имеются? — Я отцепил от куртки бляху и, не отводя взгляда от Ветрицкого, показал её распорядителю. — Нет? Уверены? Проверьте-ка ещё раз, а то когда этим начинаем заниматься мы, всегда что-нибудь да находим.

Ничего не ответив, китаец отошёл от стола. Разглядев служебный жетон, остальные посетители вновь занялись своими делами, усиленно делая вид, что ни меня, ни Ветрицкого здесь больше нет.

— Ты хоть знаешь, кто это был? — вырвалось у Николая.

— Кто? — Я прицепил бляху обратно.

— Господин Чан один из старейшин китайской общины. Да одного его слова хватит, чтобы тебя в порошок стёрли.

— Плевать мне и на эту обезьяну, и на его Хон Гиль Донов узкоглазых, — довольно громко заявил я и, пепляя обратно бляху, на всякий случай расстегнул кобуру.

— Ну, я тебе уже говорил, что ты отморозок конченный, — решительно сжал губы Николай. — Выкладывай, что надо, и проваливай.

— Когда это ты мне такое говорил? — не смог припомнить я. Не было такого. Точно не было. Неужели именно об этой встрече мне Тарас рассказывал?

А Ветрицкий-то заматерел. Прекрасно понимает, что за такие слова отгрести может, а всё туда же. Или на помощь китайцев рассчитывает?

— На той неделе на Торговом углу встретились, забыл что ли? Ты из «Серого святого» выходил. Не помнишь? — внимательно посмотрел на меня Николай. — Пить меньше надо. Или ты вмазанный был?

— Не важно, — отмахнулся я, но галочку себе поставил. Надо дойти до Торгового угла, с людьми поговорить. — Ворона давно видел?

— С недельку назад.

— Где он сейчас?

— Без понятия.

— А видел где?

— На площади Павших.

— Чем занимается?

— Не знаю. Вообще, он милостыню нищему подавал, а со мной даже разговаривать не стал, свинтил сразу.

— Какому ещё нищему?

— Да есть там один калека безногий. — Ветрицкий забарабанил пальцами по столу. — Всё, нет? У меня чай остывает.

— Будешь хамить, сам остывать начнёшь, — осадил его я. Калека — это Обрубок. Вот и след появился. Всё, пора закругляться. — Ты какого хрена у Гонзо выигрыш Макса забрал?

— Что? — подавился чаем Николай.

— Оглох внезапно? Я спрашиваю, ты какое к этим деньгам отношение имеешь? Или это на тебе долг за имущество подотчётное, которое Макс, земля ему пухом, на сторону пустил, повис?

— Ты за этим меня нашёл? — спокойно улыбнулся Ветрицкий.

Слишком спокойно. Что ж ты такой непробиваемый, сволочь? Ну не похож ты на человека, у которого лишние шесть империалов на кармане завалялись. Да, тонкой выделки белый джемпер, фирменные джинсы и витой кожаный ремень с серебряными клёпками стоят куда дороже дешевого ширпотреба на мне, но всё же, всё же…

— Да. — Я не видел необходимости раскрывать перед ним все карты.

Ветрицкий достал из кармана кожаной безрукавки кошелёк и кинул на стол три серебряные монеты. Два рубля закрутились на краю стола, а четвертак скатился на пол.

— Подними, — зло процедил я.

Николай ничего не ответил и выложил из кошелька на стол ещё один четвертак. Я смахнул деньги в карман, поднялся с циновки и пошёл на выход. Старичок распорядитель уже куда-то исчез, а ведущую к гардеробу лестницу загораживали два нехарактерно плечистых для китайцев вышибал. Вернее лестницу они почти перегораживали, но протиснуться между ними было можно только боком. Вот значит как…

Даже не пытаясь проскользнуть между ними, я расправил плечи и уверенно зашагал вперёд. В последний момент вышибалы подались в стороны и, спокойно поднявшись по лестнице, я прошёл через холл и вышел из ресторана на улицу.

А вечереет, однако. Да и ветер не шибко тёплый задул. Застегнул куртку на все пуговицы и, засунув руки в карманы, зашагал к Красному. Вдалеке над крышами домов возвышалась резиденция братьев — Пентагон. По асфальту зацокали копыта: с соседней улицы выехал присматривающий за порядком конный разъезд Братства. Особого оживления на улице он не вызвал, но лица китайской национальности убирались с его дороги быстрее прочих.

Слева потянулось длинное здание бывшего колхозного рынка. В связи с поздним временем он уже был закрыт, а так там торговали своей продукцией «подшефные» хозяйства Братства. Мясо, молоко, яйца, мука, мёд, воск и прочие сельхозтовары хоть и стоили немного дороже, чем на блошиных рынках, но своего покупателя находили. А за оптовыми партиями чародейских артефактов, холодного оружия, доспехов и разной промтоварной мелочёвкой приезжали даже из Города и Северореченска.

— Дожимай!

— Горишь слева!

— Я открытый!

— А-а-а!

Впереди раздались азартные крики, и на дорогу выкатился футбольный мяч. Один из стоявших около школьной спортивной площадки болельщиков догнал его и пнул обратно. Судя по столпившимся на противоположных сторонах поля группам поддержки, футбольный матч шёл между командами Братства и Дружины.

— Клим! — окликнул я спускавшегося по ступенькам в подвал худощавого парня в обшитой железными кольцами короткой кожаной куртке. — Клим!

— Скользкий! — поднявшись на пару ступенек, обрадовался Климов. — Ну ты даёшь! Полгода пропадал неизвестно где и — хоп! — как чёртик из коробочки. Пойдем, вмажем по чуть-чуть, хоть расскажешь, чем занимался. Или как всегда занят?

— Да не особо. — Я с сомнением оглядел висевшие над спуском в подвал ржавые буквы вывески «Кулинария». — Поговорить время есть, а пить… В завязке я.

— Хорош, по песярику вмажем — сразу развяжешься, — обдав перегаром, Клим потянул меня в подвал. — Я и сам не пью, но уж если наши на футбол вытащили, то как такой случай упускать? Ничего, ещё по чуть-чуть и спать.

Ага, знаю я это чуть-чуть. Опять на автопилоте через полгорода ползти придётся. Нет, пить нельзя. Но и отказываться тоже не дело. И не из-за классического «ты меня уважаешь?». Просто действительно сто лет не виделись.

Обстановка внутри «Кулинарии» мало чем отличалась от обстановки в подобных заведениях в любом районе Форта. Был в одном, считай, был во всех. Разве что столики у ближней стены отгорожены друг от друга деревянными перегородками, а у дальней стены к витрине подходила длинная стойка для тех, кому сидячих мест не досталось. А так всё один в один. Пустая холодильная витрина с написанными от руки ценниками наверху. Сиротливо выстроившиеся в ряд бутылки водки, самогона и полторашки с ядовито-яркой газировкой. Сигаретный дым, тусклый свет давно севшего чародейского светильника. Ленивое безразличие продавщицы и смертная скука иногда выглядывающего из подсобки охранника.

Все столики оказались заняты, но Клим ничуть не смутившись, смахнул со стойки в картонную коробку с мусором одноразовые пластиковые стаканчики с остатками водки, газировки и красными потёками томатного сока и заорал:

— Настя! Как обычно, но в двойне!

Продавщица выглянула из подсобки и зазвенела бутылками.

Кучковавшиеся в углу китайцы оценили висевший на поясе у Клима кукри и, решив лишний раз не лезть на рожон, направились к выходу.

— Понаехали тут! — даже не понизив голоса, выдал им в спину Клим. — Уроды желтомазые!

— Чего ты на них? — прежде чем облокотиться на стойку, я придирчиво осмотрел её замызганную поверхность.

— А потому что уроды и есть, — решив, что всё понятно объяснил, Климов выглянул из-за меня и крикнул уже подошёдшим к двери китайцам. — Уроды!

Я обернулся, посмотреть на их реакцию. Нет, проглотили. Похоже, Братство не так уж сильно сдало свои позиции, как некоторые это пытаются представить. По крайней мере в окрестностях Пентагона Братство ещё уважают. Или боятся. Что собственно в этом случае одно и то же.

— Ну, чего опять буянишь? — продавщица принесла нам два пустых стаканчика, два с непонятной оранжевой жидкостью, тарелку с бутербродами и чуть больше полбутылки водки.

— Всё, всё… Тише воды, ниже травы, — заверил её Клим.

— Это ещё что такое? — принюхался я к содержимому стакана.

— Инвайт. — Клим передвинул ко мне тарелку с бутербродами. — Не помнишь, что ли? Ну как там, «просто добавь воды»!

— Ёлки! — Я немного отхлебнул разведённого в воде концентрата. Сколько лет назад последний раз пробовал? Десять, нет, пожалуй, все пятнадцать. — И где эту гадость только откопали?

— Хозяин где-то несколько ящиков достал.

— Да он же испортился давно, на фиг!

— Чему там портиться? Химия же голимая, — усмехнулся Климов. — Вы, кстати, в школе водку с инвайтом не мешали? Нет? А мы мешали. Ничё так вставляло.

— Слушай, ещё же какой-то концентрат был? Как его… «Зуко»?

— Что-то типа того. Но он дорогой был, у нас на него денег не хватало. — Клим толкнул своим стаканчиком мой. — Давай…

Мы выпили — я только пригубил — и закусили одним на двоих бутербродом с селёдкой. Водка — гадость. Стопудово палёная. Правильно сделал, что залпом не замахнул. А селёдка очень даже ничего. Попробовать инвайтом, что ли, запить? Или не стоит так горячиться?

— Ты, кстати, насчёт китайцев всё понятно объяснил, а главное доступно. — Я положил на тарелку обкусанный бутерброд. — Что у вас там с ними случилось?

— Слышал, мы им учёбку продали?

— Ну и?

— А этого мало? Я ж грандмастера на хрен послать не могу, приходится на этих отрываться. — Клим грустно улыбнулся. — Так вот живёшь, обустраиваешься, планируешь что-то. А к тебе приходят и говорят: а ну вымётывайся отсюда. Козлы.

— Слушай, мне кто-то говорил, у Триады к Братству претензии появились? — Из-за столика выползла-вывалилась компания парней и направилась к выходу. — Присядем?

— Они отлить пошли. — Клим налил водки себе и освежил мне. — Давай, ещё по одной.

— Не, мне хватит, — попытался остановить его я.

— Да перестань ты. И так раз во сколько лет видимся, — отмахнулся тот. — А насчёт Триады… Да сами они по большому счёту лоханулись. У нас под зданием учёбки подземная речка текла. Зимой нормально всё, а как потеплеет — караул! Сколько мы сил на это дело угрохали! Китайцам, само собой при продаже никто ничего не сказал. Ну, не спрашивали они, мы-то чего лезть будем? Вот. Недели три назад одно крыло и обвалилось. Просто — хлоп! — и под землю ушло. А эти, странные, пришли к нам деньги обратно требовать. Наивняк такой. Угадай с трёх раз, куда их послали?

— Да мне и одной попытки хватит. — Я задумчиво помял стакан с водкой. — Тебя в Туманный переводить не собираются?

— Давай не будем о грустном, а?

— А что такое?

— У меня этот проект века уже вот где сидит! — Клим выпил водку и провёл ребром ладони поперёк горла. — Вывезли людей в чистое поле. Как хотите, так и обустраивайтесь! Да, дома стоят, да коммуникации проведены. А про то, сколько сил и средств надо вбухать, чтобы всё это заработало, никто не подумал. И что кушать людям надо хотя бы раз в день, тоже для многих новостью оказалось. Туда бабла ещё просто немеряно вбухать надо.

— То есть, вы в Форте надолго зависли?

— Да как тебе сказать? Получается, что так. В Туманный финансирование идёт, должны до середины сентября уложиться, но там проект до ума ещё доводить и доводить. Линия обороны внешняя, линия обороны внутренняя, огневые точки, установки сглаживания магического поля… Там же основное пока в оборону вкладывается. Как зимовать будем — непонятно. Я вот только одного понять не могу — кому этот заснеженный кусок земли сдался? Стратеги, блин…

— А меня Гадес с морга выгнал, — не знаю к чему, вспомнилось вдруг мне.

— Забей. Ты ж радоваться должен. Сколько у тебя на квартплату улетало? Половина жалованья, больше? Даже за треть приличную комнату снять — не проблема.

— Нравилось мне там, — вздохнул я. — Ты чего квасишь-то?

— Говорю же — футбол.

— Я серьёзно.

— Рому зарезали, — на глазах помрачнел Климов.

— Чего?! — не сразу переварил услышанное я.

— Того.

— Когда?

— С неделю уже. Он с командой в последнее время частенько за стену мотался, вот в последний раз и привезли холодного. Давай за него, что б земля пухом.

Выпили, не чокаясь. Водка показалась ещё омерзительней, чем раньше. Но по такому поводу коньяк, вино или пиво пить не будешь. Тут водке альтернативы нет.

— И знаешь, мы же в последнее время с ним вообще не общались. Как его в выездную группу перевели, так и расплевались, — глядя мимо меня, продолжил Клим. — Вот теперь и думаю: ну чего мне стоило попробовать замириться? Блин, да казалось, что время впереди полно, какие наши годы! Уж с кем, с кем, а с нами ничего случиться не может. С кем угодно, только не с нами. А тебе раз и ножом по горлу. Только тогда и понимаешь, что жизнь-то мимо прошла и с друзьями ты хрен знает когда в последний раз общался. Всё время как белка в колесе: на службу — спать, на службу — спать, на службу — нажраться с кем придётся — спать…

Я слушал его молча. Только кивал и поддакивал в нужных местах. Ясно ведь, что парню выговориться надо. Мы с Ромой большими друзьями никогда не были, и то меня зацепило. Вот уж точно: «с нами ничего такого случиться не может». И ведь даже, когда на моих глазах Макса застрелили, не проняло. Не до того было. Да и кто такой Макс? Новичок. Мы-то ветераны. Мы-то о-го-го! Уж с нами ничего такого, да никогда! А то, что парни из патрулей постоянно не возвращаются и с каждым днём лиц вокруг незнакомых всё больше, как-то на заднем плане остаётся. Пока тебя самого жизнь по голове крепенько не приложит…

И ведь разумом понимаешь, что каждый Божий день по лезвию ножа ходишь, ан нет, всё туда же — упорно себя бессмертным считаешь. А чтобы мыслишки всякие от которых жить тошно и страшно до судорог становится в голову не лезли — водкой их, водкой. С похмелья жизнь, конечно, тоже не сахар, но тут уж не до раздумий о смысле и бренности существования. Тут бы найти чем и с кем опохмелиться. А что людей, с кем посидеть и даже не поговорить, просто помолчать можно, с каждым днём всё меньше становится — это ерунда. Главное на сегодня собутыльника найти.

Всё верно. Главное — сегодня. Завтра — это иллюзия. Нет у нас завтра. Всегда — только сегодня. Это мне ещё Селин на пальцах объяснил.

Вздрогнув от раздавшегося в кармане куртки жужжания, Клим запихал в рот остатки бутерброда, вытер руки о штанину и вытащил амулет в виде сложившего крылья ворона.

— Ну что ещё такое? — возмутился он. — Лёд, я до Пентагона и сразу обратно. Ты меня здесь подожди.

Климов пулей вылетел из подвала. Надо же, мигом весь хмель выветрился. И что, ждать его? Делать больше нечего? Если у них аврал, то тут и до завтра куковать можно.

Переглянувшись с продавщицей — она махнула рукой и сказала, что Клим сам расплатится, — я вышел из подвала на улицу. Ты смотри, уже сумерки. Скоро стемнеет окончательно. Вот тебе и короткие летние ночи. Пора в «Гавань» возвращаться.

Я дошёл до перекрёстка Южного бульвара с Красным проспектом и, глубоко вздохнув, остановился. Что-то меня через чур сильно мотает. И живот режет. Да, вставило как-то не по-детски. Из чего они эту гадость гонят, из автомобильных покрышек, что ли? А не траванулся ли я?

Может, до целителя какого дойти? Стоп, у тебя деньги лишние есть? Тут же почти рядом Костя — Селина двоюродный брат живёт, вот к нему и загляну на огонёк. Время суток по большому счёту роли не играет. Вини Пух тоже не только по утрам к Кролику заваливался. Думаю, для вечера, дня и ночи у него тоже пыхтелки, сопелки и шумелки заготовлены были. Главное, чтобы Костян дома оказался. Да даже, если и не окажется — ничего страшного. Всё равно по пути.

Пройдя четыре квартала вверх по Красному, я свернул во дворы. С наступлением сумерек народу на улице заметно убавилось, но рядом с Костиным домом пылал высоченный костёр, над которым вился целый шлейф взлетавших вверх, вспыхивавших на тёмном фоне неба и медленно гаснущих искр. Разместившаяся на подтащенных к огню ящиках и железных основаниях скамеек компания со смехом передавала по кругу бутылки. Ко мне цепляться не стали. То ли узнали, то ли в темноте не разглядели.

Проскользнув в подъезд, я поднялся на последний этаж и, проигнорировав свисавший из просверленной в стене дырки шнурок, несколько раз пнул дверь с намалёванной от руки жёлтой краской надписью: «Карлос, который живёт на крыше». Некоторое время ничего не происходило, потом залязгали замки, дверь распахнулась, и в подъезд вывалился Костя, который тут же меня обнял и захлопал по спине:

— Живой, чертяга! А я уже и не надеялся.

— Конечно живой. А что со мной случиться может? — В ответ я тоже похлопал хозяина квартиры по спине, попутно избавив его от заткнутого сзади за пояс устрашающих размеров револьвера. — И с каких это пор ты гостей с волыной встречать начал?

— С волками жить — по-волчьи выть. — Забрав револьвер, Костя запустил меня в квартиру и начал закрывать замки. — Да это так, понты. Пули резиновые, но выглядит серьёзно.

— Бардак у тебя, — запнувшись о валявшийся на полу пакет, я зацепился плечом и чуть не сорвал прибитую на стену вешалку. — Хоть бы свет зажёг.

— У меня полный порядок. Это Селин, скотина, в дупель пьяный припёрся и барахло своё по всей квартире раскидал. — Костя поднял пакет с пола и, уверенно ориентируясь в темноте, пошёл на кухню. — А свет попусту я жечь не намерен. Нет у меня нетрудовых доходов.

— Селина что, из дома выгнали? — Ориентируясь на белое пятно Костиной майки, мне удалось пройти по коридору, ни разу не врезавшись в стену.

— Не знаю. Он пришёл — даже мычать не мог. Проснётся, расскажет. — Хозяин квартиры щёлкнул газовой зажигалкой и на кухонном столе затрепыхал тусклый огонёк лампады. — Давненько он так не набирался, чтоб ни бэ, ни мэ, ни кукареку.

— Бывает, — усмехнулся я, пытаясь в неярком освещении разглядеть Костю.

Из-за покатых плеч и огромных оттопыренных ушей голова казалась слишком большой, серые глаза прятались за толстыми стёклами очков. Да и фигура особым атлетизмом не отличалась. Я на его фоне смотрелся достаточно крепеньким парнишкой, а Селин и вовсе крутым качком. Первое впечатление незнакомого с Костей человека обычно сводилось к фразе: «Это что за чмо?». И было очень и очень далеко от истины. Этот худенький парнишка, которому на самом деле было далеко за тридцать, считался одним из лучших специалистов по подрывному делу в Форте.

— А ты чего даже не спрашиваешь, кто пришёл? — Я передвинул лампаду на середину стола.

— А глазок для чего? — Костя положил пакет Дениса себе на колени и начал проверять его содержимое.

— Какой глазок? Там такая темень — не видно ничего.

— Я себе в стёкла очков заклинание ночного виденья прошил, — похвастался Костя и выставил на стол пол-литровую жестянку серовато-синей расцветки. — Джин, значит, тоник. Выходит, Селина с волшебных пузырьков так умотало. Будешь?

— Да ну, эту гадость.

— А я выпью. — Костя вскрыл жестянку и сделал длинный глоток.

— Оставил бы Селину опохмелиться.

— Нельзя ему. У нас завтра с утра работка наклёвывается.

— Ему нельзя, тебе можно? — ухмыльнулся я. — Двойной стандарт.

— Никаких двойных стандартов. Он у нас мега-босс, а я так, на подхвате, да и не будет мне ничего с одной банки.

— Кстати, насчёт — не будет, — забарабанил пальцами по столу я. — Тут палёной водки выпил, мне б закинуться чем-нибудь.

— Возьми в шкафчике над раковиной активированный уголь. — Костя допил джин-тоник, смял жестянку и как заправский баскетболист через моё плечо закинул её в раковину. — Смотри с пургеном не перепутай. Хотя это в твоём случае препарат тоже эффективный.

— Сам его принимай. У-х-х! — Запнувшись, я отбил пальцы на левой ноге о выступающую из пола крышку люка.

Блин, понаделал у себя чёрте чего, так и шею сломать можно. Хотя, что ни говори, запасной выход штука крайне полезная. Насколько мне было известно, помимо ведущего из кухни в квартиру этажом ниже люка, у Кости было заготовлено ещё как минимум три варианта для экстренного отступления: ход в соседнюю квартиру из стенного шкафа в спальне, лестница на крышу из детской и привязанный к вбитому в стену костылю нейлоновый трос, длины которого как раз хватало для спуска на первый этаж.

Чертыхнувшись, я открыл шкафчик, нашарил там упаковку таблеток активированного угля и, кинув шесть штук в железную кружку, залил их водой из стоявшего на раковине кувшина. Фу, какая гадость…

Допив разведённый водой активированный уголь, вернулся к столу, снял куртку и повесил её на спинку стула.

— И это ты мне что-то про ствол втирал? — ткнул пальцем в болтавшуюся у меня под левой подмышкой кобуру Костя. — А сам с такой дурой таскаешься!

— Производственная необходимость.

— Ага, как же, как же. Я то думал, что хоть у тебя ума хватит с этими идиотами связываться.

— С какими идиотами? — не понял я.

— С Селиным и Датчанином. С казаками-разбойниками, блин, недоделанными.

— Так это ты вообще-то куда-то завтра с Денисом собираешься.

— А что я? Я так, консультант.

— Ты мне вот что скажи, консультант. — Я встал, подошёл к окну и посмотрел на улицу. Темно. Надо бы до «Гавани» двигать. — Откуда наркота новая взялась?

— Кто бы знал, откуда она взялась, кто бы знал… О! Хочешь прикол? — не дожидаясь ответа, Костя подошёл к мусорному ведру и, пошарившись в нём, достал блеснувшую в свете лампады алым ампулу. — В курсе, что капля никотина убивает лошадь, а хомячка разрывает на куски? Смотри.

Костя достал из шкафа литровую банку, снял с неё полиэтиленовую крышку и отломил кончик ампулы над уныло шевелившим усами тараканом. Алая капелька упала ему на спину, и тут же хитин панциря лопнул, а лапки скрутило, словно их опалил невидимый огонь.

— Это ещё что такое? — обалдело уставился на банку я.

— Всего лишь доза «Куража». — Как ни в чём не бывало, Костя накрыл банку крышкой и убрал её к мусорному ведру. — Очень уж у тараканов внутренний мир ограниченный. Их от переизбытка чувтств просто на куски рвёт. Но если каждый день эту дрянь внутрь себя пихать, то и человека надолго не хватит. И хорошо, если просто уродом останется. Впечатляет?

— Не то слово. Тебе бы лектором общества трезвости подрабатывать. — Я настороженно потрогал болтавшийся на цепочке амулет «Ангела-Хранителя». Надо бы поострожней с этими алхимическими штучками. К чему приводит перенасыщение магической энергией, мне только что очень даже наглядно продемонстрировали. — Сам придумал?

— Сам, всё сам, — вздохнул Костя. — Может по маленькой? За встречу?

— Да мне идти пора. — Я снял куртку со спинки стула.

— Ну и куда ты сейчас пойдёшь? Давай, оставайся. Я тебе в комнате с Селиным постелю. Хоть потреплемся, сто лет же не заходил.

— У тебя ж дела завтра. Всё равно пить не будешь. Да, честно говоря, у меня желания пить никакого.

— Не хочешь пить, не пей. Я тебе насильно вливать не буду, а себе сейчас сварганю что-нибудь расслабляющее безалкогольное.

