«Там, где есть тьма, там есть свет»

Там, где есть тьма, там есть свет (fb2) - Там, где есть тьма, там есть свет 627K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Валерий Витальевич Строкин

Валерий Строкин (г. Мадрид, Испания) Там, где есть тьма, там есть свет

Роман

У старых грехов длинные тени.

Глава 1

«И когда люди возомнили себя богами и сделали себя богами, и провозгласили: «Я есмь Бог!», не было кары страшнее, которая их постигла, ибо сами пролили на себя гнев Господа в богохульстве, неверии и гордыне своей… Тогда исчез свет и наступила Великая Тьма».

Черная Хроника Хроник

Меня разбудил неистовый стук в дверь. Кто-то бил сильно и нудно, его удары отдавались в гудящей голове. Я с трудом открыл глаза.

— О, Свет! Что было со мной вчера, что я делал, что я пил и где я?

Рядом со мной, на широкой деревянной кровати лежала смуглая нагая девушка. Голубое одеяло сползло на пол, открывая ее прелестную красоту. Длинные, спутанные от горячей ночи волосы широко разметались по подушке. Ох уж эти волосы, сети, а не волосы. Медленно я воскрешал свои вчерашние похождения в квартале Развлечений.

Стук продолжался, от такого напора дверь долго не выдержит, в конце концов, это начинало действовать на нервы. Я резко вскочил и ударом кулака распахнул деревянные ставни окна.

— Эй, ты! — рявкнул я, разглядывая сверху высокого, широкоплечего, полностью экипированного в боевые доспехи солдата. — Если я сейчас спущусь к тебе, тебя не спасут твои железки. Убирайся!

Воин посмотрел вверх и я увидел красное от гнева лицо дядьки Андрея.

— Спускайся, повеса! — закричал он, увидев меня.

Я хотел его расспросить, как он меня здесь отыскал, но выражение лица дядьки меня вовремя остановило. Я быстро подобрал с пола свои кожаные штаны, там же широкий рыцарский пояс с «Казановой» — моим любимым и верным кинжалом. Рубашку я швырнул в угол, она была разорвана и залита то ли кровью, то ли вином. Девушка открыла удивленные глаза — так, как она посмотрела на меня, смотрят на сумасшедших.

— Ты куда, еще так рано? — сонно спросила она.

— Как тебя звать? — я туго затянул пояс, в животе забулькало.

— Незабудка.

— Незабудка, — повторил я, смакуя имя, оно мне понравилось, — ягодки, цветочки, вкусное имя.

Я улыбнулся ей:

— Я тебя не забуду и скоро вернусь.

Нагнувшись, я поцеловал ее в маленький любопытный носик и поспешил вниз, так как дверь пробовали на прочность подкованными сапогами. Дядя Андрей окатил меня тяжелым холодным взглядом.

— Князь ждет, — сказал он и направился к лошадям.

— Что случилось? — зевая, спросил я. — Здесь недалеко трактир Кривого Фомы, может, заедем к нему, мне надо полечиться?

Но вестник судьбы молча вскочил в седло.

— Неужели война?

Он тронул лошадь, мне ничего другого не оставалось, как взобраться, охая, в седло и догонять.

Было раннее утро, в сладкой полудреме город только думал просыпаться. Мы галопом мчались по пустым мостовым улиц. Ветер-дружище радостно обхватил меня своими прохладными объятиями, выветривая хмель. Но, что случилось? Зачем я так спешно понадобился князю? Раньше меня не искали и тем более не выдергивали из таких постелей, а тут сам дядька Андрей отыскал, мой учитель и опекун, второй человек, после отца… Отца нет уже три года… поэтому дядька Андрей был не просто опекуном-хранителем, а Светлый знает, кем он еще был для меня… Я попытался осторожно заглянуть в его мысли, эта способность, как отмечалось в Хрониках, появилась у нас во время Темного периода, эта и еще другие… В ответ я получил мысленное послание: не соваться, когда не просят и пожелание смотреть за дорогой и конем.

Мы приближались к замку. Квартал Наслаждений остался далеко позади, его веселые двухэтажные дома сменились на улицы благоустроенных, солидных граждан. Белые дома окружали зеленые палисадники с благоухающими цветочными клумбами. На одном из балконов стояла девушка, расчесывая светлые каштановые волосы. Я весело помахал ей рукой, она поспешила скрыться.

Дорога круто стала забираться на холм. На нем стоял величественный замок князя Владимира Победителя. Взошедшее из-за холма, красное утреннее солнце отбрасывало на каменную дорогу густую тень от огромных зубчатых башен. Солнце кровавой кляксой отразилось на двух башнях и на самих воротах, покрытых темным старым металлом, на котором искусные граверы запечатлели, не окончив свой труд, Хронику новой Светлой эры. На самой высокой и главной башне ветер трепал бело-голубое полотнище с желтым кругом в центре символом Светлого. Напротив крепости, на небольшом холмике, стоял пронзенный солнечным светом, устремив острый шпиль к небу, храм Светлого. К нему вела широкая белая лестница, украшенная стройными белыми колонами, а под тонкой башней находилась красивая, сложенная из огромных монолитных светлых блоков арка. На ее высоком полусводе улыбался, излучая свет и тепло, лик Светлого.

Мы поднялись к воротам. Они были раскрыты, но сразу бросалось в глаза огромное количество вооруженных дружинников князя. Точно что-то случилось и серьезное. Нас молча пропустили, забрали коней.

«Опять варны?» — я подумал о многочисленных племенах лесного народа и вспомнил о посольстве из Моска. Случайно недавно мы открыли друг друга, слишком много пустых, грязных и неисследованных земель лежит между нами. Наши ладьи встретились в море. Мы давно поддерживаем дружественные торговые отношения с королевством острова Парма, говорят, что раньше, до Темного, этот остров был частью материка.

Нас встретил воевода Бурелом, как и все, облаченный в сверкающие боевые доспехи. Я заметил на себе его критический взгляд, он пробежал по моему голому торсу.

— В княжестве военное положение? — ухмыльнулся я.

Дядя Андрей накинул мне на плечи серый плащ.

— Князь ждет вас, — официально объявил воевода.

Все собрались и чинно расселись в палате военного совета. Я, закутанный в плащ, чтобы никого не смущать, дядя Андрей с челом гордым и невозмутимым, два названных братца — сыновья князя: старший Дрон и младший Ольг. Дрон, высокий широкоплечий детинушка с бородой лопатой, похожий на легендарного богатыря, был любимчиком князя. Сейчас его красивое, мужественное лицо хмурилось, озабоченные морщинки вились по лбу, ломая кривой, нервно подергивающийся шрам. Он то и дело дотрагивался до своего бритого черепа, дергая за длинный смоляной чуб. Тщедушный бритоголовый Ольг, одетый во все черное, занимался тщательным изучением своих ногтей. Его черные, густые, резко изломленные брови медленно приподнимались и опускались. Рядом с ним сидел его ближний наставник — глава Темных, закутанный в длинную черную тунику, на ней блестела золотая цепочка, на которой покачивался черный конусообразный камень — камень Тьмы. Да, было время, когда у этого человека была власть побольше княжьей.

Напротив нас сидели воевода и старший жрец Светлого. Жрец — сухой, высокий, ширококостный старец, изнемогший от вечных постов, с гривой густых седых волос, похожих на толстые серебряные нити. Их венчал золотой обруч. В противовес мрачному жрецу Темного старец был одет в белоснежную тунику, прошитую золотыми нитями, с красными крестами — символами Светлого и Вечного. Рядом сидел старший корабельный мастер — Водолей, светлые волосы были острижены, как у всех мастеровых, в кружок.

Место командующего личной гвардией князя оставалось пустым. Я с удивлением разглядывал хмурые обеспокоенные лица. Не у кого спросить и не к кому подкопаться, все выставили мысленные барьеры. На пустом черном кресле князя из редкого дерева-скалы, на спинке угрожающе скалилось солнце, разметав жгучие золотые щупальца по всему креслу.

Наконец, появился высокий гвардеец с огромным двуручным мечом на плече.

— Князь Владимир Победитель, — громко объявил он.

Из-за его спины появился князь. Слишком медленно он подошел к креслу и не сел, а упал в него. Князь — великий воин-победитель. Именно ему удалось одержать ряд важных побед над варнами, загнав их еще глубже в джунгли. Несколько лет они не нападают на владения князя. Именно он был сподвижником Светлых, главным помощником в проведении новых реформ и законов. Именно он запретил общегосударственный культ Темных, отобрал у них власть и уже лет пятнадцать жертвенная площадь не впитывает в себя кровь жертв. Именно он подавил кровью вспыхнувшее сопротивление Жрецов Темного, казнив на жертвенной площади главного Наставника Тьмы. Именно он помог полулегальным жрецам Светлого ввести новый культ. Его жизнь прошла в боях и борьбе за новые порядки, он отдал ее на становление и укрепление своего государства, строительство новых городов, поиск других княжеств. Именно он в дни своей юности в одной из морских экспедиций нашел королевство острова Парма. И когда-то во всем этом ему помогал его младший брат и мой отец.

Высокий, могучий и неутомимый богатырь, он олицетворял собой процветание своего государства, правильность выбранного нового пути. Но теперь за одну ночь он превратился в дряхлого, близоруко щурящегося старика. Безжизненные красные глаза, казалось, не замечали нас. Голова гордо откинута вверх, показывая нам стиснутые скулы и напряженные сосуды шеи.

Что же случилось, Свет и Тьма!? Кто навел на него злую порчу? Я ничего не понимал, но чувствовал, как внутри растут гнев и мысль о предательстве.

Князь кивнул головой и мы, низко поклонившись, сели. Он заговорил. Заговорил так, словно это был другой человек — тихий, дребезжащий голос вместо сильного и могучего баса.

— Сегодня ночью было совершенно предательство. — Князь повертел головой, стараясь разглядеть нас. — Нам объявили войну. Послы Моска, использовав незнакомый ядовитый газ, отравили Кремль. Половина гвардии погибла, задохнулись. Я сам получил порцию яда. Ладьи на пристани сожжены. Послы Моска и их люди бежали.

С места поднялся Дрон:

— Князь, разреши я скажу?

Владимир Победитель с облегчением кивнул, он тяжело дышал, его начал сотрясать мелкий сухой кашель, словно горох покатился по столу. Когда кашель прошел, слово взял Дрон.

— Я говорю от имени князя, — голос его звонко и яростно разнесся по палате. — Закон гостеприимства осквернен подлым предательством, а предательство омрачено кражей.

Вот теперь я догадался, что совершено, потому что испытал страх присутствующих. Я сам испугался, но не за себя, а за то, что может случиться: за нашу жизнь, за Свет, за дело князя.

— Из сокровищницы похищен ключ Ушедших в пламя. Ключ Радия.

Эта реликвия досталась нам от времени, предшествующему Тьме. Хранилище-Убежище Ушедших, главный алтарь Темного, могло открыть этот ключ. Хроника говорит, что Ушедшие знали о грядущем времени Тьмы и построили много таких хранилищ, правда, не все уцелели. Храм Темного возвышался над Убежищем, но со времени восстания жрецов Темного туда никого не допускали. Подземный ход плотно запечатали искусственным каменным обвалом по приказу князя. По преданию, наши предки вышли из тьмы этого Хранилища-Убежища, огромного подземного лабиринта. Время Темного — о нем лучше не говорить и не вспоминать, чтобы не навлечь проклятия. Что там творилось и какие обряды совершались? Влияние Темного огромно, до сих пор жрецы в черном пользуются в народе заслуженным суеверием, замешанном на страхе и ужасе. Ведь совсем недавно они требовали жертв для Темного, предрекая, что он может однажды вернуться…

Послы Моска утверждали, что они нашли Хранилище Ушедших, целое и невредимое, надо было его только распечатать. Они просили у князя ключ Радия, обещая большие сокровища. Но Ушедшие, их время проклято, раз действия их привели к времени Темного. Что могло храниться в запечатанном Убежище, если не новая катастрофа?

Ушедшие в своей гордости стали почти богами и это погубило их, ибо нет других богов, кроме бога Света и Тьмы. В детстве один из монахов Светлого читал мне Хронику, там есть глава о том, как огненные змеи обрушились на землю и уничтожили на ней все живое и растущее, а потом наступила Тьма. Тьма, завладевшая людьми и землей. Тьма, поглотившая Ушедших. Что может находиться в уцелевшем убежище, если не оружие Ушедших, которое несет только смерть? Все вещи Ушедших были прокляты, их обладание вело к временному могуществу и вечной смерти. Знания Ушедших должны быть уничтожены.

— Послы Моска нарушили закон. То, что они совершили, приведет к войне и катастрофе, — гремел голос Дрона. — Это чрезвычайный совет, о чем здесь говорится — больше никто не должен знать. Вскрытие Хранилища может привести к общей катастрофе. Моски безумны. Они попробуют теперь уничтожить нас, но они забыли, что и сами могут погибнуть. Уцелевшее Хранилище проклято веком Тьмы. Мы думаем, что там может храниться уцелевшее оружие Ушедших. Ночью моски использовали ядовитый газ и взрывчатые патроны — это проклятое оружие Ушедших, которое осталось в их лабиринтах после Исхода. Мы не думаем, что таких запасов у них много. Существует одна угроза — вскрытие Хранилища. Моски ушли морем. Мы послали гонца в Верхний Исток, к нам должны прибыть ладьи. Если Свет сильнее Тьмы, мы успеем настигнуть их в море. Путь москов занимает три недели. — Дрон обвел всех тяжелым взглядом. — Я не вижу иного пути, чтобы остановить их и уничтожить. Они сожгли почти весь наш флот. Сами знаете, что по суше наша дружина не пройдет.

Он мог бы и не говорить, все знали, что империя Москов располагается на севере, нас разделяли джунгли недружественных варнов, а за ними и вовсе неизведанный мир — Великие Топи, болота Гидры. Даже дикие варны обходили их стороной. Что там творится, никто не знал, только смутные слухи о таинственном народе мутов и чудовищах, заселявших болота. Но, если идти напрямую, через джунгли и болота, то путь займет меньше времени, чем морские переходы.

— Через несколько часов здесь будут три ладьи, на них пойду я и старший корабельный мастер.

Князь Владимир поднял руку.

— Ты останешься, Дрон. Я обречен, — тихо промолвил он. — Проклятый газ убивает меня, — это было равносильно признанию Дрона князем. Теперь никто не сомневался, что Великий князь, Владимир Победитель скоро умрет, он сам подтвердил это.

— Пойдет Ольг.

Ольг поднял голову и пристально посмотрел на князя. Медленно поднялся.

— Я поймаю москов и приведу сюда, — объявил младший сын.

Князь слабо улыбнулся.

— Пойдет Ольг и с ним главный корабельный мастер и воевода Бурелом. У них тоже только три ладьи. Вы должны остановить их любой ценой. — Князь устало замолчал, его тело стал бить кашель.

Дрон желал возразить, но князь махнул рукой, не желая слушать. Почему он меня не пошлет с ними? Не доверяет, считает несерьезным из-за моего разгульного образа жизни? Зря, ведь я его племянник, даже больше, он объявил меня приемным сыном с тех пор, как в стычке с варнами погиб мой отец воевода пограничной стражи — его младший брат. Друг отца, дядя Андрей, стал моим опекуном и учителем. Посмотрим, я не сказал еще своего слова.

Глава Темных торжественно поднялся.

— Я предупреждал тебя, князь, — его бледное острое лицо хищно улыбнулось. — Время Темного не ушло, теперь он карает тебя за то, что ты выступил против его слуг. Мы можем помочь тебе. Верни нам привилегии и разреши почтить Темного жертвоприношением, тогда Темный придет к тебе на помощь.

Глава Темных властно посмотрел на старца в золотом обруче, длинный указательный палец выстрелил в жреца Светлых.

— Разве их бог помог тебе или защитил? За светом всегда приходит Тьма и убивает Свет? Мы будем молить Темного, чтоб он простил нас, разреши принести жертвы и распечатай главный алтарь.

— Заткнись, — голос князя неожиданно окреп. — Время Темного прошло! Есть подозрение, что именно твои жрецы помогли попасть москам в сокровищницу. Они ушли через подземелье крепости. От кого они узнали дорогу? Кто провел их?

Глава Темных развел руками.

— Я не встречался с послами, ты запретил им посещать мой храм, а ведь у нас с ними похожие взгляды на мир.

Князь разразился сильным, рвущим тело на части, кашлем.

— Сядь, жрец, — яростно закричал Дрон.

— Но вы пригласили меня на совет и обвиняете в измене, — глава насмешливо улыбался.

— Сядь и молчи! — Дрон сжал кулаки, такое ощущение, что еще миг и он бросится душить черного жреца, он даже сделал шаг к нему.

Глава Темных опустился на скамью, но продолжал жечь ненавидящим взглядом Дрона. Внезапно поднялся жрец Светлых.

— Я видел откровение, — объявил он. — Моски под парусами выходят в море. Наши ладьи тоже подходят. Князь, мне надо идти в храм. Я попробую вместе с братьями помешать москам.

— Иди, — кивнул князь.

Величественный старец вышел, отвесив всем низкий поклон. Князь обратился к черному жрецу.

— Ты тоже иди, дружина будет охранять твой храм. Тебе и твоим жрецам до особого повеления запрещено передвигаться внутри страны.

Глава Темных молча встал, глаза яростно блеснули и погасли.

— Это арест? — усмехнулся жрец, не дождавшись ответа язвительно поклонился и вышел.

Наконец князь обратился ко мне.

— Я оставил тебя здесь, потому что ты понадобишься Дрону. Думаю, он может положиться на тебя.

Я благодарно поклонился, судорожно сжимая плащ, чтоб не показать свое обнаженное тело. У меня насчет москов был свой план.

— Воевода Бурелом может идти с корабельным мастером встречать ладьи и готовить дружину.

— Я отобрал людей, — сказал, поднимаясь, воевода. — На каждого надо по пять москов.

Воевода и корабельный мастер вышли, нас осталось четверо. Князь обратился к Ольгу:

— Догони их, уничтожь. Я верю в тебя, ты — мой сын, моя кровь.

— Отец, — воскликнул Ольг, — я исполню все, что ты велишь. Это большая честь для меня. Разреши идти готовиться?

— Иди, — «иди» у князя получилось невнятно, сквозь кашель.

Дрон приблизился к отцу, с тревогой глядя на него.

— Я уничтожу империю москов, — он схватился за пустые ножны, совет всегда проходил без оружия. — Мы построим много новых кораблей, я соберу корабельных мастеров со всего княжества. Мы нанесем ответный посольский визит, — пообещал Дрон.

Князь слабо улыбнулся.

— Тебе надо ко многому подготовиться. Считай себя с этого дня князем. У тебя будет трудное время. — Князь вдохнул воздух и выпустил его через плотно сжатые зубы.

— Но, отец!

— Главное, чтобы они не успели распечатать хранилище Ушедших.

— Отец, ты же не умираешь, не говори так. Разреши я отправлюсь вместе с Ольгом.

— Ты нужен здесь, — князь покачал головой. — Воевода Круш умер. Распорядись о его похоронах.

Теперь я знал, почему пустовало место старшины гвардейцев. Старого воеводы Круша больше нет. Его отравили газами.

— И других воинов пусть похоронят торжественно, с почетом. Врач не знает, как мне помочь. Я знаю, что умру.

Дрон помог князю встать. Наступило мое время.

— Великий князь разреши сказать.

Владимир Победитель удивленно посмотрел в мою сторону. Я поспешил:

— У меня есть свой план, возможно, он покажется безумным, потому что здесь на совете сразу отказались от него, но шанс есть всегда. Я могу отправиться напрямик и опередить москов, у меня больше возможностей, чем у Ольга. — Я, улыбаясь, пожал плечами: — Пусть он рискован, но риск стоит этого. Я могу уничтожить Хранилище, даже если его успеют распечатать.

Все молча смотрели на меня, возможно, начинали сомневаться в моем рассудке, но я продолжал:

— Мне не нужна дружина. Достаточно небольшого отряда из пяти человек. Я бы хотел воспользоваться двумя заложниками, чтобы спокойно пройти через джунгли, а через Топи пройдет любой дурак, — убеждал я князя.

Дрон незаметно улыбнулся мне и подмигнул. Я замолчал, почему-то вспоминая в этот миг квартал Наслаждений и свою Незабудку, то, как мы познакомились. Князь положил руку мне на плечо:

— Ты сейчас очень похож на своего отца, моего брата, — его рука крепко стиснула мое плечо. — Действительно, это шанс, — и мягко добавил, попробуй, сын мой. Если у тебя получится… — князь согнулся.

Раздираемый кашлем, он упал бы. если бы не Дрон.

«О, Свет, что они сделали с этим человеком», — пронеслись у меня в голове мысли дяди Андрея.

— Я разрешаю, — наконец выдохнул князь. — Пусть тебе сопутствуют удача и Свет.

Дрон пожал мне руку, я прочитал в его голове, что он слабо верит в мой шанс и, если я все-таки решусь, то это будет последняя наша встреча.

— Я дам тебе лучших воинов, — сказал он.

— Зачем? Чем меньше их отправится со мной, тем лучше.

«О, Свет, у меня поехала крыша или я действительно горю такой жаждой мщения москам? Не будь я сыном князя Алого,» — такое ощущение, словно по моему телу полыхнула молния, мозги в голове закипели, я почувствовал запах гари и тут же притушил край плаща. Ах, Светлый. Что может случиться с людьми, когда они крайне возбуждены?

— Я отправлюсь с тобой, — пробился ко мне в череп голос дяди Андрея.

Князь приблизил меня к себе и поцеловал.

— Я благословляю тебя, князь Альк Огненосный.

Глава 2

«…Упали, сжигая и убивая, огненные стрелы. Огненные драконы истребили все живое. Проклятые стали Ушедшими. Их тени танцевали в бушующем пламени земли. А люди искали спасения в Хранилищах и Лабиринтах. Казалось, все погибнет, ведь пришла зима. Казалось, нет больше жизни, ведь царит черная зима. Темное время: в Хранилищах правят сподвижники Темного и в честь него приносят на алтарь каждый день новые жертвы, тех, кто с ними не согласен…»

«Записки Нирвана Мученика Светлого о времени Черной Зимы»

В башне «Встречающая Зарю» содержались заложники варнов. После последнего кровопролитного сражения на границе княжества князь Владимир Победитель потребовал у одного влиятельного вождя варнов его детей в заложники, чтобы сохранить мир и удержать варнов от новых нападений на границы княжества. Каждые два года заложники менялись, их обменивали на детей других влиятельных вождей варнов. Сейчас в этой башне гостили старший сын и дочь вождя Прола Мстителя. Заложники были примерно моего возраста. Девушка все время носила маску, возможно, скрывая свое уродство, варны были большими любителями покрывать свое тело татуировкой. Они не были заключенными, им разрешалось свободное передвижение по территории княжества, посещать семинары Светлых, наблюдать за работами оружейников и корабельных мастеров и многое другое, но всегда под неослабным вниманием дружинников князя.

Говорили, что юноша — искусный стрелок из лука и что сестра ему мало уступает в этом. Варны имели очень большие дальнобойные луки, почти в рост взрослого человека и по праву считались лучшими стрелками, зато у нас были самые лучшие мастера по рукопашному бою и фехтованию. Я мало сталкивался с заложниками варнов и, если откровенно, никогда не обращал на них внимания, но теперь они были необходимы мне для осуществления моего плана. Нет лучших проводников через джунгли кроме варнов, родившихся и выросших там.

Бегом я поднялся по винтовой лестнице башни. Двое дружинников стояли перед дверью. Увидев меня, отошли в сторону. Я рывком распахнул дверь.

— Да будет с вами Свет, — громко произнес я ритуальную фразу.

Юноша и девушка сидели на полу за какой-то игрой: перед ними лежала раскрашенная доска с резными деревянными фигурками. Кидая кости, они передвигали свои фигуры, руководствуясь неизвестными мне правилами. То ли дело наши шашки. При моем появлении оба невозмутимо уставились на меня.

— И с тобой тоже, — тихо ответил юноша, разглядывая меня.

Его кулак сжал для броска кости, костяшки пальцев побелели. Юноша был примерно моего возраста, немного тоньше и стройнее. Его длинные черные волосы были небрежно откинуты за спину и рассыпаны по пестрой яркой рубашке. Холодные темные глаза спокойно и оценивающе осматривали меня. Левая рука небрежно поглаживала лезвие маленького ножа.

Я перевел взгляд на девушку. На меня смотрела золотая маска обезьяночеловека. Какие глаза скрываются в черных глазницах маски? У нее такие же черные волосы, но они скручены в толстую косу, длинную, до пояса. Мне это не понравилось — словно огромная черная змея спит на ее спине. Только тронь — ужалит. Та же яркая пестрая рубашка, как у брата, только на груди поблескивает круглый золотой медальон, символ Солнца и власти. Варвары-варны любят все пестрое, золотое, переливающееся. Никакого вкуса.

«Кто они? Что из себя представляют? Можно ли на них надеяться?» — пробегали у меня в голове вопросы.

Варны молча ждали объяснений, и я прервал затянувшуюся паузу. Краем глаза я отметил висящие на стене огромные луки и набитые стрелами колчаны.

— Я думаю, что вы частенько вспоминаете свой дом, джунгли, мечтаете поскорее вернуться назад?

Их лица оставались непроницаемыми.

— Хочу предложить вам вернуться домой раньше срока. Вы будете последними заложниками князя, теперь он будет верить в вашу добрую волю. Вы станете свободными, если окажете нам одну услугу.

Наконец-то, в глазах юноши загорелись огоньки:

— Чего ты хочешь? — лениво спросил юноша.

— Вы обещаете, что проведете меня через джунгли в кратчайшие сроки к болотам Гидры, — медленно выговорил я, следя за его лицом.

Оно окаменело еще больше, только глаза сузились. Золотая маска девушки качнулась, на спине шевельнулась змея-коса, еще миг и она зашипит.

— Для чего?

— Это вас не касается, — я улыбнулся, стараясь показать все тридцать два здоровых зуба. — Ваша плата — безопасный переход через джунгли меня и моих людей. Выведете к болотам и можете убираться к папочке и мамочке. Князь отпускает вас.

— Кто уходил в болота, не возвращались, — донесся из-под маски глухой девичий голос.

— Это еще ни о чем не говорит, — я попытался изобразить из себя бывалого, прошедшего огонь и воду воина, которому все нипочем.

— Зачем это надо князю? — спросил юноша.

Все-таки я их заинтересовал.

— Как тебя зовут? — проигнорировал я вопрос.

— Донк, — юноша гордо поднял голову. — Дом Прола Мстителя.

— А сестру?

— Виста, дом Прола Мстителя, — донеслось из-под маски. Эта маска неприятно искажала голос, словно действительно разговариваешь с обезьяночеловеком. Ну и фантазия у девушки выбрать такую маску, что же у нее за личико?

— Так вот, Донк и Виста — вы гарантируете безопасный переход через джунгли.

Свободу надо отрабатывать. Затем у болот мы трогательно прощаемся и расходимся в разные стороны. Вы согласны?

— Мы согласны, — тут же ответил юноша.

— Слово…?

— Слово! — воскликнул юноша, поднимая маленький ножик. — Мы проводим вас до болот.

Если варн дает клятву, ему можно верить, иначе вместо посмертного Светлого царства они попадают в царство Тьмы, они слишком верующие.

— Тогда быстро собирайтесь, времени в обрез, лошади уже готовы, я буду ждать вас внизу.

Итак, варны готовы проводить нас до болот. Нас будет всего пять человек: я, дядька Андрей и сотник Белый, служивший раньше у князя Алого, моего отца и теперь у меня двое варнов. По тайным тропам варны быстро выведут нас к болотам…

Сотник Белый, старый ветеран, крутился возле лошадок, проверяя поклажу. Он экипировал себя в толстую кожаную куртку с нашитыми на груди железными пластинами, под ней был короткий кольчужный жилет, на ногах толстые шерстяные штаны и высокие боевые сапоги из толстой шкуры пещерного стрипа, не знавшие износа. Спину прикрывал длинный и просторный плащ крестовика, жрецы Темного еще в давние времена в глухих углах лабиринта приручили крестовиков — паукообразных тварей и теперь являлись поставщиками хорошей ткани-паутины, теплой, непромокаемой и непроницаемой для ветра.

Мы поднялись ко мне в палаты, хозчасти, р асположенной рядом с казармами. На полу меж лавок лежало всякое барахло, приготовленное для меня и для похода.

— Ты собрался, Белый?

Коренастый, заросший густой бородой человек кивнул головой, он кинул на пол серый мешок, в котором что-то звякнуло.

— Я вижу, ты и мне все подготовил?

— Обязательно.

— Посмотрим, — я склонился над кучей барахла, отбрасывая в сторону плащ дядьки Андрея. — Отлично, Белый! — воскликнул я. — Половина останется до следующего раза.

Дружинник ухмыльнулся. Есть что-то странное в этом человеке, его кучерявые буйные волосы, похожие на проволоку, были все седы, но борода и усы черны как смоль, а глаза… Грустные, застывшие, все понимавшие, с плавающей по верху болью. Несколько лет он был пленником у варнов, пока отряд моего отца его не отбил. Теперь я не знал преданнее человека.

Я быстро разделся, шутливо повоевал с Белым, встал возле высокого полированного щита, с восхищением рассматривая свою атлетическую фигуру, согласен, это сильно сказано… мне еще далеко до дядьки Андрея или Белого. Я напрягся, поиграл с тенью, сел на шпагат и тут же прыгнул высоко вверх, нанося удар ногой…

— Иди, умойся, — пророкотал бас Белого.

— Да, надо спешить, — я побежал в другую комнату, по дороге проделав сальто.

Хмель, так жестоко мучивший меня с утра, испарился. Наступило желание сходить с ума и просто веселиться. Появился шанс доказать, что я действительно потомок, сын князя Алого, а не мальчик на побегушках, пора стать настоящим витязем, господи, как я тогда был глуп. Я с криком упал в небольшой бассейн. Быстро выскочил и нырнул в поданную Белым одежду: голубую сорочку, шерстяные штаны, длинную кольчужную рубашку отца, сделанную тонко и прочно, у нее на груди переливалось, разбрасывая жадные золотые лучи, солнце. Сверху я надел короткую кожаную куртку, ну, конечно же, будет жарко. Придется попотеть, но думаю, дело того стоит. На шею я надел кольчужный шарф с капюшоном, перепоясался широким рыцарским поясом. Сапоги и плащ были такими же, как у Белого, только с княжескими знаками. К поясу подвесил кинжал — беспутного Казанову. С особым почтением и любовью обнажил отцовский фамильный меч, посмотрел, как радостно отозвалась и вспыхнула, играя, сталь. Я улыбнулся: скоро, «Гордый», тебе представится неплохая работка. Хлопнув перчатками по бедру, я объявил:

— Я готов.

Белый, играючи, взмахнул большой черной палицей:

— Я тоже готов.

— Да будет Свет и пусть дороги возвратят нас к дому, — хором произнесли мы ритуальную фразу.

Во дворе подле коней нас уже ожидали дядька Андрей и варны по-прежнему в своих пестрых свободных одеждах, закутанные в дорогие плащи из перьев Феникса, из-за их спин были видны луки и колчаны, набитые длинными стрелами. У каждого к лошадям были приторочены фляги с водой и тяжелые подсумки с пищей для нас и люцерной для лошадей, запас пищевых брикетов и на совсем уж тяжелый случай у меня еще кое-что было.

— По коням, — приказал я.

Если бы не варны и отсутствующая охрана, на нас вообще бы никто не обращал внимания. Никто не спрашивал, куда и зачем мы едем. К нам вышел Дрон:

— Удачи тебе, Алый!

Мы крепко пожали друг другу руки. Пытливо заглядывая мне в глаза, Дрон тихо добавил:

— Возможно сегодня князь умрет, он приказал послать за владыкой Светлых… — Дрон тяжело вздохнул, — да будет с тобой Свет и… если что…. Подумай… — Дрон виновато отвел глаза в сторону, — вернуться никогда не поздно, — он крепко стиснул и отпустил мою руку. — Я надеюсь на тебя больше, чем на Ольга. Удачи! — воскликнул Дрон.

Я улыбнулся.

— Спасибо, князь. Нам будет проще чем тебе. — Я развернул коня. — Итак, в путь, да отступит Тьма при виде Света.

Проезжая через мост, я посмотрел в сторону причала, там уже стояли три ладьи. На одной из них в одежде Темного стоял Ольг. Слишком впечатлительный юноша для жрецов тьмы. Он повернулся в нашу сторону и долго смотрел нам вслед. Я помахал ему рукой, он не ответил.

Глава 3

«Нет никого и ничего сильнее Темного. Он с нами, Он внутри нас, Он вокруг нас. В мире царствует Темный, Он вечен, а все и вся обречены на смерть и забвение. «Посей зло, — говорит Темный. — И придут ужас и мрак — приду я. Я. Вы — это Я. Я — смерть, не будет вас, Я останусь».

«Учение Темного Вечной Ночи» (фольклор)

Через полтора суток безумных скачек через городки и дорожные заставы, где мы могли обменять коней, мы достигли границы княжества. Не знаю, как у других, но мне после таких скачек казалось, что то место, на котором я сидел, у меня отвалилось по самые плечи. В тело впитались пот и грязь, я выглядел смуглее варнов, но они стали настоящими посланниками Тьмы. На разговоры времени в пути не было, по дороге разносился разнобойный перестук копыт, ветер, солнце, пыль, оживленный гомон на заставах, шум льющейся воды, ржание приготовленных новых коней, кусок лепешки и глоток кислого вина — это сказка, а не дорога.

Решено было переночевать в небольшом пограничном городке — Кроме, наследственных землях моего отца, а ранним утром — вторжение в джунгли.

Капитаном небольшого гарнизона крепости, в которой мы остановились, был старый вояка Яков Одноглазый. Свой глаз этот высокий, статный богатырь потерял в одном из боевых рейдов, возглавляемых моим отцом, ему еще повезло, что стрела отрикошетила от щита, рана могла оказаться смертельной.

С диким хохотом и криком он обнял меня, затем дядю Андрея и Белого, холодно покосился на стоящих в стороне молчаливых варнов.

Внутри крепости, окруженной стеной с тремя башнями, кроме казармы, арсенала, конбашен и складов, служащих для ежегодных сборов налогов, было еще очень много пространства в ранние дни моего детства, оно заполнялось шатрами беженцев из городка, лежащего под крепостью, война с варнами была в самом разгаре.

Нас провели в зал большой квадратной башни, где мы смогли, наконец, вымыться и привести себя в порядок. А через час нас пригласили на ужин. Яков был чужд предрассудков, царящих среди вельмож в столице, поэтому варны сидели с нами за одним столом. Ужин проходил в огромном обеденном зале одной из башен, наш стол стоял на помосте — месте для гостей. Кроме нас в зале больше никого не было. В камине, в котором можно было сжигать целые стволы деревьев, весело трещал огонь, глодая, как собака кость, огромный пень. Стол был накрыт пусть не изысканной, но обильной и вкусной едой: великое множество мясных блюд вперемешку с грудами овощей и фруктов. Я сидел плечом к плечу с Яковом, рядом со мной варны. По другую руку от Якова сидели дядька Андрей и Белый. С удовольствием вгрызаясь в горячую мясную лепешку, вырезанную из оленьей ляжки, я запивал все это дело молодым виноградным вином.

— У вас тут великолепная охота! — мой «Казанова» отпиливал новый кусок от зажаренной ноги.

— Охота?! — закричал Яков. — Завтра я предоставлю тебе такую охоту! он протянул к моему кубку ритон с вином.

— Отведай этого вина из ягод Стикса, твой отец любил его.

Я попробовал, вино было терпким, с горьковатым привкусом и очень крепким.

— Жалею, что не посетил тебя раньше, если бы дядька Андрей намекнул о прелестях приграничной жизни. Да, не меркнет свет над Кромом.

— Да будет так, молодой князь. Ты вырос и так стал напоминать своего отца. Помню, маленького я нянчил тебя на своих руках. Это твои земли, мы все здесь твои слуги. — Яков наполнил кубки. — За князя Алого.

— Эх, Андрей, какие у нас бывали дни… Я удивлен вашим приездом и такой торопливостью, — наконец, высказался Яков.

— Завтра на рассвете уходим, — ответил дядька Андрей.

— Что так? Заложников менять рановато…

Я посмотрел на брата с сестрой, они старались не привлекать к себе внимания, молчаливые, упорно погруженные в себя. Впрочем, глаза их заметно оживились, в них появились радостные огоньки, завтра они будут дома, а я, Белый и Дядька Андрей окажемся на чужбине. Их можно понять. Интересно, когда княжество потеряет своих аманатов, они вновь станут нападать на мирные приграничные городки, сжигать урожаи? Неужели одноглазому Якову еще не раз придется выдерживать осады и совершать вылазки в джунгли? Как поведут себя варны, когда узнают, что великий князь Владимир Победитель умер?

Свет камина оживил золотую маску человекообезьяны. Девушка по-прежнему не снимала ее. Еда исчезала в золотой пасти. Донк покосился на меня.

— В чужом доме и в доме врагов лица девушек всегда скрыты.

— Разве сейчас мы враги? Несколько лет не проливается кровь варнов и наших людей, разве это плохо?

— Нет, — Донк покачал головой, — но когда-нибудь семьи-дома варнов оставят джунгли и придут к вам.

— Зачем?

— Учитель говорит, что вы следуете заповедям Проклятых Ушедших.

— «Учитель», так вы называете своих жрецов?

— Да.

— И чему он вас учит?

— Человек должен жить в мире с природой, вместе с ней, как можно ближе, потому что она дитя Светлого и пробуждается при его священных лучах. А вы строите города, как Ушедшие, живете в каменных домах, вырубаете под свои поля священный лес — это великий грех.

— Ваш учитель просто фанатик. Разве мы следуем заветам Ушедших? Мы хотим жить в красивых домах, чтобы не дрожать от холода, под крышей, чтобы нас не заливал дождь. Мы возделываем поля, чтобы не страдать от голода, нашей еды хватает всем: и на торговлю с вами, и с островом Парма. Вам же приходится постоянно передвигаться, охотиться, у вас очень мало свободного времени, его уже не хватает, чтобы читать книги, ткать такие прекрасные ковры, как наши Луговчане, строить города или корабли. Чтобы изведать, узнать тот мир, который нас окружает, он нигде не бывает одинаков, у каждого народа своя идея и правда. Нет, ваш жрец — фанатик. Он может сравнить себя с самим Светлым?

— Нет, это еще больший грех.

— Тогда как правильно он может оценивать деяния Светлого, если сам очень далек от Света? Зачем вам войны с народом вистоба?

Дрон молчал, я попробовал мысленный контакт, но наткнулся на яростную защиту и поспешил убраться.

Мой бокал был пуст и я потянулся к кувшину с вином, но меня мягко остановил дядя Андрей.

— Прости, княжич, нам завтра рано вставать.

Я неохотно убрал руку.

— Ты прав, — пробормотал я.

— Значит, вы идете к болотам? — Якова уже успел просветить Белый.

— Да. Пусть это безумие и чепуха, я вижу, что ты хочешь именно это сказать, но завтра мы отправляемся в путь. — Я зевнул. — И хватит об этом государственная тайна, — перебил я, Якова, открывшего рот для вопроса. Коней оставляем тебе, по возвращении они нам понадобятся. Жди меня и я вернусь.

Яков громко поцеловал меня в лоб, его глаз восхищенно горел, подогретый вином.

— Ты — вылитый отец. Он был храбрым и смелым воином, никогда не любил, чтобы с ним спорили. — Эх, — он грохнул кулаком по столу, — не раз мы отправлялись с ним в такие рейды, что для многих это могло оказаться последней дорогой. Но мы возвращались всегда.

— Кроме последнего раза, — хмурясь, подсказал Белый.

Яков помрачнел:

— Мы попали в засаду… Князь Андрей, как всегда, был впереди… Он и погиб, как великий богатырь… Пламя его даже не тронуло. Я не знаю, как это могло случиться: лес вокруг нас загорелся. Это было ужасно… Варны позорно бежали.

— Они были из дома крокодила, — вмешался Донк, но Яков его не услышал.

— Случайная, шальная стрела пронзила грудь князя Алого. До сих пор не понимаю, откуда вдруг взялось пламя, оно спасло нас всех, погиб один воин Сева Хромой и князь. — Яков тяжело вздохнул.

Мне и раньше доводилось слышать эту историю. Боль потери стала тупой и уже не кровоточила внутри, как прежде, ее кровавые края зарубцевались временем. Откуда мог взяться огонь, я догадывался… Меня охватила слепая ярость за смерть отца, за глупые войны, ведущиеся по советам Учителей. На миг мне показалось, что я в огне. В глазах взметнулось и исчезло пламя. В камине взревел, словно учуял добычу, огонь, махнул огромным рыжим языком в нашу сторону, пытаясь слизать со стола остатки пищи.

— Пень прогорел. Уф, жарковато, — Яков потянул за воротник.

Я поднялся:

— Спасибо, Яков. Да будет с тобой Свет. Когда вернусь, останусь у тебя, на земле князя Алого. Я иду спать, выходим на рассвете.

В ту ночь я плохо спал, осознав, что мальчишество и глупые шутки остаются здесь, на границе и никогда уже не понадобятся. Завтра уходим в джунгли — загадочную и таинственную страну варнов, а затем, еще дальше, в еще более неведомую и загадочную страну болот. Даже варны ее избегают, что нас там ожидает? Вернемся ли мы? Какие глупые вопросы, мой план действительно безрассуден. Но я иду не один, значит, мне доверяют и верят, что со мной они все пройдут… Свет и Тьма, разве мне это не по силам? Всегда есть, пусть маленькая, но ведь есть возможность сделать то, что не могут сделать другие. Я подумал о москах и о погоне за ними, догнать их еще меньший шанс, на авось — авось повезет. Значит, у меня нет выбора. Если моски откроют Хранилище, кто даст гарантию, что с их помощью Тьма вновь не одолеет Свет и не окутает мир Черной Зимой? Темный до сих пор один из самых главных богов москов.

Я поднялся со своего ложа и подошел к широкому, вырубленному в стене окну. В небе начинала разгораться заря. Впереди темной стеной протянулись бескрайние джунгли — чужой дом. Джунгли просыпались, до меня доносились незнакомые голоса птиц, встречающих восход. «Как нас встретят варны?»

Я закрыл глаза и увидел отчетливую картину: черная выжженная поляна, и в центре ее, раскинув руки, лежит князь Алый, из его груди торчит длинная стрела варнов. Я потянулся к покоившемуся на лавке «Гордому» — мечу отца. Прохладная рукоятка словно ждала моего прикосновения, меч сам прыгнул мне в руку. Я протянул его в сторону джунглей, приглашая их к поединку. Я готов померяться с вами силой. Можете ли вы мстить? Плевать, я бросаю вам вызов и готов победить.

Быстро светало, пора собираться.

Глава 4

«Прошло то время, когда правил миром Темный, рождая из мрака Вечной Ночи чудовищ, своих детей, жуткое порождение Тьмы. Прошло то время. Исчезли, погибли в огне сотворившие тьму. Прошло то время. Мы изменились, мы пытаемся сохранить знания и продолжаем писать Хронику Черной Зимы, но и ее время прошло. Ибо пришло время, когда появился один, самый первый, кто увидел, выйдя из убежища, как рождается Свет и как умирает Долгая Холодная Ночь. Это время пришло».

«Хроника Черной Зимы»

Тропинка, по которой мы вошли в лес, превратилась в едва различимую тропку, но варны, заметно повеселев и воспрянув, уверенно вели нас вперед все дальше и дальше, вглубь девственного леса.

Едва мы вступили в лес, как Виста сняла с лица золотую маску. На меня смотрели большие смеющиеся зеленые глаза. У нее были тонкие, изогнутые луком брови, мягкие полные губы, темная родинка, прижавшаяся к левому уголку губ. Красавица и чудовище. Оказалось, что под золотой маской уродливой толстогубой человекообезьяны пряталась настоящая красавица. Даже ее черная коса превратилась из черной змеи в иссиня-черную волну беззвездного неба.

— Почему ты прятала свое лицо, а теперь открыла? — спросил я, сраженный ее красотой.

— Потому, что я дома, — ответила, улыбаясь, девушка.

Она отвернулась от меня, я был ей не интересен, она вернулась домой. Высокие толстые деревья, обвешанные зелеными гирляндами мхов и лиан, рвались вверх, чтобы выстрелить в небо широким фейерверком темно-зеленых, серых, лиловых крон и постараться захватить как можно больше светлого пространства. Лианы, усеянные маленькими белыми и фиолетовыми цветками-паразитами, источающими незнакомый, но приятный аромат, в тесных объятиях душили древесных гигантов. Кругом виднелись трухлявые, поваленные стволы великанов, из-под которых пробивалась буйная молодая поросль, готовая к битве за место под солнцем. Земля мягко пружинила под ногами, она пахла гниющими растениями. Густая, высокая и жесткая, прямая, как стрела, трава преграждала путь, тропинка исчезала в ней. Джунгли — это огромная цветовая гамма всевозможных оттенков зеленого, серого, коричневого, фиолетового, красного; немыслимые цвета цветов, теперь я понимал, почему варны так любят пестрые одежды. Здесь кипит невидимая и незнакомая жизнь, полная чуждых и, кажется, что таинственных и опасных звуков, и все это действует на нервы таким как я.

Варны, указывая дорогу, шли впереди, весело переговариваясь друг с другом, но в то же время внимательно посматривая по сторонам, особенно за лианами на деревьях, угрожающе нависавшими над нами. Белый, как старый ветеран, знакомый с джунглями, замыкал наш отряд. Звуковой фон из птичьих криков и шелеста верхних крон перекрыл громкий треск. Я вздрогнул, резко оглядываясь. Позади рухнул один из древесных гигантов, задушенный лианами, высушенный мхами и цветами-паразитами, не выдержав собственного веса. Из трухлявого ствола, оказавшегося полым внутри, выскочила пара серых с вытянутыми мордами, похожими на кувшины тварей, они поспешно скрылись в густой траве.

— Так случается очень часто, — услышал я голос Висты. — Джунгли не везде такие.

— Какие «такие»? — спросил дядька Андрей, протирая рукавом потное лицо.

— Слишком заселенные, густые. Джунгли разные. — Смотри, — она показала на зеленую висевшую рядом с предполагаемой тропой лиану. — Знаешь что это такое? — улыбаясь, спросила она у меня.

Я пожал плечами.

— Древесный червь.

Ее брат натянул лук и выпустил стрелу. Она вонзилась в лиану и, пробив ее насквозь, впилась в ствол дерева. Лиана неожиданно ожила, все услышали гневное шипение. Я увидел большую плоскую голову. Зависнув в трех метрах от земли, она, покачиваясь, смотрела в нашу сторону. Раскрылась пасть, показав раздвоенный язык, червь зашипел и быстро исчез, растворившись в гуще зелени. Мы осторожно двинулись дальше. Теперь я пристально рассматривал лианы.

— А если бы древесный червь напал на нас? — спросил я у Висты, мне было приятно, а главное безопасно находиться рядом с девушкой.

— Он нападает, когда ты под ним — один мощный бросок и он быстро обвивает твое тело и начинает его давить.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Так, он слишком тяжел и неуклюж.

— Мне показалось совсем другое.

— Среди лиан и на деревьях живут стапы и неповоротливые грунзы — это основная еда древесных червяков.

Я кивал головой и разглядывал красивое лицо Висты, подумать только, что я представлял ее прыщавой уродиной… Донк позвал Висту и я остался один. На плечо легла тяжелая длань дядьки Андрея.

— Я надеюсь на твою благоразумность, — прошептал он, дыша мне в затылок.

— Что случилось? — невинно спросил я.

— У тебя такой взгляд, когда ты разглядываешь девушку.

— Я на всех девушек так смотрю.

— Не забывай, я просто хотел предупредить тебя, она дочь вождя Дома.

— Она так красива, — я вздохнул, рука убралась с моего плеча, дядя ничего не ответил.

Несколько часов прошло, мы не сделали ни одного привала. И я уже внутренне проклял все доспехи, которые были одеты на мне, мое тело под ними превратилось в кусок мыла, еще немного и оно просто выскользнет из кольчужной рубашки. Зато Андрею и Белому было все равно. Я догнал Донка.

— Если мы идем напрямик, то как долго до болот?

— Два дня.

— Так быстро?

— Если идти по реке, — уточнил Донк. — Река впадает в Черное озеро, его правый край уже заболочен и там начинаются владения Гидры. — Донк резко остановился и поднял руку, обращая внимание.

Где-то впереди прозвучала трель невидимой птицы. Приставив ладонь ко рту, Донк ответил ей такой же трелью. Тут же из серой травы вокруг нас поднялись варны. Впереди, как бы на тропинке, появились еще трое. Я схватился за оружие, по бокам встали дядька Андрей и Белый.

Ловушка, — пронеслись у меня в голове мысли дядьки Андрея.

— Нас предали, — Белый сплюнул в сторону ближайшего варна.

Десять человек окружили нас, наставив стрелы, готовые сорваться с тетивы.

— Сейчас нас превратят в дикобразов, — заметил я, разглядывая суровых воинов, на них были только короткие шорты, на ногах легкие мокасины.

Смуглые крепкие тела синели многочисленными татуировками всех цветов и радуг. На груди белой краской был нарисован зловещий череп.

«Похоже, они вышли на тропу войны,» — послал мысль дядька Андрей.

Донк скинул с себя пеструю рубашку, обнажая татуированную грудь, красивая картинка: молния, разящая висящего на дереве древесного червяка. Луки опустились.

— Значит, поживем, — как-то разочаровано сказал Белый, поглаживая палицу.

— Что вы делаете здесь, так далеко от Дома? — повелительно спросил Донк у подошедшего к нему начальника отряда.

— Дом человекообезьяны напал на нас. Их отряды бродят где-то здесь. Они собираются напасть на Дом.

— Где Прол Мститель?

— На большой охоте и большая часть воинов с ним. Они охотятся вместе с Домом Древесного Червяка, — доложил варн.

«Только этих проблем нам не хватало,» — мысленно сказал я дяде Андрею.

Донк оглянулся в нашу сторону:

— Мы пойдем к нашему Дому, это чуть дальше, но вы успеете. У нас война.

— На сколько дальше? — поинтересовался я.

— На один переход, но это будет безопаснее. Там я посажу вас в лодки и дам провожатого до Черного Озера.

Варны с удивлением косились на нас, откуда им знать последние новости.

— Зачем они здесь? — начальник отряда указал на меня пальцем. — Учитель говорит, что на нашей земле они не должны оставаться живыми. Это наш лес, наш Дом.

— Замолчи, они мои гости и находятся под защитой Дома Прола Мстителя.

Мы сошли с тропинки и стали продираться через джунгли. Варны неслышно скользили вперед, высматривая врагов и древесных питонов.

Ночь застала нас в лесу. От всего мира мы отгородились живой изгородью — высокой стеной колючих кустов, их нарубили варны. Я плохо спал, мне постоянно мерещилось доносящееся из-за кустов тяжелое сопение, кто-то нерасторопно ворочался. Слышались шорохи. Временами в джунглях раздавались чьи-то леденящие кровь вопли и вой. Остальные спали как убитые или делали вид что спят — тогда очень искусно. Кто-то из варнов дежурил…

Под утро я забылся в коротком сне. Мне приснился огромный древесный червяк, я слишком поздно его заметил: поднял голову, а он уже падает на меня, обвивает руку и… Я закричал и открыл глаза, передо мной сидела Виста, дергая за руку и протягивая незнакомый желтый плод.

— Съешь его, он хорошо утоляет голод и жажду.

— Спасибо, — выдавил я из себя, косясь на ее руку, это лучше чем древесный червяк…

Завтрак оказался быстрым, и мы продолжили знакомство с джунглями.

Смутно вспоминаю распахнувший белые нежные лепестки огромный цветок, внутри заманчиво краснели, распространяя аппетитные запахи, плоды. Я потянулся к ним, но один из варнов удержал меня, быстро ткнув стрелой в кожуру плода. Белые лепестки, получив сигнал, мгновенно захлопнулись. Я увидел другую сторону большого цветка — серую, в фиолетовых разводах, с темно-красной, свисающей по краям бахромой. Она шевелилась.

— Бола, — произнес варн. — Цветок-убийца. Этот еще маленький.

Переход по джунглям становился невыносимым: я сопрел, пот заливал лицо, в глазах рябило от ярких красок, в довершение ко всему появились тучи озверевших насекомых, атакующих рот, нос, уши. Я думал, что сойду с ума от их налетов, пока варны не нашли мелкий кустарник, усыпанный белыми ягодами. Растеревшись их соком, мы распугали всех кровососущих. Впереди раздались треск и свирепое рычание. Одно из деревьев, покачнувшись, рухнуло, ломая другие. Варны в ужасе замерли и со страхом смотрели вперед. Кто-то рычал и продолжал крушить деревья. Наконец, мы услышали тяжелый топот, этот кто-то медленно удалялся в противоположную сторону.

— Кто это был? — спросил я у Висты, мое эго пело гимн, когда она в момент опасности на миг схватила меня за руку.

— Василиск.

Мне это ни о чем не говорило, но когда я увидел переломанные деревья, вспаханную землю и широкую просеку, показывающую, куда ушло животное, все это невольно внушило почтение к слову «Василиск».

К полудню джунгли поредели, и мы вышли на край большой проталины. Перед нами было поселение Дома Прола Мстителя, его огибал неширокий рукав черной речки. Слава Свету, если дальнейший путь будет по реке.

Деревянные домики варнов скрывались за высоким мощным частоколом из цельных, остро заточенных на конце бревен. Перед частоколом широкий и глубокий ров, утыканный острыми кольями, среди них кое-где желтели кости. Ветхий мостик из лиан нависал над этим рвом, его ширина составляла метров шесть, глубина — четыре. Неплохо они потрудились.

— Василиск не пройдет, — прокомментировала Виста.

Навстречу нам высыпала встречать ватага детей, взрослые держались с достоинством в сторонке. Наши варны — Донк и Виста растворились среди них. Я, дядька Андрей и Белый остались стоять в одиночестве, на небольшой площади, осыпаемые насмешками детей, в плотном кольце любопытных.

Я с интересом рассматривал Дом Прола Мстителя, до этого никто не был в Домах варнов. Во время войн дружина выходила к пепелищам, варны сжигали свои Дома, прятались в джунглях; они никогда не выглядели такими укрепленными и неприступными. Очевидно, с возвращением старых заложников, варны решили перенять и кое-что у нас.

Площадь окружали небольшие, легкие бревенчатые дома, с обмазанной глиной крышей или покрытые большими мясистыми листьями. Они глазели квадратами окон и темными прямоугольниками дверей, рядом с ними небольшие навесы, под которыми висела рыба и вялилось мясо, шесты, увенчанные кувшинами местного производства. Отдельно от всех стояли два больших дома. Один из них был отделан замысловатой резьбой и раскрашен красной и черной краской. Второй ничем не отличался от остальных, кроме своих размеров. Дверь черно-красного дома раскрылась и из нее показался высокий худой старик. На его костлявом теле болтался, не доставая до колен, какой-то пестрый, несуразный балахон. На коротко стриженной голове сидел шлем из алых и черных перьев. В руках он держал черную толстую книгу. Варны молча, с благоговением расступились перед ним.

«Вот они какие, Учителя,» — подумал я.

Глава 5

«…Один брат остался, чтобы вновь возвести города и проложить меж ними дороги, взрастить на возделываемых полях остатки даров Исчезнувших. Он строил свой мир в новом мире и думал, что прав.

Другой брат ушел в джунгли, он был славным охотником, он не хотел ничего менять, навсегда запомнив время Черной Зимы, ведь новый мир уже был совершенен, тогда зачем его менять? Он также думал, что прав.

Так между братьями встало непонимание, позже пришла вражда. И каждый верил, что прав…»

Старая притча, записанная Вит-Алом Двуглавым к труду «Становление»

Учитель неприязненно рассматривал нас. Мне показалось, что он борется с соблазном отдать приказ убить нас. Вот его взгляд впился в меня. Безумный взгляд крестовика. Я представил огромную липкую паутину, а в центре висит, покачиваясь, с белым крестом на панцире безжалостная серая тварь. И тут я почувствовал, как что-то холодное и скользкое коснулось моего разума.

«Зачем вы пришли? Вы умрете,» — прозвучали в голове слова Учителя.

Образ серого паука сменился в моей голове мечом. Я попытался дружески улыбнуться, но улыбка вышла слабой и неискренней.

«Мы пришли с миром, — мысленно отозвался я. — Нам надо пройти через ваши земли к болотам Гидры.»

Учитель холодно улыбнулся, крестовики не улыбаются, значит, этот страшен вдвойне. Учителя — это что-то среднее между нашими Темными и Светлыми жрецами. Я вспомнил притчу о двух родных братьях, когда-то их дорожки круто разошлись, они превратились во врагов и именно Учителя, Великие и Непогрешимые, продолжали натравливать на нас варнов. Что это, ненависть или инерция старой вражды?

Учитель «показал» мне образ сломанного меча, похожего на «Гордого» и оскаленный череп. Наша связь прервалась. Паузу нарушил Донк. Он подошел к Учителю и, показывая на нас, произнес:

— Они наши друзья, больше они не будут брать заложников.

Учитель молчал, его колючие глазки переместились с меня на дядю Андрея, за него я мог быть спокоен, на него где сядешь, там и слезешь. Донк поднял руки, обращаясь к деревне.

— Я сын вождя, говорю вам, что надо готовиться к битве. Я поведу вас в бой. Все дружно закричали, воины подбросили вверх копья.

— Мы поломаем хребет человекообезьянам, — прокричал кто-то.

От ворот прибежал посыльный, крича:

— Они там! Они выходят! Их много!

Все с криками побежали к стенам. Я вздохнул и посмотрел на своих спутников.

— Видно, кормить нас здесь не будут, — дал мрачный комментарий Белый.

— И отдыха тоже не будет, — дополнил я.

— Придется драться, будем надеяться, что это не затяжная компания, сказал дядя Андрей.

Когда я обнажил меч, он ярко заблестел, поймав лучи солнца, но мне казалось, что этим пламенем наполнен он сам. Рядом с нами оказалась Виста.

— Вам лучше уйти в дом — это наши дела.

— Ошибаешься, девушка, от этого зависит и наш поход: кто победит в этой драке, — ответил я, поглаживая лезвие и оценивая его заточку. — Слишком много поставлено на карту, а ты предлагаешь нам где-то прятаться.

— Хо-хо! Это будет неплохая разминка перед болотами, — прогудел, вращая палицей Белый.

Виста провела нас к дому Прола Мстителя, стоящего рядом с домом Учителя, там мы оставили свои вещи, а затем поднялись по шатким деревянным ступенькам на узенькие мостки крепостной стены. В воздухе начинали посвистывать стрелы, успевая пропеть короткую и печальную песнь смерти.

Наступавшие были одеты в темно-зеленые шкуры человекообезьян. Они размахивали короткими копьями и размалеванными круглыми щитами. Каждый имел огромные смертоносные луки и по два колчана стрел за плечами, на поясах висели длинные кривые ножи. Нападающие группировались по краям лесной вырубки, их лысые головы возбужденно вертелись по сторонам, разрисованные черной и красной краской. До нас доносились их гортанные крики. Нас, если учитывать мой небольшой отряд, было чуть больше тридцати воинов, но женщины варнов стали рядом с мужчинами. Нападавших было не менее трех сотен.

— Будет потеха. Давно я не пускал в дело свою любимицу, — Белый взмахнул черной палицей.

Дядька Андрей хмурился, не разделяя его оптимизма.

— Пока мы союзники, что будет, когда мы выиграем бой?

— Станем друзьями, нас свяжет кровь, — уверенно ответил я.

— Ну-ну, тебе понравилось, как смотрел на нас Учитель? Его слово для варнов закон.

Виста остановилась возле меня, проверяя, как натянута тетива лука.

— Из-за чего весь этот шум? — поинтересовался я.

— Наши воины столкнулись на охоте, добыча была спорной.

— И?

— Было убито двое человекообезьян. Сейчас они решили отомстить, выбрав удачный момент, когда вождь и почти все охотники ушли на большую охоту. Виста нахмурилась. — Почему ты так смотришь на меня все время?

— Ты мне нравишься, я не подозревал, что девушки варнов так хороши.

Виста отвернулась, показывая всем видом, как она возмущена, мочки ее ушей покраснели. Я боролся с искушением обнять ее.

Ворота крепости были подняты. Мы сидели за высоким внушительным частоколом, огороженные рвом и считали себя в полной безопасности.

— Погомонят и успокоятся, — предположил я.

— Может, мы действительно превратимся из врагов в друзей. — Виста вскинула лук и выстрелила.

Человекообезьяны перешли в наступление, из джунглей они выкатили огромные деревянные щиты, за которыми спрятались. Впереди они двигали большие вязанки зеленого кустарника, которыми хотели наполнить ров. В ответ со стен раздались яростные вопли и взвились тучи стрел. Несколько неосторожных человекообезьян остались лежать на открытом пространстве, стрелы прошили их насквозь. Я громко зааплодировал. Белый предостерегающе закричал. Мы укрылись за частоколом, было слышно, как глухо застучали стрелы по внешней стене частокола, откалывая длинные щепки. Двое воинов и женщина упали со стены — поднялся жуткий вой и крики.

Наступавшие варны, не скупясь, засыпали нас стрелами, не давая высунуться, остальные мчались ко рву, таща на плечах вязанки с хворостом. Рядом истошно закричала женщина. Я оглянулся, она падала вниз, из глазницы торчал конец оперенной стрелы.

Воины Дома Прола отвечали редкими, но верными выстрелами. Виста выпрямилась и тут же присела на корточки, успев выпустить стрелу.

— Я убила уже троих, — гордо сообщила кровожадная девушка.

Где-то что-то звонко шлепнуло и крупная щепка пролетела над ее головой. Сочувственно кивнув ей, я погладил «Гордого»:

— Думаю, он скоро сравняет счет.

Крики нападавших были слышны под самыми стенами, раздавался шорох скатившихся в ров шаров кустов. Несколько десятков лиан обвили своими петлями острые концы бревен. Я обрубил ближайший. Вой внизу перешел в торжествующий рев. Донк что-то крикнул своим. Все резко вскочили и метнули короткие копья. Три человека сорвались в ров. Я заглянул в ров, там метались вопящие фигуры в темно-зеленых шкурах, но ров был слишком глубок.

Виста хотела поменять позицию, но я поймал ее за локоть. Она возмущенно оглянулась.

— Отпусти, — прошипела девушка.

— Я хотел сказать, — смущенно пробормотал я, — если у вас есть в домах горящие головешки, то сейчас самое время сбросить их в ров.

Мгновение она смотрела на меня., затем неожиданно поцеловала в подбородок, какая глупая, и побежала к Донку. Донк посмотрел в мою сторону, кивнул, соглашаясь и весело поднял вверх большой палец. «Молодец, быстро соображает.» Он уже отдавал распоряжения, женщины и дети стали быстро спускаться вниз и скоро бежали обратно с дымящимися горшками и зажженными факелами. Дядя Андрей одобрительно похлопал меня по спине.

— Соображаешь!

Я направился к Донку.

— Пусть кидают все вместе, и прикажи принести воду, много воды, чтобы не загорелся ваш деревянный забор.

Донк согласно закивал головой и кивнул за частокол.

— Эти зеленые обезьяны предусмотрели все, но не это.

Я показал в сторону ворот, закрытых зелеными матами из лиан.

— Там нападающих больше всего, они могут прорваться. Мы пойдем туда, все-таки в рукопашной мы будем посильнее, — я махнул друзьям рукой и стал спускаться вниз.

В это время в ров полетели горящие факела и горшки с углями. В небо устремились вопли ярости, боли и страха. Я представил, что там сейчас творилось. Меня обогнал Белый, взмахивая черной палицей, около десятка обезьяночеловек уже перелезали через ворота, воины Донка ожесточенно дрались с ними, сбрасывая вниз, распарывая животы длинными кривыми ножами. Белые клубы дыма взошли над частоколом.

— Вода, — закричал я, напоминая Донку.

Он меня не слышал. Я мысленно представил огромную кадку с водой и голову Донка, тот вздрогнул и посмотрел в мою сторону, затем что-то крикнул толпящимся возле забора детям. Я побежал вслед за Белым, раскручивая над головой серебряную сталь «Гордого», начавшего петь военную песню. Темно-зеленые кишели за матами ворот, над ними стлался едкий белый туман дыма, слышались крики, стук ножей, перерубающих сплетения лиан, треск бревен, в них молотили огромными топорами. За спиной ругался, спеша за мной, дядя Андрей, посылая всех к Темному.

Я закричал, варны расступились, и я влетел в темно-зеленую массу нападавших. Мой меч впился в черно-красный череп одного, ткнул в меховую грудь другого. Рядом свистела палица Белого, сокрушая все на своем пути, с ней лучше не встречаться. Со всех сторон доносились крики проклятия и боли, дым ел глаза, забивался в легкие. Мне ничего не мешало, я растворился в схватке, экстаз битвы овладел мной, а разум подчинился инстинктам и рефлексам, привитым дядей Андреем.

За короткое время мы откинули нападающих обратно к вырубленному в воротах проходу, в нем едва могли пройти двое человек, но и этого достаточно. Я и Белый успели втиснуться в этот проход. Пару раз мне здорово ударили в грудь, хвала нашим кузнецам, кольчужная рубашка выдержала. Что впереди, не разобрать, из рва поднимался густой белый дым, крики заглушил треск пламени и, словно из пасти Темного, появлялись воины Дома Человекообезьяны, с воплями они кидались на нас и тут же падали обратно в ров, перерубленные мечом или перемолотые палицей Белого. Мои плечи обвила тонкая лиана и кто-то, невидимый из-за дыма, сильно дернул. Я оступился и полетел в ров, навстречу размахивающим кривыми ножами, визжащим варнам. Словно камень-валун, я зацепил целую толпу и мы покатились вниз, на дно рва. Мне повезло, я упал между копьями, должно быть, сам Светлый обратил на меня внимание. Рядом кто-то хрипел, пронзенный насквозь деревянным колом. Я присмотрелся — на этом колу висело уже двое. На дне рва дым был еще гуще: тлели колья, нанизанные на них вязанки кустов, тела убитых. Кто-то упал на меня и яростно стал молотить в спину и бок, неудоумевая, почему я еще шевелюсь. Я достал «Казанову» и, извернувшись, вонзил его во что-то мягкое. Над головой взметнулось пламя, кто-то пронзительно и жалобно закричал. Ударила волна вони от паленой шерсти. Я закашлялся и медленно стал пятиться к стене рва. Сверху обрушилась спасительная волна воды и сбила с меня темно-зеленое тело мертвого варна.

— Проклятье, — я с трудом поднялся, прикрывая лицо от дыма.

— Князь Алый! — донесся встревоженный рев Белого.

Я сплюнул землю, воду, пепел и что есть мочи заорал.

— Живой! Ползу! — и я полез вверх, иногда соскальзывая на мокрых крутых откосах, бороздя носом землю, тогда не так чувствуется дым.

Огонь угрожающе запел и попытался укусить меня за ногу, это загорелся один из шариков-кустов, повисших на копьях. Огонь придал мне прыти, я стал карабкаться быстрее, пользуясь услугами «Казановы». Белый ухватил меня за шиворот и потащил наверх.

Рассмотрев меня как следует, я это или не я, мое черное, перепачканное лицо, Белый расхохотался:

— Жив!

Рядом с ним стояла, улыбаясь, Виста. Ее волосы разметались и растрепались, она сейчас очень была похожа на одну из служительниц Темного, красивую ведьмочку. Что-то от ее взгляда отозвалось во мне эхом серебряных струн. Я послал ей воздушный поцелуй. Она рассмеялась — согласен, сейчас я не в лучшей форме.

К нам подбежал Донк, он радостно кричал:

— Мы разбили их. Они бегут!

От колодца с ведрами наперевес к нам спешили женщины и дети, огонь вот-вот собирался попробовать ворота. Дядька Андрей грязным платочком устало размазывал грязь по лицу.

— Что скажешь, дядя Андрей?

— Неплохо, могло быть и хуже, — пробурчал он и, неожиданно охнув, схватился за бок, там торчала оперенная стрела.

Стреляли сзади. На крыльце своего дома стоял Учитель и улыбался, в руках он держал лук. Донк недоумевающе посмотрел на него.

— Зачем ты сделал это?

— Убейте их! — хрипло закричал Учитель. — Они — Темные, они — источник смуты! Убейте их, воины, иначе вы будете прокляты и Свет покинет ваши дома! — призывал жрец, размахивая луком.

Я посмотрел на Белого, он стоял на коленях и поддерживал голову дядьки Андрея. Варны смущенно прятали глаза, отворачиваясь, но оружие не спешили поднимать… Учитель безумно хохотал, размахивая руками, лук он отбросил в сторону. Его глаза отражали пустоту.

— Убейте их! Убейте! — пел он, — Убейте чужаков, они — зло!

Я поднял меч и пошел на безумца. Один из воинов нерешительно встал передо мной, я отбросил его в сторону, он хрюкнул, зарываясь лицом в песок.

— Подожди! — закричал Белый, хватаясь за палицу.

— Не лезь, это мое дело, — зло отозвался я.

— Иди, иди! — закричал Учитель. — Иди, я сам убью тебя, раз не могут они, — он протянул скрюченные пальцы в сторону варнов, те не двигались с места.

Учитель был без оружия, и я догадывался какой бой он мне предлагает. Ничего страшного, я жаждал его смерти…

Учитель вперил в меня свои огромные совиные глаза. Мой череп раскололся от дикой боли, завязывающей нервы в узлы. Весь мир закачался перед глазами, подернулся мутной рябью, словно я смотрел на него из воды. Меч выпал из рук, я готов был упасть и умереть. Раскачиваясь, словно пьяный, я стоял перед ухмыляющимся Учителем, но неожиданно что-то сильное и необычное проснулось внутри меня, превращая из человека в зверя, взбунтовались все мои инстинкты, заставляя выжить и делая из меня безжалостного монстра. Учитель послал еще один мысленный удар, намереваясь закончить поединок. Странно, я увидел нас со стороны, в это время я превратился в зеркало огромного алого пламени. Я рассмеялся, это был не мой смех, так смеется Темный, вселившийся в меня. Я перестал быть самим собой, просто безучастный зритель. Я видел безумные округлившиеся от страха глаза Учителя и ужас на лицах варнов. Я видел, как корчится и трясется Учитель, танцуя странный танец, у смерти так много разных лиц. Я потянулся к жрецу, это просто мысленное желание и волна нестерпимого жара выплеснулась из меня, а из моей глотки вырвался полухохот, полурык нового существа, испытавшего нечеловеческую боль и ярость. Учитель дернулся, пронзительно закричал и вдруг превратился в факел… Он долго кричал, танцуя внутри алого ореола пламени…

Что-то ярко-красное заполонило мой разум, окутало, словно плащом, тело. Я увидел, как стремительно приближается ко мне земля, и от нее в разные стороны бегут ручейки алого пламени. В этот миг я потерял сознание.

Глава 6

«Во времена Черной Зимы, во времена Темного, люди получили множество даров, дающих силу и дающих смерть. Эти дары стали отличать их от Ушедших. Многие изменились и даже не подозревали, что обрели дар. Те, кто его имел, приобрели власть и силу, их стали бояться, многих преследовали, их считали отмеченными печатью Темного…

…мысленный контакт — тоже дар. Чей он? От Тьмы или от Света?… Нет, это дар той жизни, которую вели наследники Ушедших, сражаясь и умирая в Лабиринтах-Хранилищах. Этот дар и все остальные люди заслужили не у богов, они вырастили в себе их сами».

«Становление», философ Вит-Ал Двуглавый

Очнулся я в небольшой деревянной комнатке, широко раскинувшись на мягких шкурах, разложенных на широкой лавке, на такой лавке можно спать пятерым. Рядом стоял небольшой столик с кувшином. Неужели вино? Перед глазами — распахнутое окно. Из него тянуло приятной вечерней свежестью, ароматом незнакомых трав и… мои ноздри затрепетали: где-то жарили мясо. Запах гари и дыма отсутствовали. Интересно, сколько времени мне пришлось проваляться? Я прислушался: за окном кто-то разговаривал, кто-то рассмеялся, зажимая рот ладонью.

Я лениво потянулся, скинул с себя тонкое льняное одеяло, с удивлением посмотрел на свое обнаженное тело — чистое, умытое, смазанное каким-то ароматным маслом, на ранах и ушибах лежала розовая, приятно пахнущая мазь. Отлично, на моем лице появилась улыбка, все-таки приятно чувствовать себя живым и невредимым. Покой, блаженство, я хотел, чтобы они продолжались целую вечность. Пусть прочь уходит бренная суета мира. Я расслабленно потянулся к кувшину и… резко вскочил на ноги.

— Идиот, — громко прокричал я. — Действительно сколько времени прошло? Что с дядькой Андреем? — Я выглянул в окно, но никого не увидел.

Тихо открылась дверь и в комнату осторожно вошел Донк, неся в руках мою одежду.

— Слава Свету! — прокричал я, выхватывая из его рук одежду, — Уже поздний вечер, как долго я проспал?

— Сутки, — ответил Донк.

Я замер, события прошедшего дня вихрем закружились в голове.

— Не может быть.

— Сутки, — повторил Донк, — Ты находился без сознания чуть больше суток.

— Как дядя Андрей? — я быстро одевался.

— Будет жить.

— Что, совсем плохо?

— Нет, гораздо лучше, — Донк улыбнулся. — Стрела была отравлена, но наш знахарь знает, как спасти от такого яда.

— Где он лежит? — я пристегнул к рыцарскому поясу «Гордого».

— Рядом, в другой комнате.

Из комнаты мы попали в небольшой коридор, там я увидел сидящего на лавочке, грустно вздыхающего Белого. Увидев меня, он подскочил и сжал в крепких объятьях:

— Живой!

— Почему я должен быть мертвым?

— Я и говорю — живой!

Я освободился от его объятий:

— Что со мной сделается.

— Он здесь? — Я кивнул на дверь в соседнюю комнату.

— Здесь.

Тихо приоткрыв дверь, я заглянул в комнату. Дядя Андрей лежал на точно таком же ложе, с которого я недавно поднялся. Это не на смертном одре. Глаза его были закрыты, но грудь ровно вздымалась — так, будто он был погружен в глубокий сон. Рядом с ним сидела пожилая женщина варнов, держала его обе руки в своих, что-то шептала над ними и раскачивалась от незримого ветра.

— Она уводит его от смерти, им лучше не мешать, — прошептал за спиной Донк.

Я посмотрел на лицо дядьки Андрея — бледное, запавшее, с обтянутыми скулами и заострившимся носом — действительно побывал в гостях у костлявой старухи. Но раз Донк сказал, а я верю ему — значит, будет жить. Женщина-знахарь поможет душе дядьки выйти из сада смерти.

Я осторожно прикрыл дверь.

— Пойдем на свежий воздух. Который день мы в пути? Белый, нам надо спешить.

— Надо, только это не дело терять членов своей команды. Нас с тобой осталось двое среди этих проклятых джунглей.

— Это ни о чем не говорит, — самоуверенно заявил я. — Мы сделаем свое дело и вернемся.

Холодный озноб пробежал по телу, я вспомнил, как шел на Учителя. Что случилось со мной? Неужели Темный может вселиться в человека? Жрецы Светлого утверждали, что может.

Я и раньше подозревал о своих способностях — дар огня, умение его вызвать. Они достались мне от отца, недаром его прозвали — князь Алый, а меня — несущий факел — князь Огненосный. Согласно правил и этикета об этом мало говорят, считается, что такие дары — это подарки от Темного, значит, он может вселиться в нас. Темный стал одаривать своими способностями во времена Хранилищ, когда только начинали писать Хронику Хроник. Во времена Черной Зимы человек, обладавший сильным «даром», становился главным жрецом Темного, гораздо позже, в Светлые времена, таких людей распинали на деревьях, вешали, топили, сжигали. Люди, обладающие даром, перестали афишировать свое умение. Князь Владимир Победитель прекратил гонения на людей с дарами Темного, но сам их никогда не любил, их по-прежнему продолжали бояться и ненавидеть.