— Покушать-то у тебя есть чего? — сдался я. Нет, пить не буду, просто по ночному Форту ползти не хочется.

— Иди в комнату, я сам всё принесу. — Костя выставил на стол банку тушёнки и достал нож. — Да, ты сколько весишь?

— Ты мне тушёнку по граммам отмерять будешь?

— Это для другого.

— Для чего?

— Сюрприз будет.

— Ну, килограмм шестьдесят-семьдесят.

— Всё, иди, давай.

Хмыкнув, я взял лампаду — Косте она всё равно без надобности — и медленно пошёл в зал. От огонька по стенам побежали тени, а привычные очертания предметов вдруг сделались таинственно-зловещими. Войдя в комнату, первое время никак не мог понять, что за странная конструкция возвышается в углу и, только посветив, разглядел проигрыватель грампластинок «Россия», к которому зачем-то приделали проклёпанный раструб из скрученного жестяного листа. А что это за странный ящик с рукояткой, как у шарманки? Граммофон? И он работает? Похоже — на журнальном столике лежала стопка пластинок.

Ладно, мы-то где сидеть будем? Приметив широкий подоконник, я поставил на него лампаду и перетащил поближе два стула. Будем, значит, видом ночного города любоваться. Звёздное небо, опять-таки, над головой.

— «На патефон поставлю пластинку и застрелюсь под музыку Стинга»? — кивнул я на проигрыватель, когда минут через пять Костя притащил блюдо с холодными макаронами и две кружки с резко-пахнущей жидкостью.

— Зря смеешься. — Костя покрутил ручку завода и опустил иглу на грампластинку. — Песни на три хватает.

Тихий шорох сменился звучащей не очень громко, но вполне различимой мелодией.

«Солнечный остров скрылся в туман,

Всё очень просто — сказки обман…»

— Я сначала хотел от динамо-машины запитать, но потом подумал: тут за день так убегаешься, потом ещё вечерами педали крутить… Это не для меня. — Костя вышел на кухню и уже оттуда продолжил. — Плюнул я на это дело. Пусть лучше она тише играет, но зато для души.

Он вернулся с чайником и поставил его на пол.

— Это ещё что за гадость? — Я пощёлкал пальцем по кружке.

— Вытяжка из сока снежной ягоды. Жутко полезная, но вкус отвратительный. — Костя достал из кармана бумажный пакетик, надорвал и высыпал его содержимое мне в кружку. Жидкость забурлила, но неприятный запах сразу же пропал. Второй пакетик он высыпал себе и вытащил из кармана штанов электронные часы. — Тут главное время засечь.

— Знакомые часики. У Селина подрезал?

— Не подрезал, а взял попользоваться. Они ему сегодня всё равно без надобности. — Костя в три глотка выпил свой сок и, зажав вилку между указательным и средним пальцами — большой палец на правой руке давным-давно оторвало не вовремя сработавшим детонатором, — принялся уплетать макароны.

Я не стал от него отставать и тоже выпил сок. Странно. Как водичка. И в чём здесь прикол? Словно заметив мои сомнения, Костя сверился с часами, поднял с пола чайник и налил в кружки кипятка.

— Только ты маленькими глотками пей, а то эффект не тот будет, — предупредил он меня.

Я потянулся за кружкой и закашлялся от пронзившей грудную клетку боли. Ёлки! Не слабо мне фанеру пробили. Ничего, пройдёт. И не такое проходило.

Выпив, как мне и советовали, маленькими глотками тёплую воду, я попытался оценить свои ощущения. Сначала ничего не происходило, а потом по всему телу потекла волна снимающего напряжение и усталость расслабления. Ух-ты, а я уже и не замечал, что у меня всё это время рёбра ломило. А болеть перестали — так сразу дышать легко стало…

— Блин, сто лет уже вот так просто не собирались! — Я допил кипяток и наколол на вилку макарон.

— Ага. Да постоянно дела какие-нибудь. Задолбало всё. Сегодня вон дружинники полдня мурыжили.

— Самогонный аппарат конфисковать хотели? — пошутил я.

— Не, консультировал их. На северной окраине бомбист завёлся — три взрыва уже было. Четверых «Крестоносцев» на куски порвало, их совками потом собирали. Борец за права уродов, блин…

— А тебя-то зачем вызывали?

— Говорю же — проконсультировать. Просили посмотреть самопальная взрывчатка или заводская.

— И? — стало любопытно мне.

— Взрывчатка армейская, — отложив вилку, Костя уставился в окно. — Детонаторы тоже заводские.

— Ну и какие это уроды? Откуда у них такие игрушки?

— Шли бы они… Ты посмотри какие звезды. Где ещё такие увидишь?

— Да, звёзды знатные, — согласился я.

Раздались шаркающие шаги, и на кухню прошёл Селин. Загремела посуда, и через пару минут Денис протопал обратно.

— Призрак отца Гамлета, блин, — хмыкнул Костя. — Прикинь, они недавно с Котом чуть не подрались.

— Как так? — не поверил я. Что ж такое надо учудить, чтобы вывести из себя обычно спокойного и уравновешенного Кота.

— Знаешь, что Селин ляпнул? «Чем шире рот, тем чешире кот». Кот, тоже молчать не стал. Ну и как обычно: слово за слово, балдой по столу. Еле разняли.

— Да, Дениска у нас шутник.

Так мы и сидели. Пили чай, смотрели на звёзды и перемывали кости общим знакомым. От окна тянуло стылой прохладцей, на улице стрекотали сверчки и где-то за горизонтом полыхали июньские зарницы.

Хорошо! Надо чаще встречаться…

Глава 6

Утро добрым не бывает. Сегодня эта нехитрая житейская мудрость оказалась как нельзя более ко двору. Нет, конечно, есть много поговорок в тему, но до состояния «Ох-ох-ох, что ж я маленьким не сдох» я к счастью вчера себя не довёл. Да и Костя не обманул, никаких побочных эффектов от выпитого накануне зелья пока не наблюдалось. Дело было совсем в другом: вчера я умудрился отрубиться так незаметно, что заснул прямо на стуле. Понятно, что поясница и шея, измученные неудобной позой, капитально затекли. А Костя, подлец, то ли до кровати доползти успел, то ли раньше меня проснулся.

— Ух-х-х, — прошипев сквозь зубы проклятие, я поднялся на ноги и распрямился.

Больно. После нескольких наклонов до пола поясницу немного отпустило, а вот с шеей всё обстояло совсем не так просто: повернуть голову налево не получалось. Точнее получалось, но при этом от уха к лопатке стреляло так, что на глазах выступали слёзы.

Я подошёл к окну и невольно поёжился: небо затянули низкие серые облака. Сумрачно. Накрапывал дождь. Даже непонятно, сколько сейчас время. Может быть и восемь утра, и полдень. А часы Костя с собой уволок.

Я почесал зудящие запястья, вылил из чайника в кружку остатки воды и одним глотком выпил. Маловато будет. Пойду хозяина найду, пусть чем-нибудь тонизирующим и жаждоутоляющим обеспечит.

Я ещё раз почесал ладони. Да что такое? Ой-ё! Все кисти были усеяны красными точками мелких волдырей. С чего это меня так обсыпало? Неужели из-за вчерашнего сока?

— Ну и как это называется? — заскочив на кухню, я сунул покрасневшие и немного припухшие кисти прямо в лицо облокотившемуся на стол Косте. — Ты чего, ухоплан, мне вчера намешал?

— Полегче на поворотах, — зевнул тот и отхлебнул из кружки горячего чая. — Когда только базар фильтровать начнёшь?

— В натуре, — поддакнул сидевший у открытого окна Селин. — Да и какой из него ухоплан? Он же ухолёт вылитый.

— Что значит, полегче? — всё же немного сбавил тон я. — Это вот что такое? По-любому от твоего сока.

— Выброс вчера был. — Костя поставил кружку на стол. — Тебя вчера на юго-востоке не заносило? По глазам вижу — заносило. Так что не стоит торопиться с выводами. Для человека твоей профессии это не есть хорошо.

— Ты о чём? — не врубился я.

— Что, Падлик Морозов, не всех заложил ещё? — заржал Селин.

— Да пошли вы оба, знаете куда? — не на шутку разозлился я.

— Сам туда иди. — Денис прикрыл окно. — Чай будешь?

— Воды лучше. — Я поднял валявшуюся на полу куртку и, одев, уселся за стол.

— Знаешь, я всегда считал, что свой человек в Дружине никогда не помешает, — продолжил издеваться надо мной Селин. — А что мусор, так это не беда. Главное, чтобы человек был хороший.

— Точно, — согласился с ним Костя, наливая мне в кружку воды. — Не место красит человека, а человек место.

— Завязывайте. — Я сделал несколько глотков холодной воды. — Лучше посоветуйте, что мне с этими волдырями делать.

— А ничего. Через неделю сами пройдут. — Денис прислонился лбом к оконному стеклу. — Засохнут и обсыпятся. Вместе с руками.

— Селин, иди уже сдохни с похмелья где-нибудь. Не мучайся, — в ответ предложил я.

— Лекарей мало? — Костя открыл шкаф и начал перебирать пакетики с сухой травой. — Нет у меня от аллергии ничего. Да ты сходи к любой знахарке, там лечения-то на пять минут.

— Минут на пять, рублей на пятьдесят пять. Миллионер, что ли? — тяжело вздохнул я.

— Ты в Дружину никак на общественных началах устроился? — вновь принялся за своё злой с похмелья Денис.

— Селин, завязывай, — опередил меня Костя. — Ну, Скользкий, я от тебя всего ожидал, но что ты в Дружину пойдёшь…

— Да у меня выбора другого не было, — честно признался я. — Они меня в одном деле прикрыть обещали.

— Это что ж за дело такое должно быть, если тебя за него в Дружину приняли? Туда, между прочим, с опытом люди устроиться не могут.

— Нехорошее дело, нехорошее, — замялся я и больше ничего объяснять не стал. Самому бы кто сказал, зачем Илье это надо.

— И какой фронт работ тебе нарезали? — уже серьёзно спросил Селин.

— Штурмовик я.

— Ну ты попал! — хлопнул ладонями по подоконнику Денис. — Ну ты олень!

— А что такое?

— Слышал, следственная группа из Северореченска на днях приезжает?

— Ну.

— Баранки гну. — Селин закатил глаза. — Что первым делом на повестке дня стоять будет? Не знаешь? Я тебе скажу — большой шмон. Вот и набирают сейчас кого попало в штурмовики, чтобы своих людей под пули и ножи не подставлять.

Бум! Бум! Бум! — Кто-то, не особо жалея ботинки, три раза пнул во входную дверь.

— Кого принесло ещё? — прижал ладони к вискам Селин.

— Гамлет уже подойти должен, — поднялся со стула Костя. — Пойду посмотрю.

Он вышел в коридор, отпер дверь и почти сразу крикнул:

— Селин! С вещами на выход.

— Ну чего вы все орёте? — Денис отлип от оконного стекла и вышел из кухни. — Чего кричишь, голова два уха? А, привет Гамлет. Как оно наше ничего?

Я тоже вышел в коридор и поздоровался с Датчанином.

— Ты, Лёд, тоже собирайся. — Напяливший длинный кожаный плащ и чёрную вязаную шапочку Костя казался ещё длиннее и худее, чем был на самом деле. Глиста в скафандре, да и только.

— Я пойду, опорожнюсь на дорожку, — пошёл в туалет Селин.

— Только попробуй толчок заблевать — сам чистить будешь, — предупредил его Костя и, подхватив принесённый Гамлетом чемоданчик, ушел на кухню.

— Он ужаленный уже? — Датчанин недовольно посмотрел вслед Денису.

— Не, со вчерашнего не отошёл. У нас как, нормально всё? — И без всяких интонационных подтекстов невысказанный вопрос о деньгах повис в воздухе.

— Всё просто замечательно, — как-то странно улыбнулся Гамлет.

— Точно?

— Точно. Ты, Лёд, кстати, уверен, что в диверсионных войсках не служил?

— Что случилось-то?

— Да ничего, — снова заулыбался Датчанин. — Как в той песне: «Всё хорошо, прекрасная маркиза». Один к одному. Сначала у мужика в туалете что-то полыхнуло. Потом онетушитель взорвался, и ему пальцы напрочь отчекрыжило. В середине текста там много всего накрутить можно, и в итоге товарища этого из дома вытащили только чуть-чуть недожаренного. Но вот ведь что деньги делают: ночь в реанимационном отделении городской клиники у Долгоносова и как новенький. Только с домом, машиной и личным имуществом такой номер не прокатил. Как говорится, прах к праху, пепел к пеплу.

— Он деньги вам отдал? — задал я самый важный для меня вопрос.

— Отдал.

— Вот и зашибись.

— Зашибись. — Гамлет опёрся плечом о дверной косяк. — Сам понимаешь, я тебя здесь встретить не рассчитывал, баксы с собой не взял. Хочешь, могу золотом расплатиться.

— Дай двадцатку, — попросил я. — И это, скажи кому-нибудь, пусть зеленые в гостиницу закинут.

— Без проблем. — Гамлет отдал мне два червонца и, приоткрыв входную дверь, кивнул. — Пойдём-ка, покурим-ка.

— Чего? — не понял я.

— Пошли, разговор есть. — Датчанин вышел в коридор и, понизив голос, поинтересовался. — Ты на хвост никому серьёзному в последнее время не наступал?

— Гонзо только.

— Забудь, я с Семёрой насчёт этой темы перетёр.

— Тогда, вроде, никому. А что такое?

— Я тут слышал краем уха — тебя Лешему заказали. — Гамлет достал из кармана пачку сигарет. — Огонёк есть?

— Информация точная? — только и смог в некоторой прострации выдохнуть я и кинул Гамлету коробок спичек.

— Точно только в протоколе вскрытия написать могут. И то не факт. — Гамлет чиркнул спичкой. — Просто слушок прошёл, никакой конкретики, всё через третьи руки.

— На заказчика выйти можно? — перебрав все возможные варианты, остановился на самом реальном я.

Леший — это профи. Его не найти при всём желании. Это далеко не уровень Датчанина и Дениса. Неуловимого наёмного убийцу не смогли вычислить ни лучшие следователи Дружины, ни специалисты Гимназии.

— Не уверен. С заказчиком вообще ерунда полная: Леший заказы со стороны давно уже не берёт. Мне… — Датчанин замялся, но почти сразу же продолжил, так что пауза была почти незаметна. — Мне человек один знающий прямо так и сказал — у Лешего появился хозяин, наш хлеб он не отбирает.

— Здорово, — пробормотал я и забрал у Гамлета спичечный коробок. В рассказанной истории сомневаться не приходилось. Наверняка это Яровой Датчанина просветил. — Пойти повеситься, что ли?

— Тоже вариант. — Гамлет затянулся и выдохнул струю дыма. — Я тут кому надо шепнул — если новая информация появится, мне сообщат. Но сам понимаешь, тебе это мало чем поможет.

— Да я так и так из Форта валить собирался. — Я несколько раз задумчиво пнул по стене носком ботинка. — Теперь только бы успеть.

— «Постоянно пьём Чинзано, постоянно сыто-пьяно. О-е» — В подъезд тихо мурлыча под нос знакомую песенку вышел Селин.

— Против сыто я ничего не имею, но с пьяно ты уже, честно говоря, достал. — выговорил ему Гамлет.

— С волками жить, не по-детски пить.

— Денис, завязывай с бухаловом.

— Я много пью, что ли?

— Не много, просто не вовремя.

— Всё, проехали. Я в норме. Сколько процентов сверху мы им оставляем?

— На месте определимся.

Дождавшись, пока Костя закроет дверь, мы спустились по лестнице и вышли из подъезда. Накрапывавший на улице мелкий противный дождичек так и норовил забраться за воротник, и на душе сразу же сделалось мерзко и гадко.

Впрочем, дурное настроение большей частью объяснялось вовсе не плохой погодой. И даже не распухшими кистями. Просто человек, которого заказали Лешему, живёт ровно столько времени, сколько потребуется наёмному убийце на его поиски. И в моём случае много времени это занять не должно. Меня ж найти легче лёгкого! Сегодня же надо из Форта валить. Сегодня же!

— Слушай, Гамлет, а чего ты свой старый бизнес забросил? — Денис и Костя шли впереди и не должны были услышать наш разговор.

— Какой именно?

— Ну, ты ж с парнями в Форт много чего привозил, что с той стороны проваливалось.

— А! Разве ж это бизнес, — махнув рукой, Гамлет выкинул окурок в лужу. — Баловство одно.

— И всё-таки?

— Ты с какой целью интересуешься?

— Да просто ты неплохие деньги зашибал. Стоило ли в эту бодягу влезать?

— Деньги… — Гамлет задумался и замолчал. — Понимаешь, там же раз на раз не приходилось. У границы можно и месяц без толку куковать и два.

— Что-то ты раньше на такую непруху не жаловался.

— Раньше у меня в команде Ашот был. Может помнишь, низенький такой, лет под сорок? Он нас и приводил в нужное место. Талант у него был: за двое суток окно с той стороны почувствовать мог.

— Мог?

— Пропал он в январе. Поэтому и пришлось срочно сферу деятельности менять.

— В январе? И так и не нашли?

— Нашли, — нахмурился Датчанин. — Две недели назад из-под снега вытаял. Зарезали его твари какие-то. Узнать бы кто…

— Да уж… — задумался я. — Гамлет, а ты про кондукторов ничего не слышал?

— Это которые через границу переходить могут? — фыркнул Датчанин. — Сказки…

— Уверен?

— Да, хотя… — Гамлет задумчиво почесал подбородок. — Был один случай…

— Какой?

— В декабре том дело было. Помнишь, мы ещё фуру с мясом обмывали? Так вот, недели за две до этого, — надвинув на лицо козырёк кепки, принялся рассказывать Датчанин. — Мы у границы с Северореченском уже дней десять сидели. И как назло — затишье. С той стороны за это время даже кот драный не перешёл. Ну мы Ашота и начали напрягать на территорию Северореченска перейти, там удачу попытать. А он ни в какую. Пока не напоили, не соглашался. Ну а пьяному море по колено — кое-как уломали. Указал он нам на той стороне недалеко от границы место, где окно откроется. Пацаны палатки пошли ставить, а я караулить остался. И тут с той стороны газель грузовая вываливается. А в ней пять лбов до зубов вооружённых. И мамой клянусь — знали они куда попали. Завели двигатель, на дорогу выехали и укатили.

— А Ашот что сказал?

— Ничего не сказал. Когда протрезвел, ругался долго.

Мы вышли на Красный, и мне пришлось распрощаться с парнями: им вниз по проспекту, мне вверх. Интересные вещи Гамлет рассказывает, очень интересные. Ещё б понять, что всё это значит.

Дождик зарядил с новой силой и, засунув руки в карманы куртки, я зашлёпал по лужам. Хорошо хоть дождь не холодный. Мелкие капельки шелестели по асфальту и крышам домов, пузырились на лужах и сбивали пыль с серой травы. Облаками затянуло всё небо, и казалось, дождь не кончится никогда. Ну, насчёт никогда, это я загнул, но сегодня точно не распогодится.

И куда теперь ноги двинуть? Надо бы маршрут прикинуть, чтоб под дождём лишний раз не мокнуть. Что там у меня по плану на сегодня? Найти лекаря — это раз. Поговорить с Обрубком о Вороне — информация лишней не бывает, да и площадь Павших как раз по пути. Это два. Заглянуть в «Серого святого», попробовать о двойнике — а двойнике ли? — хоть что-нибудь разузнать. Это три. Ну и четыре — собираю манатки и сваливаю за городские стены. Мне ещё не доводилось слышать, чтобы Леший кого-то за переделами Форта доставал.

Блин, так ведь и не успел записи сектантов разобрать! Да ерунда это. На той же Старой мельнице комнату сниму и денёк перекантуюсь. А когда изучу записи, уже видно будет, что дальше делать.

Проводив взглядом промчавшийся по лужам патрульный уазик, я свернул на площадь Павших и в нерешительности остановился перед входом на рынок. Народу — ноль. Дождь же. И с чего я, собственно, решил, что Обрубок мокнуть будет? Да и вообще, похоже, рынок закрыт. Хотя нет, вон из палатки продавец покурить выглянул. О, и охранники по грязи прочапали. Пойду всё же у памятника посмотрю. Вон какая-то куча тряпья валяется. А сам Обрубок где? Так, из тряпок рука торчит. Он тут ночует, что ли?

— Эй, просыпайся! — остановился около кучи тряпья я.

Тряпки зашевелились, и из них высунулась голова калеки. Он заморгал и с трудом сфокусировал на мне взгляд.

— Лёд? Возьмёшь чего?

— К тебе, говорят, Ворон недавно заглядывал. Не подскажешь, где найти его?

— Ворон? — Обрубок замолчал и потёр воспалённые глаза. — Может и заходил. Не помню.

— А ты подумай. — Чего-то он с утра тормозит. Обдолбанный уже, что ли? — Повспоминай…

— Повспоминай… — По лицу калеки проскользнула и растворилась в морщинах совершенно неуместная счастливая улыбка. Он зажмурился, потом открыл глаза и, глядя куда-то мимо меня, кивнул. — Точно, подходил. Дозу «Счастья» взял. А тебе он зачем?

— Да так, поболтать. Не говорил он, где его найти можно?

— Поболтать? — вновь повторил за мной Обрубок. — Возьмёшь дозу?

— Возьму, — вздохнул я. — Почём?

— Червонец.

— Держи, — оглянувшись по сторонам, я протянул калеке золотую монету. Мне мозговёрты без надобности, я бы Обрубку и за информацию десятку заплатил, но предлагать этого не буду. А то повысит ещё расценки. Приняв узкую колбочку сантиметров двух длинной, я быстро спрятал её в карман — дождь гасил звуки, но из-за памятника послышались чьи-то голоса.

— Меблированные комнаты Хотабыча. — Золотая монетка бесследно исчезла в лохмотьях калеки. — Он там будет.

— Дурь-то у тебя не палёная? — попробовал разговорить Обрубка я. — Где брал?

— Где брал, там нет больше, — с подозрением зыркнув на меня, калека закутался в своё тряпьё.

Вот и поговорили. Да, наркота ему мозги ещё не до конца разъела. Я развернулся и зашагал к выходу с площади. Пожалуй, Ворона стоит проведать. Конечно, сдавать его Илье не дело, но поговорить по душам надо.

Я достал пробирку с мозговёртом из кармана, выкинул её в грязь, и в этот момент сзади послышалось шлёпанье по лужам, удар и отчаянный крик, который полоснул по нервам не хуже хорошо заточенного ножа. Невольно вздрогнув, я сунул правую руку под куртку и развернулся.

Твою мать! Двое непонятно откуда взявшихся «Чистых» молотили Обрубка железными прутьями, третий побежал за мной, но, переведя взгляд с выброшенной в грязь дозы наркотика на скрывшуюся под курткой руку, в нерешительности остановился. Скуля, калека попытался отползти к памятнику и тут один из ударов пришёлся в основание черепа и он затих.

Твари! И что делать? Вытащить ствол и перестрелять этих гадов? А смысл? Обрубку уже не помочь. Стиснув зубы, я стоял и смотрел, как «Чистые» насмерть забивают калеку. Ненавижу выродков! Хоть Обрубок с наркотикаи и связался, но хорошим человеком был.

В этот момент из-за памятника появились ещё два бандита и, сплюнув, я развернулся и зашагал к Красному. Земля круглая — сочтёмся. Обязательно сочтёмся. Твари, какие твари…

Попадавший за воротник дождь ледяной струйкой сбегал по спине, но я уже не обращал на это никакого внимания. Не сахарный — не растаю. В ушах всё ещё стоял хруст, с которым железный прут проломил голову Обрубку. Мог ли я его спасти? Пожалуй, нет. Он умер ещё раньше, чем я успел бы пистолет из кобуры вытащить. После таких травм не живут. Никакой целитель не поможет.

Подпрыгивая на выбоинах, по Красному промчалась повозка, забитая кутавшимися в шинели и дождевики дружинниками. Куда это они? Стряслось чего?

Проходя мимо конторы Гонзо, специально замедлил шаг. Ну же, ну выйди, вякни что-нибудь. Хоть будет на ком злость сорвать. Так нет же — никого. А хотел бы незаметно проскочить, точно бы на букмекера с охранниками нарвался.