Я помню слова отца: «Ты — князь Алый, наш дар достался нам от деда, он был у прадеда. Говорят, что он от Темного. Я не верю, но люди теперь видят Свет, они не хотят вспоминать о времени Темного, поэтому мы для них прокляты, отмечены печатью Темного. Людей, обладающих дарами, меньшинство, нам приходится скрывать свои способности, но когда-нибудь нас станет больше. Уже сейчас в основном рождаются дети, умеющие пользоваться мыслеречью. Во времена Светлого. Значит, эти дары не от Света или Тьмы, они наши, нам пришлось овладеть ими, чтобы пережить время Черной Зимы. Осторожно пользуйся тем, что имеешь, это сильное оружие может обратиться и против тебя самого. Никогда не хвастайся своими способностями, люди не любят тех, кто сильнее или умнее их, таких они изгоняют, стремятся уничтожить. Современные люди любят стандарты, не удивлюсь, если скоро объявят эпоху великого стандарта.»

Мы прошли через улицу к Дому Прола Мстителя. Всю дорогу Донк что-то объяснял мне, но я его не слышал, думая о своем. Я резко остановился, Белый налетел мне на спину, упомянув Темного.

— Что ты сказал?

— Я сказал тебе, что вернулись охотники с моим отцом. Сегодня будет торжественный пир по случаю удачной охоты, а главное — победы над Домом Человекообезьяны. Через несколько дней мы вместе с Домом Древесного Червяка нанесем ответный удар.

— Это меня не касается, нам надо продолжить путь к болотам, мы и так потеряли много времени.

— Я понимаю, но сегодня уже поздно, вас приглашает к столу Прол Мститель. Завтра рано утром я поведу вас на боевых каноэ к Черному озеру, теперь у нас не будет никаких препятствий. Через два дня мы будет на месте.

— Два дня?

— К середине второго дня.

— Это много.

— Это гораздо быстрее, чем путь по морю, — раздался незнакомый голос.

Передо мной появился высокий мужчина. Его большие зеленые глаза с интересом разглядывали меня. Длинные черные волосы были зачесаны назад и скреплены на затылке простой деревянной пряжкой. На нем была длинная, ниже колен, свободная белая рубашка, расшитая изумрудными листьями, красными цветами и порхающими над ними разноцветными птицами. На узком золотом поясе висел небольшой золотой топорик — символ власти.

Прол Мститель протянул мне руку, мы обменялись крепким рукопожатием. Великий Темный, путь Света воистину неисповедим. Вистоб и варн жмут друг другу руки. Несколько дней назад, встретив меня в лесу, вождь с удовольствием лишил бы меня скальпа.

— Благодарим вас за помощь, оказанную в сражении и за то, что вы избавили нас от позора давать заложников. Мы поможем вам, — у него был густой сильный голос. — Мои воины вас быстро доставят к Черному озеру. Но сегодня, — Прол весело подмигнул, — люди вистоба — мои самые лучшие гости. Прол широко развел руки и громко провозгласил последние слова для собравшихся на площади варнов.

Те ответили веселыми криками. Странно, но про участь Учителя мне тактично не напоминали.

Пир в честь победы и удачной охоты был устроен на славу. На центральной площади поселка были накрыты огромные деревянные столы. По кругу площади и возле столов расставили шесты, украшенные гирляндами розовых фосфорицирующих цветов. По краям площади горели несколько больших костров, импровизированных очагов, залитых жиром, вертящихся над ними, нанизанными на огромные вертела, тушами животных. Столы, расставленные по кругу, были заставлены большим количеством экзотических и диковинных блюд. Мясо неизвестных мне птиц, рыб, зверей разных видов: тушенное, пареное, сырое, поджаренное на огне. Стояли большие блюда голов древесного питона, фаршированных лесными ягодами, тарелки с грибами, солеными и сырыми, всевозможные соусы, фиолетовая печень самца человекообезьяны, фрукты, ягоды, большие хлебные лепешки и многое-многое другое. Я понял одно, что эти варны были не дураки вкусно перекусить. Пир был замечательным, Их вино, его стоит попробовать, оно отличается в лучшую сторону от тех, что делают у нас в Вистбаде.

Наш стол, стол Прола Вождя стоял на небольшом возвышении, чуть выделяясь из числа остальных. Я сидел по правую руку от вождя, рядом со мной, хвала заступничеству Светлого — Виста, по левую руку от вождя сидели Донк и Белый. Прол весело рассказывал о великой охоте совместно с Домом Древесного Питона. Заставлял отведать экзотические кушанья, приговаривая, что в княжестве так готовить не умеют, потому что не из чего, часто подливая чудесного вина. Белый, подвыпив, нахваливал воинов-варнов, прославлял мои подвиги и часто вспоминал князя Алого.

Мне нравилось то, что весь поселок, сидя за своими столами, гулял как хотел, не оглядываясь на вождя и не крича тосты, как это принято у нас. Над всеми столами стоял веселый шум оживленного разговора, где-то пели, рассказывали об охоте, смеялись женщины и мужчины. Варны мне начинали нравиться все больше и больше — довольно веселый и открытый народ.

— У вас чудесное вино, — я посмотрел на Висту.

Этой ночью она была прекрасна, как никогда. Ее волосы были откинуты назад и переплетены со светящимися цветами. Голову венчал золотой обруч. В глазах плавали таинственные веселые огоньки. Она улыбалась, часто смеялась и не смущалась моих пылких, нахальных взоров.

— Вино приготовлено из нектара цветов Грутта, — ответила Виста.

— Я никогда не пробовал такого, — моя рука смело обвилась вокруг ее талии, но меня не вовремя отвлек Прол.

— Предлагаю тост за героев, — громко закричал он, подсматривая за мной.

Шум пирующих мгновенно стих. Прол поднялся:

— За нашего гостя — князя Алька Огненосного, сына князя Алого, обладателя Дара!

Поселок разразился бурными выкриками, на меня уставились сотни глаз, но мне казалось, что я проглотил холодную, скользкую лягушку. Она плюхнулась в желудок, забарабанила холодными лапками по его стенкам. Вождь варнов во всеуслышанье объявил о моем даре Темных и люди это признали. Машинально я потянулся к кубку с желанием утопить проклятую прыгающую лягушку.

— Постой, — остановил меня Прол. — Принесите Ритон героев!

К столу принесли большой красный рог с медным кольцом, на нем был изображен дракон, бодающий какого-то зверя точно таким же рогом.

— Это рог дракона?

— Конечно, — Прол улыбнулся. — Пей, из этого ритона пьют только герои. Пей до дна, скоро ты увидишь, где водятся обладатели таких рогов.

Я вопросительно посмотрел на Прола.

— Я говорю о болотах Гидры, — пояснил Прол.

Мне пришлось встать и надолго припасть к рогу. Он был наполнен новым вином, которого я еще не пробовал: сладкое, тягучее и очень хмельное.

— Ух, — выдохнул я, с благодарностью думая о здоровых рогоносцах, рога ничего, но с их хозяевами лучше не встречаться.

Но, с другой стороны, кто откажется иметь такой кубок?

Ритон унесли, мир перед глазами стал весело покачиваться и расплываться, действительно зелье для настоящих героев. Я осторожно сел на место. Заиграла веселая, неистовая музыка варнов: били барабаны, трубы, звенели лихими переборами струны гитар. Варны пустились в пляс: энергично приседали, махали руками, ногами. У меня сильнее закружилась голова. Странные у них танцы, в них больше жизни, но меньше изящества, чем у нас.

— Зачем ты сказал о моем даре, — спросил я Прола, старательно выговаривая слова.

— Об этом все знают. Дар Светлого невозможно скрыть, тем более, что ты победил самого Учителя.

— Разве дар от Светлого?

— Темный ничего не дает, он только забирает. Почему-то у вас в княжестве все шиворот-навыворот. Дар — это благодать Светлого, у нас есть много людей, обладающих им: знахари, провидцы, молчаговорящие, Учителя.

— Но ваш Учитель?

— Дар Светлого может уничтожить только дар Темного, — назидательно изрек Прол. — Значит, мы ошиблись в Учителе, он вел не туда. Не волнуйся, ты вел честный поединок. Возможно, скоро наши племена станут друзьями.

Я покосился на Прола, он улыбался.

— Вы плохо знаете нас, а мы вас знаем. У вас была своя дорога, у нас своя, но иногда дороги пересекаются и могут слиться в одну. Так говорит великий Учитель.

— Великий Учитель?

— Новый пророк, он сейчас живет в Доме Древесного Червяка. Он не принадлежит ни одному Дому, все время странствует по джунглям, учит, у него очень сильный дар. Несколько Учителей выступили против него и погибли. Возьми, попробуй мясо черного лебедя.

— Спасибо, но я уже сыт.

— Разве? Скажи, ты когда-нибудь пробовал мясо черного лебедя?

— Нет.

— Вот и попробуй. Что касается твоего друга, не волнуйся, он будет жить, у меня хороший знахарь. Когда окрепнет, мы проводит его до границы джунглей к Одноглазому Якову. Но своих людей тебе не дам, знаю, что идешь в болота Гидры. Из них никто не возвращается, там царство мутантов-выродков. Вы просто хотите их исследовать?

— Нет.

— Но вы пришли сюда по приказу Владимира?

— Можно сказать, что и так, — уклончиво ответил я.

— Тайна? — усмехнулся Прол. — Больших сокровищ там не найдете. Не понимаю, к чему такая спешка?

— Государственная тайна, — ответил я, не хотелось рассказывать, в каком положении находится княжество, я обещал Донку хранить молчание.

— Тайна! Князь Владимир поумнел на старости лет, что решил отказаться от заложников. Великий Учитель говорит, что время войн закончилось.

— Разве?

— То, что ты видел, это наши внутренние дела. В Доме Человекообезьяны смута, во всем виноват их Учитель, он думал, что Наставник гостит в моем Доме. Но скоро он придет. Лады, князь Альк, завтра я провожу вас, раз такое спешное дело. А сегодня гуляй, пей, танцуй — это твоя ночь, я твой должник.

Я поднялся:

— Спасибо, вождь, мир твоему Дому, я буду его часто вспоминать. Пир вышел на славу. — Наклонившись к Пролу и глядя ему в глаза, я сказал: — Я пройду болото Гидры или выродков, мне плевать. И я вернусь, чтобы забрать дядю Андрея. Обещаю.

Я прыгнул с помоста, и меня тут же подхватил круг танцующих. Веселые улыбающиеся лица, как осенние листья замелькали передо мной, что ни говори, но девушки у варнов красивые. Я, озираясь, искал одну, наконец, я увидел ее. Не помню, как мы с ней танцевали, кажется, я признавался ей в любви и клялся, что никогда ее не покину. Один раз я смог дотянуться до ее ярко-красных, зовущих губ. Она вырвалась из моих объятий, я бросился за ней следом, но споткнулся и упал. Проклятый рог дракона, он все-таки меня доконал и так не вовремя.

— Виста! — крикнул я, в ответ ко мне нагнулся дракон-кентавр и боднул своим красным рогом.

Глава 7

«Время Черной Зимы — время, проведенное в Хранилищах Проклятых. Это было спасением и продолжением тяжелой жизни, завещанной нам за свои грехи и гордыню Проклятыми, пока там, на поверхности, бушевало пламя смерти и царствовал Темный. Но и нам пришлось платить за жизнь возрождением и смертью…

Появились выродки в темных тоннелях, где все реже и реже появляются люди, слышны крики и издевательский хохот уродцев. Мы стали другими…

Пришло время узнать разницу между добром и злом, Светом и Тьмой. Мы помним Свет, но в наших душах и в нашем мире царит Тьма. Наши дети, они знают, что такое тьма и не зная, почти не спрашивают о Свете…

Пришло время отдавать долги…»

«Записки Нирвана Мученика Светлого о Времени Черной Зимы»

Я проснулся под мерное покачивание лодки и тихий плеск весел. «Проклятие, вчера упился, и во всем виноват напиток для настоящих героев. Выходит, я не настоящий герой. Очевидно, рано утром загрузили в лодку, кажется, с помощью Белого и отправили в путь. Хоть помахали платочком во след? О, Свет, начало похода неудачно. Стыдно, даже не попрощался с дядей Андреем, как он там? Прол — хитрец, решил не будить».

Восемь гребцов быстро и согласованно гребли под тихий ритмичный перестук маленького барабана. На носу лодки, скрестив ноги, сидел мальчишка и, закрыв глаза, лупил по барабану. Рядом с ним стоял долговязый юноша с шестом, правя лодкой. Рядом со мной, на корме, сидела Виста, Она улыбалась:

— Как ты себя чувствуешь? — мне протянули половинку оранжевого плода.

— Отвратительно, — пробормотал я.

— Съешь, это тебе поможет.

Я принял угощение, запихнул половинку в рот и почти сразу же почувствовал, как начало восстанавливаться здоровье.

— Как долго мы плывем?

— Уже больше часа.

— Как мой дядька Андрей? Стыдно признаться — я не попрощался с ним.

— Бесполезно, он все еще в коме. Но верь, он будет жить, наш знахарь выходит его. Раз она так сказала, значит, так и будет. Знахарь убила яд, убивавший его тело. Не волнуйся.

Я благодарно кивнул:

— Спасибо, да поможет ему Светлый. Скажи, почему меня не разбудили?

— Герои должны просыпаться сами, — усмехнулась Виста. — К тому же ты кричал во сне, чтобы тебя скорее доставили к Черному озеру.

— Ясно. — Я убежал от ее насмешливых глаз, уставившись в черную речную воду. «Интересно, что сейчас происходит в княжестве? Владимир Победитель, наверное, уже покоится в семейном склепе, в кремле. Вечная ему память, да попадешь ты в лоно Светлого. Старший сын — Дрон стал новым Великим князем. Интересно, как ты управляешься, тебе должно быть сложно, мы стоим на краю великих перемен. Как приняли тебя жрецы Темного, не попробуют ли, осмелев, вновь поднять голову?»

— О чем ты задумался? — спросила Виста.

— Да так, представил, что сейчас происходит у нас в княжестве.

— Ты помнишь, что говорил мне вчера?

— Я от слов своих не отказываюсь, — поспешно ответил я, лихорадочно соображая, что я такого наговорил. — Ты мне очень нравишься, — я протянул руки к Висте.

Она их оттолкнула.

— Только нравлюсь?

— Ну, — смущенно улыбнулся, — я люблю тебя.

— Это признание?

— Да, признание.

— И ты готов взять меня в жены?

Я внимательно посмотрел в ее зеленые смеющиеся глаза и чуть не утонул в них. О, Светлый, как они прекрасны, коварны и опасны — глаза женщины. Чего она добивается?

— Готов взять в жены хоть сегодня, — ответил я.

— Но мы с тобой такие разные. Дети разных народов.

— Нет, мы мечтою о мире живем. Женщины везде одинаковы.

— Ты уже видел такую как я?

— Таких я не видел. Ты самая красивая девушка на свете.

Виста отвернулась, зачерпнула воду рукой, стала смотреть, как она бежит меж пальцев. Тихо сказала:

— Таких, как ты, у нас называют «бабниками».

Я захохотал.

— У нас тоже.

Странная девушка, у нас действительно нет таких даже в квартале Наслаждения, им всем далеко до Висты. Я смотрел на нее, улыбался, любовался ее красотой и вспоминал горящие зеленым огнем глаза во время боя. Да, врага она не пожалеет.

Виста повернулась и внимательно посмотрела на меня.

— Ты знаешь, из рога героев пьют редко. Он принадлежал когда-то охотнику Варду — первому вождю и основателю Дома Мстителя. Он пропал в болотах Гидры, был такой же любопытный, как и ты. Два раза из этого рога пил мой отец и еще несколько отличившихся во время великих охот воинов. Ты первый, принадлежащий другому народу, выпил из него. Это большая честь, значит, варны признали тебя равным.

— Мои спутники заслужили такую же честь не меньше чем я.

— А ты мог бы остаться с нами? — неожиданно спросила Виста.

Я задумался, медленно ответил:

— Для этого мне надо пройти через болота Гидры, выполнить свою миссию… После этого уже думать.

— Ты думаешь, что не вернешься?

— Если бы я так думал, меня бы здесь не было, — самоуверенно ответил я.

На этом разговор закончился. Виста задумчиво стала рассматривать берега реки. Что она там видела?

Темная река все время петляла, соединялась с какими-то сумрачными протоками. Узкие зеленые коридоры иногда вплотную приближались к бортам лодки так, что можно было свободно выскочить на берег. Иногда над нами раздавались пронзительные крики человекообезьян, некоторые из них раскачивались на лианах, заглядывая в нашу лодку — большими любопытными фиолетовыми глазами, за их плечами можно было рассмотреть черные балахоны крыльев. Мы часто попадали в настоящие зеленые туннели, в которые редко когда заглядывает солнце. Плыли в полумраке, окруженные со всех сторон девственным, не знающим человека лесом.

Никогда бы я не смог их пересечь без помощи варнов. Большая страна, которую еще долго будут открывать, в ней так легко раствориться без следа, пропасть, исчезнуть. Нет, мне больше по душе широкие, просторные степи или наши светлые леса. К джунглям можно привыкнуть, но к состоянию угнетения, которое испытываешь в этом зеленом царстве — никогда. Здесь слишком все чуждо и незнакомо. Любая зеленая лиана может неожиданно превратиться в древесного червяка, а красивый цветок в ядовитого и коварного зверя. Из чащи может вылететь предательская стрела, а следом выйдет охотник за скальпами или людоед, который с радостной улыбкой примется освежовывать тебя. Нет, жить здесь невозможно.

Воины, не уставая, гребли, каноэ стремительно неслось вперед, рассекая темные воды зеленых коридоров под однообразный аккомпанемент барабана, где-то впереди, с другой лодки, на которой сидели Донк и Белый, доносился перестук второго барабана. Уже завтра мы будем возле таинственных границ другого болотного царства. Черная река… черное озеро… что дальше..? Болота, земли выродков? Что за племена? Что ждет нас, Светлый? Там убивают всех дерзких чужаков? Почему исчезают люди? И разве можно жить среди болот? Значит, можно. Люди живут везде: на море, в джунглях, болотах, Хранилищах они хорошие приспособленцы. А что ожидает нас за болотами? Горы? Говорят, что империя москов расположена за горами. Уцелевшее Хранилище… Моски все еще в море, даже если им сопутствуют ветра, им еще три недели пути, а у меня есть еще шанс их опередить. Это мой долг? Долг! Показал, какой я крутой. Какой герой. Или я боюсь, что время Черной Зимы может вернуться? Тогда покажите мне — кто этого не боится? По легендам и пьяным песням бардов, это довольно неуютное, страшное время. Но не мне о нем судить, я в нем не жил, и мой отец не жил, и дед и… прадед провел в хранилище детство, впрочем совсем раннее, что он мог помнить? Жизнь без света в полной тьме? Нет, уж лучше я поиграю в героя, удачно или неудачно, там посмотрим.

Все мы хорошо видим в темноте — наследственность, но мне никогда не нравилось лазить по темным пещерам и лабиринтам Хранилища. Как-то дядя Андрей отвел меня в пещеру крестовиков, где они под присмотром жрецов Темного ткут ткань-паутину. Неприятные серые твари с маленькими крохотными красными глазками и следом белого креста на волосатом темном брюхе… Говорят, в глубине пещер водятся опасные твари: красные ядовитые пауки, укус которых смертелен, стрипы, пещерные крысы, с ними когда-то сражались за жизнь и царство под землей люди. Теперь под землей царствуют крысы. В мое время мало кто способен спуститься в подземелья Хранилища-Убежища и провести в них несколько дней. Почему-то у людей от мрачного подземного дома осталось чувство ужаса и омерзения. Только жрецы Темного чувствуют себя там вольготно. Они посещают алтари Темного, но говорят, что обходятся без жертв. Жрецы говорят, что Темный может прогневаться на людей и вновь вернуться. Как-то в городе пропало несколько детей, все считали, что это дело рук жрецов Темного, но расследование ничего не дало, только возле опечатанного Хранилища теперь постоянно стоит княжеская стража. Нет и еще раз нет, время Темного должно исчезнуть и никогда больше не пугать людей своим возвратом.

— Ты все вспоминаешь свое княжество? — спросила Виста.

— Нет, думал о временах Черной Зимы, о том, как раньше люди жили в Хранилищах-Убежищах.

— Все из-за проклятия Ушедших. У старых грехов длинные тени, платить пришлось нам.

Я схватил ее за руку.

— Ты очень красивая, славная девушка. Я решил, если ты обещаешь ждать меня, то я вернусь за тобой.

— Ты уверен?

— Я привык отвечать за свои слова.

— А если я пойду за тобой?

Я рассмеялся и предложил:

— Тогда оставим эту тему.

Наше внимание привлекли восклицания гребцов.

— Смотри, — воскликнул я, показывая на воду, в ней мелькнула крупная серебристая тень, по воде шла рябь. — Какая огромная рыба, — я посмотрел на Висту. — Твой мир прекрасен, он так загадочен и таинственен, для меня он открытие. Такое ощущение, что тебя везде подстерегает опасность.

— Нет, — возразила Виста. — Просто ты не привык к нему, все странное и таинственное тебя пугает, потому что ты ничего не знаешь о моем мире. Он прекрасен.

— Хорошо-хорошо, — я быстро закивал головой, не люблю, когда навязывают чужое мнение. — Поживем, увидим, — пообещал я, стремясь перевести разговор на другую тему.

Ближе к вечеру река изменилась, стала шире, течение ленивей, зеленые берега разошлись далеко в стороны. На одном из берегов я заметил моющихся на отмели парочку четырхруких чудовищ, тотем которых избрали напавшие на нас варны.

— Человекообезьяны, — закричал маленький барабанщик. — Смотрите, у них детеныши.

Трехметровые чудовища — самец и самка, заросшие длинной рыжей шерстью, со страшными мордами, вооруженными длинными передними клыками, ревниво наблюдали за резвящимися в реке двумя детенышами.

— К таким лучше в руки не попадать, — пробормотал я.

— В лапы, — поправила Виста.

Увидев нас, самец угрожающе зарычал, защелкал, засвистел, забегал, хлопая руками по воде и смешно приседая, размахивая в нашу сторону кулаками, размером с мою голову. Детеныши живо выскочили из воды, замешкавшийся получил крепкую затрещину и с воем улетел в кусты. Недовольная супружеская чета, подхватив детеныша, поспешила следом. Я с завистью наблюдал, как у самца на темно-зеленой спине перекатываются крупные бугры мышц. Силен братец.

Для ночевки мы выбрали небольшой остров в центре реки. Воины быстро развели костры из плавунца и, усталые, растянулись рядом, отгородившись от реки перевернутыми лодками. Виста устроилась на ночлег рядом с братом. Я и Белый некоторое время посидели у костра, делясь впечатлениями.

— Завтра начнутся болота, — проворчал Белый.

— Страшно?

Белый сплюнул в воду, помянул Темного, хмуро посмотрел на меня. Запустив пальцы в густую, сивую гриву, ответил:

— А что может быть хорошего в таком походе. Надо быть готовым ко всему, — Он ухмыльнулся, — что может быть лучше приключений по старости лет, это как лекарство. Я рад, что пошел с тобой.

— И я рад взаимно. Жили и не ведали, какой разной бывает земля.

— Только люди везде одинаковые.

— У варнов объявился новый пророк, он обещает новые времена.

— Может и новые, — Белый вздрогнул, над его головой пискнула, пролетая, ночная птица. — Темный тебя забери, — Белый уставился на пламя костра.

Разговор не клеился.

— Давай спать, — я поднялся.

В темноте блеснули светлые изумруды.

— Спокойной ночи, девочка моя, — сказал я, посылая воздушный поцелуй Висте, но она притворилась спящей.

Я улыбнулся и стал устраиваться на ночлег возле борта лодки. Было слышно как тихо о чем-то своем пела река, баюкая свои берега. В небе ярко горели звезды, иногда мелькали силуэты странных ночных птиц. Я завернулся в плащ, с любовью прижал к себе «Гордого». В такую ночь не он должен лежать со мною рядом.

— Виста, девочка моя, — прошептал я, засыпая.

Среди ночи был тарарам. Меня разбудили вопли. Я вскочил, ничего не понимая, но сжимая в руке обнаженный меч. Отбросил в сторону плащ, из-за него чуть не упал. Что-то черное и блестящее переползало через лодки, в воздухе мелькали щупальца толщиной с мои ноги. Один из воинов отчаянно голосил, одно щупальце схватило его за ногу и потащило к распластанной на пляже черной кляксе. Щупальце с розовым соском на конце нагло тянулось ко мне. Я ударил мечом, зловонная черная кровь выплеснулась мне на грудь, у меня замутило в желудке.

— Получай, — орал Белый, расплющивая своей палицей, другое щупальце.

Чудовище на берегу стало волноваться, в его программу входил только вкусный ужин. Я увидел в центре кляксы темные щеточки усов, скрывавшие пасть чудовища. Плененный воин был доставлен к ним. Несколько щупалцев обвилось вокруг него. Среди криков я ясно услышал хруст костей. Воин задергался, из его рта хлынула с предсмертным криком кровь прямо в шевелящий щеточками-усами рот. Щупальца продолжали выкручивать варна, выжимая из него кровь, как сок из экзотического фрукта. Еще с десяток щупальцев шарили по берегу, ориентируясь на крики, должно быть клякса не имела зрения.

Варны без боя отпрянули на другую сторону острова и голосили, встреча с таким чудовищем была не запланирована, они сами видели его впервые. Я перерубил еще одно блуждающее щупальце. Другое молниеносно кинулось ко мне и обвилось вокруг талии. Грудь сдавило. Сильная хватка у этого монстра. Мой меч вонзился в щупальце, перерубая его. Черный кусок упал мне под ноги, щедро заливая черной кровью. Я отскочил в сторону, ловя ртом воздух. Белый, ругаясь, отбивался в стороне, расшвыривая расплющенные щупальца по сторонам.

Закричала Виста. Донк пытался ей помочь, но его нож был бессилен. Одно из щупальцев захватило девушку, тотчас потянулись к ней другие. Я, как бешеный, ворвался в этот сплетенный клубок, размахивая мечом. На меня обрушился душ из липкой черной крови. Я успел перерубить два щупальца и почувствовал, как еще одно стиснуло мою ногу. Меня вздернули вниз головой. Метнувшееся ко мне новое щупальце я успел отрубить, но захватившее меня щупальце, продолжало тащить к черной кляксе на берегу. Рядом промелькнули округленные от ужаса глаза Висты, слава Светлому, она была свободна. Я увидел, как что-то кричит Донк.

Наконец-то варны пришли в себя, когда я завис над лодками, в метре от черного монстра, туча стрел накрыла его. Клякса как-то странно, обиженно запищала. Я умудрился увернуться и ударить мечом по щупальцу, новый дождь из стрел пролетел подо мной, и вовремя — я с криком падал вниз. В лицо брызнула тонкая струйка дурно пахнущей жидкости. Мое падение было мягким, головой в песок, рядом с черной кляксой. Она подобрала свои щупальца под себя и торопливо сползала в воду. Рядом с собой я разглядел изувеченный труп варна.

Ко мне подбежала Виста.

— Ты живой?

— Живее всех живых, если ты поможешь мне доползти до реки и помыться, я буду очень благодарен.

— Альк, милый, спасибо тебе. Ты жив, — говорила девушка, помогая мне подняться — проклятый монстр едва не растянул мне лодыжку.

Меня подхватил под руку Белый:

— Здорово ты его, еще, как говорили древние, один плюс в твою личную карточку. Тебе повезло, что этот речной монстр передумал о десерте.

— Кстати, что это за зверь?

— Я не знаю, мы встретили такого впервые, — ответила Виста.

Я улыбнулся и обнял Висту:

— Девочка моя, от нас слишком дурно пахнет, пойдем мыться.

— А зверь?

— Он ушел, поверь мне, слишком много рук пришлось оставить за ужином.

Глава 8

«Их породила Черная Зима, они выползли из тьмы земных недр, вслед за нами. В них есть что-то от проклятых, но они уходить не собираются. Это наша боль, это наш гнев, это наша тьма… Они не боятся Света. Они — Выродки…»

Черная Хроника Хроник

Озеро действительно оказалось огромным, из некоторых мест не виден был противоположный берег. Варны почти ничего о нем не знали. Черная вода скрывала дно, шест рулевого не мог его прощупать, так оно было глубоко, не удивлюсь, если в его водах водятся чудовища из ночного кошмара, типа напавшей на нас кляксы. Берега озера заросли высокой, по грудь, рыжей травой, с острыми, словно клинок, стеблями, украшенными на макушках пушистыми белыми венчиками. Ветер разносил над озером их красно-белые споры. Интересно, что могла скрывать эта рыжая трава? Все настороженно оглядывались по сторонам, все-таки это граница — последний рубеж перед великими болотами Гидры. Почему так назвали эти болота? Запоздалые мысли…

Над озером стояла необычная тишина, словно здесь не водилось ничего живого, но я спинным мозгом чувствовал зависшую в воздухе опасность. После ярких красок в джунглях это озеро казалось не от мира сего — чуждым этому миру. Солнечный свет тонул в этой черной воде, едва отражаясь тусклыми, лишенными сил бликами от поверхности озера. Черные густые капли падали с весел.

Донк обещал нас доставить к противоположному берегу. С каждым новым гребком он становился все ближе и ближе, такой же заросший густой рыжей травой с белыми венчиками. Приближаясь к нему, все почувствовали острый запах болотной гнили. Вот они, рядом — Великие болота.

Неожиданно, в нескольких метрах от нас, по правому борту послышался шум: забурлила, забормотала вода и в воздух поднялся черный трехметровый столб воды, он тут же опал, пошла рябь, никаких чудовищ не появилось, зато варны быстрее заработали веслами. Наконец, лодки зашуршали по дну и ткнулись носами в рыжую траву, она глухо затрещала, легко ломаясь, густым облаком полетели споры.

— Здравствуйте, болота, — промурлыкал я беспечно, потягиваясь и спрыгивая на берег.

Трава недовольно зашумела, мне показалось, что она тянется ко мне и толкает обратно в лодку. Подошел Белый, смахивая палицей словно недовольную, мешающую идти траву.

— Мы выполнили свою часть договора, — донесся из лодки грустный голос Донка. — Все остальное зависит от вас. Не знаю, что вас сюда привело, но лучше повернуть обратно.

— Подожди, брат, — ко мне прыгнула Виста. — Донк, — она повернулась к лодкам. — Я хочу сказать тебе, что пойду с ними.

— Что? — воскликнули я и Донк одновременно.

Я обнял Висту за плечи:

— Послушай, девочка, не капризничай и не задерживай нас, управимся без твоей помощи.

Виста нетерпеливо сбросила мои руки:

— Донк, это не только их дело, оно касается нас всех: вистбадцев и варнов. — Виста оглянулась на меня. — Когда он был опьянен напитком героев, я узнала от него, зачем они отправились в эту экспедицию. Нашему миру угрожает опасность. Моски украли в княжестве ключ Радий и собираются распечатать уцелевшее Хранилище Проклятых, там может быть их оружие. Моски угрожают всем. Разве варны не должны участвовать в этом деле? Поэтому я пойду с ними.

— Теперь все ясно, — Донк, соглашаясь, кивнул головой. — Но с ними пойду я.

Мы с Белым переглянулись.

— Дела! — Белый пожал плечами.

— Нет, — ответила Виста, — Пойду я! Ведь у меня тоже есть, пусть и маленький, дар. Я буду нужнее, а ты должен помочь Дому, ведь наш отец объявил войну Дому обезьяночеловеков, сейчас каждый воин на учете. Альк прав, чем меньше отряд, тем больше шансов пройти незамеченными через болота и выйти к москам. Ты не волнуйся, я чувствую, мы вернемся, — она посмотрела на меня. — Скажи ему.

— Обязательно вернемся, но… — ладонь Висты прикрыла мне рот…

Мы долго спорили, ругались, поминали Темного и его служителей, но в конце концов… Донк, молча, всех обнял.

— Да будет с вами свет, — тихо прошептал он.

Затем протянул Висте два полных колчана стрел, большой лук варнов. Белому подал связку дротиков:

— Их наконечники отравлены, так что с ними поосторожнее. Береги ее, князь.

Он шутливо толкнул меня в грудь:

— Я верю в твое счастье. Она такой же воин, как и я, но теперь я поручаю свою сестру под твою защиту. — Донк пытливо заглянул мне в глаза. И не вздумай обижать ее, — с угрозой сказал он.

Я улыбнулся:

— У меня нет желания брать с собой кого-нибудь из варнов, это дело княжества.

Виста дернула меня за руку.

— Уже все решено, — напомнила она.

Я махнул рукой.

— Делайте, что хотите. Если станешь обузой, я брошу тебя в болотах, шутливо пригрозил я.

Но внутри меня ликовал эгоист — опекать такую девушку — это очень даже заманчиво и многообещающе, с другой стороны, страшно, не допусти, Светлый, с ней никакого несчастья. Варнов нельзя было переспорить, только поэтому я смирился. Втроем веселее.

— Ждите нас, — прокричала удаляющимся лодкам Виста.

Белый пошел вперед, широко размахивая палицей, прокладывая нам просеку. Рыжая трава трещала, падала под ноги, над нашими головами плавал красно-белый снег ее спор. Виста шла посередине, я плотоядно посматривал на ее красивую фигуру. Непокорные черные волосы усмирили две заплетенные косы, теперь они не казались змеями.

— Виста, какой у тебя дар?

— Я никогда не боюсь заблудиться, даже в незнакомом месте могу вывести на дорогу. Мой дар пригодится в болотах.

— Белый тоже на такое способен, — разочарованно ответил я.

— Еще я хорошая целительница, во мне есть дар знахаря.

— Это уже кое-что. А теперь скажи честно, зачем ты за нами увязалась? И скажи, какое право ты имела выпытывать тайны у одурманенного геройским зельем человека?

— Вот как? — впереди заржал Белый.

— Посмотрим, какая от тебя будет польза. Возись тут с тобой…

Я не ожидал от нее такой прыти, она круто развернулась, ее нога впечаталась мне в грудную клетку. Коротко ойкнув и раскинув руки, я улетел в чащу рыжей травы. Когда поднял голову, ее нож прижимался к моей шее. Изумрудные глаза смеялись, слышался дикий хохот Белого.

— Ты все еще сомневаешься в моей пригодности? — ласково спросила девушка, ее нож надавил на горло чуть сильнее.

— Ты хочешь меня прирезать? — хрипло спросил я.

— Отвечай на вопрос.

— Хорошо, ты победила, теперь я нисколечко не сомневаюсь в тебе.

— Приятно слышать, — она убрала нож, выпрямилась, протянула руку.

— Поднимайся.

Я воспользовался ее ногами. Виста стремительно взлетела, я поймал ее в руки и сделал несколько шагов, крепко прижимая девушку к груди, после чего отпустил:

— Мы с тобой квиты.

Наши глаза вступили в поединок: кто кого пересмотрит.

— Знаешь, с каждым днем моя любовь к тебе, заметь, я этого не скрываю, разгорается больше и больше, — я быстро коснулся ее губ.

Виста отпрянула, показала мне язык и поспешила за Белым.

…Рыжая трава кончилась неожиданно. В нос ударил густой, едкий болотный запах. Перед нами открылось бескрайнее, кочкообразное, темно-зеленое пространство. Кое-где росли чахлые, искривленные, страдающие полиартритом и ревматизмом, невысокие деревья, редкие кустарники. Как приветственный гимн, грянул хор огромных темно-зеленых лягушек. Их бычьи, украшенные двумя рожками головы с любопытством высовывались из-за кочек. Розовые толстогубые рты противно раскрывались — они ревели и трещали, спрашивая: кто вы? И откуда? На нас таращились наглые желтые глазища. Лягушки были размером с небольшой бочонок, к которому приделали длинные ластообразные задние ноги, на которых они сидели, короткие передние четырехпалые лапы и голова, похожая на бычью. Кажется, они не представляли опасности, из-за которой можно пропасть в болоте. Хуже был их громкий противный рев.

Я первым ступил на зеленый ковер. Он оказался притворщиком заколыхался, но мой вес выдержал.

— Лучше идти от дерева к дереву, там, возможно, меньше шансов провалиться в бездну, — предложил я.

Надо вырезать шест и проверять на прочность эту зеленую скатерть, Белый сплюнул под ноги. — Проклятые болота, главное не угодить в их задрапированные окна.

— Окна можно отличить по сидящим лягушкам, — предположила Виста.

Я рассмеялся:

— Ценное замечание. Итак, в путь.

Я шагнул вперед. Вскоре мы привыкли к этой новой, покачивающейся под ногами, болотной тверди. Лягушки беспрепятственно пропускали нас вглубь болота. Появились тучи кровососущих насекомых. Под одним из деревьев мы спешно остановились и вымазались заранее заготовленным соком белых ягод. Насекомые обиженно зажужжали на безопасном расстоянии. Однажды, треща, над нами, зависла стая огромных стрекоз. Их челюсти слишком громко щелкали, отлавливая насекомых. Распугав кровососущих, стрекозы исчезли. Болотный ковер мягко пружинил под ногами, мы уже привыкли к его колыханию. Иногда по сторонам блестели небольшие, дурно пахнущие черные окошки, слышалось шипение газа, он с бульканьем и ворчанием зверя поднимался тучей черных пузырей на поверхность.

Издали мы видели прогуливающиеся стаи болотных длинноногих птиц. Красивый красный клюв что-то выискивал среди кочек. Короткие черные крылышки висели вдоль белых боков декоративным украшением. При нашем приближении птицы разбегались, широко расставляя палки-ноги.

Болоту не видно было конца и края, мы уходили все дальше вглубь. Идти становилось труднее, часто ноги с чавканьем исчезали в зеленом мху и мы чувствовали чьи-то жаждущие, сосущие вниз губы. От наших шагов, пусть и очень осторожных, темно-зеленый ковер вздрагивал, небольшие зеленые волны разбегались по сторонам, шестами бесполезно было щупать дно.

— Смотрите! — тревожно воскликнула Виста.

Одна из кочек вдруг ожила и стремительно поплыла нам наперерез, от нее под острым углом расходились волны травяного ковра.

Мы замерли, тут же остановилась и кочка.

— Что это может быть? — Виста посмотрела на меня.