На следующем перекрёстке наряд дружинников выстроил у стены пяток парней и проверял содержимое их карманов. На меня покосились, но останавливать не стали. Да что ж такое случилось, если в эту собачью погоду столько народу на улицы выгнали?

Добравшись до первой разделённой на множество офисов пятиэтажек, я заскочил в подъезд и несколько раз встряхнул куртку. Вот ведь, блин, насквозь весь промок.

— Там вывеска была «Травы и зелья». Как пройти? — поинтересовался я у дремавшей в своём закутке вахтёрши, а судя по стоявшим в углу ведрам и швабрам, по совместительству ещё и уборщицы. Глядишь, здесь подешевле будет, чем к целителям обращаться. Те обдерут как липку.

— Третий этаж, шестьдесят пятая квартира, — поджав губы, тётка оглядела тянущиеся за мной грязные следы и натёкшую лужу воды. — Ноги вытирать надо!

— Я и вытер, — побежал вверх по ступенькам я.

Нужная дверь — в левом верхнем углу серебрилась небольшая эмблема сестёр Холода — оказалась незапертой, и я зашёл внутрь, не забыв перед этим вытереть ноги о расстеленный на полу коврик. Вот это да! Все стены квартиры были завешены пучками высушенных трав, более того на натянутых под потолком шнурах покачивались матерчатые мешочки, полиэтиленовые пакеты, нанизанные на проволоку листья и даже целиком срезанные ветви. Высушенным гербарием дело не ограничивалось: подоконник и прибитая к стене у окна полка были заставлены горшками с травами, цветами и аккуратно подстриженными кустиками, а из двух кадок торчали настоящие деревца. Вроде лимоны. Может и нет, но точно что-то цитрусовое.

И запах… Пахло вовсе даже не пылью, пахло… Летом? Пожалуй. Именно так благоухает прогретый солнцем луг с только что скошенной травой.

— Чем могу помочь? — Смешивавшая в небольшой деревянной ступке травы женщина оказалась на удивление молодой и вовсе не соответствовала представлению о травнице, как о старой карге с бородавкой на носу. Очень даже симпатичная женщина лет тридцати — тридцати пяти. Длинные чёрные волосы. Спокойные карие глаза. В лице что-то неуловимо восточное.

— Да вот, высыпало что-то, — присев на придвинутый к столу пуфик вытянул вперёд ладони я. — Посоветуете что-нибудь?

— Давно сыпь появилась?

— Вечером ещё ничего не было.

— Чешется? — Травница внимательно осмотрела мои припухшие кисти.

— Не так, чтобы очень, но есть немного.

— На юго-востоке был вчера?

— А что такое? — осторожно поинтересовался в ответ я.

— У колдунов вчера выброс был. Уже третий за месяц.

— Да, нас зацепило краем, — вспомнил о сыпавшейся с неба чёрной крупе я. — Что посоветуете?

— Плоды сонника хорошо помогают. Или отвар корней бархатника.

— Давайте сонник, — решил я.

При поступлении в патруль мне пришлось пропить курс этого самого отвара и могу ответственно заявить, что ничего более мерзкого и тошнотворного мне пробовать не доводилось. Да и мочишься потом всё равно, что ацетоном. Те ещё ощущения.

— Случай не запущенный, одного плода вполне хватит.

— Сколько?

— Пять рублей. — Женщина сняла со вбитого в стену крючка холщовый мешочек и вытряхнула себе на ладонь размером с крупную черешню засушенную ягоду.

Или это фрукт? В ботанике не силён. Маленькая, жёлтая — значит ягода. Уж точно не овощ. Я так думаю.

— И как это употреблять? — Я выложил на стол второй полученный от Гамлета червонец.

— Кожуру сними, плод разжуй и проглоти.

— На вкус как? — Я поднёс ягоду к носу и принюхался. Пахнет хвоей. К чему бы это?

— Кисленький, — забрав червонец, начала отсчитывать сдачу женщина.

— Ничего если я прямо здесь? — не дожидаясь разрешения, я сковырнул ногтем кожуру, счистил её и надкусил плод. Действительно кисленький. Аж перекорёжило всего. Немного гранат по вкусу напоминает. Успокоившись, я начал разжёвывать сухую ягоду. — Подействует когда?

— Завтра утром проснёшься — руки как новенькие будут.

— Да они и так, вроде, не шибко старенькие, — пошутил я и потёр заросший длинной колючей щетиной подбородок. — От щетины есть что-нибудь?

— Мазь, бальзам, настойка, — перечислила травница. — Бритва?

— Мазь наверное.

— Гарантированный эффект две недели. Одна порция рубль. — Женщина внимательно меня оглядела. — Может, наоборот, для роста волос что-нибудь посоветовать?

— Нет, пожалуй, не надо. — Я забрал сдачу и провёл ладонью по лысой голове. Не до красоты мне сейчас. Да и не факт, что поможет. — Две порции.

Сунув в карман куртки свёрнутые из плотной бумаги кулёчки, я поднялся на ноги.

— Больше ничего не надо?

— Нет, спасибо.

— Заходи, если что.

— Обязательно. — Я подошёл к двери и обернулся. — А часто у колдунов выбросы бывают?

— Летом обычно каждую неделю люди с сыпью приходят.

— Понятно. Ещё раз спасибо. Всего хорошего, — попрощался с ней я и вышел в коридор.

Уж не знаю, насколько этот сонник эффективен, но запястья чесаться почти перестали. Нет, каковы гимназисты подлецы: могли бы и за пределами Форта производство организовать. А то травят нас потихоньку, понимаешь. Козлы…

Я спустился на первый этаж и остановился на крыльце, прикрытый от капель дождя бетонным козырьком. Мне кажется или небо действительно немного светлее стало? Хотелось бы, а то так скоро начну квакать и комаров ртом ловить. Кстати, что-то в этом году комаров мало. Повымерзли или ещё рано для них? Наверное, всё же пока ещё рано: вот как только лужи по ночам замерзать перестанут, тогда и полетит кровь сосать мелочь крылатая.

Ну что, последний рывок? Нет, пока ещё предпоследний. А может, не ходит никуда? Забрать шмотки, дождаться денег от Гамлета и дёру? Ну, я конечно понимаю, что любопытство кошку погубило, но надо же в конце концов выяснить, кто под моей личиной в Форте расхаживал! Это вам не хухры-мухры, а типа дело чести. Можно и под дождичком помокнуть. Зато спать спокойно по ночам буду.

И что у нас там, кстати, с дождичком? Никак стихать начал? Хорошо бы, тогда и Ворона попробую найти. Не такой уж большой крюк выйдет. Только вот сомнительно, что он у Хотабыча остановился. Да ещё и Обрубку об этом сказал. Я понимаю, что заведение Хотабыча гадюшник ещё тот, сколько там постояльцев не знает даже сам хозяин и розыск нужного человека займёт не один час, но слишком всё просто получается. Скорее всего, через кого-нибудь из персонала Ворону весточку передать можно. Что ж, видно будет.

На Торговом углу вновь оказалась облюбовавшая его «Газель» со знакомым соколом на борту. Только теперь охранники и дружинники не торчали посреди дороги, а попрятались от дождя. Искрящиеся от попадавших капель сгустки энергии как обычно освещали улицу и в пелене дождя вокруг них расплывались шары призрачного сияния. Фары фургона мигнули, но то ли меня узнали, то ли никто не захотел вылезать под дождь, но я спокойно прошёл мимо и открыл дверь «Серого святого».

Как обычно появилось ощущение, что попал в музей. Витрины, витрины, витрины… А в них настолько несочетающиеся друг с другом предметы, что объяснить их наличие в одном месте можно только прихотью безумного коллекционера. Резные деревянные палочки, покрытые мелкими узорами костяные дудочки и вышитые серебряными нитями лоскуты кожи соседствовали с перекрученными полосками и трубочками блестящего металла, выточенными из поделочных камней статуэтками мифических животных и одинаковыми штампованными амулетами с непонятными письменами. Чуть дальше от входа целую витрину занимали грубо-слепленные глиняные фигурки и перевязанные цветными нитями пучки высушенных трав и птичьих перьев. Ближе к прилавку начинали попадаться более искусно выполненные амулеты, и свет подвешенной под потолком чародейской лампы играл на гранях оправленных в золото и серебро самоцветов, а отполированные и покрытые лаком деревянные жезлы впечатляли тщательностью нанесённой на них мельчайшей резьбы.

Неподготовленного человека такое разнообразие могло смутить, на самом же деле ориентироваться в выставленных товарах было достаточно просто: в первую очередь следовало обращать внимание на цвет задников витрин. Синий — значит, амулеты изготовлены колдунами, желтый — чародеями, зелёным отмечались изделия ведьм, серым немногочисленные артефакты, к созданию которых приложили руки маги, а чёрным — вещицы непонятного происхождения.

А это ещё что такое? Раньше красных задников не было. Я мельком осмотрел выставленные в заинтересовавшей меня витрине изделия и пришёл к выводу, что это произведения алхимиков. Уж больно техника изготовления с моим «Ангелом-Хранителем» схожая.

— Что-нибудь подсказать? — выглянул из-за ширмы в торговый зал хозяин, и вдруг сморщился, будто зажевал половинку лимона. — Опять вы? Я же доступно объяснил, что ничем не могу помочь!

Ух-ты! Стопроцентное попадание! Достал я этого дядечку, капитально достал. Вон как его перекорёжило. Ну и как бы из него суть дела вытянуть? Блин, что за гадство такое — все ведь уверены, что именно со мной разговаривали! Найду самозванца — удавлю. Главное, чтобы это не мои собственные мозги со мной в прятки играли.

— И что, без вариантов?

— Я в двадцать первый раз повторяю — ничем не могу помочь.

— Плохо.

— Да уж, ничего хорошего. — Хозяин случайно грохнул статуэткой, которую держал в руке, о столешницу и облегчённо вздохнул, не увидев скола.

— Ну, вы же наверняка знаете кого-нибудь, кто помочь может, — смущённо улыбнулся я. — Вы посоветуйте к кому обратиться и я сразу же исчезну.

— Издеваетесь? — Мужчина снял очки и провел ладонью по покрывшемуся испариной лбу. — Вы мне это уже в прошлый раз обещали. Ничего нового…

— Одну минуту. Разрешите, я вас перебью. — Я оборвал уже готового послать меня подальше торговца. — Наверное, мы просто друг друга недопоняли. Давайте уточним некоторые моменты и займёмся своими делами. Договорились? Уверяю вас, у меня и в мыслях не было над вами издеваться…

— Хорошо, но я сразу могу…

— Вот и замечательно. — вновь не дал договорить ему я. — Ну, вы же знаете — все проблемы у людей от недопонимания. Вы специалист в этом вопросе, а дилетанту вроде меня приходится всё разжёвывать. Вот кстати, у вас очень большой выбор алхимических амулетов. Думаю, нелегко было довести до покупателей их преимущества — цены-то кусаются…

— Они того стоят, — пробурчал, постепенно успокаиваясь, торговец. — А вот объяснить их преимущества человеку с улицы… Ещё и Городской совет как назло…

— Да, я слышал, ввозные пошлины — это чуть ли не половина цены.

— Половина? А две трети не хотите? — округлил глаза хозяин лавки. — Я их чуть ли не в убыток себе продаю, только чтобы люди что к чему разобрались.

— А можно я вас ещё немного поэксплуатирую? — Я вытащил из кармана «Хамелеон». — Что скажите?

— Мой вам совет, выкиньте, а лучше закопайте поглубже, чтобы не нашёл никто. — Даже не прикоснулся к браслету торговец.

— А что с ним не так? — удивился столь категоричному заявлению я.

— Вон ту напайку видите? Это самопальный компенсатор какой-то умелец приделал. — Указал мне на напаянную на одно из звеньев пластинку торговец. — Я прогресса не чураюсь, ультровскими моделями, между прочим, вообще одним из первых торговать начал, но только когда это не во вред. Ну а здесь что получается? Браслет этот рассчитан на определённое время безопасной работы. И что всякие криворукие умники, вернее, недоумки с золотыми руками делают? Они чисто механически включают в цепь дополнительный компенсатор. Понятно выражаюсь?

Я кивнул.

— И что в этом случае происходит? Если этот по сути своей дополнительный аккумулятор переполнится во время работы артефакта, то произойдет выброс всей накопленной в нём энергии. А уж если компенсатор неправильно установили и через него идёт постоянная утечка, вообще труба. И заметьте, продавившие повышение пошлин гимназисты о нестабильной работе алхимических артефактов судят именно по таким вот экземплярам. Так что выкиньте.

— Выкину, — пообещал я и убрал браслет в карман.

— Вот и правильно.

— Ну, вернёмся к нашим баранам. В прошлый раз… — я замялся, специально оставив фразу незаконченной.

Мой нехитрый расчёт оправдался: разговорившийся торговец моментально перехватил инициативу, но теперь он выражал свои мысли куда дружелюбней.

— Вы попросили меня подобрать амулет, который защитил бы человека от сверхнизких температур. У меня…

— На какое время? — уточнил я.

— Да какая разница? — досадливо сморщился хозяин лавки. — На полчаса, так?

— Так, — утвердительно кивнул я.

— Как я уже говорил, у меня в продаже ничего такого нет и слышать о подобных артефактах не доводилось. Более того, с учётом оговоренной нестабильности энергетического поля, изготовить подобный амулет невозможно даже теоретически. Всё верно?

— Всё, — вновь кивнул я, старательно удерживая на невозмутимое и немного скучающее выражение лица.

Чёрт! Зачем такой амулет вообще мог кому-то понадобиться? Сверхнизкие температуры, нестабильное поле. Неужели для перехода через границу? А откуда тогда информация про полчаса взялась?

— И чтобы закрыть тему, — продолжил торговец. — Я посоветовал вам обратиться в «Западный полюс» или в «Чёрный квадрат». За прошедшее время никакие новые идеи меня не посетили. Теперь, надеюсь, всё?

— Всё, — рассеянно ответил я. Похоже, дело не в переходе границы. Какой смысл отправлять через неё кого-то другого? Любой заинтересован в том, чтобы именно самому через неё перейти. Благотворительностью никто заниматься не станет. Получается, куда-то надо забраться и что-то там сделать, уложившись в полчаса. — А если использовать зомби?

— У вас есть знакомый некромант? — расслышал моё бормотание торговец. — Застынет. Вот ледяной ходок… Но его при перепаде магических полей на куски порвёт. А защитный полог такой мощи…

Мы понимающе покивали. Точнее хоть что-то понимал в этом хозяин лавки, а я просто сделал умное лицо. Здесь, пожалуй, ловить больше нечего.

— Благодарю за консультацию, надеюсь, больше не побеспокою, — шагнул к выходу я. — В прошлую нашу встречу я был несколько не в себе, а вот теперь самое время собрать мысли в кучу. Спасибо огромное, вы мне очень помогли.

— Да уж задали вы мне задачку, — развёл руками торговец. — Боюсь, что мало чем помог, но уж чем богаты…

— Спасибо. — Я открыл дверь.

— Да не за что. — Торговец потёр ухо и прищурился. — Вы чисто теоретически интересуетесь или практическое применение имеется?

— Честно говоря, ещё сам не знаю, — откровенно сознался я и вышел на улицу.

Дождь уже закончился, но небо по-прежнему затягивали серые тучи. Хоть бы по новой не зарядил, и так уже грязи по колено. Я остановился на последней ступеньке и задумался.

Ну и что в итоге удалось узнать? Ветрицкий не соврал — он действительно меня здесь видел. Теперь стала ясна цель моего визита в «Западный полюс» — поиск нечувствительного к холоду уникума. Но зачем? И как закончился тот визит?

Ладно, ерунда всё это. Другой вопрос на повестке дня стоит: идти ли в гетто? Есть смысл, вообще, в это дело ещё глубже влезать? Не нравится мне, как оно попахивает. Тухловатый запашок. Влезу в чужую игру — запросто голову оторвать могут. Но, если во всём сейчас не разобраться, кто знает, какой неприятный сюрприз в дальнейшем всплыть может? Надо бы разузнать что к чему.

С соседней улицы по лужам пришлёпало четверо дружинников. Они через приоткрытое окно о чем-то посовещались с водителем «Газели» и направились во дворы. Ладно, пора и мне двигать: пока всех обегу, ужинать время подойдёт, а я ещё не завтракал. Ну и куда податься в первую очередь? В гетто или Ворона искать? Загляну-ка для начала к уродам — своя шкура ближе к телу. Глядишь, и получится разузнать чего.

Подняв воротник куртки — чего-то знобит меня — я пошёл вверх по Красному проспекту, а когда он упёрся в поваленный забор и длинные гаражные боксы бывшего автотранспортного предприятия, свернул налево и по проложенным доскам перебрался через огромную лужу. Впереди показался раскисший от дождя пустырь, но пересечь его труда не составило: насыпанная из дробленого кирпича и шлакоблока тропинка возвышалась над глинистой почвой сантиметров на десять. Сразу после этого пустыря и начиналась настоящая северная окраина.

Оглядевшись по сторонам, я на всякий случай расстегнул куртку. Пусть никого из местных обитателей пока и не видно — от дождя попрятались, не иначе, — но ухо надо держать востро, а руку недалеко от пистолета. Чужаков здесь не любят. Нет, не так. Чужаков здесь очень не любят. И пусть пришлым особо нигде не рады, тут эта нелюбовь выражалась слишком уж непосредственно. Никогда не знаешь, чем из-за угла засветят. А чему удивляться? Нормальной работы поблизости нет и в обозримом будущем не предвидится, а Дружина заглядывает только для того, чтобы устроить облаву. И что остаётся? Торговать дурью, воровать у соседей, бить морды таким же люмпенам как ты, грабить чужаков и пытаться пробиться в одну из многочисленных банд.

Только банды здесь, кстати, и поддерживали хоть какое-то подобие порядка. Разумеется не все, а только самые крупные. Чистые, Крестоносцы, Ночные охотники и еще с полдюжины преступных сообществ контролировали свои районы и весьма жесткими, а точнее жестокими, методами наводили порядок. Спокойней от этого на Северной окраине не становилось: слишком уж разные правила они насаждали, да и основные силы уходили на борьбу с конкурентами. Ничего, приедут варяги из Северореченска, Дружина первым делом большой шухер здесь устроит.

На ближайшем доме красовались причудливо вписанные в граффити кресты, и сразу становилась понятно, кто здесь заправляет. Стараясь не углубляться на территорию «Крестоносцев», я срезал через дворы и вышел к обшарпанным двухэтажкам. Всё, теперь ещё пара кварталов и уже гетто начнётся.

Впереди кто-то шмыгнул в подворотню и я, насторожившись, замедлил шаг. Да нет, не видно никого. Запахло гарью. Это ещё откуда? Пожар? Нет — угол дома оказался разворочен, а стена вокруг закопчена. Размытая дождём сажа грязно-серыми потёками стекала на землю. Немного дальше на стене кто-то аккуратными ярко-красными буквами вывел: «Свободу изменённым!». Интересно, сначала бомбу взорвали, а потом уже лозунг намалевали или наоборот?

Настороженно оглядываясь по сторонам, я добрался до бетонного забора гетто, по верху которого были пущены витки «егозы». За забором виднелись длинные крыши бараков. Тоска зелёная. И как там только люди живут? Хотя, какие люди? Людей там нет. Одни уроды.

Серые бетонные плиты оказались исписаны множеством лозунгов, большинство из которых были почти неразличимы из-за намалеванных поверху белых полос извёстки. «Смерть уродам!», «Сдохните твари!», «Катитесь в ад!». Смерть уродам, уродам смерть. Смерть, смерть, смерть. Не очень оригинально, зато исключает всякое недопонимание гражданской позиции писавших. Уродам смерть и все дела. Всё в жизни просто и понятно.

Пока шёл к проходной, взгляд несколько раз цеплялся за рассекающую красный круг ломаную синюю молнию и уже знакомые слова «Свободу изменённым!». Изменённые, надо же. Что ж, с этим определением не поспоришь. Изменило уродов, можно сказать, до полной неузнаваемости.

Легонько вздрогнула земля, и откуда-то с запада донёсся гул далёкого взрыва. Опять бомбисты шалят?

— А ну стоять! — крикнул мне из-за перегораживавшего проезд в гетто бетонного блока автоматчик в брезентовом дождевике, голову которого к моему несказанному удивлению прикрывала зелёная армейская каска. Между расстегнутых пол дождевика виднелся бронежилет.

Нет, я, конечно, понимаю, что так по уставу положено, но чтоб по своей воле кто из армейских эту кастрюлю на голову напялил? Что здесь происходит?

— Стою, — сразу же выполнил распоряжение я.

В узких бойницах блокпоста замелькали тени, наружу высунулся автоматный ствол. Что за нездоровый ажиотаж? Караульным же положено за уродами приглядывать и выход за территорию «Черного квадрата» пресекать, чего они как в осаде сидят?

— Чего надо? — Автоматчик в дождевике честно пытался контролировать мои движения, но нет-нет, да и скашивал глаза на дома у меня за спиной.

Я молча отогнул отворот куртки, чтобы стала видна служебная бляха. Что-то они совсем зашуганные. И ведь это не простые дружинники, а гарнизонные вояки, которые ко всему привычны должны быть. Как частенько повторяет Селин: «Всё страньше и страньше».

— Проходи, — немного успокоившись, разрешил караульный. — Да не стой столбом, шевели копытами.

В караулке оказалось ещё трое гарнизонных и дремавший на раскладушке рядом с буржуйкой небритый мужик. Если верить красной повязке на левом предплечье — инспектор СЭС. Совсем молодой пацан с АКМ в руках пристроился у внешней бойницы и прикрывал направившего меня сюда караульного. Бородатый боец в чёрной вязанной шапочке с РПК контролировал подходы к блокпосту со стороны гетто. Черноволосый усатый лейтенант сидел за сколоченным из некрашенных досок столом, на которым лежали две лимонки, жезл — судя по лазурному навершию, заряженный чем-то шоковым, — и распечатанная пачка папирос. АКМ свисал на ремне со спинки стула.

— Вызвать кого? — внимательно осмотрев мою бляху, спросил лейтенант.

И этот в бронежилете. Странно, не похож он на бронелобого шакала, который устав исполняет от и до. Так в чём же дело? Не на осадном же положении они здесь, в самом деле? Что за ерунда?

— Да мне просто с кем-нибудь из местных переговорить надо, — объяснил я.

— Присаживайся, — указал мне на табуретку у стола лейтенант. — Стёпа, кликни кого из администрации.

Бородатый что-то монотонно забубнил в переговорную трубу.

— Я сморю, у вас тут всё серьёзно, — уселся на табурет я.

— Серьёзно? — переспросил лейтенант. — Да у нас здесь жопа полная.

— А что такое? — удивился я. Вроде раньше с уродами никаких проблем не было. Или я от жизни отстал?

— О взрывах не слышал разве? — мой собеседник вытащил из пачки папиросу и закурил.

— И слышал, и видел. Это так серьёзно?

— А то! Все взбеленились просто. Ну, Чистые и Крестоносцы всегда на голову больные были, так к ним теперь и остальные местные отморозки примкнули. — Лейтенант выпустил в потолок струю вонючего дыма. — Как взрывы начались, так и заладили: мочи уродов, мочи уродов. А мы не даём мочить, значит, враги главные. Камни постоянно кидают, бутылки. Один раз обстреляли. Ты вот скажи, по нам-то зачем стрелять? Не знаешь? Вот и я тоже. И так в последнее время уродов в город выпускать перестали. А то троих прямо напротив нас на фонарных столбах ночью вздёрнули. Ещё и администрация ультиматум выставила: или находите убийц и открываете свободный проход в город или мы за последствия не отвечаем.

— Зашибись, — посочувствовал ему я.

— Не то слово. Уже и не знаем, кто первым на штурм пойдёт: уроды или банды.

— Прям уж на штурм…

— Прям на штурм, — хлопнул ладонь по столу лейтенант. — Ещё пара взрывов и резьбу сорвёт. И мы никому уже доказать не сможем, что это не через наш пост взрывчатку пронесли. Свободу изменённым! Ага, разбежались. Нет, если заварится каша, нам первым кранты придут. И без разницы, кто начнёт первым. Мы ж посередине. Такие вот пироги.