— Какой-то зверь, — мне пришлось пожать плечами. — Возможно, он очень голоден. Я крепко сжал дротик и шагнул навстречу кочке. Кочка словно услышала меня и дернулась мне навстречу, быстро набирая скорость. Я занес руку и метнул дротик навстречу кочке. Виста выпустила стрелу.

Дротик и стрела попали в цель одновременно. Раздался неожиданный рев. Кочка превратилась в круглую черную голову, сидящую на червеобразном блестящем черном теле.

— Гидра! — закричала Виста.

Шею гидры пробила еще одна стрела. Зверь взвыл, его пасть была пробита дротиком, на солнце блеснул похожий на меч большой острый зуб. Гидра бешено мотала головой, пытаясь отделаться от засевшего в черепе дротика, ее больше не волновало чувство голода. Я кинул еще один дротик, он попал в шею, как раз в то место, где начинается голова. Он мог задеть какой-нибудь нервный центр гидры или начал действовать яд, которым были смазаны дротики, но гидра зашипела, из ее пасти выплеснулась желтая пена и она метнулась в болото. Кочка исчезла. Гидра выпрыгнула из болота далеко от нас, было слышно ее яростное шипение. Она налетела на небольшое деревце, повалила его, длинное черное тело стало извиваться, свиваться в кольца и, наконец, затихло. Гидра умерла.

— Придется идти осторожнее и рыскать глазами по сторонам, следить за этими проклятыми кочками, — пробурчал Белый.

— Вот, значит, они какие, — тихо заметила Виста.

— Если это и есть ужас болот, то он не так страшен, как думалось, отозвался я.

Во второй раз мы увидели гидру, когда она проглотила зазевавшуюся лягушку, та беззаботно мычала, пока рядом с ней не появилась странная кочка. Гидра легко заглотила мычащий бочонок и исчезла в болоте.

— Нам везет, — я не договорил, а подумал, что везение когда-нибудь заканчивается.

Ближе к вечеру мы нашли небольшой островок с растущим на нем чахлым деревцем. Оно обессилено опустило в болото голые, с ободранной корой, ветки. Под ним мы и устроились, перекусив вяленым мясом с лепешками. Пригоршню сухих ягод запили теплой водой из фляг.

Красное солнышко тоскливо попрощалось с нами и утонуло в болоте. Воздух зазвенел над нами от множества насекомых, но нас пока не трогали. Слышалось недовольное бурчание газа, что-то часто и непонятно всхлипывало и чавкало. К ароматам мы привыкли и уже не обращали на них никакого внимания. Что касается болота, то оно не такое уж тихое и безжизненное.

Костер мы побоялись разжигать — вдруг привлечет кого-нибудь наш огонек. Неожиданные гости всегда не желанны, все-таки это неизвестная земля — терра инкогнита, как говорили Ушедшие. Вполне возможно, что на ней живут выродки. Интересно, как они выглядят, у нас лет сто никто не встречал выродков. Стоп, лучше с ними и не встречаться. Говорят, их породила Черная Зима, они слуги и дети Ночи. Темный с ними.

Я дежурил первым. Виста, свернувшись калачиком, прижалась к моей спине. Белый спал в ногах, с головой завернувшись в плащ, иногда сквозь ткань доносилось посвистывание.

На болоте появились маленькие янтарные огоньки, они невысоко парили в тех местах, где было слышно урчание газа и поблескивали при свете звезд черные окна.

Глава 9

«Теперь на Земле, нет, я хочу написать — на новой Земле, пережившей страшное время Черной Зимы, время Темного, появилось много странного, таинственного и загадочного, того, чего не было на старой Земле. Появились черные пустоши, стеклянные пустыни, джунгли, светящиеся болотные острова, мертвые земли и мертвая вода, места, где есть странная жизнь, и где ничего нет, земля, на которой живут люди и нелюди, и другие люди, но всегда кто-то, но живет.

Новая Земля — она совсем не известная нам и близкое знакомство с ней впереди…»

«Становление», философ Вит-Ал Двуглавый

Я собирался будить Белого, когда среди приевшегося ночного шума ясно услышал перестук барабанов. Казалось, что их бой идет со всех сторон и медленно приближается к нашему островку.

Я насторожился, это могли быть только болотные жители, или как их там, болотные выродки, вышедшие на охоту. Ловить нас? Значит, утром нас все-таки выследили и теперь открыто оповещают о себе перестуком барабанов. Знайте, мол, от нас не уйдешь. Мы идем.

Я растолкал Белого и Висту:

— Тревога, выродки идут!

Над болотами парила кромешная тьма, ничего не видно. Звездное небо заволокли облака, даже болотные огоньки пропали. Куда идти, где скрываться? Бой барабанов явно стал ближе. Какой-то гипнотический ритм, накатывающий волну страха и обреченности. Я обнажил своего «Гордого».

— Бежать бесполезно, ничего не видно, так мы утонем, — сказала Виста.

— Бежать никто не собирается, — громко прошептал Белый. — Они выжидали ночь, когда мы остановимся на ночлег, — он шумно зевнул.

— Придется принять бой.

— С кем?

Барабаны начинали действовать на нервы, вспомнились слова одного варна: «Кто не был на болоте, ничего о нем не знает, а кто был, ничего не может рассказать, потому что с болот никто не возвращается,» Я обнял Висту за талию. Она вздрогнула.

— Успокойся, ничего страшного не случилось. Скоро мы узнаем, что было с теми, кто уходил в болота. Да поможет нам Великий Светлый.

Перестук барабанов зазвучал рядом со всех сторон. Над болотом появилось множество парных желтых огоньков, мы были окружены.

— Муты пожаловали, — Белый погладил палицу. — Сейчас повеселимся.

— Они хорошо видят в темноте, — сказала Виста.

Мы все видим неплохо в темноте — наследие Черной Зимы, но сейчас в темноте можно было разглядеть лишь смутные, неясные, темные контуры обладателей желтых глаз. Виста сорвала с плеча лук и стала посылать стрелу за стрелой в сторону немигающих круглых глаз. Ночь мгновенно огласилась диким воем и визгом, желтые глаза стремительно полетели нам навстречу. Над головой засвистела, раскручиваясь, палица Белого. Я поднял меч и закричал, выплевывая из себя страх вперемешку с ненавистью. Что-то пронеслось в воздухе и ударило меня по голове. Мой череп раскололся и брызнул во все стороны ярким фейерверком из разноцветных кругов и звездочек.

Очнулся я в другом месте. В сознание привел резкий мысленный контакт. В моей ноющей, разбитой на кусочки голове требовательно зазвучали голоса Белого и Висты:

— Альк! Князь?! Ответь! Ответь нам!

Я застонал:

— Оставьте меня!

Почти вся сила ушла на эту мыслефразу.

— Жив! Великий Свет, он жив! — закричали голоса в голове.

Меня оставили в покое. Я с трудом разлепил глаза, раздирая веками застывшую коростой кровавую маску. Нас привязали с внешней стороны круга, сделанного из толстых, гладко обтесанных бревен. Тонкие веревки-лианы впились в плоть, стараясь перегрызть сухожилия и вены. Был то ли день, то ли вечер, в небо намертво вцепились серые тучи, хоть и дул сильный пронизывающий ветер. Я почувствовал его дыхание на своем обнаженном теле, нас полностью раздели. Два железных штыря по бокам намертво прижали голову, не давая ее повернуть.

Мы были на острове, он казался большим, был перекопан ямами, заполненными смердящей черной водой. За ними, за узкой полосой черной жижи начинался странный фиолетовый кустарник — переплетенные ветки, вооруженные кривыми шипами, словно когтями, представляли собой неприступную фиолетовую стену. Под порывами ветра эта стена раскачивалась и издавала какой-то зловещий железный шелест.

— Где наши друзья-выродки? — громко спросил я.

С правой стороны раздался голос Висты:

— В ямах, что ты видишь.

— Они живут в них, что-то вроде дома, — добавил бас Белого.

Я улыбнулся:

— Главное — все живы, значит, шанс на побег у нас остается. Как вы себя чувствуете?

— Все целы, — сказала Виста.

— Уже вечер?

— Да нет, день. Как твоя голова? — спросила Виста.

— Замечательно. Угадай, в каком ухе звенит?

— В обоих.

— Ответ правильный. Как хоть выглядят наши муты?

— Выродки — есть выродки, — отозвался Белый.

— Скоро сам увидишь, — пообещала Виста.

За нашими спинами раздалось чавканье, в воздухе повисла волна вони, захлюпала, забурчала вода, словно кто-то ворочался в скрытом от нас болотном окошке.

— Странное у них лобное место, — усмехнулся я.

— Угу, — промычал Белый.

Неожиданно закричала Виста. Так кричат от ужаса, когда он неожиданно заглатывает вас, ваш разум и сознание, когда чувствуешь прикосновение чего-то чужого. «Чужого»! Волна ужаса накрыла меня, когда я почувствовал холодное прикосновение к своим ногам. Что-то оплело их и заскользило выше. Рядом, стуча зубами от страха, ругался Белый. Я ощутил холодное прикосновение на груди. Опустив глаза, я увидел толстое черное щупальце, с которого свисали розовые длинные отростки с палец толщиной. Хищно извиваясь, они проскальзывали под связавшие меня лианы, оставляя на них желтую гнойную слизь. Пронзительно, на одной ноте кричала Виста и я ничем не мог ей помочь. Болотные ямы вокруг нас заволновались. Я почувствовал, как в мое тело впиваются розовые отростки-щупальца и начинают медленно цедить кровь. Значит, такой конец у тех, кто по дурости или из любопытства лез в эти проклятые болота Гидры. Мой разум, скованный страхом, готов был сорваться и умчаться в спасительную безумную тьму забвения. Из ям на нас уставились безразличные желтые глаза. Наконец, я увидел странные, немыслимые, карикатурные тела выродков, их оскаленные пасти.

В небе загрохотало, хлынул холодный дождь, за миг до этого откуда-то сверху к моему лицу опустились большие круглые глаза на тонких стебельках, они состояли из одних зрачков, таких же черных, как и зловонные ямы. Крик Висты захлебнулся.

Я сразу понял, что вижу глаза монстра, который в этот момент с удовольствием высасывал мою, Висты и Белого кровь. Пустые, холодные глаза, меня потянуло к ним, я перестал чувствовать свое тело, перестал ощущать боль. Черная воронка стала раскручиваться у меня в голове, гася и засасывая мое сознание. Я безумно завыл, борясь за свой разум, медленно угасающий и исчезающий в чужом — неприятном и холодном, словно общаешься с мертвецом. На миг показалось, что в этих бездонных глазах промелькнуло неожиданное удивление. Небо прорезала молния и загрохотал гром, дождь превратился в ливень, в этот момент я блевал и мочился на монстра, сознание медленно покинуло меня.

Я пришел в себя под проливным дождем. В воздухе, между небом и землей висела сплошная водяная стена. Часто-часто сверкали молнии и гремел гром. Наверное, я должен быть благодарен бушевавшей грозе, она дала мне отсрочку спугнула монстра. Я содрогнулся, тело мое задрожало, пытаясь отогнать еще слишком свежие воспоминания. Теперь я знал, ЧТО нас ожидает.

— Виста! Белый! Виста!!! — заорал я в ночь.

Рев ветра подхватил мои слова и унес в сторону фиолетовых кустов. Они трещали и звенели на ветру, словно за ними происходило настоящее сражение. Сердито зарокотал гром. Я безумно захохотал и поднял лицо к черному небу, пронзенному всполохами молний. Вода заливала лицо, рот, нос, я захлебывался.

— Боги, помогите мне! — я подумал, что сейчас самое время для Темного.

Темный, помоги мне, своему избраннику. Ведь ты наградил меня даром!

— Дар! — закричал я, и стал мысленно призывать огонь — молнию. Темный, только ты способен помочь мне, не дай такой лютой смерти. Огонь! Молния! — я возжелал ее, — заклинаю тебя своим даром, именем своим. Я, князь Алый, зову тебя. Приди ко мне, Темный!

Я успел закрыть глаза и закричать от ужаса, когда из черных клубящихся туч навстречу мне метнулась золотая стрела. Я ощутил удар, над головой раздался треск…

Очнулся я на краю зловонной ямы, за мной весело трещал объятый пламенем мой столб, отплевываясь от воды огненными искрами. С трудом поднялся на ноги, проклятые, они так дрожали. Оглушенный и ослепленный, кажется, из меня высосали саму душу, я, шатаясь, побежал к жертвенным столбам.

Виста висела на лианах, бессмысленно глядя перед собой, меня она не видела. Я попробовал мысленный контакт, смог преодолеть барьер, которым она отгородилась от мира. С благоговением я оглянулся на небо. Боги не оставили меня, они дали последний шанс.

— Сражайся! — приказал я себе.

Я поднял железный стержень, вылетевший из моего столба, расщепленного молнией, и стал лихорадочно резать и рубить тонкие лианы, опутавшие Висту. Наконец, она упала к моим ногам, ее ничего не видящие глаза уставились в небо, их заливал дождь. Я перевернул ее на бок и бросился к Белому. Увидев меня, он стал смеяться. Я ударил его по лицу.

— Заткнись!

В глазах Белого появилось осмысленное, удивленное выражение. Я быстро освободил его, мне помогал страх, все время казалось, что сейчас сквозь щели деревянной ограды появятся отвратительные щупальца с красными пальчиками, умеющими высасывать кровь.

— Хватай Висту и беги к кустарнику, — прокричал я Белому.

Сам, преодолев ужас, я двинулся вдоль деревянных столбов и оказался перед широким проходом внутрь деревянного кольца, к которому нас привязали. Внутри кольца стояла спокойная черная гладь болотного окна, в нем ничего не было. Я вернулся, подобрал горящий обломок и ударил им по расщепленному стволу. Он переломился и с шипением упал внутрь кольца, в черное логово монстра. Не дожидаясь того, что будет, я не побежал, а полетел на крыльях страха к кустарнику. Мне все казалось, что за мной, извиваясь по черной глади ямы, мчится щупальце с красными сосками, а над ним яростно горят холодные чужие глаза монстра, состоящие из одного темного зрачка.

Белый, перекинув Висту через плечо, вломился в фиолетовую чащу, не обращая внимания на острые шипы, терзающие его тело. Фиолетовая стена не смогла сдержать напора Белого. Из крайней болотной ямы наперерез мне метнулась гротескная черная тень. Я разглядел три или четыре корявые, тонкие, похожие на ветки руки, в одной из них блеск стали. Сверкнула молния, озарив страшную морду: из квадратной пасти торчали два кривых нижних клыка-резца, желтые круглые глаза безумно горели.

С разбега я вонзил свой факел в эту оскаленную пасть. Ответом были вой, вонь, треск шерсти и кожи, в стороны брызнула желтая слизь глаз. Выродок упал навзничь и скатился в яму, бросив у моих ног свое оружие. Меч! Это мой меч! Судьба или просто везение?! Я подобрал своего «Гордого» и побежал догонять Белого.

Мы долго бежали, бежали, не останавливаясь, бежали из последних сил. Нас подгонял страх и ужас вновь очутиться возле столбов и слышать, как возится за твоей спиной, в черной яме неведомое чудовище, любящее пить кровь своих жертв и, кажется, любящее пожирать души.

Кустарник скоро закончился, его сменили деревья — низкорослые, с редкими кронами, но не такими чахоточными, как в самом болоте. Молнии продолжали хлестать небо и землю. Раз я увидел промелькнувшую среди деревьев исполинскую фигуру зверя, мелькнул красный рот, послышалось сопение. Дракон?!! Но в такую ночь ему было не до нас. Затем чуть не налетели на непонятную, покрытую зелеными чешуйками тушу, лежащую под деревом. Рассматривать ее не было времени, но обежали мы ее довольно быстро.

Нам повезло. Боги, как нам повезло! Наконец, начались болота, под ногами раздавалось чавканье, почва шаталась и колыхалась под ногами. Наш путь освещали только молнии, если бы не они, мы ничего не видели бы, водные потоки падали с неба, мешали бежать, дышать.

Рискуя провалиться в топь, мы бежали, лишь бы быть подальше от острова выродков и жертвенного кольца из бревен. Уйти как можно дальше, чтобы нас не нашли…

Сильный ветер разогнал тучи и полумрак. Огненный шар яростно взглянул на нас. Я уже ничего не соображал от усталости. Впереди шел, шатаясь, как пьяный, Белый. Виста висела у него на плече, она так и не пришла в сознание.

Мы были покрыты с ног до макушки вонючей болотной коркой, превратившись в коренных болотных обитателей. Небо горело, разорванные черные тучи уходили на юг. Язык во рту превратился в деревяшку, тело молило о пощаде и отдыхе, а меч стал тяжелым и, казалось, что уже не нужным. Мы уходили все дальше и дальше на север, нас вел не разум, а глубокий инстинкт, который отвечает за сохранность жизни.

Наконец, мы набрели на твердую почву. Островок состоял из трех скрученных корявых деревьев. Стая длинноногих птиц, возмущенная нашим вторжением, что-то выкрикивая, побежала по болоту. Краем глаза я заметил, как одна из кочек пришла в движение и погналась за птицей. Боги и здесь оберегали нас.

Мы упали в зеленый водянистый мох. Я сорвал пучок, пожевал и выплюнул горькую зеленую слизь. Не выдержав, вырвал еще один пучок, стал с ожесточением жевать, ужасно хотелось пить. Белый упал прямо на мох и тихонько постанывал во сне. Бедняга, ему здорово досталось. Я подполз к Висте. Бедная девушка — казалось, что она спала, ее дыхание было ровным и спокойным. Черные волосы разметались, переплелись с болотной тиной. Она и сейчас была прекрасна: нагая богиня, вся измазанная засохшей черной коркой болотной грязи. Осторожно я промыл ей мхом лицо. Смочил губы, протер тело. Правда, странно, что почти отупев от ночного кошмара, я мог думать о любви и красоте. Кто-то из Ушедших еще до Черной Зимы сказал, что красота спасет мир — возможно, он прав.

Я любовался ее обнаженным телом: маленькими упругими грудями, я слышал, что женщины из Дома Воды отрезали себе правую грудь, чтобы она не мешала им стрелять из лука. Дуры. У Висты длинные, смуглые и сильные ноги, красивый живот, не знаю, почему он красивый, просто красивый, не полный и не впалый, а красивый, бархатная нежная кожа… Может, меня привлекал не живот, а что-то другое? Темный таинственный треугольник, о Свет и Тьма, клянусь, я не думаю о сексе.

— Я люблю тебя, — прошептал я, целуя девушку в закрытые глаза. Потерпи, скоро мы выберемся из этих проклятых болот. Обратно, это точно, пойдем в обход.

Меня стало мучить запоздалое раскаяние, что из-за моего эгоизма я не настоял тогда, возле озера, и Виста отправилась с нами в опасный поход. Ведь вчера я мог ее потерять.

Я посмотрел в ту сторону, откуда мы пришли. Погони не видно. Может, муты предпочитают выходить на охоту ночью? Ну нет, они не найдут нас, мы ушли слишком далеко. Со мной мой меч, живыми мы им не дадимся. Тело стал сотрясать озноб, накатили воспоминания прошлой ночи. Я зажал рот руками, чтобы не завыть от страха и ярости, вспоминая танцующие на тонких стебельках глаза «Чужого», так я окрестил его. Как далеко тянутся болота? Впереди клубилась стена тумана, за ней могло быть все что угодно…

Кажется, я задремал — когда открыл глаза, стена тумана пропала, далеко впереди я разглядел смутные очертания гор. Изумленный крик вырвался из меня. Болота не так бесконечны, как кажутся, впереди твердая земля, горы. Я пытался вычислить, как долго до них идти, таращился на них, пока не заболели глаза. Тогда я положил «Гордого» между собой и Вистой, вытянул свое измученное тело. Темное облако смертельной усталости мгновенно накрыло меня и унесло прочь, в забвение, подальше от этой грешной земли.

Глава 10

«Кто знает, почему пришла Черная Зима? Потому, что Проклятые, которые ушли, поссорились с Богами? Тогда какой силой надо было обладать, чтобы отважиться бросить вызов Сильнейшим? И какими должны быть Боги, чтобы покарать так жестко весь человеческий род?…

Теперь я уверен, что на такое безумие способны только люди — те, которые ушли и те, которые остались. Неправильно говорить — проклятые Ушедшие, никуда они не ушли, они наши предки, они оставили нас. Наша память неразрывно с ними связана, как молодой ствол дерева с корнями пня, из которого вырос…

Война! — вот настоящая причина того, что случилось — прихода Черной Зимы, как наказания, и светлого Времени, как прощения и предостережения».

«Становление», философ Вит-Ал Двуглавый

Я открыл глаза, меня тряс за плечи Белый. С пробуждением пришла боль, усталость никуда не исчезла. Ныло и зудело тело, я посмотрел на грудь, воспалились и припухли красные круглые отметины, сластолюбивые поцелуи «Чужака». Эти метки страшно зудели, но стоило к ним только прикоснуться, как по всему телу распространялась жуткая волна боли. Может, мы заражены и теперь обречены на страшную смерть? Я вспомнил прикосновение розовых пальчиков и меня чуть не вырвало, хвала Светлому — нечем. Та ночь, будь она проклята, оставила в душе вечный несмываемый, черный отпечаток — поцелуй розового пальчика.

— Ты как? — спросил Белый.

Я истерически рассмеялся, глядя на его грязное, в черных разводах лицо:

— Нормально.

Белый и Виста, как и я, были украшены вспухшими круглыми шишками. Я со стоном поднялся на ноги, не чувствуя своего тела, словно помогал подниматься постороннему человеку. Кивнул на свои болячки:

— Может тот монстр свои личинки в нас отложил? Оплодотворил?!

Я расхохотался.

— Тише, — Белый схватил меня за руку. — Ты ничего не слышишь?

Я прислушался и стал медленно цепенеть от охватывающего ужаса, чувствуя, как капли холодного пота струятся по щекам. Где-то далеко, и, слава Богам, что далеко, с той стороны, откуда мы пришли, раздавался рокот барабанов.

— Они вышли искать нас, — прошептал я.

— Сдается мне, они легко это сделают, — ответил Белый, в его голове не чувствовалось оптимизма.

Без своей палицы он чувствует себя голым, по сути, так оно и есть.

— Там, впереди, — я махнул рукой на север, — сегодня днем я видел горы.

Белый насторожился:

— Ты уверен?

— Почему бы на севере не быть горам?

— Ты их видел точно?

— Видел, — ответил я, думая, что это мог быть и мираж.

— Давай двигаться, — предложил Белый, вскидывая себе на плечо Висту, она по-прежнему не приходила в сознание.

— Дай мне, я понесу.

Белый мотнул головой:

— Нет… Потом.

Проклиная ломоту в теле и боль, проклиная болота, мы двинулись по шаткой почве вперед. На западе купалось в облаках, принимая вечернюю ванну, красное солнце, недвусмысленно намекая, что нас ждет, когда оно вот-вот отправится спать.

Взошедшая на небо робкая луна пока была полупрозрачным пятном. Надеюсь, что болотные гидры спят по ночам. Держа меч наготове, я тревожно рассматривал застывшие кочки.

Ветер стих, над болотами повисла бы мертвая тишина, если бы не зловещий, похоронный и далекий пока перестук барабанов. Болото затаилось, притворилось безжизненным, видно, этот перестук пугал не только нас. Исчезли лягушки, пропали стаи длинноногих птиц, не двигались кочки. Только тучи гнуса — серые облака, звеня, носились над нами, но не трогали, видно из-за запаха, в наших телах вместо крови давно уже плескалась болотная тина.

Перед нами вновь стал клубиться туман. Далеких гор не было видно. Дойти до них, там наше спасение. Проклятые выродки, они перестали быть людьми, превратились в «чужих». Я мстительно подумал, что если поход закончится благополучно, то когда-нибудь вернусь сюда с боевой дружиной и уничтожу их, зарою все выгребные ямы, в которых они живут и обязательно огнем выжгу проклятое пыточное место с прячущимся за бревнами в яме монстром.

Пока все иначе. Били, высекая странный гипнотический ритм, барабаны. За нами охотились.

Через какое-то время мы с Белым поменялись, я дал ему меч, а сам понес Висту. Бедная моя девочка, как она легка, это было началом…

Луна прочно занимала небесный трон, заливая болото мертвенным серебристым светом. Мы брели по грудь в тумане, нам повезло, что он не поднимался выше, так мы могли сбиться с дороги. Лунный свет, играя в тумане, несколько раз придавал ему странные живые формы. Белый заносил меч, но никто на нас не нападал. Нас сопровождало черное облако мохнатых бабочек. Что их влекло за нами: любопытство или жажда крови — нам было на это наплевать. Летят?! Пусть себе летят. Все мои чувства и боль притупились. Положите меня, бейте ногами — никакого эффекта не будет. Меня не мучил ни холод, ни голод, я шел как заведенный, под стук барабанов, кажется, он стал ближе.

Так мы шли до самого утра… Рассвет… Совсем рядом бой барабанов… Неожиданно он стих, в это время над болотами поднимался красный, заспанный диск солнца. Мы остановились, повернулись лицом к преследователям, но никто на нас не нападал, ночные охотники исчезли. Я без сил опустился на мох, проступила черная гнилая вода. Виста лежала рядом, дыхание ровное и спокойное и, слава Богам, она жива. Я закрыл глаза…

Солнце палило нещадно, оно еще стояло высоко в небе. Я проснулся от его жара, духоты, жажды и голода. Тело разваливалось на кусочки. Ранки-опухоли прорвались, из них тек гной и от меня смердело, как от трупа, аромат болота в тысячу раз приятнее. Вот тогда я и подумал, что моя идея оказалась безумной, мы никогда не выберемся из болота, на его зеленых кочках будут белеть наши косточки и лучше уж на зеленых кочках, чем… Я отогнал дурные мысли. Рядом послышалось мычание, поблизости расселись гигантские болотные лягушки, было видно, как вибрируют розовые мешки под горлом, из пасти несется протяжное мычание.

— Ждете, когда мы окочуримся? — я потянулся к мечу.

Лягушки благоразумно исчезли. Я повернулся в сторону гор. Теперь они стали отчетливее и явно ближе… К ним вела зеленая болотная равнина, на ней не было ни кустика, ни деревца — голая пустыня. Нас теперь легко обнаружить — видны издалека.

Я упал на спину, вставать ужасно не хотелось. Закрыл глаза, солнце слепило. Через несколько часов оно зайдет и опять застучат барабаны, начнется охота. Интересно, где они прячутся? Неужели они не любят солнца? Конечно, раз они дети Черной Зимы. Проклятые… Проще дождаться вечера, перерезать всем и себе горло, тогда наши кошмары закончатся. Я горько усмехнулся. Стал выдирать влажный мох и запихивать в рот, тщательно разжевывать, чтобы хоть как-то заглушить изнуряющую жажду. Вспомнились веселые кабачки квартала Наслаждений, столы, заставленные дешевыми винами, горшки с аппетитными поросячьими ножками, миски с огромными, зажаренными в сметане карасями. Чуть не подавился слюной. С отвращением выплюнул горькую зеленую слизь. Никогда бы не подумал, что таким «г» буду набивать свой рот. Человеку не много надо: хорошо поесть, хорошо отдохнуть, всегда чувствовать себя в безопасности. Хорошо поспать и все, больше ничего человеку не надо полное счастье, это туго набитый животик.

Здорово я накололся, это ребячество — играть сильного, взрослого, независимого человека. Я не пуп земли, я обыкновенный болтун и нытик. Хочется крикнуть самому себе: «Прекрати!» Но иногда полезно поныть и поплакать, пусть только самому себе.

У меня бред? Нет, это нервы… Так до бесконечности можно лежать и гнить в этом болоте, тихонько поскуливая от жалости к себе. Но ведь я не один, я и других втянул в это дело, им нисколько не легче… Нет, Альк, тебе не надо быть героем, оставайся хотя бы человеком.

Я перевернулся на живот. Вот так, надо разозлить себя, возненавидеть, чтобы опять захотеть жить. «Умереть всегда успеешь, а жизнью никогда не натешишься», — кажется, так любит говорить дядька Андрей.

— Белый! — прохрипел я, поднимаясь на колени.

Он сидел, его рот был забит мхом. Белый промычал что-то неразборчивое, совсем, как те лягушки. Его тело, как и мое, было покрыто гнойными струпьями. Я склонился над Вистой, она продолжала спать. Осторожно протер ей лицо, смочил мхом губы.

— Когда же ты проснешься?

Подполз Белый:

— Идем?

Мы пошли с единственной целью — пока стоит в небе солнце, нам надо уйти как можно дальше. Идти стало труднее, мы часто проваливались по колено или по пояс в черную, теплую жижу. Причмокивая, она неохотно отпускала нас. Зеленый ковер стал обманчивым и ненадежным, но нам все еще везло. Боги играли с нами. Высунув квадратные бычьи головы, за нами наблюдали пучеглазые лягушки, иногда они подпрыгивали вверх, ловя крупных стрекоз. Вокруг нас носились их большие стрекочущие тучи в погоне за мохнатыми бабочками и насекомыми.

Однажды одна из крупных стрекоз неожиданно напала на меня. Я запоздало взмахнул мечом — почти перед самым лицом щелкнули крупные, сильные жвала. Голова с выпученными глазами покатилась по мху и исчезла в широко раскрытой пасти лягушки. Безголовое тело, треща крыльями, резко взмыло вверх и долго металось, извергая из себя бледно-зеленую жидкость.

После этого эпизода провалился Белый, он резко ушел в бурлящую вокруг него жижу по пояс. Он успел откинуть на безопасное расстояние Висту, мох под ней вздрогнул, но выдержал, а Белый опустился в болото по грудь.

— Стой на месте, — крикнул он, когда я бросился к нему.

Мох подо мной предательски дрожал, мои щиколотки окружила пузырящаяся грязь.

Белого медленно засасывала, не желая отпускать, трясина. Он слишком резко дергался, делая попытки освободиться, в конце концов, обречено раскинул руки и это замедлило его погружение.

— Все, — хрипло прошептал он. В его глазах появилась тоска безысходности и отчаяния.

— Успокойся и не мельтеши, — я осторожно лег и пополз к нему. Держи! — Я дотянулся до его руки рукояткой «Гордого».

— Иди к Темному, — отозвался Белый.

— Держи, говорю!

— Дай другой конец.

— Это ты иди к Темному. Держи!

— Я не возьму, протяни другим концом.

— Хорошо, — я взялся за рукоятку меча и протянул ему острый конец.

— Хватайся, но ради Светлого, поосторожнее.

Сильные пальцы Белого обхватили клинок.

— Тяни! — яростно крикнул он.

Я потянул, как можно осторожнее, глядя сквозь грязные слезы на ресницах, как на моем клинке появляются длинные кровавые полосы и пальцы Белого еще крепче впиваются в сталь, из-под его прикушенных губ льются два кровавых ручейка, выпученные глаза готовы выскочить из черепа и скакать по болотным кочкам в разинутые пасти лягушек.

…Я вытянул его…

Белый, напряженно дыша, отполз в сторону, за ним по мху тянулись кровавые полосы. Он тяжело поднялся, его вело из стороны в сторону, как при сильной корабельной качке, и медленно пошел в сторону гор.

Я поднял Висту, крепче сжал окровавленный меч и, низко сгорбившись, также шатаясь, осторожно пошел за Белым. Болото с голодным чавканьем обсасывало мои ноги, я с трудом выдирал их из тины. Оставалось удивляться самому себе: вторые сутки мы тащились по этой чавкающей пустыне, голые, голодные, почти не отдыхали, наши тела превратились в гниющие куски мяса, а мы упрямо боремся за свою жизнь.

— Как твои пальцы?

Белый остановился, оглянулся, отбросил в сторону окровавленный мох, зачерпнул пригоршню свежего.

— Нормально, — он измученно улыбнулся.

— Идем…

Наконец, я не выдержал и, будучи не в силах сделать шаг, упал… Вокруг забурлила болотная вода. Гнилые пузырьки выпрыгивали и лопались прямо перед моим лицом. Я попробовал воду и меня тут же вырвало. Должно быть, я потерял сознание, потому что, когда открыл глаза, лежал на спине, а Белый выжимал мне в рот воду из мха.

— Достаточно, — я увернулся и сплюнул в сторону.

— Там, — Белый махнул рукой. — Горы… Я видел лес…

— Что? — Я приподнялся. — Действительно на горизонте ясно виднелась темная зеленая полоса.

— Может, это остров, — прошептал я, не веря.

— Нет, уж слишком он большой. Князь, мы почти вышли. Почти…

Вечерело. Еще час и солнце скроется…

— Нам идти часа три.

— Если не больше, — ответил Белый.

— Как ты? — Я посмотрел на пальцы, покрытые болотной грязью, скрывавшие порезы.

— Пустяки, до твоей свадьбы заживут, — Белый посмотрел мне в глаза.

— Удивляюсь тебе. Знаешь, если бы не наше обязательство перед князем Владимиром Победителем, да и перед всеми, — он криво усмехнулся, — я бы позволил себе утонуть, клянусь Светом.

— Это я виноват, что втянул тебя в этот поход.

— Не говори ерунды. Я, когда тонул, посмотрел на тебя и решил, что мне умирать еще рано. Я хочу тебя увидеть великим князем.

— Я не буду великим князем.

— Будешь, — уверенно заявил Белый.

Пришлось пожать плечами:

— Сейчас меня это волнует меньше всего, я хочу выбраться из этих болот. Я хочу жить. Тот монстр в поселке выродков выпил из меня всю силу и желание жить.

— Из меня тоже, но, кажется, я восстанавливаюсь.

— Ну-ну. А что с ней?

— Она все еще в шоке, ей повезло больше, это самый лучший вариант. Мы ничего с ней не сделаем, пока не выберемся из болот…

Когда солнце село очень далеко от нас, раздалась едва слышная тревожная песнь барабанов. Мы едва тащились. Темная полоса леса приблизилась, ее можно было различить на фоне возвышающихся гор.

Скоро будет еще веселее — путь через горы. Мы — голые, вооруженные одним мечом, с раненым другом и полумертвой девушкой. Вновь зазвучала предательская мысль, что мы обречены — не здесь, так там: в лесу, в горах.

— Быстрее, быстрее, — торопил я Белого, но мы и так шли на пределе своих возможностей.

Начались камышовые заросли, скрывшие нас, мы брели по грудь в зловонной воде. Иногда сталкивались с красными стеблями травы, от которой на теле появлялись свежие порезы. Я лихорадочно думал о том, что эти болотные заросли скоро должны вывести нас к лесной полосе и надежной почве под ногами.

Барабаны выродков перекликались совсем рядом, мозги начинали с каждым потоком крови отстукивать их гипнотический ритм, готовясь выплеснуться сквозь околдованные ушные раковины. Белый, шатаясь, шел впереди, с Вистой на плече. Прикрывая, я шел следом. За спиной слышался близкий треск травы, наши преследователь, не боясь себя обнаружить, шли за нами. Им было легче, может, они шли по запаху крови? Красная острая трава сплошь исполосовала нас. В небе ярко светила луна, в черной воде играло лунное серебро, красная трава вспыхивала металлическим блеском, шумели, раскачиваясь, камыши, ткали из лунного серебряного света причудливые тени, всюду мерещились выродки, такое ощущение, словно нас давно окружили, кольцо вот-вот начнет сжиматься.

Камышовые заросли оборвались внезапно. Расступились, отошли за спину, открывая широкое, залитое лунным светом озеро. Нам повезло, оно оказалось неглубоким. Озеро было наполнено прозрачной чистой водой, давно такую не видел, у нее не было дурного болотного запаха, лунный свет достигал его дна, просеивая на дне мелкие цветные камешки. Впереди темнел такой близкий, спасительный лесной берег.

Мы шли через озеро, вода достигала до пояса, иногда — до груди. Я окунулся с головой и сделал несколько глотков. Близость берега придала нам новые силы. Мы почти бежали под его спасительную сень, я подумал, что туда выродки не осмелятся за нами сунуться. За нашими спинами зашуршали камыши, барабаны резко оборвали свою песнь преследования. Я услышал жуткий многоголосый вой. На затылке зашевелились волосы, повеяло холодом. Над моей головой пролетел камень и с плеском упал впереди. Споткнувшись, я ушел под воду, отфыркиваясь, вынырнул. Белый с Вистой шли впереди, но как медленно и неохотно теперь приближался к нам берег. Белый оглянулся, его лицо, залитое потом, блестело.

— Беги, Белый! Беги! До берега осталось недалеко. Беги!

— А ты?

— Беги! — завопил я. — Я задержу их, — добавил шепотом и повернулся в сторону болот.

Из камышовых зарослей выбралось около шести гротескных, нечеловеческих фигур выродков, похожих на ожившие коряги. Желтые круглые глаза, не мигая, смотрели в нашу сторону. Они восторженно выли, было от чего веселиться, добыча так близка, никуда она не уйдет. «Посмотрим», — думал, улыбаясь, я. Тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание, смотрел, как они приближаются, держа руку с мечом в воде, его время еще не настало. Они размахивали над квадратными головами пращами, затем, все-таки решили взять меня живым. Попробуйте. Я с наслаждением глубоко вдыхал свежий, не отравленный болотными миазмами воздух, ветерок дул со стороны леса, принося запах хвои. Какое наслаждение, такой воздух можно пить.

— Ну, милый друг, пора сослужить службу, — я поднял меч, луна превратила его в серебряный луч.

— Я, князь Альк, буду сражаться с вами, выродки, — объявил я торжественно и злорадно рассмеялся прямо в их оскаленные пасти.

Маленькая луна играла на их клыках.