— Не дойдёт до этого.

— Надеюсь. Но сейчас любого пустяка хватит, чтобы всё полыхнуло. Это раньше уродам пальцем погрозишь, по району облаву устроишь и сразу все на задних лапках ходят. А сейчас никто не может себе позволить слабину дать.

— Наши идут, — подал голос Стёпа.

— Ну слава Богу, — облегчённо вздохнул лейтенант.

Минуту спустя в караулку зашли три солдата гарнизона и колдун в длинном кожаном плаще.

— Володя, или Лёху смени, — распорядился лейтенант и молодой парнишка закинув ремень автомата на плечо вышел наружу. — Как сходили?

— Нормально. — Колдун выложил на тумбочку два жезла: один «дырокол», второй — заряженный «иглами стужи», повесил на вбитый в стену крюк плащ и подошёл к нам.

Бойцы развесили промокшую верхнюю одежду и, не убирая оружия, сгрудились у раскалённой буржуйки.

— Как там?

— Тихо. В одном месте дыру в колючке заделать придётся, но это мелочи. — Колдун уселся на свободный табурет и через шею снял цепь с массивным серебряным амулетом. — Меня больше затишье беспокоит. Не к добру это.

— Вот до чего дошло, — ткнул в него пальцем лейтенант. — Уже не знаю, вернутся люди из обхода или нет. А обходы четыре раза в сутки устраивать положено.

— Да разогнать этот лепрозорий давно пора. — Колдун взял железную кружку, зачерпнул из стоявшей в углу бочки воды и жадно выпил. — То им дай, это им обеспечь, права не ущеми. Изменённые… Твари драные!

— Ты только не начинай, — скривился лейтенант. — Это в Городском совете хорошо сидеть и щёки важно надувать, но ты-то сам всё видел. Куда их выселишь?

— За сто первый километр, — буркнул колдун.

— Да они за неделю передохнут! — развернулся к нам лицом проснувшийся санитарный инспектор.

— Пусть дохнут. Нашим легче.

— Легче, кто спорит, — зевнул работник СЭС. — А волчатников куда девать? Они же через раз заразные! А жабов? А амёб? Или может, тогда прямо здесь газовую камеру построить? Чтоб заразу не разносили.

— Хорошо бы, — вздохнул колдун, — но не получится. Общественность не поймёт. Вот лет пять назад…

— И пять лет назад бы не получилось, — не согласился с ним санитарный инспектор. — Это ж геноцид. Да весь Форт на уши встанет. Пусть уродов никто терпеть не может, но политика, есть политика.

— Так! — опомнился вдруг лейтенант. — Никаких уродов, чтоб я больше не слышал! Даже в разговорах между собой. С двадцатого апреля они официально «изменённые». А то услышит кто из администрации, замучаемся объяснительные писать.

— Говорят, у уро… тьфу ты, у изменённых банда своя появилась, — упёршись руками в стол, покачался на табурете я.

— Банд у них всегда хватало. — Лейтенант поднял с пола закопчённый чайник и вручил его вернувшемуся с улицы Лехе. — Только раньше они своих трясли, а теперь и в город нос совать пытаются.

— Недавно ещё отряд самообороны при администрации организовали. — Колдун взял из пачки папиросу и, щёлкнув по ней пальцем, раскурил. — Это всё не серьёзно. Вот кто создаёт проблемы, так это «Чёрный январь».

— Это который «Свободу изменённым»? — догадался я.

— Они, бомбисты хреновы. Весь район на уши поставили.

— Узнать бы кто их подогревает, — мечтательно прищурился лейтенант. — Ох, я бы с этими спонсорами по душам поговорил.

— Взрывчаткой подогревают?

— Взрывчаткой, деньгами, инструкторов, наверняка, засылали. Пепельницу возьми. — Укоризненно посмотрел лейтенант на колдуна, который после нескольких затяжек, затушил папиросу о столешницу. — Правильно бомбу установить — это уметь надо.

— Я вот думаю, это вовсе не уроды взрывы устраивают, — проигнорировав распоряжение лёйтенанта насчёт «изменённых», предположил санитарный инспектор.

— Будь, Гоша, ты моим подчинённым, сейчас бы по периметру побежал на время, — рыкнул на него лейтенант.

— А что такое?

— А то такое! О чём я минуту назад говорил?

— А!

— Бэ.

— Местные идут, — положил руку на пулемёт Степан. — Четверо. Ромб и охранники.

Гревшиеся у буржуйки солдаты сняли с неё чайник и разбежались к бойницам. Колдун намотал на кулак цепь с серебряным амулетом.

— Ромб — это кто? — Поднялся с табуретки я.

— Один из местных заправил. — Лейтенант снял со спинки стула автомат и положил его себе на колени. — Мы все вопросы через него решаем.

— Понятно. — Я открыл дверь и вышел наружу.

— Далеко от блокпоста не отходи, мало ли что, — уже мне в спину посоветовал лейтенант.

Да я, собственно, и не собирался. Чего я там не видел? Длинных бетонных и шлакоблочных бараков с узенькими оконцами? Свалок мусора, с которых отходы вывозят хорошо, если два раза в год? Или язв, гнойников и увечий, щедро раздаренных Приграничьем обитателям гетто? Я этого действительно не видел, но оно мне и не надо.

Представители местной администрации уже дожидались меня на вытоптанном пятачке земли метрах в тридцати от блокпоста. Прямо перед проволокой с трепетавшими по ветру красными лоскутами, которую натянули меж вбитых в землю колышками. Ясно и без слов: дальше хода нет, стреляем без предупреждения.

Гадать, кто из них Ромб не пришлось: морда у стоявшего впереди урода из-за неестественно выпирающих скул формой действительно напоминала вытянутый по вертикали ромб. Глаза навыкате, кожа в лиловых пятнах, а в остальном человек, как человек.

Не то, что его охранники. Этих даже после пол-литра водки с нормальными людьми не спутаешь. Два одетых в одинаковые спортивные куртки, штаны с красными лампасами и кроссовки с обрезанными носками охранника настороженно морщили носы, постоянно сжимая и разжимая кулаки. Длинные жёлтые когти на руках и ногах производили весьма устрашающие впечатление. Волчатники. Бедолаги, которые, заразившись, не смогли стать полноценными оборотнями и застряли в этом гротескном состоянии получеловека-полуволка. Самые настоящие уроды. Массивные челюсти далеко выдвигались вперёд, из-под растянутых в вечной улыбке губ выглядывали крупные неровные зубы. Длинная щетина больше напоминала мех, а жёлтые глаза зыркали по сторонам из-под полуприкрытых век.

Третий охранник походил на человека ещё меньше волчатников. Длинный, скособоченный урод был наряжен в доходивший до земли белый больничный халат, а выглядывавшее из-под широкополой ковбойской шляпы лицо полностью закрывали грязные бинты. Открытой оставалась только узкая полоска кожи у налитых кровью глаз. Этот охранник ни на минуту не замирал на месте и, казалось, что он просто перетекает из одного положения в другое. Было в нём что-то нечеловеческое. Остальные тоже не красавцы, но это уже нечто за гранью. Человек-невидимка, да и только.

Да, с такой охраной Ромб и за пределами Форта себя может чувствовать вполне спокойно. В здравом уме в рукопашную с волчатниками не рискнут сойтись даже Чистые. Уж больно сильные и живучие эти твари. К тому же нередко заразные. А от мутировавшего вируса нормальным оборотнем ещё никто не становился. И кому охота в такого страхолюда превращаться? Всего одна царапина и здравствуй, Чёрный квадрат. Хоть сразу вешайся.

— Деньги принёс? — Сцепив пальцы, хрустнул опухшими костяшками Ромб.

Здравствуйте, я ваша тётя! Приплыли. И снова в яблочко. Знать бы еще, о каких деньгах речь.

— Здрасте, — поморщился из-за неприятного запаха я. От волчатников моя гримаса не укрылась и они ещё сильнее оскалились. — Нет, я один вопрос уточнить заскочил.

— Никаких уточнений. — Голос у Ромба был глухой, с непонятным придыханием. — Пока не принесёшь десять тысяч, здесь даже не появляйся. Цена окончательная. Торг не уместен.

— Цена… — немного начал отходить после шока от прозвучавшей суммы я, — завышена. Несколько завышена.

— Ты больше не пахнешь мертвечиной, — клацая зубами, невнятно заявил вдруг один из людей-волков.

— Он помылся, — прошептал урод в белом халате.

Недоделанные оборотни снова оскалились.

— Повторяю последний раз — цена окончательная. — Лиловые пятна на лице Ромба приняли малиновый оттенок. — Или ты считаешь, что жизнь изменённого такая дешёвка, что не стоит ни копейки?

— Стоп, кто говорил о жизни… изменённого? — подняв руки на уровень груди, выставил вперёд ладони я.

— Никто, даже изменённый со льдом вместо крови, не сможет спуститься в Чёртов провал и остаться после этого в живых. — Ромб начал немного успокаиваться. — Мы достанем то, что нужно тебе. Изменённый пожертвует жизнью. Но пожертвует во имя нашего дела. Готовь деньги. Или не приходи.

Он развернулся и зашагал прочь. Волчатники пошли вслед за ним, а урод в плаще остался стоять и пялиться на меня своими красными глазищами. Стараясь ничем не выдать своего недоумения, я направился к блокпосту. Надо срочно разузнать у кого-нибудь про Чёртов провал. В первую очередь что это такое и где находится. Ну и по возможности выяснить, что всё же может в нём скрываться. Пожалуй, стоит ребят из Патруля порасспрашивать. Авось, кто чего слышал.

Нет, какой жук этот Ромб! Пожертвовать жизнью, наше дело… Так я ему и поверил. Когда заходит речь о таких деньгах, идеологическая шелуха моментально слетает.

Навстречу мне из караулки вышла молодая светловолосая женщина в короткой замшевой куртке и кожаной юбке до земли. Фигурка ничего, а вот всё лицо покрывала сетка явственно видневшихся под бледной кожей ярко-синих кровеносных сосудов. До меня донёсся лёгкий аромат духов, но я был слишком погружён в свои раздумья, чтобы отвлекаться на смазливое личико. В голове крутился один вопрос: «За что бы я согласился выложить десять тысяч?». А ведь Ромб был уверен, что выложу. Но за что?

— Удачно? — поинтересовался у меня лейтенант и отхлебнул из железной кружки горячий чай.

— Пятьдесят на пятьдесят, — неопределённо ответил я. — Спасибо за помощь, пойду я.

— Иди, только осторожней, — предупредил меня возившийся с обвитой серебряной полоской костяной палочкой колдун. — Марго сказала, там какая-то шпана через два дома собралась. То ли «Ночные охотники», то ли «Крестоносцы».

— Марго? Вы ж изменённых из гетто, вроде, не выпускаете?

— На Марго карантин не распространяется, — потянувшись, хрустнул суставами сидевший на раскладушке санитарный инспектор. — Она из персонала.

— А! Ну давайте, может, свидимся ещё.

— Счастливо.

Я вышел с блокпоста и направился обратно к заброшенной базе транспортников. На углу взорванного дома пять крестоносцев передавали по кругу косяк с травой, но вид кобуры под отдёрнутой полой куртки моментально остудил их желание пообщаться.

Перед возвращением в «Гавань» я всё же решил навестить Ворона, а поэтому не стал выходить на Красный и повернул на юг, только когда прошёл через всю территорию Крестоносцев. Время, конечно, потеряю, но как ни крути, разговор у меня к Ворону серьёзный и безотлогательный. Как-то очень уж не вовремя товарищ Штоц из небытия выплыл и сразу же мной заинтересовался. Спрашивается, с чего он к Ветрицкому не подкатил? Китайцев испугался?

Подойдя к дому в котором один мутный тип по прозвищу Хотабыч делал вид, что сдаёт комнаты, я несколько раз чихнул. Всё, уже и нос шмыгает. Простыл, блин. Чаю горячего с мёдом надо срочно, пока не слёг. Ну что за жизнь? Зимой никогда не болею, а как лето, так на тебе — получай фашист гранату. В сырости всё дело, что ли?

Я оглядел длинное четырёхэтажное здание, по крыше которого разгуливали какие-то люди — ремонтники? — и задумался. О том, чтобы самостоятельно искать там Ворона и речи быть не могло. В этих запутанных лабиринтах переходов, коридорчиков и лестниц, наверняка даже старожилы заблудиться могли. Да и вряд ли здесь Ворон постоянно проживает. Скорее всего просто через кого-то оставленные сообщения получает.

По большому счёту этот дом заселяли обычные люди, но было у него двойное дно, которое и приносило владельцу львиную долю дохода. Нельзя сказать, чтобы Хотабыч был связан с откровенным криминалом, скорее его деятельность относилась к сфере услуг: девочки, карты, выпивка, комнаты на час и на ночь, места для проведения всяких сомнительных встреч и многое-многое другое. Особой популярностью, по слухам, пользовались проводимые там гладиаторские бои, о которых знали все заинтересованные лица за исключением Дружины. Всё правильно, иногда незнание ценится куда выше знания.

И как поступить? Я ж внутри совершенно не ориентируюсь. Был-то там всего один раз: заходил, выигрыш с тотализатора по просьбе Креста забирал. И заходил с чёрного хода…

Я задумался и поскрёб щетину. С чёрного хода, значит. Может и выгорит. В конце концов, что я теряю? Полчаса не более. Главное — всё правильно рассчитать. А, была, не была! Даже если Ворона застать не получится, хоть знать будет, что я его ищу.

— Вы к кому? — насторожился при моём появлении развалившийся на мягком диване охранник.

Вот ведь глазастый! Влёт пистолет под мышкой углядел и просчитал, что к обычным посетителям я не отношусь.

— Ворон здесь? — остановился я посреди холла.

— Это фамилия? — начал валять Ваньку охранник, пытаясь понять, кто я такой.

— Фамилия Воронцов. Для друзей просто Ворон, — подыграл ему я и заранее ответил на следующий вопрос. — Я Лёд. От Обрубка.

— Насколько мне известно, у нас нет постояльца с такой фамилией, — сделал постное выражение лица охранник и, не удержавшись, добавил. — И про господина Обрубка первый раз слышу.

Да, с этим быком каши не сваришь. Сказал хозяин — нет такого ни для кого, значит — нет. Фиг с тобой, перейдём к плану «б».

— Ты, прям, всех постояльцев наизусть знаешь? — отогнул отворот с бляхой я. — Ворона позови.

— Нет такого, господин начальник, — гаденько улыбнулся мордоворот. — Вы уж не взыщите…

— Ворону передай, пусть меня здесь ждёт. Возвращаюсь через полчаса и его не нахожу — праздник жизни вам по полной программе обеспечен. Ясно? Тогда выполняй. — Сделав шаг впрёд, я не особенно сдерживаясь влепил носком ботинка охраннику под коленную чашечку. Тот со стоном бухнулся на диван и зажал колено руками.

Не спеша, я вышел на улицу, дошёл до угла дома и, свернув, бросился бежать к чёрному ходу. Так, где здесь схорониться можно? Ага, вон очень удачное место под балконом. Отсюда весь двор как на ладони. Согнувшись в три погибели, я забрался в облюбованное укрытие и уселся на корточки.

Ну что, сработает, нет? Не сработает — не страшно. Больше получаса здесь сидеть смысла нет, так что много времени не потеряю. Сижу, жду, в общем.

Не рискнёт Ворон через парадный ход выходить. Очко сыграет. Если он, конечно, начнёт дёргаться. А это уже целиком зависит от того, купился охранник на мой блеф или нет.

Ладно, пока цветочками полюбуюсь. Мать-и-мачеха зацвела, трава уже длиннющая вымахала. И ведь половину того, что на газоне растёт, первый раз вижу. Я не ботаник все названия на зубок знать, но точно такой травы раньше не было. Вон вообще что-то спиральное закрутилось.

Осторожно выглянув из-под балкона, я быстро спрятал голову обратно: у двери чёрного хода курил «осчастливленный» мной охранник. Ага, а то он внутри покурить не мог, на свежий воздух хромоножка приковылял. Конспиратор, блин.

Охранник зашёл в дом, ещё несколько минут ничего не происходило, а потом дверь вновь заскрипела, и появился Ворон. Точнее некто внешне на Ворона совершенно непохожий, вот только походка — один в один. А так вылитый «Ангел заката» или «Росомаха»: патлы до плеч, косуха проклёпанная, штаны и те с заплатами кожаными. Про остроносые сапоги с набойками вообще мочу. Вот это маскировка! Как его только Ветрицкий признал? Или это он уже после встречи с ним столь кардинально прикид поменял? А вот сейчас и поинтересуемся.

— Совсем зазнался? — вылез я из-под балкона, когда Ворон уже прошёл мимо. — Друзей старых в упор не узнаешь?

Рука Ворона скрылась в боковом кармане косухи, но продолжения не последовало: развернувшись, он посмотрел на опущенный дулом к земле пистолет у меня в руке и заулыбался:

— Привет! Вот так встреча.

Да, просто замечательная встреча старых друзей. У одного ствол взведённый, у второго рука в кармане и глаза по сторонам так и бегают. Что в голове творится — вообще караул.

— И тебе привет. От Штоца, — подумав, я всё же убрал пистолет в кобуру. Надеюсь, у Ворона хватит ума не лезть на рожон.

Оп-па! А чего это он в лице так резко переменился? Даже побледнел, вроде. Встрече не рад?

— Штоца? — наконец выдавил из себя Ворон.

— Штоца, Штоца, — оскалился я. — Да ты не бойся. Я из этих приветов тебе разве что только по почкам пару раз пробью.

— За что это?

— Ладно, пошли потолкуем. — Я хлопнул его по плечу. — Ты из Лудино как свалил?

— Никак. Меня с пулей в брюхе в госпиталь отвезли, чуть ласты не склеил.

— Эй, птах! — Выход со двора перегородили спустившиеся по пожарной лестнице парни.

Три человека. У одного «Трутень». Второй руку под плащом держит. Хороший плащ, просторный. Такие гангстеры одно время очень уважали — автоматы Томпсона прятать самое то. Третий, тот который и обозвал Ворона птахом, без оружия, но нам и одного «Трутня» для полного отрубона хватит. Или мне «Трутня» можно не опасаться? Заблокирует его бляха —нет? Тогда остаётся вопрос, что за игрушка спрятана под плащом.

— Иди сюда, с тобой поговорить хотят, — решив, что мы прониклись увиденным, продолжил парень, который тоже оказался вовсе не безоружным: перстень на среднем пальце левой руки так и искрился закачанной магической энергией.

— Кто? — насупился Ворон.

— Ты знаешь кто, — отрезал парень. Серьёзный товарищ. Сразу видно — черепно-лицевого отделения постоянный клиент.

Так, а всё же чего я торможу? Для начала валю того, который в плаще. Шуму будет, конечно…

— Не дёргайся, — прошипел Ворон, заметив, как моя рука пошла под куртку. — Нормально всё.

— Это кто с тобой такой резкий? — тоже разглядел моё движение обладатель «Трутня».

— Телохранитель.

— Тогда пусть не дёргается, — процедил бандит. — На выход.

У соседнего дома нас дожидался битый «Rav4» без левой задней двери. Сидевший за рулём смуглый сухонький мужчина среднеазиатской наружности распахнул дверцу, но вылезать не стал. Вместо этого он сдвинул на затылок тюбитейку и поманил Ворона к себе. Я с привёдшими нас сюда бандитами остановился на тротуаре метров за пять до автомобиля.

— Чего тебе, Душман, надо? — довольно нагло спросил Ворон.

Если это тот Душман, про которого я думаю, слишком нагло. А это должен быть именно тот, весьма авторитетный в определённых кругах человек. Маловероятно, что в Форте есть сразу два узбека с таким прозвищем. Ворон с головой совсем не дружит? Жить надоело? Хоть бы обо мне тогда подумал.

— Ну? Я в ваши дела не лезу. Какие проблемы? — Самое интересное, что Ворон вполне отдавал себе отчёт в том, с кем разговаривает. — Обо всём же договорено.

— Ты не мороси! — рявкнул на него стоявший рядом со мной бандит в плаще, но поймав взгляд Душмана заткнулся так резко, словно проглотил язык.

— Ты, Ворон, по земле ещё ходишь только потому, что за тебя весьма уважаемые люди попросили. — Душман провёл ладонью по переходящим в короткую бородку усам.

— Да ну? — никак не мог успокоиться мой знакомый.

Что он делает? Совсем бронелобый? Его же сейчас привалят. Ещё раз пасть не вовремя откроет и привалят. И меня с ним заодно.

— Именно так. И знаешь, я не учитель, чтобы объяснять тебе, в чём ты неправ. Я расскажу тебе притчу. Сможешь сделать правильные выводы — молодец. Не сможешь…

Уже не столь уверенный в себе Ворон уселся на плохо выправленный капот автомобиля и приготовился слушать.

— Жил на свете один мудрец. Может слышал, Ходжа Насреддин его звали. И пригласил однажды его к себе бай, не на стрелку, а так — пообедать, на мудрого человека посмотреть, себя показать. Ну значит, обо всём перетёрли уже, тут обеденное время подошло. Бай, надо сказать, скуповатый был, и угощать Ходжу решил молоком. Простенько так, без излишеств. А для экономии велел одну миску на двоих принести. Ну, Ходжа человек спокойный был, не стал возмущаться. Ему из одной миски с баем хлебать не в падлу. А бай тогда и говорит: вот твоя половина миски, вот моя. Посередине, получается, граница. И сахар посыпал только на свою половину. Вот уж не знаю, то ли это у них не по понятиям было, то ли просто Ходжа занозиться решил, но достал он бутылочку из сушеной тыквы и приготовился из неё что-то в молоко вылить. Бай, понятно дело, забеспокоился. «А скажи-ка любезный, что у тебя там такое?» — спрашивает. Ходжа честно ему и отвечает: «Уксус. Но ты не волнуйся, я его буду лить только на свою половину». Бай заюлил — пропадет молоко. Но куда там, сам границу провёл: твоё молоко, моё молоко. Пришлось ему сахар на середину сыпать.

— Очень познавательно, — несколько нервно улыбнулся Ворон. — Это всё?

— Я это к чему рассказал, — невозмутимо продолжил Душман. — Не чтобы тебя развлечь, нет. Я это рассказал к тому, что если из-за тебя скиснет молоко, ты покойник. Кто бы о чём меня ни просил. Делай выводы.

Ничего не ответив, Ворон спрыгнул с капота автомобиля на землю и, кивнув мне, начал переходить через дорогу. Я догнал его, и мы направились к Красному проспекту.

— Что там со Штоцем? — буркнул Ворон, когда нас обогнал автомобиль Душмана.

— Вот и он тоже очень насчёт тебя интересовался. И насчёт партии сапфирового инея спрашивал. Не знаешь, говорит, куда его Ворон заныкал?

— Твою мать! — расстроившись, ругнулся Ворон.

— И объясни мне, почему Штоц решил, что наркота у тебя? Ты ж мне втирал, что Мухомора дружинники вместе с товаром взяли.

— С ним тогда только часть была.

— Остальное где?

— Остальным я от рейнджеров откупился, — сознался Ворон.

— А они тебя, прям, под честное слово отпустили?

— Их человек сначала захоронку нашёл, потом только отпустили, — объяснил как-то враз скисший парень.

— Да что ты мне чешешь? Им тебя было проще грохнуть, чем отпускать, — пользуясь случаем, начал на него давить я. — Зачем им тебя отпускать?

— Взяли и отпустили, — упёрся Ворон. — Почему нет?

— Слушай. — Я остановился и развернул его лицом к себе. — Я вот сейчас тебя вырублю и отволоку дружинникам. Им втирай эту ересь будешь.

— Да ладно, ты чё? — забеспокоился Ворон, сразу же поверив в мою угрозу. И правильно сделал, между прочим. — Ну попросили они меня разузнать кое-чего в Форте.

— Что же их интересует, если тебя бандиты под асфальт закатать обещают?

— Мозговёрты.

— Что именно?

— Откуда они в Форт поступают. — Ворон без очереди пролез к колонке и напился холодной воды.

— И что ты узнал? — без особого интереса, спросил я, когда он вытер брызги воды с лица.

— А ничего не узнал, — подтвердил мои опасения Ворон. — Только на посредников начал выходить — по голове тюк. Туда не ходи, снег башка попадёт, совсем мёртвый станешь.

— От рейнджеров с тобой кто разговаривал? — Почему горожан заинтересовал Ворон понятно — связи у того на дне общества весьма обширные. — И кто за тебя перед бандитами поручался?

— Кто поручался, не знаю. Это без меня организовали. А общался я с Полковником. Фамилию не знаю, его все так и называли.

— В Форте у горожан свои люди есть?

— Полно.

— Кто именно?

— Зачем тебе?

— Надо.

— Лед, хорош.

— Что значит — хорош? Давай колись.

— Меня грохнут! — чуть ли не в голос взвыл Ворон.

— Я сам тебя грохну сейчас.

— Не, ну ты чего привязался? У тебя какой в этом интерес?

— Блин, да не сдам я тебя. Просто информация нужна, — ослабил нажим я.

— Хотабыч каким-то образом с Городом связан. По крайней мере, мои сообщения туда передаёт. Но я тебе ничего не говорил.

— Да понятно дело. То есть, тебя через него найти можно.

— Ты чё?! Не вздумай, он же меня живьём съест!

— Кто ещё на Город работает?

— Не знаю.

— Не свисти.

— Нет, блин, они мне всю свою агентурную сеть представили. Ну ты думай, что спрашиваешь, — психанул Ворон.

— Ладно, проехали, — поверил ему я. — Про поставщиков мозговёртов точно ничего не знаешь?

— Я тебе отвечаю, — глядя мне в глаза, заявил Ворон. — Узнаю, расскажу.

— Договорились. Пойдём, может, перекусим? — Остановившись рядом с входом в летнее кафе, предложил я. — А то мне до сих пор даже позавтракать не удалось.

— Можно, — посмотрев на вытащенные из кармана куртки часы, согласился Ворон.

— А чего ты их на цепочке больше не таскаешь? — усмехнулся я, когда мы уселись за столик.

— Одного раза хватило.

— Без спиртного, я думаю? — не спрашивая меня, Ворон заказал нам по шашлыку, лавашу, соусу и кофе.

— Угу, — согласился я. — У меня дел ещё на сегодня полно.

— Аналогично.

— Слушай, Душман этот, — я замолчал, когда официантка принесла соусницу, две чашки кипятка и пару пакетиков растворимого кофе с молоком и сахаром. — Он как на мозговёрты завязан?

— Барыг крышует, — неожиданно легко поделился информацией Ворон. — Только, мне кажется, они сами ни фига не знают. Я там кое с кем поговорил — информации ноль.

— Может, мозги пудрят?

— Не тот случай.

Принесли завёрнутый в лаваш шашлык, и мы принялись за еду. Мясо оказалось жёстким, лаваш сухим, но в целом впечатление осталось неплохое.

— Лёд, а ты чё, в натуре, в Дружину записался? — Ворон без проблем расправился со своим шашлыком и теперь пил кофе. Надо же — вроде худющий, а жрёт как лошадь.

— Есть такое дело, — прищурился я, тщательно пережевывая последний кусок мяса.

— Чего так?

— Долги отрабатываю, — почти не соврал я. — Тебе кто сказал?

— Да так, случайно узнал. Мне ж передали, что ты меня искал. Да! Ты чего меня искал-то? Не арестовывать, надеюсь?

— Искал я тебя насчёт Штоца предупредить. И заодно морду тебе за такую подставу начистить. — У меня и мысли не возникло сдать его Илье. Неправильно это. Да и выжал я, думаю, из него информацию по максимуму. Если что, отмажусь как-нибудь.

— Э! Я-то тут причём? Я про нашу встречу в Волчьем логе никому не рассказывал. — Принял мои слова всерьёз Ворон. — Ты лучше мне скажи, правду говорят, что ты чуть ли не в контрразведке работаешь?

— Я повторяю свой вопрос, кто тебе такое сказал?

— Да тебя несколько человек вместе с деятелем одним оттуда видели.

— Да ну? — усомнился в версии Ворона я. — Прикрепили меня к одному товарищу, только он дознаватель вроде…

— Дознаватель? — Ворон задумчиво уставился в пластиковую чашку с остатками кофе. — Если что интересно узнаешь, ты мне свистни. Ну там, где, когда… А то смотри, я из горожан могу денежку под это дело выбить.

— Посмотрим, — не подал я виду, что не в восторге от этой идеи.

Меня вербуют! И кто? Ворон! Да даже будь у меня нужда в деньгах, на такое предложение бы не купился. Потому как располагать я могу только информацией о месте и времени проведения наших операций. Слить её можно, но как бы в этом случае на до зубов вооруженный комитет по встрече не нарваться. Да и мозги у меня не те, чтобы двойным агентом работать. А вычислят — тогда прямым ходом в крематорий.

— Вот и ништяк! Я чего надыбаю, тебя тоже в курсе держать буду. Только к Хотабычу не заходи больше, сам тебя найду.

На дороге рядом с летним кафе остановилась повозка, из которой выпрыгнули пятеро дружинников. Трое зашли внутрь, двое пробежали к служебному входу.

— Дружина! Всем оставаться на своих местах!

Остановившийся на пороге автоматчик начал следить, чтобы никто ничего незаметно не скинул, двое его коллег пошли от стола к столу. До банального шмона они не опускались, но старшина постоянно сверялся с показаниями какого-то приборчика.

— Ты чего? — спросил я, заметив лихорадочно забегавший взгляд Ворона.

— У меня с собой цепь мульти-чар незарегистрированная, — подавшись вперёд, прошептал парень.

— Давай, — протянул к нему под столом руку я и сразу же почувствовал, как в ладонь стекла холодная тяжесть металла.

— Оружие, наркотики, несертифицированные амулеты? — Подошедшие к нам дружинники насторожились, расслышав раздавшийся из прибора тихий писк.

— Полно. — Я продемонстрировал им служебную бляху.

Старшина нажал на красную кнопку, и писк сменился мелодичным пиликаньем. Дружинники направились к следующему столу, Ворон незаметно перевёл дыхание.

— Пошли отсюда, — в полголоса пробормотал он.

— Успокойся ты, — остановил его я. — Сколько за цепь хочешь?

— Не продаётся.

— Не свисти. Сколько? — Я всерьёз решил приобрести эту цепочку.

Цепь Чародея, или как её ещё называли мульти-чар, была разработана специально для людей, которые не могли стать полноценным колдунами из-за проблем с управлением внутренней энергетикой. Цепь же постоянно откачивала энергию владельца и служила своего рода аккумулятором. При необходимости в неё даже можно было залить уже готовые к использованию заклинания. В моём нынешнем положении — весьма полезная вещица.

— Я за двести брал, — ушёл от прямого ответа Ворон.

— Мало ли, за сколько ты брал, — не пошёл на поводу у него я.

— Дак новьё ж! Я ей и не пользовался вовсе.

— Тогда она тебе тем более не нужна. Отдашь за полтинник?

— Сто пятьдесят.

— Да ну тебя. — Я выгреб из кармана деньги — набралось чуть более сотни. — Бери сколько есть, и за информацию с тебя деньги брать не буду.

Самое важное — правильно сформулировать предложение. Я с тебя за информацию денег требовать не буду. Значит ли это, что я готов информацию предоставить? Вовсе нет. Я просто деньги требовать не буду.

— Ну… Ты насчёт денег так не горячись… — замялся Ворон. — Да чёрт с тобой, по рукам.

— И за шашлык ты платишь, — добавил я.

— Ну ты и жук.

— Жизнь такая, — не стал оправдываться я. — Туда залито что-нибудь?

— «Мираж» и «Облако молний».

Он забрал деньги, расплатился за обед, и мы вышли на улицу. Ещё немного поболтали, а потом, попрощавшись, Ворон побежал по своим делам. Я пропустил сквозь пальцы отливающие серебром угловатые звенья цепи и намотал цепочку на правое запястье. Тёплый металл как намагниченный плотно обхватил руку. Ага, энергия почти на нуле. Ничего, накапает ещё.

Сосредоточившись, я проверил цепь и с удовлетворением обнаружил, что моя способность к управлению магической энергией никуда не исчезла. Вместо удалённого «Облака молний» буквально в считанные секунды в цепи удалось сформировать простенькое заклинание «Призрачного огня». Ну и кто бы мне сказал, в чём моя проблема?

Всё, пора в «Гавань» возвращаться. Время в районе обеда уже. Потом с новой игрушкой наиграюсь.

Добравшись до поворота к гостинице, я остановился и внимательно осмотрелся. Ничего подозрительного, но не нравится мне заброшенная стройка и всё тут. Если там засел стрелок, он из меня ёжика-наоборот без всякого труда сделает. Можно, конечно, активировать «Хамелеон» и под его прикрытием до «Гавани» добежать. Но туда я добегу, а обратно как? «Хамелеон» вот-вот сдохнет. Рассчитывать, что второй раз фокус с «Ангелом-Хранителем» прокатит — глупо. Некоторые имеют обыкновение учиться на собственных ошибках.

А может, там и нету никого? Хорошо бы, но в этом необходимо убедиться. Блин, и чего я с собой ТТ вчера не взял? Сейчас бы проблем не знал. Ладно, не факт, что меня там ждут, да на крайняк и ножи сгодятся.

Вытащив из кармана браслет, я нацепил его на левое запястье, активировал и бросился к стройке. Дорога хоть и проходила совсем рядом с недостроенной четырнадцатиэтажкой, но метров двадцать пришлось пробежать по раскисшей от дождя земле. А потом ещё чуть не расшибся, зацепившись ногой об обломки окружавшего стройку бетонного забора. Извазюкался весь, ужас…

Когда я добрался до входа в подъезд, браслет раскалился и ощутимо жог руку. Пришлось его выкинуть. Фу-у-у. Аж в глазах сразу посветлело. Блин, что ж так запястье саднит? Надеюсь, это простой ожог, а не побочный эффект утечки энергии из-за неправильно установленного компенсатора.

Да, жалко «Хамелеон», с ним бы всё не в пример проще было. Но нет, так нет. С алхимическими игрушками надо поосторожней.

Так, и куда мне теперь? Дом одноподъездный, если прямо, там только лифтовой холл и вход в расположенные на первом этаже квартиры, если налево — лестница наверх. Первый этаж можно не проверять: для размещения стрелковой позиции он подходит мало, по лифтовой шахте лазить не обучен. Что получается? Получается, мне на лестницу.

Вытащив из петли метательный нож и стараясь не топать, я начал подниматься по лестнице. Второй этаж пока пропущу: обзор с него открывается не самый лучший. Если стрелок где и разместился, то либо на третьем, либо на недостроенном четвёртом. Вот с третьего и начну.

Остановившись на лестничной площадке третьего этажа, я несколько раз глубоко вздохнул и медленно вышел на балкон. Теперь вообще шуметь нельзя — стрелок не глухой. А один на один с ним…

Я оказался прав. Меня действительно ждали именно на третьем этаже. Уж не знаю, в чём был прокол, но стоило мне попытаться проскользнуть через небольшой тамбур к лифтовому холлу, как впереди полыхнула ослепительно-белая вспышка. «Игла стужи» угодила чуть ниже левой ключицы и швырнула меня назад. Врезавшись в балконное ограждение, я рухнул на пол и, почти ничего не соображая, быстро отполз от двери.

Левую половину тела словно заморозило. Боли не было, и только в месте попадания нестерпимо зудела кожа. Я ещё жив? Обычно это заклинание человека насквозь промораживает. Сам видел. Как же так? Чёрт, не о том думаю! Нож где? Надо же, так в руке и зажат.

Послышались лёгкие шаги и, подтянув ноги, я прижался спиной к стене. Так и не снявший с лица маску стрелок, ничего не опасаясь, вышел на балкон, и мне удалось в полной мере воспользоваться фактором неожиданности: прежде чем он успел разобраться в ситуации, лезвие ножа снизу вверх вошло ему в живот. Стрелок всхлипнул и судорожно рванулся назад.

Не уйдёшь! Вытащив второй нож, я с трудом поднялся на ноги и, ухватившись левой рукой за косяк, выглянул в дверь. Перебирая руками по стене и оставляя за собой кровавый след, лучник почти добрался до ведущего к квартирам выхода из лифтового холла. Второй нож попал ему под правую лопатку, и он мешком свалился на бетонный пол. Не удержав равновесие после броска, я врезался плечом в стену. Больно…

Наповал, нет? Не спуская глаз с неподвижно распластавшегося на полу тела, я попытался перевести дух, попутно разминая левую руку. Ух, колет-то как! Ладно, зато чувствительность помаленьку возвращаться начала. А в куртке даже дыры нет. Повезло. Шарахнули бы чем-нибудь огненным и гуд бай, Вася.

Дождавшись, пока, наконец, перестанет кружиться голова, я, ни на мгновенье не отводя взгляда от замершего на полу тела, поднял видимо в горячке вырванный из раны нож. Медленно подошёл к лучнику и, упёршись коленом в спину, попробовал нащупать на шее пульс. Нету пульса. Не то, чтобы сильно, но всё же это радует. По крайней мере, добивать не придётся. Не люблю. И пусть диагност из меня хреновый, но труп от живого человека отличить пока ещё могу.

Выдернув из раны нож, перевернул тело на спину, сорвал маску. Маска, маска, а я тебя знаю. Выходит, мои предположения насчёт личности стрелка оправдались на все сто. Ну что ж, Лариса, вот и свиделись. Уж не знаю, за подружку ли ты собиралась поквитаться или от излишнего служебного рвения меня укокошить пыталась, но в любом случае делать тебе этого не стоило.

Кстати, а где твой лук? Не тратя время на обшаривание тела — вовсе ни к чему здесь лишние следы оставлять, — я пробежался по квартирам и в одной из комнат с выходящими на гостиницу окнами обнаружил и лук, и колчан. Одна стрела уже даже стояла, прислонённая к стене. Всё её древко покрывали ведьминские письмена, а серебряный наконечник пропитывала энергия непонятного мне заклинания. Я в ведьмовстве небольшой специалист, но почему-то кажется, что в этот раз «Ангел-Хранитель» меня бы не спас.

Ни лук со стрелами, ни труп валькирии трогать не стал и морщась от боли в шее — она и с утра не очень-то налево поворачивалась, а теперь и вовсе задеревенела, — спустился по лестнице на первый этаж.

Какая-то мне масть в последнее время не та идёт. Кручусь, верчусь, просто остаться в живых пытаюсь, но как дикий зверь в силке: чем больше дёргаюсь, тем сильнее петля затягивается. Или всё дело не в невезении, а в карме? Грехов поднакопилось, вот и завертелась карусель? Дак у меня так с каждым днём грехов прибавляется. А что делать? Нельзя же было этой дуре позволять меня как в тире расстреливать. Рано или поздно она бы меня подловила. Что ещё я мог? Илье пожаловаться? Даже не смешно.

Выйдя из подъезда, я начал высматривать место, куда выкинул браслет — не дело такие улики оставлять. Куда-то он вон туда отлетел. Точно помню, что туда. Может, за кирпичи закатился? А это что за писк? Выбравшаяся из-за сваленных в кучу битых кирпичей крыса беспрерывно попискивала и пыталась ползти, хотя задние лапы у неё уже не действовали. Из глаз, пасти и ушей сочилась кровь, а под шкурой набухали жуткие отёки.

Что за напасть? Уж не от браслета ли это? Пойду-ка я отсюда. Фиг с ним, с «Хамелеоном», с собой его всё равно не потащу. Подбежав к поваленному забору стройки, я осмотрелся по сторонам и выскочил на дорогу. Надеюсь, никто не видел, как я тут круги нарезал.

Вроде, никого. А это ещё что такое?

У центрального входа в «Гавань» кто-то бросил белую «шестёрку», даже не озаботившись захлопнуть переднюю дверь. Впрочем, особого смысла в это не было — заднее стекло заменял натянутый кусок полиэтиленовой плёнки. Да и вид у автомобиля донельзя убитый — её больше толкать придётся, чем на ней ехать. И всё же, учитывая дефицит бензина и цену на него, миллионер подпольный приехал, не иначе.

— Вам передали. — Шкафоподобный служитель гостиницы с крайне недовольным видом выложил на стойку заклеенную скотчем коробку из-под обуви.

— Спасибо, — не поднимая коробку со стойки, я подёргал её из стороны в сторону. Шуршит что-то. Если шуршит, значит, не бомба. — Кто?

— Не представились, — демонстративно отвернулся распорядитель.

— Не появлялся еще? — выскочив из служебного помещения, спросил у него Гриша и, мгновеньем позже заметив меня, взорвался. — Да где тебя носило?!

— А что такое? — сунул подмышку обувную коробку я.

— Тебя же Илья предупреждал, что сегодня у нас дела!

— Не помню такого, — спокойно ответил я,

— Всё, поехали. И так уже опаздываем, — начал сбавлять обороты Конопатый.

— Куда поехали?

— На кудыкину гору. Ты чё тормозишь? На базу поехали. Куда ещё? — по-новой завёлся Григорий.

— Не надо кричать, не глухой, — сам удивляясь собственному спокойствию, развернулся и пошёл к лестнице в подвал я. — Там у вас шмотки оставить можно будет?

— Можно. Ты съезжать, что ли, собрался? — перестав орать, спросил Гриша.

— Нет, — вообще-то именно это я и собирался сделать, но не орать же об этом на всю гостиницу. — Мало ли что понадобится?

— Десять минут тебе на сборы, — хлопнув откидной крышкой стойки, Конопатый зашагал к выходу на улицу.

— Двадцать, — автоматически поправил его я и, не дождавшись ответа, спустился в подвал. Там открыл свою ячейку, распотрошил коробку из-под обуви и переложил в сумку шесть перетянутых аптечными резинками пачек стодолларовых банкнот. И чего упаковку такую объёмную использовали, не понятно.

Поднявшись в свой номер, поставил винтовку в угол, бросил сумку на пол и навзничь рухнул на кровать. Сейчас сдохну. Ох, как меня ломает всего! Вся левая половина тела ныла, кости крутило, суставы выворачивало, а ползущий от места попадания «Иглы стужи» холод стиснул шею и сдавил левый висок.

Рывком сев на кровати, я распахнул дверцы бара, налил полстакана армянского коньяка и, не чувствуя вкуса, выпил. Как ни странно, полегчало. Холод, по крайней мере, отступил в момент.

Так, теперь надо быстренько вещи собрать, пока в конец озверевший Гриша не завалился. По-любому, вчера на тотализаторе проигрался, вот и психует.

Достав ТТ — блин, только зря деньги потратил, — я разобрал его, завернул в полотенце и выкинул в окно, которое очень даже удачно выходило на уличную свалку.

Ничего не забыл? Вроде нет. Подхватив сумку и закинув ремень винтовки на плечо, я спустился на первый этаж и вышел на улицу.

Ну и где Гриша? А, вон он расселся. Почему-то я совершенно не удивился, увидев его развалившимся на до предела отодвинутом переднем сиденье той самой белой «шестёрки».

— И это ездит? — с сомнение осмотрел автомобиль я. Помимо заднего стекла не хватало обоих бамперов, правого переднего крыла и всех фар.

— И неплохо. — Гриша широко зевнул. — Кидай всё в багажник.

— А заднее сиденье на что?

— Мы ещё двух парней по дороге подхватим. — Конопатый повернул ключ в замке зажигания, и машина сразу же завелась.

— Тогда я, пожалуй, сзади сяду. — Я кинул сумку в багажник, закрыл его и с винтовкой в руках залез на заднее сиденье. С первого раза дверь не закрылась, пришлось хлопнуть сильнее.

— Ещё раз так хлопнешь и пешком пойдёшь, — предупредил меня Григорий.

— Пролетел вчера? — в ответ залез ему под кожу я.

— В смысле?

— Бой как вчера прошёл?

— А! — Конопатый газанул, и на повороте машину немного занесло. — Семь минут.

— Много просадил?

— Немало. — Гриша притормозил и обернулся ко мне. — Там от Ильюхиных запасов осталось ещё что-нибудь?

— А что с ними станется? — не понял подначки я.

— Да вид у тебя весьма живописный. Будто в бочке со спиртом вчера искупался. — Григорий резко ударил по тормозам, высунул голову в открытое окно и заорал на неторопливо переходившую дорогу валькирию. — Куда прёшь, дура?

Не оборачиваясь, девушка подняла руку с выставленным средним пальцем и спокойно пошла дальше. Дежурившие на перекрестке дружинники заржали.

Я наклонился и поймал своё отражение в зеркальце заднего вида. Мама дорогая! Лицо уже даже не просто бледное, а зелёновато-синюшное. Нет, не прав Гриша, не мог я себя до такого состояния выпивкой довести. Не выпить мне столько.

— Помнишь, вчера на юго-востоке под выброс попали? Это аллергия у меня. — Я осмотрел кисти. Припухлость спала, и даже прыщики побледнели и не чесались.

— Ну если выброс…

— А чего это сегодня коллеги наши бегают, будто им скипидаром одно место смазали? — решив, что обмен любезностями можно считать исчерпанным, спросил я.

— Не в курсе, что ли?

— Нет, а что?

— На Гиоргадзе сегодня ночью покушение было. «Муху» в окно запустили.

— Неудачно?

— Ага. Он в это время в другой комнате был. — Григорий пропустил телегу с дровами. — Торговый союз жаждет крови. Ну, боссы и решили усиление режима организовать. Так и так Форт перед приездом комиссии из Северореченска от всякой шушеры почистить надо.

Интересно, это не Яна Карловича работа? Да запросто. Ему те же сектанты подсобить могли.

Гриша остановил машину на обочине у двухэтажного дома с вывеской «Черная метка» — ниже мельче «Колдовство татуировки». Все окна на первом этаже этого дома были завешены чёрными с серебряным шитьём шторами.

— Теперь этих гавриков ещё ждать. — Тяжело вздохнул Гриша и, несколько раз просигналив, заглушил мотор. — Ни фига не успеваем. Илья пистон вставит.

— Слушай, а чего перед этими мудаками из Северореченска все стелятся? — Задал я Грише давно интересовавший меня вопрос. — Город мы сколько уже лет куда-подальше посылаем и ничего.

— Ну ты сравнил! — усмехнулся Конопатый. — Ты вот что последний раз ел?

— Шашлык.

— А до этого? — непонятно с какой целью продолжил допытываться Гриша.

— Макароны с тушёнкой.

— Вот! И много у нас есть заводов по производству тушёнки и маскаронов?

— Да их и в Северореченске нет. И вообще тушёнка Тюменская была.

— О том и речь, — откинулся на спинку сиденья Гриша. — Если составлять продуктовую корзину Форта, то получится, что около половины продуктов мы закупаем в Северореченске.

— А остальное?

— Что-то сами выращиваем, что-то с той стороны поступает. Дело не в этом. Дело в том, что у нас продовольственная зависимость от Северореченска. И им об этом прекрасно известно. К тому же, чтобы рассчитаться за поставленные в долг продукты, мы минимум год должны отпускать накопители Иванова бесплатно.

— Подожди, — никак не мог понять в чём прикол я. — Откуда у них там столько жратвы?

— Неверная постановка вопроса. В корне неверная, — покачал головой Григорий. — правильная звучит так: «Откуда там столько жратвы, сигарет и бухла, что и самим хватает и нам с Городом продают?».

— Ну и?

— Что и?

— Откуда?

— Ты меня об этом спрашиваешь? — заржал Конопатый. — У них и спроси.

— А они ответят?

— Обязательно. Потом догонят и ещё раз ответят.

— Блин, ну не может же им с той стороны столько всего валиться! — Я достал из кармана кулёк и, выдавив мазь на ладонь, начал размазывать её по лицу и посматривать на своё отражение в зеркале.

— Ты про поисковиков что-нибудь слышал? — спросил меня Григорий. — Ну это такие деятели, которые по местам переходов шатаются?

— Слышал.

— Так вот, в Северореченске, говорят, это всё на поток поставлено.

— Может быть. — Я повертел головой, проверяя, всю ли счистил щетину.