Первого я ударил в оскаленный рот, вырвав из него шипящий звериный крик. Ко мне метнулась трехпалая перепончатая лапа, заканчивающаяся длинными зелеными ногтями. Меч вонзился в плоть, легко ее перерубая. Я отпрянул в сторону, уклоняясь от другой лапы. В воде сложно сражаться. Я оступился и стал медленно заваливаться на спину. Косолапая, корявая тень, кинулась на меня. Я успел поднять меч и ткнуть им в открытую грудь врага, покрытую странной меховой плесенью. Мут пронзительно закричал и стал падать на меня, молотя по воздуху лапами. Дальнейшее превратилось в странный сон… Я начал пускать пузыри и задыхаться, придавленный тушей выродка, что-то ударило меня в плечо…

Я вынырнул, жадно глотая воздух, кажется, в нем были новые, незнакомые звуки, тяжелая лапа мута падала мне на голову. Я вновь нырнул…

Глава 11

«Для чего я написана, зачем меня создавали? Чтобы не забыть и чтобы помнить: что есть Человек, кто он, каков грех его, какова расплата и бремя, которое он несет… Не суть важно: Черная Хроника или Белая — все это записи, в них память о тех, кто был, и тех, кто есть, для тех, кто будет. Наше послание для тех, кто, прочитав Хронику, выберет свой собственный путь, чтобы не повторять наши ошибки…»

Хроника Хроник

Больше часа я лежал и размышлял, куда я мог попасть? В первый миг пробуждения я с облегчением понял, что не привязан к столбу в проклятом поселке выродков и вокруг меня не прыгают кошмарные твари. Не открывая глаз, я прислушивался к звукам и запахам, которые меня окружали. Я понял, что лежу на человеческом мягком ложе, усыпанный ароматными листьями или цветами — у них был специфический лечебный запах. Мое тело перевязано, раны, порезы и ушибы смазаны какой-то мазью. А главное — я свободен.

Где-то неподалеку было слышно, как журчит вода, я чувствовал запах дыма, к нему добавлялся запах какого-то варева, вызывающего головокружение и обильное слюновыделение. Кто-то воскликнул и рассмеялся. Смех показался мне знакомым. Его сменило учащенное звериное дыхание, чьи-то когтистые лапы простучали по каменному полу.

Я вспомнил давние легенды о разумных человекозверях, скрывающихся в бескрайних Стеклянных пустынях, может, я в гостях у одного из этих сказочных зверей? Нет, это было бы слишком невероятным. Но, что вероятного со мной случилось? Мой поход — уже невероятная история. Невероятно то, что я до сих пор жив и чувствую себя превосходно, мое тело отдохнуло, прислушиваясь к нему, я не слышу его криков о боли, я не чувствую запахов тошнотворного гниения и разложения, я не труп. Я стал вспоминать последние события: мое сражение, Белого, несущего Висту на плече, темную полосу близкого леса. Что с нами случилось, кто нас спас?

— Непонятно, — я услышал незнакомый голос, — он должен давно прийти в себя.

— Он выздоровеет? — голос Висты.

Волна блаженства и счастья нахлынула на меня, слава всем богам, слава Светлому. Она жива и здорова.

— Можешь не сомневаться, — голос чужака, — мне кажется он притворяется.

Я поспешно открыл глаза. То, что я увидел, принял за свое больное воображение, — незнакомец лгал, я не совсем здоров. Я лежал в каменной пещере, довольно уютной и обжитой. Лежал на каменном ложе, поверх растительного мата, усыпанный лекарственными цветами. Но… рядом со мной стояла Виста — здоровая и цветущая, моя милая девочка… А рядом с ней возвышался монстр — двухголовый гигантский человек. Четыре глаза, насмешливо прищурившись, рассматривали меня, когда Виста с громким радостным криком упала мне на грудь.

— О, Альк, как я рада видеть тебя здоровым. Слава Свету! — воскликнула она, осыпая мое лицо приятными поцелуями…

— Я рад видеть тебя, — смущенно бормотал я, скрытый волной черных волос, это было здорово.

Нам: мне, Висте и Белому, очень повезло, длинная полоса неудач и преследований вовремя закончилась. Неожиданно мы попали во владения Вит-Ала — двухголового человека-здоровяка. Это он нас спас от выродков, он и его Форд. Это очень странный, необычный человек или два человека, не знаю, как будет правильнее. Воин, философ, врач, ученый и много другое. На то у него и две головы. Одна голова называет себя Витом, другая — Алом, вместе получается — Вит-Ал. Они постоянно спорили друг с другом, ругались, иногда угрожая разводом, думали каждая о своем, и обе вместе, и обе обладали телом, достойным богов, таких богатырей я еще не встречал. Выше двух метров, обладающий широкой и мощной грудной клеткой, на которой шарами перекатывались мышцы, сильная шея, гранитные, гладкие плечи, руки с тугими узлами и шарами мускулов, длинные сильные ноги, покрытые в отличии от голого торса густым ворсом каракулевой шерсти. Ему не надо было носить штанов, он их никогда и не носил и нисколько не смущался своих ног; две головы — это уже больше, чем необычно.

Вит-Ал — чистокровный мут, а не выродок. Многие люди могли позавидовать его огромному чистому сердцу, душе, в которой царил Свет, его уму, развитости и благородству.

Меня напоили вкусным мясным бульоном, я вновь почувствовал себя сильным и здоровым, готовым к походу. Вит-Ал снял с меня повязки, вынес ненужную теперь груду целебных цветов. На теле я с удивлением обнаружил едва заметные шрамы от гнойных ран-укусов… Я с удовольствием скрестил ноги на своем каменном ложе, чувствуя, как по телу разливается приятная теплая легкость после сытного бульона. Рядом сели улыбающиеся Белый и Виста. Я улыбнулся в ответ.

— Слава всем богам, мы прошли через болота Гидры.

— Слава Светлому и Вит-Алу, — поправил меня Белый.

— Приятно вас видеть целыми и невредимыми, нам повезло.

— Повезло. Я наткнулся на Вит-Ала возле самого берега и подумал, что мы попали из огня да в полымя, — говорил Белый.

Двухголовая тень упала на пол, вошел Вит-Ал, рядом с ним крутился огромный белый волк, так вот откуда было ощущение присутствия в пещере зверя. Таких огромных волков я еще не встречал, тем более — такого редкого цвета. Волк был альбиносом: красные глаза, не мигая, смотрели на меня, он часто дышал, высунув длинный розовый язык. Он был таким же мутом, как и Вит-Ал. Его звали Форд. Он зевнул и прошел к камину, лег на свою травяную подстилку, положил крупную голову на передние лапы и уставился на огонь, не обращая на нас никакого внимания, напоминая огромного, здорового пса. Вит-Ал сел на деревянный чурбан напротив нас. Над его головой мрачно блестел обоюдоострый топор — секира, любимая моряками с Пармы.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Вит.

— Отлично, — я показал двухголовому муту свою самую обаятельную улыбку.

— Еще бы, — фыркнул Ал, — проспать три дня не каждому под силу.

— Три дня?!

Две головы кивнули.

— Не беспокойся, мы все знаем, — хором сказали они.

— Я рассказала все, когда проснулась, — подтвердила Виста.

— Она первой пришла в сознание, у нее был шок. Вчера очнулся Белый, сегодня — ты. Мы быстро поставили вас на ноги.

— Я очень благодарен вам, и мои друзья…

— Достаточно, — мут махнул рукой. — Что ты думаешь теперь?

— Нам надо уходить, раз ты все знаешь, то понимаешь, что времени осталось в обрез, а путь еще не близкий.

Две головы улыбнулись:

— Какой ты быстрый. Мы ждали вас слишком долго.

— Как ждали? — не понял я.

— У меня было видение, — пояснил Ал.

Две головы мута не вызывали никаких неприятных эмоций. К разговору с ним я быстро привык, это все равно, что разговаривать с двумя странными, разными людьми.

— У тебя есть дар?

— Несколько, — усмехнулся Ал.

— Вы давно здесь живете?

— Почти семнадцать лет, — ответил Вит.

— Шестнадцать лет и восемь месяцев, — уточнил Ал.

Головы переглянулись, выразительно посмотрев друг на друга.

— Правда, довольно странное зрелище, видеть на одном теле две совершено разные головы? — спросил Вит.

— Во время нашего похода мы привыкли к странностям. Твой вид не удивляет нас, — ответил я.

— Таких как я, — местоимение «я» Ал выделил, — называют мутами от старого более полного слова — «мутанты».

— Там, откуда вы пришли, как поступают с мутантами? — спросил Вит.

— Раньше из страха перед ними их убивали или отдавали Темному, как жертву. Но в последние десятилетия князь Владимир Победитель ввел новые законы. Жертвоприношения прекратились, детей с отклонениями перестали убивать, жрецы Светлого открыли у себя для них приют. Взрослые муты еще раньше ушли в Южные джунгли и в них затерялись. У нас нет с ними связи.

Вит удовлетворенно кивнул:

— Так оно и есть.

— Моски продолжают приносить Темному жертвы, чаще всего это муты, хмуро произнес Ал. — По ту сторону гор муты живут вне закона, прячутся от облав, устраиваемых москами, бегут в Блестящие пустыни и почти везде находят смерть. Раньше, на заре Света, их рождалось больше. К западу, за горами, они сумели создать собственное государство, но моски их обнаружили и почти всех уничтожили или забрали для жертв Темному. Я родился в том государстве вместе с братом, — головы переглянулись.

— Отчасти нам повезло, две головы на одно тело, — Ал усмехнулся. — Нам долго пришлось учиться пользоваться им. Мы росли в городе мутов, он был создан на останках города Ушедших. Мы изучали их науки, знания, письменность, все, что осталось от них, небольшие крупицы от огромного некогда богатства людей, живших до времени Темного. Мы были совсем юными, когда пришли моски. Муты оказались слабее, мы не изучали наук смерти, муты очень любят жизнь. Единицы сумели прорваться на запад. Я и брат оказались в плену. Нас оставили на канун праздника Длинной ночи для алтаря Темного. Нам удалось бежать в стеклянные или блестящие, как хотите, пустыни. Наше тело умирало от жажды и многочисленных ран, когда на нас случайно натолкнулась лодка ферров. Ферры — народ стеклянных пустынь, они живут в городе-Хранилище Ушедших. Первый город Ушедших, который мы видели хоть немного сохранившимся. — Ал неожиданно замолчал.

— Вы много путешествовали, — сказал я, указывая на обоюдоострый топор.

— Ха! — Вит улыбнулся. — Да, Пармские моряки научили меня воевать. Они должны еще помнить о двухголовом наемнике, плававшем на их кораблях.

— Они бросили нас во время набега в Джунгли, — напомнил Ал.

— Пармцы всегда воевали с Домом Феникса, — подала голос Виста.

— Несколько лет мы прожили в доме Феникса, расстались друзьями, сказал Ал, — И мы были первыми, кто прошел через болота Гидры или Великой Топи. Только нас никто не осмелился тронуть, нас так же всю дорогу сопровождали барабаны, — добавил Вит. — Мы возвратились на родину. Мутов не нашли, на месте нашего города появился приграничный городок москов. Так мы нашли и облюбовали это место. Одиночество нам не грозит, — братья улыбнулись.

— Вы видели мир, — восхищенно сказал я.

— Мир! — воскликнули головы одновременно. — Знаешь ли ты, как он велик и безграничен? Никто не знает, где заканчиваются джунгли, что за ними? Стеклянные пустыни заканчиваются джунглями, но никто не знает, кто в них живет. Видел ли ты карты древних? Наш мир так велик. У нас есть древние карты, где нарисован мир Ушедших, обозначены моря и океаны, нанесены их главные города. Мир был полностью заселен и исследован, пока не наступила Черная Ночь и не стал царствовать Темный. Вы знаете, почему это произошло?

— Ушельцы бросили вызов богам, они объявили им войну, — ответил Белый.

Братья расхохотались над его словами.

— Вы ничего не знаете, это все слова ваших жрецов, они сами ничего не знают, скрывают от вас грамоту ушедших, боятся, что вы можете овладеть древними знаниями.

— Я знаю слово, — возразил я.

— Но ты не знаешь, что ушельцы — наши предки не воевали с богами, они воевали сами с собой. Долгая Ночь — результат этой безумной войны, а не кара Темного.

Мне понравились его кощунственные, еретические мысли, но все-таки мы дети Темного, так нам говорят жрецы, мы его порождение. Когда-то Свет был слишком губителен для нас, это он уничтожил Ушедших. Мы рождены а темных Хранилищах-Убежищах, мы новые люди, новая раса. Я ничего не сказал Вит-Алу, только он, прервав свой монолог, пытливо посмотрел на меня.

— Тебе кажется это ересью? — мут указал на меня и улыбнулся. — Ты знаешь, что у тебя тоже есть дар?

— Да, он от Темного. Как ты узнал?

— Я с братом умею видеть людей, — ответил Вит. — Дар есть у каждого, у многих он просто не заметен, но его никогда не поздно развить. Как мыслеречь, например.

— Все это последствия войны, здесь нет влияния Темного или Светлого. Запомни: там где есть тьма, всегда присутствует свет, даже если ты окружен полным мраком, свет горит в твоем сердце. — Вит-Ал встал и пошел вглубь пещеры, там оказался невидимый нам поворот.

Я посмотрел на Висту и Белого:

— Сколько дней мы в пути?

— Около одиннадцати дней, — ответила Виста. — Времени хватает, Вит-Ал знает эти горы, он поможет нам пройти кратчайшей дорогой.

— У него свои счеты с москами, — добавил Белый.

— Что думаете о его словах о Войне? — спросил я.

Виста недоуменно посмотрела на меня:

— Я не знаю, как было раньше. Учитель говорит: «Свет всегда побеждает тьму». Время Темного прошло, никто не знает, что было до него. Нам достались только легенды о золотом веке Ушедших, о них говорится в Хрониках. Люди всегда воюют. Учитель говорит, что человеческий род может погибнуть только от войны и природной катастрофы. Возможно, Вит-Ал, прав.

Я рассмеялся:

— Ты отрицаешь Темного и Светлого? Разве они не боги?

— Боги.

— Они есть?

— Есть.

— Это они наказали людей, так говорится в Хронике, уничтожили проклятых Ушельцев за их чрезмерную гордость. Темный и Светлый — враги. Один выступает против людей, другой защищает их.

— А ты видел Темного? — спросила Виста.

Я задумался. В школах жрецы подробно рассказывали нам о великом культе Темного и его времени Черной Зимы, когда он царствовал на земле. Этот Бог видим и осязаем, он везде, где есть Тьма. Если он существует, разве не может он породить новых людей и чудовищ? Светлый, младший брат Темного и непримиримый враг. Светлый помог людям покинуть Хранилища, он любит людей. Он также видим и осязаем. Тьма и Свет, они никогда не будут вместе, сумерки — это нейтральная полоса между ними. Их борьба вечна, только поэтому сутки разделяют темная и светлая половина. Поэтому люди славят Светлого, дарующего тепло и жизнь, но в то же время оглядываются на Темного, на великого князя царства мертвых. Мы пришли из света, но уходим во тьму. Культ Темного сильнее, потому что он требует кровавых жертвоприношений. Он всегда угрожает людям своим вторым пришествием. Нужно быть настоящим князем Победителем, чтобы выступить против жрецов Темного и запретить жертвоприношения. Лет десять назад это случилось в Вистбаде. Через несколько месяцев вспыхнул бунт жрецов Темного, они направили к замку князя озверевшую толпу, осмелившуюся на штурм. Люди требовали возврата старых законов, законов Черной Зимы, только потому, что страх Тьмы в них был сильнее, чем любовь к Свету. Мой отец помогал князю подавлять бунт. Бунт не перерос в гражданскую войну. Князь расправился с восставшими очень жестоко, тогда много голов полетело по указаниям жрецов Светлого. Сегодня о тех событиях почти никто не вспоминает, а жрецы Светлого постепенно отбили прихожан у жрецов Темного. Но люди по-прежнему боятся упоминаний о Вечной Ночи и молятся двум богам сразу. Я верю в обоих, но предпочтение отдаю Светлому, он разносторонен, любвеобилен и весел, в отличие от вечно угрюмого Черного братца. Слова Вит-Ала о Свете, который присутствует всегда и везде задели меня, по его понятию, так наша религия изначально неправильна. Теперь еще эти безумные моски, пытающиеся нарушить создавшееся равновесие. Послы утверждали, что они действуют от имени Темного, только на Владимира это не произвело впечатления. Теперь равновесие может рухнуть, если они распечатают Хранилище и смогут привести в действие древнее оружие Ушедших.

Появился загадочно улыбающийся Вит-Ал, в его руках была древняя книга Ушедших, пожелтевшие, ветхие страницы скреплял новенький кожаный переплет. Такая книга могла обогатить на всю оставшуюся жизнь. У нас они хранились в библиотеках жрецов и несколько переписанных экземпляров в княжеской сокровищнице.

— Книга Ушедших, откуда она у тебя? — удивленно воскликнул я.

— Нашли.

— Где?

— Смотри, — Вит-Ал склонился надо мной, раскрывая книгу. — Видишь?

— Что? — сначала я увидел аляповатую разноцветную картинку и только позже до меня дошло, что это карта древних. — Карта?! — я увидел голубые обозначения ниточек рек, синие пятна морей, подписанных ничего не говорящими именами.

Свое море мы называли просто — Великий океан. На карте были нанесены коричневые горы с обозначением высот, зеленые острова, желтые пустыни, зеленые лесные зоны, очертания материков и ко всему этому непонятные значки, кружочки, стрелочки.

— Вот таким был до нас мир. Мир во времена Ушельцев. Это карта всей Земли, нашей планеты. Знаешь ли ты, что она круглая?

— Жрецы так считают, — ответил я.

— Что означают эти кружочки? — спросила Виста.

— Это их города. Вот эти линии обозначают высоты местности. А эти линии для удобства пользования картой: координатная сетка, измеряется в градусах, широта и долгота, так мне объяснили ферры. Это старая карта, на ней мы видим мир таким, каким он был до войны между ушедшими, видите эти красные полоски, они обозначают границы между странами древних. Древние были очень многочисленны и они были такими же людьми, как и мы. Многие очень глупыми, эгоистичными и амбициозными. Только люди способны создать для себя время Тьмы, чтобы потом ждать время Светлого. Теперь эта карта важна для истории, мир сильно изменился и выглядит теперь совсем по-другому.

— Как же он изменился?

— Я много путешествовал и сравнивал то, что видел с картами из этого атласа, но не нашел ничего похожего. Война привела к гигантской катастрофе всепланетного масштаба. Я не знаю, существуют ли сейчас эти материки, — он указал на странные вытянутые земли, расположенные напротив самой большой части земной суши.

— Очень сильно изменился рельеф планеты, очертания материков, климат, старые реки исчезли, появились новые, древние города засыпаны или уничтожены. С пармцами я пробовал отыскать некоторые острова, обозначенные на карте, но мы не нашли их.

— А города?

— Искал, но ничего не нашел.

— А где на этой карте мы находимся? — спросил Белый.

— Вот материк, — Вит-Ал обвел ногтем самый большой материк. — Это Евразия, на нем размещалось самое могущественное государство — Европа. Мы где-то в западной части. Может быть недалеко отсюда, — он указал на маленький кружочек, обозначающий город. — Москва, но море совсем рядом, значит, часть материка затонула.

Я зачарованно рассматривал карту Ушедших, они действительно прокляты, раз осмелились погубить вместе с собой всю эту красоту. Вот она какая: зеленая, голубая, коричневая — старая земля. Она стала другой, от этого я испытывал разочарование — стоило ли показывать эту карту?

— Стоило, — отозвался на мои мысли Вит-Ал. — Разве тебе не интересно было узнать, как она выглядела. Посмотри, кроме нашего есть еще и другие материки, покрытые, как и наш, стеклянными пустынями, черными пустошами, болотами и джунглями или скрытые подо льдом. Теперь ты можешь думать, что не так одинок в этом мире, где-то еще могут жить люди. Надо разыскать их. Моски могут уничтожить последнее, поэтому я помогу вам.

Я посмотрел на Вит-Ала. — Когда-нибудь мы нарисуем новую карту.

— Для этого одной жизни мало, — усмехнулись братья.

Водя пальцем по старой, поблекшей странице, я еще различал цвета и кажущиеся таинственными и непонятными старые названия: Индийский океан, Индия… Тибет… Ангара… Карское море, Северный Ледовитый океан… Полюс…

Вит-Ал осторожно взял у меня атлас:

— У тебя еще все впереди.

Мы провели в пещере Вит-Ала еще два дня, отдыхая, набираясь сил, много кушая, слушая его удивительные истории и не менее удивительные приключения, лекции о великом прошлом, о катастрофе на Земле, к которой привела война, о времени Темного, об исчезнувших науках и искусствах. Вит-Ал сам признавался, что большую часть своих знаний приобрел у народов стеклянных пустынь ферров. Вечерами он читал нам свои записки — «Становление», новую редакцию Хроники Хроник и стихи, непонятные и грустные — фольклор Мрачной Хроники. Часто смеялся над словами жрецов и Учителей.

Рядом со мной всегда сидела Виста, я робко обнимал ее за плечи и, улыбаясь, думал о том, что ни в какие джунгли ее не верну. Она останется моей вечной заложницей в Вистбаде…

Глава 12

«…Что есть Свет, и что есть Тьма? Боги? Борьба двух разных начал? Демиург и Создатель? Вечный вопрос: кто же сильнее? Равновесие между ними столь хрупко, что его ничего не стоит нарушить.

Поэтому каждый должен определить сам за себя: за кого ты, что любишь, что собираешься хранить и чему служить? Кто ты? Чего в тебе больше: Света или Тьмы? Но помни истину: там, где есть Тьма, там будет Свет».

«Становление», философ Вит-Ал Двуглавый

Я, Виста и Вит-Ал стояли перед спуском в долину, занятую руинами древнего города Ушельцев. Белый накануне подвернул ногу и Вит-Ал забраковал его, оставив вместе в волком-альбиносом.

— Этот волк такой же изгой, как и я с братом. Мы подобрали его летом в лесу — должно быть, родители, глядя на его уродство, отказались от волчонка…

Я и Виста впервые видели их город, вернее, все, что осталось от него. Время не пощадило его, превратив в море серых, непонятых развалин, кое-где заросших синим горным мхом.

За один день мы совершили неплохой переход: прошли на запад вдоль горного хребта, попали в узкое ущелье, похожее на мрачные ворота в царство Темного, сплошь заросшее странным синим мхом. Через ущелье вышли на край длинной, вытянувшейся к северу долины, в которой лежали жалкие останки древнего города.

— Что, — Вит-Ал положил на плечо руку, — впечатляет?

— Не очень, от города мало что осталось. Не похоже, что здесь был город Ушельцев, — ответила за меня Виста.

Я не ответил, больше всего меня поразил масштаб руин города Ушельцев если это был город, то он занимал очень большую территорию. Я видел его начало, но конца не было видно, руины тянулись за горизонт. Только от их былого величия и могущества ничего не осталось. Я не завидовал Ушельцам, какие бы у них не были распрекрасные города, от них остались жалкие синие бугорки, они не смогли защитить и спасти своих создателей. У нас маленькие, неказистые, уродливые, но мы есть. Мы стоим у истоков новой жизни. Проклятые стояли в конце. Значит, у нас разные дороги, потому что ошибки своих предков мы не собираемся повторять. Как говорит Вит-Ал: «Пройдя огонь и темень ночи, ушельцы превратились в нас, но стали совершенно другими — травмированными морально и умственно, но ведь выживают лучшие и сильнейшие… а мы выжили».

Я почувствовал мысленный контакт с Вит-Алом.

«Ты молод и поэтому не обращаешь внимания на простой закон: людей невозможно понять, все их мысли и действия часто бывают непредсказуемы. Сейчас ты видишь город Ушедших, на нем еще есть отпечаток от последней мировой войны, но пройдет еще немного времени и эти шрамы исчезнут. Время уничтожит все следы. Посмотри, какие родились легенды о золотом веке, когда царствовали Ушельцы, люди сравнивают их с Богами, они начинают завидовать им, и никто не интересуется, чем таким серьезным они прогневали Богов. Все забудется и пройдет, но люди еще долго будут охотиться и убивать себе подобных».

«Но ты сам мне говорил, что все можно изменить?» — мысленно спросил я.

Вит-Ал не ответил, он прервал контакт и закрылся в себе.

Мы стали спускаться в долину. Вит обратился к Висте:

— Этот город для археологов целое достояние, у меня нет сил и времени как следует здесь покопаться. Я нашел мало чего ценного, почти все уничтожено. Ушельцы любили и умели воевать разным оружием, умели пускать огненные стрелы, включали оружие-гром, ядовитые газы, яды и болезни…Город пострадал от какой-то эпидемии, все люди погибли, а город разрушило уже более позднее землетрясение.

— А почему не видно никакой живности? — спросила Виста.

— Мох. Синий мох, он ядовит. Возможно, это его реакция на эпидемию, уничтожившую город.

От зданий ничего не осталось, только руины, но иногда среди зарослей синего мха мелькали черные дыры, ведущие внутрь холмов.

— Когда-то здесь стояли большие высокие дома. Ушельцы любили все высокое. Землетрясение уничтожило их постройки, но остались кое-какие подвалы и подземелья, — читал лекцию Вит-Ал. — Я нашел городскую канализацию, она неплохо сохранилась…

Развалины быстро надоели, здесь не на что было смотреть, они стали казаться слишком скучными и отвратительными, кому приятно гулять по кладбищу. С гор дул холодный, пронизывающий ветер, я зябко кутался в меховую накидку Вит-Ала. Он всех сумел одеть в свои необъятные одежды, снарядить для похода. Я погладил лезвие «Гордого». Мой боевой товарищ — очищенный от болотной слизи, смазанный маслом, он счастливо блестел в лучах солнца. Вит-Ал прихватил с собой пармскую секиру и широкий морской нож. Он висел у него на поясе в меховых, расшитых серебряными нитями, ножных. Их мех был лиловым и загадочно переливался на солнце. Где он раздобыл такой мех? Что за зверь невиданный?

Виста несла на себе пояс с метательными стрелками и подсумок, стандартный для всех бродяг. У каждого из нас был подсумок, набитый сушеными фруктами и вяленным мясом, а также с самодельной, из плода фарго, бутылкой воды. В моей плескалось вино, я решил, что «для храбрости», когда появится необходимость, оно не помешает. В кладовой одиночки-отшельника я обнаружил небольшие запася великолепного вина…

Вит-Ал обещал, что наш поход не займет много времени, он знал путь в Хранилище, открыв его лет десять назад и, как только понял, что оно означает, поспешил убраться.

— Там был боевой пост и склад с оружием, — говорил он. — Чудо, что он уцелел и все еще был способен работать. Если моски разберутся, что к чему, путь к владычеству над миром для них будет открыт, тогда их ничто не сдержит. Ты представь, чем была для Земли последняя война?! Она привела к небывалому землетрясению, горы, как волны, исчезали здесь и появлялись в другом месте. Огромные морские волны, подобные самым высоким горам, носились по земле, сметая все на своем пути. Ночь на время исчезла, ослепленная гигантской вспышкой. Проснулись вулканы, заливая землю лавой и засыпая пеплом. И только потом наступила губительная Длинная Ночь… И что же? Произошло чудо, человек и в таком великом катаклизме сумел выжить, значит, Боги более благосклонны к нам, чем мы о них думаем. Люди начали выползать из своих нор-убежищ, ослепленные тьмой, но не ослепшие, мечтающие о свете, о котором помнили все долгие века Черной Зимы. Самоубийства не получилось, но из миллионов сохранились единицы. Нам повезло, когда мы покидали свои Хранилища, нас окружала живая, ждущая нас земля. Ведь большая её часть превратилась в мертвые, безжизненные пустыни. Я не знаю никого кроме людей Домов, Вистбадского княжества, москов, городка на острове Пармы, немногочисленных людей из стеклянных пустынь. Они бесконечны, эти пустыни, никто не доходил до их конца, иногда можно натолкнуться на безжизненные маленькие зеленые оазисы. Так что нам очень повезло в выборе места. Теперь безумные моски могут и это все уничтожить, последний шанс, чтобы выжить и искупить перед природой свои ошибки. Что знают моски об оружии древних, только то, что оно очень могущественно и несокрушимо, с его помощью можно править уцелевшим миром. Вот мы и пришли, — неожиданно объявил Вит-Ал.

— Как ты думаешь, удача не отвернется от нас? — спросила Виста.

— Все зависит от нас самих, — улыбнулся Вит.

Мы стояли перед большим, черным провалом в земле. Вит-Ал снял с плеча веревку.

— Здесь, под землей, у Проклятых была дорога, — пояснил Ал.

Я с подозрением заглянул в черный обвал.

— Ты точно знаешь, что здесь не водятся кошмарные создания? — встречи с пещерным стрипом или диким крестовиком не прельщали меня.

— Знаю, знаю. Я бывал здесь неоднократно. Долго находиться в этих руинах до сих пор опасно. Они вызывают странные болезни, начинается все с болей в голове. — Вит-Ал закрепил веревку и опустил ее в черную глубину провала.

Две головы подмигнули нам и нырнули в нору. Через несколько мгновений донесся приглушенный голос Вит-Ала:

— Спускайтесь.

Я помог спуститься Висте и уже потом полез сам.

У Вит-Ала оказался заготовленный ранее светильник — он уже разжег его.

— Идем, — двухголовый человек уверенно зашагал вперед по каменному, широкому коридору.

Виста осторожно взяла меня за руку. Мне тоже показалось здесь все мрачноватым. Свет, тусклый и рассеянный, едва освещал дорогу. Обнимая девушку, я, смеясь, прошептал:

— Не бойся, пока я с тобой.

— Я и не боюсь.

Мы прекрасно ориентировались и чувствовали себя в темноте. Мы шли по каменному, сделанному руками человека полу, чувствовалась близость стен туннеля, их сырость и усилившийся резкий запах синих мхов. Наши шаги глухо, будя маленькое эхо, разносились по коридору. Едкий запах пещерного стрипа (у него самые ядовитые экскременты) отсутствовал. Как только наши предки выбрались из лабиринтов Хранилищ, так сразу же почувствовали к ним ненависть и раздражение. Ходить по лабиринту стало неприличным и неприятным занятием. Вскоре жрецы Темного наложили на подземелья табу, вход кроме них, адептов Темного и посвященных отшельников для всех стал закрыт. Над входом в лабиринт они построили храм — огромный черный куб. Но в пещерах лабиринта продолжали разводить крестовиков, работала небольшая ткацкая фабрика и иногда устраивались опасные и великолепные охоты на стрипов. Я присутствовал в свите князя на двух таких охотах, и, если честно, мне они не понравились просто потому, что охотиться надо было в подземелье, вновь окунуться в первозданную тьму. Действительно, Вит-Ал прав, что нашим предкам удалось выжить в этих подземных Хранилищах. Сейчас только жрецы Темного, живущие в маленьких, узких кельях под храмом, продолжают считать себя детьми Черной Зимы. Ну ее к Темному, такую маму…

Вот и теперь, покрепче обнимая Висту, вдыхая аромат ее волос, пропахших цветами локуса, я неуютно себя чувствовал в этом подземелье. Виста в этом была похожа на меня, дети джунглей вообще не любили темных и сырых пещер.

— Какая ты мягонькая и тепленькая, — я дотронулся до ее груди и вскрикнул, она больно ущипнула меня за запястье.

Вит-Ал быстро шел впереди, подняв над головами светильник. Две головы, повернувшись друг к другу, о чем-то спорили, хотя я давно понял, что мыслеконтакт для Вит-Ала не составляет труда, он легко может пробить вашу защиту и подсмотреть, о чем вы думаете.

Мы несколько раз поворачивали в боковые ответвления коридора. Один раз остановились перекусить и отдохнуть, прошло уже несколько часов. Время в подземельях летит быстро и незаметно.

— Ключ Радия открывает боевую комнату?

— Не только, он приводит к бою оружие Ушедших. Боевая комната надежно закрыта, без ключа в нее не попадешь. Есть еще одна комната — боевой пост, в ней находятся машины древних, они до сих пор работают и от них идут волны смерти, как от Ям в преисподнюю. Если уничтожить эти машины, которые дают жизнь всему Хранилищу, то считай дело сделанным, нам не надо будет попадать в боевую комнату. Машины все уничтожат.

— Радий — странное имя, — произнесла Виста.

— Это один из Богов смерти, он царствовал на Земле во времена Черной Зимы, — вспомнил я записки Нирвана Мученика. — Он невидим, его окружает кольцо смертельных лучей, убивающих все живое, если кто осмелится приблизиться к нему. Ямы в преисподнюю — его метки от удара огненным копьем по земле. Кто пробовал в них спуститься, никогда не поднялся обратно наверх.

— Гиблое место, хоть и прошло столько веков, — подтвердил Ал и процитировал Хронику: «И было у Радия три дочери: Альфа, Бета и Гамма, которые мчались вослед свету на колесницах и никто не мог спастись от губительного взгляда, он превращал все живое в камни, те обращались в пыль».

— В джунглях давно забыли этих богов, — сказала Виста…

Туннели, туннели, бесконечные туннели… Тьма и безмолвие, безмолвие и тьма — древние дороги Ушельцев, глупо своих предков так называть, но если смерть — это уход, тогда это справедливо…

Мы молча шли, стараясь не нарушать царящее здесь безмолвие, только наши шаги будило заснувшее эхо и разносилось по темным коридорам.

…Коридор закончился тупиком. Вит-Ал остановился перед стеной, в которой была старая, железная, покрытая ржавчиной, дверь. Он навалился на нее плечом, она со скрипом поддалась. За ней оказался тесный коридор, постепенно опускающийся. Через несколько сот метров пол стал выравниваться. Здесь не было синих горных мхов, пахло пылью и временем. Древние умели выполнять титанические работы, для чего служили эти подземные переходы? Мы пришли к большой каменной лестнице. Ступени вели вверх и вниз. Мы стали подниматься и оказались на большой каменной платформе.

— Тупик?

— Нет, конец дороги, — отозвался Вит. — Раз Хранилище обнаружено москами, то теперь в нем заправляют жрецы Темного, они — хранители вещей Ушедших, — он указал на смутный, тускло освещенный абрис каменной двери.

— Через нее мы попадем в коридор Хранилища, — Вит-Ал стал объяснять, как оно устроено.

— Самое главное — попасть вниз к машинам и уничтожить их. Они уничтожат все остальное, — закончил Ал.

Слово взял Вит:

— Жрецы — не солдаты, но тоже умеют сражаться. Я не думаю, что их будет здесь слишком много, но к машинам придется пробиваться с боем, — он щелкнул пальцем по лезвию секиры, она отозвалась тонким звоном.

— Я пойду впереди, за мной Виста, ты последний. — Вит-Ал ненадолго закрыл глаза и устало произнес: — Честно говоря, что там находится за дверью, я не знаю. Стены слишком толсты, они экранируют и я не могу видеть, что за ними. Но на поверхности сейчас глухая ночь.

Я незаметно улыбнулся, думая про себя, что даже для такого двухголового человека Боги не поскупились и наградили многими Дарами.

Придет время, когда у каждого человека будет не один, а множество развитых даров, вот тогда люди по-настоящему изменяется — я уже говорил, что от Вит-Ала не скроешь мысли…

Я обнажил «Гордого», сегодня он идет на святотатство, ему еще никогда не доводилось пить кровь жрецов Темного. С дрожью подумал, что могу вызвать гнев хозяина Мрака, ведь темные жрецы — его истинные, самые преданные дети. Я посмотрел на Висту, на красивом лице мелькали тени от пламени светильника, оно выглядело спокойным и решительным. Заметив мой взгляд, она улыбнулась. Я подумал о том, что если все закончится хорошо, то длинная дорога обратно может быть приятной для нас обоих. Светлый наградил меня любовью и, похоже, что это взаимно.

— Будь очень осторожна, — тихо сказал я.

— Ты тоже следи за собой, — отозвалась Виста.

Вит-Ал открыл дверь, мы вошли в узкий серый коридор. Он был освещен мягким матовым светом, струящимся со стен. Там висели странные светильники, в них не было огня, в них было древнее могущественное колдовство. Жрецов не было. Крадучись, мы двинулись вперед за Вит-Алом, его широкая спина занимала почти весь проход. Он знал, куда идти.

Коридор оказался длинным, мы прошли мимо трех закрытых дверей, так никого и не встретив, вышли к лестнице и стали осторожно, стараясь не шуметь, спускаться вниз по маленьким железным ступенькам. Снизу доносился непонятный ровный шум. Вит оглянулся и шепнул:

— Это работают машины древних. Они дают Хранилищу жизнь, питают его светом.

Я крепче сжал меч. Вит подмигнул мне:

— Жаль, что моски нашли Хранилище, ферры, если бы постарались, смогли разобраться с этими машинами.

Спускаясь вниз, мы миновали несколько металлических площадок.

Хранилище — это большой многоэтажный дом, с этих площадок можно попасть на другие уровни.

— Раз Хранилище до сих пор работает, почему Ушельцы не использовали его?

— Ты же видел, что стало с городом, он погиб от эпидемии. Возможно, Ушельцы просто не успели. — Вит прижал палец к губам. — Сейчас мы спустимся на последний уровень, там находился боевой пост древних, из него можно управлять огненными змеями.

Шум машин усилился, я почувствовал, как вибрирует под нами металлическая лестница. Представил себе огромное железное чудовище, поджидающее нас. Где-то над нами хлопнула дверь, послышались и стихли чьи-то неторопливые шаги. Лестница закончилась, спустив нас на небольшую металлическую площадку, от нее начинался освещенный загадочным искусственным светом коридор. В конце коридора можно было разглядеть мощную железную дверь, из-за нее и доносился непонятный, вибрирующий гул механического чудовища, заставляя дрожать пол, словно по нему пробегали маленькие волны.

Никого… Но на широкой железной двери был нарисован красной краской ухмыляющийся лик Темного, для непосвященных это было табу, запретом идти дальше — хода нет, за дверьми владения Темного.

— Там должны дежурить жрецы, — прошептал я.

Две головы синхронно кивнули. Вит-Ал обратился к Висте:

— Ты оставайся возле лестницы, никто не должен пройти.

Четыре глаза уставились на меня:

— У тебя есть дар, великолепный дар, не важно, что ты считаешь его подарком от Темного или Светлого, для меня он твой и только твой.

— Сейчас я его не чувствую, — пробормотал я.

Вит-Ал взял меня за правую руку, крепко стиснул кисть.

— Он всегда с тобой. Сейчас ты сам почувствуешь это. Почувствуй, вспомни, зачем ты шел сюда. Зачем? — его слова набатным колоколом звучали у меня в голове, он не говорил, а просто смотрел мне в глаза.

— Ты, несущий огонь, благодари своих предков за дар. Ты, несущий огонь, он всегда с тобой.

Мне стало жарко. Руки горели, я вырвал из его лапы свою руку, на кончиках пальцев появилось и стало нарастать жжение.

— Ты пробудил мой дар?

— Глупости. Он всегда с тобой. Тебе надо учиться владеть им, а не бояться его. Ты чувствуешь?