Может, конечно, дело в поисковиках и случайно проваливающихся с той стороны продуктах. Только мне в это почему-то совершенно не верится. Особенно после утреннего рассказа Гамлета. Вот если подставить в это уравнение кондукторов, то всё становится на свои места. Несколько человек через границу переходят на ту сторону, закупают там товар, вычисляют место и время открытия окна и проваливаются сюда. И не надо тонны харчей на своём горбу через границу волочь. Почему оружием и патронами почти не занимаются тоже понятно — для этого и связи на той стороне нужны и риск куда выше. Сядет на хвост ментовка или ФСБ и что делать?

Всё вроде сходится, только непонятно, что они отсюда вывозят и почему серебро не завозят? Хотя, с серебром, если они ориентируются на перспективу, всё ясно: один раз на этом деле наваришься, но рынок надолго обрушишь. За такую подставу тебе свои же горло перережут. А вывозить могут…

— Ну где они? — посмотрев на часы, раздражённо протянул Гриша и сбил меня с мысли. — Сколько можно?

— А что они вообще здесь делают? — ещё раз взглянул на вывеску я. Странное место для встречи с коллегами.

— Татуировки.

— Другого времени не нашли?

— Они только утром с тренировочного лагеря вернулись. А тянуть нельзя — сопротивляемость магии почти на нуле. Никакие амулеты не помогут.

— Никого получше подыскать не могли? — цыкнул я.

Из всего этого можно сделать два вывода. Те, кого мы ждём, новички — другим наносить татуировку с усиливающим иммунитет заклинанием просто смысла нет. Это во-первых. Работать предстоит за стенами Форта — иначе никакой срочности в этих татуировках просто-напросто нет. Это во-вторых.

— Не знаешь, как такие дела делаются?

— Знаю, — вздохнул я.

Мне б не знать. Самому в прошлый рейд Ветрицкого навязали. Но он, что ни говори, тогда нам крепко помог.

— Вон они. — Григорий завёл машину и указал мне на двух высоченных крепкого сложения молодых парней, которые вышли из салона татуировок, и подошли к машине. — Долго вы.

Оп-па, близнецы!

— Искололи всего, — проворчал один из братьев, с трудом устраиваясь на переднем сиденье. Он расстегнул ворот камуфляжной куртки и почесал покрасневшую кожу. На немного припухшей шее явственно чернел сложный узор татуировки. — Гадостью ещё какой-то кислой напоили.

— Ты пил, что ли? — удивился его брат, согнувшийся в три погибели на сиденье рядом со мной. — Я выплюнул втихаря.

— Это Лёд, он с нами, — представил меня Григорий и, газанув, выехал с обочины на дорогу.

— Первый, — протянул мне здоровенную ладонь парень, сидевший на переднем сиденье.

— Второй, — поздоровался мой сосед.

— Это вы по очерёдности рождения? — пошутил я.

И как их различать? Пока ещё голоса запомню. На вид-то будто клоны. Лет по двадцать. Оба выбриты, оба выглядят весьма уверенными в себе. Лет через пять — десять вообще заматереют. Если доживут, конечно. Светлые волосы коротко подстрижены, глаза зелёные, на подбородках ямочки. Симпатяги, в общем. От девок, думаю, отбоя нет. К одежде тоже не прицепиться: камуфляж, берцы, из оружия одинаковые десантные ножи.

Ага! У Второго на подбородке белая ниточка шрама! Ну вот, первая зацепка есть, дальше проще будет. Как бы не были похожи близнецы при рождении, за два десятка лет всякое случается. И дерутся люди, и по пьяни падают. А следы, следы вот они. Как говорится, на лицо.

— Да не. Мы ж в классе самыми высокими были. На первый-второй на физре по жизни так рассчитывались. Оттуда и пошло, — ответил развернувшийся ко мне Первый. — Не знаешь, долго этот партак чесаться будет? Когда в армейке кололи, ни фига такого не было.

— Да мастер садюга вообще. На полсантиметра иглы загонял, — поёрзал на сиденье, устраиваясь поудобнее Второй.

— Сегодня ещё поболит, к утру пройти должно, — притормозил перед перекрёстком Григорий. — Вас предупреждали, что два дня пить нельзя?

— А мы не пьём.

— Вообще не пьёте? — не поверил Григорий, который съехал с Красного на какую-то узенькую улочку и начал лавировать между домами и заборами.

— Вообще, — подтвердил слова брата Первый.

— Спорт наш друг и всё такое? — предположил я.

— Нет, просто не пьём. — Первый едва не вырвал ручку, за которую держался, когда колесо автомобиля угодило в выбоину в асфальте. — Да осторожней, не дрова везёшь!

— Приехали. — Григорий припарковал «шестёрку» перед каким-то складом рядом со знакомой мне «Нивой». — Вылезайте, буратины.

Я покинул машину и осмотрелся. Склад, как склад. Кирпичные стены, крыша из профнастила. Узенькие оконца под самым потолком зарешечены. Раздвижная дверь проржавела и, думаю, давно не открывается.

— Заходите, — пригласил нас Григорий и, вытащив из кармана куртки связку ключей, отпер дверь рядом с воротами склада.

Достав из багажника свою сумку, я подождал, пока близнецы войдут на склад, и пошёл следом. В первой комнате никого не оказалось, но из-за тонкой стенки доносился неясный шум и голоса. Братья явно были здесь уже не в первый раз и сразу же прошли дальше.

Я задержался, поджидая запиравшего дверь Григория. Ничего интересного в комнатке не было: ящики, стол, две табуретки, жёлтый шкаф. Всю мебель покрывал толстый слой пыли. На самом деле, моё внимание привлекли остаточные следы защитных заклинаний. Точнее даже не следы, а не активированные пока схемы. Весьма оригинальные схемы. Я бы даже сказал — схемы оригинально-смертоносные. И думаю, закачать в них энергию много времени не займёт.

— Пошли, — заторопил меня Григорий.

Вслед за ним я прошёл в следующее помещение, которое оказалось не в пример просторнее первого закутка. В этой комнате находилось шесть человек, не считая уже успевших разместиться за длинным столом близнецов. Да, компания подобралась пёстрая, другого определения и не подберёшь.

— Здрасте! — поздоровался я, подошёл к столу и, бросив сумку на пол, уселся на свободный стул. Григорий сел прямо напротив меня.

Никто не ответил. Какие все серьёзные, однако. Ладно, этих вижу первый раз, но Илья-то мог хотя бы кивнуть. Нет же — стоит, на школьной доске что-то мелом пишет. Ещё и схему какую-то рисует. Художник, блин.

Я перевёл взгляд на висевшую на противоположной стене карту Форта, но краем глаза продолжил следить за собравшимися в комнате людьми.

Илью и Григория знаю, они не в счёт. Близнецы оказались среди нас самыми молодыми, единственная девушка была на несколько лет их постарше. Бородатый крепыш в сером плаще, из-под которого проглядывали звенья кольчуги, пожалуй, был моим ровесником, а совершенно лысый весь затянутый в чёрную кожу парень выглядел лет на тридцать. Полноватый дядечка, повышенный фон магической энергии вокруг которого выдавал в нём колдуна, и мужчина непонятной профессиональной принадлежности приближались к полтиннику. Такая вот сборная солянка.

Ну что, попробуем определить, кто на чём специализируется? Физиономист из меня можно сказать, что никакой, но первое впечатление зачастую оказывается самым верным.

— Итак, все в сборе, — положил конец моим размышлениям Илья и развернулся от доски к нам. — Для начала о том, зачем мы здесь собрались. В первую очередь мне хотелось познакомить вас между собой, всё-таки дальше вам работать в одной команде. Но так уж совпало, что прямо сегодня необходимо будет провести одну небольшую операцию. Проба пера, так сказать. Вопросы есть? Нет? Тогда по существу. Меня вы все знаете. Вашего непосредственного начальника Григория Кузьминка тоже. Да?

Молча поднявший руку бородатый парень откашлялся и спросил:

— Получается, у нас будет два начальника? Вы не считаете, что это создаст проблемы с субординацией?

— Нет. — Илья огорчённо посмотрел на замаранный мелом рукав пиджака. — Ваш начальник Григорий. Я за исключением сегодняшнего случая с вами контактировать не буду, и все приказы вы будете получать через него. Понятно?

— Да. — Кивнул задавший вопрос парень.

— Итак, группа будет состоять из девяти человек, — сняв пиджак, Илья повесил его на спинку стула. — Ваш начальник Григорий Алексеевич уже более четырёх лет является сотрудником Дружины, поэтому при возникновении любых вопросов и проблем, обращайтесь непосредственно к нему. Братья Мишуковы, Сергей и Андрей, они же Первый и Второй…

Близнецы по очереди оторвались от стульев и сразу же поплюхались обратно.

— В Приграничье попали меньше месяца назад, но, учитывая их подготовку, — продолжил Линев, — и опыт ведения боевых действий в Чечне балластом они не будут.

Я ж говорил — новички. Опыт их нам пригодится, тут сомнений быть не может, но первое время за ними глаз да глаз нужен. Акклиматизация может по-разному проходить. А так — ничего, кажись, ребята надёжные.

— Владимир Михайлович Ханин. Кадровый военный, службу начинал в Афганистане, последние годы работал в частной охранной структуре, — продолжил представлять собравшихся Илья. — Позывной, если так можно выразиться, Хан. В Приграничье около трёх месяцев.

Среднего роста спортивный дядечка, выглядевший весьма крепко для своих лет, едва оторвал от стула пятую точку, кивнул нам и сел обратно. И этот в Приграничье недавно. О чём Илья только думает? Хотя, как его… Ханов матёрый. Такой борозды не испортит. Вон как по сторонам зыркает. Чистый Штирлиц.

И Ханом его явно не только из-за фамилии прозвали. Всё же примесь восточной крови чувствуется — тёмные волосы, чёрные с узким разрезом глаза, немного резковатые скулы. Ну, Хан, он и есть Хан. Одет прилично. Даже слишком. Чёрная сорочка, замшевый пиджак, насколько разглядел, очень недешевый ремень. На безымянно пальце правой руки квадратная золотая перчатка.

И что, такой серьёзный и представительный чел с опытом профильной работы в Дружину на нормальную должность устроиться не сумел? Перову такие крутые профессионалы весьма по душе. Или он казачок засланный? Нет, вряд ли. На вшивость Илья всех в первую очередь проверить должен был. Скорее всего, рассчитывает через пару ступенек по служебной лестнице перескочить.

— Вероника Крылова. — Линев подождал, пока привставшая девушка слегка поклонится, и продолжил. — Снайпер. Работает с нами уже не первый раз. Так что за качество огневой поддержки можете не волноваться.

Осмысливая услышанное, я прищурился и в первую очередь попытался оценить реакцию мужского большинства. Всё-таки девушка не колдунья или целительница, а снайпер. Григорий невозмутимо что-то черкал карандашом в блокноте. Колдун перебирал нанизанные на кожаный шнурок вперемешку деревянные и аметистовые бусинки и смотрел в потолок. Выражение лица длинного лысого парня разобрать не удалось, а здоровяк в плаще выглядел весьма недовольным. Встретившись взглядом с Ханом, мне стало понятно, что того тоже больше интересует наша реакция, чем сама девушка. С близнецами всё ясно: на Веронику они смотрели именно так, как обычно смотрят молодые парни на весьма симпатичную девушку. Какие мысли? Тут бы с гормонами что-то сделать.

А девушка действительно очень даже ничего. Спортивного сложения, но не доска — камуфляжная куртка грудь обтягивает весьма соблазнительно. Не очень длинные светлые волосы, скорее всего, крашенные. Рост средний — это успел заметить, когда она вставала. Глаза? Отсюда не видно. Рот на мой вкус излишне резкий. А в остальном вполне на уровне. Никаких украшений. Косметики минимум. И чего, спрашивается, в камуфляж нарядилась?

— Лёд, — перешёл к моей персоне Илья.

— И снова здравствуйте! — поднял руку с открытой ладонью я. Вставать не стал. Не в школе.

— Бывший патрульный, недолгое время проходил обучение в Гимназии. Навыки, полученные в Патруле, и хорошее знание окрестностей Форта весьма нам пригодятся в случае проведения операций за городскими стенами.

Вот оно как. Теперь можно не гадать, за каким лешим я так Илье понадобился. Узнаю, кто остальные и станет ясно, ошибаюсь я или нет. Подождём…

— Напалм, — надолго задерживаться на моей персоне Илья не стал и перешёл к следующему члену команды.

Лысый парень, о котором пошла речь, раскрыл ладонь, и с неё к потолку взвилось жёлтое, с оранжевыми отливами по краям пламя. Судя по волне тёплого воздуха, совсем не иллюзорное.

— Пиромант. Как вы уже заметили, его способности заключаются в управлении огнём…

— Тепловой энергией, — поправил Илью полноватый колдун.

— Как вам угодно. Единственный среди нас местный уроженец. Максимальный радиус воздействия порядка…

— Тридцати метров, — погасив пламя, ответил Напалм.

Я с интересом уставился на пироманта. Ну и талантище у человека! Большинство тусовавшихся в «Западном полюсе» повелителей огня по сравнению с ним мальчишки, стащившие из дому коробок спичек.

А так посмотришь — обычный парень, раздолбай раздолбаем. Разве что полное отсутствие волос — даже бровей — и лёгкий запах палёной кожи могут навести на определеннее размышления. Длинный, худощавый, с острым подбородком, длинным носом крупным кадыком. Вся одежда — начиная с ботинок и штанов, заканчивая перчатками с обрезанными пальцами и куртки — кожаная. Неудивительно, при его-то специализации. Что ж, иметь в команде самоходный огнемёт вовсе не плохо. Да какой не плохо? Здорово это!

— Брат Димитрий, — представил мрачного бородача Илья.

— Бывший брат, — поправил Линева тот.

— Бывший брат. — Илья выдвинул свой стул из-за стола и сел на него. — Покинул Братство из-за идеологических разногласий. Прекрасный лучник и опытный боец.

— По идеологическим разногласиям, это значит, не за пьянку? — впервые оторвался от блокнота Григорий.

— Нет, — видимо не сумев опередить, шутит Конопатый или говорит серьёзно, ответил Димитрий. — Я не считал нужным скрывать свою точку зрения об идиотской затее с Туманным и отказался туда переезжать. А отмена квот на вступление в Братство женщин — прямое предательство интересов Ордена.

Ставим галочку — с этим лучше не шутить. Запросто на голову укоротить может. Вот ведь как бывает — пока молчит, несмотря на мускулатуру, производит впечатление весьма сообразительного, хоть и угрюмого человека. А как рот откроет… Хотя, насчёт угрюмости — это скорее всего я зря — пересекавший щёку рваный шрам и борода даже записному весельчаку несколько философский вид предать могут.

Хотя, кто его знает? Лиха хлебнуть ему наверняка немало пришлось — бывшему брату найти нормальную работу практически нереально. Потому как общеизвестно: вышибают из Братства в основном за бухло и дурь. Серьёзных ренегатов предварительно через гильотину пропускают. А таким работа уже вроде как и ни к чему.

— Ну и наконец, мастер Ялтин Сергей Михайлович. — Илья сделал паузу, но по достоинству сказанное смогли оценить лишь Напалм, Димитрий и я. Гриша, думаю, уже в курсе был.

Целый мастер! Чтобы дослужиться в Гимназии до мастера одних лишь способностей к колдовству было недостаточно — требовались ещё и серьёзные теоретические разработки. И не абы что, а как минимум на уровне докторской диссертации. Как Илье такого специалиста завербовать удалось, ума не приложу.

— Сергей Михайлович серьёзно разошёлся со своими коллегами в некоторых технических аспектах применения его теоретических разработок и был вынужден временно покинуть Гимназию. Нам крупно повезло, что он принял наше приглашение. Другого специалиста такого уровня найти просто нереально.

— Да какого уровня, — махнул чётками Ялтин.

Вот бы не подумал, что этот полноватый лысеющий господин — мастер-колдун. Он больше на священника похож. Но не на нашего батюшку, а на забугорного пастора, каких в фильмах показывают. Усы сбрить и один к одному. Но одет непрактично: хоть и поношенный — с немного отличающимися по цвету вставками на локтях, — всё ещё очень приличный и, видимо, недешёвый пиджак, чистая белая сорочка, лёгкие туфли. Надеюсь, ему есть во что переодеться.

Солидный, в общем, дядечка. Профессор. Чтобы такого из Гимназии попросили, он с самим Бергманом расплеваться должен был.

Что ж, теперь, когда все представлены, можно делать выводы. Думаю, мои предположения о мотивах Ильи полностью оправдались. И вовсе не в Вороне дело, точнее дело не столько в нём. Тут всё объясняется составом группы.

Что мы имеем? Три новичка: близнецы и Хан. Явно не так давно появившаяся в Форте Вера. Дружинник Гриша, колдун-теоретик и пиромант. Хорошо если из всей команды за городскими стенами Димитрий был. И то не факт. Моего опыта нет ни у кого. Выходит, либо Илья решил подстраховаться, либо предполагает провести операцию за городскими стенами. И пусть сейчас лето, без опытного проводника столь неподготовленной группе там делать нечего.

А вообще, подбор людей, мягко говоря, странный. С одной стороны, близнецы, Хан и Вера в Приграничье попали не так давно, по идее, отследить их связи проще простого. Гриша — кадр проверенный. Напалм, думаю, одиночка. А вот колдун и бывший брат… Кто даст гарантию, что они действительно изгои? Ялтин ещё ладно — человека такого уровня простой пешкой вводить в игру никто не станет, а Димитрий запросто подставой оказаться может. Но это Ильи головная боль. Должны же были всех перед вербовкой проверить. Как он тогда сказал «люди, не связанные ни с Дружиной, ни с криминалом»? Будем надеяться.

И кстати, а со мной что? В смысле, отчего Линев уверен, что я с криминалом не связан? Или его так прижало? Действительно, ни на кого не завязанного нормального проводника найти очень непросто. Одиночки за городские стены не выбираются. Чревато это. Кто остаётся? Патруль и спецотряд Дружины? И какая, на фиг, секретность? Охранники торговых обозов? Немного не та специализация — начальник охраны обоза в здравом уме со знакомой дороги ни-ни. Да и опять таки — не одиночки это, а сработанные команды. Вольные охотники или травники? Эти да, эти подойдут. Только попробуй такого на крючок подсади. А без крючка никак нельзя. Сообщество, что ни говори, у них весьма закрытое. Или подальше пошлют или корешам разболтают. И кто знает, где сегодня оброненное слово завтра всплывёт? А отщепенца в команду брать — себе дороже выйдет.

Да, непросто подходящего проводника в столь скользком деле найти, очень непросто. Конечно, можно кошельком потрясти и кого угодно купить, но где уверенность, что тебя при первой же возможности с потрохами не продадут?

А тут я подвернулся. Идеальный вроде вариант: опыт есть, за жабры взять проще простого, в Патруле уже полгода не числюсь. Да кинь мне кость пожирней — рублей так в пятьсот, — чтоб обратной дороги не было и всё, пакуйте и ленточкой завязывайте.

Всё вроде гладко, но что-то не даёт успокоиться. Должен быть подвох, никак без него не обойтись. Почему Илья так уверен, что я его не продам?

— Итак, теперь вы представляете, с кем придётся работать, и можно переходить непосредственно к цели нашего собрания, — перехватив очередной взгляд Григория на часы, начал Илья. — Сегодня Гимназия проводит операцию по перехвату крупной партии контрабандных алхимических артефактов. Есть информация, что эта группа контрабандистов может быть связана с поставками в Форт мозговёртов. В задержании мы участвовать не будем, но после проведём допрос и в случае успеха уже собственными силами отработаем полученную информацию.

— А с Гимназией договорённость о нашем участии есть? — забеспокоился колдун.

— Есть. Но вам лучше там не светиться, — ответил Линев. — Вера, ты останешься здесь с Сергеем Михайловичем.

— В каких условиях придётся работать? — решил уточнить Димитрий.

И на какой ответ он надеется?

— В городских, — не разочаровал меня Линев. — Ещё вопросы?

— Сколько времени на сборы? — выбив пальцами об столешницу дробь, спросил Хан. — И что с оружием?

— Оружие подберёте на складе, — обернулся к Григорию Илья. — Время…

— Полчаса. — бросил тот в очередной раз взгляд на часы. — По возможности желательно уложиться минут в двадцать.

Оружие можно подобрать? А какого хрена я на свои кровные винтовку покупал?

— Документы у всех с собой? — Григорий встал из-за стола, подошёл к ведущей куда-то вглубь склада двери и отпер три замка. А судя по промелькнувшему колебанию энергетического фона, ещё и снял мощное охранное заклинание. — Не увлекайтесь особо.

Близнецы и Хан повторного приглашения дожидаться не стали и направились в арсенал. Димитрий выдвинул из-под стола объёмный баул и, расстегнув молнию, начал в нём рыться. Вера сняла с печки закипевший чайник, к ней присоединились Сергей Михайлович и Напалм.

— Можно свои шмотки в арсенале оставить? — спросил я у Григория, возившегося со своим АКСУ.

— Брал их зачем?

— Надо было.

— Раз надо, оставляй, — разрешил Конопатый и отвернулся к отряхивавшему рукав пиджака Илье. — Ты с нами?

— Да.

— В таком виде?

— Переоденусь сейчас, время есть пока.

Я подхватил сумку и пошёл в арсенал. Ну и чем местные закрома богаты?

Хан уже успел подобрать себе камуфляж, а братья разбирались с непривычно выглядевшими автоматами Калашникова.

— Что за автоматы? — поинтересовался я.

— Калаши под натовский патрон модифицированные, — ответил Первый. Нет, всё же Второй.

— Под натовский? Очень интересно. — Может, здесь и для моего Кроссфайера патроны найдутся? Надо у Гриши спросить будет.

Я расстегнул сумку и снарядил патронташ винтовочными и ружейными патронами. Всё, я готов. Теперь можно осмотреться, вдруг, чем на халяву поживиться получится?

Запертый металлический ящик. Три автомата, рожки, россыпь патронов. Два бронежилета и три шлема с забралами из бронестекла. Ещё один закрытый ящик. Завёрнутые в промасленную бумагу пистолеты Макарова. Стопка свёрнутой спецодежды. Верстак с инструментами. Мелочёвка всякая. Ну и чем здесь можно прибарахлиться?

Ботинки! Заметив сваленные в кучу высокие армейские ботинки, я начал копаться в ней, отыскивая сорок третий размер. Есть! Зашибись! Я хоть из своих ботов меховые стельки и вытащил, но всё равно ноги упрели. Они ж зимние, заразы.

Новая обувка оказалась впору, и я задумался, что делать со старой. С собой лишний груз тащить не хотелось бы. Просто выкинуть нельзя — накладки на них серебряные. Не долго думая, я подошёл к верстаку и с помощью плоскогубцев, отвёртки и молотка переставил накладки на новые ботинки. Близнецы следили за моими манипуляциями с плохо скрываемым удивлением, а Хан разве что пальцем у виска не покрутил.

Застегнув сумку, я запихнул её под лавку и вышел из арсенала. Илья куда-то запропастился, Григорий так и возился с автоматом, в Вера и Сергей Михайлович, о чём-то беседуя, пили чай. Напалм изучал карту Форта, Димитрий скинул плащ на соседний стул и осматривал заточку сабли. Перед ним на столе лежали два чуть ли не в половину против обычных укороченных жезла «свинцовых ос».

— Гришь, я видел там у вас Калашниковы под натовский патрон, а 7.62 есть?

— Нет.

— Жаль.

— У тебя ж комбинированная винтовка? Можешь спецпатроны двенадцатого калибра посмотреть.

— Ага, посмотрю потом.

Немного расстроившись, я подошёл к бывшему брату, который уже отложил саблю в сторону и занялся метательным топориком.

— А не сильно жезлы короткие?

— В самый раз.

— Скорость заряда низкая должна быть, — засомневался я.

— Расход энергии в три раза увеличен. Скорость и прицельная дальность ещё выше, чем у стандартных моделей. — Димитрий убрал топорик в петлю.

— В три раза? Сколько ж он на каждый выстрел жрёт? Карат?

— Что-то около того.

— Это ж по червонцу выходит! — у меня чуть глаза на лоб не полезли.

— С каких щей червонец? Карат давно уже по пять рублей идёт, — подошёл к нам Напалм.