— Да, — я услышал свой голос, так словно он доносился со дна колодца.

Это не мой голос.

— Вперед! — Вит-Ал, танцуя, побежал к двери, я за ним, за миг до этого, почувствовав прикосновение к плечу.

Виста с криком отдернула руку.

Железные двери легко распахнулись, в уши ворвался громкий гул древних машин. Я увидел огромные металлические, блестящие кубы и цилиндры, в них что-то вращалось и лязгало, двигался голый, блестящий, как живой, металл непосвященного это все могло свести с ума. Чуждые и непонятные машины Проклятых, машины, с помощью которых был разрушен старый мир. Я ненавидел их, потому что они были опасны и не принадлежали нам, потому что их работа была для меня тайной, потому что их создали проклятые, потому что этих «потому что» — слишком много.

От машин, бросив непонятные приборы, отделились шесть теней — жрецы Темного, облаченные в длинные, черные плащи, бритоголовые головы скрыты капюшонами с прорезями для глаз. В их руках блестели острые шпаги.

Шум машин неожиданно разорвал вой, так может кричать василиск, круша деревья в джунглях, но это кричала машина. Вой вонзился в череп, пробуравил его и заметался по закоулкам мозга, выворачивая наизнанку тело. У меня подкосились ноги, я чуть не выронил свой меч. Жрецы были совсем близко, я заметил лицо бритоголового, исказившееся от ярости. Вит-Ал что-то прокричал и, размахивая секирой, ринулся им навстречу. В глазах многочисленные цветные огоньки, завораживающие, лишающие сил. Я растерялся, в пору завопить: «Кто я? Зачем я здесь?»

«Чтобы погубить машины, готовящие смерть и тьму, — прозвучал в голове голос Вит-Ала. — Ну же соберись. Может поделиться с тобой ненавистью?»

Ненависть! Она выплеснулась из меня вместе с воплем. Мое тело конвульсивно задергалось, мне показалось, что на моей голове развели огонь, затрещали, вставая дыбом, волосы. Руки, пальцы превратились в раскаленные угли, с их кончиков капало на пол алое пламя. Глаза перестали быть глазами, я ничего не видел, в них плясали бешеные протуберанцы алого пламени. Я протянул вперед руки, на миг мой вопль перекрыл рев машин:

— Я — князь Алый, пришел убить тебя, — прокричал я и…

Жрецы не успели добежать до Вит-Ала, он только занес топор и перед ним взмыло рыжее бешеное пламя. Как огромная морская волна, непонятная сила швырнула вперед то, что осталось от жрецов. В самом центре машинного зала взвился, дико завывая, огненный язык. Через мгновение он превратился в крутящийся огненный смерч, охвативший машины. Вит-Ала отбросило к дверям, я видел, как он выронил секиру и закрыл лица руками. От меня в разные стороны брызнули алые огненные лучи. Визг машин заглушил рев пламени. Раздался металлический скрежет, он сменился низким угрожающим монотонным воем. В центре зала что-то разорвалось, смерч исчез, превратившись в фонтан огня. Красивый огненный цветок взметнулся к высокому потолку. Я приготовился превратиться в еще один огненный цветок. Не знаю, о чем я думал, скорее всего — ни о чем, полностью покорившись пробудившемуся во мне первозданному огню. Внутри меня родилась новая сущность — из человека я превращался в алый протуберанец…

Неожиданно рядом со мной появился двухголовый гигант, он схватил меня и потянул вон из зала. Я закричал на него, мой огонь хотел вырваться из меня. Вит-Ал замахнулся, огромный кулак летел на меня. Из моей груди вырвался язык алого пламени и укусил его за плечо. Кулак упал мне на голову. Взрыв и тьма… в которой танцуют маленькие огненные искорки.

Глава 13

«…Пути назад нет, есть путь вперед, каков он — никто не знает. То, что осталось позади, может появиться впереди. В мире нет ничего такого, чего еще бы не было и не будет ничего, что уже не могло произойти.

Свет и Тьма — они едины, они всегда идут рядом, как жизнь и смерть. Одно без другого не существует».

Хроника Хроник

Я проснулся на свежем воздухе, под прозрачным небом. Звезды висели так низко, что казалось, протяни к ним руку и можно сорвать гроздь. Неужели все это было сном? Какой кошмарный сон. Хранилище, блеск и шум машин. Разве это сон? Попробовал подняться и застонал, только сейчас обратив внимание, что на мне опаленные клочья шкуры, а тело и руки перевязаны белой материей, пропитанной темной пахучей мазью, напомнившей мне ароматы пещеры Вит-Ала. В стороне, возле костра, сидели Виста и Вит-Ал. Правое плечо последнего было перевязано белым лоскутом. Услышав мой стон, они кинулись ко мне. Я заметил еще кое-что странное и пугающее, прячущееся за их спинами. Там, на севере, не было вершины одной из самых высоких гор, красовавшейся снежной шапкой далеким утром. Из жерла новоявленного вулкана вырывалось рыжее пламя. Земля подо мной судорожно и резко вздрагивала, словно готовилась к родам. От горы исходил грозный гул. Во время сильных толчков гора кашляла в небо порциями огня, раскаленными камнями. По ее склонам текли огненные ручейки лавы. Значит, сна не было, я застонал.

— Как ты? — на лоб легла холодная ладонь Висты.

Ее глаза ослепили меня изумрудами.

Я вспомнил море, теплые волны, их нежное, легкое объятие. И мне захотелось вернуться к этому теплому морю, окунуться в его баюкающие изумрудные волны, упасть на горячий песок и чувствовать на губах горько-соленый привкус волн. К морю, подальше от этих гиблых, проклятых мест, подальше от проснувшегося, зажженного мной вулкана.

Виста обняла меня, на лицо и губы упали ее слезы. Я облизал губы горько-соленый привкус, а перед глазами зарево вулкана, его конвульсивные огненные залпы.

Вит-Ал присел на корточки, его головы смотрели в сторону вулкана.

— Все кончено, — ни к кому не обращаясь, проговорила одна из голов, Взрыв вулкана вызвал оползень, часть скалы рухнула на город москов и погребла его под камнями. Там никто не выжил.

— Зачем ты говоришь это мне? Зачем?

— Мы счастливчики, мы уже были в туннели, когда прогремел самый крупный взрыв. Подземные дороги почти полностью засыпало. Каменный свод рухнул почти перед нашими носами, мы увидели небо и полезли наверх. Позже был еще один взрыв и сильное землетрясение, это на месте Хранилища заработал вулкан.

— Замолчи, замолчи, — мысленно попросил я и закрыл глаза, чтобы ничего не видеть.

Было страшно и очень одиноко. Виста еще крепче прижалась ко мне, гладила по голове. Я почувствовал едкий паленый запах от своих волос. «Никогда, никогда, — думал я, — не позволю себе воспользоваться своим даром. Не важно, Свет он несет или Тьму, от него я видел только разрушения. Он слишком опасен. Вот и сейчас ревет в ушах, набирая силу, огненный протуберанец, изо всех сил я пытаюсь усмирить, подавить его». Меня бросило в холодный пот. «Вот и все, моя миссия успешно завершена. Всех нас можно поздравить с победой, мы сделали все, что было в наших силах. Про везение я не хочу вспоминать — это сверхвезение, но уж лучше бы смерть». Я прикусил губы, чтобы не закричать и теплая соленая струйка побежала по подбородку. Мне казалось, что я сделал ошибку, все можно было устроить по-другому. «По-другому? Как по-другому? Моски первыми объявили войну, моей вины нет в том, что они погибли, это их ошибка и их судьба. Но я стал их палачом! Я уничтожил целый народ. С другой стороны, этот народ мог уничтожить всех остальных… Они ушли вслед за Проклятыми древними и слава Свету, если они ушли навсегда. Я сам вызвался в этот поход… Но я никого не виню, кроме самого себя».

…Я устал, просто устал. Как хочется мира и покоя… Домой, скоро я вернусь домой, и все будет по-прежнему… По-прежнему? По-прежнему не будет, я это знал. Пришли новые знания, новые мысли, миру суждено меняться, в какую сторону, опять-таки, зависит от нас. Получилось так, что я сыграл не самую последнюю роль и игра продолжается…

Хранилище уничтожено, империи москов больше не существует, будем считать, что они сами себя наказали…

Я открыл глаза, Виста что-то шептала надо мной, за ее спиной по-прежнему горел вулкан, он выбросил новую порцию огня. Высоко в небе, среди звезд, заплясали новые огненные снежинки. Мне стало дурно, голос Висты отдалился. Огненные снежинки зачарованно танцевали перед глазами, дразнили, приближаясь и удаляясь. Нестерпимо воняло горелыми волосами, я стал задыхаться, в уши ворвался шум машин из Хранилища.

— Мы живы. Мы живы. Ты не убил нас, — пели они. Время Черной Зимы приближается, мы возвращаемся…

— Закрой глаза! Альк, закрой глаза! — вмешался в их хор крик Вит-Ала.

Голова раскалывается от гула машин, шепота Висты и крика Вит-Ала, она превращается в вулкан, нечто внутри меня просится, требует вырваться наружу.

— Закрой глаза! — падает сверху, тяжелые пальцы закрывают мне веки.

— Альк, — голос Висты, — Альк, милый, не умирай… Альк!..

В глазах пляшут веселые и озорные огненные искорки, зовут за собой. Что-то внутри меня протестует, угли раздуваются, грозя перерасти в пламя, требуют власти и свободы… Огненные снежинки, они уничтожают меня. Мне приходится бороться, вот теперь я не готов отдавать свою жизнь, я пытаюсь погасить бушующий внутри меня огонь, сбить пламя… Мое тело впадет в жуткую трясучку, меня крепко обнимают и прижимают к земле. Мир ускользает и перестает существовать вокруг меня, голоса исчезают… Тьма… Она везде, резкие вспышки света бьют в ней… Ослепляющая тьма и ослепительные вспышки света. Из ниоткуда всплывают слова: «Тьма рождает свет, свет невозможен без тьмы… Пусть так и будет.»

Вит-Ал на руках донес меня до своей пещеры. Я сильно ослабел, похудел, что-то во мне надломилось. Я подолгу молчал и часто не слышал, как обращаются ко мне, зовут… Я мог часами молча сидеть в пещере рядом с Вистой или лежать, притворяясь спящим, уткнувшись в ее колени. Мир и покой вот чего я желал, повторяя себе: «Все кончилось…»

Она перебирала мои русые волосы, лечила мои опаленные кудри. Глядя на себя в поверхность озера, я обнаружил у себя над лбом тонкую седую прядь, посеребренную огнем Хранилища… Я мечтал о доме… Домой… Я не представлял, чем буду заниматься, но знал, что рядом со мной теперь всегда будет Виста… Я превратился в незнакомого человека, моя разудалая, иногда хмельная и бесшабашная юность осталась погребенной в уничтоженном Хранилище. Мне казалось, что я стал старым и чуть-чуть мудрым. Вит-Ал понимал мое состояние, но не спешил помочь разобраться в нем. Рана на плече и груди, которую я нанес ему, зажила. Понемногу я стал избавляться от своих огненных шрамов, у этого человека чудодейственные лекарства…

Свою силу и дар я стал ненавидеть и опасаться. Вспоминая своего отца, я теперь мог представить, как он погиб. Мне удалось выжить. Я пообещал себе больше никогда не пользоваться своим даром. Это сугубо мое личное проклятие, Свет и Тьма в нем неповинны. Что мне делать с ним? Его нельзя уничтожить, если не совершить самоубийства, мое оружие не уступает оружию древних. Убивать себя я не собираюсь, потому что слишком люблю жизнь. Я — князь Алый. Альк Огненный. Я — тот, кто несет в себе огонь…

Иногда я с криком просыпался, когда видел во сне рой танцующих огненных снежинок, приближающихся ко мне. Волк испуганно смотрел на меня и с воем убегал из пещеры…

Виста, моя дорогая, горячо любимая девушка, она не оставляла меня одного, всегда была рядом, всю дорогу. Мы навечно связаны друг с другом самой крепкой в мире нитью — любовью. Я увезу ее к морю, такому же, как и ее глаза… Ночью приходили огненные танцующие снежинки… Утром, если посмотреть на север, можно было увидеть плотный черный столб дыма, поднимающийся из жерла вулкана, он все еще не мог успокоиться. Иногда вздрагивала и стонала земля… и я начинал бояться за себя и за Висту, ведь во мне спит чудовище пострашнее, чем болотные выродки. И все-таки каждый день я говорил себе: «Сегодня начинаем новую жизнь».

Прошло три недели… Вит-Ал пригласил меня прогуляться до озера, из которого мы вышли.

Мы стояли в густой тени деревьев на берегу озера. У этих странных деревьев черные корни змеились по земле и опускались в воду. Впереди, обозначая границу болот, ощетинились рыжие заросли осоки и камышей, над ними зависло красное вечернее солнце. Вспомнились зловещие барабаны и погоня выродков, как давно это было, так давно, что теперь кажется, будто этого не было, а если и было, то не с нами.

Форд поднял белую морду, оскалился на болота, тихо зарычал и скользнул белой тенью среди черных корней. Вит-Ал присел на один из таких корней и жестом пригласил меня следовать его примеру. Он неуверенно мысленно коснулся меня, хоть для него барьеры мыслеконтакта ничего не значат. Я ответил, полностью раскрываясь.

«В каждом человеке есть Свет и Тьма. Вопрос: у кого чего больше и чему человек отдает предпочтение? В нашем мире нет ничего чисто белого и черного, все перемешано в полутона. Настоящие цвета мы выбираем своим сердцем, отдавая предпочтение или Тени, или Свету. Мы не только себя ищем в этой жизни, мы ищем свой цвет, которому служить, которому посвятить себя, отдать себя. В тебе есть дар, и он неотделим от тебя. Его нельзя боятся, потому что дар — это часть тебя, часть твоей сути. Нельзя рассматривать его, как подарок от Тьмы или Света, ведь он зависит от тебя и от того, как ты его примешь. Честно говоря, я не ожидал, что твой дар обладает такой силой, и как мне кажется, ты его использовал не в полную силу. Итак, сила в тебе проснулась. Теперь надо учиться жить с ней, от дара нельзя избавиться, его нельзя потерять, он всегда будет с тобой. Его силу не нужно бояться, ты просто обязан подчинить ее себе и уметь управлять ею. Да, это не просто, но другого варианта нет, все мы любим жить. Теперь другое — ты не виноват в том, что моски погибли, у них была своя дорога, у тебя своя. Ты ведь рисковал своей жизнью и жизнью друзей для того, чтобы моски не использовали оружие древних. Задумайся, что было бы, если бы ты не уничтожил машины древних? На войне, как на войне. Ты — человек, ненавидящий прошлое, потому что любишь настоящее. У москов, наоборот, они все равно обречены были погибнуть. Ты защищался, а не нападал. Сила дает власть, а власть дает могущество, но тебе на это наплевать, ведь ты мечтаешь о простой спокойной жизни, ответственность тебе надоела, но… Обладание таким даром делает человека другим, налагает на него обязательство будь мудрым. Забудь о беспечности, ты стал другим человеком. Тебе жаль расставаться с прошлым, ты боишься? Но, рано или поздно, тебе пришлось бы это сделать. Ты повзрослел, ты стал взрослым, когда побывал в гостях у выродков и потом тащился по болоту. Ты стал князем. Князь Алый, тебе уже не спрятаться за широкие спины Белого, Дрона, Андрея. Ты стал равным им и больше, чем равным… Я предрекаю тебе, что в независимости от твоего желания к тебе придут власть и обязанность перед людьми. Ты будешь думать, где есть Свет, а где Тьма, куда вести идущих за тобой. Тьма не там, где темно, самая страшная тьма — в сердцах людей. И тьма зачастую шагает рядом с властью, будь осторожен. Испытания приходят неожиданно для того, чтобы проверить человека. Я был с тобой рядом и говорю: «Ты готов». Нельзя ненавидеть и бояться себя, научись отличать Тьму от Света. Помни простое правило, что Тьма и Свет не могут друг без друга…Я слишком долго ждал тебя, часто видел в своих видениях…»

«Ты можешь видеть будущее?»

«Могу, но видеть, это не значит предсказывать, оно непредсказуемо и слишком от многого зависит. Сегодня одно, завтра — может быть совсем другое».

«Что может ждать меня?»

«Разве ты сам не знаешь?»

«Дорога домой».

«Вернешься, никуда не денешься».

«Я люблю Висту».

«Отлично, она станет твоей женой».

«Я мечтаю нарисовать новую карту земли, найти других, выживших после катастрофы».

«Ну… есть вариант, что нарисуешь и найдешь, но до его осуществления пройдет слишком много времени».

Я улыбнулся, никогда не мечтал о такой славе.

«Тебя запомнят, как князя Алого».

«Слабо верится».

«Твое дело. Ты думал о проклятии?»

«О каком проклятии?»

«Полностью будущее не предскажешь, я повторяюсь: там где есть Тьма, там есть и Свет».

«Я не понимаю».

«Пора возвращаться домой».

«Ты пойдешь с нами?»

Вит-Ал задумался…

«Мы придем, но позже», — ответил он после паузы.

«Ты очень нужен нам».

Две головы сказали категоричное:

«Нет».

«Почему ты думаешь о том, что править в княжестве буду я? Куда делись братья?»

«Я знаю о тебе».

«Может, так написано в Хронике?»

«Запишут. Тебе стало легче?»

«Ты сказал то, о чем я и так думал».

«Но это сказали мы!»

Вит свистнул, откуда-то из зарослей вынырнул Форд.

— Поохотился? — Вит-Ал потрепал волчий загривок.

Мы поднялись. Вит-Ал перешел с мыслеконтакта на речь.

— У всех своя правда — у варнов, москов, выродков она для того, чтобы оправдать себя. Правда добра и порядка, любви к живому — всегда одна, и для всех должна быть одинакова.

Мы шли к пещере. Вит стал спорить с Алом, выясняя вопрос общей правды. Я тащился за ними следом. Все-таки Вит-Ал помог мне, после разговора стало легче. Я поймал себя на том, что улыбаюсь. Я стал насвистывать что-то фривольное и легкомысленное, подцепленное в квартале Наслаждений.

Из пещеры доносились аппетитные запахи жаркого — удачная охота Белого. Вит-Ал не стал задерживаться, шумно втянув в две ноздри воздух, нырнул в полумрак пещеры. Я поднялся вверх по тропинке туда, где весело журчал небольшой водопад, образованный талыми снегами с гор. Он падал с высокого скалистого утеса на блестящую, черную, базальтовую платформу. По ней шестиметровая пробежка, чтобы прыгнуть в крутую пасть обрыва, под которым он выдолбил в скале каменную чашу — широкую и глубокую. С пеной и веселым бульканьем водопад выпрыгивал из чаши и, продираясь через россыпь больших валунов, попадал в объятия шумной мамочки — говорливой горной речки. Она мчалась в сторону темного леса. Там она скрывалась под арками и переплетениями высоких черных корней и где-то тихо вливалась в озеро из скрытой подземной пещеры.

Я скинул с себя кожаные шорты и с жутким криком шагнул на платформу. Вода, как борец, упала мне на плечи, сковала холодом высокогорного снега и потащила к краю. Я схватился за край выступа. Шум водопада, ледяная завеса обрушилась и скрыла меня. Как здорово! Я громко фыркал и кричал, борясь с ледяными струями, смеялся и был счастлив. Наконец-то спокойствие снизошло на меня, а вода очистила от дорожной скверны, вымыла из души гнилостный запах болот и пыльные подземные коридоры, а главное — трупный запах смерти, шедшей все время где-то рядом. Я очистился. Весь мир — это Я. И пусть Я буду всем миром!

Когда я, улыбаясь, вышел из душа, на тропинке меня ожидала Виста. Я еще шире улыбнулся и протянул к ней руки. Она не упала, а прыгнула в мои объятья. На мое лицо упало черное облако ее волос, от них исходил тонкий аромат озерных лилий.

— Виста, дорогая моя девочка, ты и есть мой настоящий и самый реальный мир.

Наши губы встретились. Как долго они искали друг друга — нетерпеливые, обжигающие жарким пламенем любви. Что за странное слово — любовь, что оно означает? Это зайчики солнца, заблудившиеся в волосах, вспыхнувшие, словно звезды, глаза! Это неиссякаемый источник страсти, алых губ, это трепетные, полные ураганной силы объятия, слезы счастья на глазах и сладкий крик наслаждения? Любовь!!!

— Милая моя, любимая моя Виста, я благодарен судьбе, что встретил тебя века назад, под золотой маской человекообезьяны…

Глава 14

«…Земля полна загадок, она совсем не знакома нам. Кто знает, какие племена и народы живут там, за Блестящими пустынями, они кажутся бескрайними и мертвыми, они — граница, отделившая мир смерти от мира, где есть жизнь…»

«Становление», философ Вит-Ал Двуглавый

Вит-Ал был прав, говоря, что еще не все закончилось, возможно, все только начинается. Он чувствовал надвигающуюся угрозу, но не для нас. У него есть дар, он может видеть то, что очень далеко, даже если оно скрыто горами, вулканом и лесом. Империя москов не погибла. Вулкан уничтожил их основную столицу, несколько мелких городков, почти все благородные земли, обработанные под пашни, сады, используемые для выпаса скота. Моски не лишились кораблей и основной части армии, их как раз хватит, чтобы начать завоевательный поход. Их жрецы — те, кто выжил, словно чувствовали, кто виноват в гибели их городов и земель, они призывали к походу на Вистбад.

Вит-Ал сообщил, что их корабли вышли в море и с ними, как это ни странно звучит, корабль Ольга. Я не поверил ему. Не хотел верить. Сын князя не мог быть предателем. Князь — это вожак, который отвечает за тех, кто идет с ним, за свой народ и отдельно за каждого человека.

— Ты что-то путаешь или ошибся, — говорил я.

Он пожимал плечами и две головы бормотали:

— Может быть…. может быть…. Со своей силой ты можешь остановить их, не дать развязаться войне.

— Ты предлагаешь идти опять через болота?

Белый и Виста, слушая нас, передернулись.

— Нет, это слишком опасно. Надо идти на запад, вдоль этого горного хребта. К Блестящим пустыням… Я помогу переправить вас и мы расстанемся.

— Почему? — спросила Виста.

Головы переглянулись:

— У нас еще слишком много дел здесь. Но мы еще успеем на вашу свадьбу, — Вит подмигнул Висте.

— А ты, — головы уставились на меня. — Помни наш разговор, я никогда так просто не предсказываю. У тебя еще все впереди, считай, что твой поход только начинается.

— Ничего не знаю, — ответил я, крепко обнимая Висту, накручивая на пальцы ее черные волосы. — Ты доведи сначала нас до Блестящих Пустынь.

Мы дошли к ним без серьезных приключений за четыре дня. Никогда не видел их раньше, но раньше я много чего не видел. Блестящие пустыни выглядят хуже болот Гидры, в тех хоть есть какая-то жизнь, а здесь… Огненно-красная, слепящая пустыня, режущая глаза, застывшее огненное море, бушевавшее здесь когда-то и превратившее землю в желто-кровавый блестящий панцирь.

Блестящая пустыня тянулась и пропадала за горизонтом, имя ей бесконечность.

Я вопросительно посмотрел на Вит-Ала, он молча смотрел вдаль. Фрод осторожно обнюхал застывшую корку и, рыча, отступил к ногам своего хозяина.

За нами возвышались бесплодные голые горы, покрытые редким, выжженным солнцем, чахлым кустарником. Впереди пустыня. Говорят, что здесь была великая битва, когда встретились Светлый и Темный, это то, что они оставили после себя. Никто не знает, до каких пределов простираются эти угрюмые земли и никто не хочет знать — здесь место уснувшей смерти: днем палящая беспощадная жара, ночью холод и треск застывших на веки волн.

Мы стояли на краю этого беспредельного царства, если пересечь его к юго-западу, то можно выйти к морю и джунглям, заселенным различными лесными Домами. Если двигаться вдоль кромки на восток, то можно выйти к Пляшущим пескам, а за ними недалеко будут болота Гидры, так объяснял Вит-Ал, но как он собирается пересечь даже этот короткий, вытянувшийся к югу, отросток пустыни? Идти в пустыню, это верная смерть. В легенды о народе пустынь слабо верилось…

— Впечатляет, — прошептала Виста. — Я никогда не видела Блестящих пустынь.

— Лучше их не видеть, — пробурчал Белый.

Со стороны пустыни подул резкий горячий ветер, он обжег лицо.

— Застывшее пламя, — прокомментировал Белый. — Это проклятое и священное место, когда — то, очень давно, жрецы Темного совершали к пустыне паломничество, чтобы увидеть картины из прошлой жизни.

— Миражи, — сказал Ал. — Здесь часто можно увидеть миражи.

Вит-Ал молча стал подниматься на скалистый, выветрившийся от времени утес. На нем оказалась небольшая площадка, скрытая от солнца нависшим каменным карнизом. Возле стены я обнаружил выдолбленный в скале очаг, стены его были прокопчены пламенем.

— Ты бывал здесь раньше? — спросил я Вит-Ала.

— Да, — отозвался Вит.

Двухголовый человек протянул к пустыне руку:

— Где-то там их город. Мы должны разжечь костер и поддерживать его пламя всю ночь, тогда утром придут ферры.

— Расскажи нам о феррах, — попросила Виста, — их никто никогда не видел, мы считали их просто легендой.

Две головы усмехнулись:

— О них просто забыли. Несколько веков назад варны и пираты с острова Пармы воевали с ними. Когда племя варнов ушло с Вистбадской долины в джунгли, на северных окраинах они столкнулись с новым народом, мирным и дружелюбным, не умеющим воевать. Ферры знали только науку и искусство, изучали время древних. Они только открыли джунгли для себя и готовились к великому переселению, но тут неожиданно появились варны, уничтожившие так и не достроенный город ферров. Ферры вернулись в пустыни, они и сейчас считают, что их окружают враждебные джунгли, голые горы, пляшущие пески и болота Гидры, мир замкнулся на них. Им приходится жить в Блестящих пустынях, как вынужденным изгнанникам, это очень малочисленный народ, он вымирает. Ферры умны, очень умны, как никакой другой народ, они сохранили много знаний ушельцев. Они часто болеют, по сравнению с вами, слабые. Сами они говорят, что носят в себе болезнь Луча. Они никогда не смогут стать воинами, они ученые и не могут постоять за себя в этом суровом мире, поэтому и ведут уединенный, незаметный образ жизни. Пройдет немного времени и они действительно станут легендой и их знания умрут вместе с ними. Там, — Вит-Ал махнул рукой, — в западной стороне, есть крупный оазис, плешь в огненно-желтом щите пустыни. В нем находятся останки их убежища, над ним построен небольшой городок. У них нет жрецов и поклонников Темного и Светлого. Своего старшего вождя они называют Инженером, он отвечает за жизнь города и ферров. Говорят, инженерами называли себя ученые ушельцев. Я многому научился у них, прожив с ними несколько лет. Но это много для меня означает — почти ничего. Когда мы пересечем пустыню, я хочу какое-то время пожить с ними.

— Я переговорю с князем и он позволит им переселиться в Вистбадскую долину. Теперь это не так трудно сделать, — я оглянулся на Висту.

— Лесной народ не причинит им вреда. — Виста улыбнулась.

Меня понесло:

— Ведь это здорово, если они принесут нам что-то новенькое — свою науку и искусство. Мы разрешим им построить свой город.

Вит-Ал хлопнул меня по плечу:

— Ловлю тебя на слове, потому что все может быть.

К вечеру мы заготовили огромную кучу сухих веток. Вит-Ал развел костер. После сытного ужина Вит объявил, что ночью все будут дежурить. Первые часы он отвел мне, за мной — Висте, Белому и себе самому, поделив поровну меж двух голов.

Ночь… Виста дремала, положив голову мне на колени, я легко перебирал ее черные пряди. Рядом лежал волк-альбинос. Весь вечер он бегал где-то в горах, вернулся, довольно облизываясь, интересно кем или чем он пообедал?

Я сидел перед костром, время от времени подкидывая в него ветки, он жадно огладывал их, плевался искрами, навевая страшные видения из прошлого. Костер, как маяк, должен быть далеко виден из пустыни. В ночи слышался треск и скрежет остывающей огненной корки. Такое ощущение, словно скребется громадная морская черепаха, да не одна, а тысяча. Я вспомнил огромный желто-красный панцирь, висящий в комнате князя — подарок с острова Пармы. Я вздохнул — как ты длинна, дорога к дому…

Дорога к Дому… Моски горят жаждой мщения, их корабли плывут по морю и ведет их Ольг. Вит-Ал ошибся: такого просто не может быть. Почему? Ольг ставленник и воспитанник Темных. Жрецы с детства привили ему нелюбовь к реформам князя-отца, что-то плели о великом прошлом времени, которое он может возродить. Ольг не похож на Дрона. Старший сын, могучий и мудрый воин от первой жены князя — Лалы. Я увидел лицо Дрона: застывшую горькую складку у рта, боль в глазах, ведь перед ним лежал умирающий отец, Великий князь Победитель, отравленный москами. Погибли часть гвардии князя, воевода. В одну прекрасную ночь, которую я провел в квартале Наслаждений, был нарушен мирный ход жизни в княжестве Вистбада. Потянулась цепочка, судьба продолжает наращивать звенья: война в джунглях — ранение дяди Андрея, выходили ли его? Смерть от моего дара Учителя, болота Гидры и выродки, я вздрогнул, ничто больше не затащит меня в эти проклятые болота, напрасные надежды… Встреча с Вит-Алом и гибель города москов, вулкан…

Цепочка продолжает тянуться, одно из последних звеньев — Блестящая пустыня, но ведь будут еще звенья — война с москами… Есть ли надежда договориться с ними миром? Вит-Ал говорит, что от меня многое будет зависеть. От меня или от моего проклятого дара? Как не хочется его применять. Довольно! Вит-Ал сказал, что я терминатор. Терминатор? Это граница между светом и тьмой, между хаосом и порядком… Глупое название. Я — Альк, младший вассальный князь Дрона.

Я поднял голову и посмотрел на звездное небо. Неожиданная злоба и острая зависть вспыхнули во мне к ушельцам. Чего вам не хватало в ваш звездный, хваленый золотой век? Вит-Ал рассказывал, что они могли достать звезды. Он говорит, что это солнца, такие же, как наше, только они очень далеки от нас. Мы видим маленькие золотые точки, а возможно, что вокруг них кружатся планеты, похожие на нашу земли и населенные странными созданиями или такими же людьми. Странно, конечно, он рассуждает, но я ему верю. Я во все верю. Многообразие и разнообразие жизни теперь не пугают меня, мы все разные.

Из-за края карниза высунулся серп луны. Вит-Ал говорил, что люди побывали и на ней — серебряной спутнице земли и даже строили на ней свои искусственные города, оказывается на луне нет воздуха. Интересно, выжил ли кто на ней после последней войны? Вряд ли…

Если, по словам Вит-Ала, наша планета обладает разумом, то почему она позволила выжить потомкам сумасшедших ушельцев? Нам дали еще один шанс, нас простили, на что ты надеешься, планета? Возможно дар мой — это твой подарок, гарантия, что я не дам тебя в обиду…

Ночь… думай, мечтай, не забывай подбрасывать ветки в огонь….. Пляшущие искорки, одна из веток громко треснула в пламени… Я почувствовал в себе силу, но не испугался, вместе с силой пришла уверенность и знание, что я могу с ней совладать и справиться. Вытянув руку, сжав пальцы в кулак, я опустил ее в пламя. Раскрыл огонь. Боли не было, моя рука — это часть пламени. Медленно я вытянул руку из костра, на ладони плясал маленький язычок пламени, теперь я сам питал его, он стал мой, частью меня… Форд проснулся и с опаской отошел в сторону, наблюдая за мной. Не бойся. Я протянул руку к Блестящей пустыне. Язычок от костра превратился в тонкую алую иглу. Я выстрелил, превратив иглу в огромный огненный протруберанец. Пустыня на миг вспыхнула желто-красным огнем и вновь спряталась в темноту. Сила не уходила. Я понял, что она всегда была рядом, только мне всегда приходилось трусливо бороться с собой, чтобы вызвать свой дар.

— Альк, — что случилось? — испуганным шепотом спросила Виста.

Ее изумленные глаза тревожно блестели. Я наклонился к ее теплым губам:

— Все в порядке.

Глава 15

«…Если Тьма принесет смерть, свет пробудит жизнь. Значит, Бог один, только он двулик — темная сторона и сторона света. Какой стороной он обращен к нам, если время Темного уже прошло, а тьма в сердцах осталась? Согрей, спаси и сохрани нас, лик Светлого, изгони холод и тьму, обитающую в сердце…»

Хроника Хроник

«…Ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого…»

Автор неизвестен… От Матфея, гл.24

Они прибыли рано утром, с восходом солнца. Невысокие и тонкие, хрупкие, похожие на птиц. Пять ярко-белых парусов затрепетали и обвисли, бронзовые, ожившие статуэтки спрыгнули с небольших санных повозок и кинулись навстречу Вит-Алу.

— Ты вернулся?!

— Мы ждали тебя!

— Где ты был так долго?!

— Это твои друзья? Откуда они? — защебетали они на странном, свистящем диалекте, похожем на шелест листьев на ветру, звенящих в кроне.

Таинственные ферры — жители Блестящих пустынь, невысокие, похожие на детей, с широко раскрытыми темными глазами, с мягким светлым пушком на головах, длинными тонкими пальцами, умелыми, ловкими. Они одеты были в короткие штанишки, что-то среднее между шортами и трусами и, самое главное абсолютное отсутствие какого-либо оружия. Да, до воинов они не дотягивали, в них не было ничего грозного и воинственного. Бронзовокожие, наивные, но мудрые дети. По пустыне они передвигались на специальных санках, оборудованных одним клиновидным парусом, которым искусно управляли, ловко отлавливая горячие струи ветра.

Оставив Вит-Ала, они окружили меня, Висту и Белого веселой галдящей толпой. Волк-альбинос, уже знакомый с ними, носился по кругу, возбужденно повизгивая и щелкая зубами.

На миг показалось, что ферры бесцеремонно копаются в моей голове. Я нахмурился, ощущение пропало. Тонкие пальцы пробежали по лезвию моего меча. Кто-то осторожно потрогал волосы Висты. Я почувствовал себя окруженным детьми. Только глаза их выдавали — цепкие, внимательные и мудрые глаза, в них застыли знания, пережившие Черную Зиму. Их было очень трудно отличить друг от друга, так они были похожи. Одинаковые лица, водящие вокруг нас любопытный хоровод.

— Что вы хотите? — спросил один из ферров у Вит-Ала. — Мы вчера увидели вас в свои приборы. Главный Инженер болен, он не смог встретить вас.

— Он, наверное, скоро умрет, — добавил другой фер.

— Он стар, — раздался голос третьего.

— Откуда ты пришел? — спросили меня. — На лесных людей ты не похож, на моска тоже не похож. Значит, люди есть еще где-то.

— Я из Вистбадской долины.

— Где она — долина Вистбада? — название долины выговорили очень аккуратно.

— Далеко, — я махнул в сторону юга, — там, за джунглями начинается моя равнина.

— О… мы слышали. Да, мы слышали, — подхватили звонкие голоса. — Ты, конечно же, расскажешь нам о своей долине?

— Обязательно, она прекрасна.

— Ты знаешь другие земли, где живут люди?

— В джунглях.

— Мы знаем о них.

— Моски на острове Пармы.

— Мы знаем, мы знаем.

— Больше нам никто не известен. Мы окружены джунглями, а на море господствуют корабли Пармы.

— Парма! — воскликнул, словно птица крикнула, жалобно и пронзительно один из ферров. — Наши посты прошлым вечером видели большой огонь над островом.

— Горел остров, его сожгли моски, — подсказал другой ферр.

— Моски? — я растерянно посмотрел на Вит-Ала.

Он пожал плечами:

— Я предупреждал тебя, начинается война. Их нападение было неожиданным для пармцев, но они слишком крепкие мужчины, чтобы так просто сдаться.

— У москов корабли не хуже, чем у пиратов пармы, — возразил я.

— Главный Инженер ждет вас. Вы поедете к нам в город?

— Мы живем в глубине Блестящих пустынь. У нас очень красивый город.

— Нам надо спешить, — сказал я и подумал: «О, Боги, опять спешить… Спешить — это только для таких дураков, как я, умные говорят: «Тише едешь, дальше будешь». И ведь правильно говорят…» — Так скоро моски окажутся в долине Вистбада. Нам надо спешить, — повторил я, думая о том, что еще могу успеть предотвратить кровопролитие.

Опять Дар? Посмотрим.

Мой локоть сжали пальцы Висты.

— Я думаю, что мой народ может стать вашим союзником.

— Мы не успеем предупредить, — пробормотал Белый. — Хоть мы и в состоянии войны с москами, никто не ждет их ответного нападения.

Ферры, переглядываясь между собой, ждали объяснений. Вит-Ал стал что-то объяснять, они окружили двухголового гиганта. Я невольно покачал головой. Интересно, сколько их живет в городе? У этих маленьких мудрецов должен быть странный и красивый город. Только мудрость не спасала их от вымирания, они не привыкли сражаться за свою жизнь. Они вырождаются, так всегда бывает с народами, замкнувшимися в себе. Вит-Ал мало успел рассказать о феррах, почти ничего о своей жизни среди этого народа, но было видно, что он очень любит этот маленький щебечущий народец и они платят ему тем же. Еще сегодня рано утром я мечтал о том, что посещу их легендарный город, выращенный ими в центре пустыни оазис, но сейчас, после упоминания об острове Пармы и постигшей его судьбе, поездка в их таинственный город отодвигалась в необозримое будущее… Моски напомнили о себе островом Пармы, я не хотел думать о том, что будет, когда они ворвутся в мою прекрасную цветущую долину. Я представил мечущиеся по долине пожары и полки москов, марширующих к столице. Молодой князь Дрон, ты не успеешь подготовиться к войне. Ольг? Я все еще не верил в его предательство, но Вит-Ал постоянно утверждал, что он с москами и темными жрецами, подготовившими заговор против Дрона. Жрецы Темного могут поднять за собой и часть все еще верных прихожан. Моски и жрецы добьются многого, если на трон сядет Ольг. Значит, гражданская война? Опять сражение светлых и темных сил… Лесной народ — варны, как они отреагируют? Могут заключить союз с москами против нас и отомстить за последнее поражение… Лесной народ вместе с москами осаждает Вистбад… Конец княжества, возвращение культа Темного и начало жертвоприношений… Как хрупок и неустойчив мир.