— По пять? — Нехило, однако, магическая энергия за полгода подешевела. Но хрен редьки слаще ненамного — стрельба из этих коротышек встанет в копеечку.

— Универсальный аккумулятор на десять карат уже рублей за сорок пять найти можно, — пробурчал Димитрий.

— А чего так резко цены упали? Полгода назад камень на десять карат меньше чем за сотню не отдавали. Тоже алхимики?

— Не, — Напалм уселся на стол и, наклонив набок голову, начал рассматривать крупный синий самоцвет в болтавшемся на цепочке у Димитрия на шее кулоне.

Заметив интерес, тот накинул плащ и поднялся со стула.

— Вроде те же челы, что и «ультровские» модели на рынок выбросили. Не видел, что ли, УЗУ — универсальные зарядные устройства? Даже с оберегами ведьм совместимы. Так посмотришь — сидит кто-то на источнике энергии и только успевает оттуда зачёрпывать. — Напалм скорчил гримасу повернувшемуся к нам спиной Димитрию.

— Этих деятелей так и не нашли, что ли?

— Не-а. — Соскочил на пол пиромант. — Ищут пожарные, ищет милиция…

Почувствовав лёгкое жжение, я потёр мочку уха, но зуд никуда не пропал. Что за дела?

— Ты мне ухо поджарить решил? — наконец догадался я.

— Упс, перестарался, — сконфуженно улыбнулся Напалм, и жжение сразу же пропало. — Да я тут проверяю, кого смогу поджарить, кого нет. Профессиональная привычка.

— Ну и как? Кого сможешь?

— Да всех смогу, кроме Димитрия и Ильи. — Пиромант медленно вывел на столешнице дымящуюся букву «N». — С Ильёй понятно всё — защита хоть и мощная, но стандартная, а брата я вообще не чувствую. Ты вот тоже иногда пропадаешь, поэтому и перестарался.

— А колдун?

— С ним как раз никаких проблем, — усмехнулся Напалм. — Он на себя столько заклинаний накрутил, что постоянно в активном состоянии поддерживать все уже силёнок не хватает. Пока энергию в них кинет, я его три раза поджарю. Два — точно.

— Надо же, — покачал головой я. Не то, чтобы у меня возникли сомнения в его словах, но люди частенько переоценивают свои силы.

Из арсенала вышли и пошли отчитываться перед Григорием вооружившиеся автоматами близнецы. А вот сменивший свой замшевый пиджак на камуфляжную куртку Хан ни перед кем отчитываться не собирался. Вместо этого он саркастически оглядел нас с Напалмом и кисло улыбнулся:

— Это в Форте мода такая?

— Какая? — прикинулся валенком я.

— Ну, на лысо.

— Точно — мода. Хочешь самым модным стать? — Из поднятого вверх указательного пальца пироманта к потолку рванула узкая струйка огня.

Ничего себе зажигалочка!

— Не мой стиль, — отказался Хан и пошёл к пившим чай Вере и Сергею Михайловичу.

— Откат словил? — присмотрелся к моей лысине Напалм.

— Ага. Не знаешь, волосы отрастут вообще?

— Даже не скажу. Я ж постоянно практикую — у меня они отрастать просто не успевают.

— Ясненько. — Я провёл ладонью по голове, Напалм, не сдержавшись, захохотал и, подняв с пола свою сумку, отошёл на угол стола.

А ничего так, парнишка, весёлый. Не то что Хан, от которого тухляком так и несёт. Этот всех под себя подмять постарается. Плавали, знаем. И наверняка с меня начнёт. Тут особыми познаниями в психологии обладать не надо. К пироманту и колдуну подкатывать боязно. Бывший брат человек сразу видно серьёзный, близнецов всё-таки двое, а с девушки начинать несерьёзно — заступится ещё кто. Мало ли у кого джентльменство в одном месте заиграет. Хотя, в этом случае его Димитрий поддержать может.

— Я там снайперскую винтовку видел. — Хан наполнил стакан кипятком и бросил в него пакетик чая. — Ваша?

— Моя, — кивнула девушка.

— А что за модель? Не видел такой раньше.

— Arctic Warfare Super Magnum.

— И что, хорошая винтовка?

— Замечательная, — не заподозрив подвох, улыбнулась Вера. — Патрон 0.338, дальность один и один километра. Разрабатывалась специально для ведения боевых действий в условиях пониженных температур.

— Не сказал бы, что на улице холодно, — подул на чай Хан.

— Это сейчас, а вообще…

— И калибр несерьёзный.

— Больше восьми с половиной миллиметров — это несерьёзно? Мой опыт говорит об обратном.

— Я не спорю, но в нашей ситуации калибр 0.5 был бы предпочтительней, — продолжил настаивать на своём Хан. — Те же ОСВ-96 или СВН-98…

Теперь к разговору начали прислушиваться и близнецы, а Напалм даже перестал чистить здоровенный курковый пистолет — явно не старинный, а новодел — и отложил шомпол в сторону.

— Да они весят в два раза больше! — возмутилась Вера. — Зачем такую тяжесть таскать, если для нас вполне достаточно…

— Я всё понимаю — вы хрупкая девушка, — притворно посочувствовал её Хан. — Но когда от этого зависит безопасность отряда, выбирать не приходится.

— А о цене на патроны вы подумали? — чувствуя, что её загоняют в ловушку, Вера огляделась в поисках поддержки. — И практическая точность…

— Будь дело в стоимости боеприпасов, вам выдали бы СВД, — гнул свою линию Хан. — Надо пользоваться лучшим, я так считаю.

Вот гадёныш! Он нас всех перессорить решил? Вон, близнецы уже переглядываться начали.

— А мы и пользуемся лучшим. Единственная ОСВ находится в личном резерве Воеводы, и график её дежурств расписан на полгода вперёд. — Так же сменивший костюм на камуфляж Илья вышел откуда-то из внутренних помещений склада, надел чёрный берет, и пошёл к выходу. — Готовность пять минут.

— На секундочку задержитесь. — Остановил нас Ялтин и начал выкладывать на стол странные амулеты. — По одному берите.

Искусно вырезанные из золотистого дерева обезьянки всеми четырьмя лапами сжимали хрустальные шарики размером с горошину. Странно, ни разу не видел, чтобы при изготовлении колдовских амулетов камень и дерево комбинировали.

— А это для чего? — с подозрением посмотрел на колдуна Димитрий. — И насколько хорошо они экранированы?

— Эти амулеты являются мультифункциональными. Встроенной возможностью является телепатическое общение между их владельцами на расстоянии до ста пятидесяти — двухсот метров. Всё остальное я могу загрузить по мере необходимости. Что касается экранирования… — Сергей Михайлович задумался, подбирая точную формулировку. — Вы, вероятно, имеете в виду, что при комбинировании нескольких материалов существенно снижаются возможности по синхронизации энергетических потоков и как следствие повышается интенсивность излучения отработанной энергии в пространство? Разработанный мной метод наложения чар столь существенно минимизирует данный процесс, что сводит к нулю вероятность его корреляции с внешними источниками энергии. Фактически, даже непосредственный физический контакт с другим работающим артефактом не вызовет обычного в таких случаях сбоя в работе одного из них.

— Вы уверены? — видимо единственный, кто хоть что-то понял из этого объяснения, Димитрий решил получить от колдуна более конкретный ответ.

— Да.

— Так бы сразу и сказали. — Бывший брат сунул один из амулетов в карман.

— Ваш позывной? — Ялтин вытащил из своей сумки хрустальный шар размером с кокосовый орех.

— Дима.

— Вера.

— Первый.

— Второй.

— Напалм.

— Хан.

— Лёд. — Я тоже взял обезьянку и с силой подёргал за кожаный шнурок, прошитый серебристой металлической нитью.

— А как он работает? — Вера вертела статуэтку в руках и никак не могла решить, куда её убрать. — Обязательно на шнурке носить или можно в карман положить? И как включать?

— Ничего включать не надо, — опередил Григорий уже начавшего что-то говорить про мыслеформы колдуна. — Носить можно в кармане, ничего страшного. Амулет настроится на вас автоматически. Ключевая фраза для активации режима переговоров «Альба шесть». Вслух произносить необязательно, достаточно просто чётко подумать. Конец переговоров «Роджер пять». Теперь по именам: обратиться ко всем «Зэт», позывной Сергея Михайловича «Гамма», мой «Омега». Всё ясно?

— Ясно. — В голосе Димитрия энтузиазма не ощущалось. — Только неудобно.

— Нормально. — Гриша взял автомат и пошёл к выходу. — Давайте по машинам.

— Не работает, — обратился к колдуну Первый. — У меня амулет не работает.

— Всё в порядке. — Тот очень осторожно убрал мерцающий шар в специальный футляр. — Активация займёт какое-то время.

Оставив на хозяйстве Сергея Михайловича и Веру, мы вышли из склада на улицу и остановились у автомобилей. Нас шестеро плюс Илья с Гришей. По четыре человека на машину. Нормально, даже с учётом оружия. Только, чур, я с Григорием. Как-то «Нива» мне не очень.

Вместе со мной на заднее сиденье «шестёрки» забрался Напалм, а на переднее сиденье уселся Хан. Димитрий долго возился, устраивая в «Ниве» прихваченный с собой длинный чехол, но, наконец, он разместился и мы тронулись.

Машины выехали на Красный, повернули налево и, объезжая выбоины и ямы в асфальте, поехали по проспекту. Судя по выбранному маршруту, операция по задержанию контрабандистов будет проводиться где-то на юге Форта.

— Лёд, Лёд…

От раздавшегося внутри головы голоса неприятно закололо виски. Это что ещё за галюны? А, понял — кто-то амулет связи опробывает. Но кто?

— Это Напалм. По цепочке передают — скоро будем на месте. Где-то в районе медучилища.

— Альба шесть. Напалму. Понял. Роджер пять. — Действительно неудобно. Или не привык ещё просто?

— Не ты посмотри только на Хана. Надулся как индюк. Ему, видите ли, Линев сам об этом сообщил. Дятла. Роджер…

Минут через пять машины въехали во двор бывшего медицинского училища и остановились. Илья и Григорий направились к стоявшим неподалёку гимназистам. Пару человек я знал и вылезать из машины не стал — одним из знакомцев оказался Олежа Кузнецов. Этому на глаза лучше не попадаться. Не буди лихо, пока спит тихо. Как-то сомнительно, что в Гимназии мои старые выкрутасы уже позабыть успели.

Выбравшиеся из «Нивы» близнецы начали со стонами разминать спины и втихаря ругать доставившую их сюда раздолбайку, а до кучи и водительское мастерство Ильи. Ну да, этим здоровякам что-нибудь более просторное требуется. Например, трамвай.

— Проблемы? — разглядев хмурые лица колдунов, спросил я у вернувшегося к машине Григория.

— Кто-то спалился. Контрабандисты наблюдение засекли. Придётся штурмовать.

— Разве ж это проблемы? — даже обрадовался известию Димитрий. — Мы в игре?

— Мы в за… В оцеплении мы. — Гриша достал из машины автомат. — Ты остаёшься с машинами. Хан к Илье. Остальные за мной. Штурм через пять минут.

Колдуны и Илья скрылись в здании училища, Хан побежал за ними. Мы внутрь заходить не стали и, обогнув здание, остановились у стены так, что от дороги нас прикрывал угол дома. Григорий осторожно выглянул из-за него и тут же спрятался обратно. Я проверил винтовку и переключил предохранитель на ружейный ствол. Да, зря в арсенале как следует не пошарил, спецпатроны сейчас, глядишь, в самый раз пригодились бы.

— А чего все такие нервные? — прислонился к стене Первый. — Так сложно этих контрабандистов прищучить?

— У них там всякого алхимического дерьма вагон, — сплюнул Конопатый. — Жахнет, мало никому не покажется.

За углом громыхнуло так, что заложило уши. Здание училища ощутимо дрогнуло, Первый как ужаленный отскочил стены. Началось.

Гулкий хлопок, звон стекла, треск, длинные автоматные очереди. И тут же всё перекрыл полный боли вопль. Крик на миг захлебнулся, и опять от серии взрывов задрожала под ногами земля. Снова перестрелка и в одно мгновенье — тишина.

— Всем: отбой. — Искажённый, но всё же узнаваемый голос Ильи раздался прямо в голове.

— Пошли, пошли! — замахал руками Гриша и выскочил из-под прикрытия угла училища.

Мы бросились вслед за ним и взяли на прицел трёхэтажное здание через дорогу. Точнее то, что от него осталось. Крыши просто не было, стены третьего этажа заметно искривились, а в оконных проёмах полыхало отливающее зелёным пламя. Второй этаж пострадал не так сильно, но и в его окнах мелькали отблески огня. Густой чётный дым стелился по земле и ел глаза.

Не думаю, чтобы там хоть кто-нибудь выжил. И им ещё повезло. В отличие от катавшегося посреди дороги бедолаги, который никак не мог сбить явно не простое пламя. На помощь ему никто не спешил: внимание колдунов полностью приковал к себе дом, в котором скрывались контрабандисты. Несмотря на разгоравшийся пожар, гимназисты заскакивали в него и вытаскивали на улицу трупы и какие-то коробки.

Напалм взмахнул рукой, и сжигающее бедолагу пламя в один миг опало, словно сбитое сильным порывом ветра. Ещё один взмах и сгинувший огонь излился на росшие у забора училища кусты. С громким треском пламя пожрало ветви и сгинуло теперь уже навсегда. Заживо поджаренный человек даже не заметил, что больше не горит и, продолжая бессвязно выть, пытался отползти на обочину. К нему подскочили два колдуна и, на ходу накладывая обезболивающие чары, куда-то поволокли.

Да уж, бойня здесь была конкретная. Я попытался сосредоточиться и рассмотреть окутывающие горящее здание чары, но от ослепительной паутины пересекавшихся силовых линий и дикой пляски бьющейся в пожаре энергии моментально разболелась голова.

Отвернувшись, перевёл взгляд на медучилище. Ему тоже досталось, но не так сильно: в нескольких метах чернели пятна копоти, а один из оконных проёмов второго этажа оказался оплавлен и вдавлен внутрь. Земля перед зданием — как раз там, где кончалась поставленная колдунами защита, — была перепахана, а от травы и кустов остался лишь невесомый прах.

— Быстро хватайте вон те коробки и тащите подальше от огня! — неожиданно заорал на нас Гриша и сам первым бросился исполнять своё распоряжение.

На газоне перед горящим домом уже высилась целая гора картонных коробок, а от падавших с верхних этажей углей и искр начинала тлеть высушенная жаром трава. Даже опередив близнецов, я рванул за Григорием и начал перетаскивать оказавшиеся довольно тяжёлыми коробки на середину дороги. Тут их огонь точно не достанет.

— Всё, отходим! — крикнул один из колдунов, и все гимназисты бросились прочь от объятых пламенем стен.

Где-то у самой земли раздался хлопок, стены дрогнули и, покачнувшись, сложились внутрь, словно составленные друг на друга карты. Пламя на мгновенье взметнулось к небу, а всплеск энергии едва не пережог опутавшие дом чары колдунов. Но защитные заклинания выдержали, а вскоре выброс пошёл на убыль и лишь подкармливал бушующее на руинах пламя. Волна жара опалила лицо, трава на газоне перед домом всё же загорелась, но и только.

Мне какое-то время чудились танцующие среди завитков пламени огненные фигуры, только не уверен, привиделось ли мне это или просто расплавился один из алхимических амулетов. А может, всё дело в резавшем глаза дыме? Надышался, вот и заглючило.

— Почти всё вытащить успели, — размазав по лбу сажу, смахнул ладонью со лба капли пота колдун, который остановился около валявшихся посреди дороги коробок. — Машину готовьте!

— И откуда этот арсенал взялся? — Пнул одну из коробок Гриша. — Весь район чуть не поджарили.

— Мы-то откуда знали, что здесь перевалочная база? — фыркнул колдун и начал руководить загрузкой ящиков в подъехавший задом фургон. — Там тебя Линев просил подойти, срочное что-то.

Григорий развернулся и пошёл к рассматривавшему выложенные в ряд трупы контрабандистов Илье. В паре шагов позади того с автоматом в руках замер Хан.

— Узнаешь кого? — ещё раз прошёлся перед мертвецами Линев.

— Этих пожалуй, узнаешь, — пробормотал Гриша, оглядевшись по сторонам, присел рядом с одним из наименее пострадавших от огня тел и приложил тому к запястью тонкую металлическую пластинку размером с кредитную карточку.

— Узнаешь? — повторил вопрос Илья.

— Нет, — громко ответил Гриша и, спрятав пластинку в карман, поднялся на ноги.

От училища к выложенным на газон трупам направилась группа гимназистов, которую возглавлял Олежа Кузнецов. Рядом с ним шёл совсем молодой парнишка, подмышкой у которого была зажата пухлая кожаная барсетка.

— Ну что, попробуешь? — спросил Кузнецов у него, когда они подошли к Илье.

— Попробую. — Молодой колдун опустился на колени перед далеко не самым хорошо сохранившимся трупом. — На всех «Печати безмолвия», но чары давно не обновляли и они немного смазались. Можно попробовать их обойти.

— Пробуй. — Олежа откровенно смерил меня полным презрения взглядом и нагло оскалился.

Салься, скалься. Встретишься ты мне ещё на тёмной улице.

Парнишка раскрыл барсетку, расстелил на земле чёрную тряпку и принялся выкладывать на неё непонятно для чего предназначенные предметы: ножницы с покрытыми рунами лезвиями, катушку серебристых ниток, устрашающих размеров чётную иглу, несколько деревянных зубочисток и кусок мела.

— Это кто ещё такой? — подойдя к Григорию, тихонько спросил я.

— Некромант.

— Выглядит он как-то несолидно, — засомневался я.

— Какой есть.

— А чего медиумов не позвали? — Уже задав вопрос, я понял, что ответ очевиден — медиумы, пожалуй, единственные из колдунов, были сильнее связаны с Дружиной, чем с Гимназией.

— Про «Печать безмолвия» не слышал? — Григорий замолчал, наблюдая за приготовлениями некроманта. — Медиуму тут делать нечего.

Первым делом парень оттащил выбранный труп на дорогу и, вычертив мелом на асфальте кособокую пятиконечную звезду, кое-как разместил в ней мертвеца. Потом вдел в иголку нитку и в три стежка зашил покойнику губы. Зубочисткам тоже нашлось применение: по одной некромант воткнул в ладони и ступни, две оставшихся, предварительно опустив веки, всадил трупу в глаза.

Ничего себе! С виду пай-мальчик, а такое выделывает!

Обрезав кончик перехватившей губы нити, парень ножницами вывел на щеке мертвеца сложный символ и, с хрустом перерубив сустав, отстриг последнюю фалангу с мизинца левой руки.

Побледнев, Первый отвернулся и потянул за собой Второго, но тот, сбросив его руку, не сдвинулся с места.

Некромант поднял с земли отрезанную фалангу, остатками мела прочертил вокруг трупа защитный круг и присел на бордюр. Из ладони, в которой был зажат палец мертвеца, заструился дым, и труп несколько раз дёрнулся, как под ударами электрического тока. Концы зубочисток загорелись синим огнём и они начали медленно тлеть. Пошатываясь, молодой колдун поднялся на ноги.

— Ну как? — нетерпеливо спросил у него Кузнецов.

— Сейчас увидим. — Осунувшийся некромант начал нараспев проговаривать длинное заклинание.

По мере нагнетания в заклинание энергии, на трупе принялись набухать и лопаться гнойники, кожа на кистях мертвеца покрылась глубокими язвами, обнажив гниющее мясо и почерневшие костяшки. Руки и ноги покойника мелко затряслись, и мне показалось, что фон магической энергии в защитном круге как-то уж слишком резко скакнул вверх.

Некромант тоже почувствовал неладное и успел отпрыгнуть в сторону за мгновенье до того, как стремительно вскочивший на ноги покойник рванулся к нему. Промахнувшийся всего лишь сантиметров на двадцать мертвяк неожиданно грациозно развернулся на месте, но второй раз прыгнуть не успел — я выстрелил почти в упор, и его отшвырнуло на тротуар. Подняться на ноги мертвецу уже не довелось: кто-то из колдунов шарахнул шаровой молнией и во все стороны полетели ошмётки горелого мяса и обломки костей.

Лихо. Хорошо хоть меня не зацепило…

— Эт-то не я, — клацая зубами, выдавил из себя побледневший как полотно молодой некромант.

— Да уж понятно, что не ты. — Олежа обхватил его за плечи и куда-то повёл.

— Надо убираться отсюда — дружинники из околотка прикатили, — оповестил нас Илья. — Живо!

Мы забежали во двор училища и расселись по машинам.

— Хорошая реакция, Лёд, — похвалил меня Гриша, выворачивая со двора и направляя «шестёрку» за уже набравшей скорость «Нивой».

— Да чего там, — не принял похвалу всерьёз я.

Мог и раньше выстрелить дело нехитрое, если настороже. Вот выстрелить именно тогда, когда Олежа на линии огня оказался, это уже сложнее. Тут сноровка нужна. Жаль этот гад за мгновенье до выстрела в сторону шагнул…

В это время «Нива» сбросила скорость и, вывернув на обочину, остановилась. Наш автомобиль притормозил рядом.

— Ну что? — опустив стекло, спросил Илья у выскочившего из «шестёрки» Григория.

— Узнал я одного. Борис Митрохин, кличка Хвост. Раньше у нас по ориентировкам проходил. Вымогательство. Ни с какой крупной бандой не связан. Детектор положительный результат выдал.

— Здесь какой околоток ближний? Южный? Поехали.

До Южного околотка мы добрались минут за пять. Илья остановил «Ниву» перед въездом во двор околотка и, не дожидаясь Григория, пробежал мимо караульного. Григорий почесал затылок и, уже не спеша, пошёл вслед за ним. Обратно они вышли вместе минут через десять.

— Димитрий где? — оглядел нас Илья.

— Отлить побежал, — тут же сдал бывшего брата Хан.

— Приспичило ему!

Словно почувствовав недовольство начальства, Димитрий выскочил из-за угла и, со всех ног подбежав к машинам, залез в «Ниву».

— Значит так, работать будем в офисном здании, — предупредил нас Григорий, когда вслед за «Нивой» мы выехали на Красный проспект.

— Задача? — первым решил прояснить ситуацию Хан.

— Получение информации. Мы подняли досье Митрохина. Оказалось, что не так давно он якобы завязал с криминалом и последнее время работал на неких Пермяка и Лубянского. Обычные торговцы, члены Торгового союза, никаких порочащих связей. У них контора на Красном, проведём там обыск и допросим хозяев. Но только всё очень корректно.

— Корректно — это бить по почкам, а не по лицу? — заулыбался Напалм.

— По возможности лучше вообще никуда не бить, — не разделил веселья Григорий. — И ничего не жечь. Нажалуются торгаши, начальство нам шею намылит.

Не прошло и десяти минут, как мы остановились у одной из перестроенных в офисное здание пятиэтажки и вылезли из машин.

— Лёд, Напалм остаётесь с машинами. Димитрий контролируй охрану на первом этаже. Остальные с нами, — распорядился Григорий, и они забежали в подъезд.

— Мы с тобой самые некорректные, что ли? — Я облокотился на машину и начал рассматривать вывески на стене дома. «Обогревательные приборы», «Чудо-камни», «Спецодежда», «Магия inc.», «Нотариус», «Аленький цветочек», «Лики хаоса», «Техника», «Траволечение», «Ножи и аксессуары», «Эдельвейс», «Пермяк и компаньоны». Ага, наши клиенты!

— Нет, это просто дискриминация из-за отсутствия волосяного покрова.

— Думаешь?

— Точно. Свободу лысым! — гаркнул вдруг Напалм, и обходившая припаркованные автомобили тётка шарахнулась на проезжую часть.

Выглянувший из занимавшего пристрой зала игровых автоматов «Робин Гуд» цеховик счёл за благо убраться обратно.

Минут через двадцать ожидания мне стало известно, какая контора занимается оптовыми поставками сахара и муки, кто лечит наложением рук и где делают эпиляцию с пожизненной гарантией. Я хотел было посоветовать Напалму мастерскую, которая по индивидуальному заказу шила кожаную одежду и обувь, но тут рядом с нами остановилась повозка с дружинниками.

— Вы операцию проводите? — спросил младший командир у заранее предъявившего служебную бляху Напалма.

— Мы.

— Куда нам?

— «Пермяк и компаньоны».

Дружинники оставили повозку на попечение возницы и убежали в пятиэтажку.

Опять стоим, ждём. Разговаривать не о чем: возница ни хрена не знает, с нами ситуация аналогичная. Так что, стоим. Дружинников вызвали — это хорошо или плохо? Да кто его знает? Вот если бы труповозка подъехала, ответ бы более определённый был.

Дверь пятиэтажки с грохотом распахнулась только минут через пять.

— Ну и чего? — спросил Напалм у выскочившего на улицу Григория.

— Возвращаемся на базу! — не ответил он ничего конкретного.

Вслед за Конопатым выбежали все остальные, и мы в который уже за сегодня раз загрузились в автомобили. Блин, бензина нажгли!

— Как прошло всё? — повторил свой вопрос Напалм.

— Нормально, — снисходительно процедил, обернувшийся к нам Хан.

— А конкретней? — не удовлетворился таким ответом я.

— Хозяев на месте не оказалось, клерки ни черта не знают. Митрохин на складе на северо-востоке работал. Сейчас Ялтина и Крылову захватим и туда. — ввёл нас в курс дела Гриша.

— А подкрепление зачем вызывали? — В очередной раз долбанувшись головой о крышу, упёрся в неё рукой Напалм.

— Не вырубать же клерков было? Посидят сегодня под арестом, ничего с ними не случится.

Когда подъехали к складу, Сергей Михайлович и Вера уже ждали нас с вещами на улице, но Илья загнал всех внутрь и выстроил перед картой Форта.

— Работать будем на северо-востоке, — очертил он длинной указкой по периметру несколько кварталов. — На бывшем комплексе зданий института сельскохозяйственного машиностроения. Сейчас это собственность Торгового союза, который отремонтировал помещения и сдаёт их в аренду. Ориентировочно в третьем складе — это где-то вот здесь, — могут храниться мозговёрты. Наша первоочередная задача — задержать организаторов.

— У контрабандистов оказались наркотики? — спросил Ялтин, когда замолчал Илья. — Или это новая информация?

— Мы с вами, Сергей Михайлович, по пути всё обсудим. — Линев вновь вернулся к карте. — Единственный въезд на территорию базы охраняется, но с охранниками проблем не будет. Машины оставим у проходной, до третьего склада меньше пяти минут пешком. Обратите внимание, сразу за этим складом на поверхность выходит подземная река, дальше стоит заброшенное административное здание. На него и ориентируйтесь. Григорий твои предложения.

— Думаю, лучше на месте определиться.

— Некогда там определяться будет.

— Тогда я, Первый, Второй и Напалм заходим со стороны въезда. Хан, Лёд и Димитрий обходят склад со стороны реки. Вера и Сергей Михайлович выбирают позиции на своё усмотрение. У меня всё.

— Поехали.

И снова по машинам, только теперь пришлось потесниться и уместиться на заднем сиденье втроём. Ко мне и Напалму собирался залезть Второй и Григорий попросил Хана пересесть на заднее сиденье. Недовольно пробурчав что-то неразборчивое, тот подчинился.

Поездка оказалась недолгой. Проехав через весь центр, мы вывернули на ведущую на северо-восток дорогу, минут пять ехали вдоль длинного бетонного забора и остановились на парковке рядом с перекрытым высокими железными воротами въездом на территорию базы.

— Гриша, пошли с охраной поговорим. — Илья вытащил из «Нивы» короткое помповое ружьё и они, распахнув незапертую дверь пропускного пункта, исчезли внутри.

Я вылез из машины и, хрустнув суставами, потянулся. Как меня ломает сейчас куда-то бежать. Блин, лечь бы на прогретую солнышком травку и полежать часок, другой… Ан нет, придётся хлеб отрабатывать. Ладно, чем там остальные занимаются?

Напалм облокотился на машину и лениво жевал зажатую меж зубов травинку. Близнецы проверяли автоматы. Димитрий расчехлил длинный лук, натянул тетиву и теперь, вытаскивая по одной из колчана, осматривал стрелы.

— Пошли, пошли! — распахнув дверь пропускного пункта, замахал нам Григорий.

Мы забежали внутрь, пробежали по узкому коридору ивыскочили из дома на территории базы.

— Илья остаётся здесь, — оповестил нас Григорий. — Хан, ты в группе за старшего. Ориентируйся на трубу котельной. Метров через триста выйдете к складу. Мы пройдём с другой стороны.

— Готовы? — Хан уже собирался бежать выполнять приказ, но Гриша притянул его к себе и что-то зашептал на ухо.

Пока было время, я огляделся по сторонам. Склады, как склады. Видно, что всё не так давно отремонтировали. Ну и понятно, что большинство зданий первоначально совсем для другого строилось. Людей на улице не много, но никто без дела не шатается. Что-то волокут, загружают, отпиливают, рубят, жгут.

— Лёд! — окликнул меня Хан и я побежал вслед за ним и Димитрием.

Блин, ну почему всегда бегом? Спокойно дойти нельзя, что ли?

Когда я их догнал, из-за поворота вывернула телега с затянутыми полиэтиленовой плёнкой поддонами со свежим хлебом. Возница и грузчик удивлённо на нас уставились, но ничего не сказали. Откуда хлебушек? Пекарня здесь, что ли?

Именно так и оказалось. Мы свернули за угол недостроенного здания, и ветер донёс запах свежей выпечки, а стая воробьёв с шумом взлетела с дороги. Стоявший на дебаркадере пекарни мужик в белом халате при нашем появлении заскочил внутрь и захлопнул за собой дверь. Как бы охрану не побежал вызывать. По фигу, там Илья остался.

От недостроенного дома на дорогу выбегал ручей и с громким журчанием исчезал в трещине в асфальте. Никак тут та самая подземная река и проходит. Интересно, здесь по весне не топит? Нет, вряд ли. А вот дальше, в низине — запросто. Хорошо, что дождь кончился, а то бы ещё и поплавали. Кстати, насчёт дождя: что там с небом? Тучки ходят, но по новой вряд ли зарядит. Но если только к вечеру. Надеюсь, к этому времени мы уже на сегодня с работой закончим.

Дорога пошла под уклон и Хан с Димитрием, который уже изготовил к стрельбе лук, не останавливаясь, поспешили дальше. Я не стал торопиться и решил первым делом осмотреться: тот самый третий склад отсюда как на ладони. Дорога проходила рядом с ним и поворачивала к административному корпусу, но асфальт сразу после поворота размыло вырывавшимся из канализационного коллектора потоком. Речушку кое-как загнали в два ряда бетонных плит, а вместо дороги протянули узенький пешеходный мост.

Так, а что со складом? Никаких архитектурных изысков — двухэтажная бетонная коробка с покрытой рубероидом крышей и всё. Высокие ворота проржавели и перекосились, но пользовались, насколько я понял воротами с дальнего от нас торца — как раз туда и должна была выйти группа Гриши. Что ещё? Широкий пандус, ряд окошек на втором этаже, куча обрывков упаковочного материала у стены. От склада до речушки метров двадцать. Людей не видать.

А чего ж у меня так на душе тяжело? Может, просмотрел чего? Но что? Нестабильности магического фона не чувствуется. Или не в складе дело? Тогда в чём? Домов поблизости раз-два и обчёлся. Четырёхэтажный административный корпус за речкой метрах в ста пятидесяти. Если что — Вера нас прикроет.

Покачав головой, я побежал к складу.

— Чего так долго? — Придерживая рукой положенный на ограждавшую мутный поток бетонную плиту автомат, повернулся ко мне Хан.

— Осматривался.

Изучавший створки ворот склада Димитрий спрыгнул с пандуса и подошёл к нам:

— Заклинило намертво, не открыть.

— Колдун передал, что внутри никого, — сообщил ему Хан.

— Мы на позиции, — раздался у меня в голове голос Гриши.

— Готов, — отозвался Ялтин.

— Я тоже, — вступила в перекличку Вера.

— На позиции. Наши ворота закрыты, — закрыв глаза, проинформировал Григория Хан.

— Заходим внутрь. Хан, контролируй обстановку, — распорядился Григорий.

— Дима, живо на угол склада. Та сторона твоя.

Димитрий убежал исполнять приказ.

— Я держу окна. — Хан почесал щёку и осмотрелся по сторонам. — Твой дом напротив.

— Мы внутри, — вновь вышел на связь Григорий.

Я повернулся к складу спиной и облокотился на бетонную плиту. Буду контролировать, значит. А что ещё остаётся, если начальство приказало? С другой стороны, и мне самому ничего более разумного в голову не приходило. Не пытаться же ворота вынести. Вот в этом уж точно смысла никакого нет.

Я широко зевнул и от удивления чуть не вывихнул челюсть. Совершенно не скрываясь, на высокое крыльцо административного корпуса вышел парень в белой болоньевой куртке с длинной трубой на плече. Блин, она ж магией по самое «не могу» залита!

— Хан! — заорал я и, поймав парня в оптический прицел винтовки, открыл стрельбу. Выстрел, выстрел, выстрел. Пластиковые гильзы, клацая, ударялись о бетонную плиту и отлетали в воду.

Стой, гадёныш!

— Все из склада! — отпустив болтаться переговорный амулет на ремешке, Хан выпустил длинную очередь по парню на крыльце, но тоже ничего этим не добился.

Заговорённый он, что ли?

В окнах третьего этажа административного здания засверкали вспышки, и у нас над головами прошла пулемётная очередь. Мы с Ханом едва успели спрятаться за бетонными плитами, как от них во все стороны полетело выбиваемое пулями крошево.

Мгновеньем позже, оставляя за собой шлейф перекалённого воздуха, метрах в десяти над землёй прошелестел шар чёрного огня, который, выбив одно из окон склада, исчез внутри. Остальные окна водопадами битого стекла брызнули на улицу, здание вздрогнуло, по ушам ударил грохот взрыва. Наружу вырвались ослепительно белые языки пламени, а створки ворот сорвало с петель и они медленно рухнули на землю.

— Я его подстрелила!

Оглушенный взрывом, я сплёвывал невесть как оказавшийся во рту песок и не обратил на сообщение Веры никакого внимания. Оказавшийся слепленным совсем из другого теста Хан ухватил меня плечо и проорал прямо в ухо:

— Огнемётчика ранили! Живо за ним! Нас прикроют!

Действительно, по нам больше не стреляли — сейчас выстрелы раздавались на другом конце склада.

— Быстрее, они уходят! — охватившая Григория ярость чувствовалась даже через переговорный амулет.

Ему повезло — выскочить успел. А остальные?

Глубоко вздохнув, я выскочил из-под прикрытия бетонной плиты и бросился бежать к мосту через речку. Промелькнула стрела, и одно из окон четвёртого этажа административного корпуса затопила вспышка огня.

Дима, ну куда ты целишься?! По нам же с третьего этажа стреляли!

— Быстрее! — проорал мне в спину бежавший позади Хан. — Быстрее давай!

Быстрее? Задыхаясь и стараясь не обращать внимания на разрывающую грудь боль, я проскочил мост и, выкладываясь по-полной, понесся к свалившемуся с крыльца огнемётчику. А чего несёмся как сайгаки? Этот никуда не денется, а его кореша давно отсюда умотали.

Как выяснилось буквально через мгновенье насчёт последнего я жестоко заблуждался. Впереди что-то сверкнуло, над головой пронёсся туманный силуэт, и в спину ударила взрывная волна. Меня швырнуло вперёд, я сгруппировался, перекувыркнулся через голову и, умудрившись при этом не выронить винтовку, снова вскочил на ноги. Уши словно заткнуло восковыми пробками, в голове звенело, но, из последних сил заставляя себя переставлять ноги, я подбежал к огнемётчику, оттащил его к крыльцу и сел, прислонившись спиной к холодной гранитной облицовке.

Что-то неразборчиво прокричав, Хан побежал куда-то дальше, за ним рванул Димитрий, но у меня даже не нашлось сил повернуть голову посмотреть им вслед. Да что такое с ушами? Гул сплошной, ничего не слышу. И колено болит, сил нет. Блин, совсем развалиной стал.

Я несколько раз похлопал себя ладонями по ушам и перевёл взгляд на огнемётчика. Парень лежал лицом вниз, и теперь стали прекрасно видны слипшиеся от крови волосы на затылке и опалённые отверстия в белой болонье куртки. Ага, это ему свои зарядили, Вере он только простреленным бедром обязан. Зря бежал, не язык, а чёрте что.

Пока сидел рядом с трупом, от догорающего здания склада подошли парни из группы Григория. Слава Богу, все живы и здоровы. Только Первый хромает. Надо бы нам отсюда уматывать, а то на пожар обязательно кто-нибудь припрётся.

— Ну что? — присев на корточки рядом с трупом с уже знакомой металлической пластинкой в руке, спросил Гриша у вышедших из административного корпуса Хана и Димитрия.

— Пусто.

— Уходим. — Гриша посмотрел на вспыхнувший на металлической пластинке красный огонёк, встал и пошёл к мосту. — Труп здесь оставляйте.

— Хреново, Лёд, бегаешь. — Остановился напротив меня Хан.

— Чего? — не расслышал я.

— Бегаешь, говорю, хреново. Ничего, я твоим физвоспитанием ещё займусь. Будешь у меня кроссы наматывать.

— Отскребись, — продолжая смотреть на труп, совершенно спокойно ответил я.

— Что ты сказал? Ну-ка повтори! — напрягся Хан.

— Отскребись! — на этот раз по слогам отчётливо выговорил слово я, чтобы он уж точно правильно меня понял, и не пришлось повторять снова.

— Ах ты щегол! Да я тебя! — Хан замахнулся, но его остановил окрик Гриши. Выругавшись он развернулся и зашагал к Конопатому.

Я убрал палец с пускового крючка, поднялся на ноги, повесил винтовку на плечо и нетвёрдой походкой пошёл догонять остальных. Слух полностью так и не восстановился и поэтому разговор Гриши и Хана доносился до меня лишь частично.

— … не трогай…

— И не таких обламывал…

— … зарежет…

Ну почему сразу — зарежет? Ещё пристрелить могу.

Я немного приотстал от всех на мосту и остановился посмотреть, как капающие из носа капельки крови сворачиваются в грязной воде и бурыми хлопьями уносятся течением.

Когда, наконец, перешёл через речушку, на той стороне моста меня уже поджидал Ялтин, который почти насильно заставил выпить отвратительное на вкус зелье. Думаю, едва усевшись в подогнанную к складу «Ниву», я отрубался именно из-за него. И уверен, что только благодаря нему, когда очнулся на базе, уже нисколько не болела голова. Да и со слухом был полный порядок.

Поднявшись со стула, я несколько раз моргнул, потёр виски и подошёл к стоявшим перед картой Форта Илье и Сергею Михайловичу. Кроме них больше никого в комнате не было.

— Думаете, повышенный фон там от мозговёртов, а не от «Плевка дракона»? — сгибая в руках указку, спросил у колдуна Илья.

— Уверен, — заявил тот и повернулся, услышав мои шаги. — Как самочувствие?

— Нормально. Долго в отрубе был?

— Часа два. — Колдун посмотрел на часы и заторопился. — Всё, мне бежать пора. До завтра.

— Я б вас подбросил, — предложил Илья.

— Да мне здесь пешком быстрее, — отказался колдун.

— До завтра, — бросив указку на стол, попрощался Линев.

— А что у нас завтра? — поинтересовался планами Ильи я.

— А завтра у нас выезд в Рудный. — Линев достал из кармана сложенный вдвое конверт и протянул мне.

— Зашибись. — Я поёжился от воспоминания о ледяных големах. — Это что?

— Документы о твоём переводе из Патруля в Дружину. Не забудь завтра с собой взять, а то на пропускном пункте проблемы будут.

— Хорошо. — Я убрал конверт в карман куртки.

— Про Ворона узнал что?

— Узнал. В декабре прошлого года он работал на Мухомора, и когда того застрелили, заныкал крупную партию «сапфирового инея», — упомянув про наркотики, я сделал паузу, но Илья промолчал. — Инеем он в Лудино после ранения от рейнджеров откупился и теперь его разыскивает Штоц…

— Штоц?

— Да. Ворон пытается выйти на производителей мозговёртов, зачем не знаю. — Я замолчал, выдав заранее заготовленную полуправду. По идее, всё это Илья и сам должен знать. Так что я и Ворона не сдал и у Штоца, глядишь, проблем прибавится.

— Самого его не нашёл?

— Нет, — даже не моргнув, соврал я.

— Хорошо. Завтра у юго-восточных ворот в десять. И не опаздывай. — Отвернулся от меня к карте Форта Илья.

Я вернулся к стулу и проверил винтовку. Порядок. Надо только перезарядить.

А операция, значит, в Рудном. Очень интересно. Выходит, я не ошибся, предположив, что нужен Илье в качестве проводника? Одно странно, до Рудного рукой подать и дорога хорошая. Могли бы и своими силами обойтись. Или что-то ещё намечается? В любом случае, надо делать ноги до того момента, как в моих услугах пропадёт необходимость. А вот ещё вопрос весьма серьёзный: когда срываться до операции или после? Ладно, по обстоятельствам определюсь.

Всё, надо пойти шмотки из арсенала забрать и валить отсюда. Мне ещё с ночлегом что-то решать придётся. И патронов неплохо подрезать бы, раз Григорий разрешил.

Я толкнул оказавшуюся открытой дверь арсенала, зашёл внутрь и спросил у заканчивавшей упаковывать внушительных размеров рюкзак Вероники:

— Не знаешь, где здесь патроны двенадцатого калибра?

— Держи. — Девушка кинула мне связку ключей. — Вон тот ящик в углу. Только Илья оттуда почти всё выгреб.

Поймав связку, я подобрал ключ и отпер ящик. И что у нас здесь имеется? Мда, не густо. Почесав затылок, переложил к себе в сумку последние пять зажигательных патронов и два патрона с посеребрённой дробью. Вот собственно и всё. Больше ничего интересного нет.

Не утерпев, я тут же распечатал полученный от Ильи конверт и начал просматривать вложенные в него бумаги. Разрешение на вынос оружия из Форта, приказ о моём временном откомандировании из патруля в Дружину…

Что?! Ах, ты так тебя раз эдак! Илья — подонок!

Глубоко вздохнув, я попытался успокоиться и медленно вложил документы обратно в конверт. Да, сделал он меня, технично сделал. Подъёмные, блин. Пятьсот рублей, ага как же! В приказе от двадцать девятого декабря чёрным по белому написано: «с сохранением жалования»! Да мне последние месяцы рублей по пятьдесят-шестьдесят закрывали! Плюс пайковые. То на то и выходит. Получается, этот нехороший человек мне моё же жалование под видом подъёмных и впарил.

Кое-как успокоившись, я решил, что все не так цинично, как мне показалось. Деньги-то мне выплатили. И какая разница, под каким соусом? Я ведь их взял. И уже, между прочим, потратил. И приказ, как ни крути, явно задним числом подписан. Чья заслуга? Ильи. Так что всё в порядке.

Если уж на то пошло, то без этого распоряжения быть мне дезертиром. Из рейда я вернулся, значит, вполне бы мог отделаться месячником на северной промзоне. А если б с Гельманом по человечески договориться, то и без отработки выпнули. Я это к чему: без этой бумажки меня на пропускном пункте будут мурыжить до тех пор, пока из Патруля не приедут. И вообще, мне, считай, крупно повезло: первый раз Смирнов отмазал, второй раз без проверки сектанты провели. А с бумажкой этой всё чин по чину: подписи, печать… Хорошо, что сегодня с утра из Форта рвануть не попытался, загремел бы, на фиг, в штрафняк.

Вера закончила сборы и с трудом закинула рюкзак на спину. И как она допрёт всё это?

— Живёшь далеко? Может, донести помочь? — предложил я.

— Если не сложно. — скинула на пол тяжеленный рюкзак девушка. — А то пока до Тополей допру — спину сорву.

— Бери мою сумку. — Я поднял рюкзак, просунул руки в лямки и чуть не крякнул.

Тяжеловастенько. Ничего, не переломлюсь. Тем более что до Тополей — двух девятиэтажных общаг Дружины — отсюда не так уж и далеко. Да и Костя там рядышком живёт. Глядишь, опять к нему на ночь забурюсь.

Илья зарыл за нами дверь склада, и мы пошли по улице, увешанные вещами, как два ишака. Под вечер распогодилось и меж рваных облаков на горизонте проглядывали лучи закатного солнца.

Фу-у-у. Так я скоро совсем спарюсь. Но тут уж ничего не поделаешь: назвался груздем, тяни санки. Усиленные патрули с улиц уже убрали, и всё равно, пока дошли до площади Павших, нас успели три раза тормознуть. Неужели так подозрительно выглядим? Каждый раз документы делали свой дело, и мы спокойно шли дальше. Что ни говори — с ксивой на кармане жить хорошо.

Пока шли до общаги разговорились, и хоть я особо не расспрашивал, узнал, что занималась Вера пулевой стрельбой ещё со школы, а в Приграничье угодила этой весной. При выборе между Сёстрами Холода и Дружиной она колебалась недолго и последние два месяца работала на Илью.

На подходе к «Тополям» меня уже пошатывало, по спине ручьём тёк пот, а в голове шумело. Похоже, от контузии я отойти ещё толком не успел. Мне б сейчас водички холодной. Ведра два…

— Этаж какой? — прохрипел я. Если выше третьего — сдохну.

— Второй, — несказанно обрадовала меня Вера.

Вахтёр с недоумением оглядел мою грязную одежду и измученную физиономию, но, узнав Веру, ничего говорить не стал. И это просто замечательно — сил на выяснение отношений у меня уже не осталось.

— Заходи, хоть чаем угощу, — предложила девушка, оценив мой измученный вид.

— Да ну, чего смеяться. Загажу тебе всё. — Я скинул рюкзак у самого порога и потянулся за сумкой.

— Куда ты пойдешь в таком виде? Иди переоденься в ванной, там халат висит. А я сейчас чай заварю. — Вера утащила мою сумку на кухню.

Усталость взяла своё и, решив не выделываться, я снял ботинки и пошёл в ванную. А ничего здесь, чистенько. Куда одежду только сложить? А прямо в ванну и кину, точно ничего не устряпаю. Сложив джинсы, куртку и рубаху в чугунную ванну с сильно обколотой белой эмалью, я задумался, но всё же кобуру с пистолетом решил с собой не брать и повесил её на крючок, с которого перед этим снял банный халат.

— Тапки одень, пол холодный, — приоткрыв дверь, кинула мне пару домашних тапочек уже успевшая переодеться в домашнюю одежду Вера.

— Спасибо! — Я запахнул халат, завязал пояс и, надев тапочки, вышел из ванной комнаты.

— Я на кухне! — крикнула девушка.

А потом мы сидели на кухне, пили чай с намазанным на свежий хлеб сливовым джемом и разговаривали. Разговаривали по большей части ни о чём. Так, пустая болтовня от нечего делать. Хорошо-то как! Так бы всю ночь и сидел, но пора и честь знать.

— Подожди, я на минутку, — разлив из термоса по кружкам остатки кипятка Вера вышла в коридор и действительно очень быстро вернулась.

— Да мне идти уже пора, — отставил в сторону кружку с недопитым чаем я.

— И в чём ты собираешься идти? — удивилась девушка. — Я твою одежду только что простирнула, столько грязи было, ты не представляешь…

— Хм… — прочистил горло я. — Там в карманах вещи всякие были, документы…

— Да не беспокойся ты, я всё выложила. — успокоила меня Вера. — Да, совсем забыла, у меня бутылка вина красного есть, откроешь?

— Открою, — согласился я.

Когда я от таких предложений отказывался? Да нет, конечно, отказывался, было дело. Я посмотрел на открыто улыбавшуюся девушку, которая в просторной рубашке выглядела ещё симпатичней, чем в камуфляжной куртке и подмигнул в ответ. А вот сейчас не откажусь. Не тот случай.

Только бы завтра не проспать…

Оглавление

Пролог

Часть 1: Городские встречи

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 5

  Глава 6

Реклама на сайте