— О чем ты задумался? — спросила Виста, тревожно глядя на меня.

— Ни о чем, — я улыбнулся.

Она прильнула ко мне, обняла за плечи:

— Ты ведь мой герой, князь Алый. С тобой мне никогда не бывает страшно. Дом Прола будет на стороне Вистбада, в джунглях он имеет большой вес, это один из главных Домов, — Виста озорно улыбнулась, — Если, конечно, ты не отвергнешь их старшую и самую любимую дочь.

— Я очень тебя люблю, — прошептал я, касаясь губами бархатного тепла щеки.

Ферры искоса поглядывали на нас.

— Вы можете перенести нас на другую границу Блестящих пустынь? спросил я у них. — Сожалею, но сейчас такое время, что нам некогда посетить ваш город.

— Мы знаем, — ферры закивали головами. — Вит-Ал нам все рассказал. Мы поможем вам. Это единственно, что мы можем для вас сделать.

— Мы не любим и не умеем воевать. Каждая война может приблизить или возвратить Черную Зиму.

Вит-Ал обнял меня и Висту:

— Сожалею, но здесь я тоже должен с вами проститься. Я поеду на одной из лодок, как и говорил, в город ферров.

— Ты бы очень нам пригодился, — ответил я, обнимая двухголового гиганта.

— Ты и без меня неплохо справляешься, — ответил Вит-Ал. — Теперь ты видел, кто такие ферры, пройдет еще полвека и они исчезнут в этой Стеклянной пустыне. Память об этом народе долго не проживет. Мне надо помочь им. Главный Инженер, мой друг и учитель, хоть от старости нет лекарства, я попробую подарить ему еще несколько лет жизни.

— Мне казалось, что мы с тобой расстанемся не так скоро. Ты стал моим другом и учителем.

— И моим, добавила Виста, — Ты вернешься?

Две головы усмехнулись:

— Конечно вернемся, куда мы денемся.

— Возвращайся и приводи с собой народ ферров. Они мудры, а мудрость и знания бесценны, ты сам так говорил. Пусть их кровь смешается с кровью моего народа.

Две головы улыбнулись:

— Вот теперь ты заговорил, как настоящий вождь. Я рад, что мы тебя чему-то научили, но учись делать выводы сам, а потом уж совершать поступки.

— Ты назвал меня терминатором.

— В каждом человеке есть такая граница, — ответил Вит.

Он хлопнул меня по плечу:

— До встречи.

— До встречи.

Виста расцеловала обе головы. Смеясь, гигант схватил ее и высоко подкинул. Легко поймал и опустил на землю:

— Надеюсь, что успею на вашу свадьбу.

Виста покраснела и сказала:

— Мы тебя подождем.

— Спасибо тебе за все и удачи во всем, — сказал Белый, крепко пожимая руки Вит-Алу.

Форд прочувствовал ситуацию и лизнул руку Висте, затем кинулся, повизгивая к Белому, они успели неплохо сдружиться. Подошел ко мне. Я взлохматил его белый загривок…

…Мы разъехались в разные стороны: три лодки помчались на юг, унося меня, Висту и Белого; две на запад, вглубь Блестящих пустынь к загадочному городу ферров, с Вит-Алом и волком-альбиносом.

Ферр, улыбаясь, поцокал языком:

— Хороший ветер, вечером будем на месте, — он управлял парусом, я сидел рядом, рассматривая лодку и парус, на пустыню было невыносимо смотреть, как она не слепит глаза феррам.

Сила привычки?

Полозья саней скрипели по блестящей, желто-красной поверхности. Блестящая корка протянулась от горизонта к горизонту, окружая нас со всех сторон. Она невыносима, как только ферры могут считать пустыню своим домом.

— Ты закрой глаза, тебе будет лучше. Только пристегнись ремнями. Спи. Хочешь, я спою тебе песню?

Я пристегнулся ремнем и лег на жесткое дно лодки:

— Песню? Спой.

Ферр запел, я плохо разбирал слова песни, наконец, ее смысл дошел до меня, и я с интересом слушал:

… Не радостей я жду — прошу тебя понять! Я брошусь в вихрь мучительной отрады, Влюбленной злобы, сладостной досады; Мой дух от жажды знанья исцелен, Откроется всем горестям, дано в его судьбине, Все испытать, изведать должен он! Я обниму в своем духовном взоре Всю высоту его, всю глубину; Все счастье человечества, все горе Все соберу я в грудь свою одну, До широты его свой кругозор раздвину И с ним в конце концов я разобьюсь и сгину![1]

Некоторые слова я не понимал, но смысл… Ферр пел замечательно, я никогда раньше не слышал таких песен. Когда он замолчал, я спросил его о песне.

— О-о-о! — торжественно протянул певец, — Эти гимны были сочинены еще до Черной Зимы великим поэтом прошлого Гёте.

— У вас есть древние книги?

— Есть, но не так много, как хотелось бы. Времена древних, это золотой век, человек стал равен Богу.

— Вот это и погубило Ушельцев.

— Они — наши предки. Мы — это они. Война погубила их, Черная Зима вырастила нас. Начинается новое великое зарождение человечества. Нам надо заново все открывать — землю, природу, людей и животных, космос… И когда-нибудь мы поднимемся в своих знаниях выше Ушельцев.

— Скажи, а правда, что на Луне могут жить наши предки или жили?

— У нас в городе есть приборы, позволяющие наблюдать за небом и видеть близко Луну. Старший Инженер называет главный прибор «телескопом», им еще пользовались древние. К сожалению, луна пустынна. Я видел ее. У нее появилось много новых, можно считать, недавних кратеров, была составлена новая карта лунной поверхности и ее сравнили со старой. Там тоже была война и она не оставила после себя жизни. Без специальных, построенных со своей атмосферой городов, там нельзя жить. Но ведь кроме Луны есть еще Марс. Ты знаешь о других планетах, обращающихся вокруг Солнца, кроме нашей Земли?

— Нет, — смущенно ответил я.

— Вокруг Солнца — источника жизни и тепла, так называемого Светлого, вращаются двенадцать планет: Марс, Меркурий, Венера, Планета Кольцо…

— Мне это ни о чем не говорит, — перебил я. — Слушая тебя, я думаю, что народ ферров мог бы жить с моим народом и учить его. Если бы вы пришли в Вистбад и поделились своими знаниями. Разве вам не нужны ученики? Или вы предпочитаете свои знания сохранять?

— Однажды мы пришли к людям, — грустно заметил ферр.

— Скажи, кто не совершал ошибок? Это было слишком давно. Погоди, вот закончится смута… Что вы знаете о мире, в котором живете? Вы даже не знаете, что существует великое княжество Вистбад, — Я начал рассказывать ферру историю Вистбадской долины и о деяниях князя Владимира Победителя, о школах, которые открывают жрецы Светлого.

Незаметно для себя пересказал свою историю.

Ферр удивленно слушал, покачивал головой, следил за парусом… Полозья санок скрипели по застывшей корке, в которую превратилась цветущая в прошлом земля… Когда я закончил свой рассказа, ферр задумчиво сказал:

— Ты прав, брат Альк, мы действительно привыкли к этим пустыням, так привыкли, что сами превращаемся в ушельцев. Я передам наш разговор Главному Инженеру.

— Он ваш правитель?

— Да, у нас выборное правительство сроком на пять лет. У нас есть младшие инженеры и их помощники-механики. Я мех.

— Скажи, на других краях пустыни вы бывали?

— Мы организовывали несколько экспедиций, но никто не добирался до западного и восточного края пустыни. Она бесконечна. У нас есть древние карты, но наших сил не хватает, чтобы их проверить. После последней войны и времени Черной Зимы наша Земля очень сильно изменилась.

— Вместе с другими народами это легче узнать.

— Альк! — мне кричала из соседних саней Виста. — Я вижу впереди джунгли! — Ее приключения заканчивались, она была дома.

— Это узкая полоса джунглей, за ними находится море и остров Пармы, сказал ферр.

Солнце еще не успело сесть, когда ферры высадили нас у кромки стеклянных пустынь. Я пригласил их провести с нами ночь, но они только вежливо улыбнулись и отказались:

— Нет нам надо уходить.

Ферр, правивший парусом в моей лодке, сказал:

— Мы боимся этих земель, слишком жестоко нас здесь наказали. Я помню твой рассказ и передам его Главному Инженеру. Мы будем решать, как быть дальше.

Ферры быстро пожали нам руки, прыгнули в свои легкие лодки, расправили паруса. Мы долго глядели им вслед, пока они были заметны: три вытянутые сухопутные лодки с треугольными парусами на фоне красного диска заходящего солнца. Казалось, что они мчатся к центру этого огненного глаза.

Виста положила мне на плечо руку:

— Теперь мой дом — это твой дом, ты не должен бояться нашего зеленого царства.

— Я не боюсь. Я приношу к твоим ногам зеленую веселую долину Вистбада.

— В этих джунглях находится Дом Феникса. Моя мать принадлежала к этому Дому. Нас должны хорошо принять.

— Дом Феникса может помочь нам в борьбе против москов и жрецов Темного?

— Я не знаю, нам надо поговорить с ними.

— Конечно, — Я с наслаждением вдыхал вечерние ароматы, струящиеся из близкого леса.

Меж нами границей протянулась широкая каменная полоса.

Мы перешли вброд каменную застывшую реку, выбрали место для ночевки. Устроившись на огромных ветвях Буи, спрятавшись в тени густой раскидистой кроны, Виста говорила, что видела гигантские Буи, которые своей кроной накрывали целые деревни. По толстым широким веткам такого дерева можно было свободно гулять, не боясь свалиться.

— Для Фениксов дерево Буи священно, — говорила за ужином Виста. — Дом Феникса живет на огромном дереве, внутри и на его ветках…

Разговор не клеился, путешествие на лодках ферров всех утомило.

Я растянулся на широкой ветке и сразу же закрыл глаза. Из тьмы выплыла Стеклянная пустыня, по ее поверхности побежали огненные всполохи, она покрылась блестящей рябью, словно озерная вода, играя под солнечными лучами. Над ее поверхностью вспыхивали и гасли огненные снежинки. Я чувствовал, как болезненно слезятся глаза, нервно вздрагивают воспаленные веки… Я спал неспокойно, все время казалось, что падаю с дерева, хотя рядом со мной могли улечься еще несколько человек. Среди ночи по лесу пронесся разъяренный охотничий рык… Сквозь сон я слышал, как кто-то копошится под деревом, доносилось чье-то повизгивание и чавканье… спина затекла… голова трещала, полубессознательное состояние встряхивало меня ночными шумами и криками, затем вновь опускало в свою черную бездну без сновидений.

На рассвете надо мной промелькнула тень огромной птицы, мне показалось, что у нее человеческое лицо. Я отнес это к полубредовой яви… Часто вертелся с боку на бок… чем ближе к дому, тем сильнее начинает тяготить дорога, каждый шаг кажется медленным, хочется перейти на бег…

Большие глаза ферра, не мигая, уставились на меня, какие-то полубезумные, дикие и тревожные. Какие кошмары, я застонал, отмахиваясь от видения. Глаза исчезли, меня обдало сильным порывом ветра. Сквозь полусон донеслось хлопанье больших крыльев…

…Наступила долгожданная предрассветная тишина… Светает, вот дела, я ловлю себя на том, что сплю с открытыми глазами.

Тусклый рассвет едва пробивался сквозь мелкие, цвета меди, листики Буи. «Такой гигант и такие маленькие листочки», — усмехаюсь я и закрываю глаза…

Кажется, что прошло одно мгновение, меня трясут за плечо, я слышу ласковый голос Висты:

— Вставай, соня, пора просыпаться… Альк, вставай…

Со вздохами и горькими сожалениями я с трудом открываю глаза. О, Свет, как они болят, проклятая пустыня обесцветила их и выпила всю влагу. Виста протягивает мне белый цветок, наполненный водой.

— Умой лицо и тщательно промой глаза, тебе станет легче, — советует она.

— Ты очень красивая, — улыбаясь, отвечаю я.

Глава 16

«…если в сердце твое змеей проскользнет страх, холод оденет оковы на тело и вернутся кошмары о времени Черной Зимы — выйди навстречу Солнцу, первым его лучам, они исцелят тебя — божественные лики Светлого, убивающего Ночь».

Хроника Хроник

Мы вышли к морю…

Бескрайняя изумрудно-сапфировая равнина с белыми гребешками, венчающими волны, урча, наползала на песчаную полосу берега, тянула за собой коричневые водоросли, студенистую массу мелких медуз, шипящие пузырьки растаявших у берега пены и волн.

— Вот оно какое… море, — благоговейно прошептала Виста.

— Это твои глаза, — я улыбнулся, — твоя улыбка, твой голос — шум моря. Все это, весь мир — ты.

Виста весело рассмеялась:

— Я никогда не видела моря. Оно такое большое, берегов не видно.

— Это точно, оно даже больше стеклянных пустынь, — подтвердил Белый, забираясь по щиколотку в воду.

Приставив ладонь к глазам, он всматривался в линию горизонта, словно способен был увидеть остров Пармы.

— Моя мать с побережья, она часто рассказывала мне о море, но я даже не представляла, что оно такое.

— Какое?

— Такое красивое. — Виста подбежала к Белому, с визгом отскочила обратно. — Какая прелесть, у моей матери было ожерелье из перламутровых раковин. Если их приложить к уху, то можно услышать шум моря.

Я скинул с себя одежды и побежал к воде, не смущаясь своей наготы. Белый хмурился, глядя вдаль и крепче сжимал свой огромный топор, подаренный ему Вит-Алом. Вода была теплой. Волна ударила в грудь, окатила плечи, покачнула, захлестнула, обняла, потащила вслед за собой, словно говорила: «Я рада видеть тебя, наконец-то ты вернулся, давай я смою с тебя всю дорожную пыль и грязь, сниму усталость». Я глубоко дышал, пропитываясь запахами соли, водорослей, йода, мокрого ветра…

Мы плескались, как дети, гонялись друг за другом, плескали водой, хохотали, я шутливо боролся с Белым, нырял за яркими камушками и раковинами, как бесценное богатство, подносил их Висте.

— Посмотри туда, — воскликнула Виста, показывая за мое плечо.

Я оглянулся. Далеко в море плыл морской змей. Из воды торчала длинная изогнутая шея, ее окружала красная грива, похожая на проросшие водоросли. На маленькой плоской голове можно было разглядеть красные рога. Змей уходил в синюю морскую даль в сторону острова Пармы.

Я обнял Висту:

— Не бойся, он не тронет нас. Увидеть морского царя — хороший знак. На острове Пармы морской змей изображен на гербе, его изображениями они украшают носы своих кораблей. Он не трогает людей.

— Ферры сказали, что от острова ничего не осталось, — напомнил Белый.

После его мрачных слов мы быстро выбрались из воды.

— Нам надо идти, время дорого, — торопил Белый…

Мы быстро оделись.

Не прошло и месяца, а каким насыщенным он был, сколько событий…

Наш небольшой отряд двинулся вдоль берега. Прошло несколько часов, на горизонте в море проступили темно-синие очертания гор острова Пармы. Что же там произошло? Тоскливо крича, над нами носились чайки, если бы можно было их расспросить…

— Раньше у берега можно было встретить хоть один корабль или увидеть парус, — Белый сплюнул на песок: — Никого — значит, ферры не лгали.

В тот день Виста подстрелила на окраине джунглей трех лесных куриц, этого вполне хватило на роскошный обед и ужин — запасы, выданные Вит-Алом, наш желудок давно переварил.

Ночь провели на берегу моря, на вершине огромного плоского валуна, неизвестно, какая судьба доставила его и кинула здесь. Развели костер, дежурили, разбив ночь на три части. Надеялись, что свет костра заметят охотники из Дома Феникса или же он привлечет рыбачью лодку пармцев.

На мое дежурство пришлись последние ночные часы, полные неясного шума из близких джунглей, доносящихся из моря всплесков. Я слышал, как недалеко плюхнуло по воде громадное тело, пронеслось протяжное: «Уф-фф-ф.» Кто там и что там такое? Ничего не видно, луну скрыли темные кучевые облака, не удивлюсь, если с утра пойдет дождь. Я был мало знаком с морем, его бескрайняя даль и глубина были неизвестны и этим пугали. То ли дело наша Витьба — полноводная, широкая, тихая и спокойная река, пересекающая зеленую долину Вистбада. Ее берега — свободные открытые долины и луга, заросшие густой ярко-зеленой травой, редкими дубовыми рощами, молодым, светлым и прозрачным березняком… Я вновь вспомнил о своем доме. Он совсем близок. Вместе с зелеными равнинами перед глазами встали марширующие отряды москов, жрецы Темного, открывающие город, сдающие его без боя, Дрон, лежащий в луже крови с отсеченной головой…

Рано утром мы вошли в джунгли. Виста приняла на себя добровольную роль проводника-разведчика, шла впереди, ловко двигаясь среди пестрого и разнообразного океана зелени. Я замыкал свой небольшой отряд. Пронзительно верещали наглые, невидимые в густой листве птицы, оповещая окрестности о нашем присутствии, шумели, роясь над нами, но не причиняя вреда, насекомые.

Виста подняла руку, наш отряд замер. Я выглянул через ее плечо. Впереди нашу тропинку пересекало двигающееся желто-коричневое бревно древесного червяка. Я с опаской посмотрел наверх. Над нами сомкнулись похожие на кинжалы, длинные острые листья, кружева высоких крон, сквозь которые просвечивали редкие солнечные лучи.

Древесный червяк, не обратив на нас внимания, скрылся в гуще папоротника. Мы продолжили путь. Вскоре впереди мы услышали шум воды. Белый оглянулся, на его лице была редкая улыбка.

— Это Витьба, впадающая в море. Река с нашей равнины.

— Витьба! — воскликнул я, обнимая его за плечи. Это самая короткая дорога к дому, с которой невозможно сбиться.

Виста сердито погрозила нам:

— Джунгли любят тишину.

Тропинка повернула направо и через некоторое время среди деревьев можно было заметить блеск солнца на черной поверхности реки Витьбы. Ускорив шаги, мы вышли на маленькую полянку, утоптанную зверьми. Здесь был водопой. Лесная Витьба отличалась от степной, сжатая берегами и каменными россыпями, она, обретя резвость и скорость, неслась навстречу матери-морю. Левый берег нависал над ней высоким суглинистым обрывом. У берегов древесное кладбище из прибитых к берегу стволов деревьев, заросших мхом и незнакомыми ярко-красными, мелкими цветками, над которыми носились стаи насекомых, порхали чуть ли не метровые, черные с красным, бабочки. Мелькнула серебристая тень с оранжевым треугольником на спине и исчезла в темной воде. Из зубастой пасти рыбины торчала трепещущая половинка черного крыла. Мы спустились к берегу.

— Будьте осторожны, здесь водятся крокодилы и хищные плавуны, предупредила Виста.

— Звериный водопой — безопасное место, — возразил Белый.

За нами раздался треск и рев, заставивший все волосы, что есть на теле, испуганно встать дыбом. Я медленно повернулся, рука автоматически нащупала рукоятку «Гордого» и судорожно сжала ее. «Ну вот мы и встретились», промелькнула мысль.

Перекрывая тропинку и путь к отступлению, навстречу нам двигалась огромная четырехрукая человекообезьяна. Она раскрыла пасть, обнажая пару страшных клыков, четыре руки одновременно ударили в темно-зеленую каракулевую грудь, исторгая из глотки леденящий душу рык. Три метра сплошных мускулов. Я вспомнил Вит-Ала, это была почти его весовая категория. Обезьяна замерла, длинные паучьи лапы скребли по земле, острые когти оставляли на ней неровные длинные раны. Два рубиновых глаза грозно уставились на меня из-под глубоких глазниц-пещер, над которыми нависали густые темно-зеленые брови. Я поднял меч. Рядом встал с секирой Белый. Виста вскинула лук.

— Вот мы и пришли домой, — процедил я сквозь зубы.

Человекообезьяна ухмылялась или скалилась, демонстрируя нам великолепные образчики своих желтых клыков, по ним струилась, капая на зеленую грудь и землю, пена.

— Она еще не определила, с кого начать обед, — сказал Белый.

Человекообезьяна зарычала.

— Ну-ну, милая моя, успокойся, — миролюбиво прошептал я.

За спиной обезьяны, на тропе раздались неожиданные крики и свист.

— Дом Феникса! — радостно воскликнула Виста. — Это их клич.

Жменя стрел пролетела над головой человекообезьяны. Она сердито защелкала и засвистела, посылая неожиданной помощи проклятия. Резко и внезапно человекообезьяна подпрыгнула вверх. Две лапы обхватили затрещавший под ее тяжестью сук. Рывок, скачок и… человекообезьяна, громко щелкая и свистя, исчезла в густой зеленой листве дерева, оставив после себя едкий тяжелый запах не знающих чистки зубов.

На тропинке появились воины-охотники из Дома Феникса. Растолкав нас, Виста кинулась им навстречу.

Глава 17

«Темный сам ищет свои жертвы. Когда он их находит, у них два выбора служить ему или питать его дух… Кровь! Вот его лакомство. Дух! Вот его цель. Я предостерегаю вас служить ему и повиноваться, превратиться в его раба… Темный есть везде, ибо тьма — дом его…»

Хроника Черной Зимы

Мы попали в Дом Феникса. Я увидел их священное, самое огромное в мире дерево Буи — необъятное, похожее на скалу, с окаменевшей твердой корой. Его крона скрывала под собой всю лесную поляну, чистую и ухоженную. Отдельные стволы — побеги дерева-великана, уже прорывались в джунгли, вели борьбу за свое место под солнцем. У основания земли некогда было огромное дупло, теперь его тщательно вычистили, украсили по краям резными фигурками птиц Фениксов. Сделали внутри огромную деревянную пещеру, где жили старейшины Дома и женщины с детьми, молодые мужчины жили на огромных стволах-побегах. В пещере дерева Буи обходились без огня. Розовые древесные, отполированные стены слабо фосфоресцировали и давали достаточно света. В пещере-Доме нас встретил глава — высокий, сухой старик, чем-то напоминающий один из побегов дерева. Его волосы были заплетены в две серебряные косички. У него было розовое, похожее на древесину Буи лицо, на впалых щеках были вытатуированы две птицы Феникс. У него был пронзительный глубокий взгляд. Глава, облаченный в зеленую тунику, стоял у входа в Дом, опираясь на розовый посох Буи. Рядом с ним вытянулись две шеренги воинов, за ними женщины и дети, с любопытством разглядывающие нас. Совсем недавно нас так встречали в Доме Прола. Я улыбнулся, вспоминая напиток героев, было бы неплохо, если бы мне и здесь предложили его отведать.

Мы почтительно поклонились старцу. В знак приветствия он поднял руку и поманил к себе Висту. Они долго рассматривали друг друга, кажется, вступив в мыслеконтакт. Затем я услышал сухой треск его голоса, так трещат под ногами сухие ветки, действительно почтенный старец.

— Ты очень похожа на мою дочь, Виста из Дома Прола Мстителя.

Черные глаза уставились на меня.

— Ты — князь Альк, сын Огненосного, — он не спрашивал, а утверждал.

Над моей головой раздалось шумное хлопанье. Я мельком увидел маленькое человеческое тело, покрытое изумрудными перьями, огромные крылья и непропорционально большую голову со жгучими темными глазами, огромный клюв на человекоподобном лице. Я вспомнил свои ночные кошмары. Феникс пронзительно закричал надо мной. Я неосознанно вытянул руку и он сел, вцепившись в меня большими когтистыми лапами. Варны шумно загомонили, стали удивленно переглядываться. Голос старца перекрыл шум.

— Это знак, так приходят те, кто больше, чем друг, этот человек принадлежит нашему дому. Феникс признал его, — объявил старец.

Я не совсем понял, что он хотел этим сказать, да и птичка была тяжеловата для руки. Яркие изумрудные перья красочно переливались, птица с головой человека заглянула мне в лицо своими круглыми совиными глазами, что-то нечленораздельное гаркнула, тяжело оттолкнулась от руки и скрылась в кроне дерева.

И вот, по странному капризу судьбы, Вит-Ал назвал бы это провидением, я не только нашел друзей, но и свой дом. Меня признали своим и теперь я мог рассчитывать на союзников из Дома Феникса против москов.

Вечером Дом Феникса устроил великолепный ужин. Розовый свет мягко переливался в перламутровой древесине, весь пол деревянной пещеры устилали мягкие шкуры. Никогда бы не подумал, что внутри дерева может разместиться более двухсот человек, но ведь и дерево было настоящим лесным гигантом, царем леса.

Я, отдуваясь, возлежал на шкурах, наевшись, как никогда — джунгли — это изобилие вкусной экзотической пищи. Рядом со мной находились: Виста, Белый, глава Дома, два сотника и две женщины: то ли дочери, то ли внучки старца, чем-то напоминающие Висту — иссиня черным покрывалом волос и изумрудным блеском в глазах.

Хотелось расслабиться, насладиться отдыхом и спокойствием, слипались глаза, но новости были неутешительные. Говорил низкорослый сотник-крепыш, со свернутым на бок носом — Ура.

— Моски напали на остров Пармы неожиданно. С виду это была мирная делегация. Пармцы пропустили в гавань несколько кораблей. Остальные ждали в засаде и часть, высадившись на берег, шла в обход. Когда в городе началась резня, пармцы, не ждавшие нападения, растерялись. Подоспели основные силы москов; в гавани запылали корабли пармцев. Главные ворота и ворота крепости оказались не запертыми, словно москов ждали. Мы встретились с тремя рыбаками, когда с материка можно было разглядеть столбы дыма на острове. Рыбаки все и рассказали. Вел москов князь Ольг, говорят, что они избрали его своим князем. Вместе с ним были жрецы Темного. А вчера моски спалили ваш приграничный город Двинск. После того, как город отказался открыть им ворота, жрецы и Ольг распорядились в плен никого не брать. Все погибли. Взятых в плен защитников развесили вдоль реки. Женщин и детей загнали в храм Светлого и сожгли во имя Темного, говорят, что на площади городка были совершены обряды Черной Ночи. Вместе с москами в долину Вистбада пришло время Темного. Восемнадцать кораблей, полных воинов, движутся к Вистбаду. Еще говорят, что Ольг принял посвящение от москов, их жрецы, если он восстановит культ Темного, сделают его Великим магистром Темного, — сотник замолчал.

— Мы послали трех гонцов в Вистбад, чтобы предупредить князя Дрона о вторжении москов и предательстве брата, — сказал глава Дома и тяжело вздохнул. — Ура прав, это не война, это пришествие Темного.

— Так что ж теперь — не воевать? — я заскрипел зубами. — Мне нужны воины. Кто пойдет со мной?

Глава Дома Феникса насмешливо посмотрел на меня.

— То, что творится в долине, нас не волнует. Моски пришли мстить за свою погибшую страну, — его темные глаза столкнулись с моими, несколько мгновений старец молчал, затем продолжил. — Плохо, что они оскверняют лик Светлого и грозят Темным. Я слишком стар, мне не повезло, но все мои сто двадцать воинов пойдут с тобой. Здесь никто не останется.

— Спасибо тебе, — глухо поблагодарил я. — Нам надо выйти завтра рано утром, есть шанс успеть к битве за Вистбад. Этот город с наскока не возьмешь, как остров.

— Если не найдутся предатели, — возразил старик и многообещающе прибавил, — а они найдутся. Вы слишком жалели жрецов Темного, свое время они не упустят. — Старик тяжело уставился на меня, в моей голове кто-то стал копошиться. — Расскажи нам о москах, — почти приказал старец.

Пришлось рассказывать им нашу историю и приключения. В пещере установилась тишина, все хотели услышать необыкновенную историю, иногда она прерывалась изумленными восклицаниями, тихим свистом. О своих способностях я умолчал, больше рассказывая про Висту, Белого и Вит-Ала. Варны оживились, когда я упомянул о двухголовом богатыре, они помнили о нем и свежая весть про Вит-Ала для них была радостна и приятна.

— Самый лучший охотник. Он жил в моей сотне почти год, — воскликнул Ура.

— Феникс признал его за члена нашего Дома, — подтвердил старец.

— Я видел, как он вышел против человекообезьяны и убил ее, — крикнули из глубины пещеры.

Я закончил свой рассказ. Варны хлопали меня и Белого по плечу, жали Висте руку, сотники и старец одобрительно улыбались.

— В нашем доме нет плохих людей, — выкрикнул старец и пещера одобрительно взревела.

— Мы знали о смерти князя Владимира, но не догадывались, что её причиной могли быть моски, — стал говорить глава Дома после того, как шум утих. — Справится ли его старший сын Дрон, ставший Великим князем, с нашествием москов?

— Справится, — пробасил Белый.

— Ведь вы поможете ему? — уточнил я.

— Поможем, если успеем.

Ольг оказался умнее и хитрее, чем я думал. Мне кажется, он давно со жрецами Темного заключил сделку. Он им старые привилегии и власть, они ему княжеский трон.

В этот вечер были отправлены самые быстрые скороходы-гонцы и в северные джунгли, в Дома: Прола Мстителя, Древесного Червяка, Крокодила и другие.

— Я вижу будущее, — говорил старец. — Варны помогут тебе. — Он ткнул корявым пальцем мне в грудь. — Моски не понимают, что они принесли не Темного, а новое великое время объединения. Мир так велик, а мы в нем так малочисленны, что можем исчезнуть и природа не заметит этого и, возможно, не будет скорбеть. Мы не исчезнем, — старец устало откинулся на шкуры. — Князь Алый… — донесся его стихающий голос и дальше неясное бормотание.

То, что он мне обещал, давно сказал Вит-Ал, значит все правда… Вот кто бы сейчас пригодился — Вит-Ал, а он наплевал на все и сейчас сидит и изучает древние книги в городе ферров. «Он и так много для тебя сделал», напомнила совесть и я оставил Вит-Ала в покое.

Не таким я представлял свое возвращение в Вистбад. Сделал дело, устранил угрозу — жрецов москов и теперь опять тороплюсь, бегу устранять новую угрозу. Выходит, я развязал войну, но рано или поздно она должна была произойти. Не мы первые начали. Вит-Ал говорил, что человек растет вместе со своими познаниями и рано или поздно начинает переоценивать свои ценности, искать своей судьбе другое толкование, толкование миру. Вечный поиск правды и истины. «Все меняется, говорил он — детство сменяется юностью. Мы растем и это хорошо».

Я почувствовал на своей руке пальцы Висты и улыбнулся, все-таки мой поход и мне оказал услугу — я возвращаюсь с невестой из лесного дома варнов. Я счастлив. Одно мучает, почему все тычут в меня пальцем и ждут от меня решений, словно от меня что-то зависит? Мой поход был чистой бравадой и авантюрой — никогда не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Все мои мечты оказались лопнувшими пузырями в дождевой луже. Дождь закончился… Я изменился, мир оказался слишком серьезным и не восприимчивым к моим шуткам. Он заставил меня измениться. Мои грезы о подвигах и славе закончились, я сыт ими по горло, мой поход продолжается и не думает заканчиваться. Я человек и я устал, но безумие москов раздражает и приходится искать способ, чтобы защититься от него не только самому, но и защитить других, они так же виноваты, как и я, эти, другие, то есть ни в чем не виноваты. Когда все закончится, я сбегу с Вистой в пещеру Вит-Ала и проведу там наш медовый месяц.

Я обнял Висту, крепко прижал к себе:

— Счастье мое, если бы ты только знала, как я люблю тебя.

Она улыбнулась, положила мне на плечо свою головку, тихо ответила:

— Ты считаешь, что я не знаю?

Я наклонился и поцеловал ее в губы.

— Но-но, — пригрозила она мне пальчиком, продолжая ласково улыбаться, ее глаза многообещающе горели. — Ты еще не мой муж…

Ну, конечно, она спала в дупле, а я, как все мужчины, на дереве, в гостях у сотни Ура.

Рано утром нас проводили. Жены застыли в тревожном молчании, дети весело щебетали и все пытались вырваться из цепких рук мамок к своим отцам, чтобы вместе с ними отправиться в боевой поход.

Глава 18

«…Кто сильнее: Свет или Тьма? Два князя, они всегда в непримиримом противоборстве…

Нелепо, но все зависит от самого слабого и самого уязвимого — от человека, от того, какую сторону он выберет, кому отдаст предпочтение. А без него, без человека, борьба двух титанов не имеет смысла и никому не нужна. Кто кроме человека спросит у себя: «Что во мне: Свет или Тьма? Кто Я?»

… Вечные воины… Противоречивые воины…»

«Становление», философ Вит-Ал Двуглавый

Последняя неделя была так насыщена событиями, что многое уже просто забылось так, что и не вспомнить. Но если думать над всем этим, то приходит ощущение, что все это уже заранее предопределено.

Мы скоро вышли на равнину и ринулись к Вистбаду, а там уже события развивались своим чередом…

Жрецы Темного поджидали москов, ждал их и князь Дрон с гвардией отцовских богатырей. Наконец, перед городом появились паруса и корабли москов, на флагмане стоял живой и веселый князь Ольг. Он объявил Дрона низложенным с престола и потребовал открыть ворота. Ему ответили насмешками и посоветовали убираться в края москов. Дрон поджидал помощи и союзников. Ему сказали, что из крепости Кром выдвинулся Яков Одноглазый и что его сопровождают вооруженные варны.

На штурм моски не решились, они ждали ночи. Хоть князь Дрон и усилил бдительность, арестовал всех старших жрецов Темного, поставил посты у Храма Темного, жрецы сумели перед рассветом, через катакомбы провести москов. Охрану князя уничтожили, жрецы Темного ударили в набат, созывая своих приверженцев-фанатиков. Моски, ведомые Ольгом через подземный туннель, проникли в Кремль. Там произошло настоящее сражение. Гвардия отстояла крепость, но князь Дрон получил смертельное ранение. В это время в городе пылал храм Светлого, на улицах царила резня, казалось, что в людях вновь проснулись безумства Черной Зимы. Фанатики с пеной на губах, с окровавленными ножами силой врывались в дома жрецов Светлого, кричали, что пришло время Темного. Этих жрецов тащили на площадь и убивали во славу Темного. Культ Темного был возрожден. Горожане обезумели. Город оказался в руках москов, князя Ольга и жрецов Темного — они считали это победой, хотя воевода Бурелом и заперся с дружиной и частью горожан в крепости.

Когда мы подходили к Вистбаду, еще издали я заметил вывешенные на крепостных стенах фигурки людей, завернутых в белые, расшитые золотыми нитями одежды. Это были жрецы Светлого и их самые ярые сторонники, боявшиеся позора, а не смерти.

Мое небольшое войско разбило лагерь на вершине высокого кургана, расположенного недалеко от центральных городских ворот и окруженного священной дубовой рощей. Говорят, что в этом кургане спит первый Великий князь — Мудрый. В тот же день на дороге, огибающей город, появился столб пыли. Самые глазастые рассмотрели в нем вооруженный отряд. Моски на стенах всполошились, забегали, на солнце засверкали их кольчуги и высокие куполообразные шлема. Они ждали штурма. А мы…

Воины Феникса стали проверять луки, кто знает, что это за отряд, шел всего третий день после взятия москами Вистбада. Острый глаз Висты первым разглядел друзей. Она с криком побежала вниз. Ехавшие впереди всадники увидели её и отправили лошадей в галоп…

Глаз Якова вспыхнул раскаленным углем, когда он обнимал Висту и увидел меня. Выхватив из ножен меч, он гаркнул во всю глотку:

— Алый! С нами князь Алый! Жив! Ур-раа-а!

Его отряд подхватил:

— Да здравствует князь Алый! Уррааа!!!

К кургану спешили дружинники и варны, фениксы бросились им навстречу.

— Виста! Виста! — Прол и Донк кинулись обнимать девушку, еще не зная, что она — моя невеста.

Меня сжали в стальных объятиях Яков и дядька Андрей, глаза последнего предательски блестели:

— Альк! Белый! — хрипло выговаривал Андрей, голос его дрожал. — Вы вернулись! Я ждал вас в джунглях.

— Главное — они живы! — кричал Яков.

Нас теребили, целовали, обнимали, все-таки и на нашу долю достался пусть и маленький, но триумф. Прол как-то странно на меня посматривал.

— Сейчас мы разобьем лагерь и отметим ваше возвращение, — хлопая Белого по плечу, сказал Яков.

Когда улеглась вокруг нас суматоха, варны стали разбивать рядом с нами лагерь и вокруг меня собрались вожди, я рассказал всем о событиях, произошедших в городе.

— …жрецов Светлого казнили, князь Дрон погиб, в крепости с дружиной заперся воевода Бурелом.

— Плохие новости, — сказал мрачно Яков, — Как и нашествие этих ублюдков, — он хитро посмотрел на меня. — Знаешь, там, на севере, появился новый вулкан, его назвали Алым.

Я пожал плечами, наш поход становился легендой. Мои истории уже успели пересказать варны из Дома Феникса всем остальным. С удивлением я обнаружил в них новые подробности. Так рождаются мифы.

— Хранилище Ушельцев уничтожено, — ответил я.

— Как и империя москов, — добавил Белый. — Сюда они пришли мстить.

Дядя Андрей с гордостью и молчаливым одобрением посмотрел на нас.

— Ты очень изменился, — сказал он.

Его перебил Яков:

— Знаешь, кто ты теперь?

— Кто? — спросил я, думая о том, что лесть иногда бывает приятной.

— Великий князь, — объявил Яков. — Ты остался последним из великого рода. Ольг — предатель, я сам посажу его на кол.

— Мне кажется, что это преждевременный разговор, — я обратился к вождям варнов: — Мы все, жители и воины равнины, благодарны вам за то, что вы пришли к нам на помощь. Времена действительно меняются, мы снова вместе, варны и вистбадцы, ведь легенда о двух великих братьях, прародителях народов, заканчивается тем, что они встретились и помирились, забыли о своей вражде.

Вождь Мер из Дома Крокодила ответил:

— Все мы вышли когда-то из одного Хранилища. Да, ты прав, наступает новая эра, и мы все это чувствуем.

Продолжил вождь Дома Красного Дракона:

— Чужое безумие надо лечить вместе, а лучше от него избавиться с помощью, — он поднял меч. — Моски безумны, — заключил вождь.

— Смерть москам! — воинственно прокричали вожди варнов.

— Яков, у тебя есть план? — спросил я у сотника.

— А какой здесь план? Выбить москов из города. Начать штурм, а там и воевода Бурелом поможет, моски окажутся в клещах. Теперь им некуда деваться, мы покончим с ними.

— Чем скорее, тем лучше, пока они не разрушили город, — добавил дядя Андрей.

Одноглазый Яков громко рассмеялся, вожди варнов подхватили его смех.

— Князь Алый, какой здесь может быть план? Мы уничтожим москов, у нас самые лучшие воины и у нас самый везучий князь.

Вечером в честь встречи и возобновления старого родства в нашем лагере был шумный праздник. Город, темнеющий вдали, хранил угрюмое молчание, иногда среди зубчатых стен мелькали огоньки, дозоры и сторожевые посты москов…

…Прол Мститель обнял Висту, нежно прижал ее к груди, поглаживал ее черные волосы. Отец и дочь о чем-то шептались. Рядом с ними сидел Донк, беседующий вполголоса с дядей Андреем. Пока он жил в доме Прола, успел снискать уважение и любовь варнов.

Вокруг нашего костра сидели все вожди. На углях шипели куски аппетитно пахнущего мяса. Полный кувшин, не задерживаясь подолгу, ходил по кругу. Вокруг нас раздавался веселый смех, журчание вытекающего в сосуд из меха вина, гул голосов…

Прол отпил из ритона рога красного дракона и протянул мне:

— Дарю тебе этот рог, он твой по праву.

— Спасибо, — я с благодарностью принял подарок.

Теперь меня не смущали покрытые шрамами воины, боевые вожди, истории военных походов, я побывал в их шкурах. Я признаю, что заслужил право сидеть рядом с ними возле этого костра, быть равным им, что поделаешь, глупая человеческая гордость, ведь меня признали не равным, а своим вождем… Я отпил из кубка и моя кровь превратились в огонь. Мой ритон стал нагреваться, пришлось контролировать свой дар. И тогда я решился сказать то, о чем давно мечтал.

— Вождь, я хочу попросить у тебя руки твоей дочери, — единым духом выпалил я.

Виста приподняла голову с плеча отца, блеснули зеленые глаза и белые зубы.

— Давно пора, — Прол расхохотался. — Она мне все рассказала, не боишься? Ты — цивилизованный вист, она — варн, варвар. Ты ведь знаешь ее характер?

— Я люблю тебя, Виста.

— Я люблю тебя, Альк, — отозвалась девушка.

На нас, улыбаясь, смотрели Андрей и Донк.

Прол взял наши руки и поднялся, мы встали вслед за ним:

— Мы действительно ломаем традиции. Варны вновь воссоединяются с вистами.

У костра притихли, торжественная минута.

— Говорю! — выкрикнул Прол. — Дочь свою, Висту из Дома Прола, отдаю в Дом князя Алого. Пусть соединятся два Дома. Я сказал! — он торжественно скрепил наши руки.

— Ура! — закричал Яков, его единственный глаз весело мигал. — После взятия города справим грандиозную свадьбу двух народов.

Все подхватили его клич. Нас стали поздравлять. Странно, я ожидал хотя бы удивления… Вздохнув, я обнял и поцеловал Висту. У костра зааплодировали, кто-то принялся считать. Донк вскочил с полным кувшином и начал петь торжественную песню…

Рано утром к нашему лагерю подъехали двое жрецов Темного. Они держали белый стяг переговоров. Вместе с вождями я вышел им навстречу. Черные капюшоны скрывали лица жрецов, до нас доносились их скрипучие, полные ненависти голоса. Они даже не потрудились слезть с коней:

— Мы предлагаем вам открытый бой. Сегодня на равнине, перед городом. Город достанется победителю.

Наступила тишина, никто не ожидал такого предложения, но москам предпочтительнее сражаться не на стенах, а за стенами города, чтобы не ждать удара в спину дружины воеводы Бурелома. Честный бой, который все решит, но с условием, что воевода Бурелом выведет из крепости свою дружину.

Я рассмеялся:

— Наивное предложение.

Черные капюшоны повернулись в мою сторону. Один из них насмешливо произнес:

— С возвращением, княжич Алый, наследник престола.

Его голос показался мне знакомым. Кто это?

Насмешливый голос продолжил:

— Если вы согласны, с нами поедет ваш посланец, который предупредит воеводу. Гарантией с нашей стороны будет то, что мы уже сейчас начнем выводить войско москов. Пусть все решит честный бой, ты ведь так и хочешь, князь Алый? Армия Темного всегда побеждала, нам нет нужны бояться вас.

Что-то плохо мне верилось в их честный бой. Где-то подвох.

— Ваш гонец и дружинник Бурелома будут присутствовать при выводе войск москов из города. Когда выйдет последний солдат, воевода может выводить своих людей, чтобы соединиться с вами. Мы будем ждать вас под стенами, жрец мотнул черным рукавом в сторону города. — Нам некуда будет отступать и это вызов вам, смутьянам. Горе вам, если вы откажетесь его принять, послышался ехидный смех, он также мне был знаком.

Вожди возмущенно зашумели, для варнов считается большим позором отказ от поединка. Худшее оскорбление для варнов — прослыть трусом.

Сквозь черные прорези меня изучали глаза насмешника.

— Кто пойдет с нами?

— Я, — раздался незамедлительный возглас, — вперед выступил дядя Андрей, одетый в серебристую кольчугу, с непокрытой голой, он весело подмигнул мне: — Это самый лучший вариант. Закончить все в течение дня. Я прослежу, чтобы со стороны жрецов не было предательства.

— Значит, бой?

— Бой, — капюшоны синхронно кивнули.

Насмешливый голос добавил:

— Там мы и встретимся с тобой, княжич.

— Для тебя это ничем хорошим не закончится, — отозвался я.

Андрею подвели коня, он сел в седло, помахал нам рукой. Жрецы Темного медленной рысью направили своих коней к городу. Они весело смеялись. Смеялись над нами.

— Что они задумали, — пробормотал Яков, его глаз гневно провожал двух черных жрецов.

— Пахнет предательством, — донесся голос Донка.

— Но сегодня мы встретимся с ними в открытом поле и всех уничтожим, вождь Прокл из Дома Красного Дракона плотоядно улыбнулся.

Я внимательно посмотрел на каждого из вождей, как-то так получилось, что еще вчера вечером они безоговорочно выбрали меня своим старшим вождем. Только теперь слова Вит-Ала стали доходить до меня: «Власть обладает огромной ответственностью за людей.» Я выбран боевым вождем — они мои воины и за каждого, за КАЖДОГО я в ответе. Ну что же, я сделаю, что смогу и постараюсь, чтобы крови пролилось как можно меньше.

Мер — глава Дома Крокодила, высокий, крепкий мужчина тридцати лет. У него хитрые безжалостные глаза и плотоядная улыбка в обрамлении черной густой бороды. На нем маска-шлем, сделанная из черепа крокодила — она хищно вздыбила свою острозубую пасть. На груди крокодилий панцирь, наколенники и сандалии из крокодиловой кожи. На широком поясе блестит большой рубин. Мер сам давно превратился в хитрого и умного крокодила. Его воины одеты согласно традиции Дома.

Вождь Прокл из Дома Красного Дракона, ему уже за сорок, проявился животик, но еще видны большие узлы мышц на груди и руках, заставляя задуматься — так ли неповоротлив и медлителен этот спокойный человек с благодушной улыбкой, на ней не хватает двух передних зубов. Глуповатое лицо, бесцветные глаза, волосы заплетены в толстую длинную косу, выкрашенную в красный цвет. Его торс обнажен и лоснится от жира, на кистях рук поблескивают толстые золотые браслеты. Его пояс весь утыкан метательными дротиками, их острые концы смазаны зеленой ядовитой пастой. У него и у всех воинов выколот на груди красивый красный дракон.

Борис — вождь Дома древесного Червя, ему тоже за сорок, очень похож на Белого, та же богатырская стать, литые плечи, широкая сильная грудь. У него тонкое, узкое, почти треугольное лицо с длинными смоляными усами, их концы, смазанные ароматным маслом, щекочут его грудь. Шею обвивает плотный кожаный шарф питона. Из-под короткого кольчужного жилета торчит яркая пестрая рубашка. На поясе два кривых меча. Такому попробуй встать поперек дороги.

Прол, Донк, Яков, Белый, Виста и многие другие, все сейчас смотрят на меня, ждут решения… Мелькают лица, блестят зубы, оружие, доспехи…

— Командуйте сбор! Общее построение, каждый сотник пусть проверит своих солдат, все ли готовы к бою, — для такого торжественного момента надо было запасти речь, но я не мастер красного словца.

— Все уже давно готовы, — проворчал Прокл.

Глава 19

«…Когда происходит наложение света на тьму, тогда появляются тени смесь света и тьмы… неровные и зыбкие, танцующие танец смерти — люди…»

Хроника Хроник

Наши войска стояли друг против друга и разделяли нас какие-нибудь сто, сто двадцать метров, великолепные мишени для дальнобойных луков варнов. Моски вышли все — все, способные держать оружие — около трех тысяч, вместе со жрецами Темного. Теперь я думаю, что их империя была побольше нашего княжества и не уступала ему в своем развитии. Перед нами стояла длинная, сверкающая доспехами и обнаженным оружием линия, в ней мелькают черными воронами сутаны жрецов, ведь это и их битва. Для них она важнее, чем для солдат москов. На длинных пиках развеваются черные с серебряной нитью-молнией знамена. Темные глазницы в островерхих шлемах смотрят в нашу сторону. Мечи москов короче наших и, значит, больше приспособлены для рукопашного боя.

За первой линией на специальных подставках стоят лучники москов и, глядя на них, варны скептически улыбаются — их стрелы не способны пробить хорошую кольчугу. За ними возвышаются белые зубчатые стены Вистбада, на них видны небольшие кучки любопытных граждан, еще бы — пропустить такое зрелище… Неизвестно кому достанется город, кто в него войдет победителем?

Глядя на наше пестрое войско, моски что-то насмешливо кричат, зубоскаля, тычут в нашу сторону руками, облаченными в серые боевые рукавицы. Действительно, сотни варнов от каждого Дома были облачены в свои ритуальные доспехи из шкур, кож, панцирей животных. Пусть смеются и не обращают внимания на огромные луки, имеющиеся у каждого варна, со смертоносными, пропитанными ядом наконечниками стрел. Их меткость и скорость стрельбы были хорошо известны мне.

Нас было меньше, всего две с половиной тысячи. В центре, как основная ударная сила, стояла дружина, лучшие солдаты княжества. Все одеты в длинные, кольчужные, до колен рубашки. На ногах сапоги из кожи пещерного стрипа. Островерхие шлемы без забрал с открытыми, горящими мщением лицами. Вся дружина вооружена длинными пиками или алебардами, мечами и палицами, на червленых треугольных щитах сиял золотой лик Светлого. Многие предпочли одеть на себя белые плащи…

Я заметил князя Ольга. Он вышел вперед, закутанный в широкий черный плащ, небрежно опираясь… Жрецы поспешили, они вручили ему огромный двуручный черный меч, он принадлежит Великому Магистру, главному воителю Темного. На что он рассчитывает? Чуть в стороне от Ольга стояла группа москов и жрецов — военноначальники и высшая каста жрецов.

Я был одет, как простой воин. Единственное, что отличало меня от всех широкий золотой пояс, подарок Прола, я прицепил к нему рвущегося в бой «Гордого». А на моей груди блестел большой прозрачный бриллиант — святыня и реликвия Светлых, его называют осколком Солнца.

…Вот вышел из крепости отряд воеводы Бурелома…

…Мои светлые волосы, отросшие за время похода, были откинуты за спину, я отказался надевать шлем, пусть все видят, кто я. Теплый ветер дул на нас, ласкал и освежал лицо, теребил, дергал волосы. Я откинул от глаз челку, огляделся…

Рядом со мной стояла Виста, настроенная решительно и агрессивно, она отказала мне в моей просьбе, ее глаза весело горели в предвкушении драки:

— Я буду там, где будешь ты. Ты не вправе запрещать мне драться. Женщины варнов — очень хорошие воины, — заявила она, не слушая моих возражений. — Ты ведь знаешь — я упрямая. Я буду драться вместе с тобой, она нежно поцеловала меня. — Ведь ты — это я, а я — это ты. Я люблю тебя, Альк, очень люблю.

— Я тоже люблю!

Виста не слушала меня:

— Я буду твоим ангелом-хранителем, твоей спиной…

…Заметив мой взгляд, Виста улыбнулась, я обнял ее за бронированную талию.

Рядом с Вистой стоял ее ангел-хранитель, весь покрытый доспехами воевода Бурелом… Как тянется время, он только присоединился к нам, его воины построились в боевой порядок… Воевода поднял забрало, из шлема вызывающе торчал кусок черной бороды с проседью, над ним орлиный крупный нос, насупленные седые брови, из-под которых, побелев от ненависти, в сторону москов смотрели глаза. За ним стоял Белый, слегка помахивая, разминаясь подарком Вит-Ала — огромной двуручной секирой… Эх, Вит-Ал двухголовый гигант, твои слова сбылись, но ты зря в такой момент оставил меня…

…Моски отказались со мной разговаривать…

…Я успел шепнуть Белому и дяде Андрею, чтобы они присматривали за Вистой, те только ухмыльнулись…

Наше правое крыло занимали воины из Дома Прола Мстителя и Дом Феникса. Прол с сыном о чем-то разговаривали со своими варнами. Левый край занимали Дома Древесного Червяка и Красного Дракона — самое пестрое и яркое крыло, они также что-то обидное кричали москам и подзадоривали друг друга.

— Не знаю, но мне кажется, что и сейчас сражения можно избежать, сказал я.

Воевода Бурелом недовольно поморщился и сам себя спросил:

— Почему у них так много жрецов? Не нравится мне это, слишком легко они согласились на бой.

— Не так легко, у них численное преимущество.

— Что-то затевают, — пробормотал дядя Андрей. — Какой-то козырь припрятали в рукаве.

— Им нечего терять, бой будет кровопролитным, они будут сражаться до последнего.

— Как раз у них есть что терять, — дядя Андрей посмотрел на меня.

— Что ты их жалеешь? Скажи, как ты?

— Что «как»? Нормально.

— Ты — самый молодой князь, которого я знаю и за которым люди с радостью пойдут в бой. Ты прошел хорошую школу.

— Ты себя хвалишь?

— Тебя, — он улыбнулся и ткнул кулаком в мое плечо. — Мы разобьем их.

— Еще бы, — отозвалась неистовая Виста. Она также ткнула меня в плечо.

— Варны считают тебя счастливчиком, отмеченным Светлым. Мы не сомневаемся в победе.

— Я тоже не сомневаюсь, просто мне не нравится, когда большие толпы начинают с энтузиазмом резать друг друга.

— Разве мы виноваты, что моски пришли в долину? Раньше или позже, они все равно пришли бы. Они первые начали войну, — сказал дядя Андрей.

— Почему они отказались от переговоров?

— А о чем разговаривать, драться надо! — раздался бас воеводы.

— Посмотрите на них. Они также уверенны в своей победе, как и мы в своей.

— Я и говорю, какой-то сюрприз они нам приготовили. Там слишком много жрецов. У многих из них есть дар — сила Черной Волны… Если они объединят ее в одну… Все жрецы стоят в переднем ряду.

— О чем там совещается предатель с москами?

— Они спорят.

— Дар Черной Волны, — пробормотал я. Однажды на охоте Глава Черных на расстоянии силой своей воли убил бешенного стрипа, кажется, он готов был откусить голову Ольгу… Если они попробуют использовать свой дар? Я закрыл глаза, представляя огненный вихрь, тотчас затанцевали огненные снежинки, в кончиках пальцев появилось сильное жжение. Я облегченно вздохнул. Мой дар рядом, стоит только позвать. Но для себя я решил, что это будет самой последней мерой, когда уже ничего не сможет помочь нам. В памяти был еще слишком свеж ожог от разбуженного мной вулкана и уничтоженной столицы москов. Им есть за что мстить… «Хорошо, можно попробовать дедовский способ», — решил я, быстро чмокнул Висту в лоб:

— Белый, придержи ее, мне надо что-то выяснить, — я быстро зашагал в строну москов.

Виста кинулась за мной, но Белый перехватил ее своими железными объятиями. Она что-то кричала мне вслед, поздно слушать… Я поднял вверх левую руку…

— Ольг! — закричал я. — Теперь ты владелец Черного меча, не хочешь ли встретиться со мной в честном поединке. Или ты настолько труслив, что не ответишь на мой вызов? — нельзя, чтобы он отказался от боя, я хотел задеть его самолюбие, зная, как он честолюбив и тщеславен. — Ольг — предатель, выходи! Я хочу посмотреть, какой хозяин достался этому мечу.

Все слышали мой вызов. Моски молчали, ожидая, что их предводитель не откажется от чести отрубить мне наглую голову. Ольг что-то сказал своим советникам, они расступились. Он шел мне навстречу. Высок и тщедушен, раньше я думал, что он так — себе на уме. Ольг не обладал внешностью и сложением своего брата-богатыря — погибшего Дрона, но фехтовать мечом его учил в свое время князь Владимир. От жрецов он научился хитрости и обманным приемам. Он был воином и достойным соперником. Он нашел в себе достаточно сил, чтобы пуститься в такую авантюру, как захват власти и еще больший грех: он был в ответе за смерть своего отца, я не сомневался, что он его предал, и смерть брата. Им владел Темный, он сильнее всех родственных чувств, потому что не признает их. Кто он — марионетка в руках жрецов, их орудие, слуга? Или проявились его хитрость и расчет, все — для достижения своей цели. Скоро я все узнаю, я жаждал задать ему пару вопросов, но еще больше я жаждал его смерти. Это не значит, что я ненавидел его. В этом поединке кто-то должен был выжить, а кто-то погибнуть. Мы шли разными дорогами к разным целям, но оба были виноваты в том, что случилось. Он изменился так же, как и я… Ольг — младший сын князя, не секрет, он всегда ревновал отца к Дрону, ведь тот был признанным любимчиком и князь возлагал на него большие надежды. Ольг примкнул к жрецам Темного и они вбили клин между ним, отцом и старшим братом. Значит, он — их орудие? Или они — его…

Мы встретились… С нашей последней встречи так много прошло времени, целая вечность… Меня внимательно рассматривали серые спокойные глаза. Я не заметил в них ненависти или кровожадности, только интерес.

— Ты изменился, — насмешливо сказал Ольг. — Сильно изменился.

Мы ходили кругами, проверяли друг друга, каждый ждал первого выпада, первого удара…

— Не думал никогда, что ты будешь моим соперником.

— Ты тоже изменился, — я улыбнулся ему. — Ты стал предателем, я тоже никогда не мог бы подумать, что ты станешь предателем.

Ольг пожал плечами.

— Я никого не убивал и не предавал. У меня были враги, это верно…

Он стал вращать мечом, «Черный» запел над его головой:

— Я был среди вас самым нелюбимым и ненужным. Мой отец, наверное, не раз жалел, что не утопил меня в младенчестве, что я вообще у него есть. Меня никто не любил, — Ольг повысил голос. — Впрочем, ты такой же, как и я. Мы оба были никому не нужны.

— Теперь ты решил стать Великим князем с помощью своих предательств, чужеземцев-москов и жрецов Темного.

— А ты? Я был утром в твоем лагере, хотел сам убедиться, что это не выдумки и ты вернулся. Счастливчик… Значит, это ты уничтожил Хранилище и город москов? Ты сдержал свое обещание перед умирающим князем. Интересно, как у тебя получилось все?

— Чего ты хочешь?

— Присягни мне на верность. Служи мне и я буду доверять тебе, тогда не будет никакого побоища. Ты ведь так не хочешь, чтобы пролилась кровь?

— Я не могу служить предателю.

— Я не считаю свои поступки предательством. Ты безумец, Альк, пьяница и бабник. Ты никогда не станешь князем! — закричал Ольг и перешел на шепот. Здесь никого нет: ни Темного, ни Светлого. Я никому не верю, — Ольг улыбнулся. — Ты думаешь, что всю оставшуюся жизнь я буду служить Темному? Ольг сплюнул: — Я не верю в него. Нет никого сильнее, чем человек. Я верю только в себя. Я сильный человек, Альк. Разве я не доказал это?

Ольг зловеще расхохотался.

— Альк, мой двоюродный, последний братик, я не хочу тебя убивать. Прими мою сторону, с тобой можно делать дела. Отдай меч. Ты зовешь его «Гордым»?

Настала моя очередь смеяться:

— Лучше ты свой меч отдай.

— Что ж, — Ольг вздохнул, быстрым движением он скинул с себя шлем князя Владимира. — Будем равны во всем. Мы вернулись после своих походов в долину, оба живы и здоровы, только ты забыл, что трон Великого князя по праву принадлежит мне! — в его глазах появился безумный блеск. — Я убью тебя! Будь ты проклят! — выкрикнул он и первым напал на меня.

Я отразил удар, нанес ответный. Мечи зазвенели, запели боевую песню, а может отпевали, только кого? Ольг смел и напорист, но, главное, он слишком хорошо владеет Черным мечом. Он умудрился ранить меня в левое плечо, кольчуга с треском разошлась, словно простая рубашка, появилась кровь. Я отскочил в сторону, Ольг наступал, его губы что-то беззвучно шептали. Я попытался нащупать его разум, но меня оттолкнула пугающая тьма. Черный непроницаемый занавес скрывал его мысли от меня. Ольг попытался достать меня колющим ударом в грудь, я парировал. Моски кричали и ревели, подбадривая атакующего князя. Он наступал. Его Черный Меч скользнул вниз к ногам. Я подпрыгнул и тут же отразил разящий боковой удар. Становилось жарковато. Сверху падал на голову меч, я отразил его, но поскользнулся и упал на колено. Ольг рассмеялся, размахиваясь мечом.

— Тебе не уйти, — проревел он…

Я уклонился в сторону, его левый бок был открыт… Ольг вскрикнул и замер, занося над головой меч. Черная молния застыла в его руках, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Серые глаза Ольга изумленно смотрели на меня, не верили, что такое с ним могло случиться.

Мой «Гордый» глубоко вошел в его тело, я с силой выдернул его. Ольг вздохнул, на несколько шагов отступил назад и упал. За мной торжествующе закричали варны и дружинники. Я бросился к Ольгу. Его серые глаза смотрели в небо, он улыбался. Увидев меня, он что-то прошептал. Я наклонился к его лицу.

— Как хорошо… — услышал я. — Я сейчас умру, — он тяжело дышал, глубокая рана заставляла его тяжело страдать. — Твоя взяла, Альк… Жрецы, он судорожно глотнул воздух… — Они не допустят все равно твоей победы… Ольг грустно улыбнулся. — Как видишь… человек сильнее… Темный не помог мне… Светлый? Нет… сами жрецы говорят, что человек… сильнее… — ему не легко давалось говорить, на губах появились мелкие, роящиеся пузырьки пены. — Тьма! — он закрыл глаза. — Я ухожу в нее. Тьма!..Альк… Добей… добей меня… Помоги… — его легкие заполняла кровь, вздохи становились реже и с каждым разом тяжелее…

Я поднялся и с силой вонзил свой меч ему в грудь. Тело Ольга дернулось, он успел открыть глаза и благодарно улыбнуться. Эта улыбка застыла на его лице. Серые глаза потухли, остекленели, жизнь ушла из них, птицей взметнулась к небу, ища ответы на свои вопросы… «Где же я ошиблась впервые?»…

Дружина и варны победно кричали, моски угрюмо молчали. Я закрыл Ольгу глаза. Поднял его меч. Услышал легкие, бегущие шаги, наверное, Виста, подумал я, не торопился оборачиваться. И тут меня пронзила боль, словно в грудь неожиданно всадили раскаленный прут и, вращая им, пытались добраться до сердца. Я услышал слабый крик. С трудом повернулся и увидел падающую Висту. Я сделал шаг и упал на колени, боль пронзила череп, кто-то сверлил с двух сторон виски. Виста извивалась в судорогах, цепляясь ногтями за траву, выдергивая ее с мелкими комочками черной земли. За ней кричало и падало ничком все мое войско. Я видел, как упали, хватаясь за головы, Белый, воевода, Андрей… Еще несколько мгновений и раскаленный прут пронзит меня насквозь.

Темные жрецы встали перед москами траурной лентой и запели гимн Черной Волны, вытянув в нашу сторону руки. Они объединили свои силы в одну мыслеволну, о которой упоминал Бурелом. Им это удалось. Сквозь свой скрип зубов я слышал крики ужаса со стороны варнов и дружины, они бросали оружие, катались по земле, срывали с себя доспехи. Скоро москам можно будет перейти в атаку. Я старался доползти до Висты. Совсем рядом было ее бледное, искаженное непереносимой болью лицо. Сейчас они пойдут в атаку и перережут нас всех. Я закричал от боли и ярости, на миг потерял сознание, ткнулся лицом в землю. Сейчас я сойду с ума. Моски победно застучали в щиты… Монотонный гул ударов или шагов доносился сквозь пелену раскаленной боли. Я вспомнил болота Гидры и магические тамтамы выродков… Жрецы двинулись вперед, указывая в нашу сторону растопыренными длинными пальцами. Моски шагнули за ними.

Мне удалось встать на корточки и впереть в них ненавидящий взгляд. Я протянул в их сторону свои скрюченные пальцы и, пока падал, мое горло разрывал нечеловеческий, безумный крик… Я упал, раскинул руки, но от меня, подобно огромной волне, по всему фронту взметнулось алое пламя. Оно вздыбилось перед наступающими, торжествующе взревело, почуяв жертвы и рухнуло вниз. На краткий миг рев алой плазмы перекрыл жуткий обреченный вопль…

Я пришел в себя, когда мы входили в город. Меня несли на носилках. Я приподнялся и огляделся, передо мной был квартал Наслаждений. Со всех сторон нас окружали высыпавшие встречать победителей веселые, улыбающиеся лица.

К моим носилкам метнулась русоволосая симпатичная девушка. Кажется, мне было знакомо скрытое под платьицем смуглое, соблазнительное тело. Я покосился на идущую чуть впереди Висту. Она ничего не слышала, самоотверженно расчищая путь моим носилкам моим же мечом.

— Помню, — ответил я и, наморщив лоб, сказал: — Незабудка.

— Не забыл, — девушка радостно рассмеялась. — С возвращением тебя, князь Алый, — горожане подхватили ее крик. — Заходи в гости! — озорно выкрикнула девушка и скрылась в толпе.

Я улыбаясь, откинулся на носилки. Главное не в том, что меня приветствуют, как князя, а в том, что мы вернулись… Вернулись через тысячи лет. Пусть я сейчас на носилках, но встречают нас так, как я мечтал. Мы вернулись. Мы герои…

Я улыбался и думал: «Что же такое счастье?»

Эпилог

«…Прошло… что это значит? Все равно, Как если б вовсе не было оно Вертелось лишь в глазах, как будто было? Нет, вечное Ничто одно мне мило!» «Фауст», И.В.Гёте

Прошло два года со времени тех событий, которые мне удалось воссоздать в своей памяти и описать. Можно было оставить все, как есть, но к чему недосказанность? Недавно я вновь вспомнил Слово и по наущению Вит-Ала изложил все события, которые произошли с нами, которые превратились в легенды и песни моего народа. Превратились в миф.

Через день после взятия и освобождения Вистбада меня провозгласили Великим князем. Я — князь Алый — иногда меня называют Огненосным или Огнедышащим, почти дракон. Я никогда не стремился к такому титулу и не мечтал взвалить себе на плечи такую ношу, как управление государством.

Мне чуть больше двадцати, самое время гулять и веселиться, где вы, мои золотые денечки, потому что я превратился не в Великого князя, а в великого пастуха, мне быть в ответе за каждого. Мне верят и мне доверяют, считают истинным преемником Владимира Победителя. То, что я уже успел сделать, можно считать отчетом…

Вит-Ал сдержал свое слово. Двухголовый гигант появился в Вистбаде через полтора месяца, как раз к свадьбе. Он пришел не один. Вместе с ним пришли около ста ферров: мужчин, женщин, детей. Они принесли с собой много новых интересных и необычных вещей, а главное — знания наших предков. Ферры обладатели самой большой библиотеки древних книг. В пустыне осталась небольшая часть ферров во главе с Главным Инженером. Вит-Ал объяснил, что нельзя было оставлять без присмотра ценные приборы, которые служили еще нашим предкам. Там продолжалась научная деятельность — многолетние опыты и наблюдения.

Прибытие ферров дало огромный толчок для культурного и научного развития всего княжества. Заработали новые каменоломни. Главная дорога теперь вымощена камнем. Она связала Вистбад с морем и протянулась дальше, до пограничного Крома, где по-прежнему командует Одноглазый Яков. Работы продолжаются, главную дорогу ведут через джунгли к Дому Прола Мстителя.

В городе открылась новая школа, где вместо жрецов преподают ферры. Под их руководством была построена высокая семиярусная Звездная башня. Верхний этаж занимает обсерватория с телескопом — прибором древних. В него они наблюдают звездное небо. Я видел его. Красивое зрелище, но больше мне понравилось рассматривать изъеденный оспой лик луны. На нижних этажах размещались лаборатории, мастерские и Высшая школа. Наружная лестница серпантином огибала башню, на которой и был установлен телескоп.

И это все за два года.

Ферры раскрыли тайну взрывающегося порошка, который они называют «порохом», древним изобретением. Стены крепости и города украсили отлитые по эскизам ферров пушки — новейшее изобретение военной мысли. Это меня несколько пугало, тем ли мы пошли путем, не свернули ли на дорогу Ушельцев? Но чего не сделаешь ради безопасности? Отливал пушки Вит-Ал. На берегу реки, возле доков, появились плавильни, уголь привозили варны в обмен на порох…

Наша свадьба превратилась в национальное гуляние, свадьба была не моя и Висты, а варнов и вистов, два народа встретились и наконец-то смогли доверчиво протянуть друг другу руки. Жаль, что у меня только по усам, как говорится, текло, а в рот не попадало. Виста зорко следила за мной, а на другой день и вовсе спрятала красный ритон победителей из рога дракона. Вот и женись… Но случилось то, о чем я мечтал весь поход — моя зеленоглазая красавица, принцесса джунглей, стала моей супругой. Я счастлив? Конечно, я счастлив!

Наша свадьба вновь объединила, согласно древней легенде, двух братьев, вистов и варнов, каждый из которых искал свой путь. Я всегда знал, что рано или поздно, но их дороги пересекутся. Мы превратились в единое целое. Пришел конец пограничным стычкам. Вистбад варны прозвали Большим Домом. Все вожди-союзники признали мое старшинство, к ним прислушались и те Дома, кто не участвовал в битве. На свадьбе пьяные вожди варнов и воевода Бурелом с Белым, Яковом и дядей Андреем провозгласили вечный мир и забвение кровавой вражде.

За спиной меня прозвали Счастливчиком, эти два года были необычайно урожайными, погода стояла отличная, никто ни на что не жаловался.

Уцелевшие от огня моски выразили желание остаться в княжестве, ведь им некуда было возвращаться. Все присягнули на верность, я приказал разоружить их и высочайшим приказом запретил заниматься военным искусством. Странно, но моски рьяно стали заниматься ремеслом, торговлей и посещать школы ферров. Кажется, они не лелеют месть. Часть них осталась в городе, часть ушла в джунгли варнов, самые боевые…

Жрецы темного исчезли… их храм опустел и был без присмотра. Говорят, те, кто выжил, бежали к болотам Гидры, не завидую я их участи, но… Они везде способны выжить, выродки могут стать благодарными учениками.

Храм я не разрушил из-за пауков-ткачей, ну где еще найти такую легкую, прочную и теплую ткань? Их норы я оставил, а дальние катакомбы приказал опечатать. Любителей охоты на стрипа не осталось.

Недавно я опять вспомнил о храме темных, зачем пропадать помещению и превратил его верхнюю часть в Арсенал, а также разместил в нем часть гарнизона.

На площади Жертв появились новые красивые дома ферров и переселенцев-варнов.

Культ Светлого расцвел с новой силой. Еще бы, когда сам великий князь может стать убийцей тьмы, вызвать огонь… К культу Светлого я относился нейтрально, народу хочется во что-то верить, в себя верить он боится. Пусть жрецы прививают свет народу, но я точно знал, что не боги горшки обжигают…

Вит-Ал воистину неутомимый человек, вернее — два человека, он помог мне разработать новые законы, распространяющиеся на вистов, ферров, варнов, москов и жителей острова Пармы, оставшихся в живых после погрома, учиненного москами. Совет вождей во главе с Великим князем имеет право решать и управлять народом.

На острове Пармы вновь стал строиться город, его осваивали пармцы, висты и варны из Дома Феникса.

Княжество преображалось, расцветало и я мог гордиться деяниями рук своих и тем, что никому не мешаю. Я сделал все, что было в моих силах, два года у меня не было ни минуты покоя и отдыха… Теперь, когда все устоялось, наладилось и отладилось, Вит-Алу надоело сидеть на одном месте и он потихонечку начинает подбивать меня на новые приключения. Свою Хронику «Становление» он закончил. По вечерам в главной зале наш постоянный ритуал собирались я, Виста, Белый, дядя Андрей, воевода Бурелом, волк Форд, греющийся возле камина, Вит-Ал читал нам свои наиболее, как он считал, интересные отрывки из «Становления». Лестно, что мой век он назвал веком Возрождения и веком перемен. Кто напишет его Хронику? После нас? Каким он станет? Одна (надо же) глава из «Становления» была посвящена нам.

Я с грустью смотрю на стены, увешанные оружием. Часто останавливаюсь возле понуро висящего «Гордого», так долго не брал его в руки хозяин. Я вынимал его из ножен, сталь со свистом рассекала воздух и я начинал вспоминать свой поход… и с удивлением ловил себя на мысли о том, что это было не со мной, а с кем-то другим… Я подхожу к зеркалу, из него на меня смотрит усталое, молодое лицо, серые, потерявшие блеск глаза, над ними висит серебристая прядь, память, оставленная болотами, измученная улыбка. Длинные волосы по последней моде стянуты на затылке, скреплены заколкой и обвиты пурпурной лентой. Тьфу!

Еще одна серебристая прядь у виска напоминает мне о погибшем городе москов и, говорят, все еще дымящемся вулкане — Алом.

Я счастлив? Конечно…

Часто просыпаюсь ночью от повторяющегося сна — на меня мчится огненный вал, вот он накрывает меня и я оказываюсь в вихре танцующих огненных снежинок, они волокут меня к гладко обтесанному столбу, я видел такой в деревне выродков. Он стоял возле черной вонючей ямы…

С криком ужаса я просыпаюсь, теплая ладонь Висты гладит меня по лицу, забирается в волосы, губы шепчут что-то нежное. Она склоняется надо мной, целует, но я чувствую, как болит мое горло, только что кричавшее от ужаса.

— Опять?

— Опять, — хрипло отвечаю я, вскакиваю и выбегаю на балкон в темную ночную прохладу, медленно остужая свое разгоряченное тело.

Холодный воздух отрезвляет меня, я ищу знакомые звезды, вспоминаю их имена, подсказанные феррами. Если есть в мире что-то вечное и неизменное, то это они. Ферры говорят, что многие звезды на небе давно умерли, но их свет все еще продолжает свой путь к Земле… Значит, вечности нет.

…Рядом встает Виста, что-то накидывает мне на плечи и мы ждем, когда взойдет солнце… Наши руки крепко обнимают друг друга… «Вечность», начинаю думать я, «это любовь…».

Меня называют Альком Огненосным, но мало что осталось от прежнего Алька, об этом знают только Виста и Вит-Ал. Сейчас, как жалкий фокусник, и то, когда волнуюсь, я могу вызвать свечение рук, сыпать из кончиков пальцев искрами. Иногда швырнуть молнию, как бог-громовержец, и тогда сердце прыгает и кричит, грозит сломать грудную клетку, а в глазах начинают прыгать огненные снежинки. Вит-Ал считает это временным, он списывает это на общую усталость организма, говорит, что я растратил слишком много своей жизненной энергии. А мне не нужен мой дар, пусть он лучше и не возвращается, но только избавит от кошмарных видений… Виста увлекла меня стрельбой из лука и теперь я могу посостязаться с любым варном…

Я счастлив? Вполне. Заберите у меня ночные кошмары и бремя власти, тогда я буду счастлив вдвойне.

Я счастлив! Недавно Виста сообщила мне, что она беременна. У меня будут дети, я боюсь только одного — наградить их своим даром…

Как-то Вит-Ал рассказал мне о своей попытке пересечь стеклянную пустыню. Она была неудачной. Две головы твердят постоянно о новом походе:

— Я дошел до гор. Я видел их на горизонте.

— Мираж. Пустыня обманула тебя.

— Нет, я видел горы. Они слишком далеко, но я уверен, что это были горы. У меня не было сил и припасов, чтобы продолжить путь. Это были горы. А что там — за горами, что? Разве тебе не интересно?

— Интересно, — раздраженно отвечал я, чувствуя, что он специально меня дразнит и хочет, чтобы я организовал экспедицию и отправился вместе с ним.

— Теперь я думаю о Великом море, — говорит Вит-Ал, — помнишь, я показывал тебе карты древних?

Я передернул плечами:

— Поговори позже. Моя жена будет скоро рожать. Не обижайся.

— Ты пойдешь со мной в море?

Я молчу, что здесь ответить? Как получится… Или действительно бросить все и смыться, хоть немного отдохнуть… мне нечего делать в такой благополучной стране. Необходимость в морской экспедиции есть, всегда хочется думать о том, что мы не единственные в этом мире, где-то еще живут люди…

«Может быть… Может быть…» — думал я. Пора излечиться от кошмаров, вспомнить себя того — другого, он мне нравится больше, чем тот, кем я стал. Поиск Света и Тьмы? Зачем их делить, если они и так все время вместе и не могут друг без друга…

— Может быть, — говорю я.

И искренне верю, что так и будет.

Конец

4 ноября 1993 года, г. Новополоцк — г. Витебск — г. Брест — г. Витебск — г. Новополоцк

Примечания

1

Из И.В.Гёте, «Фауст».

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg